«Валерий Чкалов»

Марк Галлай ВАЛЕРИЙ ЧКАЛОВ

СЛАВА — ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

По улице шёл широкоплечий человек в форме военного лётчика с орденами на груди. Разговаривал со своими спутниками, чему-то улыбался. А прохожие, увидев этого человека, останавливались, провожали его глазами, говорили друг другу:

— Чкалов! Это идёт Чкалов.

Один мальчик так и остался стоять с раскрытым ртом и ещё добрых пять минут смотрел вслед лётчику.

Люди знали Чкалова. Он был очень известен, даже знаменит.

Многие думают, что быть знаменитым — очень приятно. В газетах и журналах помещают твои портреты, на торжественных заседаниях приглашают в президиум, встретившиеся на улицах прохожие узнают тебя в лицо…

Не знаю. Может быть, это действительно приятно.

Но не всегда и не каждому. Я заметил, что человек, по-настоящему достойный своей славы, обычно думает о ней очень мало. А гораздо больше думает о той большой ответственности, которую эта слава на него налагает. В самом деле, если окружающие на тебя внимательно смотрят, приходится быть для них примером во всём.

Знаменитый лётчик Валерий Павлович Чкалов был очень скромным человеком. Когда его чересчур уж расхваливали, он от этого даже несколько смущался.

Он всегда помнил, что успех каждого полёта зависит не только от лётчика. Этот успех зависит от множества людей, которые конструируют самолёт, мотор, приборы, которые строят летающую машину, готовят её к полёту. Вот почему, собираясь со своими друзьями Георгием Филипповичем Байдуковым и Александром Васильевичем Беляковым в один из трудных и опасных рейсов, Чкалов сказал журналистам: «Вы понимать должны: не три человека летят — летит вся Советская страна…»

Выступая как-то раз на митинге, Чкалов по своему обыкновению снял кепку. А дело было зимой — стоял жестокий мороз и дул студёный ветер. Стоявший рядом с Чкаловым писатель Леонид Александрович Кудреватых сказал:

— Валерий, надень кепку. Ты же окончательно простудишься.

Но Чкалов кепку не надел и только коротко ответил:

— Я говорю с народом.

Он считал, что выступать перед собравшимися, не сняв головной убор, означало бы проявить неуважение к людям. А людей он уважал — глубоко и искренне.

Такая скромность, такое понимание славы прежде всего как необходимости быть примером во всём, стали приметой поведения Чкалова.

Вот и получается, что слава — это тяжкий груз, который нужно нести скромно и с достоинством. Как Чкалов.

ЛАКМ — первый самолёт, который испытывал Валерий Чкалов.

ГЛАВНОЕ ДЕЛО ЕГО ЖИЗНИ

Самым главным делом всей жизни Чкалова было испытание самолётов.

Что это за работа? Зачем она нужна?

Вот, скажем, сделали инженеры-конструкторы все расчёты (а их много, этих расчётов, — математику тут нужно знать как следует!), вычертили чертежи, потом построили по этим чертежам новый самолёт. Перевезли его с завода на аэродром— можно самолёт осмотреть, хочешь — снаружи, хочешь — изнутри. Пожалуйста. Всё вроде бы на виду.

И всё-таки самое важное про него нам ещё неизвестно.

Неизвестно, как этот самолёт летает! Устойчиво ли он будет держаться в воздухе? Послушен ли будет управлению? Какую сможет развить скорость? Достаточно ли окажется прочным? На эти и многие-многие другие вопросы получить правильные, надёжные ответы можно только в воздухе, только в полёте.

Испытание нового самолёта иногда состоит из сотни полётов. Это — большая работа.

Вместе с другими лётчиками Валерий Чкалов впервые осуществил полёт на самолёте-авианосце.

Почти всегда в полётах выясняется, что не всё в новом самолёте получилось таким, как надо. На то он и новый! И если самолёт, скажем, плохо слушается рулей, то нужно, во-первых, правильно определить, в чём именно состоит недостаток. Это похоже на то, как доктор, придя к больному, определяет, чем же тот болен, и уж после этого назначает лечение: компрессы, банки, лекарства.

А во-вторых, определив, чем же самолёт «болен», лётчику нужно суметь довести непослушную машину до аэродрома и благополучно посадить её на землю.

Чтобы проделать всё это, нужно отлично уметь летать и очень многое знать.

Вот почему лётчики-испытатели новых самолётов — это самые опытные, умелые, образованные лётчики. И работа их — непростая, ответственная, но очень интересная.

Чкалов летал смело, уверенно, талантливо! Испытал много самолётов, которые потом составили славу и гордость воздушного флота нашей страны. И всегда чувствовал большую ответственность за свою работу. Чувствовал не только потому, что по характеру был человеком очень добросовестным, — если уж брался за дело, то всегда старался сделать его как можно лучше, — но и потому, что знал: ошибку лётчика-испытателя исправить некому.

Что бы ни случилось в воздухе, какие бы осложнения ни возникли в полёте, Чкалов готов был сделать всё возможное, чтобы не дать разбиться своему самолёту.

Истребитель И-153. Лётчики называли его «Чайкой».

Однажды был у него такой случай.

Как известно, скоростные самолёты в полёте убирают в себя колёса, на которых разбегаются по земле во время взлёта (эти колёса называются — шасси). Между прочим, в точности так же поступают и птицы. Посмотрите на птицу: она, как только взлетит — прижимает лапки к животу, чтобы не мешали рассекать воздух. Но перед тем как сесть на землю, снова опускает лапки. Так же и самолёт: снижаясь на посадку, выпускает шасси, плавно подходит к земле, несколько секунд быстро несётся над ней, касается её колёсами и катится, постепенно гася скорость.

Так вот, взлетел Чкалов на маленьком, вёртком истребителе. Сделал в воздухе все фигуры, какие полагалось по заданию, и пошёл на посадку. Начал выпускать шасси и видит: одно колесо выпускается, а второе нет! Неисправность! Положение у Чкалова создалось опасное. Ведь самолёт, подходя к земле для посадки, летит с очень большой скоростью — гораздо быстрее самого быстрого легкового автомобиля. Если в этот момент под одним крылом нет колеса, самолёт, приземлившись, накренится, зацепит крылом за землю и, конечно, произойдёт авария. Правда, лётчик может ещё в воздухе выброситься из самолёта и благополучно спуститься на парашюте. Но тогда оставленный самолёт упадёт на землю и, конечно, разобьётся вдребезги.

Истребитель И-16. Чкалов любил его больше всех других самолётов.

В самом крайнем случае приходится лётчикам иногда поступать и так. Но — только в действительно крайнем случае.

И Чкалов решил бороться за спасение самолёта до самой последней возможности.

Он начал крутить в воздухе фигуры так резко и на такой большой скорости, что дрожала и скрипела вся машина, которую он швырял в воздухе вверх и вниз. А самого лётчика так вдавливало в кресло, что прямо в глазах темнело, и казалось, что ещё чуть-чуть — и затрещат кости!

Вот он сделал десять, двадцать, тридцать фигур, — а колесо всё не выпускается! Подходит к концу бензин — через несколько минут остановится мотор, и тогда уж машину не спасти.

Чкалов делает ещё несколько отчаянно резких фигур — и наконец добивается своего: оба колеса выпущены. Самолёт благополучно садится целёхоньким на аэродром.

После этого полёта Чкаловым все вокруг восхищались. Говорили, какой он искусный лётчик! Правительство наградило его орденом Ленина. И это было справедливо. Ведь в этом полёте — как и во многих других — Чкалов показал себя не только смелым, искусным лётчиком, но и человеком, который предан своему делу и с большой ответственностью относится к нему.

РИСК — БЛАГОРОДНОЕ ДЕЛО?

«Риск — благородное дело», — так гласит старинная поговорка.

Правильная ли она? Действительно ли так уж это хорошо — стараться попасть в рискованное, опасное положение?

В первые годы своей лётной службы Чкалов отличался тем, что много рисковал— любил выделывать в воздухе всякие отчаянные номера. То сделает мёртвую петлю на самолёте, который для этого не приспособлен, то начнёт крутить фигуры на такой малой высоте, что случись малейшая ошибка — и сразу врежешься в землю, а однажды даже над рекой под мостом пролетел!

Такие вольности в авиации называют лихачеством.

И молодого Чкалова за них много ругали. Старались заставить его летать более осторожно. А он возражал — говорил, что ему хотят связать крылья, что не дают взять от самолёта всё, на что тот способен.

Кто был прав — Чкалов или его начальники?

Ответ на этот вопрос дал нам сам Чкалов.

Несколько лет спустя, став известным лётчиком-испытателем, он признавал, что был у него в прошлом «грех молодости: расхлябанность, недисциплинированность». А про свои отчаянные трюки говорил: «Я думал, что это и есть риск, но только много позже, когда стал овладевать искусством испытания машин новых конструкций, я понял, что настоящий трезвый риск не имеет ничего общего с этим лихачеством».

И такие самолёты испытывал Валерий Чкалов.

Однажды Чкалов прочитал в газете «Пионерская правда» о мальчике Толе Перелыгине. Этот мальчик считал себя очень храбрым потому, что прыгал на ходу в трамвай. В то время двери в трамваях не закрывались автоматически. Так что же сказал Чкалов, узнав об этом? Он сказал, что «бессмысленный риск никогда не заслуживал и не заслуживает названия геройства. По-настоящему смелый человек никогда не будет рисковать без смысла, без цели, без необходимости… Вы хотите воспитать в себе мужество, ловкость, находчивость — очень хорошо. Это вам пригодится, когда вы станете взрослыми гражданами Советской страны. Нашей Родине нужны храбрые люди. Но мужество воспитывается не на трамвайной подножке. Для этого есть способы получше. Занимайтесь спортом. Ходите на лыжах, бегайте на коньках, прыгайте, стреляйте, плавайте. А трамвайные подножки — это путь к тому, чтобы стать калекой, а не героем». И призывал ребят «воспитывать в себе качество, которое всегда идёт рука об руку со смелостью. Это — дисциплинированность».

Вот мы и получили от самого Чкалова ответ на вопрос о том, как же следует понимать поговорку: «Риск — благородное дело». Оказывается, всё тут зависит от того, какой риск. Во имя чего.

Если сознательно идёт на риск лётчик-испытатель, поднимающийся в воздух на новом, ещё ни разу не отрывавшемся от земли самолёте, такой риск действительно благородное дело!

А в риске ради озорства, «за просто так», или чтобы покрасоваться перед товарищами — смотрите, мол, какой я храбрый! — ничего хорошего, или тем более благородного, нет.

Чкалов это понял сам и прекрасно объяснил нам.

ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ

Чкалов был очень справедливым человеком. Его всегда радовало, когда всё вокруг делалось по справедливости. И напротив, когда происходило что-нибудь несправедливое, он очень остро переживал это, становился замкнутым, мрачным и особенно страдал, если видел, что не в состоянии сам вмешаться и исправить дело.

Как-то раз с аэродрома, где работал Чкалов, взлетел и ушёл в небо по испытательному заданию один самолёт. И в воздухе у него случилась поломка, да такая, что лётчики с большим трудом довели почти неуправляемую машину до аэродрома и произвели посадку. Дело было серьёзное, и поэтому сразу же встал вопрос: кто же виноват в этом происшествии, едва не закончившемся катастрофой? Известно, что за исправность самолёта отвечают механики. Вот и поторопились, не долго думая, решить: они — механики — и виноваты.

Конечно, если человек виноват, то должен понести наказание— отвечать за то, что сделал. Тут никакого сомнения нет. Но только в том случае, если он действительно виноват!

Чкалов не захотел поддаться первому впечатлению. Он вместе с несколькими инженерами внимательно разобрался в происшедшем, осмотрел место поломки — и убедился в том, что механики ни при чём: сломавшийся болт был неверно изготовлен ещё на заводе.

Поняв это, Чкалов добился своего: все обвинения с механиков были сняты.

Особенно любил Чкалов по справедливости отметить работу человека, который хорошо справился со своим делом, отличился в трудных, сложных обстоятельствах.

Когда экипаж Чкалова летел на самолёте АНТ-25 через Северный полюс в Америку, погода по пути была плохая. Приходилось подолгу — иногда по пять-шесть часов подряд — лететь в сплошных облаках, не видя ни земли, ни неба, ни горизонта, а только серую мглу, со всех сторон окружающую машину.

Такой полёт лётчики называют «слепым», и выполнять его не так-то просто.

Дело в том, что если человек не видит окружающего, то плохо представляет себе своё положение. Летит он, например, прямо, а кажется ему, что разворачивается вправо или влево. Или летит без крена, а кажется ему, будто он находится в положении на боку или даже вниз головой. Интересно, что такие ошибки бывают не только у людей, но даже у птиц. Учёные пробовали завязывать глаза голубю и пускать его с самолёта или воздушного шара. И что же? Голубь не мог лететь. Он падал, кувыркаясь, пока повязка не слетала у него с глаз.

Как же тогда летают в облаках самолёты? Только по приборам! Перед лётчиком на специальной доске — её так и называют: приборная доска — находится указатель скорости, указатель высоты полёта, указатель разворота и другие приборы. Лётчик смотрит на них — и по тому, в каких положениях находятся их стрелки, определяет, в каком положении находится весь самолёт. В те времена, когда АНТ-25 летел в Америку, хороших мастеров «слепого» полёта было совсем немного. И одним из лучших специалистов этого дела считался Георгий Филиппович Байдуков — второй пилот чкаловского экипажа. Немудрено, что он и управлял самолётом всегда, когда погода заставляла лететь по приборам — «вслепую». А погода не баловала лётчиков. Вот и получилось, что большую часть всего перелёта — а продолжался он без малого трое суток! — за штурвалом просидел Байдуков. И он же, когда они прилетели к месту назначения, производил посадку. Словом, очень велики были заслуги Байдукова в этом замечательном перелёте!

И первый, кто громко сказал об этом, был Чкалов. Сказал на весь мир — журналистам, которые примчались к месту посадки, чтобы увидеть советских лётчиков, сфотографировать их, побеседовать с ними, а назавтра написать об этом в газетах и передать по радио (телевидения тогда ещё не было).

Чкалов не хотел, чтобы заслуги и высокое искусство его товарища остались неоценёнными по справедливости.

Над родным Василёвым.

СВОЮ СУДЬБУ ОН СДЕЛАЛ САМ

Часто про человека, достигшего больших высот в своём деле, говорят: «Вот счастливчик! Как ему повезло!»

Правильно ли это?

Посмотрим, например, так ли уж легко было Чкалову стать выдающимся лётчиком.

В этом доме провёл детство Валерий Чкалов.

Самолёт — машина очень сложная. Чтобы хорошо понимать его устройство, уметь своевременно обнаружить всякую неисправность, нужно быть образованным человеком— знать и физику, и математику, и многие другие науки.

А Чкалову приобрести все эти знания было не так-то просто. Его детство проходило в годы первой мировой войны, которая (как всякая война) сильно затрудняла жизнь людей. Вот и получилось, что образование маленький Валерий получил «по кусочкам». Четыре зимы он проучился в сельской школе. Потом поступил в ремесленное училище в городе Череповце, но проучился там всего два года, потому что в голодную и холодную зиму 1918 года училище закрыли.

На таком самолёте Чкалов учился летать.

Конечно, такого образования было недостаточно, чтобы поступить в авиационную школу. А поступить туда Чкалову хотелось больше всего на свете. Он устроился работать в авиационные мастерские. Занимаясь сборкой отремонтированных самолётов, внимательно изучал их. И, как он сам вспоминал впоследствии, «усиленно читал, беседовал со знакомыми лётчиками и авиационными мотористами…»

Получать знания таким путём — путём самообразования — гораздо труднее, чем воспринимать их от учителей в обычной школе. Но Чкалов все трудности преодолел и в школе лётчиков учился очень хорошо. Отметки там выставлялись не по пятибалльной, а по двенадцатибалльной системе: самая лучшая отметка двенадцать, а самая плохая — единица. Так вот, Чкалов ни по одному предмету ни разу не получил отметки ниже десяти.

Что это — везение? Нет! Это — работа. Упорная работа.

После окончания первоначальной лётной школы Чкалов был направлен в Московскую школу высшего пилотажа.

Валерий Павлович Чкалов — слушатель Московской школы высшего пилотажа.

Там он осваивал самолёты разных типов, на которых до этого ещё не летал. А после окончания курса в этой школе Чкалов получил аттестацию от своего инструктора Александра Ивановича Жукова. В аттестации было написано: «Закончил обучение очень хорошо». Но указывал Жуков и на то, что Чкалов «медленно схватывает, но хорошо усваивает». А наблюдая с земли за фигурными полётами Чкалова, Жуков говорил окружающим: «Артист просто! А всё трудом заработал…»

«Медленно схватывает», «Трудом заработал» — неужели это про Чкалова? Мы так привыкли считать, что его лётное мастерство происходило от врождённых талантов, что всё ему давалось легко, как бы шутя…

Оказывается — не так. Как бы талантлив от природы ни был человек, без труда, без усиленной работы ничего путного у него не получится. Талант расцветает только тогда, когда он подкреплён любовью к своему делу и великим старанием выполнить его как можно лучше.

Ну, а как было дальше, когда Чкалов освоил искусство полёта? Наверное, тогда его жизнь пошла спокойно и гладко? Нет, дальше пошли новые трудности.

Чкалов не хотел стоять на месте. Он хотел всё время расти, совершенствоваться, оттачивать своё мастерство. И активно искал пути к этому. Иногда в этих поисках и ошибался, допуская излишний риск. Он хотел получить от своего самолёта всё, на что тот был способен, а окружающие не понимали, считали, что «опять Чкалов озорничает». И немало горького пережил Валерий Павлович от такого непонимания.

Нет, не лёгкой, совсем не лёгкой была жизнь Чкалова! Ничто само собой ему не доставалось.

БОЛЬШИЕ ПЕРЕЛЕТЫ

Чкалов больше всего летал на маленьких, одноместных самолётах-истребителях. Их он любил за большую скорость, за то, что на них можно выделывать любые фигуры: хочешь — петлю, хочешь — бочку, хочешь — переворот через крыло. Всё, что угодно! Конечно, на больших самолётах Валерий Павлович тоже летал. Но особого вкуса к этому не чувствовал.

И вот однажды его друг, лётчик-испытатель Байдуков, уговорил Чкалова попробовать в воздухе самолёт АНТ-25, специально построенный для дальних перелётов. Чкалов попробовал, самолёт ему понравился. И вскоре Чкалов, Байдуков и Беляков попросили Советское Правительство разрешить полёт через Северный полюс в Америку на этой машине.

Правительство согласилось, но сначала — для пробы — предложило совершить перелёт на Дальний Восток.

Нелёгким был этот перелёт! Самолёт сильно перегружен — бензина пришлось залить в баки дополна, иначе его не хватило бы на такой дальний маршрут. Но из-за этого самолёт при взлёте долго-долго бежал по земле и оторвался от неё лишь в самом конце аэродрома.

Потом тяжёлый самолёт очень медленно набирал высоту. Мотор работал на полной мощности, а высота росла еле-еле.

Лётчику всегда неприятно, когда самолёт не хочет идти вверх — будто земля его к себе притягивает сильнее обычного.

Прошёл час, другой — и земля оказалась далеко внизу. Теперь можно было и мотору дать возможность работать не так напряжённо. Лётчикам стало спокойнее.

Но спокойствие это продолжалось не долго: испортилась погода. На пути самолёта встали плотные, тяжёлые облака.

Пришлось продолжать полёт, управляя самолётом по приборам — «вслепую». Хуже было другое: во влажной облачности самолёт обледеневал — на его крыльях, фюзеляже, воздушном винте начала нарастать толстая ледяная корка. Самолёт, отяжелев, проваливался вниз, дрожал, стал хуже слушаться рулей… С большим трудом удавалось лётчикам выбираться из облаков наверх, где солнышко своими тёплыми лучами растапливало лёд и машина снова становилась летучей и хорошо управляемой. Так повторялось несколько раз.

Особенно трудно пришлось лётчикам, когда запасы бензина подошли к концу и нужно было садиться. Низкие облака и сплошной дождь мешали обзору и не позволяли выбрать мало-мальски подходящую для посадки площадку. Наконец увидели маленький островок с покрытым галькой берегом, и Чкалов мастерски произвёл посадку. В воздухе самолёт пробыл 56 часов — более двух суток.

Перелёт по маршруту Москва — Петропавловск-на-Камчатке — остров Удд был закончен.

АНТ-25 на острове Удд (ныне остров Чкалов).

За выполнение такого замечательного перелёта Чкалову, Байдукову и Белякову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Это было в июле 1936 года.

А почти год спустя, в июне 1937 года, тот же самолёт АНТ-25, управляемый тем же экипажем — Чкаловым, Байдуковым и Беляковым, — стартовал в перелёт через Северный полюс в Америку.

И снова всё повторилось сначала: и трудный, долгий разбег при взлёте, и натужный, медленный — метр за метром — набор высоты, и густая облачность, и обледенение, и посадка в сплошном дожде. Да ещё высокие скалистые горы. Чтобы перелететь их, пришлось подниматься на такую высоту, где без кислородного прибора уже трудно дышать.

Но чкаловский экипаж и на этот раз справился — преодолел все трудности и через 63 часа — без малого трое суток! — благополучно приземлился в американском городе Ванкувере.

На аэродроме в Ванкувере.

Американцы сердечно приветствовали наших лётчиков. Они в то время мало знали о нашей стране и удивлялись, увидев, какие самолёты, моторы, приборы делают у нас, каких воспитывают лётчиков, настоящих героев, которым по плечу перелёты по дальним, неизведанным арктическим маршрутам. Сейчас наша советская авиация известна во всём мире. Но тогда показать наглядно, чего она стоит и на что способна, было очень важно.

…В 1975 году — через тридцать восемь лет после перелёта АНТ-25—по тому же маршруту, из Москвы через Северный полюс в американский город Ванкувер, вылетел советский пассажирский самолёт ИЛ-62М. Он шёл со скоростью более 800 километров в час на высоте свыше 10 километров, оставив где-то далеко внизу под собой и облачность, и обледенение, и туманы.

Управлял самолётом экипаж во главе с заслуженным пилотом, Героем Социалистического Труда Александром Константиновичем Витковским. А в пассажирском салоне находились герои того давнего перелёта — Георгий Филиппович Байдуков и Александр Васильевич Беляков, а также сын Чкалова — Игорь Валерьевич Чкалов. Они летели, чтобы участвовать в открытии монумента, построенного в городе Ванкувере в честь перелёта АНТ-25.

Вот какую долгую и прочную память о себе оставил, оказывается, чкаловский замечательный перелёт. Выходит, не напрасно преодолели Чкалов и его верные товарищи все трудности и опасности, подстерегавшие их в воздухе на пути к Дальнему Востоку и в Америку.

Москва встречает героев перелёта через Северный полюс в Америку.

У знаменитого АНТ-25.

На современном самолёте долететь через Северный полюс в Америку можно всего за 12 часов.

ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ

Прошёл год. Наступила новая зима.

Валерий Павлович работал — летал, готовился испытывать новый самолёт. Ещё более скоростной, высотный, вёрткий.

И вот настал день первого вылета на этом самолёте.

Чкалов вырулил на край аэродрома, дал полный газ, и маленький красный самолёт начал разбег. С каждой секундой он бежит всё быстрее — и отделяется от земли! Это всегда очень торжественный момент — первый отрыв нового самолёта от земли — для всех, кто его задумывал, изготовлял, готовил к полёту.

Набрав высоту, Чкалов стал пробовать, как ведёт себя машина на разных скоростях, как слушается рулей, как делает развороты — сначала плавные, а потом покруче.

Самолёт понравился лётчику.

Об этом нам рассказал другой выдающийся лётчик-испытатель Владимир Константинович Коккинаки. Он в это время был неподалёку в воздухе на другом, тоже новом, самолёте. Чкалов подлетел к нему совсем близко, покачал в знак приветствия свой самолёт с крыла на крыло и высунул из кабины руку с поднятым вверх большим пальцем: отличная, мол, машина! Иначе поделиться с другом своими впечатлениями он не мог: радио на его самолёте не было… А потом отвернул в сторону и стал снижаться на посадку.

До земли было уже совсем близко, когда потребовалось немного прибавить газу — иначе самолёт, снижаясь, не дотягивал до аэродрома. И тут-то случилась беда: мотор не послушался! Он трясся, выплёвывал чёрные клубы дыма, но не тянул. А когда мотор не работает, самолёт может только снижаться. Так он и дошёл до самой земли — не там, где его ждало ровное, укатанное поле аэродрома, а в совсем неподходящем месте — среди бугров, столбов и строений.

Последнее, что успел сделать Чкалов, это отвернуть от появившегося прямо перед ним дома: там могли быть люди. Чкалов, погибая сам, хотел спасти этих людей.

А потом — самолёт ударился о землю.

В городе Горьком, там, где река Ока впадает в Волгу, над высоким, красивым откосом, стоит памятник Чкалову, сделанный его другом, скульптором Исааком Абрамовичем Менделевичем. Лётчик стоит в полётном обмундировании, надевает перчатку, смотрит вдаль. Кажется, будто он готовится к полёту.

А если сесть на пароход или катер и поплыть вверх по Волге, то скоро попадёшь в город Чкаловск — бывшее село Василево, где родился замечательный лётчик. Там сейчас тоже поставлен памятник Чкалову, созданный его земляком, скульптором Павлом Ивановичем Гусевым.

Рядом с родным домом Чкалова, превращённым сейчас в музей, построен большой — такой же, как на настоящих аэродромах, — ангар. А в ангаре стоят самолёты. Ширококрылый АНТ-25—тот самый, на котором Чкалов, Байдуков и Беляков выполняли свои знаменитые перелёты. Маленький, похожий на бочонок, истребитель И-16, когда-то испытанный в воздухе Чкаловым. Двухместный У-2—его правительство подарило Чкалову. Каждый из самолётов напоминает нам об этом человеке.

Мы уже знаем, что есть город Чкаловск. В Москве есть улица Чкалова — там он жил…

Но всё-таки главное, что укрепляет нашу память о Чкалове, это его искусные полёты, его верность своему делу и своим товарищам. Вот почему мы помним о нём, думаем о нём, и до сих пор лётчики, обсуждая свои лётные дела, часто спрашивают себя:

— А как бы посмотрел на это Чкалов?

И стараются поступать так, как поступил бы на их месте замечательный лётчик, Герой Советского Союза Валерий Павлович Чкалов.

Оглавление