«Женщины гребут на север. Дары возраста»

Женщины гребут на север. Дары возраста (fb2) - Женщины гребут на север. Дары возраста (пер. О. Ю. Чекчурина) 984K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мэри Пайфер

Мэри Пайфер Женщины гребут на север Дары возраста

Посвящается всем женщинам, которые вместе со мной плывут по реке жизни

Предисловие

Все, что нужно мне для счастья, находится там, откуда у меня уши растут.

Джейн Джарвис

В книге «Женщины гребут на север» речь идет о том, что волнует женщин, которые переходят от зрелости к старости. На данном этапе, со всеми его сложностями и удовольствиями, необходимо ответить на самый важный вопрос: как сохранить вкус к жизни и не впасть в уныние, преодолевая многочисленные трудности. Научиться жизнерадостности, проявлять внимание и знать, к чему стремиться. Можно взять на себя ответственность за собственное отношение к происходящему и сконцентрироваться на сильных сторонах и на том, что радует. Можно глубже мыслить и смотреть правде в лицо. Можно овладеть новыми навыками, чтобы они помогали ко всему приспособиться. Именно приспособиться!

Всякий раз, когда начинается очередной жизненный этап, прежние стратегии устаревают и теряют актуальность. Возникают новые трудности, для разрешения которых недостаточно ресурсов. Однако если не развиваться, одолеет нервозность. Если проблемы переходят в разряд непреодолимых, здоровая реакция — укреплять и развивать свои способности, становиться более глубокими в личностном плане, добрее к себе и окружающим, приближаясь к благодати.

Далеко не все зависит от нашего отношения к происходящему, но оно многое определяет. Старея, мы постепенно осознаем, что не все можно держать под контролем, но выбор — за нами, это в нашей власти. Именно от него зависит, наступит в жизни застой или мы сумеем полностью раскрыться как личности.

Безусловно, мир не делится на два типа женщин — тех, кто развивается, и тех, кто этого не делает. В каждой есть и то и другое, разные события происходят почти каждый день. Временами мы отлично справляемся, и жизнь радует. Но бывает, что мы реагируем на все слишком остро и впадаем в пессимизм, сопровождаемый болью, печалью и гневом. Однако благодаря усилиям воли, умению ставить перед собой цели и правильному набору навыков, в конечном итоге можно стать счастливее.

Есть счастливцы, жизнерадостные от природы, но многим счастье дается нелегко. Я поняла, что такое счастье, лишь преодолевая печаль и волнения на протяжении всей жизни.

Я знаю, как заботиться об окружающих и быть достойным человеком, но потребовалась целая жизнь, чтобы научиться заботиться о себе. В моей семье были и психозы, и депрессии, и алкоголизм, и самоубийства. Будучи маленькой, я сильно страдала оттого, что родителей не было рядом, и превратилась в гиперответственную старшую сестру, которая всегда начеку и в ответе за других. Однажды я сказала подруге, что теоретически счастлива. Та рассмеялась и ответила: «Быть теоретически счастливой так же нереально, как теоретически переживать оргазм».

Хоть я не могу утверждать, что достигла особых высот на пути к радости и счастью, жизнь многому меня научила. Я не жду счастья постоянно. И сейчас, когда взгрустнется, знаю, как себе помочь. Я стала спокойнее, не реагирую на все так остро, как раньше. В моей жизни по-прежнему бывают ненастные дни, и я постоянно напоминаю себе, что надо жить здесь и сейчас, испытывая благодарность за происходящее. При этом постоянно надеюсь на лучшее. Сам процесс, а не идеальный результат — вот что приносит счастье.

Чтобы быть счастливой на данном жизненном этапе, недостаточно стать упрощенной версией себя в молодости. Нужно изменить стиль мышления и поведение. Эта книга помогает выработать такое отношение к жизни и приобрести необходимые навыки, чтобы отпустить прошлое, открыться новому, пережить утрату и обрести мудрость, стать самими собой и испытать благодать.

На этом этапе мы утрачиваем нечто, что долго было неотъемлемой частью нашей уникальной личности, но у нас появляется и новое, что можно развивать разными способами. Например, распрощаться с ролями, которые мы исполняли раньше, и пережить это, осваивая новые роли, более приемлемые в настоящий момент. Хочется верить, что мы становимся деликатнее и добрее по отношению к самим себе.

Мне особенно интересны женщины, которые переживают такой же пик изменений в жизни, как я. В этом году мне исполняется семьдесят. Шестидесятилетние женщины и те, кто приближается к семидесяти годам, перешагивают некий порог, а самое интересное в жизни происходит именно на пороге.

Конечно, женщины чувствуют, что подошли к критическому рубежу, в разном возрасте. Но хронологические цифры не так важны, как состояние здоровья. В двадцать первом веке мы, женщины, и в шестьдесят лет чувствуем себя зрелыми, а не пожилыми. Пока нет серьезных проблем со здоровьем или потерь среди близких и любимых, мы ощущаем себя молодыми.

Специалист по психологии развития Бернис Ньюгартен выделяет два этапа старения: младший пожилой возраст и старший пожилой возраст. Пока в основном можем делать все, что хотим, мы — люди раннего пожилого возраста. Как только, в силу значительных изменений в организме, приходится пересмотреть образ жизни, мы вступаем в старший пожилой возраст. Но, судя по моему опыту, многие находятся в промежуточном состоянии, в зависимости от имеющихся проблем со здоровьем, например таких, как ухудшение зрения или артрит. Мы продолжаем жить по-прежнему, адаптируясь к новой ситуации.

Антрополог Мэри Кэтрин Бейтсон отмечает, что после Второй мировой войны продолжительность жизни увеличилась. Многие из нас вполне смогут дожить до восьмидесяти и девяноста лет. Она называет такой возраст Зрелость II — Вторая Зрелость. Эта книга основана на собственном опыте. Я была дочерью, сестрой, женой, матерью, бабушкой и сиделкой для моей сестры, страдавшей от деменции. Я видела, как умирают мои родители, и заботилась о моих внуках с первого дня их жизни.

Как психотерапевт я работала преимущественно с женщинами. Мои исследования тоже посвящены им. Я преподавала такие дисциплины, как женская психология, сексуальные и гендерные роли в Университете Небраски, была автором статей о женщинах и выступала с лекциями о них на протяжении всей профессиональной карьеры.

Мои труды относятся к области культурной антропологии и клинической психологии, я специализируюсь на сфере психологии развития и психотравм. Книгу «Воскрешая Офелию: секреты девочек-подростков», опубликованную в 1994 году, я посвятила подросткам, а в книге «Женщины гребут на север» размышляю о женщинах в возрасте. Оба жизненных этапа подобны крутым поворотам реки. Преодолевая их, нам нужно совершить скачок в собственном развитии.

Как и в книге про подростков, здесь я изучаю определенную часть жизни женщины с точки зрения феминизма, стремясь понять его подлинный смысл, который сильно отличается от господствующего взгляда, принятого в культурологии. Мы, женщины, гораздо сложнее, многограннее и личностно богаче, чем принято считать в Америке.

В современной культуре к нам, пожилым женщинам, проявляют презрение. Мы страдаем от унизительного восприятия старых людей и трудностей, с которыми обычно сталкиваются представительницы нашего пола. Когда мы стареем, к нашему телу, сексуальности, разуму и душе начинают относиться без должного уважения. Существует множество стереотипов применительно к пожилым женщинам, а мне больше всего неприятны шутки про тещ. В них нас изображают бесцеремонными, назойливыми и склонными к предвзятости, заставляя думать, что мы всем мешаем. В книге «Женщины гребут на север» мы обсудим много нового и подумаем о том, как сложна и богата наша личность, с какими проблемами приходится сталкиваться и что ценного мы можем дать людям. Несмотря на действующие культурные стереотипы, многие пожилые женщины по-настоящему счастливы. Проведенное в 2014 году Институтом Бруклина исследование, посвященное счастью в разном возрасте, показало, что меньше всего люди счастливы в двадцать, тридцать и сорок с небольшим лет, а с возрастом они начинают наслаждаться жизнью. Безусловно, многие женщины чувствуют себя счастливее после пятидесяти пяти, и это чувство достигает расцвета к концу жизни.

Дилип Джест в 2016 году провел исследование в Институте Калифорнии (Сан-Диего) и обнаружил, что по мере взросления люди утверждают, что в целом испытывают большее удовлетворение от жизни, становятся счастливее и благополучнее, меньше беспокоятся и впадают в депрессию, реже подвергаются стрессу. Чем старше человек, тем крепче его душевное здоровье. Показатели счастья среди женщин были значительно выше в сравнении с мужчинами. По данным последних исследований, проведенных в Великобритании, наиболее счастливы женщины 65–79 лет.

Существует много теорий, объясняющих, почему женщины счастливее мужчин. Одна из них гласит, что мы просто здоровее и активнее. Кроме того, у нас чаще складываются близкие отношения с родными и близкими. Мы умеем вести задушевные беседы, выражать словами глубокие переживания и помогать другим делать это. У нас могут сохраняться длительные контакты с любимым, и часто есть старые друзья, с которыми мы общаемся десятилетиями, что придает душевных сил.

В этом году у меня появился яркий пример того, как пожилые женщины могут быть счастливы. На протяжении многих лет я руководила досуговым центром в университете, где преподавала, а потом стала работать в тренажерном зале, где были созданы специальные программы для пожилых людей. Я заметила, как сильно отличается обстановка в женских раздевалках. В университете молодые женщины нервничали и были несчастны, постоянно говорили по мобильному телефону или обсуждали с другими посетительницами фитнес-центра свой вес, финансовые дела, учебу, отношения. Почти все они стыдливо приседали и скрючивались, когда переодевались. Изредка можно было услышать радостные новости о том, как они провели выходные или каникулы, но в основном разговоры шли невеселые.

Совсем иначе обстояли дела в раздевалке, где оказалась я. Мы, пожилые женщины, непринужденно разгуливали голышом или в каком попало белье либо неказистых купальниках. У многих тела покрыты рубцами от растяжек и морщинами, виден целлюлит. Но кому какое дело? Наплевать!

Мы с большим интересом разглядывали лица друг друга, хранившие приметы долгих лет радости и страданий, открытых и заинтересованных, живущих сегодняшним днем.

Женщины старшего возраста действительно обсуждают свои горести, порой «заводят шарманку» о разных болячках. Но чаще мы обсуждаем семью, путешествия, книги, фильмы и развлечения. Мы постоянно шутим. Например, одна женщина сказала: «Чем лучше ты к ним относишься, тем дольше они сохраняются». Другая тут же вмешалась в разговор: «О чем это ты?» И одна за другой все защебетали: «Твои коленки», «Твой счет в банке», «Твой купальник», «Твой муж». Как мы справляемся с множеством возникающих проблем? В этой книге я утверждаю, что наше счастье не зависит ни от генетической предрасположенности, ни от внешних обстоятельств. А то, как и что мы делаем, действительно важно для ощущения радости.

И хоть страдают многие, развиваются единицы. Не все пожилые женщины превращаются в старушек. Связанные с развитием трудности не разрешаются сами собой — надо приложить усилия, чтобы стать мудрее, чем раньше. На пути саморазвития необходимо учиться смотреть в будущее, управлять своими эмоциями, говорить о хорошем и завязывать отношения с людьми. По-новому радоваться жизни, испытывать благодарность и наполнять смыслом каждый день. Усвоив эти уроки, мы обретаем жизненные силы.

Можно стать счастливыми, наполняя жизнь юмором и заботой об окружающих, научившись испытывать чувство благодарности. Конечно, сразу все не получится: завышенные ожидания способны свести с ума. Но реально выработать привычки, которые помогут реагировать на происходящее правильно.

Важно понимать, что жить долго, с радостью и жить, отказавшись от многого, — разные вещи. В первом случае мы будем наполнены радостью, второе — эмоциональная смерть. Мой врачебный опыт доказывает, что секреты, отказ от каких-то вещей и стремление от чего-то уклониться приводят к беде. Чтобы двигаться вперед, нужно видеть все ясно.

Потеряв близкого человека или узнав об ухудшении своего здоровья, мы вполне естественно испытываем всепоглощающее отчаяние. Чаще всего паникуем и впадаем в ступор, начинает казаться, что этого мы не переживем. Но придя в себя после первоначального шока, ощущаем другие болезненные эмоции. Нет исцеления без боли. Какое-то время, чтобы исцелиться от нее, нужно пострадать.

Я не рекомендую подавлять эмоции — лучше прислушиваться к ним. Они открывают доступ к информации, жизненно важной для выздоровления. Мы хотим глубоко чувствовать — душевно и телесно — этот путь к исцелению и обретению надежды.

Отчасти именно отчаяние заставляет нас должным образом ценить жизнь и время. В сущности, это и есть отправная точка для будущего развития. Таков древний замкнутый круг, состоящий из травмы, отчаяния, борьбы, приспособления и разрешения трудной ситуации. Благодаря ему мы глубже осознаем происходящее и готовимся к тому, что за ним следует. Наши сердца распахиваются навстречу новым людям, мы учимся быть благодарными за каждую приятную мелочь. Я стараюсь быть похожей на женщин, которые не прятались от реальности, а скорее занимали активную жизненную позицию — например, Элис Пол, Тилли Ольсен и Грейс Боггс. Они ясно видели, что происходит, были полны решимости сделать мир лучше. Я всегда восхищалась многогранной и гениальной Маргарет Фуллер. В начале 1800-х она говорила о необходимости контролировать рождаемость и защищала права женщин. Однажды заявила: «Я подчиняюсь Вселенной». Так она хотела сказать, что понимает ее законы и не отрицает реальность, а действует в интересах женщин, помогая им жить полной жизнью.

Давайте стремиться к свободе — видеть, слышать и чувствовать все вокруг. Это не значит действовать импульсивно. Как Маргарет Фуллер, мы достаточно сильны духом, чтобы смотреть правде в глаза и открыто строить свое счастье.

Данный отрезок нашего пути может быть прекрасен, несмотря на трудности. Преклонный возраст всегда связан с потерями. В конце концов, так или иначе мы попрощаемся со всеми, кого любим. Когда исполнится шестьдесят или семьдесят, скорее всего, будем больше времени проводить на приеме у врача, чем на концертах, и чаще бывать на похоронах, нежели на свадьбах. Нужно ловко маневрировать на этом крутом повороте реки жизни, терпимо относиться к неопределенности, открыться новому и видеть положительные стороны во всем, что с нами происходит.

Больше всего гибкость в поведении нужна женщинам старшего возраста, но и нам, тем, кто моложе, надо изо всех сил ей учиться. Мы выстояли в жизненных бурях и видим, как наш жизненный путь простирается далеко вперед. Можем взять на себя ответственность за эмоциональный климат, который создаем и ощущаем.

Данный этап развития проходит под лозунгом «И то и другое». Скорее всего, нам не однажды придется пережить и глубокую печаль, и мгновения блаженства. В одно и то же время похоронить престарелых родителей и взять на руки первых внуков. Из-за проблем со здоровьем мы, вероятно, станем менее подвижными, но сможем наслаждаться концертами Баха, испечь персиковый пирог для дочери, которая придет в гости, или собраться на пикник и любоваться закатом на пляже или в прерии.

Если мы будем делать правильный выбор и развивать навыки, о которых идет речь в книге, не раз переживем колоссальные скачки в развитии. Постараемся быть более любознательными, меньше нервничать и копаться в себе, научимся широко мыслить. Независимо от жизненных обстоятельств и индивидуальных слабостей, мы обретем душевное равновесие, станем мудрыми и счастливыми.

«Женщины гребут на север» — путеводитель, который позволит понять, что вы способны расцвести. В этой книге мы постараемся выяснить, что нас поддерживает, наполняет жизненными силами и обогащает, когда приближаемся к важному жизненному рубежу. В этот момент у нас появляется шанс для эмоционального, социального и духовного развития. Возможно, главный вывод, который мы должны сделать, прост: «Нам все по плечу». Мы всегда можем окунуться в живительный серебряный поток, который нас подхватит и понесет вдаль.

Эта книга — описание реальных событий и набор полезных советов. В ней я делюсь своим врачебным опытом, приобретенным в течение всей жизни. Множество разговоров с пациентками и историй из их жизни поведают о том, как по-разному воспринимают женщины свою жизнь здесь и сейчас. Мы учимся друг у друга. Эта книга не предлагает четкие «правила жизни», но, я надеюсь, она о том, как «думать о них».

Я беседовала с женщинами из разных штатов, с разным образованием, достатком и уровнем культурного развития. Я не указываю, к какой расе или национальности они принадлежат. В этой книге просто собраны истории, рассказанные женщинами из Латинской Америки и Азии, Европы и Северной Америки, американками африканского происхождения и представительницами коренных народов американского континента. У них — разные заботы и проблемы, разные варианты их решения. Одни женщины были раздавлены горем. Другим подвластно искусство жить полной и счастливой жизнью наперекор обстоятельствам. И все они стремятся достойно преодолеть трудности, с которыми пришлось столкнуться на этом жизненном рубеже, изо всех сил хотят быть счастливыми и вести достойную жизнь.

Некоторые женщины разрешили мне сохранить настоящие имена, но в основном у моих собеседниц в этой книге они вымышленные. Некоторые истории я объединила и изменила детали, чтобы сохранить тайну личности рассказчика. Поэтому здесь постоянно встречаются Виллоу и Кестрел, Эмма и Сильвия.

Я включила в книгу много историй и размышлений из собственной жизни: себя мы знаем лучше, чем кого бы то ни было. Думаю, я — типичная пожилая женщина, принадлежу к среднему классу, живу в центральной части страны в типичном университетском городе. Это голубой город в ярко-красном государстве. В целом на здоровье не жалуюсь, но уже есть первые тревожные звоночки. Настроение бывает разное. И, конечно, у меня есть недостатки, то, чем я недовольна, за что себя критикую. И я буду работать над собой до последнего вздоха.

Женщины нашего возраста — представительницы разных культур и рас; у них разная работа, социальный и экономический статус; они живут в разных частях земли и имеют различные сексуальные предпочтения. Кто-то постоянно заботится о других, у кого-то таких обязанностей нет. У них неодинаковый доступ к ресурсам. Например, одна семья живет вместе, есть спутник жизни и близкие подруги, обстановка безопасная. Я знаю шестидесятилетних женщин, которые похожи на девяностолетних, а другие, как моя семидесятипятилетняя подруга Дебби из Лос-Анжелеса, открыты для новых приключений. Все мы по-разному страдаем физически и эмоционально, кто-то более жизнерадостный по сравнению с остальными. Некоторые женщины тяжелы на подъем, а другие не могут утихомириться.

Большинство из нас существует между этими полюсами. Иногда мы радуемся жизни, а порой — нет. От одной неприятности быстро восстанавливаемся, а после другой не можем прийти в себя. И все мы проходим один и тот же поворот реки жизни.

Нет женщины, которая объединяла бы все присущие женскому полу черты. У кого-то есть спутник жизни, а кто-то одинок; кто-то здоров, а кто-то хворает; кто-то счастлив и доволен, а кто-то страдает. Тридцать процентов женщин в возрасте от шестидесяти пяти до шестидесяти девяти лет продолжают работать. В этой книге отражено разнообразие женских типов, проходящих один возрастной рубеж.

В части I книги «Женщины гребут на север» обсуждаются трудности, касающиеся старения, предвзятого отношения к пожилым людям и их дискриминации из-за внешнего вида, а также проблемы, связанные с уходом за другим человеком, переживания из-за утрат и одиночества. Часть II посвящена навыкам, которые нужно приобрести, чтобы плыть на север по реке жизни. Это умение понять себя, делать правильный выбор, построить вокруг сообщество близких людей, знать, что и как рассказывать, талант быть благодарными. Особенно важным я считаю умение быть полезным. Барбара Кингсолвер выразила эту мысль лучше меня: «Счастливые люди сумели пригодиться кому-то, превратившись в некий полезный инструмент». Часть III книги приглашает читателей в путешествие в лодке, плывущей по реке долгой любви. Неважно, есть семья или нет, нам необходимы близкие отношения с окружающими. От них зависит личное развитие: изоляция — кратчайший путь к застою. Наконец, в части IV мы будем изучать преимущества данного этапа жизни, такие как умение быть собой, прозорливость и благодать.

Я использовала в названии книги глагол «грести», а не «плыть», потому что, стремясь поддерживать динамику, нужно прилагать усилия, во всем видеть хорошую сторону и изо всех сил сохранять направление движения на пути в холодную зимнюю страну.

Мне посчастливилось много раз участвовать в ежегодном турпоходе «Только для женщин» вместе с подругами, с которыми мы знакомы тридцать лет. У всех — работа кроме домашних обязанностей, поэтому мы обсуждали рабочие дела, начальников, сослуживцев, случаи сексуального домогательства. Кто-то приезжал с маленькими детьми, и начинались беседы о грудном вскармливании, первых зубках и о том, как приучать малышей к горшку. Мы жаловались на своих мужей. А потом обсуждали школьные дела и трудных подростков. Мы плакали и беспокоились, когда наши дети уезжали из дома, чтобы продолжить учебу. Вместе переживали менопаузу — непростое и мучительное время, когда выезды на природу не доставляли особого удовольствия. Мы поддерживали друг друга, когда постепенно уходили из жизни родители. Теперь главный предмет обсуждения — приближение старости.

Мы провели много дней и ночей на реке Платте. Она мелкая и извилистая, течет по всему штату. Про нее говорят: «Миля шириной и курице по колено». Но весной река, бывает, наполняется талым снегом с вершин Скалистых гор и грохочет, глыбы льда несутся по ней, сгрудившись в бурлящих потоках. А летом, когда часто идут дожди, Платте похожа на грязный пруд.

Представляя себе поход на берег реки, я вижу, как беседуют и смеются мои подруги. Как часто происходит в путешествиях, каждый день случается что-то неожиданное, порой опасное. Это проверка, мы должны проявить ум, мужество и умение решать проблемы. На пути нам не раз встречались перекаты и заторы из бревен, а иногда мы любовались цветущей черемухой, роскошными закатами и слышали перекличку диких гусей.

На пути мне и моим подругам часто попадались пустынные и безлюдные места. А если что-то шло не так, кто-то напоминал остальным: «Помни главный закон пустыни: не паниковать!»

Существует правило, которое полезно помнить, путешествуя по реке времени: если проявлять находчивость, сохранять ясность ума и владеть своими чувствами, в жизнь придет радость. Когда все тщательно спланировано, вещи аккуратно упакованы, есть хорошие карты и проводники, дорога ведет в новые, прекрасные и возвышенные миры.

Часть I Трудности в пути

Глава I Новый поворот

Проблема в том, что пожилой возраст никому не интересен, пока сам в него не вступаешь; это чужая страна, где говорят на иностранном языке, непонятном не только молодежи, но и людям среднего возраста.

Мэй Сартан

Цель жизни, в конечном счете, просто прожить ее, максимально наслаждаясь каждым мгновением, жадно и бесстрашно стремясь ко всему новому и увлекательному.

Элеонора Рузвельт

За одну жизнь проживаешь несколько жизней. Я родилась в Миссури Озарк в 1947 году, а мои родители только что отслужили на военном флоте фронтов Второй мировой. Так что я — одна из первых беби-бумеров, поколения, родившегося в послевоенные годы. Выросла я в городе Бивер, штат Небраска, где моя мама работала врачом. В семье была старшей из детей. Жили мы на окраине города, и я все дни напролет читала или играла на берегу реки Бивер.

Я была угловатым и необщительным подростком. Прихожанкой методистской церкви, где свято поклялась никогда не употреблять алкоголь, не ругаться, не курить и не заниматься сексом до свадьбы. На своем красном проигрывателе пластинок я включала бродвейские мюзиклы: «Камелот», «Юг Тихого океана», «Песня барабана цветов». Позднее, в старших классах, я слушала Дейва Брубека и Стэна Гетца и считала дни до момента, когда наконец смогу навсегда уехать со Среднего Запада.

Окончив школу, я поступила в Калифорнийский университет Беркли, в то время — воплощение свободомыслия и исследовательский центр в очень разных научных областях. Мой брат жил в Сан-Франциско. В то время мы слушали Grateful Dead и Дженис Джоплин в парке «Золотые ворота», Филлмора и Авалона. Я изучала гадание на картах таро, интересовалась астрологией и суфизмом, научилась готовить гранолу и йогурт. К моменту окончания университета я нарушила все обещания, которые дала в методистской церкви.

С тех пор у меня много раз начиналась новая жизнь, и все это происходило в штате Небраска. Сначала я стала выпускницей психологического факультета, потом — матерью маленьких детей и женой Джима, психолога и музыканта. Я работала врачом, была писательницей и читала лекции. А последние семнадцать лет с гордостью исполняю роль бабушки для моих внуков, которые живут по соседству.

Сколько всего со мной произошло за эти жизни! Я всегда любила проводить время в кругу семьи и компании друзей, бывать на природе, совершать долгие прогулки, плавать и глядеть на небо. С раннего детства чтение давало мне душевный покой, а еще я любила заботиться о людях и животных.

Кое-какие моменты жизни стерлись из моей памяти. Я с трудом вспоминаю девочку, которая одевалась в кружевные пижамы в стиле беби-долл, танцевала твист и читала свою белую Библию в кожаном переплете на ночь, прежде чем погасить свет; которая слушала вечернее радио КОМА. Что это была за молодая женщина-психолог, которой едва хватало 200 долларов на юбку в клетку, надеваемую, чтобы выступить свидетелем в суде? Она кажется незнакомкой. У меня такое чувство, будто все происходило не со мной…

Многие из нас были детьми в 1950-е, подростками — в 1960-е, а в университете учились во времена войны во Вьетнаме. Теперь мы вступили в новый век, и для нас наступил новый жизненный этап. Мы понимаем, каким хрупким стало все вокруг и мы сами.

Неизменными остались лишь перемены, происходящие во Вселенной. А единственная предсказуемая вещь в нашей жизни — ее непредсказуемость. На данном жизненном этапе мы будем переживать внутренние и внешние кризисы.

Переходя из одного этапа жизни в другой, с учетом изменений личности, самое сложное — обрести новый смысл жизни и сформулировать новые жизненные цели. Это легко сказать и трудно сделать. Как заметил мой брат, работавший врачом, когда был вынужден выйти на пенсию из-за проблем со здоровьем, «нельзя просто взять, пойти в магазин и купить там один фунт смысла жизни». Джон прав: мы конструируем смыслы, решая, что делать, как и кому помочь, какие истории рассказать себе.

Конечно, необязательно каждый день стремиться к новой цели. Бывают дни, когда мы позволяем себе поваляться в постели, встречаемся с друзьями или смотрим кино. Тут важны здравый смысл и чтобы жизнь не стала монотонной. Лучше всего мы чувствуем себя, чередуя работу и отдых.

До некоторой степени мы, женщины, счастливее мужчин, потому что роли, исполняемые нами в семье, делают жизнь понятной и размеренной. Мы занимаемся хозяйственными делами, заботимся о родных, встречаемся с друзьями. И многие из нас испытывают то, что Маргарет Мид назвала ПМИ — постменопаузальной изюминкой. Чтобы справиться с трудностями этого нового жизненного этапа, нужно выработать новые привычки. Это никогда не поздно! В сущности, мы не могли научиться ничему подобному, когда были моложе. По мере старения меняется наше тело и взаимоотношения с людьми, а темп изменений постоянно растет. В семьдесят мы уже не сможем делать то, что удавалось в пятьдесят. Нам потребуется новый взгляд на мир, новые навыки ориентирования и движения в пространстве и новые представления для оценки происходящего.

Изменения могут быть постепенными, но осознаем мы их внезапно. Для Авы момент истины наступил, когда она покупала билет в Институт искусств в Чикаго. Молодой кассир предложил ей пенсионную скидку. Обычно мужчины не предлагали ей ничего подобного: Ава, брюнетка с соблазнительной фигурой, всегда вызывала у них интерес. Да как он смеет считать ее пенсионеркой?

Она, конечно, понимала, что ей уже шестьдесят пять, но казалась себе шикарной женщиной в возрасте чуть за тридцать. Муж и другие мужчины в ее окружении по-прежнему так к ней относились. Но незнакомые люди и те, кто видел ее впервые, отчего-то не видели Аву тридцатилетней. Ее не сильно волновало, что на улице вслед больше никто не присвистывает. Однако она не думала, что тишина означает утрату женской привлекательности. Это было обидно.

Слова молодого человека словно скинули ее на ступень вниз. Ава прижала руку к сердцу и подождала, пока восстановится сбившееся дыхание. Потом она ответила, что хочет получить пенсионную скидку.

Ава — умная женщина и понимает: сексуальность и красота — не единственная ценность в жизни. Но лично для нее это было важно. Видя, как привлекательность исчезает, она начала терять почву под ногами. Ава призналась мне: «Не могу представить себя серой и незаметной. Я же не такая». Когда нам исполняется шестьдесят и семьдесят, в наших сердцах и разуме должны открыться новые горизонты. Когда мы перестаем верить в то, что наши возможности возрастают, ограничивается стимул к движению вперед. Настроившись на то, что наши способности и таланты можно развивать, мы понимаем, что, куда бы ни направились, это место станет своего рода школой, а каждый встречный — учителем. Трудности и радости данного жизненного этапа способны зарядить энергией. Мы можем увидеть, что лица друзей наполнены любовью, почувствуем вкус дождя, услышим песнь жаворонков на лугу. Нам это подвластно, даже если мы в этот момент возвращаемся с похорон или страдаем из-за артрита. Умение радоваться жизни — не что-то фиксированное, раз и навсегда завершенное. В наших силах совершенствовать это умение, учась готовить, водить машину или занимаясь йогой. Но развития может и не случиться. Некоторые женщины замыкаются в узком внутреннем мирке, закутавшись в знакомые и потерявшие актуальность мысли, будто в старое одеяло. Другие со временем эмоционально чахнут, а все сбои, происходящие в организме, заставляют их отвернуться от окружающего мира, замкнуться в себе.

Австрийская романистка Мария фон Эбнер-Эшенбах заметила: «Старость полностью меняет человека или превращает его в ископаемое». Каждый встречал людей, которые постоянно ноют, говорят только о себе или критикуют окружающих, не способны осознать, что происходит. Иногда мы, женщины, ведем себя именно так: становимся ворчливыми, впадаем в уныние и принимаем решения без вдохновения. Проигрываем в битве с аппетитом и собственными влечениями. Однако измениться к лучшему никогда не поздно.

Мы можем развиваться духовно. Страдая сами или становясь свидетелями чужих страданий, мы развиваем у себя способность к сопереживанию. Боль личностно обогащает и делает добрее. А еще закаляет. Мы можем грести и двигаться против самых сильных течений, стать примером мужества. И это не теоретические рассуждения. Я видела, как такое происходит с моими клиентками, друзьями и родными.

Когда я опубликовала книгу «Воскрешая Офелию», моя дочь была старшеклассницей, и ко мне на прием приходило много девочек-подростков, страдающих, сердитых, бунтующих против всего и вся. Мне было интересно узнать, какие трудности, с точки зрения культуры, они переживают. Сейчас моей дочери сорок лет, у меня есть внучки-тинейджеры, а я сама — седая женщина, преодолевающая трудности, связанные с новым этапом собственного развития.

Подобно тому как девочки-подростки не могут оставаться под защитой родной семьи, нас, женщин старшего возраста, больше не оберегают молодость, здоровье и привычный ход жизни. И подросткам, и пожилым людям нужно заново отвоевывать себе место в обществе, принимая новые обязанности и формируя новые цели. И те и другие должны приспособиться к резким изменениям собственного тела, соответствовать новым ожиданиям и культурным стереотипам.

Рассказывая моей внучке-подростку Кейт об этой книге, я подчеркнула, что труден любой жизненный этап. Оглядываясь на прожитую жизнь, десятилетие за десятилетием, я не могу вспомнить ни одного периода времени, где не было бы горечи и страданий.

Я и Кейт преодолеваем множество трудностей. У меня есть проблемы со здоровьем, приходится часто бывать на похоронах друзей. А Кейт только что пошла в новую школу после домашнего обучения, и ей приходится иметь дело с учениками и учителями, которые имеют очень разные взгляды на жизнь. У нее появляются новые музыкальные пристрастия, она больше узнает об окружающем мире и о том, кто она. Кейт — подросток, полный энтузиазма и способный хорошо адаптироваться. Я думаю, что она будет принимать верные решения. Но ей придется нелегко. В ее возрасте всегда так.

Я рассказала Кейт, что в ее возрасте у меня было больше проблем в сфере взаимоотношений, чем сейчас. Я не умела выражать свои эмоции или управлять сильными чувствами, волновалась, смогу ли найти любимого человека, с которым надо прожить всю жизнь, и на что буду жить. Я сказала ей, что сейчас гораздо счастливее по сравнению с тем временем, когда мои дети были подростками, или в те годы, когда я была успешным писателем, куда-то стремилась, торопилась, переживала и просто выбивалась из сил.

Сейчас, в семьдесят лет, я гораздо спокойнее, а жизнь стала более размеренной. Лишь из дня сегодняшнего моя прежняя жизнь кажется более организованной и целеустремленной. Большую ее часть я не представляла, что предстоит. Часто это было делом случая и везения. Опираясь на доступную информацию, я принимала одно решение за другим, не представляя себе многих последствий.

На всех жизненных рубежах нас захватывают и радости, и печали. Судьба и обстоятельства определяют, какой из них окажется самым трудным. Здесь все зависит от того, насколько человек внимателен и к чему стремится. Этот путь помогает исправить ошибки прошлого, если извлечь урок из проблем, с которыми пришлось столкнуться. Подобно тому как подросткам нужно найти свою путеводную Северную Звезду, пожилым женщинам надо осознать, какими они хотят стать. Подпитывать нас будет необходимость приспособиться к новым обстоятельствам. Время течет быстро и тает, словно облачная дорожка от пролетевшего самолета. Мы постоянно погружены в размышления и заняты принятием решений. Нас мучает масса вопросов, например: «Теперь у меня есть время для путешествий. Куда бы поехать?», «Раз мой лучший друг переехал в Аризону, с кем мне пойти в кино?», «Как с моей больной спиной тащить тяжелый тридцатифунтовый контейнер с птичьим кормом?»

При этом мы задумываемся и о другом: правильно ли я распорядилась временем и талантами? А сейчас? Любила ли я других людей? А сейчас? Любили ли меня? А сейчас? Какое место я занимаю во Вселенной?

Ища ответы на эти вопросы, мы можем выбирать, как к чему относиться. Для многих данный этап наполнен смешанными чувствами — страдания и счастья. Именно они подпитывают наше развитие, и мы можем сказать, что живем по принципу «и то, и это». Страдание учит состраданию, а счастье дает надежду и наполняет энергией. Противоречия становятся вратами, ведущими к обогащению души.

* * *

В свои семьдесят два Виллоу — подтянутая стильная темноглазая женщина с волнистыми каштановыми волосами, на пике долгой и успешной карьеры в области социального обслуживания. Она единственная дочь эмигрантов из России, которые умерли в шестидесятилетнем возрасте: отец — от инсульта, мать — от сердечного приступа.

Виллоу думала, что тоже может умереть в шестьдесят, но, как ни парадоксально, именно благодаря этому страху у нее отменное здоровье. Она никогда не курила и не злоупотребляла алкоголем, не употребляла наркотики. Придерживалась здорового питания, а в обеденное время занималась физкультурой. Всегда чувствовала себя на двадцать лет моложе реального возраста. Ее муж Сол до сих пор говорит ей, что она хорошенькая, и она ему верит.

Еще до смерти родителей Виллоу остро ощущала, что все люди смертны. Ее папа и мама часто рассказывали о родственниках, умерших в детстве или подростковом возрасте. Многие родные погибли при погромах и во время Второй мировой войны. Однажды ее отец сказал, что евреи, как никто, понимают бесценность времени.

Но даже если заботишься о себе, все получается до поры до времени. Сол становится более медлительным, а Виллоу понимает, что скоро не сможет возглавлять некоммерческую организацию, где проработала многие годы. Ее совет директоров захочет найти более молодых руководителей: для пиара восьмидесятилетний руководитель не годится. Многие из тех, с кем работала Виллоу, умерли или вышли на пенсию. Теперь более молодые сотрудники устанавливают хорошие контакты. Они достаточно энергичны, чтобы работать двенадцать часов в сутки.

Но ведь только Виллоу знает, как нужно работать. У нее личное и профессиональное «Я» практически слились воедино. Ее родители подолгу работали в табачном магазине и ждали от нее такого же прилежания в школе. Она училась от рассвета до заката, именно ей доверили произнести речь на выпускном вечере Сити Колледжа.

С самого детства, проведенного в бедности, Виллоу мечтала помогать бездомным и другим людям, попавшим в трудные жизненные ситуации. Она училась на социального работника в колледже и сразу после выпуска нашла работу в медицинском центре психического здоровья. Начальник флиртовал с Виллоу и благоволил к ней, но она отдавала сердце клиентам. Вскоре она уже руководила собственной программой, и у нее не было начальника с навязчивыми ухаживаниями.

Проработав два года после колледжа, под давлением родных Виллоу согласилась выйти замуж за своего бывшего парня, с которым встречалась в колледже. Он был интересным целеустремленным человеком, но ему хотелось детей и традиционного семейного уклада. Начав хорошо зарабатывать, он захотел, чтобы Виллоу родила ребенка и оставила работу. Ей это было неинтересно, и после двух лет совместной жизни они развелись.

Годы спустя Сол и Виллоу встретились в антикварном магазине, так как оба любили русскую литературу и историю. Пару лет они говорили о книгах, а потом Сол пригласил Виллоу на свидание. Поженились они в пятидесятилетнем возрасте. Сол был гораздо более независимым человеком по сравнению с первым мужем Виллоу, культурным и обходительным. На этот раз Виллоу ясно дала понять, что работа стоит для нее на первом месте.

Теперь Виллоу проводила время так, как хотела. Они с Солом жили в квартире с одной спальней неподалеку от Центрального парка и рядом с ее офисом. Весь дом был залит солнцем. Детство Виллоу провела в тесной полуподвальной квартирке под магазином, принадлежавшем ее родителям, потому свет и пространство стали для нее воплощением роскоши.

Ей нравится надевать выглаженный деловой костюм и отправляться в офис на углу Девяносто четвертой улицы. Обычно она работает до семи вечера, но иногда засиживается допоздна. Ее дверь всегда открыта, и она знает по именам всех клиентов, страдающих психическими расстройствами. Когда у сотрудников дни рождения, она дарит им выпечку. Некоторые клиенты, например Руби, бездомная артистка, жонглер тростью, и Мирон, который считал себя вице-президентом, стали для нее почти родными. Виллоу заботится о них не один десяток лет.

Однажды Сол спросил, не могла бы она приходить домой чуть пораньше. Виллоу рявкнула: «Приду, когда все дела будут закончены».

Сол подождал еще несколько месяцев, потом однажды, массируя ей плечи, спросил: «Может, тебе было бы интересно отправиться в путешествие или посетить какие-то культурные мероприятия в городе? Если ты не готова выйти на пенсию, почему бы не работать на полставки».

У Виллоу холодок пополз по спине. Она отрезала: «Лично для меня слово “пенсия” — самое ужасное в английском языке». У Виллоу бывает два настроения — она счастлива или грустит. Может сконцентрировать мысли на том, что у нее хорошо идут дела и она процветает, или на том, что в детстве жила в бедности. Может радоваться отличному здоровью или грустить по умершим родителям. Может испытывать удовлетворение от работы или думать о том, что муж хотел бы, чтобы она снизила рабочую нагрузку.

Виллоу больше не может с легкостью преодолеть шесть лестничных пролетов или запомнить имена всех, кого повстречала. В основном она настроена позитивно и полна энергии, но иногда, особенно среди ночи, с ужасом думает о будущем. И мысли не может допустить о том, чтобы стать беспомощной или слабой.

* * *

Как Виллоу, мы не в силах остановить время, но пока не утратим способности мыслить и справляться с трудностями, можем усилием воли перенестись туда, где нам будет хорошо, в каком-то новом месте. Если настроиться должным образом и быть благодарными за происходящее, есть шанс адаптироваться. Более того, если мы всю жизнь были трудолюбивы, скорее всего, окажемся в состоянии справиться с неизбежными переменами в этот новый период нашей жизни.

Женщины в состоянии пережить даже утрату близких, с которыми прожили долгие годы. Вскоре после того как у моей коллеги Сары умер муж, она призналась: «Я хожу как потерянная, словно играю роль в пьесе под названием “Моя новая жизнь”. Не видать мне больше счастья никогда».

Оставшись одна, первые два года Сара ужасно страдала. Ей приходилось принимать снотворные, и она стала хрупкой, словно яйцо Фаберже. Все твердила: «Если идешь сквозь ад — иди, иди, не останавливайся». Прошло пять лет, и Сара снова радуется жизни, уже несколько раз ходила на свидания. Недавно она сказала: «Я научилась никогда не говорить “никогда”».

Кто не испытал страданий, становится невыносим. Глубина нашей личности зависит от широкого спектра чувств, которые мы испытываем. Это касается и глубоких личных трагедий, а силы дает то, что было призвано нас уничтожить. Собирая свое сердце из осколков, мы развиваем устойчивость к боли. Как заметила моя подруга Нора, «смерть Леона морально подготовила меня к тому, чтобы пережить несчастный случай с сыном, который получил ожог, а это помогло мне пережить смерть сестры. Я не знаю, какие еще тяготы готовит жизнь, поэтому наслаждаюсь каждым погожим днем».

Без страданий мы многое воспринимаем как само собой разумеющееся. А когда возвышаемся над страданием, для нас нет мелочей, на которые не стоит обращать внимание. Мы радуемся каждому спелому персику, каждому налитому огненными красками октябрьскому дню, тому, что в гости заглянул друг. Мы бодрствуем и живем полной жизнью.

Конечно, легко говорить и трудно делать. Никто из нас не в состоянии преодолеть все и быть выше трудностей. И эта книга написана не для того, чтобы восхвалять совершенство во всем, скорее, чтобы вовлечь в процесс, который поможет стать счастливее.

Моя основная мысль заключается в том, что в происходящем с нами на данном этапе развития есть удивительная мудрость: чем больше отнято, тем большим состраданием и умением ценить происходящее мы наполняемся. Для развития нужно исцелиться от пережитых трагедий и интегрировать их в цельную личность. Многое утратив, мы, женщины, стремимся ценить все, что происходит.

Один из величайших парадоксов жизни на данном этапе заключается в том, что мы переживаем не только огромное количество катастроф, но и находимся на пике благополучия. Наше удовлетворение жизнью зависит от того, насколько мы все принимаем. Мудрость — это вознаграждение за труды. Мы можем твердой рукой направить лодку своей жизни, преодолевая бурные пороги, заторы из поваленных деревьев, крутые перекаты — и делаем это с уверенностью, со знанием дела. Мы можем изучать тайны, которые открываются у реки времени, помогая друг другу на пути вниз по течению.

Наиболее остро я почувствовала способность окружающих помочь и то, как найти то, что мне нужно, зимой 2017 года. В ту неделю, когда произошла инаугурация Дональда Трампа, ставшего президентом, я посетила уединенное место на Гоуст Ранч в Нью-Мексико вместе с буддистской наставницей Джоанной Мейси. Она собрала четырех покровителей, которые должны были помочь подготовиться к будущему. Мы беседовали о наших страхах и печалях, о том, что вызывало у нас гнев, когда мы узнавали страшные новости об угрозе матери земле и изменениях климата. Мы вместе поплакали, а потом танцевали и пели.

Однажды ясным утром мы бродили по окрестностям в поисках чего-нибудь, что имело бы для нас особое значение. Потом следовало сесть рядом с этим предметом и хорошенько его рассмотреть. А после — придумать с ним особую церемонию.

Я брела по полузамерзшей красной глине. На мне были надеты тяжелое зимнее пальто, перчатки и ботинки для походов. Передо мной открывался вид на долину Чама, где столетиями жил народ тева. По ней змеилась серебряная река, устремляясь прямо к Гоуст Ранч. Над долиной возвышались кроваво-красные, оранжевые и розовые горы Сангре-де-Кристо, точно такие, как на картине Джорджии O’Кифф.

На сухой ветке каркали два ворона и сидела целая стая птиц-крапивников, похожих на рождественские игрушки; они расселись на кедре. Ярко желтели на солнце цветы желтого белокопытника. Казалось, всё и все хотят мне что-то сказать. Но я прогулялась еще немного, прислушиваясь, как по растрескавшейся земле хрустят мои шаги, вдыхая чистый горный воздух и пытаясь понять, что за особенный предмет нужно найти.

Приблизившись к лабиринту Гоуст Ранч, я его нашла. Ни мгновение не сомневалась, сразу поняла — это он. Поняла, потому что у меня перехватило дыхание. На высоком берегу, над пересохшим руслом реки, росла огромная цилиндропунция — кактус, покрытый яркими желтыми грушевидными отростками и колючками. Ее бледно-зеленые отростки напоминали руки, простершиеся в разные стороны, будто множество рук Шивы. Она была старая и ободранная, некоторые отростки почернели и сморщились. Однако на ней пробивались и юные, ярко-пурпурные ростки. Именно такой я представляла себя. Школьница с сияющими глазами, юная мать с новорожденным, женщина, которая умела кататься на коньках и беговых лыжах, — все они исчезли. Но я чувствовала, что во мне просыпалась новая сила.

Я присела на холодную землю у кактуса, видавшего лучшие дни, и осталась там на какое-то время. За растением, в небе, то возникали, то растворялись облака. Вместо них появлялись новые. А потом мне явились все детали церемонии: колючки и плоды, боль и красота. Мое тело состарится, но моя душа станет значительнее и сильнее.

Глава 2 Разведка местности

Я заслуживаю большего — что за опасная, безумная мысль приходит женщине в голову!

Мередит Дюран

Женщины, возможно, единственная группа людей, которые с возрастом становятся еще более радикально настроены.

Глория Стейнем

Однажды осенним вечером я сидела в парке Холмз. С собой у меня были книга о птицах и бинокль. Золотоволосая кудрявая малышка в красной шерстяной шапочке подошла ко мне, чтобы взглянуть на мою книгу. Ее мама наблюдала за нами, а я показывала девочке изображения птиц и привлекала ее внимание к похожим птицам, которых мы видели у озера. Малышке занятие очень понравилось, а когда я закрыла книгу, она взглянула на меня и спросила, от всей души, по-хорошему: «А откуда берутся старушки?» Очевидно, она считала меня представителем особого вида живых существ! Старики — живое напоминание о том, что состариться — неизбежный удел всех и каждого. В нашем обществе мы становимся свидетелями тому, как старые люди попадают в культурную и эмоциональную изоляцию. Это обстоятельство огорчает представителей обоих полов, но для женщин это особенно разрушительно.

Старые женщины в Америке страдают от нездорового восприятия себя. Для нас сам факт пренебрежительного отношения к пожилым — более серьезная проблема, чем старение. Наша сексуальность становится объектом насмешек, над нашим телом потешаются, нам пытаются заткнуть рот. Мы чувствуем себя такими же бесполезными, как рождественская пуансеттия через неделю после праздника. В обществе, отдающем предпочтение молодым, спортивным и красивым людям, мы, в конечном счете, оказываемся никому не нужны. Что еще хуже, нас, пожилых женщин, изображают колдуньями или тещами из анекдотов, злыми и замышляющими пакости. Хотя многие вкладывают в понятие «старая ведьма» новый, вдохновляющий смысл, общество в целом не считает, что старая карга достойна уважения.

Поздравительные открытки для пожилых женщин часто содержат унизительные намеки. Там высмеивается слабоумие, пристрастие к алкоголю, сексуальная несостоятельность, излишняя чувственность или обжорство. Расистские шутки считаются невежливыми и вредными, зато шутки про старушек не под запретом. С ними сталкиваешься повсеместно. Когда я рассказываю подругам, что работаю над книгой о старушках, они часто реагируют с негодованием: «Я не старушка!» «Старый» — негативное слово в нашей культуре, такое же, как «толстая» и «грязная». Когда женщины говорят «Я не старая», они хотят сказать: «Культурные стереотипы в отношении меня считаю неприемлемыми».

Телевидение, кино, мода и реклама редко отвечают потребностям пожилых женщин и соответствуют их жизненным обстоятельствам. В феврале 2017 года лондонский Институт разнообразия СМИ (Media Diversity), благотворительная организация «Социальная инициатива» и страховая американская компания «Хумана» (Humana) провели научное исследование, в ходе которого выяснилось, что пожилые люди составляют менее 12 % персонажей фильмов — лауреатов премий в области кинематографа в период с 2014 по 2016 годы. Более того, женщин среди них почти не было. Институт гендерного равенства в СМИ Джины Дэвис сообщает, что в фильмах для семейного просмотра мужских персонажей в три раза больше, чем женских. За редким исключением, женщины старше сорока исчезли из голливудских фильмов.

В Америке внешняя привлекательность повсеместно признается самой важной характеристикой человека. Считается, что тело женщины, независимо от ее возраста, всегда должно быть юным и гибким. Однако чем старше мы становимся, тем труднее соответствовать идеалу. При этом в нашей культуре такие сильные стороны, как забота о других, сочувствие, миротворчество и умение устанавливать контакты совершенно не ценятся.

Недавно я познакомилась со сверстницей, которая работает в издательской сфере. Роза — так звали эту женщину — призналась мне, что ей не хочется красить волосы в каштановый цвет, но ее неоднократно предупреждали: если она хочет сохранить работу, должна выглядеть моложаво. Многие пожилые женщины подвергаются чудовищному прессингу, который вынуждает их выглядеть моложе своих лет, и часто задумываются о необходимости сделать пластическую операцию. Будь мы прокляты, если это сделаем! И будем прокляты — если не сделаем…

Отмахиваясь от косметической хирургии, мы рискуем потерять работу или любимого человека. А если сделаем пластическую операцию и она окажется неудачной, станем еще менее привлекательными и будем чувствовать более глубокое унижение. Возможно, над нами станут потешаться. Даже если все идет нормально, многие женщины хранят сделанную пластическую операцию в секрете, так как не хотят осуждения за то, что искусственно подправили внешность или стали молодиться.

Пожилых женщин часто считают беспомощными и слабоумными. Однажды моя семидесятипятилетняя двоюродная сестра, работающая полный день, оплачивала покупки в продуктовом магазине. Кассир начал подсказывать ей, какие купюры достать из кошелька, чтобы расплатиться. Она не знала, как реагировать: смеяться над абсурдностью ситуации, расплакаться или объяснить, что способна сама подсчитать деньги.

Крайне неприятно, когда окружающие обращаются к нам во множественном числе, например: «Золотце, нам нужен жакетик?», или: «Так-так, чего мы хотим покушать на завтрак?» Ха-ха! Как унизительно звучит это «мы». Такое обращение многих из нас обескураживает.

Поведение пожилых людей трактуют с иных позиций, нежели поведение тех, кто моложе. Например, если пожилая дама попадает в незначительное ДТП или получает штраф за превышение скорости, это приписывают ее возрасту. Некоторые из нас — действительно неважные водители. С другой стороны, подобное могло произойти с кем угодно. Если бы это случилось с молодой женщиной, все сказали бы, что она спешила или ей не повезло, либо просто пожали бы плечами: «Все ошибаются».

Аналогичные несправедливости касаются финансовых вопросов. Если у нас перерасход на банковском счету или чековой книжке, с нами мгновенно затевают унизительный разговор о том, что мы не умеем считать деньги. Если мы заблудились, забыли выключить на кухне плиту, упали — все истолковывается иначе, раз мы состарились.

Не так давно в гости забежал двадцатилетний приятель, чтобы помочь мне посадить цветы ваточника. Мы за работой славно поболтали, я была рада его визиту. Потом я вошла в дом и увидела себя в зеркале. У меня на рубашке оказалось пятно от кетчупа. Настроение тут же испортилось, и я забеспокоилась: не заметил ли пятно мой молодой друг и не подумал ли он, что я стала неряхой, впала в маразм. Если бы я была моложе, ничего подобного мне и в голову бы не пришло.

Старея, мы меняемся ролями с теми, кто моложе, и это лишает нас уверенности в себе. Теперь власть и сила в руках молодых. Наши начальники, врачи, юристы иногда на несколько десятков лет младше. Наши взрослые дети крепко стоят на ногах и часто не нуждаются в советах, а нашим мнением не интересуются. Здесь не нужно искать виноватых, но отношения, связанные с властью, меняются так, что мы чувствуем смятение и отчаяние.

Если мы недостаточно осторожны, можем принять слишком близко к сердцу подобные негативные сигналы из внешнего мира, начать стыдиться своего тела, морщин и навязанных ролей. Мы не хотим мириться с такой оценкой окружающих, способны начать скептически относиться к себе и другим пожилым женщинам. Предосудительность порой превращается в самосбывающийся прогноз: если утверждают, что от нас нет проку, мы становимся бесполезными. Если нам говорят, что мы не способны жить полной жизнью и наслаждаться ею, у нас не получится так жить.

Молодые люди часто не понимают пожилых, потому что сами такими не были. Мы же, состарившись, помним, какими были в детстве, подростковом возрасте, молодости или в зрелом возрасте. Опыт научил нас сострадать и понимать других. Молодым людям не с чем сравнить ощущения шестидесятилетнего человека. Они не могут прочувствовать, что мы ощущаем.

В 2012 году Йельская школа общественного здоровья провела исследование и назвала количество пользователей Фейсбука, недовольных стариками. Выяснилось, что в группе пользователей данной социальной сетью в возрасте от 21 до 27 лет 75 % относились к пожилым людям с пренебрежением. В этом исследовании подробно обсуждалось явление под названием «геронтофобия» и его влияние на общественность. Ведь в конечном счете пренебрежительное отношение к старикам, или эйджизм, — негативный взгляд на самих себя в будущем. Маргарет Мид считала идеальным общество, в котором принимают все ценное, что несет в себе каждый человек. Но из-за культурных ограничений старым женщинам нет места в обществе. Редко можно услышать, насколько мы многогранны, о нашей мудрости и радостях.

Но это касается не всех культур. Когда эмигранты и беженцы приезжают в нашу страну, некоторые устраиваются на работу в дома престарелых или в центры паллиативного ухода. Их часто удивляет обращение со стариками в таких учреждениях. В странах, откуда они прибыли, о пожилых заботятся родные или все племя.

Когда в стране начинает развиваться индустриализация, взаимоотношения между родителями и детьми везде стремительно меняются. В Таиланде молодые люди переезжают из деревень в города, и старики остаются одни. Первый раз за всю историю этой страны им некому помочь. В Японии существует давняя традиция жить вместе со стареющими родителями и помогать им, но все меняется, потому что взрослые мужчины и женщины стали подолгу работать, живут в маленьких квартирах в густонаселенных городах. В домах взрослых японцев нет ни места для престарелых родителей, ни времени, чтобы заботиться о них. Так в обществе начался кризис.

В нашей культуре и языке отсутствуют нужные слова и выражения для обсуждения взаимоотношений между поколениями. Наши мысли о независимости и зависимости заставляют мыслить полярно, в режиме «или-или». Пожилые женщины боятся попасть в зависимость, а дети хотят стать независимыми. И ни одна из этих идей не отражает реальность. В сущности, все мы постоянно зависим друг от друга.

Если представить взаимоотношения с окружающими, когда все взаимозависимы, все обо всех заботятся и получают заботу, мы сумеем выработать новые представления об отношениях пожилых и тех, кто моложе. Молодые люди смогут реально оценить, что мы способны им предложить. А пожилые люди станут частью замкнутого круга, в котором все друг о друге заботятся, и забота перетекает от самых старых из живущих родственников к крохотному младенцу.

У многих пожилых людей потерян контакт с молодежью, а у молодых людей — со старшим поколением. Это плачевно и для конкретных людей, и для семей, и для культуры в целом. Когда разные поколения взаимодействуют, культура расцветает. Разные возрастные группы вдохновляют друг друга и обмениваются энергией. Осознав эту связь, мы начинаем ценить то хорошее, что способны предложить. Иначе останемся в плену стереотипных историй, распространенных в нашем обществе, и значительная часть потенциала будет растрачена впустую.

Бывают яркие исключения, когда нет сегрегации пожилых. У многих из нас есть молодые друзья: не все настроены против людей в возрасте. Мы часто видим, как молодые люди приходят на помощь. Когда я недавно ездила в Чикаго, молодая пара, мужчина и женщина, помогли мне уложить чемодан на багажную полку в самолете, а по прибытии на место сняли его. В вагоне поезда, который шел в город из аэропорта, битком набитом людьми, подросток уступил мне место. Когда я поднималась по лестнице в лобби гостиницы, молодая женщина остановила меня и предложила помочь донести чемодан. Такая доброта и уважение к старым людям трогают меня до слез. Я очень признательна этим людям. Подобное отношение — честь для меня.

Многие пожилые женщины говорят, что, когда они совершают покупки, работают, занимаются волонтерской деятельностью или физкультурой, молодые люди их просто не замечают. Одна моя знакомая, адвокат, сказала, что, если она стоит в очереди на обслуживание или заказывает еду, молодые люди проскакивают перед ней без очереди к прилавку. Если же она вместе с мужем покупает бытовую технику, мебель или машину, продавцы-консультанты обращаются только к нему. Она горько замечает: «Я стала невидимкой. Вполне могу раздеться догола и так пройтись по залу суда — никто этого не заметит».

Кстати, в невидимости кроются не только минусы. Иногда она помогает ощутить себя свободной. Когда нас не замечают, мы можем делать все что заблагорассудится и наблюдать за происходящим. Невидимость позволяет не волноваться о внешности и поведении. Можно делать глупости, чудить и т. п. Если мы не ходим на работу, не нужно одеваться так, чтобы создавать имидж успешной женщины. Как заметила Эмма из Денвера, «в новом тысячелетии я купила всего одни брюки».

Если захочется, можем постоянно ходить в тренировочных штанах и футболках. Не бывать там, где неинтересно. Однако, хоть порой невидимость нам на руку, о пренебрежительном отношении к пожилым людям так не скажешь, особенно когда мы сами к нему склонны.

Я брала интервью у Сюзанны в кафетерии больницы, где она работала. Это высокая угловатая женщина в костюме горчичного цвета и туфлях в тон. Мы много лет жили по соседству, а так встретились впервые. Я слышала, как о ней отзывались другие: «Самая уверенная в себе женщина из всех, что доводилось встречать», «прирожденный лидер». Сюзанна дружелюбно улыбалась мне, но ее отрывистая манера разговора недвусмысленно говорила о том, что пора перейти к делу.

Мы сразу начали обсуждать стереотипы в отношении пожилых людей. Сюзанна рассказала, что, будучи руководителем и являясь старшей в группе сотрудников, она осознала свою попытку скрыть настоящий возраст и желание казаться такой же молодой, как сослуживцы. Она заявила: «Я хочу жить так, как полагается в моем возрасте. Но это ляжет на мои плечи тяжким грузом».

Сюзанна призналась, что, хоть ей шестьдесят девять лет, она относится к пожилым людям с таким же пренебрежением, как и молодые. Читая в некрологе, что усопшему было шестьдесят девять или семьдесят, она думает: «Ну да, они были такие старые». А потом спохватывается: «Нет, погодите… Боже мой, это мои ровесники. Я не готова умереть».

Сюзанна заметила, что последние несколько месяцев чувствует себя недостаточно уверенно во время публичных выступлений перед большой аудиторией. Она волнуется, громко ли говорит и достаточно ли сильно ее воздействие на слушателей по сравнению с тем, как было раньше. Сказав это, она испытующе посмотрела на меня. «Меня это волнует, потому что со мной что-то не то?» — мы обе засмеялись, но невесело.

Сюзанна взяла кофейную кружку двумя руками и сделала небольшой глоток. Потом призналась, что работа важна для нее, ей это нравится. Но в больнице существует правило — уходить на пенсию в семьдесят лет. Она привыкла к тому, что на работе ее ценят, и волновалась, как будет жить без чувства признания: «Моих друзей-пенсионеров мало кто уважает. Я думаю, что теперь они должны сами испытывать уважение к себе».

В колледже Сюзанна стала исповедовать радикальные феминистские взгляды. Хотя у нее долгие отношения с художником по имени Уолт, она никогда не подчиняла свою жизнь стремлению быть привлекательной и не ставила ее в зависимость от взаимоотношений с мужчиной. У нее было много близких подруг, и она получала удовольствие от занятий разного рода. Хотела бы понять, какие чувства будет испытывать и как станет воспринимать себя, оказавшись самой старшей из женщин в округе. Она со смехом сказала: «Мне почему-то всегда казалось, что состариться может кто угодно, только не я».

Когда была жива мать, Сюзанна дружила со многими резидентами дома престарелых, где та находилась. Теперь она дважды в неделю навещает их, чтобы поиграть в лото. Это изменило ее представление о пожилых людях. Сюзанна рассказала об одной женщине старше других, которая иногда засыпала и начинала клевать носом прямо за игрой. Раньше она считала, что эта женщина выжила из ума, но теперь знает, что в бодрствующем состоянии та живо и с юмором поддерживает беседу.

Допив кофе, мы вернулись к обсуждению того, насколько не соответствуют стереотипам о пожилых людях собственные мысли и ощущения Сюзанны. Она вспомнила: «Однажды мы с Уолтом смотрели фильм, где было много песен и танцев, но среди сотни актеров не увидели ни одной пожилой актрисы. Словно нам показали идеальный мир, в котором для нас не нашлось места».

Я согласилась с ней: «В этом фильме не было морщин и отвисшего жира на руках».

Сюзанна изо всех сил старается противостоять культурным стереотипам, направленным против пожилых женщин. Хотя она — феминистка и лидер, занимается общественной работой, вдруг обнаружила, что ей непросто противостоять предрассудкам, даже собственным.

В книге «Воскрешая Офелию» я рассказывала об американских девочках-подростках. У них более трудная и увлекательная жизнь, чем культурные сценарии, оказывающие на нее влияние. В отличие от подростков, которые вступают в общественные отношения, мы, пожилые женщины, провели в них всю жизнь. Наш мозг созрел, у многих выработались аналитические навыки, способность защищать других и чему-то их учить. Но и став зрелыми, мы должны видеть собственные ограничения и уметь от них избавляться.

Американская писательница Мерибель де Суар считала, что «выживать — значит сопротивляться». Поскольку принятые в современной культуре представления о том, как мы должны себя вести, бесполезны, это позволяет нам сбросить оковы и сопротивляться широко распространенным представлениям.

Мой любимый пример сопротивления — история из книги «Две старушки» Велмы Уоллис. Она пересказывает легенду племен атабаска, живших на Аляске. Однажды суровой холодной зимой, когда все страдали от жестокого голода, двух самых старых женщин решили бросить умирать в одиночестве. Вожди-мужчины не хотели кормить тех, кто был не в состоянии работать. У этих женщин осталась лишь одежда, кожаная сумка, где варили еду, и топор, который потихоньку принес внук одной из них. Женщины приготовились с скорой смерти: старики ведь всегда умирают. Но та, что была моложе, заявила: «А почему не попытаться выжить? Вдруг получится. Я так просто умирать не собираюсь».

Женщина постарше согласилась, и они начали организовывать свой быт сами. Упорно боролись с голодом и холодом, отсутствием крыши над головой и сумели добраться до болотистой поймы реки, которую помнили с детства. Там они разбили лагерь, стали ловить рыбу, охотиться на кроликов и белок. Женщины не только выжили, но наловили и заготовили много рыбы. Прошло несколько недель, и по-прежнему страдающее от голода племя пришло к их хижине. Старые женщины поделились с соплеменниками запасами еды. Потом племена атабаска стали их почитать, а история о них передавалась из уст в уста, от поколения к поколению. Это красивая история о том, на что способны целеустремленные женщины.

Мы можем заявить, что в нас скрыта сила, и сохранить уважение тремя способами. Во-первых, взять на себя ответственность и рассказывать другим людям о стереотипах, связанных с пожилыми женщинами, и о том, каковы реалии нашей жизни. Во-вторых, решить раз и навсегда не критиковать ни себя, ни других женщин за то, что они состарились и утратили привлекательность, не позволять себе отрицательные высказывания в их адрес. В-третьих, сказать во всеуслышание: «Нам не нравятся анекдоты про тещу», или: «То, что вы только что сказали о пожилых женщинах, не имеет отношения к моим знакомым старшего возраста».

Мы способны встать на защиту женщин всех возрастов, которые работают, чтобы создавать организации и проводить политику, позволяющие быть здоровее, являться частью общества и проживать свою жизнь продуктивно. Мы можем привлекать внимание ко всем проявлениям предвзятого отношения к людям старшего возраста и противостоять им с помощью лоббирования и петиций, а также подавать заявления в суд и организовывать акции протеста. Лучший способ заинтересовать прессу — акции протеста пожилых женщин в креслах-качалках или с букетами полевых цветов. Мы можем обращаться с письмами, высказывать свое мнение вслух, включать музыку, использовать произведения искусства и театральные постановки, чтобы изменить отношение к себе и восприятие нас.

Наконец, мы можем беседовать с людьми разных возрастов и ходить в гости к знакомым, которых встречаем, отправляясь по делам или идя на прогулку. Хвалить родителей за трудную работу, которую они выполняют, и молодых сотрудников ресторанов и гастрономов, которые ведут себя этично. Если они работают хорошо, мы можем спросить у них: «Кто научил вас так хорошо работать?»

Когда молодые и пожилые женщины работают сообща, возникает взаимное уважение, умение сострадать и понимать друг друга. Мы можем объединиться с молодыми женщинами, выполняя конкретную работу или занимаясь проектами. Создавать совместные образовательные группы и стараться понять, что еще надо узнать, чтобы успешнее защищать интересы окружающих. Вместе мы можем обращаться к тем, кто вырабатывает законы, и к представителям силовых структур, чтобы лоббировать важные для всех программы. Вместе мы можем соткать из прозрачного воздуха великую силу. Защита стремления понять интересы женщин, вступающих в тот же период жизни, что сейчас переживаем мы, не только пойдет на пользу, но и благоприятно скажется на грядущих поколениях. Культура создает нас, а мы творим ее. В обществе, где ценят красоту юных женщин, пожилые дамы утрачивают статус, начиная стареть. Когда тело теряет привлекательность, нужно искать новые способы продолжать жить и сохранять силы. Мы должны сами о себе заботиться и создавать культуру заботы о нас. Давайте спустим лодку на воду и начнем грести.

Глава 3 Одряхлевшее тело

Страх перед собственной старостью заставляет испытывать страх перед старыми людьми и отвергать их, и этот страх сам себя подпитывает. В западном обществе этот замкнутый круг страха существует уже долгие-долгие годы.

Александра Роббин

Мы увядаем, впадаем в немощь, покрываемся морщинами, дряхлеем, и все события жизни накладывают на нас свой отпечаток. Время и притяжение земли, воздух и вода губят нас, создавая уникальную и бесценную красоту, и все эти проявления так же прекрасны, как пейзаж или растение, которое пережило все времена года.

Стефани Шугарс

Иногда у моей подруги по имени Пия возникает непреодолимое желание пригласить посетителей в свой кабинет и сказать: «Я тоже когда-то была молодой». Она показывает им свою фотографию в Университете Чикаго, сделанную в 1969 году. Она в саду, под деревьями, утопающими в зеленой листве. На ней рубашка с психоделическим рисунком и повязка на голове с узором из индийских огурцов, а волосы длинные, кудрявые, золотистые. Щеки круглые и гладкие, глаза блестят, губы полные и розовые. Пия хочет, чтобы люди знали, что она не всегда была седой, сморщенной и исхудавшей — такой, как теперь.

Когда мы приближаемся к семидесяти годам, наши кости, фигура, зрение, обоняние и вкус, даже наши зубы — все меняется. Организм иначе реагирует на лекарства, и повышается чувствительность к холоду. Поскольку кожа истончается, мы чаще страдаем от порезов, ухудшается и состояние хрящевой ткани. Мы с трудом держим равновесие и сохраняем координацию движений. Кажется, все слабеет и отвисает.

Женщины, которые раньше ощущали себя привлекательными и сексуальными, в этот кризисный момент начинают терять уверенность в себе. Они смотрятся в зеркало и видят в нем морщины. Даже у обладательниц худощавого телосложения появляются жировые складки на теле. Одна моя подруга перестала носить купальник в сорок лет. «Не хочу портить людям выходной на пляже», — призналась она. А другая подруга начала подумывать о косметической операции, чтобы скорректировать возрастные изменения на шее, но потом решила потратить эти деньги на поездку на Гавайи. И молодец!

Наша сексуальность меняется поразительным образом: у некоторых женщин пропадает сексуальное влечение, у других возрастает. Риту, которая раньше отличалась яркой сексуальностью, теперь секс не очень интересует. А Милли благодаря доверию к спутнику жизни, с которым они провели вместе сорок лет, в сексуальном отношении чувствует себя гораздо более непринужденно и получает гораздо больше удовольствия, чем раньше. Болезни, изоляция и одиночество тоже влияют на сексуальные потребности и все, что происходит в данной сфере.

* * *

Сильвия и Льюис живут в маленьком домике в Остине, штат Техас, с двумя внуками, над которыми взяли опеку. До выхода на пенсию Сильвия работала помощником юриста, Льюис — электриком. Он до сих пор иногда подрабатывает. Оба ходят в небольшую евангелистскую церковь рядом с домом.

Когда Сильвия улыбается, становится заметна щель между двумя передними зубами; но теперь улыбка стала редкостью. Она была жизнерадостной, но по прошествии двадцати лет радости поубавилось: смешинка, жившая в ней, погрузилась в сон. В детстве Сильвия перенесла полиомиелит и с тех пор хромает, а еще страдает из-за артрита. Она располнела, и теперь у нее нет ни времени, ни сил заниматься физкультурой. На абонемент же в фитнес-центр денег нет.

У Сильвии и Льюиса есть единственная дочь Ленора. Они воспитали ее, следуя своим религиозным убеждениям, оплачивали уроки игры на фортепиано. Когда Ленора училась в средней школе, все было хорошо, кроме школьных оценок. Но став старше, она пристрастилась к алкоголю, наркотикам и начала бомжевать. Сначала употребляла метамфетамины, затем перешла на героин. Сильвия и Льюис потратили много сбережений на лечение Леноры от наркозависимости и реабилитацию, но безуспешно.

Самое страшное, что случилось с Сильвией за ее жизнь, — это иметь душевнобольную дочь. Она призналась мне: «Ты по-настоящему не понимаешь, что значит “страшно”, пока у тебя не появится дочь-наркоманка, бездомная и не способная к нормальному общению».

Ленора до сих пор употребляет наркотики. Сильвия не знает, где она сейчас. В последний раз, когда о ней что-то было слышно, она находилась в Оклахома-Сити, в реабилитационном центре для наркоманов и бывших заключенных. Когда Сильвия пыталась туда дозвониться, трубку на другом конце провода бросали.

После потери Леноры Льюис начал уходить в себя. Сильвия предлагала ему сходить на рыбалку или поиграть в карты по пятницам в компании друзей. Но он каждый вечер проводил перед телевизором, часто засыпая в своем кресле-качалке. Когда-то у пары была яркая сексуальная жизнь, но она заглохла много лет назад. Сильвия сворачивалась калачиком в своей постели и по утрам просыпалась в полном одиночестве.

Она не могла стать опорой погруженному в печаль Льюису. Ее едва хватало на то, чтобы по утрам сварить себе кофе, сесть в машину и поехать на работу. Она перестала встречаться с друзьями, чтобы не видеть сочувствие на их лицах. Никто не знал, как ее утешить. Закончив с ужином и перемыв посуду, она обычно уходила к себе в комнату, смотрела на фотографии Леноры и плакала. Подозревала, что и Льюис плачет, но, к сожалению, плакали они в разных комнатах.

Когда им обоим было хорошо за шестьдесят, они начали заботиться о детях Леноры. Максу — десять, и у него есть особенности здоровья, которые создают проблемы с учебой. Это высокий худощавый ребенок с огромными ушами и такой же щелью между зубами, как у бабушки. Восьмилетняя Грейси — добрый приветливый ребенок. Она полновата, с толстыми косичками торчком. Оба ребенка энергичные, им постоянно что-то нужно. Сильвия призналась Льюису: «Господь не зря придумал менопаузу. Он понимал, что шестидесятилетним людям трудно растить детей».

Сильвия редко жалуется на артритные боли и не лечилась от них. Недавно ушел на пенсию ее бессменный терапевт, она скучает по нему. Он посещал их церковь, они часто обменивались овощами и разными домашними вкусностями.

В конце концов боли стали так донимать Сильвию, что она обратилась к новому доктору. На первом приеме ей было с ним некомфортно: доктор моложе прежнего врача и чаще смотрел в компьютер, чем на нее.

Он стал упрекать ее за то, что она растолстела и не делала гимнастику. Сообщил, что у нее высокое давление и уровень холестерина выше нормы, рекомендовал изменить образ жизни, уделять больше времени физическим упражнениям. Под конец приема он сказал, что не рекомендует ей снотворное, потому что оно вызывает привыкание. Вместо этого выписал ей направление в специализированную клинику боли.

Сильвия вышла из кабинета рассерженная и разочарованная. У нее и так много хлопот с внуками, а на лечение нет денег. Если бы у них была финансовая возможность, они бы лучше оплатили Льюису протезирование зубов.

Сильвия ворчала про себя, что маловероятно, чтобы при ее жизни и с такими нервотрепками она смогла «изменить образ жизни». Думала так: «Этого бы доктора на мое место, стал бы он делать гимнастику? Отказался бы от кукурузной лепешки с соусом на ужин или от утешительной вечерней шоколадки?»

* * *

Когда мы стареем, даже те из нас, кому живется лучше, чем Сильвии, чувствуют, как уходят силы. Мы еще планируем устроить нечто грандиозное в саду или пройти пешком огромный Манхэттен, но тело умоляет воздержаться от этого. Мы просыпаемся, полные жизненных сил, но через несколько часов они на исходе. Мы часто недоумеваем: «Как раньше мы умудрялись столько всего успевать?»

Всем нам придется распрощаться с некоторыми удовольствиями, связанными с физическими ощущениями. Моя подруга Кармен больше не играет в теннис. Леанна, ландшафтный дизайнер, уже не справляется с тяжелыми физическими нагрузками, с которыми связана ее работа. Эбби не может читать и переключилась на аудиокниги.

Даже наша голова работает иначе, мы становимся более косными. С огорчением замечаем, что не способны делать пять вещей одновременно. Нам нелегко даются новые иностранные языки или сложные игры, например шахматы. У многих начинает страдать краткосрочная память.

Чаще всего, обсуждая память пожилых людей, говорят, что она ухудшается, а иногда полностью утрачивается, но не упоминают одно важное явление. Наш разум теперь не загроможден мелочами и нацелен на главное в жизни. Воспоминания становятся глубже, и усиливается их связь друг с другом. Не так важно, где мы оставили свой мобильный телефон или куда положили очки. Важнее цепочка воспоминаний о семье, друзьях, истории, поворотных моментах в жизни и суровых испытаниях, которые довелось пережить.

Мы можем забыть детали, но нам удается восстановить в памяти разные истории. Они могут иметь и практическую пользу: «Моя свекровь пекла изумительные хрустящие пироги, потому что смазывала их жиром». Могут стать предостережением: «Я помню, что случилось, когда моя тетя сделала племянника своим поверенным», — или утешением: «Когда мне не спится, я вспоминаю, как дремала у колыбели моих маленьких детей». Могут вдохновлять: «Мои родители пережили Великую депрессию и Вторую мировую войну, так что и я как-нибудь переживу эти тяжелые времена», — или быть нравственным ориентиром: «Моя мама говорила, что хорошие манеры заключаются в том, чтобы следовать Золотому правилу».

Наши воспоминания, как старая река, глубоки и чисты. Мы можем осознать взаимосвязь событий, которые произошли пятьдесят лет назад, и нашей реакцией на них сегодня. Нам спокойнее жить с более сложным и богатым взглядом на мир. Известно, что даже в те моменты, когда судьба наносит удар, боль — неотъемлемая часть человеческой жизни, и мы в силах ее вынести. Мы учимся принимать постоянный круговорот забот о хлебе насущном, утрат, попыток приспособиться к происходящему и обновлениям.

Когда мы были моложе, многие из нас считали, что быть здоровыми — само собой разумеющееся. Учась в старших классах, я курила сигареты с ментолом, бочками поглощала кофе и на завтрак уплетала сладкие пончики. По выходным я всегда пила вино с друзьями, а единственной и основной физкультурой для меня было пройти пешком от парковки до здания факультета психологии Университета Небраски. Летом я училась на свежем воздухе, чтобы заодно позагорать. Я годами не обращалась к врачам, у меня даже медицинской страховки не было. Все и так хорошо.

Мне никогда не приходило в голову, что однажды придется оперировать катаракту, лечить остеопороз и бороться с распространением раковых клеток в организме. Я представить себе не могла, что у меня пожелтеют зубы. Теперь я жалею, что не пользовалась, как нужно, защитным кремом от загара и не работала над осанкой. И напрасно я курила двадцать лет подряд.

С возрастом мы начинаем добрее относиться к старикам, лучше понимаем своих дедушек и бабушек. У моего отца случился инсульт в сорок девять лет. Мне тогда было девятнадцать и не казалось странным, что он перенес несколько инсультов, один за другим, и скончался в пятьдесят четыре года. Теперь моему сыну сорок шесть, а я на двадцать один год старше моего отца в то время, когда у него случился первый инсульт.

Я помню, как ворчала на маму за «старушечью» походку. Она несколько раз поскользнулась на льду и, в конце концов, стала пользоваться тростью с опорой на четырех ножках. Теперь я, пробираясь по скользкому льду, жалею, что у меня нет такой тросточки.

Когда я была моложе, разговоры о здоровье наводили на меня скуку и тоску. Отчего мои пожилые родственники постоянно обсуждают проблемы с желчным пузырем и кишечником, операции на глазах? Я могла понять, почему такие темы важны тем, кто болеет, но моим родственникам было просто интересно, чем болеют другие.

Я была шокирована тем, насколько открыто и без комплексов пожилые люди обсуждали то, что происходило с их телами. Помню, услышала, как дядя рассказывает про свое опухшее яичко. А одна из тетушек сообщила, что у нее запор. Многие взрослые жаловались на проблемы со сном. В молодости я считала, что нет ничего скучнее подобного разговора.

Теперь я смотрю на это иначе и тоже разговариваю о здоровье. Меня еще удивляют рассказы знакомых мужчин о том, как на их сексуальную жизнь действуют таблетки для повышения потенции или как они контролируют свой мочевой пузырь, но уже не так сильно, как пять лет назад. Конечно, мы обсуждаем здоровье. Для многих из нас это главный повод для беспокойства. Ведь если бы случился потоп, мы говорили бы о воде.

Но подобные разговоры не всегда печальные, как можно было бы подумать. Мы учимся приспосабливаться к проблемам и даже смеемся над нашими невзгодами. О здоровье можно и шутить, и рассказывать анекдоты. Особенно хорошо это получалось у Филлис Диллер: «Я сейчас в том возрасте, когда моя спина гуляет больше меня». Один их моих друзей, который проходит курс химиотерапии, называет себя «химо сапиенс». Первая премия за чувство юмора по поводу неприятностей принадлежит моей соседке. Ей удалили обе груди, и теперь на Хэллоуин она вставляет в лифчик две одинаковые тыковки — так с ними и ходит.

Мама Иоланды Ева ухитрилась пошутить прямо перед смертью. Она не признавала лекарства и отказывалась от них, не хотела принимать обезболивающие препараты, а к врачу приезжала только на роды. Вела здоровый образ жизни, много работала физически и говорила, что, когда придет ее час, просто уйдет из жизни.

Здесь Ева оказалась права. В девяносто восемь лет она подхватила пневмонию — болезнь, которую моя мама окрестила «старушкина подружка». Ее привезли в палату интенсивной терапии. Она страдала от сильных болей, и врач предложил укол морфия.

Сначала Ева отрицательно качала головой, но затем после паузы кивнула в знак согласия. Врач сделал укол, и через несколько секунд ее тело расслабилось. Она лукаво улыбнулась дочери Иоланде и сказала: «Как же я была неправа! Следовало начать наркоманить много лет назад».

Обе засмеялись.

Всегда есть шанс помочь себе. Мы можем выбрать, чему уделить внимание и на что направить волю, чтобы получить то, к чему стремимся. По крайней мере, у нас в распоряжении есть необходимое лечение. В какой бы ситуации мы ни оказались, всегда может быть хуже. И очень полезно представить себе худший сценарий, почувствовать, какое везение, что его удалось избежать.

Недавно я отправилась в уличное кафе с Эбби, которая только что прошла курс радио- и химиотерапии по поводу рака яичников. Она призналась мне, что не узнает себя, стала как опустевшая ракушка, и ничто не напоминает о том, какой она была когда-то. Ее преследовало ощущение, что лечебные процедуры стерли ее личность. Но именно в этот момент разговора нам принесли красивый заварной чайник с травяным чаем и круассаны с миндалем. Она пригубила чай, попробовала круассан, улыбнулась и сказала: «Эбби, которая любила круассаны, вернулась».

* * *

Кестрел — невысокая женщина с холодными голубыми глазами; душа у нее такая же холодная. Она работает в технологической компании в Сиэтле. Живет одна, в квартире с видом на залив Пьюджет-Саунд.

Кестрел выросла в пригороде Вашингтона, в консервативной рабочей семье. Отец был алкоголиком, склонным к насилию над окружающими. Однажды вечером он пытался задушить мать, и Кестрел ударила его по голове утюгом, пригрозив, что убьет, если тот посмеет поднять руку на одну из них. Отец грязно выругался и отступил, больше не тронул никого из родных.

Парадоксально, но Кестрел была ему признательна. Жестокость отца научила ее стоять за себя и помогла эмоционально окрепнуть. Сила, которую она в себе выработала из-за противостояния с ним, стремление защитить слабых, задиристость и стойкость сослужили ей добрую службу. Она вступила в организацию «Прайд», защищающую права сексуальных меньшинств, и страстно борется с любой несправедливостью.

К сожалению, в наследство ей досталось и кое-что другое: она никому не верит, полагается только на себя, и у нее ни с кем не было длительных отношений. Сейчас Кестрел встречается с учительницей по имени Бекка, но старается держать эмоциональную дистанцию. Она никогда не приглашала Бекку остаться на ночь и не говорила: «Я люблю тебя». Кестрел, как и ее отец, «на ты» лишь с алкоголем.

Момент истины для нее настал, когда пришло известие о состоянии ее здоровья. В возрасте шестидесяти четырех лет она прошла сканирование костей, и врач сообщил, что у нее остеопороз. Он поинтересовалась, сколько алкоголя выпивает Кестрел, и она ответила, что обычно бутылку красного вина на ночь. Врач выразила обеспокоенность, неодобрительно сжав губы, и посоветовала Кестрел сократить употребление алкоголя, вместо этого начать пить молоко. Кестрел заворчала: «Последний раз я пила молоко, когда лежала в подгузниках».

Обе засмеялись.

Кестрел поинтересовалась, что может случиться, если она не последует рекомендации. Врач ответила: «Тогда в один прекрасный день вы сломаете спину, вынимая тарелки из посудомоечной машины, или получите перелом бедра».

Кестрел судорожно сглотнула и уставилась в сторону, чтобы успокоиться. От этой новости ей захотелось выпить.

Врач также предписала ей воздерживаться от всего, что связано с риском упасть, в том числе от ее любимых велосипедных прогулок в Каскадных и Олимпийских Горах. Вместо этого посоветовал Кестрел выполнять упражнения с гантелями. Выйдя из кабинета врача, Кестрел так разозлилась, что ей захотелось плюнуть на пол. Мало того что отец причинил вред всем родным, так еще и передал ей по наследству алкоголизм. Она выругалась и пошла по улице, дважды остановившись, чтобы пнуть колеса припаркованных машин. Одно она пнула так сильно, что ушибла ногу. Похромала домой и позвала к себе Бекку, чтобы было с кем еще поругаться.

Кестрел и в голову не пришло обратиться в Общество анонимных алкоголиков. Ей была отвратительна сама мысль о том, чтобы выставить напоказ свои слабости перед незнакомыми людьми, поделиться с ними мыслями или чувствами по поводу того, что происходит. Но на свой день рождения Кестрел уже отказалась от выпивки. К счастью, у нее была стальная воля, и она взяла под контроль все, кроме своего темперамента.

Первые несколько месяцев ей было нелегко находиться в компании женщин из организации «Прайд», которые употребляли алкоголь. Еще трудно оказалось удержаться от выпивки, кода она оставалась одна дома или заходила с коллегами в суши-бар. Ничто не оказывало на нее такого успокоительного действия, как алкоголь. Но представив себе, как ломает кости или позвоночник, Кестрел находила силы воздержаться от выпивки. Всю свою жизнь она была сильной, постоянно преодолевала чувство неудовлетворенности. В конце концов, вместо алкоголя Кестрел переключилась на тоник с лаймом. Однако стала нервной, началась бессонница. Она еще не полностью преодолела трудности, справиться с которым ей помогал алкоголь.

* * *

Работая над своей книгой про беженцев, я многое узнала о психологических травмах и исцелении от них, а беседы с людьми навели меня на мысль о «комплексе средств исцеления». Это может быть западное лечение, традиционное целительство, распространенное в странах, откуда прибыли беженцы, или какие-то простые удовольствия. Например, одним из целительных средств может стать прогулка по одному из городских парков, приготовление национального блюда или встречи с людьми, которые говорят на том же языке.

Все мы можем создать собственные комплексы средств исцеления, задумавшись о том, что поможет стать здоровее, успокоит и сделает счастливыми. Можем сами себе назначить лечение, разработать диету и физкультуру, посоветовать, с кем устанавливать отношения, найти то, что порадует и принесет чувство удовлетворения.

В ноябре 2014 года жизнь устроила и мне проверку на прочность, когда в течение месяца было очень тяжело на душе. Я узнала, что после шестимесячной ремиссии у моего брата снова нашли рак простаты. В то же время умерла моя подруга Марианна, а затем, две недели спустя, — мой друг Карл. Стоматолог отправил меня на протезирование. А еще я выяснила, что у меня серьезные проблемы с руками — я почти не смогу ими пользоваться.

Руки окоченели и воспалились, и я записалась на прием к физиотерапевту. Думала, он посоветует мне держать их в холоде и давать отдых. Но вместо этого после полуторачасового обследования мой врач Дэн выразил удивление по поводу того, что я еще в состоянии готовить, водить машину и одеваться без посторонней помощи. Он заключил: «Ваши руки нужно лечить в больнице».

Он рекомендовал упражнения на растяжку рук и назначил повторный прием через две недели. Посоветовал не брать на руки девятимесячного внука, не работать в саду и не поднимать тяжести. Он также заявил, что мне нельзя работать над новой книгой — ни писать от руки, ни набирать текст на компьютере. Я спросила Дэна, смогу ли я сама пережить собственные руки, если буду слишком нагружать их. Он ответил: «Это правильный ход мыслей».

Происходящее не было удивительным. Всю жизнь я не давала отдыха рукам. В десятилетнем возрасте помогала маме в ее врачебном кабинете — стерилизовала шприцы, многоразовые резиновые перчатки и хирургические инструменты. Когда перешла в старшие классы школы, работала на полную ставку в закусочной «Эй энд Даблью» на Хайвей, 81. Там я таскала полные поддоны с солодом и гамбургерами по центральному коридору. Последние два года учебы в старших классах я работала поваром-фритюрье в той же закусочной, постоянно что-то рубила и таскала тяжелые фритюрницы. В колледже и во время работы над докторской диссертацией я по много часов делала записи от руки. Когда стала врачом, писала заметки во время приема. На протяжении последних тридцати лет я трудилась над рукописями от шести до восьми часов в день.

Конечно, удивляться нечему, но я была потрясена: всегда считала себя сильной, здоровой и компетентной. Я была убеждена, что если работать достаточно упорно, практически все получится. В голове не укладывалось, как жить, если начну сдавать физически.

Придя домой, я сообщила новости мужу. Он тихонько посидел, подумал, а потом сказал: «Мы с этим справимся».

Конечно, жизнь продолжалась. А как иначе? К счастью, я была в состоянии оплатить необходимое лечение. Купила перчатки-протекторы на руки и перестала посещать занятия по йоге. Я выполняла упражнения и надеялась на улучшение самочувствия.

Я подумала тогда, что в наказание боги не могли бы придумать худшей кары, чем превратить меня в беспомощного человека. И если бы они захотели, чтобы я увидела Вселенную глобально, именно такую кару назначили бы мне. Когда я заявила моей милой двоюродной сестре Роберте, что, по моему мнению, боги устроили мне испытание на прочность, она уверенно сказала: «При чем тут боги? Такое с людьми бывает».

Китайская пословица гласит, что великое знание дается через великую боль, но обратное необязательно верно: не вся великая боль дает великое знание. Как врач я советовала другим людям извлекать уроки из отчаяния и боли, которые они испытывали, и твердо решила сама поступать так же. Я знаю, что мне нужно было прекратить сопротивляться реальному положению вещей и стать человеком, принявшим ситуацию с благодарностью.

Прошло две недели, и я снова пришла к Дэну на обследование. Силы в руках не прибавилось. Упражнения не помогут. Когда я ехала домой на машине, пошел густой снег. Обледеневшая дорога и белая мгла беспощадно и точно символизировали все, что происходило тогда в моей душе. Конечно, показалось, что падающий с неба снег оплакивает меня.

В ближайшую субботу мой муж Джим пошел в гости к другу, чтобы посмотреть футбол. Я осталась дома одна, наступили сумерки, и я смотрела, как падает снег. Снег всегда вдохновлял меня, был неким духовным символом. Я знала: чтобы сохранить руки здоровыми, нельзя их нагружать письменной работой. Но я сказала себе, что это исключение ради «качества жизни». И у меня было столько заметок, что я решила открыть папку с материалами про мои руки.

Я обнаружила там открытку с собственным изображением и рекламной акцией, посвященной моей книге «Письмо изменит мир». Я прикрепила ее к обложке папки и стала рассматривать. Вдруг меня охватил приступ ярости, я схватила маркер и крест-накрест зачеркнула свое лицо на фотографии. Теперь на папке было написано: «Мэри Пайфер: отказаться от письма, чтобы спасти мир».

Меня удивил этот приступ ярости. Какое-то время я просто прислушивалась к своим чувствам. В груди одна за другой накатывали горячие волны гнева и душевной боли. А потом я расхохоталась над горькой иронией ситуации.

Что же, когда-то я была писателем. Вспомнился ответ Бертольда Брехта на вопрос: «Будут ли песни в темные времена?» Он сказал: «Да. Будут и песни о темных временах». Мысль о пении в моем случае все изменила.

Я стала осваивать специальные кухонные принадлежности и ручку для больных рук. Мой муж открывал консервные банки и закручивающиеся крышки, помогал мне надевать носки. Зять установил на моем компьютере программу записи текста с голоса. С малышом я играла на полу или когда кто-то передавал мне его в руки.

Приспособиться к новым нормам жизни оказалось нелегко, они создавали много проблем. Джим не очень умело готовил, и хотя он был мастером на все руки, я старалась не слишком зависеть от него. Это значило, что по вечерам на ужин у нас часто был овощной салат и магазинные вегетарианские бургеры.

Отныне я старалась не водить внуков кататься на санках с дамбы Холмс, потому что, когда мы спотыкались, я не могла подняться, не нанося вреда рукам. А упасть для меня значило разбить лицо.

Я заметила, что стала, как завороженная, наблюдать за руками окружающих. Обращала внимание, если человек нес что-то тяжелое или играя раскручивал малыша в воздухе. Я думала, какие эти люди сильные, какие штуки они делают с помощью рук. Даже когда смотрела телевизор, удивлялась, какие у актеров сильные руки. Я с трудом удерживалась от того, чтобы хвалить своих друзей за мощные верхние конечности.

К своему ужасу, я стала замечать, что целый день могу провести, занимаясь своими руками. Человеку с инвалидностью необходимо правильно организовать быт, иначе у него возникнут трудности в общении и эмоциональные проблемы. Я не желала посвящать всю жизнь заботе о собственном здоровье — хотела жить полной жизнью и участвовать во всем, что происходит вокруг. Задалась вопросом: «Сколько времени мне следует тратить с пользой для себя? И сколько времени нужно выделить на то, что для меня важно?»

Люди были ко мне добры и стремились помочь. Первый урок, который я извлекла из этого, — умение с благодарностью принимать помощь. Как легко жить, когда о тебе кто-то заботится! Повезло, что у меня есть муж с хорошим чувством юмора и любящие друзья. Но со временем я отчетливо поняла, что это превращается в проблему, которую необходимо разрешить. Разговоры о моей инвалидности не поднимали настроение окружающим, а советы, которые мне давали, редко были полезными.

Мне нужно было остаться один на один со своей болью и горем, чтобы набраться сил и вести более здоровый образ жизни. В ту зиму я много медитировала и просто смотрела на небо, озеро и птиц, пролетавших в небе. Я напоминала себе, на что еще способна: я могу плавать, читать, разговаривать и гулять на свежем воздухе.

Примерно в это время произошло несколько событий, которые изменили мою точку зрения. Я пошла на ужин с друзьями и излила им душу. Моя подруга Кейти сказала: «У тебя прекрасные руки, и ты по-прежнему можешь пользоваться ими во время беседы. Мне всегда нравилось наблюдать, как ты жестикулируешь». Жанин присоединилась к ней: «Руки хорошо тебе послужили. Они долго и напряженно работали, обеспечили прекрасную жизнь. Вспомни об этом и поблагодари их за все хорошее, что они сделали для тебя. Продолжай их любить».

Вскоре после этого разговора я наблюдала за Леонидами — потоком метеоритов. Через час я увидела ярко-зеленый метеорит, который медленно шел по восточной части небосклона и плюхнулся в озеро Холмс. Несколько раз за свою жизнь, когда для меня наступал переломный момент, я видела зеленый метеорит. Это был сигнал, посланный мне Вселенной для ободрения.

Чем чаще я беседовала с друзьями, тем больше убеждалась, что в моих страданиях нет ничего из ряда вон выходящего. Хирург, лечивший мои руки, по совместительству пианист, который любит играть классическую музыку, сообщил мне: «У вас наступит улучшение в состоянии рук, но они всегда будут болеть. Вам не грозит тяжелая инвалидность, вы всегда сможете делать то, что нужно, но делать это будет больно. У меня тоже руки болят каждый день».

Я вспомнила свою бабушку через год после того, как дедушка скончался от сердечного приступа. Она умирала от лейкемии в своем домике в Флеглере, штат Колорадо, и мы с мамой навестили ее. На мой вопрос о здоровье бабушка ответила: «Давай обсудим что-нибудь поинтереснее». Она начала расспрашивать меня о школе, что я читаю и о моих друзьях. Однажды я призналась ей, что восхищаюсь выдержкой, с которой она справляется со своей ситуацией, и что держится молодцом. Она взглянула на меня и сказала: «Мэри, в том, что касается лейкемии, выбора у меня нет, но я могу взять под контроль то, как я на это реагирую. Я могу вести себя правильно и радоваться этому».

Пока мне делали операции и шел процесс восстановления, я узнала, что дочь моей подруги умирает от рака. Дня не проходило, чтобы в библиотеке или тренировочном зале мне не встретились сверстники, у которых только что умер близкий человек или которые не получили бы тревожных новостей о собственном здоровье. Я осознала, что, пока была здорова, принимала свое состояние как нечто само собой разумеющееся. Теперь, думая о своих больных руках, я уже не удивлялась: «Почему это случилось со мной?», а говорила себе: «Почему бы и нет?»

Когда я впервые узнала, что у меня проблема с руками, представила себе все отрицательные последствия этого: дряхлость, зависимость от окружающих и постепенный распад всего, что много значило для меня. Но я поняла, что заглядывать так далеко вперед опасно. Никто не знает, что произойдет в будущем, будет хорошо или плохо. Лучше приспосабливаться к жизни, планируя сегодняшний день, здесь и сейчас.

К приходу весны я настроилась ценить то хорошее, что есть. Радовалась, что солнце встает раньше и листья зеленеют, а также собственному неуклюжему, но выздоравливающему телу. Иногда меня охватывало чувство глубокой благодарности за все, что происходит.

Однажды утром на траву рядом со мной сел свиристель. Мне давно не встречались эти птицы: с тех пор, как выдалась холодная весна, у нас померз яблочный цвет, и множество голодных свиристелей собралось под нашей яблоней. Но этот пролетал мимо и сделал остановку в пути, словно хотел сказать: «Как приятно, что ты вышла подышать чистым воздухом!»

Теперь я вспоминаю, как плохо у меня с руками, лишь когда кто-то из окружающих спрашивает о них. Я стала немного лучше себя чувствовать, снова могу пользоваться канцелярскими скрепками и ножницами, начала больше плавать и меньше работать в саду. У меня в компьютере — уже третья версия программы для надиктовки текста под запись. Я адаптировалась.

Старея, мы все сталкиваемся с дряхлостью. Кому-то везет, он отделывается незначительными потерями и легкими неприятностями со здоровьем. У кого-то здоровье резко ухудшается. С большинством из нас происходит нечто среднее между этими двумя положениями. Мы начинаем прикладывать больше усилий, чтобы сохранить здоровье, но все равно чаще болеем и страдаем. На данном этапе жизни приходится постоянно к чему-то приспосабливаться и привыкать. Мы страдаем оттого, что многое получается все хуже, затем снова обретаем способность к саморегуляции, и вот уже опять наслаждаемся жизнью.

Мы можем помочь друг другу — побеседовать с человеком или выслушать его, угостить фруктами или кофейными кексами, написать ласковую записку. Можем понять, как научиться со всем справляться. Наш напряженный труд способен трансформироваться в ценнейший опыт, благодаря которому мы окрепнем и станем добрее. Даже страдая от горя, можно замечать красоту. Мы осознаем, что Вселенная наполнена горечью, и это — одно из самых глубоких переживаний, которое возвращает к жизни.

Глава 4 Сила и щемящее чувство утраты

Впервые в жизни меня охватил приступ легкой паники и грусти оттого, что некоторые мелочи навсегда уходят из моего поля зрения.

Фейс Салливан

Сегодня рыжая лисица промчалась по убранному кукурузному полю, мелькнула и исчезла, как облачко дыма. Да будут благословенны такие мимолетные мгновения.

Барбара Крукер

Эмме шестьдесят восемь лет, это стройная рыжеволосая ирландка с веснушками, усыпавшими нос и щеки. Они с мужем живут в Денвере. У Криса небольшой бизнес в сфере ландшафтного дизайна. Работа сказывается на его физическом состоянии, но он справляется. До выхода на пенсию три года назад Эмма работала учительницей начальных классов.

У Криса и Эммы трое детей: один сын живет во Флориде, другой — в Боулдере, а дочь Алиса — в миле от них. Все трое были в браке, а потом развелись. Сыновья женились снова, Алиса новую семью не создала. Крис и Эмма помогают ей растить детей, оказывают финансовую помощь.

Незадолго до начала учебного года Эмма пригласила в гости своих четверых внуков — восьмилетних девочек-близнецов — детей Алисы и их двоюродных сестер девяти и десяти лет из Боулдера. Утром по прохладце они собирали малину. Когда стало жарко, расположились в доме, чтобы поиграть в детективов. Затем поехали на машине в центр города, чтобы пообедать в кафе на открытом воздухе около площади Лаример. Эмма предложила детям попробовать то, что они еще ни разу не ели. Двойняшки выбрали огуречный лимонад. Десятилетняя внучка решилась на бутерброд с лобстером, а ее сестра закончила обед мороженым со вкусом зеленого чая.

Потом близнецам захотелось зайти в книжный магазин. Эмма согласилась и предложила купить каждой девочке по книге. Они бродили по магазину около часа. Эмма показала, какие книги сама любила читать в детстве, и даже прочла вслух несколько стихотворений. После магазина все вернулись к Эмме домой, чтобы поплавать у соседей в бассейне.

Эмма прекрасно провела день. Девочки так смешили ее, что от смеха разболелись бока. Потом они гуляли по улице, держась за руки. У девочек на все было свое мнение: и об официантах в кафе, и о том, какую одежду должны носить люди в центре города. С их точки зрения, Эмма была одета недостаточно нарядно, и сказали, что у нее должны быть туфли покрасивее. Эмма считала, что девочкам свойственна идеальная комбинация воспитанности и уверенности в себе. Ей было приятно, что они оказались более непринужденными и раскованными по сравнению с ней самой в том же возрасте.

Когда Алиса забрала девочек в пять вечера, Эмма почувствовала усталость и была настроена побыть дома одна.

Но как только Алиса села в машину и уехала, сердце Эммы сжалось от грусти. Одна из близняшек забыла на кухне свой игрушечный спиннер. Увидев его, она умилилась маленькой детской игрушке.

У Криса в тот вечер было совещание, поэтому Эмма сделала себе бутерброд с арахисовым маслом и джемом и пошла с ним на балкон любоваться закатом в горах. Она перебирала в памяти радостные события дня и смеялась, вспоминая забавные реплики девочек.

Вдруг она остро ощутила, как быстро бежит время. Ведь только вчера эти девочки появились на свет, а ее собственным детям уже сорок и тридцать лет! И она сама, казалось бы, еще вчера была маленькой девочкой. Глазом моргнуть не успеешь, как ее милые девчонки состарятся. Переживания неслись в душе, как облако по небу. Эмма со вздохом подумала, как бесценна жизнь и как быстро она пролетает.

* * *

Когда нам исполняется шестьдесят, мы продолжаем мыслить как сорокалетние, но наше тело ведет себя сообразно реальному возрасту. Напоминания, что все смертны, могут заставить грустить и вселить ужас, но они же способны встряхнуть. Пока мы не осознаем, как быстротечна жизнь, многие из нас ошибочно верят, что привычный образ жизни сохранится неизменным. Мы так и будем раз в месяц ходить в книжный клуб, играть в карты по субботам или пить с друзьями коктейли по пятницам. Кажется, этому нет конца. Но, осознав истинное положение дел, мы поймем, что слишком многое воспринимали как само собой разумеющееся. Полнолуния, весенние утренние часы и ночные посиделки в городе, которые нам остались, сочтены. Из нашей жизни постепенно исчезают родные и друзья, меняется страна, и какие-то фрагменты жизни растворяются вдали.

Настает время, когда мы понимаем, скольким вещам приходит конец, и тогда кажется, что время ускоряет ход. Сначала мы удивляемся: «На что ушел этот день?». Потом: «На что была потрачена эта неделя?» И наконец: «На что ушел этот год?»

Когда я сейчас размышляю о времени, вспоминаю кадры из старого кинофильма: страницы календаря с напечатанными датами стремительно мелькают одна за другой, словно их перелистывает ветер.

Мы понимаем, что какие-то вещи делаем последний раз в жизни. Навещаем свою девяностолетнюю тетушку. Прощаемся с другом, который переезжает во Флориду. Преодолеваем во время похода в горах десять миль и предполагаем, что это не повторится. Последние моменты наполняют нас щемящим чувством утраты.

В английском языке есть выражения «щемящий» и «сладкая боль», но было бы интересно подобрать другие яркие слова, с помощью которых можно передать эмоциональные состояния, переживаемые нами, когда мы осознаем, что время на исходе. Чувства, которые охватывают нас, очень сложны. Если не хватает слов, чтобы передать все тонкости, мы используем простые слова для описания сложных чувств, но они порой неоднозначны — грусть и гнев, ярость и страх или любовь, грусть и чувство горечи одновременно. Мы редко испытываем что-то одно, как правило, переживаем целую гамму чувств. Я поняла, что значит «смешанные чувства», когда летом 2016 года меня навестил старый друг из Шотландии. Мы познакомились с Фрэнком в Небраске в 1974 году, куда он приехал на симпозиум в университете, который окончили я и мой муж Джим. Мы предложили ему, иностранному гостю, остановиться у нас. Предполагалось, что он пробудет всего три ночи, но нам так понравилось общаться, что он поменял обратный билет и задержался еще на десять дней. Он был всего на десять лет старше нас с Джимом, однако уже автор нескольких учебников и действующий президент Европейской федерации психологических ассоциаций.

Фрэнк был более начитан, чем мы, в таких областях, как мировая история, политика и география. У него на все имелось обоснованное мнение — это касалось клинической психологии, управления Великобританией, капитализма, европейской политики и рода человеческого. Он очень гордился своей страной и биографией своего клана. Хорошо знал американскую историю, разбирался в государственном управлении и выражал свое обоснованное мнение о роли нашей страны в мире.

Когда мы только познакомились, Фрэнк занимался альпинизмом и состоял в группе горных спасателей Шотландии. У него был заметный шотландский акцент, курчавые черные волосы, крепкое телосложение. Он всегда носил модные узкие брюки и рубашку в тон: голубое с голубым. За сорок два года, что мы знакомы, в другой одежде я его не видела. Фрэнк был женат на Френсис, которая тоже занималась психологией. Каждый год мы по очереди «плаваем туда-сюда» — друг к другу через океан. Знакомы с детьми и внуками Фрэнка, а он — с нашими. Мы считаем себя одной семьей, часть которой живет в Шотландии, другая — в Небраске.

Обычно мы отправлялись вместе на Скалистые горы или на Северо-Шотландское нагорье — Хайленд. Мы отдыхали по полной у костра в краях, где не ступала нога человека, и на высокогорных лугах. Однажды мы так нахохотались, что я воскликнула: «Если это не счастье, то что еще?!»

Теперь Фрэнку под восемьдесят, в прошлом году он перенес инсульт. После этого приехав к нам в гости и выйдя из самолета, он сразу объявил, что этот визит в Небраску — прощальный. Когда они шли нам навстречу, Френсис поддерживала его под руку, чтобы он не упал. Это путешествие было нелегким и горьким. Фрэнк почти не изменился — интеллект, чувство юмора и доброта остались неизменными, но ходить и поддерживать равновесие ему было трудно.

В тот приезд похода в горы не было. Но мы делали многое из того, что позволяли себе раньше. Много ночей подряд наблюдали Луну над озером Холмс. Наслаждались неспешной трапезой и вместе читали у камина. Пили кофе по утрам и беседовали, беседовали, беседовали — о том, какие изменения произошли в нашей жизни и политике. И обо всем говорили со смехом. Мы разговаривали как закадычные друзья, свободно перемещались в пространстве и времени, без тени сомнения обменивались эмоциями.

Фрэнк и я обсуждали неизбежность смерти. Я читала ему вслух стихотворение Роберта Фроста «Смерть батрака». Особенно ему понравились строки: «Дом — это там, куда приходится вернуться/И где тебя приходится принять». В том же стихотворении так объясняется, что такое дом: «Я бы сказала, что человеку дом не за заслуги вовсе дан»[1]. Мы с Фрэнком оба находили утешение в поэзии. Иногда только она способна передать всю глубину и сложность наших эмоций.

В выходные мы смотрели, как мой шестилетний внук играл в футбол. Фрэнк пообещал подарить ему билеты на матч с «Манчестер Юнайтед», если он в ближайшее время приедет в Англию. Брат Френсис работает в этом футбольном клубе, и она предложила прислать в подарок от него футболки с логотипом команды и другие сувениры.

Мы приехали на ферму к моему сыну, и он приготовил для нас праздничный обед. Фрэнк рассказал троим его детям о том, что с ним происходило в детстве во время Второй мировой войны. Он вспоминал, как его дяди были призваны на войну, один из них погиб. Вспоминал бомбардировки и жизнь на голодном пайке.

Фрэнк познакомился и с моим двухлетним внуком Отисом, который сразу полюбил его и брал за руку, когда хотел, чтобы его куда-то отвели. Он сидел у Фрэнка на коленях и кормил его со своей ложечки. Фрэнк чувствовал своим долгом есть с ложечки, хотя Отис и был в то время простужен.

В какой-то момент мне показалось, что мы снова сможем пересечь океан, продолжая вечно встречаться друг с другом. Но вечность подходила к концу. А на смену ей пришла грусть: потерять Френка значило утратить важную часть нашей жизни. Но было и светлое чувство — оттого, что мы могли радоваться происходящему здесь и сейчас.

В последнее утро Фрэнк сказал, что, проведя время с нашими пятью внуками, он с оптимизмом осознал, что здесь, в Небраске, наше будущее обещает быть счастливым. Мы в последний раз вместе любовались полетом колибри, сделали множество общих фотографий, а потом молча отправились в аэропорт. Казалось банальностью вести обычные разговоры, а произнести правду вслух было трудно.

В аэропорту я подарила Фрэнку сборник стихотворений Роберта Фроста. Он положил его в свой рюкзак. Мы молча обнялись на прощание. С этого момента каждое прощание вполне могло стать расставанием навсегда.

Психолог Лаура Карстенсен выяснила, что наши точка зрения и решения в значительной степени зависят от того, сколько времени нам осталось жить. Чем меньше мы ожидаем прожить, тем вероятнее, что мы станем делать то, что важнее всего для нас и что доставляет удовольствие. Мысль о неизбежности смерти как катапульта отбрасывает нас назад — к радости и размышлениям.

Карстенсен полагает, что с возрастом мы меньше гневаемся и беспокоимся. Я подозреваю, так происходит не потому, что наша жизнь становится менее трагичной, а оттого, что мы учимся лучше справляться с трагедиями. Более того, зная, что время на исходе, склонны замечать то, что приносит радость. «Когда-нибудь» — теперь не про нас. Удовольствие мы получаем здесь и сейчас.

Когда женщины узнают, что смертельно больны, они часто ощущают себя гораздо более живыми, чем раньше. Начинают получать огромную радость от общения с друзьями и родными, от повседневных дел. Когда местный онколог сообщает пациентке, что у нее рак, он утверждает: «Вам предстоит прожить самый позитивный период жизни».

Безусловно, над всеми нами с момента рождения висит тень смерти, но когда она приближается, мы живем более полной и осмысленной жизнью. Чувство конца приносит способность испытывать благодарность. Многие просыпаются каждое утро, говоря «спасибо» за то, что живы. Нам доставляют радость незначительные мелочи. Хотя нет — мелочей не существует. Чашечка кофе с соседями, песня на радио или прогулка со своей собакой приносят ни с чем не сравнимое наслаждение.

Скорее всего, мы будем чаще говорить людям, что любим их, и они ответят тем же. Известно, что в любой момент все способно измениться, что это может произойти и с нами, и с другими людьми. Сегодня мы ходим с человеком на прогулку, а завтра он уже передвигается в инвалидном кресле.

Глава 5 Забота о других

Когда мы устанавливаем контакт с другими людьми, чувство, что в тебе по-настоящему нуждаются, что ты кому-то необходим, приносит нам величайшее удовлетворение, формируя самые прочные душевные связи между людьми.

Элеонора Рузвельт

Кристал — подтянутая кореянка, живущая в Америке. До выхода на пенсию у нее был свой бизнес — кафе-мороженое. Стоило посетителям пару раз прийти, как Кристал их запоминала. Они с Джоелом, ее мужем — наши старые приятели. Мы с Джимом часто забегали к ним, чтобы купить рожок с мороженым, часто ходили вместе на концерты и участвовали в благотворительных акциях в нашем районе.

Однажды в воскресенье, покупая помидоры на рынке, я увидела, как Кристал везет Джоела в инвалидном кресле. Он приветливо помахал мне рукой; у него на коленях стояла корзинка с продуктами. Он по-прежнему был дружелюбен, но от улыбки его лицо перекашивалось, а правая рука висела как плеть. Я обняла его, и мы немного поболтали. Он говорил медленнее и тише, чем обычно, с трудом подбирал слова. Иногда они путались, и мне приходилось угадывать, что он хотел сказать. Когда Джоел показал рукой на группу музыкантов, игравших кантри, Кристал подкатила коляску ближе к сцене. Мы с ней уселись под пирамидальным тополем у небольшого ручья, который протекал недалеко от рынка.

«После того как Джоел перенес инсульт, мы стали жить более размеренно», — сказала она. У Джоела постепенно угасали когнитивные функции, он нуждался в серьезном курсе физиотерапии. Как многие люди, перенесшие инсульт, первое время он находился в депрессии. Кристал сказала: «Теперь он чувствует себя лучше. Поначалу мы оба были подавлены. Наша жизнь в одночасье переменилась».

Теперь вся жизнь Кристал посвящена уходу за Джоелом. Она возит его на прием к врачу, помогает делать упражнения на развитие речи и во время физиотерапии. Она оплачивает коммунальные счета и налоги, и, что особенно огорчает, ей приходится заниматься бумажной волокитой, связанной с оплатой медицинской страховки и государственной социальной поддержкой по инвалидности. «Ты представить себе не можешь, сколько времени я провожу над всякими руководствами и документами по оплате налогов», — жаловалась она, качая головой.

Ей так не хватает прежнего Джоела, который помогал решать разные проблемы — например, строить отношения с ее братьями и сестрами, беседовать с трудным соседом. Джоел мог посочувствовать и при этом обладал здравым смыслом в области построения человеческих отношений. Он много десятилетий был знаком с ее родными, в нужный момент мог удачно пошутить или предложить что-то дельное. Джоел и сейчас помогает ей как может. Он всегда готов выслушать и утешить Кристал. Иногда ему не удается выразить словами свои мысли, но он способен пошутить, сочувственно кивнуть или ободряюще обнять.

Кристал сказала, что они приспосабливаются к новой жизни, слушают подкасты или смотрят комедии. Три раза в неделю она приглашает кого-нибудь в гости на чай или посидеть выпить немного. Старые друзья к ним заходят и рассказывают, что происходит вокруг.

«Мы не сравниваем то, как живем сейчас, с нашей прежней жизнью. Теперь все по-другому. Но мы по-прежнему любим друг друга и хорошо ладим, — продолжает Кристал. — Я хочу, чтобы Джоел был рядом со мной, и никак иначе».

Кристал из тех людей, которые стремятся заботиться о других, и на данном этапе жизни опекает родного человека, страдающего от недуга. Ее повседневность сильно изменилась, она скучает по тому, как жила раньше, но в новой ситуации старается жить максимально полно.

Не все женщины, стремящиеся о ком-то заботиться, в состоянии делать это. Иногда они живут за несколько тысяч миль от этого человека или занимают ответственную должность, либо у них самих есть проблемы со здоровьем. Бывает и так, что им нужно позаботиться сразу о нескольких людях, и тогда приходится делать нелегкий выбор. Это как раз тот случай, когда нужно делать «и это, и то». В такой ситуации мы можем принести кому-то пользу, но отрываемся от жизни, и это вредит нашему здоровью.

Женщины всегда заботились о пожилых, немощных и о подрастающем поколении. Как было со многими поколениями до нас, современные женщины склонны к самопожертвованию. Но это необязательно в тягость. В сущности, многие из нас заботились о других всю жизнь, продолжают это делать и получают от этого удовлетворение. Если повезет, мы выстраиваем целую сеть взаимоотношений с окружающими. Навещаем своих друзей в больнице, готовим и приносим им поесть что-нибудь вкусненькое, заботимся о больных родственниках, помогаем соседям, если они в этом нуждаются. Нам приятно быть с теми, кому мы помогаем, и мы знаем, что некоторые из них потом отблагодарят нас.

Заботясь об окружающих, надо во многом отказывать себе и жертвовать своим временем ради другого. Поскольку такая работа требует полноценного участия и времени, приходится в чем-то ущемлять себя. Но все равно многие люди сознательно идут на это, и им от этого хорошо. Забота о других по сути своей парадоксальна и заставляет нас задуматься о том, что такое счастье.

Забота о других наполняет жизнь смыслом, делает ее целенаправленной. В наше время, когда 40 % американцев считают, что их жизнь бессмысленна, иметь такую цель очень неплохо. А по данным опроса, проведенного в 2015 году Национальной ассоциацией по уходу за нуждающимися в помощи, почти 40 % тех, кто ухаживает за другими людьми, считают свою работу связанной с высокой степенью стресса, при этом от 40 до 70 % среди них страдают депрессией.

В эссе «Что такое хорошая жизнь?» Эмили Эстефани Смит сравнивает два понятия — счастливая жизнь и осмысленная жизнь. Счастье — это чувство, что тебе хорошо и что у тебя есть то, чего хочется. В сущности, жизнь, нацеленная на то, чтобы брать. Осмысленная жизнь часто связана со страданиями или самопожертвованием, ее проживают ради какой-то высокой цели. И вот какое заключение делает Смит: «Те, кто стремится к счастью, часто бывают несчастны оттого, что не получают желаемого. А те, кто стремится к осмысленной жизни, часто могут справиться с неприятными событиями». Вопрос, что именно мы называем счастьем. Нам не хватает слов, чтобы выразить его многогранность; хорошо бы подобрать для этого более точные выражения. Нам нужно особое слово для ощущения счастья, которое мы испытываем, когда едим мороженое на празднике; когда только что занимались любовью или лениво провели осенний полдень; узнали, что наш внук выиграл грант на обучение, или когда мы случайно встретили в аэропорту друга, с которым давно не виделись. Чувство довольства собой — тоже разновидность счастья, как восторг, который испытываешь, если происходят захватывающие события. Мы можем с нетерпением ждать отпуска или субботнего похода в гости — это одна из форм счастья. Можем хорошо выспаться ночью и проснуться полными сил — это уже другое чувство. Наконец, бывает счастье, которое испытываешь оттого, что помог другим людям и исполнил свой долг. Нам нужны все виды счастья, в какой-то особой пропорции. Этого равновесия и трудно достичь.

В американской культуре нет простых способов разрешения данной проблемы. Американцы предпочитают работу, приносящую высокий доход, но социально значимая деятельность таковой не является. К сожалению, труд социальных работников низкооплачиваемый, а многие из тех, кто заботится о других людях бесплатно, не получают благодарности за ежедневные усилия. Если считать, что работа — это создание блага на земле, то забота о других — лучшая на свете.

Друзья или помощники — легко помочь, просто проявив сочувствие и выслушав женщин, которые в этом нуждаются. Мы можем подарить им какую-то мелочь, например книгу, шоколадку или цветы, пригласить на какое-то торжество, даже если не уверены, что они придут. Когда женщины постоянно привязаны к дому, потому что заботятся о ком-то, просто звонить им каждый день — настоящее спасение. Мы можем выразить признательность за их усилия и признать значимость подобной жизни.

Ардит — художница, на попечении которой находится пожилая мать со сложным характером. Ее полагалось бы поместить в специализированное учреждение, но она отказывается туда переезжать. Несколько раз в день она звонит дочери, чтобы та приехала и вынесла мусор, помогла ей причесаться или постирала одежду. Когда Ардит делает это, мать не благодарит: она считает само собой разумеющимся, что дочь во всем ей помогает.

Ардит изо всех сил пытается установить границы общения, но старается делать это так, чтобы мать не страдала. Отработав много часов, она отправляется к ней, вместо того чтобы вернуться домой, приготовить ужин себе и мужу. Ардит чувствует постоянную усталость, а когда разговор заходит о матери, вздыхает.

Со временем общение с матерью начало вредить ее семейным отношениям и выводить из равновесия. Ардит знает, что муж не бросит ее, но чувствует, что уделяет ему недостаточно времени. Она измучилась и страдает, однажды сказала мне: «Я получаю премии за свое искусство, но ни одной медали — за заботу о маме».

«Я куплю тебе кубок победителя и дюжину роз», — пошутила я.

Ардит рассмеялась и ответила: «Купи только розы. Желтые, если можно».

Я подарила ей такие розы, но понимала, что и сама Ардит, и остальные, кто о ком-то заботится, в первую очередь должны получать поддержку от тех, за кем ухаживают. Когда мы выполняем сложную работу, например в страховой компании, должны чувствовать, что наши навыки и настойчивость оценены по достоинству. После завершения трудного рабочего дня нужно напомнить себе о том, что мы достойно потрудились и что и на нашей улице будет праздник. Легко сказать… Возможно, все, кто за кем-то ухаживает, должны приклеить на зеркало в ванной комнате напоминание, что себя нужно похвалить за прожитый день.

Ардит так сказала об этом: «Для меня не существует худшего наказания, чем забота о матери. Совсем нет времени на себя. Я разрываюсь между чувством вины и яростью. У меня давление стало подниматься…»

Она продолжает свой рассказ: «Я говорю себе, что все мне зачтется и я буду в раю. На смертном одре именно этим буду гордиться больше всего. Я занимаюсь неблагодарным трудом потому, что должна так поступать».

Отдавая все свое время кому-то, мы должны научиться балансировать между заботой о других и о себе. Необходимо выработать по-настоящему эффективный план. Его первый пункт — изучить и принять свои чувства относительно создавшейся ситуации. Мы должны признать, что имеем право испытывать смешанные чувства, злиться, огорчаться и страдать. Мы можем выскочить на улицу и закричать от отчаяния или дать волю слезам и выплакаться. Выразить сильные чувства — верный способ испытать облегчение.

Иногда необходимо устанавливать границы общения. Например, Ардит должна иногда отказывать своей раздражительной и неблагодарной матери. Но когда устанавливаешь такие границы с нездоровыми родными людьми, нужно и самим перестроиться. Нас, женщин, приучают нести ответственность за всех вокруг, а если мы недостаточно осторожны, можем выражать сочувствие до такой степени, что выматываемся сами, удовлетворяя потребности окружающих.

Когда так происходит, важно иначе взглянуть на то, что жизненно необходимо нам, чтобы сохранить силы. Это может быть медитация, прогулка с собакой, ужин в ресторане. Или нужно отоспаться дома, поработать в саду. Как только мы поймем, что требуется, сумеем объяснить окружающим, что мы обязательно поможем им — после того как придем в себя. Тогда, вместо того чтобы чувствовать себя виноватыми, есть шанс похвались себя за установление разумных границ общения. Такого рода самозащита особенно важна, когда мы опекаем того, кто нуждается в нашей помощи в течение длительного времени.

Мы можем обратиться за помощью к друзьям или родным, найти группу поддержки и выделить специальные дни, чтобы заняться собой. Если тот, о ком мы заботимся, находится дома, можно пригласить гостей. Когда домой приходят разные люди, это приносит радость и помогает нашим близким быть в курсе новостей.

* * *

У мужа Виллоу Сола начались проблемы с координацией движений, и он дважды упал по пути домой из своего книжного магазина. Виллоу думала, что дело в вестибулярном аппарате и внутреннем ухе, и уговорила мужа обратиться к врачу. Однажды днем Сол закрыл на ключ свой книжный магазин и отправился на медосмотр. Доктор выписал ему направление на анализы и велел прийти через месяц за результатами. Виллоу хотела пойти вместе с ним, но она работала над грантом. Сол был один, когда ему сообщили, что у него промежуточная стадия болезни Паркинсона и что есть вероятность того, что у него скоро начнут проявляться и другие симптомы.

За ужином Сол, как обычно, сдержанно сообщил Виллоу о своем диагнозе и прогнозе на будущее. Виллоу оттолкнула тарелку и всхлипнула. Сол похлопал ее по руке и тихо сказал: «У нас все будет хорошо. Это мои проблемы».

Виллоу не только огорчилась за него, но и опасалась, что проблемы со здоровьем Сола помешают ее карьере, но он не просил ее что-то менять в их стиле жизни. Однако через месяц Сол выставил свой магазин на продажу и подыскал исполнительного менеджера на свое место, пока не найдется покупатель.

Какое-то время все было как всегда. Сол один слетал к своему брату в Калифорнию. Стал посещать оздоровительную группу для пациентов, страдающих болезнью Паркинсона, и продолжал встречаться с друзьями, ходить по книжным магазинам. Но через год он упал и сломал запястье. Одеваться и принимать душ мог только с помощью Виллоу. Тремор усилился, а от усталости начала трястись голова. Ему было трудно устанавливать зрительный контакт с собеседником. Поначалу Виллоу была раздавлена горем. Вся ее жизнь рухнула; многие ожидания, связанные с будущим, тоже. Дома все располагалось так, как было бы удобно для Сола, приходилось всему учиться заново. Хотя по роду профессии Виллоу постоянно сталкивалась с теми, кто нуждался в помощи, сама оказалась не готова к роли сиделки при ком-то.

Однажды вечером после ужина Виллоу выпалила: «Пенсия для меня — ни с кем не общаться, постоянно плохо себя чувствовать и валяться без дела в пижаме день напролет».

«Мы же будем вместе, — ответил Сол. — Разве ты не можешь увидеть в этом и приятную сторону?»

Честно говоря, Виллоу была на это не способна. Она беспокоилась о своих подопечных, Руби и Мироне, и об остальных, кого ей придется покинуть. Ее беспокоило, не станут ли они с Солом раздражать друг друга, не превратятся ли в одну из семейных пар, в которых нечего сказать друг другу. Когда она представила себе, что всю жизнь будет помогать Солу надевать тапочки или дойти до туалета, это наводило тоску. Однажды вечером они ждали такси, и Виллоу снова заговорила о том, почему ее беспокоит мысль о выходе на пенсию. Сол с обезоруживающей нежностью посмотрел на нее и ответил: «Если мне когда-нибудь понадобится особый уход, мы наймем сиделку. Главное, чтобы ты была счастлива».

Виллоу обрадовалась этим словам, но почувствовала укол совести. Она продолжала работать, но теперь уходила из офиса в пять вечера, чтобы успеть домой к началу сеанса физиотерапии, которую проходил Сол. Такие изменения в распорядке не устраивали обоих. Она бежала домой, не закончив дела на работе, а Сол большую часть дня проводил дома один.

Виллоу измучилась и ни на чем не могла сосредоточиться. Раньше Сол готовил еду и заботился о ней. Виллоу сознавала, что ей предстоит принять нелегкое решение. Она хотела действовать в интересах Сола, но ей нравилось быть на первых ролях на работе. И вот прозвучал звонок к заключительному акту пьесы.

Дома Виллоу иногда срывалась и раздражалась на Сола или начинала беспокоиться о том, сможет ли она вынести все, что уготовила судьба. Молилась, чтобы бог дал ей сил.

Теперь постоянно что-то случалось, действовать приходилось быстро. Не каждый в состоянии развиваться, когда жизнь того требует, но Виллоу постепенно становилась лучше, чем была. Она смирилась с новой реальностью и перестала считать себя жертвой — воспринимала себя как волонтера. Прошел год, здоровье Сола ухудшилось. Виллоу окрепла, справляясь с каждой новой проблемой. День за днем она помогала мужу во всем, что касалось его физиологических потребностей, постепенно становясь более терпеливой и стойкой. У нее появились мощные внутренние ресурсы, и она стала более чуткой. Отношения с Солом обрели новую глубину и приносили больше радости.

Виллоу продолжала совмещать работу и уход за Солом. Она твердо решила получать больше радости от общения друг с другом и для себя лично. В основном ей это удавалось. Она хорошо со всем справлялась всю жизнь, а сейчас стала особенно стойкой.

Она помнила слова матери Терезы, которые та произнесла незадолго до смерти: «Я всю жизнь трудилась во имя Господа и знаю, что скоро буду танцевать в Раю. Но хотелось бы еще немного потанцевать и на Земле». Несмотря ни на что, Виллоу твердо решила, что и для танцев в ее жизни найдется место.

Глава 6 Унесенные ветром

Вниз, вниз и вниз, в мрачный сумрак могилы Тихо спускаются все, кто прекрасен, кто нежен и добр; Тихо спускаются — хитрый, и мудрый, и смелый… С этим никак не смирюсь до сих пор…» Эдна Сент-Винсент Миллей (Перевод О. Чекчуриной)

Жизнь была придумана для того, чтобы прожить ее, испытывая при этом чувство любопытства. И никогда нельзя ни по какой причине поворачиваться к жизни спиной.

Элеонора Рузвельт

Родители Дженни жили в трех милях от ее дома, в маленьком городке в окрестностях Небраски. В последний год их жизни Дженни раз в неделю приезжала к ним на машине и возила по врачам. В перерывах между посещениями родительского дома она несколько раз в день отправляла им СМС и каждый вечер выходила в Скайп. Забота о родителях была для нее чем-то вроде работы на полную ставку, но Дженни не жаловалась. Наоборот, она понимала, что этот год — ее последняя возможность побыть с ними.

В выходные, накануне своей смерти, мать сообщила Дженни, что готова уйти. Ее измучили болезни, жизнь больше не доставляла удовольствия. Дженни организовала выходные так, чтобы мама провела время со всеми своими детьми и внуками. Та чувствовала себя хорошо, была активной и в состоянии смеяться, общаться с родными, чтобы оставить о себе хорошие воспоминания. После того как все уехали, Дженни осталась с ней. Ночью во вторник ее мать скончалась во сне. Дженни перевезла своего отца, прикованного к инвалидному креслу, к себе домой, чтобы он жил в ее семье. Она готовила его любимую еду, а ее сын играл для него на фортепиано. Они вместе смотрели старое кино и играли в карты. Через месяц и он умер.

Отпевание родителей проходило в маленькой церкви, прихожанами которой они были почти шестьдесят лет. Дженни попросила тех, кто пришел на похороны, не скорбеть по усопшим, ведь они прожили хорошую жизнь. На поминках Дженни сказала мне: «Быть с родителями, когда они уходили из жизни, стало для меня самым трудным в жизни, но это лучшее, что случилось со мной».

Дженни скучала по ним, но ее горе не было безутешным. Родители прожили долгую жизнь, и оттого что она сумела позаботиться о них, ей было не так тяжело провожать их в последний путь.

Помочь кому-то достойно уйти из жизни — великая честь и большая ответственность. Это меняет нас. Мы невольно понимаем, как устроена реальная жизнь, и узнаем многое о самих себе. Конечно, мы не всегда в состоянии помочь другим. Смерть может прийти внезапно. Мы можем быть далеко, какие-то другие обязательства не позволят нам приехать. Иногда, несмотря на усилия, процесс ухода из жизни может быть ужасным и сопряжен со страданиями. Но если повезет, у нас будет время и возможность справиться с этим.

Как и рождение, смерть — одно из самых важных и таинственных событий в человеческой жизни. Но, в отличие от рождения, где мы более-менее понимаем, что произойдет дальше, смерть окутана тайной.

Смерть — это социальное, эмоциональное, духовное и физическое событие. А еще на сей счет есть культурные стереотипы. Наша американская культура отрицает смерть. У нас не поощряют разговоры о ней или жалобы. Часто, когда мы хотим поговорить на эту тему, от нас отмахиваются: «Не наводите тоску». Нас не учат разговаривать с умирающими родными людьми о приближающейся смерти. Поэтому мы иногда упускаем возможность сказать им то, что должны, и не поддерживаем их ободряющими беседами. Мы часто учимся подобным вещам на ходу.

Помогая другому человеку посмотреть в лицо смерти, мы хотим выполнить его пожелания, связанные со смертью и уходом из жизни. Если повезет, он будет в сознании и сообщит о том, что по этому поводу решил. Если такое решение зависит от нас, надо как можно больше узнать о желаниях наших близких.

Очень важно иметь доступ к медицинским и юридическим тонкостям, знать о последних распоряжениях уходящего из жизни человека, его пожеланиях относительно похорон, чтобы было завещание. И, что важнее всего, родным необходимо понимать, в каком уходе нуждается умирающий. За один разговор этого не понять, порой требуются многие годы. Американцы часто тянут с таким разговором до последнего, а когда наступает кризис, это неподходящий момент для обсуждения сложных и деликатных вопросов.

Хосписы в этом смысле могут оказаться очень полезны. За редким исключением их персонал отлично подготовлен и в состоянии помочь облегчить физические, эмоциональные и нравственные страдания. Хоспис помогает человеку примириться со смертью и тем, что с нею связано. Когда люди умирают, они часто испытывают страх перед болью и самим процессом ухода из жизни, боятся оказаться беспомощными и одинокими. Часто у них возникают конкретные проблемы — им трудно дышать и принимать пищу, есть сложности с пищеварением или теряется возможность самостоятельно передвигаться. Хоспис помогает людям уйти из жизни достойно.

Розали, сотрудница хосписа, рассказала мне, что перед смертью люди испытывают страх не столько перед физическими страданиями, которые можно взять под контроль, сколько перед эмоциональными потрясениями, и боятся будущего. Она привела в пример одного человека, который умирал от рака гортани. Он ушел из семьи, когда его дети были маленькими, и теперь чувствовал себя виноватым, стыдился своего поведения. Он хотел бы, чтобы сыновья пришли к нему, чтобы он мог повиниться перед ними, но они не желали с ним разговаривать. Еще она рассказала мне про женщину, которая очень боялась, что перед смертью интеллектуально деградирует и станет невыносимым человеком, который не может контролировать себя.

«Мы в состоянии им помочь, — сказала Розали. — Иногда мы просто берем их за руку и даем выговориться».

Она рассказала мне, что родным проще не сообщать умирающим людям об их диагнозе, а разговор о смерти дается труднее. Чаще всего люди знают об этом и просят близких остаться с ними, чтобы поддержать их в этот нелегкий час. В хосписе учат главному, что нужно сказать в такие минуты: «Пожалуйста, прости меня. Я прощаю тебя. Я люблю тебя. Спасибо. Прощай».

«Женщины в хосписе обычно живут дольше мужчин, — сообщила Розали. — Женщинам проще вести задушевные разговоры, они с большей готовностью соглашаются на такие альтернативные способы лечения, как массаж или ароматерапия».

Иногда пациенты хосписа с удовольствием воспринимают шутки и рассказы о жизни за его стенами. Многим нравится, когда их касаются, расчесывают волосы или мажут кожу лосьоном. Розали часто делала пациентам массаж стоп и головы. Она постоянно спрашивала себя: «Какую радость я могу доставить человеку сегодня? Через пять минут? Прямо сейчас?»

Розали советует не приносить с собой в палату хосписа какие-то заботы. Не стоит обсуждать неурядицы или выражать фальшивое сочувствие. А еще умирающим не нравится слышать рассказы о других людях на пороге смерти или о страдающих теми же недугами, что и они. Им больше по нраву радостный разговор о счастливых моментах из прошлого или о хорошем, что происходит сейчас. Многим приятно, что с ними считаются, что они значимы для других, являются добрыми и содержательными людьми.

Розали также заметила, что, хотя в нашей культуре приветствуется нахождение рядом с умирающими родными, многие люди предпочитают умереть до того, как близкие войдут в комнату. Она предположила, что это происходит оттого, что человеку трудно умирать в кругу близких людей. Лучше просто уплыть в мир иной в одиночестве.

Розали думает, что у всех возникают одинаковые желания на пороге смерти. Мы хотим быть дома, с родными или друзьями, чтобы было комфортно, и при этом сохранять ясный ум.

В отличие от хосписов, больницы поощряют желание не признавать смерть. Даже в случаях с неизлечимыми онкологическими болезнями пациенту склоны предлагать более интенсивное лечение. Как пишет доктор Атул Гаванде в книге «Что значит быть смертным: медицина и что важно в конце жизни»: «Врачей не учат помогать пациентам принимать правильные решения о том, как вести себя, если страдаешь неизлечимой болезнью. Их скорее учат спасать жизнь и давать людям надежду. Поэтому врачи рекомендуют пациентам процедуры, от которых сами отказались бы».

Доктор Гаванде утверждает, что многие врачи ни за что не согласились бы на лечение, которое прописывают страдающим людям на поздней стадии тяжелых заболеваний. По данным его исследования, которое проводилось под руководством В. Дж. Перияколя, 88 % врачей отказались бы от инвазивных процедур и подключения к реанимационным аппаратам, когда их собственная жизнь будет подходить к концу.

Мевис помогла своему мужу достойно уйти из жизни. Она отвезла Рика на биопсию 1 июня. 5 июня они узнали, что у него рак печени, с метастазами по всему телу. Врач рекомендовал несколько средств паллиативного лечения, для чего нужно было лечь в больницу, но Рик захотел вернуться домой. Мевис заказала домой больничную кровать, проверила наличие доступных им услуг в хосписах и в тот же день отвезла Рика домой.

Мевис полностью посвятила себя Рику. Она хотела удовлетворить все его потребности, организовать для него уход в соответствии с медицинскими предписаниями и помочь чувствовать себя комфортно. Чтобы он знал, что его любят, и был счастлив. Готовила его любимый куриный суп с лапшой и покупала фрукты для смузи. Она разыскала специалиста по лечебному массажу, с которым можно было советоваться по телефону. Нашла всех знакомых Рика и пригласила их в гости обсуждать с ним его дела. Попросила друзей, коллег и родственников написать ему о том, как много он значит для них.

Сотрудник хосписа обеспечил Мевис необходимыми медикаментами и оборудованием для Рика, научил делать уколы. Мевис собралась с силами и держалась молодцом. Она сама не ожидала, что сможет так во всем разобраться и доказать на деле, как любит Рика.

Весь следующий месяц он провел дома и благодаря сотрудникам хосписа физически не страдал. Четвертого июля они вместе любовались фейерверком над городским парком неподалеку от их дома. Подняли бокалы шампанского за свое семейное счастье. Рик сделал лишь пару глотков. Мевис держала его за руку, глядя на вспышки в небе, и сама допила всю бутылку. На следующий день Рик умер у нее на руках. Она помогла ему уйти из жизни так, как он хотел.

Все, что происходило с Мевис, придало ей сил. Рик всегда заботился о ней, решал все хозяйственные вопросы. Когда она ухаживала за ним во время болезни, это помогло и ей стать сильной. Она понимала, что может отблагодарить его за заботу. После смерти Рика Мевис проплакала полдня, потом созвала всех друзей и родных на похороны. Через три дня Рика кремировали, а пепел развеяли на ближайшем кладбище.

Теперь их дом опустел. Когда рабочие вынесли больничную кровать из большой комнаты, стало казаться, что там совсем нет мебели. Мевис так сосредоточилась на Рике, что после его смерти начала ощущать в душе пустоту. Только горе.

Конечно, это было для нее и страшным физическим потрясением: она словно окоченела и не могла двигаться. Была едва способна думать, разговаривать и дышать. Все погрузилось во тьму, надеждам пришел конец. Мевис думала: «Как жаль, что я не умерла вместе с ним».

Она не признавала самоубийства, потому что это стало бы ударом для друзей и родных, но ей очень хотелось умереть. Казалось, никакого счастья в жизни больше не будет, жизнь кончена.

Прошло три года, Мевис по-прежнему страдала от одиночества, но уже многому научилась — например, просить о помощи друзей и родных. Когда заходила в церковь или в класс на курсах керамики, она думала: «Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь обнял. Я хочу, чтобы меня окружили любовью».

Мевис знала, как помочь другим людям, потерявшим близких. Она никогда больше не скажет: «Если вам что-то понадобится, дайте мне знать». Теперь она просто готовила им что-то вкусненькое, приглашала в кино или на чашку кофе — постоянно, по определенным дням.

Еще она научилась делать только по одному делу за раз. Когда пыталась понять, что ее ждет в будущем, голова шла кругом от множества вариантов развития событий. Но установив четкий распорядок дел, она часто добивалась намеченных целей. Главный урок, который Мевис извлекла для себя за это время, заключался в том, что она гораздо сильнее и добрее, чем предполагала.

Мой племянник Пол водит экскурсии в Калифорнийской пустыне длительностью в несколько недель. Он рассказал мне: «Когда мы там, мне хочется, чтобы началась большая буря. Пусть пойдет холодный ливень и ветер сдует палатки. Тогда станет понятно, что за люди ребята, которых я взял в поход». Потерять близкого человека — все равно что пережить бурю. Мы узнаем себя с новой стороны. Часто оказывается, что мы обладаем большим запасом прочности и мужества.

Одно дело — помогать любимым людям уходить из жизни, и совсем другое — потерять их навсегда. Помогая, мы сосредоточенны, у нас есть цель в жизни. Тот, кого мы любим, еще с нами. Когда этот человек умирает, мы часто чувствуем себя потерянными и ощущаем пустоту внутри. Как заметил один из моих друзей, «словно половина меня самого умерла». Со смертью внезапной или безвременной — например, смертью ребенка, и с теми случаями, когда человека могли спасти, но этого не произошло, смириться особенно трудно. Но даже если мы к этому готовы, все равно любая смерть неожиданная. Человек только что был жив — а через минуту его не стало. За пережитым потрясением приходит мрачное чувство, что с этим ничего не поделаешь. Наступает критический момент проверки на прочность. Мы покинули один берег, он скрылся из вида, а дугой еще не появился на горизонте.

Горе — эмоциональное и физическое испытание. Важно прочувствовать свою душевную боль и на какое-то время позволить ей поглотить нас. Сначала очень одиноко. Как только мы просыпаемся утром, первая мысль — о нашей утрате, и день сразу погружается во мрак. Мы хотим, чтобы от горя нас исцелил именно тот человек, которого мы потеряли. С трудом едим в одиночестве и остаемся дома в субботний вечер.

Тем не менее многие из нас справляются с горем. Мы часто начинаем замечать, сколько вокруг людей, которые нас любят. Друзья, которым тоже знакомо такое горе, помогают нам его пережить. Один за другим мы проходим все этапы переживания, но часто сталкиваемся с тем, что психолог Джон Боулби называет дополнительной стадией переживания горя и обозначил термином «страстное стремление и поиск». Он характеризует данное состояние как ощущение пустоты и страстное желание быть с тем, кого мы любили. Когда человек переживает эту стадию горя, он хочет видеть ушедшего дорогого человека, разговаривать с ним и ощущать его присутствие.

Многие из женщин, с которыми я беседовала, рассказывали о подобных чувствах. Шерон гуляла одна под звездным небом. Когда она доходила до определенного места во время прогулки, старалась увидеть метеорит. Тогда она чувствовала, что ее умерший муж рядом и защищает ее. И через три года после смерти она продолжала высматривать «его метеориты». Настоящее горе не исчезает — мы учимся жить с этим чувством. Проходит какое-то время, и наши друзья перестают спрашивать нас об этом, а мы перестаем рассказывать о своем горе. Это не особенно помогает: мы осознаем, что почти каждый, с кем мы поделились переживаниями, в глубине души тоже о чем-то горюет. И часто решаем, что теперь настало время и нам кого-то утешать.

Горе — не просто страдание, которое нужно вытерпеть. Это чувство отражает нашу способность любить, помогает нам глубоко прочувствовать тайну человеческой жизни. Чтобы посмотреть в лицо горю, требуются открытость и мужество. Мы должны терпеливо и с интересом изучить его, позволить ему оставаться в нашем сердце до тех пор, пока оно не созреет и само не оставит нас.

Со временем, если мы смиримся с печалями, они ослабеют. Но, как говорится в стихах Линды Пастан, «Горе — это винтовая лестница». Нам то лучше, то хуже. Праздники, годовщины и многое другое заставляет нас снова вспомнить о своем горе и страдать. Мы можем неплохо провести второй год после утраты, а год третий нас раздавит. Целенаправленно и умело мы совершаем свой путь, но иногда попадаем в стремительный водоворот.

В конце концов мы заново устанавливаем равновесие в нашей жизни и до некоторой степени отгораживаемся от своего горя. Нам не хочется утонуть в нем или полностью от него отдалиться. Поначалу мы не знаем, как это сделать. Даже когда с удовольствием едим горький шоколад, сердце все равно разрывается от грусти.

Когда мы теряем любимых людей, нужно обратиться к той части собственного я, которая может радоваться и продолжать жить и которая знает, что нам делать дальше. Она не сразу проявится, но живет где-то в глубине нас, ожидая возможности прийти на помощь.

Мы можем вспомнить, кто для нас был примером восстановления душевного равновесия. Я позвонила моей восьмидесятилетней тетушке Грейс, когда ее сын умер от сердечного приступа. Она жила в Озарке в кругу семьи. А я на тот момент была в Сиэтле, читала лекции, посвященные моей книге, но в тот момент мне так хотелось оказаться рядом с тетей, что у меня физически болело сердце. Когда она взяла трубку, я стала изливать ей свои соболезнования и печаль. Тетя Грейс выслушала меня и заверила, что ощутила мою моральную поддержку. А потом сказала: «Нам просто нужно любить тех, кто остался с нами, и продолжать заботиться о них».

Теряя близкого человека, я вспоминаю тетю Грейс. Независимо от ситуации, в которой мы оказались, у нас всегда есть экзистенциальная свобода выбора, шанс задуматься и искупить вину.

Хороший пример того, как женщина смогла полностью прожить свое горе, — Пэт, которая принимала верные решения, мудро и честно рассказывая о том, что с ней происходило. Ее муж умер два года назад, я была на его похоронах. Джерри умер в пятьдесят семь лет, но у него в жизни было гораздо больше счастливых дней по сравнению с теми, кто прожил сто. Он много лет держал собственный продуктовый кооперативный магазин, преподавал философию и работал на радио в Небраске. Любил свою жену и котов, хорошую беседу, бейсбол и играть на аккордеоне. Стихи Вильяма Стаффорда начинаются так: «Когда шкатулку встряхнули, чтобы узнать, что кому выпадет, Тебе выпало счастье». Вот и Джерри был счастлив.

Недавно мы с Пэт сидели на ее яркой красивой кухне и вспоминали времена, когда Джерри уходил из жизни и что было после его смерти. Она призналась, что всех огорошило известие о том, что у него рак пищевода. Пэт отправилась с Джерри на прием к доктору, чтобы пройти рутинную, как им казалось, эндоскопию. Но врач сообщил: «Я вижу рак». На следующий день он отправил Джерри на компьютерную томографию и после обследования сказал, что жить Джерри осталось не больше года. Пэт вспомнила, что в тот момент ее посетила мысль: «Мы и не состаримся вместе».

«Все произошло так быстро. На первый прием к врачу мы пришли тринадцатого декабря. Двадцатого декабря мы узнали, что метастазы распространились на печень и другие органы. Нашим родным сообщили новость перед Рождеством, а после того как он стал проходить курс лечения в январе, и его друзьям. Мы планировали прожить вместе еще один год».

Пэт рассказала, что все это время она чувствовала себя так, словно у нее в голове постоянно звонил будильник, напоминая, какое срочное дело, связанное с помощью Джерри, ей предстояло.

«Я понимала, что Джерри будет плохо себя чувствовать, но думала, он останется прежним. Вскоре я поняла, что когда человек тяжело заболевает, это меняет его, — объясняла она. — Я думала, мы будем в это время заботиться друг о друге, но стало понятно, что теперь Джерри в центре внимания». В качестве небольшого, но яркого примера она привела их поездку на Рождество в Техас к его родителям. Раньше билеты на самолет были у Джерри, он вникал во все мелочи во время перелета, но в этот раз он отдал билеты Пэт и предоставил ей всем заниматься.

Большую часть января Пэт продолжала исполнять обязанности директора крупной городской библиотечной системы. Она думала, что возьмет отпуск, когда Джерри будет уходить из жизни. Никто не понимал, что именно сейчас он умирает.

Находясь с Джерри, Пэт была все время занята. Но по дороге на работу ее обуревали мрачные мысли. Особенно о том, что счастливые дни позади. Еще она думала о том, что теперь проживет всю жизнь одна или ей надо будет, в конце концов, найти себе кого-то. И когда она мысленно произнесла «найти кого-то другого», вздрогнула.

Пэт вспоминала, как Джерри описывал, что такое рак: «Словно я шел по улице, вдруг на меня напал великан и сбил с ног. Я пытался встать изо всех сил — но не смог».

Врачи говорили Джерри, что он должен есть и удерживать вес, но он не смог заставить себя принимать пищу. Его огорчало, что не хватает силы воли. Ему приносили вкусную еду, выпечку с заварным кремом и консоме, но у него кусок в рот не лез. Поскольку отказывали легкие и печень, он страдал от множества неприятных симптомов, например от икоты и непрерывной рвоты. Джерри не боялся смерти, но он устал болеть и мучиться.

В конце января он лег в больницу — в понедельник. Как они надеялись, что это лишь краткий курс лечения, после которого он почувствует себя лучше и вернется домой. Но врачи сообщили, что настал момент для паллиативной терапии, и Джерри осталось жить не больше месяца. Пэт ответила, что она старалась подготовить все для возвращения Джерри домой, и Джерри был готов вернуться. Но он не вернулся домой — в пятницу умер в больнице.

Пэт была огорчена из-за того, что хоть врач и разрешил ей принести в больницу кошек, чтобы Джерри попрощался с ними, она закрутилась с делами и не успела сделать этого. «Джерри так любил этих кошек», — сокрушалась она.

Ее родители и другие родственники пришли попрощаться с Джерри. Главная забота Пэт состояла в том, чтобы, уходя из жизни, он чувствовал, как его любят, был в кругу родных. У нее это получилось.

В тяжелые времена, когда Джерри стремительно умирал, у Пэт возникло ясное представление о том, что имеет первостепенное значение в жизни, а что — нет. Она быстро поняла, что одни вещи важнее других, и главное — быть рядом с Джерри.

Он не ходил в церковь, но его похороны проходили в той церкви, куда ходила Пэт. Джерри помогал местному камерному квартету, который исполнял прекрасную музыку. Почти шестьсот человек пришли на похороны, стояли в церкви и снаружи. Родителей Джерри, приехавших из Техаса, удивило, сколько у него было друзей. Меня это тоже удивило. Я думала, у нас с Джерри сложились особые отношения, а потом осознала, что и с другими людьми у него было так же.

После похорон мы все ели пирог и пили кофе в подвале церкви. Пэт вела себя как обычно, держалась и весело разговаривала со всеми. Кто-то из ее родственников, приходивших в больницу к Джерри, шепнул мне на ухо: «Если я когда-нибудь смертельно заболею, попрошу Пэт ухаживать за мной. Она невероятно эффективно и организованно заботилась о Джерри».

Теперь, два года спустя, когда мы думали о том, что произошло после смерти Джерри, Пэт с чувством признательности вспоминала прожитые с ним годы. У них всегда были хорошие отношения, минимум трений и много радости. Никто из них не считал это время напрасно потраченным и по достоинству оценил его. Но теперь она чувствовала себя измученной и ранимой, ей не хватало сил тащить на себе обрушившееся горе. К счастью, друзья и родные были рядом, помогали облегчить эту ношу. Она сказала: «Иногда эти люди несли бремя вместо меня».

Она сказала, что первый год после смерти Джерри был горестным. Второй назвала тоскливым. Она не могла смириться с тем, что Джерри умер таким молодым. Но вспоминала, что говорил сам Джерри на этот счет: «Думать, что если ты хороший человек, ничего плохого с тобой не случится, все равно что думать, будто если ты вегетарианец, тебя не забодает бык».

Ее спрашивали, как она так хорошо со всем справляется. Она же думала про себя: «А какой у меня выбор? Нужно работать, чтобы было на что жить. Что же мне, ложиться на диван и ничего не делать? Таков мой мир, и я должна с этим справиться».

Два года спустя Пэт все еще не может смириться с утратой. Она сказала: «Мне нравилось быть замужем за Джерри». Она с улыбкой рассказала о том, по чему больше всего скучает. Джерри здорово имитировал разные звуки. Если вдруг доска хлопнет на ветру или заскрипит труба, он тут же в точности копировал этот звук. До сих пор, услышав что-то в доме, она ждет, что кто-то эхом откликнется.

У Пэт много друзей, ее жизнь наполнена множеством событий. На работе ей постоянно предоставляются новые возможности для роста и развития. Но ей до сих пор неприятно возвращаться в опустевший дом.

Пэт не верит, что у каждого события должна быть причина. Рак, которым заболел Джерри, она считает одним из проявлений случайностей, которые происходят во Вселенной. Но она извлекла из этого урок и решила помогать окружающим — стала участницей группы в Фейсбуке, куда обращаются люди, страдающие раком пищевода. Она может быть кому-то полезной, это ее утешает.

У Пэт появилась мантра: «Как хорошо быть живым». Джерри говорил, что нужно проживать свою жизнь, и ради него она старается замечать все хорошее, что происходит. «Радоваться — лучший способ помнить о нем».

История Пэт — пример того, какое сложное и долговечное явление горе. В каком-то смысле оно никогда не закончится. Но улучшение возможно. Человеку лучше, если он постоянно чем-то занят. Помогают занятия творчеством. А еще — общение с родными людьми. Пэт — человек жизнерадостный и компетентный, у нее прочные отношения с окружающими в стабильном сообществе, готовом прийти на помощь. Но она все равно страдает.

Часто говорят, что первый год после потери супруга — самый сложный, а потом все налаживается. Но, насколько я знаю по общению с друзьями, второй год обычно тяжелее. Отчасти потому, что женщины настроены на то, что им будет лучше через год, а этого не происходит. Они начинают беспокоиться, что с ними не так, и теряют надежду справиться с горем.

В нашей культуре не принято подолгу зацикливаться на чем-то, предполагается, что мы ни о чем не будем подолгу грустить. Но у сердца свои представления о времени. Как пишет поэт-песенник Мари Готье, «Год — это лишь капля в корзину, когда ты теряешь любимого человека».

Лучшее и худшее в жизни — то, что она продолжается. Время лечит женщин, которые принимают верные решения и хорошо управляют лодкой своей жизни.

У многих из нас есть собственные ритуалы исцеления. Меня утешают восторженные письма тех, кто много значил для меня, где я объясняю, почему они были для меня важны, в чем их уникальность. А еще я стараюсь вспомнить о самом важном эпизоде нашего общения.

Часто с ушедшими близкими людьми связаны какие-то символы. Многих женщин утешают и становятся напоминанием о любимых птицы, особенно кардиналы[2]. Удивительно, сколько женщин рассказывали мне о том, как вдруг перед ними появлялась и пела птичка кардинал вскоре после того, как они пережили смерть любимого человека. Мы часто ассоциируем какое-то музыкальное произведение, блюдо или явление природы — например, луну или метеориты — с ушедшими близкими людьми. Всякий раз, когда ловлю на удочку рыбу, я думаю о своем отце, который обожал рыбалку. В память о нем я поднимаю пойманную рыбу высоко к небу. Утрата напоминает нам о том, что нужно взбодриться и радоваться жизни. Она заставляет нас отправиться на поиски красоты и любви. Мы стремимся найти знак свыше, который наполнит страдания смыслом. Такие знаки освещают все вокруг: памятные скамейки на тропинке; деревья, посаженные в чью-то честь; пожертвования на благое дело. Даже положить цветы на могилу — контакт с высшими силами. Ведь пережить потерю — значит начать развиваться. Именно развитие служит для нас мощным толчком к жизни, которая наполнится большим смыслом и умением быть благодарными за все.

Глава 7 Одиночество и уединение

Жизнь может кипеть и искриться разными событиями, но в глубине души все мы храним плодотворное одиночество — где бы ни были.

Этти Хиллесум

Карла — моя давняя подруга, мы общаемся более сорока лет. Она была замужем за музыкантом, жила в музыкальной среде, знала многих исполнителей и их фанатов. Я видела ее на вечеринках, вернисажах и арт-событиях. Она активно участвовала в благотворительных акциях в пользу некоммерческих организаций, всегда находилась в кругу друзей. Но однажды вечером во время концерта на открытом воздухе она призналась мне, что одинока.

«Это и есть обычное одиночество, — сказала Карла. — Мой муж — интроверт, дети выросли и разъехались, а я все дни провожу дома, работая над проектами, и ни с кем не вижусь». «Мне тоже бывает одиноко, — призналась я. — Почти по тем же причинам. Значительную часть жизни я провожу читая или делая записи. Сама выбрала такой стиль жизни, но это отделяет меня от других людей».

Мы поговорили о том, как по мере взросления меньше общаемся с окружающими. Поностальгировали о старых добрых временах, когда звали друзей поболтать о том да сем, как только это приходило в голову. Теперь мы пишем СМС или шлем письма по электронной почте, а просто позвонить друг другу считается грубостью и вторжением в личное пространство. Карла вздохнула и сказала: «Мне нравится моя жизнь, но дома так тихо. Иногда я тоскую по временам, когда просыпалась вместе с детьми, работала в клинике на полную ставку, быстро готовила дома что-нибудь поесть, а потом срывалась с оравой детей на футбол или на занятия марширующего оркестра».

Независимо от того, какой распорядок жизни мы себе устанавливаем, многие из нас, старея, будут больше времени проводить в одиночестве. Генрик Линдберг — исследователь в области статистики — выяснил, что взрослые люди в возрасте от двадцати до сорока проводят дома меньше четырех часов в сутки. А в семьдесят лет человек в среднем находится дома семь часов. Считать это время одиночеством или уединением зависит от того, как мы к этому относимся и как временем распоряжаемся. Мы, пожилые женщины, обычно воспринимаем его и как одиночество, и как уединение.

Конечно, мы можем ощущать одиночество на протяжении всей жизни. Очень одиноко бывает в детстве, особенно без способных на эмоциональный контакт родителей или любящего окружения близких. Детей могут дразнить в школе, и им будет там одиноко, а подростки склонны переживать все особенно ярко, в том числе одиночество. Матери-домохозяйки иногда страдают от изоляции. Одиночество свойственно не только людям нашего возраста, но, в силу особой природы данного этапа жизни, оно в значительной степени неизбежно.

Многие из нас потеряли близких к тому моменту, когда исполнилось шестьдесят пять лет. Мы можем пережить тех, кто нас любил. Можем уйти на пенсию и попрощаться с коллегами по работе, нам станет трудно двигаться, снизится слух или испортится зрение — и это ограничит наши возможности общения. Вероятно, мы будем не в состоянии водить машину. Столкнувшись с недостаточно хорошей работой общественного транспорта или бедностью, опасаясь криминала, мы можем оказаться сильнее привязаны к дому, чем нам хотелось бы. Депрессия, упадок сил, хроническое заболевание способны помешать заводить новых друзей и поддерживать отношения со старыми.

Решения, принятые другими людьми, могут оказывать значительное влияние на нашу жизнь. Холли никогда не была замужем, но одинокой себя не чувствовала. Она вырастила дочь Мэнди, которая вышла замуж и купила дом в соседнем квартале. У Мэнди и ее мужа Дэйва пятеро детей. Холли присутствовала при их рождении, а потом присматривала за ними, пока родители были на работе. Она ходила на все детские праздники, у нее всегда было ощущение, что они — одна семья, просто живут в двух разных домах.

Однажды в марте, когда старшей внучке исполнилось десять лет, а младшему внуку — два года, Мэнди сообщила ей ужасную новость: Дейва переводили на работу в другой город, в тысяче миль отсюда. Семья переедет, когда закончится учебный год. Мэнди не торопилась сообщать об этом, зная, как мать расстроится, пока все окончательно не подтвердили. В то утро начальник сообщил Дэйву по телефону, что перевод в силе.

Холли сидела в старом кресле-качалке, когда ей сообщили новость. Смысл сказанного не сразу дошел до нее. Потом что-то задавило в груди так, что она почти задохнулась. Холли решила, что начинается сердечный приступ. Через несколько минут, когда боль отпустила, она подумала: «Я, может, и переживу это, но мне этого не хочется. Не хочу снова страдать».

Когда самой Холли было девять лет, ее мама умерла от рака груди, и девочка осталась на попечении холодного, замкнутого отца. Она физически ощущала ужас тех мрачных, тяжелых времен. А потом, впервые с тех пор, ей снова было кого любить. Шумная и дружная семья осветила ее жизнь. Теперь снова опускался мрак.

Через час Мэнди перезвонила и сказала, что хочет зайти в гости. Холли отказалась, потому что не хотела показаться ей на глаза в разбитом состоянии. Она просто сидела дома, уставившись невидящим взглядом на уличную грязь и темный снег. «Дети… — подумала она. — Как я буду жить без детей?» Холли решила, что переедет вслед за дочерью и внуками. Может, получится так сделать. Но у нее было мало денег, и она сомневалась, что сумеет найти жилье по средствам на новом месте. А как же церковь и старые друзья, с которыми она общалась всю жизнь? А могила матери?

Когда она, в конце концов, смогла подняться с кресла, налила себе стакан водки из бутылки, хранившейся в холодильнике на случай прихода друзей. Холли нечасто употребляла алкоголь, просто сейчас ей нужно было забыться. Она сделала большой глоток, закашлялась, хлебнула еще. Даже не почувствовала вкуса водки — от сильной душевной боли выпивка не лечит.

Холли вспомнила двухлетнего Фредди и ощущение от его уютно лежащего рядом тельца, как он нежно пах детским шампунем. Как она обнимет внука или почувствует его милый запах через видеозвонок? У нее снова перехватило дыхание.

Людям необязательно умирать, чтобы мы потеряли их навсегда: Холли прощалась с родными из-за переезда. Они для нее словно умерли. В начале XIX века ирландцы справляли поминки по родным, эмигрировавшим в Америку навсегда. Они отпевали живых! Сейчас так происходило и с Холли. Ей казалось, что все кончено.

Конечно, она могла бы ездить к ним в гости, и они могли бы ее навещать. А между этими встречами они общалась бы через видеозвонки по ФейсТайм. Уже прошел год, а Холли все тоскует по своим родным. Хотя она вернулась к привычным делам, горе не отпускает.

Джойс тоже ощутила на себе влияние решений, принятых другими. Она привыкла посещать казино со своей подругой Энни, коллегой по работе. Но Энни уехала. Джойс продолжала ходить в казино одна, но это было не то. После выхода на пенсию, когда доходы упали, провести ночь в казино она уже не могла себе позволить. Джойс начала разгадывать судоку и смотреть телевизор. Называла себя одиночкой, но на самом деле ей просто было не с кем общаться. Занимаясь домашними делами, она разговаривала сама с собой.

Два года назад на День благодарения дочь моей подруги Сандры обозвала мать стервой и со злобой захлопнула дверь перед ее носом после праздничного ужина. Сандра не могла понять, за что. Она просто заметила вслух, что на индейку потратили слишком много денег и что вино стоило целых 20 долларов. Обычно подобные реплики не выводили Эмили из себя.

Отношения у матери и дочери были непростые, но, насколько Сандре известно, между ними не происходило ничего такого, что усилило бы конфликт. В конце концов Сандра решила, что поведение Эмили не было связано с ней лично: она знала, что дочь с зятем недавно потратились на дом и сейчас у них долг по кредиту. Вероятно, поэтому Эмили чувствовала себя беззащитной и воспринимала все в штыки.

После Дня благодарения Эмили избегала общаться с матерью. В какой-то момент Сандра написала ей письмо и спросила, нельзя ли им встретиться и поговорить. Эмили ответила, что больше не хочет с ней общаться. Сандра была потрясена — это настоящий кошмар. Как вообще такое могло случиться? Она позвонила зятю и спросила у него, в чем дело. Он ей посочувствовал, но заявил, что Эмили должна сама ей обо всем рассказать. Друзья жалели Сандру, но ничем не могли помочь.

Сандра была вне себя. Она изо всех сил старалась и делала для дочери все возможное. В том, что, когда Эмили исполнилось три года, муж оставил их из-за новой подружки, не было ее вины. Потом Сандра работала на две ставки, чтобы оплачивать дочери секцию спортивного плавания и покупать красивую одежду. Она оплачивала лечение, когда Эмили стала подростком. У дочери всегда был трудный характер, но Сандра скучала по ней. Весь день рождения дочери и следующий День благодарения она проплакала. Дважды отправляла Эмили письма, один раз снова пыталась дозвониться. У Сандры было много дел, но ей очень хотелось поговорить с дочерью. Она думала: «Мне бы только увидеться с ней, и мы обо всем поговорим». Беда…

Некоторые женщины становятся одинокими в пожилом возрасте, потому что не считали взаимоотношения с окружающими достаточно важными, не старались их поддерживать. Вместо этого они работали или путешествовали. Подобная стратегия эффективна в молодости, но с возрастом ситуация осложняется. Недавно я навестила Мону в Санта-Монике. Она работала консультантом по маркетингу из дома. В ее саду благоухали цветы, в том числе ее любимые орхидеи. Она была утонченная, талантливая и многогранная — но одинокая.

Мы сидели в саду и пил напиток из сока лайма, а Мона рассказывала о том, что была слишком занята, на дружбу у нее не хватало времени. Длительные отношения возникали только с клиентами. Она добилась успеха в городе с высоким уровнем жизни, работая по десять часов в день, а теперь сожалела, что у нее нет подруг.

Каждый день в пять часов она ходила на пилатес, но ни разу никого из группы не пригласила к себе на чашечку кофе. Все, как и Мона, торопились на работу. А она ехала домой, готовила кофе и включала ноутбук.

Общалась она почти исключительно в социальных сетях: размещала посты про свой сад, моду и дизайн дома. Каждый вечер наливала джин с тоником и болтала с кем-нибудь онлайн. «Теперь мне этого недостаточно, — призналась Мона. — Я хочу, чтобы меня кто-то обнял, хочу с кем-то побеседовать».

Я поинтересовалась, нет ли кого-то подходящего поблизости. Мона судорожно сглотнула и посмотрела на свой сад: «Есть одна женщина на занятиях пилатесом, которую я могла бы пригласить на чашечку кофе».

Я выразила надежду, что она так и поступит. До Моны слишком поздно дошло, что для счастья необходимы друзья. Теперь у нее был стимул для этого, и я знала — у нее все получится, если она проявит настойчивость.

* * *

Как у многих, кто в детстве испытал психологическую травму, у Кестрел есть свои душевные шрамы. Она избегает близких отношений, у нее часто вызывают ярость люди, обладающие властью, или те, кто пытается ограничить ее свободу. Когда на нее давят, ледяные голубые глаза вспыхивают и она готова ринуться в бой.

Иногда по вечерам Кестрел посещает мероприятия фонда «Прайд», но чаще всего остается дома. До того как бросить пить, она баловала себя бутылкой красного под хорошее кино. Теперь она алкоголь не употребляет, поэтому на взводе и постоянно возбуждена. Ночью может проспать лишь пару часов. Ее немного расслабляет секс с Беккой. Но подруге нужно нечто большее, а Кестрел не любит запутанных и непонятных взаимоотношений. Когда Бекка хочет нежности и ласки, Кестрел замыкается в себе. Подругу это обижает, и они несколько дней не общаются. Затем Бекка сама звонит и предлагает Кестрел встретиться. Та соглашается, но это все равно отношения без обязательств.

Многие годы взаимоотношения Кестрел с партнершами строились именно так. Но на этот раз ей сложнее, чем обычно: Бекка добрая и располагает к себе. Она переживает подобные чувства оттого, что бросила пить, или потому, что Бекка особенная?

Братья Кестрел со своими семьями живут в Южной Калифорнии. Иногда она с ними встречается, но совершенно на них не рассчитывает. Кестрел видится с матерью, которая живет в паре часов пути от ее дома, но о своих переживаниях и круге общения не рассказывает. Они никогда не обсуждают общее трагическое прошлое.

Когда матери Кестрел Эвелин было за семьдесят, она часто приезжала в Сиэтл, где дочь водила ее по ресторанам с национальной кухней и на мюзиклы. Эвелин получала от этого огромное удовольствие и радовалась. Когда она пила шампанское, хихикала, как девчонка. А когда они с Кестрел ходили на мюзиклы, по дороге домой распевала мелодии из них. Теперь Эвелин за восемьдесят, приехать ей не под силу, но раз в неделю они с Кестрел разговаривают по телефону. Это самые близкие отношения, на которые Кестрел способна. Кестрел не считает себя одинокой — говорит, что она самодостаточный человек, ценящий неприкосновенность частной жизни. Ей непонятно, как можно раскрыться в отношениях с другим человеком и полностью доверять ему.

* * *

Неважно, почему мы одиноки — всегда найдется способ установить контакт с окружающими. Можно решить минимум один раз в неделю выходить куда-нибудь и разговаривать с людьми в магазинах или попутчиками. Можно побеседовать с женщиной, которая выгуливает собаку, или с матерью малышей в парке. Можно позвонить кому-то из родственников или старому другу либо заняться волонтерством. Лучше всего найти такого же одинокого человека и созваниваться с ним. Нужно, чтобы кто-то постоянно о нас заботился. Или, как говорит моя подруга Альберта, «я хочу, чтобы хоть кому-то было интересно, как прошел мой день». Для многих это близкая подруга. Повезло, если существует круг друзей, благодаря которым мы чувствуем себя защищенными. Но если такого нет, мы в состоянии создать его. Можно найти, где вместе молиться, приглашать к себе кого-то на чашечку кофе в определенный день и час, устроить для соседей вечеринку с вкусностями или влиться в компанию.

Круг друзей превращается в большую семью. Эти компании дают нам «ритуалы выживания» и помогают общаться с окружающими. Благодаря им в нашей жизни все будет на своих местах. Неважно, сколько нам лет. Чтобы оставаться полноценным человеком, нужно быть частью сообщества. Как говорит мой брат Джейк, «все мы, подобно мышатам, жмемся друг к другу, чтобы согреться».

Социологи знают, что самое важное — любить и чувствовать, что нас любят. Исследование, проведенное в Университете Бригама Янга, опубликованное в начале 2015 года, доказывает: изоляция и одиночество наносят здоровью такой же вред, как выкуривание 15 сигарет в день или алкоголизм.

Особенно на этапе жизни, который мы рассматриваем. Мы можем воспринимать его как сигнал к тому, чтобы постараться сделать свою жизнь более полной и установить контакт с окружающими.

Еще можно «заняться алхимией», превращая одиночество в уединение. Например, позитивно воспринимать время, проведенное один на один с собой, и найти новые способы получать от этого удовольствие. Можно слушать музыку, смотреть кино, читать или заниматься творчеством. Можно баловать себя каждый вечер полезными блюдами, приготовленными по особым рецептам, или завести новое хобби — заняться фотографией, скрапбукингом или генеалогией.

Воспоминания помогают встретить людей из прошлого. Когда мне грустно, я вспоминаю своих бабушек и тетушек или закадычных школьных друзей из старших классов и колледжа. Как мы путешествовали, и как нам было хорошо вместе. Передо моими глазами оживают картины отпусков и длинных посиделок в ресторанах. Дорогие сердцу моменты общения с моими взрослыми детьми и внуками. Однажды ночью я не смогла уснуть, потому что старалась вспомнить всех парней, с которыми целовалась. Забавно…

Книги — прекрасные спутники жизни. Читая, мы можем провести день вместе с Анной Карениной, мадам Бовари или Джейн Эйр. Объехать весь мир, жить в разных эпохах и разных точках Земли. Отобедать с Мэри и Перси Шелли в Италии или Симоной де Бовуар и Гертрудой Штайн в Париже.

Сообщества читателей превращают чтение в праздник. Их участники проводят вместе время, обсуждают серьезные идеи и сопоставляют разные точки зрения. Они помогают друг другу найти и выбрать лучший материал. Многие женщины, присоединившиеся к подобным сообществам, отмечают, что стали больше читать, потому что их вдохновили на это.

Великое множество женщин находят утешение в компании кошек и собак. Любимые домашние питомцы заботятся о нас и принимают нашу заботу. Выгуливание собаки — повод выйти из дома и познакомиться с людьми, которых мы повстречаем. Спать рядом с мурлыкающей кошкой — все равно что выпить три бокала вина. Заметьте: это я сама только что придумала, но, по моим ощущениям, все так и есть.

Мы, пожилые женщины, чаще всего обладаем навыками, выработанными в течение десятилетий, чтобы продолжать получать удовольствие от жизни. Однако приходят новые испытания, и для их преодоления нужны новые умения.

После смерти мужа Марта научилась по-новому общаться со своими детьми. Почти пятьдесят лет назад, поженившись и в ожидании первенца, они с Джоном открыли небольшую авторемонтную мастерскую в Кливленде. В прошлом году Джон умер. После похорон Марта закрыла мастерскую на неделю, а потом возобновила работу. Она умела ремонтировать двигатели и менять подвески не хуже Джона. И на работе ей было не так одиноко, как дома.

У мастерской немного клиентов, но те, кто приходил, были постоянными и находили время пообщаться с Мартой. В ожидании очередного заказа она возилась с механизмами или читала местную газету. Включала музыкальные записи в стиле блюграсс[3] и кантри на старом бумбоксе, который когда-то ей подарил на день рождения Джон.

У Марты двое детей: дочь жила в Далласе, сын — в Дайтоне. Дочери Ханне тридцать лет, она не замужем, работает в бухгалтерии крупного универмага. Сын Эрл работает механиком, его сыну Кертису тринадцать лет, а жена Джоди недолюбливает Ханну: считает, что та плохо готовит и не умеет вести хозяйство. Зато Джоди не может сама поменять автомобильную покрышку или устранить утечку масла. Но ничего, Марта не сердится на нее за это. Она редко видится с детьми. Поначалу ее это не сильно огорчало, грусть появлялась только при воспоминании о Джоне.

Ханна звонила Марте вечером по воскресеньям. Интересовалась, как у мамы дела, рассказывала о своих проблемах на работе и дома. Марта очень ждала этих звонков, которые с каждым разом становились более продолжительными. Однажды, сама себе удивившись, Марта предложила Ханне прилетать к ней в гости раз в несколько месяцев и обещала оплатить стоимость авиабилетов. Ханна согласилась, и они договорились о первом после похорон Джона визите.

Иногда по субботам к ней приезжал сын Эрл с внуком Кертисом. Они играли в подковки[4] или ходили в боулинг, а потом шли пообедать в стейк-хаус. Кертис в следующем году заканчивал школу и хотел поступить в колледж, но семье не удалось отложить деньги на учебу. Марта предложила внуку пожить у нее, если он решит учиться в Кливленде. Кертис, судя по всему, был признателен за это предложение и обещал подумать.

Через несколько недель Марта позвонила Кертису и поинтересовалась, хочет ли он поработать с ней в мастерской, когда закончатся школьные занятия. Она сказала, что может научить его ремонтному делу, и предложила оплачивать работу, как если бы он устроился работать в родном городе. Кертис согласился: ему было интересно пожить в большом городе. Повесив трубку, Марта от радости сплясала джигу.

Некоторые женщины легко привыкают жить в одиночестве. Эстель возглавляет успешную компанию, поставляющую медицинское оборудование. Она освоила эту профессию на первом месте работы и к тридцати годам накопила достаточную сумму, чтобы открыть собственный небольшой бизнес в Северной Оклахоме. Теперь у нее — пять магазинов в крупных городах. Кроме того, она консультирует начинающих афроамериканских предпринимателей.

Эстель живет в арендованной квартире со своей овчаркой Мингусом. Целый день на работе она общается с людьми, поэтому, вернувшись домой, она рада насладиться тишиной и общением с псом, который ее любит. В основном по вечерам она ни с кем не встречается, предпочитая одиночество. На выходных она иногда ходит куда-нибудь поужинать или на концерты с друзьями. По субботам Эстель навещает свою сестру Мелву, которая живет в пригороде Омахи. У них очень теплые отношения, хотя по старой семейной традиции иногда возникают трения: Эстель старше и любит давать советы; Мелва взбрыкивает, как непослушная младшая сестренка, которой не нравится, когда ее поучают. Но они постоянно переписываются, Эстель ездит в отпуск с Мел-вой и двумя ее дочерьми. Одну из племянниц она устроила к себе на работу, планируя обучить ее бизнесу и со временем передать дела.

По воскресеньям Эстель навещает своего шестидесятилетнего брата Айка, который находится в реабилитационном центре в пригороде Омахи. В возрасте сорока лет он попал в автокатастрофу и сломал шею. С тех пор живет в Ривер-вью. Эстель приносит ему книги и леденцы. А еще приводит с собой Мингуса, любимца Айка и других пациентов центра. У них есть возможность быть на свежем воздухе во дворе, когда стоит хорошая погода.

В погожие дни Эстель выкатывает Айка в инвалидном кресле в этот дворик и устраивает пикник. Иногда по субботам они смотрят футбол по телевизору или играют в скрабл. Эстель рассказывает Айку, как у нее идут дела на работе. Он прекрасный слушатель и изредка дает советы, которые Эстель обычно воспринимает благосклонно.

Эстель не жалеет, что не была замужем и бездетна, но иногда ей хочется приготовить кому-то еду или чтобы кто-то ее поцеловал. Тогда она выводит Мингуса гулять, проверяет свою страничку на Фейсбуке или читает блоги и новости в журналах. Она больше не ходит на свидания — слишком много хлопот: денежные траты, расизм, гендерные проблемы, политика и опасность подхватить венерическое заболевание или не соответствовать чьим-то ожиданиям в сексуальной сфере. В ее возрасте, она полагает, многие мужчины не соответствуют ожиданиям. Кроме того, у нее есть Айк, Мелва, племянницы и несколько хороших друзей.

В зависимости от характера и жизненных обстоятельств все мы так или иначе можем справиться с одиночеством. Одна моя подруга дни напролет изучает актуальные проблемы своего города и страны. Затем встречается с ответственными лицами и делится с ними информацией, а также собственным мнением. Она каждый день обедает в кафетерии мэрии, чтобы вращаться среди законотворцев и влиятельных людей. Другая купила виллу для отпуска по системе таймшер в Санта-Фе и приглашает к себе друзей погостить и побродить по окрестностям. Дважды в год Джин отправляется в пакетные туры, чтобы глубже изучить историю. В перерывах между поездками она старается прочесть как можно больше о том месте, куда собирается поехать. Недавно вернулась из Вьетнама. Иногда она находит попутчика, но сейчас уже так расхрабрилась, что путешествует одна, и уверена, что сможет с кем-то подружиться во время поездки.

Даже многие экстраверты с возрастом начинают получать удовольствие от уединения. Один из секретов счастья заключается в том, чтобы составить список дел, которыми можно заниматься в одиночестве. Чем их больше, тем выше вероятность получить удовольствие от жизни, становясь старше. Когда мы пользуемся навыками, стремясь сделать жизнь более насыщенной и устанавливая более глубокие отношения с людьми, одиночество превращается в уединение.

Теперь давайте подумаем, какие навыки нам потребуются, чтобы продолжить свой жизненный путь.

Часть II Как научиться путешествовать

Глава 8 Познать себя

Женщина похожа на чайный пакетик — насколько крепкий в нем чай, нельзя оценить, пока он не окажется в кипятке.

Элеонора Рузвельт

Никто не защитит вас от страданий. Их нельзя выплакать, заесть или уморить голодом, уйти от них или выбить ударом кулака, даже залечить. Вот они, здесь, эти страдания, и вам нужно их пережить. Их нужно перетерпеть. Их нужно прожить, любить, жить дальше и стать благодаря им лучше, и убежать как можно дальше… через мост, который построен из вашего собственного желания исцелиться.

Шерил Стрейд

Давным-давно семнадцатилетняя племянница позвонила мне из круглосуточного магазинчика в Оклахоме и сказала, что заблудилась. Тогда не существовало устройств с GPS, а у нее не было даже карты. Она знала, что едет по правильной дороге, и спрашивала, как доехать до Линкольна из того места, где находилась в данный момент. Я развернула карту и спросила, где она. К сожалению, племянница не знала.

«Давай спросим у сотрудника магазина “Квик”, в каком городе ты сейчас, — предложила я. — Иначе как ты выберешься, если не знаешь, где находишься?»

В такой ситуации, как я описала, находимся мы, пожилые женщины. В нашей жизни постоянно происходят серьезные изменения. Знать, какой настал момент, — более сложная проблема, чем вопрос, в какой географической точке мы находимся. Для ответа нужно иметь четкое и ясное представление о себе и собственных потребностях в меняющейся ситуации. Для этого необходимо научиться прислушиваться к внутреннему голосу, который желает нам добра.

Мы не в состоянии полностью осознать, кто мы такие. Этому мешают низкая информированность, легкость, с которой можно сбиться с толку, и ограниченность нашей точки зрения. Стратегии защиты от неприятных мыслей, например отрицание чего-то, когнитивный диссонанс, проекции и психическая фрагментация[5] мешают во всем разобраться.

Наши возможности также ограничивают приобретенные способы мышления, чувства и поведение, культурные стереотипы относительно нашей роли в обществе. По сути, одно из проявлений мудрости — умение видеть разницу между тем, какими нас учили быть, и тем, какими мы стали.

Мы можем беседовать со своими друзьями и психотерапевтами о том, с какими проблемами пытаемся справиться. Вступать в разные сообщества, например женские ассоциации, которые помогают понять самих себя. Вести дневник или медитировать. Читать книги по психологии или, что предпочитаю я, просто гулять и размышлять.

Чем глубже мы познаем себя, тем лучше отличаем импульсивные поступки от действий, продиктованных внутренним голосом, который подсказывает: «Это для тебя важно!» А чем лучше мы себя понимаем, тем более вероятно, что будем поступать в соответствии со своими подлинными потребностями.

Чтобы не изменить себе и стать лучше, мы должны заявить о своих жизненных потребностях. Нужно выяснить, что в действительности нам необходимо, и добиваться этого.

Обычно обрести внутренние силы женщинам нелегко. Наша культура требует от нас быть ответственными матерями-кормилицами, всегда готовыми прийти на помощь. Но нам придется научиться заботиться о себе.

Как только мои мама, ее мама или мои тетушки были нужны кому-то, они, не задумываясь, отвечали: «Труба зовет!», или: «Ваше желание для меня — закон». Конечно, труба будет звать всегда, но необязательно автоматически реагировать на это так, как женщины из моей семьи. Прежде чем с разбегу бросаться кому-то на помощь, мы должны предоставить себе свободу задуматься о том, какое решение следует принять. Нам нужно научиться защищать собственное время и личное пространство. Управление временем — не для слабонервных. Жизнь — штука сложная, в ней бывает и неразбериха. Научиться жить просто так же сложно, как четко излагать мысли в письменной форме. Одно из эффективнейших умений — ясно выразить жизненную позицию по какому-то вопросу. Это значит заявить, что мы будем делать, а чего делать не собираемся. «Нет у меня времени на гостей!» — не жизненная позиция. «В этом году я больше гостей не принимаю» — уже позиция. А еще — «После ужина я на телефонные звонки не отвечаю» или «Мои воскресенья я посвящаю ужину в кругу семьи». Когда мы так поступаем впервые, возникает чувство, что нарушено табу. Но потом нас захлестывает доселе не изведанное ощущение свободы.

Трудно научиться говорить «нет». Мы, женщины, умеем использовать такие обороты, как «может быть, когда-нибудь потом», «я подумаю об этом» или «да, это было бы хорошо». В сущности, мы просто не умеем говорить «нет». Когда впервые на просьбу сделать что-то такое, чего я делать не хотела, я выпалила «нет», показалось, что меня разразит молния. Так странно было просто сказать правду без смягчающих оборотов. Я до сих пор чаще всего их использую и смягчаю отказы. Но всякий раз произнося «нет», я ощущаю прилив сил и радости.

Сила слова «да» заключается в том, что мы заявляем о собственных потребностях. Это — новое умение для многих женщин, даже тех, кому исполнилось шестьдесят пять. Сначала необходимо осознать свои потребности и быть достаточно настойчивыми, чтобы заявить о них, даже если это причинит неудобство окружающим. Требуется большое душевное напряжение, чтобы сказать: «Я этого хочу и добьюсь своего!» Научившись этому, мы будем осознанно распоряжаться собственным временем. Сможем позволить себе роскошь выйти из комнаты, когда пропадет желание там находиться. Если я вспоминаю свою жизнь, мне на ум приходит множество ситуаций, когда со мной обращались дурно: на меня повышал голос руководитель, со мной несправедливо поступал кто-то из друзей, меня обучали так, что я испытывала неловкость и стыд. В каждом из этих случаев я от души желала, чтобы мне хватило сил просто уйти прочь. И как только я открыла в себе эту новую силу, больше не задерживаюсь там, где мною пренебрегают, где со мной не считаются или меня не уважают. Я не так часто ухожу, но сознание того, что могу так поступить, помогает чувствовать себя в безопасности.

* * *

Считается, что все рыжеволосые люди очень темпераментны. Эмма долго выстраивала взаимоотношения с родными, особенно с дочерью Элис. Сама Эмма воспитывалась в традиционной семье в деревне в Колорадо, привыкла быть «хорошей девочкой» и внушила себе, что она в ответе за чувства, которые испытывают окружающие. Из-за этого у нее возникало множество проблем. Стремясь осчастливить всех вокруг, она теряет себя. После целого дня, проведенного в интересах других, Эмма иногда чувствует горечь оттого, что ее не ценят и не уважают.

Ее муж Крис — человек приземленный, вырос на ферме в Вайоминге. Эмма хорошо о нем заботится, а он, словно скала, прочно и надежно привязывает к земле легкий и мятущийся воздушный змей ее души. В основном это ей на пользу, но иногда практичность и основательность Криса бесит Эмму. А Криса в ней огорчает то, что он называет сумасбродством. Когда остается мало денег, а Эмма одалживает их Элис, он вне себя.

У Эммы и Элис — напряженные отношения. В чем-то они похожи, а в чем-то представляют собой полные противоположности. Элис любит сорить деньгами и довольно эгоистична. Эмме нравится независимость и умение позаботиться о себе, но претит неблагодарность и бездумное поведение дочери. Она совершенно не понимает, как договариваться с Элис о чем-нибудь и внушить уважение к себе.

Труднее всего Эмме прислушаться к собственному внутреннему голосу и действовать так, как он ей велит, чтобы добиться желаемого и необходимого. Ее воспитали с мыслью о том, что порядочные женщины могут быть счастливы, лишь если счастливы те, кто их окружает, нужно постоянно следить за теми, кто находится рядом, и нести эмоциональную ответственность за их чувства. Никто и никогда не учил ее заботиться о самой себе.

Мало того что Эмма не имеет четких и ясных убеждений, она страдает от всего, что свойственно женщинам нашего возраста. Друзья начинают потихоньку болеть или переезжают в Аризону, где теплее. Ее отец и мать уже ушли из жизни, и она очень тоскует по маме. Эмму огорчает происходящее на политической арене и волнует будущее нашей планеты. Она хотела бы, чтобы ее внуки жили в мире, другие дети — тоже. По ночам она плачет в подушку.

В своей утренней молитве Эмма обещает быть благодарной за все и принимать жизнь такой, как есть. Но как и многие из нас, она понимает, что это гораздо труднее, чем кажется. Столько всего выбивает из колеи, заставляя испытывать беспокойство и забывать о задуманном.

Оптимистические планы и завышенные ожидания Эммы часто разбиваются о суровую действительность. Частенько бывало, что она с нетерпением ждала в гости родных, но, когда последний из них уходил, она заливалась слезами от обиды. Или настраивается пойти куда-то с Элис, а та отменяет встречу, либо, приходя, ведет себя нетерпеливо или враждебно.

Однажды вечером, после того как Эмма оплатила расходы Элис по ренте и приготовила ей обед, она вдруг разрыдалась, намывая посуду. Элис даже не поблагодарила ее. Более того, она обняла Криса на прощание и при этом явно игнорировала Эмму.

Крис вытер посуду, неловко приобнял жену и ласково сказал: «Надеюсь, этот чек не примут в банке».

Эмма проплакала целый час. Ей было невыносимо жалко себя, мучили чувство вины и сильное огорчение. Она понимала, что на всех не угодишь, и в глубине души осознавала, что такое желание невыполнимо.

Эмма нашла себе психотерапевта-ровесницу, Лорел, которая внимательно выслушала ее рассказ о семейных передрягах и задала несколько вопросов. Потом заметила: «У вас поверхностное дыхание. Давайте я научу вас правильно дышать».

Лорел научила Эмму глубокому дыханию и упражнениям на концентрацию. Также она рекомендовала ей занятия йогой и ежемесячный массаж, уделять больше внимания своему телу, дыханию и работе сердца.

Только после первого сеанса массажа Эмма поняла, как была напряжена. После него у нее болело все тело, но к своей машине она двигалась почти вприпрыжку. Со временем Эмма стала более внимательна к своему телу и научилась лучше его понимать.

Лорел научила ее навыкам поведения по принципу «здесь и сейчас». Они начинали и заканчивали сеансы медитацией, иногда делали паузу для нее и в середине работы. Эмма научилась прислушиваться к себе и разбираться в своем «внутреннем пейзаже». Осознала, насколько была поглощена чувством вины и предвзятыми мнениями. Лорел помогла ей воспринимать все безоценочно. Со временем Эмма стала слышать свой внутренний голос.

К моменту завершения курса психотерапии Эмма научилась замечать свои чувства в ответ на просьбу окружающих о помощи. Медленно, но верно начала понимать, что если устала или не хочет что-то делать, значит, пришло время сказать «нет». Она теперь часто говорит: «Позвольте мне подумать. Позднее я сообщу вам о моем решении». Так у нее постепенно появляется собственное пространство, в котором она может думать о своих потребностях.

Бывает, несколько недель подряд Эмма внимательна, сосредоточенна и действует целеустремленно, а затем слегка расстраивается и жалеет себя. Она может настолько раствориться в другом человеке, что забывает глубоко дышать или делать паузу, прежде чем ответить на просьбу. Однако уже лучше осознает границы собственной личности и замечает состояние своего тела, сердца и сознания.

* * *

С возрастом значимость знания о себе и навыков защиты собственного сознания повышается. Если мы не зациклились на отрицании происходящего, будем постоянно переживать горечь. Эмоции несут информацию, которую мы хотим принять с благодарностью и вниманием.

Страдание — естественная и здоровая реакция на дистресс, которая необходима для выживания. Если мы порезали палец, потечет кровь. Именно так должно произойти. Разблокировав накопившиеся эмоции, мы почувствуем мощный прилив жизненных сил. Оплакивая утрату близкого человека или огорчаясь по поводу неприятности, мы хотим, чтобы наше сердце, ум и тело ощущали эмоции. Если честно переживать опустившийся мрак, он становится менее непроглядным. Никому из нас это не удается на сто процентов и постоянно. Но важно усилие, которое мы делаем, желая познать себя.

С Мередит я познакомилась во время долгого полета на Восточное побережье. Она родом из штата Джорджия и говорила с южным акцентом. Привлекательная женщина шестидесяти шести лет, с гладкой нежной кожей, усыпанной веснушками. Когда я представилась ей психологом и писателем, она захотела рассказать мне о своем разводе.

Я попросила у нее разрешения записать сказанное как интервью, приготовила ручку и блокнот. Прежде всего, она воспользовалась возможностью и заказала виски со льдом.

Вероятно, под влиянием алкоголя и охвативших ее чувств, связанных с темой беседы, она стала разговаривать очень оживленно. Я опасалась, что другие пассажиры услышат, о чем мы говорим, но ее это, похоже, не волновало.

Мередит была в разводе около пятнадцати лет, но рассказывала об этом так, словно все произошло вчера. Они с Дугом познакомилась на вечеринке. Она тогда была наивной юной женщиной, изучавшей сестринское дело. Он — спокойный молодой человек, учился на инженера. Мередит призналась: «Дугу понравилось, что я общительная и разговорчивая. Мне понравилось, что он солидный». Потом она помолчала и добавила: «А оказалось, что не солидный, а тупой и упрямый». Заказав себе еще один напиток, Мередит объяснила, что Дуг был скуп на эмоции. Она надеялась, что научит его выражать свои чувства. Потом покачала головой и произнесла: «Все мы думаем, что сумеем изменить их, правда?»

Они поженились в 1975 году. Перед свадьбой у Мередит возникли сомнения, но она от них отмахнулась. Призналась мне: «Единственное, что нас объединяло, — любимая бейсбольная команда “Луис Кардиналс” и группа “Роллинг Стоунз”».

С самого начала в их семейной жизни возникли трения. «Из меня чувства так и выплескиваются наружу, — говорила Мередит. — А Дуг терпеть не мог, когда я при нем экстровертничала. Я не могла понять, как он выражает свою любовь, и казалось, что моими чувствами он вообще не интересуется».

Дуг настаивал, чтобы они оба работали и откладывали какую-то сумму денег. После рождения дочерей он поддержал желание Мередит скорее вернуться на работу. Дуг ездил в командировки от нефтяной компании, где работал, а когда возвращался домой, не горел желанием тратиться на походы в кино или семейный отпуск.

Однажды Дуг не пришел домой, когда у Мередит был день рождения. Несколько недель спустя он признался, что у него роман на стороне. Мередит была потрясена и проплакала три дня. Она сделала аудиозапись своего плача и отправила ее Дугу по электронной почте. Тот не ответил.

Мередит отчаянно жалела о том, что произошло, и была вне себя, чувствовала себя полной идиоткой. Наконец она подала на развод. «Процесс был долгим и горьким, мне горько до сих пор», — прошептала она.

Дуг женился на женщине из Техаса. Мередит осталась в Атланте, работала медсестрой и растила дочек. Дуг, в общем, не стремился видеться с ними, и они по нему не скучали.

После того как младшая дочь покинула дом, чтобы учиться в колледже, Мередит купила одежду, в которой смотрелась сексуально, и набила себе на крестце так называемую «развратную татуху». Она больше десяти лет не ходила на свидания, но увлеченно знакомилась с мужчинами в Интернете. Один из них очень ее заинтересовал, начались интимные отношения, а потом она страдала, когда этот мужчина отказался с ней общаться после двух недель встреч. Другие мужчины так сильно страдали от одиночества, что предлагали ей выйти замуж после первых свиданий. Один из них оказался маньяком, и ей пришлось вызывать полицию, чтобы спастись. Больше она не ходит на свидания.

Когда сообщили, что до посадки осталось двадцать минут, я поблагодарила Мередит за искренний рассказ. Ненавязчиво намекнула, что ей не помешало бы обратиться к психотерапевту, сказав: «Думаю, вы до сих пор под впечатлением от бывшего мужа, и это серьезно сказывается на вашей нынешней жизни».

Мередит покачала головой, словно выходя из транса. На ее лицо вернулось выражение, какое было до момента, когда мы сели рядом, — лицо безмятежной и уверенной в себе женщины. Но я-то понимала, что к чему.

Скольким из нас приходится вот так «сохранять лицо», выглядеть несообразно испытываемым чувствам, нести тяжкое бремя гнева и сожалений?

Мередит пыталась понять себя, взбодрившись алкоголем в беседе с незнакомым человеком. Я уважаю ее усилия — все наши усилия достойны уважения. Мы не можем делать выбор, проходить жизненные испытания или хорошо жить день за днем, не осознавая, что именно переживаем. Только так можно понять, куда мы двигаемся, и двигаться вперед, к своей цели.

Самое серьезное испытание для нас — научиться справляться с гневом, накопившимся за десятилетия. Мы принадлежим к очень патриархальной культуре, воспитание заставляет нас скрывать его и всю жизнь улыбаться, улыбаться, улыбаться… Становясь жертвами насилия или пытаясь успокоить мужчин, которые нас критикуют, мы загоняем гнев глубоко внутрь, и он там копится. Женщинам нашего поколения испытывать гнев особенно трудно: «истинным леди» это не к лицу.

Часто гнев направлен в нас самих и провоцирует депрессию или поведение, которое разрушает; стыд затуманивает сознание. То, что приходилось долго скрывать, превращается в отчуждение, а отчуждаться от кого-то — все равно что проглотить яд и ждать, что в итоге отравится другой. Или, как написала Джин Эмери, отчуждение «может пригвоздить каждого из нас к распятью нашего собственного [поруганного] прошлого».

Многие считают, что гнев — мощное тревожное расстройство, поэтому изо всех сил стараются его преодолеть. Хотя интуитивно мы против, лучше всего позволить себе как можно полнее ощутить гнев. Ведь это способ защитить себя там, где есть уязвимость — внутри или снаружи. Вместо того чтобы говорить: «Я злюсь», стоит сказать: «Мною овладевает гнев». Так можно разобраться с гневом, а не потеряться в нем.

Испытывать гнев — одно, выражать его — совсем другое. Мы часто мечемся между яростью и ледяным молчанием, но ни то ни другое не на пользу. Всем следует научиться методом проб и ошибок выражать свой гнев вслух. Как именно? Это зависит от ситуации. От того, с кем мы общаемся в данный момент, каковы обстоятельства, насколько потерян контроль над собой, и что, с большой долей вероятности, произойдет, если мы выразим свой гнев. Хороший вопрос, который можно задать себе: «Есть ли способ выразить гнев, от которого и мне, и окружающим станет лучше?»

Часто лучше подождать, пока удастся справиться с гневом, а затем подумать, как его выразить. Но иногда правильно сразу сказать: «Знаешь, меня это бесит».

Полезно уметь давать физическую разрядку гневу. Иначе вся связанная с ним энергия и возбуждение останутся внутри тела и спровоцируют эмоциональное напряжение. Есть множество способов сделать это. Мы можем взбить подушку, швырнуть кубики льда в ванной комнате или камешки в дерево, пнуть какой-нибудь предмет, если терпение на пределе. Давая гневу физическую разрядку, мы очищаемся, переживая катарсис, успокаиваемся и обретаем способность мыслить рационально — в стремлении найти адекватную реакцию на то, что нас рассердило.

Многие женщины нашего возраста испытывают гнев менее интенсивно. Мы научились справляться с отрицательными эмоциями и более умело строим взаимоотношения с людьми. Стали терпимее к себе и окружающим, спокойнее переносим жизненные испытания. Держим свою лодку на плаву. Но если мы не умеем обуздывать интенсивные эмоции, настало время сделать это, причем как можно скорее. Буддисты утверждают, что жизнь — страдание. Оно неизбежно, но человек может собраться с силами, чтобы подготовиться к предстоящему. Понимая себя и зная, что является источником наших жизненных сил и многих важных умений, мы можем сохранять интерес к жизни, независимо от обстоятельств. Чувствовать признательность и радость, принимая жизнь такой, какая она есть. Научившись этому, мы «созреем» и превратимся в «антикварную ценность», как старое вино.

Мы перестанем считать, что за все в ответе. У нас больше не будет разнообразия мнений насчет того, как жить другим. Зато мы душевно обогатимся, принимая разные точки зрения. Мы будем меньше зависеть от ролей, которые нам навязаны культурой и обществом. Обнаружим в себе таланты, о которых раньше не догадывались, откроем в себе неизрасходованные запасы мужества и жизнерадостности. Оказывается, мы лучше, чем могли себе представить.

Глава 9 Как делать осознанный выбор

Философия человека лучше выражается не в словах; она выражается в том выборе, который он совершает… Наши решения — это и есть высший способ выражения нашего чувства ответственности.

Элеонора Рузвельт

Не существует ничего неизбежного. Прошлые поступки проявляются каждое мгновение, и точно так же в каждое мгновение проявляется и свобода.

Нан Шин

Марлен выросла в бедной семье. Отец любил проводить время в барах и напивался так, что его с кулаками выгоняли, когда он являлся к детям на свадьбу. У матери был сильный характер: она работала в школьном кафетерии и тащила на себе мужа-неудачника и семерых детей. Жизнерадостный человек, она не терпела нытья. Если дети начинали канючить или хныкать, командовала: «Выше нос, бурундучки!»

Марлен — высокая, любит носить разноцветные юбки, кружевные блузки и длинные серьги с подвесками. Она утверждает, что еще никому не удавалось взять над ней верх в перебранке с нецензурными выражениями. Она дает коллегам прозвища и может рассмешить любого. Марлен — яркая и энергичная, как ее мать, и тоже прожила всю жизнь в бедности. Она страдает эпилепсией, поэтому не водит машину и не трудится в местах, где из-за приступов могут возникнуть проблемы. Она хотела работать с детьми или санитаркой в больнице, но это ей «не светит».

Марлен рано вышла замуж и ушла из семьи. Работает, сколько себя помнит. Сейчас — в пункте раздачи продуктов питания. Живет в социальном доме. Когда заканчивается рабочий день, она может взять продукты для себя и своего друга. У нее двое взрослых детей: сын военный и дочь, которая живет в другом штате. Марлен давно развелась с их отцом и поклялась больше не связываться с мужчинами. Но пять лет назад встретила Дэнни. Она называет его «милый», и они много времени проводят вместе.

Их любимое телевизионное шоу — «Мыслить как преступник». Они любят баловаться жареной курицей в фастфуде по пятницам, играют дома в карты, лото и домино. Марлен говорит, что к тому моменту, когда они с Дэнни встретились, оба понимали, что в жизни важнее всего. Поэтому не тратят время на препирательства и нытье, а берут от жизни все.

«Я с детства поняла, что мне придется нелегко, и решила, что лучше получать от жизни удовольствие», — рассказывает Марлен. Эта позиция определила ее судьбу. Бедность, в которой она провела всю жизнь, и эпилепсия могли заставить ее чувствовать себя несчастной, но Марлен не захотела, чтобы так случилось. Она сказала мне: «Я всегда выбираю любовь и радость».

Взгляд на жизнь побеждает обстоятельства. Каждая женщина сама пишет свою историю, но необязательно по собственным правилам. Все мы делаем то, что должны, далеко не всё и не всегда зависит от нашего выбора. Но нам решать, как реагировать на внутренние и внешние конфликты. Удача — не необходимое и достаточное условие для счастья, а наше отношение — да.

Счастье — вопрос выбора и определенного набора навыков. Мы живем по законам окружающего мира, такого, какой он есть, однако сами выбираем, опираться ли на эти законы так, чтобы сохранять позитивный настрой, и благодарно их принимать. Как только мы принципиально решили быть счастливы, можем выработать комплекс навыков для достижения цели. И отчаяние, и счастье — самосбывающиеся пророчества: мы превращаемся в тех, кем себя представляем.

Недавние исследования Сони Любомирской доказывают, что 50 % счастья генетически предопределены. Вторая половина зависит от взаимосвязанных обстоятельств, отношения к жизни и поступков. Любомирская утверждает: мы можем стать гораздо счастливее, если посмотрим на жизненную ситуацию с новой, более позитивной точки зрения, будем благодарны за то, что есть, и протянем руку помощи другим. Нельзя все контролировать, но в наших силах делать выбор. Исследования в области эпигенетики доказывают, что мы в состоянии так воспринимать старение, что это будет оказывать реальное воздействие на ДНК, как и множество других факторов, влияющих на людей в зрелом возрасте.

Некоторые женщины впадают в ступор от заусенца, а по другим может проехать грузовик, но они все равно будут улыбаться. Этих женщин отличает отношение к ситуации и волевые качества. Мы можем научиться полагаться на собственную выдержку и развивать навыки, которые способствуют этим качествам.

Например, от нас зависит, что мы говорим самим себе. Можно честно посмотреть в лицо реальности, принять страдания и изучить их, при этом утешиться: «Все получится», «Я справлюсь» и «Москва не сразу строилась». Мы способны полагаться на свои сильные стороны, искать луч солнца в темных облаках и выбирать светлую сторону улицы. Дожив до нашего возраста, многие умеют справляться с этим, хотя бы иногда.

Недавно я услышала фразу, которая отлично подходит для успокоения. Семья моей дочери Сары и ее друг собрались ужинать, но вдруг пес — всеобщий любимец — сбежал и потерялся. Сара, ее муж и мой муж отправились на поиски. Мой внук Колтрейн, наш гость и я ждали на улице в надежде, что пес вернется. Прошло несколько минут, и Колтрейн с ужасом произнес: «А вдруг Бикс погиб?» Я ответила: «С Биксом все в порядке, он скоро вернется. Самое ужасное, если он не появится до ужина. Тогда все мы будем переживать, сидя за столом». Друг Сары сказал: «Рано волноваться». Мы успокоились, и, естественно, буквально через пять минут во двор вбежал Бикс. С тех пор по разным поводам я произношу фразу: «Рано волноваться».

Есть много способов дать себе передышку. Можно стать волонтером в приюте для бездомных или палате хосписа. Можно употреблять полезные фразы вроде: «Могло быть хуже», «Завтра будет новый день» или «Все ошибаются».

Натали хладнокровно воспринимает свою жизненную ситуацию. Она борется с тяжелым аутоиммунным заболеванием — у нее вирус волчанки, который приводит к низкому содержанию кровяных телец. Из-за этого у нее возник ряд проблем: ей постоянно переливают кровь, у нее целлюлит, она легко травмируется при падении и даже когда чистит зубы. Однако, разговаривая со мной, она заявила: «Я не позволю волчанке отравить мне жизнь».

Болезнь часто мешает ей ходить в гости, но когда Натали возвращается к нам, она использует любую возможность, чтобы из всех встреч с друзьями устроить маленький праздник. Она занимается скрапбукингом, кулинарией и устраивает гаражные вечеринки. Включает музыку, танцует и — вуаля! — вечеринка. Если я спрошу Натали: «У нас будет время погулять, выпить чашечку кофе или обменяться фотографиями через айфон?» — она всегда отвечает: «Ты серьезно? Конечно, у меня всегда найдется время для этого».

* * *

Виллоу облачилась в свой безукоризненный деловой костюм, заплела каштановые волосы в узел и отправилась с Солом на осмотр к врачу. Доктор тщательно изучил данные последних обследований Сола, похлопал его по плечу и сообщил, что болезнь Паркинсона стремительно прогрессирует. Он предсказал, что в ближайшее время Сол окажется в инвалидном кресле, возникнут более серьезные проблемы с речью и глотанием.

Ночью после посещения врача Виллоу была так огорчена, что долго не могла уснуть. Она представила, какие страдания ждут Сола в будущем, и опасалась, справится ли с этим. Однако на следующее утро она проснулась с деловым настроем. Позвонила в офис и предупредила, что ее всю неделю не будет. Потом составила список того, что нужно изменить в квартире, чтобы Сол мог по ней перемещаться без риска получить травму.

Она пригласила плотников и сантехников, и они установили новый душ, в котором Солу безопаснее двигаться. Написала перечень продуктов, которые Солу будет легче есть. Пригласила шестерых самых близких друзей на ужин в ближайшую субботу. Она так и сказала мужу: «Лучше собрать их вместе, рассказать обо всем и покончить с этим».

В течение следующих недель Виллоу пересмотрела свои приоритеты. Она планировала сократить рабочее время, не покидая офис полностью. Но однажды утром Сол не смог сам встать с постели. Она помогла ему подняться и дойти до туалета, потом сварила кофе. Занимаясь этим, поняла, что пришло время уйти с работы. Разливая кофе, она утирала слезы. Для нее было так важно помогать людям, оказавшимся в беде!

Виллоу позвонила в офис и сказала, что еще дважды придет на работу, чтобы привести дела в порядок и попрощаться. Ее помощницу новости удивили меньше, чем саму Виллоу. Она сказала: «Мы будем по вам скучать, но вы сделали правильный выбор. Когда я в последний раз видела Сола, поняла, что время настало».

Когда она сообщила новость Солу, он замотал головой, выражая несогласие, а потом расплакался. Виллоу обняла его и сказала: «С этого момента я хочу все свое время посвятить тебе».

Прошло несколько месяцев, Виллоу было интересно, как идут дела на работе. Раз в неделю она обедала с новым директором и обсуждала, какие вопросы требуют решения в их некоммерческой организации. Иногда она заходила в офис, чтобы повидаться с сотрудниками и клиентами. Изредка покупала уличную еду для Руби, Мирона и себя. Виллоу скучала по работе, но о принятом решении не жалела.

Перед ней стояли новые задачи. Она стала для Сола сиделкой, медсестрой и распоряжалась его распорядком. Резала еду на мелкие кусочки, помогала дойти до туалета и выйти из него. Она следила за тем, как он принимает лекарства, помогала принимать ванну и одеваться. Выбирала фильмы, чтобы вместе посмотреть их дома, и каждую неделю приглашала в гости кого-то из друзей — по очереди.

Самым трудным для Виллоу было принимать решения самой. Она учитывала любую мелочь и принимала участие во всем, что могло облегчить Солу жизнь. У него возникла склонность сопротивляться лечению и всему, на что нужно тратить силы. В конце концов Сол добился того, что именно сам будет принимать решения, связанные с его здоровьем. Сначала Виллоу с трудом могла сдержаться и промолчать. Она испытывала серьезное напряжение перед посещениями врача, потому что могла возникнуть конфликтная ситуация. Но со временем она изменила свою позицию и из медсестры превратилась в человека, оказывающего другому поддержку. Виллоу решила, что главное для нее — сохранить прочные и любящие отношения с мужем. Она сказала Солу: «Что бы ты ни решил относительно своего здоровья, я поддержу тебя». Когда Виллоу задумывалась о будущем, ей становилось страшно, но большую часть времени она жила сегодняшним днем, решая одну проблему за другой. Старалась делать добрым каждый день. Виллоу не хотела сопротивляться реальности. Напротив, стремилась глядеть правде в лицо и подружиться с ней, извлекая уроки из происходящего.

Принятые решения изменили Виллоу. Для нее наступил самый возвышенный и одухотворенный период жизни. Она была меньше ориентирована на решение конкретных задач и чаще смеялась, осознав, что любит себя и окружающих гораздо больше, чем раньше. Даже тоскуя из-за постоянного ухудшения здоровья Сола, Виллоу ярко воспринимала все вокруг и была благодарна за это. Слушать музыку Рахманинова или любоваться закатом в парке стало блаженством. Она впервые чувствовала себя по-настоящему живой.

* * *

Свобода — способность совершать осознанный выбор, который согласуется с нашими сокровенными ценностями. Это противоположность ситуативному реагированию, когда мы действуем в ответ на конкретное побуждение, импульс или эмоцию, которые испытываем. Реактивность заставляет принимать решения, которые нас разрушают. Свобода же требует осознанности и умения выбирать, на что направить внимание и как воспринимать жизненные обстоятельства. Все мы иногда впадаем в отчаяние. Бывает, какие-то события выбивают из колеи. Даже когда мы действуем осознанно, необязательно все реакции на происходящее будут согласовываться с глубинными ценностями. Постоянное напряжение сил изматывает. Или, как выразился один из моих друзей, «как же меня заколебало это чертово личностное развитие». Однако мы вполне можем стать более терпимыми и стойкими. А переживаемые трагедии способны научить нас доверять окружающим и устанавливать с ними контакт.

Именно это произошло с Кестрел в начале мая, когда ей на работу позвонила мать и дрожащим голосом сообщила: «У меня третья стадия рака. Пожалуйста, приезжай домой. Я хочу вместе с тобой пойти завтра на прием к врачу».

Через пятнадцать минут Кестрел сидела за рулем и мчалась из центра Сиэтла в свой родной город, а ее ледяные голубые глаза, как луч лазера, были устремлены на дорогу. Во время приема у врача она все тщательно записывала. Он рекомендовал оперативное вмешательство, а потом радиотерапию. Закончив, врач посмотрел в глаза матери Кестрел Эвелин и ласково произнес: «Мне очень жаль».

Кестрел и Эвелин какое-то время молчали, взявшись за руки. Доктор тоже не говорил ни слова. Наконец Кестрел сказала: «Нам нужно посоветоваться, прежде чем принять решение». Вернувшись домой, Кестрел заварила мятный чай. Они с матерью сидели в саду, пили чай и смотрели на длинные тени на лужайке. После ужина Эвелин рано легла спать, а Кестрел побаловала себя, проехавшись на велосипеде «Швинн». Она колесила по родному городу, глядя на родные места. Казалось, что все уменьшилось в размерах и обветшало.

Проезжая мимо своей школы, где их с братьями дразнили и обижали, Кестрел ощутила прилив ярости. А при взгляде на продуктовый магазин, где ее семья покупала еду в долг, ей стало стыдно. Сколько несчастливых воспоминаний было связано с этим городом. Кестрел пришла в голову мысль: «Неудивительно, что я злюсь всю жизнь». Но, продолжая крутить педали, она вдруг подумала и о другом: «Кого я наказываю своей злостью?»

На следующее утро Кестрел стала читать медицинские статьи в Интернете. За обедом они с матерью ели чили и рулеты с корицей. Кестрел напомнила Эвелин, что она имеет право выбора, и что она, а не врач принимает решение. Эвелин попросила Кестрел отнестись к доктору мягче, заметила: «Я хочу верить, что он мне поможет».

Кестрел глянула на свою перепуганную мать и ответила: «Хорошо, мама. Я ему доверяю, но выбор за тобой».

Эвелин согласилась на план лечения, предложенный врачом. Когда она позвонила медсестре, чтобы сообщить о принятом решении, Кестрел обняла ее и стояла прижавшись, пока та разговаривала по телефону. Она не понимала, кто кого успокаивает.

На следующий день Кестрел оформила отпуск за свой счет в технологической компании, где работала, и позвонила Бекке, чтобы сообщить, что все лето ее не будет. Та проявила искреннее сочувствие, и в этот момент Кестрел поняла, что будет скучать по ней. От этого чувства ей стало не по себе: она была против любого рода зависимостей от других.

Перед тем как мать легла в больницу на операцию, Кестрел закупила продукты, все дома перестирала и посадила несколько лилейников в мамином саду. Однажды утром они с мамой рассматривали фотографии из семейного альбома, но это не принесло радости. Поэтому они начали разгадывать кроссворды и слушать пластинки Эвелин 1950-х годов, в основном мюзиклы и записи музыкальных групп. Ночью Кестрел с трудом удержалась от того, чтобы не заглянуть в минибар в доме Эвелин, где стояли бутылки с алкогольными напитками. Она не представляла, как справиться с горем. Вечером после операции, когда Кестрел была дома одна, ей так хотелось выпить водки из материнских запасов. Но она решила, что лучше позвонить Бекке, которая предложила выговориться и рассказать о своих переживаниях. Сначала Кестрел разозлилась, но потом решила открыть ей душу. Она призналась, что роптала на Господа за то, что он подверг жестокому лечению от рака такого нежного и чудного человека, как ее мать. Она была вне себя из-за ее страданий. Взрыв эмоций Бекку не испугал: она все выслушала. Повесив трубку, Кестрел расстроилась из-за того, что раскрыла душу, но ей стало легче. Удивительно, как легко ей дался этот разговор.

После операции Эвелин вернулась домой измученная и больная. У нее были обезболивающие, но, приняв всего одну таблетку, она переключилась на ибупрофен. Эвелин проводила дни, подремывая в шезлонге и за кроссвордами в саду. Кестрел отвечала на телефонные звонки братьев, фармацевта и лечащего врача, помогала маме принимать ванну и передвигаться из одной комнаты в другую.

Каждый вечер она звонила Бекке в поисках поддержки. Иногда они обсуждали заболевание матери, а порой Бекка просто рассказывала ей, что нового произошло в их группе по защите прав меньшинств и о том, как прошел рабочий день. Кестрел оценила милую способность Бекки превращать обычный день в нечто вдохновляющее.

После долгих раздумий Эвелин решилась на первый сеанс радиотерапии. После этого у нее начались диарея и рвота, накатила слабость. Потом она почувствовала себя лучше и решила, что на второй сеанс не пойдет. Она не боялась умирать, ей просто не хотелось мучиться.

Однажды в полдень, когда Кестрел принесла букет цветов из сада, Эвелин сказала ей, что это лето замечательное: «Мне всегда было очень хорошо рядом с тобой. Это онкологическое лето — не исключение».

У Кестрел ком застрял в горле, ледяные голубые глаза смотрели на мать с нежностью и добротой. Она сказала: «Я люблю тебя, мама».

* * *

Мы можем по-разному совершать осознанный выбор. Установить с кем-то близкие отношения или стать участником волонтерского проекта. Нам решать, с кем проводить время, когда уйти на пенсию, где жить и на что потратить значимые ресурсы. Время — важнейший ресурс. В принципе, все наши решения касаются именно его. Как мы распоряжаемся своими утрами, днями, вечерами, днями и неделями?

Когда нам двадцать, тридцать, сорок лет, дети и/или работа держат нас в тонусе и задают темп жизни. В эти первые десятилетия мы склонны принимать спонтанные решения. Работаем по графику, малыша нужно сводить на прием к врачу, а третьеклассника подготовить к диктанту. Мамы школьников собирают им завтрак с собой и проверяют, как они чистят зубы; ходят на родительские собрания и в детский футбольный клуб. Мы покупаем еду, стираем, готовим и рассказываем сказки на ночь. Время нас обессиливает.

С возрастом у многих появляется возможность делать осмысленный выбор, распоряжаясь собственным временем.

Мы можем заняться греблей на байдарках или физкультурой, записаться на кулинарные курсы или бесплатно учить мигрантов родному языку. Регулярно задумываться о том, насколько приятны ежедневные дела или привычки — вдруг мы занимаемся этим автоматически? Можем расставить приоритеты и решить, что для нас принципиально важно, а что — нет. Или спросить себя: «Трачу ли я время на то, что для меня по-настоящему важно?», либо: «Оглядываясь на прожитые годы, буду ли я довольна тем, на что потратила небольшой отрезок времени, принадлежавший мне одной?» Каждый из нас волен решать, что главное. По данным Нильсеновского опроса потребителей (/), пенсионеры проводят за просмотром телепередач около пятидесяти часов в неделю. Женщины, предпочитающие такой досуг, упускают шанс встречаться с другими людьми и найти приложение множеству своих талантов.

Мы можем осознанно распорядиться и своими деньгами, и другими ресурсами. Мои представления о том, что такое благополучие, менялись на протяжении жизни — сколько ночей в году я провожу на открытом воздухе или сколько раз в месяц вижу внуков. Еще один важный критерий благополучия для меня — количество близких людей, с которыми у меня установились душевные отношения. В нашей культуре принято считать, что для счастья необходимы деньги, но, честно говоря, на нашем этапе жизни важнее любовь. Каждая из нас может по-своему сформулировать, что такое благополучие. Как только мы это сделаем, станет понятно, какие блага надо копить.

Для многих женщин благополучие — достаточная сумма денег на банковском счете. Конечно, финансовое благополучие способствует спокойной и комфортной жизни. Но и многим обеспеченным женщинам кажется, что они живут бедно, поскольку им не удается сформулировать, какой суммы будет достаточно. В итоге — постоянный страх, что не хватит денег на жизнь.

Важно уметь отличать желания от потребностей. Когда удовлетворены потребности, нам всего хватает. В зависимости от финансовой ситуации мы можем решить, чего хотим. Поскольку система здравоохранения в Америке — затратная и непредсказуемая, мы всегда беспокоимся, хватит ли денег на необходимое лечение. В момент, когда считаем себя финансово благополучными, мы можем сказать себе: «На этот счет я больше не волнуюсь».

Еще один признак благополучия — умение радоваться тому, что у тебя есть. Например, сегодня выдался снежный день, и я то и дело выглядываю в окно, чтобы полюбоваться белыми пушистыми снежинками. Я сплю под стегаными одеялами моих бабушек и тетушек. Они не валяются в шкафу, а помогают: чувствую тепло их объятий и засыпаю.

У Саманты и ее мужа Тони — собственный магазин товаров для художников. Саманта, наверное, — самая целеустремленная из всех моих знакомых. Однажды солнечным утром мы разговаривали о том, как она делает выбор. В жизни Саманты и Тони было много передряг. Отец и братья Тони умерли от проблем с сердцем. В возрасте за шестьдесят у него случился сердечный приступ, когда он очищал от снега дорожку перед гаражом.

Когда Тони лежал в больнице, они с Самантой решили продать магазин и уйти на пенсию. Понимали, что денег на жизнь будет мало, но времени — еще меньше. Прошло несколько месяцев, и они вместе начали ходить на мастер-классы по керамике в досуговом центре для пожилых людей.

Саманта дважды лечилась от рака. В первый раз проходила курс, когда ей было тридцать девять лет, а дети учились в школе. «Когда я узнала, что у меня лимфома, ужаснулась. Я мучилась вопросом: „За что мне это? В чем я виновата?“ Потом она стала мысленно торговаться с Богом: „Не дай мне умереть, пока им не исполнится восемнадцать!“»

«Я была нацелена на лечение и не раскисала. Не плакала шесть месяцев подряд. А потом мне позвонили из медицинского центра и сообщили, что сканирование не выявило признаков онкологического заболевания. Тут меня накрыло. Я позвонила на работу Тони и рыдала в трубку так, что не могла говорить. А он подумал, что новости плохие». Саманта со смехом заметила: «Надо же от радости так расплакаться».

Когда четыре года назад у Саманты обнаружили рак груди, она уже не так сильно испугалась, как четыре года назад, впервые услышав диагноз. Дети выросли, и ей однажды удалось справиться с болезнью. Однажды она ехала на машине мимо часовни Пинк Систерс. Там царит тишина, а монахини ордена Вечного Почитания Святого Духа, облаченные в розовые одеяния, непрестанно молятся о людях во всем мире. Саманта не была католичкой, но что-то заставило ее остановиться. Она зашла в часовню, где три человека преклонили колена, а одна женщина распростерлась на полу лицом вниз, крестообразно раскинув руки.

Саманта села на скамью и стала рассматривать то, что поначалу приняла за статую молившейся женщины. Наконец, она поняла, что это живая монахиня. За целый час монахиня ни разу не шевельнулась. Саманта призналась: «Мне показалось, что там даже воздух другой. Я полностью успокоилась».

После этого случая Саманта перестала бояться рака. Лечение шло благополучно, и через несколько месяцев обследование подтвердило отсутствие признаков онкологического заболевания. И хотя рак может проявиться снова, Саманта на этом не зацикливается: «Словно тебя пригласили куда-то войти. Я просто иду вперед, будто меня это не касается».

Саманта никогда не позволяла болезни занимать основное место. Она говорит: «У нас в жизни были нелегкие времена, но это для нас не главное. Главное — мой младший внук».

«Мы всегда наслаждались жизнью, любым ее моментом, — продолжила она. — Радовались тому, что растут наши дети. Мы любили их, когда они были маленькими и только начинали ходить. Каждый новый этап доставлял нам особое удовольствие, мы всегда двигались дальше. И обрадовались свободе, когда наше родительское гнездо опустело. Нам нравится, когда дети приезжают в гости. Когда уезжают — тоже». Саманта и Тони спланировали, как будут стареть. Они не хотели обременять детей, ведь у них своя жизнь. Предпочли остаться в родном городе, где все привычно и хорошо организовано. Саманта заявила: «Мы хотим, чтобы вперед ногами нас вынесли из собственного дома».

Они начали избавляться от ненужного. Когда умерли их родители, оставили в наследство гораздо больше вещей, чем требуется, а места недостаточно. Понимали, что подарок может оказаться некстати, хоть и сделан от чистого сердца. Саманта тоже понимает, что ее детям старое барахло ни к чему. Поэтому попросила их выбрать вещи, которые хочется взять себе. Они с мужем составят список нужных вещей и избавятся от лишнего.

«Я не боюсь стареть, — призналась мне Саманта. — Думаю, справлюсь с тем, что будет происходить в это время».

Сознательный выбор, который много раз совершала Саманта, помог ей прожить хорошую жизнь, хотя были постоянные проблемы со здоровьем. Она выжала из нее максимум. Все мы способны прожить так, чтобы развиваться, любить и расцветать. В наших силах совершать поступки, о которых можно вспоминать с гордостью и чувствовать себя счастливыми, когда жизненный путь подойдет к концу. И каждое утро мы можем организовать для себя хороший день.

Глава 10 Как организовать приятный день

Один из секретов счастливой жизни — постоянно баловать себя какими-то мелочами.

Айрис Мердок

В привычке есть что-то поэтическое.

Симона де Бовуар

Когда мне было шесть лет и я жила в Небраске, на глаза попалось рекламное объявление с предложением купить маленькую собачку в чайной чашке. Там говорилось, что, если отправить один доллар по указанному почтовому адресу в Нью-Йорк-Сити, через десять дней мне пришлют по почте маленького щенка. Я умоляла маму дать мне заветный доллар. Она предупредила, что это обман, и мой доллар пропадет, но я продолжала ее упрашивать. Мне так хотелось щеночка! Отправив конверт с долларом по почте, я решила дать своему питомцу имя Карамелька. Каждый день сидела на крыльце перед домом и ждала почтальона. Когда он приходил без посылки, я была ужасно разочарована. После десяти дней напрасного ожидания мама посоветовала мне оставить надежду, но я не хотела мириться с неизбежным и еще много месяцев ждала щенка. Честно говоря, в глубине души я до сих пор жду, что его пришлют.

Больше я никуда не отправляю деньги и в основном умею справляться с собственными желаниями. Я не навязываю советы детям и не жду, что они это оценят. Не настроена на то, что все постоянно могут быть хорошими и добрыми. Я люблю тех, кого люблю, не вопреки их недостаткам, а потому, что именно в этих недостатках проявляется индивидуальность. И понимаю, что те, кто любит меня, тоже ко мне снисходительны.

Я не читаю свой гороскоп: мне и так известно, что нужно для счастья.

Хорошо прожитый день — способность совершить правильный выбор в том, что касается собственных эмоций, хода мыслей и действий. Мы можем искусно наполнить день за днем важными делами и привычными действиями, приносящими удовлетворение, проводить время с семьей и друзьями, выработать стратегии преодоления стресса. Можем развивать чувство юмора и, ощущая неумолимый ход времени, учиться смотреть на жизнь с благодарностью, радуясь уже тому, что живы.

Чтобы быть счастливыми, следует научиться так организовывать свой день, чтобы он был наполнен полезными и радостными занятиями. То, чем мы заполняем время, определяет нашу суть. Волшебного будущего не существует, сегодняшний день и есть наше будущее. Жизнь — это события, которые разворачиваются в режиме реального времени, минута за минутой. Сейчас нам нужны кислород, еда и сон — в этом причина того, что мы встаем с постели каждое утро. Мы хотим осмысленно проживать события, к которым стремимся и которые придают жизни смысл. Если сумеем их себе представить, найдется источник энергии даже для сложного дня.

На многих из нас наводят уныние черные мысли. Могут одолеть беспокойство и множество неотложных дел. Вероятно, что-то болит и ноет. Если погода холодная и ненастная или ждут неприятности, это может расстроить. Но мы можем настроиться на что-то другое, спросив себя, к чему стремимся и за что испытываем благодарность.

В жизни, как и в работе над книгами, важно знать, что вычеркнуть, а что добавить. Мы не хотим, чтобы наша жизнь представляла собой длинный список неотложных дел, состоящий из одних «нужно сделать» и «ты должен». Если мы перегружены и находимся в цейтноте, жизнь превращается в обязаловку. Когда закат окрашивает небо в медные и золотые краски, не хочется проверять свою страничку в Фейсбуке. Когда внук просит рассказать сказку, не хочется, чтобы в этот момент голова была забита мыслями об оплате коммунальных счетов.

Неприятно тащиться по жизни, выполняя одну тяжелую обязанность за другой. Каждый день тянет баловать себя приятными мелочами. Когда нелегко, хочется купить себе розы или шоколадку, поиграть с домашним животным или выпить кофе с лучшей подругой. Такие передышки дают время для восстановления сил. Можно научиться просто сидеть спокойно минут пятнадцать или читать что-нибудь. Необходимо создать для себя защитное пространство. Не нужно слишком много встреч каждый день. Мы хотим двигаться спокойно и быть довольными собой. Можем позволить себе неторопливо делать какие-то дела или болтаться без дела. Запланировать дни без обязательных встреч, иногда позволять себе обходиться без мобильных телефонов, социальных сетей и не знать, что происходит в мире.

Когда мы стареем, наши цели становятся более глобальными, а энергетический уровень им не соответствует. Многие оказываются в положении, когда при высокой мотивации и вовлечении в важные дела нам не хватает на это сил. Наша энергия — ценный ресурс, который следует бережно расходовать. Выход в том, чтобы двигаться последовательно, шаг за шагом. Иначе мы рухнем без сил и на несколько дней впадем в уныние.

В нашей жизни много полярных ситуаций, которые требуют умения находить равновесие и мыслить масштабно. Мы хотим заботиться о собственном здоровье, но не превращать это в манию. Действовать спонтанно, но быть дисциплинированными. Вроде абстрактные рассуждения, но равновесие мы ищем каждый день. Большая часть времени уходит на то, чтобы справиться с намеченными делами, или мы идем с другом на концерт? Перечитывать любимые книги, которые нравились нам десятилетиями, или читать новые? Посещать любимые места, где мы бывали в прошлом, или путешествовать туда, где еще не бывали? Потратить больше времени, зарабатывая себе более высокую пенсию, или проводить больше времени с внуками?

Для спокойствия и счастья нужно много надежных способов, чтобы справляться со стрессом. Или мы выработаем необходимые для этого здоровые привычки, или у нас появятся привычки вредные — пристрастие к выпивке или наркотикам, навязчивое стремление делать бессмысленные покупки, зависимость от телевизора.

Лаура ухаживает за больной сестрой и поет в церковном хоре. Репетиции и воскресные службы — радость для нее и возможность общаться с другими людьми. Рейна работает в саду. Если муж или взрослые дети огорчают, Лаура выходит из дома, выдирает пару сорняков или поливает свои розы, а потом открывает блокнот и рисует первое, что придет в голову.

* * *

Измучившись горькими мыслями о дочери-наркоманке, из-за артритных болей и обязанностей по воспитанию внуков, над которыми оформлена опека, Сильвия поняла, что тяжелых дней в ее жизни гораздо больше, чем хороших. Страдая бессонницей целую неделю, она записалась на прием в противоболевой центр, который ей посоветовал доктор Петерсон. К врачу она отправилась, настроенная скептически, но когда пришла в центр, обстановка ей понравилась. В холле журчал искусственный водопад вместо навязчивого телевизора. Молодая врач-физиотерапевт вызвала ее на прием, и Сильвия пошла за ней в комнату с множеством окон и цветущих растений.

Меган в течение часа слушала рассказ Сильвии о ее болях и жизненной ситуации. Она задавала дельные вопросы, а ответы принимала, не стремясь выразить свое суждение. Сильвия не была уверена, что ей сумеют помочь, но не думала, что Меган может навредить. Врач предложила ей найти близкого человека, которому можно нескольку минут в день рассказывать о том, что болит. Сильвия, к своему удивлению, сразу ответила: «Я буду рассказывать об этом Льюису. Он может меня выслушать».

Еще Меган посоветовала оценивать интенсивность боли по десятибалльной шкале и вести журнал наблюдений. Сильвия никогда не вела дневник и не присваивала боли баллы, но предложения не показались ей ни дорогостоящими, ни навязчивыми. Из-за внуков-непосед вряд ли удастся вести дневник, а оценивать боль по шкале нетрудно. Попрощавшись с врачом, Сильвия записалась на следующий прием. Во второй свой визит Сильвия рассказала Меган, что выполняла ее рекомендации и поняла — они пошли ей на пользу. Оценка боли по шкале помогала ей оценить свои ощущения.

Пятиминутные беседы с Льюисом заново сблизили их. Теперь он иногда ласково похлопывал ее по руке, а однажды игриво шлепнул по попке. Когда она рассказала об этом, обе засмеялись.

Меган показала несколько простых упражнений для спины и рекомендовала гомеопатический чай. Когда Сильвия призналась, что любит плавать, терапевт предложила ей ходить в подогретый бассейн в ближайшем реабилитационном медицинском центре: она имела основания предполагать, что медицинской страховки для этого будет достаточно. Сильвия решила, что сумеет выкроить время на плавание.

Через неделю она приехала на своей машине в реабилитационный центр и погрузилась в бассейн с искристой подогретой водой. Когда пришла ночь, она проспала восемь часов кряду, а утром напекла Льюису и детям блинчиков на завтрак. Теперь она два раза в неделю оставляет внуков на попечение Льюиса, а сама успокаивает душу и тело в дивной воде.

Впервые в жизни Сильвия сделала запись о своих потребностях и личных приоритетах. Потом сделала расписание на неделю вперед. Конечно, она по-прежнему учитывала дела, связанные с Льюисом и детьми, но теперь красными чернилами вписала в этот график плавание, упражнения для спины, время на записи в дневнике самочувствия и час на собрание прихожанок своей церкви.

Начав соблюдать все пункты расписания, обозначенные красным, Сильвия повеселела. В рейтинге боли, где раньше фигурировали 6–7 баллов, теперь появились 2–3 балла. Она стала лучше спать и получать удовольствие от бесед с Льюисом. Иногда после разговоров он предлагал ей сыграть в карточную игру джин-рамми, что радовало обоих.

Сильвия ходила на собрания прихожанок, когда дети были в воскресной школе. Она снова стала шутить, как много лет назад. Раз в неделю беседуя с другими женщинами и слушая их, она испытывала покой в душе. Узнавала, как они справляются со своими невзгодами. У некоторых были непростые мужья. Две женщины боролись с раком. Еще одна страдала от переломов позвоночника из-за остеопороза. Получить лавры главной страдалицы ей явно не удастся. Как понять, кому выпало на долю больше страданий? Когда Сильвия сравнила свою жизнь с тем, что происходило в жизни подруг, предпочла собственную судьбу.

* * *

Как Сильвия, которая оценивает свою боль, мы можем ранжировать собственный стресс по десятибалльной шкале. Делая это впервые, можно присвоить всем стрессовым факторам показатель 11, но со временем станет понятно: 10 баллов — редкий случай. Большинство стрессовых ситуаций, например испорченное блюдо во время готовки, пропущенная встреча или потеря взятой в библиотеке книги, — неприятности уровня 1 или 2. Научившись ставить оценки неприятным переживаниям, мы сможем взглянуть на свою жизнь со стороны.

Воспользовавшись помощью профессионалов, Сильвия выработала план по организации приятных дней. Мы способны сделать то же самое. Нам тоже необходимо следить за тем, чтобы не слишком проголодаться, не почувствовать себя одинокими и уставшими, не рассердиться. Переживая нечто подобное, следует сразу принять меры и исправить ситуацию. Мы можем научиться контролировать свои реакции с помощью глубокого и медленного дыхания. Устраивать себе передышки-пятиминутки или разгрузочный день.

Иоланда, владелица активно работающего ресторана, выкроила время для сеанса массажа в выходной. После этого она научилась расслабляться и получать удовольствие от всего, что происходит в выходные. К утру понедельника она снова была в рабочем состоянии.

Лола занимается государственным налогообложением недвижимости и работает с рассерженными посетителями неделю напролет. К середине пятницы она изнемогает от беспокойства. Лола просит мужа отвезти ее туда, где тихо и спокойно. После часа-двух езды они останавливаются у озера и любуются закатом. Тишина и зеленый пейзаж умиротворяют ее.

Повторяющиеся действия дают нам чувство защищенности, а разнообразие придает вкус жизни. Мы стремимся к балансу между регулярными привычными событиями, которые приносят глубокое удовлетворение, и спонтанностью, которая дает ощущение свежести и воодушевления. Хотим создать мощную зону комфорта и быть способными регулярно выходить за ее пределы.

Контрасты обостряют восприятие. Например, после катания на санках или лыжного похода хорошо посидеть у огня и выпить горячего чая или какао. После плавания в холодной воде горячий душ — настоящий подарок. Если просидели за рабочим столом весь день, можем заново ощутить собственное тело, совершив долгую прогулку и приготовив себе свежее блюдо из овощей. Если всю неделю активно общались с окружающими, посидеть дома в одиночестве — сплошное удовольствие. Если нам какое-то время было одиноко, стоит подумаем о вечеринке.

Хорошая фраза — «сменим тему», когда размышляешь о контрастах. Благодаря переключению на что-то другое день приобретает особую свежесть. Пойти в отпуск — значит сменить тему, как и вернуться домой. Усиленно работать над проектом, затем прерваться на телефонный звонок, вздремнуть или выпить чашечку кофе — тоже.

Переходя от одного занятия к другому, всегда можно найти способ сконцентрироваться на переходе, чтобы создать условия для восприятия происходящего здесь и сейчас, положительно настроиться на следующие события. Например, прежде чем встретить гостя или ответить на телефонный звонок, рекомендуется на минуту вдохнуть воздух и сконцентрироваться на том, что произойдет. Так мы сможем уделить внимание тем, с кем будем общаться.

Вероятно, самый важный фактор для организации приятного дня — умение управлять собственными ожиданиями. В целом счастье связано с разумными ожиданиями. Интуитивно понятно, отчего так происходит: чем выше наши ожидания в отношении чего-либо — запланированного застолья, общения с людьми или отпуска, — тем выше вероятность разочарования. Если мы рассчитываем на беспроблемную жизнь, разочарования и жалобы неизбежны. Ведь большая часть жизни связана с разрешением проблем.

Психологи выяснили, что люди делятся на минималистов и максималистов: у минималистов ожидания занижены, а максималисты стремятся превратить любое событие в нечто лучшее. Максималисты ставят палатки в живописных уголках, но стоит им заметить паука, отдыху на природе конец. Минималистам достаточно того, что есть. Они настроены на «очень неплохо». Если отправились в поход и пошел дождь, а потом выяснилось, что забыли взять гамбургеры, они все равно скажут: «Отдых удался». К счастью, максималисты могут научиться снижать планку собственных ожиданий и справляться со склонностью отравлять мелкими недовольствами глобальные позитивные события. Со временем это помогает стать счастливее.

Для пожилых женщин это особенно важно. Мы будем наслаждаться жизнью, если признаем, что она наполнена яркими чувствами и переживаниями и если наши ожидания будут разумны. Как однажды сказала моя тетя Грейс, «я добиваюсь, чего хочу, но я знаю, чего мне хотеть».

Еще одно полезное умение, напоминающее способность управлять собственными ожиданиями, — навык смотреть на события под разным углом. Тридцать лет назад у нас с мужем была близкая подруга, умершая от рака груди. С тех пор, когда мы начинаем нервничать из-за чего-то, говорим друг другу: «Ну, это не рак груди!» Когда торнадо или ураганы разрушают дома, мы часто слышим, как самые стойкие говорят: «По крайней мере, никто не погиб».

Когда вам приходится нелегко, мыслите короткими отрезками. В конечном счете мы все умрем. Но в ближайшее время можем планировать быть счастливыми, день за днем. А если дело приобретает особенно серьезный оборот, подумайте, что произойдет в течение ближайших десяти минут.

Аналогичный стиль мышления присутствует в способности разбивать сложные дела на серию пошаговых действий. Учителям музыки, преподающим по японской системе Судзуки, эта стратегия известна. Двигаясь к цели мелкими шажками, дети учатся исполнять симфонии. Точно так же мы можем разбить сложные процессы, например переезд, на небольшие отрезки. Мне нравится правило «одна сложная задача в день». Если предстоит трудное дело, я говорю себе, что сегодня ему нужно посвятить один час. Постепенно я справлюсь.

Единственное реальное время — то, которое мы замечаем. Возможно, главное, что мы можем сделать для себя, — учиться замедлять темп жизни и решать задачи по одной за раз. Практически у всех с этим проблемы. А новое исследование, проведенное Мартином Селигманом, приводит доказательства того, что мы настроены на будущее, хотим его предвидеть, планировать и беспокоиться о нем. Как говорит один из моих друзей, «я не уверен, что буду когда-нибудь существовать.

Столько промежуточных слоев отделяют меня от настоящего».

Однако без жесткого плана действий границы мира расширятся, он станет интереснее. Недавно я подарила внуку модель корабля викингов, детали которой нужно было вырезать и склеить. Мы трудились над ней несколько минут. Вдруг он выскочил из-за стола, включил синтезатор, запел и пустился в пляс.

Какое-то время я старалась заманить его обратно за стол, к кораблю. Даже поймала себя на том, что говорю: «Что, теперь бабуле самой его клеить?» А Колтрейн все танцевал. И тут я пришла в себя, тоже пустилась в пляс и запела вместе с внуком. Предложила ему спеть новые песни про «гром» и «гору». Мы оба покатывались со смеху от его дурацких песен. Это был хороший урок того, как жить здесь и сейчас.

Жизнь станет намного проще, если понять, что мы никуда не спешим. Можно научиться просто выбрасывать списки дел в окно и делать шаг в настоящее. Когда старый кот прыгает на колени, мы можем оторваться от списка неотложных дел и обняться с мурчащим другом. Если читаем газету, а ребенок говорит, что хочет испечь печенье, легко найти ложки, муку и сахар. Когда мы занимаемся уборкой в гараже, а нас приглашает на прогулку друг, можно откликнуться: «Да, да, да!»

Элоиза знала, что важно в жизни, и могла первоклассно оценивать происходящее. Четыре года назад, когда от легочного заболевания умер ее муж, она сомневалась, что снова будет счастлива, но со временем перестроила свою жизнь. У нее было и нужное отношение к происходящему, и умения, необходимые, чтобы прожить хорошую жизнь, пережив потерю.

Ее муж Билл Клофкорн[6] преподавал английский язык в Методистском университете Небраски и Поэтическом обществе Небраски. Он был прекрасным человеком и прожил замечательную жизнь. Элоиза познакомилась с ним в старших классах школы. После смерти мужа она справилась со своим горем и нашла утешение в работе.

Недавно я навестила Элоизу в пансионате для пожилых людей, где она теперь живет. Когда она встретила меня у входа, я была поражена ее одухотворенным видом. Эта маленькая, опрятная, кареглазая женщина показала мне свой новый дом. Мы прошли по «главной улице», где находились турагентство, банк и аптека. А еще там был бассейн с золотыми рыбками и просторный светлый кафетерий. Она показала мне дорогу рядом с кафетерием и объяснила, что та соединена с маршрутами городского транспорта.

Мы поднялись по лестнице на четвертый этаж. Элоиза показала, что ей нравится больше всего, — балкон, с которого открывается вид на зеленую лужайку. Она рассказала, что чувствует себя счастливой, сидя на этом балконе, читая или глядя на птиц, а также на других животных.

Мы сели в ее гостиной с множеством фотографий Билла и керамических свинок, которые ему очень нравились. Готовя кофе, Элоиза призналась, что в целом на здоровье не жалуется и до сих пор сама водит машину. Она поддерживает добрые отношения со своими друзьями и родственниками. Элоиза сказала: «Когда Билл умер, я не думала переезжать — была так разбита горем». Она жила в их старом доме еще три года. Но в прошлом году, когда пришла зима и настало время делать ремонт, решилась на переезд. Один из детей был категорически против продажи дома, но Элоиза ответила: «Билл хотел бы, чтобы я находилась в безопасности и была счастлива».

Она рассказала, как скучает по Биллу. Ей нравится приходить на место, которое она называет «скала Билла». Она сидит у скалы и рассказывает мужу о том, как идут дела в семье.

Элементарная школа Линкольн теперь называется школой Клофкорна — в честь Билла. Четвероклассники целый учебный год изучают его биографию и труды. Элоиза сказала, что несколько раз в неделю посещает эту школу и беседует с детьми о Билле. Она рассказывает им, каким он был, помогает учить его стихи. Дети расспрашивают ее, как он умер, и она говорит им правду. Интересуются, умрет ли и она тоже. Элоиза отвечает: «Все умрут. Важно, чтобы мы были счастливы, пока живы».

Говорить с бабушкой, например Элоизой, детям полезно, так они могут эмоционально раскрыться. Элоиза сказала: «Некоторые дети начинают рассказывать мне о том, как умерли их бабушки и дедушки. Я просто сижу и слушаю».

Элоиза стала рассуждать, как теряют родных и друзей. В своем блокноте она делает заметки о том, как уходили из жизни ее друзья и знакомые, записывая даты их смерти: «У всех здесь кто-то постоянно умирает. Но это не мешает радоваться жизни».

Она поет в хоре в своем пансионате. В шаговой доступности есть крытая беговая дорожка, где она бегает после еды. Элоиза вступила в читательский клуб. Призналась, что ей нравится общаться с людьми, но и личная свобода тоже. Сплетники и нытики ее раздражают, поэтому она научилась их избегать. Часто она просто с удовольствием читает, сидя в своей комнате.

Элоиза подружилась с одной овдовевшей женщиной, муж которой тоже работал в Университете Небраска Уэслиан. Они вместе горевали, а теперь встречаются за завтраком и во время мероприятий.

Элоиза благодарна судьбе за то, что живет в таком прекрасном месте, и за то, что у нее высокое качество жизни. Они с Биллом зарабатывали немного, но были экономны. «Я так благодарна судьбе за то, что в состоянии оплатить жизнь в таком месте, — сказала она. — Не всем моим друзьям так повезло».

Когда я вошла в дом, Элоиза показала мне рисунки, прикрепленные магнитом к холодильнику, которые для нее нарисовали школьники. Мне больше всего понравилась красивая свинка с подписью: «Моему другу, миссис Клофкорн».

Элоиза умеет плыть по течению и создавать себе приятный день. После того как ушел из жизни Билл, она заново училась радоваться жизни. Переехала туда, где ей легко организовать свой быт, а вокруг много интересных людей. Она и в хоре поет, и наслаждается уединением. Благодаря выработанным привычкам, позволившим сохранить здоровье, она может вести размеренный образ жизни. У нее есть жизненно важные навыки, которые подсказывают, к чему стремиться и как радоваться всякий раз, когда она достигает своих целей.

Мы найдем то, к чему стремимся. Если нас притягивают юмор, красота или радость, можем заметить все это в окружающей жизни. Элоизе нравится находить проявления любви повсюду, где бы она ни оказалась. Если она видит, как влюбленные держатся за руки в ожидании автобуса, седая женщина несет рожок с мороженым в больницу, малыш старательно играет на скрипке во время репетиции, она с удовольствием замечает новые проявления любви во Вселенной.

Наше сознание фокусируется на том, на что мы обращаем внимание. Для счастья нужно концентрироваться на одних вещах и игнорировать другие. Те, кто занимается верховой ездой, знают: конь скачет туда, куда смотрит всадник. Мы можем научиться смотреть в ту сторону, где хотим оказаться.

Хорошо завершить день так же важно, как и хорошо его прожить. Когда мы собираемся заснуть, нас успокаивают размышления о том, что произошло, чему мы научились, чем можем гордиться, что доставило удовольствие, и заново пережить самые счастливые моменты. А еще мы можем помолиться или помедитировать — это гораздо лучше, чем лежать и волноваться.

Прошлой ночью я проснулась примерно в четыре часа из-за кошмара, в котором были смерть, тюрьма и плохое обращение с детьми. Мне стало настолько не по себе, что я не могла снова уснуть. Какое-то время я глубоко и медленно дышала. Помолилась о всех страждущих. А потом вспомнила дом своей бабушки и дедушки во Флагере, штат Колорадо.

Я не была там сорок пять лет, но мысленно могла ходить из комнаты в комнату, вспоминая стол, где мы играли в домино и шашки; панорамное окно с видом на ясень; на кухне — красный столик и бабушку, хлопочущую у плиты. Я вспомнила, как выглядят приготовленные на зиму фрукты в банках, которые хранились в погребе. И вот я уже ощущаю вкус консервированных фиолетовых слив и представляю себе тарелки, расставленные в кухонных шкафах. И как выглядели фарфоровые емкости с овсяными хлопьями и патокой. Вспомнив все это, я медленно погрузилась в сон.

Глава 11 Как создать свой круг общения

Станьте толстокожими, как носороги. Ничего не принимайте близко к сердцу. Не копите обиды. Ваш день должен закончиться, лишь когда все дела будут переделаны. Не позволяйте себе легко падать духом. Пусть вы проиграли снова и снова — соберите волю в кулак и продолжайте жить.

Элеонора Рузвельт

Сочувствие… самое революционное чувство.

Глория Стайнем

Нора и Роджер всю сознательную жизнь провели в небольшом пригороде. Когда они вышли на пенсию, решили сделать что-то полезное для своего городка. Посоветовавшись друг с другом, поняли: не хватает парка. Поэтому они собрались с друзьями и предложили изменить ситуацию. Это был долговременный проект, на который требовалось собрать деньги, найти доступную по цене землю недалеко от жилых застроек и пройти все бумажные процедуры, чтобы получить необходимые разрешения. Четыре года спустя их инициативная группа сажала деревья, покупала все, что нужно, для фонтанов и оборудование для игровых площадок, разбивала площадки для игры в петанк[7] и пиклбол[8].

Нора и Роджер посадили дерево гинкго в память о матери Норы, которая скончалась, когда проект еще не был завершен. Они ходили погулять в этот парк каждый вечер, с удовольствием наблюдая, как люди отдыхали там целыми семьями. Пройдет много лет, Норы и Роджера не будет на свете, а в их городке сохранится место, где и взрослым, и детям хорошо. Активные действия помогают не впасть в отчаяние. Может, от них будет польза, может — нет, но нам это точно помогает. Надежда рождается из ориентированных на будущее действий, например, когда разбивают сад в микрорайоне, жертвуют деньги на доброе дело или уделяют ему личное время, помогают людям жить в нашем обществе, основанном на неравенстве, когда уважают друг друга и проявляют сочувствие к окружающим.

Мы, пожилые женщины, созданы для благотворительной работы. Десятилетиями накапливали необходимые умения и столько всего знаем, что и как делать. Мы часто годами живем в одном и том же месте, знакомы с местными трудностями и способны опираться на существующую систему так, чтобы это приносило пользу. Если повезет, можно стать связующим звеном между людьми и проводниками к ресурсам.

У нас есть многолетняя мудрость, знание жизни и время на то, чтобы заниматься сложными проблемами, которые за день не решить. Мы можем обратиться к властям и получить доступ к информации. Мы в состоянии помочь детям, молодежи и старикам. Если мы всей душой к этому стремимся, рождается вера в собственные силы.

Даже те из нас, кого интересуют глобальные проблемы, уверены в том, что, если нужно что-то изменить, мы можем достичь существенных результатов в своем непосредственном окружении. О нем мы знаем больше всего, здесь обладаем максимальным влиянием, оно нас вдохновляет. Неважно, чем мы интересуемся — управлением страной, образованием, социальной справедливостью, правосудием или экологией. Обычно мы действуем наиболее эффективно там, где наш дом.

Линн руководила хором в центре отдыха на Гоуст Рэнч, куда я приезжала. Она харизматичный лидер и женщина с приятным голосом. Когда мое пребывание в центре подходило к концу, я попросила ее об интервью.

Линн вышла замуж за вдовца с пятью детьми. Мордехай всю жизнь занимался социальными проектами, организуя мероприятия в Филадельфии. Линн с уважением относилась к его работе, но у нее было слишком много хлопот с его детьми, поэтому в делах мужа она активно не участвовала. Когда последний из детей покинул родительский дом, Линн стала принимать в них более активное участие. Ее волнуют экологические проблемы и вопрос беженцев. Линн организовала Общество пенсионеров с активной жизненной позицией, в которое вступают люди со всей страны.

Линн ощущает себя комфортно в пожилом возрасте. Ей нравится слово «зрелость» применительно к людям, которые приняли ответственное решение разрешать существующие проблемы. Сейчас ей шестьдесят семь, и она считает, что у нее в запасе есть десять-пятнадцать лет для общественно полезной деятельности. Она говорит: «Это годы моего триумфа. Я чувствую себя свободной и сильной, как никогда раньше». Линн сказала, что мечтает встретить смерть с чувством глубокого интереса. Она хотела бы, чтобы мир стал немного лучше оттого, что она в нем жила. «Жить — честь для меня. По мере того как становлюсь старше, я стремлюсь не зацикливаться на сожалениях и неудачах. Предпочитаю концентрировать внимание на том, что мне удалось», — признается она. Жизнь для Линн — сад, в котором она трудится, пока не придет время уйти. Ей хотелось бы здесь добавить цвета, там — глубины, и все сделать ярче — везде, где ей по силам.

Каждому из нас есть чем поделиться с другими. Неважно, что у нас есть — мы можем подарить это кому-нибудь. Заглянуть в гости к одинокому соседу или стать волонтером в больнице. Сортировать одежду для бездомных или готовить для них бесплатные обеды. Вести занятия в воскресной школе или войти в состав инициативной группы. Убирать мусор в парке или принять участие в деятельности благотворительной организации «Еда на колесах», которая готовит и развозит по домам еду для тех, кто не в состоянии готовить сам. Для каждого найдется работа, и неважно, какие у нас таланты или интересы.

Многие счастливые женщины, с которыми я знакома, занимаются общественной работой. Когда я пишу эти строки, мне вспоминается Нэнси, которая приводила изречения из Библии во время судебного разбирательства о загрязнении воды отходами нефти и газа, или представляю, как Кристи принимает волонтеров, собирающих средства для молодых людей, участвующих в выборах. Когда мы занимаемся правозащитной деятельностью, встречаем людей разного возраста и с разным мировоззрением. А еще мы постоянно узнаем что-то новое о мире, в котором живем. Дэвид Брукс в одной из своих книг выразил мысль, что если кто-то станет участником группы, которая собирается один раз в месяц, он сможет принести столько же счастья, сколько приносит удвоение дохода. Я не уверена, что это касается наших сограждан с самым низким уровнем жизни, но согласна: вступить в группу — значит принести кому-то счастье.

Общественная деятельность — дело сложное. Когда все получилось, мы торжествуем, но неудачи, особенно в отношении чего-то важного, могут заставить упасть духом. Более того, все, кто работает на благо общества, должны устанавливать границы возможного, иначе испытают моральное и физическое опустошение. Энтузиаст может найти важные дела каждый час и день. У меня есть друзья, которые отправляют мне электронные сообщения в субботу вечером, сообщая о проблемах, связанных с климатом или политическими изменениями. Нужно постараться подчинить свою общественную деятельность разумным ограничениям. Работать — хорошо, отдыхать — тоже.

Сэнди переехала в Линкольн и с головой окунулась в разные волонтерские проекты. Разные общественные группы, где она работала, уважали ее за ответственность и ум. Но прошло шесть месяцев, и она бросила все дела: стремясь быть полезной, перетрудилась. Я надеюсь, что по прошествии какого-то времени она опять сможет отдавать все силы добрым делам. Возможно, в следующий раз она побережет себя и будет продолжать начатое.

Это предостережение касается всех. Мы не хотим перегрузок. Если это значит, что мы сможем помогать другим лишь раз в неделю — значит, так тому и быть. Если нам нравится вздремнуть днем или валяться в постели до девяти утра, можно найти работу, которая позволяет и дальше это делать. Если нравится работать с животными, можно найти способ этим заниматься. Одна из главных радостей данного этапа — возможность позволить себе отдыхать и получать удовольствие от жизни. Если мы не будем отдыхать, произойдет выгорание, вероятно, в голову придет мысль, что помогать другим — не наше дело. Это грустный вывод — для нас и окружающего мира.

Все мы стремимся кому-то помогать, но не хочется зря тратить время. Мы ищем необходимую информацию, но стараемся не утруждаться по поводу того, что не имеет отношения к делу. Я считаю, что «настроиться на действие» и «отвлекаться по мелочам» — разные вещи.

Примером настроя на действие в Небраске стали новости, связанные с птицефабрикой, которая находилась недалеко от города и получала разрешение на работу. Она представляла угрозу для чистоты воздуха и воды в районе. Местное население могло предпринять действия на основе полученной информации и призвать компетентные органы или организовать акции протеста, а также просветительские мероприятия. Никому не удастся в одиночку спасти мир, но мы можем сделать то, что в наших силах в предлагаемых обстоятельствах. Обычно это значит сотрудничать с другими людьми. Группы действуют более эффективно, чем одиночки. Взаимодействуя, мы способны противостоять трудностям и найти утешение в том, что вместе взяли на себя ответственность.

Каждый может быть полезным там, где живет. Пригласить кого-то на чашечку кофе и договориться, чем помочь. Как только цель выбрана, можно предложить окружающим присоединиться.

Лучше всего обратиться к знакомым, у которых есть полезные навыки и знания. Закрытые группы скорее подходят для работы с людьми, на которых можно рассчитывать.

Последние восемь лет я работала в группе, которая поставила себе цель остановить работу трубопровода Кистоун Икс-Эль в штате. Она образовалась после того, как парень по имени Брэд, помогавший мне с обрезкой деревьев, поделился со мной опасениями по поводу глобальных изменений климата. Я согласилась с ним. Мы решили пригласить несколько знакомых на ужин ко мне домой на следующей неделе и поговорить, что можно сделать. Прошло много лет, а мы становимся все сильнее. Решаем и другие проблемы. Например, нас интересуют экологически безопасные источники энергии, поддержка товаров местных производителей, информирование государственных представителей об изменениях климата и охрана водных ресурсов.

Нашей группе многое удалось, по крайней мере, мы предотвратили строительство трубопровода и убедили экологов занять официальные должности в правительстве, способствовали повышению уровня экологической культуры населения и принятию соответствующих законов. Мы встречаемся раз в месяц: вскладчину организуем обед в наших домах, пьем вино и едим вкусную домашнюю еду. Эти встречи напоминают одновременно вечеринки и серьезные диспуты. Наши намерения серьезны, и нам весело вместе, поэтому группа живет столько лет.

Конечно, нам приходилось выполнять нелегкую работу. Но мы стараемся делать все весело и поддерживаем друг друга всякий раз, когда предстоит что-то трудное. Год за годом мы работаем над проектами, которые считаем жизненно важными. Мы обмениваемся информацией о разных событиях и планируем свои действия. Самый младший участник группы — малыш Боб, которого принесли новорожденным. Большинству участников группы — двадцать лет или чуть за тридцать, а кому-то — шестьдесят пять. В перерыве между названными этапами жизни люди растят детей и зарабатывают на жизнь.

Работать вместе весело. Мы, пожилые женщины, принимаем у себя участников наших встреч и готовим простую еду. У нас есть связи, ресурсы и понимание, что и как делать в местных условиях. У молодежи много энергии, она выполняет физическую работу и хорошо разбирается в социальных сетях. Многие молодые участники группы обладают художественными талантами, им не составляет труда планировать информационные и образовательные форумы, фестивали и концерты. Мы хорошо учим друг друга.

Какое-то время мы, пожилые женщины, пекли яблочные пироги в подарок местным политикам, которые способствовали защите окружающей среды. Каждый раз при этом созывали пресс-конференцию, чтобы в газете напечатали красивую фотографию с ними. Кто откажется от бесплатного и вкусного домашнего яблочного пирога?

Вместо того чтобы страдать от бессилия и грусти или злиться на проблемы вокруг, мы организовали группу и научились заботиться друг о друге. Мартин Лютер Кинг считал, что работать сообща на благо общества, означает быть среди близких людей. Именно так наша группа себя и ощущает.

Необязательно организовывать такие группы. Можно вступить в те, которые уже существуют, или устроиться на социальную работу. Некоторые мои соседки работают на выборах. Другие собираются и поют в хоре, посещая дома инвалидов. Главное — знать свои сильные стороны и таланты, помогая окружающим.

Я познакомилась с тремя руководительницами местного африканского культурного центра «Малоне». Элле и Коринн за шестьдесят, Шерон — семьдесят пять. Коринн — пухленькая и умиротворенная, в голубых джинсах и свитере. Шерон носит цветастые платья, пользуется косметикой и делает изысканный маникюр. Элла худенькая и тихая, говорит мало, просто сидит рядом с ними и деликатно поддерживает беседу, кивая и похлопывая подруг по руке.

Коринн считает себя религиозным человеком. Когда ее отец почувствовал, что дни его сочтены, он посоветовал ей ходить в церковь: хотел, чтобы она нашла свое место среди любящих людей. Ей самой такая мысль в голову не приходила, а совету отца она последовала и благодарна ему за него. Теперь Коринн окружена людьми, с которыми чувствует себя в безопасности, с которыми можно посмеяться, которые о ней заботятся. Ее главная цель — приблизиться к Господу.

Элла перенесла рак и старается сохранить здоровье. Она всю жизнь чему-нибудь учится и посещает занятия по истории американских африканцев, которые бесплатно организует община. Работает волонтером в Красном Кресте и участвует в программе помощи трудным подросткам. В свободное время она гуляет недалеко от дома; если видит, что дети безобразничают или ругаются, призывает их к порядку. Поначалу их это обижало, но теперь они ее полюбили и стали прислушиваться. Элла призналась: «Теперь они не так грубят, как раньше». Шэрон всю жизнь занималась общественной работой. Рассказала мне, что получает удовольствие, помогая людям с разным цветом кожи. Она проработала в социальных службах всю жизнь, а теперь организует группы поддержки для переживших домашнее насилие и тех, кто недавно освободился из мест заключения. Она учит этих людей защищать свои права, вести себя ответственно и участвовать в общественных делах. Шэрон, Элла и Коринн постоянно слышат просьбы о помощи и стремятся помочь, но хотят и получать удовольствие от данного этапа своей жизни. Они разумно подходят к тому, на какую работу соглашаться. Элла научилась отвечать на просьбы фразой «Я подумаю». Все взяли за правило откликаться на просьбы о помощи лишь после дня на размышление. Они завершают работу вечером, а по воскресеньям отдыхают. «Даже Господь по воскресеньям не работал», — шутит Коринн.

У каждой есть свои радости. Коринн и Шэрон любят прокатиться за город и отдохнуть. Шэрон с удовольствием танцует по субботним вечерам. Элла любит читать и слушать музыку. Все играют в скрабл и карты.

Эти три женщины всегда жили в районе Малоне, где традиционно селятся афроамериканцы. Они в один голос утверждают, что в округе многое изменилось. Хотя здесь и раньше бурлила жизнь, люди были знакомы и в курсе происходящего на улице. Шэрон со смехом говорит: «Мы не могли набедокурить, потому что все сразу бы заметили».

Прежде многие взрослые помогали соседям. Мама Коринн помогала старшеклассникам в школьных делах и давала деньги на учебу. Пожилые люди сидели на крылечке и присматривали за всеми. В центр «Малоне» приходили целые семьи, которые принимали участие в разных мероприятиях. Элла рассказала, что все знали в лицо руководителей центра, слышали, что они говорят, и относились к ним как к источнику вдохновения.

Но за последние пятнадцать лет ситуация изменилась. На землю, где они жили, стал претендовать университет. Он приобрел ее в собственность, а значит, многие дома и постройки обречены. Мои собеседницы сообщили, что не держат ни на кого зла, просто им грустно. Они вспоминают времена, когда соседи были дружны, а семейная жизнь — более благополучной.

Все трое согласны, что исторически афроамериканцы проявляли больше почтения к пожилым женщинам, чем белые американцы. Даже в наше время мало кто из афроамериканцев отправит своих пожилых родственников в дома престарелых. Но они с грустью признают, что теперь пожилых женщин уважают гораздо меньше, чем раньше. Шэрон пожаловалась, что нынешние молодые родители не воспитывают в детях уважение к старикам. Они убеждены, что современные дети слишком много смотрят телевизор и чересчур увлечены видеоиграми.

Моих собеседниц это огорчает, но они готовы помочь и исправить ситуацию. Шэрон говорит: «Я буду работать до последнего часа».

«Я тоже, но хочу, чтобы работа была легкая, — сказала Элла со смехом. — Хочу просто проявлять любовь к людям».

«А я хочу следовать золотому правилу, — говорит Коринн. — Это значит, что работать нужно много».

Все трое любили сидеть на крылечке у себя дома, когда стояла хорошая погода. Они здоровались с соседями, наведывались в гости к молодым мамашам с детьми, знали по именам всех людей и клички всех собак на своей улице, за всем приглядывали. Коринн со смехом призналась: «Мы можем сделать много полезного, просто сидя на крылечке».

Одну из лучших моделей поведения, направленного на благо общества, можно найти в культуре коренных жителей Америки. У многих народов есть общие традиции, связанные с глубоким пониманием взаимосвязи всего живого и матери-земли. Они мыслят широко, длинными отрезками, а решения принимают ради будущих поколений, в том числе растений и животных.

Я провела целое утро, беседуя с представительницей индейского племени омаха о том, что она делает для будущих поколений. Я встретила эту женщину по имени Рене на церемонии поклонения воде в прерии Спринг-Крик. На ней был традиционный наряд, в котором она распевала индейские песни у маленького пруда. Высокая женщина с величавой осанкой и длинными черными волосами, открытым и добрым лицом.

Через две недели я пришла к ней в гости, чтобы поговорить. Все стены ее дома были увешаны произведениями искусства коренных жителей Америки, а стол украшен венками из трав. Эта деликатная женщина всей душой ощущала собственную миссию.

Когда я поинтересовалась, из какого племени она родом, она два часа рассказывала мне свою историю — с тех времен, когда ее народ пришел из земли оджибве в Квебеке к берегам реки Миссури, и заканчивая сегодняшней деятельностью — воительницы, защитницы воды, целительницы и лингвиста. Рене никогда не рассказывала о себе, предпочитая быть представителем племени. Она рассматривала события как звенья длинной цепи, растянувшейся во времени. Например, борьба с трубопроводом в Дакоте недалеко от индейской резервации Стэндинг-Рок[9] в ее представлении — один из этапов постоянной борьбы коренных жителей Америки, которые защищают свою землю, воду и законные права.

Она объяснила, что в 1700-е годы племя омаха процветало и было многочисленным. Оно контролировало земли вдоль реки Миссури, от ее берегов до Южной Дакоты. А потом, в 1804 году, многие погибли от оспы. Это страшное бедствие погубило племя. Сказители, врачеватели, духовные лидеры и мастера стали жертвой эпидемии. К моменту появления французских колонизаторов с культурой народа было покончено.

Рене ведет свой род от дочери вождя племени омаха, которая вышла замуж за французского торговца. Такие торговцы заключали браки с представителями племен, чтобы упрочить взаимоотношения с вождями. А новоиспеченные жены говорили на нескольких местных языках и становились хорошими переводчицами.

Родители Рене принимали активное участие в общественной жизни Линкольна и в Движении коренных жителей Америки. Деннис Бэнкс, Рассел Минс и многие другие вожди приходили к ним домой ужинать. Когда она была маленькой, родители водили ее к человеку по имени Раненое Колено. Она рассказала: «Я с детства понимала, что буду делать что-то важное. Мелочи — не для меня».

Она изучала культуру даже в детстве. Узнавала, как ее племя собиралось для празднования солнцестояния и равноденствия. Замечала, что во время этих событий люди вспоминали древние обряды, но не знали, как их проводить. Рене решила, что будет изучать историю и церемонии племени, а потом обучит этому остальных людей.

Когда Рене исполнилось восемнадцать лет, она переехала из Линкольна в резервацию омаха около Мейси. Сначала ей было там непривычно, но потом ей все понравилось, и она почувствовала себя как дома. Закончив колледж, Рене стала обучать детей племени омаха их истории, обрядам и языку. Рене вышла замуж за человека из племени лакота сиу и стала почтенной Защитницей Воды. Она принимала участие в церемониях, проходивших в ритуальных палатках, и получила свое первое орлиное перо. В конце концов она стала официальной воительницей племени. Сейчас Рене руководит церемониями Почитания воды и квестами, связанными со священными видениями, в которых участвуют подростки. Она разработала проект, посвященный сказаниям. Рене рассказала мне: «Когда я работаю, энергия рвется наружу из моего тела. Я знаю, что работаю на священной земле».

Все женщины, о которых рассказано в этой главе, нашли способы интегрироваться в сообщество и стать нужными. Это счастливые пожилые дамы, которые просыпаются с мыслью о том, что у них есть цель в жизни, а ее не купишь ни за какие деньги. Они придумали собственное лекарство от отчаяния. Когда мы организуем что-то и работаем сообща, изменить мир — в наших силах. Кем бы мы ни были и где бы ни находились, мы кому-то нужны. А действуя во имя добра, обретаем свои источники силы и живем более осмысленной, насыщенной жизнью.

Глава 12 Как рассказывать прекрасные истории

Некоторые истории подобны тонущим кораблям, и многие из нас идут ко дну вместе с ними, даже если рядом на волнах качаются спасательные шлюпки… Нам кажется, что это мы рассказываем истории, но часто истории рассказывают нас, велят нам любить или ненавидеть, видеть или быть слепыми. Часто, как же часто истории оседлывают нас, гонят вскачь, подгоняют хлыстом вперед, командуют нами, а мы безропотно им подчиняемся.

Ребекка Солнит

Именно память заставляет наше сердце биться, воспламеняет мозг и помогает росткам пробиваться из семян, давая спелые плоды.

Джой Харджо

Сильвия из Остина поняла, что может контролировать не саму жизнь, а истории о своей жизни. Она с улыбкой вспоминает, как ее внуки танцевали хип-хоп на кухне под рождественскую музыку или как она торговала лимонадом для кучи народа у себя перед домом на Юго-Западе. Она благодарна судьбе за то, что у нее в жизни были такие радостные моменты. И даже верит, что у ее внуков есть волшебные способности: они расколдуют Льюиса, и он снова будет счастлив. Сильвия ценит в себе способность полностью полагаться на чувство долга. Даже ее беспутная дочь-наркоманка, вероятно, однажды вернется домой. Она уже приготовила для нее постель.

Мы не властны изменить прошлое, но способны по-разному о нем рассказывать. Это не просто длинные истории, влияющие на нашу жизнь, а повествования, которые мы сами себе рассказываем о нашей жизни. Благодаря им в ней можно разобраться, разрешить существующие противоречия, понять себя и окружающих. Эти истории создают контекст для понимания происходящего вокруг.

Мы не отгораживаемся от мира, скорее конструируем его с помощью собственных чувств, воспоминаний и способов описания накопленного опыта.

Иногда истории резко обрываются. У многих есть знакомые, которые были «счастливы в браке», а потом вдруг развелись. Или добропорядочный супруг в одночасье превращается в эгоистичного и самовлюбленного болвана. Временами мы испытываем странное ощущение, пытаясь совместить воспоминания с новой историей, которую нам рассказывают. С другой стороны, многие из нас со временем рассказывают свои истории иначе.

Функциональные истории основаны на реальности и на определенном уровне строятся на основе того, что с нами происходило на самом деле — в них речь идет не только о наших ошибках, сожалениях и психологических травмах, но и о победах, радостях, моментах, когда мы проявляли силу.

Мы осознаем свою точку зрения, но признаем, что другие люди могут смотреть на вещи иначе.

Легко сказать — рассказывайте реалистичные истории, но трудно сделать. Полностью это никому не удается. Факты ускользают от нас. Мы строим разнообразные утверждения и многое воспринимаем как само собой разумеющееся. Верим в собственные фантазии, мчимся навстречу утешительным иллюзиям и избегаем очевидных неприятных фактов. Или придумываем истории о проблемах на основе умозрительно подобранных жалоб, приправив их своим горем.

Когда наши истории нагоняют грусть, заставляют страдать от одиночества и бессилия, мы можем придумать историю получше, не в ущерб правде, а скорее ради того, чтобы радоваться жизни и испытывать к ней благодарность.

Мы милосердны и настроены на лучшее — и относительно самих себя, и по отношению к другим. Можно посмотреть на законченные фрагменты историй с иной точки зрения. Создать историю своих жизнерадостных реакций на происходящее. Придумать истории, который пойдут на пользу. Или задать себе вопросы: «Как это помогло мне окрепнуть?», «Чему это меня научило?», «Чем я могу гордиться, вспоминая тот день?»

Мы можем потихоньку учиться мыслить историями, которые помогают развиваться, оттачивать свои умения думать о будущем, управлять эмоциями и смотреть на происходящее с другой позиции. Истории о радости, доброте и мужестве воодушевляют нас, чего не скажешь об историях, основанных на культурных стереотипах.

* * *

Виллоу привыкла, что Сол страдает болезнью Паркинсона, и к выходу на пенсию. Сочинив новую историю, она сказала себе: «Теперь у меня — новая жизнь и новые приоритеты». Она нежно и преданно относится к Солу. Главное для нее сейчас — не профессия, а способность заботиться о нем и заниматься собой в этот непростой период жизни. Виллоу просыпается с мыслью: «Что нас осчастливит сегодня?»

Приоритетом для нее стало создание приятных моментов для себя и Сола. Она готовит его любимые блюда, делает массаж спины и шутит, помогая ему принимать душ. Однажды она так его рассмешила, что он взмолился: «Перестань, пожалуйста, а то я упаду». Оба развеселились еще больше.

Они валяются в постели, читая газеты, или играют в карты и джин рамми. Более расслабленный образ жизни благотворно повлиял на Виллоу. Чем сильнее ухудшается самочувствие Сола, тем он в большей мере настроен на философский лад и стремится радоваться жизни. С каждым днем Виллоу любит его все больше.

Все мы, как Виллоу, можем отдать должное своим страданиям, а затем переключиться на что-то более радостное. Вспомнить, как стремимся радоваться жизни, помнить о радостях или печалях. Рассказывать истории о том, как нас любили, какие мы сильные, жизнелюбивые, уважаемые, достойные, благородные, о том, что нас простили, и мы счастливы. У каждого есть такие истории, но еще должно быть желание их рассказать.

Истории из категории «я спасен» или об искуплении грехов всегда настраивают на позитивный лад. В Обществе анонимных алкоголиков и наркоманов людям помогают их рассказывать, как и в евангелистских церквях, где люди «рождаются заново». Даже те, кто решает повторить церемонию венчания, рассказывают про обновление и отпущение грехов, потому что подразумевается, что какое-то время назад мы были людьми определенного склада, а теперь изменились и приносим клятву верности новому человеку, во имя новой жизни. Сколько историй о примирении с жизнью! Например, об отце и блудном сыне. А ведь существует много историй о матери и блудной дочери. Еще рассказывают о сестрах, которые опять стали близкими людьми; о друзьях, которые смогли простить друг друга, и прочее — о примирении и радостном устремлении в будущее. У многих людей оттаяло сердце, когда они сказали себе: «Я кому-то нужен».

Чтобы переписать историю своей жизни, надо приложить усилия и проявить фантазию. Мы можем разбудить ее, если начнем вести дневник, а также с помощью живописи, музыки или другого вида искусства. В писательстве меня больше всего привлекает шанс иначе рассказать о том, что произошло со мной. События можно изобразить красиво, передавая ощущение счастья. Действительно, что такое искусство, если не попытка талантливо рассказать о чем-то и о ком-то?

Некоторые истории будят в нас лучшее, другие повергают в отчаяние, пугают и вызывают ярость. Мы можем спросить себя, что напоминает о доброте, напряженной работе и стойкости в течение долгих лет. Или углубиться в исследование собственных достоинств, скрытых от посторонних глаз, и навыков выживания.

При изучении точки зрения других людей истории, которые мы рассказываем, становятся ярче, сложнее и полезнее. Друзья могут выслушать наши жалобы на жизнь и напомнить о других рассказах, которые слышали от нас же. Если взгрустнется, полезно вспомнить о пережитых трудных временах и о том, как удалось спастись. Часто в этом помогают близкие и любимые люди. Моя подруга Линда записала короткую историю своей взрослой жизни для собрания выпускников на пятнадцатилетие окончания учебы. Когда муж ее прочел, заметил: «Ты рассказываешь лишь о собственных потерях и неудачах. А почему не рассказать о достижениях на работе и о своем новом увлечении верховой ездой?»

Когда на Эмму наваливается масса неотложных дел и она не знает, за что хвататься, ее Каменная Стена — Крис — обнимает ее и с юмором обрисовывает ближайшее будущее. Когда она говорит, что ее трясет от дочери Алисы, он всегда отвечает: «Это ненадолго, решается на “раз-два-три”». Они смеются, и Эмме становится легче. По крайней мере, приходит мысль, что все не безнадежно, если над ситуацией можно посмеяться.

У Кестрел были проблемы с сочинением новой истории собственной жизни. Она всегда защищалась, окружая себя шипами и колючками. Если это не помогало, лечилась алкоголем. Ей было одиноко, но безопасно в собственном мире, за стеной.

В то лето, когда у ее матери обнаружили рак, старая история Кестрел перестала ей помогать, чувство безопасности улетучилось, а выпивка уже не заглушала страх. Кестрел вдруг ощутила потребность в душевных и близких отношениях.

Она осознала, что злость — слишком высокая цена за чувство эмоциональной защищенности. И что упустила возможность установить с кем-то близкие отношения, просто любить. Любить маму ей было нетрудно, а довериться Бекке — страшно, страшнее, чем испытать на себе отцовскую злость. Кестрел металась между желанием душевных отношений и боязнью, а Бекка слушала ее и уважала границы личного пространства подруги. Однажды ночью, когда они разговаривали по телефону, Кестрел вдруг сказала: «Давай жить вместе, когда я вернусь». Обе рассмеялись. Бекка ответила: «Договорились». Внезапно Кестрел стала героиней новой истории под названием «У меня есть подруга».

* * *

Церемонии и мероприятия помогают сочинять новые истории. У нас, пожилых женщин, есть множество способов снова и снова погружаться в одни и те же истории. Мы можем приходить на встречи одноклассников, семейные свадебные торжества, дни рождения и годовщины. Даже похороны и поминальные службы — это собрания людей, которым был кто-то дорог. Многие из нас ходят на такие встречи, чтобы по-новому рассказать свои истории жизни. Обсуждая с другими людьми общие воспоминания, мы понимаем, сколько важных событий уместилось в конкретном промежутке времени. И можем спросить: «А что ты помнишь о моей семье?», «Какой ты меня помнишь в детстве?», «Помнишь, как мы в восьмом классе..?»

Мы можем запланировать и провести особые ритуалы, которые ознаменуют наш переход к новой странице жизненной истории. Каждый год в январе мы с моей невесткой отправляемся на машине в центр духовных практик, чтобы побыть вместе и, год за годом, создавать новые страницы общей истории. Мы проводим время за чтением, в тишине, или обсуждаем минувший год и год, идущий ему на смену. В беседах создаем истории, которые способствуют нашему духовному исцелению. Некоторые люди даже о стирке рассказывают с воодушевлением, а кому-то и поездка в Антарктиду покажется скучной. Разница в эмоциях и мотивах. Сравните: «Король умер. Королева умерла» — это констатация факта. «Король умер. А королева скончалась от горя» — это уже история. Истории — всегда интерпретации фактов.

С возрастом мы можем научиться искуснее рассказывать душевные истории. Например, когда подруга слишком резко заговорила, можно подумать: «Наверное, у нее был тяжелый день». Когда мы были моложе, могли решить: «Она меня больше не любит». Но теперь смотрим иначе, потому что привыкли не принимать все на свой счет. Почти все происходящее вокруг к нам лично отношения не имеет.

Как психотерапевт я старалась помочь клиентам сочинять более жизнеутверждающие истории. И задавала им такие вопросы: «Когда вы вели себя мужественно или проявляли большую стойкость, чем обычно?», «Какой была бы ваша жизнь, если бы вы были ею довольны?»

Работая с жертвами насилия и теми, кто пережил психологическую травму, я интересовалась у них: «Когда вы вспоминаете ту ужасную ситуацию, какими действиями в тот момент могли бы гордиться?» Мне отвечали, например, так: «Когда меня насиловали, я старалась сопротивляться. А потом позвала на помощь полицию». Или: «Неважно, что я был в отчаянии по дороге в Америку, я все равно старался быть добрым к людям, которых встретил тогда».

За годы работы я встречала людей, которым было почти нечего рассказать. Они не помнили детство, а став взрослыми, не собирали коллекцию впечатлений. Я предлагала им найти тех, кто помнил их детьми или время, когда они повзрослели, чтобы те люди рассказали им истории о них самих или предоставили какую-то информацию. Я предлагала побывать там, где они раньше жили и ходили в школу. Чувства помогают восстановить цепочку событий прошлого.

Когда клиенты сконцентрированы на воспоминаниях, связанных с приятными чувствами, они рассказывают о летних каникулах на пляже или запахе еды, которую готовила бабушка; иногда — о музыке, которая неслась с улицы. Это помогало им взглянуть на болезненные воспоминания прошлого со стороны. Они вспоминали, чтоб были счастливы и их любили. Каждое чувство с чем-то связано. Некоторые заставляют страдать и печалиться, другие радуют. Еда часто пробуждает воспоминания. Когда я ем то, что раньше готовили мои тетушки, я пробую на вкус время. Или мы можем помнить вкус какой-то еды. Я уже тридцать лет не готовлю рубленое мясо на тостах, которое мои дети ели на завтрак, но сейчас, когда пишу эти строки, ощущаю его вкус. Я вспоминаю нашу крохотную кухню с потрескавшимся красным линолеумом и вижу нетерпеливые лица моих детей, которые ждут подливку. Я улыбаюсь, вспоминая об этом.

Когда я недавно была в школе, где мой сын учился в старших классах, и проходила мимо бассейна, где он стал чемпионом штата, отчетливо вспомнила, как он стоял в очках для плавания и синем гидрокостюме, заняв стартовую стойку. Чувствую запах хлорки и ощущаю тот же прилив адреналина и нетерпения, что тридцать лет назад. Я слышу, как родители и товарищи по команде громко подбадривают пловцов, когда мой сын Зик приближается к финишу.

Возможно, самые яркие ассоциации вызывают аудиальные воспоминания, особенно музыкальные. Мы помним музыку, связанную и с грустными, и со счастливыми событиями жизни, но если концентрируемся на мелодии, которая заставляет вспомнить о счастливых моментах жизни, это вызывает улыбку. Исследование, проведенное Эллен Лагер, доказывает: когда люди слышат музыку своей юности, к ним возвращаются не только музыкальные воспоминания, но и память о многом другом. Ее исследования доказывают, что мы способны улучшить состояние своего здоровья — физического и душевного, прослушивая мелодии, связанные со счастливыми периодами нашей жизни.

Некоторые истории жизни порой крепко прилипают к нам, хотя их «срок годности» прошел. Если мы пережили психологическую травму в детстве, скорее всего, усвоили неправильные способы борьбы с ней. Мы отрицали факт ее существования или воспроизводили во взаимоотношениях с другими людьми. Впали в скорбное бесчувствие или стали причинять себе вред, вероятно, приняли решение никогда больше не доверять людям. Вполне возможно, мы продолжаем вести борьбу длиною в жизнь с беспокойством, депрессией, гневом или сожалениями. Независимо от того, насколько высоко качество нашей жизни в данный момент, мы все равно ощущаем себя жертвами.

У меня была возможность переосмыслить одну старую историю, когда мы с Джимом посещали фестиваль в Роки-Маунтин. Все лето мы занимались внуками и помогали моей сестре, которая несколько раз лежала в больнице, были с ней в реабилитационном центре и хлопотали дома, обеспечивая ей необходимый уход и лечение. Когда мы прибыли в Колорадо, дети были благополучно пристроены на целый день в детский сад, и моей сестре на какое-то время стало лучше. Я чувствовала себя беззаботной впервые за несколько месяцев.

Мы с Джимом развлекались, как обычно. Поужинали в итальянском ресторане на Перл-стрит. В нашем домике я спала на веранде с видом на горы Флатирон, под звездным небом. В пятницу мы посетили фестиваль, который был в полном разгаре. В субботу я решила провести день, как мне хочется.

Джим привез меня на Перл-стрит и оставил там, а сам поехал на фестиваль. Я пришла в свое любимое место — книжный магазин Булдера и зарылась в книги. Потом зашла в соседнее кафе со столиками на улице, заказала себе суши и бокал вина. Смаковала каждый кусочек и глоток. Наблюдала за прохожими. Примерно через час я стала медленно возвращаться вверх по горе, где мы жили. Жара к этому часу усилилась, и я была рада, что захватила с собой бутылку воды. По пути заглянула на Колумбийский погост — старое кладбище, мимо которого мы с Джимом проезжали многие годы. Нам все было некогда остановиться там, а в тот день у меня нашлось время.

Я бродила там, разглядывая имена усопших на надгробиях, некоторые из которых датировались 1840-годами и ранее. Я смотрела на могилы женщин и детей, разбирая старые полустертые надписи, сохранившие горькие чувства тех дней, когда они создавались. У Розы Петерман, умершей в десятилетнем возрасте 6 мая 1881 года, на маленьком белом надгробии была изображена ныряющая девочка, а рядом — надпись: «Наша Роза». На другом камне увековечены два брата: Ларри, которому было четыре года, три месяца и двадцать дней, и Рой шести лет и двадцати дней, умершие один за другим, с перерывом в шесть дней, в 1880 году. На их полуразрушенном камне были изображены два голубка, улетающие прочь.

На кладбищах мне в голову всегда приходит одна и та же мысль: «Они приходят и уходят. Мы приходим и уходим». Это успокаивает.

Я легла в траву у могил и стала смотреть в небо. Мне вспомнилось одно японское слово, которое узнала от подруги — «комореби». Это значит свет, который струится сквозь листву. Мое первое воспоминание — когда я, совсем маленькая, лежу на лоскутном одеяле на траве, а солнечный свет пробивается сквозь вершину дерева. Я всю жизнь искала этот узор из сияющего неба и теней листвы. В тот день на старом кладбище солнце вспыхивало и тускнело в ветвях вязов и кленов над моей головой. Вдалеке небо закрывали Скалистые горы, окутанные синью облаков, которые превращались в послеполуденные грозовые тучи.

Я дошла до нашего домика в полдень и до вечера читала. Иногда я прерывала чтение, чтобы пожевать свежий инжир или персики, переходила с парадного крыльца на крыльцо, выходящее на задний двор, следуя за движением солнца по небосводу. Не припомню, когда в последний раз была так счастлива.

На следующий день я поняла, что мои действия накануне подходят под формулировку «сумма больше своих частей». Я испытала что-то небывалое, похожее на мои ощущения в студенчестве или после окончания университета, незадолго до того, когда я была беременна своим сыном Зиком, которому сейчас сорок четыре года. Я наслаждалась днем, в который с утра до вечера делала что хотела, размеренно и спокойно предаваясь бездеятельному созерцанию. Это уединение вдохновило меня на создание новой истории.

Обычно в истории моей жизни кто-то нуждался в помощи, и я должна была спасти его или ее. Из-за этого я часто импульсивно предлагала людям помощь. И, конечно, она была им не нужна. Часто бывало, что у меня для такой помощи не хватало ни времени, ни способностей, ни желания.

Подумав об этом хорошенько, я поняла, что часто вредила себе, постоянно чувствуя своим долгом помогать кому-то, хотя на самом деле хотела остаться дома, приласкать кошку и почитать книжку. Или отказываясь встретиться с кем-то из друзей, так как пыталась удовлетворить реальные или воображаемые потребности других людей.

Желание спасать других — давняя история, корнями уходящая в мое детство, когда я жила в нужде и чувствовала себя в безопасности, лишь помогая другим. Моя история — это история маленькой девочки, которая, думаю, была вполне реалистичной. Более того, не так уж плохо присвоить себе статус помощника. Благодаря этой истории я смогла выполнять работу, которая приносила мне удовлетворение. Но сейчас поняла, что от меня зависит — рассказывать ли дальше эту историю «о маленькой девочке Мэри».

Меня немного пугала мысль, что я должна решиться на глобальные перемены в жизни. Вероятно, лучшее, что я могла сделать, — принять себя такой, какая я есть. Но что-то во мне противилось этому, хотелось закричать «Караул!» при мысли о том, что всю оставшуюся жизнь я буду помогать окружающим. Может, хватит геройствовать каждый день? Пора перестать беспокоиться об окружающих, к чему я привыкла, так как была старшей сестрой в семье, где родители постоянно отсутствовали? Может, отказаться от бесполезной привычки и просто жить сегодняшним днем? Сумею ли я встречать разные жизненные ситуации лицом к лицу, без конкретных ожиданий по поводу того, как должны себя вести другие? Хотя бы иногда, несколько минут, смогу ли я жить без определенной цели?

После этих вопросов у меня возникли мысли об отпуске, уединенном отдыхе и семинарах, посвященных письменному творчеству; о том, как проснуться отдохнувшей и спокойно подумать, как провести наступающий день. Эти мысли заставили меня улыбнуться. Один день в Колорадо научил меня заботиться о себе.

Если приложить усилия, я могу поселиться внутри этой истории, где действую в собственных интересах. Конечно, я не всегда буду так себя вести, а желание в одиночку спасти мир может вернуться. Я даже книги начала писать в силу глубокой внутренней потребности быть полезной, но мне нравится и процесс сочинительства, и, если не перегибать палку, шанс способствовать тому, чтобы люди чувствовали себя любимыми, помогать им быть спокойными и ощущать безопасность. Но, может, я начну еще лучше заботиться о себе, если решусь на это. Ведь я уже научилась лететь на волю.

Мэри Оливер написала так: «Это было плохое детство для всех, для каждого в семье, и не только для меня. Я почти спаслась от него. И на это ушло много трудных и горьких лет жизни». Душевные раны долго причиняют страдания, особенно женщинам, которые подверглись сексуальному, физическому или эмоциональному насилию. У кого-то родители были алкоголиками, душевнобольными или просто были не способны находиться рядом и оказывать детям эмоциональную поддержку. Даже если сейчас все благополучно, это наследство тяжким грузом ложится на плечи.

Когда происходит несчастье, страдание — естественная реакция на него. Первую рану нам наносит сама ситуация. Затянувшиеся реакции на нее — вторая рана. Чтобы она зажила, нужен естественный восстановительный период. Но мы делаем себе хуже, если снова и снова мысленно прокручиваем в уме произошедшее, раз за разом испытываем чувство вины или стыд. Лучше поработать с этими чувствами и изменить их после того, как была нанесена вторая рана. Необходимо иметь мужество признаться, что мы страдаем, и научиться преодолевать это, простить себя и окружающих.

Возможно, это и есть самое важное: даровать себе отпущение грехов, простить себя и признать, что мы страдаем, совершаем ошибки и уязвимы, при этом любить себя и свою жизнь. Многим это удается — все мы способны на большее. А простить себя можно, лишь простив других людей.

Друг рассказал мне о художнице, которая шла по берегу моря, собирая обломки разрушенных домов после урагана Сэнди. Они были мелкие и искореженные. Из них она создала произведения искусства, которые экспонируются во многих галереях, а некоторые находятся в жилых домах. Это идеальный символ того, как поступать со следами прежней жизни. Боль, которую причиняют трагические события, никогда не утихнет. При воспоминании об ушедших друзьях и родных наше сердце будет болеть. В их дни рождения и на годовщины мы будем чувствовать себя одинокими, а отголоски однажды пережитой душевной боли останутся навсегда. Но если мы настроимся справиться с ней и выработаем соответствующие навыки, со временем нам станет легче.

Кстати, некоторым не очень серьезным событиям стоит улыбнуться. Порой выпадает кошмарный отпуск или неловкая ситуация, о которых можно с юмором рассказать гостям на вечеринке. Люди любят горевать сообща, поэтому вместе посмеявшись над невзгодами и промахами, мы превращаем трагедию в комедию.

Из хороших историй получается хорошая жизнь. Когда одиноко, можно вспомнить, как хорошо нам было с теми, кого мы любили, как красив пылающий закат или как праздновали шестидесятилетие, и все говорили нам о своей любви. Если по-новому смотреть на наши истории, сохраняя ясность ума, принимая случившееся и радуясь жизни, обретается большая уверенность в себе и на душе становится легче. А если поразмыслить над этими историями, есть шанс исцелиться от страданий прошлого и начать радоваться настоящему.

Можно сказать, что мудрость — это способность мастерски сочинять истории. Когда это удается, жизнь наполняется смыслом. Каждое событие дня сегодняшнего является эхом прошедших событий. Мы можем испытать благодарность за все, что привело нас к «здесь и сейчас». В этом — благодать жизни, освещенная историей, рассказанной о ней.

Глава 13 Как бросить якорь в бухте благодарности

Во всем живом, что окружает нас, есть нечто легкое и радостное — влажные утренние песни птиц, летящих в чистых потоках воздуха.

Вилла Картер

Вознесите благодарность за неведомую благодать, которая вот-вот настанет.

Мудрость коренных жителей Америки

В студенческие годы я с трудом продиралась сквозь хитросплетения романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» с множеством героев, которые носили трудно произносимые русские имена. Но я написала для себя шпаргалку с именами и прозвищами, и с этого момента «Доктор Живаго» очаровал меня. Я делала подчеркивания почти на каждой странице и выписывала множество цитат, чтобы выучить их наизусть. Последние несколько лет я занималась перечитыванием любимых классических произведений, многие из которых прочла впервые несколько десятков лет назад. Когда в прошлом году я опять взяла в руки книгу Пастернака, поняла, что она сформировала мой образ жизни.

Доктор Живаго был хорошим человеком, который жил в страшном месте в страшные времена. Он стремился делать всем добро, предлагая свою помощь, независимо от обстоятельств, испытывал сострадание и любовь ко всему, особенно к семье, книгам и всему живому. И был искренне благодарен за то доброе и хорошее, что делали ему другие. Но, что важнее и что произвело на меня самое сильное впечатление, он стремился к красоте.

Съежившись в холодном вагоне, голодный и измученный, по дороге домой с Первой мировой войны он вспоминал аромат цветущей липы. В конце романа Живаго медленно едет по Москве, чтобы начать очередной прием больных, и у него происходит сердечный приступ. А он не может оторвать глаз от дамы в сиреневом платье, которая идет по тротуару.

Пастернак научил меня всегда находить место и время для восхищения красотой. Даже в трудные времена нужно стремиться к таким моментам. Это знание явилось для меня спасительным, став неотъемлемой частью моей личности. Вероятно, это мой самый эффективный инструмент выживания.

С возрастом мы становимся более склоны испытывать благодарность. Методом проб и ошибок приходим к мысли, что, акцентируя внимание на добром и хорошем, сможем почувствовать себя более счастливыми. А если постоянно горевать, обращаться к страданиям, сожалениям и разочарованиям прошлого, скорее всего, мы будем несчастны, а наша жизнь — незавидна. Хотя всем приходилось сталкиваться с несчастьями, благодаря которым удалось совершить психологический скачок, позволивший выжить.

Чувство благодарности — это навык выживания, который можно совершенствовать. Даже во время самых тяжелых испытаний мы способны найти что-то хорошее и получать от этого удовольствие. Я не хочу сказать, что нужно испытывать чувство благодарности постоянно: это неподъемное требование к себе. Уметь испытывать благодарность — не нравственный императив, а скорее полезная привычка, которую можно выработать и на которую стоит чаще опираться.

* * *

Мы не всегда бываем на высоте. Однажды утром Эмма проснулась с симптомами гриппа, и у нее ужасно воспалился глаз. На улице густой туман окутал сад и деревья вдали. Эмма подумала: «Я сейчас в таком же тумане».

Крис заглянул к ней, чтобы узнать о самочувствии, и она застонала: «Нет, нет, нет!»

Он предложил помассировать ей спину или принести горячего сидра, но она отрицательно покачала головой. Он спросил: может, ему не ходить на работу и остаться дома сегодня, но она отказалась: «Оставь меня. Больно говорить». Он поцеловал ее на прощание, а она замахала на него руками.

У Эммы все болело, она плохо соображала. Ей было так плохо, что пришла в голову глупая мысль: «Хорошо бы сейчас умереть». В то утро весь мир стал серым, будто цемент.

В тот день Эмма разумно воздержалась от хороших манер и чувства благодарности к окружающим, позволила себе просто поныть. На следующее утро, когда немного полегчало, она настроилась позитивнее. Когда Крис принес ей чая, она похвалила его, сказав, что чай приятно теплый и у него замечательный мятный вкус. Она поцеловала его и потрепала за ухо, а когда он рассмеялся — засмеялась в ответ.

* * *

Доктор Роберт Эммон из Калифорнийского университета в Дэвисе провел исследование с участием пациентов, переживших трансплантацию. Он разделил их на две группы и попросил вести дневник своих ощущений. Одну группу попросили каждый день записывать пять вещей, за которые они испытывают благодарность, или вспоминать о людях, которым они за что-то признательны. Через двадцать один день показатели самочувствия и общего состояния здоровья у этих пациентов значительно улучшились. А у участников второй группы, которые таких записей не вели, оба показателя снизились.

Чувство благодарности не зависит от конкретных обстоятельств. По моему опыту, женщины с нелегкой судьбой в большей степени способны испытывать благодарность. Например, мама женщины по имени Мюриэль.

Мюриэль прилетела в другой конец страны к матери, которая умирала в палате интенсивной терапии, большую часть времени погрузившись в сон, но не испытывая страданий. Она дышала с трудом, не могла самостоятельно пить и принимать пищу. Мюриэль проводила все дни у постели матери, держа ее за руку и вспоминая, какая сложная жизнь выпала на ее долю.

Мать рано осиротела и жила в чужом доме, где работала прислугой. Потом она вышла замуж за жестокого человека, который был склонен к насилию и бросил ее после рождения третьего ребенка. Имея всего восемь классов образования, она зарабатывала на жизнь уборщицей в гостиницах и поварихой в дешевых забегаловках.

Мюриэль жалела, что не нашла времени и средств отвезти маму к морю. Она не помнила, чтобы та хоть как-то баловала себя. Разве что ходила смотреть, как Мюриэль танцует, пятьдесят лет назад. Маме это нравилось… Вдруг мать пришла в себя, с нежностью прикоснулась руками к голове Мюриэль, приблизила свое лицо к ее лицу и, глядя в глаза, сказала: «Я прожила хорошую жизнь. Помни об этом».

Потом она откинулась на подушку и заснула. На следующее утро ее не стало. Мюриэль поняла: мать вместила в эту короткую фразу все, что хотела сказать о своей жизни. Она дала себе слово помнить об этом и самой учиться быть более благодарной.

Многие женщины активно развивают у себя способность быть благодарными. Марджи отправляет друзьям электронные сообщения, благодаря их за приятно проведенный вместе день. Гретхен ведет «дневник благодарностей», куда записывает все, что ее порадовало. Некоторые соревнуются, у кого выйдет более длинный список благодарностей за день.

Мы можем возносить благодарственную молитву перед едой или просто говорить спасибо Вселенной за хлеб насущный. Моя бывшая редактор Джейн испытывает чувство благодарности всякий раз, когда заходит в галерею искусств. Искусство для нее свято, напоминает о лучшем из того, что мы, люди, можем дать друг другу. Песнь птиц — мой церковный колокольный звон. Всякий раз, слыша птичье пение, я стараюсь вздохнуть поглубже и вознести благодарность за все, что меня окружает.

Будучи благодарны и за малость, мы, женщины, становимся мудрее. Рассказывают, что монахиня Хильдегарда Бингенская разрыдалась от благодарности за сардину, которую ей подарили.

Как ни странно, пережитая трагедия помогает людям научиться испытывать благодарность, а благополучная жизнь мешает быть благодарными. Люди обеспеченные привыкают жить комфортно и безбедно. А мелкие неурядицы провоцируют серьезные жалобы. Например: «Время моего рейса в Париж изменили, и теперь придется ждать четыре часа до стыковочного рейса в Чикаго», или: «Ландшафтный дизайнер сможет прийти лишь на следующей неделе — пропала наша вечеринка».

Когда мы теряем близкого человека, спасение в том, чтобы оживить в памяти светлые моменты наших взаимоотношений. Мы чувствуем благодарность не потому, что нет проблем, а потому, что они есть. Например, моя подруга Джен рассказывала мне, как она скучает по внукам, которые живут далеко. Потом она замолчала и тяжело вздохнула. И словно стряхнула с себя горечь, оборвав рассказ на полуслове и заметив: «Жизнь — тяжелая штука, но как она хороша!»

На вечере музыки в лютеранской церкви я наблюдала за пожилой женщиной, которая сидела в инвалидной коляске с электроприводом. Все ее тело было заковано в ортопедический корсет; она была одета в пурпурную юбку, цветастую блузу и в белые носочки. Хотя очевидно, что ей нелегко, она улыбалась, покачиваясь в своем кресле под музыку и подпевая псалму «Ты мой свет».

Моя недавно овдовевшая соседка утешается и культивирует в себе чувство благодарности, посещая зоомагазин. Она постоянно приходит туда, наблюдая, как резвятся детеныши хорьков, и любуясь плавными, успокаивающими движениями тропических рыб. Иногда она берет в руки котят, которые находятся там на передержке. Уходя из магазина, она испытывает чувство благодарности за то, что живет в таком замечательном мире.

Многие из нас недооценивают важность признания того, что мы чем-то довольны. Погружаясь в яркие чувства и эмоции, довольство жизнью начинаешь воспринимать как тихий, еле различимый шепот. Но ведь довольство жизнью — главное условие счастья. Когда мы довольны, говорим: «Смотрите — это хорошо».

Вики Робин пишет: «Нам нужно замедлиться до темпа мудрости». «Сбавь темп!» — уговаривает меня мой брат Джейк. Он считает, что чем медленнее путешествуешь, тем больше замечаешь. Когда отказываешься от скорости, приобретаешь время.

В одной тихой обители действовало правило: сначала тридцать раз пережевать пищу, и лишь потом глотать. В те выходные, когда я там была, пережевывать еду подобным образом было настолько трудно, что я ушла из-за стола голодной. Но довольно пресная еда монастыря пришлась мне по вкусу. Наконец я нашла время, чтобы заметить и оценить вкус всякой еды. Я всегда ненавидела овсянку, а тут поймала себя на мысли, что с нетерпением жду утреннюю плошку, и, удивленная, сказала самой себе: «Кто бы мог подумать, что обычная овсянка такая вкусная и необычная?!»

В этой обители я осознала, что делать все медленно и внимательно — большое удовольствие. Время течет медленнее, чувства пробуждаются, становится просторно и свободно. С тех пор, жуя кусочек шоколада или выпивая кофе, я стараюсь их смаковать.

Можно наблюдать за происходящим с высоты птичьего полета, без должного внимания минуя все, что нас окружает. Но если мы проснемся и ощутим вкус жизни, она доставит истинную радость здесь и сейчас.

Вчера я была на поминальной службе в честь моего усопшего друга, а потом работала у себя в саду, где цветут потрясающие розы. В цветущей прерии меня приветствовали алые маки. Я рассматривала маленькие помидоры, размером с мячик для гольфа, и собирала базилик для соуса песто. После заката с высокого дерева донеслось пение жаворонка. Последние лучи солнца упали на желтую грудку птички, которая щебетала: «Мы живы. Спасибо за это».

У женщины по имени Салли жизнь труднее, чем у многих. Она из бедной семьи, которой пришлось хлебнуть горя и пережить множество утрат. Страдает от хронических болей и часто болеет. Но излучает чувство благодарности к миру.

Самые радостные люди из всех, кого я знаю, пережили массу трудностей. Мне на память приходит Алма, о которой я рассказывала в книге «Другая страна». У нее на попечении была шестилетняя дочь, с рождения страдавшая от травмы мозга, которая никогда не сможет разговаривать, ходить и есть самостоятельно. Она была единственным человеком, который подшутил надо мной, подсунув на стул «подушку-пердушку»[10], и хихикала, услышав неприличный звук, который получился, когда я села на нее и покраснела от стыда. Она часто устраивала вечеринки у себя дома, потому что из-за дочери не могла пойти ни к кому в гости. Обычно собиралось так много народу, что ей не удавалось выкроить время для беседы со мной. Я всегда уходила от нее приободрившись. Она могла рассмешить меня, как никто.

А когда я пришла к Салли, чтобы взять интервью, она приветствовала меня, сидя у входной двери в своем инвалидном кресле, крепко обняла и пригласила в кухню на чай. У нее курчавые черные волосы, веснушки и ласковая улыбка. Поскольку у нее обе руки слабые, я сама разлила чай и принесла заварной чайник на стол. Она призналась, что предвкушает интересный разговор: «Стареть — такая странная привилегия!»

Салли живет в маленьком старом доме на улице, усаженной деревьями. Дом забит книгами, произведениями искусства и музыкальными записями. Она слушает по радио соул, а на кухонном столе у нее лежит поваренная книга Джеймса Бирда и литературный журнал «Колорадо Ревью». Мы сидели и пили чай из старинных фарфоровых чашек, а рядом на столе стояли старинные серебряные сахарницы и креманки. Салли только что испекла хлеб, который подала с ирландским маслом. Она подмигнула мне и сказала: «Могу себе позволить ирландское масло!»

Ее сын Шон сейчас находится в Колорадо и участвует в предвыборной кампании кандидата на место в сенате. Шон — разговорчивый крепыш, работал охранником в тюрьме и занимался общественной работой в родных краях. Когда он бывает у Салли, меня поражает в нем сочетание осторожности, ума, склонности к крепким словечкам и доброты.

Салли живет на пенсию и пособие по инвалидности. Она заявила, что чувствует себя так, словно проживает девятую жизнь, потому что пару месяцев назад была на волосок от смерти: у нее резко снизился уровень гемоглобина, и пришлось отправиться в отделение интенсивной терапии. Когда мы повстречались, она восстанавливалась после этого кризиса, но с ней случались и другие, в том числе недавно перенесенная стрептококковая инфекция, поразившая весь организм. Инфекция не только почти убила ее, но и спровоцировала паралич нижней части тела.

После долгого пребывания в больнице Салли много времени провела в санатории в маленьком городке неподалеку от Линкольна. В полной изоляции и без должного медицинского ухода. Ей было так больно, что казалось, ее «запеленали в шаль из паутины». Она была уверена, что умрет, но ее спасла медсестра-правозащитница[11], которая добилась перевода Салли в больницу, где ей обеспечили лучшие условия.

В конце концов Салли смогла вернуться в Линкольн. Друзья помогали ей делать то, с чем она сама была не в состоянии справиться. Шон вернулся домой и оставался с ней больше года.

Пока у Салли не начались серьезные проблемы со здоровьем, она жила насыщенной жизнью. Ей нравилось путешествовать за границей, она три раза была замужем, много где работала — владела собственным рестораном, преподавала и занималась сочинительством. Удостоена нескольких литературных премий, активно занималась общественной деятельностью в округе. Недавно Салли написала историю фермерства в штате Небраска. А теперь, шаг за шагом, заново склеивает свою жизнь из осколков. Она входит в правительственные группы в качестве консультанта по вопросам сельского хозяйства, развития деревни и глобальных изменений климата. Салли наделена редким даром оптимизма. Даже инвалидность стала базой для новых потрясающих историй. Она сказала: «Мне нравятся новые трудности и то, что я многому учусь заново. Это как решать творческие задачи. Лично мне всего хватает. Я никогда не буду состоятельной, но по сравнению с многими обитателями нашей планеты, которые живут на два доллара в день, я миллионерша».

На момент интервью Салли было шестьдесят четыре года, и когда я спросила ее, может ли она представить себя в старости, в ответ услышала: «Да. Когда я смотрю на себя в зеркало, узнаю в отражении бабушку. Но это не беда — ведь я ее так любила».

Она рассказала, что усвоила много навыков выживания, стала больше сострадать другим, но и устанавливать границы между собой и окружающими, чтобы защититься. Она так это сформулировала: «Я вижу, в чем разница между вами и мной».

Салли честна по отношению к самой себе: «Раньше я не умела разрешить конфликт между своими желаниями и потребностями, а теперь научилась справляться с этими сложностями», — объяснила она.

«Я радуюсь жизни и не впадаю в панику, если что-то идет не так», — сказала Салли. Она считает, что таков ее характер и что этому ее научил двенадцатишаговый алгоритм для взрослых детей алкоголиков, полученный на тренинге[12]. Мать Салли была алкоголичкой, и, повзрослев, она сумела преодолеть тяжкое наследие детства.

Салли не боится умирать. Она много раз была на пороге смерти и знает: в этот момент людям так плохо и тяжело, что некогда волноваться об этом. Считает, что большинство боится «отделения души от тела», утраты идентичности, своего стиля мышления и самоощущения.

Салли вспомнила один сон, который ей приснился в девятилетнем возрасте. К ней пришла ее тетя, умершая от инсульта, и сказала, что люди боятся не столько смерти, сколько того, что о них забудут. Их существование после смерти напоминает вышитую скатерть, которая понемногу выцветает. Узор оставляет отпечаток всех, для кого жизнь умершего имела значение.

Салли помогла отцу, позаботившись о том, чтобы, умирая, он меньше страдал. За несколько минут до смерти она и ее единокровная сестра сидели рядом с ним и беседовали об одном из старых друзей семьи. Прошло какое-то время, им показалось, что отец впадает в кому и ничего не слышит.

Они с сестрой пытались вспомнить имя этого друга, вдруг отец его произнес и умер. Салли сказала, что после этого происшествия она усвоила: люди в состоянии комы могут слышать, поэтому всегда старалась быть настроенной на лучшее и проявлять к ним любовь.

Салли рассказала мне о своих предсмертных ощущениях. От этого ей было неловко, потому что история напоминала статью из научно-популярного журнала «Ридерз дайджест»[13]. По мере приближения смерти Салли видела свет и тени знакомых умерших людей. Когда ее реанимировали, она была огорчена, потому что «умирать было самое интересное, что произошло со мной за всю жизнь».

Но Салли все равно до конца не понимает, что происходит, когда мы умираем. Она считает, что все мы вышли из огромного океана и после смерти снова туда попадаем. Мы навсегда связаны со всем сущим, а материя и энергия не исчезают. Она засмеялась и сказала: «Я не уверена, во что мы превратимся — в волны или частицы, но в той или иной форме будем продолжать свое существование».

Пожелания Салли по поводу собственных похорон отражают ее уникальность как личности. Согласно обычаю некоторых местных племен, она хотела бы, чтобы ее прах захоронили на крыше собственного дома, чтобы местным грифам было чем полакомиться. Но они с сыном понимают: местным жителям это может оказаться не по душе. Поэтому Салли решила, что лучше похоронить ее за деревом, во дворе дома. Но это незаконно. Так что, вероятно, ее кремируют.

В тот день, когда я брала у Салли интервью, небо было голубое, вокруг буйствовала сирень, а трава было изумрудно-зеленая после недавнего дождя. Салли чувствовала себя хорошо. «Когда я на свежем воздухе, я так рада, что жива», — воскликнула она. Заметив червячка на листе какого-то растения и наблюдая, как он бойко крутится, спеша куда-то в траве, засмеялась: «Вот какой жизнерадостный, совсем как я».

Салли чудесная, для многих вершины ее способности радоваться жизни недостижимы. Но мне повезло с ней встретиться. У нее по-прежнему насыщенная жизнь. Она помогла мне взглянуть на собственные проблемы со стороны. Если муж Салли радостно несет свое бремя, то и я смогу быть благодарной и жизнерадостной.

Наше истинное наследие Космос наполнен драгоценностями, Я хочу подарить их пригоршню тебе этим утром. Каждый момент твоей жизни — это драгоценность Сияющая, в которой отражаются земля и небо, Вода и облака. Только сделай легкий вдох, И тебе откроются чудеса. Ты вдруг услышишь пенье птиц И шепот сосен, Увидишь, как расцветут цветы, И синее небо, И белые облака, Улыбку и чудный взгляд любимого. Ты, богатейший человек на свете, Кто бродил и выпрашивал милостыню, Хватит быть обиженным ребенком. Вернись и потребуй свое наследство. Мы должны наслаждаться собственным счастьем И открыть его всем и каждому. Дорожи вот этим самым моментом, Попрощайся с потоком горя И открой объятья жизни.

Тич Нхат Ханх

Часть III Все в одной лодке

Глава 14 Попутчики

Говорить с тобой — словно обрести защиту.

Эмили Дикинсон

Каждый друг воплощает для нас целый мир, которого нет, пока этот друг не посетил нас, и только благодаря нашей встрече этот мир рождается.

Анаис Нин

Уже более тридцати лет Эмма с подругами из Университета Колорадо совершают туристический поход в государственный парк, чтобы отпраздновать день летнего солнцестояния. Они берут с собой вино, сыр и закваску для теста, а когда стемнеет, разводят большой костер, поют и танцуют вокруг него. Спят они в маленьких палатках под осинами и звездами. Во время походов подруги рассказывают друг другу, какие неприятности и победы довелось пережить в этом году, о своих внутренних противоречиях, убеждениях и сокровенных мыслях. Эти беседы — своего рода психотерапия. Они учат чему-то, вдохновляют и помогают исцеляться.

В прошлом году Соледад сообщила, что у нее обнаружили волчанку, а у ее мужа — терминальная стадия рака почек. Другие женщины тихо слушали рассказ о том, как будет прогрессировать ее болезнь и болезнь мужа. Соледад была в состоянии такого горя, что ее трясло, голос срывался. Эмма пересела к ней поближе и крепко обняла за плечи.

Когда Соледад выплакалась, Эмма предложила собравшимся провести церемонию исцеления. Все, кроме Соледад, отправились к озеру в поисках символических целительных объектов. Через несколько минут женщины вернулись и сели вокруг Соледад. Каждая по очереди объясняла, что именно хочет ей подарить.

«Этот цветок водосбора — твоя красота, которая выстоит, несмотря ни на что», — сказала Эмма.

«Этот камень кварца воплощает силу, которая тебе понадобится, чтобы выстоять в трудные дни», — продолжала Линетт. После того как все женщины преподнесли свои дары, они посмотрели в глаза Соледад, положили руки ей на плечи и послали свою целительную энергию. Эмма решила, что Соледад нужно дать новое имя. И она нарекла ее «Мужеством». Эта церемония помогала многим нашим подругам. Соледад приняла целительные дары и новое имя, которое придаст ей сил. Все женщины поняли, что придут на помощь друг другу, когда у кого-то тоже случится беда. Эмме пришла в голову мысль: «Только женщинам нашего возраста присуща мудрость, позволяющая придумывать подобные ритуалы. Двадцать лет назад мы до такого не додумались бы».

* * *

Женщины всегда действовали сообща. На протяжении по крайней мере 200 000 лет мы воспитывали детей, добывали пропитание и ходили за водой с женщинами своего клана.

Качая на руках малышей, вместе пели, а когда умирали близкие, сообща их оплакивали. Мы беседовали у костра и слушали, как на рассвете просыпаются птицы. Старея, помогали воспитывать внуков и наблюдали за юными соплеменниками.

Нам по-прежнему нравится встречаться с друзьями, но в двадцать первом веке это нужно планировать и прилагать усилия. Мы часто живем своей жизнью и с трудом находим время, чтобы побыть вместе. В нашей культуре не учат, что дружба важнее всего, и именно она, когда мы стареем, помогает сохраниться.

Но понемногу мы начинаем осознавать, какое золото наши друзья. Ведь с близкими людьми лишние слова не нужны. Можно передать сложные и глубокие эмоции одним взглядом или округлив глаза, либо улыбкой. Мои подруги шутят, что многие разговоры строятся по принципу «я говорю и жду, когда можно будет заговорить снова». К дружеским беседам это не относится.

У меня были близкие друзья в школе и старших классах, но первая настоящая подруга появилась во времена студенчества. Когда я приехала в Университет Канзаса летом 1965 года, познакомилась с соседкой по комнате Дженис — маленькой, темноволосой и темноглазой девушкой. Ее родители — из канзасских рабочих, потому отец был против ее поступления в университет. Она стала первой из моих знакомых, кто прочел Толстого, Пастернака и Достоевского. Наизусть знала стихи Блейка и Уитмена.

Хотя мы обе на людях были стеснительными, друг с другом вели долгие разговоры. В первый вечер нашего знакомства просидели всю ночь, обсуждая свои взгляды на жизнь. Проговорив восемь часов, я поняла, что моя жизнь изменится и что в мире есть люди, похожие на меня.

Всю жизнь я подпитывалась энергией подруг, со многими из которых мы были знакомы на протяжении десятилетий. Мы гуляем, долго разговариваем по телефону и каждый день узнаем, как идут дела. Представить себе не могу, как бы мы жили друг без друга.

Многие находят друзей в начальных классах школы. Есть и друзья со времен учебы в основной школе, старших классах, а также родственные души, с которыми мы познакомились в колледже. Кто-то в большей степени интроверт или часто переезжал с места на место, поэтому близких немного. Однако неважно, сколько их. Дело в том, что, когда исполняется шестьдесят или семьдесят лет, мы начинаем понимать, как дороги подруги. Если есть дети, они к этому времени выросли; если была работа, она начинает уходить на второй план. А если очень повезет, подруги и друзья останутся с нами, у них будет время на общение. Эти люди помогают взглянуть на происходящее в нашей жизни с иной точки зрения и даже пошутить над неприятностями. Они бескорыстно остаются с нами, понимают и утешают.

В семье мы можем ухаживать за кем-то и кого-то утешать, а друзья заботятся о нас. Не описать словами, какие это одухотворенные и радостные отношения. Благополучие женщин нашего возраста зависит именно от того, сколько времени мы проводим с близкими подругами.

Неважно, сколько нам лет, мы всегда можем выбрать в подруги тех, с кем развиваемся и с кем хорошо. Можем проводить время с теми, кто разделяет наши нравственные ценности. Я всегда видела разницу между близкими подругами и попутчиками, с которыми просто свела судьба. Попутчицы — мамы других детей, коллеги по работе или те, с кем я работаю в одну смену в благотворительной организации, которая собирает и доставляет еду неимущим. Конечно, бывает и так, что попутчицы, хорошие знакомые становятся друзьями.

Способны в одночасье превратиться в близких людей. Я знакома с двумя женщинами, которые подружились в ретрите молчания[14]. Когда закончилось их время пребывания там, они обменялись контактной информацией и решили встретиться. С тех пор дружат.

Дружба — не столько существительное, сколько глагол. Любые взаимоотношения требуют внимательности, энергии и времени. Если их не подпитывать, они обесцениваются. С друзьями мы дружим, то есть выслушиваем, делимся опытом, смеемся, утешаем и наслаждаемся тем, что в данный момент происходит. Мы говорим друзьям, что любим и ценим их. Когда я пишу эти строки, думаю о Луизе, которая печет что-нибудь сладкое и относит гостинец друзьям, если им сделали биопсию или провели хирургическое вмешательство. Либо вспоминаю свою подругу Гретхен, которая каждое сообщение в электронной почте подписывает так: «Спасибо за то, что любишь меня».

У женщин хорошо получается говорить по душам, если произошло несчастье. Мы умеем слушать и сопереживать. Именно мы первыми приходим друг другу на помощь в экстренных случаях. Нам ни к чему скрывать страдания, недостатки или промахи. Мы можем совершать ошибки, не считая их великим риском.

Скажи мне, кто твоя подруга, — и я скажу, кто ты. В конечном счете, у нас складываются похожие вкусы в музыке. Мы любим одни и те же книги, развлечения и еду. Всю жизнь учим друг друга разным тонкостям и хитрым приемам, подталкиваем к развитию. Наши небольшие подарки, комплименты и юмор помогают другим собраться с силами и продолжать жить.

Друзья напоминают нам, что нет ничего такого, что нельзя было бы обсудить на прогулке или за чашечкой кофе. Прямо сейчас мне приходит на ум одна из прогулок, которую я совершала с соседкой, когда мама медленно умирала в больнице в трех часах пути от дома. Это сильно огорчало и мучило меня. И вот, когда я была дома, после того как моя семья завершила вечерние дела и все стали готовиться ко сну, мы с Бетти пошли гулять под звездным небом, и я начала изливать ей свою тоску. Она сочувственно выслушала меня, старалась шутливо подбодрить. Поначалу меня это шокировало, но потом и я рассмеялась. После таких прогулок я стала спать по ночам.

Керри — яркий пример женщины, которую поддержали друзья. Ей было шестьдесят четыре года, когда муж изменил ей с одной из своих студенток. Отношения в браке были непростые, Керри подозревала, что муж изменял ей, но серьезных отношений на стороне никогда не было. Несмотря на интрижки, Керри считала, что у них прочный брак. Они вырастили троих преуспевающих детей, радовались общению с семью внуками и общими друзьями, вели яркую сексуальную жизнь. Темноволосая красавица Керри модно одевалась и держала себя в хорошей форме. Но одним снежным утром после короткого разговора она расклеилась. Чувство неуязвимости и уверенности в себе пропали. Она быстро набрала лишних двадцать фунтов веса и стала литрами пить красное вино, а плакала так, что постоянно ходила с красными глазами.

К счастью, многие подруги сообща начали помогать Керри и удержали ее от погружения в омут тоски. Одна ужинала с ней каждый вечер, а по субботам они собирались вместе на чашечку кофе. Керри сказала им: «Я еще шесть месяцев посержусь, пострадаю от одиночества и помучаюсь от страха. А потом вступлю в новый этап жизни».

Все эти шесть месяцев Керри мучилась вопросами: «Что я сделала не так? Почему я это не предвидела? Почему вообще вышла замуж за этого поганца? Как снова научиться доверять мужчине?»

Керри впадала в ярость, плакала и предавалась мстительным фантазиям. Она волновалась, как выглядит, сколько у нее денег на счету в банке и сможет ли она остаться в здравом уме. Но каждый день она беседовала по душам с подругами и ровно через шесть месяцев, как и предсказывала, была готова жить дальше.

Однажды вечером Керри с подругой Элизой, с которой они были знакомы двадцать лет, решили завести огород. Им было приятно придумать саму идею и работать вместе все лето. Большую часть вечеров, за ужином, Керри сидела на парадном крыльце дома своих соседей. Пить красное вино она перестала, переключившись на желтый чай. А еще пристрастилась к велосипедным прогулкам и сбросила «травматический лишний вес».

Керри обнаружила, что солнечный свет, тепло и зеленый цвет оказали на нее целебное действие. Но затем пришли холода. Засохли кусты помидоров, покрылись изморозью велосипедные шины, а соседи засели по домам.

Керри же металась по дому с тремя пустыми спальнями, как зверек в клетке. Она не знала, что поможет ей в холодную пенсильванскую зиму, и поняла: на помощь придут только подруги. Керри стала проводить у себя дома заседания книжного клуба и организовала группу китайской гимнастики тайцзи. Кабинет переоборудовала в комнату для медитаций, а в библиотеку приглашала женщин, которым хотелось где-то спокойно посидеть, почитать и сделать заметки, так, чтобы никто не мешал. Неудивительно, что дом Керри превратился в пристанище для женщин. Она наслаждалась возможностью строить жизнь самостоятельно. Раньше у нее не было такой свободы. Она стала вегетарианкой и готовила лишь ту еду, которая ей нравилась. По вечерам ходила в кино, на концерты и званые обеды. Керри была благодарна судьбе за это. Она спланировала женскую пижамную вечеринку, чтобы посмотреть с подругами фильмы по мотивам романов Джейн Остин.

Однако Керри не хватало близкого человека, с которым она могла бы пить кофе по утрам или болтать поздними вечерами, греясь у камина. Все взвесив и обсудив, она пригласила жить к себе Элизу, которая тоже была в разводе. Керри призналась: «Раз уж мы не переругались, решая, кому выпалывать сорняки, думаю, мы и с другими напряженными моментами справимся». И тихо добавила: «Я ей доверяю».

Прошел год. Керри чувствовала себя гораздо счастливее, чем ранее в браке. Она гордилась своим жизнелюбием и стойкостью и тем, что творчески подошла к коренным переменам в своей жизни.

Конечно, у Керри и Элизы иногда возникали разногласия, но прелесть женской дружбы заключается в том, что нам необязательно быть идеальными, чтобы ладить друг с другом. В сущности, долгосрочные отношения предполагают, что мы принимаем других такими, какие они есть. Если ожидания завышены, разочарования не заставят себя ждать.

Старые дружеские отношения перерастают в привычку и становятся пресными, если мы не придумаем, как меняться и развиваться вместе. Мы можем приглашать новых знакомых присоединиться к нам. В таких случаях отношения в группе меняются, а разговоры становятся увлекательнее. Еще один хороший способ оживить дружбу — сделать вместе нечто такое, чего раньше никогда не делали. Например, сходить в антикварный магазин или съездить куда-то далеко на машине. Можно найти новую тему для беседы, например: «Если бы вы решили сочинить историю, то о чем?», или: «Какой естественный талант вы хотели бы развить в себе?»

Мы с Марджи встречаемся раз в месяц, чтобы пообедать, а потом сходить на выставку в галерею. Вместе изучаем произведения искусства, а потом обсуждаем увиденное. Удивительно, сколько новых впечатлений и наблюдений возникает после таких визитов. Мы знакомы больше тридцати лет, и нам всегда есть о чем поговорить.

Женщины часто выступают посредниками в общении соседей. Я нашла много друзей среди мужчин, с которыми меня познакомили подруги. Бетти была особенно талантлива, помогая соседям знакомиться. Она организовывала вечеринки и старалась сделать так, чтобы люди передружились и всем было хорошо. Последнюю вечеринку Бетти с мужем провели в своем каменном доме, которому больше ста лет, под самый Новый год: решили в марте переехать в многоквартирный дом в центре. Вне всякого сомнения, они и там будут устраивать вечеринки, но уже по-другому. Да и мы изменимся.

Когда мы переехали в этот район в 1980 году, Бетти заглянула к нам и пригласила в гости. В то время были живы наши мамы, волосы у нас были русые, и мы любили засиживаться за полночь. Моему сыну исполнилось девять, дочке — три года. У Бетти тоже были маленькие дети. Мы наблюдали, как они взрослеют, женятся и заводят собственных детей.

Когда мы познакомились, Бетти занимала ответственную должность в предвыборном штабе. Потом она возглавляла наш районный общественный центр, а сейчас руководит некоммерческой организацией. Мы принимали участие в правозащитных кампаниях и покупали растения для своих садов.

Я помогала ей сделать перестановку и ремонт на кухне, а она мне — во время первой рекламной поездки, посвященной книге, которую я написала. Мы утешали друг друга в периоды семейных неурядиц. Я была на дне рождения у Бетти, когда она отмечала семидесятилетие. В тот день каждый гость в шутку подарил ей одно и то же: ее любимую закуску — соус из артишоков.

На улице было темно и холодно, когда я шла к дому Бетти в тот канун Нового года. Сосны сгорбились, как старики под порывами северного ветра. А в ее доме горел яркий свет, будто на круизном корабле, и были видны яркие горшки с цветами в окнах.

Бетти встретила меня на пороге. На ней был блестящий красный жакет. Она выглядела совершенно не по-домашнему и считала, что если я умею распечатывать кусок сыра и готовлю гуакамоле, это героизм с моей стороны. Я стала раскладывать еду по тарелкам, а она относила их на стол, в гостиную с деревянными панелями.

Ее муж Кэл зашел на кухню проверить, как пекутся цыплята в духовке. В то утро ему сделали биопсию в ходе обследования по поводу рака щитовидной железы, а я консультировалась по телефону со своим врачом из-за проблем с давлением. Вечером мы предавались воспоминаниям. Бетти вспоминала, что в 1973 году, после протестных акций с AIM (Ассоциацией американских индейцев) и племенем лакота в месте бойни на ручье Вундед-Ни, Марлон Брандо приходил к ним в гости. Он соорудил себе бутерброд с луком из болонской колбасы и делился соображениями о кампании в резервации Пайн-Ридж.

К разговору присоединился наш старый сосед Боб с чизкейком, который он прихватил с собой на вечеринку. Это был жизнерадостный школьный психолог, который почти полностью оглох. Когда я поинтересовалась, как его дела, он бодро откликнулся: «Хорошо!» Потом помолчал и печально добавил: «Не то чтобы очень, но так обстоят дела».

К восьми часам вечера входные звонки у парадной и задней двери не умолкали. Друзья прибывали со своей едой и вином, быстро входили с холодной ночной улицы. Многие из нас были знакомы с тех славных времен, когда нам исполнилось по тридцать-сорок лет. Мы были сообразительными, энергичными и легкими на подъем. Теперь силы убывают, и нас больше ничего не ждет. Все разговоры теперь — о здоровье, отдыхе, пенсии и внуках.

Некоторые соседи пережили серьезные утраты. Муж Сью умер год назад. У других гостей нашли рак, кто-то стал инвалидом, а у кого-то обнаружили болезнь Паркинсона. Безусловно, многие испытывали горечь по поводу своей жизни или судьбы мира в целом, но на вечеринке об этом не говорили.

Зато мы смеялись и пили вино. Вместе предавались воспоминаниям о старых добрых временах и поддразнивали друг друга за мелкие грешки прошлого. Мы обнимались и даже спели старинный шотландский рождественский гимн на стихи Роберта Бернса.

А потом я ушла с вечеринки. По дороге домой оглянулась на этот дом, похожий на корабль с освещенными окнами. Через заледенелые стекла были видны орхидеи, которые разводила Бетти, розы и новогодние алые кусты пуансеттии. И все мои седовласые друзья в ярких забавных свитерах.

В воздухе пахло снегом. Я знала, что приближается ночной ураган. В Небраске начиналась зима, но пока я чувствовала, что с погодой везет. А на вечеринке мы испытали «всплеск коллективного энтузиазма», как это называет социолог Эмиль Дюркгейм.

Я счастлива по той же причине, что и другие люди, — мне нравятся общие воспоминания, и когда у кого-то при виде меня глаза загораются от радости. Это могут быть друзья или родные. Главное — защитное поле душевности, которое всегда в нашем распоряжении, когда это нужно и когда мы этого хотим.

Глава 15 Помощники капитана

В долгом браке химия романтических чувств перерастает в совместимость супругов, в их дружбу и партнерство. И, конечно, дело не в том, что страсть куда-то улетучивается, просто она обогащается другими проявлениями любви.

Мадлен Л’Энгл

Как замечательно быть замужем за археологом — чем старше ты становишься, тем больше он интересуется тобой.

Агата Кристи

Однажды вечером Эмма рубила на доске овощи для овощного рагу. В этот момент домой вернулся с работы Крис, усталый и раздраженный. Когда она поинтересовалась, как прошел день, он что-то буркнул в ответ. Подошел к барной стойке, начал просматривать почту. И тут заметил чек об оплате картой «Виза», из которого следовало, что Эмма потратила 100 долларов на обед в кафе с дочерью Алисой и ее близнецами. «Я тебе что, машина для печатания денег?» — рявкнул он.

Эмме захотелось рявкнуть что-то в ответ, но она сдержалась: они были много лет женаты, и она знала, что дело не в деньгах, просто день не задался. Эмма оторвалась от резки овощей и подошла к Крису. Ласково сжала его руку и произнесла: «Ох, милый, у тебя был трудный день, мне очень жаль».

Крис смягчился и в ответ потрепал ее по спине. Потом выдавил из себя слабую улыбку и сказал: «Какой у нас будет аппетитный ужин!»

Потом вечером Крис дремал в своем кресле, а Эмма смотрела на него. Когда они познакомились, ей было девятнадцать лет, а он был темноволосым и мускулистым студентом колледжа. Мог легко поднять ее на руки, словно пушинку. Он хотел стать инженером, но выяснилось, что у них будет ребенок. Тогда он бросил учебу и устроился работать в небольшую фирму ландшафтного дизайна. Помог ей закончить колледж и взял на себя все семейные заботы в первый год жизни сына. А потом, в первый год своей преподавательской работы, Эмма ждала второго ребенка.

Она по-прежнему считала Криса любящим и восторженным отцом двоих детей, а потом ощетинившимся и часто сердитым отцом подростков, которые постоянно попадали в переделки. Она помнила, каким он был в тот день, когда их сын окончил горнодобывающую школу в Колорадо. Он так этим гордился, сожалея, что ему самому не удалось доучиться. И вот какой он теперь: седой мужчина с морщинками вокруг глаз. У него болели колени и спина, но он редко жаловался.

Когда они были моложе, ссорились по любому поводу. Эмма краснела от стыда, вспоминая, как они ругались и орали друг на друга. Теперь они стали мудрее, оба научились не придираться к мелочам и успокаиваться, прежде чем начать трудный разговор, а во время него не перебивают друг друга и не пускаются в обвинения. Даже ссорясь, они знают, как поддержать и признать, что другой может быть прав.

Когда Эмма стала ходить на сеансы психотерапии, которые позволили ей сконцентрироваться на происходящем здесь и сейчас, она успокоилась и сумела заново наладить отношения. Теперь, спустя много лет, они с мужем многому научились. Например, время от времени просто спрашивать друг друга: «У тебя все в порядке?» Ждали ответа и были готовы выслушать, если появлялась необходимость.

Эмма ощутила прилив нежности, глядя на мирно посапывающего пожилого мужчину с котом на коленях. Вот он, старина, ее любимый.

* * *

Чтобы брак был благополучным и долгим, женщинам следует научиться мастерски управлять лодкой семейной жизни, выстраивая отношения со своим знакомым, но постоянно развивающимся спутником жизни. Так как продолжительность жизни выросла, многие состоят в семейных отношениях, которые длятся и сорок, и пятьдесят лет. Согласно данным научных исследований, в прочном браке остаются не те, у кого идеальные взаимоотношения, а те, кто решил сохранить брак. Это результат твердого решения и необходимых умений, которые способствуют тому, что люди довольны семейными отношениями.

Браки успешны, когда муж с женой умеют большую часть времени ладить друг с другом. Эксперты в области взаимоотношений Джон и Джулия Готман получили тому доказательства и пришли к выводу, что лучшие отношения складываются в парах, которым удается быстро освободиться от отрицательных эмоций. Если они сохраняются, образуется неблагоприятный психологический микроклимат. С другой стороны, приспосабливаясь и благожелательно отзываясь друг о друге, можно создать благоприятную обстановку в семье.

Ни деревья, ни люди не могут нормально расти, если посажены слишком близко. Родные лишь выиграют, обеспечив друг другу эмоциональную и социальную свободу, которая позволит развиваться. Далеко не все решения могут приниматься единодушно. Полезнее, чтобы каждый супруг брал на себя ответственность в том, что касается родственников, когда планируются визиты к ним, покупаются подарки или надо принимать жизненно важные решения. Ведь мы сами отвечаем за свое тело и сами выбираем друзей.

Когда у семьи есть близкие семейные пары, с которыми они дружат, это делает брак счастливее и способствует большей стабильности. Если нет родственников или друзей, кроме друг друга, вся эмоциональная нагрузка ложится на них тяжким бременем. В таком случае семейная лодка может затонуть. А если человек эмоционально привязан еще к кому-то, он знает, когда не нужно цепляться за партнера. Тогда каждый может не только посвящать себя интересам, которые второй супруг не разделяет, но и завести близких друзей.

Рита Руднер пишет об этом так: «Мне нравится быть замужем. Как здорово, что есть на свете человек, которого ты можешь выводить из себя на протяжении всей жизни». Во всех семейных парах возникают конфликты, если супруги не умеют нейтрализовать разногласия и поверхностно общаются. Достаточно просто понять, как вести разговор в конфликтной ситуации, чтобы брак был наполнен живыми и яркими чувствами. Когда у пар нет средств для управления конфликтами, они разводятся из-за пустяковых и обыденных разногласий.

Браки долговечны, если супруги могут откровенно делиться мыслями и чувствами, выслушать друг друга и посочувствовать, не давая при этом советов. Я вспоминаю, как за долгие годы психотерапевтической практики мне приходила в голову мысль: «Как много браков удалось бы спасти, если бы оба супруга научились говорить друг другу: “Я слышу и понимаю тебя”».

Если муж с женой знают, как попросить о том, что нужно, вероятно, их брак будет успешнее. Каждый раз, когда я слышала от одного из супругов: «Я хочу, чтобы он сам догадался, что я чувствую, без слов», — понимала, что в этом браке есть проблемы. Всем нужно, чтобы другие люди объяснили, чего они хотят и что им требуется. Мы же не умеем мысли читать!

Но общение не предполагает, что надо грубо резать правду-матку в глаза. Один из секретов счастливого брака заключается в том, чтобы не говорить вслух обо всем, приходящем в голову. Не стоит проявлять недоброе отношение к другому человеку или позволять себе резкие критические замечания. Как и мгновенно обижаться на замечания близкого человека в свой адрес. Как выразилась судья высшей инстанции Рут Бадер, «в хорошей семье всегда неплохо иногда быть чуточку глухим».

Одна из самых больших радостей долгих и стабильных партнерских отношений — склонность людей дополнять друг друга. Черты характера, которые приводят к конфликтам, помогают и сохранять стабильность в семье. Во многих парах один любит поговорить, а другой умеет слушать. Или один человек эмоционален, другой спокоен и нетороплив. Это идет на пользу, если каждый не застревает надолго в привычной роли. Тем, кто любит поговорить, надо уметь слушать. Человеку уравновешенному иногда следует проявлять глубокие чувства. Иначе особенности характера превратят нас в застывшие карикатуры на самих себя.

Люди меняются: развиваются, учатся, приобретают новые интересы и мнения, часто меняют ожидания относительно взаимоотношений с другими людьми. Когда нашему спутнику жизни исполняется семьдесят лет, это уже не юный беззаботный человек, с которым мы познакомились в колледже. И не замученный родитель, у которого нет времени заплатить налоги или пойти куда-то отдохнуть. Мы все не те. У многих возникает ощущение, что мы прожили множество браков, но с одним и тем же человеком.

В семье могут возникать трудности, когда у одного дела идут хорошо, а у другого плохо. В таких случаях люди развиваются каждый в своем направлении, а не вместе. В самых счастливых семьях муж с женой развиваются год от года и творят друг друга. Но иногда психологическая травма на время тормозит этот процесс.

* * *

Сильвия и Льюис познакомились в своей церкви в Остине, поженились молодыми и вместе росли как личности. В течение двадцати лет их брак был счастливым. После того как их дочь Ленора пристрастилась к наркотикам, Льюис и Сильвия так настрадались, что еле выносили друг друга; каждый видел на лице другого выражение собственных страданий. Этот тяжкий груз давил на обоих, и брак чуть не пошел ко дну. Сильвия начала говорить о разводе, Льюис почти полностью ушел в себя.

Когда с ними стали жить внуки, Сильвия передумала разводиться: детям требовалась забота, и лишь они с Льюисом могли им ее дать. Она и слышать не хотела о том, чтобы отдать малышей приемным родителям. Воспитание внуков стало целью, которая сплотила Сильвию и Льюиса, помогла им сохранить семью. Оба исповедовали христианские ценности, любили внуков и хотели правильно их воспитать.

Сильвия стала серьезно работать над собой, чтобы не предаваться горю. Когда злилась на Льюиса, бросала взгляд на фотографию, где ему всего три года и он улыбался. Это напоминало ей о том, какой он хороший человек.

Льюис помогал внукам с домашней работой и ходил с ними на тренировки по плаванию. Он играл в баскетбол с Максом перед ужином — это доставляло ему радость, а Максу помогало сжечь излишек энергии. Временами, когда Льюис с внуками смотрел по телевизору спортивные матчи или программы о природе, Грейси забиралась к нему на колени и засыпала. Однажды вечером, когда Макс и Грейси уже спали, Сильвия вошла в комнату к Льюису, чтобы побыть с ним. Она попросила его выключить телевизор и взяла за руку. Сказала ему: «Льюис, есть столько всего в жизни, за что мы должны быть благодарны. Ты здоров, а я поправляюсь. Лишних денег у нас нет, но есть медицинская страховка и свой дом. Мы можем позволить себе платить за секцию плавания детей, покупать им костюмы для плавания и теннисные туфли». Льюис выслушал ее и расплакался со словами: «Я все это время так волновался за тебя».

Сильвия подала ему бумажный платок и тоже заплакала. Произнесла: «Мы изо всех сил старались воспитать Ленору как можно лучше. Когда она попала в беду, пытались ей помочь. Она же не умерла, и, может быть, однажды вернется». Сильвия неуклюже забралась к Льюису на колени и обняла его. Так они сидели обнявшись и плакали. Потом успокоились, поцеловались и заключили друг друга в нежные объятия. Потом Сильвия нечаянно пнула Льюиса коленкой в живот, и муж пошутил: «Мы как два слона на бревне». И тут на них напал смех.

В день сорокапятилетней годовщины совместной жизни Сильвия записала в дневнике: «Почему мы сделали это?

Мы были такими разными. Постоянно огорчали друг друга. Каждое решение принималось с боем. Но все оказалось не так уж плохо. Нам было хорошо вместе, хорошо в постели, и хоть мы огорчаем друг друга, все еще любим».

«Мы вместе оттого, что нежно привязаны друг к другу. Несмотря на все проблемы, мы остались вместе — не в силу привычки, а потому, что хотели быть рядом. Когда мы порознь, скучаем друг по другу».

«Мы справились. И не только ради внуков. Отчасти мы вместе потому, что я боюсь, что если оставлю Льюиса, он может этого не перенести. Но если бы он оставил меня, мне тоже было бы ужасно тяжело. Мы как два дерева, которые выросли, обвившись друг вокруг друга».

«Мы оба прожили почти всю свою жизнь, перенеся вместе самые жуткие минуты. Никто, кроме Льюиса, не понимает, какая у меня жизнь, и мне понятна его жизнь. Что еще надо, когда мы состарились? Нам нужен лишь тот, кто разделяет с нами историю нашей жизни, радости и печали. А кто еще останется с нами до самого конца?»

* * *

Наши браки в двадцать первом веке не похожи на семейную жизнь наших родителей или дедушек и бабушек. Мир изменился, гендерные роли изменились вместе с ним, как и ожидания относительно интимной жизни. Стали легальными однополые браки, а за развод меньше осуждают. В эпоху, когда каждый может зарабатывать себе на жизнь, женщины выбирают спутника жизни не по необходимости, а потому, что сами принимают такое решение.

За последние десятилетия отношение психологов к взаимоотношениям людей изменились. В 1980 годы психотерапевты уговаривали семейные пары сохранять отношения, даже если они не приносили людям удовлетворения. Кроме того, подавали мысль о том, чтобы «все вышло наружу», они высказали свой гнев и страдания, какими бы тривиальными те ни казались. Теперь в нашей среде эту философию не поддерживают. Сегодня психотерапевты учат людей понимать, как важны разумные ожидания, что надо игнорировать мелочи и думать о хорошем.

Историк Стефани Кунц читает, что соблюдать клятву «пока смерть не разлучит нас» становится все труднее. Уровень разводов родителей, воспитывающих детей, ниже, но вдвое повышается у перешагнувших пятидесятилетний рубеж, и втрое — у людей старше шестидесяти пяти. После того как дети покидают родительский дом, многие из тех, кто благополучно прожил тридцать лет в браке и больше, начинают осознавать, что не хотят провести остаток жизни с этим человеком.

Инициаторами большинства разводов являются женщины, их самые распространенные жалобы связаны с тем, что спутнику жизни нет до них дела, он не уделяет им внимания. Еще одна жалоба касается стремления полностью контролировать их жизнь.

Кунц приходит к выводу, что преимуществ, автоматически возникающих в браке, становится меньше, и те браки, где есть проблемы, попадают в зону риска. Но повышаются преимущества благополучных браков. Когда в семье все хорошо, это благоприятно сказывается на здоровье и качестве жизни женщины.

У Барбары и Джуди были благополучные отношения на протяжении тридцати лет, но они оформили отношения только после официального разрешения однополых браков. Обе — активистки сообщества Линкольна в защиту прав женщин и меньшинств.

В нашем консервативном обществе Барбара давно заявила о том, что лесбиянка. Приблизившись к сорока годам, она занимала должность в университете и могла открыто заявлять о своей ориентации. В то время женщины-лесбиянки умирали от СПИДа, и она считала, что важно информировать жителей Небраски о проблемах гомосексуалистов и лесбиянок.

В это же время Джуди была замужем за мужчиной, у них росла дочь. После того как она приняла участие в дискуссиях в женской группе, у нее открылись глаза на собственную сексуальную ориентацию, и несколько месяцев спустя она набралась мужества, чтобы заявить об этом. Вскоре она развелась с мужем.

Барбара и Джуди познакомились в 1985 году на открытой вечеринке, а в 1988 году они отпраздновали свою свадьбу в кругу друзей. Когда такие браки узаконили, ни Барбара, ни Джуди не считали, что им нужен штамп в паспорте, но заключили брак, чтобы получить налоговые льготы и медицинскую страховку. В нашей стране это была первая официальная однополая семейная пара.

В далекие 1980-е семья Джуди приняла новость благосклонно, а вот мама Барбары упала в обморок. Придя в себя, она сказала Барбаре, что не переживет этого. Но такой беды не случилось. Правда, родители Барбары не признали Джуди и не позволяли ей переступить порог дома. Упомянуть Джуди Барбара могла один-единственный раз — когда ее мама умирала. Барбара сказала: «Я сидела у ее постели и рассказывала, какая Джуди замечательная».

Семейные проблемы подвигли Барбару помогать другим лесбиянкам, у которых возникали противоречия в семьях и которые страдали от осуждения окружающих. В конце концов они с Джуди учредили женскую организацию, где все вместе отстаивают свои права.

Теперь Джуди, переболевшая полиомиелитом в пятнадцатилетнем возрасте, передвигается в инвалидном кресле. Она не может спуститься на первый этаж дома или активно вести хозяйство. Больше они с Барбарой не могут много путешествовать. Но им обеим нравится наблюдать за птицами, и они в состоянии добраться до ближайших городских парков, чтобы наблюдать за весенними и осенними миграциями. Они радуются общению с дочерью Джуди, которая живет в их городе, и устраивают ужины для женской организации, участники которой стали для них родными людьми.

Им многое довелось пережить вместе: развод Джуди, проблемы со здоровьем и дискриминацию. Но невзгоды придали сил и укрепили преданность друг другу. Их взаимное уважение, общие интересы и стремление укреплять союз помогли сохранить любовь.

* * *

Мы с мужем тоже долго прожили вместе. Сорокалетний юбилей отношений отпраздновали, совершив поездку к тихоокеанскому побережью на северо-западе страны. Но не так, как это делали наши друзья. Мы объезжали стороной города и туристические зоны, стремясь попасть в отдаленные уголки нетронутой природы. Однажды целый день провели, гуляя в одиночестве и наслаждаясь красотой вокруг.

Во время этой поездки мы устроили ночлег у воды, забредали в самые густые старые леса или джунгли, какие попадались на пути. Мы останавливались на территории Олимпийского национального парка, а затем отправились на остров Ванкувер. Первые две ночи нежились в избушке в Калалок Кэмпграунд Олимпийского национального парка. Мы забрались на утес, возвышавшийся над покрытым туманом пляжем, заваленном выброшенными на берег деревьями и ракушками. Сразу после прибытия я отправилась бродить по пляжу в одиночестве. Там было пусто — только я и чайки, — но, проходя по линии прибоя, я заметила надпись «СЕЙЧАС», которую кто-то крупными буквами начертил на песке у воды. Слова от Бога в вышине были как нельзя кстати. СЕЙЧАС — именно сейчас я хотела прожить ближайшие одиннадцать дней, не обращаясь к прошлому и не беспокоясь о будущем, а погружаясь в свои чувства и наслаждаясь происходящим в данный момент.

В ту неделю мы наблюдали за приливами и находили морских звезд, анемоны и крабов-отшельников. Ночью любовались закатом над Тихим океаном, потом разводили огонь у нашего домика и слушали океан, готовый обрушиться на нас через открытую дверь.

По утрам мы готовили бутерброды, наливали в бутылки воду и отправлялись в дальний дремучий лес или джунгли. Мы брели миля за милей в бликах солнечного света, окруженные тишиной и сотнями оттенков зеленого. Со временем научились узнавать болиголов, пихту, ель Дугласа и красный кедр — священное для местных жителей дерево.

По вечерам мы ужинали в маленьких кафе, часто за столиками на улице, иногда у воды. Однажды вечером в кафе под названием «Волк в тумане» в Тофино я сказала Джиму: «Мы сюда никогда не вернемся».

В тот момент я вкладывала в эту фразу прозаический смысл. Было маловероятно, чтобы мы когда-нибудь снова оказались в этом кафе прекрасным сентябрьским вечером. Но позднее я поняла, что в этой фразе заключен и более глубокий смысл. Нам было за шестьдесят, но в тот момент мы были здоровы, счастливы друг с другом и довольны жизнью. Вроде и все наши друзья, родные тоже в порядке. У наших детей все хорошо в семьях и на работе. Внуки любили нас и в основном вели себя хорошо. Тот вечер в Тофино и поздний сентябрь были озарены для нас золотым светом.

Но мы старели, то же происходило с нашими друзьями, родными, двоюродными братьями и сестрами. Когда мы с ними встречались позднее, обсуждали проблемы с давлением, уровнем холестерина и то, как мы ходим по врачам. Вероятно, скоро у многих наших близких начнутся серьезные проблемы со здоровьем.

Но в тот вечер в Тофино тяготы старения казались далекими. А радость жизни ослепляла — у нас было время для тех, кого мы любили, для чтения, любимой и желанной работы. Так радуются жизни дети и те, кто умеет жить неспешно. В тот момент мы с Джимом понимали, как это ценно.

Со временем нам пришлось пройти через трудности. Наш брак не был безоблачным: я не могу с уверенностью заявить, что мы созданы друг для друга. Но в тот вечер на нас снизошло блаженство. Было так хорошо отдохнуть, особенно учитывая, что мы знали: это ненадолго, скоро на нас обрушатся холод и мрак.

Когда я пишу эти строки, мне вспоминаются лисицы, живущие недалеко от нашего дома. Они вместе охотятся и добывают пищу, каждую весну воспитывают детенышей. Что еще важнее, в зимние вьюжные ночи они сворачиваются клубком в своей норе, даря тепло. Семейные пары, долго живущие вместе, похожи на этих лисиц и точно так же, как они, защищают и согревают друг друга.

Словами не описать, как важно со временем найти кого-то, кто выслушает, когда трудно, поддержит, если тяжело на душе, и поможет пережить несчастье. Это священный дар, который нисходит на нас, как лунный свет. Шэрон Зальцберг так написала об этом: «Подлинная любовь — наша способность, природный дар, помогающий нам установить глубокие взаимосвязи с другим человеком».

Глава 16 Семейная лодка

Назовите это кланом, назовите это системой полезных связей, племенем или семьей. Как бы вы это ни назвали, кем бы вы ни были, это вам нужно.

Джейн Говард

Семейная жизнь! Организация Объединенных Наций — детский лепет по сравнению с нервотрепками и необходимостью понимать и прощать, которые существуют в каждой семье.

Мэри Сартан

Когда заканчивалось последнее лето ее жизни, Эвелин попросила Кестрел позвать братьев, живущих в Калифорнии, и приехать к ней домой. Эвелин объяснила, что хотела бы собрать всех детей и повидаться с ними в последний раз. Кестрел много лет не видела братьев, да и не желала видеть, но позвонила им немедленно. Когда они быстро назначили дату приезда, Кестрел удивилась чувству признательности и облегчения, которое испытала тогда.

В ту ночь, когда Кестрел позвонила Бекке, чтобы сообщить ей о семейном сборе, Бекка сказала, что могла бы приехать к ней из Сиэтла, чтобы помочь. Кестрел была готова автоматически отказаться. Сама мысль, что Бекка окажется в кругу семьи на несколько дней, заставила ее внутренне сжаться и почувствовать себя неуютно. Но Бекка не дала ей опомниться и возразить. Она быстро перешла к обсуждению того, что нужно привезти с собой: цветы, свежий лосось, хлеб на сыворотке. Кестрел почувствовала комок в горле от проявленной к ней нежности и ответила: «Моей маме понравится хлеб на сыворотке из Сиэтла».

Накануне приезда родных Эвелин посетила салон красоты, чтобы сделать прическу и привести себя в порядок. Кестрел помогла ей выбрать самую красивую и удобную одежду. Приехала Бекка и помогла Кестрел все приготовить для семейного сбора. Кестрел удивилась тому, как ей нравилось обнимать сильное тело Бекки и впервые в жизни довериться другому человеку.

В августе братья Кестрел со своими семьями прикатили в фургонах, взятых напрокат, и сразу попали в распростертые объятья Эвелин. Кестрел обняла всех. Бекка, которая вела себя как близкий родственник, тоже. Кестрел пять лет не видела своих племянников и племянниц. У старшей дочери Тима родились дочери-близнецы. Младший сынишка Даррена пошел в школу.

Все были уставшие и голодные, и Кестрел объявила, что ужин готов. Подали лосося и лазанью. Бекка помогала, следуя указаниям Эвелин, и приготовила шоколадные пирожные — любимый десерт семьи на протяжении шестидесяти лет.

Принимая гостей, Эвелин наслаждалась их обществом, других забот у нее не было. Она усадила близнецов к себе на колени, сидя в кресле-качалке, и держала сыновей за руки, когда они разговаривали с ней, играла в домино со старшими внуками. Бекка перемыла гору посуды, пока Кестрел беседовала со свояченицами, племянниками и племянницами, которые стали содержательными людьми.

Временами то один, то другой родственник выходили из комнаты, чтобы выплакаться и взять себя в руки, но, когда все были вместе, шутили и смеялись. Однажды вечером, поужинав котлетами, Бекка уговорила поиграть в шарады, но Кестрел сомневалась, что это хорошая идея. Она считала, что у нее «не та семья», и разозлилась, когда Бекка всех уговорила, но решила придержать язык, удивившись, что братьям идея понравилась. Вскоре она присоединилась к родным, которые дурачились и смеялись. Ее удивило, что Эвелин рассмешили соленые шуточки на грани приличия. В разгар игры Кестрел поняла, что ее семья совсем не такая, как ей представлялось, все гораздо симпатичнее и забавнее, чем было раньше. Пока все не приехали в гости в этот раз, она не осознавала, как ей нужна семья, насколько спокойнее в добром семейном кругу.

Через три недели после того, как они собрались, Эвелин погрузилась в глубокий сон после обезболивающего укола морфия. Кестрел легла рядом с ней и держала маму за руку. Через несколько часов Эвелин скончалась.

Кестрел устроила для матери скромные похороны в часовне для траурных церемоний. Бекка была с ней. Остальные члены семьи не приехали на церемонию. Они оставались с Эвелин, пока она была жива и могла радоваться общению. Кестрел получила от них фотоальбом, где на снимках были запечатлены счастливые эпизоды семейной жизни, когда все они были вместе.

* * *

Кестрел поздно поняла, как важна семья, но так происходит со многими. Мы стареем и начинаем ценить родных, с большим интересом относимся к семейной истории. Ощущаем себя звеньями длинной цепи, и эта мысль помогает нам понять себя. Именно семья формирует у нас первоначальное чувство собственной идентичности. Мы — родные для какой-то группы людей, а они — родные для нас. Нам не нужно завоевывать право принадлежать этой группе. «Вполне благополучная семья» дает кров, защищая от стужи и бури, как растущие по кругу деревья, взмывающие ввысь. Со временем некоторые из этих деревьев погибают, и тогда в строю появляется брешь. А потом мы сами становимся такими старыми деревьями, а новые ростки пробиваются на поверхность, чтобы защищать детей, которых мы никогда не увидим.

Давайте дадим такое определение семье: это люди, с которыми мы выросли, с кем связаны родственными узами или кого мы вырастили, как родных. Семьи могут дать нам глубочайшее счастье и причинить жесточайшие страдания. Утрата семьи причиняет самую сильную боль. Ссоры и конфликты в семье заставляют нас испытывать сильный стресс. Беспокойство о благополучии членов семьи способно лишить сна. А когда люди счастливы и наслаждаются общением, именно в семьях они проживают лучшие мгновения.

Семья — это люди, которые заплатят за квартиру, если у нас нет денег, или заберут нас из хирургического отделения после операции. Они покажут всем созданное нами произведение искусства или соберут коллекцию наших наград у себя в комнате. Они гордятся нами, если мы сшили лоскутное одеяло или выиграли конкурс по выпеканию пирогов. И они всегда придут на выручку, если мы позвоним, лежа на больничной койке, либо когда нас гложет тоска.

Необязательно любить всех родных. А кто на это способен? Особенно по мере старения мы можем сами решать, кого считать родными людьми. У нас могут быть близкие отношения с кем-то из братьев и сестер, а с другими — нет. У нас могут быть семейные встречи с одними родственниками, а с другими мы едва ли когда-то видимся. Важно, что есть те, с кем у нас общая история жизни и на кого можно положиться. Неважно, какие это семьи и на кого именно можно рассчитывать. Неважно, насколько трудные у этих людей характеры — мы почти всегда можем найти, кого любить.

Даже если у нас нет братьев, сестер или близких родственников, с годами мы можем найти новых членов семьи. Стать «родителями» для собственных братьев или сестер, племянников или племянниц, сослуживцев, соседей, прихожан нашей церкви или групп друзей. У меня была знакомая женщина, страдавшая раком гортани. Семьи у нее не было, но у ее постели собирались друзья из Общества книголюбов. Они по очереди возили ее на прием к врачу и на лечение, а под конец жизни сидели у ее постели в хосписе. Когда она умерла, именно друзья из Общества книголюбов обмыли ее тело и подготовили его для похорон.

У многих из нас есть повзрослевшие дети, хотя с ними часто складываются непростые отношения. Все равно это общение приносит чувство глубокого удовлетворения. Особенно когда мы становимся старше. Наши сыновья наконец позволяют себе просто и без затей любить нас, чего не могли сделать, учась в школе или когда им было двадцать лет. Наши дочери хорошо знают нас и могут предсказать, что нам понадобится. Мы с удовольствием видим, как дети взрослеют и живут собственной жизнью, становясь зрелыми людьми и уникальными личностями.

Нам совершенно необязательно иметь одинаковые политические взгляды со своими родными, чтобы хорошо ладить. Некоторые мои любимейшие близкие придерживаются убеждений, диаметрально противоположных моим. У нас есть молчаливое соглашение никого ни за что не агитировать, не обсуждать политику и не обижать друг друга, когда мы вместе. Существует гораздо более глубокая духовная общность, чем та, которая определяется идеологиями или общими интересами. Нам хорошо и комфортно просто быть вместе. Моя бабушка Джесси была родоначальницей данной традиции, однажды заявив: «Все мы принадлежим к одной и той же политической партии — жареной курицы и бисквитов». Когда мы с моими двоюродными братьями и сестрами собираемся вместе, проводим большую часть времени, разговаривая о бабушке и родителях. Наслаждаемся разговорами о событиях нашего детства. Мой двоюродный брат Стив готовит для нас те же самые обильные завтраки, что готовила бабушка. Когда я печалюсь, готовлю мамин суп из говядины: в моем детстве она готовила его всю зиму, используя ингредиенты, которые были под рукой. А на вкус это всегда был «мамин суп». Другого такого нет. Теперь и я варю зимой говяжий суп из того, что нахожу в холодильнике и магазине. Часто добавляю в него свежие грибы или листовую капусту, которых у мамы в 1950-е годы под рукой не было. Но на вкус он такой же, как у мамы, и когда я подаю его на стол, мысленно чувствую себя рядом с ней.

Воспоминания о тех, кто нас любил, успокаивают и вдохновляют. Мы можем чувствовать благодарность по отношению к тем, кто поддерживал нас. Пытаться понять тех, кто заставил страдать, и постараться наладить испорченные отношения, пока не поздно. На данном этапе жизни мы начинаем смиряться со всеми жизненными историями и хотим, чтобы они были максимально глубокими и значительными.

Самые трагические семейные истории многое объясняют. Например, одна из моих подруг никогда не понимала, отчего родителям ненавистен алкоголь, пока не нашла пожелтевшую вырезку из газеты, где речь шла о дедушке по материнской линии. Он убил человека в драке, которая завязалась в баре, когда он был пьян. За это преступление его повесили во дворе у здания суда. А мама говорила, что он умер во время эпидемии испанского гриппа.

Будучи любознательными, мы можем найти массу способов узнать о прошлом. Изучать генеалогию и беседовать с людьми, которые помнят о событиях прошлого, или научиться самим получать к нему доступ.

Во многих семьях есть свой историк или даже несколько таких людей. В нашей семье это моя невестка Джеми, моя внучка Кейти и я. Мы храним письма и старые рисунки, рассказываем семейные предания.

Стать семейным историографом просто — решите, что вы будете это делать, и приступайте к работе.

Люди приходят и уходят. Если повезет, у кого-то в семье найдется Библия или другая книга со списком дат рождения и смерти родных с давних времен. Я стала вести такие записи, когда умерла моя мама. Все записываю в Третьем Международном Вебстерском словаре.

Письма — замечательный исторический документ. Во многих семьях они есть, стоит лишь покопаться. Моя мама сохранила все письма, которые я ей писала, с тех пор как мне исполнилось семнадцать. Она бросала их в бочку, а после ее смерти я набила ими до отказа огромный чемодан. Когда я их перечитываю, вспоминаю, какой была на протяжении десятилетий. Сестры моего отца сохранили его письма со времен Второй мировой войны, а у меня хранятся некоторые из тех, что он написал моей маме. Из этих писем я узнаю, каким он был задолго до того, когда мы стали с ним общаться. Они явились для меня окном в ту великую историческую эпоху.

Пересматривая старые картинки, тоже можно проникнуть в тайны прошлого. У многих есть фотоальбомы с черно-белыми фотографиями предков, которые выглядят очень торжественно. Когда мы рассматриваем эти снимки, в голову приходит множество вопросов. Так можно разгадать массу тайн. Например, разглядывая старые фотографии в компании двоюродных братьев и сестер, я обнаружила, что папа был женат до того, как встретил маму. Никто не рассказал мне об этом, пока я не стала спрашивать, кто это на фотографии, где он стоит рядом с незнакомой темноволосой женщиной.

Мои родители умерли раньше своих братьев и сестер. Когда мне едва исполнилось пятьдесят, появилась возможность поговорить по душам с тетями и дядями. Я спросила у них, какими были мои родители в юности? Какой была их семейная жизнь? Какой я была в младенчестве и детстве? Какие семейные моменты им особенно запомнились?

Когда мы стареем, хочется укрепить и наполнить новыми жизненными силами взаимоотношения с родственниками. Каждый год я приезжаю в Озарк встретиться со своими двоюродными братьями и сестрами. Они старше меня, все когда-то меняли мне подгузники, и всем есть что рассказать о моем детстве. Они создают новые воспоминания о нашей семейной истории и моей семье, какой она была шестьдесят лет назад.

Мы можем побывать в местах, связанных с семейной историей. Я возвращалась в маленькие города, где росла, и снова встречалась со старыми друзьями семьи. Я написала письма друзьям моей матери с просьбой поделиться воспоминаниями о ней. Поскольку живу в том же штате, где выросла, я обязательно встречаю тех, кто был знаком с моими родителями. Многие говорят, что лечились у моей матери в молодости. Люди вспоминают, что мой отец был философом, любил пошутить и высказать собственные мнения. Все помнят его великодушие, и как он сердился.

Наконец, мы можем сделать что-то такое, благодаря чему у нас появится более глубокое понимание семейной истории. Я гуляла по лесам Мьюир Вудс, неподалеку от которых поженились мои родители, еще одетые в военную форму. Я выступала в Перл-Харборе, Токио и на Окинаве, где служил мой отец. Я посещала могилы и фермы, старые дома и магазинчики, теперь в основном заброшенные, где работали мои родные. Когда удается найти новое место, связанное с моей семьей, я его изучаю. Пока мы не умерли, если повезет, можно посетить места, в которых жили наши предки.

Гарнет и Дональд тесно общались со своими дедушками и бабушками, у них сохранились близкие отношения с дальними родственниками, живущими неподалеку. Они тоже долгие годы старались, чтобы их брак оставался надежным тылом. А теперь Гарнет чувствует, что пришло время «родительской жатвы».

Я была у них в гостях чудесным летним утром сразу после того, как они вышли на пенсию: Гарнет раньше преподавала, а Дональд работал в компании, продававшей хирургические инструменты. Гарнет с улыбкой сказала мне: «Когда я просыпаюсь, просто лежу в постели и какое-то время слушаю радио. А потом за чашкой утреннего кофе задаю себе вопрос: «Что приятного у меня будет сегодня?»

Хотя они жизнерадостны и ведут непринужденные разговоры, в прошлом пережили много горьких событий. Их сына Джейка жестоко избили, когда он шел по улице в Чикаго со своей девушкой. Их дочь Эми получила травму мозга, когда участвовала в столкновении с полицией во время мирного марша протеста. Прошли долгие месяцы, прежде чем она смогла снова ходить. Пока Эми лежала в больнице, они по очереди сидели с ней. Всегда были единой командой, помогая семейной лодке держаться на плаву.

Дональд страдал от болезни Паркинсона на протяжении многих лет. Его мучает легкий тремор, он стал медлительнее, но в целом живет нормальной жизнью. Он рассказал мне о том, что Майкл Дж. Фокс всегда был для него примером. Он помогает своей знакомой, у которой обнаружили болезнь Паркинсона. Сказал ей: «Ты не можешь контролировать ход болезни, но не позволяй ей контролировать тебя».

Гарнет всегда была надежным тылом для своих родных, стойко помогала им. Когда с ней произошло несчастье, она верила, что мир на ее стороне и что ей хватит умений со всем справиться. Когда пострадали ее дети, она плакала рядом с Дональдом, но сказала: «Мы с этим справимся и выйдем из испытаний окрепшими». Когда у Дональда обнаружили болезнь Паркинсона, она его поддержала: «Мы сумеем преодолеть и это».

Если бы я знала об этой семье лишь сухие факты биографии, подумала бы, что им живется довольно грустно, но ничто так не далеко от правды, как эта мысль. Надо всем в жизни можно посмеяться. Однажды на Рождество вся семья хохотала над тем, как двое детей спорили, кто пострадал сильнее. Джейк считал, что он, потому что у него имелись на руках медицинские заключения, а у Эми их не было. Вот так вечеринка!

Гарнет нравится, как живут ее взрослые дети, а сейчас, выйдя на пенсию, она наслаждается тем, что у нее больше времени для общения с родными и друзьями. «Мне нравится стареть, — призналась она. — Это ведь часть жизненного цикла. Хорошее можно найти в любом возрасте».

«Где вы так научились справляться со всеми трудностями?» — поинтересовалась я у них.

Они засмеялись и, как по команде, одновременно пожали плечами: «Понятия не имеем!»

Но оба рассказали о своем детстве и о том, как их поддерживали родные, жившие поблизости. У них было с кого брать пример. Мама Дональда всю жизнь активно занималась общественной работой. Гарнет выросла в маленьком городке, отношения в семье были добрые, все любили друг друга. Ее брат страдал церебральным параличом, и Гарнет заботилась о нем, когда он был маленьким, ухаживала за ним, когда он повзрослел и жил в интернате в Линкольне. Она старалась поддерживать его здоровье, слушая вместе с ним музыку и приглашая друзей. Брат стал для нее прекрасным примером того, как можно жить полной жизнью, несмотря на трудности. Любовь к нему усилила преданность семье.

У них были грандиозные планы на будущее в отношении семьи и друзей. Они хотели купить маленький поселок в Небраске, что звучит не слишком нереалистично, как можно было бы подумать, потому что в нашем штате много заброшенных поселений. Они мечтали вместе поселиться там и заботиться друг о друге. Дональд со смехом рассказывал: «Мы бы по очереди занимались разными видами бизнеса и управляли бы этим поселком. Одну неделю я был бы поваром, на следующую — банкиром, а потом — поселковым главой».

Хотя Дональд и Гарнет строили радужные планы на будущее, их терзали опасения. Гарнет ухаживала за своей мамой, страдавшей от последней стадии болезни Альцгеймера, и приходила в ужас при мысли о том, что сама когда-нибудь может утратить адекватность. Дональд проходил курс терапии, чтобы ослабить последствия болезни Паркинсона. «Все мы должны жить в предлагаемых обстоятельствах. Я видел, как многие люди адаптируются и счастливы в трудных жизненных ситуациях, — сказал он. — Меня это не пугает. Обстоятельства можно победить при должном отношении к ним». Мы побеседовали о сожалениях. Гарнет сказала, что она в них не верит: «Мы совершали разные действия. Жизнь шла своим чередом, но сожалеть о чем-то не имеет смысла». Она рассказала о тех временах, когда Дональд потерял работу в Далласе, после того как его компания разорилась. Им пришлось расстаться со своим домом, их огорчали финансовые проблемы, но она со смехом заявила: «По крайней мере, эти несчастья заставили нас уехать из Далласа и вернуться в Небраску». Они радовались общению с сыном, который жил неподалеку. Дональд и Гарнет помогали ему красить дом. Он стал музыкантом и приглашал к себе друзей поиграть на вечеринках. Много вечеров подряд они собирались вместе с его и своими друзьями, слушали музыку, ели вместе, отмечали дни рождения и праздновали выход на пенсию. «Мы не страдаем от одиночества, — сказала Гарнет, сжимая руку Дональда. — Друзья и семья для нас превыше всего».

Даже обсуждая свои печали, Гарнет отмечала, что из-за них у ее друзей и родных появился шанс проявить свою любовь к ним с Дональдом. Особенно ярко они это прочувствовали, когда Эми попала в больницу Ист-Коуст, после того как ее травмировали. Все сплотились вокруг них: посылали цветы, помогали оплатить мили на международные чартерные рейсы. Когда Эмили смогла вернуться домой, сотни людей собрались на перроне приветствовать ее.

Каждый год Дональд и Гарнет устраивают вечеринку с музыкой и барбекю на своем заднем дворе. В списке приглашенных — более тридцати человек. Недавно их пригласили в гости друзья сына. Для них было честью оказаться единственной пожилой парой на вечеринке. Дональд сказал, что верит в дружбу между разными поколениями. Если так стареть, не останешься без друзей, даже если твои сверстники ушли из жизни.

«Когда мы смотрим на детей родственников, столько всего открывается, — сказала Гарнет. — Мы узнаем черты родных в детях, которые едва родились. Трехлетний малыш моего двоюродного брата похож на моего брата в этом же возрасте. А у моего внучатого племянника — голубые глаза моего отца». В конце нашего разговора мы обсуждали приятную новость: Гарнет сообщила мне, что Эми беременна. Мы подняли бокалы с лимонадом за это прекрасное событие. Дональд сказал: «Теперь жизнь преподнесла нам лучший подарок — у нас рядом будет внук».

* * *

Оглядываясь на прожитую жизнь, мы можем увидеть поколения матерей и отцов, которые сумели позаботиться о своих детях. Мы представляем себе, как наши предки работали в поле, били в барабаны, поднимая тревогу из-за пожара, ловили рыбу в далеких морях или на санях путешествовали в морозные северные зимы. Перед нашим мысленным взором предстают индейские палаточные поселения в Великих прериях, мы видим эмиграцию или корабли, везущие рабов, как идут на Запад наши предки из огромных городов с Восточного побережья.

Мы можем молиться за наших мам и бабушек, за всех матерей предыдущих поколений, которые подарили нам жизнь. Когда нужно пополнить силы, эти женщины способны стать источником вдохновения и мужества. Мы можем напомнить себе, что наши предки были сильными людьми. Иначе нас не было бы на свете.

Мы дрейфуем на лодочке по реке жизни, как череда женщин, которые жили в пещерах, плыли по рекам и добывали пищу. Мы — дочери времени, дети тех матерей, которые вскармливали нас, качали на руках, пели песни и защищали.

На закате жизни мы можем почувствовать себя в безопасности под небом, на которое отправилось множество наших предков. А некоторые из нас сами становятся предками для нового поколения.

Глава 17 Внуки

Нет у нас в семье фамильных драгоценностей. А истории есть.

Роуз Чернин

Никогда нельзя по-настоящему прожить жизнь за другого человека, даже за собственного ребенка. Ты можешь повлиять на другого лишь собственным жизненным примером и тем, во что ты сам превратился.

Элеонора Рузвельт

В Остине Сильвия продолжала вести дневник наблюдений за своим здоровьем, плавала и общалась с прихожанками церкви по воскресеньям. Даже когда боли отступали, она ходила на прием к Меган, лечащему врачу, раз в несколько месяцев. Ее нравилось беседовать с ней; заодно обновляла допуск для посещения бассейна. Каждый вечер Сильвия быстро докладывала Льюису о состоянии своего здоровья, и каждый вечер он терпеливо ее выслушивал, а потом ласково соглашался с услышанным.

Ее психологическое и физическое состояние улучшалось, она все больше радовалась детям, оказавшимся у нее на попечении. Раньше в голову часто приходила мысль, что они — обуза, хотя, в сущности, это лучшее, что с ней случилось в жизни.

Грейси любила искусство и животных, легко заводила друзей. Макс был высокий, лопоухий, худощавый и нескладный. Сильвии он напоминал детеныша жирафа — такой же долговязый и исполненный благих намерений, но нечаянно ломающий все вокруг. Когда он только появился в доме Сильвии и Льюиса, за день устраивал десяток скандалов, а теперь выходит из себя далеко не каждый день. Беспокойный и переменчивый, но при этом добрый и забавный. Сильвия гордилась тем, каким он стал.

Занимаясь домашними делами, Грейси напевала мелодии из «Энни» и «Мэри Поппинс». Она была такая жизнерадостная, как лучик солнца, в котором Сильвия могла нежиться, когда захочет. А Макс читал Сильвии шутки из мористических книг, пока она готовила еду. Однажды вечером она услышала, как он что-то напевает себе под нос, играя в лего в своей комнате. И в тот вечер почувствовала, что счастлива.

* * *

Конечно, не всем людям, у которых есть внуки, повезло. У одной моей знакомой разладились отношения с взрослой дочерью, и она больше не может видеться с внуками. Ей так одиноко, что она завела кошек и кота, назвала их в честь внучек и внука. А другая подруга любит внука, но тот живет в Гонконге, и с тех пор как родился пять лет назад, она лишь дважды виделась с ним. Некоторые внуки так плохо ведут себя, что с ними трудно быть рядом. Когда взрослые дети становятся не очень хорошими родителями, пристрастившись к наркотикам или алкоголю, став преступниками или заполучив психическое заболевание, бабушки могут впасть в отчаяние. Но такие случаи — исключение. Большинство из нас обожают внуков. Мы и представить себе не могли, как они нас осчастливят.

Мне вспоминается история о Марии-Антуанетте, у которой было огромное собрание рубинов и бриллиантов. Когда однажды гость попросил показать ему драгоценности, она велела служанке привести ее детей и сказала: «Вот мои драгоценности». Именно так я отношусь к моим внукам.

Если повезет, внуки будут рады нас видеть. По крайней мере, пока они маленькие, мы можем стать любимыми. В отличие от их родителей, мы не несем ответственность за то, как проходит жизнь этих детей день за днем. Можем просто любить их, и это взаимно. В идеале такие взаимоотношения — самые чистые и лучшие на свете. Они священны. Мы придумываем друг другу прозвища, многое делаем по особым ритуалам.

Отчасти отношения с внуками становятся возвышенными, потому что мы позволяем им быть самими собой. Детей мы часто пытаемся превратить в уменьшенные копии себя, но теперь стали мудрее и внуков признаем людьми уникальными, такими, какие они есть. Снисходительность порождает доверие детей, и они чувствуют, что заслуживают глубокой любви. Это помогает им чувствовать себя в безопасности. С психологической точки зрения это все равно что дать им молока и печенья перед сном, ласково укутать в одеяло, рассказать сказку на ночь и поцеловать. Глубинная уверенность в себе и чувство собственного достоинства будут сопровождать детей всю оставшуюся жизнь.

Многим из нас посчастливилось сохранить воспоминания о своих бабушках, с которыми были добрые отношения. Сейчас я сама стала бабушкой и понимаю, как меня любили мои бабушки. Множество хороших событий произошли в моей жизни не случайно. Наоборот, когда я была с бабушкой, она вдруг решала приготовить пирог с крыжовником. Потом мы вместе сидели под ясенем, отрывая хвостики у ягод, а после смаковали вкуснейший ягодный пирог.

Пикники и поездки к реке с бабушкой из Озарка требовали от нее предварительной подготовки. Она просила меня поговорить с ней, пока выпалывала сорняки в саду или гладила по заказу одежду на темной кухне. Теперь, став бабушкой, я знаю, сколько усилий требуется, чтобы что-то произошло для детей «просто так».

С моими бабушками у меня связаны воспоминания об особых занятиях, местах и разговорах. Я с любовью храню их в своем сердце и моим внукам передала бабушкины песни, истории и научила карточным играм. Когда я взрослела, бабушки расспрашивали меня о жизни, о том, как я, например, выбираю себе друзей, что меня вдохновляет, какие книги люблю и почему, какие, на мой взгляд, у меня есть таланты? Такие вопросы мне задавали постоянно, пока я росла. Моим внукам я тоже пыталась задавать подобные вопросы.

Мы, бабушки, можем постараться понять, чему больше всего хотим научить своих внуков, какие занятия доставят им самое большое удовольствие и как их лучше подготовить к жизни в нашем непростом мире. Обдумывая такие глобальные вопросы, мы можем поделиться с нашими внуками именно той частью опыта, которую хотели бы им передать.

Мы можем подарить своим внукам размеренный ритм жизни, что не всегда способны дать в школе или вконец заработавшиеся родители. Можем позволить им жить сегодняшним днем, постоянно уделяя внимание. Детям нравится жить не по расписанию и спокойно заниматься своими делами, в которые никто не вмешивается.

Мы можем помочь их родителям посмотреть на происходящее со стороны. Напомнить, как они сами крутились за столом или как трудно было уложить их спать в детстве. И мы можем убедить их в том, что, когда были родителями, сами наделали много ошибок, а они преодолели наше родительское несовершенство и выросли прекрасными людьми.

Мы можем придумать новые ритуалы. Когда я провожу время с внуками, мы гуляем на природе, прихватив бутылки с питьевой водой, книжки про птиц и бумажные пакеты с ручками, чтобы положить туда сокровища, которые попадутся: разноцветные камешки, желуди и листочки. Приезжая на каникулы, дети дарят мне такие сокровища. Летом мы обрываем цветки красных и розовых гибискусов и сражаемся их мягкими опавшими стеблями. Осенью, когда листья гинкго становятся золотыми, я собираю несколько и отправляю их детям в письмах.

У моих внуков есть любимые лакомства, которые я всегда держу для них в запасе. У детей моего сына это бублики, йогурт и апельсины. А детям моей дочери нравятся хлеб пита, крекеры «Золотая рыбка» и яблочный соус. У меня никогда не иссякает запас лакомств. Это святое!

Гленда и Дуг — бабушка и дедушка на пенсии, живут в нескольких кварталах от своих внуков. Как многие дедушки и бабушки поколения беби-бумеров, они много и с удовольствием занимаются своими детьми. Прошлым летом, когда внуки подросли, и их уже нельзя было оставить в группе продленного дня, Гленда и Дуг предложили присматривать за ними. Они спланировали лето, полное приключений. Им хотелось, чтобы дети побывали в незнакомых местах, занялись чем-то новым и больше узнали о своем городе.

Они забрали детей около девяти утра, составив план на день. Повели их по музеям, книжным магазинам и бесплатным концертам в парке. Возили внуков на машине к стене для занятий альпинизмом, на зиплайн (спуск по канату и веревочным мостикам) и записали на карате. Гленде восточные единоборства не очень нравились, но дети от них без ума. Разъезжая с внуками на машине по городу, Гленда и Дуг обращали их внимание на вещи, которые сами дети не заметили бы. Однажды они рассматривали трамваи и обсуждали, что в них хорошего. В другой день они отправились на сельскохозяйственный рынок, чтобы выбрать овощи, которые раньше ни за что не купили бы. Гленда приготовила их на обед и дала детям попробовать. Каждый вечер они записывали в дневник, что произошло за день.

Дети тоже старались сделать им приятное. Однажды внучка сказала: «Я хочу жить с вами, когда поступлю в колледж. Тогда я буду заботиться о вас». А внук как-то раз посмотрел на Гленду и заметил: «Ох, бабуля, сколько у тебя морщин». Гленда ответила: «Знаю. Я же старею». Внук ответил: «Я так скажу: это — любящие морщинки».

Мы можем воспитывать внуков, обострить в них чувство глубокой взаимосвязи со всеми живыми существами и научить находить утешение в чтении книг, общении с людьми, природе и творчестве. Один из лучших способов сделать это — рассуждать о жизни. Однажды мой внук Колтрейн спросил: «А ты веришь, что Бог создал этот мир?». Я ему ответила: «Не знаю». Тогда он продолжил: «Много крошечных существ собрались вместе и создали его». Я повторила: «Не знаю». Внук уточнил: «Но тогда кто создал эти крошечные существа?» Я призналась ему: «Вот и я о том же думаю». И мы минут пятнадцать беседовали о том, что такое вера, о существовании духовной жизни и о том, что точно мы ничего не можем сказать ни о Боге, ни о сотворении Вселенной.

Платон учил: «Дать детям образование — значит научить их получать удовольствие от того, что правильно». Бабушки способны привить этические нормы. Отчасти мы можем сделать это, показывая пример уважения ко всему живому. И рассказывая истории. Для всех моих детей я сочиняла длинную и бесконечную историю про семью Хорошкиных и семью Кошмаркиных. Хорошкины были людьми воспитанными, добрыми и разумными, умели вести себя прилично. А Кошмаркины были грубиянами, неряхами, лентями и обижали друг друга. Накануне какого-нибудь важного события, например свадьбы, похода в новый музей или дня рождения, я рассказывала о двух вариантах того, как может все происходить. Они считали, что Кошмаркины, швырявшиеся едой, оравшие на родителей, а иногда рыгавшие и бранившиеся при людях, — это забавно. Но обещали вести себя, как Хорошкины, на всех предстоящих мероприятиях. Когда я хотела, чтобы дети вели себя прилично, мне было достаточно сказать им: «Ведите себя, как Хорошкины».

Еще один способ привить детям нравственные ценности — рассказывать драматичные истории о том, как люди действуют в сложных обстоятельствах. Детям нравятся истории о сиротах и смелых, решительных детях. Я рассказываю моим внукам истории о взрослых, которые храбро вели себя на «Титанике» и в экспедициях на Южный полюс, и о тех, кто пережил катастрофы в наши дни, например, когда в Чили произошел несчастный случай в шахте, где шахтеры помогали друг другу день за днем, пока им не пришли на помощь. Еще мы играем в «что, если..?». Я задаю детям вопросы о том, как они повели бы себя в трудных ситуациях, а они отвечают. Например: «Как бы вы поступили, если бы сели в машину со взрослым человеком и обнаружили, что он нетрезв?», или: «Что вы сделали бы, если бы нашли на обочине 1000 долларов?», или: «Какие действия вы предприняли бы, если бы проснулись ночью и почувствовали запах дыма в доме?» Детям нравятся подобные игры, потому что это дает им возможность разобраться в запутанных ситуациях. Так они увереннее смотрят в будущее и готовятся к возможным событиям.

Я считаю правильными беседы о том, как защищать ребенка, которого дразнят, как уметь проигрывать с достоинством и помогать нуждающимся, не задевая их чувств. Мы со старшими внуками обсуждали, как себя вести, если кто-то проявляет в разговоре ненависть к кому-то или ведет себя как расист. Говорили о том, как ужасна война, и что такого способа разрешения конфликтов нужно избегать. А также что значит быть гражданином своей страны.

У детей не менее сложная жизнь, чем у взрослых, они разрешают те же жизненно важные вопросы. Большинство из них способны на сострадание и размышления, могут предпринимать активные действия, защищая добро. Бабушки способны научить детей работать из любви к делу. Обе мои бабушки постоянно трудились и при этом радовались жизни, ходили в гости и смеялись. Именно такую жизнь я демонстрирую своим внукам: с энтузиазмом рассказываю о писательской работе и волонтерских проектах, в которых участвую. Когда дети рядом, часто предлагаю поработать вместе. Им очень нравится трудиться бок о бок.

Бабушки обеспечивают детям чувство безопасности, сплетая из времени, мест и людей защитную сеть для охраны их врожденного чувства идентичности. Одна из наших важнейших обязанностей — рассказывать детям о шести поколениях родных, с которыми мы могли быть знакомы. Чем больше историй услышит ребенок, тем сильнее и глубже осознает, кто он такой.

Можно привить ребенку семейные ценности, охватывающие несколько поколений. Все родные молятся в одной церкви, неважно, в какой именно — лютеранской, синагоге, храме или мечети, либо это место встречи людей с общими интересами, которые любят спорт, музыку, рыбалку со спиннингом или хорошую работу. Я наблюдала, как великодушна была моя мама по отношению к другим людям. Каждое утро, уходя из дома на работу, она говорила: «Общайтесь друг с другом по-доброму».

Давным-давно в нашей семье сформировались определенные нравственные ценности. Мы верили, что нужно много трудиться и быть добрыми. Высоко ставили образованность, хорошую еду и то, что происходит за порогом дома. Ценили свой опыт, а не вещи. Любили птиц и собирались, чтобы посмотреть на яростные шторма, поразиться, как сверкает молния и гремит гром. Надеюсь, дети усвоят мои ценности, наблюдая за мной.

Однажды вечером завыли сирены оповещения о торнадо, прервав наш праздничный ужин в честь Дня матери. Мы помчались в подвал. Четырехлетний Колтрейн еще ни разу не бывал там с нами, котами, фонариками и мобильниками; не видел, как по телевизору выступает синоптик, показывая на картах красные зоны опасности и предупреждая людей, что нужно скрыться в убежище.

Как хорошо получилось, что мы оказались с Колтрейном в ту его первую ночь, когда разразился торнадо, — у меня появилась возможность рассказать ему о том, как у нас в семье любят штормовую погоду. Когда торнадо ушел на восток, мы пошли гулять на улицу, разглядывая облака. Мы удивились тому, как дует ветер и как сильно похолодало. Я сказала внуку: «Шторм — это когда природа показывает человеку, на что он способен».

Детям нравится слушать рассказы о том, что делали их родители в детстве, особенно как они проказничали. И о самих себе: как они родились, какие первые слова сказали и какие у них были смешные привычки.

Все мы — историки культуры для внуков. Помним Клуб Микки Мауса, кинотеатры под открытым небом, выборы в президенты Джона Ф. Кеннеди, военную операцию в бухте Кочинос с целью свергнуть Фиделя Кастро, войну во Вьетнаме, Демократическую конвенцию 1968 года, историю о Черной Пантере и как стали популярны гранола, йогурт и, конечно, кудрявая капуста.

Мы можем рассказать им о более размеренном и спокойном мире, в котором жили. Мои внуки с трудом верят, что мои родители позволяли мне кататься на велосипеде одной, взяв с собой только книжку, баночку с газировкой и бутерброд с арахисовым маслом. Я целый день проводила, читая под деревом. Им было удивительно узнать, что во многих домах двери не запирались, а на ночь люди оставляли машины с ключами внутри.

Я рассказывала им об огромных колониях луговых собачек, передвижных библиотеках в автобусах и о том, что учительнице приходилось увольняться, если она ждала ребенка. Я объясняла, что девочки должны были ходить в школу в юбках даже в холодные зимние дни, а дети с тяжелой инвалидностью были вынуждены сидеть дома и в школу не ходили. А еще я научила их играм со времен моего деревенского детства — в «Цепи кованы, раскуйте нас!», прятки, салочки, вертушки и мячик, классики и «блошки».

Мои внуки вряд ли могут представить себе мир без телевизора, микроволновок, выдвижных окон в автомобилях, мобильников, компьютеров и кондиционеров. Я в нем выросла, а для внуков это история.

Наши истории помогают детям понять, кто они, посмотреть на все со стороны и усвоить точку зрения, которая поможет им понять, что происходит, на всю оставшуюся жизнь.

Конечно, внуки дают нам так же много, как и мы им, находясь рядом. Так мы вдыхаем новую жизнь во взаимоотношения с детьми, это напоминает о собственном детстве и временах, когда они были маленькими. А еще с детьми можно подурачиться. Неважно, как трудно нам с мужем днем. Мы можем отвлечься и начинаем обсуждать смешные слова или детские проказы.

Внуки спасают от одиночества, помогают помолодеть и создают новый смысл жизни. По собственному опыту знаю: нет ничего прекраснее новорожденного младенца. Мне нравится качать на руках малыша, чувствовать, как детская головка прижимается к моему плечу около шеи. Мне нравится звук детского дыхания, и даже если это значит, что меня ждет бессонная ночь, я люблю спать рядом с малышом, свернувшимся калачиком у меня под боком. Я никогда не забуду, как гуляла по саду, держа на руках внучку Кейт.

Никому, кроме годовалого Отиса, не нравится, как я пою и танцую под хиты 1950-х и 1960-х годов: «О, что за чудное утро!», «Я смою этого парня с моих волос» и «76 тромбонов». Младенцы многому нас учат: с открытым сердцем любить близких, прямо говорить о том, что нам нужно, и что наслаждаться жизнью надо СЕЙЧАС.

Кто может быть забавнее трехлетнего малыша? В этом возрасте Колтрейн ночью спал, а будил меня в пять утра. Было еще темно, и я пользовалась этой возможностью, чтобы отвести его полюбоваться на звезды во дворе перед домом. Мы расстилали одеяло и, сидя на нем, любовались Вселенной. Оба зачарованно смотрели на луну, множество созвездий в предрассветном небе и, как бы сказать, величие открывшейся картины. А потом я готовила тост с корицей, и мы любовались рассветом. Я надеюсь, что вспомню об этом на смертном одре.

Когда Колтрейну исполнилось пять, он обнаружил существование кавычек. Мы провели прекрасный день, когда все, о чем говорили, было заключено в кавычки. Потрясающе, каким забавным может стать обычное предложение, если заключить его в кавычки! Даже предложение «я хочу перекусить» будет веселым, если закавычить слово «перекусить».

Десятилетние девочки — просто чудо. Когда моей внучке Клер было десять, она на неделю отправилась в лагерь отдыха, где занимались искусством и плаванием. Однажды солнечным днем перед тем как нырнуть в бассейн она крепко обняла меня и воскликнула: «Я самая счастливая девочка на свете!» Я в этот момент почувствовала, что это я — самая счастливая бабушка на свете, потому что со мной рядом радостная и благодарная внучка.

Когда мой внук Айдан учился в средних классах школы, он получил контузию и несколько недель провел на строгом режиме — никакого телевизора, школы, друзей; двигаться ему тоже было запрещено. Я звонила ему каждый день и отправляла по почте упаковки с лакрицей. В конце концов я поняла, что мне необходимо приехать и повидаться с ним.

Я проехала девяносто миль до их фермы. Увидев меня, Айдан пошел навстречу в сиянии золотого солнечного света. Я почувствовала, как мое сердце распахнулось, а любовь к нему выплеснулась наружу и затопила все вокруг. Мы были так рады увидеться и обнять друг друга. В тот день нужно было побыть вместе.

Айдан предложил пойти вместе ловить рыбу — это единственное, что ему тогда разрешалось делать. Я повезла его на машине на пруд недалеко от маленькой фермы и смотрела, как он забрасывает удочку. Высматривала, где плывет рыба, и говорила ему об этом, восхищалась, как он ловко ловит ее.

Но на самом деле, прежде всего мне нравилось быть с ним. Я на всю жизнь запомню тот день с Айданом на рыбалке, когда солнечный свет пробивался сквозь нежно-зеленые весенние листочки.

Подростки тоже забавные, хотя мы, бабушки и дедушки, — не главные в их жизни. Нас заменяют друзья и то, чем они занимаются. Трудно забыть, какими ласковыми они были в детстве и как любили нас. Что-то во мне хочет крепко схватить и не отпускать любящих и нежно привязанных ко мне детей из прошлого.

Я научилась адаптироваться к их изменениям. Сказала им, что хочу, чтобы они были со мной честными и искренними. Хочу знать, что они чувствуют и думают. Мне не нужно, чтобы они притворялись. Я чувствую, какие у нас близкие отношения, когда слышу их рассказы о трудностях. Только так мы сможем по-настоящему, по-человечески общаться.

Я стараюсь научиться общаться с ними по-новому. Мне не хочется просто лелеять воспоминания о малышах — желаю любить и понимать моих меняющихся внуков. Я знаю, чем они живут, посещаю их спортивные мероприятия и вникаю в интересы. Мы с Кейт часто читаем одну и ту же книгу, чтобы затем обсудить ее. С Айданом мы играем в настольные игры. Когда приезжают родственники, я стараюсь общаться с каждым из подростков с глазу на глаз. Мы с мужем обычно ходим с внуками-старшеклассниками в походы.

Когда ты бабушка, нужно постоянно приспосабливаться. Дети меняются, и мы вместе с ними. Для малыша Отиса я совсем не та бабушка, какой была для Кейт — старшей внучки, когда она была младенцем. Мне на тот момент исполнилось всего пятьдесят четыре, а сейчас — семьдесят.

Дети постепенно меняются, и я стараюсь контролировать свои ожидания, чтобы они не были завышенными или заниженными. Например, трехлетние малыши вполне способны помочь накрыть на стол и убрать со стола, должны помогать по дому. С другой стороны, я знаю, что детям не всегда понравится то же, что и мне. Когда мы пошли с тринадцатилетним внуком на прогулку в старый дремучий лес, ему понравилось разыскивать и собирать банановых слизней. Когда мы вернулись с прогулки, он насчитал семьдесят пять штук и сфотографировался со многими из них. Я могла бы привлечь его внимание к тому, как красиво падает солнечный свет на мох или как тихо раскачиваются на ветру ветви красного дерева, но он был мальчишка, и слизни для него были гораздо увлекательнее.

Даже при лучшем стечении обстоятельств быть бабушкой трудно. Моя семья, состоящая из нескольких поколений, может доставлять невероятное счастье — и вывести из себя, как ничто на свете. Я с нетерпением жду, когда родные соберутся вместе, и часто предаюсь розовым мечтам, как это все будет. Но при этом испытываю беспокойство, оттого что иногда семейные встречи сопряжены и с неприятными моментами. Завышенные ожидания могут принести огорчение. Если я не сумею взять их под контроль, в результате буду горько плакать, когда все родственники разъедутся.

Быть бабушкой — значит обладать недюжинными дипломатическими навыками и самодисциплиной. Например, надо держать язык за зубами. И привыкнуть к тому, что главные темы для разговора — «У вас прекрасные дети» и «Какие вы замечательные родители».

Моя подруга Регина планирует, что внуки будут называть ее бабуля-шоколадка-денежка. А моя подруга Джейн рекомендует держать критические мысли при себе, но раскошеливаться у киоска с мороженым или когда нужно оплачивать дополнительное образование внуков.

Роли поменялись, и теперь бразды правления — в руках наших детей. Мы выполняем их пожелания, общаясь с внуками, и не сомневаемся в их авторитете. Советы даем, только если у нас спрашивают. Как заметил мой знакомый буддист, «моя мантра звучит так: “Никто моего мнения не спрашивал”». Мы как-то учимся балансировать между любовью и заботой о детях, принимая тот факт, что от нас ничего не зависит. Мы ведь почти ничего не контролируем. Если кажется, что нам известно нечто полезное, этим сложно не поделиться. Но, как однажды сказала моя дочь, «мам, никому из моих друзей не нужны родительские советы, кроме случаев, когда мы сами просим об этом».

Мы особенно полезны, когда нужно кого-то похвалить, отвезти куда-то на машине, приготовить еду, показать детям культурные мероприятия или помочь усталым и измотанным родителям.

Любимые и хорошо воспитанные дети могут пережить значительное количество неверных родительских решений. Стоит напомнить себе о том, что мы не можем знать всего на свете и что наши мнения далеко не всегда верные. Можно вспомнить о собственных материнских ошибках. Конечно, хотелось бы помешать детям учиться методом проб и ошибок, но это не в наших силах.

Наши внуки так быстро растут! Когда они совершают очередной скачок в развитии, мы теряет ребенка, которого успели полюбить. Теряем трехлетку, который любил сидеть у нас на коленях и читать библиотечную книжку, или восьмилетнего ребенка, который постоянно показывает фокусы. Эти дети исчезают и появляются новые. Моя фаза общения с младенцами завершена. Если не доживу до глубокой старости, больше мне не качать на руках еще одного крошечного внука.

Когда мы с мужем были родителями маленьких детей, часто ворчали по поводу того, что наши родители постоянно хотели нас видеть. Они вечно упрашивали прийти к ним в гости, а когда мы подъезжали к дому, стояли на крыльце или высматривали в окно, когда мы подъедем на машине.

Когда мы собирались уезжать, они провожали нас до машины и продолжали разговаривать с нами, пока мы пристегивались ремнями безопасности. Было очень трудно отцепиться от них и уехать. Теперь я стала такой же, как мои родители, тоже выглядываю в окошко, а когда родные уезжают — плачу.

Часть IV Северное сияние

Глава 18 Лунная река: как быть собой и как полюбить себя

Мне кажется, что мы каким-то образом узнаем, кто же мы на самом деле, и потом продолжаем жить с этим принятым решением.

Элеонора Рузвельт

С возрастом я начинаю излучать свет.

Мерибель де Суар

Однажды утром после прогулки в горах Алиса попросила маму оплатить занятия в тренажерном зале, потому что хотела поддерживать себя в форме. Хотя эта просьба казалась разумной, Эмма вспомнила, как оплачивала дочери членство в Обществе любителей природы в зоопарке, Клубе аквариумистов и Центре активного отдыха. Алиса посещала их несколько раз, а потом теряла интерес.

Эмма нахмурилась, а Алиса сказала: «Мам, на этот раз я не брошу».

У Эммы возникло естественное желание согласиться на уговоры, но после года психотерапии она чувствовала себя более уверенной. Исходила из разумных соображений, а не из страха, что ее осудят. Эмма ответила Алисе: «Ты сама оплатишь первые два месяца, и потом, если надумаешь регулярно ходить в тренажерный зал, я буду оплачивать тебе половину стоимости».

Алису ответ Эммы ошарашил, но она не протестовала, сказал лишь: «Я подумаю».

Эмма ощутила прилив гордости за себя. Она прислушалась к внутреннему голосу и установила границы разумного в общении с дочерью. «Молодчина, Эмма!» — похвалила она себя. Эмма становилась честнее в отношении к себе и окружающим, и Крис реагировал на это неожиданным для нее образом. Ему нравилось, что жена научилась постоять за себя. Он сказал: «А с тобой гораздо интереснее, когда ты не дергаешься все время. Я теперь меньше переживаю за тебя».

Алиса начала относиться к маме с большим уважением и стала менее бесцеремонной. Эмме показалось, что раньше дочь испытывала ее на прочность, желая посмотреть, как далеко все может зайти, прежде чем раздастся «Стоп!». Теперь Эмма установила границы общения, и проверки Алисе ни к чему. Она стала меньше обращаться к матери с просьбами и испытывала благодарность за то, что она ей давала.

Занятия Эммы йогой, массаж, медитация и ведение дневника научили понимать себя. Наконец, когда ей исполнилось семьдесят, она начала понимать, кто же она на самом деле.

* * *

Преклонный возраст особенно хорош тем, что дает шанс обрести себя, или то, что Маргарет Фюллер называет «сияющим величественным я», которое возникает после преодоления страхов и обретения целостности. Мы можем распрощаться с ложными представлениями о себе, приобретенными в детстве, которые сопровождали нас многие годы. Теперь есть потенциал, помогающий найти свое глубинное подлинное «Я» и, в конце концов, быть искренними.

Обретая целостность и осознавая, кто мы, мы узнаем, что самые важные отношения строятся с самими собой. Парадоксально, но при этом мы, скорее всего, распрощаемся с юношеским нарциссизмом и самокопанием. Мы перерабатываем и интегрируем свой опыт, который помогает лучше понять, и кто мы такие, и каков окружающий мир. Мы научились лучше контролировать собственные эмоции и устанавливать разумные границы дозволенного в общении с другими людьми.

Как всегда происходит, когда человек сталкивается с серьезными испытаниями в ходе развития, чтобы двигаться вперед, нужно принять важный экзистенциальный выбор и приобрести определенный набор навыков. Независимо от того, что с нами происходит, мы можем решить развиваться. Когда перестанем слишком близко к сердцу принимать мнение других, позволим себе жить в соответствии с тем, кто мы есть на самом деле. Мы сможем признаться себе в том, что испытываем отрицательные эмоции, что у нас есть недостатки, и смириться с этим, как и с тем, что мы пытаемся быть честными, радоваться жизни и быть свободными.

Наконец, мы можем позволить себе проводить время лишь с теми людьми, чье общество доставляет нам настоящее удовольствие. Веселиться с друзьями, покупать себе цветы и танцевать под луной. Пристально вглядываясь в то, что нас окружает, мы можем найти красоту и величие в повседневных вещах.

Что значит быть собой, разные женщины понимают по-разному. Для Марии это значит не красить волосы, не наряжаться или ходить только туда, куда ей хочется. Для Йетты — высыпаться по утрам в воскресенье и есть на завтрак пирог, если хочется. Когда Наоми наконец дала отпор мужу, склонному к насилию, и заявила ему, что уйдет от него, если он не прекратит так вести себя, она почувствовала себя цельной и свободной личностью. А Джилл чувствует себя комфортно, когда рассказывает о своих печалях и волнениях другим людям и при не извиняется за сказанное.

Холодная Кестрел считает, что быть собой — значит учиться доверять другим. До памятного лета, когда у ее матери обнаружили рак, она доверяла лишь себе, привыкла к собственной злобе, но не выносила уязвимости и нежности. Она возвела вокруг себя небольшую крепость, вырыла ров и наполнила его красным вином.

Но рак, который обнаружили у Эвелин, распахнул ворота в сердце Кестрел, крепко запертое на замок. Заботясь о матери, Кестрел исцелилась, обрела целостность и стала способна на доверие и беззащитность.

Поначалу собственная нежность пугала ее. Если бы Кестрел знала, как открыть свое сердце, она сделала бы это. Но на этот раз она не могла отмахнуться от печали. То, что поначалу было беспокойством за маму, превратилось в широкие ворота, открывшие путь к ее сложному, эмоциональному и живому внутреннему «Я».

* * *

Для Сэл быть собой значило обрести Бога, к которому она стремилась в детстве. Когда я встретила ее в Нью-Йорке, на ней были черные брюки и мандариново-оранжевый жакет. У Сэл доброе открытое лицо, на все вопросы она отвечала обдуманно. Она могла быть мудрой, но в основном была честной и энергичной. Первое, что сказала Сэл: «Мне надо было родиться высоким и сильным мужчиной, а я родилась маленькой женщиной».

Она полагала, что несоответствие между тем, как она воспринимала себя, и тем, как выглядела, создавало проблемы на протяжении всей жизни. Была уверена, что слово «маленькая» — синоним слова «недостаточно», как слова «недостача» и «недоделанный».

Сэл активно сопротивлялась всем культурным нормам, связанным с женственностью. В детстве она отказывалась носить платья и завивать волосы, не хотела играть с куклами. «Это было не для меня», — призналась она мне. Теперь она одевалась по-мужски и носила короткую стрижку.

В детстве Сэл подвергалась сексуальному насилию со стороны своего дяди в течение многих лет. Она несколько раз жаловалась матери, но ей не поверили. Когда это произошло в четвертый раз и она снова рассказала о случившемся, мать отвесила ей затрещину и велела прекратить враки.

Через неделю после окончания школы Сэл переехала в Нью-Йорк. Она жила на улице, пока ей не предложили работу уборщицы в салоне красоты. Она позволяла унижать себя сексуально. У нее была такая низкая самооценка, что казалось, будто она заслуживает того, что ее считают игрушкой для удовлетворения сексуальных прихотей. У нее не было представления о том, что существуют границы личной неприкосновенности, и боялась близких отношений с кем бы то ни было. У нее ничего подобного не было.

Сэл сказала, что заблокировала большую часть своего прошлого. У нее почти не сохранилось воспоминаний о тех временах, когда она училась в средних классах школы. «Когда я прокручиваю в голове свою жизнь, вспоминаю лишь мрак и страдания, — призналась она. — Я была изгоем. Меня унижали, оскорбляли и дразнили. Удивительно, что я дожила до сегодняшнего дня».

Поддерживала ее лишь католическая вера. В детстве она мечтала стать священником, служила мессу у себя в комнате и произносила молитвы, которые слышала в церкви. Ее успокаивали молитвенное чтение и отправление церковных ритуалов.

К десятилетнему возрасту Сэл осознала, что она лесбиянка, но хранила это в секрете и скрывала свои чувства от других девочек. Когда ей исполнилось двадцать четыре, она вышла замуж и попыталась жить как женщина традиционной ориентации. Но в начале 1970-х навсегда отказалась от этой мысли. Сэл заявила о своей ориентации во времена, когда быть лесбиянкой в Нью-Йорке значило то же самое, что ходить по барам, употреблять наркотики и противопоставлять себя обществу. Она не была к этому готова и быстро превратилась в алкоголичку.

В 1980-е годы она начала работать стилистом в салонах для мужчин-геев в Нью-Йорке. К ней ходили знаменитые люди с Бродвея и из мира богемы. В то десятилетие многие ее клиенты умерли от СПИДа, бизнес развалился. Теперь ей шестьдесят, и многие ее друзья переживают из-за потери друзей. Она отвечает им: «Это со мной уже случилось».

Тридцать три года назад Сэл лечилась от алкоголизма и вступила в Организацию анонимных алкоголиков. Теперь она организует семинары по двенадцатишаговой программе избавления от зависимостей и проводит занятия в группах поддержки для женщин, подвергшихся сексуальному насилию.

Первые ее полноценные взаимоотношения родились в группах для анонимных алкоголиков. Когда она была на семидесятилетнем юбилее Организации анонимных алкоголиков в Торонто, повстречала активную и общительную Норму, на четырнадцать лет моложе. Последний праздничный вечер они проговорили всю ночь напролет. На следующее утро разъехались по разным городам, но продолжали общаться по телефону. Через год Норма переехала в Нью-Йорк к Сэл. Норма — ее первая и единственная спутница жизни.

Последние десять лет Норма и Сэл жили вместе с матерью Сэл, которая страдает артритом и почти ослепла, заботятся о ней: помогают принимать ванну, готовят еду и общаются. Ее мама чувствует себя плохо и по-доброму к ним относится. Сэл больше не держит зла на мать за то, что та не защитила ее в детстве, когда она в этом нуждалась. Теперь в помощи нуждается сама мама.

У Сэл были постоянные проблемы со здоровьем, например вирус Эпштейна — Барра. Она шутит, что в тридцать «страдала аллергией на все подряд и могла только ветки жевать». Потом у нее обнаружили рак груди, и она должна была смириться с мыслью, что может умереть. Но постепенно, не только благодаря традиционному лечению, но и с помощью йоги и вегетарианской диеты, она восстановила здоровье.

Излечившись от рака, она осознала, как ей нужен Бог, и стала семинаристской. Получив сан, основала собственную церковь. Теперь молитвы и церковные обряды стали неотъемлемой частью ее жизни.

По воскресеньям Сэл читает проповедь прихожанам. Она часто проводит свадьбы, поминальные службы и освящает дома. Руководит приютами и большую часть жизни посвящает людям, стремящимся к духовному саморазвитию. Сэл проповедует простую мысль, что мы достойны любви и уважения. Она научилась быть добрее к себе, балует себя по мелочам. Например, посещает курсы керамики, а раз в неделю ходит есть суши. После всего пережитого Сэл радуется, что осталась жива. Когда она вспоминает свою юность, понимает, что пыталась приблизиться к Богу, став алкоголичкой. «Я искала Бога во всем, а теперь Он посетил меня», — призналась она мне.

* * *

Независимо от жизненных обстоятельств, если мы решаемся в полной мере быть самими собой, жизнь будет прекрасна и прожита не зря. Жить, оставаясь собой, можно, если внимательно прислушиваться к своему телу, сердцу и разуму. Лучше всего в этом помогает медитация, но любой другой способ обретения самосознания — например, занятие искусством, ведение дневника, йога и вдумчивые беседы с другими людьми — помогают нам понять себя.

Такое самосознание позволяет понять, где проходит граница между нашими потребностями и желаниями и потребностями и желаниями других людей. Мы снова и снова можем задаваться вопросом: «Какое отношение это имеет ко мне? В чем ситуация меня не касается?»

Подобные вопросы учат не принимать все подряд на свой счет и при этом нести ответственность.

Мы можем научиться отслеживать и выявлять капризы, «слепые точки» и истории, которые с нами повторяются. Распознавать свои импульсы и деструктивные мысли, подавив желание действовать в соответствии с ними. Мы можем осознать стремление выносить суждения, отказываясь высказывать эти мысли вслух. Прислушаться к внутреннему голосу, который стремится защитить нас, и делать так, чтобы нам было лучше.

К тому моменту, как исполняется шестьдесят пять, мы научились наслаждаться обычным днем и внутренне готовы к тому, что совершим ошибки, будем расстроены и в чем-то потерпим неудачу. Мы понимаем, что все страдают и ошибаются, но при этом прекрасны и достойны любви. Можем прекратить борьбу с реальным миром и позволить себе чаще испытывать то, что Эллен Берстин называет «днями, когда я ничего никому не должна».

Познав себя, можно простить. Как сказала Шэрон Зальцберг, «ты можешь обойти весь свет и не отыскать никого, более достойного любви, чем ты сам».

Возможно, самая большая мудрость в том, чтобы понять, как по-доброму относиться к чокнутому младенцу, живущему в глубине души. Когда мы этому научимся, сможем быть милосердными и к другим. Можем намекнуть им, что притворяться незачем. Становясь более зрелыми, мы способны научить чему-то других. Наш урок будет заключаться в том, что можно быть несовершенным и что-то напутать, противоречить себе и при этом оставаться замечательным человеком. Когда мы принимаем себя такими, какие есть, становимся менее тщеславными и в меньшей степени стремимся к престижу. Мы по-прежнему будем признавать, что желаем конкурировать с другими, и нам необязательно действовать из стремления быть лучше других. Многие мои друзья говорят, что гораздо реже пытаются произвести на кого-то впечатление или добиться чего-то. Наоборот, они испытывают прилив радости, если им удается вдохновить людей.

* * *

Виллоу перестала воспринимать себя просто как производственную единицу. Она продолжала трудиться, однако работа у нее была другая: заботиться о Соле. Она по-прежнему была целеустремленной, но временами жила не по часам. Поняла, что хоть хорошо приносить пользу другим, иногда лучше этого не делать. Теперь она позволяет себе вздремнуть или почитать статьи о моде в «Нью-Йорк Таймс». Они с Солом стали больше шутить. Когда она случайно увидела свое отражение в зеркале, удивилась тому, что улыбается. А услышав собственный смех, подумала: «Я нравлюсь себе такой».

Что касается меня лично, я постоянно стремилась к большему. Цитата «Даже в Киото я мечтаю о Киото» точно обо мне. Но когда мне исполнилось семьдесят, я стала получать больше удовольствия от жизни, какова она есть. Часто я засыпаю с мыслью, что если бы это оказался последний день моей жизни, я была бы довольна тем, как провела его. Если бы узнала, что жить осталось неделю, не думаю, что изменила бы что-то в распорядке дня.

Еще я всю жизнь старалась себя усовершенствовать. Есть немецкое слово schlimmbesserung, что значит «лучшее — враг хорошего». Иногда это относится ко мне. Мое постоянное и яростное желание становиться лучше часто мешало мне просто радоваться тому, какая я есть. Некоторые буддисты говорят: «Ты и так совершенен, но можешь стать немного лучше». Так себя и ощущаю. К великому счастью, я не всегда поглощена стремлением к самоусовершенствованию — иногда счастлива и так. Я все еще стремлюсь к чему-то, но могу отпустить себя на свободу, позволив отдохнуть от планов по работе над собой. Иногда просто признаю за собой право на причуды, а мои неврозы — неотъемлемая часть личности.

Мое согласие с самой собой — результат медленного развития на протяжении десятилетий. Время от времени меня посещают прозрения, благодаря которым я совершаю очередной прыжок в развитии. Позволяю себе испытать и жестокость, и любовь Вселенной. У меня трезвый взгляд на себя и окружающих, но я не хочу никого судить. И все принимаю.

Я пережила момент озарения, когда однажды в июне летела на Большой остров на Багамах с подругой Джен. Мы мечтали об этом с тех времен, как нам исполнилось двадцать. У нас обеих мужья не любят ездить в отпуск, и в течение многих лет такую роскошь мы не могли себе позволить. И вот, наконец, когда мне исполнилось шестьдесят девять лет, я поняла, что готова. Нам с Джен везде было весело и интересно — ходить по велосипедной дорожке или обедать в забегаловке, — но мы оказались на Карибских островах с белоснежными пляжами, голубыми волнами и величественными пальмами.

Это был очень простой отдых. Мы просыпались с рассветом и любовались закатом по вечерам. Наше расписание зависело от времени приливов, движения облаков, света и цветов. Мы постоянно были на воздухе, только в жару уходили с улицы и читали. Гуляли по пляжу, заказывали себе простую еду и плескались в бирюзовой воде. Джен плавать не умеет, а я развлекалась с маской и трубкой, рассматривая красивых рыбок и кораллы.

По ночам я валялась в шезлонге во дворе и любовалась звездами. Они будто состояли из воды и висели низко-низко в чистом и безоблачном небе. Я слышала нежный шепот океанских волн и шелест ветра в листьях большой кокосовой пальмы неподалеку. Однажды ночью у меня возникло чувство, словно я обратилась к небесам с вопросом, сама не понимая, о чем спрашиваю, но в надежде, что там знают ответ.

Сначала я вспомнила о своих родных, которые покинули этот мир. Потом — особенные моменты, которые были связаны с большинством из них, и почувствовала, что меня любят и что я счастлива. Когда вспомнила родственников, которые заставили меня страдать, на лице отпечаталась грусть. И защемило сердце при мысли о том, что мы не в состоянии ничего полностью забыть, все остается в нас, воспоминания готовы нахлынуть и овладеть нами.

Я ждала знака — например, падающей звезды, которая была бы посланием для меня от бабушки. Хотела, чтобы мои предки дали о себе знать или чтобы со мной заговорили звезды. И тогда у меня родился ответ на тот вопрос, который я долго не могла сформулировать.

А ответ быт простой: пусть звезды будут лишь звездами. Этого достаточно. Мой занятый мыслями ум находился в напряжении постоянного ожидания, чего-то требовал и даже придумывал истории, которые небо должно было мне поведать. Я поймала себя на забавной мысли, что пытаюсь манипулировать ночным небом.

«Пусть звезды будут лишь звездами». Я почувствовала, как мое тело окутывает покой. И в этот момент я позволила жизни идти своим чередом.

Я долго смотрела в небо и чувствовала благодарность. Понимала, как честно — просто признавать существование того, что есть здесь сейчас. В моей жизни это значило называть вещи своими именами. Всю жизнь я старалась не произносить слово «страдание», называла происходящее иначе. Я стремилась все приукрасить, изменить или усовершенствовать. А что будет, если просто назвать гнев гневом, грусть грустью? И если назвать предательство его подлинным именем? Если произнесу «горечь», буду изо всех сил стараться никогда не испытывать этого чувства?

Не нужно ничего из себя выдавливать, отрицать и утверждать. И при этом надолго цепляться за определенное чувство. У всех эмоций есть жизненный срок, я лишь позволю времени идти своим чередом. Как сказал Леонард Коэн, «внутренние чувства приходят и уходят». А когда мое внутреннее чувство существовало, я могла точно обозначить эмоцию, которая его заменяла.

В ту ночь я почувствовала, что воспринимала небо максимально масштабно. Звезды не падают ни вверх, ни вниз. Они льют свет в нашу атмосферу. Пляжная благодать успокоила, обрадовала и умиротворила меня. По крайней мере, на тот момент я исцелилась и почувствовала, что во мне что-то изменилось, и, вероятно, моя жизнь тоже изменится, станет более искренней и менее подчиненной потребностям.

Самый великий дар нашей жизни — подлинность. Мы достигли той точки пути, где хотя бы на мгновение можем сушить весла и осмотреться. Мы прощаемся с нашими страхами и обретаем в себе источник силы. Можем оценить все, что видим, и быть благодарными за свой разум, сердце и тело. Наша зрелость и чистое сердце дают возможность оценить собственную жизнь с разных точек зрения. Мы способны воспринимать и наших предков, и все живые существа как объекты заботы. И можем оценить дары, которыми мир постоянно нас наделяет.

Глава 19 Взгляд издалека

Самое замечательное в процессе старения — то, что ты не теряешь все другие этапы жизни, которые довелось пройти.

Мадлен Л’Энгл

Живи так, словно твои предки снова живут вместе с тобой.

Греческая пословица

Недавно я обнаружила мою золотую кадильницу. Десять лет назад я сложила в нее записки за здравие. Это были самые простые молитвы, часто состоящие из нескольких коротких слов, например: «поведение моей сестры», «здоровье моего брата» или «брак моего друга».

Я открыла кадильницу и достала оттуда все записки. Медленно прочла их, стараясь вспомнить, какие события заставили меня их написать, и поняла, что все они исполнились. Не благодаря моим действиям и необязательно в силу того, что произошло с теми, за кого я молилась, а потому что время обесценило многие из этих пожеланий. Я вступила в новую эру. У меня появились новые проблемы. Я начала размышлять о том, как благодатно время, потому что прежние причины для беспокойства уходят в прошлое. Возможно, это и есть ответ на молитву — когда беспокоиться не о чем.

Старея, мы лучше осознаем свое место. Мы лишь капля воды в бегущей реке времени, которое стремится вперед. Истории нашей жизни текут вспять, к началу Вселенной, а линия человеческого времени — длиной от пятнадцати до двадцати миллионов лет. Мы связаны с древними и величественными ритмами и циклами и теперь находимся здесь, а вместе с нами — наши друзья и родные, страна, семь биллионов других людей и живых существ. Это ощущение глубокого времени и взаимосвязь с ним часто приходит к нам в поздний период жизни; глубоко переживая его, мы ощущаем и сильную печаль, и большую радость.

Время прекрасно учит смотреть на все со стороны. Если мы позволим себе жить сегодняшним днем и постараемся оценить собственный опыт, нас вылечит лекарство-время. Мы способны бесконечно и по-разному совершать ошибки и страдать, и эта способность с нами навсегда. Но в течение жизни мы осознаем, что человек способен справляться с неблагоприятными воздействиями. Такая способность вырабатывает у нас определенную склонность к уединению и неиссякаемую надежду на лучшее. Оглядываясь на свою жизнь, мы видим бесконечный цикл кризисных ситуаций и личностного развития.

«К тому моменту, как нам исполнится шестьдесят пять лет, с нами уже всякое бывало», — сказал мой кузен Стив. В этом нет сомнений. Оглядываясь на свою жизнь, мы видим радость и печаль, ошибки и победы, плавание по золотой реке и погруженные во мрак ночи. Можем видеть себя с самого раннего детства.

Я с трудом могу поверить, что та женщина двадцати с небольшим лет, которая сдала кровь за деньги, чтобы купить себе черное ретроплатье в блестках, — я. Когда я появлялась в этом платье, оно сверкало, будто языки черного пламени. Я с трудом представляю, что было в голове у женщины, купившей то платье. Сейчас я сдам кровь, только если речь идет о жизни или смерти. В основном ношу тренировочные брюки и футболки, и последнее, чего хочу — привлекать к себе внимание.

Да, если мы стремимся найти преемственность, сможем ее обнаружить. Сейчас мне в основном нравится то же самое, что я любила в десятилетнем возрасте: читать, учиться, плавать, гулять, общаться с друзьями и родными. На любом жизненном этапе мне доставляло удовольствие заботиться о людях и животных. Недавно я общалась со своей лучшей подругой с тех времен, когда училась в восьмом классе, и она вспомнила, что я часто предлагала ей поваляться в траве и полюбоваться небом. Мы до сих пор так делаем с моими родными и друзьями.

В раннем детстве я читала несколько часов в день. В юности прочла «Дерево растет в Бруклине», «Дневник Анны Франк» и «Убить пересмешника». Мне нравились биографии Хелен Келлер, мадам Кюри и Элеоноры Рузвельт. Подобное чтение открыло мне, на что хорошее и плохое способен человек. Я все еще провожу время с книгами, которые помогают понимать сложные и многогранные события, происходящие с людьми во времени и пространстве.

Я размышляю о событиях, которые произошли меньше чем через год после Второй мировой войны. На мировоззрение нашего поколения повлияла война в Корее, холодная война, кубинская революция, движение в защиту прав человека, убийство Джона Ф. Кеннеди, война во Вьетнаме, изменение климата, взрыв башен-близнецов и войны на Среднем Востоке.

Меня как личность сформировали встречи с людьми, например с иммигранткой из Швеции, которая научила меня создавать керамические изделия; моя прекрасная учительница английского языка, мои преподаватели антропологии в Калифорнийском университете Беркли, некоторые преподаватели клинической психологии на старших курсах, а также друзья из издательского мира и все, кто меня консультировал на протяжении долгих лет. С 1972 года я близко дружу с соседями, и мы сильно повлияли на вкусы друг друга, на наши ценности и отношение к жизни.

Но самое серьезное влияние на меня оказала семья. Я прослеживаю свою историю на протяжении шести поколений, и если повезет, под конец моей жизни их будет семь. Такая длинная цепь родных помогает ответить на вопрос: что такое темперамент? Какое влияние оказывает на человека родительское воспитание и культура? Что передается по наследству? Как я стала именно такой, как сейчас?

Когда я была маленькой, ответить на эти вопросы было проще. Все мы являлись представителями примерно одной культуры и располагали одинаковыми возможностями, когда жили в Бивере, штат Небраска. Мы узнавали одни и те же новости. Это давало нам преимущество при выявлении культурных, семейных и индивидуальных особенностей человека. Я рада, что мое детство прошло в маленьком городке. А сегодня мы часто не знаем множество людей, живущих неподалеку.

Две семьи, от которых я веду свой род, были очень разными. Родные моего отца — ирландцы. Они запросто общались, были людьми страстными и жизнелюбивыми. Семья моей мамы родом из Шотландии, все они — чопорные пуритане и подчеркивали, как важно получить образование, брать на себя нравственную ответственность и быть гражданином. Я представляю собой плод смешения двух этих кровей.

Моя мама и бабушка по материнской линии оказали серьезное влияние на формирование моих нравственных ценностей. Бабушка Пейдж считала своим долгом воспитать меня в соответствии с высокими моральными требованиями. Мы вели разговоры о прочитанных книгах, выборе друзей и увлечениях. Она подталкивала меня к размышлениям о том, как я могу сделать этот мир лучше. Звала меня «моя Мэри». Мое чувство долга — результат бабушкиного воспитания. Она научила меня думать только о других людях. Возможно, я усвоила ее урок чересчур хорошо! Лишь в последнее десятилетие своей жизни я научилась больше думать о собственных потребностях и удовольствиях.

Моя мама была единственным врачом в округе, проводила школьные медосмотры и аутопсии, принимала роды, делала хирургические операции и вела прием экстренно прибывших пациентов, пострадавших в автокатастрофе или на ипподроме. Она терпеть не могла дураков, ненавидела ипохондриков, бездельников и нытиков. Сама всегда была готова действовать и от нас, детей, ждала того же. Она была хорошей матерью, но не уделяла нам много внимания и не слишком откликалась на эмоциональные запросы. Если мы просили у нее разрешения остаться дома и не ходить в школу, так как плохо себя чувствовали, она обычно отвечала так: «Прекрасно. Тогда давайте я сделаю вам укол с большой дозой пенициллина, и можете лежать в постели весь день, а кроме чая вам ничего нельзя». Тут симуляция не пройдет! К сожалению, подобное отношение не давало нам шанса искренне рассказывать о том, что мы страдаем.

С годами многие люди могут продемонстрировать нам, какими мы точно не хотели бы быть. Отвратительный дядя, суровый учитель или жестокие родители могут вдохновить нас развиваться в противоположном направлении. Многие женщины решили, что не будут вести себя каким-то образом, потому что у них перед глазами имелся убедительный пример неприемлемого поведения. Одна моя подруга, мать которой была алкоголичкой и не заботилась о ней, рассказала: «Когда я сама стала матерью, поклялась, что буду воспитывать своих детей иначе. Я не пила и не курила, пекла печенье и возглавляла группу девочек-скаутов. Я никогда не пропускала значимые события в жизни моих детей и выслушивала их. Всегда знала, чем они живут».

Судьба и наш выбор формируют нас. Мы можем видеть, что многое зависит от удачи и случайности. Например, Джим учился со мной в аспирантуре. Я предложила ему вместе работать над проектом, а потом мы решили встречаться. Если бы я поступила в аспирантуру в другом месте и в другое время, эта конкретная жизнь у меня была бы совсем иной. Со многими происходят подобные истории.

С высоты прожитой жизни мы можем представить свой путь как извилистую реку со множеством притоков, которые вливаются или переплетаются друг с другом. Видим нежные повороты русла и ста́рицы, скопления льда и вешние воды. Мы начинам понимать, что такое русло реки, а что — сама река, что долговечно, а что эфемерно.

Такое видение вдохновляет нас, дарит радость и становится базой для практических советов. Изучение прошлого придает отношениям глубину, помогает нам понять себя и строить более серьезные взаимоотношения с другими людьми из прошлого, настоящего и будущего, следы которых останутся еще долго после нашего ухода.

В нашем возрасте мы способны разрешить многие проблемы просто потому, что уже сталкивались с подобным и знаем, что делать. Когда кто-то изливает нам душу, мы знаем, как выслушать и успокоить человека. Умеем развлечь и успокоить ребенка. Можем спланировать свадьбу и похороны, достойно держаться, испытывая эмоциональные или физические страдания. Мы пережили катастрофы, которые способствовали нашему духовному росту, и сталкивались с людьми или событиями, которые изменили наш взгляд на мир и обогатили представление о нравственности.

* * *

Виллоу, женщина с каштановыми волосами, часто предавалась глобальным размышлениям. Многие из ее родных погибли во время холокоста.

Когда она рассматривала семейные фотографии, на которых были изображены ее дедушки, бабушки и другие родственники, она размышляла о том, что мир был бы совсем иным без войны и геноцида. Ее родители остались бы в России, сохранив тесные связи с теми, кто жил в их маленьком городке на протяжении столетий. Но они живут в Нью-Йорке, и родным языком Виллоу стал английский.

Когда Виллоу вспоминала о детстве, она представляла себе родителей, которые чистили ящики из-под сигар или подсчитывали дневную выручку. Она вспоминала запах борща, который готовила мама, и кисло-сладкий запах капусты. Годы учебы в колледже и как выступала с речью на церемонии вручения дипломов. Она подумала о тех, с кем училась и до сих пор поддерживала отношения. Ей вспомнилась одна преподаватель, француженка, которая вела занятия по социальной работе. Она вдохновила Виллоу и помогла ей понять, что такое профессиональная этика.

Виллоу испытывала благодарность по отношению к Солу, который стал ее верным спутником на всю жизнь. И сожалела о том, что была сильно занята и не уделяла ему должного внимания, как полагалось делать жене. Теперь она наверстывала упущенное. Чувствовала, что их брак окреп и что им сейчас лучше вместе, чем когда бы то ни было. Их общая борьба с болезнью Паркинсона помогла обоим стать беззаботнее и чаще испытывать чувство благодарности. Виллоу благодарна Солу за то, что он удостоил ее чести разделить с ним жизнь.

Но Виллоу до сих пор больше всего гордится профессиональной жизнью. Она с гордостью вспоминает, как помогала клиентам найти себе дом, врача или работу. С нежностью думала о Руби, Мироне и многих других своих подопечных. Она вспоминала любимых сотрудников и женщин, которых обучала, вечеринки по выходным, когда покупала пиццу и яблочный сидр и все танцевали под кубинскую музыку. Она знала, что сумела пережить трудные времена и изменила к лучшему жизнь людей с хроническими психическими заболеваниями в Нью-Йорке. «Мои мать и отец гордились бы мной, — подумала она. — Я сделала все, что было в моих силах, чтобы жизнь на этом клочке земного шара стала лучше».

* * *

В Остине Сильвия оглядывалась на прожитую жизнь со смешанным чувством грусти и гордости. Ее родители были мелкими арендаторами и особых поводов для радости повседневность не давала. Она единственная в их родне хорошо училась и смогла подняться на ступеньку выше, став представителем среднего класса. Ей было жаль, что родители не смогли получить удовольствия от того, чем пользовались они с Льюисом. Они с Ленорой ездили на остров Падре в Мексиканском заливе, а однажды — в Новый Орлеан на масленицу. Смаковали вкусную пищу, наслаждались кантри, к ним были добры соседи и прихожане церкви.

Больше всего Сильвия сожалела о Леноре. Она была таким милым и живым ребенком; казалось, ей уготовано счастье. Сильвия сохранила все ее спортивные призы, сочинения и рисунки. Но теперь вспоминать о Леноре было нелегко.

У Сильвии сжималось сердце при мысли о дочери, и обуревали смешанные чувства — гнев, страх, печаль и безумная родительская любовь.

Сильвия была благодарна судьбе за то, что у них с Льюисом были внуки. Они радовали, стали последней ниточкой, которая связывала их с Ленорой; в них заключался смысл жизни. Сильвия гордилась тем, как они с Льюисом выполняли родительские обязанности. Она экономила по несколько долларов в неделю, чтобы однажды организовать выезд на каникулы. Надеется, что они с мужем проживут достаточно долго, чтобы вырастить Макса и Грейси. Ночью, когда не спится, Сильвия молится за Ленору. Если та когда-нибудь вернется, они примут ее. Она же родной человек, а родные для Сильвии превыше всего.

* * *

Когда рыжеволосой Эмме одиноко и грустно, она прибегает к стратегии, которая связывает ее с воспоминаниями из разных десятилетий ее биографии. Всю жизнь, оказываясь в красивых местах, она говорила себе: «Я надежно упакую эти воспоминания, как кладут записки в бутылку, и возьму с собой». Теперь, когда ей трудно, она «раскупоривает бутылку» и делает глоток — путешествия в Йеллоустоунский заповедник или поездки к Тихому океану.

* * *

Истории наших долгих отношений с друзьями и родными помогают дарить любовь, которая им нужнее всего сейчас. Я помню, как мой двадцатидвухлетний муж-музыкант распевал «Научи своих детей» и «Зеленая, зеленая трава у дома». Я представляю его отцом новорожденного малыша, директором психиатрической клиники неподалеку от птицефабрики и бегуном, совершающим марафонский забег. Я могу мысленно представить все этапы жизни Джима, этого седовласого мужчины, который разгадывает кроссворды у нас в гостиной. Мы прожили вместе сорок пять лет, и я знаю, отчего он счастлив, что его злит или огорчает. И поэтому могу заставить его рассмеяться или успокоить, если взгрустнется. Мой брат рассказал историю о портном, который хотел нанести визит новому папе римскому. Маленькая община собрала деньги на поездку. Папа был так растроган историей о крохотном приходе и долгом пути этого человека, что дал ему аудиенцию, они долго беседовали. Когда портной вернулся домой, прихожане устроили праздник и стали расспрашивать его о новом папе. А он смог лишь ответить: «Папа римский носит одежду размера 44 средний».

Мы видим мир не таким, какой он есть, а таким, каковы мы сами. Если испытываем гнев и горечь, находим подтверждения враждебности мира, куда бы ни взглянули. Если доверяем людям, находим доказательства их доброты. Чтобы развиваться, нужно постоянно расширять кругозор. В раннем детстве единственный человек, который нам интересен, — мы сами. Позднее, если мы правильно развиваемся, способны по достоинству оценить ценности родных и школьных друзей. Став взрослыми, мы продолжаем развивать способность к состраданию по отношению ко всем, кого встречаем. Если мы любознательны, не пытаемся просто найти подтверждение своим ограниченным взглядам на мир, а, скорее, больше понять про всех и все вокруг. Мы хотим увидеть мир с разных точек зрения. И, глядя на него со стороны, с максимально возможного расстояния, можем испытать благодарность, обрести мудрость и почувствовать, как продолжают жить нравственные ценности, которые мы исповедуем. Это помогает осознать, кто мы такие, что приносит нам успокоение и позволяет поддерживать взаимосвязь с миром.

Время и воображение в том, что касается нравственных ценностей, — прекрасное лекарство для человеческой души.

Однажды летом я посетила церемонию наречения именем годовалой девочки, которая родилась в Небраске у Мохамеда и Тамбу из Сьерра-Леоне. Я исполняла роль почетной матери-покровительницы для малышки Исату и должна была благословить ее. Люди съехались на церемонию из четырех штатов, она проходила в окружном саду, за городом. Мохамед исполнял африканскую музыку, а люди его клана принесли в жертву козленка и угощали мясом всех гостей. Исату играла с остальными детишками под деревьями, наряженная в белое сатиновое платьице.

Когда я покидала церемонию, Мохамед вручил мне орех колы и объяснил, что этого требует ритуал его деревни: орехи колы символизируют любовь, уважение и значимость. Это красновато-коричневый плод размером с каштан. Мохамед сказал, что на вкус он мне не понравится, но я должна его сжевать. Поначалу орех кажется горьким, а затем приобретает сладость, и когда рот очистится, от горечи не останется следа. Так орех колы преподает важный урок: многие вещи кажутся несладкими, пока не проявишь терпение и упорство. Я откусила орех и почувствовала, что мне хочется его выплюнуть. Но Мохамед был прав. Пока я жевала, горечь исчезла, и рот освежился. Сомневаюсь, что в будущем съем много орехов колы, но мне нравится вспоминать о полученном тогда опыте. Время растворяет горечь пережитого и делает жизнь слаще.

Если мы развиваемся, забота начинает распространяться в широком смысле слова на все живые существа. Мы сочувствуем всем, без исключения. Нет больше «мы» и «они». В наших сердцах мы все одинаковы. Моя подруга Линн называет это «всеобъемлющим счастьем». Она может обвести взглядом любое скопление людей и почувствовать благодарность ко всем окружающим. Когда она бродит по горам, среди дикой природы, ее поражают красота и чудеса вокруг. «Я научилась многое отпускать, — призналась она. — Иногда могу принимать неопределенность скорее как дар, а не как нечто такое, чего стоит бояться».

Со временем многие из нас становятся более снисходительными и способными на любовь. Мы можем с нежностью вспомнить времена, когда были молоды и уязвимы перед силами, которые отныне не представляют для нас угрозы. Можем с любовью отнестись к прежним заблудшим и поддержать одинокую, хрупкую, испуганную девочку, которая по-прежнему живет в глубине души. Способны направить эту любовь вовне, на все живое.

Глава 20 Все пронизано светом

Мы живем в чреве Вселенной, и все существует ради нашей защиты, счастья и для того, чтобы мы чувствовали себя любимыми.

Джоан Фрайдей

Старость — не болезнь, это движение вниз, которому нет конца. Когда силы начинаю оставлять нас, мы приближаемся к свету.

Мэй Сартон

Эмма планировала собрать родных в горном домике у озера, чтобы отпраздновать семидесятилетие Криса. Она упаковала персики и вишни, хлеб и сыр, энергетические батончики домашнего приготовления. Испекла для Криса лимонный слоеный торт и купила семьдесят свечек. С надеждой и трепетом приготовила настольные игры, шезлонги и крем от солнца. Ее дети и внуки приедут на сорок восемь часов, поэтому вспышки раздражения и споры неизбежны. И, конечно, именно так и произошло.

Один из близнецов куда-то забрел, и все сломя голову кинулись на поиски. Алиса и жена старшего сына Эммы поспорили сначала о том, безопасно ли использовать майонез для бутербродов, приготовленных на день вперед, а потом это вылилось в дискуссию, подоплека которой заключалась в том, которая из них лучше ведет хозяйство. Пока две женщины спорили, кто купил максимально экологичные продукты, Эмма выскользнула за дверь.

Она немного отошла от избушки и прилегла на мягкую лесную траву под осиной. Прикосновение земли всегда действовало на нее успокаивающе. Глядя на облака, проплывавшие в вышине, она сделала глубокий вдох и выдох: вдохнула спокойствие и выдохнула напряжение. Когда она поднялась на ноги, уже пришла в себя и была готова присоединиться к торжеству.

В воскресенье днем все собрались под солнечным небом. Маленькие дети играли у воды, а подростки пытались поймать форель. Взрослые сидели в шезлонгах, прихлебывали пиво и смеялись, когда кто-то шутил. Крис вымочил ботинки и штаны, распутывая леску на удочке. Снова послышался смех. Эмма немного посидела в сторонке, наслаждаясь семейной идиллией. Ее старший сын передал попкорн и картонные стаканчики для шардоне. Дети строили замки на берегу. Незадачливые, но счастливые рыбаки, пытавшиеся добыть форель, плюхнулись в голубую воду. Даже две спорщицы угомонились и улыбались друг другу. Эмма вспомнила стихи Фроста, которые выучила наизусть в школе: «Земля — это место для любви: где место лучше, назови?!»

Внезапно Эмма почувствовала, как воздух будто изменил химический состав, и полностью погрузилась в переживание происходящего здесь и сейчас. Ей казалось, что она находится в центре мироздания и чувствует небывалый прилив счастья. Время замерло, голоса стали приглушенными. Все вокруг было пронизано тем, что Эмма могла выразить одним словом: благодать.

* * *

Благодать, просветление, благоговение и удивление — все эти переживания трудно выразить словами. Их можно передать лишь образно. Конечно, когда испытываешь благоговение, все воспринимается метафорически.

Благодать, как и оргазм, проще возникает после первого опыта. Потом мы уже знаем, как его пережить. Минуты благодати есть на протяжении всех жизненных этапов, по мере взросления мы переживаем такие моменты ежедневно. Когда я была мамой маленьких детей и работала на полную ставку, я редко замедляла темп, чтобы испытать благодать. Обычно уставала, неслась куда-то, была занята своими обязанностями и делами. А теперь, когда моя жизнь стала размеренной, я могу более вдумчиво и спокойно оценить то, что со мной происходит.

Чувство благоговения заставляет ощутить себя иначе — меньше и скромнее, с более острым восприятием связи с другими людьми. Мы не считаем себя особенными и не предаемся нарциссизму, скорее просто чувствуем себя частью человечества.

Некоторые люди особенно склонны испытывать благодать. Я знакома с несколькими женщинами, которые постоянно испытывают экстаз. Как написала Эмили Дикинсон, «жизнь так удивительна, что ни на что другое просто времени не остается».

Другим трудно найти путь к благодати. В течение многих лет у Сильвии на это просто не хватало сил. Вся ее жизнь была наполнена трудами и психологическим напряжением. Но однажды случилось чудо.

Был обычный вечер рабочей недели, Сильвия позвала всех ужинать. Льюис настоял, чтобы Макс надел рубашку к ужину, и внука это так разозлило, что он швырнул тарелку с ла-заньей на пол. Льюис вышел из-за стола и уединился в своей комнате у экрана телевизора. Грейси расплакалась. Сильвия положила порцию еды на тарелку и отправила Грейси в комнату Льюиса, чтобы та отнесла ему ужин. Потом обняла Макса и так и держала, пока он не успокоился. Затем она доела свою лазанью и начала уборку.

Потом Сильвия пошла к Максу, чтобы уложить его спать. Они прочли главу из «Домика в прерии», встали на колени у постели и помолились. Оба молились за Ленору и за то, чтобы завтра было лучше, чем сегодня. Когда Сильвия поцеловала Макса и пожелала ему спокойной ночи, он нежно погладил ее по щеке и произнес: «Бабуля, ты такая красивая». Сильвия посмотрела ему в глаза и поняла, что он говорил от всего сердца. Она состарилась, растолстела и болела, но Макс считал ее красивой. Ее окутало тепло. Макс весь будто светился. А она была именно там, где больше всего хотела быть. И знала, что это лучший момент в ее жизни. Это было прекрасно.

* * *

Всю свою жизнь Кестрел беспокоилась. Она постоянно была начеку и настороженно присматривалась к окружающим, чтобы не пропустить признаков того, что они собираются причинить ей вред. Но в этот последний год, когда у Эвелин обнаружили рак и она умерла, собравшиеся вместе родные и доброта Бекки исцелили ее. Впервые в жизни Кестрел расслабилась. Это было так ново для нее, что потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться в собственном эмоциональном состоянии и признаться себе в своих чувствах. Когда они вернулись в Сиэтл, Бекка стала неотъемлемой частью ее жизни. Они вместе посещали мероприятия фонда «Прайд», защищавшего права меньшинств, тренировались и готовили по вечерам. Пока Бекка проверяла работы учеников, Кестрел разгадывала кроссворды. Она была знакома с семьей Бекки и ее матерью, даже провела Рождество в их доме.

Стоял теплый декабрьский день. Бекка позвонила ей и позвала прокатиться на пляж Руби Бич. Во время поездки они обсуждали, что купить на рождественский ужин, планировали безалкогольную новогоднюю вечеринку у Бекки дома. Они приехали в полдень и, закусив цыпленком-гриль и грушами, гуляли по пляжу, держась за руки и любуясь скалами.

Кестрел прислушивалась к мягкому шелесту волн и шуму ветра в елях Дугласа и красном лесу, чувствовала аромат соленого морского ветра. Так они бродили по пляжу среди скал весь день. На закате обнаружили серебристо-серый ствол засохшего дерева, выброшенный на берег, и уселись на него, чтобы полюбоваться волнами.

Кестрел взяла Бекку за руку и не отпускала. Когда они взялись за руки, ее дыхание замедлилось и стало глубже. Вдруг она узнала в Бекке саму себя, ведь она так же боролась за право обрести себя, стремилась быть хорошей и любимой. С появлением этой мысли ее защитная стена рухнула, как с деревьев падает старая кора. Кестрел почувствовала, что может доверять не только Бекке, но и другим людям. При этой мысли ей больше не было страшно.

Кестрел растворилась в океане спокойствия, которого раньше не испытывала. И, неожиданно для самой себя, сказала: «Я люблю тебя».

Они обе расплакались.

* * *

Многие из нас находят пути к благодати и благоговению на пике страданий. Наши утраты и печали становятся толчком к искуплению грехов. Мы должны найти эмоциональное состояние, которое уравновесит отчаяние. Огромное страдание может возвеличить наши души, и они раскроются, впуская в свои глубины красоту.

Когда наши сердца распахнутся, мы поймем, кто мы есть, и начнем сострадать всем, кто испытывал душевную боль. И вот мы объединились с горевавшими и пережившими утраты, ощущавшими ярость и страх. В итоге возник интерес к жизни и удивление.

Сол и Виллоу совсем измучились после медицинского обследования по поводу болезни Паркинсона, которое Сол проходил каждый месяц. Они простояли в городской пробке больше часа. Таксист болтал без умолку и ругался, визжали сирены и гудели машины. Это окончательно их взвинтило. Доктор сообщил, что Сол слабеет и теряет контроль над мышцами. Он посоветовал ему есть пищу только в виде пюре, потому что мышцы гортани слабели, и он мог легко подавиться куском отбивной или яблоком. Сол и Виллоу вздрогнули при слове «пюре».

Как хорошо было снова оказаться дома, среди тишины и красоты. Сол уселся на единственный стул, на который еще мог садиться сам и вставать самостоятельно. Сидя на нем, он смотрел на запад и мог видеть закат, но сегодня шел проливной дождь.

В тот вечер за ужином Сол подавился небольшим комочком картофельного пюре. Его лицо побагровело, и он помахал рукой Виллоу, чтобы она помогла ему откашляться с помощью приема Геймлиха, обхватив руками за живот. Врач научил ее этому приему оказания первой помощи и дал брошюру с подробным описанием действий, но Виллоу не помнила, что делать, а листок куда-то девался. Сол продолжал задыхаться. Виллоу пришла в ужас и разозлилась на себя из-за бессилия. Она подбежала к Солу, встала сзади, ухватила его под ребрами и дернула изо всех сил. Часть пищи вывалилась у него изо рта на пол, на стол и соскользнула под ее стул. Сол еще задыхался, но потом вздохнул один раз, другой. Они оба расплакались. Еще немного, и все… Им еще никогда не было так страшно.

Когда они успокоились, ужинать расхотелось. Они просто смотрели друг на друга поверх полных тарелок. Через несколько минут Виллоу убрала со стола и отвела Сола в гостиную. Она зажгла высокие свечи и включила музыку Равеля. Дождь продолжал лить, барабаня крупными каплями. Но красивая музыка и мерцание свечей принесли умиротворение. Сол взял ее за руку и сказал: «Поперхнувшись, я испугался, потому что не мог дышать, а не потому, что боюсь смерти. Я прожил с тобой прекрасную жизнь. Когда Господь нажмет на кнопку “стоп!”, я буду к этому готов».

Виллоу посмотрела ему в лицо, такое мудрое и доброе. Он был благородным и деликатным, эрудированным и так старался сделать ей приятное. Она ответила: «Я дорожу каждой минутой, которую мы прожили с тобой. Лехаим![15]»

* * *

Благодать — это переживание просветления, за которым следует великое чувство согласия с самим собой и спокойствие. Ему сопутствуют радость и благодарность. Мы одновременно в состоянии переживать и великие печали, и всепоглощающее счастье. Ощущаем двойственность реального мира. После теракта на променаде в Ницце моя подруга Джен сказала: «В каком мире мы живем! Как он прекрасен и как мрачен!» Чувство благодати отличается от обыденных чувств, и вместе с тем оно более реально. Будто с глаз упали шоры, и мы наконец все разглядели. Наше стремление защитить себя, суета и проблемы растворяются перед более значимой и чистой реальностью. Красота, которой нам не хватает в обыденном сознании, сияет вокруг. Нас сокрушает прозрение и ошеломляет чувство благоговения.

Не все способны испытать благодать, становясь старше, но никогда не поздно начать стремиться к ней. А если мы будем искать ее, то найдем. Этот урок много лет назад мне преподал доктор Живаго. Если мы совершаем правильный выбор и ставим правильные цели, обязательно обретем и благодать, и благоговение. Как говорит один из моих друзей, «когда я был моложе, чувствовал благодать, когда занимался сексом или пробегал марафонскую дистанцию. Теперь я переживаю это чувство, когда вижу помидоры на фермерском рынке».

Один из кратчайших путей к благодати — заболеть чем-то смертельно опасным. В нашей душе сразу появляются и сладость, и трагедия. Когда узнаем, что жить осталось недолго, жизнь кажется прекрасной.

Моя подруга Джеки скоро завершит свою битву с прозрачной карциномой. Девять месяцев назад, до того как узнала диагноз, она была преуспевающим директором организации, работавшей на территории всего штата. Она вела здоровый образ жизни и не пропустила ни одного рабочего дня по болезни. Сначала Джеки продолжала работать в своем офисе, потом какое-то время работала дома, а сейчас она слишком слаба после химиотерапии и радиолечения, которые ей необходимо продолжать.

Вскоре после того как Джеки поставили диагноз, ее единственная дочь обручилась с любимым человеком, с которым встречалась несколько лет. В перерыве между сеансами терапии семья отпраздновала свадьбу. Лишь в тот единственный день Джеки вела себя так, словно была здорова. Она приносила стулья, со всеми здоровалась у входа, стояла рядом с дочерью во время церемонии бракосочетания, пела и танцевала с родными, хлопотала у праздничного стола. Меня поведение Джеки не удивляет: что бы то ни было, именно так себя ведут на свадьбе дочери.

В начале сентября Джеки отправилась к озеру, чтобы посидеть там. Когда она медленно брела к скамейке, я заметила, как она похудела и ослабла. Она сказала, что у нее кости ломаются из-за рака. Она постоянно принимала обезболивающие, хотя они совсем не нравились. Просто знала, что их нужно есть, а от еды ее тошнило.

Мы сидели, глядя на предвечернее солнце, и смотрели на запад, на залитые солнцем прерии. Золотые и зеленые листья тополей шелестели над нашими головами. Неподалеку рыбаки забрасывали удочки, мимо проплывали лодки-каяки.

Сидя и глядя на эти картины природы, она призналась, что пережила все стадии горя. Сначала была в ярости. Ей чуть за пятьдесят, и она планировать работать еще лет двадцать. Кроме того, она испытывала ярость оттого, что ее дочь осиротеет. Джеки задавалась вопросом, почему бы не умереть какому-нибудь злодею, а ей остаться жить.

Она так любила жизнь, но постоянные сеансы химио- и радиотерапии взяли свое. Она считала, что ослабла из-за лечения, ее сознание стало спутанным. Ей было трудно контролировать собственные эмоции, но она старалась изо всех сил настраиваться на лучшее. Ее дочь взяла отпуск в последние несколько месяцев. Джеки сказала, что из-за болезни они проводят вместе больше времени, чем раньше, когда она была здорова.

Джеки и блаженствовала, и страдала. Она болела и была на пороге смерти, но стала способна быть любимой и любить гораздо сильнее, в состоянии испытывать благодарность. Пока не заболела раком, Джеки и представить себе не могла, сколько людей любят ее. Она всегда была независимой и очень боялась принимать помощь от кого бы то ни было. Но болезнь научила ее этому. Часто она рыдала от благодарности за доброту, которую к ней проявляли.

Мы с Джеки сидели и любовались залитой солнцем травой, отражением облаков в озере. В эти минуты она стремилась обрести просветление, которое ей было необходимо. Ласточки стрелой проносились мимо, а луговой жаворонок на заборе красиво пел для нас. Джеки глубоко вздохнула и протянула руку, словно приветствуя природу. Она прочла наизусть свои любимые строки из стихотворения Виллы Катер: «Вот счастье — раствориться в том/Что совершенно и прекрасно». Никто из нас не знает, когда умрет. Это общий удел. Мы хотим, чтобы каждый день стал откровением, насколько возможно. Все мы способны управлять своей благодатью, как дирижер оркестром. Тихие обители и другие места, предназначенные для того, чтобы люди избавлялись от зависимостей или реабилитировались после травматических переживаний, часто расположены в спокойных живописных местах. Сама красота способствует исцелению.

Просветление часто приходит благодаря мелочам, которые становятся более важными, когда начинаешь к ним приглядываться. Мы можем пережить его, прогуливаясь по парку и любуясь тем, как светятся на солнце алые листья кленов; когда молимся в церкви, читаем молитву или медитируем у себя в комнате, либо смеемся над чем-то в компании друга. Мы можем испытать его, вглядываясь в лицо любимого человека. Все это, если проявлять должное внимание, способно исцелить нас от бед.

В Небраске вы обязательно почувствуете благодать, если увидите, как перелетные канадские журавли останавливаются на отдых у реки Платте в марте. Почти 500 000 журавлей опускаются на реку на закате, все небо наполнено их криками, и кажется, что этот звук вы слышали до рождения.

Я отмечаю приход каждой весны, посещая погост Роув, а потом одна гуляю по заповедным местам вдоль реки Платте. Журавли прилетают сразу после захода солнца и сидят на воде, как серые острова. Все небо в птицах. Их клич заглушает другие звуки. Словно мир населяют одни журавли.

Каждый год мне кажется, что это лучший прилет журавлей из всех увиденных. Потому что каждый год я соприкасаюсь с чудом. Как его измерить?! Когда оно прямо перед тобой, кажется лучшим, ведь происходит здесь и сейчас.

Иногда нас навещает кошка на трех лапах, которая подъедает корм, приготовленный нами для птиц и лисиц. Когда мой внук впервые ее увидел, залился слезами. Такая уж кошка: тощая, облезлая и вечно голодная. Бегать быстро она не в состоянии и может стать легкой добычей для совы, ястреба или койота. Но она умудряется выживать последние два года.

Этой зимой целую неделю стояла холодная и унылая погода, а потом ударил тридцатиградусный мороз и засветило солнце. Я выглянула из окна и увидела кошку без ноги, которая подъедала остатки птичьего корма на подъездной дорожке к нашему гаражу. Закончив пировать, она стала кататься на спине, задрав лапы в небо. Потом вылизала себя и потянулась всем телом, блаженствуя в солнечных лучах. И я подумала: «Я такая же счастливая, как эта кошка».

Благодать снисходит на нас не оттого, что мы идеальны или не сталкиваемся с проблемами, а скорее потому, что с годами становимся мудрее, иногда просто наслаждаемся происходящим здесь и сейчас. Мы научились ценить то, что есть. Это одновременно и самое простое, и самое сложное из переживаний, свойственных человеку. Но, несмотря на обстоятельства, кем бы мы ни были, все однажды можем вести себя, как та кошка на трех лапах, нежившаяся в солнечных лучах.

Все великие истины парадоксальны. Мы живем вместе с другими людьми и одиноко. Время — все и ничего. Жизнь радостна и трагична. Мыс Доброй Надежды и мыс Штормов — одно и то же место, в буквальном смысле слова и образно говоря. Когда нас посещает благодать, все парадоксы мирно уживаются и друг другу не противоречат. Причина и следствие вполне могут сосуществовать, но трудно сказать, что — причина, а что — следствие. Все взаимосвязано и неизбежно. Дорогие мои сестры, я надеюсь, что нас посетит благодать. Я хочу, чтобы мы почувствовали, как величественна жизнь — какая она могучая, радостная, исполненная боли, сложная и прекрасная. Жизнь каждой из нас может стать такой. Давайте раскроем объятья всему на свете. Это может стать нашим спасением, когда мы приблизимся к последнему повороту реки с опасными течениями, зыбучими песками, глубокими прозрачными водами и серебряными закатами.

Благодарности

Как это бывает с книгами, в которых речь идет о человеческом опыте, у меня как у автора есть потребность поблагодарить всех и каждого, кого я повстречала на жизненном пути. Общение со всеми оказало глубокое влияние на мои представления о том, что делают люди друг для друга и друг с другом. Пожалуйста, знайте, что я благодарю вас. Все вы чему-то меня научили.

Я хотела бы выразить особую благодарность тем, у кого я брала интервью, — Элоизе Клефкорн, Сэлли Херрин, Синтии Хишке, Пэт Лич, Кей Янг, Мардж Манглиц, Полу Остона, Джен Энстром и Скотту Свободу, Нэн Швайгер, Жанин Брей, Кармен Грант, Гретхен и Арди Дэвис, Баббаре ди Бернар, Джудит Гибсон, Рене Сан Суси, Диане «Джип» Райс, Диане Лофредо, Холлу Кей, Линн Изер, Ронди Лайтмарк, Мэри Лу Миттан, Ричу Саймона, Реджине Эдингтон, Флорине Джозеф и Пауле Д. Вашингтон.

Также я хотела бы поблагодарить моих читателей и помощников — Натали О'Нил, Джен Зегерс, Обри Стрейт Круг, Мэри Дикинсон, Ким Хачия, Джеми Пифер, Сару Гиллиам, Лауру Верц и Джейн Исей. Низкий поклон Джону Гиллиаму, который помогал мне печатать, невзирая на мои больные руки и слабое знание компьютера, а также Ларри Виллиамсу из центра «Малоне», Кармен Грант и Кристи Харгешеймер — моим помощникам. А еще спасибо моему консультанту в хосписе Жанин Брей.

Глубокая признательность моему агенту и лоцману, сопровождавшей меня на протяжении тридцати лет, Сьюзан Ли Коэн; моему замечательному редактору Нэнси Миллер, а также команде издательства «Блумсбери Паблишинг» — людям, которые верили в меня и помогали моей лодке держать верный курс.

Да будет вовек благословенна «Прери Траут» — мое сообщество писателей, существующее с 1980 года, участники которого преодолевали со мной каждую милю этого долгого плавания.

И, наконец, огромное спасибо моим родным — мужу Джиму, сыну Зику, дочери Саре, зятю Джону, невестке Джеми и пятерым внукам — Кейт, Айдану, Клер, Колтрейну и Отису. Не передать словами, как я им всем благодарна. Они хранители моей жизни.

Об авторе

Мэри Пайфер — психолог, работающий с женщинами и пациентами, которые пережили психологическую травму; изучает воздействие культуры на психическое здоровье. Благодаря этому она получила признание как психотерапевт-культуролог своего поколения.

Автор нескольких бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс»: «Воскрешая Офелию», «Убежище друг для друга» и «Другая страна».

Живет в Линкольне, штат Небраска.

Примечания

1

Перевод О. Чекчуриной.

(обратно)

2

Маленькая птичка с хохолком, красная или зеленая. — Примеч. пер.

(обратно)

3

Разновидность кантри. — Примеч. пер.

(обратно)

4

Набрасывание на столбики подковообразных бит; американская игра на открытом воздухе. — Примеч. пер.

(обратно)

5

Карен Хорни определяет последний феномен как стремление личности отделить друг от друга конфликтующие тенденции, причиняющие беспокойство личности, так что переживания перестают восприниматься человеком как конфликт. — Примеч. пер.

(обратно)

6

Уильям Чарльз «Билл» Клофкорн, поэт и преподаватель из Университета Небраска Уэслиан в Линкольне, штат Небраска. Автор двенадцати сборников стихов, двух сборников рассказов, сборника детских рождественских рассказов и четырех мемуаров. — Примеч. пер.

(обратно)

7

Игра с тяжелыми шарами, которые катают по земле; популярна в средиземноморских странах, особенно во Франции и Испании. — Примеч. пер.

(обратно)

8

Игра с ракетками, объединяющая элементы бадминтона и других похожих игр на площадке с сеткой. — Примеч. пер.

(обратно)

9

«Стоячая Гора». — Примеч. пер.

(обратно)

10

Резиновая подушка, которую ради шутки подкладывают человеку на стул; она издает звук, как при выходе кишечных газов. — Примеч. пер.

(обратно)

11

А nurse advocate — медсестра, которая защищает права пациентов в случае их нарушения или в опасных ситуациях; существуют организации, осуществляющие подобную деятельность. — Примеч. пер.

(обратно)

12

Известен как «12 шагов ВДА — взрослых детей из алкогольных или дисфункциональных семей». — Примеч. пер.

(обратно)

13

Журнал, содержащий краткие упрощенные научно-популярные статьи, которые образованные люди считают примитивными, стараясь не читать и не цитировать их. — Примеч. пер.

(обратно)

14

Уединенное место для медитации и духовных практик, где запрещены разговоры; пример подобной практики — в фильме «Ешь. Молись. Люби», где главная героиня прибыла в ашрам и провела какое-то время в полном молчании, согласно духовным практикам центра медитаций. — Примеч. пер.

(обратно)

15

В переводе с иврита это значит «За жизнь!». Традиционный тост и пожелание здоровья. — Примеч. пер.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Часть I Трудности в пути

  Глава I Новый поворот

  Глава 2 Разведка местности

  Глава 3 Одряхлевшее тело

  Глава 4 Сила и щемящее чувство утраты

  Глава 5 Забота о других

  Глава 6 Унесенные ветром

  Глава 7 Одиночество и уединение

Часть II Как научиться путешествовать

  Глава 8 Познать себя

  Глава 9 Как делать осознанный выбор

  Глава 10 Как организовать приятный день

  Глава 11 Как создать свой круг общения

  Глава 12 Как рассказывать прекрасные истории

  Глава 13 Как бросить якорь в бухте благодарности

Часть III Все в одной лодке

  Глава 14 Попутчики

  Глава 15 Помощники капитана

  Глава 16 Семейная лодка

  Глава 17 Внуки

Часть IV Северное сияние

  Глава 18 Лунная река: как быть собой и как полюбить себя

  Глава 19 Взгляд издалека

  Глава 20 Все пронизано светом

Благодарности

Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg