«Чаушеску и «золотая эра» Румынии»

ЧАУШЕСКУ И “ЗОЛОТАЯ ЭРА” РУМЫНИИ ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ ШЕВЕЛЕВ

Высота падения равна низости возвышения.

(Из народного творчества).

Сухая старческая кожа на иссиня-бледном лице, тонкие обескровленные губы мертвеца, закрытые глаза, запрокинутая голова на усыпанном грязным снегом дворике военной казармы – таким был трагический финал двадцатичетырехлетнего правления Великого Кондукатора (“руководителя”) Николае Чаушеску, одного из ведущих лидеров стран социалистического блока, самого популярного на Западе “вождя” с Востока. Рядом с ним в такой же страшно неестественной позе лежала его жена Елена. Отзвучал последний аккорд “народной революции”. Народ ликовал, опьяненный свободой, скорее напоминающей анархию. Всякая революция создает иллюзию, что можно сразу ликвидировать старые порядки и зажить по-новому. Но чрезмерные ожидания неизбежно порождают разочарование. Уже через несколько лет стала нарастать ностальгия по “золотой эре” Чаушеску, потому что коррупция, воровство, безразличие к людям со стороны “новых вождей” затмили даже времена диктатуры Великого Кондукатора. А он вместе с женой навеки успокоился в скромной могиле на кладбище Генча, залитый бетоном. Опасались, что тела казненных могут выкрасть.

Мог ли кто предвидеть подобный конец “Гения Карпат”?! Ведь только что, в ноябре 1989 года, на XIV съезде Румынской компартии делегаты неистово рукоплескали своему Кондукатору и громовые крики “Чаушеску и партия!”, “Чаушеску и народ!” сотрясали своды огромного зала. Однако едва рухнула диктатура Чаушеску, как заговорили о “загадках” румынской революции. Действительно, даже сейчас, в конце девяностых годов, спустя десять лет после кровавых декабрьских событий и гибели четы Чаушеску, остается немало вопросов, так и не получивших за все это время ответа.

Почему с самого начала новая власть активно отвергала все “теории заговора” и настаивала на стихийности революции, что вызывало некоторое недоумение: ведь организация и осуществление заговора в условиях диктаторского режима и всевластия службы безопасности Секуритате еще больше повысили бы авторитет постчаушесковского режима?! Так существовал ли заговор или же это действительно был стихийный и совершенно неуправляемый социальный взрыв?

Не подлежало разумному объяснению неадекватное, если не сказать самоубийственное поведение Чаушеску в последние годы его правления. Быть может, “ближний круг” его попросту “подставлял”, жестко дозируя поступающую на стол Кондукатора информацию!? Почему, например, Чаушеску преспокойно отправился с официальным визитом в Иран в декабре 1989 года, хотя события в Тимишоаре становились все более угрожающими?

Заговорили, хотя и весьма глухо, о том, что Чаушеску все-таки удалось “совершить невозможное” и выплатить все внешние долги, что сразу же представляло фигуру Кондукатора в ином свете и частично объясняло экономические трудности и жесткую экономию в 80-е годы.

Уже вскоре после поспешной казни четы Чаушеску выяснилось, что фигурировавшая на суде цифра в шестьдесят тысяч погибших была надуманной, на самом деле погибло около тысячи трехсот человек. Кому и зачем понадобилось в таких диких масштабах преувеличивать число жертв?

Да и сами по себе поспешный суд-фарс и скоропалительная казнь четы Чаушеску вызвали в мире шок и, соответственно, новые вопросы. Кому и зачем понадобилась быстрая ликвидация Чаушеску? Почему нельзя было провести открытый и законный суд? Почему на суде супругам Чаушеску, в сущности, не дали говорить? Почему главный обвинитель прокурор Джику Попа вскоре покончил с собой (или был убит)?

Говорили о том, что кровавые уличные бои в столице были развязаны искусственно, чтобы стать ширмой для закулисной борьбы за власть, прежде всего между Ионом Илиеску и Ионом Вердецом, или, по другой версии, скрыть факт дележа властных полномочий между руководством Секуритате и группой Илиеску! И почему в появившемся 22 декабря на телецентре Илиеску все сразу же признали лидера революции?

Каким образом в ходе следствия против всемогущего шефа Секуритате генерала Юлиана Влада ни один свидетель не дал показаний, а “верные псы” Чаушеску генералы Вирджил Мэгуряну и Виктор Стэнкулеску сразу же заняли в новом правительстве соответственно посты руководителя информационной службы, ставшей преемницей Секуритате, и министра экономики!?

"За кулисами каждой революции скрывается немало тайн, которые будут открыты не сразу, а со временем”, – говорил в одном из своих интервью в 1990 году генерал Мэгуряну, уже занявший свой новый пост. Он словно предвидел, что завеса тайны будет еще долго скрывать многое из того, что случилось в кровавом декабре 1989 года. Как известно, в реальной истории действуют также и иррациональные факторы. Может, учитывая это, в будущем удастся что-то объяснить в румынских событиях? Или просто упрямая слепота диктатора и его “ближнего круга” привели к трагическому итогу?! Как бы то ни было, Чаушеску остался в истории, встав в один ряд с другими диктаторами XX века. Это была крайне противоречивая фигура, и до сих пор нет полной ясности относительно его эпохи правления в Румынии.

Николае Чаушеску вместе с женой покоится в скромной могиле на окраине Бухареста. На могиле, усыпанной снегом, несколько желтых свечей, букетики цветов. К одному прикреплена записка: “Я, рабочий шинного завода, пришел сюда в пять часов утра и зажег первую свечу”. В день святого Николая он пришел поклониться могиле Николае Чаушеску. Молодая женщина, чей муж в Германии на заработках, пришла сюда с четырьмя детьми. “Эта революция нам ничего не дала”, – говорит она. Женщина опускается на колени, достает свечку из кармана. Приходит полковник из Сибиу. Он крестится и бережно кладет на могилу букетик цветов. “Румыны не понимают, – говорит он, – как много хорошего сделал Чаушеску для этой страны”.

Из года в год жить становится все труднее, поэтому многие находят отдушину в воспоминаниях. Они тоскуют по временам Чаушеску. На улицах нищие просят милостыню. Зимой даже в Бухаресте большинство квартир не отапливается. Всюду жесткий режим экономии электричества. Зато в роскоши живут “новые богатые”, как их здесь называют. Многие из них – это бывшие офицеры секуритате и партийно-государственные функционеры времен Великого Кондукатора.

Все больше румын разочаровываются в новой власти, не способной ни на что, кроме бесплодных обещаний народу. С иронией и злостью вспоминают они многочисленные упражнения в революционной риторике, славословие в адрес “народа-победителя”, политиканов и публицистов после падения Чаушеску, заверения, что отныне народ может смотреть в будущее с “надеждой и оптимизмом”.

Десять лет живет Румыния без Чаушеску. Оптимизм уходит, вера размывается…

1. Восхождение

Будущий “вождь” румынского народа Николае Чаушеску родился 26 января 1918 года в небольшом селе Скорничешти уезда Олт и был одним из десяти детей крестьянина Андруцэ. Семья жила бедно, однако отец сумел дать сыну начальное образование. Позднее Чаушеску так писал о своем детстве: “Будучи крестьянским сыном, я изведал гнет помещиков, а с одиннадцати лет и капиталистическую эксплуатацию”. Видимо, в последнем случае он имел в виду свою работу подмастерьем в небольшой сапожной мастерской уже в Бухаресте, куда перебрался в поисках работы. Официальная биография утверждала, что в 15 лет Николае вступил в комсомол и был организатором ряда выступлений трудящихся. Тогда же он стал коммунистом.

Румыния, страна сравнительно небольшая и экономически слаборазвитая, длительное время располагалась как бы на стыке трех могущественных империй – Австро-Венгерской, Российской и Османской, что вынуждало ее лидеров вести очень осторожную политику, непрерывно и искусно маневрируя. Да и само государство было совсем еще молодым. После Крымской войны 1853 – 1856 годов западноевропейские державы отторгли у России три уезда на юге Бессарабии, чтобы лишить ее доступа к Дунаю. Княжествам Молдове та. Валахии, освобожденным от османского владычества, предоставили суверенитет. Вскоре господарь Александру Ион Куза объединил эти княжества. Так появилось государство Румыния.

Отсталая аграрная страна, где в селе проживало почти 80 % населения, в подавляющем большинстве неграмотное. Доминировало традиционное общество со своими культурно-религиозными ценностями и социальными установками, которое крайне медленно модернизировалось. На политической арене в 30-е годы нашего века около десятка партий соревновались в проповеди национализма, захватнических устремлений, на которых спекулировали фашистские организации – кузисты и железногвардейцы. Поэт Октавиан Гога, сформировавший по поручению короля Кароля II первое профашистское правительство в конце 1937 года, открыто проповедовал шовинистические и захватнические идеи: “сделать Румынию чистой от всех других национальностей”, добиться “возрождения Дакии, которая простиралась от Вены до Азовского моря”. Позднее эти идеи генсек Николае Чаушеску будет, хотя и не в столь явной форме, отстаивать и пропагандировать.

Еще в XVIII веке некоторые историки, в том числе Дмитрий Кантемир, высказали мысль о “чисто латинском” происхождении румын. Вскоре сложилась “латинская школа”, сторонники которой считали, что после завоевания римлянами Дакии все ее коренное население фракийского происхождения было уничтожено, а затем эту территорию заселили римские колонисты. Современные румыны – их “чистокровные потомки”. А противостоящая “латинской школе” “фракийская теория” заявляла, что румыны – это прямые потомки фракийцев. Как бы то ни было, и те и другие совершенно отрицали влияние славян на румынскую культуру. Этими же идеями, видимо, объяснялось подчас презрительное отношение к славянам и венграм – непосредственным соседям румын.

Молодость Чаушеску прошла в королевской Румынии. Однако династия правила здесь сравнительно недолго – с 1866 по 1947 год. После свержения князя Александру Иона Куза, заговорщики возвели на трон Карла Людвига Гогенцоллерна – Зигмаринена, отпрыска прусского королевского рода. Он принял имя Кароль I и положил начало династии. Его сменил Фердинанд I, того – Кароль II, который родился в 1893 году. Правда, многие считали его не очень подходящим на роль наследника престола. Кароль отличался необузданным темпераментом и диктаторскими замашками. К тому же, по некоторым сведениям, он страдал редкой сексуальной аномалией – приапизмом (постоянной эрекцией). Отсюда, видимо, его сексуальные эскапады и многочисленные “романтические” истории.

В 1921 году Кароль женился на 25-летней греческой принцессе Елене, которая, после 1947 года оказавшись со всей семьей в изгнании, прожила до 1982 года. В ноябре 1921 года родился Михай, которому и суждено было стать последним румынским королем. Через несколько лет отец оставил семью и трон, уехав с очередной любовницей. После смерти Фердинанда в 1927 году королем стал шестилетний Михай. Рассказывали, что в день коронации он расплакался и спрашивал свою мать: “Что значит быть королем? У меня заберут игрушки?” Спустя три года Кароль II вернулся на родину и вновь занял престол, однако в 1940 году под давлением тогда еще генерала Иона Антонеску, вскоре ставшего маршалом, он отрекся от престола в пользу своего 19-летнего сына Михая.

Вначале Антонеску делил власть с легионерами из “железной гвардии”, которых возглавлял Ходия Сима. Однако, опираясь на поддержку Адольфа Гитлера, в январе 1941 года маршал подавил мятеж “железногвардейцев” и объявил себя кондукатором – полновластным правителем. 22 июня 1941 года из его уст прозвучало: “Приказываю перейти Прут!” Вступив в войну против Советского Союза, Румыния надеялась вернуть Бессарабию и Северную Буковину, присоединенные год назад к Советскому Союзу. В ходе “восточной кампании” погибли 250 тысяч солдат и офицеров. Румынские части сражались под Одессой, в Крыму, дошли даже до Сталинграда.

Постепенно популярность Антонеску в народе падала. В 1943 году он направил своих представителей в Каир, Анкару, Стокгольм и Мадрид, чтобы установить контакты с американцами и англичанами, однако все закончилось неудачей. 23 августа 1944 года перед угрозой стремительно наступавших советских войск король Михай I арестовал Антонеску. Позднее, уже в эмиграции, экс-король вспоминал события августа и свою беседу с Антонеску накануне его ареста: “Маршал выглядел усталым и раздраженным. Похоже, он был зол на Гитлера и на самого себя. Я пытался убедить его, что судьба страны превыше судьбы каждого из нас, но безуспешно. В ответ на предложение об отставке он совершенно рассвирепел и прокричал, что не оставит страну в руках ребенка. В 1944 году, когда война была проиграна, румыны радовались, что диктатура Антонеску пала. Все понимали, что решить проблему иначе было нельзя. Правда, спустя два года румыны, сравнивая режим Антонеску с режимом Гроза и Георгиу-Деж, считали первый более мягким”.

В сентябре 1944 года Антонеску был отправлен в Москву. Затем, в апреле 1946 года, он был возвращен в Бухарест и отдан под суд. В ходе судебного процесса, который после падения Чаушеску стали называть “великим национальным предательством”, Антонеску был приговорен к смерти и 1 июня 1946 года расстрелян.

На этом историческом фоне “великих людей” и “значительных событий” молодой Николае Чаушеску начинал свой жизненный путь – бунтаря, подпольщика, революционера. В 1933 году он впервые был задержан полицией, затем последовали новые аресты. Чаушеску побывал в нескольких тюрьмах, в том числе и самой мрачной из них – Дофтане. “Чаушеску был ограниченным коммунистом-энтузиастом, который сам верил в проповедуемые им глупости, – говорил позднее оппозиционно настроенный генерал Штефан Костял, в то время политзаключенный. – Это выглядело достаточно странно, и поэтому большинство заключенных избегали его”. Именно здесь в то время в заключении находились ветераны румынского коммунистического движения. Постепенно Чаушеску сблизился с “первым коммунистом” страны, став, по сути дела, его доверенным лицом. То был первый шаг на пути его восхождения к вершинам власти.

23 августа 1944 года перед угрозой стремительно наступавших советских войск Михай I арестовал Антонеску. Румынская армия получила приказ повернуть оружие против немцев. Сталин даже наградил короля высшей военной наградой – орденом Победы. Правда, уже вскоре коммунисты приписали себе главные заслуги в событиях 23 августа, назвав их “антифашистской и антиимпериалистической революцией социального и национального освобождения”.

В продолжившей киноэпопею Юлия Озерова “Освобождение” советской ленте “Солдаты свободы” Чаушеску показан лидером коммунистической партии, что совершенно не соответствует истине. Однако фильм этот создавался в 70-е годы, когда мифы, проповедуемые в тогдашнем “социалистическом лагере”, расцвели пышным цветом, став важным компонентом в идеологическом оболванивании масс. Путь Чаушеску наверх был достаточно долгим. После выхода из лагеря как раз накануне событий 23 августа 1944 года он становится главой Союза коммунистической молодежи, затем в октябре 1945 года его избирают в состав ЦК компартии.

В декабре 1947 года Михай I отрекся от престола. Позднее он заявит в одном из своих интервью: “Мое отречение было незаконным. Акт был подписан под физическим воздействием. У Петру Гроза (тогдашний глава правительства) в кармане был пистолет. Охрана была арестована, а артиллерия заняла позиции вокруг дворца”.

Жестокий и беспринципный Георгиу-Деж рвется к власти. В 1946 году он инспирировал смещение и казнь тогдашнего Генерального секретаря компартии Штефана Фориша. Позднее, в 1954 году, он же обвинил видного деятеля партии Лукреция Патрашкану в государственной измене. Среди членов и кандидатов в члены Политбюро, которые единогласно вынесли Патрашкану смертный приговор, был и Николае Чаушеску?.

В 1955 году будущий Кондукатор входит наконец в высшую партийно-государственную элиту, став членом Политбюро, ответственным за кадры. Он пользуется полным доверием Георгиу-Деж. Между тем после смерти Сталина советско-румынские отношения осложняются. В ходе “десталинизации” Никита Хрущев начинает менять руководителей в социалистических странах Восточной Европы. Однако подобный диктат никак не устраивал вождя румынских коммунистов, и ориентация Георгиу-Деж постепенно меняется. Правда, он поддержал ввод советских войск в Венгрию осенью 1956 года, однако все более сознавал, что невозможно все время опираться на Советский Союз и его армию.

На VII съезде коммунистической партии, которая в то время носила название Рабочая, впервые открыто заговорили о “румынском пути к социализму”. В конце пятидесятых годов из Румынии были выведены советские войска. В 1964 году в советском журнале “Экономическая жизнь” появилась статья, в которой излагался проект создания “межгосударственного экономического комплекса в зоне нижнего Дуная”. Эту сугубо научную публикацию румынское руководство расценило как покушение на самостоятельность страны. Вскоре румынские коммунисты на своих собраниях услышали закрытое письмо ЦК партии с обвинениями в адрес Москвы и КПСС. Так уже в период правления Георгиу-Деж было положено начало “особому курсу” партии и страны.

В 1965 году, когда стала обостряться давняя болезнь Георгиу-Деж, в кругу его сподвижников начинает активно обсуждаться вопрос о преемнике “вождя”. Главным претендентом на пост Генерального секретаря партии считался Георге Апостол, ветеран партии, в 30-е годы находившийся вместе с Георгиу-Деж в заключении. Однако не все были согласны с этой кандидатурой и в итоге остановились на компромиссной фигуре 47-летнего генерала Николае Чаушеску, отвечавшего тогда в Политбюро за армию и силы госбезопасности и получившего поддержку со стороны премьера Иона Георге Маурера.

2. Великий Кондукатор: культ без личности

Оказавшись на посту Генерального секретаря партии почти одновременно с Леонидом Брежневым, Чаушеску, как и его советский коллега, в первые годы своего правления проводил достаточно осторожную и продуманную политику. Как и Брежнев, новый румынский генсек считался “временной фигурой”, плодом компромисса различных группировок в партийно-государственной элите. Однако в итоге Брежнев находился у власти 18 лет, а Чаушеску – 24 года.

Надо отдать должное Николае Чаушеску – он сумел в полной мере использовать шанс, предоставленный судьбой. Сравнительно либеральной политикой на начальном этапе своего правления он привлек к себе симпатии значительной части румынской интеллигенции. Его внутренняя политика была гораздо менее жесткой, чем режим Георгиу-Деж. В стране свободно продавались иностранные журналы, газеты, книги. Люди могли относительно свободно общаться с иностранцами. Передачи зарубежных радиостанций не глушились. Чаушеску выступал за творческое обновление в культурной жизни, разнообразие стилей и художественных форм. Что же касается менее образованных слоев населения, то здесь Чаушеску делает ставку на национализм и полную самостоятельность страны, что соответствовало его давним устремлениям.

Именно эту политическую программу новый генсек озвучивал в своих многочисленных выступлениях: создать великое и независимое государство, независимое в том числе и от стран социализма. Отношения между Москвой и Бухарестом, КПСС и РКП все более осложнялись. Участие Румынии в организации Варшавского договора превращалось в простую формальность. Зато Румыния все более сближалась с маоистским Китаем, начало чему было положено еще при Георгиу-Деж в начале 60-х годов.

Однако больше всего внимания Чаушеску уделяет в это время укреплению своей власти. Еще будучи секретарем ЦК партии по организационным вопросам, он активно способствовал продвижению своих сторонников – Илие Вердеца, Паула Никулеску-Мизила, Вирджила Трофина, Маня Мэнеску, которые в 1965 году становятся секретарями ЦК. В 1971 году секретарем ЦК партии становится также Ион Илиеску, в то время сторонник Чаушеску. Когда в 1969 году был созван Х съезд партии, то две трети политбюро составляли те, кто был выдвинут в высшие эшелоны власти самим Кондукатором.

В то же время он постепенно оттесняет на второй план старую гвардию – соратников Георгиу-Деж, в которых видел угрозу своим властным амбициям и полномочиям, а затем и расправляется с ними. Был смещен Георге Апостол, обвиненный в “моральном разложении”. Киву Стойка оставили во главе Ревизионной комиссии, но практически он был отстранен от участия в решении важных вопросов. Позднее Киву Стойка покончил с собой.

Опасаясь соперничества со стороны более молодых секретарей ЦК партии, Чаушеску внимательно следил за их настроениями и связями, предпринимая в случае необходимости самые решительные меры. Так, были перемещены на более низкие посты Паул Никулеску-Мизил, Ион Илиеску, Вирджил Трофин. Последний вскоре погиб при невыясненных обстоятельствах.

Важным этапом на пути установления Чаушеску личной власти стали события августа 1968 года, когда войска социалистических стран оккупировали Чехословакию и положили конец “пражской весне”. Румынский генсек резко выступил против этой акции. 21 августа на митинге на Дворцовой площади в Бухаресте он заявил, что вторжение в Чехословакию – это “колоссальная ошибка, серьезная угроза делу мира в Европе и судьбе социализма, постыдное пятно в истории революционного движения”. “Нет и не может быть оправдания военному вмешательству во внутренние дела братского социалистического государства, – говорил Чаушеску, – никто извне не имеет права указывать, каков должен быть путь социалистического строительства в каждой отдельной стране”.

В эти смутные дни в Румынию приехал известный американский журналист, корреспондент “Ньюсуик” Эдвард Бэр. Его поразило очень доброжелательное отношение румын к своему лидеру. Священник в разговоре с журналистом хвалил Чаушеску: “Очень хороший человек, он защитит нас от русских”. Пожилой рабочий говорил: “Старому коммунизму, слава богу, сейчас везде капут”. А рабочий-нефтяник из Плоешти сказал американцу: “Живем мы теперь хорошо, дела потихоньку идут на поправку. И будет все замечательно, если только русские оставят нас в покое”. Э. Бэр позднее напишет: “Ситуация была предельно ясна: в самобытной стране появился необычайно популярный лидер”.

По Фридриху Ницше, воля к власти является подлинной пружиной человеческих действий. Постепенно, по мере упрочения своих позиций, Чаушеску все более явно проявлял свои властные амбиции. Идет процесс формирования режима личной власти. Уже на Х съезде коммунистической партии в 1969 году делегаты, словно в едином порыве, вскакивали с мест и горячо аплодировали ему, скандируя: “Чаушеску – народ”! Сам Кондукатор все это воспринимал как должное. На этом съезде Чаушеску добавил еще один титул к растущему реестру своих заслуг – он стал Председателем Фронта демократии и социалистического единства, объединяющего все политические и общественные силы во главе с компартией. Вот цитата из румынского учебника истории: “В октябре 1968 года был создан Фронт социалистического единства (ФСЕ) – блок РКП и 29 различных общественных и профсоюзных организаций. В марте 1969 года за кандидатов ФСЕ в Великое Национальное собрание голосовало 99,75 процента избирателей”. Тогда же Чаушеску становится председателем Совета обороны и Верховным главнокомандующим вооруженными силами страны.

Апатия и равнодушие румынского народа предопределили стремительное нарастание культа личности Чаушеску и превращение его в “полноценного” диктатора. Недаром Э. Бэр назвал свою книгу, посвященную эпоху “чаушизма”, “Целуй руку, которую не можешь укусить”. Нарастал “культ вождя”. Все крупные мероприятия в стране освящались его именем. Набирала обороты мощная пропагандистская машина. В газете “Скынтейя” стали появляться подробные описания жизни Кондукатора в его собственном изложении. “Люди вроде меня появляются раз в пятьсот лет!” – заявил он в начале 70-х годов министру здравоохранения.

Когда в 1978 году Николае Чаушеску исполнилось 60 лет, то вся страна готовилась к этому “славному юбилею”. Сдавались новые промышленные объекты, воздвигались памятники, слагались поэмы. Прилавки книжных магазинов были заполнены книгами, воспевающими “мудрую политику” вождя. Именно тогда увидел свет знаменитый фолиант “Омаджиу” (“Посвящение”), подготовленный группой придворных во главе с Думитру Попеску, на 664 страницах которого раболепно прославлялись заслуги Великого Кондукатора.

Средства массовой информации более всего обязаны были заботиться об имидже вождя. На телевидении за этим следил протокольный отдел Секуритате. По словам одного из редакторов, “нужно было убирать все невольные паузы, заминки, заикания Чаушеску, и только после этого программа шла в эфир”. Существовали специальные инструкции, в соответствии с которыми при телевизионной съемке нельзя было подчеркивать маленький рост Чаушеску ( 167 см ). Если государственные деятели, с которыми встречался Чаушеску, были выше его, то необходимо было вести съемки так, чтобы разница в росте не замечалась. В телевизионных, и кинохрониках высоких де Голля и Жискара д'Эстена никогда не показывали рядом с Кондукатором.

В тогдашнем румынском традиционном обществе сохранялись мощные социокультурные основания для культа личности: сервилизм (раболепие), во многом обусловленный 500-летним господством турок; подавление личности в правовом и экономическом отношении; отсутствие необходимых социокультурных противовесов произволу властей. Все еще сильными оставались традиции корпоративизма. Руководители страны после провозглашения государственности в 1857 году сочетали обязанности политического лидера и главы клана. По словам племянницы Чаушеску, психолога Нади Бужор, “мы, румыны, всегда тяготели к архетипу Сильного Отца”. Безразличие образованных слоев общества к культу личности позднее объясняли “глубоко внедрившейся оттоманской традицией лицемерия” и “укоренившейся привычкой к коррупции, протекционизму и взяточничеству”. “Чего же вы хотите? Ведь мы живем у врат Востока!” – сказал как-то Раймон Пуанкаре, защищавший в румынском суде своего клиента. Все это дополнялось целенаправленной индоктринацией и пропагандой национализма.

К 70-м годам нормой стали такие обращения, как “Гений Карпат”, “Источник нашего света”, “Полноводный Дунай разума”, “Творец эпохи невиданного обновления” и другие. Чем хуже становилась жизнь простых людей, тем больше средства массовой информации, полностью контролируемые партией, изощрялись в восхвалении Вождя. “Каким же надо быть, – задавался вопросом Э. Бэр, – чтобы купаться в лучах такой славы, разрешать печатать такие книги и принимать за чистую монету такую похвалу? Неужели Николае и Елена не видели, что улыбки их почитателей насквозь фальшивы и что доведенный до отчаяния народ, когда-то исполненный желания целовать его руку, теперь готов яростно укусить ее?” “Что за внутренняя неудовлетворенность снедала супругов Чаушеску, заставляя их столь надрывно убеждать свой народ, что они заслуживают подобного поклонения?”.

Особенно важным для Чаушеску стал 1974 год, когда, по сути дела, был завершен процесс концентрации всей полноты власти в его руках, что нашло свое конституционное оформление в избрании Чаушеску президентом страны. В том же году XI съезд принимает новую программу партии, где была поставлена задача построения всесторонне развитого социалистического общества и продвижения к коммунизму.

Партия стала важнейшим звеном тоталитарного режима. Созданная в мае 1921 года, она долгое время действовала в подполье и была малочисленной. В 1944 году в рядах партии состояло полторы тысячи человек. Однако после войны ее численность быстро растет. В 1948 году компартия, насчитывающая к тому времени уже 806 тысяч членов, и социал-демократическая партия (132 тысячи) объединились и образовали Румынскую рабочую партию во главе с Георге Георгиу-Деж. Постепенно партия превратилась в орудие диктатуры, в инструмент лжи и демагогии. Недаром народные массы отождествляли партию и режим личной власти Чаушеску. Внутри РКП не существовало практически никакой оппозиции. Подавляющее большинство членов партии во имя спокойствия и личного благополучия смирились с системой, те же одиночки, кто изредка отваживался противостоять режиму личной власти, были скорее исключением, чем правилом.

Насквозь идеологизированные общественные науки формировали мифы и стереотипы, утверждающие, что в стране успешно развивается внутрипартийная демократия, что, “выполняя руководящую роль в обществе, РКП постоянно совершенствует стиль и методы работы, уделяет особое внимание обеспечению непосредственной связи с трудящимися массами”.

Несмотря на то, чти Чаушеску окружил себя самыми проверенными людьми, полностью он доверял только своим близким и родственникам. Через них он контролировал армию, органы внутренних дел, профсоюзы, Госплан. Недаром в народе говорили, что страной правит “клан Чаушеску”. Сын Чаушеску – Нику был первым секретарем комитета РКП в уезде Сибиу и кандидатом в члены политисполкома ЦК. Илие – брат Николае Чаушеску, являлся председателем высшего политсовета армии и заместителем министра национальной обороны. Ион, другой брат Кондукатора, занимал должность первого заместителя председателя Госплана. Генерал-лейтенант Андруцэ-Николае Чаушеску, также брат диктатора, работал в органах МВД. Муж сестры Чаушеску являлся секретарем ЦК партии. Барбу Петреску, брат Елены, был первым секретарем столичного комитета РКП. Другие родственники также занимали достаточно высокие посты.

Главным советником Николае Чаушеску была его жена Елена. Многие считали, что Кондукатор, человек достаточно слабовольный и мнительный, находился под ее полным влиянием. Эдвард Бэр сравнивает Елену с супругой другого диктатора – Цзян Цин. Женщины познакомились летом 1971 года, когда чета Чаушеску находилась с официальным визитом в Китае. “Несмотря на разность судеб, – пишет Бэр, – обе женщины были одинаково жестоки, необразованны, антиинтеллектуальны, привержены прямолинейным и примитивным идеям, гарантирующим быстрые результаты и не требующим глубокомысленных рассуждений, обе стали незаменимыми спутницами своих великих мужей”. Ион Пачепа, бывший глава службы безопасности при Чаушеску, сбежавший летом 1978 года на Запад, в своей книге “Красные горизонты” свидетельствует, что большое впечатление на Елену оказал и пример вице-президента Аргентины Исабель Перон, с которой та встретилась во время визита в Буэнос-Айрес. Именно тогда супруга Кондукатора загорелась желанием стать крупным политиком.

В 1972 году Елена становится членом ЦК, а в 1973 – она уже член исполнительного комитета (политбюро) компартии. В 1980 году, став первым заместителем премьер-министра, Елена Чаушеску превратилась в самого могущественного после Кондукатора человека в государстве. “Подобно звезде, мерцающей подле другой на вековечной небесной тверди, стоит она рядом с Великим мужем и озирает очами победоносный путь Румынии”, – говорилось в одной из од в честь 60-летия Елены Чаушеску.

Пропаганда всячески стремилась утвердить в массовом сознании идеалистический образ семейной жизни Вождя. В “Омаджиу” говорилось: “С восхищением и уважением взираем мы на гармонию его семейной жизни. Мы придаем особое этическое значение тому факту, что вся его жизнь – бок о бок с его верной помощницей, бывшей ткачихой, комсомольской активистской, членом партии с подпольных времен, а ныне Героем Социалистического Труда, членом ЦК РКП, товарищем Еленой Чаушеску – является образцовым примером судеб двух коммунистов… Трое детей Президента, следуя заветам родителей, как и мы все, трудятся на благо победы социализма в Румынии. Все это свидетельствует о том, что труд и личный пример являются основными заповедями в семье Чаушеску”.

Однако румыны, особенно жители столицы, хорошо знали о всех семейных неурядицах Чаушеску. Старший сын Валентин порвал все отношения с отцом и матерью и жил обособленно. Елену он ненавидел за то, что она постоянно вмешивалась в его семейную жизнь. Получив образование в Оксфорде и вернувшись на родину, он против воли родителей женился на Жордане Борила, румынской еврейке. После нескольких лет совместной жизни они развелись. Дочь Зое в молодости вела весьма разгульную жизнь, а в 1974 году даже сбежала из дома, что вызвало страшный скандал в семействе Зато у младшего из детей, Нику, отношения с родителями были превосходными. Этот любитель женщин и пирушек считался официальным преемником Кондукатора. Газета “Ромыния либерэ”, когда Нику исполнилось тридцать лет, так написала: “Как хорошо, что сын так похож на отца”. Нику сначала был руководителем румынского комсомола, а затем стал первым секретарем партийного комитета уезда Сибиу.

Николае Чаушеску не терпел даже малейшей критики в адрес своего клана. Когда кандидат в члены политбюро Карол Кираи на одном из заседаний осмелился поинтересоваться, в качестве кого с ним ездит повсюду его жена, то уже через несколько дней оказался на должности рядового инженера. Однако в общественном мнении сложился достаточно устойчивый негативный образ “семейного клана” Чаушеску, далекий от того, что изображался в средствах массовой информации.

3. “Золотой век” Румынии

Мы с уверенностью смотрим на социалистическое будущее во всем мире! Социализм – это путь для всех народов!

(Из интервью Николае Чаушеску газете “Правда” 23 августа 1989 г .)

Идея социализма и практика “социалистического строительства” в Румынии были неотделимы от личности Кондукатора и его теоретической деятельности. Однако, несмотря на отстаивание “особого пути” Румынии в построении социализма и коммунизма, Чаушеску, в отличие от Мао Цзэдуна, не пытался видоизменить марксистско-ленинское учение, создать “национальный марксизм”. “Исходя из того, что социализм строится в различных условиях в каждой стране в отдельности, – говорил Николае Чаушеску на пленуме ЦК в июне 1989 года, – что нет шаблонов и “моделей”, надо постоянно помнить, что осуществление социализма возможно только на основе принципов научного социализма, устранения неравенства, угнетения человека человеком, путем реализации новых производственных отношений, подлинной социальной справедливости”.

Практически все выступления Чаушеску на пленумах ЦК компартии, разного рода торжественных заседаниях, конференциях и совещаниях отличал “научный подход”, в основу которого был положен “диалектико-материалистический анализ”. В Румынии, как и в других “братских странах”, общественная собственность отождествлялась с государственной, а под социализмом понимали прежде всего государственное управление всей экономической и общественной жизнью. Из чисто политического инструмента экономических преобразований власть стала определяющим элементом всей хозяйственно-экономической системы. Такова была практика “социалистического строительства”, под которую Великий Кондукатор подвел теоретическую базу”, однако идеи его отличались догматизмом и примитивизмом.

Вот основные взгляды Чаушеску на социализм, вытекающие из анализа его докладов и выступлений:

– социализм призван ликвидировать частную собственность на средства производства и передать их в руки подлинных хозяев – рабочих, интеллигенции; только крупная собственность в сельском хозяйстве обеспечивает необходимые условия для экономического развития;

– основной рубеж социалистического строительства в Румынии – IX съезд партии (1965 год); Румыния из слаборазвитой превратилась в индустриально-аграрную страну, непрерывно развивающуюся на основе новейших достижений науки и техники;

– будущее всего человечества – только социализм;

– в социалистической стране должна быть только одна, единая и мощная партия с революционным или прогрессивным мировоззрением, сохраняющая рабочий характер; нет и не может быть иной силы, которая могла бы выполнять жизненно важную роль коммунистической партии; партия не может отказаться от руководящей роли и не может ни с кем делить ее;

– при коммунизме партия исчезнет лишь тогда, когда весь народ достигнет высокого революционного сознания и революционной боевитости, когда сам народ будет революционным народом, создателем коммунизма.

Значительную роль в тоталитарном режиме Чаушеску играла официальная идеология, превращенная, по сути дела, в ложное и иллюзорное сознание, оторванное от социальной действительности и обслуживающее интересы правящей группировки. Практически все сферы человеческой жизнедеятельности были идеологизированы. Государство осуществляло жесткий и всеобъемлющий контроль, подавляя всяческое инакомыслие. Для этой идеологии государственная власть являлась единственной ценностью. Все, что происходило в румынском обществе, она рассматривала только в одной плоскости – укрепляет это или ослабляет власть государства над личностью.

Выступая на расширенном пленуме ЦК партии летом 1982 года и подчеркивая необходимость развития “нового теоретического мышления”, Чаушеску обращал внимание на новые теоретико-идеологические выводы:

– о необходимости развития рабочей демократии;

– о неразделимости социализма и демократии;

– о вступлении страны в период строительства “всесторонне развитого социалистического общества”.

Наряду с “теоретическим поиском”, большое внимание уделялось роли идеологии, идейно-воснитательной работы в “совершенствовании социализма”. На Национальной конференции партии в декабре 1987 года Чаушеску, обращая внимание на “выдающиеся успехи”, высказал обеспокоенность по поводу “ослабления духа самоотверженности и самопожерствования”. “Появилось определенное самодовольство, – говорил он. – Некоторые думают, что у нас теперь такое положение, когда больше не нужно проявлять дух самопожерствования, революционный дух. К сожалению, появились даже определенные тенденции к обогащению, а также другие явления, чуждые принципам социалистической этики и справедливости, революционному духу”.

В последние годы своего правления Чаушеску особенно много говорил о необходимости усиления идеологической работы, о том, что “мы должны в нашей идеологической работе дать ясный ответ на основные вопросы социализма, противоречий между капитализмом и социализмом, противоречий между “третьим миром” и развитыми капиталистическими странами”. Он был обеспокоен событиями, происходящими в Советском Союзе, других тогдашних социалистических странах, где нарастал процесс реформ и развивалась гласность. “Теперь в некоторых социалистических странах, – говорил Чаушеску на пленуме ЦК партии в октябре 1989 года, – ведутся дискуссии и формулируются различные тезисы, ведущие к отрицанию роли государства, партии, самой рабоче-революционной демократии и ориентации на демократию буржуазного типа”. В этих условиях, считал он, следует крепить партийную дисциплину и наращивать идеологическую, политико-воспитательную работу, всячески противостоять отступлениям от идей научного социализма.

Пропагандируя идеи патриотизма, Чаушеску много внимания уделял вопросам истории. Практически ни один из крупных его докладов не обходился без экскурса в историческое прошлое Румынии. Здесь Кондукатор стоял на четких марксистско-ленинских позициях: “История человечества, а следовательно, и история румынского народа – это история развития производительных сил и общественных отношений, история классовой борьбы”. Нередко его выступления перерастали в эпос: “С древнейших времен идеалы объединения, свободы и независимости постоянно вдохновляли румынский народ. Гордые Карпаты со своими славными вековыми лесами, своими тысячелетними реками стали колыбелью формирования и развития нашего народа. В Карпатах сформировался характер румынского народа, его отвага, мужество, доброта и человечность, гордость и неустрашимость в бою” (из доклада на торжественном собрании, посвященном празднованию 65-летия образования румынского единого централизованного государства).

Николае Чаушеску отстаивал идею о “дакоримском” происхождении румынского народа, имеющего, по его словам, “тысячелетнюю историю”. Публицист Дорин Янку после падения диктатуры напишет: “Он ничего не упустил. История, география, экономика, культура были отданы на разнузданное поругание. Он переименовывал господарей и правителей. Он заставил, чтобы его рисовали среди портретов великих мужей, на могучих плечах которых зиждется история страны”.

Важной составной частью идеологической деятельности партии стал жесточайший контроль за сферой культуры, образования и массовой информации. Когда Чаушеску посетил в 1971 году Китай и Северную Корею, на него большое впечатление произвел тотальный контроль правящих партий над областью духовной жизни и сознанием масс. После возвращения на родину Чаушеску провозглашает в стране “мини-культурную революцию”, когда был сделан акцент на “массовой агитационно-пропагандистской работе”, народных традиционных празднествах под лозунгами воспевания патриотизма. Вслед за этим последовали жесткие законы о печати. С поста секретаря ЦК по культурным связям за критику нового курса генсека был смещен Ион Илиеску, в 1989 году жестоко отомстивший за это Кондукатору.

Сравнительно либеральная политика в культурной жизни первых лет его правления была отвергнута. Все чаще Кондукатор обращается к идее, что “литература есть идеология и пропаганда”.

"Нам нужна литература, проникнутая боевитостью, высоким революционным и патриотическим духом, вдохновляемая реальностями нашей родины, – говорил он на пленуме ЦК партии в октябре 1989 года. – Нам нужны проза и поэзия.., динамизирующие деятельность трудящихся, молодежи нашей страны, проникнутая боевитостью, патриотическим и революционным духом музыка, наши фильмы и наш театр должны стать лучше”. Поэтому все кинофильмы подлежали утверждению на “идеологической комиссии” только после трех обязательных просмотров. На те из них, которые “не соответствовали”, накладывался арест.

Важной составной частью официальной идеологии стала идея “нового человека”. В резолюции национальной конференции партии (1987) записали: “В свете установок Генерального секретаря партии тов. Николае Чаушеску в прошедшем после XIII съезда периоде в центре всей идеологической, пропагандистской, политической и массовой культурно-воспитательной деятельности постоянно находилась работа по формированию нового человека, всестороннему развитию человеческой личности, революционного сознания трудящихся на основе научной, философской, диалектике-материалистической концепции о мире и жизни”. Создание “нового человека” считалось одним из основных достижений социализма в Румынии, что подкреплялось и “социологическими исследованиями”. Сотрудник исследовательского центра по проблемам молодежи при СКМ социолог Петру Дэскулеску разъяснял советскому журналисту: “Наша молодежь не отрицает социалистических ценностей.

Да, еще можно встретить недостаточное понимание социализма, некоторую пассивность, мол, счастливое будущее придет само, подчас даже пацифизм или увлечение религией. Но даже для попавших под чужие влияния молодых людей настоящей моделью героя никогда не станет преуспевающий делец. Им был и остается сверстник, добившийся решения важного социального вопроса”. Слова эти были сказаны в ноябре 1989 года. Уже через месяц “новые люди”, проникнутые “социалистическими ценностями”, вышли на баррикады.

С начала 80-х годов, в условиях обострения социально-экономического кризиса и падения жизненного уровня, в Румынии стало нарастать массовое недовольство, которое, впрочем, носило по преимуществу пассивный характер: отсутствие трудового энтузиазма, к которому столь часто призывал Чаушеску, падение дисциплины и производительности труда. Однако были и случаи открытых выступлений, в основном среди рабочих. Летом 1977 года шахтеры Лупеня, узнав, что румынский парламент принял закон о повышении для них на два года пенсионного возраста, организовали стачку протеста. Осенью 1987 года были серьезные волнения среди рабочих в Брашове. Дошло до того, что рабочие штурмом овладели зданиями уездного комитета партии и мэрии. При этом поджигали портреты Чаушеску. В ходе подавления волнений секуристами были убиты семь и арестовано более двухсот человек.

В этих условиях органы безопасности Секуритате стали главной опорой диктаторского режима. Известно, что во всех странах Восточной Европы были мощные службы госбезопасности, созданные по примеру советского КГБ. Секуритате считалась самой сильной из них. Действуя на основе принятого в конце 70-х годов президентского декрета, органы безопасности нарушали тайну личной переписки, вели прослушивание телефонов, устанавливали подслушивающие устройства в квартирах граждан. Насадивший у себя систему тотального контроля, Чаушеску считал, что и в цивилизованных странах творится то же самое. Королева Великобритании была шокирована подозрениями Чаушеску, что в комнатах, отведенных для него в Букингемском дворце, имеются подслушивающие устройства. Тот даже в целях “конспирации” проводил со своими помощниками совещания в саду.

По официальным данным аппарат Секуритате насчитывал всего 8400 офицеров-оперативников. Однако, по данным Иона Пачепы, в 1978 году их количество достигало 70000 человек. Когда началось ухудшение экономического положения, сотрудники Секуритате по-прежнему получали солидные продовольственные пайки, а их зарплата была даже повышена. Каждый румын мог в любой момент стать объектом преследования и политического шантажа. Практиковалась изоляция в психиатрических клиниках, увольнение с работы с “волчьим билетом”.

Секуритате была создана еще в 1958 году, однако только при Чаушеску она стала поистине всесильной, тотальной и не подчиняющейся никому, кроме диктатора, организацией. Шеф Секуритате – элегантный, всегда одетый в костюм “с иголочки”, генерал Юлиан Влад входил в “ближний круг” Кондукатора и пользовался полным его доверием (и, похоже, совершенно напрасно). У Чаушеску и в этой сфере была своя тактика, и здесь он не собирался быть “как все”. “Не надо создавать мучеников!” – любил говорить он. Объективные наблюдатели признают, что, несмотря на всю ненависть, которую эта диктатура порождала, она никогда не была кровавой. Почти 25 лет Чаушеску безраздельно царствовал, но он никогда не вставал на путь кровавых репрессий, массового уничтожения людей, как Гитлер или Сталин, Мао Цзэдун или Пол Пот. Кондукатор предпочитал нечто вроде “психологического террора”, в основе которого был страх перед всемогуществом и беспощадностью Секуритате. Долгие годы подобная форма контроля над людьми была более эффективной, чем жестокость. Представляется любопытным на этот счет высказывание Ливиу Турку, сотрудника госбезопасности, бежавшего в 1987 году на Запад: “Представьте себе огромный аппарат, распускающий слухи и наводящий страх и ужас, и созданную им атмосферу, в которой люди панически боятся, что, если они допустят хоть малейшую оплошность, квалифицированную как акт неповиновения Чаушеску, они бесследно исчезнут. Именно страх парализовал румынское население; самым выдающимся образцом дезинформации был слух, специально распускаемый Секуритате, что каждый четвертый румын является ее осведомителем”.

Румыны были убеждены, что все их телефоны прослушиваются. В обществе вовсю процветали доносительство, поощряемое властями. Призывы к непримиримой борьбе с “болтунами”, “врагами народа”, “агентами зарубежных спецслужб” нагнетали в обществе атмосферу шпиономании. И тем не менее диктаторский режим рухнул почти в одночасье. Почему же всемогущая Секуритате на сей раз не сработала?! Не захотела? Или же были какие-то иные причины.

На рубеже 70 – 80-х годов режим еще больше ужесточился. Зарубежные книги и периодика были запрещены. Люди обязаны были сообщать в полицию о любых контактах с иностранцами. Пишущие машинки подлежали регистрации в органах внутренних дел. В книгах и журнальных публикациях воспевался Чаушеску. Была кардинально перестроена экспозиция Музея национальной истории. Всего несколько залов отвели истории Румынии до 1965 года. Вся остальная экспозиция была посвящена эпохе “мудрого правления” Кондукатора. Видный историк Михня Георгиу свидетельствует: “Цитирование Чаушеску стало своего рода религиозным обрядом”. Из художественных произведений в первую очередь печатались те, где, зачастую без всякой связи с сюжетом, славилась революционная деятельность Вождя.

4. Кондукатор и внешний мир

Будучи авторитарным правителем, Чаушеску единолично определял внешнеполитический курс страны. При этом чета Чаушеску очень любила путешествовать по миру, совершая визиты то в одну, то в другую страну. “Гений Карпат” пользовался большим авторитетом и на Западе, и в странах третьего мира. Многие крупные государственные деятели того времени считали, что он обладал проницательностью в международных делах, несмотря на свою приверженность сталинизму и невысокий интеллектуальный уровень. “Чаушеску блистательно эксплуатировал “диссидентский” имидж Румынии, ухитряясь мирно сосуществовать и с арабами, и с израильтянами, обольщать и капиталистов, и новых лидеров третьего мира, – пишет Э. Бэр. – И лишь тогда, когда Советский Союз сбросил оковы многолетнего оцепенения, Чаушеску мгновенно и безнадежно устарел”.

Исходя из своей концепции “самостоятельности и независимости”, которая позволила Румынии более двадцати лет играть столь заметную роль в мире, Чаушеску прежде всего продолжил линию Георгиу-Деж на дистанцирование от КПСС. Играя на национальных чувствах румын и умело используя промахи брежневской политики, он превратился в весомую фигуру международной жизни. Еще в 1966 году Чаушеску выдвинул идею роспуска НАТО и ..Организации Варшавского Договора. В московском политическом истеблишменте подобный призыв вызвал шок. ОВД, стоявшая на страже безопасности “социалистического лагеря”, была любимым детищем Москвы и ее весомым внешнеполитическим рычагом давления. После этого отношения между советским партийно-государственным руководством и Николае Чаушеску заметно осложнились. Так Великий Кондукатор подходил к своему “звездному часу”.

Время Чаушеску пришло, когда в 1968 году началась “пражская весна”. Новые, реформаторски настроенные лидеры Чехословакии во главе с Александром Дубчеком отказались от сталинистской модели командно-административной системы и взяли курс на либерализацию. Это вызвало серьезное беспокойство в Москве. Недовольство развитием событий в ЧССР высказывали также польский лидер Гомулка и руководитель ГДР Ульбрихт. Все это в итоге завершилось вводом войск Советского Союза и воинских подразделений Польши, Болгарии, ГДР и Венгрии в Чехословакию.

Николае Чаушеску категорически отказался участвовать в этой акции, более того, он резко осудил ее. Многие западные политологи в то время ставили Дубчека и Чаушеску в один ряд, однако уже вскоре стало очевидно, что Кондукатор отнюдь не разделял либеральных идей чехословацкого лидера. Что же в таком случае заставило его пойти на столь острую конфронтацию с Советским Союзом и большинством других социалистических стран? Многие считают, что Чаушеску опасался подобной интервенции СССР и в Румынию. Ведь Москва к тому времени с трудом терпела “диссидентство” Чаушеску. Вдобавок ко всему, Брежнев был раздражен не только “антисоветской” ориентацией румынского руководства, но и тем, что Чаушеску с помощью Секуритате собрал целое “досье”, содержащее свидетельства того, что творил “красивый молдаванин” (так его называл И. Сталин) в Молдавии в 1950 – 1952 годах в бытность свою первым секретарем ЦК компартии Молдавии (бывшей Бессарабии, аннексированной Сталиным в 1940 году).

Западный мир приветствовал эту политику Чаушеску. Уже в 1969 году в Румынию с официальным визитом прибыл президент США Ричард Никсон. О Чаушеску высоко отзывались многие крупные государственные деятели Запада. Зарубежные банки охотно шли на предоставление кредитов мужественной маленькой Румынии, давшей отпор самому Советскому Союзу. В европейские странах вскоре было опубликовано несколько биографических книг о Чаушеску, где он превозносился как “выдающийся руководитель”, чье имя стоит “в первом ряду избранной когорты гигантов международной политики”. Мужественное “диссидентство” Кондукатора, который бросил вызов Москве, словно ослепило зарубежных политиков, писателей, журналистов. Они и впредь предпочитали “не замечать” того, как из года в год ужесточился в Румынии режим личной власти, как разрасталось славословие в честь Кондукатора и его жены.

А “независимость” Чаушеску от Москвы приобретала все более широкий размах. Он не одобрил, хотя и не осудил, ввод советских войск в Афганистан в декабре 1978 года. При голосовании в ООН Румыния воздержалась. Чаушеску не согласился с советским бойкотом Олимпийских игр в Лос-Анджелесе в 1984 году. Недаром в советской печати практически не появлялось материалов о том, как живет Румыния при Чаушеску, тогда как об “успехах социалистического строительства” в других странах социализма наша пресса трубила чуть ли не ежедневно. Да и о самом Чаушеску почти ничего не писали, полностью замалчивая неугодного кремлевской верхушке лидера.

На Западе же все больше говорили о Чаушеску. Многочисленные журналисты, приезжающие в Румынию с высокопоставленными визитерами, вроде Ричарда Никсона, Вилли Брандта, Шарля де Голля, широко освещали “румынский путь к социализму”, в выгодном свете показывали и самого Кондукатора.

"Особые отношения” у Чаушеску сложились с Китаем и Северной Кореей. В июне 1971 года чета Чаушеску совершила большой визит в Китай, Северную Корею и Вьетнам. Большое впечатление на них произвела “культурная революция”, затеянная в Китае Мао Цзэдуном. Они восхищались Ким Ир Сеном, который также на свой лад созидал социализм, были в восторге от Пхеньяна. “Именно здесь, – пишет Э. Бэр, – в строго геометрическом разбеге улиц, в бесчисленных анфиладах типовых домов, в монолите ликующей толпы, в восхищении, оказанном им как гостям “божественного” Ким Ир Сена, в сказочно чистых заводах, населенных, по всей видимости, счастливыми, машущими флажками рабочими, и в гудящих, подобно гигантскому улью, индустриальных комплексах, Чаушеску впервые увидел живое воплощение его давней, истинно стадинистской мечты: претворение в действительность “Коммунистического манифеста” Карла Маркса”.

Достаточно своеобразным был подход Чаушеску к оценке международного положения и расстановки сил на мировой арене. Румынию он относил к третьему миру – неприсоединившимся странам, а раздел мира на бедных и богатых считал главным противоречием эпохи. Видимо, с этим был связан и его большой интерес к третьему миру. Чаушеску, встречаясь с лидерами неприсоединившихся стран, стремился довести до них мысль, что Румыния намного лучше, чем другие восточноевропейские страны, понимает нужды развивающихся государств.

Николае Чаушеску и высокопоставленные сановники его режима часто принимали участие в работе конференций неприсоединившихся стран, различных региональных совещаний. Его влекли к себе “сильные личности” арабского мира – Моамар Каддафи, Хафез Асад, Саддам Хусейн, Анвар Садат. Когда в начале 70-х годов Чаушеску посетил Ливию, то при встречах с Каддафи он апеллировал к общим интересам двух стран: “Я питаю к верующим глубокие чувства. Вы верите в Коран, я – в марксизм. Но мы оба верим в независимость наших стран. Вы прогнали американцев, мы – русских. Вы строите независимую исламскую страну, мы – независимую марксистскую. По этой причине мы должны сотрудничать”. Однако после завершения встреч, по свидетельству Иона Пачепы, Кондукатор – так отозвался о Каддафи: “Пусть думает, что мы очарованы его сильной личностью”.

Когда чету Чаушеску заинтересовали алмазы Бокассы, правителя Центральной Африканской Республики, то они разработали и провели целую операцию. Бокасса был приглашен в Румынию, где в ходе визита любвеобильному маршалу подсунули агента Секуритате Габриэлу, заранее подготовленную для выполнения столь ответственного задания. Ее сексуальное искусство настолько очаровало Бокассу, что вскоре он затребовал ее к себе, где Габриэла стала супругой диктатора. Румыния получила право на участие в добыче алмазов в ЦАР. Однако более двух лет совместной жизни с Бокассой, ставшим в 1976 году императором, Габриэла выдержать не смогла и сбежала от свирепого мужа в Париж, с чемоданом, набитым драгоценностями. Чтобы избежать огласки этой не очень красивой истории, Чаушеску приказал отыскать девицу и вернуть ее в Румынию.

Внимательно следил Чаушеску за развитием событий на Ближнем Востоке. После июньской войны 1967 года Румыния, в отличие от остальных социалистических стран, не стала разрывать дипломатические отношения с Израилем, входящим в круг “особых интересов” Кондукатора. Еще в начале 50-х годов Израиль предложил выплачивать за каждого пожелавшего эмигрировать румынского еврея определенную сумму в валюте. После некоторых колебаний Георгиу-Деж согласился, предложив Израилю построить “под ключ” птицеферму. Когда строительство было закончено, Георгиу-Деж разрешил выезд для 500 евреев и заказал еще 5 подобных же ферм.

При Чаушеску за каждую визу уже надо было платить в твердой валюте. Так, по некоторым данным, в 1978 году одна виза стоила от 2 до 50 тысяч долларов США, а иногда ее стоимость доходила даже до 250 тысяч. Нередко Чаушеску пытался выступить в роли посредника в споре между Израилем и палестинцами. По данным Э. Бэра, Чаушеску мечтал стать лауреатом Нобелевской премии мира, в связи с чем различные государственные инстанции Румынии осаждали Нобелевский комитет в Осло.

Постепенно “имидж” Кондукатора за рубежом все более тускнел. Ореол мужественного “диссидента” в мире социализма со временем превращался в миф. Идейно-политические взгляды, поступки, не поддающиеся рациональному объяснению мероприятия Кондукатора (политика “систематизации”, строительство грандиозного Дворца Народа, уничтожение нескольких кварталов в историческом центре Бухареста) – все это вызывало антипатию у большинства крупных политиков. Когда Чаушеску в 1978 году посетил Францию, то он показался Валери Жискар д'Эстену “отвратительным, чванливым, закосневшим в самоуверенности и чувстве незыблемой правды”.

За границу просачивалась информация о нарушениях прав человека в Румынии, о гонениях на инакомыслящих. Ион Пачепа подробно описал инцидент, случившийся в Нью-Йорке во время официального визита Чаушеску в США в 1978 году, когда большая группа румынских эмигрантов устроила демонстрацию против диктатора. “Большому Хозяину” и “Мадам” пришлось пережить немало неприятных минут, слушая выкрики “Убийца!”, “Преступник!”, “Чаушеску – Иди Амин!"

Однако и в последние годы своего правления Чаушеску не желал идти ни на какие реформы, хотя и, возможно, знал о своем потускневшем имидже в цивилизованном мире. Он осуждал горбачевскую “перестройку” в СССР, не принимал тех изменений, что происходили в странах Восточной Европы.

– Почему Румыния не встает на путь перестройки? – интересовались представители советской молодежной делегации у своих румынских коллег в ноябре 1989 года.

– Вы знаете, – отвечал один из организаторов семинара, – японская пословица утверждает, что есть два рода дураков. Первые – те, кто ни разу в жизни не поднимался на Фудзияму. Вторые – это те, кто поднимается на нее второй раз. В Румынии давно уже идет перестройка, просто тут применяют другой термин – “эпоха Николае Чаушеску”, а точка отсчета – это IX съезд РКП. Он порвал с “анахроничными теориями и приемами, с ошибочной концепцией “единой модели” строительства социализма” Уже после падения Чаушеску советский министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе в интервью газете “Ромыния либерэ” говорил: “Союзники Румынии глубоко переживали исподволь углубляющуюся ее изоляцию в европейском процессе. Увещевания, просьбы, аргументы – не помогали. Для режима личной власти оказывались неприемлемы многие предложения и инициативы, направленные на развитие свободных обменов, на демократизацию отношений между государствами”.

Одиозный характер диктатуры Чаушеску вел к нарастающей международной изоляции Румынии. Мир стремительно менялся. Развитые страны вступали в “информационную эру”. В интеллектуальной жизни набирал силу постмодернизм. В Китае успешно осуществлялись экономические реформы Дэн Сяопина. Стремительно вырывались вперед новые индустриальные страны. Но Румыния была недвижима.

5. Апогей

В ноябре 1989 года в Бухаресте начал свою работу XIV съезд коммунистической партии Румынии, ставший последним в ее истории. Совсем недавно рухнула Берлинская стена. В Советском Союзе ширились политические реформы. Большие изменения произошли в международной обстановке. Однако Генеральный секретарь РКП был верен себе. В многочасовом докладе, нередко прерываемом “бурными аплодисментами”, Николае Чаушеску, доложив о “новых успехах социалистического строительства” в Румынии, высказал недовольство “деидеологизацией отношений между социализмом и капитализмом” и начавшейся в ряде социалистических стран “капиталистической реставрацией”.

Между тем в городе Тимишоара, который вскоре станет известен всему миру, уже проходило пикетирование дома священника Ласло Текеша. Вскоре бежала на Запад олимпийская чемпионка Надя Команэчи. В стране все более обострялся социально-экономический кризис. О чем думали в это время сидящие в президиуме съезда и владеющие, в отличие от Кондукатора, всей полнотой информации шеф Секуритате генерал Юлиан Влад, министр внутренних дел генерал Тудор Постелнику, министр национальной обороны генерал Василе Миля? Предвидели ли они близкий конец диктатора? Или сами делали все, чтобы ускорить его?! Сам же Чаушеску, давно уже ставший приверженцем “теории конспирологии”, считал, что Советский Союз и Запад стремятся уничтожить социализм в Румынии.

Похоже, именно восьмидесятые годы во многом предопределили судьбу Чаушеску и пути дальнейшего развития общества уже в постчаушесковскую эпоху. Что же происходило в Румынии в последние десять лет диктатуры “Гения Карпат”?

Уже на рубеже 70 – 80-х годов стали нарастать экономические сложности и неурядицы. В основе кризисных явлений была приверженность режима и самого генсека ортодоксальной марксистской экономической модели: жесткая командно-административная система, тотальное огосударствление экономики, развитие тяжелой промышленности на экстенсивной основе, коллективизация сельского хозяйства. В 70-е годы Чаушеску сделал ставку на западные кредиты. В результате к середине 80-х годов внешний долг Румынии составил свыше 20 миллиардов долларов. В заслугу Чаушеску надо поставить то, что он умел полностью погасить этот долг, однако режим сверхжесткой экономии заметно обострил социальную обстановку в стране.

Если перелистать советские газеты и журналы 80-х годов, то можно сделать вывод, что в Румынии все обстоит хорошо. Народ сыт и вполне доволен жизнью. Есть, конечно, и некоторые недостатки. По вечерам рано гаснет свет на улицах и в домах. Только 2 – 3 часа в день работает телевидение. Рано закрываются дискотеки. Но вот как все это объяснял социолог Петр Дескулеску, сотрудник исследовательского центра по проблемам молодежи при СКМ: “Энергетический вопрос для нас – вопрос выживания, вопрос, от которого зависит осуществление нашего социалистического проекта. Жесткие меры призваны приучить будущие поколения к мысли, что ресурсов действительно мало и что каждому необходимо нести за них свою долю ответственности”. Между тем, бытовые условия населения из года в год становились все хуже. В квартире разрешалось включать только одну лампочку мощностью 15 ватт, горячая вода практически не подавалась. Обострилась продовольственная проблема. Позднее публицист Дорин Янку напишет в журнале “Румыния”: “Голод был своеобразным инструментом господства диктатора, который он применял наряду с холодом, мраком, страхом. Чаушеску рассчитывал с помощью этих элементов превратить людей в испуганных животных, единственной мыслью которых было бы как достать еду, независимо от того, что это за еда”.

В 60 – 70-е годы в Румынии было построено много промышленных предприятий, однако при этом в расчет не принимались энергетические затраты. В результате себестоимость их продукции в 3 – 4 раза превышала западную. Когда разразился мировой энергетический кризис 1973 – 1974 годов, тяжелая промышленность Румынии “почила в бозе”. Тем более, что Советский Союз лишил страну своей дешевой нефти, и румынам приходилось покупать ее за твердую валюту по мировым ценам. Громадный и капиталоемкий нефтеперерабатывающий комплекс Румынии так и не был введен в эксплуатацию.

Чаушеску несокрушимо верил в преимущества централизованной экономики и жесткого государственного планирования, однако к тому времени он был полностью отрезан своей “командой” от объективной информации. Курс на всеобъемлющий экспорт в целях скорейшей выплаты задолженности опустошил полки магазинов и создал ситуацию, близкую к голоду. Однако на вопрос корреспондента журнала “Ньюсуик” “Когда заполнятся пустые полки магазинов?” Чаушеску надменно отвечал: “У нас нет пустых полок. Наоборот, в наших магазинах полно товаров. Возможно, в магазинах стали халатно относиться к работе, но мы не хотим поставлять туда дополнительный товар. Вы можете пойти в любой магазин и купить все, что угодно, в том числе многие товары, которые мы поставляем в США”.

"Самая большая и самая вредная ложь чаушизма – ложь экономическая!” – писала газета “Ромыния либерэ” 28 декабря 1989 года. Действительно, цифры, свидетельствующие об экономическом расцвете Румынии, очень впечатляли. В интервью газете “Правда” в августе 1989 года Николае Чаушеску утверждал, что после 1944 года промышленная продукция выросла в 135 раз, сельскохозяйственная – в 10 раз, национальный доход увеличился более чем в 40 раз. На пленуме ЦК компартии в октябре 1989 года он заявлял: “Согласно международным статистическим данным, Румыния числится среди первых стран в мире с такими темпами развития, а некоторые данные выдвигают Румынию на первое место в отношении социально-экономического развития после второй мировой войны”.

Однако все эти цифры лгали. Действительная статистика скрывалась. Так, с 1985 года Румыния перестала поставлять во Всемирную организацию здравоохранения статистические данные о положении в сфере охраны здоровья. По официальным данным, в 1989 году общая продукция зерновых превысила 60 миллионов тонн, на деле же она составила только 16 миллионов тонн.

Угодливая пропаганда, направляемая придворными льстецами, все больше раздувала культ Вождя, этого “самого любимого сына румынского народа”. Чаушеску приписывались все “успехи” – подлинные и мнимые – в создании “всесторонне развитого социалистического общества” и формировании “нового человека”. За несколько месяцев до гибели Чаушеску беседовал с корреспондентом “Ньюсуик”, который спросил его: “Люди, приезжающие из-за рубежа в Румынию, видят плакаты с вашим именем, в книжных магазинах они видят написанные вами книги. Кое-кто говорит о культе личности Чаушеску”. Верный своей словесной эквилибристике, Кондукатор ответствовал: “Все личности в той или иной партии могут пользоваться расположением и поддержкой, если отождествляют свою деятельность с делом рабочего класса, с делом своего народа. И это не так уж плохо. Если это культ личности, то мне хотелось бы, чтобы во всех слаборазвитых странах были такие личности, способные обеспечить повышение жизненного уровня народа. Я думаю, само понятие культа личности ложно, ибо если кто-то ясно видит окружающую действительность, то это не культ личности” Свою страну румыны в разговорах между собой именовали “Чаушвенцим”, “Чаусима”, “Паранополис”. Однако ухудшение жизненных условий приводило только к усилению внешних проявлений культа Чаушеску. Некоторые официальные документы скорее напоминали бред больного воображения. В резолюции конференции РКП (декабрь 1987 года) было записано: “Национальная конференция является волнующим выражением чувств безграничной любви и глубокой признательности, которые испытывают коммунисты, вся наша партия и народ к товарищу Николае Чаушеску, самому любимому сыну нации, пламенному революционеру и патриоту, герою среди героев нашего народа”.

Диктатор воспринимал все эти славословия как должное. Возникает вопрос – знал ли он о том, что происходит в стране, как живет простой народ, что говорят люди о нем? В беседе с советским журналистом румын, хорошо знавший Чаушеску лично, говорил, что диктатор не представлял реального положения дел и никак не предполагал, что народ может подняться на восстание. Однако другой собеседник говорил нашему журналисту:

– Я знал его очень хорошо. Так хорошо, что когда он стал генсеком, я ушел в отставку с министерского поста. В первые годы своего правления Чаушеску вел себя осторожно. Подлинный характер он проявил позднее. Он страдал всевозможными комплексами. Во-первых, он сам нигде не учился, остался малограмотным и ненавидел интеллигентных, образованных людей. Во-вторых, был злым и мстительным. В-третьих, он был некрасив и, очевидно, мучился этим. Запинался при разговоре. Словом, мелкий человек во власти своих комплексов. Болезненное тщеславие, мания величия… Он уверовал в то, что он великий человек. Правда, ему в этом сильно помогли не только окружающие его подхалимы, но и многие весьма уважаемые деятели, особенно на Западе. Считалось, что он противостоит Москве.

– Он знал, до какого состояния довел страну?

– Прекрасно знал. И готовился к подавлению заговоров и восстаний.

Однако многие факты, в том числе отзывы тех, кто наблюдал Чаушеску после его бегства из здания ЦК партии, свидетельствуют, что Кондукатор был в шоке от случившегося. Он повторял: “Я дал им все, я дал им все!” Во время суда он не соглашался с обвинениями в свой адрес и заявлял, что народ живет хорошо. Похоже на то, что эта вера была обусловлена его наивностью. Вождь обитал как бы в вымышленном мире. Ведь по сути дела он сам подтолкнул народ на мятеж, когда приказал собрать массовый митинг на Дворцовой площади. Ему не приходило в голову, что вместо криков приветствия и славословий в его адрес народ потребует его смерти. Именно впечатление человека, оторванного от действительности, произвел Чаушеску на редактора журнала “Ньюсуик”, который свидетельствовал: “И вот этот маленький человечек вошел в комнату; в нем не было ни импозантности, ни обаяния, ни красноречия. Он производил впечатление жалкого существа, совершенно выключенного из реальной жизни Румынии, живущего в прошлом, в мире грез”.

Чаушеску так и не сумел осознать, что ситуация существенно изменилась. Многие годы Запад противопоставлял Румынию брежневскому Советскому Союзу, а Чаушеску выставлял как оппонента Москвы. Но после 1985 года, когда в СССР начались реформы Михаила Горбачева, Запад все меньше интересовал румынский Кондукатор. Более того, позднее появились свидетельства, что западные спецслужбы готовили акции по дестабилизации и устранению коммунистического режима в Румынии, что задним числом подтверждало справедливость подозрений Чаушеску.

6. “Антихрист был убит в Рождество”

Первым сигналом грядущей катастрофы стали события в трансильванском городе Тимишоара, где проживало немало этнических венгров. Но никто из руководителей страны тогда и в страшном сне не мог представить, что местный пустяковый конфликт так быстро и неожиданно перерастет в массовое восстание. Чаушеску обвинит “иностранные державы” во вмешательстве во внутренние дела Румынии. Может быть, ему следовало бы обратить внимание на внутренних “агентов”, прежде всего министров-“силовиков”?! Но, увы, он уже был пленником собственной системы, где главную роль играла номенклатура, а не диктатор.

Что же произошло в Тимишоаре? Румынские средства массовой информации хранили по этому поводу полное молчание. Они освещали только официальный визит Чаушеску в Иран. Однако зарубежная, особенно венгерская печать достаточно подробно рассказывала о событиях в этом городе. Ласло Текеш, венгр по национальности, реформатский священник, выступавший в защиту прав венгерского меньшинства в Румынии, был подвергнут домашнему аресту, а затем его попытались выслать из города. Группа жителей собралась возле дома Текеша, взяв его в живое кольцо. В основном это были румынские венгры. Обстановка изо дня в день осложнялась, власти ничего не могли поделать.

17 декабря 1989 года Чаушеску созвал политбюро в связи с волнениями в Тимишоаре, которые длились уже месяц, поскольку впервые верующие собрались возле дома Текеша еще 17 ноября. За все это время справиться с “бунтом” не удалось, и эта непонятная волокита очень обеспокоила диктатора, который должен был решить – уезжать ли в Иран с официальным визитом или же остаться дома и самому руководить подавлением волнений в Тимишоаре. В Бухаресте, правда, все было спокойно. О том, что происходит в Тимишоаре, мало кто из румын знал, поскольку средства массовой информации ничего об этом, естественно, не сообщали. Накануне заседания политбюро Чаушеску приказал не принимать из-за рубежа ни одного туриста, в том числе и из социалистических стран, за исключением Китая, Северной Кореи и Кубы, поскольку все они “являются шпионами”.

Открывая заседание политбюро, Чаушеску расставил все точки над “i”: “Здесь явно вмешательство зарубежных кругов, иностранных шпионских кругов, начиная с Будапешта… Известно также, что как на Востоке, так и на Западе все говорят, что в Румынии следовало бы изменить положение”.

Затем Чаушеску учинил жесткий допрос “силовикам”, которые, в силу своих “пораженческих и капитулянтских позиций” позволили первоначально незначительным событиям перерасти в мятеж “деклассированных элементов”. Обращаясь к министру обороны Василе Миля и министру внутренних дел Тудору Постелнику, разгневанный Чаушеску заявил: “Вы не выполнили приказ, который я вам дал в качестве верховного главнокомандующего и который обязателен для вас! Как это можно?! Хулиганы ворвались в здание уездного комитета партии, избили солдат, офицеров, а они не вмешались?! Что предприняли твои офицеры. Миля, почему вы сразу же не приняли меры, почему не стреляли? Нужно было стрелять, чтобы скосить их, дать предупреждение, а потом стрелять по ногам… Вы не говорите правду. Только сейчас вы мне ее сказали, а до этого дезинформировали”.

Когда же Миля и Постелнику стали заверять Кондукатора в своей преданности, тот им заявил:

"Врага не победишь проповедями, его надо уничтожить. Социализм не построить ложью и заверениями в преданности, он создается только в борьбе. Сейчас в Европе идет капитуляция, подписываются соглашения с империализмом, чтобы ликвидировать социализм”. Ответы главы Секуритате генерала Влада также диктатора не удовлетворили. Чаушеску заявил, что он смещает все трех “силовиков”. Однако неожиданно против этого выступил премьер-министр Константин Дэскэлеску, которого поддержали Георге Рэдулеску и Маня Мэнеску. Куда подевалось былое единодушие и единомыслие?! Все это было совершенно неожиданно, и Чаушеску, придя в бешенство, выскочил из зала заседаний, бросив: “Тогда выбирайте себе другого генерального секретаря!”.

В конце концов страсти улеглись, Чаушеску вернулся, а “силовики” остались на своих постах, заверив политбюро, что незамедлительно примут все необходимые меры. Правда, при этом генерал Миля как бы мимоходом обронил: “Я искал во всех военных уставах и нигде не нашел параграфа, где бы говорилось, что народная армия должна стрелять в народ…” Его прервали, но все это уже выглядело как несогласие с диктатором, скрытое противодействие его приказам. Именно поэтому Чаушеску и был так раздражен – он впервые столкнулся с откровенным саботажем его указаний и, похоже, совершенно не был готов к этому. И все же серьезной угрозы для себя в этом инциденте он не увидел. Что было тому причиной – старческая усталость, потеря чутья, исключительное самомнение, слепая вера в сподвижников? Вряд ли сейчас можно ответить на этот вопрос.

Как бы то ни было, ни осложнение обстановки в Тимишоаре, ни непонятная волокита “силовиков” не помешали Кондукатору уже вечером 17 декабря отбыть в Иран. За себя он оставил Елену Чаушеску и ближайших соратников – Эмиля Бобу и Маня Мэнеску.

18 и 19 декабря Чаушеску находился в Иране. Однако 20-го он прервал визит и вернулся в Бухарест, где в тот же день выступил по радио и телевидению. Он заявил, что “действия хулиганствующих элементов в Тимишоаре были организованы и начаты при поддержке империалистических кругов и шпионских служб различных зарубежных государств с целью дестабилизации ситуации в стране, уничтожения независимости и суверенитета Румынии”. Вскоре румынское телевидение показало несколько репортажей о собраниях трудовых коллективов различных предприятий страны, участники которых поддержали обращение Вождя.

21 декабря по указанию Чаушеску в Бухаресте был созван митинг. На Дворцовой площади собрались манифестанты с лозунгами в защиту социализма в стране, с портретами супругов Чаушеску. В полдень с балкона здания ЦК партии Чаушеску начал свою речь. Вначале все шло как обычно и ничто, казалось, не предвещало неприятностей. Вдруг прямо в толпе раздался взрыв, что вызвало панику среди манифестантов. Позже станет известно, что кто-то взорвал петарду. Чаушеску застыл с открытым ртом и поднятой рукой. На несколько минут телетрансляция была прервана, а когда возобновилась, обстановка на площади уже изменилась. Отовсюду слышались крики “Долой тирана!”, “Долой коммунизм!”. Люди разрывали лозунги, топтали портреты диктатора и его жены. Приближенные увели потрясенного Чаушеску с балкона, а тот силился понять, что же происходит.

К вечеру на Дворцовой площади появились танки, затем послышалась стрельба. Однако, несмотря на вмешательство войск, восстановить порядок не удалось. Днем 22 декабря на крышу здания ЦК сел личный вертолет диктатора, на котором и сбежали супруги Чаушеску. Вскоре после этого мятежная толпа ворвалась в здание. Тогда же стало известно о смерти генерала Василе Миля. По официальной версии, он покончил с собой. Однако его смерть сразу же приписали диктатору, что вызвало взрыв негодования в войсках. Вскоре армия начала переходить на сторону восставших.

После бегства из Бухареста чета Чаушеску добралась до города Тырговиште. Вечером 22 декабря их задержали и доставили в уездный комиссариат полиции. Вскоре туда прибыл майор Ион Мареш.

– Товарищ президент! Я получил приказ обеспечить вашу безопасность. В противном случае мы не отвечаем за последствия. Через 15 – 20 минут сюда прибудут демонстранты.

Чету Чаушеску перевезли в казарму местного гарнизона. Николае и Елена еще не подозревали, что жить им оставалось всего трое суток.

25 декабря в расположении войсковой части, где размещались супруги Чаушеску, приземлились два вертолета. На них прибыли организаторы суда над диктатором – генерал Виктор Стэнкулеску, генерал Вирджил Мэгуряну и один из руководителей новой власти Джелу Войкан Войкулеску.

Их сопровождала группа военных юристов и десантников. К этому времени военная прокуратура в срочном порядке подготовила дело на супругов Чаушеску.

Генерал Стэнкулеску обратился к десантникам.

– Сможете расстрелять их, если будет вынесен смертный приговор? – спросил он. Солдаты согласились.

Между тем Войкулеску инструктировал судей: чету Чаушеску считать “обычными злодеями” и относиться к ним с презрением, “которого заслуживают одиозные преступники”. Видимо, поэтому на суде к обвиняемым обращались на “ты” и использовали непарламентские выражения. Николае Чаушеску обвинитель в своей речи назвал “подлецом”, а обращаясь к его жене, спросил:

"Елена Чаушеску, у тебя что, не в порядке с головой?” Использовались и обычные домыслы, вроде несуществующей виллы Зои Чаушеску, где имелись золотые весы, на которых взвешивали мясо для собак, привозимое из-за границы.

Защитником четы Чаушеску был Мику Теодореску, входивший в пятерку ведущих адвокатов Бухареста. Времени для знакомства с делом и предварительной беседы с подзащитными у него не было. Ни одного из свидетелей суд не вызывал. Поразительно, что защитник в своем заключительном слове признал подсудимых виновными, то есть выступил в роли прокурора.

В ночь с 26 на 27 декабря румынское телевидение показало видеозапись суда над четой Чаушеску. В кадре были видны только обвиняемые. Состав военного трибунала и главный обвинитель ни разу не были показаны. Позднее стало известно, что им был Джику Попа. С самого начала Николае Чаушеску заявил, что признает только Конституцию страны и что этот суд является незаконным.

Обвинитель: Мы судим вас согласно Конституции страны. Сейчас не время преподавать нам уроки. Мы прекрасно знаем, что нам надо делать, и знакомы с законами.

Зачитав обвинительный акт, прокурор потребовал для подсудимых смертной казни.

Н. Чаушеску: Я буду держать ответ только перед Великим национальным собранием, я не признаю этих обвинений. Я хочу говорить только перед Великим собранием. Вы совершили государственный переворот, придет день, когда вы ответите перед народом.

В ходе допроса, когда Чаушеску хотел рассказать о том, что случилось в Тимишоаре, обвинитель его прервал Очевидец декабрьских событий, советский журналист Николай Морозов позднее напишет, что, просматривая видеокадры суда над Чаушеску, “мы увидели полное самообладание, непреклонный характер, презрение к смерти”. И с этим во многом можно согласиться.

Суд был недолгим. После вынесения приговора осужденных вывели во двор и подвели к стене солдатской уборной. Николае Чаушеску, поняв, что это конец, неожиданно запел “Интернационал”, а потом чуть слышно сказал: “Долой предателей”. Раздалась автоматная очередь. Чаушеску погиб мгновенно. Его жена, упав, несколько секунд билась в агонии. Произошло это в 14 часов 50 минут 25 декабря. Когда кадры видеозаписи позднее показывали по телевидению, диктор произнес: “Антихрист был убит в Рождество!"

Пытаясь хоть как-то сгладить неприятный осадок от скороспелого суда и поспешной казни супругов Чаушеску, газета “Адевэрул” 27 декабря писала: “Диктаторы – он и она – зловещая чета, установившая самую дьявольскую машину насилия и порабощения народа, получили справедливое наказание, вытекающее из тяжкой и горькой обиды всей нации”. Спустя некоторое время обвинитель Джеку Попа покончил с собой. А в 1994 году организатор судебного процесса Войкан Войкулеску в соавторстве с генералом Стэнкулеску издал книгу “Как это было”, где признался: “Расстрел четы Чаушеску – это преступление, и этот грех – на мне”.

Поразительная быстрота свержения и казни диктатора вызывала много вопросов. Главный среди них – стали ли эти события следствием заговора или же все развивалось стихийно? Эдвард Бэр пишет: “Декабрьские события в Румынии с течением времени приобрели некий мифический ореол. В Восточной Европе, где тоталитарной марксистско-ленинской тирании уже был нанесен сокрушительный удар, падение последнего сталиниста вызвало живейший интерес и бурную радость. Каково же было негодование, когда вдруг выяснилось, что не только количество жертв сильно преувеличено, но и само восстание оказалось не вполне той спонтанной романтической революцией, какой оно вначале представлялось многим”.

Лидеры Фронта национального спасения всячески отвергали любую мысль о заговоре, что уже само по себе вызывало настороженность. Заместитель председателя Совета ФНС Казимир Ионеску в интервью газете “Известия” говорил: “Наше движение было совершенно стихийным, оно не было организовано”. Но тут же сам опровергает свои слова, рассказывая о том, как он с друзьями готовился сорвать выступление Чаушеску 21 декабря на митинге на Дворцовой площади: “Мы знали, что будет публичное выступление Чаушеску” будет площадь, заполненная марионетками, плакаты, выкрики из толпы “Да здравствует!” Мы отдавали себе отчет, что, если эта демонстрация “единства” диктатора с массами станет успешной, он завтра же, используя “полученный от народа мандат”, сотрет с лица земли Тимишоару, и на всех нас обрушатся самые бешеные фашистские репрессии”. Они с другом решили сорвать подготовленный митинг, но не сумели пробраться на площадь. “Однако нескольким нашим людям – это были девушки – удалось осуществить задуманное. Они прорвались сквозь кордоны и первыми закричали “Долой диктатора!”.

Впрочем, объяснить позицию руководителей ФНС можно было и тем, что они постоянно апеллировали к румынскому народу, всячески превознося его. Заместитель председателя Совета ФНС профессор Думитру Мазилу говорил: “Румынский народ, который считали слишком смиренным и слишком спокойным, не только доказал, что он заслуживает себе место под солнцем, а не в бездне, но и что в нем есть необходимая сила и он быстро справится со сложной ситуацией, в которой находился целые десятилетия”.

Российский историк Алла Язькова уверенно констатирует, что события 17 – 22 декабря 1989 года явили собой нечастый в современной истории пример массового народного взрыва, не подготовленного заранее и не имевшего лидеров. Правда, она сама же пишет о том, что заговор против диктатора готовился еще с середины 80-х годов высшими военными чинами во главе с генералом армии Ионом Ионицэ, который в 1966 – 1976 годах был министром обороны, но затем его отправили в отставку. В группу заговорщиков входили генерал-майор Штефан Костял и генерал Николае Милитару. Свергнуть диктатора планировалось с октября 1984 года, что было приурочено к его визиту в ФРГ. Но до этого дело не дошло, поскольку Костял был арестован. Впрочем, генерал Милитару продолжил свою конспиративную деятельность в армии.

В статье Марку леску в газете “Ромыния либерэ” говорилось, что приход к власти ФНС – это результат заговора. Подготовка к нему началась еще в 1971 году. При этом большую роль играли генералы Милитару, Костял, Ионицэ, а также гражданские лица, в том числе Ион Илиеску. Однако особый интерес вызвали откровения генерала Милитару и профессора Сильвиу Брукану в газете “Адевэрул”, которые заявили, что оппозиция Чаушеску существовала еще с момента избрания его на пост генсека в 1965 году. Носители ее – это прежде всего Ионицэ, Милитару и Костял. Однако заговорщики возлагали надежды не на военный переворот, а на всенародную революцию, что и случилось в декабре 1989 года.

Существует немало версий, обыгрывающих сюжет, что свержение Чаушеску было организовано Москвой. Об этом немало писали во французской печати. Российский историк Николай Зенькович приводит в одной из своих работ выдержки из доклада Румынской службы информации о событиях 1989 года, где подтверждается причастность к ним КГБ. Любопытные сведения в отношении роли КГБ в румынских событиях приводятся и в статье Николая Морозова “Загадки румынской революции”. Однако прямых доказательств пока что не найдено Вполне возможно допустить, что заговор существовал, но взрыв недовольства оказался неожиданным для заговорщиков и им с трудом удалось взять развитие событий под свой контроль. Причем “ядра” заговора как такового не существовало, поскольку он развивался как бы двумя параллельными потоками, не связанными между собой до поры до времени. Одна оппозиционная группировка – это генералы Костял, Милитару, Ионицэ, а также Илиеску, Мазилу, Брукан и другие “обиженные” диктатором. Это – основа будущего ФНС. По этому поводу любопытное свидетельство есть у Эдварда Бэра, который пишет, что магнитофонная запись заседания руководящего ядра ФНС 22 декабря в здании бывшего ЦК партии зафиксировала слова генерала Милитару о том, что ФНС существует уже 6 месяцев.

Вторая оппозиционная группировка – это действующие “силовики” – генерал Миля, генерал Постелнику, полковник Секуритате Вирджил Мэгуряну, но прежде всего генерал Юлиан Влад. Противоречия между этими двумя группировками удалось преодолеть далеко не сразу, чем и объясняется, возможно, кровавая бойня 23 – 28 декабря 1989 года. Все эти дни шла борьба за власть внутри ФНС.

В пользу предположения, что перестрелки были во многом инспирированы ФНС, говорят два факта. Во-первых, когда в ходе митинга на Дворцовой площади после бегства диктатора 22 декабря на балконе здания ЦК партии появились представители только что сформированного ФНС, то никакие “террористы” по ним не стреляли. Во-вторых, ФНС тщательно скрывал, кто же они такие, эти “террористы”. И ни один из них, насколько известно, ни живым ни мертвым так и не был предъявлен общественности и журналистам.

В конце декабря, когда происходили бои, настоящую “психологическую диверсию” осуществляли средства массовой информации, уже в основном контролируемые новой властью. Непрерывно поступали сообщения о том, что “террористы” атакуют тот или иной объект, что отравлена вода в столичном водопроводе (не надо забывать, что все события разворачивались в Бухаресте, остальная Румыния была спокойна), что взорван атомный реактор в Питешти и т.п. Похоже, все было рассчитано на то, чтобы посеять панику.

Румынская “народная революция” (или, если угодно, “декабрьские события”) оказалась самой кровопролитной из всех, что произошли в странах Восточной Европы в ходе ликвидации социализма.

Ликование по поводу свержения диктатора смешивалось с болью и ужасом, когда по телевидению показывали страшные кадры, на которых были видны почерневшие трупы истерзанных людей, лежащие на краю разрытых ям. А голос за кадром говорил, что это – “братские могилы, куда Секуритате зарыла мучеников революции”. Правда, вскоре после этого жуткого показа один из врачей в Тимишоаре объяснил, что трупы, которые демонстрировали по телевидению, это вовсе не жертвы секуристов. Все эти люди умерли еще до декабрьских событий. Но это уже не имело значения, как и то, что число жертв Чаушеску “скостили” с 60 тысяч до 1030 человек. Смерть есть смерть, и кровь – это кровь.

Прошло почти десять лет после гибели Николае Чаушеску. Но по-прежнему нет полной ясности, что же произошло в декабре 1989 года. Российский журналист Николай Морозов пишет:

"Почему и сегодня участники этих событий предпочитают держать рот на замке? Кто им мешает публично рассказать, как они избавили Румынию от диктатора, которого проклинал народ и презирали за рубежом? Почему многие из них сегодня не только не увенчаны лаврами, но опасаются суда общественности и мучаются кошмарами? Неужели судьба этих людей подтверждает слова: революции готовят мечтатели, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются негодяи?”.

Ставший полковником Ион Мареш, некогда причастный к задержанию Чаушеску, рассказывает, что его называют “убийцей” и отказываются обслуживать в магазине. Участники судебного процесса над Чаушеску получают письма с угрозами, а сам суд все чаще именуют “позорным”. Румыния по-прежнему во многом остается традиционным обществом. Квазимодернизация принесла больше бед, чем достижений. Наследие эпохи “Гения Карпат” сказывается в бесконечных политических дрязгах, “охоте за ведьмами”, нетерпимости, озлобленности. Сам же Николае Чаушеску остается неоднозначной фигурой в современной истории Румынии – то ли “злой гений”, то ли жертва своего времени.

Приложение № 1

Политические архивы

Невское время № 20 (1661) 4 февраля 1998 г.

Казнь Чаушеску помнят и сегодня

"Антихрист умер в Рождество!” – так диктор “Румынского свободного телевидения” возвестил восемь лет назад о казни Николае и Елены Чаушеску. 25 декабря 1989 года диктаторская чета была расстреляна возле солдатской уборной в гарнизоне города Тырговиште. Пафос телевизионного диктора, обусловленный невероятным нервным напряжением тех дней, сегодня кажется неуместным. Теперь румыны по-иному толкуют события восьмилетней давности. В ходе недавнего опроса общественного мнения подавляющее большинство респондентов – 57,6 процентов – заявили, что чету диктаторов не следовало казнить. Все признают, что эта акция резко охладила энтузиазм по отношению к румынской революции на Западе и подорвала доверие к новым руководителям страны.

Так называемый процесс, в результате которого чрезвычайный военный трибунал вынес тирану не подлежащий обжалованию смертный приговор, многие называют сегодня инсценировкой или пародией. Эту точку зрения, например, отстаивает газета “Зиуа”. “Румыны должны смыть позор перед лицом мира и Бога!” – под таким девизом она организовала в прошлом году “разбирательство процесса” Чаушеску, в ходе которого юристы подробно рассмотрели каждое нарушение предусмотренной законом судебной процедуры. Цель нового “процесса” – не оправдание диктатора, писала “Зиуа”, а “спасение чести румынского правосудия, которое было растоптано теми, кто убил Чаушеску в святое Рождество после судебного маскарада”. Директор газеты Сорин Рошка Стэнеску утверждает, что Чаушеску попросту ликвидировали, так как он “слишком много знал”, а приведение приговора в исполнение называет “убийством старика”.

Нельзя прикладывать к деяниям революционного периода мерки мирного времени, возражает один из участников процесса и инициаторов казни диктатора – Джелу Войкан Вокулеску.

Революция для того и вспыхнула, чтобы покончить с Чаушеску. Вопрос стоял так: либо мы уничтожим его, либо он расправится с нами.

Доказательством этому служит тот факт, что сразу после того, как стало известно о смерти диктатора, прекратилось вооруженное сопротивление его сторонников. В том процессе было немало правовых изъянов, однако они обусловлены тем, что он проходил в чрезвычайных условиях.

Это был плохой процесс, на котором не соблюдались все правила процедуры, признает начальник военной прокуратуры генерал Дан Войня, который в суде над Чаушеску выступал обвинителем. В нормальных условиях нужно было организовать настоящий процесс против Николае и Елены Чаушеску, однако это не входило в наши планы. Мы поступили так, чтобы покончить с кровопролитием, ибо силы реакции оказывали сопротивление и продолжали гибнуть невинные люди. Впрочем, считает Д. Войня, сегодня можно вновь провести этот процесс. Конечно, не для вынесения Чаушеску нового приговора, что, понятно, невозможно, а чтобы установить истину.

Приложение № 2

Политические архивы

Расшифровка стенограммы закрытого суда над Николае и Еленой Чаушеску Военная база Тырговиште – 25 декабря 1989 года

Обвинитель Джику Попа (Генерал Попа, покончил жизнь самоубийством в марте 1990 года!?) Голос: Стакан воды!

Николае Чаушеску: Я признаю только Великое Национальное Собрание. Я буду говорить только перед ним.

Обвинитель: Таким же образом он отказался вести диалог с народом, теперь он также отказывается говорить с нами. Он всегда утверждал, что действует и говорит от имени людей, является любимым сыном народа, но только тиранил людей все это время. Вы обвиняетесь в проведении действительно роскошных празднеств во все праздники в вашем доме. Детали известны.

Эти два ответчика доставляли наиболее роскошные продукты и одежду из-за границы. Они были даже хуже чем король, прежний король Румынии. А народ получает только 200 граммов в день по карточкам. Эти два ответчика ограбили людей, и даже сегодня они не хотят говорить. Они – трусы. Мы имеем данные относительно обоих из них. Я прошу председателя прокуратуры зачитать Обвинительный акт.

Главный обвинитель: Уважаемый председатель суда, сегодня мы должны вынести приговор ответчикам Николае Чаушеску и Елене Чаушеску, совершившим следующие преступления против народа.

Они совершили действия, несовместимые с человеческим достоинством и общественным мнением? они действовали деспотическим и преступным способом; они губили народ, лидерами которого, по их утверждению, они являлись. Ввиду преступлений, которые они совершали против народа, я выступаю в суде, от имени жертв этих двух тиранов, за смертный приговор для обоих ответчиков. Проект обвинительного акта содержит следующие пункты:

Геноцид, в соответствии со Статьей 356 уголовного кодекса. Вооруженное нападение на людей и государственную власть, в соответствии со Статьей 163 уголовного кодекса. Разрушение государственных служб и институтов, подрыв народного хозяйства, в соответствии со Статьями 165 и 145 уголовного кодекса. Они заблокировали нормальный ход развития экономики.

Обвинитель: Вы слышали обвинения? Вы поняли их?

Николае Чаушеску: Я не отвечаю, я буду отвечать на вопросы только перед Великим Национальным Собранием. Я не признаю этот суд. Обвинения являются некорректными, и я не буду отвечать здесь ни на один вопрос.

Обвинитель: Обратите внимание, он не признает пункты, упомянутые в проекте обвинительного акта.

Николае Чаушеску: Я не буду что-либо подписывать.

Обвинитель: Ситуация известна. Катастрофическая ситуация в стране известна во всем мире. Каждый честный гражданин, добросовестно работавший здесь до 22 декабря, знает, что у нас нет лекарств, что вы оба, таким образом, убили детей и других людей, у нас нечего есть, нет тепла, нет электричества.

Елена и Николае отвергают эти обвинения.

Следующий вопрос к Чаушеску: Кто заказал кровопролитие в Тимишоаре?

Чаушеску отказался отвечать.

Обвинитель: Кто, например, отдавал приказ стрелять в Бухаресте?

Николае Чаушеску: Я не отвечаю.

Обвинитель: Кто приказал стрелять в толпу? Скажите нам!

В этот момент Елена говорит Николае: Забудьте о них. Вы видите, бесполезно говорить с этими людьми.

Обвинитель: Знаете ли вы что-либо относительно приказа открыть стрельбу?

Николае реагирует с удивлением.

Обвинитель: Там все еще продолжается стрельба. Фанатики, которым вы платите, стреляют в детей, они беспорядочно стреляют по квартирам. Кто эти фанатики? Являются ли ими ваши люди или это наемники?

Николае Чаушеску: Я не буду отвечать. Я не буду отвечать на любой вопрос. Не прозвучало ни единого выстрела на Дворцовой площади. Ни одного выстрела. Никто не стрелял.

Обвинитель: К настоящему времени имеются 34 жертвы.

Елена говорит: Смотри, и это они называют геноцидом.

Обвинитель: Во всех окружных центрах, которые вы напыщенно называли муниципалитетами, продолжается стрельба. Люди были рабами. Вся интеллигенция страны сбежала. Никто больше не хотел что-либо делать для вас.

Неопознанный голос: Господин Президент, я хотел бы кое-что узнать. Обвиняемый должен сообщить нам, кто эти наемники. Кто платит им? И кто переправил их в страну?

Обвинитель: Да. Обвиняемый, отвечайте.

Николае Чаушеску: Я не скажу больше ничего. Я буду говорить только в Великом Национальном Собрании.

Елена продолжает что-то ему шептать.

В результате обвинитель говорит: Елена всегда была болтливой, но, тем не менее, она многого не знает. По моим наблюдениям, она не способна даже правильно читать, хотя называет себя выпускницей университета.

Елена Чаушеску: Интеллектуалам этой страны следовало бы слышать вас, вас и ваших коллег.

Обвинитель цитирует все академические звания, которые она вытребовала себе.

Елена Чаушеску: Интеллигенция страны услышит, в чем вы обвиняете нас.

Обвинитель: Николае Чаушеску должен объяснить нам, почему он не отвечает на наши вопросы. Что заставляет его поступать так?

Николае Чаушеску: Я отвечу на любой вопрос, но только в Великом Национальном Собрании, перед представителями рабочего класса. Сообщите людям, что я отвечу на все их вопросы. Весь мир должен знать, что здесь происходит. Я признаю только рабочий класс и Великое Национальное Собрание – и больше никого.

Обвинитель: Мир уже знает то, что случилось здесь. Николае Чаушеску: Я не буду отвечать вам, путчисты.

Обвинитель: Великое Национальное Собрание было распущено.

Николае Чаушеску: Это никак не возможно. Никто не может распустить Национальное Собрание.

Обвинитель: У нас теперь другой руководящий орган – Фронт Национального Спасения. Фронт – теперь наш высший орган.

Николае Чаушеску: Никто этого не признает. Именно поэтому народ борется по всей стране. Эта банда будет разгромлена. Они организовывали путч.

Обвинитель: Люди борются против вас, а не против новой власти.

Николае Чаушеску: Нет, люди борются за свободу и против новой власти. Я не признаю суд.

Обвинитель: Почему Вы думаете люди сражаются сегодня?

Николае Чаушеску: Как я уже сказал, народ борется за свою свободу и против этого путча, против этой узурпации. Заявляю, что этот путч организован заграницей. Я не признаю этот суд. Я не буду больше отвечать. Я теперь говорю с вами как с простыми гражданами, и я надеюсь, что вы расскажете правду. Я надеюсь, что Вы также не работаете на иностранцев и на разрушение Румынии.

Обвинитель совещается относительно защиты и о том, знает ли Чаушеску, что он больше не президент страны, и что Елена Чаушеску также потеряла все свои официальные титулы, а правительство было распушено. Обвинитель хочет выяснить, на каком основании суд может быть продолжен. Должно быть выяснено, может или не может Чаушеску, должен или не должен он вообще отвечать. В данный момент ситуация – довольно неопределенная.

Далее совет по защите, назначенный судом, спрашивает, знают ли Николае и Елена Чаушеску вышеупомянутые факты, заключающиеся в том, что он больше не президент, а она потеряла все свои должности.

Николае Чаушеску: Я – президент Румынии и Главнокомандующий Румынской армией. Никто не может лишить меня этих функций.

Обвинитель: Но не нашей армии. Вы не являетесь Главнокомандующим нашей армии.

Николае Чаушеску: Я не признаю вас. Я говорю с Вами, по крайней мере, как с простыми гражданами, и как простым гражданам я сообщаю: Я – Президент Румынии.

Обвинитель: Кто вы на самом деле?

Николае Чаушеску: Я повторяю: Я – Президент Румынии и Главнокомандующий Румынской армией. Я – народный Президент. Я не буду больше говорить с Вами – с провокаторами, организаторами путча и с наемниками. У меня нет с вами ничего общего.

Обвинитель: Да, но вы платите наемникам.

Николае Чаушеску: Нет, нет.

Елена Чаушеску: Невероятно, что они выдумывают, невероятно.

Обвинитель: Пожалуйста, заметьте: Чаушеску не признает новые законные государственные структуры власти. Он все еще считает себя президентом страны и главнокомандующим армией. Почему вы так сильно разрушили страну, почему вы экспортировали все? Почему Вы вынудили крестьян голодать? Товар, который крестьяне производили, экспортировался, и крестьяне из наиболее отдаленных областей съезжались к Бухаресту и другим городам, чтобы купить хлеб. Они обрабатывали землю в соответствии с вашими распоряжениями и им было нечего есть. Почему Вы морили голодом людей?

Николае Чаушеску: Я не буду отвечать на этот вопрос. Как простой гражданин, я сообщаю вам следующее: впервые я гарантировал, что каждый крестьянин получит 200 килограммов пшеницы на человека, а не на семью, и что он имеет право на большее. Это – ложь, что я заставлял людей голодать. Ложь, ложь, обращенная на меня. Это показывает, как мало здесь патриотизма, как много совершено измен.

Обвинитель: Вы утверждаете, что приняли меры, чтобы каждый крестьянин имел право на 200 килограммов пшеницы. Почему крестьяне тогда покупают свой хлеб в Бухаресте?

Обвинитель цитирует Чаушеску его же программу.

Обвинитель: У вас замечательные программы. Бумага терпелива. Однако почему ваши программы не осуществлены? Вы разрушили румынские деревни и румынскую землю. Что вы скажете как гражданин?

Николае Чаушеску: Как гражданин, как простой гражданин, я скажу вам следующее. Не было такого места, где был бы такой подъем, такое большое строительство, такое тесное единение, как в румынской провинции. Я гарантировал каждой деревне свои школы, больницы и своих докторов. Я сделал все, чтобы создать приличную и богатую жизнь для народа в стране, аналога которой нет ни в какой другой стране мира.

Обвинитель: Мы всегда говорили относительно равенства. Мы все равны. Каждый должен получать в соответствии с результатами своего труда. Теперь мы наконец видели вашу виллу по телевидению, золотые блюда, из которых Вы ели, пищевые продукты, импортированные вами, роскошные празднования, картины ваших роскошных пиршеств.

Елена Чаушеску: Невероятно. Мы живем в нормальной квартире, точно так же, как и все другие граждане. Мы гарантировали квартиру для каждого гражданина согласно соответствующим законам.

Обвинитель: Вы имели дворцы.

Николае Чаушеску: Нет, мы не имели никаких дворцов. Дворцы принадлежат народу.

Обвинитель соглашается, но подчеркивает, что они жили в них в то время, как люди страдали.

Обвинитель: Дети не могут даже купить простой леденец, а вы живете в народных дворцах.

Николае Чаушеску: Возможно ли предъявлять нам такие обвинения?

Обвинитель: Давайте теперь поговорим о счетах в Швейцарии, господин Чаушеску. Что вы можете сказать относительно счетов?

Елена Чаушеску: Счета в Швейцарии? Представьте доказательство!

Николае Чаушеску: Мы не имели никакого счета в Швейцарии. Никто не открывал счет. Это вновь показывает, насколько фальшивы обвинения. Какая клевета, какие провокации! Это был государственный переворот.

Обвинитель: Хорошо, господин обвиняемый. Если вы не имели никаких счетов в Швейцарии, подпишете ли вы заявление, подтверждающее что деньги, которые могут оказаться в Швейцарии, должны быть переданы Румынскому государству в его Госбанк.

Николае Чаушеску: Мы обсудим это перед Великим Национальным Собранием. Я не буду говорить что-либо здесь. Это – вульгарная провокация.

Обвинитель: Вы подпишете заявление сейчас или нет?

Николае Чаушеску: Нет, нет. Я не собираюсь делать заявление и не буду его подписывать.

Обвинитель: Обратите внимание на следующее – обвиняемый отказывается подписывать это заявление. Обвиняемый не признал нас. Он также отказывается признавать новую власть.

Николае Чаушеску: Я не признаю эту новую власть.

Обвинитель: Итак, вы знаете новую власть. У вас есть информация о ней.

Елена и Николае Чаушеску: Так это вы сказали нам об этом. Вы сказали нам об этом здесь.

Николае Чаушеску: Никто не может менять устройство государства. Это невозможно. Узурпаторы были строго наказаны в течение прошедших веков румынской истории. Никто не имеет права низложить Великое Национальное Собрание.

Обвинитель поворачивается к Елене: Вы всегда были более благоразумны и более готовы для разговора как ученый. Вы были наиболее важным помощником, человеком номер два в правительственном кабинете.

Обвинитель: Вы знали о геноциде в Тимишоаре?

Елена Чаушеску: Какой геноцид? Кстати, я не буду отвечать больше на вопросы.

Обвинитель: Вы знали о геноциде или, как химик, имели дело только с полимерами? Вы, как ученый, вы знали об этом?

Здесь Николае Чаушеску вступает в ее защиту.

Николае Чаушеску: Ее научные работы были изданы за границей!

Обвинитель: И кто писал статьи для Вас, Елена?

Елена Чаушеску: Какая наглость! Я – член и Председатель Академии наук. Вы не имеете права говорить со мной таким образом!

Обвинитель: То есть как заместитель премьер-министра вы не знали о геноциде?

Обвинитель: Это – то, как вы работали с людьми и осуществляли ваши функции! Но кто дал приказ стрелять? Ответьте на этот вопрос!

Елена Чаушеску: Я не буду отвечать. Я сказала вам в самом начале, что не буду отвечать ни на один вопрос.

Николае Чаушеску: Вы как офицеры должны знать, что правительство не может отдавать приказ открыть стрельбу. Но те, кто стрелял в молодых людей, были сотрудниками службы безопасности, террористы.

Елена Чаушеску: Террористы из Секуритате.

Обвинитель: Террористы из Секуритате?

Елена Чаушеску: Да.

Обвинитель: А кто глава Секуритате? Другой вопрос…

Елена Чаушеску: Нет, я не дала ответ. Это была только информация для вас, как для граждан.

Николае Чаушеску: Я хочу сообщить вам как гражданам, что в Бухаресте…

Обвинитель: Мы закончили с вами. Вам не следует говорить что-либо еще. Следующий вопрос:

Как умер генерал Миля (министр обороны у Чаушеску)? Он был застрелен? И кем?

Елена Чаушеску: Спросите врачей и народ, но не меня!

Николае Чаушеску: Я задам вам встречный вопрос. Почему вы не спросили о том, из-за чего генерал Миля совершил самоубийство?

Обвинитель: Что побудило его совершить самоубийство? Вы назвали его предателем. Это было причиною самоубийства.

Николае Чаушеску: Предатель Миля совершил самоубийство.

Обвинитель: Почему вы не предали его суду и не вынесли ему приговор?

Николае Чаушеску: Его преступные действия были обнаружены только после того, как он совершил самоубийство.

Обвинитель: В чем заключались его преступные действия?

Николае Чаушеску: Он не убедил воинские части выполнять свои патриотические обязанности.

Чаушеску объясняет подробно, что он только узнал от его офицеров, что генерал Миля совершил самоубийство. Обвинитель прерывает его.

Обвинитель: Вы всегда были более болтливы, чем ваш коллега. Однако, она всегда была на вашей стороне и очевидно обеспечила вас необходимой информацией. Однако, мы должны говорить здесь открыто и искренне, как приличествует интеллектуалам. Да и вы оба являетесь членами Академии наук.

Теперь сообщите нам, пожалуйста, какие деньги использовались, чтобы оплатить ваши публикации за рубежом – избранные работы Николае Чаушеску и научные труды так называемого академика Елены Чаушеску.

Елена Чаушеску: Так называемый, так называемый. Теперь они даже забрали все наши звания.

Обвинитель: Еще раз вернемся и генералу Миля. Вы сказали, что он не выполнил ваши приказы. Что это за приказы?

Николае Чаушеску: Я буду отвечать только Великому Национальному Собранию. Там я расскажу, каким образом он предал свою родину.

Обвинитель: Пожалуйста, спросите Николае и Елену Чаушеску, не страдали ли они когда-либо психическим расстройством.

Николае Чаушеску: Что? Что он должен спросить нас?

Обвинитель: Имели ли вы когда-либо психические расстройства.

Николае Чаушеску: Какая непристойная провокация.

Обвинитель: Это послужило бы вашей защите. Если бы вы имели психическое заболевание и признали это, вы не отвечали бы за ваши действия.

Елена Чаушеску: Как может кто-то говорить нам подобные вещи? Как может он высказывать такое?

Николае Чаушеску: Я не признаю этот суд.

Обвинитель: Вы никогда не были способны вести диалог с народом. Вы не привыкли говорить с людьми. Вы произносили монологи, а люди должны были аплодировать подобно ритуалам древних племен. И сегодня вы действуете тем же самым способом, демонстрируя манию величия. Теперь мы предпринимаем последнюю попытку. Вы хотите подписать это заявление?

Николае Чаушеску: Нет, мы не будем подписываться. И я также не признаю совет по защите.

Обвинитель: Пожалуйста, отметьте – Николае Чаушеску отказывается от сотрудничества с назначенным судом советом по защите.

Елена Чаушеску: Мы не будем подписывать никакое заявление. Мы будем говорить только в Национальном Собрании, потому что мы упорно трудились для народа всю нашу жизнь. Мы пожертвовали всю нашу жизнь людям. И мы не предадим наш народ здесь.

Суд отмечает, что расследование закончено.

Затем следует чтение обвинительного акта.

Обвинитель: Господин Председатель, мы находим, что оба обвиняемых виновны в совершении преступных деяний согласно следующим Статьям Уголовного кодекса: Статьи 162, 163, 165 и 357.

Ввиду этого обвинения, я призываю к смертному приговору и полной конфискации имущества этих двух обвиняемых.

Совет по защите теперь получает слово и сообщает Чаушеску еще раз, что они имеют право на защиту и что они должны воспользоваться этим правом.

Совет по защите:

Даже учитывая, что он, как и она, совершали безумные действия, мы хотим защитить их. Мы хотим законного суда. Только Президент, находящийся у власти, может требовать выступления в Великом Национальном Собрании. Если он больше не имеет определенного статуса, он не может требовать что-либо вообще. Тогда с ним обращаются как с обычным гражданином. Так как старое правительство было распущено и Чаушеску потерял свои функции, он больше не имеет права требовать обращения, соответствующего статусу президента. Пожалуйста, отметьте, что здесь это было заявлено, что все инструкции соблюдались в соответствии с законом, что суд является законным. Поэтому оба обвиняемых совершают ошибку, отказываясь сотрудничать с нами. Это – законный суд, и я имею честь защищать их. Вначале Чаушеску заявил, что вопрос о его болезни – это провокация. Он отказался подвергнуться психиатрический экспертизе. Однако имеется различие между реальной болезнью, которую необходимо соответствующим образом лечить, и умственным безумием, которое ведет к соответствующим действиям, но которое отвергается обвиняемым. Вы действовали в очень безответственной манере, вы вели страну к краю пропасти и вы будете осуждены на основании пунктов, содержащихся в проекте обвинительного акта. Вы виновны в этих преступлениях, даже если вы не хотите допустить этого. Несмотря на это, я прошу, чтобы суд принял решение, которое мы будем способны оценить позже как достойное. Мы не должны позволить появиться даже самому небольшому впечатлению о незаконности свершившегося.

Елена и Николае Чаушеску должны быть осуждены в действительно законном суде. Оба обвиняемых должны также знать, что они имеют право на совет по защите, даже если они отвергают это. Следует заявить сразу и для всех, что этот военный суд абсолютно законен и прежнее положение обоих Чаушеску больше не имеет силы. Однако они будут обвинены, и приговор будет основан на новой системе законности. Они не только обвинены в преступлениях, совершенных в течение прошедших нескольких дней, но и в преступлениях, совершенных в течение последних 25 лет. Мы имеем достаточно данных относительно этого периода. Я прошу суд, как истец, отметить, что доказательства были представлены по всем пунктам, касающимся преступлений, совершенных обоими обвиняемыми. Наконец, я хотел бы еще раз обратиться к геноциду, к многочисленным убийствам, совершенным в течение последних нескольких дней. Елена и Николае Чаушеску должны полностью взять на себя ответственность за это. Теперь я прошу суд вынести приговор на основе закона, потому что каждый должен получить соответствующее наказание за преступления, которые он совершил.

Заключительная речь обвинителя Обвинитель: Для нас очень трудной задачей является вынесение приговора людям, которые даже теперь не хотят признавать преступления, совершенные ими в течение 25 лет и геноцид не только в Тимишоаре и Бухаресте, но прежде всего – преступления, совершенные в течение последних 25 лет. Это демонстрирует, что они ничего не поняли. Они не только лишали людей тепла, электричества и пищевых продуктов, они также тиранили душу румынского народа. Они не только убивали детей, молодых людей и взрослых в Тимишоаре и Бухаресте – они позволили членам Секуритате носить военную форму, чтобы создать впечатление у людей, что армия – против народа. Они хотели отделить народ от армии. Они имели обыкновение обучать людей из детских домов или из-за границы в специальных учреждениях стать убийцами или преданными им людьми. Вам хватило наглости отключать кислородные шланги в больницах и стрелять в людей на больничных койках. Секуритате скрыла запасы продовольствия, с которыми Бухарест мог жить месяцы, весь Бухарест.

Елена Чаушеску: Кому они об этом говорят?

Обвинитель: До сих пор они всегда утверждали, что построили эту страну, оплатили наши долги, но при этом они обескровили страну до смерти и накопили достаточно денег, чтобы гарантировать свое бегство.

Вы не признаете ваши ошибки, господин. В 1947 году мы принимали власть, но при совершенно других обстоятельствах. В 1947 король Михаил продемонстрировал большее достоинство, чем вы. И вы могли бы, возможно, добиться понимания румынского народа, если бы вы признали вашу вину. Вам следовало бы остаться в Иране, откуда Вы прилетели.

В ответ оба обвиняемых засмеялись и Елена сказала: Мы не остаемся за границей. Здесь – наш дом.

Обвинитель: Уважаемый господин Председатель, я являюсь одним из тех, кто как юрист хотел бы выступить против смертного приговора, потому что это – жестоко.

Но мы не должны забывать о народе. Я не призывал бы к смертному приговору, но было бы непостижимо для румынского народа и далее быть вынужденным переносить страдания и большую нищету, и при этом не вынести обоим Чаушеску смертного приговора. Преступления против народа росли год от года. Они были только заняты порабощением народа и монтажом аппарата власти Они действительно не были заинтересованы в людях.

Notes

Оглавление

1. Восхождение

2. Великий Кондукатор: культ без личности

3. “Золотой век” Румынии

4. Кондукатор и внешний мир

5. Апогей

6. “Антихрист был убит в Рождество”

Приложение № 1

Приложение № 2

Реклама на сайте