«Криминальная история России. 1995–2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль»

Криминальная история России. 1995–2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль (fb2) - Криминальная история России. 1995–2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль 3283K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Валерий Михайлович Карышев

Валерий Карышев Криминальная история России. 1995–2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль

Курганские

Предисловие

Братва, не стреляйте друг в друга.

Текст песни

Недавно в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» радиослушатели задали мне вопрос: почему герои моих книг не следователи и оперативники, а наоборот – бандиты, киллеры, авторитеты криминального мира. Я так же откровенно ответил, что, конечно, уважаю тяжелый и опасный труд работников правоохранительных органов, но о них написано достаточно много неплохих книг моими коллегами по перу, однако ко мне как к практикующему адвокату чаще всего обращаются за помощью именно те клиенты, которых подозревают в совершении тяжких преступлений – от убийств до участия в бандитских формированиях.

За продолжительную адвокатскую практику я без преувеличения могу смело утверждать, что неплохо изучил жизнь этой части нашего общества со всеми ее криминальными законами. И несмотря на то, что через мои адвокатские руки прошло немало людей с изломанными судьбами и все они на первый взгляд кажутся разными, в их общем психологическом портрете на самом деле есть много общего.

Мне удалось даже вывести свою собственную закономерность: чем более крут и кровав путь, который проходят члены той или иной конкретной бригады, тем короче и трагичнее их собственная земная судьба.

И я никогда не соглашусь с моим «авторитетным клиентом», который пытался доказать мне перед своей трагической гибелью в СИЗО, что «мест» и «лохов» (на криминальном сленге название коммерсантов) всей братве хватит надолго. Это неверно. В нашем городе убивают почти каждый день, причем чаще уголовных авторитетов. Просто идет жестокий криминальный передел зон влияния, в ходе которого не щадят никого – ни своих, ни чужих.

И хотя столица, как говорят многие, уже поделена между «своими», московскими структурами, в город почти ежедневно приезжают новые бригады, которые начинают вести борьбу за место под солнцем и за новый криминальный передел территорий.

Невыдуманная история об одной из самых нашумевших и кровавых бригад, на счету которой по материалам следствия числится около сорока убийств, – это история о попытке нового криминального передела в столице в период с 1993 по 1998 год.

Небольшое разъяснение. Мои герои далеко не положительные люди с точки зрения морали, и как человек я не разделяю их образ жизни, не оправдываю поступки. Я просто показываю, какими их видел в тот период.

В преддверии будущего громкого судебного процесса над участниками одной преступной группировки, многие из которых в недалеком прошлом были моими клиентами, я умышленно заменил имена и хронологию многих описываемых событий.

Особо напоминаю сотрудникам оперативных и следственных органов, а также другим специалистам по данной проблематике, что материалы книги ни в коей мере не могут и не должны быть использованы в качестве каких-либо источников для следствия и суда.

АВТОР

Глава 1 АДВОКАТ

Москва, 1997 год, сентябрь

Эта история деятельности самой кровавой в Москве группировки началась для меня с обычного телефонного звонка. В тот осенний день никаких особых событий не ожидалось. Но ранним утром в моей квартире прозвучал телефонный звонок. Я лениво поднял трубку. На другом конце раздался знакомый голос секретаря нашей юридической консультации Юли:

– Алло, – она назвала меня по имени-отчеству, – вы меня слышите?

– Что случилось? – еще не проснувшись окончательно, спросил я.

– Тут пришли… клиенты… и очень хотят вас видеть.

– Но я ведь не принимаю сегодня, – ответил я. – Ты же знаешь мое расписание! – Я дал понять, что никакого желания ехать в консультацию утром да еще в собственный выходной не испытываю.

Но Юля добавила:

– Они очень настаивают! Дело срочное…

«У адвоката все дела срочные, – подумалось мне. – Ведь люди приходят, как к врачу – с бедой, с несчастьем… Мы, адвокаты, – для них как „Скорая помощь“…»

– Хорошо, – помедлив, согласился я. – Что за клиенты?

– Две девушки.

– Красивые? – вяло пошутил я.

– Не разглядела. Одно вижу – они очень расстроены и напуганы чем-то. Просят встречи именно с вами.

– Они меня знают?

– Я не в курсе, – ответила Юля.

– Хорошо, – вздохнул я. – Передай, что через полчаса приеду.

Полчаса – это было громко сказано. Успеть привести себя в порядок, позавтракать, сесть в машину и доехать до юридической консультации за такое время было практически невозможно. Так что до работы я добрался гораздо позже.

Поставив машину у подъезда, вошел в помещение консультации. В приемной никого не было. Двух девушек, о которых говорила Юля, я там не увидел…

– Где же мои клиенты? – спросил я секретаршу.

– Только что были здесь, – она махнула рукой в сторону приемной. – Может, на улицу вышли, ждут вас в машине?

Я пожал плечами:

– Пускай ждут.

«Подожду минут пятнадцать и уеду», – решил я для себя.

Пройдя в комнату, где обычно собираются коллеги-адвокаты, я налил себе кофе, сел в кресло и включил телевизор. «Надо же, – подумал я, – как неудачно складывается день – с утра приехал в консультацию и, видимо, зря… Клиенты ушли. Что за клиенты, что за люди?..»

Тут в дверях появилась Юля.

– Вот видите, – улыбнулась она, – я же говорила. Они вернулись.

– Хорошо, – ответил я, – проводи в свободный кабинет. Я сейчас подойду.

Через несколько минут я вошел в кабинет, где уже сидели две девушки. На вид им было по двадцать – двадцать два года. Обе одеты в темные куртки, темные брюки-«стрейч». Обе темноволосые, симпатичные…

Стоп! Одна из них мне, кажется, уже знакома… Так и есть, это Оля, жена моего клиента Андрея Зеленова. Сколько я с ним возился! Раза три вытаскивал из отделений милиции по различным уголовным делам…

Оля заговорила первой.

– Здравствуйте, наконец-то мы нашли вас!

– Что случилось? – спросил я.

– Познакомьтесь, пожалуйста, – Оля кивком указала на вторую девушку, – это моя подруга, Олеся Негобина…

– Постой, постой… Олеся Негобина? – переспросил я. – Это случайно не Олега Негобина…

– Да, да, – подхватила вторая, – я его жена.

– Да что случилось-то? Рассказывайте.

– Их арестовали, – произнесла Олеся.

– Постой, кого «их»?

– Наших мужей.

– Погодите. Насколько мне известно, твой муж, Олег Негобин, за границей. Я слышал, что его объявили в розыск, но говорят, что он благополучно выехал из страны…

– Да, было дело, – поправила меня Олеся. – В Голландии он и был до последнего дня. Там его и задержали по обвинению в убийстве.

– В убийстве? – удивился я. – Кого же?

– Да какого-то уголовного авторитета.

– Так, и что же дальше?

– Держали месяц-полтора… Ничего не доказали и выслали сюда, в Москву. А здесь ему, – Олеся сделала паузу, – пытаются… – она хотела сказать «пришить», но запнулась, подыскивая более подходящее слово, – обвинить в очень громком преступлении.

– А когда его доставили в Москву? – уточнил я.

– Вчера. – Помолчав, Олеся продолжила: – Он очень просит, чтобы вы побыстрее пришли к нему… и были его адвокатом.

– Позволь, как он меня просит? Через кого? Ты встречалась с ним?

– Нет, но у нас есть возможность получать от него весточки.

– Знаешь… – Я сделал паузу, почувствовав себя немного не в своей тарелке. – У меня сейчас другие планы. Я собрался в отпуск, а тут такое дело…

В разговор вмешалась Оля:

– Вы же несколько раз спасали моего Андрея! Неужели теперь нам откажете?

– Конечно, я не имею права отказывать вам, – ответил я. – Существует определенный статус адвоката, при котором если адвокат свободен, то не имеет права отказывать никому из клиентов, обратившихся к нему. Конечно, я не откажу. Но… давайте все по порядку. Итак, кто ведет дело, за кем он числится?

Я достал блокнот и ручку и приготовился записывать.

– Дело ведет Московская городская прокуратура, – Олеся протянула мне листок с записями. – Вот фамилия следователя и его телефон.

– Московская городская? – повторил я. – Но обычно они ведут дела громкие, по убийствам, бандитизму… Олег-то тут при чем?

– Так именно по этим статьям его и обвиняют. Вам следователь все расскажет. Вы только позвоните ему…

– Хорошо, – подвел я итог. – Но для начала нам необходим ордер.

Что является самым главным оружием адвоката? Нет, не его удостоверение, подтверждающее, что он принадлежит к какой-либо коллегии адвокатов. Это именно ордер, своего рода мандат для ведения защиты какого-то конкретного лица в каком-то определенном органе, который его обвиняет.

Я вышел в приемную к Юле, взял формы для заполнения. Вернувшись в кабинет, сел за стол и начал вписывать в формы фамилии моих клиентов.

– Итак, вы хотите, чтобы я вел дело Олега Негобина?

– И моего, Андрея Зеленова, – вмешалась в разговор Оля.

– Погоди, – остановил я ее. – У них нет никаких противоречивых показаний?

– Нет, нет, они все отрицают!

– Как отрицают? Их только вчера доставили, и уже все отрицают? – удивился я.

– Да, их очень интенсивно допрашивают, – сказала Олеся.

Я заполнил два листка. Юля выписала мне два ордера – на Олега Негобина и Андрея Зеленова. После этого я подошел к телефону и набрал номер следователя. Трубку долго не снимали. Наконец на другом конце провода раздался мужской голос:

– Алло, вас слушают!

Я проверил, правильно ли набрал номер, а потом проговорил:

– Мне, пожалуйста, следователя такого-то.

– Это я, – услышал в ответ. – А кто со мной говорит?

По его интонациям чувствовалось, что это действительно следователь. Вместо того чтобы сначала выслушать собеседника, узнать, по какому вопросу звонят, он сразу же – «Кто это говорит?»

Я представился.

– По какому делу? – осторожно спросил следователь.

– По делу Олега Негобина и Андрея Зеленова.

На другом конце провода – длительная пауза… Вероятно, следователь прикрыл микрофон рукой и с кем-то разговаривал. Тишина длилась больше минуты. Наконец следователь спросил:

– Как ваша фамилия?

Я вновь назвался. Вероятно, следователь записывал мои данные.

– Вы можете перезвонить мне через тридцать минут? – спросил меня следователь.

– А в чем проблема? – поинтересовался я. – Разве я как адвокат не могу приехать к вам и получить разрешение на встречу с клиентом, ознакомиться с материалами, которые вы уже собрали по делу с его участием?

– Конечно же, можете! – ответил следователь. – Но сейчас я занят. Позвоните через полчаса.

– Хорошо. – Я повесил трубку и направился в кабинет.

Девушки сидели на своих местах и, едва я открыл дверь, вопросительно взглянули на меня.

– Вы дозвонились? – спросила Оля.

– Да, дозвонился. Странный какой-то следователь…

– Да, так и есть. Он очень странный! – подтвердила Олеся.

– Следователь сказал, чтобы я перезвонил ему через тридцать минут.

– Что это может значить? – спросила Оля.

– Не знаю. – Я не хотел пускаться в размышления и ломать голову, почему следователь попросил меня перезвонить. Мало ли почему! Может, обедать пошел, может, с начальством консультируется, может, принимает кого-то…

Через полчаса я вновь набрал номер следователя. Он назвал меня по имени-отчеству. Я же прекрасно помнил, что представился ему лишь по фамилии. «Значит, меня уже „пробили“, – подумал я.

– Вы можете приехать? Пожалуйста… Адрес наш знаете?

– Конечно, – сказал я. – Новокузнецкая улица…

– Нет, нет, мы сидим не там, не в основном здании, – поправил меня следователь. – Мы – на Ново-Басманной… – Он назвал номер дома. – Найдете?

– Без проблем.

– А когда вы приедете?

– Если на дорогах «пробок» не будет, минут через тридцать-сорок доберусь.

– Хорошо, я жду вас. Внизу, у дежурного, будет пропуск на ваше имя. Не забудьте удостоверение и ордер, – напомнил мне следователь.

«Интересно, куда и зачем я поеду без этих документов? Если только для того, чтобы на него посмотреть…»

Я подошел к девушкам и сказал:

– Все в порядке, разрешение получено. Сейчас еду.

– Значит, вы уже сегодня попадете к Олегу и Андрею? – обрадовались они.

– Если следователь даст разрешение, то попаду.

– Но он же обязан дать вам такое разрешение! – твердо сказала Олеся.

– В таких делах по-разному бывает… Может, технически будет невозможно.

– Как это? – удивилась Олеся.

– Например, печати у него не будет, или начальник, который подписывает разрешение, неожиданно куда-то уедет… Все может быть. Но, думаю, сегодня все будет нормально. Получу разрешение и увижу их.

– А можно мы с вами поедем? – неожиданно спросила Оля.

– Куда, к следователю, что ли? – улыбнулся я.

– Нет, что вы! Мы вас около тюрьмы ждать будем.

– Кстати, а где они сидят? – спросил я.

– В «Матросской Тишине».

– В СИЗО номер один? – уточнил я.

– Да, – кивнули девушки.

– Но откуда вы знаете, сколько я пробуду у следователя?

– Мы будем в машине, увидим, когда вы подъедете…

– Хорошо, – согласился я, – так и сделаем.

Я сел в машину и направился в сторону прокуратуры. «Интересно, что же это за отдел такой находится вне основного здания прокуратуры?» – думал я. Всю дорогу пытался как можно точнее вспомнить обстоятельства, при которых познакомился с Олегом. Следователь наверняка спросит об этом…

А познакомились мы с ним примерно года два назад, через два дня после убийства знаменитого тележурналиста Владислава Листьева. Почему я это запомнил? Да потому, что тогда по Москве прокатился грандиозный милицейский шмон. Это громкое убийство наделало много шума. Полетели головы начальника московской милиции, главного прокурора города, многих других милицейских шишек. В город прибыли несколько подразделений ОМОНа из других городов, действовали СОБРы, в Москве усиленно проводились облавы и задержания. Хватали всех подряд.

В тот день, я помню, у меня был суд в одном из районов Москвы. После окончания суда я решил пообедать в кафе. Выйдя из кафе, я увидел, что на колесах моего автомобиля красуется мощное блокировочное устройство – «каблук». В то время блокировка автомашин, припаркованных в запрещенных местах, была достаточно популярной. Я тут же подозвал блокираторов и потребовал, чтобы они немедленно сняли «каблук» с моей машины, сославшись на то, что это незаконно. Но блокираторы еще больше разозлились.

– Если так, то мы сейчас вывезем вашу машину на штрафную стоянку. Слишком грамотный! – рявкнул один из них.

Я настаивал на своем. Наконец один из качков махнул рукой. Я заметил, как из милицейской машины с надписью «ГАИ» неожиданно вылез толстый гаишник с круглым красным лицом. Он медленно подошел к моей машине, небрежно козырнул и, представившись, спросил:

– В чем проблема?

– Вот, – обратились блокираторы к нему, – права качает. Объясните ему!

– Пожалуйста, ваши документы! – неожиданно потребовал гаишник.

– А при чем тут мои документы?

– А при том, что вы нарушаете правила дорожного движения – паркуете машину там, где есть запрещающий знак.

– Ну и что? Я готов заплатить штраф. При чем здесь блокировка моего автомобиля? Это моя частная собственность, и никто не имеет права этого делать!

Но гаишник не желал меня слушать.

– Жалуйтесь куда хотите, – резко ответил он. – Права ваши мне придется задержать…

– Вы не имеете на это права, – твердо ответил я.

– Да я на все имею право! Я при исполнении! – нахально заявил гаишник.

Еще минут десять-пятнадцать мы стояли и препирались. Я понимал, что гаишник и блокираторы действуют заодно, что отстаивать свои права бесполезно, поскольку другая сторона материально заинтересована. Впоследствии такую практику отменят, но тогда это было весьма актуально.

Мне все же удалось «вытащить» свои права, заплатить минимальный штраф и сесть в свою машину. Но я был страшно зол – не столько на блокираторов, сколько на гаишника. Вот вам, – думал я, – и доблестная милиция, которая, как говорят, нас бережет!

Через несколько минут я заметил, что меня догоняет «БМВ» семьсот пятидесятой модели – большой, красивый, а за ним мчится другая машина – черная «Волга». Впереди неожиданно тормозит машина ГАИ. «Волга» и гаишники блокируют «БМВ». Я резко затормозил, чуть не врезавшись в «Волгу» и остановившись в нескольких сантиметрах от нее.

«Ну вот, – подумал, – приключения продолжаются!»

Тем временем из черной «Волги» выскочили несколько мужчин и, быстро открыв двери «БМВ», стали вытаскивать из салона двоих ребят. Из машины ГАИ выскочили люди в пятнистой форме. Я понял, что это операция с участием ОМОНа.

Вышел из машины взглянуть, не задел ли передком «Волгу».

– Что уставился? – неожиданно обратился ко мне один из людей в штатском. – Проезжай!

Вероятно, эти слова и послужили искрой, вновь разжегшей во мне унявшуюся было злость от общения с гаишником и блокираторами.

– Что вы себе позволяете? – резко спросил я. – Что значит «проезжай»? Вы меня подрезали, чуть не совершили ДТП и говорите «проезжай»?! Я, между прочим, адвокат, и вы не имеете права так разговаривать со мной!

Перевел взгляд на «БМВ». Два парня стояли над капотом автомобиля, низко наклонившись и расставив широко руки и ноги. Их обыскивали. Вдруг один из них, поздоровее, – как я узнал после, это был Олег, – услышав слово «адвокат», неожиданно громко обратился ко мне:

– Товарищ адвокат, вы мне нужны! Сейчас происходит незаконное задержание, и, вероятно, мне подбросят оружие. Я прошу вашего присутствия!

Я растерялся, не ожидая такого поворота событий. Хотел было ответить, что сейчас не «при исполнении», но, увидев перед собой ухмыляющихся оперативников и вспомнив столь же наглую рожу гаишника, неожиданно для самого себя изменил решение.

– Да, пожалуйста! – Достал из левого кармана адвокатское удостоверение и протянул его одному из оперативников. – Я адвокат и хочу представлять интересы этого человека.

Оперативники опешили от неожиданности. Один из них попытался отклонить мою помощь:

– Мы только что задержали опасного преступника и не обязаны с вами разговаривать…

– Как это не обязаны? Существует закон адвокатуры, существует Конституция, в конце концов! Она гласит, что каждый человек имеет право на защиту. Вот только что человек… – Я показал рукой в сторону Олега и обратился к нему: – Кстати, как ваша фамилия?

– Олег Негобин, – ответил тот.

– Вот, Олег Негобин обратился ко мне за помощью, и я обязан оказать ему эту помощь.

Оперативники замешкались.

– Хорошо, если вы на самом деле адвокат, – а мы это проверим, – оказывайте ему помощь.

– На каком основании вы его задержали? – спросил я.

– Мы его не задержали, мы просто досматриваем его машину, – ответил один из оперативников. – Кстати, возможно, сейчас мы найдем в этой машине оружие.

– Интересно, – улыбнулся я, – каким это образом вы, не зная, что у него находится в машине, можете утверждать, что найдете там оружие? Значит, вы уже знаете, что там именно оружие? Или, может быть, вы сами собираетесь подкинуть ему это оружие? – перешел я в наступление.

Тем временем два оперативника достали из-под заднего сиденья сверток и развернули его. Там действительно было два пистолета.

– Вот видите, – обратились они ко мне, – так и есть, в машине оружие.

– Ну и что дальше? – спокойно ответил я.

– Хорошо, – сказал оперативник, – здесь мы разговаривать не будем, а поедем в отделение милиции и там спокойно поговорим.

Мы сели в машины. На Олега и его попутчика надели наручники. Все направились в ближайшее отделение милиции.

По дороге милиционеры попытались оторваться от меня. Им это удалось, и поэтому я приехал в отделение позже них. К тому времени они уже успели «обработать» Олега и его попутчика, оторвав куски от их рубашек, как потом мне рассказывал Олег, смазав их из специальной масленки, которая стояла на подоконнике, и отправили лоскуты на экспертизу, чтобы доказать, что на одежде задержанных обнаружены следы ношения оружия.

Впоследствии в течение двух дней я сумел полностью снять с Олега обвинение в незаконном ношении оружия. Я доказал, что сотрудники милиции допустили ряд процессуальных нарушений – не были приглашены понятые, не был правильно оформлен акт изъятия оружия, экспертиза, которую проводили в отношении пятен оружейного масла, показала, что пятна не соответствуют тому виду оружия, которое было изъято у Олега, и, наконец, была выработана версия, по которой оружие Олегу подкинули оперативники. Через два дня прокуратура отказала в подписании санкции на арест Олега.

На следующий день мы встретились с ним в ресторане, куда он пригласил меня. Олег попросил, чтобы я иногда помогал ему в подобных ситуациях. Он представился коммерсантом.

Чуть позже я начал помогать и его знакомым, землякам из его города, которых время от времени задерживали – кого за оружие, кого по каким-то еще причинам. Но Олег обосновывал это тем, что он как бы опекает всех своих земляков, находящихся в Москве, и они обращаются к нему за помощью…

Тогда я не стал вникать в то, кем на самом деле являлся Олег. Да и зачем мне это было нужно? Главное – он платил деньги, а я выполнял свои адвокатские обязанности.

Самого Олега впоследствии никогда не задерживали. И сейчас, когда его задержали, да не кто-нибудь, а Московская городская прокуратура, для меня это стало полнейшей неожиданностью.

…Наконец я подъехал к четырехэтажному зданию красного цвета на Ново-Басманной улице. Поставив машину у подъезда, вышел из нее и увидел на дверях вывеску «Московская городская прокуратура. Отдел по борьбе с бандитизмом и убийствами». «Вот это да, – подумал я, – попал я в ситуацию! Хорошенькое место, нечего сказать!» Открыв дверь, я вошел внутрь. Сразу же у дверей за столиком сидел милиционер, который вопросительно взглянул на меня. Я достал свое удостоверение и показал ему:

– Мне к следователю такому-то, – сказал я.

– Сейчас я позвоню, все уточню, – ответил милиционер. Он взял мое удостоверение, сверил его с записями в книге, нашел там мою фамилию, потом набрал номер телефона:

– К вам пришли.

И обратился ко мне:

– Сейчас он спустится.

Действительно, минуты через три появился мужчина лет тридцати пяти – тридцати восьми, худощавый, в твидовом пиджаке. Он взял мое удостоверение и сказал не поздоровавшись:

– Пройдемте.

Через несколько минут мы входили в его кабинет. Он был необычным. Кабинет представлял собой комнату метров двадцать, где стояли два письменных стола. На одном стоял компьютер, были навалены бумаги. На другом столе – видеомонитор, видеомагнитофон, рядом на полу валялись сумки, из которых торчали автоматы, пистолеты. На каждом виднелся ярлык с номером и печатью.

– Не много ли оружия для одного, товарищ следователь? – первым нарушил я тишину, решив пошутить.

– А это не мое оружие, – спокойно ответил следователь. – Это оружие ваших подопечных.

Я не ожидал такого ответа.

– Что значит моих подопечных? У двух человек столько оружия?

– Нет. Это оружие банды, которую они возглавляли.

Вскоре в кабинет вошли три человека. Один был постарше – лет пятидесяти, в темном костюме, светлой рубашке с галстуком. Двое других, видимо, только что прибыли с улицы, оба в меховых куртках, на головах темные вязаные шапочки. Кивнув следователю, двое в куртках сели на стулья и уставились на меня. Мужчина постарше подошел к столу и сел рядом со следователем.

– А мы вас ждали, – неожиданно обратился он ко мне.

– В каком смысле? – спросил я.

– Ждали, что вы приедете в ближайшее время. Вы же по Олегу Негобину?

– Да, – подтвердил я.

– А мы думали – кто из адвокатов приедет его защищать? Решили, что скорее всего это будете вы. И оказались правы. Можно узнать, кто вас пригласил для защиты? – продолжил мужчина.

Я стал лихорадочно просчитывать, стоит ли мне говорить о том, что меня пригласила Олеся. Но ведь Олеся – его родственница, это не его сообщник… Почему бы и не сказать?

– Вообще-то я не обязан сообщать, – медленно ответил я, – кто приглашает меня в конкретное дело…

– Но все же – кто вас пригласил?

Я прекрасно понимал, что если не скажу, кто пригласил меня, то вряд ли добьюсь разрешения на встречу с Олегом сегодня, да и в ближайшие дни тоже. Всегда, если того захотеть, можно найти какой-то повод для отказа…

– Предположим, меня пригласила его жена.

– Олеся?

– Она, – кивнул я.

– А вы ни с кем из его друзей не встречались? – неожиданно вступил в разговор мужчина в куртке.

– А вы кто? – спросил я.

– Мы? – недоуменно посмотрели на меня ребята.

– Это оперативные работники, оказывают поддержку в нашем уголовном деле, – ответил на вопрос следователь.

– Наверное, из РУОПа или из МУРа? – спросил я.

– Почему же оттуда? Может, мы из ФСБ? – сказал один из оперативников. – Дело-то громкое…

– Какое дело? – переспросил я.

– Как же! Ваш клиент, Олег Негобин, и его друг Андрей Зеленов обвиняются в бандитизме, точнее, в руководстве бандитским формированием, в убийствах, в ряде заказных убийств… Кстати, знаете, сколько эпизодов по делу?

– Сколько же? – поинтересовался я.

– Около сорока.

– Да еще каких людей! – добавил другой оперативник. – Они и вам хорошо известны, так как были вашими потенциальными клиентами.

– Вы хотите сказать – из криминального мира? – уточнил я.

– Да. Даже не просто из криминального мира, а из его элиты! Смотрите, – он подошел к столу и взял лежащий там листок бумаги. – В порядке исключения, зная ваше рвение и имея информацию о вас, мы даем вам возможность почитать показания, данные сообщниками Олега и Андрея на своих «хозяев».

Я взял листок. Там было написано «Допрос». Какой-то парнишка признавался, что Олег и Андрей являлись лидерами преступной группировки, на счету которой большое количество заказных убийств, включая убийства коммерсантов, банкиров, а также воров в законе и криминальных авторитетов.

От перечня фамилий мне стало не по себе. Имена и в самом деле были громкие. Криминальные авторитеты были действующими, за каждым из них стояли свои собственные бригады, которые скорее всего должны были мстить за эти убийства.

– Теперь вы понимаете, куда попали? – нарушил тишину мужчина в костюме. – Может, не следует вам ввязываться в это дело? Оно будет опасным для вас…

– В каком смысле? – не понял я.

– Ведь друзья погибших посчитают за честь отомстить… Можете попасть под горячую руку и вы.

Я понимал, что слова работника прокуратуры – не пустая угроза, не попытка запугать меня, а вполне реальная действительность. Мне стало не по себе. Комок подступил к горлу…

– Нет, – сказал я, – так я не могу. Давайте я хотя бы начну, встречусь с ним пару раз, а там уже решу. Если он от меня откажется, я выйду из дела.

– От вас он не откажется, – подал голос второй оперативник. – Вы ему как бог нужны! Когда мы его задерживали, его первые слова, еще у трапа самолета, были о том, чтобы именно вы и были его адвокатом.

Поборов растерянность, я махнул рукой:

– Какая разница, кто будет адвокатом – я, Иванов, Петров, Сидоров, – адвокат ему все равно положен.

– Конечно, это так, – согласились оперативники.

– Значит, из ваших слов следует, – подытожил мужчина в костюме, – что вы настаиваете на том, чтобы быть защитником Олега Негобина и Андрея Зеленова?

– Да, – кивнул я головой. – По крайней мере, на первое время.

– Вольному воля. – Мужчина обратился к следователю: – Выписывай разрешение на встречу!

– Да, сразу хотим предупредить, – поднялся со стула один из оперативников. – Поскольку у них большие проблемы с криминальным миром, как вы сами, наверное, понимаете, из-за убийств таких известных авторитетных людей, то нами предприняты определенные меры безопасности. Они помещены на «спец» – в специальный корпус СИЗО для особо опасных преступников. Такая мера продиктована лишь интересами их собственной безопасности. В общей камере они бы и пяти минут не прожили.

– Понимаю, – согласился я. – Но, может, обвинения все же ложные или ошибочные? Может, они вовсе не причастны к этим убийствам и к руководству структурой, в чем вы пытаетесь их обвинить?

Все присутствующие заулыбались.

– Конечно, конечно, – согласился следователь, – это вы будете говорить на суде.

– Если они доживут до суда, – добавил один из оперативников.

От этих слов мне вновь стало не по себе…

Минут через десять я вышел из отдела прокуратуры, держа в руках разрешение на встречу со своими клиентами, сел в машину и направился в сторону Сокольников, на улицу Матросская Тишина, где находится знаменитый следственный изолятор номер один.

Всю дорогу я думал только об одном – о мрачной перспективе уголовного дела, в которое я, можно сказать без преувеличения, влип.

Перед входом в изолятор я заметил новенький «БМВ-320». Мне помигали фарами. Я остановил машину и вышел. Из «БМВ» выскочили две девушки. Это были Оля и Олеся.

– Ну что? – подбежали они ко мне. – Вы получили разрешение на встречу?

– Да, получил.

– Вы чем-то расстроены? – спросила Олеся.

– В общем, да.

– Надеюсь, вы понимаете, что ко всему, в чем его обвиняют, он никакого отношения не имеет?

– Хотелось бы верить, – кивнул я. – Вы будете меня ждать?

– Конечно!

– А что передать от вас?

– Передайте что мы ждем, надеемся, любим! – сказала Олеся. – Посмотрите, как они там…

– Хорошо. – Я кивнул им и прошел в здание изолятора.

Через несколько минут поднялся на четвертый этаж, затем еще на два этажа выше. На шестом и находился специальный изолятор номер четыре. На самом деле это был спецкорпус следственного изолятора «Матросская Тишина». В нем и содержались наиболее опасные преступники. Все камеры были малозаселенными, не более восьми-двенадцати человек. Общие камеры здесь вообще отсутствовали – это я знал еще по прошлым делам.

Я протянул контролеру свое удостоверение, разрешение следователя на встречу с клиентом и заполненный листок вызова заключенного на беседу. Женщина-контролер молча взяла листок, внимательно оглядела меня:

– Подождите немного в коридоре.

Я вышел в коридор и, ожидая вызова, стал осматривать стены вокруг. Обычные казенные стены, выкрашенные в зеленый цвет. Но спецкорпус в отличие от других помещений был почище. Вероятно, недавно здесь был ремонт.

Минут через двадцать открылось окошко, и контролер, назвав мою фамилию, произнесла:

– Вы можете пройти.

Я подошел к металлическим решетчатым дверям. Щелкнул кодовый замок. Я вошел, дверь за мной тут же вновь захлопнулась. Я нажал на кнопку – открылась вторая дверь. Я видел, что над дверями установлены телевизионные мониторы. Да, строго здесь!

Я вошел в рабочий коридор, где было четыре кабинета слева и четыре справа. Не густо.

Все двери, кроме одной, были открыты. Значит, все остальные кабинеты пусты. Около закрытой двери стояли контролеры. В руках у одного из них был листок бумаги.

– Вы такой-то? – назвал он мою фамилию.

– Да.

– Проходите вот в этот кабинет. Арестованный находится здесь.

Я прошел в кабинет. Контролер тут же закрыл за мной дверь на ключ. Таким образом, мы оказались запертыми внутри.

За столом сидел Олег. Я подошел к нему. Он поднял голову, узнал меня и улыбнулся. Но улыбка его была очень грустной. Он привстал. Я протянул ему руку.

– Ну как ты тут? – спросил я.

– Ничего, – ответил Олег, – слава богу… Как у вас дела?

– Да все дела сейчас с тобой связаны. Видал, в чем тебя обвиняют?

– Я честный бизнесмен, – сказал Олег, – и занимаюсь предпринимательской деятельностью. А то, что я оказывал ребятам в чем-то помощь и содействие, не значит, что я руководил этой бандой!

– Но, понимаешь, я был у следователя, и там есть показания…

– Показания они могут выбить у кого угодно и какие угодно!

– А оружие?

– Я не знаю, чем занимались эти ребята, – ответил Олег. – Но к этому, я еще раз повторяю, никакого отношения не имею.

– Хорошо. Значит, будем строить твою защиту в полном отказе?

– Конечно, – отозвался Олег. – А как там наши девушки?

– Видел твою жену. Все нормально, на «БМВ» ездит… А как у тебя?

– Да пока ничего. Но здесь обстановка накалена.

– Что такое? – насторожился я.

– Да по тюрьме малява прошла, воры направили, якобы о смертном приговоре, который мне вынесли.

– Что теперь будешь делать?

– Пока сижу на «спецу», – произнес Олег, подняв голову к потолку и показывая, что там стоят прослушивающие аппараты и видеокамеры, – мне никакой опасности не грозит. – И, неожиданно сделав быстрое движение, наклонился ко мне: – Вам нужно срочно связаться с одним коммерсантом. Запишите его телефон.

Я взял ручку и стал записывать.

– Зовут его Алексей, – продолжал еле слышно Олег, – а потом – еще с одним человеком, Борисом Петровичем. Он…

Тут неожиданно открылась дверь. В кабинет вошли двое сотрудников. Один с погонами капитана, второй – в темно-зеленой камуфляжной форме.

– Здесь такое дело, – произнес капитан, – вы не могли бы перейти в другой кабинет? А то нам тут надо срочно провести ремонтные работы.

Олег, заулыбавшись, откинулся на спинку стула:

– Что, батарейки в подслушивающем устройстве сели? Поменять надо?

– Зачем нам переходить? – спросил я. – Мы ведь скоро заканчиваем. Пожалуйста, ремонтируйте после нашего ухода.

Капитан с оперативником, помявшись несколько секунд, молча вышли и закрыли за собой дверь.

– Так вот, – продолжил Олег, наклонившись ко мне, – Борис Петрович – он… короче, он оттуда, – Олег похлопал себя рукой по плечу, намекнув на погоны. – Он должен помочь. Встретьтесь с ним, разъясните ситуацию. Пусть напряжет свои связи. Я должен выйти отсюда во что бы то ни стало! Да, и скажите Алексею и Борису Петровичу, что если они ничего не сделают, тогда я… Впрочем, они и так все поймут, – махнул рукой Олег, – ничего говорить не надо.

Я еще раз внимательно взглянул на Олега. Крупное телосложение, рост около ста семидесяти пяти сантиметров, мощные плечи говорили о том, что он раньше занимался спортом.

– Когда придете? Завтра можете? – спросил меня Олег.

– Боюсь, что не успею, – сказал я также шепотом, – ведь надо будет встречи провести…

– Но послезавтра вы придете?

– Постараюсь.

– Будьте осторожны! – сказал мне Олег шепотом. И громко, взглянув на потолок: – Ну все, на этом сегодня закончим. Вызывайте конвоира. – И снова шепотом: – Я очень прошу вас сделать то, о чем я говорил.

Пришел конвоир и забрал Олега. Я обратил внимание, что, прежде чем вывести из кабинета, на Олега надели наручники. А на листке выдачи заключенного стояла жирная поперечная красная полоса. Такая полоска означает: «Склонен к побегу».

«Интересно, кто же отсюда убежит? – подумал я. – Из таких-то стен!»

Вскоре я получил обратно свое удостоверение и стал спускаться вниз. Вдруг на лестнице, перед самым выходом из изолятора, я увидел двоих знакомых оперативников в кожаных куртках.

– Ну как? – спросил меня один из них. – Как прошла встреча?

– Нормально.

– Как настроение? Какие планы?

– У кого? – не понял я.

– У него.

– Вам виднее… Вы же его там круглые сутки наблюдаете, – подколол их я.

– Не передумали быть его адвокатом? – неожиданно спросил другой.

– Пока еще нет.

– Смотрите, будьте осторожны!

– Это угроза?

– Нет, наоборот, предостережение. Возьмите номер нашего телефона…

– А зачем он мне?

– Ну мало ли что… Может, братва на вас «наедет», может, еще что случится… Поможем, – оперативник протянул мне листок с записанным телефоном.

Я молча положил листок в карман и вышел. Оглянувшись, увидел, что никакого «БМВ» с девушками возле здания не было. Неужели уехали? Нет, они не могли! Значит, что-то случилось. Может, оперативники их задержали?

Я осмотрелся внимательнее, подошел к своей машине, сел и медленно тронулся. Неожиданно заметил, что одновременно со мной тронулась с места черная «девятка» с тонированными стеклами. Я поехал вперед с маленькой скоростью. «Девятка» также шла медленно. Свернул направо – «девятка» за мной. Потом я перестроился в левый ряд, повернул налево и поехал в обратную сторону – то же самое проделала и «девятка».

«Странно, – подумал я. – Слежка достаточно откровенная. Зачем, почему? Кто меня „ведет“ – погоны или братва?»

Вскоре мне удалось уйти от «девятки». Но когда я подъехал к дому, то увидел, что во дворе, почти у самого моего подъезда, стоит серая «Волга». Стекла были также тонированными. В машине сидели два человека. Это было видно по огонькам сигарет. Прекрасно зная все машины нашего двора, я понял, что эта машина – чужая. «Может быть, у страха глаза велики? – подумал я. – Может, не по мою душу? Мало ли кого ждут… А может, и ко мне…»

Глава 2 «НАЕЗД»

Я прекрасно понимал, что следующим звеном в том, чтобы как-то повлиять на Олега, могу оказаться я. Но что ж делать? Надо срочно встречаться с коммерсантом!

Я спустился к телефону-автомату, набрал номер коммерсанта. Мобильный не отвечал – хорошо поставленный женский голос сообщал, что абонент находится вне зоны досягаемости. Я позвонил ему в офис. Секретарша записала мою фамилию, телефон и пообещала, что как только Алексей Николаевич вернется, обязательно мне перезвонит. Но до конца дня никакого звонка от него я так и не дождался.

Тогда я вновь позвонил в офис.

– Разве он вам не звонил? – удивилась секретарша. – Он был, записал ваш телефон, уехал снова.

Вечером раздался звонок.

– Вы меня искали? – услышал я мужской голос. Это был коммерсант.

– Да. Нам с вами надо встретиться.

– По какому вопросу? – насторожился коммерсант.

– По вопросу вашего близкого знакомого.

– Кого?

– Олега Николаевича.

– Какого Олега Николаевича?

– Который сейчас находится в больнице. – Это был намек на содержание Олега в тюрьме.

– Понял, – коротко ответил коммерсант. – Давайте встретимся.

– Где вам удобнее?

– Знаете ресторан «Метрополь»?

– Конечно.

– При входе, в семь часов.

– Как я вас узнаю? – спросил я.

– Я вас сам найду, – ответил Алексей. – Я вас видел раньше.

Ровно в семь я был у входа в «Метрополь». Вскоре подъехали «Мерседес-500» и джип «Гранд Чероки». Из «Мерседеса» вышел мужчина высокого роста, с темными волосами, в темном пальто. Из джипа появились двое мужчин, вероятно, его охранники. Мужчина подошел ко мне, протянул руку:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответил я.

– Пойдемте, спокойно поговорим, – сказал коммерсант.

Мы вошли в ресторан, пересекли большой зал, где располагалось казино, и вошли в бар, примыкавший к игровому залу. Коммерсант кивнул головой, и девушка, стоявшая за стойкой, тут же стала наливать какие-то напитки. Было ясно, что коммерсант неоднократно бывал в этом ночном клубе и, в частности, в этом баре.

Я старался рассмотреть коммерсанта. На вид ему было около тридцати лет. Он был высокого роста, темные густые волосы, лицо достаточно симпатичное. На руке – массивные золотые часы. На пальце левой руки – большой перстень. Он был одет в темный костюм, белую рубашку. В глазах – испуг.

Я знал, что вместе со своим партнером Павлом коммерсант в конце 1993 года одним из первых создал ночной клуб, расположенный на Красной Пресне. Ночной клуб был достаточно прибыльным заведением, так как в то время в Москве еще не было ночных клубов. Поэтому в основном там тусовались коммерсанты и братва. Прибыль от ночного клуба поступала большая. Первоначально на роль «крыши» над клубом претендовали два авторитетных лидера криминального мира – небезызвестный Сильвестр и не менее известный вор в законе Глобус. Каждый из них пытался стать первым. Между ними возник конфликт. Тогда ходили слухи, что для ликвидации Глобуса Сильвестр пригласил курганскую группировку, которая после и устранила Глобуса. Затем в столице прогремело несколько выстрелов, в результате которых погибли представители обеих враждующих сторон. И, наконец, клуб полностью перешел под опеку Сильвестра.

Но эта опека оказалась недолгой. Спустя год при таинственных обстоятельствах взрывается шестисотый «Мерседес», в котором находился Сильвестр. После этого распространились слухи, что именно курганская группировка взяла на себя роль «крыши» ночного клуба.

Теперь у меня возникла мысль – а может, Олег действительно относился к этой преступной группировке? Может даже, он был ее лидером? Не случайно он послал меня к этому коммерсанту и просит, вернее, даже требует его помощи.

Но мои размышления прервал коммерсант.

– Как он там себя чувствует? – неуверенно спросил он.

– В каком смысле?

– Его никто не беспокоит, не «наезжает»?

– Вроде нет, – пожав плечами, ответил я.

– Слухи разные ходят…

– Да, я слышал, – подтвердил я, имея в виду записку с приговором Олегу. – Нет, пока никто не беспокоит. И он по-прежнему рассчитывает на вашу помощь.

– Но чем же я могу помочь ему? – спросил коммерсант.

– Не знаю, что он имел в виду, но сказал, что вы обязаны помочь, – уточнил я.

– Я даже не могу собрать сейчас деньги, – стал торопливо оправдываться коммерсант. – Ночной клуб закрыт на ремонт, мы проводим реорганизацию ряда магазинов, неподалеку, на Красной Пресне…

Но я пожал плечами, дав понять, что это его проблемы.

– Хорошо, буду думать, – помедлив, решил коммерсант. – Давайте договоримся… – Он встал, давая понять, что разговор закончен. – Можете подъехать завтра ко мне в офис? – Протянул мне визитную карточку, на которой был адрес офиса. – Часов в одиннадцать. Мы там спокойно побеседуем. А я к тому времени постараюсь подумать, чем и как смогу помочь. Хорошо?

– Хорошо, – я пожал ему руку на прощание.

Вернувшись домой, стал думать, как быть дальше. Встретиться с человеком по имени Борис Петрович, о котором говорил мне Олег, я решил только после окончательного разговора с коммерсантом. Если он откажет мне или я почувствую, что его помощь будет неэффективной, тогда уж обращусь к Борису Петровичу. Зачем беспокоить сразу двоих? Может, коммерсант все решит сам.

На следующий день ровно в одиннадцать часов я подъехал к офису коммерсанта. Офис находился в большом киноконцертном зале, на третьем этаже. Поднявшись на лифте, я оказался в просторном вестибюле, где около тумбочки сидел довольно плотный охранник. На двери была вывеска с названием ночного клуба. Я назвал себя.

– Минуточку, – сказал охранник, – сейчас уточню.

Он набрал номер телефона.

– Здесь к Алексею Николаевичу пришел посетитель, – и охранник назвал мою фамилию. И обратился ко мне: – Сейчас за вами подойдут.

Через несколько минут появился не менее упитанный мужчина и предложил пройти с ним.

Мы долго шли по длинному коридору с закрытыми дверями. На некоторых висели таблички с надписями. Наконец вошли в большую зеркальную приемную с искусственными пальмами и еще какими-то зелеными растениями. Массивная итальянская дверь была приоткрыта. Я увидел просторный кабинет, выдержанный в белых тонах, с очень красивой и дорогой итальянской мебелью.

За столом сидел коммерсант. Он поднялся и пожал мне руку.

– Ну как дела? – вопросительно взглянул на меня.

– К Олегу Николаевичу я сегодня не ходил, – ответил я.

– Как, вы еще у него не были?

– А какой смысл мне идти к нему, если я не получил никакого ответа от вас?

– Да, конечно, вы правы… Я переговорил со своими новыми партнерами, обрисовал ситуацию. Думаю, что мы поможем Олегу Николаевичу, но не сразу.

– Как это не сразу?

– Понимаете, требуется какое-то время, чтобы собрать сумму денег или использовать связи, которые мы имеем. Если можно, передайте, пожалуйста, ему, что никто его не забыл, все о нем думают, жалеют и обязательно окажут помощь. Но – не сразу. Понимаете, – он вновь стал повторять вчерашние слова, – клуб находится на ремонте, реконструкция магазинов требует…

Неожиданно разговор был прерван. В кабинет вошел возбужденный охранник и, обращаясь к коммерсанту, сказал:

– Алексей Николаевич, к вам тут гости!

– Кто? – испуганно спросил Алексей, встав из-за стола.

– Ну, эти, вчерашние…

– Я же сказал не пускать их!

– Но они…

В дверях появились три крупных парня в темных костюмах, с короткими стрижками. Уверенно подошли к столу и спокойно расселись по стульям. Один из них протянул Алексею руку.

– Ну как дела, Николаич? Как наше предложение? Не подумал еще об этом?

– Ребята, – испуганно канючил коммерсант, – я же вам вчера все объяснил…

– Говори конкретно, чего тянуть! Понял ситуацию? Понял, какой расклад? Кто твоя «крыша»? Назови, – давил один из пришедших.

Алексей бросил взгляд на меня. Я понял, что это новая «крыша», заявившая о себе. На меня никто из пришедших внимания не обращал.

– Ну что? Мы ждем конкретного ответа. Говори! – повысил голос пришедший.

Тут коммерсант, взглянув в мою сторону и поняв, что я являюсь его палочкой-выручалочкой, неожиданно перевел стрелки:

– Да вот, кстати, и адвокат Олега Негобина, – и указал на меня.

Я почувствовал, как меня начали сверлить холодные, враждебные взгляды троих посетителей. Ясно было – это враги Олега. От неожиданности они замолчали. Через несколько секунд один из них с улыбкой спросил:

– А что, разве он еще жив?

Опять комок подступил к моему горлу…

– Ну что, Леша, – обращаясь к коммерсанту и поднимаясь со стула, проговорил один из гостей, – даем тебе еще срок. Завтра мы к тебе подъедем. Только, пожалуйста, не прячься от нас, не создавай нам, да и себе, геморрой!

– Пойдем поговорим с адвокатом! – произнес другой.

Я молча встал. «Ну вот, – подумал, – и попал я в новую переделку!»

Мы вышли из здания. Я увидел перед входом шестисотый «Мерседес», рядом – еще две машины. Вероятно, охрана.

– Ну что, адвокат, как зовут-то? – обратился ко мне один из троицы.

Я назвал свое имя и спросил:

– А вы кто?

– Мы-то? – все ехидно улыбнулись. – А мы – «крестники» твоего клиента!

Я понял, что это враждующая группировка. В Москве ее называли центральной бригадой. До недавнего времени ею руководили два вора в законе, по слухам, убитые курганской группировкой.

– Ну что, как он сидит-то? Нормально?

– Нормально.

– А где он сидит?

– Вы же знаете, где, – попытался перейти в наступление я.

– Мы-то знаем. На «спецу», что ли?

– Да, на «спецу».

– А в какой камере?

– Я не знаю.

– Да ладно! – ухмыльнулся парень.

– Я ж не в камере с ним встречаюсь. Есть специальные следственные кабинеты, его туда приводят. А в какой камере сидит, мне никто не докладывает.

– Ладно. Как думаешь, какая перспектива дела? Сможешь его вытащить?

Я пожал плечами:

– Кто знает…

– Слушай, – хлопнул меня по плечу парень, – вытащи нам его на волю!

– Мы тебе бабок хороших подкинем! – неожиданно добавил его спутник.

Я понял, для чего им нужно вытащить на волю Олега – чтобы тут рассчитаться с ним.

– Я постараюсь, конечно…

– Вот-вот, постарайся! Ты бы свой телефончик нам оставил…

– Зачем? – спросил я.

– Ну, мало ли, на всякий случай… Чтобы тебя по Москве не искать. Могут вопросы быть…

– К кому? – не понял я.

– Ну, к нему, к тебе… Должок у твоего клиента – большой список. Рассчитаться бы надо. Что он об этом думает?

– Я не знаю, не говорил с ним об этом.

– А ты поговори! А мы тебя в ближайшее время найдем… Да, еще. А чего ты к этому зарулил? – парень кивнул в сторону клуба.

– Я? По делам.

– Какие еще дела? Денег, что ли, просил? Так вот, слушай и передай своему клиенту. Здесь наши деньги, понял? Наше лавэ. И мы больше ничего никому не отдадим. И к нему больше не ходи. Понял нас?

Я молча кивнул головой.

– Ну все, бывай, защитник! – сказали неизвестные, усаживаясь в «Мерседес». Машина резко тронулась.

«Ну вот, – подумал я, – попал в ситуацию! Теперь думай, что дальше будет…»

Я понял, что вариант с коммерсантом полностью отпадает. Даже если коммерсант и согласится помогать, новая «крыша» не позволит ему этого.

Я подошел к телефону-автомату, быстро набрал номер Бориса Петровича. По намеку Олега, Борис Петрович имел отношение к каким-то спецслужбам, явно не милицейским. Я послал ему на пейджер зашифрованное сообщение: «Борис Петрович, прошу позвонить по просьбе Олега Николаевича», и оставил свой номер мобильного телефона. Буквально через минуту прозвучал звонок.

– Алло! – раздался басовитый мужской голос. – Это Борис Петрович. С кем я говорю?

Я назвал себя, сказал, что являюсь адвокатом Олега Негобина.

– Как он там? – спросил Борис Петрович.

– Нормально. Очень рассчитывает…

– Не надо говорить, – прервал меня Борис Петрович. – Давайте встретимся лично.

– Где?

– Скверик у Большого театра знаете?

– Знаю.

– Садитесь на лавочку. В восемь часов вечера к вам подойдут.

– Как вы меня найдете?

– Опишите себя…

В восемь вечера я сидел на лавочке в сквере. По слухам, здесь всегда встречались представители так называемых секс-меньшинств. Но, вероятно, те времена прошли, и лиц, похожих на принадлежащих к этим группам, я не заметил. Ровно в восемь ко мне подошел паренек и назвал мое имя и отчество.

– Это я.

– Вас ждут вон в той машине.

Я подошел к машине. Это была черная «Волга» с затемненными стеклами. Водитель открыл переднюю дверцу и пригласил садиться. Я сел. Тут же водитель вышел из машины.

– Только не оборачивайтесь, – раздался голос с заднего сиденья. Это был Борис Петрович. – Я вас слушаю.

– Я адвокат Олега.

– Я понял. Что случилось? Он жив?

– Да, жив, все нормально. Очень рассчитывает на вашу помощь. Более того, он настолько рассчитывает на вашу помощь, что сказал, что если вы по каким-то причинам помощи ему не окажете, то он…

– Что, угрожать, что ли, мне будет? – закончил фразу Борис Петрович.

– Так он не говорил, но сказал, что не сможет больше держать в тайне ту информацию, которая у него есть.

– Понятно, – хорошо поставленным властным басом сказал Борис Петрович.

– Что ему передать?

– Привет, – коротко ответил Борис Петрович.

– Но… вы как-то можете ему помочь? Ему стоит рассчитывать на это? – я осторожно подбирал слова.

– Об этом он сам узнает.

– Каким образом?

– Это уже мои проблемы. Ну ладно, счастливо вам! Да, – остановил он меня, – вы больше мне по этому телефону не звоните. Если что – я сам вас найду.

Я молча вышел из машины. Водитель сразу сел за руль, и машина рванула с места. Так исчез в неизвестности таинственный Борис Петрович, не ответив мне ни «да», ни «нет»…

Я прошел несколько кварталов до своей машины, сел в нее и поехал домой.

Недалеко от подъезда своего дома я вновь заметил знакомую серую «Волгу» с затемненными стеклами. Сегодня в салоне никто не курил. Двигатель был выключен. Не рискуя подходить к машине, я поднялся в квартиру, тут же набрал номер Ольги. Там никто не отвечал. Вероятно, она уехала. А завтра нужно идти к Олегу… Что я ему отвечу? За два дня работы я попал в поле зрения конкурирующей враждебной группировки, встречи с коммерсантом и с Борисом Петровичем окончились нулевым результатом, исчезла Ольга… Начались недвусмысленные намеки и угрозы…

…С тяжелым чувством я поднялся на шестой этаж изолятора, написал требование о вызове своего клиента и передал листок контролеру. Я обратил внимание, что после того, как женщина-контролер получила мое требование и я отошел в сторону, приготовившись ждать, она позвонила куда-то по телефону. «Наверное, оперов вызывает, – подумал я. – А может, и нет…»

Прошло некоторое время. Меня вызвали. Я вошел в кабинет. Олег уже сидел возле стола. На его лице был написан вопрос. Я чувствовал, что он в состоянии сильного нервного напряжения, ждет от меня ответа. Все вопросы, поставленные мне в прошлое посещение, для него были очень важны. Возможно, от моих сообщений зависела его дальнейшая жизнь. Но все мои сообщения были нерадостными для него.

Я не знал, с чего начать… Решил с коммерсанта.

Я долго рассказывал, как встретился с коммерсантом, какие у него проблемы, что появилась новая «крыша», и все время старался смотреть Олегу в лицо. У него заходили желваки на скулах. Видимо, ему было очень неприятно. Когда я рассказал о появлении новой «крыши», Олег, сплюнув, сказал:

– Сволочи! Крысы! Знают, по какому месту меня ударить! А с Петровичем встречались? – перевел он разговор.

– Встречался, – ответил я и стал подробно рассказывать о встрече с Борисом Петровичем и о том, как тот нагнал туману.

– Мне кажется, это тоже отказ с его стороны, – осторожно предположил я. Но Олег улыбнулся:

– Нет, все нормально. Это его стиль. Куда он денется! Слишком крупные карты у меня на руках! У него выхода нет, и он это прекрасно понимает. Я думаю, тут все будет нормально.

– А что, – неожиданно спросил меня Олег, – окна кабинетов противоположной стороны выходят на улицу?

Я кивнул.

– А на какую улицу?

– Наверное, на Матросскую Тишину, – предположил я неуверенно.

Зачем он спросил меня об этом? Неужели собирается пилить решетки?

Олег подошел к решеткам, подергал их рукой. Решетки были двойными – внутренняя и внешняя. Через несколько мгновений он повернулся ко мне, отошел от окна и сказал:

– Жалко, что я сейчас повязан! Была б возможность выйти, я бы с ними разобрался!

– Подожди, может, не так все плохо в конце концов!

– Это верно, думаю, они пока ее не тронут, если им нужен я… Вернее, не я, а все мои бумаги, – сказал Олег. – Но в ближайшее время они, конечно, начнут что-то делать… Слушай, – он обратился ко мне на «ты», – давай организовывай мне освобождение через суд!

Я оторопел от такого заявления.

– Какое освобождение! На тебе такие серьезные статьи висят! Заказные убийства, руководство бандитами… Кто ж тебя освободит под подписку или под залог?!

– Неважно, что не освободят. Главное – чтобы меня вывезли на суд, – твердо сказал Олег.

Сердце мое екнуло. Неужели он что-то задумал?! Неужели будет попытка отбить его от конвоя, или он задумал побег?

– Зачем? Тебя просто повезут пассажиром, и суд наверняка откажет тебе.

– Послушайте, – Олег снова перешел на «вы», – вы – мой адвокат. Так защищайте меня. Я вижу, что единственный вариант моей защиты – это подать заявление в суд об изменении меры пресечения.

– Хорошо, я это сделаю. Когда?

– Да сегодня же и сделайте!

– Хорошо. Приеду в консультацию, напишу заявление, завтра отвезу его в суд…

– И постарайтесь договориться с судом, чтобы они как можно быстрее рассмотрели ваше заявление. И придите ко мне, скажите, когда будет суд.

– Хорошо, я так и сделаю.

– А я думаю, что здесь тоже придумаю что-нибудь, – и, наклонившись к моему уху, прошептал: – Если на вас выйдет кто-то из моих друзей, имейте в виду – условный знак: «Мы от Олега Николаевича». Поняли? Должно быть сказано именно в такой последовательности. Что касается других людей, знайте, что это не от меня.

Я еще больше удивился – кто на меня может выйти на воле? Если у него остались сообщники…

– Все, – сказал он, протягивая мне руку, – завтра приходите ко мне опять, скажете, на какой день назначен суд.

– Я думаю, что завтра прийти к тебе не смогу, так как еще не буду знать, когда назначат суд, – ответил я. – Это минимум два-три дня…

– Хорошо, через два-три дня. Но я очень прошу – подайте заявление в суд сегодня!

– Хорошо.

Я вызвал конвоира. Тот забрал Олега, и я стал спускаться вниз.

Между вторым и третьим этажами я заметил, что навстречу мне идут оперативники. Мы поздоровались.

– О, какие люди, да без охраны! – пошутили они.

– Зачем мне здесь охрана? Мы же в тюрьме!

– Как у вас дела?

– Да пока все нормально.

– Никто не обижает?

– А кто должен меня обижать?

– Мало ли… Кстати, никто на вас не выходил?

– Кто на меня может выйти?

– Ну, враги, друзья…

– Вроде нет. Вам же виднее, – намекнул я на то, что за мной, вероятно, существует слежка.

Они хитро улыбнулись.

– А вы куда?

– К вашему клиенту.

– Позвольте, – запротестовал я, – вы не имеете права допрашивать его без меня!

– А кто вам сказал, что мы хотим его допрашивать? Мы идем на беседу личного характера. Узнаем, за какую команду он болеет, какие у него увлечения… Думаем, что ваше присутствие вовсе необязательно.

Тут я был бессилен. Процессуальный кодекс гарантирует присутствие адвоката только на допросе, но о такой форме разговора, как беседа, там ничего не говорится. Тут оперативники были полностью правы.

Теперь я понял, кому звонила женщина-контролер. Она вызывала их. Значит, они идут либо снимать информацию, записанную в следственном кабинете на видео– или аудиоаппаратуру при нашей беседе, либо на профилактическую беседу.

У меня есть конкретное задание, и мне нужно торопиться в суд. Я быстро сел в машину, доехал до консультации. Там составил на компьютере соответствующую жалобу об изменении меры пресечения подзащитному и снова поехал в Преображенский суд, куда следовало подать такую жалобу.

Преображенский суд находился недалеко от Сокольников. Я быстро нашел канцелярию по уголовным делам и отдал свое заявление. Девушка, принявшая мое заявление, мило улыбнулась:

– Оставьте, пожалуйста, ваши координаты, по которым с вами можно будет связаться.

Я написал внизу заявления свой рабочий телефон консультации и на всякий случай номер мобильного.

Через пару дней раздался звонок. Какой-то сотрудник суда попросил меня приехать к председателю завтра, в 16 часов, по поводу проведения суда по моему заявлению.

Для меня это было странным. Я знал: существует такой порядок, что если адвокаты подают заявление об изменении меры пресечения своему клиенту, то назначается суд, и как можно быстрее – в течение трех-пяти дней, но никогда при этом не называют фамилии судьи. Судья определяется буквально за полчаса до начала заседания. Вероятно, все делалось для того, чтобы на этого судью не было оказано никакого воздействия.

Когда я приехал в суд, то обратил внимание, что у входа в главное здание стояла знакомая серая «Волга» с тонированными стеклами.

Я поднялся на второй этаж, где находился кабинет председателя суда, подошел к секретарю и назвал свою фамилию.

– Да-да, – сказала она, – одну минуту, вас примут. – Она вошла в кабинет председателя, плотно прикрыв за собой дверь. Через несколько минут дверь открылась, и секретарь пригласила войти.

Я увидел, что в большом кабинете за столом сидел судья, мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти, с седыми волосами. С правой стороны стола сидели два знакомых мне оперативника.

«Так, – подумал я, – неужели мне откажут в моем иске?»

Судья жестом указал мне на стул и, обратившись по имени-отчеству, сказал:

– Мы вызвали вас вот по какому вопросу… Вы подали заявление, и мы обязаны на него отреагировать. Мы хотим назначить суд на завтра, и мы ставим вас об этом в известность.

– Во сколько? – поинтересовался я.

– В одиннадцать часов. Но тут вот в чем дело… – Перейдя на сухой официальный язык, сказал: – Вчера поступило ходатайство Московской городской прокуратуры, ведущей дознание по вашему клиенту. Так вот, в этом заявлении, на основании оперативных данных, есть информация, что на вашего клиента готовится серьезное покушение. Поэтому, учитывая его особую общественную опасность, а также возможность покушения, народный суд принял решение о рассмотрении вашего заявления в стенах следственного изолятора, где находится ваш клиент.

– Могу я обжаловать это решение?

– А кому? – сказал судья. – Это наше право – выбирать место, где рассматривать ваше заявление. Главное – заявление будет рассмотрено.

Я прекрасно понял, каков будет ответ на мое заявление. Достаточно было слов судьи «учитывая особую общественную опасность…» Вот и ответ: «…освободить его мы не можем».

– Ну что ж, – пожал я плечами, – я все понял.

И вышел из кабинета. Меня догнали знакомые оперативники. Я обратился к ним первым:

– Это что, ваши фокусы насчет суда в СИЗО?

– Какие фокусы? Вы что, так и не поняли всей серьезности ситуации, которая создалась вокруг вашего Олега?

– А что за ситуация?

– Дело в том, что две группировки, по нашим данным, хотят завалить его прямо у здания суда, причем независимо от того, получит он свободу или нет.

– А вы в этом точно уверены?

– Абсолютно точно. Иначе какой смысл заводить весь этот хоровод и подтягивать ОМОН?

– Что, и ОМОН будет? – удивился я.

– А что же вы думали? Вопрос очень серьезный. Зря вы так его недооцениваете. Да, кстати, – обратился ко мне оперативник, – мы советуем вам не приезжать на суд на своей машине – либо на другой, либо возьмите такси.

– Почему? – удивился я.

– Потому, что вашу машину знают.

– Кто?

– Те, кто хочет с ним разобраться.

– И что вы хотите сказать?

– Мы вас предупредили, дальше – вам решать.

С тягостным чувством неопределенности я вышел из здания суда. Меня очень волновал вопрос, почему же все-таки решили проводить суд именно в здании следственного изолятора. Что это означает? Действительно существует заговор, или это просто так, чтоб оказать психологическое воздействие. А может, ведется еще какая-то интрига?

С этими мыслями я просидел целый вечер. Что все это значит? Прихоть? Или ситуация столь серьезна?

На следующее утро я все же решил ехать в изолятор на собственной машине. Зачем мне ловить такси или добираться иными путями? Если кто-то и имеет претензии, то не ко мне, а к Олегу.

Я подъехал к следственному изолятору без четверти одиннадцать. Поставив машину недалеко и закрыв дверцы, я направился к служебному входу. Одновременно со мной подъехал микроавтобус, похожий на маршрутные такси, в недалеком прошлом очень популярные в Москве. Внутри сидели две женщины и четыре омоновца с автоматами, в бронежилетах и касках. Я понял, что это судья и судебный секретарь приехали на заседание. Все вышли, женщины быстро прошли к служебному входу.

Я осмотрелся. Никаких подозрительных машин и лиц, так же, как и омоновцев, у следственного изолятора я не заметил.

Поднялся наверх. На втором этаже я увидел знакомых оперативников и следователя. Мы поздоровались.

– И где это все будет проходить? – спросил я.

– В красном уголке, – ответил следователь.

– А где красный уголок?

– На третьем этаже. Но еще рано. Будете говорить со своим подзащитным?

– Нет, в этом уже нет необходимости, все и так решено, – уколол их я.

– Что решено? – пожали плечами оперативники.

– Ну, решение суда, которое будет вынесено…

– А какое же, по-вашему, будет вынесено решение? – поинтересовался следователь.

– Вы же сказали – «в связи с особой опасностью подзащитного…» Вот такой и будет ваша резолюция.

Через несколько минут заседание суда началось. Оно представляло собой достаточно интересную картину. В обычном красном уголке, где еще недавно проводились различные партийные собрания, профсоюзные конференции и прочие встречи с трудовым коллективом следственного изолятора, началось священнодействие.

Олега в наручниках ввели четыре омоновца, посадили на стул рядом с большим столом. В центре зала стояло несколько столов, за одним из которых сидела судья, справа от нее – судебный секретарь, ведущая протокол. За другим столом сел прокурор, с противоположной стороны – я, как защитник. По бокам – несколько оперативников, следователь, еще какие-то незнакомые люди и сотрудники следственного изолятора.

Сначала судья зачитала суть моего ходатайства. Затем предоставили слово мне. Я коротко сказал, что мой подзащитный – коммерсант, что все доказательства, собранные по этому делу, представляются надуманными и в какой-то мере косвенными, так как никакого прямого свидетельства о принадлежности к совершению преступлений, в чем обвиняют Олега, у следствия нет. Закончив, я попросил суд освободить моего подзащитного либо под залог, либо под подписку о невыезде.

Затем слово было предоставлено прокурору. Он выступил с прямо противоположной речью, из которой следовало, что мой клиент является особо опасным преступником, совершившим ряд особо тяжких преступлений, что вина его очевидна, что доказательства аргументированы и следствие и прокуратура категорически возражают против освобождения моего клиента из-под стражи по той причине, что он может скрыться или препятствовать дальнейшему ходу следствия.

Суд вышел в соседнюю комнату для принятия решения. Я взглянул на Олега. Он сидел расстроенный, низко опустив голову. Он прекрасно понимал, что скорее всего получит отказ. Зато оперативники со следователем сидели с гордо поднятой головой. «Ну что ж, в этом и торжество нашего правосудия», – подумал я.

Через несколько минут в зал вернулась судья. Она взяла молоток и стала зачитывать решение суда. Естественно, все сводилось к версии следствия и прокуратуры: в связи с особой опасностью в изменении меры пресечения отказать, в качестве меры заключения оставить нахождение под стражей.

На этом суд закончился. Я подошел к Олегу.

– Не расстраивайся, мы имеем право каждые три месяца подавать новое заявление.

Он махнул рукой.

– Ничего страшного, – прошептал он мне на ухо, – я уже придумал вариант. Приходите завтра, обсудим.

– Хорошо.

Я заторопился вниз, чтобы поскорее уехать из здания. Никакого желания беседовать со следователем и оперативниками у меня не было.

Спустившись на несколько ступенек, в пролете между вторым и третьим этажами я столкнулся с сотрудником СИЗО, с которым был хорошо знаком. Его звали Кирилл. Он работал контролером. В прошлом году, когда я ходил сюда к одному из своих клиентов, Кирилл часто приводил его ко мне на беседы и забирал по окончании. Так мы с ним познакомились. Кирилл был высокого роста, около ста девяноста сантиметров, чем-то походил на Олега. Мы разговорились с ним. Обсуждали разные темы – как дела, что нового. Так незаметно мы вышли из здания следственного изолятора.

Я огляделся по сторонам. Никаких подозрительных машин с бандитами, которыми меня пугали оперативники, я не заметил. Все было тихо и спокойно.

Я подошел к своей машине. Кирилл шел рядом. Я предложил подвезти его. Он согласился. Мы сели в машину и отъехали от изолятора.

Выехав на Преображенский вал, мы сразу свернули на набережную Яузы и направились в сторону центра, продолжая спокойно беседовать. Неожиданно я заметил, что нас догоняет вишневая «девятка» с затемненными стеклами. «Девятка» летела на большой скорости. Я взял вправо. Перед тем, как поравняться с нами, «девятка» резко притормозила. Окна открылись, и оттуда показалось дуло автомата.

От неожиданности я не успел испугаться. Кирилл тоже увидел это и закричал:

– По тормозам!

Я нажал на педаль. Машина резко остановилась, ее немного развернуло. Из вишневой «девятки» послышались выстрелы. Вероятно, покушавшиеся рассчитывали, что они бьют по нашей машине. Но поскольку мы резко затормозили, все пули пролетели мимо. Тогда задняя дверь «девятки» приоткрылась, и оттуда высунулось еще одно дуло, которое смотрело на нас. Я нажал на газ, машину бросило влево, и я выехал назад.

Со звоном разлетелось заднее стекло «девятки», и оттуда показался очередной автомат. Теперь уже не было сомнения, что на сей раз выстрелы достигнут цели.

Тут мы увидели, что сзади мчится знакомая серая «Волга» с тонированными стеклами, из нее высовывается рука с пистолетом и на полном ходу стреляет в «девятку». «Девятка» резко рванула с места. Серая «Волга» – за ней.

Вскоре подъехали машины милиции и, наконец – наши оперативники, которые, видимо, получили информацию по радио.

– Ну что, живы? – бросились они к нам. – Все в порядке? Все целы?

– Да, все нормально, – ответил Кирилл.

– Кто это был? – спросил я оперативников.

– Мы же не шутили, говоря, что ситуация достаточно серьезна. Две группировки «подписались» с ним разобраться, – ответил один из оперативников. – А кто это был – извини, не заметили.

Неожиданно зашипела рация.

– Алло, прием! – Оперативник отошел в сторону, чтобы мы не слышали разговора. Но из обрывков долетевших до меня фраз я понял, что вишневая «девятка» благополучно скрылась.

Оперативник вернулся.

– Ну что? Зачем они стреляли? – допытывался я.

– Думаю, это не по вашу душу, – сказал оперативник. – Скорее всего, – показал он на Кирилла, – они перепутали его с Олегом, подумали, что вам все же удалось его освободить. Вот и решили разобраться с ним.

– Ну что, проводить вас? – спросил второй оперативник. – Машина-то хоть цела?

Как ни странно, на машине – ни единой царапины, только разбит подфарник, которым я врезался сзади в «девятку».

– Да вроде все цело… – ответил я.

– Давайте мы вас все же проводим, – сказал один из оперативников и сел к нам в машину.

Вскоре я добрался до дома. Но оставаться в квартире у меня не было абсолютно никакого желания. Я выехал за город.

Пару дней провел в подмосковном пансионате, переживая и обдумывая случившееся, планируя дальнейшие шаги.

Глава 3 ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

Москва, 1998 год, январь

Прошло четыре месяца. Никаких особых событий в моей работе в качестве адвоката Олега не произошло. Посещал я его практически через день. Параллельно со мной посещали его и оперативные работники. Но я видел, как постепенно они утрачивали интерес к моему клиенту, так как он ни в чем не признавался и стоял на полной своей невиновности.

Приближался Новый год. Я решил поехать с семьей отдохнуть, погреться в теплые страны. Среди русских наибольшей популярностью пользовались две страны – Объединенные Арабские Эмираты и Таиланд. Но поскольку в Таиланд нужно было лететь более девяти часов и перелет был достаточно утомительным, решили остановиться на Эмиратах.

Две недели пролетели быстро. 14 января нового, 1998 года я вернулся в Москву. К этому времени я уже знал, что произошли новые события, но какие именно?

Первым было похищение Олеси, жены Олега.

Я поднялся в квартиру, чувствуя, что что-то произошло. Подошел к телефону, хотел набрать номер Олеси, но передумал – скорее всего мне уже поставили «прослушку». Тогда я взял записную книжку и вышел из квартиры. Позвонил в соседнюю дверь. Соседка открыла.

– У меня телефон сломался, можно от вас позвонить? – попросил я.

– Ну конечно, – улыбнулась она.

Я вошел в ее квартиру, подошел к телефону и быстро набрал номер Олеси. Телефон не отвечал. Мобильный тоже молчал. Позвонил Ольге. Она сняла трубку.

– Оля, это я…

– Ой, как хорошо, что вы позвонили! Олеся пропала!

– Как пропала?!

– Мы с ней зашли в магазин, я чуть задержалась в отделе… Она пошла вперед… Иду дальше – ее нигде нет. А машина у входа стоит. Олеся пропала, нет ее!

– Ты хочешь сказать, что ее похитили?

– Да!

– А машина где?

– У магазина осталась. Я позвонила брату, он только что ее забрал.

– Но кто же похитил Олесю?

– Ну, эти… или те… – растерянно сказала Ольга.

– Что же теперь будем делать? – проговорил я задумчиво.

– Не знаю… Может, подождем до вечера?

Часа через два раздался очень странный телефонный звонок. Незнакомый голос, назвав меня по имени-отчеству, сказал:

– Нам необходимо встретиться перед тем, как вы пойдете к Олегу. Надо кое-что передать… В отношении его Олеси. Так что ждите завтра звонка. Мы позвоним на мобильный и сообщим место и время встречи.

Трубку повесили.

С неприятным ощущением я лег спать.

На следующий день проснулся рано. Спал очень плохо, снились какие-то кошмары, снились Олеся, Олег на грани смерти.

Меня разбудил звонок Ольги. Встревоженным голосом она сообщила, что поздно ночью позвонила Олеся, сказала, что находится якобы в гостях. Но из разговора Ольга поняла, что Олеся похищена конкурирующей бригадой, что пока ее содержат в какой-то снимаемой квартире. Обращаются с ней нормально, кормят, поят, но на улицу не выпускают. Дали возможность позвонить. Требований никаких ей никто пока не выдвигает. Олеся намекнула Ольге, чтобы та немедленно уезжала.

– Что же ты будешь делать? – спросил я Ольгу.

– Мне сказали уехать.

– Может, ей чем-то помочь нужно?

– А чем помочь? – сказала она. – Как мы ее теперь найдем? Раз вначале не тронули, значит, какая-то надежда есть, значит, от нее им ничего не нужно. Им нужно что-то от Олега. Они выдвинут свои требования обязательно.

На следующее утро меня ждала сенсационная новость. Практически сразу после того, как я встал, раздался телефонный звонок. Звонила Юля из консультации. Она сказала, что мне принесли срочное письмо.

– Какое еще письмо? – удивился я.

– От важного клиента.

– А клиента назвали?

– Да. От Олеси.

– От Олеси?! Хорошо, сейчас же приеду. Кто принес письмо?

– Какой-то незнакомый мужчина. Принес и попросил, чтобы я срочно вам позвонила, сказал, письмо от Олеси и что оно очень важное.

– Спасибо, Юля, выезжаю.

Через некоторое время я был в консультации. Письмо было адресовано мне, но внизу я увидел приписку – «Для Олега». Я вскрыл конверт.

«Дорогой, милый Олежек! – писала Олеся. – Сейчас я нахожусь у людей, которые считают, что ты должен им крупную сумму денег. Теперь моя дальнейшая судьба полностью зависит от тебя. Обращаются со мной нормально, пока никто не обижает. Но, как они говорят, их терпению может прийти конец. Поэтому они предлагают тебе в обмен на меня и на твою жизнь там, где ты находишься, сообщить им срочно номера твоих счетов, где у тебя лежат деньги, и фамилии твоих коммерсантов и должников. Обнимаю и целую, твоя Олеся. Надеюсь на лучшее. Приписка : Адвокат не в курсе дела, он только передал письмо». Помимо письма, в конверте была фотография, сделанная «Полароидом», где Олеся держала в руках газету, датированную вчерашним числом.

Ничего себе сообщеньице! Как с таким письмом я пойду к Олегу?! И что теперь после этого можно сделать? Результат не просто нулевой, а минусовый… Но – делать нечего, надо идти в СИЗО и определяться с ним, как поступать в дальнейшем.

С письмом и фотографией Олеси в кармане я подъехал к следственному изолятору. Поднявшись на четвертый этаж, я протянул требование с фамилией, но неожиданно конвоир сказал мне:

– А вашего клиента перевели на другой этаж, в общую камеру, так что идите в общую картотеку.

Для меня это было полной неожиданностью. Почему человека, жизнь которого органы так тщательно охраняли, вдруг перевели в общую камеру? Это что, приговор или, может быть, форма воздействия, чтобы он все-таки «раскололся», признался в содеянном?

С такими мыслями я спустился на второй этаж, где была расположена картотека для заключенных общих камер. Быстро заполнив требование, указав фамилию Олега и все, что касалось моей атрибутики, я передал вызов контролерам.

Контролерами были две миловидные женщины лет сорока – сорока пяти. Молча взяв листок, они отыскали в деревянном ящичке карточку с фамилией Олега, вытащили ее, посмотрели на обратную сторону и сделали там какую-то отметку – вероятно, отметили визит адвоката.

Я обратил внимание, что на другой стороне было несколько строк, заполненных датами. Вероятно, в мое отсутствие его часто посещали оперативники.

Потом женщина взяла карточку вызова, поставила номер камеры, расписалась и, взяв большой красный карандаш, провела черту, означающую «Склонен к побегу». После этого она протянула карточку обратно, бросив на меня любопытный взгляд.

Взяв листок, я поднялся вновь на четвертый этаж и передал его другой женщине-контролеру для вызова заключенного. Та молча взяла листок, адвокатское удостоверение и сказала:

– Вам придется немного подождать.

Сев в «предбаннике», я стал разглядывать присутствующих. В основном они делились на две категории – несколько следователей и несколько адвокатов. Обычно следователи и адвокаты работали в разных кабинетах, и только работники СИЗО знали, какой именно кабинет предназначен для следователя, а какой – для адвоката. Вероятно, кабинеты для работы адвокатов были оборудованы специальными прослушивающими устройствами. Я всегда думал, что тюрьма является придатком следствия. На самом деле в любом цивилизованном государстве тюрьма должна быть независимой организацией, никакого отношения к следствию не имеющей, то есть местом, где содержат людей, находящихся под стражей. До суда еще неизвестно, будет ли человек признан судом преступником. Пока он еще только подозреваемый. Поэтому проводить какие-то следственные действия в отношении этого человека или дополнять доказательствами, собранными уже в период нахождения его в следственном изоляторе, является несправедливым и негуманным. И незаконным к тому же.

Но пока – это лишь лирика. В нашей стране все по-другому. Следствие и тюрьма – под одной крышей, в ведении МВД. Только в 1998 году началась судебная реформа, которая означала, что постепенно следственные изоляторы, а также колонии должны перейти в другое ведомство – Министерство юстиции.

Но пока этот процесс только начинался. И что из этого выйдет – думать было рано. Пока все оставалось по-прежнему.

Оглядев присутствующих, я заметил, что следователей значительно меньше, чем адвокатов. Адвокаты были разные – и пожилые, и молодые, мужчины, женщины, совсем молодые ребята и девушки, вероятно, стажеры. Каждый занимался своими делами: кто разговаривал, кто звонил по телефону, стоящему на тумбочке, а кто просматривал газеты.

Я сел на одну из лавочек и, достав журнал, задумался. Как же мне быть с сообщением о похищении Олеси? Сказать ли ему об этом вначале? Или позже? А может, вообще не говорить? Нет, сказать нужно определенно. Пусть знает правду. Но – чуть позже. Во-первых, нужно выяснить, почему его перевели в общую камеру, что ему об этом известно. Я понимал, что для него прежде всего такой перевод определенная опасность. Интересно, понимает ли он это?

Полчаса пролетели быстро. Контролер выглянула из окошка и выкрикнула мою фамилию, назвав номер кабинета – семьдесят шестой.

«На каком же это этаже?» – подумал я.

Видимо, поняв мое замешательство, контролер добавила:

– Пятый этаж.

Я подошел к ней, взял талончик, контролер нажала кнопку. Решетчатые двери захлопнулись за мной. Я пошел вдоль длинного коридора третьего этажа. В коридор выходило бесчисленное множество дверей – и с левой, и с правой стороны. Все они вели в следственные кабинеты. Отличие же их было в том, что окна кабинетов с правой стороны выходили на улицу Матросская Тишина, и, вероятно, эти кабинеты были предназначены для следователей. А наши адвокатские кабинеты имели окна, выходящие во внутренний двор тюрьмы, и располагались по левую сторону коридора.

Проходя мимо, я обратил внимание, что все двери оборудованы «глазками». Два года назад такого не было, теперь – нововведение, кругленькие «глазки». Можно, проходя по коридору, видеть, кто чем занимается – кто сидит, кто пишет, кто разговаривает, кто просто курит. Многие кабинеты были пусты.

Вскоре я прошел коридор и вышел на лестницу. Она соединяла между собой этажи. Я обратил внимание, что с правой стороны у лестницы была дверь, плотно закрытая, помимо решетки, железом. Оттуда доносились крики. Сквозь небольшие щели пробивался дневной свет. Вероятно, это было что-то типа медсанчасти. Там то ли кому-то делали укол, то ли перевязку, но крики были очень громкими.

Мне стало не по себе. Я быстро поднялся на четвертый этаж. От меня не ускользнуло, что номера кабинетов на четвертом этаже начинаются с шестерки. Вот и пятый этаж. Тут находится нужный мне кабинет.

Первые два кабинета были закрыты. Вероятно, это то ли резервные кабинеты, то ли служили они каким-то иным, может быть, хозяйственным нуждам. Наконец я нашел кабинет номер 76.

Следственный кабинет, в котором заключенные встречались со своими адвокатами, представлял собой небольшую комнату размером 14–16 квадратных метров, в которой был письменный стол, наглухо прикрученный железными скобами к полу, и две табуретки, также привинченные к полу мощными шурупами. Справа на стене – три крючка для одежды. На противоположной стороне – маленькое окошко.

Я разделся, повесил пальто на крючок, положил портфель на стол и подошел к окну. Оно выходило во внутренний тюремный дворик. С правой стороны двора находилось здание следственного изолятора, в котором содержались заключенные, а с левой – хозяйственные постройки. Там время от времени было заметно движение: то проходили конвоиры с заключенными, то хозвзвод, выполняющий различные работы внутри тюремного двора. Я обратил внимание, что все зарешеченные окна камер имеют «дороги» – соединены между собой веревками, по которым время от времени проходят малявы – тюремные записки, свернутые в круглые трубочки. Так действует тюремный телеграф. Записки передавались и по вертикали, и по горизонтали. Было слышно, как люди перекрикивались между собой, сообщая какую-то важную информацию. В некоторых камерах играла музыка.

В последнее время я обратил внимание, что, для того чтобы заключенные не могли слышать какую-либо информацию, которую они не должны знать, на весь следственный изолятор стали громко транслировать музыку. В основном это были передачи программы «Европа Плюс», которая уже раздражала обитателей следственного изолятора рекламой, зазывающей на экзотические острова, призывающей использовать дорогостоящую импортную косметику.

Зимний день был достаточно пасмурным. Я зажег лампочку. Свет в кабинете с зелеными стенами был тусклым. Мне стало не по себе. Я вышел в коридор и обратил внимание, что по коридору (в отличие от спецкорпуса, где практически никого не увидишь, поскольку все тщательно контролируется – любой проход кого бы то ни было, и все там сделано так, чтобы никто ни с кем не встречался) без конца ходили вертухаи, они же конвоиры, ведущие заключенных на встречу с адвокатами или следователями. Проходили следователи, адвокаты, кто-то стоял, курил, разговаривал с другими. Я заметил, что наверху, под потолком, были установлены видеокамеры, полностью просматривающие большой и длинный коридор.

Наконец я заметил знакомую фигуру. Показался Олег, сопровождаемый каким-то долговязым конвоиром. Я обратил внимание на то, что они о чем-то оживленно разговаривали. «Интересно, – подумал я, – наверное, уже успел законтачить, кого-то раскрутил…»

Решив не мелькать перед глазами лишний раз, я вернулся в кабинет, сел за стол и достал газету, спрятав под нее записку от Олеси. Дверь приоткрылась, и в кабинет вошел Олег.

Бросив на него взгляд, я сразу заметил перемены. Прежде всего он за две недели моего отпуска каким-то образом здорово похудел, под глазами проступили синяки и ссадины. Невесело улыбнувшись, Олег подошел к столу. Я понял, что настроение у него далеко не праздничное. Он что-то сказал конвоиру, тот взял листок и вышел. Олег протянул мне руку. Мы поздоровались.

– Ну как дела? – поинтересовался он с безразличием в голосе.

Я не знал, как отвечать на его вопрос, – говорить, как хорошо я отдохнул, выглядело бы как издевательство над ним.

– Нормально, – неопределенно ответил я.

– А как отдохнули?

– Отдыхать – не работать… – коротко, не вдаваясь в подробности своего отдыха, ответил я. Зачем раздражать человека? – А как у тебя дела?

Он молча пожал плечами:

– Пока жив…

– А почему тебя перевели в общую камеру, как ты думаешь?

– А что тут думать? – махнул он рукой. – Все ясно. Потому что я свои показания не меняю.

– В мое отсутствие к тебе приходили?

– И неоднократно.

– Что говорили?

– Предлагали все – колоться, брать вину, признаваться в чем-то, принимать на себя какие-то эпизоды…

– А эпизодов много?

– Да, достаточно много предъявляли.

– И что ты думаешь, кто-то из твоей команды все же начал давать показания?

Олег посмотрел куда-то вдаль:

– Трудно сказать… Но, видать, информация у них есть. Скорее всего кто-то «поплыл».

– Что ж теперь делать?

– Да что делать… Может, кто-то под прессом находился, нервы не выдержали… Но информация у них очень большая.

– Но ты-то ни в чем не признавался? – уточнил я.

– Абсолютно ни в чем!

– И что, чем-то угрожали?

– Да какие у них угрозы… Стали говорить, что бросят меня в общую камеру, к ворам…

– И как?

– Вот, перевели.

– И давно?

– Дней пять назад.

– А сколько человек в камере?

– Около девяноста, даже больше.

– Ого! – присвистнул я. – А камера большая?

– Чуть больше тридцати метров.

– Да как же вы там помещаетесь?!

– Да вот так и помещаемся, с трудом…

– А что за люди?

– Разные… – неопределенно ответил Олег.

– А почему у тебя на лице ссадины и синяки?

– Помахался уже кое с кем, – нехотя ответил Олег.

– А это как, случайно получилось или…

– Да что тут случайного, – зло проговорил Олег, – если все было подготовлено заранее! Так получилось, что я попал к людям, которые представляют структуры, враждебные мне. Иными словами, мои конкуренты. Вот, с одними уже помахался.

– А где махался?

– Один раз – в бане, другой – в камере… Ну ничего, – улыбнулся Олег, – за себя я смогу постоять, кое-кому влепил нормально.

Я знал, что Олег был хорошим самбистом, имел первый разряд. Но против большой группы людей и самбисту выстоять непросто…

Я думал, как продолжить разговор. Наконец сказал:

– Олег, есть не очень хорошие новости.

Он пристально взглянул на меня:

– Что случилось?

Я молча подвинул к нему газету:

– Почитай.

Олег вытащил из-под газеты конверт с письмом и фотографией Олеси. Взглянув на фотографию, он все понял.

– Кто?!

Я пожал плечами.

Олег быстро прочел письмо. Желваки на скулах еще больше вздулись, лицо покраснело.

– Так, ситуация складывается сложная… – сказал он. – Если со мной что случится, вам надо ехать в Амстердам.

– Куда?! – растерянно переспросил я.

– В Голландию.

Олег взял мою ручку, лежащую на столе, и стал писать на полях газеты что-то то ли на фламандском, то ли на французском языке.

– Что это?

– Название банка, – шепотом ответил Олег. – Вот номер ячейки, а вот код. Вот фамилия, на кого оформлена ячейка.

Написав все сведения, Олег стал подробно инструктировать меня. Вскоре я понял, что, в случае непредвиденной ситуации, мне нужно срочно выехать в Голландию и вытащить какие-то важные бумаги.

– А что я с ними дальше буду делать? – спросил я.

– Дальше – по обстановке. В этой ячейке находятся две тетради и кое-какие деньги. Деньги можете взять себе. А эти тетради – самая главная моя сила.

– Что с ними сделать?

– Если меня… не будет…

– Да что ты говоришь?! Почему это тебя не будет?

– Тут все может случиться, – ответил Олег. – Предчувствие у меня такое. Если что, то эти бумаги надо передать Олесе, потому что, возможно, это путь к ее свободе.

– А что в этих бумагах?

– Ну… Номера счетов, где лежат деньги, названия коммерческих организаций, подконтрольных, которым мы давали «крышу», список должников, а также наименования банков, куда вложены наши деньги. И еще кое-какие мои записи.

– Что значит записи?

– Размышления о жизни. Что-то вроде дневников. Но, честно говоря, – продолжил Олег, – я рассчитываю на лучшее. Человек всегда должен рассчитывать на лучшее. Однако все может быть. Если меня не будет в живых… – повторил он снова.

– Да что ж ты меня все время пугаешь? Почему тебя не будет в живых?

Олег не ответил на мой вопрос и продолжил:

– Так вот, если меня не будет в живых, только тогда нужно будет ехать в Голландию за дневником. А пока этого делать не надо. Но я вам сообщил все это на крайний случай. Кроме вас, у меня никого нет. Я ни с кем не контактирую. Кроме, конечно, оперативников, – невесело улыбнулся он. – Но им-то я этого никогда не скажу.

– Хорошо, – сказал я.

– Не потеряйте газету! – напомнил Олег.

Я взял газету, быстро оторвал кусок с записями о Голландии и сунул его в свой бумажник.

Олег о чем-то задумался, достал из кармана пачку сигарет.

– Ты же не куришь! – удивился я.

Он глубоко затянулся и сказал:

– Вообще-то у меня есть возможность… Не знаю, насколько она осуществима и сработает ли на сто процентов, но надежда все же есть. Может быть, в ближайшее время и сбудется.

– Что же ты задумал?

– Ладно, – сказал Олег, – поживем – увидим. Сами узнаете, если все произойдет так, как нужно. – И, сделав небольшую паузу и наклонившись к моему уху: – Самое главное чуть не забыл. Скажите Борису Петровичу, что ему ставится последний срок – в течение трех дней он должен предпринять какие-то действия. Если же он не сделает этого, то у меня выхода нет. Мне нужно спасать свою жену. А уж он знает, что нужно делать. Так и передайте. Постарайтесь встретиться с ним сегодня же. Передайте – срок три дня, до понедельника, – повторил он. – Он все поймет.

– Послушай, может, тебе не стоит заявлять так категорично? Я не знаю твоих дел с Борисом Петровичем, но если он что-то затевает, то все это не так просто сделать в твоей ситуации и при твоем сегодняшнем положении.

– Он все может сделать, – повторил Олег, – если захочет. А может быть, он и не хочет ничего делать. Может быть, и я действительно зря все это делаю. Но выхода у меня другого нет. Сейчас включен «счетчик», и сколько ему до конца щелкать осталось – никто не знает. Вернее, кто-то знает, но не я. Может, на моих часах уже мало времени…

– Подожди, – остановил его я. – Давай я напишу жалобу или заявление начальнику следственного изолятора, чтобы тебя перевели обратно на «спец».

– Нет, это бесполезно, – перебил меня Олег. – Неужели вы думаете, что меня перевели в общую камеру просто так? Значит, кому-то это нужно, – раздельно произнес он. – Только кому? То ли им, то ли этим…

– Что это значит?

– Им, – Олег похлопал себя по плечу, как бы показав погоны, – а этим, – он сделал жест, напоминающий уголовную распальцовку. – Кто еще заинтересован в этом? Все очень просто… Да, – неожиданно спросил он, – ничего не удалось насчет покушения-то после моего суда узнать?

Я опешил:

– Откуда знаешь?

Он улыбнулся многозначительно:

– Пришла малява с воли. Люди знают!.. Так удалось раскопать?

– Да что там раскопаешь, – пришел в себя я. – Все может быть. Может, перепутали, решив, что тот, кого я подвозил, был ты. А может, меня перепутали с кем-то.

– А эти, опера-то, что?

– Опера ничего не говорят. Дела никто не возбуждал – жертв не было, ранений – тоже, потому все замяли. Типичный «висяк». Кто теперь его раскроет?

Олег понимающе кивнул головой.

– Ну что, прощаться будем? – спросил он.

– Да, пора, – ответил я.

– Я очень вас прошу связаться с Борисом Петровичем, – напомнил Олег, – и сделать это немедленно.

– Не волнуйся, я сделаю это сразу же, как выйду отсюда.

– Ладно, удачи! – сказал Олег. – Вызывайте конвоира.

Я нажал кнопку вызова. Минут через пять вошел конвоир, тот самый, который привел Олега. Он молча взял листок, расписался в приеме заключенного и вывел его в коридор. Сразу же они вновь о чем-то оживленно заговорили.

Я подошел к вешалке, надел пальто и двинулся к выходу. Выйдя из следственного изолятора, осмотрелся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, сел в машину и тронулся с места. Проехав немного, остановился у телефона-автомата, достал листок с номером пейджера Бориса Петровича и послал ему сообщение, чтобы он немедленно перезвонил мне.

Звонок моего мобильного раздался буквально сразу же.

– Что случилось? – раздался голос в трубке.

– Мне необходимо с вами встретиться. Я только что был у Олега Николаевича…

– Насколько это срочно? – переспросил Борис Петрович.

– Очень срочно.

– Хорошо, давайте на старом месте. Сможете быть там через час?

– Буду.

Ровно через час я вышел к скверику у Большого театра. Огляделся по сторонам. Все было спокойно. Машина Бориса Петровича пока еще не подъехала. Я стал наблюдать за одной парой, о чем-то оживленно разговаривающей между собой. Неожиданно меня тронули за плечо. Я обернулся. Это был водитель Бориса Петровича, который незаметно подошел ко мне.

– Здравствуйте, – сказал он. – Вас ждут.

Я пошел за ним. Все та же «Волга» с двумя антеннами на крыше и тонированными стеклами стояла у обочины. Я заметил две небольшие синие лампочки, расположенные на крыше, вероятно, «маячки», которые говорили о том, что обладатель машины пользовался неограниченными возможностями.

Открыв переднюю дверцу, я сел в машину. Не оборачиваясь, как и в прошлый раз, сказал:

– Добрый вечер, Борис Петрович!

– Добрый вечер! – раздалось сзади. – Что случилось?

Я огляделся. Впереди стояли какие-то приборы, два телефона – один мобильный, другой – типа рации. Было ясно, что машина принадлежала спецслужбам и была оборудована всевозможными прибамбасами типа радиоперехвата, видеонаблюдения и так далее.

Я ответил:

– Случилось очень важное. Первое – похитили Олесю, жену Олега.

– Кто?

– Вероятно, враги или конкуренты.

– Она жива?

– Пока не знаю. Требований никто никаких не выдвигал.

– Откуда узнали?

– Подруга сообщила. Второе – Олег просил передать вам… Борис Петрович, я не в курсе ваших отношений и передаю дословно все, что он сказал для вас. Он дает вам три дня, до понедельника.

– Сегодня четверг? – уточнил Борис Петрович.

– Да. Три дня, чтобы вы решили его вопрос. В противном случае…

– Не надо, все понятно, – перебил Борис Петрович.

– Мне передать ему что-нибудь?

– А вы его увидите?

– Ну… Завтра я не собираюсь к нему.

– Значит, вы придете к нему только в понедельник?

– Да.

– В понедельник передайте ему большой привет.

– И больше ничего?

– Больше ничего, – сказал Борис Петрович.

– Да, самое главное, – добавил я, – он сейчас перешел со «спеца» в общую камеру…

– Я в курсе, – коротко бросил мой собеседник.

Это меня еще больше насторожило. «Что это значит? Может, он контролирует ситуацию?» – подумал я.

– У него там возникли проблемы…

– Я в курсе, – повторил Борис Петрович.

– Тогда я могу откланяться? – спросил я.

– Да, конечно. Всего доброго.

Я быстро вышел из машины. Водитель тут же занял свое место, и машина тронулась с места. Я не успел увидеть, кто сидит на заднем сиденье, каков он из себя.

Я пошел направо, сел в свою машину и поехал в сторону дома. Въехав во двор дома, я внимательно осмотрел его. Как ни странно, знакомой серой «Волги» я там не заметил. Наверное, потеряли ко мне интерес. Может, это и к лучшему…

Я поднялся на свой этаж, вошел в квартиру, сел в кресло и стал анализировать события. Во-первых, похищена Олеся. Олег находится в опасности. Об этом говорят несколько драк в следственном изоляторе с его участием. Наконец, Олег выдвинул ультиматум загадочному Борису Петровичу. И четвертое – это возможная поездка в Амстердам в случае гибели Олега или каких-то иных событий, на ход которых он не сможет, как он сказал, сам повлиять.

Итак, напрашивается вывод. За три следующих дня должны будут произойти какие-то события. Но что это будет? С чем они будут связаны? Неужели Олег задумал бежать и Борис Петрович будет организовывать побег? Нет, это маловероятно. Эта идея обречена на провал.

Что же еще может быть? Тайное похищение? Тоже практически невозможно. Какие еще действия может предпринять Борис Петрович по требованию Олега? Я не мог этого понять.

Так просидел, ломая голову, почти целый вечер…

В выходные решил не искушать судьбу и поехал с семьей за город. Однако предчувствие того, что что-то должно случиться, заставило меня, перед тем как выйти из квартиры, вставить в прорезь видеомагнитофона чистую кассету и запрограммировать таймером запись всех выпусков новостей, а также криминальных программ. Я рассчитывал, что если за выходные что-то случится, то обязательно подробности этого передадут по телевидению и я смогу увидеть их в записи.

Жена удивленно смотрела на мои манипуляции и спросила:

– Ты ждешь чего-то интересного для себя? Хочешь записать какую-то передачу?

– Да, – кивнул я, – «Криминал», по работе.

…Выходные пролетели быстро. Вечером в воскресенье я вернулся домой и тут же бросился к видеомагнитофону просматривать все, что было записано в наше отсутствие. Однако ни в новостях, ни в других передачах ни о ЧП в следственном изоляторе, ни о каких-то волнениях в криминальной жизни столицы ничего сказано не было, за исключением трех убийств, два из которых были совершены на бытовой почве, а третье – заказное: убили какого-то авторитета в Измайловском районе. «Ну, – подумал я, – таких убивают каждый день. Значит, все пока нормально».

Однако в девять вечера неожиданно зазвонил телефон. Я снял трубку.

– Алло!

Мужской низкий голос назвал меня по имени-отчеству.

– Да, это я.

– Я должен вам сказать… – раздалось в трубке.

– Кто это говорит? – перебил я.

– Это неважно. У вас есть один клиент, который находится в следственном изоляторе. Так вот, у этого клиента очень много долгов. Вы, наверное, это хорошо знаете.

– Ну и что?

– Долги нужно возвращать.

– Но это не мое дело, а его. От меня-то чего вы хотите?

Собеседник сделал паузу.

– Я хочу немногого. Чтобы вы работали так, как работают обычные адвокаты, и не выходили за рамки своей профессии.

– Что вы имеете в виду?

– А то, что вы должны делать то, что вам полагается. Вы же неглупый человек и должны все прекрасно понимать.

– Я не считаю, что выхожу за рамки своей работы. Да и почему я должен перед вами отчитываться?

– Мое дело, – сказал неизвестный, – предупредить вас. Мы нормальные люди и не хотим неприятностей ни вам, ни вашим близким. Тем более что вы понимаете, если мы знаем ваш телефон, то, соответственно, знаем и адрес, и даже номер вашей машины.

Я понимал, что все сказанное относится к моей работе с Олегом. Но какую цель преследует неизвестный своим звонком, не понимал.

Наконец, после большой паузы, собеседник продолжил:

– Теперь самое главное. Мне очень бы не хотелось… Вернее, нам бы очень не хотелось, – поправился он, – чтобы вы проявляли активность в связи с какими-либо событиями в отношении вашего подзащитного. Вы понимаете меня?

– Да, понимаю, – ответил я. – Но это моя работа. Кто знает, каковы ее критерии и в чем заключается эта активность?

– Не нужно никакой активности вообще. А лучше всего постарайтесь забыть все и жить нормальной жизнью. Так оно спокойнее будет. Я правильно говорю? – сказал неизвестный, ожидая моего ответа.

Но я промолчал.

– Ну, всего хорошего. Желаю вам успехов и, главное, беречь свое здоровье, – закончил неизвестный. – Всего доброго.

В трубке послышались гудки отбоя.

Звонок был полной неожиданностью для меня. Вроде не угроза, а с другой стороны – предупреждение. Какова цель этого звонка? Что значит – не проявлять активность? Может быть, они знают о моем задании в Голландии, о том, что я должен привезти из банковской ячейки дневники и списки Олега? Тогда почему они ничего не сказали об этом, почему не требуют передачи номеров ячейки и названия банка? В чем заключается моя активность? Я выполняю свои обязанности – хожу в следственный изолятор, разговариваю с ним, ничего более. Да, конечно, я имел несколько встреч – с Борисом Петровичем, с коммерсантом. И что из того? Так все работают… Какая активность, и к чему этот звонок?

Наконец наступил понедельник, 19 января 1998 года – этот день я запомнил надолго. Я подъехал к следственному изолятору. Быстро поднявшись на второй этаж, заполнив карточку вызова, протянул ее контролеру. Женщина взяла картотеку, вытащила листок, посмотрела на него и тут же перевела взгляд на меня:

– Вас просили подойти в кабинет номер шестнадцать.

– А что это за кабинет?

– Там находится заместитель начальника учреждения по режиму.

«Так, – подумал я. – Что-то случилось!» Медленно вышел из комнаты, где находилась картотека, и посмотрел по сторонам. Кабинет номер шестнадцать где-то за углом. Я пошел в ту сторону. Ноги будто налились свинцом. «Что же случилось? – думал я. – А вдруг это и для меня тоже опасно? Вдруг он совершил побег или убил кого-то? Вдруг меня сейчас задержат? Что стоит задержать адвоката? Ведь адвокат всегда на стороне подзащитного, а подзащитный – оппонент той организации, в которой он находится… Но в чем я виновен?» Но это моя версия. «Был бы человек, а статья для него всегда найдется», – вспомнил я слова известного специалиста шить дела Вышинского.

Я подошел к двери кабинета. Дверь была металлической, обитой кожзаменителем. С правой стороны висела табличка: «Заместитель начальника учреждения по режиму». Постучал. В кабинете молчали. Попробовал надавить на ручку – дверь была закрыта.

Я немного подождал. В кабинете никого не было. Опять мою голову заполнили неприятные мысли: что же могло случиться с Олегом? Ведь не случайно он выдвинул ультиматум… И имеет ли отношение к случившемуся Борис Петрович? Ну ладно, что гадать, надо набраться терпения. Сейчас я все узнаю, или, по крайней мере, все станет более определенным.

Я снова зашел в картотеку.

– Извините, – подошел я к окошку, – а в шестнадцатом кабинете никого нет.

– Значит, скоро подойдут, – ответила контролер.

– А у вас можно узнать – мой подзащитный жив-здоров?

– Он вам все скажет, – сказала женщина, показывая в сторону кабинета и дав понять, что разговор окончен.

Я вновь вернулся к кабинету зама по режиму.

За время моего отсутствия хозяин кабинета уже пришел. Из-за железной двери доносился его голос. Видимо, он разговаривал с кем-то по телефону. Прислушиваться не имело смысла. Я ждал окончания. Наконец наступила тишина. Я постучал и немного приоткрыл дверь.

За столом в большом кабинете сидел майор, с темными волосами и с усами. Он держал в руке телефонную трубку. Кивнув мне головой, майор сделал приглашающий жест.

Я прошел в кабинет. Майор продолжал держать телефонную трубку около уха. Видимо, молча слушал своего собеседника. Я сел на предложенный стул и огляделся. Кабинет был достаточно просторным, около двадцати пяти квадратных метров. Казенные шкафы, какие-то книги. Посредине – большой стол, у стены три кресла. На столе – три телефона. Два из них были внутренними. Рядом – телевизор с несколькими пультами. Экран телевизора был разделен на четыре части. Каждая часть показывала определенные отсеки следственного изолятора. Нетрудно было догадаться, что сюда выходили все видеокамеры, установленные в тюрьме. Время от времени они меняли режим и показывали разные отсеки: то стену, примыкающую к следственному изолятору, то какой-то коридор, то отсек, то двери следственных кабинетов, то коридор с дверями камер. Таким образом хозяин кабинета мог в течение короткого времени контролировать весь следственный изолятор.

Я стал смотреть на монитор. Хозяин кабинета, перехватив мой взгляд, повернул экран телевизора вправо, показав тем самым, что это не для посторонних взглядов.

Наконец он закончил разговор по телефону, положил трубку и, посмотрев на меня внимательно, сказал:

– Слушаю вас.

Я назвал свою фамилию. Он удивленно посмотрел на меня. Моя фамилия ему ни о чем не говорила.

– Я передал карточку вызова моего клиента, и мне велели зайти к вам.

– Да, да, – сказал майор, – я понял. Вы у нас кто будете?

– Я адвокат.

– Документы у вас есть?

– Конечно, – я достал из кармана свое удостоверение.

Майор взял его, внимательно рассмотрел, потом подвинул к себе папку. На ней я увидел имя, отчество и фамилию своего подзащитного. Майор открыл папку и стал просматривать какие-то находящиеся внутри листки. Я заметил, что в папке находятся все мои листки вызовов. Таким образом, все мои посещения за четыре месяца фиксировались.

Майор просмотрел бумаги. Там находились какие-то рапорты – видимо, конвоиров, коридорных. Их было несколько.

– Вы в курсе дела, что случилось? – спросил он меня.

– Нет. А что случилось?

– Давайте сначала поговорим о вашем клиенте. Вы ничего подозрительного не заметили, когда были у него последний раз? Кстати, когда это было?

Указав на листки в папке, я сказал:

– Вероятно, у вас все отмечено.

– Зачем же так говорить? Когда вы были у него в последний раз? – повторил свой вопрос майор.

– Я был у него в четверг.

– И в четверг вы ничего не заметили подозрительного в его поведении?

– Ничего подозрительного. А что все-таки случилось?

– Он ничем с вами не делился? – будто бы не заметил моего вопроса майор. – Не говорил о проблемах, о конфликтах в камере?

– Да нет, ничего не говорил.

– На волю ничего не просил передать?

– Нет, ничего.

– Мы с вами, – майор обратился ко мне по имени-отчеству, – говорим не для протокола. Для нас это очень важно. Он никакой записки на волю не передавал?

– Нет, никакой. Но что случилось?

– Да, собственно… Беда случилась. Вашего клиента больше нет.

– Как больше нет?! Что вы имеете в виду?

– Ну… убили его. Погиб он.

– А можно узнать, при каких обстоятельствах это случилось?

– Какое для вас это имеет значение? – ответил майор. – Это уже наша забота.

– Но я все же его адвокат и представляю его интересы. И я должен знать, каким образом он погиб. И погиб ли он на самом деле.

Майор улыбнулся:

– Вы что, не доверяете нам?

– Я должен убедиться, что если вы говорите, что его нет, так его нет на самом деле.

– А что я вам должен показать? В морг отвести? – раздраженно ответил майор.

Я молчал.

– Ваш клиент убит сокамерниками в драке. Вот все, что я могу вам сказать. Ведется следствие, устанавливается истина, кто это сделал. Поэтому я и задавал вам вопросы.

– А кто ведет следствие?

– Органы прокуратуры, кто занимается убийствами.

– А как мне узнать, кто именно из следователей ведет это дело, чтобы связаться с ним?

– Послушайте, – неожиданно перебил меня майор. – Вы проявляете чрезмерное любопытство – кто ведет дело… Все данные про вас есть. Если следствие сочтет нужным, то вас об этом известят. А пока я не смею вас задерживать. Вы будете работать сегодня с другими клиентами?

– Нет, пожалуй, сегодня не буду…

– Ну что ж, тогда до свидания, – приподнялся он из-за стола.

Я взял свое удостоверение и вышел из кабинета.

«Вот тебе и на – Олега убили! Кто убил, по чьему заданию? Случайна ли эта смерть? Нет, конечно, можно выдвинуть разные версии. Может быть, действительно был межкамерный конфликт, типичная бытовая драка, а может, его убили блатные по заданию воров… Не зря же говорили, что он имеет несколько смертных приговоров от воров в законе. Может быть, его убили оперативники? А может… – страшная мысль пришла в мою голову, – а может… Борис Петрович и его организация убрали Олега? Он же выдвинул ультиматум!»

С этими мыслями я отъехал от следственного изолятора. Через несколько метров я остановился и посмотрел, нет ли за мной «хвоста». Но ничего подозрительного не увидел.

Я поехал в консультацию. Но, войдя в свой кабинет, понял, что работать не могу. Не так часто случается в адвокатской практике ЧП. Конечно, был у меня и побег знаменитого киллера из следственного изолятора, были и несколько убийств моих клиентов. Но эти убийства были на воле. А тут – в тюрьме… Хотя, впрочем, это не такая уж и редкость. Я знаю, что по статистике в тюрьме часто и погибают, и умирают, просто об этом знает не каждый, лишь те лица, которые допущены в круг событий, происходящих в следственном изоляторе. А следственные изоляторы живут своей таинственной внутренней жизнью…

Окончательно поняв, что сегодня работать не смогу, я сел в машину и поехал домой.

Дома включил телевизор. В вечерних новостях сообщили о происшествии в следственном изоляторе, о смерти Олега. Что меня удивило – эту новость передали практически по всем каналам, а потом и в специальных программах: «Дорожный патруль», «Дежурная часть». Там была дана более подробная информация о смерти Олега. Правда, в некоторых передачах почему-то была изменена его фамилия.

Жена поинтересовалась:

– Это твой клиент?

– Да.

– А за что его?

– Откуда я знаю…

– Но ты же его адвокат и должен знать, за что его могли убить.

– Мало ли за что их там убивают! Ты что, считаешь, что я должен быть посвящен во все их тайны?

На следующее утро практически во всех центральных газетах была подробная информация о смерти Олега. К тому же выяснилось, что в это же время при таинственных обстоятельствах умер и подельник Олега Андрей, муж Ольги. Почему-то газеты писали «в связи с сердечной недостаточностью».

Да, я знал, что в тюрьмах и следственных изоляторах часто умирают люди, и именно «в связи с сердечной недостаточностью». Но, насколько мне известно, Андрей был здоровым парнем и на свое здоровье никогда не жаловался.

Это все было очень странным. Что мне оставалось делать? Кому звонить? Борису Петровичу?

А вечером меня ждала очередная неожиданность. В дверь моей квартиры позвонили.

– Откройте, это ваш участковый, – услышал я из-за двери.

Я молча открыл дверь. В квартиру вместе с участковым вошли двое в штатском.

– В чем дело? – поинтересовался я.

– Мы пришли к вам, – назвали они меня по имени-отчеству, – для выполнения следственных действий.

– Каких еще следственных действий? О чем вы? Вы меня ни с кем не перепутали? – удивился я.

– Нет. Вы ведь адвокат такой-то? – назвали они мою фамилию.

– Да. А какие могут быть следственные действия?

– Вот, смотрите. – И они показали мне бумаги. – Вот ордер на обыск вашей квартиры.

– Какой еще ордер?! При чем тут обыск в моей квартире? В связи с чем?

– В связи с тем, что вы являетесь свидетелем по делу об убийстве Олега, – назвали они фамилию моего подзащитного.

– Но я же не могу быть свидетелем, я его адвокат!

– Все вопросы к прокурору, – прервал меня один из сыщиков. – Нам приказано провести у вас обыск.

– Хорошо. Но сначала покажите мне ваши документы.

Оперативники показали мне «корочки». Да, это была именно та организация, которая вела так называемое оперативное сопровождение этого уголовного дела. То есть это были коллеги моих знакомых оперативников.

– Ну что ж, приступайте, – сказал я. – Но необходимо пригласить понятых.

– Да, конечно, – сказал участковый и тут же вышел звонить в соседние квартиры.

Наконец вошли соседи, живущие напротив меня.

– Мы приступаем, – сказал оперативник, прошел на кухню, достал протокол обыска и стал его заполнять – такого-то числа, во столько-то, в квартире такого-то человека…

– А можно поинтересоваться, что вы будете искать? – спросил я.

– Да, – спохватился один из оперативников. – Мы предлагаем вам сразу выдать оружие, наркотики и иные предметы, запрещенные законом.

– Так, – сказал я. – Я хочу сразу записать в протокол, что ни оружия, ни наркотиков, ни иных запрещенных предметов я не имею. – И, обращаясь к своим соседям-понятым, я сказал: – Попрошу вас быть очень внимательными, поскольку не исключается возможность того, что мне могут подбросить что-либо запрещенное.

– Ну что же вы так! – сказал один из оперативников, назвав меня по имени-отчеству. – Неужели вы думаете, что мы способны на такое? Нам этого не нужно. Мы ищем только то, что касается смерти вашего клиента. У нас есть оперативные данные, что вы вынесли из следственного изолятора какие-то записки на волю в отношении его. А поскольку в данное время ведется следствие именно по факту его убийства, то, как вы понимаете, любые записи имеют колоссальное значение для следствия. Поэтому мы вас убедительно просим, – он вновь назвал меня по имени-отчеству, – выдать те записи, которые вы взяли.

– Я еще раз повторяю, что никаких записей я не выносил и ничего у меня нет, – сказал я и тут же стал лихорадочно вспоминать, куда дел адрес и название голландского банка. А вдруг их найдут? Тут я и попался… А почему, собственно? Ничего особенного в этих записях нет. Просто я подставляю Олега. Да еще и жена его похищена…

Обыск оперативники начали достаточно вяло, вскоре я понял, что их ничего не интересовало, только мои личные записи. Они без всякого энтузиазма отнеслись к газовому оружию, которое хранилось у меня дома, не проявили никакого интереса к пистолетным кобурам. Один даже примерил кобуру.

– Что же вы так равнодушно на это смотрите? – не удержался я.

– Это нас не интересует, – отмахнулся один из оперативников.

– Что же вас интересует?

– А вот это секрет фирмы, – улыбнулся он.

Переходя из комнаты в комнату, оперативники просматривали вещи. Они вели себя корректно. Я понял, что подкинуть что-либо они задания не имеют. Скорее всего это просто обыск.

Наконец они сказали:

– У вас есть радиотелефон?

– Да, есть.

– Можно его у вас попросить?

– Извините, а зачем он вам? У меня есть официальное разрешение на право пользования им.

– Мы должны посмотреть ваш телефон, – настаивали оперативники.

Я протянул им телефон.

– Так, – сказали они. – Вот постановление о его изъятии.

– А какое право вы имеете изымать телефон? – спросил я. – Он является моей частной собственностью.

– Дело в том, что радиотелефон нам необходим для изучения.

Я понял, что они наверняка будут изучать те звонки, которые поступали, или кому звонил я. А может, мне пытаются поставить подслушивающее устройство? Ладно, пусть берут, какое это имеет значение…

– Хорошо, берите, только внесите в протокол, что я не согласен с фактом изъятия.

– Это пожалуйста, – согласились оперативники. Один из них стал вписывать это в протокол.

– Можно ваши записные книжки?

– Какие еще книжки? Вы знаете о том, что Конституция гарантирует гражданину тайну переписки?

– Все это так. Но существуют интересы следствия. Вы понимаете, что это дело неординарное. И сейчас нас интересует прежде всего установление истины. Поэтому мы просим вас передать нам ваши телефонные книжки.

– У меня телефонных книжек нет, – соврал я.

– А как же вы звоните? – удивился оперативник.

– А я все номера помню наизусть.

– Позвольте вам не поверить.

– А как вы можете доказать, что у меня есть телефонные книжки? – улыбнулся я. – Вы же их не нашли. – При этом я стал вспоминать, куда мог деть их.

– Ну хорошо, пусть будет так, – махнул рукой оперативник. – Все, обыск закончен.

Обыск продолжался полтора часа.

– Ну что, теперь мы попросим вас поехать с нами, – сказал оперативник.

– Это еще куда?

– Следователь хочет с вами поговорить.

– Я никуда не поеду, – наотрез отказался я. – Уже десять часов вечера. Время позднее.

– Вам лучше поехать с нами, – сказал один из оперативников.

– Я никуда не поеду! – повторил я. – Пусть он вызывает меня официально. И потом, куда я должен ехать, к какому следователю? Вы ведь должны понимать, что меня могут вызвать только по конкретному уголовному делу.

– Да, и такое конкретное дело существует. Вы проходите по этому делу как свидетель.

– По какому делу?

– Об убийстве вашего клиента.

– Вы что, хотите сказать, что я его убил?

– Это все будет решать следствие, – сказал оперативник. – Наша задача – доставить вас на беседу со следователем.

Тут мне в голову неожиданно пришла мысль. Я понял, что, давая показания, становясь свидетелем по этому делу, я практически выбываю из разряда адвокатов своего клиента. Я понимал, что клиента уже нет в живых. Но существует факт его убийства. Значит, автоматически я остаюсь его адвокатом и после его смерти. Я должен выяснить причину его гибели. Существуют, в конце концов, его родные и близкие. Поэтому я решил сделать следующее – согласился на беседу со следователем.

Мы сели в машину и поехали. Почти всю дорогу мы молчали. Только один из них спросил меня:

– А вы его давно знаете?

– Кого?

– Клиента.

Я пожал плечами, не собираясь отвечать на вопрос.

Приехали мы все в то же здание на Ново-Басманной улице, в отдел по борьбе с бандитизмом и убийствами.

Следователь, который вел дело Олега, вел и дело по его убийству. Тот же кабинет, заваленный бумагами, только оружия в сумках на полу нет.

Я вошел в кабинет, поздоровался и сел. Следователь достал бумагу и, положив руки на клавиатуру компьютера, начал набирать текст «Протокол допроса свидетеля», но тут я попросил лист бумаги и достал из внутреннего кармана пиджака ручку. Следователь удивился, но листок бумаги мне передал, совершенно не понимая, что я собираюсь писать. А я быстро написал заявление на имя прокурора города Москвы, в котором изложил следующее: поскольку адвокат по данному уголовному делу не может быть свидетелем, то я на основании закона отказываюсь давать какие-либо показания, так как хотя мой клиент мертв, но для меня остается важным уточнить истинные причины его убийства. На этом основании я отказался от дачи показаний.

Следователь прочел мое заявление, улыбнулся и сказал:

– Вы не так просты, как я думал!

– А кто же тут простой? – съязвил я.

– Ну что ж, – сказал следователь, – вольному воля. Не смею больше вас задерживать.

Неожиданно дверь открылась, и в кабинет вошел старшина милиции, поигрывая наручниками. Я насторожился. Ничего себе поворот! Сейчас мне объявят, что я задержан по какой-либо статье, и сержант наденет мне наручники…

Следователь удивленно посмотрел на сержанта. Тот взглянул на следователя, на меня и сказал:

– А что вы на меня так смотрите? Мы его привезли.

– Кого? – не понял следователь.

– Как кого? Кого вызывали. Подозреваемого в убийстве, его сокамерника.

Тут я понял, что сейчас в кабинет войдет тот, кто убил Олега.

– Хорошо, вводите, – сказал следователь.

Сержант крикнул в коридор:

– Гринько, вводи!

Я настороженно смотрел на дверь. Но следователь протянул мне руку и сказал:

– Все, не буду больше вас задерживать. – Теперь он явно торопился.

Но я, наоборот, не торопился. Мне надо было посмотреть на этого человека. Каков он из себя, убийца Олега? А может, он просто взял на себя это убийство?

Дверь открылась, и появился высокий худощавый парень, с короткой стрижкой, в спортивном костюме. На руках – наручники. Взгляд холодный и колючий. Он сразу смерил взглядом меня, и какие-то враждебные искорки укололи меня. Мне стало не по себе. Неужели он как-то вычислил, что я адвокат Олега?

Следователь показал место, где можно было посадить подозреваемого. Сотрудники милиции усадили его, но наручники не сняли. Один из них встал рядом с подозреваемым, а другой вышел из кабинета.

Я также вышел. Сотрудник, вышедший из кабинета, стал около двери для охраны. Тогда я понял, что у меня появился шанс получить информацию об Олеге. Я подошел к сержанту и спросил у него, который час. Сержант взглянул на часы:

– Половина одиннадцатого.

– Ну вот, – сказал я, посмотрев на свои часы, – как обычно, они опаздывают…

Так, контакт начался, теперь надо как-то произвести впечатление, что я работник прокуратуры. Надо постараться что-то выяснить про подозреваемого.

– А чего так долго везли-то? – спросил я.

– Да нет, как обычно, – ответил сержант. – Не такой уж близкий путь… Пока получали, пока документы оформляли, пока выпускали…

– А как он себя вел?

– Да нормально, спокойно.

– А вообще что ты о нем думаешь? – продолжал спрашивать я.

Конечно, сержанту и в голову не пришло, что посторонний человек, не работающий в прокуратуре, свободно выходящий из кабинета следователя в половине одиннадцатого вечера, может быть адвокатом. Скорее всего он подумал, что я либо помощник следователя, либо оперативный работник, либо другой следователь, в конце концов…

– Человек как человек… Сами знаете, кто он. Чего ему терять-то? На нем два убийства висят, или даже три, – сказал сержант. – Ну, и четвертое до кучи взял. А убивал он его или нет – это уже вашему брату решать.

Теперь я уже имел точное представление обо всем. Убийца Олега проходил по делу о тройном убийстве, и теперь Олег для него был четвертой жертвой.

Я стал соображать, как мне задать следующий вопрос, чтобы не выдать себя. Но тут неожиданно дверь открылась, выглянул следователь и спросил меня:

– А что, вы еще не ушли? – И обратился к сержанту: – Проводите товарища адвоката до выхода.

Сержант растерянно посмотрел на меня, но, сделав вид, будто ничего не произошло, сказал:

– Пожалуйста, провожу.

И, показав рукой вперед, сказал мне:

– Прошу, идите.

Я вышел. В конце коридора я попрощался с ним, спустился вниз, сел в машину и поехал домой.

На следующее утро неожиданности продолжились. Раздался телефонный звонок. Я услышал далекий голос Олеси.

– Олеся, ты откуда говоришь? – кричал я в трубку.

– Я из дома.

– Как? Тебя отпустили?

– Да. Нам с вами нужно срочно встретиться.

– Конечно, конечно! Ты можешь приехать ко мне в консультацию?

– Конечно, могу, – ответила Олеся.

– Когда ты будешь?

– Минут через сорок.

– Все, договорились. Я тоже буду там через сорок минут!

Я быстро стал одеваться. Через несколько минут моя машина мчалась в сторону консультации.

Подъехав к зданию, я принял определенные меры предосторожности. Осмотрелся вокруг, оставил машину, не доехав до места, и дальше пошел пешком. Ничего подозрительного я не обнаружил.

Войдя в помещение, я увидел уже сидящих там Олесю с Ольгой. Олеся была бледная, осунувшаяся. Я взял ее за руки.

– Олеся, ну как ты? – Я чуть было не добавил «милая», но сдержался.

Она покачала головой, как бы сказав, что ей очень плохо.

– Про Олега слышала?

Она опять кивнула головой. Мы прошли в мой кабинет.

– Ну, рассказывай! – сказал я.

– Похитили меня у бутика, торгующего товарами фирмы Армани, – начала Олеся, – затолкали в машину, рот заклеили широким скотчем, руки тоже замотали. Привезли в какую-то квартиру, там держали. Кормили нормально, не били.

– Что они требовали? Что это были за люди?

– Кто знает, что за люди… Наверное, враги Олежки. Ничего не требовали, видимо, чего-то ждали, что-то хотели получить. Никто со мной не разговаривал. Должны были приехать какие-то старшие для разговора со мной, но так и не доехали. Они где-то за границей были.

– Почему ты так решила?

– Потому что те, кто меня охранял, без конца с ними по мобильному телефону говорили. Все время набирали код страны, который никак запомнить не могли.

– Ну и что? Как же тебя освободили?

– А как в новостях про Олега передали…

– А, так ты там телевизор смотрела?

– Да, все как в обычной жизни было, только по телефону разговаривать не давали и на улицу выходить. А так я все видела и слышала. Как показали Олежку, сразу же те, кто меня сторожил, стали старшим звонить. Долго о чем-то говорили, потом выпустили меня.

– И ничего не сказали?

– Ничего. Только – что найдут, если нужно будет.

– А как ты думаешь, кто его мог…

– Я хотела это у вас спросить.

– Ты знаешь, что у меня тоже были неприятности? – И я вкратце рассказал ей про обыск, про попытку проведения допроса, про одного человека, на которого надеялся Олег, намекая на Бориса Петровича. Она слушала меня, глядя в сторону безразличным взглядом.

– Вы поможете мне его забрать? – неожиданно спросила она.

– Конечно, – ответил я. И обратился к Ольге: – А как ты, Оля?

– Да, мой муж ведь тоже… Он был совершенно здоров. Я накануне получила свидание у следователя, приходила к нему, мы разговаривали. Было все нормально, и вдруг – в тот же день он умирает… Сказали, что завтра можно получить тело.

– Значит, поедем вместе.

Мы говорили еще долго. Про Голландию я ничего не сказал.

На следующий день в полдень мы подъехали к следственному изолятору. Сначала долго ждали какого-то тюремного начальника, потом нам выписали пропуска, и мы поднялись на второй этаж. После этого долго оформляли бумаги. Наконец на тележке вывезли тела, покрытые белой тканью. К этому времени Олеся вызвала специальную машину для перевозки трупов.

Олеся приоткрыла покрывало. Я не узнал Олега. У него было черное лицо, покрытое кровоподтеками. Было видно, что его били долго и жестоко. Зато лицо Андрея было чистым, никаких следов физического воздействия не было.

Девушки заплакали. Мне тоже было не по себе.

Когда мы стояли над телами – а все это происходило в тюремном дворе, – вокруг собралось много любопытных: конвоиры, сотрудники следственного изолятора, хозбригады заключенных. Они сочувственно смотрели на нас.

Мы погрузили тела в машину. Девушки стали прощаться со мной. И тогда я сказал:

– Олеся, я не сказал тебе самого главного. Олег передал мне, что я должен забрать материалы в одном европейском городе…

– Я в курсе, – сказала Олеся.

– Что мне с ними делать?

– Привезите, посмотрите, что это такое. Если там будет что-то интересное для меня, то есть то, что касается меня, я бы хотела их получить.

– Конечно, – ответил я, – поеду туда и все получу.

Мы простились, договорились, что по приезде из Амстердама я обязательно ей позвоню.

Через несколько дней я начал собираться в Голландию. Но неожиданно раздался звонок. Голос, похожий на голос Бориса Петровича, сказал:

– Здравствуйте. Вы меня узнали?

– Да, узнал.

– Не называйте меня по имени, пожалуйста. Нам надо с вами встретиться. Возникли небольшие проблемы.

– Хорошо.

– Как насчет старого места?

– Давайте встретимся там.

– Только давайте на полчаса раньше того времени, в которое мы с вами обычно встречались, – сказал Борис Петрович.

«Типичные чекистские штучки, – подумал я. – На том же месте, на полчаса раньше – ничего конкретного не говорит. Догадывайся! Только посвященный человек может понять…»

– Хорошо, я буду.

Подъехав на место в положенное время, я увидел того же знакомого мне водителя. Он кивнул мне и предложил сесть в машину. На сей раз водитель не вышел из машины, а тронулся с места. Мы отъехали немного в сторону и остановились в переулке, примыкающем к Трубной площади.

– Ну что, – произнес Борис Петрович, – когда вы передадите нам бумаги?

– Какие бумаги?

– Какие вам передал Олег.

– А с чего вы решили, что он мне что-то передавал? – тянул я время.

– Мы это знаем точно. Зачем вам нужны неприятности и головная боль для себя? У вас есть неплохая работа, неплохая клиентура. Зачем вам с нами ссориться? Верните нам бумаги по-хорошему. Все равно мы их возьмем у вас.

– Да, но у меня нет никаких бумаг, – продолжал настаивать я.

– Послушайте, – продолжил Борис Петрович, назвав меня по имени-отчеству, – неужели вы не понимаете, что у нас есть множество способов проследить, проверить и получить все, что нам полагается? – раздельно произнес он. – Более того, даже если это будет сделано против вашей воли. Поверьте, нам бы не хотелось нарушать наши с вами дружественные отношения.

– А можно спросить?

– Пожалуйста.

– Я о том, о чем вас просил Олег. Вы ему помогли? – перешел я в наступление.

– А в чем, собственно, дело?

– А в том, уважаемый Борис Петрович, что я еще точно не знаю, кто повинен в смерти Олега…

– Вы что, на нас намекаете?

– Я ни на кого не намекаю, но точно пока не знаю, кто это сделал. И поэтому, извините, я не могу вам верить.

– Ну что ж, – ответил Борис Петрович, – ваше дело. Давайте тогда на этом и закончим наш разговор. Вас отвезти на прежнее место?

– Нет, спасибо, я дойду сам.

Я вышел из машины и хлопнул дверью. Через несколько шагов меня догнал водитель.

– Послушай, – сказал он, – зачем тебе эта головная боль? Давай нормально, по-мирному решим все проблемы. Тебе что, деньги нужны?

– Ты кто, водитель? – ответил я. – Вот и води свою машину. – Повернулся и пошел прочь.

– Ну смотри, парень, – крикнул он мне вслед, – как бы потом не пожалел…

Я не оборачивался.

Всю дорогу, пока я шел к машине, я думал: как мне теперь лететь в Амстердам? Если контора, которую представляет Борис Петрович, – а наверняка по Олегу они работают неофициально – займется мною, то я дальше Шереметьева-2 никуда не пройду. У них есть широкие возможности знать, куда я полечу и зачем. Но в то же время надо получить эти бумаги…

Целый вечер я прорабатывал разные варианты, как выехать в Амстердам. Наконец пришла блестящая мысль, что лучше всего не пользоваться российским Аэрофлотом, который полностью находится под контролем могущественного ведомства, а вылететь через немецкую компанию «Люфтганза».

На следующее утро я приехал в гостиницу «Пента» на Олимпийском проспекте, где находится представительство «Люфтганзы», и заказал билет до Франкфурта. А из Франкфурта сразу же – билет до Амстердама. Конечно, это обошлось в достаточно кругленькую сумму – гораздо большую, чем в Аэрофлоте. Но зато у меня была гарантия, что я не попаду под «колпак» спецслужбы, которую представляет Борис Петрович.

Вечером того же дня я позвонил Олесе. Она сказала, что завтра утром она самолетом перевозит тело Олега в его родной город, где будут похороны. Как бы между прочим Олеся сказала, что приехали друзья Олега из его города и очень интересовались тем, что мне передал Олег.

Так, час от часу не легче! Теперь еще и друзья появились, которые также будут требовать у меня эти бумаги. Я попадаю между двух огней. Но ведь Олег ничего мне не говорил по поводу того, что я кому-то должен их отдавать, кроме Олеси, или я должен буду использовать их по назначению. Но я пока не знаю, что написано в этих бумагах…

Вечером я вышел гулять с собакой. Неожиданно почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Я внимательно осматривался вокруг, но так ничего и не заметил. Конечно, я понимал, что служба Бориса Петровича обладает широкими возможностями в плане технического оснащения и может вести скрытое наблюдение с большого расстояния. Теперь надо было придумать, как добраться до Шереметьева-2, чтобы спокойно вылететь во Франкфурт.

Придумал следующее. В гостинице «Пента», где располагалось представительство «Люфтганзы», находился спортивный клуб, который я посещал. Я знал, что часто в этой гостинице останавливаются экипажи тех самолетов, которые летают из Москвы во Франкфурт. Я разработал простой план. Взяв минимальное количество вещей, сложил их в спортивную сумку, надел спортивный костюм, вышел из дома и стал заводить машину, имитируя неисправность. Я рассчитывал на то, что если за мной ведется наблюдение, они увидят, что моя машина не заводится. Через какое-то время я в досаде хлопнул дверью, изображая недовольство, и стал ловить такси или частника, чтобы добраться до спортивного клуба.

Поймав машину, я доехал до «Пенты». Немного поплавал в бассейне, посидел в сауне, вышел и стал осматривать холл в надежде увидеть там кого-либо из членов экипажа. Наконец увидел группу людей в летной форме. Я тут же подбежал к ним, показывая свой билет, и на ломаном английском языке стал объяснять, что опаздываю на этот самолет. Мне пытались объяснить сначала по-немецки, а потом и по-английски, что до самолета у меня еще есть время, но я говорил одно и то же – что я очень тороплюсь и у меня нет времени, не можете ли вы довезти меня до аэропорта. Летчики, пожав плечами, махнули рукой.

Через несколько минут я уже сидел в их небольшом уютном микроавтобусе «Фольксваген» и вместе с экипажем ехал в сторону Шереметьева. Вроде бы «хвоста» никакого не было. Время от времени я посматривал назад.

При регистрации я заметил в зале человека, очень похожего на водителя Бориса Петровича. Он также проходил регистрацию, но летел до Франкфурта рейсом Аэрофлота.

Вскоре объявили посадку. А через три часа наш самолет приземлился во Франкфурте. Франкфурт-на-Майне – крупнейший аэропорт Западной Европы. Здание аэропорта было огромным, из бетона и стекла, просторные залы, множество пассажиров, летящих в разные страны мира.

Я подошел к стойке транзита и стал узнавать, когда ожидается рейс на Амстердам. К счастью, рейс был через час.

Через два с половиной часа я уже был в столице Голландии. Амстердам – старинный европейский городок, достаточно тихий и спокойный, немного похожий на провинциальный. Невысокие двух-, трехэтажные дома, стоящие близко друг к другу, множество каналов…

Поймав такси, я направился в гостиницу. Это был отель «Амбассадор». Таксист довез меня достаточно быстро. Несмотря на громкое название, это был трехзвездочный отель. Но достаточно дорогой – около восьмидесяти долларов в сутки. Я распаковал свои вещи, бросился на кровать отдохнуть. Но я уже немного успокоился. Человек, который показался мне похожим на водителя Бориса Петровича, больше мне не встречался. Я мог считать, что нахожусь вне всякого наблюдения.

На следующий день я взял такси и поехал к банку, который указал мне Олег. Пройдя несложную процедуру, заполнив несколько карточек и внеся небольшую сумму денег, я получил второй ключ от банковского работника. Мы спустились с ним в подземелье, пройдя несколько дверей с кодовыми замками, и, вставив в прорези замков одновременно два ключа, повернули их. Банковский замок щелкнул. Служащий вышел. Я открыл ячейку. Там лежал небольшой кейс из дорогой кожи с кодовым замком. Я взял его и прошел за небольшую загородку, к специально отведенному месту для того, чтобы клиенты банка могли спокойно заниматься своими делами. Там я попытался открыть замок, но он не поддавался. Олег не сказал мне шифра. Прощупав рукой содержимое, я понял, что внутри находятся две тетради и что-то еще. Никаких металлических предметов не было. Ну что, если там нет наркотиков, – впрочем, наркотики в Голландии полностью легализованы, – и оружия… Я снова потряс кейс. Никакого металлического звука я не услышал. Я решил выходить.

Добравшись до гостиницы, я вошел в номер, тщательно закрыл дверной замок, зачем-то отключил телефон и стал снова открывать замок кейса. Но ничего не получалось. Тогда я взял со стола нож для разрезания бумаги и подковырнул им замок. Кейс открылся. Я увидел, что там лежит тетрадь, восемь аудиокассет и небольшая записная книжка. Я сразу схватил записную книжку. Там были адреса, какие-то цифры, телефоны… Ясно, что это именно то, за чем велась охота. В записной книжке было отражено движение денег – на различных счетах, в коммерческих структурах, записаны должники.

Пролистав книжку, я отложил ее в сторону и раскрыл тетрадь. Это было что-то типа бухгалтерской книги, где фиксировались все доходы и расходы группировки. Наконец остались аудиокассеты. Я взял одну из них и задумался. Как я повезу их в Москву? Наверняка будет попытка изъять их у меня, и минимум тремя структурами – органами, спецслужбой Бориса Петровича, а также сподвижниками или врагами Олега. Как мне их провезти?

Я взял кассету с цифрой 1, вставил ее в привезенный с собой диктофон и услышал голос Олега. Это и был его дневник…

Глава 4 ДНЕВНИК АВТОРИТЕТА

Город Курган, 1990–1992 годы

Сейчас, когда я нахожусь в Голландии нелегально, а в России на меня объявлен розыск по обвинению в руководстве бандформированием и в исполнении ряда заказных убийств, я решил записать эти несколько аудиокассет. Вначале планировал записать их с единственной целью – создать себе определенную гарантию, безопасность в случае моей поимки или ареста. Я раскрываю все свои схемы, все связи с людьми, от которых в дальнейшем, в случае моего задержания или похищения, будет зависеть моя судьба и пути моего освобождения. Однако потом я решил, что это слишком наивно – рассчитывать на то, что благодаря этим кассетам я буду спасен, так как тех, кто получит эти кассеты, очень легко могут уничтожить, и все пути моего спасения будут сведены на нет. Поэтому я решил сделать нечто вроде воспоминаний, наивно рассчитывая и полагая, что, может быть, мой жизненный путь за восемь лет руководства группировкой войдет в криминальную историю России.

Нет, у меня нет звездной болезни и нет никакого желания оправдаться. Единственное, чего я хочу, – чтоб все узнали, конечно, кому это будет интересно, – какой жизнью мы жили, какой путь прошли и что с нами стало в итоге. А со мной стало, как я понимаю, – смерть, точнее, моя гибель, потому что я могу уйти из жизни только насильственным путем. Мне не так много лет, чтобы умереть своей собственной смертью.

Итак, все начиналось восемь лет назад, в девяностом году, в провинциальном городе России, находящемся за Уралом, – в Кургане.

Тогда мне исполнился двадцать один год. Я только что вернулся из армии. И хотя на дворе уже шел пятый год перестройки и третий год кооперативного движения, особых перемен в моем городке я не заметил. Все было так же патриархально, спокойно, городок жил размеренной, устоявшейся жизнью. Единственной переменой лично для меня было то, что девушка, которая должна была ждать меня, моя невеста, не дождалась – вышла замуж и уехала в другой город.

Первым желанием было найти ее и разобраться с тем, кто увел мою невесту. Но сделать это сразу я не решился. Я поступил на работу. Поскольку за плечами у меня был спорттехникум с педагогическим уклоном, то единственное место, куда меня охотно брали, – это обычная средняя школа, должность учителя физкультуры. Конечно, скажем прямо, особого желания работать в школе учителем физкультуры у меня не было. Я пытался устроиться в спортивное общество, где в недавнем прошлом тренировался в секции самбо и достиг достаточно высоких результатов – был кандидатом в мастера спорта, – но официально на работу туда меня не брали. Пока я устроился туда общественным помощником своего тренера, помогал ему тренировать молодых ребят.

Так что мой рабочий день складывался следующим образом. Днем я торчал в школе, вечерами занимался в секции. Больше делать было нечего. В этом городе жить было скучно и неинтересно. Нет, конечно, я так и жил бы, если бы вскоре не случились события, которые повлияли на мою дальнейшую судьбу. Я родился в этом городе, моя мать была медсестрой, отца не помню – он давно ушел от нас. Потом появился отчим, который работал машинистом в железнодорожном депо нашего узла. Человек он был неплохой, особо не пил – так, иногда, по праздникам. Ко мне относился спокойно, не обижал. Тогда я жил нормально, детство мое было спокойным. Где-то в восьмилетнем возрасте начал проявляться мой характер. Рос я болезненным ребенком, слабеньким был. Сверстники часто обижали меня, иногда колотили до крови.

Мне было очень обидно, что я не мог постоять за себя. Тогда мой отчим взял меня за руку и привел в секцию сначала вольной борьбы, а затем и самбо, в общество железнодорожников «Локомотив». Там я и познакомился со своими друзьями, с которыми в дальнейшем был тесно связан. Это были Севка Колесник, на год моложе меня, и Сашка Савельев, годом старше. Ребята они были крепкие, и мы стали держаться друг друга.

Надо сказать, что к тому периоду в нашем дворе появился дядя Гера. Он был значительно старше нас. Ему было лет девятнадцать. Он уже имел две судимости и большую часть своей жизни провел в лагерях. Сначала это была колония для несовершеннолетних, потом его перевели в колонию для взрослых. Тогда дядя Гера получил уголовную кличку Лоб.

Дядя Гера держался обособленно от взрослых. Он старался дружить с пацанами – собрал вокруг себя небольшую группу людей, состоящую из моих однолеток восьми-десяти лет, и стал качать их пивом, а позже водкой, угощать сигаретами, рассказывал об уголовной романтике – о колонии, о лагерях. Тогда я еще не знал, для чего он все это делал. Нам казалось, что он сильный, большой и справедливый, что он имеет колоссальный авторитет среди пацанов. Но на самом деле дядя Гера создавал некую мини-банду из несовершеннолетних, которых в дальнейшем стал привлекать для квартирных краж, а позже – и для грабежей.

Но мы с Сашкой и Севкой откололись от них сразу. Мы больше времени проводили в секции. Тогда дядя Гера впервые послал пацанов к нам на разговор, сначала выдвинув ультиматум – с ним мы или нет, и если нет, значит, мы враги, – а затем пацаны побили нас, достаточно сильно и жестоко. Нас было только трое, а их в пять раз больше…

Когда я лежал на снегу и сплевывал кровь из разбитых губ, ко мне подошел дядя Гера и, схватив за волосы, спросил:

– Ну что, малек, ты с нами или нет?

Я отрицательно покачал головой.

– Ну, тогда пеняй на себя, – проговорил дядя Гера и ткнул меня лицом в снег. Почему-то я на всю жизнь запомнил его сильную руку с вытатуированными на ней мечами, которые обвивала змея. Может быть, от этого у меня и появилось отрицательное отношение к «синим» – блатным.

Потом, чуть позже, дядю Геру убили. Убили его же друзья, которые вернулись из колонии. И поползли слухи, что дядя Гера то ли у кого-то украл деньги, то ли кому-то был должен, то ли воровской общак растратил. В общем, его зарезали. Труп его валялся у стоящих недалеко от нашего двора сараев, которые люди использовали для хранения овощей, часа два, пока не приехали милиция, «Скорая помощь» и не увезли его.

Потом группировка, созданная дядей Герой, сама по себе распалась. Многих пацанов посадили – кого за кражу, кого за грабеж, кого за изнасилование, а одного – за убийство с особой жестокостью. Он нанес больше двадцати ножевых ударов пьяному мужику, который сделал ему замечание возле Дома культуры.

Так проходило мое детство. Когда я вернулся после армии, Сашка и Севка жили в городе. Сашка служил вместе со мной и вернулся на полгода раньше. Севка вообще не попал в армию. К тому времени он работал экспедитором в одном из кооперативов.

Кооперативов в нашем городе было мало – несколько магазинчиков, киосков и частных мастерских. В одном из магазинчиков и работал Севка. Он часто по заданию хозяина ездил в Москву за товаром. Оформит, деньги заплатит, а потом товар идет либо на машинах, либо поездом. В основном это были продукты и какие-то промышленные товары.

Однажды Севка вернулся из очередной поездки с новым знакомым, столичным парнем, Вадиком Терехиным, у которого была кличка Тереха. Вадик Терехин был высокого роста, около двух метров, красивый, мощный. Мы смотрели на него и чувствовали разницу между нами. Мы-то с Сашкой были одеты в обычные спортивные костюмы под «Адидас», местного пошива. А на Вадике все было фирменное – черные брюки, хорошо отглаженные, дорогие черные ботинки, зимняя меховая куртка. А еще иногда он надевал очки в золотой оправе.

Я спросил Севку:

– Слушай, а что это за парень с тобой приехал? Он что, коммерсант, что ли?

– Да нет, он бандит, ореховский. От Сильвестра, из его бригады.

– Как это «бандит»? – переспросил я.

– Да очень просто. «Крышу» делает моему коммерсанту, для которого я товар забираю. Вот мы с ним и познакомились. Классный парень!

Весь вечер мы провели вместе – ходили в привокзальный ресторан, где Вадик рассказывал про столичную жизнь. Впервые мы узнали, что в столице люди живут по-другому. Там и магазины, и снабжение великолепное, и первое казино, куда Вадик ходил, когда-то выигрывал, когда-то проигрывал. И квартира у него однокомнатная. Правда, пока снимает, но фирма оплачивает. Под фирмой понималась группировка, в которой находился Вадик. Машина у него, «шестерка», купленная по доверенности. Кроме того, Вадик несколько раз ездил за границу, на Кипр, отдыхать.

Сидели мы с Сашкой и Севкой, слюни пускали, слушая Вадика.

– А кто вам так жить запрещает? – неожиданно спросил Вадик, как бы уловив наше настроение.

– Да кому мы в Москве-то нужны! – махнули мы рукой.

– Зачем сразу в Москву? Сначала здесь надо себя проявить, авторитет завоевать. А затем, если все будет нормально, потихонечку в Москву можете перебраться. Там в принципе коммерсантов всем хватит. Главное – дорогу серьезным людям не переходить. А так – можете жить спокойно. Я знаю, что там из вашего города коммерсантов много работает. Вот и можете потом «крышу» им делать. Они ж с вашей земли приехали, значит, вам и должны платить.

– Чего это они нам платить будут? – спросил Сашка. – Кто мы? Всего лишь три приятеля, не более того.

– Да, конечно, троим вам никто платить не будет. К тому же за вами нет никакой силы. А вот если бригаду свою составите, да еще поставите себя сильно и строго, будете уважаемыми людьми, тогда с вами все считаться будут, – сказал Вадик.

Не знаю, как мои друзья, но я долго думал над словами Вадика. Три или четыре дня думал, не спал ночью. Действительно, почему мы не можем так жить? Где справедливость? Учились, работаем, а получаем копейки. Что мы видим в своем городе – дешевые спортивные костюмы? Жизнь, получается, у нас какая-то фальшивая. А вот Вадик… Он что, лучше нас? Живет в Москве, да еще такой красивой жизнью… Обидно мне стало.

Не помню уж, как возник разговор между нами. Уже после отъезда Вадика мы втроем сидели на квартире Севки – он первым из нас стал снимать квартиру и жить отдельно от родителей – и разговаривали.

– А что, пацаны, – сказал я, – почему бы нам действительно бригаду свою не сколотить?

– А зачем? Кого трясти-то будем? – вступил в разговор Севка. – У нас тут коммерсантов – раз-два и обчелся, да и то у всех «крыши» из местных уголовников. Так что здесь нам ловить нечего. Да и что мы можем втроем? Приемчик применить против одного. А ежели двенадцать придут? Да еще со стволами?

– Зачем нам втроем-то? – перебил его Сашка. – Давай действительно бригаду создавать.

– А какую вы видите бригаду? – спросил я.

– Давай, Олежек, ты возьмешь своих самбистов, может, из школы кого половчее, покрепче, я посмотрю пацанов, – заметил Сашка. – Создадим бригаду – человек десять, – попробуем первые деньги сделать.

– Погоди, бригаду ведь содержать надо!

– Конечно. Сначала можно общим интересом ребят собрать, ну как бы в долю, общак создать, – вмешался Севка. – Мне Вадик о таком рассказывал. Идем на дело, берем ребят, получаем добычу и делим между собой – по справедливости. Минус, конечно, затраты.

– А что делать-то будем? – спросил Сашка. – Грабить я никого не стану, определенно!

– Да вовсе и не надо грабить. Зачем нам это? Зачем в уголовщину влезать? – улыбнулся Севка. – Еще в детстве мы не легли под Удава – помните? Так сейчас тем более никакого смысла нет. Только «крышу» надо делать.

– Это что, рэкет, получается?

– Зачем? Можно спокойно говорить с людьми, убеждать, что мы получаем свои честные деньги.

– Какие же они честные? – не понимал Сашка.

– Слушай, – перешел в наступление Севка, – а ты что, считаешь, если мы будем рисковать, под ножи или под пули лезть, так это не стоит денег? Или будем вести крутые разговоры с такими же, как мы, бригадами?

– Что-то я тут бригад не видал, кроме шпаны и уголовников, – бросил я.

– Это сейчас нет, а потом – будут, рано или поздно, – парировал Севка.

– А что? – подумав, согласился Сашка. – Севка прав. Время нельзя терять. Надо создавать бригаду, пока возможность есть. Потом будет поздно.

– Не знаю… – начал было я, но Сашка перебил:

– В конце концов, давай попробуем. Не получится – разбежимся. Правильно? Что мы, сразу будем какие-то суровые законы нарушать? Все будет в порядке. Может, никаких претензий нам Уголовный кодекс предъявлять и не будет. Можно же спокойно, мирно убеждать людей, чтобы платили нам деньги.

Я согласился:

– Ладно, попробуем. А с чего начнем?

– Начать надо с кадров, – сказал Севка. – Давай распределим, кто каких ребят будет набирать. Я из своего кооператива возьму три-четыре человека. Есть хорошие ребята, грузчиками работают. Серьезные.

Сашка тоже стал предлагать своих знакомых пацанов. Я, естественно, предложил самбистов из своей секции, крепких ребят.

– Да, и давайте договоримся так. Вот мы, трое, – самые главные. И пусть у нас, – продолжил Севка, – будут равные сила и власть. Каждый из нас никому не подчиняется. Только мы все решаем, сообща. Остальные – под нами, и мы несем за них ответственность. Это первое. Второе – у нас будет жесткая дисциплина, никакого криминала в плане поножовщины, выстрелов и так далее, и никаких пьянок и наркотиков! У нас должна быть новая организация!

– Какая еще организация? – опешил Сашка.

– Вот именно – организация. Не хочу, чтоб мы назывались бандой или мафией. У нас должна быть организация. Я уверен, я чувствую, что у нас все получится! – убежденно подвел итог Севка.

Целый вечер мы создавали различные схемы и планы, решали, кого привлечь, кто с кем будет разговаривать. Просидев допоздна, дали друг другу задание по формированию первой бригады.

В течение следующих двух недель мы собирали костяк нашей бригады. Ребята работали активно. Через две недели у нас уже была основа группировки. Всего в нее входило восемь человек – три самбиста из моей секции, четыре Севкиных грузчика и один крепкий пацан, которого привел Сашка. Правда, у него была судимость. Но Сашка уверял, что она была по глупости. Теперь оставалось найти первую коммерческую структуру, которую мы будем опекать, получая соответствующие проценты.

Мы стали выбирать первую точку для своего «наезда». Смешно вспоминать, каким нелепым был этот «наезд»! Мы оказались в глупой ситуации. Но тогда мы смотрели на внешние данные. А они у нас были следующие. Из всех жителей нашего маленького городка, может быть, больше всех выделялась одна женщина, Вера Васильевна, которая всю жизнь проработала в коммунальном хозяйстве и одной из первых создала что-то вроде частной парикмахерской – салон красоты. Именно Севка порекомендовал предложить ей нашу «крышу», аргументируя это тем, что у нее трехкомнатная кооперативная квартира, у мужа – белая «Волга», а сама она ездит на «шестерке».

– Ну и что из этого? – спросил Сашка. – Это же не показатель. Может, не такие уж и большие доходы в ее парикмахерской.

– Да что ты! – уверял Севка. – Доходы высокие, крутые! Я считаю, нам только ее надо брать. И «крыши» у нее точно нет.

Мы решились. Прекрасно помню этот вечер… Мы подошли пешком с ребятами к парикмахерской. Никакой машины у нас тогда и близко не было. Пятерых ребят из команды боевиков мы оставили на улице, а сами втроем вошли в парикмахерскую.

В зале народу практически никого не было – поздний вечер, и примерно через час парикмахерская должна была закрываться. В салоне сидела сама хозяйка, Вера Васильевна, и три женщины среднего возраста – мастера. Какая-то женщина сидела в кресле.

Вера Васильевна оглянулась, увидела нас и заулыбалась:

– О, Севик с друзьями пришел! Вас что, постричь?

Севик замотал головой и неуверенно стал говорить:

– Тетя Вера, разговор есть.

– Да говори, ты мне не мешаешь, – ответила Вера Васильевна.

Мы стоим в дурацком положении, в глупейшем, и думаем: во, «крыша» крутая приехала, а поговорить-то толком и не умеем!

Севик мялся, мялся и сказал:

– Нет, Вера Васильевна, у нас разговор того… конфиденциальный. Переговорить надо.

– Хорошо, пойдем!

Зашли они в комнату. Мы – за Севкой. Вера Васильевна сразу кошелек достает и говорит:

– Сева, тебе чего, денег, что ли, одолжить надо? Говори сколько, одолжу.

– Нет, Вера Васильевна, – ответил Севка, – мне деньги не нужны. Вернее, нужны, но не в долг.

Та удивленно посмотрела на него:

– А как иначе-то, Севик? Я не понимаю…

– Тетя Вера, в общем, это… Мы предлагаем вам «крышу».

– Крышу? Да вроде у меня крыша-то нормальная, – сказала Вера Васильевна, поняв, что мы предлагаем ей перекрыть крышу на здании парикмахерской.

– Да нет, опять я не так сказал, – поправился Севка. – «Крыша» – в том смысле, что мы предлагаем вам охранные услуги.

– Охранные услуги? – недоуменно заморгала Вера Васильевна. – А от кого меня охранять-то? Вот были тут недавно цыгане, обманули меня… Ну, давай, Севик, мне нужны охранные услуги. Но это, когда беда придет или еще что-то…

Тут в разговор вмешался Сашка, поняв, что Севка не может ничего толком объяснить.

– Вера Васильевна, услуги наши следующие. Мы вам предлагаем охрану, и у вас никакой головной боли с рэкетом не будет. Но для этого вы нам должны платить ежемесячно двадцать процентов от прибыли, или еженедельно, как вам удобнее будет.

Вера Васильевна покачала головой:

– Я не понимаю, о чем вы говорите, ребята. Еще раз повторите!

Тогда Сашка сказал прямо:

– Мы делаем вам предложение, от которого вы не можете отказаться.

Я заулыбался. Это Сашка из фильма «Крестный отец» сдернул, там какой-то мафиози делал киношнику предложение, от которого тот не мог отказаться.

В общем, минут десять мы объясняли ей ситуацию, что и как. Так она и не поняла, за что должна платить двадцать процентов и кому. А может, делала вид, что не понимает. Все одно твердила: что с мужем посоветуется, как Леня решит… Мы ей одно, что, в конце концов, машину можно попортить, сжечь, а она – машина застрахована…Так что наш первый «наезд» закончился неудачей.

Вышли мы на улицу, стоим и не знаем, что дальше делать. Молодые наши боевики смотрят на нас с удивлением – что и как. Я смеюсь и обращаюсь к Сашке:

– Ну что, дон Корлеоне, сделал свое предложение, от которого невозможно отказаться?

– Да ладно, не беда, – сказал Севка, – пойдем на автосервис «наезжать»!

– Нет, ребята, – сказал я, – так дело не пойдет. Если мы и дальше так будем действовать, мы просто клоунами будем, а не серьезной организацией. Давайте-ка соберемся вечерком у Севки и побазарим.

Вечером мы пришли к Севке. Он был полностью готов и сказал:

– Все, братва! Знаете, в Москве есть такой термин – друга зовем. Это когда ребят серьезных зовут. Так вот, будем действовать как на Западе. – И он вытащил видеокассету. – Боевичок один американский, про их рэкет. Давай смотреть!

Включили мы видео и стали смотреть боевик. Да, жесткий был наезд у американских рэкетиров, они ночные клубы, казино громили, проституток «зажимали», наркодельцов и так далее. Действовали жестко – сразу в дело пускались кулаки.

– Ну что, давайте теперь попробуем в жестком варианте! – сказал Севка.

– И на кого мы будем наезжать? – поинтересовался Сашка. – На колхозный рынок? На каждую продавщицу помидоров – тетя Дуся, тетя Муся…

– Колхозный рынок нам не по зубам, – ответил Севка. – Там жулики стоят, карманники, в общем, воры в законе. Наш криминалитет местный. А вот авторемонтную мастерскую я приметил.

– Что за мастерская?

– Да там, в гаражах на окраине города, знаешь? Недалеко от трассы. Там четыре гаража. Кооператоры объединились, рабочих нагнали. Тачки ремонтируют, деньги нормальные зарабатывают. Но к ним надо серьезно приезжать, обязательно на машине. И с ребятами зайти, грозно чтобы было.

– А машину где возьмем?

– Есть у моего кооператора, у хозяина моего. Попрошу я «жигуль» на пару часов, якобы с девушкой покататься. Думаю, он не откажет.

На следующий вечер мы четко распределили свои роли. Севка приехал на «Жигулях». Сели мы туда впятером – нас трое да еще двое пацанов покрепче, один – грузчик, а второй из моей секции. Остальным места не хватило. Мы поехали в мастерские.

Вышли возле гаражей, представляя собой уже грозную силу. Хорошие спортивные костюмы, куртки, в руках у кого биты, у кого железная палка. Севка вооружился цепью.

Подходим вплотную. Автослесари работали, но тут же все бросили. Глаза испуганные, смотрят на нас настороженно. Севка начал первый:

– Ну что, кто у вас старший?

Все посмотрели на мужчину лет сорока, лысоватого, с усиками. Он медленно встал, подошел к нам и сказал:

– Ну, я старший.

– Как зовут-то? – неожиданно обратился к нему Сашка.

– Меня? Федор… Федор Васильевич.

Не успел тот договорить, как Сашка быстрым движением нанес ему удар под дых, так что Федор Васильевич схватился обеими руками за живот и стал опускаться вниз.

– Вот и поздоровались мы с тобой, Федор Васильевич! А мы знаешь кто?

– Нет, не знаю, – с трудом ответил Федор Васильевич.

– А мы – твоя новая «крыша». Ты понял?

– Понял, понял, – закивал головой Федор Васильевич.

– Теперь еженедельно, Федор Васильевич, со своих слесарей будешь двадцать процентов нам отдавать. Понял? – продолжал Сашка.

Тот только кивал головой.

Севка взял цепь и изо всей силы ударил по какому-то агрегату, стоявшему на разборке. Тот закачался и упал на землю. Все посмотрели на Севку. Тот сказал:

– А если что – вашу мастерскую сожжем. Так что лучше по-хорошему платите нам двадцать процентов еженедельно. Значит, так. В пятницу, с четырех до шести, чтобы бабки были наготове. Будет приезжать один из наших пацанов. И не дай бог, Федор Васильевич, – помахал он цепью, – будет обман или слиняешь – мы тебя, падла, под землей найдем!

Тот закивал:

– Нет, нет, ребята, все будет нормально! Как скажете, так и будет! Только вы ничего тут не трогайте, не громите! Я деньги отдам, обязательно!

– Ну ладно, так и договоримся! – уже дружески похлопал Севка по плечу Федора Васильевича. – А если кто обижать будет – ссылайтесь на нас.

– А как мне вас назвать-то?

– Спортсмены, мол, приходили, скажи, – неожиданно предложил Сашка. – Так и скажешь! Спортсмены, самбисты.

Мы сели в машину, довольные. Первые деньги заработали!

Едем домой.

– Видите, как! – говорил довольный Севка. – Только стиль поменяли – и уже первый успех!

Мы решили первый наш успех отпраздновать в ресторанчике. Поехали в привокзальный ресторан, заказали ужин, взяли ребят, накормили. Сидим, смеемся, отдыхаем. Из спиртного взяли только бутылку сухого вина – символически выпили. Все довольны, рассказывают смешные случаи… Только Сашка сидит и молчит.

– Ты чего загрустил, Сашок? – обратился я к нему. – Что не радуешься?

– А чему радоваться? – ответил он. – Мелкотой занимаемся.

– Мелкотой? – Мы с Севкой удивленно посмотрели на него.

– Да. Я предлагаю вам выбрать другой объект. Тут недалеко от города кафешку кооперативную грузины построили, типа шашлычной, с кавказским двориком. Вот там точно серьезные денежки есть.

– Но там и «крыша» какая-то, наверное, уже есть?

– Ну и что? Ты что, не знаешь, что в новой нашей жизни нормально менять одну «крышу» на другую? Кто сильнее, тот и побеждает. Все равно рано или поздно придется с кем-то столкнуться! – стал убеждать нас он.

– Но мы даже не знаем, что там за «крыша»…

– А что нам надо знать? Так же жестко надо «наехать», как и на этого авторемонтника – и все, бабки поплывут к нам сразу. Смотрите, какие у нас хлопцы крепкие! – показал он на ребят. Те сразу согласно закивали головами. – Ну так что, пойдем на «Кавказский дворик»?

– Пойдем! – дружно загалдели все.

Так и решили. Только пока мы еще не знали, какой серьезный поворот в нашей жизни произойдет после «наезда» на «Кавказский дворик»…

«Наезд» на «Кавказский дворик» решили провести по всем правилам, произведя сначала разведку. Мы втроем поехали туда ужинать. Приехали на машине, разделись, сели, заказали шашлыки, сациви, салаты разные, соленья. Едим и смотрим по сторонам.

Хозяин ресторана, Зураб, грузин лет пятидесяти, седой, полный, холеный, время от времени принимал гостей. В основном это были его земляки, грузины. Приезжали и азербайджанцы, торгующие на рынке, – кто с женами, кто с любовницами. В общем, тусовка собиралась. Со всеми Зураб целовался, усаживал, сам приносил первые блюда, рассчитываться тоже приходил сам. В общем, видим – тут и в самом деле деньги большие, рекой текут. Каждый посетитель, кто с женщиной пришел, старается побольше заказать, показывает, что очень богат.

Смотрим мы, все фиксируем… Перекусили, вышли на улицу.

– Ну что делать будем? – спросил Севка, глянув на Сашку.

– «Наезжать» надо, – ответил тот. – Предлог нужен…

– Давай сделаем вот как, – предложил Севка. – Пусть ты, – он показал на Сашку, – заболеешь. Якобы отравился, в больницу лег. А мы к нему завтра с претензией с Олежкой приедем и расколем по жесткому варианту.

– Можно. В принципе это недоказуемо, – сказал я. – И предлог хороший.

Мы так и сделали. На следующий день мы, взяв двоих пацанов и оставив их на улице у входа, вошли в ресторан. Сразу к нам подбегает метрдотель:

– Проходите, раздевайтесь!

Мы сразу к делу:

– Нам бы хозяина, Зураба!

– Зураба Георгиевича? Сейчас позову, минуточку!

Появился Зураб, улыбается:

– О, дорогие гости! Проходите, раздевайтесь! – стандартно встретил он нас.

– И вовсе мы не дорогие, – остановили мы его. – Зураб, поговорить надо!

Он сразу понял – что-то не то.

– Зачем здесь говорить? Зайдем ко мне в кабинет, там спокойно, говорить будем, пить будем – коньяк, кофе…

Прошли мы в кабинет, не зная, что там нас ждет ловушка. Входим – а там парень молодой сидит, русский. Телевизор смотрит. Сразу бросил вопросительный взгляд на Зураба. Тот подмигнул ему. Парень тут же встал и вышел из кабинета. Севка сразу:

– Что за человек?

– Да это племянник мой! Зачем ему слушать наши разговоры? Слушай, какие проблемы, рассказывайте!

– Зураб, проблемы возникли у тебя. Мы вчера у тебя ужинали…

– Да, помню вас, ужинали.

– Так вот, трое нас было, а сейчас двое к тебе пришли, – сказал Севка. – Один из нас не смог прийти к тебе.

– А что случилось? Заболел?

– Да, заболел. И заболел от твоей пищи, от твоей кухни.

– Ты что, дорогой, зачем так говоришь?! Что вы ели?

– Слушай дальше, – продолжил Севка. – В больнице он лежит, умирает. Ему дорогостоящее лекарство требуется.

– Что вы ели? – повторял Зураб.

Тут я не выдержал и вступил в разговор:

– Какая разница, что мы ели? Мы весь вечер были у тебя, много чего ели. И что-то было такое, от чего нашему другу плохо.

– Тогда почему вам хорошо?

– А кто тебе сказал, что нам хорошо? – сказал я угрожающим тоном.

– Что вы хотите? Компенсацию хотите? Хорошо. Сколько нужно денег дать – говорите! – И Зураб, достав бумажник, стал готовить сотенные, чтобы откупиться от нас.

– Нам деньги не нужны, – сказал Севка, – нам процент нужен от твоего дела, потому что человек серьезно заболел и будет долго лечиться.

Зураб сразу смекнул, в чем дело.

– Короче, вы хотите меня рэкетировать? – спросил он.

– Понимай как хочешь. Это твои слова, ты их первый сказал, – проговорил Севка.

– А вы знаете, что я работаю с одним человеком, серьезным, уважаемым всеми?

– Что за человек? Назови его! – потребовал я.

– Я работаю с Кешей. Кеша Лесоповал. Слышали про такого?

Конечно, мы слышали о Кеше. Он был вором в законе и самым авторитетным уголовником в нашем городе – то ли три, то ли четыре судимости. Но наиболее силен он был в авторитете: умел очень грамотно, по всем правилам уголовного мира разводить людей, убеждать их, что они не правы.

Конечно, от имени Кеши Лесоповала меня покоробило, стало даже страшно. А Севка, смотрю, – ничего, даже не дрогнул!

– А может, ты нам лапшу на уши вешаешь? Может, нет никакого Кеши Лесоповала? Может, ты нас обманываешь, за нос водишь?

– Зачем так говоришь, дорогой? – сказал Зураб.

Тут в разговор вмешался я.

– Послушай, если есть Кеша Лесоповал, давай звони ему по телефону! Звони, вызывай его!

– Понимаешь, я не могу ему звонить. У нас нет такой договоренности, – сказал Зураб.

– Так как же тебя Кеша защищать будет? Вот к тебе пришла братва, а защитить он тебя не может! – стал напирать я. – Все с тобой ясно, Зураб. Давай твои бухгалтерские книги, ревизию будем делать!

– Какую ревизию?!

– Теперь налоговая инспекция у тебя на хвосте.

– Какая налоговая инспекция?

– Налоговая инспекция – это мы. Налоги с тебя брать будем. Двадцать процентов еженедельно, – сказал Севка, назвав стандартную цифру.

Подошли мы к столику. Зураб вытащил амбарные книги, стал показывать выручку – один квартал, другой… По книгам получалось, что он чуть ли не в убытке.

– Слушай, Зураб, что ты нам лапшу на уши вешаешь? Мы вчера были в ресторане и видели, как тебе все башляют! Там триста, там пятьсот, там четыреста, а ты говоришь, что все должен, в убыток себе работаешь!

Зураб пытался оправдываться:

– Пожарники есть, санэпидемстанция, торгинспекция есть, все с Зураба хотят денег, все уходит!

Неожиданно открылась дверь, вошли шестеро человек. Все какие-то мрачные, в черных пальто, надвинутых на глаза черных кепках. Среди них один небольшого роста. Наверное, это и был Кеша Лесоповал. Он сразу спросил:

– Кто из вас старший, братва?

Мы как-то растерялись – вроде бы старшего мы и не назначали… Но Севка распрямился и выступил вперед.

– Ты, что ли, братан? Как зовут?

– Севка. – И Севка протянул Кеше руку.

Тот в ответ протянул Севке руку, только почему-то левую… А правой изо всей силы как саданет Севке в челюсть!

Севка сразу зашатался. Я было занес руку, но в меня вцепились двое, и не успел я обернуться, как почувствовал, что тонкое острие «пики» – шила, длинного, острого, с пластмассовой, очень красивой ручкой, видно, сделанного в колонии, – прижалось к моему горлу.

– Ну что, цыпленочек, жареным запахло? – продолжал Кеша. – Вы что, братва, понятий не знаете? – Он поочередно переводил свой холодный взгляд то на Севку, то на меня. – Или что, крутых из себя строите? Да знаете, кто вы? Вы перхоть! Поняли? – И с размаху залепил мне пощечину. Я хотел вырваться, но меня держали сильные руки. «Пика» все так же касалась моей шеи.

– Ну что мне с вами сделать за неправильную постановку? Отвечать вам надо. Что, уши вам отрезать? – Он ловким движением вытащил из-за пояса узкую финку и поднес к правому уху Севки, чуть нажав так, что тут же показалась кровь. – Или заживо закопать? Давай, братва, вяжи им руки, в лес повезем! – сказал Кеша.

Мы не успели и глазом моргнуть, как нам связали руки, накинули на нас куртки и вывели на улицу. Там стояло еще человек восемь таких же амбалов. Наши ребята, связанные, уже сидели в машине.

Нас посадили в несколько машин, и мы поехали в сторону леса, который был неподалеку – ресторанчик стоял за городом.

Минут через десять выехали на лесную поляну. На небе – полная луна, освещающая все вокруг. Кругом снег, никого нет. Вытащили нас Кешины люди и привязали к дереву. Смотрим – наши боевики стоят отдельно, непривязанные.

– Ну что, – обратился к ним Кеша Лесоповал, – кто у меня в команде работать хочет?

Грузчик первым выходит вперед:

– Я хочу работать.

– Докажи, что хочешь!

– Пожалуйста!

– Тогда иди и бей своих старших!

Грузчик подошел к нам и стал нас бить изо всех сил по животам.

– Ну что, братва, команда-то ваша слабая! Видал, как сразу люди на другую сторону перебегают! – сказал Кеша. – Ладно, хорош, – сказал он грузчику, – иди отсюда, трусливая собака! Не нужен ты моей бригаде! Раз ты свою легко предал, и мою так же предашь, падла! – И дал ему со всей силы ногой в живот. – А теперь я буду с вами разбираться, – обернулся он к нам. – Я про вас давно слышал. Про автомастерскую, про парикмахерскую… Спортсменами называете себя? А законов наших и понятий, конечно, не знаете? А вы знаете, что за такие дела на зоне делают? Ну ладно, на первый раз прощаю. Хотя, конечно, вы ничего такого и не сделали, за что вас надо серьезно наказать. Поэтому накажу вас слабо – урок вам преподам. А ну, братва, разомните ручки, научите этих молокососов нашим законам и понятиям!

Набросились на нас все подручные Лесоповала и стали бить. Били долго и жестоко. Потом развязали нас. Лежим мы лицом в снегу, он становится красным… Подошел к нам Лесоповал, повернул мыском своего ботинка мое лицо к себе:

– Смотри, падла! – Он наступил ботинком на мое горло. – Еще раз такое сделаешь – собственными зубами загрызу! – Он надавил ботинком на мою шею так, что у меня чуть кости не захрустели. – А за неправильную постанову отвечать вам придется. Каждый по косарю на следующей неделе пришлет. Понял меня, падла? – вновь обратился ко мне Кеша и, плюнув в лицо, отошел. Все сели в машины и уехали.

Я слышал, как стонал Севка. Вот ситуация – воры с нами рассчитались, да еще и на счетчик поставили! По тысяче должны в ресторан этому Зурабу принести, да еще и извиниться! Вот попали в ситуацию! Вот вам рэкет!

После такого жестокого избиения мы с Севкой почти две недели отлеживались на его квартире. Нас навещали многие ребята из нашей бригады. Сашка не отходил от нас ни на шаг. Он приносил еду, фрукты, соки. Но в ближайшее время начались трудности.

Все наши немногочисленные точки – автосервис и парикмахерская – перешли в руки людей Лесоповала. Когда наши ребята приехали получать первую дань, их просто-напросто выставили люди Кеши, сказав, чтоб они больше никогда в жизни тут не появлялись. При этом одного из наших даже поколотили.

Несколько вечеров мы сидели и думали, что делать. Определеннее всех был настроен Сашка:

– Надо убирать Лесоповала. Теперь на карту поставлены наши жизни и престиж. Не мы его, а он нас практически полностью одолел. Теперь мы не сможем не только работать в этом городе, но и жить нормально. Нужно убирать его.

Именно тогда мы и стали планировать свое первое убийство.

Убирать Лесоповала решили все вместе. Разработали нехитрый план. Выслеживать его по квартирам, которые он часто менял, так как какое-то время жил у одной любовницы, какое-то – у другой, потом у родственников, – было невозможно. Единственное место, где он тусовался, – все тот же ресторан Зураба. Лесоповал со своей бригадой почти каждый вечер приезжали туда ужинать и обсуждать свои воровские дела. Иногда Лесоповал встречался там и с заезжими ворами из других городов. Он любил принимать их там. Время было выбрано вечернее, когда он будет выходить из ресторана. А ресторан закрывался обычно в одиннадцать или в двенадцать, а иногда и в час ночи – в зависимости от клиентов.

Сашка разработал план. Суть его заключалась в следующем. Он, переодевшись пьяным бродягой, должен находиться во дворике ресторана и, как только появится Лесоповал, должен его убить двумя выстрелами из двустволки, которую он достал заранее и отпилил у нее стволы. Получился обрез. Патроны надо было зарядить картечью. Сашка это тоже уже приготовил. Мы же с Севкой должны сидеть в машине и подстраховывать его. Сашка достал нам оружие. Нашим первым оружием был старинного образца револьвер, выпуска 1913 года. Несмотря на древность, пистоль был в хорошем состоянии – небольшой, серебряного цвета, с черной рукояткой.

В план убийства Кеши Лесоповала мы не посвящали никого из бригады, так как в ней произошел раскол. После предательства одного из грузчиков двое его дружков сразу же свалили. Остались только мои самбисты. Набирать новых не было смысла, так как мы сидели в подполье и носа не высовывали.

Наступил день расплаты с Лесоповалом. Севка, как всегда, взял у своего коммерсанта машину, и мы втроем подъехали к ресторану «Кавказский дворик». Сашка держал небольшую сумочку. Он вышел из машины и отошел к пристройкам. Минут через десять оттуда появился типичный работяга-пьянчужка, в телогрейке, ватных штанах, каких-то нелепых валенках, шапке-ушанке. На голове – женский парик белого цвета, но под шапкой его было почти не видать. Под телогрейкой – обрез. Достав из кармана половину бутылки портвейна – а Сашка никогда не употреблял спиртного, – он занял место неподалеку от входа в ресторан. Таким образом, каждый проходящий был хорошо ему виден. Мы же с Севкой чуть в сторонке сидели в машине с включенным двигателем и делали вид, будто спим.

Часов в семь появился Лесоповал со своей бригадой. Они приехали на двух машинах. Вышли человек восемь. Проходя мимо Сашки, Лесоповал даже не обратил на него никакого внимания. Сашка ничего не сделал, потому что стрелять в присутствии восьми амбалов было бессмысленно. Тут же Сашка стал бы смертником. Оставалось ждать…

В течение трех часов Лесоповал гулял в ресторане Зураба. За это время какие-то люди приезжали с ним на разговор, кто-то уезжал. Постепенно мы высчитали, что из его окружения четверо на машине уехали по каким-то делам. Осталось только четверо.

Наконец примерно в половине двенадцатого посетители стали покидать ресторан. Вскоре на деревянное крыльцо ресторана вышел Зураб, а вместе с ним – Кеша Лесоповал. Еще двое стояли недалеко от них. Зураб и Кеша попрощались, расцеловались, и Кеша стал медленно спускаться со ступенек. И тут он заметил Сашку. Мы с Севкой напряглись. Севка достал револьвер и взвел курок.

Мне показалось, что Лесоповал узнал Сашку, по крайней мере, понял, что тот из нашей компании. Кеша подошел практически вплотную к нему. Севка немного приоткрыл окошко машины, чтобы слышать, что Кеша говорит. Но на самом деле Лесоповал не узнал Сашку. Он ведь никогда раньше его не видел. Он просто решил подшутить над пьянчужкой, который не смог дойти до своего дома, и, усевшись рядом с ним на корточки, сказал:

– Ну что, бродяга, перебрал маленько? Что пьешь-то? – Он взял в руки бутылку, посмотрел на этикетку: – О, какую бодягу пьешь!

Двое телохранителей Лесоповала стояли невдалеке и ухмылялись, наблюдая за этой сценой.

Сашка не реагировал.

– Гля, да он и в штаны надул! – громко сказал Лесоповал, обращаясь к своим охранникам.

Мы недоуменно посмотрели друг на друга. Непонятно! Неожиданно Сашкина голова приподнялась, и он быстрым движением выхватил из-под расстегнутой телогрейки обрез. Почти одновременно прозвучали два мощных выстрела, направленные в грудь Лесоповала. Тот не успел вскрикнуть и упал на землю перед Сашкой, откинувшись назад. Охранники заметались. Один полез за ножом. Тут Севка выскочил из машины и стал стрелять из револьвера по охранникам. Но ни одна из пуль в них не попала. Охранники разбежались в разные стороны.

Сашка встал, отряхнулся, тронул ногой тело, проверив, жив Лесоповал или нет. Убедившись, что мертв, подошел к машине:

– Ну что, поехали!

Я повернул ключ зажигания. Но, вероятно, оттого, что двигатель в машине давно был выключен и она стояла на холоде, машина не заводилась. Я начал нервничать, нажимая то на сцепление, то на газ, без конца вертя руль. Только Сашка был спокоен.

– Спокойно, Олежка, не торопись, аккумулятор посадишь! За нами никто не гонится!

Я опустил руки. Севка стал нервничать:

– Олежек, ты что? Надо же ехать! Что ты стоишь?

– Спокойно! – сказал я. – Считайте до десяти.

Севка начал считать. Я повернул ключ еще раз. Машина завелась. Мы медленно выехали со двора. Слышали, как сзади раздались крики, из ресторана выскочили Зураб, какие-то грузины, закричали: «Убили! Убили!» Кто-то пытался гнаться за нами на машине, но мы уже были далеко…

Убийство Кеши Лесоповала стало сенсационным событием для нашего небольшого городка. Практически все местные газеты вышли с вынесенными на первые полосы подробностями его убийства. Каждая газета выдвигала свою версию. Одни писали, что Лесоповал пострадал за свои воровские дела, не поделил с кем-то общак, другие – что пал жертвой мести какого-то обманутого мужа, с женой которого Лесоповал последнее время сожительствовал, третьи – что между Севянскими ворами и грузинскими коммерсантами возник конфликт на денежной основе… Версий было много. Что касается нас, то ни одна газета о нас и словом не обмолвилась. Но по городу ходили слухи. Практически все понимали, что это дело рук нашей бригады.

Оставаться в городе было опасно, и мы уехали в одну из близлежащих деревень, где жила Севкина тетка. Там Севка, Сашка и я решили пересидеть пару недель.

Живя в деревне у родственников Севки, мы узнали подробности похорон Лесоповала. Оказывается, на следующий день в наш город съехалось много воров в законе, криминальные авторитеты. Приехал даже авторитетнейший вор-законник союзного значения, который находился на поселении, только что отмотав очередной срок в одной из колоний. Он, оказывается, был главным смотрящим от воров по нашему городу и по нашему краю. В доме, где жил Кеша Лесоповал, вернее, во дворе, который примыкал к его дому, поставили шатер, накрыли стол, на стол поставили гроб с телом Кеши. Таким образом, все, кто знал Кешу, или просто любопытные, приходили в шатер и прощались с Кешей. Милиция стояла как бы в стороне.

Похороны проходили на местном кладбище. Причем для этого был создан специальный автомобильный кортеж. Лесоповала везли на первой, открытой машине типа катафалка. За ним ехали несколько машин с включенными фарами. Время от времени раздавались сигналы. Все движение было перекрыто. Гаишники следили за этим. Сыщики из криминального отдела делали свое дело – фотографировали участников процессии. Потом, как нам говорили, были поминки в одном из ресторанов. Тогда воры, приехавшие на похороны, поклялись, что в ближайшее время они найдут нас и заживо закопают. То есть нам был вынесен смертный приговор. Ни у кого из них не было сомнения, что это дело наших рук.

Место убитого Кеши Лесоповала занял его правая рука, авторитетнейший боевик, которого Лесоповал готовил себе в первые заместители, – некий Дима Семенов по кличке Кинг-Конг, прозванный так за свои громадные размеры и мощные волосатые кулаки. Кинг-Конг сразу поклялся, что век воли не видать, но нас он самолично порешит.

Теперь у нас определилась новая жертва – надо было кончать Кинг-Конга.

– Слушай, – недоумевал я, – ну, кончим мы его, другого пришлют… Что, теперь мы всю жизнь с «синими» воевать будем?

– Олежек, – говорил Сашка, – у нас нет другого выхода. Мы с ними автоматически вошли в войну. Мы должны с ними расквитаться. Если мы этого не сделаем, они нас порешат. Или, как собаки, уедем из этого города? Я лично не намерен! А ты, Севка?

Севка пожал плечами.

– Я – как все, – сказал он.

Сашка засмеялся:

– Вот те на! Как все! Значит, один говорит одно, другой – другое, а он – как все!

Выхода не было. Нужно было принимать Сашкину позицию. Надо было убирать Кинг-Конга. Мы стали разрабатывать план следующего убийства.

План этот был достаточно прост. Дело в том, что к этому времени Кинг-Конг старался набирать себе авторитет и часто появлялся во всех публичных местах – в ресторанах, на дискотеках. Везде говорил, что в ближайшее время он нас заживо похоронит.

Кинг-Конг ездил на подержанной иномарке – «Форде» выпуска 1985 года, бежевого цвета. Его машину видно было издалека.

Кинг-Конг сразу завел себе телохранителя, водителя и ездил, как мафиози, сидя на заднем сиденье.

Одним из вечеров мы тайно вернулись из деревни, но пока решили не светиться. Нужно было разрабатывать новую акцию против Кинг-Конга. На сей раз исполнителем должен был стать я. Так решили ребята – раз у нас все равны, значит, каждое исполнение надо проводить по очереди. Ну что ж, я так я…

Сашка даже сказал:

– Слушай, Олежек, если тебе неудобно стрелять, да и, в общем, у нас возможности нет – не из чего, так как все у нас меченое – револьвер, обрез… Я предлагаю его просто взорвать.

– Каким образом? Откуда у нас гранаты, взрывчатка?

– Ничего этого не нужно. Вот, – сказал Сашка и достал из сумки ракетницу. – Это обыкновенная ракетница. Вот патроны к ней. Поедешь в лес, постреляешь, привыкнешь к ней, научишься бить точно.

– И что, я из этой ракетницы буду в Кинг-Конга стрелять? Зачем она мне?

– Почему же в Кинг-Конга? Выстрелишь ему в бензобак. Знаешь, где бензобак-то находится?

– Конечно, знаю. Что я, лох, что ли?

– Ну и хорошо. Машина тут же взорвется. Не станет ни Кинг-Конга, ни его правой, ни левой, ни остальных рук. Надо только время выбрать.

Пару раз я выезжал в лес и стрелял по деревьям. Я обратил внимание, что при выстреле рука дергается и потому сама ракета не совсем точно летит в цель. Поэтому, чтобы попасть точно, нужно подойти на близкое расстояние.

Нужно было определить место и время для ликвидации Кинг-Конга. Но так как мы не знали его распорядка, когда и где он бывает, нужно было ждать, как пояснил Севка, общегородских мероприятий, где соберется весь криминальный бомонд или просто жители нашего городка. Ближайшей такой тусовкой обещали стать гастроли одной московской рок-группы, о чем заранее объявляли местные газеты и радио. Эти гастроли должны были состояться в Доме культуры.

Примерно к шести-семи часам вечера у Дома культуры стали собираться люди. Кто прибывал на машине, кто попросту пешком. Было очевидно, что Кинг-Конг приедет на своей машине, чтоб в очередной раз покрасоваться. И действительно, около семи часов, незадолго до начала концерта, подкатил Кинг-Конг на своем «фордике».

Я посмотрел в бинокль, кто сидел в машине. Там были водитель, какой-то парень, наверное телохранитель, а на заднем сиденье – сам Кинг-Конг.

Концерт начинался в семь. Окончание ожидалось без четверти десять, как узнали мы у одной из билетерш. Надо было ждать около трех часов. Но что делать, такова наша новая жизнь…

Мы сидели в машине и грелись. Вдруг, примерно через сорок минут, услыхали, как щелкнула и завыла сигнализация «Форда». Мы увидели, как со ступенек спускается Кинг-Конг в костюме с какой-то девицей и оба направляются к машине.

– Вот он, шанс! – заерзал Севка. – Олежек, давай! Вперед!

– Подожди, – сказал я. – Мы не знаем, что он будет делать дальше.

– Это неважно. Давай кончай его! Народу вокруг никого! У тебя появился шанс!

Меня буквально вытолкнули из машины. Я, держа в руке ракетницу, шел по направлению к машине Кинг-Конга. Когда до нее оставалось метров пятнадцать-двадцать, я внимательно всмотрелся в машину. Там, на заднем сиденье, Кинг-Конг занимался любовью с одной из проституток. Я посмотрел в сторону ребят, они махали мне рукой, показывая, чтобы я стрелял, другого такого шанса может не быть!

Я взвел курок и, двумя руками сжав ручку ракетницы, направил ствол на бензобак. Плавно, чтобы не дернулась рука, спустил курок…

Светящаяся пуля вылетела моментально и, как штопор, пройдя несколько метров, ударила точно в бензобак машины. Раздался мощный взрыв. Я стоял на месте как столб. Никаких криков не доносилось, машина горела. Я поглядел по сторонам. Вокруг никого не было.

Из нашей машины выскочил Севка, подбежал ко мне, схватил за руку и закричал:

– Бежим, бежим!

Мы бросились к машине. Двигатель уже работал. Мы тут же рванули с места.

Кинг-Конг с проституткой сгорели заживо.

На следующий день по городу пошли слухи. На сей раз намека на нас не было. Одни утверждали, что Кинг-Конга убрали конкуренты, кто-то выдвинул версию, что он виновен в смерти Кеши Лесоповала, так как метил на его место. Еще одна версия – Кинг-Конга убрали сами менты.

После этого наш авторитет в городе резко возрос. Мы получили обратно свои точки – автосервис, парикмахерскую, даже ресторан Зураба, который пришел сам и попросил «крышу». Но самое интересное ждало впереди. Люди Лесоповала и Кинг-Конга стали постепенно кучковаться вокруг нас. Так что через пару месяцев мы стали практически единственными хозяевами города. Наша бригада состояла уже почти из тридцати человек.

В 1992 году наша организация, как мы ее называли, владела почти всем городом. Все коммерческие и торговые точки были под нашим контролем. Все платили нам от десяти до двадцати, а некоторые даже и тридцать процентов выручки. У нас уже были свои смотрящие, свои кассиры, которые по определенным дням приезжали снимать кассу, забирая нашу долю. У нас были и свои проверяющие, которые время от времени приходили и высчитывали, какова норма прибыли, еженедельно или ежемесячно, у той или иной структуры.

На самом деле в нашем маленьком городке таких точек было немного. Поэтому мы поняли, что практически исчерпали себя, и тот лимит, который был отведен нам, мы почти полностью выбрали.

Севка давно уволился со своей работы. Кстати, его коммерсант подарил ему тот самый «жигуль», на котором мы ездили в начале своей работы. Но теперь Севка ездил на новенькой «девятке», Сашка также приобрел новую машину. Мы стали безбоязненно разъезжать по всему городу. Часто бывали в ресторанах, ходили в Дом культуры на дискотеки. К нам все относились кто с почтительностью, кто с боязнью.

У Севки появилась мысль.

– Пацаны, – обратился он как-то к нам, – а давайте вызовем из Москвы Вадика Терехина. Побазарим с ним, что и как, себя покажем…

Я подколол его:

– Севка, ты хочешь похвалиться перед ним нашими успехами?

– А почему бы и нет? – сказал он. – Приезжал тогда как фраер, смотрел на нас как на перхоть…

Мы рассмеялись.

– Что-то слово какое-то знакомое, – сказал я. – Кто это про перхоть говорил?

– Да тот, кого давно уже в живых нет… – ответил Севка.

Мы опять рассмеялись.

Списались с Вадиком, и через некоторое время он приехал в наш город. Мы устроили ему так называемую экскурсию по городу: показали наши точки, сводили в ресторан, угостили. Но и Вадик к тому времени вырос. Он был уже на уровне бригадира у знаменитого Сергея Тимофеева, больше известного в Москве как Сильвестр.

Вадик сидел в ресторане и поучал:

– Братва, поймите, мой патрон Сильвестр – хозяин города.

– Но он же не вор в законе, – уточнил Севка.

– Ну и что? Вы тоже не «синие», но в авторитете, серьезные ребята! – говорил Вадик. – Так вот, у Сергея Ивановича колоссальный авторитет. Его все воры уважают, он на все стрелки приезжает. – И вновь его повело на рассказ о красивой московской жизни.

Просидев в ресторане около двух часов и сняв для Вадика телку, мы отправили его в одну из гостиниц, где заранее сняли ему апартаменты. Тогда-то я и понял, что вызов Вадика из Москвы, который организовал Севка, преследовал совсем другую цель – не похвалиться, какие мы крутые стали и авторитетные, а перебраться в Москву. И после того, как Вадик покинул ресторан, Севка подвинулся к нам поближе:

– Ну что, братва, давайте думать, как нам в Москву перебираться.

– Да ты что? – оторопел Сашка. – Что нам там делать? Кто нас примет? Это ж нереально!

– Все реально, – сказал Севка, – если подойти к этому с умом. Что нам в этом городе прозябать? Нам тут уже ловить нечего. Нового ничего не увидим. Я считаю, что мы и Москву можем завоевать. А ты как думаешь, Олежек?

Я пожал плечами. Для меня Москва была гигантским городом, где, как мне казалось, нам просто нечего делать… Но Севка продолжал гнуть свое:

– Я думаю, что нам скорее всего надо… Как самостоятельная структура мы там не выживем, нас в первую же неделю забьют. Поэтому считаю, что нам надо обрасти определенными связями, влиться в серьезную, солидную структуру. Может, к ореховским, может, к измайловским, или к солнцевским… Кое-где у меня есть связи.

– А здесь что будем делать? – спросил я.

– А здесь своих людей оставим. Вон твои самбисты. Люди становятся грамотными. Пусть у нас тут будет смотрящий, который будет присылать нашу долю в Москву. Пусть они здесь работают, а мы будем Москву покорять!

– Хорошо, – сказал Сашка, – а как ты считаешь, Вадику стоит об этом говорить?

– Обязательно, братан! Поэтому я и вызвал Вадика сюда. Он должен быть нашим союзником и парламентером. Он и сведет нас с московской братвой, чтобы влиться в какую-либо команду.

На следующий вечер мы вновь пригласили Вадика в ресторан, но уже без девчонок, чтобы обсудить с ним наши дела. Когда рассказали ему о наших планах переезда в Москву, Вадик нисколько не удивился, как будто знал обо всем заранее.

– Ну что ж, в Москву так в Москву, – сказал он. – Что от меня требуется?

– Вадик, ты уже давно живешь в этом городе и имеешь связи. Мы бы хотели через тебя попасть к серьезным людям.

– На каких правах?

– На правах компаньонов.

– Братва, – улыбнулся Вадик, – на правах компаньонов вас никто не возьмет. Нужны либо большие лавэ, – он взглянул на нас, поняв, что мы не знаем этого термина. – Ну, денежки большие. Либо такая убойная сила… А сколько у вас человек? Двадцать пять – двадцать восемь человек? Этого мало. Это несерьезно.

– А что ты думаешь? Как нам быть?

– Я думаю, вы можете выполнять какие-то отдельные, конфиденциальные, так сказать, щекотливые поручения, – сказал Вадик. – Вот только на этих условиях вас и может взять к себе какая-либо структура. Тем более сейчас в Москве намечается новый криминальный передел.

Вскоре мы договорились, что в ближайшее время в Москву поедем только мы втроем – Севка, Сашка и я. Остальную команду оставим пока в нашем городе во главе со смотрящим. Мосты с московскими структурами наводить нам будет помогать Вадик.

Через несколько дней мы стали собираться. Нас ждала Москва.

Глава 5 ПЕРЕЕЗД В МОСКВУ

1993 год

Буквально накануне нашего переезда в Москву, когда мы с Вадиком обговорили все детали и он подготовил нам съемные квартиры, у нас произошло ЧП – арест Сашки.

Сашку арестовали за изнасилование. Мы сначала не поверили этому – новость казалась нелепицей. Конечно, Сашка всегда был бабником, женщин любил безумно, постоянно у него были интрижки – то с одной встречается, то с другой, а иногда и с двумя сразу… Всю жизнь, сколько я его знал, он был таким. Но тут – полная неожиданность!

Я не знаю, насильно ли он брал женщин, но жалобы на него никогда не поступали. Даже наоборот, многие, с кем он расставался, потом находили его и предлагали снова встречаться. Но тут случилось вот что. Год назад Сашка встречался с одной девушкой, не помню ее имени. Кажется, Татьяна. А потом что-то у них разладилось – то ли он ушел от нее, то ли не сошлись характерами, то ли еще что… Пару раз девушка снова пыталась связаться с ним, но – безуспешно. Потом, как мы узнали, она вышла замуж за молодого парня, который оказался милиционером.

И вот тут что-то произошло. Ходили разные слухи. Одни говорили, что Татьяна решила отомстить Сашке, другие – что милиционер заставил ее это сделать, поскольку у Сашки начались проблемы с правоохранительными органами. Но вдруг ни с того ни с сего эта девушка подает заявление с обвинениями Сашки в изнасиловании, которое, как ни странно, он совершил год назад.

Мы не могли это понять. Как же так? Год терпела, не выдвигала никаких претензий, а тут неожиданно подает заявление об изнасиловании!

Все это было очень странным. Тогда нам казалось, что Сашка без труда докажет свою невиновность. Да и сам он полностью верил в это. Его даже до суда не брали под арест, а только взяли подписку о невыезде. Он пошел на суд. А там вдруг – признать виновным, девять лет колонии! Мы так и ахнули. Сашку тут же, в зале суда, берут под стражу.

Все, – думаем, – пропал наш пацан! Но через пару дней из следственного изолятора, где ждал своего этапа Сашка, вдруг пришла малява – мол, пацаны, все будет по-старому, скоро буду с вами, ждите.

Мы с Севкой немного приободрились. Думаем, Сашка парень лихой, что-нибудь придумает. Может, пересмотр дела будет, может, какая-то амнистия. Не думали мы тогда, что он совершит побег…

В конце концов решили ехать в Москву. Тем более что Вадик на этом настаивал, говорил, что нас ждет там с беседой очень важный человек, авторитетный.

Быстро собрались ехать в Москву. На хозяйстве оставили двоих более-менее смышленых ребят, Эдика и Димку, а сами двинули в столицу.

Пару дней ехали на поезде. Наконец – Москва. На вокзале нас встретил Вадик. Сразу же повез нас на своей машине на снятую квартиру. В тот же вечер пошли в ресторан.

Москва потрясла меня. Вначале я даже растерялся. Город громадный, шумный, быстрый – все куда-то бегут, торопятся… Не то что наш маленький, спокойный провинциальный городок. Там и спешить-то некуда. А тут ритм жизни просто бешеный! Очень красиво в Москве, мне город понравился безумно.

Стали думать, как жить дальше. Жили пока с Севкой в однокомнатной квартире. Севка целыми днями мотался по Москве, с кем-то встречался, толковал. Я на эти встречи не ездил. Севка с Вадиком везде мотались сами.

Человек, который должен был встретиться с нами, Сергей Тимофеев, небезызвестный Сильвестр, лидер ореховской группировки, уехал из России куда-то по делам, не дождавшись нас. Встреча была отложена. С другими же лидерами Вадик встречаться не рекомендовал.

Ждать пришлось достаточно долго. За это время мы все же попытались встретиться с членами других группировок. Надо сказать, что Москва была тогда поделена на группировки разных районов. Были ореховская, солнцевская, измайловская, центр города держали таганская, бауманская группировки. На севере работала коптевская. Кроме этого, были и небольшие бригады – из Останкина, Медведкова, Сокольников.

Помимо этого, в Москве действовало и несколько группировок по национальному признаку. Это чеченская – мы их после прозвали «чехами», – грузинская, армянская, азербайджанская и ассирийская.

Были и подмосковные группировки – подольская, люберецкая, долгопрудненская, одинцовская. В Москве стали появляться такие же приезжие, как и мы – казанская, красноярская, кемеровская, новокузнецкая организации. Все они находились на правах союзников, то есть никакого самостоятельного дела в Москве не имели, кроме, пожалуй, новокузнецкой. Те сразу заявили о себе как о самостоятельной структуре, никого не боящейся, пытающейся поставить под свой контроль многие другие структуры. Приезжали на стрелку, начинали стрелять – в общем, на крови делали свой авторитет.

Наверное, именно новокузнецкая бригада очень здорово нам все и подпортила.

Когда мы стали встречаться с солнцевскими и измайловскими, те как-то помялись, навели о нас справки. Вскрылось убийство двух воров в нашем городке… В общем, не ответили ни да ни нет, сказали – подумаем…

Мы с Севкой здорово приуныли. Но он все же верил, что в криминальной Москве и нам найдется местечко.

Тут неожиданно звонит из нашего города Димка, который оставался старшим в нашей бригаде. Говорит:

– Объявился ваш третий друг…

Мы поняли – это он о Сашке. Неужели Сашка бежал?!

Через четыре дня Сашка приехал в Москву. Не буду рассказывать, как мы конспиративно встречали его, как прибыл он к нам на квартиру. Сидели мы целый вечер, разговаривали. Выяснили, что Сашка бежал через канализационную трубу. Он вынужден был бежать, потому что вступил в конфликт с «синими», зэками, придерживающимися воровской идеи. Они его не приняли. Драка была, крутая разборка, его должны были приговорить и завалить на следующий день. Но Сашка бежал. Теперь должен жить нелегально.

– Меня объявили в розыск, – подвел итог Сашка. – Ладно, а вы-то тут как?

Мы пожали плечами:

– Пока никак. Никаких дел.

– Что же так?

– Одного человека ждем, Сильвестра. Он лидер ореховской структуры, должен скоро приехать. Вадик сказал, что он нас познакомит и Сильвестр предложит нам работу.

Через два дня после приезда Сашки вернулся Сильвестр. На следующее же утро мы встретились с ним.

Встреча была назначена в одном из кафе. Явились мы туда вдвоем – Севка и я. Сашка остался на квартире – нельзя ему было показываться.

Вошли мы в кафе. Сильвестр уже сидел за столом. Рядом с ним – парень лет тридцати пяти, высокий, с холодным взглядом. Мы подошли к ним. Вадик нас представил.

Сильвестру тоже было около тридцати пяти лет. Высокий, с короткой стрижкой, черные глаза, оттопыренные уши, проницательный взгляд. Одет был в темный костюм и черную водолазку.

Мы сели, познакомились. Сильвестр сказал:

– Слышал я про вас, про ваши делишки. Вадик мне говорил. Кое-какие справки о вас навел. Это что же, вы с ворами проблему в своем городке решили?

Мы кивнули.

– Лихо, молодцы! Говорят, у вас еще и третий красавец есть, который с зоны лыжи сделал? – спросил Сильвестр.

Мы снова кивнули.

– А он-то чего не пришел?

– Да как-то… – мы переглянулись.

– Ну как вам столица?

– А что Москва? Она уже вся поделена, Сергей Иванович, – обратился к нему Севка.

– Не совсем поделена, конечно, но все хорошие места уже захвачены. А что вы хотите делать?

– Мы хотели с вами работать, – осторожно начал Севка. – Мы слышали, что у вас существуют проблемы – с «чехами» и с центральной группировкой, по поводу ночного клуба «Арлекино». Вероятно, вы понимаете, что вам на два фронта не сыграть.

– И что же вы предлагаете? – с интересом спросил Сильвестр, придвигая поближе к себе пепельницу, стоящую на дальнем углу стола.

– Мы беремся решить проблему с центральной группировкой по поводу «Арлекино». Если мы решаем нормально, – продолжил Севка, – и у вас больше проблем по этой теме не возникает, тогда мы хотели бы получать 50 процентов от доли этого ночного клуба, в качестве «крыши». Как вы понимаете, для вас это выгодное предложение. В решении проблемы не участвуете, всю работу делаем мы, а вы имеете свои 50 процентов. Как, Сергей Иванович, идет?

Сильвестр отодвинул пепельницу. Чувствовалось, что он думает. Потом он поднял голову кверху, помедлил и сказал:

– Я не знаю. Нужно с братвой переговорить. Дело важное, серьезное. Конечно, в вашем предложении смысл есть, но все-таки я хочу посоветоваться с братвой.

– Ну и прекрасно! – сказал Севка. – Сколько времени нужно?

– А что, вы торопитесь? – поддел Севку Сильвестр.

– Мы не торопимся, но хотелось бы знать более конкретно… Нам нужна работа. А мы качественно выполняем любую работу. Поэтому, если вы не возьметесь работать с нами, мы обратимся к другой структуре, к другим авторитетным людям.

Я стал соображать, для чего он это сказал. Что это, шантаж или запугивание Сильвестра? Или, может быть, предостережение?

Сильвестр неопределенно пожал плечами и сказал:

– Давайте через пару дней встретимся. О месте и времени встречи сообщу через Вадика. – Сильвестр сделал жест, обозначающий окончание разговора.

Через несколько минут он встал и вышел со своим охранником. Мы остались сидеть за столиком. Я обратился к Севке:

– Зачем ты стал ему говорить про другие группировки, что мы туда обратимся? Ты что, самого Сильвестра запугать хочешь? Или шантажировать его решил?

– Погоди, – остановил меня Севка. – Не паникуй. Я все сделал правильно. Пусть знает – не возьмет нас, так к другим уйдем. А там уже, знаешь, все интересы пересекаются… Да и потом, нет у него выбора, он согласится – ему на два фронта никак войну не вести. И «чехи» структура серьезная, и центральная группировка тоже не лыком шита. Я узнавал про них. Это очень крутой народ. Там вор в законе заправляет по кличке Гром. Причем он приближен к самому Отари Витальевичу Квантришвили. Слышал про такого?

– Нет, – покачал я головой.

– Ты что! Круче не бывает!

– Он что, вор в законе?

– Он не вор в законе, но имеет очень большой авторитет, и с ним все группировки Москвы считаются. Поэтому это очень серьезная проблема. Смотри сам, – продолжил Севка, – я подумал, обмозговал кое-что. Если Сильвестр, при своем авторитете, при своей мощи, никак не может решить эту проблему с центральной группировкой, значит, другого выхода у него нет, только к нам обратиться. Я уверен, через пару дней он даст согласие.

Два дня пролетели быстро. На следующее свидание с Сильвестром мы решили пойти с Сашкой. Надели костюмы, светлые рубашки, галстуки, чтобы выглядеть прилично и солидно, и отправились на встречу. На этот раз она была назначена в одном из ресторанов в районе Юго-Запада. Тогда мы не знали, почему Сильвестр назначил встречу именно в этом ресторане. Позже выяснилось, что это был именно тот ресторан, с которого он начинал. Здесь он решал многие вопросы, здесь была проведена основная стрелка с «черными», где он вышел победителем.

Подъехав ровно в назначенное время, мы поднялись в зал. Сильвестр был уже там. С ним рядом сидел крепкий парень с короткой стрижкой, в темном пиджаке и темной же рубашке. Сильвестр поздоровался с нами и представил нам парня:

– Это мой заместитель Культик.

Потом мы представили Сашку. Сильвестр внимательно посмотрел на него. Некоторое время все молчали. Потом начались разговоры на разные темы. Наконец Сильвестр приступил к главному.

– Ну что, ребята, – сказал он, – мы с братвой обсудили ваше предложение и решили так. – Он взглянул на Культика. – Мы принимаем ваше предложение по поводу клуба «Арлекино». Но, – добавил он, – не можем согласиться в части процентного содержания. То есть предлагаем вам выполнить работу за лавэ.

Мы были удивлены таким предложением. Я посмотрел на Севку. В считаные секунды нам надо было принимать решение. Севка взглянул на меня. Я пожал плечами.

– А какая сумма? – поинтересовался Севка.

– Ну, полтинника хватит?

– Нет, Сергей Иванович, полтинник – это мало. Мы же предлагали сначала 50 процентов, а ты спускаешь на полтинник, – неожиданно перешел на «ты» Севка.

Сильвестр не обратил внимания на этот переход.

– Сколько же вы хотите? Давай до сотки прибавим, – предложил Сильвестр.

– Не пятьсот же за него платить! – добавил Культик.

Мы пожали плечами. Выхода у нас не было – надо было соглашаться.

Уже позже, после делового разговора, когда мы обсуждали все происшедшее втроем, решили, что главное в этот момент – зацепиться. Зацепиться хоть за какую-то работу, войти в контакт. А там – посмотрим. Все может измениться.

За сотку мы согласились.

– Вот и хорошо, – сказал Сильвестр. – Сейчас подъедет один коммерсант, я его с вами познакомлю.

Действительно, вскоре подъехал владелец ночного клуба «Арлекино».

Александру Гусарову, владельцу «Арлекино», на вид было тридцать два – тридцать три года. Среднего роста, с небольшой залысиной, аккуратно причесан. Создавалось впечатление, что волосы были намазаны бриолином. Одет он был в темный костюм с белой рубашкой и галстуком. Строгие черты лица, острый нос – все говорило о том, что Гусаров был уже опытен в коммерции.

Подойдя, он поздоровался, сначала протянув руку Сильвестру, потом Культику, потом уже нам. Сильвестр представил нас, выделив при этом почему-то Сашку.

– Ну что, – продолжил разговор Сильвестр, – я расскажу вам о нашей проблеме подробно.

Александра Гусарова Сильвестр знал еще с тех времен, когда тот работал простым барменом вот в этом ресторане.

Затем Александр стал расти – метрдотелем был, директором ресторана стал. Сильвестр с ним работал достаточно плотно, доверял как другу. Где-то год назад они решили создать в Москве первый ночной клуб. Предприятие в какой-то мере было рискованным, но выгодным. Нашли помещение, стали заниматься там ремонтом. Сильвестр со структурой вложили туда свои деньги, из общака. Доверили руководство Гусарову. Он делал все в лучшем виде. Причем отношения у них были настолько доверительные…

– Скажи, – обратился Сильвестр к Гусарову, – когда тебе понадобились деньги, ты позвонил мне по телефону и попросил триста тысяч баксов. Правильно?

Тот кивнул головой.

– И Культик… – Сильвестр показал рукой на помощника. Тот перехватил инициативу и продолжил:

– Да, я лично взял чемодан с лавэ, привез коммерсанту и отдал его без всякой расписки.

– Понимаешь, какие у нас были отношения? – сказал Сильвестр. – Нормальные отношения, как и должно быть. Вдруг неожиданно… Давай сам рассказывай, – обратился он к Гусарову.

Александр, помолчав, сказал:

– После того как мы открыли клуб, в конце 92-го года, надо сказать, что работа по его раскрутке была тяжелая. Мы вложили большие деньги в рекламу, сделали несколько бесплатных презентаций. Одним словом, первоначально несли большие убытки. Затем ситуация благодаря нашим усилиям изменилась. Народ стал подтягиваться к нашему заведению. Мы начали приглашать иностранных артистов – это тоже деньги были немалые, ведь помимо того, что они брали «налом», мы кормили еще и чиновников Москонцерта, и других – из Минкультуры, из отдела внешних связей, из Моссовета… Все это стоило денег… Как только появились иностранные звезды, приток посетителей резко увеличился.

– И тут, – сделал паузу Гусаров, – неожиданно появляется человек, который говорит, что это его территория, что теперь мы должны работать с ним и, естественно, большую часть прибыли отчислять ему и его людям. – Владелец клуба вновь замолчал.

Инициативу перехватил Сильвестр:

– Он имеет в виду Грома – вора в законе, лидера центральной группировки.

– Я, – снова продолжил Гусаров, – пытался говорить с ним нормально. Объяснял, что мы работаем на свои деньги, что у нас есть своя «крыша» в лице Сергея Ивановича, но он ничего в расчет не брал. Ничего другого мне не оставалось, как вывести его на Сергея Ивановича.

– На первой стрелке, – вновь взял на себя инициативу Сильвестр, – мы ни о чем не договорились. Я говорю: «Это мои деньги, мой коммерсант», а он – «Это моя территория». Я стал предлагать ему выйти к законнику на арбитраж, а он мне в ответ: «Я сам законник». В общем, встречались мы с ним раза два или три, причем разговор заканчивался достаточно грубо – мы оскорбляли друг друга. До поножовщины, конечно, не дошли, но, надо сказать, что этот Гром – парень горячий. Я узнал здесь, он тусуется и банкуется с «пиковыми»…

– С кем? – переспросил Севка.

– С кавказцами, – пояснил Сильвестр, – с их местными жуликами. Все время ездит в подмосковные города, тусуется в их ресторанах, коттеджах. Причем, знаешь, братан, – неожиданно сказал Сильвестр, – он и законы их нарушает. Например, на одну из стрелок, говорят, пришел с телкой, ему там пощечину какой-то жулик влепил.

– В общем, крутой он. Короче, ничего по-хорошему у нас с ним не получилось. Я тоже поехал к жуликам, говорю – вот такое дело, такую предъяву Гром мне поставил. Они сказали: «Решай сам. Вроде и ты прав, и он прав». Никто не берется решать эту проблему. А может, не хотят с Громом связываться… Ну а потом, когда прошла вся эта проработка, и начался беспредел. Люди Грома стали «наезжать» на коммерсанта, загнали парня в угол, довели до того, что в клубе он теперь появиться не может – прячется. Я пытался поставить пацанов в качестве охраны, так они и пацанов смели. В общем, другого выхода, ребята, у нас нет, – продолжал Сильвестр. И, обратившись к Гусарову, сказал: – Санек, ты иди пока погуляй, а мы тут с ребятами по конкретным делам поговорим.

Гусаров встал и молча пошел к стойке бара, заметив там своего знакомого.

– В общем, так, пацаны, – сказал Сильвестр, – другого выхода у нас нет, чтобы избавиться от Грома. Сотку мы вам платим, причем часть прямо сейчас, – и он дал знак Культику. Тот вытащил из портмоне аккуратный сверток и подтолкнул по столу в сторону Севки. – А остальные пришлем по окончании контракта. Да, еще, – добавил Сильвестр, – Культик может подробно рассказать, где и когда Гром бывает, с кем тусуется. Он даст вам всю разблюдовку.

Севка сообщил:

– Сергей Иванович, мы уже все разработали. Но нам необходима поддержка… в плане технического оснащения.

Сильвестр удивленно посмотрел на него.

– Парочку машин нужно, – продолжил Севка, – стволы нужны.

– А разве это не входит в сумму вашего гонорара? – произнес Сильвестр.

– Нет, не о том мы разговор ведем, – ответил Севка. – Не такие уж там и большие деньги…

Сильвестр кивнул головой.

– Мы же не все знаем в Москве, – объяснил Севка, – а ты тут, можно сказать, банкуешь, это считается твоя территория. – Севка привел эти аргументы намеренно, как бы не давая Сильвестру хода назад. Тот согласно кивал головой. – Поможешь нам в этом плане, Иваныч?

– О чем базар! Нет проблем! – ответил Сильвестр. – Пацаны все сделают – тачку подгонят, ствол… Только скажи какой! – спросил он у Севки и взглянул на Сашку, как бы выбрав его исполнителем.

– У нас тут специалист есть, он сам решит, какой нужен.

– Через пару дней мы свяжемся с вами, Культик все сделает.

Минут пятнадцать-двадцать мы сидели, разговаривали на отвлеченные темы. Потом простились и поехали домой.

Приехав на квартиру, сразу стали обсуждать результаты встречи с Сильвестром. С одной стороны, нам казалось, что сумма была низкой для нас. Ну что такое сто тысяч баксов для нас – это не такие уж большие деньги. Но, с другой стороны, выхода не было. Главное – зацепиться. К тому же Севка все время уверял, что если мы хорошо выполним задание, то наверняка посыплются и другие заказы. А тогда уже можно ставить вопрос об увеличении гонорара.

– Пойми, – сказал я, – у Сильвестра не было выхода. Мы ему выгодны, даже очень. Посудите сами. Мы убираем Грома – стрелки на Сильвестра не переходят. Мы – чужаки, нас никто в Москве не знает. Он – вне подозрений. Даже если мы в какой-то мере засветимся и кто-то нас увидит. Наверняка его людей братва Грома знает прекрасно.

– И что ты хочешь этим сказать? – спросил Севка. – Надо было увеличить гонорар? Но возможности не было! Ты же видишь, Иваныч всех насквозь видит, он игрок старой закалки!

Это действительно было так. Сильвестр давно играл в карты и был завсегдатаем многих игорных заведений, поэтому психология игрока и дух авантюризма были развиты у него достаточно хорошо.

– А ты, – неожиданно обратился Севка к Сашке, – что сам-то думаешь?

– А что тут думать? – ответил тот. – Надо работать. Я вот подумал – мне надо винтовку с оптическим прицелом, снайперскую. Лучше импортную. И либо маленький автомат, либо многозарядный пистолет типа «глок».

– Грок? – переспросил я, не расслышав как следует.

– Да. Семнадцатизарядный бразильский. Или «тауэрс» можно…

– Я думаю, Культик нам все обеспечит.

– Пацаны, – произнес Севка, – я выработал план. Он таков. Когда Культик даст нам наводку, где бывает Гром, мы, я думаю, недельку на машине за ним поездим, узнаем, что и как, где бывает, с кем встречается. Все это нам необходимо знать для того, чтобы подготовить хороший вариант отхода. Для тебя, Санек, прежде всего. Мы с Олежкой будем подстраховывать. Как только все сделаем, тут же уедем в свой городок. Там отлежимся. А затем уж потребуем от Сильвестра вторую половину и подтянем в Москву нашу братву. Так я думаю. А вы как?

Мы молча кивнули, соглашаясь.

Через пару дней встретились с Культиком. Получили от него несколько фотографий Грома и его ближайшего окружения. Ребята подогнали нам угнанный и переделанный автомобиль, который они, в свою очередь, купили у угонщиков. Через несколько дней был выполнен и Сашкин заказ – он получил снайперскую винтовку с оптическим прицелом, несколько пистолетов, которые мы поехали пристреливать, выбрав укромное место в одном из подмосковных лесов.

Пристреляв в течение недели оружие, мы приступили к следующему этапу своего плана – к слежке. Для этого Севка купил несколько париков, отвинтил номера у машин. В общем, операция по устранению Грома была в разгаре.

Время от времени мы помимо пристрелки оружия в лесу отрабатывали систему слежения. Выбрав какую-либо машину, ездили за ней по городу, имитируя слежку.

Так прошло около двух недель. За это время мы узнали, что Сашка пару раз встречался с Сильвестром. Они о чем-то говорили. На наш вопрос, что он обсуждал с Сильвестром, Сашка отшучивался и говорил, что все по работе, узнавал нюансы о личности Грома. Нам с Севкой было странно – какие могут быть нюансы? Он что, с ним общаться собирается? Но Сашка в подробности не вдавался.

Через две недели началась вторая часть операции – наблюдение за объектом. На фотографиях, которые мы получили, где Гром запечатлен был в ночных клубах или на автостоянках, где он тусовался с братвой, или у здания ипподрома, куда приезжал иногда по выходным, он постоянно был с сопровождающими – группой прикрытия, от четырех до восьми человек, ездивших на нескольких машинах.

Наконец позвонил Культик и сказал, что на следующий день Гром будет в одном автосалоне, где торгуют импортными автомобилями. Говорят, что он держит салон и имеет там свою долю.

– А во сколько он там будет?

– Ну, брат, – ответил Культик, – если бы я знал, во сколько он будет, сам бы приехал. Подъезжайте к одиннадцати. Может, часа через два и он подтянется…

Ровно в одиннадцать мы были у автосалона, который находился на улице Горького. Поставив машину недалеко от входа и взяв бинокль, мы стали наблюдать за входящими. Примерно часа через полтора к автосалону подъехал «БМВ» 750-й модели. За ним – еще пара иномарок. Вышли коротко стриженные ребята в полупальто и высокий, около метра восьмидесяти, человек в длинном пальто. Безусловно, это и был Гром. Он по-хозяйски прошел в автосалон. Сквозь стекла мы видели, как он себя ведет – покрикивает на менеджеров, хватает за шиворот, в общем, чувствует себя крутым, крестным отцом, владельцем автосалона. Вероятно, Гром приехал предъявлять претензию по машине или просто показать свою власть обслуживающему персоналу.

Как только Гром и его охрана отъехали, мы устремились вслед за ними. Еле успеваем – у них иномарки, а наша «шестерка» еле идет, того и гляди заглохнет! Напереживались мы с Севкой. Но водили его целый день.

После автосалона Гром поехал обедать в ресторан. Там встречался с какими-то блатными – целовался с ними, обнимался. Затем он отправился в баню, парился там долго. А вечером, часов в шесть, подъехал на свою автостоянку, недалеко от метро «Бауманская», – с братвой встречаться. Было видно, что это их вотчина. Вокруг небольшого вагончика стояло несколько иномарок. Видимо, здесь и собралась бригада Грома. Он проводил что-то вроде производственного совещания. Все вошли в вагончик и о чем-то говорили.

Неожиданно к нам подъехал милицейский «уазик». Вышли из него два милиционера и направились к нашей машине. Мы задергались. Первой мыслью было: «А вдруг Севка с собой ствол таскает? Все, загремели мы!»

Лейтенант милиции подошел ко мне, козырнул и попросил предъявить документы. Я полез за паспортом. «Все, – думаю, – прокололись!» Лейтенант очень внимательно изучил мой паспорт, потом попросил документы на машину у Севки, так как тот находился за рулем. Я увидел, как Севка быстрым движением вложил несколько сотенных бумажек в свое водительское удостоверение и протянул его лейтенанту. Тот взял удостоверение, открыл его, увидел деньги, тут же закрыл «корочки», вернул их Севке и спросил:

– Машина небось угнанная?

– Да нет, что вы, товарищ лейтенант! Нормальная машина. Просто документы дома забыл. Стал собираться, да не ту куртку надел…

– То есть у тебя в одной куртке права, а в другой техпаспорт лежит? – улыбнулся лейтенант.

– Совершенно верно, – подтвердил Севка.

– Ладно, пойдем выйдем из машины, посмотрим твой багажник, что у тебя там. Может, у тебя арсенал оружия там лежит, – продолжая улыбаться, сказал лейтенант.

У меня защемило сердце. Севка вышел, поигрывая ключами. Я думаю: «А вдруг у него сейчас оружие найдут? Что делать? Рвануть на машине? Севка с собой ключи взял. Бросаться с кулаками – смешно, у них оружие…»

Севка открыл багажник. Лейтенант наклонился, стал что-то прощупывать. Я видел, как Севка полез в карман. «Ну все, – думаю, сейчас пистолет достанет и стрелять начнет!» Я начал нащупывать под сиденьем монтировку, приготовившись выскочить из машины и напасть на второго милиционера, который тоже вышел из машины и подошел ближе к моей дверце. Я видел, как он положил руку на кобуру.

Я перевел взгляд на автостоянку и увидел, как из домика вышли несколько человек, смотревших в нашу сторону. Вероятно, они наблюдали за сценой.

Наконец Севка захлопнул багажник, пожал лейтенанту руку и сказал:

– До свидания.

– Будьте осторожны! – сказал лейтенант на прощание. – И старайтесь документы больше не забывать.

Мы сели в машину.

– Ну как? – спросил я у Севки.

– Эта стоянка у объекта Грома стоила нам с тобой триста рублей, – ответил он. – Двести я ему в права сунул и сотку – на прощание.

– Крутые московские мерки!

– А что ты хотел? Или лучше в отделение ехать? Машина-то в угоне, документов на нее никаких нет…

– А я все боялся, что ты стрелять начнешь, – сказал я.

– Да я ствола-то с собой не взял, – улыбнулся Севка.

– Слушай, – проговорил я, – по-моему, нас с тобой люди Грома засекли.

– Как? Где?

– Да ты не оборачивайся. Вон там…

Действительно, на площадке стояли несколько человек. Неожиданно трое сели в машину, быстро выехали со стоянки и направились в нашу сторону.

– Давай быстрее, поехали! – сказал я.

Только мы немного отъехали, как неожиданно путь нам перегородила машина людей Грома. Три здоровых бугая, выскочив из машины, подбежали к нам. Один из них наклонился над дверцей водителя, обратился к нам:

– Ну что, братва, че тут делаете? Может, какие проблемы? Может, кого ищете?

Парень был здоровый, морда круглая. На правой щеке шрам, кулаки, как гири…

– Что-то я не понял, – продолжил другой парень, – откуда вы, пацаны? Кто будете? Что за дела у вас тут?

– Да мы вообще из другого города приехали, заблудились, – ответил Севка.

– А тут что делаете?

– Да машина заглохла.

– Что-то я не видел, как она заглохла! – полез вперед парень. – А ну выйди на секунду!

Севка молча вылез из машины. Парень быстрым движением стал ощупывать Севкины карманы, нет ли у него оружия. Прощупал под ногой, поглядел ниже колена… Увидев, что у Севки ничего нет, он пошарил рукой под сиденьем, как бы выполняя ту работу, которую не выполнили милиционеры. Ничего не найдя, он сказал:

– Ладно, канай отсюда! Чтобы больше вас тут не видели!

Мы молча отъехали от стоянки.

Этот вечер был для нас полным провалом. Мало того что потеряли деньги, мы еще и засветились перед людьми Грома. Теперь очень трудно нам будет подстраховывать Сашку…

Вечером мы обсуждали создавшуюся ситуацию.

– Может, нам отказаться от предложения? – подал я идею.

– Да? А как мы деньги Иванычу вернем? – спросил Севка. – Мы уже много потратили, ребятам в город отослали…

– Ничего, – неожиданно проговорил Сашка, – через пару дней все закончится. – Он встал. – Пойду позвоню Иванычу, предупрежу об этом.

– А откуда ты звонить будешь?

– Из автомата.

– А зачем?

– У нас с ним уговор такой, – пояснил Сашка, – за пару дней сказать ему об этом.

– Свалить, что ли, хочет? – спросил Севка.

– Может, хочет алиби себе обеспечить. Работа у него такая.

К тому времени мы уже знали постоянные места тусовки Грома. Помимо автосалона, автомобильной стоянки и ряда ресторанов, Гром любил посещать дискотеку на Олимпийском проспекте. Обычно он приезжал туда к одиннадцати ночи, а уезжал около четырех-пяти утра. Выбирая место, где все должно было произойти, мы определили именно дискотеку, потому что она имела множество преимуществ перед другими объектами.

Главное – выбрать время, когда легко затеряться и много отходных путей.

Наконец наступил день, когда должна была совершиться акция по устранению Грома – суббота. Субботу Сашка выбрал специально, так как в этот день, по его мнению, Гром обязательно должен приехать оторваться в ночной дискотеке. Второе – в субботу у многих сотрудников правоохранительных органов был выходной, значит, в случае чего будет спокойнее. И, наконец, в субботу у многих из братвы Грома также был выходной. Не все сразу бросятся нас искать.

К одиннадцати вечера мы подъехали к Олимпийскому проспекту, где находилась дискотека. Надо сказать, что в апреле уже пахло весной, потеплело, кое-где на асфальте виднелись лужи после недавнего дождя.

Мы с Севкой поставили машину недалеко от места, где должен был находиться Сашка. Винтовка его была разобрана и лежала у нас в багажнике, накрытая брезентовыми мешками. У каждого из нас было по пистолету, заранее смазанному и заряженному. Оружие было на случай перестрелки, отхода и прикрытия Сашки.

Мы с Сашкой вышли из машины и пошли к тому месту, откуда он должен был стрелять. Это был навес над лестницей в ста – ста пятидесяти метрах от входа в дискотеку. Оттуда вход отлично просматривался. Мы видели, как люди входили и выходили в здание. Грома еще не было.

– Посмотри, – сказал Сашка, – изумительное место! Здесь я произвожу… – он щелкнул пальцами два раза, изобразив два выстрела, – и сразу к вам. Мы тут же уезжаем. Едете по Самотеке, потом сворачиваете на Садовое кольцо. Да, – напомнил он, – билеты не забыли на поезд?

Мы заранее взяли билеты до нашего города на утренний поезд, так как не знали, во сколько все произойдет.

Я волновался – все было очень необычно, немного страшновато. Не знаю, каково было состояние Сашки, но внешне он казался полностью спокойным.

– Ладно, – обратился ко мне Сашка, – иди в машину, сидите внутри. Время от времени включайте двигатель.

Мы запаслись двумя канистрами бензина, чтобы практически постоянно держать двигатель наготове.

Сашка стал прохаживаться по периметру, время от времени спускаясь на нижнюю площадку, а мы с Севкой сели в машину, изображая, что ждем кого-то. Пару раз мимо нас проехали иномарки с братвой, потом прошуршала милицейская машина патрульной группы. Мы заволновались: а вдруг сейчас остановят те или другие? Что тогда? Теперь-то мы с оружием… Тут точно стрелять придется.

Я старался не думать об этом. Главное – чтобы у Сашки все удачно получилось, уехать отсюда, добраться до своего города значительно проще. А потом уже все будет шито-крыто. Недели через две, когда все уляжется, вернемся…

Я стал наблюдать за Сашкой. Время от времени он показывался со своего балкона. Наконец Сашка спустился вниз. Больше мы его не видели. А минут через сорок он появился возле машины, улыбаясь.

– Что случилось, Санек? Девчонку, что ли, подцепил? – поддел его Севка.

– Нет, – ответил Сашка. – Наш объект приехал. Зашел внутрь. Начинаем готовиться!

Он быстрым движением открыл багажник и, как бы что-то ища там, стал собирать свою винтовку.

– Что-то рано ты это делаешь, – сказал Севка.

– Все может случиться. Мы должны быть готовы ко всему, – ответил Сашка. Он вынул собранную винтовку и понес ее к выбранному месту. Там он положил ее в угол, прикрыв бумагой. Таким образом, он стоял без оружия и внимательно смотрел на вход в дискотеку.

Прошло часа два. Я обратил внимание, что Сашка наклонился и сделал нам знак: внимание. Я быстро повернул ключ зажигания. Машина завелась сразу же. Сашка нагнулся за винтовкой. Вероятно, Гром вышел из дискотеки.

Я неожиданно заметил, что недалеко от нас остановилась еще одна иномарка.

– Смотри, – обратился я к Севке, – кто там, в машине?

– Двое…

– Иди проверь – вдруг это братва или менты?

– Да менты на иномарках не ездят! – ответил Севка.

– Севик, я тебя очень прошу – сходи проверь! Сейчас все зависит от правильности отхода!

Севка, взяв пистолет и взведя курок, вышел из машины и медленно направился к иномарке. Наша машина работала. Но, наверное, оттого, что движок перегрелся, она стала глохнуть. Я выдвинул заслонку зажигания еще больше. Машина стала работать очень громко. Севка обернулся и сделал знак, что слишком громкий звук. А что я мог сделать? Машина-то старая, потрепанная…

Вскоре вернулся Севка.

– Что там?

– Да какие-то влюбленные, парень с девчонкой…

– А почему не уезжают?

– А я что могу сделать? Подошел, попросил закурить, достал сигарету. В машине парень и девчонка. Больше вроде никого нет…

– Но они же будут свидетелями!

– А что, мне мочить их нужно было? – раздраженно ответил Севка.

– Нет, что ты!

Все внимание мы переключили на Сашку. Он стоял, держа наготове винтовку. Наконец мы заметили, как он резко вскинул ее, прицелился и – это время показалось нам вечностью – долго ждал выстрела. Он спустил курок – раздался выстрел… Внизу начались крики. Тут он нажал на курок во второй раз.

Бросив перчатки и винтовку, он быстро пошел в сторону нашей машины. Я посмотрел на машину с влюбленными. Услышав крики, парень нажал на педаль, машина рванулась вперед. Сашка добежал до нашей машины:

– Все, уходим скорее!

Я нажал на педаль, и… машина заглохла.

– Ты что, Олежек?!

Нервы у меня были на пределе. Я поворачиваю ключ – машина не заводится.

– По-моему, ты бензина пересосал, – заметил Севка. – Искра не идет. Сколько раз я говорил – не надо было брать эту рухлядь!

– Все, спокойно, – остановил нас Сашка, – не надо нервничать. Сейчас поедем. Олежек, соберись, успокойся. Ты же классный водитель!

Я еще раз повернул ключ, но машина не заводилась. Внизу раздались какие-то выстрелы. Нам казалось, что люди бегут в сторону нашей машины. Сердце мое бешено заколотилось, того и гляди выскочит.

Я сделал паузу, медленно досчитал до пяти, потом до десяти, а после повернул ключ, моля про себя: «Ну, ласточка, заведись! Я очень тебя прошу!» Машина завелась. Я нажал на педаль, и мы поехали. Вскоре вырулили на Самотечную улицу, потом на Садовое кольцо и помчались вперед. Через несколько минут мы были в маленьком пустом дворике.

Я посмотрел на часы. Было около четырех утра. Народу – никого. Мы подвели машину к гаражу. Севка быстро достал канистры с бензином из багажника. Мы вылили бензин на машину и бросили зажженную тряпку. Машина тут же вспыхнула.

Мы вышли из дворика. Пройдя несколько шагов, стали ловить попутку. На ней мы поехали в сторону вокзала. Через час мы уже сидели в поезде, усталые, но удовлетворенные выполненным заданием. Сашка лег на верхнюю полку и заснул. Мы же с Севкой сидели внизу.

– Вот видишь, как все хорошо получилось! – улыбнулся Севка.

– А вдруг он жив остался?! – пришла мне в голову мысль.

– Да нет, не может этого быть! Сашка метко стреляет, – сказал Севка. И обратился наверх: – Саш, ты как думаешь?

– Все тип-топ, – донеслось с верхней полки. – Все четко – в голову, все две пули. Давай, ребята, отдыхать!

Мы уснули.

Глава 6 КРУТЫЕ РЕКРУТЫ

Приехав в свой город, мы первым делом купили московские газеты. Но, как ни странно, там ничего не было. Но на следующий день все газеты вышли с заголовками «Перестрелка на Олимпийском проспекте», «Убийство влиятельного уголовного авторитета». Во многих были фотографии Грома, где он улыбался. Были и такие, где он лежал мертвый в луже крови. Некоторые журналисты высказывали свои версии его гибели. Одна из версий – возможный конфликт между Громом и Сильвестром.

Вернувшись в свой город, мы нашли его совершенно не изменившимся. Такой же маленький, тихий, спокойный. Все ребята были на месте. В первый же вечер мы собрались в привокзальном ресторане отпраздновать наш приезд и успешное завершение операции. Весь вечер мы разговаривали. Но ребят, оставшихся в городе, мы не стали посвящать в свои дела. Больше слушали их.

Оказывается, за наше отсутствие авторитет наш еще больше возрос. На хозяйстве оставались Эдик, Димка, затем появились Коля и Миша. К ним постоянно стали приходить новые коммерсанты, просящиеся под нашу «крышу». Правда, как правило, все сначала спрашивали нас – меня и Севку. Затем, когда Эдик отвечал, что мы пока в другом городе, просились под нашу охрану.

Кроме этого, Колька провел большую работу среди молодежи и набрал в нашу структуру еще несколько человек. Но окончательное слово оставалось за нами с Севкой. Мы сами должны были провести что-то вроде конкурсного отбора.

На следующее утро отбор состоялся. Проходил он в спортзале, куда приехали мы с Севкой. Там уже были наши старые боевики – Эдик, Коля, Миша, Димка.

Потом стали подходить пацаны. С каждым из них мы с Севкой беседовали, обстоятельно расспрашивали, откуда, какие связи с родственниками, что умеет, на что готов, задавали еще какие-то вопросы, потом выдвигали свои требования – не пить, не курить, не употреблять наркотиков, беспрекословное подчинение, стопроцентная дисциплина. За каждое нарушение – либо штраф, либо физическое наказание. Севка старался говорить строгим голосом.

К вечеру мы снова встретились в ресторане, где нам представили новых коммерсантов, которые просились под нашу «крышу».

Но вечером нас ждала неприятность. В квартиру, которую снимал Севка и где временно проживали пацаны, неожиданно нагрянули менты.

Они позвонили в дверь. На пороге стоял участковый. За ним вошли несколько человек из криминальной милиции нашего городка. Стали производить обыск. На наш вопрос о санкции на обыск ответили, что это не обыск, а досмотр, а для этого санкция не нужна.

Потом мы поняли, что искали Сашку. Он же в бегах, в розыске… После досмотра нас повезли в отделение милиции на разговор. Держали там долго, допрашивали, все интересовались, что мы делали в Москве и почему сейчас вернулись.

Мы с Севкой отвечали, что занимаемся бизнесом, а вернулись просто отдохнуть. О Сашке же ничего не знаем. Слава богу, что Сашка уехал к этому времени в другой город – как чувствовал!

Вскоре нас отпустили. В этот же вечер мы решили съездить в Дом культуры на дискотеку. Пришла местная молодежь. Мы ловили на себе восхищенные, уважительные взгляды. Видать, слухи, а может, и какие-то легенды о нас уже ходили в городе. Может быть, нам приписывалось и то, чего мы не совершали. Авторитет у нас был высокий.

В этот же вечер мы с Севкой сняли двух телок и привезли их к нам на квартиру.

Девчонкам было лет по восемнадцать, и, видать, кое-какой опыт они уже успели накопить. Одна из них, ростом повыше, с длинными, растущими чуть ли не из подмышек ногами, видать, подражая героиням американских фильмов, носила длиннющие ботфорты, доходящие до самых бедер, другая, наоборот, была укутана с головы до ног в плотной ткани красный балахон, отчего невозможно было понять, какая у нее фигура и есть ли она у нее вообще. Строго зачесанные со лба на затылок волосы ее собраны были в тугой смоляной узел. Она взглянула на меня черными как ночь глазами, где-то в глубине которых мерцал золотистый огонек, будто лампа в дальнем углу длинного глухого коридора.

После общения с московскими клубными фифами, разодетыми в шикарные заграничные меха и тряпки, девчонки нашего города вызывали снисходительную улыбку – выглядят поскромнее и одеты попроще. Не те масштабы!

Севка быстро накрыл на стол, справедливо решив, что прежде стоит накормить наших провинциальных жриц любви. Разумеется, он изо всех сил нагонял туману. Выставил банку черной и розетку красной икры, осетрину, где-то раздобытого копченого угря – что было невидалью для наших степных, но богатых водою краев. Открыв бутылку испанского коньяка «Марито», наполнил до половины четыре фужера. Выстрелила в потолок пробка черной бутылки «Мадам Клико», и золотистая темная струя смешалась с темно-коричневым коньяком в бокалах.

– Это называется «курсантское танго!» – торжественно произнес Севка. – С копыт не сваливает, но мозги туманит.

Наездница в ботфортах сразу махнула весь фужер, охнула, отчаянно тряхнула кудряшками и, в несколько движений освободившись от сапог и того, что их едва прикрывало, осталась в одних трусиках. Мощные ее груди воинственно уставились прямо на Севку, и он тут же поволок ее в кровать, на ходу освобождаясь от одежды.

Выбор был сделан. Доставшаяся мне монашка в дьявольском балахоне задумчиво тянула свой напиток, и по мере того, как опорожнялся фужер, золотистый блеск в глубине ее глаз становился все ярче, пока не разгорелся пожаром. Она отбросила на ковер пустую посуду, вялым движением распустила узел волос, тряхнула головой – и роскошная черная волна хлынула мне в лицо, погасила краски вечера. Я протянул руки ей навстречу, коснулся бархатистой ткани и ощутил под ладонями литые груши ее грудей, которые даже через прохладную ткань жгли мне кожу.

Она медленно, через голову, подняв кверху руки, сняла свой балахон и оглядела сверху донизу свое тело, будто согнала с кожи бегущие капли речной воды. Я подхватил ее на руки, она, раздвинув колени, обвила меня ногами и, повиснув на шее, освободила мои руки, лихорадочно сдиравшие уже ремень брюк. В штанах у меня твердо и мрачно поднялось желание, и я твердо и мрачно устремился навстречу ее влажно и жарко пылавшему треугольнику. Вошел, будто нанизал ее на острие желания, она надвинулась, сползла навстречу, слегка расслабив хватку ног и, встряхнув волосами, будто щелкнув ковбойской плетью, рванулась в бешеный галоп…

Не помню, что выделывали мы с нею, знаю только, что длилось это с малыми перерывами, разгоралось вновь, мы перекатывались по ковру из угла в угол, меняли позы… а после в изнеможении заливали пожар в груди холодным вином и в темноте на ощупь находили лица друг друга и жадно всматривались, стремясь разглядеть в ночи какие-то тайные знаки…

Проснувшись утром, проводив девчонок, мы с Севкой решили сходить на почту позвонить в Москву Культику.

Поехали на центральный телеграф, где заказали срочные переговоры с Москвой. Вскоре услышали в трубке голос Культика.

– Здорово, Культик! – сказал Севка.

– О, Севко, здорово! – послышалось на другом конце провода. – Как дела?

– У нас тут все нормально. А у вас?

– У нас тоже. Иваныч вернулся, ждет вас. Когда вернетесь?

– А что, работа есть? – спросил Севка.

– Работа всегда есть. Так когда вас ждать-то?

– Через пару дней выедем. С собой пацанов возьмем… Как думаешь, Иваныч одобрит?

– Конечно, берите! – сказал Культик. – Нам хорошие люди нужны. Такие же, как вы, наверное?

Мы поняли, что наша акция прошла успешно, что Грома больше нет, так же, как и проблем, с ним связанных. Все были довольны.

Через три дня мы вернулись в Москву. С собой взяли четверых ребят – Эдика, Кольку, Мишку и Лешку. Остальных – Димку, Володьку, Сергея и еще двоих – оставили старшими с молодыми ребятами, которых набрали неделю назад, чтобы держать наши коммерческие структуры.

После возвращения в Москву и размещения по квартирам мы поспешили на встречу с Сильвестром. Она была назначена в одном из ближних подмосковных ресторанчиков. Вероятно, Сильвестр выбрал то место в целях конспирации, а может, не хотел нас светить.

Приехали мы с Севкой в точно назначенное время – в шесть вечера. Сашка все еще был в другом городе, ждал нашего вызова. С Сильвестром, помимо Культика, был еще один его заместитель, который назвался Драконом. Сильвестр был в очень хорошем настроении. Первым делом он подвинул нам сверток – вторую часть нашего гонорара.

Потом стали разговаривать о разных проблемах. Выяснили, что после убийства Грома в Москве был большой шум. Говорят, дело дошло даже до Япончика. Звонили в Америку ему. Тот был очень недоволен. Через своих смотрящих по Европе выяснял, что за беспредел начался, почему Грома убили. Было трудно понять, поддерживал ли Япончик Грома или нет, или просто пекся о репутации вора в законе.

Любое убийство вора в законе определенно имеет значение для всего воровского сообщества.

Сильвестр говорил о своих планах, а их у него было множество. Он хотел поставить нас смотрящими на пару коммерческих структур и планировал для решения острых проблем.

– Ребята вы отчаянные, – говорил Сильвестр, – и на вас, видимо, можно положиться. Вопросы решаете конкретно, без всяких компромиссов. Мне такие люди нужны! Так что будете пару коммерческих структур моих опекать. Да, кстати, можете появиться в «Арлекино», в ночном клубе. Придете к хозяину, скажете… Впрочем, он вас помнит, – поправился Сильвестр. – Отдыхайте.

Мы поинтересовались, где нам лучше снять квартиру для ребят, которые приехали с нами. Сильвестр сказал:

– Милости просим в Орехово или в Солнцево. Снимайте. Но вообще престижными у нас считаются Строгино и Крылатское. Правда, там цены кусаются, но для таких богатеньких, как вы, – подмигнул он нам, – думаю, это не проблема.

Через пару дней мы с Севкой сняли две однокомнатные квартиры для ребят в Строгине, где разместились Эдик с Колькой и Мишка с Лешкой. Первым делом, когда мы сняли квартиры, Севка срезал телефоны, находящиеся там.

– Зачем ты это сделал? – удивились ребята.

– Чтобы никакой связи не было, чтобы вас менты потом не запеленговали. Связь будет вот через это, – и Севка протянул им пейджеры. Мы давали на пейджеры условные сообщения – обозначения места и времени. Время всегда было закодированное – надо было прибавлять один час.

Места встреч были обозначены номерами – объект один, объект два и так далее. Так что при появлении сигнала никто не мог вычислить, где и когда назначается встреча. Везде постоянно была подпись «папа».

– Эта подпись означает, что сообщение либо от меня, – пояснил ребятам Севка, – либо от Олега.

На второй день после приезда мы решили навестить клуб «Арлекино». К этому времени у нас уже было две иномарки – правда, подержанные, «секонд хэнд», за 15–20 тысяч долларов. Надо было держаться солидно. И пускай они были не последних выпусков, а двухгодичные, но все равно крутые – «Вольво» и «БМВ».

Мы с Севкой подъехали на «БМВ» к клубу. Поставив машину на стоянку, вошли внутрь.

Клуб «Арлекино» представлял собой большой зал с колоннами. С одной стороны был буфет со стойкой типа бара, с другой – закругленная сцена, где выступали исполнители. Висели гирлянды, всевозможные прожектора. Народу топталось уже довольно много. Было видно, что клуб уже достаточно раскручен.

Мы решили спросить Гусарова, владельца клуба. Спросили у одного из официантов, в клубе ли он. Официант тут же отреагировал:

– Александр Васильевич? Минуточку, сейчас узнаю.

Вскоре к нам подошел менеджер.

– А что вы хотите от Александра Васильевича? – поинтересовался он.

– Нам надо встретиться с ним лично.

– Простите, а как вас представить?

– Скажите – от Сергея Ивановича.

– А-а, – понимающе кивнул менеджер, – сейчас передам. Ваши имена?

Мы назвали себя.

Через несколько мгновений менеджер вернулся, сказав, что Гусаров нас ждет.

Мы прошли на третий этаж. Было видно, что это часть киноцентра. Большая овальная гостиная, переоборудованная под приемную, была увешана зеркалами. С одной стороны стояла пальма. Мы открыли дверь в кабинет. Там сидел Гусаров с каким-то человеком, вероятно, своим заместителем. Мы вошли, поздоровались.

Александр узнал нас сразу.

– Ну как дела, ребята? – спросил он. – Отдыхать пришли?

– Да.

– Значит, так. Вы у меня – постоянные клиенты, лучшие гости. Вся выпивка – бесплатно. Будете говорить бармену, что вы – мои гости. Я предупрежу. Не знаете, Сергей Иванович сегодня приедет? – поинтересовался Гусаров.

Севка пожал плечами:

– Вообще-то ждем…

Он соврал – мы были не в курсе планов Сильвестра на сегодня.

Потом мы поговорили еще немного и вернулись в зал.

Тем временем народу все прибавлялось. В основном это были либо коммерсанты, либо их «крыша» – московские бандиты. Все они были коротко подстрижены, одеты в подобие униформы – пиджаки, цепи, браслеты. Крутились какие-то девчонки – то ли фотомодели, то ли проститутки, все холеные, намазанные дорогой косметикой, в дорогих тряпках. Время от времени по залу проходил фотограф с «Полароидом» и фотографировал желающих, беря за каждый снимок по 50—100 тысяч.

Мы сели за столик и стали смотреть представление. Пела звезда московской эстрады. Кто-то танцевал, кто-то просто слушал. Потом вышла группа.

Вскоре появился Сильвестр. Он приехал с большой группой людей. Мы услышали, как по залу прошелестело: «Сильвестр, Сильвестр приехал!»

Сильвестр прошел к специально зарезервированному для него столику. Он сел туда со своей командой.

– Ну что, может, подойдем? – спросил Севка.

– Отчего бы и не подойти? – ответил я.

Мы подошли. Сильвестр улыбнулся нам и предложил сесть. Мы сели рядом. Все время мы чувствовали на себе удивленные взгляды братвы из других группировок – что за люди, почему они сидят с Сильвестром? Может быть, многие и стали догадываться, что именно мы стали причиной смерти Грома… По крайней мере мне так казалось.

Мы рассказали Сильвестру, как сняли квартиры, как отрубили телефоны. Он с большим интересом слушал нас.

– Ну вы даете! Прямо подпольщики, конспираторы! – улыбался он, обращаясь к своей братве. И неожиданно спросил: – А какие тачки себе купили?

Мы стали рассказывать про купленные нами машины.

– Ну, ребята, лоханулись вы! – сказал нам Сильвестр. – Надо было заказать моим парням, они бы вам из Германии тачки пригнали или из Польши, гораздо дешевле обошлось бы!

– Почему?

– Угнанные, под заказ.

– Что это значит? – поинтересовался я.

– Это когда с владельцем договариваешься, сумму ему отбашляешь определенную, он дает согласие, но по условиям сразу не заявляет ни в полицию, ни в Интерпол, а только через год или два. Вот такие машины мы и гоним. У нас тут все схвачено.

– А как же на регистрацию поставить?

– Тоже нет базара, – улыбнулся Сильвестр. – Опять же – все схвачено, за все заплачено. Правда, потом, через годик-два, они выплывают, но к тому времени надо уже от нее избавляться. Такая тачка за полцены уходит.

Мы слушали как завороженные.

– Впрочем, если укрепитесь, потом будете у своих коммерсантов машины забирать, – сказал Сильвестр.

– У каких своих?

– Которым будете «крышу» делать. Кстати, мы тут с братвой решили направить вас на две точки. Утром все расскажу. А где же ваш третий, Сашок? – поинтересовался Сильвестр.

– Он еще в городе, отдыхает – на дно залег…

– У него все нормально?

– Вполне, – ответил Севка. – Да, он просил тебе передать что-то там насчет нашей доли.

Сильвестр удивленно взглянул на Севку. Я так же непонимающе посмотрел на него. «Какая доля? О чем он говорит?» – подумал я.

Севка, поняв наше удивление, стал объяснять:

– Сашка сказал, что когда ты последний раз с ним разговаривал, то обещал долю от этого клуба. Это так?

– Обещал, обещал, все верно, – немного раздраженно ответил Сильвестр. – Но не все сразу. Не гони лошадей, пацан, дай оглядеться. Я очень много своих бабок вложил в это мероприятие, еще даже полностью их не отбил. Обычно, по законам бизнеса, нужно сначала свои бабки отбить, а потом долей делиться. Так что подождите чуть-чуть!

– Хорошо, – согласился Севка.

Глава 7 ПОКАЖЕМ ЗУБЫ?

Нам было очень приятно, что мы получили долю от «Арлекино». Значит, получается, что мы – совладельцы?!

Потом, когда мы остались одни, я спросил об этом у Севки.

– Да какие совладельцы! – ответил он. – Мы часть «крыши» имеем. Я не считаю, что мы совладельцы. Но долю с этого клуба мы будем получать хорошую.

Через пару недель Севка привез с собой не десять человек, как было договорено, а четырнадцать. Все были молодыми ребятами. Севка сразу жестко поставил дисциплину в бригаде – стопроцентное подчинение старшим. Бригада была разбита на мелкие звенья со звеньевыми, подчиняющимися бригадирам. Это были представители старой гвардии – Эдик, Лешка, Колька и Мишка.

Бригада жила по строгим законам. Мы сняли квартиры – одну на двоих. Иногда в квартире жили по трое. Везде сняли телефоны, выдали пейджеры, минимальные суммы – аванс. Поехали в коммерческие магазины, купили им хорошие кожаные куртки, брюки, причем куртки всем купили одинаковые – черного цвета. Брюки тоже темные, черные ботинки, рубашки. Униформа! Давали деньги на питание.

Каждый день у нас обязательно проводилась ОФП – общая физическая подготовка. Севка сам ездил в спортзал и лично занимался с ними. Раз в неделю, по пятницам с утра, играли в футбол на одном из небольших стадиончиков, который мы взяли в аренду.

Скоро мы купили у торговцев оружием стволы – несколько «макаровых», «ТТ» и несколько пистолетов иностранного производства.

Севка и я часто выезжали с ребятами в лес на стрельбы. На некоторые пистолеты навинтили глушители и стреляли по пням и деревьям, тщательно после стрельбы собирая гильзы. Никогда не возвращались на одно и то же стрельбище по второму разу, всегда выбирали новые места. Обычно Эдик ездил по Подмосковью, выбирал удобные лесные чащобы.

Ребята ходили отдыхать в клуб. Вскоре мы обратили внимание, что они стали активно снимать проституток и возить их на свои квартиры. Но этому мы не препятствовали. Жизнь есть жизнь, пусть отдыхают…

Многие ребята время от времени стали ездить на выходные в город, отпрашиваясь заранее. В качестве поощрения мы отпускали их.

Постепенно расширялся круг коммерческих точек, которые мы получали от Сильвестра. Но точки эти были второсортными, большого дохода не давали. Вероятно, для Сильвестра эти точки тоже были головной болью, и чтобы как-то от них избавиться и одновременно поддерживать у нас стимул к работе, он отдавал их нам.

Мы с Севкой, оставаясь один на один, все чаще затрагивали одну и ту же тему.

– Ну что же мы сидим, объедки подбираем с барского стола? Давай сами начнем точки выбивать! – говорил Севка.

– Как ты себе это представляешь? – спросил я. – Ведь все точки поделены.

– Что значит поделены? Всегда что-то можно придумать. Надо же свои точки иметь, в конце концов! Что мы под ним сидим?!

Через пару дней нас неожиданно вызвал на встречу Сильвестр. Мы с Севкой надели костюмы, галстуки и поехали. Традиционно встреча проходила в небольшом ресторанчике.

Приехав туда, мы увидели уже сидящих за столиком Сильвестра и Культика. Мы поздоровались, подошли к ним.

Сильвестр спросил, как у нас дела, как успехи, довольны ли мы Москвой. Мы, улыбаясь, кивнули головами – все, мол, в порядке.

– Ну что, братва, опять ваша помощь нужна, – сказал Сильвестр. – Проблемки кое-какие возникли.

Мы внимательно слушали.

– Что, опять кого завалить надо? – спросил Севка.

– Может, до этого дело и не дойдет… Но суть вот в чем. У меня есть один коммерсант, нормальный, башковитый парень. Кстати, мехмат МГУ закончил. Знаете, что это такое?

– Нет.

– Механико-математическое отделение…

– Факультет, – поправил его Культик.

– Во, точно, факультет. Так вот, парень голова. В бизнесе – король. Классные операции проводит. Мы работаем вместе. Но получилось так, что другой коммерсант кинул его. Нам денежки надо с того коммерсанта получить, чтобы он нам их прислал. А тот коммерсант, который кинул, находится под «чехами».

– Под чем? – переспросил Севка.

– Что-то ты, Севик, совсем к нашим терминам не привык… Под чеченцами. Вы поедете на стрелочку вместе с Культиком, он захватит нашего коммерсанта, а вы захватите волыны…

– Чего? – снова переспросил Севка.

– Волыны – стволы, – пояснил, улыбаясь, Сильвестр. – Так вот, там будут «чехи». Побазарите с ними, что и как. Если чего – влегкую, по обстановке посмотрите.

– То есть замочить кого-нибудь?

– Ну, может, и до этого дойдет… Как я могу прогнозировать вашу встречу?

– Слушай, а если они спросят, откуда мы, что говорить?

– Тогда скажите, откуда вы приехали и что работаете со мной.

После этой встречи мы поняли, что теперь Сильвестр изменил тактику своей работы. Если раньше, после убийства Грома, он держал нас в тени и был от нас на расстоянии, не показывая нашей связи, то теперь, вероятно, ситуация изменилась.

Какие-то слухи все же пошли по Москве, мол, появилась какая-то провинциальная бригада киллеров, которая работает под Сильвестром. И теперь он решил нас засветить, показать нашу мощь. Поэтому и приказал взять стволы.

На следующий день мы с Культиком и с коммерсантом выехали на стрелку. Стрелка была назначена у фирмы, где работал коммерсант-должник. Подъехали мы туда на четырех машинах.

Культик с коммерсантом – таким типичным математиком, в круглых очках, блондином с гладко зачесанными волосами – подъехали к офису. Он находился на первом этаже административного здания. Тут же выскочила охрана. Смотрим – одни чеченцы. Взгляды холодные, враждебные. Вышел старший, стал говорить о чем-то с Культиком. Наконец похлопал его по плечу и махнул рукой. Культик сказал нам:

– Вы остаетесь здесь, на улице. Если что…

Мы поняли – если что, надо стрелять. А Культик с коммерсантом пошли внутрь помещения.

Мы с Севкой стояли молча. Двое чеченцев пристально смотрели на нас. Ребята со стволами сидели в машинах. Машины были с включенными двигателями. Между нами было договорено: если мы хватаемся за голову, значит – огонь, и огонь на поражение.

Так простояли мы минут сорок. Время тянулось очень медленно. Севка начал беспокоиться.

– Чего мы тут стоим? – говорил он. И, обратившись к одному из чеченцев, добавил: – Надо бы пойти погреться…

– Не рыпайся, – коротко ответил тот. – Будет сигнал – пойдешь.

Вскоре на крыльце появился Культик с коммерсантом. Их провожал еще один чеченец. С ним рядом стоял, вероятно, тот самый коммерсант-должник. Они, протянув друг другу руки, попрощались, похлопали друг друга по плечу, и Культик стал спускаться вниз. Неожиданно повернувшись, он вдруг сказал:

– Слышь, а Аслану от меня низкий поклон и привет. Скажи, мол, Культик кланяется. Так обязательно и скажи, братан!

– Конечно, в лучшем виде! – ответил чеченец.

Культик подошел к нам.

– Ну что, садись в машину, поехали! – сказал он. – Все нормально, братва!

Мы отъехали от офиса. Через несколько минут Культик неожиданно остановил свою машину и махнул рукой всем остальным. Мы вышли.

– Ну что, договорились? – спросил у него Севка.

– Ничего мы не договорились, – ответил Культик. – Надо им дать хороший урок. У вас стволы с собой?

– Конечно! – ответили мы.

– В общем, сейчас вернетесь, обстреляете их машины, по стеклам пройдетесь. И вот это киньте, – Культик вытащил из кармана пиджака круглую «лимонку».

– А если мы кого подраним?

– Ну что делать, жизнь такая… – проговорил Культик. – Не ты – так тебя… Сами же такую жизнь выбрали!

Мы развернули машину и поехали по направлению к офису, где только что были. Когда мы подъехали туда, во дворе офиса никого не было, стояли только двое чеченцев и о чем-то разговаривали. Мы быстро подъехали, тормознули и, быстро опустив стекла, начали стрелять из пистолетов – по окнам, по машинам. Севка даже выстрелил в одного из чеченцев. Тот схватился за ногу. Я быстро выдернул чеку из «лимонки» и бросил ее в сторону крыльца. Раздался сильный взрыв.

– Все, поехали! – сказал Севка.

Мы рванули назад. Через несколько минут были уже далеко от офиса.

Вечером мы позвонили Сильвестру. Он был доволен.

– Молодцы ребята, красавцы! Очень хорошо все сделали! – сказал он. – Только не ходите пока несколько дней в ночные клубы.

– А что такое?

– Да «черные» вас ищут. Они вас запомнили, «запеленговали». Короче, надо немного отдохнуть. А остальное все будет нормально! – добавил он.

Севка снова попробовал сказать ему о нашей доле в ночном клубе.

– Слушай, Иваныч, а как насчет бабок, которые обещал прислать, по клубу-то?

– Подожди, Севко, не до этого сейчас. Чуть позже будут, – отмахнулся Сильвестр.

Глава 8 БАРОН УБИТ! КТО СЛЕДУЮЩИЙ?

Москва, 1994 год

Новый, 1994 год мы решили встретить всей своей бригадой в ночном клубе «Арлекино». Заранее договорившись с Александром Гусаровым, взяли за счет заведения билеты – около двадцати пяти штук. Из нашего родного городка вызвали всех оставшихся членов бригады на встречу Нового года.

Когда я обсуждал с Севкой вопрос о вызове бригады, то прежде всего преследовал две цели. Первая – посмотреть на тех ребят, с которыми мы расстались уже около девяти месяцев назад, в кого они превратились, как себя ведут. Вторая цель, в какой-то мере пропагандистская, – показать, какие мы теперь стали крутые, что заведение это практически наше.

И, наконец, самое главное, встретить Новый год весело и хорошо. Для этого я даже разрешил привезти с собой девчонок из того города, где остались ребята нашей бригады.

К тому же Новый год в «Арлекино» ожидался достаточно хорошим. Александр Гусаров заказал лучшие группы, среди которых были «Браво» с тогдашним солистом Валерием Сюткиным, Кристина Орбакайте и пара неизвестных групп, которые в то время только всходили на эстрадный Олимп.

Примерно в десять вечера в клуб «Арлекино» стали съезжаться гости, приглашенные на встречу Нового года. Наши ребята приехали нарядными. Все были в хороших костюмах. Были и девчонки. Я наблюдал за их лицами. Многие приехали в Москву впервые и бросали восхищенные взгляды на московскую публику, на ночной клуб. Я понимал, что многие хотели бы остаться в Москве и продолжать тут работу.

Это было для меня важным стимулом в дальнейшей психологической работе с бригадой. Теперь каждый рядовой боевик, который находился в провинции, понимал, что высшей ступенью его карьеры может быть именно перевод в Москву. А для этого ему надо было постараться.

К тому времени бригада наша насчитывала уже около шестнадцати человек. Практически никто из бригады не ушел, никто не был арестован.

Я с интересом наблюдал за поведением моих ребят. Обратил внимание, что те, кто находится в Москве какое-то время, чувствуют себя на правах хозяина в отношении своих периферийных коллег – уже показывают, что где находится, рассказывают о тех или иных коктейлях, напитках, знакомят с представителями московской братвы, с которыми уже успели познакомиться. Ведут себя достаточно уверенно.

Неожиданно меня кто-то взял за плечо. Я обернулся. Сзади стоял улыбающийся Севка, а рядом с ним – какая-то рыжая девчонка, достаточно симпатичная.

– Ну что, Олег Николаевич, что заскучал? – обратился он ко мне.

Я пожал плечами:

– Да ничего, все нормально.

– Ты что, один Новый год встречать собрался?

Я опять пожал плечами, как бы ответив – а что делать?

– Нет, так не пойдет! – сказал Севка и обратился к своей спутнице: – Тамарочка, надо срочно познакомить моего молодого красивого напарника с твоей очаровательной красивой напарницей. Как, сможешь?

Тамара, улыбнувшись кокетливо, кивнула головой:

– Конечно, смогу. Но надо сначала поговорить с Людмилой…

– Ах, да, у вас же субординация! – уточнил Севка.

– Что за Людмила? – поинтересовался я.

– О… Тамарочка, – сказал Севка, – найди мне Людмилу, я с ней сам поговорю.

Тамара, повернувшись, быстро отошла куда-то в зал.

– Так что это за Людмила? – повторил я свой вопрос.

– Людмила – бригадирша проституток. Девчонок местных, которые здесь тусуются, – объяснил Севка.

– Так что, Тамара – проститутка?

– А ты что, сразу это видишь? Заметно что-то? Красивая девчонка… Каждый зарабатывает на жизнь как умеет и как хочет. Мы с тобой тоже зарабатываем достаточно нетрадиционным путем…

Вскоре появилась Людмила. Это была упитанная женщина лет сорока, с красивой косметикой на лице, в дорогом, шикарном платье. Сразу было видно, что в прошлом она была штатной проституткой при дорогом отеле и входила в разряд высокооплачиваемых путан.

Но, выйдя «на пенсию» пять лет назад, в возрасте тридцати пяти лет, она стала руководительницей всех путан, работающих в нескольких ночных клубах.

Людмила улыбнулась нам, поздоровалась. Севка обратился к ней:

– Людочка, я очень рад тебя видеть! Мой друг скучает. Как бы нам подружку для него найти?

– Брюнетку, блондинку? – поинтересовалась Людмила. – Или рыженькую?

– Самую симпатичную, – сказал Севка. – Какой цвет тебе больше всего нравится?

Я пожал плечами:

– Дело не в цвете…

– Ладно, давай выбирай, какую тебе?

– Давайте на ваш вкус… – растерялся я.

– Помнишь, четыре дня назад у меня была блондиночка крашеная, – сказал Севка, – как ее зовут?

– Это Света, – сказала Людмила.

– Вот, давай Свету!

– Сейчас я посмотрю, занята она или нет. Одну минуточку, – снова улыбнулась Людмила и отошла от нас.

Я обратился к Севке:

– А ты, я смотрю, уже здесь завсегдатай! Уже, наверное, всех девчонок перепробовал?

– Ну, не всех, конечно… Штат-то большой, – улыбнулся Севка.

Вскоре появилась Светлана. Это была действительно симпатичная девушка – крашеная блондинка с высокой грудью. Таким образом, я был «в комплекте», Света сразу взяла надо мной шефство – поцеловала в щеку, взяла под руку и, прижавшись грудью к моей руке, повела по залу.

Народу стало прибывать. Многих представителей других группировок я уже знал. Многие подходили, здоровались, хлопали по плечу, спрашивали как дела, знакомили со своими подругами.

К началу двенадцатого зал был заполнен. Всех пригласили за столы. Накрытые столики стояли немного в стороне. На каждом были стандартные закуски – икра, овощи, фрукты, салаты, шампанское, водка, вино и коньяк. Кто-то стал провожать старый год.

Я посмотрел на ребят – как они? Видимо, почувствовав мой взгляд и помня про запрет на спиртное, все потянулись за шампанским или сухим вином. Я улыбнулся. Подруги же, наоборот, стали расслабляться – кто наливал водку, кто – коньяк, кто – французское вино.

Наступил Новый год. Погасили яркий свет, зажгли разноцветные огни, заиграла музыка, все стали поздравлять друг друга. Первым меня поздравил Севка:

– Ну, братишка, с Новым годом тебя! Чтобы у нас все было нормально, чтобы мы стали сильнее и богаче! Да, – добавил он, – давай и за Сашку. Его с нами нет, но он скоро приедет. Ему тоже успехов!

Мы чокнулись, пожелали друг другу счастья.

Вскоре начались танцы. Я танцевал то с Севкиной Тамарой, то со Светой. Потом приехала группа «Браво» со своим последним шлягером «Дорога в облака», который Сюткин пел аж три раза на «бис». Вечер был в самом разгаре.

Почти под утро, устав, мы решили ехать домой, прихватив с собой девчонок. Влезли вчетвером в Севкину машину и поехали на квартиру.

– Ну что, девчата, праздновать будем или… – Севка открыл холодильник и достал из морозилки заиндевевшую бутылку «Мадам Клико». Озорно взглянул на рыженькую пампушечку Тамару, та перевела взгляд на высокую стройную Свету, которая вскинула руки к длинным волосам, чтобы перехватить волосы узлом, отчего ее большая грудь вызывающе вздыбилась.

Я не выдержал, схватил ее за руку, потащил в свою комнату, на ходу сбрасывая с себя пиджак и рубашку:

– Вы пока там приготовьте застолье, – крикнул им, уже чулком сдергивая со Светы ее новогодний наряд. Она мягко высвободилась, переступила через сползшие к щиколоткам колготки и повернула ко мне свое вспыхнувшее лицо. Я не дал ей развернуться, рванул со спины упруго напрягшийся бюстгальтер и тут же руками ощутил тяжело рванувшиеся в стороны груди. Они были литые, будто ядра, шелковистая их прохлада уютно улеглась в мои жадные ладони, и она, прогнувшись, застонала, приподняла свои матово блеснувшие в свете ночника бедра, качнула ими слева направо, будто ища моего мгновенно настроившегося на боевой лад «буратино», и надвинулась, раскрылась, мягко впустила в себя, плотно сжав неимоверно распухшую головку, требовательно проталкивая меня все глубже и глубже навстречу нарастающему наслаждению.

Она накатывала на меня, ее идеальные формы прижимались к моей груди, прогибала спину, отчего волосы рассыпались по моему лицу, тонкая талия расширялась, принимая в самое святая святых всего меня. Мои руки сжимали ее тяжелые ядра, отчего она становилась еще неистовее, позволяя проникать, казалось бы, туда, куда уже невозможно было войти. Она хваталась руками за свою длинную шею, поглаживая ее в наслаждении, и мне казалось, что я проник уже и туда…

Когда мы в изнеможении лежали на атласном покрывале, не ощущая ни собственных рук, ни ног, ни тел, Тамара и Севка, все еще одетые, принесли нам по бокалу искрящегося шампанского, распространившего по комнате сладковатый запах солнечного винограда. Увидев наши блаженные улыбки, молча поставили все на прикроватную тумбочку и почти бегом бросились к себе. Через минуту я уже слышал воркующие стоны рыженькой, ее азартные вскрикивания, шаловливые смешки, нелепые слова, которыми она то подгоняла Севку, то просила его не спешить.

Праздник Нового года для нас продолжался еще пару дней. За это время мы съездили с девчонками за город, а вечера проводили в ресторане. На третий день надо уже было выходить на работу.

Первый рабочий день нового года начался с ЧП. Рано утром в дверь позвонил Эдик. Он ввалился в квартиру и взволнованно сказал:

– Ребята, беда!

– Что случилось? – переглянувшись, спросили мы с Севкой.

– Люди Барона похитили Кольку!

– Погоди, какой Барон, какой Колька? В чем дело? Давай все по порядку!

– Нашего Кольку похитили!

Эдик подошел к столу, налил стакан воды, выпил и принялся рассказывать:

– Барон – правая рука покойного Грома. Сейчас, после смерти Грома, он возглавил центральную группировку. Я не знаю, каким образом он нас вычислил, – может, какая-то информация прошла, может, по своим каким-то каналам, – но Колька пропал со стоянки. Мы с ним снимали одну квартиру. Вечером вчера мне позвонил Колька, говорил странным голосом. А потом подошли его злодеи…

– Чьи?

– Да Барона! Стали всячески угрожать нам, говорить, что никогда не простят нам Грома, что мы ответим за это, что ночного клуба нам в жизни не видать, что он теперь их, и все в этом духе. Я слышал, как кричал Колька, – видать, они его били.

– Вот падла! – зло выругался Севка и стал ходить по комнате из угла в угол. – Надо что-то делать. Поехали в клуб! Срочно! Надо поговорить с Гусаровым, а потом созвониться с Сильвестром.

– Сильвестр же в отъезде, за границей, – напомнил я.

– Но люди же его знают, где он! Мы найдем его. Нужно что-то делать.

Через несколько минут мы сели в машину и поехали в сторону ночного клуба.

Естественно, в ночном клубе Гусарова не было. Мы стали требовать у его секретарши, чтобы она срочно связала нас с ним. Мы прекрасно понимали, что связь у Гусарова со своей фирмой, тем более с секретаршей, была постоянно.

– Хорошо, – сказала девушка, – подождите немного в гостиной.

Через несколько минут позвонил Гусаров. Я взял трубку.

– Санек, здорово. Как жизнь?

– Какая там жизнь! – ответил Гусаров. – Прячусь, в подполье сижу!

– Что такое?

– Люди этого… – сказал он, – моего бывшего крестника «наехали» на меня. Угрожали, ругались, запретили с вами работать. Сейчас прячусь пока.

– Подожди. Где Сергей Иванович?

– Он в отъезде, вы ж знаете. Свяжитесь с его ребятами.

– Хорошо. Ты пока сиди дома, никуда не выходи. Эту проблему мы решим.

Мы позвонили Культику. Он оказался дома.

– Культик, ты можешь связаться с Сергеем Ивановичем?

– Попробую, – ответил тот. – А что случилось?

– Проблемы с «крышей» ночного клуба.

– Что, опять прохудилась?

– Да, и течет сильно…

– Понял, – ответил Культик. – Куда вам позвонить?

– Сейчас мы поедем домой, будем ждать звонка.

Мы оставили Культику наши мобильные телефоны и поехали туда.

Часа через два позвонил сам Сильвестр. Мы изложили ему суть проблемы – про ночной клуб, про новый «наезд», про похищение Кольки и угрозы. Сильвестр внимательно выслушал нас, потом сказал:

– Барона я знаю. Он такой же беспредельщик, каким был Гром. С ним разговаривать бесполезно. Надо решать проблему хирургическим путем… и обратиться к вашему врачу, – намекнул на Сашку.

– Послушай, они взяли нашего человека…

– Ну вот и решите одновременно обе проблемы – и человека освободите, и снимете головную боль, – сказал Сильвестр.

Трубку взял Севка. Он стал намекать Сильвестру на то, что работа выходит за рамки контракта, что необходимо увеличить оплату. Я с большим удивлением смотрел на Севку. Надо же, наш товарищ похищен, находится в опасности, а он начинает торговаться, словно на рынке!

Севка говорил с Сильвестром еще минут пять. Наконец он положил трубку.

– Все, Олежек, в порядке! – довольно сказал он мне. – Проценты теперь будем получать. Я договорился с Иванычем. Да, а с Бароном надо решать вопрос. Сильвестр сказал, что он часто бывает в тире на Волоколамке. Они там пристреливаются. Ты этот тир знаешь?

– Нет, – пожал плечами я.

– Надо срочно вызывать Сашку и подтягивать ребят. В тире – это самый оптимальный вариант.

Примерно через час мы по пейджерам вызвали всю бригаду на Севкину квартиру. Я коротко изложил суть проблемы. Затем мы разбили бригаду на две части.

Двоих послали к Культику за информацией о Бароне и за фотографиями, которые он обещал прислать нам, а остальные уселись в две машины и выехали в сторону тира на Волоколамском шоссе.

Тир мы нашли без труда. Он находился недалеко от Тушина, сразу за тоннелем, проложенным под акведуком канала имени Москвы.

Тир был огорожен бетонным забором, справа от шоссе. Мы вошли в калитку и увидели, что там есть небольшая площадка для автомашин, а невдалеке – специальный ангар, где и производилась стрельба. Как нам показалось, это место было идеальным для устранения Барона.

Во-первых, тут было мало народу. Во-вторых, здесь, как сказал Севка, можно вести огонь с двух сторон.

– Смотри, – показал он на левую сторону забора, – отсюда можно вести отвлекающий огонь, а с правой стороны Санек засядет. Таким образом, Барон будет находиться под двойным прицельным огнем.

Через несколько минут мы проверили все места, где возможно было расположить наших ребят и Сашку. Все было великолепно – пути отхода, народу мало, место пустынное.

Оставалось только сидеть и ждать, когда заявится Барон.

Оставив в тире двоих ребят с машиной для наблюдения, появится Барон или нет, мы с Севкой выехали в сторону дома. По дороге я спросил:

– Послушай, может, не стоит нам устранять Барона? Может быть, как-то договоримся с ним, выкупим Кольку…

– Олег, не говори ерунды! – резко ответил Севка. – Я думаю, что Кольки уже давно нет в живых. Его похитили не для того, чтобы потом выпустить. Это нам вызов! Пойми, по всем их понятиям и законам Барон должен нанести нам ответный удар, и чем жестче, чем кровавей, тем выше будет поднят его авторитет в бригаде. Поэтому ни о каком компромиссе и речи быть не может. Наоборот, если мы не устраним его, то в дальнейшем будем нести более серьезные потери.

Дома нас ждал приятный сюрприз. Приехал Александр. Он был уже в курсе всех дел. Вскоре подъехали другие ребята. Через час прибыл Эдик, уставший, раздраженный и взволнованный. Он сказал, что только что ему вновь позвонили и сказали, что Кольки больше нет.

– Вот видишь, – сказал Севка, – я же говорил тебе!

– Они назначили нам стрелку! – добавил Эдик.

– Когда?

– Завтра.

– А где?

– У ночного клуба, в семнадцать ноль-ноль. Просили, чтоб приехали не более четырех человек, на одной машине.

– Хорошо, мы поедем, – сказал Севка.

Через некоторое время вернулись ребята от Культика. Они привезли фотографии Барона и три автомата «АКМ» с большими патронами. Я дал задание ребятам изучать оружие. Мы же с Севкой и Сашкой стали рассматривать фотографии Барона. Ему было лет тридцать – тридцать пять, овальное лицо, темные глаза и волосы, острый нос. На фото он улыбался надменной, самоуверенной улыбкой, как бы говоря: вот какой я, попробуй достань!

– Ну что, пацаны, запомнили внешность? – спросил Севка.

Все кивнули головами.

– Теперь остается только ждать. На чем он ездит?

Эдик, который был на связи с Культиком, замотал головой:

– Это бесполезно. Он меняет машины каждые два дня.

– Это что же, у него такой автопарк большой? – спросил я.

– Да нет. Машины у него отовсюду. Он берет их то у своих коммерсантов, то у ребят в автосалоне, который держит специально, чтобы следы заметать. Кстати, я выяснил, и ночует он в разных местах, как и его покойный патрон, – сказал Эдик.

На следующий день в пять вечера мы подъехали к ночному клубу на стрелку с Бароном. С собой не взяли никакого оружия, но с нами была запасная машина, в которую мы положили пару автоматов и пистолет. В ней, недалеко от места нашей встречи, находился Сашка.

Мы заранее договорились, что стрелять никто не будет – все же центр Москвы, прохожие вокруг, могут пострадать невиновные. А Сашка с ребятами на машине с оружием был взят на случай непредвиденной ситуации.

Ровно в пять подъехал Барон со своими людьми. Они приехали на трехсотом «Мерседесе» черного цвета.

Вышел высокий человек в темном пальто без головного убора, хотя на дворе был январь, и с ним – два его телохранителя. Один человек остался за рулем.

Мы тоже вышли из машины и не спеша пошли навстречу. Подошли, руку никто не протягивает. Барон первым нарушил молчание:

– Ну что, это вы? – и назвал наш город. – Слышал я про вас. Под Сильвестра, что ли, встали?

Мы промолчали.

– Что тебе нужно, Барон? – спросили мы с Севкой почти одновременно. – Верни нашего Кольку!

– Кольку?! А кто вернет нам моего брата Грома? Сучары! – И, сплюнув, продолжил: – Значит, так. Кольки вашего больше нет. А в ближайшее время не будет и никого из вашей бригады. Особенно вас, – он указал на Севку и меня.

Я понял, что он обладал какой-то информацией. Может быть, Колька под пытками проговорился, что мы являемся лидерами.

– Условия мои таковы, – сказал Барон. – За смерть нашего лидера и законника мы налагаем на вас штраф в размере одного «лимона». Это для вас минимальная цифра, с учетом того, что больше вы и не соберете.

При этих словах он презрительно взглянул на нас.

– Кроме этого, вы немедленно покидаете столицу, и больше мы о вас ничего никогда не слышим. Вот наши условия. На выполнение даем ровно неделю. Но имейте в виду, что в случае отказа война будет продолжена, причем не только с нашей стороны, но и с участием других людей, с которыми покойный Гром – царство ему небесное – дружил.

После этих слов Барон отступил назад. Мы увидели, как два здоровых амбала вышли вперед, из-под пол их дубленок высунулись короткие дула автоматов, что-то типа израильского «узи», то ли короткого чеченского автомата. Они заулыбались.

– Ну что, сучары, может, вас лучше здесь завалить? – проговорил Барон, нехорошо улыбаясь.

Какой-то холод пошел по телу с пяток до головы. Я взглянул на Севку. Он растерянно смотрел на меня. «Да, – думаю, – сейчас нас порешат! А мы-то, козлы… Без оружия пришли на стрелку. Кому поверили?!» Я сглотнул слюну. Сердце забилось сильно.

Первым нарушил тишину Севка.

– Послушай, Барон, это же беспредел! Это без всяких правил!

– А вы моего дружбана как завалили, по правилам, что ли? – нахально ухмыльнулся Барон. – Это вы – беспредельщики, вы, сучары! Ладно, – он махнул рукой. – Не будем сейчас кровь пускать. Много посторонних людей. Все, уходим! – сказал своим охранникам и сел в машину. Тут же машина рванула с места.

Мы с Севкой остались стоять вдвоем. Взглянули в сторону запасной машины. Сашка там сидел спокойно. Почему он не стрелял? Или ждал, пока начнут стрелять в нас?..

Мы сели в машину и проехали несколько метров. Затем, остановившись рядом с машиной, где находился Сашка, мы вышли и подошли к нему.

– Ты чего, Санек? Чего не стрелял? Ты что, не видел ничего?

– А как я буду стрелять? Вы меня загораживали. Что же мне, по вам стрелять? Я же не слепой, все вижу. Вот если бы они вас замочили, тогда бы живыми не ушли!

– Ну, спасибо, Санек, – невесело улыбнулся я. – Успокоил! Только нам бы это уже было все равно, мы уже были бы на небесах.

Вечером мы вновь подъехали в тир, сменили посты, дежурившие там, поставили новых людей. В укромном месте припрятали два автомата и снайперскую винтовку для Сашки, чтобы не тащить с собой после.

Я долго не мог заснуть, все ворочался, вспоминал сегодняшнюю стрелку.

Утром, часов в одиннадцать, раздался звонок с поста. Голос Володьки коротко бросил:

– Приехал. Подтягивайтесь!

Мы моментально собрались, сели в машину и понеслись к тиру. Ехали на трех машинах. Сашка – отдельно от нас.

Медленно подъехав к тиру, мы поставили машины недалеко от калитки, дальше прошли пешком. Сашка вошел с бокового двора, где была припрятана винтовка, а ребята, которые должны были стрелять из автоматов, – с противоположной стороны. Мы же с Севкой прошли к главным воротам.

Не доходя до них несколько метров, мы увидели, что Барон приехал на новой машине. На сей раз это был американский «Форд».

– Слушай, Севка, – сказал я, – нам тоже нужно поставить машину у ворот, чтобы он не рванул. Давай вернись, пригони!

Севка вернулся и подъехал на машине к воротам. Мы поставили ее у самых ворот. Открыв капот, Севка стал ковыряться там, имитируя неисправность. Я стоял рядом и пристально смотрел на ворота.

Они были наполовину открыты, и через них хорошо просматривалось крыльцо тира.

Вдруг я заметил, что на крыльце появился Барон. Он был не один. С ним был парень с короткой стрижкой – телохранитель, и рядом – черт возьми! – маленький ребенок лет девяти-десяти. Мне стало не по себе. Только бы ребенка не зацепили!

Я стал осматриваться и увидел, как из-за забора поднимается пар от дыхания стоявших там ребят. Неожиданно оттуда высунулись дула автоматов, и раздался звук выстрелов.

Барон с телохранителем тут же упали в снег, прижав к земле ребенка. Телохранитель быстро достал пистолет и стал стрелять в сторону забора. Барон приподнялся и пытался перебежать к машине. И тут я услышал два негромких хлопка. Это стрелял Сашка.

Барон упал. Ребенок присел на корточки и громко заплакал. Телохранитель тем временем приподнялся и тоже рванулся к машине. Тут же он был сражен автоматной очередью.

Перестрелка была закончена. К телам, лежавшим на снегу, подбежал перепрыгнувший через забор Лешка и произвел контрольные выстрелы из пистолета с глушителем. Все бросились врассыпную.

Мы с Севкой сели в машину и понеслись прочь от тира.

Долго перед моими глазами стояла сцена – тело Барона на снегу и плачущий ребенок рядом…

В этот же вечер мы с Севкой поменяли квартиру, временно поселившись в гостинице. В вечерних новостях по телевизору передавали об убийстве Барона.

Многие телевизионные передачи были посвящены этому убийству. Из них мы узнали, что ребенок не пострадал, только сильно напуган и в шоковом состоянии доставлен в больницу.

Через пару дней мы сняли новые квартиры – на сей раз каждый отдельную. Севка стал жить с рыжей Тамарой. Я решил пока жить один. Кроме того, мы заставили всех ребят также поменять квартиры, так как Кольку наверняка пытали, и он мог выдать адреса.

Теперь мы решили сделать немного по-другому. Члены бригады не должны знать адреса друг друга. Эти сведения должен иметь только бригадир.

Глава 9 ЛЮБОВЬ И… МЕНТОВСКИЙ ПРОТИВОГАЗ

После ликвидации Барона мы решили съездить в свой родной город. На сей раз летели самолетом.

В городе мы провели инспекцию наших коммерческих точек, встречались с ребятами, оставшимися на хозяйстве. Вскоре мы с Севкой пришли к выводу, что нам необходимо усилить московское крыло. С этой целью, возвращаясь обратно, мы взяли с собой несколько человек. Таким образом, у нас в бригаде уже стало двадцать два человека.

В Москве возникла проблема. Поскольку новым пацанам нужно было снимать квартиры, а москвичи, сдающие жилье, с большой предосторожностью относятся к иногородним, мы решили взять в бригаду парня-москвича, именно для административно-хозяйственных целей. Им стал двадцатилетний Ромка Бархатов.

Это был сын отставного полковника, из хорошей семьи. Почему он пришел в бригаду – непонятно. Я уж не помню, кто из ребят его привел, но Ромка начал работать с большим интересом и энтузиазмом. Вначале мы поручали ему все административно-хозяйственные дела. На нем лежало все, связанное с обеспечением ребят жильем, пейджерами, радиотелефонами, на которые мы скоро перешли.

Поскольку нужно было предъявлять паспорт, и человек должен быть ни в чем не замешан, у которого нет никаких «косяков» со стороны правоохранительных органов, Ромка как раз годился на эту роль. Каждый раз, когда он снимал квартиру для ребят, Ромка представлялся молодым супругом, только что женившимся на девушке, ушедшей из родительского дома. Такой прием действовал практически безотказно, и Ромка с большим успехом снимал квартиры.

Вскоре мы с Севкой переехали в более престижный район – Крылатское. Можно сказать, что это был молодежный район. Кто-то снимал там квартиры, кто-то покупал их. Ромка подобрал нам с Севкой две квартиры в разных подъездах одного дома. В квартирах был сделан евроремонт.

Вечерами мы с Севкой ходили в универсам «Юникор» или в другой магазинчик под названием «Ежик» закупать продукты. Там иногда встречали ребят из других группировок. Кое с кем мы уже были знакомы. Иногда мы замечали враждебные взгляды. Видимо, это были люди, контактировавшие с центральной группировкой. А поскольку по криминальной Москве о нас уже ходили слухи как о кровавой группировке, то и отношение к нам было двоякое. С одной стороны, нас уважали, с другой – ненавидели.

Вечера мы проводили разнообразно. Иногда я с Севкой и его рыжей Тамарой ходил в ночные клубы, в рестораны. Но чаще всего я ходил ужинать к Севке. Тамарка готовила отлично. Каждый раз, после вкусного ужина, я возвращался в свой подъезд.

Однажды, когда вечером после ужина я вышел от Севки и прошел несколько шагов по двору, я вдруг заметил, что сзади медленно движется машина с потушенными фарами. Мне это показалось подозрительным. Я резко обернулся и с ужасом заметил, что в лицо мне смотрит автоматное дуло. Затем я услышал щелчок затвора… Резкая боль пронзила мое тело, потом наступила кромешная тьма.

Очнулся я в больничной палате. Кругом белые стены, белые потолки. Надо мной – капельница. Рука перебинтована, грудь тоже. Сильная головная боль. Надо мной склонилась девушка в белом халате и белой шапочке, молоденькая, симпатичная.

– Вам лучше, больной? – обратилась она ко мне.

Я кивнул головой и тут же почувствовал резкую боль. Еле слышно прошептал:

– Что со мной? Где я?

Вероятно, догадавшись по движению губ, о чем я спрашиваю, девушка ответила:

– Вас тяжело ранили, вы в больнице. Два дня назад вас привезли. Все это время вы были без сознания. Сейчас я позову врача.

Вскоре появился врач и стал осматривать меня. Я узнал, что ранили меня в грудь, а вторая пуля задела висок. Но, слава богу, голова осталась цела. Пока меня везли в больницу, я потерял много крови.

После визита врача мне дали снотворное, и я снова заснул.

На следующий день эта девушка снова пришла ко мне в палату. Она была дежурной медсестрой по нашему отделению и курировала несколько палат, в том числе и мою. Ее звали Олеся.

Ей было лет девятнадцать. Небольшого роста, русоволосая, с правильными чертами лица, с голубыми глазами, Олеся была очень симпатична и уделяла мне много внимания. Каждое дежурство она приносила мне фрукты, соки. Однажды я спросил:

– Олеся, а почему ты приносишь мне все это?

– Это не я, – ответила она, – это ваши друзья через меня передают.

На следующий день случилась неприятность. Неожиданно ко мне в палату вошли трое незнакомых мужчин. Все они были в белых халатах. Тщательно закрыли дверь в палату, а моего соседа, который уже достаточно хорошо чувствовал себя и свободно ходил по больнице, просто попросили выйти.

Мужчина взял стул и сел возле моей кровати. Он достал из бокового кармана красную книжечку и сказал:

– Я следователь районной прокуратуры, – и назвал свою фамилию. – А это, – он указал на своих спутников, – оперативники из криминальной милиции. Нам нужно побеседовать с вами.

– Слушаю, – сказал я тихо.

– Для начала давайте заполним протокол, – и следователь достал из папки зеленые листки протокола допроса. Он записал мои данные – фамилию, имя, отчество, где родился – и перешел к самому главному.

– Какова цель пребывания в Москве? Вы ведь живете без прописки.

Я сказал, что цель моего визита в Москву – занятие коммерцией.

– Где и чем вы занимаетесь?

Ну что я мог сказать? Никакие коммерческие структуры со мной не были связаны. Поэтому я сказал, что занимаюсь коммерческой деятельностью как частный предприниматель – покупаю товар, привожу его в свой родной город.

– А могут какие-либо люди подтвердить то, что вы занимаетесь частнопредпринимательской деятельностью? – спросил следователь.

Тогда я сказал, что сейчас не могу вспомнить, так как плохо себя чувствую после ранения.

– Кстати, о вашем ранении… Что вы можете сказать об этом? Вы видели, кто в вас стрелял?

– Нет, я никого не видел, ничего не знаю. Шел к подъезду, подъехала машина, и кто-то стал стрелять.

– Как вы думаете, кто это мог быть? Есть ли какие-то недоброжелатели или враги, которые заинтересованы в вашей смерти?

Я пожал плечами и ответил, что таких людей не знаю. Может быть, меня просто с кем-то перепутали.

Следователь покачал головой, дав понять, что не поверил мне.

Тут в разговор вступили оперативники.

– Да брось ты, Олег, ваньку валять! Всем известно, кто ты. Работаешь с Сильвестром, приехал со своей бригадой из родного города, воюете с центральной группировкой. Мы все про тебя знаем! Ты должен знать, что центральная группировка тебя и приговорила, и двое киллеров исполнили этот приговор. Но тебе повезло – жив остался!

– Но если вы про меня все знаете, так зачем спрашивать? Я не понимаю, о какой группировке вы говорите, – продолжал я гнуть свою линию.

Оперативники еще больше озлобились на меня. Но тут я сказал, что больше разговаривать не могу – у меня очень болит голова.

Следователь пожал плечами и сказал:

– Распишитесь, пожалуйста, в протоколе. Я записал все с ваших слов.

Я быстро пробежал глазами написанное и расписался внизу.

Посетители вышли из палаты.

В тот же вечер ко мне снова заглянула Олеся. Мы долго с ней разговаривали.

Я уже знал, что она закончила медицинское училище, работает в больнице полгода, мечтает поступить в медицинский институт. Но для этого надо отработать в больнице какое-то время. Олесе нравится заниматься медициной, но больные, как она сказала, бывают разные. Есть которые пристают. Тогда я сказал ей:

– Олеся, если тебя будет кто обижать, скажи мне, я за тебя заступлюсь.

Она рассмеялась и сказала:

– Ой, подумаешь, какой сильный! Ты и встать-то не можешь! Как ты за меня заступишься?

Я улыбнулся. С этого вечера я почувствовал, как сильно привык к Олесе. Мы стали встречаться с ней каждый день.

Вскоре Олеся стала приносить мне записки – от Севки, от других ребят.

Через пару дней, почти перед самым отбоем, когда больница была уже закрыта, в палату неожиданно вошел Севка. Его провела Олеся.

Мы долго разговаривали с ним. От него я узнал, что война с центральной группировкой по-прежнему продолжается. В тот вечер, когда ранили меня, ранили еще одного нашего пацана – на автостоянке, где он ставил автомобиль. Почерк был тот же – подъехала машина, и начали стрелять.

– Что делать будем? – спросил я Севку.

– Сначала тебе нужно выздороветь, – ответил он. – Я опять вызвал Сашку на подмогу.

– А с Сергеем Ивановичем говорил?

– Он приехал. Выйдешь из больницы – будем вместе говорить. Много серьезных вопросов у нас к нему накопилось.

Через две недели я выписался из больницы.

Вернувшись в квартиру, я решил отдохнуть некоторое время. Но мне было очень одиноко – не хватало Олеси…

Собрав всю свою смелость, я сел в машину и поехал в больницу. Там и разыскал Олесю. Она по-прежнему работала на том же этаже. Я предложил ей выйти на улицу поговорить. Не знаю, как это получилось, но я сделал ей предложение жить вместе.

Как ни странно, она сразу же согласилась.

На следующий же день она переехала ко мне с одним пакетом, в котором лежал махровый зеленый халат, несколько пар трусиков и зубные принадлежности с тапочками. «Да, небогатое приданое!» – подумал я.

Позже Олеся объяснила мне, что не знала, кто я, боялась, что не уживется со мной. Поэтому и взяла минимальное количество вещей.

Вскоре появились новые проблемы. Деньги, которые передал нам Сильвестр за ликвидацию Грома, закончились достаточно быстро. А по Барону мы должны были получать проценты. Но с их выплатой Сильвестр не торопился.

Наконец мы решили переговорить с ним серьезно и поехали на одну из встреч с четким разговором.

Не помню, какая тема тогда обсуждалась, но вскоре мы перешли к нашей проблеме.

– Послушай, Сильвестр, – сказал я, – когда же мы будем получать процент с «крыши» за ночной клуб?

Сильвестр удивленно взглянул на нас:

– Вы что, не верите мне? Я же обещал, что вы будете получать их в ближайшее время. Подождите, еще не готово. Много, очень много расходов на вас.

– Послушай, – обратился к нему Севка, – мы убрали двоих людей. Олежек получил ранение. У нас давно кончились деньги. Нам нужно кормить и одевать людей. Почему мы каждый раз приходим к тебе и просим тысячу, две, три, как подачку? Таких денег нам не хватает. Мы должны получать четкий процент, как ты нам обещал!

Сильвестр неодобрительно посмотрел на него:

– Че ты волну гонишь, братан? Я сказал, что будете получать, значит – будете. Между прочим, – добавил он, – многие просто за одно уважение готовы работать со мной, бесплатно!

– Это что, намек? – отреагировал Севка.

Сильвестр промолчал, но тут же перешел в наступление.

– Как ты себя чувствуешь, Олежек? – неожиданно обратился он ко мне. – Как рана?

– Ничего, – ответил я, – слава богу.

– Ты после больницы совсем не отдохнул, сразу в работу! Тебе отдохнуть надо. На, возьми немножко лавэ, – и протянул мне пачку денег. – Отдохни с девчонкой. Я слышал, у тебя девчонка хорошая, которая за тобой ухаживала в больнице… – подмигнул он.

Я понял, что это отнюдь не забота о моем здоровье, а какая-то возможность откупиться небольшими деньгами, будто бы на отдых, мол, бери и не рыпайся.

После разговора с Сильвестром мы с Севкой остались вдвоем.

– Что будем делать? – сказал Севка. – Похоже, нам от него ни процентов, ни коммерческих точек, которые он обещал, не видать как своих собственных ушей!

Я пожал плечами.

– Ладно, Олежек, – решил Севка, – езжай отдыхать. Ты заслужил отдых. Езжайте с Олесей. А когда вернешься, будем думать.

Местом для отдыха мы почему-то выбрали Мексику. Не знаю почему. Придя в туристическую фирму, мы получили много предложений – и Таиланд, и Канарские острова, и Европу.

Но, посмотрев видеофильм о живописной природе Мексики, о ее теплом море, о красивом желтом песке, решили ехать именно туда.

Перелет был достаточно длительным и весьма утомительным. Но две недели райского отдыха пролетели незаметно. Я полюбил Олесю, и она полюбила меня. Нам было хорошо вместе.

Но время отдыха летит быстро. Вскоре я вернулся в Москву. Там нас сразу же ждали новые неприятности. Снова пропал наш человек. На сей раз это был новый паренек, недавно взятый в бригаду из нашего города. Звали его Мишкой. Он также снимал квартиру на двоих. Поставив свою «девятку» на стоянку, он вышел оттуда. После этого его никто не видел. Говорят, его похитили. Кто похитил – неизвестно.

После этой акции мы с Севкой взяли телохранителей. Теперь меня сопровождали двое пацанов, оба с оружием. Прятали они его в укромном месте автомашины под радиоколонками. Сам же я, как и Севка, оружия не носил.

Вскоре – снова неприятность. Несмотря на то, что после покушения я поменял квартиру, все же оставался жить в Крылатском. Олесе тоже нравился этот район. Мы с ней часто заходили в большой универсальный магазин «Юникор», где отоваривались, покупали продукты.

Однажды во время такого похода ко мне подошли двое пацанов, коротко стриженных, в темных куртках. Один обратился ко мне:

– Тебя Олег зовут?

Я кивнул.

– Слышь, базар есть. Тут стрелку тебе предлагают забить завтра. Подъезжай в шесть часов вечера к мусорской поликлинике, что находится на Солянке. Знаешь, где?

Я отрицательно покачал головой.

– Ну, у своих пацанов узнаешь. В общем, в шесть вечера, у поликлиники МВД на Солянке. Приезжай, побазарим по одной теме конкретно.

– А кто со мной встречаться-то будет? – спросил я.

– Потом все узнаешь. Пока, Олег! – И пацаны, резко повернувшись, пошли прочь.

В тот же вечер я был у Севки на квартире.

– Как ты думаешь, – обратился я к нему, – кто назначает мне стрелку?

– Известно кто – центральная группировка!

– А чего они хотят?

– Не знаю. Но раз назначают стрелку у поликлиники МВД, значит, будет она мирная, спокойная.

– С чего ты решил?

– Там же мусора ходят, лечатся… Что, прямо при них палить будут?

Да, это и в самом деле вселяло уверенность, что никакой опасности на стрелке не будет. Тогда зачем они нас вызывают? Какие проблемы мы должны с ними обсудить?

– Поживем, Олежек, – увидим, – сказал Севка. – Но ехать нам с тобой вместе на стрелку нельзя. Давай пошлем двоих ребят – Витьку и Эдика.

Так и договорились. На следующий день, незадолго до стрелки, я вызвал к себе Эдика с Витькой, дал инструкцию, как проводить стрелку. Эдику дали мобильник.

– Вот мобильный, если что – звони мне, – сказал я ему, – только не называй по имени. Понял?

– Да, конечно.

– Оружия не берите.

– А может, все же возьмем? – предложил Витька.

– Зачем? Они назначили встречу у мусорской поликлиники. Не будут же стрелять на глазах у ментов!

Ребята молча вышли, сели в «шестерку» и отправились на стрелку. Мы с Севкой сидели в одном из кафе и ждали звонка.

Уже было полседьмого вечера, но телефон молчал.

– Что-то долго они разговаривают! – сказал Севка. – Давай-ка наберем номер сами.

Севка взял мобильник и набрал телефонный номер. Но в трубке послышался женский голос: «В настоящее время абонент недоступен. Попробуйте позвонить позже. „Би Лайн“.

– Что это означает? Выключили телефон? Или, может быть, их уже шлепнули? – спросил я.

– Да нет, не могли, – ответил Севка. – Вряд ли.

Минут через пятнадцать раздался звонок. Это был Эдик. Он почти кричал. Забыв всякую конспирацию, он называл меня по имени:

– Олежек, слушай, Витьку завалили!

– Погоди, говори толком, что случилось?

– Мы сидели в машине, ждали их. Вдруг подходит какой-то хмырь в кепке и спрашивает, сколько времени. Пока я смотрел на часы, он достал ствол с глушителем и шлепнул Витьку в голову.

– А дальше?

– Я выскочил из машины и убежал.

– А Витька?

– Он в машине остался.

– Так, может, он еще жив?!

– Да нет, пуля в голову попала. Как он может в живых остаться?!

– Погоди. А с кем Витька жил?

– С Лешкой…

– Срочно свяжись с ним, пусть на квартиру не возвращается! – Я стал быстро соображать. – И пусть все ребята из своих квартир все вывезут! – Я имел в виду стволы.

– Да, да, я все понял, все сделаю! – прокричал Эдик.

– Сам схоронись на пару дней в каком-нибудь пансионате. Деньги у тебя есть?

– Да, есть.

– Все, конец связи! – проговорил я и выключил телефон.

– Севка, что ты думаешь об этом? – спросил я у товарища.

– Что я думаю? – медленно проговорил он. – Что начался отстрел нашей команды. Нам вынесли смертный приговор, и теперь их тактика – отстреливать нас поодиночке.

После этого мы минут тридцать обсуждали различные варианты решения создавшейся ситуации, но к единому мнению так и не пришли. Договорились только, что необходимо срочно встретиться с Сильвестром и обсудить с ним эту проблему.

Мы стали названивать Сильвестру. Вскоре нашли его в одном из ресторанов. Быстро подъехав туда минут через тридцать, мы сразу приступили к делу.

Коротко изложив суть, рассказав о похищении еще одного парня и убийстве Витьки, мы спросили его мнение. Сильвестр задумался и сказал:

– Вам одним не справиться с ними. У вас сколько человек?

– Двадцать три, – ответил я.

– Вот, а их в несколько раз больше! Значит, надо с кем-то объединяться. Погодите, насколько мне известно, у них были серьезные противоречия с одной структурой, которая обитает на востоке, и с одной бригадой с севера столицы. Вам надо объединиться с ними. Они находятся в состоянии войны с центральными, но особо активных действий не ведут. Поэтому вам надо ехать на переговоры с ними, становиться союзниками. После этого ваши шансы победить центральную группировку резко возрастут.

– Подожди, – сказали мы, – у тебя ведь тоже с ними противоречия были? Почему бы тебе не вступить с нами в союз?

– А зачем мне вступать с вами в союз, – ответил Сильвестр, – если я специально выписал вас, чтобы с ними проблемы решать? Да, у вас стволов хватает? Закупите еще, через Культика. Он сведет вас с людьми, которые приторговывают волынами.

– А деньги? – поинтересовался Севка.

– Какой ты меркантильный стал, Севка! – улыбнулся Сильвестр. – Только о деньгах и думаешь!

– Послушай, Сильвестр, убивают людей из моей бригады! Я работаю уже как похоронное бюро, – раздраженно сказал Севка. – И каждый раз мне приходится просить у тебя деньги. Мне это не нравится!

– Ладно, не кипятись! – сказал Сильвестр. – Культик передаст тебе деньги на стволы. Все через Культика. А теперь пока, мне пора!

Он уехал. Через пару дней он все же дал нам наводки на тех людей из бригад, которые враждовали с центральной группировкой.

На следующий день Сильвестр сам позвонил мне на мобильный.

– Олежек, привет! Как дела?

– Ничего, – ответил я, – жду от тебя вестей.

– Так вот, о чем мы с тобой говорили недавно… Я договорился с северными ребятами, они готовы с тобой встретиться. Отвезет тебя к ним знаешь кто? Вадик.

– Какой Вадик?

– Ну какой – ореховский, с которым вы дружбу водили, который к вам в город приезжал несколько раз. Он позвонит тебе и заедет.

Через полчаса действительно мне позвонил Вадик. Мы решили ехать на его машине. Я спустился вниз. Вадик подъехал на новом «БМВ» 520-й модели. Я сел.

– Шикарная тачка! – сказал Вадику.

– Стараемся! Главное, цвет очень красивый – темно-вишневый. Редкий в Москве. А то все ездят на «мокром асфальте». А у меня – вишенка! – Вадик ласково погладил рукой руль. – Ну что, поехали?

– А куда едем?

– В Коптево. Знаешь такой район?

– Конечно, знаю.

– Вот туда и едем на переговоры.

Он повернул ключ зажигания. Машина легко завелась, мы поехали. Но через несколько минут мы заметили, что на «хвосте» у нас висит какая-то черная «Волга». Вадик стал нервничать:

– Олежек, как ты думаешь, кто это?

– В каком смысле? – не понял я.

– Ну, братва или «погоны»?

– Я не знаю…

– Чувствую, что они нас ведут, – сказал Вадик, – нутром чувствую!

Неожиданно из черной «Волги» послышался голос:

– Машина номер такой-то, немедленно остановитесь!

– Все, – сказал Вадик. – Это погоны!

Он включил левый поворотник и медленно подъехал к обочине. Из «Волги» тут же выскочили три человека. Двое держали в руках пистолеты. Я съежился от неожиданности.

– Ты пустой? – быстро спросил меня Вадик.

– Пустой, – ответил я.

– Тогда все в порядке. Держи карманы, будь внимательным – могут что-нибудь подкинуть! – предупредил меня Вадик.

Чья-то рука уже вытаскивала меня за шиворот из машины. Нас поставили лицом к капоту машины так, что руки упирались в капот, а ноги были раздвинуты на ширину плеч. Кто-то меня грубо обыскивал, ощупывая все части тела. То же самое проделывали с Вадиком.

– Ну что, братва? – раздался голос. – На стрелку ехали? А мы вам помешали. Ничего, немного отдохнете от своих дел.

– Слышь, командир, – неожиданно сказал Вадик, – ты нас с кем-то перепутал. Какая стрелка? Какая братва? Да мы коммерсанты!

– Конечно! Вон рожу-то какую себе отъел! Коммерсант фигов! – сказал второй оперативник и резким движением ударил Вадика в челюсть. – Сейчас с тобой поедем к нам, там будем разбираться, какой ты бизнесмен, крутой или нет!

Чья-то сильная рука оторвала меня от капота. Быстрым движением мне заломили руки, на них защелкнулись наручники. Я молчал. Меня посадили в черную «Волгу», Вадика – в его вишневый «БМВ», но за руль сел оперативник. Машины тронулись.

Вскоре машины свернули с Ленинградского проспекта, и дворами мы добрались до какого-то отделения милиции, находящегося во дворе.

Отделение милиции представляло собой двухэтажное кирпичное здание, огороженное с одной стороны забором. Таким образом, оно имело свой внутренний дворик, где стояли милицейские машины, «газики». Тут же был вход в служебное помещение. Со стороны улицы, как я заметил, был вход в паспортный стол.

Вытолкнув меня в достаточно грубой форме из машины, оперативник, пристегнувший мои наручники к своей руке, повел меня в отделение милиции. Войдя в небольшой холл, с одной стороны которого находилась дежурная часть и сидели сотрудники милиции, а с противоположной стороны – клетка, так называемый «обезьянник», где уже сидели двое пьяных, какой-то бомж и два лица кавказской национальности, оперативник отстегнул наручники и затолкал меня в клетку. Сам он, закрыв дверь, пошел в направлении кабинетов на первом этаже. Куда завели Вадика, я не видел. Он будто исчез.

Я молча подошел к стене. «Интересно – подумал я, – что же означает такое задержание? Почему это произошло? Кто-нибудь следил за нами или специально дали указание всех нас отловить и задержать? Ладно, сейчас все выяснится…»

Действительно, минут через пятнадцать оперативник вернулся и махнул мне рукой – выходи, открыл дверь и вывел меня. На сей раз наручники не надел, а только подтолкнул вперед.

Мы поднялись на второй этаж. На втором этаже я увидел длинный коридор, куда выходило множество дверей. На каждой из них висели таблички – «Оперативники», «Дознаватели», «Следователи»…

Наконец мы остановились у двери с табличкой «Зам. начальника отделения по оперативной работе».

Оперативник открыл дверь. Я вошел в кабинет. Однако никакого замначальника там не оказалось, а сидели только те мусора, что приходили не так давно ко мне в больницу.

– О, Олег Николаевич! – сказал один из них, улыбаясь. – Проходи, проходи!

Я подошел к столу.

– Садись! – и оперативник указал мне на стул.

Я обратил внимание, что стул стоял не около письменного стола, как обычно, а посередине комнаты. Я молча сел на него. Второй оперативник подошел ко мне.

– Ну что, нам с тобой надо потолковать.

– А за что меня задержали?

– А ты что, не догадываешься? – сказал оперативник. – А еще тезка…

«Ага, значит, его тоже Олегом зовут…» – машинально отметил я.

– Ну так что? Давай поговорим с тобой об убийстве Виктора Чернышева.

Я понял, что мы задержаны в связи с убийством на Солянке нашего Виктора.

– Что тебе известно о нем? – спросил оперативник.

– Мне ничего не известно.

– А у нас есть предположение, что в убийстве замешан ты. Это ты его убрал.

– Кого, Виктора Чернышева? Да я его почти не знаю!

– А что же он тогда из твоего города приехал, и ты вместе с ним работал?

– Да мало ли людей из моего города живут в Москве! Я что, всех знать обязан? Или всех, кого убьют, будут теперь на меня вешать?

– О, ты у нас, оказывается, еще и с гонором! – улыбнулся оперативник Олег. – Ничего, мы сейчас проведем с тобой воспитательную работу. Ты подумай, с кем и как разговариваешь! Сейчас мы тебя со «слоником» познакомим. – И обратился к другому оперативнику. – Гриш, застегни-ка ему браслетики!

Второй оперативник подошел ко мне вплотную, взял мои руки и, отведя их за спину, быстро пристегнул наручниками к стулу. Таким образом, мои руки находились на стуле.

– Теперь давай побеседуем, – продолжил оперативник Олег.

– Прежде чем беседовать, – сказал я, – объясните, за что меня арестовали! Я ничего такого не делал!

– Тебя арестовали? – делано удивился оперативник. – А кто тебя арестовывал? Мы тебя только задержали. Мы имеем право, по УПК, задержать тебя в течение трех часов, а может быть, и до трех суток, в связи с подозрением в совершении преступления, согласно статье 122 УПК Российской Федерации, – произнес оперативник заученную формулировку. – Сейчас мы с тобой переговорим. После беседы определимся, будем ли возбуждать уголовное дело, просить об этом прокурора, или, может быть, мирно разойдемся. Все зависит от результатов нашего с тобой разговора, Олег Николаевич! Так что все полностью зависит от тебя. Как скажешь, так и будет решена твоя судьба!

– Я ничего не знаю, – продолжал я стоять на своем.

– Тогда скажи нам, что ты делал в машине с бригадиром ореховской преступной группировки Вадимом… – Он назвал фамилию Вадика.

– Никакого Вадика я не знаю. Я сел в машину, попросил подвезти меня, – соврал я.

– Да что ты говоришь! Надо же, какое совпадение! – сказал оперативник. – Мы так и подумали, что ты это скажешь. Хорошо, тогда давай зададим вопрос немного по-другому. – И, обратившись к своему коллеге, сказал: – Слушай, что-то у нас угарным газом пахнет, не чувствуешь?

Тот сделал вид, что принюхивается, и сказал:

– Да, чувствую. Надо беречь драгоценное здоровье Олега Николаевича. Принесите-ка нам приборчик!

Я не успел оглянуться, как на мою голову уже надевали противогаз.

– Так вот, Олежек, – продолжил мой тезка, – это и называется у нас «слоник». Сейчас на тебя надели противогаз. Теперь мы перекрываем вот эту трубочку, и воздух к тебе больше не поступает. Говорят, человек может продержаться немного. Потом он теряет сознание. Говорят, – продолжал он, – иногда человек и погибнуть может в связи с сердечной недостаточностью… Но это так говорят. У нас таких случаев еще не было. А теперь начинаем дышать. Сделай большой вдох…

Я вдохнул воздуха.

– А теперь выдох!

Но не успел я выдохнуть, как подача воздуха была прекращена. Оперативник быстро перегнул шланг, соединяющий противогаз с фильтром, и воздух перестал поступать.

Дыхание у меня сбилось, сердце застучало. Я пытался вдыхать воздух, надеясь, что, может быть, в резиновой маске осталось его хоть немного. Но маска стала еще больше сдавливать голову.

Я чувствовал, что перед глазами поплыли круги. Голова закружилась. Вскоре я потерял сознание.

Очнулся я на полу. Я лежал на спине, так же прикованный наручниками к стулу, а один из оперативников лил мне на голову холодную воду из кувшина.

– Ну что, пришел в себя? Что-то ты, братишка, совсем слабенький! Как же ты работать-то в дальнейшем собираешься? – сказал он и быстрым движением поднял меня. – Продолжаем разговор дальше. Итак, что делал Виктор Чернышев в бригаде и зачем поехал на стрелку с центральной группировкой? Вопрос ясно сформулирован?

Я опять сказал, что никакому Виктору Чернышеву я задания ехать на стрелку не давал, что его я знал очень плохо, мы занимались совместным бизнесом, но ни о какой преступной деятельности, тем более о группировке, я не слышал.

– Так, – протянул оперативник, – опять «слоника» надеваем…

И вновь на меня натянули тот же противогаз, опять началась экзекуция…

В такой форме беседа продолжалась еще минут тридцать. Оперативника интересовало все, что связано с Сильвестром, с центральной группировкой, с моей бригадой… Наконец допрос прекратился. Меня ударили несколько раз. На прощание оперативник сказал:

– Знаешь что? На сегодня мы допрос заканчиваем. Иди отдохни в камеру.

Меня вывели и поместили в небольшую камеру на первом этаже. Она представляла собой помещение метров шестнадцать, без всяких окон. Только единственная лампочка, находящаяся как бы в железной клетке, висела над дверью. Каменный пол переходил в небольшой деревянный настил, служащий кроватью. Там уже сидели два человека. Меня завели и плотно закрыли за мной дверь.

Никакого света, очень мало воздуха.

Я молча подошел и сел рядом на деревянный настил. Один из находившихся в камере подвинулся ко мне и спросил:

– Слышь, братишка, били тебя, что ли?

Я ничего не ответил.

– За что попал-то? – продолжал человек.

Желания разговаривать у меня не было.

На следующее утро одного моего сокамерника с вещами вызвали на выход.

– Ну что, меня выпускают, – сказал он и стал прощаться с первым. – Слышь, – обратился он неожиданно ко мне, – если есть что сообщить на волю, говори мне. Я выйду, позвоню куда надо, передам, встречусь с кем надо. Может, твои ребята мне денежки заплатят… Давай!

Я отрицательно покачал головой, понимая, что это может быть подсадка. В дальнейшем оказалось, что я не ошибся.

Днем приехали оперативники. В этот раз «слоника» или подобных пыток ко мне не применяли, просто стали разговаривать «за жизнь». В конце они сказали:

– Слушай, Олег, а может, тебе уехать из нашего города? Воздух у нас почище будет, а то такие, как ты, воздух портят… И нам головную боль доставляешь – приходится тебя отслеживать, наблюдать, задерживать, разговаривать с тобой. А у нас и так много работы… – как бы пожаловался он мне.

– Работа ваша такая… – ответил я.

– Какой ты все-таки несговорчивый! – продолжил оперативник. – А не боишься, что мы сейчас тебя выпустим, а предварительно позвоним кому-нибудь из бригадиров центральной группировки? Они тебя и встретят у ворот ментовки в лучшем виде! И повезут тебя, братишка, прямиком на кладбище…

Я промолчал. «Неужели, – подумал, – у них есть какая-то связь с центральной группировкой? Или они просто на понт меня берут?»

После двухчасовой беседы меня вновь вернули в камеру. Но уже в другую. Там сидели уже четыре человека. Камера была такого же размера.

Часа через два дверь приоткрылась, и появившийся в проеме старшина милиции выкрикнул мою фамилию.

– На выход! – сказал он.

Я вышел.

– Руки за спину! – приказал старшина. – Пойдем!

Мы шли по небольшому коридору.

– Стоять! – приказал старшина, остановившись возле открытой двери. Там было что-то типа караулки. За столом сидели несколько милиционеров и играли в карты. Еще один сидел на кушетке и читал газету. Один из сидящих обратился ко мне:

– Тебя, что ли, вчера оперативники задержали?

Я кивнул головой.

– Как фамилия?

Я назвался.

– К тебе, это… жена приходила, жрачку принесла, – сказал он. – Вот, возьми, – и он протянул пакет.

Пакет наполовину был заполнен: сок, вода в пластиковой бутылке, печенье, несколько пачек сигарет.

– Мы тут немного взяли у тебя, – сказал милиционер, – но ты, наверное, не в обиде?

Я молча кивнул головой.

– А что, она ушла… жена моя? – неуверенно спросил я.

– Да нет, она тут, у отделения стоит, ждет тебя. Но мы не можем тебя выпустить, сам понимаешь!

– Ребята, – сказал я, – а я вам деньги заплачу. Дайте мне с ней немного поговорить! Хотя бы через окошко!

– Деньги? А как же ты заплатишь, если у тебя ничего нет? Тебя же обыскали!

– Она вам деньги заплатит.

– Я не знаю… – неуверенно произнес один из милиционеров. – Как-то вроде не положено… А ты давно женат?

– Да нет, мы молодожены.

– Ну что, может, дадим молодоженам поговорить? – обратился милиционер к своим коллегам.

– А чего ж не дать? А ты нас не обидишь?

– Да что вы!

– Ладно, давай поговори. Веди его в комнату для допросов.

Сержант повел меня опять в начало коридора. Там было несколько кабинетов для допросов. Он завел меня в один из них, закрыл засов с внешней стороны. Таким образом, я никуда выйти не мог. Сверху было маленькое зарешеченное окошко, стояли стол и два стула. Вот и вся нехитрая мебель.

Милиционер пошел на улицу. Через некоторое время я услышал знакомый стук каблучков. Дверь открылась, и я увидел стоящую на пороге Олесю. Она улыбалась.

Милиционер сказал:

– Так, времени вам пять минут. Давай проходи! – и легко подтолкнул Олесю в кабинет. Сам же остался стоять у двери.

Олеся бросилась ко мне, крепко обняла.

– Олежек, миленький, как ты? Я так по тебе скучаю! Я так боюсь!

– Погоди, Олеся, – отстранил я ее и на ухо прошептал: – У тебя деньги с собой есть?

– Есть, только доллары…

– Сколько?

– Двести.

– Погоди. – Я освободился от ее рук и подошел к старшине. – Слышь, командир, у меня двести баксов, я их тебе отдам, только дай мне десять минут с женой пообщаться!

Милиционер приоткрыл дверь, посмотрев, пуст ли коридор, кивнул:

– Давай!

Я достал из кошелька Олеси двести долларов и отдал их ему. Старшина закрыл дверь.

– Олеся, милая, люблю тебя! – Я привлек ее к себе…

– Ой, Олежек, как же здесь… Я не могу!

Я, не слушая ее, быстро стал снимать с нее трусики…

Десять минут пролетели как одно мгновение.

– Послушай, – сказала Олеся, поправляя одежду, – я говорила с оперативниками, они пытаются подвести тебя под убийство Виктора. Якобы это ты вызвал его на переговоры и в машине застрелил.

– Да ерунда это, – сказал я, – ничего у них не получится. Никто этого не видел, свидетелей нет. Оружия тоже нет. Они просто мстят. Я никакого отношения к этому не имею, ты же понимаешь!

– Конечно, конечно! – закивала головой Олеся. – Олежек, я так за тебя волнуюсь! Что будет?

– Ничего, все будет нормально. Меня выпустят скоро. Ты мне адвоката найми.

– Да, я уже наняла! То есть Сева уже нанял. Он завтра утром к тебе приедет!

– Хорошо, будем ждать, – ответил я.

На этом свидание закончилось.

Вернувшись в камеру, я долго вспоминал тот необычный миг любви в кабинете для допросов…

На следующий день дверь в камеру открылась, и милиционер, вновь выкрикнув мою фамилию, сказал:

– Иди, к тебе адвокат пришел.

– Адвокат? – удивленно переспросил я.

– Да, выходи!

Я опять пошел в тот же кабинет, где вчера занимался любовью со своей Олесей. Открыв дверь, я увидел сидящего там мужчину лет сорока, в пиджаке, в темных очках. Он снял очки, подошел ко мне и протянул руку.

– Здравствуйте, я ваш адвокат, – и назвал свое имя-отчество. После этого тихо произнес имя «Сева».

Я кивнул головой.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Нормально.

– Вас не били?

– Только в первый день. Сейчас не трогают.

– Я думаю, что сегодня вечером или завтра утром вас выпустят, так как трое суток со дня вашего задержания истекают. Естественно, ни к какому прокурору они не ездили, так как наивно полагать, что прокурор даст санкцию на ваш арест, не имея веских доказательств о вашей причастности к убийству Виктора Чернышева.

– Так когда меня все же выпустят – сегодня или завтра? – переспросил я.

– Я не знаю, не мне же решать. Когда вас задержали?

– Часов в шесть, два дня назад.

– Значит, срок истекает завтра.

После этого адвокат наклонился к моему уху и прошептал:

– Будьте осторожны в камере, там у вас подсадные утки есть… Это мне точно известно.

– Откуда? – поинтересовался я.

– Есть у меня один знакомый милиционер, работает в этом ИВС.

– ИВС? – повторил я.

– Ну, изолятор временного содержания, где вы сейчас находитесь, – разъяснил адвокат. – В общем, я думаю, утром вас освободят.

И адвокат не ошибся. Действительно, на следующее утро меня освободили. На пороге ждал улыбающийся Вадик. Он обнял меня:

– Ну как, Олежек, жив-здоров?

– А тебя когда выпустили? – спросил я у него.

– Только что, минут на двадцать раньше тебя. Пойдем тачку заберем. Слышь, командир! – обратился Вадик к милиционеру, стоящему около отделения. – А где у вас тут штрафная стоянка?

– Не знаю, – ответил тот. – У дежурного спроси.

Вадик вернулся в здание. Там он узнал, где находится стоянка.

– Давай проедем пару остановок! – сказал он мне.

Мы сели на трамвай и проехали немного. Штрафная стоянка, где находились все задержанные автомашины, представляла собой небольшую площадку, огороженную сеткой-«рабицей». В углу стояла специальная будочка, где находилась охрана стоянки. Вадик крикнул:

– Эй, мужики, открывайте! За тачкой пришли!

Из будки вышел крепкий мужчина. Он открыл ворота и сказал:

– Проходите.

Вадик прошел к будочке. Там сидели три человека, пили чай. Вадик протянул документы.

– Вот техпаспорт, вот мои права… Я пришел «бээмвэшку» вишневую забрать.

– «Бээмвэшку»? – переспросил один из охранников. – А разрешение есть?

– Ну вот же из ментовки разрешение. Видишь, замначальника отделения по оперативной работе подписал – «Выдать машину такому-то».

Работник стоянки медленно взял в руки бумагу и стал изучать ее текст.

– Все правильно. Только вам денежки надо заплатить.

– Какие деньги? – возмутился Вадик. – За что?

– А за то, что машину твою охраняли.

– Пацаны, что-то я не понял! – полез в бутылку Вадик. – Я что, сам сюда свою машину поставил или вас просил ее охранять? Меня задержали, арестовали. А теперь еще вы и деньги у меня вымогаете!

– У них своя работа, – остановил Вадика работник стоянки, – а у нас другая. Вот тебя арестовали, мы твою машину берегли. Сберегли, так что давай деньги.

– Я еще посмотрю, как вы ее сберегли! А ну, пойдем смотреть машину! – Вадик с работником стоянки пошли к машине. Я же остался стоять у будочки. Тут же я услышал крики Вадика:

– Где магнитола? Где запаска? Где инструменты? И вы еще требуете с меня деньги?! – на всю стоянку кричал Вадик. – Да я вам сейчас морды всем понабиваю!

– Ну ты, полегче тут! – выскочил из будочки другой охранник. – А то мы тебя сейчас обратно в отделение зашлем! Крутой, что ли?

– Да вы что, мужики? – закричал Вадик. – Вы что себе позволяете? Кто у вас «крыша»?

– Слышь, Вадь, хорош базарить, – сказал я. – Поехали!

– Нет, смотри, крысы какие! – возмущался Вадик. – Магнитолу выдернули, запаску украли, инструменты все украли, и еще деньги требуют! – Он не успокаивался всю дорогу, пока мы ехали домой.

Вадик довез меня до дома. Войдя в квартиру, я увидел Олесю. Она заплакала, подбежала ко мне, обняла и стала целовать. Мы тут же снова занялись любовью…

Часа через два позвонил Севка:

– Ну что, герой, как ты? Кости все целы?

– Да, все нормально.

– А ребра? – засмеялся Севка. – Давай спускайся вниз, поговорить надо!

Минут через двадцать я стоял у подъезда. Севка подъехал на машине. На заднем сиденье сидел Сашка в темных очках и парике.

– Садись вперед! – сказал он.

Я сел. Машина тронулась.

– Что за разговор, пацаны? – спросил я.

– Очень серьезный, – ответил Севка. – За жизнь разговор!

Мы подъехали к небольшому уютному кафе. Пройдя сквозь зал, разместились в отдельном кабинете. Официант знал Севку, поэтому оказывал ему знаки внимания. Мы заказали минеральную воду, салаты.

– Расскажи, как ты попал в ментовку! – спросили ребята.

Я подробно стал рассказывать, как мы встречались с Вадиком, как ехали на машине, как нас остановили, как я был в ментовке, как меня пытали «слоником», что говорили опера и все остальное.

– Да, дела, – задумчиво протянул Севка. – Кто бы мог подумать… Что сам-то обо всем думаешь?

– Очень странно все получилось. То ли они следили за мной, то ли за Вадиком. Почему нас задержали?

– А может, случайно вас задержали?

– Нет, непохоже. Они ехали за нами достаточно долго.

– Так что ты думаешь?

– Да ничего. Думаю только, как хорошо быть на свободе.

– Слушай, Олежек, – серьезно произнес Севка, – мы тут с Сашкой помозговали и хотим с тобой, как с третьим нашим главным членом, поговорить по одному важному вопросу.

– Валяй! – сказал я.

– Вопрос достаточно щекотливый, но я прошу тебя, только не удивляйся, потому что это очень серьезная тема, и мы долго к ней шли. Нам просто необходимо разобраться в этом.

– Ну давай, говори! – с нетерпением сказал я. – Что же вы надумали?

Промелькнула мысль: может, они хотят, чтобы я ушел из группировки? Может, хотят перевести меня обратно в город? Но Севка сказал:

– Послушай, Олег, мы сколько в Москве находимся, уже больше года? И сколько мы денег получили за это время? Только первые, за Грома, и больше ни копейки. Так только, мелкие подачки.

Я кивнул головой:

– И что дальше?

– А то, что у нас в бригаде ресурсы давно кончились, мы живем на деньги, которые нам присылают из нашего города.

– И к чему ты клонишь?

– А к тому, что Сильвестр нам не то что ни копейки не дал, но и не даст в ближайшее время. Более того, он для нас – тормоз всего.

– Не понял тебя…

– Вот посмотри сам. Куда бы мы ни рыпнулись – все через Сергея Ивановича. Все контакты – через Сергея Ивановича. А он нам ничего не дает и давать не будет. Более того, я тут переговорил с одним его авторитетом, приближенным, у нас с ним нормальные отношения сложились. Знаешь, что Сильвестр про нас говорит?

– Что? – заинтересованно повторил я.

– Что мы – машина смерти, и работаем бесплатно. Что мы одноразовые – поработаем, а потом он нас выбросит или в расход пустит.

– Да ладно! – сказал я. – Может, он блефует, авторитет твой?

– Он? А какой ему резон блефовать-то? А ты что, ничего не чувствуешь? Вспомни, что он сказал, когда мы про проценты заикнулись. «Вы вообще можете работать только за уважение»…

Действительно, я припомнил тот разговор и слова Сильвестра.

– Вот Санек согласен с моей постановой.

Сашка пожал плечами:

– Мне все равно. Что вы решите, так и сделаем…

– А что ты предлагаешь? – спросил я Севку. – Уйти от Сильвестра?

– А кто же нас отпустит-то? – спросил меня Севка. – Только два шага в сторону – тут же в землю ляжем… Как уже лежат там наши пацаны.

– Так, погоди, ты хочешь…

– Да, именно, – кивнул головой Севка. – Устранение, ликвидация этого человека!

– Это же нереально! – сказал я. – Во-первых, он все последнее время ходит с охраной. И ты это знаешь не хуже меня. Во-вторых, из винтовки его никак не возьмешь…

– Мы с Саньком придумали более крутой способ решения проблемы, – сказал Севка. – Сашка достаточно хорошо изучил взрывное дело.

– Что-что? – переспросил я.

– Взрывное дело. Санек найдет возможность положить под его «мерин»…

– Что за мерин?

– …Ну, «Мерседес»… небольшую бомбочку с часовым механизмом. И все, пойдет наш уважаемый Сергей Иванович со своего «Мерседеса» прямо на небеса. А после этого, если все будет благополучно, мы попробуем взять наши деньги у его авторитетов, которые останутся на хозяйстве.

– А если не дадут?

– Поживем – увидим. Никуда не денутся, я думаю… А если не дадут, отправятся туда же, куда и Сергей Иванович… – улыбнулся Севка. – Вот такие дела мы придумали, Олежек, пока ты отдыхал в ментовке.

– Значит, вы за меня все решили?

– А куда ты денешься? – сказал Севка. – Мы же единая команда, правильно? – Он взял нас с Сашкой за плечи и крепко обнял. – Только вот что, – добавил он, – все остается по-старому. Никаких изменений нашей политики и поведения. У Сильвестра не должно возникнуть подозрений.

– Мы даже приостанавливаем все разговоры о нашей доле. Будем с ним вместе тусоваться, выказывать ему любовь и восхищение. А день, когда все это свершится, Сашка определит сам, потому что ему исполнять.

Сашка согласно кивнул головой.

После такого разговора, который коренным образом пересматривал все отношения, мне стало немного не по себе. Я вернулся домой и долго думал над сказанным. С одной стороны, предложение было каким-то чудовищным и нелепым. А с другой – в нем действительно был определенный смысл. Для нас Сильвестр был препятствием, кабалой. А мы к тому времени рвались вперед, хотели набирать обороты, поднимать свой авторитет.

Глава 10 В РАЙ – НА «МЕРСЕДЕСЕ-600»

1994 год, сентябрь

Мы были заняты обычной каждодневной работой и не заметили, как наступила осень. Все время куда-то ездили, с кем-то встречались. Но все оставалось по-прежнему – денег нам Сильвестр не давал.

Севка постоянно меня «идеологически подковывал» – говорил о необходимости устранения Сильвестра. Почти на каждой нашей встрече он приводил новые аргументы в пользу своего плана.

– Смотри, Олежек, – говорил он, – сейчас все стрелки упадут на «черных». У Сильвестра с «чехами» большой конфликт. Кроме того, некоторые воры имеют на него предъяву плюс другие группировки, с кем он враждует… В общем, стрелочников, на которых можно все перевести, предостаточно! Нас никто и в расчет не примет – сам посуди! Кто мы такие? Какая-то маленькая бригада – и осмелились поднять руку на всемогущего Сильвестра? Это ж ни в какие рамки не укладывается.

Я постоянно отмалчивался. Правда, я смирился с этой мыслью. А Сашка вообще куда-то исчез – все со своим взрывным делом возился. Пару раз он приглашал нас показывать свои «художества» – замаскировав взрывчатку под пенек, взрывал ее дистанционным управлением. То в специально вырытой яме устраивал взрыв, тщательно засыпая ее затем лопатой.

Но к Сильвестру подступиться было практически невозможно. Мы видели, что последнее время он всегда ездил с бригадой телохранителей. Причем бригада эта, как ни странно, была не местная, ореховская, а из другого города. Может быть, Сильвестр уже не доверял и своим ореховским, а может, предчувствовал междуусобную борьбу между своими бригадами за его наследство. Может, были и какие-то иные причины. Машины, на которых он ездил – «Мерседесы», – тоже тщательно охранялись. Он никогда не оставлял машину без присмотра. Постоянно в ней находились либо водитель, либо телохранитель. «Береженого бог бережет!» – часто повторял он, когда мы спрашивали его о том, для чего такие меры безопасности.

Между тем Севка поручил двоим ребятам втайне от других отслеживать Сильвестра. Получив такое задание, наши боевики не имели права говорить о нем ни одному человеку. Поэтому каждый вечер Севке предоставлялся небольшой письменный отчет – где был Сильвестр, время прибытия, с кем он там был. Таким образом, складывался криминальный дневник, карта маршрутов некоронованного авторитета.

Севка любил анализировать эти записи.

– Смотри, – как-то обратил он мое внимание, – по четвергам уже три недели подряд Сильвестр примерно в пять вечера подъезжает вот к этому банку, – он показал ручкой на листок бумаги, где было написано название банка. – Банк находится недалеко от Белорусского вокзала. То ли он вкладывает туда свои деньги, то ли долю снимает – одно из двух.

Действительно, разница во времени приездов Сильвестра в банк была в пределах пятнадцати минут.

– А может быть, он бабки за границу отправляет, – добавил Севка.

Мы решили в следующий четверг подъехать к этому банку и в последний раз поговорить с Сильвестром по поводу нашей доли и о наших планах на дальнейшее.

Так и сделали. Подъехали примерно в это время, стали ждать машину Сильвестра. Неожиданно на 3-й Тверской-Ямской улице, где находился банк, появился «Мерседес» с Сильвестром. Он увидел нас и удивился:

– О, братва, что это вы тут делаете?

– Да вот, тебя ждем, Иваныч, – сказал Севка.

– Что случилось?

– Нет, ничего. Мы просто хотели переговорить с тобой.

– В отношении чего?

– В отношении наших бабок.

– Это пожалуйста, давай переговорим. Только подождите минутку, я к лоху тут зайду, надо проконсультироваться по одному вопросу, – сказал Сильвестр и скрылся в дверях банка.

Ждали мы от силы пятнадцать минут. Вскоре он появился в хорошем настроении.

– Ну что, братки?

– Сильвестр, что ты нам скажешь по поводу нашей доли по ночному клубу?

– Севик, ты меня уже зае…! Постоянно напрягаешь с этим вопросом, – начал Сильвестр. – Я же сказал – сейчас ремонт сделаем, и будешь получать с нового кона хорошие лавэ.

– Иваныч, мы слышим это уже девять месяцев, а может, даже и больше, что буквально с завтрашнего дня мы должны что-то получать. Но прошло сколько времени, а мы так ничего и не получили!

– Что-то я не понял – ты что, друг, «наезжаешь» на меня? – сказал Сильвестр, нарочно повысив голос, чтобы его услышал телохранитель, сидевший в машине. Тот тут же вылез из салона.

– Иваныч, кто же на тебя «наезжать» будет? Смерть добровольно искать, что ли? – сказал Севка, улыбнувшись. – Такого быть не может!

– А что же тогда ты говоришь мне такие слова?

– Просто так…

– Ладно.

– А как твое здоровье, Иваныч, болезнь свою вылечил? – спросил Севка. – А то говорят, тут тебя одна подруга наградила…

– Да вылечил, давно уже. Сучка! Столько уколов из-за нее сделал, столько бабок потратил! – раздраженно ответил Сильвестр, сплюнув. – Ладно, я пошел, а то тороплюсь очень. Давай созвонимся позже. – И Сильвестр направился в сторону «Мерседеса».

Севка взял меня за руку и сказал:

– Быстро пошли к машине!

Мы направились к нашей машине. Время от времени Севка оглядывался. Сильвестр открыл дверцу, водитель вышел и пересел на заднее сиденье. Сильвестр сам сел за руль. Повернув ключ зажигания, он приоткрыл окно и хотел помахать нам рукой, но…

Раздался сильнейший взрыв. Он был настолько силен, что части от машины полетели в разные стороны. Мы пригнулись, так как боялись, что взрывная волна зацепит и нас.

Машина горела. Из машины выскочил человек в горящей одежде – телохранитель. Он побежал в сторону банка. Затем, как бы передумав, развернулся и бросился в другую сторону.

– Быстрее в машину! – скомандовал Севка. Мы вскочили в салон и помчались прочь от места происшествия.

В этот же вечер все телевизионные программы и вечерние газеты только и говорили, что о загадочной смерти Сильвестра, высказывая разные версии его гибели. Севка зашел ко мне.

– Олежек, собирайся, дела есть, – сказал он.

– Что еще за дела? – не понял я.

– Дела фирмы, – подчеркнул Севка. – Давай быстро.

Я оделся и хотел было выйти, но Севка остановил меня:

– Ты волыну возьми с собой…

– Зачем?

– Так, на всякий случай… Там все объясню.

Я пошел на балкон, достал из коробки с картофелем мешочек, в котором лежал пистолет, сунул его за пазуху и спустился вниз. Севка уже ждал меня в машине.

– Поехали, надо ребят забрать.

– Каких?

– Которые Сильвестра водили. Надо срочно увезти их за город.

Мы подъехали к дому, где жили два наших пацана, осуществлявших слежку за Сильвестром. Он набрал код квартиры и через домофон сказал:

– Ребята, давай вниз, срочно сваливаем! Ситуация изменилась. Мы вас подбросим. Только, это… идите пустые!

Через несколько минут из подъезда вышли два крепких парня. Они недавно приехали в Москву, как бы в новую смену. Севка посадил их на заднее сиденье, и мы быстро помчались в сторону Кольцевой дороги.

Выехав за кольцо, мы попали на какое-то шоссе.

– Где это мы? – поинтересовался я.

– Ново-Рижская трасса, – ответил Севка. – Мы к Звенигороду поедем, – сказал он ребятам. – Там, в связи с обстановкой, перекантуетесь несколько дней в одном пансионате, я специально для вас его снял. Посидите там, пока страсти не улягутся.

– А в чем дело? – спросил один из парней. – На нас могут косяка дать?

– А как же! Сергей Иванович – фигура заметная! Вас, короче, вычислили, кто-то из его ближнего окружения. Сегодня мне уже звонили, интересовались вами. Вам надо временно исчезнуть из города.

Проехав минут двадцать по Ново-Рижскому шоссе, Севка тормознул и сказал:

– Пойдем выйдем, отлить надо!

Парни нехотя вышли из машины. Я вышел вместе с ними.

– Слышь, Вован, – неожиданно обратился Севка к одному из пацанов, – пойдем, я кое-что тебе скажу.

Толстый парень по кличке Вован, которого звали Вова, быстро засеменил за Севкой. Через несколько мгновений я услышал какой-то хлопок и звук падения тяжелого предмета. Севка вышел из-за кустов и тут же навел пистолет с глушителем на спутника Вована. Тот от неожиданности поднял руки, но сказать ничего не успел – Севка влепил пулю ему в лоб. Я с ужасом смотрел на него.

– Зачем ты это сделал?!

– Как зачем? Убрал лишних свидетелей. Ты же понимаешь – если бы мы их не убрали, что бы могло быть с нами? Вдруг кто-то что-то узнает?

Я оторопел. Оказывается, Севка уже заранее вырыл яму неподалеку. Мы перетащили туда трупы, закопали яму лопатами, припасенными Севкой в машине, и закидали сверху опавшими листьями.

– Вот теперь все шито-крыто, – довольно сказал Севка.

Я был в ужасе. Как хладнокровно расстрелял Севка наших ребят!

– Да, Олежек, – обратился ко мне Севка, – я самое интересное тебе не сказал. Ты представляешь, мы-то никакого отношения не имеем к гибели Сильвестра!

– Как не имеем? – оторопел я.

– Сашка хотел это сделать, но не успел. Кто-то опередил его.

– А где же Сашка?

– Специально свалил, чтобы стрелки на нас не попали.

– Так зачем же ты ребят убрал?

– А кто теперь докажет, мы это или не мы? Жизнь такая, которую мы выбираем, – сказал Севка.

Мы сели в машину и поехали обратно.

Мне было не по себе. Севка был неприятен мне, даже противен. Как же так, ребята честно работали, рисковали, и вот благодарность…

После этого случая у Севки совсем крыша поехала.

Через несколько дней были назначены торжественные похороны Сильвестра, которые проходили на Хованском кладбище. Народу было очень много. Кого только там не было – собрались почти все сливки криминального мира. Но мы стояли в стороне, чтобы не светиться лишний раз.

Затем мы на неделю ушли в подполье.

Глава 11 ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Вернувшись в Москву, Севка предпринял попытки «наезжать» на коммерсантов, которых он уже знал и которые числились за Сильвестром. Первым таким коммерсантом был толстячок, имеющий крупную финансовую компанию.

Севка вместе со мной приехал к нему на следующий день. Финансовая компания занималась то ли векселями, то ли акциями и была достаточно богатой. Толстячок, владелец этой компании и одновременно председатель правления совета директоров, был парнем лет двадцати восьми, в круглых очках, практически полностью лысый, круглолицый.

Севка бесцеремонно вошел к нему в кабинет, уселся возле его стола на заранее приготовленный стул. Посмотрев на толстячка холодным взглядом, он сказал:

– Наверно, вы помните нас? Мы с Сильвестром к вам пару раз заходили.

– Да, припоминаю, – ответил толстячок. – Ах, Сергей Иванович… Кто бы мог подумать!

– Все там будем, рано или поздно, – равнодушно проговорил Севка. – Жизнь коротка, не так ли?

Коммерсанта звали Леван. Он был наполовину то ли грузин, то ли абхазец – откуда-то из тех краев, как потом выяснилось.

– Ну, какие проблемы, Леванчик? – притворно-ласково обратился к нему Севка, копируя Сильвестра.

– Проблем много. Все должны деньги, а никто отдавать не хочет.

– Кто тебе должен самую крупную сумму, скажи мне!

– Ой, а вы можете вернуть?

– Ну если я спрашиваю…

Леван тут же взял блокнот и ручку с золотым пером из красивого дорогого набора, стоящего на столе, и быстро написал что-то на листке. Потом резким движением вырвал листок и протянул его Севке.

– Вот этот человек должен мне эту сумму, – указал Леван ручкой.

– Сумма солидная! – кивнул Севка. – А где живет этот человек? Или где бывает?

– Вот адрес его фирмы, – проговорил Леван и протянул Севке визитную карточку, вынув ее из дорогой кожаной записной книжки. Севка посмотрел и, улыбнувшись, спросил:

– Здесь что, только одни визитки?

– Да.

– Наверное, очень дорого все стоит?

– В каком смысле? Да нет, не очень. Конечно, это кожа, но…

– Нет, я не про книжку, а про хозяев этих визиток.

– Да, конечно, – улыбнулся Леван, – дорого они стоят. Хорошие люди, богатые!

– Ну все, – поднялся Севка, – мы тебя сами найдем. – И молча вышел из кабинета.

Я уже почти забыл про эту встречу, когда Севка позвонил мне через неделю и сказал:

– Поехали к толстячку, к Левану, навестим его вместе. Составишь мне компанию?

– Конечно, – ответил я, – поедем!

Вскоре мы входили в знакомый кабинет. Леван был в другом костюме, сидел за столом. Увидев нас, он сразу широко заулыбался, вскочил из-за стола. Мы поздоровались, сели.

– Ну как дела? – спросил Севка.

– Все по-старому. Никто ничего не отдает.

– Этот человек, которого ты мне показал, отдаст тебе деньги завтра или послезавтра, – сказал Севка.

Леван улыбнулся:

– Слушай, я его вчера видел, он мне опять начинает вешать лапшу на уши, что ничего мне не отдаст, что все ему тоже должны… Короче говоря, я не знаю, откуда у вас информация насчет возврата моих денег, но вчера он мне ничего об этом не говорил.

Севка, сделав паузу, сказал:

– Это было вчера. А сегодня у него изменилась ситуация. Он отдаст тебе деньги.

Леван улыбался так, что было ясно, что он нам совершенно не верит.

– А вот про лапшу на ушах ты правильно сказал. Теперь, по крайней мере, ты ему вешать лапшу на уши не сможешь, – сказал Севка.

– Это в каком смысле? – насторожился Леван.

– В прямом, – отрезал Севка и, открыв свою визитницу, достал сверток. – Вот тебе сувенир от него.

Леван взял сверток, обернутый в красивый дорогой платок, стал разворачивать. Вдруг он резко побледнел.

– Что это?!

– А ты внимательно посмотри, – сказал Севка.

Леван держал в руках окровавленное человеческое ухо, вероятно, того самого бизнесмена… Кровь уже запеклась. Леван схватился рукой за сердце, а затем, зажав обеими руками рот, бросился в туалет, расположенный рядом с комнатой отдыха в его просторном кабинете.

Его не было минут пять. Мы только слышали, как время от времени он спускал воду в унитазе. Наконец Леван вышел, красный, трясущийся.

– Вот так мы и решаем проблемы, – сказал Севка. – Да, кстати, Леванчик, не забудь завтра подготовить и прислать нам триста штук за то, что мы выполнили твой заказ. Ну ладно, я не прощаюсь. – Он взял ухо, лежащее на столе у Левана, завернул в платок, сверток положил в барсетку и вышел из кабинета.

Я был также в шоке. Когда мы сели в машину, я потрясенно спросил:

– Севка, ты что?!

– Спокойно, братишка, это психологическая форма воздействия на коммерсанта. Понял меня?

– А как же ты ухо отрезал?! Он что, жив?

– Да жив-здоров. Уехал отдыхать на две недели, пока мы деньги не получим.

– А ухо тогда чье?

Севка улыбнулся:

– Ухо я в морге купил, в криминальном.

– В каком это?

– Куда все трупы доставляют, неизвестные, безымянные. Поехал вечерком и за бутылку водки у санитара взял. Видишь, какой эффект это произвело?

Я был в шоке, больше не от страха, а от неожиданности – как Севка ловко сумел развести коммерсанта.

На следующий день мы спокойно получили 300 тысяч долларов от толстячка Левана.

После этого Севка сказал, что коммерсант должен еженедельно отчислять нам тридцать процентов своего дохода. Тот только согласно кивал головой. Ему было страшно за свою жизнь.

Через пару дней мы купили себе по новой машине – я трехсотый, а Севка – четырехсотый «Мерседесы». Они были такие же массивные, как шестисотые, мало чем отличаясь от них. Выложили мы за них кругленькую сумму.

– Ничего, – сказал Севка, – зато теперь солидно ездить будем!

На следующий день у нас была запланирована встреча с Культиком. Встречу, как ни странно, Севка назначил на Ленинском проспекте, прямо на дороге. В пути, переговариваясь по мобильному, Севка наконец вычислил место, где они должны встречаться с Культиком.

Вскоре, минут через пять, появился Культик на джипе. Он был один.

Культик вышел, поздоровался с Севкой. Они стали разговаривать.

– Ну как дела? Че нового? – спросил Севка.

– Да все по-старому, – ответил Культик. – Иваныча не хватает.

– Да, – поддержал его Севка.

– А почему вы на поминки не пришли? На похоронах я вас видел…

– Дела были, – неопределенно ответил Севка. И неожиданно перешел к делу: – Собственно, чего мы тебя дернули. Хотели бы должок получить.

– Какой должок?

– Иваныч нам должен остался, сам знаешь, за кого и за что – доля от ночного клуба, за Грома, за Барона… В общем, сумма серьезная набежала.

Культик улыбнулся:

– И какая сумма?

– «Лимон».

– Ты что, брат?! У тебя, видать, крыша поехала?! Ты что на меня такую предъяву гонишь? Кто тебе столько должен? Я тебе ничего не должен! Я с братвой буду говорить!

– Слушай, Культик, – оборвал его Севка. – Какая братва? Ты был правой рукой Сильвестра, правильно? Ты принял хозяйство, тебе и ответ перед нами держать!

– Это что, братан, «наезд»? – насторожился Культик. – Слушай, сдается мне… А Иваныча-то ведь вы, наверное, а?.. – не договорив, Культик пристально посмотрел на нас с Севкой.

Севка и глазом не моргнул.

– С чего это ты взял? – спокойно спросил он.

– Как с чего? Да это все ваши крысиные способы! – озираясь по сторонам, произнес Культик.

Неожиданно в его джипе раздался звонок. Культик кинулся к мобильному телефону. Пока он открывал переднюю дверь, Севка подошел к машине сзади и, быстро достав из кармана острое шило, с силой ударил по заднему колесу, тут же вытащил шило и спрятал обратно в карман.

Культик вернулся с мобильным телефоном в руке, разговаривая с кем-то почти грубо. Закончив разговор, положил трубку в карман.

– Что-то ты, Культик, в последнее время зарываться стал, – сказал Севка. – Короче, я с тобой поговорил. Деньги наши, как я понимаю, ты присылать нам не будешь?

– И правильно понимаешь, – кивнул головой Культик. – И вообще, я вот что хочу тебе сказать, – неожиданно обратился он к Севке. – Завтра я вызываю вас на разбор с братвой в отношении покойного Иваныча. Есть у меня определенные косяки в вашу сторону! Поэтому подготовься заранее. Понял меня? – И Культик быстро пошел к джипу.

Джип плавно тронулся с места. Мы вернулись к машине. Севка попросил меня сесть за руль.

– Езжай за ним медленно, – сказал он.

Я поехал, не набирая скорости, за джипом Культика. Тем временем Севка попросил, чтобы я немного отстал. Отстав метров на двести, так что Культик не мог нас видеть, а мы видели его хорошо, Севка достал из «бардачка» бинокль и стал разглядывать его.

– Так, так, – приговаривал он, – все очень хорошо. Колесо спускает…

Я увидел, как джип притормозил, Культик, включив аварийную сигнализацию, вышел из машины. Севка продолжал смотреть в бинокль.

– Все, поехали, – сказал он, – медленно и плавно.

Я тронулся. Наша машина почти приблизилась к Культику.

– Поравняешься с ним – тормози! – приказал Севка. – Мотор не глуши.

Я притормозил возле джипа. Культик удивленно обернулся, но увидев, что это мы, продолжил отвинчивать спущенное колесо.

Севка вытащил из-под пиджака пистолет с глушителем и, направив его в голову Культика, дважды нажал спусковой крючок. Затем, моментально отбросив пистолет подальше от машины, захлопнул дверцу.

– Быстро, поехали!

Культик, схватившись за голову, осел на бордюр.

По дороге Севка выбросил перчатку.

– А теперь – сворачивай направо, – сказал он. – Вот так, братишка. Был человек – была проблема, нет человека – и проблемы не стало.

Но на самом деле новые проблемы возникли уже вечером. Севка позвонил мне через час.

– Олег, что делаешь?

– Да ничего, отдыхаю… Мы с Олесей сейчас фильм посмотреть хотим…

– Погоди, я сейчас зайду к тебе.

Через десять минут Севка уже был у меня дома.

– Поехали! – сказал он.

– Куда?

– Есть новая информация.

Мы вышли на улицу, сели в машину.

– Поехали в Орехово! – сказал Севка.

– Зачем?

– Еще давно я получил информацию от одного ореховского, но только сегодня вспомнил, что Культик в последнее время держал в своей квартире большое количество «нала» – наличных денег. То ли у него общак был, то ли бабки хотел куда-то отправить, – пояснил Севка. – Поехали в Орехово, попробуем найти хату, где Культик живет!

– Жил, – поправил я его.

– Да, жил.

– Послушай, Севка, а не опасна ли эта езда? Сегодня Культика нет, мы приезжаем туда, кто-то нас может увидеть – и все стрелки на нас ложатся, – пытался я возражать Севке.

Севка задумался.

– Да мало ли… Наоборот, это вне всякой логики. Кто на нас подумает? Приехали, Культика ищем, он нам срочно нужен. Вот и весь разговор!

Вскоре мы были в Орехове. Нам хорошо была известна одна точка, где собиралась ореховская братва, – бар-паб с бильярдной, который открылся несколько дней назад. Мы подъехали к нему. Севка остался в машине, а меня послал в паб:

– Зайди посмотри, может, кого из братков увидишь. Поинтересуйся, где Культик живет, скажи, мол, срочно кое-что ему передать надо. Вот это покажи, – и Севка вытащил из «бардачка» какой-то пакет, книжку, завернул ее в этот пакет и тщательно перевязал пластырем, лежавшим в аптечке. – Скажи, что пакет для него, срочный.

– Ну ты даешь! Братва этот пакет увидит – засмеет, – улыбнулся я.

– Олег, не до того сейчас! Там бабки большие! Давай вперед!

Я взял пакет и пошел к пабу. Войдя внутрь, я увидел много пацанов. Кто-то пил пиво, кто-то играл на бильярде, кто-то просто разговаривал друг с другом. Несколько человек говорили по мобильникам. Я подошел, поздоровался. Многие меня узнали, тоже стали подходить здороваться.

– Братки, Культика не видели? – обратился я к ним.

– Мы сами звоним ему, его мобильный чего-то не отвечает, – ответил один из ребят.

– А где он живет? Надо к его телке подъехать, пакет для него передать.

Ореховские посмотрели на меня с недоверием:

– Как где? Где и раньше, на Ореховом бульваре, у Милки.

– У Милки? – переспросил я. – Какой адресок-то?

Один из парней записал на листке номер дома и квартиры.

– Вот, держи. Только дома-то его нет, мы звонили только что…

– А телка?

– Она на месте. Только ты поосторожней, она строгая очень! – предупредил один из ореховских.

Я поблагодарил, попрощался и вышел на улицу. Сев в машину, я протянул Севке листок с адресом.

– Вот, поехали!

– Отлично, Олег! – улыбнулся Севка.

Мы быстро поехали в направлении дома, где находилась квартира Культика. Когда приехали на место, Севка сказал:

– Олег, давай поднимайся один, а я внизу посижу на всякий случай. Мало ли что…

– А что сказать-то?

– Скажи, мол, за деньгами пришел, Культик велел взять. Придумай сам что-нибудь, напряги свою фантазию!

Я вышел из машины, вошел в подъезд, вызвал лифт. Лифт поднял меня на девятый этаж, последний. Я позвонил в звонок.

Дверь открылась. На пороге стояла женщина.

– Вы Мила? – осторожно спросил я.

– Допустим, – резко ответила она.

– Я… – чуть было не сказал «к Культику», но вовремя исправился: —…от Культика. Можно войти?

– Входи, – сказала Мила.

Я вошел в коридор.

– Мила, – обратился я к ней, сунув пакет, который так и держал в руках, под мышку, – Культик просил деньги забрать, все, что есть.

– Бабки, что ли? – переспросила она.

– Да.

– Это пожалуйста, забирай! – разрешила она. – Сейчас я все принесу. А ты посиди пока.

Я сел на невысокий диванчик, стоящий в широкой прихожей. Через минуту дверь комнаты отворилась, и оттуда показались два амбала.

– Ну что? Какие бабки и у кого ты хочешь состричь, паскуда, мент поганый? – сказал один из них и изо всех сил звезданул меня по голове. Я вырубился.

Очнулся в большом полутемном подвале. Рука была пристегнута наручником к водопроводной трубе. В подвале, кроме знакомых амбалов, никого не было. Один из них держал в руке прут арматуры.

– Ну что, очнулся, падла? – И он врезал мне арматурой по груди. – А теперь говори, мусорская сука, зачем приходил? Какие тебе бабки?

– Слушай, братан, – еле проговорил я, – я тебе не мусор, а такой же брат, как и ты, понял? Олег меня зовут. Узнай у своих старших, кто я. Я и Культика знаю, и Иваныча знал близко.

– Сейчас старшие подъедут и разберутся с тобой, падла! – пообещал амбал. – Я сам тебя закопаю!

Действительно, минут через десять приехали какие-то парни. Меня узнали и тут же освободили.

– Олег, ты извини, брат! – сказал один из них. Его звали Аксен. – Понимаешь, молодые, неопытные, не знают авторитетных лиц. Кстати, извини за такой вопрос, – продолжил Аксен, – а зачем ты приезжал-то в хату к Культику?

– А чего мне к нему не приехать? Повидаться хотел, переговорить…

– А какие деньги ты просил?

– Да Культик мне деньги в долг хотел дать.

– А ты разве не знаешь, что Культика, того… завалили?

– Как завалили?! – опешил я. – Где?!

– На Ленинском проспекте, у собственного джипа. На какую-то стрелку поехал. Только странно, нам ничего не сказал, что за стрелка… Сдается мне, там свои были. А может, мусора или конкуренты… Да он бы хоть позвонил! Культика мы давно уже знаем. А тут – ни звонка, ничего! Бабах – и все!

Неожиданно Аксен внимательно посмотрел на меня и проговорил:

– Послушай, а какие он тебе бабки хотел дать? Там его бабок и не было, там общаковское лавэ лежит!

– Не знаю. Я просил у него буквально на пару дней… Надо было одну операцию провести и деньгами залог обеспечить, – быстро нашелся я.

– Ну-ну, – проговорил Аксен.

Неожиданно в подвал влетел какой-то парень и закричал:

– Аксен, шухер! Там братва со стволами! С автоматами приехали! Быстро!

Аксен моментально выхватил из бокового кармана пистолет. Остальные тоже выхватили оружие.

– Посмотри, что за ребята.

– Говорят, хотят со старшим побазарить.

– Димка, – скомандовал Аксен, – давай жилетку!

Парень, стоявший рядом со мной, немного замешкавшись, рванулся в угол и достал оттуда бронежилет. Аксен снял с себя рубашку, надел бронежилет на футболку, затем – рубашку и пиджак.

– Все, пошли, – сказал он, – с богом!

Минут десять его не было. Оставшиеся стояли в напряжении, держа в руках стволы.

– Ну, смотри, сучонок! – подошел ко мне один из них. – Если это по твоей наводке – сам тебя пришью!

– Да погоди! – оборвал его другой. – Свой же он, не видишь, что ли?

Вскоре раздался смех, и несколько человек стали спускаться вниз по лестнице в подвал.

– Олег, ну ты даешь, браток! – раздался голос Аксена. – Твои тут нас чуть не перебили!

Я видел, что по лестнице спускается улыбающийся Севка, в руках у него пистолет, а за ним – двое других наших пацанов с автоматами.

– Представляешь, Олег, до меня дошла информация, что тебя похитила какая-то бригада, пытают в подвале, где-то в Орехово-Борисово! Вот я и приехал!

Я понял, что Севка просто отследил меня. А чтобы не влезать в конфликт с Аксеном и его бригадой, выдумал версию о похищении.

Я улыбнулся:

– Да нет, пока еще не успели попытать.

– А чего ты привязан-то? – спросил Севка.

Аксен засуетился:

– Ой, Олег, братан, извини! – И обратился к парню: – Димка, быстро отстегни наручники!

Только один из амбалов снял с меня наручники, я изо всей силы заехал ему в челюсть кулаком.

– Это тебе благодарность за хороший прием, – сказал я ему. – Не обижайся!

– Ладно, – пробормотал амбал, вытирая кровь с разбитой губы. – Свои, сочтемся! Дела-то житейские…

Через несколько минут мы с Севкой покинули подвал. Мы сели в машину. Севка – за руль. Мы вырулили в сторону нашего дома.

– Ну что, Олег, не успели они тебя кончить?

– Ну ты меня и подставил!

– А кто знал? – стал оправдываться Севка. – Кто знал, что так получится?

– Ты не боишься, что теперь они на нас косяка давить будут?

– Да нет, они уже объявили врагов – совсем других. Я сам Аксена консультировал по поводу этой группировки.

– И когда ты только все успеваешь? – улыбнулся я.

– Ничего, Олежек, сейчас мы тебя полечим! Олеся дома быстро тебя на ноги поднимет!

Через несколько минут мы были уже дома.

После моего злополучного заключения в подвале прошло несколько дней. Севка определил мне эти дни отдыха и не беспокоил.

Мы с Олесей на пять дней съездили к Черному морю. После возвращения пришли к Севке в гости. К этому времени у него произошли изменения. Он прогнал рыжую Тамарку и жил с другой, очень красивой девушкой Кристиной. У него дома было что-то вроде вечера знакомств.

Мы сидели, пили шампанское, разговаривали. Потом, оставив девчонок одних, Севка кивком пригласил меня выйти. Мы вышли на кухню. Севка предложил мне сесть.

– Пойдем выйдем на балкон, – неожиданно сказал он.

Я поднялся, мы вышли на балкон.

– Слушай, Олег, проблемы у нас возникли, – сказал Севка. – Мы в твое отсутствие попытались «наехать» на три коммерческие точки… Но получилось неудачно. В общем, три наезда – три стрелки нам назначили, с достаточно серьезной братвой. Мы на стрелки не явились. Теперь у нас большие неприятности…

– Что, опять Сашку вызывать надо?

– Да при чем тут Сашка! – раздраженно ответил Севка. – Нам надо искать союзников, под кого-то ложиться! Что ты об этом думаешь?

– Что я могу думать? – сказал я. – Я только с отдыха приехал.

– Нам одним не справиться. Что такое бригада в двадцать человек! Пусть у меня будет тридцать, тридцать пять, в конце концов – пятьдесят, а у них меньше сотни ни у кого нет! Сто, двести, триста душ! Куда нам идти? – стал убеждать меня Севка.

– Да я все понимаю… Но если мы пойдем к кому-то союзниками, тогда прощай, независимость?

– Да нет, я все продумал. Завтра поедем с тобой в Солнцево, на переговоры.

– А почему именно в Солнцево? – поинтересовался я.

– Какая разница, куда нам сейчас ехать? Я с ними уже договорился. Встреча уже обеспечена. Да, и оденься нормально – костюмчик, галстук, сам понимаешь… Серьезные люди будут.

Сама встреча проходила не в Солнцеве, а в одной из высотных гостиниц, находящихся на юго-западе столицы. В холле нас уже ждали двое пацанов. Они поздоровались за руку с Севкой, кивнули мне головами и пригласили пройти.

Мы поднялись с ними на последний этаж. Там был ресторан. Он был закрыт. Однако в углу зала сидели несколько человек в пиджаках, с короткими стрижками. Вероятно, это и были представители одной из самых многочисленных и известных московских группировок.

Севка подошел к ним, поздоровался. Мы сели за стол.

За столом сидели четыре человека – два крепких мужика лет сорока – сорока пяти, с мощными шеями, и двое помоложе – один лет тридцати, другой – двадцати пяти. Видно было, что первые были старшими. Мы представились друг другу. Один из них спросил:

– Ну что, братва, кофейку хотите выпить?

Мы кивнули головами.

– Тимоха, – обратился он к официанту, – сделай два кофе, а мне – повторить.

Через минуту нам подали две чашки кофе.

– Слушаю вас, ребята. Какие проблемы? – произнес мужчина.

– Проблем особых нет, – начал Севка. – Еще покойный Иваныч, с которым мы тесно работали, рекомендовал нам обратиться к вам.

Мужчины сидели молча и слушали, не перебивая.

– Поэтому мы к вам и пришли с предложением о сотрудничестве.

– О сотрудничестве? – переспросил один из собеседников.

– Да, именно о сотрудничестве.

– А в чем оно будет выражаться, ваше сотрудничество? – уточнил другой.

– Мы, так сказать, решаем некоторые конфиденциальные вопросы, наиболее остро стоящие у вас на повестке дня. При этом вы свою политику никак не афишируете. Иными словами, мы специалисты по различным акциям.

– Да, мы слышали об этом, – сказал мужчина.

Я почувствовал по его интонации, что его информация была достаточно нелестной для нас.

– Ну что мы можем сказать? Мы поговорим… Сами мы ничего не решаем. Надо за кордон звонить, со старшими все согласовывать. Мы лично, с брательником, – неожиданно сказал мужчина, – не против. Но как они там решат – сам понимаешь…

– А вы наши условия знаете? – неожиданно сказал один из представителей солнцевских. – Мы работаем под общей «крышей», имеем общую копилку. В случае войны все объединяются в одну команду. А так – у каждого свой бизнес, самостоятельный. Полная независимость, никто ни во что не вмешивается.

Севка кивнул головой, дав понять, что он со всем согласен.

– Ну а то, что вы можете лихо дела всякие творить, – это всем известно, – добавил один из старших. – В общем, мы созвонимся. Чуть позже, на следующей встрече, мы дадим ответ. Ну что, на сегодня закончим?

Все молча встали, пожали друг другу руки на прощание и вышли на улицу.

– Ну что, как ты думаешь? Что дальше будет? – спросил меня Севка.

– Мне кажется, скорее всего нам откажут.

– Мне тоже так кажется. Какая-то информация против нас пошла. Кто-то волну против нас погнал. Может, они просто слишком осторожничают, не хотят брать нас к себе? Говорят, крови на нас много… Вот никто и не хочет мараться. Если бы этого не было, мы бы точно с ними работали! Ладно, в конце концов, попытка – не пытка, – махнул он рукой. – Поехали домой!

Действительно, мы оказались правы. Через пару дней позвонил один из братьев и сказал, что ситуация изменилась, возникли сложности, пока они не могут решить вопрос… Давайте будьте в резерве, а если что – то мы вас будем иметь…

– А мы вас будем иметь, – подколол его Севка. – До свидания, братан!

– Всего доброго! – ответили ему на другом конце провода.

– Ну что будем дальше делать, Олежек? – проговорил Севка. – Надо другие структуры искать!

Но с другими структурами тоже были проколы. Мы ездили еще в две крупные группировки, но там ответили так же: «Мы подумаем, мы подождем…» А одни сказали наоборот: «У нас сейчас сокращение штатов». Мы с Севкой чуть со смеху не умерли – какое еще сокращение штатов? Кого сокращают?

– Так у нас получилось, – сказали нам. – Много набрали, а толку нет. Вот теперь хотим оставить лучших из лучших, по конкурсу…

– Знаешь что? – неожиданно предложил мне Севка. – Я знаю, как сделать так, чтобы нам не отказали. Надо сделать подставу.

– Какую еще подставу? – удивился я.

– Создать такую ситуацию, чтобы они вынуждены были с нами работать. Надо их подставить, на кого-то натравить! – пояснил он. – Я тут пробил одну информацию об одной группировке. Давай-ка их пощупаем, стрелочку забьем, а там посмотрим, может, что и получится. Есть у меня один планчик…

Глава 12 ПЕТРОВСКИЙ РЫНОК СО СТРЕЛЬБОЮ…

Когда я вернулся из подвала, со встречи с ореховскими, Олеся, увидев меня, заплакала, обняла и прижалась ко мне, ни о чем не спрашивая. Почти весь вечер она проплакала, сидя на кухне. После этого я заметил, что она резко изменилась. Она стала как-то более замкнутой, более спокойной, совершенно не радовалась тем подаркам, которые я ей делал. Одним словом, замкнулась в себе полностью.

Я много раз предлагал ей развлечься – сходить в ресторан, в ночной клуб. Но она постоянно отказывалась. Наконец я уговорил ее поехать в только что открывшийся магазин-бутик, где была представлена фирменная одежда от Версаче.

В магазине было много народу – жены бизнесменов, бандитов. Все выбирали себе одежду покруче, подороже. Я встретил знакомого, мы разговорились. Но весь разговор сводился к последним событиям в футбольном мире. Он совершенно не трогал меня. Я наблюдал за Олесей. Она ходила между рядами выставленной одежды и обуви с равнодушным видом, иногда приближалась к какой-то модели, но тут же отходила в сторону. Ее совершенно не интересовали вещи. Я не узнавал ее.

Наконец она вышла из магазина, так ничего себе и не выбрав. Мы молча сели в машину.

– Олеся, – обратился я к ней, – пойдем пообедаем где-нибудь!

– Что-то не хочется, – ответила она. – Поехали лучше домой.

Мы вернулись домой. Олеся опять ушла на кухню.

Я подошел к ней и взял ее за руку:

– Олеся, что с тобой происходит? Давай поговорим!

Она посмотрела на меня долгим взглядом. Наконец произнесла:

– Ты хочешь со мной поговорить? С чего это вдруг? Разве тебя интересует мое настроение?

– Я же вижу, тебя что-то мучает. Что случилось? Скажи мне!

– Олег, случилось то, что, несмотря на то, что я очень тебя люблю, я не могу жить такой жизнью, которой ты живешь.

– Какой? – удивился я.

– Ты очень красивый, сильный, добрый и справедливый. Как человек, ты полностью меня устраиваешь. Но жизнь твоя, которую ты добровольно сам для себя выбрал… Я не могу больше жить этой жизнью. Я не могу постоянно ждать, что тебя или арестуют, или похитят, или ранят, или убьют… Каждый день что-то случается! То тебя сажают, то выпускают, то в тебя стреляют… Сколько это может продолжаться? Ни одна нормальная женщина этого не выдержит!

– Да что ты так беспокоишься, малышка? Все будет нормально! Пойми, я выбрал такую жизнь, какую хотел. Всякое бывает…

– Да тебя все время в тюрьму сажают!

– Что значит в тюрьму? Это часть моей профессии. Что мне ее бояться, в конце концов? – ответил я.

– Но нельзя же так жить, неужели ты этого не понимаешь?

Я подумал: «Как много она еще не знает, а уже сейчас начинает протестовать…»

– Что тебя не устраивает? – перешел я в наступление. – Ты полностью одета, обута, имеешь две-три тысячи на карманные расходы ежемесячно, и не рублей, а баксов! – подчеркнул я. – Ты ходишь в бутики, тусуешься с известными людьми, ездишь на своей тачке, имеешь мобильный телефон. Чего тебе еще не хватает?

– Да ничего этого мне не надо! – неожиданно сказала Олеся. – Вот, возьми свою машину, свой мобильный! – Она швырнула на стол ключи от машины и телефон. – Ничего мне не надо, и кольца возьми! – Она стала срывать с пальцев бриллиантовые перстни. – Одежду тоже забери! Мне нужна нормальная, спокойная жизнь! Неужели ты этого не понимаешь? Я не знаю, за кем я замужем, за гангстером, что ли? За бандитом?

– Не смей так говорить! Мы не бандиты, – сказал я и ударил ее по щеке. Она заплакала в голос:

– Олежек, отпусти меня! Я не могу так больше!

Я оказался в дурацком положении. Что мне делать? Я любил Олесю, но я и видел, как она мучается. У нее крыша поехала, – подумал я. Может, действительно, отпустить ее, пусть успокоится, а потом вернется. Конечно! С другой стороны, мне было очень обидно – я живу такой жизнью в какой-то мере и ради нее, чтобы у нас были деньги, чтобы она ни в чем себе не отказывала. А она, вместо того чтобы поддержать меня, уже говорит, что не может так жить! А мы прожили вместе всего лишь меньше года…

– Послушай, – обратился я к ней, – какую ты предлагаешь мне жизнь? Вернуться в мой город, стать там учителем физкультуры в школе? Получать нищенскую зарплату и жить впроголодь, одалживая у соседей до следующей получки? Такую жизнь ты мне предлагаешь?

Она молчала.

– Так вот, – продолжал я, – такой жизнью я жить никогда не буду, потому что можно жить гораздо лучше! Да, такая жизнь рискованна и опасна, но я хочу жить такой жизнью! Мне нравится азарт, нравится риск, и главное – нравятся большие деньги, часть из которых, кстати, получаешь от меня и ты. И раньше ты меня никогда не спрашивала, откуда эти деньги, как они мне достаются! Конечно, ты вправе выбирать, и я тебя держать не буду.

– Ты правда меня отпустишь? – с надеждой в голосе спросила Олеся.

– Отпущу. Да хоть сейчас сваливай! – сказал я и изо всей силы швырнул на пол телефон, который отдала мне Олеся. Потом наступил на него ногой, так что трубка разлетелась вдребезги. – Уходи!

Олеся молча вышла. Она подошла к шкафу, достала небольшую сумку и стала собирать свои вещи, не переставая плакать.

У меня было желание подойти к ней, обнять и сказать, что я не буду так больше… Но я знал, что все равно не сдержу слова, все равно моя жизнь не изменится. Пусть успокоится!

Я верил, что она вернется, что она любит меня.

Минут через десять хлопнула входная дверь – Олеся ушла. Мне стало не по себе.

Что же за жизнь такая! Другая бы радовалась – живет в полном достатке, а тут…

Подошел к телефону, набрал Севкин номер.

– Алло, Севка?

– Севы нет дома, – трубку взяла Кристина.

– А где же он?

– Олег, я не знаю. Я у тебя об этом же хотела спросить! Надеюсь, он не с другой женщиной?

– Да что ты! – ответил я. – Севка на работе, я совсем забыл. Он много работает, мало отдыхает.

– А я хотела с ним в ресторанчик съездить… Может, поедете с нами в ресторан поужинать? – продолжала Кристина.

– Нет, спасибо, в следующий раз, – ответил я и положил трубку.

И подумал: вот, например, Кристина. Баба живет с Севкой конкретно за деньги, ни во что не вникает, радуется жизни, тому, что он платит ей… Но где все-таки Севка?

Я набрал номер его мобильного телефона. Услышал его голос:

– Слушаю!

– Севка, это я.

– Здорово, Олег! Что случилось?

– Ну ты даешь! Уже просто так и позвонить нельзя? Сразу – «что случилось»! Заходи ко мне!

– Я скоро буду дома, мы с Кристиной к вам зайдем…

– Нет, заходи один, прошу тебя!

– Что, поговорить надо?

– Да. Олеся ушла.

– Как ушла?! – забеспокоился Севка.

– Совсем. Говорит, жизнь ее такая не устраивает.

– А что такое?

– Видать, крыша поехала…

– А, все понял! Ты не скучай, я скоро заскочу!

– Через сколько будешь? – спросил я.

– Ну минут через тридцать-сорок… – хитро проговорил Севка. – И с сюрпризом для тебя! В одно местечко заеду, кое-что возьму, приеду и успокою тебя. Давай жди!

Минут через сорок появился Севка, но не один. Он снял двух девчонок на улице Тверской. Я стал протестовать:

– Зачем ты приехал с ними? Я хотел с тобой поговорить, а ты этих шалав привел…

– Погоди, Олежек, одно другому не мешает! Мы и поговорим, и делом займемся… Тебе надо отвлечься! – деловито проговорил Севка, проходя на кухню. – Дай-ка мне твой телефончик!

Через несколько мгновений я услышал Севкин голос:

– Алло, Кристина? Я тут у Олега… Пацана успокоить надо. Жена от него ушла… Нет, нет, тебе приходить не надо, мы с ним вдвоем по-мужски, по-братски переговорим… Все, пока! – И обратился ко мне: – Алиби мне обеспечено, теперь можно заняться девчонками!

Я был зол на Олесю, во мне пылала ненависть ко всему женскому роду, к этим трясогузкам, которые в постели, когда страсть захлестывает и ум, и разум, шепчут тебе одно, напяливая на себя дорогие шубы едва ли не от Версаче – говорят другое, соря баксами где-нибудь на Канарах, теми самыми баксами, которые я зарабатываю, буквально рискуя получить пулю в лоб, взлететь под облака от прилепленной к днищу машины пластиковой бомбы, по-собачьи влюбленно смотрят в глаза. А когда все это вдруг может исчезнуть, просто перестать поступать – они вдруг становятся праведницами, вспоминают о каких-то духовных ценностях, о собственном душевном покое. Пусть уходит, Севка прав: не стоит из-за этого расстраиваться.

Ну, кого там приволок Севка? Подавай сюда. Все равно – черную, рыжую, седую. Щас мы с ней разберемся!..

Небольшого росточка – прямо-таки школьница, с куценьким хвостиком и огромными, в пол-лица, блюдцами зеленоватых глаз – девчушка вошла в комнату, поддернула повыше и без того уж короткую юбчонку, села на тумбочку, играя кругленькими коленками.

– Ты что, из школы сбежала, что ли? – угрюмо спросил я, вовсе не пытаясь унять свое раздражение. – Что мне с тобой делать?

– Что хочешь, – ответила она, опустилась передо мной на колени и покорно опустила голову, хоть по шее ей давай. Я отступил, она вновь подвинулась ко мне на коленках и ласково погладила ладошкой по ровной полосе ширинки. Я ждал. Она погладила еще разок и приложилась к штанам губами. Что-то шевельнулось у нее под рукой, какая-то неясная истома шевельнула во мне хвостом. А она уже ловким движением расстегнула ремень и неслышно опустила «молнию». Ишь ты!

Глянула снизу вверх зелеными фонариками и облизнула свои пересохшие губы. Так же улыбаясь, нежно потерлась носом, потом волосами, мягкими горячими губами о проявивший к ней интерес и мрачно восставший из состояния покоя фаллос. Потом обхватила его вдруг ставшими требовательными и твердыми губами – и я перепутал день с ночью, себя с нею. Какое-то дикое стремление сделать ей больно, словно бы таким образом отомстить Олесе за ее предательство, толкало меня все дальше и дальше, я ощущал ее бархатные губы, ласковый огонь языка. И через мгновение, уже озверев от накатывающего желания, я стремился только к одному – чтобы ЭТО длилось как можно дольше, лучше всего – чтоб оно никогда не кончалось…

Через пару часов Севка вызвал меня на кухню.

– Ну что ты, братуха, совсем сник? Баба от тебя ушла? Ничего, плюнь, другую найди!

– Тебе легко говорить, а я к ней привык. Да и потом, сам знаешь, в нашей профессии женщин часто менять нельзя.

– Да, ты прав… Хорошо, хочешь, моя Кристина с ней потолкует? Хочешь, я, в конце концов, с ней поговорю? Куда она денется? Купи ей что-нибудь дорогое, хорошее, а еще лучше – съезди с ней отдохнуть!

– Погоди, Севка, дело не в этом. Раз трещина пошла – то ничего хорошего уже не будет.

– Да все будет нормально! – продолжал Севка. – Куда она денется! Она уже привыкла к такой жизни! В свою старую возвращаться, медсестрой? Подавать больным горшки? Думаю, она этим заниматься уже не станет. Она вернется, вот увидишь!

Мы с ним еще долго разговаривали на кухне, и каждый остался при своем мнении.

Под утро мы разошлись. Я проспал до обеда. Меня разбудил звонок Севки.

– Ну что, как ты? Надо работать.

Через несколько минут мы встретились с ним у подъезда.

– Куда поедем? – спросил я.

– На стрелку.

– На какую еще стрелку? – удивился я.

– Да не волнуйся ты, к друзьям едем. Сотрудничество предлагают, причем вышли на нас сами.

– Что за стрелка?

– Есть такая структура – войковская. У метро «Войковская» тусуются, – пояснил Севка.

– И что за группировка?

– Одна из старейших в Москве. Еще знаменитый Гриша Север, вор в законе, ее создавал, из карманников, мошенников и наперсточников. Гремела она по Москве будь здоров!

– А потом что?

– Потом Гриша как-то отошел от дел. Он, между прочим, до сих пор жив.

– Да ты что? – удивился я.

– Живет где-то в деревне, в отшельники подался. Правда, баловался одно время наркотиками, а потом отошел. То ли более старшие приехали и сказали, чтобы он дела сдавал, то ли какие еще причины. В общем, отошел от дел. Говорят, живет сейчас тихо и спокойно. Но братва его долю ежемесячно ему присылает. Так что живет он безбедно.

– А сейчас у них кто заправляет? – спросил я.

– Погоди, не спеши. После Гриши команду возглавил некий авторитет по кличке Боксер. Они с Пашей Цирулем достаточно близко тусовались. Говорят, несколько раз вместе в зоне «отдыхали». Ходят слухи, чуть ли не Паша его в эту бригаду направил.

– Ну и как?

– Ну, появился полуспортивный дух, группировка от блатной романтики стала поворачивать к полуспорту при Боксере. Но потом, по непонятным причинам, Боксер выпал из окна собственной квартиры. Так и осталась эта тайна неразгаданной…

– Откуда ты все это знаешь? – спросил я.

– А мне это сегодняшние лидеры рассказали.

– Кто же это?

– Братья Малышевы. Старший – Петр и младший – Сергей. Вот с ними мы и едем на стрелку.

По дороге я узнал от Севки, что у братьев Малышевых, возглавляющих войковскую группировку, возникли проблемы с центральной группировкой по поводу одного вещевого рынка, который они собирались открыть на севере Москвы.

Центральная группировка выставляет свои требования по этому рынку. Вот братья, узнав, что у нас возникли большие проблемы и война с центральной группировкой, решили взять нас в качестве союзников. И сейчас мы едем на встречу с ними.

Подъехав к двадцатипятиэтажной гостинице на Дмитровском шоссе, мы заметили, что какая-то братва с короткими стрижками уже крутится возле входа в гостиницу. Севка остановил машину, вышел. Я наблюдал за происходящим. Тут же к нему подошли два пацана, протянули руки, поздоровались и сказали:

– Вас ждут. Поехали.

Севка вернулся за руль и поехал за ребятами. Через несколько минут мы подъехали к Тимирязевскому парку, затем свернули в небольшой переулок и оказались во дворе между жилыми зданиями. Во дворе находилось небольшое здание вроде детского сада. Я сразу обратил внимание на то, что оно было огорожено, но с трех сторон фасада виднелись видеокамеры, наблюдающие за происходящим вокруг.

Весь двор был заставлен автомашинами – начиная от крутых иномарок и заканчивая обыкновенными «Жигулями». Во дворе торчали ребята, примерно человек пятьдесят в общей сложности.

Два охранника открыли перед нами массивную железную дверь. Они были в униформе службы безопасности. Мы вошли в здание. В приемной вместо секретарши сидели трое парней, но при нашем появлении тут же встали, заулыбались и открыли перед нами дверь.

Мы вошли в просторный кабинет. За столом сидели два парня. Это и были братья Малышевы. Петр, старший брат, выглядел ненамного старше. Он был худощав, небольшого роста – примерно метр семьдесят, с темными волосами. Лицо слегка продолговатое.

Младший же, Сергей, был посимпатичней Петра, тоже небольшого роста, но более плотный, темноволосый, смуглолицый.

Они поздоровались с нами.

– Садись, братва! – сказали они нам. – Кофе, чай или, может, чего покрепче хотите?

Севка отрицательно покачал головой.

– А впрочем, – передумал он, – давай чайку. Английский чай есть?

– Есть жасминовый, – ответил Петр. Тут же он крикнул в приемную: – Эй, сделайте нам чаек, жасминовый!

Через несколько минут появился здоровяк, неся на подносе чай.

– А что, у тебя секретари мужики? – усмехнулся Севка.

– Ой, не говори, братан! Я всех девиц, которые у меня были, давно уволил.

– А что так?

– Отвлекали братву очень сильно. Вместо того чтобы делом заниматься, только и делали, что сидели с ними любезничали! – сказал Петр. – А теперь у меня братва сама на самообслуживании.

– Резонно! – кивнул головой Севка. – Ну что, обсудим наши проблемы?

– Да, – ответил Петр. – Мы уже переговорили частично по телефону… Давай сейчас о деталях потолкуем. – И, кивнув на меня, спросил у Севки: – А кто с тобой? Представь.

– Со мной – мой партнер, – ответил Севка. – Он – такой же, как я. Зовут его Олег.

– А, да, слышали про тебя, – удовлетворенно кивнул Петр. – В общем, я повторю, чтобы все было четко и понятно. Мы решили открыть рынок. Подогнали туда наших коммерсантов, бабки собрали, вложили, все поставили, построили. Хотели уже открываться. А тут – ба-бах! – появляются эти…

– Кто? – спросил я.

– Централы, центральная группировка. И начинают свою предъяву давить – мол, территория наша, коммерсанты частично наши, в общем, все, получается, их. Мы и так и сяк с ними говорили… Но вы ж знаете их – они на компромисс вообще ни в какую, говорят – рынок наш! Мы предложили – пойдем к арбитрам, к ворам. А они говорят – пойдем. Я понимаю, что у них все схвачено с ворами.

– У них же воры были – Гром и другие… Да тебе лучше знать, – добавил Петр, намекая на проблему с Громом, которая еще не так давно существовала.

– И что вы предлагаете делать? – спросил Севка.

– В общем, я предлагаю стрелку им назначить и решить вопросы радикальным способом, – предложил Петр.

– И поэтому ты пригласил нас? – усмехнулся Севка.

– А что мне, своих, что ли, подставлять? Мы и так, ребята, в войне по уши. Мы с этими воюем, с «чехами» воюем, – стал оправдываться Петр, – с областью воюем… Куда мне еще эти? На венки, что ли, только работать? А мы у них рынок отобьем – в равных долях будем. По-моему, это по справедливости.

– Это да, – кивнул Севка, – смотря, конечно, сколько это крови будет нам стоить.

– Ребята, но насколько мне известно, – проговорил Петр, – вы свой бизнес и строите на крови.

– Откуда ты знаешь?

– Да так… Другая братва говорит.

Я понял, какие слухи шли о нас по Москве… Петр продолжил:

– Я предлагаю стрелочку провести по такому сценарию. По пятницам у нас идет сбор денег…

– В каком смысле? – спросил Севка.

– Деньги мы собираем с тех, кто имеет торговые точки, места покупает и так далее. Они знают об этом. В пятницу они обязательно подвалят, чтобы кассу постараться снять. Мы с ними опять начнем базар, а тут появитесь вы. И, сами понимаете, что и как…

После этого мы проговорили еще минут пятнадцать, обсуждая детали нашей дальнейшей совместной работы.

Когда мы вышли из офиса, я спросил у Севки:

– Слушай, а чего они сидят в каком-то детском саду?

– А черт их знает! – ответил Севка. – Сняли, наверное, офис, оборудовали все по высшему разряду…

– А сколько у них людей? – Я взглянул на большое количество братвы, толкущейся недалеко от здания.

– Человек двести, а может, и триста, – ответил Севка.

– Тогда зачем они к нам обратились, не могут с такой силой сами свои проблемы решить?

– Откуда я знаю… Обратились и обратились. Может, по крови не хотят выступать. Мы-то с тобой, считай, уже кровавые, вот они к нам и обратились. Может, хотят специально нас с централами стравить, мол, постреляют друг друга, меньше их будет, а они править будут везде. Я не знаю его планов. Но нас эта ситуация устраивает. И потом, – добавил Севка, – у меня тоже серьезные планы.

– В каком смысле?

– А в прямом. Ты не почувствовал, что они – лохи?

– Кто?

– Да братья эти! Мы их разведем – мало не покажется! У меня уже и планчик есть!

– Опять кровавый?

– Братишка, – приобнял меня за плечо Севка, – у нас вся жизнь цветная – черная, красная и белая…

Через несколько дней мы вызвали Сашку. Севка поставил ему конкретное задание. Суть плана заключалась в следующем. Мы появляемся в пятницу на стрелке. И если войковские с централами в офисе не договариваются, тогда, опять же с нашим участием, вступают в дело трое боевиков во главе с Сашкой – автоматчики, которые должны всех, кто приехал на переговоры, расстрелять.

На рынок договорились приехать в двенадцать часов дня, в пятницу. Несмотря на то, что был октябрь, погода стояла не очень теплая, поэтому мы все оделись в кожаные куртки. Сашка надел китайский пуховик.

– Зачем, Сашок, ты это надел? – удивился я. – На улице не так холодно. Или для конспирации?

Сашка улыбнулся и похлопал по куртке:

– А вот тут у меня пушки лежат. Удобно, и если что – сброшу пуховичок, и я чист!

– Тебе виднее, – пожал плечами я.

Тогда я еще не знал, что именно пуховик сыграет роковую роль – наведет ментов на мысль проверить у Сашки документы.

Ровно в двенадцать мы подъехали к офису. Сашка и боевики с оружием остались на улице, прогуливаясь туда-сюда и изображая покупателей. Мы вошли в здание. Там уже сидели Петр и Сергей с двумя боевиками, ждали нас. Рядом стояли обувные коробки с деньгами – вероятно, только что с рынка была собрана дань. Ребята сидели волновались, ждали появления централов. Но их представителей до сих пор не было.

Мы стали нервно прохаживаться по комнате.

– Сколько еще будем их ждать? – спросил Севка.

– Давайте еще полчасика подождем и разбежимся, – ответил Петр.

Мы с Севкой уже автоматически были в доле, независимо от того, приедут централы или нет. Сейчас мы должны получить свою долю с рынка…

– Смотри, – неожиданно сказал мне Севка, выглядывая в окно небольшого здания, в котором мы находились, – подойди сюда!

Я подошел и увидел, как к Сашке подошел сержант милиции, и они о чем-то говорят. Сашка лезет в карман, достает паспорт. Сержант смотрит на фотографию и делает знак рукой: пойдемте!

– Куда он его повел?

– В пункт охраны, наверное, – сказал Петр. – Погоди, у нас там свои люди. Сейчас мы пойдем и все уладим. Давай деньги!

Он подошел к коробке, взял большую пачку денег и на ходу стал их пересчитывать, направляясь к пункту охраны.

Но тут произошло неожиданное. Вдруг дверь пункта открылась, оттуда выскочил Сашка с пистолетом в руках, а за ним понеслись крики: «Стой!», «Стоять!» Сашка неожиданно оборачивается и посылает две пули в направлении преследователей. Я увидел, как на землю медленно опустились сержант и какой-то охранник в камуфляжной форме. Затем – крики, паника. Толпа, находящаяся на рынке, разбежалась в разные стороны.

Откуда-то появились еще милиционеры. Сашка отстреливался на бегу. Вот он прыгнул через забор, через насыпь – и снова бежит. Его преследуют несколько милиционеров, стреляя в него. Сашка отстреливается. Падает еще один милиционер…

– Во дает! Все, ребята, уходим! – сказал Севка.

Мы быстро собрались. Уже на ходу Севка схватил пару коробок из-под обуви с деньгами, мы выскочили, сели в машины и разъехались.

– Слушай, – говорю я по дороге Севке, – может, нам квартиры поменять?

– Да нет, он же ушел, ты же видел. Он сто процентов ушел! Он сейчас на дно где-нибудь заляжет, а потом появится. И смысла нет квартиры менять. Сашка никогда нас не выдаст – даже не думай об этом!

Вечером в новостях показали, что на вещевом рынке произошла перестрелка, что в ней погибли четыре милиционера, шестеро ранено. И тут неожиданно – как гром среди ясного неба – показывают фотографию Сашки. Она сопровождается комментариями: пойман опасный преступник, стрелявший в милиционеров, находящийся в розыске. И тут я услышал настоящую фамилию Сашки…

Я даже не решился звонить Севке – тут же спустился вниз и пошел к нему в квартиру.

– Что будем делать?!

– Да ничего! – сказал Севка. – Сашка нас не выдаст.

– По телевизору передали, что он тяжело ранен…

– Да они это специально передали! Лапшу на уши вешают! Пропаганда! – продолжал твердить Севка.

На следующее утро я купил свежие газеты. Почти все они вышли с одной и той же информацией – о перестрелке на вещевом рынке, о задержании Сашки, с отрывками из его биографии, где говорилось, что он ранее был осужден за изнасилование, бежал первый раз из зала суда, второй – из колонии, совершил ряд убийств, был наемным киллером.

Мне стало не по себе. Я хотел поехать разыскать Олесю, но понимал, что сейчас ситуация достаточно сложная, и подставлять Олесю никак нельзя.

Глава 13 НА «ПЕТРАХ» РАССВЕТАЕТ

Почти всю субботу я просидел дома, смотря телевизор. Примерно около восьми вечера неожиданно раздался звонок в дверь. Я подошел к двери, посмотрел в «глазок». На лестничной площадке стояла соседка, держа в руках какой-то стакан. Я открыл дверь…

Тут же в квартиру ворвались несколько человек в штатском и сотрудник милиции. Чуть поодаль стояли люди с автоматами, в униформе, похожие на «альфовцев». «Все, – думаю, – неужели Сашка сдал?! А Севка говорил – ничего, не расколется…»

Меня схватили за руки и повели в комнату, служившую нам гостиной. К тому времени оперативники все были в коридоре и закрыли за собой дверь. Откуда-то появилась еще одна соседка – в качестве понятой.

– Ну что, давай знакомиться, Олег, – сказал один из оперативников. – Моя фамилия Кузьмичев. Я – руководитель оперативно-следственной бригады. Вот, к тебе пришли. Хорошо, что ты дома оказался, а то бы головную боль создал – и для нас, и для твоих ребят тоже. – Он положил руку мне на плечо. – Предупреждали тебя оперативники, что тебе нужно из Москвы уехать? Не послушался ты их – теперь отвечай!

Мысли мои стали путаться. Я стал лихорадочно соображать – неужели Сашка нас выдал?! Неужели это конец? Неужели мы пойдем по расстрельной статье?

Нет, этого так быстро случиться не могло. Но почему тогда они пришли?

«Спокойно, – думал я, – надо успокоиться, собраться. Главное – не паниковать, взять себя в руки…»

Стоп! У меня на балконе ствол лежит! В коробке, где картошка хранится… Теперь мне точно хана! Я стал подсчитывать, сколько мне могут дать за ствол. По-моему, до трех лет… Нет, до пяти. Ну вот и все, зона гарантирована! А вдруг не найдут?! Ладно, надо успокоиться…

Тем временем Кузьмичев продолжал:

– Значит, так. Ознакомься с постановлением об обыске, подписано прокурором города Москвы. Поэтому я предлагаю тебе, чтобы мы твое гнездышко особо не растревожили, выдать самому добровольно.

– А что я должен выдать?

– Оружие, деньги, наркотики, – объяснил Кузьмичев. – Впрочем, как я слышал, ты наркотиками не балуешься.

«Интересно, откуда у него такая информация?» – подумал я.

– Ничего выдавать я не буду, у меня ничего нет. – И обратился к соседям: – Кстати, эти люди пытаются меня оговорить. Я прошу вас быть внимательными. У меня никакого оружия и наркотиков в квартире нет. А если они что-то найдут – значит, они это сами подбросили. Я прошу вас это учесть!

– Олег, – укоризненно проговорил Кузьмичев, – ты нас принимаешь за других! Неужели, думаешь, мы станем «химией» заниматься? Что-то подбрасывать тебе или подсовывать? Зачем нам это нужно? У нас и так достаточно оснований для привлечения тебя к уголовной ответственности. Ну, если не хочешь добровольно… – Он достал из папки сложенный вдвое зеленоватый листок, на котором я прочел: «Протокол обыска», и, взяв ручку, стал заполнять форму.

– Можно мне еще раз посмотреть постановление об обыске? – спросил я.

– Конечно, держи! – и он протянул мне листок. Я увидел надпись: «Прокурор города Москвы. Постановляю: произвести обыск у активного члена преступной группировки…» – Дальше шла моя фамилия, – «…проживающего по адресу такому-то, для выявления предметов, относящихся к орудиям преступления».

Но там ничего не было сказано про Сашку. Значит, мы – преступная группировка? Ладно, посмотрим, кого еще арестуют… Главное – не паниковать.

Тем временем оперативники начали обыск. Они подошли к видеотехнике, стали снимать панель с видео и телевизора, думая, что там находится оружие. Еще один начал тщательно изучать шкаф с одеждой. Третий зашел на балкон… «Все, – думаю, – еще пять минут – и ствол найдут!»

Я бросил взгляд на оперативника, находящегося на балконе. Кузьмичев, видимо, заметил это и понял, как опытный сыщик, что у меня там что-то есть.

– Стоп! – сказал он и обратился к оперативнику на балконе. – Внимательней посмотри, что там лежит. Клиент занервничал!

На балконе у меня было немного – два колеса с покрышками от старой машины, коробка с картошкой, в которой и находился пистолет, и еще одна коробка с инструментами. Оперативник вначале занялся инструментами. Он внимательно просмотрел все внутри, но ничего там не обнаружил. Потом он подошел к коробке с картошкой и начал шарить в ней рукой.

Сердце мое бешено заколотилось. Мне казалось, что сейчас он разгребет небольшой слой картошки и вытащит оттуда полиэтиленовый пакет с пистолетом «ТТ»…

Оперативник ничего не нашел. Он подошел к покрышкам, начал их трясти. Потом он спустил воздух из одной покрышки и стал тщательно прощупывать ее. Он, наверное, посчитал, что именно в покрышках у меня что-то спрятано – оружие, наркотики или деньги. Он даже затащил покрышку в дом. Я не отрываясь смотрел на него. А Кузьмичев пристально глядел на меня.

Оперативник начал разбирать покрышку, отделяя ее от камеры.

– Погоди, – сказал ему Кузьмичев, – давай лучше возьмем ее с собой. Запиши в протокол: изымается покрышка, мобильный телефон, три записных книжки, сумма денег… Какая там сумма?

Оперативник стал подсчитывать деньги, лежащие у меня в бумажнике. Тут я вспомнил, что под кроватью у меня лежит коробка из-под обуви, набитая деньгами, привезенная с рынка… «Все, – тю-тю мои денежки, – подумал я. – Сейчас они и коробочку найдут!» Но оперативники даже не приблизились к коробке.

Через несколько минут на меня надели наручники и повезли на допрос.

– А куда вы меня везете? – спросил я.

– В Центральный округ, допрашивать, – ответил Кузьмичев.

Когда меня усадили в машину, рядом со мной сел Кузьмичев. Он традиционно надел один наручник на мою руку, второй – на свою. Всю дорогу мы молчали. Я гадал, куда меня везут. Три варианта – на Петровку, где находился МУР, на Шаболовку, где московский РУОП, а могли отвезти и на Лубянку, где находилось ФСБ. Но машина направилась в сторону Петровки. Неожиданно мы свернули направо и поехали в сторону. Странно, куда же мы едем? Ясно, не на Петровку…

Вскоре машина пересекла Октябрьскую площадь, и мы въехали на Шаболовку. Знакомый адресок – Шаболовка, 6, московский РУОП…

Машина остановилась. Кузьмичев сказал:

– Выходи!

Я вышел из машины. Войдя в небольшой дворик, мы направились к трехэтажному зданию. Я знал уже, что здание московского РУОПа в коммунистический период принадлежало Октябрьскому райкому КПСС. Затем там сидели какие-то коммерческие структуры, а в настоящее время работает РУОП. Проводив мимо дежурного милиционера на первом этаже, сидящего около небольшого столика, меня оставили у первой двери. Кузьмичев застегнул на моей руке второй наручник:

– Ты пока постой тут поскучай, мы тебя позовем. – И вошел в первую комнату.

Я оглянулся. Уже было около десяти вечера, народу вокруг не было, только милиционер одиноко стоял у стола. Сзади него находились стеклянные двери, которые легко открывались. Я оглянулся назад. Коридор был пуст. «Так, – подумал я, – а если попробовать сбежать? В конце концов, я милиционера наручниками отшвырну… Шанс есть! И я свободен! Никого ведь нет вокруг! А если это сделано специально, чтобы я побежал, а они в это время вскочат и начнут стрелять, а потом скажут – попытка к бегству… Что же делать?»

Неожиданно из ближней двери вышел оперативник в темных брюках и такой же темной рубашке, перепоясанный специальной кобурой, из которой торчал «макаров». Он обратился к дежурному:

– Иди скажи этим гаврикам, чтобы хотя бы машину выключили!

– А что такое? – удивился милиционер.

– Да они сидят ждут, а выхлопные газы из машины прямо к нам в окно! Мы же задыхаемся!

Дежурный вышел и что-то крикнул сидящим в машине. Оттуда вылезли несколько оперативников. «Слава богу, – подумал я с облегчением, – что я не поддался этому соблазну, не побежал! Сейчас бы выскочил – и сразу тепленьким к ним! Меня тут же и пристрелили бы…»

Наконец в дверях появился Кузьмичев.

– Олег, заходи, – сказал он и пропустил меня в комнату.

Я вошел. Это было что-то типа фотолаборатории. Меня поставили к стене и стали фотографировать – сначала анфас, потом в профиль, на фоне специальной длинной линейки, которая показывала мой рост. Дали в руки табличку, где уже были набраны мои фамилия, имя, стоял какой-то номер.

Затем другой оперативник взял видеокамеру и стал меня снимать, заставляя поворачиваться. После этой процедуры с меня сняли отпечатки пальцев. Пальцы стали грязными. Мне бросили какую-то серую тряпку:

– На, вытрись!

Но после того, как я потер свои пальцы этой тряпкой, мои ладони стали черными.

– Ну что, Олег, процедура закончена, теперь пойдем на разговор, – сказал Кузьмичев и вытолкнул меня в коридор.

Мы поднялись на второй этаж. Остановились перед дверью, на которой висела табличка с номером какого-то отдела. Все отделы там были обозначены лишь цифрами – пятый, шестой, седьмой и так далее. Нумерация отделов говорила об их секретности. «Интересно, какой же номер отдела, где меня будут допрашивать? – думал я. – Может, по нему я что-то вычислю… Хотя что гадать, все равно будут задавать конкретные вопросы, и выяснится, чего от меня хотят…»

– Итак, – сказал Кузьмичев, – хочу сразу тебе сказать, что сейчас между нами просто беседа, разговор по душам. Никакого протокола мы вести не будем, потому что завтра тебя будет допрашивать следователь, и он будет вести протоколы.

– Завтра же суббота, – уточнил я.

– Да, действительно, суббота, – улыбнулся Кузьмичев, – но, учитывая особую опасность вашей банды, в субботу мы вынуждены будем работать с тобой и с твоими людьми.

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Сейчас узнаешь. Итак, меня интересует вот что. Скажи мне, пожалуйста, просто ради любопытства, – Кузьмичев придвинул свой стул ближе ко мне, – что вы хотели на рынке сделать? – И он назвал рынок. – Какие проблемы решить?

После первого же вопроса мне все стало ясно. Значит, Сашка все же ничего не сказал.

– О ком вы говорите, я не понимаю…

– Ну как же? О твоем земляке, Александре, который находится в розыске. Ты, надеюсь, в курсе, что он задержан и тяжело ранен? Кстати, он во всем признался.

– Но если он признался, зачем же вы меня спрашиваете?

– Мы обязаны тебя допросить, хотя бы для уточнения фактов, которые он нам выдал.

– Вы задавайте конкретные вопросы, – сказал я, – на которые я буду отвечать. Ничего лишнего рассказывать вам не буду, потому что ничего лишнего нет.

– Послушай, – неожиданно обратился ко мне Кузьмичев, – ты видел, мы тебя снимали на «трубу»?

– На какую трубу?

– На видеокамеру. Ты что, хочешь, чтобы мы тебя завтра по телевизору показали, во всех передачах? Чтобы на тебя сразу много пострадавших заявы написали? Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы твое уголовное дело было напичкано множеством эпизодов? Ради бога, мы это обеспечим!

– Что вы предлагаете?

– Мы предлагаем тебе написать чистосердечное признание, и ты пойдешь только по одному эпизоду. Хочешь – наркотики, хочешь – оружие, – сказал Кузьмичев.

– Какое оружие, какие наркотики? Вы же у меня ничего не нашли!

– Это же не значит, что мы и при повторном обыске ничего не найдем…

– А какое право вы имеете проводить повторный обыск, если меня задержали?

– Ну это уже наши проблемы, – усмехнулся Кузьмичев. – Есть у нас такая возможность. Ну, решай!

– Ничего я говорить не буду, – сказал я. – За мной ничего нет.

– Зря ты так считаешь, – сказал Кузьмичев, подойдя к небольшому столику, на котором стоял видеомонитор. – Смотри, что мы тебе покажем! – Он включил запись. Я увидел лежащего на больничной койке под капельницей перевязанного человека. Это был Сашка. Он слабым голосом говорил: «Я, такой-то, признаюсь в совершении преступлений и убийстве вора в законе Грома, уголовного авторитета Барона, а также… – и назвал еще какую-то фамилию. – Все эти убийства совершены мною».

Кузьмичев нажал на кнопку. Запись остановилась.

– Вот видишь, твой приятель и сообщник уже во всем признался!

Я понимал – если они показали мне не всю пленку, значит, кроме этого признания, больше ничего у них нет, а тем более обо мне в записи не упоминалось.

– Я не знаю никакого сообщника, и этого человека я вижу впервые.

– Здравствуйте! Вы же с ним из одного города!

– Ну и что? Мало ли моих земляков по Москве ходит! Теперь что, за каждого карманника, вами пойманного, вы меня дергать будете, если он моим земляком окажется? – съязвил я.

– Хорошо, не хочешь говорить нормально – будем ненормально, – раздраженно проговорил Кузьмичев. – Сюда через некоторое время доставят твою жену, Олесю.

Меня бросило в жар: при чем тут Олеся?! Как они ее нашли?

– Но она ведь уехала!

– А мы ее уже нашли, по старому домашнему адресу. Мы будем ее допрашивать. Причем, Олег, допрашивать будем очень подробно, – подчеркнул Кузьмичев. – Если ты – кадр более или менее подготовленный, ведь это твоя профессия, – то ее, я думаю, мы разведем в три минуты. Ну что, будешь говорить?

– Я хочу в камеру, ни на какие вопросы отвечать больше не буду.

– Ладно, в камеру так в камеру! – согласился Кузьмичев.

Через несколько минут меня уже закрыли в одиночной камере, расположенной в подвале этого здания.

Я стал соображать: неужели они действительно привезут Олесю?

Через час меня вновь вытащили из камеры на допрос к Кузьмичеву. Но на сей раз – почему-то на третий этаж. Я вошел в комнату и остолбенел. За столом сидела Олеся, заплаканная, держа в руках носовой платок. Увидев меня, она воскликнула:

– Олежек, любимый! Я люблю тебя! Как ты? Тебя тут не били?!

– Успокойся, Олеся, – ответил я, – все в порядке. Никто меня не трогал.

– Так, все! Мне это лирическое отступление не нужно! – жестко проговорил Кузьмичев. – Выведите гражданку!

Оперативник вывел Олесю из кабинета. По настроению Кузьмичева я понял, что она ничего не сказала.

– Ну что, садись, – кивнул Кузьмичев на стул. – Давай продолжим разговор.

– Я ничего говорить не буду, – стоял я на своем.

– Хорошо, посиди, подумай.

В комнату вошел другой оперативник.

– Кузьмичев, – спросил он, – у тебя телефон работает?

Кузьмичев кивнул. Оперативник подошел к столу, снял трубку телефона, стоящего там.

– Можно позвонить? Срочный разговор, – спросил оперативник.

– Да, конечно, звони! – сказал Кузьмичев. – Стоп! – И, неожиданно взяв в руки мой мобильный, протянул его оперативнику. – Звони отсюда!

– А зачем мне с мобильного-то звонить, когда я могу и с городского, бесплатно? – недоуменно спросил оперативник.

– Звони, звони! Мы тут клиента опускаем на деньги. И чем дольше будешь говорить, тем лучше! – сказал Кузьмичев.

Оперативник бросил взгляд на меня, хитро улыбнулся и сказал:

– Понял тебя!

Он взял мобильный телефон и вышел в другую комнату.

«Да черт с ними! Пускай на деньги ставят! Пускай хоть миллионный счет пришлют по мобильному, только бы отпустили! – думал я. И главное – чтобы ничего не сделали Олесе! Но против Олеси у них ничего нет. Да и против меня, судя по всему… Подумаешь, признание Сашки показали! Значит, выбора у них не было, значит, просто решили надавить… А может, его уже и в живых-то нет! А раз в живых нет – он и не свидетель!»

– Кстати, а как самочувствие того человека, которого вы показали на видеопленке? – спросил я Кузьмичева.

– Тяжелое, – ответил он. – Может умереть.

«Ага, – подумал я, – тем более он не может быть моим свидетелем!»

Еще пару дней я просидел в РУОПе. На второй день меня перевезли в следственный изолятор.

Так началась моя новая жизнь – жизнь в ИВС.

К вечеру меня вызвали в кабинет к оперативникам. На сей раз Кузьмичева там не было. Я увидел оперативника, который меня принимал. Он сидел за столом и что-то писал, показав рукой на стул, стоящий рядом.

Я молча сел. Оперативник продолжал писать. Затем, закрыв папку, он достал из стола чистый лист бумаги и начал заполнять его. Я понял, что он вписывает мои данные. Взглянул – «Протокол задержания». Записав что-то, он назвал меня по фамилии и сказал:

– Вот, ознакомься. Ты задержан и сегодня будешь препровожден под стражу, в изолятор временного содержания, сокращенно ИВС, на Петровку.

– На основании чего? – спросил я. – Санкция прокурора есть?

– Нет, дорогой, санкция нам не требуется. Ты задержан по указу.

– По какому еще указу?

– По указу Президента о борьбе с организованной преступностью. В соответствии с этим указом, – пояснил оперативник, – мы имеем право держать тебя под арестом около тридцати суток.

– А дальше?

– Дальше видно будет. Может быть, добьемся санкции прокурора на твой арест и перевод в следственный изолятор. А пока отдохнешь на «Петрах». Но сразу предупреждаю – мало тебе там не покажется! Была бы моя воля…

– Слава богу, она не ваша, – прервал я его.

– Это верно, – согласился оперативник. – Ну что, подпиши бумагу, протокол.

– А если не подпишу?

– А это уже не имеет значения. Не подпишешь – я сейчас вызову двоих понятых, и в соответствии с законом мы составим акт, что от подписи ты отказался. Так что никакого значения твоя подпись или отсутствие таковой для нас не имеет!

– Ладно, давайте подпишу, – сказал я. Взяв бумагу, я расписался внизу, под текстом.

– Ну все, – сказал оперативник, – не смею больше задерживать. – И он нажал на кнопку. В кабинет вошли два милиционера.

– Куда его? – спросил один из них.

– Вот, держи, – оперативник протянул ему только что заполненный листок бумаги. – Вези на Петровку. А я позвоню, чтобы его хорошо встретили, – оперативник ехидно ухмыльнулся.

Неприятное чувство наполнило меня. Что значит «хорошо встретить»? Я слышал про существование «пресс-хат» в изоляторах временного содержания и в СИЗО, но для меня еще было загадкой, что это такое. С одной стороны, вроде камеры для пыток, а с другой – ходили слухи, что туда специально сажают уголовников, которые только и занимаются, что драками, опусканием и прочей ерундой. Неужели и меня туда направят?!

– Стоять! – приказал один из конвоиров и одной рукой пристегнул наручник к моей руке, а другой – к своей. – Вот так. Вещи у тебя здесь есть?

– Какие вещи? Там кое-что изъяли при задержании…

– Это все уже у нас, – сказал конвоир, показав на небольшой полиэтиленовый пакет. – Поехали!

Мы вышли во двор. Там нас ждала черная «Волга». В ней помимо водителя сидел еще один оперативник. Один конвоир сел спереди, я сел сзади. После этого оперативник, севший рядом со мной, сказал:

– Значит, так, слушай. Давай без глупостей. Не рыпайся. Если что – имей в виду, в соответствии с инструкцией мы имеем право применить оружие, – и он достал из-за пазухи штатный «макаров» и положил его перед собой. – Вот так, для наглядности, пусть лежит. Все, поехали! – сказал он водителю.

Машина медленно выехала из двора на улицу, повернув налево, к Октябрьской площади. Я стал смотреть в окно.

– Ну что, – обратился ко мне оперативник, сидящий спереди, – на «Петрах» никогда не был?

Я отрицательно покачал головой.

– Значит, можно сказать, в новинку туда едешь? А вообще сидел раньше?

Я вновь покачал головой.

– Ну да, я твое дело читал… Ну что, «Петры» – место серьезное, и серьезные люди там сидят. Смотри, главное – в коллектив вписаться. Говорят, там у тебя может быть много врагов…

– Каких врагов? – поинтересовался я.

– Ну, например, людей Грома или Барона, которых твои ребята замочили, – сказал оперативник. – Как бы они там с тобой не посчитались… – Он хитро улыбнулся.

«Неужели меня везут в западню? А может, там действительно меня ждут люди Барона и Грома и потирают руки, ожидая расправы надо мной?!»

Так мы двигались в сторону Пушкинской площади. Наконец мы проехали по Страстному бульвару. Не доезжая Петровки, мы повернули направо и въехали в небольшой переулок. Я увидел, как перед нами раскрылись массивные железные ворота. Милиционеры с автоматами махнули рукой оперативникам – вероятно, были знакомы.

Глава 14 ПОЧТА НА ПЕТРОВКЕ

Машина въехала во внутренний двор Петровки, 38. С левой стороны стояли здания, в которых располагались основные отделы Главного управления внутренних дел Москвы. С правой стороны – четырехэтажное квадратное здание с решетками на окнах. Нетрудно было догадаться, что это и был знаменитый изолятор временного содержания – «Петры», как называют его менты и братва.

Машина остановилась у дверей изолятора. Оперативник сказал:

– Вот мы и приехали. Вылезай!

Мы молча вышли из машины. Оперативник нажал кнопку звонка. Щелкнул дверной замок. Мы вошли в небольшой «предбанник», который с трех сторон был закрыт массивными железными решетками. В середине за стеклянным окном сидел милиционер. Оперативники показали ему «корочки». Он, кивнув, нажал на кнопку.

С правой стороны щелкнул замок, открылась металлическая дверь. Мы вошли в просторное помещение, напоминавшее дежурную часть отделения милиции. Там виднелось овальное окошко, за которым сидели два милиционера. Это была так называемая картотека. Чуть левее находилась дверь, ведущая во внутренние помещения изолятора. Мы молча прошли в эту дверь.

– Ну что, командиры, – обратился оперативник к дежурным, – принимайте пополнение! Привезли вам бандюка. Примете?

– А куда мы денемся?

– Места-то есть? – пошутил оперативник.

– Места для ваших гостей всегда найдутся! – ответил милиционер. – Давайте документы.

Оперативник протянул ему сопроводительные документы. Дежурный внимательно их изучил.

– Давай на него посмотрим, никаких ссадин, повреждений нет?

– Нет, все нормально, – сказал оперативник.

– Ну слава богу, мороки не будет. Так, какие вещи у него?

– Да вещи нехитрые, – оперативник достал из пакета мои личные вещи, среди которых были ключи, ремень, зажигалка, часы.

– Будем составлять опись. – Дежурный внес все в опись и придвинул листок мне: – Распишись!

Я расписался.

– Все, только фотографию нужно сделать, – сказал дежурный и обратился к своему напарнику. – Корней, позвони фотографу, вызови его!

Через несколько минут пришел фотограф. Меня опять сфотографировали, закатали пальчики, внесли в картотеку.

– Теперь ты у нас прописан, – сказал конвоир. – В какую камеру тебя отвести?

Я обратил внимание, что у конвоира – а точнее, это был милиционер в форме – никакой дубинки, никакого оружия не было, был только большой ключ, так называемый «вездеход», позволяющий проходить по всему зданию изолятора временного содержания.

– Можно в камеру-люкс, – пошутил я.

Милиционер, внимательно посмотрев на меня, юмора не понял.

– Ты чего, парень, камеру-люкс хочешь? Смотри, как бы обратно не попросился, в обычную! Пойдем! Поведу тебя на этаж!

Мы стали подниматься по железным ступенькам на второй этаж. Я поднимался и думал: «Неужели меня ведут в „пресс-хату“, где будут молотить и опускать? Может быть, нет… Попробуй угадай».

– Что за камера, командир? – обратился я к конвоиру.

– Камера как камера, не соскучишься…

– А что за люди сидят?

– Такие же, как ты – бандюки, наркоманы, всякая шваль, что мы с улиц подметаем…

Вскоре мы поднялись на второй этаж и вошли в большой коридор. В начале коридора дремал такой же милиционер под настольной лампой.

– Не кемарить! – сказал ему конвоир. Тот вздрогнул и посмотрел на нас.

– Время – уже одиннадцать вечера! – ответил он.

– Ты на посту! Ладно, есть у тебя места?

– В шестнадцатой одна шконка свободна, – дежурный по этажу сверился с табличкой, лежащей на столе.

– Ну, давай веди его в шестнадцатую! – сказал конвоир, подтолкнув меня вперед.

Теперь уже другой конвоир довел меня до двери камеры. Я обратил внимание, что камер было не так-то много. Они находились слева и справа коридора, с небольшими окошками в дверях для передачи еды.

Конвоир подвел меня к камере номер шестнадцать. Над каждой дверью висели лампочки вызова конвоиров.

– Ну что, пошли в шестнадцатую, – сказал дежурный по этажу. Он повернул ключ в скважине, а правой рукой отодвинул мощный засов. – Все, входи! Постельное белье, матрас и подушку получишь утром. Сейчас каптерка уже закрыта. Как-нибудь перекантуешься.

– Конечно, – кивнул я и вошел в камеру.

Камера была небольшая, метров шестнадцать-двадцать. Справа и слева стояли два яруса кроватей. Я насчитал восемь слева и столько же справа. Над дверью горела тусклая лампочка, закрытая решетчатым панцирем. С правой стороны стоял так называемый «дальняк» – туалет, отгороженный каким-то драным одеялом. Посредине – небольшой стол с двумя лавочками, привинченными к полу.

Люди спали. На втором этаже, у самой двери, была свободная шконка. Я быстро поднялся на второй ярус и лег, подложив руки под голову. В камере все спали, и никто на меня внимания не обратил.

Я начал размышлять – неужели это «пресс-хата»? Непохоже. Во-первых, потому, что дежурный по коридору смотрел камеры по журналу, то есть выбирал, где у него свободное место. Конечно, я мог предположить, что он делал это для отвода глаз, а на самом деле место уже было заказано специально для меня. Но, с другой стороны, посмотрев на окружающих, я увидел, что это пацаны разного вида. Есть и хлипкие. Нет таких злодеев-амбалов, которые обычно живут в «пресс-хатах». Скорее всего это обычная камера.

Спать совершенно не хотелось. Ну вот, опять я в местах, не столь отдаленных… Что за жизнь такая? Интересно, что с Севкой? Севку тоже, видать, забрали… Жаль, что нет никаких сведений о нем.

Мысли мои переключились на Олесю. Я стал думать, вспоминать о ней. Интересно, знает ли она, что я уже в тюрьме, или не знает? И что будет со мной дальше? Просижу ли я все тридцать суток или выйду на свободу раньше?

Или, может, буду сидеть еще долгое время? Все зависит от Сашки, какие он будет давать показания. Нет, в Сашку я верю! Он ни за что не сломается. Конечно, я слышал, что существуют какие-то препараты, какое-то тайное психологическое оружие, которое может сломать волю человека, заставить его признаться в чем угодно. Слышал, что существует даже что-то типа американского «детектора лжи», только на российский лад.

Но я был уверен, что Сашка не сломается. С другой стороны, странно, почему же нас арестовали? Да нет, чего удивляться? В конце концов, мы были «мечеными» и много раз за нами следили. Но ничего серьезного, как я понимал, против нас сейчас нет, так как в противном случае оперативники вели бы себя по-другому – было бы уже предъявлено обвинение, была бы серьезная статья. А раз я тут по указу о борьбе с организованной преступностью – скорее всего ничего у них нет, просто проверку устроили.

Вскоре все же я уснул. Разбудила меня громкая музыка. Вероятно, наступило время подъема. По всему зданию транслировали передачи какой-то радиостанции. Обитатели моей камеры постепенно стали просыпаться. Кто-то сразу побежал на «дальняк», кто-то начал умываться, кто-то просто потягивался. Трое ребят, проснувшись, начали делать физические упражнения.

Я рассматривал обитателей камеры. Это в основном были ребята разного возраста – два пацана лет по восемнадцать-двадцать, трое постарше – двадцати пяти – двадцати восьми. Был один сорокалетний, а еще одному было за сорок пять. Остальные – неопределенного возраста. Практически все русские. Только пара нацменов. Никто на меня особого внимания не обратил, каждый занимался своим делом. Только мой сосед, который лежал подо мной, безразличным тоном спросил:

– Ты чего, ночью заехал?

Я кивнул головой.

– Откуда будешь, из Москвы?

– Нет, не из Москвы.

Больше вопросов он не задавал.

Каждый занимался своим делом, пока не наступило время завтрака. Окошко открылось, и через небольшое отверстие стали передавать сначала алюминиевые миски с ложками, затем кусочки хлеба, по два кусочка сахара. В мисках я увидел какую-то бурду, напоминавшую пшенную кашу с водой. Потом стали подавать металлические кружки с чаем. Но это было только одно название. Чай пах каким-то веником и был светло-желтого цвета. Такое впечатление, что это обыкновенная вода, подкрашенная чем-то.

От первого я отказался, не стал ничего есть. Но многие ели. Некоторые достали свои припасы, которые держали в небольших тумбочках. Харчеваться за столом стали по-разному. Сначала поели четыре человека, затем еще шесть – это были так называемые семьи, группы людей, сбитые по определенному признаку. Каждый харчевался из своего загашника.

Затем наступила очередь тех, кто не имел возможности питаться продуктами из продовольственных передач. Они стали есть тюремную баланду. Я отказался от всей пищи, только взял воду без сахара. Выпил несколько глотков, остальное вылил. Кто-то, глядя на меня, улыбался.

После завтрака дежурный собрал посуду, началось время уборки. В камере были дневальные – двое шнырей. Они взяли веники, какие-то тряпки, стали подметать и мыть камеру. Один занялся чисткой «дальняка», другой протирал полы. После уборки раздался крик:

– Двенадцатая камера, на прогулку! Шестнадцатая – готовиться!

Наступило время прогулки. Минут через двадцать я заметил, что конвоир, идущий по коридору, стучит ключом по камерам, мимо которых проходит. Это был какой-то условный знак. Но что он означал – я не знал.

Наконец дошла очередь и до нас. Конвоир выкрикнул:

– Шестнадцатая, на прогулку!

Раздался скрежет поворачиваемого ключа и отодвигаемой задвижки. Дверь открылась. Мы всей камерой вышли в коридор. Каждый держал руки за спиной.

– Всем стоять! – сказал конвоир. Когда все вышли, он снова закрыл камеру на задвижку и скомандовал: – Вперед!

Мы, шестнадцать человек, пошли по коридору. Вскоре подошли к лестнице. Вновь конвоир остановил нас, пошел вперед, открыл своим «вездеходом» очередную дверь, и мы попали на лестницу. Затем снова остановились. Конвоир закрыл входную дверь, и мы стали подниматься наверх. Наконец мы оказались на крыше. Там стоял еще один конвоир. Увидев нас, он открыл дверь. Мы вышли.

Тюремный дворик находился на крыше, разделенной на многочисленные одинаковые квадраты. Каждый из них был огорожен специальной стеной. Прогулочный дворик представлял собой площадь немногим больше нашей камеры – около двадцати четырех квадратных метров. Сверху была решетка. С правой стороны – небольшая лампочка, вероятно, для зимнего времени.

Каждый стал ходить вдоль забора. Кто-то стоял, разговаривал, кто-то закурил. Впечатление складывалось, что мы просто вышли на свежий воздух. «Интересно, – подумал я, – а как же тут гуляют зимой? Наверное, снег лежит, погода плохая, дождь идет… бывают ли тогда прогулки или нет?» Но я отогнал эти мысли. Что я, в конце концов, только о тюрьме думаю? Надо думать о свободе!

На прогулке я внимательней разглядел обитателей камеры. Те, которым было двадцать пять – тридцать, держали себя более уверенно. Вероятно, многие из них были тут не впервые. Особенно выделялись те, у кого на руках были татуировки: у кого-то солнце с лучами, у некоторых – просто имена или клички.

Вскоре нас вернули в камеру. Когда мы вернулись, каждый занялся своим делом. Кто-то стал читать книгу, кто-то – газету, несколько человек просто уселись в кружок и стали рассказывать разные случаи. Я сидел один.

Неожиданно услышал, как кто-то из парней крикнул:

– Гришка, малява пришла!

Гришка, молодой человек лет двадцати, быстро соскочил со шконки, достал из-под нее какую-то палку, напоминающую колено удочки, и быстро просунул эту палку в тюремное окошко, ловким движением поймав веревку. На веревке была привязана небольшая трубочка, связанная с двух сторон ниткой. Гришка быстро развернул ее и крикнул:

– Разыскная малява!

Все равнодушно отвернулись. Вероятно, никого не интересовало, кто кого разыскивает. Видимо, обитатели камеры уже нашли нужных им людей. Гришка неожиданно произнес:

– Билл ищет Джона!

– Что это еще за погоняла такие – Билл, Джон? – произнес один парень, похожий на деревенского жителя. – Странные какие-то! Кто такие? Почему не знаю?

– Да это негры, наверное, нигерийцы, торговцы наркотиками! Я вчера был на сборке, с одним таким сидел, – пояснил кто-то из сокамерников.

Затем прозвучало грузинское имя «Гела», но обитатели камеры не отозвались. Вдруг я услышал:

– Севка ищет Олега, – и мою фамилию.

– Это я. – Все разом повернулись и удивленно посмотрели на меня.

– А где, где Севка? – Я подбежал к Гришке.

– Севка твой в четырнадцатой камере.

– Это что, рядом с нами?

– Нет, напротив.

– Ну, это проще простого!

Все дружно засмеялись.

– Ты знаешь, какой путь надо проделать, чтобы с ними списаться? – сказал один из заключенных, парень лет тридцати, и стал объяснять мне, что нужно прогнать маляву наверх, сверху направо, потом налево, потом сверху снова спустить вниз. Только тогда моя малява, пройдя почти половину здания, попадет к Севке, хотя камеры и находятся напротив.

– Единственный вариант – ты можешь покричаться с ним вечерком, когда никого не будет, опять же если коридорный не засечет.

– А если засечет? – поинтересовался я.

– Тогда – карцер. Нарушение режима. Ну, не тушуйся! Здесь коридорные – мужики нормальные.

– Так что мне делать?

– Пиши ответ, что сидишь в такой-то камере.

Я быстро написал, что сижу в шестнадцатой камере и жду от него маляву.

Однако малява пришла только на второй день. Севка сообщал, что «приняли» его в тот же день, что и меня. Как он узнал от оперативников, «приняли» его вместе с Эдиком, что «колют» их по поводу Грома, но он молчит. Кроме того, он писал, что его уже прогнали через «пресс-хату».

«Будь осторожен, особенно с Хоботом!» – предупреждал Севка. В конце дописал, что все будет нормально, и в ближайшее время нас должны освободить, так как против нас у них ничего нет.

Эта весточка от Севки, с одной стороны, меня очень сильно обнадежила, придала сил. Значит, действительно меня скоро выпустят, и ничего у них против меня нет! А с другой стороны – я расстроился. Видимо, меня тоже ждет «пресс-хата». Кто такой Хобот?

Так прошло пару дней. Примерно на третий день приехали оперативники, которые принимали меня. Пригласили в следственный кабинет, где обычно беседуют с арестованными следователи или адвокаты. Оперативники стали интересоваться, не созрел ли я – не изменил ли своих позиций, не буду ли давать показания. Я отрицательно покачал головой.

– Ладно, – согласились они, – вольному воля. Ты сам это выбираешь. Смотри, надумаешь – сообщи через конвоиров.

Один из оперативников вызвал конвоира. Пришел молодой парень. Он взял листок и повел меня обратно, на второй этаж, где находилась моя камера. Однако у столика корпусного он неожиданно остановился, протянув ему записку. Коридорный взял ее и прочел. Я увидел в конце приписку карандашом.

– Слушай, – обратился он ко мне, – тебя переводят в другую камеру. – И спросил у конвоира: – Что, его сейчас туда вести?

– Нет, к вечеру. Пока там шконка занята.

Я поинтересовался:

– Я зачем меня переводят в другую камеру? Мне и здесь хорошо.

– Это тебя, друг, не спросят! Ты здесь пока еще не хозяин, – грубо ответил конвоир и втолкнул меня в камеру.

Целый вечер я раздумывал: значит, меня действительно бросают в «пресс-хату», и не случайно оперативники приходили для того, чтобы меня еще раз «напрячь» с показаниями.

Почему же они объявили об этом заранее? Специально психологически обрабатывают! Вот так сидишь целый день и дрожишь, что тебя ночью в «пресс-хату» кинут! Вдруг расколешься?

К вечеру действительно дверь открылась, и новый конвоир выкрикнул мою фамилию.

– Идем, – сказал он, – тебя в другую камеру переводят.

Мы с ним молча поднялись на третий этаж и остановились у двери камеры номер тридцать шесть. Дверь открылась, я вошел.

Камера представляла собой комнату меньшей величины, чем моя бывшая. Нар там было столько же, но сидели там только четыре человека – все здоровые бугаи, неприятные лица.

Я молча подошел к свободной шконке на первом ярусе, сел, сложив руки. Никто не обращал на меня внимания. Целый вечер я рассматривал обитателей. Четыре бугая были вроде из одной компании. Они почти не разговаривали друг с другом, сидели и играли в самодельные карты, вырезанные из какой-то газеты.

Время от времени перешептывались. Никто со мной в контакт не вступал, не разговаривал. Делали вид, что не замечают меня. Я тоже в друзья им не навязывался, только сидел на месте и посматривал в их сторону, думая – может, это и не «пресс-хата», а обычная камера, может, я зря волнуюсь…

Наступило время ужина. Опять принесли какую-то баланду. Я опять отвернулся, но есть очень хотелось – я ведь не ел уже несколько дней, только немного пил подкрашенную воду – тюремный чай.

Наступило время отбоя, все легли на шконки. Я лег тоже. Вырубился быстро. Проснулся от боли. Открываю глаза и вижу – кто-то держит меня мощной рукой, а двое пытаются снять с меня штаны. Я изо всей силы ударил ногой.

– Ах ты, сучонок! – выругался кто-то из них. – Паскуда, крысенок! Ты еще лягаешься!

Я получил сильнейший удар в скулу. Не помню, как собрал последние силы – не зря все же занимался самбо, – но прыжком выскользнул из их крепких рук и оказался на ногах. Быстрым движением подтянул штаны, другим, вытянув левую ногу, попал одному из нападавших прямо в живот. Тот согнулся. Трое, спрыгнув с нар, бросились на меня с разных сторон.

Одному из них я сделал болевой прием из боевого самбо, опасного, сломав ему руку. Тот закричал во весь голос. Двое оставшихся пытались драться. Я опять применил приемы боевого самбо. Ситуация была неравной. Пару раз я получил по голове.

Больше всего боялся, что эти удары могут вырубить меня. В этом случае мне конец!

Вся драка заключалась теперь в том, что мы бегали между шконками и время от времени они наносили мне удары, а я – применял приемы. Наконец я провел еще один удачный прием, и один из нападавших изо всей силы влетел головой в дверь камеры и сполз на пол.

Таким образом, внимание коридорных было привлечено этим грохотом.

– Сука! Падла! Он мне голову разбил! У меня сотрясение мозга! – закричал он.

Нападавшие бросились к нему на помощь. Кто-то стал дубасить в дверь:

– Конвоир! Вертухай! Нападение на зэка!

Через несколько мгновений в камеру ворвались трое вертухаев с дубинками и изо всей силы стали колотить меня. Это продолжалось минут пять. В конце концов у меня из головы потекла кровь. Затем кто-то схватил меня сильными руками за шиворот и под мышки и потащил по коридору. По дороге еще один конвоир периодически бил меня то в живот, то по голове.

Через некоторое время я потерял сознание. Очнулся в карцере. Карцер представлял собой подвальное помещение без окон. Там никого не было.

Помещение было небольшим – примерно три квадратных метра. Там можно было только сидеть. Тусклый свет, на полу – вода. Никакой кровати, только что-то типа деревянной узкой скамейки. Ужасные условия! Но зато я был в безопасности. Опять же нет гарантии, что меня снова не выбросят отсюда в «пресс-хату»…

На следующий день меня перевели из одного карцера в другой. На этот раз карцер был двухместным. Комната уже была побольше – примерно два на три метра. Воды на полу не было.

В карцере сидел какой-то амбал. На руке у него была татуировка – кинжал со змеей. По-моему, это масть грабителя, – подумал я. С левой стороны – такая же татуировка и надпись: «Холод…» Нет, я всмотрелся – «Хобот». Все, вот тот, о котором предупреждал Севка! Сердце у меня забилось.

Хобот не обратил на меня никакого внимания. Однако позже, подняв голову, спросил:

– Как зовут-то?

Я назвал себя.

– Погоняло есть?

Я отрицательно покачал головой.

– Ты при делах или как?

Я пожал плечами.

– Кого знаешь на воле? – поинтересовался Хобот.

– Многих знаю. Кто тебя интересует?

– Меня – люди авторитетные и серьезные. Кого можешь назвать?

Я понял, что он имел в виду элиту криминального мира. Кого я мог назвать – только своих врагов…

Я молчал.

– Слышь, а может, ты мент? – неожиданно проговорил Хобот. – Может, тебя как подсадную утку ко мне подсунули? Чтобы тему какую пробить? – Он угрожающе распрямился, сжав кулаки. Я понял, что сейчас опять начнется драка. Не знаю, что мной руководило, только я подошел к нему вплотную и сказал:

– Слушай, Хобот, я про тебя тут слышал, конечно. Имей в виду: если что – я тебя просто удавлю!

Хобот не ожидал такого, даже как-то растерялся. Конечно, по комплекции он был в два раза здоровее меня. Не знаю, то ли мой решительный тон сыграл основную роль, то ли еще что, но он, помолчав, спокойно ответил:

– Ты чего, парень? Кто тебя трогает? Сиди, отдыхай! Живи пока!

Однако ночью я не спал – сидел и ждал, нападет на меня Хобот или нет, убьет меня или нет… Но, к счастью, ничего не произошло.

Через четыре дня меня выдернули из карцера и вернули опять в общую камеру номер шестнадцать. К этому времени троих пацанов оттуда выпустили, на их места заехали трое нацменов. Камера по-прежнему жила тихой, спокойной жизнью.

Где-то на пятнадцатый день моего пребывания в ИВС в камеру заглянул конвоир, выкрикнув мою фамилию:

– На допрос!

Я стал собираться. Я знал, что после такой команды конвоир может зайти минут через десять и забрать тебя на допрос. Что мне брать? Кто-то предложил тетрадку и ручку:

– На, возьми! Если следак вызовет, запишешь чего.

– Не надо мне ничего, – отказался я. – У меня с ними разговор короткий!

Все заулыбались:

– Че, крутой? В карцере был, в «пресс-хате»… Молодец, парень! Держись!

Через некоторое время меня повели в кабинет на четвертый этаж, где находились следственные кабинеты. Войдя в кабинет, я увидел там мужчину с темными волосами, с усиками, читавшего за столом газету. Увидев меня, он показал мне на стул. Я сел. Человек был мне незнаком. Может быть, это следователь или новый опер… Мужчина, как бы прочитав мои мысли, улыбнулся и сказал:

– Нет, я не опер. Я ваш адвокат, – и назвался.

– Адвокат? – недоуменно переспросил я. – А от кого? Кто вас нанял?

– Позвольте, – сказал адвокат, – нас не нанимают. Это лошадей на ипподроме нанимают, а нас приглашают. А пригласила меня ваша жена, Олеся, – и, оглянувшись, быстрым движением он вытащил из кармана маленькую записочку и протянул мне. – Это вам.

Я раскрыл. Почерком Олеси было написано: «Дорогой Олежек! Я тебя очень люблю! Я узнала о твоих неприятностях. Все будет нормально, крепись! Я буду с тобой. Тебя скоро выпустят. Все остальное расскажет адвокат. Крепко целую. Твоя Олеся».

Мне стало как-то легко и свободно. Я даже спросил адвоката:

– А не будет ли у вас закурить?

Адвокат пожал плечами.

– Закурить? – переспросил он. – Вы ведь не курите…

– Не курю, но сейчас что-то захотелось…

– Я тоже не курю. Давайте пойду стрельну у кого-нибудь!

– Да ладно, – махнул я рукой, – бог с ним! Расскажите, как она там?

– Да ничего, нормально. Мы вас долго искали.

– В каком смысле?

– Когда вас арестовали и держали в РУОПе, нам сначала дали одну информацию о вашем местонахождении, потом – совершенно другую. Ездили по всей Москве, вас искали. Нигде вас нет.

– Что же вы сюда не приехали?

– Нет, сюда-то мы и приехали сразу, в первый же день, как вас сюда доставили. Однако почему-то нам сказали, что вас здесь нет.

– Как это нет? А когда вы приехали?

Адвокат назвал число.

– Да, это был день моего приезда.

– Дело в том, что на практике, – объяснил адвокат, – бывает так, что вы заезжаете в один день, а информацию о том, что вы здесь находитесь, дают только на следующий. Вот таким образом и получилось – в тот день информации на вас не поступило.

– Понятно! А потом?

– А потом мы вас искали, – повторил адвокат. – Наконец нашли.

– Что мне грозит?

– Да ничего не грозит. Скоро, в ближайшее время, вас выпустят. Ничего они на вас не имеют! Задержали по указу. Сейчас таких, как вы, по указу, задерживают очень много. Возможность такая есть, по закону. Тридцать дней, а потом – либо на свободу, либо… – адвокат показал на решетки, – дальше срок мотать. Но для этого оснований у вас никаких нет. Да, сегодня вы получите продуктовую передачу. Олеся вам ее уже сделала. Мы ее послали вместе с ней.

Это меня очень обрадовало.

– Расскажите мне о ней еще что-нибудь, – попросил я адвоката. Он стал рассказывать, как они встречались, в каком Олеся была волнении, что просила передать мне на словах.

Наконец беседа подошла к концу.

– Когда придете в следующий раз?

– А когда вы хотите?

– А могли бы прийти завтра?

– Зачем? – поинтересовался адвокат.

– Ну как-то все же повеселей будет…

– Завтра у меня не получится, а послезавтра я постараюсь к вам прийти. Ну что, давайте прощаться…

– Да, – вспомнил я, – а можно у вас газету попросить почитать?

– Конечно, конечно, – отозвался адвокат и протянул мне газету. – Читайте! В следующий раз я вам еще и журнальчик какой-нибудь принесу.

– Нет, журнальчики отметут, – сказал я. – А вот газеты можно.

Я вернулся в свою камеру. Настроение у меня было хорошее. Слава богу, что Олеся вернулась! Я думал о превратностях судьбы. Жили мы с ней мирно, спокойно, тут – бах! – неприятности. Вот она, любовь русской женщины! Она познается в беде, в несчастье! Нет, думал я, выйду – начну новую жизнь! Да нет, какая новая жизнь! Как я могу выйти из старого круга, да и кто меня выпустит!

На следующий день меня ждала неприятность. В камеру к нам заехал еще один здоровяк, по кличке Сугроб. Он уже был здесь неоднократно, сразу вычислил, кто старший, кто смотрящий, моментально списался с кем-то. Целый день он только и засылал малявы.

Видно было, что он тут был раз пятый или шестой. Да и сроков у него было парочку – я понял это по колоколам, которые были вытатуированы на его груди.

Сугроб старался говорить только по-блатному, на криминальном сленге. Но самое страшное случилось позже. Вечером я понял, что Сугроб – из бригады центральной группировки, работал рядом с Громом и Бароном. Мне стало не по себе. Ну, все, думаю, вот и третье испытание! Мало мне этих бугаев из «пресс-хаты», Хобота из карцера, так теперь Сугроб какой-то попался… Клички-то какие неприятные – Хобот, Сугроб… Ну что, сейчас он меня «расшифрует», и всей камерой задавят! Получат какую-нибудь одобрительную маляву от воров – и приговор обеспечен!

Сугроб вел себя достаточно надменно. В первый же день, как заехал, он поставил себя – вошел по-блатному, затем у дежурного шныря, который мыл камеру, выхватил тряпку, вымыл камеру своими руками чисто-пречисто, отжал и сказал:

– Вот чтобы каждый день был такой порядок, падла! Понял меня?

Шнырь испуганно закивал головой. После этого Сугроб больше никогда к тряпке не прикасался. Но зато сразу установил свой авторитет – тюремный, который был всегда непоколебим.

В беседе, в разговоре Сугроб никогда особо много не говорил, а вставлял слово только тогда, когда нужно было сделать вывод или решить спор.

Сугроб целый день сидел и разговаривал о чем-то с пацаном-сокамерником. В основном они говорили о криминальном мире столицы. Сугроб очень много рассказывал о Громе, какой это был авторитетный человек, справедливейший вор, но горячий.

Я все время думал: неужели он не подозревает, что я сижу в этой камере, или, может быть, он просто придуривается. Черт его знает!

Однако через пару дней ситуация в камере накалилась. Кто-то принес газету, где было описано в подробностях убийство какого-то уголовного авторитета. Сугроб взял эту заметку, прочел внимательно и ни с того ни с сего начал рассказывать сокамерникам из числа блатняков подробности гибели Грома.

– Точно такая же ситуация была! Точно, это те же самые махновцы, беспредельщики его завалили! – сказал Сугроб. – И почерк тот же, как у Грома и у Барона!

– А кто их завалил? – поинтересовался один из сокамерников.

И тут Сугроб произносит название нашей группировки! И, бросив взгляд на меня, как бы между прочим сказал:

– Вот такие, как Олег, пацаны по внешнему виду. Вроде они не блатные, не «синие», не при делах – ну махновцы, одним словом!.. Слышь, землячок, а ты, кстати, откуда будешь? – повернулся ко мне Сугроб.

Мне стало не по себе. Сердце опять сильно забилось. Что мне сказать? Что я из Москвы? Да меня «расшифруют» в три минуты! Какой город мне назвать?

– Из Брянска, – произнес я. Почему я назвал именно этот город, не знаю…

– Из Брянска? А где такой? – поинтересовался Сугроб.

– Да это там, к Украине ближе, – махнул я рукой.

– Никого не знаю в Брянске, никогда там не был. А че, там у вас люди серьезные есть? Кого из воров знаешь? Или из авторитетов?

– Да я так, коммерсант, никого не знаю…

– А, ясно, – лох, – презрительно глянув на меня, сказал Сугроб.

Однако вскоре мои волнения закончились – меня выпустили.

Конвоир выкрикнул мою фамилию и добавил:

– С вещами на выход!

Я вышел в коридор.

– Все, отбарабанил ты свой срок, – сказал мне дежурный конвоир. – Пойдем вещи получать! Выпускают тебя.

– В связи с чем?

– Кончились твои тридцать суток. Ну что, доволен, что на волю идешь?

Я кивнул головой и улыбнулся.

Через несколько минут я получил свои вещи, в сопровождении милиционера вышел за калитку.

– Гуляй, парень, – сказал мне вслед милиционер, – до лучших времен!

Я вышел на улицу. Неожиданно возле меня затормозила машина с затемненными стеклами. Это была вишневая «девятка». Окно чуть приоткрылось… Я вздрогнул, ожидая, что оттуда высунутся дула автоматов. И вдруг увидел улыбающееся лицо Олеси!

– Олежек! – она выскочила из машины. – Наконец-то!

Затем из машины вылез адвокат, сзади неожиданно появился Севка. Мы обнялись, расцеловались. Я нежно поцеловал Олесю.

– Севка, а ты как здесь оказался? Ты же сидел, как и я, на «Петрах»!

– А меня на полчаса раньше тебя выпустили, – улыбнулся Севка. – Мы тут тебя ждали.

– Здорово, ребята! Ну что, поехали!

Олеся за это время поменяла квартиру, в целях конспирации. Теперь мы с ней снова стали жить вместе.

Целый вечер мы отмечали наше с Севкой возвращение. Пришла его новая девчонка, была моя Олеся. Несмотря на то, что наше возвращение мы праздновали в ресторане, было достаточно весело. Я глядел на лицо Олеси. Оно казалось мне грустным.

После ресторана разговор с Олесей возник как-то спонтанно. Я спросил:

– Почему ты такая грустная?

Она внимательно посмотрела на меня:

– А отчего мне веселиться? Ну, выпустили тебя сегодня, удалось тебе уйти. Следующий раз снова посадят, может, снова выпустят. А потом не выпустят… Зачем тебе нужна такая жизнь? Можно жить гораздо спокойнее.

Я посмотрел на нее. Так, опять старая песня! Не было смысла обсуждать все заново, так как каждый оставался бы при своем мнении.

– Пойми, Олеся, – ответил я ей, – я не могу уйти просто так. Кто меня выпустит? Слишком большое число людей тут задействовано.

– Послушай, – с какой-то надеждой в голосе произнесла Олеся, – а давай уедем в другой город, никто об этом не узнает!

– Брось ты! Этого делать нельзя, – сказал я.

Несмотря на то, что мы с ней тридцать дней были раздельно – я в ИВС, а она дома, – все равно спать мы легли в разных комнатах. Ссора наша продолжалась.

На следующий день ко мне приехали Севка с Эдиком, вызвали на разговор.

– Есть серьезное дело, – сказал Севка. И обратился к Эдику: – Говори!

– Значит, так, – сказал тот, – мне два раза звонил человек от нашего друга, Сашки…

– От кого? – переспросил я. – От Сашки? Он же там…

– Вот именно. Звонил, видимо, из СИЗО. Точнее, – поправился Эдик, – из города, но работает он скорее всего в СИЗО. Сказал, что у него для нас есть какая-то весточка. Но говорить он будет только со старшим. Поскольку вас не было, я просил его отложить разговор. Вчера он звонил опять, сказал, что перезвонит завтра по моему телефону.

– А что он хочет? – спросил я.

– Не знаю.

– Что будем делать? – обратился я к Севке.

– Надо ехать на встречу, разговаривать. В конце концов, мы ничем не рискуем.

Глава 15 «КЕЙ ДЖИ БИ – ЩИТ И МЕЧ»

На следующий день, ровно в назначенное время, мы приехали с Севкой в квартиру Эдика. Ждали телефонного звонка. Телефон зазвонил в указанное время. На другом конце провода – голос молодого парня.

– Алло! Кто это?

Севка назвал себя.

– Я от вашего друга. Необходимо встретиться. Только вы на встречу приезжайте одни. Около дома, – он назвал номер, – поставите машину. Кстати, на какой машине вы будете?

Севка назвал номер машины.

– Сядете на передние сиденья. Я сяду на заднее. При этом вы не должны оборачиваться. Иначе, – сказал он, – все расстроится, и вашему Сашке никто не поможет.

Так и договорились. Через пару дней мы поставили машину в условленном месте в условленное время. Мы смотрели на часы. Наш гость запаздывал. Прошло уже пятнадцать минут, но его все не было. Я взглянул на Севку:

– Послушай, а может, он нас просто обманул?

– Смысла нет, – сказал Севка.

– А почему тогда опаздывает?

– Может, присматривается, наблюдает за нами. Чувствую, он где-то рядом.

Неожиданно задняя дверь открылась. Я хотел было обернуться, но голос усевшегося в машину приказал:

– Не оборачиваться!

Мы остановились.

– Значит, так, – сказал голос. – Я работаю с вашим другом, с Сашкой, на одном этаже. Он мне про вас много рассказывал. Я согласился оказать помощь, но не бесплатно. Первое, что просил Сашка, – чтобы вы в следующий раз принесли две маленькие рации. Одну передадите мне, другая будет у вас в машине. В пять часов вечера, в субботу, включите рацию, настроите на волну и будете общаться с Сашкой. Рацию я потом заберу. Каждый раз, когда будет назначаться встреча, я буду вам звонить. А они будут назначаться в зависимости от моего дежурства и от выходных дней, когда людей меньше. Все это будет стоить пять тысяч долларов.

Севка хотел было сказать, что это дороговато, но я сразу остановил его.

– Торг здесь неуместен. Дело деликатное, – сказал наш собеседник. – Значит, я прошу вас, в следующий раз положите рацию и деньги в пачку из-под сигарет, а ее оставите вот на том месте, – он показал. – Машину поставите сзади, чтобы я мог все видеть и чтобы вам было видно.

– Я подойду и заберу. А в девять вечера – к этому времени уже стемнеет – поставите машину напротив тюрьмы. Кстати, там окна камеры Сашки. Разговаривать будете не более десяти минут. Ну все, – закончил он. – Созваниваться больше не будем. Время назначено, место тоже. Договорились! – И хлопнул дверью, выходя из машины. Он исчез так же быстро, как и появился.

Как только он вышел, мы с Севкой одновременно обернулись. Но на улице уже никого не было.

– Что ты об этом думаешь? Вдруг провокация? – спросил я.

– А какой в этом смысл? Ну поймают нас с рацией, и дальше что? Нам ничего не грозит, нет такой статьи. Мало ли что – только незаконное пользование рацией. Давай думать, где рации взять…

– Да их купить не проблема. Сейчас везде есть магазины, которые продают рации.

Через несколько дней у нас были две маленькие японские рации типа «Стандарт», чуть меньше сигаретной пачки, работающие на специальных аккумуляторах. Мы без труда научились пользоваться этими рациями.

В назначенное время мы привезли рации, уложенные в пачки из-под сигарет, и свернутые в тонкие трубочки пять тысяч долларов. Положили их, стали ждать. Все это время, пока мы ждали, мы с Севкой разговаривали. Мы даже не заметили, как подошел парень, нагнулся и тут же исчез.

– Взял! – сказал Севка. – А вдруг это не он?

– Да ладно, этого не может быть! Все, поехали!

Мы выехали. Через четыре часа, ровно к девяти вечера, подъехали к зданию следственного изолятора «Матросская Тишина».

Следственный изолятор «Матросская Тишина», находящийся на одноименной улице, представлял собой длинное желтое здание этажей в восемь-девять. Оно ничем не напоминало тюрьму.

Только массивные решетки закрывали окна некоторых этажей. Здание находилось на улице, мощенной булыжником. По ней еще в недалеком прошлом ходили трамваи.

В субботу народу на улице почти не было. Напротив стоял жилой дом. Поставив машину у жилого дома так, что нам были хорошо видны окна изолятора, мы проверили ориентиры. Все было верно – машина стояла напротив небольшого входа, судя по всему, служебного. Мы осмотрелись. Редкие прохожие, иногда проедет машина.

– Хорошее местечко! – сказал я.

– Да, невеселое! Не дай бог нам попасть сюда!

– В каком смысле?

– Да в прямом! – показал он на здание тюрьмы. – Ну, доставай прибор!

Я достал рацию, мы включили ее. Рация уже была настроена на ту волну, где мы ждали передачи Сашки. Но пока никакого сигнала не было.

Минут через пять раздалось шипение. Мы подстроили рацию. Раздался голос Сашки:

– Алло, кто это? Братва!

– Сашка, мы слышим тебя! – ответили мы.

– Кто рядом?

– Севка, Олег.

– Мужики, я так рад вас слышать!

– Как ты там, Сашка?

– Да ничего, нормально. Оклемался. В больнице был, сейчас сижу в одиночке, на «спецу», – сказал Сашка. – Условия нормальные, никто не беспокоит. Но есть небольшие проблемы… – И Сашка стал говорить короткими предложениями. – Произошла утечка информации. Жулики – воры в законе – вынесли мне смертный приговор за то, что я завалил… Вы поняли кого… Мне необходима помощь.

– Чем мы можем тебе помочь?!

– Пока ничем. Но есть человек, который может. Я вам никогда о нем не говорил. Зовут его Борис Петрович. Номер телефона вам передаст конвоир. Только номер будет написан задом наперед. Свяжитесь с ним. Он все может – очень влиятельный человек!

– А кто он? – поинтересовался Севка.

– Севик, Олежек, вы меня извините, что так получилось, но выхода другого не было. Это он мне помог «сделать лыжи» из «санатория»… Он в конторе работает в одной, сами понимаете в какой… Только не та, которая нас хватает, а повыше.

– Которая импортными делами занимается? – уточнил Севка.

– Да, точно. Да и то он там раньше работал. А сейчас у него что-то свое, наполовину государственное, наполовину частное. Я раньше на него работал, все было нормально. Он помогал, хорошо платил.

– А что ты делал? – спросил Севка.

– То же самое, что и с вами…

– А что же ты нам ничего не сказал?

– Ребята, выхода не было! Он единственный мне помог, тогда, когда вас не было. В общем, вы с ним встретьтесь. Правда, он шифруется… Передайте, что я очень нуждаюсь в его помощи. Пусть обязательно поможет, потому что ситуация изменилась в худшую сторону. Ну все. Следующая связь – в субботу или воскресенье, когда вертухай будет работать. Да, бабки вертухаю забашлите. Он лавэ любит, и за них будет работать честно и исправно. Все.

– Обнимаю! – одновременно крикнули мы с Севкой, но связь уже прервалась.

Выключив рацию, мы тут же отъехали. Не успели проехать и нескольких сот метров, как увидели, что из переулка резво выскочила милицейская машина с проблесковым «маячком» и направилась к нам.

– Все, нас взяли!

– Спокойно, Олег, – сказал Севка, – сиди и не дергайся. Все будет нормально.

– Что будем говорить? Откуда у нас рация? Может быть, выбросить?

– Да ладно, спокойно! – Севка быстро забросил рацию под сиденье. – Если найдут – знать ничего не знаем, машину взяли, а что в ней было – не знаем.

Через несколько мгновений милицейская машина затормозила возле нас, перегородив дорогу. Из машины выскочили несколько милиционеров с автоматами. Один из них направил оружие на нас.

– Всем выйти из машины! – скомандовал он.

Мы молча вышли. Тут же стандартным приемом руки наши были положены на капот, ноги раздвинуты. Милиционеры стали обыскивать нас.

– Что вы тут делали? – раздался вновь голос лейтенанта. – Рядом со зданием тюрьмы? Радиотелефоны есть?

– Нет, – сказал Севка.

Я тоже покачал головой.

– Точно нет? Сейчас прошмонаем! Оружие есть?

– Тоже нет.

– Открыть багажник!

Севка пошел открывать багажник. Тем временем двое милиционеров рыскали в салоне машины. Неужели заглянут под сиденье? Но они внимательно изучали содержимое «бардачка», но ничего не нашли.

– Документы, быстро!

Мы достали из боковых карманов документы.

– Так что вы тут делаете? Поехали в отделение! – приказал тот же лейтенант.

Через несколько минут меня посадили в милицейскую машину. Севка остался в «БМВ», но уже в качестве пассажира. Мы поехали в отделение милиции, находящееся рядом.

Там нас уже ждали. Снова обыскали, закрыли в клетку. Затем приехал какой-то мужчина в штатском. Нас завели в кабинет. Первым завели меня.

– Так что вы делали у здания тюрьмы? – задал вопрос мужчина.

Говорить, что мы заблудились и оказались там совершенно случайно, было глупо.

– Понимаете, – сказал я, – я недавно сидел в изоляторе временного содержания на Петровке… И моего кореша оттуда должны были перевести сюда. Вот я и приехал узнать, перевели его или нет.

– Так сегодня ж суббота, тюрьма не работает, – удивился мужчина в штатском.

– Но я-то этого не знал. Я думал, что справки дают круглосуточно…

– Радиотелефона у вас не было?

– Нет, не было.

– Почему же сотрудник тюрьмы, наблюдавший за вами из окна, видел, как вы разговаривали по радиотелефону?

– Да никакого телефона у нас не было! И с кем мы могли разговаривать?

– Хорошо. Кто из ваших знакомых сидит в следственном изоляторе?

Я назвал человека, с которым сидел вместе в ИВС на «Петрах», рассчитывая на то, что его давно уже выпустили.

– Хорошо, я все проверю, – сказал мужчина. – Дайте адреса, где вы живете.

Мы дали адреса. Тем временем машину нашу тщательным образом обыскивали во дворе отделения милиции. Все, думаю, теперь точно рацию найдут, загремим сто процентов! Еще приплюсуют попытку организации побега!

Но нам повезло. Севка так здорово запрятал рацию, что ее так никто и не нашел.

– Ладно, гуляй пока, братва, – сказал все тот же мужчина в штатском. – Ничего такого у вас не нашли. Похоже, действительно у вас не было телефона. Не выбросили же вы его! Все, свободны!

Через несколько минут мы сели в машину и выехали из двора отделения милиции.

– Как ты думаешь, кто нас заложил? – спросил я.

– Кто угодно, только не вертухай! Ему это делать смысла не было. Наверное, когда мы сидели в машине, какой-нибудь мент или вертухай из СИЗО видел нас и засек, подумал, что мы по радиотелефону разговариваем. Поэтому и сообщил в отделение. Слава богу, дилетанты приехали, а не Петровка и не РУОП! Иначе бы нас опять упаковали!

Вечером приехал Эдик с номером телефона и пейджера Бориса Петровича. Переставив цифры в нужном порядке, мы позвонили ему, оставив свой телефон. Через некоторое время зазвонил телефон, и мужской голос, грубый и властный, сказал:

– Слушаю вас! Что вы хотели мне сказать?

Мы коротко рассказали о проблеме, произнеся перед этим все условные слова, которые нам передал Сашка.

– Хорошо, – помолчав, ответил Борис Петрович. – Встретимся завтра, в четыре часа. Напротив Госдумы, «Парадиз». Знаете?

– Не знаем, но найдем, – сказал Севка.

– Прекрасно. Как вы будете одеты?

Севка описал себя и спросил:

– А вы?

– А я вас сам найду, – ответил Борис Петрович. – Не опаздывайте.

Ровно в четыре часа следующего дня мы были в баре «Парадиз». Он представлял собой небольшое помещение, отделанное по западному стандарту. Стойка бара, небольшие столики, покрытые белоснежными скатертями, официанты в униформе – все говорило о том, что этот бар относился к высшему разряду.

Сев за крайний столик, мы положили перед собой журнал, как заранее было договорено с Борисом Петровичем, и стали ждать. Ровно в четыре к нам подошел высокий парень, одетый в темную рубашку, в темный пиджак, молча отодвинул журнал и сел.

– Вы Сева с Олегом?

Мы кивнули головами.

– А вы Борис Петрович?

– Нет. Борис Петрович придет чуть позже, – ответил парень и быстро взглянул в зал. Мы поняли, что это был помощник Бориса Петровича, который пришел проверить обстановку.

– Ничего такого не заметили? – спросил он нас.

– Нет.

– А вот и Борис Петрович, – парень встал и уступил место солидному мужчине лет пятидесяти пяти, в темном пиджаке, в белой рубашке с темным галстуком. На его голове не было ни одного волоска. Борис Петрович был полностью лысым. Видимо, он периодически брил голову, поэтому она блестела как бильярдный шар. Широкие брови говорили о том, что в прошлом у Бориса Петровича была густая шевелюра. Никаких усов и бороды не было.

Лицо круглое, немного оттопыренные уши.

Борис Петрович сел, кивнул нам головой, но руки не подал. Через несколько минут появился официант.

– Что будете пить? – учтиво обратился он к Борису Петровичу.

– Чай из ромашки есть?

– Да. А вам, молодые люди?

– Нам соку, апельсинового, – сказал Севка.

– Мне тоже, – добавил я.

Официант записал заказ и отошел от столика.

– Ну так что случилось с нашим общим знакомым? – спросил Борис Петрович.

– Вы же знаете что…

– Да, я знаю.

Мы рассказали ему о нашем вчерашнем приключении у «Матросской Тишины».

– Очень неосторожно вы все это сделали, – сказал Борис Петрович. – Я бы хотел в следующую субботу взять у вас рацию сам и переговорить с ним лично.

– Вас могут забрать, – ляпнул Севка.

– Меня? Никогда! – улыбнулся Борис Петрович. – Я сам могу кого угодно забрать! В общем, договариваемся так. Я с ним переговорю, а потом мы с вами вновь встретимся на этом же месте, но в то время, которое я сообщу вам по телефону. Вы сдвинете это время на час назад. Договорились?

– Да.

– Тогда прощаемся, – сказал Борис Петрович.

– А чай? – напомнил ему Севка.

– Заплатите за чай. – И он молча вышел из бара.

Через несколько дней мы передали человеку Бориса Петровича рацию. В следующую субботу была связь Сашки и Бориса Петровича. А в воскресенье мы договорились встретиться в том же баре.

Мы сидели в баре и ждали Бориса Петровича. Но к нам подошел все тот же высокий парень – помощник Бориса Петровича.

– Борис Петрович ждет вас в машине, – сказал он нам. – Пойдемте.

Перед баром стояла черная «Волга» с затемненными стеклами. На крыше – две антенны, сбоку – еще одна.

Открыв дверцы, мы сели на заднее сиденье. На переднем сидел Борис Петрович. Мы обратили внимание, что перед ним стояло что-то типа маленького телевизора. Там же мы увидели рацию, радиотелефон. Видно было, что машина принадлежала каким-то спецслужбам.

– Мы сейчас отъедем в одно укромное место, – сказал Борис Петрович, поздоровавшись с нами, – где можно спокойно поговорить.

Проехав несколько переулков и улиц, мы оказались в небольшом тупичке недалеко от Трубной площади. Там следом за Борисом Петровичем мы вошли в подъезд и поднялись в одну из квартир. Мы поняли, что это была одна из конспиративных квартир, возможно, всемогущего в недавнем прошлом КГБ.

Мы увидели уютную, но в то же время строгую обстановку квартиры. Ничего лишнего, но все было чистым и аккуратным.

Мы с Борисом Петровичем сели возле большого стола, стоящего в центре комнаты. Первым делом он вытащил из кармана рацию и протянул нам с Севкой.

– Ну что, говорил я с вашим другом вчера…

– И как он там, все нормально?

– Все нормально. А разговор у нас с вами будет длинный и откровенный, – сказал Борис Петрович.

Вначале Борис Петрович подробно интересовался нашими биографиями – откуда мы, что мы делали в Москве, с кем встречались. Все это мы ему рассказали. Почему-то у нас с Севкой была уверенность, что именно он может помочь в этом деле.

Потом он подробно расспросил нас о нашем пребывании в ИВС, кто вел дело. Когда мы назвали фамилию старшего опера, Борис Петрович ухмыльнулся. Вероятно, он знал его. Затем он сказал, что Сашка работал с ним и что он, по поручению Бориса Петровича, выполнил ряд деликатных работ по физическому устранению людей, которые являлись преступными элементами.

Затем, как бы спохватившись, сказал, что в недалеком прошлом он работал в КГБ СССР и занимал высокое положение, а сейчас работает… И он вытащил из бокового кармана красную книжечку, где было написано «Федеральное сыскное бюро России».

– Это бюро, – объяснил Борис Петрович, – было создано по указу Президента. Практически мы работаем под крышей спецслужб. Мы выполняем самые деликатные, самые конфиденциальные поручения. Сами понимаете, какого характера…

Мы понимали. Это физическое устранение уголовных авторитетов, воров в законе. Мы слышали о так называемой «Белой Стреле». Неужели это она и есть?!

– Так вот, – продолжал Борис Петрович, – сама судьба свела нас. Жаль, конечно, что Александра с нами нет. Но мы его не оставим, его выпустят. Но для этого необходимо проделать кое-какую работу, нужную для него и для нас, – подчеркнул Борис Петрович.

– Для вас? – переспросил Севка.

– Для вас, – Борис Петрович показал на нас. – Есть тут у нас один должок – заказ, не выполненный Сашкой, который мы оплатили. Но необходимо его… – Борис Петрович посмотрел в потолок.

– Устранить, – закончил я фразу.

– Может быть, – сказал Борис Петрович. – Вот этого человека. – И он вытащил из бокового кармана несколько фотографий. Они были необычными. Было видно, что они сделаны с видео– или кинокамеры, с помощью которых ведется скрытое наблюдение. Они были не очень качественными. Там какой-то парень стоял с братвой недалеко от машин.

Вероятно, это была стрелка. Потом он подъезжал к какому-то ресторану… Вот он выходит из ресторана. Вот он сидит за столиком.

– Вы его знаете? – поинтересовался Борис Петрович.

– Нет, не знаем, – ответили мы.

– Это Илья Удальцов, по кличке Удав, лидер одной из подмосковных группировок. Человек – беспредельщик, который неоднократно нарушал законы и на котором большое количество крови коммерсантов и банкиров. В общем, Александр взял заказ и деньги, но не выполнил, в силу объективных причин…

– Живет Удав в подмосковном коттедже, недалеко от Химок, на Куркинском шоссе. Вам надо с ним разобраться. Оружие есть? – спросил Борис Петрович.

– Есть.

– Нет, получите наше. Вам мой помощник, Коля, привезет через пару дней. Хорошее оружие. Только особо не светите его. В дальнейшем, если, конечно, все сложится благополучно после ликвидации Удава, получите нормальные «корочки».

– Какие «корочки»? – спросил я.

– Удостоверения сотрудников правоохранительных органов. Причем они будут настолько сильными, что ни один мент вас не задержит.

– А нельзя нам лучше «корочки» помощника депутата? – осторожно поинтересовался Севка.

– Такие сейчас не котируются. Наоборот, есть негласный приказ – всех помощников с подозрительной внешностью задерживать и проверять по компьютерной картотеке органов. Нет, у вас будут нормальные «корочки».

Потом мы сидели и разговаривали с Борисом Петровичем еще минут сорок.

Вышли оттуда мы совершенно ошарашенные. Для нас было полной неожиданностью то, что рассказал Борис Петрович. Неужели действительно существует тайная организация КГБ – впрочем, сейчас уже не КГБ, а другой спецслужбы, – которая занимается устранением уголовных авторитетов и воров в законе? Какая цель, для чего? Почему?

Потому, что они недосягаемы законными путями? Может быть, иная цель?

Тогда мы не подозревали, что организация, в которой числился Борис Петрович, на самом деле создана по фальшивому указу Президента, что указ никто не подписывал, однако наверху, в Кремле, кто-то состряпал такой документ, и организация была создана – с большими полномочиями, с правом получения, закупки и владения оружием.

Костяк этой организации составляли сотрудники бывшего КГБ, в основном Седьмого управления, занимавшегося «наружкой» и прочими оперативными мероприятиями. В «семерку», как мы узнали позже, входила и знаменитая антитеррористическая группа «Альфа».

Потом, когда мы стали тесным образом сотрудничать с Борисом Петровичем, мы поняли, что никакого задания на благо правосудия не было, а все было построено на корысти, то есть убирали тех криминальных элементов, которые либо жестко «наезжали» на коммерсантов, либо мешали им нормально жить и работать. Все это выполнялось, естественно, за большие деньги.

Через несколько дней в районе Куркинского шоссе у нас состоялась встреча с помощником Бориса Петровича Колей. Он привез большую коробку. Мы, свернув с дороги, пошли с ним в лес.

Там Коля, оглянувшись, быстро достал из коробки винтовку с оптическим прицелом, разобранную на две части, и два автомата.

– Все это высококачественное оружие, – сказал Коля, – израильского и американского производства. Вот с этими приборами, – он показал два прибора, напоминающие обычные бинокли, которые оказались приборами ночного видения, – вы будете устранять Удава.

– А это специальные глушители. А вот, – он достал небольшую коробочку, – разрывные пули.

Потом мы сложили все оружие в коробку и закопали в условленном месте в лесу. После этого мы поехали в сторону коттеджа, где жил Удав.

Вскоре мы были на месте. Коттедж представлял собой достаточно интересное сооружение. Он был пристроен к дому отдыха, точнее, пансионату Управления делами Президента, а в недалеком прошлом – Управления делами ЦК КПСС. Раньше вместо этого коттеджа тут находились подсобные помещения.

Но потом Удав, уговорив директора пансионата, приватизировал землю и построил на ней громадный коттедж, убив, таким образом, двух зайцев. С одной стороны, к его коттеджу были подведены все коммуникации – электричество, газ, вода, канализация. С другой – он забором примыкал к пансионату, и Удав имел возможность питаться с кухни пансионата. К тому же, самое главное, коттедж находился близко от Москвы, в семи километрах от Кольцевой дороги.

Удав жил там постоянно. Круглосуточно несла вахту его охрана.

– Видите, – сказал Коля, – большой забор. Здесь и здесь, – пояснил он, – стоят видеокамеры, через которые работает охрана Удава. Кроме того, постоянно дежурят четыре собаки. Две из них – кавказцы – круглые сутки находятся на улице, и еще два добермана. Собаки – звери, лают, как только кто-то подходит к забору. Поэтому лучшее место – это подъезд к коттеджу. Вот здесь самое удобное место, на мой взгляд. Конечно, вы хозяева положения, вам и решать. Но мы с Борисом Петровичем рекомендовали бы именно это местечко.

Коля показал нам место на узкой дороге, специально проложенной для подъезда к коттеджу.

– Значит, мы рекомендуем вам провести все следующим образом, – продолжил он. – Сначала недели две – полное наблюдение, фиксирование всех его маршрутов. Затем выберите точное время, когда он покидает этот коттедж, которое повторяется, и там – бог в помощь!

Больше недели мы посвятили изучению распорядка дня и маршрутов Удава. Вскоре мы знали, что практически каждый день, с пяти до семи, Удав возвращается к себе в коттедж. Правда, иногда, если посещает ночные клубы или казино, он возвращается под утро.

Удачным временем было шесть-семь часов. Если Удав выезжает где-то около полудня, значит, он едет на встречи или переговоры. Кроме того, мы узнали, что чаще всего к Удаву приезжают его бригадиры и коммерсанты, которые привозят почти ежедневно его долю от разных коммерческих и бандитских структур.

Таким образом, мы вычислили, что Удав был не столько лидером, сколько хранителем общака группировки. Вероятно, денег у него было немерено.

Где-то через неделю состоялась новая встреча с Борисом Петровичем, на той же конспиративной квартире. К тому времени мы уже разговаривали с Сашкой, рассказали ему о планах сотрудничества с Борисом Петровичем. Сашка все одобрил. Борис Петрович также связывался с Сашкой.

– Ну что, хлопцы? – сказал нам Борис Петрович после короткого приветствия. – Как идет работа?

– Вся ситуация уже известна, – сказал Севка. – Вот это самый оптимальный вариант, – и он показал точку недалеко от подъезда к коттеджу. – У ворот нельзя, там охрана, поэтому мы выбрали место метров за сто.

– Но вам же нужно его машину остановить.

– Да, мы все продумали. Мы с Олегом накануне угоним машину грузовую, и кто-нибудь из нас инсценирует поломку.

– Оденетесь так же, как водила? – уточнил Борис Петрович.

– Да, да, конечно! Даже лицо маслом вымажем, – сказал Севка. – В общем, водила будет ремонтировать грузовик и поставит его так, что Удав на своей машине никак не сможет проехать.

– Сколько машин сопровождает Удава? – неожиданно спросил Борис Петрович.

– Практически никто не сопровождает. Он на одной ездит. Но берет с собой в машину двоих телохранителей. Они, по-моему, вооружены.

– Так, – сказал Борис Петрович и обратился к Коле: – Накануне того дня договорись с ментами, чтобы тормознули их, проверили, есть оружие или нет.

– Попробую, – ответил Коля.

– После этого и произойдет эта акция, – подытожил Севка.

– Ну что, вроде все грамотно продумано, – одобрил Борис Петрович. – Если все получится, то будет великолепно. Да, кстати, – добавил он, – сразу после окончания встретитесь с Колей, он даст вам верхушку той оплаты, которую мы обещали Сашке. Сумма будет немаленькая. Одновременно получите и «корочки». А теперь, – сказал он, – нужно уладить некоторые формальности.

Мы удивленно посмотрели друг на друга.

Борис Петрович сказал Коле:

– Давай!

Тот подошел к окну и, достав небольшой экран для проектора, повесил его на стену, рядом поставил стул. Потом достал из свертка форму, китель старшего лейтенанта милиции.

– Вот, – сказал он, – поочередно сфотографируетесь.

– Зачем? – спросил я.

– На ксиву, – пояснил Борис Петрович и вышел в другую комнату звонить по телефону.

Первым оделся в форму Севка.

– Ну прямо мент стопроцентный! – пошутил я.

– Причешись хорошенько! Все менты хорошо причесаны, – объяснил Коля.

Севка быстро причесался. Коля тем временем подвинул специальный аппарат со вспышкой и сделал снимок.

– Теперь твоя очередь! – обратился он ко мне.

Я быстро переоделся в форму старшего лейтенанта, сел на стул. Коля сфотографировал меня.

– Ну все, фотографии ваши готовы. Через четыре дня получите ксивы.

Вскоре наступил день физического устранения Удава. В тот день мы очень волновались. Заранее приехали с Севкой в подмосковное хозяйство, присмотрели старый грузовичок, стоящий у ворот брошенным, с открытой дверью, соединили провода. Грузовичок завелся не сразу. Наконец мы сдвинулись с места. Никто нас даже не преследовал.

– Ну вот, – сказал Севка, доставая пакет. – У одного кочегара купил недорого. Тебе форма шоферская.

В пакете была нехитрая спецодежда – замасленная куртка с такими же замасленными брюками. Я быстро переоделся. Севка грязной тряпкой измазал мне лицо.

– А это еще зачем?

– Для натуральности, – ответил Севка. – Вот тебе ствол, – и он протянул мне небольшой автомат, который до этого мы пристреливали несколько дней в лесу. – Я буду стоять на углу, на повороте с Куркинского шоссе на малую дорожку, с рацией. Тебе тоже нужно настроить рацию. Как только он проедет мимо меня, я даю сигнал. Залезешь под капот, ремонтируешь. Машина остановится, они выйдут. Ты начнешь стрелять. Тут подъеду я. Как все закончится – сядем в мою машину и спокойно уедем. Все, в добрый путь!

Через некоторое время я стоял со своим грузовиком на запланированном месте, недалеко от ворот коттеджа Удава. Никого из ребят брать с собой мы не стали. Более того, никого в эту операцию и не посвящали. Это было одним из условий Бориса Петровича.

Я стоял и смотрел на часы. Уже было почти шесть вечера, но Удав еще не возвращался, хотя должен был появиться. Наконец рация зашипела. Говорил Севка:

– Объект приближается. Будь осторожен, Олежек! Я тебя подстрахую!

Я выключил рацию. Вдалеке появился «Мерседес» Удава. Он ездил на пятисотом «Мерседесе» черного цвета. И тут в последний момент у меня мелькнула мысль: «А вдруг он бронированный? Вдруг не удастся пробить пулями?» Но я вспомнил – Коля дал мне специальные пули, видимо, рассчитанные на броню.

Я, открыв капот машины, полез в мотор и стал ковыряться там. Вскоре заметил, что рядом резко тормознул «Мерседес». Из машины выскочил здоровенный парень и заорал:

– Ну ты, водила хренов, чего встал на дороге?

Я, не обращая внимания на него, вытер грязной тряпкой пот со лба. С левой стороны от мотора лежал маленький израильский автомат «узи» с взведенным курком, прикрытый тряпкой. Я ждал, пока ко мне подойдет побольше людей.

Громила подошел ближе.

– Че ты тут делаешь?

– Да вот, заблудился, – сказал я, – а машина заглохла…

– А что ты делал в наших краях?

– Да подсобное хозяйство искал…

– Да вон там оно, в другой стороне! – сказал громила.

– Сейчас я заведусь и отъеду.

– Слышь, – обратился громила ко второму телохранителю, – братан, иди сюда, подтолкнем эту каракатицу!

Из машины медленно выполз еще один телохранитель. Передняя дверь открылась, и появился сам Удав. Он был почти двухметрового роста.

Круглая голова, совершенно лысая, острый нос, большие оттопыренные уши, которые говорили о том, что в прошлом он был спортсменом, скорее всего боксером. Удав был одет модно – темный костюм, китель типа битловки, выполненный в стиле «стрейч». Он медленно вышел, сплюнул и тоже направился в сторону моего грузовика.

Тут я заметил, что вдалеке появилась машина Севки. Удав автоматически повернулся на шум подъезжающей машины. И вдруг я увидел, как глаза его расширились от ужаса. Он закричал:

– Братва! Шухер! Облава!

Моментально телохранители вырвали из-за пазухи пистолеты. Но я уже держал автомат в руках и начал стрелять первым.

Первые пули достались телохранителям. Севка, остановив машину, стрелял по Удаву. Тот лежал на земле с пробитой головой, так как у Севки был оптический прицел с лазерным наведением.

Севка подбежал и сделал два контрольных выстрела в голову Удава, а затем – в каждого телохранителя.

– Все, Олежек, уходим! – сказал он. – Автомат не забудь!

Я схватил автомат и побежал в сторону Севкиной машины. Мы тут же развернулись и поехали в сторону Москвы.

Проехав немного, Севка свернул в лес, остановил машину на поляне, бросил туда оружие, достал из багажника канистру с бензином и поджег ее. Мы отбежали в сторону.

– Все, мы теперь свободны! – сказал Севка. Я к тому времени уже переоделся. – Теперь ловим тачку и добираемся до Москвы.

Через несколько часов мы были в Москве.

На следующий день встретились с Борисом Петровичем. Он был доволен.

– Ну что, видели себя по телику? Вас показывали. Ну, не вас, конечно, – поправился он, – а погибшего. Все сделано по высшему классу! – сказал он. – Вот вам то, что я обещал. Мы свое слово держим. – И Борис Петрович протянул нам небольшой сверток. Там лежали деньги – около двухсот тысяч долларов – и две новенькие «корочки». Мы открыли их и увидели – «старший лейтенант одной из дивизий внутренних войск, находящейся в подмосковном городе…» Фамилии там, что интересно, были наши, настоящие. Мы удивленно взглянули на Бориса Петровича.

– А фамилии зачем не изменили?

– Как зачем? А права, а документы? Мало ли, забудетесь… Да вы не волнуйтесь, документы настоящие. Даже если проверять будут, все подлинное.

– Как вам это только удается? – спросил Севка.

– Фирма такая, – улыбнулся Борис Петрович. – Молодцы, ребята, все было проведено отлично! Вы оправдали доверие, которое мы вам оказали. Теперь отдыхайте, занимайтесь своими делами. В ближайшее время мы вас беспокоить не будем. Да, еще о ваших делах, – добавил он. – Пожалуйста, поаккуратнее. Такого беспредела не допускайте.

Севка удивленно посмотрел на него.

– Что значит поаккуратней и беспредел?

– Вы нам очень дороги. И вы заработаете гораздо больше с нами, чем заработали бы с тем же Сильвестром или если бы работали отдельно.

В этот же вечер мы устроили небольшое веселье в ресторане со своими девушками, а на следующий день уехали отдыхать в Таиланд.

Глава 16 МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ НА ДВОИХ

Отдых в Таиланде был просто замечательным. Семь дней казались сказочной феерией. Однако были и неприятные моменты – длинный перелет, более девяти часов, и длительное ожидание в аэропорту из-за задержки самолета.

По приезде в Москву нас ждали неприятности. Прежде всего мы забросили свою бригаду. За время нашего нахождения в ИВС, а также операции по ликвидации Удава прошло более полутора месяцев. За это время в бригаде резко упала дисциплина.

Многие самовольно выезжали в свой город, многие стали жить с девчонками без согласования с нами. Дошло до того, что один из пацанов стал посвящать их в наши дела. Это было высшим нарушением дисциплины и устава.

Сразу же Севка решил провести профилактические меры по укреплению дисциплины. Он вызвал одного из пацанов, Кольку, который стал открыто жить с девчонкой, на беседу. Севка жестоко избил этого пацана. Однако парень оказался с характером и не уступил.

В итоге Колька сказал, что больше работать на нас не будет. Севка снова избил его, но это не подействовало.

– Ну что ж, вольному воля, – решил Севка. – Ты покидаешь нас, но в столице оставаться не должен, иначе тебе конец!

Колька через несколько дней покинул Москву и вместе со своей девчонкой перебрался в Санкт-Петербург.

Но худшее началось немного позже. Вскоре к нам приехал Эдик и передал, что Колька звонил из Петербурга и хвастался, что он теперь влился в солидную структуру, не то что наша бригада, что получает гораздо больше денег, что ему уже купили машину, он снял шикарную квартиру, в общем, вовсю расхваливал преимущества петербургской жизни перед московской.

Кое-кто из нашей бригады, как сказал Эдик, стал уже задумываться, не покинуть ли нас и ему.

Севка сказал:

– Так, пора преподать урок, чтобы не создавать такие ситуации. Я должен срочно вылететь с Эдиком в Петербург.

– Зачем тебе это? – спросил я. – Надо просто загрузить людей работой, и тогда никто не будет ни о чем думать.

– Нет-нет, мы не должны создавать прецеденты, – сказал Севка.

Через несколько дней он выехал в Петербург.

За время отсутствия Севки я старался как можно больше внимания уделять Олесе.

Мы с ней посетили несколько магазинов. Я купил ей дорогую норковую шубу, кое-что из драгоценностей. Посетили мы несколько ресторанов. Наконец, я купил ей иномарку – спортивную «Мазду» черного цвета.

Через несколько дней из Петербурга вернулся Севка, довольный и веселый. Мы с ним сразу же пошли обедать в ресторан.

– Ну как съездил? – с нескрываемым интересом спросил я.

– Нормально съездил.

– Нашел беглеца?

– Нашел.

– И что?

– Нет его больше, – улыбнулся Севка.

– Как это нет?

– Взорвался, садясь в чужую машину…

– Не понял тебя. Поясни!

– Ну, приехали мы с Эдиком. Вычислили его практически сразу. Разговаривать не стали, даже не подошли, просто определили его маршрут. А потом он случайно сел не в свою машину, а в ту, куда мину подложили, и взорвался вместе с хозяином, после того как оба вышли из казино.

– Твоих рук дело? – поинтересовался я.

Севка промолчал. Но я понял, что это была его работа.

– Теперь будет хороший урок другим, чтоб неповадно было! Пусть знают – нас просто так покинуть никто не может, – сказал Севка жестко и посмотрел на меня пристально. Я подумал: может быть, это и ко мне относится? Может быть, уже кто-то донес, что в отсутствие Севки я много времени уделял своей супруге, а бригадой практически не занимался? Кто его знает…

– Теперь слушай, – неожиданно продолжил Севка, – я хочу заняться нашими должниками.

– А кто же нам должен?

– Войковская группировка.

– Как это?

– Понимаешь, мы должны с тобой так повернуть дело, такую постанову сделать, что во всех бедах, которые случились с нами в последнее время, виноваты они. То есть надо перевести все стрелки на них, – пояснил Севка.

– А что это нам даст?

– Как что? Долю с рынка получим плюс подберемся к коммерческим структурам. А дальше у меня один планчик есть… – хитро добавил Севка.

На следующий день была назначена стрелка с братьями из войковской группировки. Собрались в небольшом кафе, недалеко от станции метро «Войковская». Кафе служило одновременно и баром, и бильярдной. Видно было, что это была коммерческая точка войковской группировки.

Братья учтиво поздоровались с нами, спросили, как дела, почему пропали.

– Пропали? – сказал Севка. – Положим, пропали мы по вашей вине.

– Да вы что, братва?! Какая наша вина?

– Но получилось, – продолжал Севка, – именно благодаря вам! Вы же нам тему объявили, притянули на стрелку с центральной группировкой, а тут неожиданно появились менты. Откуда мы знаем, что менты пришли не по вашему вызову?

– Да ты что, братан? – заговорил старший брат. – Ты чего нам косяка кидаешь? Какие менты, какой наш вызов? О чем ты говоришь?

– Это трудно доказуемо, я понимаю, но результат один – мы потеряли лучшего человека, который находится сейчас в следственном изоляторе. И вышел он сюда не на прогулку, не с девчонкой встречаться, а по делам, и именно по вашей теме. Поэтому я считаю, что будет очень справедливо, чтобы помимо доли, которую мы просто обязаны получать с вашей точки, – я имею в виду рынок, – вы нам должны еще крупную сумму денег.

– Какую еще сумму? – вступил в разговор младший брат.

Севка взял листок бумаги и написал. Старший посмотрел и присвистнул:

– Ого! Ничего себе сумма!

– А ты как думал? Мы очень высоко ценим своих. Кроме того, – добавил Севка, – мы с Олежкой на нарах посидели тридцать суток, это тоже сколько будет стоить? И, наконец, всякие моральные неудобства. Вот из этого и сложилась общая сумма.

– Слушай, откуда у нас такие деньги? – сказал младший брат. – У нас их нет.

– Что, у вас общака нет?

– Общак-то есть, конечно, но мы не можем его резко взять! И столько денег у нас там не будет.

– Значит, с вас еще несколько коммерческих точек, – сказал Севка.

Братья пожали плечами. Выхода у них не было. Они понимали, что Севка выдвинул очень серьезные требования. Скорее это были не требования, а ультиматум, который для них мог кончиться печально.

Затем в последующие два дня мы с Севкой ездили на одной машине с братьями, проводя что-то типа инспекции коммерческих точек.

Точки, которые держали братья, можно было разделить на два вида. Одни существовали на их деньги, то есть деньги были вложены в производство, оборудование и так далее, которые приносили определенную прибыль. Причем интересно, что охрану этих коммерческих точек держали совсем другие бригады.

Другим коммерческим точкам братья делали «крышу», то есть получали свой процент за осуществление охранных услуг.

Среди коммерческих точек были рестораны, пара банков, несколько парикмахерских, несколько мелких шиномонтажей, автозаправочные станции, а также другие коммерческие фирмы, занимающиеся различными видами деятельности – от торговли недвижимостью до продуктов питания.

Но самой главной точкой, безусловно, был вещевой рынок.

Проведя инспекцию, мы с Севкой выбрали себе несколько точек, которые должны отныне принадлежать нам и мы же будем являться их «крышей». Но это Севку не удовлетворило. Когда мы уже расстались с братьями, он сказал мне:

– Вот видишь, Олежек, нехило живут братья! Создали небольшую бригаду – часть людей деньги возит, часть проверялки проверяет – оказывает финансовый контроль, третьи просто боевики… Кто нам с тобой мешает так жить?

– Но ведь все точки уже заняты!

– Это верно, – подтвердил Севка, – точки действительно все заняты. Но можно у кого-то их отнять, с кем-то поделиться.

– Ты что надумал?

– Погоди немного, пока я не могу тебе ничего сказать. Пока еще думаю над этим вариантом.

С этого дня наша жизнь круто изменилась. Мы стали больше времени проводить с братьями. Я не понял, какой Севка разработал план, какая у него на сей раз была запланирована интрига, но постоянно все дни рождения, праздники, встречи, просто какие-то мероприятия мы проводили с братьями. Севка старался показывать им, что мы их очень близкие друзья, что они всегда в трудную минуту могут на нас положиться.

И действительно, эффект воспоследовал. Братья стали больше доверять нам. Вскоре мы узнали, что у них есть еще несколько загашников, которые они не «засветили» нам в ходе инспекционной поездки.

Но к этому открытию Севка отнесся совершенно спокойно. Даже наоборот, не упрекнул их ни в чем.

– Ничего, ребята, все будет нормально! Мы добьемся больших результатов! Мы будем одними из первых в Москве! – говорил он им.

Более того, старший брат стал все время советоваться с Севкой, даже в отношении планов вложения денег. Например, он вложил деньги совместно с одной из подмосковных группировок. А отдача постоянно задерживалась. Севка неоднократно говорил ему:

– Все, тебя «кинули»! Надо ехать разбираться с ними!

– Да нет, быть такого не может! – говорил старший брат. – Мы провели пару совместных дел, как бы проверив друг друга. Не могли они никак меня «кинуть»!

– Но видишь, денег-то нет!

– Значит, у них какие-то трудности, – говорил он каждый раз, когда Севка пытался убедить его в обратном.

Однажды Севка попросил меня, чтобы я весь день подстраховывал младшего брата.

– Зачем мне это? – спросил я.

– Я тебя очень прошу – не задавай никаких вопросов, просто постарайся провести с ним целый день! И именно сегодня.

– Хорошо, я это сделаю.

Я тут же набрал номер мобильного телефона младшего брата.

– Алло! – услышал я его голос.

– Здорово, браток, это я, Олег. Что делаешь? Отдыхаешь? Слушай, я давно хотел у тебя спросить… Я давно хочу заниматься в том спортклубе, куда ты ходишь. Может, свозишь меня, познакомишь с ребятами?

– Конечно, Олежек, нет проблем! Давай подъезжай, сразу и поедем!

Мы договорились встретиться часа через полтора.

Подъехав к спортклубу, мы вошли внутрь. Спортивный зал в прошлом принадлежал какому-то спортивному обществу или детской спортивной школе. Сегодня он перешел полностью на коммерческую основу, и все желающие могли заниматься там.

В том же здании находился небольшой плавательный бассейн с сауной.

Мы сразу подошли к железкам. Младший показывал мне упражнения, говорил, где надо делать выдохи, где, наоборот, вдохи. Каждый раз после упражнения он заставлял меня делать небольшую разминку, а также вытягиваться, как бы расслаблять свои мышцы.

Так мы занимались часа полтора. После железок посидели в сауне, поплавали в бассейне. Перед выходом я обратился к нему:

– Неплохо время провели. Может, поедем пообедаем?

– Давай поедем! А куда ты хочешь? – спросил младший брат.

– Мне все равно.

В это время зазвонил мобильный младшего. Он взял трубку:

– Алло!.. Что?! Где? Когда?.. Сейчас выезжаем!

Бросив трубку в карман, он быстро побежал к машине.

– Что случилось? – спросил я.

– Брательника моего ранили…

– Где?

– У бензоколонки, на Ленинградском шоссе. Поехали вместе!

Мы быстро сели в машину. Непонятное предчувствие охватило меня. Почему Севка попросил меня поездить с младшим братом именно сегодня? Откуда он знал, что готовится покушение на старшего брата? Может быть, и младшего могут пристрелить?..

Вскоре машина выехала за Кольцевую дорогу. Проехав еще несколько километров, мы оказались у АЗС. Там уже столпилось много людей. Стояла «Скорая», милиция.

Машина брата была оцеплена милицией. Стояли небольшие железные рогатки с желтой лентой между ними, запрещающие проход.

Брат побежал к машине. Его перехватили милиционеры.

– Там мой брат! – закричал он.

– Одну минуточку, – к нему подошел милиционер в звании полковника и, взяв под козырек, представился. – Мне надо с вами переговорить.

Я подошел ближе и увидел жуткую картину. Недалеко от АЗС стоял «БМВ» голубого цвета, на котором ездил старший брат. Двери были распахнуты. Два тела свисали с сидений. Рядом валялся еще один труп. Это был телохранитель. Он, видимо, вскочил, но автоматная пуля его достала. Вся машина также была изрешечена автоматной очередью. Видно было, что стреляли двое автоматчиков. Весь асфальт вокруг машины был залит кровью. Неприятная картина!

Я увидел, что милиционеры уже начали допрашивать младшего брата, причем достаточно активно. Я понял, что мне нужно уезжать отсюда. Зачем лишний раз светиться, попадаться на глаза ментам?

Я быстро направился к машине и сказал водителю брата, что сейчас свалю, так как мне надобности нет встречаться с ментами. Тот понимающе кивнул головой.

Я поймал такси. Вскоре я уже был дома.

Я стал звонить Севке на мобильный, но номер не отвечал. Почему-то он его отключил.

Севка появился лишь поздно вечером. Он был чем-то встревожен.

– Слышал новость? – спросил я его.

– Слышал, слышал, – сказал он. – Давай не будем говорить на эту тему.

Мне показалось, что именно Севка застрелил старшего брата, но расспрашивать об этом сегодня не имело смысла, так как он был очень раздражен. Я подумал, что он сам об этом расскажет, если сочтет нужным.

Через пару дней на Ваганьковском кладбище состоялись похороны. Народу было очень много. Пришли многие из других группировок и бригад. Были какие-то подозрительные лица, вероятно, переодетые менты.

Было много цветов, венков. Мы с Севкой тоже были там. Севка подошел к младшему брату, обнял его и сказал:

– Не волнуйся, мы тебя не оставим. А убийц твоего брата обязательно найдем и разберемся с ними. Я тебе даю слово!

Тот понимающе закивал и обнял Севку.

После того, как мы уехали с кладбища, я спросил Севку:

– Ты что, и вправду собираешься искать убийц?

– Чего их искать? Все они на виду, – ответил Севка. – Мы на следующей неделе проведем одну акцию – показательную. Надо авторитет свой укреплять и поднимать.

Через пару дней после похорон Севка отправил одну бригаду с автоматами пострелять конкурирующую группировку из небольшого подмосковного городка. Автоматчики свое дело сделали лихо. Шуму было много, но никого практически не задели. Расстреляв два автоматных рожка на какой-то дискотеке, они умудрились оставить всех целыми. Затем, бросив оружие, они скрылись в разных направлениях.

Акция была очень эффектной – шуму много, но без крови.

– Вот видишь, – распинался Севка в присутствии младшего брата, – что за люди! Я их отправил людей порешить, а они только пошумели, а ни в кого не попали!

– Да ладно, – сказал младший, – считай, что мы их наказали.

– Нет-нет, мы убийц этих найдем и очень жестоко их накажем! – продолжал Севка. – Мы просто обязаны это сделать! Я же тебе слово дал! Ты ж понимаешь!

Прошло несколько дней. Севка стал как-то замыкаться в себе. Он стал реже со мной общаться. Но в один из дней пригласил меня в ресторан.

– Возьми жену с собой обязательно, – сказал он мне.

Вчетвером мы сели за столик в ресторане. Севка был веселый, радостный.

– Послушайте, – обратился он к нам с Олесей. – Я хочу вас поздравить. Вы стали миллионерами.

– В каком смысле? – удивился я.

– В самом прямом! Олежек, у нас с тобой миллион долларов. Правда, эти деньги у нас на троих…

– На троих? – переспросил я.

– А как же! Сашка же остался. У нас с тобой – первый миллион!

– Каким же образом?

– После убийства брата младший презентовал нам с тобой несколько коммерческих структур, которые требовали усиления охраны. Теперь у нас с тобой миллион, – повторил он. – Мы можем себе многое позволить.

Мы на радостях пили шампанское. Решили даже в ближайшую субботу поехать к тюрьме и передать эту радостную новость Сашке.

Сашка был чрезвычайно рад.

– Жаль, что меня с вами нет, – сказал он.

– Ничего, – обнадежил его Севка, – подожди еще чуть-чуть! Что-нибудь придумаем.

– Я тоже начал тут кое-что придумывать, – сказал в ответ Сашка. – Как только все образуется, как обдумаю свой план полностью, тут же вам сообщу. Как вы на это смотрите?

– Мы тебя не бросим! – сказал Севка. – Ты же наш брат!

К этому времени бригада укреплялась. Мы вызвали из нашего города еще несколько человек. У нас уже было двадцать пять человек.

Однако число коммерческих точек было небольшим, поэтому некоторые были загружены работой не полностью, шлялись где-то целыми днями. Тогда мне и пришла в голову мысль. Я вызвал Севку на встречу и сказал:

– Послушай, я предлагаю создать нечто вроде коммерческого отдела нашей бригады.

– В каком смысле? К прилавкам братву поставишь? – улыбнулся Севка.

– Зачем к прилавкам? Пускай сами себе точки ищут.

– А как они будут их искать?

– А вот так. Пускай ездят по столице и смотрят, то есть, грубо говоря, пробивают каждую коммерческую структуру. Если им удастся найти – значит, будут получать проценты с этой точки. Как ты считаешь?

– Мысль хорошая. А с чего ты решил, что есть неохваченные точки, которые «крыши» не имеют?

– Я так думаю, что многие коммерсанты, жлобы по натуре, «крыши» не имеют и просто блефуют – мы, мол, под этими. Вот пускай их и пробивают. Заодно и криминальную карту Москвы составят – какая точка за кем закреплена.

– Да, в этом есть резон!

Этим же вечером мы собрали почти всю бригаду в одном из кафе.

Севка говорил об усилении дисциплины. Затем он предоставил слово мне. Я коротко изложил свой план.

– Теперь каждый будет иметь своего коммерсанта, – говорил я, – плюс он будет иметь долю от этого коммерсанта. Таким образом, помимо ежемесячного оклада, каждый будет иметь и долю. Мы разрешаем всем в свободное от основной работы время делать такие «наезды» – пробивки. Единственное условие – вас должно быть не менее трех человек. При этом двое заходят в коммерческую структуру, а один остается в машине.

Затем я долго инструктировал боевиков, как необходимо пробивать точки, что говорить коммерсантам, как узнавать телефоны «крыш», как с ними связываться, как вести разговор. Все это было тщательно отработано.

Мне показалось, что у братвы появился большой интерес к моему плану. Каждый хотел как можно больше побед. И действительно, в первые два дня мы получили несколько точек. Мы получили неожиданно одну точку шиномонтажа, которая должна была иметь «крышу». На самом деле никого там не было. Ребята ловко наехали и развели коммерсантов, владельцев шиномонтажа. Теперь у них была наша «крыша», и пусть небольшую, но долю с этой точки мы имели.

Следующей точкой был небольшой магазинчик, торгующий стройматериалами. Наши пацаны так сумели наехать на коммерсанта, настолько сильно испугать его, что тот сразу согласился стать под нашу охрану.

Более того, выяснилось, что этот магазинчик он открыл втайне от своей основной «крыши», поэтому так и испугался. Таким образом, он был у нас на крючке. Ребята здорово напрягли его и поставили под сорок процентов прибыли.

– Сам виноват! – пеняли они ему. – Надо было правду говорить! Крысятничаешь!

Но третья точка дала сбой, вернее, унесла несколько жизней. Трое наших пацанов, причем двое из которых работали в столице уже более года, а один приехал совсем недавно, пробили небольшой магазинчик автозапчастей для «БМВ» и «Мерседесов» неподалеку от «Сокола».

Пробили так, что им показалось, что магазинчик «крыши» не имеет.

– Все, Олег, – говорил один из них, – считай, что эта точка наша!

– С чего это ты взял? – спросил я.

– Они очень неуверенно говорили. Сказали, что находятся под чеченцами. Но я чувствую, что врут! Больно уж коммерсант стал нервничать.

– Как вы договорились?

– Да завтра встречаться будем. Даже долю обещал уже приготовить!

– Может, все же возьмете стволы?

– Да ну, ничего не надо! Все будет нормально! – говорил один из пацанов. – Завтра поедем и все сливки снимем.

Назавтра к вечеру в «Дорожном патруле» я услышал, что трое жителей нашего города, являющиеся активными членами нашей преступной группировки, совершили «наезд» на автомагазин, расположенный недалеко от метро «Сокол». «Наезд» закончился кроваво. Пока двое зашли в магазин, подъехал шестисотый «Мерседес», из которого вышли два автоматчика и расстреляли наших пацанов. Третий, который остался в машине, был застрелен в висок из пистолета с глушителем. Вот так плачевно закончился этот «наезд».

Ребят хоронить мы решили не в Москве, а отправили гробы с телами в наш город. Заодно отправили несколько бригадиров для выяснения ситуации в нашей бригаде, оставшейся в городке.

После этих событий Олеся стала напрягать меня.

– Олежек, – как-то обратилась она ко мне, – давай купим квартиру! Почему мы не имеем своей квартиры? Почему мы вынуждены скитаться по чужим углам, время от времени меняя адреса?

– Послушай, дорогая моя, – ответил я, – ты же прекрасно понимаешь, что мы не можем иметь постоянную квартиру, потому что мы с тобой попадем в таком случае на вид. Нас будет легко вычислить. Тогда я буду живой мишенью. А так…

– Ой, опять! Как мне надоела эта жизнь! Лучше бы ты мне ничего этого не говорил!

– Что ты, милая, – стал я успокаивать Олесю.

– Я мечтала о своем гнезде, что мы сделаем там ремонт, купим красивую мебель, будем жить по-человечески! А теперь, выходит, мы не имеем на это права?

– Нет, мы имеем право! Мы будем так жить! Только купим квартиру мы не здесь.

– А где?

– За границей. И купим не квартиру, а дом. Хочешь – в Греции, хочешь – в Испании или на Кипре. Выбирай страну! Поедем купим нормальный дом, и там не будет никакого МУРа, ОМОНа, следаков, братвы… Подожди чуть-чуть! Накопим еще пару миллионов, и будем тогда с тобой жить нормально. Ты что, думаешь, я всю жизнь буду заниматься этим делом?

Она удивленно посмотрела на меня:

– Что это ты так заговорил?

– Да вот, решил тебе раскрыться… Не думай, я не буду всю жизнь этим заниматься. Заработаю еще чуть-чуть и свалю.

– Каким это образом? Тебя Севка не отпустит!

– Отпустит, никуда он не денется!

Скоро тема покупки недвижимости за границей стала воплощаться в жизнь. Севка первым начал разговор.

– Олег, ты слышал, что много ребят стали покупать греческие паспорта?

– А почему греческие?

– Да их легко купить.

На самом деле сейчас в Греции, как мне говорили ребята из других группировок, активно проводят политику иммиграции, то есть принимают всех, кто хочет приехать к ним жить, разрешая обзаводиться своими домами и даже беспрепятственно получать греческое гражданство.

– У нас есть канал, через моих знакомых, – сказал Севка, – которые за небольшую сумму сделают нам с тобой греческие паспорта. А это дает возможность купить там недвижимость. Давай съездим в Грецию! Посмотрим, что там у них и как!

В ближайшее время мы приехали в знакомую нам туристическую фирму, которая нас последнее время обслуживала, и заказали тур в Грецию. На хозяйстве мы оставили несколько бригадиров, приказав им строго-настрого ежедневно звонить нам на мобильный телефон, благо они работали в Греции. Дали подробный инструктаж как себя вести, и, взяв жену и подругу, решили поехать немного отдохнуть.

Глава 17 В «ГРЕЧЕСКОМ ЗАЛЕ»… КРАСНОПРЕСНЕНСКИХ БАНЬ

Самолет вылетал из Шереметьева-2. Через три с половиной часа мы приземлились в Афинском аэропорту.

Греция потрясла нас. Несмотря на то, что была зима, в Греции было не меньше пятнадцати градусов тепла. Хотя море было холодным – около одиннадцати градусов, но существовало несколько теплых источников, которые находились между морем и склонами гор. Вода в этих точках была круглый год теплой, около двадцати градусов. Купаться там было очень приятно.

Немного отдохнув и поплавав в теплом озере, мы решили искать себе недвижимость. Афины сразу отпали, поскольку этот город был сильно загазован и перенаселен. В нем жило несколько миллионов жителей. Мы решили покупать себе недвижимость в окрестностях столицы.

Обратились в греческую риэлторскую фирму. Вскоре мы узнали, что лучше всего покупать недвижимость в небольшом местечке Лагонисе, поскольку там земля очень дешево стоит, так как те, кто построил там дома, практически провели самозахват земли. Сначала они построили дома, а уже затем внесли их в соответствующий реестр застроек.

В Греции это не возбранялось.

Дома там были неплохие – двух-, трехэтажные коттеджи из белого камня. Практически каждый дом имел свой бассейн, который зимой подогревался, с освещением, небольшой садик с апельсиновыми и мандариновыми деревьями.

Еще одна особенность Лагониса заключалась в том, что весь поселок находился на горе, над морем, и были прекрасно видны все подступы к территории виллы. Это сразу привлекло наше с Севкой внимание.

В дальнейшем мы решили действовать полностью через греческую риэлторскую фирму. Но поскольку мы не знали греческого языка, а представители фирмы не говорили по-русски, мы пригласили переводчицу из русскоязычной газеты, выходящей в Афинах.

Переводчица была миловидной девушкой по имени Милена. Она мне сразу понравилась. Олеся, почувствовав это, стала даже ревновать меня.

Переводчица взялась за работу с большим энтузиазмом. Она тщательно переводила все, что говорили нам представители фирмы по продаже недвижимости, и даже комментировала и разъясняла непонятные вопросы, которые иногда возникали у нас.

Владельцами фирмы были два грека, причем один, что интересно, оказался работником греческой полиции, своеобразно исполняющим свои обязанности.

Днем этот грек был занят на службе, а вечерами, когда у него в шесть часов заканчивалась работа в полиции, он еще и приторговывал в своем частном киоске, находящемся недалеко от поселка, продавая газеты и журналы.

Таким образом, он не только продавал газеты, но еще и осуществлял наблюдение за теми, кто въезжает и выезжает из поселка.

Конечно, это было прежде всего совпадение. Я не думал, что продавец газет выполнял какую-то работу, относящуюся к деятельности полиции.

Полицейский был человеком лет пятидесяти, с большой лысиной и широкими черными бровями. Он показывал виллу, объяснял назначение каждого винтика, каждой лампочки, освещающей дорожки и бассейн.

Севкин же владелец виллы был греком русского происхождения по имени Манолис. Он приехал в Грецию около двадцати лет назад и знал очень многих представителей русской общины. Манолис говорил на русском языке достаточно свободно и бегло.

Мы были удивлены этим, не понимая, зачем нужно было приглашать переводчицу. Но таков был порядок – греки говорили обо всем, что касается дела, в основном на греческом языке, а когда деловой разговор заканчивался и переходил на отвлеченные темы, тогда владелец говорил на русском языке.

От него мы узнали, что в Греции живет достаточно большое количество русских. Особенно колония расширилась за последние пять лет, когда Греция, открыв свои двери, стала проводить активную иммиграционную политику. Тогда в Грецию и хлынул большой поток наших соплеменников.

В основном это были так называемые понтийские греки, которые, несмотря на проживание в странах СНГ, имели свои корни и родственные связи с жителями Греции. Они выезжали из Грузии, Северного Казахстана и других республик и областей бескрайнего еще недавно Советского Союза. Приехав в Грецию и сразу же получив греческое гражданство, они быстро обустроились. Многие из них стали заниматься меховым бизнесом – выделкой, шитьем и торговлей меховыми изделиями.

Владелец виллы обещал показать нам несколько магазинов, торгующих греческими шубами. Севку очень заинтересовало это предложение. Я понял, к чему он клонит…

Наконец наступил день, когда мы должны были оформлять наш контракт. С утра мы поехали с представителями фирмы недвижимости и переводчицей в нотариальную контору, находящуюся недалеко от Лагониса. Севка взял с собой портмоне.

Виллы обошлись нам не так уж дорого: моя вилла стоила сто пятьдесят тысяч долларов, Севкина – двести тысяч.

Мы предложили заплатить наличными, что вызвало легкий шок как у владельцев, так и у сотрудников фирмы недвижимости. Они такого не ожидали. Трудность была в том, что доллары принять напрямую они не могли, поэтому надо было либо положить их в банк на имя владельца фирмы, либо поменять на греческие драхмы.

Но поскольку сумма была очень крупной, мы решили воспользоваться, с согласия владельца фирмы, первым вариантом – положить деньги в греческий банк. Пришлось вновь садиться в машину и ехать в банк, в Афины. Как только мы оформим греческое подданство, деньги со счета в банке будут переведены фирме и владельцам вилл.

Когда мы стали оформлять вложение в банке, это опять же вызвало большое удивление, на сей раз у работников банка. Мы с Севкой переглянулись.

– Слушай, – удивился Севка, – неужели они к таким деньгам не привыкли?

– Да нет, – ответил я, – скорее всего они просто с наличными имеют дело очень редко. Все у них по кредитным карточкам…

Мы не стали рассказывать ни переводчице, ни работникам греческой фирмы, каким образом мы перевозили валюту из России в Грецию. Это была целая эпопея.

Наконец после оформления покупки мы, воспользовавшись услугами переводчицы, поехали к ее знакомой, которая свела нас с греческим адвокатом.

Он мог помочь в получении греческих паспортов. Но при встрече выяснилось, что это вовсе не адвокат, а посредник, который близко сотрудничает с миграционными властями, адвокатами и полицией.

Греческое гражданство тоже стоило для нас с Севкой кругленькой суммы. Но это было необходимо, так как мы прекрасно понимали, что в России дела могли резко повернуть в худшую для нас сторону, и нам может понадобиться срочно исчезнуть. Поэтому, выложив крупный аванс за оформление гражданства, мы оставили свои фотографии, сделанные тут же в небольшой фотомастерской.

– Как тут удобно! – заметил Севка. – Все под рукой! Рядом и нотариус, и переводчик, и фотографии, ксерокопия, обмен валюты – и никаких очередей! Сервис на высоком уровне!

Девчонки наши тем временем были заняты покупкой меховых изделий. Севка же стал подыскивать хороший банк, куда можно было переводить деньги из России.

Через несколько дней мы покинули Грецию и вернулись в Россию.

В аэропорту нас встречали ребята. Разместившись на двух машинах, выехали по направлению к Москве. Вскоре мы были уже у себя дома, а через пару дней даже приступили к работе.

Работы было много. Но самым неожиданным было пришедшее на пейджер Севке условное сообщение. Это было предложение о встрече от Бориса Петровича. Вскоре мы с Севкой уже были в заранее оговоренном условленном месте.

На этот раз Борис Петрович приехал один, без своего помощника. Поздоровавшись, он спросил, как у нас дела. Мы рассказали ему о греческой эпопее.

– А что это вы Грецию выбрали? – спросил он.

– Да так решили, – ответил Севка. – Хорошая страна, теплое море, мягкий климат – почему бы не жить там?

– Ну-ну, – улыбнулся Борис Петрович, – только имейте в виду, что греческие власти достаточно активно выдают… – он хотел сказать «преступников», но заменил это слово, – лиц, которых разыскивает российское правосудие.

Мы с Севкой переглянулись.

– А теперь я хотел бы поговорить с вами о наших делах, – продолжил Борис Петрович. – Возникла очень важная и вместе с тем деликатная работа. Я бы даже сказал – суперработа. Есть человек, которого необходимо… Ну, вы меня понимаете.

Мы поняли, что вновь речь идет о ликвидации.

– Человек достаточно известный, заметный и очень популярный. Последнее время он постоянно везде мелькает. Поэтому только за одну информацию о нем можно либо поплатиться жизнью, либо получить большое вознаграждение. И еще, – добавил он, – самое главное. Он имеет колоссальный авторитет в криминальном мире. Я хотел бы знать, возьметесь ли вы за выполнение такой работы? Сумма, которая будет вам предложена, достаточно высока, – Борис Петрович пристально посмотрел на нас с Севкой, как бы оценивая нашу первоначальную реакцию.

«Интересно, кого он имеет в виду?» – думал я.

– А почему бы и не взяться? – первым нарушил молчание Севка. – Если работа интересная и гонорар хороший, мы готовы ее выполнить.

– Да нет, вы войдете в дублирующий состав, – сказал Борис Петрович. – Основным исполнителем будет наш человек. А вы – как бы на подстраховке.

Некоторое время мы обсуждали детали. Договорились о том, что новая встреча будет ближе к конкретной дате проведения акции. В конце разговора Севка спросил еще раз, не может ли Борис Петрович назвать нам главного фигуранта по этой акции. Тот отрицательно покачал головой.

– Нет, пацаны, пока не могу. Назову, однако чуть позже. И даже фотографии покажу. Но пока… ждите.

После встречи с Борисом Петровичем мы с Севкой долго гадали, кто это может быть, перебирали фамилии многих из тех, кого знали. Но в конце концов пришли к выводу, что гадать бесполезно.

– Ладно, – сказал Севка, – нам-то какая разница! Деньги платят – мы выполняем. Сумма была названа немалая. Тем более мы с тобой не основные исполнители, а так, для подстраховки приглашены будем. Почему бы не взяться?

Через три дня была назначена следующая встреча. На сей раз она проходила на конспиративной квартире – той самой, где мы уже встречались раньше с Борисом Петровичем.

На этот раз Борис Петрович был не один. Там сидел его помощник. Еще один человек находился в соседней комнате. Судя по всему, он и был исполнитель. Борис Петрович не скрывал этого.

– Пусть он запомнит ваши лица, – сказал он нам. – Пригодится в дальнейшем. Но в целях конспирации вы не должны видеть его. Ну что, пацаны, акция назначена на завтра… Все будет происходить в Краснопресненских банях. Вот здесь вы поставите свою машину, на которой заранее смените номера. Знаете, как это делается? – спросил он.

– Нет, – покачали мы головами.

– Заранее снимете номера с любой машины, стоящей в парке или в каком-нибудь дворе, и привинтите их на свою. Подгоните ее и поставите. Потом, когда все закончится, эти номера выбросите, а старые вернете на место. Свою машину, на которой вы будете, поставите куда-нибудь в отстойник, на несколько месяцев. Теперь дальше. Вот Краснопресненские бани. По вторникам они не работают – выходной день. Но наш клиент именно во вторник и посещает эти бани. Всегда в одно и то же время. Примерно в три часа дня клиент будет у этого входа. Ваша машина должна стоять здесь. Ты, – сказал Борис Петрович, – указывая на меня, – сымитируешь поломку мотора – откроешь капот и станешь там копаться. Если клиент будет ранен не смертельно – скажем, не в голову, а в плечо или в бок, – ты должен добить его. Сможешь это сделать?

– Конечно, – ответил я. – Почему бы не сделать?

– Ты, – обратился Борис Петрович к Севке, – встанешь с машиной вот здесь, тоже на подстраховке. Если что-либо случится с Олегом, выскочишь и будешь стрелять из автомата. Затем, когда все закончится и если пуля попадет в голову, спокойно закроешь капот, подъедешь к этому подъезду, из которого выйдет наш человек. Не из этого, что рядом с банями, а из другого, – пояснил Борис Петрович, – который к ним торцом. Он пройдет по чердаку и по крыше.

Затем мы некоторое время оговаривали детали. Наконец Борис Петрович сказал:

– Мальчики, только не падайте в обморок. Смотрите.

Он вытащил фотографию. Увидев фото, на котором был изображен грузин сорока пяти лет, мы с Севкой потеряли дар речи.

Это был знаменитейший человек, давно проживающий в Москве, который занимался и меценатством, и спортивным движением, и был неоднократно замечен в связях с криминальным миром. Одиознейшая фигура.

– Ничего, – заметив наше состояние, Борис Петрович похлопал нас по плечам, – не так страшен черт, как его малюют!

– А обязательно это делать? – неожиданно спросил Севка.

– Понимаете, ребята, – ответил Борис Петрович, – дело в том, что мы долго закрывали глаза на его коммерческую деятельность, на его околокриминальные дела. Но когда он занялся политикой и стал создавать свою партию, тут уж, извините, это уже затрагивало интересы нашей страны. Перед законом он чист. Вреда же может принести огромное количество. А вы что, – неожиданно спросил Борис Петрович, – все же решили отказаться?

– Нет, нет, – быстро проговорил Севка, поняв, что нас может ожидать в случае отказа, – мы все сделаем! Тем более вы сказали, что мы будем лишь подстраховывать?

– Да, конечно, – кивнул Борис Петрович. – Я думаю, дело даже и не дойдет до этого. Вам нужно будет только забрать нашего человека, и все.

Практически всю ночь после встречи с Борисом Петровичем я не мог заснуть. Меня мучили кошмары. То меня убивали в перестрелке, то сажали в тюрьму, то подвергали жестоким пыткам…

На следующий день, ровно в три часа, как и было договорено, я стоял около бань на «Жигулях» шестой модели, взятых у одного из пацанов. Подняв капот, наблюдал за входом. Севка стоял в конце улицы, на другой машине.

Я поднял голову вверх и посмотрел туда, где располагался чердак, с которого, судя по всему, и должен был прозвучать выстрел. Оставалось еще несколько минут.

Недалеко от входа в бани стояло несколько иномарок – пара джипов, «мерседесы», «Линкольн» и рядом прочая советская рухлядь.

Сразу было понятно, что несмотря на то, что в бане официально санитарный день, какие-то высокопоставленные гости из близкого окружения дирекции Краснопресненских бань преспокойненько в это время расслаблялись в парной.

Я задумался. Человек, которого сейчас должны были убрать, имел колоссальный авторитет и очень большой вес, особенно в криминальной среде. Естественно, Борис Петрович был полностью прав, когда говорил, что только за информацию о готовящейся акции можно было либо поплатиться головой, либо получить большие бабки.

Но теперь выбора у нас уже не было…

Слева от меня, в движке, был замаскирован небольшой автомат, который я привез специально для возможного дублирования работы основного исполнителя.

Я огляделся по сторонам.

Какой-то страх невольно разрастался внутри меня. Но вокруг все было в порядке. Ни одной милицейской машины не проехало мимо, не было заметно и людей. Машины у бань никто не охранял, никого не было и в салонах. Только какие-то два мужика, смахивающие на бомжей и пьяниц, сидели невдалеке около мусорного ящика, выбирая пустые пивные бутылки.

«Делать им здесь нечего! – подумал я. – А вдруг… Наверняка это люди Бориса Петровича! Они ведь тоже контролируют обстановку! А вдруг это – третий состав нашей команды, который должен убрать нас с Севкой, как нежелательных свидетелей? Ведь дело-то громкое!» Мне стало как-то не по себе.

Теперь я не отрывал глаз от копошащихся в помойке бомжей. Я старался контролировать их. Но те никакого внимания на меня не обращали. Я пытался искать какие-либо признаки, указывающие на то, что это не бомжи вовсе, не пьяницы, а именно переодетые «погоны» – внимательно разглядывал их обувь, носки, одежду, надеясь увидеть нечто такое, что не относится к облику бомжей, – но все говорило о том, что бомжи настоящие.

С другой же стороны, «контора» веников не вяжет! Неслучайно еще во времена Сталина и Берии знаменитый генерал Судоплатов, руководивший всеми диверсиями по линии НКВД—КГБ, инсценировал ликвидации под различные случаи – вплоть до использования нищих.

Я взглянул на часы. Было уже десять минут пятого. Перевел взгляд на вход в бани. И заметил, как открылась дверь и из нее вышел широкоплечий мужчина в темном пальто нараспашку. Белая рубашка с расстегнутым воротом открывала мощную шею. Мужчина был без головного убора, лицо его с носом, форма которого говорила о его кавказском происхождении, было распаренным и излучало довольство.

Мужчина вышел не спеша. Сзади него следовал еще один мужчина.

– Скажи там, чтоб вынесли ящик минералки, – обратился к своему сопровождающему мужчина, шедший впереди.

Не успел он договорить, как странно вздрогнул и стал медленно опускаться на колени. Я увидел, что из головы его струится кровь…

«Все, акция завершена!» – подумал я, быстро закрыл капот, сел за руль и поехал. Я уже не смотрел ни в сторону бомжей, продолжавших копаться в помойке, ни в сторону бань, откуда выбегали люди, кричавшие «Убили!».

Я доехал до указанного подъезда, остановил машину и стал ждать главного исполнителя. Я представлял, что из дверей подъезда сейчас выйдет мужчина двухметрового роста, с широкими плечами, мускулистыми руками и холодным серьезным взглядом.

Но неожиданно дверь открылась, и показался невысокого роста, худощавый мужчина в плаще, берете, каких-то нелепых роговых очках, закрывавших половину его лица, с авоськой, из которой торчали бутылки из-под молока.

Мужчина вышел, остановился, откашлялся, тщательно закрыл дверь подъезда и направился на противоположную сторону улицы.

Я снова бросил взгляд на подъезд. Но из дверей больше никто не выходил. Вдруг задняя дверца моей машины открылась. Я обернулся и увидел, как на заднее сиденье садится тот самый мужик в роговых очках. Я уже открыл было рот, чтобы сказать ему, чтобы он проваливал отсюда. Но неожиданно услышал:

– Спокойно! Поехали.

Я понял, что это и был исполнитель.

«Да, действительно, „контора“ веников не вяжет! Кто бы мог подумать! Какой-то щупленький пацан, напоминающий скорее дохляка, занимается такими делами!»

Мы проехали несколько кварталов. За нами уже пристроился Севка.

– Поверни направо, – приказал мужчина.

Мы повернули.

– Теперь притормози!

Я исполнил приказание. Он быстро вышел из машины и выбросил пакет. Я обратил внимание, что в мусорном контейнере оказались бутылки и плащ, в котором он вышел из подъезда. Остались беретка и очки. Волосы тоже изменили цвет. Из блондина он вдруг превратился в брюнета.

– Теперь – прямо, только не спеши! – сказал он мне. – У метро тормознешь.

Я остановился там, где он сказал.

– Все, не оборачивайся! – Он вышел из машины, резко захлопнул за собой дверцу и тут же затерялся в толпе.

Проехав еще немного, мы, как было обговорено с Борисом Петровичем, заехали в какой-то двор, тут же заменили номера на машинах и, выбросив ненужные тут же, во дворе, поехали по своим домам. Перед самым домом мы остановили машину. Севка вышел и махнул мне рукой. Я также вышел из машины. Севка держал в руках мобильный телефон.

– Сейчас я позвоню пацанам, чтобы машины забрали!

Через несколько минут приехали пацаны, забрали машины.

– Пойдем прогуляемся пешочком, – сказал мне Севка.

Мы пошли по улице.

– Ну что, видел? – спросил он.

– Видел.

– Да, круто! Лихо! Но никому об этом ни слова. Сам понимаешь – головы полетят!

Придя домой, я был немного потерянный. Сразу же включил телевизор. Но до девяти часов вечера ни одна телепрограмма не сообщала ничего. И только в десять вечера диктор взволнованным голосом объявила сенсационную новость об убийстве крупнейшего предпринимателя и мецената, лидера спортивного движения, человека, к личности которого многие относились противоречиво.

Через полчаса позвонил Севка.

– Пойдем погуляем! – предложил он.

Я вышел на улицу. Он ждал меня у подъезда.

– Ну как тебе новости? – спросил он.

Я промолчал.

– Знаешь, Олежек, – неожиданно продолжил Севка, – что-то у меня на душе неспокойно.

– А что, по-твоему, может быть?

– Мне кажется, что слишком уж громкое дело… Боюсь, и нас могут убрать в ближайшее время.

– Почему ты так думаешь?

– Мы ведь очень важные свидетели. Представляешь, что может произойти, если узнают, кто исполнил? И что сделают с нами?

– А что же ты предлагаешь?

– Может, нам уехать в Грецию? Схорониться пока?

– А ты, дурак, еще Борису Петровичу про Грецию трепанулся! – не выдержал я. – Зачем? Кто тебя за язык тянул?

– Не знаю. Я почему-то доверяю ему…

– Вот и доверился! Так что теперь, если что – нас с тобой и в Греции найдут! Там и похоронят обоих, или, точнее, закопают под мандариновыми деревьями! Тебя – на твоей вилле, а меня – на моей.

– Да ничего, Олег, не дрейфь, – улыбнулся Севка, – все образуется!

После прогулки я вернулся домой. Снова не мог заснуть почти до утра. Заниматься любовью с Олесей тоже не было никакого желания – настолько я был расстроен и издерган…

Прошло несколько дней. Громкое убийство оставило большой след. Еще долго о нем писали газеты, показывали телевизионные программы, переливая из пустого в порожнее подробности столь загадочного происшествия.

Но время шло, и мы постепенно успокоились. Снова решили расслабиться и съездить в Грецию, тем более что там уже были готовы наши греческие паспорта.

Глава 18 НА ПРИЦЕЛЕ – ДНЕМ И НОЧЬЮ

1995 год

После возвращения из Греции время шло как обычно. Изменений никаких не было. Однако сразу после Нового года нас ждал сюрприз.

Как-то вечером позвонил взволнованный Севка и попросил зайти к нему домой.

– Что случилось?

– Все объясню при встрече.

Я быстро оделся и через несколько минут был у Севки. Очередную подругу он прогнал четыре дня назад и жил, отдыхая от девчонок. В квартире царил беспорядок. Севка не следил за хозяйством. Везде – разбросанная одежда, обувь.

Севка сразу сказал мне:

– Проходи на кухню.

Я вошел в кухню. Там, спиной ко мне, сидел какой-то парень. Неожиданно он обернулся. Боже мой, да это же Димка!

– Димон, что с тобой случилось? – спросил я. – Деньги отняли?

Димка был нашим кассиром, вернее, перевозчиком денег, кем-то вроде экспедитора. Раз в две недели он ездил в родной город и забирал деньги у нашей бригады, контролировавшей коммерческие точки.

Его лицо было в ужасном состоянии – под глазами синяки, разбитые губы, кровоподтеки. Все говорило о том, что на него кто-то совершил нападение.

Распухшими губами Димка с трудом втягивал в себя какой-то раствор типа настоя ромашки.

– Давай, давай, полощи! – говорил ему Севка. – И расскажи Олегу всю историю.

Димка с трудом сглотнул – вероятно, ему было очень больно.

– Как и полагается, – начал он, – я приехал в наш город собрать деньги. Поехал к нашим ребятам…

– К каким?

– Ну, к Малышевым, которые на хозяйстве остались. Пришел к ним, говорю, так и так, давайте долю. А они мне – все, доли больше не будет, мы выходим из-под вашего подчинения, и больше кормить, – как они сказали, – дармоедов и жирных котов, которые жируют в Москве, – Димка осторожно взглянул на нас, – не намерены. Я начал их убеждать, что зря они так поступают и что все это может им выйти боком. А они меня избили и вытолкнули на улицу, сказав, что если приеду следующий раз, вообще убьют. Вот так. Я еле добрался обратно.

– Погоди, а с пацанами ты говорил?

– Нет. Они не дали мне ни с кем поговорить, жестоко избили и сказали, чтобы немедленно убирался. Кому я буду звонить?

– Слушай, – обратился я к Севке, – у тебя есть телефоны каких-нибудь пацанов, кроме этих братьев?

– Да, конечно.

– Давай срочно звони им!

– Ты что, Олег, с ума сошел? Что мы им скажем по телефону? Тут не звонить, людей туда посылать надо. Ну, крысы, ну, падлы! – в раздражении Севка расхаживал из угла в угол. – Я им покажу бунт на корабле! Значит, так, ты, Димка, поедешь и возьмешь с собой троих пацанов. Поедете поездом, возьмете стволы. Рассчитаетесь с этими братьями по полной программе. А потом – я проинструктирую твоих спутников, – проведете разъяснительную работу с нашими пацанами. Кто за нас – тот вперед, а кто против – тому кранты! В лес и в могилу. Я думаю, Олежек, послать туда Эдика, Кольку и еще нескольких ребят. Как ты думаешь?

– Я не против.

Когда Димка ушел, Севка спросил:

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Это должно было случиться рано или поздно.

– Понимаешь, с одной стороны, мы действительно оторвались от бригады, практически перестали там бывать. А перестав контактировать, в какой-то мере утратили над ними контроль. Ничего, мы под корень вырубим эту чуму!

Через несколько дней бригада, вооружившись пистолетами и несколькими гранатами, уехала разбираться с братьями.

Через неделю мы получили ужасную весть – вся бригада была ликвидирована сразу по приезде в город. Каким-то образом информация просочилась туда. При выходе из здания вокзала все четверо были просто расстреляны в упор.

Севка был в бешенстве. Таким я его давно не видел. Когда нам сообщили о гибели ребят, он схватился за пистолет, спрятанный в тайнике, и сказал:

– Все, теперь я лично еду! Я сам этих крысятников перестреляю!

– Погоди! – остановил я его. – Неужели ты не понимаешь, что все наши, которые находятся в Москве, засвечены? Любой их приезд в Курган равносилен для каждого смертному приговору. Ты должен понимать это!

– А что прикажешь теперь делать? Руки опустить? Дать этим крысятникам возможность жировать? Ты понимаешь, к чему это ведет? К тому, что в нашей бригаде, московской, тоже могут начаться разборки. Может, ты думаешь, что братки, которые сидят в Москве и смотрят, как их сотоварищи в нашем городе беспредел творят, – лопухи? Думаешь, они ничего не понимают? Если мы не можем с ними справиться – значит, власть потеряна, авторитет упал! Нет, мы должны все радикально изменить и жестоко наказать не только братьев, но и тех, кто им помогает!

Остынув немного, он задумался.

– Погоди, я несколько дней пораскину мозгами, но то, что я придумаю, будет очень жестокой местью! – подвел он итог разговору.

Все последующие дни мы с Севкой думали лишь о том, как разобраться с нашими бунтовщиками. Первый вариант, пришедший в голову, – собрать всю бригаду из Москвы, взять союзников из войковской группировки и поехать разбираться. Но в этом плане были большие огрехи. Во-первых, нас могли принять местные менты, сразу на вокзале, так как прошла информация, что наши периферийные коллеги уже вступили в сговор с местной ментурой. Во-вторых, нас могли перестрелять сами же члены нашего филиала, сразу после приезда, как это случилось с Димоном. Поэтому рваться просто в лобовую атаку не было резона.

Через несколько дней Севка придумал вот что.

– Я познакомлю тебя с человеком, – как-то загадочно сказал мне Севка, когда мы сидели в ресторане, – который ликвидирует все проблемы.

– Что это за человек? – поинтересовался я.

– Очень серьезный, с большим опытом работы. И главное – он занимался подобными вещами. Но, заметь, не у нас, у братвы, а в государственных органах. Иными словами, он когда-то носил погоны.

Я удивленно взглянул на него.

– Какими-то загадками ты говоришь… Давай конкретно – ясно и просто!

– Я недавно встречался с Борисом Петровичем, разъяснил ему ситуацию, рассказал все как на духу. Сам понимаешь, он тоже в нас заинтересован. А те ребята, которые остались в нашем городе, ему как-то до лампочки.

– И что он тебе посоветовал?

– Посоветовал очень простую вещь. Завтра приедет человек от него. Когда-то они вместе служили, в какой-то школе, только потом этот человек ушел в ГРУ…

– Это где? – переспросил я.

– В Главном разведывательном управлении. Какой-то там спецотряд у них был, типа диверсионного. Короче, он был профессиональным ликвидатором.

– Что это еще за ликвидатор?

– Ну, устранял каких-то лиц, то ли предателей, то ли носителей опасной информации. Я не знаю всех их закорючек, но этот человек – высочайшего класса специалист. И, главное, как объяснил Петрович, – его в нашем городе никто не знает. Он приедет туда инкогнито. Потом по нашей наводке, по фотографиям, все сделает тихо и спокойно.

Через пару дней встреча состоялась. Мужчина был лет сорока – сорока пяти, худощавый, невысокого роста, с темными волосами, немного с залысинами, узколицый. Все говорило о том, что человек он спортивный – никакого живота, только мышцы. Он поздоровался. Севка сразу подвинул к нему конверт.

– Это вам, – сказал он, – задаток.

Мужчина молча взял конверт, приоткрыл его, просмотрел содержимое. Там было тысяч тридцать.

– Остальное – после выполнения контракта, – сказал Севка.

Человек кивнул, соглашаясь.

Севка вытащил из кармана фотографию.

– Вот их фотографии и адреса, где живут эти крысы. Вот места, где они бывают.

Вскоре человек Бориса Петровича ушел. Мы остались с Севкой вдвоем. Какое-то неприятное чувство не покидало меня. Неужели когда-нибудь, если что-то случится, Севка и Борис Петрович смогут заслать такого же человека для моего устранения? Да нет, пока ничего такого не предвидится, пока все нормально.

Через пару недель пришла информация о трагической гибели братьев. Старший из них выбросился из окна собственного дома, причем, когда его нашли, обратили внимание на то, что он был пьян в стельку. Самое интересное, что старший брат никогда не брал в рот спиртного. Я допускал мысль, что гэрэушник вначале оглушил его, потом влил в него бутылку водки, а уж потом выбросил из окна. Младший же был задушен в собственном автомобиле, когда подъехал к ночному клубу, чтобы расслабиться. Каким образом наш посланец попал в машину и задушил его, оставалось загадкой…

Сразу же после убийства братьев Севка собрал всю нашу бригаду для разъяснительной работы. Работа была достаточно жесткой. Суть ее заключалась в том, что кто не с нами, тот против нас, а кто против нас, тот – труп.

– Все, что случилось с братьями, – говорил он, – это закономерность. Кто идет против нашей организации, тот долго не живет. Поэтому пусть каждый сделает из этого вывод.

Через несколько дней мы с Севкой, взяв с собой еще нескольких ребят, поехали в свой город для разъяснения и проведения организационного собрания. Приехав, мы в тот же вечер собрали всю бригаду. Собрание проходило в спортклубе, где я тренировался когда-то в секции самбо.

В небольшом зале собралась вся периферийная бригада – около тридцати человек. Я всматривался в лица. Многие были испуганы, некоторые уже светили синяками. Вероятно, Севка провел кое с кем индивидуальную работу…

Собрание начал Севка.

– Ну что, братва? Что думаете дальше делать? Как жить собираетесь?

Все молчали.

Севка продолжил:

– Вы вспомните – в самом начале, когда мы с Олегом вас набирали, мы предупреждали, что билет в нашу организацию можно взять только в один конец. Обратного билета ни для кого нет. Это первое. Во-вторых, все, что случилось по инициативе братьев Малышевых, ждет каждого из вас в той или иной степени в более жестоком варианте. И пусть каждый из вас знает, что пытаться откалываться – все равно что подписать смертный приговор самому себе. У нас есть огромные возможности разобраться с каждым из вас. С сегодняшнего дня все вы проходите, так сказать, испытательный срок. Мы будем следить отныне за каждым вашим шагом.

После окончания собрания мы с Севкой долго еще толковали. Севка объяснил, что, помимо собрания, он провел еще и организационную работу. Практически все члены бригады нашего городка были наказаны – лишены не только премии, но и зарплаты. Севка удержал деньги почти за два месяца – за то время, что они нам не платили. Кроме того, у многих Севка отобрал и определенные ценности – у двоих пацанов машины. Он объяснил это так, что, нажив все это лишь благодаря работе с нами и не противостояв братьям, они не заслужили машин.

Но чтобы было по справедливости, Севка передал новые машины родственникам погибших ребят, которые, приехав на разборку, были расстреляны на вокзале.

Вскоре я узнал, что, помимо братьев, были убиты еще три человека, активно поддерживающие их. Приговор в исполнение приводил лично Севка. Он их лично вывозил в лес, заставлял копать себе могилы и каждого застрелил за неподчинение.

Говорят, они даже не оказали никакого сопротивления, настолько были подавлены.

Больше оставаться в городе мы не могли, так как нами уже начали интересоваться работники местной милиции. Мы покинули город и вернулись в Москву, захватив с собой несколько новых ребят и часть старой бригады, работавшей с братьями Малышевыми, так сказать, на проверку, на испытательный срок.

Сразу же по приезде в Москву мы встретились с гэрэушником, снова в ресторане. Севка принес ему остальные деньги. Всего за выполнение своей работы исполнитель получил около двухсот тысяч долларов. Севка пытался выяснить, каким образом он разобрался с братьями, но тот отказался отвечать, сказав, что это секрет фирмы.

На прощание Севка подал ему руку. Гэрэушник нехотя пожал ее. Севка спросил:

– А можем ли мы обратиться к вам, если возникнет такая необходимость?

– Да, – ответил тот, – все через Бориса Петровича. Он знает, как меня найти. – Молча взяв деньги, он исчез.

– Сильный мужик! – сказал Севка. – Вот бы нам таких в команду, тогда бы…

– Размечтался! – улыбнулся я.

– Слушай, отчего бы ему не составить бригаду из бывших гэрэушников, кэгэбэшников? – задумался Севка. – Зачем ему прибегать к нашей помощи?

Я пожал плечами:

– Не знаю. Может, он не хочет, чтобы его люди были замешаны в криминале, а выполняли только ту работу, которая носит исключительно разовый характер? Как ты думаешь?

– Примерно так же.

После отъезда ликвидатора мы решили больше времени уделять бригаде. Вновь собрали организационное собрание, на сей раз уже московской группировки. Долго говорили об укреплении дисциплины, о правильном образе жизни, о принципах и правилах нашей организации.

Севка говорил, что мы никогда никого не бросим, даже если кого-нибудь посадят в тюрьму или отправят в колонию.

Затем он сообщил боевикам, что в ближайшее время мы можем стать одной из ведущих и самых могущественных бригад в Москве.

– Поймите, братва, – говорил он, – не количество голов и штыков определяет ситуацию, а мобильность, оперативность и, самое главное, неуязвимость людей. Пусть нас будет тридцать человек, но мы всегда сможем подсечь любую группировку, в которой триста человек! Потому что мы – суперорганизация, и нет нам равных.

Потом добавил:

– К тому же у нас есть мощная поддержка. Вы даже не знаете, какие люди нас оберегают и помогают нам! Эти люди имеют очень широкие погоны в прошлом, – пояснил он, намекая на Бориса Петровича. – И они нас в обиду не дадут. Кроме того, на нас работают лучшие адвокаты, так что если кто попадет в места не столь отдаленные, знайте, что долго вы там не задержитесь. Теперь еще вот что, – продолжал Севка. – Тюрьма и следственный изолятор – это часть нашей работы. Поэтому я хочу, чтобы вы четко знали, что тот, кто попадет туда и будет там держать язык за зубами, не раскроется, тому гарантированы наше участие и помощь. Кто, наоборот, «поплывет» – под прессом ли, или как еще, – тому смерть!

Затем он долго разъяснял, как вести себя в следственном изоляторе, приводил примеры из нашего опыта пребывания на «Петрах».

– Нельзя борзеть в камерном коллективе, – пояснял он. – Надо быть осторожным, чтобы к тебе не подсадили «наседку»-стукача. Вести себя с достоинством, давать отпор всем, кто посягает на твой авторитет и на твою свободу. В общем, быть нормальным человеком в правильном понимании этого слова.

После таких собраний Севка поручил мне заняться молодыми ребятами, которые только что приехали в Москву и были включены в штат бригады. Я стал обучать их нехитрому делу ликвидации заказанных людей, так как одна из специализаций заключалась именно в этом.

Чем мы могли противодействовать крупнейшим московским группировкам, которые превосходили нас в десять, а то и в пятьдесят раз? Только умением метко стрелять…

Я показывал и объяснял молодняку, как надо водить свою жертву. Для этого мы сделали одного из членов бригады «лохом» – врагом, посадили его на машину. Остальных я сажал в другую машину и показывал, как нужно записывать местонахождение клиента, где он бывает, по какому маршруту ездит, как незаметно за ним следить, скрытно уходить от него, как не попадаться на глаза ментам.

Затем мы ездили в лес на стрельбы, ребята учились обращаться с оружием – с автоматом, пистолетом с глушителем, осваивали также и навыки взрывать машины.

Севка, в свою очередь, показывал, как ликвидировать объект в подъезде, во дворе, у гаражей, как надо отходить, менять свою внешность, пользуясь париком, маской, гримом и перчатками, как все это сбрасывать и как собирать патроны в пакет, чтобы не оставлять после себя следов.

В общем, мы с Севкой обучали молодых ребят всем премудростям киллерского искусства.

Большое внимание в бригаде стали уделять спорту. Два раза в неделю мы заставляли всех посещать спортивные залы, при этом контролировали каждого через бригадиров. Заставляли заниматься боксом, поднимать штангу, качать мускулы, совершать пробежки.

Раз в неделю мы снова стали играть в футбол, собирая практически всю бригаду на небольшом стадиончике и разбиваясь на две команды. Кроме того, мы с Севкой решили возобновить практику празднования дней рождения. Составили список, у кого когда день рождения, и стали собираться по этим дням.

Вместе с тем Севка много внимания уделял конспирации. Никто не знал, где живут члены бригады, пользуясь только пейджером и номером мобильного телефона бригадира. Тот же знал все о своих боевиках, входящих в его бригаду, а бригада состояла из пяти-шести человек.

Вся связь осуществлялась через бригадиров. Они все имели мобильные телефоны. Ведущие боевики имели пейджеры. Всем ребятам мы запретили пользоваться городскими телефонами. Единственным вариантом связи были звонки из телефонов-автоматов. Кроме того, мы стали уделять большое внимание идеологической работе в группировке, всячески стараясь, чтобы люди меньше трепались, а больше слушали. Болтовня и хвастовство не поощрялись нами, а наоборот, наказывались.

Но понимая, что одним только наказанием людей не удержишь, мы давали им возможность расслабиться. Для этого разрешили посещать ночные клубы, казино, встречаться с проститутками, которых они время от времени – обычно два раза в неделю – снимали.

Кроме того, помимо заработной платы, ребята стали получать и премии – за выполнение особых заданий. Премия могла составлять от двух до десяти тысяч долларов. У многих появился стимул к работе.

С бригадиров же мы требовали соблюдения жесткой дисциплины. Если, например, человек опоздал на стрелку или отказался от выполнения какого-либо задания, на первый раз его ждало жестокое избиение членами бригады, в которую он входил. Если человек допускал небрежность в работе или невнимательность, его наказывали – либо лишая его премии, либо не выдавая зарплаты.

Через некоторое время мы почувствовали, что все эти усилия стали приносить ощутимые результаты. Ребята стали собраннее, никто не опаздывал, возросла дисциплина. Хотя иногда мы и получали тревожные сигналы. Один, например, стал употреблять наркотики, другой во многое посвящал проститутку, с которой он начал жить практически постоянно. Но все это пока еще не было предметом больших опасений и тревоги.

Мы с Севкой также стали уделять большое внимание занятиям спортом. Севка с ребятами занимался «железками». Я же предпочитал более интеллектуальные виды – плавание и большой теннис. Стал брать уроки на теннисных кортах ЦСКА, тем более что пришла весна.

Корты, покрытые специальным покрытием, типа синтетического ковра зеленого цвета, находились в отличном состоянии. Играть на них было очень приятно.

Я купил себе дорогую теннисную форму. На тренировки меня постоянно сопровождали несколько ребят. Инструктором моим был один из сотрудников спорткомплекса ЦСКА, охотно делившийся со мной секретами мастерства.

Но однажды случилось непредвиденное. На одну из тренировок я не поехал – были серьезные дела. Проезжая мимо спорткомплекса как раз в то время, когда должна была состояться тренировка, я решил предупредить тренера, чтобы он не ждал меня зря на корте, и послал к нему одного из ребят.

Когда паренек пошел предупредить тренера о том, что я не приду на тренировку, мы поехали дальше, на одну из стрелок.

Стрелка проходила нормально, мирно. Мы встречались с одной из дружественных группировок и обсуждали вопросы совместного вложения денег в один коммерческий проект. Мы уже собрались расходиться, когда я вспомнил о пареньке, которого отправил в ЦСКА. Его до сих пор не было.

Мы вышли на улицу. Я в тревоге взглянул на часы. Прошло уже более пятидесяти минут, а его все не было.

– Как ты думаешь, – спросил я одного из моих охранников, – почему он так долго? Может, ты съездишь?

– Вон, смотри, возвращается! – сказал Димка, показывая на подъехавшую машину. Из нее выскочил парень, ошарашенный и взволнованный.

– Послушай, Олег, – выпалил он, – ты знаешь, что случилось?!

– В чем дело? Говори толком!

– Я подъехал туда, стою разговариваю с тренером, объясняю, что сегодня ты прийти не сможешь. А он был одет сегодня в такую же форму, как и ты… Вдруг подъезжает машина, оттуда выскакивают два мужика и начинают стрелять! Я тут же на землю бросился… А несколько пуль попало в Дмитрия Григорьевича, твоего инструктора… Тут вдалеке появились солдаты, и киллеры сразу же сели в машину и на полном ходу рванули в сторону!

Я был в шоке, прекрасно понимая, что было заказано убийство ни в коем случае не моего тренера, а именно меня. И чистая случайность, что именно сегодня я не поехал на тренировку, спасла мне жизнь!

Целый вечер мы с Севкой гадали, кто это мог сделать. Вывод был один – это дело центральной группировки.

– Слушай, а может, это войковские? Может, они просекли фишку? – спросил Севка.

– Все может быть, – ответил я.

– Олежек, надо принимать меры безопасности. Пацаны, которые возят нелегально оружие, твои охранники, подвергают опасности не только себя, но и тебя. Вас легко могут принять. В то же время сейчас никак нельзя быть без оружия…

Глава 19 ЛЕГАЛИЗАЦИЯ

Через несколько дней Севка придумал вот что. Мы узнали, что многие частные охранные фирмы, называющиеся сокращенно ЧОПами, имели лицензии на ношение оружия.

В этой связи можно было через эти фирмы за деньги купить лицензии, то есть сделать своих ребят охранниками с правом ношения оружия. Конечно, это стоило немалых денег – от пяти до десяти тысяч долларов на каждого, – но другого выхода не было.

Теперь нужно было найти такую частную охранную фирму. Такие фирмы частично были укомплектованы бывшими сотрудниками МВД и КГБ, ГРУ и других спецподразделений, а частично – бандитами в прошлом. В то время жесткого контроля со стороны ГУВД за деятельностью этих фирм не было.

Вскоре Севка нашел начальника одной из таких фирм – Константина Павловича Казакова. Мы должны были встретиться с ним в ближайшее время.

Когда подъехали к офису на Севастопольском проспекте, где находилась охранная фирма Константина Павловича, мы сразу заметили, что весь первый этаж здания просматривался несколькими видеокамерами.

Во дворе стояли машины. Огороженная площадка также контролировалась видеокамерой. Мы поставили машину и вышли. Сразу к нам подошел человек и поинтересовался, откуда мы. Все сотрудники Казакова были одеты в униформу, сшитую для них по заказу. Многие имели стандартные кобуры, из которых торчали «макаровы», «ПМ».

Когда мы вошли в кабинет Казакова, то обратили внимание, что кабинет был просторный, обставленный очень богато, но безвкусно. Нелепого цвета дорогие обои на стенах, занавески совершенно не подходили к ним. Кожаная мебель по цвету резко контрастировала со стенами. Все говорило о том, что вкусы нашего коллеги были весьма невысоки.

Мы сели за стол совещаний и вскоре уже знали, что Константин Павлович в недалеком прошлом заведовал мясной секцией одного из гастрономов, жил очень хорошо, пока на хвост ему не сели сотрудники ОБХСС. Когда стали сажать работников торговли – был такой «веселый» период во времена Андропова, – Казаков сразу получил срок, попал в колонию, там сошелся с братвой.

После выхода, когда началась перестройка, Палыч создал сначала кооператив, несколько видеосалонов, общепит. Потом понял, что гораздо больше денег можно сделать на охранных услугах, и одним из первых создал охранную фирму. Тем более что к тому времени с ментами у него были неплохие завязки.

Основной деятельностью Палыча было не столько оказание охранных услуг, сколько урегулирование конфликтов, спорных ситуаций, возвращение долгов. Соответственно с этих сделок он имел немалый процент. Поэтому Палыч жил далеко не бедно. Мы сразу ему чем-то понравились. Более того, он сразу начал строить планы по организации общего бизнеса.

Поэтому предложил перенести серьезный разговор из офиса в его подмосковный коттедж, где он постоянно живет. Мы с Севкой согласились.

Дорога до коттеджа заняла немного времени. Он находился на Каширском шоссе, недалеко от станции Домодедово. Коттедж был построен по высшему разряду, но отделан опять же безвкусно. Трудно сказать, почему Палыч взял землю именно в этом районе. То ли у него были знакомые в администрации сельсовета, то ли еще какие-то причины побудили его к этому, но Палыч на окраине какой-то занюханной деревушки отгрохал громадный коттедж, огородив его высоким бетонным забором, на котором тоже были установлены видеокамеры.

Подъехав к коттеджу, мы увидели, что он представляет собой трехэтажное массивное здание из кирпича, окрашенное в бежевый цвет, крытое красивой металлочерепицей.

Мы вошли в прихожую, из которой попали в большой зал, потолок которого уходил под самую крышу. Стены были отделаны в евродизайне, с красивым внутренним освещением. Передний фасад был стеклянной рамой, также уходившей ввысь. Создавалось впечатление, что мы находимся в громадном помещении высотой в три этажа.

С одной стороны этого зала виднелся шикарный импортный камин белого мрамора.

Палыч стал показывать нам коттедж, устроив что-то вроде экскурсии. Мы прошли на второй этаж, на третий, где у него располагались спальни. Прошли и на четвертый, где находился спортзал. Там висела груша, стояли снаряды и модная в то время установка «Кеттлер». Потом мы спустились в сауну. Она находилась в подвале. Там же – большой бассейн.

Палыч хитро улыбнулся и произнес:

– Самая большая моя гордость – вот! – Он подошел к незаметной двери, открыл ее, и мы увидели, что там находится громадный бетонированный подвал типа ямы, глубиной примерно шесть метров.

– Что это?

– А это моя частная тюрьма, – улыбнулся Палыч. – Для должников, которых мы привозим сюда и держим, пока человек не выплачивает деньги.

Мы с Севкой переглянулись удивленно и покачали головами.

– Ну ты даешь, Палыч! – сказали мы в один голос.

– Пойдем, ребята, поговорим, – предложил он.

Мы снова вернулись в гостиную. Там к тому времени уже горел камин, домработница привезла фрукты, коньяк, виски, дорогие деликатесы – икру, красную рыбу и прочее – на специальной тележке на колесиках. Оставив все это, домработница молча вышла.

– Ну что, пацаны, – сказал Палыч, – я посмотрел на вас, кое-какие справочки навел… Люди вы серьезные. Я готов с вами работать, и довольно тесным образом.

Севка не ожидал такого поворота дела.

– Палыч, – обратился он к нему, – мы-то, собственно, пришли к тебе с просьбой. Хотим прикупить право на ношение оружия для наших ребят…

– Это само собой, – сказал Палыч. – Такое право вы получите.

– Сколько это будет стоить? – спросил Севка.

– Слушай, братан, чего ты сразу о деньгах начинаешь говорить? Это такая мелочь! Давай не будем об этом даже думать! Я тебе все сделаю – твои пацаны и разрешение получат, и оружие, – все без проблем! Но у меня к вам тоже будет одно предложение…

– Какое? – поинтересовались мы.

– Дело в том, что при моей работе, как вы понимаете – это урегулирование споров и выколачивание долгов, – попадаются люди несговорчивые. Короче. – Палыч осторожно взглянул на нас, помедлил и продолжил: – Всяческих разговоров и профилактических бесед такие люди не понимают. Они не осмысливают всей опасности своего положения. Так вот, чтобы как-то в дальнейшем повлиять на их партнеров… – Палыч снова посмотрел на нас, удостоверяясь, что мы правильно его поняли.

Но мы пока не понимали практически ничего.

– Ну, после того, как этот человек погибнет, – разъяснил он. – Мне необходим хороший аппарат, который проводил бы эти акции в жизнь.

– То есть, – проговорил Севка, – ты предлагаешь, чтобы мы убирали несговорчивых людей, а ты потом решал бы все проблемы с партнерами?

– Конечно, – закивал головой Палыч. – Вы все правильно поняли! Более того, я предлагаю вам постоянное сотрудничество. Вы будете нашим подразделением, притом одним из ведущих. Естественно, на работу вам ходить не надо, – улыбнулся он, – будете выполнять определенные заказы, получать свои лавэ – все чин по чину. Как вы на это смотрите?

Севка внимательно посмотрел на него.

– А без этого мы стволы не получим?

– Да нет, конечно, получите. Но так это для вас будет бесплатно.

– А что, уже есть конкретные клиенты?

– Конечно, есть, – сказал Палыч. – Зачем бы я вас сюда притащил!

– Хорошо, – сказал Севка. – Что это за человек?

– Так вы берете заказ? – спросил Палыч.

– Смотря что за человек.

– Иностранец, американец. Он моему хорошему другу работать мешает. У него большие проекты, большие планы, а американец не хочет расширения. Наоборот, он хочет все сворачивать. И между ними кошка пробежала. Дошло до того, что хотят все делить. А это совершенно невозможно, потому что сразу погибнет вся структура. В общем, несколько раз говорил с ним. А у того брат в ФБР работает… Короче, надо его того… Ребята, для вас же это привычное дело! – Палыч хитро взглянул на нас.

– Это очень серьезный вопрос, – сказал Севка. – Тут подумать надо. А сколько ты предлагаешь за такую акцию?

– А какова ваша цена?

– Это зависит от того, где бывает человек, как часто, есть ли охрана…

Вскоре мы с Севкой знали, что американец был совладельцем сети ресторанов в центре Москвы, а также нескольких супермаркетов. Человек приехал из Америки в начале девяностых годов, не имея почти ничего, и на пике (когда у любого приехавшего в Россию иностранца был огромный авторитет, потому что он был именно иностранцем) сумел, взяв кредит в банке, создать мощную структуру.

Было очень престижно иметь партнера из Америки. Предприятие сразу стало давать большие доходы, и вскоре империя значительно расширилась. Потом получилось так, что американец был вынужден взять российского партнера, коммерсанта от одной кавказской группировки, очень влиятельной в Москве.

И группировка, поняв, что этот коммерсант им уже не нужен, так как структура, созданная им, работает четко и отлаженно, решила его устранить. Но сами сделать это не решались. Поэтому они – через Палыча – решили сделать это нашими руками.

Делать нечего, и мы с Севкой решили согласиться – очень велик был соблазн получить оружие и разрешение на его ношение для членов бригады, которые могли охранять меня и Севку. И мы согласились на этот контракт.

Американца звали Фил. Жил он в гостинице «Рэдиссон-Славянская» недалеко от Киевского вокзала. К тому же эта гостиница была совместным российско-американским предприятием, так что в ней тусовались многие американцы.

Фил имел несколько ресторанов и магазинов на Калининском и Кутузовском проспектах, которые контролировал практически ежедневно. Его рабочий день начинался с того, что утром он покидал гостиницу, садился в машину с водителем и ездил по этим точкам.

Акцию по его устранению мы решили поручить молодым ребятам. Старшим назначили Ромку, который появился у нас год назад. Его необходимо было проверить и повязать кровью – на этом настаивал Севка. Персональный инструктаж Ромки и его помощников проводил я. Вскоре мы приступили к основному этапу подготовки этой акции.

Подготовка к устранению американца заняла почти две недели. За это время мы создали две бригады, которые должны были его устранить. Одна из них занималась четким отслеживанием его маршрутов. Вскоре мы пришли к выводу, что самым оптимальным вариантом ликвидации было время выхода его из гостиницы утром. По нашему плану, одна из машин перегородит объекту дорогу, а ребята откроют огонь из автоматов.

Вторая машина будет находиться неподалеку, в качестве сопровождения и на случай непредвиденных обстоятельств – появления милиции или же личной охраны американца.

Мы уже начали пристреливать оружие, купили парики, обзавелись хорошими рациями. Но неожиданно приехал Севка и сказал, что заказ отменен.

– Как это? – взвился я. – А затраты? А сколько времени мы потеряли? Сколько людей на это бросили? Сколько бензина сожгли, в лес ездили, патроны покупали…

– Погоди, Олежек, – остановил меня Севка. – Все нормально. Коммерсант дал отбой, но дал и отступного.

– В каком плане?

– Денег немного прислал – сотку тысяч баксов. Кроме того, мы получили шесть стволов с шестью удостоверениями. Вот, нам с тобой по стволу, – мы теперь являемся официальными охранниками его фирмы, – и четверым ребятам. Теперь они – наши телохранители.

– Ладно, это дело другое!

Глава 20 УЧИТЬСЯ КАПИТАЛИЗМУ НАСТОЯЩИМ ОБРАЗОМ…

Прошло время. Наши дела шли достаточно хорошо. Постепенно наш общак, куда мы откладывали деньги, стал наполняться. Пришло время вложить деньги в оборот.

Процент, который мы получали за предоставление «крыши», не превышал обычные десять-двадцать процентов с каждой коммерческой структуры. Платежи были ежемесячные или еженедельные. Но Севка считал, что этот доход не является основным.

– Теперь, – говорил он, – нам надо вкладывать деньги в серьезные организации, чтобы они давали оборот, хороший доход приносили. Деньги должны работать!

Вскоре нашлись и подходящие организации. Мы стали вкладывать деньги в различные банки. При этом Севка стал учредителем одного банка, я – другого. Кроме того, вкладывали деньги в коммерческие структуры.

Но однажды произошла большая разборка. Как-то один из наших коммерсантов познакомил нас с молодым парнем. Звали его Гена Орешкин.

Ему было двадцать три года. Он закончил институт и имел потрясающие способности к бизнесу. За короткое время он умел не только заработать деньги, но и увеличить их количество в два-три раза. Гену заметили. Коммерсант, который его рекомендовал, всячески хвалил его. И вдруг у Севки неожиданно родилась идея.

– Послушай, Олежек, – сказал он, – давай сделаем так. Возьмем этого Генку, дадим ему наши бабки, и пускай организует коммерческую структуру, приносит нам доход.

Я поинтересовался:

– А не боишься, что он с нашими деньгами попросту смоется?

– Да ты что! Знаешь, какая о нас слава по столице идет? Он что, сам себе смертный приговор подпишет? Даже не думай об этом!

Через несколько дней мы вызвали Гену на знакомство, стрелку ему назначили. Пришли мы в ресторан, сели втроем за столик, ужинаем, разговариваем. Действительно, парень оказался с уникальными способностями. Он сразу выдал нам несколько проектов, которые требуют не очень больших затрат, но дают большую отдачу.

– Ну что, – сказал Севка, – вариантов нет, будешь работать с нами.

Мы решили создать что-то вроде небольшого питейного заведения с бильярдом. Это было очень выгодно. Все пьют пиво, на бильярде играют, а денежки идут.

– Главный фокус, – говорил Гена, – заключается в игровых автоматах. Это очень прибыльное дело. Никто никогда не определит, сколько денег туда закинули и какая идет отдача. Это «черный нал»! Потрясающая вещь!

Он нарисовал схему. Действительно, получалось, что с одного рубля мы получали чуть ли не десять рублей прибыли. Это было супервыгодное предложение! Мы ударили по рукам.

Через некоторое время мы нашли небольшое помещение, сделали там евроремонт, оборудовали, поставили столы для бильярда, сделали бар – все по высшему разряду.

Наконец наступил день открытия. Мы устроили нечто вроде презентации – созвали всех знакомых, друзей, коммерсантов, их друзей и так далее. Для первых посетителей все услуги были бесплатными. Оделись мы с Севкой на эту презентацию в шикарные костюмы, Севка даже «бабочку» надел, подражая некоторым коммерсантам и банкирам, с которыми нам часто приходилось встречаться. В общем, все шло нормально.

На следующий день нам назначили стрелку. Приезжаем мы в бар, а в помещении сидит какая-то братва, незнакомая, чужая.

– Здорово, пацаны! – произнес один из них, крепкий парень.

– Здорово, – ответили мы.

– Ну что, с почином вас, так сказать? Точку открыли, теперь лавэ вам пойдет… В общем, мы пришли к вам со стандартным предложением – «крышу» вам хотим предоставить.

Мы с Севкой чуть со смеху не померли.

– Братан, – обратился к нему Севка, – во-первых, ты представься. Мы тебя знать не знаем.

– Я-то? – вдруг произнес лысый мужчина. – Я – Цапля. Слышали такого?

– Цапля, Цапля… – повторил Севка. – А с кем работаешь?

– Я – с одним жуликом, – и он назвал фамилию.

– А погоняло какое? – поинтересовался я.

– Погоняло известное, – Цапля назвал кличку.

– Слышали, конечно, – ответили мы.

– Ну что, хотите позвонить? Телефончик дать? – И Цапля протянул нам мобильный телефон.

– Нет, зачем же? Давай сначала поговорим. Ты что предлагаешь?

– Я вам предлагаю «крышу».

– Как-то непонятно, – вдруг сказал Севка. – Мы же сами бригада, и причем ты про нас тоже, наверное, слышал.

– Да слышал я про вас! Много интересного. Ходит много слухов про вас по столице… Но, понимаешь, вы создали коммерческое предприятие, и вам, значит, нужна «крыша».

– Нет, – сказал Севка, – что-то мы не понимаем. Ладно, давай поговорим с жуликом твоим.

Цапля набрал номер.

– Алло! Папа, – обратился он, вероятно, к законнику, – это я, Цапля. Тут с коммерсантами какая-то непонятка вышла. Нужна твоя консультация. Как бы нам с тобой встретиться?

Видимо, законник стал перечислять места, где мы можем найти его.

– Все понял, папа, будем через двадцать минут, – Цапля вопросительно посмотрел на нас, будто бы спрашивал, можем ли мы выехать сейчас. Мы утвердительно кивнули головами.

Через двадцать минут мы подъехали к небольшому ресторанчику.

Вошли. В зале сидит видный грузин, с ним еще пара мужчин. Все солидные, лет по пятьдесят, в дорогих костюмах, с золотыми часами на руках – «Роллексами» по двадцать-тридцать тысяч долларов, – под распахнутыми воротничками рубашек видны массивные золотые кресты. В общем, видать, что не простые люди.

Знакомимся.

– Вот, папа, – представляет нас Цапля, – это те люди, о которых я тебе говорил.

Мужчина указал нам рукой на стулья. Мы сели.

– Ну, братва, давай знакомиться, – сказал он. – Меня зовут Нугзар. Слышали такого?

– Конечно.

– Про вас я тоже много слышал. Так в чем проблема?

– А проблема в том, Нугзар, – проговорил Севка, – что нам совершенно непонятно, почему мы должны платить твоему человеку или тебе деньги, если мы сами такие же, как ты?

– Минуточку, – прервал его Нугзар, – вы не совсем правильно понимаете постанову, братва! Вы не такие, как мы. Если вы братва, то вы работаете по той программе, по которой работаем и мы. Если вы коммерсанты и лохи – то обязаны платить. Такое идет воровское понятие. Понял меня?

Севка покачал головой:

– Нет, я все равно ничего не понял.

– Здесь нет ничего непонятного. Ты не можешь одновременно сидеть на двух стульях. Либо ты работаешь сам по себе, либо ты коммерсант. Если ты коммерсант – плати деньги мне, потому что это моя территория. Если ты работаешь – работай, нет проблем. Но тогда ты не можешь быть коммерсантом.

Мы еще минут пятнадцать-двадцать пытались убедить Нугзара, что это наши общаковские деньги, что мы вложили их в дело…

– Послушай, – неожиданно перебил Нугзар и стукнул рукой по столу, – если ты думаешь, что это все я придумал, то глубоко ошибаешься. Я так же имею бабки, как и ты, и так же вкладываю их в коммерцию – кручу их. Так вот, с тех денег, которые я кручу, я плачу братве – той «крыше», которая меня представляет. Такие наши законы, и не я их придумал. Если ты этого не понимаешь, сходи к другим людям – пусть они тебе все объяснят, – раздраженно закончил Нугзар. – Но волну не гони и не притворяйся, что ты ничего не понимаешь! Все, базар закончен! – Он снова стукнул рукой по столу, резко поднялся и вышел.

Мы с Севкой остались сидеть в растерянности. Цапля поспешил за своим боссом.

Выйдя на улицу, мы стояли у ресторанчика и думали, что нам делать.

– Действительно, мы попали меж двух огней, – сказал Севка. – С одной стороны, они, конечно, правы. Но с другой – мы, такие крутые, сами кого хочешь можем развести, и теперь должны платить деньги, как лохи? Мне это непонятно! Ладно, – решил он, – я сейчас в несколько точек слетаю и постараюсь пробить ситуацию, узнать, что и как в таких случаях. А там, когда разберемся, либо мы ему предъяву погоним, либо сами под него ляжем.

Через пару дней мы все же решили платить деньги группировке Нугзара, потому что идти на войну с ними смысла не было. К тому же Нугзар недвусмысленно намекнул, что наша точка может неожиданно сгореть в связи с аварийным состоянием электрики.

– Я как-то мимо проезжал и заметил, что у вас провода не так припаяны…

Нам ничего не оставалось делать, как платить деньги. Таким образом, создалась парадоксальная ситуация. Мы, серьезная группировка, которые сами снимали дань со многих лохов, теперь вынуждены платить деньги такой же бригаде, которая охраняла нас. Но что делать, такова жизнь…

К тому времени наши доходы стали расти. Фирмы, в которые были вложены наши с Севкой деньги, давали достаточно большой доход. Но бывали случаи, когда фирмы неожиданно прогорали.

Например, несколько магазинов, которым мы предоставляли «крышу». Севка несколько раз имел серьезные беседы с директорами и управляющими этих магазинов, но ничего не менялось. Наконец Севка плюнул.

– Все, Олежек, – сказал он, – поехали на разводку. Надоела мне вся эта канитель!

– Что ты волнуешься? – пытался успокоить его я.

– Да как не волноваться! Это же наши деньги, наш магазин! Мы в него вложили сколько! А имеем минимальную прибыль, практически ничего! Тут что-то не так.

– Погоди, – вспомнил я, – там очень хороший бухгалтер. Но бухгалтер – человек директора. Давай поставим туда своего!

Через несколько дней мы дали рекламное объявление в газету «Из рук в руки». Опять же помог Ромкин телефон. Предложений было очень много. Мы выбрали невзрачного, щупленького бухгалтера, мужичка лет сорока пяти, с круглым лицом в круглых очках. Он показался нам очень опытным и, главное, въедливым. Одет он был беднее некуда. Севка сказал:

– Давай лучше возьмем кого-нибудь другого, с понтами!

– Зачем нам с понтами? – возразил я. – Нам нужен именно такой, простой, серенький. Пусть будет бухгалтером мафии. Это то, что надо!

Бухгалтера звали достаточно забавно – Сидор Николаевич. Мы оговорили с ним условия, поручили аудиторские проверки. Так и объяснили «подопечным». Он поехал в одну точку, снял все показатели, поехал в другую, также снял. Посчитал на своем калькуляторе, переписал в какие-то книги – и через несколько дней, пожалуйста – приговор, где воруют, как и сколько.

Бухгалтер работал очень четко. Приезжал в конторы, ему предоставляли всю документацию, гладкую, разумеется. Сидел он пару дней, всем улыбался, пил чай, чуть ли не бухгалтерские нарукавники натягивал, а потом приходил – и пожалуйста: там воруют на столько-то, а здесь – вот так-то. И объяснял даже схемы, как это все воровали. Мы с радости тут же начисляли ему премиальные. Хотя как ему удавалось обнаруживать «липу» – бог знает!

Потом поехали с директорами магазинов разбираться. Поменяли полностью состав.

А схема была простая. Кого ни возьмешь из системы торговли – все поработают некоторое время, потом начинают воровать. Болезнь у них такая. После этого мы с Севкой зареклись брать кого бы то ни было из системы советской торговли в наши коммерческие структуры.

Глава 21 ПУТЬ ИЗ «МАТРОССКОЙ ТИШИНЫ»… В ГРЕКИ

Приближалось лето. В апреле мы стали получать от Сашки, все так же парившегося в «Матросской Тишине», чуть ли не ультимативные записки – либо вы меня спасаете, либо я спасаюсь сам. А уж тогда, ребята, не взыщите!

Выхода у нас не было. Мы стали теребить Бориса Петровича. Оказывается, тот полностью был в курсе дел и сам получал от Сашки весточки напрямую с таким же ультиматумом. Правда, Борис Петрович уже давно работал над вариантом спасения Сашки.

Где-то в середине мая он подъехал на встречу и сказал:

– Все, ребята, вопрос с Сашкой в основном решен. Парня надо спасать. В противном случае всем нам будет очень тяжело и неприятно. Конечно, я бы мог сделать так, чтобы он неожиданно погиб в тюремных стенах и никто бы об этом не узнал… Например, острая сердечная недостаточность, кровоизлияние в мозг или просто драка с сокамерниками… Но это как-то не по-людски будет, не по правилам. Поэтому наша задача – спасти его. Тем более что парень золотой. Таких людей надо беречь и иметь рядом при себе. Поэтому все разработано и подготовлено, – сказал Борис Петрович. – А от вас потребуется не такая уж и большая помощь. Так вот, – продолжил Борис Петрович, – мы назначили день где-то в начале июня. Все уже отработали. Но, сами понимаете, в этом деле могут быть разные накладки. У нас есть так называемый вариант-дубль.

– Что от нас требуется, Борис Петрович? – спросил Севка.

– От вас – только уехать в Грецию и ждать там вашего друга. И дать мне четырех человек для подстраховки. Но таких, знаете, кого будет не жалко…

– В смысле?

– В прямом. Эти люди могут погибнуть при осуществлении нашей акции, – сказал Борис Петрович, намекая, что в случае побега все, кто будет подстраховывать Сашку, погибнут в перестрелке. – Вот для этого нам необходимы такие люди.

– Хорошо, таких мы вам дадим.

Через несколько дней мы выделили четырех пацанов, которые через посредника стали работать на Бориса Петровича. Сами же взяли билеты и выехали со своими женщинами в Грецию.

Спустя три дня после нашего приезда в Афины мы по спутниковому телевидению, транслировавшему на Грецию российские телеканалы, узнали сенсационную весть о побеге из следственного изолятора нашего друга Сашки. Мы даже не ожидали такого успеха. Конечно, мы допускали это, но все же думали, что возможна и неудача – либо его пристрелят при побеге, либо что-то сорвется. Но чудо свершилось.

Через две недели к нам в Афины приехал Сашка – тоже нелегально, с греческим паспортом на другую фамилию. Мы были на седьмом небе от радости – обнимались, целовались с Сашкой. Даже не верилось, что он с нами.

Вечером мы настроились на серьезный разговор. Отослали своих девчонок в город, в ресторан.

– Ну, Сашка, – обратился к нему Севка, – расскажи нам наконец, как у тебя все получилось, как ты сбежал!

Сашка отпил из стакана глоток холодного виноградного сока, сделал небольшую паузу и сказал:

– Ну что, давайте по порядку. Получилось так. Идея побега пришла мне в голову еще весной. Как зарождалась идея побега? С чего это началось? Наверное, с того, что я эту идею вынашивал постоянно, с первого дня попадания в СИЗО. Но тогда я еще не был готов к побегу. Ранение, удаление почки, слишком большая потеря крови и сил не давали мне такой возможности. Кроме того, нужна была поддержка работников следственного изолятора.

Весной, когда следователь принес результаты экспертизы и на меня стали вешать всех троих ментов, я был взбешен такой несправедливостью. Это была одна из главных причин. Вторая причина – я узнал, что пришла малява от воров, которые вынесли мне смертный приговор. Подписали его то ли 11, то ли 12 воров. Для СИЗО или для зоны это было приказом, требующим беспрекословного исполнения. Мало-мальски уважающий себя зэк, мечтающий о близости к ворам, посчитает за честь выполнить такой приказ.

Наконец, мой адвокат постоянно говорил мне, что приговором суда в отношении меня вряд ли будет смертная казнь, и даже если все-таки смертная казнь, то она будет впоследствии отменена, так как Россия готовится вступить в Совет Европы, а требования Совета предусматривают неприменение смертной казни в качестве наказания. Но даже, допустим, если меня не расстреляют, то какой срок по приговору я могу получить? 15–20 лет будут вычеркнуты из жизни. И смогу ли я провести все эти годы в неволе? Конечно, нет. И нет никакой гарантии, что когда я попаду в зону, то проживу там больше недели. Тут же придет малява с приговором воров в законе в отношении меня. У меня уже были подобные истории – в Пермской зоне, в Ульяновской, о которых я говорил раньше.

Так что идея побега сформировалась окончательно и бесповоротно.

Я стал думать, как мне это лучше осуществить. Вариантов было несколько. Первая идея – захватить заложника: кого-нибудь из вертухаев или оперов следственного изолятора. Но это было бы очень опасно, и для этого требовалось оружие или хотя бы заточка. Но вызванный спецназ или ОМОН наверняка изрешетит меня и заложника не задумываясь.

Захватить в заложники адвоката, даже пускай постороннего, будет западло.

Второй вариант – перепилить решетку в камере. Это тоже нереально. Сколько мне придется ее пилить? И нет гарантии, что это не будет раскрыто.

Третий вариант, которым я воспользовался, пришел мне в голову неожиданно. Я прекрасно помню этот день. В апреле, когда солнце уже было по-весеннему теплым, я совершал прогулку по крыше следственного изолятора и обратил внимание, что крыша огорожена тонкой стальной сеткой, опоясанной сверху рядом колючей проволоки. Я очень внимательно осмотрел проволоку и увидел, что никакого подключения к электрической сети не было. Оставалось только определить, куда выходит крыша, на какую сторону.

Один скат ее выходил во внутренний двор тюрьмы, а другой – на улицу. Об этом было нетрудно догадаться, потому что оттуда время от времени доносились голоса людей и звуки идущего транспорта. Нужно было выяснить, на какой высоте находилась крыша здания. Но этого я сделать не мог, поскольку не видел тюрьму снаружи.

После этого у меня родилась на первый взгляд фантастическая идея – сбежать через крышу с помощью альпинистской веревки. Я вернулся в камеру взволнованным, не ел, не пил – только и думал о побеге. В тот момент мне казалось, что это нереально.

Прошло два-три дня. Я все еще считал, что мой план провалится на первом же шагу, что меня либо убьют при попытке к бегству, либо просто ничего не получится. Но – выхода не было.

Целыми днями я обдумывал план побега. Постоянно чертил схемы на листках бумаги, вычерчивал примерный метраж, рассчитывал время, указывал места, на которые нужно обратить особое внимание. Каждый раз, когда меня выводили на прогулку, я внимательно вглядывался в каждый предмет. Я уже определил, что, по существу, в коридоре, через который меня водят, стоят два или три монитора. Оставалась проблема – как их отключить? Надо было как-то себя спасать.

Каждый день в камере я продолжал разрабатывать планы и схемы побега. Потом, когда приходил к какому-то определенному варианту, я сжигал их, чтобы не оставлять никаких следов.

Вскоре я посвятил в свои планы коридорного конвоира Сергея. Он был ошарашен и удивлен им. Но, поскольку он уже был завербован мною, отступать было некуда. Его задачей было согласовать все с людьми Бориса Петровича на воле. Вскоре мне принесли рацию. От людей Бориса Петровича я узнал, что высота здания примерно 25–30 метров.

Следовательно, нужен шнур соответствующей длины. Напротив здания находится жилой дом, состоящий из пяти или шести этажей, с металлической крышей, которая значительно ниже крыши следственного изолятора.

Для побега я заказал следующее оборудование: альпинистский шнур из очень прочной капроновой нити, не меньше 25 метров, легкие кожаные перчатки, несколько карабинов. Заказал ствол типа «глок» – семнадцатизарядный, мой любимый. Но впоследствии мне заменили его на «макаров», объяснив это тем, что конвоиру легче его пронести, сославшись на то, что это его табельное оружие. Заказал миниатюрную радиостанцию, чтобы переговариваться со своими людьми из организации, которые по выходным подъезжали на машине к стенам тюрьмы.

Кроме этого, я заказал быстродействующий яд, чтобы в случае, если меня задержат, умереть сразу, чем подвергнуться пыткам, избиениям и дальнейшей каторге и мучениям. Так я решил.

Все это я получил через Сергея. Единственное, что волыну он занес мне только в день побега, остальное у меня было спрятано в разных местах, например, в холодильнике, который я по ночам разобрал и сделал в нем что-то вроде тайника.

Для побега я хотел выбрать ночь с субботы на воскресенье. Но вышло так, что Сергей дежурил по графику в ближайшее время только в ночь с пятого на шестое июня, то есть с воскресенья на понедельник. Это, по-моему, не очень благоприятное время. Лучше всего было бежать с субботы на воскресенье, так как люди находятся на отдыхе и будет трудно меня выследить. Но пришлось подстраиваться. Если Сергею затевать обмен с кем-нибудь, это может вызвать подозрения, поэтому мы решили: пусть все произойдет в ночь с воскресенья на понедельник.

К этому времени к побегу было подготовлено практически все. Было оборудование, тщательно вычерчен план, рассчитан хронометраж времени.

Я стал замечать, что в последнее время Сергей, приходя на дежурство, ко мне все чаще и чаще заходит в нетрезвом состоянии. От него постоянно разило спиртным. У меня стали возникать сомнения – а вдруг в назначенный день он также придет нетрезвым?

Я много думал накануне побега. Лежал и не спал совершенно. Мне стали чудиться кошмары – как меня подстреливают при побеге, как потом ведут на расстрел и расстреливают прямо в тюрьме. Все это было очень неприятно. Утром даже мелькнула мысль: а вдруг органы действительно готовят против меня провокацию, подставляя Сергея?

Мол, будет убит при попытке к бегству. Но я уже к тому времени старался гнать от себя подобные мысли. У меня был единственный шанс, и нужно было попытаться его обязательно использовать.

Тот воскресный день я буду помнить всю жизнь. Утро было солнечным и тихим. В тюрьме было спокойно, никого не вызывали к следователям и адвокатам, громко играла музыка – в последнее время почему-то стали транслировать музыку, вероятно, для того, чтобы затруднить перекрикивание между зэками. Все было спокойно.

Утром, как обычно, постучали, открылась «кормушка», и мне протянули завтрак, от которого я отказался, так как практически никогда не употреблял тюремную еду. Я посмотрел в маленькое окошко и увидел, что на улице теплая и солнечная погода. У меня даже сердце защемило при мысли, что поздним вечером я уже могу быть на свободе.

Сверху кто-то стучал кружкой. Я подумал: «Это, наверное, стучит мне Якутенок». Между мной и вором в законе Якутенком, камера которого находилась надо мной, в последнее время установились достаточно хорошие отношения. Мы постоянно обменивались малявами, где вели разные разговоры «за жизнь». Но в последние дни «малявы», которые приходили от Якутенка, были наполнены какой-то странной идеей, что жизнь не вечна, что мы все равно все будем в земле. Не знаю, почему он писал мне такое. Может быть, уже знал, что мне вынесен приговор, и как-то по-своему хотел меня успокоить.

Но неожиданно пришла малява. Я ее внимательно прочел: «Сашок, браток, когда к тебе придет адвокат, закажи еще что-нибудь для меня, чтобы мне передали почитать. Книги кончились. А ты, кстати, что читаешь? Отпиши мне, братишка!» Внизу была приписка: «Напиши, если вечером есть что-то по ящику интересного». Я написал ему короткий ответ и тут же отослал его по веревочке.

Я посмотрел на часы. До начала дежурства Сергея оставалось еще немного времени. Я включил телевизор, стал смотреть. Шла какая-то передача, даже не помню какая – «Клуб путешественников», что ли. Мне захотелось на улицу. Мысль о том, что, возможно, скоро я буду на свободе, не давала покоя. Я задергался, начал ходить по камере. Улучив момент, когда я был около «кормушки», через которую было слышно, что по коридору никто не ходит, я быстро подошел к холодильнику и проверил, все ли на месте. Шнур и другие приспособления, заранее принесенные мне, лежали наготове.

Времени до начала дежурства Сергея оставалось не более часа. Примерно в девять часов должен быть первый сеанс радиосвязи, который проведут со мной люди из организации Петровича, заранее подъехавшие к тюрьме и наблюдающие за обстановкой. Но время шло необычайно медленно.

Вскоре стали стучать из соседней камеры. Там с группой грабителей и вымогателей сидел доходяга Мишка. С ним у меня тоже сложились достаточно теплые отношения, от которых, правда, в последнее время я стал уставать, потому что он все время лез со своими просьбами, начиная от мелочовки и кончая тем, что стал даже просить, чтобы я посоветовал ему адвоката. Впоследствии я уговорил своего адвоката взять защиту этого Мишки, который тут же стал доставать его различными просьбами.

Я взял кружку и поднес к стене, чтобы послушать его сообщение. Это был наш местный телефон, по которому мы переговаривались. Он в очередной раз спрашивал меня, нет ли у меня немножко кофейку – у них кончился кофе. Я повернул кружку другой стороной и ответил, что есть, готовь «контейнер», сейчас зашлю. После этого я взял коробок спичек, тонкую бумажку, скатал что-то типа сигаретки, отсыпал ему туда кофе и стал ждать, когда веревочка придет ко мне в камеру. Вскоре это произошло.

Когда я отправил «контейнер», мне в голову неожиданно пришла мысль: как же так получилось, что в спецкорпусе, где содержатся особо опасные преступники, ни с того ни с сего в камере с грабителями и убийцами, которым грозят большие сроки, мог оказаться Мишка – наркоман, угонщик машин, которому могут дать не более трех лет? Зачем он там оказался, и случайно ли это? И вообще, почему он лезет ко мне со своей дружбой?

Наверное, произошел какой-то психологический надлом накануне побега, и я уже стал подозревать даже собственную тень. Но опять с помощью своих специально разработанных аутотренинговых упражнений я стал отгонять эти мысли. Взял журнал и стал рассматривать его. За последнее время у меня скопилось много журналов по автомобилям, по путешествиям. С обложек на меня смотрели полуобнаженные красавицы в купальниках. Я вспомнил Наталью, и у меня возникло желание. Но я взял себя в руки – надо сидеть и ждать. До побега осталось совсем немножко.

Началось дежурство Сергея. Обычно он приходит ко мне через 30–40 минут после начала. Я стал смотреть на часы. Прошел уже час, а Сергея все не было. Полтора часа – Сергея нет. В голову стали лезть разные мысли: а вдруг его раскрыли, а вдруг он испугался и не пришел, а вдруг явился с повинной, а вдруг… Нет, не надо об этом думать. Надо чем-то отвлечься.

Опять включил телевизор. Передавали какой-то концерт. И тут я услышал знакомые шаги. Двери соседней камеры открылись – видимо, кого-то выводили на прогулку. Через тридцать минут должна подойти моя очередь. И точно, через полчаса открылся засов, и Сергей грозно закричал:

– Заключенный, на прогулку!

– Да, конечно, гражданин начальник, – ответил я ему.

Дверь открылась, я вышел. Внимательно посмотрел на Сергея.

Слава богу, он был совершенно трезв, но лицо его было взволнованным. Видимо, тоже боялся. Я посмотрел внимательно на его одежду, пытаясь понять и вычислить его намерения. Одет он был обычно – в традиционную форму службы внутренних войск, зеленые брюки, зеленая рубашка без галстука, погоны прапорщика и хорошие белые кроссовки. Так, кроссовки – это интересно. Значит, все остается в силе.

Сергей подал мне знак, что все идет по плану. Мы пошли по коридору. Притормозив возле первой железной двери, я кивнул ему на видеокамеру, просматривающую коридор. Когда мы прошли ее, Сергей подал мне знак, что все схвачено. Потом, уже после побега, мне рассказали, что заранее в этот день Сергей получил специальный прибор, который при подключении к электрической сети с помощью «крокодильчиков» вывел из строя сразу три монитора на третьем этаже девятого спецкорпуса и на лестнице.

Постепенно мы поднимались по лестнице, ведущей на крышу. По дороге встретился прапорщик, знакомый Сергея. Они постояли и поговорили о чем-то. Я в это время стоял лицом к стене. Потом Сергей повел меня дальше, время от времени перестукиваясь большим ключом-«вездеходом» (который мог открывать любые двери, кроме последней), предупреждая, что ведет заключенного.

Наконец мы подошли к последней двери. Я посмотрел на замок. Замок остался тот же, никто его не менял. Теперь меня интересовала каждая деталь. Мы вышли на крышу. Я внимательно осмотрелся кругом. Все было по-старому: металлическая сетка так же опоясывала тюремный дворик, сверху – колючая проволока. Но ее заранее уже подпилили.

На прогулке я был минут двадцать. Не хотелось расходовать свои силы. Вернулся в камеру. Нужно было немножко отдохнуть и поужинать. Я прилег на шконку. Лежал и думал. Снова полезли в голову разные мысли. Я старался отделаться от них и включил телевизор. Шел какой-то фильм, детектив. Я пытался мысленно подготовить себя к побегу.

Приближалось время сеанса радиосвязи. Я достал из холодильника миниатюрную рацию, включил настроенную волну. Связь, как всегда, была лаконичной. Я услышал знакомый голос человека из организации:

– У меня все нормально. Как настроение?

Потом тот же голос сказал, что все контролируется, на крыше поставили своего человека, он контролирует обстановку. После я узнал, что на крыше специально были посажены два снайпера: один следил за воротами тюрьмы, чтобы видеть, как я буду спускаться. Он должен был меня подстраховать. Если выскочит кто-нибудь из охранников, он уложит их на месте. На самом деле, я думаю, он должен был уложить меня, чтоб не достался ментам живым. Второй, как они говорили, подстраховывал другую сторону тюрьмы, где находились вторые ворота. На другой стороне улицы стоял «БМВ» с тонированными стеклами, поджидающий меня.

В камеру снова зашел Сергей. Бесшумно открыв дверь и ничего не говоря, показал на отворот военной рубашки. Я увидел ствол «макарова». Он кивнул головой, спрашивая, куда его положить. Я взял «макаров» и спрятал в холодильник. Сергей вышел, похлопав меня по плечу.

Когда он ушел, я стал прислушиваться к звукам в коридоре. Там все было тихо, никто не ходил. Я подошел к унитазу, развернул «макаров» и проверил патроны. Все они были на месте. Загнать патроны в ствол я пока еще не решался. Теперь надежда была и на него. Хотя, с другой стороны, я не хотел бы, чтобы он мне пригодился. Но если что-то случится, использую все патроны до последнего.

Десять часов вечера. До побега оставалось каких-то два часа. Вновь появился Сергей, как бы проверяя, все ли со мной в порядке. Наклонился ко мне, и я почувствовал, что от него пахнуло спиртным.

– Зачем? – спросил я.

Он ответил:

– Я специально принес бутылку водки, напоить своего напарника, чтобы его как-то изолировать.

– Только сам не набирайся, – сказал я ему на ухо.

– Все будет нормально! Отдыхай пока!

Я остался один. Лежал, смотрел на стрелки часов. Было 22.30. Примерно через час я должен буду достать все свое снаряжение – альпинистский шнур, ствол, перчатки – и быть готовым к побегу. Но тут неожиданно я услышал, как из соседней камеры, что находится напротив моей, раздался крик и сильный стук в дверь. Кто-то звал конвоира. У меня сердце чуть не остановилось – неужели что-то случилось?!

Вскоре появился Сергей. Он вошел в камеру, что-то говорил, послышались шаги. Потом Сергей вышел и побежал по коридору. Минут через десять появились несколько человек, и в камере началось какое-то движение. Я с волнением думал: что же там такое? Вдруг все сейчас сорвется?!

Наконец звуки стихли, дверь в камеру закрылась. Ко мне заглянул Сергей, показал жестом, что все о’кей. Я вопросительно посмотрел на него: что случилось?

– Там одному плохо стало.

Потом я узнал, что у кого-то из соседней камеры начался приступ то ли аппендицита, то ли язвы, и вызвали врачей. Я немножко успокоился, стал снова думать о побеге.

Время шло. Я открыл холодильник, вытащил ствол, загнал патроны. Обмотал себя альпинистским шнуром, в карманы положил карабины, приготовился… И вдруг – опять крики, опять стук из соседней камеры. О господи, опять началось! Наверное, не судьба, подумал я.

Опять беготня, опять пришли врачи. На сей раз врачи пробыли в камере около пятнадцати минут. Была уже полночь. Меня ждали. Наступило время побега. Что же делать? А Сергей – все еще в соседней камере.

Я услышал, как кого-то выносят из камеры. Вероятно, решили госпитализировать больного. А вдруг вместе с ним придется ехать Сергею?! Опять в голову полезли кошмарные мысли. У меня уже появилось желание – если кто-то войдет ко мне в камеру, прикончить его, а потом и себя. Нервы были на пределе.

Я посмотрел на часы. Было пятнадцать минут первого. Люди ждут и волнуются. Но уходить сейчас было нельзя.

Медленно, практически без звука, открылась дверь камеры. Но в камеру никто не входил. Что же это может быть?! Я выглянул – стоит Сергей, кивает, весь трясется. Наверное, и я выглядел не лучше. Мы молча вышли. Он хлопнул меня по плечу, как бы показывая – вперед! Закрыл камеру. Потом ударил себя по лбу и сказал:

– Постой, нужно вернуться.

– Зачем?

– Нужно!

Я вернулся в камеру, взял скомканную одежду, положил ее на шконку, укрыл одеялом – создал видимость, что я лежу и отдыхаю. Ведь наверняка через тридцать-сорок минут после ухода Сергея из тюрьмы его хватятся, поднимется тревога, будет полный шмон по всем камерам. А у нас будет хоть несколько выигранных минут.

Мы снова вышли в коридор. Там никого не было. Мы пошли спокойно, но быстро. Сергей открыл первую дверь своим «вездеходом». Она открылась легко. Мы вошли в следующий отсек. Я смотрел на «видеоглазок». Было невозможно определить, работает он или нет. Я кивнул Сергею и указал на «глазок». Тот показал, что все нормально, все отключено. Следующая дверь. Перед тем как ступить на лестницу, ведущую на крышу, Сергей вышел вперед и посмотрел, нет ли кого впереди. Я потянулся к пистолету. Но тут Сергей кивнул: все в порядке. Мы быстро поднялись на лестницу.

Осталась последняя дверь, где был спецключ. Ключ отбирался у всех конвоиров после окончания прогулки и находился у дежурного по корпусу в опечатанном шкафу. Но Сергей заранее сделал дубликат ключа. Теперь я с волнением ждал, подойдет ли дубликат к замку. Сергей быстрым движением повернул ключ. Дверь не поддалась. Он еще раз повернул ключ – все, дверь открыта!

Осталась площадка. Была полная темнота. На вышке никого не было. Мы быстро подошли к проволоке, специальными щипцами, принесенными Сергеем, перерезали металлическую сетку, а затем и проволоку.

Быстро прикрепив к крыше шнур, я взглянул на Сергея. Он кивнул – давай! Сам же пошел обратно. По нашему плану, Сергей должен был выйти через служебную дверь.

Я подошел к краю крыши. Подо мной была улица. Ехала какая-то машина, слева стояла большая группа людей, которые жгли костер. Впоследствии я узнал, что это были родственники заключенных, которые собрались к понедельнику на свидания и на передачу посылок. Там было человек тридцать или сорок. А вдруг кто-то из них вызовет милицию?! Но что делать – чему быть, того не миновать! Я увидел голубой «БМВ», стоящий в стороне неподалеку. Меня ждали. Я посмотрел на противоположную крышу. Там я никого не увидел.

Быстрым движением я сбросил альпинистский шнур. Он стал спускаться вниз. Я все время боялся, как бы он не зацепился за проволоку, которая была протянута возле некоторых камер. Я обратил внимание, что земли шнур не коснулся. Значит, придется прыгать.

Я подошел к краю крыши, зажмурил глаза, взялся за шнур руками в надетых заранее перчатках и стал постепенно спускаться. Спускался я альпинистским способом, тормозя движение ногами, чтобы не было резких скачков. Примерно на полпути я услышал крики со стороны людей, греющихся у костра. Меня заметили. Слава богу, никто не бежал. Ну все, подумал я, теперь меня точно могут выдать – и стал торопиться.

Отпустив ноги, я стал стремительно спускаться вниз. Тут я заметил, как с другой стороны тротуара медленно отъехал «БМВ». Все, до свободы осталось чуть-чуть. Но нужно было прыгать, а высота – примерно два с половиной метра. Канат кончился. Я прыгнул, упал на тротуар. И тут я услышал со стороны костра одобрительные крики и аплодисменты. Слава богу, никто из них не подбежал ко мне. Я быстро подскочил к «БМВ», открыл заднюю дверь и запрыгнул внутрь. Впереди сидел парень. Обернувшись ко мне, он улыбнулся и подмигнул:

– Ну, теперь держись!

И мы рванули по ночным улицам. По инструкции, в любой ситуации, даже если бы нас задержал милицейский патруль или ГАИ, мы стали бы без промедления стрелять. Времени у нас было очень немного. До того, как обнаружат пропажу Сергея, у нас оставалось около тридцати минут. За это время мы должны успеть добраться до укромного места и спрятаться.

Я обрел свободу, но меня ждало теперь новое испытание – надо было покинуть страну, оказаться за границей. Это тоже было очень сложно. Сначала я отсиживался около недели на одной квартире, которую сняли для меня. Затем, немного изменив внешность, перебрался в Киев. Оттуда на попутных машинах добрался до Грузии, а там через грузинские порты – в Турцию. А дальше – вы знаете, до Стамбула, оттуда на теплоходе в Афины. И вот я с вами.

– Здорово! – сказал Севка. – Молодец! Красавец! Теперь тебя ждут большие дела!

– Надеюсь, – ответил Сашка…

Глава 22 ЛИМИТ ИСЧЕРПАН

После отдыха в Греции мы вновь вернулись в Москву. И сразу же заметили, что ребята очень устали. Мы видели, какие взгляды они бросают на нас, мол, вы загорелые, отдохнувшие, повеселевшие, а мы сидим тут в душной, пыльной Москве…

Тогда я сказал Севке:

– Послушай, давай дадим нашей братве отдых! Пускай соберут своих девчонок и едут отдыхать.

– А куда их отправить?

Вскоре мы через знакомую туристическую фирму взяли им тур в Мексику – пусть летят через океаны, чем дальше, тем лучше. Группа собралась большая – около пятидесяти человек, вместе с женами и подругами. Все были очень довольны. Все направились на неделю отдохнуть в одно из курортных местечек Мексики.

Но после возвращения случилась неприятность. Первым на мобильный нам позвонил Борис Петрович.

– Ну что, пацаны, всю вашу братву повязали! В полном составе!

– Что случилось?! – спросил Севка. – Объясните подробно!

– Давайте при встрече.

Через некоторое время мы узнали, что когда наши ребята прилетели в Шереметьево-2 из Мексики, то их самолет был окружен ОМОНом. Каким образом те узнали, что этим рейсом летят московские бандиты – непонятно, но практически всех – ребят, их подруг, жен, детей – задержали, доставили в близлежащие отделения милиции и стали усиленно допрашивать, фотографировать, снимать отпечатки пальцев – в общем, по полной программе. Правда, к вечеру почти всех выпустили.

– Что ты об этом думаешь? – обратился ко мне Севка.

– Слава богу, что все живы, всех выпустили.

– Да ничего хорошего нет! Все они засвечены! Теперь «погоны» – менты, а может, и ФСБ – всех наших знают! Теперь, если что случится, они легко определят, кто кого завалил, чьих рук это дело!

– Что же теперь делать?

– Думать, – ответил Севка. – Может, придется весь состав поменять.

– Каким образом?

– Мало ли способов, – задумчиво произнес Севка.

Тогда я еще не знал, что Севка задумал провести так называемое сокращение штатов. Оно случилось чуть позже. До этого было еще одно очень важное, кровавое событие.

Действительно, после такого задержания наших ребят правоохранительные органы стали время от времени по одному, по двое задерживать под разными предлогами – то подозрение на нахождение оружия в машине, то под каким-то другим предлогом. Каждый раз задержанных тщательно обыскивали, снимали информацию. В большинстве случаев задавался один и тот же вопрос – где прячется беглый Сашка. Но поскольку ребята полностью были не в курсе дела, никто даже не знал, что мы имеем к его побегу хоть какое-то отношение.

В июне 1995 года мы достаточно прочно стояли на московской земле. Уже многие знали о нас. Пусть многие и называли нас беспредельщиками, кровавой бригадой – что делать, каждый завоевывает место под солнцем так, как умеет.

Однако 22 ноября произошло чрезвычайное событие, при котором мы с Севкой чуть не погибли.

Начало этого дня не предвещало ничего необычного. К вечеру мы подъехали к ресторану «Садко-Аркада», расположенному на Краснопресненской набережной недалеко от Центра международной торговли. У нас была назначена встреча по поводу финансовых вопросов с бизнесменами и с одной дружественной группировкой.

Встречу мы решили провести в уютном кафе, расположенном недалеко от крупнейшего супермаркета торгового центра. Встреча закончилась успешно. Мы достигли договоренности по всем вопросам. Выйдя с авторитетом из дружественной бригады на улицу, мы медленно пошли к своим машинам.

Заканчивалась осень, но тем не менее стояла дождливая промозглая погода. Мы с Севкой были в шикарных кашемировых пальто, в дорогих костюмах. Разговаривая, мы вышли на площадку, где стояли все машины. К этому времени – примерно в шесть часов вечера – было очень много народу. Люди приезжали за покупками, вывозили из магазина тележки, набитые продуктами, загружали их в машины.

Мы подошли к своей тачке. К тому времени у нас был шестисотый «Мерседес», правда, один на двоих. Стоим разговариваем с авторитетом. Недалеко – наши ребята, наша охрана. Кто сидит в машинах, кто стоит на улице, поглядывая по сторонам.

Неожиданно мы услышали, как рядом затормозила машина. Мы разом обернулись и увидели, что это бежевая «девятка», заляпанная грязью. Я еще подумал: мужики с понтами катаются! Вдруг из «девятки» выскочили два парня и, передернув затворы двух «калашниковых», стали стрелять в нашу сторону. Мы втроем, не сговариваясь, одновременно рухнули на землю, прямо в грязь. Я упал в лужу. Севка – рядом.

– Лежи, головы не поднимай! – закричал он и рукой вдавил мою башку в мокрый асфальт.

Пули свистели над головами. Одна ударила в «Мерседес». Наш собеседник закрыл голову обеими руками и пополз по асфальту.

Наши ребята выхватили свои пистолеты, и началась перестрелка. Остальная бригада, которая находилась в магазине и в баре, тут же выскочила на улицу. Все стали стрелять по бежевой «девятке». Приехавшие быстро сели в машину и рванули с места.

Севка вскочил первым.

– Все врассыпную! – закричал он. Все бросились кто куда. Только Вадик остался на месте, наш раненый бригадир.

– Нам нельзя оставаться! – орал мне Севка. – Сейчас нас всех повяжут!

– Вадюха, – крикнул я, – как-нибудь выкарабкивайся сам. Через пару дней мы тебя найдем! Ты только молчи! Говори – ты коммерсант, приехал с Дальнего Востока, знать ничего не знаешь. Пока, братишка, не обижайся!

Я сел в какую-то машину. Увидел, как Севка влетел на сиденье чужой тачки, выхватил пистолет и махнул рукой, показывая оторопевшему водителю направление езды. Они рванули вперед. Ребята разбежались в разные стороны.

На следующий день мы с Севкой встретились тайно, чтобы никто не знал. Стали «разбирать полеты». Выяснять, что случилось.

– Какую информацию имеешь? – спросил я Севку.

– Все очень просто. Я пробил ситуацию. Знаешь, кто нас пострелял? Из центральной группировки ребята.

– Да ты что? – удивился я. – Ведь мы вроде все вопросы с ними решили.

– Это тебе так кажется. Это мы с ними решили, а они с нами – нет.

– А откуда ты это узнал?

– Через знакомую братву. В ночных клубах встречался, уточнил, навел справки. Это они!

Для меня это было полной неожиданностью.

– Ладно, будем вести конспиративный образ жизни, – сказал Севка. – Но нам надо спасать Вадика.

А Вадик был тяжело ранен и находился в больнице. К нему несколько раз уже приходили менты и следователь, допрашивали его. Но тот стоял на своем – мол, коммерсант, приехал в Москву, случайно попал в переделку. Конечно, они продержали его недели две, но никакой информации не выудили. Тем более Вадик не был засвечен – он не летал в Мексику.

Короче, выпустили его. Мы сразу купили ему путевку и послали отдохнуть.

Вскоре закончился 1995 год. Он был для нас и удачным, и неудачным. С одной стороны, мы обрели Сашку, который успешно бежал из следственного изолятора. С другой, произошли разборки, несколько наших людей погибло, была перестрелка у торгового центра, тяжело ранен Вадик. Но тем не менее год завершился.

Наступал новый, 1996 год…

Новый год начался с больших проблем. Сначала все было спокойно, ничего особенно не намечалось. Бригада жила обычной жизнью, характерной для московской братвы, – разборки, стрелки, вечером и ночью – отдых в ночных клубах и казино. Часть времени ребята проводили с проститутками, но на серьезные отношения у них не было времени. В любое время дня и ночи их могли вызвать на работу – либо кого-то «пасти», либо – «валить». Поэтому ребята не успевали за кем-то ухаживать. А тут – все гораздо проще. Приходишь, платишь деньги, снимаешь девчонку с улицы или из ночного клуба – вези, трахай ее спокойно. На следующий день – никаких обязанностей.

Постепенно мы стали замечать, что ребята из нашего города стали появляться и в других московских группировках. Это насторожило нас с Севкой.

– Очень странно, – говорил Севка, – почему они приезжают не к нам, своим землякам, а находят приют в других бригадах.

«Черт его знает, – думал я, – может, действительно, про нас с Севкой идет не очень хорошая слава?»

Вскоре ребята познакомились в ночном клубе с нашим земляком – Игорем Бабаковым. Игорь был из нашего города и как-то сразу сумел расположить к себе наших ребят. Все чаще они стали встречаться в его квартире. К тому времени Игорь Бабаков жил со своей подругой, тоже из нашего города. Последующие события случились, кстати, именно на этой почве.

Мы стали замечать странные вещи. Во-первых, наши ребята стали привозить из нашего города своих девчонок, с кем встречались раньше, когда еще жили там. Мы с Севкой вначале не обратили на это внимания – пускай живут. Все чаще ребята стали собираться у Игоря Бабакова. К тому времени Игорь был в одной из группировок, имеющей дружественные связи с центральной. В политику они особо не лезли, но я замечал, что люди стали вести себя как-то странно.

Потом произошла утечка информации. Оказывается, Игорь Бабаков занимался тем, что перевербовывал наших людей. Он говорил, что мы с Севкой – люди конченые, что мы – беспредельщики, что на нас очень много крови и нам давно уже выписан смертный приговор. Что в ближайшее время нас положат в землю, а нашей группировке скоро придет конец. Поэтому он предлагал всем нашим ребятам перейти в его группировку.

Когда мы с Севкой узнали об этом, мы были крайне возмущены. Особенно разъярился Севка.

– Это диверсия! – говорил он. – Я еще узнаю, кто такой этот Игорь Бабаков, кто заслал его к нам! Может, специально сделали, чтоб нас развалить! Чьих рук это дело? Нет, надо с ним кончать, с этим Игорем!

Вскоре Севка организовал покушение на Игоря Бабакова. Тот жил в районе проспекта Мира, в одном из переулков, примыкавших к нему. Адрес мы узнали без труда. Тогда Севка сказал, что нужно воспитывать дисциплину в своих рядах, и послал туда двоих киллеров для ликвидации Игоря Бабакова. Но получилось так, что киллеры ждали его целый вечер возле квартиры, но так и не дождались. Зато их проверил милицейский наряд, проезжавший мимо. Поинтересовались, зачем стоят. Те ответили, что дружка ждут. Но поскольку ничего подозрительного в их машине обнаружено не было, ребят не задержали.

На следующий день Севка послал другую бригаду. И тут случилось то, чего мы совершенно не ожидали. Оказывается, кто-то из наших его предупредил, и Игорь спешным образом решил сменить квартиру, начал собирать вещи. И вот тут подъехали наши киллеры. Как только Игорь увидел их, тут же выхватил из-за пояса пистолет и начал стрелять первым. Ребята выскочили из машины с оружием и открыли ответный огонь. Вскоре одна из пуль оказалась смертельной для Игоря – она попала ему в голову. Так он и остался лежать на капоте своей машины, набитой так и не перевезенными на другую квартиру вещами…

На следующий день в газетах и по ТВ прошла информация о зверском убийстве одного из членов якобы нашей группировки, хотя на самом деле Бабаков никакого отношения к нам не имел.

– Ну вот, – сказал Севка, – опять мы засветились!

Вскоре страсти улеглись, и мы с Севкой решили позволить себе поездку в Грецию, к Сашке. Тем более что он неоднократно звонил и звал нас к себе. Но прежде чем поехать в Грецию, мы должны были оставить кого-то на хозяйстве. На этот раз решили возложить эти обязанности на Алексея Привалова. Это был паренек из нашего городка, второго призыва. Первым его предложил Севка. Алексей был крупным парнем высокого роста, со светлыми волосами, очень симпатичный и к тому же очень обаятельный. Он как-то сумел завоевать у ребят авторитет. Мы практически сразу поставили его бригадиром. Все, что поручали Алексею Привалову, выполнялось на очень высоком уровне. Кроме того, в его бригаде была высокая дисциплина. В то же время люди очень его уважали. Алексей никогда не бросал своих в беде. Если кого-то задерживали, то он сам старался вытащить человека из беды. Если не получалось – лишь тогда приходил к нам за помощью. Мы видели, как рос его авторитет, поэтому в качестве смотрящего за группировкой мы с Севкой решили поставить именно его. Тогда мы не знали, что это наше решение обернется против нас же самих…

Отсутствовали мы около двух месяцев. После Греции посетили Италию, потом – Лазурный берег с Ниццей, поехали в Испанию. После взяли напрокат машины и проехали транзитом почти по всей Европе, посетив Германию, Австрию и страны Бенилюкса.

Наконец мы вернулись в Москву. Севка сразу почувствовал, что в бригаде произошли какие-то перемены. Несмотря на то, что Алексей Привалов встретил нас достаточно приветливо в аэропорту и доложил, что дела идут успешно, что коммерсантов у нас стало еще больше, что наши точки дают больше дохода, что стрелки, которые он проводил, практически все закончились мирным путем и наши интересы не потеряны, Севка все же что-то почувствовал. Я смотрел на него и видел, что настроение его ухудшалось.

«Что-то тут не так», – подумал я.

Наконец, когда мы остались одни, я спросил Севку:

– Ты почему такой мрачный? Лешка ведь сказал, что все в порядке, обстановка хорошая…

– Неужели ты не понял, – ответил Севка, – что в группировке произошел переворот? И не сегодня-завтра нас с тобой шлепнут! И группировку возглавит Привал. Никакого сомнения в этом нет.

– С чего ты это взял?

– Неважно.

– Тебя, наверное, на этот раз подвела твоя интуиция. Ты в последнее время вообще стал очень подозрительным!

– Никакой подозрительности тут нет. Просто я это точно знаю.

– Откуда?

– Звонил мне один человек, когда мы с тобой по Европе разъезжали, предупреждал.

– Что за человек?

– Не могу я его светить. Мой это человек.

– Стукач, что ли, который на тебя работает?

– А как же без этого? – удивился Севка. – Хочешь спокойно лечь спать и проснуться утром – необходимо такого человека иметь.

Я не знал, как относиться к Севкиной информации, но в какой-то мере было странным, что за время нашего двухмесячного отсутствия Привалов действительно сумел ничего не потерять, а только приобрести, и авторитет его еще больше возрос.

На первом же собрании, которое мы провели с Севкой, я обратил внимание, что за всех говорил Привалов, то есть он имел наибольший авторитет, и его все слушали, никто не перебивал. Стало ясно, что он метит в дамки…

Затем нас ожидал самый главный сюрприз. Неожиданно на этом же собрании Привалов встал и сказал:

– Я считаю, что будет по справедливости, если мы увеличим долю братве. В конце концов, больше всего рискуют именно они. А мы, – повернулся он к нам с Севкой, – в гораздо меньшей степени. Поэтому надо увеличить их долю.

Естественно, это был прекрасный тактический ход. Попробуй возрази! Конечно, с одной стороны, это было нарушением дисциплины. Как же так, он высказывает свое мнение, не согласовав его с нами, да к тому же это мнение противоречит нашему! Но, с другой стороны, мы видели, какая сильная поддержка была у Алексея в бригаде, и идти против него откровенно было нельзя. К тому же Привалов, видимо, предусмотрел возможность конфронтации с нами и заранее обзавелся своей личной охраной, которая практически круглосуточно пасла его. Мало того, что он жил на девятом этаже в Строгине, так он снял квартиру на первом этаже в том же подъезде и поселил там двух своих охранников, которые всегда видели, кто подходил к подъезду, входил вовнутрь. Таким образом, Привал четко себя обезопасил.

Севка настоял, чтобы мы с ним немедленно поменяли адрес и никому его не сообщали. Пусть знают только номера пейджера и мобильного телефона. Этого вполне достаточно.

– Да, но тем самым мы лишаем себя возможности, чтобы охрана провожала нас до дверей! – говорил я ему.

– Что делать! – ответил он. – Береженого бог бережет! Пока не решим вопрос с Привалом, нам придется жить такой жизнью.

Угроза потери группировки и собственной смерти очень тревожила нас с Севкой. Севка замкнулся, стал часто встречаться с Борисом Петровичем – они что-то разрабатывали. Наконец Севка пригласил меня и предъявил мне своего стукача. Им оказался не кто иной, как наш Ромка. Я не ожидал такого. Почему Ромка стал информировать Севку, зачем это ему нужно?

В тот день, когда он раскрыл мне Ромку, Севка сказал, что он полностью подготовил акцию по Привалу.

– Значит, убирать Привалова будем путем взрыва. Это самое безопасное. И подозрение на нас не ляжет. Ты, – сказал он Ромке, – придешь к нему в будни, когда его не будет дома, и в лифте, в котором он ездит, пристроишь вот этот взрывпакет.

Пакет был небольшого размера, примерно с молочный. Взрывное устройство было присоединено к пейджеру. Таким образом, если по пейджеру приходило сообщение, контакты замыкались и происходил взрыв. Таким хитроумным способом Севка решил устранить Привала.

Не знаю, кто это разработал, – наверное, кто-то из людей Бориса Петровича. Севка сам бы до этого не допер.

Акцию провести было поручено Ромке.

– В тот день, когда мы вызовем Привала на стрелку, – наставлял его Севка, – для получения очередного задания, ты приедешь к нему, чтобы, скажем, взять у него бинокль ночного видения. Позвонишь в квартиру. Если никого не будет, то осторожно положишь пакет над лифтом.

– А если там два лифта? – поинтересовался Ромка.

– Нет, на наше счастье, в этом подъезде только один пассажирский лифт, второй – грузовой. Вот над обычным лифтом и положишь пакет с пейджером и тут же сообщишь нам об этом.

– А дальше?

– Дальше – наша забота, – ответил Севка. – Единственное – будешь находиться недалеко от дома Привала. Возьмешь машину у кого-нибудь из друзей напрокат – деньги возьми из общака – и дежурь у подъезда. Только так, чтобы никто из братвы тебя не увидел. Понял?

– Конечно.

Через несколько дней Ромка выполнил задание и тут же сообщил Севке об этом.

– Ну все, – радостно потирая руки, сказал Севка, – кажется, все идет отлично! Главное – чтобы не сорвалось!

Информацию о том, что Привалов приехал в свою квартиру и находится дома, мы получили поздним вечером. Звонил Ромка с места, где он дежурил у дома Привала. Севка сказал:

– Все, Олег, нужно срочно ехать!

Через несколько минут мы подъехали к дому. Привал жил в обычном четырнадцатиэтажном блочном доме светло-синего цвета с небольшими балконами. Машина Ромки стояла невдалеке. Ромка поставил ее так, что из дома практически машины видно не было. Зато ему был хорошо виден подъезд Привалова.

Мы с Севкой пересели в машину к Ромке. Он сидел на переднем сиденье и не отрываясь смотрел в бинокль.

– Ну как дела, Ромка? – спросили мы.

– Все нормально. Пока не появлялся, – ответил тот.

Севка взял бинокль, пристально посмотрел и передал его мне. Бинокль ночного видения давал очертания предметов темно-зеленого цвета, многие предметы казались расплывчатыми.

Я отчетливо видел подъезд, освещенный лампами. Было видно, как люди входили и выходили в дверь.

– Смотрите, слева от двери окна светятся. Там живет его охрана, – пояснил Ромка, – Серега и Ленька. Сейчас они дома, пиво пьют.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Севка.

– Через занавески видно было.

– А Привалов что делает?

– Чем-то с женой занимается. Может, видик смотрят. Вон его окно!

Мы навели прибор. Действительно, на девятом этаже виднелось освещенное окно.

– Ну что, – сказал Севка, – пора вызывать. – Он взял свой мобильный телефон и тут же, набрав номер пейджинговой компании, послал срочное сообщение Привалову. – Сейчас он появится.

Действительно, через несколько минут появился Привалов. Тут же на первом этаже погас свет. Видимо, охрана Привалова вышла вместе с ним. Севка снова взял мобильный и позвонил ему. Мне было видно, как Привалов вытащил из бокового кармана свой мобильный.

– Алло, ты меня узнал? – говорил Севка.

Алексей ответил утвердительно. Севка спросил главное:

– Ты пустой? – Это означало, имеет ли он при себе оружие или нет. Вероятно, ответ был отрицательный, так как Севка сказал:

– Нет, этого брать с собой не стоит – не к месту.

Алексей, видимо, согласился, так как я увидел в бинокль, как он хотел положить мобильный телефон в карман, но передал трубку одному из охранников, а сам поспешил домой – вероятно, выложить оружие. Теперь надо было смотреть за лифтом.

Вот Привалов вошел в лифт, вот нажал кнопку. Тут же Севка взял телефон и, набрав номер пейджинговой компании, отправил сообщение.

Пейджер, прикрепленный к взрывному пакету, имел тональный вызов. Достаточно было назвать несколько цифр, как пейджер срабатывал. Это и сделал Севка. Было видно, что лифт поравнялся со вторым этажом… Тут же раздался мощнейший взрыв. Я видел в бинокль, как полетели какие-то обломки балок, выбитые стекла, посыпалась пыль. Я заметил испуганные лица ребят, стоящих у подъезда. Один из них рванул в подъезд, другой, наоборот, побежал к машине.

– Ну все, – вздохнул Севка, – свершилось! Поехали! – И неожиданно обратился к Ромке: – Ты поедешь с нами.

– А машина?

– Ты на своей машине поедешь за нами, – уточнил Севка.

Мы ехали молча. За рулем был Севка. Быстро выехав на Кольцевую дорогу, мы направились к Ново-Рижскому шоссе. Я смотрел в заднее зеркало. Ромка ехал за нами.

– Ну что, он едет? – спросил Севка.

– Да, едет.

– Слушай, сейчас мы выйдем из машины. Ромка – опасный свидетель…

– Что ты предлагаешь сделать?

– Ну что в таких случаях делают? Ты же сам понимаешь…

– Послушай, Севка, может, не надо? Он же хороший парень, молодой совсем – девятнадцать лет! Ему жить да жить!

– Я согласен с тобой, Олег… но у нас нет иного выхода. Ромка слишком болтлив. Я и расколол его на болтливости. И так же могут расколоть его чужие люди. Ты представляешь, что будет, если он признается? А признаться ему – три секунды! Я не верю, что он сможет держать информацию. Он для этого слишком хлипкий.

С Севкой бесполезно было спорить. Я видел, каким жестким стал его взгляд…

– И потом, ты представляешь, что бы с нами сделал Привалов и люди, кто был за него? Ну ничего, список тех, кто поддерживал Привалова, у меня есть, – сказал Севка сквозь зубы, – я с ними разберусь!

Потом Севка быстро свернул на Ново-Рижскую трассу. Мы проехали километра два. Я видел, как Ромка стал мигать фарами, прося остановиться. Севка тормознул. Он быстро вытащил из-под заднего сиденья пистолет, взвел курок и сунул за пазуху. Сзади подбегал Ромка.

– Куда мы едем, Севка? – спросил он встревоженным голосом. – Время позднее, мне домой надо!

– Ты что, братан? Приказ есть приказ, – проговорил Севка. – Надо в одно место подъехать, с человеком переговорить.

– А во сколько мы приедем? – не унимался Ромка.

– Да скоро приедем, не волнуйся! Ты что нервничаешь?

– Да я не знаю, – сказал Ромка. – Как-то непривычно, что с Приваловым случилось…

– Забудь об этом, – жестко произнес Севка.

Я посмотрел на Ромку. Руки его тряслись, сам он был взволнован. Вероятно, он понял, что выступает в роли свидетеля. Вдруг Ромка рванулся и побежал в сторону машины. Севка выскочил следом и крикнул:

– Стой!

Но Ромка не остановился. Севка побежал за ним, на ходу вытащил пистолет и прицелился. Тот, не добежав несколько метров до машины, неожиданно свернул в сторону леса и побежал к деревьям. Севка побежал за ним. Я видел, как Ромка падал, снова вскакивал и продолжал бежать. Наконец они скрылись в темноте. Минут пятнадцать я ничего не видел.

Вскоре из леса вышел Севка. Шел он спокойно. Подойдя к машине, вытащил тряпочку и стал протирать свои ботинки и стряхивать прилипшую к брюкам грязь. Затем он подошел к машине Ромки, осторожно включил зажигание и столкнул ее в кювет. После этого обернулся ко мне и сказал:

– Теперь все. Поехали!

– Что с Ромкой?

– Все нормально, лежит в земле. Еле догнал!

Больше никаких вопросов я Севке не задавал. Но всю обратную дорогу было очень неприятно у меня на душе. Я ехал домой и переживал, что так получилось. Мы начали терять людей, причем таким образом, что стали их убирать сами. Это было очень странным.

Убийство Привалова и взрыв в его доме наделали много шуму. Дня три-четыре газеты только и писали об этом происшествии. Арестовали двоих пацанов из нашей группировки, которые ехали на машине, вероятно, органы получили информацию и проверяли именно нашу причастность к этому взрыву.

На следующий день позвонил Борис Петрович и назначил встречу. Он назначил ее на конспиративной квартире, где мы иногда с ним встречались. Мы с Севкой приехали вовремя. Борис Петрович опоздал на пять минут и вошел встревоженный и грустный. Поздоровавшись с нами, предложил садиться.

– Ну что, как дела?

– Нормально.

– Пацаны, по-моему, вы свой лимит в этом году уже выполнили, – сказал Борис Петрович. – Вам надо уехать.

– Что это значит?

– А то, что ваша структура, ваша бригада попала в разработку, и не только МУРа, но и ФСБ, точнее – антитеррористического центра ФСБ.

– Что это еще такое? – спросил Севка.

– Специальный отдел по борьбе с терроризмом и организованной преступностью. Я получил информацию через свои источники, что они уже занимаются вами конкретно и вы в разработке. Поэтому считаю, что самый оптимальный вариант – вам на некоторое время нужно исчезнуть из города.

– Да ладно, Борис Петрович, – сказал Севка, – вы слишком преувеличиваете опасность! Это же не первый случай! Подумаешь, убили человека, взорвали лифт в подъезде – мало ли в Москве случайностей!

– Нет, дружок, тут ты ошибаешься! Это был такой колоссальный взрыв! С взрывчаткой перепутали – не тот объем положили. Взрыв настолько сильный, что все разрушено было – с первого по девятый этаж! Все перемычки, все стекла, первые два этажа остались без входных дверей! Их тоже разрушило взрывом! Много шума вы наделали. Естественно, раскрытие такого преступления находится на особом контроле. Поэтому у вас нет выбора – надо срочно исчезать. Распустите бригаду, а сами ложитесь на дно. Лучше всего – уезжайте за границу.

На этом наша встреча закончилась. После встречи я почувствовал, что Севка особо не испугался.

– Что мы с тобой делать будем? – спросил я.

– А что делать? Будем жить, как жили. Я не верю в его слова. Он просто перестраховывается, когда говорит, что у нас на хвосте ФСБ и МУР. Захотели бы – давно бы взяли. Тем более они всех наших знают. Однако, видишь, взяли только двоих, в порядке профилактики. У нас же еженедельно задерживают двоих-троих. И что – подержат и выпускают! Ничего страшного.

Через несколько дней в одно и то же время по Москве произошло пятьдесят обысков. Причем обыски проводились не у наших боевиков, а у людей, тесно с нами связанных, – коммерсантов, адвокатов, которые время от времени оказывали им правовые услуги, а также других людей. Обыски ничего не дали – только двоих или троих допросили о причастности к взрыву в Строгине. Но эти люди ничего не знали.

На этом все вроде бы и закончилось. Однако затем, следуя совету Бориса Петровича, мы все же уехали за границу и находились в Греции длительное время. Ребят мы частично отпустили домой, частично оставили в Москве на хозяйстве.

Глава 23 ВСЕВОЛОД ПЕРВЫЙ, КРОВАВЫЙ

В начале 1997 года мы с Севкой вернулись в Москву.

Новый год с Олесей встретили в Москве. У нас с Севкой теперь была договоренность, что мы поочередно будем на хозяйстве. Олеся также требовала большого внимания к себе. Я часто старался бывать с ней. Мы посещали рестораны, ночные клубы, несколько раз ходили в казино. Однажды даже Олеся начала там играть и проиграла около двенадцати тысяч долларов. Но для меня это был пустяк, так как я считал важным сохранить с ней хорошие отношения.

В бригаде начался разброд. Не знаю, что повлияло на это – может, убийство Привалова, по поводу чего так и не было ответа на вопрос – кто его устранил, хотя многие ребята спрашивали об этом и многие пытались настаивать, чтобы мы провели свое собственное расследование. Но мы с Севкой отмалчивались. Может, повлияло и частое отсутствие Севки, но в бригаде начались беспорядки.

Многие сели на наркотики. Я стал замечать, что часто ребята находятся в заторможенном, сонном состоянии. Я требовал от них, чтобы они дыхнули на меня, но никаких запахов спиртного не чувствовал.

Наконец, начали пропадать люди. Первая пропажа была связана с Олегом. Мой тезка, молодой паренек, который имел своих двух коммерсантов, причем одного из далекой Тюмени, который приехал в Москву и стал заниматься автомобильным бизнесом. Не знаю, что произошло, но коммерсант Олега вернулся в Тюмень, якобы к своим родственникам, и остался там, возвращаться не захотел. Точки сразу перестали платить Олегу деньги. Тогда он явился ко мне и объяснил ситуацию. Я сказал ему:

– Коммерсант твой – ты и решай с ним проблему. Бери командировочные, людей и езжай в Тюмень, разбирайся с ним.

– Нет, людей я брать не буду, – сказал Олег, – сам справлюсь.

Он уехал. И – пропал. Его не было почти неделю или две. Я стал думать, что делать, – то ли посылать людей за ним, узнавать, куда Олег делся, то ли предпринимать что-то еще.

Затем пропал Егор, еще один наш боевик. Он пропал в Москве. Уехал и не вернулся.

Все это стало очень тревожить меня. Наконец из-за границы вернулся Севка. Он приехал очень странным. У него в последнее время появилась мания преследования. Он постоянно менял адреса, перестал жить на квартире, увеличил количество охранников. Нанял даже каких-то ментов с оружием, которые возили его.

Севка выдавал себя за бизнесмена, хотя, конечно, я думаю, менты давно догадались, кто он на самом деле…

В бригаде резко упала дисциплина, и Севка сразу почувствовал это. Первым делом он провел организационное собрание, попытался прочистить некоторым мозги. Дело дошло до кулаков. И что вы думаете – произошло неожиданное. Впервые Севка получил отпор! Конечно, не в прямом смысле, но многие отказывались выполнять задания, на которые он их посылал. А кое-кто даже пригрозил, что вообще уйдет из бригады.

– А если будешь нас доставать, так и с тобой разберемся! – прямо сказали они ему.

Это был настоящий бунт на корабле.

Мы вышли после собрания ни с чем.

– Ну что думаешь делать? – спросил я Севку.

– А что тут делать? Надо чистильщика вызывать!

– Кого?

– Ну того, гэрэушника, помнишь? Который в город наш ездил с братьями разбираться.

Через несколько дней чистильщик прибыл. Но в бригаде установилась нервозная обстановка. Все были на грани срыва. Севка задумал провести «сокращение штатов» – из общего количества людей, а к тому времени у нас было около тридцати пяти человек, – он решил оставить не больше десятка. Я говорил ему:

– Севка, ты с ума сошел! Стольких людей невозможно убрать незаметно! Так делать нельзя!

Но Севка твердил в ответ:

– У нас нет никакого выхода. Эти люди слишком много знают. Они – носители определенной информации.

– Да какая у них информация! Ну знают они нас, коммерсантов, наши точки!

– Нет, – стоял на своем Севка, – они имеют слишком опасную информацию, за которую нам с тобой конец! У нас нет выхода!

Однако чистильщик свою работу так и не начал. В группировке возникла междоусобица. Кто-то начал отстреливать других. Причем первые разборки начались в районе Крылатского. Одна бригада повздорила с другой из-за коммерсантов – долю не поделили. Вызвали друг друга на разборки к гаражам поздно ночью – и началась перестрелка, друг друга перестреляли. Троих – насмерть, остальные ранены.

Севка был в бешенстве. Мания преследования и подозрительности развилась у него еще больше.

Как-то вечером, помню, мы сидели у него дома, пили чай. Вдруг неожиданно звонок.

– Алло, Севка! – раздался знакомый голос. – Это я, Сашка!

– Какой еще Сашка?

– Ты что, забыл, что ли?

– Ах, да, привет! Что с тобой?

– Представляешь, – слышится голос, – хохма получилась! Меня менты со стволом на тачке взяли. А я сто долларов им дал, откупился! Продержали до утра, а утром выпустили!

– Так, понял тебя, Сашка, – сказал деловито Севка. – Ты сейчас где находишься?

– Да я дома, отдыхаю.

– Надо срочно переговорить. Выходи во двор минут через сорок!

– Хорошо, я выйду. Нет, ну представляешь – за сто баксов я этих лохов развел! – продолжал хвастаться Сашка.

– Хорошо, хорошо! Будь минут через сорок на месте! – И мне: – Быстро собирайся!

Севка вышел на кухню и из укромного места достал пистолет, на ходу накручивая на него глушитель, пошел в коридор.

– Ты что задумал?

– Потом узнаешь, – сказал он. – Очень подозрителен мне Сашкин звонок!

– Да что ты задумал?

Сашка был в бригаде недавно – месяца два. Особо себя ничем не проявлял – участвовал с ребятами в различных разборках, на стрелках, а так особо не выделялся. Только разве своей полнотой – он был здоровый парень, метр восемьдесят, с мощными бицепсами, круглым большим лицом. Был женат. Жена, Лена, врачом в нашем городе работала. Но Сашка и ее перетащил в Москву.

Через сорок минут мы подъехали к дому, где жил Сашка. Севка передернул затвор пистолета и вновь сунул его в карман.

– Да что ты все-таки задумал? – спрашивал я в который раз.

– Погоди, – ответил он, – сейчас я с ним переговорю. Кое-какие вопросы надо выяснить.

Вскоре из подъезда показался Сашка. Он был не один, а вел на поводке свою собаку – добермана. Собака радостно повиливала хвостом. Заметив нас, Сашка замахал рукой и подошел к Севке.

Не знаю, о чем они говорили. Продолжался их разговор минут пять. Сашка что-то объяснял, размахивал руками, пытался что-то показывать. Севка молча слушал. Потом я увидел, как Севка сунул руку в карман, и услышал тихий щелчок. Сашка, схватившись двумя руками за живот – видимо, туда попала пуля, – стал медленно опускаться на землю. Я только услышал его последние слова:

– Севка, за что? Почему? Что я сделал?

Через несколько секунд Сашка лежал на асфальте. Севка спокойно выстрелил ему в затылок. Затем, оглянувшись по сторонам и сунув пистолет за пазуху, молча подошел к машине, сел и сказал:

– Поехали, Олег!

Я машинально нажал на газ. Только успел увидеть еще раз в заднее зеркало большое тело Сашки, лежащее навзничь на асфальте. Рядом стоял доберман, растерянно обнюхивая своего мертвого хозяина… Вскоре мы свернули в другой переулок.

– Зачем ты это сделал? – спросил я.

– Ты что, не понимаешь, что он раскололся?

– С чего ты это взял?

– Ты меня за дурака считаешь? – вдруг взъярился Севка. – Ты думаешь, что за сто долларов человека с оружием выпускают из ментовки? Он точно что-то настучал! Так что давай поедем сегодня ночевать в другое место.

Я понял, что ситуация в Москве в отношении нас накалилась. Вероятно, поползли слухи о том, что сами члены группировки стали уничтожать друг друга, у нас исчезают люди. Когда наши ребята появлялись в ночных клубах, они ловили на себе холодные, колючие взгляды. Никто с ними не контактировал, наоборот, все старались отойти подальше, не связываться. Все это было очень неприятно. О нас пошли слухи как о самой кровавой и беспредельной группировке в Москве.

Но это еще больше ухудшило состояние Севки. Он неожиданно пришел ко мне.

– Знаешь, какую новость я слышал недавно? – спросил он.

– Какую? – спросил я.

– Сергей Малышев меня заказал!

– Да ты что? Ты с ума сошел! Войковская группировка? Мы же с ними вот так, – показал я сцепленные пальцы, – рядом идем! Это же наши партнеры, можно сказать, близкие друзья! О чем ты говоришь? Как он мог это сделать?

– Нет, он точно меня заказал! Это точно! – продолжал Севка. – Ну ничего! Этому крысенку просто так не пройдет!

Тогда я не знал, что Севка задумал убийство Сергея Малышева. Вскоре это убийство свершилось, и произошло оно достаточно нелепо, громко, опять на всю Москву – у здания РУОПа на Шаболовке, в «БМВ», в шесть часов вечера, на глазах у прохожих, из автоматов был расстрелян Сергей Малышев.

Севка позвонил мне в этот же вечер, еще до выпуска новостей, и сообщил, что нужно срочно лечь на дно.

– Ситуация в корне изменилась.

Я понял, что это значит. Тут же сел в машину и выехал за город. Некоторое время мы с Олесей находились в одном из подмосковных пансионатов. Тем временем Москва, газеты и телевидение говорили о загадочном убийстве Сергея Малышева, гадали, почему его убили именно у здания одного из подразделений ГУВД. Это было дерзкое, беспрецедентное убийство. Был брошен вызов преступностью, – как говорил потом министр внутренних дел и обещал, что этого так не оставят и обязательно найдут исполнителей.

Я понимал, что круг медленно начинает сужаться. Наверное, Борис Петрович был прав, когда говорил, что свой лимит мы уже выполнили. Жаль, что Севка не понял этого…

Через несколько дней мне на мобильный позвонил Севка.

– Ну как дела?

– Нормально, ничего.

– Слышал?

– Ты что имеешь в виду?

– Ну про этого… Про Малышева?

– Слышал.

– Ну вот, видишь, как поступают с людьми, которые против нас идут?

– Ты откуда говоришь?

– Я из машины, по Москве еду и с тобой разговариваю. Ничего, пускай знают! Кто против нас пойдет, тот в земле очень скоро лежать будет!

– Зачем ты так? – попытался остановить его я.

Тогда я не знал и не мог догадываться, что люди Малышева из войковской группировки прослушивали наш телефон. Теперь для них стало четко ясно, кто заказал их лидера и кто виновен в его смерти…

Вскоре из Греции позвонил Сашка.

– Что случилось? Как дела? Кто Сергея завалил?

– Я не знаю, – ответил я. – Но Севка очень нервничает. У него появилась мания преследования. Он уже стал подозревать всех.

– Значит, он и Сергея…? – спросил Сашка.

Я промолчал. Зря он так сказал… Я не знал, что это наш последний с ним разговор. Через несколько дней я узнал из средств массовой информации, что Сашка был задушен в собственном джипе удавкой…

Для меня убийство Сашки было загадкой. Как же мог так неосторожно поступить Сашка, всегда чрезмерно осторожный, который всегда ходил только с двумя пистолетами, окружил себя суперсистемой безопасности с наворотами, сигнализацией, которая окружала всю его виллу. Вдруг подпустил к себе врага или врагов, чтобы его задушили? Значит, это были не враги, а друзья – люди, которым он доверял? Кто же мог его убить?

Но времени начать собственное расследование не было, так как по Москве в это время начались аресты членов нашей группировки. Брали ежедневно по два-три человека. Потом через Петровича я узнал, что на это бросили все силы РУОП, антитеррористический центр ФСБ, МУР, а также некоторые другие подразделения. Позже, на последней нашей встрече, Борис Петрович сказал мне, что даже оперативники не решались брать наших людей напрямую, а вызывали СОБР или спецотряд «Альфа», которые и принимали наших пацанов. В течение февраля и марта практически вся бригада в составе двадцати пяти человек была арестована.

Кольцо вокруг меня сузилось до предела. Перед самым моим отъездом позвонил Борис Петрович и сказал:

– Олег, немедленно улетай! Исчезни из России! Все, настал твой черед! Твою машину и твой номер телефона все знают, тебя ведут! Все, больше не могу говорить. Исчезай!

После такого сообщения я тут же позвонил Севке. Но того уже не было – вероятно, он уже исчез. Тогда я стал звонить Олесе.

– Олеся, милая, я сегодня не приду. И вообще, ты мне пока не звони, я сам тебе позвоню позже, – коротко сказал я. – Я уезжаю.

– Что делать мне? – услышал я.

– Уезжай в свой город, будь пока там. Я тебя найду. Прощай!

Вечером я взял с собой одного бригадира и одного боевика и вместе с ними вылетел самолетом немецкой авиакомпании «Люфтганза» на Франкфурт. Оттуда, купив билет, я прилетел в Амстердам.

Голландия мне очень понравилась. Небольшая страна, состоящая из маленьких провинциальных городов, деревень. Каждая деревушка красивая, домики, словно игрушечные – ухоженные, светлые… Около каждого домика участок земли, по две-четыре сотки, также ухоженный – с красивыми, яркими цветочными клумбами. Дома стоят ровно, все сделаны из бетона, но бетон обшит пластиком. Пластик разный – где под мрамор, где просто белый, но очень красиво!

Сам Амстердам – тоже очень красивый город. Небольшой, уютный, с водными каналами, типа северной Венеции. Тут, в Голландии, тоже живут русские. Эта страна, наверное, привлекает русских потому, что Голландия – одна из немногих стран, в которых существует легализация наркотиков. Вот и обосновались тут наши коммерсанты и бывшие криминальные элементы. В основном каждый живет тихо и обособленно. Законов никто из наших здесь старается не нарушать. Единственное, чем занимаются наши соотечественники, – это продажа и перегонка автомобилей, кое-кто промышляет наркотиками – скупает их и переправляет в Россию. Есть и небольшой отряд так называемых российских проституток. Но всем им «крышу» делает авторитет Энимал. Он из Прибалтики, в недалеком прошлом правая рука известного криминального авторитета Харитона, который держал под собой всю Ригу. Но после убийства Харитона и возникших проблем с другими группировками, а также с правоохранительными органами Энимал эмигрировал в Амстердам, где и обосновался.

Когда мы с ребятами приехали в Амстердам, то первым делом попытались «наехать» на русских коммерсантов – сделать им «крышу». Но тут же произошла утечка информации, и в этот же день Энимал назначил нам встречу в одном из кафе.

Он сидел в кафе. После небольшого разговора Энимал поставил нам ультиматум: либо мы становимся под его «крышу» и работаем на него как одна из бригад, либо вообще уезжаем из Голландии. Сделав нам такое предложение, Энимал тем самым подписал мне смертный приговор. Как он может что-то приказывать мне?! Мне, человеку, который сам распоряжался в недалеком прошлом судьбами таких, как он, в Москве?!

Глава 24 АДВОКАТ

1998 год, г. Амстердам, Голландия

Я медленно закрыл последнюю страницу дневника Олега. Дальше шли чистые листки. Последняя страница рассказывала о его встрече с криминальным авторитетом Энималом. Но я-то знал, как сложилась дальнейшая судьба Олега. 20 мая был убит Энимал, и Олега тут же арестовали в гостинице вместе с его людьми по подозрению в причастности к этому преступлению. Сразу после убийства они пытались уехать из гостиницы.

Однако голландским властям не удалось доказать причастность Олега к этому убийству. Вскоре он был выдан российским органам и депортирован в Россию. А дальше – дальше мне было известно все…

Но из записей в дневнике Олега не было ясно, остался ли в живых Севка. Единственным приложением к дневнику была фотография, на которой Олег стоял с Олесей, своей женой, а также отдельное фото группировки, где в окружении двадцати пяти человек в центре восседали Олег с Севкой. Больше ничего не было.

Прочитав дневник до конца, я долго не мог уснуть. Разные мысли приходили мне в голову. Вот она какая – короткая «красивая» жизнь авторитета! Да, он многое видел, много имел, но жизнь его была коротка…

Теперь мне надо было возвращаться в Россию. Я решил, что везти дневник Олега нет никакого смысла, ведь в какой-то мере это будет доказательной базой на суде над его людьми. Поэтому я решил все оставить в Амстердаме.

Через несколько часов я вернулся в Россию. В первый же вечер позвонил Олесе и договорился встретиться с ней.

Олеся немного изменила свою внешность – постриглась. Теперь она носила короткую прическу. Немного покрасилась, стала несколько темнее.

Ее глаза были грустными. Вероятно, она уже успокоилась и смирилась со смертью Олега.

– Что думаешь делать? – спросил я.

– Ничего пока. Вот вернулась, буду жить в Москве. Здесь живет мой брат, он мне будет оказывать помощь.

– Почему бы тебе не вернуться в свой город? – спросил я. Я помнил, что Олеся жила в небольшом подмосковном городке.

– Нет, туда я не вернусь, буду жить в Москве. Да, кстати, – сказала она, – мне звонил один человек, который утверждает, что близко знал моего мужа, и когда узнал, что вы уехали в Амстердам, сказал, что очень хочет с вами встретиться. Вот, – и она протянула мне листок. – Это номер его пейджера. Позвоните ему, он очень просил!

– Что это за человек?

– Я не знаю. Я только говорила с ним по телефону. Голос у него какой-то странный…

– В каком смысле?

– Ну, создается впечатление, что он говорит измененным голосом.

Может быть, для этого есть какие-то определенные причины, подумал я. Может быть, его телефон все еще прослушивается? Не все же еще пойманы…

– Да, а есть какие-нибудь вести про Севку?

– Про него ничего неизвестно. Но ходили слухи, что он забрал весь общак и уехал в Мексику. Но кто знает, так ли это… Ищут его.

В этот же вечер я послал сообщение тому незнакомцу, который хотел со мной встретиться. Минут через десять раздался звонок на моем мобильном телефоне. Это говорил тот самый незнакомец. Он интересовался, откуда я знаю Олега, куда я ездил, зачем, с какой целью. Наконец он сказал:

– Мне это очень интересно, и я хотел бы с вами встретиться.

– А что даст нам эта встреча? – спросил я.

– Я вас очень прошу, – повторил незнакомец. – Я очень близко знал этого человека. Но по телефону я много говорить не могу – сами понимаете…

– Хорошо, – согласился я, – где мы встретимся?

– Знаете высотную гостиницу в конце Ленинского проспекта?

– Да, конечно.

– Можете быть там в двенадцать часов? Мои люди вас заберут.

– А нельзя нам встретиться где-то в этой гостинице?

– Нет, я буду ждать вас неподалеку. Просто так нужно в целях конспирации, – сказал незнакомец.

– Хорошо.

На этом мы попрощались.

Ровно в двенадцать дня я вошел в гостиницу в конце Ленинского проспекта. Присел в холле в кресло, лениво просматривал газету. Вдруг ко мне подошли два парня в кожаных куртках, здоровые, с короткими стрижками – типичные бандюки! Они вежливо поинтересовались, являюсь ли я адвокатом, – и назвали мою фамилию. Я кивнул головой.

– С вами хотят поговорить в машине, – сказали они мне. – Пойдемте!

Мы вышли на улицу и подошли к черному джипу с тонированными стеклами.

– Пожалуйста, садитесь, – сказали мне, показав на переднее сиденье.

Я сел. Джип тут же тронулся с места.

– Куда вы меня везете? – поинтересовался я.

– Да тут рядом, – ответили они. – С вами ничего не случится, все будет нормально.

Мы выехали по направлению к Кольцевой дороге. Через несколько минут повернули направо. Время от времени мои попутчики посматривали назад – интересовались, нет ли за ними «хвоста». Выяснив, что «хвоста» нет, они резко поднялись на эстакаду и, переехав Кольцевую дорогу, выехали на противоположную сторону и сразу свернули направо. Тут я заметил, что с правой стороны, на площадке, возле машин стоит группа людей – человек двадцать. Лица были типичными для московской братвы.

– Во, – вдруг сказал один из моих попутчиков, – братва стрелку проводит!

– С чего вы решили, – поинтересовался я, – что в этом месте они проводят стрелку?

– Известно почему. Земля-то тут ничейная!

– В каком смысле?

– Московская область уже. Видите, как удобно? Здесь Москва, – показал один из моих сопровождающих, – а здесь область. Тут уже юрисдикция областной милиции. Вот и проводит тут братва свои стрелки, чтобы особо не портить картину московским ментам!

Вскоре мы свернули на какое-то шоссе и въехали в ворота одного из подмосковных пансионатов. Там у главного корпуса джип остановился, и мои попутчики сказали:

– Вот мы и приехали. Пойдемте!

Мы вышли из машины и вошли в корпус. Поднявшись на второй этаж, мы оказались в трехкомнатном номере люкс. За столом сидел мужчина. Его лицо показалось мне знакомым. Правда, были усы, борода и странные рыжие волосы. Создавалось впечатление, что они были покрашены.

Мужчина встал и поздоровался со мной.

– Я и есть тот человек, который вам звонил, – сказал он. – Извините, что не могу представиться, в силу определенных обстоятельств…

Я понимающе кивнул головой и стал всматриваться в его лицо… Стоп! Да это же Севка! Точно, он! Только усы, борода и цвет волос не его! Он очень похож на себя на фотографии, той, где он стоит вместе с Олегом и Олесей. А может, это его брат? Откуда я знаю, есть у Севки брат или нет… Как мне задавать вопросы? Я не мог этого сделать – для меня это слишком опасно.

Человек тем временем стал интересоваться, как я съездил в Амстердам, что интересного прочел в дневниках Олега. Наконец он подошел к главной теме, из-за которой он и встретился со мной.

– Понимаете, – сказал он, – я – партнер Олега по бизнесу, я коммерсант. Нет, вы не думайте, что я бандит, я на самом деле настоящий коммерсант! У нас с Олегом было очень много идей. Так вот, у Олега должна быть тетрадка с нашими коммерческими расчетами.

Я понимал, к чему клонит мой собеседник. Он имел в виду тетрадку с теми самыми банковскими счетами, которые, между прочим, были зашифрованы.

– Тетрадка зашифрована, и шифр знал только Олег – царство ему небесное! – сказал мой собеседник, перекрестившись. – И я.

Это еще больше укрепило меня в мысли, что передо мной именно Севка.

– Поэтому этой тетрадкой, кроме нас двоих, никто больше воспользоваться не может, – продолжал он. – И я хотел бы спросить у вас – вы привезли эту тетрадку?

Я отрицательно покачал головой:

– Нет, я не привез ее.

– Следует ли из вашего ответа, что эта тетрадь осталась там, в сейфе?

– Я не знаю вас, – ответил я ему, – не знаю, кого вы представляете. И тетрадку я не видел. Если она есть, то она лежит там, где и лежала, но лично я ее не видел, – соврал я.

Говорить о том, что я знаю о существовании тетради, для меня также было крайне опасным. Ведь человек может подумать, что я знаю какие-то цифры и могу их расшифровать… Поэтому я предпочел ответить так.

– Хорошо, – сказал незнакомец, – это меня обнадеживает.

Через несколько минут наша встреча закончилась. Его люди доставили меня в гостиницу, где я пересел в свою машину и отправился домой.

Так можно было закончить рассказ о самой известной кровавой группировке, действующей в Москве, если бы события не получили продолжение…

Эпилог

Где-то в середине лета неожиданно у своего ночного клуба «Арлекино» был убит его владелец. Причем интересно то, что он был убит тем же способом, которым действовал небезызвестный киллер Сашка из этой группировки, таинственно погибший в Греции. Несмотря на то, что владельца клуба сопровождали два действующих работника ФСБ, пули смертельно ранили водителя, охранника и самого владельца «Арлекино».

Чуть позже, в ноябре, в центре города было совершено покушение на еще одного владельца ночного клуба «Арлекино»… Правда, он выжил.

Затем был громкий суд над боевиками группировки. Суд проходил в тюрьме с большими мерами предосторожности. Территория «Матросской Тишины» была оцеплена сотрудниками СОБРа и «Альфы». Передовые боевики получили большие сроки – от десяти лет и больше. Многие из них уже погибли в колониях – не смогли противостоять криминальному братству «синих» – людей, придерживающихся уголовных понятий и традиций.

Многие жены боевиков остались жить в Москве. Олеся вскоре нашла себе нового мужа – авторитета. Впрочем, как я слышал, живут они неплохо…

Спецслужба Бориса Петровича была расформирована. Оказывается, указ Президента о создании ее был фальшивым. Говорят, полетело несколько голов из числа высоких чиновников. Сам Борис Петрович спешно уехал за границу и сейчас находится где-то вне пределов России – вероятно, в Греции. Ждет момента, когда ему можно будет вернуться.

Общак, который был переведен в ценные бумаги и ГКО, рухнул 17 августа 1998 года. С наступлением кризиса в России он превратился в ничто. Также рухнули несколько банков, куда вкладывали свои деньги Олег с Севкой.

В Москве время от времени совершались убийства, внешне напоминающие действия группировки, в недалеком прошлом возглавляемой Олегом и Севкой. Многие сыщики сравнивали их, а некоторые поговаривали о новой волне…

На самом деле никакой новой волны не было…

Таинственная история, последние несколько лет будоражившая слухами столицу, закончилась.

Ореховские

ЧАСТЬ I ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ СИЛЬВЕСТРА

13 сентября 1994 года в центре Москвы в собственном «Мерседесе» был взорван Сергей Тимофеев, известный больше под именем Сильвестр, некоронованный король криминальной столицы, лидер могущественной ореховской группировки.

И хотя до сих пор ходят слухи, что Сильвестр жив, но тем не менее его войско распалось на двадцать бригад, и они начали беспощадную борьбу между собой за наследство Сильвестра, которая продолжается по сегодняшний день, то утихая, то усиливаясь.

У ходом криминального авторитета по-своему воспользовались спецслужбы и некоторые бизнесмены…

Москва, 13 сентября 1994 года, 12 часов 25 минут

Офис банка «Барк» находился недалеко от Белорусского вокзала и представлял собой хорошо отремонтированное четырехэтажное здание старой постройки. Фасад здания был окрашен в светло-зеленый тон с белой окантовкой. Массивные коричневые двери говорили о солидности учреждения. Над дверями – крупные золотые буквы названия банка. С правой и с левой стороны от дверей – видеокамеры. Одна направлена на вход в банк, другая просматривала небольшую стоянку для автомашин перед зданием.

На этой стоянке в полдень находилось всего три автомобиля. Из них сразу бросался в глаза один – двухдверный шестисотый «Мерседес»-купе, с тонированными стеклами.

Рядом с машиной стояли трое мужчин и разговаривали о чем-то. Один из них – высокий, с короткими черными волосами, одетый в пиджак и черную водолазку. Двое других также одеты во все черное. Они были немного пониже первого.

Закончив разговор, высокий похлопал по плечам своих спутников и не спеша направился к шестисотому «Мерседесу». Тотчас же из машины, стоящей с левой стороны, выскочил долговязый парень, одетый в темные вельветовые джинсы и черную кожаную куртку. Он быстро направился к «Мерседесу» и собрался открыть дверцу, чтобы сесть на водительское место. Но мужчина показал ему, чтобы парень сел на пассажирское сиденье. А сам уселся за руль, завел двигатель. Машина тронулась с места, и в тот же момент раздался сильный взрыв. «Мерседес» вспыхнул.

Из пассажирской двери вывалился долговязый парень, весь в крови, и с криками побежал в сторону здания. «Мерседес» продолжал гореть…

(Расшифровка видеонаблюдения.)

Глава 1

ОПЕР

Москва, октябрь 1994 г., Шаболовка, 6. РУОП

Капитан милиции Владимир Морозов сидел в своем кабинете и в очередной раз просматривал видеозапись взрыва шестисотого «Мерседеса» возле банка. Закончив просмотр в замедленном режиме, капитан задумался и посмотрел в окно. Затем снял трубку телефона, набрал номер и стал ждать ответа. Наконец на другом конце он услышал знакомый голос.

– Товарищ полковник, – проговорил он, – капитан Морозов беспокоит! Пленку просмотрел. Похоже, это не он… Экспертизу? Сделали экспертизу. А что толку? Положим, зубы соответствуют. Направили данные в Америку. Там его лечил один дантист… Но все равно, это же неофициальная экспертиза… Я понимаю, что официальная не нужна. Но… Понял, товарищ полковник, буду!

Морозов положил трубку, встал из-за стола, собрал в папку какие-то бумаги, вытащил видеокассету, убрал ее в сейф и направился к выходу из кабинета…

Москва, Житная улица. МВД. Час спустя

Секретное совещание Главного управления по борьбе с организованной преступностью было назначено ровно на двенадцать часов. К этому времени в большой зал, где обычно проводились коллегии и планерки Министерства внутренних дел, съехались заинтересованные лица. Тут были хозяева – представители Главного управления, представители Московского регионального управления с Шаболовки, а также несколько представителей ФСБ, Главного управления уголовного розыска. Среди них был и капитан Морозов, приехавший с Шаболовки.

Все ждали появления руководителя совещания – заместителя начальника Управления полковника Сердюкова. Вскоре дверь открылась, и в зал вошел мужчина небольшого роста, одетый в гражданский костюм. Он приветливо поздоровался со всеми и тут же расположился за письменным столом, стоящим на небольшом возвышении, напоминающем то ли трибуну, то ли какой-то постамент. Сердюков достал папку с бумагами, осмотрел зал.

– Ну что, все присутствуют? Морозов здесь? – спросил Сердюков.

– Так точно, товарищ полковник! – отрапортовал капитан, слегка приподнявшись.

– Сейчас докладывать будешь! – сказал Сердюков и обратился к сидящим в зале: – Товарищи офицеры, я думаю, вы прекрасно понимаете, зачем мы тут собрались – по той же теме, по нашей основной. Сегодня мы с вами должны наметить новые меры борьбы в связи с изменениями в криминальной среде города Москвы, а также обсудим некоторые текущие вопросы. Все вы специалисты в этой области и прекрасно знаете, что криминальный расклад в нашей столице за последние три месяца существенно изменился. В апреле убили человека, мечтавшего быть крестным отцом московской мафии, хорошо известного всем Отарика.

В сентябре убили второго крестного отца – Сергея Ивановича Тимофеева, в криминальной среде носившего кличку Сильвестр.

Сегодня мы с вами должны выслушать специалистов и определить, кто же сейчас претендует на лидерство в преступном мире Москвы, а также прослушать доклад капитана Морозова, которому я поручил разработать одну из тем. Для начала давайте послушаем аналитиков из МВД.

Первым докладчиком был подполковник Березкин, который работал в аналитическом управлении МВД. Из его доклада следовало, что после убийства крупных лидеров в Москве начался так называемый обычный криминальный передел. На роль лидирующих претендовали несколько влиятельных фигур.

– Однако, – подполковник сделал паузу, – наметились определенные изменения и в самой криминальной обстановке города. Я хочу обратить ваше внимание на то, что после смерти Тимофеева-Сильвестра в его структуре…

– Какая еще структура? – перебил его Сердюков. – В банде! Говорите проще, товарищ подполковник!

– Так точно, товарищ полковник, в банде наметился раскол. Сейчас около двадцати бригад пытаются разделить его наследство.

– А что, наследство большое? – спросил Сердюков.

– Да, очень большое. Я подготовил специальную справку… Извините, она секретная, отпечатана в одном экземпляре. – Березкин протянул справку полковнику.

В последнее время Сергей Тимофеев все свои проекты, если, конечно, их можно так назвать, вел со своими главными партнерами – Никитой Угловым – бывшим сотрудником Хозу ГРУ, ранее судимым за хозяйственные преступления, и гражданкой Израиля Ольгой Лабинской, женой Сильвестра. Кстати, женившись на ней, авторитет взял ее фамилию, получил израильское гражданство и собирался выехать в Израиль. Они даже на подставные фирмы набрали кредиты более чем в 20 коммерческих банках. Деньги конвертировались и отправлялись в Швейцарию и Израиль на счета фирм «Севен старс Лтд», которыми руководил давний партнер Сильвестра Григорий Неймер. Общая сумма их денег – около 200 млн. долларов.

– Ничего себе! – сказал полковник, посмотрев на данные. – Круто банки и коммерческие структуры покойный Сильвестр под себя подмял! Впрочем, хоронить его еще рано… А теперь я хочу, чтобы перед нами выступил капитан Морозов, который разрабатывал одно из моих поручений.

Морозов встал, одернул пиджак и подошел к столу.

– Я по заданию руководства должен был изучить и разработать вопрос о гибели Сергея Тимофеева, – начал доклад капитан. – Прежде всего проанализировал видеопленки, которые мы взяли в банке «Барк». Кстати, допрошенный директор этого банка сказал, что Тимофеев к нему часто приходил за консультациями по акциям и ценным бумагам.

– Капитан, ближе к делу, – сказал полковник.

– Основываясь на оперативных источниках, мы пришли к выводу, что Сергей Иванович Тимофеев по кличке Сильвестр, возможно, жив. В пользу этого говорит и то, что Тимофеева, по информации наших источников, уже видели в Одессе и в Вене, в Австрии. Причем в Одессе он появлялся с местным уголовным авторитетом. Также его видели на Кипре, в Тамбове и даже в Москве в обществе следующих воров в законе, – Морозов взял из папки листок бумаги, где была записана фамилия.

– Это детали, – прервал его полковник. – Дальше!

– Тимофеев недавно приобрел роскошный дом в Израиле. Некоторые криминальные авторитеты в частных беседах говорят, что Сильвестр решил уйти от дел и в настоящее время живет в Вене и Израиле. Еще одним косвенным доказательством того, что Сильвестр жив, является тот факт, что его близкий друг Сергей Круглов по кличке Борода также инсценировал свою гибель, а сейчас живет в Латинской Америке. А накануне своей, так сказать, гибели Тимофеев появлялся у известного пластика…

– У кого? – переспросил Сердюков.

– У хирурга по пластическим операциям, – капитан опять достал листок с записями.

– Это детали! – снова прервал его Сердюков.

– Так вот, Тимофеев оговаривал с ним возможность пластической операции.

– Так была она сделана или не была? – спросил полковник.

– Товарищ полковник, мы пока еще не ведем разработку хирурга. Но в ближайшее время все выясним. По крайней мере, переговоры с ним, как информирует нас наружка, Тимофеев вел.

– Хорошо. Дальше что?

– По информации наших источников, Тимофеев неоднократно среди своих друзей высказывал мысль о том, что он хочет отойти от дел и больше не доверяет своим ореховским браткам.

– По какой причине он им не доверял?

– Тимофеев утверждал, что в любой момент кто-то из молодых может занять его место, несмотря на его авторитет. Таким образом, многое указывает на то, что Сергей Тимофеев, возможно, жив.

– Это все неточно, – сказал Сердюков раздраженно. – Плохо подготовился, капитан, плохо! Фактов мало, мало изучен предмет, нет данных по экспертизе. Сейчас мы эту тему временно отложим. Даю всем установку – у кого есть определенные источники, проработать вопрос о возможности имитации смерти Тимофеева. Задача ясна?

Москва, ресторан «Манила». Спустя 6 часов

В небольшом уютном ресторане с филиппинской кухней, расположенном в полуподвальном помещении, народу было немного. За столиком, стоящим у окна, откуда хорошо просматривался вход в ресторан, сидели двое мужчин. Один из них – невысокого роста, плотный, с седыми волосами, другой – более крупный, в светло-сером пиджаке, рыжеволосый, в очках с золотой оправой. Они медленно потягивали какие-то напитки.

Мужчина в очках был не кто иной, как крупный финансовый бизнесмен Андрей Ивашов, занимающийся акциями, векселями и другими финансовыми бумагами.

Андрей Ивашов окончил физико-математический факультет МГУ, некоторое время проработал в одном из НИИ. Когда началась перестройка и наступило время нового российского капитализма, он ушел в бизнес. Вначале занимался мелким бизнесом «купи-продай», затем перешел в банковскую систему. Потом он понял, что лучше всего разрабатывать какие-то серьезные финансовые операции.

Седоволосый мужчина был Николай Первухин, начальник службы безопасности банка, где работал Андрей Ивашов. В недалеком прошлом Первухин работал в Шестом отделе Московского уголовного розыска. Досрочно закончив службу, устроился начальником службы безопасности в банк к Ивашову, при этом продолжая поддерживать связи со своими бывшими сослуживцами, часть из которых осталась в уголовном розыске, а часть перешла в образованный год назад московский РУОП.

– Ну что, скоро твой капитан придет? – Ивашов взглянул на часы.

– Обычно он не опаздывает.

– Подождем еще минут двадцать и поедем!

Первухин кивнул.

Через несколько минут дверь ресторанчика открылась и в зале появился Владимир Морозов. Подойдя к столику, он поздоровался с присутствующими и обнялся с Первухиным.

– Ну что же ты, коллега, опаздываешь? – спросил Первухин.

– На службе задержали.

– А что такой невеселый?

– Да, – махнул рукой капитан, – полковник нагоняй устроил.

– Сердюков, что ли?

– Да, он.

– Он у вас теперь главный?

– Нет, он в Главном управлении работает. Я-то под Рушайло сижу.

– Понятно… И за что тебя надрючили?

– За Сильвестра.

– За Сильвестра? Так его вроде убили…

– Представляешь… – Морозов внимательно посмотрел на бизнесмена, сидящего за столиком.

– Не волнуйся, Володя, – успокоил его Первухин, – это мой хозяин и твой будущий хозяин, когда ты выйдешь на пенсию и уйдешь из своего РУОПа. Он тебя уже на работу берет. Так что ты там про Сильвестра говорил? Я им в свое время занимался. Интересная тема!

– В общем, слухи по Москве пошли, что Сильвестр жив.

– А ты сам-то в это веришь?

Морозов пожал плечами:

– Чуть позже все выяснится. Но как-то все неожиданно получилось. Обычно как бывает – хороним человека и больше о нем не вспоминаем. А тут – жив или не жив – черт его знает!

– Ладно, не об этом сейчас разговор. Здесь вот какое дело, коллега. У моего босса очень серьезный контракт намечается с одной известной фирмой. Я хочу, чтобы ты нам помог. Естественно, не бесплатно. – Первухин написал на салфетке несколько цифр.

Морозов кивнул.

– Его будущего партнера «крышует» одна известная тебе ОПГ.

– Что за бригада? – спросил Морозов.

– Да какая-то ореховская… Бригадиром у них – Дракон, известный тебе как заместитель того же Сильвестра. Вот видишь, как тесен мир! А теперь вместо них какие-то братки лезут, авторитет сразу поставили, как говорят мои «орлы». Короче, мы хотим одну сделку провернуть… Ты можешь сделать так, чтобы твои ребята поездили за ним и по указу президента задержали их?

– А в чем дело?

– Понимаешь, брат, – надо так! Не хочу тебе ничего говорить о деталях. Но нужно эту бригаду на время проведения сделки вырубить. Чтобы под ногами они не путались. А то слишком они наглые!

– Я не знаю… – проговорил Морозов. – Я же не один. Надо с ребятами поговорить из соответствующего отдела, ты же понимаешь… Все это будет недешево стоить. И минимум дней пять-семь людей по Москве покатать, посмотреть за этими пацанами. Потом что-то подложить надо, «закрыть» его и подержать…

– Да ты не бойся! С деньгами проблемы нет. Мой шеф вот такую сумму выделяет, – и Первухин снова написал на салфетке цифры.

– Да, это серьезно! – сказал Морозов, взглянув на салфетку. – Я поговорю с ребятами. Думаю, что они согласятся.

– Хорошо, будем считать, что договорились! Ну что, по рюмочке?

– Это можно! – улыбнулся Морозов. – Меня сегодня Сердюков так приложил, что расслабиться не помешает.

– Тогда можно сейчас в сауну поехать, телок заказать… Ты как насчет этого, Андрей Петрович? – обратился Первухин к Ивашову. Но тот отрицательно покачал головой:

– Я вот о чем хочу спросить твоего коллегу, Николай. Если, конечно, это возможно…

– А почему невозможно? Я думаю, что Володька Морозов через годик-два из РУОПа своего сбежит и к нам в службу безопасности придет, моим боевым заместителем! – Первухин похлопал Морозова по плечу.

– Простите, Владимир… Как ваше отчество? – продолжил Ивашов.

– Можно и без отчества, – улыбнулся Морозов.

– Володя, меня заинтересовал вопрос о Сильвестре. Дело в том, что я его немного знал. Не пересекался, правда, просто пару раз виделись. Проблем у нас с ним не было. Насколько, по-вашему, серьезно утверждение, что Сильвестр жив? У вас есть какие-то доказательства?

Морозов неопределенно пожал плечами.

– Доказательства противоречивые. Самое серьезное тут – утверждения двух источников, которые видели его, один в Одессе, другой в Вене, причем в обществе криминальных авторитетов.

– Скажите, Володя, в криминальном мире, который, как я понимаю, вы прекрасно знаете, разговоры, что Сильвестр жив, идут?

– Да, как ни странно, идут. Но это ни о чем не говорит. Был случай с его приятелем Сергеем Кругловым, известным под кличкой Борода, который сидел год назад с ним вместе в ресторане, потом вышел оттуда и как бы исчез. А потом вроде опять появился… были такие разговоры. А про Сильвестра разговоры идут, – повторил Морозов, – но пока нет никаких оснований с уверенностью утверждать, жив он или нет. Кто остался жив, так это Александр Цеборовский. Это и на видеопленке видно. Он выскочил из машины при взрыве.

– Значит, Цеборовский может знать, жив Сильвестр или нет? – тут же спросил Ивашов. – Кстати, а почему Цеборовский уцелел?

Морозов пожал плечами.

– На пленке видно, что взрыв раздался в тот момент, когда телохранитель подходил к машине. Сильвестр же, вероятно, решил ехать один, а своего телохранителя отослал по другим делам, а когда он включил зажигание, то сработало взрывное устройство.

– А почему этого телохранителя никто не искал? Он ведь свидетель убийства Сильвестра?

– Почему не искали? Искали. Только не очень настойчиво. У нас ведь убийства уголовных авторитетов не очень стараются расследовать.

– Телохранитель куда-то уехал из России? Его можно найти?

– Я думаю, что для нас это не такая большая проблема! – улыбнулся Ивашов.

– После гибели своего шефа он какое-то время «чалился» в СИЗО, несколько суток, а потом сбежал из России. Говорят, то ли на Кипре, то ли в Эмиратах, то ли в Израиле сейчас. Да его сейчас толком никто не ищет.

– Но, наверное, он очень много знал? – спросил Ивашов. – И самое главное, знал все коммерческие точки своего патрона?

– Да кого это интересует?

– Как сказать… Там же большие деньги крутятся.

Морозов о чем-то задумался и посмотрел в окно.

Глава 2

ОРЕХОВСКИЕ

Москва, Орехово-Борисово, октябрь 1994 года

Сбор ореховских бригад был назначен ровно в 21.00. К этому времени к небольшому ресторанчику под названием «Орехово», представляющему собой двухэтажное здание из бетона и стекла, стали припарковываться холеные иномарки с тонированными стеклами, преимущественно черного цвета.

В одной из машин сидели трое: Стас Чернов, Денис Орлов и их лидер, бригадир Игорь Чернаков, известный под кличкой Двоечник.

Машина медленно припарковалась недалеко от входа в ресторан. Игорь вытащил из-за пояса два пистолета и протянул их своим охранникам.

– Смотри, Стас, – произнес Игорь, – смотрите оба! Если что – вы знаете что делать. Ты – моя правая рука, будешь принимать решения самостоятельно.

– Что значит «если что»? – переспросил Стас. – Если менты?..

– Нет, с ментами базара нет. Если вдруг братва не так себя поведет, тогда все на твое усмотрение. Все, я пошел! Привет, бродяги!

Чернаков быстро вылез из машины. Еще раз бросив взгляд на оставшихся в машине, он медленно направился в сторону ресторана.

– Представляешь, Стас, – произнес Дэн, – уже девять дней как Сильвестра нет! Трудно себе представить, что Иваныч в земле лежит… Хотя, честно говоря, мне с трудом в это верится. Как ты думаешь?

Стас медленно повернул голову в сторону Дэна и задумчиво сказал:

– Может, и не лежит… Может, соскочил Иваныч. Значит, ему так нужно. Сейчас надо с пацанами договориться, чтобы войны не было.

– А как ты думаешь, договорятся они?

Стас посмотрел на площадку перед рестораном. Там стояло более двух десятков автомобилей.

– Почти все бригадиры приехали, – сказал Стас. – С одной стороны, раз приехали, то, наверное, будут как-то договариваться. А с другой стороны, братва у нас отмороженная, ничего и никого не уважает, только Сильвестра уважали. А что касается новых лидеров… – Стас сделал паузу.

– Ты кого имеешь в виду – Культика или Дракона?

– Может, и их. Мне кажется, что никто за ними не пойдет.

– Значит, будет война?

– А как ты думал, парень? Такое наследство! Все хотят ухватить кусок пирога побольше! Ладно, что гонять попусту… Подождем, скоро все будет ясно, – и Стас медленно достал из кармана кожаной куртки пачку сигарет, закурил.

Дэн замолчал.

Каждый погрузился в свои мысли.

Стас размышлял: с одной стороны, он – простой боевик, телохранитель своего бригадира, Игоря Чернакова, Двоечника. Простому боевику было все равно, с кем воевать – со своими или с чужими. Конечно, со своими обидно было. Сколько лидеров уже было у ореховской братвы! Был и Дима по кличке Димон, и Саша Клещенко – Узбек-старший. Но самым выдающимся, по мнению ребят, был, безусловно, Сильвестр. Именно он сумел разрозненные бригады соединить в единую, мощную структуру, с которой считалась вся Москва. Недаром его считали чуть ли не лидером столичного криминального мира. А теперь, после его смерти, когда Сильвестра неожиданно взорвали, все идет по-старому. Значит, скорее всего, будет война… А если Сильвестр жив? А вдруг он объявится и скажет: вот я вас, пацаны, и проверил на вшивость! «А что мы можем сделать? – думал Стас. – Как старшие скажут, так и будем действовать».

Он повернулся к Дэну и посмотрел на него пристальным взглядом. Дэну на вид было года двадцать два.

На самом деле ему было уже двадцать пять. Высокого роста, широкоплечий, темноволосый и голубоглазый, он был похож на культуриста. Но Дэн никогда спортом не занимался. Его биография практически полностью совпадала с биографией Стаса. Они жили в одном дворе, окончили одну школу, служили в армии, правда, в разных местах. После армии, вернувшись в родное Орехово-Борисово, пытались заниматься мелким бизнесом – торговлей пивом. Тогда, взяв деньги у друзей взаймы, они закупили партию бутылочного пива. Им, казалось, повезло – попался покупатель, который скупил партию оптом. Но потом произошло страшное – так называемый «кидок». Покупатель оказался настоящим кидалой.

Он закупал крупные партии товара, а потом исчезал, не отдав денег. Стас с Дэном попали в большие долги. Хотя деньги они брали у хороших друзей, но отдавать-то все равно нужно было!

Поняв, что законными способами деньги заработать невозможно, друзья попали к бандитам – к известному уже нам Двоечнику. Игоря Чернакова они тоже знали с детства. Он был немногим старше их и раньше вступил на бандитскую тропу. Тогда же они познакомились с Культиком, с Драконом, а чуть позже – со знаменитым Сильвестром.

Сначала Стас с Дэном были на подхвате у Двоечника – покупали телефоны, пейджеры, оформляя их на себя, поскольку еще не были замечены в бандитском деле. Постепенно они пошли на свои первые дела. В основном они занимались вымогательством и вышибанием долгов. Кстати, основной причиной того, что они попали к Двоечнику, была та, что они обратились к нему с просьбой найти кидалу и выбить у него долги. Двоечник со своей бригадой сделал это очень быстро. Они нашли кидалу, выбили долги по полной программе, основательно намяв ему бока и преподав хороший урок.

После этого, рассчитавшись с долгами, Стас с Дэном решили, что бизнесом больше заниматься не будут. Лучше они будут работать с Двоечником. По их понятиям, работа была непыльной, а денег – много. Правда, работа была связана с риском, но к этому Стасу с Дэном было не привыкать. Вскоре Стасу, благодаря острому уму, даже удалось стать заместителем бригадира Двоечника.

Тем временем на площадке около ресторана можно было наблюдать довольно интересную картину. Стоявшие там машины, в которых сидели такие же боевики из ореховской братвы, казались пустыми. Никто не выходил. Это было странным, так как все ребята знали друг друга. Но почему-то в этот день никто не решался выходить из машин. Каждый понимал, что сейчас решается их судьба – то ли они вместе, то ли порознь и из вчерашних друзей могут в одно мгновение превратиться в заклятых врагов, делящих наследство покойного Сильвестра…

Стас посмотрел на часы. Уже полчаса как старшие сидят в ресторане и разбирают свои проблемы. Затем он взглянул на Дэна. Тот перехватил его взгляд, молча достал из кармана жвачку и сунул пластинку в рот. Он сказал:

– Слушай, уже тридцать семь минут базарят! Может, договорятся, как ты думаешь?

Стас пожал плечами.

– Меня волнует другое: почему из машин никто не выходит?

– Не знаю.

– Видишь, в сером «мерсе» Вован с Витохой сидят. А в вишневом «БМВ» – Генка с Русланом… Я их заметил через стекла. Но никто не выходит.

– Небось сидят и волыны на руках держат, – подхватил Дэн, – чтобы, если что, сразу стрелять начать…

– Не думаю, – ответил Стас. – Сразу стрельба не начнется. Посмотри! – неожиданно сказал он, показывая на невысокий кустарник, возле которого стоял неприметный серенький «москвичонок». – Похоже, нас всех менты пеленгуют.

– С чего ты решил?

– Наши-то на «Москвичах» не ездят…

Дэн кивнул.

– Значит, это менты. И я не удивлюсь, если сейчас нас всех задержат и что-нибудь подбросят, чтобы одним махом расправиться со всей ореховской братвой.

– Ладно тебе, – махнул рукой Дэн. – Мы непобедимы! Мы же мафия! – добавил он гордо. – А потом – кого задержат? Ну, бригадиров, ну, телохранителей бригадиров. А остальные – на воле, на свободе.

– Ты хочешь сказать – выберут новых бригадиров и назначат новых телохранителей? – переспросил Стас с усмешкой.

Дэн кивнул.

– Дэн, а что ты будешь делать, если нас обшмонают и стволы найдут?

– Стволы я возьму на себя. Мы с Двоечником договорились накануне, что, если что, сделаем так.

Стас от неожиданности закашлялся.

– Вы даже меня в известность не поставили!

– Ладно, Стас, чего ты обижаешься? Зачем ерша гонишь? Я же беру на себя, а не на тебя вешаю!

– Нет, я так…

Стас опять стал осматриваться.

– Ты чего дергаешься? – спросил Дэн.

– Знаешь, что-то у меня на душе неспокойно. Какой-то подвох чувствую. То ли от ментовской засады, то ли сейчас что-то начнется.

– Ты, братишка, совсем нервный стал! – усмехнулся Дэн. – Какая засада может быть, кроме ментовской? Враги к нам приедут? Вряд ли. Кто об этом знает?

– Ты думаешь, что утечки информации нет? Появилось много людей от Коша, а мы его совсем не знаем.

– Да он – тихий и спокойный пацан!

– Нет, я насквозь таких людей вижу! Он что-то замышляет. И я не удивлюсь, если через какое-то время мы окажемся под его началом, – сказал уверенно Стас. – А мне больше нравится Витоха…

– Витоха твой – выскочка! Он еще при Сильвестре пытался отираться около лидеров и старших, хотя и был простым боевиком. Но Культик его четко осадил…

– Интересно, а он сегодня приехал? – Стас стал высматривать машину, на которой ездил Витоха. Но «Опеля Фронтеры» Витохи Стас не обнаружил.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем из дверей ресторана «Орехово» стали появляться люди. Первые пятеро вышли молча. Кто-то курил, кто-то посматривал на машины, стоящие неподалеку. Наконец вышел Двоечник. Он шел вместе с другими лидерами группировки – Культиком и Драконом. Они остановились у выхода, двое курили сигареты. Двоечник что-то говорил. Мимо них проходили бригадиры, каждый из них подходил к своей машине, садился в нее и уезжал.

– Процесс пошел, – сказал Дэн. – Ну что там, как ты думаешь?

– Не договорились. Видишь – порознь выходят… Будем дожидаться.

Черный «Мерседес» с тонированными стеклами, стоявший на площадке, подъехал вплотную к входу. В него молча сели Культик и Дракон. Машина плавно тронулась.

Двоечник шел по направлению к «мерсу», в котором сидели ребята. Подойдя к машине, он сел на переднее сиденье и, повернувшись назад, спросил:

– Волыны у кого? У тебя, Дэн?

– Да, – Дэн кивнул головой. – Ну как стрелка прошла?

Двоечник пожал плечами.

– Да никак. Ни о чем не договорились – слишком серьезные разногласия. Каждый считает, что его обделяют другие.

– Но до чего же все-таки договорились? – продолжил Стас.

– Договорились, что встретимся снова через некоторое время. Но я думаю, что никакой встречи не будет. Скорее всего начнется война, будем друг друга отстреливать. Но самое опасное и самое неприятное в этом деле – никто не знает, кто против кого воевать будет…

– Как это? – переспросил удивленно Стас.

– А вот так. Какие у нас в бригаде лакомые кусочки остались? Оптовый рынок, автосервис, ресторан, небольшой банк и часть территории на Горбушке. На все эти места будет претендовать кто-то из наших. Но я не знаю точно, от кого ждать удара.

Стас понимающе кивнул.

– Ладно, Двоечник, прорвемся, не впервой!

– Все это так, – ответил Двоечник, – только пацанов подставлять жалко. Не для этого я всех вас собирал, растил и воспитывал, чтобы все в землю легли.

– Да что ты нас хоронишь-то заживо! – неожиданно вступил в разговор Дэн. – Война еще не началась, а ты уже…

Двоечник пристально посмотрел на Дэна. Тот сразу понял, что все, что он говорит, – ерунда и войны не миновать.

– Все, поехали в бильярдную! Посидим, пивка попьем, потолкуем, – сказал Двоечник.

Стас медленно повернул ключ в замке зажигания. Машина завелась и медленно выехала с территории ресторана «Орехово».

Проезжая мимо серого «Москвича», Стас обратил внимание, что в машине сидят двое или трое. Один из них курил, другой держал что-то в руке около рта. Похоже, рация…

– Что ты там увидел? – спросил Двоечник.

– По-моему, нас менты пасут.

– Ну и черт с ними, пускай пасут! А волыны у кого? – опять спросил Двоечник.

– У Дэна.

– Дэн, – Двоечник повернулся к Денису, – если что, то ты у нас пассажир, мы тебя только вот тут посадили. Ты попросился довезти тебя до метро.

– О\'кей, – кивнул головой Дэн. – Стволы беру на себя. Я их только что нашел и еду сдавать в отделение милиции.

Двоечник кивнул и улыбнулся.

– Ты бы, парень, написал заявление в милицию на всякий случай…

– Что-то мне стремно на душе, – снова сказал Стас.

– Стоп! – оборвал его Двоечник. – По-моему, пацаны, вы сглазили. Вон гаишники стоят. Притормаживай немного! Сто процентов нас сейчас прошмонают!

– Погодите, – сказал Дэн, – остановите машину. Я лучше выйду. Если что – скажу, что вообще в машине не был.

– А если они снимают? – спросил Двоечник.

– Тогда – пассажиром был. Разберемся!

Стас нажал на тормоз. Дэн быстро выскочил из машины и направился в противоположную сторону.

– Поехали! – сказал Двоечник. Стас отпустил сцепление, машина тронулась.

– Больше в машине ничего такого нет? – спросил Двоечник. – Патроны там, гранаты…

Стас пожал плечами.

– Черт его знает… Вроде нет, чисто. А потом, какое это имеет значение? Если захотят что-то подложить, так все равно подложат.

Через несколько секунд «Мерседес» поравнялся с машиной гаишников. Стоящий на обочине милиционер замахал палочкой, останавливая их машину.

Вскоре около машины оказался милиционер с погонами капитана. Тотчас же из второй машины появился сержант с автоматом Калашникова, который тут же навел дуло на «мерс»…

Глава 3

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Кипр, город Лимасол, то же время

Александр Цеборовский, бывший личный телохранитель знаменитого Сильвестра, лежал на диване в своем двухэтажном белоснежном коттедже, который он снял месяц назад, и с безразличием смотрел в потолок.

Прошло совсем немного времени, как он покинул Москву после того страшного случая – взрыва автомашины с его патроном Сильвестром. После его гибели Александр отсидел несколько дней в следственном изоляторе, потом был выпущен под подписку о невыезде, тайно покинул Россию и оказался тут, на Кипре. На Кипр он прихватил свою любовницу Верку. Жизнь на острове вначале понравилась девушке, а вскоре опротивела. Через неделю Верка вернулась в Россию.

Александр почувствовал тоску. Конечно, русских пацанов, многие из которых находились в розыске, тут было предостаточно. Один из них появился недавно. Это был некий Виталик Усов по кличке Ус.

Виталик был знаком с Цеборовским еще по Москве. Иногда они встречались на различных стрелках и в ночных клубах, где тусовалась братва. Но потом у Виталика произошла какая-то непонятка. То ли при задержании он кого-то из ментов ранил или убил, то ли еще что, но ему необходимо было «соскочить» из России. Братва быстро собрала деньги, выделила «командировочные» на проживание, и Виталик находился на Кипре около полугода.

Цеборовского он заметил моментально. Не такая уж большая страна – Кипр. Весь Лимасол состоит практически из одной набережной, с одной стороны ее располагались небольшие кафе и таверны. Именно тут собирались все выходцы из России. Цеборовского Виталик вычислил на второй день после его приезда. Они узнали друг друга, и между ними возникли приятельские отношения. А после отъезда Верки Виталик стал близким другом Александра.

Вот и сейчас, почувствовав тоску, Цеборовский встал, надел шорты с футболкой, влез в шлепанцы и медленно двинулся к выходу из коттеджа. Усевшись в открытый джип «Судзуки», он направился в сторону пригорода Лимасола – Пафоса. Там Виталик арендовал виллу.

Подъехав к дому, он увидел, что возле ворот стоит еще одна машина. Постучав в дверь, Цеборовский вошел, не дожидаясь ответа. В комнате сидели Виталик, еще один парень и три полураздетые девчонки.

– О, Санек! Братишка, привет! – обрадованно проговорил Виталик, подходя к Цеборовскому и обнимая его. – Ты вовремя приехал, как чувствовал! Вот девчонок сняли, сейчас погуляем, расслабимся, трахнем их… Ты как?

– А что? Можно, – улыбнулся Александр. – А то что-то тоска за горло взяла.

– Так вот, это наш Санек, красавец-паренек, холостяк! Рекомендую, девочки! Секс-гигант!

– Секс-гигант? – засмеялись девчонки. – Хорошо бы проверить!

– В легкую! – ухмыльнулся Виталик. – Ну что, еще джина с тоником или ликерчика накатим?

– Ой, Виталик, и так жарко! – сказала одна.

– А без кайфа нет лайфа!

Спустя еще некоторое время Александр лежал в постели с одной из девчонок, которую звали Алена. На секс у Александра ушло не более пятнадцати минут. Алена лежала рядом и смотрела в потолок.

– Я пока в душ пойду. Или ты первой хочешь?

– Нет, иди. Я после тебя…

Александр минут десять-пятнадцать стоял под прохладной струей, расслабляясь. Когда он набросил на себя белоснежный халат и вышел из душа, он увидел, что Алена лежит так же неподвижно.

– Ты чего лежишь? – спросил Александр. – Иди прими душ. Знаешь, как взбодрит! – Александр подошел к столу и вытащил из пачки сигарету. Но Алена ничего не ответила.

Александр закурил и посмотрел в окно. Через несколько минут он снова повернулся к девушке.

– Ты что, заснула, что ли?

Он подошел к кровати и потрогал Алену за плечо. Да она не дышит! Александр быстро взял ее руку. Пульса не было. Черт возьми, что же это такое! Александр прислонил ухо к груди Алены. Сердце не билось.

Быстро выскочив из комнаты, Александр побежал искать Виталика.

– Виталик, Виталик! – кричал он.

– Чего тебе, братан? Что ты кричишь? – раздался недовольный голос Виталика из одной из комнат.

– Виталик, иди сюда, проблема возникла! Пойдем со мной!

Александр схватил Виталика за руку и потащил за собой.

– Ты что, третьим меня хочешь взять? Мне этого не надо! Я из этого возраста уже вышел! – упирался Виталик.

– Да пойдем, что покажу!

Александр втащил Виталика в комнату и показал на остывающее тело Алены. Виталик тут же оценил ситуацию. Пощупав пульс, он сказал:

– Все, девчонка откинулась! Ты ничего ей не делал?

– Да что ты! Гадом буду! Все как обычно.

– Что-то у нее со здоровьем было, она говорила мне, я не помню… Да, плохи дела! Местные менты сто процентов нас с тобой закроют! Попробуй докажи, что мы ее не убили! Конечно, мы это докажем, но я никак не должен засветиться – я же в розыске, ты же знаешь!

– Понятное дело. Да и мне не хотелось бы привлекать внимание…

– Послушай, единственно правильное решение сейчас – это свалить, – сказал Виталик.

– А как же мы свалим?

– У тебя что-то ценное есть дома?

– Кое-какие деньжата есть…

– Давай сейчас на тачку, а я этого хмыря с девчонками выгоню, скажу, что Алена с нами останется до утра. Мы с тобой на катер – каждый вечер паром в сторону Израиля отходит, никакой визы не нужно. А из Израиля еще куда-нибудь махнем. Другого выхода нет, а то загремим здесь!

– Хорошо, сейчас только домой заеду, – сказал Александр.

Через несколько минут они выдворили парня с девчонками и поехали в коттедж Александра. Там они взяли нужные вещи и деньги, затем сели в машину и направились в порт, где стояли паромы, похожие больше на большие пароходы. Один из них – «Принцесса Виктория», который в шесть часов вечера уходил в израильский город Хайфу с экскурсиями. Взяв билеты, Александр с Виталиком подошли к парому, но тут их кто-то окликнул. Они обернулись. Рядом с ними стояли двое полицейских…

Глава 4

ОРЕХОВСКИЕ

Капитан ГАИ медленно подошел к машине. Поднеся руку к фуражке, представился и обратился к Стасу и Двоечнику:

– Пожалуйста, предъявите водительские документы и документы на машину.

Стас медленно полез в карман куртки за документами. Двоечник посмотрел на капитана и спросил:

– А что случилось, командир? Вроде мы ничего не нарушали…

– Вчера машину похожую угнали со стоянки, – коротко ответил капитан.

Стас сразу понял, что это только предлог. Тем временем сержант, стоящий в нескольких шагах, пристально смотрел на них, держа под мышкой автомат, приведенный в боевую готовность. «Господи, а вдруг сейчас стрелять начнет?» – мелькнуло у Стаса в голове.

Он протянул документы капитану. Тот стал внимательно их рассматривать. Сначала проверил техпаспорт, затем доверенность, наконец – водительское удостоверение Стаса.

– А что пассажир, который сошел, где он? – неожиданно спросил капитан. Двоечник пожал плечами, взяв инициативу на себя.

– А черт его знает! Парень какой-то попросил подвезти, вышел. Мы не знаем, кто это.

Капитан кивнул.

– Ну что, сейчас пробью машину на угон.

Он повернулся и пошел к другой машине.

Неожиданно Двоечник выскочил из машины. Он догнал капитана и сказал:

– Послушай, капитан, мы торопимся, дела срочные. Давай без потери времени! – И быстрым движением сунул ему в карман деньги. Капитан таким же быстрым движением переложил деньги в другой карман и отрицательно покачал головой.

– Нет, такой порядок, надо проверить. Если не угнана, так чего вы волнуетесь? Поедете с миром.

Вся процедура заняла не более пяти минут. Капитан вернул Стасу документы, снова отдал честь, прощаясь, и пожелал им счастливого пути.

Машина тронулась. Первым заговорил Двоечник.

– Счастливого пути! А за следующим поворотом опера стоят из МУРа или из РУОПа! Вот и будет «счастливого пути»! Просто пробили, сколько в машине людей. Знаешь, Стас, давай-ка маршрут поменяем! – неожиданно произнес он. – Давай обратно поедем.

– Зачем?

– Сомнение у меня большое. Все это не случайно.

Стас резко развернул машину и направился в сторону ресторана. Вскоре они проехали мимо гаишников, стоявших на том же месте. Гаишники удивленно посмотрели на них. Неожиданно навстречу им выскочил серый «Мерседес» с Культиком и Драконом. За ними Стас увидел серенький «Москвич».

– Ага, за Культиком уже «хвост»! – сказал Двоечник, достал из бокового кармана куртки мобильный телефон «Моторола» и стал набирать номер Культика, чтобы предупредить его. Через несколько мгновений он сообщил, что за ними «хвост». Культик поблагодарил за предупреждение и поинтересовался, где Витоха.

– Слышь, Стас, – спросил Двоечник, – ты Витоху не видел?

– Нет, сегодня на стрелке его не было. Куда-то пропал.

– Культик волнуется. Какой телефон у Дэна? Давай ему позвоним. Надо парня подобрать.

Стас назвал номер мобильного телефона Дэна. Но номер не отвечал.

– Черт возьми! – выругался Двоечник.

– По-моему, мы все слишком переволновались, – сказал Стас.

Вскоре они благополучно покинули место стрелки и подъехали к небольшому уютному пивному бару, где находилась бильярдная.

Выйдя из машины, Стас с Двоечником поднялись на второй этаж. Там они увидели знакомых пацанов из других бригад. Те приветливо кивнули им. Двоечник заказал себе пару кружек пива, Стас ограничился безалкогольным напитком.

Ребята молча сели за столик. Первым заговорил Двоечник:

– Не позвонить ли еще раз Дэну?

Стас достал телефон и стал набирать номер. На другом конце голос девушки из диспетчерской службы сообщил, что абонент недоступен и находится вне зоны действия сети.

– Может, он на метро поехал? – предположил Стас.

– Дэн – и на метро? – усмехнулся Двоечник.

– Почему же телефон не отвечает? А может, его «приняли»?

– Тогда бы телефон менты отключили. Хотя, впрочем…

Неожиданно в кармане куртки Двоечника раздался звонок. Он быстро достал трубку.

– Алло! Да! Громче говори, Витоха, плохо слышно!

Витоха был телохранителем Культика. Лицо Двоечника резко изменилось, стало взволнованно-сосредоточенным, выражавшим недоумение и испуг. Стас насторожился и стал вслушиваться в разговор, пытаясь по отдельным фразам понять, что случилось.

Он понял, что кого-то замочили, но кого, не было ясно.

Наконец Двоечник сказал:

– Будь на месте, мы скоро приедем!

Он захлопнул крышку телефона и обратился к Стасу:

– Давай быстро в машину! Похоже, Культика в подъезде завалили.

– Кто?! – вырвалось у Стаса.

Двоечник пожал плечами.

Через несколько минут они мчались по широкому проспекту по направлению к дому, где жил Культик. Двоечник постоянно набирал телефон Дэна, но он молчал.

– Послушай, Стас, куда же он мог запропаститься?

– Да что ты волнуешься? Утром появится.

– Меня не волнует, где Дэн. Меня волнует, где наши волыны. Мы же совершенно пустые! Ты видишь, что началось. Похоже, Культика опередили, причем явно, – горячился Двоечник.

– О чем ты? Расшифруй!

– Вся бодяга началась с того, что Культик с Драконом решили занять место Сильвестра. Стали говорить, что они наши «папы» и тому подобное. Многим бригадирам это не понравилось. А один в открытую сказал: «Кто тебе такое право дал, Культик, нами командовать? Ты кто такой? Ты такой же, как мы!» Короче, когда мы вышли, то Культик сказал: «Я этого строптивого зажму, я наведу порядок!» Он хотел стать вторым Сильвестром. Но, видимо, не судьба… Быстро сработали ребята!

– А с чего ты решил, что это наши? Может, это конкуренты – басманная группировка?

– Нет, не похоже. Кто-то его вел… Кстати, – неожиданно спросил Двоечник, – а Витохи на стрелке ведь не было?

– Нет, не было.

– А он что-нибудь говорил?

– Нет, он не звонил.

– Странно это все… – задумчиво проговорил Двоечник.

– Но мы же не знаем их внутреннего расклада, что и как. Может быть, Культик ему задание дал. Может, Витоха его у подъезда ждал, – стал оправдывать Витоху Стас.

– Не знаю, не знаю… Витоха – выскочка, он давно мечтает занять место бригадира, старшего, «папой» хочет быть. И он этого не скрывает. Значит, Культик ему мешал.

– Ну вот, теперь ты все стрелки на Витоху перевел…

– Нет, я просто размышляю.

Вскоре машина припарковалась недалеко от дома, где жил Культик. Народу около подъезда собралось много. Там были милиционеры, врачи «Скорой». Место, где лежало тело Культика, было оцеплено и огорожено желтой ленточкой.

Когда Стас подошел ближе, он понял, что Культик даже не успел выйти из своего «Мерседеса», как кто-то выстрелил в него. Туловище завалилось вперед, а ноги остались в салоне автомобиля. Культик в машине был не один, это Стас помнил. Но кто был второй человек – неизвестно. И Культик был за рулем, что тоже было удивительно. В последнее время Культик никогда за руль не садился.

Стас дернул Двоечника за рукав.

– А водилы-то его нету!

– Разберемся, – ответил Двоечник тихо, – завтра же разберемся.

Стас стал оглядываться по сторонам. Он заметил, что, кроме милиционеров из ближайшего отделения милиции, многих из которых он знал, тут были оперативники из МУРа. Некоторым он кивнул.

В стороне стояло несколько зевак. Хотя время было позднее – около одиннадцати часов вечера, – но народу собралось прилично.

Вскоре к ребятам подошли члены бригады Культика. Стас искал среди них Витоху, но того не было.

– А Витохи-то нет, – тихо сказал он Двоечнику.

– Как же тогда он нам об этом сообщил? Непонятно…

Постояв еще минут десять-пятнадцать, Стас с Двоечником решили ехать. Они направились в сторону дома Двоечника.

Около подъезда Двоечник неожиданно изменил свои планы.

– Давай-ка отвези меня к Ленке! – сказал он.

Стас резко развернул машину. Он понял, что Двоечник не захотел рисковать и решил отсидеться у своей любовницы.

Вскоре они были рядом с домом, в котором жила Ленка.

– Ты завтра обязательно обзвони пацанов, – дал указания на прощание Двоечник, – забей стрелку на двенадцать часов в бильярдной. И разыщи Дэна, узнай, что там и как. Потом позвони мне на трубку.

– Ясно. Проводить?

– Нет, не нужно. Сам дойду. – И Двоечник вышел из машины, хлопнув дверцей. Стас поехал домой.

В этот же вечер он дозвонился до Дэна и выяснил, что у него просто разрядился аккумулятор телефона. Стас сказал, что завтра тот по полной программе получит от Двоечника, и передал, что нужно быть в бильярдной. Затем весь вечер Стас обзванивал пацанов из группы, назначая стрелку.

Глава 5

БИЗНЕСМЕН

Москва, офис фирмы «Инвайт»

Бизнесмен Андрей Ивашов сразу понял выгоду информации, которую ему выложил капитан Морозов во время встречи в ресторане. Теперь контракт, по которому он просил его подстраховать, отошел на второй план. Он перестал интересовать Андрея.

Ивашов приехал домой, в свою хорошо оборудованную квартиру на Кутузовском проспекте, и закрылся в кабинете. Там он быстро достал несколько листов чистой бумаги, взял фломастер и стал рисовать схему будущей аферы. Он нарисовал кружок, вписал внутрь его буквы «Н» и «С» – «Наследство Сильвестра». «Вот самая главная цель, – подумал Андрей, – надо его найти!»

Андрей прекрасно знал, что Сильвестр в 1994 году был практически некоронованным королем Москвы и подчинял себе большую часть крупных банков, финансовых структур, коммерческих организаций. Для этого Сильвестр использовал так называемые силовые способы и свою многочисленную братву. Часть коммерческих структур, которые также «крышевал» Сильвестр, приходили к нему добровольно, так как к этому времени Сильвестр был весомым авторитетом.

А бизнесмены – Андрей знал это по себе – не хотели просто так рисковать, поэтому стать под Сильвестра для многих было не только безопасно, но в какой-то мере и престижно. Теперь необходимо было найти все эти структуры.

Более того, нужно будет использовать эту ситуацию, когда непонятно, жив Сильвестр или мертв. Пускай он будет жив, эту легенду использовать выгоднее. Но чтобы поддержать ее, нужно найти двойника.

Андрей нарисовал на листке еще один кружок и вписал туда слово «Двойник», от этого кружка провел черточку со стрелкой к первому. Пластический хирург – вот кто сделает операцию будущему двойнику! Теперь нужно создать двойнику легенду, лучше всего найти человека, который знал Сильвестра. Но выйти на братву, на окружение Сильвестра было уже труднее. Ведь, по существу, между ними началась война… Кстати, это тоже большой плюс: они разобщены и не смогут определить, Андрей поставил возле второго кружка знак вопроса, подставной их патрон или настоящий. Все погрязли в разборках и дележе.

«Это хорошо. Но нужно найти человека, который был близок к Сильвестру, – какого-нибудь коммерсанта, с кем он работал. Но не каждый коммерсант согласится играть такую роль… Стоп! Телохранитель, – вспомнил Андрей. – Как его фамилия – Цеборовский, кажется… Да, Александр Цеборовский. И его нужно обязательно найти!» Андрей красным фломастером написал «Телохранитель», обвел надпись толстой линией и поставил рядом восклицательный и вопросительный знаки. «Вот кто мне нужен – именно телохранитель!»

После этого необходимо искать наследство Сильвестра. Андрей провел стрелку от «Телохранителя» к «Наследству». Сто процентов, что телохранитель знал все точки!

Андрей не ошибался. Действительно, по существующим неписаным законам криминального мира не все члены бригады знали те места, откуда их руководители получали деньги. Да, собственно, руководителям это было невыгодно. Это было их гарантией. Они же кормили свой коллектив, привозили деньги. Но откуда – никто знать не должен. А если боевики будут знать каналы, по которым эти деньги поступают, то тогда и шефа не нужно…

Так, пока все складывается. С чего же начать? Нужно еще получить информацию по тому, как идет официальное расследование. Ведь уголовное дело возбуждено… Так, это мы узнаем через Николая Первухина, где оно возбуждено, и через свои связи он попытается узнать о его ходе.

«Ни с кем мы делиться не будем, – думал Андрей, – создадим структуру, а потом, когда все сделаем, будет видно. В конце концов, затраты минимальны…» Андрей провел черту и подписал под ней: «5—10 тысяч долларов». Хотя, впрочем… Он приписал еще двадцатку – пластическая операция. А этому человеку зарплату? Пожалуй, все потянет на 100 тысяч…

Да черт с ним, не такие уж это для него большие деньги! Зато, может быть, придет гораздо больше… Ведь говорят, что у Сильвестра было 150–200 миллионов долларов. Не нужно проводить никаких рискованных операций, нужно просто забрать деньги, и все.

Андрей написал в нижней части листка слова «банки», «офшоры», «заграничные счета», поставил напротив каждого вопросительный знак. После этого он взял исписанный листок, аккуратно сложил его, прошел в другую комнату к камину, открыл стеклянную дверцу и нажал на кнопку. Тут же загорелось пламя. Андрей бросил листок в огонь, сел в кресло напротив и улыбнулся. «Начинаем с завтрашнего дня!» – подумал он…

Глава 6

ОРЕХОВСКИЕ

Штаб-квартирой, где собиралась бригада Двоечника, был небольшой пивной бар с бильярдной на Елецкой улице. Так получилось, что Елецкую улицу с самого начала «забила» бригада Двоечника.

Ровно в полдень около бильярдной припарковалось несколько машин, в основном отечественного производства – «девятки», «восьмерки», «семерки». Были и подержанные иномарки. Многие пацаны из бригады Двоечника уже сидели на втором этаже, когда Стас поднялся в бильярдную.

Кто-то гонял шары, но, как только появился Двоечник, все сразу отложили игру и разговоры и уселись за стол. Двоечник подошел к каждому и поздоровался за руку.

– Ну что, пацаны… Вчера все собирались на стрелку, – начал говорить он, – и пытались… Да что зря базарить, – он махнул рукой, – что мы там пытались! Короче, тема такая: как жить будем дальше?

– В каком смысле? – раздались голоса.

– Тут война намечается. Теперь каждый за себя. – И Двоечник коротко обрисовал картину вчерашнего разговора, точки зрения разных бригадиров. И сообщил о том, что вчера завалили Культика. Подводя итог, Двоечник снова спросил: – Что вы думаете, пацаны, как жить будем?

Он посмотрел на Стаса. Тот понял, что именно ему нужно начать разговор.

– А чего тут думать? – сказал он. Все пацаны посмотрели на него. – Нужно жить по одной формуле: нам чужого не нужно, но и своего не отдадим!

– Конкретно сказал, правильно! – разом заговорили ребята.

– Правильно-то правильно, – сказал Двоечник, – только как определить, что наше, а что не наше? Боюсь, что многие считают своим то, что мы считаем принадлежащим нам. Дело в том, что при Сильвестре все было общим. Мы имели определенный процент с наших точек.

– Так пускай эти точки нашими и останутся! – проговорил Дэн.

– А насчет тебя – отдельный разговор! – прервал его Двоечник. – Ты куда вчера с волынами пропал?

– Я же Стасу говорил – батарейки разрядились…

– А перезвонить никак не мог?

– А зачем звонить? Я как-то не подумал…

Неожиданно зазвонил мобильный Двоечника. Он достал из кармана свою серую «Моторолу».

– Да! Здорово, братан! Зачем? О чем базар-то?.. Хорошо, будем.

Положив телефон обратно в карман, он обратился к ребятам:

– Пацаны, пока мы с вами базарили, нам уже стрелку забили. Люди Фонаря.

– Фонаря? – переспросил Стас. Фонарь – это бригадир пограничной бригады, которая располагалась по всем коммерческим структурам рядом с «хозяйством» Двоечника.

– Значит, так, – решил Двоечник, – на стрелку с Фонарем поедет… – и он посмотрел на ребят, выбирая среди них нужные кандидатуры. Тринадцать человек, склонив головы к столу, затаились.

– Поедут Стас и Дэн. Гарик – за рулем.

Приказы Двоечника никогда не обсуждались. Кого он назначал, тот и выполнял их. Никто никогда не отказывался.

– Старший – Стас, – ткнул пальцем Двоечник в сторону своего телохранителя и «правой руки» и продолжил: – Там разговор будет. Они хотят перетереть по поводу автосервиса на Елецкой. Ты историю этого вопроса знаешь, – он вновь посмотрел на Стаса. – Сервис никому не отдавать! Если долю хотят – пусть вкладывают или дают что-то на обмен. И вообще, Стас, не выступай там! Фонарь – человек резкий, непредсказуемый, жестокий. Так что пусть Дэн тебя подстрахует. – Двоечник намекал на то, что Дэну нужно взять с собой оружие. – Гарик на связи в машине. Все, пацаны, идите готовьтесь. Стрелка у вас, – Двоечник взглянул на часы, – через сорок минут.

– А где стрелка-то? – спросил Дэн.

– Спроси у своего старшего, – ухмыльнулся Двоечник.

Стас прекрасно понял, что вопрос Дэна был неуместным. Стрелка должна была проходить в том месте, о котором шла речь, то есть рядом с автосервисом, находившимся рядом с залом игральных автоматов на той же Елецкой улице.

Через несколько минут Стас, Дэн и Гарик покинули бар.

Шли молча.

– У тебя волыны где? – спросил Стас.

– В машине, в багажнике спрятаны, – ответил Дэн.

Подготовка к стрелке заняла не более двадцати минут. Стас таких стрелок провел немало. Они кончались по-разному – иногда мирно, коротким разговором, а иногда и кровью. Были перестрелки, взрывы, разборки с участием «господина Калашникова». Так что Стас считался опытным переговорщиком. Но сегодня было другое.

Стрелка была назначена с бывшими друзьями, теми, кто входил в обширную империю Сильвестра. Тот же Фонарь с его многочисленными недостатками и скверным характером был своим. Но вопрос, который ставился, уже не принадлежал к категории «своих» – о разделе сфер интересов. А тут уже не может быть своих и чужих. Все – наше, общаковское. В бригаде тринадцать человек, и они всем этим владеют. А остальные – чужие.

Стас внутренне готовил себя к разговору с Фонарем. Главное – не заводиться, не давать этому беспредельщику никакого повода и следить за своей речью, чтобы Фонарь потом предъяву не поставил за оскорбление.

Вскоре машина медленно подкатила к автосервису. Автосервис – слишком громкое название. На самом деле это было несколько металлических гаражей, объединенных в одно большое помещение. В свое время этим автосервисом владел крупный криминальный авторитет. Теперь за него отвечала бригада Двоечника.

Остановившись поодаль, Стас осмотрелся. Никаких незнакомых машин он не заметил. Слесари ремонтировали автомобили. Кто-то сидел у гаража и курил. Стас понял, что он приехал первым. Вскоре появилась темно-синяя «семерка»-«БМВ» с затемненными стеклами. Приветливо мигнули фары. Все, приехали…

– Дэн, ты со мной, – коротко произнес Стас.

Дэн кивнул и показал на свой живот, где у него под курткой был спрятан пистолет «ТТ».

– А ты, Гарик, оставайся в машине и будь на связи.

Гарик, парень лет двадцати, тоже кивнул и похлопал себя по куртке.

Стас с Дэном медленно вышли из машины и направились в сторону «БМВ».

Из «семерки» появилась крупная фигура бригадира Фонаря. Рост его был около метра восьмидесяти, широкие плечи, мощная шея, круглое лицо. В прошлом Фонарь был боксером, поэтому нос его был перебит. А еще Фонарь был контужен взрывом и более четырех месяцев провалялся в больнице. После этого, как говорили, у него «поехала крыша», и он совсем свихнулся – чуть что, хватался за ствол и палил без раздумий. Одно время Сильвестр даже отстранил его от бригадирства, сказал, что сначала нужно вылечиться.

Но после гибели Сильвестра Фонарь каким-то образом снова стал бригадиром в своей бригаде. Пацаны боялись его жестокого и бескомпромиссного характера.

Стас Фонаря не боялся, но старался все же остерегаться, поэтому всегда осторожно разговаривал с ним.

Подойдя вплотную, Стас приветливо кивнул, приветствуя Фонаря.

– Здорово, Стас! – ответил Фонарь. – А что, Двоечник не приехал?

– У него дела, – произнес коротко Стас, – важные. Так что, если ты не возражаешь, тему со мной перетрем.

– Я не возражаю, – сказал Фонарь и неожиданно похлопал по плечу Стаса.

Тот насторожился. Может, это условный знак? Немного позади стоял какой-то верзила. Раньше Стас его не видел. Посмотрев на парня, он обратился к Фонарю:

– А что, у тебя новые люди появились?

– Да, команда расширяется, многие со мной хотят работать, – не без гордости сказал Фонарь. – Пацанов набрал крепких, надежных, из подмосковного Видного. Ребята нормальные, а главное – проверенные. В общем, Стас, здесь такая канитель. Этот автосервис и зал игровых автоматов, который рядом находится… Короче, пацаны наши решили, что как бы это наша территория. Мы, конечно, понимаем, что мы с вами рядом находимся, так что процентов тридцать мы вам будем присылать ежемесячно, – как бы подвел итог разговора Фонарь.

«Ничего себе стрелочка! – подумал Стас. – Уже все за нас решено!»

– Слышь, Фонарь, – неожиданно проговорил он. – Чего-то ты какую-то непонятку гонишь! Какие тридцать процентов? Я знаю, что наши пацаны и сам Двоечник придерживаются другого мнения. Здесь наша тема! Мы пацана похоронили после разборки по сервису и по игральным автоматам, а ты нам какие-то тридцать процентов хочешь присылать! Он нам слишком тяжело достался.

– Какой пацан? Какая разборка? Не понял тебя, брат! – делано удивился Фонарь.

– А ты вспомни девяносто третий год, как мы Моню завалили по этой теме.

– Я что-то не в курсах… – Фонарь сунул руку в карман.

Стас насторожился. Неужели он сейчас вытащит волыну и начнет палить?..

Глава 7

АДВОКАТ

Москва, Старый Арбат

Адвокат Валерий Козырев сидел в своем кабинете. Офис представлял собой переоборудованную трехкомнатную квартиру на первом этаже старого отремонтированного дома, расположенного в одном из тихих арбатских переулков. Одно помещение было кабинетом, его занимал адвокат. Тут стоял дорогой письменный стол, книжный шкаф, набитый всевозможной справочной литературой. В углу – кожаный диванчик с двумя кожаными креслами, между ними – стеклянный журнальный столик. Слева – большая темно-вишневая тумба, под цвет стола и книжного шкафа, на которой стояли телевизор и небольшая стереосистема. На столе стоял телефон, дорогой чернильный прибор и ноутбук.

Адвокат сидел в кресле, глядя на улицу. Время от времени он поглядывал на часы. На час дня у него была запланирована встреча с одним бизнесменом, который, как он сказал в телефонном разговоре, должен был прийти по весьма деликатному делу.

В другой комнате, которая примыкала к кабинету и являлась приемной, стояли те же самые кожаные диваны, только поставленные буквой «г», стол, за которым сидела секретарша Катя. За другим столом, на котором стоял большой компьютер, сидел помощник адвоката Миша, студент Юридической академии. Третья комната представляла собой небольшую кухню и комнату отдыха, в которой, помимо аппарата с дистиллированной водой, находились кофеварка, микроволновая печь, а также – на специальных полках – пачки бумаги, картриджи для ксерокса и другое необходимое для работы офиса оборудование.

Адвокат снова посмотрел на часы. Было уже десять минут второго. А говорят, что бизнесмены не опаздывают, подумал адвокат.

Наконец раздался звонок. Миша подошел к двери. Адвокат включил монитор, на котором увидел три фигуры.

– Мы к Валерию Николаевичу на прием. Мы записаны, – сказал солидный мужчина. Его сопровождала женщина, одетая во все темное, и мужчина с седыми волосами.

– Как ваша фамилия? – поинтересовался Миша.

– Моя фамилия Ивашов Андрей.

– Сейчас я узнаю… Владимир Николаевич, к вам Андрей Ивашов!

– Да, они записаны, – сказал адвокат, – пусть проходят!

Миша открыл дверь, и трое посетителей вошли в приемную.

– Вот здесь можно раздеться, – Миша показал на шкаф, в котором висела его куртка и плащ Кати. Ивашов снял с себя куртку, но положил ее в кожаное кресло. Женщина, стоящая с ним рядом, раздеваться не стала, а сопровождающий их мужчина снял кожаную куртку и аккуратно повесил ее в шкаф.

Все трое вошли в кабинет адвоката.

– Добрый день, Валерий Николаевич! Меня зовут Андрей Ивашов, – бизнесмен протянул адвокату визитную карточку. – А это мои спутники. Но о них немного позже…

– Садитесь, пожалуйста! – Адвокат привстал из-за стола и указал на диван и кресла. – Может быть, кофе хотите или чаю?

– Я бы выпил кофе. А вы? – обратился Ивашов к свои спутникам.

Женщина попросила чай.

– Зеленый, черный?

– Можно зеленый.

– А вы? – адвокат посмотрел на седоволосого.

– Я бы тоже от кофе не отказался, – ответил тот.

– Катя, нам два кофе и один зеленый чай! – громко проговорил адвокат. – Так с кем имею честь?

– Я же дал вам свою визитную карточку, – сказал Андрей Ивашов.

– Да, да, – адвокат взял в руки визитку, на которой было крупно написано по-английски «Andrew Ivashov» и номер телефона. – Интересная визитная карточка! Не написано, кто вы, где работаете…

– Я – хозяин нескольких коммерческих проектов. Но, в силу некоторых соображений, я этого не указываю. Я человек скромный, – улыбнулся Ивашов.

– Ну что ж, похвально! Но тем не менее у вас что-то произошло, возникла какая-то проблема. Чем я могу быть полезен?

Посетитель сделал паузу, дожидаясь, пока секретарша, принесшая кофе и чай, выйдет из кабинета. После этого он начал:

– Дело достаточно деликатное. Вот эта девушка – зовут ее Люба – работала у нас в банке одно время. Затем, как бывает в жизни, влюбилась в человека весьма известного. Так получилось, что человек этот погиб. Точнее, его взорвали. Наверное, вы об этом слышали… Но в последнее время пошли слухи, что он жив. Так вот, я хотел бы обратиться к вам с такой просьбой, соответственно заключить договор или контракт – как это у вас называется? – на предмет того, чтобы представлять интересы этой девушки на следствии.

– Секундочку, – остановил Ивашова адвокат, – я не понял, дело возбуждено по факту гибели или убийства?

– Я точно не знаю. Дело ведет, насколько мне известно, городская прокуратура.

– И что же я должен делать в этой ситуации как адвокат?

– В общем, только наблюдать. Она же на вашем юридическом языке…

– На процессуальном языке, – уточнил адвокат.

– Да, на процессуальном языке, вроде жена потерпевшего.

– Для меня пока все же мои обязанности представляются туманными…

– Валерий Николаевич, – сказал Ивашов, – вы об этом не думайте! Мы вам хорошо заплатим. Заключим с вами контракт или, если хотите, оплатим наличными.

– Нет, лучше по безналу.

– Просто время от времени будете говорить мне или Любе ту информацию, которую будете получать от следователя. И еще маленький нюанс. Вот это, – он показал на мужчину, – сотрудник службы собственной безопасности Николай Первухин, бывший работник МУРа, Шестого управления. Слышали о таком?

– Конечно, слышал, – кивнул адвокат и обратился к Первухину: – Мне ваше лицо знакомо…

– И мне ваше, – оживился тот. – Наверное, где-то пересекались.

– Так вот, – продолжал Ивашов, – он через свои связи тоже будет вам помогать.

Адвокат помолчал и вопросительно взглянул на банкира. Тот понял, что в его легенде чего-то не хватает.

– Собственно, самого главного я вам не сказал, – стал на ходу придумывать Ивашов. – Девушка эта – моя родственница, сестра моей жены. Так вот, сами понимаете, дело семейное, необходимо установить истину.

Адвокат взял большой блокнот, достал ручку с золотым пером и обратился к Ивашову:

– Мне необходимо записать фамилию клиента, то есть человека, который погиб. И обсудить с вами сумму гонорара.

– Да, конечно! Фамилия известная – Сергей Иванович Тимофеев.

– Сильвестр? – удивленно переспросил адвокат.

– Да, Сильвестр. Вы его знали?

– Нет, особо близко не знал, хотя несколько раз виделся. А что, есть вероятность, что он жив?

– Вам потом все Николай расскажет. А сумму, наверное, вам нужно самому назвать…

– Знаете что, – сказал адвокат, – давайте вопрос о сумме гонорара пока отложим, потому что мы не знаем, какие задачи будут ставиться и что мы вообще по этой теме имеем. Да я и не уверен, смогу ли чем-то вам помочь.

– Сможете, Валерий Николаевич, сможете! – проговорил Андрей. – Мы вам будем помогать. Поэтому все, что касается вашего гонорара, естественно, в пределах разумного, вас волновать не должно. А сейчас разрешите откланяться! Вам нужны данные, чтобы выписать мандат для ведения дела?

– У нас это называется ордер, – поправил его адвокат.

– Запишите, пожалуйста, фамилию Любы… Люба, как твоя фамилия? – спросил Ивашов у девушки.

Адвокат вопросительно взглянул на него. Банкир почувствовал, что получилась нестыковка, замялся.

– Дело в том, что Люба перед тем, как полюбить Сергея Ивановича, была замужем два раза… И я уже забыл, как ее фамилия.

– Воскобойникова моя фамилия, – произнесла девушка.

– Мы не проверяем фамилии. Отсюда – любой человек может назваться родственником клиента. Нам главное – чтобы услуги адвоката были оплачены, – сказал адвокат.

– Теперь я вас покидаю, – Ивашов протянул адвокату руку. – А Николай останется, если вы не против, поговорит с вами. И вот еще что, когда вы планируете поехать в прокуратуру?

– Думаю, завтра. А может, и сегодня.

– Прекрасно! Давайте после вашего визита где-нибудь в ресторанчике встретимся! И после этого мне планчик своей работы набросайте…

– Вам как, план от руки написать или на компьютере напечатать?

– Без разницы! Рад был с вами познакомиться, Валерий Николаевич! До встречи!

– А как я вас найду? – крикнул адвокат вдогонку уходящему банкиру.

– А вам Коля мой телефон запишет! Коля, дай мой мобильный телефон в машине!

Через несколько мгновений банкир скрылся за дверью кабинета.

– Ну что же, – обратился адвокат к Николаю, вставая с дивана и возвращаясь в свое кресло, – кто ведет дело?

– Городская прокуратура, следователь Лыкова Марина.

– Вот с нее и начнем. Это будет первым пунктом нашей работы.

Глава 8

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Москва, Новокузнецкая улица, здание Московской городской прокуратуры. Спустя два часа

Следователь городской прокуратуры Марина Лыкова была женщиной лет тридцати, с пышной грудью, выкрашенными в белый цвет волосами. Она была похожа не на следователя прокуратуры, а на торгового работника. Марина имела довольно обычную биографию. Окончив юридический институт, она по распределению попала в городскую прокуратуру и работала там уже семь лет. Она выросла до старшего следователя отдела по расследованию убийств и бандитизма.

В настоящее время в производстве у Марины Лыковой находилось четыре дела – три по убийствам и одно по изнасилованию. Среди них было и дело о гибели Сергея Тимофеева. Однако, по существующим негласным правилам, руководство прокуратуры не особо торопило Марину в раскрытии этого преступления. Существовали тут свои законы. Здесь было не следствие, а своеобразное накопление информации о живых участниках деятельности Сильвестра, поэтому Марина не занималась расследованием убийства Тимофеева активно.

Она сконцентрировала внимание на раскрытии заказного убийства одного бизнесмена, тем более что практически с поличным был взят один из боевиков ореховской группировки, некий Михаил Огнев по кличке Огонек, который незадолго до этого был замечен вертящимся возле дома, в котором жил банкир. Заметил его наряд милиции, проверил документы. Огнев сидел в своей машине возле подъезда банкира совершенно без дела и нахождение свое в этом месте никак объяснить не мог.

– Просто сижу и отдыхаю, – сказал он.

Милиционеры отпустили его, однако запомнили этот случай. Когда произошло убийство банкира, они тут же сообщили об Огневе в прокуратуру, и Огнева без труда задержали. Теперь Огонек давал показания.

Закончив допрос, Марина хотела пойти пообедать, но зазвонил телефон.

– Марина Дмитриевна, к вам посетитель пришел, адвокат. И с ним еще один мужчина. Говорят, хотят видеть вас.

– Вообще-то, я сейчас обедать собираюсь.

– Но они вас уже давно, минут двадцать, ждут…

– Хорошо, пусть заходят, – вздохнула Марина.

Через несколько минут дверь ее кабинета открылась, и она увидела двоих мужчин.

– Добрый день, Марина Дмитриевна, – произнес один из них, – я – адвокат Валерий Козырев. А это мой помощник, – адвокат показал на Николая Первухина.

– Что-то лицо вашего помощника мне знакомо, – сказала Марина. – Вы случайно…

– Да, я в МУРе работал, – опередил ее вопрос Первухин. – Да, я вас тоже узнал. Помните, мы вместе вели дело Скороходова, мы осуществляли оперативную поддержку, а вы расследовали.

– Конечно, помню! – сказала Марина. – А сейчас вы осуществляете оперативную поддержку адвоката?

– Что делать – времена меняются… Из органов я уволился по состоянию здоровья. А сейчас подрабатываю частным детективом.

– Так у вас что, частное бюро?

– Ну, мы в охранную фирму входим, ЧОП, осуществляем различные услуги. А сейчас вот работаю с адвокатом. Работа интересная!

– Все ясно… А вы, господин адвокат, – обратилась Марина к Валерию, – по какому вопросу ко мне?

– Я пришел по вопросу представления своей доверительницы, – и он протянул ей ордер.

– Фамилия доверительницы мне ни о чем не говорит. По какому вы делу?

– Видите ли, дело довольно необычное. Мы по поводу убийства Сергея Ивановича Тимофеева.

– Ух ты! – удивилась Марина. – И какие же интересы для адвокатуры представляет убитый Тимофеев? – Марина села за свой рабочий стол и, достав из пачки сигарету, закурила.

– Нет, интересы Тимофеева мы никак не представляем, – улыбнулся адвокат. – Мы представляем интересы некоей Любови Воскобойниковой, являющейся гражданской женой Тимофеева.

– Ой, ребята, что-то в последнее время у меня информация появилась, что наш Тимофеев многоженцем был! У него вроде бы еще жены были – и законная, и гражданская, которая в Израиле сейчас находится, некая Ольга Лабинская! Да тут еще одна появляется!

– Что делать, – развел руками адвокат. – Судя по всему, Сергей Иванович был человеком любвеобильным, и не исключена возможность, что у него были и другие контакты с женщинами. Но, с точки зрения процессуального права…

– Нет, здесь никаких вопросов нет. Раз вы представитель потерпевшей, раз ордер имеется, хотя можно было обойтись и обыкновенной доверенностью, я вас принимаю. Только скажите, пожалуйста, чем я вам могу помочь? Ведь с делом вы сможете ознакомиться, только когда наступит 201-я статья…

– Да, мы знаем эту статью, – кивнул адвокат. – Она говорит о том, что когда дело закончится, то адвокат, как и потерпевший, имеет право ознакомиться с материалами.

– Вот и хорошо. Значит, вы осведомлены о том, что до этой статьи я вас ни с какими материалами знакомить не могу. А когда это преступление будет раскрыто, я сказать не могу, – Марина покачала головой и бросила взгляд в окно. – Тем более ваш коллега знает, что в нашей прокуратуре с большим трудом расследуются дела такого характера…

– Да, это точно, – сказал Николай.

– Хочу вам напомнить, – произнес Валерий, – что по существующим статьям УПК мы имеем право знакомиться с экспертизами, которые будут проведены.

– Да, это право у вас есть.

– Поэтому я хотел обговорить вопрос, когда вы дадите мне разрешение ознакомиться с результатами экспертиз.

Следователь вздохнула.

– Дело в том, что еще не все экспертизы готовы…

– А какие готовы?

– Есть баллистическая экспертиза, есть экспертиза на его одежду, экспертиза по телу – нет, по телу еще не готова… Есть экспертиза по зубам. Но ее мы отправили в Америку, к стоматологу, который его лечил. Собственно, вот и все экспертизы. Что вас еще интересует?

– Больше ничего. Так мы можем познакомиться с экспертизами?

– Конечно, без проблем. Только, разрешите, я вас сначала запишу…

Следователь достала журнал, открыла его и стала заносить туда данные адвоката.

– Скажите, Марина Дмитриевна, – неожиданно проговорил Николай, – а еще кого-либо вы допрашивали?

Марина бросила на него недовольный взгляд:

– Я же вам сказала – я вас могу ознакомить с материалами дела только в конце следствия.

– Все понятно, – сказал Николай. – Вопросов больше нет.

Через несколько минут адвокат закончил знакомиться с материалами экспертизы.

– Спасибо большое, – сказал он.

– Не за что, – ответила Марина. – Правда, мне давно пора идти обедать…

– Нет-нет, мы вас больше не задержим! – тут же проговорил Валерий и поднялся со стула…

Как только адвокат с Николаем вышли из кабинета, следователь сняла телефонную трубку и набрала номер.

– Алло, Николай Сергеевич? Добрый день… Вы просили информировать вас о тех, кто интересуется делом Тимофеева. Докладываю – только что приходил адвокат Валерий Козырев и Николай Первухин, бывший работник МУРа, сейчас он работает в охранном агентстве. Они интересовались Тимофеевым. Нет, я им показала только экспертизу, больше ничего не сообщала… Кому позвонить? Хорошо. Всего доброго!

Глава 9

ОРЕХОВСКИЕ

Сбор в автосервисе на Елецкой никто заранее не заказывал и не планировал. Все получилось как-то неожиданно.

Стас прекрасно помнил, как год назад они с Дэном и с Димоном заехали в зал игральных автоматов – захотели расслабиться.

Год назад.

Время было такое – день не сложился. Возвращаясь с очередной стрелки, они зацепили машину с бандитами из другой группировки. Слово за слово – вышли на разборку. Те крутые, Стас с Дэном тоже полезли отношения выяснять. Чуть было не началась драка. Но в последний момент обе стороны опомнились. Тем не менее нервы были взвинченными. Тогда Дэн и предложил заехать поиграть в зал автоматов на Елецкой улице перед встречей с Сильвестром.

В зале друзья сразу подошли к «одноруким бандитам», заталкивая в прорези один жетон за другим. Вскоре оказалось, что друзья играют в проигрыш. Тогда Дэн заподозрил, что тут что-то нечисто. Он обратился к одному из служащих зала:

– Послушай, по-моему, эти автоматы заряжены в наш минус, а в твой плюс!

Служащий начал говорить что-то, но Дэн все больше распалялся.

– Верни наши деньги! Здесь стопроцентный обман!

Стас не стал вмешиваться, но и он видел, что с автоматами нечисто. Вызвали администрацию. Теперь Стас стоял рядом с Дэном.

– Давай зови хозяина! Кто у тебя коммерсант? Кто твоя «крыша»? – продолжал наступать Дэн.

Один из служащих сказал, что хозяин этого заведения не кто иной, как Виктор Коган, известный под кличкой Моня, вор в законе.

– Еврей – вор в законе? – с иронией переспросил Дэн. – Впервые такое слышу!

Тут Дэн слукавил. На самом деле в криминальном сообществе среди воров в законе было несколько евреев. Моня же держался обособленно. В криминальном мире его знали, но он был не очень популярен. Звезд с неба Моня особо не хватал, старался держаться в тени. Как только началась перестройка, он перешел к бизнесу, открыл автомастерскую, зал игровых автоматов, держал небольшой ресторанчик на окраине Москвы. Поскольку Моня не претендовал на большее, воровское сообщество его поддерживало, но не очень сильно.

Дэн, который немного выпил, завелся. Началась небольшая потасовка. Стас с Дэном, конечно, раскидали пацанов из зала автоматов, но слесари, срочно вызванные на подмогу, изменили расстановку сил. Здорово тогда отделали Стаса, Дэна и Димона!

Ребята вернулись домой побитые и разгоряченные.

– Нет, нужно отомстить! – говорил Дэн. – Нужно разгромить этот сервис!

Стас решил посоветоваться с Сильвестром. Двоечник тогда «отдыхал» по президентскому указу тридцать суток. Тогда правоохранительные органы всех бандитов время от времени хватали и «закрывали» по указу о борьбе с организованной преступностью, впоследствии отмененному. Тогда, оставшись вместо Двоечника в качестве бригадира, Стас позвонил Сильвестру и попросил о стрелке. Сильвестр назначил стрелку.

Они встретились возле ресторана «Гавана» на Ленинском проспекте. Стас рассказал о конфликте в зале игровых автоматов.

– Там законник стоит, Виктор Коган, Моня. Может, слышал такого?

– Ну и что, что законник стоит? Что нам теперь, под законников ложиться? – сказал Сильвестр.

Стас знал, что Сильвестр не очень любил воров в законе. Конечно, он знал многих и со многими общался. Но чтобы подчиняться им – такого он не допускал. Он считал себя выше воров в законе. Ходили легенды, что Сильвестр был в «Матросской Тишине» произведен в воры в законе, но через пару дней был развенчан. Было ли это правдой или очередной легендой – никто точно не знал. Сильвестр об этом не говорил.

– Короче, пацаны, я так скажу, – подытожил Сильвестр, – вы парни стойкие и отважные. Я думаю, нужно разобраться и показать, кто в городе хозяин.

Эта фраза решила все. В этот же вечер Стас собрал более тридцати человек для нанесения ответного визита на сервис и в зал игровых автоматов. Помимо бригады Двоечника, на это дело «подписались» две соседние дружественные бригады. На нескольких машинах, с бейсбольными битами подъехали на разборку. Первым делом вызвали Моню. Вор в законе, пятидесятилетний еврей, приехал с двумя телохранителями и при оружии. Разговор сразу начался на резких тонах.

– Ты кто такой?

– Я – Моня, вор в законе. А вы кто?

– А мы от Сильвестра, – коротко ответил Стас.

– Так в чем проблема? Вы не по понятиям выступаете!

– Чихали мы на ваши воровские понятия! – ответил Стас. – Тут дело не в этом. Все неправильно поставлено.

А дальше возникла потасовка. Кто первый ударил – неизвестно. Каждая сторона потом настаивала на своей версии. Но драка началась. Первого ранили Димона. Один из телохранителей Мони, у которого не выдержали нервы, выстрелил. После этого тридцать человек с битами налетели на Моню с охраной и на стоявших на их стороне слесарей, работников зала игровых автоматов. Бойня получилась еще та. В считаные минуты зал был разнесен полностью, разбита машина, стоявшая на ремонте в автосервисе. Сам же Моня был убит несколькими ударами биты. Та же участь постигла его ближайшее окружение. Тяжело ранены были несколько администраторов зала.

Но и ореховцы понесли потери. Вторым выстрелом был убит Димон, их верный и надежный друг.

После разборки на Елецкой прошло какое-то время. Сильвестр действительно уладил вопрос с ворами в законе. Он, как говорили, просто приехал на одну из встреч и объяснил, что в данном случае Моня выступал не как законник, а как предприниматель, то есть как лох. Соответственно никакой предъявы по поводу произошедшего никто ставить не может. Да и к тому времени Моня перестал быть активным законником, а превратился, по существу, в коммерсанта полностью. То есть никто не вправе предъявлять обвинения в убийстве вора в законе ни Сильвестру, ни его братве. К тому же, как считали многие, тогда Сильвестр был уже достаточно авторитетен в Москве, и ставить его на приговор или враждовать с ним никто из законников не собирался. По крайней мере, такие разговоры ходили по Москве.

Через пару недель после похорон Димона бригада Двоечника взяла под опеку полностью эти две структуры – и автосервис, и зал игральных автоматов. Правда, зал переделали в бильярдную и пивной бар, посадив туда своих коммерсантов на общаковские деньги. Эта точка стала ореховской. Кроме Сильвестра, никто из окружения не знал об этом.

1994 год

После стрелки с Фонарем Стас позвонил Двоечнику. Тот назначил встречу в том же ресторане «Гавана».

В ресторане Стас коротко изложил суть разговора с Фонарем.

– Так чем же все закончилось? – спросил Двоечник, когда Стас замолчал.

– Ничем. Постояли, каждый на своей стороне, и разошлись.

Двоечник задумался.

– Ну вот, уже первая претензия! С Фонарем, можно сказать, война обеспечена.

– Ну что, будем ждать первого удара? – спросил Стас.

– А что ты предлагаешь – нанести им удар самим и тем самым начать войну? Нет, пацаны, вы все мне слишком дороги! Вас не так много – тринадцать человек. Я вас воспитывал, растил… А теперь что – одним махом вас списать, в землю положить? Моя задача – сохранить вам жизнь. Так что будем ждать. Но готовиться нужно. Короче, направь пацанов со стволами, пусть сидят и стерегут пивбар и сервис. Встречаться будем в другом месте. Без надобности никому в бильярдной и в сервисе не появляться! – подвел итог Двоечник.

Прошло еще два дня. Казалось, конфликт был исчерпан – люди Фонаря не появлялись и не звонили. Но в один из вечеров случилось ЧП. После тяжелого трудового дня, после нескольких стрелок и объезда «подшефных» коммерческих структур Стас и Двоечник обедали в одном из ресторанов. Дэн с Гариком должны были отвезти собранные деньги в один из подшефных банков и положить их на счет. Закончив ужин, Двоечник сказал:

– Ну что, время позднее, поехали, братишка, по домам! Довезешь меня?

– Конечно, – улыбнулся Стас.

Через несколько минут они сели в машину и поехали в сторону одного из микрорайонов Орехова-Борисова, где жил Двоечник. Дорога заняла немного времени. Вскоре машина подъезжала к дому Двоечника. Это был обычный девятиэтажный панельный дом, без всяких излишеств. Для Стаса это было удивительно, ведь он знал, что они зарабатывали много денег, и часть их оседала в карманах их бригадира. Двоечник мог позволить себе купить шикарную четырехкомнатную квартиру с прекрасной обстановкой, и даже не одну. Тем не менее Двоечник продолжал жить в скромной двухкомнатной квартире. Стас пытался обсуждать с ним эту тему, но Двоечник каждый раз отшучивался и уходил от разговора. Но однажды, когда они сидели в бильярдной, он все же сказал:

– Понимаешь, Стас, профессия у нас такая, что время от времени приходится менять жилье. Вот и я, пока не «засветился», живу в своей двушке. А как только будет какая-то опасность, тут же перееду на съемную квартиру.

Стас прекрасно знал, что со временем Двоечник собирается «завязать» с криминалом, как он сам говорил.

– Поработаю годика два-три, – как-то сказал он в откровенной беседе, – а потом соскочу.

Мечта Двоечника, как и остальной ореховской братвы, – это осесть в теплом местечке, где-нибудь в Испании. В свое время они ездили в различные места Испании и облюбовали несколько небольших курортных городков, где можно купить шикарную виллу и без проблем жить там, в тишине и спокойствии, вдалеке от разборок, от милицейских облав, от допросов и камер СИЗО, в которые они все время от времени попадали.

Стас припарковал машину у подъезда. Двоечник вышел и сказал Стасу:

– Проводи меня до этажа, потом поставь машину на стоянку.

– Сделаем, шеф! – улыбнулся Стас в предвкушении окончания рабочего дня и того, что скоро он поедет к своей подруге, с которой познакомился несколько дней назад.

Захлопнув дверь и поставив машину на сигнализацию, Стас бросил взгляд на окна седьмого этажа, где жил Двоечник, и обратил внимание, что окна всего этажа были темными, в то время как соседние этажи были ярко освещены. Стасу это показалось странным, но он не зафиксировал на этом свое внимание. Уже входя в подъезд и посмотрев на выступ, отделяющий помещение подъезда от спуска в подвал, Стас остановился. Это было самое удобное место, где может спрятаться киллер. Но, слава богу, там никого не было.

Двоечник со Стасом подошли к лифту, нажали на кнопку вызова. Двери открылись, и они вошли в лифт. Нажав на кнопку седьмого этажа, Стас начал разговор с Двоечником, чтобы отвлечься. Он опять поймал себя на мысли, что каждый раз, когда он поднимается вот так в его квартиру, их всегда подстерегает какая-то опасность. И это ожидание опасности надоело Стасу. Он старался думать о чем-нибудь другом.

Наконец лифт остановился, двери медленно открылись. Неожиданно перед Стасом возник парень в кожаной коричневой куртке, в спортивных брюках «Адидас» и натянутой на лицо вязаной шапочке с прорезями для глаз. В руках у него был черный пистолет с глушителем. Это был киллер…

Глава 10

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Кипр, город Лимасол

Александр с Виталиком стояли рядом с двумя полицейскими, которые были одеты в форменные синие рубашки, черные брюки и черные фуражки. На правом боку у них висели массивные пистолеты, напоминающие «кольт», слева – газовые баллончики и наручники.

«Ну все, – подумал Александр, – не успели уехать, попались!»

– Спокуха, – сквозь зубы процедил Виталик, – прорвемся! Все будет нормально!

– Excuse me, sir, – сказал один из полицейских, – please, give us your documents!

– Чего они хотят? – спросил Виталик.

– Документы наши просят, – тихо ответил Александр.

Ребята быстро достали свои паспорта. У Виталика был уже греческий паспорт, а у Александра – российский. Полицейские стали внимательно изучать их.

– В чем проблема? – спросил Александр. – Мой друг, грек, и я едем на экскурсию…

– У вас большая скорость – high speed, – сказал полицейский.

– Чего? Какой еще СПИД? – недовольно проговорил Виталик.

– Они про скорость говорят. А ты думал, что про болезнь?

– Фу ты, господи! – улыбнулся Виталик. – Товарищи, – обратился он к полицейским, – да все нормально! – Он достал из кармана толстый бумажник, демонстрируя полицейским доллары и местную валюту.

– Мы sorry, – продолжал Виталик, – больше не будем!

Полицейские заулыбались. Тем временем Виталик вытащил стодолларовую бумажку и сунул ее в карман полицейскому.

– О\'кей, о\'кей, – тут же сказал полицейский. – Good luck!

– Thank you! – в один голос проговорили Александр с Виталиком и улыбнулись.

– Слава богу, пронесло! – сказал Виталик с облегчением. – Я уже думал – все, кранты нам, братуха! Думал, местные менты бабки не берут.

– Спокойно, – снова улыбнулся Александр. – Выходит дело, берут.

Это где-то в Штатах и в Европе полицейские не возьмут. А здесь их наши пацаны уже разбаловали.

Через несколько минут они уже были на борту лайнера «Принцесса Виктория», а утром пришвартовались в порту города Хайфы.

Ребята решили, что в Израиле пробудут немного. Выбор страны был не случаен– там легче среди наших эмигрантов затеряться.

– Я думаю вот что, – сказал Виталик, – нужно рвануть ко мне в Грецию или в Македонию. А еще лучше – на северный Кипр. Там мы вообще будем в глухой защите.

Александр вспомнил, что еще при Сильвестре они часто ездили на северный Кипр, вкладывали деньги в какие-то офшоры. Правда, переехать на северную часть острова, которую контролируют турки, из южной, где живут греки, невозможно.

– Я был там. То же самое, что и в южном, греческом Кипре, где мы с тобой были, – сказал он, – только беднее. – Хотя, собственно, город неплохой…

– А когда ты туда ездил?

– Да давно еще, – махнул рукой Александр, не желая распространяться о своих делах.

– Так куда рванем? В Россию мне никак нельзя, – сказал Виталик.

– А мне что-то эта заграница надоела, – проговорил Александр. – В принципе «сторожок» на меня не стоит, так что я мог бы и в Россию вернуться.

– Смотри, брательник… Мой совет – пока тебе туда не соваться. Пусть все устаканится.

– Это по твоим проблемам все стаканится, а у меня все там в порядке, – резко ответил Александр. К тому же ему надоело постоянное присутствие рядом этого козла, от которого он устал.

Холодно попрощавшись с приятелем, Александр вышел из небольшого ресторанчика и направился к отелю, в котором снимал номер. Пройдя несколько шагов, он увидел знакомое лицо, улыбающееся всем прохожим с большого плаката. Хотя человек этот на фотографии был с бородой, Александр узнал его. Да это же Гриша Неймер, один из главных коммерческих партнеров покойного Сильвестра! Конечно же, он его из тюрьмы встречал, когда Гриша оттуда вышел. Потом он слышал, что Гриша эмигрировал в Израиль, в Израиль позже ездил и Сильвестр… По существу, все крупные деньги Сильвестр вкладывал в Гришу. Он был голова, как говорил покойный Иваныч, он умел из десяти рублей сделать десять миллионов. «А что, если прийти к нему? – подумал Александр. – А что я ему скажу? Да он меня просто не примет! Кто я такой! Сейчас никто. А память… Что память?» Нет, лучше к нему не ходить. «Значит, ты здесь сейчас тусуешься, Гриша, – думал Александр, внимательно рассматривая плакат. – О, да ты еще и президент какой-то российско-израильской компании! Ну что же, по крайней мере, если судьба прижмет, теперь я хотя бы знаю, у кого мне деньги можно спрашивать…»

Через некоторое время Александр уже выбрал маршрут – сначала самолетом в Одессу, затем через Киев в Москву, чтобы запутать следы. Ведь, в конце концов, там остались люди. Надо с ними встретиться, перетереться, как-то по жизни определиться. Да и по Верке он уже скучать начал… Не лежит у него душа к этой заграничной жизни!

На следующий день Александр четко решил уехать. Он купил билет до Одессы.

Глава 11

АДВОКАТ

Москва, Новокузнецкая улица

Адвокат с Николаем Первухиным вышли из прокуратуры расстроенные.

– Ну что я говорил? Бесполезно это все, – первым нарушил молчание Валерий. – Без толку мы сходили! Никакой информации не получили, только засветились.

– Ничего, – ответил Николай, – сейчас с шефом поговорим! – Он достал из кармана мобильный телефон и набрал номер.

– Алло, Андрей? Это я, Николай. Были мы у доктора. Надо бы свидеться. Ресторанчик возле Павелецкой знаешь? – Он назвал ресторан. – Мы можем быть там уже через пятнадцать минут… Отлично, подождем. Тебе что заказать?

Вскоре они сидели в небольшом ресторане, находящемся недалеко от Павелецкой площади. Андрей Ивашов приехал минут через десять.

– Здравствуйте, коллеги, – сказал он, поздоровавшись с каждым за руку. – Ну, как дела?

– Ничего хорошего, – первым начал адвокат. – Никакой информации мы не получили, только засветились. Правда, я экспертизу полистал.

– Да? Меня экспертиза совершенно не интересует, – сказал Андрей. – Что следачка-то сказала?

– Сказала, что с материалами следствия я буду ознакомлен, когда следствие будет закончено.

– А когда оно будет закончено?

– Да… Сказала, что неизвестно когда. Может, и вообще не будет закончено. Намекнула, что эти дела они не распутывают.

– Понятно… Значит, тут у нас пока ничего не получилось, – проговорил Андрей.

– Более того, – сказал адвокат, – мы вообще в минус попали, потому что засветились. Конечно, я не знаю ваших планов, но боюсь, что в эту легенду с гражданской женой следователь не очень-то поверила.

– А почему вы так решили?

– Да у него, оказывается, таких жен было – чуть ли не целый список.

Андрей задумался.

– Послушай, Коля, – повернулся он к Первухину, – помнишь, ты говорил про своего друга с зимней фамилией?

– Понял, – тут же среагировал Николай, поняв, что этот «друг с зимней фамилией» – не кто иной, как Владимир Морозов. Видимо, банкир не хотел называть при адвокате в открытую фамилию сотрудника РУОПа, который оказывает им помощь.

– И что? – спросил он.

– Наш герой, говорят, к пластику ходил, к пластическому хирургу. Может, позвонишь, узнаешь его фамилию, что там и как?

– Без вопросов.

– Может, туда сходите? Может быть, там какую-то нужную информацию скачаете?

– Я вот что хотел сказать, – вмешался адвокат. – Думаю, что мое участие тут совсем не нужно. Ведь все вопросы, которые вы ставите, носят не юридический, а технический характер. И мне кажется, что Николай спокойно может и сам с этим справиться. Поэтому я считаю, что тот гонорар, который вы назвали, не соответствует количеству выполненной мной работы. Да и вообще, моя занятость в вашем деле сведена к нулю. То есть я вам не нужен.

– Нет, вы для нас, – Андрей пытался подобрать нужные слова, – как бы официальное прикрытие. Понимаете, когда мы будем собирать информацию, у многих людей может возникнуть вопрос: а почему нас интересует информация по покойному? А так – вы представитель потерпевшей стороны, гражданской жены. Неважно, кто верит в эту легенду, кто не верит. Главное – вы представитель официальной стороны – гражданской жены покойного, – повторил Ивашов. – И вы имеете право знать, что случилось с ее мужем. Вернее, она имеет право знать, а вы на нее работаете. Все гладко, все в цвет, как говорят опера и бандиты, – Ивашов улыбнулся и взглянул на Первухина. Тот покачал головой:

– Да, все правильно.

– Так что Николай достанет телефон этого пластика, вы и нанесете ему визит. Работаем дальше! – Андрей похлопал адвоката по плечу. – И главное, информируйте меня обо всем! Да, вот еще что… Коля, раз ты будешь говорить с нашим другом с зимней фамилией, узнай насчет телохранителя, что это за человек, откуда, где он. Может, карточку удастся получить. Короче, деньги у тебя есть?

– Да, есть, – кивнул Первухин.

– Ты когда с ним встречаешься?

– Сегодня.

– Прекрасно! Сегодня встретишься с ним, а завтра к пластику сходите. Все, желаю вам удачи и приятного аппетита! – Ивашов встал и направился к выходу.

– Что делать будем? – поинтересовался адвокат у Николая.

– Завтра продолжим работу. А сегодня я один по своим старым каналам кое-какую информацию пробить постараюсь. Завтра позвоню и встретимся.

Глава 12

ОРЕХОВСКИЕ

Стас растерялся. Автоматически он своим телом закрыл Двоечника. Тем временем парень поднял пистолет с глушителем и навел ствол на голову Стаса. Тут у Стаса сработала реакция. Сильным движением он оттолкнулся от Двоечника, отчего тот упал в угол кабины лифта, а сам с криком бросился на киллера.

Парень успел нажать на курок. Но Стас не почувствовал боли. Он навалился на киллера всем телом и изо всей силы начал молотить его кулаками. Раньше Стас занимался боксом и был призером города. Отдубасив киллера, Стас почувствовал, что силы его покидают. Он упал на парня и лежал так почти без движения.

Киллер тем временем почувствовал, что соотношение сил изменилось. Он сумел вывернуться из-под Стаса и, схватив пистолет, рванулся в сторону лестницы и побежал вниз.

Двоечник выскочил из лифта и подбежал к Стасу.

– Стас, братишка, что с тобой? Тебя ранили? Зацепили, да? – кричал он.

На крик из квартир вышли соседи.

– «Скорую» вызовите! Быстрее! – продолжал кричать Двоечник.

Стас потерял сознание…

Спустя какое-то врем Стас открыл глаза. Он лежал в больничной палате. Около кровати стояла капельница. В палате никого не было, возле кровати стоял небольшой стул. Стас осторожно стал ощупывать свои руки и ноги. Все цело, слава богу! Он не помнил, что произошло, только чувствовал резкую боль в боку. Он провел рукой по боку и обнаружил плотную повязку. Немного повернувшись, он увидел, что туда же подведены какие-то трубочки. Тогда он снова зажмурился и открыл глаза, пытаясь сообразить, не сон ли это.

Дверь открылась, в палату вошла хорошенькая девушка в белом халате.

– Что, больной, проснулись? – с улыбкой проговорила она. – Хорошо, что вы пришли в себя!

Через несколько минут в палате появился мужчина в очках с золотой оправой, похожий на врача.

– Станислав Чернов? Как вы себя чувствуете? – спросил он.

Стас, сглотнув горькую слюну, хотел громко ответить, но еле прошептал:

– Хорошо…

– Главное, вы не волнуйтесь, – продолжал мужчина, – все страшное уже позади. Вы хоть помните, что с вами случилось?

Стас отрицательно помотал головой.

– Вас привезли вчера в больницу в тяжелом состоянии. У вас была большая потеря крови вследствие ранения. Ночью вам сделали операцию. Сейчас вы под капельницей, вам требуется полный покой. Я еще раз повторяю – страшное позади, вы будете жить, но нужно время для полного выздоровления. – Врач, слегка похлопав Стаса по плечу, вышел из палаты.

Девушка, улыбаясь, продолжала смотреть на Стаса.

– Вы – Стас, я знаю, – сказала девушка. – Вам передают большой привет ваши друзья, в частности Игорь.

«Двоечник», – подумал Стас.

– А где он? – спросил он.

Девушка, понизив голос, оглянулась и, наклонившись к Стасу поближе, произнесла:

– Он скоро придет, чуть попозже, когда врачи уйдут. А я – ваша персональная сиделка, буду за вами ухаживать.

– А как же зовут сиделку? – спросил Стас.

– Меня зовут Тамара..

– Тамара, Томочка, – тихо проговорил Стас и взял девушку за руку. Ему очень захотелось почувствовать тепло руки девушки, может быть, для того, чтобы еще раз удостовериться в том, что он жив.

Медсестра дала ему какую-то таблетку, и Стас очень быстро уснул.

Сколько он проспал, Стас не знал. Открыл глаза оттого, что почувствовал – рядом кто-то есть. Над ним склонились два человека – женщина в белом халате и мужчина, тоже в халате. Но это были не врачи – халаты были просто наброшены на плечи, поверх обычной одежды. Женщина, заметив, что Стас проснулся, быстро достала какую-то бумагу и сказала:

– Станислав Чернов? Я – следователь Московской городской прокуратуры. Моя фамилия Жилкина. А это, – она кивнула в сторону мужчины, – старший оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска ГУВД Москвы, майор Жданов.

Мужчина пристально смотрел на Стаса и ничего не говорил.

– Мы должны допросить вас по факту покушения на вашу жизнь, – продолжала женщина.

Стас тут же вспомнил инструкцию, которую давал им Двоечник: не давать никаких показаний, все только на суде.

– Никаких показаний я давать не буду – отказываюсь, – тихо проговорил Стас.

– Послушайте, Станислав, – снова начала женщина, – вы чего-то недопонимаете. Мы допрашиваем вас не в качестве обвиняемого, а как свидетеля, точнее – даже потерпевшего. Необходимо установить заказчика и исполнителя, кто был замешан в покушении на вас.

– Я же сказал – никаких показаний давать я не буду! – повторил Стас.

– Вы поймите, что это касается не только вас! Покушение на убийство является тягчайшим преступлением, поэтому, желаете ли вы или не желаете расследования, мы будем его проводить. Более того, препятствование расследованию влечет за собой… – Женщина достала томик Уголовного кодекса, чтобы прочитать Стасу статью.

– Я сказал – показаний давать не буду! – уже громче сказал Стас. – Я плохо себя чувствую, голова болит. Я же все-таки в больнице нахожусь!

Стас специально сказал это, чтобы от него поскорее отстали.

– Хорошо, мы придем в следующий раз. – Женщина встала и направилась к двери. Майор пошел за ней, но неожиданно остановился, снова подошел к Стасу и, наклонившись к нему, улыбнулся и сказал:

– Послушай, Стас, я прекрасно понимаю всю ситуацию. Конечно, ты можешь следаку говорить что угодно, но со мной, с простым опером, ты поговоришь, потому что я тебя насквозь вижу и хочу предупредить…

– О чем предупредить? – спросил Стас.

– Не волнуйся, мы с тобой без протокола разговариваем.

Стас молчал, не зная, что ответить.

– Я хочу предупредить тебя, чтобы ты выбирался из этой дыры поскорее, пока не поздно. Короче, вся бригада Двоечника приговорена. Я активно занимаюсь ореховской братвой и могу сказать, что всем вам конец. После смерти «папы», то есть убийства Сильвестра, у вас будет война, в результате которой практически все пацаны из вашей бригады будут ликвидированы.

Стас молча слушал.

– Я не понимаю, о чем вы говорите! – тихо сказал он.

– Да все ты понимаешь! – махнул рукой майор. – Зря ты так. Мы бы сейчас быстро установили твоего заказчика и вышли на исполнителя. Разобрались бы со всеми!

Стас ничего не говорил.

– Откуда вы все знаете? – наконец произнес он. – И если вы все знаете сами, то зачем мне вопросы задаете? Какая ореховская братва? Какие бригады?

– Ладно тебе, Стас! – усмехнулся майор. – Ты думаешь, мы не знаем, кто ты? Ты – правая рука бригадира Двоечника, которого ты и прикрыл… Кстати, не знаешь, как его найти?

– Никакого двоечника я не знаю, и троечника тоже, – ответил Стас резко.

Майор задумался.

– Зря ты так говоришь! Вам приговор уже давно вынесен. А знаешь, почему?

Стас снова покачал головой.

– Потому что все ваше наследство, которое вам оставил «папа», то есть Сильвестр, никак не поделено и не обозначено. Сейчас братва ваша из разных бригад будет тыкаться, стараясь ухватить лакомые кусочки. А поскольку все эти кусочки ни за кем не закреплены, то каждый будет считать, что именно он обделен. Поэтому быть войне. А ребята вы отчаянные, бескомпромиссные, – майор улыбнулся. – Мы давно занимаемся разработкой ореховской группировки и многих прекрасно знаем. Кстати, многие из ваших активно нам помогают. Но я вижу, что ты сегодня не в духе, – махнул рукой майор. – Я как-нибудь загляну к тебе со своими ребятами на предмет, так сказать, душевной беседы…

Стас отвернулся к стене, показывая, что больше не хочет разговаривать ни с кем.

– Ладно, Стас, не болей, выздоравливай! – произнес майор на прощание и вышел из палаты.

Стас задумался. Странно, почему этим делом занимается городская, а не районная прокуратура? Неужели действительно есть какая-то разработка по ореховской братве? А майор прав по части наследства! На самом деле, все коммерческие точки никак не закреплены и не обозначены. И каждый сейчас будет стараться тянуть одеяло на себя. И, конечно, кровушка польется… Но где же Двоечник? Почему ни он, ни пацаны не приходят его навестить?

Вскоре Стас снова заснул.

Проснулся он под вечер от какого-то постороннего шума. Он открыл глаза и увидел, что по палате ходят несколько человек в белых халатах. Присмотревшись, Стас узнал Двоечника, Гарика, Дэна и других ребят из бригады.

– Пацаны! – обрадованно произнес Стас.

– Стасик, братишка! – Двоечник наклонился над кроватью и ласково потрепал его по плечу. Остальные тоже подошли ближе. Каждый хотел поприветствовать Стаса.

– Что со мной случилось? – спросил Стас.

– Да пуля тебе бок зацепила, но не смертельно. Мы деньги сразу заслали врачам. Тебе сделали операцию, палату подобрали, телку в белом халате подставили. В общем, все в порядке.

– А майора со следаком тоже вы наняли?

– Какого майора? – заинтересовался Двоечник.

Стас рассказал о недавнем визите.

– Ладно, не бери в голову, – усмехнулся Двоечник, – это их работа. Предъявы никакой они тебе подогнать не могут. Ты же сам потерпевший! Да, кстати, в твое отсутствие Дракона завалили…

– Где, когда? – удивился Стас.

– После смерти Культика – мы его похоронили пышно…

– Где?

– На Котляковском. Так вот, буквально на следующий день Дракон пытался взять власть в свои руки, причем начал работать жестко. Его бригада поехала к паре бригадиров, им морды начистили и сместили. А на следующий день его завалили…

– Каким образом?

– Он на джипе ехал, ему колесо проткнули, он вышел посмотреть, тут его и шлепнули, царство ему небесное!

«Да, веселая картинка намечается! Выходит, майор прав…» – подумал Стас.

– А я тут еще долго буду? – спросил он.

– Нет, врач сказал, что еще недельку полежишь. А мы тебе пышные проводы устроим.

– Куда?

– Мы тебя на курорт пошлем. С телками!

– Не, у меня Тамара есть…

– Кстати, давай ее телефончик! Мы позвоним ей, вызовем, пусть сюда придет, навестит отважного парня! Мы тебе тут всякой ерунды прислали, глянь! – И Двоечник показал на тумбочку, уставленную дорогими соками, фруктами, конфетами. Там же стоял и небольшой букетик цветов. Двоечник с улыбкой добавил: – А это главный наш подарок!

Один из пацанов подошел к двери и открыл ее. В дверь робко вошла светловолосая девчонка с большими клипсами в ушах, в наброшенном на плечи белом халате.

– А это тоже наш подарок – так сказать, успокаивающее средство! – Двоечник подтолкнул девушку к кровати Стаса. – В общем, ты тут выздоравливай, а мы тебя завтра снова навестим!

– Погоди, Двоечник, мне нужно с тобой пару фраз перетереть! – сказал Стас.

– Понял! – И Двоечник жестом показал, чтобы все, включая девушку, покинули палату.

Через несколько мгновений палата опустела.

– Что ты думаешь по поводу того инцидента? – тихо спросил Стас. – Кто заказал, кто исполнитель?

– Как кто? Враги!

– Кто – внешние или наши?

Лицо Двоечника посерьезнело.

– Стас, мы сами голову ломаем. Сами следствие устроим, но найдем гадов! Но пока – лишь догадки, поэтому ничего говорить не буду.

– Но хоть скажи – наши или?..

– Наши, наши. Хотя, впрочем, теперь они уже стали чужими. Но ты не волнуйся – пацаны тебя будут охранять. Мы двоих пацанов поставили около палаты. С врачами уже перетерли, договорились. А через недельку ты отсюда выйдешь. Все, братишка, не грусти, пей лекарства, – улыбнулся Двоечник. – Извини, дела!

Через неделю Стас выписался из больницы. По этому поводу был устроен пышный прием в одном из ресторанов. В посиделках участвовала бригада в полном составе. Стол был богато сервирован. Двоечник неоднократно выступал с речами по поводу Стаса, говорил, что он – настоящий друг, отважный парень и бесстрашный боец.

В середине вечера в ресторане появились новые гости, среди которых был, как ни странно, Витоха. Он после смерти Культика стал бригадиром. Подойдя к Двоечнику и поздоровавшись, он бесцеремонно уселся между ним и Стасом, показывая свое привилегированное положение. О чем-то пошептавшись с Двоечником, Витоха наклонился к Стасу и сказал:

– Ты настоящий пацан! Я горжусь тобой! Я мечтаю, чтобы ты работал со мной и был моей правой рукой.

Витоха произнес эти слова тихо, чтобы их не слышал Двоечник.

«Витоха хитрый, – подумал Стас. – Не случайно он мне это говорит! Какую-то игру затеял. Только что это за игра?»

К концу вечера Двоечник вытащил из кармана большой конверт и протянул его Стасу.

– Здесь тебе путевка в теплый Таиланд – тебе и твоей Верке, – сказал он.

Вера – девушка, которая приходила с ними к нему в палату, смущенно взглянула на Двоечника, затем наклонилась к Стасу, показывая, что теперь они с ним вместе.

Две недели, проведенные в Таиланде, оказали благоприятное влияние на Стаса. Он поправил свое здоровье, рана почти зажила – остался небольшой рубец.

Вернувшись в Москву, в холод и дожди, он сразу обратил внимание, что лица ребят какие-то грустные. На первой же стрелке ему рассказали, что в его отсутствие погибли еще несколько человек из ореховской группировки.

– Слава богу, у нас никого не зацепило, – сказал Двоечник. – Но все становится сложным. Началась война. Фонари стреляют налево и направо.

– А с чего ты взял, что это бригада Фонаря? – спросил Стас.

– Нет, теперь уже не бригада Фонаря, а все, в том числе и внешние враги. Кстати, тебе в ближайшее время предстоит стрелка с басманной группировкой. Они уже назначили одну стрелку, но менты помешали. Короче, ждем звонка от них снова.

Стас понял, что на стрелку с басманными поедет он. Он кивнул, показывая, что информацию воспринял.

Двоечник похлопал его по плечу, как бы подтверждая свое расположение к нему.

– Кстати, как у тебя дела? – спросил Стас. – Больше не было никаких инцидентов на квартире?

– Да я давно уже ее поменял! – улыбнулся Двоечник. – Та квартира «засвечена». Теперь я каждый месяц квартиры меняю – пацаны мне снимают. Береженого бог бережет! Между прочим, – добавил он, – тут по другим бригадам информация дошла, что многие пацаны уже в земле лежат. У нас своя аллея на Котляковском кладбище образовалась…

– Какая еще аллея? – не понял Стас.

– Ее так и называют – Ореховская аллея. Там пацаны лежат. Правда, наших нет, – Двоечник сплюнул через плечо, – пока бог миловал. Ладно, продержимся!

Вскоре Стас понял, что на сегодняшний день основная политика заключалась в том, что Двоечник не пытался у кого-то что-то отнять. Напротив, он старался сохранить все коммерческие структуры за собой.

– Послушай, – спросил Стас, – а ты не думал заняться бизнесом? Может, нам с тобой отойти от этого кровавого криминала?

– Да какой из меня бизнесмен! – махнул рукой Двоечник. – Я только и умею делать то, что делаю сейчас. А потом, как я пацанов брошу? Ты смеешься, братишка? Бизнесмен – это не для меня. Вон Витоха – тот пытается заниматься недвижимостью, чем-то еще торгует…

– Витоха? – переспросил Стас.

– Да. Я слышал, он больших успехов достиг. Бригада его немного расширилась. Только один минус есть.

– Какой?

– Жаден он, говорят. А лавэ загребает немалые…

Двоечник слукавил. Наиболее жирным куском являлся рынок, расположенный недалеко от Кунцева, ранее называвшийся Горбушкой, прозванный так за близость его к Дому культуры имени Горбунова. Это был стихийный рынок, где торговали компакт-дисками, видеокассетами, аудиокассетами и прочим. Соответственно торговцы были частными лицами, иногда появлялись небольшие фирмы. За аренду мест платили большие деньги. Каждые выходные Горбушка представляла собой что-то вроде большого муравейника, и все люди с приличными деньгами.

Когда Стас впервые увидел эту точку, он растерялся от количества людей на рынке.

– Видишь, Стас, сколько денег приносит эта точка! – сказал Двоечник. – Теперь мы должны во что бы то ни стало сохранить выделенную нам территорию на Горбушке.

– И это все принадлежит нам? – недоверчиво спросил Стас.

– Нет, конечно, не нам. Здесь и одинцовские, и кунцевские, и другие бригады задействованы. Но кусочек от пирога имеем и мы, и нам это нужно обязательно удержать. Так что будешь какое-то время смотрящим на этом куске рынка.

Теперь по выходным Стас с бригадой ездил на Горбушку, время от времени прогуливаясь по аллейкам, заставленным лотками, оберегая труд и спокойствие тех торговцев, которые продавали музыкальную продукцию москвичам и приезжим. Но однажды произошел неприятный инцидент. Один из торговцев сказал, что на него «наезжает» некая группировка и требует стать под их «крышу». Стас с Дэном и Гариком встали неподалеку от этого торговца, ожидая, когда появятся представители неизвестной группировки, которая предъявляла претензии их коммерсанту.

Вскоре трое черноволосых парней небольшого роста появились возле продавца. Тот сразу же подал условный знак. Стас с Дэном медленно подошли вплотную к ребятам. Гарик остался на всякий случай позади.

– Здорово, пацаны! – проговорил Стас, протягивая руку.

Парни поздоровались.

– Пойдем побазарим! – предложил Стас.

Ребята, совершенно не испугавшись, отошли в сторону.

Пройдя несколько шагов и покинув многолюдные аллейки рынка, Стас свернул на пустырь.

– Ну что, пацаны, в чем проблема? Что вы от нашего коммерса хотите? – спросил он.

– А с чего ты взял, что он ваш? – неожиданно спросил парень, стоящий рядом со Стасом. – Этот лох с нами работать хочет!

– Вы, собственно, кто? Представьтесь, ребята!

– Мы? – переспросил тот же парень, нахально улыбаясь. – А вы кто?

– Мы из Орехова.

– А, ореховские, что ли? Это которых сейчас всех подряд стреляют после смерти Сильвестра? – Парень продолжал нагло ухмыляться.

Стас понял, что этих ребят голыми руками не возьмешь.

– Ну, с нашими делами мы сами разберемся, – оборвал он парня. – Ты скажи, сам-то откуда такой шустрый? С кем работаешь?

– Мы казанские.

– Ясно, – протянул Стас. – Те знаменитые казанские моталки? Тяп-ляп кинопленка, жилплощадки и прочее? – Он решил показать свое знание сложной структуры казанской группировки. – Их почти всех в своем городе пересажали, так они решили к нам в Москву приехать?

Парень продолжал улыбаться.

– Вот что, пацаны, я хочу вам сказать, – продолжал Стас. – Ничего у вас не выйдет. Тут наша территория, и ловить вам тут нечего. Я ясно выражаюсь? – Он показал, что разговор окончен.

– Яснее некуда. Посмотрим… Тебя как зовут? – неожиданно спросил парень.

– Стас.

– А погоняло есть?

– А зачем мне погоняло? Я на Стаса откликаюсь. А тебя как, не Шустрик случайно?

– Меня зовут Марат. А кликуха – Мирза. Может, слышал такого?

Стас понял, что перед ним находится не кто иной, как знаменитый казанский киллер, который уложил в землю немало русских и который ничего не боится.

– Нет, такого погоняла слышать не приходилось.

– Ладно, будь здоров, не кашляй! – Мирза повернулся и медленно пошел в сторону рынка.

Стас подошел к Дэну.

– Ну, что думаешь?

– Наглые какие! – ответил тот. – Много наглых видел, но таких…

– Ты хочешь сказать, что он наглее нас? – Стас похлопал своего приятеля по плечу.

Ребята, улыбаясь, пошли к рынку.

В этот же вечер случилась новая неприятность. Пока Стас с Дэном тусовались на Горбушке, зазвонил телефон Стаса и почти одновременно запищал пейджер Дэна. Им было приказано явиться в бильярдную на Елецкой, причем срочно.

– Так, что-то случилось! – сказал Стас. – Давай быстрее!

Глава 13

ПЛАСТИК

Москва, Институт пластической хирургии

Семен Самуилович Вайнштейн работал в пластической хирургии уже более двадцати пяти лет, хотя самому ему было около пятидесяти. За это время он сумел заработать определенное имя хирурга, специализирующегося на пластических операциях, и имел обширную клиентуру. Но это не мешало Семену Самуиловичу работать на два учреждения. Первым, основным местом его работы был государственный институт хирургии, где он, помимо хирургической практики, преподавал.

Вторым местом работы была его частная фирма, где он имел хирургический кабинет, находящийся в снимаемой трехкомнатной квартире на Кутузовском проспекте. И смысл работы Семена Самуиловича в двух учреждениях заключался в том, что в государственном институте он получал основных клиентов. Наиболее богатых и перспективных он отправлял в свой частный кабинет. Таким образом, он не нуждался в рекламе – люди сами шли к нему, в государственный институт. А потом уже они попадали к нему на Кутузовский проспект.

За годы своей практики Семен Самуилович сделал операции многим известным людям. Здесь были и актеры, политики, некоторые «новые русские» – бизнесмены, фотомодели, высокооплачиваемые проститутки. Все они приходили к нему для исправления какого-то недостатка в своей внешности. Обычно это было связано с носом, подбородком или убиранием жировых отложений.

Однажды, около года назад, – Семен Самуилович прекрасно запомнил этого клиента – ему позвонили и сказали, что к нему придет весьма серьезный человек. Семен Самуилович сразу понял, что это будет либо какой-то крупный банкир, либо криминальный авторитет. Тем более что человек, который позвонил ему, имел отношение к криминальному миру. Хирургу было приказано очень добросовестно отнестись к клиенту. Вскоре тот появился.

Чуть позже Семен Самуилович узнал, что это был Сергей Иванович Тимофеев, Сильвестр. Об этом он узнал, когда все средства массовой информации опубликовали портреты человека, сгоревшего в «Мерседесе».

Посетитель пришел, вежливо поздоровался, по-хозяйски вошел в кабинет. Семен Самуилович сначала даже испугался, не «посадит» ли его этот клиент на деньги, чтобы он отстегивал ему процент с дохода за «крышу». Однако все опасения были напрасными. Клиент начал издалека.

– Я хочу поменять внешность, – сказал он, – чтобы женщинам больше нравиться. Можно сделать лицо, похожее на какого-нибудь супергероя, а еще лучше – на известного спортсмена?

– Почему же нет? – ответил Семен Самуилович.

– Все зависит от денег?

– От денег и еще от природы вашего лица.

– С природой у меня все нормально, – Сильвестр похлопал себя по щеке. – Да и с деньгами проблем нет.

– Так что вы хотите сделать?

– Сначала я хочу узнать, что за операция, сколько она займет времени и что я должен делать. Короче, расскажите про процедуру.

– Ну что же… Операция проходит в несколько этапов, – начал объяснять Семен Самуилович. – Лицо делится на несколько зон. – Он взял в руки карандаш и стал чертить схему лица. – Вот это нижняя часть, это средняя, это верхняя. Что вы хотите изменить? Если вы хотите изменить в основном нижнюю часть, то с нее и нужно начинать. На это уходит обычно две-три недели. Подготовка занимает…

– Стоп! – сказал Сильвестр. – А верхняя, средняя часть?

– То же самое. Каждая операция имеет определенную направленность и соответственно оплачивается…

– С оплатой ты мне, Самуилович, мозги не пудри. Ты мне про время говори! Чтобы мне лицо полностью изменить, сколько времени надо?

– Я думаю, месяц-полтора, а то и два.

– А если по ускоренному варианту? Скажем, за неделю лицо поменять?

– Молодой человек, это невозможно.

– То есть месяц-полтора?

– Да. И хочу вас предупредить, что все это время вы должны ходить забинтованный…

– Стоп! Это меня не интересует. Впрочем, вот что, Самуилыч, я тебя понял. Держи пятьсот баксов. Хватит за консультацию?

– Это даже много…

– Ничего, нормально! Я подумаю, помозгую еще малость, а потом подскочу к тебе на предмет того, будем ли мы делать операцию или не будем. Посмотрим по обстановке, как сложится.

Это посещение Семен Самуилович запомнил до малейшей подробности.

И когда спустя год ему в институт позвонила его медсестра и сказала, что в кабинет пришли двое неизвестных мужчин и просят, чтобы он срочно подъехал к ним, он почему-то сразу же вспомнил про Сильвестра и почувствовал, что этот визит связан именно с ним.

Он знал, что Сильвестр погиб, но почему-то ему казалось, что мужчины интересуются именно этим его клиентом. Он быстро сел в машину и через несколько минут был в частном кабинете.

Семен Самуилович увидел двоих человек. Один из них, седоволосый, был Николай Первухин, другой, черноволосый – адвокат Валерий Козырев.

– Здравствуйте, Семен Самуилович! Мы к вам по рекомендации Нелли Абрамовны, – произнес Николай.

– Очень хорошо! Проходите, молодые люди! Слушаю вас! – сказал Семен Самуилович, раздеваясь на ходу и вглядываясь в их лица, словно ища, над каким предметом ему придется работать при будущей операции.

– Вы на нас так пристально не смотрите, – продолжил Николай. – Мы по другому поводу пришли. Мы хотим поговорить с вами по поводу одного нашего знакомого. – Тут он достал из бокового кармана свое старое удостоверение сотрудника уголовного розыска, которое он ухитрился не сдать, а оставить себе.

Семен Самуилович посмотрел на удостоверение, не обратив внимания на то, что срок действия его давно истек, и поднял испуганный взгляд на Николая.

– Зачем же я понадобился внутренним органам? – взволнованным голосом спросил он.

– Не волнуйтесь, все, что касается вашей частной, а точнее, подпольной практики, нас не интересует, – продолжил Николай. – Нас интересует один ваш клиент, который у вас был. А то, что он у вас был, это факт. Поэтому нам бы не хотелось, чтобы вы это отрицали.

Николай хотел было даже назвать точную дату визита Сильвестра, которую ему накануне сообщил по данным «наружки» Морозов.

– Я вас внимательно слушаю!

– Помните, примерно год назад к вам приходил некий Сергей Иванович Тимофеев?

– Тимофеев Сергей Иванович… – медленно проговорил Семен Самуилович, как бы вспоминая, а про себя быстро решая, говорить на эту тему или отказываться.

– Только не говорите, что не помните его, – прервал его размышления Николай. – Конечно, вы все помните.

– Да, я помню. Действительно, он приходил ко мне. Что вы хотите узнать?

– Хотелось бы узнать, что вы с ним сделали.

– Молодые люди, я ничего с ним сделать не успел. Он приходил, интересовался пластической операцией по поводу изменения своей внешности, то есть лица. А когда он узнал, что операция занимает длительный срок, то сказал, что подумает, придет ли он на операцию или нет. Вот, собственно, и вся наша беседа…

– Ну что же… Семен Самуилович, а не получится ли так, что вы все же сделали операцию этому человеку, а нам об этом не сказали? Очень бы не хотелось получить такую информацию. Вы же понимаете, организация, которую мы представляем, достаточно серьезная. Мы будем все проверять, и тогда, возможно, вы будете привлечены к уголовной ответственности.

– Да знаю я эту статью – незаконная врачебная практика, знаю наизусть, господа! – махнул рукой Семен Самуилович. – Но, клянусь, я ничего ему не делал!

– Хорошо, Семен Самуилович, мы проверим. Да, еще небольшой вопрос… Вы можете сделать пластическую операцию человеку, чтобы он был похож на изображение на фотографии, которая вам будет показана?

– Ну, стопроцентного сходства, конечно, гарантировать я не могу… И сроки будут достаточно большими.

– Это какие?

– Две-три недели.

– Это ничего, подождем! Так сможете сделать такую операцию?

– Конечно, смогу. Но если лицо…

– Лицо у него будет нормальным. И еще такой момент – мы заплатим вам хорошие деньги. Но операция должна быть сугубо конфиденциальной.

– Господа, о чем разговор?! Я приблизительно догадываюсь, чего вы хотите. Доблестные органы хотят сделать пластическую операцию одному из своих сотрудников, которого хотят внедрить или, наоборот, спрятать от бандитской группировки?

– Семен Самуилович, а вы случайно раньше в органах не работали? – улыбнулся Николай.

– Нет, конечно…

– Вы, наверное, иногда подстукиваете?

– Что вы, боже упаси! Просто зачем могут органы прийти к врачу? Или чтобы кого-то спрятать, или чтобы кого-то внедрить в организацию. Чтобы об этом догадаться, особого ума не требуется.

– Ну что же, тогда я могу сказать вам, что у вас прекрасный ум! Вы прекрасно и быстро соображаете. Значит, мы можем к вам вскоре обратиться?

– Пожалуйста, господа, милости просим! Вы мои расценки знаете?

– Да, знаем. А скидка какая-то будет?

– Конечно, будет! – широко улыбнулся Семен Самуилович.

– В таком случае – до следующей встречи! – Николай встал и протянул руку…

Глава 14

ДЕТЕКТИВ

Ресторан «Манила». Спустя два часа

На встречу с Владимиром Морозовым Николай Первухин приехал в половине седьмого вечера. Вскоре появился Владимир.

– Здорово, Коля! – произнес он, подойдя к столику.

– Привет, Володя! Как твои дела? Не напрягает больше начальство?

– Нет, слава богу, все пока спокойно. А что у вас нового?

– Шеф что-то твоим Сильвестром заинтересовался.

– И зачем он ему? – удивился Морозов. – Лежит себе человек спокойно в земле и никого не беспокоит. Так нет – такая волна поднялась, и ваши, и наши…

– Что значит – и ваши, и наши? – переспросил Первухин. – Ты меня что, к бандитам причисляешь?

– Я этого не говорил. Я имел в виду – ваши, гражданские, и наши, «погоны», интересуемся одной темой.

– Ну, видимо, человек оставил определенный след, и всех интересует, куда этот след выведет.

– Вы что, к следачке ходили, что ли? – спросил Морозов.

– А откуда у тебя эта информация?

– Да она тут же доложила по верхам, и я ее тоже получил.

– Быстро работаете! – улыбнулся Николай. – Мы не только к следачке ходили, мы и у пластика были.

– Да этот еврей вам мути, наверное, навел? Сказал, что не делал операцию? Мы тоже его допрашивали. Так вот, официально он сказал, что не делал операцию. А медсестра, которая раньше работала с ним, утверждает, что он делал операцию одному человеку, причем без ассистентов, отпустил всех, приехал поздно вечером.

– А где делал – в клинике или в своем частном кабинете?

– А вот и не угадал – не там и не там, а у своего коллеги, который в то время уехал в отпуск.

– Хитро! – сказал Первухин. – И что, ты думаешь, что это был Сильвестр?

Морозов пожал плечами.

– Неизвестно. С одной стороны, получается, что его нет, а с другой – его видели за границей… Не такой простой он был. Ладно, не об этом разговор. То, что твой бизнесмен заказывал раньше, я сделал. Но только имей в виду, что это будет стоить побольше той суммы, что я называл.

– А что так? Тебе не хватает, что ли?

– Дело в том, что кое с кем придется поделиться. Оперативное дело на твоего Тимофеева скопировать было не так легко.

– Так ты принес или не принес, я не понял?

– Копию дела я принес. Она у меня в машине лежит. Когда выходить будем, я ее тебе передам. А бабки?

– С этим проблем не будет, – сказал Николай. – Только у нас такой порядок – я с шефом согласую, чтобы он не думал, что я их себе в карман загреб.

– Это пожалуйста!

– Так какая сумма получается?

– В два раза умножь… Потому что она на двоих пойдет. Шеф твой знает.

– Хорошо. Я позвоню прямо отсюда.

Николай достал мобильник и набрал номер.

– Алло, Андрей Николаевич, это я, Николай… Я тут с коллегой встретился. Папочку он нам принес, но говорит, что еще одному молодому человеку тоже надо чуть-чуть добавить. Говорит, что сумму нужно на два умножить. Что мне делать?.. Понял вас, выдам.

Николай повернулся к Морозову:

– Повезло тебе, Володя! Видишь, с какими людьми работаешь? Сумму приказано увеличить вдвое, причем выдать сразу же. Так что в машине тебе и выдам. Да, еще вот что – шеф просил уточнить: карточка телохранителя у тебя в деле, конечно, имеется?

– Да, имеется. Более того, на нем «сторожок» стоит, и как только он прилетит, мне тут же об этом доложат.

– Так он что, по какому-то делу проходит?

– Нет, он пока у нас свидетель. А я должен буду сразу следачке его отвести на допрос. Он же показаний еще не давал после смерти своего шефа. Так что если он появится, то вы узнаете об этом первыми.

– Но это будет стоить отдельно, – улыбнулся Первухин.

– Правильно мыслишь, майор! – с улыбкой ответил Морозов.

– Слушай, Володька, я вот что думаю – может, я зря из органов ушел? У тебя вон какие гонорары пошли!

– Ну, это пока я в теме, – усмехнулся Морозов. – А как только из темы выпаду, то и интерес ко мне пропадет…

– Да ладно! У тебя вся твоя работа – тема! Другие люди придут. Сейчас у вашей организации взлет – к вам очередь стоит, чтобы с вами поработать или скачать информацию.

– Ходят всякие слухи, – улыбнулся Морозов. – Ладно, пойдем к машине. Только все поаккуратнее нужно сделать. Дело возьмешь и помни – я тебе его не давал и, как оно к тебе попало, понятия не имею.

– Володя, о чем разговор!

Они молча вышли из ресторана, привычно оглянулись по сторонам, не заметив вокруг ничего и никого подозрительного, Николай сел в машину к Морозову. Тот быстрым движением вытащил из-под сиденья папку, завернутую в газету, и подвинул ее Николаю.

– Все, забирай!

– А ты держи конверт…

– Как в шпионских фильмах! – улыбнулся Морозов. Он взял конверт. Николай вышел из машины. Морозов включил зажигание, машина стала быстро удаляться в сторону от ресторана.

Николай тут же сел в свою машину и направился к Ивашову…

Глава 15

ОРЕХОВСКИЕ

Ребята сели в припаркованный неподалеку автомобиль и помчались в сторону Орехова-Борисова. Минут через тридцать они уже были возле бильярдной. Она представляла собой почти полностью сгоревшее здание. Вокруг – пожарные машины, несколько машин «Скорой», бесчисленное множество зевак. Стас увидел знакомые фигуры. Неподалеку стоял Двоечник с пацанами.

– Похоже, пацаны, – сказал Двоечник, – нам кто-то перчатку бросил. Пока вы, – он посмотрел на Стаса с Дэном, – на Горбушке работали, какая-то сволочь подожгла бильярдную.

– А что с сервисом? – тут же спросил Стас.

– Вроде все нормально. Ну что думаете, пацаны, кто это мог сделать?

– Послушай, тут непонятка такая была с казанцами… – начал Стас. Но Двоечник перебил его:

– Казанцы тут ни при чем. Они же не знали про бильярдную. Думаю, что это дело рук Фонаря и его команды.

– А какие доказательства?

– Никаких, кроме того, что они претендовали на это место.

Постояв около бывшей бильярдной еще с полчаса, ребята постепенно стали расходиться. На прощание Двоечник протянул Стасу руку.

– Может быть, тебя проводить? – спросил Стас.

– Нет, не нужно. Я к телке поеду. Твоя помощь не нужна.

Стас медленно направился к машине. Его окликнули.

Стас обернулся. Позади него стоял мужчина в слегка удлиненной кожаной куртке и в черной кожаной кепке. Рядом с ним – еще один, лет тридцати – тридцати пяти, в серой кожаной куртке.

Стас остановился и начал вспоминать, где он видел этих людей.

– Ты что, не узнаешь меня, Стас? – произнес мужчина. – Я же тебя в больнице навещал!

«Да, точно, это же опер, – вспомнил Стас, – из Главного управления уголовного розыска!»

– Ну что, жгут, теснят вас? – начал разговор опер. – Я же говорил, что так оно и будет!

Стас, не произнеся ни слова, сел в машину и поехал в сторону своего дома.

На следующий день около одиннадцати утра на мобильник Стаса позвонил Двоечник. Он предложил срочно встретиться.

В пивном баре на Матвеевской – это место стало теперь основным для сборов бригады – Двоечник уже ждал Стаса. Стас подъехал к бару, быстро поднялся на второй этаж и сел за столик. Там уже сидели Гарик, Дэн, Макс и Двоечник. Последний поприветствовал Стаса и спросил:

– Как дела?

– Все нормально. Вчера опять ко мне этот мент из МУРа подходил, – сказал Стас.

– А чего хотел?

– Какие-то непонятки гонит, все переживает за наши места.

– Больше ничего не говорил?

– Нет, пустое все.

– Пацаны, что вы думаете по поводу поджога бильярдной? – сменил тему Двоечник.

– А что тут думать? – за всех ответил Стас. – Фонарь или кто-нибудь из его пацанов это сделали, больше некому. Они предъяву готовили на это место.

Двоечник ничего не ответил. После паузы он произнес:

– Есть у меня один небольшой планчик по этой теме. Может быть, в ближайшее время все определится, и мы узнаем, кто нам на «хвосты» наступает. Но сейчас суть не в этом. Короче, пацаны, басманные назначили нам стрелку. – Двоечник посмотрел на золотые часы с браслетом «Картье» и сказал: – Стрелка через час. Стас, Дэн и Гарик поедут. Макс с Володькой подстрахуют. Я думаю, что речь пойдет о ночном клубе «Оризона».

– Что, опять отнять хотят? – спросил Стас.

– Они же еще до Сильвестра владели этим клубом. Теперь вернуть хотят. Особенно ничего не предпринимайте, послушайте, что они будут говорить. Да что я тебя учу, – улыбнулся Двоечник, – ты и так все сам знаешь! И вот еще что. Пустые не езжайте, прихватите с собой волыны. Да поаккуратнее там будьте!

– Все будет в порядке! – Стас поднялся со стула, показывая, что разговор закончен.

Ребята сели в машину и поехали в сторону Краснопресненской набережной, где должна была состояться стрелка. Это было недалеко от Дома правительства, на одном из мостов.

Стас с Дэном приехали минут за десять до начала. Припарковав машину, решили подождать, чтобы ровно в назначенное время, в час дня, подъехать к тому месту, где их должны были ждать представители басманной группировки.

Дэн достал сигареты и протянул Стасу. Тот отрицательно покачал головой:

– Что-то не хочется.

Дэн закурил и задумался.

– Что ты, братишка, тушуешься? – улыбнулся Стас.

– Да нет, в первый раз, что ли? – ответил Дэн, поигрывая черным «ТТ», вытащив обойму и проверяя количество патронов, вложенных в нее. – Говорить ты будешь?

– Да, все по-старому, – Стас напомнил, что все условные знаки, связанные с применением оружия, сохраняются в старом варианте. Одним из них было то, что Стас в процессе разговора начинал интенсивно чесать затылок. Первый раз – предупреждение, второй – огонь.

– На чем они будут? – спросил Дэн.

– «Ауди-80» у них, синего цвета.

– Старье такое?

– Вот именно. То, что старье, мне и не нравится. Как бы не было тут стрельбы!

Их разговор был прерван телефонным звонком. Стас взял трубку и услышал голос Гарика, который вместе с Володькой и Максом должен был их страховать – подъехать к месту стрелки на другой машине, стать поодаль и наблюдать за происходящим.

– Алло, Стас, здесь какая-то непонятка происходит!

– Что такое?

– Синяя «Ауди» стоит – я вижу. Но что-то там не так… Вы поаккуратнее подъезжайте. Людей не видно в машине. Может, бомбу заложили? Поаккуратнее, ребята! – повторил Гарик.

– Не тушуйся, – ответил Стас, – все будет в норме! – Он кивнул Дэну.

Дэн завел двигатель, и они поехали в сторону моста.

– Что Гарик звонил? – спросил Дэн.

– Непонятку высмотрел. Может быть, бомбу заложили – людей, говорит, в машине нет.

– Может, мороженое пошли купить? – усмехнулся Дэн.

– Дай-то бог только мороженое, а не что-то еще!

Наконец они выехали на набережную и увидели темно-синюю «Ауди» с тонированными стеклами. Движок был выключен.

– Подъезжай и метров за десять останови машину, – сказал Стас. – А я подойду ближе, посмотрю.

Подъехав ближе к машине, Дэн затормозил.

– Теперь фонарями посвети!

Дэн два раза мигнул фарами, показывая, что они подъехали. Это был условный знак, что пора выходить. Однако из машины никто не появился.

– Давай еще раз! – сказал Стас. Дэн еще два раза помигал фарами – опять то же самое, никого.

– Может, позвонишь? – повернулся к Стасу Дэн.

– Я их телефона не знаю. Придется идти…

– Давай вот что сделаем, – предложил Дэн, – ты иди, а я не буду выключать двигатель, положу на колени «ТТ» и буду смотреть за тобой. Если что – я тебя прикрою. Может, тебе бронежилет надеть?

– Он меня, если что, не спасет. Они в голову пальнут.

Стас медленно направился в сторону «Ауди». Подойдя почти вплотную, он увидел, что в машине, похоже, на самом деле никого не было. Он постучал по стеклу, но через затонированные стекла ничего не увидел. Тогда Стас приоткрыл дверь и увидел, что на переднем сиденье сидят два парня, уставившись вперед. Стас хотел поздороваться, но увидел, что из обеих голов тоненькими струйками течет кровь. Он оторопел. Господи, да это же чистой воды подстава!

Резким движением Стас захлопнул дверцу машины и оглянулся по сторонам. Слава богу, никого! Он быстро направился в сторону машины, в которой остался Дэн. Но когда до машины оставалось несколько шагов, Стас услышал вой сирен приближающихся милицейских машин. Стало ясно, что это хорошо спланированная провокация. Кто-то вызвал их на стрелку и опередил. Да, стопроцентная подстава.

Стас обернулся и увидел, что милицейская машина остановилась возле «Ауди», из машины выскочили несколько милиционеров с автоматами и открыли двери. Один из них показал рукой в сторону Стаса. Тот услышал слово «стоять», но все равно быстро вскочил в «Фольксваген» и закричал:

– Гони, Дэн, это подстава!

Дэн быстро отпустил сцепление, нажав на газ. Машина рванулась вперед. Погоня – следом. Милиция через громкоговоритель предупреждала водителя черного «Фольксвагена», чтобы тот немедленно остановился.

Стас чувствовал, что дело может кончиться скверно. Он схватил лежавший у ног «ТТ» и, быстро пересев на заднее сиденье, стал целиться в сторону преследователей. Но Дэн, увидев приготовления Стаса, крикнул:

– Стас, не надо, оторвемся! – и быстро повернул машину влево, направив ее в один из переулков. Затем – в другой переулок, в пустынный двор, пересек еще пару переулков и оказался в пустынном дворике. Казалось, преследователи отстали.

Стас с Дэном вышли. Теперь рассчитывать на машину Гарика с Володькой не приходилось.

– Что делать с машиной? – спросил Дэн.

Стас колебался. Затем, не говоря ни слова, он подошел к багажнику, достал оттуда канистру с бензином и стал поливать машину.

– Поджигай! – приказал он Дэну.

– Стас, ты что?!

– Это общаковская машина, поджигай! У нас времени нету.

Дэн вытащил пачку сигарет, зажигалку, повернул колесико, поджег пачку, дал ей разгореться и бросил ее на машину. Та моментально вспыхнула.

– Теперь уходим, – сказал Дэн.

– Погоди, а ствол?

– Я его в машине оставил.

– Хорошо, все путем. Уходим!

Отойдя немного в сторону, Стас достал мобильник и набрал телефон Двоечника.

– Двоечник, это я, – сказал Стас. – Проблемы возникли!

– Что случилось?

Стас рассказал.

– Пацаны, вы все правильно сделали, – сказал Двоечник. – А теперь давайте к ночному клубу «Оризона». Встретимся там.

Стас положил телефон в карман. Ребята побежали ловить машину. Через сорок минут они уже были в назначенном месте.

Ночной клуб «Оризона» когда-то был киноконцертным залом. Когда началась перестройка, денег на кино практически никто не выделял. Какое-то время этот зал служил запасной площадкой для московских кинофестивалей. Но когда и те пришли в упадок, зал полностью перестал осуществлять свои функции. Но тут нашлись двое предприимчивых ребят, которые сумели за небольшие деньги, взятые в кредит, сделать здесь один из первых ночных клубов Москвы. Задумка удалась.

Уже через полгода клуб стал приносить большие прибыли. Но появились и проблемы. Несмотря на то что эти коммерсанты сами были из Орехова и находились под «крышей» непосредственно Сильвестра, на ночной клуб стала претендовать басманная группировка во главе со своим лидером, вором в законе Лавриком.

Переговоры Лаврика с Сильвестром ни к чему не приводили. В конце концов Лаврик погиб при загадочных обстоятельствах. Естественно, что ни убийцы, ни заказчики найдены не были. Так постепенно проблема клуба «Оризона» была решена в пользу Сильвестра, то есть ореховских.

Но после смерти Сильвестра у басманной группировки появился новый лидер, который посчитал долгом чести вернуть клуб, находящийся на территории, опекаемой басманной группировкой.

Первой ласточкой возобновившихся претензий как раз и была сегодняшняя стрелка с басманными, которая закончилась так плачевно. Но возник вопрос: кто же их уложил? Поэтому Стас с Двоечником и Дэном и обсуждали вопрос причины убийства басманных.

– Не могли же они мертвыми на стрелку приехать, – сказал Стас.

– Конечно, не могли.

– Кто же нас опередил? – спросил Дэн.

– Тот, кто хочет нас снова с басманными поссорить… – предположил Стас.

– Да вроде бы мы с ними и так не дружим, – подколол Стаса Двоечник, ехидно улыбнувшись. – Но кто-то хочет усилить нашу вражду или даже спровоцировать активную войну и тем самым ослабить нас.

– Кто же этого хочет?

– Это трудно угадать.

Ребята долго еще сидели за столом, обсуждая разные варианты. Наконец Двоечник сказал Стасу и Дэну, чтобы они остались в клубе, помозолили всем глаза, чтобы на них косяков по убийству не повесили, а сам уехал.

Стас с Дэном направились к барной стойке, чтобы выпить чего-нибудь для снятия напряжения. Тут Дэн неожиданно взял Стаса за рукав куртки и потянул, кивая в сторону одного из столиков.

Стас обернулся. За столиком сидели пять человек из бригады Фонаря. Почти все они были хорошо знакомы Стасу. Но он обратил внимание, что никто из сидящих не улыбнулся ему и не поприветствовал. Казалось бы, не так давно все они были в одной команде под началом Сильвестра, недавно еще дружили, вместе в футбол играли, отмечали дни рождения и другие праздники. А сейчас ведут себя, будто никогда не были знакомы. Более того, Стас заметил довольно враждебные взгляды, брошенные в его сторону.

Молча ребята подошли к стойке бара. Стас заказал себе чистого джина, Дэну – рюмку водки и сел за столик.

– Ты видел их лица? – спросил Дэн.

– Видел…

– Они на нас как на врагов народа смотрят!

– Да я все видел, все понимаю. Но что мы можем сделать?

Дэн залпом выпил водку. Он пил мало, и спиртное сразу же подействовало на него.

– Послушай, Стас, – сказал он, – у меня тут одна идея родилась…

– Какая еще идея?

– Давай пацана какого-нибудь из бригады Фонаря в заложники возьмем, по полной программе его допросим! Он нам все скажет!

– А если они не при делах, что тогда?

– Стас, – продолжал убеждать его Дэн, – ты что, слепой? Ты видишь, что творится! Посмотри на их лица, на их взгляды! И ты считаешь, что они не при делах? Или мне все это кажется?

– Ладно, парень, остынь! – стал успокаивать его Стас. – Ты что-то завелся. Или опять у тебя башку заклинило? На нервах ты, Дэн!

– А ты разве не на нервах?

– И как ты это себе представляешь? Они впятером, а нас только двое… – спросил Стас.

– Давай еще ребят подтянем!

– Ты что? Этого делать нельзя. Мы нарушим правила.

Стас напомнил Дэну, что по существующим законам, какие бы группировки в какой бы вражде или войне ни находились, никто никого ни в ночных клубах, ни в казино ни на что не провоцирует и не убивает. Это были неписаные правила московской братвы. Разборки могли происходить где угодно, но только не в общественных местах. Все группировки строго придерживались этого правила.

– Здесь это исключено! – повторил Стас.

– Зачем же здесь? Давай их на стоянке подкараулим.

– Ты хочешь сказать, что они на одной или на двух машинах? Да они проследят, кто как уезжать будет! Ты их совсем за лохов держишь?

Дэн обиженно отвернулся.

Глава 16

БИЗНЕСМЕН

Москва, офис финансовой корпорации «Инвайт», спустя час

Николай Первухин подъехал к зданию финансовой группы, которую возглавлял Андрей Ивашов, через пятьдесят минут после встречи с Морозовым. Поднявшись на третий этаж, где находился кабинет Ивашова, он спросил у секретарши, на месте ли шеф. После утвердительного кивка он открыл дверь в кабинет и вошел.

– Все, босс, сделал как полагается! Вот оперативное дело, – сказал он.

Андрей тут же взял папку.

– Значит, вот он какой, Сергей Иванович Тимофеев, он же Сильвестр, он же Сережа Новгородский, он же Иваныч! Надо же – «секретно»! – прочел он надпись на обложке.

– Стереть бы надо – копия все же! – произнес Николай.

– Да ладно! – махнул рукой Ивашов. – Сейчас мы папочку ликвидируем! – И он сорвал обложку целиком, оставив только исписанные листы бумаги. – Вот его фотографии… Где же они столько его нафотографировали?

– За ним ведь «наружка» ходила…

– Да… Иваныч действительно имел обширные связи! Вот список людей, с кем он контактировал, – перелистывая страницы, комментировал Ивашов. – Так, а где же телохранитель? Вот амбал какой-то… Нет, это Вадик Рафалюк… Вот он, Александр Цеборовский. Да, здоровый парень! Вот это надо скопировать. И этого человека нужно обязательно найти, это очень важно, Коля!

– Сделаем, шеф! – ответил Николай. – Мне Морозов сказал, что если кто-то из них в Белокаменной появится, то на них «сторожок» стоит, и Морозов тут же об этом узнает.

– А зачем «сторожок»-то поставили? Они что, при делах?

– Нет, их как свидетелей допросить надо.

– К следачке повезут? Так она их тут же и «закроет»…

– А не по чему их «закрывать».

– Я так и не понял, кто из нас в органах работал? – усмехнулся Ивашов.

– Я вроде… А что такое?

– Ты что, не знаешь, что человека могут «закрыть» не только потому, что он совершил преступление, а потому, что рядом стоял? Да и дело списать на кого-то надо.

– Да нет, вы не правы, это не тот случай. Следачке ничего не будет, если она это дело не раскроет, я вас уверяю. Не тот вариант. Информацию просто скачивают, а потом внешним или внутренним сдадут, а те уже будут использовать ее в своих интересах. А может, и в архив положат… Так что пацаны гулять будут. Если, конечно, в других делах не замазаны.

– А ты веришь, что они ни в чем больше не замешаны?

– Вроде ни в чем… Конечно, всякое может быть…

– Ладно, я пока все это изучу… А с адвокатом ты что дальше делать будешь?

– А что надо?

– У тебя есть конкретное задание – человека искать.

– Какого?

– Я тебе раньше об этом говорил. А вот чтобы на него похож был, – Ивашов показал фото Сильвестра, – очень похож!

– Зачем это?

– Ты же сам после первого визита к пластику мне эту идею с двойником предложил. Ты вспомни свои слова: «Мы его к пластику отвезем. Он из него Сильвестра должен будет сделать…» Двойника будем готовить, майор! – сказал Ивашов.

– А если Сильвестр жив? А тут двойник появится?

– Тогда мы и эту ситуацию в свою пользу разыграем. У нас же голова работает, в отличие от некоторых! – усмехнулся Ивашов.

Глава 17

ОРЕХОВСКИЕ

Тем временем в ночном клубе жизнь продолжалась. Народу становилось все больше и больше. Появились бандиты из различных московских группировок, подъехали приблатненные коммерсанты, соответственно подтянулись московские путанки. Публика была самой разношерстной. Ближе к полуночи появилась новомодная группа со своими шлягерами. Многие посетители отплясывали на ночной дискотеке.

После полуночи Стас с Дэном, разгоряченные танцами и спиртным, полностью расслабились. Сняв на ночь проституток, они поехали на квартиру, где жил Дэн.

На следующее утро Стас проводил девчонок и предложил Дэну заняться укреплением здоровья – поехать в спортклуб. Позавтракав и вызвав Гарика с машиной, они отправились в один из спортивных клубов в центре города. Поскольку у всей бригады были годовые членские карточки, они беспрепятственно вошли в клуб.

Покачавшись на тренажерах «Кеттлер» около двух часов, посетив баню и поплавав в бассейне, друзья вышли на улицу, чтобы сесть в машину. К тому времени для них уже подогнали «Опель Вектра», также выделенный Двоечником из общего парка бригады. Гарик передал ключи, вернулся к своей машине и уехал.

Стас внимательно осмотрел машину, открыл багажник и положил туда спортивные сумки. Когда он обернулся, то увидел, что Дэна нигде нет. Стас стал озираться по сторонам. На стоянке автомашин, почти заполненной, крутились какие-то люди. Неожиданно он услышал голос Дэна:

– Стас, я здесь!

Стас обернулся и увидел, что Дэн стоит рядом с каким-то парнем, повернувшимся спиной к Стасу.

– Подойди сюда! Можно тебя на минуточку? – продолжал Дэн.

Стас медленно пошел в направлении Дэна. Когда он подошел, Дэн сказал:

– Представляешь, Володька из бригады Фонаря совсем зазнался, с нами даже не здоровается! Ты чего, Володька? – И он хлопнул по плечу парня. Тот обернулся, и Стас увидел, что это действительно был молодой паренек, который был принят в бригаду Фонаря около года назад. Они сидели рядом с ним на одном дне рождения и были немного знакомы. Стас протянул руку, чтобы поздороваться с Володькой, но в то же мгновение Дэн изо всей силы ударил кулаком Володьку по голове. Тот зашатался и стал оседать вниз. Дэн подхватил его на руки.

– Вот мы и имеем заложника! – сказал он. – Давай, Стас, тащи его в машину!

– Ты зачем это сделал? – стал укорять Дэна Стас.

– Сейчас мы многое узнаем! Получим ответы на все наши вопросы! – продолжал Дэн.

Поскольку дело было уже сделано, ничего не оставалось, как довести его до конца. Открыв дверцу «Опеля», Стас с Дэном затолкали Володьку на заднее сиденье и внимательно осмотрелись – не видел ли кто-нибудь происходящее. Ребятам повезло. На стоянке людей практически не было, так что можно было надеяться, что все прошло незамеченным. Хотя Стас допускал возможность, что со стороны спортивного клуба кто-то мог видеть их действия.

– Все, поехали! – сказал Дэн.

– Погоди! А ты точно знаешь, что он один?

– Точно, точно! Я его спросил специально. Они с пацанами тут должны встретиться, а он раньше приехал.

Стас быстро сел за руль. Дэн, вытащив из кармана широкий скотч, стал завязывать Володьке руки и ноги.

– Скотч-то у тебя откуда? – удивился Стас.

– Я уже давно эту идею вынашивал, поэтому и обзавелся соответствующими прибамбасами!

Стас хорошо знал своего друга и понимал, что если что-то втемяшилось в его голову, то спорить с ним бесполезно.

– Ладно, поехали скорее! – сказал он. – Попробуем что-то узнать.

Через некоторое время Стас, повернувшись назад, где рядом с Володькой сидел Дэн, спросил:

– Куда везем-то его?

Тут он заметил, что Володька уже пришел в себя. Но заклеенный скотчем рот заставлял его сидеть молча. В глазах его был страх.

– Поехали к Фролу, – сказал Дэн, – там мы с ним спокойно побеседуем. Только знаешь что, тормозни-ка вот тут у палатки, – и Дэн показал на палатку, где продавались спиртные напитки.

Притормозив, Стас остался в машине. Дэн выскочил, подошел к палатке, купил две бутылки водки и вернулся.

– Все, поехали! – сказал он.

Глава 18

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Аэропорт «Внуково», на следующий день

Самолет Одесса—Москва приземлился в аэропорту «Внуково». Александр Цеборовский посмотрел в иллюминатор. Зима еще не наступила, но уже чувствовался холод, в то время как в Одессе было почти по-летнему тепло. Деревья полностью сбросили листву, моросил холодный дождь. Съежившись, Александр спустился по трапу самолета. «Ну что, – думал он, – вот я и снова в столице! Главное, чтобы все прошло нормально – пограничный контроль… Как хорошо было раньше, во времена Советского Союза! А сейчас независимые страны… И меня сейчас будут „трясти“ таможенники с погранцами. Да ладно, прорвемся! Ничего на мне такого нет. А что касается этой проститутки с Кипра, которая неожиданно умерла, то я тут не при делах! Да и не будут они сообщать, слишком сложно это все…»

Он отправился в зал и через некоторое время проходил первый контроль – пограничную службу. Он спокойно подошел к девушке в форме с зелеными погонами, сидящей за стойкой, и протянул ей свой паспорт. Девушка молча взяла документ и быстро набрала фамилию на компьютере. Александр внимательно смотрел на нее. Он специально старался выглядеть спокойным.

– Пожалуйста, ваш паспорт! – девушка протянула ему документ.

«Слава богу! – подумал Александр. – Значит, все нормально, никакого „сторожка“ нет!» Он направился в сторону выхода и не заметил, как девушка, закрыв окошко, подошла к старшему пограничнику и показала ему на Александра, что-то сказав при этом. Через несколько мгновений к нему подошли два пограничника.

– Извините, гражданин, не могли бы вы пройти с нами? – сказал один из них.

– А в чем дело? – насторожился Александр.

– Просто небольшая формальность. Понятым будете…

Александр неопределенно пожал плечами.

– Хорошо, пойдемте!

Пограничники привели Александра в небольшую комнату. Один из них взял его паспорт и предложил остаться в комнате. Пограничник вышел и закрыл дверь на ключ. Александр не знал, что с другой стороны двери стояли два пограничника и наблюдали за ним.

Прошло чуть больше часа, и дверь открылась, в комнату вошли двое в штатском.

– Ну, здравствуй, Цеборовский! С приездом тебя на родину! – проговорил один из них.

– А в чем дело? – спросил Александр. – Я ничего не понимаю!

– Что понимать-то? Ждали мы тебя. Вот сейчас доставим тебя в одно место…

– Куда это вы меня доставите? И вообще, позвольте поинтересоваться, кто вы?

– Извини, забыли представиться… Я – капитан РУОПа Владимир Морозов. А это мой коллега, старший лейтенант Дмитрий Швецов. Ну что, поехали!

– Ничего не понимаю! – снова начал Александр. – Тут какое-то недоразумение! Я ничего такого не совершал!

– Так никто и не говорит, что ты что-то совершил! Там, на месте, разберемся.

– Куда же вы меня везете?

– В одно хорошее место, – ухмыльнулся Морозов и обратился к коллеге: – Дима, одень ему наручники на всякий случай!

Через несколько минут Александр был уже в наручниках. «Вот и все, – думал он, – вот и кончилась моя свобода! Сейчас оформят по полной программе! И зачем меня понесло в эту Москву! Сидел бы сейчас на теплом Кипре… Дурак я, дурак!»

Глава 19

ОРЕХОВСКИЕ

Хозяйством Фрола являлась полузаброшенная котельная. Когда-то Фрол был членом бригады Двоечника, активно работал, был на хорошем счету. Однако после одного из заказных убийств, в котором он участвовал, а также покушения на него Фрол резко сдал и стал заглядывать в стакан.

Команда не раз предупреждала его, даже поколачивала. Но ничего не помогало. Фрол продолжал пить. Тогда его выгнали из команды, но, учитывая былые заслуги, время от времени подбрасывали ему деньжат, так сказать, на поддержание жизни. К тому же Фрол поддерживал приятельские отношения со многими членами бригады. А самое главное – у Фрола было изумительное место для профилактической работы с коммерсантами.

Сюда часто привозили несговорчивых коммерсантов для акций устрашения, показывая им процедуры возможных пыток, которые могут быть применены и к ним. На самом же деле, кроме избиения, в котельной ничего не допускали. Вот и сейчас Стас прекрасно понимал, что поскольку Володька парень молодой и про эту котельную ничего не знает, то Дэн и решил пустить его по программе коммерсантов.

Вскоре машина подъехала к небольшой котельной, стоящей в стороне от комплекса жилых домов. Быстро выгрузив Володьку из машины, Дэн толкнул его в сторону железной лестницы.

Спустившись вниз, Стас увидел сидящих за столом Фрола и какого-то бомжа.

– Слышь, парень, иди погуляй! – обратился Стас к бомжу.

Тот сразу смекнул, с кем имеет дело, и быстро убрался.

– Стас, здорово! – обрадованно заговорил Фрол. – Давно тебя видно не было! Говорили, что тебя убили…

– Нет, как видишь, живой я! – улыбнулся Стас. – А что, ты по мне поминки справляешь?

– Да ты чего, парень?! Я просто так, с другом сидел…

– Ясно… У меня к тебе дело. Надо с пацаном одним побеседовать. Иди тоже погуляй, покури, посмотри, чтобы снаружи спокойно было.

– Пацаны, все будет нормально! – сказал Фрол и стал подниматься по железной лестнице, спотыкаясь и падая.

Дэн развязал Володьке руки и тут же тем же скотчем привязал правую руку к какой-то железяке – то ли к батарее, то ли к балке. Поставив на стол бутылку водки, Дэн вытащил из полуразвалившегося шкафчика два стакана и налил водки, причем в один – до краев, а в другой совсем чуть-чуть. Полный стакан он пододвинул к Володьке. Затем оторвал полоску скотча, которой был заклеен рот Володьки, чтобы тот мог говорить, и тут же из-за пазухи достал пистолет с заранее надетым глушителем.

– У нас с тобой сегодня, Володька, разговор по душам пойдет, – сказал Дэн. – На, братишка, выпей! – И он быстро подвинул к нему стакан.

Володька трясущимися руками взял стакан и выпил его залпом.

– Ну что, полегчало?

Володька затряс головой.

– Вот видишь! Заметь, не мы это начали! Короче, ты слышал про поджог бильярдной, про покушение, где моего братана чуть не застрелили? – Дэн кивнул в сторону Стаса. – Тебя никогда не интересовало, кто это сделал? – Дэн взял в руку пистолет.

Володька отрицательно замотал головой.

– Да вы что, пацаны? Я тут вообще не при делах, я не в курсе, ничего не знаю!

– Ты хочешь сказать, что не слышал про бильярдную и про покушение на Двоечника и на Стаса?

– Нет, я слышал об этом, но я ничего не знаю!

– Послушай, пацан, – угрожающе проговорил Дэн, – ты ведь нас знаешь. Нам терять нечего, и парни мы решительные. Ты понял меня? – Дэн навел ствол пистолета на Володьку. – Я задам тебе еще один вопрос. И если я получу уклончивый ответ, то на этом наша беседа закончится. – После этих слов Дэн с силой толкнул Володьку на горячую печку.

Стасу стало немного не по себе. Конечно, он понимал, что вряд ли Дэн станет стрелять в Володьку. Но полной гарантии этого не было. Поэтому он быстро подошел к железной лестнице и стал подниматься наверх.

Там он увидел, как Фрол, стоя у двери, курил, держась одной рукой за поручень, чтобы не упасть.

– Ну, как дела? – спросил Стас.

– Да нормально дела идут. А у вас как? Говорят, у вас стали проблемы возникать…

– Не говори! Как ты ушел, так проблемы и начались.

– Что, ты предъяву мне готовишь?

– Да какая может быть предъява! – улыбнулся Стас. – Ты тут не при делах.

– А как Двоечник, жив?

– Жив пока. А что, у тебя есть информация?

– Никакой информации у меня нет. Просто пацаны иногда заезжают, базарят на разные темы, всякие слухи ходят, будто вас приговорили.

– А кто из пацанов базарит?

– Стас, ты же меня знаешь. Меня на понты не возьмешь! Если ты хочешь меня завалить, то завали прямо здесь, я ничего не боюсь. А кто что говорит – лучше меня об этом не спрашивай.

Стас понял, что Фрола пугать действительно бесполезно, да и желания наезжать на него никакого не было.

– Ладно, парень, живи! – улыбнулся он.

Подождав еще минут десять, Стас спустился вниз, посмотреть, что там происходит. Он увидел, что Володька сидит за столом с развязанными руками, а ствола не было. Бутылка водки была выпита. При этом Дэн был совершенно трезв, а Володька, наоборот, еле держался на стуле и говорил заплетающимся языком.

– Ну вот, Стас, – сказал с улыбкой Дэн, – все ответы получены. Володька подтверждает, что бильярдную подожгла бригада Фонаря, исполнители – Вертолет, Прима и Котовский. Вован, ты подтверждаешь? – повернулся к Володьке Дэн. Тот кивнул головой. – Теперь в отношении покушения на тебя и на Двоечника. Заказчик – тот же самый Фонарь, на сей раз с ребятами из Видного. Так я говорю? – снова повернулся он к Володьке. Тот снова усиленно затряс головой. – А кто в Видном бригадир? Бульдозер? Стас, ты слышал такого?

Стас отрицательно покачал головой.

– Значит, схема такая вырисовывается, – продолжал Дэн. – Ребята из Видного вошли в долю с Фонарем, чтобы завалить Двоечника и убрать всю его бригаду, соответственно заняв их места. Вот такой между ними был базар. Володька всю эту информацию слил. Подтверждаешь, Володька?

Тот снова кивнул головой, пробормотав что-то себе под нос.

– Теперь остался еще один вопросик, совсем маленький. Володька, тут недавно стрелочка с басманными была. Какая-то там неувязочка получилась: приехали мы на эту стрелочку, а пацаны из басманной бригады уже – как бы их и нет. Ты понимаешь меня?

Володька кивнул.

– Так что, кто это сделал, Володька?

– Пацаны, хотите – убейте сразу, об этом ничего не знаю – этого базара не было, – ответил Володька. – Что знал – все сказал. Хотите – можете меня убить. Я в принципе смерти не боюсь.

– А тебе сколько лет-то? Всего двадцать. Тебе еще жить и жить, а ты уже смерти просишь! Потом, если я тебе обещал, что мы тебя не тронем, – улыбнулся Дэн, – значит, мы обещание сдержим. Ты это знаешь. Поэтому ты свободен. Только одна просьба – никому не говори, где ты был и с кем разговаривал. Ты меня понял, Вован? Иначе, ты уж извини, больше разговаривать не будем, завалим сразу. – Дэн поднял со стула Володьку и подтолкнул его к лестнице. – Дорогу сам найдешь или проводить?

Володька покрутил головой.

– Сам найду.

Володька попытался взобраться на лестницу, но у него это получилось не сразу. Наконец он оказался наверху и вышел на улицу.

Как только Володька скрылся, Стас подошел к Дэну.

– Как тебе удалось его расколоть?

– О, это секрет фирмы! Главное – результат, а результат получен. Что теперь делать будем?

– Это пускай Двоечник с пацанами решает на кругу, – Стас достал из кармана мобильник. Набрав номер Двоечника, он сказал: – Двоечник, базар есть. Давай стрелку забьем!

– Через час на месте номер три, – ответил Двоечник.

Глава 20

ДЕТЕКТИВ

Москва, Ярославский вокзал, спустя 30 минут

Николай Первухин искал своего будущего клиента именно на вокзалах, среди бомжей. Прочесав весь Ленинградский вокзал, потом Казанский, он так и не нашел того, кто мог бы стать двойником покойного Сильвестра.

Наконец Николай увидел долговязого худощавого парня, который сидел на лавочке. Скорее всего бомж, подумал Николай. Он специально решил искать двойника среди бомжей. Во-первых, если по ходу дела нужно будет от него избавиться, то никто его искать не станет. Во-вторых, никаких связей в Москве нет. И третье – за бутылку водки любой из них согласится на любую роль. Тем более что шеф никаких конкретных ориентировок по поводу того, какой должен быть двойник, не давал.

Увидев парня, Николай подошел к нему и присел рядом.

– Слышь, мужик… – толкнул он бомжа.

– В чем дело? – пробормотал бомж.

– Тебя как зовут?

– Сергей.

– Надо же, – улыбнулся Первушин, – какое совпадение!

– А че такое?

– Ты на границе на Дальнем Востоке не служил?

Парень отрицательно покачал головой.

– А выпить хочешь?

– А у тебя что, есть? – оживился бомж.

– Конечно, есть! – И Николай вытащил из-под пиджака специально заготовленную бутылку. – И стаканы принес.

– А что делать надо? Воровать не буду! – потряс головой Сергей.

– Никто тебя воровать и не заставляет. Просто поговорить с тобой хочу. Был у меня приятель, да свалил куда-то. А одному бутылку не распить. Давай за компанию!

– Давай тогда прямо здесь! – предложил парень.

– Так здесь ментура… Загребут.

– Да если и загребут, выпустят, черт с ними! Все равно выпускают, не первый раз! Кому мы нужны!

Через несколько минут они вышли из здания вокзала и уселись на лавочке на привокзальной площади.

– Ну что, со знакомством? – Николай налил стакан Сергею, второй – себе. – Я тебе, собственно, работу хочу предложить. Работа не пыльная, но денежная. Как ты, согласишься работать?

– Если никого убивать не надо и воровать, то согласен! – тут же сказал бомж.

– Ну и прекрасно! Давай тогда за удачную сделку!

– А сколько платить будешь?

– Не бойся – не обидим! – улыбнулся Николай. – Ты давай пей!

Сергей залпом выпил весь стакан. Николай взглянул на часы. Через двадцать секунд все должно произойти… Сергей неожиданно стал таращить глаза, а потом медленно опустился ничком на лавочку. Все, лекарство сработало!

Первухин быстро вылил содержимое бутылки на землю, пустую бутылку бросил в кусты и, подхватив бесчувственного бомжа под руку, потащил его к своей машине…

Глава 21

ОРЕХОВСКИЕ

Через час бригада в полном составе сидела в пивном баре и обсуждала информацию, полученную от Дэна и Стаса. Основным докладчиком был, естественно, Дэн. Он в подробностях передавал весь разговор с Володькой, при этом не называя источник.

Двоечник молча выслушал Дэна.

– Ты все правильно сделал, братишка, – сказал он. – Только я не понял, почему ты его не завалил.

– Я ему обещал, – ответил Дэн.

– Что делать будем, пацаны? – спросил Двоечник.

– Как что делать? – неожиданно заговорил Гарик. – Мочить! Мочить всех. Мы ответить должны.

– Это, конечно, правильно, – сказал Двоечник, – но начнем мы с самого Фонаря. И еще мне с этим пацаном из Видного поближе познакомиться надо, – Двоечник сплюнул на пол.

Стали разрабатывать план убийства Фонаря…

– Есть мнение приговорить Фонаря к смерти, – Двоечник не стал расшифровывать причины. Да и необходимости в этом не было. Каждый член бригады уже знал, что Фонарь принес много вреда, поэтому все одобрительно закивали головами. – Теперь, – Двоечник сделал паузу, – я бы хотел сказать по пацанам из бригады Фонаря. Я думаю, братва, будет справедливо, если мы пацанов, после того как Фонаря вычеркнем, заберем к себе. Естественно, тех, кто будет ерошиться или оказывать сопротивление, мы тоже уничтожим. Остальных можно забрать.

Опять – одобрительные кивки. Каждый понимал, что такая же ситуация может случиться и с Двоечником, его тоже кто-то может вычеркнуть. А все остальные? Это просто исполнители.

– Теперь необходимо разработать план операции под названием «Фонарь», – продолжил Двоечник. Стас подумал: мог бы придумать что-то пооригинальнее! Да бог с ним…

– Я выделяю ребят, которые должны проследить, в каких местах тусуется Фонарь. После этого выберем группу ликвидаторов. Пока я имен называть не буду. А там – вперед! Ну что, распределяем обязанности.

Двоечник стал называть имена ребят, которые должны были следить за перемещениями Фонаря. Имен Стаса, Дэна и Гарика он не назвал. Но когда все разошлись, он сказал, чтобы эта троица осталась.

– Я вот что думаю, – сказал Двоечник, глядя на Дэна, – нужно этого пацана… Как его зовут?

– Володька, – ответил Дэн.

– Надо с ним поближе поработать. Ты можешь его как-то выцарапать из их команды? Пусть даст нам наводку, где Фонарь ночует, куда к телкам ездит, где качается. Сам знаешь, короче. Только все это нужно сделать аккуратно, чтобы пацаны из бригады Фонаря ничего не видели. И вообще, пообещай ему, что мы примем его с распростертыми объятиями.

– А если он будет шарахаться, прятаться? – спросил Дэн.

– Мне что, тебя учить надо? Ты, по-моему, в этих делах профессор, – усмехнулся Двоечник. – Только ствол больше не доставай.

– Понятно, – улыбнулся Дэн.

– Все, можете разъезжаться.

– А мне куда? – спросил Стас.

– Ты поедешь со мной, – сказал Двоечник. – У нас с тобой есть еще одно маленькое дельце. – Он дождался, пока Гарик с Дэном покинули помещение пивбара, сделал пару телефонных звонков. После этого они со Стасом вышли.

Двоечник сел в темно-зеленую «шестерку» с тонированными стеклами.

– Ты что это? – удивился Стас.

– Береженого бог бережет, – улыбнулся Двоечник.

– А кто же на «мерине» ездит?

– Гарик с Дэном.

«Да, – подумал Стас, – Двоечник не так прост! Если за ним начнется охота – а начнется она стопроцентно, – то прежде всего будут выслеживать его машину. Выходит, Гарик с Дэном приговорены? Это неправильно. Мог бы поставить машину на прикол на стоянку…»

Вскоре они поехали в сторону центра.

– Мне тут нужно с мужиками кое о чем перетереть, – сказал Двоечник, останавливая машину в одном из переулков недалеко от Белорусского вокзала. Он посмотрел на часы. – Вроде вовремя приехали, а этих хмуриков нет.

– А кого ты ищешь? – спросил Стас.

– Тут мужички должны подтянуться…

Наконец он увидел, как на углу остановилась темно-синяя «семерка» и помигала фарами.

– У нас что, стрелка? – спросил Стас.

– Да, стрелка. Пошли со мной!

Стас медленно вышел из машины, нажав на кнопку сигнализации.

– Ты последи за машиной на всякий случай, – сказал Двоечник.

– А что, могут быть проблемы?

– Все может быть…

Они медленно шли к «семерке». Неожиданно дверцы открылись, и оттуда появились мужики, лет по пятьдесят. На бандитов они похожи не были, больше – на ментов: худощавые, в дешевых китайских куртках. Подойдя ближе, Двоечник шепнул Стасу, чтобы тот остановился поодаль.

Двоечник поздоровался с мужчинами и стал о чем-то говорить с ними. Разговор продолжался минут двадцать. Наконец Двоечник полез в боковой карман. Стас насторожился, быстро сунул руку в карман, где лежал пистолет, и взвел курок.

Но Двоечник словно что-то почувствовал – повернулся в сторону Стаса и отрицательно покачал головой, как бы говоря, что ничего не надо делать. Стас осторожно опустил затвор в обычную позицию.

Двоечник достал какой-то конверт и, пытаясь действовать незаметно, передал его мужчинам. Вскоре они разошлись.

Когда они сели в машину, Стас спросил:

– Это что за хмыри с тобой были?

– Менты. Да ты не бойся, братан, это бывшие менты. Сейчас это частные детективы. Я им заказ на Фонаря дал.

– Так ты же пацанам поручил его выслеживать?

– А они – не профессионалы, засветиться могут. Пацанов от этого дела– отстранить. Сыскари свое дело знают. Я им карточку Фонаря дал. Представляешь, только общаковскую нашел. Вырезал его физиономию, потом в ателье увеличил.

– А что ты задумал?

– Как что? Вычеркнуть этого гада! Эти бывшие менты обещали в течение четырех дней дать полную раскладку по Фонарю. Кстати, знаешь, сколько они берут?

– Сколько?

– Сто баксов в час.

– И ты что, столько платить будешь?

– А что делать? Информация стоит дорого.

Стас задумался. Да, похоже, Двоечник поставил в отношении Фонаря на кон все, что мог.

Менты не обманули. Через пару дней было получено полностью не только описание всевозможных мест, где бывает Фонарь, но также каким-то образом они сумели выудить телефонные звонки с мобильника. Правда, расшифровки разговоров не было, были только списки тех, кому он звонил и кто звонил ему. Но все это было сделано очень тщательно.

Получив эти списки, Двоечник сразу стал изучать их.

– Слышь, братуха, – сказал он неожиданно, как бы обращаясь к Фонарю, – ну и змей ты оказался! На Петровку звонил. Какие-то терки у него там есть. И все время в Видное звонит. Ну, я на этого хмыря видновского сто процентов выйду! Дай только срок с Фонарем разобраться.

Через пару дней была окончательная стрелка по поводу ликвидации Фонаря. Снова бригада собралась в полном составе. Теперь было выбрано два места, где чаще всего бывал Фонарь. Это спортзал, где он качался каждый день, и квартира, точнее, дом, где жила одна из его любовниц. Он бывал у нее почти каждый вечер. Поэтому решили разбить ребят на две группы и направить в оба места. Вместе с командой ликвидаторов были созданы команда прикрытия и команда контрразведки. В команду ликвидаторов были выбраны по два человека.

Туда попали Гарик и Макс. Второй был должен дублировать Гарика в случае чего. Огонь решили вести из «калашниковых» – это наверняка. При этом каждый из киллеров получил еще и по пистолету на всякий случай и гранату – если охранники Фонаря завяжут бой.

Затем Двоечник предоставил слово Дэну.

– Ну что, как у тебя дела, братишка, с этим пацаном? – спросил он.

– Удалось выйти с ним на связь, правда, с большим трудом. Я его у одной хаты подстерег – к телке он поехал.

– И что?

– Испугался сильно.

– Наверное, думал, что ты его опять в подвал потащишь? – усмехнулся Двоечник.

– Короче, он примерно такую же схему дал, где Фонарь бывает.

– А что по Видному?

– Обещал в ближайшее время сказать. Он, оказывается, к ним часто ездит в качестве курьера – то ли деньги им возит, то ли у них забирает, я так и не понял.

– Хорошо, значит, по Видному вопрос за тобой, Дэн. Хмыря этого адресок узнаешь, он у нас вторым по списку идет, сразу после Фонаря. Ну что, пацаны, день ликвидации этого гада назначаем… – Двоечник поднял глаза к потолку, словно пытаясь рассмотреть там какое-то число. – А чего тут думать? Давайте завтрашний день и назначим. Пусть две группы начнут работать с завтрашнего дня. А там – как получится. Информация короткая – например, дело сделано. Если будут какие-то проблемы, значит, даются короткие пояснения, что за проблемы. Ну, с богом! Стволы получите у Гарика.

Гарик, помимо рядового боевика, исполнял обязанности оружейника бригады. Сняв у какого-то автолюбителя гараж-«ракушку», он в автомобиле, постоянно находившемся там, хранил боевой арсенал. Поскольку автомобиль был не на ходу, то это было очень удобно. И самое главное – автомобиль числился за каким-то инвалидом. Все было продумано до мелочей.

Кроме того, Двоечник выдал пацанам доллары, чтобы те в специальных магазинах купили приборы ночного видения. Мало ли, может, придется вечером или ночью в засаде сидеть!

Стаса с Дэном направили в спортзал. Стас должен был осуществлять прикрытие.

Глава 22

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Московская городская прокуратура, час спустя

Александр Цеборовский сидел в кабинете следователя Марины Лыковой и пристально смотрел на нее.

– Цеборовский, мы с вами уже полчаса сидим и в непонятку играем, – раздраженно говорила Марина. – Уже оперативники от вас устали, не только я, обыкновенный следователь!

– Я повторяю, – сказал Александр, – никаких показаний по поводу убийства Тимофеева я давать не буду, пока у меня не будет адвоката.

– Я вам еще раз объясняю – вы в данной ситуации, – следователь подчеркивала каждое слово, – являетесь свидетелем, и вам адвокат не положен.

– Я показаний без адвоката давать не буду! – снова повторил Александр.

Лыкова покачала головой.

– Ребята, может, вы ему объясните? Я не могу больше с ним разговаривать.

Морозов подошел к Цеборовскому.

– Шурик, – произнес он, – ну что ты себе жизнь осложняешь? Расскажи, как было, как в машину садился, как жив остался…

– Да, а потом меня сделают обвиняемым! Нет уж, лучше я буду молчать и ничего говорить не буду!

– Марина Дмитриевна, – обратился к следователю Морозов, – в принципе у него есть резон. Цеборовский, объясни мне, зачем тебе адвокат?

– Он должен мне сказать, не получится ли так, что потом я стану обвиняемым.

– Так если тебе адвокат что-то и скажет, мы все равно можем сделать тебя обвиняемым, если есть какие-то факты. Но я тебя уверяю, что никаких фактов против тебя у следствия нет, иначе ты бы давно уже был обвиняемым, – сказала Марина.

В этот момент зазвонил телефон.

– Алло! – сказала Марина в трубку и начала разговор с каким-то начальством. Улучив момент, Морозов достал из бокового кармана пачку сигарет и показал Лыковой, что выйдет покурить.

В коридоре он тут же достал мобильный телефон и набрал номер Николая Первухина.

– Алло, Коля? Телохранителя задержали, он сейчас в городской прокуратуре. Подъезжай, если можешь. Минут пятьдесят его тут еще продержат, а потом отпускать будут. У вас есть ребята толковые, чтобы за ним походили? – Морозов намекал на установление негласной слежки за Цеборовским. Получив утвердительный ответ, он нажал на кнопку отбоя, положил трубку в карман и вернулся в кабинет.

Сорокаминутная беседа с Цеборовским ничего не дала. Александр уперся, и следователю нужно было отпускать его.

– Ну что, Цеборовский, – сказала Марина, – я вынуждена, руководствуясь законом, отпустить вас. Но вы должны сообщить нам место, где вас можно будет найти для повторного допроса.

– Пожалуйста, пишите! – Александр продиктовал домашний адрес своей любовницы Верки.

– А кто она вам?

– Мы в гражданском браке состоим.

– Хорошо. Но прежде мы должны проверить, точный ли это адрес. – Следователь передала листок с записью Морозову. Тот внимательно посмотрел на листок и, подойдя к телефону, позвонил в справочную Петровки, назвал пароль и попросил «пробить», прописана ли данная гражданка по данному адресу. Через три минуты он получил положительный ответ.

– Да, все в порядке, – сказал Морозов Лыковой.

– Хорошо, – кивнула она головой. – Цеборовский, я попрошу, чтобы ребята отвезли вас по этому адресу, если вы, конечно, не возражаете.

– Не возражаю, – ответил Александр, – другого выхода у меня все равно нет. Знаю я ваши ментовские штучки! Лучше я с вами поеду, а то…

– Что «то»?

– А то я выйду сейчас и на такси поеду, а ваши люди с гаишниками свяжутся, и я буду арестован на пятнадцать суток за хулиганство. Знаю я такие приемчики!

– Мы такие приемы не применяем, – улыбнулась Марина.

– Может быть. А вот они, – Александр кивнул на оперативников, – часто этим занимаются!

– Значит, завтра в двенадцать часов я вас жду. Устраивает вас это время?

– Да, устраивает.

– Подумайте по поводу адвоката, – следователь протянула Александру пропуск на выход. – Ребята, проводите его.

Через несколько минут они покинули здание прокуратуры. На выходе Морозов стал внимательно осматривать близлежащие улицы, пытаясь найти темно-вишневую «семерку», где должен был сидеть Николай. Но никакой машины он не заметил. Пожав плечами, Морозов усадил Александра в свои «Жигули», и машина направилась в сторону Орехова, по адресу, который указал Цеборовский.

Глава 23

ДЕТЕКТИВ

Новокузнецкая улица, здание прокуратуры, то же время

Николай Первухин с тремя сотрудниками службы безопасности сидел не в темно-вишневой «семерке», а в черной «Волге» с тонированными стеклами и ожидал, когда Морозов со своим напарником и с телохранителем Сильвестра появятся из парадного подъезда здания прокуратуры. Вскоре он заметил знакомую фигуру.

– Миша, видишь бежевые «Жигули»? Давай за ними! – обратился он к водителю. – Особо не приближайся, но и не отставай.

Николай достал мобильный телефон и набрал номер. На другом конце он услышал знакомый голос.

– Алло, дежурный? Кто это, Семенов? Семенов, Николай Петрович говорит. Как дежурство проходит, нормально? Как там мой подопечный себя ведет? Спит еще? Хорошо. Глаз с него не спускать! Это очень важно! Мы на задание сейчас поедем. Думаю, что часа три он еще проспит. А потом мне перезвоните. Я дам указания.

Положив в карман телефон, Николай подумал: какой сегодня напряженный вечер! Двойника нашел, теперь едем за телохранителем… Работа идет. Жаль – шеф за границу уехал, и ему нельзя доложить о происходящем…

Вскоре машина медленно въехала в один из дворов Орехова-Борисова. Николай увидел, как из машины вышел Морозов с напарником. Следом за ними вышел высокий крепкий парень. Они говорили о чем-то несколько минут. Наконец Морозов махнул рукой, и парень вошел в подъезд. За ним тут же последовал Владимир.

«Наверное, хотят убедиться, – подумал Николай, – в ту ли квартиру пойдет».

Через какое-то время Морозов вышел из подъезда. Все ясно, теперь остается только номер квартиры выяснить… Первухин набрал номер Морозова.

– Володя, это Николай. Ты извини, брат, не получилось ничего, не успел я… А ты где сейчас находишься?

– В Орехово-Борисово, – ответил Морозов.

– Что там случилось?

– Да вот клиента доставили. Кстати, запиши номер дома и квартиры…

– Записываю.

– Дом 8, квартира 179.

– Отлично!

– Только, Коля, прошу тебя – все в рамках закона! Вдруг следачка завтра его на допрос потащит и мы за ним приедем!

– Но у вас же нет гарантий, что он без вас не скроется! А так мы его будем контролировать. Не волнуйся, коллега, все будет нормально! Мы же с тобой не первый день работаем.

«Ну что, Николай, – подумал Первухин, – все идет хорошо. Остается только второго клиента „запаковать“ и „закрыть“. Николай улыбнулся.

Глава 24

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Москва, Ореховский проезд, 10 часов

Александр стоял у двери квартиры Верки в раздумье. Прошло около месяца, как они расстались. Ссора их была глупой и банальной. Тогда, в первое время после знакомства с Виталиком, однажды Александр сидел с ним в баре. Верка решила поехать в снимаемый ими коттедж и ушла. Тогда Виталик предложил снять двух телок, сидящих за соседним столиком. Девушки оказались румынками. Все вместе выпили. Александр не помнил, как оказался на пустынном пляже, как завалил одну из румынок. В этот момент откуда ни возьмись появилась Верка.

Как потом выяснилось, она вернулась в бар и спросила у одного из служащих, куда пошла веселая компания. Тот указал в сторону пляжа, так как именно там обычно заканчивались краткосрочные знакомства. Верка оказалась там совсем не вовремя. После этого была бурная ночь разборок, а на следующее утро Верка молча собрала свои вещи и первым же рейсом вылетела в Россию.

После этого Александр не общался с ней. Он два дня беспробудно пил, переживая случившееся, а потом, по совету Виталика, выкинул ее из своего сердца. Но тем не менее его продолжало тянуть к ней.

Вот и сейчас он стоял у двери квартиры, понимая, что ему могут просто не открыть дверь. А может, Верка не одна? Сердце забилось сильнее. Не может быть, чтобы она кого-то нашла… Выхода у него нет. В очередной раз его загнали в угол. Александр решительно нажал на кнопку звонка. Вскоре он услышал шаги. Кто-то босиком подошел к двери.

– Кто там? – раздался мелодичный голос.

Александр сразу узнал голос Верки.

– Вера, открой, это я, Сашка…

Ответом была тишина. Через несколько мгновений вновь раздались шаги, но теперь удаляющиеся от входной двери. «Господи, что же это? – подумал Александр. – Точно, она не одна…»

Александр стал без перерыва нажимать на кнопку звонка. Наконец минут через пять снова раздались шаги.

– Что тебе нужно? Мы же с тобой расстались, – проговорила Верка.

– Верка, открой! Иначе я дверь вышибу, ты меня знаешь!

– Хорошо, я открою. Но только обещай, что ты не наделаешь глупостей! Обещаешь?

– Открой, там посмотрим!

– Саша, я тебя очень прошу, я тебе все объясню…

Верка приоткрыла дверь. Александр тотчас же кулаком распахнул ее.

– Ну, где он? Где этот сучонок? Я его сейчас вырублю! – закричал он, пытаясь пройти в комнату.

Верка была одета в бархатный халат. Рукой она придерживала полы. Было ясно, что она только что накинула его.

– Саша, нам надо серьезно поговорить, – сказала она. – У нас с тобой все равно ничего не получится. Я не хочу жить такой жизнью…

Александр не слушал ее. Он оттолкнул Верку в сторону и распахнул дверь в комнату. Там он увидел парня, сидящего за столом и курящего сигарету, совершенно не обращающего внимания на происходящее. Александр сжал кулаки, чтобы нанести ему удар. Но парень неожиданно повернулся к нему.

– Славка? – Александр замер от неожиданности. – Ты?!

Глава 25

ОРЕХОВСКИЕ

На следующий день, в восемь утра, ребята уже были в спортзале. В машине лежали парики, накладные бороды с усами, номера машин залепили грязью. Остальные ребята расположились неподалеку от входа в спортзал. Один имитировал поломку своей машины, другой сидел в машине с боекомплектом.

Пацаны находились около спортзала около двух часов, а Фонарь с командой так и не появлялся. Наконец, около одиннадцати утра, Дэн заметил знакомый черный джип «Гранд Чероки».

– По-моему, Фонарь появился, – сказал он. – Правда, гад, номера сменил.

– Откуда ты знаешь?

– Менты сказали.

Машина медленно припарковалась у входа в спорткомплекс.

– Интересно, – сказал Дэн, доставая из-за пазухи «ТТ». Стас тоже вытащил пистолет. – Сейчас ребята начнут действовать или переждут?

– Ты лучше смотри за сопровождением! – проговорил Дэн.

За черным джипом остановилась «Ауди» с тонированными стеклами. Из джипа вылез здоровенный парень.

– Вот это, по-моему, и есть хмырь из Видного, – сказал Дэн. – А может быть, и нет…

Тут с заднего сиденья вылез высокий долговязый парень, одетый в спортивную черную куртку типа «пилот», без головного убора.

– Вот и он! Фонарь собственной персоной!

Стас быстро перевел взгляд на машину, стоявшую рядом, где ковырялся Гарик, изображая поломку двигателя. Тут дверь его машины открылась, оттуда появился Макс. Он выхватил автомат и с криком нажал на курок. Раздались выстрелы.

Теперь Стас видел, как и Гарик, оторвавшись от мотора, стрелял из пистолета по «Чероки».

Неожиданно из другой машины, которая сопровождала Фонаря, выскочили несколько человек. Теперь настала очередь Стаса и Дэна.

– Поехали! – коротко бросил Дэн.

Стас нажал на газ. Машина почти вплотную подъехала к джипу Фонаря. Ребята выскочили из машины и стали стрелять. В основном стреляли по машине сопровождения: Фонарь давно был убит вместе со своим телохранителем.

Теперь оставался только один парень. Он забился в машину и вел огонь оттуда. Стекла в машине были разбиты. Ребята подошли ближе. Но по времени нужно было уже уходить. Слава богу, народу вокруг не было.

Стас увидел, как Дэн подбежал к машине, где лежал Фонарь, и, наставив пистолет ему в голову, произвел контрольный выстрел.

Быстрым движением Дэн бросил ствол в сторону и, на ходу стягивая перчатку с руки, направился к машине Стаса.

– Уходим! – кричал он.

Стас развернул машину в противоположную сторону и нажал на газ. То же самое сделали и Гарик с Максом. Две машины с разбитыми стеклами остались стоять у спортзала.

Никакой погони не было.

Ребята не стали встречаться ни с Двоечником, ни с другими пацанами, а разбрелись по своим квартирам. Стас с Дэном поехали отмечать удачно проведенную операцию.

Дэн был в хорошем настроении. Стас же сидел молча, разгадывая кроссворд в спортивном журнале. Тут зазвонил мобильник.

– Наверное, Двоечник, – предположил Дэн и взял трубку. – Алло! Ты где находишься? У Курского вокзала? А почему там? Хорошо…

– Стас, – повернулся к Стасу Дэн, закончив разговор, – поехали на стрелку. Вован сейчас информацию даст.

– Как это тебе удалось?

– Я же сказал тебе, что я мастер по этой части. Вован хочет у нас работать. Я ему пообещал хорошую характеристику при приеме в нашу бригаду. Только странно, почему он у Курского вокзала стрелку забил? Может, он сдать нас захотел? Стволы брать будем? – обратился к Стасу Дэн.

Стас пожал плечами.

– Не знаю… а вдруг он ментам нас сдаст?

– Ментам – вряд ли. Если сдаст, то братве.

– Двоечнику нужно позвонить.

– Обязательно, – кивнул Дэн.

Стас достал телефон и стал набирать номер Двоечника. Тот дал согласие на эту встречу.

Через некоторое время ребята подъехали к Курскому вокзалу.

– Я, пожалуй, один пойду, – сказал Дэн, – а ты тут посиди.

Дэн вышел и направился к одной из пригородных касс. Он специально двигался так, чтобы Стасу было его хорошо видно. Вскоре Стас увидел, что к Дэну подошел парень, которого Стас сразу узнал. Это был Володька. Он стал что-то говорить Дэну и протянул ему маленький листочек бумаги. После чего исчез.

Дэн подошел к машине.

– Все, братишка, все о\'кей. Этого парня, авторитета из Видного, адресок у нас есть. Вот Двоечник обрадуется! Поехали к нему быстрей.

Машина рванула в сторону Орехова-Борисова.

Тем временем Дэн, набрав номер Двоечника, сказал:

– Слышь, «папа», все в порядке. Адресок этого хмыря у меня в кармане… Да, едем, едем!

Дэн захлопнул крышку телефона. Он уже предвкушал, что сейчас Двоечник будет хвалить его за такое точное выполнение задания. И не ошибся.

Двоечник действительно очень обрадовался.

– Ну, пацаны, – сказал он, – вам везет!

– Я думаю, что будет правильным, если мы сейчас поедем, – сказал Дэн, – ликвидировать этого видновского хмыря.

– Улица Октябрьская, – повторил Двоечник, словно заучивая адрес наизусть. – А чего квартиры нет? Дом, что ли, отдельный?

– Да это наполовину деревня, наверное, – усмехнулся Стас.

– Нет, – сказал Дэн, – это город.

– Короче, так, – решил Двоечник, – я поеду со Стасом. А Дэн остается на хозяйстве. Стас, стволы возьми! – добавил он.

Стас быстро проверил стволы и сунул их под куртку. Он направился к машине. Через несколько минут они были на стоянке. Рядом стояли «Мерседес» и знакомая «шестерка».

– На какой машине поедем? – спросил Стас.

– Можно и на «мерине».

Вскоре машина направилась в сторону Кольцевой дороги. Через некоторое время «Мерседес» мчался по шоссе в сторону города Видное.

Когда они поравнялись с табличкой-указателем «Видное», Двоечник сказал:

– Теперь нам осталось чуть-чуть. Сейчас этого хмыря завалим, завтра организуем стрелку с бригадой Фонаря, и я приглашу всех на дело. Кто не пойдет, того уберем.

Настроение у него было хорошее. Отделались малой кровью, потерь в бригаде не было.

– Видишь, какой я молодец! – обратился он к Стасу. – Всех пацанов сумел сберечь, все тринадцать человек живы, в то время как из других бригад многие уже в земле лежат… Цените меня, пока я жив! Стас, если сейчас все удастся, давай поедем с тобой куда-нибудь в Таиланд, отдохнем, телок возьмем… Или ты со своей подругой поедешь?

– У нас с ней сейчас война, – ответил Стас. – Она к себе домой уехала.

– А где она живет?

– В Тульской области. Я сейчас все дела сделаю и поеду к ней, мириться.

– Погоди, Стас! – оборвал его Двоечник. – Посмотри, машина какая-то стоит с включенной аварийкой!

– Да мало ли какая машина сломалась! – махнул рукой Стас.

– Нет, что-то не то, чувствую! Давай-ка притормози! – И Двоечник достал из бокового кармана ствол, взведя курок.

Глава 26

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

– А что ты удивляешься, братан? – ответил сидящий за столом. – Не ожидал встречи? Ну давай с тобой поздороваемся. Или ты меня на разборку приглашаешь?

Александр стоял в оцепенении. Как же так, его лучший друг, с кем они вместе начинали, вместе появились в Москве, сидит у его бабы! А может, у них ничего не было? Александр посмотрел на Славку внимательно. Тот был одет. Правда, на ногах были тапочки. Но – с носками. Или он успел за эти несколько минут одеться?

Славка встал и первым протянул Александру руку.

– Давай все же поздороваемся с тобой, Шурик!

– Здорово, Славка! Ты что тут делаешь?

– Тебя жду. Не поверишь?

– Нет, не верю. Славка, ты же был моим лучшим другом…

– Послушай, парень, ты чего наезжаешь? Ты что, меня в кровати с ней поймал? Или у тебя к ней какие-то претензии есть? Она свободный человек.

Александр понял, что если Славка произнес такие слова, то он ее опекает, а может, даже спит с ней.

– Ты лучше расскажи, пацан, как ты тут оказался? Тема-то серьезная! Ты знаешь, какие у нас тут дела пошли? Короче, поговорить нам надо, – Славка бросил красноречивый взгляд в сторону Верки.

Верка тут же ушла на кухню.

Александр продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу. Он попал в дурацкое положение. Если бы здесь был не Славка, а кто-то другой, то этого мужика он вырубил бы в три минуты. А тут…

– Эх, Славка, – снова начал Александр, – ты ведь был моим лучшим другом…

– А я и остаюсь им, – ответил Славка.

Александр махнул рукой и, тяжело вздохнув, пошел к дверям.

– Саша, подожди! Нам надо с тобой серьезно поговорить! Саша, это касается твоей безопасности! – почти закричал Славка. Но Александр уже ничего не слышал.

Выйдя из квартиры, он изо всей силы хлопнул дверью, подошел к лифту, нажал на кнопку вызова. Но передумал, спустился этажом ниже и сел на ступеньку лестницы, обхватив голову обеими руками. Перед его взором прошла картина его недавней жизни – Владивосток девяносто первого года, когда они со Славкой убегали от воров в законе, потом – переезд в Москву вместе со Славкой, потом – встреча с Веркой, которая тогда работала в одной из продуктовых палаток, потом Александр устроился к ней на работу грузчиком, потом – наезд бандитов на палатку, когда Александр заступился за Верку, потом – первая встреча, поездки на карьер. А потом – как они со Славкой случайно встретили Вадика, тоже владивостокского парня, который тоже входил в состав их группировки, но раньше уехал в Москву, как Вадик познакомил их с Сильвестром, как они стали с ним работать – сначала просто в бригаде на подхвате, а после стали телохранителями… И теперь все резко изменилось. Нет Сильвестра, нет Верки, Славка его предал.

Александр встал и стал медленно спускаться вниз. У подъезда он заметил черную «Волгу» и стоящего рядом с ней мужчину с сигаретой. «Ну, вот и по мою душу приехали», – подумал Александр.

– Ну что, Шурик, – произнес незнакомый мужчина с седыми волосами, подойдя к нему вплотную, – давай знакомиться! Меня Николай зовут.

Александр пожал ему руку.

– Вы из органов? – спросил он.

– Из органов, из органов… Что, недоразумение вышло? Не приняли тебя здесь?

– Не приняли, начальник… Послушай, выпить есть? – неожиданно спросил Александр.

– Выпить? Всегда пожалуйста! Поехали, здесь есть один кабачок, посидим, потолкуем. Как ты?

– Да где уж наша не пропадала! – махнул рукой Александр.

Минут через двадцать машина остановилась возле небольшого круглосуточного кафе. Александр и Николай вышли из машины, остальные двое остались внутри. Николай взял Александра под руку и завел в кафе.

После выпитого стакана водки Александр почувствовал небольшое облегчение. Теперь ему необходимо было выговориться. Перед ним сидел незнакомый человек с седыми волосами. Кто это, Александр не знал. Возможно, он из органов. Скорее всего оттуда – они его просто «пасли». Но Александру было все равно. Он первым начал разговор.

– Главное, что обидно: она с моим лучшим другом, со Славкой! Я не ожидал такого ни от нее, ни от него!

– Бывает в жизни и так, – улыбнулся Николай, доставая пачку сигарет. – Ты куришь?

– Нет, не курю.

– Да, бывает в жизни, что продают тебя именно близкие люди. У меня тоже такой случай был, пацан… Давай еще по рюмахе выпьем!

Через несколько минут Александру стало казаться, что он Николая знает давно.

– Знаешь, парень, ты мне нравишься! – неожиданно сказал Николай. – У меня была немножко другая задача насчет тебя, но я изменю сценарий на свой страх и риск. Я лично тебе доверяю! – Николай стукнул себя кулаком в грудь. – Я не знаю, может, я неправильно делаю, может, потом ты меня подставишь, но я тебе доверяю!

Александру слова Николая показались искренними.

– Я тоже тебе верю! – сказал он. – Может, тоже неправильно поступаю…

– Ты плюнь на все! Начни жизнь с белого листа, это оптимальный вариант! Какие твои годы? Тебе чуть больше тридцатки, красивый, здоровый, все девчонки твои будут…

– Послушай, мне такие слова уже кто-то говорил, – вспомнил Александр. – По-моему, кто-то из пацанов, из бригады…

– Из ореховских, что ли?

Александр пристально посмотрел на Николая.

– А, ты же мент, – успокоившись, сказал он, – ты же все про нас знаешь…

– Да, я все про тебя знаю, Александр. Здесь вот какое дело… Ты соображаешь сейчас нормально?

– Да, нормально.

– Тогда скажи, сколько будет шестью шесть?

Александр улыбнулся.

– Я арифметику давно учил и тут же забыл…

– Ладно, а времени сейчас сколько?

Александр взглянул на часы:

– Около одиннадцати…

– А поточнее?

– Без пяти одиннадцать.

– Хорошо стрелки различаешь! Молодец. Информацию оцениваешь правильно.

Александр взял в руку бутылку, в которой оставалось водки на донышке, и хотел налить в стаканы, но Николай перехватил его руку.

– Шурик, подожди пить! Давай поговорим с тобой пару минут, а потом выпьем вместе. Короче, тебе предлагается работа на одного серьезного человека.

– Кем работать? Киллером?

– Нет, телохранителем.

– Телохранителем? – Александр улыбнулся. – Я уже был телохранителем…

– Да, я знаю, что ты был телохранителем у Сильвестра, знаю. Короче, тут такая тема. У моего хозяина, банкира, возникли крупные неприятности с братвой.

– Хочешь решим? – предложил Александр.

– Ну как же ты решишь? Ты один, а их знаешь сколько! Короче, мы тут одного актера нашли, сейчас его загримируем под твоего бывшего хозяина, Сильвестра, и с ним нужно будет в одном месте показаться. Говорить ничего не нужно, просто показаться.

Александр сразу протрезвел.

– Я не понял, что вы задумали, ребята? Вы опасно играете!

– Никакой опасности нет. Ты получишь десять тысяч долларов, паспорт и уедешь куда захочешь. Никакого риска!

– А если меня пацаны из бригады найдут?

– Ты знаешь, что сейчас с ореховскими происходит?

Александр отрицательно покачал головой.

– Все бригады распались, и им дела нет до тебя. Хотя, впрочем, может, тебя кто-то и ищет, но только не с хорошими намерениями…

– Хорошо, мне нужно подумать. Давай еще выпьем!

– Это пожалуйста. Девушка, нам еще одну бутылочку! – сказал Николай, привстав со стула…

Глава 27

ОРЕХОВСКИЕ

Стас почти вплотную подъехал к машине и хотел нажать на педаль газа, как неожиданно путь им перегородила другая машина, выскочившая из кустов. Затем он услышал визг тормозов сзади – там остановилась третья машина. Оттуда выскочили несколько человек с автоматами и стали стрелять в их направлении.

Тут произошло то, чего Стас даже не мог себе представить. Вместо того чтобы спрятаться внутри, Двоечник выскочил из машины, открыв себя и показав – вот я, перед вами, – и стал стрелять в направлении обеих машин. Тут же несколько пуль попали в Двоечника, но он продолжал стрелять. У него, наверное, бронежилет, подумал Стас.

Стас попытался выстрелить, но пистолет заклинило. Черт возьми, как назло, второго пистолета не было – Стас не взял его впопыхах.

Несколько пуль попало в голову Двоечника. Тот, весь в крови, стал медленно опускаться на землю. Стас понял, что он убит.

Стрельба прекратилась. Стрелявшие вскочили в машины и разъехались в разные стороны. Стас выскочил из «Мерседеса». Вокруг никого не было, только стреляные гильзы валялись вокруг автомобиля. Подбежав к Двоечнику, Стас попытался прощупать пульс. Пульс был. Значит, жив еще!

– Двоечник, «папа»! Я тебя спасу! Сейчас быстренько в больницу отвезу! – говорил Стас, а сам в это время схватил Двоечника, аккуратно опустил его на заднее сиденье машины и рванул в сторону города.

Стас летел на полной скорости, распугивая встречные машины.

Вскоре он влетел на территорию местной больницы. Наставив пистолет на испуганных врачей, потребовал, чтобы они немедленно сделали операцию и спасли жизнь его шефа. Врачи, словно в шоке, выкатили каталку и через несколько минут повезли Двоечника в операционную.

Тем временем Стас влетел в какой-то кабинет и стал звонить по телефону и собирать ребят.

– Братва, – говорил он, – срочно в Видное! Двоечника зацепило!

Вскоре в больнице собралась почти вся бригада. Однако Стас заметил, что отсутствовал Дэн. Стас достал мобильник и набрал его номер. Но телефон Дэна не отвечал.

Потом Стас узнал, что, когда Дэну сообщили, что Двоечник попал в засаду, он сразу же поехал искать Володьку, чтобы рассчитаться с ним, так как решил, что именно Володька сдал Двоечника со Стасом. Но и сам Дэн куда-то пропал.

«Ладно, с Володькой разберемся, – думал про себя Стас, – но потом, когда ситуация с Двоечником разрешится».

Глава 28

БИЗНЕСМЕН

Швейцария, курортное местечко Лугано, на следующий день

Андрей Ивашов сидел на балконе шикарного номера-люкс и пил кофе. До встречи оставалось около двадцати минут.

Андрей наслаждался видом, открывающимся с балкона. Небольшая горная гостиница находилась на берегу озера, берега которого были покрыты густой зеленью. Озеро окружали Альпы. Лугано славился крупнейшим горнолыжным курортом, и сюда в зимнее время съезжались представители многих стран мира – политики, крупные бизнесмены, аферисты и разного рода искатели приключений. Все они тусовались здесь. Но на сей раз Андрей поехал сюда не просто покататься на горных лыжах, а ради деловой встречи. Встретиться ему предстояло с человеком, с которым он давно был связан определенными узами. Это был не кто иной, как Дмитрий Иванович, бывший генерал КГБ, с которым Андрей познакомился еще на институтской скамье.

Андрей подошел к столику, взял сигару, откусил специальными ножницами кусочек, разжег ее и медленно затянулся. Еще недавно он учился на физико-математическом факультете, потом, на последнем курсе, поехал в строительный отряд. И не просто рабочим, а на должность главного бухгалтера. Вот тогда он и познакомился с одним проходимцем-аферистом, который был кем-то вроде главного инженера.

Замутили с ним одну крутую тему со строительством нескольких коровников, да так, что потом, через три месяца после возвращения, было возбуждено уголовное дело. Бывшего «главного инженера», который оказался аферистом, так и не нашли, а все стрелки были переведены на Андрея. Ивашов тогда ничего не понимал. Его задача была работать бухгалтером. Но его арестовали и сначала повезли в Бутырский изолятор, а потом неожиданно перевели в Лефортово. Из этого дела хотели сделать крупный процесс.

И вот тогда следователь и познакомил Андрея с Дмитрием Ивановичем. Дмитрию Ивановичу Ивашов очень понравился – он посчитал Андрея очень перспективным.

– Зачем тебе, парень, биографию портить? – сказал Дмитрий Иванович. – Посадить тебя мы всегда успеем. А вот поработать с тобой можно. Перспективный ты для нас человек!

Действительно, вскоре уголовное дело было замято, и Андрей вышел из Лефортова, продолжил учебу в институте, окончил его, а потом начал работать в различных организациях. Дмитрий Иванович его почти не беспокоил – так, иногда Андрей как внештатный «стукач» Комитета, сообщал ему сведения по темам, которые ему заранее обрисовывал Дмитрий Иванович.

Андрей сначала работал в научно-исследовательском институте, затем, поняв, что тут много денег не заработает, с головой ушел в коммерцию, затем перешел в банк простым клерком. Неожиданно его нашел Дмитрий Иванович и сделал ему предложение, от которого Андрей не мог отказаться. На дворе был девяностый год – год серьезных перемен. КГБ дышал на ладан, так же, как и КПСС. Многие партийные функционеры переводили партийные деньги за рубеж.

Дмитрий Иванович пригласил Андрея работать в совместное предприятие, организованное вместе с одним югославом. С одной стороны – югослав как частное лицо, а с другой – могущественная тогда организация КГБ. Но только формально. Фактически же второй стороной были несколько физических лиц, представители этой организации, среди них – и Дмитрий Иванович. Андрея сделали начальником финансового отдела.

Совместное предприятие было достаточно крупным – около двухсот человек. Занимались они самыми разными видами деятельности. Но основным занятием Андрея было продумывать, как перевести деньги СП за границу.

Андрей прекрасно понимал, что это деньги не молодого СП. Оно появилось только что, но на счетах его уже были миллионы. Это были деньги либо партии, либо КГБ. Вот тогда и родилась идея – в Австрии застраховать всех своих сотрудников на все случаи. Тогда страховой фирме переходит определенная сумма денег, а через какое-то время – на сколько заключен контракт – эта сумма возвращается обратно. В условиях контракта было написано, что сумма может быть направлена и в другое место. Таким образом была придумана «белая» схема перевода денег за границу.

Дмитрий Иванович бросил клич, и застраховались не только двести сотрудников СП, но и все члены их семей. Деньги беспрепятственно ушли сначала в австрийский банк, а затем были переведены в Швейцарию.

А дальше наступил август девяносто первого – путч, развал КГБ, последующий развал СССР. После КГБ тут же расформировалось и СП, поскольку оно уже сыграло свою роль. Деньги были успешно переведены за рубеж.

Дмитрий Иванович хорошо отблагодарил Андрея и отпустил его на вольные хлеба, сказав, что больше их пути пересекаться не будут. Но это были только слова…

Андрей, получив деньги, сразу же открыл собственное дело, начав с небольшого банка. Потом обороты выросли. А затем на горизонте снова появился Дмитрий Иванович, но теперь они были уже равноправными партнерами. Теперь от Андрея не требовалось стукачества или работы агента. Дмитрий Иванович сам превратился в крупного бизнесмена, в основном работал на Западе, так как до этого работал в Первом управлении, которое занималось разведывательной деятельностью.

Сейчас Андрей, с нетерпением поглядывая на часы, ждал встречи. Наконец стрелки показали десять часов. Пора спускаться вниз, сейчас должен подъехать Дмитрий Иванович…

Через несколько минут Андрей сидел в холле гостиницы. Вскоре подъехал желтый «Мерседес»-такси, из которого вышел мужчина с седыми волосами. На вид ему было около шестидесяти, плотный, среднего роста. Седые волосы были аккуратно причесаны и хорошо сочетались с элегантным черным костюмом и серебристым галстуком. Мужчина подошел к Андрею и обнялся с ним.

– Рад тебя видеть! – сказал он. – Где поговорим?

– Может, в ресторане позавтракаем? – предложил Андрей.

– С удовольствием! – улыбнулся Дмитрий Иванович.

Через несколько минут они сидели в уютном ресторане, расположенном неподалеку от гостиницы. Андрей заговорил первым:

– Дмитрий Иванович, тут такая тема намечается… Разработал новую схему, хочу с вами посоветоваться.

– В долю возьмешь? – тут же спросил Дмитрий Иванович.

– Собственно, за этим я и приехал. Нужна ваша помощь и поддержка!

– А так просто приехать не мог к старику? – Дмитрий Иванович с укором взглянул на Андрея.

– Да нет, и так бы приехал! Но всегда приятнее приехать по делу, тем более что есть перспектива получить кругленькую сумму!

– Внимательно тебя слушаю, – сказал Дмитрий Иванович. Андрей быстро осмотрелся по сторонам.

– Да говори спокойно, расслабься! Здесь шпиков нет, все проверено. Мои люди наблюдают.

Андрей восхищенно посмотрел на Дмитрия Ивановича.

– Узнаю старого чекиста!

– Тише! – остановил его Дмитрий Иванович. – Этого слова говорить не надо. Я про него уже забыл. Мы ведь бизнесмены с тобой, Андрюша, правильно?

– Правильно, Дмитрий Иванович! Извините.

– Ну, рассказывай о своей идее!

– Идея моя заключается в следующем. – И Андрей быстро рассказал схему с появлением двойника Сильвестра и нахождением его денег, не забыв упомянуть и о последних событиях – появлении бомжа, который должен сыграть роль Сильвестра, о неожиданном возвращении телохранителя.

Дмитрий Иванович внимательно выслушал Андрея, затем, подумав секунд тридцать, не больше, задал несколько вопросов.

– Андрюша, скажи, пожалуйста, а ты не думаешь, что этот телохранитель, так неожиданно появившийся именно в нужный момент, – подстава?

Андрей пожал плечами.

– Я его ни разу не видел… Мне про него все Николай рассказал.

– Ладно, это мы проверим. А вообще схема мне твоя нравится, очень нравится! Значит, работаем по следующему плану, – Дмитрий Иванович придвинулся ближе к Андрею и понизил голос. – Я беру всю заграничную работу. Мы с моими людьми активно муссируем слухи о том, что человек на букву «С» жив. Твоя же задача – срочно вернуться в Россию, поработать с телохранителем и с бомжом. Из бомжа нужно сделать конфетку. Потом съездишь с ним в пару мест, публично покажешься, соответственно карточки сделаешь. Часть карточек пришлешь мне, чтобы я их нужным людям предъявил. Затем я скажу тебе, когда нужно будет пустить слухи в соответствующих криминальных структурах. Да, вот еще что. Когда будешь снимки делать, постарайся выбрать такие моменты, чтобы сооружения и здания или какие-то предметы в кадре были построены или сделаны после смерти соответствующего человека. Это будет доказательством того, что он жив.

– Где же я такие предметы найду?

– Андрюша, на худой конец съездите на Хованское кладбище – по-моему, на Хованском Тимофеева похоронили? – и сфотографируйтесь возле его могилы.

– Понял, все понял, – кивнул головой Андрей. – Это мы сделаем.

– А я буду искать все счета, которые он мог открыть за границей.

– Дмитрий Иванович, я думаю, что это может быть Северный Кипр, Израиль, Швейцария и какие-нибудь еще офшоры.

– Да найдем мы эти счета, не проблема! Хотя в принципе проблемка возникнет… Вы с телохранителем плотненько поработайте. Наверняка он что-то знал о том, куда его босс деньжата отправлял. По-моему, им было израильское гражданство получено. Вот и надо с Израилем очень плотно поработать. Но это я беру на себя. Твоя работа связана с Россией.

– Дмитрий Иванович, вы считаете, что я хорошую схему разработал? – еще раз спросил Андрей.

– Отличную, просто великолепную! Риск минимальный, так как мы с тобой находимся в тени, а рискуют прежде всего телохранитель и двойник, ну и в какой-то мере твой Николай. Но если что – ты найдешь другого Николая?

– Конечно, без вопросов! – усмехнулся Андрей.

– Вот и хорошо. Да, еще маленькое условие. Я прекрасно понимаю, поскольку наш проект достаточно секретный, о нем должно знать минимальное количество людей. А когда пластическую операцию сделаете этому бомжу, ты мне скажешь, какой хирург ее делал.

Андрей насторожился.

– А что?

– Сам понимаешь, он носитель информации. Надо будет контролировать его действия, чтобы потом не было с его стороны необдуманных решений, – уклончиво ответил Дмитрий Иванович. Андрей понял, что хирург, который сделает операцию, тут же погибнет при невыясненных обстоятельствах.

– Да, типичный почерк КГБ, – не удержался он.

– Опять ты какие-то слова употребляешь, всеми забытые! – недовольно проговорил Дмитрий Иванович. – Ты сколько еще в Лугано пробыть собираешься?

– Главный вопрос я решил, завтра же могу и вылететь домой.

– Вот это правильно, молодец! – одобрительно сказал Дмитрий Иванович. – И мой тебе совет – у тебя в Монако счета открыты…

Андрей удивленно посмотрел на Дмитрия Ивановича:

– Откуда вы знаете?!

– Ну, брат, у меня профессия такая – все знать! Так вот, перекинь их из княжества Монако. Они там русских сильно сдают. Не любят они нас.

– А куда вы посоветуете?

– О-о, это ты уже сам решай! А то снова скажешь, что я за тобой слежу…

– Да что вы, Дмитрий Иванович!

– Все, Андрюша, времени уже много, – Дмитрий Иванович посмотрел на свои золотые часы «Патрик Филипп», – пора по делам ехать. Если что – звоним на мобильный, ты мне, я тебе. Ну и, конечно, текст, как всегда… Ты понял?

– Конечно!

Андрей знал, что Дмитрий Иванович имеет в виду – называть определенные имена и события по-другому, то есть шифроваться.

– Ну что, Дмитрий Иванович, очень рад был увидеться! – Андрей протянул руку на прощание. Дмитрий Иванович тепло попрощался с ним и удалился…

Глава 29

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Московская область, загородный коттедж на Рублевском шоссе

Александр сидел в большой комнате, предназначенной для приема гостей, и безразлично смотрел в окно. На дворе стояла поздняя осень. Все чаще моросили дожди, ночами были заморозки, дни были холодные и ветреные.

Уже больше месяца Александр находился в загородной резиденции одного крупного бизнесмена, которого он знал по имени Андрей. Он жил в специально отведенном ему доме – гостевом. Месяц назад он познакомился с этим бизнесменом и подписался на участие в разработанной тем операции, цель которой, по словам Николая, сводилась к тому, что Александр должен играть роль телохранителя Сильвестра, который чудом остался жив. Самого же Сильвестра должен сыграть бывший бомж Серега, который сейчас лежал на соседнем диване, перебинтованный, и лениво рассматривал какой-то журнал.

Александр пристально посмотрел на Сергея и неожиданно спросил:

– Ну что, Серега, сколько на телок смотреть будешь? Может, в бильярд сыграем?

Серега медленно встал и подошел к Александру, показывая, что они могут идти в бильярдную. Вскоре они спустились на первый этаж, где стоял большой бильярдный стол, рядом с ним – кии. Недалеко от стола стоял кожаный диван, на котором сидели двое охранников и, медленно попивая кофе, смотрели телевизор. Александр уже давно уяснил, что коттедж был охраняем очень серьезно. Везде стояли видеокамеры, датчики движения. Кроме этого, в коттедже находилось целое подразделение охранников, которые охраняли не только хозяина, но и его, Александра, и бомжа.

Александр посмотрел на Сергея и сказал:

– Серега, ты перебинтованный, прямо как герой Крымской войны!

Серега лишь замотал головой и замычал:

– Сашка, я же сказал – не смеши меня! Врач сказал – улыбаться нельзя!

– Извини, братан! – Александр похлопал Серегу по плечу. – Давай партийку перекинемся!

Серега тем временем выкладывал шары в форме треугольника.

– Ну что, я первый разбиваю, ты не против? – спросил Александр.

Сергей утвердительно кивнул.

Через несколько минут они уже вовсю играли в бильярд.

Закончив игру, Александр подошел к столику, посмотрел, что показывают по телевизору, а потом перевел взгляд на охранников.

– Мы погуляем с Серегой, как вы, ребята? – спросил он.

Один из охранников кивнул.

Накинув куртки, они вышли во двор коттеджа. Примыкающая к коттеджу территория была величиной примерно с гектар и представляла собой хорошо оборудованную парковую зону. Везде ровно подстриженные газоны, узенькие тропинки, покрытые импортным булыжником, ухоженные кустарники, величественные сосны. В середине парка находилось здание коттеджа, в котором жил Андрей. Кроме этого, там было еще несколько зданий – баня, еще один домик для гостей, где жила охрана, гараж на несколько машин, включая снегоходы, и отдельно стоящее здание, где размещался закрытый плавательный бассейн.

Прогуливаясь по тропинкам, Александр спросил у Сергея:

– Тебе доктор сказал, когда все твои маски снимает?

– Через четыре дня обещал.

– Вот видишь, как твоя жизнь резко изменилась? Был ты заурядным бомжом, ночевал на вокзалах, не так ли?

Сергей кивнул.

– А сейчас превращаешься в знаменитого Сильвестра – Сергея Ивановича Тимофеева, легендарного некоронованного короля московской братвы! Да, кстати, ходил он немножко не так. Смотри! А как он садился, покажешь?

– Что, прямо здесь, что ли? – спросил Серега.

– Когда в комнату вернемся.

– Хорошо, покажу, – недовольно буркнул Серега.

– Ты не обижайся! У нас с тобой конкретная задача, и нам хорошие бабки платят. Поэтому я, как твой учитель, показываю тебе, как что делал мой босс.

– Ты еще покажи, как он ссал! – огрызнулся Сергей.

– Это уже необязательно. Все будет путем, братуха! Пойдем, а то что-то дождь закапал.

Вскоре они вернулись в комнату. Александр задумался. Вот она, жизнь, как может поменяться! Еще недавно у него были друзья, была Верка, а сейчас… Но Александр не жалел, что выбрал этот путь. Черт с ним, убьют так убьют, а не убьют – буду хорошо жить. Обещали за это сто тысяч долларов. И, судя по всему, деньги эти дадут. И еще – настоящие документы с его фотографией, но с другой фамилией. Зато отыграет роль и уедет в какую-нибудь страну… Но хорошо бы все же с Веркой сойтись! А еще лучше – найти другую. Нет, Верке прощать предательства нельзя. «Новая жизнь – новая баба, – подумал Александр. – Все у меня будет новое!»

Александр заулыбался…

Глава 30

ОРЕХОВСКИЕ

Прошло несколько дней. Двоечник находился в больнице. Стас дежурил около него почти все время, причем не один, а с автоматом Калашникова. Остальным он приказал прикрыть все подступы к больнице. Он даже не думал о том, что он в открытую ходил с автоматом, что весь персонал больницы видел это. Но почему-то ни один сотрудник милиции не приехал по вызову, чтобы забрать вооруженного Стаса. Тогда Стас не придал этому значения. Ответ на этот вопрос он получил значительно позже…

Через неделю Двоечник скончался от полученных тяжелых ранений. Были похороны, которые устроили пацаны из бригады Двоечника, был гроб за десять тысяч долларов. Всего на похороны было потрачено около тридцати тысяч. Потом были поминки.

На поминках к Стасу подошел Витоха и, выразив сочувствие, предложил объединиться. Точнее, сначала было предложение влиться в его команду, но когда Витоха почувствовал, что Стас не горит желанием работать вместе с Витохой, то он предложил объединиться.

– Ты, Стас, парень авторитетный, – говорил он, – бери в свои руки бразды правления. Ребята тебя уважают и слушают.

Однако бригадирство Стаса было недолгим. На следующий день он встретился с ребятами и провел что-то вроде общего собрания.

– Ну что, пацаны, нужно кого-то из нас старшим сделать… – Стас специально сделал паузу, не предлагая никого.

Гарик с Максом тут же предложили его в качестве бригадира.

– Ты парень авторитетный, тебя все уважают, к тому же ты был около Двоечника в последнее время чаще и знаешь все его ходы и связи, – сказал Макс.

– Благодарю за доверие, пацаны, – улыбнулся Стас, – постараюсь его оправдать. Все будет по-прежнему, как при Двоечнике. Только вот что я думаю – с этими пацанами, которые от бригады Фонаря остались, нужно все-таки стрелку провести. Я хочу предложить им объединиться. Они ведь ни в чем не виноваты. На этой стрелке и определим, кто с кем. Стрелку назначаю около спорткомплекса на Воронежской улице. Поедем в полном составе. Стволы тоже возьмем на всякий случай.

Гарик кивнул головой.

Через несколько дней состоялась стрелка с бригадой Фонаря. Но эта стрелка закончилась неприятностью. Кто-то предупредил ментов, и бойцы из обеих бригад были «упакованы» сотрудниками милиции, точнее РУОПа.

Стасу же удалось уйти. Два дня он прятался на разных квартирах. И все это время его мучил вопрос: куда же пропал Дэн? Почему стрелку сдали? И кто ее сдал? Непонятно… И где Володька, который заслал их в засаду?

Наконец он принял решение, что лучше какое-то время отлежаться, а потом снова вынырнуть в Москве. Лучшим местом, для того чтобы побыть в тени, был маленький городок, где жила его гражданская жена.

Как-то поздно вечером Стас подошел к пригородным кассам Курского вокзала и купил билет на электричку до Тулы. Затем, посмотрев на часы, – а до поезда оставалось больше получаса, – Стас стал бродить по перрону. Тут он заметил работающие кассы Аэрофлота. И в голову Стаса пришла неожиданная мысль: а что, если через несколько дней улететь куда-нибудь на юг, погреться на солнышке, отдохнуть от всего?

Он быстро подошел к кассам и спросил:

– Девушка, а до Сочи билет можно купить?

– Можно, – ответила кассир. – Если паспорт предъявите.

– Это не проблема! – улыбнулся Стас и достал из кармана свой помятый паспорт, протянул его девушке.

– Какой-то у вас паспорт странный… – сказала девушка. – То ли порохом, то ли стиральным порошком пахнет…

«Господи, – подумал Стас, – и в самом деле порохом пахнет!»

– Это стиральный порошок, – улыбнулся он. – Я автомеханик, часто с машиной вожусь.

Тем временем девушка открыла паспорт и стала набирать его фамилию на компьютере.

– Сейчас я посмотрю… Вам когда лететь?

– Дня через два-три.

– Вы знаете, мой компьютер почему-то завис, – сказала кассир. – Сейчас я пойду у напарницы посмотрю. Подождете?

– Конечно, подожду! – ответил ничего не подозревающий Стас и остался стоять рядом с кассой. Девушка закрыла свое окошко, опустив небольшие шторки. Стас осматривал зал вокзала. Люди торопились кто куда – кто на вокзал, кто в город.

Стас думал: скоро он приедет к своей подруге, помирится с ней, через несколько дней полетит к теплому морю – греться, приходить в себя… А дальше будет все нормально. Через недельку-полторы пацанов начнут выпускать. Их взяли по указу, стволы только у Гарика были. А потом будем разбираться, кто их сдал…

Он повернулся, чтобы посмотреть, не появилась ли девушка-кассир, но неожиданно кто-то сильно схватил его за руки.

– Стоять! – раздался громкий голос.

Стас обернулся. Двое сотрудников милиции держали его руки, а третий навел на него автомат.

Глава 31

ДЕТЕКТИВ

Москва, Кутузовский проспект, частный медицинский центр

Николай Первухин привез бомжа Сергея к десяти утра, в назначенное хирургом-пластиком Семеном Самуиловичем Вайнштейном время. Пройдя в небольшую приемную и убедившись, что там никого нет, Николай подтолкнул испуганного Сергея.

– Не бойся, Серега, все уже позади! Все болезненные операции сделаны. Сейчас с тебя только бинты снимут, и будешь у нас как огурчик! Симпатичным мужиком! Бабы на тебя падать будут! Давай, вперед!

Николай заглянул в кабинет врача.

– Семен Самуилович, к вам можно? – спросил он. – Мы приехали!

– Заходите, дорогие! – ответил хирург.

– Давай, Серега, с богом! – И Николай пропустил Сергея вперед. Сам он уселся за журнальный столик, раскрыл журнал и задумался. Ну что же, пока все идет очень гладко. Сейчас бомж Серега превратится в известного криминального авторитета Сильвестра. Единственный уязвимый момент – это его легенда. Ведь мы ему так и не сказали, кого он будет играть. Сказали, что крупного бизнесмена… А если какая-то случайная встреча? Нет, таких встреч быть не должно, и это задача Николая и телохранителя Санька. Да, с Саньком нам повезло, вроде парень запал… Все идет разумно. Сейчас начнется операция под названием «Экскурсия», где он будет вывозить их и неусыпно контролировать, так как операция «Деза» начнется в этот же день. Уже «заряжено» несколько человек, которые будут усиленно муссировать по Москве слухи о воскрешении Сильвестра.

Николай взглянул на часы. Прошло уже полчаса. Наконец в дверях появился пластический хирург.

– Ну что, Николай, нервных просим не смотреть! – сказал Семен Самуилович и быстрым движением открыл дверь своего кабинета. На пороге стоял Сильвестр. Точнее, человек, очень похожий на Сильвестра.

– А что лицо такое красное? – спросил Николай.

– Я дам ему крем, – хирург протянул несколько тюбиков, – нужно регулярно накладывать, два раза в день, утром и вечером. Все рассосется, лицо будет нормальным. Краснота спадет через полчаса.

– Ну что, доктор, по-моему, работа великолепная! – улыбнулся Николай. – Не случится такого, что через полчаса у него будет прежнее лицо?

– Нет, этого не случится. Все будет нормально!

– Ну что же, тогда позвольте с вами расплатиться, – Николай достал пачку денег. – Здесь сколько мы договорились, и даже чуть больше – за скорость и качество работы.

Семен Самуилович взял пачки денег, где было на вид тысяч пятьдесят, быстро проверил, нет ли там «куклы».

– Семен Самуилович, обижаете! – укоризненно произнес Николай. – Доллары не поддельные, не чеченские, а настоящие.

– Ну что же, рад буду работать с вами и в дальнейшем! – сказал Семен Самуилович. – Если будут какие-то заказы – милости просим! Адрес вы знаете, – хирург протянул руку. Николай пожал ее.

– Главное, Сережа, – добавил врач, – помните: два раза в день пользуйтесь кремом. И никаких бань, никаких широких улыбок пока не допускайте! Со временем все придет в норму. Желаю удачи!

– Я надеюсь, что все будет хорошо, – улыбнулся Николай. – Теперь вы, Семен Самуилович, сможете поменять свою старую машину на новую…

– Вы знаете, Коля, я предпочитаю не «светиться», – ответил Семен Самуилович. – Лучше я на «Жигулях» буду ездить и хорошо себя чувствовать, нежели на шикарной иномарке.

– Может быть, вы и правы… Берегите себя, Семен Самуилович! До свидания!

Когда Николай с Сергеем выходили из кабинета Семена Самуиловича, то Николай увидел, что возле старой «шестерки» врача суетились два парня, один из которых вылезал из-под машины, делая вид, что что-то уронил. Николай тут же набрал телефон Андрея.

– Алло, Андрей! Это Коля. Здесь какие-то хмыри около машины хирурга трутся. Что делать?

В трубке послышался спокойный голос Андрея.

– Это наши люди. Все нормально, Николай. Не бери в голову! Клиента получил?

– Да.

– Куда сейчас?

– На кладбище поеду, фотографироваться будем.

– Ну что же, в добрый путь! Потом возвращайтесь на базу.

Через несколько минут машина, в которой сидели Николай и Сергей, быстро направилась в сторону юго-запада столицы. Вскоре Николай остановился возле Хованского кладбища. Найдя сторожа, он спросил:

– Где тут могилка Тимофеева Сергея Ивановича?

– Сильвестра, что ли? – переспросил сторож. – Идите прямо, на самом видном месте она.

– Спасибо, – и Николай сунул в руку сторожа деньги.

Николай с Сергеем подошли к могиле, на которой было написано: «Сергей Иванович Тимофеев». На черном гранитном памятнике – овальная фотография.

– Ну что, узнаешь своего двойника? – спросил Николай.

Сергей внимательно посмотрел на фотографию и о чем-то задумался.

– Теперь я тебя сфотографирую. Только ты расслабься и улыбнись.

– Врач сказал не улыбаться! – напомнил Сергей.

– Сейчас можно. Я тебе точно говорю! – Николай достал фотоаппарат и сделал несколько снимков, на которых запечатлел Сергея на фоне могилы Сильвестра.

– Вот и хорошо! А теперь пошли, нас с тобой ждут большие дела!

Вскоре они вернулись в коттедж. Выйдя из машины, Николай увидел стоящего во дворе Александра.

– Ну что, Александр, – сказал он, похлопывая Сергея по плечу, – похож на твоего бывшего патрона?

Александр вытаращил глаза.

– Да, очень похож! Но… Лицо только похоже. А все остальное – походка, манеры – не похожи…

– Ничего страшного! – сказал Николай. – Все же контузия была… Человека, можно сказать, воскресили. Впрочем, мы с ним еще поработаем по поводу походки. А сейчас мне нужно поговорить с боссом. – Николай развернулся и направился к главному коттеджу.

Андрей был уже дома.

– Ну как, видел его? Считаешь, что похож?

Николай утвердительно кивнул головой.

– Санек его тоже признал.

– Ну что, приступаем к операции!

– А что с врачом-то будет?

– Да ничего. Сегодня он попадет в автомобильную катастрофу. Там ему тормозные шланги ребята перерезали… А что, тебя волнует его судьба?

– Нет, просто старика жалко.

– Видишь ли, он взялся за рискованную работу… Я удивляюсь, как его до сих пор еще не убили. Ладно, пойдем обсудим, где вам нужно побывать завтра.

Они подошли к столу. Андрей достал чистый лист бумаги.

– Вот в этих местах, – он провел черточки, каждую из которых стал подписывать, – вы должны появиться. Появляться должны, как мы с тобой говорили, как бы между прочим и тут же исчезать. Люди должны вас видеть, но никто не должен к вам подходить. Запомни – это твоя основная работа. Ты находишься недалеко от них. И еще – что с волосами своими решил сделать?

– Шеф, но как мне их перекрасить? На всех документах я седой!

– Ладно, если кто тебя узнает, пусть думают, что за ним «наружка» ходит. А как у бомжа с документами?

– Там все в порядке. Сегодня ребята его новую фотографию приклеят на старый паспорт.

– А паспорт у него откуда?

– Да мы у другого бомжа купили…

– Ну вы и даете! – усмехнулся Андрей. – Вот еще что, – Андрей сделал паузу. – Во дворе стоит машина, бронированный «Мерседес» тонированный, он ваш. Ты – водила, Санек – телохранитель, Серега – Сильвестр. Завтра же начинаем работать. Ребята, только я вас очень прошу – не перегните палку! На карту поставлено очень много! В разговоры можно вступать только Саньку, и то ты должен его контролировать. Все, идите, мне надо еще пару звонков сделать!

Николай повернулся и пошел в гостевой домик, где располагались двойник Сильвестра и его телохранитель Александр.

Глава 32

БИЗНЕСМЕН

Москва, Большая Якиманка, «Президент-Отель», 8 часов вечера

Андрей Ивашов подъехал в назначенное для встречи время. В холле гостиницы его уже ждал один из помощников Дмитрия Ивановича, бывшего генерала КГБ.

Они молча прошли к лифту и поднялись на шестой этаж. Там они вошли в просторный номер. На диване около окна сидел улыбающийся Дмитрий Иванович.

– Здравствуй, Андрюша! – проговорил он. – Рад тебя видеть!

– Дмитрий Иванович, давно в Москве?

– Недавно приехал. Как дела?

– Завтра начинаем. Двойник на месте…

– Кстати, как прошла операция?

– Похож, очень похож! Только пока еще с походкой плохо. Не так ходит, не так садится – телохранитель жалуется.

– Ну пусть он с ним поработает! И потом – это не главное. А что с разговором?

– С разговором беда – говорить вообще не может.

– То есть молчать все время будет?

– Да… А никак нельзя по вашим каналам сделать имитацию голоса?

– Андрюша, – улыбнулся Дмитрий Иванович, – этого не понадобится! Нам нужно его только показать. Что с телохранителем?

– Телохранитель настроен по-боевому. Мы провели беседу, он теперь своих сподвижников ненавидит еще больше.

– Прекрасно! Значит, завтра начинаете?

– Да, начинаем.

– И каков же первый экзамен?

– Есть такой банкир Шахов, вот к нему и поедем.

– Расскажи поподробнее!

– Мы хотим сделать вот что. Приедет к нему телохранитель, двойника поставим около машины. От его имени Санек будет выступать. Банкир в окошко посмотрит, двойник скажет: верни нашу долю, ну, как они говорят по-своему… Вот, собственно, и все. А получать долю будет двойник.

– А ты не боишься, что двойник сбежит с бабульками?

– Нет. Николай все контролирует. Это первое. А во-вторых, он заинтересован получить больше денег. Я ему проценты обещал.

– Реально?

– Ну пообещал же… – улыбнулся Андрей.

– Понятно. А двойника придется только издалека показывать? Ладно, подумаем над этим. Ты сколько мест планируешь посетить?

– Телохранитель назвал мест пять-шесть – коммерческие структуры, куда они ездили, где Сильвестр «крышевал». Попробуем – попытка не пытка!

– А потом мы в Израиль поедем, – проговорил Дмитрий Иванович. – Я нашел главного партнера и финансиста Сильвестра. Это некий Гриша Неймер, бывший его партнер, причем основной. По моим данным, именно Гриша Неймер, проживающий ныне в Израиле, имеет все деньги, которые ему давал Сильвестр на прокрутку. Так что основной общак Сильвестра находится у него.

– Но захочет ли он поделиться? – спросил Андрей.

– А куда он денется? Мы работаем по полной программе и все про него знаем. Если что – даже деньги дадим, чтобы его в израильскую тюрьму посадили. Это мы в легкую! Главное – у нас на него такой компромат есть…

– Ну, в плане компромата вы сильны! – усмехнулся Андрей, намекая и на свое прошлое.

– Мы на этом стоим, на этом и держимся! Ну что, значит, работаем дней пять-шесть здесь, а потом я вас жду в Израиле.

– Как мы этих дураков в Израиль будем переправлять?

– Очень просто! Путевку им на Кипр купишь, Кипр – безвизовый, а там на пароходе пусть плывут. Тем более что Санек этот маршрут знает.

– Да, так и сделаем!

– Ну что, вроде бы все мы с тобой решили. Пойдем в ресторан, поужинаем?

– Почему бы и нет? – улыбнулся Андрей.

Глава 33

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

МОСКВА, ЦЕНТР, БАНК «ВОЗРОЖДЕНИЕ»

Александр с двойником подъехали к банку «Возрождение» к одиннадцати утра. Оставив двойника в машине, Александр вышел, поправил куртку и хотел пойти к дверям банка, но неожиданно переднее стекло машины со стороны водителя опустилось, и Николай показал ему: поправь галстук! Александр поправил.

– Теперь нормально? – спросил он.

– Да, хорошо. С богом!

Александр направился к главному входу в банк. Подойдя к охраннику, он сказал:

– Мне к председателю правления.

– Вы записаны? – поинтересовался охранник.

– Нет. Я представитель акционера этого банка.

– Позвольте узнать фамилию акционера!

– Сергей Иванович Тимофеев, – Александр внимательно посмотрел на охранника. Но тому имя Тимофеева ничего не сказало. Он только аккуратно записал имя, потом вызвал по рации старшего. В рации послышалось шипение.

– Одну минуточку! – сказал охранник. Вскоре появился мужчина. Вероятно, это был старший группы службы безопасности банка.

– Я внимательно слушаю вас, – обратился он к Александру.

– Я – представитель акционера этого банка, Сергея Ивановича Тимофеева.

Мужчина удивленно посмотрел на него.

– У вас есть какие-то документы на право ведения разговора с председателем правления?

– Да, есть. Но они сугубо конфиденциальные, – сказал Александр, произнеся слово, которое вызубрил накануне. Начальник службы безопасности подошел к телефону и набрал номер.

– Вера Павловна, соедините меня, пожалуйста, с председателем правления! Тут к нему акционер пришел.

После разговора с председателем правления начальник службы безопасности повернулся к Александру и сказал:

– Пожалуйста, проходите. Только попрошу через «раму».

Александр прошел под «рамой», которая на него не среагировала.

– Одну минуточку, – начальник службы безопасности вытащил из бокового кармана специальный прибор, который определяет наличие металла в одежде посетителя. Он проверил карманы Александра. Но и на сей раз прибор ничего не показал.

– Ну что же, пойдемте, я вас провожу!

Они поднялись на третий этаж и прошли по просторному коридору в сторону кабинета, где сидел председатель правления банка.

Александр тут был раньше и прекрасно помнил председателя. Поэтому он уверенно вошел в приемную. Дверь в кабинет уже была приоткрыта. Увидев председателя правления, Александр кивнул ему.

– Здорово, банкир!

– Вы? – удивленно посмотрел на него банкир. – Добрый день! Чем могу быть полезен?

– Привет тебе от Сергея Ивановича.

– Какого Сергея Ивановича?!

– Тимофеева, акционера твоего банка, главного причем! – Александр быстро подошел к окну и слегка отодвинул штору. – Вон он тебе лично привет передает. Посмотри!

Председатель неуверенно подошел к окну. Он увидел, как из шестисотого «Мерседеса» вылезает не кто иной, как Сильвестр…

– Как?! Он же…

– Тихо! – оборвал его Александр. – Тихо, банкир! Все эмоции потом! Да, это он.

– Ничего не понимаю! Он же… – растерянно бормотал банкир.

– Да, для кого-то он в земле лежит, а для кого-то, как видишь, – живой.

– Я должен с ним немедленно поговорить! Здесь такая информация…

– К сожалению, – Александр похлопал банкира по плечу, – разговора не получится по ряду причин. Ты меня понимаешь.

– Да, конечно, понимаю, но мне нужно…

– Сейчас разговор не об этом. Мы бы хотели получить свои бабульки, причитающиеся проценты за, по-моему, четыре месяца. Так?

Банкир кивнул головой.

– Но у нас с Сергеем Ивановичем была договоренность, что деньги получает только он лично или сообщает счета, куда их нужно перевести…

– Но ты же видел его?

– Он же мне ничего не сказал.

– Послушай, банкир, не создавай себе лишнюю головную боль! Или к тебе обратиться по-другому?

– Нет, нет! Пусть он хотя бы записку напишет. Как я потом отчитаюсь перед ревизионной комиссией, что я скажу акционерам? Что Сергей Иванович Тимофеев неожиданно воскрес? Кто мне поверит? Они подумают, что я эти деньги закрысятничал!

– А это, брат, твои проблемы! Ты нам проблем не создавай!

– Нет, я все понимаю!

– Что, тебе недостаточно было видеть его? Или у тебя есть какие-то сомнения?

– Нет, сомнений нет. Вас ведь, кажется, Александр зовут?

– Да, Александр. Вот тебе номер счета, куда деньги должны быть переправлены. К завтрашнему утру они должны быть там. Ты меня понял?

– Понял, понял… Но вы хоть какой-то документ мне дадите?

– Через несколько дней Сильвестр будет сидеть у тебя в кабинете, и все устаканится. А сейчас не время для этого, понял? Обстановка у нас в Москве сложная…

– Да, я понимаю. Но это такое событие…

– И вот еще что – ты особо языком не гоняй, пургу не гони. И еще – скажи своим волкам, чтобы меня в банк твой без проблем пропускали.

– Нет, тут проблем не будет! – заверил банкир Александра. – Но все же мне хотелось бы узнать, каким образом он остался…

– Все, банкир, базар закончен! – остановил его вопросы Александр. – У нас еще много дел. Все будет по-старому! Помни, – Александр похлопал банкира по плечу, – к завтрашнему утру бабки должны быть на счетах!

Как только Александр вышел из банка, он сразу заметил, что из многих окон люди смотрят, как он подходит к «Мерседесу». Он быстро сел на заднее сиденье.

– Послушай, – обратился он к Николаю, – по-моему, все прошло хорошо. Пусть Серега откроет окно и помашет рукой.

– Без проблем! Серега, давай помаши им рукой!

Одно из стекол опустилось. Двойник Сильвестра высунул руку и помахал в сторону окна, из которого смотрел банкир. Вскоре машина вырулила со стоянки банка и направилась в другую сторону.

В этот же день Александр и двойник нанесли визиты еще в несколько коммерческих структур. Разговор всюду был примерно один и тот же. Каждый из банкиров и коммерсантов, после того как они видели Сильвестра, требовал либо поговорить с ним, либо получить какой-либо оправдательный документ. Но Александр, вспомнив свою былую профессию бандита, давил наглостью и напором. Коммерсанты сдавались. Каждый из них обещал максимум в течение двух дней решить финансовую проблему в отношении Сильвестра. «Удивительные люди, – думал Александр, – показываешь им откровенное фуфло, а они его кушают без всякой проверки!» Вероятно, на самом деле Сильвестр имел магическую силу и люди боялись его. Ни у кого не возникало сомнений, что это не Сильвестр, а его двойник.

На следующий день на счета нескольких офшорных фирм стали поступать деньги от тех, кого накануне навестили Александр с двойником Сильвестра.

На следующий день Андрей передал через Николая обувную коробку, в которой были аккуратно сложены двести тысяч долларов, – долю Александра.

– Ну что, неплохо за пару дней двести штук заработать? – спросил Николай.

– Да, совсем неплохо, – радостно ответил Александр. – Неплохая работенка! Я столько никогда не зарабатывал! И готов работать дальше.

– Вот видишь, как хорошо, что мы с тобой нашли общую точку соприкосновения!

У бомжа Сергея тоже началась новая жизнь. Теперь он ездил на дорогой иномарке, носил дорогие костюмы, обедал в самых дорогих ресторанах. Иногда он ловил взгляды мужчин и женщин, которые узнавали его. Но всякие попытки заговорить с ним всегда заканчивались неудачей, так как телохранитель Саша отсекал всех, кто пытался приблизиться к нему. Каждый раз Серега слышал одну и ту же фразу: «Неужели это он?!»

– Он, он, – отвечал Александр. – Только ты никому ничего не болтай! Понял меня? – грозно добавлял он.

На следующий день произошло серьезное недоразумение, которое чуть не переросло в провал всей операции. Проводя разговор с очередным банкиром, Александр почувствовал, что ситуация меняется.

– Дело в том, – сказал очередной банкир, – что у меня сейчас другая «крыша». Так что передайте своему Сергею Ивановичу, или кто там за него, что теперь я работаю с законником Синим. Он его должен прекрасно знать. Пускай они сами между собой все решат. Я здесь не при делах.

Александру ничего не оставалось делать, как покинуть банк. Выйдя на улицу, он хотел направиться к «Мерседесу», где ждал его двойник Сильвестра, но неожиданно из рядом стоящего серебристого «Мерседеса» его окликнули двое незнакомых парней.

– Эй, братишка, погоди секунду! Базар есть!

Александр медленно подошел.

– Здорово, братуха! – сказал один из парней. – Ты чего хочешь? Какие предъявы нам строишь? Ты кто будешь-то?

– А вы, ребята, кто? – в свою очередь спросил Александр.

– Мы-то? Мы с Синим работаем. А вот тебя что-то не можем припомнить.

– А я ореховский.

– Ореховский? Под кем стоишь, ореховский? – спросил второй парень.

Александр лихорадочно думал, что ему отвечать. Наконец он решился:

– Под Сильвестром. Я его телохранитель. Шуриком кличут.

– Шурик, что-то мы не поняли, – ухмыльнулись ребята. – Твой хозяин вроде в земле лежит? Или у тебя какой-то клоун вместо него есть, которого ты хочешь нам предъявить? Ты чего нам фуфло втираешь?

Александр повернулся в сторону своей машины в поисках поддержки. Тут он увидел, что дверь «Мерседеса» открылась и с заднего сиденья не спеша показался двойник. Он медленно направился в сторону парней. Александр в ужасе посмотрел на него. Господи, что же он сейчас скажет? Он же двух слов связать не может! Все, полный провал! И, как назло, стволов с собой не взяли…

Он посмотрел на своих собеседников. Их лица резко изменились. Глаза округлились от неожиданности, в них виднелся ужас. И тут неожиданно переднее стекло «Мерседеса» опустилось, и он увидел мужчину с волевым лицом. Мужчина тотчас же вышел из машины и, приветливо улыбнувшись, сказал:

– Иваныч, ты ли это? Простите, Сергей Иванович, – глазам своим не верю! – Он двинулся навстречу идущему двойнику.

«Господи, сейчас все закончится! Нужно что-то придумать!» – думал Александр. Тут он увидел, как открылась передняя дверь их «Мерседеса» и оттуда вылез Николай.

– Сергей Иванович, вас к телефону! Срочно! – сказал он, держа в руке мобильный телефон. Вот оно, спасение! Неплохо разыграли, молодцы!

Двойник Сильвестра резко развернулся, показывая, что сейчас у него нет возможности поговорить, и пошел обратно. Взяв трубку телефона, он показал рукой Александру, что тому необходимо подойти к машине.

– Извините, братва! – развел руками Александр. – Дело срочное! – И не дожидаясь ответа, повернулся и, оставив оторопевших бандитов с их законником стоять у машины, направился в сторону своего «Мерседеса». Через несколько секунд они уже летели по шоссе.

– Здорово, Коля, ты придумал с телефоном! – проговорил Александр.

– А что еще оставалось делать? – ответил Николай. – Мы были на грани провала.

Тут с заднего сиденья подал голос Сергей.

– Я чего-то не понял, господа, я кто – банкир или бандит? – спросил он. – У меня такое впечатление, что бандит…

– Какая тебе разница, кто ты? – ответил Николай, глядя на него раздраженно. – Ты работаешь с нами, мы тебя прикрываем, решаем все проблемы. Так что отдыхай, парень!

Остановившись, Николай достал из бардачка бутылку водки. Все выпили, немного сняв напряжение.

– Ну что, ситуация изменилась. Похоже, больше нам в Москве тусоваться не стоит, – сказал Николай. Он достал мобильник, набрал номер Андрея.

– Андрей, увидеться надо! Срочное дело, чуть не провалились! Хорошо, понял. Будем на базе минут через сорок.

Глава 34

ДЕТЕКТИВ

Москва, аэропорт «Шереметьево», спустя два дня

На рейс, связывающий Москву с Кипром, Николай привез свою группу в составе Александра и двойника Сильвестра ровно за полтора часа до вылета. Войдя в зал ожидания, они тут же направились к стойке регистрации. Но там их ждал сюрприз. Рейс задерживался на два часа. Николай стоял, решая, что им делать – уезжать, чтобы не маячить в аэропорту, или оставаться. Не успел он принять окончательное решение, как заметил, что к стоящим неподалеку двойнику Сильвестра и Александру подошли три человека. Один из них был в милицейской форме, двое – в гражданском. Николай увидел, что Александр и Серега достали из карманов свои паспорта. «Ну вот, кажется, мы вляпались в очередную фигню», – подумал Николай. Он посмотрел по сторонам. Нужно было принимать решение.

Тем временем люди в штатском внимательно рассматривали документы, о чем-то спрашивая Александра и двойника Сильвестра. Николай хотел уже идти на помощь, как неожиданно на его плечо легла чья-то рука. Он услышал голос:

– Спокойно, Николай Первухин, это РУОП. Не дергаться!

Николай повернулся…

Глава 35

ОРЕХОВСКИЕ

Через какое-то время Стаса доставили на Петровку, где его встретил тот же знакомый майор, который приходил к нему в больницу.

– Ну вот, Чернов, мы с тобой снова встретились! – сказал майор. – Долго мы за тобой гонялись! Хотели уже в Тульскую область высылать бригаду, чтобы тебя взять, а тут подфартило! Что же ты так неосторожно свой паспортишко сунул? Ты же в розыске уже был, «сторожок» на тебе, а ты – паспорт…

– Слышь, майор, – прервал его Стас, – ты мне только вот что скажи, если, конечно, можешь, – кто нас сдал?

Майор заулыбался.

– Есть люди… Твою стрелку сдали наши информаторы. Ты под колпаком был уж тогда, когда с «калашниковым» в больнице дежурил. Думаешь, почему мы тебя не брали? Потому что хотели взять всю бригаду. И как видишь, у нас все получилось.

– Значит, вам Володька помог?

– Может, и Володька, – снова улыбнулся майор.

– Майор, еще один вопрос: что с Денисом, с Дэном?

– Дэна твоего убили в Видном. Впрочем, больше я отвечать на твои вопросы не буду. Теперь ты мне отвечать будешь.

– Ничего я тебе говорить не буду! – резко ответил Стас и отвернулся.

Какое-то время Стас находился под следствием. На вопросы он не отвечал, со следствием не сотрудничал. Пацанов из его бригады также стали судить за бандитизм, вымогательство и убийство. Никого из них не выпустили. Сначала Стас сидел в Бутырке, потом его перевели в «Матросскую Тишину», в спецблок. Там он ударился в религию. Все, что касалось сегодняшнего дня, Стаса не занимало. Он думал о боге и интересовался только им…

Глава 36

БИЗНЕСМЕН

Израиль, Тель-Авив, гостиница «Шератон», в то же время

Андрей Ивашов с Дмитрием Ивановичем сидели в холле гостиницы и пили прохладительные напитки. На улице было невыносимо жарко. Андрей поглядывал на часы.

– Сейчас они должны вылететь, часа через три будут на Кипре… Дмитрий Иванович, вы приняли правильное решение, что необходимо было свернуть московскую операцию, – сказал Андрей. – Теперь будем действовать здесь.

– Да, Андрюша, чуть не засветились! – сказал Дмитрий Иванович. – А твой мент оказался сообразительным, спас ситуацию! Иначе был бы полный провал!

– Да, когда Николай мне все рассказал, у меня волосы встали дыбом. Кто бы мог такого ожидать!

– Нет, рано или поздно нужно было ожидать чего-то в этом духе. Но мы и так неплохо заработали за четыре дня! – усмехнулся Дмитрий Иванович.

– Все деньги поступили на счета. Более того, поступили еще какие-то деньги с неизвестного счета…

– Это любопытно, – насторожился Дмитрий Иванович, – откуда они?

– Понятия не имею.

– А я так думаю, что кто-то из банкиров со своими коллегами переговорил по поводу появления Сильвестра, вот человек и решил подстраховаться, заранее денежки перевести.

– Неплохо было бы, если бы еще кто-то поговорил… – Андрей улыбнулся. – Только почему Николай мне не звонит? Он должен был сказать, когда они сядут в самолет.

– Думаешь, с документами что-то не то будет?

– Да какое-то предчувствие нехорошее… Боюсь, что-то случилось.

– Может, сам наберешь Николая?

– Нет, подожду еще. Значит, мы начинаем операцию под названием «Гриша»?

– Да, будем напрямую работать с Неймером. Твой телохранитель к нему подъедет, опять покажем двойника.

– Но Гриша наверняка захочет с ним переговорить!

– Это мы предусмотрели. На этот счет есть очень хороший план. Мы им даже встречу подготовим. Только разговора у них не получится по одной причине, – загадочно улыбнулся Дмитрий Иванович.

– Я полностью полагаюсь на вас, потому что Гриша Неймер как никто другой хорошо знал Сильвестра.

– Ты не забывай, что он и боится Сильвестра больше всех, так как вполне может быть, что его денежки уже прикарманил. А здесь их отдавать нужно. Вот на этом страхе мы с тобой и сыграем.

– Но мы же не в России, тут он в какой-то мере защищен! Насколько мне известно, он гражданин Израиля.

– Ну и что? Мы и это предусмотрели.

– Я понимаю, что вы хорошо подготовились… Да что же они не звонят?

– Ничего, все будет нормально!

Глава 37

ДЕТЕКТИВ

Москва, аэропорт «Шереметьево»

– Что же ты, Коля, нас, органы, в заблуждение вводишь? – говорил Владимир Морозов, улыбаясь.

– Володька, ты?! Ну и напугал ты меня! – облегченно вздохнул Николай.

– А ты думал – правда РУОП? И что мы тебя заберем?

– Знаешь, не каждый раз такие слова слышу!

– А раньше ты их сам произносил… Ну что, испугался за своих клоунов?

– Ты кого имеешь в виду?

– Как кого? Сильвестра и его телохранителя. Классный спектакль ты поставил! Мы ведь уже четыре дня как получили информацию по этой теме, катаемся за тобой и смотрим, удивляемся, что вы там делаете… Ладно, Николай, нам поговорить с тобой надо.

– Так это… С ребятами-то что?

– Не волнуйся. Сейчас переговорим, и полетите спокойно в Лимасол.

Николай с Владимиром Морозовым шли прямо по коридору. Выждав момент, Владимир неожиданно взял Николая за руку и прошептал:

– Сейчас с тобой встретится один полковник из Главного управления. Короче, он в курсе всех ваших дел. Но ты не тушуйся. Предъявлять тебе никто ничего не будет, вас отпустят. Только единственное условие – чтобы больше двойник Сильвестра в России не появлялся. И еще – личное. Я тебе копии досье на Сильвестра не давал. Подумай, откуда ты его взял. Наверняка он тебя спросит про это. Все остальное остается в силе. Если что – я тебя информирую. Держись, Николай, не сдавайся. Ты же муровец!

Они вошли в небольшую комнату. Мужчина в погонах майора милиции вышел, а остался лишь один человек, лет пятидесяти пяти – шестидесяти, небольшого роста, лысый, и Морозов.

– Ну вот мы и познакомились с вами, Николай Первухин, бывший сотрудник органов, а сейчас то ли полубандит, то ли полуохранник – не знаю, как вас точнее называть. Короче, с вами говорит полковник Сердюков из Главного управления по борьбе с организованной преступностью. Ну что, Николай Первухин, мы в курсе всех ваших дел. Хорошую игру вы с двойником закрутили! – произнес полковник, показывая жестом, что Николай может сесть. – Скажем сразу, особо вмешиваться в вашу деятельность мы не стали, так как вы нам в какой-то мере помогли. Так что к вам претензий у нас нет. Единственная просьба – прежде всего пусть ваш банкир, Андрей Ивашов, когда в Россию вернется, к нам заглянет. – Полковник протянул Николаю листок с телефоном. – А вот двойник Тимофеева пусть больше в России не появляется. Я не знаю, как вы эту кашу замутили, но обеспечьте его деньгами, чтобы имя покойного Сильвестра, по крайней мере, у нас в стране, больше не звучало. А то вы нам всю картину испортите.

– Я не совсем вас понимаю… – проговорил Николай.

– Что непонятно?

– По поводу двойника. Здесь же никакого криминала нет…

– Послушай, ты в каком звании уходил?

– Майор.

– Так вот, майор, криминала никакого нет. Но есть определенная политика нашего управления, определенные разработки. Люди работают очень много. Конкретно сейчас мы работаем по ореховским. Поэтому нам знамя с вашим воскресшим Сильвестром совершенно не нужно. Там у них сейчас вроде начинается разброд, война междоусобная. В принципе нам это выгодно. И ты, как бывший муровец, должен это хорошо понимать. А появление Сильвестра – в какой-то мере новое объединение. А нам такого объединения, как ты понимаешь, совершенно не нужно. Так что давай лети на свой Кипр. Мы вас выпускаем. Мы даже сделали вид, что не обратили внимания на поддельные паспорта, которые вы выписали Цеборовскому и этому двойнику Сильвестра. Ну что, договорились? – полковник встал, показывая, что разговор окончен. Николай тоже встал.

– Договорились, – ответил он.

– Все понял, майор?

– Да, все.

– Еще маленький вопрос, – полковник взглянул на Морозова. – Капитан, ты можешь нас оставить вдвоем?

Морозов кивнул и вышел из комнаты.

– Мы сейчас тут с тобой вдвоем, – сказал полковник, – я-то правду знаю, но хочу от тебя услышать. Тебе досье на Сильвестра Морозов передал?

Николай понял, что скорее всего это просто понт. Если бы полковник знал, то зачем бы он стал спрашивать?

– Нет, – он отрицательно покачал головой.

– А кто? Скажи!

– Купил я его у фээсбэшников.

– И фамилии назвать не можешь?

– Если бы знал – назвал бы. Так, просто ребята свели.

– Какие ребята?

– Да я не помню какие…

– Понятно, майор, говорить не хочешь… Ладно, не в этом дело. Ты меня понял? Так и передай своим хозяевам, чтобы больше здесь этого двойника не было.

Николай вышел из комнаты.

– Ну что? – тут же к нему подошел Морозов. – Про досье спрашивал?

– Спрашивал. Сказал, что у фээсбэшников купил.

– Спасибо тебе! – Морозов похлопал Николая по плечу. – Ты, когда вернешься, позвони мне. Обменяемся информацией!

– Непременно! – ответил Николай.

Настроение у него было отвратительное.

– А где мне своих ребят-то забрать?

– Да вон они гуляют, – махнул рукой Морозов.

Через час объявили посадку на рейс до Кипра. Вскоре все трое сидели в самолете.

– Ну что, может, нам дерябнуть чего-нибудь? – предложил Николай и заказал у стюардессы по стакану джина для себя и для своих попутчиков.

Вскоре самолет благополучно приземлился в аэропорту Ларнаки.

– Ты не нервничай, – обратился Николай к Александру, – у тебя новый паспорт, и, если ты в розыске, тебя никто тут не найдет. К тому же вечером мы уже будем на пароме и уедем в Израиль.

Николай не стал никому из своих попутчиков пересказывать разговор с полковником. Эта информация только для Ивашова…

Глава 38

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Израиль, Тель-Авив, два дня спустя

Александр сидел в машине с затемненными стеклами и внимательно слушал консультацию Андрея. Андрей специально сам приехал на инструктаж перед встречей Александра с Гришей Неймером.

Сев в машину, Андрей приветливо поздоровался с Александром.

– Ну как твои дела, Санек? – спросил он. – Благополучно Кипр миновал с новыми документами?

– Да, благополучно. Правда, немножко побаивался… Хотя документы надежные. Даже московские менты в «Шереметьево» их слопали, когда нас в аэропорту остановили.

– Я в курсе, – сказал Андрей. – Но сам понимаешь – все предусмотреть невозможно. Везде конкуренция, везде нужно смотреть очень внимательно. Короче, Санек, сейчас наступает самый ответственный момент в операции. Мы подошли, как ты понял, к самому главному. Сейчас, конечно, нужно развести ситуацию с Гришей до конца. Но Гриша – человек очень непростой, незаурядный. К тому же он прекрасно знал Сильвестра. Поэтому те дешевые трюки, с помощью которых вы с Николаем дурачили московских бизнесменов, тут не пройдут. Итак, что у нас в плюсе и что в минусе? В плюсе то, что ты знаком с Гришей лично. Второй плюс – вот эти фотографии, которые ты ему покажешь, – и Андрей достал из кармана несколько фото, где был запечатлен двойник Сильвестра: на кладбище, возле собственной могилы, вторая – в казино, с одним из криминальных авторитетов, третья – на фоне одной из гостиниц Тель-Авива. – Вот эти три карточки ты ему покажешь и передашь вот эту записку. Кстати, снимки с авторитетами– это фотомонтаж.

Александр взял листок бумаги. Бог ты мой, настоящий почерк Сильвестра! Он сразу же узнал его.

– Как это вам удалось? – спросил он.

– Сейчас можно все что угодно воспроизвести! – улыбнулся Андрей. – У нас была подлинная записка Сильвестра, вот эксперты нам и сделали такую. Кстати, ты прочти эту записку, ты должен знать, что в ней.

В записке было написано: «Приветствую тебя, Гриша, на земле обетованной! Хочу с тобой срочно встретиться. Приезжай в гостиницу… – дальше шло название на английском языке, – …к 16 часам. Санек тебя проводит. Обнимаю. Твой Иваныч».

– Мог Сильвестр такую записку Неймеру написать? – спросил Андрей.

– Вполне.

– Короче, ты придешь к Грише, покажешь фотографии и записку и скажешь, что Сильвестр в назначенное время ждет его в гостинице. Пусть приезжает.

– А дальше что?

– А дальше – мы сами им займемся. Твоя задача – привезти Гришу к гостинице.

– А двойник что будет делать?

– Двойника в гостинице не будет. Мы пока его не покажем, придержим для запасного варианта.

– А что, есть еще и запасной вариант? – спросил удивленно Александр.

– Понимаешь, тут дело достаточно серьезное. Здесь несколько криминальных авторитетов есть, и не исключено, что Гриша уже вступил с ними в контакт. Поэтому, как ты понимаешь, он может приехать в гостиницу не один. Но это уже наши проблемы, вернее, тех людей, с кем я работаю. И еще маленькая предосторожность. После того как мы подвезем тебя к его офису – тут осталось минут десять ехать – и остановимся у входа, мы уедем по своим делам. Ты же потом возьмешь такси и поедешь вот в эту гостиницу. Там с тобой свяжется Николай. И будь осторожен, потому что у Григория есть своя служба безопасности. Он может на тебя своих «топтунов» поставить.

– Понял, не впервой, – Александр кивнул головой. – Все сделаю.

– Кстати, деньги свои ты еще не потратил? В надежное место положил или в лесу где-то зарыл?

Александр хитро улыбнулся.

– А что, отнять хотите?

– Да что ты! Мы же с тобой еще и тут бабок срубим! – сказал Андрей. – Ну ладно, с богом, парень, поехали!

Вскоре машина подъехала к большой белоснежной гостинице.

– Вот здесь Гриша арендует целый этаж под свой офис. Запомни, что ты назовешь фамилию не Тимофеев, а Лабинский, которая у него была в Израиле, понял? Все, удачи тебе! – Андрей хлопнул Александра по плечу.

Машина остановилась, Александр быстро вышел из салона. Гостиница представляла собой девятиэтажное здание из бетона, выкрашенное в белый цвет. Громадные окна были затонированы черной пленкой. На солнце она смотрелась красиво. Гостиница утопала в зелени пальм. Александр знал, что в Израиле пальмы сами по себе не растут, а израильтяне привозят их из других стран и ухаживают за ними.

Александр подошел к лифту, нажал на кнопку пятого этажа. Лифт в считаные секунды поднял Александра вверх. Около лифта он увидел человека, сидящего за письменным столом, с короткой стрижкой, в темном пиджаке. В ухо был вставлен маленький наушник. Александр понял, что это охранник из службы безопасности.

– Я к Григорию Неймеру, – произнес громко Александр.

– Одну минуту, – сказал охранник с акцентом и, взяв в руки маленькую рацию, пробормотал что-то на неизвестном Александру языке. Спустя три минуты около лифта появилась девушка, одетая в черную юбку и белоснежную блузку, светловолосая, с голубыми глазами.

– Добрый день! – улыбнулась она Александру. – Чем могу быть полезна?

– Я к Григорию Неймеру.

– Вы записаны? Как вас представить? – девушка открыла блокнот.

– Скажите – по поручению Сергея Ивановича Лабинского, – произнес Александр. Вероятно, девушка не слышала фамилии Лабинского, так как спокойно записала ее в блокнот.

– Можете подождать минутку? – сказала она с небольшим акцентом. Александр кивнул. Девушка скрылась за дверью. Минут через пять она появилась вновь и, приветливо улыбнувшись, показала Александру, что он может пройти. Охранник подозрительно посмотрел на него, вероятно, дожидаясь команды, сопровождать ему гостя или нет. Но девушка отрицательно покачала головой, и охранник остался на месте.

Александр шел по длинному коридору гостиницы, застеленному красной ковровой дорожкой. В самом его конце находилась большая дверь из темно-коричневого дерева.

Девушка приоткрыла ее. Александр вошел. Он попал в большую приемную, которая была застелена громадным ковром. По обе стороны стояли два письменных стола, за ними – две секретарши, одна из них что-то печатала на компьютере, другая разговаривала по телефону. Тут же положив трубку, она улыбнулась Александру и сказала:

– Одну минуточку, Григорий Алексеевич вас сейчас примет!

Александр еще раз поправил галстук и пиджак, проверив наличие в кармане фотографий. Тут дверь открылась, и девушка пригласила его в кабинет Неймера.

Кабинет представлял собой комнату около сорока квадратных метров. На полу – огромный толстый ковер, несколько застекленных стеллажей из дорогого дерева, заставленных книгами, большой стол с кожаным креслом рядом, в углу – два кожаных дивана и журнальный столик. В стене была потайная дверь, вероятно, ведущая в комнату для отдыха. Из этой двери появился бородатый мужчина в черных брюках из легкого материала, в белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Увидев Александра, он остановился, словно определяя, как ему вести себя дальше.

– Здравствуй, Гриша! – начал говорить Александр. – Не узнаешь меня? Это я, Шурик Цеборовский! Помнишь, мы тебя с Иванычем у «Матроски» встречали, когда тебя освободили?

– Здорово, Шурик! Я узнал тебя, – Гриша подошел к Александру и протянул руку. – Что за карнавал? Какой Лабинский? Ты что, Шурик? – Гриша внимательно посмотрел на Александра.

– Не смотри так, я трезв и совершенно здоров. Тебе привет от Иваныча!

Гриша недоверчиво посмотрел на него. Александр понял, что настало время показать документы. Он вытащил из кармана три фотографии и записку и протянул их Грише. Тот быстро просмотрел фотографии. Александр внимательно вглядывался в его лицо. Ему, по заданию Андрея, нужно было сразу определить, удивится Григорий или нет. Но, как ни странно, Гриша спокойно смотрел на фотографии. Создавалось впечатление, что он уже знал об их существовании и просто воспринимал их как должное.

– И что дальше? – спросил он.

– Там все написано. В гостиницу нужно прибыть!

– Я понял! – сказал Григорий.

Александр стоял и не знал, что ему делать дальше. Дело в том, что Андрей ему дал четкие инструкции. Он был готов к многочисленным вопросам типа «как же он выжил?», «где он?» и тому подобное. Он знал ответы на эти вопросы. Но почему-то никаких вопросов не последовало. Более того, Гриша равнодушно повернулся к нему спиной, подошел к письменному столу и стал просматривать какие-то листки.

– Что еще? – Гриша обернулся и снова посмотрел на Александра с вопросом.

– В записке написано, что Иваныч хочет с тобой встретиться, – еще раз повторил Александр, думая, что Григорий чего-то не понял.

– Я же сказал, что я все понял! – ответил Гриша. – Да, тебе, может быть, деньги нужны? – неожиданно спросил он Александра и, достав бумажник, протянул тому пятьсот долларов.

– Нет, деньги мне не нужны, – отрицательно покачал головой Александр.

– Тогда вот что, – сказал Григорий, – я тебе тоже кое-что передам, – и он протянул ему листок с номером телефона.

– Что это? – спросил Александр.

– Тебя просили позвонить.

– Кто?

Гриша пожал плечами.

– Я их не знаю, а они знают тебя. Позвонишь – узнаешь. По-моему, это московский телефон. Нужно набирать отсюда 007–095 и дальше номер.

– Хорошо. Так что это за люди? – снова спросил Александр.

– Я же сказал – я их не знаю. – Григорий нажал на кнопку, и в дверях появилась секретарша, которая провожала Александра в кабинет.

– До свидания, рад был встрече! – Григорий протянул Александру руку. Тот автоматически пожал прохладную ладонь и вышел.

Спустившись вниз, он специально обошел вокруг гостиницы, определяя, не следит ли за ним кто-нибудь, как учил его Николай, потом поймал такси.

Как только он приехал в гостиницу, тут же позвонил Николаю. Тот ждал его в соседнем номере. Александр все подробно рассказал, не упуская ничего.

– Покажи записку с телефоном! Тебе этот номер знаком?

– Нет, первый раз вижу.

– Телефон московский, мобильный. Что же это за люди и чего они хотят? Что же делать? Надо с шефом поговорить.

Николай тут же стал говорить с Ивашовым. Через полчаса Андрей приехал. Он заставил Александра еще раз подробно рассказать о встрече с Григорием Неймером. Когда Александр закончил рассказ, Андрей задумался.

– Что-то здесь не то, – сказал он. – Боюсь, что это уже не наш сценарий… Ну что же, выхода нет. Надо доводить игру до конца.

– А что с запиской делать? – спросил Александр. – Звонить или нет?

– Пока звонить не надо. После встречи с Гришей решим. Им же надо, чтобы ты позвонил, а не тебе, – успокаивающе сказал Андрей.

– Да, это так. Но мы можем попасть в ситуацию, которая…

– Это уже мы будем решать, в какую ситуацию нам попадать и когда, – оборвал его Андрей, намекнув, что именно он является мозгом операции.

На следующий день ровно в шестнадцать часов Александр сидел в заранее подготовленном номере и ждал, когда к нему придет Неймер. По инструкции он должен был передать Грише еще одну записку со следующим текстом: «Гриша, встретиться с тобой сейчас не могу. Иди к машине, Александр тебе покажет, где состоится встреча». В машине, к которой Александр должен был проводить Гришу, выполняя роль водителя, сидел Николай.

Кроме того, Александр знал, что в одном из соседних номеров гостиницы сейчас находится Андрей, который подстраховывает его. Этот номер полностью прослушивается, поэтому Александр был совершенно спокоен. В кармане у него лежал мобильный телефон. В случае если разговор пойдет не в нужном ключе, ему позвонят и дадут дальнейшие инструкции.

И все же, несмотря на то что встреча была подготовлена неплохо, какая-то неуверенность и волнение не оставляли Александра. Он понимал, что Гриша просто так не попадется. Что-то он задумал, значит, возможен неожиданный поворот, какой-то сюрприз.

Наконец в дверь кто-то постучал. Александр открыл дверь. Перед ним стояла женщина небольшого роста с русыми волосами, лет тридцати – тридцати двух.

– Можно войти? – спросила она по-русски.

– Простите, – так же по-русски ответил Александр, – может быть, вы ошиблись?

– Нет, я не ошиблась. Вы же Александр и ждете Григория?

– Да, это я.

– Так я могу войти? – еще раз спросила женщина.

– Пожалуйста, входите!

Женщина вошла и плотно закрыла за собой дверь. Александр стоял в растерянности. Тем временем женщина положила на стол три фотографии и записку, которые Александр вчера передал Григорию.

– Это вы передали? – спросила она.

– А с кем я имею дело?

– Я бы хотела услышать ответ на свой вопрос: вы это передали или нет?

– Да, я передал.

– Ну что же, тогда давайте знакомиться. Впрочем, я вас видела… Я, если вы меня помните, – Ольга Лабинская, жена Сергея Тимофеева, в последнее время носившего фамилию Лабинский и имевшего израильское гражданство, как тебе хорошо известно, Саша.

Александр оторопел. Он не знал, как вести себя. Так вот что придумал Неймер! Он просто решил пробить ситуацию, послав в гостиницу жену Сильвестра, с которой тот состоял в официальном браке и через которую получил израильское гражданство. Хороший трюк! Гриша все верно рассчитал. Если Сильвестр жив, то жена должна признать его. Но не тащить же сюда двойника, чтобы показать жене! Глупейшая ситуация…

«Что же мне не звонят? – думал Александр. – Мне же должны дать инструкции!»

Но телефон молчал.

Александр задумался.

– Ну так что? Вы покажете мне моего мужа или мне вызвать полицию? – заговорила женщина. «Ого, – подумал Александр, – она начинает наступать!»

– А при чем тут полиция? – спросил он. – Я что, вас чем-то обидел, что-то у вас отнял?

– Нет, но вы утверждаете, что мой муж жив, и, вероятно, знаете, где он находится. Так вот, я хотела бы увидеть своего законного супруга, если он, конечно, жив… Или вы сейчас скажете, что это просто неудачный розыгрыш, и все закончится благополучно для вас. Так что, мы вам какие-то деньги должны? – опять перешла в наступление Ольга.

– Никаких денег вы нам не должны. Мы ждали Григория, а не вас.

– К сожалению, ситуация немного изменилась, поэтому я пришла вместо Григория. К тому же хочу напомнить вам, что я полноправный партнер Неймера по бизнесу вместо моего погибшего мужа Сергея Ивановича Лабинского, телохранителем которого вы, как я помню, являлись. А вот кому сейчас вы служите, мне непонятно. Поэтому я и хочу узнать, что хотят ваши господа и товарищи, прислав вас к Неймеру! – сказала Ольга, четко произнося каждую фразу.

– Одну минуточку, мне сейчас нужно позвонить, – громко сказал Александр, намекая на то, чтобы те, кто его сейчас слышит, позвонили ему и сказали, что делать дальше. Ольга усмехнулась.

– Впрочем, мне ситуация достаточно ясна. Я не буду вас больше задерживать. И, пожалуйста, прекратите весь этот спектакль с клоунадой! Скажите вашим хозяевам, чтобы больше нас никто не беспокоил. И еще – меня просили вам передать… Вы вчера получили номер телефона. Эти люди ждут от вас звонка. Позвоните им, и желательно сделать это немедленно. Для вас многое сразу станет понятно. Теперь я хочу попрощаться с вами, Александр, и пожелать, чтобы вы, в память о моем покойном муже, побыстрее покинули эту территорию и больше никогда не выступали от его имени. Так будет лучше для вас, – добавила Ольга, закрывая за собой дверь.

Александр остался один в номере. Через несколько мгновений в комнату вошел Андрей.

– Ну что же ты мне не звонил? – набросился на него Александр. – Зачем ты мне маленький микрофон зашил? Почему, если ты слушал всю беседу через передатчик, не подсказал, что мне делать?

– А чего звонить? – развел руками Андрей. – Я и сам растерялся. Да, конечно, можно было всего ожидать от Неймера, но такого… – Он с досадой покачал головой.

– Наверное, позвонить надо по этому телефончику, – Александр показал на листок с номером.

– Давай набирай, звони, раз вдовушка нам посоветовала это сделать!

Александр взял мобильный телефон и стал набирать код России, затем код Москвы, затем московский номер. Через какое-то время он услышал незнакомый голос.

– Алло, меня просили позвонить по этому телефону, – сказал он.

– Кто это? – спросили его.

– Я Александр.

– А, Шурик… Одну минуту! – сказал собеседник. – Сейчас! – Затем была минутная пауза. Наконец Александр услышал голос.

– Шурик, здорово! Это Славка говорит! Помнишь меня?

Господи, да это Славка, которого еще недавно он видел у Верки!

– Ты куда пропал, братишка? – спросил Славка.

– Что ты хотел? – с трудом выговорил Александр.

– Да ладно, что ты так сразу на конкретные темы переходишь? Давай встретимся, побазарим. Ты же сейчас там же, где и мы, находишься?

– А где ты?

– В солнечном Тель-Авиве. Ты это, выходи на улицу. Мы около гостиницы с пацанами сидим. Надо одну тему перетереть. Выходи, не бойся. Ничего тебе никто не сделает, это другая страна. Мы ждем тебя!

Александр положил трубку и посмотрел на Андрея.

– Что мне делать?

– Надо идти. Только вот что – пиджак не снимай, тут «жучок» стоит. Если что – мы будем тебе звонить и инструктировать. Иди, не бойся! Тут тебя никто не тронет. Тут другие законы.

Александр подошел к столику, в который был вмонтирован мини-бар, открыл бутылку русской водки, налил в стакан грамм пятьдесят и залпом осушил его. Он явно волновался. От встречи со Славкой, бывшим закадычным другом, а теперь то ли врагом, то ли непонятно кем, ничего хорошего он не ждал. Но выхода не было, надо было идти.

Через несколько минут он спустился вниз и вышел из подъезда гостиницы.

На другой стороне находилось небольшое открытое кафе с большими зонтами от солнца. За одним из столиков сидели четверо здоровых парней. Одного из них Александр сразу узнал – это был Славка. Он приветливо махал рукой. Александр кивнул, показывая, что заметил его, и медленно направился к кафе…

Глава 39

ОПЕР

Москва, ресторан «Пеликан», то же самое время

Капитан Владимир Морозов сидел в ресторане, ожидая своих коллег из дружественного ему отдела. Вскоре вошли четыре руоповца. Сняв в раздевалке куртки, они подошли к столику Владимира и молча расселись.

– Ну что, по двести грамм накатим? – сказал Владимир, заказывая водку «Абсолют». – Как насчет моего предложения, ребята?

– А что, можно поработать!

– Короче, я предварительную работу уже провел, – начал Морозов. – Вот пять коммерческих структур, которые нам удалось вычислить благодаря «наружке», поставленной за двойником Сильвестра. Эти конторы обслуживали его. Сейчас я говорил со многими банкирами и коммерсантами, и они готовы принять нашу «крышу». Они даже сами высказали предложение стать под нас. Поэтому необходимо провести с ними протокольную встречу. Я должен познакомить вас, обговорить все условия, за какой процент мы будем с ними работать.

– Ну что же, предложение хорошее! – заговорили руоповцы.

– Наша с вами работа – отбивать бандитские наезды, особенно ореховские. Поскольку доблестный МУР начал операцию по ликвидации ореховских бригад, то наша тема актуальна. Я так думаю, что суммы дополнительно к зарплате у нас с вами будут весьма и весьма серьезные.

– А этот клоун, который якобы двойник Сильвестра, с ним что будет?

– Он больше в Россию не вернется. По крайней мере, Сердюков так приказал. Я за это отвечаю.

– Ну а если все же вернется?

– А если вернется, то придется его задерживать.

– За что?

– Ой, мужики, не мне вас учить, за что!

Руоповцы засмеялись.

– Ну что, за предстоящую операцию? За нашу «красную крышу»! – сказал Владимир, подняв рюмку.

Глава 40

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Тель-Авив, летнее кафе, 30 минут спустя

Александр вплотную подошел к столику, за которым сидел Славка с тремя незнакомыми парнями. Славка встал и, разведя руки в стороны, приветливо улыбнулся.

– Санек, давай обнимемся! Чего мы с тобой все жмемся, как непонятно кто?

Александр подошел к Славке, тот обнял его.

– Ты не грусти, парень! Короче, переговорить с тобой надо.

– О чем, о Верке, что ли?

– Да ну, Верку можешь забрать себе! Я тебя познакомлю с пацанами, можно сказать, с твоими бывшими коллегами. – Славка стал поочередно называть каждого из ребят по имени, а потом кличкой. – Это все ореховские, из моего нового пополнения! А ты-то, Санек, с кем работаешь сейчас? Давай, колись!

Александр молчал, раздумывая, что ему лучше отвечать.

– Да, Шурик, ты неплохой телохранитель, конечно, – продолжал Славка, – но вот с головой у тебя, видимо, беда! Не врубаешься ты! Я даже не знаю, как тебе сказать… Ты совсем не понимаешь, в какое дерьмо ты вляпался. Ты же знаешь, что за крысятничество у нас только один ответ, – сказал Славка, намекая на смерть.

– А что я у вас украл? – огрызнулся Александр.

– Ты хотел взять святое – общак, который был у Григория. И понты с этим клоуном, якобы Сильвестром, – такая дешевка! Они провалились на второй точке, когда коммерсант отзвонил нашим ребятам и сказал, что Сильвестр ожил. Да мы с ума сначала сошли, не поверили! Стали за вами следить, кстати, как и менты из РУОПа. А потом увидели этого клоуна, и ты при нем! Ты на кого работаешь, Шурик? Кто твои хозяева? Ты пойми, что такие номера не проходят. Что же касается Гришиных бабок, то они в деле, и дело продолжают те же самые люди, с которыми Иваныч был связан. А эта клоунада – ты это для детей оставь и для лохов! Мне жаль, Шурик… Мы же с тобой были в недалеком прошлом как братья, лучшие кореша. А сейчас мы с тобой, получается, по разные стороны баррикады. Как же ты мог в такую дешевку ввязаться?! Нормальных пацанов непонятно на кого поменять! Ты что, с ментами, что ли, работаешь? Короче, Шурик, скажи своим хозяевам, что им тут ничего не обломится. Гриша – наш коммерсант, и всякие движения не по делу. Короче, они обречены. А тебе, как брату, советую – уезжай куда-нибудь за кордон, ложись на дно, забейся под корягу, и не дай бог тебе снова появиться на нашем пути! Твое счастье, что здесь тебя нельзя в землю положить. А иначе бы мои бойцы тебя сразу же и завалили. Хотя, еще раз подчеркиваю, до недавнего времени ты был моим самым лучшим и самым близким другом.

– Я это понял, Славка, – ответил Александр, – особенно тогда, когда ты меня у Верки заменил.

– Я тебе еще раз повторяю: если тебе Верка нужна, можешь забирать ее. Хотя я не думаю, что она с тобой пойдет. Ну что, парень, пожалуй, разговор окончен. – Славка посмотрел по сторонам и добавил: – Странно, что ты один пришел, без этого клоуна и без своих хозяев. Ладно, передавай им привет!

Александр, не подав никому руки на прощание, резко развернулся и пошел прочь…

Минут сорок он бродил по улицам Тель-Авива, пока не оказался в своей гостинице. Вскоре в дверь номера постучали, вошел Ивашов с Николаем.

Глава 41

БИЗНЕСМЕН

Тель-Авив, гостиница «Шератон», на следующий день, 10 часов утра

Андрей Ивашов сидел в просторном гостиничном номере, который был снят в качестве штабного, и ждал Дмитрия Ивановича. Рядом с ним в кожаном кресле сидел Николай. Настроение у обоих было невеселое. Николай еще вчера доложил о полном провале их операции против Неймера. Теперь Андрей понимал, что все было впустую. Зря потрачено время, зря наняты люди, зря сделана операция двойнику…

Хотя, с другой стороны, какие-то деньги они с Дмитрием Ивановичем все же урвали.

Наконец он услышал шаги, дверь открылась, и в номер вошел Дмитрий Иванович.

– Приветствую тебя, Андрей! Здравствуй, Николай! – сказал Дмитрий Иванович и поздоровался с каждым за руку. – Ну что?

– Полный провал, Дмитрий Иванович! – сказал Андрей. – Все получилось совсем не так, как мы запланировали. – И он рассказал в подробностях о визите Александра и о встрече его с женой Сильвестра, о последующих переговорах со Славкой.

Дмитрий Иванович выслушал Андрея внимательно, не задавая никаких вопросов. После того как Андрей закончил, Дмитрий Иванович покачал головой.

– Да, хитрый он оказался! Недооценили мы его! Я думал, что он пойдет по другому пути.

– По какому? – поинтересовался Андрей.

– Да теперь-то что говорить? Ну ничего, мы тоже подготовились к такому варианту. Теперь запускаем вариант номер два. Тем более вчера он практически начал работать.

Андрей вопросительно взглянул на Дмитрия Ивановича. Тот понял, что пора ввести Ивашова в курс дела.

– Как вам известно, я сюда приехал не пустой, а привез кое-какой компромат на одного нашего бывшего соотечественника, который, кстати, занимает видное место в новой политической партии из бывших русских. Вчера мы с ним встретились. Чтобы встреча была продуктивной, я ему про этот компромат рассказал.

– Ну и как, обрадовался он? – спросил Андрей.

– Боюсь, что нет. По крайней мере, сначала он собирался чуть ли не вызвать полицию, стал пугать, угрожать своими связями в МВД Израиля и другими. А мне это и надо было. Я ему и говорю: раз у тебя такие связи, ты нам и поможешь, не бесплатно, конечно. Он сразу насторожился и спросил: а что делать надо? Я ему про Неймера. Оказалось, половина Израиля Неймера ненавидит.

– Да вы что? – оживился Андрей.

– Да, слишком прыткий оказался, идет вперед большими шагами. Он кого-то из Кнессета ихнего подкупил, пол-Израиля об этом знает, но МВД пока никаких действий не предпринимает. Короче, нам с тобой нужно профинансировать эту ситуацию, плюс еще и московский компромат, который я тут купил. С тебя, значит, минус… – Дмитрий Иванович написал на листке число.

– Ого! – сказал Андрей, взглянув на листок.

– Это нам на двоих, – улыбнулся Дмитрий Иванович, – мы же партнеры! Часть этому депутату сунем, часть – полицейским, которые Неймера арестуют.

– А нам что с того, что его арестуют?

– А потом, когда его арестуют и засудят, мы к нему и придем на встречу, скажем, что можем помочь, вытащить его – не бесплатно, конечно.

– Как же мы к нему в тюрьму попадем?

– Это уже будет третий этап нашей операции. Так что все идет нормально. Я к вечеру встречаюсь с депутатом и запускаю весь материал.

Андрей откинулся на спинку кресла с довольной улыбкой.

– Значит, та цель, ради которой мы все разработали, остается достижимой? – спросил он.

– Я думаю, что все будет в порядке.

– А с нашими-то как быть? – Андрей перевел взгляд на Николая. Дмитрий Иванович уловил его движение и тоже посмотрел на Первухина. Тот опустил голову.

– Тут немного сложнее… – задумчиво проговорил Дмитрий Иванович. – В принципе ребят можно отпустить. Они люди безобидные, ничего не сделают. Правда, не знаю, как будет адаптироваться к этой жизни ваш бомж, похожий на Сильвестра, – он многозначительно взглянул на Андрея. – И телохранитель, Александр, тоже много знает. Ореховская братва припрет к стенке, он на нас выведет. А нам это не нужно, как ты понимаешь.

Андрей кивнул.

– Так, может быть, их… – И он показал пальцем знак «минус».

Дмитрий Иванович пожал плечами.

– Я не знаю, это тебе решать – твои ведь люди… Но я бы порекомендовал как-нибудь от них избавиться. Они как, Николай? – он неожиданно повернулся к Николаю.

Николай поднял голову и внимательно посмотрел на Дмитрия Ивановича.

– Они выпить не дураки? – продолжил тот.

– Бомж здорово пьет. А Александр – ну, если только по поводу горя…

– Вот видишь! Это хорошо…

Николай понял, на что намекал Дмитрий Иванович, и быстро перевел взгляд на Андрея. Тот неопределенно пожал плечами, потом, поймав взгляд Дмитрия Ивановича, который, видимо, наблюдал за его реакцией, утвердительно кивнул.

– Я завтра с ними на пикник поеду, куплю какого-нибудь коньячка (под словом «коньячок» подразумевалась отравленная жидкость, которая употреблялась еще во времена КГБ)… – сказал Николай.

Дмитрий Иванович равнодушно отвернулся к окну. Андрей, поняв, что теперь все переходит на него, так же равнодушно придвинул к себе израильскую газету и стал просматривать ее, хотя ни слова на иврите не знал.

– Я буду тогда готовиться, – проговорил Николай, обратившись к Андрею.

– Конечно, иди, Коля, ты нам пока не нужен. Если что – мы тебе позвоним, – сказал Андрей. – И я прошу тебя – очень аккуратно! Это не Россия, а Израиль!

Николай вышел из номера…

Глава 42

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ

Израиль, Тель-Авив, кафе на набережной недалеко от гостиницы, спустя 30 минут

Александр с Сергеем сидели за столиком и потягивали холодный джин с тоником. Александр время от времени поглядывал на Сергея, двойника Сильвестра.

– Ну что, – первым нарушил молчание он, – похоже, наша миссия закончилась. Похоже, мы больше не нужны.

– Что с нами будет? – настороженно спросил Сергей.

– Не знаю, – пожал плечами Александр.

– Если мы не нужны, то нас убьют?

– Может, убьют, а может, и отпустят.

– Мне операцию сделали, что я теперь буду с этим лицом делать? В приличную компанию не попаду. А в России – до первого милиционера…

– Да что ты говоришь? Какая Россия? Если нас шлепнут, так здесь. А если отпустят, то скажут, наверное, чтобы в Россию не возвращался. Ты помнишь, что менты в аэропорту сказали Николаю?

– Что же мне теперь, тут оставаться? Какой из меня еврей! Я, вообще-то, русский. Жалко, что так по-дурацки все получилось. Все так красиво складывалось!

– Конечно, ты хотел в роли Сильвестра еще несколько лет как сыр в масле покататься? Такого не бывает. Рано или поздно все сказки заканчиваются. И вполне реально, что она закончилась на втором этапе. Таких людей, которые имеют большие бабки, просто так не разведешь.

Возле кафе остановился белый «Фиат». Из машины вышел Николай. Он направился к ребятам, держа в руках скрученную в трубку газету. Подошел, поздоровался, сел за столик.

– Ну что, пацаны, спасибо, что пришли на последнюю встречу, – сказал он, похлопывая газетой по колену. – Смотрите, что про нашего героя израильская пресса пишет! – И он развернул газету. На первой странице Александр увидел большой портрет Григория Неймера.

– Я, Коля, по-израильски не понимаю, – сказал Александр.

– Здесь статья о том, как наш герой попытался одного высокопоставленного правительственного чиновника, председателя ихнего парламента, подкупить. Я думаю, что теперь МВД Израиля против него уголовное дело возбудит.

– А если откупится?

– Нет, это тебе не Россия! Здесь другой стиль жизни. Так что не все так плохо, как казалось.

– А нам-то что от этого? – спросил Александр.

– С вами что? Приказано вас отпустить. Но при обязательном условии, что мы устроим прощальный ужин. Я хочу с вами, пацаны, на пикник поехать. Вот машину напрокат взял, купил кое-какую выпивку, закуску. На природе, вдали от посторонних глаз, поговорим о вашей дальнейшей судьбе. Поехали?

– Это всегда пожалуйста! – первым поднялся со стула Сергей.

– Ты бы свои очки темные надел, – проговорил Николай.

– Так солнца сегодня нет…

– Все равно надень! Лицо твое уж больно приметное.

Сергей вытащил из кармана темные очки, надел их.

– Ну что, пойдем? – спросил Николай.

Александр поднялся и внимательно посмотрел на Николая, словно пытаясь прочесть в его глазах, будет ли эта поездка означать их смерть. Но Николай отвел глаза в сторону.

Все направились в сторону машины.

– Может, что-нибудь с собой возьмем? – спросил Сергей.

– Ничего брать не надо, все запасено, – ответил Николай.

Сев в машину, они выехали из города.

– Куда едем? – спросил Сергей.

– На побережье. Тут все рядом, километров сорок, – Николай посмотрел на карту.

Александр молча сидел на заднем сиденье, поглядывая в окно и на Сергея. А тот ехал совершенно спокойно, у него было хорошее настроение. Александр понимал, что может означать эта поездка. «Может быть, – думал он, – попробовать сейчас наброситься на Николая сзади и задушить его? Нет, с машиной не справимся, влетим в столб и погибнем… Надо дождаться, пока он скорость сбавит».

Но когда Николай сбавил скорость, то вокруг, перед светофором, было много машин. «Ладно, – решил Александр, – на месте разберемся!»

Минут через сорок они свернули с трассы и подъехали к пустынному песчаному берегу моря.

– У них и пляжа даже нет? – удивился Сергей.

– Серега, ты вытащи из багажника корзинку, – сказал Николай, – там выпивка и закуска.

Сергей быстро пошел к машине. Александр стоял рядом с Николаем и думал: «А что, если сейчас его сильным ударом по голове вырубить? Тогда мы спасены. Машина есть… Нет документов, они остались в номере. Но за документами можно заехать. А если там его люди, которых он взял с собой в Израиль?»

– Ты вот что, Шурик, – сказал Николай, – нам с тобой серьезно поговорить надо. Сейчас я этого двойника отошлю и побазарим с тобой.

Александр понимающе кивнул головой. Вскоре они сели на разостланный плед, из корзинки достали две бутылки вина, бутылку коньяку и многочисленные закуски, упакованные в фирменные коробки. Николай взял бутылку вина и хотел открыть ее, но Сергей сказал:

– А чего мы с вина-то начинаем? Давай по коньяку! – и он показал на бутылку, стоящую рядом.

Николай ответил:

– Это мы всегда успеем! Торопиться не надо. Поговорить хотелось бы еще.

Александр понял, что в этой бутылке скорее всего и находится яд, приготовленный специально для них. Но почему Николай так сказал и выдал себя? Что-то тут не так…

Налив всем вина, Николай предложил тост:

– За благополучное окончание нашей миссии, за то, чтобы у нас все было хорошо, чтобы каждый из нас благополучно устроился в жизни. В общем, за все хорошее! – И он внимательно посмотрел на Александра. Тот недоверчиво глядел на пластиковый стакан, наполненный вином. Тем временем Сергей уже выпил вино и начал что-то жевать.

Николай поднес стакан ко рту и выпил до дна. Александр понял, что вино не было отравлено. Но выпил он чуть-чуть. Обычное вино, никакого привкуса не чувствуется…

Затем Николай обратился к Сергею:

– Серега, сходи к морю, попробуй, какая водичка. Может, искупаемся.

– Да какое купание – вода холодная! – ответил тот. – Лично я купаться не буду.

– Ну, иди погуляй. Нам с Шуриком поговорить надо!

Сергей посмотрел на бутылку.

– Ладно, возьми с собой винца, выпей еще! – Николай протянул бутылку.

Обрадованный Сергей схватил бутылку и, не взяв даже стаканчика, пошел по берегу.

– Шурик, разговор серьезный, – тихо сказал Николай. – Я инструкцию получил, – Николай пристально посмотрел в глаза Александру, – по вашу душу. Понимаешь?

– Чего же не понять? Конечно, понимаю. И выполнение инструкции, наверно, лежит вот в этой бутылке с коньяком.

– Точно, тут.

– И что теперь?

– Короче, я не буду эту инструкцию выполнять. Так что скоро мы простимся и разбежимся в разные стороны. А бутылка… – Николай взял бутылку за горлышко и бросил ее в сторону большого камня. Бутылка разлетелась на мелкие осколки, и жидкость, наполнявшая ее, растеклась по песку.

Но Александр тут же подумал, что это может быть просто отвлекающий ход, что вторая бутылка с вином тоже может быть с ядом.

Николай продолжал:

– Ты что делать будешь после сегодняшней встречи?

– А что я должен делать?

– Полная свобода. Бабки у тебя остались, где они?

– Да что вам всем мои бабки сдались? Отнять, что ли, хотите? Не получится. Если мне суждено здесь остаться, то и они останутся со мной.

– Нет, ты уйдешь спокойно. Иначе я бы не стал тебе про бутылку говорить.

– Но у тебя же вторая бутылка осталась? А может, в сумке у тебя ствол лежит?

– Ну, ты совсем мне не доверяешь! – усмехнулся Николай. – Стал бы я тебе все рассказывать!

– А может, ты специально это говоришь, чтобы бдительность мою притупить?

– В принципе да, можно и так подумать… Но что ты делать будешь?

– Если жив останусь – уеду в какую-нибудь страну, где русских много и легко затеряться.

– На Кипр, что ли?

– Нет, туда я больше не поеду.

– А в Россию не вернешься?

– Нет, не вернусь. Только за бабками слетаю – они там остались.

– А потом за границей жить будешь?

– Да, конечно.

– Ладно, у меня просьба к тебе… – сказал Николай. – Когда в России будешь – на дно сразу ложись, на годик-полтора. Я слово дал.

– Я понял… А с бомжом что делать будем?

– С бомжом? Сможешь его к себе взять куда-нибудь?

– Куда это ко мне? – удивился Александр. – У меня что, дело, бизнес какой-нибудь есть?

– Ну, поопекай его какое-то время! А то беду может накликать… Ладно, ребята, не поминайте лихом! С бомжом прощаться не буду. Скажи – позвонили, и я срочно по делу уехал. Деньги-то на обратный путь есть?

– Есть какие-то шекели, – ответил Александр, порывшись в кармане.

– Все, давай! – Николай протянул Александру руку. Но неожиданно он дотянулся до второй бутылки вина, открыл ее, налил немного в стакан и выпил. – На посошок! – сказал он, показывая, что бутылка не «заряжена». – Не поминайте лихом! – И Николай направился к машине. Вскоре его машина скрылась из виду…

Сергей подбежал к Александру.

– А он что, уехал, что ли? – удивленно спросил он.

– Да, привет тебе передавал. Телеграмму срочную получил.

– Какую еще телеграмму?

– Да пошутил я – позвонили ему, он и уехал. Все, мы с тобой свободны, парень!

– Значит, нас с тобой не шлепнут?!

– Похоже, нет. Если только на дороге какая-нибудь машина не появится и из глушака нас с тобой не завалит.

– А, по мне, все равно! Рано или поздно в земле лежать будем! – махнул рукой Сергей. – Там бутылочка вина оставалась? Давай выпьем…

– Пей сам, мне что-то не хочется, – сказал Александр. Сергей тут же поднес бутылку ко рту и одним глотком выпил почти половину.

– Хорошее вино, кстати, – проговорил он, – рекомендую! И пожрать тут есть…

– Давай ешь. Приготовься – путь будет дальний.

– А куда поедем-то?

– Сначала в Россию, а потом… Потом – сам пока не знаю…

ЭПИЛОГ

Прошло полгода. События за это время развивались стремительно.

Сразу после того как вышла газета с компрометирующими материалами в отношении Григория Неймера, Гриша был вызван на допрос в израильское Министерство внутренних дел. Допрос продолжался более шести часов. Григорий понял, что против него собран серьезный материал и ему придется нести уголовную ответственность.

В этот же вечер, поразмыслив и перебрав различные варианты, Григорий решил скрыться и взял билет до Штатов. Он хотел вылететь из Тель-Авива ночью, но был задержан израильскими спецслужбами в аэропорту. Григорий Неймер не учел того, что уже давно находился под наружным наблюдением и его отъезд стал для спецслужб основанием для задержания и последующего ареста как попытка скрыться от следствия.

Потом был суд, Неймера приговорили к восьми годам лишения свободы. Григорий попытался через адвокатов пересмотреть дело. Но попытки успеха не принесли…

Дмитрий Иванович так и не смог через своих израильских знакомых выйти на Неймера в тюрьме – слишком строгими и неподкупными были законы Израиля. Поэтому ему ничего не оставалось, как вернуться на юг Франции. Да и денег у Неймера уже не было. Двадцать миллионов он отдал ореховской команде, которая приезжала к нему и с помощью угроз добилась возврата денег, принадлежащих их бывшему лидеру Сильвестру.

Что касается Андрея Ивашова и Николая, то они благополучно вернулись в Россию. Андрей продолжает заниматься различными финансовыми операциями, тесно сотрудничает с Дмитрием Ивановичем, время от времени наезжая к нему на встречи то в Швейцарию, то на юг Франции.

Николай продолжает возглавлять службу собственной безопасности Андрея.

Бомж Сергей, поиграв роль Сильвестра, какое-то время тусовался в Израиле. Но там оказался тяжелый для него климат, да и народ не тот, что в России. Поэтому он все же вернулся на родину. И опять превратился в бомжа. Отпущенная борода и отросшие волосы совсем уменьшили сходство с Сильвестром.

Всякие же рассказы друзьям-бомжам о волшебном времени обычно заканчивались дракой. Никто из бомжей не верил в ту сказку, которую пытался рассказывать им Сергей о своих приключениях. По-прежнему он живет то на Ленинградском, то на Казанском вокзале, время от времени попадая в спецприемники-распределители после облав, проводимых милицией.

Александр Цеборовский после благополучного возвращения из Израиля некоторое время находился в Москве. На полученные от Андрея Ивашова деньги он пытался создать свою бригаду и собственными силами попробовать отбить часть коммерческих структур, ранее принадлежавших его могущественному шефу. Однако роль лидера ему не удалась. Вскоре его бригада была полностью разбита одной из конкурирующих ореховских структур, с которыми Александр вел войну.

Сам Александр попал в плен к противостоящей бандитской группировке и был застрелен в лесу своим бывшим другом Славкой.

Славка же после убийства Александра бандитствовал, но был арестован и судим Московским городским судом. Приговор – пятнадцать лет лишения свободы.

Но впереди была новая бескомпромиссная война ореховских бригад за наследство Сильвестра…

ЧАСТЬ II ОРЕХОВСКАЯ БРАТВА

Орехово, 1996–1998 годы

ВИТОХА

Денис Орлов стоял около проходной следственного изолятора «Бутырка» и держал перед собой листок бумаги. Протянув листок корпусному, он замер, ожидая вопроса.

– Фамилия?

– Орлов.

– Имя?

– Денис.

– Статья?

– 218-я – незаконное владение оружием. Освобожден постановлением следователя Московской городской прокуратуры.

Конвоир нажал кнопку. Железные ворота со скрипом открылись. Дэн вышел на волю.

Стоя у ворот Бутырской тюрьмы, он посмотрел на небо, глубоко вдохнул. Воздух свободы сразу опьянил его. «Вот я и на свободе, – думал Дэн. – Просидел два года в камере под следствием, а теперь на свободе!»

Он огляделся. Люди куда-то торопились. Его никто не встречал, никому он не был нужен.

Дэн еще раз посмотрел на мрачные стены изолятора. За ними остались сидеть пацаны из бригады Двоечника. Здесь же и Стас. Хотя в последнее время говорили, что его перевели на «Матроску». «Надо в ближайшее время как-то связаться с ним», – подумал Дэн.

Дэн видел в коридорах Бутырского изолятора ребят, выводимых на допросы и вызываемых к адвокатам. Те выказывали при встречах с ним большое удивление. Он понял, что, вероятно, среди ребят ходили слухи о его гибели.

А никакой гибели не было. Просто Дэн попал в засаду. И виноват в этом был Володька. Он оказался гнилым человеком и не только подставил Двоечника со Стасом, но и его, Дэна, сдал. Когда Дэн рванул в Видное искать Володьку, его там уже ждали. Только не бандиты, а менты. Он сразу их вычислил и попытался уйти – развернул машину и помчался по шоссе. Была погоня, ему удалось выбросить пистолет у ворот какой-то стройки.

Потом его все же задержали, привезли в отделение милиции, били. Потом положили на живот и подложили «ТТ».

А потом свершилось чудо. Нашли адвоката, и экспертиза доказала, что пистолет к выстрелам непригоден. Вероятно, это был какой-то левый ствол, со сточенной головкой. Дэна вынуждены были освободить. Слава богу, никто из ребят на него показаний не давал.

На прощание опера из МУРа говорили:

– Ничего, Дэн, гуляй пока на свободе, все равно скоро к нам попадешь!

С одной стороны, было странным, почему его выпустили. По идее, как член бригады, он должен был сидеть еще и за бандитизм. Но почему-то этой статьи в его обвинении не значилось. «Может, они какие-то игры затеяли? – думал Дэн. – Да черт с ними, в конце концов! Надо ехать в Орехово».

Порывшись в карманах, Дэн нашел жалкую горсть мелочи, которой могло хватить только на метро и на троллейбус. Часа через полтора он добрался до родного района.

Но в знакомых местах он никого из своих не встретил. Тогда он решил пойти в котельную к Фролу. Без труда отыскав котельную, Дэн спустился вниз по железной лестнице.

Фрол с какими-то двумя мужиками сидел за столом, на котором стояли бутылки водки. Он не сразу узнал Дэна. Но, посмотрев на него внимательнее, Фрол замахал руками, словно отгоняя призрак, отвернулся и налил в стакан водки.

– Ты что, Фрол, не узнаешь? Это же я, Дэн! – сказал Дэн.

– Какой еще Дэн? Тебя же убили!

– Как убили? Вот же я живой перед тобой стою!

– Ты откуда?

– Из Бутырки. Выпустили меня. Давай побазарим. Гости твои не обидятся, если мы с тобой наедине останемся?

Гости, поняв, что перед ними стоит серьезный человек, встали и быстро вышли.

– Скажи мне, Фрол, – начал Дэн, – что ты знаешь про ребят?

– Пацанов твоих всех забрали, ты это не хуже меня знаешь. Все сидят на нарах. Двоечник и Фонарь в земле лежат.

– Это я знаю. Кто здесь сейчас главный?

– Есть несколько бригадиров – Полковник, Торпеда, Витоха… Ты их ищи, они тебя, наверное, возьмут.

Слово «наверное» насторожило Дэна.

– Почему наверное? – переспросил он.

– Я ваших игр не знаю. Я давно с этого дела соскочил. Ты с ними сам побазарь.

– Как мне Витоху найти?

– Ну, это проще простого! Он теперь бизнесмен, у него несколько автосервисов, магазин «Автозапчасти». Его легко найти. Знаешь сервис на Шипиловском проезде? Поезжай туда, пацаны тебе его вызовут.

– Фрол, я у тебя сегодня переночую? Мне идти некуда…

– Хорошо, парень, ночуй. Только ко мне друзья должны прийти, мы еще банкет не закончили.

– Это ради бога! – улыбнулся Дэн.

Он встал из-за стола, подошел к сооружению, напоминающему лежанку, улегся и тут же провалился в глубокий сон.

На следующий день, проснувшись, Дэн пошел на Шипиловский проезд искать автосервис, принадлежащий Витохе. Он нашел его без труда. Автосервис представлял собой небольшую площадь, огороженную железным забором, за которым стояло несколько гаражей. Войдя на территорию сервиса, Дэн увидел большое количество иномарок. Рядом стояло импортное оборудование для шиномонтажа, какие-то подъемники, импортные инструменты. Все рабочие сервиса были одеты в импортные красивые комбинезоны. «Да, неплохо тут живут!» – подумал Дэн.

Осмотрев персонал, он попытался вычислить старшего, но не смог. Он подошел к какому-то пареньку, одетому в синий комбинезон и желтую шапочку, испачканную маслом, и спросил:

– Слышь, пацан, кто у вас тут старший?

– Старший? – Паренек стал оглядываться. – Да вон Михеич, спросите его! – И тут же сам закричал: – Михеич, тут к тебе клиент пришел!

Из небольшого помещения, огороженного стеклом, вышел мужчина лет сорока, темноволосый, в очках. Дэн подошел к нему:

– Ты здесь старший?

Мужчина, насторожившись, сказал:

– Допустим, я. Чем могу помочь?

– Мне бы хозяина увидеть, Витоху…

– Кого? – удивленно спросил мужчина.

– Витоху, я сказал!

– Может быть, вы хотите видеть Николая Григорьевича Витошкина?

– Да, именно. Как мне с ним встретиться?

– Я не знаю… Попробуем связаться с его офисом.

Мужчина пошел в свою будку. Дэн – за ним. Мужчина снял телефонную трубку и, повернув аппарат так, чтобы Дэн не видел цифр, стал набирать номер.

– Николай Григорьевич, добрый день, это Михей вас беспокоит. У нас все нормально, слава богу. Тут вас человек спрашивает… – И мужчина вопросительно посмотрел на Дэна.

– Дэн спрашивает, – сказал Дэн. – Нет, скажи полностью – Денис Орлов.

– Денис Орлов, – повторил мужчина. – Что? Да, он один… Так и передам. До свидания, Николай Григорьевич, до встречи.

Мужчина положил трубку.

– Он сказал, чтобы вы ждали его здесь. Минут через сорок он подъедет. Может быть, вы чаю или кофе хотите?

– Давай, налей кофейку! – улыбнулся Дэн.

Мужчина подошел к термосу, открыл его и налил в чашку горячего кофе. Дэн сел на стул и посмотрел на часы, засекая время, когда приедет Витоха.

Витоха приехал минут через сорок, как и обещал. Войдя в помещение, он увидел Дэна, приветливо заулыбался, подошел к нему и похлопал его по плечу.

– Ну, с возвращением! – сказал Витоха. – Откуда ты? Мы думали, что тебя и в живых-то нет! Похоронили уже.

– А я, как видишь, живой, – сказал Дэн. – Полгода в Бутырке отсидел за оружие, теперь вышел.

– А как вышел-то?

– Экспертиза показала в пользу меня. Менты ствол левый подсунули.

Витоха посмотрел на него. Дэн понял, что он не очень доверяет его словам.

– В общем, я поговорить с тобой хочу… – продолжил Дэн.

– Ну, пойдем поговорим.

Витоха с Дэном вышли на улицу, сели в машину и, проехав немного, оказались около небольшого уютного пивного бара. Сев за столик, Витоха заказал пиво, кое-какую закуску.

– Сколько воды утекло! – сказал он, посмотрев на Дэна. – Даже не верится, что ты живой. У нас была по тебе информация, что тебя в Видном застрелили.

Дэн еще раз покачал головой:

– Как видишь, я жив. Как остальные пацаны?

– Да чего остальные… Похоронили Двоечника, похоронили Фонаря. Все твои пацаны на нарах сидят, – Витоха снова бросил косой взгляд на Дэна, словно спрашивая: а почему же ты вышел оттуда? – Другие бригады тоже многих потеряли, всего человек двести на Котляковском лежат.

– А ты как остался? – перешел в наступление Дэн.

– А я никогда в вашу бойню не лез. Я бизнесом занимаюсь. У меня сервисы, магазины… Конечно, кое от кого иногда отбиваемся, бывают проблемки. Поэтому и жив остался. А вообще в Орехове было двадцать бригад, а сейчас осталось четыре или пять. А может быть, и две. И они не должны враждовать между собой.

– Ты же не хочешь заниматься криминалом? – поддел его Дэн.

– Да это я так, к слову… Кстати, что делать думаешь?

– Вот хотел к тебе напроситься.

– У меня сейчас особо бригады никакой нет. Я больше по бизнесу. Хочешь – машины ремонтируй, хочешь – за прилавком стой.

– Колбасой, что ли, торговать? – усмехнулся Дэн.

– Какая колбаса, о чем ты? Я запчастями торгую. Ну что, пойдешь?

Дэн задумался. Другого выхода у него не было – кушать хочется…

– Значит, договорились. – Витоха достал из бокового кармана бумажник, вынул оттуда пачку денег. Отсчитав несколько стодолларовых купюр, он протянул деньги Дэну.

– На, возьми на первое время. Квартиру снимешь, приоденешься. А то от тебя, парень, тюрьмой пахнет…

– Это точно, – улыбнулся Дэн.

– Приходи на мою точку. Запиши адрес! Я людей предупрежу. Будешь пока запчастями торговать, а там посмотрим. Ты, Дэн, извини, я должен к тебе присмотреться. Люди ведь разные бывают, особенно те, которые выходят из клетки… В принципе для тебя есть серьезная работа, по твоей старой специальности. Проблема возникла с одним человечком. Может быть, ты ее и решишь. Но для этого я должен к тебе присмотреться, – повторил Витоха. – А теперь извини, брат, бизнес! Встреча назначена. – Он похлопал Дэна по плечу и добавил: – Кстати, ты заказывай что хочешь, это ресторанчик мой, так что платить ничего не надо.

Через несколько минут Витоха уехал. Дэн заказал себе еще несколько закусок, первое. Выпив сто грамм водки, он немного расслабился. «Пока поработаю у Витохи, – подумал он, – а там осмотрюсь, может, пацанов найду…»

Прошло два месяца. Дэн работал на Витоху, в основном занимался продажей автомобильных запчастей. Бизнес был основан на криминале. Он заключался в том, что на Витоху работало несколько бригад угонщиков. В основном угоняли машины марки «Мерседес». Система была простая: бригада угонщиков доставляла машину, затем ее несколько дней хранили в отстойнике – в каком-нибудь заброшенном гараже, затем договаривались с автосервисом Витохи о времени, когда машина будет пригнана на разбор.

Обычно это делалось ночью. К этому времени все мастера, работающие на сервисах Витохи, и продавцы магазинов снимались со своих мест и приезжали в назначенное время, скажем, к полуночи, на какой-либо сервис. К этому времени угонщики подгоняли машину. С ними рассчитывались. Машина должна была в течение сорока-пятидесяти минут быть разобрана. После того уничтожали все опознавательные знаки, номера, перебивались движки. Запчасти поступали в магазины. Таким образом, Витоха получал двести процентов прибыли, так как за машину он отдавал небольшие деньги, обычно тридцать процентов ее реальной стоимости, правда, некоторые иномарки тянули на половину их стоимости.

Иногда машины поступали легально. Например, купив в Германии «Мерседес», какой-нибудь коммерсант или бандит вдруг узнавал, что он в Интерполе. Откупившись от гаишников, он продавал машину за смешные деньги Витохе для разборки. Некоторые машины были практически новыми, в идеальном состоянии. Машины тут же разбирались, а запчасти также поступали в магазины. У Витохи был достаточно устойчивый и хорошо отлаженный бизнес.

Кроме этого, Дэн узнал, что Витоха занимается еще и недвижимостью. На него работало несколько риелторских фирм, агенты которых узнавали, где живут алкоголики, одинокие пенсионеры. Некоторых перевозили в деревни, покупая у них квартиры за бесценок. А некоторых, ходили такие слухи, они убирали – опять же с помощью бригады Витохи. Прибыль делили. Часть денег Витоха отдавал нотариусам, риелторам, некоторым работникам муниципальных органов – паспортисткам, участковым, то есть тем, кто был задействован в этом бизнесе. Но большую часть Витоха оставлял себе.

В Орехове действовало одновременно пять независимых бригад. Это было все, что осталось от двадцати. Особой вражды между ними не было, хотя время от времени друг в друга постреливали, деля коммерческие структуры.

За время работы Дэн несколько раз отправил передачи Стасу, который находился в «Матросской Тишине», а также нескольким другим ребятам. Он уже получил записочки от Гарика и от Макса, которые писали, что суд над ними никак не состоится, потому что следствие продолжается. Практически по всем эпизодам убийств, по которым они проходили, было собрано много материала, и пацанам грозили суровые наказания по трем статьям – убийство, вымогательство и бандитизм. Никто из ребят не показал на Дэна, что он был участником их бригады. Дэн считал, что, в свою очередь, он обязан им хоть как-то помогать. Поэтому часть денег, что он зарабатывал у Витохи, он тратил на продукты и отправлял их ребятам в следственные изоляторы.

От Стаса никакой весточки он так и не получил. Говорили, что у Стаса крыша поехала, в религию ударился, с богом только разговаривает, и до земного ему никакого дела нет. Но Дэн в это не очень верил. Видимо, Стас просто выбрал такую позицию. Может, хочет психом прикинуться. Впрочем, может и правда переосмыслил свое отношение к жизни. Ведь парню пришлось много пережить за последнее время…

Что касается отношений с Витохой, то он иногда брал Дэна на стрельбище, зная, что тот прекрасно умеет обращаться с оружием и очень хорошо стреляет. Витоха сначала возил его в тир, а затем в подмосковные леса. Поставив на пенек какой-либо предмет, они долго упражнялись в стрельбе из разных видов оружия.

– Ну что, пацан, ты навыка не утратил! – говорил он, похлопывая Дэна по плечу и собирая около пенька отстрелянные гильзы. – Все точно пошли!

Но каких-то предложений о серьезных делах пока Дэну не поступало.

В то же время Дэн хорошо понимал, что Витоха – парень непростой, и если он держит его при себе, значит, для чего-то он ему нужен. И скорее всего это будет связано с каким-то «мокрым» делом. Не просто же так он возит его на пристрелку оружия!

Однажды Витоха устроил Дэну пару испытаний. Первое было довольно простым – Витоха доверил Дэну перевезти относительно крупную сумму денег – пятьдесят тысяч баксов, полученных от продажи машины. Просто так – приехал с пацанами к продавцам, взял деньги, а потом один поехал по Москве. Нет, у Дэна не было соблазна взять эти деньги и свалить. Он все доставил на место.

А второе испытание было связано с другим инцидентом. Как-то возвращаясь после очередной пристрелки оружия, они с Витохой ехали на «Мерседесе». Вдруг за поворотом они неожиданно увидели двоих милиционеров, стоящих на обочине. Один из них жезлом показал, чтобы машина остановилась. «Странно, – подумал Дэн, – вроде не гаишники. Зачем им тогда жезл?» Витоха заволновался. Он быстро сунул два ствола под сиденье машины.

Милиционеры подошли, представились, поинтересовались:

– Кто владелец машины?

– Я владелец, – сказал Витоха, – точнее, по доверенности езжу. – Он достал документы.

– Граждане, нужно выйти из машины! – сказал один из милиционеров.

Дэн с Витохой вышли. Милиционеры осмотрели машину, один из них, сунув руку под сиденье, нащупал оружие. Вытащив два пистолета, милиционеры тут же скомандовали:

– Стоять!

Через несколько мгновений Витоха с Дэном уже стояли лицом к машине, положив руки на капот, а милиционеры их обыскивали.

– Ну, субчики, чьи стволы, признавайтесь! – сказал один из милиционеров. Витоха бросил вопросительный взгляд на Дэна. Тот понял, что он означает. Конечно, Витоха старший, он при деньгах, значит, стволы нужно брать на себя.

– Оружие мое, – коротко сказал Дэн. Милиционеры, посмотрев на Витоху, неожиданно обратились к нему:

– Тут два пистолета. Наверное, один твой?

– Нет, оружие не мое, – отрицательно покачал головой тот.

– Оба ствола мои, – сказал Дэн.

Витоха ободряюще подмигнул ему – держись, мол, браток, я тебя вытащу!

«Ну вот и все, – подумал Дэн, – кончилась моя свобода…»

Через некоторое время Витоху отпустили, а в обычную машину, как ни странно, без милицейской символики, на заднее сиденье посадили Дэна, предварительно надев на него наручники, и повезли в отделение милиции.

Но тут начались странности. До отделения милиции они не доехали, а оказались в каком-то опорном пункте. Открыв дверь, завели Дэна в небольшую комнату, пристегнули к батарее и стали допрашивать, кому принадлежат стволы, что он за человек.

– Да нам все известно! – сказал один из допрашивающих. – Ты из группировки Витохи, а до этого был в группировке Двоечника.

Дэна несколько раз ударили, потом стали «колоть» на предмет того, что он – сотрудник внештатной милиции.

– Назови своего куратора, и мы тебя тут же освободим! – говорили ему.

Но Дэн все отрицал.

– Стволы мои, так в протокол и пиши, – твердил он.

– Ну что же, сейчас мы вызовем «воронок», – сказал милиционер, – и доставим тебя в Бутырку, откуда ты только что вышел. – И он стал куда-то звонить.

Дэн сидел безучастно.

Но тут неожиданно дверь опорного пункта открылась, и на пороге появился улыбающийся Витоха.

– Спасибо большое, – произнес он, кладя каждому милиционеру что-то в карман. Те тут же вышли из комнаты. Витоха подошел к Дэну, расстегнул наручники и похлопал его по плечу: – Спасибо, братишка! Это небольшая проверочка была. Дело важное предстоит, ты не обижайся!

Дэн ничего не понимал.

– А что это за менты?!

– Это мои менты, купленные, которые мне по жилью помогают, – участковые. Просто необходимо было тебя проверить. Знаешь, ведь всякие разговоры ходят про тебя… Я же не поверил, что ты стукачок! А теперь я имею четкую информацию, что ты – наш парень! Ладно, забудем это, поехали в баньку, попаримся!

Следующие несколько дней Дэн продолжал работать в магазине, продавая автозапчасти. Все шло по привычному руслу – угонщики подгоняли машину, слесари ее разбирали, а продавцы продавали запчасти и узлы. Витоха пропал и не появлялся. Но однажды он без предупреждения подъехал к магазину и, просмотрев книгу продаж и сняв кассу, вызвал Дэна.

– Поехали в ресторанчик, перекусим, – сказал он.

Они заехали в один из ресторанов, где Витоха заказал обед. Вскоре он сказал:

– Дэн, есть одно дело. Я хочу тебя на стрелку взять. – Он внимательно посмотрел в лицо Дэну. – Стрелка серьезная, и люди там не робкого десятка. Ты сможешь меня подстраховать?

– А в чем заключается подстраховка? – спросил Дэн.

– Ты что, не понял? Со стволом посидеть на всякий случай.

– Хоть скажи, что за стрелка, что за люди?

– Ассирийцы. Они претендуют по одному контракту, проблемки возникли. Все стрелки на меня перевели, якобы я что-то кому-то должен. Но это не так. Даже не хочу тебе ничего объяснять. Короче, я могу на тебя рассчитывать?

Дэн кивнул.

– А с волынами как?

– Это не проблема! Пойдем, я в машине их тебе передам.

После обеда они подошли к машине, и Витоха передал Дэну коробку из-под портативного автопылесоса.

– Там ствол с глушаком, – сказал он. – Разбери его, посмотри, постреляй. Короче, через пару дней стрелка будет, готовься.

Вернувшись домой, Дэн открыл коробку. Там лежал знакомый «ТТ» с глушителем и несколько обойм с патронами. В этот же вечер он выехал в глухое место и пристрелял оружие. Пистолет работал исправно. Дэн обратил внимание, что пистолет, как ни странно, был китайского производства.

На следующий день вечером Витоха появился в магазине и сказал Дэну, что стрелка будет завтра, в двенадцать часов дня.

– Место я назову при встрече, – сказал он и добавил: – А на работу вообще завтра не выходи, скажи своим старшим, что заболел.

На следующий день они встретились загодя и поехали в сторону центра. С Витохой был еще один долговязый здоровый парень. Дэн сидел на заднем сиденье и молчал. Когда подъехали к нужному месту, Витоха вывел его на небольшую площадь в районе Тверской улицы и сказал:

– Стой тут и смотри. Вот у этого памятника будет стрелка. Если что – действуй по установке. Патронов не жалей! Я на тебя рассчитываю.

Ровно в назначенное время Витоха со своим телохранителем подъехал на джипе.

Кавказцы же приехали на шестисотом «Мерседесе» черного цвета с тонированными стеклами. Они были одеты в темные костюмы и белые рубашки, застегнутые на все пуговицы, без галстуков. Они были похожи скорее не на кавказцев, а на сицилийцев. Вышли они из машины молча, неторопливо. Стали о чем-то говорить с Витохой. Он вел себя нервно, все время размахивал руками, стучал себя по ноге, показывая, что ни к чему отношения не имеет. Кавказцы вели себя очень спокойно.

Дэн ждал условного знака, которым Витоха должен был дать ему команду стрелять. Но знака так и не последовало. Стрелка закончилась. Витоха, если судить по его жестам, «послал» кавказцев. Те молча повернулись и пошли к «Мерседесу». Дэн стоял и смотрел, потому что знал, что стрелка может иметь продолжение – могут появиться киллеры и открыть огонь по Витохе и его телохранителю. Однако ничего не случилось. Он увидел, как джип Витохи подъехал к нему. Приоткрыв дверь, Витоха сказал:

– Дэн, прыгай сюда!

Дэн сел в машину.

– Ну что, все благополучно? – спросил он.

– Нет, похоже, война будет. Поехали в ресторан поужинаем!

Вскоре они втроем сидели в небольшом ресторане. Витоха был расстроен.

– Слушай, – обратился он к Дэну, – у меня к тебе дело… Войны с черными не миновать. Но мы им покажем! Короче, Дэн, хватит тебе в магазине прохлаждаться, пора серьезными делами заняться. Нужно пацанов в бригаду набрать. У меня у самого бригада есть, но я хочу омолодить ее. Поездишь по дворам, по секциям, по «качалкам», возьмешь молодых ребят, лет по восемнадцать-двадцать. Пообещай зарплату, да ты и сам знаешь, что говорить! Будешь их бригадиром. Как ты на это смотришь? Опыт у тебя есть, ты парень правильный, проверенный, надежный, – Витоха внимательно посмотрел на Дэна. – Да ты не волнуйся, долю будешь иметь от одного из моих бизнесов.

На следующий день Дэн получил от Витохи в качестве подарка трехлетний триста двадцатый «Мерседес» со ста сороковым кузовом. Вроде он был угнан и числился в Интерполе, а документы были поддельные. Для Дэна это был шикарный подарок. Витоха специально подарил ему такую машину, чтобы он выглядел посолиднее, попредставительнее.

Проинструктировав Дэна еще раз о том, чтобы он ни в коем случае не упоминал его имени, он добавил:

– Скажи, что за тобой люди стоят серьезные, очень серьезные, с бешеными связями в любом мире – как в криминальном, так и в ментовском. Но меня пока ты не свети. Что же касается Двоечника, можешь пацанам забазарить. Можешь про Сильвестра сказать, про Культика… Короче, сам знаешь про кого.

На следующий же день Дэн начал колесить на своем новом «Мерседесе» по дворам, по спортивным секциям, присматриваясь к ребятам и разговаривая с ними. Через две недели костяк из двадцати человек в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, не привлекавшихся к уголовной ответственности, был сформирован. Дэн, следуя инструкции Витохи, разъяснял пацанам, что никакая это не бандитская группировка, так называемая ОПГ, это что-то типа отряда самообороны, который будет защищать интересы солидных и серьезных людей.

Вскоре Дэн приступил к занятиям с вновь набранной командой. Витоха пригласил тренера по кикбоксингу, а поскольку ребята были в прошлом спортсменами, но самого разного профиля – здесь были и боксеры, и самбисты, и каратисты, и культуристы, – то тренер начал отрабатывать с ними приемы рукопашного боя.

Затем наступило время огневой подготовки. Через несколько дней Дэн стал вывозить по четыре-пять человек на специальное стрельбище, где объяснял, как стрелять из пистолета, как перезаряжать, как одевать и снимать глушитель, – короче, все премудрости, которым его самого несколько лет назад так же обучали.

Вечерами в одной из бильярдных, тоже принадлежащих Витохе, Дэн проводил идеологическую подготовку – рассказывал историю ореховской братвы, о Сильвестре, о Диме Шарапове по кличке Димон, о воре в законе Ионице, об Узбеке-старшем, о Двоечнике и других лидерах ореховской братвы.

Однажды с Дэном произошло новое ЧП. Как-то после очередного занятия он вышел из уютного паба. Ребята разошлись раньше. Он подошел к своему «Мерседесу», тут его кто-то окликнул.

– Денис Орлов?

Дэн обернулся. Перед ним стояли двое мужчин, один крепкого телосложения, другой щуплый, в кожаных куртках. Оба держали руки в карманах. Дэн моментально тоже полез в карман, хотя ствола у него не было. Но это был тактический прием. «Если это братва, – решил Дэн, – то пусть думают, что у меня „пушка“ с собой».

Мужчин насторожил жест Дэна.

– Спокойно, спокойно, – произнес один из них. – Денис, мы из РУОПа, – и он вытащил красную книжечку, лежащую в специальном кожаном бумажнике с большой эмблемой, как у американских полицейских, и показал Дэну. Тот увидел надпись «Московский РУОП» и фотографию человека в милицейской форме.

– И что из этого? – сказал Дэн, всматриваясь в удостоверение.

– Есть разговор. Поедем с нами, переговорим!

– Я что, арестован? – спросил Дэн.

– Нет, мы просто поговорим. Разговор есть интересный.

– А если я не поеду?

– Ну зачем же ты не поедешь? – Второй руоповец подошел вплотную к Дэну и нахально вытащил ключи от машины. – Мы тебя очень убедительно попросим, и ты поедешь. Ты же нам не откажешь?

Дэн пожал плечами.

– Ладно, поехали… А на чем поедем?

– Давай на твоем «мерине» поедем, – предложил один из руоповцев. – Заодно на иномарке покатаемся. Или ты хочешь на нашей? – И он показал на стоявшую сзади серую «Волгу» с антенной милицейского радиотелефона системы «Алтай».

– Нет, можно и на «мерине»…

Дэн хотел сесть за руль, но один из руоповцев отстранил его и сам сел за руль.

– Ты садись впереди! – сказал он. – Мы тебя в одно место повезем, а ты туда дороги не знаешь.

Ехали молча. Вскоре выехали на Шаболовку, где находился московский РУОП. Поставив машину около ворот, руоповцы закрыли ее и провели Дэна через постового на первый этаж. «Все, – подумал Дэн, – вот и кончилась твоя песенка, так и не начавшись… Заберут меня сейчас за что-нибудь».

Поднялись на второй этаж, вошли в одну из комнат.

– Никогда здесь не был? – обратился к Дэну один из милиционеров.

Дэн отрицательно покачал головой.

– Впрочем, откуда тебе тут быть? Сначала ты был на Петровке в ИВС, потом в Бутырке сидел, потом на пересылке какое-то время парился, а недавно освободился. Правильно? А сейчас под Витохой ходишь.

Дэн ничего не ответил, только пожал плечами.

– Мы вот по какому поводу с тобой поговорить хотим… Мы знаем, что парень ты решительный и отважный. Твоя биография нам известна не только по нашим делам, но и по отзывам твоей же братвы, которая сейчас в Бутырке и «Матроске» загорает, – продолжил опер. – Мы насчет Витохи хотим поговорить… Он – парень мутный, кривой. Ты знаешь, в каком отделе ты сейчас находишься? В пятом, в отделе по разработке преступных авторитетов. Так вот, мы хотим предупредить тебя, что Витоха виновен в смерти очень многих ореховских лидеров, в том числе и вашего Двоечника. Это ведь он спровоцировал войну между Двоечником и Фонарем.

– А если я вам не поверю?

Второй милиционер достал толстый журнал, напоминающий амбарную книгу, и открыл.

– Посмотри!

В журнале были написаны фамилии, имена и клички членов ореховской преступной группировки – Сильвестр, Узбек, Эдик-хохол и другие. Около каждого имени стояло: «убит», «похоронен», «пропал без вести».

– Здесь шестьдесят процентов людей погибло по вине Витохи, – сказал оперативник.

– Вы меня просто разводите! – проговорил Дэн резко. – У меня с Витохой никаких дел нет. Я просто в его магазине работаю продавцом! Хотите – справку с места работы принесу.

– Да знаем, мы все про тебя знаем! – улыбнулся первый оперативник. – Ты подумай, парень! Мы тебя просто предупредить хотим, пока ты в очередное дерьмо не вляпался. Или ты думаешь, что ты Витохе очень нужен? Ты нужен ему для разового дела. Он тебе «закажет» кого-нибудь, ты сделаешь, а потом он тебя в расход пустит. Таких, как ты, у него много было. Почему, ты думаешь, у него сейчас бригада новая? Да потому, что старых он всех убрал.

Дэн задумался. В самом деле, у Витохи была большая бригада. Куда она делась?

Руоповцы достали кассету и включили видеомагнитофон.

– А теперь мы хотим тебе кино показать, – произнес один из них.

Дэн увидел на экране место расстрела, где валялись трупы. Затем были признания каких-то ребят, которых Дэн не знал. После этого руоповцы показали признания нескольких членов бригады Двоечника по тем эпизодам, в которых участвовал Витоха.

Напоследок руоповцы, провожая Дэна до выхода, сказали:

– В общем, иди, думай и решай. Адрес ты наш знаешь, телефоны тоже. И вот что самое главное – мы думаем, не в твоих интересах говорить Витохе о нашей с тобой встрече.

Дэн молча кивнул.

– Так что иди, парень, гуляй пока!

Дэн вышел из здания РУОПа и сразу же подошел к своей машине. Заведя ее, он отъехал несколько метров и тщательно обыскал ее, нет ли там каких подслушивающих устройств, радиомаячка и прочих. Но, слава богу, он ничего не обнаружил.

Приехав домой, Дэн выпил стакан водки и, усевшись в кресло, продолжил думать. О встрече с руоповцами он решил Витохе не говорить. В то же время ему было интересно, откуда руоповцы узнали про него так много. Это было для него очень странным…

Прошло больше года. За это время в Орехове произошло множество изменений. Прежде всего – положение Дэна упрочилось. Теперь Витоха стал ему доверять. Он открывал ему свои тайны, секреты, иногда советовался о той или иной ситуации, которая складывалась либо в коммерции, либо в его криминальной деятельности. Но чаще Витоха не столько советовался, сколько выговаривался по криминальным делам. На самом деле ситуация в Орехове стала кардинально меняться. Из пяти бригад, которые существовали на момент выхода Дэна из Бутырки, осталось фактически три. Две резко сошли на нет: одних посадили, а в другой бригаде убрали подряд двух лидеров, и она развалилась сама. Многие влились в другие бригады, а некоторые и вообще отошли от дел.

У Дэна тоже произошли изменения. Он переехал в более благоустроенную квартиру. Покупать собственную он пока не решался. Несмотря на то что Витоха к нему хорошо относился, что касается денег, он был очень прижимистым, если не жадным. Деньги от него получить было практически невозможно. Дэн несколько раз заводил разговор о покупке квартиры – добавь, мол, небольшую сумму. Но Витоха каждый раз говорил:

– В нашей профессии постоянное место жительства – это из области фантастики.

Но сам Витоха жил в одной и той же квартире на Шипиловской улице. Теперь эта квартира занимала целый этаж. Каким-то образом Витоха сумел переселить своих соседей, кому-то купив более просторные квартиры, а кого-то с помощью угроз заставил уехать. Сделал шикарный евроремонт под старину, богато обставил квартиру.

Квартира представляла собой восемь огромных квадратных комнат, увешанных дорогими люстрами, похожими на люстры из музея или театра, заставленных старинной дорогой мебелью и большим количеством музыкальной техники. Денег на свое жилье Витоха не жалел. Но в то же время квартира была обставлена совершенно безвкусно. Громадные люстры при низких потолках современных квартир смотрелись довольно нелепо. Везде стояли огромные напольные вазы. Квартира напоминала склад дорогих вещей.

Другой страстью Витохи были машины. У него было несколько шестисотых «мерсов», джипов, один «Ягуар», начищенный и вылизанный до блеска, и другие машины по мелочи. Семья Витохи давно жила в Швейцарии. Сначала туда уехал сын – учиться в дорогом закрытом колледже. Затем туда перебралась жена. Витоха время от времени летал к ним на четыре-пять дней.

Определенный страх за свое хозяйство у него был. Витоха имел несколько фирм. Говорили, что он открыл несколько счетов на Багамских и Сейшельских островах, имел несколько офшорных фирм. Витоху к этому времени можно было отнести к числу десяти богатых криминальных авторитетов Москвы.

Что касается бригады, которую собрал Дэн, то она разрослась. В ней выявились несколько лидеров. Это были молодые ребята лет девятнадцати-двадцати – Вадик, Егор, Сергей и Борис. Получилось так, что эти ребята были из одного двора и из одной спортивной секции. Они критически оценивали обстановку, и, если возникал какой-то конфликт или проблема, как правило, инициатором конфликтов была именно эта четверка. Дэн не шел с ними на конфликт, он понимал, что молодежь была воспитана в лучших традициях беспредела, и если что – им ничего не стоит достать ствол и разрядить его в того же Дэна.

Что касается Витохи, то через некоторое время вся бригада без труда вычислила, что главным их хозяином – «папой» – являлся он. Да и как можно было это утаить, если все коммерческие структуры, которые они навещали и собирали деньги, принадлежали Витохе. Поэтому уже вскоре Егор на каждый вопрос, который ставил перед ними Дэн и говорил, показывая наверх, что это авторитетные люди решили, иронически усмехаясь, говорил:

– Витоха, что ли, приказал?

Дэн никак не реагировал на такие высказывания.

Что касается визита в РУОП, который был в прошлом году, то Дэн время от времени вспоминал слова оперативников о том, что Витоха повинен в смерти многих авторитетов Орехова, что именно он стравил Двоечника с Фонарем. И однажды произошла беседа Дэна с Витохой, которая стала доказательством этого.

Как-то они сидели вдвоем в уютном ресторанчике, ужинали и разговаривали о том о сем. Неожиданно Витоха вспомнил Двоечника и что-то стал о нем говорить. Дэн с грустью посмотрел на потолок ресторана. Витоха, поймав этот взгляд, посмотрел на Дэна и сказал:

– Вообще, Двоечник был правильным пацаном. Мне его в какой-то мере жаль. Но уж больно он был примитивный – не видел ситуации, обстановки.

– Что ты имеешь в виду? – посмотрел на Витоху Дэн.

– Ну, как его пацаненок засланный – Володька его, что ли, звали? – развел, просто как мальчика!

– Погоди, что значит развел? – заинтересовался Дэн. – Я же этого Володьку из спортзала выкрал!

– А ты думаешь, он туда просто так попал? – неожиданно усмехнулся Витоха. – Была разыграна комбинация, сценарий с его похищением. Все было под контролем.

Дэн вопросительно посмотрел на него. Теперь ему стало интересно, откуда же Витоха в курсе всех дел?

Словно опомнившись, Витоха продолжил:

– Это мне пацаны из Видного рассказали… Я там иногда бываю по своим коммерческим делам. Вот и после гибели Двоечника я собрал кое-какую информацию.

– Послушай, если ты собрал информацию, где же пацаны, которые в Видном устроили засаду на Двоечника?

– А, эти… У них тоже судьба одноразовая была. Они живы остались, но сразу куда-то – то ли в Испанию, то ли в Португалию свинтили. Заплатили им какие-то деньги из общака, они и свалили. Оставаться в Видном было опасно. Кроме Двоечника, они еще нескольких авторитетных ребят положили. Так что их уже искали. Оставаться им было нельзя. После того как они «упаковали» Двоечника и чуть Стаса не покалечили, какое-то время они еще прятались по Подмосковью, а затем, когда совсем близко к ним подошли, свалили.

Теперь у Дэна не оставалось сомнений в причастности Витохи к убийству Двоечника. Но что он мог сделать? Вытащить из-за пазухи пистолет и разрядить в него обойму? Смысла не было. Да и проживет он после этого немного.

– Ты мне лучше вот что скажи, – перевел разговор на другую тему Витоха, – что с пацанами?

– С пацанами все нормально.

– А у меня есть другая информация. Якобы тут четверо молодых начинают права качать. Говорят, что им чего-то мало.

– Особо-то они прав не качают, – начал объяснять Дэн, – но определенное недовольство у них есть.

– Какое, интересно?

– Ты бы с ними встретился… Все равно они про тебя знают. Поговорил бы…

– Что значит встречаться с какими-то мальками, салагами? – раздраженно проговорил Витоха. – Они меня и так видят часто.

– Нет, то, что они тебя видят и ты их видишь, это одно. А ты бы с ними поговорил, что-то типа стрелки, собрания устроил…

– На предмет чего?

– Они хотят задать тебе ряд вопросов.

– Какие еще вопросы?

– Я не знаю, – Дэн пожал плечами. Конечно, он притворялся. Он прекрасно знал, что пацаны хотят спросить у Витохи. Дэну уже не раз эти вопросы задавались. Ребята спрашивали: «Кто мы? Объясни, мы кто – бандиты, группировка, бригада или какие-то наемные рабочие? Если мы нормальные ребята, то нам должны платить не зарплату, а мы должны получать часть денег из общака. Где же общак?»

Пацаны были уже достаточно эрудированны по всем бандитским делам и прекрасно понимали, что помимо зарплаты, которую им ежемесячно выделял Витоха, они должны иметь так называемый страховой фонд – общак, то есть деньги, выделяемые на похороны, на адвокатов, на тюрьму, на передачи, на лечение. А общака как такового не было. Точнее, он был – у Витохи, который им один и пользовался. Поэтому пацаны все чаще и задавали такие вопросы…

– В принципе, – после паузы произнес Витоха, – можно с ними побазарить. Не проблема! Что там завтра у тебя по плану?

– Спортзал, железки. Ребята с двенадцати там будут.

– Вот я к двенадцати и подъеду. Побазарим на разные темы. Только ты им ничего заранее не говори. Пусть мой визит будет для них неожиданностью.

– Заметано! – улыбнулся Дэн.

На следующий день, когда пацаны уже активно разминались в спортзале, арендованном их бригадой, в зал вошел одетый в цивильную одежду, а не в спортивный костюм Витоха. Его сопровождал тот же самый высокий здоровяк, который был год назад на стрелке с ассирийцами.

Витоха медленно подошел к Дэну, поздоровался с ним и сказал, чтобы ребята собрались вокруг него. Дэн подал знак. Ребята тут же прекратили свои занятия на тренажерах и собрались вокруг Дэна. Витоха уселся на какой-то снаряд, положив руку на плечо Дэна и показывая тем самым, что перед ними «папа», то есть человек, которому подчиняется Дэн.

– Ну что, пацаны, – сказал Витоха, – многие меня знают, представляться мне нет нужды. Я тоже про вас наслышан. Хотел с вами поговорить. – Витоха сделал небольшую паузу. – Прежде всего – наше сотрудничество продолжается уже около года. Можно сказать, сегодня юбилей. Поэтому мы посоветовались и решили каждому из вас, пацаны, премию выдать. – Он кивнул своему телохранителю и протянул руку.

Здоровяк моментально открыл большую визитницу и достал оттуда конверты. Вероятно, в конвертах лежали деньги, и сумма для всех была одинаковой. Витоха взял конверты и стал проходить по кругу, вручая каждому конверт. Кто-то говорил «спасибо», кто-то молча кивал. А Дэн наблюдал за четверкой. Все они молча взяли конверты.

Витоха сказал:

– У нас скоро праздники наступают. Думаю, дел особых не будет, поэтому на те премиальные, которые вы получили, вы можете взять своих телок или друзей и махнуть на три-четыре дня куда-нибудь. Но желательно, чтобы на всякий случай четыре человека остались. Дэн, – Витоха обернулся к Дэну, – ты с ребятами согласуй, кто останется. Оставшимся выдадим дополнительные премиальные.

Дэн смотрел на него и пытался разгадать, в чем тут хитрость. Вроде никаких вопросов и претензий не возникает, Витоха так построил разговор. Вот вам премия, вот вам отдых, вот еще премия…

Неожиданно встал Егор и, откашлявшись, сказал:

– Тут такая тема у нас, у пацанов, давно появилась, конкретная тема. Хотелось бы побазарить.

– А что за тема? – насторожился Витоха. – Вы что, с Дэном все утрясти не могли? Пацаны, у меня и так башка занята серьезными делами. Что вы меня грузите? У вас Дэн старший, он человек авторитетный, разбирается во многих вопросах. Вот ему вы их и задавайте.

– Нет, – продолжал Егор, – Дэн не все вопросы решить может. В общем, вопросы у нас к тебе.

Дэн тут же почувствовал, что обстановка накалилась. Во-первых, Егор назвал Витоху на «ты». Ведь до недавнего времени все пацаны называли его уважительно, на «вы», пытаясь понять, кто он – авторитет или коммерсант. А тут… Это бросилось в глаза всем, в том числе и Витохе.

– Ну, говори, – ответил тот, – что хотел спросить?

– В общем, ситуация такая… У нас жизнь и профессия достаточно опасные. Приходится бывать на стрелках, на разных разборках, – продолжал Егор. Витоха внимательно слушал, не перебивая. – Поэтому, по всем понятиям, нам необходим фонд, общак. Вот мы с пацанами и решили – надо общак создать.

– Что-то я не понимаю, – заговорил Витоха. – Стрелки, разборки… А что, кто-то пострадал? Кого-то «закрыли»? Кто-то в зоне сидит, чалится? Или в больнице, или в земле лежит?

– Дело не в этом, – продолжил Егор. – Мы не хотим быть в роли просителей и клянчить потом деньги – дай на лечение, или на зону, или на адвоката. Мы должны иметь определенный фонд, на который могли бы рассчитывать.

– Я смотрю, парень, ты фильмов американских про гангстеров насмотрелся, – усмехнулся Витоха, – или про наемников.

– При чем тут это? – огрызнулся Егор. – Фильмы тут ни при чем. Так все живут, по всей Москве. – Егор замолчал, вероятно, хотел добавить что-то еще, но решил промолчать.

– А что? Правильно говорит, – неожиданно поддержали его Вадик и сидящий немного поодаль Борис. – Верно! Почти все бригады в Москве так живут. А если мы не бригада, так чего тогда мы тут делаем?

Теперь Витоха попал в двусмысленное положение. Ему действительно нужно было определять их статус. Если они наемники, типа обслуживающего персонала, тогда возникает вопрос – зачем он посылает их на стрелки и на разборки. А если они бригада, то тогда, получается, они должны жить по тем законам и понятиям, по которым живут многие московские бригады.

– Ладно, – сказал он, – я думаю, что это не проблема. Давайте считать, что у нас с сегодняшнего дня создан фонд. Более того, от каждой крупной сделки я буду отчислять… – Витоха сделал паузу, раздумывая, какую сумму назвать. – В общем, буду отчислять определенный процент. Я еще не решил, сколько. Нужно по бумагам посмотреть, с бухгалтерами посоветоваться. Но общак будет, я обещаю. А ответственным за общак нужно назначить… – Витоха помолчал, обводя глазами присутствующих. – Может быть, Дэна назначим?

– Можно и Дэна, – кивнул Егор. – Даже лучше его назначить. Только чтобы все было конкретно! Нас за лохов держать не нужно.

– Ладно, – сказал Витоха. – Ну что, тему закрыли?

Все молчали.

– Тогда будем считать, что закрыли и вопросы решили. Ну что пацаны, еще раз с праздниками! – Витоха посмотрел на часы. – Мне пора бежать. Дэн, ты потом заскочи ко мне! – Он похлопал Дэна по плечу. – Все, пацаны!

Сначала Витоха хотел попрощаться с каждым из пацанов за руку, но потом раздумал. Он очень расстроился. По существу, в его собственной бригаде, в собственной империи произошел бунт. И конечно, этой четверке Витоха этого бунта не простит. Дэн знал, что жить им осталось недолго…

Но и пацаны были непростые. Они тоже просчитали все, если рискнули пойти на такую открытую конфронтацию. «Ладно, – подумал Дэн, – поживем – увидим…»

На следующий день с утра Витоха вызвал его в офис одной из фирм, которая принадлежала ему. Закрывшись в кабинете, он долго пытал Дэна на предмет этой четверки, кто они и откуда.

– Расскажи подробно, какой у них характер, – говорил он, – почему такие разговоры пошли.

На многие вопросы Дэн ответить не мог.

– Я не знаю, – пожимал он плечами, – так получилось.

– С кем они общаются? Ты знаешь, с кем они общаются помимо работы? И вообще, откуда они пришли, с какого двора? Я почти все Орехово и Нагатино знаю и Царицыно тоже!

– По-моему, раньше они жили в Нагатинском затоне.

– Нет, надо же – общак им подавай! – кипятился Витоха. – Как думаешь, что делать?

– Как что делать? Смотри – ребята подготовленные, зрелые. Им в принципе завалить кого-либо ничего не стоит!

Теперь Витоха жалел о своей затее. Он специально решил набрать молодых и неопытных ребят. Когда они раскачаются, когда еще поймут, что и как! К тому времени можно и состав бригады поменять. А тут получилось, что ребята созрели гораздо раньше… Может быть, его ошибка была в том, что он их не очень хорошо «кормил», то есть мало бабок давал?

– Послушай, Дэн, – сказал Витоха, – давай-ка я им зарплату удвою. И давай-ка реально общак создавать. Здесь я сотку подготовил, – и он протянул Дэну коробку из-под обуви, где лежали упакованные сто тысяч долларов. – Ты спрячь в надежное место, пацанам сначала покажи, чтобы видели, что и как. Впрочем, что-то сотка несолидно звучит… – Витоха подошел к сейфу, открыл его и достал оттуда еще двести тысяч. – Вот теперь три сотки будет. Пускай видят, что все реально, все конкретно. Только ты тетрадку веди и все туда записывай, хорошо? Кому, когда и на что дал. Соответственно объясни, что такое общак. Тачки купите нормальные…

– Нормальные – это какие? – уточнил Дэн.

– Ну, «Жигули» какие-нибудь новые или иномарки подержанные. В принципе подержанные иномарки можно и у меня купить, – неожиданно добавил Витоха, но, подумав, произнес: – Нет, у меня не надо, а то опять скажут – в общак залез… Езжайте на рынок в Люберцах, там подберите что-нибудь подходящее. С пацанами поезжай, пусть они выберут. Оформи на каких-нибудь ребят. И теперь еще вот что – через какое-то время, когда будет какое– нибудь мероприятие, я опять приеду побазарю.

Прошло еще немного времени. Жизнь шла по накатанной колее. Время от времени, правда, возникали небольшие стрелки, разборки, все это было связано с коммерческой деятельностью Витохи. То там он кого-то «кинул», то тут кому-то недодал… Поэтому иногда в этих стрелках участвовал и сам Витоха, но чаще всего посылал Дэна с пацанами.

Надо сказать, что с Витохой никто особо связываться не хотел. А может, Витоха знал определенный уровень: если перейти его, то могут убить. Но он отделывался, как правило, лишь легким испугом. Пару раз, правда, ему приходилось серьезно прятаться. Один раз он уехал за границу и находился там некоторое время. Другой раз ему пришлось покинуть свои шикарные апартаменты и несколько недель жить на съемной квартире, а потом перебираться в гостиницу. Но такие крайние ситуации были очень редки.

Однажды Витоха предложил Дэну поехать с ним за границу – сначала в Швейцарию, потом в Испанию.

– Надо совместить полезное с приятным, – сказал Витоха. – Надо кое-что и там сделать. Поедем, заодно и проветримся.

Дэн знал, что в Швейцарии живет его семья, поэтому поездка будет скорее всего носить характер развлекательный. А зачем тогда в Испанию? Там у Витохи вроде никого нет… Какие могут там быть у него дела?

Подошло время отъезда. Процедура оформления загранпаспорта для Дэна и получения визы заняла не более трех недель. Когда все документы были готовы, Витоха через своих людей взял билеты на самолет швейцарской авиакомпании. Впервые Дэн летел в Женеву. Ребята доставили их в «Шереметьево-2». Простившись с пацанами, Дэн с Витохой вошли в зал ожидания. Они сдали багаж, оформили документы. У Витохи с собой был только небольшой «дипломат», но перед тем, как подойти к таможенникам, он неожиданно подвинул «дипломат» в сторону Дэна.

– Возьми, пусть с тобой будет, – сказал он. – А я так пойду, пустым.

– А что здесь? – встревожился Дэн. – Лавэ?

– С чего ты решил? – удивился Витоха. – Думаешь, если мы с тобой в Швейцарию летим, то обязательно лавэ в швейцарские банки будем задвигать? – Он улыбнулся. – Или ты считаешь, что я такой богатый, что деньги чемоданами вожу? Ну ты даешь! Нет, ничего там такого нет криминального, не волнуйся!

И вот они подошли к таможеннику и протянули ему заполненные таможенные декларации. Тот внимательно прочел их, спросил о наличии перевозимых денег.

– Пятьсот баксов, – сказал Дэн, зная, что больше пятисот долларов провозить за границу запрещено.

– Можете показать? – спросил таможенник.

Дэн полез в боковой карман и достал небольшой черный бумажник. Он развернул его и показал пять сотенных купюр. Таможенник кивнул головой:

– Проходите!

Дэн хотел пройти вперед, но его тут же остановили:

– Минуточку, – сказал второй таможенник, – чемоданчик, пожалуйста, в «телевизор»!

«Телевизором» назывался специальный прибор для просмотра содержимого багажа. Дэн заволновался. А вдруг там что-то действительно криминальное? Вдруг его сейчас заберут? Не случайно Витоха все это делает!

Дэн бросил взгляд на Витоху. Тот стоял неподалеку и улыбался. «А может быть, он решил отделаться от меня таким хитроумным способом? – подумал Дэн. – Но для чего это ему нужно?»

Витоха продолжал улыбаться. «Надо же, – начал злиться Дэн, – он еще и улыбается! Если что, то я скажу, что это чемодан не мой, и покажу на Витоху».

Дэн прекрасно знал, что за незаконный провоз через границу денег существовала статья – контрабанда, и срок по ней полагался немалый, с конфискацией обнаруженной валюты.

Наконец чемоданчик, стоящий на резиновой ленте-транспортере, двинулся вперед и пошел через специальную раму. Дэн всмотрелся. В чемоданчике лежали какие-то упаковки. Но ничего подозрительного в нем таможенники не заметили. Через несколько секунд он взял чемоданчик в руки и пошел с ним в зал ожидания. Вскоре там появился и Витоха.

– Ну что, переволновался? Думал, контрабандой деньги везу или наркотики? – ухмыльнулся он. – Не дрейфь, пацан, все правильно!

Вскоре они сели в самолет, а еще через полчаса лайнер поднялся над землей и взял курс на Женеву.

Наконец самолет приземлился в аэропорту Цюриха. Витоху встречали жена с сыном, которые приехали на пятой модели «БМВ» цвета «мокрого асфальта». Витоха радостно приветствовал своих домочадцев. Затем все направились в гостиницу.

Войдя в номер, Витоха заполнил какие-то документы.

– Вот тебе, Дэн, – сказал он, – ключ от номера. Побудь сегодня в гостинице, а к вечеру я к тебе подтянусь. Пойдем поужинаем в ресторане и погуляем по славному городу Цюриху. А я пока с семьей пообщаюсь, – он похлопал Дэна по плечу.

Дэн пожал плечами.

– Да, чуть не забыл, – улыбнулся Витоха, – чемоданчик верни!

Дэн подошел к стоящему недалеко багажу и протянул ему темно-вишневый «дипломат». Витоха подхватил его и исчез.

К вечеру Витоха появился в гостинице в сопровождении жены. Он был одет в черный костюм с белой рубашкой и с модным галстуком. Ни за что не подумаешь, что он – бандит. Настоящий бизнесмен, скорее даже на банкира тянет! Еще на Витохе были очки в золотой оправе. Позже Дэн спросил у Витохи, что это за очки. Оказалось, что это очки с простыми стеклами, а надевал их Витоха просто для солидности.

Вечером все втроем сидели в ресторане. Из разговора Дэн уже знал, что жена Витохи живет тут больше года, что у нее есть вид на жительство, купленная тут недвижимость. Но что куплено – дом, квартира, вилла, – Дэн не понял. Вернее, жена хотела рассказать, но Витоха остановил ее, слегка кашлянув. Она тут же замолчала и перевела разговор на другое.

Через пару дней, осмотрев Женеву, поездив на машине по окрестностям, Витоха с Дэном собрались выехать в Испанию, в курортный город Малагу, что находится на юге этой страны.

Когда самолет приземлился в аэропорту Малаги, то Дэн сразу заметил разницу между двумя странами. Если в Швейцарии была пасмурная погода, с высокой влажностью, а температура не поднималась выше десяти градусов тепла – был январь, – то в Малаге было около двадцати тепла. На небе ни одного облачка. Правда, дул сильный ветер.

– Вот это типичная испанская зима, – сказал Витоха. – Представляешь, температура зимой – двадцать градусов! Иногда опускается до пятнадцати. И они уже считают, что это холодно…

– Сколько же тут летом? – поинтересовался Дэн.

– Летом бывает и сорок. Но что тут особенно интересно – город, куда мы с тобой едем, Марбей, – самый крутой город. Там живут миллионеры, шейхи, киноактеры, банкиры и наша братва, – усмехнулся Витоха. – В общем, этот город на юге, и до Африки там рукой подать. В хорошую погоду виден африканский берег. Представь себе – на берегу сорок градусов тепла, а море может быть холодным. А знаешь, почему?

Дэн отрицательно покачал головой.

– Потому что хоть Малага и находится на Средиземном море, но Атлантический океан совсем рядом.

Марбей ошеломил Дэна. Уютный белоснежный город, с различными виллами, со старыми домами восемнадцатого и девятнадцатого веков, с булыжной мостовой, – он был очень привлекательным. Но главное – что здания стояли среди многочисленных пальм, кипарисов и других раскидистых деревьев, огромные листья которых закрывали своей тенью город.

Остановившись в одной из гостиниц, Витоха тут же сел к телефону и начал звонить.

– Кому ты все названиваешь? – поинтересовался Дэн.

– С пацанами встретиться надо, с партнерами по бизнесу, – ответил коротко Витоха.

Через некоторое время такая встреча состоялась. Они взяли машину напрокат и поехали в один из прибрежных городков под названием Истепона. Витоха захватил с собой тот самый вишневый чемоданчик.

Когда они припарковали машину у одного из ресторанов, Витоха взял телефон и, набрав какой-то номер, долго разговаривал с кем-то, уточняя место встречи. Наконец снова сели в машину.

– Черт, – выругался Витоха, – мы с тобой не в тот ресторан заехали!

Проплутав по узким улочкам, оказались еще в одном ресторанчике, который находился недалеко от трассы, на берегу моря.

– Тут километров через двадцать – Гибралтар. Ты знаешь, что это такое?

Дэн покачал головой.

– Это бывшая колония Англии. То есть не бывшая колония, а фактическая колония. Эта территория принадлежит англичанам. Там действует своя система пограничной службы, у них есть свой аэропорт. А самолеты знаешь куда садятся? На трассу. То есть время от времени движение машин перекрывается, и на дорогу садится самолет.

– А почему же у них так? – удивился Дэн.

– Территория Гибралтара очень маленькая, а населения много, и посадочную полосу просто негде строить, – объяснил Витоха.

Вскоре они расположились за ресторанным столиком. Витоха посмотрел на часы.

– Опаздывают пацаны! – сказал он.

Вскоре у входа в ресторан припарковался белоснежный «Ровер». Из него вышли два здоровых парня. Стоп! Да это же бойцы из Видного, те самые, которые были в команде Фонаря и повинны в смерти Двоечника! А может, не они?

Витоха встал, прихватив чемоданчик, и сказал:

– Ты посиди тут, возьми что-нибудь выпить, а я с пацанами побазарю и приду. – Он быстро двинулся навстречу ребятам. Они тепло с ним поздоровались и сели за отдельный столик.

О чем говорили Витоха с ребятами, Дэну слышно не было. Но пару раз он поймал на себе взгляд громил. Витоха что-то говорил им, показывая на Дэна, – вероятно, объяснял, кто он такой.

Вскоре пацаны взяли чемоданчик Витохи и, попрощавшись с ним, спустились вниз.

– Ну все, дело сделано! – Довольный Витоха подошел к Дэну. – Давай в сторону Гибралтара поедем! Хочешь?

– Почему бы нет? Поехали!

Ехать нужно было километров двадцать. Все это время Витоха рассказывал об особенностях этого небольшого городка. Может быть, это был тактический прием, чтобы отвлечь Дэна от ненужных расспросов, что это были за люди в ресторанчике? Но Дэн эту встречу запомнил надолго…

Вообще, как показало время, эта поездка очень дорого обошлась и Витохе, и Дэну. Они даже не представляли, покидая бригаду, оставшуюся в Орехове, что там произойдут изменения не в их пользу…

Попасть в Гибралтар ни Витохе, ни Дэну не удалось. Строгая пограничная система предусматривала получение визы. А ее можно было получить либо в английском консульстве, либо на территории самой Великобритании. Постояв немного у пограничного пункта, Витоха с Дэном развернули машину и поехали обратно в Марбей.

Там они пробыли еще несколько дней. За это время Витоха несколько раз встречался с какими-то пацанами. Из его коротких рассказов Дэн понял, что в прошлом ребята имели определенный авторитет и заслуги в Москве. Но, в силу обстоятельств, одни скрывались от ментов, другие – от конкурирующих бригад. Витоха обсуждал с ними вопросы, в которые Дэна посвящать не считал нужным. Единственное, о чем спросил Дэн, – это на что они тут живут.

– Как на что? – улыбнулся Витоха. – Они подпитку из Москвы регулярно получают.

– Им что, курьер деньги привозит?

Витоха продолжал улыбаться.

– Какой еще курьер? Сейчас все через офшорные банки приходит, все лавэ! Никакие курьеры не нужны! А ты думал, что я в чемоданчике деньги везу?

Через пару дней они вернулись в Москву. В аэропорту их встречали ребята, но не та четверка активистов, а другие члены бригады, так сказать, лояльные. Витоха сразу стал расспрашивать, как тут дела, что изменилось, какие новости. Получив ответ, что все нормально, успокоился.

В аэропорту Дэн неожиданно заметил одного из руоповцев, с которыми он разговаривал на Шаболовке больше года назад. Руоповец стоял, словно ожидая кого-то. Но к Дэну он не подошел. Это была странная встреча.

После возвращения из поездки Витоху ждали одни неприятности. Первой было известие о том, что отдел по борьбе с угонами автотранспорта МУРа провел облаву на автосервис Витохи. Были изъяты при обыске несколько агрегатов ворованных машин, которые разыскивал Интерпол. Естественно, было возбуждено уголовное дело. Директор автосервиса был задержан. Учредители вызывались на Петровку на допрос. Правда, Витоха к этому сервису никакого отношения не имел. Точнее, на него работали подставные директора и учредители. Витоха же был фактическим владельцем. Поэтому к нему никаких претензий не было.

Такая же участь постигла и магазин, который продавал ворованные запчасти. На сей раз был шмон не со стороны МУРа, а со стороны УБЭПа. Борцы с экономическими преступлениями быстро разобрались с подставным директором, с «черной» и «белой» бухгалтерией. Короче, вся теневая экономика Витохи была раскрыта. Получилось, что за одну поездку Витоха потерял два лакомых кусочка. На сервисе и магазине можно было поставить крест.

Следующим неприятным известием было то, что из мест заключения вернулся вор в законе Сергей Комаров, известный под кличкой Комар. Отсидев последний раз двенадцать лет, Комар решил заняться новым делом. По Орехову ходили слухи, что он встречается с ореховской братвой и пытается объединить всех под свое начало. То есть через несколько лет повторялся феномен легендарного Сильвестра.

Услышав об этом, Витоха пришел в ярость.

– Кто такой этот Комар? Подумаешь, законник! Их время кончилось, сейчас другое время! Кому нужна эта блатная романтика, эти понятия? – кричал Витоха, размахивая руками, когда получил информацию, что Комар уже начал подбираться к его бригаде, состоящей из молодых бойцов. – Пусть только попробует поговорить! Я с ним сам на стрелку выйду!

Следующим неприятным известием, которое застигло Витоху врасплох, был инцидент, который случился вскоре после возвращения. Как-то Витоха сидел в своей конторе и просматривал журналы «черной» бухгалтерии по некоторым коммерческим точкам. Что-то просчитывая на калькуляторе, он записывал на листочках цифры, потом рвал эти листочки на мелкие куски и бросал в пепельницу. Дэн сидел, развалившись в кресле, и листал спортивный журнал. Неожиданно дверь открылась, и в кабинет вошли четыре парня – те самые активисты: Вадик, Сергей, Борис и Егор. Они поздоровались и подошли вплотную к столу Витохи.

– Здорово, Витоха! – сказали они. – Мы к тебе по делу. Разговор конкретный есть.

Витоха нахмурился, захлопнул книги. Дэн со стороны наблюдал за этой сценой. Он видел ухмылку Вадика, когда Витоха закрыл амбарные книги.

– Ну что, бабок много заработал? – спросил Егор. – Что же ты пацанов-то обижаешь?

– Что-то я не пойму, парень, о чем ты говоришь? – спросил Витоха.

– Два месяца прошло, а ты общак не пополняешь. Пацаны обижаются! Неправильно это.

Витоха растерялся. Он онемел от такой наглости молокососов, которых он набирал за относительно небольшую зарплату. А теперь они приходят и вымогают у него деньги! Нет, пускай не для себя, пускай в общак, но все равно это наглость! Так предугадывал мысли Витохи Дэн.

Витоха неожиданно переменил тон и сказал:

– Да что вы, пацаны, никаких проблем нет! Обещал так обещал! – И он быстро открыл ящик стола, стал копаться там. Вскоре он достал оттуда какой-то сверток и протянул его Дэну. – Вот, Дэн, возьми! Забыл совсем отдать. Тут пятьдесят штук после последней операции. Надо общак пополнить.

Дэн встал, подошел к столу и заглянул в пакет. Там действительно лежали пять пачек стодолларовых купюр, перехваченные тонкой резинкой.

– Они тут больше месяца лежат, я про них и забыл, – стал оправдываться Витоха. – Пацаны, общак – это святое! Никто его нарушать не будет. Егор, ты молодец, что мне напомнил! Кстати, все нормально с зарплатой? А с премией?

– Тут базара нет, – ответил Егор. – Просто ты не забывай про общак, чтобы мы больше не приезжали к тебе и не напоминали.

– Да что вы, пацаны! Все нормально. Хотите в бильярд поиграть? – неожиданно предложил Витоха, потихоньку выпроваживая их из комнаты.

Ребята вышли из кабинета.

Витоха был вне себя.

– Ну, паскуды, ну, сволочи! Молокососы! – говорил он. – Молоко на губах не обсохло, а они… Кому они пришли условия диктовать?! С кого лавэ вымогать?! Слушай, Дэн, надо с этим делом кончать. Эти четыре волка полуголодных меня достали! Надо что-то решать с ними, кончать надо, кончать! – Витоха ходил по кабинету, размахивая кулаками.

Дэн давно не видел Витоху таким обозленным.

– Ну ничего, что-нибудь я придумаю! – продолжал злиться Витоха. Он не скрывал своих намерений в отношении этой четверки.

Но последующие события еще больше осложнили положение Витохи. Теперь он получил информацию, что Комар регулярно встречается с пацанами из его бригады и о чем-то перетирает с ними. Но конкретно о чем – информации не поступало. Витоха стал подозрительным, завел личную охрану. Почти всегда он ходил в бронежилете. Через какое-то время у него появились два «Мерседеса», которые он отвез в какой-то сервис, и за очень большие бабки из обычных машин их превратили в бронированные, пуленепробиваемые.

Затем Витоха начал активно встречаться с московским криминалом, стараясь получить информацию о Комаре – кто он, откуда, кто за ним стоит и откуда ветер дует. Витоха думал, что Комар – засланный казачок и что на самом деле это не его инициатива. Может быть, жулики решили отобрать все Орехово у Витохи? А может быть, решили самого Витоху убрать? Такие подозрения постоянно мучили Витоху. Он осунулся, похудел, стал плохо есть, был нервным. Дэн несколько раз видел, как Витоха прикладывается к рюмке, хотя раньше он старался не злоупотреблять спиртным. А сейчас все чаще и чаще стал расслабляться таким способом.

И однажды произошло непоправимое. Среди бела дня Витоха вызвал к себе Дэна. Когда он приехал к нему в офис, то тот был вне себя – ходил по комнате разгоряченный, лицо красное.

– Ты только послушай, Дэн, что этот Комар себе позволяет! – кричал Витоха. – Какие гадости он обо мне говорит! Я даже передать тебе не могу. Надо с ним кончать! У меня к тебе просьба, – немного успокоившись и понизив голос, проговорил Витоха. – Найди его, Комара этого, жулика хренова, стрелку забей на завтра, на любое время. С этим гадом надо разбираться!

Дэн стоял молча.

– Где же я его найду? – спросил он. – Я даже не знаю, как он выглядит!

– А ты у своих молодых волков спроси! Они тебе расскажут. Завтра в двенадцать часов дня пусть подъезжает ко мне в бильярдную. Я с ним там побазарю.

Дэн молча вышел и поехал в пивной бар, где обычно собирались молодые ребята.

Подъехав к бару, он поставил машину у входа и вошел внутрь. Тут же он заметил в углу за столиком компанию в полном составе. Все четверо пили пиво и о чем-то оживленно разговаривали. Кто-то играл в бильярд.

Дэн подошел к ребятам, поздоровался. Те нехотя ответили.

– Как бы Комара найти? – спросил Дэн.

– Какого Комара? – переспросил Сергей.

– Ну, жулика вашего.

– А, Комара…

Дэн понял, что все, что переспрашивал Сергей, предназначалось мужчине, который играл в бильярд. Дэн почувствовал, что это и есть Комар. Он повернулся и быстро подошел к нему.

– Здорово, меня Дэн зовут, – представился он.

– Сергей Комаров, – ответил мужчина, нехотя отрываясь от бильярдного стола, при этом не подавая Дэну руки.

– Здесь вот какая тема… Короче, Витоха предлагает встретиться завтра, в двенадцать часов дня, в его бильярдной.

Комару на вид было лет сорок пять. Он был худощав, невысокого роста, в темных волосах виднелась седина. Руки испещрены наколками. Он играл с каким-то высоким парнем. Выслушав Дэна, он выпрямился и задумался. Дэн стоял рядом тоже неподвижно, пытаясь угадать, какой ответ получит.

– Витоха? – переспросил нарочито громко Комар. – Витоха… Кто такой Витоха? Это тот, который при Сильвестре на побегушках был, что ли?

Пацаны, сидящие за столом, заулыбались. Дэн сразу заметил ехидные улыбки Сергея, Егора, Бориса и Вадика.

– И я что, к этому адъютанту должен на стрелку ехать, что ли? – продолжал Комар. – Кто он такой, этот Витоха? Он что, приблатненный коммерсант? И я должен ехать к лоху на стрелку?! – Законник усмехнулся и покачал головой. – Это неправильно! Короче, если Витоха хочет встречи, пусть приезжает сюда сам. Так и передай ему. Пусть завтра приезжает, потому что сейчас я поеду отдыхать. Пусть к двенадцати часам подъезжает сюда, на это место, конкретно. Вот так!

Пацаны, продолжая ухмыляться, смотрели на Дэна.

– Хорошо, я так и передам, – сказал Дэн, повернулся и вышел.

Когда Дэн передал разговор с Комаром, Витоха просто взбесился. Он подбежал к столу, вытащил из верхнего ящика пистолет, вложил в него обойму, затем из-под стола вытащил приклеенный туда скотчем второй пистолет, тоже проверил наличие в нем патронов и засунул оба пистолета за пояс. Потом он стал ходить по комнате.

– Ну ладно, я с этим жуликом разберусь! – говорил он.

Приготовление к стрелке заняло у Витохи много времени. Он вооружился до зубов. Помимо двух пистолетов и двух ножей, которые он прицепил к ноге, он надел бронежилет. Взял с собой двоих хорошо вооруженных телохранителей, Дэна заставил взять с собой пистолет с глушителем. На следующий день Витоха поехал на стрелку с Комаром.

Дэн, сидя в машине, чувствовал себя неуютно. Зная вспыльчивый характер Витохи, он представлял, что может получиться из этой встречи. Конечно же, Витоха сейчас может сказать Комару что-то обидное. Комар соответственно может ответить колкостью. И тут Витоха может не сдержаться и шлепнуть Комара. Если он убьет Комара, то начнется война – законники не простят ему убийства вора в законе.

А кровью может ответить не только Витоха, но и все его окружение. Если же Комар убьет Витоху, то такая же участь может ожидать и Дэна. Ведь он входит в число его окружения. Тот же Дэн принес Комару сообщение о стрелке. «Да черт с ним, – думал Дэн, – если судьба сложить голову, значит, этого не миновать».

Вскоре машина припарковалась возле пивного бара. Витоха вошел внутрь, поднялся на второй этаж, где находились бильярдные столы. Там Дэн увидел Комара, играющего в бильярд с каким-то парнем. Комар был одет в брюки от костюма, сверху вместо рубашки была надета черная майка, открывающая смуглые мускулистые плечи и руки, украшенные множеством татуировок. На плечах красовались погоны с эполетами – символ воровского звания. А на груди – пятиконечная звезда, еще один символ принадлежности к воровскому сословию.

Комар продолжал играть в бильярд, совершенно не обращая внимания на вошедших в зал. Витоха посмотрел на Дэна. Тот кивнул в сторону Комара, указав, что это и есть тот человек, который нужен Витохе.

Витоха шел к бильярду, сшибая стулья, попадающиеся ему под ноги. За ним шли два телохранителя.

Витоха подошел к Комару почти вплотную. Со стороны Комар, довольно щуплый и невысокий, и здоровый Витоха, одетый в куртку, из-под которой виднелись стволы и бронежилет, выглядели довольно комично.

Витоха сказал:

– Ты, что ли, Комар?

Комар, бросив взгляд на Витоху, продолжал играть.

– Я спрашиваю, ты, что ли, Комар? – повторил Витоха.

– Для кого Комар, а для кого – Сергей Григорьевич, – спокойно ответил Комар, не выпуская кия из рук.

Витоха понял, что сейчас ему лучше остаться с Комаром один на один, и приказал Дэну и охране отойти в сторону. Дэн не спеша подошел к дверям зала. Расстояние между ним и Витохой было большим – метров двадцать, а поскольку играла музыка, слышно ничего не было. Он видел, как Витоха объяснял что-то, размахивал руками. Комар же вел себя очень спокойно. Он продолжал играть в бильярд и, казалось, не слушал, что говорит Витоха.

Витоха же разговаривал нервно и раздраженно. В какой-то момент он даже выхватил ствол и стал тыкать им в сторону Комара. Но тот на это никак не отреагировал.

Наконец Витоха выдохся. Теперь он стоял молча, опустив руки, продолжая держать ствол. Тут Комар прекратил играть, положил кий на стол и, повернувшись к Витохе, выпрямил два пальца, словно рогатку, приставил их к его глазам и что-то сказал. Другой рукой он сделал еще один неожиданный жест. Все это были чистые жесты воров в законе. После этого Витоха повернулся и медленно пошел к выходу.

Позже, когда все сели в машину, Витоха сказал, разгоряченный:

– Ну, я ему устрою, законнику хренову!

Он был обескуражен этой встречей. Фактически вор в законе «опустил» его. Ведь Витоха пришел к нему, угрожая, крича. Но последнее слово осталось за спокойным Комаром. Это он сказал заключительные обидные слова в адрес Витохи. И тот, вооруженный до зубов, ничего не мог сделать. А Комар стоял перед ним совершенно безоружный, без охраны. И он остался на высоте.

Зная Витоху, Дэн был уверен, что он просто так этого не оставит. Ставка поставлена на его авторитет, что для него равно жизни. И ему нужно разобраться с Комаром. В противном случае Комар разберется с Витохой. Третьего не дано.

Вечером Витоха напился. Сидя за столом с телохранителем-амбалом и Дэном, он наклонился к Дэну и сказал ему на ухо:

– Хочешь заработать десять тонн баксов?

– А что нужно делать? – спросил Дэн так же тихо.

– Завалить одного человека.

Дэн понял, что разговор идет о Комаре. Он отрицательно покачал головой.

– Дэн, тридцать даю!

Дэн снова покачал головой.

– Витоха, я за любые деньги за это дело не возьмусь! – ответил он.

– Как хочешь. Тогда я тебе этого не говорил, понял? – сказал Витоха.

Прошло несколько дней. Казалось, все успокоилось, никто Витоху не дергал. Но Витоха часто о чем-то сосредоточенно размышлял. Дэн замечал, что он с кем-то перезванивается, разговаривая зашифрованными фразами. Однажды, когда Витохи не было, Дэн сидел в его кабинете, просматривая автомобильный каталог. Раздался звонок. Он снял трубку. Женский голос произнес:

– Минуточку, соединяю. С вами будет говорить Рязань.

– А кого нужно-то? – спросил Дэн.

Но на другом конце уже раздался незнакомый мужской голос.

– Алло, Витоха! Слышишь меня?

– Витохи нет, – ответил Дэн.

– А когда будет, братишка?

– Он вышел, минут через пятнадцать-двадцать будет.

– Хорошо, я перезвоню.

– Что передать-то?

– Я сказал – перезвоню, – закончил разговор парень.

Минут через десять появился Витоха.

– Тебе звонили из Рязани, – сказал ему Дэн.

– Из Рязани? Когда перезвонят? – спросил Витоха.

– Сказали – минут через пять.

– Дэн, – проговорил Витоха быстро, – сходи-ка, купи пузырь водяры! – Он вытащил из кармана деньги и протянул Дэну.

Дэн понял, что Витоха просто не хочет, чтобы он присутствовал при его разговоре. Наверное, киллеров вызванивает, думал Дэн, спускаясь в магазин.

Через некоторое время приехали два парня из Рязанской области. Витоха поручил Дэну снять для них квартиру. Когда квартира была снята, Дэн передал Витохе ключи и адрес. Неожиданно тот протянул Дэну свой заграничный паспорт.

– Сходи возьми мне билет в Швейцарию, в Цюрих, только на самолет швейцарской компании. Желательно, чтобы вылететь завтра.

– А как же виза? – спросил Дэн.

– У меня в паспорте стоит, многократная. Как возьмешь, сразу же позвони мне и скажи. Звони на мобильный.

Он взял билет с обратной открытой датой. Это означало, что пассажир мог вылететь в Москву в любой день. Стоило это немного дороже, но имело большое преимущество.

Отзвонив Витохе на мобильный, Дэн сообщил дату вылета. Витоха обрадовался.

– Давай возвращайся, – сказал он, – поужинаем вместе в ресторане.

В ресторане Дэн передал Витохе билет и сдачу. Но тот категорически отказался брать деньги.

– Возьми себе на мелкие расходы, – сказал он. – Я отъеду на несколько дней по делам, с семьей повидаться. Ты остаешься на хозяйстве. И вот еще что… У тебя на телефоне деньги лежат нормальные?

– А что ты волнуешься? – удивился Дэн.

– Ты положи побольше, я буду звонить тебе из-за границы, спрашивать, как дела. Ты вместо меня в офисе сиди. Если что – отвечай, что я уехал за границу.

– А что с пацанами делать?

– Пацанов в отпуск отправь. Пусть три-четыре дня отдохнут. А вот этих, – Витоха сделал паузу, – молодых волков, – для них есть одно заданьице. Отправь их в Рязань. – Он написал на листке адрес. – Вот сюда. Пусть переговорят с людьми на предмет открытия филиала для нас.

– Какого еще филиала?

– Им там все скажут. Их задача – приехать туда и выслушать людей. Посмотреть помещение, которое им покажут. Мы там филиал открывать будем.

Дэн понял, что Витоха задумал нанести одним махом два удара. С одной стороны, двое парней, которые приехали из Рязани, определенно, были киллерами и готовились к ликвидации Комара. А пацанов, которые стали неугодны Витохе, он специально отсылает в Рязань. Если они пропадут там без вести или будут убиты в какой-либо разборке, Дэн не удивится.

– Хорошо, так я и сделаю, – ответил он.

На следующий день Дэн собрал всю бригаду и отправил всех в краткосрочный отпуск. Но самое интересное – что на стрелку не приехали четверо активистов. Ни Сереги, ни Егора, ни Бориса, ни Вадика не было. Это было странным и подозрительным.

Дэн попытался расспросить ребят, где четверка, но никто вразумительного ответа дать не смог.

Прошла еще пара дней. Все было тихо и спокойно. А потом неожиданно из-за границы позвонил Витоха.

– Алло, Дэн, ты меня хорошо слышишь?

– Да, хорошо.

– Как там дела, все нормально? Что нового в городе?

– Да ничего, тишина полная.

– Новостей никаких по радио не передают?

– Нет, ничего такого. А тебя что интересует, визит президента?

Витоха засмеялся.

– Конечно! А что меня еще может интересовать? Да, вот еще, чуть не забыл. К тебе придут два пацана, ну те, – помнишь, которые приехали?

– Да, помню.

– Только ты не говори ничего вслух! Выдай им пятьдесят тонн баксов.

– Хорошо, пятьдесят тысяч…

– Дэн, я что, просил тебя повторять?

– А откуда я возьму эти деньги? У меня их нет.

– Из общака отстегнешь. Понял меня?

– Понял.

– Все, выполняй!

Поздним вечером к Дэну пришел парень. Второй остался на улице.

– Здорово, Дэн, – произнес парень, – мы от Витохи.

– Сейчас, – сказал Дэн, быстро полез в ящик стола, где лежал пакет с пятьюдесятью тысячами долларов, вытащил его и передал парню. Тот вынул одну пачку, в которой лежало десять тысяч, и перегнул все купюры. Убедившись, что это не «кукла» и деньги не фальшивые, он засунул пакет за пояс и, подмигнув Дэну, сказал:

– Гуляй, парень, дыши спокойно и не нервничай. Насморк не подхвати, береги себя!

И вышел из кабинета.

Последние слова насторожили Дэна. Обычно такое предложение на их языке произносится в адрес того, кому действительно следует остерегаться какой-либо опасности.

Закрыв офис, Дэн вернулся домой. Просматривая журнал, он включил телевизор. Там шли новости. Вдруг он услышал:

– Криминальные новости. Сегодня на Петровско-Разумовской аллее в своей машине бы застрелен известный вор в законе Сергей Комаров по кличке Комар. Убийц найти не удалось. По версии следствия, это заказное убийство, очередной передел криминального влияния в столице.

Затем были показаны кадры, на которых Дэн увидел лежащего Комара, залитого кровью, у дверей «Мерседеса». Теперь все стало ясно. Ну что же, первый пункт своей программы Витоха выполнил. А вот в отношении пацанов неувязочка… Он-то думает, что они уехали, а Дэн никак не может их найти.

На следующее утро произошло самое неожиданное. В офис ворвались четверо активистов. Они были агрессивно настроены.

– Дэн, где Витоха? – спросил Сергей, подойдя к Дэну вплотную.

– Он в отъезде, за границей.

– Я так и знал! – Сергей хлопнул себя по ноге. Затем посмотрел на Дэна, как бы решая, говорить дальше или нет, потом повернулся и сказал: – Все, пацаны, пошли! Все ясно.

Дэну стало понятно, что ребята хотели услышать ответ Витохи по поводу убийства Комара.

В этот же день позвонил Витоха.

– Ну, как дела? – спросил он весело. Дэн понял, что Витоха уже все знает.

– Да ничего, нормально.

– Какие новости?

– Убили твоего знакомого.

– Понял тебя! Догадываюсь кого… Я так и думал, что он этим кончит. Слишком широко шагает! Да, кстати, я приезжаю завтра. Рейс в пятнадцать сорок. Ты встречай меня в аэропорту, никого больше с собой не бери.

На следующий день Дэн заправил полный бак бензина и поехал в «Шереметьево-2» встречать Витоху. Оставалось минут пятнадцать. Дэн стал прогуливаться по залу ожидания и вдруг заметил знакомую фигуру мужчины. Он внимательно всмотрелся. Да ведь это руоповец, который с ним разговаривал! Что-то частенько они стали в «Шереметьево» бывать… А может, работа такая? Может, пасут кого-то?

Руоповец сделал вид, что не заметил Дэна.

Вскоре по радио объявили, что самолет из Цюриха благополучно приземлился. Стали выходить пассажиры. Дэн увидел Витоху, одетого в бежевый плащ и в какую-то кепочку. Дэн улыбнулся и помахал ему рукой. Он направился к нему, чтобы поприветствовать своего босса, но перед ним неожиданно возникли четверо в штатском. Один из них был тот самый руоповец.

– Николай Витошкин? – услышал Дэн. – Вы арестованы. Московский РУОП.

Витоха не растерялся. Казалось, он был готов к этому. Он спокойно опустил на пол свой маленький чемоданчик и, обращаясь к Дэну, крикнул:

– Дэн, позвони жене и свяжись с моим адвокатом! Скажи, что меня руоповцы задержали, пусть примет меры!

Дэн кивнул и быстро направился к машине. Его никто не задерживал.

В тот же вечер он позвонил адвокату, который постоянно обслуживал Витоху, и передал ему информацию. Через час они встретились, и Дэн более подробно рассказал о случившемся. Адвокат посоветовал пока не звонить жене Витохи.

– Погоди, может быть, мы его вытащим, – сказал он и тут же поехал на Шаболовку в штаб-квартиру РУОПа.

Однако с освобождением Витохи ничего не получилось. На следующий день Дэн встретился с адвокатом и узнал, что того обвиняют в заказе убийства вора в законе Комара. Витоха находится в следственном изоляторе на Петровке, 38.

– Ничего у них не получится, – говорил адвокат. – Никаких доказательств у них нет, только косвенные улики. То есть есть свидетельские показания о конфликте и об угрозах. Но это не является доказательной базой. Так что дней через десять его отпустят.

– А почему только через десять? – спросил Дэн.

– По этой статье могут продержать в качестве подозреваемого десять дней. Да, и вот что, – добавил адвокат, – Витоха просил, чтобы вы ему передачку собрали. – Он протянул список необходимых вещей и продуктов. Еще там была короткая записка, предназначенная Дэну, с инструкциями по фирме. Витоха спрашивал, как здоровье пацанов, особенно тех четверых. Что ему мог сказать Дэн? Что поездка в Рязань так и не состоялась…

В течение недели Дэн закупал продукты и возил передачи для Витохи. Что же касается его жены, то адвокат сам связался с ней и сообщил о случившемся.

Прошла неделя, как Витоха сидел в изоляторе временного содержания. До истечения срока оставались три дня. Должно быть принято решение – либо продлевать срок, либо выпускать его. Адвокат активно работал, чтобы срок продлен не был и Витоха вышел из-под стражи. Но как-то в один из дней, когда Дэн готовился в очередной раз ехать передавать передачу для Витохи, в офис вошли четыре бойца. Они сели, а один из них закрыл дверь на ключ и положил его в карман, показав этим, что разговор будет серьезный.

– Послушай, Дэн, – начал Егор, – тут такая тема возникла… Короче, разговоры ходят, что Витоха Комара заказал.

– Я слышал об этом, – ответил Дэн, – но у следствия никаких доказательств нет. Адвокат сказал…

– Нам наплевать, что говорит твой адвокат! – оборвал его Борис. – У нас есть подозрения, что Витоха замешан в этом деле. Это первое. А вторая тема – у нас есть сведения, что Витоха крысятничает – ворует деньги из общака. А это знаешь что?

Дэн знал, что это означает – приговор к смерти.

– А с чего вы это решили? – спросил он.

– Мы хотим проверить. Мы же имеем право проверить общак! Пожалуйста, предъяви нам лавэ! – сказал Егор.

– Конечно, вы имеете право это сделать, – начал Дэн, но тут кто-то постучал в дверь. Он насторожился. Один из пацанов подошел к двери и прислушался.

– Витюха, это ты? – спросил он.

– Я, я, – раздался голос из-за двери.

Борис открыл дверь. Вошли еще четыре человека из их бригады. «Господи, совсем недавно, – подумал Дэн, – они меня завороженно слушали и подчинялись беспрекословно! А теперь…» А теперь он сам находился чуть ли не в роли заложника, и неизвестно, что они хотят, эти пацаны. Сейчас заберут общак, грохнут его и с концами…

Но у Дэна выбора не было.

– Так мы ждем! – продолжил Егор. Дэн молча подошел к сейфу, который был вмонтирован в стену за батареей и о котором никто не знал, кроме него и Витохи, достал ключ, который лежал в потайном месте – в раме одной из картин, открыл дверцу и достал коробку с деньгами.

– Сколько тут должно быть денег? – спросил он.

– Четыреста тысяч, – Витюха достал из кармана листок бумаги, на котором были написаны цифры. Егор вытащил деньги и передал деньги Сергею. – На, посчитай! – сказал он. Сергей начал быстро пересчитывать пачки.

– Двести двадцать. Не хватает почти половины! – сказал он.

– И что ты можешь сказать по этому поводу? – угрожающе спросил Егор.

– Пацаны, ребята, я не при делах! Я честно не брал! Вы можете меня сразу кончить, но я не брал денег! – говорил Дэн.

– Знаешь, Дэн, – сказал Сергей, – тебе мы верим. Но, посуди сам, кроме тебя и Витохи, про сейф и ключ, как мы поняли, никто не знает. Ты согласен с этим?

Дэн кивнул.

– Теперь обратимся к фактам. Денег не хватает почти половины. Где наши деньги, кто их взял? Если не ты, то кто? – Сергей сделал паузу.

Дэн пожал плечами.

– Кроме тебя и Витохи, никто не знал?

– Никто.

– Значит, Витоха.

– Пацаны, я не видел, не знаю, а не пойман, как говорят, – не вор.

– Здесь вопроса нет. Витоха взял – значит, Витоха – крыса. Понял?

– Он не только крыса, – сказал Егор, – он ведь нас хотел кончить! Ты слышал об этом?

Дэн снова покачал головой.

– Ладно… Говорят, его через три дня адвокат выпускает?

– Ребята, я не в курсе…

– Дэн, – сказал Егор, – ты нормальный парень, и к тебе мы претензий не имеем. Только вот что – Витоха выйдет, если, конечно, выйдет, – ты ему про нас ничего не говори. Мы к тебе сюда не заходили. Хорошо?

Дэн кивнул.

– Вот и отлично! А лавэ мы заберем. И вообще, мы больше на Витоху не работаем, так ему и скажи.

Дэн был ошарашен. Он не знал, что ему делать.

После того как ребята уехали, он сел в кресло и, обхватив голову руками, задумался. Ему, с одной стороны, было очень обидно. В недавнем прошлом он был их лидером, «папой» этой бригады, он ее создавал. Теперь же он был в роли пленника, которому диктовали условия. Но, с другой стороны, ребята сказали, что он – человек правильный, и они его не тронули. А могли бы спокойно кончить. Значит, они его уважают. А то, что общак взяли, – что теперь делать… За общак перед Витохой нужно будет отвечать. И как ему об этом рассказать – Дэн не знал.

Действительно, через два дня Витоху выпустили. Он вышел радостный и веселый. В этот же вечер был устроен небольшой банкет, на котором были знакомые коммерсанты, адвокат и Дэн.

Витоха шутил, говорил, что справедливость восторжествовала, что все обвинения были только словами и догадками, ничего более. Теперь он будет заниматься чистым бизнесом, ни к какому криминалу близко не подойдет, говорил Витоха. Но в конце вечера он неожиданно наклонился к Дэну и сказал:

– Дэн, а как с пацанами? Почему они в Рязань не приехали? Я туда звонил, интересовался. Их там не было.

– Я потом тебе все расскажу, не сейчас, хорошо?

– Ладно, подъезжай завтра ко мне в офис. Поговорим обо всем. А сегодня будем отдыхать.

Дэн просидел в ресторане еще около часа, потом незаметно вышел. Нужно было как-то выходить из этого положения. В этот же вечер он сбросил информацию на пейджер Егора и попросил о встрече.

Егор перезвонил через пять минут.

– Егор, – сказал Дэн, – нужно встретиться. Здесь Витоха вышел, необходимо утрясти кое-что.

– Понял, – ответил Егор. – Но дело в том, что пацаны сейчас отдыхают, и мне сложно будет их собрать. Давай завтра утречком, часов в одиннадцать?

– Где?

– Будь в офисе, мы туда заедем.

– Хорошо, буду. А если Витоха туда приедет?

– А мы его боимся, думаешь? Ради бога! Заодно и ответит!

На следующий день в одиннадцать часов Дэн сидел в офисе. Дверь открылась. На пороге стояли шесть человек. Кроме известной уже четверки, с ними были еще два пацана из бригады, которые переметнулись к Егору.

– Привет, Дэн! – сказал Егор. Все молча поздоровались с Дэном за руку. Это был хороший знак – значит, пацаны к нему лояльно относятся.

– Что звал? – продолжил Егор.

– Вчера был банкет по поводу освобождения Витохи…

– Мы в курсе.

– Он про вас спрашивал. Я не знаю, что мне говорить. Пацаны, поймите – общак он мне не простит. Давайте как-то вместе решать. Может быть, вы сами скажете, что вы взяли?

– Получается, Дэн, у тебя выхода нет, – сказал Сергей. – Выходит, тебе надо сейчас выбирать – либо ты с нами, либо против. Ты меня понимаешь?

Слова «против нас» и «ты понимаешь» означали, что, если Дэн откажется, его тут же уберут. Он пожал плечами.

– Я не знаю…

– Что, тебе не хватает доказательств, что Витоха – сволочь последняя? – Далее последовал ряд отборных ругательств в адрес Витохи.

– Нет, доказательств мне больше не надо.

– Значит, ты с нами? – спросил Сергей.

– Выходит, да…

– Отлично! А теперь давай вот что сделаем. – Он протянул Дэну мобильник. – Вызванивай Витоху и назначай ему стрелку, лучше у супермаркета. Скажи ему, что есть срочная информация.

Дэн набрал номер Витохи.

– Алло, Витоха, это я, Дэн.

– Что случилось? – спросил Витоха.

– Надо срочно увидеться. Есть информация по нашим молодым. Причем срочно! По телефону не могу.

– Понял тебя, братишка! – сказал Витоха. – Давай встретимся.

– Может, мне к тебе подъехать? – Дэн специально произнес эту фразу, чтобы хоть как-то обезопасить ситуацию.

– Нет, не надо. Гастроном знаешь, супермаркет, недалеко от моего дома, большой такой?

– Конечно, знаю.

– Минут через сорок будешь там?

– Да, успею.

– Давай на площадке… Нет, лучше давай встретимся внутри, – предложил Витоха. – Там и побазарим.

Услышав, где назначена стрелка, Сергей обратился к ребятам:

– Давайте бросим жребий, кто будет Витоху заваливать. Стрелять должны двое, с двух сторон. – Он вытащил шесть спичек, у двух сломал концы. Разложив спички на столе, он сказал: – Тяните!

Короткие спички вытянули Вадик и Борис.

– Вам и стрелять, – сказал Сергей. Одному он дал пистолет, другой вытащил из-под куртки маленький автомат «узи». – Ну что, поехали? Дэн, ты уж извини, ты с нами поедешь, – Сергей взял со стола мобильник Дэна и положил себе в карман. – Это чтобы связи не было.

Через несколько минут все сели в две машины. Дэна посадили в его собственный «Мерседес», за руль сел Егор. Ехали молча.

Поставив машину на стоянке, Егор приказал Дэну оставаться в ней. Егор и Борис вышли и расположились в своей машине. Вскоре показался «Мерседес» Витохи. Дэн сразу обратил внимание, что «Мерседес» был обычным, не бронированным. Значит, он торопился выехать из дома.

Витоха вышел из машины, достал мобильник и стал набирать номер. Вероятно, он звонил Дэну. Действительно, тут же в кармане Егора раздался звонок.

– К телефону не подходим! – сказал Егор.

Тем временем Дэн наблюдал за тем, что происходило на улице. Витоха постоял еще несколько секунд, затем направился к магазину. Там он пробыл минут десять, затем снова раздался звонок. Вероятно, Витоха звонил из магазина. Теперь Егор достал мобильник и протянул его Дэну.

– Скажи ему, что ты ждешь у стоянки около его машины!

Дэн взял трубку и услышал раздраженный голос Витохи.

– Ты где там шляешься? Почему заставляешь себя ждать?

– Витоха, я стою возле твоей тачки, жду тебя.

– Понял, иду!

Теперь Дэн увидел, как Витоха вышел из магазина и направился к своей машине. Тут же с обеих сторон выскочили Борис и Вадик. Дэн видел, как несколько пуль попали в живот, голову и спину Витохи. Он как-то съежился и рухнул на землю.

Парни, отстреляв, бросили оружие на месте и устремились к машинам. Люди, стоявшие около магазина, в ужасе попадали на землю.

– А теперь плавненько уходим! – сказал Егор, нажимая на газ. «Мерседес» Дэна медленно выехал со стоянки. Почти тут же тронулись несколько машин, стоявших рядом. Видимо, никто не хотел быть свидетелем убийства.

На следующий день почти все газеты вышли с сообщениями: убит «серый кардинал» ореховской братвы Витоха, конец «крестного отца» ореховских.

В газетах сообщалось, что водитель, который был за рулем, тут же повез Витоху в больницу, однако Витоха скончался по дороге.

После убийства Витохи Дэна несколько раз вызывали на допрос. Но ничего конкретного он не говорил. Ребят он не выдал.

Потом снова вспыхнула междоусобная война, и в конце концов из пяти группировок осталось только две. Каждую из них возглавил новый лидер…

После убийства Витохи ореховская группировка утратила внутреннее единство. Сейчас она делится на два невраждебных друг другу лагеря. В каждом из них действует несколько вполне автономных банд.

Руководили до недавнего времени бригадами авторитеты нового поколения. 37-летний главарь по кличке Торпеда имеет безупречную анкету – ни одной судимости.

Другой, 38-летний главарь по кличке Полковник, четырежды судим, но весьма респектабелен: преуспевающий коммерсант, владелец сети магазинов.

Идеологических противоречий между авторитетами нет; оба отрицали воровскую иерархию и жизнь «по понятиям», оба признавали единственный аргумент – взведенный курок. Но борьба за власть и сферы влияния регулярно разводит партнеров по разные стороны баррикад.

У каждого главаря под началом около 30 активных боевиков. Резерв аморфен и нестабилен. Рекрутировать новобранцев приходилось из особой категории молодежи– наркоманов. В период ломки за дозу те готовы на все.

Завлекать новичков практически нечем. Финансовый кризис 1998 года существенно сузил былое влияние. Так, из-под контроля группировки после кризиса выпал некогда самый лакомый кусочек – оптовые рынки. Бывший Клондайк столицы стал терпеть натуральное бедствие, некоторые рынки были не в силах даже платить за аренду помещений.

Взаимоотношения внутри бригады обострились до предела. Даже одна неучтенная проститутка могла послужить поводом для крупной стычки. Междоусобные разборки из-за сфер влияния происходили как минимум раз в месяц. После каждой разборки милиция подбирала брошенное боевиками оружие и три-четыре трупа.

Чем больше крови проливает группировка, тем набожнее становятся те, кому пока еще удалось выжить. Многие ореховские боевики по-своему усвоили библейскую заповедь. В их интерпретации она звучит примерно так: «Не убивай, и тебя тоже не убьют».

ЧАСТЬ III АВТОРИТЕТ КОША

Орехово, 1998–2002 годы

В двенадцать часов дня к небольшому банку, расположенному в четырехэтажном здании в центре Москвы, подъехал серебристый «Ровер» с тонированными стеклами. Из машины вышел мужчина лет тридцати пяти, худощавый, с темными волосами, роста примерно сто семьдесят пять сантиметров.

Через несколько секунд с заднего сиденья появился крупный мужчина примерно того же возраста, с большой головой. Они о чем-то пошептались, кивая на здание банка. Здоровяк залез обратно в машину, а худощавый направился к дверям. Подойдя к охраннику, он сказал:

– Мне к председателю правления, к Игорю Михайловичу Миронову.

– Одну минуточку, – охранник взял рацию, стоящую на столе. – Как вас ему представить?

– Я – крупный акционер этого банка. Но моя фамилия ничего ему не скажет. Дело в том, что я – наследник крупного акционера. Один акционер скоропостижно скончался. А у меня есть все полномочия и документы.

– Может быть, вас примет заместитель председателя правления банка? – спросил охранник. – Комаров курирует работу банка с крупными акционерами…

– Нет, у меня весьма деликатное дело, и этот вопрос может решить только председатель правления. Поэтому наберите Игоря Михайловича!

Охранник связался с секретарем председателя правления. После недолгих переговоров охранник нажал на кнопку, и специальный турникет отодвинулся в сторону.

– Вам на третий этаж, – сказал охранник. – Прямо по коридору увидите большую дубовую дверь. Там и сидит председатель.

– Ничего, найду! – улыбнулся посетитель.

– Минутку, уважаемый, разрешите посмотреть, что у вас в портфеле. У нас такой порядок.

– Да ладно, ребята. Все нормально.

Медленно поднявшись на третий этаж, осмотрев все вокруг, мужчина сделал еще несколько шагов и остановился перед дверью с табличкой «Туалет». Оглянувшись и не увидев никого в коридоре, мужчина вошел в туалет, поднял верхнюю крышку сливного бачка и, вытащив из чемоданчика темный предмет, упакованный в полиэтиленовую пленку, положил его в бачок. Затем, спустив воду, мужчина вышел и подошел к зеркалу, поправляя волосы. После этого он вышел в коридор и направился к дубовой двери.

Войдя в просторную приемную, он подошел к секретарше и приветливо улыбнулся.

– Я к Игорю Михайловичу.

– Как вас представить? – спросила девушка.

– Дело в том, что моя фамилия ничего не скажет Игорю Михайловичу. Скажите ему, что я по наследству крупного акционера.

Секретарша еще раз улыбнулась, подняла телефонную трубку и сказала:

– Игорь Михайлович, тут к вам по наследству крупного акционера. Вы примете?

В ответ прозвучало какое-то шипение. Секретарша положила трубку и сказала:

– Игорь Михайлович примет вас ровно через две минуты. Пока присядьте!

Посетитель медленно подошел к креслу и сел в него.

– Может быть, вы разденетесь? – спросила девушка.

– Нет, нет, спасибо, у меня разговор буквально на несколько минут. Время дорого! К тому же меня знобит немного.

Вскоре на столе зазвонил телефон.

– Вы можете пройти, – сказала секретарша.

Посетитель открыл дверь и оказался в большом кабинете. За столом сидел мужчина лет сорока пяти, в темном костюме с желтым галстуком. Он внимательно смотрел на монитор ноутбука, стоящего на ореховом столе. Увидев посетителя, он снял очки и показал на кресло. Посетитель сел.

– Я внимательно вас слушаю! – сказал председатель правления банка. – У меня времени, – он взглянул на часы, – три минуты. Сможете уложиться?

– Постараюсь, Игорь Михайлович, – начал мужчина. – Я представляю очень солидную организацию, состоящую из серьезных людей, которые были одно время у вас крупными акционерами. Так получилось, что прошло время, а мои товарищи никакие денежные операции не совершали в силу определенных обстоятельств.

– Простите, вы можете себя назвать? – прервал его председатель правления.

– Мое имя вам ничего не скажет. Зовут меня Илья Николаевич. Так вот, пришло время платить.

– Так назовите организацию или своих партнеров! – сказал Игорь Михайлович, откидываясь на спинку кресла.

– Охотно! Сергей Иванович Тимофеев.

– Сильвестр?! Когда это было… – сказал банкир. – Действительно, я знал Сильвестра, точнее, Сергея Ивановича.

– Но вы не только знали его, но и работали в тесном контакте. На первом этапе он вам делал, извините, «крышу», а на втором этапе вы стали партнерами. Он давал вам общаковские деньги на раскрутку. Так вот, Игорь Михайлович, эти деньги вы так до сих пор нам и не вернули.

– А что, много денег? – спросил банкир.

– Прилично. Вот тут написано, посмотрите! – Он протянул банкиру листок бумаги. Тот взял его и поднес к глазам.

– Ого! – присвистнул он. – Что-то я таких цифр не припомню!

– А тут еще проценты набежали, – продолжал посетитель, – за то время, которое прошло. Так что цифры вполне обоснованные. И еще – небольшой аванс за будущую работу…

– А вы что, думаете, что я нуждаюсь в какой-то «крыше»? – улыбнулся банкир. – Послушайте, как вы сказали, вас зовут – Илья Николаевич? Так вот, Илья Николаевич, у меня времени мало с вами разговаривать. Я не хочу вас обидеть, но мне кажется, что ваш визит несерьезный и никакого интереса для меня не представляет. Так что если вы имеете какие-то претензии, я охотно могу соединить вас с нашей службой безопасности, и она поговорит с вами на любом языке, который будет вам понятен. – Банкир протянул руку к звонку.

– Одну минуточку! – остановил его посетитель. – Мы поступим так. Чтобы вы убедились, что мы – люди серьезные, – неожиданно тон посетителя изменился и стал более властным и жестким, – мы в ближайшее время кое-что предпримем.

– Это что, угроза? – спросил банкир.

– Зачем же? – улыбнулся посетитель. – Это реальность. Мы вам позвоним в ближайшее время. А вы подумайте о нашем предложении! А сейчас мне пора идти. Надеюсь, я вас не обидел?

Банкир, улыбаясь, развел руками:

– Не то что не обидели – вы меня просто развеселили!

Он взял пульт и включил видеомагнитофон, стоящий на столе. Отмотав немного назад, он нажал на кнопку. На экране тут же появилось изображение посетителя, разговаривающего с председателем правления банка.

– Как видите, – произнес он, – когда мне будет скучно, я смогу включить запись, посмотреть на ваше лицо и вспомнить о веселых минутах нашего разговора.

– Я понял вас, Игорь Михайлович! – сказал посетитель. – Вы человек находчивый и остроумный, в какой-то мере предусмотрительный. Но вся беда в том, что все предусмотреть практически невозможно, потому что выигрывает тот, кто первый наносит…

– Что наносит – удар? – спросил председатель правления, вставая.

– Я этого не говорил! – улыбнулся посетитель. – Будьте здоровы! Берегите себя, Игорь Михайлович! – И он быстро вышел из кабинета.

Банкир тут же нажал на кнопку и, соединившись с начальником охраны, сказал:

– Ерохин, проследи за клиентом, который вышел, поставь за ним «наружку»!

Тем временем посетитель вышел из банка, огляделся. Серебристого «Ровера» он не увидел. Тогда он достал мобильный телефон и набрал номер.

– Алло! Какая машина? Понял…

Через несколько секунд к подъезду банка подъехал темно-вишневый «Фольксваген Пассат». Мужчина подошел к машине, открыл переднюю пассажирскую дверцу и спросил:

– Вы по заказу Белова?

Водитель кивнул.

– Отлично! – Мужчина сел в машину и сказал: – В центр, пожалуйста!

Машина тронулась. Тотчас же со стоянки банка за ней двинулся джип «Мицубиси Паджеро» темно-синего цвета. Мужчина, посмотрев в заднее стекло и увидев джип, слегка улыбнулся. Тут зазвонил мобильник.

– Как прошло? Все нормально, все идет по плану. Подхватите меня у универмага! – сказал мужчина. Затем, положив мобильный телефон в боковой карман, сказал водителю:

– К универмагу «Московский»!

– Так мы же только что мимо него проехали! – удивился водитель.

– Ничего, развернешься и поедешь обратно!

Водитель покачал головой, но развернул машину навстречу «Мицубиси Паджеро» и выехал на противоположную сторону, направившись к универмагу. Джип резко развернулся и понесся за ними.

Подъехав к универмагу, мужчина протянул водителю пятьдесят долларов и сказал:

– Подождешь минут двадцать, заберешь меня. И никуда не уезжай, понял?

Водитель кивнул.

Мужчина вышел из машины, вошел в магазин и быстро направился в противоположный конец универмага, где был выход на другую сторону. Там его уже ждал серебристый «Ровер».

– Белок, гони! – усевшись, скомандовал он.

– Ну как встреча прошла?

– Великолепно! Задача выполнена. Цифру, которую я объявил, я ему засветил, себя показал.

– Ну и что он?

– Как и следовало ожидать, серьезно не воспринял.

– Ну что же, – проговорил мужчина, сидящий за рулем. – Значит, будем предоставлять ему веские аргументы? Так, Коша?

– Конечно, Белок, как и договаривались! Все идет по плану, братишка!

Через несколько минут они выехали за пределы города и, проехав несколько километров по Кольцевой, свернули на дорогу, ведущую к небольшому населенному пункту. В переулке их ждал джип «Мерседес» черного цвета. Двери открылись, и из машины появились трое парней в черных кожаных куртках.

Подойдя к джипу, Коша с Белком поздоровались с ребятами за руку.

– Ну что, пацан с вами? – спросил Коша.

– Конечно, – ребята ухмыльнулись. На заднем сиденье сидел мальчик лет шести-семи.

– Знаешь, как звонить папке на работу? – спросил Коша.

Мальчик кивнул.

– Да ты нас не бойся! Мы ничего плохого тебе не сделаем! Говори, какой у него мобильный?

Мальчик назвал цифры. Коша тут же набрал номер.

– Алло! – Услышав голос банкира, он тут же передал трубку мальчику.

– Алло, папа? Это я! – прокричал мальчик.

Тут трубку перехватил Коша:

– Игорь Михайлович, это опять я, Илья Николаевич. Как видите, мы своих слов на ветер не бросаем. Что будем с вашим сыном делать?

В ответ раздался крик:

– Немедленно отпустите ребенка!

– Не надо кричать, – спокойно ответил Коша, – потому что все это не в вашу пользу. Да, я забыл вам сказать, – пусть ваши люди из службы безопасности, которые так неудачно преследовали нас на «Мицубиси», осмотрят туалет. Там вам сюрприз приготовлен. Правда, пока он не включен. Так что саперов вызывать не надо. Но я не советую вам куда-либо обращаться. Сроку вам – ровно одни сутки. Сумму вы знаете. Если через сутки положительного ответа не будет, соответственно ждите не очень приятных известий. – И Коша положил трубку.

– Все, пацаны, – обратился он к ребятам, – везите парня на базу, а мы с Белком по делам поедем!

Они снова сели в машины, но теперь в «Ровер» сели трое верзил с ребенком, а Коша с Белком – в джип. Джип направился в город.

Вскоре они снова выехали на Кольцевую. Проехав немного, свернули в сторону крупного торгового сооружения – оптового рынка. Оставив машину на стоянке недалеко от рынка, Коша с Белком прошли на территорию. Спросили у охранника:

– Послушай, где тут дирекция? Нам насчет аренды поговорить надо.

– Вон в том двухэтажном здании.

– Спасибо, братишка.

Коша с Белком направились к указанному зданию.

– Белок, ты остаешься на месте и подстраховываешь меня, – сказал Коша. Он вошел в здание, бесцеремонно открыл дверь кабинета директора и ввалился туда.

– Здорово, Ракита! – сказал он. – Как здоровье, как дела?

– Коша, – ответил директор, – я все приготовил. Только не стреляйте!

– Видишь, как у нас все гладко с тобой идет! – ухмыльнулся Коша.

Директор достал из-под стола чемоданчик и передал его Коше. Тот взял и открыл его. Там лежали доллары в банковских упаковках.

– Сколько здесь? – спросил Коша.

– Пятьсот тонн, как и договорились.

– Честно?

– Гадом буду!

– А теперь послушай меня внимательно, Ракита, – сказал Коша. – Мы тебе уже кое-что доказали, завалив твоего корешка, который пытался выступать против нас. Тебе нужны еще какие-нибудь другие доказательства, касающиеся тебя?

– Нет, не нужны. Все нормально, пацаны!

– Ты поднимешься, ты толковый парень! Только вот что еще имей в виду: двадцать процентов… Нет, двадцать пять процентов, как в старые времена, при Сильвестре, будешь отстегивать нам ежемесячно. Понял меня, Ракита? – Коша достал пистолет с глушителем и направил его в лицо испуганного директора. – Это тебе напоминание! Люди мы серьезные, ты это уже понял.

– Только больше семью не трогайте! – попросил директор.

– Ну, ты же у нас умненький, Ракита, ты же лавэ сразу прислал! Не то что некоторые! И взрывать тебя не надо было, и шлепать у подъезда…

– Да я все законы и порядки знаю, сам через это проходил!

– Ладно, давай, не кашляй! – сказал Коша и, прихватив чемоданчик, направился вниз. Там его ждал Белок.

– Ну как? – спросил он.

– Все нормально, – Коша показал чемоданчик.

Белок пошел к стоянке автомобилей, а Коша – в противоположную сторону.

К вечеру Коша позвонил банкиру.

– Ну что, Игорь Михайлович, ты созрел?

– Полную сумму мне найти не удалось, – тяжело вздохнул банкир, – но часть я собрал.

– Какую часть?

– Половину.

– Хорошо. Через два дня приедем за второй половиной. А завтра за этой к тебе приедет наш человечек. Он позвонит тебе и скажет, что от меня. Передашь ему «дипломат». И вот что еще – без глупостей и самодеятельности, банкир! Ладно? Сына получишь, когда вторую половину отдашь.

– Но вы же обещали!

– Я обещал – когда полностью с нами рассчитаешься. Все, разговор окончен! Через два дня позвоню.

В этот же вечер человек, направленный Кошей к банкиру, получил часть денег.

На следующий день ровно в полдень серебристый «Ровер» плавно припарковался у высокого стеклянного здания, на котором была вывеска «Первая Московская нефтяная компания». Коша молча вышел из машины и направился к стоящей неподалеку от входа бежевой «шестерке». Подойдя к водителю, он улыбнулся. Затем сел на заднее сиденье и поздоровался с двумя ребятами, сидящими в машине.

– Ну как дела, пацаны? – спросил он.

– Ничего, сидим отдыхаем, ждем… Чего делать-то будем?

– Сейчас определимся, – ответил Коша. Он вытащил мобильный телефон, достал листочек и набрал записанный там номер.

– Девушка, соедините меня, пожалуйста, с Вагировым! Это из «Лукойла» беспокоят, помощник вице-президента. Фамилия моя Петров.

– Одну минуточку! – ответила девушка. Вскоре Коша услышал голос Вагирова.

– Привет, это снова я, – сказал Коша, – я вам вчера звонил. Так что вы скажете по поводу наших предложений? Что, не понял?..

На другом конце послышался отборный мат.

– Все понятно, господин Вагиров! Жаль, что вы сами выбрали такую судьбу… – Коша нажал на кнопку отбоя. Он разорвал на мелкие кусочки листок с записанным на нем номером нефтяного магната и выбросил в окно.

– Ну что, пацаны, значит, фотографию его вы видели. Ждите, когда на обед выйдет, и решайте с ним вопрос. Как все сделаете – позвоните.

– Все сделаем в лучшем виде, – произнес один из ребят, улыбаясь.

– Давай, Парашютист, удачи тебе! – Коша вылез из «шестерки».

«Ровер» направился в сторону ресторана…

Минут через сорок из офиса нефтяной компании вышел мужчина лет сорока пяти – сорока восьми, в сером костюме, с седыми волосами, кавказской национальности. Его сопровождали двое охранников. Подойдя к своему «Мерседесу» и осмотревшись, мужчина сел в машину. Тотчас же в машину сел один из охранников. Другой сел в сопровождающую машину. «Мерседес» медленно стал выезжать с площадки, пытаясь выйти на Садовое кольцо. Но как только машина поравнялась с бежевой «шестеркой», раздался мощный взрыв. «Шестерку» разнесло вдребезги. Взрывной волной накрыло и «Мерседес» Вагирова. Оттуда выскочил охранник, сидевший на заднем сиденье. Одежда на нем горела. Он сделал несколько шагов и рухнул на землю.

К горящим машинам стали сбегаться люди. Двое ребят, которые недавно сидели в «шестерке», медленно подошли к серебристому «Мерседесу» и посмотрели на обгоревшую машину, убедившись, что все мертвы. Затем, отойдя в сторону, один из ребят достал мобильный телефон, набрал номер и коротко сказал:

– Работа выполнена успешно.

К концу дня в небольшом ресторанчике сидели двое – Коша и Белок. Ужиная, они о чем-то разговаривали.

– Ну что, Белок, – Коша поднял фужер, наполненный сухим французским вином, – давай выпьем за удачу! То, что мы с тобой задумали, сбывается благодаря тому, что мы соединили свои усилия!

Белок, улыбаясь, тоже поднял фужер и чокнулся с Кошей.

– Ну, почти все сбывается… Чтобы все сбывалось – такого в жизни, наверное, не бывает, – усмехнулся Коша. – Но пока на восемьдесят процентов у нас с тобой все получается! Давай выпьем за удачу!

– Дай бог! – сказал Белок. – Послушай, Коша, а я недавно вспоминал, как все было два года назад, как мы с тобой начинали…

– Да, ты тогда, по-моему, не очень-то верил в этот проект, – сказал Коша, внимательно посмотрев на Белка. Тот пожал плечами:

– Почему же не верил? Если бы не верил, то не вошел бы в дело.

– А помнишь, как мы с тобой встретились?

Белок, улыбаясь, кивнул.

– Конечно, ведь это было всего два года назад, – добавил Коша…

Москва, 1996 год

Четыре год назад Игорю Кошелеву было всего тридцать лет. В его жизни никаких особых событий не было. Жил он скромно, звезд с неба не хватал.

Родился в небольшом подмосковном городе Домодедово, там же провел детство, окончил школу, оттуда был призван в армию. Отслужив два года, попытался поступить в институт – безуспешно. Какое-то время работал в Домодедовском аэропорту, затем пытался устроить собственный бизнес.

Вместе со школьным товарищем Игорь открыл в Домодедове небольшую продуктовую палатку. Затем, подкопив немного денег, Игорь продал палатку и перебрался в Москву. Вначале с тем же партнером он открыл небольшой магазинчик в Орехове-Борисове.

Магазинчик торговал сигаретами и спиртным. Дела шли не очень хорошо, так как большую часть прибыли отдавали за аренду магазинчика и расплачивались с поставщиками. А тут – наезд ореховской братвы.

Сначала Игорь заупрямился, отбил первый наезд. Но на второй приехала команда в составе двадцати человек и здорово поколотила Игоря с его компаньоном. Но и тогда Игорь не сломался. Он сказал, что скорее продаст или сожжет магазинчик, но платить никому не будет. Вот тогда с ним и познакомился Сильвестр.

Приехал Сильвестр на следующий день после второго наезда, с двумя ребятами, на беседу. Сильвестр сумел убедить его. Он говорил:

– Твое дело – торговать, думать о контрактах, о прибыли. А все, что касается охраны, – это наши проблемы. Кроме того, мы тебе поможем и с должниками разобраться. Если кто-нибудь тебя «кинет» или обманет, мы решим эти вопросы. А много мы не просим – всего лишь двадцать шесть процентов.

Тогда Игорь думал, что Сильвестра можно будет обмануть и занизить цифру, но тот сразу предупредил, что никто его еще никогда не обводил вокруг пальца, поэтому лучше жить спокойно, в мире и согласии. Игорь стал платить Сильвестру.

Но вскоре он обратил внимание, что те охранники и кассиры, которых Сильвестр направлял к нему в магазинчик, уже обзавелись крутыми «тачками», отдыхали на дорогих курортах, многие купили себе квартиры, то есть прибыль, которую получали боевики группировки Сильвестра, была значительно выше, чем прибыль от их магазинчика. Игорь сблизился со многими боевиками, которые в дальнейшем стали бригадирами у Сильвестра. Они часто заходили к нему в магазин, набирая выпивку и пиво, Игорь снабжал их в счет двадцати шести процентов.

Игорь знал от многих боевиков, что Сильвестр – очень богатый человек, что он сумел за короткое время подчинить себе множество коммерческих структур, которые он либо «крышевал», либо работал с ними в качестве партнера. А партнерство его заключалось в том, что он отдавал им деньги на прокрутку, а коммерсанты, прокручивая деньги ореховской братвы, превращали их в миллионы.

Затем у Игоря началась черная полоса. Взорвали Сильвестра. Его «крыши» стали меняться каждые полгода. То была команда Двоечника, то команда бригадира по кличке Хохол, хотя никакого отношения к Украине он не имел, затем был Витоха. Но все они погибали.

Наконец разорился сам Игорь. Просто один из поставщиков перестал с ним иметь дела, так как ему было невыгодно работать на реализации. Тогда Игорь стал искать оптовиков, у которых можно было дешево выкупить продукты, а затем продавать самому. Прибыль была бы значительно больше. Но первая попытка оказалась неудачной.

Игорь попал на мошенника. Было в то время очень популярным «кидать», то есть мошенники под видом крупных оптовиков показывали клиентам каталоги, продукцию на складе, а потом, когда клиент делал предоплату, выяснялось, что каталоги фальшивые, а склад к ним никакого отношения не имеет. «Оптовика» же найти было невозможно. Вот таким мошенником оказался один поляк, который выдал себя за серьезного бизнесмена, а на самом деле он был обыкновенным кидалой.

Так Игорь в один момент потерял все – магазин, деньги и еще в долги залез.

Никакого желания заниматься бизнесом у него не было. Он размышлял, что теперь делать. Но все чаще он вспоминал прежнюю жизнь при Сильвестре, как работали боевики. Но идти рядовым боевиком в какую-либо группировку у Игоря не было ни малейшего желания. Игорь не хотел терять независимость. Вот тогда у него и родилась мысль – создать собственную бригаду и «бомбить» коммерсантов.

Но создать бригаду было очень трудно. Надо было набрать людей. Конечно, по Орехову бродило много брошенных боевиков из разгромленных бригад, потерявших своих лидеров. Можно было кого-нибудь набрать. Но Игорь понимал, что для того, чтобы собрать бригаду, необходимо иметь первоначальный капитал.

Кроме того, нужно было иметь серьезный авторитет. А у него не было даже физической силы, он не был «качком», никогда не занимался боксом или восточными единоборствами. Авторитет нужен был Игорю, чтобы подчинить себе боевиков. Ведь в любой момент они могли взбунтоваться. А что он им противопоставит?

Получать разряд Игорю по возрасту уже было поздно. Значит, нужно было найти надежного напарника.

Вот тогда и состоялась первая встреча с Сергеем Беловым. Познакомились они банально. Как-то Игорь поехал отдохнуть в Сочи. Там они и встретились, разговорились. Каково же было удивление Игоря, когда он узнал, что здоровенный парень, сидящий на пляже с девушкой, оказался тоже из Домодедова!

Белов оказался бывшим работником подмосковного СОБРа. Тогда они еще больше сблизились и нашли много общих точек. Белов знал многих ореховских, многих «паковал» самолично, участвуя в облавах и задержаниях. Игорь стал рассказывать о своих знакомых.

Потом Игорь узнал, что Белов уволился – надоели бесконечные командировки в Чечню. Он устроился в частное охранное предприятие, которое создали бывшие менты – кто в МУРе раньше работал, кто в ГАИ, кто во вневедомственной охране, а были и просто пожарные. Но работать мальчиком на побегушках Белову тоже не хотелось.

Игорь неожиданно предложил:

– Послушай, а что, если нам свою бригаду создать?

– Бригаду создать – дело нехитрое, – ответил Белов, – но ты сможешь пацанов кормить? Ведь им нужно каждый месяц зарплату выплачивать, они кушать хотят! Кроме того, ты думаешь, как деньги зарабатывать?

– Есть у меня одна мыслишка, – проговорил Игорь, – по-моему, очень интересная. – И он рассказал Белову о своем плане.

План был простым. Ведь Сильвестр имел очень большие деньги и коммерческие структуры. Нужно просто выйти на его общак и его коммерческие точки. Кроме того, нужно переписать всех бизнесменов, которые раньше ему платили, а теперь от дел отошли и стали коммерсантами.

– Это те люди, у которых есть деньги, – говорил Игорь. – Вот с них и будем все выжимать.

– Хорошо, – сказал Белов, – предположим, что мы найдем этих людей, список составим, проверим их. Это дело нехитрое. Пацаны из моего ЧОПа помогут собрать информацию. Ну, а команду-то из кого наберем?

– С командой сложнее… Я не хочу брать бывших ореховских. Их не воспитаешь. Да и уважать нас с тобой они вряд ли будут.

Белов пожал плечами.

– Ты – бывший мент, я – коммерс и бывший военный. Какой авторитет у нас?

– Да, тут ты прав, – улыбнулся Белов.

– Спортсмены? У них все основано на силе и на мускулах. Если что – они нам с тобой по башке дадут.

– Послушай, – неожиданно предложил Белов, – у меня вот какая идея. Давай мы с тобой бывших военных возьмем!

– Офицеров, что ли?

– Необязательно, можно и прапорщиков. С ними проще найти общий язык. У меня кое-какие связи есть в этой среде. Многие оголодали там, хотят нормальные деньги зарабатывать. Соберем единомышленников, объясним им ситуацию, дадим расклад. Но только самое главное – у нас должен быть общак. Мы с тобой, если создаем команду, получаем пятьдесят процентов, остальное – в общак. А там уже делим. Как ты на это смотришь?

– А что? Давай попробуем! – ответил Игорь.

– Считай, договорились! Давай-ка выпьем за это дело!

Через несколько дней они вернулись в Москву. За это время был составлен план работы. Он состоял из нескольких пунктов. Необходимо было найти костяк людей, купить оружие, технику и подготовить список тех, на кого нужно было первоначально «наезжать». На выполнение этих пунктов ушло около трех месяцев.

Людьми в основном занимался Белок. Он часто разъезжал по небольшим военным городкам Подмосковья.

Вскоре в составе бригады было двенадцать, затем четырнадцать, а потом шестнадцать человек. Белок взял на себя и оружие. Через воинские части, откуда были набраны в бригаду прапорщики, он сумел законтачить с офицерами, которые отвечали за оружие, что-то купил у ребят, которые привозили оружие из Чечни. Затем они вышли на команду, которая занималась контрабандой оружия из Приднестровья.

Первое время в бригаде были всего две автомашины. Под штаб-квартиру облюбовали одно кафе. Теперь нужно было составлять список потенциальных клиентов, с которых можно получать деньги. Коша стал сосредоточенно вспоминать знакомых боевиков, бригадиров, коммерсантов, с которыми раньше работал Сильвестр. Кое-какой список вырисовался. Затем Белок через свои связи «пробил» этих людей. Треть из них были убиты, но остальные были живы и здоровы. Некоторые из них, правда, поменяли место жительства, а некоторые – даже фамилии. Но поиск их был делом времени.

Теперь нужно было разработать концепцию будущей программы. Она заключалась в том, что они – наследники Сильвестра. Сильвестр когда-то вложил в бизнесменов деньги, а теперь они пришли эти деньги получить.

– А если нам не поверят и просто-напросто пошлют? – спрашивал Белок.

– Тогда мы будем проводить силовые акции, – ответил Коша. – Акции должны быть безжалостными. Мы должны наносить человеку удар по самому его больному месту, тогда у него не будет никакого выбора. Лично я к этому готов. А ты, Белок?

– А куда мне деваться? Выбор сделан…

Коша с Белком решили, что нужно команду сначала обкатать, прежде чем браться за серьезные дела. Если ребята пойдут сразу «наезжать» на бизнесменов и бандитов, то те могут дать серьезный отпор, а ребята растеряются и потеряют боевой дух. Лучшим способом тренировки и определенной закалки, а главное – получения навыка, была служба наемниками.

Вот и стали Белок с Кошей через свои связи в криминальном мире браться за выполнение «устрашающих» заказов.

К тому времени в Москве, по криминальным понятиям и криминальным раскладам, выгоднее было в качестве ликвидаторов и киллеров использовать так называемых наемников по вызову из провинции.

Это было удобно. В случае чего стрелки падали не на них, а на исполнителей. А во-вторых, костяк группировок оставался неприкосновенным, люди не гибли, не подставлялись. И, в-третьих, была возможность «скинуть» тех же самых наемников. Выполнит задание киллер – а потом его шлепнуть. Тогда получается двойная выгода – платить не надо и все концы в воду.

Бригаде Коши и Белка пришлось первое время проходить через такие испытания. Часто их люди выполняли задания, а потом вместо вознаграждения шла расправа. Вот тогда Белок с Кошей выходили на арену сами и лично уничтожали лидеров тех бригад, которые обманывали их боевиков.

Через полгода у бригады был определенный боевой опыт. Но, помимо опыта, Коша придавал большое значение связям с правоохранительными органами. Не случайно Сильвестр заимел высокопоставленных покровителей как на Лубянке, так и в МВД. Безусловно, для многих криминальных авторитетов иметь милицейских информаторов было большим делом.

Всегда можно было получить предупреждение в случае подготовки какой-то операции, если, конечно, информатор имеет доступ к разработке конкретной бригады.

Всегда можно получить информацию о человеке, задержанном за перевозку оружия, а иногда можно и договориться о его освобождении за деньги. Все это широко практиковалось с начала девяностых.

Коша прекрасно знал, что многие сотрудники милиции жили не только на зарплату, а получали дополнительную «надбавку» либо от коммерсантов, либо от бандитов, которым они продавали свои услуги.

В этой части особенно помог Белок. Как бывший сотрудник СОБРа, он знал многих руоповцев, которые за деньги оказывали определенные услуги криминальному миру. Да и как может лейтенант РУОПа разъезжать на джипе стоимостью пятьдесят тысяч долларов при зарплате не более сотни? Поэтому Белок и свел со многими работниками РУОПа и Главного управления внутренних дел Москвы знакомства, и те стали снабжать Кошу и Белка информацией.

На первом этапе, поскольку бригада Коши еще не «засветилась», его интересовала информация о коммерсантах и бандитах, которые были замешаны в крупных сомнительных сделках или криминальных аферах. Заработав немного денег, Коша с Белком стали активно тусоваться в ночных клубах, казино, в модных ресторанах, где бывал московский криминалитет и полукриминальные коммерсанты. Вскоре у них появились кое-какие связи в том мире. Затем – новые заказы. Особенно в услугах Коши нуждались, как ни странно, коммерсанты. Слишком часто в это время они «кидали» друг друга.

Как-то Кошу в одном ночном клубе познакомили с одним солидным клиентом, сотрудничество с которым сулило очень выгодные переспективы.

Алик Туманян являлся американским гражданином, который вместе со своим старшим братом уехал из родной Армении в Штаты лет десять назад.

Однажды Коша с Белком сидели в ресторане в компании Алика Туманяна. Ресторанчик, располагавшийся в центре города, был небольшой, уютный. Музыки в нем не было. Алик специально выбрал этот ресторан, чтобы спокойно поговорить о будущем заказе, который должны были выполнить Коша с Белком.

После недолгого разговора на общие темы Алик подвинул к себе фужер с мозельским вином, сделал глоток и посмотрел на своих собеседников. Коша тут же понял, что сейчас начнется серьезный разговор.

– Дело следующее, – сказал Алик, сделав небольшую паузу, будто подыскивая слова. – Пару лет назад мы с моим братом, Самвелом Туманяном, работали с одним банкиром, Артемом Овсянниковым. Так получилось, что эта гнида – только так его можно назвать, – Алик снова отпил вина из фужера, – нас «кинула». А мы вложили практически все наши бабки.

– И сколько вы вложили? – спросил Коша.

– Двадцать «лимонов».

– Ого! – присвистнул Белок. – Сумма серьезная!

– Но кто же знал, пацаны? – развел руками Алик. – Работали почти год, никаких сбоев, все было нормально!

– А чем занимались? – поинтересовался Белок.

– Да всем, на чем можно сделать деньги. Помните, была такая фирма – «Русская Америка»? С ними мы закручивали бизнес. И сахаром торговали, и продуктами… Всем, чем попало. И самое главное – работали с этим Овсянниковым пятьдесят на пятьдесят: мы вкладывали бабульки, он от начала до конца отслеживал контракт по схеме. Мы обеспечивали американскую сторону контракта или европейскую. И что обидно – все шло по нарастающей. Начинали с «лимона», потом на пятерку перешли, потом на десятку, а потом – на двадцатку. Кто бы мог подумать?..

– Короче, он тебя «кинул», – понимающе кивнул Коша.

– Обидно – столько работали, а он…

– А так и бывает, – сказал со знанием дела Коша, как будто он хорошо знал, как «кидают» людей. – Сначала он тебе, так сказать, нарастил, завлек в ситуацию, а потом понял, что из тебя больше ничего не выжать, и обрубил концы.

– В арбитраж подавал, «наезд» пробовал на него сделать? – поинтересовался Белок.

Алик достал пачку сигарет, закурил, медленно выпустил дым.

– Так, пытались кое-что сделать… С арбитражем, конечно, глухо. Нам его не выиграть. Там кто больше денег задвинет, тот и выигрывает. Плюс, – Алик сделал паузу, – Артем в столице сидит, а мы за бугром. Он больше людей знает, ему и карты в руки.

– Это точно, – кивнул Белок. – А с «наездами» пробовал?

– Обращался к разной братве… но ничего не получилось. Этот перец с охраной ездит. Причем охрана у него омоновская.

– У-у! – протянул Коша. – Это усложняет дело!

– Пацаны, но вы же люди серьезные! – сказал Алик. – Мне вас рекомендовали и сказали, что вы решаете все вопросы.

– Так что тебе от нас нужно? – спросил Коша, хотя догадывался, что ответит Алик.

– Прежде всего хотелось свои бабки обратно получить. Лучше всего, чтобы этого человека кто-либо на время в гости позвал, – Алик резко обернулся и посмотрел по сторонам. Убедившись, что в ресторанчике, кроме них, никого нет, он отпил очередной глоток мозельского и посмотрел на Кошу, словно изучая его реакцию.

Коша, постукивая по столу ножом, улыбнулся:

– Только и всего?

– Ну, если, конечно, это не возымеет реакцию, тогда… – Алик пальцем провел на столе черту, что означало ликвидацию.

– Понятно, – сказал Коша и повернулся к Белку. – Что ты думаешь?

У них уже была разработана схема разговора. Белок сделал небольшую паузу и сказал:

– ОМОН, охрана… Дело серьезное, очень непростое. Плюс твой перец, как ты его называешь, тоже человек непростой.

– Я вам скажу, где он живет, где у него дача, с кем он кружится…

– Кстати, с кем он работает? – поинтересовался Коша.

– Есть одна бригада… Точнее, не бригада, а структура, достаточно серьезная. Возглавляет ее некий Тарас. Не знаю, фамилия это или имя. В ваших кругах он известен под кличкой Циклоп.

– А, Циклоп? Знаю, – кивнул Коша. – Это человек авторитетный.

– А живет Овсянников в поселке по Киевскому шоссе, место называется Гоголево. Там Циклоп купил несколько участков. Так что он работает с Циклопом. Хотя, говорят, что он еще с кем-то деньги прокручивает.

– Понятно, – сказал Коша. – Вопрос, сам понимаешь, нелегкий и требует серьезной подготовки и серьезных вложений. Какие твои условия, коммерсант?

– Обычно в таких случаях берут тридцать процентов, – осторожно заговорил Алик, внимательно глядя на Кошу и Белка. Но, быстро поняв, что номер не пройдет, он опустил глаза и снова поднес к губам фужер.

– Нет, братан, – покачал головой Коша, – не знаю, кто на такую работу подпишется. А если и подпишется, то на полный провал… Как ты думаешь? – Коша посмотрел на Белка. Тот утвердительно кивнул.

– ОМОН, Циклоп… Сам понимаешь. Здесь с тридцатью процентами никак нельзя! – продолжил Коша.

– Какие ваши условия? – спросил Алик.

– Мы всегда работаем за пятьдесят процентов. Хотя здесь с тебя можно было взять и семьдесят… Слишком много риска… ну ладно, не будем нарушать нашу традицию. Согласен на пятьдесят? Если да, то мы беремся.

Алик, помолчав немного, достал из кармана калькулятор и хотел его включить, но передумал и сказал:

– А собственно, что я считаю? Десять лимонов ваших получается.

– Да, десять. Плюс проценты еще с него возьмем, – уточнил Коша. – Проценты – наши целиком.

– А мне проценты?.. – нерешительно спросил Алик.

Ребята отрицательно покачали головами.

– Нет, ничего. Во-первых, неизвестно, сколько мы получим. Мы же не знаем, сколько у него денег. Может, он их уже спустил, может, сам в долгах. Расскажи нам лучше про охрану!

– Не надо про охрану, – остановил Алика Коша. – Ты скажи нам, где банк находится. Больше ничего не нужно.

– Ну что, коммерсант, решаем вопрос? – ухмыльнулся Белок.

– Я должен с братом поговорить. Его деньги тоже там лежат.

– Сколько тебе времени нужно?

– Нисколько, – ответил Алик, доставая из бокового кармана мобильный телефон. – Сейчас в Штаты позвоню, брата найду, и сразу решим этот вопрос. – Он взглянул на часы.

– А сколько сейчас там времени-то? – спросил Коша.

– Раннее утро. Он еще спит. Главное, чтобы мобильный был включен!

Алик быстро набрал длинный телефонный номер. Коша с Белком смотрели по сторонам и старались понять, что задумал этот американский армянин.

Тем временем Алик громко заговорил:

– Алло, Самвел? Ты меня слышишь? Здравствуй, братишка! Как твои дела? Извини, что так рано звоню – дело неотложное! Помнишь, мы с тобой говорили про нашего друга? Есть хорошие ребята, проверенные, надежные, с хорошей репутацией. Но они берутся за пятьдесят процентов… Да, цифру я им назвал. Что думаешь?.. Нет, это ребята серьезные! Согласен или нет? Надо ответить сейчас… Понял, братишка. Целую, обнимаю. Скоро буду, увидимся!

Алик закрыл крышку телефона.

– Дай посмотреть, что за аппарат! – заинтересовался Коша.

– Да ничего особенного, обычный «Эрикссон»…

– У нас в России такого нет, – и Коша стал разглядывать аппарат.

– Осторожно, не нажми кнопку, а то меня на деньги поставишь за соединение с Нью-Йорком! – улыбнулся Алик.

Коша нехотя протянул ему телефон.

– Ну что, согласен брат, – сказал Алик.

– Прекрасно! – кивнул Коша. – Двадцать процентов предоплата, и мы начинаем работать.

– Двадцать процентов?! – Алик вытаращил глаза. – Это же очень серьезные деньги!

– А ты что думал, что мы несерьезные люди? Откуда мы знаем о твоих намерениях? Это будет гарантия.

– Ребята, но у меня с собой и денег таких нет… – развел руками Алик.

– Но у тебя есть кредитная карточка? – спросил Белок. – Я видел, ты доставал из кошелька деньги, а там их несколько – золотые, платиновые… Сними чуток лавэ, и тут же начнем работать!

Алик тяжело вздохнул:

– Я должен два дня подумать.

– Слышь, Белок, – Коша толкнул Белка локтем в бок, – на двадцать «лимонов» он может решить вопрос за одну минуту, позвонив своему брательнику! А на двадцать процентов он будет два дня думать! Мне кажется, что какое-то фуфло идет или развод! Пойдем, братишка! По-моему, мы не на того человека попали. Только надо за столик заплатить!

Коша, нахмурившись, поднялся и посмотрел на Алика. Тот быстро заговорил:

– Нет, ребята, что вы! Я согласен! Я имел в виду не подумать, а найти способ, как перевести и получить деньги.

– А что тут сложного? Есть специальная компания, «Вестерн Юнион» называется, по-моему, – сказал Коша. – Вот и переведи! Потеряешь несколько процентов, зато получишь десять «лимонов» и будешь жить на пять с плюсом через какое-то время!

– Кстати, о времени, – заговорил Алик. – Как долго вы будете… работать?

– Это, братишка, не от нас зависит. Но могу точно сказать – тема очень хорошая. Мы же как бы в доле, тоже хотим десяточку побыстрее получить! Ну что, по рукам?

– По рукам, – улыбнулся Алик. – За это надо выпить!

– Давай, – кивнул Коша. – Только я ничего, кроме минералки, не пью.

– Что, в завязке, что ли?

– Нет, по жизни… Все время голова светлая и руки крепкие должны быть.

– А ты? – Алик обратился к Белку.

– Нет, почему? Я могу…

– Он тоже в завязке, – оборвал Белка Коша. – Он ничего не пьет.

Посидели еще некоторое время, потом расплатились и ушли.

Усевшись в припаркованный неподалеку «Мерседес», Белок спросил у Коши:

– Ну, что ты думаешь?

– Не так легко этого перца взять будет… Я покруче придумал! Мы с тобой сначала этого армяшку похитим, с братика деньги скачаем, а потом уже и перца возьмем… Только делиться с ним не будем. Думаю, тридцаточку мы с тобой в ближайшее время заработаем! – усмехнулся Коша.

– Ну ты даешь! Так вот почему ты у него аппаратик-то взял?

– Конечно, я же сразу проверил! Телефончик Самвела я запомнил, – Коша достал из бардачка листок бумаги и записал телефонный номер. – Так что когда за бабульками поедем, армяшку этого и прихватим! Надо будет местечко надежное найти.

– Может, квартиру снимем?

– Нет, никакой квартиры не надо. Нужно наших пацанов зарядить, чтобы сняли коттедж с бассейном. И чтобы подвальчик был обязательно, чтобы там эта гнида кричала и слышно ничего не было.

– А с перцем как будем?

– С этим посложнее. То же самое – надо снять коттедж, желательно по Киевке. Я уже разработал схему.

– А если омоновцы?

– А это уже, братишка, по твоей части! – усмехнулся Коша. – Короче, у меня такой планчик. Сначала пацанов посадим, пусть покатаются за Овсянниковым, посмотрят, где он бывает, что и как. Потом доложат по местам. А потом посмотрим, в каком месте его лучше прихватить.

– Здорово! – восхитился Белок. – Коша, ты прямо академик! Ну, криминальных наук, конечно…

– Ладно тебе, братишка! Все крупные деньги – криминальные, так что… Я – академик по зарабатыванию денег. А в криминал, сам понимаешь, мне не очень хочется. Я не романтик этого дела.

– А кто романтик-то? Воры только всякие, старой формации.

– Мне кажется, что с этим делом тоже все закончено. Все сейчас в бизнесе. А деньги, как тебе известно, не пахнут.

Неожиданно зазвонил телефон. Коша взял трубку. На другом конце он услышал голос одного из бригадиров – Миши Звонкова по кличке Звонок.

– Слушай, тут такое дело, – проговорил Миша. – Помнишь, был один киллер, который из тюрьмы сбежал?

– Ну, помню. А чего ты по трубе об этом говоришь, в открытую? Ты что, опять напился?

– Нет, Коша, тут дело серьезное! Короче, мы отдыхаем сейчас в одном казино. Он тут с нами сидит!

– Да ты что?!

– Короче, он с тобой встретиться хочет. Дело выгодное. У него к нам предложение есть.

– Задержи тогда этого артиста. А мы сейчас подъедем.

Коша повернулся к Белку.

– Ну что, братишка, фортуна к нам повернулась лицом! Помнишь киллера, который из тюрьмы сбежал? По фамилии Слонин, а кличка у него была Слоник. Короче, он с одной братвой работал. А сейчас, как я понял, он хочет с нами начать дело. Поехали, пробьем пацана, что у него за виды!

– А вдруг это подстава?

– Какая еще подстава? – улыбнулся Коша. – Мы же не при делах! У тебя ничего нет с собой? Ни волыны, ни наркоты?

– Ничего абсолютно! – закрутил головой Белок.

– Тогда чего нам бояться? Мы отдыхать едем. А по поводу Алика – отличная тема будет!

– Ты что, хочешь Слоника к этому делу привлечь? – спросил Белок.

– Зачем? У нас более крутые интересы.

Через несколько минут Коша с Белком уже были в ночном клубе. Зал был полон. Коша без труда отыскал Звонка, который сидел за столиком вместе с членами своей бригады. Сухо поздоровавшись, Коша сел на стул, который ему тут же уступил один из подчиненных Звонка. Осмотревшись, Коша внимательно взглянул на Звонка.

– И где же твой красавец-носорог? – спросил он.

– Сейчас подойдет, шеф! – ответил тот. – Они, по-моему, в туалет пошли…

– Хорошо, понял. А что за телки?

– Как обычно… Интересуешься? Подогнать тебе их бригадиршу? Может, вон тех двоих снимем? – сказал Звонок.

– Послушай, Звонок, – тихо проговорил Коша, – что-то не в ту сторону ты звонишь! Когда это мы с тобой вместе девок пялили? Что-то не помню!

– «Папа», извини! – тут же остановился Звонок. – Что-то снова понесло меня…

– Ты со своими пацанами можешь это делать, а мы с серьезными людьми знакомство водим! А ты, Звонок, как был ореховской шпаной, таким и остался.

Коша посмотрел на свои золотые часы «Ролекс», словно показывая – вот какой у меня будильник, не то что твоя пластмассовая дешевка! Звонок снова заговорил:

– Коша, я тут… Раз такой расклад пошел… – Звонок пытался объяснить свое слишком возбужденное состояние. – Короче, я его тут увидел и заговорил с ним, тему держать. А он и говорит: пацаны, я в принципе вас сам искал. Я ему: как же? Ты же с этими работаешь! А он отвечает: я не хочу больше с ними дела иметь. Короче, хочу работать с вами. И называет тебя конкретно, понимаешь?

– Ну и где же твой Слоник? – Коша стал озираться по сторонам.

– Да вон он идет!

Коша оставался спокойным и даже не обернулся в сторону приближающегося киллера.

Вскоре к столику подошел парень невысокого роста, крепкий. Он приветливо кивнул головой и сел на стул, внимательно взглянув на Кошу.

– Слушаю тебя! – сказал Коша.

Слоник посмотрел по сторонам, показывая, что вокруг слишком много свидетелей.

– А пацанам никак нельзя пойти погулять? – спросил он тихо. – Разговор серьезный…

– Базара нет! – ответил Коша и обратился к ребятам: – Пацаны, погуляйте немножко!

Все, кроме Белка, встали. Слоник посмотрел на Белка, словно спрашивая, почему он остался.

– Это моя правая рука, – тут же сказал Коша. – Мы с ним как братья, и у меня от него секретов нет. Так что, если он уйдет, я уйду тоже.

Слоник немного помолчал, раздумывая, и кивнул.

– Может, выпьем? – предложил Коша.

– Я ничего, кроме сока и минералки, не пью, – ответил Слоник.

– Лицо твое мне знакомо…

– Ты же знаешь, кто я, – улыбнулся Слоник.

– Как же ты лыжи сделал с крытки?

– Да так, случайно… Фортуна обломилась, я ее и использовал.

– Говорили, что ты в Грецию сбежал или на Кипре загорал… А тут вдруг здесь сидишь…

– Ты что, думаешь, что это не я? – вновь улыбнулся Слоник.

– Нет, твоя карточка у нас по всем программам телевизионным показывалась! Ты у нас прямо звездой телеэкрана стал, – улыбнулся Коша.

– Так что, у нас про это разговор пойдет?

– У тебя есть другая тема? – посерьезнел Коша.

Весь свой разговор Коша строил так, чтобы было ясно: если ты, Слоник, будешь предлагать какое-то дело, то все равно я буду хозяином положения. Коша прекрасно знал основы криминальной дипломатии и четко их придерживался.

Слоник отпил немного сока, снова посмотрел на Кошу.

– Короче, есть такая тема, пацаны… Вы знаете, с кем я работал.

– Слышали… – неопределенно ответил Коша.

– У нас с ними разрыв произошел.

– Если не секрет, – спросил Белок, – на какую тему? Женщину не поделили или что?

– Да в основном по финансам… Короче, я от них отошел. И если хотите, я могу с вами работать.

Коша ожидал этого предложения – собственно, именно за этим он сюда и приехал. Но сразу соглашаться он не хотел – решил показать авторитет.

– Я не знаю… Брат, как ты думаешь? – Коша вопросительно взглянул на Белка. Тот уловил настроение своего напарника и понял, что соглашаться сразу ни в коем случае нельзя.

– Ты сказал, что с пацанами расстался… А никто с их стороны претензий нам предъявлять не будет? – спросил он.

Слоник улыбнулся.

– Пацаны, вы вообще слышали про мои дела, что и как?

Коша кивнул головой:

– Конечно, слышали.

– У меня есть список людей, которые хотят мне предъяву выставить, и список большой. А если вы насчет «хвоста», который за мной идет, то хочу сразу сказать, что он идет за мной сто процентов, и он не маленький. Но если это вас пугает, я могу уйти… – Слоник привстал со стула.

Коша понял, что теперь его поставили в нелегкое положение.

– Ну что, Коша, решайся, если ты такой крутой, как себя показываешь, если никого не боишься и собираешься покорить Москву! Тебя это предложение не должно пугать.

– Нет, братан, – сказал Коша, – твоя биография, твоя история, а также люди, которые тебя будут искать, нас совершенно не волнуют.

Неожиданно в разговор вступил Белок.

– Мы прекрасно понимаем, – сказал он, – что тебя ищут и «погоны», и братва, и воры, – Белок специально выделил последние слова.

Коша перебил его:

– Ты правильно сказал, брат, – он взглянул на Слоника, – люди мы серьезные. И ты тоже парень проверенный. Только ты тут про финансовую сторону говорить начал… Какие твои предложения?

– Я всегда работаю пятьдесят на пятьдесят, – ответил Слоник.

Коша с Белком засмеялись. Слоник удивленно посмотрел на них.

– Что, я что-то не то сказал?

– Нет, ты сказал все правильно, – ответил Коша, – просто фраза такая… Мы так тоже все время говорим, работаем так же.

– Значит, у нас с вами все совпало? – улыбнулся Слоник.

– Послушай, – обратился к Белку Коша, – а он мне нравится! Такой же наглый, как мы с тобой! – Он протянул руку Слонику. – Давай! Пить мы с тобой не будем – все равно ты не пьешь… Кстати, а с подругой своей ты расстался? Красивая была баба…

– Какая это? – ухмыльнулся Слоник. – У меня много красивых было.

– Ну ты, парень, даешь! – засмеялся Коша.

– А почему ты интересуешься? Адресок срубить хочешь, что ли? Я своих баб никому в аренду не даю, даже если я с ними и расстался.

Теперь Коша понимал, что официальная часть разговора практически закончена.

– И как ты будешь работать? – спросил он.

– Да все по той же специальности, по которой раньше работал. А вы мне хотите предложить перейти к вам в офис?

– А у нас и офиса нет, – развел руками Коша и, улыбнувшись, посмотрел на Белка. – Точнее, есть, но мы очень редко в нем бываем.

– Как это нет? – улыбнулся Белок. – Да у нас, считай, уже четверть Москвы! В любой банк приедем, в любую финансовую корпорацию – и тебе любой кабинет дадут!

– Значит, братишка, у меня вот какая ситуация… – продолжал Коша уже серьезно. – Есть тут несколько заказов. Скажу честно – нашим пацанам до тебя еще очень далеко, зеленые они совсем.

– Это я понял, когда с вашим Звонком разговаривал, – усмехнулся Слоник.

– Кстати, про Звонка… Как ты на нас вышел? Расскажи!

– А как выйти на крутых ребят? Очень просто. Тут особого ума не требуется. По ресторанам, по казино помотался, кое-кого из пацанов раньше знал – на стрелках видел, кое-кого спросил. Приехал сюда и вычислил вашего Звонка. Его тут каждый халдей знает!

– А что, он тут часто бывает? – спросил Белок.

– Не знаю… Когда я сказал, что мне нужно со Звонком повидаться, мне его тут же показали.

– Звонку надо по башке дать, – обратился Коша к Белку, – чтобы он свои фотографии везде не рассылал! Значит, – он снова посмотрел на Слоника, – ты нас методом тыка вычислил?

– Можно сказать и так. А что, вы хотели, чтобы я вас через МУР или Интерпол искал?

– А ты знаешь, мы, между прочим, перед ними совершенно чистые, – подчеркнул Коша.

– У меня другая информация, – улыбнулся Слоник. – Осталась на вас кое-какая пыль. А что касается моего списка, кто меня ищет, то и вас начинают искать. Информация по Москве пошла…

– Да ладно! – махнул рукой Коша.

– Вы что, думаете, что я случайно оказался тут с вами? – сказал Слоник. – Я и пришел к вам, потому что вы – крапленые, такие же, как я. Прежде чем выбрать, к кому прийти, в какую команду влиться, я анализ провел – нанял одного кагэбэшника бывшего. Он раньше организованной преступностью занимался. Я ему и заказал такой анализ.

– И сколько стоит такая работа?

– Пять штук ему дал – он мне полностью дал расклад на всю криминальную Москву: кто за кем стоит, какая у кого вражда, какие претензии имеются, какие предъявы «погоны» готовят…

– Послушай, а ты мне телефончик этого кагэбэшника не нарисуешь? – спросил Коша.

– Так у вас же вроде тоже есть специалист, – Слоник показал на Белка.

Тут Коша понял, что перед ним не просто киллер, а человек, который прекрасно знает ситуацию и ориентируется во всех подводных течениях криминального мира. Да, с ним будет непросто!

– Я вижу, что ты парень с головой, – сказал он. – Ну что, как мы договоримся?

– Я думаю, что договариваться мы будем в другом, более надежном месте, – ответил Слоник. – А сейчас оставь мне номер своего мобильника, я тебе позвоню.

– Записывай.

Слоник усмехнулся.

– Я никогда ничего не записываю, все запоминаю.

– Ну, ты и вправду суперкиллер! Так тебя окрестили?

– Лучше ты зови меня Супермен, Джеймс Бонд, – улыбнулся Слоник.

– Хорошо, пусть будет так. Кстати, давай мы тебя будем Женей звать!

– Почему Женей?

– Ну зачем я буду твою кликуху говорить? Говорят, мобилы тоже слушают. А так – Женя и Женя.

– А ты кто будешь?

– Я – Коша, как был, так и буду.

– Договорились! Ну, когда встречаемся?

– Ты телефон запомнишь?

– Все запомнил, – сказал Слоник после того, как Коша назвал ему номер. – Созвонимся через пару дней.

– Да, встретимся, перетрем ситуацию. Я подумаю, какие у нас с тобой заказы будут.

– Кстати, Коша, – сказал Слоник, – ты знаешь, с какой цифры я начинаю работать?

Коша удивленно посмотрел на него.

– Меньше, чем вот столько, я за работу не беру, – Слоник быстро показал один палец.

– Штука баксов? – усмехнулся Белок. Слоник покачал головой.

– Да, штука. Только ты еще шесть нулей к этой штуке пририсуй!

– Значит, пятьсот на пятьсот получается, – сказал Коша.

– Да, но это минимум. Лучше бы двушку сразу заказывать. Не мелочевкой же заниматься!

Коша встал, показывая, что разговор окончен, пожал на прощание руку Слонику.

Когда Слоник ушел, Коша сказал:

– Послушай, Белок, он действительно парень-кремень! Будем с ним работать.

– А я думал, ты его хочешь в одноразовые зачислить…

– Ты что – такого кадра и в одноразовые?!

– А подставы тут никакой нет? – неожиданно спросил Белок.

Коша пожал плечами.

– Да если какая-то заготовка и будет, мы с тобой все равно все вычислим. Мы же с тобой непростые ребята!

– Далеко не простые, – усмехнулся Белок.

– Ладно, давай отдыхать.

Прошло два месяца после того, как Коша и Белок начали работать с беглым киллером Слоником. Расчеты Коши оказались правильными. Информация о том, что Слоник стал работать на его бригаду, со временем должна была просочиться по разным каналам. Так и случилось. В этом плане Коша не ошибся. Уже очень скоро половина Москвы знала, что Слоник работает на Кошу. Более того, стали говорить, что Слоник и раньше работал на Кошу, прикрываясь своими земляками из бывшей бригады.

Теперь на Коше лежали подозрения в ранее совершенных заказных убийствах, которые раньше выполнял Слоник. Коша часто ловил недобрые взгляды со стороны представителей других группировок Москвы, когда появлялся в ресторанах, ночных клубах и казино.

Как-то Белок сообщил Коше, что за ними поставлена «наружка». Было ясно, что скорее всего ищут не Кошу с Белком, а именно Слоника.

Но была тут и положительная сторона. За это время Слоник смог устранить несколько весьма одиозных фигур из криминального мира, а также финансовых воротил.

Теперь Коша работал по следующей схеме. Он выбирал наиболее выгодную для себя коммерческую или финансовую корпорацию, проводил с ними блиц-переговоры на предмет того, что хочет иметь с них долю, и после этого устранял главного оппонента, который препятствовал такому сотрудничеству. В большинстве своем люди соглашались с поставленными условиями, так как прекрасно понимали, что следующими жертвами могут стать они. Такая схема, в которой участвовал Слоник, работала безукоризненно. За это время Коша стал совладельцем крупных коммерческих и финансовых структур.

Что же касается предложения Алика Туманяна, то уже на следующий день после встречи Коша провел собрание своей группировки. Он выложил все карты. Сказал, что они будут работать по поводу похищения Артема Овсянникова, банкира из «РТР-Банка», что цель их – не убить его, а просто похитить. Поэтому все члены группировки стали отслеживать маршруты, по которым перемещался Овсянников.

Коша с Белком сидели в одном из ресторанчиков и обсуждали, на каком месте лучше всего прихватить Овсянникова. Ситуация складывалась непростая. Артем Овсянников, как говорил Алик, действительно пользовался охраной из милиционеров. Правда, не омоновцев, а сотрудников вневедомственной охраны, то есть тех, кто осуществляет охрану определенных объектов. Но одеты они были в омоновскую форму – в пятнистые комбинезоны, сами охранники были высокими, крепкими, и ни у кого не возникало сомнений в том, что это – настоящие омоновцы. Артем специально купил бронированный джип, поставил на крышу синюю «мигалку», получил блатные номера и посадил в машину бойцов охраны. Сам же он ездил на бронированном «Лексусе».

Мест, которые посещал Артем, было немало. Но в Москве похищение проводить было слишком опасно. Другое дело – Подмосковье.

Армянин не обманул. Жил Артем в подмосковном поселке Гоголево, что по Киевской трассе, километрах в двадцати пяти от Москвы. Особенностью этого поселка было то, что от шоссе до него нужно было проехать по узкой дороге километров пять. Дорога была окружена лесом и кустарником. Тут можно было оставить засаду, захватить джип и машину Артема.

К этому времени по указанию Коши было снято два коттеджа. Один был приготовлен для Овсянникова, а другой, как задумали Коша с Белком, – для Алика Туманяна.

За прошедшее время Алик два раза слетал в Америку, и деньги, которые он обещал заплатить, давно были отданы. Настало время для его похищения.

Коша придумал хитроумную операцию. Он знал, что у Овсянникова есть служба безопасности, в которой работали бывшие менты. Он специально пустил дезинформацию, что Алик Туманян якобы активно ищет встречи с Артемом. Информация сработала. Вскоре Коше доложили, что Овсянников усилил свою охрану.

– Теперь дело остается за малым, – говорил Коша Белку. – Если мы похитим Артема Овсянникова, то все будут думать, что это дело рук Алика. А Туманяна нам нужно спрятать.

– Конечно, иначе его сразу возьмут, а он расколется!

– Точно. Так что, братишка, нам скоро с тобой волей-неволей придется проводить сразу две операции. Я думаю, что мы их выполним.

Но операции пришлось отложить, так как Слоник расстрелял бизнесмена с женой около торгового центра. Естественно, правоохранительные органы стали искать его. Коша немедленно отдал приказ, чтобы Слоник уехал в Грецию.

– Хватит, – сказал Коша, – наследил много. Пускай уезжает и отсидится там, а то нас самих скоро возьмут!

Коша получил информацию от Белка, который узнал все от своих бывших коллег – оперативников.

Вскоре Слоник покинул столицу и направился в теплую Грецию, где у него имелась вилла, – так сказать, на заслуженный отдых.

Теперь Коша сосредоточился на самом главном. Он рассчитывал, что пора заканчивать акции. В один из дней, когда операция была полностью готова, он решил проинспектировать членов бригады, которые должны были участвовать в похищении Артема Овсянникова. Подъехав к выбранному месту похищения, он внимательно осмотрел его.

– Посты поставите здесь, – сказал Коша ребятам, – машину остановите здесь. Вторая машина будет метрах в десяти. Сразу подъезжаете и блокируете дорогу.

– А если машина с охраной?

– Наши люди будут сидеть в кустах, с этой и с этой стороны, – Коша показал на перелесок. – Если охрана зашевелится, то начинайте стрелять из автомата. Патронов не жалейте! Никто не должен уйти. Если что – бросьте в джип гранату. Но это при том условии, если будет активное сопротивление. Кстати, я тоже буду сидеть в машине и контролировать ситуацию. Завтра начинаем!

На следующий день ровно в девять утра несколько машин с ребятами из команды Коши были на Киевской трассе, возле неширокой дороги, ведущей в Гоголево. Коша с Белком были одеты в форму омоновцев. Лица их скрывали маски с прорезями. Нашивки на куртках говорили об их принадлежности к элитной спецназовской группе «Барс». У каждого был автомат, небольшие пистолеты. У Белка в руках – рация. Он исполнял роль начальника ОМОНа. Для этой операции привлекли одного бывшего гаишника, уволенного за пьянство. Он должен был изображать сотрудника ГИБДД, стоять недалеко от машины, в которой сидели Коша с псевдо-омоновцами, и остановить машину Артема Овсянникова. По плану, разработанному Кошей, после остановки и проверки машины они должны были подъехать к ней, и Белок, как командир спецподразделения, задерживал Овсянникова.

Для этого специально было изготовлено постановление Московской городской прокуратуры о задержании Артема Овсянникова. Все должно было пройти в течение пяти минут. Расположившиеся в кустах должны были осуществлять прикрытие в том случае, если со стороны охраны Овсянникова будут предприняты попытки сопротивления. Более того, ребята из бригады Коши наняли два «КамАЗа», которые должны были тут же перекрыть дорогу на выезде, изображая поломку машин, чтобы охрана Овсянникова не смогла их догнать.

Коша волновался. А вдруг план не сработает? Вот, собственно, и криминал… Нет, все должно получиться! Пусть даже у Овсянникова пять человек охраны, в их машине тоже пятеро и в кустах подмога, значительно превосходящая силы противника. Поэтому все должно пройти как надо.

Гаишник Владимир Симонов, не так давно уволенный из органов за пьянство, нервничал. Он ходил вдоль своей бежевой «шестерки», помахивая полосатым жезлом, и поглядывал на часы. За рулем машины сидел одетый в милицейскую форму Звонок. Он должен был подстраховывать гаишника. Коша же с Белком и с другими членами бригады сидели в джипе, где было место и для Овсянникова. Наручники были уже приготовлены.

Вскоре на дороге показался черный «Лексус» с тонированными стеклами, за ним – джип «Мицубиси».

– Ну вот, клиент пошел! – сказал Коша, достав переговорное устройство. На другом конце послышался голос Звонка:

– Понял тебя, Коша!

– Я же предупреждал тебя – никакого Коши, а цифры «1» и «2»! – зло проговорил Коша.

– Понял, – повторил Звонок. – Извини, братан, волнуюсь!

Коша выматерился и подумал: ну вот, связался с козлами!

Машина поравнялась с «шестеркой». Рация Звонка специально оставалась включенной, чтобы Коша мог слышать все, что происходит на дороге.

Владимир Симонов медленно показал жезлом на обочину, приказывая «Лексусу» остановиться, вразвалку подошел к машине. Из «Лексуса» выскочил водитель и сразу стал показывать свои документы: водительское удостоверение, техпаспорт, доверенность. Но Симонов, не обращая на него внимания, подошел вплотную к машине.

– Машину осмотреть надо, уважаемый! – сказал он.

Тут сзади остановился джип, из которого выскочили несколько человек, также одетые в пятнистую форму – личная охрана Овсянникова.

– Послушай, уважаемый, – один из охранников показал Симонову удостоверение сотрудника милиции, – здесь свои едут. Так что давай не будем эту канитель разводить!

Но Симонов знал, что на этом этапе его миссия закончена. Тут же Белок, нажав на газ, резко вывернул руль, выскочил из кустов и направился к «Лексусу». Поравнявшись с машиной, Белок выскочил и закричал:

– Подмосковный СОБР!

Ребята, держась за автоматы, выволокли из машины Овсянникова.

– В чем дело, командир? – закричал старший охраны. – Мы же свои, тоже менты!

– Спокойно, служивый! – Белок показал ему поддельное удостоверение командира подмосковного СОБРа. – Постановление прокуратуры Москвы на задержание Артема Глебовича Овсянникова! – Белок развернул листок с текстом.

Овсянников, одетый в темное кашемировое пальто, непонимающе хлопал ресницами.

– Это какое-то недоразумение! – наконец произнес он. – У меня ничего запрещенного в машине нет!

– Не волнуйтесь, мы вас надолго не задержим, – Белок еще больше стал входить в роль командира спецподразделения. – Просто вас необходимо доставить в прокуратуру для дачи показаний. После этого вы тут же будете отпущены.

– А почему меня задержали здесь? Я мог бы и сам подъехать…

– Извините, у нас предписание – сделать именно так. Все объяснят в прокуратуре.

– Хорошо, – сказал Овсянников. – Я позвоню?

– Нет, уважаемый, это запрещено!

Коша почувствовал, что ситуация может выйти из-под контроля. Сейчас Артем Овсянников должен принять решение. Одним из вариантов может быть команда, что это засада. Тогда охрана начнет стрелять, им придется отвечать тем же. Но этого не случилось. Овсянников кивнул своему водителю и сказал:

– Немедленно позвони замминистра Иванову и зампрокурора – ты знаешь кому, расскажи об этом. А вы, ребята, запишите номер машины! – повернулся он к охранникам.

Белок надел на Овсянникова наручники.

– А меня могут сопровождать? – спросил Овсянников.

– Нежелательно. Все останутся здесь. Мы сообщим потом, куда за вами приехать.

– А куда вы меня везете?

– Я же сказал – в областную прокуратуру. Вот постановление на ваше задержание!

Начальник охраны непонимающе пожал плечами, достал мобильный телефон и стал набирать какой-то номер.

– Уходим! – шепотом приказал Коша. Белок, услышав, понимающе кивнул.

Через несколько минут Овсянников уже сидел на заднем сиденье. Машина развернулась и поехала в сторону Киевского шоссе. Гаишник тем временем стал проверять документы и содержание багажника «Лексуса» Овсянникова. Машина с охраной тут же устремилась за ребятами, но Коша знал, что сейчас сработают нанятые водители «КамАЗов». Как только они выехали на Киевское шоссе, Коша махнул рукой – пора! Два «КамАЗа» выскочили на узкую бетонку и затормозили. Один из водителей открыл капот и стал ковыряться в двигателе.

– Все, уходим! – сказал Коша.

Тут Овсянников недоуменно взглянул на Кошу. Он не понимал, в чем дело и при чем тут грузовики.

– Ребята, вы кто? – спросил он.

– Не волнуйся, все будет нормально, – ответил Коша. Он выхватил из бокового кармана платок, смоченный хлороформом, и поднес его к носу банкира. Тот задергался, попытался увернуться, но через несколько секунд уронил голову на грудь и заснул.

– Кажется, все получилось! – сказал Коша. Он взял рацию.

– Звонок, уходим! Все в порядке. Что у тебя там?

– Они за вами рванули. А Володька тут водителя шманает! – Звонок засмеялся. – То ли огнетушитель, то ли аптечку ищет!

– Все, скажи, чтобы сворачивался. Уходим! Симонову форму отдашь, поймаешь тачку и езжай в город.

Через несколько минут, убедившись в отсутствии «хвоста», машина свернула с Киевки, въехала в еще один поселок, где был приготовлен коттедж.

Заехав во двор, Коша на ходу снял с себя милицейскую форму, приказал своим бойцам вытащить все еще спящего Овсянникова из машины. Его поместили в подвал, который находился рядом с бассейном и бойлерной.

– Так, одну операцию мы провели успешно, – сказал Коша. – Через два дня проведем вторую.

Коша рассчитал все правильно и четко. Именно два дня им нужно было для того, чтобы все поняли, что Артема Овсянникова никто не задерживал и не арестовывал, а что это было чисто бандитское похищение. Теперь необходимо было, чтобы все средства массовой информации – газеты, радио, телевидение – сообщили об этом случае. Самое главное – чтобы об этом узнал Туманян. Настала его очередь…

На следующий день практически все газеты и программы новостей вышли с сенсационным сообщением о беспрецедентном, наглом по своему характеру похищении банковского воротилы Артема Овсянникова. Тут же появились всевозможные версии журналистов, одной из которых была такая, что накануне Артем Овсянников имел неприятный телефонный разговор с одним из своих финансовых оппонентов, кредитором Аликом Туманяном, который высказывал угрозы в его адрес. Теперь следственные органы, как сообщалось в газете, активно ищут Туманяна.

– Все, ловушка захлопнулась! – сказал Коша, взял мобильный телефон и набрал номер Алика.

– Алик, – сказал он, – ты газеты читал?

– Читал, – ответил тот. – Здорово! Просто класс!

– А ты «Коммерсант» читал?

– Да, читал.

– Ты обратил внимание, что там на тебя стрелки падают?

– Да ну, никаких доказательств по этому поводу нет! У меня стопроцентное алиби.

– Прекрасно! Ты с человеком поговорить хочешь?

– Конечно, хочу!

– Давай встретимся. Тебя Звонок привезет, он знает куда.

Через несколько минут позвонил Звонок. Вскоре, следуя указаниям Коши, он встретился с Туманяном и увез его в коттедж.

Алик был в приподнятом настроении. Он вошел в подвал с надеждой увидеть там Овсянникова и высказать ему все, что думает о нем, по полной программе…

Коша рассчитывал на это. Он впустил Туманяна к Артему, дал им поговорить минут сорок. Сам он при этом внимательно наблюдал и прослушивал разговор через установленную в подвале видеокамеру. Разговор сводился к многочисленным угрозам со стороны Алика, а затем и Артема, оба говорили, что другому вскоре будет очень плохо. Алик говорил о том, что Артему плохо уже сейчас, так как он сидит в подвале, а Артем – что скоро он отсюда выйдет и устроит Алику большие неприятности.

Разговор с Артемом не привел к каким-то результатам. Он просто послал Алика и никакие двадцать миллионов платить ему не собирался.

Алик вышел из подвала, и Коша повел его на улицу.

– Ну что, поехали, поговорим с тобой спокойно, что делать дальше, – сказал он. – Тут недалеко есть небольшой ресторанчик. Только Белка с собой захватим. Он тут дачу одну арендует…

– Без вопросов! Коша, ты не думай, он сломается! Он обязательно сломается! – стал уверять Кошу Алик. – Я в этом уверен! Пусть ребята с ним поработают плотненько – побьют его, к потолку подвесят, и он точно сломается!

– Нет проблем! – улыбнулся Коша. – Куда он денется!

Вскоре они подъехали ко второму коттеджу, где их поджидали Белок с несколькими членами бригады. Те молча взяли под руки Алика, надели наручники и увели в такой же подвал. Там они прицепили наручник к металлической трубе. Вскоре появились Коша с Белком.

– Ну что, Алик, ты нам проблему устроил, – сказал Коша.

– Да вы что, ребята? Какая проблема? – почти закричал Алик.

– Нас уже все ищут, и это ты нас подставил. Поэтому теперь вопрос стоит следующим образом. Как ты понял, этот Артем оказался крепким парнем, и он просто так не сломается. Как же нам с тебя теперь бабульки обещанные получить?

– Ребята, да вы в легкую их получите! Только нажмите на него!

– Бесполезно, – ответил Коша. – Мы уже нажимали.

Конечно, Коша лукавил. Никаких серьезных мер к Артему Овсянникову никто не применял.

– Нам нужно свои деньги получить, – продолжал он. – И поскольку ты нам проблему устроил, причем серьезную, тебе остается одно – позвонить своему брату Самвелу и попросить у него десять «лимонов». Иначе, извини, придется тебя здесь похоронить… Ну что, будешь звонить?

– Никогда! Ах вы, шакалы!

– Ну что же, мы пойдем с Белком кофе попьем, а ребята немножко с тобой разомнутся.

Коша с Белком вышли. Через пару минут со стороны подземной комнаты раздались крики Алика:

– Не бейте, сволочи, не бейте так сильно! Куда же вы бьете? Фашисты, мерзавцы!

– А ребята его не зашибут? – поинтересовался Белок.

– Такого указания они не получали, – ответил с улыбкой Коша.

– Это еще не значит, что они этого не сделают.

Минут через десять они снова спустились в подвал и увидели окровавленное лицо Алика Туманяна.

– Ну что, Алик, – произнес тихо Коша, – созрел или продолжим?

– Давайте мобильник, буду брату звонить! – простонал Алик.

– Только вот что, звонить будешь со своего мобильника. – Коша обернулся к Звонку: – Где его труба?

Звонок быстро достал из бокового кармана телефон Алика, который ребята отобрали у него.

– Ты позвонишь, – продолжил Коша, – скажешь, что попал в неприятную ситуацию, что похитили тебя люди Артема Овсянникова. Понял? И что с тебя требуют десять «лимонов». Передачу денег будем проводить по безналу, вот на этот счет, – Коша достал из кармана листок бумаги, на котором были записаны счета одной подшефной коммерческой структуры. – И без глупостей! Сроку тебе – два дня. Через два дня денег не будет – пусть брат заказывает венок на твою могилу. А могилу мы тебе сделаем хорошую, обещаем! И еще, – одно лишнее слово в отношении меня или Белка или еще кого-либо… – Коша достал из кармана пистолет. – Твоя жизнь тут же кончится, – добавил он, привинчивая к стволу глушитель. – Понял меня?

Алик молча кивнул.

– Давай звони!

– Не берет отсюда, – вскоре сказал Алик, несколько раз попытавшись набрать номер брата в Нью-Йорке. – Надо выйти из подвала.

– Отвяжите его! – приказал Коша.

Через несколько минут ребята вывели Алика на веранду. Алик снова набрал номер. В Америке в это время уже была ночь.

– Самвел, – начал говорить Алик и хотел перейти на армянский, но Коша тут же произнес:

– Стоп! Говори по-русски!

– Самвел, беда со мной! Люди Овсянникова меня похитили! Десять «лимонов» требуют. Выручай, иначе меня убьют! Два дня сроку дали!

На другом конце раздавался крик брата.

Коша особенно не ставил на этот вариант, по принципу «выстрелит – не выстрелит». Получит он деньги по этому каналу или не получит – с Овсянникова уж сто процентов будет нужная сумма.

Тем не менее через два дня Самвел Туманян деньги на выкуп Алика прислал. Артем Овсянников так же через два дня позвонил своему главному бухгалтеру и потребовал, чтобы двадцать миллионов немедленно перечислили на одну офшорную кампанию на Кипре. Теперь нужно было выпускать обоих.

Но Коша раздумывал: оба были свидетелями, и каждый из них мог выдать его с бойцами.

Через Звонка Артем Овсянников потребовал, чтобы к нему немедленно привели Кошу. На следующий день Коша приехал в коттедж, спустился в подвал, где находился Овсянников. Теперь к тому относились гуманно – никто его не бил, давали хорошую еду, один раз – даже выпивку.

Коша подошел к Овсянникову.

– Как я понимаю, ты тут старший? – обратился к Коше Овсянников. – Ты Коша?

Коша молча уселся на стул и посмотрел на Артема.

– Я вот что хочу сказать… Я обещание свое выполнил – бабульки вам задвинули. Теперь выпускай меня!

– А если я не выпущу? – неожиданно спросил Коша.

– А если не выпустишь… Уже есть информация, что Алик Туманян никакого отношения к моему похищению не имеет, а все это сделал ты, Коша. А теперь ты послушай, с кем я работаю. Ты про Тараса, конечно, слышал?

– Про Циклопа, что ли?

– Да, и не только он. Есть очень серьезные люди, – и Овсянников назвал несколько фамилий, среди которых был крупнейший криминальный авторитет, крупный олигарх и известнейший политик. – Ты понимаешь, что завязки у нас на самом высоком уровне – от криминального мира до начальников из МВД. Так что, сам понимаешь… А информацию по поводу тебя я уже дал, и скоро ты об этом узнаешь.

– Ну что же, – сказал Коша, – в таком случае выхода у меня нет. – Он похлопал Артема по плечу. – А то, через кого ты информацию передал, меня совершенно не волнует. Кстати, скажи, через кого?

Овсянников только улыбнулся.

– Не скажешь – только хуже будет. – И Коша послал своих боевиков на «разговор» с Артемом. Вскоре послышались ужасные крики. Артем просил, чтобы его перестали бить.

Минут через десять наверх поднялся один из боевиков и, ухмыляясь, сказал:

– Все сказал, «папа»! Звонку бабки забашлял, он и скинул информацию о тебе!

– Где эта паскуда?! Немедленно найти! – закричал Коша. Он тут же выхватил из кармана мобильник и стал набирать номер Звонка. Но телефон не отвечал.

– Может, уже в ментуре сидит? – предположил Белок.

– Давай звони своим операм, пусть информацию дадут. У него Звонков фамилия. Пусть скажут, где он! Любые деньги отдам, только чтобы живым доставили! Я с ним, с сукой, поговорю!

– А с этим-то, банкиром, чего делать будем? – спросил Белок.

– А что с ним делать? В земле места много. – Коша посмотрел на боевика. Тот понимающе кивнул и вышел.

Через несколько минут жизнь Артема Овсянникова закончилась. Он был застрелен одним из боевиков из пистолета с глушителем. А еще через некоторое время был похоронен в лесу недалеко от коттеджа.

Теперь главным было достать Звонка. Но тут произошло неожиданное событие. Позвонил один из боевиков, которые охраняли Алика Туманяна, и взволнованным голосом прокричал:

– Коша, братишка, извини, Алик сбежал!

– Немедленно ко мне! – закричал в трубку Коша.

– Коша, бля буду, я тут ни при чем! Кто-то его освободил! Извини меня, я тут ни при чем!

– Так, значит, и этот свалил! – Коша посмотрел на Белка. – Все, круг замыкается. Квартиры нам с тобой нужно срочно менять.

– Да мы и так всю жизнь на съемных квартирах!

– А что делать, братишка, если жизнь такая?

К вечеру, когда они поменяли квартиры, у Коши зазвонил мобильник.

– Это Коша? – раздался незнакомый голос.

– Да.

– Слушай сюда! Меня Тарасом зовут, погоняло – Циклоп. Поговорить с тобой надо, перетереть одну тему.

– Кому надо – тебе или мне?

– Брат, не зарывайся, очень прошу! Тебе надо и мне. Давай сегодня в шесть часов у «Глобуса», знаешь?

«Глобусом» называли «Арбат».

– Ладно. Приезжай один. Я тоже один буду.

– Без вопросов! В шесть буду.

Положив трубку, он подумал: вот, собственно, и все…

– Что делать будем? – спросил Белок.

– Как что? Собирай бригаду по полной программе, со стволами. Окружите этот хренов ресторан, меня подстрахуете. А я поеду на стрелку.

Ровно в шесть Коша в сопровождении одного из боевиков медленно вошел в зал ресторана. На входных дверях висела табличка: «Ресторан работает по спецобслуживанию». За столиком он увидел фигуру мужчины лет сорока, плотного, лысоватого. Он держал в руке фужер с каким-то напитком. Рядом на столике лежала пачка сигарет. Вокруг никого не было, только скучающий официант стоял у стойки бара. Коша сразу понял, что это и есть Циклоп. Дав команду своему телохранителю остаться у дверей, он медленно подошел к столику Циклопа.

– Здорово, – сказал Коша.

Циклоп, как бы показывая, что он тут хозяин, показал на стул:

– Садись! Что пить будем?

– Минералочки…

– Коля, – обратился Циклоп к официанту, – минералки!

– С газом или без? – уточнил официант.

– Без газа, – ответил Коша.

– Так вот ты какой, Коша, – проговорил Циклоп. – Много слышал о тебе! Давно хотел познакомиться с тобой поближе.

– Что же не познакомился? Позвонил бы, встретились… Я тоже про тебя много слышал.

– Ты когда в Москве появился?

– А в чем базар? Что ты тут раньше стал работать, а я потом появился, что ли? Так дело не в этом…

– Да, ты прав, конечно. Говорят, ты со Слоником работал?

– Претензий много? Так это вы к нему обращайтесь. Я тут не при делах. Да, встречался со Слоником, пару раз переговаривал, не более того. А вообще, я не знаю, о чем с тобой говорить. Я слышал, тебе кто-то втер непонятку в отношении меня, так сказать, интриги разные в нашем мире бывают…

– Все это так, – кивнул головой Циклоп. – Сплетни разные ходят… Человечка ты нашего похитил, бабки срубил. А бабки общаковские!

Коша молчал.

– Ты, наверное, не знал, что в этого коммерса, Артема Овсянникова, наши бабульки вложены, нашей команды. Плюс к тому еще очень серьезные люди кое-что вложили. А ты, Коша, пришел и сразу человечка взял, без всякого толка и понятия. На деньги коллектив поставил. А так делать нельзя.

– Я не пойму, о чем разговор, Тарас! – сделал удивленные глаза Коша.

Тарас сделал паузу.

– Ничего не понимаю! – продолжил Коша. – Какая мне предъява готовится? Какие деньги я срубил, у кого? Я к этому никакого отношения не имею!

– Послушай, Коша, – тихо проговорил Тарас, – ты совершенно не врубаешься, о чем я говорю! Тебе доказательства нужны, да?

Коша кивнул.

– Хорошо, будут доказательства!

Тарас быстро полез в боковой карман. Коша напрягся. Неужели он сейчас достанет ствол и завалит его прямо в ресторане? Что ж, сделать это достаточно легко – и ищи-свищи, кто его завалил… Официанты никогда ничего и никому не скажут. Коша пожалел, что не взял с собой ствол. Но пронести его было бы тяжело, так как в последнее время почти все рестораны были оборудованы «рамой» на входе – для обнаружения металлических предметов.

Тарас достал из бокового кармана маленький изящный телефон. Коша расслабился. Тарас набрал номер.

– Алло, кто это говорит? – произнес Тарас строго.

Коша понял, что он говорит с кем-то из своих подчиненных.

– …далеко? Дай ему трубку!

Тарас замолчал. Коша снова заволновался. Наконец к телефону подошел тот, кто ему был нужен.

– Алло, твое погоняло Звонок, что ли? Слушай меня внимательно. Тут твой «папа» сидит. Скажи ему то, что нам сказал. Понял меня? – строго спросил Тарас и передал трубку Коше.

Коша взял трубку и поднес к уху.

– Алло, – сказал он. Тут же он услышал знакомый голос Звонка, своего бригадира.

– Коша, бля буду! Они меня к потолку подвесили! Короче, все им сказал. Не обижайся, Коша, не было возможности терпеть! Извини, все про армяшку сказал и про этого Овсянникова! Короче, не было другого варианта, прости!

Коша, не сказав ни слова, вернул телефон Тарасу.

– А теперь, Коша, что скажешь? – с ухмылкой спросил тот.

– Что сказать? Ну, поймали моего пацана, к потолку подвесили. Так он признается в чем угодно!

– А-а, значит, тебе этих доказательств мало? Тебе нужно сказать адрес коттеджа, где вы держали Артема и армяшку? Это тебе дороже будет! Твоя жизнь и так уже ничего не стоит. Хочешь, я тебя завалю прямо здесь? – сказал Тарас, опустив руку в карман пиджака.

– Да ради бога, вали здесь! После этого проживешь три минуты, до двери не успеешь дойти, потому что тебя тоже завалят.

Тарас улыбнулся.

– Короче, Коша, бабульки общаковские верни, иначе я тебе гарантирую, что половина Москвы за тобой охоту начнет! Положат тебя, рано или поздно!

Коша встал из-за стола так резко, что стул упал на пол. Он показал этим, что очень недоволен разговором.

– Тарас, я бы сказал тебе одно слово, да боюсь нарушить обещание больше не ругаться. Себя береги!

Коша направился к двери. Тарас закричал ему вслед:

– Смотри, широко шагаешь, штаны порвешь! Тебе жить осталось очень мало, Коша! Понял меня? Заказывай себе службу и готовь памятник надгробный!

Дойдя до двери, Коша заметил, что охранника возле нее нет. «Ладно, – подумал он, – сейчас я его накажу!»

Выйдя из ресторана, он увидел свой «Мерседес» и джип. Рядом стояли двое охранников и о чем-то разговаривали между собой.

«Козлы, – подумал Коша, – даже за обстановкой не смотрят!»

Он хотел направиться к ним, но неожиданно из-за поворота выскочил какой-то парень на мотоцикле. Сидящий сзади него выдал автоматную очередь почему-то не в сторону Коши, а в сторону бронированной машины. Двое охранников рухнули на землю. Коша резко бросился на землю, поняв, что парни перепутали его. Мотоциклист развернулся и стал осматриваться. Из машины выскочил охранник и стал стрелять по мотоциклу. Парень развернулся и понесся в сторону.

Коша быстро подбежал к «Мерседесу» и закричал:

– Гони быстрее!

Машина резко развернулась и понеслась в сторону Садового кольца. За ней поехал джип с охраной.

Коша лихорадочно соображал, что ему делать. Может, на квартиру не ехать? Он решил отправиться в один из пансионатов, отпустив охрану. Теперь он никому не доверял. Не случайно Тарас говорил загадками, что-то готовится.

Коша решил затаиться на время. Только его водитель Сева остался с ним в пансионате. Коша решил никому не сообщать, где он. Все вопросы решал по мобильному телефону.

Спокойное пребывание Коши в загородном пансионате длилось два дня. Потом начались звонки. Сначала появились какие-то бригадиры, которых Коша толком не знал, стали предлагать ему встретиться, поговорить на предмет какой-то темы. Неожиданно позвонил взволнованный Белок:

– Коша, у нас большие проблемы! Нужно срочно встретиться!

Коша сам заволновался.

– Хорошо, – ответил он, – приезжай ко мне, – и назвал адрес пансионата. – Только будь поаккуратнее! И приезжай один.

Через час приехал Белок. Быстро подойдя к Коше, он проговорил:

– Коша, бардак! Короче, не знаю, что случилось, но за два дня, пока ты отдыхал и телефон отключил, у нас отстрел начался. Пятерых из бригады положили. Бригада взбунтовалась, тебя требуют. Люди Тараса вышли на некоторых пацанов, замутили тему… Короче, воевать никто не хочет против половины Москвы, хотят тебя выдать. Плохи дела, уезжать надо! Причем срочно.

– Послушай, Белок, – остановил его Коша, – это не в моих правилах. Я дела не бросаю, если не довел его до конца. А что касается бригады, то чихать мне на нее! Новую наберу, одноразовую. Ты вот что, – добавил он, – стрелку назначь на завтра, на шесть часов, около гаражей. Знаешь, наше место недалеко от Строгино.

– Без вопросов! А почему ты такое место выбрал?

– Так надо. Пусть все будут, я приеду, разберусь.

Белок пожал плечами:

– Парень, ты что задумал?

– А ты, – немного помолчав, проговорил Коша, – ты своим ментам про эту стрелку сообщи. Пусть они приедут, накроют всех.

– Так тебя же тоже…

– Не волнуйся. И еще вот что… Ты мне брат, Белок?

– Конечно, брат.

– Можно тебе поручить важное дело?

– Конечно, без проблем!

– Вот, держи! – Коша вытащил из тумбочки тридцать тысяч долларов. – Здесь тридцать тысяч, вот еще двадцатка. Пусть будет всего пятьдесят. Если я погибну, похорони меня нормально. На Хованском кладбище, чтобы могила была нормальная. Пусть пацаны придут, кто жив останется. Пусть простятся со мной.

– Ты чего, Коша? – удивленно спросил Белок.

– Сам понимаешь, все может быть в этой жизни. Слишком много на меня охотников, в том числе и из бригады нашей.

Когда Белок ушел, Коша тут же вызвал своего водителя Севу.

– Вот что, Сева, у тебя завязки с «вояками» есть какие-то?

– Есть у меня знакомый прапорщик, – ответил Сева, немного подумав. – Раньше мы у него кое-что покупали…

– Взрывчатка нужна. Съезди к нему, а?

– Что именно нужно?

– Без разницы. На твое усмотрение. Только чтобы с дистанционным управлением. Это нужно сделать срочно. Держи! – Коша сунул Севе пять тысяч долларов. – И с деньгами не скупись. Срочно нужно! Машину свою возьми. Постарайся сделать это сегодня.

Сева взял деньги и тут же уехал.

Теперь Коше необходимо было сделать еще одно дело. Он вышел на территорию пансионата и стал осматриваться. Неподалеку он увидел крупного парня, играющего в бильярд. Коша подошел к нему и предложил сыграть партию.

После окончания партии партнеры пошли посидеть в бар. Коша уже узнал, что парня зовут Егор, он приехал из Саратова, пробовал заниматься коммерцией, что-то связанное с обувью.

Коша сразу предложил ему работать на него.

– Хочешь работать у меня водителем? Оклад три тысячи баксов в месяц.

– Ты что, шутишь? – не поверил Егор.

– Получи аванс! – Коша достал три тысячи долларов и положил на стол.

– А что нужно делать?

– Возить меня.

– А чего так много-то? Водила вроде дешевле стоит…

– Работа хитрая. В чем-то опасная. Вот, например, мне на разборочку нужно ехать… Что, струсил?

– Нет, – ответил Егор, – не струсил.

– Да ты не бойся! Тебя не тронут. Если шлепнут, то только меня. А вообще, ты мне нравишься. Мы с тобой одного роста, одного телосложения. Так что на тебе еще штуку! Завтра поезжай купи что-нибудь приличное из одежды!

Теперь Коша стал разрабатывать оставшуюся часть плана. Пока все складывалось хорошо.

Вечером приехал Сева и привез взрывное устройство.

– Вот, – Сева протянул пакет Коше, – с дистанционным. Все, как просил.

– В дно нашего «мерина» ночью поставить можешь?

– Без вопросов. Только зачем это нужно?

– Надо, Сева! Все вопросы потом.

Сева пожал плечами и пошел исполнять приказ.

На следующее утро Коша снова вызвал к себе Севу.

– Короче, я решил «соскочить», – сказал Коша. – И я хочу взять тебя с собой за границу. Денег у нас море – общаковские.

– А Белок? – удивленно спросил Сева.

– С Белком пока подождем. Его надо проверить на вшивость, не «сдаст» ли он. Я чувствую, что в бригаде происходит. Или ты хочешь к ним перебежать? Ты мне скажи, если что, я тебя с миром отпущу…

– Что ты, Коша, я с тобой до конца! – стал уверять его Сева.

– Отлично, Сева! Значит, я в тебе не ошибся! Значит, план такой. Я тут лоха нашел. Завтра ты ему дашь ключи от машины, а сам… – Коша наклонился и стал шептать что– то Севе на ухо. Тот внимательно слушал, то кивая головой, то отрицательно качая. План, разработанный Кошей, казался Севе фантастическим и неправдоподобным…

На следующий день случилось то, что должно было случиться. В назначенное время на пустыре возле гаражей Кошу ждала вся бригада. Боевики хотели расквитаться со своим шефом – просто сдать его людям Тараса, которые находились недалеко от места встречи.

Коша подъехал на «Мерседесе». За рулем сидел Егор, одетый в костюм. Коша вышел из машины. Тут же зазвонил мобильный телефон. Члены бригады, стоящие недалеко, увидев своего шефа, автоматически опустили руки в карманы, чтобы достать оружие. Они подозревали, что Коша может выкинуть что-то неординарное. Но Коша помахал им рукой – не надо ничего, сейчас мы поговорим – и показал, что ведет по телефону очень важный разговор. Он неожиданно снова уселся в «Мерседес».

Далее непосвященному было трудно понять ситуацию. Коша сел в машину и плотно закрыл дверцу с тонированным стеклом, через которое ничего не было видно. Минуты через три раздался сильный взрыв. Машину охватил столб пламени. Боевики услышали крик о помощи.

Из машины вывалился человек с полностью обгоревшим лицом. Боевики узнали в нем Кошу. Тотчас же человек рухнул на землю. Все рванулись к машине, стали рассматривать лежащего на земле. Кошу опознать было невозможно.

Вдруг завыли сирены, и пустырь окружил наряд ОМОНа.

Спустя какое-то время все боевики из команды Коши были арестованы и посажены в специальные машины. Их доставили на Петровку и в РУОП для последующих допросов.

Белок наблюдал за происходящим в бинокль издалека и не мог понять, что там творится. Он был удивлен и разочарован. С одной стороны, удивлен тем, что Коша так легко позволил уничтожить себя, а разочарован, потому что больно уж мудреную схему Коша задумал. Вероятнее всего, что-то не сложилось…

Наверняка Коша в очередной раз задумал какую-то хитрую аферу. Но, видимо, она сорвалась, и все так нелепо закончилось.

Тем не менее слово, данное Коше, Белок сдержал. Через три дня его похоронили на Хованском кладбище и поставили на могилу памятник. Газеты потом скупо отметили смерть криминального авторитета Коши, зато подробно описали памятник, который воздвигли его друзья.

Через какое-то время Белок собрал вокруг себя единомышленников из тех, кто остался, и возглавил бригаду, работая преимущественно в Подмосковье. Долго еще он пытался искать какие-то выходы, чтобы узнать, куда перевел деньги Коша. А их было немало – более тридцати миллионов.

«Как нелепо Коша „соскочил“! – думал Белок. – И прихватил с собой все деньги… Лежат они где-нибудь в швейцарском банке или в офшоре на Кипре… Попробуй найди!» Он смирился с потерей.

Постепенно Белок увяз в криминальных разборках, был ранен, но от преследования ушел и залег на время на дно, чтобы не маячить на горизонте.

Прошло полгода…

Хорватия, побережье Средиземного моря

Коша со своим бывшим водителем Севой сидели в уютном ресторанчике на набережной Адриатического моря и любовались окружающим видом. А вид и в самом деле был потрясающий. С одной стороны подступают горы, заросшие соснами, а с другой – синее море.

Коша, потягивая натуральный сок, время от времени поглядывал вдаль. Затем, вспомнив о чем-то и взглянув на часы, неожиданно обратился к Севе:

– Почти полгода прошло, как мы с тобой тут оказались.

Сева кивнул.

– Да, полгода! Здорово ты все придумал, Коша! Одним разом все проблемы решил.

– А ты как думал? – довольно улыбнулся Коша. – Все благодаря… – Коша похлопал себя по голове, показывая, какие серьезные извилины у него в мозгу. – Я подумал, что рано или поздно меня все достанут – и криминал, и братва, и «погоны», и, самое главное, Тарас. Да и в бригаде начались разборки. Гнилые ребята оказались, мутные! Поэтому оптимальный вариант – «соскочить». В бега подаваться – рано или поздно найдут. Вот я и придумал свою собственную смерть. Еще Белку приказал памятник мне построить…

– А как же ты Егора уговорил?

– Да я его не уговаривал! Просто заплатил ему три штуки, пообещал взять водилой с большим окладом и в качестве испытания взял его на эту стрелку. Он еще очень старался и не знал, что практически уже покойник!

– И зачем ты это сделал?

– Ты обратил внимание, что он был моей комплекции, совершенно такой же? Я на него такой же костюм надел, как у меня, на всякий случай. Первоначально я хотел его показать, но потом пошел на более рискованный вариант – показался сам перед братвой, чтобы все меня видели, а потом благодаря твоему звонку сел в машину и тут же вышел из задней двери незаметно, приказав Егору оставаться. А потом, когда перед взрывом повалил сильно дым, я быстро скрылся, а затем прогремел настоящий взрыв. А дальше как было – сам прекрасно знаешь.

– Потом – все произошло очень четко, – улыбнулся Сева. – Я, как ты мне приказал, нажал на кнопку дистанционного управления и – бабах! – машина взлетела на воздух. И Коша, он же Егор, попал на небеса…

– Да, все отлично! Ни у кого не было никаких сомнений! Пацаны, наверное, до сих пор думают – как же нелепо Коша опростоволосился!

– А уж Белок – тем более…

– Ладно, хватит об этом! – махнул рукой Коша. – Главное, мы с тобой «упакованы» – бабульки у нас с тобой серьезные имеются, на счетах все лежит. Так что живем, отдыхаем…

– Жаль, конечно, что мы с тобой пока еще в подполье, появиться не можем.

– Да подожди, Сева, тебя что, так сильно в Россию тянет? Мы с тобой тут бизнес замутим! Поживем несколько годков, а когда все забудется, многие уже в землю лягут, тогда мы с тобой и появимся на родине!

– А Тарас как?

– Если он поверил в нашу сказку, тогда все в порядке.

– А если нет?

– А если нет – искать нас будет. – Но, – Коша пожал плечами, – маловероятно, что он нас найдет.

Сева задумчиво посмотрел на своего шефа и сказал:

– Ты знаешь, я думаю, что все же тайное всегда становится явным…

– Нет, я все предусмотрел. Все нормально! И Хорватию мы с тобой не случайно выбрали. Тут виза не нужна. Если что – поедем в Черногорию, там же недалеко Кипр, так что всегда спрятаться сумеем! С нашими-то деньжатами! К тому же через неделю греки обещали греческие паспорта дать. Я уже шестьдесят тысяч баксов отправил им. Так что будем мы с тобой Папандреусами или Теодоракисами!

– По-моему, Теодоракис – это какой-то греческий музыкант…

– Да какая разница! – усмехнулся Коша. – Главное, греками будем.

– А пластику делать не собираешься?

Коша задумчиво посмотрел на Севу.

– Да ну, зачем, и без пластики обойдемся! Все, хватит о разной фигне говорить, поехали лучше к Наде!

– Мы же вчера там были…

– А сегодня к Надьке в публичный дом новых телок из Москвы привезли. Свеженькие, молоденькие, местные их еще не трахали. Мы с тобой первыми будем! Я с ней еще вчера договорился, чтобы мы первыми были.

Через некоторое время они подошли к серебристому открытому «Мерседесу», сели в машину и направились в сторону города. Проехав несколько сот метров, они остановились около красивого белоснежного коттеджа с небольшой светло-коричневой оградой, на воротах которой было написано «Массажные комнаты». Коша с усмешкой посмотрел на Севу:

– Да, югославы спокойно живут, пишут «Массаж», а на самом деле, как сам понимаешь, тут все по полной программе! Ну что, поехали?

– Поехали! – улыбнулся Сева.

Вскоре ребята подошли к воротам и нажали на кнопку звонка, с улыбкой глядя в расположенную на самом верху видеокамеру. Дверь открылась. На пороге их встречала сама хозяйка – полногрудая рыжеволосая Надя, бывшая их соотечественница, несколько лет назад удачно вышедшая замуж за югославского строителя, а до этого промышлявшая проституцией. Супружеская жизнь Нади с югославом не сложилась, и вскоре он, оставив Наде немного денег, уехал в Америку. Надя же осталась тут. Поскольку ничего, кроме как торговать своим телом, она не умела, а в ее сорок лет ложиться в постель было поздновато, она и открыла публичный дом. Своего бывшего сутенера Григория, который остался в Москве, она быстро нашла, и он стал подбирать ей девушек для югославских ночных клубов. На самом же деле девушки прибывали только в один бордель и занимались обслуживанием местных жителей, а также русских ребят, которые по тем или иным причинам находились в Хорватии.

Что касается Коши и Севы, то они у Нади были самыми почетными клиентами, которым разрешалось практически все.

Ребята прошли в уютный холл и расположились на мягких кожаных диванах. Девушка, одетая в красивую униформу, подала напитки. Рядом стоял столик с фруктами. Надя села рядом и взяла в руки чашечку с кофе.

– Девушки только вчера прибыли. Свеженькие, московские…

– Сколько их? – спросил Коша.

– Пока шестеро. Ожидается еще четверо. Девушки подготовленные. Две из них работали в ночных клубах, топлесс танцевали.

Коша ухмыльнулся.

– А на морду-то хоть ничего?

– Мордашки симпатичные.

Затем Надя позвонила в маленький звоночек, и со второго этажа по лестнице стали медленно спускаться шесть вновь прибывших девушек. Все они были одеты в купальники. Кое у кого сверху был просто кусок прозрачного материала.

Коша внимательно рассматривал каждую из девушек, словно оценивая и решая, кого из них взять. Наконец он показал на крашеную блондинку, подошел к ней вплотную и спросил ее имя.

– Меня зовут Лера, – ответила девушка.

– Отлично! Пойдем, Лера, посмотрим, что ты умеешь!

Через несколько минут они оказались на втором этаже в специально приготовленной комнате. Там стояла большая двухспальная кровать, рядом тумбочка с телевизором и стереосистемой, а на потолке – огромное зеркало. Рядом с комнатой находилось джакузи. Это была одна из лучших комнат в борделе Нади.

Коша сразу уселся за стол. Лера, зная свое дело, быстро подошла и стала расстегивать его брюки. Через несколько мгновений Лера с Кошей уже занимались любовью…

После небольшого сексуального развлечения уставший Коша откинулся на подушку.

– А ты здорово все делаешь! – сказал он.

– Прошла хорошую школу! – улыбнулась Лера.

– И где же ты трудилась?

– Ой, – Лера махнула рукой, – в нескольких клубах на Новом Арбате…

– На Новом Арбате? Я там часто бывал.

– Ты знаешь, мне твое лицо тоже знакомо… Как тебя зовут, если не секрет?

– Да какой секрет – Максимом, – соврал Коша.

– Макс… Макс… У меня такое впечатление, что я тебя где-то видела.

– У меня отличная память. Ты меня нигде не могла видеть. Если бы ты меня видела, то и я тебя тоже видел. А я бы точно запомнил твое лицо!

– Может быть, я видела тебя по телевизору или в газетах?

Коша рассмеялся.

– Да вроде меня никогда не печатали нигде и не показывали… В президенты я не собирался, депутатом тоже не был. Я бизнесом здесь занимаюсь. Из России давно уехал.

– Ну, значит, я просто ошиблась. Лицо у тебя просто такое…

Затем она вновь придвинулась к Коше и стала гладить его рукой по животу.

– А ты завтра придешь ко мне? – спросила она. – Хозяйка говорит, что ты очень богатый, крутой…

– Твоей хозяйке язык нужно отрезать! – резко ответил Коша. – Но к тебе я точно приду.

– А ты никого другого заказывать не будешь? Ты мне не изменишь?

– Ты что, на меня глаз положила? – усмехнулся Коша.

– Ты такой славный… В сексе ты – герой!

– Мы на пару дней в командировку слетаем, а потом я к тебе сразу приду.

– А ты точно никого из подружек брать не будешь? – снова спросила Лера.

– Пока ты меня устраиваешь… Только ты вот что – я твоей Наде деньги забашляю, чтобы ты тоже ни с кем, только меня ждала. И еще – если чего узнаю, – а узнаю я сто процентов, – то смотри… – Он провел ногтем по нежной щеке Леры.

– Да что ты! Я – никогда, я буду только тебя ждать!

– Хорошо, – улыбнулся Коша. – Я бабки хозяйке оставлю. А это – тебе! – Он вытащил триста баксов и положил их на стол. – Это тебе типа чаевых. С хозяйкой не делись. Я и так ей нормально денег дал.

Вскоре Коша вышел из борделя в сопровождении верного Севы.

Как только они уехали, Лера поднялась к себе в комнату и приняла душ. Затем она вышла на балкончик, села и уставилась вдаль, о чем-то задумавшись. Неожиданно она вспомнила о чем-то и взяла мобильный телефон. Полистав маленькую записную книжку, Лера набрала номер и стала ждать.

– Алло, Руслан? Это Лера говорит. Привет! Давно не виделись!

На другом конце что-то невнятно пробормотали.

– Русланчик, – продолжала Лера, – у меня такой вопрос к тебе… Тут один человечек есть, – твой хозяин им интересовался, Тарас… Ну, помнишь, ты нам еще газеты показывал, фотографии? Я не помню, как его зовут, – какой-то криминальный авторитет, Гоша, кажется… Да, Коша, правильно. Так вот что я хотела спросить… Сколько бабок ты мне отстегнешь, если я скажу, где он?

В ответ раздался такой громкий голос, что Лера даже отодвинула трубку подальше от уха.

– Нет, так наезжать на меня не нужно, я же тебе сама позвонила, добровольно! Я не могу сказать, где я… Что значит, что ты меня вычислишь? Что, мне ничего не полагается? Вы так всегда – пообещаете, скажете, что не обидите, а как до дела дойдет, так… В общем, я хочу десять тысяч… Конечно, долларов! Не местных же… Записывай адрес. Только он тут будет через три дня. Да, точно, он. Я его сразу узнала.

Прошло три дня. Коша сдержал свое слово. Он мотался с Севой на Кипр за деньгами. Вернувшись в Хорватию, он первым делом поехал в бордель к Наде. Но каково же было его удивление, когда он узнал, что Леры нет!

– Лера ушла в город по делам, – почему-то испуганно сказала Надя.

– Что это ты ее отпустила? – спросил Коша. Он знал, что в борделе у Нади существовало строгое правило: девушек одних никогда в город не выпускать. А их документы она забирала сразу же после их прибытия.

– Да так получилось… Приболела она, за лекарством пошла. Да ты не волнуйся, скоро она будет! Хочешь – возьми Ирочку или Катю… Давай я девочек приглашу?

– Ладно, – махнул рукой Коша, – я ее дождусь. Я обещал ей. Влюбилась она в меня, наверное!

– Смотри, как хочешь! У меня дела, – сказала Надя, – я, пожалуй, пойду…

Уход хозяйки тоже показался странным. Коша чувствовал, что тут что-то не то – уж больно все неожиданно получилось. Девчонка неожиданно пропала, пускай и на время, и хозяйка свалила… Обычно она никогда не уходит, пока клиент девочку не возьмет.

Неожиданно распахнулись все двери. В холл, где сидели Коша с Севой, ввалилась группа вооруженных людей. В основном это были полицейские. Бормоча что-то на местном языке, они быстро уложили Кошу с Севой на пол лицом вниз.

Коша посмотрел на Севу и увидел его испуганное лицо. Он понял – ведь у каждого из них за пазухой был пистолет…

– Не дрейфь, корефан! – тихо сказал Коша. – Откупимся!

Их доставили в ближайший полицейский участок. Коша сразу сказал, что не понимает местного языка и требует переводчика. Один из югославов сказал по-русски:

– Будет тебе переводчик!

Через полчаса к полицейскому участку подъехала темно-синяя «БМВ» с немецкими номерами. Из машины вышел плотный парень лет тридцати пяти, коротко стриженный. Войдя в полицейский участок, он поздоровался с комиссаром, о чем-то с ним пошептался, и тот провел его в комнату, где сидел Коша. На Коше уже были надеты наручники.

– Я ваш переводчик, – сказал парень, – меня зовут Руслан. Перед тем как пригласить адвоката – а адвокат должен быть обязательно местным, – я бы хотел с вами переговорить.

Коша понимающе кивнул.

– Послушай меня, Руслан, – сказал он, – у меня много денег. Я тебе заплачу, только выдерни меня отсюда! Поговори с ними, узнай, сколько они денег хотят, чтобы всю эту волынку со стволами замять!

– Боюсь, что у вас будут большие проблемы. Сюда уже летят русские полицейские. У вас с ними было что-то? Говорят, на тебе, Коша, несколько убийств лежит…

Коша внимательно посмотрел на Руслана.

– Ты кто, парень? – тихо спросил он, сразу сообразив, что тут нечисто.

– Ты Тараса помнишь?

– Какого еще Тараса?

– Циклопа. Так вот, я от него. Рассчитываться будем на родине.

– Не надо никакой родины! Пусть меня здесь судят! Пусть двушку, трешку, пятерик дадут, но я лучше здесь отсижу!

– Понятное дело, что ты тут хочешь остаться! – усмехнулся Руслан. – Только кто же тебя тут оставит? Слишком много на тебе бабулек висит. Тебе, можно сказать, личный бухгалтер нужен! Так что, Коша, поедешь ты на родину, в снежную Россию. А там у тебя выбьют все бабульки – у Тараса крепкие связи с ментами. Потом засудят по всей строгости российского закона – ведь на тебе много эпизодов разных. Жаль, стрелка своего, Слоника, ты не сберег…

– А что с ним? – спросил Коша.

– Говорят, убили его… Хотя трудно сказать, правда ли это. И поедешь ты в зону что-то типа «Белого лебедя», одну из самых суровых зон. Так что, паренек, я пока при тебе переводчиком и личным телохранителем побуду, и что главное – совершенно бесплатно!

Коша отвернулся…

Паша Цируль

Глава 1 АДВОКАТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

Москва, январь 1997 года

Сегодня я получил новое дело, точнее, дело на старого моего клиента Леню Сапрыкина. Три года назад я защищал его по делу о наркотиках. Тогда мне удалось вытащить его с нар. Пробыв под следствием около восьми месяцев, Леня благополучно вышел. Затем на суде удалось вскрыть много процессуальных неточностей, и суд решил направить дело на доследование. На доследовании же дело было благополучно прекращено.

Я уже стал забывать про Леню. Но сегодня, получив известие от его жены о новом аресте за наркотики, я тут же направился в Лефортово.

Лене Сапрыкину было тридцать пять лет, и он имел три «ходки» в зону. В криминальной иерархии Леня занимал особое место. Он не принадлежал ни к какой преступной группировке, жил сам по себе, таких, как он, в зоне называют «один на льдине».

Тем не менее у него были очень серьезные связи, точнее, завязки. Он знал почти всех воров, которые живут в столице, многих авторитетов. Со многими он познакомился в колониях, отбывая сроки, а с другими – уже на воле, на так называемых криминальных тусовках. Потому Леня и был знаком практически со всей «элитой», при этом Леня держался в тени, не выпячивался. Все же это не спасало, и время от времени его задерживали в связи с хранением наркотиков.

Вот и сегодня – та же статья. Но теперь, как я понял из сбивчивого рассказа его жены, он задержан в компании какого-то вора в законе. Этим и объяснялось содержание Лени в столь серьезном следственном изоляторе – Лефортово.

Если бы не это, то сидел бы он, как и раньше, в Бутырке или «Матросске», а тут…

В Лефортово я не был почти год. За это время следственный изолятор практически не изменился. Те же стены, выкрашенные желтой краской; единственное, на что я обратил внимание, – окна стали зелеными. Рядом с изолятором находился крупный банк. «Наверное, – подумал я, – спонсоров заимели. Ведь путь банкиров тернист, и очень просто из теплого, уютного кабинета с дорогой мебелью переместиться на нары соседнего „заведения“.

Подъезжая к зданию, я заметил, что на заборе установлены видеокамеры, просматривающие все подъезды к изолятору. Поставив машину во дворе, я вошел в проходную, нажал кнопку вызова.

Раздался щелчок замка, дверь открылась. Я вошел, показал удостоверение конвоиру и назвал фамилию следователя, к которому направлялся. Конвоир молча взял мое удостоверение, внимательно вгляделся в фотографию, перевел пристальный взгляд на меня. После этого, сняв телефонную трубку, набрал четырехзначный внутренний номер.

На другом конце послышался мужской голос:

– К вам адвокат пришел, – и конвоир назвал мою фамилию.

Вероятно, последовало указание пропустить меня – конвоир вернул мне удостоверение и спросил:

– Куда идти, знаете?

– Да, – кивнул я.

Дело в том, что, помимо следственного изолятора, в Лефортово находился следственный аппарат, точнее, Следственный комитет России.

Я знал, что большинство следователей – бывшие сотрудники следственной части КГБ, которая до 1991 года также квартировала в Лефортово.

Но после провала ГКЧП и реформирования КГБ Лефортовский изолятор перешел во владение МВД. Тогда, я слышал, многие сотрудники следственной части КГБ посчитали такой переход унизительным и многие уволились.

Но некоторые остались работать. Остался работать и капитан Кочергин, который вел дело моего подзащитного.

Остановившись у массивной двери, обитой коричневым кожзаменителем, я попытался постучать. Неожиданно дверь приоткрылась. Я вошел в кабинет.

Из-за стола поднялся капитан и приветливо поздоровался со мной. Я назвал себя. Капитан показал мне на стул, приглашая сесть. Я тут же протянул ему свое удостоверение, ордер, полученный в консультации на ведение данного дела, и стал осматриваться вокруг.

Кабинет был просторным. Конечно, кабинеты КГБ, пусть даже бывшего, в значительной степени отличались от кабинетов следователей системы внутренних дел.

У последних кабинеты небольшого размера, да и следователи там сидят не по одному, а по трое, а то и по четверо, обставлены кабинеты потрепанной мебелью, столы постоянно завалены бумагами.

В Лефортово все было наоборот. Шкафы сталинских времен, закрытые стеклянными створками с зеленым сукном, как бы говорившим особо любопытным: не суй свой нос куда не следует, все закрыто, аккуратные столы, кресла, стол, на котором ровными стопками лежат уголовные дела. Каждое дело пронумеровано, с закладками, так называемыми «подхалимчиками», красного цвета: можно в любой момент открыть папку на нужной странице и сразу понять, на что тебе предлагают обратить внимание.

Следователю, капитану Кочергину, на вид было сорок пять – сорок семь лет. Это был мужчина небольшого роста, с глубокими залысинами, с типичным русским лицом. Почему-то он не понравился мне с первого взгляда.

Не могу сказать, что мы, адвокаты, испытываем большую любовь к следователям. Каждый из нас понимает, что все выполняют свои обязанности – они ловят, мы защищаем своих клиентов от обвинений, которые они выдвигают, иногда бездоказательно. Так что ни о какой дружбе речи и быть не может.

Но соблюдаются какие-то определенные правила игры и поведения, существует определенная дистанция.

Иногда же бывают следователи, которые эту дистанцию нарушают и сразу откровенно переводят адвоката в категорию врага – если ты адвокат, значит, заодно со своим клиентом, а может быть, даже из одной банды. И такие упреки иногда можно услышать от следователя. Конечно, это очень неприятно и вовсе не радует.

Задав несколько вопросов, капитан повернулся к пишущей машинке и начал печатать разрешение на встречу с моим клиентом. Машинка была допотопная, клавиши отскакивали от бумаги с резким громким звуком.

Капитан долго печатал текст, потом очень внимательно перечитал его. Найдя две или три ошибки, он стал заново перепечатывать страницу. Все это заняло у него около получаса.

Я обратил внимание, что капитан никуда не торопится. «Да, – подумал я, – это тебе не следователь районной прокуратуры или отделения милиции, где такая текучка, что все выполняется буквально на ходу, потому что пока доведешь одно дело до конца, совершается несколько других преступлений, и тебя бросают на другое, а утром следующего дня – следующее преступление, и опять его вешают на тебя. А тут все спокойно, размеренно».

Закончив наконец печатание и выверку небольшого текста, разрешающего мне свидание с клиентом, капитан встал и пошел подписывать бумагу у начальства. При этом он намекнул мне, что нужно выйти в коридор. «Тоже мне, – подумал я, – какое мне дело до чужих уголовных дел! Ладно, порядок есть порядок и нужно ему подчиняться».

Я вышел в коридор и стал ждать возвращения капитана. Он появился минут через десять, держа в руках подписанную бумагу, на которой также стояла и печать. Он протянул листок мне.

– Пожалуйста, можете идти. Знаете, где изолятор находится? – обратился он ко мне.

– Конечно, знаю, – сказал я, – на первом этаже.

– А что, вы уже тут бывали?

– Да, бывал.

– И по какому делу, интересно?

– Да уж и не помню. – Я не хотел затевать совершенно не нужный мне разговор с капитаном.

Спустившись с третьего этажа на первый, я вновь пошел по длинному коридору, опять нажал на ту же кнопку звонка вызова. Массивная металлическая дверь открылась.

Я вошел в небольшую комнату – так называемую приемную изолятора. Пройдя несколько метров, оказался у окна, где находилась картотека изолятора, протянул дежурной удостоверение и разрешение и взял листок вызова клиента.

Листок был стандартным, таким же, как и во всех других изоляторах, зеленого цвета, двусторонний. На одной стороне нужно писать фамилию, имя и отчество клиента, к которому ты идешь, указать свою фамилию, кто выдал разрешение, дату и так далее. На другой стороне – записи работников следственного изолятора: когда пришел, кто выводил, когда сдал и так далее.

Все эти листочки, как я уже знал из своего опыта, подшивались в так называемое тюремное дело, которое заводилось на каждого заключенного. В этом деле фиксируется все – не только жизнь его в камере, но и все визиты адвоката, и очень подробно, а также процессуальные права – право на передачи, на свидания и так далее.

Наконец я получил листок обратно, с подписями, разрешающими мне вызвать своего клиента, и снова вернулся в небольшой коридорчик, предбанник, где мне нужно было ожидать своей очереди. Я протянул листок в небольшое окошко, что-то типа окошка кассы на железнодорожном вокзале. Взяв удостоверение и листок, капитан сказал:

– Сейчас все кабинеты заняты, так что вам придется подождать.

«Ясное дело, – подумалось мне, – подождем, делать нечего».

Я вернулся и сел в небольшое кресло. Стал осматривать помещение, в котором находился. Оно было стандартным. Несколько стульев, кресла, диванчики, стол с черным телефоном времен Сталина. Стоп, наверху – видеокамера.

В комнате со мной находилось еще несколько человек. Осмотрев их, я понял, что двое из них – адвокаты, а один, вероятно, следователь, так как он без конца звонил своим коллегам и узнавал, не звонили ли ему и не приходили ли, не ищут ли его. «Если ты такой беспокойный, – подумал я, – то езжай в контору и сиди там!»

Обратил внимание, что, как только я сел в кресло, видеокамера, просматривающая помещение, сразу развернулась в мою сторону. Так, видимо, меня начали изучать. Как же, новая личность в предбаннике появилась! Наверное, сейчас меня снимают для архива – вот, приходил такой-то адвокат, надо и его запечатлеть.

Мое ожидание было относительно недолгим – не более тридцати минут. Все тот же капитан из окошка назвал мою фамилию. Я молча поднялся и подошел. Капитан сказал:

– Вам разрешается взять с собой только блокнот, ручку и пачку сигарет, если вы курите. «Дипломат» придется оставить в специальном ящике.

Подчинился его указаниям. Закрыв свой портфель, взяв жетончик и ключ от кабинета, прошел через две тяжелые двери, которые капитан открыл с помощью специального зуммера.

Я оказался в просторном коридоре. С правой и с левой сторон были двери в следственные кабинеты. На полу – красная ковровая дорожка. Висели приличные люстры. В конце коридора – снова видеокамера, фиксирующая передвижение. Конечно, коридоры Лефортовского изолятора очень существенно отличаются от коридоров «Матросской Тишины» и Бутырки. Тут все еще чувствовался налет величия, серьезной и солидной организации, «конторы»!

Наконец я отыскал дверь с нужным мне номером, вставил ключ в скважину и открыл ее. Следственный кабинет также был просторным, около восемнадцати метров. Там стояли стол, два стула, намертво прикрепленные к полу, небольшая ковровая дорожка на полу от двери до окна, люстра под хрусталь на потолке. На стене – след от какого-то портрета. На окне – помимо решетки, две рамы с какими-то датчиками.

Я огляделся, ища записывающие или прослушивающие устройства, но ничего не заметил. Достал блокнот, открыл его, написал фамилию Лени, имя, отчество, год рождения – начал свое адвокатское досье.

Наконец дверь открылась, и конвоир ввел в кабинет Леню. Тот, увидев меня, радостно улыбнулся. Я также улыбнулся ему в ответ. Леня подошел ко мне и протянул мне руку. Мы поздоровались.

Я начал традиционно:

– Ну что же, неплохо выглядишь!

– Шутите, что ли? – недоверчиво спросил Леня.

– Нет, ты в самом деле выглядишь неплохо. Когда мы с тобой последний раз виделись?

– Около двух лет назад.

– С тех пор ты даже помолодел! – улыбнулся я.

Действительно, Леня выглядел достаточно хорошо. Я знал, что определенная категория клиентов, которые относят себя к элите преступного мира, знают себе цену, поддерживают свой внешний вид на очень высоком уровне. Леня, вероятно, тоже причислял себя к этой категории. Аккуратно причесанные темные волосы, одет в бежевую водолазку и в бежевые брюки с аккуратными стрелками. Летние ботинки на тонкой подошве были вычищены идеально.

Леня поймал мой взгляд и спросил:

– Что-нибудь не так?

– Да нет, все нормально. Восхищаюсь твоим внешним видом, – ответил я с улыбкой.

– А что такое?

– Да вот, – я бросил взгляд на стрелки на брюках, – одного не понимаю: как ты в условиях камеры умудряешься гладить свои брюки? Ведь, насколько мне известно, утюга тебе по инструкции не полагается.

Леня загадочно улыбнулся, оценив мой юмор.

– А что, вы и вправду не знаете, как мы гладим?

Я покачал головой:

– Нет, не знаю.

– Фанычем.

– Фанычем? – удивился я.

Леня улыбнулся.

– Берешь металлическую кружку, нагреваешь ее на плитке и гладишь. – Тут же он посмотрел на свои брюки, вероятно, подумав, что я мог заметить какой-либо брак, складочку.

– Нет, нет, – успокоил я его, – у тебя все нормально, по высшей категории! Даже у меня брюки так не отглажены, хоть я и с воли.

– Кстати, как на воле? – спросил Леня. – Мою жену видели?

– Да, вчера приезжала. Обрадовала меня, так сказать, что тебя опять «приняли».

– Да, – махнул рукой Леня, – и опять по-глупому!

– Слушай, Леня, сколько я тебя знаю, все одно и то же! Назови хоть один раз, когда ты попал не по-глупому! Все говорят одно и то же: по-глупому, случайно, а результат все равно один – опять под следствием, опять на нарах!

Леня молча улыбнулся и кивнул, соглашаясь со мной.

– Насколько мне известно, ты сегодня не один идешь, а в какой-то компании?

– Да, – подтвердил Леня. – Законник, цыганка и бывшая спортсменка.

Как я понял, все они обвинялись в одном – в незаконном хранении и распространении наркотиков.

– А вы знаете, – неожиданно сказал Леня, – с кем я в камере сижу?

– С кем же?

– Догадайтесь!

Я понял, что Леня хочет ошеломить меня своим сообщением о своем сокамернике.

– С бывшим Генеральным прокурором? – предположил я, зная, что не так давно бывший и.о. Генерального прокурора был помещен в Лефортовский следственный изолятор.

– Нет, – отрицательно покачал головой Леня и, наклонившись ко мне, прошептал: – С Пашей Цирулем.

– С Пашей Цирулем? – переспросил я в полный голос.

Леня утвердительно кивнул головой:

– Вы его знаете?

– Ну, лично его не знаю, но, конечно, очень много о нем слышал.

Это личность очень яркая и известная в элите криминального мира. Вор в законе союзного значения, да еще из тех, кто был крещен чуть ли не раньше, чем сам Япончик! Архиепископ криминального мира, держатель общака славянских группировок – вот что мне было известно о Павле Васильевиче Захарове, больше известном под кличкой Цируль.

– Ну и как он? – спросил я.

– Нормально. Я-то с ним раньше знаком был. На зоне вместе отдыхали. А сейчас в какой-то мере повезло.

Я понимающе кивнул. Забегая немного вперед, к будущим нашим беседам, которые проходили позже, хочу сказать, что восемьдесят процентов нашего разговора с ним касались именно Паши Цируля.

Леня рассказывал мне детали его биографии, случаи из его жизни, о сегодняшнем состоянии Паши, говорил о его взглядах на разные вещи.

Я не понимал, зачем он мне это рассказывает, для чего. Может, для того, чтоб высказать свое отношение к нему? Или чтобы поделиться впечатлениями о яркой фигуре криминального мира? Может, были и иные причины, но почти все наши разговоры были именно о Паше.

Вскоре, через несколько посещений, я уже полностью знал биографию Паши, знал, чем он питается, что говорит по тому или иному поводу. Наши беседы стали до такой степени традиционными, что иногда я начинал разговор с вопроса – как там Павел Васильевич, что нового? И Леня рассказывал мне последние новости.

Однажды Леня сказал:

– Мы тут про вас говорили с Пашей. Он изъявил желание познакомиться.

– И как же я могу с ним познакомиться? – улыбнулся я. – В камеру, что ли, к вам пройду?

– Да нет, вы можете стать его адвокатом!

– Я? Адвокатом Цируля? – ошеломленно переспросил я. – Но ведь у него есть адвокат! Да, наверное, и не один, а целая компания!

– А кто может запретить вам быть его адвокатом? Закон ведь не ограничивает количество адвокатов. Хоть двадцать адвокатов может иметь человек!

Я кивнул, соглашаясь с Леней.

– Конечно, это так. Но я не понимаю, зачем это нужно?

– А что делать-то? У вас что, работы много?

– Конечно, работа у меня есть. Но такой знаменитый клиент! Конечно, это большая удача, находка для любого адвоката! – Я неопределенно пожал плечами.

– Так все же, что ему передать? – продолжил Леня.

– А кто ведет его дело?

– Следователь Новоселов.

– Погоди, он ведь заместитель начальника отдела!

– Да, – согласно кивнул Леня.

Следователь Сергей Новоселов был в то время заместителем начальника отдела Следственного комитета МВД России и был известен тем, что вел дела таких известных личностей, как Дато Ташкентский, Раф Скво, Тенгиз Пицундский, Расписной, Бичико, Бархошко, Сибиряк, и других известных воров в законе и крупных авторитетов.

– Так что мне ему передать? – повторил Леня.

– Не знаю, дело в том, что сейчас я должен уехать в командировку.

– Далеко?

– В Грецию. Меня не будет пару недель. А потом, когда вернусь, поговорим. Наверное, я дам согласие.

– Ну, отлично! Значит, пару недель мне вас не ждать?

– Да. Через четыре дня я улетаю. Как только вернусь, сразу же навещу тебя.

Греция, Афины, январь 1997 года

Через неделю я был уже в Греции, точнее, в Афинах. Окунуться из зимы в весну было очень приятно, и я с наслаждением совмещал командировку с отдыхом.

Как-то днем, прогуливаясь по солнечным улицам Афин, я вдруг заметил в одном из газетных киосков русскую газету «Омония», издающуюся в Греции для русскоязычного населения и эмигрантов.

Мое внимание привлек крупный заголовок, располагающийся над газетной шапкой: «Загадочная смерть в Лефортовском изоляторе Паши Цируля».

Не знаю почему, но мне стало как-то не по себе. Я подошел к киоску, купил газету. Быстро пробежал глазами небольшую заметку: такого-то числа при странных обстоятельствах умер от сердечной недостаточности известный вор в законе Паша Цируль.

Больше ничего не сообщалось.

Я посмотрел на последнюю страницу, нашел телефон и адрес газеты. Через несколько минут я уже был в помещении редакции. Газета находилась в центре города, на знаменитой площади Омония, в сером здании. Поднявшись на шестой этаж на лифте, я вошел в помещение.

Я хотел получить дополнительную информацию о загадочной смерти Паши Цируля. Для меня это было сенсацией. И не то, что в Греции, за границей, знают вора в законе Пашу Цируля, а то, при каких обстоятельствах он умер.

Разыскав главного редактора, Ариса Пападимоса, я заговорил с ним. Арису было сорок два года. Раньше он учился в нашей стране и хорошо говорил по-русски. Он объяснил мне, что информацию получил по факсу из Москвы, от одной из газет. Я попытался выяснить детали. Но Арис ничего больше сказать не мог.

Звонить в Москву мне было некому, тем более что через пять дней я должен был возвращаться.

Москва, Лефортовское СИЗО, январь 1997 года

Почти сразу после возвращения я поспешил в Лефортово, навестить Леню. Каково же было мое удивление, когда Леня предстал передо мной совершенно в другом виде. Он был какой-то потерянный, небритый.

– Ты слышал новость? – спросил я.

Он кивнул и тут же посмотрел по сторонам, на потолок. После этого наклонился к моему уху и прошептал:

– Сразу же после вашего отъезда меня перевели в другую камеру.

– И что?

– Так вот, последнее время с ним стало твориться что-то странное, – продолжал Леня. – Я подразумеваю, что его просто убили.

– Кто?

Леня пожал плечами:

– «Погоны», спецслужбы какие-нибудь, кому он дорогу перешел.

– Да кому же он ее перешел? – не понимал я. – Насколько мне известно, после освобождения он жил спокойной, тихой жизнью, ни в какие дела не вмешивался.

– Все это, конечно, так, – сказал Леня, – но вы же знаете, что он был хранителем общаковских денег. А там, говорят, 150 миллионов долларов было. А Паши нет – нет и общака, и на него теперь все списать можно.

– Погоди, – заинтересовался я, – ведь это только твоя версия. Но насколько она верна? Ведь еще никто ничего точно не знает!

– Конечно, не знает, – согласился Леня. Неожиданно он продолжил, еще ближе придвинувшись ко мне: – У него были два адвоката, я сейчас назову вам их фамилии, вы найдите их, переговорите. Они должны что-то знать!

Я быстро записал фамилии в блокноте. Номеров телефонов у Лени, конечно же, не было, но для меня, адвоката Московской городской коллегии, найти телефоны большого труда не представляло.

В этот же вечер я позвонил одному из названных Леней адвокатов. Это был пожилой мужчина. Он очень настороженно отнесся к моему предложению встретиться.

– А по какому вопросу? – переспросил он меня.

– По поводу одного клиента, коллега.

– Какого клиента?

– Я не могу назвать его по телефону, – ответил я, опасаясь, что наши разговоры могут прослушиваться.

– Хорошо, – после длительного молчания раздалось в трубке, – приезжайте ко мне в консультацию.

В этот же вечер я приехал к нему. К сожалению, никакого разговора у нас не получилось. Конечно, какая-то солидарность у адвокатов существует, но я не знаю, что произошло между этим адвокатом и Павлом Захаровым.

Вероятно, в чем-то они не сошлись. Адвокат был настроен враждебно и сказал, что никакой информации предоставить мне не может. И вообще, на эту тему он разговаривать не будет.

– А как же мне быть? – спросил я.

– Свяжитесь с другим адвокатом.

Мне ничего не оставалось делать, как последовать этому совету.

Второй адвокат оказался более общительным. Он сразу же согласился встретиться со мной. Встреча произошла также в консультации, уже другой.

– Послушайте, – спросил я, – почему же первый адвокат так недружелюбно отнесся ко мне?

– А вы разве ничего не слышали? – удивился коллега.

– Нет, а что случилось?

– Он же в последнее время стал прогонять адвокатов. Вот этого старичка он обвинил в том, что тот якобы является агентом КГБ. Представляете? – улыбнулся адвокат.

– И что?

– Просто выгнал его из кабинета.

– То есть вы хотите сказать, что у него начались определенные странности?

– Ой, это без всякого сомнения! И очень большие странности!

Мы говорили около часа. Я уже полностью представлял себе картину происходящего в последнее время с Пашей Цирулем. Но мне необходима была и другая информация.

– А вы не знаете, кто вел его дело?

– Как же? Конечно, знаю – Новоселов. Но с ним говорить бесполезно. Он вам ничего не скажет.

– А кто мне может что-то сказать?

– Знаете, – адвокат понизил голос, – есть один человек, руоповец, который им занимался. Он работал в Пятом отделе.

– В Пятом? – переспросил я.

– Да.

Я знал, что этот отдел Московского РУОПа занимался ворами в законе и авторитетами.

Адвокат назвал мне фамилию руоповца.

– А откуда вы знаете, что он станет говорить со мной? – спросил я.

– А у него большие неприятности, он сам сейчас под следствием.

– Как под следствием?

– Может быть, именно поэтому, в отместку своей конторе, он захочет вам что-то рассказать. По крайней мере попытаться можно.

Меня охватил азарт, совершенно необъяснимый. Почему-то мне стало очень интересно все, что было связано с Пашей Цирулем, – почему он погиб, при каких обстоятельствах и действительно ли умер своей смертью?

Нет, я не собирался проводить частное расследование, раскапывать материал и давать ему ход, просто для себя было любопытно – настолько это была неординарная, выдающаяся личность в криминальном мире. Для меня в его смерти было очень много странного.

В этот же вечер я позвонил в Пятый отдел РУОПа. Телефон я знал хорошо, так как в недалеком прошлом вел одно дело, в котором сотрудники этого отдела оказывали оперативную поддержку следствию. В ходе обыска по одному из моих дел они изъяли некоторые личные вещи моего клиента, которые по решению суда я у них потом получал обратно.

Со многими в этом отделе я был знаком, поэтому, набрав номер, я попросил к телефону оперативника Андрея Грушина.

На другом конце провода поинтересовались:

– А кто его спрашивает?

Я назвал свою фамилию.

Небольшая пауза, не более полутора минут, затем ко мне обратились по имени-отчеству, которых я, кстати, не называл:

– А вы по какому вопросу – по личному или по служебному? Если по служебному, то свяжитесь с таким-то, – и прозвучала новая для меня фамилия.

– Нет, я по личному, – ответил я, – не могли бы вы дать мне его домашний телефон? Или пусть он сам позвонит мне, – добавил я, чувствуя, что вряд ли мне дадут номер домашнего телефона Андрея. – Запишите мой номер. – Я назвал номер своего мобильного телефона. – Если будет возможность, пусть позвонит срочно, – добавил и положил трубку.

В этот же вечер мне перезвонил Андрей Грушин. Он сразу узнал меня.

– Андрей, хорошо бы нам встретиться.

– Что-то срочное? – спросил он.

– Да, есть разговор.

– Хорошо. Где?

Мы определили место.

Через полтора часа встреча состоялась.

Андрей был мужчиной лет тридцати двух – тридцати трех, крупный, высокий – почти громила. Увидев, я сразу узнал его, хотя он и изменился. Прежний апломб, уверенность в себе куда-то ушли. Теперь он был немного замкнутым, скромным, постоянно оглядывался по сторонам.

Мы поздоровались, сели за столик одного из небольших кафе. Надо было с чего-то начать.

– Я слышал, что у тебя большие неприятности?

– Не то слово – неприятности! – ответил Андрей. – Я же в Лефортово сидел, – добавил он, прекрасно понимая, что я в курсе его проблем.

– Как в Лефортово? – удивился я и чуть было не спросил, почему я его там не видел; но вовремя остановился: как я могу кого-то видеть там, кроме своих клиентов. – И как там?

– Ничего, жизнь и там есть. Вот, недавно вышел. Просидел под следствием несколько месяцев.

– Значит, ты с одним из моих клиентов сидел? – намекнул я на Пашу Цируля.

– А кого ты имеешь в виду? – спросил Андрей. – Цируля, что ли?

– Да, его, – кивнул я.

– Да, с ним сидел.

– Слушай, ведь ты вел его дело?

– Ну, как сказать. Брал его, разработку по нему проводил, – ответил Андрей нехотя.

Тут я решил перейти к делу:

– Дело в том, что меня очень интересует кое-какая информация. Конечно, если она не секретная. Информация о Цируле.

– Да какая там секретность! – махнул рукой Андрей. – Я же теперь в конторе не работаю и вряд ли когда буду работать. Скоро суд будет.

Я прекрасно знал, что таких, как Андрей – находившихся под следствием работников РУОПа, – было семь или восемь человек. Все они проходили либо по злоупотреблению служебным положением, либо по самоуправству, либо по статьям о вымогательстве.

Обладая неконтролируемой властью, эти люди, к сожалению, сами нарушали закон. Среди них оказался и Андрей.

Конечно, его можно было понять. Может быть, в чем-то он видел несправедливость, отсутствие защиты, которую ему обещали руководители могущественной организации, в которой он некогда работал. Но сегодня все его бросили и он остался один.

Вероятно, какая-то обида на контору у него осталась, поэтому он и начал рассказывать мне очень подробно все, что было связано с его работой с Пашей Цирулем.

Говорили мы около четырех часов. За это время я даже устал от той лавины информации, которую обрушил на меня Андрей.

– Слушай, – сказал я, – есть вот еще один вопрос…

Но Андрей неожиданно прервал свой рассказ и спросил:

– А зачем тебе все это нужно?

– Да так, для интереса, – ответил я.

– Для интереса? – хитро улыбнулся Андрей. – Небось, общак найти хотите?

– Какой общак?

– Да тот, который пропал у Паши. Тебя же, наверное, братва ко мне прислала именно по этому поводу? Скажи честно, так?

– Да что ты! Я для себя хочу все выяснить!

Круг людей, располагающих определенной информацией о Цируле, постепенно расширялся.

Найти корпусного Бутырской тюрьмы Николая Гусакова и встретиться с ним не составило для меня большого труда. Ведь там мне приходилось бывать довольно часто, и меня хорошо там знали.

Но, к сожалению, очень трудно оказалось разговорить его на нужную мне тему.

Сначала он наотрез отказался говорить. При второй же встрече, когда я объяснил ему, что информация эта носит частный характер, что нужна она только для меня лично – для моей будущей книги, – он немного «раскрылся».

– Да, я читал ваши книги, – сказал Николай. – Они в принципе мне нравятся. Неплохо написано.

– Спасибо за комплимент.

Я прекрасно знал, что в последнее время мои книги читали, в основном, либо братва, либо «погоны».

Если первая категория читает, ища в них свое, родное, то вторая – в основном с карандашом в руках, делая пометки в своих досье о совпадении того или иного материала с их собственными оперативными наработками.

Глупо и нелепо рассчитывать на факты из моих книг, так как если даже у меня и есть какая-то информация, я никогда не горю желанием подставлять людей, тем более тех, кто находится на воле.

С корпусным Николаем мы общались также около четырех часов. За это время я узнал не только о Бутырском периоде жизни Цируля, но и о нахождении его в другом изоляторе – «Матросская Тишина», где его содержали после.

Теперь у меня выстраивалась более-менее ясная картина, хотя, конечно, информация адвоката, руоповца, тюремщика была далеко не полной. И уж тем более – не исчерпывающей.

Оставалось встретиться с «первоисточниками» – с братвой, с каким-нибудь авторитетом или вором в законе, который знал Пашу Цируля ближе.

Тем более что таких людей было достаточно много.

С ворами в законе мне повезло, их беспроволочный «телеграф» работает идеально, и уже на следующий день мне позвонил мой клиент, славянский вор в законе Петр Казаков, известный в криминальных кругах по кличке Петруха.

У него был какой-то вопрос ко мне. Он долго формулировал, наконец я ответил на него и затем осторожно поинтересовался, не знает ли он тех людей своего круга, которым хорошо известен был Цируль.

– Я его сам хорошо знал, – тут же отреагировал Петруха.

– Нет, ты не так близок был с ним…

– Это так. А что нужно-то? Есть какой-то «косяк» в связи с его смертью, что ли?

– Я не могу тебе этого сказать по телефону, – уклонился я от разговора.

– Хорошо, тогда давай встретимся вечерком, сегодня же.

– А где?

– Ночной клуб на Арбате знаешь? – И Петр назвал один из клубов.

– Да, знаю.

– Давай, подъезжай туда к часу. Там и перетолкуем.

Выбора у меня не было, и в час ночи я подъехал к ярко освещенному входу в ночной клуб на Калининском проспекте.

В это время клуб был полон. В зале, куда я вскоре вошел, было довольно многолюдно. Часть посетителей танцевала недалеко от импровизированной сцены, где выступала какая-то эстрадная певица, другие сидели за столиками. Среди сидящих я без труда отыскал Петра и подошел к нему.

За столиком Петра сидел еще один мужчина, лет сорока пяти – пятидесяти. Оба одеты в темные костюмы и дорогие рубашки. Петр был без галстука.

Я отметил, что один из них был в костюме от Армани, другой – от Версаче. «Вот тебе и перемены, – подумал я, – в воровском мире!»

Если раньше, во времена «воровского романтизма», если вспомнить фильм «Холодное лето пятьдесят третьего», воры в законе ходили в телогрейках, в кирзовых сапогах и кепках, то современные авторитеты щеголяют в самых изысканных костюмах.

Подойдя вплотную к столику, я заметил, что из-за соседнего стола сразу поднялись три парня, коротко стриженные, в темных костюмах. Вероятно, личная охрана Петрухи. Но тот сразу подал им знак, показывая – садитесь, это свой. Те медленно опустились на свои стулья.

Петя приветливо поздоровался со мной.

– Рад видеть тебя, – сказал я ему, – в красивой, цивильной одежде. А чаще мы встречаемся с тобой в мрачных местах, где ты обычно в спортивном костюме.

Мужчина, сидящий рядом с Петром, недоуменно посмотрел на нас, вероятно, не понимая, о чем я говорю. Петр понял это и объяснил ему:

– Я хочу тебе представить, – и назвал меня по имени-отчеству, – это мой адвокат.

Я кивнул. Мужчина едва заметно ответил мне. Я продолжал чувствовать на себе его взгляд – пронзительный, холодный, от которого стало немного не по себе. Казалось, что взгляд этот проникал через кожу.

Я знал, что законники обладают большим энергетическим зарядом и что все они – тонкие психологи. Они прекрасно видят человека и тут же определяют, к какой категории его следует отнести, чего можно ожидать от него в дальнейшем. На то они и законники. Вероятно, спутник Петра относился именно к этой категории.

Мужчину звали Гурам. Хотя имя его было грузинским, но на кавказца он походил мало. Время от времени он обращался ко мне – спрашивал, что мне заказать, что буду пить.

– Не знаю, – ответил я. – Может, салат, минеральную воду…

Петр сделал почти незаметное движение, и тут же у столика возник официант. Петр заказал мне сок, минеральную воду, салат и еще какие-то заморские кушанья. Себе он выбрал суп из улиток, лангуста и что-то еще. Гурам тоже заказал суп.

Мы сидели молча. Я не решался начинать разговор.

Тем временем Петр и Гурам продолжили беседовать друг с другом. Речь у них шла о нефти и бензине. Вероятно, это и был их бизнес. Время от времени разговор переходил на известных воров и авторитетов, которые также занимались различным бизнесом. Иногда они вспоминали о тех, кого «приняли» за оружие и наркотики.

Я почувствовал, что настало время для моего вопроса о Паше Цируле.

– Не хочу отнимать ваше драгоценное время, – заметил я небрежно, – но ты, Петр, обещал мне ответить на некоторые вопросы.

– Да, да, – согласно кивнул Петр, – конечно, без проблем! Что тебя интересует?

Мужчина снова удивленно взглянул на меня.

– Ты знаешь, Гурам, он про Пашу Цируля интересуется, – объяснил ему Петр.

Гурам прямо спросил:

– А вы что, были адвокатом Цируля?

– Ну, – я пожал плечами, – не то чтобы… Хотел, но не успел. Он погиб до моего вступления в дело.

– Да, – понимающе кивнул Гурам, – все там будем. Но ведь, как говорят, у него и так было около двадцати адвокатов? И некоторых он даже прогонял?

И разговор постепенно полностью перешел на Пашу Цируля. Через полчаса я узнал много новых подробностей о жизни Цируля. Когда я осторожно упомянул про общак, мои собеседники неожиданно замолчали, и в дальнейшем эту тему никто уже не затрагивал. Мне это показалось странным.

Улучив момент, когда Гурам встал из-за стола и пошел разговаривать с девицей, стоящей у стойки, – вероятно, делая ей предложение провести ночь, – Петр наклонился ко мне и сказал:

– Ты про общаковские бабки тему не поднимай, ладно?

– Почему? – удивился я.

– Потом тебе объясню. Не стоит об этом сейчас! А если захочешь еще с одним человеком встретиться, который достаточно близко терся с Цирулем, – и Петя потер пальцами друг о друга, – это можно устроить. У него как раз большие проблемы возникли по поводу общаковских лавэ. Я знаю, что он узнавал об этом. Может, и ему будет интересно поговорить с тобой. Он в Мытищах живет, знаешь?

– А что за человек?

– Авторитетный человек. Глеб Королев. Слышал такое имя?

– Нет, никогда не слышал, – я отрицательно покачал головой.

– Позвони ему, договорись о встрече.

– А он будет со мной разговаривать? Кто я такой?

– Ничего, будет! Ты скажи, что от меня.

– А может, лучше ты сам позвонишь? – предложил я. – Скажешь, чтобы он со мной встретился?

– Зачем? Позвони напрямую, скажи. Если не поверит – перезвонит мне. Такой у нас порядок.

Все ясно – у них существует определенная субординация, иерархия, протокольная служба, которой все строго придерживаются. Значит, Петр не может позвонить ему сам, а посылает меня со своими указаниями. Что ж, и на том спасибо.

– Ну, что дальше? Давай закроем эту тему, – Петр махнул рукой. – Отдыхать будем. Сейчас телок снимем. Ты как насчет этого?

– Нет, я в этом не участвую. Мне домой ехать надо.

– Вот тебе на – сразу домой, – и Петр обратился ко мне только по отчеству. – Зачем тебе домой? Смотри – место козырное, время хорошее, девчонки красивые. Давай мы пришлем тебе сейчас кого-нибудь! – И быстрым движением руки он показал, чтобы охранник подошел к нам. Долговязый парень в темном костюме быстро приблизился.

Петр что-то прошептал ему на ухо, показав на меня. Тот понимающе улыбнулся и направился к сцене.

– Да не нужно мне никого! – запротестовал я. Но было уже поздно.

Неожиданно со стороны входа с улицы донесся какой-то шум – мелькали стулья, потом послышался звон разбитого стекла. Все посмотрели туда. Боже мой! У входа стоял автобус с зашторенными окнами. Было видно, как люди в пятнистой форме, с автоматами и дубинками, выскакивали из автобуса.

– Ну вот и дождались! – сказал Петр. – ОМОН нагрянул! Сейчас начнут всех дубасить.

Тем временем омоновцы в пятнистой форме, в темных масках-«намордниках», в бронежилетах заполнили помещение ночного клуба. Группами по двое-трое они подходили к столикам.

Два омоновца подошли к соседнему столику, где сидели парни из охраны Петра, и громко предложили:

– Оружие, наркотики, колющие и режущие предметы быстро на стол!

Двое других направлялись к нашему столику. Я увидел, как Петр быстрым движением достал из бокового кармана удостоверение.

– Что это у тебя? – спросил я.

– Как что? Удостоверение помощника депутата.

– Убери сейчас же!

Я прекрасно знал, каково будет отношение к этим «корочкам» у сотрудников милиции, особенно в связи с последней волной убийств криминальных авторитетов, которые как раз обладали такими «корочками».

– Не надо, не «свети»! – продолжал я. – Сейчас попробуем что-нибудь придумать.

Два омоновца были уже рядом с нами.

– Оружие, наркотики, документы… – начал один из них.

Я достал адвокатское удостоверение и показал его.

– Я адвокат, а это, – показал на Петра, – мой клиент.

Омоновец взял в руки мое удостоверение и стал внимательно изучать его. По предыдущей практике, когда я предъявлял свое удостоверение работникам ГАИ, это всегда вызывало отрицательную реакцию: адвокат – значит, кредитоспособный, богатый, будем штрафовать на полную катушку! Редко когда мое удостоверение выручало в таких ситуациях.

Но в данном случае другого выхода у меня не было.

Теперь я ждал реакции омоновца. Но в этом случае мне повезло. Адвокатское удостоверение произвело на него магический эффект. Он закрыл его и медленно протянул мне; как показалось, даже хотел извиниться передо мной, но промолчал и, отвернувшись, пошел к другому столику.

– Что, и все?! – как бы не веря, спросил Петр. – Даже обыскивать не станут? И на пол класть не будут?

– Да, наверное, все, – ответил я.

Мы посмотрели в сторону стойки бара. Омоновцы скручивали Гурама, обыскивая его.

Я заволновался:

– Послушай, может, ему помощь нужна? Может, мне сходить туда?

– Не надо, – ответил Петр. – Гурам умеет с ними разговаривать. Если что, у него в боковом кармане «котлета» с лавэ лежит, откупится! Тем более, сейчас он чистый.

– Так ведь подкинуть могут, – предположил я.

– А зачем ему будут подкидывать? Он последнее время ведет себя спокойно, и никакого интереса к нему нет. Так что все будет нормально.

Но настроение, конечно же, было испорчено.

– Да, лучше нам все-таки уехать отсюда, – решил Петр.

Мы минут двадцать посидели, пережидая, пока процедура досмотра и проверки документов закончится. Как я понял, действовал районный РУОП вместе с криминальной милицией: вероятно, была получена информация о распространении наркотиков.

– Такие налеты тут время от времени случаются, – пояснил Петр, когда мы с ним выходили на улицу. – Ну что ж, вот и отдохнули!

– Да, – улыбнулся я.

Петр направился к черному шестисотому «Мерседесу», стоящему наготове, в котором сидели его охранники. Омоновцы, стоявшие перед автобусом, провожали Петра недружелюбными взглядами. Но Петр улыбнулся им и сказал:

– Все в порядке, командиры! Поехал домой!

Я пошел на стоянку, отыскивая свою машину. Пройдя несколько шагов, услышал шум, доносящийся со стороны «Мерседеса». Я обернулся и увидел, что у машины стоят две девчонки, которые, видимо, также вышли из ночного клуба. Кто-то из охранников все же сумел снять девчонок для отдыха. Я улыбнулся и сел в свою машину.

Выходя из ночного клуба, я держал в руке листок бумаги, на котором был записан телефон Глеба. Желание позвонить Глебу и как можно быстрее встретиться с ним было огромным. Помня золотое правило, что незнакомым лучше звонить из телефона-автомата, я пошел искать его. Но как назло, ни один из автоматов не работал. Это становилось характерной чертой нашего города. Правда, в последнее время, после введения телефонных карточек, ситуация стала меняться.

Обойдя несколько автоматов, я достал из кармана свой мобильный телефон. Придется звонить со своего. Я набрал номер телефона Глеба. На другом конце после нескольких гудков послышался хриплый мужской голос:

– Слушаю!

– Алло, Глеб? Это…

Не успел я представиться, как услышал:

– Слушай, перезвони через пять минут, я очень занят. – И Глеб тут же положил трубку.

Через пять минут я решил не звонить. Выждал минут двадцать и снова набрал номер.

– Алло, Глеб?

– Да, я слушаю. Кто это говорит?

– Это адвокат.

– Какой еще адвокат?

– Адвокат Пети Казакова. С ним все в порядке. – И я изложил ему свою проблему. – Встретиться надо.

– Сегодня не могу, а завтра – пожалуйста, звони, пересечемся. Где можем встретиться?

– Я могу подъехать хоть в Мытищи!

– А при чем тут Мытищи? – занервничал Глеб. – Не надо никуда ехать. Я в Москве каждый день бываю, пересечемся в Москве. Привет!..

Вечером я решил отдохнуть. Включив телевизор, сел в кресло и стал продумывать план беседы с Глебом.

Разговор предстоял нелегкий. Надо было так расположить собеседника к себе, чтобы он дал максимум информации по поводу пропавших общаковских денег. А тема, как я уже понял, была полностью закрыта, так что вряд ли кто решится распространяться об этом. Но попытаться следовало.

В тот же вечер мне позвонил Петруха.

– Ну как дела?

– Да вот готовлюсь с одним человеком встречаться.

– А что за человек?

– Глеб из Мытищ. Ты же сам мне телефон дал!

– Слушай, – медленно проговорил Петр, – будь с ним поосторожней.

– А в чем дело?

– У них там война идет между собой. До стрельбы дошло. Так что поосторожней будь!

– Я с ним, наверное, в Москве буду встречаться, – добавил я.

Вскоре мы попрощались.

Я думал про себя: «Война между группировками стала обычным делом. Но я-то к этой войне никакого отношения не имею, у меня просто частная встреча. Ничего, все будет нормально!»

Затем позвонил мой коллега. Я минут сорок говорил с ним о будущем уголовном деле, которое нам предстояло вести вместе. Неожиданно раздался звонок в дверь.

Я попросил коллегу подождать немного, отложил трубку и пошел открывать дверь.

…Посмотрев в «глазок», увидел стоящего перед дверью милиционера и человека в гражданском. «Наверное, опять кто-то на меня в милицию пожаловался, что музыку громко включаю», – подумал я, но на всякий случай спросил:

– Кто там?

– Это ваш участковый. Откройте, пожалуйста, дверь, нам нужно с вами поговорить.

«Время уже позднее, – подумал, – но, в конце концов, это же наш участковый, которого я знаю». И открыл дверь.

В квартиру вошли двое в штатском и участковый.

– Вот, приехали с вами поговорить, – сказал участковый, словно оправдываясь.

Один из людей в гражданском обратился ко мне:

– Простите, у вас есть документы?

– Конечно, – ответил я, вышел в комнату, взял паспорт и, вернувшись, протянул ему.

– Очень хорошо. У нас есть санкция прокурора на обыск в вашей квартире. Кого нам лучше пригласить понятыми?

– По какому поводу обыск? – ошарашенно спросил я.

– Повод самый обычный – в связи с сокрытием вещественных доказательств.

– Каких еще доказательств?

– Так кого нам позвать понятыми? – повторил он свой вопрос.

Наш участковый тем временем уже звонил в соседнюю дверь. Оттуда вышли соседка и сосед.

Я понял, что ситуация осложняется.

– Позвольте, давайте уточним, – и специально повысил голос, чтобы моему коллеге, который ждал на другом конце телефонного провода, было хорошо слышно все происходящее.

Я услышал, как он закричал:

– Может, мне приехать?

Я громко продолжал:

– Хорошо. Если вы собираетесь проводить следственные действия, тогда назовитесь – откуда вы, кто вы.

– Конечно, – произнес мужчина в штатском, – извините, что не представились. Мы – из Мытищинской прокуратуры. Вот санкция прокурора Мытищинского района на обыск вашей квартиры, – и он протянул мне стандартный бланк постановления на обыск.

– А вы сами кто?

– Мы – оперативные работники криминальной милиции.

– А документы у вас есть?

– Конечно, – и оба протянули мне свои удостоверения.

«Так, криминальная милиция, это – уголовный розыск, – думал я, – хорошая картинка получается!»

– А что, собственно, вы хотите искать в моей квартире?

– Прежде всего мы хотели узнать, есть ли у вас мобильный телефон?

– Да, есть.

– Вы можете показать его нам?

– Конечно.

Я прошел в комнату. Оперативник двинулся за мной.

«Интересно, – думал я, – может, он решил, что я сейчас вытащу из-под кресла автомат и начну стрелять? У меня и автомата-то никогда не было».

Подойдя к подоконнику, я взял телефон, лежавший в зарядном устройстве, и протянул его оперативнику.

– А какой номер телефона? Разрешение у вас есть? – спросил оперативник.

– Разрешение есть, сейчас найду.

Разрешения на мобильный телефон давно уже никто не спрашивает, но у меня, естественно, оно сохранилось. Я вытащил его из стопки документов.

– Вот, разрешение на мобильный телефон.

– Товарищи понятые, – произнес оперативник, – прошу обратить внимание – мобильный телефон господина адвоката, – он назвал меня по имени-отчеству, – изымается как вещественное доказательство. – И положил мой мобильник в полиэтиленовый пакетик.

«Одно нарушение есть, – заметил я про себя, – оперативник должен был как-то отметить присутствие понятых, а он этого не сделал. Если что – можно на этом сыграть. До чего же неудобно! Мытищинская прокуратура, серьезные дела по убийству – и вдруг ко мне. Что случилось?»

– Других запрещенных предметов нет? – спросил оперативник.

– Каких запрещенных? – переспросил я.

– Вы сами знаете: оружие, наркотики, взрывчатые вещества. Вы же адвокат и не хуже нас все знаете.

– Да, я знаю, у меня таких предметов нет.

– Мы вам верим, – сказали оперативники, – и не будем проводить обыск, но вам необходимо проехать с нами на беседу.

– Куда? – удивился я.

– В Мытищинскую прокуратуру. С вами побеседуют и отпустят. Поехали?

Теперь у меня осталось немного времени на раздумье. Нужно было определяться, ехать или нет. С одной стороны, конечно, ехать я не обязан – не было санкции на мой арест или задержание, а только на обыск. Но, с другой стороны… если я отказываюсь от поездки, то тогда в ответ на это они могут провести обыск по полной программе, что может привести к следующим результатам: могут подбросить какой-либо компрометирующий меня предмет – те же самые наркотики либо патрон. Второе – все имущество, мебель может быть сильно повреждена, мне назло. Тем более – по процедуре обыска это допускается.

Немного подумав, я решил ехать с ними. В конце концов, никакой опасности для меня не было. Скорее всего эта мера связана либо с напоминанием мне, что помимо того, что я адвокат, я еще и обычный гражданин, а следовательно, на меня распространяются все статьи УПК, включая обыски, допросы и прочее, а второе…

Второе – скорее всего попытка вывести меня из какого-либо уголовного дела, допросить в качестве свидетеля. В каком плане закон подразумевает это? Скажем, видит следователь или оперативный работник, что адвокат серьезно участвует в каком-либо уголовном деле, тогда он под каким-либо предлогом вызывает его как свидетеля и начинает допрашивать по тому же делу. Тогда на основании закона адвокат уже не имеет права быть защитником в этом деле. Такие уловки правоохранительные органы применяли часто.

Я дал согласие на поездку в прокуратуру.

Вскоре мы промчались на машине по пустынной Москве, выехали на Кольцевую дорогу и оказались в небольшом подмосковном городке, в четырехэтажном кирпичном здании, огороженном металлическим забором.

Несмотря на то, что было уже далеко за полночь, окна первых двух этажей были ярко освещены. Это говорило о том, что там продолжалась работа. Войдя в помещение, мы прошли по коридору и поднялись на второй этаж. Второй этаж, как я заметил, представлял собой нечто типа отстойника для задержанных, так как сразу у входа стояло несколько милиционеров с автоматами.

Вероятно, это были люди, охраняющие выход. В коридоре находилось несколько человек.

«Так, – подумал я, – значит, я не один, значит, еще несколько человек вызвали по этому делу, судя по тому, что так активно работают ночью».

Мне показали на стул недалеко от какого-то кабинета, а сами оперативники скрылись за дверью.

Прошло минут пятнадцать-двадцать, меня никто не вызывал. Я огляделся. Среди мужчин и молодых людей явно криминальной наружности заметил несколько девушек и пожилого человека. Всего насчитал шестнадцать человек. Также я обратил внимание, что по этому делу скорее всего работала целая следственная бригада, так как людей из коридора вызывали в разные кабинеты.

Наконец дверь кабинета приоткрылась, и оперативник, доставивший меня, выглянул оттуда и подал знак, чтобы я зашел.

Я вошел. За столом в небольшой комнате сидел мужчина лет тридцати двух – тридцати трех. Вероятно, это и был следователь. Он был без пиджака, в водолазке. Когда я вошел, следователь что-то писал.

Один из оперативников сидел за столом и внимательно рассматривал какую-то распечатку. Это была распечатка каких-то телефонных разговоров. Я обратил внимание, что на столе лежали мое адвокатское удостоверение, мой мобильник, уже вынутый из пакета, и еще несколько каких-то телефонов.

Я уже догадался, что попал в телефонную распечатку.

Тем временем следователь, бросив на меня беглый взгляд, показал на стул. Я сел. Он вытащил из папки чистый бланк, где сверху было написано «Протокол допроса», и быстро начал его заполнять.

– Фамилия, имя, отчество, – обратился он ко мне.

Я назвал себя. Затем последовали дополнительные уточнения – место работы, адрес и так далее. Наконец был задан главный вопрос:

– Итак, вы допрашиваетесь в качестве свидетеля по делу об убийстве, – и следователь назвал фамилию – Королев – и имя потерпевшего. – Я хочу вас предупредить об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, в соответствии со статьей 51 Конституции.

«Подкован, – заметил я про себя, – если статью Конституции мне напомнил!»

Следователь протянул мне заполненный листок, где я должен был подписаться, что ознакомлен со своими правами и предупрежден о соответствующей статье. Я расписался.

– Итак, вопрос первый. Вы знакомы с таким-то? – И следователь назвал фамилию потерпевшего.

– Нет, не знаком.

– Телефон номер… – следователь назвал номер моего мобильного телефона, – принадлежит вам?

– Да, – кивнул я.

Затем следователь сделал паузу, напечатав на машинке следующий вопрос, и спросил:

– Что вы делали в момент убийства потерпевшего?

– Простите, – прервал я. Мне было известно, что следователи любят такие провокационные вопросы и иногда им везет – люди начинают говорить. Но тут перед ним профессиональный защитник. – Когда это случилось, я могу узнать? И в момент убийства кого?

Следователь внимательно посмотрел на меня и снова назвал фамилию и имя потерпевшего.

– Я с ним не знаком и поэтому не знаю, какое время вы имеете в виду. Назовите мне время, и я отвечу, что делал в этот момент.

Вероятно, следователь понял, что на этот раз его примитивная хитрость не сработала.

– Хорошо, – продолжил он, – тогда объясните следствию, каким образом вы звонили потерпевшему с вашего мобильного телефона после двенадцати часов ночи?

Судя по всему, я в это время действительно кому-то звонил, так как на столе лежала распечатка телефонных разговоров, и абзацы были выделены разноцветными маркерами – желтым, зеленым, фиолетовым, синим и другими. Вероятно, для каждого подозреваемого был свой цвет.

Я пожал плечами. Конечно, можно было ответить, что набрал неправильный номер телефона или неверно записал чей-то номер, тем самым полностью отсекая себя от дела. Но я посчитал, что говорить так нет смысла.

– Я звонил этому человеку для того, чтобы с ним встретиться.

– Почему вы хотели с ним встретиться? Откуда вы знаете этого человека и какова цель вашей с ним беседы?

«Ну вот, – подумал я, – называется, дал правдивые показания! Что мне ответить?» Я решил не отвечать.

– Послушайте, это мое личное дело, и я не обязан докладывать вам о целях моей будущей беседы и о теме разговора. Если у вас есть какие-то показания о моей причастности к этому делу, предъявляйте. Если же нет – давайте закончим на этом.

Вероятно, это еще больше взбесило следователя. Он встал, оттолкнул листок и повышенным голосом сказал:

– Слишком все грамотные стали! Слишком много все знают! Но все же не забывайте, куда вы попали! В прокуратуру! Вы знаете, чем мы занимаемся? – И он сбивчиво, раздраженным тоном стал перечислять мне все перспективы моего пребывания у него. – Да я вас…

Но тут раздался телефонный звонок.

– Алло, – бросил следователь в трубку. Вероятно, информация была весьма неприятной для него и, вероятно, какое-то отношение к этому имел я. – Да вы что! – закричал он в трубку. – Я сейчас разберусь с ним! Подумаешь! – Выслушав ответ, следователь закричал еще громче: – Все, все! Никаких встреч, никаких интервью!

И бросил трубку.

– Послушайте, – обратился он ко мне, снова отодвинув в сторону злополучный протокол, – вы что себе позволяете? Вы думаете, если вас задержали, то вы можете тут шоу устраивать?

– Какое шоу? – не понял я.

– Что, вы не понимаете, о чем я говорю? Вы нас за дураков держите? – И обращаясь к оперативникам, которые меня доставили: – Представляете, что творится? Сейчас к нам едет программа «Времечко» по поводу задержания адвоката, – и он показал на меня. – Они хотят взять интервью! Во какая у нас кинозвезда объявилась!

– Вы знаете, что никакой программы я не вызывал. Оперативники могут подтвердить это – я никому не звонил. Как они об этом узнали – для меня такая же загадка. И почему вы решили, что они едут именно из-за меня?

– Да потому, что они интересовались именно вами! – раздраженно закричал следователь.

Я прекрасно понимал, в чем дело. Это мой коллега вызвал «Времечко» для подстраховки. И правильно сделал. С другой стороны, следователь окончательно взбесился. Он постоянно повторял:

– Какие грамотные все стали! Спектакли, шоу решили тут устраивать! Да вы знаете, что я могу с вами сделать! Я могу вас просто по 122-й статье УПК закрыть в камеру на трое суток в качестве подозреваемого по тому преступлению, и все! А потом перед вами извинимся. А дальше – вы сами подумайте, как вы будете себя чувствовать в камере!

Действительно, такая перспектива была достаточно реальной. Я это хорошо понимал. Мне нужно было срочно что-то придумать, чтобы сбить его пыл.

– Послушайте, – сказал я, – во-первых, оперативные работники могут подтвердить, что я никому не звонил.

Те кивнули головами: да, так и было.

– Во-вторых, – продолжил я, – я вижу ваше предвзятое отношение ко мне…

Следователь недоуменно взглянул на меня.

– …Поэтому я прошу пригласить сюда заместителя прокурора района Ивана Михайловича Деревянко.

От удивления следователь опустился на стул.

– Откуда вы его знаете? – осторожно поинтересовался он.

Для меня это было испытанным приемом. На самом деле я действительно знал Ивана Михайловича Деревянко, так как год-полтора назад, занимаясь одним делом, близко работал с ним.

Он курировал следствие, которое закончилось достаточно благополучно для моего клиента. И вообще Иван Михайлович был приветливым, общительным человеком. Вероятно, он намеревался после работы в прокуратуре перейти в адвокатский корпус, поэтому с большим интересом расспрашивал меня о всевозможных тонкостях адвокатской профессии, и мы не раз говорили с ним на эту тему.

Следователь не унимался:

– Я вас еще раз спрашиваю: откуда вы знаете Ивана Михайловича Деревянко?

– Да мало ли откуда! Может быть, я с ним вместе в институте учился! Может, мы хорошие друзья. Вы лучше у него самого спросите.

Я часто употреблял такой ход, когда следователи начинали откровенно хамить и выказывать антипатию к адвокату. Я специально называл фамилию вышестоящего должностного лица и туманно говорил о степени нашего с ним знакомства.

Прием был беспроигрышным. Это резко остужало пыл следователей, и они терялись. А вдруг адвокат говорит правду?

– Позвоните ему и спросите, – настаивал я.

– Я не стану беспокоить Ивана Михайловича сейчас – время позднее. Вот когда он утром придет, я у него в вашем присутствии спрошу об этом, – сказал следователь, вероятно, думая, что я блефую и беру его «на пушку».

– А что, я тут пробуду до утра? – спросил я. – Я что, задержан?

– Зачем же? Просто мы сейчас прервем допрос, поскольку в связи с полученной информацией мне необходимо проверить некоторые данные, подготовиться.

Это был ответный ход с его стороны. Он специально придумал формальный повод, чтобы продержать меня тут до прихода вышестоящего начальства.

– Ну что ж, – ответил я, – это ваше право.

– Так что, пожалуйста, гражд… – тут же следователь поправился, назвав меня по имени-отчеству, – подождите в коридоре. Я вас вызову.

– Когда? – поинтересовался я.

– Когда все будет готово.

Я вышел в коридор и сел на стул. С одной стороны, я сбил враждебный настрой следователя. С другой же – получил перспективу сидеть тут до утра, до прихода Ивана Михайловича. Что ж, пусть будет так.

Сидел молча, закрыв глаза. Неожиданно я услышал шум, доносившийся со стороны входной двери. Посмотрел в ту сторону. Дверь открылась, и в сопровождении двух милиционеров вошла женщина лет двадцати трех – двадцати четырех, одетая в темное платье, черное пальто и черный платок.

Глаза ее были красными, заплаканными. Вероятно, это была вдова погибшего. Она сразу направилась в сторону кабинета. Милиционеры, открыв дверь, пропустили ее внутрь.

«Значит, ее тоже будут допрашивать, – отметил я про себя. – Что ж, так нужно, в конце концов».

Примерно через полтора часа дверь кабинета вновь открылась, и женщина вышла в коридор. Она стала ходить по коридору из конца в конец. Неожиданно она подошла ко мне и спросила:

– Простите, у вас не будет закурить?

Я отрицательно покачал головой:

– Я не курю. Но подождите минуточку!

Я поднялся и подошел к одному из милиционеров, стоящих у дверей.

– Извините, – обратился я к нему, – можно у вас сигаретку попросить?

Он медленно достал из кармана пачку сигарет и протянул мне. Я взял две сигареты. Одну прикурил, а вторую понес незнакомке. Она поблагодарила меня, взяла сигарету и пошла к дверям, где разрешалось курить.

– Простите за мою нескромность, – начал я разговор, – вероятно, вы – вдова погибшего?

– Да, – кивнула женщина. Неожиданно она продолжила разговор. – Представьте себе, меня подозревают в убийстве собственного мужа! Как вам это?

– Да что вы, это нормальная практика, не расстраивайтесь. На самом деле, когда убивают человека, то подозреваемыми становятся ближайшие люди, которые находились вокруг него. Ведь никто же из следствия не знает, каковы были ваши отношения с погибшим мужем. Может, вы претендовали на его имущество, может быть, у вас просто были неприязненные отношения…

Я стал расшифровывать всякие версии следственных органов.

– А вы-то откуда все это знаете? – поинтересовалась девушка. – Вы что, милиционер?

– Нет, напротив. Я адвокат.

– А как же вы сюда попали?

– Представьте себе, позвонил вашему супругу по поводу встречи и попал по телефонной распечатке.

– Ясно, – сказала она.

– Кстати, меня зовут… – И я назвал свое имя-отчество.

– А меня Оля, – сказала она в ответ. – Я хотела бы вас попросить… Следователь какой-то неприятный, настроен враждебно, всех подозревает…

– Да, это так, – кивнул я, – в том числе и меня, хотя я вашего супруга никогда в глаза не видел.

– Боюсь, мне придется воспользоваться вашими услугами, если, конечно, можно.

Я пожал плечами:

– Боюсь, не получится, так как я допрошен по этому делу и прохожу пока как свидетель. Поэтому с формальной точки зрения не могу быть вашим адвокатом. Но вы не пугайтесь. У меня много хороших знакомых адвокатов, я порекомендую кого-либо из них.

– Было бы очень любезно с вашей стороны, – ответила Оля.

Мы подошли к стульям и сели. Потом поговорили на отвлеченные темы. Она записала мой телефон, я – ее.

Около девяти утра в прокуратуре стали появляться сотрудники. Вскоре я заметил, как в коридоре появился высокий парень лет двадцати пяти, в твидовом пиджаке и темных брюках, который сразу же вошел в кабинет следователя.

Пробыв там не более двух-трех минут, он вышел и, оглядев присутствующих, неожиданно обратился ко мне, назвав по имени-отчеству. Я утвердительно кивнул, мол, это я.

– Пройдемте, пожалуйста, со мной, – сказал он.

Мы вышли на лестницу и стали подниматься на третий этаж. Как я знал, там сидели прокурор района и его заместители. Вскоре мы подошли к двери, на которой висела табличка «Заместитель прокурора района Деревянко И. М.». «Значит, пришел на работу и вызвал меня, – подумал я, – успели доложить». Иван Михайлович был прокурором, курирующим следствие.

Ну, сейчас я наконец-то выскажу все, что я думаю о его подчиненных!

Я открыл дверь. За столом сидел Иван Михайлович, рядом стоял полный мужчина лет пятидесяти пяти в прокурорской форме. Я без труда догадался, что это сам прокурор района.

– Входите, входите! – сказал Иван Михайлович и, неожиданно обратившись к прокурору, сказал, указывая на меня рукой:

– Вот, это и есть главный подозреваемый! Вероятно, явка с повинной. Сейчас он все расскажет нам по убийству, – и он вновь назвал фамилию убитого. Прокурор удивленно посмотрел на меня и на Ивана Михайловича, не поняв, что это – шутка или правда.

Но Иван Михайлович встал, подошел ко мне и тепло поздоровался за руку.

– Да пошутил я, – снова обратился он к начальнику. – Это известный адвокат. Да вы его должны знать. Его по телевизору частенько показывают и в газетах о нем пишут. А сейчас, представьте себе – во хохма! – позвонил потерпевшему и попал к нам в разработку. Так что вы, гражданин адвокат, проходите по делу! – с иронией подытожил Иван Михайлович.

– Да, – кивнул я обреченно.

– Конечно, я понимаю, – продолжал Иван Михайлович, – неприятно находиться в наших стенах. Но зачем вы киношников-то вызвали?

– Да не вызывал я никого, Иван Михайлович!

– Они сидели, ждали до утра, недавно только уехали. Все хотели запечатлеть, как вы выходите из здания прокуратуры! Но мы сказали им, что вы давно ушли.

– И правильно сделали. А со мной что теперь будет?

– С вами? – неожиданно перешел на официальный тон Иван Михайлович. – Домой отпустим, извинимся, кофе напоим.

– Ладно, – сказал прокурор, – не буду больше отрывать тебя от дел, – и вышел из кабинета.

– Да, попал я в переделку! – улыбнулся я.

– Да, брат, с каждым такое может случиться. Кстати, меня, – Иван Михайлович заулыбался и придвинулся ко мне поближе, – тоже один раз в ментовку забрали.

– Как это?

– Да на машине ехал, а документы прокурорские дома забыл, нарушил правила, стал пререкаться. Так они меня в отделение повезли, в городскую прокуратуру звонили, подтверждали, что я и кто я, и только потом, извинившись, отпустили. Представляешь?

– Да. Но у вас все же документы есть, и, слава богу, вы заместитель прокурора района.

– Между прочим, скоро я буду прокурором одного из районов Москвы, – обрадовал Иван Михайлович. – Уже приказ практически подписан. Так что можешь меня поздравить.

Теперь я понял, отчего он такой смелый и почему позволял себе шутить с прокурором. Он уже держал себя на равных со своим бывшим начальником, даже, можно сказать, выше – в столицу работать идет.

– Что за человек был погибший? – спросил я.

– Почему погибший? Он жив остался.

– Как жив?

– Да. Сделали операцию, сейчас в реанимации лежит. Врачи говорят – будет жить.

– А мы-то тогда зачем тут?

– Да что вы! Все, кто тут сидит, никакого отношения к делу не имеют. Это межбандитские разборки. Кто-то из своей же братвы пытался завалить его. А ты же знаешь, мы берем всех, кто звонил в последнее время. Вот и попало человек четырнадцать или шестнадцать. Работа у нас такая. Надо было всех опросить – а вдруг удача?

– Ну и следователь у тебя! – улыбнулся я.

– Какие есть. Между прочим, как следователь он достаточно неплохой – въедливый.

– Только нервный очень, – добавил я.

– Но он же почти двое суток не спал, допрашивая вас.

Неожиданно в дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Иван Михайлович.

Дверь приоткрылась, и на пороге появился следователь, недавно допрашивавший меня, и рядом с ним – жена потерпевшего, Оля. В руках следователь держал пакет с моим мобильным телефоном и мое удостоверение.

– Разрешите? – нерешительно спросил он.

– Входи! – сказал Иван Михайлович. – Проходите.

Иван Михайлович предложил Ольге сесть, показав на стул, и неожиданно обратился к следователю:

– Ты что же себе позволяешь?

– В каком смысле? – не понял следователь.

– Некорректное поведение в отношении адвоката!

– Иван Михайлович, простите, пожалуйста, но я же не знал, что это ваш хороший знакомый…

– При чем тут знакомый? Может, он мне и не хороший знакомый. Может, мы с ним за одну футбольную команду болеем, твое какое дело? Ты запомни главное – ты должен допрашивать людей корректно, независимо от того, адвокат это или простой гражданин. Конечно, к адвокатам надо относиться более внимательно. Они ведь выполняют такую же работу, как и мы. Единственное – задачи у нас разные. Но все равно, поведение твое должно быть корректным, без грубости, без угроз. Это же не первый случай! Обрати на это внимание!

Я почувствовал, что наступило время высказаться в защиту следователя. Мне даже стало немного жаль его, такой он стоял потерянный и расстроенный.

– Ладно, Иван Михайлович, у меня претензий к нему нет. В принципе он работал нормально. Его понять можно. Человек ночь не спал, столько людей допросил.

Следователь недоуменно взглянул на меня.

– Ладно, – махнул рукой Иван Михайлович, – давай возвращай адвокату документы, телефон тоже отдай.

Я молча взял свой мобильный телефон и удостоверение.

– Ну что, не буду вас больше задерживать, – сказал следователь, – а мне нужно будет еще поработать, – намекая на то, что ему нужно будет допросить жену потерпевшего.

Я попрощался со всеми и неуверенно протянул руку следователю. Тот схватил ее и стал трясти, тем самым выражая благодарность за то, что я погасил конфликт.

Я вышел из кабинета заместителя прокурора, спустился по лестнице к выходу, поймал такси и поехал домой отсыпаться.

Но история на этом не закончилась. Через несколько дней неожиданно позвонила Ольга, жена потерпевшего.

– Вы меня помните? – спросила она.

– Ольга? – переспросил я.

– Мы с вами познакомились в прокуратуре, по поводу покушения на моего мужа.

– А, да-да, помню. Как у вас дела?

– Дела не очень хороши. Слава богу, меня уже ни в чем не подозревают, но мне необходимо с вами встретиться. Когда это можно сделать? Где вам удобно?

– А эта встреча, – уточнил я, – связана с моей работой?

– Да, конечно. Мы хотим пригласить вас в качестве адвоката.

– Даже так? Тогда приезжайте ко мне в консультацию, – я назвал адрес. – Через два часа успеете?

– Конечно.

Через два часа я подъехал к консультации. Ольга уже ждала в приемной. С ней было двое парней в кожаных куртках, одетых во все черное, коротко стриженных. Ольга приветливо поздоровалась со мной.

– Ну, как дела у Глеба? – спросил я.

– Да ничего, нормально. Точнее, не очень. Стало полегче, но теперь он сам стал подозреваемым.

– В качестве кого?

– В убийстве своего товарища. Старшего товарища, – поправила себя Ольга.

Я понял ее и вспомнил слова Петра Казакова – будь поосторожнее, у них там межбандитская разборка по поводу убийства лидера. Вероятно, это и есть та самая междуусобица.

– И что нужно делать?

– Его уже начинают допрашивать, мы бы хотели, чтобы вы были его адвокатом.

– Неужели у вас нет адвокатов? – удивился я.

– Конечно, есть, но вы же хорошо знаете заместителя прокурора.

– Но ведь это никак не влияет на следствие.

– А давайте поедем к нему прямо сейчас! – предложила Ольга.

– Давайте, – согласился я. – Только надо оформить все документы.

– Конечно, оформим!

После оформления документов я сел в машину, и мы поехали в больницу, где находился Глеб. Это была районная больница, недалеко от места жительства Глеба.

Мы подъехали к типовому шестиэтажному зданию – больничному корпусу. Во дворе я заметил стоящий недалеко от входа черный «Мерседес» триста двадцатой модели. Когда мы подъезжали, я заметил, что Ольга, ехавшая с ребятами на черном «БМВ» 750-й модели, поморгала «Мерседесу» фарами. «Мерседес» ответил. Я обратил внимание, что у «Мерседеса» тут же открылись двери и оттуда вышли ребята в черных куртках. Некоторые из них держали в руках портативные японские рации. Вероятно, это была личная охрана Глеба.

Ребята поздоровались с сопровождающими Ольги. Те стали что-то объяснять, кивая в мою сторону. Я понял, что они представляли меня. Мы молча вошли в здание больницы, на лифте поднялись на третий этаж.

Там находилась нужная нам палата. В самом конце обычного коридора на стульях сидели два долговязых парня в белых халатах. Но под халатами я разглядел такие же черные куртки. Да, даже специальная униформа имеется! У одного из сидящих в руках была рация. Вероятно, это была вторая линия охраны.

Наконец мы вошли в палату, просторную комнату метров восемнадцати, светлую. В палате – единственная кровать, две тумбочки, цветной японский телевизор с дистанционным управлением, стереомагнитола.

Недалеко – кресло, в котором сидела медсестра и читала какой-то журнал. На кровати лежал сам потерпевший – Глеб, – весь перебинтованный.

Справа от кровати стояла капельница с резиновыми трубочками. В данный момент она была отключена. Вероятно, Глебу стало лучше. Слева от кровати, на тумбочке, лежали два мобильных телефона и портативная рация.

Глебу на вид лет тридцать. Он был достаточно крепкого телосложения, высокого роста. Блондин с голубыми глазами. Лицо симпатичное.

Ольга подошла к нему, наклонилась и поцеловала.

– Как ты себя чувствуешь, Глебушка? – ласково спросила она. Тот кивнул – мол, нормально.

Сестра поднялась с кресла и спросила:

– Мне можно выйти?

– Да, выходи, – сказала Ольга.

Я понял, что сестра была нанята специально, чтобы круглые сутки находиться рядом с Глебом.

Как только дверь закрылась, Ольга сразу представила меня Глебу:

– Вот это и есть тот адвокат, о котором мы с тобой говорили.

Глеб кивнул мне и протянул левую руку, так как правая была полностью забинтована. Я пожал ее. Нужно было начинать разговор.

– А два телефона вам зачем? – спросил я.

Глеб тихо сказал:

– Один для друзей, другой для врагов.

– Так зачем с врагами разговаривать?

– Потому он и отключен, – видимо, не очень поняв шутку, ответил Глеб.

– Ну вот, я и познакомился с человеком, по делу которого и сам проходил, – с улыбкой сказал я, – и в качестве подозреваемого!

Глеб тоже улыбнулся:

– Я в курсе.

– Да, видишь, чего мне стоил телефонный звонок тебе. Сразу оказался под следствием!

– Кто же знал, – ответил Глеб.

– Нет, никаких претензий у меня нет, – сразу сказал я, – слава богу, все хорошо кончилось.

– Для вас, – уточнил Глеб, – но не для меня. У меня проблемы продолжаются.

– А я тебе привет от Петрухи передать хотел.

– Мне звонили вчера и Гурам, и Петруха, – сказал Глеб.

«Ага, – подумал я, – значит, он и Гурама знает! Значит, какая-то рекомендация по поводу меня у него имеется!»

– Кстати, Петруха просил передать, чтобы вы ему позвонили.

– Хорошо, обязательно, чуть позже. А сейчас давай, Глеб, рассказывай, что у тебя приключилось!

Глеб сделал паузу и сказал:

– Оль, выйди погуляй немного. Разговор у нас будет серьезный.

Ольга молча встала и вышла из палаты.

Глава 2 ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО

Москва, 10 декабря 1994 года

Глеб Королев приехал в ресторан, расположенный в центре города, ровно к девяти вечера. Три дня назад они вместе с Егором Ростоцким сняли этот небольшой ресторанчик для торжественного ужина. Поводом для ужина было трехлетие начала работы Глеба Королева и его коллег, точнее, три года деятельности группировки, которую сколотил Костя Черный.

Три года назад Глеб случайно встретил своего старого товарища Костю, который после нескольких бесед предложил Глебу сколотить свою команду для оказания охранных и посреднических услуг.

За это время в их работе особых проблем не возникало.

Костя продолжал держать свой курс без изменения.

Хотя к тому времени и были определенные стрелки, небольшие конфликты, но до крупных разборок дело не доходило. Костя умел, как дипломат, сглаживать острые углы. Иногда он с помощью логического мышления доказывал оппонентам, что они не правы, иногда прибегал к помощи влиятельных знакомых из криминального мира, с которыми старался поддерживать добрые отношения.

Постепенно бригада разрослась, в ее состав входило уже около тридцати человек.

Но беспокойство началось с появлением в бригаде Игната. Игнат имел две судимости. У него уже была своя небольшая бригада, но с такими силами он не мог подняться на криминальный Олимп города, поскольку бригада была малочисленна – не более четырнадцати человек.

А Игнату хотелось, чтобы в бригаде было человек тридцать или даже пятьдесят. Но возможности набрать столько у него не было – финансов не хватало. Он тыкался в разные группировки, но, зная его непредсказуемый и жесткий характер, многие бригады отказывались работать вместе с ним.

Не знаю, какие мотивы побудили Костю согласиться на сотрудничество с Игнатом, но он со своими людьми пришел в бригаду ровно год назад.

И все конфликты, кровавые и беспредельные, возникли за это время исключительно благодаря деятельности Игната. Более того, Игнат внес в работу группировки свою, тюремную идеологию. Своих людей, а также и других членов бригады Кости он приучал к мысли, что тюрьма и зона – это часть их профессии, что рано или поздно они там будут, им нужно к этому себя морально готовить.

Он старался убеждать всех, что и там есть жизнь, но, чтобы чего-то достичь, нужно иметь право на поступок, нужно поднять свой авторитет. Поэтому естественно, что среди неустойчивых людей влияние Игната росло очень быстро.

Костя неоднократно говорил с Игнатом на эту тему. Доходило до того, что Костя пригрозил отчислением из группировки. Но Игнат каждый раз давал слово и какое-то время держал его.

Кроме этого, как понимал Глеб, Игнат был нужен Косте, так как он считал, что рано или поздно могут возникнуть ситуации, в которых необходимо будет участие именно Игната.

Поэтому Костя и терпел Игната и его выходки…

Войдя в ресторан, Глеб заметил, что на входе его поджидают Костя Черный, Игнат, Егор Ростоцкий – казначей группировки и еще два пацана. Все были одеты в темные костюмы. На Константине был галстук, белая рубашка, на Игнате темная рубашка, застегнутая на все пуговицы. Костя подошел к Глебу и поздоровался, пожав ему руку.

– Хорошо, что не опоздал, – сказал он.

– Кого ждем? – спросил Глеб.

– Паша Цируль должен подъехать, еще Коля Ястреб и Болт.

– Костя, ты же вроде намечал сугубо семейное мероприятие? – удивился Глеб.

– Да, это так. Но ты же знаешь о роли Паши Цируля. Только благодаря ему мы возникли, он помог нам укрепиться в московском мире. А что касается Ястреба и Болта, то это люди Цируля, они с ним в этот день встречу назначили, и он пригласил их сюда. А мне отказываться было неудобно, сам понимаешь.

Глеб осмотрелся. Зал был небольшой, метров 40–50. Вдоль стены стояли столы, сдвинутые буквой П. Посредине, как понял Глеб, находились места для Константина, для него, для Игната и для гостей – Паши Цируля и его спутников.

Почти все члены группировки уже были в сборе. Они стояли возле столов, ожидая, когда Костя встретит важных гостей.

Наконец Глеб увидел, как ко входу ресторанчика подъехали сразу три машины – шестисотый «Мерседес» черного цвета, два джипа, тоже черные, все с тонированными стеклами. Из «Мерседеса» вышел мужчина лет пятидесяти-шестидесяти в темном пальто и быстрым движением наклонился и вытер свои ботинки небольшим платком. Это и был Паша Цируль. Из джипов вышли другие люди.

Паша подошел ко входу и поздоровался с Костей. Они обнялись, расцеловались. Костя стал представлять свое окружение. Первым он представил Глеба, затем Игната, потом Егора Ростоцкого. Все поздоровались с Пашей за руку.

Глеб внимательно рассматривал Пашу, авторитетнейшего вора в законе. До этого он никогда не встречал людей такого ранга. Ему всегда казалось, что вор в законе – упитанный человек, с блатной романтикой, в кепке, с лихо закрученной папироской, в неряшливой одежде. Но Паша Цируль выглядел совершенно не так. Он скорее был похож на мецената или на деятеля искусств. Темный дорогой костюм безупречно сидел на его худощавой фигуре, белая рубашка и главное – громадная черная «бабочка». Ну вылитый народный артист!

Лицо Паши было достаточно интеллигентным. Никаких наколок Глеб не заметил. Ни цепей, ни перстней у него тоже не было. Паша молча разделся, передал пальто одному из своих приближенных. Глеб заметил, что не все люди, приехавшие с Пашей, прошли в зал, некоторые остались на улице возле машин, вероятно, выполняя функции охраны: один с небольшой рацией встал у входа в ресторан, другой занял место около машины. Время от времени они переговаривались между собой по рации.

Наконец все гости прошли в зал. Каждый сел на свое, заранее приготовленное место.

Так получилось, что Глеб сел слева от Константина. С правой же стороны сел Паша Цируль, рядом с ним Коля Ястреб, Игнат и уголовный авторитет по кличке Болт, который почему-то постоянно выходил из-за стола, подходил к выходу и звонил по мобильному телефону, так как в зале, за бетонными стенами, мобильный телефон не работал.

Костя предложил всем наполнить бокалы. Пили в основном сухое вино и шампанское. Костя напомнил, что вот уже три года, как они работают вместе, что благодарен всем за поддержку, за взаимопомощь, за товарищеское отношение друг к другу, а главное, что все они – единая семья. Затем все выпили, закусили.

Вторым тостом Кости, естественно, был тост в честь Паши Цируля – за справедливейшего, честнейшего, авторитетнейшего человека в мире, как сказал Костя, который не только многому нас научил, но и сумел показать, а главное – тут Костя сделал паузу, подыскивая нужное слово, – понять жизнь, которую мы выбрали.

– Я прошу всех встать, – неожиданно сказал Костя.

Все встали, подняли свои бокалы и направили их в сторону Паши Цируля.

Глеб перехватил взгляды многих ребят. Конечно, для них появление Паши Цируля, легендарной личности, было событием сенсационным. Он видел восторженные взгляды молодых ребят, которые смотрели на Пашу.

После тоста начались разговоры. Каждый говорил о своем. Глеб ни с кем не разговаривал, только смотрел, как Костя, наклонившись, говорит о чем-то с Пашей Цирулем.

В зале негромко заиграла музыка. Через пятнадцать-двадцать минут, когда все разобрались со своими салатами и другими закусками, Костя снова встал и постучал негромко вилкой по хрустальному фужеру.

– Прошу внимания, братишки! – обратился он к сидящим за столом. – А сейчас позвольте мне выполнить самую приятную для вас миссию – сделать вам подарки, точнее, не подарки, а премии. – И он обратился к Ростоцкому, казначею группировки: – Егор, давай!

Егор достал из своей сумочки фирменное портмоне и несколько конвертов, на которых были написаны имена. Как понял Глеб, эти конверты предназначались ребятам. Премия была в долларах.

«Молодец, Костя! – подумал Глеб. – Все по-западному делает! Премии каждому дает, причем никто не знает, сколько получил другой».

Константин стал называть имена по порядку расположения конвертов. При упоминании каждого имени ребята вставали и подходили к Косте. Он крепко пожимал им руку, что-то говорил на ухо и протягивал конверт. Ребята в благодарность кланялись ему, принимая конверт и сразу убирая его во внутренний карман.

Как заметил Глеб, никто из присутствующих не посмотрел, какая сумма лежит в конверте. Глеб знал, что существуют неписаные законы, которых каждый старается придерживаться, главным из них был – не интересоваться тем, что делает другой член группировки, какое задание ему поручается. Существовал так называемый принцип конспирации, так как было несколько случаев, когда пришлось уволить из группировки троих человек. Одного – за чрезмерную болтливость, а двоих – за чрезмерное любопытство.

Это и послужило для многих уроком. Вообще, как видел Глеб, Костя был хорошим психологом. Он все делал продуманно, не просто так. Даже сегодняшний приезд Паши Цируля – это демонстрация определенной силы, определенного авторитета.

Через некоторое время конверты были розданы, процедура выдачи премий закончилась. Егор взял последний конверт и положил себе в карман. Вероятно, это была его премия. Он был в группировке человеком, занимающим особое, своеобразное место. Во-первых, он был как бы из другого мира – никогда не занимался спортом, никогда не бредил уголовной романтикой, как люди Игната. Егор был человеком высокого интеллекта.

Егор закончил Московский финансовый институт. Он был большим докой в финансовых делах. Внешностью он напоминал скорее научного сотрудника. Небольшого роста, худощавый, с короткими черными волосами, с уже намечающейся лысиной, и главное – постоянно носил очки в массивной оправе.

Тем не менее в группировке все его уважали, и авторитет его был велик. Во-первых, Егору довелось побывать в одной серьезной передряге, где он, как потом рассказывал Костя, оказался кремнем – все выдержал и никого не выдал.

Это было задержание сотрудниками милиции части людей Кости, среди которых оказался и Егор. Тогда их всех привезли в отделение и жестоко избили, некоторых даже пытали. В пресс-хату попал и Егор. Но он никого и ничего не выдал. К тому же крупную сумму денег, которую они везли в машине, он сумел спрятать так, что милиционеры так и не нашли их, хотя и обыскали машину два раза. Этот случай, безусловно, поднял авторитет Егора в группировке.

Многие любили его за то, что он был очень веселым и остроумным человеком. И еще одна черта, за которую Егора очень уважали, – большая начитанность и высокая эрудированность. Он часто рассказывал всем занимательные случаи, которые вычитывал в книгах или журналах.

К тому же Егор очень хорошо разбирался в компьютерах. Полгода назад возникла так называемая компьютерная мода, и все члены группировки стали покупать себе компьютеры, развлекаясь различными играми – догонялками, пожиралками и стрелялками, как они их называли. Егор почти всем настраивал эти компьютеры, устанавливал нужные программы.

Поэтому Егор знал и адреса всех членов группировки. А ведь такой информацией располагал только Костя – членам группировки известны были только номера пейджеров своих товарищей и номера мобильных телефонов, у кого они были.

Но адреса и домашние телефоны друг друга никто не знал. К тому же домашними телефонами давно не пользовались – Константин сразу это запретил. Связь осуществлялась через пейджеры, на которые посылались закодированные сообщения, например – встреча у объекта номер один; жду на месте номер два или встреча назначена на месте номер три. Время встречи всегда кодировалось на час раньше. Это были формы конспирации, которые придумал Константин.

Торжество по случаю трехлетия группировки продолжалось. Официальная часть с тостами и речами закончилась, и теперь все ели, запивали еду легкими винами, соками и разговаривали друг с другом, разбившись на небольшие группы «по интересам».

Глеб заметил, что о чем-то разговаривают Костя, Цируль и Коля Ястреб.

Вдруг в конце стола поднялся Егор Ростоцкий и направился к Константину. Он подошел к нему вплотную. Все сразу замолчали и посмотрели на него.

– Костя, извини, что я помешал вашему разговору, – сказал Егор, – мне нужно подъехать к одному коммерсанту по поводу заключения будущего контракта, посмотреть кое-какие бухгалтерские документы. Ты не против, если я поеду?

– Егор, – сказал Костя, – куда же ты поедешь? Уже поздно, они не работают.

– Да они только что звонили, ждут меня. Чтобы не терять завтра время, я сделаю все сегодня.

– Хорошо, поезжай. Может быть, тебе нужна машина с людьми?

– Не надо, я на своей поеду.

– Но сюда ты больше не вернешься?

– А какой смысл? Минимум час-два я там пробуду, потом сразу домой.

– Ладно, езжай, – сказал Костя. – Да, тут мне сегодня должны деньги подвезти. Я бы хотел направить их тебе, но, видать, сегодня уже не успею. А может, человека к тебе пришлю. Ты дома будешь?

– Конечно. Если что – мой мобильный всегда включен, – ответил Егор.

– Ладно, успехов тебе! – Костя на прощание протянул Егору руку.

Попрощавшись со всеми, Егор направился к выходу. Костя, посмотрев ему вслед, сказал:

– Классный парень нам попался! Трудяга, умница, и главное – честный, которому все доверить можно, до последней копейки!

Цируль, помолчав, сказал:

– В нашем деле честность – великое свойство, которым нужно дорожить.

– Братишки, – неожиданно перебил всех Коля Ястреб, – пойдем покурим! – он обратился ко всем сидящим за столом.

Цируль медленно поднялся. За ним встали Игнат и еще один паренек. Вместе с Колей Ястребом вышел Болт. Костя остался за столом.

– Ну вот, опять пошли свою наркоту курить! – неожиданно обратился Костя к Глебу. – А этот зачем с ними пошел? – Он имел в виду Игната.

Глеб пожал плечами.

– Откуда я знаю? Ты же с ним работаешь, ты его курируешь!

– Ладно, ладно, – похлопал его по плечу Костя. – Ты лучше, я знаю. Но так надо, пойми. А Паша – тот давно на игле сидит, мне известно. Поэтому он и отошел от серьезных дел. Но тем не менее своего авторитета не теряет… Глеб, давно хотел тебя спросить, – неожиданно переменил тему разговора Костя. – Как ты, жизнью своей доволен? Не жалеешь, что с нами?

– Что ты, Костя, наоборот! Очень хорошо!

– Да, главное – не хилая жизнь! – сказал Костя. – Смотри, за три года тачку себе классную купил, квартиру, девчонку хорошую встретил, а главное – ты с деньгами. Уже полмира посмотрел. Чем тебе не жизнь!

Действительно, три года назад Глеб не думал, что так быстро и высоко поднимется.

Глебу было чуть больше тридцати лет. Родился он в небольшом подмосковном городке Долгопрудном, в семье обыкновенных служащих. Отец работал в каком-то НИИ, ездил каждый день в Москву, мать была врачом городской больницы. Помимо Глеба, в семье была сестренка.

Рос он в скромных условиях, ходил в обычную школу. Был невысокий, худенький, часто болел. Поэтому в школе ему доставалось. Это и заставило Глеба заняться спортом. Сначала записался в секцию бокса, затем его увлекла борьба. Сначала самбо, а затем он стал активно заниматься карате.

Постепенно Глеб окреп, накачал мускулы. Фигура стала крепкой, сильной. Закончив школу, пытался поступить в институт, но неудачно. Тогда он устроился автослесарем в центр техобслуживания.

Вскоре его призвали в армию. Два года служил в полку обеспечения Рязанского военно-десантного училища. Служба помогла Глебу. Он окреп физически, научился преодолевать трудности, тяготы воинской службы – полк обеспечения занимался не только хозяйственными делами, но и участвовал в учениях, которые случались достаточно часто. Кроме того, Глеб овладел боевым самбо, научился метко стрелять, прыгать с парашютом – то есть полностью овладел всеми навыками десантника.

После демобилизации Глеб четко решил пойти учиться. Поступил в подмосковный институт физкультуры и стал учиться, продолжая заниматься карате. И уже тогда он встретил на спортивных соревнованиях Костю Черного и после его приглашения стал работать вместе с ним.

Вначале это была небольшая группировка, из десяти человек. Опекали они двоих или троих коммерсантов, которые знали Костю. Затем круг подшефных расширился, и Константин увеличил число бойцов до двадцати, а затем и до тридцати человек.

Глебу нравилось, что Костя никогда не вмешивался в чужие дела, не пытался подсидеть кого-либо из соседних группировок, перехватить их коммерсанта, лакомый кусок. В общем, старались жить по простому принципу – нам чужого не надо, но своего мы не отдадим. К тому же Глебу нравилось, что Константин никогда не шел на рискованные шаги или на подлость, что, к сожалению, в последнее время все чаще и чаще становится нормой.

…Вечер продолжался. Через два часа все было окончено, стали расходиться. Первым уехал Паша Цируль с Колей Ястребом и Болтом. Все вышли их провожать. Паша пожимал руку Косте, что-то говорил ему, а на прощание сказал:

– Спасибо тебе, Константин, хорошо время провели. Главное – с молодежью пообщался. Хорошие у тебя пацаны… – Цируль еще раз обвел взглядом ребят, стоящих неподалеку. – Ты вот что, – продолжил он, – когда ко мне в гости приедешь, в мой коттедж?

– Да вот, Паша, как-то все некогда.

– Давай приезжай, бери с собой пацанов – Глеба, Игната. Приезжай, побазарим. Посмотрите, как живу. Я сейчас все у себя переделал.

– Спасибо за приглашение, Паша, – Костя еще раз пожал ему руку. – Спасибо, что пришел, почтил вниманием!

– Да ладно, базара нет! – сказал Паша.

Он медленно вышел. За ним потянулась его свита – охранники с рацией. Сев в машины, они уехали.

Потом стали прощаться Коля Ястреб с Болтом. Они также поблагодарили Костю за гостеприимство, и Коля с какой-то странной улыбкой спросил:

– Ты не в обиде, что мы так бесцеремонно к тебе приехали?

– Ладно, пацаны, базара нет, – ответил Костя.

– Ну, бывай тогда, братишка! – с той же улыбкой произнес Коля Ястреб и вышел. Неожиданно он обернулся и добавил: – Игнат, запиши мой мобильный! Созвонимся.

Игнат стал записывать телефон Коли, протянув ему листок бумаги с записанным на нем номером своего телефона.

– Созвонимся, встретимся, побазарим, – повторил Коля Ястреб.

Глеб понял, что у них уже появились какие-то общие интересы. Он посмотрел вопросительно на Костю, но тот кивнул, как бы говоря – ерунда все это!

Потом Костя подошел к Глебу и сказал:

– Послушай, у меня к тебе просьба большая.

– Да, что нужно сделать?

– Да делать-то особо нечего. Тут вот денежки привезли в пакете, – Костя показал на объемистый желтый пакет, – сто тысяч баксов. Надо отвезти Егору Ростоцкому, пусть в кассу положит. А я домой поеду. Как ты, не против?

– Нет вопросов, – кивнул Глеб, – конечно, отвезу. А как мне его найти?

– Ты его мобильник знаешь?

– Да.

– Позвони ему, он тебе адресок продиктует. Отдашь ему деньги. – И, обратившись к остальным, Костя сказал: – Все, ребята, расходимся.

Он пошел прощаться с ребятами. Все постепенно стали покидать зал, садясь каждый в свою машину.

Глеб подошел к своему джипу, открыл дверцу и достал мобильный телефон. Включив его, набрал номер Егора Ростоцкого.

– Алло, Егор? Это Глеб. Еще раз здорово!

– Привет, – раздался на другом конце провода знакомый голос.

– Ты что делаешь?

– Да ничего, кино смотрю.

– Один?

– Да. Ребята обещали подъехать наши. А ты что хотел?

– Да бабульки тебе нужно передать, Косте привезли. А адреса твоего я не знаю.

– Да, я в курсе. Записывай адрес.

– Да я запомню.

Глеб давно приобрел привычку ничего не записывать, даже записной книжки у него не было. Мало ли, что может случиться – могут задержать, и тогда какие-либо записи могут стать не только вещественным доказательством, но и – самое главное – определенным компроматом, который потом может быть направлен против него же самого.

Поэтому Глеб, следуя совету Кости и его привычкам, отказался от записных книжек, а телефоны, которые были необходимы ему по работе, он зашифровывал, записывая их в определенном порядке – не сначала, а с середины или с конца. Только ему был известен способ прочтения таких записей.

Запомнив адрес Егора, Глеб взял пакет, положил в бардачок своей машины и стал медленно выворачивать руль. Ему надо было доехать до станции метро «Проспект Вернадского», рядом с которой жил Ростоцкий.

Несмотря на то, что тот имел свою квартиру, то есть квартиру родителей, где жил до недавнего времени, после того, как стал активно работать с командой Константина, снял квартиру недалеко от своего шефа, оборудовал ее, сделав евроремонт.

В этой квартире часто бывали ребята, поскольку Егор занимался настройкой компьютеров. Ребята часто приезжали к нему за программами. Но никто не знал, где Егор хранил деньги – деньги общаковские, принадлежащие всей группировке. Денег было примерно около десяти миллионов долларов, часть из которых Костя, опять же по совету Егора, вложил в различные финансовые и коммерческие структуры, которые давали определенный доход.

Однако в последнее время Костя потребовал, чтобы большая часть общака была снята и лежала в «наличке», наготове. Что он задумал, этого никто не знал. Но Глеб понимал, что просто так Костя ничего не делает.

Глеб взглянул на светящийся циферблат часов на передней панели джипа. Было около одиннадцати часов. «Наверное, минут через десять я буду уже у Егора. У него от силы десять минут, значит, успею пораньше домой приехать», – подумал Глеб.

Вскоре машина остановилась возле шестнадцатиэтажного панельного дома, где жил Егор. Глеб поднялся на девятый этаж, вышел из лифта и взглянул направо. Квартира Егора, как он помнил, находилась с левой стороны. Он увидел металлическую дверь с красивыми позолоченными звонками. Из-за двери доносилась громкая музыка. «Наверное, гуляет», – подумал Глеб и вспомнил слова Егора, что к нему приедут какие-то ребята. Более того, когда Глеб подошел к двери, он увидел, что она открыта.

Он осторожно вошел в квартиру. Как ни странно, но в двухкомнатной квартире свет нигде не горел, за исключением кухни. Глеб сразу почувствовал странный запах. Стоп, да это же газ!

– Егор, ты что газ включил? – громко произнес Глеб. Но ответа не было. Тогда он быстро прошел на кухню.

Все четыре конфорки были открыты. Это было очень странно. Глеб закрыл газ.

– Егор, ты где? – позвал он.

Глеб включил свет в большой комнате. У окна стоял большой письменный стол, на котором находились компьютер Егора и разные тетради. На кресле рядом со столом неподвижно сидел Егор. Лицо его было обращено в сторону окна.

– Егор, ты что, заснул? – окликнул его Глеб. Но Егор не пошевелился.

Глеб заметил, что в комнате все перевернуто, дверцы стола раскрыты, так же, как и дверцы всех тумбочек. На полу валялись журналы, тетради, отдельные листки. Все, что находилось на письменном столе, было сброшено на пол. Вероятно, кто-то что-то искал.

Стоп! Глеб увидел, что руки и ноги Егора прочно привязаны широким скотчем к ручкам и ножкам кресла. Он подошел ближе и увидел, что Егор, похоже, был без сознания. Его голова свесилась на грудь. Глеб схватил его за руку и нащупал пульс. Пульса не было. Тогда Глеб приложил голову к груди. Сердце не билось.

Лицо Егора было синюшного цвета. Глеб увидел единственную белую полоску, тянущуюся вдоль его шеи. Рядом на полу валялся небольшой полиэтиленовый прозрачный пакет.

Теперь Глебу стало ясно, что Егора пытали, надев ему на голову пакет и время от времени сдавливая шею удавкой. Вероятно, от него требовали какую-то информацию. Но какую? Конечно же, эта информация касается денег, общака! Ведь Егор был его хранителем!

Глеб быстро взглянул по сторонам. Ничего особенного он не заметил. Конечно, ему было очень жалко Егора – молодой парень, способный, жить бы ему да жить, а тут…

Надо было что-то делать. Звонить из квартиры Егора было опасно. Оставаться тут тоже было нельзя. Тогда Глеб подошел к столу, сгреб с него тетради, исписанные почерком Егора, положил их в валявшийся рядом полиэтиленовый пакет и быстро вышел из квартиры.

Сев в машину, не зажигая габаритные огни своего «Гранд Чероки», он медленно отъехал от дома, стараясь не привлекать внимания. Затем, заехав в переулок, он остановил машину, быстро вытащил из бардачка мобильный телефон и быстро набрал номер Кости. Надо срочно сообщить ему об убийстве Егора!

Было странным то, что Егор сказал, будто к нему должны приехать ребята. Каких ребят он ждал? Кто к нему должен был приехать, как это установить? Может быть, это кто-то из наших? Нет, никто не решился бы на такое дело, все прекрасно понимали, что Константин этого просто так не оставит, и если кто-то решился на убийство, то он немедленно должен исчезнуть.

Но даже и тогда для него нет никаких гарантий, что Костя не разыщет его. Нет, это кто-то чужой. Тогда почему же Егор сказал, что приедут ребята? Кого он имел в виду?

«Ладно, – подумал Глеб, – сейчас я все узнаю у Константина». Но в телефоне послышалось:

– Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позже.

Глеб еще раз набрал номер. В ответ – то же самое. Было очень странным, что Костя выключил телефон. Они же договорились, что Глеб обязательно перезвонит Косте после того, как вернется от Егора.

После очередного набора послышались прерывистые гудки – телефон вроде бы был занят. Ну вот, это уже лучше!

Наконец Глеб услышал в ответ голос. Но голос был ему не знаком.

– Алло!

– Алло! Слушаю вас, – ответил Глебу строгий голос.

– Константина мне, пожалуйста!

– А кто его спрашивает?

Это было очень странным. Что-то тут не так! Константин не может отдать телефон кому-то, да еще кто-то будет спрашивать, кто звонит! Неужели опять не туда попал?

Глеб нажал на кнопку «стоп-разговор». Что-то не так!

«А что думать? – подумал Глеб. – Костя живет недалеко. Тут от силы минут семь. Съезжу сейчас к нему и все узнаю». Он быстро направил джип в сторону метро «Фрунзенская».

Через несколько минут Глеб уже подъезжал к элитному дому сталинской постройки, расположенному на 3-й Фрунзенской улице. Тут до недавнего времени жили представители партноменклатуры.

Но с наступлением перестройки и нового времени эти квартиры у обедневших наследников бывших партийных и советских чиновников раскупили новые русские. Все квартиры были с высококачественным евроремонтом, начиненные дорогой бытовой техникой, начиная от кондиционеров и заканчивая камерами наблюдения, фиксирующими всех, кто подходит к двери.

В этот же дом год назад въехал и Константин. Глеб бывал в его квартире неоднократно. Костя жил там в гражданском браке с одной девчонкой. Приобретя четырехкомнатную квартиру, он переделал ее в трехкомнатную, увеличив площадь кухни, в ванной поставил мини-бассейн, сделал огромный коридор.

Более того, Костя сумел уговорить своих соседей, также из категории новых русских, сделать ремонт подъезда. Через некоторое время из обычного подъезда сделали что-то наподобие холла элитной высококлассной гостиницы. Во-первых, первый этаж был полностью отделан мрамором. Светильники были заменены на импортные, а деревянные двери, поставленные еще во времена Сталина, заменены на пластиковые.

Подъезд был оборудован видеокамерами, внизу сидела консьержка. Все это сумел сделать Константин, раскрутив своих коммерсантов, которые жили в этом же доме.

Глеб подъехал почти к самому входу в подъезд. Тут он обратил внимание, что подъезд был ярко освещен фарами нескольких машин, стоящих рядом. Он остановился в нерешительности. Среди других он увидел три или четыре милицейские, две машины «Скорой». У милицейских машин были включены синие проблесковые «маячки».

Глебу стало не по себе. Его наполнило чувство тревоги. Он остановил машину, выключил двигатель, выложил все документы и медленно пошел к подъезду.

Подъезд был оцеплен. На асфальте у подъезда была натянута веревка с флажками. В огороженном ею пространстве лежал человек, накрытый брезентом. Вокруг собралось много людей. Кто-то фотографировал, кто-то снимал на видеокамеру. Тут же Глеб заметил, что подъехала машина «Дорожного патруля», и ребята-репортеры, быстро выскочив из салона, стали снимать происходящее на видеокамеру – человека, лежащего на асфальте, а потом какой-то милицейский работник стал что-то им рассказывать.

Что-то тут не то. Сердце снова забилось. Глеб подошел ближе. Бог мой! Он увидел стоящий рядом «Мерседес» черного цвета. Двери «Мерседеса» были распахнуты. Это же машина Кости! Нет, это бред какой-то! Наверное, с Костей что-то случилось. Может, авария? Но какая авария может быть у подъезда?

Глеб подошел. Он заметил, что среди толпящихся людей было много зевак, вернее, жильцов из соседнего дома. Подойдя к одной женщине, Глеб тихо спросил:

– А что тут случилось?

– Да человека убили, – ответила та.

– Какого человека?

– Который в этом доме живет, – женщина махнула рукой в сторону подъезда Константина. – Вот его машина стоит.

Нет, быть такого не может! В голове застучали молоточки, видимо, от нервной перегрузки. «Так, после Егора Ростоцкого настала очередь Кости?» Глеб все еще никак не мог поверить в случившееся. Он пробрался еще ближе. Наконец услышал, как милиционер дал команду поднимать, и человека переложили на носилки. Два санитара подняли их и понесли.

Глеб узнал ботинки. Ботинки, которые они с Костей покупали вместе в одном из итальянских бутиков, когда ехали с тренировки. Они купили две совершенно одинаковые пары ботинок.

Что же делать?! Как быть?! Ему хотелось подойти к милиционерам и попросить: расскажите мне все, я помогу вам найти убийцу. Но это было бы нелепо.

К санитарам подбежал майор милиции и громко скомандовал:

– Оставьте носилки, сейчас с Петровки приедут! Пусть пока на асфальте полежит. Все равно ему уже ничем не поможешь.

Санитары медленно опустили носилки с телом Константина на асфальт.

Глеб понимал, что нужно поскорее уходить отсюда. Он повернулся и направился в сторону джипа. Быстро сел, завел машину и отъехал в сторону. Невдалеке от дома он остановил машину и задумался, что делать дальше. Нужно звонить, сообщать ребятам о случившейся беде.

«Погоди, – подумал он, – тут что-то не то. Константин никому не мог дорогу перейти. Убийца, который его убрал, не мог мстить ему за что-то». Ведь принцип Кости был – никогда ни во что не вмешиваться, никому не переходить дорогу.

Группировка жила спокойной жизнью и никому не мешала. Разногласия, возникающие изредка, урегулировались мирным путем, и претензий к ним никто не имел. В другие бригады они не влезали. Конечно, было несколько предложений от других бригад, звавших их влиться к ним или решать какие-то совместные проекты, но Костя всячески уклонялся от таких предложений, оставаясь независимым.

Если предположить, что это сделали свои? Да нет, кто может отважиться на убийство Константина! Он бесспорный лидер, незаурядная личность, человек, предусматривающий все до последней мелочи. А может, это случайность?

Киллер перепутал Константина с каким-нибудь коммерсантом, который живет в этом доме? Эта версия могла иметь место. Но, с другой стороны, почему же тогда произошли одно за другим два убийства?

Сначала казначей, который знал, где хранится общак. Вторым человеком в группировке, знавшим о месте хранения, был Константин. Таким образом, все было скрыто. И почему выбран именно тот день, когда прошло общее собрание, когда отмечался юбилей? Все было очень странным.

Глебу не оставалось ничего другого, как направить машину к своему дому. Надо было собраться с мыслями. А утром следовало уже действовать.

Вскоре Глеб был возле своего дома. Он поставил джип на стоянку и уже направился было в сторону дома, как вдруг вспомнил, что у него в бардачке так и лежит пакет с деньгами, который передал ему Константин.

Когда он направился обратно к джипу, то подумал: «А вдруг ко мне придут с обыском? Зачем деньги нести в квартиру? Пускай лежат тут, целее будут. Ведь никто не полезет в машину с такой мощной сигнализацией, стоящую к тому же на охраняемой стоянке».

Чувство беспокойства охватило Глеба: а вдруг и его кто-то ждет сейчас у подъезда?! Что, если кто-то решил одним махом убрать всех наиболее влиятельных людей группировки?

В памяти возникло нагло улыбающееся лицо Игната. Да, следует быть осторожным. Оружия у него с собой не было. Вернее, оно было, но спрятано в квартире.

Глеб в нерешительности остановился и взглянул на часы. Было около полуночи. Да, жалко, что жены нет. Можно было бы проверить, есть кто на улице или нет. Жена уехала с подругой Кости в Ниццу, сейчас она отдыхает на Лазурном берегу. На этой поездке настоял Константин. Он потребовал, чтобы компанию его подруге составила именно жена Глеба.

Глеб медленно направился к подъезду, вглядываясь в каждую стоящую машину, стараясь увидеть что-либо необычное. Но никаких посторонних машин, подозрительных людей он не заметил. Все было тихо и спокойно.

«Но меня могут ждать и в подъезде», – подумал Глеб. Что-то – страх или инстинкт самосохранения – двигало Глебом, и он решил в подъезд не входить. Он повернулся и пошел обратно к машине. «Что делать? Не ночевать же в машине», – думал Глеб. Он стал соображать, к кому можно поехать. Конечно, у него было много знакомых, но сначала нужно продумать создавшуюся ситуацию. Константин учил его – прежде чем принимать решение, продумай все «за» и «против».

Тут Глеб вспомнил знакомую девчонку Люську, с которой познакомился полгода назад и пару раз был в близких отношениях. Она работала в элитном парикмахерском салоне, куда Глеб часто заходил вместе с Константином постричься.

Приметив богатых клиентов, Люська сразу стала проявлять к нему интерес. Глеб ответил ей взаимностью. Вскоре они пару раз поужинали в ресторане, и как-то само собой получилось, что уже на третий день знакомства Глеб оказался в ее квартире, точнее, в ее постели.

Все это случилось в тот период, когда Глеб поссорился со своей женой, и та уехала жить к родителям, а он остался один. И чтобы как-то скрасить холостяцкую жизнь, он и завел интрижку с Люськой.

Глеб взял в руки мобильный телефон и набрал номер девушки.

– Люся, привет. Узнала меня?

– Конечно, Глебушка, узнала. Случилось что?

– Да ничего, – беззаботно ответил Глеб.

– А что звонишь в двенадцать ночи?

– А ты уже спишь?

– Предположим, еще нет, но уже собираюсь.

– Ты одна или…

– А что? Почему я должна отвечать тебе на этот вопрос? – стала кокетничать с ним Люся.

– Ладно, перестань. Дело серьезное. Если ты одна, я сейчас приеду к тебе.

– Приезжай, конечно! Я рада тебя видеть.

Глеб быстро положил телефон в карман, сел в машину и направился в сторону Медведково, где жила Люся.

Проезжая по Большому Каменному мосту, Глеб задумался. Машина развила большую скорость. Неожиданно на середину дороги выскочил гаишник и замахал ему светящимся жезлом, приказывая остановиться.

Глеб затормозил и вышел из машины. Вообще-то он не имел привычки выходить из машины к гаишнику, но сейчас случай был неординарным. Во-первых, в машине лежали большие деньги, а во-вторых, никакой конфликт с гаишником совершенно не нужен, так как время было дорого.

Глеб, изобразив на своем лице улыбку, сказал:

– Командир, в чем дело?

– Нарушаем, товарищ водитель, – гаишник взял под козырек. – Скорость превысили. С какой скоростью вы ехали?

– Да, вы правы, – кивнул Глеб. – Возьмите в качестве моего оправдания. – И протянул гаишнику стотысячную купюру.

Гаишник молча взял деньги, повернулся и пошел обратно на то место, где стоял до появления машины Глеба. Глеб тут же нажал на педаль газа, и машина стала набирать скорость.

Отъехав немного, он услышал, как запищал пейджер. Глеб достал из бокового кармана черную «Моторолу» и нажал на зеленую кнопку. Экран тут же засветился зеленоватым светом, и на нем появилось сообщение: «Глеб, срочно включи мобильник! Игнат».

Глеб снова достал мобильный телефон и включил его. Но оказалось, что разрядились батарейки. Тогда он достал из бардачка шнур к мобильному телефону и, включив его в прикуриватель, присоединил к аппарату.

Тут же высветилась надпись «Телефон работает». Через секунду раздался звонок.

– Алло, Глеб! – послышался голос. – Это Игнат. Глеб, надо срочно встретиться. Ты где сейчас находишься?

– А что случилось? – спросил Глеб, делая вид, что ничего не знает.

– Мы с ребятами стоим около твоего дома, ждем тебя. Нужно срочно поговорить.

– Так что же случилось? – повторил Глеб.

– Это не телефонный разговор, – ответил Игнат. – Встретимся – потолкуем.

– Сейчас уже поздно, давай перенесем встречу на завтра, – Глеб специально тянул время.

– Нельзя откладывать. Беда с Костей произошла.

– Что именно?

– Кости больше нет. Давай встречаться. Ты где находишься? Мы подъедем к тебе, – настаивал Игнат.

Конечно, Глеб не мог с уверенностью сказать, что именно Игнат был инициатором сегодняшних убийств. Но было странно, почему он сейчас так настойчиво зовет его на встречу.

Не специально ли для того, чтобы одним махом, за один вечер разделаться со своими конкурентами и встать во главе структуры? Очень похоже на то. Встречаться с ними никак нельзя.

– Нет, Игнат, я не могу сейчас с тобой встретиться, – резко произнес Глеб. – Я занят. Да и нахожусь сейчас очень далеко, вне пределов города.

– За городом?

– Да.

– Ты что, в Люберцах? – уточнил Игнат.

– Почему я должен быть в Люберцах?

– Просто тебя видели последнее время с люберецкими. Может, ты там сейчас тусуешься?

– Давай встретимся с тобой утром, – предложил Глеб.

– А где?

– Созвонимся, договоримся, – и Глеб нажал на кнопку «Стоп-разговор».

Через несколько минут на пейджер вновь пришло сообщение от Игната: «Глеб, вопрос очень серьезный, нужно встретиться именно сейчас». Этот текст повторялся несколько раз, но Глеб уже не реагировал.

Конечно, подозрение, что Игнат замешан в этих убийствах, было очень серьезным, но с другой стороны, не пойман – не вор. Никаких прямых доказательств нет.

Нужно продумать дальнейшие действия, чтобы постараться понять, действительно ли Игнат причастен к убийствам. Если подумать, то это выгодно только ему. Он давно претендовал на лидерство в структуре.

К Люськиному дому Глеб подъехал минут через десять. Она жила в однокомнатной квартире, которую купила пару лет назад, работая мужским мастером в салоне. Эта работа позволила ей скопить деньги на покупку квартиры и машины – девятой модели «Жигулей». С помощью одного из своих клиентов – инструктора автошколы – она научилась лихо водить машину.

Люське на вид было двадцать пять – двадцать семь лет. Невысокая, с темными волосами и голубыми глазами, она была девушкой привлекательной. Для Глеба было загадкой, почему она не выходит замуж. Но на его вопросы Люська отвечала как бы в шутку, что выбирает, пока не может найти никого. «Все такие, как ты, заняты». Контакты Глеба с Люськой приходились на те периоды, когда Глеб был в разлуке с женой.

Обычно причиной разлук были их ссоры, которые в последнее время стали достаточно частыми. Жена уезжала либо к родителям, либо к подруге. Каждый раз, когда Глеб приезжал к Люське, – а это было от силы три-четыре раза, – она постоянно спрашивала его – ну что, опять с женой развелся? А в середине ночи продолжала разговор:

– Зачем тебе нужна такая жизнь? Женился бы лучше на мне, я тебя буду понимать, у нас все хорошо будет.

Но Глеб никогда не поддерживал эту тему.

Позвонив в дверь квартиры, Глеб ждал не более минуты. Дверь открылась. Люська была в красивом импортном халатике. Посмотрев на нее, Глеб понял, что девушка ждала его. Она была накрашена, волосы уложены в красивую прическу. Глеб привлек ее к себе. Она, подчиняясь ему, прижалась губами.

– Опять со своей разругался? – спросила Люська.

– Нет, сегодня дела покруче, – ответил Глеб.

– Что случилось, Глебушка?

– Потом расскажу, – махнул рукой Глеб и прошел в квартиру. Ему хотелось сбросить груз волнения, пережитого им в этот день.

– Пойду душ приму, – сказал он.

– Конечно, возьми белое полотенце, – сказала Люська. – Может, поужинать что приготовить?

– Нет, только кофе выпью.

– Хорошо, я сварю.

Глеб принимал душ и думал о создавшейся ситуации. Вскоре он вышел на кухню, немного отошедший от неприятных мыслей. «Все, – решил для себя, – надо немного расслабиться, не думать об этом. Я пришел на свидание к женщине! Что же – заниматься любовью и в то же время думать об убийствах? Нет, так нельзя!»

– Как твои дела? – обратился Глеб к Люське.

– Ты о чем?

– О парикмахерской. Что девчонки говорят, какие интриги закручиваются?

Это была любимая тема Люськи, и она охотно рассказывала об этом, так как жизнь салона для нее стояла на первом месте. Через несколько минут Глеб уже знал, какие интриги плетет их новая заведующая, как отреагировали группировка номер один и группировка номер два, состоящие из работников парикмахерской, которые никак не могли поделить сферы влияния в салоне.

– Слушай, у вас прямо как у нас, – улыбнулся Глеб, – только до перестрелок дело не доходит.

– Погоди, Глебушка, страсти накалились, скоро и до этого дойдет! – с серьезным видом сказала Люся.

Глебу стало смешно.

– Ну что, пойдем приляжем? – улыбнулся он.

– Конечно!

Глеб подошел к большой кровати, стоящей в середине комнаты, разделся. Люська выключила верхний свет и спросила:

– Как будем – со светом или в темноте?

Глеб пожал плечами. Тогда она оставила небольшой ночник и сбросила с себя халат…

После бурной страсти, продолжавшейся минут двадцать, Глеб расслабился. Он лег на спину, закинув руки за голову, и стал думать. Все, что касалось секса, улетучилось в одно мгновение. Вновь перед глазами возник труп Константина на асфальте, привязанный к креслу Егор Ростоцкий и наглая улыбка Игната.

Конечно, он отчетливо понимал: неважно, кто именно причастен к этим убийствам. Важно другое – Игнат начнет сейчас войну на уничтожение людей Кости, и прежде всего поэтому завтрашний разговор нужно было построить так, чтобы получить гарантии своей безопасности.

Минут пятнадцать Глеб обдумывал варианты дальнейшего развития событий со стороны Игната, но ничего хорошего не придумал.

Посмотрел на Люську – она уже заснула, отвернувшись к стене и подложив ладони под щеку. «В конце концов, – подумал Игнат, – утро вечера мудренее. Не буду сейчас мучиться. Завтра утром соберу ребят из своей бригады до встречи с Игнатом, мы все и обсудим».

Он повернулся на другой бок и прижался к спине Люськи. Он почувствовал тепло ее тела, и у него снова возникло желание. Он медленно провел рукой вдоль Люськиной ноги…

Глеб проснулся рано, около семи часов. Он встал, сварил кофе и сел за стол, глядя в окно и продолжая размышлять. Пора действовать!

Он придвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер оператора пейджинговой компании. Продиктовал текст: внимание, всем собраться через два часа в кафе «У Макса». Для абонента, – и перечислил номера пейджеров членов своей бригады.

Продиктовав сообщение, Глеб попросил оператора повторить его два раза, затем положил трубку.

К этому времени проснулась Люська. Она принимала душ. Выйдя на кухню, Люська спросила:

– Ты что так рано проснулся?

– Дел много, – ответил Глеб, – надо ехать.

– Давай позавтракаем, – предложила Люся. – Что ты будешь?

– А что ты мне можешь предложить, кроме омлета или яичницы? – поддел ее Глеб, так как каждый раз она предлагала ему на завтрак одно и то же.

– Ну ты же знаешь, я женщина одинокая, себе не готовлю. Весь мой завтрак – это пакетик орешков, баночка или две йогурта и кофе.

– И две сигареты, – добавил Глеб.

– Точно.

– Когда курить бросишь?

– Ой, Глебушка, какая еще радость женщине остается, кроме чашечки кофе и хорошей сигареты?

– Как это? – удивился Глеб. – А норковая шуба? Хорошая квартира? Модная одежда? Разве это все не счастье?

– Это все так. Ты о большом, глобальном, а я по мелочам.

Позавтракав и позвонив еще по другим делам, отменив все запланированные встречи, Глеб направился в кафе «У Макса», где был назначен сбор членам его бригады.

Макс был одним из коммерсантов, имеющим свое кафе и небольшую пиццерию, расположенные рядом, на одном из проспектов Москвы.

Обычно там проходили сборы бригады. Об этом месте никто не знал, конечно, кроме покойного Кости. Игнат в это не посвящался. В то же время было несколько общих мест для встреч всей группировки, и Глеб понимал, что после этой встречи ему придется встречаться с людьми Игната.

Ребята, которые входили в группировку Глеба, прибыли в положенное время. Они были подтянутые, опрятно одетые. Глеб посмотрел на их лица. По их выражению он понял, что никто не знает о кошмарных событиях, происшедших вчера.

Он поздоровался со всеми. Сев за стол, сразу сказал:

– У нас очень плохие новости.

Все с удивлением посмотрели на него.

– Сегодня ночью были убиты казначей Егор Ростоцкий и наш лидер Костя.

Глеб внимательно всматривался в лица ребят. На них отражалось недоумение, ошарашенность, в глазах у некоторых появился страх. Он понимал, что никто ничего не знал. Затем Глеб подробно рассказал о своих ночных приключениях и о двух трупах, увиденных им. Потом он специально сделал паузу, дав возможность высказаться членам группировки. Первым молчание нарушил Макар.

Макар был наиболее близок к Глебу и по существу являлся его доверенным лицом, правой рукой.

– Это дело рук Игната! – безапелляционно заявил он.

– Да, – поддержал его Митя, другой парень. – Это Игнат их кончил!

Олег и Кирилл, два молодых парня, лет по двадцати, сказали почти вместе:

– А вам, ребята, не кажется, что следующими будем мы? Раз Игнат взял курс на истребление, мы ему вообще не нужны. Точнее, мы, может, еще и пригодимся, – добавил Кирилл, – чтобы влить в свою команду, а вот насчет тебя, Глеб, и тебя, Макар, я считаю, вопрос решенный.

Глеб удивленно взглянул на Кирилла. Тот, перехватив его взгляд, продолжил:

– Нет, Глеб, неужели ты думаешь, что я пойду работать к этому беспредельщику? Да ни за что! Я просто так сказал!

– Нет, ты сказал правильно, – неожиданно перебил его Макар. – Конечно, всех он стрелять не будет – слишком уж много трупов получится. А вот нам точно конец будет.

– Значит, у вас никаких сомнений нет в том, что это Игнат сделал? – спросил Глеб.

– Никаких, – заговорили все.

– Так какие будут решения?

– А какие тут решения? Валить надо падлу, и все, – подвел итог тот же Кирилл.

– Стоп! – прервал его Макар. Он был самым рассудительным из всей команды. – Не надо так говорить, ребята! Мы не имеем доказательств. А делать ему такую серьезную предъяву – тоже западло, я считаю, потому что за свои слова отвечать надо, а у нас ничего серьезного в отношении людей Игната нет, только догадки, эмоции.

– Ты прав, – сказал Кирилл. – Что же тогда делать?

– А делать надо вот что. Надо сделать так, чтобы время помогло разобраться нам в этой проблеме.

– Точно, ребята, – поддержал Макара Глеб. – Надо немного потянуть время и изучить обстановку. Рано или поздно все будет раскрыто, по крайней мере нами. Нам сейчас война не нужна. Вы знаете, что бывает после смерти лидера?

– Вспомните того же Сильвестра, когда после его смерти вся ореховская братва на мелкие бригады расползлась, начались разборки между собой. А с нами что будет? Мы же не ореховские, нас гораздо меньше. Наших коммерсантов тут же соседние структуры к себе приберут и все растащат!

– Погоди, – перебил Глеба Макар. – У меня появилась интересная идея.

– Какая?

– У нас есть единственный козырь – общак. Ты ж сам сказал, что он немалый. Сколько у нас денег?

Глеб немного помолчал.

– Где-то около десяти миллионов баксов должно быть.

Он посмотрел на ребят. Никто из них и не подозревал, что такие суммы могут быть в их общаке.

– Это что, в «нале», что ли? – продолжил Макар.

– Часть в «нале», часть в бумагах, на счетах.

– Где они, кто знает?

– Только два человека знали, – сказал Глеб, – Егор и Костя.

– Погоди! – сказал Макар. – Я Костю хорошо знаю и предполагаю, что наверняка Костя мог сказать о деньгах своей жене. Где она?

– С моей женой в Ницце отдыхает.

– Нужно срочно их вызвать. Все равно хоронить Костю будем. Пусть приезжают. И сразу же нужно узнать у нее, где деньги.

– А дальше что? – спросил Глеб.

– А дальше – эти деньги нужно отдать на сохранение такому человеку или в такую организацию, у которых взять их смогут только ты и Игнат. Тогда Игнату тебя убирать будет невыгодно.

– Что-то я не понял, – переспросил Глеб. – Что же, мы деньги в банк понесем, напишем завещание, что если Игнат меня убьет, то ему деньги не выдавать? Так, что ли?

– Зачем в банк? Нужно придумать, какое место найти.

– А что? В этом есть смысл! – кивнул Глеб. – Ладно, надо собираться да ехать на стрелку с Игнатом. Он мне уже три сообщения прислал. – Он достал из кармана пейджер. – Значит, так. Черт его знает, чем эта стрелка закончится.

– Пойдем все вместе. Только четверо останутся в машине. Кто что с собой имеет?

– Ты про стволы? – спросил Кирилл.

– Конечно.

– Ну, я имею, – сказал молодой паренек Митька, недавно пришедший в бригаду.

– Откуда? Тебе ж никто не давал! – удивился Глеб.

– Сам купил, за личные деньги.

– Активный парень! – улыбнулся Глеб и продолжил: – Четверо остаются в машине со стволами, на случай чего. А мы идем в кафе. Сейчас я звоню Игнату и назначаю стрелку.

Через несколько минут Глеб уже договорился с Игнатом о встрече. Она должна была состояться через сорок минут. Он прекрасно понимал, что на этой встрече нужно быть очень осторожным и очень внимательным. С другой стороны, ситуация была такова, что единственной гарантией являлись лишь общие деньги, которые, безусловно, очень интересовали Игната.

Поэтому прежде всего на встрече нужно было вычислить два главных момента. Во-первых, владеет ли Игнат деньгами или по крайней мере знает ли, где они хранятся. Во-вторых, если он ничего не знает о деньгах, то нужно пояснить, что только благодаря им он может получить долю в наследстве. Так думал Глеб.

Встреча состоялась в одном штабном ресторанчике, который часто использовался структурой Константина для встреч и переговоров.

Когда Глеб и его люди вошли в ресторан, Игнат со своей бригадой уже расселись по залу. Бригада его тоже составляла где-то около тринадцати человек.

Глеб всматривался в их лица. Он чувствовал, что те настроены враждебно. Вероятно, Игнат провел работу. А может, все заранее подготовил. По всему было видно, что это уже не вчерашние коллеги и соратники, а враги и конкуренты.

Войдя в зал, Глеб холодно поздоровался с Игнатом и с его людьми. Затем все сели. Игнат коротко спросил, знают ли они о том, что Костя и Егор Ростоцкий убиты, и стал говорить о том, чьих рук это дело.

– В общем, сегодня, братва, у нас что-то типа общего собрания, – продолжал Игнат. Он вышел в центр зала, как бы взяв на себя роль лидера. – Нам необходимо продумать, как похоронить нашего всеми уважаемого лидера Константина. Затем нам необходимо выбрать нового лидера, так как ситуация не терпит промедления. Поверьте мне, братва, я по опыту знаю, что после смерти авторитета начинается буза в его команде. Более того, враги, конкуренты, даже те, с кем отношения были нормальными, постараются сделать так, чтобы подмять нас под себя. Поэтому нам нужен боевой лидер, ответственный и сильный, а главное – без всякой трусости, – добавил Игнат, явно имея в виду себя, – который сумеет дать достойный отпор врагам! Нужно выбирать. В общем, давайте так. От вас, – Игнат посмотрел на Глеба, – нужны три человека. И я дам троих, которые будут заниматься похоронами Кости и Егора… Переходим ко второму вопросу. Какие будут предложения?..

И тут, как бы по запланированному сценарию, встал Федя по кличке Шрам, правая рука Игната, со шрамом от ножа на щеке, который он получил в колонии, и сказал:

– Братва, я считаю, что у нас только один лидер. Это Игнат. Только он может повести всех нас вперед и сохранить все то, что мы сейчас имеем. Давайте голосовать!

– Погоди, – перебил его Макар. – Как это вы так ставите вопрос? А как же Глеб? Я прекрасно понимаю ваши чувства. Вы уважаете своего лидера. Но мы тоже любим и уважаем своего лидера, Глеба. Поэтому мы голосовать за Игната не будем. Мы поддерживаем Глеба.

– Слушай, братва, – сказал Игнат, – давайте сделаем так. Как у парламента, у депутатов, – тайное голосование. Я понимаю, что в открытую каждый будет голосовать за своего лидера. А тайное голосование – тут все будет по-честному. Кто за тайное?

Почти все подняли руки. Но Глеб не волновался. Он прекрасно знал, что это будет лучшая проверка. Люди Игната не имели контактов с его людьми, поэтому никто на сторону Игната не перейдет. А поскольку общее количество было одинаковым…

Голосование состоялось через несколько минут. Человек Игната вначале позвал ребят из машины Глеба. Свернув записки, все бросили их в небольшую миску, которую принесли из кухни. Потом записки были раскрыты. И тут ничего неожиданного не обнаружилось. Соотношение голосов было пятьдесят на пятьдесят.

Люди Игната проголосовали за Игната, а люди Глеба – за Глеба. Так что с выборами ничего не получилось. Четверо парней Глеба тут же вышли на улицу.

Игнат понял, что допустил ошибку, предложив тайное голосование.

– Нет, ребята, так не пойдет. Двух лидеров быть не может. У нас слишком принципиальные расхождения. Я ничего не могу сказать про него плохого. Он живет своей жизнью, а я – своей. Но в данный момент я считаю, что только моя позиция, моя постановка тем, причем конкретных, может привести к нормальной жизни.

– Ладно, кончай канитель! – оборвал его Макар. – Ты все время вокруг одного и того же ходишь – я, я, я! Сколько можно? Знаешь, что такое я? Головка от… – хотел было продолжить Макар, но почувствовал, что зашел слишком далеко. Глаза Игната уже пылали гневом. – Давай сделаем так, братва, – предложил Макар. – Сначала похороним Костю и Егора, а потом трезво и спокойно решим, как нам жить дальше. Если нужно – посоветуемся с людьми опытными.

– С какими еще людьми? – вылупился Игнат.

– Да с тем же Пашей Цирулем, который вчера у нас был.

– Да, Паша в таких ситуациях толк знает! – кивнул Игнат. – Да, – он посмотрел в сторону Глеба, – насколько мне известно, именно ты последним видел Егора, ты ему деньги повез, которые передал тебе Константин.

– Ты что, предъяву мне готовишь? – возмутился Глеб. – На меня Егора хочешь повесить?!

– Что ты, братан! И мысли такой не было! Просто я хочу спросить, где наши деньги? Где наши лавэ?

– Деньги? Они в надежном месте, – соврал Глеб. Он понял, что денег у Игната нет, и знал, что для него это единственная зацепка.

– Погоди, – заволновались все, – как это в надежном месте? Почему мы про это надежное место не знаем? Почему деньги должны принадлежать тебе? Там ровно пятьдесят процентов наши!

– Братва, – Глеб вышел на середину зала. – Мы все прекрасно знаем, что, когда Костя создавал единую команду, все вы вошли на правах учредителей, пайщиков. Каждый из вас имеет равную долю. Естественно, командиры имеют чуть больше, за что вы голосовали… Так что все будет учтено, никого не обидим…

Глава 3 ПОХОРОНЫ АВТОРИТЕТА

Москва, 12 декабря 1994 года, Митинское кладбище

Похороны Кости Черного состоялись через два дня после его загадочного убийства. За это время из Ниццы прилетела его гражданская жена Анжела вместе с Ольгой, женой Глеба.

Похоронная команда, образованная из членов группировки, выполнила свою задачу превосходно. Было выбрано лучшее место для захоронения Константина.

В частной фирме купили престижный американский гроб стоимостью около десяти тысяч долларов. Кладбищенская бригада сразу же после захоронения должна была поставить памятник. Макет его был полностью готов.

Работники кладбища, не раз хоронившие уголовных авторитетов, прекрасно понимали, кто их клиенты, поэтому относились к ним с должным уважением, рассчитывая, естественно, на большие чаевые.

На похоронах было не так уж много народу. Помимо членов группировки, друзей, приехали вор в законе Паша Цируль, Коля Ястреб, Болт и еще несколько уголовных авторитетов, с кем был знаком покойный.

Глеб сразу обратил внимание, что на похоронах присутствуют и оперативники. Многие из них не скрывались – снимали всех присутствующих на видеокамеру. Для Глеба это показалось странным. Неужели у МУРа, РУОПа и других спецслужб существует традиция снимать похороны авторитетов? Вероятно, так они фиксируют новые лица, принадлежащие к тем или иным группировкам.

Вся церемония заняла не более тридцати минут. Сначала отпевание в небольшой церквушке, расположенной рядом с кладбищем, затем перед могилой, усыпанной цветами, несколько слов сказал Игнат, затем Глеб и, наконец, Паша Цируль. Гроб с телом Константина был опущен в могилу.

После похорон должны были состояться поминки. Они были организованы в небольшом ресторанчике, находившемся недалеко от кладбища. Там Глеб и хотел поговорить с Пашей Цирулем о ситуации, сложившейся в группировке.

Когда все гости расселись за столом и не спеша стали закусывать, Глеб повел разговор с Цирулем.

– Павел Васильевич, – обратился он к Паше, – я давно хотел с вами поговорить…

– Слушаю тебя внимательно, – ответил Паша.

– У нас сложилась такая ситуация… Могут возникнуть проблемы, особенно по линии Игната.

– Да, – кивнул Паша. – Такая ситуация – не новость. Война, возникающая между бригадами внутри структур, – к сожалению, на сегодняшний день достаточно конкретное явление. Чем я могу тебе помочь? Ты же сам понимаешь. В конце концов, вы не маленькие. Я что – буду говорить: Игнат, ты не трогай Глеба, а Глеб не тронет тебя?

– Нет, Павел Васильевич, проблема не в том. У нас есть общак. Кое-какие деньги, оставленные на черный день покойным Константином. Если мы эти деньги перевезем в ваш общак?..

– Какой общак? – переспросил Паша.

– Ну, вы же держите общак славянских группировок.

– Допустим. А вы-то какое отношение к этому имеете?

– Мы – никакого и ни на что не претендуем. Мы просто хотим, чтобы наши лавэ лежали отдельно от других, чтоб вы просто хранили наши деньги. Это для нас, Павел Васильевич, форма гарантии, что мы будем живы и бригада не распадется, что нас не постреляют враги и конкуренты.

– Так в чем все-таки смысл?

– Если мы привезем эти деньги вместе с Игнатом и скажем, что выдать их вы можете только при одновременном присутствии меня и Игната. Тогда Игнат не будет заинтересован в нашей ликвидации.

– А если, – продолжил Цируль, – тебя подстрелит чужой киллер или ты попадешь в автокатастрофу? Тогда что?

– Тогда, конечно, дело другое. Но меня может подставить тот же Игнат.

– А не проще ли вам поделить деньги и разбежаться в разные стороны? Никто никому ничего не будет должен!

– Это, конечно, можно. Но дело в том, что тогда Игнат будет охотиться за нашей долей. Деньги-то немалые.

– Кстати, сколько у вас лавэ? – поинтересовался Паша.

– Около десяти миллионов, – ответил Глеб и добавил: – Баксов.

– Ясно, что не деревянных, – улыбнулся Паша. – Действительно, деньги немалые. Знаешь что, давай сделаем так. Привози деньги. Знаешь, где я живу?

– Нет.

Цируль достал из кармана авторучку и на салфетке, лежавшей на столе, начал чертить план, как лучше подъехать к его коттеджу.

– Приезжай ко мне через пару дней, завози свое лавэ. Хочешь, приезжай с Игнатом, хочешь – один, мне все равно.

Расчет Глеба был совершенно правильным. Если он положит деньги к Паше Цирулю, естественно, ни Игнат, ни другой авторитет не рискнет ехать отбивать их у самого Паши. Это было бы самоубийством. Никто на такое не пойдет, даже самый отъявленный беспредельщик.

Поговорив еще немного с Пашей, Глеб обратил внимание, что тем временем Игнат обхаживал вдову Константина Анжелу. Он помог ей сесть в машину, и они вместе поехали куда-то.

Глеба охватила тревога. Что-то тут не то! Не может быть, чтобы Игнат, при его отношении к женщинам, мог начать любезничать с вдовой просто так.

Глеб подозвал к себе Макара, Кирилла и других ребят.

– Сейчас поедем вместе, – сказал он. – Куда они отправились?

– Да вроде вдову провожать, – ответил один из ребят.

– Откуда ты это знаешь?

– Их разговор слышал.

– Быстро по машинам!

Извинившись перед Цирулем и другими гостями, сославшись на необходимость срочного отъезда по делам, они быстро вышли из ресторана и поехали в сторону квартиры покойного Константина.

Расчет Глеба оказался правильным. Когда они приехали на квартиру Кости, то еще с лестничной площадки услышали отчаянные женские крики, доносящиеся из квартиры. Кричала Анжела.

– Игнат, прошу, не бей меня! Я ничего не знаю!

Глеб изо всей силы рванул дверь на себя. Дверь не выдержала, и они ворвались в квартиру. Ребята увидели, что Игнат почти лежал на Анжеле, распростертой на кровати, и душил ее удавкой, что-то шепча ей на ухо.

Глеб, подбежав к кровати, приемом карате ногой сбил Игната. Тот упал на пол.

– Ты что, братан? – Игнат встал и, направившись в сторону Глеба, достал из кармана финский нож. – Ты чего дерешься? Эта сучка. Эта сучка – крыса! Она наше лавэ хотела захватить! Я ее сам только что расколол.

– Игнат, – прервал его Глеб, – ты нас за Ваньков не считай, ладно? Мы все прекрасно понимаем. У нас нет прямых доказательств против тебя.

– О чем ты говоришь, братан? Какие доказательства? – сделал удивленное лицо Игнат.

– Ладно, ты меня прекрасно понимаешь! Так вот, запомни – ничего из этого не получится. Деньги у нас, и Анжела тут не при делах.

– Тогда отдай нашу долю! – сказал Игнат.

– Все деньги я отдам Паше Цирулю, на сохранение.

– Ты не имеешь права! – возразил Игнат.

Тем временем Глеб заметил, что один из сопровождающих Игната, Федя, медленно сунул руку в карман. Но Макар тоже заметил это движение и опередил его, уже наведя на того пистолет. Кирилл также достал оружие и направил его в сторону Игната, время от времени переводя дуло на другого его помощника.

– Да вы что, братаны?! Что за базар, что за непонятки?! – снова начал Игнат.

– Вам лучше уехать отсюда, – продолжал Глеб, – подобру-поздорову, а мы утешим вдову.

– Ты, что ли, ее утешать будешь? – с ухмылкой спросил Игнат.

– Игнат, ты меня знаешь, – сказал Глеб. – Еще одно слово…

– Ладно, братан, давай закроем эту тему, – миролюбиво предложил Игнат. – Я сейчас уеду. А в отношении наших общаковских бабулек я тебе через пару дней позвоню.

– Да, мы продолжим эту тему, – сказал Глеб.

Когда Игнат со своими людьми покинул квартиру, Анжела бросилась к Глебу и стала рассказывать, как Игнат чуть не задушил ее, выпытывая, где деньги, спрятанные Константином, а также требуя список всех коммерсантов и кредиторов, с которыми общался в последнее время Костя.

– Но ты ему ничего не сказала?

– У меня уже сил не было. Как хорошо, что вы успели приехать!

– Значит, так, Анжела, – сказал Глеб. – К сожалению, есть только один вариант, который может помочь тебе сохранить свою жизнь. Естественно, доля Константина из этих денег будет твоей, я передам их тебе. Ты можешь уехать, спрятаться от этого беспредельщика. Но все наши деньги, общаковские, необходимо перепрятать в более надежное место.

– Конечно, Глеб! Я же все понимаю, что может быть! Я только хотела свою долю получить. Вернее, долю Кости.

– Нет вопросов, ты все получишь. Поэтому, если ты знаешь, где Константин держал деньги, ты должна сказать нам.

– Конечно, знаю. – И Анжела взяла в руки записную книжку. – Вот, здесь номер ячейки, номер банка. А вот ключ, – она достала из ящика письменного стола футляр, в котором лежали очки, и вытащила оттуда небольшой ключ. – Второй ключ – у работника банка.

– Погоди, а кто имеет право на пользование? – спросил Глеб.

– Я имею право, – ответила Анжела.

– Тогда завтра поедешь с нами в банк, мы возьмем оттуда все деньги.

– И что дальше?

– И тут же выдадим тебе твою долю.

Теперь у Глеба появился четкий план дальнейших действий. В присутствии Анжелы они вынимают все деньги из ячейки, затем по списку, где записаны все коммерсанты-должники, а также кредиторы, которые давали деньги Константину, Глеб вместе с Игнатом проводят так называемый зачет, определяясь по остальным остаткам, какие деньги куда идут. Дальше все перевозится к Паше Цирулю на сохранение.

Весь вечер Глеб продумывал план перевозки денег, чтобы полностью обезопаситься от нападения людей Игната. План его был довольно бесхитростным. Он обзвонил охранные фирмы, занимающиеся перевозкой денег, пытаясь заказать охранников, вооруженных автоматами. Но его ждало разочарование.

Практически все фирмы, куда он звонил, имели в своем распоряжении не автоматчиков, а только охранников, вооруженных помповыми ружьями. Это было не то. Тогда Макар предложил Глебу пойти в одно из подразделений вневедомственной охраны и там заключить договор с шестью автоматчиками, которые будут в форме, с автоматами сопровождать их при перевозке денег.

– Я думаю, – предложил Макар, – при таком карауле Игнат не решится напасть на нас.

Макар же предложил заказать и бронеавтобус, куда могли сесть автоматчики с деньгами. Через пару часов все было заказано.

И действительно, удивлению Игната, когда он увидел ментов в бронежилетах, с автоматами, которые внимательно наблюдали за тем, как Макар, Глеб и Анжела выносили из банка сумки, наполненные деньгами, не было предела.

– Слушай, братишка, – спросил Игнат, – а ментов-то ты зачем привлек?

– А это для нашей с тобой безопасности, – улыбнувшись, пояснил Глеб.

В сопровождении ментов они сели в машину. Люди Игната ехали за ними в «Мерседесе». Глеб ехал и улыбался.

– Ты что улыбаешься? – спросил его Макар.

– Я представляю лица тех, кто едет за нами. Ведь они не ожидали такого расклада!

– Да, это уж точно!

Дорога от банка, где хранились деньги, до коттеджа Паши Цируля заняла не более сорока минут. Когда машины выехали за пределы Москвы и по пустынному шоссе направились в сторону Мытищ, «Мерседес» Игната выскочил вперед и преградил дорогу микроавтобусу. «Неужели они сейчас начнут стрелять? – подумал Глеб. – Это же безумие!» Но никакого оружия в руках вышедших он не заметил. Тогда он сказал, обращаясь к милиционерам:

– Ребята, пожалуйста, будьте сейчас повнимательней.

– А в чем дело, начальник? – спросил один из них.

– Видите – лес кругом, никого нет. Напасть могут.

Милиционер передернул затвор автомата.

Из машины вышел Игнат и направился к автобусу. Он стал знаками показывать, чтобы открыли дверцу микроавтобуса. Глеб сказал:

– Я сейчас выйду, а вы тут же закройте дверцу и его не пускайте сюда ни в коем случае.

Милиционеры сидели в напряжении. Они поняли, что люди, с которыми они связались, относятся к категории криминальных и способны на любые, самые безрассудные поступки. И тут они были правы. Ведь последняя криминальная хроника говорила о частых случаях нападения на милицейские наряды, даже хорошо вооруженные.

Глава 4 ЗАКОННИК ЦИРУЛЬ

Павел Васильевич Захаров, впоследствии получивший кличку Цируль, родился 9 марта 1939 года в Москве. Тогда семья Паши жила в деревянном бараке, хотя отец его и был начальником цеха крупного московского завода. Правда, сын относился к нему холодно, зато очень ласков и приветлив был с матерью.

Впервые воровские наклонности у Паши проявились в раннем детстве, и первой жертвой его была собственная бабушка, полуслепая к тому же, у которой он часто воровал деньги и карточки. Бабушка, в свою очередь, думала, что мелкие кражи совершает местный вор, живший в том же бараке.

Сам Цируль впоследствии рассказывал, что воровские наклонности он ощутил в себе в девятилетнем возрасте после сильной травмы головы. Тогда он стал хроническим второгодником и в пятом классе бросил школу.

Милиция устроила Пашу на работу помощником слесаря, но работать он не хотел, зато целыми вечерами активно отмечался с блатными, которые жили в соседних бараках. Паше нравилось проводить с ними время, слушать их байки о жизни в лагере, о ворах, о ментах и так далее. Тогда был в моде так называемый «воровской романтизм».

К тому времени Паша стал активно очищать чужие карманы, часть денег передавал в общак, часть пропивал.

Впоследствии, когда вышел фильм «Прощай, шпана замоскворецкая», Паша узнал себя в пареньке, чей отец сидел в лагере и который бредил воровской романтикой и стал на путь вначале кражи, а затем и убийства.

Конечно, эта история не была полностью скопирована с истории Паши, но, вероятно, дух, царивший в те времена, был ему очень близок. Поэтому позже Паша купил кассету с этим фильмом, который стал одним из его любимых, и просматривал его достаточно часто.

Впервые Пашу судили в 1956 году – за хищение, дали ему год исправительных работ. Но после этого, пробыв на свободе не более года, уже в 1958 году он сел на десять лет. Срок, по версии Цируля, он получил якобы за чужое убийство, объяснив это тем, что старые уголовники просили его «взять труп на себя», чтобы «отмазать» кого-то из знакомых блатных. Такое могло быть на самом деле, поскольку по старым воровским понятиям будущий «законник» должен был пройти через подобные «испытания». А Цируль тогда уже жил по «понятиям».

В лагере, по рассказам Паши, он и получил прозвище Цируль, когда брил какого-то вора и случайно порезал его. Однако по другой версии он получил это прозвище на воле, за прически, которые делала ему подруга, работавшая в парикмахерской.

Уже в девятнадцатилетнем возрасте Паша Захаров в нижнетагильском лагере был коронован в «воры в законе», а в 1960 году освободился по амнистии и устроился парикмахером. На следующий год опять сел. Потом еще четыре раза оказывался в лагерях – за хулиганство, сопротивление работникам милиции.

В тюрьмах и лагерях Цируль, как и положено вору, попадал в карцеры, в штрафные изоляторы. Его авторитет возрастал. Хотя кое-кто рассказывает, что, разрешая конфликты на зоне, Цируль мог несправедливо отдавать предпочтение тому, кто держал за спиной шприц с наркотиками.

В семидесятые годы, после очередной отсидки, Паша стал специализироваться на мошенничестве. Тогда его бригада занималась «ломкой» чеков в магазинах «Березка» и банков Внешпосылторга.

В 1980 году ему пришлось прерваться. С двумя подельниками, грузинскими уголовниками, Цируль попался на квартирной краже. К тому же у Цируля нашли наркотики и пистолет. Его судили последний раз и дали на все эти три вида преступлений всего-навсего «пятачок». В общей сложности Захаров провел в заключении 21 год. В середине семидесятых у одной из подружек от него родилась дочь. К тому времени состояния он не нажил, да и, по «понятиям», не мог этого делать.

Все изменила перестройка. В 1985 году, когда Цируль вышел на свободу после отсидки, он обратил внимание, что время внесло в жизнь воров свои коррективы. Многие стали заниматься бизнесом и про «понятия» воровского романтизма на время забыли.

Тогда в одном из ресторанов, обсуждая с ворами в законе так называемые воровские темы, Цируль впервые поддержал высказывание известного вора в законе Вити Никифорова, известного в криминальных кругах как Калина, который, отрекшись от воровского романтизма, заявил: «Что я, дурак за чердак сидеть?»

Тогда чердак олицетворял миф преступного романтизма, «малину», место сходки всех воров. Чердак, подворотня, хаза и так далее.

Паша был человеком целеустремленным. Он сказал, что сейчас наступило другое время, и к этому времени следует адаптироваться. Тогда Цируль появился в горбачевской Москве как полноправный вор в законе старой формации, но с новыми принципами, главный из которых заключался в том, что современный криминалитет должен иметь мощную материальную базу, не ограниченную одними лишь отчислениями в общак. Проще говоря, по его словам, бизнес и воровской кодекс стали вещами совместимыми.

Но с другой стороны, Паша продолжал свято чтить основные воровские законы и понятия. Он никогда не работал, не заводил семьи. Правда, у него была любимая женщина по имени Роза, но для чистоты воровской биографии Цируль попросил ее зарегистрировать официально отношения с его братом, Захаровым-младшим, хотя мальчик, который вскоре родился, по слухам, был сыном Цируля.

К тому времени Цируль стал активно заниматься бизнесом, но на свой, криминальный, лад. Цируль контролировал несколько фирм-«пирамид», принимавших деньги у вкладчиков и рассыпавшихся в час «Х».

Среди них была и известная фирма «ВИКО», владевшая, кроме всего прочего, и автосалонами. Впоследствии ее хозяина Виктора Коваля привлекли к уголовной ответственности за хищение путем мошенничества двадцати девяти миллиардов рублей.

Кроме того, Цируль обеспечивал «крышу» еще нескольким коммерческим структурам, существовавшим исключительно для отмывки «общаковских» накоплений. В некоторых он числился учредителем.

Цируль сошелся с крупным предпринимателем Эдуардом Потаповым, также имевшим уголовное прошлое и кличку Потап. Вскоре против Потапа правоохранительные органы Марий-Эл возбуждают сразу несколько уголовных дел – о крупном хищении, о подделке документов на угнанные автомобили.

Кстати, одним из таких «Мерседесов» пользовался Цируль. Потом Потап ударился в бега, его объявили в федеральный розыск. Но далеко бизнесмен не убежал, а осел в столице. Тут он как ни в чем не бывало с помощью Цируля становится директором сразу двух фирм – «2000» и АО «Русский лес».

Цируль в это время продолжает заниматься и криминальным бизнесом. Особенно в этой связи была известна история, которая произошла в 1991 году. Связана она была с пушкинской группировкой.

Очередную партию колумбийского кокаина, полученного по дешевке, лидеры этой группировки решили реализовать через известного в криминальных кругах кооператора, ставшего впоследствии одним из основных компаньонов Цируля. Кооператор брался провезти кокаин за 40 тысяч долларов. Но сделка почему-то сорвалась. Виновника срыва «авторитеты» установили очень быстро. Им оказался, по их мнению, один из подручных, начальник охраны его кооператива, в прошлом боксер, проходивший по оперативным разработкам и донесениям под кличкой Боксер. Вскоре Боксер был убит. Жене сообщили, что убийца ее мужа – Цируль. Однако Паша, в свою очередь, данное преступление категорически отрицал.

К тому времени Цируль имел своеобразный статус в криминальном мире. С одной стороны, он не светился на крутых разборках и стрелках. Время от времени принимал участие в так называемых воровских сходках. Но, с другой стороны, он не терял своих контактов с воровским миром. Среди его компаньонов и друзей были, как писалось во многих газетах, Глобус, Шакро-старший, Робинзон, Тенгиз Пицундский.

На самом деле список был очень большим – около пятидесяти фамилий, в основном всей элиты преступного мира.

К тому же сам Цируль входил в так называемое воровское политбюро и в первую десятку самых известных воров того времени. С его помощью, как говорят, поднималась коптевская бригада. Кроме того, Цируль, опять же, как говорили, помогал подниматься солнцевским, долгопрудненским, пушкинской и ивантеевской группировкам.

По оперативным данным муровцев, в подчинении Захарова было несколько группировок. К тому же у него была своя собственная бригада, которая осуществляла не только функции охраны, но и многие хозяйственно-административные функции, которые поручал ей босс.

У него, по мнению правоохранительных органов, были тесные контакты с так называемой казанской группировкой. К тому времени казанцы перечисляли Центру в общак ежемесячно около семидесяти миллионов рублей. Основная заслуга в налаживании бесперебойной поставки валюты в воровской общак принадлежала Цирулю.

Естественно, не забыв о воровских принципах, Цируль приступает к обустройству собственного быта. В его автопарке насчитывается уже девятнадцать автомашин, в том числе и такие престижные, как пятисотый и шестисотый «Мерседесы», несколько джипов, микроавтобусы и другие.

В Мытищинском районе Московской области, в поселке Жостово, Цируль начинает грандиозное строительство своей резиденции.

Однако не все представители воровского мира с пониманием отнеслись к увлечению Цируля бизнесом. Некоторые высказывали и критические замечания. Так, у Цируля произошел серьезный конфликт с известным уголовным авторитетом Васей Очко, пользующимся в то время большим влиянием в московском уголовном сообществе.

Поводом стало высказывание Васи о том, что коммерческие начинания Цируля плохо увязываются с его блатной репутацией. Ссора вылилась в поножовщину. Захаров оказался на высоте. Он нанес Васе такое множество ножевых ударов, что тот потерял очень много крови, и друзья его из блатного мира боялись, как бы не вышла «мокруха». Но все обошлось.

Однако на этом конфликт не закончился. Через семь лет случилось так, что враги вновь встретились случайно, но уже в Ялте, и снова вступили в бой. К тому времени у Цируля уже была собственная «служба безопасности». Она и поставила точку в этом деле. Скрутив Васю, люди Цируля подвели его к окну, и уголовник, чтивший блатные устои, совершил свой последний полет.

Такой инцидент – а Паша благополучно возвращается в Москву и продолжает жить в своем фешенебельном коттедже. Кстати, коттедж был построен действительно добротно и имел очень высокую цену. По одной версии, говорили, что он обошелся около двух миллионов долларов, по другой, как часто писали впоследствии в газетах после ареста Цируля, – стоимость доходила до десяти с половиной миллионов долларов.

Достаточно отметить, что коттедж был выстроен из красного, «кремлевского», кирпича, который, по словам Цируля, он с большим трудом купил. Крыльцо коттеджа было сделано из лабрадора. Прихожая выложена красивым мрамором. Обстановка также была дорогостоящей – большое количество хрусталя, суперфешенебельной мебели в стиле антиквариата, электроника на все случаи жизни.

По периметру участка были установлены сканирующие камеры слежения. Под фундаментом, в одном из нижних ярусов коттеджа, был прорыт подземный ход на случай так называемых форс-мажорных обстоятельств, через который можно было выйти за территорию коттеджа.

Московская область, поселок Жостово, 14 декабря 1994 года

Тот декабрьский день Паша встретил в обычном режиме. После легкого завтрака, которым накормила его Роза, он спустился вниз, на одну из зимних веранд, сделанную в стиле зимнего сада, и раскрыл газеты. В последнее время его любимой газетой стал «Коммерсант». Но не оттого, что он разбирался в тонкостях экономики и финансовых отношений, а наоборот – он с большим любопытством читал последнюю страницу этой газеты, которая отводилась уголовной хронике и происшествиям, которые случались в столице.

Таким образом Паша узнавал обо всех убийствах, крупных ограблениях, финансовых мошенничествах, задержаниях крупных уголовных авторитетов, включая воров в законе. Каждый раз, когда он отыскивал ту или иную знакомую фамилию, он, обращаясь к своим охранникам, сидевшим недалеко от него, говорил:

– Говорил же я ему – не занимайся этими делами! Эх, опять ему не повезло! Опять взяли на карман братуху.

Это означало – взяли с поличным: либо с оружием, либо с наркотиками. Это стало единственными статьями, по которым в последнее время задерживали воров в законе. Незаконное ношение оружия или наркотики были стандартным перечнем статей, применяемых при арестах воров в законе. Ничего другого оперативники применить к ним не могли.

Не успел Паша прочесть первые строки уголовной хроники, как неожиданно в зимний сад вбежал Игорек. Игорек и Антон в последнее время были членами его личной бригады и осваивали функции телохранителя, шофера и порученца в одном лице. Игорек был взволнован.

– Павел Васильевич, – обратился он к Цирулю, – здесь это… Микроавтобус подъехал, и две тачки с ним.

– И что?

– К нашим воротам подъехали.

– Ну и что из этого?

– Люди там тебя спрашивают, Павел Васильевич.

– Что за люди?

– Говорит Глеб, что от Константина Черного.

– А, да, – кивнул Паша, вспомнив договоренность с Глебом о том, что он должен привезти деньги. – Есть такая договоренность. Пусть войдут в бильярдную. Сколько их там?

– Павел Васильевич, там с ними в машине менты!

– Менты? – удивился Паша.

– Да, в полной амуниции – в бронежилетах, касках, с автоматами.

– А они тоже меня спрашивают?

– Нет, не спрашивают.

Паша сразу догадался, что менты были наняты Глебом для перевозки денег.

– Хорошо, пусть войдут два человека, не больше, – решил Паша. – Ты возьми Антона, помогите им перенести то, что они привезли. Оставьте все пока в саду. Да, вот еще что, – добавил Паша. – Ты знаешь, как себя нужно вести?

– В каком смысле? – переспросил Игорек.

– С гостями, которых ты еще ни разу не видел.

– А, понял тебя, Павел Васильевич! – закивал Игорек. – Все сделаю в лучшем виде!

– И повежливее будь! – добавил на прощание Паша.

Цируль спустился на нижний ярус, где у него находился бильярд. Включив яркий свет в бильярдной, он взял кий и сделал вид, что уже давно играет в бильярд, гоняя шары. Кстати, одним из любимых видов бильярда у Паши в последнее время стала «американка». И бильярд у него был американский – с большими лузами, разноцветными шарами с определенными цифрами, где нужно было не просто загонять шары в лузы, а по определенным правилам.

Паша начал играть на бильярде. Вскоре появились Глеб, Игнат и Пашины люди – Игорек с Антоном, – несшие громадные спортивные сумки. Антон и Игорь, поставив сумки, встали у входа. Паша сказал:

– Ну что, здорово, братва!

Глеб и Игнат молчали, оглядывая все вокруг удивленными глазами. Они впервые увидели Пашины хоромы.

– Что, братва, стушевались? – обратился к ним Паша.

– Да ничего, – первым ответил Игнат, – все нормально. Слушай, Паша, – неожиданно произнес он, – мы тут ментовской автобус рядом с твоей дачей заметили. Чего он тут стоит?

– Справа? – уточнил Паша.

– Да, справа.

– А там прокурор живет. И автобус это не ментовской, а прокурорский.

– А какая разница?

– Ты, пацан, что, не знаешь, что это разные ведомства – ментовка и прокуратура?

– Я знаю, я просто так. Так чего они стоят-то?

– Он же мой сосед – прокурор района, – сказал Паша и, заметив в глазах гостей удивление, добавил: – Он нормальный мужик, в гости иногда ко мне заходит.

Но ребята продолжали удивляться: как это так, вор в законе и может жить рядом с прокурором!

– Да хороший прокурор! – сказал Паша. – Кстати, с ним был недавно интересный случай. Давайте присядем, – пригласил он гостей к журнальному столику, рядом с которым стояли удобные кресла, и, бросив вопросительный взгляд на Антона, незаметно кивнул ему. Тот понял, что необходимо принести кофе. – Что будете, кофе, чай?

– Я кофейку, – ответил Глеб.

– А я чай, – буркнул Игнат.

– Так и сделаем. А мне чай с лимончиком, – Паша кивнул Антону. – Так вот, когда я одним из первых свой дом тут построил, прокурор начал строительство. Возвел он нулевой цикл, фундамент положил, и потом хотел сделать дом не как у меня, каменный, а деревянный, из бруса. Завез вагонку, оставил на пару дней. И за эту пару дней, – Паша хихикнул, вероятно, вспоминая эту сцену, – местная братва, вернее ханыги какие-то… в общем, весь его стройматериал пропал. Приехал прокурор, расстроился, по участку бегал, руками разводил. А я с ребятами сижу и в видеокамеру за ним наблюдаю. А сам посмеиваюсь и думаю: интересно, что он будет делать?

– И что он стал делать? – спросил Игнат.

– Да ко мне пришел.

– Да ладно! – сказал Игнат. – Будто он не знает, кто ты такой!

– Да знает, конечно! Но виду не показал, что идет к вору в законе. Он пришел как будто просто к соседу, познакомиться. И как бы между прочим жалуется мне – вот стройматериалы пропали.

Игнат с удивлением слушал.

– И что же ты? Послал его куда подальше?

– Зачем же человека хорошего обижать? – улыбнулся Паша.

– Но это же западло – ментам помогать!

– Ты че, парень, – раздраженно ответил Паша, – какой же он мент? Он прокурор. Ты, видно, совсем ничему в зонах не научился!

– Все равно, – упрямился Игнат, – мент он и все!

– Да ладно, – решил вмешаться в разговор Глеб, – не слушай ты его, Павел Васильевич! Давай рассказывай. Интересно, что дальше-то было.

– А дальше – как бы между прочим прокурор стал просить моего содействия, не могу ли я, мол, помочь найти краденое. А я его с подколом спрашиваю: «А что, ты ментовку свою зарядить не можешь?»

– «Да мы организации разные, дело они возьмут, конечно, но наверняка не раскроют». «Ладно, – говорю, – постараюсь тебе помочь».

– И что? – спросил Глеб.

– А дальше я отправил своих орлов, – показал Паша в сторону Игорька, – на поиски стройматериала.

– И что, нашли?

– Да, нашли через пару дней ханыг, которые его забацали и потом продали.

– И что, ты деньги с них брал?

– А вот это как раз, – сказал Паша, – западло, деньги у честных жуликов отбирать! Узнали, какой материал был – какого размера, сколько, то есть как это называется…

– Технические характеристики, – подсказал Игорек.

– Да, технические характеристики, – повторил Паша. – Поехали ребята на соседнюю строительную базу, по дешевке купили, аккуратно положили стройматериал обратно. Прокурор прибегает, руками размахивает, охает-ахает, мол, как мне это удалось! А я все по справедливости, по понятиям сделал.

– Ты правильно все сделал, – кивнул Глеб, – и главное – с большим прицелом на будущее. Придут тебя «принимать» – а тут прокурор рядом, если что, можно опротестовать. Как думаешь?

– Может, так и думаю, – хитро улыбнулся Паша, – а может, нет. Это дело, пацаны, не ваше.

– Это верно, – согласился Глеб.

Вскоре появился Антон, держа в руках поднос с чашками кофе и чая. Паше поднесли чаю в большом стеклянном стакане с серебряным подстаканником, типа сталинского стакана. Ребята с удивлением посмотрели на него. У них были чашки из японского сервиза. Увидев их удивление, Паша сказал:

– Да, я люблю так пить, как у меня на зоне последней кум из такого же станка чаи гонял, вызывая меня на беседы.

Все дружно хихикнули.

– На перевоспитание, что ли?

– Во-во, меня, в шестьдесят лет, перевоспитывать, закоренелого вора!

За чаем Паша рассказал еще пару случаев из своей тюремно-лагерной биографии.

Неожиданно Игнат встал, прошелся по комнате, заглянул в одну дверь, в другую, чем вызвал большое удивление со стороны Цируля и Глеба. Цируль первым обратился к нему:

– Ты что там ищешь, парень?

– Посмотреть хочу твои хоромы, – спокойно ответил Игнат.

– Ну и как тебе? – спросил Паша.

– Хорошие хоромы. Прямо как пятизвездочный отель! У тебя и сауна, и бассейн, и джакузи.

– И еще многое другое, – закончил Цируль. – И оружейная, и хранилище для трупов, особенно для таких любопытных, как ты.

Цируль не любил, когда к его собственности проявлялся какой-либо интерес, и поэтому сразу урезонил выскочку Игната, добавив:

– Вот доживешь до моих шестидесяти годов, из которых двадцать один за колючей проволокой прошли, тогда можешь позволить себе такое богатство, как у меня, заслуженное. Да в придачу к этому – список болячек, которые я опять же с зон сюда принес. Тогда ты и сможешь сказать, что Паша Цируль правильно живет, что позволил себе в конце жизни жить в нормальных, человеческих условиях. Или ты считаешь, что я, честный фраер, должен на Павелецком вокзале с бомжами тусоваться? А?

Паша любил так обрушиваться на собеседника и прекрасно знал ответную реакцию. Собеседник уже чувствовал себя в дурацком положении. Паша к тому же был тонким психологом. Ему сразу не понравился Игнат, этот выскочка, который зыркает своими бегающими глазками по всем углам. Что он ему, коммерсант или лох какой, которого пытаются развести? А это что, а там что лежит? Какое ему дело? Вот Глеб – другое дело. Это человек с большим уважением ко всему относится, почитает. Видно, переживает человек из-за смерти Кости. А этот начинает чужое богатство считать.

– Ладно, – после небольшой паузы продолжил Паша, – что пришли-то?

Первым заговорил Глеб.

– Бабки общаковские тебе на хранение привезли. Доверяем тебе, как честному вору, и просим, Павел Васильевич, уважить нас – принять на хранение.

– Слышал, слышал я про вашу беду, – сказал негромко Паша. – Так какие условия хранения будут? Деньги принять – дело нехитрое.

– Такие условия – что нас двое, я и Игнат. Мы оба после Кости остались. В общем, только мы можем брать эти бабки.

– В присутствии друг друга, – добавил Игнат, – а не поодиночке.

– Да, в присутствии друг друга, – повторил Глеб.

– Ладно, на хранение так на хранение. Сколько денег-то? – спросил Паша.

– Десять лимонов, – сказал Глеб.

– Пересчитывать будем? – спросил Цируль.

– Зачем, Павел Васильевич? Мы тебе доверяем, – сказал Глеб.

– Слушай, Паша, – перебил его Игнат, – а не получится так, что какие-то беспредельщики узнают о лавэ и ломанутся сюда, к тебе, на предмет отбить?

– Ты что, парень, – снова раздражаясь, произнес Цируль, – считаешь, что может найтись такой беспредельщик, который пойдет на Пашу Цируля? Да не родились еще такие! И не родятся, чтобы пошли на Пашу. А если такие отморозки найдутся, то мы их хорошо встретим, свинцом! У нас для этого возможности имеются. Или потом братва их ножичками на жилы распустит.

– Ладно, я это так, между прочим сказал, – проговорил Игнат.

– А за просто так тоже отвечать надо, – сказал Паша. Затем, обратившись к Игнату, Паша решил проверить его на знание воровских понятий. – Ты, говорят, пацан, – он специально так неуважительно обратился к нему, – две ходки имел? Вообще, ты знаешь, что такое общак? У тебя на зоне общак был?

– Конечно, был. У нас лагерная касса, – стал рассказывать Игнат, – формировалась внутри зоны и служила для грева карцеров, изоляторов, подкупа кумов, закупки спиртного и наркотиков, а также для личных расходов смотрящего. У нас в каждом отряде шнифты существовали, местные кассы, за которые головой шнифтари отвечали – группа зэков, назначенных вором в законе. Они собирали со всего отряда дань на общак – сигареты, чай, продукты, деньги. Размер такой дани устанавливала сходка. Помимо общих поборов, брался налог с карточных игр… Говорят, еще в далекие времена за каждый стук (игра в «очко») зэки отчисляли: за буру два рубля, за терц – пять. Налог платил проигравший.

– Да, – ехидно ухмыльнулся Цируль, – немного ты знаешь об общаке! Да и к тому же все неточно излагаешь, путано. Ты знаешь, что в первый год существования общак пополнялся добровольными взносами воров? Своим уловом делились карманники, грабители, домушники, фальшивомонетчики, шулера и прочие уголовные элементы? Я не называю тебе их на фене, так как уверен, что ты, братан, ничего этого и не знаешь. Собранные деньги на очередном сходняке клали в тайник. Им мог быть сейф, спрятанный в каком-либо заброшенном месте. Воры выбирали кассира и вручали ему ключ от сейфа. Хранитель общака занимался тем, что оберегал кассу. Конечно, – сказал Паша, улыбнувшись, – такое хранилище было символическим. Любой шнифер или медвежатник (взломщик сейфов), знающий о тайнике, мог в считанные минуты его распечатать. Но воровская касса была «знаменем полка». Тот, кто надругался над общаком, запустил туда лапу или обчистил его, карался смертью.

Когда воровские ревизоры выявляли недостачу, начиналось расследование. Обычно спрашивали у кассира. Кстати, иногда общаковские деньги замораживали – клали на длительное хранение, например, могли закопать на кладбище под видом свежей могилы. У меня, – продолжал Паша, – был один знакомый законник, который, вернувшись из тюрьмы, купил себе на общаковские деньги трехэтажный особняк, машины и так далее.

На сходке его пожурили за западло. Затем было ему приказано вернуть общаковские деньги и заплатить штраф, который был вдвое больше суммы долга. И на все дали ему трое суток. Вор просил уменьшить штраф или хотя бы дать отсрочку. Но братва не уступила. Чтобы не умереть, законник взял из общака кредит под бешеные проценты. Погасив долг, стал работать на возвращение кредита. До сих пор платит, зато жив остался.

– Так вот, – продолжал Цируль, – сейчас у нас ситуация в значительной степени изменилась. Система безопасности общака продумана настолько, что даже заговор внутри братвы ничего не даст. При этом воры-охранники имеют право убить любого законника, даже самого авторитетного, который попытается запустить руку в кассу.

Разрешаются разборки и внутри охраны, вплоть до их ликвидации. Особенно тех, у кого зырки, как у тебя, бегают, – Паша взглянул на Игната. Он прекрасно знал, что после таких слов Игнату станет еще больше не по себе. – Ладно, хватит базарить. Давай, конкретно, принимать бабки…

После этих слов Глеб встал, подошел к двум спортивным сумкам и придвинул их поближе к себе. Расстегнув «молнии» первой, он показал Цирулю большое количество долларовых купюр, лежащих внутри.

Доллары были сложены в банковские упаковки, по десять тысяч долларов каждая.

– Пересчитывать будем? – спросил на сей раз Глеб.

– Конечно, хоть и я тебе верю, – сказал Цируль. – Спокойнее спать будем!

Глеб вытряхнул содержимое сумки на журнальный столик. Стали считать. Минут через десять счет был закончен. Получилось десять миллионов долларов.

– Вот теперь все в порядке, – сказал Цируль. – Давай бумажку, напишу расписку, что принял, а ты – что мне сдал.

Глеб кивнул. Он собрал все деньги и снова сложил их в сумки. Тем временем Игорек с Антоном принесли специальные полиэтиленовые пакеты, в которые сложили деньги. Паша опечатал пакеты.

– А теперь распишитесь, – обратился Паша к Глебу и Игнату. – Ты и ты, вот тут, на расписке.

Глеб и Игнат послушно расписались.

– А теперь смотрите, – Паша запечатал расписку так, что вскрыть общий пакет без вскрытия расписки было невозможно. – Видишь, как хитро? – Паша рассчитывал на то, что они по достоинству оценят его запечатывание. – Меня братва не зря называет министром финансов криминального мира, – и Паша дал команду унести пакеты с деньгами.

Когда Игорь с Антоном вынесли сумки, Паша неожиданно сказал:

– А теперь, Игнат, я хочу для тебя информацию кинуть. Что ты из себя представляешь, я не знаю. Я с тобой на нарах не парился, поэтому скажу как есть, без обиняков. Что ты задумал, я не знаю, но глаза у тебя горят вовсю. Так вот, если что случится с Глебом, братаном нашим, тебе, пацан, я ни копейки не дам с этого общака, понял?

– Да ты что, Паша! Что ты на меня предъяву кидаешь? – быстро проговорил Игнат. – Ничего не случится! У нас мир, согласие и любовь! – обратился он к Глебу.

Все это было сказано Цирулем специально, чтобы как-то успокоить Глеба. Он видел его переживания и четко раскусил Игната. Конечно, тот хочет получить все деньги, а Глеба отодвинуть на второй план, или, точнее, вообще в землю положить.

От такого высказывания в свой адрес Игнат даже покраснел. Паша это заметил. Все, что он задумал, получилось. Пусть парень знает, с кем дело имеет! С самим Пашей Цирулем, а не с фраером дешевым!

Неожиданно в комнату вошел Игорек и, обратившись к Паше, сказал:

– Павел Васильевич, к вам, это, Коля Ястреб приехал.

– Давай, проси, проси! – ответил Паша.

Через несколько минут в бильярдную вошел Коля Ястреб.

– Какие люди! – увидев Глеба и Игната, сказал он. – Привет, братва! А Павлу Васильевичу наше особое почтение! – И он протянул Паше руку.

Пожав всем руки, Ястреб сел в кресло.

– Что приехал? – обратился к нему Паша. – Вроде только вчера виделись. Соскучился, что ли?

– Конечно! Хотел с тобой, Паша, шары погонять на бильярде, в баньке попариться, за жизнь побазарить. И отдохнуть от дел. Намаялся я что-то вчера.

– А что намаялся? – поинтересовался Цируль.

– Да так, с одним фраером пришлось разбираться.

– И что, разобрался? – спросил Цируль.

– Разобрался по полной программе. Показать как?

Паша молчал. Ястреб открыл свою барсетку и достал оттуда платок. Из платка он извлек какой-то полиэтиленовый пакетик черного цвета.

– Вот, смотри, – сказал он и выложил содержимое. Паша даже дернулся при виде того, что легло на журнальный столик. Он посмотрел на ребят. Их лица тоже изменились. На журнальном столике лежало человеческое ухо с уже застывшей кровью.

– Ты что, Ястреб, себе позволяешь?! Ты что мне мокруху в дом приносишь?! – закричал Паша. – Ты что, законов и понятий не знаешь?! Что, сучонок, подставить меня хочешь? Или западло затеял?

– Что ты, Паша, бог с тобой! О чем ты говоришь, братан? У меня даже в мыслях этого не было! – стал оправдываться Ястреб. – Ты меня спросил, я ответил, – он развел руками. – Вот пацаны свидетелями будут.

– Свидетели у тебя на суде будут, когда тебя судить станут и приговор зачитывать, – сказал Паша. – а ты, по всем законам, западло делаешь. Не ожидал от тебя такой подлянки!

– Паша, я тебя прошу – извини меня, блядью буду! Мысли даже не было!

Паша прекрасно понимал, что эта сцена была разыграна Ястребом для поднятия своего авторитета перед этими молодыми ребятами, которые приехали сдавать деньги. Если бы Ястреб в другой обстановке показал ему это ухо… Да он и показывать не стал бы, а если бы показал, то между прочим.

А с другой стороны, он правильно поступил. Нечего части человеческого тела к нему в дом приносить! Это святое, даже для законника.

– Обидел ты меня, Ястреб, сегодня, – продолжал Паша, – и бильярда у нас с тобой никакого не получится.

В комнату вошел Игорь, держа в руке мобильный телефон.

– Павел Васильевич, тебя к телефону.

– Кто? – поинтересовался Паша.

Антон пожал плечами:

– Этот ваш знакомый.

– Понял тебя, – кивнул Паша. Он взял трубку. Звонил его знакомый тюремщик, который работал в Бутырке, в последнее время он обеспечивал «зеленую дорогу» для друзей Паши – законников, которые грелись в тот момент на нарах Бутырской тюрьмы.

Паша переговорил с тюремщиком, оговорив заранее, куда и во сколько его ребята подвезут грев и несколько маляв, которые Паша черканет законникам для поддержания их духа, а также расскажет последние новости криминального мира.

Разговор длился не более пяти минут. Паша оставил трубку у себя.

– Ну все, братва, мне серьезными делами нужно заниматься. С вами разговор закончен. Надо малявки двум жуликам отписать и дачки им собрать, а завтра все это передать. – Паша встал, давая понять, что разговор окончен.

Гости стали торопиться. Протянув каждому на прощание руку, Паша специально крепко сжал руку Ястребу и Игнату, показывая этим свое превосходство и силу.

После отъезда гостей Цируль еще минут тридцать говорил по телефону со своими знакомыми, обсуждая разные новости, затем поднялся наверх и, увидев, как его жена Роза с ее подругой смотрят телевизор, подошел к ней, положил руку ей на плечо и сказал:

– Роза, что-то я себя плохо чувствую, разволновался с утра. Сделай мне укольчик!

Роза покорно встала, подошла к небольшому серванту с инкрустацией, достала из нижнего ящика небольшую коробочку со шприцем, затем подошла к другому шкафу, где лежал небольшой железный ящичек с лекарствами, и достала коробочку, в которой лежал наркотик, взяла его с собой и вместе с Пашей вышла в другую комнату.

Там Паша расположился на кушетке. Роза спросила у него:

– Что случилось, Пашенька? Что за волнения? Что за люди к тебе приезжали?

– Да так, – нехотя ответил Паша, – ничего серьезного. Приезжают всякие шестерки. Точнее, один парень – честный фраер, – он имел в виду Глеба, – а другие – беспредельщики, безо всяких понятий. Хотя, как ни странно, один из них две ходки имеет, – добавил он задумчиво.

– Тюрьма не всех людьми делает, – сказала Роза. – Многих она портит.

– Ты правильно говоришь! – кивнул Паша.

– Слушай, Паша, – Роза ласково погладила его по щеке, – может, не надо сегодня? Ты вчера много кололся, сегодня. Сердце не выдержит!

– Я от сердца и хочу уколоться. Переживаю я что-то, мучаюсь сильно.

Розе было на вид между тридцатью и сорока годами. Она была пышной брюнеткой. Была она последней женой Паши, и он ее очень любил, так же, как и она его. У них была полная гармония в отношениях. Паша хотел последние годы своей жизни провести именно с этой женщиной, больше ему никто не был нужен, так как Роза понимала его полностью.

Конечно, Роза очень беспокоилась о его здоровье. Но старые болячки и давняя привычка к наркотикам требовали новой дозы, которую он должен был получать ежедневно.

– Давай мне среднюю дозу, – сказал Паша.

– Среднюю? Может, уменьшить?

– Нет, давай среднюю. Что-то утром я переволновался и ночью спал неспокойно.

– Да, я видела. Ты вскрикивал, ругался во сне.

– Мне сон приснился. Какое-то предчувствие у меня нехорошее.

– Какое? – поинтересовалась Роза.

– Чувствую – примут меня скоро.

– Тебя? – удивилась Роза. – За что? Ты же ничего такого не делаешь! Живешь тихо, спокойно, замкнутой жизнью, летом за грядками ухаживаешь, в теплице копаешься, зимой на бильярде играешь, никому дорогу не перебегаешь. Ты же чист перед законом! Какую предъяву опера могут тебе повесить? Да никакую!

– В принципе все так, – сказал Паша, – но я все равно чувствую. Интуиция меня не подводит. Меня могут принять в любое время, может, даже завтра.

– Да ладно, Паша! – Роза сплюнула. – Типун тебе на язык! Еще накаркаешь, в самом деле!

– Рад бы этого не делать. Ладно, давай коли, может, полегчает.

Роза подошла к нему, приподняла рубашку и ввела дозу. Вскоре Паше стало хорошо. Какое-то внутреннее блаженство, тепло разлилось по организму, красивые картинки из далекого детства побежали перед глазами: Паша в восьмилетнем возрасте, деревянный барак, в котором они тогда жили, лицо его матери…

Глава 5 ОПЕРАТИВНАЯ РАЗРАБОТКА

14 декабря 1994 года

Микроавтобус «РАФ» с неприметной надписью «Мосводоканал» стоял на окраине поселка Жостово. Снятое и положенное рядом колесо говорило о том, что машина сломалась и сейчас водитель занят ремонтом.

На самом же деле в машине сидели старший уполномоченный Московского управления по борьбе с организованной преступностью (РУОП) Андрей Грушин со своим напарником Александром Черепковым.

Оба оперативника вели наружное наблюдение и прослушку телефонных разговоров известного уголовного авторитета, вора в законе Павла Васильевича Захарова, по кличке Цируль.

Напарники разделили обязанности между собой. Саша осуществлял прослушку телефонов. Он начинил автобус всевозможными техническими приборами, сканерами, усилителями, мини-радаром, а сам сидел в наушниках и делал в тетради какие-то пометки.

Одновременно работал специальный диктофон, записывающий на уменьшенной скорости все телефонные разговоры с теми, кто звонил в коттедж к Цирулю. Помимо этого, работал еще один телефон, через спутниковую антенну сканирующий определенную волну и записывающий все разговоры Цируля по мобильному телефону.

Таким образом, записывались оба телефона, принадлежащие Павлу Захарову.

Андрей Грушин же сидел у окна, зашторенного черной занавеской, со специальным видеоустройством, которое позволяло рассматривать объект на близком расстоянии. К этому устройству также были прикреплены провода специальной цифровой видеокамеры, дающей возможность не только близко рассматривать отдаленный объект, но и снимать его и делать затем покадровые фотоснимки.

Андрей Грушин пришел в Московский РУОП сравнительно недавно, примерно полтора года назад. И попал туда он, можно сказать, случайно. Родился Олег в благополучной семье. Отец его был кадровым военным и дослужился до подполковника. Мать – врач, работала в медсанчастях тех гарнизонов, где служил отец, поэтому еще мальчишкой Андрей кочевал с одного места жительства на другое.

Он жил в Средней Азии, на Севере, на Дальнем Востоке. Однако в последние годы отец приглянулся какому-то генералу, заехавшему в их гарнизон с инспекцией, и то благодаря тому, что отец сумел понравиться ему в неофициальной части инспекции – на охоте и рыбалке.

Вот тогда генерал и сказал отцу в охотничьем домике: «Не тушуйся, переведу тебя в Управление охотхозяйства Министерства обороны, будешь инспектором, раз ты это дело хорошо знаешь». Отец не поверил, что этот разговор может быть серьезным – уж больно пьяным был тогда генерал.

Но тем не менее генерал слово сдержал, и вскоре они всей семьей переехали в Москву.

Отец стал служить в Министерстве обороны, в охотхозяйстве, время от времени ездил с разными генералами и маршалами на инспекцию по хозяйствам, заодно и пострелять. На одной из инспекций и был произведен тот роковой выстрел, от которого отец Андрея погиб. И погиб очень нелепо – перезаряжая ружье.

Похоронив отца, Андрей остался жить вдвоем с матерью. Ему в то время было шестнадцать лет. После окончания средней школы он поступил в Институт инженеров железнодорожного транспорта.

Мать к тому времени устроилась на достаточно престижную работу – врачом в одну из поликлиник 4-го Главного управления, в так называемую Кремлевку. Там мать познакомилась с будущим отчимом Андрея. Он работал в Управлении делами ЦК КПСС, впоследствии, когда все развалилось, перешел на работу в Управление делами Президента России, занимая там ответственный пост.

Когда Андрей закончил институт и работал в НИИ, отчим предложил ему перейти работать в милицию. Сначала Андрей категорически отверг это предложение.

– Что мне там делать? – сказал он. – Все будут меня мусором называть.

Но отчим убедил его, что отряд, куда он предлагает пойти Андрею, является элитным, так сказать, мини-КГБ, в будущем будет называться РУОП.

Андрею это предложение понравилось, и он все же согласился.

После месячной проверки Управлением кадров МВД, а также медкомиссии, которая длилась три месяца, Андрея зачислили. Через некоторое время состоялась аттестационная комиссия, и он получил звание лейтенанта милиции, так как до этого у него уже было офицерское звание лейтенанта, полученное им в институте.

Андрею повезло. Он попал в момент формирования РУОПа. В основном костяк собирался из бывших сотрудников МУРа, хорошо зарекомендовавших себя, а также из милиционеров других подразделений. В общем-то, коллектив подобрался достаточно пестрый и разнообразный. В РУОПе Андрей попал в один из самых престижных отделов – в Пятый, ведающий ворами в законе и крупными уголовными авторитетами.

По словам его начальника, Георгия Ивановича Саркисянца, это был один из самых престижных отделов в РУОПе. Саркисянц всегда любил это подчеркивать, хотя, конечно, были и другие отделы, имеющие своей целью борьбу с организованной преступностью. Поэтому и отделы делились.

Один специализировался по национальным группировкам, другой – по межрегиональным, которые в последнее время наводнили Москву, следующий отдел занимался экономическими преступлениями, преступлениями на транспорте, в том числе похищением автомашин.

На Цируля Андрея тоже направили, можно сказать, случайно. Вернее, тут помогла его мать. Она к тому времени работала в Центральной больнице, расположенной на Мичуринском проспекте. Эта больница принадлежала Управлению делами Президента и была одной из ведущих клиник страны.

Естественно, что там лечились многие известные люди страны. Такое лечение в последнее время стало проводиться за деньги. Покупаешь нужную лечебную путевку – и лечи свои болячки. Поэтому в ранее закрытом учреждении стали появляться артисты, предприниматели, банкиры и прочие люди.

Одним из таких клиентов и был Павел Васильевич Захаров – Цируль. Но по паспорту он был совсем другим человеком и находился на лечении под другой фамилией, однако стены больницы также имеют уши. Да и Цируль особо не скрывал своего статуса. Он многим говорил, что он – Паша Цируль.

Поползли слухи, что Паша лечится в ЦКБ под чужой фамилией.

Как-то вечером мать Андрея с упреком сказала сыну:

– Вот ты с организованной преступностью борешься, а у нас они спокойно болячки залечивают!

Тогда Андрей доложил своему начальнику о нахождении Цируля в ЦКБ. Начальник отметил его за такое служебное рвение и тут же направил в ЦКБ проверить данный факт. Андрей нашел в картотеке карточку с фотографией Цируля, взял копию паспорта, сделанную ранее, в период его лечения.

И когда он привез документы в отдел, ни у кого не осталось сомнений, что этот человек – Паша Цируль, но не под фамилией Захаров, а под другой. Таким образом, появилась причина зацепить Цируля, так как он мог быть обвинен в подделке документов и их использовании.

Это, собственно, и явилось формальной причиной для разработки и будущего ареста Паши.

Андрей, со своей стороны, получил возможность непосредственно заняться его разработкой.

Основными видами разработки Паши были наблюдение за его виллой и сопровождение его другими сотрудниками при перемещениях по городу и встречах с другими уголовными авторитетами и предпринимателями. Такая разработка осуществлялась уже более полутора месяцев, и был достаточно большой список людей, с кем он контактировал.

Начальник Андрея не раз подчеркивал, что как только Цируль вышел на свободу в 1985 году, сразу же за ним было установлено негласное наблюдение. Вначале это наблюдение вела «контора», тогдашнее КГБ, потом, несмотря на все разделения и перемещения, слежка и наблюдение оставались.

Они, мол, работают параллельно. Но чекисты с милиционерами информацией делиться не спешили. В 95-м году, после знаменитой сходки в Бутырской тюрьме и ареста многих воров в законе, оперативниками был раскрыт канал поставки наркотиков.

Вот тогда Паша Цируль и попал вновь в поле зрения милиции как один из наркодельцов, по различным каналам осуществляющий поставку наркотиков в Россию. Тогда за ним и было установлено наблюдение.

Прослушивания телефонных разговоров, хотя они и велись Цирулем в зашифрованной форме, давали милиционерам основание для привлечения его за наркоторговлю, а также за другие неблаговидные дела, которых в его досье накопилось достаточное количество.

Андрея, когда он стал заниматься прослушкой и наблюдением за виллой Паши Цируля, больше всего удивило то, что человеку в шестьдесят лет пора было бы уже остановиться, перестать заниматься криминальными делами. У него все есть – и машина, и шикарная вилла, и денег немерено, – казалось бы, что еще надо человеку? Можно остановиться и остепениться.

Но Паша Цируль был не таков. Потому это и удивляло Андрея. И сейчас он видел, как к хорошо просматривающимся через оптику воротам виллы подъехал небольшой микроавтобус в сопровождении двух легковых автомашин – «Мерседеса» и джипа.

– Гляди, – обратился Андрей к Саше, – какие-то гости приехали.

Саша взял запасной бинокль и также стал наблюдать за воротами. Они увидели, как милиционеры с автоматами, а также несколько гражданских лиц вынимают из автобуса две спортивные сумки.

– Может, наркота? – предположил Саша.

– Да нет, непохоже, вроде там менты. Не будут же менты наркотой заниматься! Интересно, что же такое они привезли, что наняли ментов для своей охраны?

– Это сейчас стало модно, – сказал Саша. – Я знаю, что многие уголовные авторитеты нанимают милиционеров с оружием для своей охраны. Это считается престижным. А с другой стороны, только они имеют право применять огнестрельное оружие в случае каких-то разборок или нападения на авторитетов.

– Да, – кивнул Андрей, – я тоже об этом слышал.

– Погоди, – сказал Саша, – давай послушаем, о чем они будут говорить, – и, медленно повернув ручку одного из приборов, увеличил громкость.

Из большого громкоговорителя над столом донеслось сначала шипение, а потом голос Цируля, разговаривающего с одним из своих охранников по имени Игорь о прибытии гостей – Глеба и Игната.

– Что-то они ему привезли, – сказал Саша.

– Да деньги общаковские!

– Слушай, слушай.

Так они услышали все речи, которые вел Цируль с Глебом, с Игнатом, а потом и с Колей Ястребом. Когда милиционеры услышали об отрезанном ухе, им тоже стало не по себе. Андрей предложил:

– Давай его прихватим на выходе!

– Ты что, дурак? – ответил Саша. – Мы сорвем всю операцию! Ну, прихватим мы этого Ястреба, и что? Ухо, не ухо, экспертиза ничего не докажет, а он скажет – только что нашел. Мало ли что он скажет! Улик-то никаких нет. И потом, мы с тобой не работаем по Коле Ястребу, он для нас мелковато плавает. Наш с тобой объект – Цируль.

После отъезда гостей через микрофоны, которые были расставлены по всей вилле Цируля, милиционеры услышали, что Паша пошел принимать очередную дозу наркотиков. Они решили немного расслабиться.

– А до конца смены осталось двадцать минут, – взглянув на часы, сказал Саша.

Вскоре они заметили знакомую черную «Волгу», направляющуюся к ним.

– Ну, вот и смена подъехала! – сказал Андрей.

Через несколько минут «Волга» подъехала к «рафику». Знакомые милиционеры пришли сменить ребят.

– Ну что, как «наружка»? – улыбаясь, спросил один из сменщиков. – Много бандюков поймали?

– Да, записали кое-что, – сказал Александр, – засекли, сфотографировали. Вот они, голубчики!

– Это что, милиционеры, настоящие?

– Да черт их знает, вроде настоящие. Нанятые.

– Ты номера их записал?

– Номера чего? Только микроавтобуса. А милиционеры молчали, сидели на улице, в их дела не лезли.

– Ну что, сейчас на Шаболовку поедете? Вас там начальник спрашивал, да и «папа» интересовался.

«Папа» на руоповском жаргоне был не кто иной, как начальник РУОПа полковник Романов.

Примерно через час, заскочив по пути пообедать, они приехали в штаб-квартиру РУОПа, расположенную на Шаболовке, 6, в разговоре именуемую базой. Сдав все документы, фонозаписи и видеосъемку, которую они вели, записав все в соответствующий журнал, а также в компьютерное досье, они отправились в столовую пить кофе.

Хотели зайти к начальнику РУОПа, который их спрашивал, но тот уехал на совещание. Тогда они вернулись в отдел.

Вскоре в отдел зашел их начальник, Георгий Иванович Саркисянц.

– Чем занимаетесь? – обратился он к ним с вопросом.

– Только что прибыли с «наружки», – отрапортовал Андрей.

– Слушай, совсем забыл. Посмотри график. По-моему, тебе завтра в РУОПе дежурить.

– Что, опять у тумбочки стоять?

– Да, опять, – улыбнулся Саркисянц. – А что, ты против? Все стоим!..

– Хорошо, товарищ майор!

На следующий день Андрей, облачившись в милицейскую форму, встал на пост номер один у стеклянной двери, у так называемой тумбочки. Он проверял документы входящих посетителей, а также козырял сотрудникам РУОПа, работающим вместе с ним. Почти всех он знал в лицо. Около одиннадцати часов подъехала черная «БМВ-520» с синими проблесковыми «маячками» и мигалкой. Это был начальник РУОПа, полковник Романов.

Романов, в гражданской одежде, медленно вошел в здание, отряхнул ноги от снега и, козырнув в ответ на приветствие Андрея, протянул ему руку для рукопожатия. Потом вгляделся в лицо Андрея внимательнее.

– Слушай, – сказал он, – парень, а ты уже вырос из этого костюма! – Он намекал на то, что милицейский китель с трудом сходился на сильной фигуре Андрея. Андрей был ростом около двух метров, мощного телосложения, с фигурой, постоянно совершенствуемой в спортзалах подниманием железок. – Пора тебе шить мундир попросторней! Или ждешь, – он бросил взгляд на погоны Андрея, – новую звездочку? Скоро такое может произойти.

Андрей простоял у тумбочки почти до обеда. Ноги его безумно устали стоять на месте или ходить, чтобы позвать то одного, то другого оперативника. За время его дежурства посетителей было много.

В основном это были либо потерпевшие коммерсанты и прочие, пострадавшие от наездов бандитов, либо свидетели или подозреваемые с явно уголовной внешностью. Андрей внимательно вглядывался в их лица. Они как будто несли на себе стандартный штамп, говорящий об их принадлежности к уголовному миру. В то же время посетители также проявляли большой интерес к Андрею, всматриваясь в его лицо. Андрей про себя подумал: «Вот глупая ситуация! Я – оперативный работник, иногда работаю под прикрытием, то есть выдаю себя за другого человека, внедряюсь в какую-либо группировку нелегально. А тут – стою в форме, с погонами, и все мои потенциальные клиенты, которых, возможно, я буду брать, ходят и смотрят на меня, запоминая мою внешность. Какая же дальше может быть эффективная работа? Да никакой!»

Чуть позже, к вечеру, стали появляться странные лица. Если утром посетители, позвонив по внутреннему телефону, вызывали сотрудников или по фамилии, или по имени-отчеству, то к вечеру посетители стали говорить так: «Витек, я прибыл», или «Николаич, жду у входа». Оперативники выходили из конторы, приветливо здоровались с посетителями и выходили на улицу, о чем-то тихо разговаривая.

Конечно, Андрей знал, что существует работа с агентами, так называемыми секретными информаторами, которые сливают информацию в РУОП. Такой вид работы у оперативников стоит практически на первом месте и всячески поощряется начальством.

Но до Андрея стали доходить слухи, что многие оперативники, так сказать, делают свою, «милицейскую крышу» многим коммерсантам, которые предпочитают иметь покровителями именно ментов. Они говорят: пусть я лучше буду платить оперативникам из РУОПа, чем бандюкам.

С ними проще договориться, да и возможности у них пошире. Но все это только домыслы, Андрей сам никого за руку не ловил. В конце концов, наверное, это и не особо возбраняется, хотя иногда ползали слухи о так называемых «заказных делах», когда оперативники за определенные деньги задерживали какого-либо коммерсанта и таким способом выбивали его из бизнеса и срывали ему крупный контракт. Но опять же, никто пойман на этом не был.

Наступил поздний вечер, практически все сотрудники, кроме дежурных, покинули здание РУОПа. В здании установилась тишина. Но после двенадцати часов дежурные стали привозить задержанных. Андрей видел, как их буквально волокли, уже избитых, на первоначальный оперативный допрос.

За ночь таких задержанных было не более трех человек. Но Андрей не спал всю ночь. Утром он должен был смениться.

Однако утром его ждало разочарование. Майор Саркисянц, проходя мимо и поздоровавшись с Андреем, как бы между прочим обронил:

– Ты после смены домой не спеши, сейчас будет важное совещание, и твое присутствие на нем обязательно.

Глава 6 ШТУРМ ВИЛЛЫ

Москва, РОУП, 15 декабря 1994 года

Совещание было назначено на двенадцать дня, однако затем его перенесли на два часа, затем – на четыре. За это время Андрей очень устал. Ему после ночного дежурства безумно хотелось спать, отдохнуть немного. А тут жди какого-то совещания! Да что это за совещание, в конце концов! Андрей несколько раз подходил к начальнику и пытался отпроситься, но тот стоял на своем: очень важное совещание, и присутствие твое на нем обязательно.

– Потом отдохнешь, – добавлял Саркисянц.

– Когда потом, на пенсии, что ли?

– Да, хотя бы и так, – улыбнулся Саркисянц. – Скоро начнем.

Около четырех часов Андрей увидел, что к зданию РУОПа стали подъезжать небольшие автобусы с зашторенными окнами. Андрей понял, что предстоит какая-то важная операция, так как из автобусов стали появляться бойцы в камуфляжной форме – бойцы СОБРа.

СОБР – специальный отряд быстрого реагирования – был образован так же, как и РУОП, только немного позже, в качестве силового подразделения. Нельзя же было подставлять при задержании оперативников! Вот собровцы, одетые в камуфляжную форму, в бронежилетах, касках, с небольшими автоматами, и выполняли эту функцию – шли впереди. А за ними уже шли оперативники.

Прибытие большого количества собровцев утвердило Андрея в мысли о том, что предстоит крупная операция. Но в стенах РУОПа не было принято интересоваться, что это за операция. Проявление излишнего интереса не приветствовалось. Если начальство сочтет нужным – само скажет.

Около пяти часов к РУОПу стали подъезжать черные «Волги» с министерским начальством. Прибыло несколько сотрудников из Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД, приехал еще какой-то генерал, и все они прошли в кабинет к начальнику РУОПа.

Минут через двадцать в актовом зале началось совещание. На нем присутствовали все участники будущей операции – сотрудники СОБРа, оперативные работники отдела Андрея и еще несколько человек из непонятных служб.

Всего было около пятидесяти человек. «Неужели все они будут участвовать в штурме? – подумал Андрей. – Наверное, все. Иначе какой смысл им участвовать в совещании?»

На импровизированную трибуну поднялись начальник РУОПа, начальник отдела Андрея и два генерала из ГУОПа.

Слово взял генерал. Он стал говорить, что в этом году резко обострилась криминальная обстановка, привел статистические данные по убийствам. Затем сказал, что в криминальной среде также начались свои разборки, перечислил хорошо известные Андрею и другим его коллегам фамилии и клички убитых уголовных авторитетов. Преступный мир обнаглел, о чем свидетельствует то, что в Бутырской тюрьме была проведена сходка, однако доблестные сотрудники РУОПа при поддержке СОБРа и других спецчастей предотвратили ее.

Таким образом, генерал подвел всех к мысли о том, что правильным решением руководства МВД является устранение, точнее, выведение из сферы деятельности лидеров криминального мира. К таковым относятся крупнейшие воры в законе, поэтому операция будет назначена по взятию одного из крупнейших уголовных авторитетов, известного вора в законе, фамилию которого он, к сожалению, пока называть не может.

Затем генерал добавил:

– В связи с последним инцидентом по взятию другого криминального авторитета, Сергея Мансурова по кличке Мансур, который оказал яростное сопротивление сотрудникам милиции, у меня есть приказ руководства МВД живым этого законника не брать, конечно, в том случае, если он окажет сопротивление.

Андрей внимательно слушал генерала. Это выражение «в случае, если он окажет сопротивление» было сказано между прочим, подразумевалось: если будет возможность, просто пристрелите этого гада.

Потом генерал представил непосредственного руководителя операции. Как ни странно, им оказался не начальник отдела, в котором работал Андрей, а его заместитель майор Рогачев, человек с ярко выраженной агрессивностью в отношении криминальных элементов. Тот, в свою очередь, развернул большой план места, где будет проходить операция, больше похожая на штурм. По расположению коттеджа и ограждений Андрей сразу узнал виллу Цируля. Другие, кто не участвовал в разработке по Цирулю, конечно, не знали, кого они едут брать.

Замначальника отдела майор Рогачев разделил всех участников будущей операции на группы и подгруппы. Каждая состояла из бойцов СОБРа и оперативников РУОПа.

– Собровцы, естественно, идут вперед и одновременно по сигналу проникают со всех углов огражденного особняка законника. Руоповцы идут уже через открытые железные ворота, которые собровцы должны открыть сразу же.

Затем Рогачев стал подробно разбирать детали операции, концентрируя внимание слушателей:

– Главное – будьте очень внимательны. Ведь на самом деле отбить этого лидера криминального мира, этого законника могут приехать и другие бандиты. Потому не исключается, что может завязаться перестрелка.

После двадцатиминутного подробного инструктажа майор произнес стандартную фразу:

– Вопросы есть?

Обычно у оперативников никаких вопросов не было. Но тут Андрей решил высказать все, что у него наболело.

– Есть вопрос!

Все посмотрели на Андрея. Он встал, одернул китель и сказал:

– У меня вопрос к начальнику РУОПа.

В зале воцарилась тишина. Андрей продолжал:

– Вот я сегодня целый день стоял у тумбочки и видел, как в наше здание приходят всевозможные потерпевшие, свидетели, подозреваемые, обвиняемые. Все они видели меня. Вот у меня и возник вопрос: какая эффективность моей будущей работы, работы моих коллег, которые, как и я, стоят на вахте, если весь преступный мир всех нас знает в лицо?

– Это и есть твой вопрос? – перебил его Рогачев.

– Так точно, товарищ майор.

– Но это же вопрос не по теме. Ты можешь задать этот вопрос на еженедельном совещании, которое мы проводим регулярно.

– Почему же? – заговорил начальник РУОПа. – Я сейчас отвечу на вопрос. Вы совершенно правы, задавая вопрос о целесообразности нахождения оперативных сотрудников РУОПа на дверях, в роли вахтеров. Но, к сожалению, сейчас материальная база не позволяет нам иметь специальное охранное подразделение, – и, улыбнувшись, он посмотрел на генерала из главка: – Но есть надежда, что в ближайшем будущем нам все же выделят специальные средства, позволяющие решить эту проблему.

Генерал утвердительно кивнул.

Теперь Андрей понял, что он попал в точку. С одной стороны, выражаясь уголовным языком, он «забил тему» для руководства, а руководство ее подхватило и продолжило, намекнув вышестоящему начальству о том, что пора, мол, улучшать условия службы оперативников.

Вскоре совещание закончилось. Сотрудники СОБРа стали постепенно рассаживаться по своим автобусам. Андрей обратил внимание, как несколько сотрудников РУОПа внимательно наблюдали за бойцами СОБРа, чтобы те не пользовались телефонами.

Затем наступила очередь сотрудников РУОПа, которые садились в легковые автомобили, и вся кавалькада двинулась в направлении Мытищинского района. Всего Андрей насчитал около двенадцати автомобилей, направлявшихся в поселок Жостово, чтобы брать Пашу Цируля.

Дорога до поселка заняла не более часа. Автобусы прибыли на место около восьми часов вечера, остановившись, не доезжая виллы Захарова. Было установлено наблюдение. Все ждали условленного сигнала к началу штурма.

Андрей сидел в легковой машине вместе с Сашей и еще несколькими оперативниками из своего отдела. Андрею так и не удалось переодеться в гражданское. Он сидел в тесном милицейском кителе, придерживая кобуру со штатным «ПМ».

Александр, в отличие от него, был в гражданском, поверх свитера он надел бронежилет, вытащил из-под мышки штатный пистолет «макаров». Все ждали времени. Разговаривать по рации было категорически запрещено, поэтому все молчали.

Первым нарушил молчание Александр. Он сказал:

– Интересно, а стрелять он начнет?

– Кто?

– Да Цируль.

– А с чего ему стрелять?

– Как же? Бывают же случаи, что стреляют.

– Да, бывают, только ему стрелять резону нет. Смотри, сколько нас вокруг! – сказал Андрей, показывая в направлении машин. – Человек пятьдесят, если не больше!

– Да, – кивнул Александр.

– Завтра, небось, во всех газетах будет, – продолжал Андрей, – «в результате крупномасштабной операции с поддержкой тяжелой артиллерии на земле и истребителей в воздухе был взят опаснейший уголовный преступник, известный вор-рецидивист, вор в законе Павел Васильевич Цируль…»

– «Погибший смертью храбрых при исполнении служебных обязанностей», – добавил Александр.

– Ладно, вы, сыскари, – неожиданно послышался голос коллеги Андрея и Александра с переднего сиденья машины, – чего развеселились?

– Виноват, товарищ майор, – давясь от смеха, ответил Александр, хотя впереди сидел такой же лейтенант, как и они.

Все еще громче заржали.

Вдруг из рации донеслось шипение, а затем громкий голос:

– Минутная готовность!

Все одновременно взглянули на часы. Без одной минуты девять.

– Ну чего, ребята, с богом! – сказал Александр.

Все стали открывать дверцы машины, вылезая наружу и на ходу вытаскивая пистолеты. Тем временем собровцы, приехавшие на автобусах, уже вышли из них. Кто-то держал небольшие лестницы, которые в дальнейшем будут приставлены к четырехметровому забору виллы Цируля.

Андрей посмотрел – везде темень. Конечно, в декабре, в девять вечера – самое темное время. Это время было выбрано не случайно. К тому же, небось, Павел Васильевич, – подумал Андрей, – смотрит программу «Время», а тут на тебе – непрошеные гости!

– Ну что же, Паша, принимай гостей! – сказал негромко Андрей.

Тут по рации вновь раздался командный голос:

– Пошли!

Моментально рванулись бойцы СОБРа с автоматами, подставляя лестницы к забору, и со всех сторон быстро перемахнули через препятствие.

Раздался мощнейший взрыв.

– Что это? – спросил Андрей.

– Ворота, наверное, взорвали, – ответил Александр. – У него ворота очень крутые, из стали сделанные. Ты же помнишь, когда мы с тобой вокруг крутились, мы их видели.

Но Андрею разговаривать было некогда – он махнул через забор. К этому времени операция по захвату Цируля была в самом разгаре.

Создавалось такое впечатление, что все оперативники с поддержкой СОБРа шли на штурм какой-то мощной крепости, бастиона. Уже раздавался звон разбитого оконного стекла, автоматные очереди, крики.

Через несколько минут Андрей с Александром уже были внутри помещения виллы Цируля. Андрей быстро направился по лестнице на второй этаж. По плану он первым должен быть в спальне Цируля в то время, как другие штурмующие занимали другие позиции.

Впоследствии, когда пройдет несколько дней после штурма, Андрею в отдел принесут газету, где будут опубликованы воспоминания жены Цируля, Розы Захаровой. Он запомнил каждую строчку.

« После того как я поставила мужу капельницу, я спустилась на первый этаж. Мы сидели там впятером: я, двадцатилетняя дочь Павла, моя подруга и двое наших детей – ее дочь и мой сын. Когда раздался звон разбитых окон, я подскочила к двери. В ответ на мой вопрос мне сказали, чтобы я открыла дверь поскорее. Пришла милиция. Открыв дверь, я услышала автоматные очереди. Стреляли в воздух, поверх моей головы. Дальше все было как в страшном сне. Нас положили на пол, в дом ворвались люди в масках. Они кричали, стреляли, били посуду, ломали мебель, потом разбежались по комнатам. Нас заперли в одну из комнат. Я слышала крик мужа: «За что убиваете, гады?» Но в тот момент, когда я попыталась подняться, милиционер наступил мне ногой на шею и сказал, чтобы я лежала спокойно. Примерно через два с половиной часа мужчина в штатском привел меня в другую комнату и, выдвинув буфетный ящик, достал оттуда обойму с патронами. Подполковник Рогозин, как он позже представился, заявил мне, что мужа они не нашли. Через три дня я узнала, что мой муж задержан сотрудниками РУОПа и находится в следственном изоляторе на Петровке ».

После того, как Андрей прочел эту статью, ему стало не по себе. Но в момент штурма ситуация складывалась по-другому…

После того, как он с Александром поднялся на второй этаж, они рванулись в первую комнату. Дверь была закрыта. Они выломали ее. Там оказалась какая-то кладовка, вероятно, для хранения спальных принадлежностей и белья. Тогда они рванулись в другую комнату. Она была пуста. В третьей же горел свет.

Через несколько секунд Андрей уже влетел в эту комнату. Первое, что он увидел, – на кровати, к которой был придвинут специальный металлический штырь на колесиках с прикрепленной к нему капельницей, лежал Цируль. Трубки капельницы уже были отсоединены, и Андрей с ужасом увидел, как над головой Цируля чернело дуло пистолета.

Подполковник Рогозин, куратор их отдела из ГУОПа, уже взвел курок. Еще минута – и раздался бы выстрел.

Позже Андрей так и не мог понять, что его заставило выразить протест. Не то чтобы он питал любовь к Цирулю, скорее, наоборот, для него это был враг, стоящий по ту сторону баррикады. Наверное, осознание несправедливости: человек беззащитный, в преклонном возрасте – и куча вооруженных солдат и офицеров собирается расправиться с ним.

Андрей крикнул:

– Не стрелять!

Рогозин от неожиданности обернулся. Глаза у него были удивленные. Вероятно, он хотел сказать: куда лезешь, пацан! Я же старше тебя по званию! У меня же приказ негласный – не брать его живым!

Но Андрей был полон решимости. Он выстрелил в стену из своего «макарова». Вероятно, именно тот выстрел привлек внимание других участников операции. Через несколько секунд в комнату ворвалось несколько собровцев с автоматами и несколько оперативников.

После того, как обстановка изменилась, конечно, Рогозин уже не мог выстрелить в Цируля. Он грязно выругался и, сплюнув, бросил недобрый взгляд в сторону Андрея. Но тому было все равно. Он смотрел на Цируля. Цируль матерился, плевался, но продолжал лежать неподвижно на кровати. Тогда к нему подошли несколько офицеров СОБРа и скинули его с постели.

Тут же Цируль получил удар сапогами в лицо. Он рассвирепел. Сплюнув, он вновь выругался, снова получил удар. Теперь в избиении принимало участие несколько собровцев. Они стали бить его ногами, кто-то заносил приклад для удара.

– За что, гады, бьете? Суки, крысы! – раздавался голос Цируля, который пытался увернуться от ударов.

Вскоре избиение закончилось, и офицер в штатском, наклонившись, стал говорить:

– Оружие, наркотики, деньги, драгоценности где лежат, Павел Васильевич?

Но Цируль только мотал головой. Тогда – Андрей потом спрашивал себя, почему это случилось, может быть, потому, что у офицеров СОБРа опасная работа, нервы были на пределе, – один здоровый верзила подскочил к Цирулю и, отстранив руоповца, стал кричать:

– Я тебя спрашиваю, сука! Оружие, наркотики, золотишко где, падла, прячешь?

Цируль в ответ отрицательно качал головой, а потом плюнул собровцу в лицо:

– Мусор поганый!

Собровец вновь обрушил удары на Цируля.

Андрей, не вытерпев, вмешался:

– Подожди, командир! Ты его сейчас до смерти забьешь, а нам он на допросы живой нужен!

Вероятно, это остановило собровца.

Андрей понимал, что сейчас Цируль – мишень, которую надо добить до конца. В какой-то мере он взял Цируля под свою опеку. Он встал около него и никого не подпускал. А все непременно хотели ударить Цируля, вероятно, считая это выполнением долга.

– Что же вы деретесь, ребята? Он же безоружный! – пытался остановить их Андрей.

И тут услышал за спиной злой голос Рогозина:

– Тебе бы, Грушин, не сыщиком, а адвокатом быть, уж больно у тебя хорошо получается!

Но Андрей ничего не отвечал. Плевать ему было на этого мясника.

Вскоре на вилле Цируля началось что-то наподобие обыска. Андрей видел, как все ринулись по комнатам, заглядывали в подвальные помещения, что-то искали.

Обыск представлял собой крушение мебели, разбрасывание вещей. Появились два человека с видеокамерами и один с фотоаппаратом, фиксируя все происходящее. Конечно, фиксировать было что. Мебель была – настоящий антиквариат, с инкрустациями, почти царская. Везде хрусталь, ковры, много дорогого фарфора.

Но самому Цирулю, Андрей это видел, все происходящее было совершенно безразлично. Его взгляд выражал усталость, отрешенность от всего.

Через некоторое время Андрей заметил, что началась какая-то паника. Все забегали, многие собровцы направились к окнам, выхватив автоматы.

– Что случилось? – спросил Андрей у пробегающего мимо Александра.

– Там вроде бандюки приехали, Цируля отбивать! Сейчас бой будет. Ты уж тогда стой с ним, держи, а если что – кончай его, – на ходу крикнул Александр.

Цируль улыбнулся злорадно.

– Ну что, мусора, струхнули? – процедил он разбитым ртом.

– А ты молчи, – крикнул Андрей, – я тебя, можно сказать, спас! Шлепнул бы тебя Рогозин, если бы я вовремя не подоспел, а ты меня мусором обзываешь!

Цируль ничего не ответил.

Андрей слышал, что в последнее время ходили слухи, будто в перестроечные годы Цируль был держателем общака славянской группировки. Братва даже называла его министром финансов. Он прекрасно понимал, что желание отбить Цируля или, вернее, захватить деньги, спрятанные на вилле, у братвы было велико. Неужели они решатся? Но они же не знают, сколько тут руоповцев. Может быть, их тут в два раза больше.

Андрей знал, что по оперативным данным многие группировки насчитывали сто, двести, а то и триста человек. Подтянут несколько бригад, будет в пять или в шесть раз больше, чем нас. Что же, они не смогут нас перестрелять? Вооружены ведь не хуже, а то и лучше.

Андрей достал из кобуры «ПМ». Он боялся, что в общей суматохе Рогозин снова может подбежать и пристрелить Цируля, списав все на оперативную обстановку.

В комнату вбежал еще один собровец с автоматом. Увидев Андрея, он сказал:

– Ну что, как у тебя тут – все нормально?

– Да, все нормально. Что там происходит? – спросил Андрей.

– Четыре или пять машин едут сюда, с включенными фарами. Черт его знает, кто едет – может, бандюки, может, кто-то еще. В общем, мы приготовились, – сказал собровец, занимая позицию у одного из окон.

«Пять машин, – подумал Андрей, – если в каждой по пять человек, то всего двадцать пять. Нет, нас больше. Но, может быть, они едут и на других машинах, которые мы не видим?»

Неожиданно из рации послышалось:

– Отбой! Это свои!

Андрей взял свою рацию и нажал на кнопку приема, громко сказав:

– Первый, первый, я седьмой. Ответьте, что происходит?

«Седьмой» означало не просто седьмой порядковый номер, а седьмое подразделение офицеров РУОПа. На другом конце послышалось:

– Все нормально. Это менты из соседнего отделения милиции приехали, думали, у хозяина виллы поножовщина с перестрелкой началась. Мы их отправили обратно.

Андрей выключил рацию.

Минут через двадцать в комнату вошли несколько оперативников и с издевкой обратились к Андрею:

– Ты чего, ангелом-хранителем у него будешь или телохранителем нанялся к законнику?

Андрей только махнул рукой.

– Ладно, мамочка, – обратился к Андрею один из руоповцев, – забирай своего подшефного. Только не забудь обыскать. На базу его повезем.

Подполковник Рогозин, зашедший через минуту, подтвердил приказ. Вместе с оперативником Андрей тщательно обыскал Цируля. После этого на него надели наручники и вывели к машине. Перед тем как сесть в машину, Рогозин повернулся к Андрею и сказал:

– Что ты переживаешь? Без тебя довезем, в целости и сохранности. Садись в другую машину. А нам с ним поговорить надо.

Андрей сел в другую машину вместе с Александром. Они поехали в Москву, в сторону Шаболовки. В голове у Андрея мелькали разные мысли: почему они не посадили его в машину с Цирулем? Конечно, он допускает, что там идет интересный разговор, так как какие-то двое в штатском подсели к Рогозину.

Конечно, передвижение в машине – самый пиковый момент для выяснения чего-либо важного. Но Андрей не думал, что они могут решиться на убийство. Хотя существует попытка к бегству, которую легко можно инсценировать. Все может быть списано, и прокурор признает применение оружия правомерным. Но теперь Андрей уже ничем не мог помочь Цирулю.

Глава 7 ДОПРОС

Москва, 15 декабря 1994 года, 23 часа 50 минут

В резиденцию РУОПа на Шаболовку Цируля привезли в целости и сохранности. Его сразу подняли на третий этаж. Уже приехал начальник РУОПа, все его заместители, несколько генералов из ГУОПа МВД.

Цируля сразу провели в кабинет к руководству. Оперативников туда, естественно, не допускали, кроме Рогозина и еще одного штатского из ГУОПа.

Андрей не знал, о чем там говорили. Разговор продолжался минут тридцать. Наконец в кабинет, где они сидели, вбежал Сашка и, держась за живот, обратился к Андрею:

– Представляешь, Андрюха, какая хохма получилась! – Он быстро оглянулся по сторонам, проверяя, не слышит ли их кто. – Представляешь, операцию сломали важную!

– Какую операцию?

– Оказывается, только что приехали фээсбэшники, с ними несколько следователей из Следственного комитета России, в звании не ниже полковников и с такой претензией к нашему руководству!

– Из-за чего?

– Оказывается, они его два года пасли! Два года Павел Васильевич Захаров был в разработке ФСБ и Следственного комитета! А тут Московский РУОП поторопился и все им сломал! Представляешь? Они там кричат друг на друга, – давясь от смеха, говорил Александр.

– Что делать – поспешили так поспешили, – сказал, улыбаясь, Андрей. – Давай пойдем выпускать Павла Васильевича!

– Сейчас там такой скандал будет! Вот увидишь, погоны полетят!

– С какой стороны – с нашей или с их?

– А это уж как карты лягут, – ответил Александр, садясь за стол.

Карты в дальнейшем легли плавно: никто не пострадал. Конечно, было недоразумение по поводу нестыковки планов двух спецслужб в отношении фигуранта по одному и тому же уголовному делу Павла Васильевича Захарова. Ну что ж, бывает брак в любой работе! Особенно если она связана с секретными функциями.

К тому времени Андрей уже знал, что начались активные допросы всех, кто находился на вилле Цируля. Всех привезли на Шаболовку и стали усиленно допрашивать. Андрею не хотелось идти домой.

Ему, наоборот, было любопытно узнать, действительно ли произошла серьезная разборка между фээсбэшниками и руоповцами. Он взял листок бумаги и по коридору пошел в направлении кабинета, где сидело руководство РУОПа. Листок бумаги он взял не случайно – как будто шел за подписью. На самом деле было бы смешно подписывать какие-либо документы около полуночи. Но тем не менее он шел.

Он приблизился к самым дверям кабинета, когда оттуда вышли люди в штатском, разгоряченные, с красными лицами. Видимо, это и были фээсбэшники и следователи. За ними шел Рогозин. Увидев Андрея, он остановился и, окликнув его по фамилии, подозвал к себе.

– А ты что тут делаешь? – спросил он.

– Как что – работаю.

Полковник взглянул на листок.

– А это что за бумага?

– Да вот, подписать надо.

– Что, ночью подписывать будешь? Иди отдыхай. Ты же жаловался, что недосыпаешь, что у тебя работы много, что дежуришь, а после дежурства тебя на операцию вызывают, – вот и иди, отдыхай! Завтра приходи. А если хочешь, отпросись у начальства, может быть, они тебе отгул на завтра дадут.

Тем временем из предбанника вышел заместитель начальника РУОПа. Увидев Андрея, он подошел к нему и сказал:

– В самом деле, Грушин, давай-ка домой на боковую! Без тебя тут разберутся!

– А утром мне на работу приходить?

– А силы у тебя есть?

– Есть, товарищ полковник.

– Тогда приходи.

Через несколько минут Андрей покинул здание РУОПа и поехал домой. За трое суток работы, двое из которых он провел в интенсивном режиме – дежурство и штурм виллы Цируля, – Андрей безумно устал. Как только он пришел домой, тут же бухнулся на кровать и моментально отрубился.

На следующее утро он поехал на Шаболовку. Его одолевало любопытство – что же произошло за это время с Цирулем, как складывались события.

Он вошел в кабинет. Там уже сидели все ребята, в том числе и Сашка. Андрей спросил:

– Как тут дела?

– Голова пока цела, – с улыбкой ответил Александр.

– А с этим, нашим главным фигурантом, как?

– Все в порядке. Вот держи, читай, – и Александр протянул Андрею листок. На официальном бланке было написано:

«Оперативная справка, секретно

В результате оперативно-розыскных мероприятий в поселке Жостово Мытищинского района в своем коттедже был задержан авторитет преступной среды, вор в законе П. В. Захаров, 1939 года рождения, уроженец Москвы, бомж, ранее неоднократно судимый.

Во время обыска у Захарова изъята обойма от пистолета «ТТ» с восемью патронами. При доставлении задержанного в РУОП ГУВД по ул. Шаболовка, дом 6, у него под подкладкой кожаного пальто обнаружен пистолет «ТТ» № РАО 03668 иностранного производства ».

Андрей отложил листок.

– Вот видишь, коллега, – обратился к нему Александр, – 218-я статья Павлу Васильевичу обеспечена, а это три года по УК.

– Посмотрим, что дальше набежит. А где сам-то?

– На Петровку отвезли, в ИВС, часа через два опять к нам привезут, на допрос. Да, слушай, Андрюха, – продолжил Александр, – по-моему, Рогозин на тебя накапал нашему. Иди к Саркисянцу, он тебя с утра спрашивал.

Андрею стало не по себе. Неужели Рогозин действительно нажаловался на него за то, что он помешал ему пристрелить Цируля? В конце концов, это смешно. Наверное, просто наговорил, что мешал ему в разработке.

Андрей медленно направился в кабинет начальника отдела.

Как ни странно, тот встретил Андрея приветливо:

– Ну что, как дела?

– Немного устал, но ничего, товарищ майор, все нормально.

– Может, тебе домой поехать? – спросил майор.

– Да нет, все в порядке, я буду работать.

– Чем заниматься собираешься?

– Что скажете, то и буду делать.

– Вот и прекрасно! – улыбнулся Саркисянц. – Бери бумаги, подготовленные на арест Цируля, и езжай в Москворецкую прокуратуру, возьми санкцию на его арест.

– А где бумаги?

– Они в твоем кабинете лежат, по-моему, ты их уже читал, – Саркисянц показал свою осведомленность.

– Хорошо, сейчас съезжу. А к какому судье идти?

– Там есть судья Лукошина, полненькая такая блондинка. Знаешь? Наши сыщики с ней все время заигрывают. По-моему, она к нам и сама неровно дышит.

– К кому к нам? – переспросил Андрей. – К руоповцам?

– Да, к ребятам нашим. Я думаю, тебе она не откажет, все подпишет. Только долго там не задерживайся, сразу же обратно.

– Есть, – ответил Андрей и вышел из кабинета.

Через несколько минут он был в своем кабинете. Взяв со стола листок, он аккуратно убрал его в папку и направился в Москворецкую прокуратуру. Это заняло немного времени – не более тридцати минут.

Он прошел по длинному коридору и отыскал табличку с надписью «Судья Лукошина».

Приоткрыв дверь, он прислушался. Вероятно, судебное заседание еще не началось, поэтому в зале было пусто. Он прошел через зал и открыл еще одну дверь. Это была судейская комната, где сидели судья, народные заседатели и секретарь суда. Постучав, Андрей открыл дверь.

Лукошина сидела за столом и что-то писала. Ей на вид было около сорока лет. Пышная крашеная блондинка с большим бюстом, большими черными глазами и яркими ресницами заполняла какие-то бланки. Подняв взгляд на Андрея, она заулыбалась:

– Сыщики приехали! Что, опять кого-то задержали?

– Да, на этот раз известную личность – Цируля, – и Андрей протянул ей бумаги.

– Слышала, слышала! Вся Москва говорит о штурме с участием бронетехники!

– Какая еще бронетехника? – недоуменно переспросил Андрей.

– Как же! Ворота ведь выбивали чуть ли не броневиком!

– Да никакого броневика не было! Просто взрывники взорвали. А вы знаете, какие ворота были?

– Да все знаю. Сегодня во всех газетах были сообщения об этом.

Лукошина быстро пробежала бумаги глазами.

– Ну что, – сделав небольшую паузу, сказала она, – голубчики, я эту бумагу подписывать не буду.

– То есть как? – переспросил Андрей.

– А очень просто. Санкции на арест Цируля я не дам.

– Почему?

– Да потому, что у вас все на воздухе держится, никаких серьезных аргументов для его задержания не нахожу.

– Между прочим, – сказал Андрей, – он еще может проходить по статье «использование поддельных документов». – И он привел случай, когда Цируль по поддельным документам лежал в ЦКБ. – Кстати, там лечится руководство всей страны.

– И что из того? – сказала Лукошина. – Это мелкое преступление, и за него человека арестовывать нельзя. Подписку о невыезде – пожалуйста. Но это вы и сами можете сделать, без нас. А арестовывать я его не буду.

Андрей стал лихорадочно вспоминать имя-отчество судьи.

– Даже и не проси, – повторила она.

– Хорошо. А могу я пойти к председателю суда?

– Да ради бога, иди! Он в курсе дела и полностью поддержит мою позицию.

Андрей вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Создавалось странное впечатление. Казалось, проведена такая кропотливая работа, и тут – прокуратура против задержания Цируля. Что же теперь – выпускать его?

Вот смеху-то будет – на следующий день после такого громкого задержания Цируль выходит на свободу! Все газеты нас опозорят!

«А может быть, – подумал Андрей, – действительно, сработала система безопасности Цируля? Ведь есть же у него покровители, которым он отчисляет деньги, с которыми дружбу водит? Наверное, именно они и сработали. На прокуратуру стали нажимать. Ладно, доложу начальству, а они пускай разбираются».

Вскоре Андрей снова был в штаб-квартире РУОПа. Войдя в кабинет Саркисянца, он увидел, что кабинет пуст. Тогда Андрей пошел в кабинет начальника РУОПа.

Войдя в предбанник, он спросил у сидящей за столом секретарши:

– А Саркисянца тут нет?

– Здесь он. Привез санкцию на арест? – спросила секретарша. – Проходи, – и она показала ему на дверь в кабинет.

Войдя в кабинет, Андрей заметил, что там, кроме Саркисянца, был Рогозин.

– Ну что, привез санкцию? – спросил Саркисянц.

– Лукошина отказала в выдаче.

– Как? – удивился Саркисянц.

– Ну и работнички у вас! – с раздражением проговорил Рогозин. – Даже самого элементарного сделать не может – санкцию на арест достать у обыкновенного районного судьи! А все активность проявлял, под ногами путался при задержании!

Андрею стало не по себе. Действительно, создалась глупейшая ситуация.

– А к председателю суда ходил? – спросил после небольшой паузы начальник РУОПа.

– Не ходил, но Лукошина сказала, что он поддерживает ее мнение. Вероятно, с ним все было уже согласовано. Я думаю, что, скорее всего, кто-то на них нажал.

– А ты поменьше думай! – перебил его Рогозин. – Лучше приказы выполняй и инструкции, которые тебе не мешало бы повнимательнее почитать.

– Ладно, не наезжай на парня, – неожиданно вмешался в разговор начальник РУОПа. – Он у нас, между прочим, лучший из лучших.

– Я вижу, – иронично сказал Рогозин. – Что же вы без нас делать будете? – Он подвинул к себе стоящий на столе начальника белый телефонный аппарат. – Сейчас позвоним одному человечку из городской прокуратуры, думаю, получим санкцию.

Рогозин уже набирал номер. Андрей видел, что номер он знает на память, вероятно, часто обращался за помощью или личная дружба связывала Рогозина с этим человеком.

Затем Рогозин после короткого приветствия стал излагать собеседнику суть дела.

– Вот нужна твоя помощь – санкция на арест Цируля. В районную прокуратуру? Нет, не обращались, решили сразу к вам. РУОП-то – организация городская. Почему мы не можем напрямую обратиться в городскую прокуратуру?.. Что? Повтори еще раз! А у тебя это точные сведения?.. Все, сейчас наш человек выезжает, минут через пятнадцать будет у тебя. Жди… Ну что, командиры и начальники, знаете, что мне только что сказали в прокуратуре города? – сказал Рогозин, положив трубку.

– Они санкцию на арест подпишут? – спросил начальник РУОПа.

– Подпишут, подпишут, вопросов нет, – сказал Рогозин. – Дело в другом. Прокурор Мытищинского района уже подписал адвокату Цируля постановление об освобождении его под залог.

– Как это?

– Да вот так. Видишь, как быстро работает аппарат господина Цируля? Ладно, мы ему сейчас устроим залог! – сказал Рогозин. – Ты срочно пошли кого-нибудь к моему человеку, – он взял листок и написал фамилию и внутренний телефон сотрудника прокуратуры, – пусть получит санкцию на арест Цируля. Только это надо сделать очень быстро, а то адвокат опередит – привезет санкцию на освобождение, и вы не успеете. Давай!

Саркисянц взглянул на Андрея:

– Лети в городскую прокуратуру.

– Нет, – неожиданно сказал Рогозин, – только не его! А то опять что-нибудь не так сделает – или опоздает, или по дороге санкцию потеряет. А нам сейчас время дорого.

– Да ладно тебе, что ты парня обижаешь? – вступился за Андрея начальник РУОПа. – Что вы не поделили?

Рогозин молчал, Андрей – тоже.

– Разрешите идти? – тихо спросил Андрей.

– Иди, иди, отдыхай. Кстати, можешь участвовать в допросе, – сказал начальник РУОПа, желая хоть немного подбодрить парня.

Андрей молча вышел в коридор.

Пройдя несколько метров, он увидел идущего навстречу Александра.

– Ну что, у начальника был? Что там? Лукошина отказала, что ли?

– Да, отказала, – угрюмо буркнул Андрей.

– Ну вот, не было у тебя личного контакта! – улыбнулся Александр.

– Да при чем тут это!

– Ладно, дуй в 306-й кабинет, там Цируля допрашивают. Иди послушай!

Андрей приоткрыл дверь нужного кабинета. Там за столом сидели Цируль в своем кожаном пальто, оперативник, который вел запись, и семь или восемь других оперативников. Кто разбирал оружие, кто просматривал какие-то бумаги, кто-то сидел за компьютером. Видно было, что их интересует не их занятие, а прежде всего допрос.

– Итак, Павел Васильевич, – говорил сидевший за столом оперативник, – вы отказываетесь признать, что «ТТ» принадлежит вам?

Цируль немного помолчал и, сплюнув на пол, сказал:

– Менты подбросили. Зачем мне волыну с собой таскать? Любой, по моей указке, что хочешь сделает.

Все улыбнулись. Цируль оглянулся и сказал:

– Смеетесь? Вот и мне смешно.

Андрей подошел к столу и взял завернутый в полиэтиленовый пакет запечатанный пистолет «ТТ», который был найден в подкладке пальто Цируля, подержал в руках.

На вес «ТТ» с полным боекомплектом весит почти килограмм – 910 грамм. А перед доставкой Цируля на Шаболовку его несколько раз обыскивали. Конечно, трудно поверить, что оперативники могли не заметить предмет весом около килограмма.

Внимание Андрея привлек другой оперативник, жестами подзывавший его к своему столу. Андрей положил пистолет на место и подошел к нему.

– Что интересуешься? – спросил оперативник. – Посмотри, мы свеженький документик получили, – и он протянул Андрею листок бумаги, на котором сверху было написано: «Характеристика на Павла Васильевича Захарова».

Характеристика была из мест лишения свободы, где последний раз отбывал наказание Цируль. На листке Андрей прочел следующий текст:

« В период пребывания в учреждении П. В. Захаров зарекомендовал себя как злостный нарушитель режима отбытия наказания. Активно поддерживал воровские традиции, пользовался авторитетом среди заключенных. Являлся лидером группировки отрицательной направленности ».

– Ну и что? Характеристика как характеристика. А ты что хотел, чтобы он там активно участвовал в воспитательной работе и помогал администрации колонии перевоспитывать осужденных?

– Ладно, – махнул рукой оперативник.

Тем временем допрашивающий продолжал:

– Ладно, Павел Васильевич. А теперь скажите нам не для протокола, почему вы все же не решились идти в Бутырку вместе с другими уголовными авторитетами и даже отговаривали их от этого?

– Смысла в этом никакого не было, – ответил Цируль. – Я отговаривал и Тенгиза, и Сибиряка от похода в Бутырку. Баловство это все!

– Тенгиза какого – Пицундского? – уточнил оперативник.

Но Цируль промолчал.

– Хорошо, – продолжал оперативник. – Павел Васильевич, скажи нам по старой дружбе, как вы с Бархошкой, с известным вором в законе, наркотики распространяли?

На сей раз Цируль ответил быстро:

– Бархошка никакой не вор. Он наркотик возил, нам помогал, но никогда не продавал, я это точно знаю. – Затем он вздохнул и затянул свою старую песню: – Мы люди больные, нас лечить нужно. В других государствах так и делают. А у нас страна такая – некогда этим заниматься, все время несчастья. Вот и вам приходится действовать по-другому – искать, ловить. Но я ничего, не в обиде, я понимаю – это ваша работа.

– Вот-вот, – сказал один из оперативников, – ты это правильно понимаешь. Лечить мы тебя, конечно, не будем, хотя, с другой стороны, сейчас приедет главный доктор и будет тебя лечить.

– Какой еще доктор? – переспросил Цируль.

– Да твой доктор! Ты его должен знать, хотя бы заочно.

– Кого имеешь в виду, начальник?

– Сергей Новоселов из Следственного комитета МВД России. Он работал с твоими дружками. Он вашего брата насквозь видит, очень хорошо знает!

Цируль тут же съязвил:

– Ну, если насквозь видит, так пусть в рентгеновском кабинете работает!

– Ты чего это хамишь, Павел Васильевич? – неожиданно спросил оперативник.

– Я не хамлю, а шучу, – спокойно парировал Цируль.

– Кстати, относительно твоего заявления. Можешь опознать собровцев, которые избили тебя в твоем доме?

– Они же в масках были, – ответил Цируль.

– Мы обязаны предъявить тебе людей на опознание, даже в масках. Они скоро придут.

Андрей молча вышел из кабинета. Он увидел, как к кабинету шли четыре здоровых парня в серой камуфляжной форме. Это были собровцы. Перед дверью они надели маски.

– Чего это вы? – спросил Андрей.

– На опознание идем к твоему Цирулю.

– А почему он мой?

– Ты ж его охранял, – хмыкнул один из собровцев. Все четверо вошли в кабинет.

Андрей вернулся в свой отдел. Там никого не было. Он сел за стол, посмотрел в окно на улицу, по которой грохотал трамвай, спешили машины. Минут через пять вошел Сашка. Он был чем-то расстроен.

– Чего ты такой взъерошенный? – спросил у него Андрей.

– Да Цируля могут забить.

– Как это? Я же только что его видел.

– Вот именно – только что. А сейчас на опознание этих костоломов привезли, собровцев, они ему устроили опознание.

– Что, опять бьют?

Минут через пятнадцать-двадцать, проходя по коридору, Андрей увидел, как Цируля, еле живого, выносили на носилках сотрудники СОБРа.

– Куда вы его? – поинтересовался Андрей.

– В 20-ю больницу.

– Все, добили законника! – грустно сказал Александр.

Двадцатая больница была так называемой тюремной, где содержались подследственные с ранениями или тяжело избитые.

– Там они его и кончат, – продолжил Сашка. – Введут какое-нибудь лекарство, и Павел Васильевич отправится на небеса, в мир иной.

Андрей ничего не ответил.

В конце дня их вызвал начальник отдела.

– Хлопцы, берите машину, нашего технаря Гришу и срочно езжайте в коттедж в Жостово. Вы дорогу знаете.

– А что там делать надо?

– Там сейчас следственная бригада проводит повторный обыск.

– А мы тут при чем?

– Нужно снять наши «жучки». Они больше не понадобятся.

Через довольно продолжительное время машина плавно остановилась у знакомого особняка в Жостово.

Целью повторного обыска являлся не поиск наркотиков и оружия, а общака славянских группировок. По оперативным данным, в доме Цируля находилось пять потайных сейфов, в которых лежали деньги – по одним данным, сто тридцать миллионов долларов, по другим – сто семьдесят.

Поэтому следственные оперативные бригады МВД и ФСБ прибыли для проведения обыска. В их состав входило шесть следователей, двенадцать оперативных сотрудников и более десятка понятых.

Дом Цируля осматривали в течение полутора суток. Для обнаружения тайников фээсбэшники привезли специальную аппаратуру, которая занимала целый автобус. Во время обыска с использованием технических средств нашли всего-навсего пять пустых сейфов, тщательно встроенных в стены и полы, а также два подземных туннеля, один из которых вел за пределы участка. Причем сейфы размещались в необычных местах: один размещен был под лестницей на втором этаже.

Кстати, его удалось взломать только после того, как бронированный ящик расстреляли из винтореза.

Когда Андрей с Сашкой приехали в коттедж, Саша с Григорием сразу пошли снимать «жучки», которые были установлены на вилле сотрудниками РУОПа, переодетыми электромонтерами.

Андрей пошел смотреть, как происходит обыск. Но основное уже было упущено. Из допроса младшего брата Цируля Валентина Захарова, которого тут же опрашивали оперативники из ФСБ, Андрей узнал, что на следующее утро после задержания хозяина виллы в Жостово приехала кавалькада иномарок.

Валентин Захаров затруднялся сказать, кто именно это был – «погоны» или братва, но гости особо не церемонились с ним и заперли его в туалете на первом этаже, а сами часа два грузили на машины какие-то вещи. Затем они уехали.

Единственное, что удалось найти фээсбэшникам, – это ключи от автомобилей Цируля.

В доме оставались те, кто присутствовал при штурме виллы, – жена Паши Роза, которая, как и все остальные, была выпущена с Шаболовки, 6, на следующее утро после задержания – так как никаких оснований для привлечения их к уголовной ответственности у оперативников не было.

Когда вся работа с Гришей была закончена, прослушка была снята, сели в машину. Всю обратную дорогу Андрей думал о том, кто же все-таки вывез деньги из сейфов Цируля. А денег, видимо, было очень много. Кроме валюты, там было золото, бриллианты, акции различных фирм. С одной стороны, это могла сделать братва. Но, с другой, после того, как прошел штурм и в коттедже осталась охрана, как они могли пробиться через охрану и войти на виллу? Это было странно. Неужели какие-то спецслужбы забрали общак? Нет, такого не могло быть.

В этот же вечер он все же поделился своими соображениями об исчезновении общака со своим начальником.

Тот с большим интересом отнесся к новой версии исчезновения общака и после небольшого раздумья обратился к Андрею:

– А что если тебе попробовать заняться поисками денег? По крайней мере попытка не пытка. Как ты сам думаешь?

– Это было бы очень интересно, – ответил Андрей. – Я с удовольствием занялся бы.

– А с чего бы ты начал?

– Хотелось бы поговорить непосредственно с Павлом Васильевичем.

– А ты думаешь, он будет разговаривать с тобой на эту тему?

– Думаю, будет.

– Почему ты так считаешь?

– Как-никак, я ему жизнь спас, – и он рассказал тот случай, когда Рогозин пытался застрелить лежащего под капельницей Цируля, а Андрей помешал ему.

– Вот и хорошо, – сказал начальник отдела, – все у тебя складывается нормально, так сказать, в цвет. Езжай к нему в больницу. Кстати, купи сока, фруктов каких-нибудь, войди с ним в контакт. Может, он и расколется, где деньги лежат. Конечно, рассчитывать на это нельзя, – продолжил начальник отдела, – но кто знает, вдруг он умирает, вдруг даст показания? Попробуй, Андрей!

– Слушаюсь! – ответил Андрей.

– Держи разрешение, – начальник отдела быстро выписал ему разрешение и поставил печать, – на встречу с подследственным. Езжай и действуй!

Дорога до 20-й больницы, которая находилась в Медведково, заняла около часа.

Больница, как ее называли, тюремная, была обычной больницей. Только один этаж в ней был отведен для содержания подследственных.

Обычно туда направлялись люди с тяжелыми ранениями, с травмами, полученными при задержаниях, когда они оказывали сопротивление сотрудникам милиции, или с болезнями, требующими хирургического вмешательства, чего нельзя было сделать в больницах, расположенных в следственных изоляторах.

Приехав в больницу, предъявив удостоверение, Андрей прошел к специальному лифту и поднялся в тюремный отсек. Там его снова встретила охрана. В комнате, которая находилась слева от входа, сидели несколько милиционеров. Одной из них была женщина.

Посмотрев удостоверение Андрея и разрешение на встречу, милиционеры сказали:

– Иди прямо по коридору, вторая дверь направо.

– Он один в палате? – спросил Андрей.

– Да, один.

– Как его самочувствие? Говорить может?

– Да все в норме! Однако жестоко его побили. Но разговаривать может. Даже шутить начал, – сказал один из охранников.

Взяв пакет, в котором лежали яблоки и два пакета сока, Андрей накинул белый халат и пошел к двери палаты, где лежал Цируль.

Павел Васильевич Захаров лежал на кровати и молча смотрел в потолок. Синяки и ссадины от ушибов покрывали его лицо. Многие были замазаны зеленкой, чем-то желтым. Андрею стало жаль этого пожилого, можно сказать, пенсионера, избитого собровцами.

– Павел Васильевич, как здоровье? Узнаешь меня? – спросил Андрей.

Цируль повернул к нему голову. Конечно, он его узнал, это было видно. По крайней мере на лице не было той ненависти и злости, так заметной на Шаболовке. Он кивнул.

«Наверное, говорить трудно», – подумал Андрей. Присев на стул рядом с кроватью, он протянул Цирулю пачку сока и выложил на тумбочку яблоки.

– Вот тебе, на поправку здоровья.

Цируль тихо проговорил:

– Вы что, пряник и кнут чередуете? Сначала избили, а теперь сладостями кормите?

– Я просто поговорить с тобой приехал, – ответил Андрей, – за жизнь. Ты не против?

– За жизнь поговорить можно, тем более не для протокола.

– Какой протокол? У меня ничего с собой нет, – и Андрей зачем-то похлопал себя по карманам.

– Ладно тебе, опер, вижу, что пустой. И вообще я вижу – ты правильный мент. Не то что твои коллеги.

– Ладно, не суди их строго, работа у них такая. Они ведь тоже, между прочим, и под пули лезут, и жизнью рискуют, – сказал Андрей, как бы оправдывая действия собровцев.

– Слушай, – спросил Цируль, – за что они, твои менты, меня отдубасили? Я же, когда меня принимали, не сопротивлялся, не бычарился, а лежал себе под капельницей и принимал лекарство через трубку. – Он показал вшитую в шею трубку.

– А от чего лекарство-то?

– Да врачи прописали, – продолжил Цируль, – у меня же злокачественная опухоль легкого обнаружена. А тут ваши борзые влетели и как начали дубасить.

– Что дубасить! – сказал Андрей. – Тебя вообще могли влегкую, – и оглянулся по сторонам, не подслушивают ли их разговор, – просто завалить, и все.

– Да я уже понял. А ты ничего мент, правильный! – снова повторил Цируль.

– Павел Васильевич, мне интересно, а откуда ты кличку свою получил? Много легенд ходит, а мне хотелось бы от тебя узнать.

– А что, тебе это очень интересно?

– Конечно.

– Может, книгу про меня собираешься писать?

– А что? Вот на пенсию выйду и напишу про известного российского старосту преступного мира Пашу Цируля.

– Вот и название придумал! – пошутил Цируль.

– А что, хорошее название.

– Давно это было, – продолжил Паша, – я еще пацаном был. Помню, привезли меня на пересылку на Красной Пресне, знаешь такую?

– Знаю, она до сих пор стоит.

– Там тогда четыреста воров сидело и семнадцать фраеров. А мне восемнадцати еще не было, а уже на спец посадили, к ним. Потом в баню повели. Вот там – одного вора, Аграма, по-моему, – хотели выпускать на свободу, – он спрашивает: кто мне волосы подровняет? Я и думаю – дай пощелкаю. Начал – чик-чик, – и ухо ему задел. А тот схватился за голову, оттолкнул меня в сторону и закричал: цируль, твою мать! С тех пор и пошло – Паша Цируль.

Андрей улыбнулся:

– А ухо-то не отхватил ему?

– Да вроде нет. За это Цирулем меня и прозвали.

– Странная кличка.

– У каждого ведь кличка есть. Ты уйдешь, а я тебе могу погоняло заочно приставить, – улыбнулся Цируль.

Андрей чувствовал, что контакт налаживается. Теперь нужно было найти такую тему, которая была бы близка Паше, и он решил идти ва-банк.

– Знаешь, у тебя повторный обыск сделали, – сказал Андрей, внимательно глядя на Цируля.

Тот сразу замолчал. Вероятно, он соображал про себя, что это – подстава или выяснение вопроса о деньгах, проверка? Будет ли он интересоваться, взяли ли у него деньги или нет? Но внешне он никак не отреагировал.

– Так вот, – продолжил Андрей, – там нашли много ключей от автомашин. Смотрю, ты любитель автомобилей?

– Да, – со вздохом сказал Цируль, – люблю тачки поводить. У меня, между прочим, то ли одиннадцать, то ли двенадцать машин, даже сам не помню. Ты хоть одну видел?

– Видел, – улыбнулся Андрей, хотя не видел ничего.

– Вот какая умная вещь машина, «мерс», например, – продолжал Паша, – шестисотый, знаешь такой?

– Конечно, много раз видел.

– А мой видел?

– Ну, видел.

– В нем и холодильник, и бар, и музыкальный центр, и кондиционер, и аэрбэк!

– Это что такое?

– Воздушная подушка на случай столкновения; и куча других прибамбасов. Что может быть круче?

– Только машина Цируля, – улыбнулся Андрей.

– Точно.

– А подземные ходы зачем вырыл, да еще целых два?

– Погоди, еще не вечер! Я там еще и озеро выкопаю.

– Озеро тебе зачем?

– А я там подводную лодку поставлю. Как вы, менты, появитесь, сразу уплыву. – Цируль улыбался. Потом спросил: – Небось все там, псы поганые, переломали мусора, все попортили?

– Нет, все на своих местах стоит, – ответил Андрей, но ничего не стал говорить по поводу того, что денег не нашли.

Цируль опять стал каким-то угрюмым, вероятно, размышлял про себя о деньгах. Нужно было как-то снять напряженность.

– Слушай, а ты знаешь, с твоим арестом хохма получилась, – сказал он.

– Какая еще хохма? – удивился Цируль.

– Представь себе, журналист, по-моему, из «Коммерсанта», перепутал тебя с Александром Захаровым.

– С Шуриком из Балашихи?

– Ну. Пишет – арестован вор в законе Александр Захаров, но имел в виду тебя.

– И что?

– Кипеш поднялся в Балашихе, братва приехала к корреспонденту. Говорят, опровержение написали, мол, ошибка вышла, для репутации Шурика Захарова старались.

– Шурику хорошо, он на свободе гуляет, а я тут вот, – помрачнел Цируль.

Тогда Андрей подколол его:

– А что тебе неволя? Тюрьма же для тебя – дом родной.

– Это точно, – сказал Цируль, – в тюрьме я типа генерального секретаря, по-вашему.

– Да ладно, у нас генеральных секретарей уже давно нет.

– А маршалы остались?

– Осталось несколько штук.

– Ну, тогда и я – маршал.

– Маршал преступного мира? – улыбнулся Андрей.

– Слушай, мент, ты хоть и правильный, но жизнь ты знаешь? Ты что думаешь – вот вы всех воров в законе переловите и с преступностью покончите? Я вот что тебе, парень, скажу: хоть ты и правильный мент, но должен понимать, что сколько бы вы воров ни ловили, все равно жулики и воры в законе, преступность будет вечной. Вам никогда ее не задавить.

В этом Цируль, наверное, был прав. Действительно, преступность существует давно. Просто иногда бывает всплеск, а иногда – наоборот.

Неожиданно их беседу прервал какой-то шум в коридоре, топанье сапог. Дверь палаты открылась, и они увидели несколько оперативников из СОБРа.

– А ты тут что делаешь? – удивленно спросил Андрея один из них.

– Я разговариваю с пациентом.

– А теперь и нам с ним поговорить надо.

Андрей почувствовал, что разговор может иметь другую направленность и ему лучше не присутствовать при этом, а то получится, что он говорил с ним по душам, и тут же его опять начинают молотить. Он сказал:

– Ладно, Павел Васильевич, я тебя навещу.

Но тот понимал, что скорее всего за ним уже приехали.

– Слышь, – обратился он к Андрею, – я не знаю, как тебя зовут…

– Андреем.

– Ты найди меня обязательно, приходи. Мы с тобой дальше за жизнь поговорим! Конечно, если жив буду.

– Будешь, будешь, – ухмыльнулся один из оперативников, – если будешь себя правильно вести.

Андрей вышел, медленно спустился на первый этаж и открыл дверцу машины. Неожиданно у него возникло чувство тревоги, решил вернуться. Он пошел по дворику больницы, пытаясь отыскать машину, на которой приехали оперативники.

Наконец увидел черную «Волгу» со знакомыми номерами. Машина была прикомандирована к РУОПу. Тогда он подогнал свою машину вплотную к той и, не выключая двигателя, стал ждать.

Вскоре он увидел, как из служебного входа больницы вышел один из оперативников, огляделся по сторонам и дал сигнал. Тут же три оперативника под руки выволокли Пашу Цируля во дворик и потащили к машине.

Двое оперативников шли рядом и держали руки в карманах. Андрей понял, что в карманах у них было оружие.

Подтащив Цируля к машине, оперативники не стали сажать его в салон, а открыли багажник и свалили его туда, захлопнув крышку.

Андрей не выдержал, выскочил из машины и подбежал к ним.

– Что вы делаете? Зачем его так?

– А ты знаешь, что прошла информация, что в больницу должна нагрянуть братва, отбивать Цируля собираются? Вот мы и вывозим его таким путем.

– А почему не на автозаке?

– Так спокойней и надежней. А в автозаке повезем – где-нибудь в темном переулке перегородят дорогу несколько иномарочек, постреляет нас братва из автоматов, а Паша будет на свободе. Потому мы и решили так сделать. А что, мы тебе тут работу сломали, что ли?

– Да нет, не сломали, – ответил Андрей. Хотя он и лукавил, но прекрасно понимал, что все, что он говорил и делал, эти костоломы свели на нет. Стоило чуть-чуть установить контакт с Цирулем – приехали оперативники и контакт нарушили. Случайно это? Или чья-то рука направляет их, не дает Андрею зацепиться?

– Куда его повезете? – поинтересовался Андрей.

– В тюрьму, в его дом родной.

– На Петровку, что ли?

– Совсем не туда. В СИЗО номер два, в Бутырку, – ответил оперативник, усаживаясь в машину. – Ладно, командир, бывай, мы поехали.

Андрей сел в свою машину. Но, отъехав немного, остановился и стал размышлять. Теперь у него созрело четкое и единственное правильное решение. Цируль – кремень, он ничего не расскажет, если даже и знает, кто вывез общак.

Надо пытаться установить его окружение, с кем он общался из братвы, и, если представится возможность, даже внедриться к ним в бригаду. Хотя бы вызвать их на разговор. Если общак вывезла не братва, а «погоны», братва наверняка будет искать деньги. Значит, они тоже будут заинтересованы в информации, которую можно им дать. А если наоборот, общак вывезла братва, тогда что? Все равно нужно искать.

«Пока Цируль будет отдыхать на нарах, я буду к нему ходить», – подумал Андрей. Но мысль о том, чтобы внедриться в группировку или по крайней мере выйти на людей из близкого окружения Цируля, завладела им очень сильно.

Осмотревшись по сторонам, он вспомнил, что находится в Медведково, где жила одна из его подруг, Татьяна, с которой он учился в одном институте. С Татьяной у него был небольшой студенческой роман. Как-то недавно он встретил ее. Она за это время успела выйти замуж и развестись. Сейчас жила одна.

Она оставила ему свой телефон. Тогда Андрей уже работал в РУОПе, и она знала об этом. «А что, – подумал Андрей, – в конце концов, за эти три дня я очень устал. Надо как-то расслабиться. Дай-ка позвоню ей! Попытка не пытка, товарищ Берия!» – подмигнул он сам себе.

Андрей подошел к телефону-автомату, достал записную книжку и набрал номер Татьяны. Через несколько мгновений услышал знакомый голос:

– Слушаю вас!

– Татьяна, это я.

– Кто?

– Андрей.

– Привет. Как дела?

– Нормально. Я случайно тут рядом оказался, недалеко от тебя.

– А где ты?

– Около метро «Медведково».

– Действительно, недалеко. Хочешь зайти ко мне в гости?

– Да.

– Записывай адрес.

– Я запомню, говори.

Татьяна продиктовала адрес и объяснила, как добраться до ее дома. Через несколько минут Андрей уже стоял возле дверей ее квартиры. В руках у него была бутылка шампанского и цветы. Татьяна открыла ему дверь. Она была веселая, улыбающаяся. Андрей вошел в квартиру…

Глава 8 БУТЫРКА

Москва, 17 декабря 1994 года

Пашу Цируля в Бутырку доставили под вечер. Он уже замерзал в багажнике черной «Волги». Сразу же он стал высказывать свои претензии к руоповцам.

– За что меня, старого человека, больного, в багажнике, как какого-то дешевого фраера, перевозите, менты?

– Паша, – серьезно ответил один из руоповцев, – это для твоей же безопасности, для сохранения твоей жизни.

– В каком это смысле?

– Повези мы тебя в салоне, так ведь твоя братва уже в засаде стоит, чтобы отбить. Ты думаешь, мы бы дали им такую возможность? Сами бы погибли и тебя бы шлепнули, чтобы ты им не достался. Так что другого выхода у нас, Паша, не было. Пришлось тебя в багажнике везти, а не в автозаке. Зато тут тебя ждет полный почет и благополучие. Ты же в дом родной, в Бутырку приехал.

Да, для вора в законе действительно тюрьма – это дом родной. Не случайно поэтому многие из них имели наколки «Не забуду мать родную». Эта, казалось бы, безобидная надпись выражала совсем не любовь к родимой матери, а именно к матери всего воровского мира. Это была своеобразная клятва, запечатленная в татуировке.

Поэтому и следственный изолятор, и крытая тюрьма, «крытка», и колония со всевозможными режимами для любого законника была вроде родного дома. Тут он был маршал, генерал преступного мира.

– Ну что, Паша, пошли документы оформлять, – сказал руоповец.

Пройдя через служебный вход с Новослободской и предъявив свои удостоверения, сотрудники достали документы по поводу Паши – санкцию прокурора Москвы на его арест. Дежурный, стоящий на дверях, кивнул: проходите. Пашу вели в наручниках.

Паша шел по коридору. Он догадывался, что многие из тех, кто попадался ему навстречу, – сотрудники тюрьмы, следственного изолятора, находящегося рядом Следственного управления ГУВД, – узнавали его.

Все внимательно смотрели на него. Конечно, многие знали его в лицо по фотографиям, некоторые – лично. В какой-то мере это импонировало Паше.

Наконец его привели в какую-то комнату, где еще раз обыскали, провели через тюремный обряд – картотека, фотографирование, пальчики прокатали.

Вся эта процедура заняла около двух часов. Наконец он должен был пройти прожарку и помывку, где прожаривали его одежду, а его должны были повести в баню. Неожиданно распорядок был изменен.

– Тебя, Павел Васильевич, – обратился к нему руоповец, – к начальнику на беседу зовут.

– На беседу так на беседу, – отозвался Паша.

Конвоир шел на небольшом расстоянии от него, как бы выражая тем свое почтение. Паша прекрасно это понимал, так как с другими заключенными конвоиры ходили впереди или сзади, уверенно. А этот шел неуверенно. «Уважает, – думал Паша. – И правильно – чего меня не уважать-то?»

Они прошли по коридору второго этажа и оказались возле стеклянной двери, закрытой решетками. У двери, как бы в стаканчике, сидел еще один конвоир. Вероятно, это была спецчасть. Увидев вертухая с Пашей, конвоир тут же нажал кнопку. Дверь открылась, и они попали в следующее помещение с небольшим коридором. На двери кабинета слева Паша увидел надпись «Зам. начальника учреждения по режиму», справа – «…по общим вопросам». Его подвели к большой двери, обитой кожзаменителем, с золотыми кнопками. На двери висела табличка «Начальник учреждения полковник…».

Цируль не знал начальника изолятора, хотя тот работал давно. Последний арест у Цируля был в 80-м году. Когда он сидел в Бутырке, тут был еще другой начальник. «Частенько они меняются!» – подумал Паша.

Открыв дверь, конвоир осторожно спросил:

– Разрешите?

В ответ услышал:

– Вводи.

Конвоир обернулся к Цирулю и сказал:

– Проходи.

Паша вошел в кабинет. Кабинет был достаточно просторным. На полу – ковровая дорожка, типичная для официальных учреждений, в углу – тумбочка с графином воды и стаканами рядом, затем – массивный письменный стол и стоящий к нему вплотную еще один, старый, под зеленым сукном.

Начальник следственного изолятора, полковник, был невысокого роста, худощавый, с темными волосами. На вид ему было пятьдесят – пятьдесят пять лет.

Он, увидев Пашу, молча кивнул ему, показывая на стул. Паша сел и стал оглядывать помещение. На стенах висели плакаты, какие-то грамоты, вероятно выданные образцовой тюрьме. «Ничего себе образцовая тюрьма, – думал Паша, – сколько лет назад построена, и до сих пор образцовая! С кучей болезней в камерах, с антисанитарными условиями содержания…» Потом, присмотревшись, Паша увидел, что грамота была выдана очень давно, когда, возможно, тюрьма действительно была образцовой. Наверное, еще при царе Горохе.

– Павел Васильевич Захаров? Я – начальник учреждения, – представился полковник. – С какими мыслями к нам прибыли?

– С мыслями? – переспросил Цируль. – Незаконное задержание, подброшенная волына, избиение ментами. Какие могут быть мысли? Негодование и протест.

– Я понимаю вас, Павел Васильевич, – сказал полковник. – Но, думаю, справедливость восторжествует и все встанет на свои места. Потом, насколько я помню, у вас очень сильная команда адвокатов – то ли три, то ли четыре человека. Собственно, вот о чем я хотел вас предупредить и переговорить с вами… Мы прекрасно знаем, что такое вор в законе и каким статусом он обладает в следственном изоляторе. Вы – фигура достаточно авторитетная и влиятельная в криминальном мире, поэтому от вашего слова и знака будет зависеть спокойствие в нашей тюрьме.

Заключенные, принадлежащие к вашей масти, – полковник намекал на принадлежность Паши к ворам в законе, – иногда провоцируют беспорядки в следственном изоляторе. – Полковник явно имел в виду последние волнения, связанные с голодовкой и бунтом по указке влиятельного вора Якутенка, прошедшие у них в тюрьме три или четыре месяца назад. – Мы, руководство и сотрудники следственного изолятора, в ваших конфликтах с уголовным розыском не участвуем, а выполняем только свои служебные обязанности. А они заключаются в том, что мы вас охраняем, так сказать, выполняем лишь функции сторожей. Вы поняли меня, Павел Васильевич?

– Да, я понял тебя, – неожиданно перешел на «ты» Паша. – Претензий к тебе и к твоим вертухаям я пока не имею.

– Ну вот и хорошо, – улыбнулся полковник. – Значит, мы направляем вас на спец, где содержится ваш брат – законник, и надеемся, что вы по крайней мере не будете злостно нарушать тюремный режим и провоцировать беспорядки. Ну а если будут какие-нибудь вопросы, я разрешаю вам через корпусного обращаться напрямую ко мне. Я постараюсь решить все, что в моих силах. В пределах, – поправился, – своих служебных полномочий.

– Полковник, – перебил его Паша, – чисто по-человечески я понимаю, в натуре, твое беспокойство – мол, заехал такой вор в законе, рецидивист, неоднократно судимый Паша Цируль, как сейчас замутит тебе и все, пиши пропало, начнется головная боль… Я понимаю, полковник, к чему ты клонишь. Что скажу – жизнь покажет, кто и как прав. Я старый и больной человек. И если твои вертухаи меня напрягать не будут, все у нас с тобой сложится нормально. Единственное, о чем хочу попросить, – дай возможность жене позвонить и сказать, где я и как.

Полковник посмотрел на него и почему-то оглянулся по сторонам, хотя прекрасно знал, что в кабинете никого, кроме них с Цирулем, нет.

– Позвонить жене? А что ей хотите сказать?

– Да хотя бы, что я, в натуре, на Бутырке, у тебя, у кума, отдыхаю.

– Это можно, – сказал полковник. – Какой номер телефона?

– А что, в деле нету? – спросил Паша, намекая на то, что тюремное личное дело уже лежит на столе полковника.

Полковник открыл первый лист.

– Тут написано, что вы бомж – без определенного места жительства.

Паша ухмыльнулся:

– Правильно. Мы, законники, должны быть бомжами.

– Хотя, говорят, у вас шикарнейший коттедж в ближнем Подмосковье, на берегу какого-то водохранилища, – заметил полковник.

– Был коттедж, да менты взорвали ваши поганые.

– Ладно. Какой номер телефона? Этот? – И полковник назвал номер, записанный в личном деле.

Паша кивнул.

– Значит, так, Павел Васильевич, я надеюсь на вашу порядочность и благоразумие. Даю вам одну минуту – жив, здоров, и ничего больше, никаких зашифрованных фраз. Договорились?

– Давай, начальник!

Полковник стал набирать номер телефона. Услышав на другом конце провода голос Розы, Паша напрягся. Полковник представился:

– С вами говорит начальник следственного изолятора полковник… Я хочу доложить вам, что ваш супруг, Павел Васильевич Захаров, находится у нас.

Роза стала что-то говорить. Полковник продолжил:

– Я даю вам возможность поговорить с ним, но не более одной минуты, при условии, что разговор будет касаться только его здоровья и пребывания в нашем изоляторе, никаких других тем. – Полковник протянул Паше телефонную трубку, а сам подошел к тумбочке, на которой стоял параллельный аппарат, и снял трубку, чтобы слушать разговор.

Паша услышал голос любимой жены:

– Паша, как у тебя дела?

– Ничего, Розочка, – ответил он. – С кумом сижу. Ты мне дачку собери – вещевую, продовольственную и лекарства пришли. Да, когда адвокаты придут?

Полковник уже делал знаки, что пора заканчивать разговор.

– Все, пока, целую тебя. Не тоскуй. Бог даст, скоро увидимся, – сказал на прощание Паша и положил трубку.

– Вот видите, – полковник решил подчеркнуть свое хорошее расположение к нему, – мы пошли вам навстречу, дали возможность переговорить с женой.

– А что, начальник, может, и свиданку дашь?

– Свидание дадим, но чуть позже, – пообещал полковник. – Здесь не только от нас все зависит, – он намекал на то, что находится под опекой следственных органов. – Ну что, Павел Васильевич, не буду больше вас задерживать.

– А куда мне торопиться? – ответил Паша и неожиданно продолжил: – Вот что, полковник, я уже в возрасте. Ты меня на сборку-то не гони, в аквариумы, в стаканы, ладно?

– Ну что вы, Павел Васильевич! Как можно! Вас – и на сборку? Или в стакан? Мы вас сразу напрямую, так сказать, в лучшую хату, на спец! – сказал полковник, нажимая кнопку вызова. Вскоре дверь открылась, появился конвоир.

– Отведи заключенного Захарова в камеру, – сказал ему начальник изолятора.

– Слушаюсь! – ответил конвоир и взял под козырек.

Паша вышел в коридор. Заложив руки за спину, он шел неторопливой походкой. Конвоир шел за ним. Никого навстречу не попадалось.

Паша обернулся.

– Слышь, командир, – сказал он конвоиру, – кто из законников-то у вас сидит?

– Не положено, – заученно ответил конвоир, а потом шепотом добавил: – В камере все узнаете, весь тюремный расклад, кто, где и за что.

Они прошли несколько тюремных отсеков, перед каждым конвоир то громко, то тихо приказывал Паше стоять лицом к стене.

Обычно громко он говорил тогда, когда кто-то шел по коридору и видел его, ведущего известного вора в законе, а шепотом – когда никого не было.

«Ишь, – думал Паша, – конъюнктурщик хренов! Не роняет своего достоинства, мол, такого крутого жулика веду и приказываю ему!»

Наконец они оказались в коридоре, где находился так называемый спец. Камеру ему открывал корпусной – старший, отвечающий за тюремный отсек. Паша посмотрел на него.

Мужику было лет сорок пять – небольшого роста, в пилотке, с погонами старшего лейтенанта. «Так, – подумал Паша, – этого я сломаю, заболтаю, разведу». Паша был тонким психологом и отлично видел глаза, выражающие какой-то страх и почтение к нему. Нет, это ему не показалось.

Конечно, этого старшего лейтенанта можно понять. Он боится не за свою жизнь, никто на него бросаться не собирается. Хотя, конечно, достаточно Паше написать на волю маляву, и судьба этого старлея будет решена в течение нескольких часов.

Он, безусловно, боялся за порядок, точнее, за спокойствие в своем тюремном отсеке, где был полным хозяином. Опять же, достаточно Паше заслать малявочку тюремной братве, как все его дальнейшее благополучие, карьера, а может быть, и жизнь будут зависеть от него, от Паши.

И старлей, видимо, прекрасно это понимал. А Паша это понимание чувствовал. За двадцать лет тюремных скитаний он стал чутким психологом и прекрасно видел людей – вертухаев, конвоиров, корпусных, начальников и других, которые работали вокруг. Опыт был немалый.

Корпусной, закрыв дверь за ним, вежливо произнес:

– Пожалуйста, проходите вперед. Пятьдесят первая камера.

Когда они подошли к нужной камере, корпусной открыл задвижку, железная дверь заскрипела и медленно открылась. Паша вошел в камеру.

Уже было поздно, люди спали, но верхний фонарь, закрытый решеткой, горел. Неожиданно, когда дверь закрылась, с нар слез парень, стриженный под ноль, лет тридцати – тридцати трех, и, улыбаясь, обратился к Паше:

– Паша, мы тебя ждали! Рады приветствовать тебя! Добро пожаловать в нашу хату! – И он протянул Цирулю руку. Паша нехотя пожал ее. Лицо парня было незнакомо ему.

– Пожалуйста, проходи! Я тебе уже шконку подготовил. Лучшая, у окна, – показал парень на нары, расположенные возле окна и аккуратно застеленные. Паша медленно подошел к столу, стоящему в середине камеры, и сел на лавочку, намертво прикрепленную к полу металлическими скобами. Он внимательно посмотрел на парня.

– А ты кто, парень?

– Паша, я забыл представиться. Славка из Красногорска, погоняло у меня – Барабан. Слыхал такое?

Паша отрицательно покачал головой.

– Я работаю вместе с Борщом из Красногорска.

– Про Борща слыхал, – сказал Паша. Борщ действительно был красногорским авторитетом. – А про тебя, парень, – нет.

– Да ладно, бог с ним, нам не до славы, – попытался пошутить парень. – Но я рад, что ты у нас на хате.

Конечно, Паша видел этого парня насквозь. Он, может, и был боевиком или бригадиром в команде Борща, это видно – хваткий, сильный. Но большого авторитета и влияния среди братвы у него еще не было.

Для этого Барабана нахождение в одной камере с Цирулем – все равно что для солдата пребывание в кабинете генерала. Конечно, теперь он будет стараться делать все, чтобы угодить Паше.

Цируль замолвит слово – и этот Барабан может стать в одну масть со смотрящим по крылу или по корпусу. А, глядишь, как расклад ляжет, и к воровской масти приблизит!

– А кто сидит вместе с нами? – поинтересовался Паша.

– Да ничего особенного. Коммерсанты, лохи. Один – пирамидчик, банкир, еще один нефтью занимался, ничего такого нет. А серьезные люди, вашей категории, воры в законе, сидят у нас на спецу, – и он, наклонившись, назвал фамилии и клички известных воров в законе. Паша был рад, что услышал такие погоняла, как Робинзон, Тенгиз и другие. Надо же, улыбнулся он, еще недавно к нему приезжали Сибиряк, Тенгиз и предлагали вместе с ними пойти в Бутырку навестить Шакро и других законников.

Паша тогда их отговаривал, не верил в успех этой акции. И все сложилось именно так, как он и предполагал. Все нелегальные визитеры в Бутырке были арестованы, а затем на всю страну прогремела новость о так называемом «банкете» в Бутырке.

Их отправили в следственный изолятор, запланированная встреча не состоялась. А вот теперь, по иронии судьбы, Паша, который их отговаривал, сам сидит на Бутырке и будет иметь возможность общаться со своими корешами, друзьями, законниками, с которыми еще полгода назад говорил на воле.

Паша внимательно взглянул на Барабана и спросил:

– Откуда узнал, что меня к тебе посадят?

– Что ты, Паша! Еще вчера мы знали об этом. Точнее, знали, что ты к нам заедешь, не именно в нашу хату, а сюда, в Бутырку, – стал объяснять Барабан. – А сегодня корпусной с вертухаем приходили, предупреждали.

– Кстати, что они за люди? – спросил Паша.

– Нормальные люди, правильные. Паша, марафетику не желаете? – неожиданно перейдя на «вы», обратился к нему Барабан.

Паша вопросительно посмотрел на него и ответил:

– Давай.

Тот быстро протянул Паше небольшую самокрутку, заряженную наркотиком.

– Ты это, – сказал ему Паша, – вроде парень правильный. Давай-ка отправь малявочку жуликам, что так, мол, и так, в хату к вам заехал Паша Цируль и всем кланяется.

– Хорошо, хорошо, Паша, сделаю! – заговорил Барабан, доставая листок бумаги, и тут же начал сочинять указанный текст.

Выкурив сигарету, Паша почувствовал себя полегче. Он улегся на шконку, задумался.

Ну что, наверное, самое трудное позади – когда опера издевались над ним, прессовали его по полной программе. Вообще, такого пресса Паша на себе давно не испытывал. Нет, у него были задержания, и не раз, и даже после освобождения, но они всегда проходили в легкой форме, не с такими тяжелыми последствиями.

«Интересно, почему они так забычарились? – думал Паша. – Что послужило причиной? А вдруг я кому-то дорогу перешел? А вдруг кто-то меня заказал?» Да нет, вроде особых конфликтов с братвой не было, наоборот, он даже уклонялся от всевозможных разборок. Он своего авторитета никогда не терял, но и на конфликт не шел. Паша в последнее время даже в сходках не участвовал, особняком держался. «А корпусной с вертухаем меня побаиваются, – думал он, – это хорошо. Да что вертухай с корпусным – по-моему, и полковник меня побаивается. Стоп! А что, если мне тут бодягу замутить?! На уши тюрьму поставить в знак протеста против задержания Паши Цируля? Надо с жуликами списаться, посоветоваться. Или голодовку устроить. Тут я отыграюсь, всю душу отведу за все унижения и беспредел с их стороны! С завтрашнего дня начну. Сначала узнаю все, что и как, а потом приму решение, как с ментами разобраться. Зря мне полковник говорил, что мы сами по себе, независимое ведомство – все одна ментура! Все под одной конторой стоят! Пусть этого ерша он фраеру гонит! Независимые они, роль сторожей выполняют! Да ничего подобного! Как опера скажут – так и сделают. Что я, не знаю их тюремные игры?»

Вскоре он уснул крепким сном.

Всю ночь Паше снились кошмары. Сначала ему казалось, что за ним кто-то гонится, потом его вели на расстрел, потом он бежал. Под утро проснулся весь в поту. Ему уже казалось, что взорвали «Мерседес», в котором ехал он сам.

Паша открыл глаза и увидел перед собой тюремные стены, решетку на окне, людей, проснувшихся и находящихся в камере.

Коммерсанты, о которых говорил вчера Барабан, смотрели на него с большим любопытством и удивлением.

Вероятно, Барабан уже успел рассказать им о легендарной личности – Паше Цируле. Паша это чувствовал. Барабан старался угодить ему изо всех сил.

Он уже успел отправить по «дорогам» большое количество маляв, адресованных законникам, авторитетам, смотрящим и прочим уважаемым людям, о том, что Павел Васильевич Захаров, по кличке Цируль, заехал к ним на хату.

Затем Барабан сделал что-то типа протокольного представления. Он представлял каждого коммерсанта Паше. Коммерсант, в свою очередь, рассказывал свою историю – за что сидит, кем работал и так далее.

У Паши была своеобразная аудиенция. Он внимательно всех выслушал, кое-кому даже стал давать советы. Ему было странно, что на спецу, где обычно сидят крутые уголовники, авторитетнейшие люди воровского сообщества, вдруг стали появляться коммерсанты.

Но потом, через некоторое время, он понял, что это делалось за деньги. За деньги коммерсанты покупали себе даже тюрьму, по крайней мере, неплохое содержание на спецу. Камеры были малочисленные, не более двенадцати, а иногда и восьми человек.

Стали завтракать. Наотрез отказавшись от тюремной баланды, которую предлагал вертухай, открыв кормушку, сокамерники сели кушать деликатесы. Там был и балык, и буженина, севрюга, лишь икры не было. Закончив трапезничать, Паша сел за стол играть в тюремные нарды.

К тому времени уже стали поступать малявы с отзывом. Почти все малявы прислали жулики, сидящие на тот период в Бутырке. Единственное – малявы были короткие: подробнее напишут позже. Один законник даже предложил Паше встретиться на прогулке, мол, перекричимся с тобой на прогулке, побалакаем.

Закончив игру в нарды, Паша задумался. Теперь ему нужно было думать «о дороге», о так называемом пути, по которому можно получать нелегальный, запрещенный товар – наркотики и весточки с воли.

Что касается денег, то нужды в них не было, так как на Пашу уже работал тюремный общак, который в ближайшее время он должен был получить.

Неожиданно Паша вспомнил последние слова того опера, который приходил к нему в больницу. Кажется, зовут его Андрей. Он говорил о повторном обыске, о поисках общака. Паша тогда не подал виду. На самом деле его это очень взволновало.

Что же стало с лавэ? Нашли его? Братва или менты? Надо пробить ситуацию через Розу. Вскоре приедут адвокаты, через них он уж точно узнает, что приключилось, что с общаком, который он хранил долгое время.

Глава 9 ПОИСК ОБЩАКА

16 декабря 1994 года

Сегодня Глеб немного успокоился, хотя вчера он здорово переволновался. Прежде всего – при самой перевозке денег Цирулю, особенно когда машина остановилась и к их «рафику» подошел Игнат.

Тогда Глебу показалось, что сейчас тот начнет стрелять, несмотря на то, что в машине сидели милиционеры с автоматами. Но деньги, тем более такая крупная сумма, могли заслонить это. В последнее время Игнат стал очень неуравновешенным. Но тогда все обошлось.

Приехав на виллу к Цирулю, Глеб очень волновался, когда у Игната не сложился разговор с Пашей. Глебу казалось, что Цируль вот-вот взорвется и выставит всех из дома, скажет: решайте, парни, свои проблемы сами, а ко мне не суйтесь. Но этого не произошло.

В конце концов Глеб понял, что Игнат очень не понравился Цирулю. В то же время Глеб надеялся, что сам он приглянулся старому законнику и теперь, если что, может рассчитывать на поддержку Паши как арбитра в решении спорных вопросов, которые, вероятно, могут возникнуть в ближайшее время.

Сегодня Глеб решил не расслабляться, а посвятить день объезду тех коммерсантов, которым в недалеком прошлом делал «крышу» его босс Константин.

Первым коммерсантом, входящим в план сегодняшней инспекции Глеба, был некто по кличке Рыба. Звали его Василием, а фамилия была Рыбкин. Кличку же свою он получил не от того, что имел какое-то отношение к уголовному миру (хотя Глеб знал немало уголовных авторитетов с такой же кличкой), а за свой чрезмерный вес и широкие губы, напоминавшие рыбий рот.

В общем, Глеб знал его как Рыбу. Раза два или три он был вместе с Костей, так что Рыба знал Глеба.

Рыба имел несколько магазинчиков, два ресторана и пиццерию, которые давали достаточный доход. Часть этого дохода Рыба отчислял бригаде Константина. Глеб знал, что офис Рыбы находился именно в пиццерии. Там у него был просторный кабинет, оборудованный всеми атрибутами современного кооператора.

Пройдя мимо зала пиццерии, где еще почти никого не было, так как народ собирался, в основном, после полудня, – Глеб сразу направился к кабинету, где сидел Рыба. Перед дверью маячил охранник из службы безопасности. Он привстал. Глеб кивнул ему – хозяин на месте? Тот кивнул утвердительно и спросил:

– Как представить?

– Скажи – от Константина.

Охранник внимательно взглянул на Глеба, вероятно, он знал, что Костя погиб. Охранник приоткрыл дверь. Рыба, видимо, уже знал, что пришел именно Глеб – может быть, у него было наблюдение, может, кто-то предупредил, – но он сам вышел из кабинета и махнул Глебу рукой: заходи.

Глеб вошел, огляделся. В кабинете никого не было. Поздоровавшись за руку с Рыбой, Глеб опустился в мягкое кожаное кресло у стола.

Глеб спросил:

– Как дела?

– Все нормально, – ответил Рыба.

– Что нового?

– Да все по-старому.

Глеб чувствовал какую-то настороженность со стороны Рыбы.

– Ты слышал про наше горе?

– Да, – покачал головой Рыба. – Я даже приезжал возложить венок на могилу.

– Видишь, как жизнь складывается – мы с тобой в мягких креслах сидим, а Костя – царство ему небесное – в земле лежит, – осторожно начал разговор Глеб. – Я что приехал. Лидера нашего нет, так что в дальнейшем деньги за «крышу» тебе нужно присылать мне.

Рыба, вероятно, ждал этого разговора, так как моментально отреагировал:

– Понимаешь, Глеб, я не против платить вам. Но тут маленькая неувязочка, точнее, непонятка, вышла.

– Какая непонятка? – поднял на него глаза Глеб, подумав: «Неужели этот толстый коммерсант отказывается платить?»

– Нет, нет, – как бы прочел его мысли Рыба, – я платить буду. Но до тебя вчера ко мне приезжал другой старший.

– Игнат, что ли?

– Да, Игнат, – сказал Рыба. – И точно с таким же предложением. Я бы сказал, даже в более категоричной форме – что я ему обязан еженедельно, по-моему, по пятницам, – сказал Рыба, заглянув в рабочую тетрадь, – платить. Так что вы сначала между собой решите, кому мне платить, я и буду это делать. Разберитесь, ребята, между собой. Мне же все равно, кому платить, – снова повторил он.

Такого неожиданного поворота событий Глеб не ожидал. Он попал в нелепое положение. Действительно, какую предъяву он может сделать Рыбе?

Никакой. Игнат оказался шустрее, опередил его, а теперь, по всем параметрам и законам жизни бригады, Глеб обязан сам разобраться с Игнатом. «Ладно, – решил Глеб – поеду к другому коммерсанту».

Но и там все повторилось по тому же сценарию. И с третьим, и с четвертым было то же самое – везде Игнат был раньше, и везде ставил категоричные условия.

«Ну, сучонок, – подумал Глеб. – Придется с ним разобраться». Он включил мобильный и тут же вызвал всех ребят из своей бригады.

Они собрались в течение сорока минут в одном из известных им кафе.

Глеб коротко изложил суть проблемы, возникшей сегодня. Первым среагировал Макар.

– Ну, падла подколодная этот Игнат! – сказал он зло. – Глеб, все равно никакого толку не будет. Нужно вызвать их на стрелку и разобраться по всем параметрам.

– Вот-вот, – кивнул Глеб, – и я тоже так думаю. Давай вызывать Игната!

Он набрал номер Игната.

– Алло, Игнат?

– Кто говорит? – послышалось из трубки. Вероятно, Игнат плохо слышал Глеба и не узнал его голос.

– Ты что, не узнал меня спросонья? Глеб говорит.

– А, Глеб, здорово! Как жизнь?

– Жизнь полна непоняток, – сказал Глеб жестко.

– Каких еще непоняток?

– А таких, что я поехал по точкам.

– По каким тачкам? – переспросил Игнат.

– Да не по тачкам, а по фирмам нашим проехался. И везде один ответ: ты там был раньше меня. Это как понимать? У нас равная доля, и ребята тоже кушать хотят, – намекнул Глеб на членов бригады.

– А, ты об этом! – беззаботно ответил Игнат. – Давай встретимся. У нас тут кое-какие изменения произошли. Извини, у меня не получилось поставить тебя об этом в известность. Но я готов встретиться, пожалуйста. Назови место, и я подъеду.

Глеб чувствовал, что с ним говорит уже не прошлый компаньон по группировке, а совсем чужой человек из другой бригады, может быть, даже враждебной ему.

– Давай встретимся на нейтральной территории, – Глеб назвал место – небольшое кафе, которое находилось у крупного торгового центра.

– Только вот что, – сказал Игнат, – приятель, только ты меня правильно пойми. Я смотрю, у тебя нервы расшатались. Давай с тобой, братан, так договоримся: ты приезжаешь пустой, и я со своими людьми пустой приезжаю.

– Нет проблем, – сказал Глеб и положил трубку.

– Ну что? – спросил Макар. Лица ребят были напряжены.

– Сказал, чтобы мы пустые приезжали. Чтобы, значит, стволы с собой не брали. Чувствует, гад, чем для него все может кончиться!

– А ты что, об этом не думаешь? Раз он сказал, чтобы мы без волын приезжали, это может быть подстава.

– Нет, здесь ты, Макар, перегибаешь. Не будет же он в центре столицы в дневное время пальбу затевать? Как думаешь?

– Я уже ни о чем не думаю, кроме того, как из этой ситуации выйти нормально. Но ты старший, тебе и решать, – дал он понять, что последнее слово остается за Глебом.

– Глеб, что думаешь делать? – обратился к нему еще один паренек из его бригады.

– А что делать? Дело наше верное. Не мы же крысятничать начали, а Игнат. Мы вот что сделаем: если на стрелке полюбовно вопрос не решим, тему не закроем. Обратимся к Паше Цирулю как к арбитру нашего спора.

– И что Цируль может сделать?

– А Цируль, как законник, может наложить крупный штраф на Игната, и часть бабулек из его общака автоматически перейдет к нам. Вот так и сделаем.

Однако стрелка сложилась совсем по другому сценарию. Через час после назначенного времени Глеб с ребятами подъехал на машине к условленному месту. В кафе уже сидел Игнат с одним из пареньков из своей бригады, а за соседним столиком – вся остальная его братва. Глеб молча вошел и, не подав Игнату руки, сразу начал:

– Игнат, ты что творишь? Ты чего крысятничать начинаешь?

– Глеб, – перебил его Игнат, – ты чего волну гонишь? Чего меня крысой называешь? Тебе за такие слова придется ответить!

– А как ты считаешь, если ты всех наших коммерсантов и лохов под себя подгреб? Как это назвать?

– А, ты про это! Я же сказал тебе, произошли изменения.

– Какие еще изменения?

– А такие. Я теперь с Колей Ястребом в одной команде работаю.

– И что из этого следует?

– А то, что сейчас он подъедет, – Игнат взглянул на часы, – минуты через две, и все тебе объяснит. Так что мы сделали перезачет наших лохов.

Действительно, через пару минут в дверях показался Коля Ястреб. Он был в короткой дубленке нараспашку. Лицо у него было красное. Ястреб был очень возбужден. Он подсел к ребятам и, протянув обоим руки, сказал:

– Ну что, братва, все за жизнь калякаете? А вы знаете, что Пашу Цируля вчера менты приняли?

– Как приняли? – одновременно закричали Игнат и Глеб.

– А так. Штурм его коттеджа состоялся, по всем правилам. А затем Пашу повезли на Шаболовку.

– Откуда у тебя эта информация? – спросил Игнат.

– Братва из его окружения сказала, Игорек с Антоном. Так вот, Пашу там на серьезные дела колют.

– А лавэ наше где?!

– Лавэ ваше? – улыбнулся Ястреб. – А это уже не ко мне вопросы, а к ментам. Съездите на Шаболовку и спросите: куда вы, менты поганые, наш общак подевали? Они вам враз и ответят.

– Ты, сучонок, – повернулся Игнат к Глебу, – это ты, крыса, подстроил все так, что мы потеряли наши бабки!

– Ты что, ты чего ерша гонишь? – Глеб привстал. – Ты что хочешь сказать, что я организовал арест Паши?

– Я ничего не хочу сказать. Это ты мне скажи, где наши деньги? Где наши деньги? – почти кричал Игнат. – Я тебя, падлу, кончу, если ты мне бабки не пришлешь в течение двух-трех дней, те, которые мы Пашке передали! Ты меня знаешь! Что, не веришь мне, падла?! – Он полез под меховую куртку. Глеб увидел, что тот вытаскивает ствол. Но Ястреб быстрым движением ударил Игната ребром ладони по руке так сильно, что тот взвыл от боли.

– Ты что, парень, законов наших не знаешь? – обратился к нему Ястреб. – Ты что творить тут хочешь?

От этих слов Игнат немного остыл. Он медленно сел за стол. Переведя дыхание, спокойным голосом сказал:

– Глеб, я еще раз тебе говорю, уже спокойно, нормально: ты должен вернуть наши деньги, иначе я тебя сам завалю. Даю тебе срок неделю. – После этих слов Игнат поднялся и обратился к Ястребу: – Пойдем, братан!

Они встали и вышли из кафе. После их ухода Глеб оставался за столиком еще несколько минут. Затем он тоже встал и пошел к выходу. Ребята двинулись за ним. Все молчали.

– Я домой поеду, – сказал Глеб, – подумаю, а вечерком соберемся и обсудим создавшуюся ситуацию.

Глеб сел в машину. Ребята остались стоять, растерянные и обескураженные.

Приехав домой, Глеб обнаружил, что жены дома нет. «Наверное, в магазин поехала или в спортклуб», – подумал он. Это и к лучшему. Можно спокойно посидеть, обдумать создавшуюся ситуацию.

Действительно, создавшаяся ситуация была катастрофической. Еще вчера Глеб радовался, что попал под опеку такого известнейшего законника, как Цируль, строил какие-то планы в связи с этим. А сегодня ситуация изменилась. Цируля нет, на нарах отдыхает. И общака нет.

Конечно, Глеб понимал – Игнат не простит ему этого. Да и свои ребята как-то косо стали посматривать на него. «Нет, конечно, они мне верят, – думал Глеб, – но радости никакой для них тут нет».

Глеб стал думать, как ему выстроить план по поиску общака. Не оттого, что он боялся угрозы Игната, нет. С Игнатом можно было покончить этим же вечером. Просто неудобно перед ребятами.

Прошло несколько часов. Глеб лежал на диване и смотрел телевизор. Думал же он только об одном – как вернуть деньги. Часов в семь дверь неожиданно открылась. Глеб подумал, что пришла жена, но вдруг увидел в коридоре незнакомые мужские фигуры.

Глеб быстро потянулся к тумбочке, в которой у него лежал пистолет, но тут услышал знакомый голос:

– Глеб, это мы.

Это был голос Макара. С ним были еще три человека. Они прошли в комнату и сели в кресла. Глеб удивился:

– А как вы в квартиру попали? Ключей у вас нет. Или отмычки заимели?

– Не об этом разговор, Глеб, – строго и холодно сказал Макар. – Мы тут с ребятами помозговали. В общем, такая картина получается. Конечно, ты знаешь наше отношение к Игнату. Конечно, мы за тебя. Но по данной теме Игнат прав. И поэтому мы с братвой решили… Глеб, только не обижайся, но выхода другого нет. Бабульки заработаны тяжелым трудом, кровью, потом. Два пацана наших на кладбище лежат, – продолжал Макар. – Короче, мы помозговали и даем тебе срок неделю, как и Игнат, чтобы деньги наши вернуть. Если тебе нужна будет помощь – пожалуйста, бери нас. Мы тебе помощь окажем. Но деньги через неделю должны лежать на этом столе. А поэтому, чтоб никаких фокусов не было, жена твоя у нас пока побудет.

– Где она? – вскочил Глеб.

– Не волнуйся, – сказал Макар, – она в хорошем пансионате. Мы ей люкс сняли, каждую пылинку с ее головы сдуваем, все о’кей. Если хочешь поговорить с ней – я тебе сейчас номер наберу. – Он подошел к телефону, стоящему на столе, быстро набрал номер и включил громкую связь.

Раздался мужской голос.

– Алло, Митяй, это я, – сказал Макар. – Позови жену Глеба.

Через несколько мгновений Глеб услышал голос жены.

– Как ты там? – спросил он.

– Глебушка, что это все значит? – спросила жена. – Как это понимать? Почему я должна жить отдельно от тебя?

– Тебя там никто не обижает?

– Что ты, наоборот! Все хорошо. Просто я не понимаю, почему тебя не будет со мной.

– Так надо, – коротко ответил Глеб. – Через неделю мы с тобой увидимся, все будет нормально, не волнуйся. Ребята о тебе позаботятся.

– Конечно, конечно, – сказала жена.

– Все, хватит, – сказал Макар и нажал на рычаг. Затем он набрал какой-то другой номер и сбросил его, чтобы на повторе не было номера, по которому он звонил. Глеб внимательно следил за его движениями.

Макар уже собрался уходить, но неожиданно обернулся к Глебу и сказал:

– Глеб, что делать-то будешь?

– Как что – деньги искать, – ответил Глеб. – Не ожидал я от тебя такого, Макар. А еще дружбаном моим был, кентом, так сказать.

– Глеб, ты бы поступил на моем месте так же, – сказал Макар. Чувствовалось, что ему было не по себе, но другого выхода у него тоже не было.

Затем гости молча вышли из квартиры.

Глеб обеими руками обхватил голову. Ну все, последняя зацепка пропала. Он потерял бригаду. В заложниках его собственная жена. Что же делать?!

Конечно, с одной стороны, ребят понять можно. Действительно, деньги, которые по праву принадлежат им, неожиданно уплывают из рук. Формально вину можно отнести на счет Глеба. Но Глеб ведь не знал, что так получится. С каждым что-то может случиться. Может, завтра я в банк положу эти деньги. Мало ли, что может случиться!

Но надо было спасать положение. До утра Глеб ворочался с боку на бок, продумывая различные ходы. На следующее утро у него более или менее был выработан план действий. Первым делом, для разведки ситуации, Глеб решил, что нужно навестить виллу Цируля. Кажется, у него был брат – то ли младший, то ли старший. Нужно поговорить с ним. Наверняка он видел, кто увозил деньги.

Через некоторое время Глеб был у виллы Цируля. Он заранее остановил машину и, закрыв ее, стал всматриваться в окна, определяя, есть ли на вилле посторонние. Там была тишина. Проторчав под окнами с полчаса и так и не определив ничего, он решил постучаться. Подойдя к калитке, он увидел звонок и нажал на кнопку. Звонок одновременно являлся домофоном с видеокамерой. Посмотрев налево, Глеб увидел, что металлические ворота были полностью разворочены. Вероятно, взрыв был большой силы.

Там теперь были навалены какие-то доски, преграждающие вход. Он перелез через доски и пошел к крыльцу. К тому времени из коттеджа на крыльцо вышел мужчина средних лет, чем-то похожий на Цируля. Наверное, это и есть его брат.

Брат был моложе Паши. Глеб поздоровался с ним.

– Можно войти? – спросил он.

– Входи.

Глеб молча вошел.

– Я тут пару дней назад был у брата твоего, у Пашки. Бабки ему на хранение привез.

Брат молчал.

– А затем все это случилось. Я хочу узнать, что с деньгами моими случилось? Тут еще Ястреб был и мой бригадир.

– А ты кто? – неожиданно спросил брат Цируля.

– Я Глеб Королев. Я из бригады Кости Черного. Может, слышал?

– Ничего я не слышал, – сухо сказал брат Цируля. – Я ваших дел не знаю, поэтому ничего тебе сказать не могу.

– Ты хоть расскажи, как все было!

– Ну, как было. Взрыв был, человек пятьдесят ментов было. Приняли Пашу. Меня на допрос повезли. Потом меня отпустили, а Пашу забрали.

– А потом что?

– А потом приезжали какие-то люди, что-то вывозили, но я ничего не видел – меня закрыли.

– А что за люди-то были? Братва, менты?

– Да почем я знаю! – ответил брат Цируля. – Я их не знаю. Особо они со мной не церемонились.

– Хорошо, – продолжал допытываться Глеб, – ты мне хотя бы опиши, какие они были. Может, по каким-то признакам смогу определить, менты это или братва? Ведь пойми, я должен найти свои деньги! Я должен узнать, в каком направлении мне идти!

– Слушай, что ты ко мне пристал? Я в шоке был, меня закрыли и все. Я не знаю ничего!

– Хорошо, – сказал Глеб. – Где сейчас твой брат находится, в каком изоляторе?

– Был в больнице, а сегодня вроде в Бутырку заехал.

– Как я его там найду?

– Этого я не знаю. Туда жена его поехала, Роза, узнавать, в какой он камере.

– На спецу, наверное. Ладно, хрен от тебя что узнаешь, – сказал, махнув рукой, Глеб. – Хотя погоди! Роза должна вернуться?

– А куда она денется! Конечно, вернется.

– Тогда черкани-ка мне номер телефончика твоего. Я у нее хоть узнаю, в какой хате Паша сидит.

– Так ведь наш телефончик, наверное, сыскари слушают, – сказал брат.

– Да это ведь не секретная информация! Может, я хочу Пашу с Новым годом поздравить – праздник скоро.

– Ладно, твое дело. Записывай. – И брат продиктовал ему номер.

Через несколько минут Глеб покинул виллу Цируля. Позже он позвонил Розе. Но она неожиданно отказалась разговаривать с Глебом, сославшись на то, что она с ним не знакома, а с незнакомыми людьми о Паше она не разговаривает, тем более в сегодняшней достаточно непростой ситуации.

Конечно, в какой-то мере она была права. Но что делать Глебу? Еще один день вычеркнут. Осталось всего шесть. Правда, Макар не сказал, что будет через неделю. Но можно и самому догадаться. Может, стоит место на кладбище забить?

В тот же вечер Глеб позвонил Ястребу. Может быть, он что-то знает. Забил с ним стрелку. Ястреб охотно согласился с ним встретиться.

Они встретились в одном из кафе неподалеку от Сокольников. Ястреб приехал на новеньком джипе, с охранником. Они поздоровались с Глебом, как будто ничего серьезного накануне не произошло.

– Слушай, Колян, – начал Глеб, – мне надо как-то на Цируля выйти. У тебя нет никаких дорог?

– Лично у меня нет. У Болта есть.

– У Болта?

– Да. Помнишь, мы первый раз у вас были, на вашем празднике в ресторане?

– Конечно, помню.

– Болт парился в Бутырке несколько раз, у него там вертухаи знакомые, корпусные. Там у него тип-топ.

– А как мне на Болта выйти?

– Это проще простого. Позвонить ему, что ли? – И он достал мобильный телефон и начал набирать номер.

– Алло, Болт, здорово, бродяга! – начал Ястреб. – Тут тема такая образовалась. У тебя дорога и концы на Багамы, где ты отдыхал четыре месяца назад, остались?

Глеб понял, что под словом «Багамы» кроется не что иное, как Бутырский следственный изолятор.

– Все, можешь сейчас подъехать? В нашей кафешке через сколько будешь? Все, обнимаю. – Ястреб положил трубку. – Все тип-топ, скоро приедет, минут через двадцать. Подождем?

– Конечно, – ответил Глеб.

– Ну что, может, выпьем? – предложил Ястреб.

– Да не до питья мне сейчас, дело надо делать.

– Вообще, парень, я твоей ситуации не завидую, – сказал Ястреб.

– А ты думаешь, я специально подставил бабки под Цируля, зная, что его примут?

– Нет, об этом никто не говорит – базара нет! Но братва ведь, понимаешь, после этого на ушах стоит. Они свое лавэ потеряли, так сказать, общак, а это дело святое.

– Да я все понимаю, – сказал Глеб. – Но кто меня поймет?

– Погоди, может, срастется, – сказал Колян, – хотя, если честно, я не очень-то в это верю.

Вскоре подъехал Болт. Глеб узнал его без труда – здоровый парень, постриженный под ноль, с мощной бычьей шеей. Под глазом шрам. Он был одет в дорогую кожаную куртку. С ним вошел еще один человек.

Поздоровавшись с присутствующими, Болт сел за столик. Тем временем Глеб начал излагать ему проблему, возникшую у него, и свою просьбу. Болт понимающе кивал.

– Да, Пашку жалко, – сказал он, выслушав. – Так глупо, так нелепо все случилось! Чего они к нему прицепились?

Все молча пожали плечами.

– Ну, братан, с вертухаями я тебе помогу, – сказал Болт. – Есть у меня один человечек, вернее, даже не один, а несколько. Но наиболее близким корешем является один. Свести я тебя с ним сведу, предварительно переговорю с ним. Так что давай завтра стрелку с тобой забьем. Если этот человек даст добро, я вас сведу. Только вот что – ты бабульки приготовь.

– А сколько нужно?

– А что ему – резон работать на халяву? – сказал Болт.

– Да нет, я спрашиваю – сколько бабок готовить?

Болт пожал плечами.

– Ну, пришли штучек пять баксов. Может, и меньше возьмет. Смотря какая ситуация и что ты хочешь.

– Да я-то хочу…

– А вот это ты ему все скажи, – оборвал его Болт. – Ты мне свой телефончик черкани.

Глеб записал ему номер своего телефона.

– Я тебе сам позвоню и встречу назначу, – сказал Болт.

– Хорошо, – сказал Глеб, – давай, братва, прощаться. – Он пожал руки присутствующим и вышел. Ястреб с Болтом остались в кафе.

Глеб сел в свой джип, включил зажигание и тронулся. Ну что, какая-то маленькая надежда у него появилась. Сумеют выйти на Цируля, и, может быть, через него он узнает, где находятся деньги. Наверняка он узнает. Ведь если кто к нему приехал из братвы, то Цируль сто процентов знает, что это за люди, и тогда можно будет с ними разобраться. Если что – в конце концов, можно подтянуть и Макара, и того же Игната. Они помогут.

Неожиданно зазвонил телефон.

– Глеб, это я, Болт, – услышал Глеб. – Все в цвет. Договорился я с человечком. Давай завтра, в шесть вечера, в этом же кафе, где мы встречались. Только это, не забудь взять то, что я говорил. Он просто так не будет.

– Да вопросов нет! Я очень рад!

– Ты с ним сам говорить будешь, напрямую, что тебе надо и что он может. Все, отдыхай!

– Пока, – Глеб положил трубку. После такого сообщения настроение у него немного улучшилось. Все, сработало! Черт с ними, с деньгами, и больше можно заплатить, лишь бы на Цируля выйти!

Затем – новый звонок. «Опять Болт звонит», – подумал Глеб. Но это был Макар.

Он сказал, что с супругой Глеба все нормально, даже более того, она собирается пойти сегодня в ночной клуб, так сказать, отдохнуть, так что не волнуйся. Как бы между прочим Макар поинтересовался, как идут дела у Глеба.

– Дела идут, – сказал Глеб, не вдаваясь в подробности. – Завтра будет важная встреча, от которой многое может зависеть.

– Ладно, успехов тебе, братан! – кинул на прощание Макар. – Не обижайся!

«Ну вот, – подумал Глеб, – они идут развлекаться в ночной клуб. Хорошо жена в разлуке время проводит! Интересно, сообщили они ей, почему это происходит, или она думает, что он просто от кого-то прячется? Ладно, в конце концов, мне тоже нужно размяться, уже крыша едет от всех этих мыслей».

Он стал набирать номер Люськи. Она оказалась дома.

– Ну что, я к тебе сегодня приеду? – спросил Глеб.

– Что, опять с женой поругался?

– Нет, просто приеду.

– Конечно, приезжай.

Он развернул свой джип и решил ехать в Медведково через Кольцевую. Преодолев на большой скорости Кутузовский проспект, проскочив затем Крылатское, он перед самым въездом на Кольцевую дорогу притормозил, зная, что тут находится пост ГАИ, тем более что его радар пищал вовсю.

«Вот, – подумал Глеб, – поздний вечер, а они не спят, стоят, гаишники!» Он сбавил скорость до шестидесяти, а затем до сорока, как предписывал дорожный знак, и практически вплотную проехал возле поста ГАИ, улыбнувшись при этом: видите, какой я примерный, еду как надо, правда, ремень не пристегнут, но все равно в темноте не видно.

Глеб не спешил. Все было в порядке, никто к нему не придерется. Документы на машину в порядке, скорость он сбавил, так что никаких претензий к нему быть не может.

Проехав несколько метров, он увидел, как двое гаишников выскочили из «стакана», сели в машину и, включив проблесковые «маячки», тронулись с места. «Ну вот, наверное, какое-то ДТП случилось», – подумал Глеб.

Машина ГАИ быстро набрала скорость и летела почти за Глебом. Неожиданно из громкоговорителя машины гаишников послышалось обращение к нему:

– Водитель машины такой-то, немедленно остановитесь!

Глеб оторопел. «Это почему они оборзели-то? Я ж ничего не нарушал! Да ради бога!» Он тормознул.

Гаишники поставили машину впереди джипа Глеба так, чтобы у него не было возможности двинуться вперед. Один из гаишников вышел, направился к Глебу. Другой остался стоять у машины, держа на изготовку автомат.

– Разрешите ваши документы! – произнес гаишник.

– А что случилось, командир? – спросил Глеб.

– Да ничего, просто проверка документов.

Глеб протянул водительское удостоверение и техпаспорт. Гаишник стал внимательно изучать техпаспорт, сверил номер.

– Капот можете открыть?

– Конечно, могу.

Глеб откинул капот.

– Да вы что, ребята? Машина честная.

– Честная, не честная, но ваша машина в розыске, – сказал гаишник. – Вам придется проследовать с нами.

Глеб не ожидал такого поворота событий.

– Ребята, какой розыск? Вы что-то путаете. Я эту машину полгода назад в автосалоне за пятьдесят штук купил! С кожаным салоном, со всеми делами…

– Уважаемый, – перебил его гаишник, – наше дело – тебя задержать, а там пусть старшие разбираются. Если у тебя все нормально, по-честному, и ты выедешь на ней, мы перед тобой извинимся. А если нет…

– Что же мне теперь делать? – спросил Глеб.

– Да ничего. Езжай с моим напарником.

Глеб молча протянул ключи, а сам пошел садиться в гаишную машину.

– Далеко ехать? – спросил он у гаишника.

– Тут рядом отделение милиции, в Крылатском. Они будут разбираться. Наше дело – палкой махать и на улице стоять, – весело ответил гаишник.

Дорога до отделения милиции, куда доставили Глеба, заняла не более десяти минут. Глеб вошел в отделение также в сопровождении гаишника.

Они подошли к офицеру, сидящему в дежурной части. Гаишник что-то сказал ему на ухо. Тот кивнул и, взяв документы Глеба с ключами, сказал ему:

– Постой пока тут у стенки.

Сам же с гаишником пошел на выход.

Машина Глеба стояла у отделения милиции. Глеб осмотрелся. Это была стандартная дежурная часть.

Слева находилась клетка, так называемый обезьянник. Там уже было человек пятнадцать-двадцать: в основном цыгане, бомжи, пьяные женщины, какие-то кавказцы, постоянно требующие, чтобы их немедленно освободили, – вероятно, нарушители паспортного режима.

«Ладно, – думал Глеб, – наверное, какая-то ошибка произошла, недоразумение».

Наконец со второго этажа отделения милиции спустился парень в серых брюках, темной водолазке и джинсовой куртке. Он подошел к дежурному, взял документы Глеба, ключи и, взглянув на него, сказал:

– Вы – Королев?

Глеб кивнул.

– Пойдемте со мной.

Глеб поднялся на второй этаж. Идя по коридору, он заметил табличку на дверях «Инспектор уголовного розыска». Открыв одну из дверей, они вошли в кабинет.

Кабинет представлял собой обычный кабинет оперативника – два стола с телефонами, компьютеры, шкафы с бумагами. В углу лежала какая-то атрибутика – магнитолы, видеокамеры, кассеты и что-то еще. Глеб понял, что скорее всего это были вещдоки по какому-то уголовному делу, связанному с квартирной кражей. Он не раз видел такие стопки в других отделениях милиции.

– За что меня арестовали? – спросил Глеб.

– Вас никто не арестовывал, – ответил парень, – вас просто задержали на предмет розыска вашей машины.

– Моя машина законно приобретена в магазине, – начал Глеб.

– Вопросов нет. Но ваша машина в розыске.

– А кто ее разыскивает?

Парень посмотрел в записную книжку.

– Второй отдел УУР ГУВД, – ответил он.

– А что это означает? – поинтересовался Глеб.

– Убойный отдел МУРа. Вы вот что, – неожиданно сказал парень, – я сейчас буду с Петровкой связываться, а вы пока напишите – при каких обстоятельствах вы купили машину, – и оперативник подвинул Глебу листок с типографской шапкой сверху «Объяснение». Глеб взял листок и задумался.

Тем временем оперативник набрал номер телефона.

– Алло, девушка, как мне позвонить в справочную Петровки, 38? Записываю… А во второй отдел? Спасибо.

Нужный номер был все время занят. Оперативник поднял трубку внутреннего телефона и сказал:

– Валентин, Симаков беспокоит. Не знаешь, случайно, телефон второго отдела Петровки?

На другом конце провода что-то спрашивали.

– Да, да, по джипу, по розыску. Они заяву давали. Надо узнать, чего они хотят.

Потом Симаков положил трубку и обратился к Глебу:

– Никак не могу дозвониться на Петровку. Сейчас по другому номеру попробую… – как бы оправдываясь, говорил он.

Но Глебу было как-то не по себе.

– Машина у вас классная, – сказал оперативник неожиданно. – Престижная. Дорогая, наверное?

– Пятьдесят тысяч баксов, – ответил Глеб.

– Да, дорого… Я таких денег никогда не видел, – сказал Симаков.

Глеб тут же понял свою ошибку: не надо было называть такую большую сумму. Он же находится в кабинете сыщика, а не в компании с братвой…

– Слушай, командир, – сказал Глеб, – можно мне в туалет выйти?

– Конечно, можно, – ответил оперативник, – по коридору налево. А там направо – закуток.

Глеб уже привстал, но тут зазвонил телефон. Оперативник нажал на кнопку громкоговорящей связи.

– Слушаю, Симаков.

– Симаков, – раздался громкий голос, – сыщик хренов!

– Ладно, Валентин, что ты сразу оскорбляешь?

– Чего, чего… Пока ты там телишься, я уже про твой джип все узнал. Значит, так, слушай. Машина эта в розыске по убийству некоего Константина Черного. Этим занимается убойный отдел МУРа. В общем, Петры к тебе уже выехали. Вот так, командир, работать надо!

– Погоди, – спохватился оперативник, поняв, что допустил промашку, включив громкую связь, и Глеб все слышал, – погоди, сейчас потолкуем. – И он выключил телефон и быстро вышел из комнаты.

У Глеба часто забилось сердце. «Ну вот, еще одна неприятность возникает! Мало того, что у меня нет жены, сам хожу под приговором, деньги пропали, а тут еще по делу Кости таскать будут, к которому я никакого отношения не имею! Погоди, Глеб, не спеши, тебе сейчас никак нельзя этим заниматься! Петры приедут заберут, минимум три дня продержат… Значит, завтра на встречу с Болтом и с вертухаем явиться я не смогу. Эти три дня могут жизни стоить… Надо что-то делать. В конце концов, черт с ней, с машиной, с документами! Надо бежать из отделения милиции. Но как это сделать?.. Так я же не задержан!»

Глеб быстро вышел в коридор, будто бы в туалет. В коридоре никого не было. Видимо, Симаков ушел к своему товарищу что-то узнавать. Глеб быстро спустился на первый этаж.

С правой стороны – обезьянник с людьми, дежурный милиционер с автоматом у входа. Что же делать? «Попытка не пытка, – подумал Глеб. – Дойду спокойно до мента. Если он меня остановит – оттолкну и побегу. А там выскочу на пустырь. Другого выхода нет – пан или пропал!»

Сердце забилось очень сильно, ноги стали ватными, перестали слушаться. Он молча шел по направлению к выходу. Так он прошел все помещение дежурной части.

Осталось несколько шагов до стоящего сержанта. Тут он увидел, как сержант вытянул руку вперед, как бы показав знак «Стоп».

– Одну минутку, уважаемый, вы куда? – спросил он.

– Как куда? Домой, конечно. Я же не задержанный. Я пострадавший по квартирной краже, у Симакова был по поводу магнитолы, приемника, видеокассет, – и Глеб начал перечислять содержимое штабеля в кабинете Симакова.

– А, понял, – сказал сержант, – тогда проходи. – И он махнул рукой.

Глеб вышел на крыльцо. Там сидели еще двое милиционеров с автоматами, разговаривали с какой-то женщиной. Глеб быстро пошел направо, затем свернул налево и уже бегом вперед.

Бежал он долго, все время оглядываясь. Но никакого шума и погони не было. Наконец он выбежал на какую-то трассу, стал ловить такси. Слава богу, деньги у него были. Поймав машину, почти приказал:

– В Медведково гони, быстро! Двойную цену плачу!

– Понял, – водитель рванул с места.

Выскочив на Кольцевую дорогу, они направились в сторону Медведково. Сердце уже успокоилось. Слава богу, вроде бы все позади! «Да, – думал Глеб, – интересная история со мной приключилась! Я нахожусь под прицелом двух организаций – братвы и ментов! Вот так, Глебушка, везет тебе в последнее время!»

Глеб остановил машину у дома, в котором жила Люська, расплатился с водителем и поднялся на знакомый этаж.

Люська ждала его.

– Что это ты так задержался, Глеб? – спросила она.

– Да все дела были…

– Ну, давай кофейку с тобой попьем, – предложила Люська.

Глеб молча пошел на кухню. Проходя мимо комнаты, которая одновременно служила Люське спальней и гостиной, Глеб увидел на журнальном столике шампанское, фужеры, коробку конфет и орехи.

– Что, у тебя тут банкет был? – спросил он.

– Девичник. Решили после смены с девчонками расслабиться немного. Кстати, хочешь шампанского?

– А что? Давай выпьем.

Люська быстро достала чистые фужеры. Наполнив их, они чокнулись. Глеб выпил один фужер, затем второй, третий… Алкоголь сразу ударил в голову. Ему было уже не до кофе. Он схватил Люську в охапку и быстро, по-звериному, овладел ею. При этом в порыве страсти он сорвал с нее платье, порвал белье…

Все это продолжалось не более десяти минут. Несколько раз Люська пыталась закричать, вероятно протестуя против такого обращения Глеба.

Когда все закончилось, она, немного переведя дыхание, приподнялась с дивана.

– Слушай, Глеб, ну ты даешь! – сказала она. – Вчера мы смотрели фильм «Основной инстинкт», с Майклом Дугласом, так вот, у нас с тобой сцена получилась, как в фильме, когда он приходит к своему психоаналитику, прямо один к одному!

– А я и есть Майкл Дуглас, – пошутил Глеб, хотя фильма этого не видел. – Ладно, пойдем на кухню, кофе выпьем.

На кухне Люся налила в небольшую чашку из сервиза «Мадонна» кофе, подала Глебу. Принеся из комнаты фужеры и бутылку, разлила шампанское и сказала:

– Давай выпьем еще раз!

– А за что мы выпьем? – спросил Глеб.

– За мое счастье девичье. Между прочим, сегодня я прощалась со своей девичьей жизнью…

– В каком смысле?

– В прямом. Замуж я собралась.

– За кого? – удивился Глеб.

– Ты его не знаешь. Бизнесмен такой есть, Егор. Ходил он ко мне стричься в течение полугода. Пару дней назад неожиданно приезжает с охапками цветов и зовет меня после смены в ресторан, представляешь? А там делает мне предложение.

– А ты что?

– А что я? Ты же на мне жениться не хочешь! – с вызовом сказала Люська.

– А что, разве дело во мне?

– Конечно. Если бы ты меня замуж взял, я бы ему отказала. Глебушка, возьми меня замуж! – неожиданно проговорила Люська, сев к нему на колени. – Я буду тебе верной женой! Я же вижу, у тебя с твоей супругой жизнь не получается. Ты в последнее время частенько у меня зависаешь… – Она левой рукой провела между ног Глеба.

Глеб улыбнулся.

– Ты что улыбаешься, Глебушка? – спросила Люська.

– Смешно.

– Что тебе смешно? – насторожилась она.

– Да нет, не в тебе дело. Просто смешно день сегодняшний складывается.

– В каком смысле?

– Чередуется плохое с хорошим. То хорошая новость, то плохая, то хорошее событие, то плохое…

– А сейчас какая?

– Конечно, хорошая, – сказал Глеб, схватил Люську в охапку, приподнял ее и понес в спальню…

Глава 10 ТЮРЕМНАЯ ЖИЗНЬ

Московский Бутырский тюремный замок строился с 1779 по 1804 год, по проекту знаменитого архитектора Матвея Казакова, автора старого корпуса Московского университета, Нелидовского дворца, Сената. Кирпичные корпуса тюрьмы были возведены на месте небольшого деревянного острога, где еще при Петре Первом содержались участники Стрелецкого бунта. В дореволюционной России Бутырка была центральной пересыльной тюрьмой. Среди ее узников – Емельян Пугачев, именем которого впоследствии была названа угловая башня, революционеры-народовольцы, участники восстания 1861–1863 годов в Польше, Белоруссии и Литве, будущий председатель ВЧК Дзержинский, большевик Ольминский, эсер Савинков, великие князья – родственники расстрелянного Николая Второго, нарком НКВД Ягода, маршалы Тухачевский, Блюхер, шведский дипломат Валленберг, писатели Варлам Шаламов и Александр Солженицын.

В конце восьмидесятых годов за Бутыркой закрепилась репутация одного из самых беспредельных следственных изоляторов Российской Федерации. В настоящее время СИЗО № 2 является одним из самых переполненных в центральном регионе России. По санитарным нормам ГУИН МВД на каждого арестанта в СИЗО полагается 4 квадратных метра площади камеры. Но в Бутырке на сегодняшний день реальная норма – менее одного квадратного метра на человека, то есть там содержится более 7 тысяч арестантов при норме 1400.

Вот уже два месяца, как Цируль находился в следственном изоляторе Бутырки. И сейчас, глубокой ночью, сидя на своей шконке у окна, Цируль не спал. Не оттого, что в камере работал телевизор. Нет, телевизоры работали почти круглосуточно. Братва смотрела все передачи подряд.

Все мысли старого вора были о воле. Хотя сейчас, в два часа ночи, все в камере спят, за исключением четырех человек, которые с большим вниманием смотрят телевизор, Цируль решил написать записки-малявочки на волю. Он протянул руку к тумбочке, стоящей около кровати, чтобы достать блокнот с ручкой. Ручка упала. Смотрящие телевизор тут же повернули голову к Цирулю.

Один из них с приветливой улыбкой спросил:

– Павел Васильевич, не мешаем? А то, если скажешь, тут же выключим ящик.

Цируль отрицательно покачал головой.

– Да нет, гуляй, братва, – коротко ответил он и поднял с пола упавшую ручку. Ему предстояло написать три малявы на волю, которые потом он должен передать через адвоката, визита которого ожидал завтра.

Первая предназначалась старому корешу Цируля, известному вору в законе Робинзону Арабули, по кличке Робинзон, который, как и Захаров, отбывал наказание в Бутырке и сидел недалеко от него. Цируль дрожащей рукой вывел короткое приветствие:

« Робинзон, привет от посылаю готовую на сто кубов. Дербани там сам как сможешь ». (Записка подлинная, с соблюдением орфографии.) («Кубом» заключенные называли один миллилитр жидкого наркотического вещества, а слово «дербануть» означает разделить дозу между заключенными. – Автор .)

Вторая малява предназначалась одному из приближенных Цируля, который накануне сообщил ему через адвоката, что в усадьбе, которая расположена рядом с виллой Цируля, хранился целый арсенал оружия: огнемет «шмель», автоматы Калашникова и два «кипариса», ручные гранаты.

Сразу же после ареста Цируля этот приближенный немедленно вывез все в неизвестном направлении и по секретной почте, через адвоката, послал маляву Цирулю с рапортом о проделанной работе. Однако такое известие отнюдь не обрадовало Цируля, и сейчас он сочинял грозный разнос за такое самоуправство.

« Какое имел право брать железки без спроса? Когда я тебе велел без спроса брать эти сурьезные вещи? А? А потом люди должны думать, что ты испачкал их ».

Цируль не случайно написал такую грозную записку. Он прекрасно знал законы и понятия уголовного мира, знал, что в случае дальнейшего движения этого оружия «шухера», братва может готовить ему предъяву по поводу того, что оружие было запаленным, то есть ранее использовалось. Поэтому он и устроил разнос своему подопечному.

Третья малява предназначалась Розе, его жене. Покончив с приветствиями осиротевшей в одночасье семье, Цируль затянулся и приступил к главному. Он стал выводить на листке неровные строчки.

« Они, эти мусора, здесь Богу молятся, рады, чтобы увидеть твоего Васильича, чтоб потом сказать: я, мол, самого Пашу видел. А ты дай (денег), не обыщут, до меня и так ни один не дотронется, не додумается обшманать ».

Об отношении к себе работников следственного изолятора Цируль писал чистую правду. Действительно, он был достаточно тонким психологом и видел, как многие конвоиры, корпусные, оперативные работники с трепетом смотрели, когда он проходил по коридору, бросая на него взгляды, полные уважения.

А вчерашний вызов к лейтенанту-воспитателю просто позабавил его.

Должность воспитателя была при любом следственном изоляторе, вне зависимости от того, что контингент был взрослый и серьезный, умудренный большим жизненным опытом. Как ни странно, должность воспитателя полагалась и тут.

В корпус, где находился Цируль, недавно зачислили воспитателем молодого лейтенанта, который закончил один из педагогических институтов и был призван в Вооруженные силы. Однако каким-то образом этому лейтенанту удалось, вероятно, с помощью знакомых, устроить перевод во внутренние войска.

Он был зачислен в штат следственного изолятора Бутырки. А поскольку имел педагогическое образование, то тюремное начальство, узнав об этом, предложило ему должность воспитателя в одном из корпусов.

Вызов Цируля к воспитателю позабавил всю камеру. Цируль сам по этому поводу отпустил шутку, и вся камера дружно смеялась. Цируля, в возрасте пятидесяти семи лет, с двадцатью годами отсидки, с семью ходками вызывать к какому-то молодому безусому лейтенанту!

– Перевоспитывать будет! – под общий хохот пошутил Цируль.

На самом же деле вызов Цируля к воспитателю имел совсем другую цель, которой не знал даже сам лейтенант.

Лейтенант зашел в камеру Цируля в шесть часов вечера, когда рабочий день для работников следственного изолятора практически заканчивался. Он зашел вместе с корпусным. Войдя в камеру, он огляделся.

Обитатели камеры вместе с Цирулем внимательно смотрели на него. Лейтенанту было на вид около тридцати лет. Светловолосый, худощавый, в круглых очках с толстыми стеклами. Оглядев камеру, лейтенант сделал неуместное замечание, на которое братва никак не отреагировала.

Затем он перевел взгляд на Цируля и неожиданно обратился к нему:

– А вас, заключенный Захаров, попрошу следовать за мной.

– Зачем еще? – недовольно спросил Цируль лейтенанта.

– Попрошу не пререкаться! – сказал лейтенант строго.

Сокамерники Цируля внимательно следили за дальнейшим развитием происходящего. Цируль почувствовал это. Ему нужно было держать марку вора в законе и, прежде всего, показать перед сокамерниками его воровское превосходство над этим ментом.

Цируль медленно слез со шконки, так же медленно всунул ноги в ботинки и совершенно равнодушно направился к двери. Конвоир и лейтенант продолжали стоять. По тюремным правилам, Цируль должен был заложить руки за спину, скрестив их, и в сопровождении конвоира направиться по указанию тюремного начальника.

Однако Цируль шел совершенно раскованно, так называемой блатной походкой, характерной для зэков, не в сторону дверей, а в сторону дальняка, где располагался туалет. Он медленно подошел, расстегнул штаны и мощной струей помочился, издав при этом пару соответствующих моменту звуков. Братва восприняла это на «ура». Еще бы – по всем канонам криминального мира он показал свое презрение к тюремному начальству! А это было достаточно неожиданным. Неважно, хотел ли Цируль в это время мочиться, дело не в этом. Главное, он оказался на высоте. Многие из заключенных давились со смеха, другие с трудом сдерживали улыбки, чтобы не вызвать гнев тюремного начальства.

Лейтенант ничего не понял, а конвоир, стоящий рядом с ним, тоже заулыбался, но прихлопнул рукой рот, скрывая улыбку. Затем Цируль вышел, помыл руки, медленно подошел к своей шконке, тщательно вытер белоснежным полотенцем руки. После этого он сказал:

– Куда идти, вертухай?

Конвоир заморгал глазами. Лейтенант будто опомнился, что теперь очередь за ним.

– Ко мне в кабинет, – сказал он и пошел впереди.

Сокамерники провожали Цируля негромким улюлюканьем, показывая этим свое восхищение и высказывая своеобразные тюремные комплименты, которые были понятны только ему и им.

Пройдя по коридорам через несколько тюремных отсеков, Цируль оказался в небольшом кабинете воспитателя.

Кабинет был крохотный, скромно обставленный. Деревянный стол под зеленым сукном, два деревянных стула, стоящих рядом, какой-то допотопный шкаф с застекленными дверцами, портрет Дзержинского на стене.

Цируль осмотрелся и медленно присел на стул. Лейтенант сел рядом, пододвинул ему стеклянную пепельницу и пачку сигарет. Цируль посмотрел – это были сигареты «Ява».

– Курите, Захаров, если хотите, – предложил лейтенант.

Но Цируль покачал головой и достал из своего кармана пачку «Мальборо» с очень дорогой зажигалкой. Достав сигарету из пачки, прикурив, он затянулся и выпустил большое облако дыма в сторону лейтенанта. Тот как-то неловко замахал рукой, разгоняя дым, и начал беседу.

– Я вас, Захаров, пригласил не случайно. Я прекрасно понимаю, что перевоспитывать вас и уговаривать встать на путь законопослушного гражданина, наверное, уже поздновато.

Цируль, улыбнувшись, кивнул.

– Поэтому, – продолжал лейтенант, – я хотел просто с вами побеседовать о тюремной жизни.

– О тюремной жизни? – переспросил Цируль. – А что нового ты мне можешь сказать о тюремной жизни, лейтенант?

– Да нет, я хотел бы вам рассказать историю тюрем России, если, конечно, вам это будет интересно.

Цируль опять внимательно взглянул на лейтенанта. «Интересно, – подумал он, – какую цель преследует он? Зачем мне его история? Я сам знаю все не хуже его. Сколько зон, крыток за двадцать лет облазил».

Но лейтенант, взглянув на Цируля, вероятно, тоже понял недоуменный взгляд и решил уточнить:

– В общем, дело в том, что я собираюсь писать диссертацию об исправительно-трудовых учреждениях России. Вот, так сказать, решил, Павел Васильевич, с вами обменяться опытом. Я вам немного из теории, а вы мне – из практики, где были, как и что. Если, конечно, вы не возражаете, – добавил лейтенант.

– А чего мне возражать? – улыбнулся Цируль. – Валяй, читай лекцию!

– Какая уж лекция, – сказал лейтенант, – просто беседа. Вы же не знаете, наверное, Павел Васильевич, что уголовно-исправительной системе скоро будет сто двадцать лет. И это как бы профессиональный праздник тюремщиков.

– Во-во, – улыбнулся Цируль, – всенародный юбилей! А что, может, красную дату в календаре заделаете?

Но лейтенант, словно не обращая внимания на подколы Цируля, продолжал:

– Наверное, в России не найдется человека, которого не затронула бы эта система – либо его самого, либо его родственников. – Лейтенант сделал паузу и продолжал, бросив короткий взгляд в свою тетрадку-конспект. – Вопреки всем переменам, традиции ГУЛАГа живы, и тюремно-лагерное население России постоянно растет. По сравнению с дореволюционными временами оно увеличилось в десять раз. Еще в 1879 году 27 февраля по старому стилю в тогдашнем царском МВД появилось Главное тюремное управление, а до этого, Павел Васильевич, централизованным управлением исполнения наказаний занимались царские губернаторы… С этого момента стали действовать единые правила поведения заключенных, а за их нарушение установлены наказания.

– Какие наказания? – с интересом переспросил Цируль.

– Ну, например, такие, как розги, – продолжил лейтенант. – Тогда полагалось до пятидесяти ударов, помещение в карцер на срок до одного месяца, перевод на хлеб и воду. Широко практиковались пытки голодом.

– И чего? – сказал Цируль. – Пытки голодом разве сейчас отменены?

Лейтенант сделал паузу.

– Формально они были отменены в конце восьмидесятых годов, но фактически…

– А фактически – действуют до сих пор, – досказал за него Цируль.

– А вы знаете, Павел Васильевич, – неожиданно сменил тему лейтенант, – сколько лет нашей Бутырской тюрьме?

– Около ста, по-моему, – сказал Цируль.

– Да, она была построена еще в XVIII веке и последний раз реконструировалась более ста лет назад. Очень много известных людей, революционеров сидели в нашей тюрьме. – И лейтенант, бросив взгляд на портрет Дзержинского, продолжил: – И Дзержинский.

– И я, Паша Цируль, – улыбнувшись, добавил Цируль. – Ладно, лейтенант, хватит базарить, старый я для твоей лекции и агитки, которую ты в отношении меня замутил.

Тут неожиданно дверь кабинета открылась, вошел мужчина плотного телосложения, лет сорока пяти, на погонах которого Цируль увидел два просвета и большую звезду. Это был майор.

Он вошел и протянул руку лейтенанту. Тот привстал и, будто оправдываясь, сказал:

– Вот, проводим беседу с заключенным Захаровым по истории уголовно-исполнительного наказания России.

– Ну и что? Как он? – спросил майор. – Как ему твоя лекция, лейтенант?

Тот растерянно пожал плечами, показывая, что не имеет точного ответа на поставленный вопрос. Майор прекрасно это понял:

– Ладно, лейтенант, давай прервись пока, а я с этим заключенным хочу побеседовать на тему оперативного характера. Пошли, – обратился он к Цирулю, – поговорим в моем кабинете.

– Товарищ майор, – неожиданно сказал лейтенант, – а кто его обратно в камеру поведет? Ведь карточка на мое имя выписана.

– Вот ты и поведешь, – сказал майор. – Зайди ко мне минут через двадцать, заберешь его.

Цируль медленно вышел из кабинета лейтенанта.

– Куда идти-то? – спросил он.

– Прямо по коридору и направо, – ответил майор.

Они прошли несколько метров. Перед входом в кабинет Цируль увидел надпись «Спецчасть». Майор, увидев удивленный взгляд Цируля, сказал:

– Да не волнуйся ты, Павел Васильевич, это не мой кабинет. Мы тут с тобой только разговаривать будем. Мой кабинет совсем в другом месте расположен.

– А чего мы тогда шифруемся, майор? – раздраженно сказал Цируль.

– А сейчас мы с тобой разговор начнем, ты и поймешь все, – ответил майор. – Проходи, садись, Павел Васильевич.

Цируль вошел и сел на стул, заранее приготовленный. Тем временем майор подошел к подоконнику, на котором стоял японский пластмассовый чайник, где уже кипела вода.

– Ну что, чайку сгоняем? – спросил майор. – Не откажешься, Павел Васильевич? Или, может, тебе лучше лекцию продолжить об исправительно-трудовом наказании, которую лейтенант начал?

– Да нет, майор, давай лучше чайку зачифирь, – ответил Цируль.

– Я тоже так думаю. – Майор взял стакан, налил туда хорошо заваренного чаю и протянул Цирулю. Потом подошел к столу, достал из ящика шоколадку и пододвинул ее к Паше.

– Курить-то можно? – спросил Цируль.

– Конечно, кури, – улыбнулся майор.

Цируль снова достал пачку «Мальборо», затянулся и отпил немного чаю.

– Ну что, Павел Васильевич, наверное, не ожидал такой встречи?

– А чего не ожидать? Работа у вас такая – нас перевоспитывать. Давай, майор, валяй. Или что, вербовать будешь?

– Боже упаси! – майор покачал головой. – Это не входит в мои обязанности. Наоборот, хочу предложить тебе услугу, – неожиданно сказал он.

– Услугу? – переспросил Цируль.

– Да. – И, наклонившись к уху Цируля, майор сказал: – Павел Васильевич, вижу, ты сильно переживаешь за свое семейство – за жену, за ребеночка, который остался на воле.

– Тебе-то какое дело? – выпустив облако дыма, резко проговорил Цируль.

– Мне-то, собственно, то, что помочь я хочу.

– Каким же образом?

– Хочешь, – продолжил майор, – принесу тебе телефон или рацию?

– А тебе интерес какой? – удивился Цируль.

– Небесплатно, Павел Васильевич.

– А почему я должен тебе верить?

– А почему бы и нет? – улыбнулся майор. – Ведь я рискую, а не ты. Ну, отберут у тебя эту рацию – тебе какой риск? Никакого. А я рискую своими погонами.

– А за что ты рисковать будешь?

– Я же сказал – небесплатно.

– И сколько это будет стоить?

– Что тебе, Павел Васильевич, о таких мелочах думать! Я с твоими родственниками сумму оговорю. Она достаточно скромная для твоих масштабов. Ну так как мы порешим? – спросил майор.

– А почему все-таки я должен тебе верить? – вновь спросил Цируль. – Чем ты докажешь, что не готовишь мне подлянку?

Майор сделал паузу и быстрым движением полез в ящик стола, откуда недавно доставал шоколад.

– Вот чем докажу тебе, Павел Васильевич, свое расположение. – Он достал небольшую картонную папку, на которой было крупно написано «Личное дело заключенного», а наверху знакомая аббревиатура «МВД», «Главное управление исполнения наказания г. Москвы, изолятор временного содержания 48/2».

– Вот, – сказал майор, – мое единственное доказательство моих намерений. Дам тебе почитать, – и майор, раскрыв папку, протянул первый листок Цирулю.

Это было не что иное, как рапорт должностного лица на имя начальника следственного изолятора: «Довожу до Вашего сведения, что в камере № 51 следственного изолятора № 2 содержится неоднократно судимый вор в законе Р. Арабули, по кличке Робинзон. Павел Захаров, также ранее судимый, по кличке Цируль, через отбывшего по приговору суда Иванова сбыл Арабули 2,2 грамма ацетилированного опия. Наркотик был упакован в записку, адресованную Робинзону. Записка изъята и приобщена к делу в качестве вещественного доказательства».

Затем майор, увидев, что Цируль прочел этот рапорт, быстро перевернул листок. Цируль увидел, что к делу действительно приобщена его малява, которую он отправил Робинзону.

– Вот такие наши доказательства, Павел Васильевич.

Цируль сидел в недоумении.

– Я показал тебе секретную информацию. Больше скажу – несмотря на то, что дело в отношении тебя за распространение наркотиков будет в ближайшее время возбуждено, сейчас тюремное руководство следственного изолятора этого не делает, чтобы установить, кто из тюремщиков тебе помогает в этом деле. Поэтому, Павел Васильевич, – майор сделал паузу, – я считаю, что будет справедливо считать это сообщение о рапортах и записках моим доказательством расположения к тебе. Или ты думаешь по-другому?

– Что я думаю – это мое дело, – ответил Цируль. – Но бумажки серьезные. Ну что, давай попробуем, в самом деле. Что от меня нужно?

– От тебя ничего не нужно. Просто мой человек, – продолжил майор, – и естественно, ты понимаешь, что это будет девушка, позвонит твоей Розе, они встретятся. А дальше все остальное. Они обо всем конкретно договорятся. Ты, в свою очередь, отпиши Розе записочку, – и майор протянул Цирулю листок бумаги с ручкой. – Черкани, что человек от тебя придет по этому вопросу.

Цируль взял листок и быстро стал писать:

« В понедельник заезжай к Гришке и Славке. И возьми трубку (телефонную), и отдай ее с Игорьком. Ясно? Не забудь зарядное устройство ».

Как только Цируль закончил писать маляву, майор тут же сказал ему:

– Да, Павел Васильевич, напиши номер телефона, где Розу можно найти.

Цируль удивленно посмотрел на него:

– А что, вы не знаете?

– Мы ж не сыскари, а стражники, – улыбнулся майор.

Цируль быстро написал номер телефона.

– И еще, никому об этом не говори!

– А как же я телефоном пользоваться буду? В камере-то сколько людей сидит! Заложат. Ведь наверняка там ваши наседки есть!

Майор улыбнулся. Но в отношении стукачей, которых на тюремном сленге называли наседками, он Цирулю ничего говорить не стал.

– Очень просто. Будешь вызывать одного вертухая, это мой человек. А вертухай будет ко мне тебя доставлять. От меня и будешь звонить.

– А чего тогда мне с мобильника звонить? Почему бы мне сейчас с твоего телефона не позвонить? – И он показал на стоящий на столе аппарат.

– А ты думаешь, наши телефоны «контора» не слушает? Вот и запалимся с тобой на пару. Потом вместе будем сидеть, друг другу малявки гонять, – улыбнулся майор, одновременно постучав по деревянной крышке стола рукой. – Ну что, Павел Васильевич, договорились?

– Лады, – коротко согласился Цируль.

– Я думаю, мы не будем с тобой дальше чаи гонять, – сказал майор.

Через две минуты дверь открылась, вошел лейтенант.

– Разрешите, товарищ майор?

– Заходи! – сказал майор и, сделав сильный выдох, обратился к Цирулю. – Так что идите, заключенный Захаров, и подумайте о своем поведении! – Майор показал лейтенанту, что проводил разъяснительную беседу.

Цируль нехотя встал, затушил недокуренную сигарету в пепельнице и вышел в коридор с лейтенантом. Пока он шел до камеры, он понял, насколько хитер и осторожен этот майор.

Сам он решил не вызывать к себе Цируля – мало ли? В случае чего, если запалится, он вообще не при делах. Вот лейтенанта, видимо, и заставил вызвать Цируля на эту дурацкую беседу по истории тюремного наказания в России. Лейтенант шел молча, не пытаясь ни о чем говорить…

В камере Цируль задумался. С одной стороны, такая услуга майора была странной и подозрительной. Но, с другой стороны, немного поразмыслив, Цируль пришел к мысли, что для него тут никакого риска нет. В конце концов, рискует майор. А что касается так называемого снятия информации, если менты задумали пеленговать его радиоразговоры, то Цируль намерен вести разговоры только на семейно-бытовые темы, а серьезных дел не касаться. Для этого существуют малявы, которые он переплавлял через дороги и ноги, что на тюремном языке обозначало нелегальный способ переправки.

Майор не обманул. Через пару дней в камеру к Цирулю заглянул новый вертухай и, вызвав его, провел Пашу в кабинет, где уже сидел улыбающийся майор. Тот первым протянул руку Паше, поздоровался. Затем, выдвинув ящик стола, глазами показал на его содержимое.

На дне ящика лежал мобильный телефон, рядом – зарядное устройство. Майор посмотрел на часы и сказал:

– Тебе десяти минут хватит?

Цируль утвердительно кивнул. Майор вышел из кабинета. Паша быстро набрал номер телефона. На другом конце услышал голос своей Розы.

Цируль был очень рад, что услышал наконец родной голос, узнал последние новости. Но вскоре настроение испортилось, когда он узнал, что за эту услугу майор вытащил с Розы аж десять тысяч баксов.

– Что ты делаешь? – ругался Цируль в трубку. – Она и тысячи не стоит, такая услуга!

Закончив разговор, он сделал еще пару звонков своим друзьям-подельникам. Вскоре в дверь заглянул майор. Цируль ничего ему не сказал и выключил трубку.

– Ну как? – спросил майор.

Цируль сказал:

– Нормально.

– Слушай, Павел Васильевич, – обратился к нему майор, – тут такое дело. Я не исключаю возможности, что телефон все-таки может быть перехвачен. Поэтому, если хочешь, пусть твои кенты, – майор сделал паузу, – ну, твои дружки, подъезжают на тачках вечерком к изолятору, и пусть Роза рацию принесет, по рации и общайтесь. Есть такие рации, – и он взял листок бумаги, на котором написал название рации, – которые фиксируют милицейский перехват. Нам такая штучка очень пригодится. Как думаешь, Павел Васильевич?

Цируль понял, что майор почувствовал, что Паша недоволен той суммой, которую он заломил за услугу, и теперь пытается оправдаться перед ним, предложив пронос рации. С одной стороны, это было удобно. По рации общаться безопаснее, чем по телефону, так как телефон мог работать в тюрьме только в том случае, если его поднести к окну. Рация же дает возможность разговаривать и в глубине комнаты. Это устраивало Цируля.

– Ну что, даешь согласие? – допытывался майор.

Цируль согласно кивнул.

Через пару дней у Цируля была портативная рация марки «ALINCO». Когда состоялся второй сеанс радиосвязи, Цируль вновь получил от Розы неприятное известие. Оказывается, майор решил по-крупному развести законника и за пронос рации потребовал тридцать тысяч долларов.

До законника дошло, что под разными предлогами под его освобождение получают лавэ самые неожиданные люди.

Цируль был в бешенстве. Он немедленно отправил своей супруге грозное «письмо»:

« Хоть рубль дашь без меня, я отрублю тебе руки. Я твою свободу. Мама, я заклинаю тебя и твое здоровье, скажи, не послушают – убью всех. Твой П. ».

Цируль задумался. Из разговора с Розой он узнал, что майор действует через одну из молодых женщин, постоянно приходящую на связь с ней. Он же через Розу понял, что эта женщина сама имеет достаточно серьезные связи, хотя и выполняет роль связной.

И он решил действовать через эту женщину напрямую, тем самым отметая майора, который так беззастенчиво разводит его на большие бабки. Поэтому он тут же написал продолжение записки:

« Эту девочку не бросай. У них ноги серьезные. Попробуй с ней сходить в ресторан и взять с собой ноги, поняла ?»

Цируль рассчитывал, что его жена, а также его дружки смогут выйти на контакт с этой женщиной, и тогда майор будет им не нужен, так как у него была полная уверенность, что у женщины есть люди, которые все это организовывают. А майор – так, посредник. Цируль чувствовал это нутром загнанного волка, натренированным за многолетнюю лагерную жизнь.

Угрожающие послания Цируля возымели свое действие.

Цируль почувствовал это через пару дней, так как за ним вновь пришел конвоир и привел его в знакомый кабинет, где обычно проходили сеансы радиосвязи. Однако в кабинете никого не было. Конвоир открыл ящик и протянул Цирулю полиэтиленовый пакет. Там лежали портативная станция и мобильный телефон без зарядного устройства.

– Бери, это тебе! – сказал конвоир. – Просили передать.

Цируль все понял. Вероятно, его записка возымела эффект и майору было отказано в дальнейшем получении денег. Потому он решил «свалить», отойти от дела. Теперь, возвращая телефон и радиостанцию без зарядного устройства Цирулю, майор рассчитывал на то, что все равно рано или поздно Цируля в камере вычислят и тогда тот пожалеет о сделанном.

Цируль молча взял пакет и вышел из кабинета. Конвоир довел его до камеры. Там у Цируля не было возможности позвонить или выйти на связь, так как он рисковал потерять сразу все. Поэтому Цируль спрятал принесенное в укромное место, на дно тумбочки, прикрепив все фирменным пластырем.

Через несколько дней за Цирулем вновь пришли конвоиры. На сей раз его вызывали на допрос к следователю. Цируль не первый раз ходил на допрос. Вначале следствие в основном крутилось возле использования им поддельных документов.

Но потом Цируль почувствовал, что это обвинение начинает пробуксовывать. Вероятно, прокуратура не поддерживала обвинения по этой статье. И следователи стали делать упор уже на незаконное ношение оружия, на тот злополучный «ТТ», который «нашли» в подкладке его пальто на Шаболовке, 6.

Но и тут, вероятно, у следователя возникли большие трудности, поэтому на сегодняшнем допросе следователь очень подробно пытался своими специфическими вопросами, а если выражаться тюремным языком – «подлянкой» – подловить Цируля. Но Цируль был начеку. После допроса он отчетливо понял, что ему нужно сейчас делать. Нужно менять показания, отметать от себя эту волыну.

Вернувшись в камеру, он сел и, достав из тумбочки тонкую ученическую тетрадь зеленого цвета, стал писать корявым почерком:

« Нужно срочно послать Игорька в прокуратуру, но обязательно с адвокатом, и пусть грузится. Пусть скажет, что мы были в бильярдной, я смотрел какую-то картину, а он что-то клеил. После сильных криков и стрельбы буквально за минуту ворвались солдаты в масках, и он видел, как мне ударили в голову автоматом и я упал. В следующую минуту после крика «Ложись» его тоже накрыли и вырубили. Когда он очнулся в компьютерной на полу, они его облили водой, и он на столе увидел два своих пистолета – один газовый, а второй «ТТ», который купил на рынке на Дмитровском шоссе, у молодых ребят, за 500 долларов. А купил после того, как в доме взорвали взрывчатку. Понял? Номер этого «ТТ» РАО 03668. Это тот самый, который у меня отняли. Они обязательно спросят, а видел ли кто у тебя эту волыну? Ты скажи, что один раз разбирал в компьютерной и вошли Володя с Соней поиграть. Они видели его разобранным на столе. Когда Соня ушла, Володя попросил посмотреть. Он воевал в Афганистане. Володя пусть запомнит номер волыны. Напишите заявление с этой ксивой и в прокуратуру. Ну а Игорька мы, самое большее, через два месяца сюда дернем. И все будет правильно. Сейчас неудобно Игорьку как-то обещать. Это не по-человечески обижать его. Короче говоря, заранее за тебя переживаю. Возьмите адвоката, и все будет нормально ».

Далее Цируль на четырех страницах очень подробно давал инструкции, как вести себя и отвечать на возможные вопросы следователя по поводу добровольной заявы Игорька о его пистолете.

Однако осуществить рекомендации Захарова Игорь Кутин, его телохранитель и шофер, так и не успел, так как во время обыска в доме Цируля в Жостово он был задержан с пистолетом иностранного производства калибра 6,35 мм и позже был осужден Мытищинским районным судом на два года лишения свободы, правда, условно.

Однако борьба за освобождение Павла Захарова из-под стражи развернулась очень широко. Роза, а также близкие друзья Захарова через адвоката разработали так называемую медицинскую версию. Все было построено на том, что в результате сильного избиения Захарова офицерами РУОПа он потерял возможность свободно передвигаться по причине того, что у него отказали ноги.

Милиция же принимала «отказ ног» за обычное притворство. Адвокаты доказывали тяжкий недуг. В ход шли справки и постановления, подтверждающие правоту обеих сторон. Мытищинский горсобес удостоверяет инвалидность Павла Захарова, но бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения Москвы опровергает это заключение.

Когда подследственного помещают в стражный корпус горбольницы номер 20, врачи, обследовав пациента, выдают адвокату справку под номером 9955, диагноз, подписанный заведующим второго терапевтического отделения, мог напугать кого угодно: «осколочный перелом позвонка с компрессией спинного мозга. В настоящее время содержаться в условиях СИЗО ИВС не может». Справка вместе с ходатайством вновь отправилась к следователю в прокуратуру.

Адвокаты писали: « С учетом всех грубейших нарушений закона, явной фальсификации обвинений и критического состояния здоровья Захарова, резко ухудшившегося после проведения допросов, прошу немедленно решить вопрос о его освобождении из-под стражи ».

Жена Захарова Роза обращается за помощью в редакцию газеты «Известия», и корреспондент газеты, встретившись со следователем, который вел дело Захарова, опубликовывает статью от 7 февраля 1995 года с названием «Идет охота на воров», где ее автор дал свою трактовку всем злоключениям Цируля:

« Возможно, задержание старого вора в законе – это часть секретной операции МВД по устранению преступного мира. Но перед законом все равны: от преступника до президента ».

Тяжба вокруг Павла Захарова не угасала. На его сторону встали влиятельные депутаты, деятели искусства и даже чины из силовых ведомств.

Но содержание законника в стенах следственного изолятора правоохранительным органам было крайне необходимо. Милиция намеревалась доказать хотя бы часть той информации, которая накопилась у них за последние годы в отношении Цируля, а изъятый пистолет был лишь предлогом в той большой кропотливой работе, которую вели органы. С этой целью следственные органы совместно с администрацией следственного изолятора решили выдвинуть новое обвинение – о причастности Захарова к распространению наркотиков в стенах следственного изолятора.

Через несколько дней Цируля вновь ведут на допрос к следователю. На сей раз вместе со следователем в кабинете находится заместитель начальника учреждения по режиму, который и показал Цирулю тот рапорт и ту записку, адресованную Робинзону по поводу передачи наркотиков, которую до того уже показывал ему тот самый майор-вымогатель.

Цируль, просмотрев эти записки, оставался равнодушным. Он пожал плечами.

– Что вы можете сказать, Павел Васильевич, – обратился к нему следователь, – по поводу возможности будущего обвинения?

– Ваше дело предъявлять, наше дело отметать, – спокойно сказал Цируль.

Тогда в разговор вступил заместитель начальника СИЗО по режиму.

– Павел Васильевич, а что если мы сделаем так? Мы это обвинение пока придержим, если вы назовете нам сотрудников следственного изолятора, которые помогали вам получать наркотики с воли.

– Ты что же мне, мент, западло предлагаешь? – гневно сказал Цируль. – Мне, законнику, предлагаешь стукачом стать на старости лет? Заложить, пускай даже ваших ментов? Да ни в жизнь такого не будет!

Тогда следователь продолжил:

– Ну тогда тебе, Павел Васильевич, придется одному отвечать – «паровозом» идти по этому делу. А там уже срок совсем другой. Это не три года за ствол, а гораздо больше.

– На пушку берешь, начальник? – сказал Цируль. – Нет у тебя никаких доказательств по этому делу. Мало ли – маляву взяли, ну и что? А где наркота-то? Нет. А раз нет, то и доказательств у вас нет.

Следователь и оперативник замолчали. Лицо оперативника стало красным. Он уже занервничал.

– Нет, говоришь? Будут! – сказал он. – И я думаю, что в ближайшее время. Дай срок, Павел Васильевич! Все будет в лучшем виде.

– Давай, начальник, – равнодушно сказал Цируль, – давай, крути на всю баранку! Можешь мне все статьи УК клеить – твое право.

Допроса не получилось, и вскоре Цируля вернули в камеру.

После возвращения Цируль задумался. Конечно, он прекрасно понимал, что оперативникам многое известно о его жизни. Конечно, он предполагал, что в камере есть стукач. Кто-то информирует о том, что он получает наркотики с воли и распределяет для воров.

Но, с другой стороны, никаких доказательств у них нет. Иначе бы они не стали раскрывать свои карты, показывать рапорта, малявы, перехваченные ими. Всматриваясь в обитателей камеры, Цируль ловил себя на мысли, что не каждый из бродяг решится заложить самого Пашу Цируля. В конце концов, пронесет!

Прошло немного времени. Цируля перевели в другую камеру, на сей раз в общую. Он почти забыл про те угрозы, которые получил после допроса со стороны режимника и следака, но тут наступил злополучный день, который принес Цирулю новые ужасы и кошмары.

Ничего значительного в этот день не ожидалось. Как обычно, Цируль встал, позавтракал, сел смотреть телевизор. Но около двенадцати дня вошел конвоир и, назвав его фамилию, сказал, чтобы он готовился на беседу с адвокатом.

Паша взял тетрадку с ручкой, которые постоянно носил на встречи с адвокатами. В ней он писал ответы на те малявы, которые получал через адвокатов с воли. За последнее время такие малявы стали приходить очень часто. Многие просто из солидарности передавали приветы, другие задавали вопросы по бизнесу, третьи спрашивали совета или рекомендаций по воровским делам.

Паша привык быть участником такой тайной переписки. К тому же бригада адвокатов, которые обслуживали Павла Захарова, была достаточно многочисленной. Так было специально задумано Цирулем. С одной стороны, за большим количеством адвокатов труднее проследить, а Цируль не исключал возможности, что слежка за ними ведется. Кроме того, некоторые согласились проносить ему наркотики, однако часть категорически отказалась. Поэтому время от времени Цируль менял состав адвокатов. На сей раз он не вспомнил, кто из адвокатов должен прийти к нему, он просто шел на встречу.

Медленно проходя по коридорам, он добрался до следственного кабинета. Его номер был 50. Павел слышал, что этот кабинет был когда-то резервом Генеральной прокуратуры, то есть когда приезжал какой-то важняк, следователь по особо важным поручениям, его всегда ждал свободный кабинет для встречи с подследственным. Но последнее время кабинет стали предоставлять сначала простым следователям, а позже – и адвокатам, поэтому Цируль не удивился тому, что его привели в 50-й кабинет.

Этот кабинет значительно отличался от других на этаже следственной части, прежде всего – своими размерами. Это было по крайней мере три обычных кабинета, соединенных в одну комнату. А все остальное – как и в других: стол с прибитыми ножками, три стула, также прибитые, и окно, выходящее в тюремный двор, вешалка для одежды, висящая напротив окна.

Открыв дверь, конвоир сказал Цирулю, чтобы он входил. Адвокат уже сидел за столом. Сидящий за столом был полным мужчиной, с круглым лицом, с лысиной, в очках с золотой оправой. Этого адвоката Цируль хорошо знал. Хотя он и работал с ним только две недели, но адвокат был рисковым и спокойно проносил наркотики с воли. Поэтому Цируль приветливо улыбнулся ему.

Конвоир протянул адвокату листок вызова заключенного, тот взял его, поблагодарил и, дождавшись, когда конвоир выйдет из комнаты, протянул руку для приветствия Цирулю. Тот пожал ее и почувствовал, что между пальцами адвоката зажат небольшой пакетик из серебряной бумажки. Это и был наркотик.

Паша ловким движением перехватил пакетик и положил его в карман своей куртки. Из другого кармана он достал пачку сигарет, зажигалку и закурил, внимательно глядя на адвоката.

Тот достал из «дипломата» несколько газет и журнал, которые хотел передать Цирулю для чтения. Тоже достал пачку сигарет, закурил и задумался. Выпустив облако дыма, спросил:

– Ну, как дела, Павел Васильевич?

Цируль пожал плечами:

– Нормально пока. Все по-старому. А у вас как?

Адвокат сделал паузу:

– Все будет нормально. Скоро выйдете на свободу. Мы подключили очень серьезных людей, – понизив голос, он намекал на то, что очередной влиятельный человек взялся помогать решать судьбу Цируля.

Цируль улыбнулся. Эта новость была приятной для него, так как он все же верил, что может быть освобожден в ближайшее время.

– Ну а сам-то как? – переходя на «ты», обратился он к адвокату.

– Все путем, Павел Васильевич. Прошел по зеленой улице, – адвокат намекал на то, что в прошлом был сотрудником правоохранительных органов, таким же следователем, однако, выйдя на пенсию в сравнительно молодом возрасте, переквалифицировался в адвокаты. Но милицейские связи он старался сохранять, поэтому в следственный изолятор всегда проходил по зеленой улице, то есть безо всякой задержки – никаких очередей, в которых часами томились его коллеги, для него не существовало. Проходя по коридорам, он всегда приветливо здоровался с обслуживающим персоналом, который его также узнавал. Адвокат знал себе цену, но был из категории хвастливых, поэтому всячески старался приписывать себе даже то, чего и не делал.

– Вот видите, – сказал он, обращаясь к Цирулю, – и кабинетик нам хороший подобрали, и быстро провели вас.

За таким разговором они выкурили несколько сигарет. Пепельница уже была полна окурков. Цируль не спешил открывать наркотик и занюхивать его.

– Что еще в мире делается? Чем Москва дышит? – спросил он.

Адвокат стал рассказывать о последних столичных новостях. Тем временем Цируль поднял голову и внимательно посмотрел на лампу, висящую на потолке, а также на несколько датчиков противопожарной безопасности – нет ли там замаскированных микрофонов или видеокамер.

Беглый осмотр ничего не выявил, к тому же зрение у него стало похуже.

Не разглядев ничего подозрительного, Цируль медленно полез в карман своей куртки, где лежал завернутый в серебряную бумагу наркотик. Вытащив двумя пальцами его из кармана, Цируль подвинул к себе пачку сигарет, маскируя свои дальнейшие движения, и, раскрыв пакетик с наркотиком, поднес его к носу.

Адвокат никак не отреагировал на это, он встал и подошел к окну, рассматривая тюремный двор и продолжая рассказывать о столичных новостях.

Не успел Цируль вдохнуть первую дозу, как дверь с шумом распахнулась и в кабинет влетели несколько человек в камуфляже, за ними – несколько гражданских.

Двое бросились к Паше и схватили его за руки, двое других бросились к адвокату. Вместе с гражданскими вошел человек с видеокамерой, другой держал включенный переносной прожектор. Затем появилась собака, какие-то понятые. Цируль услышал громкий крик:

– Всем оставаться на своих местах!

Он не успел ничего сделать, как мощные руки схватили его ладони и прижали к столу, на котором лежала его пачка сигарет и наркотик в серебряной обертке. Тем временем человек в гражданском, повернувшись к объективу видеокамеры, стал говорить:

– Только что, в присутствии понятых, – он перечислил фамилии, – мы задержали заключенного камеры номер… Павла Васильевича Захарова, ранее неоднократно судимого, с дозой наркотиков, которую принес ему бывший адвокат, – он специально выделил слово «бывший». Вероятно, это было рассчитано на адвоката, который продолжал стоять у окна, зажатый двумя оперативниками. Он уже не выглядел таким уверенным и знающим себе цену. Наоборот, он был каким-то жалким. Цируль посмотрел на него – руки его тряслись.

В это время оперативники делали свое дело. Тут же на стол легла бумага с крупным заголовком «Протокол изъятия». Какой-то человек сел за стол и начал ее заполнять. Вскоре в кабинет вошел тот самый заместитель начальника по режиму, который угрожал Цирулю неделю назад.

– Ну вот, Павел Васильевич, видишь, мы свое слово сдержали. Так сказать, приняли тебя с поличным за употребление наркотиков, – с радостью в голосе сообщил он.

Тем временем другой человек в гражданском, подойдя к Цирулю вплотную и подведя видеокамеру, сказал:

– Гражданин Захаров, только что вас задержали с поличным, ваш бывший адвокат передал вам дозу наркотиков.

Все это было сказано для видеокамеры, для той аудитории, которой предназначалось. Позже Цируль узнал, что через несколько дней в одной из милицейских программ на криминальную тему было показано это задержание и изъятие наркотиков.

Цируль ничего не ответил, только отвернул голову. Тем временем режимник продолжал:

– Говорил же я вам, попадетесь рано или поздно!

Цируля это очень задело, и он взорвался:

– Что ты мне говорил, крыса тюремная?! Ты будешь здесь гнить не один год, потому что ты добровольно себя в клетку закрыл, а я через год или два выйду, буду ходить по Нью-Йорку. Ты понял меня? А ты так и будешь тут сидеть!

Первые же слова очень заинтересовали съемочную группу. Они тут же перевели камеру на Пашу, так что Цируль говорил это практически в объектив. В дальнейшем эта сцена также была прокручена московским телевидением.

Минут через десять страсти улеглись. Адвокату отпустили руки, он лихорадочно курил одну сигарету за другой. Цируль заметил, что видеокамеру выключили. Он понял, что сейчас у него появился небольшой шанс. Паша сказал:

– Руки-то отпустите, я тоже покурить хочу.

– Отпустите ему руки, – скомандовал один из штатских, видимо, главный. Оперативники отпустили Цируля. Он протянул руку к пачке, лежащей на столе. Тут же один из оперативников в штатском рванулся к столу, опередив его, взял пачку «Мальборо» и внимательно осмотрел сигареты. Но ничего подозрительного там не заметил.

– Погоди, – сказал ему другой, – дай ему лучше свои.

Тогда оперативник вытащил из кармана пачку «Пегаса». Цируль пренебрежительно улыбнулся.

– Что, Павел Васильевич, такие курить не будешь?

– Что делать – с горя придется, – сказал Цируль. И оперативники дали ему сигарету. Цируль закурил. «Надо что-то делать, – думал он. – Нельзя просто так, глупо сдаваться, ну, подловили они меня, сучары, но я же Цируль, я не должен сдаваться!»

Наконец его внимание привлекла пепельница, в которую беспрестанно трясущимися руками клал свои окурки адвокат. Цируль понял, что именно в этой пепельнице и кроется его спасение. Он закурил и, сбив дыхание, закашлялся, стал стучать себя кулаком по ребрам. Затем медленно протянул сигарету к пепельнице, показывая, что пытается притушить ее, бросив взгляд на оперативников.

Никто на него пристально не смотрел, все были заняты своим делом. Кто-то писал протокол, кто-то с кем-то переговаривался. Цируль, поднеся сигарету к пепельнице, быстрым движением рванул ее на себя, и весь пепел вместе с окурками высыпал на свою голову. Тут же раздались крики:

– Стоять! Что он делает! Снимайте! Что вы стоите как вкопанные! – кричал старший из оперативников. – Руки ему держите! Руки!

Но Цируль размазал по своей голове окурки и пепел от сигарет из пепельницы. Вся голова его стала седой. В кабинете началась настоящая паника. Кто-то побежал за пакетами, чтобы собрать в них оставшийся пепел, разбросанный по полу и по столу следственного кабинета.

– Ну ты и циркач, Павел Васильевич! Тебе бы в цирке работать! – немного успокоившись, произнес старший из оперативников. – Ты что думаешь, если на себя пепельницу с бычками вывернул, теперь экспертиза не покажет, что в твоих волосах и ногтях содержатся наркотики?

Вскоре руки Цируля опять были прижаты к столу. Другой оперативник специальными кусачками состригал ногти, которые аккуратно складывал в полиэтиленовый пакетик. Кто-то принес ножницы, которыми аккуратно состригли небольшую прядь волос с головы Цируля. Все это предназначалось для экспертизы, которая должна была показать, что в волосах и ногтях Цируля содержались наркотики, которые принес ему адвокат. Цируль знал – это был излюбленный прием оперативников.

Пока он сидел за столом, оперативники продолжали заполнять документы. Все изъятые кусочки ногтей и пряди волос были тщательно упакованы в специальные полиэтиленовые пакеты, опечатаны печатями и зафиксированы в соответствующем протоколе изъятия. Все должно было идти на экспертизу.

К этому времени на Цируля надели наручники. Вскоре в кабинет стали заглядывать милицейские начальники. Потом пришел начальник изолятора, несколько офицеров Следственного управления ГУВД, расположенного рядом с изолятором, приехал какой-то чиновник из Московского ГУИНа, который курировал работу следственного изолятора, и наконец появился следователь, который вел это дело.

Через час-полтора весь маскарад закончился. Адвоката увели в камеру, так как санкция на его задержание уже была выдана прокурором. А Цируля отправили в карцер.

К вечеру его вывели из карцера и повели уже в другой следственный кабинет. Там Цируль увидел своего следователя, замначальника по режиму и еще какого-то оперативника. Они были уже спокойны и даже приветливы.

– Садись, Павел Васильевич, – сказал зам по режиму. – Надо бумагу кое-какую в отношении тебя подписать.

Цируль недовольно процедил сквозь зубы:

– Какую еще бумагу?

– Мы тут обыск в твоей камере провели, где ты сидел. Так вот, ставим тебя в известность, что за окном твоей камеры нашли метадон и опий, – сказал режимник и сделал паузу, вглядываясь в лицо Цируля.

Цируль даже бровью не повел.

– Но это, Павел Васильевич, еще не все. Самое главное – мы нашли другое. Мы нашли у тебя, – и он быстро протянул ему протокол изъятия, – радиостанцию фирмы «ALINCO» и мобильный телефон, который ты прятал под своей тумбочкой. Ну что, будешь подписывать протокол изъятия? Или хотя бы расписку подпиши, что мы тебя ознакомили с протоколом изъятия.

– Ничего без адвоката я подписывать не буду, – ответил Цируль коротко.

– Твой адвокат арестован, – сказал зам по режиму.

– Ничего, у меня другие есть. Пускай они приедут, тогда и подпишу.

– Вольному воля, – сказал режимник. – Тогда иди снова в карцер, а мы сейчас составим акт, что ты от подписи отказался.

Двое человек, присутствовавших, видимо, в качестве понятых, подписали сразу составленный акт.

После этого Цируля вернули в карцер.

Через несколько дней его перевели в другой следственный изолятор – «Матросская Тишина». Такой перевод объяснялся тем, что, несмотря на то, что оперативники вскрыли каналы получения наркотиков Цирулем, но те сотрудники изолятора, которые способствовали этому, обнаружены не были. Поэтому, опасаясь того, что Цируль имеет тесный контакт с некоторыми сотрудниками СИЗО, следственные органы приняли решение перевести Цируля в другой изолятор.

Через несколько дней поздним вечером Цируля с большой охраной СОБРа перевезли из Бутырского изолятора в «Матросскую Тишину». Ему предстояло осваивать новую «квартиру».

Глава 11 СЧЕТЧИК ВКЛЮЧЕН

Прошло три дня с того момента, как Глеб получил ультиматум от членов своей бригады по поводу денег, вложенных в общак Цируля. За это время Глеб сумел договориться с работником СИЗО о встрече с Цирулем, однако последний так и не позвонил. Пришлось ему бросить свой джип в отделении милиции, спасибо ноги унес. А самое главное – Глеб потерял возможность встретиться с Ястребом.

Тот куда-то исчез. Глеб считал, что Ястреб знал близкое окружение Цируля, так как в последнее время часто бывал у него на вилле. Однако после той встречи, когда Ястреб представил Глебу Болта, он неожиданно исчез.

Сам же Болт ничего о Цируле не знал.

Поэтому сейчас у Глеба оставались два выхода: выйти непосредственно на самого Цируля, переговорить с ним, – однако все упиралось в работника следственного изолятора, который не звонил. Второй выход – самому провести разведку по установлению возможных похитителей общака с виллы Цируля.

Но поскольку Глеб не знал никого из окружения Паши, а с ним самим переговорить пока не было возможности, Глеб решил поехать в Мытищи, в поселок Жостово, и постараться там, среди местной братвы, навести какие-то справки.

Весь следующий день он провел в Жостово, в Мытищах и в других близлежащих поселках. Вскоре у него уже была информация, что недалеко от виллы Цируля промышляет мелкая бригада братвы из Мытищ, которая в основном занимается мелкими поборами в маленьких кооперативных магазинчиках и ларьках.

Поскольку они чаще всего проезжали мимо виллы Цируля, Глеб решил, что именно они и могут иметь какую-то информацию о том дне, когда общак был вывезен кем-то.

Однако идти с голыми руками на эту, пусть даже и мелкую, братву для Глеба представлялось самоубийством. Поэтому он решил обратиться к своей бригаде. Такая возможность вскоре у него появилась.

Макар сам позвонил Глебу и вежливо поинтересовался, как у него дела. Глеб, сославшись на то, что это не телефонный разговор, назначил стрелку. Через несколько часов они уже сидели в уютном кафе. Вместе с Макаром приехал Антон. Глеб подробно рассказывал о возможных вариантах. Макар кивал, соглашаясь с ним.

– Конечно, – сказал он в итоге, – вся информация о Паше – это прежде всего первоисточник. Странно, что тебе тюремщик не звонит. Может, он испугался?

– Да нет, вероятно, какие-то сложности возникли. Позвонит, – сказал Глеб. – Но время-то идет! Ты же не хочешь срок сдвигать!

– Тут не я решаю, – сказал Макар. – было общее собрание, и бригада постановила – семидневный срок. Не искать же тебе всю жизнь эти злополучные деньги! А потом, чего ты паникуешь? У тебя есть две возможности: Цируль и пробить эту мытищинскую бригаду.

– И что? Мне одному на них идти?

– Зачем же? А мы на что? – возмутился Макар. – Подтянем ребят, поедем разбираться с ними. Ты знаешь, где они тусуются?

– Конечно, знаю, – сказал Глеб, – в небольшой кафешке. Они каждый вечер часов в семь собираются как бы на планерку, а потом – либо на дискотеку в подмосковный клуб, либо в Москву едут развлекаться.

– Вот и хорошо, – подытожил Макар. – В кафешке мы их и возьмем, тепленькими. Давай сегодня и поедем, – подытожил он.

– Да, еще, – обратился к нему Глеб, – я не сказал самого главного. – И он рассказал Макару о своих приключениях с джипом, о задержании в отделении милиции и о подозрении в убийстве Кости.

Макар нахмурился.

– Ладно, не волнуйся, Глеб, никто на тебя «косяки» по убийству Кости вешать не будет. Никакой твоей причастности к этому делу нет. В конце концов, легко докажешь. А что касается тачки, тачку мы тебе дадим. Конечно, не джип, но на колесах передвигаться сможешь.

– А может, нам сегодня и повезет, – сказал неожиданно Антон, – и мы на бабульки наши выйдем?!

– Все может быть, – согласился Макар. – Тогда, Глеб, мы тебе «Роллс-Ройс» купим или «мерина» шестисотого. Сам выберешь!

Вскоре Глеб, Макар и остальная бригада подъехали к кафе, где собиралась мытищинская бригада.

Кафе было переделано из бывшего общепитовского и напоминало не то чебуречную, не то чайную. Оно представляло собой стекляшку с большими стенами-окнами и металлической крышей. Все стекла были задрапированы шторами. Тем не менее ряд окон был открыт, и с улицы хорошо было видно, кто находился внутри.

Народу там было немного. Стоящие рядом иномарки говорили о том, что в кафе находилась та самая местная бригада. Стояло машин шесть или семь.

Остановив свою тачку недалеко от кафе, Макар, обратившись к Глебу, сидевшему на переднем сиденье, сказал:

– Смотри, братан, местная шпана на чем ездит!

Они увидели новенький «Опель Фронтеро», «Форд», «Опель Вектра», «Мерседесы» 180-й и 200-й моделей.

Макар осмотрелся. Кафешка стояла практически на окраине. Рядом находился сосновый лес.

– Вот и удобное место для беседы, – улыбнулся Макар. – Сейчас мы напряжем мальчиков и снимем информацию!

Глеб посмотрел на Макара.

– Слушай, а если они не при делах, не в курсе и вообще ничего не знают?

– Тогда мы вежливо извинимся. Другого выхода у нас нет. Информация нужна. Ну что, пошли?

Он вышел из машины. Тотчас же по его сигналу из четырех машин, на которых они приехали, вышли ребята, оставив за рулем дежурных на всякий случай и одного оружейника с гранатами и автоматами. У каждого боевика был либо пистолет «макаров», либо автомат Калашникова, которые они прятали под куртками.

В кафе вошли практически одновременно. Кафе внутри было уставлено десятью или двенадцатью столиками, стоящими в ряд. Посредине – небольшая буфетная стойка, где сидел бармен. Ребята сидели за двумя столиками, сдвинутыми вместе и стоящими у окна. Они о чем-то оживленно разговаривали.

В кафе было накурено. Они даже не заметили, как вошли Макар, Глеб и вся бригада.

Глеб подошел практически вплотную к ним и, улыбаясь, сказал:

– Здорово, братва!

Кое-кто приподнялся, однако сопровождающие Макара ребята подошли к ним и руками показали, чтобы те не рыпались.

– Кто тут у вас старший? Базар есть.

– Ну, я, – встал долговязый рыжеволосый парень.

– Как кличут тебя? – спросил его Макар.

– Коля. Коля Рыжий.

– Вот и хорошо, Коля Рыжий. А я Макар, с братвой из Москвы подтянулся, с тобой побазарить.

– Что за базар? – спросил Коля. – Какая тема? Что за проблема, братки?

– Да есть проблема. Пойдем на свежий воздух. Тут у вас сильно накурено, – оглядев помещение, сказал Макар.

Все ребята из бригады Рыжего сидели неподвижно.

– Чего это я пойду с тобой базарить? У тебя ко мне вопросы – задавай. А я подумаю, отвечать или не отвечать, – неожиданно стал хорохориться Рыжий. – И вообще, я тебя не знаю. Ты кто? Я не знаю никакого Макара. Кого ты знаешь из братвы, назови!

– Двоих людей знаю, – сказал Макар. – Одного по фамилии Калашников, – он отвернул полу куртки рядом стоящего парня, у которого из-за пояса торчало дуло автомата, – а второго я тебе в лесу назову.

Рыжий тут же побледнел.

– Да ты не бойся, не тушуйся, пацан! К тебе претензий никаких нет. Нам просто информация нужна, и все.

Рыжий пожал плечами, показывая, что выхода никакого нет, и сказал:

– Ладно, пошли.

На беседу с Рыжим пошли, помимо Макара, Глеба и Антона, еще два боевика. Остальные остались стеречь бригаду Рыжего.

Пройдя несколько метров по направлению к лесу, Макар остановился и сказал:

– Ну что, Рыжий, вот тут местечко хорошее, теплое. Значит, так, братишка, тема у нас с тобой следующая. Ты Пашу Цируля знаешь?

Рыжий заволновался и закивал.

– Конечно, знаю!

– Так вот, бабульки наши пропали, в общаке у Паши лежали. У нас тут есть косячок в отношении тебя, что у тебя есть информация, кто бабульки наши вынес. Скажешь – уйдешь живым и здоровым. Не скажешь – извини, братишка, выхода у нас другого нет, – Макар взглядом показал на землю, намекая, что если что, то Рыжий и будет лежать в этой земле.

Рыжий заволновался:

– Погоди, Назар…

– Меня зовут Макар, – поправил его тот.

– Макар, бля буду! Извини, братишка, я ничего не знаю! Я до этого круга не дохожу, это же не моя масть! – стал оправдываться Рыжий.

– Ты что мне ерша гонишь? – неожиданно закричал Макар. – Ты своим телкам говорить будешь, что не при делах! Ты где постоянно тусуешься, мы, думаешь, не знаем? Ты в день по несколько раз мимо Пашиной хаты проезжаешь! Людей видишь, которые у него бывают, машины запоминаешь. Что, хочешь сказать, что вообще ничего не знаешь? Или меня за лоха держишь?

Рыжий опять испуганно заморгал:

– Нет, братишка, правду говорю! Насчет тачек – видел, людей тоже. Но никого не знаю, ни с кем не разговаривал!

– Хорошо, – продолжал Макар, – когда у Паши шмон был, ты его видел?

– Нет, мы сразу на дно ушли. Слышать слышали, но сразу на дно легли. Зачем нам такая головная боль?

– Хорошо. Какие тачки видел у Пашиного коттеджа?

– Чаще всего к нему жулье приезжает – законники. Один очень часто бывает. Лет пятидесяти-шестидесяти, а другой кавказец. Они еще на «мерине», номер А-180, приезжают.

– На каком «мерине»?

– На шестисотом, черного цвета. Номер – А-180.

– А почему ты номер запомнил? – спросил Макар.

– У меня телка в 180-й квартире живет, вот я и запомнил. И еще, братишка, я знаю, где они чаще всего тусуются. Есть такой клуб на улице Горького, недалеко от гостиницы «Минск». Там театр какой-то.

– Какой?

– Да не знаю я! Что я, по театрам хожу? – стал оправдываться Рыжий. – Клуб элитный. И Паша там часто бывал, с ними стрелки забивал.

– Откуда ты это знаешь?

– А я Пашину машину тоже знаю. Она часто у того клуба стояла, и этот «мерин» постоянно вечером там стоит.

– Срисуй мне этих жуликов, которые к Паше приезжают! – напер Макар.

– А чего рисовать? Картина такая. Небольшого роста, сто семьдесят примерно, один с черными волосами, другой седоватый. Черный – тот, который кавказец, – пояснил Рыжий. – Темные глаза. Лицо какое-то недоброе. Другой – седой, более круглый. Я не знаю, что еще рисовать. Вы по тачке легко их найдете. Они только на этом «мерине» ездят.

– Ладно, Рыжий, – сказал Макар, – считай, мы тебе поверили. Но чтоб мы тебе лохами не показались, поверим тебе с испытательным сроком.

– Это как? – не понял Рыжий.

– Мы у тебя тачку возьмем – «Фронтеро» или «мерс». Если правда все окажется – тут же все вернем. А обманул если – извини, братишка, искать тебя будем. А тачки твои в дело пустим, – пояснил Макар.

– Братан, ты чего? Таких правил нет! – запротестовал Рыжий.

– Я жизнь хорошо знаю, – ответил Макар. – Но по всем понятиям, эта земля твоя, ты эту территорию держишь, так?

– Так, – кивнул Рыжий.

– Так вот, проблема у нас возникла на твоей территории, а ответа ты никакого дать не можешь. Так что мне делать после этого?

Рыжий пожал плечами.

– То-то и оно, что и сам не знаешь. Так что, Рыжий, не обижайся. Если через два дня все, как ты сказал, срастется, вернешь свои тачки, и неустойку тебе пришлем, – сказал Макар. – А если нет… А вообще я вот что тебе скажу. Раз ты, Рыжий, такими делами занимаешься и бригаду имеешь, ты хоть не поленись дозорных поставить на стрелку со своей братвой. А то мы вас как лохов взяли, тепленькими, а ты сделать ничего не можешь. Эх ты, рыжий лоходром! – пошутил Макар.

Рыжий стоял, моргая ресницами.

Через несколько минут они сели в машины, забрав у бригады Рыжего «Фронтеро» с «Мерседесом», прихватив при этом техпаспорта, и выехали прочь.

Глеб нарушил молчание первым:

– Ты что, думаешь, он правильно все сказал?

– Да, правильно. Я нутром чувствую это, – ответил Макар. – Не обманывает. А жуликов мы с тобой четко в этом клубе вычислим. Я знаю этот клуб, сам не раз там бывал.

– Погоди, – прервал его Глеб. – Ты на этих жуликов так же наезжать будешь?

– Не гони лошадей, – ответил Макар. – Разберемся по обстановке. Так и так, скажем, господа законники, объясним ситуацию, а там посмотрим.

– Слушай, Макар, – сказал Глеб, – мне бы хоть с женой увидеться!

– Глеб, братишка, не обижайся. Чтобы гусей не дразнить и тебя не возбуждать, потерпи несколько дней. Может, все срастется, тогда и проблем никаких не будет.

– Но вы ее не обижаете?

– Бог с тобой! Наоборот, обхаживаем. В ночные клубы каждый день водим, в ресторанах ужинает.

– А с кем она ходит?

– Со мной и ходит. Я ее опекаю, пальчиком не трогаю.

Глебу стало не по себе. Он видел, что Макар резко изменился. Разговор с Рыжим полностью взял на себя, сам принимал решения, сам отвечал. До жены близко не допускает. «Интересно, чем это все кончится для меня, – думал Глеб, – если все будет нормально и наши деньги вернутся? Захочет ли Макар упускать власть? Он же чувствует себя старшим. Зачем я буду ему нужен? А старая дружба, которая была когда-то, теперь и не считается».

Макар заговорил:

– А тачки я у них правильно забрал. Если они какую информацию вспомнят, то позвонят мне. Я им свой телефончик оставил. Тогда я и поменяю информацию на тачки.

– А какая информация у них может быть?

– Да все они могут узнать. И потом, получается, что по их престижу нанесен большой удар. Рыжему обязательно надо эти тачки вернуть. Я это чувствую. Ему перед ребятами неудобно. А авторитет свой ему надо поддерживать. Так что, братишка, все было сделано правильно.

Подъехать к ночному клубу они решили около полуночи. Оставив свою машину на стоянке, продолжали сидеть в салоне, ожидая появления черного «Мерседеса» с номером А-180, рассчитывая увидеть, какие люди на нем приедут. Однако ни в двенадцать, ни в половине первого машины не было. Она появилась около часа ночи. Черный «Мерседес» с указанным номером, в сопровождении 750-й «бээмвушки» медленно въехал на автостоянку, расположенную недалеко от ночного клуба.

Тут же к ним подошли несколько охранников в специальной униформе и стали услужливо освобождать место для машины, снимая ограждение. Машина остановилась. Показались двое мужчин. Действительно, один черноволосый, другой седой; вышли из машины. В машине оставался водитель. Кроме того, сопровождающая машина, вероятно, с охраной, осталась на стоянке.

Мужчины о чем-то поговорили с охранниками ночного клуба, дали им деньги в благодарность за то, что они зарезервировали им место, и направились в сторону ночного клуба.

– Ну что, Глеб, разглядел законников? – обратился к нему Макар.

– Разглядел, – ответил тихо Глеб.

– Ну что, пойдем?

Глеб сидел в растерянности.

– Послушай, Макар, – сказал он, – как-то неудобно идти к этим людям. Вдруг они вообще не при делах?

– Ты что, Глеб? Ты чего зажался и трешься, как гимназистка дешевая? Или тебе лавэ наше не жалко, кровью и потом добытое? Или ты крест хочешь поставить на этом деле? Тогда скажи сразу. Ты не знаешь, что такое бандитское следствие? Как оно ведется?

– А ты откуда это знаешь? – удивился Глеб. – Мы же вместе с тобой в делах были.

– Не во всех, – неожиданно ответил Макар. – Не во всех делах мы вместе были, братишка! И Костя посылал отдельно от тебя, и с Игнатом мы кое-какие дела мутили. Да, кстати, Глебушка, тут непонятка пошла.

– Какая еще непонятка? – переспросил Глеб.

– Игнат тут пару раз приезжал. Один раз с Ястребом, на разговор, а другой раз один.

– А где, кстати, Ястреб? – поинтересовался Глеб.

– Говорят, за кордон куда-то уехал: то ли тачку себе пригнать, то ли отдыхать с телками. В общем, короче, тему поднимает, мол, объединяться надо. Под Игната предлагает нам ложиться.

– Ну а ты что?

– А что я. Ты как, отказ бы дал? И я отказал. Зачем нам этот беспредельщик нужен? – сказал Макар. – Тогда мы тебя вспомнили.

– А насчет меня, – спросил Глеб, – он в курсе дела?

– Насчет тебя – мы ему ни о чем не говорили. Может, догадался сам, может, Ястреб что нашептал. Но ты не волнуйся, там все нормально с твоим авторитетом. Так сказать, мы объяснили, что человек работает, а на хозяйстве пока я остался вместо тебя, – хитро улыбнулся Макар. – Ну ладно, братишка, пойдем, пока у меня у самого азарт не пропал.

Через несколько минут они уже входили в ночной клуб.

Клуб занимал помещение театра, который когда-то входил в первую десятку популярных театров столицы и имел прочные исторические корни. К тому же он носил имя известных актеров. Самое главное, что потрясло Глеба в этом ночном клубе, – а раньше он тут никогда не бывал, – прежде всего интерьер.

Это был типичный дореволюционный особняк, с мрамором, старинными хрустальными люстрами, с роскошной обстановкой. Глеб знал, что ночной клуб пользовался очень хорошей репутацией, и многие достаточно авторитетные люди – бизнесмены, политики, иностранцы и, конечно же, серьезные люди из братвы – бывали здесь.

Клуб считался одним из самых дорогих и самых элитарных в Москве. Попасть туда было достаточно нелегко, тем более стать его членом. Однако Макар зашел в помещение администрации и сумел каким-то образом договориться. При входе их прошмонали, заставили пройти специальную арку, которая обычно ставится в аэропортах, для выявления металлических предметов. Охранники специальной черной палочкой, напоминающей металлоискатель, быстро провели по их одежде.

– И что, так тут каждого шмонают? – поинтересовался Глеб.

– Да, такой порядок, уважаемый, – вежливо ответил охранник, одетый в темный костюм и белую рубашку с галстуком.

Затем, раздевшись, они поднялись по мраморной лестнице на второй этаж. Там находился зал, недалеко – сцена, на которой стоял рояль, и пианист играл мелодии из репертуара западной классики. Мелодии были спокойными, никакого тебе диско или рока.

Глеб огляделся. Столиков было немного, и почти все они уже заняты. Недалеко виднелась стойка, за ней – бармен. Сверкали батареи дорогих напитков – коньяки, виски, шампанское и прочее. Официанты щеголяли в типично западной униформе.

Макар с Глебом сели за свободный столик, на который указал им метрдотель.

– Что будем пить? – спросил Макар, раскрывая меню.

Глеб пожал плечами:

– Мы же сюда на разговор пришли.

– Погоди, не встревай, дай оглядеться, – остановил его Макар.

Глеб посмотрел по сторонам. Публика вокруг сидела солидная. Мужчины в темных костюмах, многие были похожи на бизнесменов. Несколько иностранцев. С ними сидели спутницы. Некоторые девушки были одеты в дорогие импортные вечерние платья. Они сидели отдельно. Вероятно, путаны высшего разряда. Это было сразу заметно по выражению их глаз.

– Хорош на телок пялиться! – сказал Макар, поймав взгляд Глеба. – Вон они, наши, сидят, – он показал на столик.

Столик стоял недалеко от сцены. Около него уже стояло несколько официантов. Двое мужчин – седой и черноволосый – делали заказы. Больше за их столиком никого не было. Глеб стал наблюдать за ними.

После того, как официанты приняли заказ, мужчины стали разговаривать. Один из них достал пачку сигарет, закурил.

Вскоре к ним подошел какой-то незнакомый мужчина, сел за их столик. Они немного поговорили, мужчина ушел. Затем седому кто-то позвонил на мобильный, и он, выйдя в коридор, – вероятно, в зале была плохая слышимость, – стал о чем-то говорить.

– Ну что, пойдем, пока черный один, – сказал Макар.

Они медленно встали и направились в сторону столика, где сидели приехавшие на «Мерседесе». Макар подошел первым и, поздоровавшись, сказал:

– Прошу прощения, хотелось бы переговорить с вами.

Мужчина с черными волосами удивленно посмотрел на него. Глеб внимательнее присмотрелся к нему. На вид мужчине было пятьдесят – пятьдесят пять лет, аккуратная стрижка, лицо с желтоватым оттенком, нос с горбинкой, острые темные глаза – все говорило о том, что это кавказец.

Мужчина был одет в черный костюм, в темную рубашку и такой же темный галстук. На руке – массивные золотые часы, на пальцах – золотые перстни, один с большим изумрудом.

Мужчина посмотрел на Макара и Глеба. Тут же рядом появился седой. Он был более низкий, полноватый, русский. Так же, как и его спутник, он был в темном костюме, темном галстуке, только рубашка на нем светлая. У седого голубые глаза. Слева от подбородка – небольшой шрамик.

Седой сразу начал разговор:

– Ребята, в чем дело?

Макар, поняв, что может возникнуть напряженная ситуация, проговорил:

– Извините, пожалуйста, за бесцеремонность, но у нас очень срочный разговор к вам.

– Ты кто? – спросил кавказец, глядя на Макара. – Садись, – и кивнул на стул.

Глеб видел, что черный отлично владеет ситуацией. «Да, это тебе не Рыжий со своей шпаной! – подумал Глеб. – Сразу видна масть и авторитет!» Вроде бы пришли Макар с Глебом и сразу же попали в зависимость.

Глеб с Макаром медленно сели за столик. Макар стал излагать суть дела. Черный внимательно слушал. Время от времени он брал со стола зубочистку и начинал грызть кончик. Седой достал сигарету, изредка затягивался. Оба они были спокойны и равнодушны. Казалось, их совершенно не волновали проблемы Макара.

Когда Макар закончил, черный спросил:

– Мы поняли тебя, парень, но хотелось бы знать, кто ты или кого знаешь. Ты пришел – мы тебя не знаем, а ты такую серьезную тему поднял.

– Имя мое вам ничего не скажет, – ответил Макар, – но работал я вместе с Костей Черным. Боюсь, что вам и это имя неизвестно.

Седой отрицательно покачал головой.

– Еще мы знали Ястреба…

– Ястреба? – переспросил черный. – Ястреба мы знаем.

– Очень хорошо знаем, – добавил седой. – Вот с этого вам и надо было начинать! – Неожиданно мужчина достал мобильный телефон и стал набирать номер. За столом воцарилась тишина. «Интересно, – подумал Глеб, – куда он звонит? Ясно, он что-то задумал, какой-то проверочный звонок решил сделать. Может, братву свою вызывает?»

Но тут Глеб услышал:

– Алло, Ястреб? Да, это я, – сказал седой. – Тут такая тема возникла. Братва от твоего имени к нам подъехала, на тебя ссылаются. Но мы-то их не знаем. На, побазарь с ними, – и он протянул мобильный телефон Глебу.

Глеб услышал знакомый голос Ястреба.

– Здорово, Ястреб, это Глеб говорит. Узнал меня?

На другом конце он услышал:

– Братишка, ты чего там? Ты знаешь, что это за люди? Это очень серьезные люди! Ты чего наезжаешь?

– Какие наезды, Ястреб? О чем ты говоришь? – продолжал Глеб. – Мы тему пришли поднимать. Ты же уехал, бросил нас.

– Слушай, у меня свои дела, своя жизнь идет, – сказал Ястреб. – Извини, что не посоветовался с тобой, но вроде я тебе не подчиняюсь?!

– Ладно, не кипятись, – сказал Глеб. – Мы тут по той самой теме поговорить хотим.

– Говори, я-то тут при чем?

– Ты когда в Москву вернешься?

– Дней через пять, – ответил Ястреб и подколол Глеба: – Как раз к твоему сроку успею.

Глебу стало не по себе. Он быстро протянул трубку седому.

– Ладно, Ястреб, отдыхай, – сказал тот и выключил телефон. Тут же он обратился к Макару и Глебу: – Так что вы хотите от нас?

– Чтобы мы вам бабки вернули, что ли? – с ухмылкой продолжил черный. – Так их никто из нас не брал. Впрочем, у вас и доказательств в отношении нас нет. А то, что мы Пашу знали и других серьезных людей, – что в этом такого?

Но Макар продолжал:

– Понимаете, у нас нет никакого выхода. Лавэ наше исчезло, общаковское, а это дело святое. Это вам хорошо известно. Менты шмон сделали, потом кто-то приезжал – то ли братва, то ли органы, и все ценное изъяли. Но вы-то должны знать, кто это был?

– Все вопросы к Паше, – сказал черный. – У вас к нему дорога есть?

– Дорога будет, – ответил Макар, – в ближайшее время.

– Вот пускай вам Паша все и скажет – что, как, где, откуда ноги растут, а мы не при делах, – сказал черный. – Я тебе что-то объяснять и тем более оправдываться не обязан. Я ведь тебе ничего не должен, – добавил он угрожающим тоном. – Но, учитывая то, что общак – дело святое и тема ваша достаточно серьезная, могу сказать только одно: никакого отношения к Пашиной казне и Пашиным делам мы не имеем. Только дружба старая, не больше. Заезжали к нему частенько, за жизнь поговорить, про болезни, по тем или иным темам. А к лавэ никакого отношения не имеем. Вы лучше своего дружка, Ястреба, спросите, который, сучонок, вас навел на нас!

– Слышь, – обратился к нему седой, – Ястреб вернется – пусть ответ держит, что за дела. – Он явно был недоволен тем, что ребята сослались на Ястреба. К тому же они нарушили их отдых.

Глеб сразу поспешил извиниться. Извинялся он несколько минут за то, что они с Макаром посмели побеспокоить столь уважаемых и авторитетных людей, нарушить их досуг. Вероятно, эти его извинения сыграли какую-то роль, и черный снисходительно улыбнулся.

– Ладно, расслабьтесь, парни, – сказал он, – что вы начинаете перед нами, как на последнем слове в суде? Все нормально, нет вопросов.

Неожиданно у черного зазвонил телефон, лежащий в кармане пиджака. Он достал его и включил.

– Алло. А кто это? – вдруг спросил он после двадцатисекундной паузы. – А где ты сидишь? – Он повернул голову и начал оглядывать зал. Глеб понял, что звонил кто-то из сидящих в зале. Теперь черный рассматривал людей. «Наверное, какая-нибудь братва, – подумал Глеб. – Сейчас подтянутся и проведут с нами на улице разъяснительную беседу по поводу тактичного поведения и правил хорошего тона».

Но, как ни странно, неизвестным собеседником черного оказалась девушка.

– А, вижу вас! – сказал черный и помахал им рукой. Через четыре столика сидели очень красивые девушки, одетые в дорогие вечерние платья. Они также махали руками и улыбались.

Черный положил телефон обратно в карман.

– Ну что, ребятки симпатичные? Тут уже вами интересуются, – улыбнулся он.

– Кто? – с удивлением спросил Макар.

– Девочки хорошие. Вон, через несколько столиков сидят.

– А что это за девчонки?

– А ты разве не знаешь? – удивился черный. – Только они очень дорогие!

– Что значит дорогие?

– Берут от пятисот до тысячи.

– Всего лишь? – улыбнулся Макар.

– «Зелени», – добавил черный.

– За ночь или за раз?

– А это как ты ей приглянешься, – сказал черный, с улыбкой глянув на седого. Тот тоже заулыбался. – Ну так что, познакомить или вы предпочитаете уличных, за пятьдесят и сто баксов, которые стоят там, холодные, голодные и ждут вас? Ладно, братва, – снова улыбнулся черный, – не обижайтесь.

Тут к их столику подошел официант, который принес заказанные закуски, бутылку шампанского. Глеб понял, что дальнейшее их пребывание тут становится неуместным.

– Ну что, Макар, пошли? – и первым поднялся из-за столика.

– Успехов вам, братишки! – сказал черный, протягивая руку на прощание. – Пашу увидите – привет и низкий поклон от нас!

– Я ему в ближайшее время малявочку отправлю через свои «ноги», – добавил седой.

Глеб с Макаром стали спускаться вниз. Одевшись, они вышли на улицу. Глеб сразу заметил, что недалеко от клуба, рядом с автостоянкой, стояла группа девчонок, одетых в тренировочные костюмы, болоньевые куртки. Это были дешевые проститутки с Украины и из Молдавии. Их было человек двенадцать.

Их стоимость была пятьдесят-сто долларов, не больше. Глеб стал сравнивать их с теми, тысячедолларовыми.

Стайка девчонок быстро переместилась к машине. Сразу несколько человек отделились от группы и окружили Макара, стали предлагать наперебой свои услуги. Макар только улыбался.

– Ну что, Глеб, думаешь? – обратился он к Глебу. – Давай возьмем троих-четверых сосок?

Глеб пожал плечами. С одной стороны, ему неплохо было бы расслабиться, снять напряжение. С другой…

– Давай, – сказал он.

Макар сам выбрал четырех девчонок, посадил их в машину, и они поехали в сторону одной из квартир, которую Макар снимал, держа ее в качестве штабного номера…

На следующий день Глеб проснулся около полудня. Голова трещала, тело было разбито. Он не находил себе места. Конечно, вчера он ничего не пил. Он давно ничего не пил. Но бессонная ночь, проведенная с проститутками, полностью выбила его из колеи.

Он отправился на кухню, заварил себе крепкого кофе, выпил чашку. Потом пошел в ванную принять холодный душ. Выходя из ванной, услышал звонок мобильного телефона. Он взял трубку.

– Алло, алло!

Было очень плохо слышно. Вероятно, бетонные стены дома мешали хорошему приему. Глеб побежал на балкон.

– Алло!

На другом конце провода услышал хриплый мужской голос:

– Это Николай говорит. Я звоню по поводу больного Паши, которого ты хочешь навестить. Значит, так. Знаешь на Новослободской Дом быта?

– Знаю, – ответил Глеб.

– Он напротив больницы находится.

Глеб соображал. Дом быта находился напротив Бутырского СИЗО, в высотном здании.

– Да, знаю, конечно! – повторил Глеб.

– Через час можешь там быть?

– Да, буду. Как я вас найду?

– Я сам тебя найду. Опиши себя, – сказал тюремщик.

Глеб начал описывать себя.

– Через час будь на месте, не опаздывай! Да, и еще, – добавил тюремщик, – не забудь прихватить «капусту».

Глеб знал, что он имеет в виду доллары.

– А сколько взять-то? – спросил он.

Мужчина сделал вид, что не расслышал вопроса.

– Значит, через час встречаемся, – повторил он.

Глеб положил трубку в карман, подошел к тумбочке, взял около трех тысяч долларов – на всякий случай – быстро оделся и сел в машину. Он поехал в сторону Новослободской улицы.

Без труда найдя Дом быта, Глеб поставил машину рядом со входом. Он вышел на тротуар и стал ждать, разглядывая прохожих, спешащих по своим делам. Хорошо, что сегодня он встретится с тюремщиком. Может быть, даже сегодня увидится с Цирулем и снимет какие-то вопросы. Ведь до конца отпущенного ему срока осталось уже совсем мало.

Макар вчера, несмотря на то, что они были с девчонками, перед самым отъездом напомнил ему, что времени осталось всего ничего.

Неожиданно кто-то тронул Глеба за плечо. Он обернулся. Перед ним стоял невысокий мужчина, примерно метр шестьдесят пять, кругленький, лысоватый. Мужчина был в пальто. Из-под пальто виднелись военные брюки с малиновыми лампасами. Было ясно, что человек поверх военной формы накинул гражданское пальто.

– Ты, что ли, Глеб будешь? – спросил мужчина, оглядываясь по сторонам.

Глеб кивнул.

– Я Николай. Ну что, принес?

Глеб снова кивнул и полез в карман.

– Не суетись, парень, не здесь. Значит, так, поехали, – сказал Николай.

Они сели в машину. Глеб протянул тюремщику две тысячи долларов. Мужчина пересчитал и заметил:

– Этого мало.

– Погоди, – сказал Глеб, – ты же не говорил, сколько нужно!

– А тебе что, этот не говорил? – сказал тюремщик, имея в виду Болта.

– Нет, ничего не сказал.

– Пятерочку это дело стоит.

– А чего так дорого? – удивился Глеб. – Вроде только встреча…

– А что встреча? Знаешь, в мае тоже была встреча. Рубишь, какая сейчас у нас в изоляторе ситуация? Друг за другом все смотрят. Сколько мне нужно бабок дать, чтобы люди молчали! Ну, не хочешь, как хочешь, – сказал тюремщик и полез в карман, чтобы вернуть деньги Глебу. Но тот тут же замотал головой.

– Нет, нет, я привезу тебе остальные бабки! Дело серьезное, и мне с ним обязательно надо поговорить! Когда это можно сделать?

Мужчина пожал плечами.

– Будет такая схема, – сказал он. – Как только его адвокат или следак выдернет, тут же ты с ним и встретишься. У тебя мобильный постоянно включен?

– Да, постоянно, – сказал Глеб.

– Я тебе сразу же перезвоню. Подъедешь вон туда, машину поставишь, – и мужчина показал на площадку около Бутырского изолятора, – войдешь в арку, меня увидишь, пойдешь за мной. Ко мне не подходишь. А дальше – я тебя проведу. Только ничего такого с собой не бери, – добавил Николай.

– В смысле?

– Ни наркоту, никакие малявы, ничего. Все сам скажешь. Времени у тебя будет двадцать минут, так что рассчитывай все, жди моего звонка. Я скажу «подъезжай» – значит, подъедешь ровно через сорок минут. Так что далеко не уезжай!

– А когда это будет? – спросил Глеб.

– Если сегодня не будет, то через два дня. У меня следующее дежурство.

– Все, договорились! – сказал Глеб.

Простившись, они разошлись.

Глеб заехал в кафе позавтракать. Заказав еду, он сел и стал сосредоточенно жевать. После завтрака Глеб задумался. Ситуация складывалась так, что далеко от следственного изолятора уезжать ему не стоило, так как в любой момент мог раздаться звонок тюремщика и Глебу нужно будет через сорок минут быть в условленном месте.

Но, с другой стороны, он не очень верил в это. Нет, раньше, конечно же, он слышал, что существует такая система, что тюремщики за деньги проводят братву на встречи с их дружками. Ничего сложного в этом не было. Но после того злополучного банкета в Бутырке, который наделал очень много шума, когда группа авторитетов была задержана в связи с незаконным проходом, Глебу казалось, что в следственном изоляторе установились более строгие правила и более жесткий контроль.

Прошло уже все-таки полгода, может, все утихло, устоялось, и тюремщики вновь стали заниматься своим бизнесом? «Однако круто он взял с меня, – подумал Глеб. – Но тут уже имя Паши и, вероятно, последний шум, который был связан с банкетом в Бутырке. Черт его знает! В конце концов, что эти пять штук значат, когда там другие суммы! Ведь решается моя судьба!»

В течение двух-трех часов он бесцельно мотался по центру города, заходя в магазины, рассматривая вещи. Ждал звонка. Каждый раз прежде всего смотрел на дисплей своего мобильника, показывает ли он прием. Если приема не было, он тут же выходил из магазина.

Часа через три раздался звонок.

– Это я, – прозвучал уже знакомый голос, – подъезжай. Успеешь?

– Конечно! – ответил Глеб и тут же рванулся к машине.

На стоянке он был уже через двадцать минут. Поставив машину, выложив мобильный телефон, документы, оставив при себе только ключи, он стал ждать появления тюремщика. Неожиданно поймал себя на мысли: а вдруг это засада?

Вдруг это подлянка или, грубо говоря, провокация? Сейчас примут его тепленьким, и будет он сидеть в той же Бутырке. А тут еще подозрение в убийстве Кости Черного…

Глебу стало не по себе. Он вернулся к машине, завел ее, отъехал в какой-то пустой дворик, решил оставить ее там. В конце концов, если задержат и прошмонают, то хоть машину не найдут. Они же будут вычислять машину на стоянке, на близлежащих улицах, а тут место понадежнее.

Глебу казалось, что с ним что-то может случиться, что наверняка сейчас его примут так же, как тех, кто шел в мае 1994 года на свидание с братвой в Бутырку. Он стал уже готовиться к тому, что его могут арестовать, стал сочинять легенду, почему он оказался в Бутырке незаконно. Но ничего более или менее серьезного придумать не мог.

В конце концов он махнул рукой. Что будет, то и будет, другого выхода у него нет.

Ровно через сорок минут после звонка он подошел к арке тюремного дворика Бутырки. Тюремщик Николай появился уже в форме. Он деловито вышел из арки и пошел к табачному киоску покупать пачку сигарет. Глеб, как и полагается, сделал вид, что его не знает. Как только Николай пошел обратно, закуривая на ходу, Глеб пошел за ним.

Он быстро вошел сначала в тюремный дворик, который был заполнен посетителями – там были и адвокаты, и следователи, и родственники задержанных, – потом вслед за Николаем прошел через стеклянную дверь в главный вход для посетителей Бутырского следственного изолятора, поднялся на несколько ступенек. Николай ждал его у ступенек.

– У тебя какой-нибудь документ есть? – неожиданно обратился он к Глебу.

– Есть, водительское удостоверение, – сказал Глеб и протянул его Николаю…

– Ну вот, – объяснил Николай женщине, сидящей в клетке, которая, видать, была контролером, – вызывают на допросы в качестве свидетеля, а эти, гражданские, – он показал на Глеба, – даже паспорта с собой принести не могут! Вот только водительское удостоверение. Устроит?

Женщина кивнула.

– Возьмите жетончик, – она протянула Глебу металлический кружок. На нем был номер 38.

– Держи, – сказал тюремщик, – и не потеряй, а то без него тебя обратно не выпустят.

Женщина улыбнулась.

– Пойдем, – сказал Николай. Глеб молча двинул за ним.

Коридор за железной клеткой был достаточно длинным. Потом они вышли на лестничную площадку, поднялись на несколько ступенек, открыли еще одну дверь. Это был второй этаж, где находились служебные кабинеты. Тюремщик шел впереди.

На кабинетах висели таблички с разными надписями: «Касса», «Хозяйственный отдел», потом пошли комнаты с цифрами, вероятно, следственные кабинеты.

Наконец они завернули направо. Там, после небольшой проходной, где сидел еще один контролер за такой же железной дверью, Николай кивнул. Контролер нажал на кнопку, и они попали в еще один коридор. Он представлял собой длинное помещение, метров двенадцать-четырнадцать.

С левой стороны – окно с массивной решеткой, выходящее в тюремный дворик, а справа – небольшие камеры, точнее, боксы. Все они были выкрашены в зеленый цвет и находились за большой железной решеткой, которая напоминала обезьянник городского отделения милиции.

В решетке с правой стороны виднелась дверца, она была открыта. На боксах – номера и задвижка. Там сидели заключенные, ожидающие либо вызова к следователю, либо доставки после беседы в свою камеру.

Николай молча проследовал через этот коридор. Глеб шел за ним, не отставая. Вскоре они оказались в следующем коридоре. Там опять шли следственные кабинеты. Тюремщик кивнул сидящему за столом дежурному и сказал Глебу:

– Иди в тридцать восьмой, – и указал рукой вперед.

Глеб быстро пошел в указанном направлении. Коридор был длинный. По обе стороны тянулись следственные кабинеты. Каждый имел табличку. Все двери однообразно обшиты коричневым дерматином. Это создавало практически полную звуковую изоляцию.

Глеб подошел к нужному кабинету и приоткрыл дверь. Войдя в кабинет он увидел, что за большим столом сидит Паша Цируль и читает газету.

Цируль поднял глаза и увидел Глеба.

– Здорово, парень! А что ты тут делаешь? – удивленно спросил он.

Глеб быстро закрыл дверь, подошел к Цирулю и протянул ему руку. Затем сел близко к Паше и стал излагать суть дела. Паша внимательно слушал. Глеб рассказал ему все: и про исчезновение денег, и про разборку в его бригаде, и про визит к Рыжему, и про встречу в ночном клубе с друзьями Паши.

Когда Глеб заканчивал рассказ, он, сделав паузу, сказал самое главное для него:

– И вообще, Павел Васильевич, у меня осталось всего три дня на все.

Цируль помолчал, раздумывая.

– Да, парень, не повезло тебе, – медленно произнес он. – Нам вместе не повезло. Меня приняли на старости лет и вот что сделали, – он стал показывать свои синяки. – У тебя бабки пропали. А ты при чем? Твои крысята, – намекнул он на бригаду Глеба, – совсем оборзели! Ты-то не при делах тут никак!

– Я не при делах, но с меня спрос, – сказал Глеб.

– Ты с ними потом разберись, и очень серьезно, – сказал Паша. – А я ничем не могу тебе помочь. Я же не знаю, кто вывозил. Связи не имею. Да и какая же тут может быть связь? Знаешь, дело-то рисковое!

– Но, Павел Васильевич, – вновь заговорил Глеб, – вы хотя бы назовите человека, который имеет к этому отношение!

– А ты его знаешь, – неожиданно сказал Цируль. – Это Ястреб. Он был в курсе всех моих дел, и по поводу лавэ тоже.

– Так что же он мне этого не говорил?!

– А ты его спрашивал?

– Но он же знал, что я этой темой интересуюсь! Он же знает, что у меня счетчик включен! – раздраженно проговорил Глеб.

– Ну, парень, я ваших дел не знаю, – пожал плечами Цируль. – Хотя, вообще-то, помочь тебе смогу, – неожиданно добавил он после небольшой паузы. – Вот что сделай! – И, склонившись к самому уху, Цируль стал шептать Глебу. – Тут братва замутила в отношении меня одно дело. Может, меня освободят, может, я соскочу отсюда. Там за лавэ они с каким-то прокурором договорились, но что-то у них не получается. Этим делом Ястреб занимался.

– Ястреб сейчас уехал за границу, – сказал Глеб.

– То-то я и смотрю, что-то тут не срастается! – ударил ладонью по колену Цируль. – Тогда вот что. У Ястреба есть «шестерка», бригадир его, Болт. Я тебе малявочку отпишу в отношении него, а ты от моего имени спроси, что у них там за бодяга идет с прокурором, почему все не срастается. Сколько мне тут сидеть? Он мне обещал, что выпустят 28-го, а сегодня какое число? Уже больше недели прошло! В общем, иди с этой малявой к Болту. И вот что, пусть он тебя с собой на встречу возьмет, ты там посмотри, как все складывается. Или просто меня разводят?!

Цируль достал листок бумаги и начал быстро писать маляву, адресованную Болту. Через несколько минут он протянул листок Глебу.

– Почитай, что я накалякал, – улыбнулся Паша.

Глеб развернул маляву. На листке в клетку почерком Цируля было написано:

« Ну что, кабан, считаешь, что все правильно? Вот за то, что взяли филки (деньги) и сказали, что 28 после 5 вечера твой друг будет дома. Вот с них и возьми, с Казаков, две цены, сколько они брали и не откинули, ясно ?»

В записке были еще кое-какие поручения для Болта. Написано было очень строгим, деловым языком.

– Прочел? – спросил Цируль.

– Да, – кивнул Глеб.

– В общем, ты понял, о чем тема? Филки мои взяли и заныкали, а я сижу тут, как и прежде. Они что, меня развести хотят, что ли? В общем, так, Глебушка, – сказал Цируль, – ты с них строго-строго спроси! От моего имени, так и скажи! А когда я выйду, я тебе сам пришлю твои бабки! И с братвой помогу развестись правильно. А кореша твоего, – он намекал на Макара, – мы накажем по всем правилам и понятиям. Так что дело верное!

Теперь Глеб отлично понимал, что все зависело от Цируля. Если Цируля освободят за те деньги, которые были обещаны в прокуратуре, тогда действительно, выйдя на волю, Цируль вернет все деньги.

Неожиданно дверь кабинета приоткрылась, и заглянул Николай. Он вопросительно посмотрел на Цируля и сказал:

– Все, заканчиваем, заканчиваем! Время!

– Все, Глебушка, пора! – протягивая ему руку, сказал Цируль. – Давай обнимемся с тобой! – И он прижал Глеба к себе. – Глеб, ты контролируй этих Казаков, чтобы все правильно было, я тебя очень прошу! А через три-четыре дня ко мне загляни. Николаша тебе поможет!

Но Глеб сказал:

– Твой Николаша такие бабки берет!

Цируль, улыбнувшись, сказал:

– Ничего, это его работа. Мы тебе скидку сделаем, – и он быстро махнул рукой. Тюремщик вошел в кабинет. Цируль подошел к нему и что-то прошептал ему на ухо. Николай два раза кивнул. Затем Цируль снова обратился к Глебу:

– Ты, Глеб, сейчас заряженным идешь. Смотри, менты могут тормознуть. Поэтому маляву торпедой заряди.

– Как это? – не понял Глеб.

– А ты что, ни разу не сидел? – удивленно спросил Цируль.

– Нет, – покачал головой Глеб.

– В общем, сверни в трубочку, в полиэтиленовый пакетик заверни и в задний проход затолкай. Это и называется по-нашему «торпеда», – улыбнулся Цируль. – Туалет вон там, по коридору направо.

Глеб представил себе, что его сейчас будут обыскивать, и ему вновь стало не по себе. Он вышел в коридор вместе с Николаем. Когда тот сказал ему, чтобы он шел за ним, Глеб сказал в ответ:

– Погоди немного, я в туалет заскочу.

Он быстро вошел в туалет. Туалет напоминал вокзальный всех советских времен. Единственный кран с холодной водой, чугунный умывальник и совершенно безобразного вида кабинки, практически без дверей. Все кабинки были разрисованы: «Здесь был Вася», «Здесь был Коля» и так далее, разные статьи, приветы, Казани-Рязани и прочее.

В углу, возле мусорного ведра, набитого окурками и разными пакетами от сока, обертками от шоколада, он увидел валявшийся разорванный полиэтиленовый пакет. Он быстро подошел к ведру и оторвал от пакета кусок. Все, обертка у него есть.

Он быстро свернул маляву в узкую трубочку, обернул ее пакетом и, зайдя в кабинку туалета, засунул «торпеду» в задний проход. Конечно, Глебу было неприятно, но он понимал важность этой записки. По существу, эта записка была важной не только для Цируля, она являлась вещественным доказательством. Если его заметут, то уж точно он пойдет по делу как посредник, а это в планы Глеба не входило.

Закончив процедуру, он вышел. Догнал Николая. Неожиданно Николай остановился и обратился к Глебу:

– Ты что, парень, думаешь, я такие деньги только на свой карман заказываю? Нет, я всем башляю, – перешел на блатной язык Николай. – Этому дай, тому дай, чтобы не глядел, а тому – чтобы вопросов не задавал. У меня кроха остается.

– Да ладно, мне-то что! – махнул рукой Глеб.

– Короче, через три дня я тебе позвоню, приходи, сделаю все бесплатно. И еще – ты мне ничего не должен.

– Я же треху тебе должен! – обалдел Глеб.

– Все, забудь! Прощаю, амнистия вышла! – улыбнулся Николай.

Глеб понял, что Цируль провел с тюремщиком беседу и Николай уже не будет брать такие деньги.

Вскоре они спустились по коридору и прошли к выходу. Контролер, которая забрала у Глеба водительское удостоверение и выдала взамен жетончик, сидела на своем месте. Глеб протянул ей жетон и хотел взять свой документ, как вдруг со стороны коридора услышал крик:

– Одну минуточку!

Глеб обернулся. Он увидел, как к нему шли мужчины. Конечно, это были оперативники, никакого сомнения в этом не было. Они шли и улыбались. Глеб стоял как вкопанный. Тем временем контролер протянула ему водительское удостоверение. Глеб взял его, но продолжал стоять на месте.

Оперативники подошли к контролеру, каждый из них тоже протянул ей по жетончику. Та выдала им взамен красные книжечки. На одной Глеб увидел надпись «Московский уголовный розыск». Один из оперативников посмотрел на Глеба.

– Ты чего тут стоишь, уважаемый? – спросил он. – У тебя что, к нам какие-то вопросы есть?

– Вы же сами сказали, чтоб подождал, – удивился Глеб.

– Мы сказали, чтобы подождали дверь закрывать. А ты что хотел?

– Да я ничего не хотел, – сказал Глеб.

– Погоди, – сказал один оперативник и обратился к другому. – Смотри, Коля, я это лицо где-то уже видел. Слушай, по-моему, на нем «сторожок» висит.

– Да ладно тебе, – улыбнулся второй оперативник, – тебе все время мерещится, что все в розыск идут! Отдыхай, парень! – улыбнулся он.

Все молча спустились по ступенькам. Ноги Глеба были словно ватные. Он чувствовал, что лицо его горит. Дошел до дворика. Там, сев в машину, быстро вытащил записку, развернул ее и спрятал в укромное место в машине. Затем, отъехав несколько метров, остановился и подошел к телефону-автомату. Быстро набрал номер Болта.

– Болт, это Глеб говорит, – представился он коротко. – Давай срочно на стрелку, для тебя весточка есть! – Он специально говорил таким грозным тоном, как бы сохраняя интонации Паши Цируля. Он уже знал, как строить разговор с Болтом – жестко. Как они могли, эти мерзавцы, скрыть, что Ястреб знал, куда вывезли деньги! Болт, его кент, молчал! Ничего, он сейчас разберется с ними!

Встреча с Болтом произошла в тот же день, под вечер. Глеб сначала показал ему записку Цируля. Болт, прочитав ее, побледнел. Затем Глеб, следуя инструкциям Цируля, жестко наехал на Болта. Записка Цируля сделала свое дело. Болт сразу стал дрожать и в свое оправдание говорил:

– Я ни при чем, все Ястреб мутил! Все Ястреб делал! С него и спрашивайте. Я что? Я так, человек подневольный!

– Ладно, все, – сказал Глеб, – с тобой мне базарить больше нет времени. Когда будешь встречаться с прокурором?

– Я позвоню тебе сразу же, стрелку забьем моментально! – ответил Болт.

– Мне Цируль велел, чтоб я сам на стрелке присутствовал.

– Базара нет, братан! – ответил Болт. – Конечно, он будет против, но ничего, никуда не денется! Он обещал, а уже все сроки прошли.

– Разговор должен быть серьезный, я сам с ним толковать буду, – закончил резко Глеб.

– Хорошо, хорошо, – закивал Болт, – все будет сделано! Я тебе сообщу, когда встреча будет, на мобильник позвоню. Ладно, братан?

Глеб на прощание кивнул ему.

Однако в течение двух дней Болт не звонил. Через два дня, когда до окончания назначенного Глебу срока остался один день, к вечеру Болт позвонил и сказал:

– Глеб, на завтра настраивайся. Стрелка завтра будет.

«Завтра – конец срока!» – с ужасом подумал Глеб.

– Нет, давай сегодня! – ответил он.

– Глеб, братишка, дорогой, ничего не могу сделать! Не от меня это исходит, он назначает! Он банкует, – ответил Болт.

Глеб стал набирать телефон Макара, чтобы попросить его об отсрочке хотя бы на один день. Однако телефон Макара молчал. Только голос девушки из телефонной компании повторял: «Набранный вами номер находится вне зоны действия связи. Попробуйте позвонить позднее».

Глеб начал волноваться. Что же получается? Завтра у него последний день, и завтра же назначена встреча с сотрудником Генпрокуратуры, который взялся быть посредником в освобождении Паши Цируля. Завтра все может быть решено. А вдруг вечером придут и шлепнут его? Нет, Глебу все же казалось, что на это они пойти не могут. Но, с другой стороны, Макар очень изменился, он не может блефовать.

И потом, при последней встрече в Мытищах с Рыжим чувствовалось, что у Макара появились задатки лидера группировки и теперь Глеб ему, конечно, не нужен. А может, это просто предлог? Он отлично знает, что Глеб к сроку не успеет разобраться, и у него есть хорошие оправдания перед братвой для ликвидации Глеба.

«Глеб виновен в потере общаковских бабок», – скажет потом Макар.

Думая на эту тему, Глеб просидел почти целый вечер. Неожиданно зазвонил телефон.

– Алло!

Какой-то незнакомый взволнованный голос говорил:

– Глеб, надо срочно встретиться! Тут такие дела!

– Кто это, кто это? – спрашивал Глеб. Но человек, видимо, его не слышал.

– Надо встретиться срочно! Ты где? Я сейчас приеду!

«По-моему, это голос Антона», – подумал Глеб.

– Антон, ты, что ли? – переспросил Глеб.

– Я, я, Глеб! Тут такие дела!

Глеб назвал свой адрес. «А вдруг они приедут сейчас меня валить? – запоздало подумал он. – Но срок-то заканчивается завтра».

Глеб вышел на балкон, там у него лежал пистолет. Он быстро достал оружие и стал думать, как ему удобнее сесть при разговоре, если с Антоном приедет Макар, и как удобнее стрелять, если что. Но подходящего места он так и не нашел. Не сидя же за столом встречать гостей!

Тогда он решил выйти на улицу. Он остановился у подъезда. Там стояла его машина, вернее, «Мерседес», который они изъяли у Рыжего. Стекла были тонированные, и через них совершенно не было видно, находится ли кто внутри. Глебу пришла в голову хорошая мысль.

Он подогнал машину вплотную к подъезду. Таким образом, он прекрасно видел, кто входит в подъезд. Он сел в салон и закрыл дверь. Теперь он будет смотреть, сколько человек войдет в подъезд. Если войдет Макар с Антоном, тогда явно они собрались ликвидировать его.

Он тут же пойдет за ними, и у него появится какой-то шанс. Его появление сзади будет для них неожиданным. Они-то думают, что он находится в квартире.

Ждать пришлось недолго. Через двадцать минут во двор въехала машина. Из машины выскочил Антон. Несколько человек остались сидеть в салоне. Антон был очень взволнован. Он быстро вбежал в подъезд. «Похоже, в самом деле что-то случилось», – подумал Глеб. Он сунул ствол под пиджак, вышел из машины и пошел за Антоном.

Лифт уже поднялся на его этаж. Глеб вызвал лифт и поднялся вслед за Антоном. Там он увидел, как Антон непрерывно звонит в дверь его квартиры.

– Ты ко мне?

– Да, да, Глеб! – почти закричал Антон, тут же оглянувшись. – Давай зайдем, поговорим! Дело есть!

Глеб открыл дверь. Они вошли. Глеб продолжал держать руку на пистолете: если сейчас Антон будет стрелять, он успеет выхватить пистолет. Глеб взвел курок.

– Глеб, – скороговоркой начал Антон, – здесь такие дела. В общем, Макара завалили! – Антон подскочил к столу, на котором стояла бутылка пепси-колы, схватил ее и стал жадно пить из горлышка.

– Как завалили? – ошарашенно переспросил Глеб. «Может быть, это провокация? – подумал он. – Может, сейчас Антон вытащит пистолет с глушителем и начнет стрелять?» На всякий случай он вновь крепко сжал рукоятку пистолета.

Тем временем Антон опустошил бутылку и бросил ее на пол.

– Слушай, как дело было. Сегодня, два часа назад, Игнат назначил нам стрелку. Мы с братвой приехали на двух машинах. На одной сидел Макар, на другой, как ты понимаешь, по инструкции, мы с братвой. Короче, Игнат подходит к нему. Мы разговор их слышали. Машина была заряжена микрофоном. Игнат стал ему говорить: «Ты чего решил? Как будешь – со мной или не со мной?» Макар, понятно, в отказ пошел: «Нет, я с тобой не буду». Тут Игнат говорит: «Тогда тебе живым не быть, парень!» Ну, мы думали, что он просто так, угрожает, – продолжал Антон. – Короче, он потом сказал: «Я пошутил, посиди немного, я тебе интересную вещичку принесу».

– И что дальше? – спросил Глеб.

– А дальше – эта паскуда выходит из машины, идет к своей тачке, садится и уезжает.

– И что?

– Что, что! Только он отъехал, – почти кричал Антон, – взрыв! Машина, где Макар сидел, рванула! И все, нет Макарушки!

– Как взрыв?

– А так! Взорвали они его!

– Погоди, Антон, – сказал Глеб, – а когда же они подложили-то?

– А черт их знает! Взорвали и все! Мы сразу тоже уехали. Что теперь делать, Глеб? Скажи, что делать?

Глеб помолчал. Он понимал, что Антон совершенно растерян.

– Глеб, что я хочу сказать. Я, в общем, всегда был против, – говорил Антон. – Я за тебя, Глеб! Ты же меня знаешь! Это Макар так приказал, это Макар сказал, что ты виновен! А у нас к тебе никаких претензий нет. Мы же понимаем, что все случайно получилось! И жену твою я уже отпустил, она дома сейчас! Глеб, давай будем вместе! Будь нашим старшим! Мы без тебя погибнем! Нас же всех поодиночке перебьют!

Глеб прекрасно понимал, что это правда. Скорее всего члены его бригады просто боятся за свою жизнь. Но он не стал торопиться с ответом. Набрал номер своей квартиры и услышал голос жены:

– Алло!

– Это я, – сказал Глеб. – Я скоро приеду. Ты одна?

– Да, одна, Глеб. У тебя все в порядке?

– Да, вполне.

– Я жду тебя, – сказала жена.

«Значит, действительно все правда? Антон не обманывает!» – подумал Глеб.

– Глеб, ты что, мне не веришь? – спросил Антон.

– Да нет, верю, – ответил Глеб. – Значит, так, – он сделал паузу. Теперь он вновь почувствовал себя старшим, бригадиром. – Поднимай всю братву, говорить будем.

– Да внизу не все, только четыре человека.

– Давай их наверх!

Через несколько минут ребята были в квартире. Глеб, уже в роли командира, давал им инструкции – пока всем затаиться. Суть инструкции заключалась в следующем. Игнат фактически объявил им войну, и они обязаны ответить. Это первое. Второе – он становится старшим, и все должны беспрекословно ему подчиняться. Все закивали – вопросов нет. И, наконец, третье – всем лечь на дно. Сегодня никому в квартирах не ночевать. А завтра утром все соберутся, будут решать, что дальше делать с Игнатом.

А Антону и еще двум ребятам Глеб дал задание организовать похороны Макара: поехать на кладбище, договориться о похоронах. Потом, обратившись к Антону, Глеб сказал:

– С кем, кстати, Макар жил? С какой-то телкой вроде? Надо ей сообщить.

Тут он увидел, что при этих его словах Антон опустил глаза и ничего не отвечает. Глеб понял, что тут что-то не то.

– На каком кладбище его хоронить? – спросил Антон.

– Да какая разница! На любом. Все равно он из другого города был.

– А родственникам сообщать?

– А ты знаешь их адрес?

– Да.

– Пошли телеграмму – кто там есть у него – мать, сестра, – пусть приезжают на похороны.

Вскоре ребята ушли, и Глеб остался один. Ну, все, одним махом разрешились все проблемы. Наконец кончился этот проклятый ультимативный срок! Теперь уже ничего не страшно. Но, с другой стороны, это явная война. Игнат тут же вычислит, что группировку снова возглавляет Глеб, и теперь война автоматически ложится на его плечи.

В общем, получалось так, что одну беду он отвел, а вторая тут же в дверь стучится. Но, может, это все же лучше? С Игнатом разобраться проще.

В тот же вечер Глеб вернулся домой. Как ни странно, жена встретила его холодно. Глеб не придал этому особого значения. Может быть, от переживаний, может, оттого, что они не виделись почти неделю – но она была какая-то чужая. Глеб заметил это, когда они легли в постель.

Он прижал ее к себе и хотел заняться с ней любовью, но она как-то резко отодвинулась от него и сказала:

– Подожди, Глеб, у меня сегодня нет настроения.

«Странно, – подумал Глеб, – столько не виделись, казалось, любим друг друга, а тут она не хочет! Почему? Может, действительно, много пережила».

Глеб заснул.

На следующий день состоялись похороны Макара. Кладбище, на котором хоронили бойца, находилось на окраине города. Оно было небольшим. Собралась вся бригада. Глеб видел, как многие виновато опускали глаза, вероятно, понимая, что они оказались или были вынуждены оказаться не на его стороне.

Но сейчас Глебу было не до этого, не до разбирательств. От родственников Макара была только его сестра, приехавшая из небольшого провинциального городка. Кроме этого, Глеб заметил посторонних мужчин. Кто-то снимал похороны на видеокамеру.

– Послушай, Глеб, – обратился к нему Антон, – по-моему, нас сыскари снимают.

– Да черт с ними! Мы что, криминал делаем? Мы друга хороним.

Но больше всего его удивило поведение на похоронах его собственной жены. Когда все стали прощаться, она тоже подошла, заплакала и поцеловала Макара. Когда они ехали обратно, Глеб спросил:

– А что это ты так к нему воспылала?

– Его же нет, он мертвый. Он обо мне заботился!

Глеб понял, что между ними что-то было.

В этот же вечер ему позвонил Болт.

– Глеб, братишка, стрелка забита! Давай, подъезжай!

…Стрелка с сотрудником Генпрокуратуры, который взялся помогать в освобождении Цируля, была назначена у входа в старый цирк на Цветном бульваре.

Глеб подъехал туда ровно в назначенное время. В это время Болт оставался в джипе и ждал сотрудника. По договоренности с Болтом Глеб должен был сесть в машину лишь тогда, когда сотрудник сядет в машину к Болту.

Вскоре Глеб заметил, как мужчина небольшого роста, с лысиной, в пальто из плащевого материала, без головного убора, на вид около сорока пяти лет, быстро подошел к джипу, оглянулся по сторонам и сел на переднее сиденье. Тотчас же подошел Глеб и, открыв дверь, бесцеремонно сел на заднее сиденье джипа.

– Добрый день, – сказал он.

Мужчина обернулся и спросил испуганным голосом:

– В чем дело? Вы кто?

– Я друг Паши, о ком вы хлопочете. Паша очень недоволен. Почему идут непонятки? Бабки вы взяли? А где работа? – начал наезжать Глеб.

– Понимаете, – начал сотрудник Генпрокуратуры, – я же не один. Там, – он показал взглядом наверх, – не согласны с цифрами.

– В каком плане?

– Они считают сумму заниженной. За такого человека там просят больше. Там не готовы решить этот вопрос.

Глеб хотел было сказать, чтоб бабки присылали обратно, как учил его Цируль, но тут неожиданно в разговор вмешался Болт.

– Хорошо, хорошо, – сказал он, – все будет увеличено. Пятьсот устроит?

Глеб не ожидал такого поворота. На каком основании Болт вмешался в разговор? Кто дал ему такое право? Он зло взглянул на Болта. Тот, моментально оценив ситуацию, понял, что Глеб раздражен.

Но Глеб был не в курсе того, что Болт встречался еще кое с кем из близкого окружения Цируля. Объясняя ситуацию, Болт пояснил:

– Есть люди, близкие к Павлу Васильевичу, они и решили прислать вам пятьсот. Только чтоб без всякого базара, чтоб в течение двух-трех дней он был с нами.

Теперь Глеб понял, что Болт действительно очень испугался угрозы Цируля и быстрее побежал к его близкому окружению. Те и решили, что за выход такого авторитетнейшего вора, как Паша Цируль, предложенной суммы, безусловно, мало. Поэтому они и дали пятьсот тысяч.

Сотрудник прокуратуры пожал плечами.

– Я ничего не решаю, я только посредник. Я переговорю. Наверное, ответ будет положительный. Так, осторожно, – понизил он голос, – давайте выйдем из машины по одному. Я чувствую, что за нами наблюдают.

Глеб посмотрел по сторонам, но ничего подозрительного не заметил.

– А почему вы так решили?

– Чувствую. А чувство не обманывает меня никогда. Я сам долгое время работал сыщиком. – Неожиданно он спросил: – Это ваши машины? – показывая на стоящую впереди черную «Волгу» и такую же, только серую, приткнувшуюся немного сзади.

– Нет, – покачал головой Глеб. То же самое сделал и Болт. – Это не наши. Может, случайно встали?

– Сейчас посмотрим, – сказал сотрудник прокуратуры, открывая дверь и выходя из машины…

Глава 12 РУОПОВЕЦ

Москва, штаб РУОПа, Шаболовка, 6

Андрея и Александра к начальнику отдела вызвали почти перед самым обедом. Войдя в кабинет, офицеры сразу остановились у входа. Начальник сидел за столом, надев круглые очки, и изучал какие-то бумаги, лежащие на столе. Он тут же отложил их, взглянул на офицеров и спросил:

– Ну как дела, сыщики?

– Все нормально, товарищ майор, – хором отрапортовали офицеры.

– Что нового? – Майор обратился к Андрею и спросил: – Как идут дела по розыску воровской кассы? К Цирулю заходил?

Андрей, сделав паузу, доложил:

– Товарищ майор, разрешите сделать доклад через два-три дня. Еще кое-какую версию надо проверить. И тогда я приду к вам с полным отчетом.

– Хорошо, два-три дня подожду, – ответил майор. – Может, за это время и деньги принесешь? – пошутил он.

– Боюсь, сумок не хватит, – в тон ответил Андрей.

– Да, вот еще что, – майор сменил тон на серьезный. – Ты выдели это дело – поиск пропавшего общака с виллы Цируля – в отдельное и свяжи его с УК, чтобы были соответствующие статьи. Подумай над этим. И, самое главное, выдели в отдельное оперативное дело, зарегистрируй его в книге, чтобы никакой отсебятины…

– Зачем еще? – сказал Андрей. – Вдруг ничего не получится? Зачем нам на себя висяк брать?

– Совсем молодежь думать перестала! – ответил майор. – Побольше вашего на свете живу и побольше вас знаю. Дело в том, что этим вопросом занимается ФСБ. А лубянские товарищи отсебятины не любят, ты же знаешь. Не дай бог что случится – проверки начнутся, разговоры. В общем, зарегистрируй дело в книге и считай, что это приказ. Теперь хочу спросить вас обоих – как дела с агентурной сетью идут?

– С чем? – переспросил Андрей.

– С информаторами.

– Стукачами, что ли? – спросил Александр.

– Стукачи – это те, кто закладывает. А у нас это информаторы, источники.

Офицеры кивнули – все ясно.

– Да никак, – сказал Андрей.

– Что ж вы, совсем мышей ловить перестали? Вы же знаете, что большую часть оперативной деятельности составляет именно работа с информаторами. Я уж не говорю о том, что вы должны стараться как можно больше вербовать людей, которые вам помогают. Естественно, не каждого, – поправился майор, – а только тех, кто нас интересует, кто располагает определенной информацией и кто в дальнейшем будет полезен. А вы, как я смотрю, вообще перестали мышей ловить.

Офицеры молчали.

– Хорошо, – проговорил Андрей, – сейчас я все дела брошу, выйду на улицу и пойду вербовать людей в добровольные помощники органов внутренних дел! Разрешите приступать?

– Брось паясничать! – сердито сказал майор. – Тут тебе не цирк! А работа эта очень важная. Не будь ее, у нас, может быть, семьдесят процентов преступлений не раскрывалось! Вот и сегодняшнее дело, куда я хочу вас направить, связано именно с источником, который дал нам ценнейшую информацию.

Он поднял палец.

– Кстати, по делу Паши Цируля. В общем, пока ты, Андрей, ведешь поиск воровского общака, твои коллеги от братвы уже не только вовсю ищут эти деньги, но и хлопочут за освобождение Цируля из-под стражи. – Майор, встав из-за стола, начал расхаживать по кабинету. – Один из наших оперативных источников, из информаторов, сообщает, что один из бригадиров в прошлом достаточно влиятельного уголовного авторитета Кости Черного, кстати, застреленного недавно у своего собственного подъезда, встречался с сотрудником следственного изолятора Бутырки, и последний за деньги устроил ему встречу с Павлом Захаровым. Разговора их мы не знаем. Однако источник сообщает, что сегодня к вечеру, около восемнадцати часов, около цирка на Цветном бульваре состоится встреча этого бригадира, Глеба, с сотрудником Генеральной прокуратуры. Поэтому вы возьмите всю необходимую технику для прослушки и запишите эту беседу, конечно, если разговор там пойдет о взятках. Если же там говорят о побеге, то ничего не делайте, только аккуратно запишите и проследите, никаких мер не принимайте.

– И вот еще что. Что это за человек, мы пока не знаем, – продолжал майор. – Возможно, это мошенник, который выдает себя за сотрудника прокуратуры. А возможно, и нет. Посему, когда будете принимать, принимайте очень аккуратно. И будьте осторожны – братва может приехать на нескольких машинах. Кстати, один из тех, кто будет сопровождать этого авторитета, и есть наш источник. Поэтому принимайте их поаккуратней.

– А если они будут бычариться? – вступил в разговор Александр.

– Ну, если будут бычариться, как ты говоришь, или оказывать активное сопротивление, тогда вы знаете, что делать, и не хуже меня, – ответил майор. – Смотрите только калеками их не сделайте! А этого сотрудника прокуратуры сразу на Шаболовку, документ на экспертизу. Свяжитесь с ними, выясните, прокурорский или нет, и срочно вызывайте меня, я приеду. И никаких действий больше с ним не проводите!

– Значит, Цируль на нарах сидеть уже устал, на свободу торопится, – неожиданно сказал Александр.

– Давайте записывайте ориентировку. Значит, бригадир по имени Глеб, будет на черном «Мерседесе», то ли двухсотой модели, то ли сто восьмидесятой, старый, по-моему, восьмидесятого года выпуска, с тонированными стеклами. Номер вроде подмосковный. Братва будет на черном джипе «Чероки». А на чем будет сотрудник прокуратуры – пока неизвестно. Припаркуйтесь недалеко, возьмите машину спецслежения и все аккуратно запишите. Дальше – по обстановке. Еще раз говорю – как только привезете, тут же меня вызывайте! Никакой отсебятины, самодеятельности! Дело щекотливое. Все, – сказал майор, – больше вас не задерживаю. Значит, тебя, Андрей, жду через три дня с докладом о проделанной работе по поиску денег.

Когда офицеры вышли из кабинета, Александр предложил зайти пообедать в столовую.

– Ну как тебе указания? – спросил он.

Андрей пожал плечами.

– Да, видишь, какой осторожный человек наш начальник! – продолжал Александр. – Как-то мы – я не помню, где ты тогда был, – приняли одну бригаду, они на стрелку приехали. Так, представляешь, машину этим бандюкам дал сын одного московского прокурора! Короче, мы эту разработку долго пасли. А когда их приняли – они нам раз, спецталон – без права досмотра! Мы опешили. А потом стали проверять – они нам удостоверение, мол, сотрудники милиции. Мы уже почти поверили им. Но они на лексике прокололись.

– На лексике? – переспросил Андрей.

– Конечно. Стали говорить с ними, а они ни одного термина нашего не знают. Мы их сразу аккуратно, вежливо – давайте поедем, извинимся, все оформим. Они, лохи, нам и поверили. Мы приехали в отделение, пробили – так и так, документики оказались фальшивые. Потом прокурор приехал, сказал, что у него якобы машину угнали. А я-то знаю – братва потом мне призналась, – что сынишка его с ними путается. Вот и машину за бабки им дал, на стрелку ехать.

– Ну, вообще уже бандюки обнаглели! – взъярился Андрей. – На стрелку скоро на спецмашинах с маяками ездить будут!

– А ты что думал? – сказал Александр. – Им это очень удобно. Подвезут с собой стволы, менты их задержат, а они им талон – без права досмотра! И все путем! Так что такая машина больших денег стоит, чтоб в аренду ее получить. Ладно, что думаешь по поводу сегодняшней встречи?

– А что тут думать? Павел Васильевич – человек активный.

– Я вообще удивляюсь, что он до сих пор на нарах сидит. Думал, что он уже давно соскочил оттуда. Деньги у него есть, причем немалые, давно бы уже тюрьму подкупил!

– Не, тюремщики боятся, – заметил Андрей, – особенно после банкета в Бутырке. Полгода назад все было? До сих пор шок еще не прошел. Так что, я думаю, они на это дело не пойдут. Не те сейчас времена. А то, что какой-то хмырь подвизался им помогать, так это скорее всего какой-то мошенник разводит.

– А я так не думаю, – покачал головой Александр. – Братву мошенники разводить не станут. Это тебе не лохи. Дело серьезное. Они же ответа потребуют. А этого мошенника – если он, конечно, мошенник – из-под земли, если что, достанут! Так что, думаю, тут прокурор настоящий работает. Или ближайший родственник какого-нибудь прокурора. Деньги, небось, Паша немалые обещал!

Быстро покончив с обедом, Александр с Андреем стали готовиться к предстоящей операции. Они зашли в технический отдел, забронировали за собой «Волгу», специально оборудованную техникой прослушивания, позвонили в СОБР, поставили бойцов в известность о предстоящей операции, на случай подстраховки, и около четырех часов выехали в город для подготовки операции.

Первым делом они проверили, как работает связь.

Остановив одну машину в переулке, Александр специально стал разговаривать с водителем.

В другой машине Андрей с оперативниками стал прослушивать их беседу. Техника работала отлично, все было слышно. Записав кусочек разговора на специальные диктофоны, оперативники прослушали запись.

Затем поехали на Большой Каретный, где находился штаб СОБРа, договорились с одной из бригад из десяти человек, что те встанут в переулке, связь по рации. Если братва начнет бычариться, тут подоспеют собровцы.

Вся подготовка заняла полтора часа. Заранее подъехав к зданию цирка, они остановили машину. Вторую машину с оперативниками поставили на ближайшей стоянке, чтобы оттуда все было хорошо видно. Александр, Андрей и водитель сидели в машине, которую поставили рядом с цирком, чтобы были отчетливо видны подступы к зданию.

Как только появится нужный объект, они тут же должны приблизиться вплотную, включить аппаратуру и слушать, о чем пойдет разговор.

Время шло медленно. Андрей, сидя на переднем сиденье, вглядывался в прохожих, шагающих по своим делам. Обернувшись к Александру, он спросил:

– Слушай, Санек, неужели наш начальник стукача имеет?

Александр пожал плечами:

– Кто его знает? Может, это и не его, а какого-то нашего опера информация. А может, и сам. В конце концов, он же тоже был оперативником, как и мы. В МУРе работал. Может, какие старые связи?

– Внимание, – сказал водитель, – вот и ваш джип.

– Нет, – сказал Андрей, – это не наш. Наш должен быть черным, «Чероки», а этот зеленый, «Мицубиси Паджеро».

– Вы что думаете, у бандюков только один «Чероки»? Да у них этих джипов куча!

– Все может быть, – ответил Андрей. – Давай постоим, посмотрим.

Зеленый джип плавно подъехал к главному входу в цирк и включил аварийные огни, имитируя поломку машины. Но было ясно, что водитель кого-то ждал. Минуты через три со стороны кинотеатра «Мир» к джипу подбежала молодая женщина. Она быстро села в машину, джип тут же тронулся.

– Как ты думаешь, это они? – спросил Александр.

– Вряд ли. Они не должны никуда ехать, будут разговаривать тут. Нет, это не они. На всякий случай номер записал?

– Да, записал, – ответил Александр, – будем ждать дальше.

Минут через десять к входу подъехал черный джип «Чероки».

– Смотри, даже движок не выключил, – сказал Андрей.

– Правильно, печка работает. На улице ведь не лето! – ответил Александр. – Внимание, смотри! Видишь, вон мужчина в пальто из плащевки?

– Вижу.

– Он осматривается, чувствую, что это и есть наш фигурант! – Александр обратился к водителю: – Включи-ка машину, посмотрим, как сигналы работают.

Водитель быстро нагнулся и включил специальные приборы, расположенные ниже радиоприемника. Тут же послышалось шипение. В джипе разговаривали.

– Слышно нормально, только помехи идут.

– Да у них магнитофон играет, – сказал Александр, – или телефон набирают, с мобильного звонят.

Затем Андрей заметил, как мужчина, еще раз оглядевшись, быстро сел в джип.

– Так, все, включай!

Послышалось приветствие. Но неожиданно к джипу плавно подъехал черный «Мерседес» с тонированными стеклами.

– Смотри, кто это? – спросил Андрей.

– А это, видать, тот самый бригадир приехал, – ответил Александр.

Из «Мерседеса» выскочил высокий парень и сел на заднее сиденье джипа.

– Прибавь громкости, – велел Александр водителю. – Плохо слышно.

Андрей прибавил громкость транслирующего устройства. Послышались слова. Бандюки выражали свое недовольство, что, мол, дали большие деньги, а сотрудник прокуратуры ничего не делает. Тот начал говорить, что не все от него зависит.

– Ясно, тут взятка! – сказал Александр. – Причем немалая. Погоди, погоди! Сто пятьдесят?

– Что-то маловато за Пашу сто пятьдесят! – улыбнулся Андрей.

– Ты подожди, это только начало. Я думаю, итоговая цифра будет побольше. Ну что, пора?

Андрей услышал, что сидящие в машине прощаются и договариваются о следующей встрече.

– Все, пошли, – он взял рацию и связался с СОБРом. – Ребята, поехали! Черный джип.

Тут же серая «Волга» замигала подфарниками, Александр с Андреем выскочили из машины и направились в сторону джипа. Из переулка вырулил микроавтобус с бойцами СОБРа.

Вся операция заняла не более трех минут. Распахнув дверь джипа, Александр закричал:

– Всем оставаться на местах! Московский РУОП! – И направил на сидящих пистолет.

Андрей видел выражение лиц сидящих в джипе. Полное недоумение, растерянность. Главное – смотреть за их руками, чтобы ни один не рванулся, чтобы не было, как примерно год назад, когда один рванулся и выхватил гранату. Тогда все чуть не подорвались на той гранате.

Собровцы моментально стали выволакивать из машины всех сидящих, раздвигая им ноги и ставя около капота. Мужчина в темном пальто из плащевого материала неожиданно стал оправдываться:

– Товарищи, в чем дело? Я тут случайно оказался. Я только спросил, как мне пройти, – и он назвал какой-то адрес. Андрей прекрасно понимал, что эта информация предназначалась не им, а тем бандюкам – сразу отвести подозрение о заранее спланированной встрече, мол, я случайно проходил, а вы меня взяли. – У меня в боковом кармане удостоверение Генпрокуратуры. Пожалуйста, посмотрите!

Андрей полез в карман. Он достал оттуда красное удостоверение и прочел: «Генеральная прокуратура Российской Федерации».

– Ого! – присвистнул он и стал внимательно всматриваться в печать. Печать была обычной. С фотографии смотрел задержанный человек. Скорее всего и фотография настоящая. Он снова стал всматриваться в печать, насколько она правильно стояла. Обычно, в случае подделки, проколы бывают именно тут. То печать ставят на лицо, то она размытая.

Андрей знал, что в серьезной организации печать ставится только на уголок, чтобы лицо было четко видно. Но мастера, занимающиеся изготовлением фальшивых удостоверений, иногда гонят халтуру, и такие удостоверения практически сразу отметаются.

Андрей бросил взгляд на должность – «консультант». Ага, все же не прокурор, а только консультант. Но все равно – работник прокуратуры.

– Хорошо, – сказал Андрей, – сейчас мы отвезем вас на Шаболовку и там все проверим. Если вы оказались здесь случайно, мы извинимся перед вами и доставим домой. – Он отдал приказание: – Всех в машины, в разные!

Минут через пять все задержанные были рассажены по машинам и направлялись в сторону Шаболовки. Всю дорогу Андрей сидел молча. Он не хотел разговаривать с этим сотрудником прокуратуры, потому что не знал, какой будет расклад – как бы действительно не пришлось извиняться.

Черт его знает, вдруг это тоже какая-нибудь разработка ФСБ или Следственного комитета, а тут опять им все поломали!

Вскоре приехали в Московский РУОП. Задержанных сразу же развели по кабинетам. Андрей был в кабинете вместе с сотрудником прокуратуры. Не успел он пробить его документы, позвонить дежурному в прокуратуру и уточнить, есть ли у них такой сотрудник, как в дверях показался начальник отдела. Он быстро подошел к столу. В руках у него была тонкая папка.

Вероятно, это было какое-то дело. Он положил папку на стол около Андрея и, взяв у него из рук удостоверение сотрудника прокуратуры, стал в него вглядываться. Затем неожиданно обратился к Андрею и сказал:

– Пожалуй, я с товарищем, – он назвал сотрудника прокуратуры по фамилии, – поговорю в своем кабинете. Пойдемте! – И он вежливо показал, чтобы тот прошел первым.

Андрей сделал вывод, что, вероятно, какие-то силы уже вмешались. А может, начальник сам решил вести это дело или просто хочет его замять. Трудно сказать.

– А мне чем заниматься? – спросил Андрей.

– Тебе? А тебе, – повернулся к нему майор, – вон там папочка, фигурант один есть. Ты иди к своему товарищу и принимай активное участие в допросе этого фигуранта.

Андрей взглянул на папку. Это было донесение одного источника по Глебу. Андрей внимательно прочел написанное. Вся история Глеба была изложена на двух страницах. Она начиналась с гибели уголовного авторитета Кости Черного, затем пропажа общака, попытки поиска Глебом денег, а также визит его в Бутырку к Паше. Все это было записано на основании информации одного из источников.

Андрей вышел в коридор и направился в соседний кабинет, где сидел Александр. К тому времени он уже активно допрашивал Глеба. По тону Андрей понял, что разговор не сложился. Александр сразу пошел в наступление и пытался взять быка на рога: признавайся, а то хуже будет! Дальше шел обычный набор – Бутырка, пресс-хата и так далее.

Андрей сел и внимательно вслушался. Минут через пять он сделал вывод: парень по имени Глеб – достаточно неординарный, тертый калач. Его просто так, голыми руками, не возьмешь. И тем более, угрозы на него не подействуют. На карту была поставлена его жизнь, а тут какой-то пресс-хатой пугают! К тому же парень был достаточно крупный, сильный, так что сможет за себя постоять. Здесь нужно было искать другой подход.

Наконец Александр выдохся и сказал:

– Знаешь что? Устал я от тебя. Ты посиди подумай, а я пойду покурю. – Он обратился к Андрею, назвав его по званию: – Если хотите, вы можете продолжить допрос задержанного.

Андрей молча занял место Александра. К тому времени тот уже вышел из кабинета.

Андрей еще раз внимательно взглянул на задержанного. Глеб сидел в напряжении, но ни одним движением не выдавал своего состояния.

– Значит, деньги из воровского общака ищешь? – неожиданно спросил Андрей после небольшой паузы и посмотрел на реакцию Глеба. Тот и бровью не повел, ответил:

– Я не воровские деньги ищу, а свои, кровные, которые дал человеку на сохранение.

– А этот человек не кто иной, как Павел Захаров, он же Цируль?

– Может, и он, – ответил Глеб.

– Ну, значит, деньги свои ищешь?

– Да, ищу. А что, это карается законом? По-моему, такой статьи в Уголовном кодексе нет.

– А что же тогда идешь на сомнительные связи? Думаешь, мы не знаем, что ты нелегально был в следственном изоляторе у Цируля? Думаешь, нам не известно, зачем вы встречались с этим сотрудником Генпрокуратуры? На предмет дачи ему взятки. Так что ты, парень, под статьей ходишь.

– Я? Под статьей? В жизни этого не будет, – неожиданно ответил Глеб.

– Почему?

– Потому что я лично денег никому не предлагал. Я сам деньги ищу, мне самому они нужны! А то, что ваш коллега меня всякой ерундой пугать начал, я этого не боюсь. Конечно, я знаю, что сила у вас есть и вы можете сделать со мной все что угодно, все равно не сломаете.

Андрей понимал, что Глеб не шутит. Этот парень из крепких, можно сказать, кремень. Он покачал головой.

Тут в комнату вошел Александр. Он помахивал каким-то листочком.

– Ну что, Глеб, ты нам тут мозги пудришь? Ты же в розыске по убойному делу! Завалил своего начальника, Костю Черного. Вот, в розыск тебя определили. Да еще сбежал из отделения милиции! – Александр протянул Андрею листок, где было короткое оперативное сообщение о розыске Глеба и о его побеге из отделения милиции. – Даже свой новенький джип у ментов оставил! Во как свою свободу ценит!

Андрей прочел сообщение и сказал Глебу:

– Что теперь скажешь, Глеб?

– А я уже все сказал. Я деньги ищу, и мне нужно их найти. Поэтому все так и получилось. А к убийству Кости я никакого отношения не имею. Я был его другом и сам бы наказал убийц, если бы мне показали, кто завалил Костю! – продолжал Глеб.

Андрей верил парню, но и факты были налицо.

– Ладно, – сказал он, – мы пока тебя задержали на три часа, иди отдохни, посиди в комнате и подумай. – Он нажал кнопку. Через несколько секунд конвоиры увели Глеба в камеру.

– Что делать будем? – спросил Андрей.

– А что тут делать? Сейчас будем напрягать парня, колоть.

– Он ни в чем не признается. Я чувствую, что не признается. Я ему в принципе верю.

– Какая разница, веришь или нет? У них сговор был, они Цируля за деньги освободить хотели! Тут налицо дача взятки! Давай начальнику позвоним.

– Начальник прокурора допрашивает.

Прошло два часа. Начальник сам пришел в кабинет к Андрею и Александру.

– Ну что, как успехи? – быстро спросил он.

– Да никак, – ответил Андрей. – Парень ни в чем не сознается. Точнее, признался, что ищет свои деньги, а что касается взятки, это он на себя не берет.

– Хорошо, – сказал начальник и неожиданно добавил: – В общем, так. Мероприятия никакого мы не проводили, парня выпускайте, и сотрудника прокуратуры мы не задерживаем.

– А что случилось? – спросил Александр.

– Подключил задержанный тяжелую артиллерию. А нам воевать с прокуратурой нет резона. К тому же это все на уровне разговоров. Они ссылаются на то, что он проводил какую-то оперативную разработку.

– И что теперь? – спросил Андрей. – Надо всех выпускать?

– Мы же не можем прокурора выпустить, а других оставить? Они вместе идут.

– Я не верю в это! Прокурор тут точно замазан! – сказал Александр.

– А факты, доказательства где? У тебя лишь только эмоции да твоя интуиция, – сказал майор. – А их к делу не пришьешь. Так что давай выпускай своего Глеба.

Александр открыл было рот. Андрей понял: он хотел сказать, что Глеб находится в розыске, – и быстро приложил палец к губам. Тот пожал плечами и промолчал.

Как только за начальником закрылась дверь, Александр обратился к Андрею:

– Зачем ты запретил говорить, что клиент в розыске?

– Я все правильно сделал. Он нас за дураков держит, – ответил Андрей. – Я не знаю, что там у них произошло – большая политика или что еще. А мы с тобой лохи, что ли? Знать мы ничего не знаем. Выпустим его, а потом пускай они сами его и ловят. Это дело ведь прокуратура ведет?

– Получается, что так, – кивнул Александр.

– Ну вот, а у них у самих рыльце в пушку. Ты веришь, что прокурор был замазан в этом деле?

– Да на сто процентов! – возмутился Александр.

– И я верю, правда, на девяносто девять, – улыбнулся Андрей. – А раз они такие умные, пусть сами этого Глеба и ловят. Давай выпускать парня!

– Может, ты и прав, – пожал плечами Александр.

Вскоре они выпустили Глеба и остальных задержанных. Но прежде чем выпустить Глеба, Андрей вернул ему все документы, ключи от машины, деньги, изъятые у него, и мобильный телефон.

– Слушай, – обратился он к Глебу, – я тебя вот о чем попрошу. Ты номер своего мобильного не меняй пока!

– Почему? – удивленно глянул на него Глеб.

– Парень ты серьезный, может, я позвоню тебе по одному делу. А ты запиши мой рабочий телефон. – И Андрей продиктовал ему номер телефона.

– А мне зачем ваш телефон? – недоуменно спросил Глеб.

– Все в жизни бывает, может, и пригодится. А я тебе, может, позвоню, и мы с тобой встретимся. Как ты насчет встречи?

– А на предмет чего?

– А у нас с тобой интерес общий. Ты общак ищешь, и я общак. Может, информацией обменяемся…

– Я стукачом никогда не был и не буду, – сразу оборвал Андрея Глеб.

– А я и не предлагаю тебе стукачом быть. Я просто практически заканчиваю это дело, и у меня высветился определенный круг лиц, кто это сделал. Тебе же это интересно?

– Конечно, еще как!

– Вот видишь! Значит, я обладаю информацией. Но для того чтобы моя информация была достоверной и точной, мне необходимо провести еще некоторые мероприятия. И для этого я бы хотел кое-что уточнить у тебя. И тогда у меня все сойдется в цвет, – сказал Андрей, использую руоповскую терминологию. – поэтому, может быть, я тебе и позвоню. Как ты, не против?

– Я не против.

– А ты что, мне не веришь? – спросил Глеба Андрей.

Глеб неопределенно пожал плечами.

– Если бы у меня было желание арестовать тебя, то я бы сейчас, на основании вот этого «сторожка», который на тебя стоит, передал бы тебя прокуратуре, а я этого не сделал. – И Андрей разорвал листок с оперативным сообщением. – Ты свободен.

Глеб молча взял со стола документы, ключи от машины, деньги, телефон и покинул здание РУОПа.

Андрей задумался…

Прошло две недели. Обещанный доклад, который Андрей должен был сделать по поводу поиска воровской кассы, не состоялся – начальник заболел гриппом.

За это время Андрей еще больше углубился в свою разработку по поиску денег, и у него появились неожиданные выводы. По всем проверкам и опросам, которые были проведены Андреем, выяснялось, что общак вывезла братва.

Но братву предупредили сотрудники органов, и сотрудники же органов активно помогали в вывозе денег. Но, к счастью, эти сотрудники отношения к МВД не имели. Это были работники бывших органов, спецслужб – бывшего Шестого главка КГБ СССР, который в недалеком прошлом как раз занимался пресечением деятельности организованной преступности.

Однако после расформирования КГБ сотрудники, оставшиеся в действующем резерве, создали свое частное охранное предприятие – ЧОП, с названием «ЗАЩИТА». Так вот, по информации Андрея, роль этой «Защиты» заключалась в том, что она, используя накопленные ранее компромат и материалы на все криминальные группировки, практически занималась тем, что сталкивала их друг с другом и, используя их противоречия, брала под свою охрану их коммерческие структуры, а иногда и присваивала деньги криминальных группировок.

Поэтому, по версии Андрея, получалось так, что именно чоповцы вместе с бригадой братвы вывезли общак Паши Цируля. Таким образом к истинным владельцам деньги не попали, и Андрей обладал информацией, что их активно ищут представители многих криминальных структур, включая и бригаду Глеба.

Однако перед тем, как доложить начальнику о своих выводах, Андрей решил проверить свою информацию на Цируле. Для этого он решил посетить его сам и, выложив все свои карты, посмотреть на реакцию старого законника. Как тот отреагирует на это? Ведь потеря денег – по воровским меркам западло, и Цируль должен быть взбешен.

Тем более по Москве активно стали ходить слухи, что Цируль промотал деньги общака. Поэтому перед тем как идти в следственный изолятор к Цирулю, Андрей выработал четкий план разговора.

Глава 13 «МАТРОССКАЯ ТИШИНА»

Москва, СИЗО № 1, март 1995 года

...

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

В 1775 году императрица Екатерина II повелела переоборудовать бывший Карантинный дом за Сухаревой башней в «смирительный дом для предерзостных». Екатерина считала, что в Москве развелось множество «ленивцев великовозрастных, приобвыкших милостыню просить, нежели добывать пропитание работой ».

В «смирительном доме» арестанты занимались распилкой камня для мостовых. Таким образом московские власти боролись с «развратом и праздностью». В 1807 году тюрьма переводится к Преображенскому селу и переименовывается в Московскую исправительную, а в 1856 году в тюрьме происходит пожар, после чего власти воздвигли новые корпуса.

Комплекс тюремных сооружений неоднократно перестраивался. Последняя реконструкция производилась в 30-е годы нынешнего столетия.

СИЗО № 1 имеет среди столичного криминалитета репутацию более правильной тюрьмы, нежели Бутырка. Камеры здесь тоже переполнены, однако не так, как в Бутырке.

Павла Захарова перевозить из следственного изолятора на Бутырке в «Матросскую Тишину» стали в полночь, в обстановке строжайшей секретности. Даже сам Цируль не знал, что в этот день его перевезут. Его просто выдернули из карцера, быстро прошмонали, погрузили в тюремный автозак и в сопровождении дюжины автоматчиков в камуфляже из особого отряда тихими ночными улицами повезли в сторону Сокольников, где на одноименной улице Матросская Тишина находился следственный изолятор № 1.

Следственный изолятор № 1 представляет со стороны улицы длинное желтое здание, этажей пять или шесть. На самом же деле это настоящий тюремный островок, который отгорожен от города массивной стеной из красного кирпича. За ней находится несколько тюремных блоков.

Тюремная администрация о прибытии Цируля не была извещена заранее. Точнее, они знали, что привезут какого-то важного арестанта, но кого именно, им не сказали. Поэтому, когда автозак медленно катился через тюремные ворота во дворик, то практически все дежурные офицеры вышли посмотреть на загадочную личность, которую перевозили в столь секретном режиме.

Как только нога Цируля коснулась асфальта тюремного дворика, он сразу же поднял голову и оглядел присутствующих. Их было, помимо охраны, сопровождающей его, человек двенадцать. Все, кроме одного, в военной форме. Цируль опытным глазом тут же вычислил, кто тут главный, кто музыку заказывает.

Главным оказался полный мужчина в бушлате, с погонами майора. Вероятно, это и был дежурный по следственному изолятору. Рядом с ним стоял капитан, мужчина лет тридцати, со светлыми волосами. Судя по всему, это корпусной. Затем – еще два лейтенанта, старший лейтенант и люди с погонами прапорщиков – конвоиры, вертухаи.

Цируль обратил внимание, что недалеко от начальника стоял человек лет тридцати пяти – сорока, худощавый, высокий, в джинсах и коричневом свитере, на ногах кроссовки. Когда Цируля вывели из машины, его сразу стали обыскивать. Обыскивали сразу несколько омоновцев, заставив его поднять руки, широко расставить ноги и облокотиться на стенку тюремного дворика. Пока его обыскивали, Цируль обратил внимание, что один из собровцев передал дежурному по следственному изолятору тонкую папку. Вероятно, тюремное дело Цируля. Дежурный открыл ее, улыбнулся и, подозвав мужчину в джинсах, стал что-то ему показывать.

Цируль сделал вывод, что этот гражданский – тоже какая-то тюремная шишка. И он не ошибся. Этот человек был начальником спецблока, так называемого 9-го корпуса «Матросской Тишины». Он был в звании майора и по своему статусу являлся заместителем начальника следственного изолятора.

Несмотря на столь поздний час – тюрьма уже находилась в режиме отбоя, – человек в гражданском специально приехал из дома, вызванный дежурным. Цируль сразу понял, что будет направлен на спец, в этот 9-й корпус. Однако он прекрасно знал, что по существующему распорядку ему предстоит пройти так называемую карантинную сборку, что никак не входило в его планы.

– Слышь, гражданин начальник, – обратился он к дежурному по следственному изолятору, – неужели меня, как молодого, на сборку погонят? Как-никак, все же законник, и в годах я.

Майор переглянулся с гражданским, оба улыбнулись.

– Да нет, Павел Васильевич, в отделение пойдешь, – сказал дежурный, – прямо в камеру, отдыхать.

Майор протянул папку мужчине в гражданском и сказал:

– Ну что ж, принимайте.

Цируль сразу понял, что эти двое находятся в сугубо официальных отношениях. «Наверное, этот гражданский – крутой, – подумал Паша, – раз так поставил себя: на работу ходит в джинсах, свитере, подчиняется только начальнику следственного изолятора. Или у него какие-то большие связи в ведомстве МВД».

Вскоре его еще раз обыскали. Затем в сопровождении нескольких конвоиров и почему-то немецкой овчарки он стал подниматься по железной лестнице, минуя один отсек за другим.

Почти у каждой двери его останавливали, заставляли поворачиваться лицом к стене. Затем его привели в баню. Она представляла собой несколько душевых кабинок, выложенных белым кафелем. Рядом находилась специальная прожарочная – помещение, где дезинфицировали одежду.

Но поскольку Цируль прибыл из следственного изолятора, а не с воли, в прожарочную его не повели, но помыться заставили. Цируль помылся, отмыв себя от карцера, вытерся насухо дырявой серой простыней, надел на себя свою одежду.

– Куда теперь, начальник? – обратился он к лейтенанту, стоящему неподалеку.

– На спец пойдешь, – ответил тот.

Цируль нехотя двинулся вперед, заложив руки за спину.

Поднявшись то ли на четвертый, то ли на пятый этаж, Цируль увидел длинный коридор. Это и был спец, разделенный металлическими дверями с двойными решетками на отсеки. В каждом находилась тумбочка с телефоном, рядом сидел дежурный.

Около тумбочки стоял еще стул, где, вероятно, сидел надзиратель, конвоир, или по-блатному – вертухай.

Когда они вошли в этот отсек, Цирулю приказали остановиться.

– В чем заминка, начальник? – спросил он.

– Камеру тебе подбираем, – ответил дежурный офицер, сидящий у тумбочки.

Цируль напрягся и стал соображать, какую же ему камеру подберут.

Спецкорпус являлся тюрьмой в тюрьме и имел особый статус. В 1991 году здесь сидели члены ГКЧП, затем в этом спецкорпусе время от времени стали появляться уголовные авторитеты, воры в законе и особо опасные преступники.

Кроме этого, в корпусе находились также и крупные чиновники, сотрудники правоохранительных органов, прокуроры, армейские офицеры и даже офицеры ФСБ.

На спецу общих камер не было, а было несколько одиночек, камеры на четыре, шесть, восемь, десять, двенадцать, несколько камер на шестнадцать человек – не более. Часть из них была даже не полностью заполнена, хотя следственный изолятор «Матросская Тишина» бывает переполнен.

Цируль стал думать, куда его направят. Скорее всего, в одиночку – решил он. Но тут его размышления были прерваны, он услышал стук металлических предметов. По коридору шел человек и специальным железным ключом стучал по решеткам.

Цируль знал – это традиционный прием всех тюремщиков. Согласно инструкции, они показывают, в каком направлении они передвигаются по тюремному блоку.

Вскоре шум усилился, из-за поворота показался знакомый уже Цирулю мужчина в джинсах и свитере. Это и был начальник корпуса. Он открыл своим ключом-«вездеходом» последний отсек и, подойдя к дежурному, сидевшему у тумбочки, склонился над журналом, водя пальцем по строчкам. Цируль догадался, что он ищет ему камеру.

Цируль попробовал пошутить:

– Гражданин начальник, мне бы с видом на море.

Но начальник никак не отреагировал на шутку, а внимательно продолжал читать список заключенных спецкорпуса.

Наконец он ткнул пальцем в строчку.

– В триста восьмую, – сказал негромко сидящему офицеру. Тот быстро занес фамилию Цируля в журнал.

Цируль вгляделся повнимательнее. Все фамилии в журнале были записаны карандашом, на тумбочке лежал ластик. Он понял, что время от времени обитателей камер меняют местами. Сколько человек в камере, он не разглядел. Единственное ясно – не одиночка.

Цируль опять попробовал начать разговор с начальником:

– Как-то не по-людски получается, гражданин начальник. Даже не познакомились.

Тогда мужчина в свитере и джинсах, подняв глаза, совершенно спокойно, серьезным тоном сказал:

– Время уже позднее, вам отдыхать надо. Познакомиться еще успеем. Впереди много времени.

Цируля повели по коридору. Он видел номера камер на дверях: 322, 320, 310. Вот и 308-я. Остановившись у массивной металлической двери с окошком, так называемой «кормушкой», конвоир снова сказал:

– Стоять. Лицом к стене!

Вставив ключ в скважину, он повернул его два раза, затем отодвинул рукой массивную задвижку и приоткрыл дверь. Цируль вошел в камеру. Тут же конвоир закрыл за ним дверь.

Войдя в камеру с комплектом чистого белья под мышкой, Цируль осмотрелся. Камера представляла собой небольшое помещение, метров восемнадцать-двадцать.

По количеству шконок – нар, расположенных в два ряда, – Цируль понял, что камера была рассчитана на шестнадцать человек. Две шконки были свободны. Одна находилась у дальняка – тюремного туалета, другая возле дверей.

Но Цируль прекрасно понимал, что ему, вору в законе союзного значения, никак не подобает спать у дальняка или у дверей, поэтому медленно направился к окну. Теперь по всем воровским законам он должен занять лучшую шконку. А лучшей всегда и везде считалась шконка у окна.

Хотя окно и было высоко, и до него добраться было практически невозможно, но это место считалось привилегированным.

Цируль осмотрелся. Все в камере спали. Тусклая лампочка над дверью, заключенная в специальную металлическую решетку, горела тускло. Телевизора в камере не было. Цируль медленно подошел к деревянной лавке, стоящей у стола, присел, достал из бокового кармана пачку сигарет, чиркнул спичкой, закурил. Специально негромко кашлянул, в надежде на то, что кто-то проснется.

Двое-трое заключенных повернулись на другой бок. Кто-то громко храпел. Один человек приподнял голову. Цируль сразу пальцем позвал его. Заключенный нехотя спустил ноги с кровати и, пожав плечами, показывая, что ему холодно, медленно подошел к Цирулю.

– Тебе чего, дед? – спросил заключенный. Цируль посмотрел на него внимательно. У парня на руке синела наколка, которую Цируль так и не разглядел. Цируль представился:

– Здорово, бродяга. Я – Паша Цируль.

Парень заморгал глазами от неожиданного сообщения. Цируль кивнул в сторону лучшей койки, расположенной у окна, и сказал:

– Иди разбуди этого бродягу или фраера. Пусть на другую шконку перейдет! – Цируль отвернулся и затянулся сигаретой.

Парень стоял молча. Цируль понял, что тот оценивает ситуацию, прикидывает, действительно ли перед ним сам Паша или кто-то другой. «А может, он меня и вообще не знает», – подумал Цируль.

Тогда он снова повернулся к парню и для большей убедительности и доказательства своей принадлежности к воровскому званию выдал ему пару предложений на самом крутом воровском языке.

Парень тут же опомнился, естественно, зная тюремную терминологию. А поскольку Павел Васильевич Захаров за свои двадцать лет отсидки свободно овладел тюремной феней и блатным сленгом, то теперь у парня не было никаких сомнений, что перед ним находится авторитетнейший человек.

Он быстро направился к койке и стал расталкивать лежавшего на ней здоровяка. Тот проснулся, недовольно приподнял голову. Парень быстро наклонился к его уху и шепотом стал что-то говорить. Здоровяк несколько раз кивнул. Затем собрал свои вещи, одеяло, простыню и медленно пошел в сторону другой шконки, прогонять другого сокамерника.

Вероятно, тому, кого Цируль снял со шконки, тоже западло было ложиться у туалета или у двери.

Цируль взял свои вещи, быстро застелил шконку, не раздеваясь, лег на спину. Он не стал закрывать глаза, лежал и думал: «Ну вот, я на новом месте, в новом следственном изоляторе с новыми законами». Почему-то ему вспомнилась его первая отсидка, когда он молодым пацаном попал в следственный изолятор, где сидели матерые уголовники, воры в законе.

Тогда в нем было много страха – как с ним поступят, как он сможет себя поставить. Но потом, когда пошли отсидки, когда он получил воровское звание, для него следственный изолятор, да и любая тюрьма были как дом родной.

Цируль лежал и думал. Видимо, переезд, новое место, какое-то внутреннее беспокойство не давали ему возможности заснуть. Он долго ворочался с одного бока на другой. Время от времени засыпал, но вскоре просыпался от кошмаров. Иногда ему снился улыбающийся Япончик. Это было странным. Цируль будто бы сидел в тюрьме, смотрел в камере телевизор. Неожиданно на телеэкране появляется статуя Свободы, американские небоскребы и улыбающееся лицо Япончика.

– Привет тебе, Паша, – произносит с телеэкрана Япончик – Вячеслав Иваньков.

Цируль оглядывается по сторонам, пытается выяснить, что это такое, почему Япончик по телевизору обращается к нему, он что, видит его?

Цируль проснулся в холодном поту. Затем, еще немного поворочавшись, он заснул.

Под утро Цируль проснулся от резкого крика. Он открыл глаза и увидел, как в углу камеры, у самого туалета, стоит, наклонив голову, какой-то толстый мужчина. Рядом с ним – парень лет тридцати двух, сухощавый, высокий, с короткими волосами – держал этого толстяка за шиворот, наклонив его почти к самому унитазу, пытаясь опустить его лицо в воду.

Мужчина же упирался и кричал. Худощавый только улыбался, поддразнивая этого мужчину:

– Ну что, лох, нравится тебе? Попей, попей водички из дальняка! Будешь знать, падла! – говорил парень.

Цирулю не понравилась эта сцена. По всем воровским законам и понятиям это был беспредел. И он должен был положить ему конец. Хотя Цирулю было уже не до таких тюремных забав, но все же внутреннее чувство заставило его подняться со своей шконки и направиться в сторону этих двоих.

С равнодушным видом Цируль подошел к ним, будто бы мыть руки, посмотрел по сторонам. Никто из присутствующих не обратил на него внимания, хотя все уже проснулись и с любопытством наблюдали за сценой у туалета. Цируль медленно подошел практически вплотную к парню. Тот также не обратил внимания на Пашу.

Затем Цируль неожиданно левой рукой схватил парня за короткую челку так крепко, что он сразу выпустил толстяка. Потом той же левой рукой быстро прижал голову парня к каменной стене камеры, а правую руку с растопыренными двумя пальцами поднес к его глазам.

Таким образом, только два этих пальца держали парня у стены. Тот никак не мог отойти, так как Цируль мог проткнуть ему глаза. Это был старый излюбленный прием, которым пользовались зэки в лагерях.

Сквозь зубы Цируль произнес:

– Ты что творишь, махновец? – И добавил: – Беспределу в хате не бывать! Шнифты выколю! – Цируль сделал резкое движение. Парень, испугавшись, ударился головой о стенку. Затем Цируль для убедительности добавил еще несколько слов из лагерного лексикона, которые знал достаточно узкий круг авторитетнейших воров в законе.

Парень тут же понял, с кем имеет дело. Он сразу поднял руку, показывая, что он сдается.

– А я что? Я ничего, – начал оправдываться парень. – Он западло сделал. Мы харчеваться сели, а он мочиться пошел! А это же западло!

Но Цируль его уже не слушал. Он оторвал руку от его лица и легонько похлопал его по щеке, как бы показывая – не лезь теперь вперед меня, хозяина хаты, да и всей тюрьмы.

Цируль подошел к унитазу, отстранил от него толстяка и помочился. Потом сделал большую паузу.

Обитатели камеры все смотрели на Цируля. Он встал на середину камеры и спросил:

– Ну что, блатные есть?

Ему никто не ответил. Здоровяк, который лежал накануне на шконке у окна, как-то сжался. Чуть позже, когда Цируль уже познакомился со всеми обитателями камеры, он узнал, что в камере сидит половина коммерсантов, находившихся под следствием за экономические преступления, а также за мошенничество.

Другие находились под следствием за рэкет и разбой – так называемые спортсмены, которые раньше никаких ходок не имели. Они отрицали свою приверженность к уголовным традициям. Однако, попав в неволю, они сразу теряли весь свой гонор и тут же подчинялись тем воровским законам и понятиям, по которым жила тюрьма.

Под утро вся тюрьма уже будет знать, что в 308-ю камеру заехал авторитетнейший вор в законе Паша Цируль, и Цируль станет получать послания от воров и авторитетов. Первыми такое послание прислали ему Якутенок и Труба.

Уже к обеду Цируль ввел свой порядок. Он назначил старшего, смотрящего, который должен был прежде всего следить за чистотой. Тот, в свою очередь, выделил дежурных. Цируль даже сам показал, как нужно мыть полы.

Вымыв небольшой отрезок камеры влажной тряпкой, он насухо вытер его, потом, с отвращением отбросив в сторону тряпку, сказал:

– Чтобы так каждый день было!

Все сокамерники были в шоке. Еще бы – они сидели с легендой воровского мира, с Пашей Цирулем! Паша это прекрасно понимал и чувствовал.

Уже к вечеру, когда в камере спало напряжение и шок от появления Цируля прошел, к нему неожиданно подсел тот самый толстяк, которого утром Паша спас от купания в унитазе. Толстяк подошел к его шконке и, заглядывая Паше в глаза, спросил:

– Можно мне к вам присесть, поговорить?

Цируль кивнул. Толстяк сел. Он прошептал:

– Я хочу поблагодарить вас за то, что вы избавили меня…

– Ты кто? – громко перебил его Цируль.

– Я? – вздрогнул от неожиданности толстяк. – Я коммерсант, – быстро ответил он, показывая, что к преступному миру отношения не имеет.

Цируль продолжил:

– Погоняло какое носишь?

Толстяк удивленно посмотрел на него, не понимая.

– Зовут тебя как? – уточнил Цируль.

– Дмитрий Марченко, – представился толстяк.

– Кто ты?

– Банкир, банк имею.

– А здесь за что?

– 147-я, третья часть.

– Мошенничество в особо крупном или в сговоре? – уточнил Цируль.

Парень кивнул – и то и другое.

Через несколько минут Цируль уже знал его историю. Он был не кто иной, как пирамидчик, создавший по примеру Сергея Мавроди пирамиды-однодневки, которые собирали деньги. Затем, по его словам, что-то произошло у него с банковским механизмом, и вся пирамида рухнула. Вначале он скрывался от своих вкладчиков, затем – от «крыши», которая его преследовала, а затем – от следственных органов, которые уже возбудили уголовное дело в отношении него.

Взяли же его за границей, по наводке Интерпола. Затем этапировали в Москву, и вот он сидит в следственном изоляторе. Здесь его ждала школа испытаний. Естественно, не зная никаких тюремных законов и правил, он сразу их нарушил, чем и воспользовались спортсмены, сидящие в камере. Они стали играть на этом, иными словами, разводить его.

Ему тут же установили штраф в высоком размере, который он должен был платить с помощью дачек, которые приходили ему с воли, а также денег. Кроме того, его постоянно унижали и грозили даже опустить.

Цируль похлопал его по плечу и сказал:

– Ничего, Дима, все будет нормально, все будет правильно! Я беру тебя под свою защиту.

Через несколько дней Цируль не только взял его под защиту, но и стал его «крышей».

Первые два дня пребывания Цируля в «Матросске» пролетели быстро. Эти дни совпали с выходными.

Наступил понедельник, первый будничный день. И сразу же после утреннего подъема Цируль был вызван к начальнику корпуса.

Войдя в кабинет начальника девятого корпуса, Цируль сразу оценил ситуацию. Кабинет был небольшой, чуть больше его камеры. Стол, кресло, еще один небольшой стол с несколькими стульями рядом, в углу – большой кожаный диван. Все это было типичным тюремным интерьером.

Майор сидел в кресле и читал тюремное дело Цируля. Паша взглянул на него. Начальник был все так же в гражданской одежде. Тот же коричневый свитер, синие джинсы. Однако мундир с майорскими погонами висел в углу кабинета на плечиках. Начальник, бросив на Пашу взгляд, молча показал ему на стул – садитесь. Цируль сел. Закончив читать его дело, начальник, уставившись в какую-то бумагу, неожиданно произнес:

– Павел Васильевич, я вас пригласил не на формальную беседу. Хотя, согласно инструкции, которую вы, наверное, знаете не хуже меня, я обязан с вами познакомиться и провести так называемую профилактическую беседу. Но я – человек реальных взглядов и понимаю, что вас, вора в законе, перевоспитывать уже бесполезно. Просто хочу предупредить вас, где вы находитесь.

– А где я нахожусь? – переспросил Цируль. – На «Матросской Тишине».

– Я в курсе, что вы заезжали сюда неоднократно, – майор специально подчеркнул слово «заезжали», – но в девятом корпусе вы еще не были.

– На спецу, что ли? – сказал Цируль.

– Нет, это не спец, это отдельный девятый корпус. Вы, наверное, не знаете, что до 1991 года этот корпус принадлежал КГБ. Однако после известных вам событий, когда Комитет госбезопасности был расформирован, следственную часть передали МВД, соответственно, и тюрьма перешла в ведение МВД. Но тем не менее все основные традиции этого спецкорпуса сохранены. Поэтому я и хочу вас предупредить, что он, спецкорпус, в значительной степени отличается от общих камер «Матросской Тишины» и тем более – от Бутырки.

Цируль знал, что между «Матросской Тишиной» и Бутыркой существует конкуренция. Сотрудники этих изоляторов – офицеры, вертухаи – говорят, что их тюрьма лучше, а в другой – беспредел. Цируль всегда с пренебрежением следил за этой конкуренцией.

Цируль спросил:

– К чему клонишь, начальник? Я тебя не пойму, говори конкретнее.

– К чему клоню? – повторил начальник. – К тому, что помимо больнички и карцера у нас существуют еще глаза и уши. Мы в курсе всей вашей тюремной жизни.

Цируль понял, на что намекал начальник. Вероятно, в камере установлены прослушивающие или видеозаписывающие устройства.

– А то, что вы боретесь с беспределом, – продолжил начальник, – это хорошо.

Цируль понял, что начальник уже в курсе происшедшего в камере. Наверняка это стало известно ему именно с помощью технических средств, потому что из камеры – а Цируль прекрасно помнил это – никто не выходил. Следовательно, настучать никто не мог.

– Понял тебя, начальник, – кивнул Цируль. – О чем разговор-то будет?

– Да разговора, собственно, никакого и не будет, – неожиданно произнес начальник. – Я позвал вас для того, чтобы с вами побеседовали одни товарищи.

– Какие еще товарищи? – удивился Цируль.

– Товарищи с Лубянки, из ФСБ. Они сейчас должны подъехать. Вам придется немного их подождать. Или вы торопитесь?

Цируль внимательно взглянул на начальника. Тот даже не улыбался, хотя было ясно, что он шутил.

– Куда же мне торопиться? – сказал Цируль.

– Может, чайку со мной выпьете, Павел Васильевич? Или вам ваши законы и понятия запрещают с кумом чай пить?

Цируль махнул рукой, как бы говоря – да бог с ними, с этими понятиями и традициями. Начальник, уловив знак одобрения со стороны Цируля, быстро взял граненые стаканы, бросил в них по пакетику с чаем и залил кипятком из стоящего на подоконнике японского пластмассового чайника.

Через минуту каждый держал в руках стакан с горячим чаем. Пили молча. Цируль задумался. Он оценил нелепость своего положения. Как же изменяются времена! Сейчас он сидит и пьет чай с кумом – с начальником учреждения. А еще несколько лет назад, согласно воровским законам, он мог быть строго наказан за это, вплоть до того, что его лишили бы воровского звания. Павел Захаров прекрасно знал законы и традиции воровского мира, как и всю его историю.

Впервые воровское сообщество появилось в Советском Союзе в тридцатые годы. До этого периода в России правила другая криминальная элита – урки и жиганы. Первые появились на свет еще до революции и объединяли профессиональных преступников, в основном воров. На жаргоне прошлого века «урка» означало «крупный и дерзкий вор», или «законный вор».

Жиганы же появились при нэпе и состояли из разномастного народа: налетчиков, громил, аферистов, проворовавшихся торгашей, беспризорников и тому подобных.

Само слово на воровском жаргоне означало «молодой и дерзкий вожак». А «жиганить» – «щеголять», что тоже характеризовало новую касту российских преступников.

«Жиганы любили броско и модно одеваться, с явным намерением выделиться». В отличие от жиганов, молодых и наглых, урки внешне презирали роскошь и поэтому в качестве своей форменной одежды избрали мужицкий вариант: сапоги гармошкой, так называемые «прохаря», заправленные в них брюки, пиджак, на шее шарф, на голове – синяя кепка-восьмиклинка с небольшим козырьком.

Единственным элементом роскоши в этом «прикиде» была золотая фикса во рту, видимо, с таким намеком: хоть и мужик, да непростой. В тридцатые годы именно этот стиль утвердился в преступном мире. В это время урки сумели поглотить жиганов. В результате изменилась и уголовная братия старой закваски.

Новые авторитеты осознавали, что им не выжить в схватке с волевой и напористой властью без объединения в крепкую дисциплинированную организацию. Так в самом начале тридцатых годов в местах лишения свободы и появились сообщества воров в законе, так называемые «законники».

Первым делом новые лидеры запретили ворам в законе работать в государственных структурах, дабы это не отвлекало их «от честного воровского ремесла».

Кроме того, обычай обязывал удачливого вора не сквалыжничать и щедро делиться наворованным со своими товарищами. И еще одно непременное условие для получения звания вора в законе: на совести кандидата не должно быть загубленных жизней. «Мокрушникам» вход в сообщество был закрыт.

Законник имел право лишить человека жизни только с согласия сходки. Законники, кроме того, не имели права на создание семьи, так как это могло сказаться на их профессиональных навыках. Они не имели права на официальную прописку, на обладание паспортом, пользовались лишь липовыми справками и документами.

Всякие серьезные контакты с властью запрещались. Вор в законе не мог участвовать в общественной работе, состоять в государственных и партийных организациях, служить в армии. Даже выписывать газеты им запрещалось.

Чтобы вор не отрывался надолго от блатного мира, не забывал запах тюремной баланды, «закон» предписывал ему периодически «ходить на зону». Заодно его коллективно проверяли «на вшивость», и такая проверка носила название «ломка».

Попав на зону, законник автоматически становился ее лидером, и все заключенные были обязаны беспрекословно ему подчиняться. Но, сосредоточив в своих руках власть, вор в законе старался хитро и тонко ею пользоваться, не возбуждая у заключенных злобы по отношению к себе. Его правление должно было быть справедливым и авторитетным.

Отсиживать весь срок, «от звонка до звонка», вору в законе не предписывалось. Наоборот, в любой удачный момент он мог сбежать из зоны – сделать «лыжи».

Высшим органом власти у воров в законе была сходка. Она решала вопросы о приеме в воровское сообщество, спорные конфликты между ворами, и в качестве наказания сходка выбирала обычно три меры. Первая – публичная пощечина, которая назначалась за незначительные провинности. Вторая – «бить по ушам»: исключать из группировки или понижать в звании до «мужика». И, наконец, за серьезное нарушение вора в законе могли приговорить к смерти.

В этом случае приговор приводил в исполнение кто-нибудь из ближнего окружения провинившегося.

Большое значение в воровском мире отводилось символике. В качестве наколки, означавшей их масть, воры в законе избрали сердце, пронзенное кинжалом, в дальнейшем – тузы внутри креста.

С особой помпой обставлялись похороны вора в законе. Рядом с покойным в могилу клали нож, бутылку водки и колоду игральных карт.

Однако жизнь идет, все изменяется. В 1979 году в преступном мире Советского Союза произошло еще одно важное и знаменательное событие.

Впервые на сходке воров в законе в Кисловодске присутствовали посторонние, так называемые цеховики. Их законники пригласили специально, для того чтобы обязать их выплачивать рэкетирам десять процентов от своих «левых» доходов.

А рэкетиры за эти деньги обязаны были защищать предпринимателей от залетных бандитов и мелкой шпаны. Таким образом, на пороге восьмидесятых произошло окончательное сращивание профессиональной преступности с преступной экономикой.

После этой сходки уголовный мир страны начал свою очередную перестройку. В исправительно-трудовых колониях создавались новые уголовные традиции. Во главе этих традиций стояли воры в законе. В качестве примера можно привести существование так называемых казанских молодежных группировок, которыми негласно руководили воры в законе.

Серьезные разногласия в криминальной среде начались в начале восьмидесятых годов, когда в стране стали появляться кооперативы. Тогда многие из них подмяли под себя новоявленные рэкетиры из числа бывших спортсменов и афганцев.

Кое с кем воры договорились, а с остальными заговорили автоматы. С 1992 года воры стали нести крупные потери. Тогда погиб известный законник Виктор Никифоров по кличке Калина, Хорек, Виктор Коростылев. Ушел из жизни шестидесятитрехлетний Виктор Максимов, по прозвищу Малина, ученик Васи Бриллианта, который имел одиннадцать судимостей.

В 1993 году погибло сорок воров в законе, в основном в результате борьбы за сферы влияния. В 1994 году потерь стало меньше – всего 9 человек.

Допив стакан чая, Паша Цируль посчитал, что можно немного расслабиться. Он засунул руку в правый карман, достал оттуда пачку сигарет, хотел уже вытащить сигарету, но заметил взгляд майора. Тот, как бы оценив ситуацию, бросил взгляд на стены, где висела небольшая табличка с надписью «Не курить».

Цируль положил сигареты в карман, поняв указание майора.

Затянувшуюся паузу прервал телефонный звонок. Майор снял трубку. Выслушав сообщение, он положил трубку на рычаг и обратился к Цирулю:

– Павел Васильевич, планы немного изменились. Товарищи, к сожалению, сегодня к вам приехать не могут. У них возникли важные оперативные дела. Зато к вам рвется ваш следователь, – и майор тут же нажал на кнопку звонка, прикрепленную в левом углу стола. Через несколько минут в кабинет вошел конвоир в пятнистой форме, с резиновой дубинкой, прикрепленной к ремню. Майор сухо произнес:

– Заключенного Захарова на допрос к следователю!

Конвоир так же четко ответил:

– Слушаюсь!

Цируль встал, заложил руки за спину и молча направился по коридору в следственный кабинет, где его уже ждал следователь.

Через несколько минут, входя в следственный кабинет, Цируль увидел, что, кроме следователя, там сидит и один из его адвокатов. На столе лежали какие-то бумаги, отпечатанные на машинке на официальных бланках. Цируль прочел выделенные крупным шрифтом слова: «Обвинительное заключение».

Присев, Цируль достал пачку сигарет и безо всякого разрешения молча закурил. Следователь, обратившись к адвокату, произнес:

– Ну что, начнем с главного?

Адвокат кивнул.

– Павел Васильевич, мы пришли известить вас о результатах экспертизы по поводу наркотического вещества, которое было обнаружено в следственном кабинете номер 50 следственного изолятора Бутырка, которое вы получили через вашего адвоката, – и следователь назвал фамилию. – Так вот, Павел Васильевич, экспертиза признала это вещество наркотиком. Пожалуйста, ознакомьтесь с результатами и подпишите, если у вас есть желание, – и следователь протянул Цирулю несколько листов, отпечатанных на машинке, с подписями и печатью. Цируль молча взял листки и сказал:

– Я очки с собой не взял.

После этого он положил листки на стол и обратился к адвокату:

– Ты читал?

Тот кивнул.

– И что там?

– Павел Васильевич, – ответил адвокат, – мы это все в суде размоем. У них ничего не получится. Вы только не волнуйтесь!

– А я и не волнуюсь, – ответил Цируль спокойно и затянулся сигаретой. – Чего мне волноваться? Сижу на нарах, отдыхаю, можно сказать.

Следователь продолжил:

– Я понимаю, что вы не будете знакомиться с результатами экспертизы и подписывать их?

– Почему же не подпишу? Подпишу. Все равно моя подпись никакого значения не имеет. Я же подписываюсь для того, чтобы было ясно, что с результатами ознакомился, а не за то, что я признаю эту экспертизу.

– Совершенно верно, Павел Васильевич, – сказал следователь.

Цируль взял ручку и быстро расписался на одном из бланков.

– А теперь, – сказал следователь, – я хочу вас допросить, – и он достал из своего портфеля новый листок бумаги.

– Что, опять по новой?

– Нет, теперь по другому эпизоду. – И следователь стал вписывать данные – число, фамилию, имя и отчество Цируля.

Цируль ждал с интересом, какой же эпизод будут ему вменять на этот раз? Наверное, опять распространение наркотиков.

От первого вопроса следователя всегда зависит, в каком направлении его будут колоть. А в этот раз вопрос был неожиданным, загадочным и сразу вверг Цируля в шоковое состояние.

– Итак, первый вопрос. Скажите, пожалуйста, что вы делали в Ялте летом 1994 года, находясь в Крыму?

Цирулю стало ясно, что теперь ему «шьют» «мокруху». Его, вероятно, будут колоть на убийство Васи Очко, которое произошло чуть больше года назад. «Ну вот, попал, – подумал он, – теперь на „мокруху“ меня планируют». Мысли путались. Наконец он сообразил.

– Значит, так, – сказал он. – Никакие показания я сейчас давать не буду. Все скажу на суде.

– Напрасно вы так, Павел Васильевич, – сказал следователь. – Еще больше ухудшаете свое положение.

– Какое ухудшение? – с негодованием закричал Цируль. – Что может быть хуже моего положения сейчас, на нарах?

Следователь заметил негативную реакцию Цируля.

– Хорошо, вольному воля, – сказал он, быстро собирая документы и нажав на кнопку вызова конвоира.

При появлении конвоира следователь сказал:

– Допрос закончен.

Но Цируль сам обратился к следователю:

– Погоди, начальник, дай мне с адвокатом пообщаться!

– С адвокатом пообщаетесь тогда, когда он сам к вам придет. А сейчас допрос окончен, вам больше тут делать нечего, – сухо сказал следователь и обратился к конвоиру: – Отведите заключенного Захарова в его камеру!

Всю дорогу до камеры Цируль только матерился. Он был в отвратительном настроении. Зайдя в камеру, сел на шконку и стал размышлять. Ситуация для него складывается достаточно печально. Помимо ствола, наркоты теперь ему вменяют еще и «мокруху»! Ничего, у них ничего не получится. Надо срочно маляву Розе отправить.

И он тут же своим корявым почерком начал писать:

« К двадцатому числу они мне могут планировать какую-то мокруху. Ясно? Я знаю, они хотят мне вроде Очко впихнуть ».

Дальше Цируль давал разъяснения и излагал свои размышления по поводу возможных вариантов обвинения. В конце записки опять написал условную фразу, которую знала только Роза и его близкое окружение, с просьбой прислать ему наркотик. Затем Цируль взял полиэтиленовый пакет, разорвал его и, вложив скрученную тонкой трубочкой записку, запаял концы зажигалкой.

Таким образом, появилась стандартная тюремная малява. «Завтра, – подумал Цируль, – обязательно пошлю ее вместе с адвокатом».

Цируль откинулся на спину. Сердце сильно забилось, появилась боль. Ему стало не по себе.

– Врача, врача позовите! – еле слышно попросил он сокамерников.

Те забегали по камере, стали кричать и звать конвоира. Через некоторое время в камере появилась женщина-врач со шприцем. Она сделала несколько уколов. Один из них был успокаивающим. Вскоре Цируль заснул.

Через пару дней он получил от Розы через адвоката заветные наркотики – метадон, морфий и героин. На сей раз они передавались в форме обычных сигарет в обычных пачках и в желатиновых капсулах, под видом лекарств. В целях конспирации Цируль стал хранить такие пачки с сигаретами, заряженными наркотиком, за окном камеры.

Такой способ конспирации применялся не потому, что он боялся попасться. Этого он не боялся. Статья по наркоте уже висела над ним. Ему просто было жалко, что при шмоне конфискуют наркотик, который в этот момент являлся его единственным спасением.

Наркотик действовал на Цируля двояко. С одной стороны, Цируль расслаблялся, становился спокойным, умиротворенным. Но с другой, после того, как начиналась ломка, он приходил в бешенство, становился агрессивным. Больше всего он ненавидел сыскарей и следаков, особенно тех, которые под него копали.

Он прекрасно понимал, что они его просто так не выпустят, соберут на него как можно больше материала. Вероятно, это им удается.

Неожиданно ему пришла мысль – с этим надо кончать. И он отписал Розе записку, в которой приказывал убрать кое-кого из следственной бригады. Все это он поручал произвести своему старому кенту, молдаванину.

После неприятного разговора со следователем и расширения обвинения в отношении Павла Захарова настроение у него резко ухудшилось.

Неприятности усугубились исчезновением Розы. Если раньше, с момента его перевода в «Матросскую Тишину», она практически через день подъезжала к стенам изолятора и через адвоката передавала ему записки, дожидаясь выхода защитника и ответа от Паши, то теперь неожиданно Роза вместе со своей подругой Светланой исчезла, и ее не было уже несколько дней. Цируль мучился в догадках.

Наконец с приходом еще одного адвоката он узнал, в чем дело.

А случилось вот что. Осталось полной тайной, каким образом тюремная администрация узнала о том, что у Цируля есть запас наркотиков. Скорее всего, как думал Цируль, все произошло благодаря тому, что камера была на «просветке».

Одним словом, тюремщики связались с сыщиками, а те установили наблюдение и вскоре вычислили, что Роза вместе со Светланой через адвокатов передают наркотики для Цируля. Все эти наркотики передавались либо как лекарства, либо в пачках сигарет. Сыщики установили наблюдение и устроили своеобразную засаду.

Ничего не подозревающая Роза с подругой в обычный день подъехали к стенам следственного изолятора. Вскоре к ним присоединился и Эдуард Потапов, известный под кличкой Потап. Следственный комитет считал его экономическим советником Цируля.

Кроме этого, Потаповым давно интересовались следственные органы Марий-Эл, так как ранее судимый Потап был прописан в Воткинске после окончания Йошкар-Олинского политехнического института по специальности инженер-конструктор и подозревался вместе с Цирулем в каких-то крупных хищениях.

Но против Захарова улик не оказалось, а против Потапова, которого обвинили также в подделке документов на незаконно приобретенный «Мерседес» (на этой машине ездил сам Цируль), было возбуждено сразу несколько уголовных дел. Его объявили в федеральный розыск. Однако Потапов скрылся. С 1992 года он скрывался в Москве, где был фактическим коммерческим директором нескольких фирм, которым покровительствовал Цируль.

Собравшись у стен следственного изолятора, ни Роза с подругой, ни Потап не подозревали, что за ними ведется скрытое наблюдение. Сыщики же ждали возвращения адвоката, справедливо полагая, что скорее всего у него будет ответная записка от Цируля. И они не ошиблись.

Как только адвокат вышел из следственного изолятора и в рукопожатии стал что-то передавать, кольцо замкнулось. Сразу с нескольких сторон подбежали оперативники. Молниеносно они повисли на руках Потапа и адвоката и сковали наручниками Розу и Светлану. Все были в шоке от неожиданности. Сделав быстрый обыск, у Розы нашли свежую маляву от Паши.

Затем оперативники, посадив женщин и Потапова в машину, отправились на квартиры производить обыск. Обыск в квартирах дал свои результаты. В одной из них был найден пистолет. Но женщины, сориентировавшись, показали, что это оружие Эдика. Поскольку они прекрасно понимали, что Потап находится в федеральном розыске и его все равно примут, то решили, что лучше всего все стрелки перевести на него. Теперь у Потапова к его уголовным делам добавилось хранение оружия. Его тут же этапировали в Марий-Эл, где впоследствии судили. Светлану же отпустили за недоказанностью улик, а Розу арестовали по обвинению в распространении наркотиков и тут же направили в Бутырку.

Услышав подробный рассказ от адвоката, Цируль был в шоке. Его трясло, он кричал, негодовал. Со слов адвоката выяснилось, что в квартире Розы обнаружили целый ворох маляв, переданных Цирулем. Теперь Цируль полагал, что в руки следователя попал ценнейший материал, за который у самого Цируля могут быть очень серьезные неприятности. Он уже гадал, какие малявы могли попасть к оперативникам. Адвокаты этого не знали.

Цируль не находил себе места в камере. Он срывался, кричал, наезжал на сокамерников, постоянно находясь в нервном напряжении. Только заветное окно, где хранились наркотики, спасало его. Он принимал дозу и успокаивался. Затем его снова ломало.

Он замкнулся в себе, стал несговорчивым, целый день бубнил что-то себе под нос, ни с кем в камере не разговаривал, стал равнодушен ко всем деликатесам, которые ему приносили с воли. Коммерсант, которого Цируль взял под опеку, старался вовсю. Его люди снабжали их самыми изысканными блюдами. Но Цируль потерял аппетит. И вся пища оставалась нетронутой.

Однажды у Цируля вновь появилась искорка надежды. В один из дней его вызвали на допрос. Цируль шел туда в плохом настроении и уже хотел высказать все, что он думает о следователе и об операх, рассчитывая на то, что в кабинете его ждет следователь. Но, открыв дверь кабинета, он увидел, что там сидит тот самый оперативник, Андрей, который приходил к нему в больницу и который, как показалось Цирулю, был правильным ментом.

Цируль сразу узнал его. Андрей сидел в теплой водолазке. Пиджак был снят, и пустая портупея висела у него под мышкой. Цируль знал, что все оперативники, имеющие право на ношение оружия, проходя в следственный изолятор, обязательно сдают свои стволы в так называемую оружейную.

Как ни странно, оперативник, который, как считал Цируль, хорошо относился к нему, почему-то не улыбался, а был даже грустным.

Цируль сухо поздоровался. Андрей протянул ему руку.

– Здорово, Павел Васильевич, – сказал он. – Как самочувствие?

– Да ничего, – тихо ответил Цируль, тут же доставая пачку сигарет.

– Может, мои покуришь? – спросил Андрей, протягивая ему сигареты. Но Цируль замотал головой:

– Нет, мои посуше, на батарее сушу. Делать-то нечего.

Оперативник кивнул.

– Чего пришел, начальник? – спросил Цируль. – Не для того же, чтобы о моем здоровье спрашивать…

– Да ладно тебе, Павел Васильевич, на меня как на врага смотреть, – сказал Андрей. – Я пришел по делу. Надо с тобой поговорить на одну тему.

– Ну, давай, мент, начинай базар, а я посмотрю, какую тему ты поднимешь, буду ли я с тобой на нее говорить или в отказ пойду, – сказал Цируль.

– Да, в общем-то, тема тебя касается. Обыск был у твоей жены Розы.

– Знаю, – Цируль сплюнул.

– Ствол нашли, – продолжил оперативник.

– И это знаю. Потап на себя взял.

– Записочки с интересным содержанием нашли, – продолжал оперативник.

Цируль молчал.

– Вот я тут ксерокопии снял, – и неожиданно оперативник приоткрыл картонную папку, в которой Цируль увидел ксерокопии его записок. – Я из-за этого и пришел, безо всякого протокола, просто поговорить о содержании этих записок. Тема больно серьезная.

Цируль продолжал молчать. Оперативник тоже сделал паузу. Цируль прекрасно понимал, что, вероятно, в кабинете, где они разговаривают, стоит прослушивающее устройство и сейчас оперативник, наверное, что-то хочет ему сказать, но раздумывает.

Пауза длилась около двух минут. Наконец оперативник сказал:

– Ты вот что, Павел Васильевич, посиди тут тихо и спокойно, а я в туалет пойду. Что-то у меня живот прихватило, – и Андрей быстро вышел из кабинета.

Цируль понял, что это сделано специально. Он тут же придвинул к себе папку, открыл ее и стал читать документы. Перед глазами Цируля оказались ксерокопии его записок.

« Почему ты взял у Миши сорок (тысяч долларов) и не все отдал? Ты какое имеешь отношение к этим филкам ?»

«Перед тем как устроиться, мне там было двести четырнадцать (тысяч) „зелени“, и он должен каждую неделю самое маленькое по десятке (тысяч) „зелени“ давать. Ясно ?»

«Роза, милая, этим козлам не давай больше никакого лавэ. А за то, что взяли десятку, я спрошу ».

«Вот теперь пусть отвечают, а я им скажу, сколько потерял здоровья и сколько они мне должны ».

Цируль пролистал несколько страниц. Дальше записки касались его финансовых дел.

От прочитанного текста у Цируля потемнело в глазах. Ему стало не по себе. Вновь резко закололо в груди. Он положил все листы и закрыл папку. Не докурив сигарету, затушив ее в пепельнице, он вытащил новую и снова закурил, что-то соображая.

Дверь приоткрылась, в кабинет вошел руоповец. Он подошел, бросил взгляд на папку, которая, естественно, поменяла свое местоположение, потом на мрачного Цируля и все понял.

– Вот такая бодяга, Павел Васильевич, – осторожно сказал Андрей.

– Действительно, бодяга! – сказал Цируль. – С бабами завязываться – последнее дело! – Цируль смачно выругался.

Андрей продолжил:

– Ну вот мы с тобой, Павел Васильевич, и тему открыли. Ты понимаешь, что за эти, – и он перевел взгляд на папку, – уже движение началось?

Цируль вопросительно взглянул на руоповца.

– У тебя в хате телевизор есть?

Цируль отрицательно покачал головой:

– Нет, не держат ящика.

– А газеты читаешь?

– Да так, кое-что приносят со свиданий.

– Знаешь, кого в Москве завалили?

Цируль удивленно взглянул на него. Андрей взял листок бумаги и быстро написал несколько кличек людей. Все они были знакомы Цирулю и входили в его ближний круг знакомых.

– Видишь, что творится? Везде одна кровь! Дальше – больше будет! – сказал Андрей.

– Слушай, – шепотом спросил Цируль, – что ты хочешь? Чего ты все вокруг да около ходишь? Говори конкретно, что тебе надо?

Андрей сделал паузу и наклонился к Цирулю.

– Павел Васильевич, помощь твоя нужна. Я не буду спрашивать, куда уплыл твой общак. Но я уверен почти на сто процентов, что твоим людям с нашего берега помогали его увозить. Назови этих людей! – Андрей намекал на то, что сотрудники правоохранительных органов помогали братве Цируля.

Цируль задумался. Он уже вытащил третью сигарету и прикурил ее от второй. Руоповец также достал сигареты.

Цируль долго думал. Конечно, кого-либо сдавать – последнее западло. Он на это не пойдет. Но с другой стороны. Этого мента можно развести. А сейчас для него самое важное – это информация. Ему нужно кое-что передать. И единственная возможность связаться с авторитетными людьми и как-то объяснить им ситуацию, узнать их расклад – это телефон.

Эта мысль неожиданно пришла в голову Цирулю. Тогда он решил пойти на хитрость.

– Хорошо, – сказал он, прервав молчание. – Я покумекаю. Может, и назову тебе их. Но и ты мне одну услугу окажи.

Руоповец молчал, внимательно глядя на Цируля, вероятно, соображая, чего может потребовать Цируль.

– Мне нужна трубка.

– Зачем?

– Побазарить кое с какими людьми, именно по этой теме, – и Цируль показал взглядом на папку. – Пробить кое-кого надо. Как ты, принесешь? На пять минут! А я тебе, – Цируль сделал паузу, – по твоей теме тоже помогу. Ну что, опер, договорились?

Тот кивнул.

– Давай, Васильич, жди меня завтра. Только, знаешь, давай без фокусов. Ты мне конкретно – и я тебе, – руоповец не стал договаривать. – В общем, завтра я нырну к тебе. А ты подготовься. Только давай по-нормальному.

– Без базара, начальник! – согласился Цируль.

Через несколько минут его вернули обратно в камеру, где Цируль стал размышлять. Конечно, у него были опасения, но не за содержание этих маляв. В конце концов, он сумеет все объяснить. Он боялся другого: как бы менты не стали использовать эти малявы в своих интересах и не подставили его перед криминальным миром, перед ворами. Ведь, на самом деле, у них был фактический материал, записи, сделанные его рукой. А как их можно интерпретировать, это уже дело воображения. «Старый дурак, так лоханулся!» – ругался про себя Цируль.

Вскоре всю камеру вывели на прогулку. На крыше следственного изолятора, где находились прогулочные дворики, Цируль молча гулял, обдумывая дальнейшие свои действия. Он очень надеялся на этого руоповца.

Если завтра тот принесет телефон и Паша сможет связаться с братвой, с ворами, он объяснит им все: так, мол, и так, Цируля на старости лет подставили!

После возвращения с прогулки в камеру неожиданно заглянул конвоир и, назвав фамилию Цируля, сказал:

– Собирайтесь с вещами!

– Куда еще? – недовольно спросил Цируль.

– На больничку. Вы же заяву писали, – сказал конвоир.

Цируль стал медленно собирать сумки – у него накопилось достаточное количество вещей. Собрав все продукты, пачки сигарет, а также заначки, которые хранились за окном, Цируль сложил все в сумки. Их получилось несколько. Когда все было собрано, сокамерники помогли упаковать последнюю сумку, Цируль присел и сказал сокамерникам на прощание:

– Ну что, бродяги, не поминайте лихом Цируля!

Те стали желать ему всевозможных успехов и благ.

Как только Цируль вышел, он обратился к вертухаю:

– Ты бы взял это, – он кивнул на сумки, которые с трудом тащил, – пацан, помог!

– Не положено, – буркнул конвоир.

Так они прошли несколько коридоров, спустились вниз. Но вместо того, чтобы идти в другой корпус, в котором находилась больничка, конвоир неожиданно повернул в другом направлении, где находился кабинет начальника корпуса, так называемая спецчасть.

– Куда это мы? – недовольно спросил Цируль.

– Надо бумагу сопровождающую взять, – сказал конвоир.

Они подошли к какой-то двери. Конвоир открыл ее. Цируль вошел и в ужасе остановился. Перед ним стоял улыбающийся следователь и несколько оперативников, руоповцы, которые вытаскивали его из больницы и везли в багажнике. Все они улыбались.

– Ну что, Павел Васильевич, добро пожаловать! – сказал следователь.

Цируль понял – это ловушка, потому что в стороне стоял оператор с видеокамерой и двое понятых.

«Все, попался, старый дурак!» – подумал Цируль.

Тем временем следователь, перейдя на официальный язык, начал, повернувшись к видеокамере:

– Гражданин Захаров Павел Васильевич, сейчас, в такое-то время, – он назвал точное время и дату, – в стенах следственного изолятора 48-1, в кабинете заместителя начальника по режиму проводятся следственные действия по обыску и изъятию запрещенных предметов в ваших личных вещах.

После этих слов оперативники стали рыться в сумках Цируля.

Обыск продолжался несколько часов. Из сумок были выложены деликатесы, которые украсили бы любой стол на воле, – осетрина, балыки, импортные паштеты, ветчина в вакуумной упаковке, курага, печенье, картофельное пюре, кофе, бесчисленные пачки чая.

Все это, конечно, не относилось к разряду запрещенного. Но были найдены и другие, уже не столь безобидные лакомства. Оперативники в присутствии понятых осмотрели около шести тысяч сигарет, и в двух сигаретах «Мальборо» обнаружили метадон. Наркотик был засыпан и в желатиновые капсулы, под видом лекарства. Следы героина, морфина и других наркотиков медики выявили в смывах рук и лица, с поверхности ногтей.

Цируль разгадал хитрость следователя. Ведь проведи он такой обыск в камере, где сидел Паша, Цируль мог заставить любого из своих соседей признаться, что наркотики принадлежат ему. Однако следователь под видом перевода его, Цируля, в больничное отделение предложил ему собрать все вещи, самолично перенести все сумки в заранее подготовленное помещение, где и провели обыск с применением видеозаписи.

Когда обыск был закончен, следователь подошел к Цирулю и перед видеокамерой спросил:

– Откуда у вас, Павел Васильевич, наркотики?

– А откуда мне знать, чей наркотик? – возмутился Цируль. – Утром кормушку открыли и говорят: Павел Васильевич, вам две пачки сигарет, покурите! А я же не думал, что эти пачки кум зарядил! Взял, а он сразу в оперчасть побежал, вертухай, вам, следователям, звонить, мол, приезжайте, обыскивайте!

Следователь улыбался.

– Позвольте вам, Павел Васильевич, не поверить. Подбрасывать метадон в таком количестве, – а по оценкам экспертов-химиков, этого запаса вам хватило бы на два месяца, – не было нужды. Кроме того, у вас же изъяли еще героин и морфин.

Цируль молчал. Он стоял весь красный. Резкая боль в области сердца пронзила грудь. В глазах потемнело. Он стал медленно опускаться на пол.

Глава 14 ПОВОРОТ В СУДЬБЕ

Через несколько дней Андрей решил навестить законника в спецкорпусе «Матросской Тишины».

Подход Андрея оказался верным. Цируль был загнан в угол. Он уже был в курсе того, что воры повесили на него «косяк». Отчасти этому способствовал и влиятельнейший вор в законе Вячеслав Иваньков, он же Япончик, который первым стал уличать Захарова в растрате воровской казны.

Все ожидания Андрея полностью оправдались. Цируль был взбешен и пошел на контакт. Он потребовал от Андрея за это принести ему мобильный телефон для связи с ворами. Конечно, Андрей прекрасно понимал, что Цируль мог просто развести его, обмануть – получить мобильный телефон, поговорить о своих делах, а от остального отказаться. Но Андрей чувствовал, что Цируль не подведет и скажет о тех связях, которые воры в законе и авторитеты имеют в правоохранительных органах. А это для Андрея было самым важным материалом.

Поэтому сегодня он достал мобильный телефон и даже не стал информировать начальство о том, что понесет телефон в следственный изолятор для Цируля. «И потом, победителей не судят, – думал Андрей. – Я приду в следственный изолятор, если Цируль сдержит свое слово, у меня будет важный материал!»

На следующий день рано утром Андрей заехал на работу, взял один из мобильных телефонов, закрепленных за отделом, и тут же направился в СИЗО «Матросская Тишина».

Поднявшись на второй этаж и заполнив вызывной листок на Захарова, Андрей протянул удостоверение с заполненным листком контролеру. Она молча взяла листок, вытащила картотеку, нашла карточку Захарова и тут же перечеркнула красным карандашом только что заполненный листок вызова, свернула его и сказала:

– У нас он уже не значится.

– Как это не значится? – переспросил Андрей. – Я же только вчера вечером тут был!

– Ничего не знаю. Не значится и все.

– Не может быть! Узнайте, пожалуйста, у начальника, в чем дело!

Контролер нехотя сняла телефонную трубку, набрала три цифры внутреннего номера. Назвав начальника по имени-отчеству, она сказала:

– Это вас беспокоит Вера из картотеки. Тут к Захарову пришли, который со спеца, спрашивают, куда его доставили.

Вероятно, начальник спросил ее, кто пришел.

– Это из Московского РУОПа, – ответила Вера. – Поняла. Хорошо, так и скажу.

Она положила трубку.

– Вашего подопечного сегодня ночью отвезли в Лефортово.

Андрей остолбенел.

– Как в Лефортово? Почему?

– Не знаю, что-то там случилось.

– Он жив?

– Не знаю. Вы мне такие вопросы задаете, – запротестовала Вера. – Увезли и все. Езжайте в Лефортово, там разбирайтесь.

– А кто увез?

– За кем он числится, Следственный комитет России, – женщина вернула Андрею его удостоверение.

Он вышел на улицу, сел в машину и поехал в сторону Лефортовского изолятора.

Раньше Андрей никогда не был в Лефортово. Поэтому он остановил машину возле стоящего на улице гаишника, показал ему свое удостоверение и спросил:

– Где находится Лефортовский изолятор?

Гаишник улыбнулся и тут же ткнул жезлом в сторону небольшого желтого здания по Энергетической улице. Андрей повернул машину и вскоре был возле указанного сооружения. Со стороны улицы трудно было определить, что это тюрьма. Обычное желтое здание, построенное еще до революции.

Закрыв машину, Андрей направился к стеклянной двери. Он сразу вычислил, что это служебный вход. Нажал на кнопку – двери открылись. Войдя в небольшой коридор, Андрей протянул удостоверение конвоиру-прапорщику, стоящему у телефона.

Тот взял его, внимательно прочитал, затем бросил взгляд на Андрея, как бы сверяя с фото, спросил:

– Вы куда?

– Я в изолятор.

– Проходите, – кивнул дежурный и нажал кнопку открывания двери.

Проходя по коридору, Андрей обратил внимание, что дверей тут больше, чем на Бутырке или «Матросске». Чисто везде, аккуратно, видно, что это бывший гэбэшный изолятор. Наконец он оказался перед окном картотеки. Подав свое удостоверение, он попросил листок вызова. Женщина-контролер дала ему листок. Он быстро заполнил вызов на Захарова и вернул контролеру.

Она достала из картотеки личную карточку Захарова, стала сверять данные. Неожиданно она вернула удостоверение Андрею и сказала:

– Извините, вы в карточку не записаны, и допуска на вас нет.

– Как это не записан? Когда он на Бутырке сидел, на «Матросске», я был записан! У меня постоянное разрешение к нему! – начал Андрей. Но женщина оборвала его:

– У нас вы не записаны. Пожалуйста, все вопросы к следователю.

– А где мне его найти?

– Он в этом же здании сидит. Позвоните по телефону 3-58, – и женщина протянула ему трубку.

Андрей быстро набрал номер и, представившись, сказал:

– Я из Московского РУОПа. Я пришел к Захарову, но почему-то не вписан в карточку. Как быть?

Следователь сделал небольшую паузу.

– Действительно, вы не вписаны, так как ваша функция уже окончена.

– Как окончена? Мы можем поговорить с вами не по телефону?

– Пожалуйста, – сказал следователь. – Поднимайтесь на третий этаж, в 24-й кабинет.

Через минуту Андрей почти бегом влетел в кабинет к следователю. Кабинет был просторным. В таких кабинетах в РУОПе сидело только начальство, а тут – один следователь.

Кабинет был оформлен в стиле сталинско-бериевских времен: массивные кожаные кресла, тяжелые добротные столы и шкафы пятидесятых годов. За спиной следователя висел портрет Дзержинского. На тумбочке рядом с графином и стаканом стоял бронзовый бюст первого чекиста страны.

Следователь холодно поздоровался с Андреем. Андрей сразу перешел в наступление:

– Почему вы меня отстранили? Почему моя фамилия не вписана в карточку?

– А в связи с чем она должна быть туда вписана? – ответил следователь.

– Как? Мы же ведем оперативную поддержку этого дела.

– Вели, – поправил Андрея следователь. – Теперь оперативная поддержка закончена. Теперь тут работает следственная бригада, поэтому ваша помощь нам не нужна.

– Но, позвольте, – запротестовал Андрей, – у меня с клиентом полная договоренность. Сейчас я веду разработку по поводу похищения денег, можно сказать, вышел с ним на контакт. Он мне обещал помощь в этом плане! – начал раскрывать свои карты Андрей, надеясь, что следователя это заинтересует. Но тот оставался совершенно равнодушным.

– У нас никакого эпизода в этом отношении в уголовном деле на гражданина Захарова не значится, и нас совершенно не интересуют ваши мероприятия, которые вы проводите, так что ничем не могу помочь.

– Хорошо, – Андрей чувствовал, что со следователем говорить бесполезно. – Я могу обратиться к вашему начальству?

– Начальство вас не поддержит.

– Почему?

– Потому что я категорически против вашего вмешательства в это дело. Вы и так слишком много испортили.

– Мы испортили? – тут Андрей уже взбесился. Затем в течение десяти минут между ними происходила словесная перепалка. Андрей разошелся не на шутку. Он негодовал. Практически все в один миг из-за какого-то следователя, который не понимал специфики и особенностей их работы, рушится! Рушится вся его разработка, которую он с таким трудом проводил в отношении Захарова!

– Не положено и все! – почти кричал следователь.

– Да вы… Вы ничего не понимаете, всю работу рушите!

Следователя это еще больше завело. Он нажал на кнопку. Неожиданно в дверях появилось несколько сотрудников. Вероятно, это были коллеги следователя из соседних кабинетов. Следователь обратился к ним:

– Вы будете свидетелями. Сотрудник РУОПа меня, следователя Следственного комитета России, оскорбляет!

– Да какой вы следователь! Вы нулевка! – кричал Андрей.

– Между прочим, товарищ сыщик, – неожиданно сказал один из вошедших, – мы тут не с нуля начинали. Мы прошли серьезную школу следственной части КГБ, и у каждого за спиной 15–20 лет работы. Так что ваш упрек совершенно необоснован.

Однако Андрей его не слушал. В итоге разговор закончился достаточно печально для Андрея. Следователь пообещал в ближайшее время написать докладную записку на имя руководства Андрея и сообщить о его безобразном поведении.

Андрей вышел из изолятора ни с чем. Настроение было тоскливым. В руках он держал мобильный телефон, который мог дать ему возможность докопаться до истины и, возможно, поставить точку в его сложной и кропотливой работе. Все рухнуло только из-за того, что у следователя не было настроения дать ему допуск на встречу с Цирулем.

Андрей вернулся на работу. Однако дела у него не шли. Он сидел за столом, водя ручкой по листу бумаги. Время от времени отвечал на телефонные звонки.

К вечеру, перед окончанием рабочего дня, Андрея с Александром вызвал к себе начальник отдела. Открыв дверь, они остановились. У начальника, видимо, было плохое настроение.

– Вы что себе позволяете? – сразу начал он, встав из-за стола.

Андрей прекрасно знал, что означает, когда их начальник встает из-за стола и начинает ходить по кабинету. Значит, жди взыскания или иных неприятностей.

– Вы что себе позволяете? – Начальник смотрел на Андрея. – Как ты посмел сегодня в Лефортово оскорбить следователя Следственного комитета? Да еще угрожать ему?

– Я ему угрожал? – переспросил Андрей. – Это он мне угрожал.

– И правильно делал! Вы что, крутыми себя посчитали? Вы кто по званию?

– Старший лейтенант.

– И ты считаешь себя выше всех?

– Послушайте, – запротестовал Андрей, – мы же в армии! Что он себе позволяет? Я долго вел разработку в отношении Цируля, можно сказать, договорился с ним, он должен был дать мне важные сведения!

– Какие еще сведения? – спросил майор.

– Кто из органов помогает бандитам – вернее, помогал – вывозить общак.

Начальник замолчал.

– Послушай, откуда у тебя информация, что «погоны» помогают бандюкам?

Андрей рассказал. Суть рассказа сводилась к тому, что на основании большой разработки он установил точно, что братве активно помогают спецслужбы, точнее, бывшие – ныне оформленные как частное охранное предприятие, которое состоит из бывших офицеров КГБ.

– И мне сейчас, – сказал Андрей, – осталось только узнать у Цируля фамилии этих людей, он их знает. Из-за этого козла все разрушилось!

Майор стоял красный. Он соображал. Вероятно, информация, которая дошла до него, имела очень важное значение.

– Ну вот что, – проговорил он, – с такими эмоциями, с таким хамством, которое ты себе позволяешь, я считаю – тебе в деле вора в законе Павла Захарова работать нельзя. Да к тому же наша оперативная работа закончена. Теперь дело за следствием и судом. У Захарова достаточно много обвинений, чтобы получить большой срок. Поэтому считай, что с сегодняшнего дня ты от работы с Захаровым отстранен… Да, вот еще что, – майор протянул Андрею листок бумаги, – иди в отдел, напиши объяснение.

– Какое объяснение?

– О своем неправильном поведении в Следственном комитете.

– А почему я должен писать?

– Потому что они официальную бумагу написали и их начальник нашему звонил, жаловался. Так что в ближайшее время мы эту бумагу ожидаем. Вот что, друг, я пойду тебе навстречу, помогу. Пиши докладную записку на мое имя, что он тебе, дескать, препятствовал, и в этой записке укажи, что особо не хамил.

– Вы же только что сказали писать объяснительную записку!

– Ее будешь писать тогда, когда их письмо придет. А сейчас пиши докладную. Тебя, дурака, учат, как сухим из воды выйти!

– Да я же ничего не делал! – опять запротестовал Андрей.

– Это тебе так кажется, а нам совсем наоборот. Все, свободен, иди!

Андрей вышел из кабинета с листком бумаги в руках. Он смял его и бросил в урну.

– Что думаешь, Александр? – спросил Андрей. – Почему меня вывели из дела?

– Не только тебя. Нас всех вывели из дела. Закончилась наша работа в отношении Павла Васильевича, – грустно сказал Александр.

– Как же так? Мы же практически распутали весь клубок! А тут – на тебе!

– Ладно, – сказал Александр, – успокойся. Слава богу, взыскание получил. Ведь ребята из соседнего отдела тоже со следаками поцапались, и те накатали такую бумагу!

– И что? Премии лишили?

– Какое-то взыскание наложили. Толком я не знаю.

– Послушай, напарник, – обратился к Александру Андрей. – На душе у меня тоскливо, как будто грязью облили.

Александр взглянул на часы.

– Так, рабочий день окончен, срочных вызовов нет. Пойдем пива попьем!

Через час они уже сидели в уютном пабе, расположенном в центре города, заказав несколько кружек фирменного пива. Андрей жаловался на несправедливость, Александр кивал, приводил ему какие-то аргументы.

– Ладно, Андрюха, – неожиданно сказал Александр. – Всякое в жизни бывает. Нельзя все так близко к сердцу принимать.

– Понимаешь, – сказал Андрей, – я чувствую, что не случайно это. Чувствую, что-то зреет, и, может быть, представь себе, он может там погибнуть!

– Да ладно. С чего ты взял?

– Мне кажется, что все там заодно.

– Ну, ты уже совсем, парень, зашифровался! Всех подозреваешь в связи с бандюками! Что ты думаешь, этот сухарь, который не пустил тебя к Цирулю, бандитам служит?

– Я не могу этого сказать, но что-то здесь подозрительное. Может быть, над ним кто-то стоит. Но кто-то всем руководит, очень четко нас отстранили от ведения этого дела. А мне Цируль почти раскрылся. У него выхода не было. На него все «косяка» стали давать – бубновые, пиковые. Я четко руку на пульсе держал!

Андрей намекал на последние подозрения воров в законе в отношении Цируля по поводу растраты общаковских денег.

– Да у них у всех эти «косяки» бывают! – сказал Александр. – Каждому жулику, кто банкует, его коллеги все время «косяки» отправляют, что он деньги тратит. Ладно, Андрюха, не расстраивайся! Завтра новое дело получим, говорят, в нем женщины симпатичные задействованы…

Друзья просидели в пабе еще около двух часов.

Домой Андрей вернулся поздно и тут же бухнулся в кровать.

…Александр оказался прав в том, что их будущая работа будет связана с красивыми женщинами. Вот уже две недели, как Андрей с Александром водили двух жен ранее арестованных авторитетов.

Суть дела, по которому арестовали двух влиятельных авторитетов одной из группировок, была стандартной: незаконное ношение оружия и патронов. На самом же деле авторитеты готовили кровавую разборку с конкурирующей группировкой, поэтому в РОУПе было решено их обезвредить.

Арест прошел достаточно мирно. Однако жены авторитетов оказались весьма активными. Они развернули бурную деятельность по освобождению своих мужей. Были наняты лучшие адвокаты. Но самое главное – РУОП располагал сведениями, что жены авторитетов намеревались подкупить кого-то из охранников следственного изолятора, где находились их мужья, поэтому за ними и было установлено негласное наблюдение.

Кроме того, РУОП не исключал возможности, что на них будут выходить и другие лидеры группировки, которые попытаются вытащить своих коллег из неволи. Потому слежка за женами проводилась в круглосуточном режиме.

Андрей с Александром вторую неделю колесили по Москве за одной из жен. Их подопечную звали Нина Нефедова. Она носила свою девичью фамилию. Ей было двадцать пять лет. Она приехала из города Калуги, что находится в полутораста километрах от Москвы. Сначала поступила в училище, думала стать парикмахером, затем, бросив его, стала жить с разными мужчинами.

Некоторое время Нина занималась проституцией и даже получила на Тверской кличку Рыбка. Затем, встретив своего будущего мужа, авторитета, она стала с ним жить, вести домашнее хозяйство. Фактически жили они в гражданском браке.

После ареста супруга Сергея Нина предпринимала всяческие усилия, чтобы освободить его.

Вскоре в поле зрения оперативников попали достаточно интересные личности.

Первым лицом, которое привлекло их внимание, был конвоир, которого звали Володя. Поскольку Нина была достаточно яркой девушкой, даже чрезмерно, как отметили оперативники, конвоир оказывал ей знаки внимания.

Кроме этого, Нина водила дружбу с одним из влиятельных адвокатов, занимающимся защитой его мужа, и с бывшим работником милиции, который имел обширные связи. Вероятно, он тоже участвовал в деле по вызволению ее мужа.

Все эти личности, конечно, представляли большой интерес для оперативников, но самое главное – оперативники ждали выхода на Нину братвы, так как у нее кончились деньги и она уже неоднократно звонила старшим ее мужа, чтобы те прислали бабки для скорейшего его освобождения.

Но старшие, судя по всему, были за границей, поэтому вопрос с деньгами пробуксовывал. Тогда Нина предприняла попытку заработать деньги сама. Она вспомнила свою прежнюю профессию, снова превратившись в Рыбку, сняла однокомнатную квартиру.

Вот и сегодня Андрей с Александром сидели в машине, прослушивая все разговоры Нины с помощью спецтехники. Квартира прослушивалась великолепно.

Первым на встречу пришел адвокат. После разговора о вариантах освобождения ее супруга, в ходе которого были выпиты две бутылки шампанского, оперативники с удивлением узнали, что адвокат и Рыбка являются любовниками. Где-то тридцать-сорок минут они занимались сексом.

Андрей сидел в машине и слушал. Александр нарушил тишину:

– Слышь, коллега, может быть, она наняла бы нас и занялась с нами сексом? Мы тоже смогли бы помочь ее мужу.

– Чем, интересно, мы ему поможем? – спросил Андрей.

– Хотя бы от подъезда отъехали, – улыбнулся Александр.

Потом любовники сели пить кофе. И тут оперативники услышали, как Нина очень осторожно начала просить у адвоката триста баксов, якобы заплатить за снятую ею квартиру. Адвокат деньги дал.

После ухода адвоката следующим гостем Рыбки стал бывший мент. Он был майором одного из отделений милиции и начальником по линии общественной безопасности. Майор говорил ей, что у него колоссальные связи, что сейчас вопрос с ее мужем практически решен, однако начальника, который решает все окончательно, нет – лежит в больнице.

– Ну-ну, – комментировал его речь Александр. – Во заливает!

Майор сам стал приставать к Нине. После недолгого сопротивления она улеглась с ним в постель. Затем повторился тот же сценарий. За чашкой кофе Нина намекнула майору, что неплохо было бы помочь ей заплатить триста долларов за эту квартиру, которую она сняла исключительно ради встреч с ним. Майор тут же согласился и выложил деньги.

Андрей с Александром, слушая разговор Нины, смеялись в голос.

– Во баба дает! – хохотал Александр.

Третьим гостем оказался тюремщик Володя. Он пришел, подробно рассказывал Нине, как чувствует себя ее супруг, какие услуги он ему оказывает, как проносит записки, что Сергей отвечает, о чем они разговаривают. Все эти подробности очень интересовали Нину. Наконец Володя стал намекать, что неплохо бы ему получить вознаграждение. Нина стала предлагать ему деньги.

– Сколько я вам должна? Хотите, я дам вам пятьсот долларов?

Тюремщик ответил, что деньги его не интересуют, что она давно ему нравится. Одним словом, все снова повторилось.

Каково же было удивление оперативников, когда после выпитого кофе Нина и с тюремщиком завела разговор об оплате квартиры, которую она сняла специально для встреч с тюремщиком! Володя сказал, что с собой у него денег нет, но в ближайшее время он ей передаст их.

– Вот что значит путанская сущность! Сняла квартиру специально для встреч с нужными людьми, а не для заработка, и все равно, представляешь, деньги с них берет! Ничего просто так не хочет делать!

– А как ты думал? Баба хваткая! И что мы сегодня записали? – сказал Андрей, подводя итоги рабочего дня. – Ничего интересного. Ну, помогает ей вертухай, колбаску таскает, сигареты. Ничего криминального нет.

– Погоди, напарник, – сказал Александр, – братва скоро потянется, я нутром чувствую! Она опять вчера им звонила.

– А где они?

– То ли в Италии, то ли в Испании, мы так и не поняли.

– Надо было языки в школе учить!

– Так там таких не преподавали – ни испанский, ни итальянский!

Оба улыбались.

– Я боюсь, командир, что сегодня мы с тобой спать не будем, – сказал Александр.

– Почему?

– Да эти секс-сцены произвели на меня глубокое впечатление, – пошутил Александр. – Поеду сегодня к своей подруге, надо день разрядки устроить. А то сидим с тобой, одни разговоры слушаем…

– Я тебя понимаю, – улыбнулся Андрей.

Вскоре подъехала смена. Поговорив с ними несколько минут, друзья сели на машины и отправились по домам. Наступило время отдыха.

На следующий день Андрей проспал до полудня. После обеда он вышел погулять в парк. Уже было тепло, приближалось лето. Он сел на лавочку и задумался, вспоминая вчерашний день. «Ну, ездим мы за этой телкой, ну, пишем, с кем она трахается, о чем говорит. Какое это имеет значение для нашей работы? Да никакого. Мало ли кто ей что обещает, мало ли, что она говорит. Все это ерунда! Непонятно, почему возникла эта разработка. Когда эти люди появятся у Нины – неизвестно. Сколько потерянного времени!»

Вдруг в кармане запищал пейджер. Андрей вытащил его и улыбнулся. Сообщение на маленьком экране было достаточно коротким и лаконичным: «Андрей, срочно позвони на работу. Начальник отдела»

«Ну вот, что-то случилось», – подумал Андрей и пошел к ближайшему автомату. Но телефон не работал. Что делать? Недалеко от парка находилось районное отделение милиции.

Андрей подошел в дежурную часть, показал свое удостоверение дежурному майору и попросил разрешения позвонить.

– Давай, – и майор протянул ему трубку.

Набрав номер начальника отдела, Андрей услышал, что ему необходимо срочно прийти на работу, так как возникла острейшая необходимость.

– Хорошо, буду через полчаса, – сказал Андрей. Он вышел из отделения, спустился в метро и поехал на Шаболовку. Через тридцать минут он был на работе.

Еще подходя к штабу, он заметил большое количество автобусов, стоящих вдоль трамвайных путей. Автобусы были набиты людьми в пятнистой форме. Все они сидели за шторами. Но Андрей прекрасно понял, что намечается какая-то операция. Неужели пропадет его выходной?

Когда он поднялся на этаж, где находился их отдел, то увидел, что все его коллеги сидят на своих рабочих местах, хотя было шесть вечера, рабочий день уже закончился. Первым к нему подбежал Александр.

– Ну что, коллега, – сказал он, – тебя выдернули с выходного, и меня выдернули. Какая-то облава там будет в Крылатском, весь личный состав задействовали. Даже СОБРа подписали.

– А мы тут при чем?

– Крупномасштабная городская операция.

Потом был так называемый инструктаж. Заместитель начальника РУОПа, а также несколько начальников отделов инструктировали своих сотрудников о том, что сейчас по линии ГУВД проводится крупномасштабная операция по задержанию активных членов преступной группировки, на счету которой несколько заказных убийств.

Все члены группировки проживают в одном микрорайоне, в Крылатском. Поэтому каждая опергруппа имеет листок с адресом, где может находиться фигурант.

Все члены группировки вооружены и представляют большую общественную опасность, поэтому для поддержки и задержания к ним прикомандированы сотрудники СОБРа.

В каждую опергруппу входили два оперативника, один милиционер, было прикомандировано еще три собровца с автоматами. Всем оперативникам предписывалось получить бронежилеты. Группы должны были выехать в Крылатское, сосредоточиться на разных улицах. Затем, ровно в двадцать три ноль-ноль, всем необходимо одновременно вскрыть конверты с адресами членов группировки. И только после этого дается тридцать минут для подъезда к этим квартирам.

Сама операция назначалась на двадцать три сорок. Ровно в это время оперативники с бойцами СОБРа должны пройти около тридцати адресов. Всю операцию следует провести одновременно и молниеносно.

Опергруппа, в которую попали Андрей с Александром, носила номер 8. Старшим был назначен Андрей. Помимо Александра в эту группу входили три собровца и один милиционер в форме. Когда сели в машину и направились в сторону Крылатского, Андрей стал со всеми знакомиться. Собровцы были знакомыми, так как уже неоднократно принимали участие в совместных операциях в качестве прикрытия. Милиционер в форме капитана был им не знаком.

– Где трудишься, капитан? – спросил Андрей.

– В ГАИ.

Все присвистнули и заулыбались.

– И что же ты будешь делать?

– А у нас такие мероприятия часто бывают, – объяснил капитан. – Нас тоже подтягивают, когда бывают крупные операции по городу, так что тоже сидим все на «тревожном чемоданчике». – Капитан намекал на то, что в каком бы подразделении ни работал сотрудник милиции, всех время от времени привлекают к крупномасштабным операциям.

– Ладно, капитан, не тушуйся, – сказал Андрей, – сейчас чуть-чуть постреляем, затем руками помахаемся, а там и домой поедем.

– Конечно, если жив останешься, – добавил Александр.

– Ладно, что ты его запугиваешь? – сказал Андрей.

Капитан улыбался.

– Конечно, вы-то в бронежилетах, а мне ничего не дали.

– Ты же гаишник, у тебя жезл есть.

Около половины одиннадцатого машина уже припарковалась у одного из домов в Крылатском. Они ждали времени. Андрей посматривал на часы, дожидаясь, когда будет можно вскрыть конверт. Александр нервно барабанил пальцами по стеклу.

– Как думаешь, кого принимать будем?

– Да какая разница! Главное, чтоб не бычарился, – ответил Андрей.

Стрелка переместилась к двадцати трем часам.

– Ну вот что, капитан, – сказал Андрей, когда до указанного времени оставалось несколько минут, – если тебе позвонить куда надо, иди звони.

– А в чем дело? – поинтересовался капитан.

– Да, понимаешь, после двадцати трех часов, когда нам станет известно имя клиента, которого мы должны принять, согласно инструкции, звонить никому не полагается, запрещено.

– Это что же, значит, нам не доверяют? – спросил капитан.

– Как не доверяют. Доверяют, но проверяют, чтоб утечки не было.

– Обидно, – сказал капитан. – Рискуем жизнью, под пули идем, а нам не доверяют.

– Нет, нам доверяют, а вот кто-то из нас может захотеть подзаработать на этом деле и братву предупредить. Тем более, такие случаи были. Поэтому такая вот инструкция и существует.

Ровно в двадцать три часа оперативники вскрыли конверт. Место, куда они должны прибыть, находилось, к счастью, недалеко. Это был стандартный двадцатидвухэтажный новый дом, каких очень много в Крылатском. Клиент жил на втором этаже.

– Так, значит, придется около балкончика людей поставить, вдруг наш горячим будет, с балкона сиганет! Таких случаев много бывало… Лады, – сказал Андрей, – давай собровца оставим. Ты, гаишник, будешь стоять у подъезда, на всякий случай, вдруг кто прибудет, а мы с Александром и вы, – он показал на оставшихся собровцев, – идем в квартиру. Молоток есть?

– Есть, – ответил собровец, – кувалда целая, наше специальное оружие для вскрытия бронедверей, которые в последнее время братва любит ставить в своих квартирах.

– Так, – продолжал Андрей, – кого же мы брать-то будем? – Он прочел фамилию и имя будущего клиента, которого они должны будут взять.

Александр повторил и сказал:

– Нет, мне это имя и фамилия ничего не говорят.

– Слушай, – сказал Андрей, – а нам субчик крутой попался! Тут написано: он является бригадиром, старшим группировки, и, самое главное, Сашенька, – мастер спорта по боксу.

– Да ты что, правда?

– Вот, смотри: будьте предельно осторожны, так как владеет приемами рукопашного боя, мастер спорта по боксу.

– Вот не повезло! А я всего-навсего кандидат, – пошутил Александр.

– Да, конечно, у тебя и третьего юношеского-то нет! – сказал Андрей. – Ладно, ребята, будьте повнимательнее, боксер как-никак.

– А чего ему кулаками махать? – сказал один из собровцев. – Он ствол вытащит и палить начнет. Или, думаешь, нас на соревнование вызовет?

– Я ничего не думаю, – сказал Андрей, – а все может быть. Но мы должны все предусмотреть, разные варианты.

Ровно в назначенное в записке время они стояли у дверей квартиры, где жил боксер. Андрей первым прислонил ухо к двери. В квартире стоял шум. Было слышно, что там находилось несколько человек. Слышались женские голоса.

– По-моему, они там гуляют, – сказал он шепотом.

– Вряд ли, значит, будут стрелять, – определил Александр.

Андрею было немного не по себе. Он уже не раз принимал участие в таких операциях. Никто никогда не мог предвидеть, чем все закончится.

Особенно кровавой была последняя операция, когда задерживали самого кровавого и беспредельного авторитета Сергея Мансурова по кличке Мансур. Тогда, кстати, недалеко от Петровки, 38, была настоящая бойня. Ранили их коллегу – Мансур под воздействием наркотиков вел непрерывную стрельбу. Много людей подтянулось. Правда, для самого Мансура все кончилось печально. Его застрелили при задержании.

А вдруг сейчас опять повторится такое? Тогда он тоже стоял в подъезде Мансурова, тоже рисковал, мимо летели пули. «Ладно, – мотнул головой Андрей, – а то еще накаркаю!»

– Ну что, – он обернулся, – пора?

Александр медленно потянулся к дверному звонку. Андрей услышал быстрые шаги. Кто-то бежал открывать дверь.

Без всяких вопросов кто-то начал открывать замки.

– Шурик, это ты? – дверь распахнулась. На пороге стояла полуголая девчонка в халатике. Андрей схватил ее и вытолкнул на лестничную площадку. Они с Александром быстро влетели в квартиру. Собровцы шли впереди них.

Вбежав в комнату, они увидели следующее. Квартира была обычной, двухкомнатной. Первая комната была гостиной. Посреди стоял большой стол. На нем – множество бутылок: шампанское, водка, какие-то импортные мартини, вермуты. За столом сидел парень в трусах и майке. Рядом с ним – девчонка в легком халате, из-под которого виднелась обнаженная грудь. Было ясно, что тут отдыхали и занимались сексом. Больше в комнате никого не было.

– Во вторую комнату! – крикнул Андрей и направился к двери. Но не успел он открыть ее, как получил сильнейший удар в челюсть. Перед глазами сразу поплыли круги. Он почувствовал, как что-то хрустнуло. Было впечатление, что все зубы одним махом вылетели изо рта. Андрей быстро схватился двумя руками за челюсть.

Тут он получил еще один удар, теперь уже по голове. Какой-то туман поплыл перед глазами. Андрей стал медленно опускаться вниз. Он уже ничего не слышал и не видел. Только изредка до него долетали какие-то крики, стоны, ругань.

За ним в комнату влетели собровцы с Александром, завязалась настоящая драка.

Очнулся он минут через тридцать. Над ним склонился Александр. Он махал рукой возле его лица.

– Ну что, пришел в себя? – спросил он.

Андрей хотел спросить, как дела, но не мог. Челюсть как бы сковало бетоном. У Александра были грустные глаза.

– Андрюха, он тебе все зубы выбил, – сообщил он. – Вон ты даже говорить не можешь.

От сильной боли Андрей застонал. Рядом с ним сидел здоровый парень, закованный в наручники. Это и был тот самый боксер.

– Ну, падла, – неожиданно выругался Александр, – ах ты, сволочь! Ты моего друга, руоповца, покалечил! Я тебе сейчас сделаю! – Быстрым движением он выдернул у стоящего рядом собровца автомат и подбежал к сидящему на полу боксеру. Тот действительно был здоровый. Бычья шея, массивная голова, стриженная под ноль. Андрей видел полные ужаса глаза арестованного, полные удивления взгляды собровцев, гадающих, что же будет дальше делать Александр. А он схватил руки боксера, закованные в наручники, и сильным движением приклада ударил по пальцам.

– Я тебе все руки переломаю, гад! – кричал он.

Боксер застонал.

– Ну, ментяра! – прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Александр снова ударил по рукам. Андрей отвернулся – не мог он наблюдать эту картину…

Вскоре подъехала подмога, всех задержанных стали заталкивать в автомобили. Андрея отправили в Институт Склифосовского для оказания экстренной помощи.

Прошло три месяца, как Андрей был на больничном из-за ранения при облаве в Крылатском. Первую неделю он находился в хирургическом отделении Института Склифосовского. Затем его перевели в ведомственный госпиталь ГУВД на улице Народного Ополчения. Там Андрею сделали две операции.

Кроме этого, он ходил на ежедневные процедуры. Два месяца он находился дома. Из-за сломанной челюсти и выбитых зубов он практически не мог говорить, а когда пытался разговаривать, подносил руки к челюсти, как бы боясь потерять зубы. Время от времени челюсти ныли.

Несколько раз его навещал Александр. Он рассказал, что его «крестника», задержанного боксера, в ИВС тоже сильно покалечили. Ему разбили все пальцы. Теперь он практически не может их сгибать. Так что если пойдет на зону, – говорил Александр, – все его боксерские навыки там ему не пригодятся.

Но от этого Андрею легче не становилось. К тому же у него резко ухудшилось материальное положение. Нет, зарплата у него осталась прежней. Но курс доллара неустанно рос, и поэтому тех денег, которые получал он и как пособие на лечение, и как зарплату, премий, которые ему выписывали, ему едва хватало, чтобы сводить концы с концами.

Андрей стал часто думать, что за такие копейки он не только в грязном белье копается, но еще и жизнью рискует, идя на задержание преступников.

От работы он пока был освобожден, так как лечиться ему нужно было еще минимум месяц.

Однажды вечером к нему заехал Александр. Выпив несколько бутылок пива, Александр неожиданно обратился к Андрею:

– Слушай, есть такое дело. Выручить меня не хочешь, ну и денег заработать?

Андрей вопросительно посмотрел на него.

– А что делать надо?

– Есть у меня свой коммерсант…

– Какой еще коммерсант?

Александр почувствовал, что выразился не так.

– Ну, не мой, а знакомый коммерсант, который ко мне обратился. У него возникли проблемы с братвой. Что-то у него не получилось с другим коммерсантом – какие-то деньги кто-то должен, в общем, братва, «крыша» этого коммерсанта, которому наш должен, приехала к нему, избила его, конфисковала «Мерседес», кстати, шестисотый. И поставили его на счетчик. Теперь ему надо деньги вернуть да еще и неустойку заплатить.

– А нам-то что нужно делать? – спросил Андрей.

– Факт рэкета и вымогательства налицо, – стал объяснять Александр, – надо подъехать с ксивами, стрелку с братвой забить и разобраться.

– И что? Пусть он официальную заяву на Шаболовку даст, – сказал Андрей.

– Какая там заява! Дело плевое. Ты чего думаешь? Мы приедем, корочки покажем, и вопрос будет решен в три минуты! Деньги хорошие срубим, кстати.

– Ты уже совсем как братва стал, их словами выражаешься! – улыбнулся Андрей.

– Тяжелая профессия отпечаток накладывает, – ответил Александр. – Вот смотри, это тебе задаток, – и он достал из кармана несколько пачек стодолларовых купюр. – Возьми!

– Погоди, погоди! – запротестовал Андрей. – Во-первых, я еще на больничном, так сказать, ничего не могу. Я же не имею права участвовать в твоей операции!

– Да какая там операция! Я все беру на себя. А ты так, для подстраховки стоять будешь!

– И пушки у меня с собой нет, на работе осталась.

– Пушка тебе не нужна. Газовик под мышку сунешь, я свой «макар» вытащу и махать буду. Что, первый раз, что ли? Что ты тушуешься, Андрюха? Минутное дело, зато какие деньги получим!

– Я даже и не знаю, – ответил Андрей.

– Друг, выручай меня! Это дело во как сделать надо! – Александр черкнул пальцем по горлу.

– Хорошо. Когда?

– Давай завтра, – предложил Александр, доставая из бокового кармана мобильный телефон.

– О, откуда у тебя мобильник? – удивился Андрей.

– Коммерсант презентовал. И у тебя будет. – Александр стал набирать номер. Через несколько секунд он уже говорил с коммерсантом. А через десять минут на его мобильный раздался ответный звонок.

– Все путем, стрелку забили. Завтра в пять вечера, у кинотеатра «Ударник», встречаемся с их «крышей».

– А нас сколько будет?

– Вдвоем будем! Зачем нам кто-то еще нужен? Их тоже двое. Все спокойно обговорим. Я представляю их реакцию, когда ксивы свои выдернем! – стал говорить Александр, наливая в стакан пива.

На следующий день, ровно в пять часов вечера, Андрей с Александром подъехали к кинотеатру «Ударник» на такси. По плану Александра, они специально взяли такси, так как рассчитывали взять братву, доставить их на Шаболовку, запугать влегкую и отпустить, оставив залог в виде машины.

Частник, который привез их, сидел вместе с ними. Опять же по плану Александра, как только машина братвы подъедет, они тут же выйдут из машины, а частник останется в «Волге». Как только они тронутся, он может ехать по своим делам. Больше он им будет не нужен.

Вскоре появился черный «Мерседес» с затемненными стеклами. Как только он поравнялся со входом в кинотеатр, Андрей с Александром тут же вышли из черной «Волги». Подойдя к черному «Мерседесу», они увидели, как стекла задней дверцы стали медленно опускаться, и здоровый парень кавказского вида неожиданно обратился к ним:

– Вы что, по поводу Гарика?

Александр кивнул. Кавказец нажал на кнопку, окно закрылось. Через мгновение двери машины открылись, и показался высокий кавказец, с ним полный человек, тоже кавказской наружности. Все встали друг против друга.

– Вы кто? – спросил кавказец. – Братва? Под кем стоите?

Возникла пауза. Показывать свои удостоверения смысла не было. Это Андрей понимал. Александр первым нарушил молчание.

– Мы бригада Паши Цируля.

– Пашки? – радостно воскликнул кавказец. – Пашку же закрыли!

– А бригада жива, – спокойно ответил Александр.

– Пашку мы хорошо знаем. Слушай, а кого еще знаешь? Кто старший? – стал спрашивать кавказец.

– Погоди, братан, – остановил его Александр, – не об этом разговор. Давай по теме говорить.

– Слушай, какая тема? Ваш коммерсант – наш коммерсант. Давай, братва, разведем их, бабок срубим! Вы получите, и мы получим!

– А «мерин», на котором приехали, – спросил Александр, – это Гарика?

– Да какая разница, братва! Если хочешь, я тебе его подарю!

– Погоди, так дело не пойдет, – продолжил Александр. – Никакой дружбы у нас не получится. Надо сначала машину Гарику вернуть и расписки тоже.

Кавказцы смекнули, что сотрудничества у них не получится и, поняв, что ситуация меняется не в их пользу, резко изменили выражение лиц и тон.

– Какие деньги? Ваш Гарик нашему лоху задолжал большие бабки плюс должен нам.

После этих слов Андрей быстро нажал кнопку диктофона, который находился у него в кармане. Александр специально заранее продумал сценарий разговора. Главное – вызвать их на разговор, главное, чтоб были угрозы. Тогда они будут прикрыты и будет основание задержать рэкетиров.

Однако кавказцы не спешили употреблять угрозы, заниматься вымогательством. Они говорили только о том, что их коммерсант пострадавший, а Гарик – мошенник и должен крупные деньги, поскольку кинул их коммерсанта.

– Ну так обратись, – вступил в разговор Андрей, – в арбитражный суд или в народный, напиши заявление. Согласно закону пусть ваш коммерсант и качает права.

Кавказцы посмотрели на него с удивлением.

– Слушай, а ты, часом, не адвокат или не мент какой? – спросил один из них. – Что ты нам такие советы даешь?

– Я? – Андрей сделал паузу. Вероятно, настал момент представляться. – В общем, вы почти угадали, – сказал он и полез в карман за удостоверением.

К тому времени Александр быстро выхватил из-под мышки «макаров» и навел его на ошарашенных кавказцев. Андрей достал удостоверение.

– Стоять! Московский РУОП!

Кавказцы были ошарашены.

– Вы что, ребята?!

– Всем стоять! – кричал Александр. Он уже достал из бокового кармана наручники. Андрей с Александром надели на обоих кавказцев наручники. Открыв дверцы «Мерседеса», они увидели, что там никого больше не было. Значит, бандюки приехали только вдвоем.

– Все, сажай их в машину!

Андрей посадил одного на переднее сиденье, второй сел назад.

– Садись за руль, Андрюха, – сказал Александр, – а я буду за ними присматривать. Поехали на Шаболовку!

Андрей сел за руль «Мерседеса». Машина была с автоматической коробкой передач, с разными прибамбасами. Минут через десять они уже были на Шаболовке.

На Шаболовке, когда они завели их в помещение, – а время было вечернее, и многие сотрудники уже покинули рабочие места, – кавказцы резко изменили поведение.

– Мамой клянусь, тут какая-то ошибка! Начальник, зачем привез нас сюда? Мы все мирно решим!

– Мирно, говоришь? – кричал на него Александр. – Ты под статьей ходишь!

Андрей с Александром отвели кавказцев в специальное помещение, которое служило комнатой для допросов. На самом деле это была комната, оборудованная техническими средствами связи, и время от времени руоповцы получали тут всю необходимую технику – диктофоны, камеры скрытой съемки и прочее. Поскольку сейчас тут никого не было, они выбрали ее для того, чтобы снять показания.

Александр достал видеокамеру, навел на них и стал говорить:

– Итак, называйте себя, кто вы и что вы.

Кавказцы стали представляться, называть фамилии, имена и отчества. На столе перед Андреем лежали их паспорта. Оба были из Чечни.

– Что вы в Москве делаете?

– Мы в Москве проездом, – сказали они.

– Значит, так, мы сейчас тебя на трубу сняли, – сказал Александр, – покажем твое изображение по телевизору: в «Дежурной части», в «Дорожном патруле» – и если на тебя кто из честных граждан заяву даст, пойдешь по полной катушке: рэкет, вымогательство, грабеж, незаконное завладение чужим имуществом.

– Слушай, начальник, зачем пугаешь? Давай мирно договоримся!

Тут уже вмешался Андрей.

– Мирно – это как?

– Ну, отпусти нас, хочешь – деньги возьми, хочешь – машину возьми, только отпусти!

Андрей вошел в азарт.

– Да мы вас на тридцать суток по указу Президента по борьбе с преступностью сейчас закроем! И будете, как фраера, у параши сидеть в камере!

Тут он заметил знак Александра – не перегибай палку!

– Ладно, – неожиданно сменил тон на более мирный Андрей, – что предлагаешь?

– Я вот что предлагаю, – сказал чеченец, – бери машину! – И он пододвинул ему ключ и техпаспорт.

– Кстати, машина Гарика, – сказал Александр.

– Мы и возвращаем ее ему! Это первое. А второе – вот наши документы. Клянусь мамой, завтра привезем тебе расписки Гарика и все, что у него взяли, все деньги вернем. Только сегодня отпусти нас, начальник!

– Ну что, – сказал Андрей, глядя на Александра, – поверим злодеям, отпустим?

– А куда они денутся? Я их на камеру записал. Ладно, пускай идут!

Они вывели чеченцев из здания РУОПа, посадили в такси и отправили.

– Ну, все, – сказал Александр, – видишь, как все получилось? Прекрасно! Ты их на диктофон записал?

– Конечно, записал, – сказал Андрей, доставая из кармана диктофон.

– Все слова с вымогательством?

– Все слова. Погоди! – Он открыл крышку. – Батарейки не вставлены!

– Как же ты прокололся, Андрюха!

– Да ладно! Ты же их на видеокамеру записал!

– Только там кассеты не было, – сказал Александр. – Блефанули мы! На понты их взяли!

– Слушай, а не получится, что мы левака сделали, злоупотребили своим положением? – спросил Андрей.

– Ладно, Андрюха! Они уже в штаны наложили! Завтра они нам не только то, что обещали, но еще и отступные привезут! Я уверен, моральный ущерб нам компенсируют и еще будут просить, чтобы мы их под свою «крышу» взяли! Я их, гадов, насквозь вижу!

– Ладно, – пожал плечами Андрей, – тебе виднее.

Когда они уже собрались уходить, Андрей предложил:

– Послушай, ты бы их как-то зарегистрировал.

– Что-то ты, Андрюха, на больничном закомплексовался! Тебя сейчас надо на самое сложное задержание отправить, чтобы ты видел, как нас братва боится! – стал убеждать Александр. – Пойдем-ка в ресторан, отметим это дело! – Он тут же вытащил мобильный телефон и, набрав номер Гарика, вызвал его в ресторан – получить «Мерседес».

Гарик приехал через полчаса. В ресторане народу было немного.

– Ну что, видел тачку? Забирай ее, – и Александр протянул Гарику ключи и документы.

Гарик был коммерсант около тридцати лет, довольно полный. Он был похож на шеф-повара какого-нибудь элитного ресторана. Гарик заморгал своими серыми глазами за толстыми линзами очков и отрицательно покачал головой:

– Вы знаете, вы перепутали. Это не моя машина. У меня «Мерседес» шестисотый был, а это триста двадцатый со стосороковым кузовом. Внешне они похожи. Но это не мой «Мерседес».

Андрею стало не по себе. Во-первых, оттого, что они захватили чужую машину. А второе: если Гарик обращается к Александру на «вы» – значит, не такие уж у них тесные отношения. Неужели Гарик просто нанял Александра на эту работу?!

– Погоди, погоди, – сказал Александр. – Смотри, техпаспорт твоей машины?

Гарик посмотрел.

– Да, моей. Но эта машина не моя.

– Погоди, что же получается? Они с твоим паспортом на другой машине ездили?

– Получается, да.

– Какая разница – твоя машина, не твоя машина, – сказал Александр. – Вот их паспорта. Смотри, это граждане Чеченской республики. Они завтра к нам придут, расписки принесут и деньги. Мы тачками поменяемся – вернем им эту, а они твою, – стал объяснять он.

Но Андрею было не по себе.

В ресторане они просидели еще около часа. Затем Андрей сел в машину и быстро поехал на Шаболовку. Единственная надежда была – диктофон, вдруг он записал что-то? Однако, зайдя в отдел, он еще раз нажал на кнопки диктофона. Но кассета, естественно, не записалась. Как он мог не проверить батарейки?!

В ресторане ему показалось, что он что-то перепутал, и батарейки в диктофоне были. Но их на месте не оказалось.

Расстроенный, он закрыл комнату технического оборудования и пошел сдавать ключ дежурному. У входа в РУОП возле тумбочки стоял дежурный майор. Начальник РУОПа сдержал свое слово, и уже несколько месяцев сотрудники РУОПа перестали дежурить у входа, а для дежурств был выделен специальный отряд милиции из ГУВД, который осуществлял контрольно-пропускные функции.

Майор взял ключ, молча положил его в ящик стола и неожиданно спросил:

– А чего это вы этих гражданских в комнате закрывали? О чем говорили?

Андрей лихорадочно собирался с мыслями. Что ему сейчас ответить этому майору? Что они левак гоняли? Он вспомнил начальника отдела.

– С агентами встречались, информацию снимали, – ответил Андрей.

– Чего-то ваши агенты больно разгоряченные пошли. По-моему, вы их малость прижали.

– Информации дают много.

– Понятно, – казал майор. – Счастливо отдохнуть, – и медленно поднес руку к фуражке, козыряя Андрею на прощание.

Андрей поймал такси и поехал домой.

На следующий день Андрей не выходил из дома. Он думал, как дальше поступят кавказцы. А вдруг они пойдут и напишут заявление? Нет, не должно такого быть! Конечно, они с Александром поступили неправильно. У него была надежда. Ладно – это первый и последний раз.

К вечеру приехал Александр.

– Ну что, не звонили? – сказал он, обращаясь к Андрею.

Андрей удивленно взглянул на него.

– А почему они должны мне звонить?

– Я же твой телефон им оставил.

– Зачем?!

– Что, мне свой рабочий им давать? Чтобы наши меня описали?

– Зачем же ты это сделал? – спросил Андрей. – Ты подставил меня!

– Ладно, не волнуйся. Не мы первые, не мы последние. Ты думаешь, ребята из нашей доблестной организации такие услуги не оказывают? Еще как, и не только своим знакомым, но и за деньги.

– Ты что, какие-то доказательства имеешь?

– Нет, личные наблюдения, так сказать.

– Ладно, не пойман – не вор, – махнул рукой Андрей. – Ты не ловил своих коллег? Не ловил. Следовательно, никакой информации не имеешь.

– Добро, – улыбнулся Александр. – Ты как себя чувствуешь?

– Нормально. Скоро уже выписываться буду.

– Давай, быстрее возвращайся, а то много работы стало.

– А «Мерседес» куда дел? – спросил Андрей.

– На платную стоянку поставил, недалеко от моего дома. Не ездить же на нем! Вдруг они в розыск подадут!

– Да, с машиной, конечно, неувязочка вышла.

– У тебя тоже неувязочка – как же ты батарейки в диктофон не вставил?

– Так же, как ты кассету в видеокамеру, когда записывал.

– Положим, я тут понты кидал, – сказал Александр, – а ты как мог так оплошать?

– Да вот так – закрутился, завертелся и забыл купить. А точнее, посмотреть, есть ли там батарейки или нет.

– Ладно, – сказал Александр, – все будет нормально! Не тушуйся!

Прошло два дня, но кавказцы на связь так и не вышли. Все телефоны, которые они оставили, молчали. Андрею это казалось подозрительным. С другой стороны, прошло уже три дня. Если бы те написали заяву, их бы тут же вызвали или даже арестовали. А тут – тишина. Скорее всего удрали в свою Чечню и отсиживаются там.

Прошло еще два дня. К вечеру Андрею позвонили с работы и попросили срочно приехать. Андрей ехал на машине и переживал. Он начал волноваться. Перед тем как пойти к начальнику, он заскочил в отдел. Но Александра не было.

– А где он? – спросил Андрей у коллеги.

– Поехал куда-то на выезд, в городе тусуется.

По его ответу Андрей понял, что, видимо, все благополучно. Наверное, его вызывают по другому вопросу.

Он заглянул к начальнику отдела.

– Вызывали?

– Я – нет, – ответил майор. – Тебя «папа» зовет. Пойдем вместе.

Майор вышел из кабинета, закрыл дверь на ключ, и они поднялись на этаж выше, где сидел начальник РУОПа. Пройдя большую приемную, начальник отдела сказал Андрею:

– Подожди секундочку, я загляну.

Открыв дверь, он зашел к начальнику.

«Интересно, по какому вопросу меня вызывают? Может, в командировку в Чечню хотят направить? – думал Андрей. – Пожалуй, я поеду, дам согласие. В конце концов, лучше там, чем тут полная неизвестность…»

Наконец в селекторе послышалось шипение, и Андрей услышал голос начальника РУОПа:

– Пусть он заходит.

Андрей встал, поправил свой пиджак и вошел в кабинет.

– Разрешите, товарищ полковник? – обратился он к начальнику РУОПа.

– Входи, – сказал полковник, сидящий за своим письменным столом. – Садись, – он показал Андрею на стул, стоящий рядом.

«Странно, что „папа“ со мной за руку не поздоровался, – подумал Андрей. – Значит, что-то не то, значит, разговор будет официальный».

Начальник РУОПа закончил читать две бумаги, лежавшие у него на столе. Затем сделал паузу и посмотрел сначала на Андрея, затем перевел взгляд на майора. Наконец, обратившись к Андрею, спросил:

– Ну, что ты думаешь по поводу своей самодеятельности?

– Какой самодеятельности?

– По поводу незаконного задержания и похищения двух чеченцев, – сказал начальник РУОПа.

– А с чего вы взяли, что мы их задерживали?

– Послушай, Андрей, неужели ты меня, своего начальника, своего «папу», как вы меня называете за глаза, будешь обманывать? Тебе показать докладную записку дежурного по РУОПу? – И начальник протянул Андрею докладную записку. Майор, дежуривший в тот день, написал ее. «Интересно, – думал Андрей, – по чьей инициативе это сделано? Или дело уже зашло так далеко, что все поставлено на официальную ноту?»

Андрей сделал паузу.

Начальник РУОПа повторил:

– Что ты мне скажешь?

– А что сказать?

– Скажи правду, все как было, я же без протокола с тобой разговариваю. Хотя, по идее, я должен отругать и даже наказать тебя. Боюсь, что тут уже уголовщиной пахнет, – сказал начальник. Андрею ничего другого не оставалось, как рассказать все.

И он рассказал всю правду: как к нему пришел Александр, как они встречались, как привезли чеченцев.

– Вы хоть догадались в журнал задержанных их записать?

Андрей отрицательно покачал головой.

– И оперативного дела, конечно, не завели?

– Да, не завели, – сказал Андрей. – Может быть, сейчас, задним числом это можно сделать?

– Боюсь, теперь ты уже ничего не сделаешь.

– А что, все так серьезно?

– Дальше некуда. В общем, твои злодеи, как ты их называешь, – а сейчас они уже потерпевшие, – в этот же день побежали на Лубянку, в приемную ФСБ, и написали заявление, что так и так, они мирные бизнесмены, у них мирные дела, а вы злоупотребили своим служебным положением, похитили их, незаконно задерживали несколько часов, изъяли личную автомашину у одного из них, запугивали и забрали документы.

– Кстати, где машина с документами?

– Документы у меня дома, – сказал Андрей, – а машина на платной стоянке. И что теперь?

– Да ничего. Уголовное дело. По-моему, три статьи над тобой висят, – сказал начальник РУОПа. – Сколько раз я вас, дураков, учил – ребята, не зарывайтесь, у вас безграничная власть, но это не значит, что ее надо использовать в корыстных целях!

Андрей тяжело вздохнул:

– Может быть, как-то можно все задним числом оформить – и задержание, и оперативное дело написать?

– Конечно, лубянские товарищи – лохи! Они ж приедут и этот журнальчик на экспертизу первым делом возьмут. Нет уж, ты нас не подставляй, а то по этому журналу что-нибудь еще всплывет! Уж лучше пускай ничего не будет.

Андрею стало не по себе.

– Что же теперь будет? Меня арестуют?

– Не знаю, – пожал плечами начальник. – А сам-то как думаешь?

– Я тоже не знаю. Может быть, как-то выкрутимся? Все же коллеги.

– Да все было бы нормально, – сказал начальник, – но там какая-то шишка за них хлопочет.

– Какая шишка?

– Не знаю. То ли из Совета Федерации, то ли из Госдумы, какой-то политик в это дело вмешался. Ладно, – сказал начальник, – попробую договориться. Есть у меня один генерал знакомый в ФСБ, сейчас позвоню ему, может, что-нибудь придумаем. Ты выйди пока, подожди в коридоре, – сказал он Андрею.

Андрей вместе с начальником отдела вышел. Тот стоял молча, ничего не говоря. Андрей хотел обратиться к нему, но посчитал, что начальник его не поддержит. Глядя в окно, он стоял и ждал.

Наконец он услышал в селекторе знакомый голос:

– Заходите.

Они вошли в кабинет. Полковник улыбался. У Андрея мелькнула надежда.

– Ну что? Как дела? – обратился он к начальнику.

– Дела в принципе неплохие. Они это дело вести не будут, они его в Генеральную прокуратуру передали.

– Но это же еще хуже! Генеральная прокуратура самые крутые дела ведет!

– Это так, но у меня там есть человечек, который нам сможет помочь. Конечно, зря генерал с Лубянки так поторопился, а может, просто ввязываться не хотят в это дело.

Неожиданно зазвонил телефон. Начальник послушал, потом передал трубку начальнику отдела.

– Тебя, – сказал он.

Тот взял трубку.

– Слушаю вас!

Ему что-то говорили.

– Какой номер кабинета? – Он взял карандаш и записал цифры. – Хорошо, я передам, – и положил трубку.

– Ну, вот, – обратился он к начальнику РУОПа. – Его, – кивнул на Андрея, – вызывают на допрос в Генеральную прокуратуру, в Следственное управление, на Кузнецкий Мост. Запиши фамилию следователя и номер кабинета, – повернулся к Андрею.

– Откуда у тебя такая информация? – спросил начальник РУОПа.

– Только что из отдела сообщили. Туда звонил следователь и оставил телефонограмму, а наши приняли.

– Что мне делать? Может, не являться? – спросил Андрей. – Может, мне исчезнуть?

Начальник РУОПа удивленно посмотрел на него.

– Ты что, парень, совсем рехнулся? Чтобы тебя в федеральный розыск объявили? Чтобы мы или ФСБ тебя ловили? Ты что? Ладно, не тушуйся, будем думать. В конце концов, даю тебе слово офицера, что буду бороться за тебя до последнего! – заверил его начальник.

– А как мне завтра держаться на допросе? – спросил Андрей.

– Я не знаю. Слушай, – обратился начальник РУОПа к начальнику отдела, – ему нужен хороший адвокат, – и он достал из письменного стола записную книжку. – Сейчас мы подберем тебе хорошего адвоката.

– Погодите, товарищ полковник, – сказал начальник отдела, – есть у меня один адвокат, он нам кое-чем обязан. К тому же он бывший работник Генпрокуратуры, так что имеет хорошие связи, как я думаю. Я с ним сегодня же договорюсь. В общем ты иди, – обратился он к Андрею, – а завтра, если адвокат даст согласие, он подойдет прямо к кабинету.

Андрей кивнул и вышел из кабинета. Он спустился вниз, сел в машину и поехал домой. Вечером к нему без звонка приехал Александр. Он тоже был мрачный.

– Ну что, ты в курсе?

– Конечно, в курсе, – сказал Александр, подходя к холодильнику и доставая оттуда бутылку пива, – сегодня Гарика арестовали.

– Гарика? А он-то тут при чем?

– Он – инициатор, заказчик этого дела, – сказал Александр. – А мы с тобой – исполнители.

– А тебя вызывали?

– Да, на допрос завтра вызывают.

– Тебя во сколько?

– В двенадцать.

– А меня – в десять, – сказал Андрей. – К какому следователю?

– К Волкову.

– И меня тоже к Волкову. Значит, сначала он со мной говорить будет, а потом на тебя переключится. Давай позицию выработаем. Мне адвоката какого-то обещали.

– Да мне тоже обещали. Адвокат у нас будет один на двоих. Ладно, выкрутимся как-нибудь. В конце концов, взыскание получим, может, в должности понизят, звездочку снимут, походим опять в лейтенантах.

– А ты думаешь, все закончится нормально?

– Да. Иначе бы уже арестовали, как Гарика.

– А как его арестовали?

– Двое приехали и арестовали.

– А кто арестовал?

– ФСБ.

– Что же это за чеченцы, что за звери?

– Да, – сказал Александр, – кто бы мог подумать?!

После ухода Александра Андрей почти всю ночь не спал. Ему мерещились какие-то кошмары. Он думал о завтрашнем допросе. Как все сложится?..

На следующий день Андрей проснулся в шесть часов утра. Больше находиться в постели он не мог. До десяти часов время тянулось очень медленно. За эти часы он успел выкурить почти целую пачку сигарет.

На Кузнецком Мосту, в следственной части Генеральной прокуратуры, он был уже в половине десятого. Дождавшись назначенного времени, протянул повестку дежурному милиционеру. Тот посмотрел на него, тщательно проверил документы и сказал:

– Куда идти, знаете? Подниметесь на третий этаж, там будет кабинет.

Андрей медленно поднялся на третий этаж. Отыскав кабинет с фамилией следователя Волкова, постучался и вошел.

Кабинет был просторным, но каким-то узким и длинным. В конце было окно. Около окна – стол, два стула. Андрей подошел к столу и молча протянул следователю повестку со своим удостоверением. Тот взял и рукой указал в сторону стула, предложив садиться.

Андрей сел. Следователь продолжал что-то писать. Андрей оглядел кабинет. Это был типичный кабинет следователя, похожий на кабинет того следователя, который сидел в Лефортово.

Следователю Волкову было около сорока лет. Он был невысокого роста, среднего телосложения, в очках, с большой залысиной в черных волосах. Небольшие тонкие усики. На вид – типичный сухарь, лицо не выражает никаких эмоций, – отметил для себя Андрей и взглянул на часы, висящие над дверью. Волков перехватил этот взгляд и неожиданно сказал:

– Мы ждем вашего адвоката. Сейчас он подъедет, и начнем официальную часть.

«Ну вот, – подумал Андрей, – сразу протокол, официальная часть».

Наконец раздался стук в дверь и громкий уверенный голос:

– Разрешите?

– Входите, – пригласил следователь.

Дверь открылась. Андрей от удивления даже приоткрыл рот. Это был тот самый бывший сотрудник Генпрокуратуры, которого они задержали несколько месяцев назад в связи с делом Паши Цируля. Тот самый посредник, который должен был встречаться с братвой, которого они должны были допрашивать в РУОПе и которого увел начальник отдела!

Адвокат тоже узнал Андрея, но не подал вида. Андрей был в недоумении. Что же делать? Говорить или не говорить? Нет, не буду, пускай сам скажет, если захочет, если узнает. В конце концов, какое это имеет значение? Сейчас главное – его уголовное дело. А ты еще хотел мораль читать ему, этому сотруднику Генпрокуратуры, а теперь сам сидишь в роли злодея.

Тем временем адвокат уже говорил со следователем. Они вышли в коридор.

«Хорошо, – думал Андрей, – хоть контакт завязался! Может, договорятся обо всем. Недаром они раньше работали вместе, в одном здании!»

Затем адвокат подошел к Андрею и, не здороваясь, сел напротив.

– Меня пригласило в это дело ваше начальство, вы в курсе?

– Да, – сказал Андрей.

– Меня зовут, – и адвокат назвал свое имя. – Вы не возражаете против того, чтобы я осуществлял вашу защиту?

– Нет, не возражаю, – ответил Андрей.

– Прекрасно. Так, – обратился адвокат к следователю, – могу я поговорить со своим подзащитным тет-а-тет?

– Конечно, это ваше право. Я пойду пока покурю, – сказал Волков.

Андрей сделал для себя вывод, что, видимо, у них хорошие отношения. Ведь не случайно это, и главным является то, что следователь, когда выходит из кабинета, всегда уголовное дело с допросами, показаниями прячет в сейф, не доверяет ни подозреваемому, ни адвокату. А тут все оставил на столе.

Да нет, «папа» должен был договориться, и наверняка он сейчас звонит какому-то заместителю Генерального прокурора или даже Генеральному, договаривается.

Тем временем адвокат спросил:

– Какую мы с вами позицию изберем?

– А какую вы посоветуете?

– Я посоветовал бы вам во всем признаться. Отпираться глупо. Дело ведет ФСБ, они имеют на вас четкую разработку плюс показания потерпевших имеют большой вес. Наконец, изъятый только что «Мерседес», документы. Советую признаться. В конце концов я предлагаю такой вариант: вы во всем признаетесь, идете на чистосердечное признание, а я потом постараюсь это дело замять. Думаю, что оно даже до суда не дойдет. В крайнем случае, – продолжал адвокат, – если и дойдет, то уж с районным судом мы договоримся.

– А почему вы решили, что мне лучше на признание идти?

– Тогда вы останетесь на свободе. Иначе же вас арестуют, так как у вас тут три статьи серьезные.

– Три статьи?

– Да. Похищение человека, вымогательство и злоупотребление служебным положением, – сказал адвокат. – Все статьи тяжкие, так что, сами понимаете…

– Хорошо, – сказал Андрей, – давайте будем признаваться.

Адвокат встал, подошел к двери и приоткрыл ее, сказав, обращаясь к следователю:

– Все, мы закончили.

Следователь вошел в кабинет.

– Что вы решили?

– Решили признаваться.

– Ну и правильно, – сказал Волков, – а то я тут уже очную ставку хотел проводить, если вы в отказ пойдете…

– Не надо никакой очной ставки, – замахал руками адвокат, – мы признаемся.

– Ну что же, тогда давайте проводить допрос.

Допрос продолжался долго, около часа. Следователь подробно снимал показания с Андрея. Его интересовала каждая деталь. Иногда он переспрашивал отдельные моменты. Андрей все говорил. Иногда у него возникали вопросы, как говорить. Он бросал взгляд на адвоката. Но тот сидел, опустив глаза.

Это показалось Андрею странным. Как же так? А с другой стороны, какое значение имеют мои слова? Признался – и все. Остается только рассчитывать на приписку в законе. Ведь чистосердечное признание улучшает положение подозреваемого. Может, и тут это сработает? Может, все будет нормально?

Да и «папа», наверное, сейчас тяжелую артиллерию подтянет.

В дверь кто-то постучался.

– Да, – сказал Волков.

Дверь открылась, заглянул Александр.

– Вы меня вызывали?

– Да, вызывал, – сказал Волков и посмотрел на часы. – Уже двенадцать! Мы сейчас заканчиваем. Подождите пока в коридоре… Ну что, закончили на сегодня? Подпишите все листы, – предложил он Андрею.

Андрей подписал шесть листов своих показаний и спросил:

– Я могу быть свободен?

– Нет, подождите, – сказал следователь, – сейчас мы допросим вашего подельника, вашего коллегу, – тут же поправился следователь, – а затем, если возникнут какие-то противоречия в ваших показаниях, мы их утрясем, сложим вместе, чтобы все было нормально, и тогда вы будете свободны. Так что, пожалуйста, подождите.

Андрей вышел в коридор и сел на стул, стоящий у стены. Сердце его часто стучало. Он стал волноваться. С другой стороны, сейчас допросят Александра и отпустят скорее всего.

Допрос Александра также занял часа полтора. Время приближалось к двум часам. «Наверное, следователю нужно будет пообедать, – думал Андрей, – с десяти часов сидит, даже перекуры не делает! Наверное, скоро закончит, и мы будем на свободе».

Наконец следователь приоткрыл дверь.

– Ну что, входите! – сказал он. – Сейчас подпишу у начальства бумагу, а вы пока тут посидите.

Андрей сел за стол. Неожиданно следователь обратился к адвокату:

– Пойдем, проводишь меня! Поговорим с тобой немного.

– Пошли, – кивнул адвокат. Они вдвоем вышли из кабинета. Андрей заметил, что стол следователя был пуст. Все документы следователь, видимо, взял с собой или спрятал в сейф. Он хотел спросить Александра, как дела, но тот тут же поднес к губам палец, показывая, что надо молчать, мол, все пишется. Андрей понимающе кивнул. Он пошевелил губами и беззвучно спросил, как дела. Александр молча пожал плечами – черт его знает!

Так они сидели и молчали минут десять.

– Ты с «папой» говорил? – спросил еле слышно Андрей, имея в виду начальника РУОПа. Тот кивнул.

– И как?

Александр снова пожал плечами, нарисовав на ладони круг, означающий – все будет о’кей.

– Я тоже вчера говорил. А этого сразу узнал? – Он кивнул на стул, где сидел адвокат.

– Узнал, узнал.

– Как думаешь, может, мы зря?..

Александр покачал головой – неизвестно, мол.

Наконец дверь открылась, вошел следователь. На сей раз он был без адвоката.

– Все формальности утрясены, – сказал он, подходя к столу. – Сейчас придет ваш адвокат, и мы скажем вам результат.

– Закурить можно? – спросил Андрей.

– Конечно, курите.

Андрей достал пачку, протянул ее Александру. Тот отрицательно покачал головой.

В кабинет заглянул адвокат. Лицо было красное, руки дрожали. Он молча вошел в кабинет и, поднеся руку к пепельнице, стал тушить догорающую сигарету. Но сигарета ломалась, пепел разлетался в разные стороны. Это насторожило Андрея. «Что-то тут не то!» – подумал он.

Следователь молча стал читать документ.

– Я должен довести до вашего сведения, что в соответствии со статьей УПК, – начал он монотонно, почти бубня себе под нос, назвал фамилию Александра, затем Андрея, – что вы признаны виновными в совершении преступления по таким-то статьям УК, – он перечислил статьи. – В соответствии с этим прокурором вынесено решение о применении к вам меры пресечения – взятие под стражу, ареста.

– Как ареста? – почти крикнул Андрей. – Мы же вам все как есть сказали! – И он посмотрел на адвоката. Тот пожал плечами. – Мы же во всем признались!

– Во-первых, вы сделали это добровольно, вас никто за язык не тянул, – сказал следователь, – а во-вторых, вы должны понимать, что признались в совершении тяжких преступлений, каждое из которых тянет на срок от восьми до пятнадцати лет! И вы считаете, что с такими статьями будете гулять на свободе? Нас не поймут. Мы же Генеральная прокуратура, образец! Как же другие к этому отнесутся? Скажут, что мы покрываем вас по блату?

– Но мы же не раз жизнями рисковали! Я же под пули лез, когда Мансура брали! – кричал Андрей.

– Мы все имеем заслуги. Тогда вы действительно рисковали жизнью. Но сегодня совершили преступление. И потом, ребята, не я принимал это решение, – неожиданно сказал следователь, – это решение вынесло мое начальство. В конце концов, ситуация может измениться. Ведь за вас тоже кто-то хлопочет.

Тем временем дверь открылась, вошли два милиционера, каждый из которых держал наручники. Андрей встал и молча протянул руки вперед. Холодная сталь защелкнулась на его запястьях.

Затем милиционеры обыскали его, вытащив удостоверение, деньги, ключи, и повели.

– И куда нас? – на прощание поинтересовался Андрей.

– На «Матросскую Тишину», – сказал следователь.

– Ребята, я навещу вас! – крикнул им вдогонку адвокат. Но Андрей про себя материл его и думал: «Ну вот и все, доигрались, руоповцы хреновы! А ты-то хорош: плевое дело, плевое дело. А теперь это плевое дело на пятнадцать годков тянет! А я, дурак! Зачем согласился? Зачем поверил, признаваться стал? Неужели „папа“ обманул меня? Да нет, не мог. Глаза у него честные были».

Андрей верил, что спустя некоторое время его освободят из следственного изолятора. Но пока он ехал в автозаке в сторону следственного изолятора «Матросская Тишина»…

В следственный изолятор Андрея доставили отдельно от Александра. Того везли на другой машине. Андрея еще раз обыскали, сняли шнурки, ремень, развязали галстук и отобрали его, изъяли лишние вещи, которые не должны были находиться в камере. Когда все закончилось, старший конвоир, обратившись к Андрею, сказал:

– Ну что, опер, в камеру пойдем?

Андрей промолчал. Перед самым входом в камеру Андрей остановился.

– Надеюсь, меня в милицейскую камеру ведете?

– Да, в ментовскую хату, – скороговоркой ответил конвоир, заталкивая Андрея в камеру.

Андрей вошел. Было темно. Тусклая лампочка над дверью давала слабый свет. Он осмотрелся. В камере народу было немного, человек шестнадцать. В основном все сидели за столом. «Может быть, кого-то из знакомых встречу», – подумал Андрей. Неожиданно он увидел черное лицо. «Да это же негр! – подумал Андрей. – Погоди. Негры в милиции не работают. Значит, они перепутали!»

Теперь у Андрея не было времени разглядывать других обитателей камеры. Он подбежал к двери и стал стучать изо всей силы, пока конвоир не ушел далеко. Послышался стук засова, дверь открылась, появился конвоир.

– Ты что же делаешь, парень? – обратился к нему Андрей. – Ты в какую хату меня завел? Какие негры в милиции работают? Это же не милицейская хата!

– Извини, командир, ошиблись, – сказал конвоир. – Пойдем!

Он вывел Андрея из камеры, и они пошли к тому же начальнику, который только что обыскивал Андрея и оформлял его документы.

– Неувязка вышла, – сказал конвоир, подходя к начальнику. – Мы его в общую камеру кинули, а ему в нашу, ментовскую, надо.

– Действительно, – сказал старший по корпусу, – ошиблись. А ты быстро сориентировался, руоповец! Реакция хорошая! Да, если бы задержался, все бы боком могло выйти. Ну ничего, сейчас к ментам пойдешь. – Корпусной исправил в журнале номер камеры.

…Через несколько минут Андрей входил в другую камеру. Первым делом он также огляделся. В камере было человек шестнадцать. Кто-то уже спал, некоторые сидели за столом. Андрей медленно подошел и спросил у крайнего:

– Слушай, землячок, это ментовская хата?

– Ментовская, ментовская, – кивнул тот.

Андрей выдохнул и сел на краешек скамьи.

– А где койка свободная? – спросил он.

– Да вон там в конце выбирай, – сказал сокамерник.

Андрей выбрал нижнюю, ближе к выходу. Он сел на железную койку и задумался. Интересно, а где же сейчас Александр? Сколько у них тут ментовских камер? И что дальше будет? И что станет делать «папа»? Сдержит ли свое слово, освободит его или просто забудет?

А может, ситуация изменилась? Может, кто-то из влиятельных покровителей этих чеченцев наседает? Ничего, скоро все прояснится.

Неожиданно чья-то сильная рука легла Андрею на плечо. Он привстал. Тотчас же с верхних нар спрыгнул здоровый мужчина, ростом около двух метров, с красным лицом. Лицо показалось Андрею знакомым. Мужчина сказал:

– Здорово, землячок! – и стал протягивать руку Андрею. Андрей автоматически протянул руку. Но тут неожиданно здоровый мужчина вместо правой руки, которую подают при приветствии, подал Андрею левую, а правой изо всей силы ударил Андрея в челюсть. Андрей отлетел в сторону.

– Ты чего, мужик? – с трудом произнес он.

– Что, блядь ментовская, не узнал меня? – продолжал мужик. – Ребята, это же тот руоповец, который меня арестовывал! – Толстяк наступал на Андрея и наносил ему удары ногами. Андрей с ужасом вспомнил.

Конечно, это же был гаишник! Полгода назад они, проводя операцию под общим названием «Чистые руки», задержали его при получении взяток. Он оказал сопротивление, они его отмутузили в РУОПе. «Ну и везет мне сегодня!» – думал Андрей, загораживая лицо руками и стараясь увернуться от ударов. Но гаишник матерился и продолжал наносить удары.

– Мент! Гад! Сука! – повторял он. Андрей выставлял вперед руки, боясь, что гаишник попадет по сломанной челюсти.

– А сам-то ты кто? Не мент, что ли? – говорил он.

Наконец Андрей вывернулся и сильным движением головой ударил гаишника в живот. Тот остановился. Теперь уже Андрей пошел в атаку. Началась драка. Затем они оба упали на пол. Присутствующие смотрели на происходящее с удивлением. Кто-то улыбался, не понимая, в чем дело. Андрей же с гаишником катались по каменному полу камеры.

– Убью, задушу суку! – кричал гаишник.

Дверь камеры открылась, влетели несколько конвоиров с дубинками. Они стали колотить и гаишника, и Андрея. Теперь Андрей прикрывался руками от ударов дубинки. Наконец чьи-то руки подхватили Андрея и вытащили из камеры. Гаишник же остался в камере. Он продолжал орать вслед Андрею.

– Ну вы, полегче, вертухаи! – сказал Андрей конвоирам.

– Мы вертухаи? – сказали грозно конвоиры и, схватив Андрея за плечи, изо всей силы ударили его о железную дверь, отделяющую корпусной отсек камер от другого. Андрей почувствовал, как кровь потекла из разбитой головы. Но конвоиры схватили его за руки и за ноги и потащили. На поворотах они специально изо всей силы ударяли его о железные края решеток.

Наконец они приволокли его в какую-то полутемную камеру, в которой стояли только четыре шконки. Никого больше в камере не было. Конвоиры стали бить его ногами, дубинками.

– Ребята, я же свой, – пытался сказать Андрей.

– Какой ты свой!

– Не бейте меня! Забьете заживо!

Но конвоиры ничего не говорили, только продолжали наносить удары. От одного из ударов Андрей упал на пол ничком. Тогда конвоиры подняли его, пристегнули к рукам наручники, подтянули и повесили на специальный металлический крюк, вбитый в стену.

– Повиси тут до утра, опер, отдохни, умерь свой гонор. Кончилась твоя власть! – сказал на прощание один из конвоиров. – Теперь ты в нашей власти!

Всю ночь Андрей висел на крюке. За это время руки затекли, стальные браслеты впились в запястья. Он несколько раз терял сознание. Утром, когда Андрей очнулся, он лежал на полу. Над ним склонились конвоиры. Они обливали его из ведра холодной водой.

– Ну что, пришел в себя, опер? – сказал один. – Ты-то, небось, пожестче раньше допрашивал?

– Пусть воды попьет, – сказал второй, улыбаясь, и придвинул ногой кружку, наполненную водой. Андрею действительно хотелось пить, но встать он не мог. Тогда он на четвереньках стал ползти, опираясь при этом не руками, а локтями. Добравшись до кружки, трясясь и плача, он опустил голову в кружку и стал пить, как собака. Конвоиры улыбались.

– Ладно, пойдем, Савелий, пусть немного отдохнет, – сказал один из них. Они вышли.

Напившись воды, Андрей поднес руки к лицу. Они были красного цвета. От браслетов остались синие полосы. Руки тряслись. Андрей заплакал и закрыл лицо руками. «Меня здесь убьют, я не выживу!» – думал он. У него уже возник конфликт с сокамерниками и с администрацией. А при таких конфликтах человек из СИЗО живым не выходит.

Андрей просидел на мокром холодном полу около двух часов. Наконец он стал кричать:

– Конвоиры! Конвоиры!

Кормушка открылась.

– Чего тебе?

– Позови старшего. Мне старший нужен.

– Зачем тебе старший нужен?

– Пусть следователя вызовет. Мне нужно важное сообщение сделать.

Вскоре в камеру заглянул оперативник из следственного изолятора.

– Что вы хотели? – обратился он к Андрею.

– Вызовите следователя Волкова из Генпрокуратуры, мне нужно сделать ему сообщение.

– Хорошо, я позвоню ему, – сказал оперативник, – но не гарантирую, что он приедет. Он мне не подчиняется.

– Я прошу тебя, капитан, позвони ему!

– Позвоню, обязательно позвоню, – сказал капитан, выходя из камеры.

На следующий день Андрея привели в следственный кабинет. Там его ждал Волков.

– Что вы мне хотели сказать? – спросил он сухо, не глядя на Андрея.

– Понимаете, гражданин следователь, – начал Андрей, – меня тут могут убить. Моя жизнь подвергается опасности. Здесь есть люди…

– Какая еще опасность? – перебил его следователь. – Насколько мне известно, вы находитесь в милицейской камере.

– Вот именно. Там сидят сотрудники милиции, которых я раньше задерживал.

– Тут я не виноват, – развел руками следователь.

– Это же заговор! – закричал Андрей. – Вы специально мне подсунули адвоката, которого я тоже задерживал!

– Задерживали адвоката? Это интересно.

Андрей понял, что следователь был не в курсе дела.

– Так это, значит, вы задерживали нашего бывшего коллегу?

– Да, я, – сказал Андрей. – Что, теперь мне конец?

– Хорошо, – сказал следователь, вставая, – я пойду и переговорю с начальством, попробуем вам помочь.

В этот же вечер Андрея перевезли в следственный изолятор Лефортово, поместив в отдельную камеру. Это была одиночка, хотя в камере стояла еще одна шконка. Она была пуста. На следующий день Андрей немного успокоился.

В Лефортово условия были, конечно, лучше, по сравнению с «Матросской Тишиной».

Андрей был в шоке от того, что произошло с ним накануне.

На второй день пребывания в Лефортово его вывели на прогулку. Он медленно шел по узкому коридору, устеленному красными ковровыми дорожками, и смотрел вниз. Внизу располагались еще три этажа. Неожиданно он заметил, как по одному из нижних этажей ведут какого-то старика, еле передвигающегося на костылях. Андрей всмотрелся.

Мужчина на костылях поднял голову, уловив чей-то взгляд. Их взгляды встретились.

Это же Паша, Паша Цируль! Конечно!

Цируль тоже узнал его. Андрей кивнул ему. Цируль слегка улыбнулся. Он даже плечами пожал от неожиданности. Конвоир слегка тронул Андрея за плечо:

– Давай, не задерживайся, проходи вперед!

В Лефортово Андрей пробыл около двух месяцев. За это время он делал несколько попыток выйти на связь с Пашей Цирулем, но ответов на его записки, которые он передавал через конвоиров, от Цируля он не получал.

Лефортовская тюрьма сохраняла свой статус полной изоляции.

Своего адвоката Андрей также больше не видел. К тому же он написал следователю заявление – отказ от адвоката.

Прошло еще два месяца. За это время Андрей поменял двоих сокамерников. Сначала это был террорист, на котором висело несколько трупов. Но он был очень тихим, постоянно молчал. Иногда по вечерам пел какие-то песни.

Затем – бывший полковник Российской армии, который наворовал какие-то деньги, служа в строительных войсках. Он был очень разговорчивым. Целыми днями они с Андреем трепались на различные темы.

Потом Андрей снова остался один.

К тому времени следствие по делу Андрея заканчивалось, следователю необходимо было подписывать последнее обвинительное заключение. По процессуальным законам, обвинительное заключение, так называемая 201-я статья УПК должна была выполняться только совместно с адвокатом.

Но поскольку Андрей от услуг адвоката отказался, то ему был выделен специальный адвокат, так называемый адвокат по назначению, бесплатный.

Адвокатом по назначению оказалась женщина, Анна Григорьевна. Она раньше работала следователем в милиции, потом вышла на пенсию и занялась адвокатской практикой. Анна Григорьевна была скромной женщиной, звезд с неба не хватала. Посмотрев дело Андрея, она сразу сказала:

– Ну что, особого успеха не обещаю. Единственное – вижу, что в деле есть дырки. Может, повезет, и суд отправит дело на доследование. А так ситуация достаточно сложная. Придется вам на зону идти, – добавила она.

Андрей вздохнул. Теперь ему уже было все равно – зона или не зона. Он понимал, что прошло уже так много времени, что никто ему больше не поможет, тем более «папа», который, наверное, уже и фамилию его забыл.

К тому же Андрей знал, что в Лефортово сидели еще несколько его коллег и несколько следователей из Генпрокуратуры.

«Вот она, жизнь! – думал Андрей. – Правильно говорят – от тюрьмы и от сумы не зарекайся!»

Через месяц состоялось судебное заседание. Оно проходило в обычном районном суде. Это хороший признак. Каково же было его удивление, когда на суд привезли чеченцев. Но они были в наручниках. Оказывается, за это время они совершили тяжкое преступление – похитили и убили человека. Для Андрея, безусловно, это было палочкой-выручалочкой. Конечно, он тоже совершил преступление, но его потерпевшие обвиняются теперь в гораздо более тяжком преступлении!

Суд оказался для Андрея удачным. Адвокат хорошо и грамотно построила защиту. Она доказала, что следствие допустило ряд нарушений. Наконец следствие было заинтересовано. В качестве примера был приведен тот же адвокат, который в недалеком прошлом являлся сотрудником Генпрокуратуры и который ранее задерживался Андреем. Все это было взято на вооружение. В конце адвокат резюмировала:

– Таким образом, мой подзащитный был лишен в полном объеме своего права на защиту. Исходя из этого, защита ходатайствует перед судом о направлении дела на доследование. А поскольку все процессуальные сроки, – продолжила адвокат, – по этому делу просрочены, и в данном случае мой подзащитный находится под стражей незаконно, я вношу ходатайство об изменении меры пресечения – немедленном его освобождении из-под стражи.

Судья, женщина примерно такого же возраста, как и адвокат Андрея, молча выслушала ее, затем встала и сообщила:

– Суд удаляется на совещание.

Совещание длилось около часа. Наконец судья вышла и, достав бумагу, стала читать статьи, по которым обвиняются Андрей с Александром. Андрей взглянул на Александра. Тот был таким же, как и раньше, только здорово похудел. Он стоял какой-то зажатый, взъерошенный.

Судья перешла к самому главному:

– Руководствуясь такой-то статьей, признать в деле такого-то и такого-то много нарушений и направить дело на доследование. Что касается меры пресечения, суд постановляет удовлетворить ходатайство адвоката об изменении меры пресечения и освободить из-под стражи под подписку о невыезде, – закончила судья.

Андрей не верил своим ушам.

– Как, нас освобождают?!

Милиционеры подошли и молча сняли наручники. Андрей подбежал к Сашке и обнял его. Потом они обняли Анну Григорьевну и стали ее благодарить. Через десять минут они уже выходили из здания суда.

Кошмар был позади. Снова свобода!

– Ну что, ребята, довольны? – улыбаясь, спросила адвокат.

– Мы вам так благодарны! Так благодарны! – наперебой стали говорить ей Андрей с Александром.

– Значит, так, завтра я жду вас у себя в юридической консультации, – адвокат протянула им визитную карточку. – Будем думать, как вообще прекратить дело в отношении вас. Ситуация изменилась. Можно сказать, что вам, ребята, повезло с потерпевшими, они же обвиняемые, – сказала адвокат, садясь в машину.

Как только машина адвоката уехала, Александр тут же сказал:

– Повезло нам с адвокатом!

– Да, не то что с первым, – задумчиво согласился Андрей.

– Да первый-то – потом мне следак проговорился – с нами счеты сводил. Он специально все нам портил. Его целью было засадить нас.

– Зачем ему это было нужно?

– Как же! Мы ведь живые свидетели того, что он с братвой общался! Не нужны мы ему! Вот потому он и старался нас засадить, – объяснил Александр.

Глава 15 БАНДИТСКАЯ ВОЙНА

Глеб проснулся от резкого телефонного звонка. Он автоматически протянул руку к телефону, стоящему рядом с кроватью. Однако он молчал. Значит, звонит мобильный. А вставать Глеб не захотел. После вчерашнего голова раскалывалась, сил почти не было.

Вчерашнее задержание Глеба и допрос в РУОПе были очень странными. Главная странность заключалась в том, что их неожиданно приняли и так же неожиданно, допросив, через пару часов почему-то отпустили. Могли бы, для приличия, хотя бы закрыть по тому же указу, на тридцать суток.

И следующей странностью было то, что поведение Болта было весьма подозрительным. Когда Глеб вышел из здания РУОПа, он специально остался подождать Болта. И тут он увидел, как Болта выводит какой-то руоповский начальник.

При этом он протянул ему руку на прощание. Это было очень странным. Неужели между ними есть какие-то взаимоотношения?

И откуда руоповцы знали о его нелегальном посещении Бутырки и о встрече с Цирулем? Откуда они узнали время встречи с сотрудником прокуратуры? Может быть, Болт стукач?!

Странно, крутого из себя строит, а тут… «Ладно, ребята подъедут, обменяемся информацией», – подумал Глеб. Он перевернулся на другой бок.

Жена лежала рядом. Он притянул ее к себе, пытаясь приласкать.

– Не надо, Глеб, не надо, – проговорила она, – я очень нервничала вчера, устала. – И она отвернулась от него к стенке.

Да, после ее вынужденного заточения, когда она находилась в квартире Макара, она резко изменилась. Ладно, сейчас не время разбираться…

Телефон зазвонил снова. Кто же это мог быть?

Глеб подошел к телефону и взял трубку. Звонил Антон.

– Глеб, надо срочно встретиться.

– Что случилось?

– Есть кое-какие новости.

– Подъезжай ко мне, – сказал Глеб.

Минут через тридцать он умылся, оделся. Вскоре подъехал Антон.

– Слушай, Глеб, здесь такая история. Что-то тут не то, – стал объяснять Антон. – Вчера, когда вас закрыли менты, я в машине остался сидеть. И там среди нас был один братишка, он с Болтом вместе работает уже второй год. Он мне случайно проговорился. Оказывается, Болта менты раза четыре забирали и каждый раз тут же выпускали целым и невредимым, никто его пальцем не трогал. А те, с кем его закрывали, – двое на зону пошли, одного так отмутузили, правда, потом выпустили через тридцать суток. А Болта ни разу не тронули!

– И какой вывод делаешь?

– Что-то тут не то. По-моему, он с ментами снюхался! И потом, братишка этот, самое главное, такую фразу сказал, что, мол, Болт знает каких-то шишкарей больших из московской ментовки, покровители они его. Правда, сказал, что они якобы за лавэ работают, но я так не думаю.

– У меня тоже такие подозрения появились, – сказал Глеб. – Надо Болту проверочку устроить.

– А мы имеем на это право? – спросил Антон. – Все же предъява серьезная.

– Знаешь что, – сказал Глеб, – давай-ка мы с тобой опять в Мытищи рванем! Во-первых, ребятам «мерина» нужно вернуть, они не при делах оказались, а во-вторых, мы справочки на Болта наведем. Вроде бы он там часто тусуется.

Через час-полтора Глеб с Антоном и еще с несколькими ребятами подъезжали к знакомому кафе в Мытищах, где они конфисковали машины.

Из кафе вышел мужчина, который вопросительно посмотрел на ребят.

– Ну что, мужичок, так смотришь? – спросил Антон. – Мы тебе чего, деньги, что ли, должны?

– Нет, что вы, ребята, – сказал сотрудник кафе, – вы мне ничего не должны.

– А чего тогда так смотришь?

– Я на машины ваши смотрю.

– Вот мы и пригнали машины. Надо их хозяевам вернуть, – сказал Антон. – Можешь им позвонить?

– А кому вернуть-то?

– Да ладно дурачком-то прикидываться! Ты знаешь, о ком мы говорим!

– Ладно, сейчас я попробую, – и сотрудник кафе повернулся и вошел в кафе.

Вскоре неожиданно к кафе подъехало несколько машин – «девятка» и две «восьмерки». Оттуда вышли ребята во главе с Рыжим. Глеб подошел к нему, протянул руку и улыбнулся.

– Ну вот, братишка, извини, что так получилось, – сказал он. – Ты действительно не при делах. Вот тебе твои тачки, и еще держи за моральный ущерб, возьми! Здесь пять косарей. – Глеб протянул Рыжему сверток. – Ты не в обиде на меня?

– Да ладно, все бывает! Вы такие возбужденные, разгоряченные прошлый раз приехали! Я пытался вам объяснить, но вы ничего не рубили! Пойдем в кафе, посидим, побазарим!

Через несколько минут все уже сидели в кафе. Глеб преследовал единственную цель – навести справки про Болта. Но это была тема достаточно деликатная, поэтому к ней нужно было подходить издалека.

Они долго говорили о разных людях, которые часто бывают в Мытищах. Наконец Глеб осторожно спросил:

– А Болт что за фигура? На чем авторитет строит?

– Болт? – медленно проговорил Рыжий. – Знаешь, я и сам не пойму, что это за фигура. С одной стороны, он в авторитете, с другой – раньше бригада у него была, но бригада развалилась. Ездят с ним три-четыре пацана постоянно, тусуется он со всеми, все его знают. Еще говорят, что у Болта какие-то связи то ли в МУРе, то ли в РУОПе московском. Иногда он сам, когда выпьет, начинает хвастать – я любого закрыть могу и любого освободить!.. Мол, связи у него бешеные. Но мы серьезно его не воспринимаем, знаем, что он потрепаться любит.

Эти слова для Глеба и Антона были самыми главными. Все, теперь, можно сказать, есть доказательства, что у Болта грязные связи. Осталось лишь тихонечко потрясти его, проверить.

– Ну что, давай, – Глеб взял мобильный телефон, – звони ты Болту!

Через несколько минут Глеб говорил с Болтом.

– Ну чего, братишка, как ты там, после вчерашнего?

– Да все нормально. А у тебя как?

– Тоже ничего. Нормально домой доехал?

– Да, все в порядке. А менты-то вчера, Глеб, передо мной извинялись, – сказал Болт, – руку жали! А я им как пригрозил одним знакомым ментом!

– Слушай, Болт, мне нужно с тобой срочно переговорить, – сказал Глеб. – Именно по твоим связям.

– Ты далеко сейчас?

– В Мытищах я, в кафе, в стекляшке отдыхаю. Подъезжай, переговорим.

Болт приехал минут через сорок. Они сели за столик, и Болт стал с упоением рассказывать, как он был в РУОПе. Суть его рассказа можно было выразить несколькими словами: менты – лохи, а он крутой.

– Ладно, Болт, ты крутой, кремень, – похлопал его по плечу Глеб. – Я знаешь что хотел тебе сказать? Тачка у тебя классная.

– «Чероки» вообще очень хорошая модель, – довольно сказал Болт.

– Пойдем салон посмотрим!

– А чего это ты интересуешься?

– Да купить хочу.

– У меня, что ли?

– Зачем у тебя? В салоне куплю, новую. Ты мне просто покажи, что там внутри, как все работает.

Они подошли к машине. Глеб специально сел за руль и пригласил Болта сесть на место пассажира. Тот сел. Тут же сзади сел Антон.

– Собственно, система – ничего сложного, – сказал Болт. – Здесь – аэрокондишн, – стал он показывать на кнопки, – а это…

Но Глеб перебил его:

– Это кнопка регулирования зеркал? – и он показал на кнопку слева.

– Да.

– А это подогрев сиденья?

– Точно.

– А это?

– А это – блокиратор дверей.

Глеб нажал на кнопку. Двери тут же закрылись.

– Ну что, Болт, поехали, прокатимся? – сказал Глеб.

– Вообще-то у меня времени нет.

– Да ладно, мы ненадолго, – и Глеб, запустив двигатель, рванул с места.

Машина стремительно набрала скорость. Через несколько секунд они уже углубились в лес.

– Давай проверим, как в лесу машина ходит! – сказал Глеб.

– Слушай, Глеб, хватит машину портить! Я только сегодня ее помыл, – сказал Болт. – Вся в грязи будет!

– Ничего, мы тебе машину помоем, все будет нормально, – успокаивал его сидящий сзади Антон.

Вскоре они въехали на небольшую поляну. Тут же сзади остановилась сопровождающая их машина, из которой вышли двое пацанов.

– Ну вот что, Болт, с тобой есть серьезный разговор, – сказал Глеб. Он подошел к ребятам, ткнул носком в землю и велел: – Копайте вот тут.

Ребята стали копать.

– А что они копают? – поинтересовался Болт.

– Тебе могилу.

– Ты что, Глеб, братан?! Ты что, ерша гонишь или на вшивость меня проверяешь?

– А что тебя проверять? Проверять уже нечего. Ты, Болт, стукач! Ты нас вчера ментам сдал! И вообще, говорят, ты у них штатный информатор.

– Откуда ты взял? Ты что несешь, братан? – вызверился Болт.

– Мне опер один сказал, – соврал Глеб.

– Да ты что?

Тут Антон достал пистолет, взвел курок и поднес его к виску Глеба.

– Видишь, какой у меня ствол? С глушителем. Сейчас курочек нажму – и твои мозги вылетят.

– Да вы что, ребята! – уже почти молил Болт. – Какая ментура? Какие сведения? Да, у меня есть связи, но я ни на кого не стучу! Вы чего, ребята? Это же западло!

– А что же ты с майором так тепло прощался? Я слышал твой разговор с ним, – опять брал его на пушку Глеб, – как он тебя благодарил.

– Да ты знаешь, за что он меня благодарил? – начал оправдываться Болт.

– Все, Болт, – сказал Глеб, – тебе конец. Я сам лично кончу тебя, – и он взял пистолет из рук Антона и поднес его ко лбу Болта. – Ну, подойди ближе к могиле!

– Постой, Глеб! Я важную информацию тебе дам, только ты не стреляй!

– Какую еще информацию?

– Очень важную. Я знаю, кто ваше лавэ схавал! Не будешь в меня стрелять?

– Ты сначала скажи, там посмотрим.

– Нет, если не дашь слово – ничего не скажу! – почти кричал Болт.

– Ладно, даю слово, что не завалим тебя, – сказал Глеб. – Кто?

– Ястреб. Ему менты помогали, бывшие гэбэшники. Они какую-то охранную фирму создали, и он с ними последнее время очень плотно общался. А сейчас он частично деньги за границу вывез.

– А что, он прямо все деньги взял?

– Насчет всех не знаю – он кому-то деньги возил, с кем-то делился, кому-то послал, конечно, ментам отчислил. Но большая часть у него.

– Ты понимаешь, что ты говоришь? Откуда тебе это известно?

– Знаю, – сказал Болт. – У меня прослушивающее устройство было, и я один раз его записал.

– А где устройство?

– Дома у меня.

– А зачем записывал?

– Да хотел потом Ястребу ультиматум поставить, чтобы он со мной тоже поделился.

– И почему же не поставил?

– Не успел – он уехал.

– Да, Болт, – сказал Глеб, – информация действительно ценная. Ну что, Антон, как, оставим гада жить?

– Оставим.

– Тогда вот что, Болт, я решаю так. Слово тебе дал, поэтому не завалим мы тебя. Антон, возьмешь ребят, поедете с Болтом к нему на квартиру, возьмешь эту пленочку с записью разговора Ястреба по поводу лавэ.

Антон кивнул.

– А у тебя, Болт, единственная возможность остаться живым, – и Глеб дал знак. Один из ребят быстрым движением вытащил из машины видеокамеру, которую Глеб приготовил заранее, на случай записи признания Болта. Он быстро навел камеру на Болта.

– Ну, Болт, – приказал Глеб, – мы сейчас твои показания на видео запишем, и ты свободен.

– Не обманешь? – спросил Болт.

– Нет. Повтори свое признание.

Болт дрожащим голосом, запинаясь, стал повторять все, что касалось Ястреба.

– А теперь еще раз о своих связях с ментами скажи!

– Да вы чего, ребята!

– Давай, давай, – Глеб поднес к его уху пистолет.

Болт стал рассказывать, что два года назад он был задержан руоповцами и тогда же его завербовали стучать на братву. В знак поощрения руоповцы вытаскивали его из всех передряг, даже когда Болт попадался с оружием и с наркотиками, когда его принимал уголовный розыск или криминальная милиция.

– Ну вот, видишь, с такой биографией, – сказал Глеб, – тебе в столице делать нечего. Ты это прекрасно понимаешь.

Болт кивнул, соглашаясь.

– Ты из какого города приехал?

Болт невнятно назвал свой родной город.

– Вот туда и возвращайся. Там ты в авторитете будешь. Там никто не знает, что ты в Москве накрутил. Биографию начнешь с чистого листа. А тут ты меченый, Болт. Тут тебе не жить. Понял меня?

– Понял, понял, Глеб, – ответил Болт.

– Давай, – и Глеб похлопал его по плечу. – Антон, сделаешь все как я велел.

Антон снова кивнул. Затем Глеб сел в машину и поехал. Ребята же, посадив Болта в его джип, отвезли его на квартиру, взяли кассету с записью разговора Ястреба со спецслужбами и вскоре вернулись к Глебу.

На следующий день Болт покинул столицу и уехал в свой родной город. Больше о нем никто не слышал.

Глеб вернулся домой. Он был удовлетворен, так как раскрыл Болта как ментовского стукача и, самое главное, узнал, кто взял деньги. Теперь оставалось найти Ястреба. Он прячется где-то за границей. «Ничего, мы его найдем!» – думал про себя Глеб.

Зазвонил телефон. Взяв трубку, он услышал взволнованный голос Антона:

– Глеб, Игнат тут двоих наших пацанов завалил!

– Где? – закричал Глеб.

– У автостоянки. Машину ставили, его люди подъехали.

– Откуда ты знаешь?

– А он мне потом позвонил и сказал, что всех так порешит, если мы к нему в бригаду не перейдем.

– Про меня что знает?

– Нет, про тебя ничего не знает.

– Значит, так, давай срочно собирай ребят, поедем с Игнатом разбираться!

Через час почти вся бригада Глеба была в сборе. Глеб быстро начертил план.

– Вот тут сервис, он там любит свои тачки ремонтировать. Сейчас, – он обратился к двоим пацанам, – вы поедете и пробьете ситуацию. Если он там – быстро отзвоните нам, мы подъедем и разберемся с ним.

После того, как Глеб отправил двоих ребят в автосервис, он отпустил остальных пообедать при условии, что те не выключат свои мобильные телефоны и будут следить за пейджерами, так как в любой момент может поступить сигнал тревоги и экстренного сбора.

После того, как все уехали, Глеб остался один. Он подумал – был бы жив Костя, такого бы не было! Ему совершенно не хотелось разбираться с Игнатом, с которым у него были общие дела до последнего разрыва.

Он вспомнил дни рождения, когда Игнат приходил к нему и он приходил к Игнату, дарили подарки, поднимали тосты, желали друг другу добра и здравия. А сейчас ситуация изменилась. Но все изменения исходили от Игната. Глебу неприятно было заниматься такими разборками, тем более со своими бывшими товарищами.

Но что делать, такова жизнь, которую мы выбираем. Жизнь ставит нам условия, а нам необходимо их решать. И если ты не решишь эту задачу, тогда ее решит твой противник. И тогда можешь рассчитывать только на свои собственные похороны.

Его размышления прервал телефонный звонок.

Это была Люська. Она интересовалась, как у него дела, спрашивала, почему давно к ней не приезжал.

– Знаешь, – сказал Глеб, – я сейчас одну проблему решу и скоро загляну к тебе. Ты же замуж собиралась! – вспомнил он.

– Да вот раздумала, – сообщила Люська, – все из-за тебя. – И добавила: – Приезжай, Глеб! Я тут в Таиланд съездила, загорела. Полюбуешься моим телом.

– Хорошо, – усмехнулся Глеб. – Жди меня к десяти вечера. Если ничего не изменится, я приеду. – Он рассчитал все. Если Игнат приедет ремонтировать машину, делать ТО, скорее всего он сделает это до восьми вечера, так как с одиннадцати часов он любит проводить время в различных ночных клубах – тусоваться там, снимать девчонок.

Поэтому он вряд ли будет жертвовать временем для обслуживания своей машины в вечернее время. Конечно, он может оставить машину и уехать на другой. Но, зная Игната, Глеб решил, что тот не будет свой шестисотый «Мерседес» менять на более дешевую машину, поэтому дождется его. К тому же машина его бронированная, а в последнее время Игнат ездил только на таких.

Снова зазуммерил телефон. Звонили ребята из сервиса.

– Подъехал! – сказали они. – Точнее, пока не он, а его машина с водителем. Но он ожидается в ближайшее время.

– Откуда вы это знаете?

– Мы прослушку поставили, – объяснил парень, – и слесарь спрашивает водилу Игната, когда хозяин приедет. Тот сказал – через час-другой.

– Отлично! – сказал Глеб. – Ждите, скоро подъедем!

Он быстро дал тревожное сообщение остальным членам бригады – немедленно собраться в условленном месте. Через двадцать минут все были в сборе. Вскоре подъехала и специальная машина с оружием. Последнее время Глеб отказался от перевозки оружия всеми членами бригады. Это дело рискованное, всех принять могут.

Пусть лучше кто-то один рискует. Для этого в бригаду был нанят специальный человек, в прошлом работник милиции, который имел милицейское удостоверение. Конечно, он уже был на пенсии, не у дел, но пенсионное удостоверение работника МВД также давало зеленую улицу.

Любой гаишник, любая патрульная группа, остановив отставного милиционера, всегда спокойно отпустит его. Все же, как-никак, бывший коллега! Расчет Глеба был верным. Но пришлось проверить этого милиционера, так сказать, на профпригодность и – надежность.

Испытательный срок в несколько этапов проверки он прошел нормально. Он очень хотел получить деньги, – а деньги были немалые, – и это перебороло все остальное.

Глеб, встретившись с ребятами, распределил обязанности – кто будет стоять на машине у входа, кто прикрывать сбоку, третьи берут на себя функции атакующих. Огонь должен вестись с трех точек. Еще одна машина была резервной, на случай ранения или резкого отступления.

Такую тактику Глеб посчитал наиболее удачной и наиболее полезной.

Подъехав к автосервису, они, согласно плану, каждый заняли свои места. Глеб сел в машину и стал ждать. Вместе с ним в машине сидел оружейник, отставной милиционер. Глеб взял бинокль ночного видения. Уже стемнело, но бинокль позволял отчетливо видеть происходящее. Правда, все было в зеленых тонах. Видно было дворик автосервиса, как несколько мастеров в одинаковых форменных комбинезонах возились с «Мерседесом» Игната.

Наконец Глеб заметил, что работа закончена. Мастера взяли тряпки и, нанося специальную полироль, стали протирать машину. «Если протирают, – подумал Глеб, – значит, ждут хозяина».

Неожиданно зашипела рация. Глеб взял миниатюрную рацию системы «Стандард» и нажал на кнопку приема.

– Глеб, они подъезжают! – сообщил находящийся недалеко от автосервиса парень, выполняющий роль наблюдателя.

– Сколько их?

– Три джипа. Стекла тонированные, поэтому не видно, сколько человек сидит.

Это усложняло ситуацию. Глеб не мог представить, что будет, если все три джипа окажутся заполненными людьми. По пять человек – получается пятнадцать человек. У Глеба же было меньше. Но есть преимущество – внезапность. Он быстро включил рацию и сообщил всем членам группы, закрепив за каждой группой по машине.

Взяв в руки бинокль, стал внимательно наблюдать. Милиционеру, сидящему за рулем, Глеб приказал включить двигатель, чтобы не было сбоев. Он не случайно взял в водители милиционера. В случае непредвиденной ситуации, если будет какая-то облава, Глеб рассчитывал, что милиционер прикроет его.

Вскоре джипы медленно въехали во двор автосервиса. Глеб внимательно смотрел. Из машин вышли незнакомые ребята. Этих ребят Глеб никогда не видел. Может быть, это не Игнатовы люди, а приехала другая группировка или вообще посторонние?

Из других джипов вышло еще несколько парней. Уже было человек двенадцать. Но никого из них Глеб на знал. Это были не люди Игната.

Рация зашипела.

– Глеб, это не Игнат, какие-то другие люди.

– Хорошо, сидим ждем!

Приехавшие ребята стали оживленно разговаривать с механиками. Некоторые открыли капоты джипов, вероятно, показывая неисправности. Механики что-то говорили. Было ясно, что это совершенно посторонние люди.

Глеб взглянул на часы. Время приближалось к девяти вечера. Если в течение получаса Игнат не появится, то все – можно отложить операцию до следующего утра. Хотя, с другой стороны, Игнат может прислать человека забрать машину. Тогда нужно будет проследить за машиной.

Неожиданно он услышал визг тормозов и увидел, как выскочил «Мерседес» двести тридцатой модели, с круглыми фарами. В последнее время такая машина стала наиболее популярной в Москве. И тут дверцы машины открылись, и оттуда вышел улыбающийся Игнат с несколькими ребятами.

Они подошли к незнакомым людям из джипов и стали тепло с ними здороваться. Все, они знакомы! Но теперь ситуация осложнялась. Как теперь стрелять в Игната, если рядом совершенно посторонние люди, не имеющие никакого отношения к нему? И, соответственно, никаких претензий у Глеба к ним тоже нет.

Размышления заняли не более тридцати секунд. Он услышал выстрел. Кто-то из ребят Глеба не выдержал и произвел первый выстрел. Игнат моментально пригнулся, схватившись за колено. Тут же ребята, приехавшие на джипах, вытащили пистолеты.

Кто-то побежал к джипу и вытащил автомат. Завязалась перестрелка. «Все, попали в глупейшее положение, – думал Глеб. – Какой же идиот это сделал?»

Но выстрелы уже раздавались со всех сторон. Все точки, откуда вели огонь люди Глеба, были моментально вычислены, и теперь со стороны сервиса шел ответный огонь. Люди, приехавшие в автосервис, стреляли вовсю.

«Теперь уже не объяснишь, что мы не имеем к ним никаких претензий, – думал Глеб. – Все, заварилась каша!»

Кто-то из слесарей выскочил с автоматом и тоже стал стрелять. Глеб дал команду отходить. Теперь, конечно, ни о каком Игнате не могло быть речи.

Они уехали. Через несколько минут все должны были встретиться на пустыре. Вскоре туда подъехала последняя машина.

– Ну что, все целы?

– Двоих зацепило, – задыхаясь, сказал Антон.

– Кто первым выстрелил?

Все молчали, опустив головы.

– Еще раз спрашиваю – кто стрелял?

Вновь тишина. Глеб был вне себя. Операция сорвалась. Мало того, что два члена его бригады получили ранения и теперь будут проблемы, так как с ранениями просто так в больницу не обратишься. Значит, надо будет искать частного врача.

И самое главное – они предупредили Игната, что за ним начинается охота. Правда, с другой стороны, Игнат может подумать, что велась охота за той бригадой, что подъехала на джипах. Ведь никто не видел, что это были люди Глеба.

Он спросил:

– Вас никто не видел?

– Нет, Глеб, – ответил Антон, – никто. Какая-то непонятка произошла. Раз была чужая бригада, да плюс Игнат подъехал – попробуй определи, за кем была охота!

– Спугнули мы птичку, – сказал Глеб. – Теперь, конечно, он примет меры безопасности.

Расстроенный провалом операции, Глеб решил к Люське не ехать. Лучше отправиться домой, к жене.

Однако на следующий день известие, которое принес Антон, показало Глебу, что Игнат – очень осторожный человек, – просчитав все, практически раскрыл их. Дело в том, что в тот же вечер Игнат позвонил Антону и, отматерив его отборными словами, пригрозил жестокой расправой не только в отношении самого Антона, но и всех остальных.

Он четко расшифровал, что это была работа их бригады. Однако имя Глеба не упоминалось.

«Это хорошо, – думал Глеб, – значит, пока он меня не подозревает».

В этот же день он снова собрал ребят на разбор полетов. Глеб опять сказал о преждевременности начала стрельбы.

– Вы что, пацаны, забыли, что все делается по команде? Я руковожу операцией, я даю распоряжения. Почему же кто-то из вас стрелял?

Все молчали. Конечно, Глеб понимал, что сейчас виновный не объявится, так как никто не признается. Ведь каждый понимал, что в случае его признания будет неминуема суровая кара, вплоть до смерти. Поэтому желания признаваться ни у кого не было. Теперь Глеб решил действовать по-другому.

– Будем вести скрытое наблюдение за Игнатом, – сказал он. Глеб разделил бригаду на четыре группы. Каждая должна ездить на разных машинах. Он выдал специальные приборы для скрытого наблюдения и прослушивающие устройства тем, у кого их не было.

Каждой группе он велел вести дневник, где фиксировалось время, маршруты Игната, а также время пребывания в различных местах. На всю операцию Глеб отвел четыре дня. За это время необходимо было вычислить те объекты, где часто бывает Игнат, а затем, уже в зависимости от этих объектов, возможно проведение еще одной, новой операции. Кроме того, Глеб приказал всем сменить адреса и переехать на другие квартиры.

Однако на следующий день, после первых результатов слежки за Игнатом, Глеб опять получил неприятную новость. Игнат оказался хитрым и расчетливым человеком. Он опять угадал дальнейшие шаги Глеба и сделал то, о чем Глеб не подумал.

Он нанял себе специальную милицейскую охрану. Глеб слышал, что существует в подразделениях милиции вневедомственная охрана и можно заключить с ними официальный договор, чтобы работники милиции охраняли обменные пункты, входы в офис и так далее. Кроме того, такие подразделения практиковали и частную охрану, когда группа вооруженных милиционеров сопровождает кого-либо из бизнесменов. Игнат выбрал именно эту форму обслуживания.

Вероятно, он выдал себя за крутого бизнесмена и нанял милицейскую охрану. Теперь Игната сопровождали четыре милиционера, двое из которых ехали в его бронированном «Мерседесе», а двое сопровождали его на джипе, которым Игнат снабдил их. Таким образом, Игнат передвигался по городу на двух машинах с милицейской охраной. Расчет Игната был верен на сто процентов. Попробуй затеять перестрелку с органами!

Глеб был вне себя. Как же так? Он всегда считал Игната недалеким человеком, рассчитывающим на свое вероломство и силу, а тут его хитрость и осторожность перечеркнула все планы Глеба!

Нужно было придумать что-то новое. Но что?

Почти целый вечер Глеб перебирал различные варианты. Наконец в голову пришло единственно правильное решение. Теперь оставалось только взорвать машину Игната.

Но проблема была в том, что у Глеба не было взрывников, никто этим делом не занимался. Значит, надо было искать взрывника.

На следующий день Глеб дал указание членам своей бригады найти взрывника. Часть группы поедет в строительные организации, которые ведут взрывные работы, связанные с прокладкой дорог или с разрушением домов.

Другая поедет в воинскую часть, которая располагалась в небольшом подмосковном городке. Глеб просчитывал два варианта. Либо он найдет взрывника из строителей, либо среди военных.

Однако на следующий день Глеб получил новое сообщение. Во-первых, Игнат со своей охраной практически никогда не расставался. Единственное – на всех стрелках, которые проводил Игнат, охрана сидела недалеко от него и со стороны наблюдала за Игнатом.

Таким образом, достать Игната в городе было практически невозможно. Единственный вариант, когда Игнат отпускал свою охрану, – когда он приезжал домой ночевать.

Вскоре Глеб через свою нелегальную слежку узнал, что Игнат сейчас ночует в Подмосковье, в одном из коттеджей, который он отобрал у одного из своих «подшефных» коммерсантов.

Коттедж был выстроен из красного кирпича и стоял за кирпичным трехметровым забором. Единственная возможность проникнуть внутрь – железные ворота, через которые он въезжал и выезжал из коттеджа. Охрана ждала его у этих ворот.

Проникнуть на территорию коттеджа было невозможно, так как коттедж охраняли три или четыре огромные собаки московской сторожевой породы.

Кроме того, найти взрывника также оказалось задачей нелегкой. Строительные организации не имели своих взрывников, а вызывали их откуда-то со стороны, как выяснили люди Глеба. Что же касается воинской части, то они нашли одного прапорщика, начальника воинского склада, который охотно предложил им продать гранаты, патроны. Но что касается взрывчатки, у него ее не было. «Что ж, – думал Глеб, – покупать гранаты и забрасывать ими машину?» Но это крайний вариант, так как забрасывать надо с близкого расстояния. А так близко осторожный Игнат их не подпустит. Значит, надо искать новые пути решения проблемы.

Удачное решение подсказал Антон.

– Послушай, Глеб, – сказал он, – вот видишь, – и показал фотографию коттеджа, где жил Игнат, – вот это окно гостиной.

– Откуда ты знаешь?

– Мы смотрели вечером. Это окно находится на втором этаже. На первом у него гараж, мастерская, сауна, бассейн, – стал объяснять Антон. – Мы навели справки у одного местного сторожа. А это гостиная. Кроме того, Игнат любит смотреть вечером телевизор, зажигать камин. Видишь? – и Антон показал на трубу на крыше. – Это каминная труба. Вечером камин очень хорошо виден. Таким образом, – Антон подвел итог сказанному, – Игнат вечером около одиннадцати часов, когда возвращается, садится в гостиной у камина и смотрит телевизор.

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю следующее. Есть гранатометы, можно по этому окну выстрелить из гранатомета.

– Ну ты даешь! А кто у нас из гранатомета стрелять умеет?

– А чего особенного? Я могу пальнуть.

– А ты когда-нибудь из гранатомета стрелял? – поинтересовался Глеб.

– Никогда. Но мы же из стволов тоже не умели когда-то стрелять! Научились же!

– Да, научились, и достаточно метко, примерно так, как на последней разборке в автосервисе, – поддел его Глеб.

– Но я тут при чем? – начал оправдываться Антон.

– Ладно, – сказал Глеб, – как мы гранатомет найдем?

– Да к прапорщику поедем, переговорим, деньги хорошие пообещаем. У него связи есть, он найдет.

На следующий день они поехали в воинскую часть к знакомому прапорщику. Воинская часть находилась недалеко от Москвы. Проехав через сосновый лес, они оказались у КПП с надписью «Посторонним вход воспрещен». Большой шлагбаум, стандартная будка.

Антон выскочил из машины, но тут же вернулся и взял с сиденья пакет. В нем лежало несколько бутылок водки и блок сигарет.

– Сейчас мы его вызовем! – сказал он Глебу.

Антон протянул пакет солдатам, сидящим в будке. Один из них тут же выскочил из будки. Вероятно, побежал за прапорщиком.

Минут через пятнадцать Глеб увидел, как солдат с прапорщиком направляется к КПП. Прапорщику на вид было лет сорок – сорок пять. Он был невысокого роста, лысоватый, с русыми волосами. Он сразу узнал Антона и тепло с ним поздоровался.

Глеб медленно вышел из машины и подошел к ним. Антон тут же представил его:

– Это мой товарищ, – и почему-то назвал Глеба Макаром.

Глеб кивнул.

– Ну что, поможешь нам гранатомет достать? – обратился Антон к прапорщику.

– Ребята, я же вам уже говорил, что гранатометов у меня нет.

– У знакомых спроси. Что, в Российской армии нет гранатометов?

– В нашем батальоне гранатометов нет.

– Но ты же говорил, что какие-то связи имеешь! Гена, давай, помоги!

Прапорщик отрицательно мотал головой.

– Нет у нас гранатометов! Гранаты берите, патроны – пожалуйста, нет проблем. Но гранатометов нет. Не рожу же я тебе его!

– Слушай, Гена, – вступил в разговор Глеб, – я дам тебе пять тысяч баксов за каждый гранатомет. А мне нужно три-четыре штуки. Сделаешь?

Прапорщик внимательно посмотрел на Глеба. Тем временем Глеб вытащил из кармана пачку долларов.

– Вот аванс, – и он протянул две тысячи долларов. – Постарайся, нам очень нужно!

Прапорщик тяжело вздохнул и, спрятав деньги в карман кителя, развел руками:

– Ну что с вами сделаешь! Придется к соседям съездить. Завтра возьму отгул и съезжу. Может, у них выкуплю.

– Послушай, Гена, во сколько нам завтра подъехать? – спросил Антон.

– Давай часов в пять подъезжай.

– Значит, у КПП в пять часов?

– Да, договорились.

На прощание пожав Глебу и Антону руки, прапорщик ушел обратно на территорию части.

Глеб с Антоном сели в машину.

– А ты не много ему денег отбашлял? – спросил Антон. – Можно было и тысячей отделаться.

– Да я ему и десятку бы дал, только бы сделал все быстрее! Проблему с Игнатом надо решать как можно быстрее, а то он ее сам решит, и не в нашу пользу.

Антон кивнул, соглашаясь с доводами Глеба.

Прапорщик не обманул. На следующий день в пять часов вечера три гранатомета марки РПГ-18 лежали в машине Антона.

– Вот, все в порядке, – вернувшись в Москву, сообщил он Глебу и показал на гранатометы.

Теперь Глеб никому не стал поручать проведение операции, а решил все сделать сам. В этот же вечер они с Антоном поехали к коттеджу, в котором жил Игнат.

Коттедж находился в ближнем Подмосковье, не далее десяти километров от Кольцевой дороги. Это было живописное место, удачно выбранное для постройки коттеджного поселка новых русских.

Все коттеджи были одинаковыми – из красного кирпича, с высокими заборами, с разноцветной черепицей крыш – зеленого, коричневого цветов. Коттедж, где временно жил Игнат, они нашли без труда, так как Антон неоднократно бывал возле него.

На место будущей операции Глеб приехал заранее, около семи часов вечера. К тому же перед самым выездом поменяли машины. Глеб специально дал указание ребятам, чтобы они купили какой-нибудь старенький «жигуленок».

Таким образом, Глеб ехал на «ВАЗ-2106», бежевой полуржавой «шестерке». Глеб специально взял эту машину, чтобы быть неприметным. К тому же после операции машина будет уничтожена – сожжена в лесной чаще.

Подъехав, Глеб открыл багажник. Там лежали три гранатомета.

– Одноразовые, – пояснил Антон.

– То есть?

– Выстрелишь – и выбрасывай.

– Как из него стрелять-то? – спросил Глеб.

– А вот так берешь, – Антон взял один гранатомет и приставил его к плечу, – наводишь, а вот тут нажимаешь крючок спусковой – и все, полетела бандура! Сшибает только так. Грузовик взорвать можно. Может полкоттеджа разнести.

– Конечно, хочется верить, – улыбнулся Глеб и подумал: «Если, конечно, опять он нас вокруг пальца не обведет. Да нет, никуда он не денется, приедет ночевать!»

Они встали недалеко от коттеджа, чтобы было хорошо видно дорожку, ведущую к воротам. Глеб достал бинокль. Гранатометы они заранее перетащили в салон. Стрелять из гранатомета должен будет Антон по указанию Глеба.

Еще один паренек сидел за рулем, второй с автоматом, на случай непредвиденной ситуации. Кроме этого, у Глеба тоже был ствол – «ТТ» венгерского производства. Глеб молчал. Все должно было решиться сегодня. Либо они завалят Игната и на том закончатся все их проблемы, либо Игнат сам с ними разберется.

Прошло часа два, но никто не появлялся. Глеб несколько раз выходил в небольшой лесок по малой нужде. Всегда, когда он волновался, ему часто хотелось мочиться.

Наконец Глеб сел в машину и задумался. Неожиданно в его кармане зазвенел пейджер. Глеб достал пейджер. Пришло сообщение: «Они едут. „Ауди-80“ и „шестисотый“. Сообщение пришло с пункта наблюдения, который был установлен перед въездом в поселок.

Антон бросил вопросительный взгляд на Глеба, как бы спрашивая, едут ли они. Глеб утвердительно кивнул головой, приложив палец к губам.

Вскоре показалась черная «Ауди-80». Она остановилась возле коттеджа. Из машины выскочили несколько человек. Двое сразу же осмотрели кусты, а один прошел возле коттеджа. Вероятно, это была охрана Игната. На сей раз она была не милицейская – братва его провожала. Затем один, взяв рацию, что-то сказал.

Вскоре подъехал «Мерседес», а за ним черный джип с милицейской охраной. «Мерседес» тут же въехал в открытые ворота, а джип остался. Ребята встали около ворот, все закурили.

«Интересно, почему же они не уезжают? – думал Глеб. – Может быть, ждут указаний босса или просто после окончания рабочего дня решили покурить вместе, обменяться новостями?»

Время текло очень медленно. Наконец «Ауди-80» и милицейский джип, медленно развернувшись, поехали в сторону Москвы. Но Глеб видел, что какие-то люди остались в коттедже. Что это за люди, сколько их?

Затем Глеб взял в руки бинокль и навел его на коттедж Игната. По освещенным окнам он проследил весь маршрут. Вот они вышли в коридор, прошли через первый этаж, оказались на втором. Ну вот, все!

Свет в гостиной зажегся. Глеб навел резкость у бинокля. Он видел, как передвигались какие-то силуэты, но кто именно – отчетливо видно не было. «Эх, – подумал Глеб, – жаль, прослушивающего устройства нет, а то бы точно определили!»

– Ну что, – тихо спросил Антон, вытаскивая из-под ног гранатомет, – шарахнем?

– Погоди, там же люди, они могут пострадать!

– Наверное, каких-нибудь телок из ночного клуба снял! – сказал Антон. – Если так будем ждать, никогда его не завалим!

– Погоди, у меня есть одна мысль. Ты помнишь его телефон?

– Конечно, помню.

– Давай! – Глеб достал из кармана мобильный телефон. Антон продиктовал номер мобильника Игната. Глеб быстро набрал номер. На другом конце трубки раздались гудки, потом Глеб услышал голос Игната.

– Алло, слушаю!

Глеб немного помолчал, потом сказал:

– Игнат, это Глеб говорит. Алло!

– Глеб? – переспросил Игнат. – Какой Глеб?

– Как какой? Ты что, забыл? Твой братишка, – сказал Глеб.

На другом конце провода воцарилось молчание. Чувствовалось, что Игнат растерялся. Он не ожидал такого звонка.

– Какой Глеб? Откуда? Тебя же нет! – услышал Глеб.

– Как меня нет? Я тут.

– Тебя же убили!

– Когда же это произошло?

– Тебя же убили на автостоянке! Ребята видели, как тебя завалили!

Теперь Глебу стало ясно, почему неожиданно возникла засада на автостоянке, которой пользовались ребята. Тем более, Глеб это прекрасно помнил, что в этот день он дал свою машину одному из пацанов, чтобы тот заправил ее бензином.

«Теперь все ясно, – подумал Глеб, – значит, они меня вели! Значит, они знали, что я снова влился в бригаду! Значит, Игнат дал указание убрать меня!»

Теперь Глебу стали ясны причины той нелепой перестрелки, где погибли его товарищи. Стало ясно, что Игнат дал указание не устранить двоих ребят, которые были незначительными фигурами, а нацеливался именно на него, на Глеба.

Просто исполнители перепутали, они ориентировались по машине и посчитали, что в ней и находился Глеб.

– Как видишь, я жив, – продолжил Глеб. – А скажи мне, Игнат, зачем ты завалил Костю и казначея?

– А ты как думаешь? У одного власть, у другого лавэ, они оба мне мешали, – ответил Игнат.

Глеб специально стал кричать в трубку:

– Алло, алло, я тебя не слышу! Игнат, ты где находишься?

– Я хорошо тебя слышу.

– А я тебя не слышу, какая-то изоляция. Ты что, в помещении?

– Да, в помещении.

– Подойди к окну помещения, я очень плохо тебя слышу.

Глеб быстро направил бинокль на окно гостиной. Он увидел, как какая-то темная фигура подошла к окну. Человек держал в руках телефон.

– Ну как, теперь лучше слышно?

– Да, теперь лучше. Так, значит, говоришь, что меня нет в живых? Значит, выходит, что приказ дал ты, Игнат?

– Какая разница, я или не я? Все равно тебя скоро не будет, Глеб. Мы тебя найдем, из-под земли достанем, – начал угрожать Игнат.

– А зачем меня искать? Я тут рядом, – сказал Глеб и тут же дал знак Антону. Тот быстро кивнул и вскинул на плечо гранатомет. – Ты даже можешь на меня посмотреть, если хочешь. Я под твоим окном нахожусь. Не видишь меня?

Глеб увидел, как Игнат отодвинул штору и стал всматриваться в темноту, поднеся ладонь к глазам, вероятно, электрический свет мешал ему. Затем он услышал в трубке:

– Эй, вы, погасите свет, ничего не видно!

Все, сейчас свет погаснет, и возможности убрать Игната не будет! Глеб быстро махнул рукой, давая сигнал Антону. Тот прижал гранатомет к плечу, но почему-то медлил. В коттедже погас свет.

– Алло, алло, – говорил Глеб, – Игнат, ты меня слышишь?

– Да, слышу, но не вижу.

– Сейчас увидишь, – ответил Глеб. В ту же минуту раздался выстрел, и из гранатомета вылетел мощный снаряд, который, как ракета, с шумом понесся в сторону коттеджа. Секунда – раздался мощный взрыв.

Глеб только увидел, как рухнула стена коттеджа, соединяющая два окна, как моментально вспыхнуло пламя. Вероятно, снаряд попал в одну из труб газового отопления и газ, вырвавшись наружу и соприкоснувшись с пламенем от снаряда, тут же с большой силой рванул.

В дальнейшем Глеб видел, как стала обваливаться крыша коттеджа.

– Уходим! – закричал он.

Все заскочили в машину, водитель резко нажал на газ, и бежевая «шестерка» рванула в сторону ворот.

– Ты куда едешь? – закричал Глеб.

– Мы только там сможем развернуться, – стал говорить водитель. – Дорога узкая, только там можно развернуться! – повторял парень.

Неожиданно ворота коттеджа распахнулись, и оттуда выскочили несколько человек с автоматами. Они открыли огонь по приближающейся машине. Глеб на ходу выбил лобовое стекло и стал стрелять из «ТТ». Паренек на заднем сиденье стал передергивать затвор автомата, но его почему-то заклинило. Практически стрельбу вел только Глеб.

– Сейчас я шарахну по ним, – сказал Антон, вытаскивая гранатомет. Но тут же Глеб увидел, как пуля попала Антону в голову и он упал замертво.

Водитель, пристегнувшись, летел прямо на стреляющих ребят. Еще мгновение – и Глеб почувствовал острую боль в плече. Теперь и он не мог стрелять. Вся надежда – на водителя.

Водитель приблизился к стреляющим почти вплотную. Глебу казалось, что еще секунда – и их машина либо взорвется, либо их прошьют автоматные очереди. Но тут водитель резко ударил по тормозам и развернул машину почти на полном ходу.

Машина еле устояла на колесах. Водитель дал задний ход. Теперь машина шла задом прямиком на стреляющих. Те стали отступать. «Только бы не попали в бензобак!» – думал Глеб, держась за раненое плечо. Одежда была уже влажной от крови.

Машина рванулась вперед. Через несколько секунд они уже скрылись за поворотом.

Глеб, с трудом перебарывая боль, повернул голову назад, чтобы посмотреть на сидящих там ребят. Он увидел, что оба мертвы. У Антона и у парнишки, который так и не успел воспользоваться своим автоматом, были прострелены головы. Вероятно, пули влетели через разбитое заднее стекло.

Вскоре они подъехали к машине, где в резерве находилось два человека. Ребята быстро перетащили раненого Глеба в джип. Глаза их расширились от ужаса. Они увидели мертвых Антона и молодого пацана. Глеб еле выдавил:

– Похороните их.

Потом он повернулся к водителю и сказал:

– Машину сожги поскорее.

Тот кивнул:

– Все сделаю, Глеб!

Двое ребят, укладывая Глеба на сиденье, приговаривали:

– Ничего, Глеб, все будет нормально! Успеем к врачу! Сейчас поедем!

Джип на огромной скорости летел в сторону Москвы. Глеб знал, что сейчас его везут к врачу, к тому самому хирургу, с которым они познакомились еще три года назад и который время от времени за деньги лечил их при легких ранениях, а также от венерических болезней, которые иногда подхватывали ребята после общения с проститутками.

Врач жил в Митино, в новостройке. Ребята летели туда на бешеной скорости. В пути Глеб несколько раз терял сознание от сильнейшей боли. Ему казалось, что рука у него не действует.

Врач тут же спустился вниз, осмотрел Глеба и вынес диагноз:

– Я ничем не могу помочь, ребята, – он покачал головой. – Его нужно срочно везти в больницу. Если вы промедлите, он умрет от потери крови.

– Да, но там менты, они же сразу возбудят дело о ранении!

– Выбирайте. Иначе он умрет через час, самое большее – через два. Очень большая потеря крови.

Выхода не было. Глеба повезли в больницу. Через несколько минут он уже лежал на операционном столе. Над ним ярко светила мощная лампа. Люди в белых халатах склонились над ним. Кто-то сделал ему укол. Глеб ничего не мог говорить. Медсестра ласково сказала ему:

– Ничего, сейчас ты заснешь, и больно не будет, – и стала водить около его глаз рукой. Но Глеб уже ничего не видел и не чувствовал. Он потерял сознание…

Глава 16 СМЕРТЬ В ЛЕФОРТОВО

Январь 1997 года

Знаменитый следственный изолятор Лефортово находится недалеко от реки Яузы, между станциями метро «Бауманская» и «Авиамоторная».

Некогда этот следственный изолятор принадлежал могущественному КГБ. Его характеризовали не только толстые стены, строжайший режим и бдительность вертухаев. Подобные меры безопасности были предусмотрены и в других московских тюрьмах. Лефортово – это многочисленные видеокамеры наружного наблюдения по периметру корпуса, это тотальный контроль везде – от комнаты ожидания до коридора и кабинетов сотрудников, работавших в этом изоляторе. Это более семидесяти кабинетов для допросов и бесед с подследственными, которые – что ни для кого не секрет – прослушиваются и просматриваются. Ни следователь, ни адвокат, ни тем более подследственный – никого в этом следственном изоляторе не обделяют вниманием.

Следственный изолятор Лефортово функционировал еще с 1880 года как тюрьма военного ведомства для нижних чинов, направляемых сюда по приговорам полковых и окружных судов. В начале двадцатого века количество арестантов в Лефортово колебалось от 100 до 138 человек на 205 камер.

Четырехэтажное К-образное здание, огражденное по периметру четырехметровой каменной стеной, создавалось на уровне достижений тюремной архитектуры Западной Европы и Америки. От центра радиусами отходили четыре коридора с пустыми межэтажными пролетами, с камерами в четыре яруса. В каждой камере предусматривался клозет со сливом, кран с водой для умывания и питья, газовое освещение.

В 1934 году с реорганизацией ОГПУ в НКВД Лефортовская тюрьма была передана в ведение советской политической полиции. В 1935–1937 годы Лефортовский СИЗО перестраивался и расширялся. В 1938 году в подмосковной Сухановке был открыт филиал Лефортово – Сухановская следственная тюрьма на 225 мест, в народе получившая название «санаторий имени Л. П. Берия».

С конца двадцатых годов до середины пятидесятых в Лефортово осуществлялись массовые казни «врагов народа». Трупы закапывали тут же, в тюремном дворе.

В семидесятые годы в Лефортово, ставшем главной тюрьмой Следственного управления КГБ СССР, произошел ряд изменений. Содержание арестантов, в отличие от следственного изолятора МВД, было более щадящим.

Две белые простыни, которые можно было менять в любое время, баня раз в неделю, ежедневная часовая прогулка по тюремному дворику, более-менее доброкачественная пища, отличная библиотека, возможность подписываться на любое периодическое издание СССР, отсутствие стрижки наголо, профессиональная и своевременная медицинская помощь.

Но главное отличие следственного изолятора Лефортово от московских тюрем заключалось в том, что в Лефортово полностью отсутствовали телевизоры, хотя во всех остальных тюрьмах они были разрешены.

После передачи тюрьмы в ведение МВД начальником СИЗО Лефортово был назначен Станислав Парез, сын бывшего начальника СИЗО «Матросская Тишина» Георгия Пареза. В начале 1994 года Лефортовский СИЗО передали Генеральной прокуратуре.

В Лефортово были свои знаменитые узники. Среди них – нарком Ежов, начальник Главного управления казачьих войск при военном министерстве Германии генерал Краснов, командующий Русской освободительной армии генерал армии Власов, атаман Кубанского казачьего корпуса генерал-майор Шкуро, командир «дикой дивизии» Белой армии генерал Султан-Гирей Клыч. Все они были повешены 17 января 1947 года во внутреннем дворике Лефортово.

В девяностые годы в Лефортовском СИЗО ожидали следствия члены разгромленного Верховного Совета А. Руцкой, Р. Хасбулатов, В. Ачалов, В. Баранников, А. Макашов и другие. Кроме того, в СИЗО Лефортово содержались президент Ассоциации совместных предприятий Л. Вайнберг, бывший заместитель министра внешних экономических связей России А. Догаев, заместитель начальника Финуправления ФАПСИ при Президенте В. Монастырский, профессор Высшей школы милиции Е. Жигарев, и. о. Генерального прокурора А. Ильюшенко, бывший следователь Генеральной прокуратуры, сотрудники РУОПа, а также криминальная элита – воры в законе и авторитеты уголовного мира.

Что касается внешнего вида, то Лефортовский изолятор, конечно, значительно отличался от Бутырки или «Матросской Тишины». Если в первых двух можно было найти обшарпанные углы, потрескавшуюся краску, отлетевшую штукатурку, мокрое пятно на потолке от протечки крыши или разрыва водопроводной трубы, то в Лефортово это отсутствовало.

Все здесь чисто и аккуратно. Стены выкрашены в приятный зеленый цвет, в коридорах не только следственной части, где находились следственные кабинеты, но и у камер, на полу лежали ковровые дорожки красного цвета.

В коридоры специально уложены такие дорожки, чтобы никто не слышал, как движутся заключенные.

Камеры также отличались от камер в других изоляторах. Тут не было общих камер. Они были рассчитаны, как правило, на двоих или четверых узников. Кровати стояли в один ярус. Умывальник, белый унитаз, небольшие шкафчики для личных вещей, окно, которое находилось высоко и было недосягаемо для заключенного.

Несмотря на все эти преимущества Лефортовского изолятора перед другими, по мнению заключенных, этот изолятор имел два колоссальных минуса, которые, собственно, и являлись главными признаками этой строгой недоступной тюрьмы.

Первым отрицательным признаком была абсолютная изоляция. Здесь полностью отсутствовали телевизоры в камерах, всякая возможность общаться с другими заключенными, что без труда можно было делать в Бутырке и «Матросске».

Вторым отрицательным моментом Лефортово являлось то, что он был полностью напичкан прослушивающими устройствами, которые записывали каждый шаг подследственного, каждый его вздох. Всеми этими спецприборами были начинены не только камеры, но и все коридоры. Любое движение заключенного или конвоира строго фиксировалось. Естественно, это очень сильно раздражало, выбивало из колеи…

Цируль лежал в своей двухместной камере. Он спал.

Вдруг сквозь сон ему послышалось, что кто-то громко топает по коридору. Конечно, Цируль знал, что на самом деле он не мог этого слышать. Толстые стены, массивная железная дверь и ковровые дорожки – все это способствовало тому, что заключенный не мог слышать даже передвижения конвоира.

К тому же конвоиры ходили в кроссовках, что предписывалось внутренней инструкцией. Таким образом, если конвоир подойдет к его камере, подследственный этого даже не услышит.

Но Цируль отчетливо слышал: по коридору шли кованые сапоги. Он напрягся. «Неужели это ко мне?» – подумал он. Он повернул голову к соседней койке. Вторая кровать, стоявшая в его камере, была также занята. Заключенный спал, повернувшись лицом к стене.

Цируль полностью проснулся. И предчувствие его не обмануло. Лязгнул дверной замок, ключ плавно повернулся и открыл камеру. Цируль увидел яркий свет электрической лампочки из коридора. В камеру вошли двое. Один из них держал стремянку, другой – веревку. Оба были в камуфляжной форме.

Цируль сразу обратил внимание, что у них не было ни резиновой дубинки, ни других спецсредств, которые носят конвоиры следственного изолятора. Более того, их лица были закрыты теми черными масками с прорезями для глаз, которые носят омоновцы и собровцы при выполнении своих оперативных мероприятий.

Цируль, приоткрыв глаза, с интересом наблюдал за движениями вошедших в камеру. Один сразу деловито прошел на середину камеры и, установив лестницу, полез к потолку. «Лампочку, наверное, менять», – подумал Цируль. Стоп, какая лампочка? Лампочка висит у входа. Зачем он туда полез? Там палка какая-то висит.

Другой в это время подошел к его соседу по камере, посмотрел, спит он или нет, но тут же отвернулся и подошел к Цирулю, посмотрел на него. Цируль закрыл глаза, оставив небольшую щелочку для наблюдения. Создавалось впечатление, что он спит. На самом же деле он все видел.

Цируль посмотрел на второго человека. Тот, поднявшись на верхнюю ступеньку лестницы, стал… Какой ужас! Он делал петлю. Наверное, для того, чтобы кого-то повесить! Теперь вопрос кого: Цируля или соседа? У Цируля сильно застучало сердце. Он стал нервничать.

Наконец первый, закончив делать петлю, посмотрел на второго. Тот, стоящий у кровати Цируля, кивнул. Цируль не успел ничего сказать, почувствовав, как руки в кожаных перчатках быстрым движением обхватили его шею и два больших пальца стали давить под самое яблочко.

Цируль открыл глаза, пытаясь закричать, но раздался только слабый писк. Голоса не было.

Тем временем человек, схвативший Пашу за шею, стал душить его. У Цируля уже пошли круги перед глазами. Вдруг – о, господи, быть такого не может! – сосед, лежащий на кровати, неожиданно встал и подошел к Цирулю. Он улыбался и пристально смотрел на Цируля. Не может быть, это же Вася Очко!

Мужчина перестал давить на горло, и Цируль смог произнести:

– Вася, ты же… Тебя же нет! Тебя же сбросили с балкона в Ялте!

Но Вася продолжал молчать и улыбаться. Тем временем второй человек медленно слез с лестницы и тоже подошел к Цирулю. Цируль понял, что сейчас его задушат, а потом подвесят на веревке к потолку, имитируя самоубийство. Но второй конвоир неожиданно направился в угол и включил телевизор. Цируль в шоке уставился на экран.

Там опять появилась статуя Свободы, какие-то небоскребы и лицо Япончика. Он говорил на английском. Цируль ничего не понимал.

Неожиданно на него набросились сразу двое конвоиров и стали его душить. Цируль пытался кричать, бить ногами, но ноги и руки уже держал Вася Очко. Цируль чувствовал, что земля уходит из-под ног. Наконец он сделал резкое движение, поднял туловище и увидел…

Цируль проснулся в холодном поту. Он осмотрел камеру. На пустой кровати, стоящей рядом, никого не было. Телевизора тоже не было. Значит, опять эти галлюцинации, опять кошмары его мучают!

Цируль встал с кровати, вынул из кармана куртки, висящей на крючке, пачку сигарет, закурил. Сердце выпрыгивало из груди. «Нет, – думал Цируль, – они меня в могилу загонят! Я больше не выдержу!»

Цируль объяснял эти галлюцинации тем, что внизу, под ним, находится так называемое кладбище расстрелянных, где в тридцатые годы НКВД хоронил всех расстрелянных «врагов народа».

И в следственном изоляторе существовала легенда, свои тюремные байки, что якобы мертвецы, зарытые на этом кладбище, дают излучение, которое очень сильно влияет на подследственных. Цируль знал, что многие именно из-за этого просили перевести их в более суровые, худшие следственные изоляторы.

Никто не хотел оставаться в Лефортово.

Цируля перевели в Лефортово в марте 1995 года, в результате тех событий, когда после обыска нашли наркотики, на второй день после ареста Розы и Потапа. Цируль толком не понял, неужели они отсекли тот контакт с волей, который установил он на «Матросской Тишине».

Перевезли его быстро, опять в обстановке повышенной секретности. Теперь уже здесь, в Лефортово, Цируль находился около двух лет, вернее, до двух не хватало всего двух месяцев.

Вначале Лефортово показалось Цирулю лучшим вариантом. Ему тут даже понравилось. А когда он узнал, что одним из соседей в камере, которая находится недалеко от камеры Цируля, является бывший Генеральный прокурор, это совсем развеселило Пашу, и время от времени он передавал ему через кормушку, выходящую в коридор, приветы от самого Паши Цируля.

Это было одним из любимых его развлечений. Затем он садился на свою койку и долго смеялся вместе с сокамерником, который в последнее время находился вместе с ним, отпуская разные шутки в адрес прокурорских работников. Смысл шуток был один – от тюрьмы и от сумы не зарекайся, все там будем – и вор в законе, и Генеральный прокурор.

Но затем ситуация изменилась. Следственные органы стали относиться к нему более жестко. Кроме того, чаще стали приходить чекисты, которые, как потом выяснилось, осуществляли разработку с наблюдением.

Конечно, тут им было легче это сделать. Ведь кабинет следователя находился совсем рядом, в другом отсеке здания, где сидели следователи Следственного комитета. Чекистам тоже было недалеко ехать до Цируля. Такие визиты стали частыми. С ними пришло худшее. Начались интриги. Первый удар, который получил Цируль, был совершенно неожиданным. Как-то пришли к нему чекисты со следователем. Сидели, долго разговаривали. Вдруг один из них достает газету.

– Кстати, Павел Васильевич, – обращается он к нему, – вы сегодняшнюю газету не читали?

– Какую? – спросил Цируль. – У меня зрение плохое.

– Так почитайте, – сказал следователь и протянул ему газету.

Цируль полез в боковой карман за очками. Плохое освещение в камере сказалось на его здоровье, и он стал почти все время ходить в очках. Достав очки в массивной оправе, Цируль развернул газеты. Бог ты мой! На одной из страниц была статья. Цируль уже не помнит, как она называлась.

Суть же ее заключалась в том, что в камере Лефортово сидит Цируль, известный вор в законе. Однако на самом деле Цируль якобы стал раскаиваться и написал письмо прокурору Москвы…

Цируль стал читать:

« Прокурору города Москвы от Захарова Павла Васильевича. Прошу больше не считать меня вором в законе, поскольку в 1958 году был коронован неправильно, с нарушением воровских законов и традиций ».

Цируль был в негодовании:

– Да как вы могли?!

Но чекисты только улыбались.

Это был сильный удар для него. Как же, теперь Цируль из воров в законе мог перейти в обычные фраеры, выражаясь на блатном жаргоне. Цируль после такого заявления, которое он прочел в газете, несколько дней не мог прийти в себя. Ему было плохо, несколько раз вызывали врача. Цируль очень переживал, как на свободе отнесутся к этому.

Однако сокамерник, с которым Цируль находился в то время, которого прекрасно знал еще по ранним ходкам, успокоил его.

– Да не волнуйся, Паша, все это провокации ментов! Пробивают тебя органы! Братва это сразу поймет. Не волнуйся!

В какой-то мере это немного обнадеживало. Но все равно было очень неприятно.

Вторым сильным потрясением, которое пришлось пережить Цирулю в следственном изоляторе Лефортово, были «косяки», которые поступали с воли в малявах от его братвы. Там время от времени его ближнее окружение намекало, что по Москве пошел разговор, будто Паша присвоил часть общаковских денег или даже растратил их.

Самое главное, это исходило не из уст какой-то «шестерки», а самого Вячеслава Иванькова, того самого Япончика.

Нет, отношения между двумя влиятельными ворами складывались достаточно сложные.

В одно время другом Цируля считался и Япончик, который освободился в девяностом году из тюрьмы не без участия Павла Васильевича, который начал уже прибирать к своим рукам столичный общак. Действительно, Цируль хранил большие ценности, исчисляемые десятками миллионов долларов. Там были деньги, золото, прочие ценности. Все это первоначально находилось на даче в элитном подмосковном поселке Новогорске, которую Паша снимал. Его охранял спецназ.

Но затем Паша построил собственный коттедж и переехал в Жостово.

В 1992 году Цируль выделил огромную сумму из казны для досрочного освобождения Япончика, сидевшего в то время в тюрьме. Деньги переводились через руководителя одного из крупнейших московских кооперативов по прозвищу Пузо, который заодно приторговывал антиквариатом, наркотиками и оружием.

Но через три года Япончик якобы сам профинансировал последний арест Цируля, выделив при этом два миллиона долларов через того же Пузо. Об этом Цируль не раз сообщал на волю в своих малявах. Причина такого поворота в своих отношениях с Япончиком Цируль объяснял ссорой.

Ведь незадолго до своего отъезда в США Иваньков обвинил Захарова в растрате денег из воровской кассы, в частности, в том, что Цируль неоднократно отсылал огромные суммы в Америку, якобы на содержание своей сестры.

Павел Васильевич отвечал ему, что имеет законное право на свою «долю». Так или иначе, именно Япончик через несколько лет, по утверждению Цируля, сам выделил деньги, чтобы посадить Пашу в тюрьму.

Но судьба внесла равновесие в их отношения. Сразу же после ареста Цируля ФБР в Штатах арестовало Япончика. А вскоре начались проблемы с ФСБ и у Пузо, который бежал в Голландию.

Цируль, сидя в камере, четко представлял, что все это замутил Япончик. Поэтому он и не может соскочить с нар.

Еще когда в Америке Захаров посещал Иванькова, имел с ним общие дела, все было нормально. Но потом из-за дележа сфер влияния между ними пробежала черная кошка, и они люто возненавидели друг друга. До Цируля дошли слухи, что Япончик договорился с антикварным королем Пузо об обратной услуге – сделать все, чтобы его, Цируля, приняли, и он оказался в тюрьме. Он даже писал об этом в записке:

« Алик, тебе же Роза говорила насчет Пузо. Это, видно, идет от Японца, мусора базарят, что дали два лимона, вот и не можем прорваться. В конечном итоге они это сделают. Но сколько мучений ».

Для Цируля каждый день становился все невыносимей. Ему стало казаться, что в камере находится радиоактивная балка, которая дает радиоактивное излучение, чтобы он умер в ближайшее время.

Все эти галлюцинации, психическое расстройство, которое стало у него наблюдаться в последнее время, делали свое дело. Цируль начал даже бросаться на конвоиров, которые этапировали его на прогулку или в баню, что никогда прежде не было за ним замечено.

Самыми тяжелыми были вечерние часы, когда Цируль готовился ко сну. Он знал, что каждый день ему снятся какие-то кошмары. К нему постоянно являлись то Япончик, то Бархошка, то Роза, сидящая в Бутырке, то Пузо, то Потап.

Иногда ему казалось, что его убивают: либо расстреливают, либо вешают в камере. Все это угнетало Цируля, и он чувствовал, что смерть приближается. Даже в одной из записок все той же Розе, которые передавал через адвокатов, он писал:

« Клянусь, не хватает никаких нервов. Вспомнил Рафика Сво (вор в законе Рафик Багдасарян тяжело заболел в Лефортовском следственном изоляторе и умер в 20-й спецбольнице ), Бархошку (бывший вор в законе Николай Саман умер в Бутырском следственном изоляторе). Видно, моя очередь настала ».

Все закончилось 23 января 1997 года, ставшего для Цируля последним днем его жизни.

Тогда, утром, его вызвали на допрос. Передвигаясь уже на костылях, Павел Захаров вошел в кабинет. Там сидели два человека. Это были знакомые фээсбэшники. На сей раз следователя не было. Они заулыбались, предложили сесть. Цируль с трудом сел за стол, надев очки, внимательно посмотрел на них.

– Ну, как здоровье, Павел Васильевич? – поинтересовался один.

– Что это ты про мое здоровье спрашиваешь? – огрызнулся Цируль. – Лечить, что ли, собрался?

– Вот-вот, именно лечить, Павел Васильевич! Почему бы и нет? Давай-ка рассказывай, чем болеешь, – и он вытащил листок с ручкой.

– Что, правда, что ли, записывать будешь?

– Приготовиться, по крайней мере, надо, – сказал фээсбэшник.

Цируль несколько минут подумал. В конце концов, можно и перечислить свои болезни.

– Ну что, – начал Цируль, – в ноябре 1994-го «Скорая» доставила меня в кардиологическое отделение Мытищинской центральной районной больницы. Там мне поставили такой диагноз: хронический гнойный обструктивный бронхит с частыми обострениями, послетуберкулезный пневмофиброз правого легкого с очаговым изменением плотного характера, плевродефисдиафрагмальный фиброз, легочная гипертензия, постинфарктный кардиосклероз, стенокардия, сахарный диабет по 2-му типу, средней степени тяжести, хроническая язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки в стадии ремиссии. Операцию по удалению язвы мне делали в 1988 году.

Тогда Цирулю дали вторую группу инвалидности. Назначенная экспертиза нашла у него также старый перелом лучевого отростка позвонка и признала наличие «психопатических черт личности». Цируль сказал, что у него плохо с зубами, зубы выпали, трудно жевать.

– Я же просил, – обратился он к ним, – чтобы мне в дачке передали терку.

– Да-да, терку, – записал фээсбэшник.

– И, наконец, ноги, – Цируль посмотрел на стоящие рядом костыли. – Не могу передвигаться свободно.

– Да, совсем ты стал плох, Павел Васильевич, совсем! Как же ты по приговору суда на лесоповал пойдешь?

– Какой еще приговор суда? – переспросил Цируль. – Может, я еще освобожусь.

– Что ты, Павел Васильевич, смотри на вещи реально! – неожиданно, отложив ручку, сказал записывавший болезни. – Давай посмотрим. Тебе под суд уже минимум по трем статьям УК: хранение, ношение огнестрельного оружия, подделка документов и самое основное – торговля наркотиками. Восемь эпизодов по твоему делу проходит! Максимальное наказание, предусмотренное за такой букет, – пятнадцать лет лишения свободы, да еще в колонии строгого режима! А дальше возможно и предъявление других обвинений: хищение в особо крупных размерах, мошенничество, наконец, убийство.

– И снова, Павел Васильевич, – продолжал другой, – долгие тюремные годы на нарах в лагерях, лесоповал да баланда! После того, как ты десять лет привыкал к роскоши, жил в шикарном особняке, пользовался дорогими машинами, питался изысканными блюдами! Все это тебе никогда не пригодится.

– Какие наркотики! Что вы пургу несете? – запротестовал Цируль. – Если вы нашли у меня сигареты, заряженные в камере, то это еще не значит, что я их распространял!

– Да ладно, Павел Васильевич! Ты что, не знаешь, что уже давно находишься в оперативной разработке? Мы тебя пасли почти два года, если бы менты тебя не приняли и не сломали нам всю работу. А так бы ты у нас шел по полной программе.

Цируль сделал удивленные глаза.

– Смотри-ка, – сказал фээсбэшник, – он и вправду не понимает! Ты что думаешь? Все началось 20 мая 1993 года. Я прекрасно помню тот день, когда был арестован твой кент и лучший друг, бывший вор в законе Николай Саман по кличке Бархошка, наркоман и торговец наркотиками. Через месяц он скончался в следственном изоляторе от цирроза печени. Сказалось тридцатилетнее употребление опиатов.

Через него мы вышли на действующих воров в законе, контролирующих наркобизнес, известных тебе людей – Алика Зверя, Молдавана, Тенгиза Гагалишвили по кличке Тенгиз Пицундский, и наконец замаячил в нашей разработке и ты, Павел Васильевич Захаров.

Затем в ходе оперативной разработки мы выяснили, что был ты связан тесным образом с неким Таги, владельцем и руководителем азербайджанской сети торговцев наркотиками. Надо сказать, что только крестным отцам азербайджанских преступных кланов удавалось создать высокоэффективную систему сбыта синтетических наркотических веществ на территории бывшего СССР. Независимо от того, кто привозит крупную партию страшного зелья, он вынужден был все оптом сдавать именно им, поскольку только подпольные азербайджанские торговцы способны раздробить ее на мелкие партии и донести товар до непосредственного «потребителя». По этим сетям распространялся и пакистанский метадон, и индийский бупреморфин, и триметилфетонил. Но, когда с «синтетикой» возникли перебои, чтобы система не простаивала, пошли опиаты, марихуана, а потом опять хлынул метадон.

У следственных оперативных групп были все основания подозревать, что к возвращению этого наркотика на российские просторы непосредственное отношение имеешь и ты, Павел Васильевич.

Тут Цируль сам прервал его.

– Чего вы добиваетесь, менты поганые? Ну, сижу я тут на нарах, закрыли вы меня. Что вам толку от меня?

Тогда фээсбэшник взглянул на Цируля, потом на своего коллегу и сказал:

– Чего мы добиваемся? Чтобы тебя не было.

– Да старый я уже! Не нужен теперь никому!

– Ты нужен всему воровскому движению. Ты, можно сказать, знамя полка, – сказал второй фээсбэшник. – Поэтому нам, скажем тебе честно и откровенно, Павел Васильевич – ты не обижайся – лучше, чтоб тебя не было.

От этих слов Цирулю стало не по себе. У него снова возникла резкая боль в сердце. Будто лезвие ножа пронзило ему грудь. Его парализовало моментально, отнялись руки, и он стал медленно сползать со стула. Через минуту он уже лежал на полу.

Потом перед ним вновь появилось улыбающееся лицо Япончика, Розы, Васи Очко, Бархошки, чьи-то еще физиономии наплывали в его подсознание.

Павел Захаров лежал на полу следственного кабинета Лефортовского изолятора и уже ничего не видел и не понимал. Один из фээсбэшников склонился над ним, взял руку, стал нащупывать пульс. Затем он прислонил ухо к его груди, пытаясь прослушать сердце.

– Ну что он там, симулирует? – спросил его второй.

– Похоже, и вправду серьезно. Надо срочно вызвать врача.

– Зачем врача? Раз он жаловался на здоровье, раз адвокаты поддерживают медицинскую версию, что он больной, пускай умирает! Нам будет легче.

– Погоди, – запротестовал первый, – надо все же вызвать врача. – Он нажал на кнопку звонка.

Вскоре в следственном кабинете появились конвоиры, дежурный по следственному изолятору, врачи из больничного спецблока. Все они склонились над Цирулем.

– Похоже, все, умер Павел Васильевич, – сказал пожилой врач, выпрямляясь. – Что делать-то будем?

– Прежде всего надо перенести его в камеру, – сказал фээсбэшник. – Пусть в камере умрет. Это первое. Во-вторых, доктор, ему нужно сделать нормальный диагноз, – и он протянул листок бумаги. – Тут все его болезни, только что он сам продиктовал. Надо проверить и вписать все это куда следует.

Через несколько часов некролог был готов. Официальной причиной смерти была признана острая сердечная недостаточность.

Так 23 января 1997 года неожиданно умер в следственном изоляторе Лефортово авторитетнейший вор в законе Павел Васильевич Захаров, по кличке Цируль.

Глава 17 РАЗВЯЗКА

23 апреля 1997 года, Москва, Кунцевский народный суд, 12 часов дня

К Кунцевскому народному суду я и мой коллега адвокат подъехали ровно в полдень. Сегодня должен завершиться беспрецедентный процесс по делу о торговле наркотиками.

Перед судом предстало пять сообщников покойного вора в законе Павла Захарова, по кличке Цируль.

Больше месяца длился процесс по обвинению в незаконных сделках с наркотиками Розы Захаровой, дважды судимого московского азербайджанца Таги Хуриева, неоднократно судимого за различные преступления новосибирского «авторитета» Валерия Шишканова (Шишкан), кемеровчанина Константина Магарцова и новосибирца Руслана Мозина.

Все они оказались на скамье подсудимых из-за связи с Хуриевым, который, согласно обвинению, снабжал всех метадоном. Роза же брала его для себя и для Цируля. Шишкан тоже употреблял, но, согласно официальным милицейским данным, главным образом подогревал метадоном сибирские лагеря.

Шишканов известен был оперативникам и как лучший друг покойного новосибирского положенца, вора в законе Зайчикова (Заяц. Он с Магарцовым – кстати, последний являлся племянником Зайцева – были гонцами от Шишкана к Хуриеву).

Процесс был трудным и длительным. Я, конечно, посещал не все судебные заседания. На заседаниях подсудимые либо признавали свою вину частично, либо полностью отрицали ее. Шишкан несколько раз даже обращался к судье, говоря одно и то же – мол, судят нас всех из-за Захарова, которому органы стремились прописать что-нибудь посерьезнее пистолета. Да и сама Роза обронила как-то, что на суд кто-то давит, что, мол, ей и Паша так говорил.

Сегодня должен быть зачитан приговор. Гадать, какой срок получит каждый подсудимый или кто-то будет освобожден, было невозможно, так как я давно уже потерял всю интригу судебного следствия, которая разворачивалась в стенах Кунцевского суда.

И оценивать какие-либо доказательства или весомые аргументы со стороны защиты и обвинения мне уже не представлялось возможным. Поэтому я просто вошел в зал и бросил взгляд на Розу Захарову, пытаясь рассмотреть ее и понять настроение перед вынесением ей приговора.

Роза Захарова была невысокой полноватой женщиной с черными волосами, распущенными по плечам. Еще до этого я слышал по телевизионным каналам, что она сидела в Бутырской тюрьме вместе с известной поэтессой Алиной Витухновской, которая тоже обвинялась по статье об операциях с наркотиками.

Всматриваясь в Розу, я обратил внимание на то, что внешне она была спокойна. Иногда обменивалась короткими фразами со своими сообщниками.

Наконец в зал вошла секретарь суда и произнесла стандартную фразу:

– Встать! Суд идет!

Из двери показались судья и народные заседатели. Началось оглашение судебного приговора.

Оглашение заняло минут тридцать-сорок. Все стоя слушали, как монотонно судья зачитывала, в чем подозревались и обвинялись в данном случае подсудимые. Затем судья коротко подытожила суть последних обвинений – какие доказательства были приняты судом, какие отметены.

Наконец выступление судьи закончилось оглашением приговора.

В итоге всех обвиняемых признали виновными, хотя некоторые пункты обвинения были признаны недоказанными.

Хуриев получил шесть лет, Розе с Шишканом дали по пяти с половиной, а гонцам по пяти лет лишения свободы каждому.

После оглашения приговора осужденных тут же увели в комнату конвоиры. Я вышел из зала суда и направлялся к своему автомобилю, стоящему недалеко от здания, как вдруг неожиданно кто-то меня окликнул. Я обернулся. Ко мне шел худощавый мужчина высокого роста, в больших темных очках, коричневой кожаной куртке.

Его лицо показалось мне знакомым, но я никак не мог вспомнить, где я его раньше видел.

Мужчина подошел ко мне и, первым протянув руку, поздоровался.

– Добрый день. Узнали меня?

Я всмотрелся в него.

– Андрей, ты?

– Конечно, я. А что, очень сильно изменился?

Конечно, это был Андрей Грушин, бывший сотрудник РУОПа, с которым я встречался в самом начале своего частного расследования.

– Как твои дела? – спросил я.

– Да вот, пришел поинтересоваться, как людей судят. Все же интересно, чем все это дело кончилось.

– А у тебя как дела?

– Через два дня суд по моему делу. Вот какие дела.

– И что, ты на что-то надеешься?

– Человек всегда жив надеждой.

– А что адвокат говорит?

– Адвокат тоже говорит, что надежда есть.

– Ну, дай бог! – пожелал я.

Мы постояли немного, обсуждая общие темы. Я уже собрался было сесть в машину, но Андрей неожиданно сказал:

– Я попросить вас хочу. – Он сделал паузу. – Вы можете мое дело почитать?

– Но я же не твой адвокат.

– Да нет, мне не нужна ваша защита, адвокат у меня есть. Я просто хотел узнать ваше мнение. Знаете, есть такое понятие: один врач – одно мнение, два врача – два мнения. Это же распространяется и на адвокатов.

– Да, но как я могу почитать твое дело?

– Да очень просто. Пойдемте в Бабушкинский суд, я как обвиняемый возьму дело, посмотрите. Это всего займет не больше получаса, – Андрей бросил на меня взгляд, полный мольбы и надежды.

– Хорошо, поехали, я почитаю твое дело и скажу свое мнение.

– Может быть, поможете мне каким-то советом, как держаться?

– Без проблем! – ответил я. – Но почему Бабушкинский суд? Насколько мне известно, у тебя же был городской суд?

– Городской был вначале, когда меня судили по полной программе, в том числе и по самой страшной статье – похищение человека. А это было в юрисдикции городского суда. Однако нам ту статью удалось отмести. Поэтому дело передали в районный суд.

– А почему Бабушкинский?

Андрей пожал плечами.

– Почему-то его выбрали, хотя могли выбрать любой другой…

– Ладно, поехали в суд, – сказал я. – Только я должен навестить своего клиента. Он там недалеко, в Мытищах, в больнице лежит. Давай мы сначала навестим моего клиента, а потом заедем в суд. В больнице я пробуду не более пятнадцати минут. Я просто расскажу ему о сегодняшнем приговоре.

– А что, он имеет какое-то отношение к Захарову?

– В какой-то мере да.

– А если не секрет, как его зовут?

Я назвал фамилию и имя Глеба.

– Это такой крупный, высокий? – уточнил Андрей.

– Да.

– Я его знаю.

– Откуда?

– Но я же рассказывал, я его задерживал.

– Да, точно, вспомнил, – сказал я.

– А можно, я вместе с вами к нему загляну? – спросил Андрей. – Я думаю, что он не будет против, мы с ним несколькими словами обменяемся.

Я пожал плечами:

– Попробуй.

– Вот и отлично! Тогда я с вами поеду, на вашей машине.

– А на твоей кто поедет?

– Мой напарник, Саша, – и он кивнул в сторону стоящего у вишневой «Нивы» худощавого мужчины. Это и был его бывший напарник Саша.

– Значит, он тоже на свободе? – уточнил я.

– Да, его тоже, как и меня, выпустили. Это естественно.

– Ну что, садись, поехали.

Мы сели в машину и поехали в сторону больницы, где лежал после ранения Глеб.

Всю дорогу Андрей молчал. Однако перед самой больницей неожиданно спросил:

– А Глеб под охраной?

– Ты что имеешь в виду?

– Ну, его милиция охраняет? Он же вроде подозреваемым по какому-то делу проходит?

– Нет, – ответил я. – Вначале его охраняли, думали, что его могут добить. Сейчас уже охрана снята. Что касается дела, то пока он проходит в качестве свидетеля. Никаких обвинений никто ему не предъявлял. Ну что, пойдешь со мной? – поинтересовался я, подумав, что за время дороги Андрей мог и передумать говорить с Глебом.

– Обязательно пойду! – кивнул Андрей.

Мы поднялись на третий этаж больницы, и я осторожно приоткрыл дверь палаты.

Глеб лежал не один. Какая-то незнакомая девушка со светлыми волосами наклонилась над ним. Мне показалось, что она целовала его. Но это не была жена Глеба.

Я остановился. «Ну ладно, – подумал, – может, больничный роман Глеб от скуки завязал».

Кашлянул негромко. Девушка сразу выпрямилась. Глеб взглянул в нашу сторону и улыбнулся. Он махнул рукой, приглашая нас войти. Мы вошли, и я сказал:

– Я сегодня не один.

Глеб удивленно посмотрел на меня.

– А кто еще с вами?

– Это я, – сказал Андрей, входя в палату. – Узнаешь?

Глеб кивнул утвердительно.

– Конечно, узнаю.

– Вот, – продолжал Андрей, – случайно от адвоката узнал, что ты в больнице после ранения, решил навестить. Как ты?

– Да ничего, – ответил Глеб, – вроде здоровье улучшается.

– А я пришел переговорить с тобой об одном деле, – заметил Андрей.

– Да что вы в дверях стоите? – неожиданно сказал Глеб. – Проходите, садитесь! – И показал на стулья. Поскольку стульев в палате было лишь два, девушка тут же встала, уступив нам место.

– Я, пожалуй, поеду, – сказала она Глебу, – а завтра заскочу к тебе.

– Давай, только подъезжай после обеда, – ответил Глеб.

Мы молча посмотрели ей вслед. Первым нарушил молчание я.

– Это что, твоя сестра, что ли?

– Да нет, это Люська. Я вам про нее рассказывал.

– А, да.

Я почувствовал, что Глеб с напряжением смотрит на Андрея. Вероятно, его очень интересовала та новость, которую хотел сообщить ему Андрей. Но тот не торопился. Мне показалось, что Андрей хочет сделать это наедине.

– Ну что, я, пожалуй, в коридоре подожду, – сказал я.

Андрей кивнул:

– Я недолго, не больше десяти минут.

– Хорошо, нет проблем! – Я вышел в коридор.

В коридоре, увидев стул, стоящий недалеко от палаты, присел на него, решив немного отдохнуть. Достал из портфеля газету и стал читать.

Первое, что бросилось в глаза в разделе «Криминал» «Московского комсомольца», – заголовок: «Смерть на балконе виллы». Дальше шел текст: «Отстрел русских в Швейцарии продолжается».

Я прочел заметку. В ней говорилось, что на балконе виллы убили подданного Литвы. Случилось это вчера. Также там говорилось о связи убитого с русскими мафиози. Я отложил газету и задумался. Интересно, какие же секретные разговоры могут быть между Глебом и бывшим руоповцем, авторитетом и сыщиком?

Посмотрел на часы – прошло уже больше пятнадцати минут. Я приоткрыл дверь в палату, показывая, что пора заканчивать разговор. По последним словам понял, что разговор закончился.

– В общем, так, – говорил Андрей, – если послезавтра меня по приговору не посадят, я тебя обязательно навещу, и мы продолжим эту тему. Надо расставить все точки над «и» и довести дело до конца. Как ты на это смотришь?

Глеб кивнул.

– Хорошо, я буду ждать. Когда у тебя суд?

– Через два дня.

– Успехов тебе!

– Ну что, вы закончили? – вмешался в разговор я.

– Да, закончили, – ответил Глеб.

– У тебя все нормально?

– Да, нормально.

– Никто не приходил?

– Нет, ни следователь, ни оперативники.

– Вот видишь, значит, интерес к тебе у них пропал. Что говорят врачи, когда выписывают?

– Через две недели. Сегодня лечащий врач был, – улыбнулся Глеб. – Уже надоело тут прохлаждаться!..

Неожиданно я перехватил его взгляд, направленный на мою руку, в которой была зажата газета.

– У вас свежая? – спросил Глеб.

– Да, сегодняшняя.

– Вы не оставите мне почитать?

– Конечно, – я протянул газету Глебу. Он тут же раскрыл ее. И сразу впился глазами в раздел «Криминал», стал жадно читать.

– Ладно, Глеб, до свидания, – сказал я, и мы с Андреем направились к дверям.

Тут неожиданно вдруг Глеб закричал:

– Постойте! Вернитесь!

Мы резко обернулись.

– Идите сюда! – Глеб тыкал пальцем в газету. – Вот! – Он указывал на статью «Смерть на балконе виллы».

– Ну и что? – спросил я. – Там прибалта какого-то убили. Это что, твой знакомый?

– Это же Ястреб!

– Как Ястреб?!

– А так! А паспорт прибалтийский он, видимо, еще в России себе купил. Смотрите, это же его лицо!

На меня с газетной страницы смотрел улыбающийся парень в белой рубашке.

– Почитайте внимательно!

Мы с Андреем впились глазами в текст.

В поясняющем тексте было написано, что в декабре 1996 года тридцатидвухлетний подданный Литвы купил за 2 миллиона 800 тысяч долларов виллу в Швейцарии, в восьми километрах от Цюриха. Спустя три с половиной месяца на балконе этой виллы он был убит метким выстрелом из снайперского оружия.

Причем все это происходило в середине дня, при сильном оживлении. Убийца сумел остаться незамеченным и скрылся. Дальше шло описание места. Место было выбрано идеально. Недалеко от виллы дорога делала резкий поворот. Из-за этого поворота и вывернула машина, из которой был произведен один-единственный выстрел, на который никто не обратил внимания. Пуля попала Ястребу точно между глаз.

Стреляли из автомата «глок» с оптическим лазерным прицелом. Но даже учитывая высокую точность и надежность оружия, столь меткая стрельба с двухсот метров из движущейся автомашины под силу только суперпрофессионалу, такому, каким был известный Солоник. В статье говорилось, что выполнить такой выстрел мог только человек, прошедший специальную подготовку.

– Что скажете? – спросил Глеб.

Я пожал плечами.

– А что мне сказать? В феврале, два месяца назад, Солоник убит в Греции. Он не мог это сделать.

– Да при чем тут он? – перебил меня Глеб. – Ты-то, Андрей, понимаешь, кто это сделал? – обратился он неожиданно к Андрею.

– Понимаю. Я же об этом тебе только что говорил.

Я видел, что Глеб очень разволновался. Он даже попытался приподняться с кровати.

– Черт, а я тут на койке лежу! – И он стал ругаться.

– Пойдем, – обратился я к Андрею, видя, что Глеб очень волнуется, и обернулся к Глебу. – Я к тебе тоже через пару дней загляну.

Мы вышли на улицу. Я тоже не ожидал такого поворота событий. Выходит, Ястреб, купив себе прибалтийский паспорт, выехал в нейтральную Швейцарию и там затерялся. Все это подтверждало то, что он на самом деле имел отношение к похищению общака Цируля.

Андрей, словно прочитав мои мысли, продолжил:

– Купить прибалтийский паспорт, видимо, несложно. К тому же это наиболее подходящая версия – затеряться. Не выдавать же русскому себя за иностранца, если этот Ястреб иностранных языков не знает! А тут прибалт! Для многих прибалт и русский – одно и то же.

– И каково твое мнение по этому поводу?

– Теперь отстрел начнется.

– Кого?

– Братвы. Воров, авторитетов, – констатировал Андрей.

– Почему ты так думаешь?

– Я не думаю, я знаю. Вот увидите – все начнется уже в ближайшее время. Будут по новой деньги делить. А Ястреба спецслужбы убрали. Я, когда рассказывал свою историю, – продолжил он, – говорил вам, что пришел к выводу, что вывозить общак Цируля братве помогали спецслужбы. А теперь спецслужбы убирают свидетелей этой акции. Поэтому и Ястреб давно был ими заказан. Я совершенно не удивлен тем, что произошло. Даже считаю, что ему много дали времени пожить. А может, просто он не был первым на очереди…

Вскоре мы подъехали к зданию суда. Мы прошли по первому этажу, вошли в канцелярию. Андрей взял свое уголовное дело, и мы сели в небольшую комнату, где стали внимательно читать. Я просмотрел его дело. На это ушло у меня около часа. Наконец, закрыв папку, я молча отложил ее в сторону.

– Ну, что вы думаете по этому поводу? – с нетерпением спросил Андрей. – Какая у меня перспектива?

Я сделал паузу и сказал:

– Если честно, то перспектива не очень. Срок тебе могут дать.

– А мой адвокат заверяет меня, что дело отправится на доследование.

– На доследование, конечно, оно может отправиться, но рано или поздно все равно срок получишь. Первоначальные твои признания все очень сильно портят, – объяснил я.

– Но я же от них потом отказался!

– Дело в том, что твои показания, хотя ты и отказался спустя некоторое время, все равно отложатся у суда. Потом, подтверждается показаниями потерпевших.

– Но они же осуждены за другие преступления!

– Ну и что? Все равно они по твоему делу потерпевшие.

Я чувствовал, что Андрей очень расстроился. Мы молча вышли из здания суда.

– Что делать будешь? – обратился я к нему. Андрей пожал плечами.

– Не представляю. Знаете что? – неожиданно попросил он. – Давайте сделаем вот как. Приходите на суд! У вас есть кто-то из хороших журналистов, которые бы ничего не побоялись?

Я пожал плечами.

– У меня есть несколько знакомых журналистов, я со многими работаю, многие мне звонят, спрашивают о каком-либо интересном материале. А зачем тебе журналисты?

– Если меня осудят, я сделаю сенсационное сообщение о связи спецслужб с братвой и о причастности их к вывозу воровского общака. Это будет моей местью им!

– Кому им?

Но Андрей замолчал, не объяснив, кого он имеет в виду – судейских ли работников, бывшее ли свое начальство или спецслужбы.

– Хорошо, – сказал я, – постараюсь найти.

На следующий день я нашел журналиста из самой популярной и читаемой газеты. Он сразу загорелся идеей опубликовать разоблачение бывшего работника РУОПа и жаждал как можно быстрее с ним встретиться. Но я передал журналисту условия Андрея, что он сделает это только в случае обвинительного приговора суда. Если же этого не произойдет, то он этого сделать еще не может. На этом и порешили.

Через два дня, как я и обещал, мы с журналистом приехали на первое заседание Бабушкинского суда по делу Андрея. Сразу же, с начала судебного следствия, я понял позицию судьи – это дело за один день не рассматривать.

Тем более в деле были несколько свидетелей. А вызов свидетелей всегда занимает много времени. Поэтому я просчитал, что дело будет слушаться минимум три-четыре дня.

Я видел, что пришли некоторые товарищи, с кем раньше работали Андрей и Александр. Они сидели как зрители. После первого заседания был объявлен перерыв до следующего дня.

Второй день я пропустил полностью, так как был занят важными делами. На третий день я уже собрался поехать в суд, но произошло ЧП. Одного из моих клиентов задержали сотрудники милиции, о чем мне сообщила его жена. Я тут же выехал по месту его задержания.

Приехав в отделение милиции, я узнал, что моего клиента сначала задержали сотрудники милиции, а затем подъехали оперативники из МУРа. Теперь его обвиняют первоначально в совершении административного правонарушения – мелкого хулиганства. Естественно, мой клиент полностью отрицал то, что кому-то угрожал, ругался, он говорил, что вел себя достаточно пристойно. Теперь мне стало очевидным, что правоохранительные органы по борьбе с организованной преступностью избрали новую тактику.

Если раньше стандартным приемом со стороны оперативников были обвинение авторитетов в незаконном ношении оружия или хранении наркотиков и были случаи, когда названные предметы им просто подкладывали, то теперь сыщики стали практиковать так называемые мелкие правонарушения. Вроде бы человек едет на машине. Его задерживает сотрудник ГАИ. Тут же он начинает с ним разговаривать. И сотрудник ГАИ вызывает как бы случайно оказавшихся рядом сыщиков на предмет того, что водитель, мол, шумит и хулиганит.

Те составляют протокол о мелком хулиганстве и задерживают клиента на пятнадцать суток. Это официальный повод. Все вроде бы в рамках закона. На самом же деле за эти пятнадцать суток из человека можно выбить любые показания.

Но мне повезло. Мне удалось доказать, что мой клиент никакого мелкого хулиганства не совершал, тем более мне в этом помогла его жена, которая тут же сумела найти свидетелей, которые также слышали и видели, как его остановил сотрудник ГАИ и как впоследствии его задерживали оперативники.

Выйдя из отделения милиции около десяти часов вечера вместе с клиентом и его женой, я почувствовал удовлетворение своей работой. Всегда приятно, когда видишь положительный результат!

Придя домой около одиннадцати, я вспомнил про процесс Андрея и тут же стал набирать номер журналиста, чтобы узнать у него новости. Ведь завтра наверняка будет оглашаться приговор по делу Андрея и Александра.

Каково же было мое удивление, когда журналист Дима сказал, что приговор состоялся сегодня.

– Как сегодня?

– Да вот так. Судья зачитала. Андрею дали шесть, Александру пять.

– Но тебе хоть удалось с ними переговорить?

– Нет. Его тут же, в зале суда, взяли под стражу, заковали в наручники и увели. Я даже двух слов ему не смог сказать!

– А что же ты раньше этого не сделал?

– Я пытался к нему подходить, но он ответил: только после суда! Вероятно, рассчитывал, что его не посадят. Или если посадят, то не сразу.

– Так не бывает – не сразу. Если сажают, то сразу. Что ж ты думаешь, человеку выносят приговор о лишении свободы и говорят, чтобы он приходил завтра с вещами?

– Да, там еще было кое-что интересное, – неожиданно добавил Дима. – Там пришли четыре человека, весьма подозрительные.

– Бандюки, что ли?

– Нет, наоборот. Скорее всего это были «погоны».

– Так, наверное, это были с его работы?

– Да нет, не с его работы. Это спецслужбы. Потому что он мне даже знаки подавал. Единственное, что он успел выкрикнуть, – что он вам письмо пришлет из зоны. Ждите!

– Погоди! – сказал я. – Давай завтра поедем в суд, и я попробую добиться свидания с ним. Все же я адвокат.

– Но вы же не участвовали в деле!

– В конце концов, я могу быть приглашен на кассационную инстанцию, на обжалование приговора в городском суде.

Так мы и решили.

Однако на следующий день судья в категорической форме отказала мне в свидании с Андреем, сославшись на то, что я не являлся его адвокатом и никакого отношения к этому делу не имею. Я, со своей стороны, сказал, что готов защищать его в городском суде.

– Тогда вам необходимо заключить соглашение – вы же знаете порядки не хуже меня – с его женой или с кем-нибудь из его родственников.

Но никаких родственников Андрея я не знал.

– Хорошо, а могу я с ним заключить соглашение? – спросил я.

– Можете.

– Тогда дайте мне с ним встречу, и я заключу с ним соглашение.

– Нет, не положено, – ответил судья.

Но я на этом не успокаивался.

– Хорошо, я пойду с жалобой к председателю вашего суда, – сказал я.

– Да ради бога, идите!

Я вышел из кабинета, прекрасно понимая, что судья тут же снимет трубку, позвонит своему начальнику и предупредит о моем визите, может быть, даже постарается заручиться его поддержкой по этому вопросу. Но все равно упускать такую возможность я не мог. И быстро направился к председателю суда, на четвертый этаж.

Однако между третьим и четвертым этажом неожиданно зазвонил мой мобильный. Я, подойдя к окну, нажал на кнопку.

– Слушаю вас!

Встревоженный женский голос назвал меня по имени-отчеству.

– Алло, я плохо вас слышу! Это жена Глеба!

– Что случилось? – закричал я, поняв, что что-то произошло.

– Глеб из больницы пропал! Его нет!

– Как нет? Его убили?

– Я не знаю! Его там нет! Либо он сам сбежал, либо его кто-то похитил!

– Да быть такого не может! Вы ничего не путаете?

– Нет!

– А когда это произошло?

– Сегодня утром!

– Ладно, я сейчас же еду в прокуратуру.

Тут же положил мобильный телефон в карман. Теперь у меня не было другого выхода. Конечно, пропажа Глеба – просто сенсация. Я терялся в догадках. Надо было, конечно, срочно ехать узнавать, что случилось с Глебом. А с Андреем… В конце концов, для Андрея у меня есть еще несколько дней, успею подключиться.

Я выбежал на улицу, сел в машину и уже через несколько минут был в прокуратуре.

Вошел в кабинет к заместителю прокурора района по следствию. Он сидел за своим рабочим столом. С порога я задал вопрос:

– Вы что, его арестовали?

– Кого? – удивленно взглянул на меня зампрокурора.

– Глеба.

– Какого Глеба?

Я назвал фамилию.

– Нет, я санкции не давал.

– Может, кто-то другой дал санкцию?

– Нет, обычно санкции даю только я. Да и следак ко мне с этим делом не приходил. Он же как свидетель проходит?

– Может быть, его какая-либо другая прокуратура арестовала и вывезла из больницы?

Прокурор пожал плечами:

– Я не в курсе.

– Они должны были вам об этом сообщить?

– Наверное, могли сообщить, но все не так быстро делается. А что случилось? Может быть, он просто уехал?

– В том-то и дело, дома его нет. Жена очень встревожена.

– Это дело житейское, – сказал прокурор. – Может, он к бабе какой-то поехал?!

Конечно, я допускал возможность, что Глеб может поехать к Люсе, тем более что она у него была пару дней назад. Но тогда странно его поведение в отношении собственной жены, ведь она ходила к нему каждый день!

– А нельзя через несколько дней позвонить вам и спросить? – обратился я к прокурору. – А вы, со своей стороны, узнайте, не увезен ли он какими-либо другими правоохранительными органами.

– Хорошо, давайте так и поступим, – ответил прокурор. – Если он через пару дней не появится, то супруга его вправе написать заявление об исчезновении ее мужа. Тогда у нас будет официальное основание обратиться в другие правоохранительные органы за информацией.

На этом мы расстались. Я вышел из прокуратуры, достал из кармана мобильный и включил его на связь. У меня выработалась привычка, заходя в следственные организации, а также в следственные изоляторы, выключать свой мобильный телефон, чтобы он не мешал и не отвлекал. Не успел я включить телефон, как раздался звонок.

– Это я. Что-нибудь удалось узнать? – Снова была жена Глеба.

– Ничего.

– Давайте встретимся с вами, переговорим.

Мы договорились о встрече и увиделись уже через час.

Жена Глеба была взволнованна и испуганна. Мы обменялись информацией. Оказывается, после того, как Глеб увидел заметку в газете, он очень разволновался. Он дал несколько поручений жене о том, чтобы срочно приехали некоторые ребята. Затем одного из них он отправил на суд, чтобы тот следил за ходом процесса над Андреем.

– И что дальше?

– Он был очень напуган.

– Чем?

– Что-то там на суде произошло, потому что после того, как парень приехал, Глеб очень встревожился.

– Но вам он ничего не говорил?

– Нет, ничего, и планами своими не делился. Единственное – он был очень нервный и встревоженный.

Мне это показалось весьма странным.

– Хорошо, теперь я догадываюсь. А вы не могли бы помочь мне встретиться с кем-нибудь из его окружения?

– Конечно, могу. Вон, один в машине сидит, он меня привез.

– Я могу с ним поговорить?

– Да, пожалуйста.

Мы подошли к машине. Из нее вышел невысокий молодой парень, на вид лет двадцати трех – двадцати четырех. Я поздоровался с ним и, отведя в сторону, стал расспрашивать. Вскоре я выяснил, что на самом деле эти ребята ездили на суд к Андрею.

На последнем заседании они заметили, – когда вышли из суда и сели в машину, – что за ними увязался «хвост». Следили те четверо мужчин, которые также сидели в зале суда. Именно об этом они рассказали Глебу.

– Он сначала очень испугался и сразу наорал на нас за то, что мы показали «хвосту» больницу, где он лежит. Затем он потребовал, чтобы мы наняли милицейскую охрану для его безопасности. Однако вскоре отменил этот приказ и сказал, что сам как-нибудь разберется.

– Хорошо, – сказал я и, взглянув на парня, добавил: – А ты знал Люсю?

– Знал, – парень обернулся и посмотрел по сторонам, проверяя, не слышит ли это супруга Глеба.

– А к ней вы ездили?

– Да, в тот же день. Ее тоже нет, она исчезла.

– Так может, они вместе рванули куда?

Парень пожал плечами.

– Обычно в таких случаях Глеб нам хотя бы по телефону звонил или скидывал информацию на пейджер, – сказал парень. – У нас так исчезать не принято.

Теперь я был в полной растерянности.

Решил вернуться в больницу. Через некоторое время я нашел несколько медсестер и врача, которые дежурили в момент исчезновения Глеба. Я подробно опросил их. Однако ничего подозрительного ни врачи, ни медсестры не заметили, никаких посторонних людей у Глеба не было. Более того, выяснилось, что в вечернее время больница была закрыта и проникнуть в здание было невозможно.

– А может быть, они проникли через окно?

– На третий этаж? Смотрите, какое высокое здание! Нет, если он ушел из больницы, так только своими собственными ногами. Никто похитить его не мог, – сказал врач.

– А как он мог сам-то уйти? – допытывался я. – Вы же сказали, что больница была закрыта!

– Но он мог спуститься на первый этаж, открыть окно и спокойно вылезти на улицу. У нас такие случаи бывают.

Я пришел к выводу, что скорее всего спецслужбы, на которые намекали мне и журналист Дима, и супруга Глеба, вряд ли похитили Глеба, скорее всего он ушел сам. Может быть, он сбежал вместе с Люськой?

Эпилог

Прошло два года. Криминальные войны в Москве и ближайших к ней областях разгорались с новой силой. Впервые после 1992–1993 годов вновь было зафиксировано странное явление – массовый отстрел в столичном регионе воров в законе и преступных авторитетов. В начале года число «именитых» жертв приблизилось к десятку.

Особенно привлекло к себе внимание убийство 20 февраля 1997 года в Москве одного из авторитетнейших воров в законе Сергея Бойцова (Боец), который приехал в Москву из Иркутска. Его вместе с напарником буквально изрешетили пулями возле «Крайслера» на Мосфильмовской улице.

После убийства киллеры спокойно сели в «БМВ» и скрылись с места происшествия, бросив машину и оружие в другом квартале.

Это убийство можно было отнести к разряду обычных, если бы не любопытная деталь, которая наводила на определенные размышления. Дело в том, что в конце восьмидесятых годов в одной из тюрем на воровской сходке по рекомендации лидера уголовной России Вячеслава Иванькова (Япончика) короновали трех иркутских уголовников – Владимира Солоницкого (Солома), Александра Моисеева (Мазя) и Бойца.

Они, по мысли Япончика, должны были возглавлять Восточно-Сибирское славянское движение, а помогать им должен был молодой, но влиятельный иркутский авторитет Сергей Липчанский (Сибиряк). Однако из этой затеи ничего не вышло. Все протеже Япончика стали погибать один за другим.

Первым, в 1991 году, недалеко от Братска погиб Мася. Взрыв разнес его на мелкие клочья. Затем, в 1995 году, настал черед Соломы. Конкуренты расстреляли его в Москве, около дома, вместе с телохранителем. Он контролировал несколько московских коммерческих фирм.

Через два года после этого пропал и Сибиряк, ставший известным в 1994 году после знаменитого банкета в Бутырке. Одни считали, что его убили, другие – что он где-то прячется.

Искать Сибиряка стал еще один иркутский вор в законе Сергей Комаров (Комар). В столице он курировал кунцевскую группировку, доставшуюся ему в наследство от Сибиряка. Чтобы разыскать следы друга, Комар даже нанял частного детектива.

Однако последний отчитаться перед ним не успел – Комар был застрелен у двери собственной квартиры.

Затем настала очередь Бойца.

Тогда я вспомнил слова бывшего руоповца Андрея, который предсказывал крупные разборки среди воров в законе. Однако эти разборки, на мой взгляд, никакого отношения к общаку славянских группировок, который хранил Паша Цируль, не имели.

В один из дней на адрес моей юридической консультации неожиданно пришло письмо. Когда я приехал на работу и взял в руки конверт, то обратил внимание на обратный адрес: Саратовская область, учреждение УШ-382/23. Никакого сомнения не было, что письмо из колонии.

Я быстро вскрыл конверт. Письмо было от Андрея. Он писал, что после приговора его отправили в так называемую «красную зону» – зону для бывших сотрудников правоохранительных органов. Раньше это была колония строгого режима, и сидели там сплошные рецидивисты. Но год назад какому-то большому чину пришло в голову учреждение перепрофилировать, и «строгую» зону превратили в «красную».

Завезли для начала 700 человек бывших сотрудников органов и прочих «шишек». Режим изменился, а начальство и порядки остались прежними.

Андрей писал, что кормят их плохо, одной сечкой. И работы для зэков нет. Из письма я понял, что Андрей очень озлобился. Обжаловать свой приговор Андрей не стал, посчитал, что только время потеряет. Тем более он уже отбыл больше половины срока, оставалось всего каких-то два года, как он писал.

В конце, как бы между прочим, Андрей спрашивал меня телефон или адрес Глеба, если, конечно, я знаю что-либо о нем.

Но я о Глебе ничего не знал, так как прошло уже много времени, а никаких известий не было. Казалось, Глеб ушел в небытие. Однако встреча с ним у меня все же состоялась, причем достаточно неожиданно.

Как-то ранней весной, устав от бесконечно длинной зимы, характерной для нашей страны, я решил поехать погреться, отдохнуть от снега, который еще и в апреле лежал не только в Подмосковье, но и кое-где в Москве.

Я выбрал Швейцарию. Я знал, что в Европе весна наступает рано – в феврале месяце, и в марте там достаточно тепло. Тем более я никогда не был в Женеве.

Оформив себе тур через туристическую фирму, я через несколько дней оказался в Женеве и с наслаждением гулял по этому красивому городу, любовался Женевским озером, фонтанами.

В тот период туристов в Женеве было немного – сезон не начался. Поэтому я посещал небольшие женевские магазинчики, сидел в швейцарских кафешках, наслаждаясь кофе-каппуччино, отдыхал от московской суеты.

В эту поездку я решил даже не брать с собой свой мобильный телефон, который прекрасно работал и во многих странах Европы.

В один из дней, когда я сидел в маленьком кафе, мое внимание привлекла русская речь, раздавшаяся позади меня. Я обернулся и увидел высокого парня лет тридцати пяти со светлыми волосами и с усами. Он пил кофе и разговаривал по мобильному телефону. Нетрудно было догадаться, что собеседником его тоже был русский, так как говорили они на русском языке.

Я прислушался к разговору. Через несколько минут я понял, что незнакомец разговаривает то ли со своей женой, то ли с подругой, которая отдыхала на юге Италии. Поймав себя на мысли, что любопытство – это порок, я уже собрался встать и покинуть кафе, как неожиданно услышал знакомое имя Люся. Я еще раз обернулся и всмотрелся повнимательнее в лицо парня.

Бог ты мой, это же Глеб! Точно, он!

Несмотря на то, что Глеб отпустил усы, узнать его было можно. Теперь я попал в странное положение. С одной стороны, у меня было безумное желание подойти к нему, поздороваться и расспросить его, получить ответы на многие вопросы, которые меня волновали до сих пор.

С другой стороны – он не звонил мне ни разу, хотя знал номер моего телефона. Значит, он не ищет со мной встречи. А вдруг эта встреча может кончиться для меня неприятностями?

Ведь учитывая прошлую ситуацию, в которой находился Глеб, достаточно непростую и опасную, я мог со своим контактом стать для него опасным свидетелем.

Я сидел в растерянности, не зная, как поступить – то ли незаметно покинуть кафе, чтобы Глеб не заметил меня, то ли все же подойти и завязать с ним разговор. Наконец я решил, что все же лучше будет, если я сделаю вид, что Глеба не заметил, но своим поведением попытаюсь обратить на себя его внимание. Если он меня узнает и если захочет со мной поговорить – он сам ко мне подойдет.

Я махнул рукой и подозвал официанта. Как только он подошел к моему столику, я развернул меню, показав пальцем на одну из строчек, назвал блюдо по-английски и тут же перешел на русский, нарочно повысив голос, рассчитывая, что Глеб услышит мою речь.

Я стал спрашивать официанта, что это за блюдо. Официант, естественно, не зная русского языка, пытался говорить со мной на английском, но я делал вид, что английского не знаю, и еще громче стал говорить, перемешивая русские слова с английскими.

Я видел через стеклянную витрину кафе, что Глеб смотрит на меня очень пристально. «Интересно, – думал я, – что будет дальше? Наверняка он узнал меня. Решит ли он подойти ко мне или нет?»

Тут я услышал со стороны Глеба французскую речь, обращенную к официанту. Вероятно, Глеб переводил с русского на французский название блюда, которое я хотел заказать. Официант понимающе кивнул, сказав «Уи», что означает «Да», и быстро пошел выполнять мой заказ.

Я повернулся, хотел поблагодарить Глеба, и тут мы встретились взглядами. Глеб улыбнулся, встал и подошел к моему столику.

– Кажется, мы знакомы? – продолжая радостно улыбаться, сказал он.

Я опять сделал вид, что пытаюсь вспомнить его лицо. Глеб заулыбался еще шире.

– Это же я, Глеб, клиент ваш, помните меня? Два года назад я в больнице раненый лежал!

– Глеб?! – изобразил удивление я.

– А я смотрю – вы это или нет? Я в принципе давно вас увидел и узнал.

«Если узнал, почему же не подошел?» – подумалось мне.

– Ну, как у вас дела? – спросил Глеб.

Я пожал плечами.

– Все хорошо.

– Как Москва?

– Да по-старому.

– Стреляют?

– Стреляют, – пожал я плечами, – и людей убивают.

Глеб помолчал.

– А как у тебя? – спросил я осторожно.

– У меня тоже все в порядке.

– Как ты тут оказался? – И тут же подсказал ему ответ, думая, что он может и не захотеть назвать мне истинной причины своего пребывания в Женеве. – Как турист, проездом?

– Нет, – ответил Глеб, – я тут живу постоянно.

– Постоянно?

– Да. Более того, у меня тут даже небольшой ресторанчик в аренде. Правда, далеко в горах, в курортной зоне, под Инсбруком. Так что вот такие дела.

На сей раз мое удивление было неподдельным:

– А как же? Разве русским разрешается открывать тут кафе?

Глеб достал из бокового кармана паспорт. Я прочел на обложке: «Греческая Республика».

– А я не русский, – улыбнулся он.

– Молодец, я рад за тебя. А ты знаешь… – И я рассказал ему всю историю о его пропаже, мнимом похищении и так далее.

Глеб улыбался:

– Если помните, я рассказывал вам о своих сложных взаимоотношениях с законной супругой.

– Да помню, – кивнул я. – Но как же ты решился бежать из больницы в таком состоянии да еще уехать сюда?

– Вообще-то, я не сразу сюда уехал. Все началось с газеты…

– С какой газеты?

– А помните, вы газету принесли с портретом убитого Ястреба? Тогда я хотел сразу же после выхода из больницы поехать в Швейцарию и искать, зная, что Ястреб не один, что кто-то из его ребят должен быть рядом. Тем более что я их всех знал. Но затем ситуация изменилась. Вы пришли с этим опером, помните – Андрей?

– Конечно, помню.

– Так вот, я послал на суд ребят проследить, чем дело у Андрея кончится. И тогда я впервые узнал про этих сотрудников спецслужб. Точнее, не спецслужб, это частное охранное предприятие. Они из бывших, по-моему, КГБ.

– И что же?

– Они проследили за мной. После этого тех двоих ребят, которые были на суде, они убили.

– Каким же образом?

– Один якобы случайно под машину попал, а другой пьяный выпал с балкона. Все это случилось в один день.

– Может, это была естественная смерть?

– Конечно, учитывая то, что тот, который упал с балкона, вообще спиртного в рот не брал! А от него разило. Знаете, у КГБ был прием такой, мне рассказывали. Сначала человека из окна выбрасывают, а потом в рот водку вливают. Или до этого…

– И что?

– Короче, как-то все само получилось. Я посчитал, что теперь очередь за мной.

– А почему ты так подумал?

– Я же свидетель, я искал эти деньги, я знаю. У меня же была кассета, помните, я говорил вам, с подслушанным разговором Ястреба со спецслужбами. Поэтому и решил, что настал мой черед. Вызвал я быстро Люську, она меня и вывезла. Сначала прятались в Крыму, в Ялте, а потом выехали в Болгарию, через Болгарию в Турцию, потом в Грецию. В Греции удалось получить гражданство. И вот наконец приехал сюда, в Швейцарию.

– И что, нашел? – спросил я.

– А я никого искать и не стал.

– Как же? Ты же говоришь, у тебя было огромное желание найти людей Ястреба?

– Знаете, за то время, что я был вместе с Люськой, я многое понял. Та жизнь, которой мы жили, была неверная, неправильная.

– Как неправильная? Ты же сам говорил, что ты вошел в вагон, из которого невозможно выпрыгнуть обратно?

– Да, говорил. Мы действительно жили странной жизнью. Мы зарабатывали деньги кровью. Наш бизнес был – кровь, кровь людей. Мы убивали, в нас стреляли, мы хоронили. Смотрите, сколько людей погибло! Погиб наш старший Костя, затем Макар, Антон, много других ребят. В итоге я пришел к выводу, что лучше мне самому спрыгнуть с поезда, пока поезд не пошел под откос… Так что живу спокойной, нормальной жизнью законопослушного швеца.

– Швеца? – переспросил я.

– Ну, швейцарца. Просто я сокращенно себя так называю.

– А Люська?

– Люська со мной. Правда, сейчас отдыхает в Италии, поехала погреться на теплом солнышке.

Мы помолчали. Через некоторое время я заговорил:

– Да, судьба по-разному складывается. Вот ты, казалось бы, жил по ту сторону закона. Сейчас ты в благополучной тихой стране. А человек, который тебя ловил и который боролся, сейчас, как ни странно, за колючей проволокой, в строгом режиме.

Глеб удивленно посмотрел на меня.

– Вы кого имеете в виду?

– Андрея. – И я рассказал про письмо Андрея, которое я получил недавно из мест, где он отбывает наказание. В конце я сказал, что Андрей интересовался адресом или телефоном Глеба.

– Мне сообщать ему? – я сделал паузу.

Глеб, немного помолчав, отрицательно покачал головой:

– Нет, это тоже память о прошлом. Я сказал, что завязал и не хочу возвращаться к прошлой жизни.

Я пожал плечами:

– Ну что ж, тебе решать!

Бросив взгляд на тарелку с красивыми швейцарскими пирожными, я представил алюминиевую миску, наполненную сечкой, тюремной баландой, о которой писал Андрей.

Неожиданно Глеб произнес:

– Парня жалко. Правильным ментом был.

– А что в отношении общака Паши Цируля? Значит, ты больше его не ищешь?

– Да бог с ним, с общаком! Я слышал, после этого погибло несколько человек из ближнего окружения Цируля, – сказал Глеб. – Погибло несколько авторитетов и со стороны Япончика, хотя я с большим трудом верил в ту версию, которую Паша пробивал в малявах, будто все это козни Япончика.

– Я тоже в это не верю. Просто у них, в их мире, время от времени бывают такие «косяки» друг на друга.

Мы как-то автоматически вернулись к криминальной теме.

Проговорили с ним еще с полчаса. Я взглянул на часы и собрался уходить. Опять наступило молчание. Интересно, оставит он мне свой телефон или адрес? Но Глеб по каким-то причинам решил не делать этого.

– Ну что ж, пожалуй, пойду, – я протянул руку на прощание.

Глеб тепло пожал ее и сказал, что очень рад был меня встретить, произнес еще какие-то вежливые слова. Неожиданно, перед самым уходом, он попросил:

– Дайте мне адрес Андрея!

Теперь я остановился в замешательстве.

– Честно говоря, номер колонии на память не помню… В Москве у меня есть его адрес, а с собой нет.

– А где он сейчас срок отбывает?

– В Саратовской губернии, – сказал я. – В «красной зоне».

– А, ясно, в ментовской зоне, – кивнул Глеб. – Ладно, я как-нибудь через ГУИН постараюсь узнать, где он. Черкану ему пару строк…

Москва – Женева, 1999 год

Оглавление

Курганские

Предисловие

Глава 1 АДВОКАТ

Глава 2 «НАЕЗД»

Глава 3 ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

Глава 4 ДНЕВНИК АВТОРИТЕТА

Глава 5 ПЕРЕЕЗД В МОСКВУ

Глава 6 КРУТЫЕ РЕКРУТЫ

Глава 7 ПОКАЖЕМ ЗУБЫ?

Глава 8 БАРОН УБИТ! КТО СЛЕДУЮЩИЙ?

Глава 9 ЛЮБОВЬ И… МЕНТОВСКИЙ ПРОТИВОГАЗ

Глава 10 В РАЙ – НА «МЕРСЕДЕСЕ-600»

Глава 11 ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Глава 12 ПЕТРОВСКИЙ РЫНОК СО СТРЕЛЬБОЮ…

Глава 13 НА «ПЕТРАХ» РАССВЕТАЕТ

Глава 14 ПОЧТА НА ПЕТРОВКЕ

Глава 15 «КЕЙ ДЖИ БИ – ЩИТ И МЕЧ»

Глава 16 МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ НА ДВОИХ

Глава 17 В «ГРЕЧЕСКОМ ЗАЛЕ»… КРАСНОПРЕСНЕНСКИХ БАНЬ

Глава 18 НА ПРИЦЕЛЕ – ДНЕМ И НОЧЬЮ

Глава 19 ЛЕГАЛИЗАЦИЯ

Глава 20 УЧИТЬСЯ КАПИТАЛИЗМУ НАСТОЯЩИМ ОБРАЗОМ…

Глава 21 ПУТЬ ИЗ «МАТРОССКОЙ ТИШИНЫ»… В ГРЕКИ

Глава 22 ЛИМИТ ИСЧЕРПАН

Глава 23 ВСЕВОЛОД ПЕРВЫЙ, КРОВАВЫЙ

Глава 24 АДВОКАТ

Эпилог

Ореховские

ЧАСТЬ I ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ СИЛЬВЕСТРА

ЧАСТЬ II ОРЕХОВСКАЯ БРАТВА

ЧАСТЬ III АВТОРИТЕТ КОША

Паша Цируль

Глава 1 АДВОКАТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

Глава 2 ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО

Глава 3 ПОХОРОНЫ АВТОРИТЕТА

Глава 4 ЗАКОННИК ЦИРУЛЬ

Глава 5 ОПЕРАТИВНАЯ РАЗРАБОТКА

Глава 6 ШТУРМ ВИЛЛЫ

Глава 7 ДОПРОС

Глава 8 БУТЫРКА

Глава 9 ПОИСК ОБЩАКА

Глава 10 ТЮРЕМНАЯ ЖИЗНЬ

Глава 11 СЧЕТЧИК ВКЛЮЧЕН

Глава 12 РУОПОВЕЦ

Глава 13 «МАТРОССКАЯ ТИШИНА»

Глава 14 ПОВОРОТ В СУДЬБЕ

Глава 15 БАНДИТСКАЯ ВОЙНА

Глава 16 СМЕРТЬ В ЛЕФОРТОВО

Глава 17 РАЗВЯЗКА

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg