«Прощание с медными жилами»

Прощание с медными жилами (fb2) - Прощание с медными жилами 1656K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Рудольф Ефимович Филиппов

Филиппов, Рудольф Ефимович (инженер‑связист, мемуарист; 1936‑). Прощание с медными жилами: [воспоминания / Р.Е. Филиппов]. — Екатеринбург: Дизайн‑Принт, 2007. — 243 с.: портр.; 21. На 4‑й с. обл. авт.: Филиппов Р.Е., инженер электросвязи. — Авт. указан на обл. — авт. по кн. — 500 экз. — ISBN 978‑5‑91335‑001‑5.

[Номер страницы в виде указателя {14} предшествует тексту страницы. Пагинация приведена по Интернет‑источнику, поэтому некоторые колонцифры отсутствуют.]

Прощание с медными жилами

Рудольф Филиппов

Посвящаю памяти моих родителей Ефиму Петровичу и Татьяне Петровне Филипповым

От автора

{4} Уважаемые читатели, предлагаю вам свою книгу воспоминаний. Книга адресована тем, с кем я провёл долгие годы совместной работы, кому понятны проблемы и заботы, с которыми все мы сталкивались в своей деятельности как специалисты дальней связи, но может представить интерес и массовому читателю.

Большинство из нас были участниками создания грандиозной сети, которая обеспечила качественную и эффективную связь в стране, и в то же время мы оказались свидетелями её умирания. И не потому, что она постарела и плохо стала работать, нет, она ещё долгие годы могла работать и обеспечивать качественную связь, а потому, что на смену пришла совершенно новая, более ёмкая и эффективная оптико‑волоконная связь. Произошла подлинная техническая революция в нашей отрасли. Для многих из нас такой поворот coбытий явился полной неожиданностью и накопленные знания и умения в новых условиях практически оказались не нужны. Вновь внедряемая техника устраняет много операций, с которыми мы имели дело, работая на аналоговых системах. Эксплуатация нового оборудования упрощена и не требует особых умений. С одной стороны, это хорошо, так как значительно уменьшается влияние человеческого фактора на работу связей, и в то же время роль персонала, обслуживающего эти связи, становится незначительной, сугубо номинальной, хотя в экстремальных ситуациях, которые неизбежно будут возникать 5 при эксплуатации новых связей, умелые действия персонала, возможно, будут востребованы.

В книге содержатся рассказы, очерки, воспоминания о дорогих мне товарищах, с которыми мне приходилось много лет работать. Все друзья‑товарищи, о которых я написал, были великолепными людьми и специалистами, в основном работали они на линии. Меня всегда обижало несколько пренебрежительное отношение к работе линейщиков, а ведь она — одна из сложнейших в нашей отрасли. В основном такое отношение наблюдалось от незнания всей сложности этой работы. Вспоминаю один давний случай на магистрали, который подтверждает вышеизложенное. На коаксиальной кабельной линии в субботний летний вечер произошло грозовое повреждение. Бригада во главе с Юрием Григорьевичем Heлюбиным, выехав на аварию, за ночь устраюнила на линии три грозовых повреждения. Такое достижение по силам только очень опытным и искусным мастерам. Комиссия, поехавшая расследовать данное повреждение, установила, что бригада не уложилась во время, установленное для выезда на аварию. Ю.Г. Нелюбин, как руководитель бригады, получил строгий выговор. В этой истории удивительно то, что в расчёт не было принято обстоятельство, что бригада своими умeлыми действиями значительно сократила простой магистрали. Я, занимаясь вопросами грозозащиты, неоднократно бывал на этом месте, в районе с. Маминского, и в частности, при обследовании этого грозового повреждения, меня поразила высокая точность измерений, траншеи в местах повреждений были отрыты длиной не более 3 – 4 метров. Впоследствии кабель на этих участках был защищён по разработанному мной методу и больше не подвергался грозовым повреждениям.

За многие годы работы на кабельных магистралях мне пришлось проехать, пройти многие километры трасс кабеля от Волги, Вятки и до Ишима, а также во всех республиках Средней Азии. Пришлось встречаться и работать со многими специалистами нашей отрасли, и почти со всеми у меня были добрые товарищеские отношения, которые позволяли работать плодотворно и эффективно.

При написании книги большую помощь мне оказала Kазыхановa Л.П. Во многом благодаря участию Кирпы Ю.И., Шамина Л.Н., Шишкина А.А. стал возможен выход этой книги. За что им большая благодарность.

Читателям второго издания

{7} Дорогие друзья! Предлагаю вам дополненное и несколько откорректированное второе издание книги «Прощание с медными жилами».

Первый выпуск этой книги в целом получил положительные отзывы заинтересованных читателей. В этом выпуске я продолжил тему Средней Азии двумя очерками «В Киргизии» и «Эпопея на Чирчикском кабельном речном переходе» и дополнил очерк «Кабель уходит в горы» материалами борьбы с басмачеством.

Пришлось довольно плотно поработать над очерком «Славный город Шадринск». В этом замечательном городе у меня много друзей, с которыми много лет совместно работал. При выходе первой книги почти все они позвонили мне и сказали добрые слова и пожелания. Мне захотелось написать об этом городе и поразмышлять о людях, в нём проживающих.

В этой книге вспомнил я о Щелконогове Владимире Петровиче, ушедшем от нас товарище, и постарался сказать о нём добрые слова.

Книгу завершает совместная работа с Леонидом Захаровичем Байдаковым «О Родине, истории, товарищах и себе», само название которой говорит о теме нашей беседы. Кроме этого, в книге есть новые рассказы, которые, надеюсь, заинтересуют вас, дорогие читатели.

Первый начальник УКРМ‑14

{8} Прошло уже более 40 лет с тех пор, когда я, молодой специалист, приехал на работу в Свердловск после окончания Ленинградского электротехнического института связи. До сих пор помню первый день пребывания в УКРМ‑14 и первый разговор с моим будущим начальником Леонидом Захаровичем Байдаковым. Надо сказать, что мой приезд для руководства УКРМ‑14 был неожиданным, так как заявки на молодых специалистов из ЛЭИС не делали. Об этом мне сказал Леонид Захарович в первом разговоре. Мне было предложено две инженерных должности — начальником вновь образуемого кабельного участка в Новоасбесте и инженером в производственной лаборатории УКРМ. В принципе мне было всё равно, где работать, так как я не имел семью, о чём и сказал. Решение принял сам Леонид Захарович, оставив меня при управлении в производственной лаборатории. Тут же была вызвана Звиревич Наталья Васильевна, комендант управления, и решён вопрос о моём проживании на частной квартире на улице Красина. 15 рублей оплачивало управление, и 15 рублей — я. Такое решение жилищного вопроса мне очень понравилось. Жильё находилось рядом с работой в частном доме, хозяйкой была прекрасная пожилая женщина Дора Васильевна Гуляева.

Так я стал работать в УКРМ‑14, которое организовал и возглавлял в тот период Байдаков Леонид Захарович. Решение о создании УКРМ‑14 было принято в 1961 году, а организация его произошла в начале 1962 года на базе магистралей РРЛ‑2, 2а и КМ‑17. В перспективе планировалось {9} большое строительство кабельных и радиорелейных магистралей на Среднем Урале и прилегающих к нему зонах. Возглавить вновь организуемое управление пригласили достаточно опытного 33‑летнего руководителя, ранее работавшего главным инженером в УКРМ‑11 в Алма‑Ате.

За прошедшие годы у меня сложилось определённое мнение о руководителях, при которых предприятие достигает хороших результатов. Первый тип руководителя — жёсткий, требовательный, грамотный, работоспособный и справедливый. Второй тип — мягкий, деликатный, вежливый, грамотный, умеющий вдохновить и слушать подчинённых, радующийся успехам их и в то же время добивающийся выполнения поставленных задач. Второй тип мне всегда нравился к сожалению, их очень мало. Таким руководителем для меня был Леонид Захарович. И хотя по своему служебному положению я был достаточно далёк от него, я не чувствовал отсутствие внимания к своей персоне. Помню, на строительстве кабельной магистрали КМ‑17Б, которое завершилось в 1963 году, при монтаже муфт в телефонной канализации в городской черте Нижнего Тагила в одном пролёте между колодцами в центре города был обнаружен кабель, оболочка которого была поражена коррозией на значительном протяжении, что было довольно странно для только что проложенного кабеля. Разбираться с этим случаем поручили мне. Кабель пересекал трамвайную линию, находящуюся на эксплуатации вагоностроительного завода. Состояние линии по переходному сопротивлению рельсового пути к земле оказалось в неудовлетворительном состоянии. В районе трамвайной линии на глубине двух метров проходил водопровод и над ним на глубине одного метра — кабель. Ток с неисправного рельсового пути стекал в кабель и затем в водопровод, что и вызвало процесс коррозии оболочки. В сложившейся ситуации мне, тогда ещё молодому специалисту, разобраться было достаточно сложно, но всё‑таки причина коррозии была выявлена. Леонид Захарович моей поездкой был очень доволен. По результатам расследования он написал письмо директору завода с предложением провести ремонт рельсового пути, что и было сделано на следующее лето. Больше коррозии кабеля на этом участке не наблюдалось. Этот случай запомнился мне тем, что Леонид Захарович по‑отечески был рад тому, что я сумел справиться с этим заданием. Успех подчинённого был и его успехом. Это качество говорит о многом и характеризует его как талантливого и умного руководителя.

Наступала пора строительства новых магистралей со всеми вытекающими из этого задачами. Организация подразделений — РКРМ, кабельных участков, приём и обучение персонала, контроль и участие в строительстве кабельных линий, строительство жилья, реконструкция существующих линий. И всё это успешно решалось. Несмотря на широкий спектр вопросов, которыми приходилось заниматься Леониду Захаровичу, у него находилось время побывать и у нас в лаборатории. Из‑за отсутствия заводских магистральных выравнивателей мне было поручено рассчитать и изготовить их. При измерениях параметров выравнивателей иногда минут на двадцать заходил он в лабораторию, сидел рядом и с интересом, не вмешиваясь, наблюдал за измерениями. Конечно, такое заинтересованное внимание руководителя подбодряло и придавало уверенность в том, что твой труд тоже нужен. Это только один пример, а таких случаев было немало. Как не хватало такого внимания молодым специалистам впоследствии!

В 1964 году в Свердловске был построен жилой дом для сотрудников УКРМ, случилось это в июле. Я получил на втором этаже однокомнатную квартиру. Я только что женился, и для меня это был настоящий свадебный подарок. Надо сказать, что, постоянно находясь в командировках, я знал, что у нас строится жилой дом, но где строится — не знал. Известие о том, что мне выделили квартиру, да ещё и рядом с работой, явилось одним из самых радостных событий в моей жизни. Это событие у меня связано с Леонидом Захаровичем, больше таких подарков от родной конторы я не получал. Жизнь казалась прекрасной. Мне очень нравилось работать на линии: природа, люди, осознание нужности моего труда воодушевляло.

Деликатное, уважительное отношение к подчинённым являлось характерной чертой Леонида Захаровича, и это качество привлекало к его личности. Что‑то я не помню, чтобы он разговаривал с кем‑либо на повышенных тонах. Такое отношение способствовало созданию крепкого работоспособного коллектива. Работа под таким руководством стимулировала меня к познанию тонкостей избранной профессии, и скажу, не хвастаясь, я многое познал в ней. В 1967 году Леонид Захарович переехал работать в Винницу в УКРМ‑2, что воспринял я с большим сожалением. В последние годы путём личного общения с Леонидом Захаровичем я узнал о его дальнейшей трудовой деятельности. В УКРМ‑2 Байдаков Л.З. был приглашён на должность главного инженера, но уже в 1968 году был назначен начальником УКРМ‑2. В этом УКРМ на обслуживании находились в основном трофейные кабельные линии, построенные в 1941–43 годах. Эти линии в 50‑х годах частично прошли реконструкцию, были переведены в двухкабельный режим работы и уплотнены аппаратурой К‑24, но часть магистралей оставалась однокабельными с малой пропускной способностью. В 70‑х годах магистрали были переведены на аппаратуру К‑60П, как трофейные, так и построенные в 60‑х годах. Реконструкции подверглись и радиорелейные линии. В УКРМ‑2 в годы руководства Леонидом Захаровичем построены и коаксиальные магистрали. Кабельные линии, обслуживаемые управлением, имели международное значение. В УКРМ‑2 было создано ремонтно‑строительное управление, которое возглавил бывший начальник РКРМ‑1 УКРМ‑14 Мироненко С.А., РСУ приступило к строительству гражданских сооружений и нового здания УКРМ.

В 1977 году Байдакова Л.З. переводят в Москву главным инженером Главного центра управления междугородными связями (ГЦУМС), а в 1982 году он назначается начальником ГЦУМС. За заслуги в труде он награждён Минсвязи СССР знаками «Мастер связи», «Почётный радист», а также тремя правительственными орденами и тремя медалями. В 1988 году он ушёл с руководящей работы, а с 1997 года находится на пенсии.

Работу в УКРМ‑14 Леонид Захарович считает в своей трудовой деятельности самой трудной и героической. Гордится тем, что является организатором и создателем управления, гордится и своими бывшими сотрудниками, внёсшими значительный вклад в развитие междугородных связей в зоне Урала.

В начале мая 2003 года мы с удовольствием поздравляли нашего первого начальника, замечательного человека с 75‑летием.

Как мы утёрли нос специалистам из Винницы

{13} Начало и середина 60‑х годов для нашего УКРМ‑14 ознаменовались бурным строительством кабельных магистралей. Были построены КМ‑17А, 17Б, 17В, в результате ввода в эксплуатацию которых города Урала и Сибири получили полноценную междугородную связь, и, конечно, самое активное участие в этой большой работе принимали специалисты вновь организованного управления. Много можно рассказать, вспомнить о замечательных друзьях и товарищах, принимавших участие в этой работе. Хочу рассказать о довольно поучительном эпизоде, произошедшем в Шадринске в августе 1966 года. В 1965 году механизированной колонной СМУ‑16 треста «Межгорсвязьстрой», укомплектованной военными строителями, в основном солдатами срочной службы, от СУС (в прошлом — ТОУС) в сторону Кургана через Шадринск был проложен кабель МКСБ 4×4×1,2 для организации магистральной линии передачи КМ‑17В.

По достигнутой договорённости между УКРМ‑14 (Байдаков Л.З.) и СМУ‑16 (Рысенко В.В.), заместителем министра связи СССР Равичем И.С. было принято решение о возложении выполнения работ по монтажу кабеля на УКРМ‑14. Руководителем назначен начальник ТОУС Ревнивцев Владимир Ильич, по совместительству прораб по монтажу СМУ‑16. Это было исключительно правильное решение, которое сыграло большую роль в подготовке кадров.

Зимой 1966 года перед началом работ в ТОУС были организованы и проведены курсы, на которых было подготовлено 15 монтажников‑кабельщиков‑спайщиков, в основном из числа работников вновь организованного кабельного участка №5, успешно и качественно выполнявших в последующем все виды монтажных работ, включая симметрирование кабеля.

Мне было поручено выполнить работы по симметрированию кабеля. Надо сказать, что к тому времени я уже имел довольно значительный опыт, так как занимался этим делом с 1963 года. Приступил к симметрированию в июле 1966 года. Начал я с участка НУП‑3 – НУП‑4, предыдущие участки симметрировал Чмырь Николай Николаевич. Правда, в сентябре к этим участкам мне пришлось вернуться и заново их отсимметрировать, так как они подвергались сильнейшим грозовым повреждениям и были практически размонтированы. Итак, с НУП‑3 я стал симметрировать в сторону ОУП‑6. В составе бригады у меня были Клёнов Иван Андреевич, Банных Иван Иванович, Пыжьянов Анатолий Поликарпович, соответственно с Долгодеревенского, Сысертского и Щелкунского кабельных участков, водитель Хамов Анатолий Иванович. Прекрасные специалисты, замечательные товарищи, увы, все ныне покойные, царство им небесное. На генераторе «сидел» Чайкин Александр, сын Чайкина Владимира Ивановича, заместителя начальника УКРМ‑14, ученик 9 – 10‑го класса, присланный в бригаду явно для исправления. Надо сказать, работал он неплохо, правда, иногда после работы, надев белую рубаху, ездил на тракторе в ближайшую деревню, но эти эпизоды в целом не влияли на работу бригады. Работа шла споро. Ревнивцев В. И., возглавлявший бригаду по монтажу кабеля, оказался прекрасным организатором и руководителем, сумевшим наладить быт бригады и бесплатное, полноценное питание. Кроме того, являлся отличным измерителем, все заботы по устранению мест пониженной изоляции, негерметичностей он взял на себя. Кабель монтировался качественно, лето в 1966 году было тёплое, солнечное и сухое. В общем, всё способствовало скорейшему завершению работ. Кабельщики‑спайщики Клёнов И.А., Банных И.И. уже не первый год занимались симметрированием, Пыжьянов А.П. оказался исключительно способным симметрировщиком. Практически на симметрирование двух кабелей на участке НУП — НУП уходило два дня и один день — на контрольные измерения и переезд на другой участок. После окончания работ главный инженер СМУ‑16 Попов В.С. сказал мне, что нами был установлен рекорд по Межгорсвязьстрою по количеству отсимметрированных кабелей в течение месяца.

Наступило время, когда мы прибыли в Шадринск. Надо сказать, что до этого я не бывал в этом городе, хотя много был наслышан о нём. Прибыли мы не стандартно, а по трассе кабеля, со стороны с. Красномылья. Шадринск поразил нас обилием продуктов и дешевизной их, ассортимент колбасных и молочных изделий был богаче, чем в Свердловске, овощи были значительно дешевле, достаточно сказать, что помидоры у бабушек можно было купить по 20 коп. за 1 кг. В последующие годы мне неоднократно приходилось бывать в Шадринске. Мне очень нравился этот прекрасный современный город, расположенный на реке Исети. Много у меня там было настоящих друзей и товарищей, многие, к сожалению, уже ушли из жизни. Это Потапов Николай Николаевич, Кузнецов Александр, Пермяков Павел Васильевич, Уманец Александр, Рознин Николай Фёдорович. В последние годы я останавливался в гостинице радиорелейного цеха, где всегда можно было прекрасно отдохнуть, так как условия проживания были там люксовские. И радиорелейщики — начальники и рядовые — всегда очень хорошо относились к нам, кабельщикам.

На ОУП полным ходом шло строительство, которое, в общемто, не должно было повлиять на нашу работу. Определив кабели своего направления, я решил посвятить день устройству бригады и знакомству с городом. В ЛАЗе, что было для меня неожиданностью, работал симметрировщик с кабелями направления в сторону Варгашей, и разговаривал с бригадой он на украинском языке. На следующий день, придя на объект, я приступил к работе, установил связь с бригадой. Симметрировщик из другой бригады тоже приступил к работе, у него был помощник, как оказалось впоследствии, инженер Лопатин Рудольф, который производил расчёты контуров противосвязей по результатам измерений комплексных связей. В общем, работа у них была поставлена на высоком уровне. Через какое‑то время в ЛАЗ пришёл смуглый, среднего возраста товарищ, поздоровался, представился старшим инженером УКРМ‑2 Шайкиным (имя, отчество я запамятовал, но знаю, что он 1923 года рождения. По сообщению Л.З. Байдакова, в настоящее время подвизается за границей в качестве раввина). Спросил меня, кто я и откуда. Надо сказать, что УКРМ‑2 располагалось в Виннице и являлось старейшим управлением в Союзе, имело большой опыт эксплуатации кабельных магистралей, часть которых была проложена ещё немцами в период Великой Отечественной войны к ставке Гитлера. Конечно, непосредственно прокладкой кабеля во время войны занимались военнопленные, которые потом были уничтожены, как я слышал. Итак, вернёмся к Шайкину, который оказался довольно амбициозным товарищем, стал говорить, что он является руководителем монтажных и измерительных работ на данном участке, потребовал от меня документы, разрешающие работать в данном ЛАЗе. Далее начал говорить, что он сюда привозит уже второй год своих лучших специалистов, которые работали даже в Чехословакии, им здорово не повезло с кабелем, кабель попался плохой, а мне, молодому специалисту, повезло с кабелем, я за какой‑то месяц сделал столько кабелей, сколько практически выполнить невозможно. Вот, говорит он, мой товарищ, старше тебя и наверняка опытнее, бьётся уже неделю с кабелем и подобрал операторы только на две четвёрки. Выслушав Шайкина, я сделал ему предложение: «Давайте поменяемся местами, пусть он поработает с моей бригадой, а я — с его». Надо сказать, мне самому хотелось посмотреть, что за кабель попался им такой, что они так долго его симметрируют. Мне тоже приходилось работать с тяжёлыми кабелями, поэтому я искренне им сочувствовал. Шайкин сразу же ухватился за это предложение и дал команду поменяться местами. Когда я сел за приборы и посмотрел записи в рабочей тетради, то сразу же понял, что товарищ не владеет методикой подбора операторов. Незнание этой методики являлось одной из причин того, что хороших симметрировщиков было мало. Каждый симметрировщик, владеющий ею, приходил к ней самостоятельно и, конечно, не особенно делился своим опытом с товарищами. Позже эта методика была опубликована Цимом А.Ю., который делал научную карьеру.

Схема операторов на двух первых четвёрках, подобранных украинским измерителем, была очень сложной, с использованием фантомных крестов. Можно было добиться таких же результатов, собрав менее сложную схему. Я не стал ломать подобранные схемы, а переключился на 3‑ю и 4‑ю четвёрки. Работать с украинскими спайщиками было трудно, но можно, они неплохо понимали мои команды, правда, я их не всегда понимал: говорили они в основном на украинском, но кто‑то из них иногда делал перевод. Через какое‑то время, может быть минут через 40, когда я закончил подбор операторов и хотел приступить к установке контуров противосвязи, ко мне обратился украинский измеритель и сказал, что мои ребята очень недовольны, матюгаются, требуют, чтобы я вернулся к ним, говорят, что завтра собираются ехать домой и им нужно быстро закончить работу. Пришлось подчиниться требованию бригады. Когда я сел за свои приборы, то там были подобраны операторы на первой четвёрке.

Методика подбора операторов оказаласьта же, схема была составлена из фантомных операторов. Помимо того, что таких же результатов можно достигнуть более простыми операторами, эта схема имела ещё и другие недостатки, а именно при установке контуров противосвязи спайщики будут постоянно путать пары и жилы и работа затянется на неопределённо длительный срок, а после окончания работы придётся выкрещивать не только жилы, но и пары, кроме того, во время эксплуатации при переключениях и аварийных работах могут возникнуть трудности при «прозвонке» кабеля. По этим соображениям я распорядился демонтировать набранную схему, но неожиданно бригада воспротивилась этому, пришлось привести им вышеперечисленные соображения. На следующий день работа была закончена, и мы благополучно вернулись домой.

Через месяц я встретил Шайкина в УКРМ‑14. Он только вышел из кабинета Байдакова Л.З. и радостно обнял меня, сказал, что на днях закончили симметрировать кабели в Шадринске, те операторы, которые сделал я, так и остались без изменения, лучше не нашли. И надо отдать должное этому товарищу, что он произнёс слова, которые запомнились на всю жизнь: «Теперь нам на Урале делать нечего — здесь появились свои специалисты!».

С тех пор прошло много времени, мы уже немолоды, многие из участников этой работы ушли из жизни. Но это было прекрасное время. Время познания нового и надежд на будущее. Магистраль славно поработала эти годы и может ещё работать, но время безжалостно торопит и поджимает.

Новое наступает на пятки, прогресс стремителен, что будет в будущем — неизвестно, так же как и нам в те годы.

Кабель МКПВ и трудности его освоения

{19} В начале 60‑х годов при строительстве кабельных магистралей стал использоваться кабель МКПВ 1×4×1,2. Внедрялся он в основном на соединительных линиях и обходных магистралях. Они сыграли свою положительную роль и сейчас используются в основном для внутрирайонных связей. Освоение технологии монтажных работ на этом кабеле строителям и эксплуатационникам давалось весьма трудно.

Мне пришлось столкнуться с этим кабелем в конце ноября 1964 года, когда предложили съездить в Курган и позаниматься измерительными работами на строительстве магистрали Курган – Тюмень. «В Западной Сибири открыли много нефти и газа, нужно осваивать добычу; современной связи с Тюменью почти нет, к Новому году необходимо сдать линию в эксплуатацию» — с такими напутствиями руководителей УКРМ‑14 я отправился в командировку, со мной был командирован кабельщик‑спайщик из Сысерти Старков, звали его, кажется, Володя. Он был очень молодым и неокрепшим мальчишкой, только поступившим к нам на работу. Ему вручили тяжеленный обшарпанный деревянный чемодан с инструментом кабельщика‑спайщика, довезли до железнодорожного вокзала. По уговору мы должны были встретиться у памятника на привокзальной площади. Когда я приехал на вокзал, то оказалось, что Володя чемодан нести не может, пришлось взять чемодан и нести его под хохот собравшихся таксистов. Вослед были слышны крики типа: «Пижон, не нашел денег на приличный чемодан!» Приехав в {20} Курган, нашли вагончики СМУ‑16 на окраине города. Старшим прорабом там был весёлый и неунывающий Мотлич С.Н., которого я знал немного раньше. Он определил мне участок между НУП‑6/6 и Курганом. НУП‑6/6 не был построен и должен был входить в состав другой магистрали, которую планировали строить в 1965 году. Моя задача заключалась в подготовке кабеля МКПВ к монтажным работам. Кабель был проложен, нужно было проверять изоляцию жил, их целостность и, если кабель исправен, — тут же проводить монтажные работы. Бригада находилась в с. Белозерском, там и нужно было обосновываться. Меня зачислили на должность мастера. Нужно было получить соответствующую спецодежду. Мотлич позвал кладовщика, должность которого исполняла его жена Тамара, красивая женщина. Состоялся такой диалог. «Тома, — говорит Степан, — выдай Филиппову полушубок, валенки и ватные трусы» (так называл он ватные брюки). На что Тамара ответила: «Посадят, Степан, посадят». Степан с такой постановкой вопроса согласился: «Посадят, Томочка, посадят». Получив спецодежду, заночевав в вагончике, на следующий день выехали в Белозерское. Там находилось около 20 молодых монтажников, которые располагались в трёх вагончиках. Эти пацаны только‑только закончили училище в Навле Брянской области и два месяца находились здесь, настоящей работы они ещё не выполняли. Ребята в основном ожидали вызова в армию, и потихоньку наиболее решительные из них начали разбегаться, от вынужденного безделья начала процветать так называемая дедовщина — тогда не было этого слова, но явление было, сильные стали обижать более слабых.

В ходе последующей работы пришлось резко пресекать все попытки доказать превосходство одного над другим. В целом, как показали последующие события, ребята оказались неплохими, исполнительными и трудолюбивыми.

Село Белозерское находилось на р. Тоболе и, по‑видимому, было большим, но близко познакомиться с достопримечательностями не удалось, так как выезжали на работу рано утром и возвращались затемно. В Белозерском запомнилась совхозная столовая, порции были большими, готовили вкусно и дёшево. Стоимость обеда обходилась не более 30 копеек, стакан молока стоил 3 копейки. В воскресенье столовая не работала, поэтому в субботу каждый заказывал на воскресенье по жареной курице, которая тоже обходилась недорого. Знакомил с трассой меня молодой прораб, только что закончивший Одесский институт связи. От навалившихся забот и трудностей молодой прораб растерялся и практически ничего реального за время своей работы не сделал. На следующий день с бригадой я выехал на работу. Котлованы под муфты были откопаны и заполнены водой. Развёз для начала монтажников на три котлована, приступили к подготовке их монтажа. Концы кабелей были влажные, но с полиэтиленовой изоляцией жил это обстоятельство не смертельно. Достаточно разделать концы кабеля, подсушить их паяльной лампой — и вроде бы изоляция по постоянному току в норме, и можно приступать к монтажу кабеля. В этом обстоятельстве и заключалась ошибка многих измерителей: кабель был заполнен водой, недаром он получил впоследствии название «магистральный кабель, полный воды» — МКПВ. После монтажа кабеля в таком состоянии изоляция кабеля резко понижалась, применение существующих в то время способов монтажа положительных результатов не давало.

Строители неоднократно занимались перемонтажом муфт, вроде бы добивались успехов, но через какое‑то время изоляция снижалась. Конечно, эта особенность кабеля МКПВ была мной сразу замечена, а как определить наличие воды и удалить её из кабеля? В моём распоряжении находился прибор МЕГ‑9 для измерения сопротивления изоляции в пределах от 1 до 100 000 МОм, прибор оказался очень нужным в данной ситуации. За давностью лет не помню, сразу же или на следующий день до меня дошло, что фиксировать наличие воды в кабеле можно по времени зарядки линии при измерении изоляции МЕГом. Если в кабеле имелась вода, то стрелка прибора отклонялась значительно медленнее, вода увеличивала ёмкость линии. И вообще, наличие воды в сердечнике кабеля увеличивает рабочую ёмкость цепей, отрицательно влияет на ёмкостные связи между ними. Вследствие этого увеличивается рабочее затухание, изменяется волновое сопротивление, возрастают взаимные влияния между ними. Таким образом, по скорости отклонения стрелки можно определить наличие воды в кабеле. А как от неё избавиться? Для этой цели была использована установка для ручной накачки кабеля КЛ, в состав которой входили автомобильный насос, осушительный баллон с силикагелем и индикатором влажности, небольшой манометр. Строительная длина кабеля колебалась в пределах 1 км, ёмкость кабеля по воздуху была небольшая, рискнули попытаться вытолкнуть воду сжатым воздухом от насоса. Опыт оказался удачным, через какое‑то время на противоположном конце послышалось бульканье, а потом струёй брызнула вода. Таким образом, был найден способ удаления воды из кабеля. После прокачки кабелей в обе стороны можно было приступать к монтажу муфты. Монтаж кабеля вёлся холодным способом. Декабрь пролетел незаметно — расстановка монтажников по котлованам, подготовка кабеля к монтажу, монтаж кабеля. Монтаж проводился в двух котлованах одновременно. К концу декабря были смонтированы участки кабеля между НУП6/6 и Курганом. Другой кусок магистрали от НУП‑6/6 в сторону Тюмени монтировался без моего участия.

В 1975 году тюменская часть магистрали была передана вновь образованному ТУСМ‑4, магистраль работала плохо из‑за низкой изоляции кабеля. ТЦМС‑14 было вынуждено провести капитальные работы по перемонтажу кабеля по методу Назарьева О.В., этот метод не позволял влаге проникнуть к скруткам жил. Когда ТУСМ‑7 был передан в состав ТЦМС‑14, я поинтересовался у начальника ТУСМ Лепшина В.Г., как работал участок от НУП‑6/6 в сторону Кургана. Ответ был таков: «Забот не знали, а на тюменском участке помучались». То же подтвердила в телефонном разговоре инженер ТУСМ‑7 Семенова Н.В. Этот участок до сих пор находится в эксплуатации. Хорошая оценка сделанной когда‑то работы. Практически в это же время велось строительство обходной магистрали К‑540, на которой тоже использовался кабель МКПВ. Строительство шло с большими трудностями, пришлось неоднократно перемонтировать муфты, перепробовать несколько способов монтажа муфт, пока окончательно не остановились на холодном способе. Во время эксплуатации иногда приходилось устранять повреждения в муфтах из‑за низкой изоляции, т.е. перемонтировать муфты, но в целом магистраль работала неплохо. Грозовых повреждений не наблюдалось. Технадзор за строительством осуществлял Деменьшин В.С., которому был выделен мотоцикл «Урал», и он постоянно находился на магистрали. В 80‑х годах муфты были перемонтированы по методу Назарьева О.В. Повреждения по причине низкой изоляции практически прекратились.

В 1970 году мне снова пришлось столкнуться с кабелем МКПВ уже в Средней Азии. В то время я работал в УКРМ‑10. Начальник техотдела Гальперин Е.С. как‑то спрашивает: «В УКРМ‑14 на эксплуатации имеется кабель МКПВ?» После утвердительного ответа говорит: «У нас несколько лет назад от ОУП в Гузаре в сторону Каршей проложен кабель МКПВ, кабель оказался плохим, не можем пустить в эксплуатацию». Через какое‑то время Гальперин предложил мне съездить в Гузар и позаниматься этим кабелем, обследовать его состояние.

Гузар — райцентр Кашкадарьинской области, областным центром был город Карши. В то время это был типичный сельскохозяйственный район, вся инфраструктура которого была нацелена на производство хлопка, велось большое строительство оросительных систем, создавались новые совхозы. Название область получила от реки Кашкадарья, которая протекает по области и теряется в степи, не доходя до Амударьи. В области есть старинный город Шахрисабз, который я проезжал на машине из Самарканда по дороге (Самарканд дарваза) через Китабский перевал, город находится в предгорье Зеравшанского хребта. И вот, когда попадаешь в этот город, кажется, что попал на несколько веков назад, настолько необычен и своеобразен его облик. Казалось, что над городком витал дух великого завоевателя Тимура, который провёл здесь детские годы, и где похоронены его предки.

Ситуация была не очень хорошая — уже несколько лет работает магистральный кабель на Душанбе, проходящий по территории Кашкадарьинской области, а областной центр не имеет нормальной связи. В Гузаре мне уже несколько раз приходилось бывать, он находился в 50 – 60 км от Карши. В предыдущие поездки приходилось заниматься реконструкцией кабельной магистрали, бывал я там подолгу, хорошо знал персонал, но совершенно не знал самого райцентра. Сейчас в памяти сохранилось типовое для тех времен здание ОУП и жилой двухэтажный дом. Начальник цеха Мирошниченко Владимир был холост, и я останавливался обычно у него. По какой‑то причине оборудование ОУП питалось от дизелей, за техзданием лежало уже несколько отработанных и разобранных дизелей. С бензином у начальника дела обстояли на удивление хорошо: в мехколонне, расположенной в Гузаре, объём выполняемой работы определялся километражем, поэтому водители запросто отдавали Мирошниченко так называемый «лишний» бензин.

По прибытии в Гузар решил обследование начать с городского участка Карши. Время года было сухое. Интересна природа вдоль трассы кабеля — то тут, то там возвышаются довольно приличной высоты курганы явно искусственного происхождения. Вдоль трассы нет ни речек, ни водоёмов, только изредка попадаются высохшие, солоноватые, ржавые впадины. Растительность эфемерная и эфемероидная, т.е. растёт и расцветает весной и осенью, но это не значит, что ничего не произрастает, попадаются растения с плодами, напоминающими патиссоны небольшой величины, — может, это прародители садовых патиссонов, растут колючки и другая мелколистная растительность.

Первые же измерения на городском участке показали, что кабель находится в обрыве, в течение какого‑то срока нашли и устранили два обрыва. Изоляция жил кабеля оставалась низкой, муфты смонтированы холодным способом с нарушением технологии. После обмотки сростка полиэтиленовой лентой муфту не менее 15 минут варят в насыщенном растворе поваренной соли, тогда пленка образует единое целое с оболочкой. Этого обязательного условия не было сделано. Полиэтиленовая пленка отматывалась, герметизация муфты не обеспечивалась. Выборочные проверки на других участках дали такие же результаты. Был составлен акт с заключением о необходимости перемонтажа кабеля. В ту же осень начались работы по перемонтажу под руководством бывшего начальника РКРМ‑5 Млынца В.Я., который в общем‑то и принимал эту линию. О Валерии Ярославовиче Млынце у меня сохранились очень хорошие воспоминания. Если бы мне в жизни пришлось выбирать человека на роль Остапа Бендера, то я без колебания выбрал бы его. По возрасту он года на 2 – 3 младше меня, весельчак, прекрасный рассказчик и любимец женщин, знаток и, возможно, создатель анекдотов. По своей натуре он не мог обидеть человека, жизнь, правда, его обидела — у него рано умерла жена Лида Луценко, славная женщина, прекрасный специалист, работала на ГТС. Валерий в то время работал инженером в УКРМ‑10, вот‑вот его должны были назначить начальником вновь организуемого в Ташкенте РКРМ. Когда ему предложили поехать в Гузар и возглавить работы по восстановлению кабеля, он сразу же согласился. Работа была выполнена быстро и качественно. Вскоре областной центр получил хорошо работающую связь.

Ещё одна встреча с кабелем МКПВ у меня состоялась 1973 году. Я был приглашен на крупнейшую в Средней Азии Ангренскую ГРЭС специалистами фирмы «Каскад», они никак не могли сдать кабель из‑за низкой изоляции. Кабель неоднократно перемонтировался, результат оставался тот же. При осмотре телефонной канализации в колодцах находилось много воды. Мной были даны рекомендации исходя из предыдущего опыта.

Так с трудом осваивался кабель МКПВ.

Борьба за грозостойкость кабельных магистралей в ТУСМ‑2

{26} С начала эксплуатации кабельных магистралей в зоне обслуживания ТУСМ‑2 линейному персоналу пришлось решать вопросы грозозащиты кабельных линий. Вспоминая 60‑е годы, можно с уверенностью сказать, что опыта грозозащиты кабеля было очень мало. Существующая защита не внушала доверия ввиду крайней неэффективности. В качестве основных способов грозозащиты предлагались прокладка тросов параллельно кабелю, оконтуровка отдельно стоящих деревьев, использование ВЛС, защитные заземления в усилительных пунктах. Все эти мероприятия хотя и играли определённую защитную роль при грозовых воздействиях, но их было явно недостаточно. Низкое качество механической прокладки кабеля усугубляло дело: на одной из первых магистралей КМ‑17 основная масса грозовых повреждений наблюдалась на механических вмятинах на оболочке кабеля. Наличие грозовых повреждений на КМ, трудности их устранения, трудоёмкость и большой объём выполняемых работ всегда держали коллективы цехов и ТУСМ в напряжении и поиске способов повышения грозостойкости магистралей. В служебном архиве лаборатории ТУСМ‑2 имеется около десятка толстых папок, в которых находятся документы, отражающие ход этой работы, в них находятся акты, таблицы, справки, протоколы, инструкции, рекомендации и прочие документы.

В начале 60‑х годов на эксплуатации не было измерительных приборов, способных точно определять место повреждения, а при грозовых повреждениях на кабеле зачастую имелось несколько мест пониженной изоляции, поэтому нахождение повреждения и устранение его представляло довольно сложную задачу. Отсутствие обходных связей, резервов, длинных вставок не позволяло доводить параметры линий до нормы, и как только изоляция жил кабеля позволяла пропустить дистанционное питание, работы считались законченными. Естественно, надёжность работы такой линии была невысокой. Усугубляла положение схема дистанционного питания, принятая на ламповых системах К‑24, К‑60. Дистанционное питание на каждый НУП подавалось индивидуально, по схеме «провод – земля», по парам кабеля напряжение питания шло разное, иногда разность доходила до сотен вольт, поэтому пробои внутри пар были не редкостью. В середине 60‑х годов на эксплуатации стали появляться приборы, работающие на принципе высоковольтных мостов, и наконец появилась возможность находить точно место повреждения. Приборы работали избирательно, сначала находились повреждения с более низкой изоляцией. С появлением ВВМ стало возможным доводить изоляцию кабеля до нормы. Регулярно после грозового периода стали проводиться профилактические измерения кабелей, подверженных грозовым воздействиям, с последующими работами по устранению мест пониженной изоляции, обнаруженной при измерениях. Таким образом, изоляция эксплуатируемых кабелей была поставлена под контроль.

В начале 70‑х годов на магистралях, выполненных на симметричном кабеле, произошла замена лампового оборудования К‑60 на полупроводниковое — К‑60П. Схема дистанционного питания нового оборудования приобрела необходимую симметрию, по всем парам пошло одинаковое по величине питание. Однако грозозащита оборудования НУП оказалась недостаточной, практически после каждой более‑менее серьёзной грозы блоки аппаратуры выходили из строя. После внедрения предложений специалистов ЛЗГ {28} ТЦМС‑12 Парьева Н.С. и Палеха Н.А. количество повреждений блоков аппаратуры резко уменьшилось. Параллельно проводились работы по защите кабеля. На КМ‑17В были установлены разрядники Р‑2М непосредственно в муфтах кабеля. Но проведённые мероприятия были явно недостаточны. Наиболее эффективным способом предупреждения грозовых повреждений на кабеле оставались профилактические измерения с последующим доведением параметров кабеля до норм, это также относилось к аппаратуре НУП. В конце 70‑х годов на КМ‑540, уплотнённой аппаратурой К‑60П‑2М, происходил массовый выход из строя оборудования. Надо сказать, термокамеры НУП, где содержалась аппаратура, зимой промерзали, то есть условия эксплуатации оборудования были неблагоприятными. Электромеханик, обслуживающий НУП, летом практически не вылезал с магистрали. Осенью мной было обследовано состояние грозозащитных устройств, состояние грозозащиты оказалось в неудовлетворительном состоянии, болтовые соединения заземлений расслаблены, разрядники на вводных кассетах или отсутствовали, или были неисправны, изоляция оборудования не соответствовала норме, защитные заземления тоже не везде соответствовали норме. После проведения необходимых профилактических работ резко сократился выход из строя блоков аппаратуры. Несколько позже, в 1984 году, на аппаратуре К‑60п‑2м была установлена динисторная защита. Параллельно с этими работами на магистрали был выполнен перемонтаж муфт по новой технологии. После этих мероприятий качественные показатели работы магистрали значительно улучшились.

В 1981 году был принят стандарт предприятия СТП‑14‑21‑02‑81 «Устройство заземлений и заземляющих проводок», разработанный специалистами управления. Появление стандарта положительно было воспринято на магистралях, и стандарт немедленно стал внедряться. На оборудовании НУП была осуществлена замена заземляющих проводок, не соответствующих стандарту, окольцованы заземления на оборудовании и другие мероприятия. Внедрение стандарта, несомненно, положительно повлияло на качество работы магистралей.

1984 год можно назвать годом решительного наступления на грозоповреждаемость кабельных магистралей. Промышленность приступила к выпуску разрядников Р‑76, Р‑78, способных выдерживать большие токи и обеспечивающие стабильность параметров при достаточно больших количествах срабатывания. Руководством ТЦМС‑14 было принято решение по установке разрядников Р‑76 (эмиссия) в кабель на участке НУП‑10/5 – СУС КМ‑17В. Перед установкой разрядников были выполнены достаточно трудоёмкие работы по повышению диэлектрической прочности изоляции кабеля напряжением 3,2 кВ по схеме — между всеми жилами, соединёнными в пучок, и заземлённой оболочкой и между каждой жилой и остальными жилами, соединёнными с заземлённой оболочкой, — 2,2 кВ. Работы по доведению до указанных норм осуществила бригада, возглавляемая начальником КУ‑22 Нелюбиным Ю.Г. Разрядники устанавливались в контейнерах, которые подключались к муфтам с помощью соединительного кабеля, получалась довольно громоздкая конструкция, от которой впоследствии отказались. После подключения разрядников были выполнены работы по симметрированию кабелей. Установка разрядников на указанном участке позволила избежать повреждений кабеля в течение 2 – 3 сезонов. Но всё‑таки разрядники были установлены не на каждой муфте, а через несколько муфт, и то обстоятельство, что параметры разрядников имели разброс по напряжению срабатывания, по‑видимому, сыграли негативную роль, поэтому избежать полностью повреждений не удалось. В частности, были зафиксированы прожоги изоляции между жилами.

В эти же годы на участке НУП‑10/5 – НУП‑11/5 КМ‑17В предпринималась попытка ручной прокладки грозостойкого кабеля МКСАСБП 4×4×1,2 с целью замены существующего, всего было проложено и смонтировано два кабеля длиной по трассе около 10 км, но кабель не был включён в магистраль и впоследствии размонтирован.

С 1985 по 1990 год на магистралях проводились интенсивные работы по установке разрядников Р‑76 на кабеле на магистралях КМ‑17, КМ‑17В. При этом предварительно повышалась диэлектрическая прочность изоляции между жилами и землёй до 3,2 кВ путем устранения мест пониженной изоляции. Разрядники устанавливались практически на всех муфтах, после их установки проводился полный комплекс электрических измерений. На двух участках НУП – НУП разрядники в качестве эксперимента устанавливались на одном кабеле, исходя из того, что напряжение при ударе молнии наводится на оба кабеля одинаковое, но при срабатывании разрядников в одном из кабелей происходит снятие наводимого напряжения с последующим перераспределением оставшегося напряжения между обоими кабелями, т.е. наводимое напряжение уменьшается примерно в 2 раза. Практически этот процесс происходит мгновенно. Эксперимент оказался удачным. На одном из этих участков вместо разрядников Р‑76 были установлены разрядники Р‑78 с более низким напряжением срабатывания.

В эти же годы проводятся мероприятия по переводу дистанционного питания на схему «кабель – кабель», установка разрядников в кабель — это один из этапов перехода на новую схему питания. Работа по изменению схемы дистанционного питания своей главной целью преследовала повышение грозостойкости систем К‑60П. Основные мероприятия по переводу на схему ДП «кабель – кабель» заключались в следующем:

• повышение диэлектрической прочности изоляции аппаратуры НУП до 600 В, 1500 В;

• установка разрядников, динисторов в аппаратуре НУП К‑60П;

• перевод систем на схему питания «кабель – кабель»;

• изготовление и установка пульта контроля изоляции кабеля в пунктах подачи ДП.

Проверка диэлектрической прочности изоляции аппаратуры НУП до 600 В и 1500 В разделялась на две стадии по той причине, {31} что одни элементы аппаратуры были рассчитаны на напряжение 600 В, другие — на 1500 В. Это обстоятельство значительно увеличивало объём работ, так как нужно было отпаивать элементы с более низким напряжением для испытания напряжением 1500 В. Значительные трудности представляли работы по доведению изоляции аппаратуры до величины в 25 МОм, т.к. работы проводились летом при температуре 20 и выше градусов тепла, а в термокамере НУП — около 10 градусов, и через определённое время на стенках термокамеры и оборудовании появлялся конденсат.

Технология монтажа и конструкции сборок динисторов и разрядников разрабатывались в лабораториях ТУСМ‑2 и ТЦМС‑14. На НУП был выполнен большой объём работ, особенно следует отличить инженера ПЛ Чмыря Н.И. и электромеханика ЦЛКС‑22 Малых И.П., которые очень ответственно отнеслись к данной работе, так как имели большой опыт в устранении грозовых повреждений и отлично понимали важность выполняемой работы. И конечно, инициатором был главный инженер ТЦМС‑14 Коробов В.С. С проведением указанных мероприятий грозостойкость симметричных магистралей значительно увеличилась, практически прекратились повреждения с простоями связей. Грозостойкость КМ‑17В ухудшилась после установки на ней аппаратуры К‑1020, которая была включена в 7 – 8‑ю пары кабеля. С включением К‑1020 была нарушена симметрия продольного сопротивления жил, дистанционное питание по схеме и величине было разное. Практически после каждой грозы на магистрали стали появляться перекосы по питанию на К‑60П и К‑1020. При устранении перекосов по К‑60П не было возможности проверить состояние 7 – 8‑ю пары, т.к. НУП К‑1020, на которые были заведены эти пары, установлены чаще, чем НУП К‑60П, 1, 2 и 3 четвёрки кабеля не заходили в НУП К‑1020.

На коаксиальных магистралях грозовые повреждения вызывают более тяжкие последствия, как правило с простоями связей. В 1987 году автором этих строк было подано предложение по грозозащите коаксиального кабеля, суть которого заключалась в следующем. В результате многолетних наблюдений за грозовыми повреждениями коаксиального кабеля можно было сделать заключение, что основным видом повреждения является смятие свинцовой оболочки с последующим смятием коаксиальной пары и коротким замыканием между внутренним и внешним проводом. При этом на броне вмятины не наблюдалось, иногда были заметны небольшие вздутия наружу. В месте повреждения кабеля происходил микровзрыв, вызванный искрой тока между бронёй и оболочкой, при этом в результате большой температуры битумная масса переходила в газообразное состояние и созданное давление вминало свинцовую оболочку. Это явление может происходить в том случае, если между бронёй и оболочкой в результате грозовой наводки возникает достаточно высокая разность потенциалов при условии низкого переходного сопротивления между бронёй и окружающей средой (низкое удельное сопротивление грунта), когда происходит стекание тока с брони. Второе наблюдение заключалось в том, что практически за все годы эксплуатации коаксиальных магистралей не наблюдались грозовые повреждения вблизи муфт (эти наблюдения велись с начала эксплуатации). Почему? Ответ заключается в том, что при монтаже муфт происходит перепайка брони и оболочки. Два повреждения, наблюдавшихся около муфт, подтверждают это, как исключение из правил. Обе муфты были смонтированы во время строительства монтажником Гейнцем с нарушением технологии без перепайки брони и оболочки. Имея в руках статистику, можно рассчитать зону защиты, создаваемую муфтой, и зоны возможных грозовых повреждений на кабеле. Было предложено два варианта блоков защиты, которые устанавливались в зонах возможных грозовых повреждений на участках НУП – НУП, ранее подвергавшихся грозовым повреждениям. В августе 1988 года на участке НУП‑6/1 – НУП‑7/1 КМ‑17Г, на котором ранее наблюдалось 4 грозовых повреждения с большими простоями связей, было установлено 25 пунктов защиты, {33} установку осуществляла бригада из пяти человек в течение трёх дней. После этого на данном участке грозовых повреждений не наблюдалось. Предложение было одобрено межотраслевой лабораторией грозозащиты и в качестве эксперимента внедрено. Эксперимент затянулся до 2000 года. Прошла реконструкция магистрали, оборудование К‑1920 заменено на К‑3600, повреждения на незащищённых участках продолжались. Летом 2000 года были выполнены работы по грозозащите 15 участков НУП – НУП, на которых ранее наблюдались повреждения. На участках было установлено 327 блоков грозозащиты. За прошедшие два года на магистрали произошло три грозовых повреждения, из них два — с простоем связей. Повреждения были на участках, на которых не была установлена защита, ранее не подвергавшихся повреждениям.

Работы по грозозащите не сняты с повестки дня. Наступила эра волоконно‑оптических кабелей, наличие металлических элементов в этих кабелях не снимает с повестки дня вопросы их грозозащиты. Низкая изоляция пластмассовой оболочки может способствовать выходу из строя волокон, поэтому необходим контроль за изоляцией шлангов.

Остаются актуальными вопросы грозозащиты радиорелейных станций, их нужно решать в соответствии с современными концепциями грозозащиты. Нами разработана программа работ по обследованию состояния грозозащиты объектов РРЛ.

Грозовые повреждения на кабельных магистралях всегда держали коллективы кабельных цехов ТУСМ‑2 в состоянии постоянной готовности к устранению повреждений. Руководство ТУСМ (Ларионов Н.Ф.) уделяло большое внимание подготовке специалистов по монтажу, измерениям, обслуживанию оборудования НУП. Поэтому кабельщики‑спайщики ТУСМ‑2 всегда занимали первые места на всесоюзных и других конкурсах, удивляя качеством монтажных работ специалистов — членов конкурсных комиссий. В ТУСМ‑2 выросла целая плеяда прекрасных измерителей, способных выполнять на высочайшем уровне любые виды измерительных работ, начиная от симметрирования до устранения сложнейших грозовых повреждений. Очень хочется, чтобы традиции, заложенные старшими товарищами, не прерывались, чтобы молодёжь, приходящая на смену, придерживалась этих традиций, чтобы трудности, переживаемые предприятием, были преодолены.

Ошибка Коробова

{35} В середине 60‑х годов Горьковская железная дорога проводила работы по переходу на электрическую тягу. Поскольку тяга планировалась на переменном токе, то все воздушные линии связи, проходящие вдоль железной дороги, переводились в кабельную линию связи. Работы проводились на участке Киров – Зуевка – Пермь. Вдоль железной дороги в полосе отвода был проложен кабель МКСАБП 7×4×1,2 фирмы Nokia. И вот в этот кабель должны были перевести связи с воздушных линий. Большая часть связей по этим линиям принадлежала Министерству связи — может быть, поэтому монтажные и измерительные работы проводились специалистами УКРМ‑14. В основном этими работами занимались специалисты РКРМ‑4, расположенного в г. Слободском. В Зуевке был организован кабельный участок, входящий в структуру РКРМ‑4. Симметрированием кабелей занимался начальник производственной лаборатории УКРМ‑14 Коробов В.С. Работы проводились с весны. К ним я никакого отношения не имел. В июле меня вызывает к себе наш начальник Байдаков Леонид Захарович и говорит: «Рудольф Ефимович, в понедельник я собираюсь в Слободской по своим вопросам в РКРМ‑4. Предлагаю поехать со мной, на замену Вилена Сергеевича. Он там находится уже месяц и собирается в отпуск. Симметрирование идёт плохо, до сих пор ни одного участка не сделано».

На следующей неделе поездом прибыли в Киров, а оттуда на автомашине — в Слободской.

В Слободском запомнился большой храм и много старых строений. Я знал, что в городе есть меховая фабрика, знаменитая спичечная фабрика «Белка», и в этом городе родился Александр Гриневский, знаменитый впоследствии писатель Александр Грин, автор романтической повести «Алые паруса». К сожалению, за все последующие годы я побывал не в одном десятке крупных и малых городов и населённых пунктов и в основном знакомство с этими городами проходило из окон машин, так как времени познакомиться с достопримечательностями совершенно не было. В редких случаях, когда командировка приходилась на воскресенье, находилось время на просмотр музея и самого города. На следующий день определился с работой. Кабель, с которым придётся работать, находился между станциями Просница, Зуевка, Фалёнки, а жить придётся в Кирово‑Чепецке в гостинице. По трассе кабеля будем ездить на машине вдоль железной дороги. Кирово‑Чепецк мне очень понравился архитектурой, обустроенностью, уютностью. Химкомбинат, как градообразующее предприятие, находился за городской чертой. Гостиница оказалась чистенькой, немноголюдной, располагающей хорошо отдохнуть после работы.

Предстояла встреча с бригадой. Встретились на следующий день в районе Просницы. Помню, ребята сидели на бревнах, настроение было невесёлое. Ещё бы, целый месяц проработали без результата, а тут ещё приехал один специалист, будет опять мучить месяц. Обговорили технические вопросы, попросил у генераторщика нагрузочное сопротивление, с которым они работали, измерил — оказалось далеко от требуемой величины, выбросил и дал новое. Поехали по трассе кабеля развозить кабельщиков‑спайщиков по котлованам. Оборудование НУП находилось в специально выделенных помещениях на станциях. Проезжая, обратил внимание на воздушную линию связи. Линия многотраверсная, многие столбы установлены ещё в 20‑х годах. Год установки столба определяется довольно просто — на каждом столбе имеется его номер от станции в числителе, а в знаменателе — год его установки. Эту линию предстояло перевести в кабель. И вот каждый член бригады на своём рабочем месте, устанавливаем связь и приступаем к работе. Операторы подбираются на удивление легко.

Прибор ВИЗ‑2Б работает прекрасно, так как питание на станции стабильное. Каждый член бригады команды выполняет чётко и оперативно. Быстро подобрали операторы, приступили к монтажу жёстких муфт, на это ушло около двух часов, что соответствует норме времени. Приступаем к установке контуров противосвязи, никаких проблем с подбором контуров нет. Настроение у ребят прекрасное, почувствовали, что работа близится к концу. Через два дня закрыли кабель. Сняли контроль параметров по защищённости — параметры в норме. На участок Зуевка – Фалёнки ехали весело, у кого‑то оказалась гармошка, сидели в кузове и пели песни. Генераторщик остался в Зуевке, кабельщики‑спайщики разместились по котлованам, я — на станции в Фалёнках.

Кабель отсимметрировали за два дня. Единственное, что немного испортило настроение: я в Кирово‑Чепецке в столовой отравился недоброкачественной пищей и получил сильнейшее расстройство желудка, от которого избавился следующим образом. В Фалёнках после очередного посещения туалета с тоскою посмотрел на большой луг, расположенный за станцией. В конце луга через 1,5 – 2 км росли деревья, предположил, что там течёт речка, а раз есть речка, то должна расти черёмуха. И вот когда бригада монтировала жёсткие муфты, сходил туда. Действительно, там была речка и росла черёмуха, поев которую я избавился от недуга. Закончили работу за неделю.

Бригада была очень довольна, спрашивали, почему до этого они ничего не могли сделать в течение месяца. Ответ у меня был один: они пользовались не соответствующим норме нагрузочным сопротивлением.

Влияние на дальний конец цепи зависит в какой‑то степени также от влияния на ближний конец, поэтому для уменьшения этого так называемого косвенного влияния на дальний конец необходимо иметь достаточно большую величину переходного влияния на ближний конец. В данном случае ситуация осложнилась несогласованностью нагрузки на ближнем конце с волновым сопротивлением пар кабеля в результате ошибки измерителя. Отраженный от нагрузки ток во второй цепи суммировался с током переходного влияния на дальний конец, в результате защищённость пар на дальнем конце была значительно снижена. В основном это касается защищённости внутри четвёрок. Это доказано теоретически и практически. Через несколько лет, находясь в Средней Азии, я провёл эксперимент: как влияет величина нагрузочного сопротивления в начале цепи, подверженной влиянию, на защищённость на дальнем конце цепи. Результаты измерений показали, что при нагрузке 400 Ом и более происходит изменение защищённости. Вывод напрашивается такой: начиная ответственную и сложную работу, нужно очень серьёзно проверить всю оснастку, вплоть до вопросов быта и питания. Только тогда будет успех в работе.

Через месяц, уже будучи в Свердловске, я получил из Горького перевод на сумму 40 рублей. Так была оценена моя работа. Если бы я провозился с кабелем месяц, то мне бы заплатили, наверное, в четыре раза больше.

Контрольная по химии

{39} Вот уже месяц как первокурсники приехали из колхоза. В институте шли лекции, и жизнь казалась безмятежной и весёлой. Однажды после лекции по химии профессор Романовский объявил, что на очередном занятии будет контрольная работа. Надо сказать, что кафедра химии в институте была небольшая, изучали электронные реакции, которые могут проходить в аккумуляторах, электрохимические процессы при коррозии металлов и прочие сопутствующие специальности явления.

Наступил день контрольной. В аудитории находился поток из четырёх групп. Пожилая, очень приятная лаборантка каждому раздала задания. Контрольная оказалась сложной. Около 80% студентов её не решили. Был назначен день повторной контрольной. Студент Магомедов, успешно прошедший испытания, решил помочь своему другу Бычкову, который должен был повторно решать контрольную. Для этого они вдвоём решили идти в аудиторию, взять контрольные — и кто справится с заданием, тот и сдаёт его лаборантке. Наступил день зачёта. Аудитория заполнилась. И тут случилось непредвиденное. Профессор решил сам раздавать задания, а лаборантка записывала номера контрольных и фамилию получателя. Доходит очередь до друзей. Первым оказался Магомедов. Профессор спрашивает фамилию. Магомедов, не ожидавший такого поворота событий, говорит: «Бычков». Представитель Дагестана обликом совершенно не походил на Бычкова. Профессор повторил вопрос. «Бычков», — ответил Магомедов. Видавший на своём веку много проделок студентов, профессор удивлённо воскликнул: «Ты Бычков?!» «Да, я Бычков», — сказал Магомедов и получил задание. Следующим был Бычков. «Фамилия?» — спрашивает профессор. «Магомедов», — говорит Бычков. Типично русский, симпатичный парень, назвавший такую фамилию, ещё больше удивил профессора. Он громко воскликнул: «Ты Магомедов?!» «Да», — сказал Бычков и получил контрольное задание. Профессор был ушлым мужиком и, конечно, сразу раскусил уловку студентов, но виду не подал, и дело закончилось благополучно.

Уже позже, когда Магомедов был Магомедовым, во время лекции профессор спросил доблестного дагестанца: «Ты откуда родом, Магомедов?» и, получив ответ: «Из Дербента», сказал: «Знаю этот город. Там у меня во время войны украли чемодан».

Экзамен по химии

{41} В день экзамена по химии студент встал рано. В коридоре общежития было безлюдно и тихо, студенческий люд ещё спал. Наскоро умывшись, спустился вниз к выходу. Двери буфета были открыты, маня запахом варёных сарделек, но денег на завтрак не было. На улице стояла промозглая, сырая погода и январская темень. И несмотря на то что было ещё 7 часов с небольшим, а экзамены должны начаться в 10 часов, что‑то тянуло его в институт. Вчера на консультации у преподавателя кафедры, довольно ехидной и недоброй женщины, к тому же имеющей неприятную привычку передразнивать при неудачном ответе или выражении, ему стало ясно, что сдать ей экзамен у него шансов нет. На кафедре стояла суматоха, вызванная привозом препаратов, упакованных в виде посылок и сваленных кучей на первом этаже в вестибюле. Доставкой препаратов на 5‑й этаж должны были заняться две пожилые лаборантки, милые, добрые женщины, чем‑то похожие на недавно умершую маму студента. Прибыв в институт к 8 часам, студент увидел, что куча препаратов совсем не убыла, взял несколько упаковок и поднялся на 5‑й этаж. Лаборантки уже находились там и, увидев неожиданного помощника, обрадовались, стали расспрашивать, кто он и откуда и почему так рано пришёл на экзамен, но вразумительного ответа от студента не получили. Он и сам не мог объяснить, почему он так рано пришёл.

Поставили чайник, а студента попросили помочь с доставкой препаратов. Когда препараты были на месте, поспел чайник, заварили чай и угостили чаем с вареньем и печеньем. К 9 часам пришёл профессор, высокий, худощавый и пожилой мужчина, и прошёл в свою каморку‑кабинет. Одна из лаборанток ушла к нему и через некоторое время вернулась и попросила студента зайти к профессору, при этом по‑матерински мягко подтолкнув его к двери. Профессор сидел за столом и, увидев вошедшего студента, попросил у него зачётку, говоря: «Ну, раз пришёл так рано, то давай я тебя проэкзаменую, если ты согласен». Получив согласие, стал задавать ему вопросы по курсу. Вопросы задавались без поблажки, но доброжелательным и дружелюбным тоном. Выслушав ответы, профессор сказал: «Удовлетворительную оценку поставить я могу, а если хочешь получить оценку получше, то можешь пойти на экзамен». Студента оценка его знаний вполне устраивала. Профессор поставил оценку в зачётку и расписался, сказав, что он передаст преподавателю, что экзамен у него принял. В коридоре уже собрались его сокурсники. У кого‑то из них радостный студент занял рублёвку, поехал в общежитие, купив по пути пачку пельменей за сорок копеек и батон хлеба. Так прошёл экзамен по химии.

Роберто

{46} Когда‑то во время войны Роберто малолетним ребёнком был вывезен из оккупированной Одессы в Италию. Мать у него была итальянкой. Отец Роберто находился на фронте. Закончилась война, отец вернулся, семьи нет. Шло время. Раны, нанесённые войной, потихоньку заживали. Отец создал новую семью в Ленинграде и работал в институте преподавателем. Роберто с матерью остались в Италии. Мальчишка подрос и после окончания общеобразовательной школы стал обучаться в высшей технической школе в Милане. Поучился два года и перевёлся, не без помощи отца, в ленинградский институт — он был там доцентом. Переехали они вдвоём с матерью, с жильём было плохо, поэтому Роберто проживал в общежитии. Мама устроилась киоскёром и жила отдельно. Роберто был трудолюбивым и целеустремлённым студентом, годы учёбы в высшей технической школе тоже положительно влияли на учёбу в институте. В общем, технические дисциплины у него шли хорошо. Но в программе обучения института была гуманитарная дисциплина — основы марксизма‑ленинизма, которые для многих студентов были камнем преткновения. И конечно, Роберто тоже не был исключением. Наступила пора сдавать экзамен по страшно трудному предмету — основам марксизма‑ленинизма. На первом курсе суть предмета заключалась в изучении истории партии. В ночь перед экзаменом Роберто ходил по коридору с закрытыми глазами и что‑то напряжённо шептал, в руках у него был учебник, в который он периодически заглядывал и продолжал вышагивать по коридору. Так и не поспав, утром он пошёл на экзамен.

Надо сказать, что преподаватели основ марксизма‑ленинизма были в основном добрыми и отзывчивыми людьми и они с пониманием относились к марксистско‑ленинской путанице в головах студентов технического вуза. Поэтому они разработали программы в виде брошюрок, которые были хорошим подспорьем при подготовке к ответам на экзаменационные вопросы. Брошюрки в достаточном количестве лежали на столах, где проходили экзамены, и ими можно было свободно пользоваться.

Экзамены шли, и наступил черёд держать ответ Роберто. Первый вопрос билета был посвящён роли партии и И.В. Сталина в Великой Отечественной войне. Как отвечал Роберто — неведомо, но отвечал он в соответствии с программой в брошюрке. Преподаватель, выслушав ответ Роберто, спросил его: «Вот Вы говорите И.В. Сталин, а как его звать‑величать?» На что Роберто ответил: «Ну, раз И.В. Сталин, то, наверное, Иван Васильевич». Ответ так поразил преподавателя, что он чуть не упал со стула. Роберто не производил впечатления иностранца и говорил на русском без акцента, и фамилия у него была вроде русская. Второй вопрос касался Гражданской войны, и в программе‑спасительнице упоминался адмирал Колчак. Выслушав ответ Роберто, преподаватель задал вопрос: «Скажите, а где воевал Колчак?» На что Роберто ответил: «Раз Колчак адмирал, значит, он воевал на море».

Преподаватель поставил Роберто оценку «удовлетворительно».

Пришел Роберто в общежитие очень довольный, он был счастлив, что сумел сдать столь трудный экзамен. На вопрос товарищей по общежитию: «Неужели ты не знал имени и отчества Сталина?» — Роберто признался, что в Италии ничего о Сталине они не знали, только иногда расшалившихся детей пугали усатым дедушкой, который может прийти и забрать их к себе. Удачную сдачу экзамена Роберто отметил следующим образом: достал из шкафа бутылку растительного подсолнечного масла, налил полный стакан и залпом выпил его. Роберто считал растительное масло самым полезным продуктом.

Лисица

Андрианов Анатолий, сорокалетний мужчина, прибыл в бригаду из Сочи. Роста Анатолий был небольшого, участник Великой Отечественной войны, по специальности кабельщик‑спайщик, квалификация у него была высокая. При формировании бригады симметрировщиков я включил его в её состав. С Кавказа Анатолий приехал с ружьём и мечтал подстрелить какую‑нибудь живность на Урале. На работу выезжал всегда с ружьём, но по пути ничего не попадалось. Я его как‑то спросил, на какую живность охотятся они на Кавказе. «На кабанов и козлов», – ответил он и довольно подробно рассказал об особенностях охоты в горах. Охотятся они ночью, устраивают засады на кабаньих тропах, к стволу ружья приматывают фонарик с ярким свечением и ждут, когда пойдут на водопой кабаны. Сидеть нужно очень тихо, практически не издавая никаких звуков, даже щёлканье при возведении курка может сорвать охоту. Когда кабаны начинают проходить мимо, включается фонарик, стая на мгновение останавливается — и производится выстрел. При охоте на козлов используют их природное любопытство. Когда козы процокают копытами и скроются за ближайшей скалой, на рядом лежащий камень сбрасывается маленький камешек, который издает звук. Цоканье сразу прекращается, и через некоторое время из‑за скалы выглядывает любопытная мордочка, в которую и надо стрелять. Так мне запомнился его рассказ. На просьбы ребят из бригады разрешить пострелять диких голубей Анатолий отвечал отрицательно.

Шло время, выпал снег, и на снегу иногда стали попадаться следы зайцев, лис, но вживую лисы и зайцы не попадались. Однажды ехали мы по трассе кабеля по лесной дороге между Быково и Чатлыком, тогда это был Красноуфимский район. Дело было днём в конце ноября, бригада переезжала с одного участка на другой. Я сидел в кабине, остальные члены бригады – в крытом утеплённом кузове. На этом участке кабельная линия уходила с Московско‑Сибирского тракта и по лесным дорогам шла в южном направлении. Вообще кабель до этого, начиная с Кирова, шёл по Сибирскому тракту, если ехать в сторону Сибири, а если ехать на запад, то по Московскому тракту. Мне пришлось бывать в разное время на этом тракте от Кирова до Ишима. Тракт был построен в екатерининские времена, вдоль тракта росли громадные берёзы, толстые, дуплистые, посаженные в те же времена. Особенно красив тракт в Удмуртии в районе Дебес. Там и берёз было больше, и сохранились они лучше. По этому тракту в Сибирь гнали колодников, и декабристы проехали по этому тракту. По одной легенде, рассказанной когда‑то мне, в дупле берёзы на этом тракте был найден скелет с кандалами. Сейчас старых берёз почти не осталось, основная масса погибла за последние 30 – 40 лет. Сейчас старый тракт почти не функционирует, параллельно проложен новый.

И вот мы свернули с тракта и поехали по лесной дороге. Вдруг в 10 метрах от обочины я увидел лисицу. Водитель ЗИЛа Миша Филиппенко по моей просьбе остановил машину как раз напротив неё. Лисица медленно отошла к краю леса на расстояние не более 20 метров, остановилась и стала смотреть на машину. Я приоткрыл стекло и почти прошептал: «Анатолий, посмотри направо». Анатолий выглянул, прошло какое‑то время, и лиса медленно пошла по ходу машины, как бы подставляя себя под выстрел, и потом свернула в лес. Выстрела не последовало. Машина тронулась, и мы поехали в Чатлык. По ходу движения машины из кузова были слышны ругательства, до этого я никогда не слышал оттуда никаких голосов.

До сих пор перед глазами стоит эта картина. Какая это была красивая лиса — крупная, огненно‑красная, пушистая. За все последующие годы неоднократно по трассе видел лис, но так близко и такую красивую я не встречал. В основном попадались летом некрасивые, облезлые, тощие. Последний раз видел лиса года два назад летом, перебежавшего дорогу‑дамбу в районе Колясниково Сысертского района. Это был крупный облезлый лис, похожий на рыжую собаку. По приезде в Чатлык спросил Анатолия: «Почему не стрелял?» «Не взял ружьё», — ответил он. Анатолий до этого случая постоянно брал ружьё, а в этот раз не взял и сразу же увидел, какие лисицы бывают на Урале. Что это, случайность? А может быть, лисица чувствовала, что в этот день мы не представляем для неё никакой опасности. Во всяком случае, в моей охотничьей практике в далекой юности были подобные случаи, конечно не столь драматичные. Например, утки подпускали близко меня тогда, когда у меня не было с собой ружья.

Происшествие сильно повлияло на Анатолия. Он как‑то вдруг резко изменился, обмяк, разрешил стрелять в голубей. Я стал замечать, что после того, как водитель привозил на котлован обед, на связь со мной он выходил немного выпившим. Один раз он заснул на котловане. Но я прощал ему такие нарушения, так как человек и работник он был замечательный. До конца работы оставался один месяц, который оказался самым трудным и напряжённым.

Петух

Бригада переезжала на другое место. Газик с прицепом, представляющим собой небольшой спальный вагончик, по пыльной дороге въехал в село Багаряк и остановился в небольшом проулке на самом краю села. Отцепили вагончик рядом с небольшим домишком. Стена у домишки была глухая, без окон, так что обитателям домика никаких неудобств новые соседи не представляли. Метрах в 50‑ти по ходу проулка протекала довольно живописная, шириной 20 – 30 метров, речка с одноимённым названием Багаряк. Близость речки позволяла по утрам умываться и при желании даже купаться. Старинное, судя по значительному количеству сохранившихся купеческих лабазов, одноэтажных и двухэтажных кирпичных домов, село когда‑то было богатым. Расположено оно по обоим берегам речки и между двумя трактами — Екатеринбург – Челябинск и Екатеринбург – Курган и, по‑видимому, в старые времена имело от этого определённые выгоды. Село Багаряк до середины 50‑х годов было райцентром. Потом район ликвидировали и включили в состав Каслинского района Челябинской области.

В связи с переездом день был нерабочим. Наступало время обеда, водителя с одним из членов бригады отправили в магазин за продуктами. Остальные члены бригады занялись обустройством, подключением вагончика к электросети, приведением в порядок имущества. Наконец машина прибыла, приступили к приготовлению обеда. Пообедали, остатками обеда покормили копошившихся у вагончика кур.

Делать было нечего, до сна ещё далеко. Кому‑то пришла идея напоить петуха водкой. Стали думать, как это сделать. Сам петух водку пить не будет. Решили накормить хлебом, размоченным в водке. При этом нужно было учесть, что петух никогда первый не клюёт, сначала позовёт кур и после того, когда куры насытятся, приступает к трапезе сам. Поэтому сначала кормили кур хлебом без водки. После того как куры насытились и отошли, наступила очередь петуха. Петух клевал хлеб с водкой долго и с удовольствием, постоянно приходилось подбрасывать корм. Стало немного жалко продукта. Наконец петух задрал голову, громко прокукарекал, взлетел на соседский плетень, снова боевито прокукарекал и, шумно хлопая крыльями, спрыгнул в огород, быстро побежал к стае соседских кур, скрытых следующим плетнём. Там был свой петух… Что там происходило, не было видно, но шум стоял страшный. Прихода петуха не дождались, ушли в вагончик. Через некоторое время обнаружили петуха мертвецки спящим у вагончика. Думаю, что он получил достойный отпор. На следующий день наш петух как ни в чём не бывало продолжал исполнять свои обязанности, строго соблюдая порядок в своем хозяйстве.

Таким образом, водка имеет способность сбивать с толку не только особей человеческого рода, но и других представителей животного мира, в общем‑то ведущих правильный образ жизни.

Рыба с крыльями

{51} Мне всегда нравилось работать на НУП‑28/4. Раньше это был НУП‑4/т, но с вводом системы К‑1020 у него сменилась нумерация. На хорошем месте расположен этот НУП. Он стоит на пригорке, на открытой местности, двери расположены с южной солнечной стороны, в ста метрах от него с северной стороны растут лиственные деревья, с восточной стороны – небольшое, заросшее кустарником болотце, за которым протекает речка Чёрная. Первый раз я работал на этом НУП в июле 1966 года. Тогда строилась кабельная магистраль, и я занимался симметрированием кабелей. Стояли солнечные, тёплые дни. Тогда впервые в практике симметрирования я использовал приспособления, позволяющие проводить измерения наверху, а не в термокамере. Все пары были выведены шнурами наверх, и переключения пар делались на специальной приставке. Работать было очень удобно. К сожалению, новшество не прижилось, так как в процессе работы в шнурах стали теряться контакты, а устранять дефекты совершенно не было времени.

Помню, во время работы по симметрированию у меня посторонняя организация оборвала кабель. Это второй в моей практике обрыв кабеля во время работы при симметрировании. Первый был на кабеле в Пермской области в пойме реки Ирени. Обрывы кабелей — явление достаточно редкое, и, наверное, не каждый симметрировщик сможет похвастаться такой статистикой.

Недалеко от НУП за речкой Чёрной располагалась довольно приличная деревня Таушканово. Около НУП росла пшеница, и у пшеницы разгуливали стаи гусей. Деревня исчезла в начале 70‑х годов, не стало гусей и пшеницы. На месте деревни стоят одинокие тополя, у небольшого пруда притулилось хозяйство егеря. Егерь состоял на службе в Обществе рыбаков и охотников Уральского алюминиевого завода (УАЗ) из города Каменска‑Уральского. Поскольку через речку проходит наш кабель, а при организации охотничье‑рыболовного хозяйства требовалось провести реконструкцию плотины пруда с целью подъёма уровня воды, руководителю хозяйства нужно было сделать с нами согласование. При получении согласования на производство работ председатель Общества рыбаков пригласил нас посетить их будущее хозяйство. Происходило это в 1980–81‑х годах.

Прошло достаточно много времени, и вот в 1984 году на этом НУП предстояло выполнить работы по внедрению «стандарта по заземляющим проводкам». Работа это объёмная: нужно было заменить заземляющие проводники на проводники с бо́льшим сечением, закольцевать заземляющие проводники стоек и ещё ряд работ, и всё это нужно было выполнить без перерыва действия связей. Дело было летом, стояла тёплая солнечная погода. В первый день плотно поработали. Спать решили в спальных мешках у НУП. Заснуть никак не удавалось, кусали комары, рядом раздавался молодецкий храп Шитова Виктора, электромеханика НУП. Водитель Савченко Анатолий спал в машине. Я и Николай Иванович Чмырь маялись рядом с Виктором. Ночью захотелось покурить, тогда я ещё курил, спичек рядом не оказалось, пришлось спуститься в термокамеру НУП. Ночь была тёмная, хоть глаз выколи. Когда залез в термокамеру и выпрямился, то увидел, что на меня смотрят два мертвенно-белых глаза. Меня взяла оторопь. Немного замешкавшись, протянул руку. Оказалось, на полочке лежали два разрядника Р‑4, расположенные в 10 см друг от друга. На стеклянной колбочке разрядника нанесён поясок с радиоактивным веществом для повышения стабильности работы разрядника, от него и шло свечение. Потом эти разрядники заменили. Нашёл спички, вылез из термокамеры, покурил и пошёл маяться дальше.

Утром встали, приготовили завтрак, поели и приступили к работе. Работу закончили к обеду. Виктор, как человек предприимчивый и запасливый, взял с собой неводок метров на 30. Я сходил к плотинке — по всплескам, завихрениям чувствовалось, что рыба есть. Пообедали, по окончании работы немного выпили, граммов по 100, и стали решать, где будем рыбачить: у плотины на глазах у егеря или проехать выше по течению, там за кустами егерю будет не видно. Съездили, посмотрели, место не понравилось. И тут я вспомнил, что председатель Общества рыбаков и охотников несколько лет назад приглашал нас сюда на рыбалку и охоту. Недолго думая, сел в машину и поехал к егерю. Егерь, выслушав меня, дал разрешение на рыбалку.

Погода стояла великолепная, светило ярко солнышко, ветра не было. Виктор, Анатолий и я быстро разделись и стали закидывать невод. Николай Иванович остался на берегу. Глубина в районе плотины оказалась приличная, иногда приходилось плыть. Когда невод стали подтаскивать к берегу, из воды появились большие рыбины и, как торпеды, энергично работая брюшными плавниками, стали пересекать верхнюю тетиву невода. Николай Иванович, находясь на противоположном берегу примерно в 50 – 60 метрах от нас, размахивая высоко поднятыми руками, широко расставив ноги и притопывая, как туземец, стал что‑то кричать. Он был босиком, в трусах и коричневой, в полоску, незастёгнутой рубашке с длинными рукавами, и выглядел достаточно экзотично. Нас сильно занимал ускользающий из невода улов — прорвалось не менее 10 – 15 карпов, и в то же время очень озадачило необычное поведение нашего товарища. Вытащили тоню, в неводе оказалось 2 – 3 крупных карпа, примерно по 3 кг каждый. Снова закинули невод, картина повторилась — рыба так же прорывалась, и Николай Иванович так же кричал, смешно размахивая руками. Но мы уже были не так возбуждены, так что появилась возможность прислушаться к крикам Николая Ивановича. Он, видя со стороны проносящихся по поверхности воды карпов, кричал: «Ры‑ы‑ыба с кры‑ыльями! Ры‑ы‑ыба с кры‑ыльями!»

Рыбалка получилась занимательная, рыбы ушло много, но улов нас устраивал – поймали 10 – 12 крупных карпов. Особенно удивили действия карпов по своему спасению.

Интересно, а что пишет о карпе и ловле его неводом известный ученый‑ихтиолог Леонид Павлович Сабанеев? В книге «Рыбы России», т. 2, изданной в 1892 году, этот великий рыболов и охотник пишет: «По своему уму карп занимает одно из первых мест между рыбами. Англичане даже называют его водяной лисицей. Большинство рыболовов считают его умнее леща на том простом основании, что его никогда ни неводом, ни на удочку нельзя поймать столько, сколько леща… Для того чтобы избежать невода, он употребляет ту же уловку, как лещ, т.е. ложится плашмя на дно головою к неводу, выбирая неровное место, так что нижняя тетива скользит по его спине; иногда карп успевает даже подкопаться в ил под идущий невод… Ещё чаще им удается перепрыгнуть через препятствие, через невод, когда уже не имеют другого выхода; крупные иногда с разбега прошибают сеть насквозь, подобно сому и щуке. Поэтому редко удается захватить их в одну тоню очень много, кроме поздней осени, когда они вялы и, подобно большинству рыб, теряют способность выскакивать из воды».

Приехав в Щелкун, рыбу разделили поровну. Николаю Ивановичу тоже достались два крупных карпа. Получив их, он искренне удивился: «А мне‑то за что? Я ведь не рыбачил». «Не рыбачил‑то не рыбачил, но зато хорошо кричал, Николай Иванович». Николай Иванович очень обрадовался рыбе. Рыбаком он не был, но рыбу очень любил.

Написанное подтверждаю. Виктор Александрович Шитов. 17 февраля 2003 года.

Волки

{55} Это было в Прикамье. Николай, участковый монтёр связи, на обход трассы вышел спозаранку. На дальнем необслуживаемом усилительном пункте он должен выйти по служебной связи, доложить о состоянии трассы кабеля, получить задание.

Ноябрь, погода стояла отличная, безветренная, небольшой морозец. Большая часть обслуживаемого Николаем участка проходила по лесу. Это устраивало монтёра, большого любителя леса. До пункта нужно было пройти по просеке километров семь. Шлось хорошо, снега было мало, шёл без лыж. Вот наконец и большая поляна, в конце которой на тёмном фоне соснового леса белеет будка пункта.

Осталось пройти всего метров около ста, как вдруг слева из леса промелькнули светло‑серые тени и, остановившись полукругом, преградили дорогу. «Собаки!» – удивлённо подумал Николай. «Нет, волки, — пригвоздила его догадка. — Всё, пропал!» Страх сковал его. Мгновенно промелькнула вся жизнь. Рождение дочки, свадьба, армия, школа, охота, рыбалка, детство… «Что делать? Слева, чуть сзади, на поляне в двадцати‑тридцати метрах стоит берёза. Добежать не успею и не заберусь на неё. Идти вперёд нельзя — дорога перекрыта, и убегать нельзя — догонят. Надо стоять, стоять, не подавать виду, что боюсь. Ещё темно. Чтобы посмотреть на часы, нужно поднять руку. Нет, этого делать нельзя. Не надо делать резких движений. Наверное, около восьми, светло будет через час. Они стоят, ждут, что буду делать я. Нужно не подавать им повода к нападению, не показывать, что я боюсь, они ждут это. Смотреть вожаку в глаза, он принимает решение. Нет, смотреть нельзя, это будет вызов. Собаки при встрече не смотрят друг на друга.

Не взял ружьё! Не взял ружьё! Они выследили, когда я пошёл без ружья, ружьё они боятся. Сейчас они испытывают меня. Небо светлеет, начинает светать, можно различать сосны.

Волков пять, посреди самый крупный, по краям помоложе, поярки. Они стоят друг от друга метрах в четырех – пяти. У волков в лесу нет врагов. Они не решаются на меня напасть. Если вожак когда‑нибудь нападал на человека, то он может решиться на это. Волк может напасть, когда у него безвыходное положение, если он смертельно ранен. Рассказывали, были случаи нападений на детей после войны, когда дети ходили за ягодами и грибами, но на взрослых они не нападали. Стоять, только стоять. Это единственное возможное решение». Томительно и долго тянулось время. Николай продолжал стоять.

Начало светать. Вдруг волки, как по команде, начали уходить в лес, след в след, туда, откуда появились. Последние сто метров до усилительного пункта Николаю достались тяжело, в теле появилась дрожь, ноги плохо слушались. Замок от будки, как назло, заклинило, наконец дверь открылась. Николай сел на выступ люка термокамеры. Сколько просидел, не помнит. Наконец встал и вышел на связь. Свою единственную встречу с волками он достойно выиграл.

Коммунистический субботник

{57} Коммунистический субботник удался на славу. Все работали с удовольствием и энтузиазмом. Убирали накопившийся за зиму мусор, приводили в порядок газоны, дружно загружали в машины остатки строительного мусора и ненужного хлама. Очень хорошо поработали женщины, помыв окна. Естественно, после субботника не обошлось без 100 – 150 грамм водочки и бесед на темы, не касающиеся производства.

Старые товарищи по работе Пётр Иванович и Алексей Петрович тоже хорошо поработали на субботнике и выпили в коллективе с удовольствием. А когда народ стал расходиться по домам, старым товарищам не очень хотелось расходиться. Всё‑таки ещё надо поговорить по душам и, естественно, выпить. Решили они ещё купить бутылочку, а более удобным местом для беседы оказался гараж Алексея Петровича. Бутылочка была куплена, и друзья устроились в гараже за верстаком и продолжили задушевную беседу. Долго ли, коротко ли продолжалась беседа, но супруга Алексея Петровича Галина Тихоновна хватилась его и стала искать.

Тут надо заметить, что хватилась она его не зря. Когда Алексей Петрович выпивал лишку, долго не мог спать и не желал ложиться спать, так как знал, что, если голова его коснется подушки, он тут же и заснёт, а спать в таком состоянии он не любил. Галина Тихоновна знала, где искать Алексея Петровича, пошла к гаражу, приоткрыла дверь. Увидев мирно беседующих друзей, заходить не стала, прикрыла дверь и почему‑то вставила туда, где обычно висит замок, палочку.

Бутылка была выпита, беседа закончена, пора и по домам, а дверь‑то закрыта. Алексей Петрович шуток не понимал и не любил. Как это его, да в собственном гараже, закрыли? Отошёл в конец гаража, разбежался, да как поддал плечом — ворота и распахнулись. Разгон был сильный, а палочка слабенькая, и по инерции Алексей Петрович побежал вперёд. А впереди была большая лужа, забегать в неё не хотелось. Пришлось тормозить, но разгон был сильный. Алексей Петрович сумел остановиться, но всё‑таки не удержался и упал как раз головой в лужу. И тут же раздался молодецкий храп, сопровождаемый бульканьем. На такой ноте закончился коммунистический субботник.

Рассказ Владимира Александровича после выпивки «по‑холодному»

{59} Для непосвящённых сообщаю, что после трудового дня в командировке, особенно в день приезда, покупается бутылочка водки, а иногда и две, в зависимости от количества командированных товарищей, и, пока готовится ужин, выпивается грамм по 100 с холодной закуской — огурцом, помидором или салом, в зависимости от времени года и наличия провианта. Это называется выпивка «по‑холодному». После приготовления ужина выпивается остальная часть водки. В этом случае выпивка называется «по-горячему». Ужин обычно готовится из тушёнки, картошки и других продуктов, иногда летом используются грибы, если они попадаются по трассе кабеля.

В один из летних дней комиссия в составе представителя управления Семавина И., начальника техотдела ТУСМ Токманцева В.А., ст. линейного электромеханика ЛТЦ‑23 Москвина А.П. и меня, в то время начальника производственной лаборатории ТУСМ, занималась обследованием места грозового повреждения на кабеле. После работы вечером прибыли в ЛТЦ‑23 и на ночлег устроились в гостинице при цехе. Скоротать время решили игрой в карты. Пришло время — выпили «по‑холодному», причём Игорь Семавин, относительно молодой, интеллигентного вида товарищ, выпить отказался, мотивируя отказ тем, что когда выпьет, то плохо себя ведёт. Это нас несколько озадачило, поскольку при покупке водки он свою долю оплатил. Мы продолжили играть в карты, а Игорь пошёл на кухню готовить ужин.

Вскоре играть надоело, и заполнить возникшую паузу решил Владимир Александрович. Надо сказать, Владимир Александрович имел неважную дикцию, которая усугублялась в выпившем состоянии. В то же время у него в таком состоянии появлялась потребность что‑нибудь рассказать. И вот Владимир Александрович повёл рассказ. Судя по всему, его рассказ ожидался быть длинным и подробным. Пришлось настраиваться на продолжительное и внимательное прослушивание. Я и Александр Павлович внимательно слушали, но, к сожалению, не поняли ни одного слова, не только слова, но и сути рассказа. Но из уважения к товарищу пришлось слушать внимательно, не перебивая повествования, а он, видя наше заинтересованное слушание, ещё больше воодушевлялся, расширяя рассказ, как мне показалось, дополнительными и более красочными подробностями. При этом он подкреплял свой рассказ жестикуляцией и иногда вопросительно поглядывал на нас, ища ответную реакцию на интересный, по его мнению, эпизод. Прошло минут 40. И вдруг Владимир Александрович замолчал. По‑видимому, это означало окончание рассказа. Я спросил: «Всё?» «Да, всё», — ответил рассказчик. Игорь ещё не приготовил ужин, время было. Тогда я попросил Володю: «Повтори сначала». Для Володи просьба оказалась настолько неожиданной, что он от растерянности уставился на меня. Повторять свой рассказ не стал.

Токманцев Владимир Александрович умер в 1996 году после тяжёлой и продолжительной болезни, не дожив до 50 лет. Похоронен в п. Северка, недалеко от Екатеринбурга.

Морковка

{61} Недельная командировка закончилась, пятница, едем домой. Осень, урожай на огородах убран, можно поделиться личными сельскохозяйственными успехами. Едем из Щелкуна, рядом с водителем сидит главный инженер ТУСМ‑2 Чмырь Н.И., сзади — Попов В.А. и я. Перед Сысертью решили осмотреть памятник, мимо которого всегда проезжали, не останавливаясь. Оказалось, памятник установлен в честь погибших бойцов в Гражданскую войну. Поехали дальше. При въезде в Сысерть Вячеслав Афанасьевич, кстати неплохой рассказчик, повёл рассказ о морковке. На приусадебном участке хорошо в этом году уродилась морковка. Особенно крупной выросла одна морковь. Дальше пошло восторженное описание её размеров и красоты с показом руками, покачиванием головой, прицокиванием и прочими атрибутами красноречия. Описание рекордной морковки было настолько подробным и красочным, что незаметно прибыли в Свердловск. Николай Иванович, сам огородник, увлечённый таким живописным рассказом, сказал: «Поехали смотреть морковку». Едем на ВИЗ, домой к Вячеславу Афанасьевичу. Подъезжаем к дому. Афанасьевич ушёл за морковкой, не было его минут 20. Вышел он без морковки: «Не нашёл. Наверное, Лёшка унёс в школу».

Вячеслав Афанасьевич Попов умер в декабре 2002 года в результате трагического происшествия и похоронен на Западном кладбище.

Грозовое повреждение

{62} Установка дополнительных НУП на реконструируемой кабельной магистрали затянулась до глубокой осени. Надстройки НУП были сделаны из труб большого диаметра, которые прокладываются на магистральных газопроводах. Засыпка вводов кабелей по причине наступивших холодов была отложена до весны, а включение новых НУП в магистраль проводилось в ноябре – декабре, для чего заранее были откопаны котлованы для монтажа муфт врезки. Место установки одного из НУП совпало с табличкой, оповещающей о месте расположения кабеля. Столбик аншлага представлял собой металлическую трубу диаметром 100 мм. Кто‑то из работников, занимаюшихся реконструкцией, положил трубу с табличкой на крышу надстройки, где она благополучно пролежала до весны. В мае случилась гроза. Сильным порывом ветра трубу покатило по крыше, и она упала на открытый ввод кабеля. В результате возникшей на кабеле вмятины закоротилась одна коаксиальная пара, и произошёл сброс дистанционного питания. Так список грозовых повреждений пополнился ещё одним удивительным повреждением.

Шутки Андросенкова

{63} 1 апреля 1966 года Андрей Егорович Андросенков, бывший в то время главным инженером РКРМ‑2, позвонил коменданту УКРМ‑14 Звиревич Наталье Васильевне с сообщением, что ему только что позвонили из «Водоканала» с предупреждением об отключении на длительный срок холодной воды от башни, здания РКРМ и жилого дома по переулку Асбестовскому, 8. Наталья Васильевна, естественно, срочно предупредила об этом жильцов жилого дома. Надо сказать, что воду в то время отключали достаточно часто, впрочем, и сейчас нет‑нет да и отключат. Дело было до обеда, и все — а в первом подъезде жили только наши работники — сходили и набрали воду. Я же, живший в то время в квартире № 8 на втором этаже, не слышал об этом. В это время я сидел в лаборатории и занимался измерениями параметров магистральных выравнивателей для четырёх систем К‑60, которые должны были установить на реконструируемой КМ‑17. Поскольку заводских выравнивателей не было, то мне поручили срочно изготовить 8 штук. Для этого нужно было сделать расчёт и изготовить их. Я решил не идти по пути изготовления копий заводских выравнивателей, а сделать выравниватели под амплитудно‑частотные искажения линейного тракта КМ‑17, которые накапливались к НУП установки выравнивателей. Я был настолько увлечён работой, что даже не пошёл на обед домой. После обеда Геннадий Александрович Елистратов, бывший в то время начальником производственной лаборатории, говорит: «Да, с водой здорово получилось». Я, сидевший к нему спиной за приборами, услышав эту фразу, сразу же спросил его: «А что, опять воду собираются отключать?» На что он как‑то не очень уверенно ответил: «Да, собираются». Быстро собравшись, я побежал домой. Надо сказать, помещения УКРМ‑14, и в том числе лаборатории, находились на 3‑м этаже старого здания междугородной станции, окнами во двор, и наш двор хорошо просматривался. Прибежав домой, набрав полную ванну холодной воды, кастрюли, чайник, с сознанием хорошо выполненного столь необходимого мероприятия, пошёл на работу. Выйдя во двор, обратил внимание, что в окнах управления много народу, смотрящих во двор. Мне это не очень понравилось, и я снова вернулся домой. Дома продолжил набирать воду, в ход пошли молочные и кефирные бутылки. Никогда столько не набирал воды, как в этот раз. Как будто кто‑то толкал меня на это. На работе встретили меня громким хохотом. Оказывается, что ещё до обеда все уже набрали воду, отсмеялись удачной первоапрельской шутке. А тут ещё нашёлся один.

Много лет прошло с тех пор, а Андрей Егорович нет‑нет да вспоминал про это.

Вспоминаю ещё один случай. Однажды летом в 3 часа ночи приезжает ко мне на квартиру дежурный водитель Дудошкин и говорит: «Звонил Андросенков, просил привезти Филиппова в гараж». «Может быть, Анатолий, ты ошибся?» — спрашиваю. «Нет, — говорит, — просил привезти Филиппова». И хотя Андросенков не был моим прямым начальником, пришлось одеться и ехать в гараж. Сижу в диспетчерской, жду Андросенкова. Через некоторое время появляется Андросенков и удивленно смотрит на меня. Спрашиваю его: «Андрей Егорович, вызывали меня?» «Нет, не вызывал, — говорит, — Я вызывал водителя своего, Филипьева». Был у него такой водитель. Надо сказать, что Андрей Егорович частенько путал фамилии, имена. Меня иногда он называл Эдуардом, а Эдуарда наверняка называл Рудольфом. Так что это была не шутка, но мне передали, что в тот день он весело рассказывал об этом эпизоде. Моя реакция тоже была соответствующая.

Трудоголики

{65} В декабре 1993 года мне предложили съездить в ТУСМ‑6 на Нижне‑Камский кабельный речной переход и принять участие в восстановительных работах на подводном кабеле КМК‑4. Подъем кабеля планировался на март 1994 года. Честно говоря, ехать туда не очень хотелось, это была не наша зона обслуживания, так как я работал в зоне головного предприятия, и работы в своей зоне хватало. О чём я и сказал начальнику СЛКС Тетереву В.М. Наступил март 1994 года, разговор о поездке снова возобновился. Мне была поставлена задача проследить за ходом работ на завершающей стадии — подъём кабеля и устранение повреждения. Пришлось собраться в поездку. В десятых числах марта на поезде Екатеринбург – Казань прибыл на станцию Агрыз, там меня встретили и привезли в Малую Пургу на объект. Для того чтобы попасть на Нижне‑Камский кабельный речной переход, где проводились восстановительные работы, нужно было проехать в Набережные Челны, которые расположены на другом берегу Нижне‑Камского водохранилища, затем доехать до населённого пункта Белоус.

14 марта выехали на место производства работ с начальником цеха Николаем Егоровичем Красильниковым. Набережные Челны мне понравились: улицы широкие, очень удобные для проезда. В городе всего три больших, длинных улицы, которые идут параллельно береговой линии водохранилища, а на значительном расстоянии от города параллельно тянутся корпуса заводов КамАЗа. Магазинов в городе достаточно, чтобы свободно приобрести продукты. По прибытии в Белоус расположились в помещении барачного типа, находящемся на балансе цеха, тут же рядом — НУП‑27, из которого нужно было проводить электрические измерения кабеля.

Всё это находилось на достаточно высоком берегу в непосредственной близости от водохранилища. НУП‑26 — на противоположном берегу, расстояние до него около 7 км. Магистраль выполнена кабелем МКТС‑4, а речной переход — кабелем КМК‑4. Строительство магистрали проводилось в начале 80‑х годов. В 1993 году, а может быть и раньше, на кабеле произошёл обрыв 2‑й коаксиальной пары. Резервного створа через водохранилище не было предусмотрено. В качестве резерва предполагалось использование радиорелейной линии, антенны которой были установлены у вышеперечисленных НУП. В Белоусе в своём доме проживал монтёр, в обязанности которого входило обслуживание речного кабельного перехода. Судя по общению с монтёром и порядку в доме, в котором впоследствии мне пришлось переночевать пару ночей, он был человеком основательным и зажиточным.

На следующий день провёл измерения с НУП‑27, расстояние до места обрыва 1950 м, при измерениях пользовался приборами Р5‑9 и Р5‑10, разница в показаниях была не более 5 м. До НУП‑26 расстояние 6020 м. Коэффициент укорочения на приборах 1,035. После измерений выехали на место производства работ, передвижение осуществлялось на тракторе ДТ, бригада водолазов и мы размещались в больших деревянных санях. Трактором управлял, как оказалось впоследствии, тоже водолаз. Бригада водолазов прибыла из Казани в составе 10 – 12 человек. Когда‑то это было подразделение знаменитого ЭПРОНА (Экспедиция подводных работ особого назначения). ЭПРОН существовал с 1923 по 1943 год и занимался подъёмом затонувших судов и аварийно‑спасательными работами, затем был преобразован в Аварийно‑спасательную службу СССР.

Крыша кабины трактора была срезана на случай, если трактор будет проваливаться под лёд, чтобы водитель мог без помех выпрыгнуть на лёд. По прибытии на место работ увидел вырубленную во льду майну, длиной не менее 100 м, шириной около 0,8 м. На площадке лежали тросы, различные механизмы, посередине всего этого стояла будка, из крыши которой торчала труба, рядом лежали нерасколотые берёзовые чурки. Водолазы быстро разошлись по площадке, и каждый занялся своим делом.

Старшина водолазов Пётр, по возрасту самый старый, пенсионного возраста, имел право на глубоководные работы, всего таких в бригаде было двое. Сегодня предстояло провести работы по отрыву кабеля от ила, то есть провести подготовительные работы для подъёма кабеля на лед. Под водой работает один водолаз, каждый день водолаз меняется. Каждый член бригады должен по очереди отработать свою смену под водой. Петру сегодня предстояло дежурство на камбузе, приготовление обеда, и он взялся за колку дров и растопку печи. Дежурный водолаз, не спеша, приступил к облачению в водолазный костюм. На нем серый шерстяной костюм, вода холодная — нужно быть одетым тепло. Около водолаза крутится помощник, помогающий облачиться. Лишних разговоров нет, каждый знает своё дело. Около допотопного старинного компрессора, все детали которого, как мне показалось, изготовлены из латуни, работает дежурный по компрессору. Он должен обеспечить подкачку воздуха по воздуховоду в скафандр водолазу и поддерживать связь с ним. Латунь на компрессоре начищена до блеска. Наконец на водолаза напялили костюм из толстой серой резины, накрутили медный шлемофон с иллюминаторами и застраховали, на грудь и спину прикрепили тяжёлые свинцовые пластины, на ноги тоже натянули бахилы с тяжёлыми пластинами. Не удержался, попробовал на вес бахилы — вес солидный. Водолаз приступил к спуску под воду. Остальные члены бригады, как муравьи, заняты каждый своим делом. Готовят лебёдки к предстоящему подъёму кабеля, кто‑то приводит в порядок тросы, во множестве раскиданные на площадке, тракторист возится с трактором — что‑то в двигателе ему не понравилось. Работа идёт.

Водолаз потихоньку перемещается — это видно по пузырям в майне. Наступило время обеда. Пётр приглашает по два человека, больше в будке не разместятся. На обед по очереди приглашаются все, кто находится на льду. Обед состоит из миски супа с куском мяса, хлеба, кружки чая и полстакана водки. Водолаз продолжал работать под водой. Часа в три водолаза подняли, открутили шлемофон, положили на лёд, сунули в рот зажжённую сигарету, и так он лежал минут 10 – 15 на льду. Потом к нему подошли напарники. Он был поставлен на ноги, начался процесс разоблачения, шерстяной костюм был сырой от пота, хоть отжимай. После этого водолаз пошёл обедать, и где‑то в 4 часа я увидел его таскающим с напарниками трос. Всё увиденное произвело на меня неизгладимое впечатление. Тяжёлая работа под водой не снимала с него обязанностей в выполнении работы в оставшееся время. Пётр помыл посуду и приступил к колке дров на завтра. Не удержался, стал расспрашивать его о бригаде.

Вот что рассказал старшина. Средний стаж работы водолазов в бригаде около 20 лет, самый молодой по стажу работает в бригаде 12 лет. Два человека не спускаются в воду, занимаются подсобными работами. Все в бригаде являются трудоголиками, знают, что нужно делать, подсказывать не надо. Отбор произведён в процессе работы, люди с другим отношением к работе не удерживаются. Приходится часто и подолгу находиться в командировках, особенно летом. Обследовать плотины, проводить ремонт подводных коммуникаций, все члены бригады умеют выполнять сварочные и другие монтажные работы. Завтрак, обед и ужин готовят сами. На мой вопрос: «Как вы работаете в воде, там ведь, наверное, ничего не видно?», Пётр ответил: «Когда не видно, работаем на ощупь». Видно, что этот вопрос задают им часто. На льду у майны лежал шест, на котором имелись метровые метки, решил совместно с Петром сделать промеры глубины до кабеля. От НУП‑26 в сторону муфты 21, в которой предполагалось повреждение, глубина до кабеля была на уровне 5 метров, после муфты глубина стала увеличиваться, промеры делали через 3 метра, после 42 метров глубина увеличилась до 10,3 м. От 21‑й муфты в сторону НУП‑27 кабель пошёл вниз. Муфта как бы оказалась на изломе. Можно предположить возможную причину обрыва центральной жилы коаксиальной пары. Очень хотелось узнать глубину траншеи, которую прорыли водолазы, добираясь до кабеля. Сделать это оказалось несложно. Немного сдвинув шест в сторону, обнаружили, что глубина резко изменилась на 2 метра. Для того чтобы добраться до кабеля, водолазам нужно было прорыть траншею глубиной от 2 до 2,5 метра. Все‑таки не зря зарабатывают водолазы на хлеб. Причем работа связана с риском, так как при такой глубине траншеи при копке в обычных условиях делают защитные стенки. А какие стенки можно сделать в кромешном аде? Как проводилась откопка кабеля, я не видел. Главный инженер ТУСМ‑6 Чалов Александр Михайлович говорит, что пользовались грунтонасосом, который высасывал грунт до глубины 2,5 метра, что соответствует данным моих промеров.

16 марта готовили кабель к подъёму. Примерно в 12:30 при отрыве муфты от грунта на 20 см произошёл обрыв 3‑й коаксиальной пары. В это время я находился на НУП‑27, и момент обрыва мной был зафиксирован, так как у нас была установлена связь по рации с местом производства работ. Оттуда мне сообщили, что водолаз приступает к подъёму муфты, и, конечно, я был на стрёме. Место обрыва 3‑й коаксиальной пары по длине соответствовало месту обрыва 2‑й коаксиальной пары. Целый день был посвящён подготовке кабеля к подъёму.

17 марта, в четверг, день подъёма кабеля. На НУП‑27 Николай Егорович. Водолазы, кабельщики, Чалов А.М. и я добираемся до места работ на тракторной тяге. Вдруг на середине пути трактор завалился набок, резко рванул, прибавив скорость, и, проехав метров 50, остановился. Тракторист выскочил из кабины, подбежал к нам, схватил лежащий на санях шест и — к месту завала. Ткнул шестом в снег — шест ушёл в воду. Завал случился на русле Камы. В ту зиму по водохранилищу весь декабрь ходили буксиры, осуществляя какие-то буксировки. По этой причине были задержаны работы по восстановлению {70} кабеля. После этого случая решили пробираться каждый раз по новому маршруту.

Для подъёма кабеля задействовали три лебёдки. Подъём осуществлялся медленно. Водолаз сообщает — кабель от муфты в сторону НУП‑27 сильно натянут. Тут же с НУП по рации сообщают — все коаксиальные пары в обрыве. В 10:15 муфта находится на льду, поднято 55 метров кабеля. Теперь нам самим видно, что кабель в сторону НУП‑27 сильно натянут. Приняли решение сделать вставку. Сделали страховку кабеля с учётом сильного натяжения со стороны Белоуса. Занялись подготовкой вставки.

18 марта монтаж вставки. К монтажу речных муфт решили привлечь местных спайщиков, и, что особенно приятно, один спайщик был из Дебес, где на эксплуатации нет коаксиального кабеля. Это говорит о хорошей технической подготовке кабельщиков ТУСМ. В 8:05 кабель уложили на козла, в 8:10 кабель разрезан на муфте у конуса со стороны Белоуса. В 12:50 прозвонили смонтированные коаксиальные пары. В 13:10 проверили на электрическую прочность и измерили изоляцию КП. В 14:30 прозвонили и измерили изоляцию сигнальных жил. Норма. В 16:00 смонтировали свинцовые муфты, проверили местным давлением. В 17:55 закончили монтаж муфт. В 18:25 выехали с водоёма. Во время монтажа вставки вскрыли неисправную муфту. Муфту монтировал кабельщик‑спайщик Одиноков Николай, один из лучших монтажников треста «Межгорсвязьстрой». Мне приходилось с ним работать. Муфта сделана хорошо, пайки выполнены качественно, но стыки паек центральных жил коаксиальных пар не выдержали растягивающего усилия и лопнули. Муфта оказалась на береговом изломе пойменного озера, впоследствии затопленного.

19 марта — день спуска кабеля в траншею и контрольных электрических измерений. В 7:55 прибыли на место. В 8:15 сняли страховку с кабеля. В 8:50 водолаз спустился в воду. Значительное время ушло на спуск кабеля и его укладку. Водолаз Пётр вышел из воды. Я приступил к электрическим измерениям в полном комплексе. {71} Измерения закончились в 12:40. Все параметры соответствовали норме.

Предстояла работа по замывке траншеи, нужно было торопиться, становилось тепло, снег и лёд быстро таяли.

20 марта, воскресенье, день отъезда. Для контроля за засыпкой должен подъехать электромеханик, и, кроме этого, в контроле участвует местный монтёр. Николай Егорович позвонил домой и попросил натопить баню.

По приезде в Малую Пургу пошли в баню. Баня у Николая Егоровича оказалась прекрасной. Находилась она под общей крышей с другими хозяйственными постройками. Баня была натоплена так жарко, что сидели на полу, — наверное, у них так принято. Половые доски широченные, надраенные до идеальной чистоты. Печка сделана из обыкновенной бочки. Снизу топка, в бочке камни, верхнюю часть бочки занимает бачок для воды, и сквозь бачок проходит отопительная труба, служащая также обогревателем. Жар стоял такой, что невозможно было подняться. Веник берёзовый, но такой большой, что когда хлестнул сверху по спине, то ветки, обогнув нижнюю часть туловища, дошли до пупа. Такими вениками я ещё ни разу не парился, повторной парки не требовалось. Выйдя из бани, обратил внимание на свешивающиеся сверху тёмно-зелёные плети, служащие утеплителем. На мой вопрос Николай Егорович ответил, что это морские водоросли, которые пришли когда‑то в ящиках с оборудованием в качестве амортизаторов, и использованы им в качестве утеплителя. После бани меня пригласил к себе на день рождения Завертяев Николай, старый приятель, которого я знал ещё по работе кабельщиком‑спайщиком на другом объекте. Когда‑то в 70‑х годах я отправлял Николая в Магадан на ремонт кабеля Якутск – Магадан. Он с большим энтузиазмом поехал в эту командировку. По приезде подарил мне фотографию Магадана со стороны бухты. Сейчас он работает водителем автобуса. Николай прекрасный товарищ, имеет замечательную жену Катю, хорошо воспитал своих детей, которые уже учились в институтах в Ижевске, живёт в прекрасной квартире. Вечер прошёл в хорошей, тёплой обстановке.

21 марта оформлялись протоколы электрических измерений. Все хорошо поработали, но особенно слаженно и квалифицированно сработали водолазы. Им не нужно было подавать команд, всё они понимали с полуслова. Водолазами, выполняющими такие работы, могут работать только настоящие труженики‑трудоголики.

В своей многолетней практике мне посчастливилось работать с такими бригадами. В основном это были симметрировщики. Длительное, многодневное выполнение определённой работы при наличии в бригаде квалифицированных специалистов позволяло создавать условия, когда каждый прекрасно знал, что ему нужно делать, с полуслова понимал команды и быстро, беспрекословно выполнял их. Но не только этим отличается бригада трудоголиков. Каждый по своей инициативе выполняет общебригадные дела, которые напрямую не влияют на результат работы, но в конечном итоге способствуют успеху. Все члены такой бригады настоящие труженики. Эти люди стоят выше мелких обид и прочих недоразумений, они знают, что их труд будет оценён по справедливости. И это тоже одно из условий возникновения таких бригад.

Здорово, орлы!

{73} Пётр Васильевич Гупалов, 1928 года рождения, во время моего знакомства с ним был 40 – 42‑летним мужчиной. Слыл он прекрасным специалистом своего дела, работал на кабельном участке в Ташкенте. Много мне пришлось повидать кабельщиков‑спайщиков на своём веку и поработать с ними. Среди них были победители конкурсов и обладатели всевозможных наград и званий. Пётр Васильевич, без сомнения, по своим профессиональным качествам занимает среди них первое место. В его работе сочетались два качества — высочайшее мастерство и скорость выполнения спаечной работы. Мне приходилось наблюдать за его действиями во время линейного повреждения. Вопреки всем канонам эксплуатации, когда при обрыве кабеля для скорейшего восстановления связей монтируется временная вставка, он использовал кабель, который впоследствии шёл как постоянная вставка. Время восстановления связей при этом нисколько не страдало. Руки Петра очень быстро выполняли работу по монтажу вставки. Трудно было поверить, что так быстро и ловко можно работать.

СМУ‑4 треста «Межгорсвязьстрой», проводившее работы в Ташкенте по прокладке КМ‑23 по новой трассе, попросило меня выделить кабельщика‑спайщика для монтажных работ. К работам был привлечён Пётр Васильевич. В день он делал по одной муфте на кабеле КМГ‑4, через пару дней прораб обратился ко мне с просьбой делать по две‑три муфты в день. Спрашиваю Петра Васильевича, сможет ли он делать по две муфты в день. Отвечает: «Смогу». Через какое‑то время обратились снова с просьбой ускорить монтажные работы. Спрашиваю Петра Васильевича, сможет ли он делать по три муфты. Отвечает: «Смогу». В общем, в конце концов он стал монтировать по четыре муфты в день. Тот, кто монтировал этот кабель, знает, что это очень много.

Золотые руки Петра Васильевича позволяли хорошо выполнять и любую другую работу. У себя дома иногда он делал на продажу модные тогда журнальные столики. Древесный материал при этом использовался самый обыкновенный, из ящиков из‑под фруктов. Журнальные столики получались лучше, чем те, что продавались в магазинах.

Имея такие достоинства, Петр Васильевич, конечно, не был обделен наградами. За свой труд он был награждён орденом. Это было до моего прихода на кабельный участок. Об этом я узнал следующим образом. В сейфе, где обычно хранились талоны на бензин, я обнаружил в коробке орден Трудового Красного Знамени. Когда стал расспрашивать, чей это орден, то узнал, что это орден Петра Васильевича. «Пётр Васильевич, — спрашиваю, — почему орден здесь находится?» Пётр Васильевич говорит: «Пусть здесь лежит». Когда через какое‑то время попросил его забрать орден, он ответил: «Пусть будет здесь» и добавил с некоторой обидой: «Уж лучше бы дали 10 рублей вместо ордена».

Вот таким человеком был Пётр Васильевич. Как неординарная личность он, конечно, был человеком со сложным характером, но не грубым и общительным. С ним работать было интересно и достаточно сложно. Забегая вперёд, скажу, что он не сработался с одним из последующих начальников кабельного участка и тут же с удовольствием был принят в Ташкентский ЭТУС.

Человек деятельный, умелый и предприимчивый, жил он в частном доме в районе, который назывался Нахаловка. С жильм было трудно, дом он построил сам. При доме был небольшой приусадебный участок, где иногда он держал живность. Как‑то у него были индюки, штук 10. По утрам при выходе на работу Петр приветствовал индюков возгласом: «Здорово, орлы!» В ответ слышалось дружно: «Курлли, курлли, курлли, курлли!»

Недавно отмечался 40‑летний юбилей УКРМ‑10, сейчас контора носит другое название. По случаю юбилея была выпущена книжка, в которой много имён, портретов, достойных и не совсем достойных представителей этой славной организации. Места для кавалера ордена Трудового Красного Знамени Петра Васильевича Гупалова в этой книжке не нашлось.

Один день в кресле министра связи

{76} С детских лет меня всегда привлекала Туркмения. Глядя на карту этой пустынной, малонаселённой республики, моё воображение представляло пески пустыни Каракумы (Чёрные пески), в южной части республики горы Копетдаг, а на западе — Каспийское море, Красноводск, залив Кара‑Богаз‑Гол, полуостров Челекен. В Туркмении находилась самая южная точка Советского Союза — Кушка. А в центре Каракумов и республики на старых картах был населённый пункт под названием Серный Завод, к нему тянулась тоненькая ниточка дороги. На современных картах сейчас нет такого пункта. Есть пункт Дарваза, с туркменского, кажется, переводится, как «дорога». Моё мальчишеское воображение с трудом представляло возможности проживания в таких жарких, пустынных и безводных условиях. Тем более мне, жившему в суровых северных краях, казавшихся в то время лучшим местом на земле. Тогда, конечно, я не знал, что это был единственный завод в Союзе, выпускающий серу. Создан он был в 1928 году по инициативе академика Ферсмана А.Е. Сера была по качеству лучшей в мире. Многие годы завод выпускал серу, столь нужную для народного хозяйства. Работает ли он сейчас, не знаю, скорее всего — не работает. В начале 50‑х годов, когда стали осуществляться грандиозные планы преобразования природы, в Туркмении стали строить Большой Каракумский канал, который по замыслу преобразователей должен был напоить безводную часть республики водой Амударьи. И эти планы были осуществлены. Будучи тогда школьником, я в альбоме акварельными красками нарисовал карту Туркмении с каналом, и этой картой пользовались на уроках географии. В 1955 году на вступительных экзаменах в Ленинградский университет по географии в билете мне попался вопрос по Туркмении. После ответа экзаменатор спросила меня, не из Туркмении ли я, и поставила за ответ пятёрку.

Обстоятельства сложились так, что мне представилась возможность побывать в Туркмении. Осенью 1968 года принималась в эксплуатацию кабельная магистраль КМ‑25а, связывающая Ашхабад с Ташкентом, Москвой с севера и Красноводском, Баку с запада. Мне было предложено возглавить рабочую комиссию на участке от Ашхабада до Красноводска, и я с удовольствием согласился. Надо сказать, что это было по тем временам выдающееся событие, Ашхабад и Туркмения получали качественную и надёжную междугородную связь с Москвой со стороны Ташкента и со стороны Красноводска и Баку. Междугородный кабель был проложен в сложнейших географических и климатических условиях. Магистраль проходила в основном по пустынной местности, параллельно железной дороге, и районам, в которых проводились крупномасштабные ирригационные работы в Бухарской и Марыйской областях. Поэтому эксплуатации нужно было быть всегда бдительной в вопросах охраны линий связи. На первых порах, не приученные к порядку производства земляных работ, строители наносили большой ущерб, почти еженедельно обрывая кабель, особенно в Бухарской области. По участку магистрали, соединяющей Ашхабад и Небит‑Даг, мне предстояло проехать в качестве председателя рабочей комиссии. Кабельная магистраль, доходя до Ашхабада, идёт в западном направлении в сторону Красноводска. В Ашхабаде с НУП‑8 или 9 было сделано ответвление в сторону столицы Туркмении, а сам кабель шёл в Геок‑Тепе и далее на запад. Геок‑Тепе, районный центр, расположен в 30 – 40 км от Ашхабада. Это достаточно чистый городок со специфическим запахом, характерным при частых санитарных обработках. Когда‑то Геок‑Тепе был последней крепостью, павшей при завоевании Средней Азии.

Отвлечёмся немного в историю. Здесь легендарный генерал Скобелев разбил 40‑тысячную армию текинцев и тем самым поставил последнюю точку в этой многолетней войне. Произошло это 12 января 1881 года. Вопрос стоял так: кто будет владеть югом Средней Азии? Англия, рвущаяся туда из Афганистана, или Россия, владеющая уже большей частью этой богатейшей земли. Россия в те годы вела одновременно две войны, с Турцией на Балканах и в Средней Азии. За два года до штурма и взятия крепости Геок-Тепе закончилась война на Балканах. Болгары были освобождены от турецкого ига. На этой войне блестяще проявил себя Скобелев М.Д. Царь Александр II, обеспокоенный неудачами в завершающей стадии войны в Средней Азии, назначил Скобелева командующим войсками. Кстати, на этой войне в 70‑х годах Скобелев в 32 или 33 года получил вполне заслуженно звание генерал‑майора. Текинцы, самое крупное племя среди туркменских племен, в большинстве своём под влиянием собственных феодалов поддерживали англичан. Текинцы были одними из последних серьёзных противников России в Средней Азии. Это было агрессивное, занимающееся разбоем племя. В распоряжении Скобелева находилось порядка 20 тысяч бойцов. Войска подходили к Геок‑Тепе со стороны Красноводска. Операция была блестяще продумана. Морские перевозки войск осуществлял будущий знаменитый адмирал Макаров С.О., которого приметил на Дунае, когда тот был молодым капитаном, Скобелев. Из выделенных на операцию средств в количестве 40 миллионов рублей Скобелев М.Д. предусмотрел строительство железной дороги от Красноводска в сторону Ашхабада, в котором тогда проживало не более 2 тысяч человек. Это был в то время кишлак или аул, если так можно назвать. Вся экспедиция, включая боевые действия и строительство железной дороги, обошлась казне в тринадцать миллионов рублей. Строительство железной дороги было начато почти на 30 лет раньше дороги Оренбург – Ташкент. Оно было задумано Скобелевым не только с военной точки зрения, так как войска перебрались в основном другим способом, а как подарок туркменскому народу от великого русского народа. Кто помнит сейчас об этом?

Меня всегда интересовала история завоевания Средней Азии, но эта тема в советские времена была как бы под запретом. Практически не было в обиходе никакой литературы, и я ничего не знал по этому вопросу. Доходило до смешного: одна пожилая женщина гордо говорила мне, что она родилась в Узбекистане в городе Скобелеве. На вопрос, где он находится и как сейчас называется, искренне говорила, что не знает. Только сейчас стало известно, что так называлась Фергана с 1907 по 1924 год. Зная, что Геок‑Тепе такая знаменитая крепость, я, конечно, выделил бы время для осмотра этого сооружения. В Геок‑Тепе находился только организованный РКРМ‑4, начальником был Патрушев Валерий Яковлевич, если мне не изменяет память, живший в Ашхабаде. Комиссия в составе Патрушева В.Я., прораба СМУ‑4 Лаптева Ю.И., впоследствии ставшего моим хорошим приятелем, и меня из Геок‑Тепе направилась в сторону Красноводска.

Дорога была асфальтированная, так что осмотр трассы, проходящей параллельно дороге, не представлял особых сложностей. В 30 – 50 км от Геок‑Тепе по трассе кабеля находится Бахарден, знаменитый тем, что в его окрестностях в грандиозной пещере есть подземное озеро. Местность расположена в предгорьях Копетдага, озеро — в пещере на глубине 70 – 100 м, так мне показалось. Мои спутники уже неоднократно бывали здесь и с удовольствием решили показать мне эту знаменитую пещеру. У входа в пещеру находилось небольшое, похожее на барак, зданьице. Заведовал всем хозяйством старый туркмен‑аксакал, который разрешил нам пройти. Не помню, вход был платный или бесплатный, но во всяком случае если и была плата, то чисто символическая. При входе в пещеру включается освещение. Поражает высота сводов, поэтому, несмотря на электрическое освещение, в пещере царствует полумрак. Стоит запах сероводорода, напоминающий запах тухлых яиц. Вниз спускается немного извивающаяся бетонная лесенка, по всем признакам недавно построенная. Спускаться вниз было немного жутковато. Спутники говорят, что на уступах стен много летучих мышей. По мере спуска запах сероводорода исчезает. Наконец спустились к озеру. Озеро кажется небольшим, берегов, как таковых, нет, над водой возвышаются высокие своды пещеры. Юрий Иванович смело заходит в воду, говоря, что если доплывёшь до противоположной стены, то там за поворотом озеро продолжается. Захожу в воду и я, глубина сразу по грудь. Вода тёплая, 36 градусов, совершенно не ощущаешь дискомфорта, который бывает, когда опускаешься в воду с более низкой температурой. Вода поражает мягкостью, теплотой и прозрачностью. Ступни ног видны так, как будто ты не в воде. Юрий Иванович поплыл к противоположной стене, я за ним плыть не решился, плавал в радиусе 5 метров. Всё‑таки элемент боязливости сохранился. Минут через 15, искупавшись, начинаем подниматься. Наверху распиваем бутылку коньяка. Самочувствие великолепное, как будто сходил в отличную баню. И это прекрасное ощущение чувствовалось всю последующую неделю. Очень хотелось заехать в пещеру на обратном пути, но, увы — обстоятельства не позволили. Стоял сентябрь, погода была нежаркая. Купание в Бахарденском подземном озере исключительно благоприятно воздействует на людей, страдающих кожными заболеваниями. Несколько сеансов купания в озере излечивает псориаз и прочие заболевания.

После принятия столь приятных процедур приступили к осмотру трассы кабеля. Поехали на УАЗ‑469. По пути останавливались, определяли соответствие глубины залегания кабеля проектной, соответствие установок замерных и опознавательных столбиков правилам, выполнение проектных решений по защите от выдувания песка с трассы кабеля, правильность пересечения кабеля с другими подземными коммуникациями и много других вопросов. Трасса кабеля шла вдоль асфальтированной дороги, иногда сближалась и пересекала железную дорогу и шла параллельно Большому Туркменскому каналу, но канала я не видел, хотя Валерий Яковлевич говорил, что он проходит рядом. По пути попался разъезд, на котором 20 сентября 1918 года были расстреляны 26 бакинских комиссаров. Путники сказали, что памятник расстрелянным комиссарам находится в 300 метрах от трассы. На моё предложение посмотреть решили заехать на обратном пути. До сих пор жалею, что не настоял на этом, так как обратно возвращались ночью следующего дня, и такой уникальной возможности побывать там уже не было. Тем более огорчительно, что проезжали мы мимо места расстрела 20 сентября 1968 года, в день пятидесятилетия со дня расстрела. И в то же время осуждать товарищей трудно, так как работа была напряжённой, и хотелось как можно тщательнее осмотреть трассу кабеля и определить, насколько готова она к эксплуатации. Кстати, разъезд представлял собой покосившийся саманный сарайчик, и никаких построек больше не было. Железная дорога была однопутной, и, возможно, здесь когда‑то был разъезд, на котором стояли железнодорожные составы, пережидая встречные. Местность была пустынной, песчаной, с печатью печали. То тут, то там росли деревца, кустарники, кустарнички и прочая пустынная растительность. По‑видимому, поезд долго стоял на разъезде, и предводители эшелона решили избавиться от комиссаров. Место было глухое, забытое богом. Основная задача — удалить комиссаров из Баку была выполнена. Они уже не представляли опасности и стали лишней обузой. Кстати, это было обычной практикой в те годы. Разъезжая по многочисленным дорогам, я замечал памятники расстрелянным красногвардейцам. Они, как правило, находились в версте, не больше, от села или деревни, около речки или ручья, в которые обычно сбрасывали тела расстрелянных. Возможно, так же поступали и красногвардейцы, но могил белых я не встречал — их не почитали. По пути попадались изредка населённые пункты, наиболее крупные из них Кзыл‑Арват и Казанджик. Это были покрытые плотной зеленью садов пункты, основное население которых работало на железной дороге, там же находились крупные воинские части.

На железной дороге в основном работали украинцы и русские, которые, возможно, жили здесь не в первом поколении. Уже в 70‑е годы, когда железная дорога стала переходить с паровозной тяги на тепловозную, пошла волна сокращений среди железнодорожников. Народ здесь уже ничего не удерживало, и люди стали уезжать кто в Тольятти, кто в Набережные Челны. Освободившиеся дома с приусадебными участками стали занимать местные жители. Самым первым делом новоселов была вырубка плодовых деревьев. Степняки привыкли жить на открытой местности, чтобы был хороший обзор, а плодовые деревья мешали этому.

Ночевать решили в Кзыл‑Арвате у начальника кабельного цеха. Начальник цеха принял нас с истинным гостеприимством, была приготовлена туркменская сурпа (в Узбекистане говорят шурпа). Сурпа — это мясной суп с большим количеством специй, блюдо вкусное и сытное. В качестве мяса использовалась верблюжатина, мясо достаточно вкусное, немного жестковатое. Не обошлось и без водочки. Хотя хозяин был русским, сидели на полу на ковре, соблюдая восточный обычай. На следующий день с утра двинулись в сторону Небит‑Дага. Чем ближе продвигались к Небит‑Дагу, тем больше чувствовалась промышленная зона района. По поверхности земли проложены трассы водоводов из труб большого диаметра, чувствовались следы работы нефтяников.

Небит‑Даг запомнился красивым, современным городом. Дома преобладали двухэтажные, светлого цвета. Город обдувается ветром, который весной дует с юга со стороны моря, осенью — с севера. Это явление хорошо объясняется. Около города проходит низменный коридор. Летом и весной, когда море ещё прохладное, а пески Каракумов уже прогрелись, воздух над пустыней нагревается, становится лёгким и начинает подниматься кверху, на смену ему устремляется холодный тяжёлый воздух Каспийского моря и в межгорном коридоре приобретает большую скорость. А осенью наблюдается обратная картина. Море за лето разогрелось и сохраняет тепло, а пески пустыни уже остыли, и ветер меняет направление. И вот мы, подъезжая к Небит‑Дагу, попали под осенний ветер. Из Небит‑Дага в сторону Красноводска не поехали, и это была моя вторая уступка просьбам спутников, о чём сожалею. Так что на восточном {83} побережье Каспийского моря побывать мне не пришлось. На западном побережье мне удалось побывать в 1987 году во время командировки на завод в Али‑Байрамлы. Проезжали Баку и его окрестности на междугородном автобусе. Дорога шла по побережью Каспийского моря, и я с удовольствием созерцал живописную картину моря, нефтяных вышек, стоящих в море. Был сентябрь и солнечная, прекрасная, безветренная погода.

Вторая поездка в Туркмению состоялась в декабре того же года. Кабельная магистраль уже была сдана в эксплуатацию, и на ней произошла авария с достаточно длительным простоем связей. Линейное повреждение случилось в самом Ашхабаде. НУП, расположенный в городской черте, имел довольно сложную схему, так как два кабеля приходили со стороны Ташкента, два кабеля — из Геок‑Тепе и два кабеля — из Ашхабада. Обрыв произошел в ашхабадском направлении, в НУП, конечно, никаких обозначений на кабельных вводах сделано не было. Обычно этим занимается эксплуатация, но неопытные специалисты не удосужились сделать этого и при устранении обрыва запутались в кабелях. Пока разбирались, потеряли много времени. Устранением повреждения руководил главный инженер РКРМ Володя Ф., у которого было мало опыта.

Для разбора хода и причин длительного устранения была создана комиссия под моим председательством, в состав комиссии вошли представители Министерства связи Туркмении и представители эксплуатации со стороны УКРМ‑10. Комиссия собралась в кабинете министра связи. Министр связи, высокий, интеллигентного вида товарищ, представил своих представителей. В состав комиссии входил главный инженер Орлов, будущий главный инженер и в последующем начальник УКРМ‑20 в Ашхабаде и ещё ряд ответственных товарищей. После представления министр усадил меня на свой стул. Сказал, что уезжает на митинг вьетнамо‑советской дружбы. Это был поступок истинного джентльмена.

В общем‑то, я представлял ход устранения аварии и причину длительного устранения. Перед заседанием комиссии я побывал на НУП и побеседовал с участниками восстановительных работ. В аналогичных неприятных ситуациях и мне приходилось бывать, когда не было опыта. В акте нужно было указать причину длительного простоя и по чьей вине это произошло. Главный виновник был известен, но он отрицал свою вину. Нужно было аргументированно доказать ошибки и тем самым подвести его к признанию. На это ушло много времени, в конце концов он согласился с моими доводами. Был составлен большой акт с предложениями по недопущению выявленных ошибок.

Немного об Ашхабаде. В Ашхабаде мне пришлось побывать осенью и зимой, поэтому жару, которая бывает там, я не почувствовал. В 1948 году город перенес сильнейшее землетрясение, с большим количеством жертв. Об этом почти не писали. Говорят, что уцелело только здание Государственного банка. Дома там строятся с повышенной сейсмостойкостью. Это мне пришлось наблюдать, когда я побывал дома у Валерия Яковлевича. Верхний угол между стеной и потолком занимала больших размеров балка.

В Ашхабаде много истинно красивых девушек, одетых в длинные национальные платья или сарафаны. Тонкие лица с большими удлинёнными глазами придают облику этих девушек поразительную красоту, и к тому же они высоки и стройны. Это не чистые туркменки, а потомки смешанных браков. Ещё в дореволюционные времена кочевники‑туркмены ходили в Иран и Афганистан грабить мирных жителей и купеческие караваны, захватывая припасы, мужчин и женщин. Мужчин продавали в рабство, а девушек и женщин оставляли себе в жёны, так как купить жену многие туркмены были не в состоянии. Потомки от смешанных браков были очень красивыми, стройными и высокими. Называли их «кул». В переводе с туркменского — «раб». Их презирали, и эту кличку «кул» они носили до седьмого поколения. Они не имели права занимать какие‑нибудь должности. К ним с презрением относились «иги» — туркмены чистой расы. В советские времена уже этого не было, хотя утверждать безоговорочно не могу. Туркмения — одна из богатейших республик бывшего Советского Союза. Несмотря на то что территория её в большей части находится в пустынной местности, кладовые богатства и уникальный климат этой страны при умелом использовании должны выдвинуть её на уровень современных развитых стран.

Кабель уходит в горы

{86} Кабельная магистраль между Ташкентом – Самаркандом – Душанбе была построена в 60‑х годах. От Ташкента до Самарканда магистраль проходит по Ташкентской области до реки Сырдарья, далее Сырдарьинская область. В Сырдарьинской области магистраль пересекает крупнейший оросительный канал, построенный в 1913 году, длиной 140 км. В советские времена он назывался каналом им. Кирова. Далее идёт по Джизакской области и после пересечения нескольких русел реки Санзар переходит в Самаркандскую область, обходя Зеравшанский хребет, входит в Кашкадарьинскую область, далее в Сурхандарьинскую область, и в Таджикистане по Гиссарской долине идёт в Душанбе.

В те времена, когда строилась кабельная магистраль между Ташкентом и Самаркандом, кабель прокладывался, по крайней мере, до реки Санзар, вдоль будущей автомагистрали Ташкент – Самарканд по местности степной, достаточно безлюдной и зачастую необрабатываемой. Через 2 – 3 года параллельно кабелю стала строиться прекрасная автомобильная дорога и обустраиваться земли. В основном это были земли хлопководческих колхозов и совхозов, поля были спланированы под орошаемое земледелие. Структура земель имела лёссовый характер, поэтому малейшее нарушение полива вызывало большие размывы. Нам, кабельщикам, это обстоятельство доставляло немало хлопот. Кроме того, постоянная планировка полей вносила изменения в глубину залегания кабеля, и наученные горьким опытом кабельщики постоянно контролировали {87} этот параметр. Надо отметить, что охранно‑предупредительная работа в УКРМ‑10 была поставлена на высоком уровне. Руководителями УКРМ‑10 были молодые и достойные товарищи — Греков В.В. и Левицкий Л.И.

И всё‑таки кабельная магистраль, несмотря на все принимаемые меры, на некоторых участках в те годы подвергалась значительным повреждениям, носящим стихийный характер.

Зима 1968–69 года была для Средней Азии чрезвычайно холодной и снежной. В степи и горах накопилось много снега. С наступлением жары снег стал быстро таять, заполняя реки избытком воды. Практически все кабельные магистрали были разрушены. Особенно пострадала основная магистраль КМ‑23, выполненная кабелем КМБ‑4. В результате наводнения в Казахстане было затоплено более 40 км кабеля вместе с НУП.

Все специалисты‑кабельщики были направлены на устранение или на предотвращение возможных повреждений. Руководство предприятия направило меня в сторону Самарканда, в район Тамерлановых ворот, там я с помощью роты солдат должен был произвести выноску кабеля. Для этой цели мне была выделена машина ГАЗ‑53, солдаты перемещались на собственном транспорте. Кроме воинов, в работах активное участие принимали специалисты РКРМ, расположенного под Самаркандом. При этом мне нужно было проследить за состоянием речных переходов через реки Санзар‑1, Санзар‑2. Здесь мне пришлось наблюдать незабываемую картину, наглядно демонстрирующую невероятную силу водной стихии. Мост через реку Санзар‑1 длиной около 40 м содрогался от бешеного напора воды. Дорожники пытались проводить какие‑то спасательные работы по сохранению от размыва въезда на мост. Для этой цели они из Джизакского домостроительного комбината привозили на самосвалах панели и пытались укрепить ими откосы въезда на мост. Напор воды был таков, что панели подхватывались водой и, как спичечные коробки, плыли метров 40 – 50, потом, становясь вертикально, ныряли в воду. Такое я увидел впервые и понял, насколько сильна может быть водная стихия.

В Самаркандской области кабель идёт в стеснённых условиях, особенно в районе так называемых Тамерлановых ворот. Тамерлановы ворота — это скалистое ущелье, рядом с которым протекает река. По одной стороне реки проходит железная дорога, а по другой — автомобильная, с краю которой между скалой и дорогой проложен кабель. Но до Тамерлановых ворот кабель проходил между рекой и дорогой. В связи с возможным размывом берега реки передо мной была поставлена задача перенести кабель на другую, менее опасную сторону дороги. В течение 2 – 3 дней кабель был перенесён, и угроза обрыва была ликвидирована.

Но вернемся к описываемой кабельной магистрали. Далее кабель доходит до райцентра Красногвардейского (Булунгур), в котором расположены ОУП и ТУСМ (в те времена РКРМ). Начальником РКРМ была энергичная и деятельная Аметова Айше Люмановна, орденоносец, по национальности крымская татарка. Очень бы хотелось, чтобы этот феномен объяснили некоторые рьяные хулители прошлого.

В Самарканд от ОУП шёл соединительный кабель, а магистраль, обходя горы, направлялась в Кашкадарьинскую степь, носящую своё название в честь реки Кашкадарья, которая начинается и теряется в этой степи. Недалеко от Самарканда, уже практически в этой степи, мне пришлось увидеть грандиозный памятник русским солдатам, погибшим в XIX веке, 70 – 80‑х годах. Строительство этого памятника было завершено в 1918 году, и, что удивительно, памятник строился по решению российского императорского правительства, о чём свидетельствует надпись на памятнике, то есть строительство его было завершено тогда, когда этого правительства уже не существовало. С четырёх сторон памятника золотыми буквами написаны имена погибших офицеров, прапорщиков и рядовых. Сам памятник выполнен из гранита, окружён цепями. Поскольку он сооружён в недавно завоёванной стране, в которой, естественно, были и недовольные совершившимся фактом, то, конечно, строители постарались выполнить памятник прочно и добротно. Разрушить его было не просто. Что случилось тогда, более ста лет назад, в этой забытой богом стороне, недалеко от небольшого кишлака? Насколько помнится, водитель, с которым мы ехали, житель Самаркандской области, говорил, что здесь стоял пограничный пост, и ночью басмачи вырезали солдат. Трудно поверить в эту версию, так как обычно при воинских частях были на содержании собаки, которые не допустили бы в расположение части бесшумное проникновение врага.

По этому вопросу пишет в журнале «Нива» № 38 в 1872 году известный журналист, художник и офицер Каразин Н.Н. в очерке «Атака собак под Ургутом»: «… ротные собаки, которые всё время носились по степи, вылавливая сусликов и другую степную живность; а теперь, почуявши близость ненавистного врага, собрались все к своим хозяевам и злобно рычали, вглядываясь в далёкие массы вражеских джигитов.

… Ободрённые безнаказанностью, джигиты всё ближе и ближе подскакивали, и наконец появились уже не более как в ста шагах перед нашим фронтом. Тогда выведенные из терпения солдаты пустили на них своих псов, давно уже рвавшихся от нетерпения, — и началась отчаянная травля. Ближайшие смельчаки поплатились за свою отвагу, и неприятельская кавалерия должна была отступить перед своими четвероногими противниками».

Событие это происходило в 1868 году перед штурмом горного селения Ургут. Недалеко от того места, где находится вышеописываемый памятник. И всё‑таки памятник, скорее всего, не относится к этому событию.

По Кашкадарьинской степи кабель идёт в сторону Гузара, где находится ОУП. По пути проезжаем сначала одно кладбище и через некоторое время — другое. Так как степь лишена растительного покрова, то могильные холмики видны издалека, расположены они аккуратно, стройными рядками, одинаковы по размерам. На отдельных холмиках возвышаются небольшие каменные кресты. Спрашиваю водителя, что это за захоронения. Говорит, что здесь похоронены поляки, шедшие из России в Иран, сильно голодали, ели даже черепах. Кресты поставлены на могилах офицеров. Думаю, если ели черепах, то это было в апреле – мае. Каким образом могли оказаться здесь поляки? Какие пути‑дороги завели их в скудные и практически не приспособленные для проживания места?

Весной и летом 1942 года по этим местам проходила в Иран армия Андерса. Читая имеющиеся материалы о истории создания этой армии, которая, честно говоря, не очень‑то и рвалась в бой на стороне Советского Союза, прежде всего поражаешься тому, что решение этого сложнейшего вопроса по времени совпало с тяжелейшим периодом, когда стоял вопрос о жизни или смерти нашего государства. Большинство материалов, изданных и написанных нашими авторами, несут отзвук явно антисоветской направленности. Польскую армию нужно было сформировать, обмундировать, обеспечить пайками. Всего различных категорий польских граждан насчитывалось больше 380 тысяч человек, из них беженцев — 176 тысяч человек. В конце декабря 1941 года был организован штаб и его учреждения в райцентре Янги‑Юль Узбекской ССР под Ташкентом. Всего в Иран в Пехлеви в результате двух эвакуаций выехало около 80 тысяч человек и более 37 тысяч членов их семей. Выехали не все, многие остались. В частности будущая известная певица Анна Герман, тогда ещё ребенок, с матерью оказалась и пережила войну, по моим сведениям, в совхозе Галля‑Арал под Самаркандом. Эвакуация проходила с марта по сентябрь 1942 года. Оставшиеся польские соединения, из пожелавших воевать на стороне Советского Союза, численностью до 100 тысяч человек, начали формироваться. 12 – 13 октября 1943 года польская дивизия под командованием З. Берлинга под деревней Ленино Могилёвской области приняла свой первый бой. А в июле 1944 года созданная в СССР 1‑я Польская армия начала боевые действия на территории Польши. {91}

Армия Андерса, впоследствии переименованная во 2‑й Польский корпус, оказалась разбросанной от Ирака и Тель‑Авива до Египта. В январе – феврале 1944 года по настоянию Черчилля 50‑тысячный 2‑й Польский корпус был переведён в Италию и включён в состав союзных войск, завершил войну в апреле 1945‑го участием во взятии Болоньи.

В то время, когда я видел кладбища поляков, прошло около 30 лет со дня их эвакуации. В общем‑то не следует удивляться обилию смертей среди поляков, так как и местное население в Узбекистане крайне бедствовало, и смертность от недоеданий, болезней тоже была высокой. В конце концов, они сами выбрали этот путь.

Есть ещё одна версия об этих захоронениях. Что якобы здесь захоронены австрийские военнопленные Первой мировой войны, но никаких подтверждений этому у меня нет.

Далее кабель заходит в райцентр Гузар, расположенный в 50 – 70 км от областного центра Карши. В Гузаре находился ОУП и цех, обслуживающий кабельную линию, начальником там был Мирошниченко В.А. Мне приходилось бывать здесь неоднократно, когда я занимался вопросами реконструкции КМ, производилась замена оборудования К‑60 на К‑60П, лампового на полупроводниковое. Моя задача заключалась в замене боксов обычных на герметизированные на участке от Красногвардейска до Душанбе и проведении полного комплекса измерений после перемонтажа боксов. Работы были выполнены без перерыва действия связей по разработанной мной методике. Вообще, замена боксов на герметизированные при замене лампового оборудования на полупроводниковое должна проводиться обязательно, так как в термокамере меняется тепловой режим работы. В термокамере снижается температура до 10 – 12 градусов, при открывании люка летом в термокамеру поступает тёплый воздух, на оборудовании, боксах появляется конденсат, и резко понижается изоляция аппаратуры и боксов.

К сожалению, на магистралях УКРМ‑14 этого не было сделано во время реконструкции, и это обстоятельство служило большой помехой, особенно на грозоповреждаемых участках, когда НУП длительное время находились открытыми. Изоляция боксов понижалась до 15 – 20 МОм, оценка изоляции кабеля сильно затруднялась. В УКРМ‑6 замена боксов была сделана, но работа выполнена неквалифицированно, в термокамере были смонтированы дополнительные муфты. Это мне приходилось наблюдать на НУП под Глазовым в Удмуртии.

ОУП в Гузаре выполнен по типовому проекту 60‑х годов — одноэтажное техздание, за ним гараж и дизельная, и перед ними 2‑этажный жилой дом. По какой‑то причине электропитание ОУП осуществлялось от дизельной, внешней сети не было, хотя ОУП находился в райцентре. По этой причине за гаражом лежало штук пять отработанных и раскуроченных дизелей. Местность в Гузаре была степной, деревьев мало. От питьевой воды у меня наблюдалась аллергия, на ладонях и ступнях появлялись водяные волдыри, и уже в Ташкенте начинала отслаиваться кожа, при этом приходилось испытывать болезненное состояние. По‑видимому, вода в Гузаре имела какие‑то соли, которые отрицательно воздействовали на мой организм.

Работа по замене боксов проходила в исключительно тяжёлых условиях. Время было летнее, июнь – июль, на магистрали задействовано четыре системы К‑60, что позволяло перевести их в один кабель. В НУП нормально работать можно было только до 11 часов дня. Потом в термокамере наступала невыносимая жара с высокой влажностью, и, хотя вне НУП тоже стояла температура порядка 45 градусов, при выходе из термокамеры на теле появлялись пупырышки оттого, что температура уменьшалась примерно на два десятка градусов, и чувствовался озноб. Участковый монтёр, пожилой узбек, в работах не принимал участие, но неизменно присутствовал возле НУП, на нём были ватные брюки, телогрейка, на голове шапка‑ушанка и на ногах кирзовые сапоги. Такое одеяние спасало от жары, тело находилось как бы в термосе и сохранялась какая‑то температура тела, при которой, по‑видимому, ему было комфортно. Приносил он нам курдюк с кислым молоком, которое несколько утоляло жажду. Около одного НУП я увидел старые кюветы, явно вырытые вручную, не видя никакой связи кюветов с окружающей местностью, поинтересовался у монтера — для чего вырыты они. Он мне объяснил, что когда‑то в 20‑х годах таким способом боролись с саранчой. Она забивала траншеи, её обливали горючей смесью и поджигали.

Жара всё‑таки не позволяла производительно работать, и поэтому решили работать ночью. Работали при электрическом освещении. Ночью на свет полезла масса разных насекомых, каких мне даже не приходилось видеть, большие и маленькие насекомые с причудливыми крыльями и необыкновенной формы. Кабельщик-спайщик Муса, работавший с муфтами, находящимися в подполье наземной части НУП, подвергался опасности быть укушенным скорпионом или фалангами, которые ползали на хорошо побелённых стенах надстройки НУП. В надстройку НУП приходилось влезать на четвереньках, так как фаланга допускает к себе до определённого расстояния. И внешний вид фаланг довольно отвратителен. От ночных работ пришлось отказаться. Стали работать с 5 до 11 часов утра, что оказалось наиболее приемлемым.

Кашкадарьинская область в то время интенсивно развивалась, проводились мелиоративные работы, создавались оросительные системы вокруг вновь образованных хлопководческих совхозов. В совхозах строились жилые дома на одну семью с большими приусадебными участками. В области были открыты месторождения газа, и шли большие строительные работы по его освоению. В настоящее время область занимает ведущее место по переработке нефти, природного газа в Узбекистане.

В то же время ощущалось, что это очень древняя земля, что эта земля хожена‑перехожена.

До сих пор в народе ходят легенды о нашествии Александра Македонского, называемого Искандером. Было это в 329 – 327 гг. до новой эры. На этих землях существовало процветающее государство Согдиана с высокоразвитым орошаемым земледелием, с высоким уровнем гончарного производства, с развитым скотоводством. В результате походов Искандера Согдиана на долгие годы была разорена, сожжены десятки поселений, разрушена оросительная система, умерщвлено более 120 тысяч человек. Так описывают последствия этого похода греко‑македонские историки, участвовавшие в этих событиях. Восстание против Искандера возглавил талантливый полководец Спитамен, и неизвестно, как бы кончилась эта борьба, если бы не предательское убийство героя. Есть несколько версий убийства Спитамена, и все они основаны на предательстве.

В 500‑х годах Согдиана входила в состав царства Эфталитов, занимавшего территорию нынешней Туркмении, Узбекистана, Таджикистана, Афганистана и Восточного Ирана. К середине 500‑х годов на севере и юге нашлись государства, пожелавшие поделить богатые земли государства Эфталитов. В это время в районе Алтая выдвинулось не очень многочисленное племя тюркитов, входившее в состав государства Жужаней, и с помощью одного из китайских государств разгромило державу Жужаней, и создало громадное по территории государство Тюркит, простиравшееся от Волги до Жёлтого моря, объединив много различных племен. Тюркиты были вассалами жужаней, племя которых сложилось из людей, не желающих заниматься производительной работой и предпочитающих работе сбор дани. Основным занятием было кочевое скотоводство, охота, военное дело, металлургия. Много чего делали алтайские умельцы из этого железа — ножи, мечи, топоры, сабли, стремена, удила, наконечники копий и стрел, котлы, пластинчатые панцири. Способ получения железа был сыродувным. Получали так называемую крицу. По качеству кричное железо считается значительно лучше доменного. Всё это доставалось жужаньскому хагану, который называл вождя тюркитов «мой плавильный невольник». И вот в 553 – 554 годах тюркиты сбросили жужаньское иго и приступили к созданию своей державы. В 560‑х годах Согдиана попала в вассальную зависимость от тюркитов, которое продолжалось более ста лет.

Далее наступила эпоха арабского завоевания. В 712 году арабский правитель Кутейба ворвался в Самарканд. Уничтожению подверглась масса памятников — скульптуры, картины, на которых были изображены люди, так как, согласно исламской вере, изображение людей и животных не разрешалось. Город был разграблен, всё золото и другие ценности — увезены. В 713 году вспыхнуло антиарабское восстание, которое охватило всю долину Заравшана и Кашкадарьи и не прекращалось почти весь период арабского владычества. Большую помощь восставшим оказывали степные тюрки. С распадом в начале IX века Арабского Халифата власть перешла владетелю из династии Шахиридов. В IX – X веках власть перешла династии Саманидов, и наступил период нового подъёма Самарканда. В XI – XII веках Самарканд переходит от одних завоевателей к другим.

1220 год ознаменовался приходом Чингисхана. Много жестокостей пришлось перетерпеть населению. В результате ожесточённой освободительной борьбы, возглавляемой сарбдарами, что в переводе означает «обречённые на виселицу», власть в городе перешла в их руки.

В 1366 году Самарканд захватил Тимур. Он происходил из монгольского рода Барлас и не принадлежал к роду Чингизидов. За время своего правления, ведя беспрерывные войны, он сумел создать громадную империю. Богатейшие страны Востока сделались добычей жестокого завоевателя. В результате его походов был завоёван Кавказ, опустошена Грузия, Сирия, без сопротивления сдался Египет. Были завоёваны Иран и Индия. Тимур разгромил Золотую Орду и дошёл до Москвы. Своей столицей он сделал Самарканд, который превратился в крупнейший город мира. Из завоёванных стран он навёз тысячи умельцев, которые строили дворцы и памятники. Сохранившиеся сооружения поражают красотой и великолепием. В самом начале похода на Китай 19 января 1405 года Тимур (Тамерлан) умер в возрасте 69 лет в городе Отраре (возможно, недалеко от нынешнего города Туркестан) около р. Сырдарьи и похоронен в Самарканде, прах его находится в мавзолее Гур‑Эмир. По некоторым источникам, умер он в феврале. Прах Тимура был вскрыт 21 июня 1941 года специальной комиссией, и некоторые участники вскрытия говорят, что на обратной стороне крышки гробницы было арабской вязью написано: кто потревожит прах, тот получит войну.

Из тимуридов вышел прославленный учёный Улугбек, внук великого завоевателя Тимура, который тоже был правителем Самарканда. Улугбек сорок лет правил Самаркандом. За это время он превратил Самарканд в научный центр Азии, а может быть, и мира. Сам Улугбек прославился как великий астроном, создатель звёздного каталога. В результате интриг он был смещён и отправлен в Мекку, и недалеко от Самарканда умерщвлён не без содействия сына, который, кстати, тоже не избежал этой участи. После этого началась беспрерывная борьба за обладание богатейшими землями Мавераннахра. Так в те времена называлось это государство.

История этой земли сложная, и многие вопросы воспринимаются очень болезненно. Помню, как в начале 70‑х годов у меня зашёл разговор о истории узбекского этноса с молодым интеллигентным узбеком. Разговор пришлось быстро прекратить, так как мой собеседник очень близко принял к сердцу мои суждения, и я просто побоялся испортить с ним отношения. Возможно, я был не прав. Узбекская нация — это старая и в то же время молодая развивающаяся нация. Она впитала в себя культуру, обычаи, язык многих этносов, проживавших и прошедших по этой земле.

За Гузаром кабель пошёл на Денау, пограничный с Таджикистаном, город районного значения, но для того, чтобы до него дойти, кабелю предстоит пройти сложный путь.

Кабельная магистраль входит в Байсунскую горную долину. По пути проходит Дехканаб, Дербент (не кавказский, а узбекский), Байсун. Места удивительно красивые и древние. Вот кабель идёт по склонам быстрой и чистой речки Байсунка, но напиться воды невозможно, так как она невыносимо солёная. Местами из берегов выступают пластины, похожие на слюду, но это не слюда, это соль. У меня до сих пор сохранился кусок такой пластины. Тропа проходит по береговому склону, речка течёт метров на 10 ниже пешеходной тропы. Кабель проложен вручную и проходит по другой стороне речки. Идём по трассе кабеля, и спутники показывают мне скалу на противоположном берегу, говорят: «На этой скале разбойники в стародавние времена поджидали купцов, грабили их и отрубали им головы. Головы сбрасывали в речку. Кровь впитывалась в камень, поэтому на скале темный клин. Кровь впитывается в камень и уже никогда не стирается». Действительно, на фоне светлой скалы до самой речки спускается тёмный, даже чёрный клин длиной около 10 метров и шириной на площадке вверху более метра. Трудно сказать, сколько бедолаг погибло на этом опасном участке пути, и как долго продолжались эти разбойные бесчинства. Бесчинствовали долго, так как по величине клина было видно, что крови пролито много.

Но Великий шёлковый путь проходил не здесь, он проходил несколько севернее. По южным склонам Тянь‑Шаня, мимо Иссык‑Куля, по Чуйской долине вдоль реки Чу и через Таласскую долину в Исфару, другая ветвь шла несколько севернее по долине реки Или, и оттуда на юг, в Среднюю Азию. Караваны отдыхали в Средней Азии в Исфаре, около нынешнего Ленинабада. Перевалочным пунктом был г. Пайкенд около Бухары. Сейчас этого города нет. Далее караваны шли в Иран и Византию. Путь с товарами шёл из Китая в Иран, Византию и Рим. В основном везли шёлк, а в Китай — вавилонские ковры, сирийские драгоценные камни, кораллы и жемчуга Красного моря, сирийские и египетские ткани, знаменитую краску для бровей китайских императриц. После того как шёлк стали возделывать в странах ближе к Европе, и спрос на него несколько упал, большую популярность приобрёл чай, который сначала полюбили степняки‑кочевники, а потом и жители европейских стран. Караванный путь организовывали бухарские евреи. Перевозку товаров осуществляли согдийцы. Организация этого пути была очень сложна и небезопасна. Более подробно на эту тему хочу рассказать в другом очерке.

Ночуем у монтёра, проживающего в Дербенте. Вечером монтёр угостил нас жареными кекликами. Кеклики — горные куропатки, научное название «каменная куропатка». В нашем распоряжении целый таз кекликов. Они несколько меньше нашей северной куропатки, но по вкусу напоминают её. С лепёшками, водкой и чаем куропатки были очень вкусны.

В Байсуне повидали громадную чинару (восточный платан), говорят, что ей более 1000 лет. Возможно, она — свидетельница походов Александра Македонского, Чингисхана. У чинары большое дупло, и можно без помех входить в него. По площади оно примерно в два раза больше кухни хрущёвского дома. Во время борьбы с басмачами в дупле размещалась какое‑то время полковая библиотека красных конников. В Байсуне мне показали колодец, несколько напоминавший дот, из которого басмачи по ночам брали воду, а красногвардейцы из пулемётов, расположенных на плоских крышах домов, расстреливали их. Колодец находился на небольшой площади, ограниченной саманными домишками. Это был единственный источник пресной воды в округе. Наиболее известными вожаками басмачей, действовавших в этом районе, были Энвер‑паша и Ибрагим‑бек. Зона действия их отрядов охватывала район от Бухары до Душанбе и далее более восточные районы.

Энвер‑паша — бывший военный министр Турции, появившийся в начале 20‑х годов в Сред‑ней Азии и вознамерившийся занять место эмира Бухарского Сейид Алим‑хана. 4 августа 1922 г. в кишлаке Обдар отряд Энвера‑паши был разгромлен, и сам он с курбаши Давлиятман‑бием погибли в бою. Ибрагим‑бек был одним из наиболее упорных противников новой власти, был выходцем из Локая в Таджикистане. Ещё долгие годы Ибрагим‑бек предпринимал попытки свергнуть установившуюся власть. Зверские убийства, грабежи местного населения в конце концов восстановили народ против басмачей, и, оказавшись в изоляции, банды были ликвидированы. Поражению также способствовало недоверие и разногласия главарей друг с другом.

Басмаческое движение финансировалось, вооружалось английскими и другими центрами с территории Афганистана, руководители типа Ибрагим‑бека большую часть времени находились в Афганистане и появлялись на территории Таджикистана и Узбекистана для проведения каких‑либо локальных боевых операций, которые, как правило, завершались крупными поражениями. Ибрагим‑бек был пленён 23 июня 1931 года при переправе реки Кафирниган при активном участии местного населения. После этого события басмаческое движение в этом районе практически прекратилось.

Операцией по ликвидации басмаческих отрядов по широкому фронту в 1926 году руководил герой Гражданской войны С.М. Будённый, который в то время был членом Реввоенсовета СССР, и командующий Туркестанским фронтом К.А. Авксентьевский. На склоне жизни маршала читал его интервью в газете «Правда Востока», где ему был задан вопрос о его участии в подавлении басмаческого движения. Будённый ответил, что не участвовал в этой операции.

Кабельная магистраль проходит по Байсунскому ущелью в тяжелейших условиях. Очень тяжёлый участок приходилось обслуживать цеху из Денау. Начальником там был Тимофеев Николай Иванович, цех подчинялся Душанбинскому РКРМ, где начальником был Сахаров Алексей Алексеевич. Трудно описать, сколько невзгод пришлось перенести на своих плечах коллективу этого небольшого РКРМ и его руководителям. Прекрасно зная условия, в которых проходит кабельная магистраль, мне всегда хотелось хоть чём‑то помочь им. Однажды Алексей Алексеевич во время одного из моих приездов в Душанбе говорит мне: «Сделали восемь постоянных вставок на местах оползней в Байсунском ущелье, но никак не решается вопрос включения их в магистраль. У нас нет такого специалиста, который смог бы провести эту работу».

Меня, в общем‑то, и послали в Душанбе, чтобы я посмотрел обстановку на месте и провёл соответствующую подготовительную работу. Предусматривалось отключение магистрали на время проведения монтажных работ. Отключение давали только в ночное время. Работать ночью в горных условиях, по моим прикидкам, было очень сложно. И мы пошли на нарушение правил эксплуатации, решили проводить работы в дневное время и без перерыва действия связей. Денауская бригада не знала методику переключения кабелей без перерыва действия связей, поэтому пришлось провести с ними занятия. Алексей Алексеевич выделил на время работ необходимое количество добротной тушёнки. Такая возможность у него имелась, так как в составе РКРМ был радиорелейный цех, обслуживавший высокогорные радиорелейные станции вахтовым методом, который обеспечивался питанием. В то время оперативная система управления только зарождалась. На магистрали работало только четыре системы К‑60. Всё это облегчало работу. Выезжали на работу рано утром, был май, и днём приступали к работе. Связи не переводили, снимали только с переключаемого кабеля дистанционное питание. При данной системе имелось резервное и основное питание, т.е. переходили с одного питания на другое по необходимости. Работа шла споро, без осложнений. Каждый день включали по одной вставке и проводили измерения после включения. На обед выдавал каждому по 300‑граммовой банке тушёнки, но через два дня я понял, что такое питание совершенно не выгодно, бригада не наедается. Поэтому решили покупать на базаре перед выездом овощи и продукты, и готовить обед в полевых условиях, после этого стали наедаться, и на обед стало уходить по две банки тушёнки.

В бригаде работал монтёр Николай из Гиссара. Николай — опытный змеелов, пойманных змей он сдавал. За кобру получал 25 рублей, за гюрзу — 20 рублей. Однажды он продемонстрировал своё умение. Дело было так. Николай шёл в 20 метрах впереди меня по трассе кабеля по горному склону, с неизменным мешком и лопатой. Вдруг высоко поднимает мешок и что‑то кричит мне. Я подхожу к нему, и он {101} говорит, что поймал кобру. Я ему не поверил, и он тут же вытряхнул её из мешка и снова с помощью черенка лопаты прижал её и водворил обратно, закинув мешок за спину. Я спросил, не ужалит ли она его через мешок. На что он ответил отрицательно: «Сейчас она в шоковом состоянии и не способна кусаться». Во время отпуска он специально ездит в горы куда‑то в Киргизию и ловит змей. У Николая трудная судьба, ребёнком его вывезли из блокадного Ленинграда в Таджикистан. Родителей у него нет, воспитывался в детском доме. Рассказал такой случай. В детском доме питание было неважное, постоянно голодали. Добавкой к основной пище одно время был турнепс, и один мальчишка решил обмануть голодный желудок, стал выменивать свою пайку хлеба на турнепс. Организм ребёнка не вынес такого испытания, и мальчишка через некоторое время умер. Из этого Николай сделал вывод, что замены хлебу нет. Как сложилась судьба этого замечательного товарища? Думаю, что если он сумел выжить в условиях блокады, то выживет и при других обстоятельствах.

Работа по переключению кабелей была выполнена без происшествий и в срок.

Но не только оползни мучили кабельщиков из Денау. Трасса кабеля до Душанбе проходила по Гиссарской долине вдоль асфальтированной автодороги. Вдоль дороги было расположено множество населённых пунктов, и кабель часто обрывался при производстве земляных работ. Но даже не это досаждало кабельщиков. Грунт в долине был лёссовый. С виду вроде бы плотный, но, как только на него попадала вода, он моментально размывался. Гиссарская долина проходила среди гор, и как только наступала жара, в горах таял снег, то по многочисленным рекам и речкам шла бурными потоками вода, особенно в те годы, когда в горах скапливалось зимой много снега и все эти речки пересекали автомобильную дорогу и кабель. При обильных и бурных потоках зачастую размывало десятки метров дороги и кабеля. Один раз мне пришлось наблюдать такое размытие глубиной более 20 м и шириной около 30 м. Наш кабель, расположенный на глубине метра, казался двумя ниточками, висящими на крутом склоне оврага. Естественно, кабель был оборван. Свидетели говорили, что размытие произошло быстро, буквально в течение 20 – 30 минут.

Очень коварной по трассе была речка Теньтяксай, в переводе Бешеная. Проезжая её, видишь небольшой ручеёк, пойма которого весьма широкая и заполнена валунами и булыжниками. Во время паводка ручеёк превращается в широкий, стремительно несущийся шумный поток воды и камней. Двойная проволочная броня кабеля МКСК 4×4×1,2 местами полностью стачивалась камнями, и происходил обрыв. Это явление приходилось видеть мне на реке Чирчик под Ташкентом. Точно такая же картина наблюдалась и в Теньтяксае. Работы по заглублению кабеля были малоэффективны.

Трасса кабеля на этом участке проходила рядом с кишлаками, в которых проживали таджикские цыгане, называемые люли. После распада Союза они начали появляться в городах Российской Федерации. Основной их промысел — попрошайничество. Раньше они этим занимались только в Таджикистане. Расскажу один случай. В одну из поездок в Душанбе меня попросили выяснить, почему не подаются в суд материалы по одному из обрывов кабеля. Кабель оборвали цыгане, решившие с помощью экскаватора прорыть арык вдоль своего кладбища. Стал допытываться у начальника цеха в Денау, в чем дело. После продолжительного невнятного объяснения Тимофеев признался в следующем. Когда устраняли повреждение, приехал цыганский староста, или барон. Стал интересоваться, какие последствия ожидают их. На что ему сказали, что дело будет подаваться в суд. Он поинтересовался, на какую сумму нанесён ущерб. Была названа примерная сумма ущерба — 15 тысяч рублей. Барон уехал и через некоторое время привёз названную сумму. Уставшие ребята, никогда не державшие в руках такую сумму, не смогли отказаться от денег. На этом вопрос по обоюдному согласию был закрыт. Я тоже не дал этому делу огласку, уж больно много невзгод пришлось испытать этим в общем‑то очень порядочным и добросовестным мужикам.

Трудно сказать, работает ли эта кабельная магистраль, может быть, сейчас нет потребности в этих связях. Союз развалился, и кому нужен ОУП, расположенный в Денау, в прекрасном зелёном городке, райцентре Сурхандарьинской области, в Узбекистане на границе с Таджикистаном?

В Киргизии

{104} В мае 1973 года я перешёл на работу в Ташкентское отделение фирмы «Каскад». Это одно из старейших пусконаладочных предприятий Союза было создано в первые годы Советской власти и занималось монтажом связей в правительственных учреждениях. Специалисты фирмы выполняли работы на космических и оборонных объектах, многочисленные группы программистов‑математиков занимались составлением программ по заказам предприятий, проводились работы по монтажу и пуску ЭВМ. Не гнушалась фирма прокладкой и монтажом кабельных линий на объектах, доступных только ей, и к тому же имела от этих работ хороший доход. Главный инженер предприятия Марат Хамраевич Рамазанов прекрасно знал меня и пригласил на должность начальника лаборатории с хорошим окладом, гораздо большим, чем я получал до этого.

Хочется рассказать немного об этом замечательном человеке. Зачастую мы судим о человеке по его работе, совершенно не обращая внимания на его человеческие качества. Марат Хамраевич был воспитаннейшим, интеллигентнейшим человеком, не способным повысить голос, хотя обстановка, когда главным в деятельности предприятия всегда остро стоял вопрос выполнения производственных планов, казалось бы, требовала этого. В его присутствии невозможно было выразиться нецензурно. Я это сразу почувствовал, он не пресекал, но по его глазам было видно, что ему это неприятно. Глаза у него были прекрасные, тёмные, выразительные, хотя по лицу его нельзя было отнести к красавчикам. Он был моим ровесником, а может быть, даже на пару лет моложе. Работать под его началом было хорошо, намеченные планы должны, безусловно, выполняться, невыполнение плана исключалось.

В общем, Марат Хамраевич не случайно занимал пост главного инженера, впоследствии он возглавил предприятие, но я уже тогда не работал в «Каскаде». В первые годы раза два разговаривал с ним по телефону из Свердловска, и он всегда говорил, что у него для меня место всегда есть, и слышать это было приятно.

При вступлении в должность для меня сразу же нашлась работа. В эти годы велось строительство крупнейшего военно‑морского объекта, который должен работать на подводные лодки в Индийском океане. Территориально объект находился в степи, где‑то на границе между Киргизией и Казахстаном, занимал большую площадь, на которой располагались высоченные мачты антенн, производственные помещения и около десятка полузаглубленных бетонных сфер, засыпанных грунтом. На объекте была проложена масса кабелей различного назначения: от городских до междугородных и сигнальных. В основном кабели были смонтированы. Передо мной стояла задача привести их в нормальное рабочее состояние. Работами на объекте занимался прорабский участок, расположенный во Фрунзе.

В июне я прибыл на автобусе из Ташкента во Фрунзе. До этого я здесь не бывал, и первая поездка запомнилась надолго. Отправлялся из Ташкента вечером, стояла жара, и я соответственно был одет. Со старшим прорабом договорился по телефону, что он за мной на автовокзал во Фрунзе заедет в 6 часов утра. Автобус прибыл по расписанию в 3 часа ночи. Небольшой автовокзал был переполнен, пришлось стоять на улице. И тут я понял, что допустил большую оплошность, одевшись легко. Оказывается, ночью во Фрунзе очень прохладно — из‑за близости гор. Чтобы окончательно не замёрзнуть, пришлось втиснуться в зал ожидания автовокзала и дожидаться приезда прораба.

Наконец приехал прораб Букреев Александр Михайлович, и через какое‑то время, позавтракав, мы были готовы к выезду на объект. Для того чтобы попасть на объект, пришлось ехать по той же дороге обратно до райцентра Калининского (Кара‑Балты) и затем сворачивать в сторону Казахстана.

Участок дороги от Фрунзе до Калининского проходит по наиболее развитому сельскохозяйственному району Киргизии, заселённому русскоязычным населением: русскими, украинцами, которые когда‑то давно, ещё в царские времена были приглашены на освоение здешних благодатных земель в междуречье рек Чу и Курагаты. Проходило и самовольное заселение. Проживали там и немцы. По данным известного историка, доктора исторических наук Бекмахановой Н.Е., автора ряда публикаций по этому вопросу, в Казахстан и Среднюю Азию с 1897 по 1916 год прибыло более 1,3 млн мигрантов из европейской части империи. В хозяйственный оборот были введены огромные массивы земель. В Семиреченскую область, в которую входили эти районы, за это время прибыло 118,5 тысячи человек. Переселенцы были из Чернозёмного центра, Левобережной и Правобережной Украины и других районов страны. В Чуйской долине находились земли Киргизии, в долине Курагаты — казахские земли, граница была установлена в советские времена. Киргизы раньше назывались кара‑казахами и в основном занимались животноводством. Вообще, более точное название этого этноса кыргызы. Слово «кыргыз» хорошо переводится как «кырк» — сорок, «гыз» — девушка. В мифологии тюркских народов встречается понятие «сорок девушек». Совершенно не знаю, как привязывается оно к названию этого древнего этноса. У историков пока нет единого мнения о происхождении кыргызов, но в последние годы стала преобладать точка зрения об обитании кыргызов (цзяньгуни) в первой половине 1 тыс. до н.э. на территории Восточного Туркестана. Затем место обитания сместилось в район Енисея в Минусинскую котловину и Алтай, где происходил процесс этногенеза кыргызов с другими разноязычными племенами. В 840 году это воинственное и безжалостное племя Великой степи появилось во Внутренней Монголии, захватило столицу Уйгурии Каракорум, казнило всех вельмож и разгромило эту наиболее могущественную на данный момент державу. Справедливости ради отмечу, правители этой страны, приверженцы манихейской религии, настроили против себя всех соседей и простых людей своего государства. Согласно этой религии мир — не творение, заслуживающее любви, а результат катастрофы, и подлежит уничтожению. После принятия манихейства, как государственной религии, начались гонения на представителей других религий. Приняв такие религиозные взгляды, правители предопределили гибель своего государства. И на территории Тянь‑Шаня в конце XV века завершился процесс этногенеза киргизов, и началась этническая история киргизской народности на Тянь‑Шане.

Тема очень интересная, но вернёмся к переселенцам. Новоселы получали по восемь десятин земли на душу в постоянное пользование, но за это платили казне поземельную подать и отбывали казённые и земские повинности. Новые поселенцы стали развивать поливное земледелие, где преобладали посевы зерновых: пшеница, ячмень, кукуруза. Выращивали сахарную свёклу, кормовые культуры, развивали молочно‑мясное животноводство. В общем, это был богатый сельскохозяйственный район, с хорошим, нежарким климатом. Жилые дома были укрыты садовыми деревьями, и вся дорога от Фрунзе до Калининского шла вдоль населённых пунктов.

Если заглянуть в далекую историю, то эти земли с незапамятных времен были во власти племён, занимавшихся отгонным животноводством. Земли предгорий Тянь‑Шаня служили пастбищами для зимних выпасов скота, а с наступлением лета стада перемещались в горные долины, богатые в это время года зеленью. Перекочевки семей строго ограничены определёнными территориями, и земельные участки распределены между семьями, границы участков не должны нарушаться. Поэтому думаю, что прибытие переселенцев из различных районов России, с последующим изъятием пастбищ под посевы, не прошло безболезненно. Перемещения кочевых народов, ведущих захватнический образ жизни и создающих кочевые государства, коснулись и этих земель.

Гунны, тюрки, уйгуры, монголы поочерёдно владели ими. Создаваемые государства возникали и рассыпались, так как громадные военные территориальные образования плохо управлялись и неминуемо дробились. По этим землям проходил северный участок Шёлкового пути. Караваны выходили из бассейна реки Тарим через город Урумчи. Южная ветка пути шла через город Кашгар, находящийся в западной части Таримской впадины. Караваны, которые шли по северному или южному пути, подвергались нападениям кочевников — грабили купцов или назначали пошлины. Наиболее значительным товаром, поступающим в западные страны, являлся, несомненно, шёлк, вывоз которого осуществлялся, по некоторым источникам, с VI века до новой эры. Несмотря на дороговизну шёлка, покупали его не ради моды. Шёлк, обладая красотой, лёгкостью ношения, имеет ещё одно важнейшее и главнейшее достоинство — он обладает дезинсекционными свойствами. Нити тутового шелкопряда обладают уникальной особенностью отпугивать вшей, блох и прочих паразитов, которые пытаются гнездиться в складках одежды. А в западных странах, в отличие от Руси и других восточных стран, в те времена наблюдалась чудовищная антисанитария, так как люди в банях не мылись, были грязны и дурно пахли, поэтому ношение шёлковой одежды для состоятельных граждан было в полном смысле спасением.

Тайна изготовления шёлка долгое время была неизвестна, но постепенно культура тутового шелкопряда была перенесена примерно в 140 году в Туркестан, который впоследствии стал важнейшим местом вывоза, а в 557 году византийцы освоили производство шёлка и тем самым сумели подорвать монополию торговли шёлком у Персии. Торговля шёлком с Китаем пришла в упадок, но это был не окончательный упадок. После того как европейские государства установили с Китаем торговлю морским путём, цены на шёлк упали, и китайский шёлк стал снова конкурировать на мировом рынке.

Надо отметить: трассы, по которым шли караваны, были соответственно оборудованы. Сооружались купола над источниками воды и прудами, направление дороги обозначалось вёшками, строились караван‑сараи для ночёвок и днёвок в жаркие дни. От Красного моря до Китая было около 200 дневных переходов, а по дороге менее безопасной — через Устюрт на Хазарию, на севере Каспия, ещё больше. Хазария находилась на перекрёстке путей. Второй путь — по северному маршруту Кама – Хазария – Иран. По этому пути «шло» серебро в обмен на меха.

Несмотря на значительные перепады в торговле шёлком, караванная торговля продолжалась, одними из известных товаров были лак и глазурь. Но особый взлёт приобрела торговля фарфором и чаем. Фарфор стал изготовляться Китаем в VI веке. Чай начал культивироваться в Китае в IV веке и постепенно стал необходимым напитком кочевых народов. Это обстоятельство поставило беспокойные племена кочевников в зависимость от Китая. Позже чай завоевал рынок Европы. Но с течением времени появились новые пути торговли через Сибирь и морской путь, значение Великого шёлкового пути стало теряться.

От Калининского дорога к объекту шла в сторону Казахстана. Там тоже шли населённые пункты, количество которых по мере удаления от Калининского уменьшалось, и местность всё более и более приобретала степной характер, но всё равно попадались поля, засеянные кукурузой, сахарной свёклой и зерновыми культурами. По дороге к объекту въезжаем в военный городок открытого типа, где кроме двухэтажных кирпичных жилых домов, заселённых военными, находились дома гражданского населения. Устроился в гостиницу воинской части, и поехали на объект, который расположен в 10 км от посёлка. По прибытии на объект начал знакомиться с кабелями, проложенными по территории объекта. Основной была линия между объектом и ОУП в Сокулуке. Длина её примерно 100 км и выполнена кабелем МКСБ 7×4×1.2.

При ознакомлении с проектом у меня возникло много вопросов. Линия не предусматривала высокочастотное уплотнение, на ней согласно проекту были установлены пупиновские катушки, позволявшие увеличить дальность связи по цепям. Такая схема связей явно недостаточна для такого крупного объекта. Пупинизация линии проводится на низкочастотных кабелях, а здесь был проложен высокочастотный, который позволял пропустить более широкополосные системы связи. Пупинизация кабеля — изобретение чешского инженера Пупина, предложившего включать в цепь дополнительные индуктивности, за счёт которых происходит компенсация ёмкостного преобладания, и затухание цепи, соответственно, уменьшается, увеличивается дальность связей.

Линия не была введена в объект, и вообще не было известно её состояние со стороны объекта. В Сокулук линия была введена, но на расстоянии 30 км от ОУП была в обрыве, так как там предусматривалось её включение в другой воинский объект. Несколько муфт были не смонтированы и оставлены для симметрирования. По результатам знакомства с состоянием линии наметили план дальнейшей работы. Прежде всего, нужно выполнить работы по вводу кабеля в объект.

На следующий день сделали монтаж муфт на территории объекта. Измерения прибором КМ‑61С показали обрыв на расстоянии около 4 км. Следует сказать, по моему мнению, — это один из лучших мостовых приборов, созданных отечественной промышленностью. Помимо отличных технических характеристик, у него была прекрасная и продуманная оснастка, в комплект прибора входили замечательные измерительные шнуры, сам прибор выполнен монолитно, с учётом работы в жёстких полевых условиях. Мне приходилось этим прибором определять место повреждения при такой изоляции, которую ни одним другим прибором такого типа не промерил бы. К сожалению, прибор был быстро списан с эксплуатации. Я интересовался у прибористов причиной, и они объясняли это тем обстоятельством, что не могли ремонтировать измерительную головку, а замены не было. По такой простой причине не прижился этот замечательный прибор.

Обрыв кабеля в последующие дни был обнаружен. Его оборвали при строительстве дороги, и нужно было сделать вставку длиной не менее 30 м. Участку в течение следующей недели нужно было выполнить работы по вводу кабелей в объект и смонтировать вставку.

Измерения кабелей внутри объекта показали их неудовлетворительное состояние. Дело в том, что на самом объекте велись интенсивные строительные работы. Кабели проложены более года назад, не все муфты были смонтированы, так как котлованы муфт оказались засыпаны строителями и, естественно, потеряны. На некоторых парных кабелях финского производства из‑за неправильной прокладки была нарушена бумажная изоляция жил, и кабели не подлежали восстановлению.

На объекте полным ходом шла стройка, главными строителями были военные, УНР возглавлял полковник, по виду прошедший огонь и воду старый опытный волк. Тут же размещались казармы стройбата. Главный контингент состоял из узбеков и армян, были воины и других национальностей. При утреннем построении этого воинства наблюдалась незабываемая картина. В строю стояла разномастная, плохо одетая толпа. У одних на телогрейках отсутствовали один или оба рукава, у некоторых на спинах бушлатов или телогреек зияли прожжённые дыры, на ногах — разномастная обувь: у некоторых на одной ноге был сапог, на другой — ботинок. Если для каких‑то работ выделялись такие строители, то для них нужно было обязательно покупать курево, иначе сам останешься без курева, так как тебя «обстреляют». Но, несмотря на такой внешний неприглядный вид воинов на объекте, солдаты, уезжавшие в отпуск или выходящие за пределы части, были одеты безупречно, форма проглажена, обувь, бляха, пуговицы начищены до блеска.

Свой режим работы я установил следующим образом. Работаю десять дней на объекте, провожу измерения по определению мест повреждений на линиях, нахожу эти повреждения. Остальные десять дней специалисты прорабского участка устраняют эти повреждения, а я на это время уезжаю в Ташкент. Основное время, конечно, занял магистральный кабель, проложенный на Суклук. После того как был смонтирован и приведён к норме ввод этого кабеля на объект, на повестку дня встали вопросы приведения параметров по защищённости и постановки его под воздушное давление. Так как магистраль не была полностью смонтирована, осталось несколько стыковочных муфт, то были проведены только измерения переходного затухания на ближний конец, которые показали, что этот параметр соответствует норме. Для сращивания шагов симметрирования использовал прибор венгерского производства ТТ‑3151, с помощью которого подбирались схемы скрещивания. При выполнении неожиданно выяснилось, что работа прибора существенно зависит от температуры окружающей среды. Как только температура воздуха в зоне измерений достигала более +30 градусов, происходило изменение режима работы полупроводниковых элементов прибора, и прибор отказывался работать. Это состояние наступало примерно в 11‑м часу дня. Приходилось закапывать корпус прибора до панели в землю, и это продлевало работу ещё на один час. Так как работа проводилась в котловане, проблем с закопкой прибора не возникало. В пятом часу вечера, когда температура несколько снижалась, прибор снова начинал функционировать. С 11 и до 17 часов был вынужденный простой.

Трасса кабеля проходила по степной местности, иногда пересекала водные препятствия в виде речек, где встречались и камыши. В степи иногда попадались чабаны с отарами овец. Один раз во время вынужденного простоя пришлось наблюдать такую картину. Местность была холмистая, и на вершине одного холма сидел чабан, ниже по склону питались овцы, на другом холме сидел его коллега со своими овцами, и расстояние между ними было приличное. Несмотря на это, они спокойно, ничуть не напрягаясь, между собой переговаривались. Я думаю, обычные городские жители не смогли бы в таких условиях вести спокойную беседу. По‑видимому, условия жизни и общения у степняков выработали у них такие замечательные голосовые качества. Что касается камышей, то иногда приходилось пересекать участки до пятисот и более метров. И здесь я впервые увидел фазанов. Когда первый раз фазан перебежал дорогу, я как‑то не смог отреагировать на это, но когда второй раз фазан перебежал дорогу, я спросил водителя: «Откуда здесь петухи?» Уж больно они были похожи на петухов, цветастые, красно‑оранжевого цвета. Водитель сказал, что это фазаны. В камышовых зарослях, наверное, их было достаточно много. Иногда трассу пересекали небольшие арыки, глубина арыков 1 – 1,2 м, вода в них холодная, так как они наполнены горной водой, которая не успевала нагреваться. Купаться в них нужно очень осторожно. От незнания один раз после работы я залез в такой арык, намылил голову и давай мыться. Через некоторое время чувствую, что начинаю замерзать, нужно вылезать, а голова намылена. И надо сказать, что во время этого купания я здорово простыл и потом долго доходил до нормального состояния.

Сукулук — районный центр, находящийся в 50 км от Фрунзе, нынешнего Бишкека. Это небольшой уютный городок, расположенный на магистральной автомобильной дороге Ташкент – Фрунзе – Алма‑Ата, которая связывает Узбекистан, Казахстан и Киргизию. В Сукулуке находится обслуживаемый усилительный пункт, входящий в кабельную магистраль, связывающую столицы этих республик. Территория ОУП с входящими в неё техническими и жилыми зданиями запомнилась большим яблоневым садом. Я был там в то время, когда на деревьях было много крупных яблок, которые в большом количестве лежали и на земле. Обилие яблок на деревьях производило очень хорошее впечатление, а их обилие на земле говорило о том, что они уже никого не интересовали.

Наконец с горем пополам закончили монтаж стыковочных муфт, и осталась муфта на 30‑м км от Сукулука. На ней должна осуществляться врезка в организуемое воинское подразделение, где полным ходом строились казармы, в одной из которых пришлось ночевать, чтобы не ездить далеко в гостиницу. Для того чтобы получить полную картину электрического состояния 100‑километровой линии, решил смонтировать эту муфту. Предварительно промерил кабель из котлована в обе стороны, изоляция жил была отличная, во много раз выше допустимой величины для такой длины смонтированных участков. Сразу было видно, что монтажные работы выполняли хорошие специалисты. Остался монтаж последней муфты. Это поручили достаточно опытному кабельщику‑монтажнику из Фрунзе, когда‑то работавшему в Свердловске в Промсвязьмонтаже. Эта организация занималась монтажом связей при строительстве промышленных предприятий. В первый день, находясь в Сукулуке, я никак не мог дождаться кабельщика на связи с котлована. Наконец к вечеру он появился, чувствовалось, что он не трезв, и всё‑таки он смонтировал муфту и поехал ко мне. Измерив кабель, я обнаружил на одной жиле низкую изоляцию к земле, порядка 100 МОм. На следующий день пришлось провести измерения по определению места пониженной изоляции, и здесь свои прекрасные качества показал прибор КМ‑61С. С его помощью я определил, что место повреждения — в только что смонтированной муфте. При измерениях мостом постоянного тока при определении места пониженной изоляции для получения результата, например методом Муррея, нужно, чтобы соотношение между изоляцией исправной жилы и неисправной было не менее 100. То есть изоляция исправной жилы в этом случае должна быть не менее 10 000 МОм. Конечно, такой изоляция не была, но она была высокой, во сколько раз она превышала изоляцию неисправной жилы, я не помню. Может быть, в 40 – 50 раз, но измерить такую пониженную изоляцию мне удалось. Надо сказать, что изоляцию порядка 30 МОм этим прибором мне удавалось измерить несколько лет назад до этого случая, поэтому я немного знал о возможностях этого прибора. В лабораторных условиях такую изоляцию можно измерить и прибором из серии ПКП, но в полевых очень трудно, здесь играет существенную роль наличие помехи в кабеле и помехозащищённость самого прибора. Через день снова посылаю этого товарища на перемонтаж муфты, с чётким указанием о неисправности конкретной жилы, однако товарищ на связь не вышел. Пришлось поехать за ним. Обнаружил я его в котловане, нетрезвым и неспособным выполнять какую‑либо работу. Забрав его с собой, я довёз его до асфальтовой дороги и у какого‑то населённого пункта высадил из машины. До сих пор каюсь в данном поступке, но надо сказать, что мое негодование было так велико, что я удивляюсь тому, что ещё не избил его. Как он добирался до Фрунзе, не знаю, наверное, не все деньги пропил и приехал на автобусе, которые там ходили часто. После этого случая он у меня не появлялся. Муфту смонтировал Стешаков Виктор, великолепный, знающий себе цену кабельщик‑спайщик, до этого много лет проработавший в Межгорсвязьстрое, работал на монтаже КМ‑23, КМ‑61 и других объектах. Многие из старых кабельщиков в Ташкенте и Свердловске его знают. Виктор при перемонтаже муфты обнаружил на скрутке жилы с пониженной изоляцией вместо полиэтиленовой гильзы бумажную от папиросы «Беломор». У горе‑спайщика не хватило гильз, и он решил использовать гильзу от папиросы, которая и понизила изоляцию до 100 МОм. После этого провёл измерения защищённости кабеля на дальний конец. Она соответствовала норме. Наступил этап постановки кабеля под постоянное воздушное давление. На конечных пунктах были установлены АКОУ. После этого на объекте произошёл довольно анекдотичный случай, который показывает, насколько грамотны военные связисты. Старший по помещению, где была установлена АКОУ, капитан 2‑го ранга, увидев, что баллон со сжатым воздухом покрашен в чёрный цвет, что, по его мнению, не гармонировало с общим состоянием оборудования в помещении, распорядился покрасить его серой краской под цвет оборудования. Пришлось ему долго объяснять, что баллон должен иметь чёрную окраску и на нем должна быть надпись «Сжатый воздух» белого цвета, чёрный цвет также имеет баллон с азотом с надписью «Азот» жёлтого цвета, а баллон для фреона должен иметь серебристый цвет окраски с цветом надписи «Фреон‑12». «Фреон‑22» чёрного цвета, а баллон с кислородом должен иметь голубую покраску и так далее. Не потому ли в армии так часты несчастные случаи?

Постановка кабеля под внутреннее избыточное давление шла туго, но дело не стояло. Быстро освоились пневматические характеристики кабеля МКС 7×4×1.2. Я вёл записи, с какой скоростью по времени падает давление при той или иной негерметичности, и при устранении негерметичности скорость падения давления привязывал к расстоянию до негерметичности. Достаточно было иметь 3 – 4 точки, чтобы составить кривую скорости падения давления в зависимости от расстояния до места негерметичности. При этом характеристика падения давления в кабеле должна иметь линейный характер. Это достигается в том случае, когда количество поступающего в кабель воздуха равно количеству выходящего из него, и наступает так называемый установившийся режим. Поэтому район предполагаемой негерметичности определялся достаточно быстро и точно. Точное место негерметичности определялось течеискателем БГТИ, фреон закачивался в ближайшей муфте в районе негерметичности. Это обязательное условие, обеспечивающее положительный результат. Если фреон закачивается с конца кабеля или на достаточно далёком расстоянии от места негерметичности, то в месте выхода его из кабеля давление практически равно нулю, и фреон не выходит из кабеля или выходит самотёком, и определить место выхода фреона не представляется возможным. Когда знаешь все эти тонкости, отыскание негерметичности оболочки кабеля не представляется сложным делом. К тому же сухой климат всё‑таки способствует более эффективному выполнению этой работы. И всё‑таки постановка под постоянное воздушное давление не обошлась без казуса. Когда осталось определить последнюю негерметичность, находящуюся недалеко от Сукулука, и остался всего один день работы для её устранения, пришла команда: «Работы прекратить, кабель будет ставиться на контроль». Приёмная комиссия, в которую входили заказчики, не вняла моей просьбе отложить постановку кабеля на контроль по воздуху на пару дней. Пришлось вечером выехать в район негерметичности и сделать дополнительную подкачку устройством для ручной подкачки КЛ67 в котловане в районе оставшейся негерметичности.

Я уже знал, сколько нужно сделать качков, чтобы при опломбировании кабеля было давление воздуха в Сукулуке 0,5 ати. Следующие точки, где должны были провести опломбирование, были далеко, на 30‑м км и на самом объекте, на давление в которых данная негерметичность в течение установленного контрольного срока практически не влияла. На следующий день комиссия провела опломбирование, на всех точках стояло давление 0,5 ати. Кабель опломбировался на 10 дней, на 9‑й день я поехал на котлован и сделал необходимое количество качков. На следующий день, когда комиссия сняла контроль, на всех точках стояло давление 0,5 ати. У заказчиков было подозрение, что дело нечисто, но доказать они ничего не смогли. Это был единственный случай в моей практике, когда пришлось так поступить. Поскольку место негерметичности практически было известно, то прораб через какое‑то время принял меры для её устранения, хотя делать это ему очень не хотелось.

Государственную комиссию по приёмке кабеля возглавлял вице‑адмирал, который оказался технически грамотным специалистом, и сразу определил, что кабель МКС 7×4×1.2 по своим характеристикам не нуждается в пупинизации, и на комиссии было решено проложить второй кабель, снять пупиновские катушки, уплотнить кабель высокочастотной аппаратурой.

Работа в «Каскаде» приносила большое моральное удовлетворение. Это была не ординарная работа, а работа, требующая творческого подхода к выполнению тех или иных операций. Руководители полностью доверились моим возможностям и не навязывали свои методы при проведении той или иной работы, не торопили и не ставили нереальных сроков. При этом уважительно относились к моему мнению по тем или иным вопросам, неизбежно возникающим в ходе достаточно сложной и ответственной работы. Все эти факторы позволили успешно подготовить и сдать в эксплуатацию многочисленные кабельные линии этого объекта.

И ещё одно обстоятельство хотелось бы отметить — линейные работы проводились в основном в зоне степи. Великое многокилометровое холмистое пространство в апреле – мае покрывается зелёным ковром травы, а местами алым и жёлтым коврами тюльпанов. То тут, то там попадаются выползшие из земли черепахи, торопящиеся полакомиться сочной зелёной травой и чтобы через какое‑то непродолжительное время вновь забраться в землю на многомесячную спячку. Иногда из травы торчит приподнятая голова ужа, на солнышке на проплешинах греются удавчики. Слышится оживлённый гомон птиц, гнездующихся в укромных местечках. Среди этого гомона выделяется кукование кукушки, так и хочется начать счёт её кукованиям, но не надо соблазняться — кукушка всё равно обманет. Вот попадаются колонии белых степных грибов, спешащих насладиться мягким весенним солнышком и ещё влажной землей. Я так и не смог разгадать, почему они растут не по всей площади степи, а в определённых, ими облюбованных местах. Проходит весна в степи, жухнет трава, степь приобретает новый облик. Уже нет тех ярких весенних красок. Трава высохла, а местами и исчезла, но в степи стоит великолепный запах травяного настоя. Трава превратилась в сено, и животные — обитатели степи перешли на сухой корм, который тоже калорийный. И несмотря на жару, работать в степи хорошо, если рядом находится транспорт. Вот по степи верхом на лошади едет абориген, свесившись набок, как все люди, проводящие большую часть жизни на коне. Он едет прямо, не сворачивая, это его степь, и что‑то поёт. Поёт он о том, что видит, вот в поле его зрения попал я, сидящий в котловане, и он поёт обо мне, о приезжем чудаке, зачем‑то сидящем в земляной яме и что‑то там делающем. Я понимаю его простое и искреннее пение и в знак признательности машу приветственно рукой.

Коренные обитатели степи живут в юртах. Вход в юрту располагается с востока. Юрта — великое творение кочевников, тесно связанных с природой, и жизнь в таком жилище идеально подходит для условий степи. Великий китайский поэт Бо Цзюй И (772 – 846) посвятил юрте прекрасное стихотворное описание, переведённое Гумилёвым Л.Н. с немецкого подстрочника.

Голубая юрта[1]

Шерсть собрали с тысячи овец, Сотни две сковали мне колец, Круглый остов из прибрежных ив Прочен, свеж, удобен и красив. В северной прозрачной синеве Воин юрту ставил на траве, А теперь, как голубая мгла, Вместе с ним она на юг пришла. Юрту вихрь не может покачнуть, От дождя её твердеет грудь. Нет в ней ни застенков, ни углов, Но внутри уютно и тепло. Удалившись от степей и гор, Юрта прибрела ко мне на двор, Тень её прекрасна под луной, А зимой она всегда со мной. Войлок против инея — стена, Не страшна и снега пелена, Там меха атласные лежат, Прикрывая струн певучих ряд. Там певец садится в стороне, Там плясунья пляшет при огне. В юрту мне милей войти, чем в дом, Пьяный — сплю на войлоке сухом. Очага багряные огни Весело сплетаются в тени, Угольки таят в себе жару, Точно орхидеи поутру; Медленно над сумраком пустым Тянется ночной священный дым, Тает тушь замёрзшая, и вот Стих, как водопад весной, течёт. Даже к пологу из орхидей Не увлечь из этих юрт людей. Тем, кто в шалашах из тростника, Мягкая зима и то горька. Юрте позавидует монах И школяр, запутанный в долгах. В юрте я приму моих гостей, Юрту сберегу я для детей. Князь свои дворцы покрыл резьбой — Что они пред юртой голубой! Я вельможным княжеским родам Юрту за дворцы их не отдам.

Прощание с юртой и очагом[2]

Я помню, я помню дыхание зимы И посвист летящего снега. Я стар, мне несносно дыхание тьмы И мертвенный холод ночлега. Но юрта, по счастью, была у меня, Как северный день голубая. В ней весело прыгали блики огня, От ветра меня сберегая.

Эпопея на Чирчикском кабельном переходе

{122} Избыток снега, накопившегося в ту суровую и многоснежную зиму в горах Каржентау и Чаткальского хребта, с наступлением таяния в марте стал переполнять водохранилище Чарвакской ГЭС. Плотина ГЭС представляла собой сооружение высотой около 150 метров, перекрывающее в ущелье реку Чирчик. В случае неконтролируемого сброса воды при переполнении плотины её потоки грозили произвести катастрофические разрушения населённых пунктов, расположенных ниже по течению вдоль реки Чирчик, в том числе и двухмиллионного Ташкента. Начался аварийный сброс воды. Река Чирчик превратилась в полноводную, стремительно несущую свои холодные, горные воды, могучую реку. Кроме шума воды, в образовавшихся порогах в реке был слышен глухой гул перемещающихся по дну булыжников и гальки, которые плотно покрывали дно. Жители расположенных по берегам реки населённых пунктов, зная нрав реки, практически не посещали её берега. Правый высокий берег, на котором разместились кишлаки, был укрыт заросшей зеленью виноградников и других плодовых деревьев. Среди густой зелени садов то тут, то там возвышались высокие зелёно‑серебристые свечи пирамидальных тополей. Левый берег, более пологий, был покрыт густыми зарослями камышей, местами прорезанными протоками. Населённые пункты с этой стороны предусмотрительно стояли в некотором отдалении. В русле реки, несмотря на высокий уровень беснующейся воды, отдельными бастионами возвышались каменисто‑песчаные острова, негусто покрытые кустарником. На всём протяжении, до впадения в реку Сырдарья, река Чирчик имела несколько русел, которые образовывали эти самые острова. Уровень воды в реке зависел от наличия снега в горах, жары и, соответственно, времени года. Только ближе к зиме наступило умиротворение реки, и тогда она совсем не походила на могучую реку летней поры.

Земли, расположенные вдоль реки Чирчик и ограниченные с севера проходящей параллельно Чирчику более спокойной степной реки Келес, тоже впадающей в Сырдарью, образовывали область, с древних времен известную как высокоурожайная сельскохозяйственная зона. Здесь возделывались пшеница, ячмень и просо, в горах и степных районах развивалось скотоводство. Область называлась Чач или Шаш, правители которой проживали в районе нынешнего Ташкента. Отсюда и произошло название Ташкента, сначала Шаш — Таш — Ташкент. Жители говорили на языке, похожем на согдийский. В области насчитывалось более 50 каналов, служащих для орошения земель. Водой каналы питала и поныне питает река Чирчик. Наиболее известный канал Бозсу, длиной около 160 км, берущий начало в окрестностях г. Чирчик, впадает в Сырдарью. Когда был прорыт канал — неизвестно. Канал проходит через Ташкент, где образует целую сеть каналов (Салар, Анхор, Карасу, Каракамыш, Бурджар, Аккурган, Актепа и др.), обеспечивающих поливной водой город и его окрестности, кроме того, на каналах образована целая сеть ГЭС, вносящих заметную долю в энергоснабжение великого города. Некоторые ГЭС были построены по плану ГОЭЛРО в 1923 – 1936 гг. и нисколько не портят вид города. Думаю, что подобной уникальной системы водоснабжения и энергообеспечения нигде в бывшем Союзе не было.

Город Чирчик основан в 30‑х годах на базе рабочих поселков. Это современный промышленный город, главными отраслями которого являются химическая, машиностроительная и энергетическая. В 1981 году в городе насчитывалось 136 тыс. человек. Я неоднократно бывал в Чирчике, и мне очень нравился этот город. Расположен он в 32 км от Ташкента.

И вот этот район в первой половине 60‑х годов пересекла кабельная магистраль КМ‑521, принимавшая часть связей с основной — КМ‑23. Кабельная магистраль выполняла функции обходной. Трасса обходила Ташкент с севера на восток и далее на юг на г. Тойтепа, шла дальше и затем стыковалась с кабельной магистралью западного от Ташкента направления. На своём пути кабель пересекал степную реку Келес, реку Чирчик и многочисленные оросительные каналы.

После устранения стихийных повреждений, которые случились в ту весну на основных кабельных магистралях, наступила очередь КМ‑521, которая тоже была повреждена. Уже было известно, что кабель повреждён в речном переходе через Чирчик. Поскольку Чирчик в месте кабельного перехода имел несколько русел, а сам переход был длиной не менее 3 км по пойме, для перевозки людей, измерительной техники и оборудования был нанят вертолёт, как наиболее приемлемый в данных условиях вид транспорта. И вот наступил момент, когда команда молодых людей во главе с начальником лаборатории Воробьёвым А.В., погрузившись на вертолёт, полетела на кабельный переход. Наш руководитель Воробьёв Анатолий Владимирович, в то время молодой, моего возраста, товарищ, несмотря на некоторую амбициозность и важность от сознания значимости выполняемой работы, был товарищем, обладавшим многими положительными качествами. Это был грамотный, честный специалист. Чувствовалось, что он очень любит свою работу, за подчинённых стоял всегда горой и несколько ревностно относился к тем, кто не относился к его команде, но мог выполнять хорошо такую же работу. Я не относился к его команде, так как был в эксплуатационно‑техническом отделе у Гальперина Е.С., который не нагружал меня бумажной работой, но зато дозволял заниматься практикой, и я ему был благодарен за это своего рода свободное художество. Перед бригадой была поставлена задача определить, в каком состоянии находится кабель, и постараться локализовать место его повреждения. Я тоже был включён в состав бригады.

При подлёте к кабельному переходу с интересом рассматриваем реку Чирчик с многочисленными островами и зарослями камыша по левому берегу. Река безлюдна, но вот я вижу — в одной из многочисленных проток какой‑то абориген помахал вертолёту широкополой соломенной шляпой. Возможно, это был кореец, так как его обличье смахивало на представителя этой национальности, тем более что в этом районе они компактно проживали, и невдалеке находились земли знаменитого корейского колхоза «Политотдел». Чем промышлял среди зарослей камышей кореец — неведомо, возможно рыбачил. Вот подлетаем к речному переходу, наш руководитель вместе с пилотами определяет место посадки на одном из островов. Вертолёт снижается, и начинается выгрузка — бригады, оборудования, приборов и шанцевого инструмента. Едва успели выгрузиться, вертолёт без всякой договорённости с руководителем взмыл вверх и стал быстро удаляться в том же направлении, откуда прилетел. Воробьёв, не ожидавший такого оборота событий, чертыхается. Так бригада осталась на острове на неопределённое время. Такое начало несколько обескуражило. Нужно было хотя бы распределиться на двух островах, и тогда можно определить состояние кабелей между ними. Делать нечего, когда прилетит вертолёт — неизвестно, приступаем к работе. Определяем место прохождения кабелей по острову, откапываем котлован для их вскрытия, определяем возможность пешего перехода с одного берега на другой. Оказывается, в русле реки не так уж и глубоко, воды ниже пояса, можно переходить. У меня на правой ноге мозоль, поэтому прочно стоять на дне, покрытом галькой и булыжником, затруднительно, и стремительный водный поток сбивает с ног. В этом случае приходится перебираться вплавь, но плыть прямо бессмысленно, так как река быстро относит, и не стоит бороться с водой, нужно плыть наискосок, и тогда стремительно несущая вода помогает быстрее переплыть, но тут нужно рассчитать так, чтобы успеть перебраться до бурлящей порожистой воды. В конце концов, всё‑таки приспособились переходить реку, взявшись за руки друг с другом. Но всё же это было не решение проблемы, вода в реке была холодная и, кроме того, нужно было перетаскивать имущество, приборы и оборудование.

Орлы‑вертолётчики заявились к концу рабочего дня. Глядя на их довольные рожи, можно было предположить, что за время отсутствия они тоже поработали неплохо. Я думаю, что кореец не зря помахал им своей широкополой шляпой.

После небольшого перерыва работа на речном переходе возобновилась, но руководство управления от услуг вертолётчиков отказалось. Были подключены военные из Туркестанского военного округа. Бригаде был выделен мощный БТР, который отлично зарекомендовал себя при выполнении аварийных работ. На глубине он хорошо плыл, а коснувшись колесами дна, резко ускорялся. Так проблема переезда через Чирчик была решена. За сравнительно небольшой срок было устранено несколько обрывов, из двух кабелей удалось восстановить один, используя для этого оба кабеля. Связь была восстановлена, но не было никаких гарантий, что связь будет надёжно работать хоть какое‑то продолжительное время.

Почему стало возможным такое серьёзное повреждение кабеля на речном переходе? Строителями был проложен и смонтирован кабель с круглой бронёй МКСК 7×4×1,2. Прокладку производили кабелеукладчиком в то время, когда река Чирчик была маловодна и казалась ручейком, и кабель спокойно пролежал несколько лет. Резервного кабельного речного перехода проектом не было предусмотрено, по‑видимому, из‑за того, что река не была судоходной. При первом же серьёзном испытании кабель в нескольких местах был размыт, и перемещающиеся булыжники и галька сточили броню до такого состояния, что стал возможен разрыв от напора воды. С таким видом повреждения я познакомился впервые здесь, на Чирчике. Потом мне приходилось встречаться с такими повреждениями только в Средней Азии.

Конечно, эксплуатацию не устраивало такое положение вещей, нужно было принимать какое‑то решение, чтобы повысить надёжность работы кабеля на речном переходе и обеспечить безаварийность хотя бы на пару лет до проведения капитальных работ по восстановлению речного перехода. И здесь сказал свое веское слово главный механик антенно‑мачтовых сооружений УКРМ‑10 Громовенко В.А., в то время совсем молодой специалист. Я читал книгу, выпущенную к 40‑летнему юбилею УКРМ‑10, и, к сожалению, не обнаружил в ней фотографию Валентина, этого симпатичного и толкового специалиста, а хотелось бы хоть так через много лет посмотреть на него. Правда, о его делах немного упоминается в книге. По его предложению, например, в 1988 году на реке Пульхаким‑сай в Байсунском ущелье были построены воздушные переходы КМ‑25 с применением шпренгельных конструкций. А его сын возглавляет цех, в котором когда‑то я был начальником.

Громовенко В.А. предложил конструкцию воздушного речного перехода через реку Чирчик. Суть предложения заключалась в следующем. На островах устанавливались опоры из четырёхгранных пирамид, основания которых не закапывались в грунт, а были окантованы арматурной сеткой, и внутренность опоры заполнялась булыжником, который в великом множестве находился в округе. Сами опоры выполнялись из брёвен. Высота их рассчитывалась исходя из расстояния между опорами, веса кабелей и троса, на котором держался кабель. Задача закрепления кабеля на опорах была решена блестяще, на вершину опоры устанавливался вертикально круглый диск с желобом по окружности для троса. Кабели подвешивались к тросу, который мог свободно перемещаться по жёлобу диска при температурных изменениях. В то время я уже был начальником участка и поэтому был в курсе проектных и строительных работ, и мои сомнения в надёжности предлагаемой конструкции Валентин убедительно опровергал. Проект и расчёты выполнил сам Громовенко В.А.

За устройство перехода взялась фирма «Каскад», курировал работы с её стороны толковый и пунктуальный инженер Пягай Павел, мой ташкентский друг, кореец по национальности. Всё было сделано достаточно быстро. Уже осенью переход был готов и сдан в эксплуатацию. В натуре он выглядел внушительно. Не помню, сколько было установлено опор и какой высоты они были. Конструкция была выполнена по принципу «ваньки‑встаньки». Булыжники уложены в основание на высоту не менее двух метров, а нижняя грань пирамиды была не менее трёх метров. Кабель использовался марки МКСАБП 7×4×1.2, а сам переход перехватывал всю пойму Чирчика шириной не менее трёх километров. К зиме связи были пропущены через этот переход.

На повестку дня встал вопрос капитального восстановления речного перехода. Пока решались вопросы финансирования, прошло год – полтора. Наступила пора начать работы. Проектные работы были поручены Ташкентскому отделению ГСПИ, в котором в то время существовал большой отдел с опытными специалистами по проектированию кабельных линий. Актуально стоял вопрос глубины прокладки кабеля в речном переходе. Проектировщиками был предложен интересный расчёт этой глубины. Предполагалось, что гальки и булыжники, устилающие дно реки, при максимальном напоре воды смещаются на какую‑то известную величину, более низкий слой смещается в результате трения на несколько меньшую, тоже известную величину и т.д. Таким образом можно определить глубину, где смещение равнялось нулю. Такой, по расчёту, явилась глубина около 10 метров. Она была принята за проектную. Проект был готов, нужно найти подрядчика. Подрядчика нашли в лице ПМК ирригации и мелиорации. Это была опытная и серьёзная организация. Я совершенно не представлял, как они будут проводить землеройные работы в русле реки и на такой глубине. Оказывается, что для них это обычная работа. Сначала они перекрывали русло реки и направляли воду по другому руслу. Затем в ход вступала землеройная техника, выборка грунта осуществлялась драглайном, представлявшим собой одноковшовый экскаватор с гибкой канатной связью стрелы и ковша. Такие экскаваторы применяются при гидротехническом и мелиоративном строительстве и имеют, как правило, большой выброс стрелы и большую ёмкость ковша. После завершения работы в русле мы производили прокладку кабеля и измерения. Потом кабели засыпались, и производились повторные измерения. Барабаны с остатками кабеля находились у котлована для последующей прокладки. Глубина заложения кабеля строго контролировалась. Обычно барабаны с кабелями находились на острове. Далее открывалось русло для протока воды, и перекрывалось следующее русло. Работа проводилась при минимальном стоке воды зимой. Всё было выполнено в установленные сроки без каких‑либо срывов.

Так была закончена работа по восстановлению речного перехода через реку Чирчик на КМ‑521. Я испытывал моральное удовлетворение от того, что принимал участие в обуздании этой реки, и думал, что теперь она не сможет повредить кабель, так как он был упрятан надёжно на глубину, недоступную для своенравной реки.

И вот несколько лет назад с удивлением узнал, что река и не думает сдаваться. Кабель, пролежав спокойно какое‑то время, снова стал повреждаться. Я не знаком с характером и подробностями повреждений и потому не могу комментировать эти события.

В упомянутой выше книге, посвящённой юбилею УКРМ‑10, пишется, что в 1988 году на реке Чирчик было начато строительство перехода с применением специальной защиты из железобетонных блоков, соединённых между собой шарнирно. Конструкция разработана Киевским отделением ЦНИИС. В 1984 году такая защита была успешно применена через реку Илек на КМ‑23. Строительство такого перехода через реку Чирчик из‑за организационных просчётов вовремя не было завершено, и начавшийся мощный паводок разрушил то, что было сделано. В результате этой и других неудач специалисты УКРМ‑10 пришли к пониманию, что не все переходы должны быть подводными, делается заключение в вышеуказанной книге.

В целом магистраль работала стабильно, на ней имелись вантовые переходы через каналы. Но кабельный переход через реку Чирчик большую часть своего существования работал в аварийном режиме, и эта проблема, по‑видимому, так и не была решена.

И всё‑таки давайте попробуем поразмышлять на тему обрывов кабелей в русле реки Чирчик. Кабель был закопан на глубину 10 м, глубина заложения кабеля при восстановительных работах мной лично контролировалась. Не думаю, что за прошедшее время русло Чирчика настолько размылось и углубилось — более чем на десять метров. Тогда почему повреждался кабель в русле? При паводках не происходит размытие и углубление русла. Там происходит перемещение гальки и булыжников. Предполагаю, что в данном случае происходит подъём кабеля к поверхности дна реки. Подъём постепенный и планомерный. Люди, обладающие особой чувствительностью, могут определить подземный поток воды, прохождение подземных коммуникаций с помощью лозы или двух Г-образных металлических прутков. Например, я определял, таким образом, прохождение кабеля под линией электропередачи ещё в те времена, когда приходилось работать с простыми кабелеискателями, не имеющими защиты от влияний линии электропередачи. С помощью прутков хорошо определялось прохождение трассы кабеля, причём энергия линии передачи нисколько не влияла на прутки, которые я свободно держал в руках. В месте пересечения трассы кабеля прутки скрещивались, а при прохождении вдоль трассы прутки расходились. На них действовала энергия неизвестного происхождения. В данном случае на речном переходе происходило скрещивание двух энергоносителей — кабеля и бурной реки Чирчик, сосредоточивающих энергетические потоки неизвестного нам вида.

Обратимся к книге известного этнографа и физика В.А. Чудинова «Священные камни и языческие храмы славян». В книге Чудинов В.А. даёт прочтение надписей на камнях, сделанных когда‑то в давние времена славянами. В главе «Камни Перуна» он рассказывает историю Синь‑камня Плещеева озера. Среди камней Макоши, Велеса и других камни Перуна отличаются своей величиной и мощной энергетикой. Многие годы после принятия на Руси христианства церковь весьма мирно и терпимо уживалась с язычеством, но в XVII веке во времена Никона повела решительную борьбу с язычеством. Вот тут‑то и досталось Синь‑камню — этому «языческому богу». Возглавил эту борьбу с камнем дьякон Переславской Семеновской церкви Ануфрий. Он с помощниками выкопал около камня большую яму, столкнул в неё Синь‑камень и закопал. Сразу после этого действа дьякон свалился в тяжёлой лихорадке и умер, а камень через пятнадцать лет вновь оказался на поверхности. Но на этом злоключения со священным камнем язычников не кончились. Следующая попытка расправы с камнем произошла через 150 лет. Церковные власти решили заложить валун в основание фундамента колокольни церкви на другом берегу Плещеева озера. Камень был погружен на специально изготовленные дровни и повезён по льду Плещеева озера на другой берег. На середине озера лед подломился, и камень затонул на глубине около двух саженей. Церковь решила, что наконец‑то избавилась от камня навсегда. Но переславские рыбаки стали замечать, что камень не стоит на месте, а потихоньку движется к берегу, и через какие‑нибудь шестьдесят лет он появился на северо‑восточном берегу у подножия Ярилиной горы, в нескольких километрах от затопления. Какие‑то могучие силы заставляли перемещаться этот громадный валун. Кстати, это не единственный случай перемещения камней. Такие случаи описаны и у иностранных авторов.

Какая энергия перемещает и двигает камни? Уже в 70‑е годы прошлого столетия было обнаружено, что большие по размерам камни имеют сложную вихревую энергетическую инфраструктуру, в виде полос, обвивающих камни. Наиболее крупные камни имеют до семи энергетических полос или витков. Вихревая энергетическая структура не привязана к поверхности камня, а возвышается над камнем или уходит под него, чем‑то напоминая разветвлённое дерево. Перемещения вверх и вниз энергетического потока зависит от фаз Луны и местоположения её на небосводе. Вихревые структуры обнаружены не только в отдельных камнях, группах камней, но и вокруг ряда старинных сооружений — храмов и замков. Указанные объекты находятся не только в силовом канале, но и в узловом пункте, где происходит скрещивание силовых линий. Подобные камни обладают мощной и неоднородной энергетикой, которая при определённых обстоятельствах оказывает сильнейшее физическое воздействие на людей. Не является ли ложе дна, устеленного булыжниками и галькой в русле реки Чирчик, гигантским энергоносителем? Кабель, пересекающий это русло, тоже является энергоносителем. И происходящее скрещивание двух энергоносителей оказывает воздействие на менее массивный энергоноситель, которым является в данном конкретном случае кабель — он медленно и верно поднимается к поверхности ложа дна, где его ожидает разрушение в результате источения брони перемещающимися булыжниками и галькой. Поэтому углубление кабеля с целью его защиты на Чирчикском речном кабельном переходе оказалось неэффективным мероприятием.

Рассказ участника Сталинградской битвы

{133} В начале 70‑х годов поздней осенью, когда уже выпал первый снег, мне пришлось побывать в Актюбинске и области. Работа моя заключалась в повышении защищённости кабелей термо‑АРУ на магистрали КМ‑5Д. В Актюбинске находился РКРМ‑3 УКРМ‑10. Ночевал я в посёлке, имевшем хорошее название Благодарный, данное, наверное, в честь того, что здесь располагался совхоз, обеспечивающий областной центр сельскохозяйственной продукцией. Совхоз находился в 30 км от Актюбинска. Здесь же был объект РКРМ. На объекте имелась приличная гостиница, где можно было отдохнуть и приготовить ужин. В один из вечеров в гостинице мне пришлось встретиться с инженером из Куйбышева, который прибыл в командировку для решения каких‑то вопросов на РРЛ Бухара – Урал. Инженер оказался бывалым человеком, полковником в отставке, лет около 50‑ти, высокий, сухощавый, с военной выправкой. Телевизора в гостинице не было, и вечернее время с новым знакомым прошло за разговорами о работе, о том, что входило в сферу наших интересов. Но постепенно разговор зашёл о войне, участником которой был мой собеседник. Из всего рассказанного им в тот вечер запомнились два эпизода, характеризующие ту обстановку, в которой оказался мой товарищ в первые дни своего участия в войне. Знаю, что участники войны не очень любят рассказывать о тяжёлых, трагических эпизодах, но, по‑видимому, по прошествии определённого времени некоторые из них всё же решаются рассказать кое‑что из пережитого в назидание нам, не участвовавшим в войнах, чтобы знали хоть немного, что такое война.

Война для него началась в Сталинграде. Прибыл он в Сталинград в разгар боёв за город в группе молодых лейтенантов, только‑только окончивших училище связи, по возрасту им не было и двадцати лет. Определили их в штаб 62‑й армии, которой командовал генерал‑лейтенант Чуйков В.И. Положение армии было критическое, с западной стороны её заблокировали гитлеровцы, с востока — Волга. Главная задача заключалась в том, чтобы удержать в своих руках город и не допустить немцев к Волге, где были сосредоточены речные транспортные коммуникации, обеспечивающие перевозку нефти с Кавказа на неоккупированную территорию страны, и снабжать фронт и страну нефтепродуктами. В те годы бакинские промыслы были единственными источниками нефтепродуктов. Штаб армии находился в подземных помещениях в высоких откосах правого берега Волги. Задача молодых офицеров заключалась в обеспечении связью штаба с воинскими подразделениями блокированной армии.

В первые же дни произошло трагическое событие в группе воинов‑связистов. Один из лейтенантов не смог вовремя установить прервавшуюся с одним из подразделений армии связь и по распоряжению командующего был отдан под трибунал. Суд был скорым и приговорил лейтенанта к расстрелу. Расстрел производили здесь же, у штаба армии, на откосе крутого берега Волги перед строем его товарищей. Перед ними стоял молодой, прекрасный юноша, их товарищ, без фуражки, с расстёгнутой гимнастёркой, без ремня, с совершенно растерянным, бледным и ничего не понимающим лицом. Он, бывший школьник, добровольно написавший заявление на фронт в надежде защитить свою Родину от нашествия врага, был подвергнут жесточайшему, смертельному наказанию. Расстрел производила охрана штаба, состоящая из бойцов богатырского телосложения, прекрасно, тепло одетая, вооружённая автоматами. Так нелепо прервалась на взлёте жизнь их товарища. Где вы, отцы‑командиры? «Слуга царю, отец солдатам», — сказал Лермонтов. Слугой‑то был, а отцом не стал. Хотя скажу, что по прошествии многих лет трудно давать какую‑либо оценку этим действиям и событиям. Ветеран, прошедший огонь и медные трубы, горько рассказывал об этом трагическом происшествии. Он знал мать этого юноши, и она знала, что они были вместе, но правду о гибели её сына он рассказать не мог. Но человек не может носить в себе эту страшную тайну всю жизнь, и, может быть, я был одним из немногих, кому он смог излить свою душевную боль.

Второй эпизод из службы самого рассказчика. Получил приказ установить связь с командиром танковой бригады, которая ночью переправлена с левого берега Волги в расположение 62‑й армии и вот‑вот должна идти в атаку. С катушкой на спине в тёмное, раннее, холодное утро пробрался в расположение танковой бригады. Танки стояли в полной готовности. Как найти танк командира бригады? Экипажи не очень охотно отзываются на просьбу сообщить об этом. Наконец добрался до танка командира. Командир не сразу открыл люк. Вызвал командующего, командир взял трубку. «Слушаю, товарищ генерал». — «Ну что, готовы?» — «Да!» — «Ну, давай!» Командир с силой ударил трубку о корпус танка и захлопнул люк. Танки пошли в атаку, из которой возврата не было. Это знал командир, это знал командующий. Лейтенант судорожно схватил разбитую трубку, к счастью провода не были оборваны, и доложил о выполнении задания.

Чтобы представить обстановку, в которой происходила Сталинградская битва, я ознакомился с 4‑м томом, посвящённым этому событию, 12‑томного издания «Венок славы» с произведениями и воспоминаниями участников этой битвы. 653 страницы убористой печати с фотографиями. Здесь нет исторической хронологии событий, выступают военачальники, литераторы, рядовые участники. Привожу стихотворение рядового участника Сталинградской битвы поэта Семёна Гудзенко, прожившего, к сожалению, короткую жизнь. (1922 – 1953). Стихи написаны в 1942 году. По моему мнению, это наиболее сильные стихи из всех опубликованных в этой книге.

Перед атакой

Когда на смерть идут — поют, А перед этим можно плакать. Ведь самый страшный час в бою — час ожидания атаки. Снег минами изрыт вокруг и почернел от пыли минной. Разрыв — и умирает друг. И значит, смерть проходит мимо. Сейчас настанет мой черёд. За мной одним идёт охота. Будь проклят сорок первый год — ты, вмёрзшая в снега пехота. Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины. Разрыв — и лейтенант хрипит. И смерть опять проходит мимо. Но мы уже не в силах ждать. И нас ведёт через траншеи окоченевшая вражда, штыком дырявящая шеи. Был бой коротким. А потом глушили водку ледяную И выковыривал ножом из‑под ногтей я кровь чужую.

Небольшая справка о Сталинградской битве

Сталинградская битва началась 17 июля 1942 года. Численность советских войск составляла 547 тысяч человек. Противник превосходил русские силы в личном составе в 1,7 раза; в артиллерии — в 1,3 раза, в самолетах — более чем в 2 раза. Бои в самом Сталинграде продолжались 143 дня, с 13 сентября по 2 февраля 1943 года. За 125 суток ожесточённых боев Сталинградской битвы Красная армия потеряла 643 800 человек, в их числе 323 800 убитых, попавших в плен и пропавших без вести, 1426 танков и самоходно‑артиллерийских установок, 12 137 орудий и минометов, 2063 боевых самолета. 32 дивизии, 3 бригады были полностью уничтожены. В ходе ликвидации окружённой группировки с 10 января по 2 февраля 1943 года было взято в плен свыше 91 тысячи человек, в том числе 2500 офицеров, 24 генерала. Это было первое массовое пленение гитлеровцев. За время Сталинградской битвы войска вермахта потеряли около 1,3 миллиона человек.

Исчезновение редкой и уникальной профессии

{138} Разговаривая по телефону со старинным товарищем Юрием Ивановичем Лаптевым, ныне проживающим в Подмосковье, услышал от него, что недавно проходила встреча ветеранов знаменитого орденоносного Межгорсвязьстроя, и в разговорах о своих делах вспомнили и обо мне. Юрий Александрович Стукалин сказал, что он помнит измерителя Филиппова. Мне, старому симметрировщику‑измерителю, отдавшему этой профессии более 30 лет, было приятно об этом узнать. Для меня Юрий Александрович Стукалин всегда был человеком, перед которым я преклонялся. Я с ним редко встречался, не больше четырёх раз, и разговоры были короткими и чисто профессиональными. Встречались в основном на линии в НУП. Один раз встреча была в УКРМ, в то время когда я был начальником техотдела, а он главным инженером Межгорсвязьстроя. Приезжал он в Свердловск по своим строительным вопросам и заходил к нам в управление по вопросу сдачи в эксплуатацию КМ‑61. Сдача магистрали шла туго по причине низкой электрической прочности изоляции коаксиального кабеля. Я попросил его изготовить для нас несколько приборов ВВМ, выпускаемых мастерскими треста. Юрий Александрович очень осторожно пообещал выполнить мою просьбу, чувствовалось, что это непростая задача даже для главного инженера треста. Просьбу мою Юрий Александрович выполнил, и на эксплуатацию вскоре поступило несколько так нужных нам приборов, хорошо послуживших в дальнейшем. Для меня Стукалин Ю.А. всегда был примером замечательного симметрировщика‑измерителя. Впервые с ним я встретился в 1963 году в декабре на КМ‑17Б, куда он приехал проконсультировать симметрировщика Межгорсвязьстроя Окопяна Г., и мы, тогда начинающие симметрировщики Коробов В.С. и я, специально приехали на НУП, где находился Стукалин, повидать его и поговорить с ним по вопросам, нас интересующим. Симметрированию учились сами и имели страстное желание освоить эту работу. Помню, работа на нашем участке шла трудно. И участок от Н. Асбеста до Н. Тагила, насколько мне помнится, не был отсимметрирован. Уже много лет спустя, когда велись работы по уменьшению межсистемных переходов, меня пригласили провести работу по симметрированию магистрали. Работал я летом, вечерами, и мне, уже опытному симметрировщику, этот кабель не казался трудным.

В марте 1964 года мне посчастливилось попасть на месячные курсы симметрировщиков, которые проводились трестом «Межгорсвязьстрой» в Москве. Занятия проводил Кашутин Александр Александрович — замечательный специалист, сотрудник ЦНИИС. От него я получил много полезного по освоению этой специальности.

Вообще вопросы взаимовлияний между цепями заинтересовали меня ещё в институте, когда я в институтской библиотеке познакомился с монографией Акульшина П.К. «Теория связи по проводам» и сразу сказал себе: это моё. Книга была довоенного издания, толстая и изрядно потрёпанная. И эта книга стала моей самой любимой, которую я изучал в ущерб своей учёбе. Впоследствии мне страстно хотелось иметь её у себя, но, к сожалению, найти её не удалось.

Я не наблюдал за работой Стукалина непосредственно, но мне приходилось работать на магистрали, которую в 1955 году симметрировал Юрий Александрович. В 1964 году началась реконструкция магистрали КМ‑17, предстояла замена оборудования К‑24 на К‑60. Передо мной была поставлена задача привести электрические параметры магистрали по переменному току к норме. Магистраль до этого уже эксплуатировалась около 10 лет и была знаменита тем, что систематически подвергалась повреждениям от грозовых воздействий. При устранении грозовых повреждений убирались симметрирующие конденсаторы, если повреждались симметрирующие муфты, кроме этого, делалось большое количество вставок, поэтому работы по симметрированию представлялись необходимыми. Контрольные измерения подтвердили необходимость этих работ.

При строительстве кабельной магистрали симметрирование проводилось под системы К‑60 в диапазоне до 252 кГц, но работали системы К‑24, из них четыре системы старого типа на лампах в металлическом корпусе и одна 5‑я система, более современная, с двумя комплектами ламп. Во время строительства были оставлены так называемые петли К‑60 из кабеля, на месте которых предполагалось установить в будущем НУП К‑60. И вот это будущее наступило в 1963 году. Бригада КУ‑1 во главе с Ревнивцевым В.И. осенью довольно оперативно установила и врезала новые НУП в магистраль. Связь через новые незадействованные НУП проходила с бокса на бокс шнурами. Вновь установленные НУП по какой‑то причине не совпадали с петлями К‑60, и это тоже усугубляло ситуацию по защищённости между парами кабеля.

С мая 1964 года была предпринята попытка симметрирования кабелей между НУП‑2 – НУП‑3 в районе Сысерти. Одна система снималась, а четыре оставшиеся переводились в один кабель. Работы разрешалось проводить только ночью, и каждый раз перед началом нужно было заниматься переводом систем в один кабель, а после окончания работ восстанавливать прежнюю схему связей. Нужно сказать, что условия работы были архисложными. Очень трудно было организовать служебную связь со Свердловском и Челябинском. Замены шли с большим трудом и занимали бо́льшую часть отведённого времени. Междугородки постоянно жаловались на некачественную работу связей, мучались таким образом около месяца, а может быть, и более. В общем, работа шла с большим трудом и когда, наконец, была налажена, и стали заниматься непосредственно симметрированием, сверху поступила команда: работы прекратить до следующего года. В этом году было решено заняться заменой систем и пропустить по магистрали две системы К‑60 по парам, имеющим хорошую защищённость друг с другом. Это было правильное решение, но я, помню, очень переживал, что мне не разрешили закончить симметрировать хотя бы один участок. На следующий год, когда уже заменили аппаратуру, и она работала, предстояло начать работы по симметрированию. За зиму мы с Чмырем Н.И. подготовились основательно. Изучили и проанализировали электрические паспорта, определили все симметрирующие муфты. Старые конденсаторы решили снимать, они были большие и занимали много места в муфте. Конденсаторы были двух типов: немецкие, в фарфоровом цилиндре белого цвета, и наши, более ёмкие, в стеклянном корпусе из пробирки, залитой сургучной, а иногда чёрной массой. Чтобы поменьше соприкасаться со шнурами, при помощи которых будут переводиться работающие системы, нами были разработаны и изготовлены приставки к индикатору и генератору. От них шли шнуры к влияющей и подверженной влиянию парам, и переключение пар осуществлялось на приставках. Это существенно облегчило работу, перестановка шнуров на боксе уменьшилась более чем в два раза.

При просмотре электрических паспортов я обнаружил, что симметрированием магистрали занимался Стукалин Ю.П. Кабель симметрировался, насколько мне помнится, комплектом приборов КИПЗ‑300. Поскольку этот прибор не позволяет просмотреть визуально всю переходную характеристику защищённости, то защищённость измерялась на определённых частотах, объём работ значительно возрастал. Это вызывало большое уважение к работе, проделанной нашими предшественниками.

Симметрировать мы начали с марта 1965 года. Так как работали на действующей магистрали, то наличие двух симметрировщиков на участке существенно облегчало работу. Один кабель симметрировал Николай Иванович, другой кабель — я. Свободный измеритель не сидел без дела, переключал шнуры на боксах, вёл записи, проводил мелкие ремонтные работы со шнурами, наблюдал за работой электростанции. Связи переводили в один кабель, и работы проводили в освобождённом кабеле. Наличие всего двух рабочих систем значительно облегчало работу. Начали с участков, расположенных ближе к Челябинску, и базировались на кабельном участке в Долгодеревенском.

Перед тем как начать непосредственно симметрирование, решили проанализировать все 512 комбинаций, которые имелись при трёх симметрирующих муфтах. В рабочей тетради заранее были записаны все возможные комбинации операторов. Каждую проверяли на симметрируемость, данные прямой и обратной комбинации записывали в тетрадь. Работа затянулась на несколько дней. По окончании этой довольно нудной и утомительной работы при анализе полученных данных напрашивался вывод, что все восемь операторов можно разбить на две основные группы. Если оператор одной группы даёт положительный результат в одной точке, то оператор из другой группы в этой точке даёт отрицательный результат. К первой группе принадлежали операторы +··; +·; +·+;·++, ко второй группе: ·; ++·; ··+; +++. И кроме этого, внутри групп имеются операторы, близкие по значениям друг к другу.

(Первый знак оператора означает схему соединения первой пары четвёрки — напрямую или крест, второй знак означает схему соединения второй пары четвёрки и третий знак — схему соединения пар друг с другом — фантомный крест.)

Таким образом, анализируя результаты защищённости, пришли к выводу, что можно идти по более короткому пути для получения нужного результата. Для этого нужно определить, какая группа операторов даёт положительный результат для данной точки в испытуемой четвёрке. Далее необходимо выбрать такое сочетание операторов, которое даёт лучший результат при концентрированном симметрировании, когда дойдёт дело до установки контуров противосвязи. При этом далеко не всегда лучшее сочетание операторов позволяет в конечном итоге получить лучший результат, поэтому при выборе схемы операторов проверяется симметрируемость схемы пробным включением контуров противосвязи. С приобретением опыта для получения наилучшего сочетания операторов в данной четвёрке мне приходилось перебрать не более 20 сочетаний операторов из 512 возможных, а при анализе прямой и обратной комбинации нужно просмотреть 1024 переходные характеристики. Выбором оптимального пути при поиске наилучшего сочетания оператора определялся класс измерителя‑симметрировщика.

Иногда при подборе сочетаний операторов приходилось сталкиваться с эффектом перестановки. В этом случае прямая и обратная комбинации из‑за отличия фаз векторов комплексных связей при любом подборе сочетаний операторов не дают необходимого улучшения защищённости. Для устранения этого эффекта несколько увеличивался объём работ из‑за необходимости подключения нелюбимых мной фантомных операторов в сочетании с пробным подключением сложных контуров на стадии подбора операторов. Но в любом случае я старался избегать сложных схем сочетаний операторов, предпочитая этому варианты установки сложных контуров противосвязи путем поиска установки их в наиболее оптимальных точках линии.

Второй этап симметрирования — концентрированное симметрирование не представляло для меня определённой сложности. Оптимальный путь подбора сложного контура с накоплением опыта выработался. Для ускорения иногда одновременно в работу включал сразу трёх спайщиков, каждого на своей комбинации. В одной муфте устанавливался контур противосвязи в одной комбинации, в другой осуществлялся подбор контура в другой комбинации, и в третьей подпаивался подобранный контур в третьей комбинации.

В этом случае команды кабельщикам нужно подавать чётко, держать в уме все свои команды во избежание путаницы. В общем, образно можно сказать, что это был высший пилотаж.

Симметрирование — это творческая работа. Для того чтобы она шла эффективно, нужна постоянная заряженность на результат. Для получения хорошего результата нельзя было делать никаких упущений. Отношения среди членов бригады должны быть жёсткими. Трудно мной переносилась медлительность при выполнении той или иной операции — например, неоправданно длительный поиск необходимого элемента контура противосвязи или ошибочная установка его в другую комбинацию. Очень большую роль в успехе играли чёткая и налаженная организация всего процесса.

Измеритель‑симметрировщик во время работы нёс большую психологическую нагрузку, которая после окончания выражалась чувством опустошённости. Конечно, не каждый мог выдерживать такое состояние.

Хочу рассказать интересный и несколько загадочный случай, который произошел осенью 1965 года при симметрировании КМ‑17В в районе Кунгура. НУП‑4 – НУП‑5 был первый участок, где я приступил к работам по симметрированию на ОУП – ОУП. НУП‑4 находился на окраине Кунгура, а НУП‑5 — около совхоза «Голдыревский». Я находился в НУП‑5, спайщики расположились на котлованах и приступили к работе. Вдруг часа через полтора – два оборвалась связь с НУП‑4 и со спайщиком, расположенным ближе к НУП‑4, со вторым и первым спайщиками связи практически не было из‑за большого уровня фона. Измерения показали обрыв обоих кабелей. Послал спайщиков по трассе, через какое‑то время они сообщили, что в пойме реки Ирень нашли место обрыва. На следующий день поехали его устранять. Характер повреждения был такой. На трассе был сделан шурф по глубине кабеля примерно 1,2 м, и оба кабеля обрезаны каким‑то мощным инструментом. Неизвестным злоумышленником было изъято два куска кабеля длиной 15 – 20 см. Мы {145} сделали две вставки и на следующий день приступили к работе.

Не знаю, занимались ли руководители участка и СМУ‑16 поиском злоумышленников. Могу только сказать, что эта территория известна как зона, связанная с аномальными явлениями, а в районе Кунгура находятся знаменитые карстовые пещеры. Не хочу прослыть фантаз`ром, поэтому отношу этот факт к банальному случаю вредительства.

Среди симметрировщиков были заметные фигуры, ставшие крупнейшими специалистами. Я уже говорил о Стукалине Ю.А. В 1960 или 1961 году я познакомился со студентом Московского института связи, приехавшим на практику в Ленинград. Поселили его в общежитии ЛЭИС на Среднем проспекте в комнату, где проживал я. Было это во время зимних каникул, поэтому места в общежитии были. Этим студентом был Цым Александр, родом, насколько я помню, из Горького. Окончив институт, он приступил к работе в лаборатории треста «Межгорсвязьстрой» и, конечно, занялся симметрированием кабелей. Пытливый и любознательный инженер, вскоре превратился в отличного измерителя‑симметрировщика, который занимался не только непосредственно симметрированием, но и научно обоснованно разработал методику подбора операторов, подбора строительных длин и другие вопросы. Правда, скажу, что к пути кратчайшего подбора операторов я пришёл вполне самостоятельно.

В 1982 году Александр Юрьевич Цым выпустил книгу «Симметрирование кабелей связи», которую подарил мне, будучи у нас здесь в Свердловске. Насколько мне известно, Цым А.Ю. является доктором наук и академиком МАС.

Возвращаясь к симметрированию КМ‑17, скажу, что работа успешно была закончена, и реконструкция магистрали завершена в сроки.

На строящиеся объекты для симметрирования привлекали меня обычно по телеграмме зам. министра связи СССР Равича И.С., которая высылалась в УКРМ. Поскольку поездки были длительными, то работали обычно, не считаясь со временем, желая ускорить сроки окончания работ. Затраты времени не учитывались при составлении нарядов на оплату труда. Это обстоятельство, по‑видимому, способствовало пересмотру расценок на работы по симметрированию. Платить стали меньше, зарплата не соответствовала вложенному труду. Поэтому я отказался от таких условий. Но поскольку предложения иногда поступали, то я соглашался работать на своих условиях. Обычно предлагали отсимметрировать кабель, на котором уже кто‑то работал и не смог довести его до нормы. Так, мной было отсимметрировано несколько кабелей под систему КРР до 552 кГц, или я соглашался работать с прорабами, которым доверял. К таким товарищам относились Акулов А.П., Жутов Ю.Т. — люди слова.

Кабели, находящиеся на эксплуатации в ТУСМ‑2, не были брошены на произвол судьбы. Состояние электрических параметров находились под постоянным контролем, что было особенно важно в условиях грозовых воздействий и многочисленных выносок. В случае изменения электрических параметров принимались незамедлительные меры по доведению их до нормы.

Но время шло. Магистрали с симметричным кабелем перестали строить, и потребность в таких работах стала отпадать. В Союзе, а потом в России остались считанные единицы измерителей‑симметрировщиков. В последний раз симметрированием я занимался в 1995 году.

Так ушла в прошлое редкая и уникальная профессия симметрировщиков. Редкая — потому что их было мало, несмотря на то что готовили их достаточно, но не все могли работать эффективно. А уникальная — потому что помимо профессиональных навыков она требовала достаточно высокой теоретической подготовки, особого склада характера и жёсткой дисциплины в коллективе людей, выполняющих эту работу. Только тогда можно было ожидать успеха.

Пыжьянов Анатолий Поликарпович

{147} Познакомился я с Анатолием Поликарповичем летом 1966 года на строительстве кабельной магистрали КМ‑17В. Невысокого роста, русоволосый, не особенно разговорчивый, Анатолий быстро вписался в коллектив бригады симметрировщиков, куда был рекомендован как наиболее способный спайщик. Несмотря на небольшой стаж работы, пайку муфты Анатолий выполнял ему одному присущим способом: припой накладывался на место пайки ровным жгутом и потом аккуратно размазывался по конусу муфты, пайка получалась качественной и ровной. В бригаде симметрировщиков были собраны спайщики с большим стажем и уже имевшие опыт этой работы. После небольшой техучёбы Анатолий быстро освоился, прекрасно справлялся с данной работой и ни в чём не уступал своим более опытным товарищам.

Лето 1966 года было тёплое, и на ближайших к дому участках НУП, около котлована Анатолия, частенько крутились два шустрых мальчугана и молодая женщина, собиравшие костянику. Это была его семья. С бригадой на машине они не ездили, как добирались, не знаю. Бригада жила изолированно от остального коллектива монтажников, в отдельном вагончике, перевозимом по мере передвижения по трассе. Трасса в основном проходила по районам, подвергшимся облучению в результате взрыва в Челябинской области, случившегося в 1957 году. По местам прохождения трассы были ликвидированы населённые пункты, поэтому актуально стоял вопрос о пропитании бригады. В этой ситуации пригодились навыки Анатолия Поликарповича как умелого рыболова. Кабель был проложен вдоль речки Багаряк, и вечерами, после окончания рабочего дня бригада начинала удить рыбу. Через непродолжительное время отлавливалось полведра пескарей, и тут же на костре варилась отменная уха. Главным рыбаком был Анатолий Поликарпович. Родился Анатолий Поликарпович в селе Аверино Сысертского района, детские годы прошли там же. Детство совпало с войной, жизнь была трудной и суровой. И служба в армии оказалась полна суровых испытаний. Молодым солдатом Анатолию пришлось участвовать в событиях в Венгрии. Это было в октябре – ноябре 1956 года, когда власть в стране захватила контрреволюция. Мне не известны подробности участия Анатолия в этих событиях, но служил он хорошо. За отличные показатели в боевой и политической подготовке и примерную воинскую дисциплину Анатолий был сфотографирован у развёрнутого знамени части.

После службы в армии Анатолий работал в совхозе, химлесхозе, а в конце 1964 года устроился в РКРМ‑2 кабельщиком‑спайщиком. Он быстро освоил эту специальность, принял участие в монтаже и симметрировании КМ‑17В и стал одним из ведущих кабельщиков‑спайщиков. Работал он настолько успешно, что 11.03.74 года приказом министра связи СССР № 75‑п Пыжьянову Анатолию Поликарповичу присвоено звание «Лучший кабельщик‑спайщик Министерства связи СССР». Так высоко было оценено профессиональное мастерство Анатолия Поликарповича. В 70‑е годы в эксплуатации появился коаксиальный кабель, и Анатолий Поликарпович освоил его монтаж. В конкурсах кабельщиков‑спайщиков Пыжьянов неизменно занимал призовые места.

Поликарпыч был человеком скромным, обладал пытливым умом и всегда старался внести что‑то новое в свою работу. Как все связисты‑линейщики, был большим любителем природы, прекрасным следопытом, любил рыбалку, охоту. Однажды свои способности следопыта он продемонстрировал мне на трассе КМ‑17В в районе Берёзового увала, показав следы присутствия диких кабанов, причем определил их количество, направление движения и что они поедали по пути. Неопытным глазом невозможно было определить, что здесь проходили кабаны.

Прошли годы, а воспоминания о совместной работе в годы молодости навсегда остались в памяти и несли свой отпечаток в последующем. Встречаться с Анатолием Поликарповичем мне всегда было радостно и приятно, у него всегда можно было почерпнуть что‑нибудь из житейской мудрости, услышать какой‑нибудь полезный совет. Жизнь его оборвалась рано. Анатолий Поликарпович Пыжьянов ушёл из жизни 9 марта 1985 года.

Банных Иван Иванович

{150} Иван Иванович проработал кабельщиком‑спайщиком и монтёром связи около 23 лет. Связистом он стал уже в зрелом возрасте, в 32 года. Начал работать с 17 лет сапожником. С 1949 по 1952 год служил в Советской армии.

После армии — снова работа в сапожной мастерской, а с июня 1962 года поступил в РКРМ‑2 на должность кабельщика‑спайщика. Мне довелось познакомиться с Иваном Ивановичем в сентябре 1963 года. Надо сказать, что кабельных магистралей в то время на эксплуатации было не так уж много, однако объём линейных работ был достаточно большим. Кабельная магистраль КМ‑17 часто подвергалась грозовым повреждениям, и приходилось уделять ей много времени. Кабельщики‑спайщики и измерители всегда были в работе, независимо от времени года. Но тогда мы все были молоды, и все нагрузки, невзгоды и испытания переносили легко и трудились с удовольствием и энтузиазмом. Иван Иванович обладал спокойным и уравновешенным характером, был трудолюбивым, покладистым, компанейским и глубоко порядочным человеком. Наступило время реконструкций и строительства новых магистралей, и здесь не обошлось без Ивана Ивановича, так как он к тому времени стал одним из опытнейших кабельщиков‑спайщиков. Мне много пришлось поработать с Иваном Ивановичем на симметрировании кабеля, его работа всегда отличалась высоким качеством и надёжностью. Это был человек, с которым общаться было приятно, так как он был профессионалом и очень внимательным, тактичным и воспитанным человеком. В трудовой книжке Ивана Ивановича много благодарностей и всевозможных поощрений. Самую высокую награду Иван Иванович получил 4 мая 1971 года, когда Указом Президиума Верховного Совета СССР он был награждён орденом Трудового Красного Знамени. В начале 70‑х годов Ивана Ивановича выбрали делегатом Всесоюзного съезда ВЦСПС. По завершении съезда делегатов‑связистов принимал министр связи Н.Д. Псурцев, вручал подарки. По приезде со съезда Ивана Ивановича стали приглашать на предприятия связи поделиться своими впечатлениями. Вот тут‑то и наступили тяжёлые испытания для нашего героя. Дело в том, что Иван Иванович не любил много говорить, его достоинства заключались в труде. Он мог выполнить любую, самую трудную и тяжелую работу, а выступить перед большим количеством людей для него было тяжёлым испытанием. Вот таким прекрасным и уважаемым человеком был Иван Иванович Банных, наш дорогой товарищ и друг. В 1985 году в возрасте 55 лет Иван Иванович ушёл на пенсию. Хотелось порыбачить, отдохнуть, но долго на пенсии ему не пожилось, в октябре 1987 года Иван Иванович скончался.

Нелюбин Юрий Григорьевич

{152} Годы замкнули жизненный путь. Много это или мало? И много, и обидно мало. Много, потому что за плечами груз годов. Мало, потому что годы пролетели быстро.

В июне 1941 года началась война, отец Григорий Степанович ушёл на фронт в первый же день войны, в сентябре Юрий пошёл в первый класс в посёлке Монетном Берёзовского района Свердловской области. Отец погиб в 1942 году, на плечи мамы Люции Ансовны, латышки по национальности, легли заботы по воспитанию четверых детей. Все, кто выжил в годы войны, знают тяготы этого времени, и, несмотря ни на что, людей не покидала уверенность, что победа будет за нами. На этом удивительном феномене были воспитаны дети военного времени, к числу которых принадлежал Юрий Григорьевич. Оставшись в семье единственным мужчиной, Юрий рано познакомился с мужской домашней работой. Прилежная учёба в школе сочеталась с работой по домашнему хозяйству. Огород, козы, куры и прочие домашние дела — иначе прожить было трудно. В труде воспитался характер, самостоятельность в принятии решений. Такой не пропадёт и не сникнет перед трудностями и при любых обстоятельствах будет хозяином положения. После окончания 7 классов, рано возмужав, Юрий поступает в Свердловское художественное ремесленное училище № 42. Учась в школе и ремесленном училище, Юрий принимал активное участие в общественной работе, был постоянным редактором стенгазет, избирался делегатом районных комсомольских конференций. С отличием окончив в 1954 году училище, Юрий работал столяром‑краснодеревщиком на заводе «Уральский пролетарий» и в 1956 году был призван в ряды Советской армии.

Служба была нелегкой. В Тоцком‑2 Чкаловской (ныне Оренбургской) области прослужил три года и четыре месяца, за успехи был награждён Похвальным листом. Отслужив в армии, Юрий возвращается домой и с 1959 по 1966 год работает на Монетном ремонтно‑механическом заводе столяром, слесарем. В 1966 году Юрий Григорьевич поступает на работу в РКРМ‑2 линейным электромонтером. В это время была сдана в эксплуатацию КМ‑540, которая проходила в районе Монетного. Основной побудительной причиной такого решения, думаю, стала любовь к природе, лесу, охоте и рыбалке — не секрет, что практически все линейщики страдают этой страстью. Юрий Григорьевич как‑то сам признался, что любит работать на природе. Так в возрасте 32 лет Нелюбин Ю.Г. стал связистом. Его заметили, и вскоре он стал электромехаником, а в 1968 году назначили на должность начальника КУ‑13.

Кабельный участок № 13 считался трудным, на обслуживании находилось большое количество разных кабелей, которые к тому же подвергались грозовым воздействиям. В 1970 году Юрий Григорьевич успешно заканчивает Свердловский электротехникум связи. В должности начальника кабельного участка проявился организаторский талант Нелюбина Ю.Г., который позволил бы подняться ещё выше по служебной лестнице, но он нужен был на этой должности. Нужно было обеспечить бесперебойную работу магистралей на порученном участке, вовремя провести ремонтные и профилактические работы, обеспечить своевременный выезд аварийных бригад в случае повреждений. Всё это успешно им решалось. Являясь прекрасным измерителем, Юрий Григорьевич признавал только один прибор (ВВМ), с помощью которого можно точно найти место повреждения кабеля, и изрядно в этом преуспел, находил повреждения точно и быстро их устранял. Они в основном имели грозовой характер, и за сезон приходилось устранять до 40 – 50 мест пониженной изоляции жил кабеля. Работа обычно затягивалась, не укладывалась в рамки сезона. Помню, приходилось поздравлять Юрия Григорьевича с 50‑летним юбилеем 4 ноября 1984 года в районе Верхней Дубравы на участке НУП‑10 – ДУС КМ‑540, где он занимался с бригадой устранением места пониженной изоляции.

Особенно трудно приходилось работать при авариях, когда шли простои связей. Несмотря на время суток, рабочий день или выходной, бригада должна выехать вовремя, в жёстко установленные сроки. Далее нужно пропустить связи по временному варианту и после этого непосредственно заниматься нахождением места повреждения. При этом, кроме физических нагрузок, бригада и в первую очередь руководитель испытывают на себе огромный пресс психологической нагрузки, нужно вовремя сообщить обо всех своих действиях тем, кто ждёт быстрейшего устранения аварии. Всё это пришлось на себе испытать Нелюбину Ю.Г., и он успешно преодолевал эти нагрузки. Имея достаточно закрытый характер, Юрий Григорьевич стойко переносил невзгоды, а порой и несправедливости. Жалоб и сетований на трудности от него не было слышно. В коллективе работали разные люди, с разными характерами и недостатками, но что‑то не слышал я от него негативную оценку того или иного товарища, со всеми он старался работать ровно, иногда прощая достаточно существенные недостатки подчинённого. Любил Юрий Григорьевич хорошую шутку и, как говорят сейчас, приколы, мог иногда довольно удачно подшутить над человеком, не нарушая его достоинства. Как руководитель кабельного участка, он всегда возглавлял бригаду при выполнении трудоёмких линейных работ, беря всю ответственность на себя. Наград и званий Юрий Григорьевич не получал, хотя своим трудом он их заслужил.

Для нас, его знавших, на всю оставшуюся жизнь останется память об этом замечательном человеке, нашем друге и товарище.

Муравьёв Александр Михайлович

{155} Муравьёв Александр Михайлович родился 15 июня 1946 года в Навле Брянской области, в 1965 году закончил профтехучилище треста «Межгорсвязьстрой» в Навле по специальности «каменщик» и прибыл в Свердловск в СМУ‑16. Работы по специальности не было, и его направили в город Кунгур на прорабский участок Тетерева В.М. для выполнения разных заданий. В сентябре 1965 года я прибыл в Кунгур симметрирования кабеля, сформировал бригаду, в состав которой входили кабельщики‑спайщики из ростовского управления: Рымарев Эдуард из Грозного, Дробинин Захар из Гагр, Андрианов Анатолий из Сочи, Овсянников Михаил из Свердловска, и приступил к работе. Через некоторое время, по независящим от нас обстоятельствам, бригада лишилась генераторщика Овсянникова Михаила, работа остановилась. Тогда Тетерев говорит: «Есть у меня один парень, болтается без дела, попробуй его, может быть, потянет». Узнав о его специальности, я с большим сомнением согласился. Делать было нечего. Так я познакомился с Муравьёвым Александром. В то время это был молодой, красивый 19‑летний парень, вступающий в самостоятельную жизнь, нуждающийся в поддержке старших товарищей. Забегая вперёд, скажу, что по удивительным стечениям обстоятельств Александр начал свой трудовой путь у меня генераторщиком и закончил этот путь ровно через 30 лет в сентябре 1995 года генераторщиком же, когда я симметрировал кабель на Новоуральск. Это уже был больной человек, которому очень хотелось работать, он находился на инвалидности.

Вернемся к более ранним событиям. Он быстро вписался в коллектив и стал хорошо работать. Был, правда, один неприятный инцидент, когда по вине Александра была разморожена отопительная система в вагончике. Это было в совхозе «Голдыревский». На октябрьские праздники бригада разъехалась, ростовчане — к своим в Кунгур, я — в Свердловск, а Александр остался жить в вагончике. Надо сказать, что жили мы на частной квартире, но он на время нашего отсутствия решил пожить в вагончике. Несмотря на подробный инструктаж, он за время праздников умудрился заморозить отопительную систему, за что был примерно наказан. Здесь же, в Голдыревском, мы приучили его к бане. Несмотря на то что суббота у нас была рабочим днем, вечером мы обязательно парились в бане. Помню его первое посещение бани. Я, надев шапку и рукавицы, решил поддать жару, а Александр блаженно устроился на скамейке, ничего не подозревая. Когда я поддал жару, Александр вскрикнул и бросился на пол. Так он приучался к бане. Уже в 80‑х годах Саша, став большим любителем бани, приучил уже меня снова к бане и неизменно после Петрова дня напоминал, что пора заготовлять веники. Когда закончились работы по симметрированию, а это было в конце декабря, и мы уже разъезжались, Александр сказал мне: «Рудольф Ефимович, я постараюсь стать измерителем». Как это давно было! Мне самому ещё не было 30 лет, а он уже тогда считал меня пожилым. После этих слов я, уже будучи в Свердловске, подарил ему комплект книг по электрическим измерениям. Повторно мы встретились в середине 70‑х годов. Он продолжал работать в СМУ‑16. За это время он освоил специальность кабельщика‑спайщика, стал прекрасным измерителем и не забросил специальность каменщика. Это был уже не тот шалопай, с которым я работал в 60‑х годах. Это был настоящий профессионал своего дела, да к тому же ещё и трудоголик. За это время он женился и ожидал получения квартиры в строящемся доме на ул. Фрунзе. Помню, при встрече я его позвал к нам на работу, после того как получит квартиру, и в 1977 году он устроился к нам в ремонтно‑восстановительную бригаду (РВБ) кабельщиком‑спайщиком. Через 2 – 3 года он возглавил РВБ ТУСМ‑2. Надо сказать, что он с энтузиазмом вступил в должность инженера РВБ. Ему не страшны были трудности этой достаточно тяжёлой и ответственной работы. Он всё это прошёл на стройках СМУ‑16. РВБ, плохо укомплектованная кадрами, стала пополняться специалистами высокой квалификации из СМУ‑16.

Александром Михайловичем была создана боеспособная, высококвалифицированная бригада, способная выполнять любую линейную работу. Они успешно выполняли работы не только в ТУСМ‑2, но и в других ТУСМ. Бригада быстро и оперативно выезжала и устраняла линейные повреждения, осуществляла замену отслуживших срок кабелей, активно участвовала в реконструкции кабельных магистралей, устранении негерметичностей.

Александр очень любил свою работу, бригада всегда была укомплектована необходимым имуществом, оборудованием и приборами. Практически всё новёое всегда проходило обкатку в бригаде. Александр Михайлович имел беспрекословный авторитет в своём коллективе, не гнушался сам выполнять любую черновую работу. Я, хотя и был старше его, многому у него научился. Как человек Александр Михайлович был деликатным и с врождённой внутренней культурой. В семейной жизни у Муравьёвых, хотя они жили в ладу, отсутствие детей сказывалось. Александр говорил мне, что не может бросить Зою после стольких лет совместной жизни. Зоя в свою очередь говорила, что потеряла смысл в жизни. С возрастом стали проявляться болезни. Александр, и до этого далеко не трезвенник, стал выпивать больше положенного. Обострилась болезнь почек, боли пытался заглушить водкой. Операцию делать нельзя — больное сердце не выдержит. В общем, дело дошло до инвалидности. Пятидесятилетний юбилей Александр встречал в 6‑й горбольнице на больничной кровати. Я приезжал к нему один, вручил приемник, купленный в складчину, выпили по бокалу шампанского (сказал, что врач немного выпить разрешил).

Это было 15 июня 1996 года. Умер Александр Михайлович Муравьёв 30 ноября. Похоронен на сельском кладбище в Курганово, в прекрасном месте. Таково было его желание, ему очень хотелось, чтобы его посещали товарищи и друзья. Желание его исполняется, каждый год мы его товарищи приходим на могилу Александра в день его смерти. Зоя не больше полугода пережила Александра и похоронена на Нижне‑Исетском мусульманском кладбище рядом со своей мамой.

Чмырь Николай Иванович

{159} Николай Иванович Чмырь родился в селе Арбузинка Арбузинского района Николаевской области 2 февраля 1925 года. Детство его было нелёгким, пришлось побывать во время войны в оккупации, а в 44 – 45‑м годах был угнан в Германию, хотя об этом факте он никогда, несмотря на многолетнее общение с ним, не упоминал. После войны Николай Иванович закончил Одесский техникум связи и работал техником в Курганском ЛТУ, а в 56 – 59‑м годах закончил ускоренный курс Одесского электротехнического института связи. На нашем предприятии Н.И. Чмырь стал работать с августа 1964 года, если мне не изменяет память. До этого довольно продолжительное время он трудился в РКМ‑1 УКМ‑8 в должности инженера РВБ. Естественно, по сравнению с нами он был наиболее опытным кабельщиком‑линейщиком. Работать у нас он стал в должности инженера производственной лаборатории управления и сразу же активно включился в решение актуальных вопросов эксплуатации кабельных магистралей. Это реконструкция магистралей, ввод новых магистралей, грозозащита и много других вопросов по эксплуатации. Николай Иванович не боялся командировок, хотя условия работы и проживания были нелёгкими. Приходилось ночевать в вагончиках, на полу служебных помещений и даже в термокамерах НУП. Я всё это тоже прошёл, так как много с ним работал, иногда вместе, иногда порознь.

Вспоминая 60‑е годы, могу точно заявить, что в командировках мы находились не менее полугода, если говорить о календарном годе. Несмотря на довольно приличную разницу в возрасте, я никогда её не чувствовал. Какие побудительные мотивы заставляли работать в столь жёстких условиях? Можно было спокойно устроиться на станции — полученные знания в институте позволяли сделать такой выбор. Всё дело в том, что линейная работа — квинтэссенция связистской работы, и Николай Иванович, как один из немногих, чётко это знал. Поэтому он мог сутками работать в НУП, в холодном, необогретом, ради того, чтобы получился требуемый параметр по защищённости между парами кабеля при симметрировании, или, допустим, в более поздние годы — необходимый параметр по изоляции в цепи прохождения ВЧ тракта от входного бокса до выходного на НУП К‑60П при грозозащите оборудования. Ему нравилась такая работа, и она приносила ему большое моральное удовлетворение. Поражала его невероятная усидчивость — если работа не шла, то он никогда не отчаивался, а продолжал целеустремлённо добиваться нужного результата, в этом вопросе у него практически не было компромиссных решений. От него никогда не было слышно жалоб на трудности. Только один раз, когда он был в моём подчинении, и уже в пенсионном возрасте, в НУП Николай Иванович спокойно, без раздражения сказал мне: «Рудольф Ефимович, замучил ты меня своими работами». Эта фраза потрясла меня, так как за много лет я никогда не слышал от него чего‑нибудь подобного. Я сразу же взглянул на него по‑иному и увидел, что мой друг и товарищ стал старым и уставшим человеком, и это открытие так расстроило меня, что я чуть не заплакал. Когда мы стали у НУП собирать измерительные провода, Николай Иванович стариковской походкой пошёл выдёргивать штырь заземления, измерительный провод от другого заземления зацепился за ногу и потянулся за ним. Леонид Константинович Сапожников, тоже ветеран, заметив это, молча отвёл глаза.

Николай Иванович долгое время работал главным инженером ТУСМ‑2. Мне трудно давать полную оценку его деятельности в этой должности, но думаю, что он был хорошим главным инженером. Несмотря на принимаемые меры, повреждаемость кабельных магистралей при грозовых воздействиях была достаточно высокой, случались повреждения и от сторонних организаций, и все вопросы по повышению надёжности работы магистралей занимали главного инженера. В этой должности он проявил себя работоспособным, технически грамотным руководителем. Всё новое, способное улучшить работу предприятия, старался внедрить. Ответственность за принятое решение всегда брал на себя. Дела в ТУСМ‑2 шли неплохо. Не знаю, по какой причине, хотя и догадываюсь, тогдашнее вышестоящее начальство из ТЦМС‑14 не очень жаловало его. К сожалению, Николай Иванович слыл поклонником Бахуса, и во время одного из сложных для предприятия моментов произошел срыв. После этого случая он был снят с занимаемой должности и переведён в производственную лабораторию, где проработал более 10 лет и прекрасно себя проявил. Работником он был замечательным, всегда был занят делом, принял самое активное участие в работах по грозозащите кабельных магистралей. Николаем Ивановичем была разработана технология работ по переводу магистралей на схему «провод – провод» для наших условий, им разработаны конструкции защитных устройств, устанавливаемые в блоки защищаемой аппаратуры. Он принял самое активное участие в работах по грозозащите, которые проводились не менее 5 лет, участвовал во внедрении стандарта по защитным заземлениям, постоянно занимался ремонтом блоков аппаратуры, был активным рационализатором. Он имел для нас довольно странную фамилию — Чмырь, которая переводится с украинского — «шмель». Он действительно напоминал трудягу‑шмеля своей методичной, целеустремлённой работой. Николай Иванович любил пошутить, вспомнить какую‑нибудь весёлую историю. О нём я тоже могу рассказать 10 – 15 интересных случаев. Расскажу один эпизод, который любят вспоминать старые кабельщики. Дело было на грозовом повреждении в тайге. В котловане сидел Пыжьянов Анатолий Поликарпович, ныне покойный, у котлована стоял Николай Иванович, как и положено по технике безопасности. Через какое‑то время Николай Иванович отошёл в сторону от трассы метров на 10 по малой нужде. Сделав дело и покрутившись на месте, Николай Иванович понял, что потерял ориентир. Пыжьянов — мужик хитроватый, заметив это, стал наблюдать. Через некоторое время Николай Иванович, сложив ладошки и имитируя голос издалека, крикнул: «Котлованы‑ы!» На что Пыжьянов тоже, сложив ладошки, приглушенно ответил: «Мы зде‑есь!» Минут через десять Николай Иванович подошёл к котловану, таким образом, сохранив своё реноме.

Таким был наш друг и товарищ Чмырь Николай Иванович, умер он 25 декабря 2001 года.

Памяти Павла Фёдоровича Абрамова

{163} Передо мной фотография Павла Фёдоровича, фотография времен, когда он был начальником кабельного участка в Ачите. Прекрасное чистое лицо, выразительные, грустные глаза — вот таким остался он в моей памяти. Встречались мы не часто — на юбилеях друг друга не участвовали, в дружеских застольях сиживали тоже нечасто. Но этим ли определяется истинная дружба и симпатия между людьми?

Родившись в мордовской деревушке Языковке 10 июля 1933 года, Павел Фёдорович мальчишкой сполна хлебнул все невзгоды довоенного, военного и послевоенного времени. Большая семья, отец в 41‑м году ушёл на фронт, мать заболела и вскоре умерла, отец с фронта пришел инвалидом, без руки. Тяжёлая жизнь продолжалась до ухода в армию. В армию Павел ушёл с радостью, так как только там был сыт и одет. Из армии домой уже не вернулся.

Дети, родившиеся до войны и перенёсшие все тяжести военного времени, росли трудно и, как правило, были невелики ростом и несколько неказисты. Но они обладали другими достоинствами — не боялись трудностей, имели неукротимое желание выучиться и выйти в люди, были верны дружбе и данному слову, в большинстве своём были не способны на подлый поступок, и можно ещё перечислить массу достоинств, которые были свойственны этому поколению.

Почему так прекрасны изделия из карельской берёзы, ведь она выросла в экстремальных условиях и неказиста на вид, почему лиственница, выросшая в суровых полярных условиях, крепка, прочна и долговечна? В тяжёлых условиях существования у них развились другие качества и достоинства. Так образно можно охарактеризовать детей военной и послевоенной поры.

На кабельные магистрали — в ОУП‑6 в Красные Поляны (тогда называлась Погорелово) Павел Фёдорович пришел в 1966 году, уже поработав на ряде несвязистских предприятий. Красные Поляны – небольшая деревня, отделение совхоза «Криулинский». Получил так необходимую квартиру и приступил к исполнению должности электромеханика НУП, супруга Людмила Александровна тоже была принята на работу электромехаником ОУП.

Кабельная магистраль 17В только что была сдана в эксплуатацию, персонал для обслуживания был набран, совершенно не имеющий опыта работы. Начальник РКРМ‑2 Хромов Владимир Николаевич примерно в это же время пригласил меня на должность старшего инженера по кабельным магистралям, тогда ещё не было должности зам. начальника РКРМ‑2. Организация эксплуатации магистрали проходила с большими трудностями, особенно на ОУП‑6.

При монтаже аппаратуры НУП работники монтажного управления на оборудовании К‑60 применили схему дистанционного питания с переходом цепей питания с одного кабеля на другой с целью уменьшения межсистемных влияний по трём цепям. Не вдаваясь в детали, скажу, что вопрос этот был надуманный, и сделано это было не без влияния некоторых специалистов управления. Аппаратура К‑60 была вполне защищена от влияния через третьи цепи фильтром Д‑8, установленным в цепи между линейным и фантомным трансформаторами. Принятая схема дистанционного питания создавала сложности в эксплуатации, тем более что обслуживающий персонал был неопытный. Было принято решение сделать перемонтаж схемы дистанционного питания на общепринятый вариант. И вот на этой работе Павел Фёдорович совместно с другим электромехаником НУП Анатолием Александровичем Кашкаровым получили боевое крещение. В работе принимал участие и я. Надо сказать, монтажники, не откорректировав техническую документацию, внесли изменения в монтажную схему фильтра питания, и нигде эти изменения не были зафиксировали. Я проработал с ними на двух НУП, заболел гриппом, и остальную работу они выполнили самостоятельно. После это уже были электромеханики, способные выполнить любую работу на оборудовании НУП.

Наступила весна, ко всем трудностям добавилась ещё одна — уволился начальник кабельного участка Штейман В.Н. Нужно искать начальника. Привозил я одного товарища из Кокчетава с довольно странной фамилией Пузеня. Он походил, посмотрел, ничего не пообещал, уехал. Через некоторое время вызывает меня Владимир Николаевич и говорит, что надо ехать и назначать начальника из своих товарищей, остановились на двух кандидатурах — Абрамов П.Ф. и Кашкаров А.А. Один из них должен стать начальником, другой ст. линейным электромехаником. Нужно было заменить Бажина, так как он не справлялся с работой. Право выбора Владимир Николаевич дал мне. После проведения собрания на участке, где решались текущие вопросы и вопрос о перемещении Бажина на должность монтёра или кабельщика‑спайщика с достаточно высоким разрядом, я оставил в кабинете двух кандидатов на должность начальника и ст. линейного электромеханика. Задаю им вопрос: «Кто хочет быть начальником? К окладу ст. электромеханика начальник РКРМ‑2 приплюсовывает 20 процентов оклада, выбирайте должности». Сидят, молчат, продолжаю беседу. Нужно принимать решение самому. Смотрю на Павла Фёдоровича, очень нравится мне этот мужик, и говорю ему: «Павел Фёдорович, предлагаю тебе занять должность начальника, а Анатолию Александровичу должность старшего электромеханика. Согласны?» Отвечают: «Согласны». Скажу по правде, мне хотелось, чтобы начальником был Павел Фёдорович, хотя должность начальника заслуживал и Кашкаров, впоследствии долго и успешно работавший начальником ряда цехов. Но Павел Фёдорович мне казался более основательным, будет работать долго, никуда не уйдёт и не уедет, что впоследствии и подтвердилось.

С приходом Павла Фёдоровича на должность начальника работа участка значительно улучшилась. Справедливый, требовательный, глубоко порядочный, умеющий работать с людьми, трудолюбивый руководитель стал одним из лучших начальников цехов.

В 1974 году цех, возглавляемый Павлом Фёдоровичем, переехал в райцентр Ачит, и я как начальник техотдела управления участвовал в комиссии по приёмке ОУП‑12. Это уже был цех с просторными помещениями, укомплектованный квалифицированными специалистами, с хорошим жильём. Прошло всего 7 – 8 лет — и такая огромная разница! Конечно, мне было очень радостно за Павла Фёдоровича — это был и его успех.

В 1978 году был организован ТУСМ‑8, и должность начальника вполне заслуженно была предложена Павлу Фёдоровичу Абрамову. У меня перед этим назначением был разговор с ним, и я не очень рекомендовал ему уходить на эту должность, так как территория зоны обслуживания организуемого ТУСМ была очень велика — от Камы до Уральских гор, захватывала Пермскую, Свердловскую и Челябинскую области. Трассы кабельных линий на некоторых участках были очень сложны для обслуживания, кроме грозовых повреждений случались довольно частые размывы кабельных линий в речках и реках, в Пермской области наблюдались карстовые явления. Всё это я знал не понаслышке, все трассы объезжал и знал слабые места. В составе ТУСМ было пять цехов. Павлу Фёдоровичу хотелось поработать на новой, более ответственной работе, которую он, несомненно, заслужил. И надо сказать, что он успешно справился с этой должностью. ТУСМ, возглавляемый им, был в числе лучших. Помню, он одно время усиленно предлагал мне поработать у него в ТУСМ, но я не решился на такой шаг и сейчас несколько жалею об этом.

Я уже писал в начале, что встречались мы нечасто, но эти редкие встречи для меня всегда были радостными и приятными. Особенно запомнилась встреча в Ташкенте в начале 70‑х годов, когда он приехал на курсы в Ташкентский институт связи. Он нашёл меня и приехал ко мне в гости с Седых Виктором. Сколько воспоминаний о товарищах, о работе, о семьях и планах было сказано в этот вечер! И уже позже, когда я снова работал на Урале, при встречах Павел Фёдорович с гордостью говорил о своих сыновьях, которые получили высшее образование, которое не смог получить он по не зависящим от него обстоятельствам. Пережив военное лихолетье, голод, он не потерял чувство любви к Родине и своим самоотверженным трудом получил от неё признание, неоднократно выдвигался депутатом районных советов, заслуженно носил звание «Мастер связи».

Умер Павел Фёдорович Абрамов 18 сентября 2002 года, не дожив до 70‑летия. Перед смертью в июле я побывал у Павла Фёдоровича, и мы долго говорили с ним, вспоминали о совместной работе, детях, и я никак не думал, что мой друг так быстро уйдёт из жизни, всё‑таки питалась какая‑то надежда на чудо выздоровления. Известие о смерти Павла Фёдоровича я узнал в день похорон, находясь в командировке. Прости меня, дорогой друг. 18 сентября 2004 года

Щелконогов Владимир Петрович (1947 – 2003)

{168} Щелконогов Владимир Петрович родился в селе Клевакино Каменск‑Уральского района Свердловской области. В 1964 году окончил среднюю школу и поступил в Свердловский электротехникум связи, который закончил в 1966 году. С 4 января 1967 года по 3 декабря 1968 года служил в рядах Советской армии. После службы 35 лет проработал на различных предприятиях, но всегда был связистом: монтёром, кабельщиком‑спайщиком, мастером, электромехаником, старшим электромехаником, главным инженером и в последние годы начальником цеха (ЦЛКС‑26) в ТУСМ‑2 Уральского филиала «Ростелеком». После окончания техникума связи Владимир Петрович не сразу получил должности, соответствующие его статусу, а трудился на рабочих должностях и многое умел делать сам, своими руками. Имея прекрасную теоретическую подготовку, Петрович, так мы звали его в последние годы, являлся специалистом экстра‑класса. Поэтому назначение его начальником ЦЛКС‑26 явилось вполне обоснованным и правильным решением. Познакомился я с ним в начале 1981 года, когда он приехал из Казанского ТУСМ на конкурс кабельщиков‑спайщиков в с. Курганово. Запомнился он тем, что, прекрасно выполнив монтажную работу, допустил нарушение правил противопожарной безопасности и не смог занять призовое место. Ранее представители этого ТУСМ не особенно отличались на конкурсах.

На нас, работников ТУСМ‑2, участвующих в конкурсной комиссии, Щелконогов В.П. произвёл очень хорошее впечатление. Муравьёв Александр Михайлович, в то время инженер‑руководитель РВБ, сам прекрасный специалист, пригласил его к себе в РВБ. Квартиру он получил в Курганово. Работая кабельщиком‑спайщиком 6‑го разряда, Владимир Петрович прекрасно себя проявил, к тому же он знал аппаратуру НУП К‑1920 и мог при необходимости производить переключения при аварийных ситуациях. Кроме этого, он хорошо знал приборы ВВМ и ПКП всех типов и, конечно, все типы локаторных приборов. Он очень был чуток и восприимчив ко всему новому и с удовольствием осваивал прогрессивные методы монтажа кабеля. Причем не с подачи сверху, а сам проявлял инициативу. Как, например, в случае монтажа кабеля с алюминиевой оболочкой методом прессования. Во многом благодаря ему был внедрен этот метод у нас на предприятии. Прекрасно монтируя кабель КМБ‑4, он не остановился на этом. Ему хотелось быть лучше всех, и он в свободное от работы время занимался монтажом кабеля, в основном в ночное время. Об этом никто не знал. Знал только я с Муравьёвым, сейчас можно открыть эту тайну. Во время этой подготовки Владимир Петрович изготовил стенд, на котором наглядно можно было проследить, как монтируются кабели, находящиеся у нас в эксплуатации: КМБ‑4, МКТСБ‑4, МКСБ, МКПВ. Стенд был прекрасно выполнен и долго служил пособием для монтажных работ. Он и сейчас сохранился и представляет определённую историческую ценность. В результате упорной и настойчивой учёбы Владимир Петрович достиг выдающегося мастерства. В 1985 и 1986 годах он занимает 1‑е место на конкурсе «Лучший кабельщик‑спайщик ТЦУМС‑14». 14 января 1985 года за победу на Всесоюзном конкурсе профессионального мастерства кабельщиков ТЦУМС он, заняв 1‑е место, награждается Почётной грамотой МС СССР и ЦК профсоюза работников связи и памятным подарком — фотоаппаратом «Киев». Слышал от очевидцев, что членов комиссии удивило высочайшее качество пайки скруток жил и муфты.

2 апреля 1987 года Владимир Петрович Щелконогов удостоился звания «Лучший кабельщик‑спайщик Министерства связи СССР». Владимир Петрович прекрасно проявил себя на реконструкции КМ‑61 и на других объектах. Но в 1987 году он был необоснованно наказан по инициативе главного инженера ТЦУМС‑14. Владимир Петрович, человек заслуженный и знающий себе цену, был оскорблён и возмущён, и 2 июня 1987 года уволился и уехал в Татарию, где устроился по специальности и вскоре был назначен на должность главного инженера в одном из предприятий связи. Но всё‑таки он родился на Урале, все его родственники жили здесь, и он периодически появлялся в Свердловске и обязательно заезжал к нам. Проработав в Татарии более 10 лет, он снова устроился к нам кабельщиком‑спайщиком. Рана от незаслуженного наказания зажила, а руководство ТУСМ‑2 с удовольствием приняло классного специалиста. Это случилось 2 марта 1998 года, а 1 октября 1998 года Щелконогов Владимир Петрович был назначен начальником ЦЛКС‑26. В Татарии в Нижнекамске Петрович продал 2‑комнатную квартиру, сад, а в Курганово купил небольшой дом с огородом. Дом находился на центральной улице, и я, проезжая мимо, с удовольствием наблюдал, как преображается захудалый, незаметный домишко. Сначала в огороде появилась баня, потом потихоньку был обшит дом, перекрыт небольшой двор, появились новые ворота. Всё это он делал вечерами в свободное от работы время. В цехе тоже дела шли неплохо — отремонтировали служебное помещение, был наведён порядок в гараже и складских помещениях.

Был решён вопрос со служебными связями, появились дополнительные служебные каналы благодаря установке армейской трёхканальной аппаратуры, которую где‑то раздобыл инициативный начальник.

Цех приступил к эксплуатации оптических линий связи, начали подготавливать персонал к их обслуживанию. И сам начальник не хотел отставать. В октябре или ноябре 2001 года Владимир Петрович съездил на курсы по эксплуатации оптических кабелей в Самару. Возвратился с курсов поездом до Челябинска, а из Челябинска в Екатеринбург — автобусом. В этот субботний день мы, работники лаборатории и работники его цеха, занимались на КМ‑61АС. Плохо работала телемеханика К‑3600, шли сбои, и причина нами была выявлена — обнаружена некачественная пайка сигнальной жилы. Я находился на НУП, по «служебке» мне сообщили, что с челябинского автобуса сошел Щелконогов и находится у телефонного колодца у служебной машины и после работы поедет в Курганово с бригадой. Кроме этого передали, что он приехал больной.

После приезда из Самары Владимир Петрович недели две продолжал работать, несмотря на недомогание, мотивируя это тем, что накопилось много дел. Выздоровление не наступало, пришлось ложиться в больницу. Толком причину заболевания не установили, и лечение проводили неквалифицированно. Оно затянулось на длительное время, состояние здоровья Владимира Петровича было тяжёлое, дошло до того, что он даже не мог поднимать руки и вставать с кровати. При дальнейшем лечении стали применять анаболические средства, и состояние здоровья стало улучшаться. Через некоторое время он смог выйти на работу. Но навалилась другая напасть — стал набираться вес и ухудшаться зрение. При отказе от применения анаболических средств резко ухудшилось состояние здоровья, которое привело к смертельному исходу.

Так ушёл из жизни энергичный, в расцвете сил и здоровья Владимир Петрович Щелконогов. Ко всему сказанному хочу добавить, что это был волевой и добрый человек. Его жизнь не была лёгкой и безоблачной, многое пришлось пережить. Он волевым усилием смог избавиться от пристрастия к алкоголю и курению. Петрович обладал незаурядным умом и трудолюбием. Любил свою профессию и ещё много бы мог сделать полезного для коллектива. Поэтому его утрата для нас, его товарищей, была горька и невосполнима. Проезжая по улице Ленина в Курганово, всегда смотрю на дом № 22 и вспоминаю Владимира Петровича Щелконогова.

Славный город Шадринск

{172} За годы работы на междугородных кабельных линиях связи пришлось проехать и побывать во многих городах, сёлах, деревнях, кишлаках и различных уголках нашей Родины. Некоторые из них проезжал и больше туда не возвращался, в некоторые возвращался, а потом долгие годы не было туда дороги. Но среди городов и сёл были такие, в которых приходилось бывать неоднократно и полюбить их. Вот, например, Шадринск. Первый раз я был в нем в 1966 году, и если вычесть 8 лет моего пребывания в Средней Азии и к этим годам приплюсовать пару лет и вычесть эти годы, то можно сказать, что я ездил в Шадринск 30 лет и каждый год не по одному разу. Могу смело сказать, что я бывал в нём не менее 60 раз, а может даже более. Поэтому мне хочется рассказать об этом замечательном городе.

Шадринск основан в 1662 году как Шадринская слобода. Основателем слободы является Юшко Мелечкин, правда, в других источниках называется Юшко Соловьёв. Думаю, что это одна и та же личность. В толстом энциклопедическом справочнике, изданном в 1985 году, о Шадринске говорится дословно: «Шадринск, г. (с 1737) в Курганской области, ж. д. ст. 83 т.ж. (1981). Машиностроение и металлообработка, пищ., легкая пром‑сть. Пед. ин‑т. Театр». До обидного мало, даже меньше, чем о скульпторе Шадре И.Д., уроженце этого города, сменившего фамилию Иванов на Шадр. Авторы справочника явно недооценили роль этого города, сыгравшего выдающуюся роль в становлении Российского государства. В Зауралье в те далекие времена три поселения были форпостами становления государства — Тобольск, Шадринск и Далматово, последнее почему‑то некоторые авторы незаслуженно называют заштатным. В Сибири в то время правительством было создано девять русских селений, обеспечивающих поток ратных людей и добровольцев, охочих людей и желающих обосноваться на новых землях. К таким пунктам относились: Тюмень (1586 г.), Тобольск (1587 г.), Пелым (1593 г.), Тара (1594 г.), Верхотурье (1598 г.), Туринск (1600 г.), Томск (1604 г.), Кузнецк (1615 г.), Енисейск (1619 г.).

Поговорим о Шадринске и о его роли в этом великом проникновении на восток. Предполагают, что название «Шадринск» происходит от татарского слова «шедра» — поляна, селение на поляне. Думаю, более правдоподобна другая версия названия города, если проследить историю заселения края, но об этом несколько позже. Территория Шадринского района когда‑то была заселена финскими племенами (по Гумилёву Л.Н., в III веке новой эры они покинули эти места), о чём свидетельствуют многочисленные захоронения в виде курганов, которые мало исследованы, и содержимое этих курганов постепенно изымалось последующими поколениями жителей этих местностей. Но память о живших когда‑то здесь племенах частично сохранилась в том, что местное население называло эти племена чудь, а иногда чудаки. Да, действительно здесь проживали племена чудь, которые покинули эти места в связи с изменением климатических условий. Кто‑то среди них не хотел покидать эти места, они вырывали землянки, подрубали опоры и вместе со скарбом оставались в земле. Об этом факте существуют легенды, и, может быть, поэтому иногда зовут их чудаками. Это была «чудь белоглазая» — скифы, которые ушли на север и проживали на пространствах от Чудского озера до Полярного Урала. Храбрые, воинственные, верные воины объединились со славянскими племенами и создавали Ладогу, Киевскую Русь, Великий Новгород, Московское государство.

М.В. Ломоносов писал: «Старобытные в России обыватели, славяне и чудь, по преданиям наших летописателей известны… Обои народы одержали великое участие в обширном сем земель пространстве. Славянское владение возросло с течением времени. Многие области, которые в самодержавство первых князей российских чудским народом обитаемы были, после славянами наполнились. Чуди часть с ними соединилась, часть, уступив место, уклонилась далее к северу и востоку. Показывают сие некоторые остатки чудской породы, которые по словесным преданиям от словенского поколения отличаются, забыв употребление своего языка. От сего не токмо много сел, но рек и городов и целых областей чудские имена в России, особливо в восточных и северных краях, поныне остались. Немалое число чудских слов в нашем языке обще употребляется.

Соединение двух сих народов подтверждается согласием в избрании на общее владение князей варяжских, которые с роды своими и со множеством подданных переселились и, соединив их, утвердили самодержавство».

То есть в северо‑западных областях в Древней Руси произошло объединение славян и чуди в единую нацию.

В более поздние времена территорию Шадринского уезда заселяли башкиры — башкирцы, потомки нагайских татар, прибывших из прикаспийских и донецких степей и поселившихся в конце XII века в районах Уральских гор. На этих же землях проживали мещеряки, потомки финно‑угорского племени, родственного мордве, и во времена Киевской Руси они жили на Оке и притоках Дона. От них осталось название — Мещерский край, оставшиеся там мещеряки превратились в русских. Мещеряки, переместившиеся в Казанское ханство, после его покорения Иваном Грозным частично ушли на башкирские земли. Перед революцией на Урале и в Приуралье их насчитывалось до 150 тысяч человек. После революции их не стало. Крещёные мещеряки стали русскими, мусульмане стали башкирами. Остались только фамилии Мещеряковы и Мишарины. Среди казанцев они выделялись, как мишари. Южную часть уезда когда‑то заселяли калмыки. О чём свидетельствует название п. Бродокалмак, расположенного на реке Тече, который можно перевести, как «калмыцкий брод». Мне несколько раз приходилось проезжать этот довольно крупный населённый пункт. Есть там урочище Калмацкая пядь, Калмацкая вершина, возвышающаяся на берегу Течи. Беспокойное и воинственное племя чёрных калмыков своими набегами на казахов способствовало добровольному вхождению в состав Русского государства двух казахских жузов. Вообще калмыки появились из монгольских степей, из Джунгарии, где своими набегами внушало такой ужас на соседей — китайцев и киргизов‑кайсаков, что те, объединившись, разгромили Джунгарию и приступили к уничтожению калмыков. Тогда они приняли русское подданство. Их пропустили через Оренбургскую линию в сторону Волги. Часть из них превратилась в оренбургских казаков, часть крестилась и вошла в Ставропольское казачье войско.

После роспуска Оренбургского казачьего войска и образования автономной республики большинство калмыков переехало в Калмыкию. Но и сейчас в бывших казачьих селениях попадаются типичные монголы с русскими именами — уральские калмыки. Северная часть уезда в районе Далматово, Будки была заселена татарами тюменского князя Илигея, который около 1640 года подарил земли основателю монастыря Далмату. Татары заселились на этих землях значительно позднее чудских племен. Заселение Зауралья русскими началось в первой половине XVII века. Сначала в окрестностях Далматовского монастыря на монастырских землях. А уже к концу века было основано около 200 слобод, чему способствовало богатство и плодородие земель, достаточное количество водных ресурсов, хорошие пастбища и обилие рыбных запасов в многочисленных озёрах и реках этого края.

Основная масса переселенцев прибыла из районов северо‑запада России. Это были жители Вологды, Великого Устюга, Тотьмы, Сольвычегодска, Холмогор, Каргополя, Мезени и других мест. Есть много признаков, подтверждающих активное участие жителей этих районов в освоении земель Зауралья. Возьмем хотя бы фамилии, например, Вологжанины, Устюжанины, Мезенцевы, Шестаковы, Паршуковы {176}, Поповы (самая распространённая фамилия в Архангельской области), Буторины, Стрекаловских, Шадрины. И ещё можно привести много других, имеющих распространение на северо‑западе России и в Зауралье. Кстати, Шадринск, скорее всего, имеет название от фамилии Шадрин (диалектное «шадра» – «рябь на лице от оспы»). Об этом же пишет авторитетный шадринский краевед Гаев И.М. Шадриных на севере много, особенно в Онежском и Щенкурском районах. На Байкале фамилия трансформировалась и идет как Шадринцев — сын шадринца. В Сибири много фамилий, оканчивающихся на ‑их, ‑ых. Долгих, Черных, Ильиных, Фоминых, Больших, Белых, Беспятых и др. Распространено мнение, что это сибирская фамилия, но нет, эти фамилии пришли с Сухоны из района Великого Устюга и Щенкурского района, а второй поток этих фамилий пришел из воронежского черноземья через Самару.

Возьмём замечательный диалектический словарь «Говор крестьян Шадринского уезда…», составленный в 1895 году жителем Шадринска Николаем Петровичем Ночвиным. Скажу сразу, что я являюсь уроженцем севера европейской части России и люблю этот край. Я воспитывался среди северян, а моя мама Татьяна Петровна дружила, наверное, с одной из последних сказительниц Севера Голубковой Маремьяной Романовной, автором трёх книг. В юности мне приходилось неоднократно встречаться с доктором филологических наук, знаменитым археографом Малышевым Владимиром Ивановичем, нашедшим рукопись «Жития протопопа Аввакума». Благодаря Малышеву В.И. я ещё больше полюбил свой край. Поэтому я с удовольствием познакомился со словарем Ночвина Н.П. Сколько там слов, знакомых с детства! Возьмем слово «кулига» — оно имеет несколько близких друг к другу значений. Клин земли, участок, не вошедший в табельный надел, ровное чистое место, небольшой покос, пожня, стоящая особняком среди леса, или пашня и так далее. Старики на севере при покосе всегда требовали от молодых косарей окашивать кулиги. Там и трава гуще, и сена будет больше. В словаре Ночвина «кулига» — небольшое отдельное поле, {177} чем‑либо засеянное. Слово «баять» — говорить было в лексиконе шадринцев и северян. «Взаболь» — действительно, вправду. Это слово чаще использовалось в форме вопроса. В просьбе подтвердить сказанное. «Досельный» — бывший в прежнее время. Например, досельная рукопись, старая книга. «Лагун» — старая кадка вместимостью в полведра и более. В них обычно готовили брагу, пиво. Обратимся к топонимии.

В Зауралье есть названия Крутиха, Шутиха, Ермачиха и так далее, в Вологодской области — речка Шутиха и в Вятской области тоже есть. В общем, названия на ‑иха есть здесь и там.

Перекликаются также названия населённых пунктов: Каргополье — Каргополь, Мезенка — Мезень, Колмогорцево — Холмогоры. Все эти совпадения мне, когда‑то впервые попавшему в Зауралье, казались несколько удивительными и загадочными.

По данным И.М. Гаева, основной поток заселения Зауралья проходил с 1650 по 1770 годы. Началось с обустройства сухопутных дорог и завоза ямщиков на Сибирский тракт. По данным историков, численность ямщиков в первой четверти XVII века составила 2 000 человек. Проводились целые кампании по сбору желающих и перевозке их на места нового проживания. Прибывающим в большом количестве переселенцам правительство предоставляло значительные льготы. Переселенцы освобождались на несколько лет от всяких податей и повинностей. Заселение территории не проходило безболезненно. Русские поселения подвергались многочисленным набегам башкир, кучумовичей, калмыков и других степных жителей, поэтому они были обнесены ограждениями и обеспечены от казны пищалями и пороховым запасом. На каждую слободу назначалось от 20 до 40 беломестных казаков. Беломестные казаки — крестьяне, несущие военную службу за освобождение от налогов или получавшие государево жалованье. На реке Исети создается оборонительная линия от набегов. Ялуторовский острог, Исетский острог, Шадринская слобода, Далматовский монастырь, Катайский острог были звеньями этой оборонительной линии. Заселение Шадринского района проходило чисто русским населением.

Поморы и большая часть жителей северо‑западных районов России не испытывала ни крепостное, ни татарское иго. Это были отважные, свободные, лишённые предрассудков, предприимчивые люди, предки которых пришли из Великого Новгорода и осваивали районы Крайнего Севера. Из их среды вышли неутомимые и любознательные землепроходцы, которые прошли побережье Северного Ледовитого океана. Проникли и освоили великие сибирские реки. Эти выходцы Русского Поморья уже к концу XVII века совершили около 200 крупных морских экспедиций между Леной, Анадырем и Колымой и открыли пролив между Азией и Америкой, начали освоение великого Амура. Иван Ребров, Тимофей Булдаков, Василий Бурлак, Никита Ворыпаев, Семен Дежнев, Ерофей Хабаров, Михаил Стадухин… Их было сотни, совершивших этот грандиозный подвиг. Уходили из жизни одни, на их место вставали сыновья или племянники и продолжали дело отцов. Они не ограничились этим, начали осваивать Аляску и побережье Северной Америки. Их не останавливали лишения. Это были сыны великой нации. Кто когда‑нибудь проезжал по железной дороге до Хабаровска, Владивостока, тот может представить всю грандиозность и величие этих пространств и расстояний, а заодно поразится и восхитится подвигу строителей этой великой железной дороги. Строительство Транссиба началось в 1891 году с Челябинска на Курган, Новосибирск, Омск и далее. Создать такое мог только русский народ. Начав освоение пространств Северной Сибири, они одновременно приступили к освоению земель за Уралом. Земля здесь плодородна, а климатические условия их устраивали. Таким образом, потомки ранее живших в этих местах «чуди белоглазой» и славян через много сотен лет вернулись на свою прародину. Так удивительным образом замкнулся цикл перемещения преображённого народа.

Началось интенсивное освоение земель Зауралья, сельскохозяйственная продукция начала поступать на рынок Сибири, которая крайне нуждалась в поставках зерна, продуктах скотоводства — мясе, сале, коже. Продукция шла во вновь осваиваемые районы, {179} откуда, в свою очередь, шли меха, моржовая кость и другая продукция. Обеспечивалась оснастка великих русских экспедиций, в том числе экспедиции Витуса Беринга.

Жители Зауралья жили достаточно обеспеченно. Вот что пишет священник Кыштымов П. в статье «Этнографические сведения о жителях Пермской губернии, Шадринского уезда, Песчанского сельского общества, Верхтеческой волости» в 1861 году. «На каждую семью средним числом приходится рогатого скота 8, лошадей 10, овец 8, коз 2, свиней 4, домашних птиц: куриц по 6 пар, уток и гусей по 1 паре…» В районе было достаточно развитое огородничество, звериные и рыбные промыслы.

На рубеже XIX и XX веков Шадринск и Шадринский уезд представляли собой мощный сельскохозяйственный торгово‑промышленный район. В связи с многочисленными ходатайствами по строительству железной дороги Екатеринбург – Шадринск – Курган III Государственная дума постановила провести технико‑экономическое исследование районов прокладки железнодорожной линии с целью определения оптимального варианта. Для этой цели была создана группа статистов во главе с Чермаком Л.К., которая должна была провести обследование района. Отчёт группы был опубликован в 1909 году. Не буду подробно излагать этот впечатляющий отчёт, коснусь только тех моментов, которые показывают экономическую значимость этого района.

В состав района входили: г. Шадринск, волости Баклановская, Барневская, Батуринская, Белоярская, Водениковская, Иванищевская, Каргопольская, Кизылбаевская, Кондинская, Красномыльская, Крестовская, Кривская, Макаровская, Мехонская, Ольховская, Осиновская, Сухринская, Усть‑Миасская волости. Население уезда — 152 тысячи человек.

Шадринск и Зауралье занимали исключительное положение в товарообороте между Сибирью и Европейской Россией. Здесь перекрещивались торговые пути между Россией и Сибирью. Через крупнейшие ярмарки: Крестово‑Ивановскую и Ирбитскую проходили почти все товары Европейской России, идущие в Сибирь, и в то же время шел обратный поток товаров из Сибири в западные районы России. Перевалочным пунктом этого гигантского потока товаров являлся Шадринск. Здесь проходила переработка и сортировка товаров. Но значение города и района обусловливалось не только этим. Этот район являлся крупнейшим хлеборобным центром, питавшим горнозаводское население Северного Урала, и не только этого района. Шадринский уезд являлся крупнейшим производителем зерна. В 1906 году было закуплено свыше 4 337 тысяч пудов зерна, а в 1907 году около 3 475 тысяч пудов зерна. Из этого количества овса 300 тысяч пудов, ржи 200 тысяч пудов, а всё остальное составляла пшеница. Всё это зерно закупалось в самом Шадринске, которое подвозилось крестьянами из перечисленных выше волостей. Далее зерно отправлялось на переработку в муку и крупы. Надо сказать, что были и неурожайные годы, и тогда население района испытывало крайнюю нужду. В Шадринском районе с наступлением осени шла интенсивная заготовка мяса. Общее количество вывозимого из района мяса составляло 350 – 400 тысяч пудов. Куриных яиц в различные районы страны, Москву, Петербург и за границу ежегодно отправлялось от 130 до 135 вагонов. В каждом вагоне по 112 ящиков, а в ящике в среднем 1 440 штук. Домашней птицы: кур, гусей, уток ежегодно на внутренние рынки и заграницу отправлялось около 170 вагонов. Большим спросом на внутреннем рынке — в Казани, Москве и Петербурге и за границей пользовалась так называемая «перовая» птица — тетёрка, косач, глухарь, рябчик, серая и белая куропатки. Заготовка и отправка их производилась с ноября и до Рождества. Всего непосредственно из Шадринска отправлялось от 25 – 30 вагонов от станции Мишкино, так как железная дорога в этот период через Шадринск не проходила. В крупных объёмах велась заготовка сала на местных саловаренных производствах. Ежегодно отправлялось на местные мыловаренные заводы до 25 – 30 тысяч пудов в год. Всего сала‑сырца из района вывозилось до 80 тысяч пудов. Закупка сырых кож с {181} последующим вывозом в Казань, Вятку, Нижний Новгород на ярмарку — одно из давних дел Шадринска. Кожи также поступали на местные кожевенные заводы, которых в уезде насчитывалось 108, считая самые мелкие кустарные заведения. Ежегодно закупалось не менее 220 – 250 тысяч кож. Производство и заготовка льна и кудели — одна из старинных и важнейших отраслей жителей района. Всего в Шадринске ежегодно скапливалось до 400 тысяч пудов кудели (льняной начёс, получаемый при ручной обработке волокна) и 150 тысяч пудов льна. Продукция шла на местные прядильноткацкие фабрики и через Нижегородскую ярмарку на прядильноткацкие фабрики Московско‑Владимирского района. Товар также отправлялся за границу, главным образом в Лондон, через порты Балтийского моря. В больших объёмах осуществлялась заготовка шерсти для пимокатного производства. Практически вся Сибирь обеспечивалась валенками из Шадринска. В год производилось не менее 70 тысяч пар валяной обуви. Широко было развито овчинно‑шубное производство. В 15 овчинно‑шубных заведениях Шадринска перерабатывалось до 250 тысяч шкур. Продукция расходилась среди жителей Зауралья, горнозаводского Урала, и ⅔ вырабатываемого количества шуб, полушубков, тулупов шло в Сибирь через ярмарочную торговлю. Валяные и шубные изделия особенно ценились среди жителей Сибири и позволяли хорошо переносить сибирские морозы. Деятельное население Шадринского уезда освоило производство шапок и картузов и производило в год до 700 тысяч шапок и фуражек. Но такое количество головных уборов не удовлетворяло потребителей, поэтому шадринские шапочники дополнительно закупали шапки в Казанской и Московской губерниях в пределах 100 тысяч штук и тем самым удовлетворяли спрос местных и сибирских крестьян.

Вот далеко не полный перечень занятий шадринцев. Перечень и объём выпускаемой продукции говорят о том, что Шадринский уезд являлся крупнейшим производителем и поставщиком самой необходимой для Российского государства продукции. Он по праву являлся житницей государства уже на рубеже XIX и XX веков и даже намного раньше.

Давайте вспомним, когда образовалась Курганская область, в состав которой вошел Шадринский район. В феврале 1943 года. Какое это было время? 2 февраля 1943 года завершился разгром гитлеровцев под Сталинградом. Сопоставим эти близкие по времени друг другу даты. Что, Сталину нечего было делать, как заняться образованием какой‑то области? В том‑то и дело, что этим заняться нужно было крайне срочно. Наступил перелом в ходе Великой Отечественной войны, наступило время освобождения захваченных фашистами территорий, возникла крайняя необходимость увеличить продовольственное снабжение армии и населения, которого катастрофически не хватало. Создавая Курганскую область, мудрый Сталин в первую очередь думал об увеличении поставок продовольствия и других предметов крайней необходимости в это судьбоносное для страны время. Принимая такое решение, он знал, что ожидает страну, если продовольственные вопросы не будут решены. Курганская область должна была решать вопросы обеспечения страны продуктами сельского хозяйства. До этого районы будущей области входили в состав Челябинской и Свердловской областей, перегруженных выпуском боевой техники, и конечно, они не могли полновесно сосредоточиться на решении продовольственного обеспечения страны. Таким образом, Шадринский район в составе вновь образованной области своим могучим сельскохозяйственным, экономическим потенциалом внёс весомый вклад в победу над Германией.

В 1966 году я впервые познакомился с Курганской областью. Это было время, когда по её землям была проложена кабельная магистраль, связывающая западные и восточные районы страны. Мне пришлось принять участие в строительстве этой магистрали. В городе Шадринске в Осееве был построен обслуживаемый усилительный пункт. Кабельная магистраль проходила по Катайскому, Далматовскому, Шадринскому, Каргопольскому районам и далее на {183} восток. Поскольку кабель прокладывался в земле, то, естественно, мы хорошо ознакомились с землями этих районов. Особенно поразили они меня в Шадринском районе — толстый слой чернозёма, пшеница росла густо, как стена. Даже мне, в то время далёкому от сельского хозяйства человеку, было видно, насколько богата и плодородна эта земля. В районе было достаточно речек, впадающих в главную реку района Исеть, лесом тоже не был обделён район. Здесь я впервые увидел кустарники дикорастущей вишни и клубники. В районе большое количество озёр, изобилующих рыбой. В то время плохо было с дорогами и ездить по трассе кабеля, особенно осенью, по чернозёму было очень трудно. Но уже в 70‑х годах между деревнями и сёлами были проложены асфальтированные дороги. Работая на линии, мы всегда питались в колхозных и совхозных столовых, где кормили обильно, вкусно и недорого. Продукты сельского хозяйства на рынке в Шадринске всегда были дешевле, чем в Свердловске. Несмотря на то что я неоднократно бывал в Шадринске, времени на ознакомление с достопримечательностями города не находилось. Мы знали, что в городе есть педагогический институт, военное училище. Далеко не каждый город‑райцентр имеет педагогический институт. В городе имеются достаточно крупные заводы. На одном из них мне пришлось побывать — это так называемый телефонный завод, где я участвовал в приёмке оборудования НУП К‑3600. Сейчас завод не работает.

В Шадринске у нас было два цеха. Один цех занимался обслуживанием кабельных магистралей, второй цех — обслуживанием радиорелейных линий связи. Сейчас произошло объединение цехов. Коллективы этих цехов всегда обслуживали вверенные им линии с высоким качеством. В них работали и продолжают работать много прекрасных специалистов. Среди них у меня было много добрых и искренних друзей. Некоторые уже ушли из жизни — Пермяков Павел Васильевич, Кузнецов Александр, Уманец Александр, Рознин Николай Федорович, Потапов Николай Николаевич. Некоторые находятся на заслуженном отдыхе. Среди них бывший начальник цеха РРЛ Габов Юрий Иванович — замечательный товарищ, внёсший большой вклад в улучшение работы цеха. Мы всегда после работы на линии с удовольствием отдыхали в прекрасной гостинице при цехе, созданной заботами Юрия Ивановича. Сейчас он занимается пчеловодством, производит исключительно вкусный мёд. Бакулины Анатолий и Фаина, которых я знаю около сорока лет, добрые и отзывчивые люди. Жукова Тамара Владимировна долгие годы работала сменным электромехаником цеха и по совместительству заведовала гостиницей, в которой всегда соблюдался идеальный порядок. Тамара Владимировна — доброжелательная и отзывчивая женщина. Продолжают работать Пожиленков Владимир Александрович — начальник цеха, достойный продолжатель дела Габова Ю.И., Жуков Анатолий Федорович — страстный лыжник, неоднократный победитель и призёр всевозможных соревнований, Оленин Владислав Васильевич, Питернев Игорь Николаевич (ныне главный инженер ТУ‑3 в Челябинске), Шаршапин Павел. Шадринцы отзывчивые и прекрасные в общении люди. Самыми первыми откликнулись на выпуск моей книги именно шадринцы, они звонили мне домой и очень доброжелательно оценили книгу. Звонили и из других мест, но так массово звонили только шадринцы. Для любого творческого человека радостна положительная оценка его труда, и мне захотелось написать о Шадринске и шадринцах. Захотелось понять этих людей, понять, почему они такие. В их крови заложены гены замечательных поморов, пришедших сюда несколько столетий назад и создавших этот замечательный край, города и селения. Людей стойких, любознательных, талантливых. Авангард этих людей осваивал Сибирь. Это было бескровное завоевание пространств земли и приобщение народов под покровительство самодержавия. Люди, прибывшие в Зауралье, начали создавать экономическую базу этого великого проникновения. В Шадринске работает замечательная группа учёных‑краеведов. Познакомившись с их трудами, я понял дух шадринцев. Они любят свой край и прилагают все силы, чтобы их малая родина была прекрасна, полезна и уважаема в России. {185}

Одним из самых знатных шадринцев был, несомненно, Терентий Семенович Мальцев — прославленный полевод колхоза «Заветы Ленина», почётный академик, дважды Герой Социалистического Труда, разработавший новую систему обработки почвы, позволившую значительно повысить урожайность полей. Мальцев Т.С. жил в селе недалеко от Шадринска. Село Мальцево находится в стороне от дороги, по которой обычно мы ездили, поэтому там не приходилось бывать. И всё‑таки один раз, возвращаясь из командировки, мы решились заехать в село — познакомиться с родиной Терентия Семеновича и посмотреть, хотя бы со стороны, на дом, где жил великий хлебороб.

Но в то же время, бывая в некоторых селениях этого края, видишь следы угасания некогда богатых и здоровых сёл, и приходят на ум грустные и печальные мысли. Неужели наступило время заката и уже ничто не остановит процесс упадка? Какой нужен толчок, чтобы всколыхнуть задремавшее пространство? Возможно, существующий уклад в сельской жизни исчерпал свои возможности и наступил закономерный спад в развитии края. По аналогии с природой, когда происходит массовый вылет бабочек, произошел массовый вылет молодых жителей. Бабочки снова возвращаются в родные места, если их не ослепляет и не сбивает с толку яркий свет, а вернутся ли молодые жители, привлечённые яркой и «лёгкой» жизнью городов и весей? Но плодородная и благодатная земля не останется бесхозной, и на эти земли придут другие люди и, возможно, народы с другими целями и задачами, как это уже было в истории. И тогда через много‑много лет они будут вспоминать, что на этих землях когда‑то жили какие‑то чудаки, в колхозах и совхозах выращивали пшеницу, гусей и другую живность, но почему‑то покинули эти места. Иногда у краев колок будут попадаться, не успевшие сгнить, металлические детали каких‑то сельскохозяйственных орудий, в бывших сёлах и деревнях будут проводиться раскопки с целью изучения предметов быта чудаков. И вполне возможно, что среди найденных предметов быта будут преобладать осколки пластмассовых и стеклянных бутылок. Но это пессимистический вариант.

Шадринск и окружающие его местности всегда славились предприимчивостью жителей. В результате их труда и усилий был создан мощный сельскохозяйственный район, который играл выдающуюся роль в экономической жизни страны. Продукция, производимая в районе во все времена и при всех властях, была востребована, в ней нуждались все районы страны. Поэтому нет никаких объективных причин в упадке сельскохозяйственного производства в этом благодатном крае. Настало время прихода новых Бутаковых и тех предпринимателей из среды истинных шадринцев, которые были способны возглавить экономическое возрождение края.

Список литературы

{187}

1. Шадринская старина. Краеведческий альманах. Шадринский пединститут. — 1993 г.

2. Шадринская старина. Краеведческий альманах. Шадринский пединститут. — 1994 г.

3. Шадринская старина. Краеведческий альманах. Шадринский пединститут. — 1995 г.

4. Шадринская старина. Краеведческий альманах. Шадринский пединститут. — 1998 г.

5. Шадринская летопись (1649 – 1916 гг.) Ш. ПО «Исеть». — 1997 г.

6. Шадринск за 40 лет Советской власти. Ш. Шадринский краеведческий музей. — 1957 г.

7. В.А. Никонов. География фамилий. М. «Наука». — 1988 г.

8. В.А. Никонов. Словарь русских фамилий. М. «Школа‑пресс». — 1993 г.

9. М.И. Белов. Подвиг Семена Дежнева. М. «Мысль». — 1973 г.

10. Летопись Севера. Вып. 7. М. «Мысль». — 1975 г.

11. Г.В. Вернадский. Начертание русской истории. М. «Айриспресс». — 2004 г.

12. Л.Н. Гумилев. Ритмы Евроазии. С.П. СЗКЭО «Кристалл», М. «Оникс». — 2003 г.

13. Л.Н. Гумилев. Древняя Русь и Великая степь. М. «Айрис‑пресс». — 2004 г.

14. М.В. Ломоносов. Древняя Российская история. Академия наук. — 1952 г.

15. В.И. Даль. Толковый словарь живого русского языка. 4 т. М. «Олма‑пресс», ОАЛ ПФ «Красный пролетарий». — 2005 г.

16. А. Моисеев. Ищу народ. «Уральский следопыт». №11‑12. 1993 г.

О Родине, истории, товарищах и себе

{188} Мой собеседник Леонид Захарович Байдаков являлся одним из руководящих работников Министерства связи СССР, всю свою трудовую жизнь он посвятил развитию дальней связи и являлся одним из крупнейших специалистов и организаторов этой отрасли. Свой путь он начинал с рядовых должностей и завершил на посту начальника ГЦУМС Министерства связи СССР. И на всех постах своей трудовой деятельности он оставил о себе добрые и хорошие воспоминания. Его отличали вдумчивость, доброе отношение к подчинённым, незлобивый характер, любовь к избранной профессии, глубокие профессиональные знания. В 60‑х годах я проживал рядом с Леонидом Захаровичем, он жил в квартире № 7, а я в квартире № 8 по Асбестовскому переулку, поэтому знал его семью — жену Марию Прохоровну и их детей Виктора и Игоря. В последние годы мы состоим в переписке друг с другом, иногда переговариваемся по телефону. Обсуждаемые нами вопросы я, с согласия Леонида Захаровича, решил опубликовать в форме беседы.

Р.Ф. Леонид Захарович, у каждого человека есть своя малая родина. Я, например, родился на севере, на Печоре, в городе НарьянМар. В 30‑е годы город только строился и у меня родители были одними из первых, кто осваивал там жизнь. Нарьян‑Мар — столица Ненецкого автономного округа, который занимает территорию, богатую различными полезными ископаемыми. Нефть, газ, уголь, бокситы… И ещё можно перечислить десяток различных полезных ископаемых, вплоть до золота и алмазов, которые находятся в недрах округа. Природа не обделила округ и животным миром. Северный олень, пушной зверь, прекрасная рыба водятся в тундре и Печоре. На берегах Печоры более 400 лет назад расселились новгородцы, которые прекрасно адаптировались в местных условиях и многое сумели сохранить из обычаев новгородской земли, особенно если взять жителей знаменитого села Усть‑Цильмы, которые в большинстве своем, являясь староверами, сумели сохранить старинный русский говор, одежду и лицом похожи на истинных славян — белокуры, крепки и красивы.

Свои юношеские годы я провел в старинном северном русском селе Оксино, где мой отец Ефим Петрович работал секретарём райкома партии. Селу в этом году исполнилось 435 лет, а в сентябре 2005 года исполнилось 120 лет школе, где я закончил 7 классов. Я горжусь, что учился в этой школе, учился у прекрасных учителей: у Ираиды Порфирьевны Хрулёвой — литературе, у Марии Михайловны Шошкиной — математике, у Усачёвой Зои Васильевны — физике, у Карабицыной Валентины Никифоровны — истории, у Проскуряковой Ксении Константиновны — немецкому языку, у Тельтевского Сергея Николаевича, тогда совсем молодого физкультурника. Здесь прошли мои лучшие годы. К юбилею родной школы я подготовил второй выпуск своей книги «Печора, Нарьян‑Мар и мы». Так мне хотелось отметить юбилей дорогой мне школы. Хотя сейчас практически не приходится бывать на моей малой родине, я поддерживаю с ней постоянную связь, с дорогими мне северянами, ни одно из значительных событий не проходит мимо моего внимания. И мои родные, друзья стараются мне помочь, высылают книги, газеты, пишут письма.

Леонид Захарович, я знаю, что Вы родились на Смоленщине, хотелось бы, чтоб Вы что‑нибудь рассказали о своей малой родине и истинно русской земле — Смоленщине.

Л.Б. Рудольф Ефимович, я и все мои братья и сестра родились и жили как минимум до 15 лет в деревне Пнёво, на берегу речки Соженка {190}, в 5 километрах от её впадения в реку Сож, разделяющую Россию и Белоруссию.

Мне не приходилось слушать лекции об её истории, не знаком я и с архивными материалами. Поэтому свой рассказ буду вести по фактам, почерпнутым из литературы, исторических описаний, а ещё более — на основании своей фантазии.

Человек поселился в наших местах несколько тысячелетий назад — 5 – 9 тысяч лет. Поначалу здесь жили финно‑угорские и прибалтийские племена.

Стимулом заселения являлась река Сож, служившая, как везде в древности, главным путём сообщения. Реки в ту пору были очень полноводны. Вторая причина заселения — наличие мест для земледелия и охоты. Правый берег Сожа высокий, почвы плодородные, камня на полях нет, поэтому правый берег более заселён, чем левый. Левая сторона — более низменная, много болот, песков. Почвы сильно засорены камнем, принесённым ледниками, двигавшимися много тысячелетий назад. Последний ледник здесь был 15 тысяч лет назад.

На реке Сож во второй половине первого тысячелетия нашей эры жило большое славянское племя радимичей, вытеснивших предыдущие народы. Из летописей известно, что они жили по рекам Сож и Ипуть. Последний раз они упоминаются в летописи в 1169 году.

Наша деревня Пнёво, по моему мнению, существует более тысячи лет. Это единственная относительно большая деревня на реке Соженке. Она расположена в удобном месте. Если плыть по Соженке со стороны Сожа, деревня располагается за большим песчаным бугром (Белкина гора). На этой горе находились наблюдатели в лихое время. Для древних времен это было очень важно. Если какой‑нибудь земляк побывает сейчас в Пневе, он удивится моим словам «плыть по Соженке». Как по ней плыть, если это ручей? Но 70 лет назад в моем детстве это была настоящая река. На ней ловили рыбу большими сетями не только наши мужики, но и из соседних деревень. Вдоль реки {191} были хорошие заливные луга, а ледоход на ней был величественный. Быстрый упадок реки произошёл не только из‑за времени, но и оттого, что в 1941 году по решению властей (больше им нечем было заняться в то время!) провели спрямление русла для борьбы с болотами! С тех пор не только высохли все болота, но и берега и лужайки. Сейчас берега можно смело распахивать, но делать это уже некому, сёла выродились, как и река. Я там не был уже 20 лет и не знаю, что осталось от Пнёва.

По рассказам стариков, деревня получила название оттого, что в давние времена в лесу на этом месте жил лесник и в хате у него вместо стола был пень. Здесь когда‑то были большие леса, озёра, болота. Я сам видел мощные морёные кряжи деревьев, откапываемых во время добычи торфа из множества небольших торфяных лунок, образовавшихся на месте бывших малых озёр. Эти кряжи сохранились хорошо в торфе и были диаметром около 60 сантиметров. Сколько им лет? Не знаю, думаю, что много сотен. Морёные деревья встречались и по дну речки.

По тем же воспоминаниям стариков, деревня раньше располагалась у речки, но там нападал на людей мор. Тогда её перенесли дальше в поле — там часто были пожары. И вот её переместили на современное место.

Исторических и археологических источников для непосвящённого глаза мало в наших местах, и они никем не изучаются. В раннем детстве, помню, кто‑то отрыл горшок с серебряными монетами. Кто их и когда накопил? У меня тоже было несколько таких монет. Они имели неправильную круглую форму размером с 3 копейки. Были чёрными, но легко было узнать, что это серебро, если потереть гравировку. На изломе они имели красный цвет. На пригорке возле школы сохранилось старое кладбище, но его никто не навещал и о нём не рассказывал. При случайных вскрытиях находили лишь кости и остатки одежды из домашнего сукна. Кладбище было брошено давно, и на нём сохранился лишь один памятник с выбитым крестом на вершине.

На берегу Соженки есть насыпные курганы высотой 2 – 3 метра. Кто их насыпал, когда, зачем? Никто не знает. Фантазёры говорят, что это захоронения от боевых действий. Но сражения в наших краях были только в 1708 и 1812 годах и они проходили вдали от нашей деревни. Думаю, что курганы — это древние славянские захоронения около X века. Такие курганы могли быть только вблизи большого селения. В конце первого тысячелетия в них хоронили сожжённые трупы, а в XI – XII веках — захоронения без сожжения. К сожалению, курганы эти никем не изучались.

Наша левая малоплодородная сторона Сожа была слабо заселена много веков, и вблизи Пнёва было мало селений, и все они были небольшими. Недаром в окрестностях Пнёва в начале XIX века были организованы новые военные поселения. В нашей округе до и после Отечественной войны 1812–14 годов было организовано несколько новых деревень военных поселян — аракчеевских поселений Елецкого и Полоцкого полков. Я помню, у поселян были деревни Осетище и Бедня. В 13 километрах на восток у поселян была деревня Штаб‑Загустино, которую посетил в 1816 году Александр I. В моё время поселяне ничем не отличались, кроме речи. Если в Пнёве и других деревнях язык был насыщен белорусскими и даже украинскими словами, то поселяне говорили на более чистом русском языке. В 17 километрах на северо‑запад расположен город Мстислав на реке Вихре — притоке Сожа, который упоминается в летописях под 1156 годом. В 1180 году возникло Мстиславльское княжество, где князем был Мстислав Романович из рода Мономаха. В 1196 году он стал и Смоленским князем, и подчинил Мстиславльское княжество Смоленскому.

Мстиславль был главным городом в нашей округе много сотен лет и был воеводским и уездным городом для Пнёва. В летописи за 1136 год упоминается и город Кричев (Кречют), находящийся в 25 километрах в юго‑западном направлении от Пнева. Он расположен на реке Сож. История отмечает, что родимичи, жившие на Соже, в 850 году платили дань хазарам, но в 885 году их подчинил себе киевский князь Олег. В XI веке родимичи вошли в Смоленское княжество.

После разделения княжеств на Руси на уделы и попадания этих княжеств в XIII веке в зависимость от Золотой Орды они утратили способность противостоять соседним государствам. Не спеша стал разрабатывать планы присоединения Русских земель к себе литовский князь Гедимин, правивший в 1316 – 1341 годах. Мстиславльское княжество было захвачено литовским князем Ольгердом Гедиминовичем в 1358 году, а затем правил Мстиславльской землей его сын Лугвений и его наследники. С объединением Польши и Литвы в Речь Посполитую Мстиславль был и под властью Польши.

Смоленск был захвачен Витовтом после его походов в 1395 – 1404 годах. Возвращён же Смоленск к Руси, но ещё не окончательно, в 1514 году. Мстиславль же оставался под властью Польши ещё более 200 лет.

Учитывая наличие свободных земель в районе Мстиславля, польско‑литовские князья и короли наделяли здесь землями своих дворян (шляхту), в основном за боевые заслуги. В нашей местности таких шляхтичей было много. Наделялись они здесь землей так давно, что об этом никто не помнил, а сами шляхтичи об этом помалкивали. Я думаю, что в нашей местности шляхта получила землю в основном после удачной Грюнвальдской битвы в 1410 году. Награждалась, конечно, мелкая шляхта, но она получала землю в вечную собственность, в то время как крестьянство своей земли не имело, а пользовалось общинной. К началу XX века богатой шляхты у нас почти не было, полученную землю, как правило, обрабатывала сама, но собственниками земли она оставалась и оставалась в дворянском звании. Я помню шляхтичей Осмоловских и Сверчевских. Наша местность была под литовско‑польским владением 414 лет. Боевые действия в Мстиславльском воеводстве происходили во время Северной войны. На встречу с войсками Карла ХII через Мстиславль шли войска Петра I. Двадцать шестого сентября 1708 года он провёл военный совет в селе Подлужье на Соже (что в 5 километрах от Пнёва) и провёл ряд сражений в районе Мстиславля и Кричева, в том числе разбил корпус Левенгаупта у Лесной между Кричевом и Могилевом. Эти боевые действия преградили прямой путь противнику на Москву и повернули его на Украину. Победа над Левенгауптом лишила противника продовольствия на предстоящую зиму.

Надо отметить, что за 300 лет жизни во время Золотой Орды литовцы продвинулись дальше на восток и особенно на юг. Они не дошли до Москвы примерно 200 километров, а на юге добрались до Чёрного моря. В XIV веке литовцы пытались захватить Москву, но были отбиты. Однако как только русские князья начали избавляться от татаро‑монгольских ханов, они начали теснить и литовцев‑поляков. Уже в годы правления династии Романовых была освобождена почти вся Смоленщина (в современных границах), но Андрусовское перемирие 1667 года ещё не присоединило нашу местность — Мстиславщину к России, она продолжала относиться к Белоруссии, находящейся под властью Речи Посполитой.

Ну а что же произошло за более чем 400‑летнюю жизнь моих земляков под властью западных государств? Успехи по приращению земель литовскими князьями усилили дружбу их с королями Польши. В XVI веке в верхушке литовского государства было по примеру Польши принято католичество. Оба государства объединились в Речь Посполитую, но Литва имела и большие автономные права. Произведено было и объединение двух христианских религий, но не везде Православная церковь вступила в униатство, особенно на востоке страны. В нашей местности униатство не было принято. Магнаты также не продвигались на восток — содержали собственные армии и крепости. В нашей местности шляхта имела свои скромные (и по качеству, и по количеству) земли, а крестьяне были в основном незакабалёённые.

Мстиславщина отошла к России при Екатерине II в 1772 году. При этом Пнёво входило по‑прежнему во вновь сформированный Мстиславльский уезд Могилёвской губернии. Были приняты необременяющие законы о шляхте, которая всё ещё оставалась вольной. Католическая религия не преследовалась, но ей было воспрещено влиять на православие. Был принят закон о черте оседлости евреев, которых в России прежде не было.

Кричев и его окружающие земли были Екатериной II преподнесены князю Потёмкину‑Таврическому, но граница их была далеко от Пнёва. Крестьяне в Пнёве оставались государственными и в крепостничество не попали. Примерно через 40 лет вблизи от Пнёва были организованы военные поселения.

После победы над Наполеоном было начато строительство стратегической дороги Москва – Варшава, которая проходила южнее Пнёва в 15 – 20 километрах. Она была открыта для движения в 40‑х годах XIX века. Это была довольно прямая дорога с гравийным покрытием. Проходила через Рославль и Кричев. По ней доставляли почту и выполняли междугородную перевозку людей на конной тяге. Первая железная дорога, проходящая через Рославль – Починок – Смоленск (Орёл – Рига), начала действовать в 1866 году. Именно к этому времени относятся слабые сведения о наших предках. Наш прадед Байдаков Агей был привезён (кем, зачем, в каком качестве?) из‑за Смоленска. Предки по линии матери жили в соседней деревне Галеевке, белорусы, жили зажиточно. В конце XIX века праотцы по линии матери (Палатенко) оставили свою усадьбу вышедшей замуж моей прабабушке Марии Васильевне, а сами переехали в Наносково, находящееся на западном берегу реки Остер. Я видел свою бабушку в Наноскове в конце 1941 года, когда ей было 102 года. Через два года она скончалась.

После революции в советское время была организована Западная область, куда вошли современная Смоленская область и часть соседних и вся Белоруссия с центром в городе Смоленске. Но в конце 1918 года кто‑то из руководства вспомнил, что кроме русских здесь жили и белорусы. И вот в 1918 году в Смоленске собирается съезд, на котором объявляется об организации с 1 января 1919 года Белоруссии. В 1924 году была образована БССР. Граница проходила по реке Сож, мы стали проживать в Смоленской области и стали русскими, а проживающие за Сожем и Остром стали белорусами, в том числе и моя прабабушка.

Наш 27‑летний отец женился в 1918 году на 18‑летней девушке из соседней деревни, однако был мобилизован в Красную армию, находился в Дорогобуже, а затем попал в Трудармию. Их часть стояла в районе Орши и заготовляла топливо для паровозов. Отец, как грамотный, был учётчиком. Из Орши на подножках вагонов отец часто приезжал к своей молодой жене и родившемуся в 1918 году сыну Виктору и непременно привозил подарки. У матери был сундучок с подарками отца — одеждой промышленного изготовления дореволюционного времени. Отец был также участником Первой мировой войны. Из Красной армии он вернулся в 1921 году, а в начале 1922 года по решению Ленина начали наделять крестьян землёй. Отец получил свой участок в полутора километрах от деревни. Думаю, что участок был до 15 гектаров — лес, луг и пахотная земля гектаров до пяти.

Отец купил весьма незавидную хату размером 6×6 у какого‑то еврея. В деревне жило несколько семей евреев, которые после революции все уехали в города и местечки. Сельским хозяйством они не занимались. Рассказывали, что одна семья держала мельницу на Соженке, вторая имела магазин. Евреи занимались извозом — возили людей в города и на станцию ж.д.

В молодой семье нагрянули работы по строительству хутора, обработке участка земли и ведению хозяйства. А тут пошли один за другим дети. Через несколько лет основные работы были закончены. Поставили хату, оборудовали двор и сараи, поставили гумно и погреб. Но к концу 20‑х годов объявили коллективизацию. У отца уже пятеро детей — он не стал возражать и середняком пошёл в колхоз, сдав туда свою землю, лошадь и инвентарь. История жизни со времени создания колхозов хорошо известна.

Р.Ф. Леонид Захарович, пять или шесть раз прочитал Ваши воспоминания «Конец детства». Я, возможно, единственный, кто ознакомился с этими записками, так как Вы пишете в архив для потомства. Скажу честно, воспоминания произвели на меня сильнейшее впечатление, долго не мог уснуть. Кратко перескажу суть воспоминаний с моими комментариями.

Начало войны ознаменовало конец детства. Прожито всего 13 лет. Отступление наших солдат, немцы начинают появляться в деревнях, у них находятся подручные среди поляков, презирающих русских, болезнь матери и её ранняя смерть 14 октября 1941 года. Гибель солдат, захоронения которых легли на плечи оставшихся в оккупации жителей. Власти не стало, в совершенно безнадёжном положении оказались так называемые бюджетники, учителя и другие специалисты, да и колхозникам тоже пришлось голодовать, так как скот стали отправлять на восток. Немцы, в свою очередь, стали отнимать скот у населения для своего прокорма. Испокон веков война со стороны захватчиков — это грабёж, изъятие у населения пропитания, порабощение народа, убийства непокорных. Не могу простить Германии за причинённое горе миллионам жителей нашей страны, в том числе и вашей и нашей семье, в какую бы тогу они сейчас ни обряжались. Россия до сих пор не может оправиться от нашествия фашистских варваров. Об этом никогда нельзя забывать. История Германии — это история захватов, порабощения с последующим уничтожением порабощённых и заселением их земель. В последнее столетие это им не удалось. Об этом они благоразумно помалкивают. Когда наши войска стали входить в Германию, Гитлер, с целью подъёма духа нации, распорядился провести раскопки в районе Берлина, чтобы откопать немецкие символы и показать немцам, что это их исконная земля, но ничего, кроме славянских письмен и символов, найти они не смогли.

Вернёмся к Вашим воспоминаниям. Войдём в положение людей, оказавшихся в зоне боевых действий. Большая семья, в ближайших деревнях проживают близкие родственники. Тревога, опасение за жизнь детей, престарелых родителей, родственников. Всем этим объясняются многочисленные перемещения семьи по округе, по ближайшим деревням. А куда деться небогатой крестьянской семье, кровно связанной с родной землёй, в этот сложнейший и опаснейший период жизни? Заболела мать Пелагея Кузьминична. Самому младшему в семье, Василию, не было и 1,5 лет. Все заботы по уходу за ним легли на плечи сестры Зои, только что закончившей педучилище в Мстиславле и получившей направление в школу в Брестскую область. Можно только догадываться, какие чувства испытала молоденькая девчонка. В последующем Зоя окончила педагогический институт и всю жизнь проработала в школе учителем и директором и всеми силами и возможностями помогала своим братьям в учёбе и жизни. Она взвалила на свои плечи часть материнских забот. В арсенал детских игр война включила игры с многочисленным оружием, брошенным во время боевых действий. Если в тяжелейшее время дети находят время для игр, значит, эта нация здорова и способна продолжить жизнь.

Леонид Захарович, меня потрясло беспристрастное, насыщенное фактами описание начала войны и конца Вашего детства. Как человек эмоциональный, принимающий близко к сердцу драматические и трагические события и жизнеописания людских судеб, скажу честно: никогда не читал таких откровенных и достоверных записок о начале войны. Здесь впечатляют не эмоции и переживания, а действия людей в пекле глобального исторического события, которое окажет мировое воздействие на историю человечества.

Ваш старший брат Виктор тоже погиб в этой войне.

Это была война объединённой Европы против Советского Союза. Это обстоятельно доказано нашим выдающимся мыслителем Кожиновым В.В. Вот что он пишет в книге «Великая война России»: «Из существовавших к июню 1941 года двух десятков (если не считать «карликовых») европейских стран почти половина, девять стран — Испания, Италия, Дания, Норвегия, Венгрия, Румыния, Словакия (отделившаяся в то время от Чехии), Финляндия, Хорватия (выделенная тогда из Югославии), совместно с Германией вступили {199} в войну с СССР – Россией, послав на Восточный фронт свои вооружённые силы (правда, Дания и Испания, в отличие от других перечисленных стран, сделали это без официального объявления войны)».

Другие страны, не принимавшие участия в боевых действиях, например Швеция — обеспечивали Германию железной рудой, Швейцария — точными приборами.

Роль Франции в антигитлеровской коалиции с её хвалёным движением Сопротивления совершенно незначительна. Недаром Сталин не хотел включать её в число стран‑победителей, но союзники настояли на этом.

Цитирую дальше Кожинова:

«А теперь другие — намного более впечатляющие — сведения, относящиеся уже к противостоянию возглавленной Германией континентальной Европы с СССР – Россией. Национальную принадлежность всех тех, кто погибал в сражениях на русском фронте, установить трудно или даже невозможно. Но вот состав военнослужащих, взятых в плен нашей армией в ходе войны: из общего количества 3 770 290 военнопленных основную массу составляли, конечно, германцы (немцы и австрийцы) — 2 546 242 человека; 766 901 человек принадлежали к другим объявившим нам войну нациям (венгры, румыны, итальянцы, финны и т.д.), но ещё 464 147 военнопленных — то есть почти полмиллиона — это французы, бельгийцы, чехи и представители других, вроде бы не воевавших с нами, европейских наций».

Р.Ф. Леонид Захарович, хочу привести стихотворение Николая Рубцова «Тихая моя родина», которое созвучно с тем, что Вы рассказали.

Тихая моя родина!

Ивы, река, соловьи. Мать моя здесь похоронена В детские годы мои. {200} — Где же погост? Вы не видели? Сам я найти не могу. Тихо ответили жители: — Это на том берегу. Тихо ответили жители. Тихо проехал обоз. Купол церковной обители Яркой травою зарос. Там, где я плавал за рыбами, Сено гребут в сеновал: Между речными изгибами Вырыли люди канал. Тина теперь и болотина Там, где купаться любил. Тихая моя родина, Я ничего не забыл. Новый забор перед школою, Тот же зелёный простор. Словно ворона весёлая, Сяду опять на забор! Школа моя деревянная! Время придет уезжать — Речка за мною туманная Будет бежать и бежать. С каждой избою и тучею, С громом, готовым упасть, Чувствую самую жгучую, Самую смертную связь.

Леонид Захарович, разрешите коснуться более ранней темы. Смоленщина счастливо избежала татаро‑монгольского нашествия, но она претерпела иго западных соседей, которые постоянно делали попытки захватить исконно русские территории и навязать чуждую для русского человека религию. И это им частично удалось. Перед Александром Невским стояла задача — с кем вести борьбу в отстаивании интересов Руси, из двух зол как выбрать меньшее. И он пошёл на сближение с пришельцами степей, потому что они терпимо относились к православной религии, были более искренни в отношениях и среди них был большой процент приверженцев этой религии. Новейшими исследованиями историков доказано, что и дань они собирали не такую уж непосильную, и помогали зачастую отражать западную экспансию. В то же время на тот период это была одна из могущественных сил в мире, которой противостоять было бессмысленно.

Поход Бату (Батыя) — внука Тэмуджина — Чингисхана, начатый осенью 1237 года на Русь, не был целенаправленной акцией по завоеванию Руси. В это время монголы вели завоевательные действия в северокавказских степях, подчинили себе аланов, кыпчаков и вели упорное фронтальное наступление на половцев, в котором успеха не имели. Им крайне необходимо было иметь угодья для выпаса скота в этих степях и запасы фуража для зимовки. Поэтому монголы применили тактику обхода и окружения, они двинули отряд на север и к осени 1237 года подчинили племена эрзю, мокшу, буртасов и вплотную подошли к Рязанскому княжеству, одному из самых воинственных княжеств славян. Войско Рязанского княжества было разгромлено. Далее в Великом Владимирском княжестве было взято 14 городов, разбито войско Юрия II на реке Сыть, и 5 марта 1238 года был взят город Торжок. Затем Батый повернул на юг и семь недель осаждал Козельск, которому не оказал помощи ни один из князей, продолжавших в это самое время междоусобную борьбу. Летом 1238 года Батый перешёл в степь и соединился с южной армией, после чего половцы стали отходить в Венгрию. В 1239 году монголы взяли Чернигов, в 1240 году — Киев. В 1241 году напали на Венгрию и Польшу, но это уже был западный поход монголов.

Относительно нападения Батыя на Русь хочу обратить внимание на два фактора. Реальная численность войск монголов, участвовавших в боевых действиях в северокавказских степях, по Веселовскому Н. (данные взяты из словаря Брокгауза и Эфрона), равна 30 тыс. воинов. При этом для всадника требовалось три лошади: ездовая, вьючная и боевая и, таким образом, общее количество лошадей приближалось к 100 тыс., которых надо прокормить. Из этого количества какая‑то часть воинов участвовала непосредственно в боевых действиях с половцами и какая‑то часть — в набеге на Русь. При любом походе неизбежно возникают вопросы обеспечения войска. Те города, попадавшие на пути Батыя, которые оказывали вооружённое сопротивление, согласно Великой Ясе, разработанной Чингисханом, подлежали разграблению и уничтожению, а те города, которые вступали в переговоры и выделяли необходимое количество провианта и коней, не пострадали. Благодаря этому, например, уцелела северная часть Великого княжества Владимирского. Ярославль, Ростов, Углич, Тверь и другие вступили в переговоры с монголами и не подверглись разорению. Согласно монгольским правилам войны города, подчинившиеся добровольно, получали название «гобалык» — добрый город. С них взимали необременительную дань лошадьми и съестными припасами для ратников.

Завершая тему татаро‑монгольского ига, снова подключаю Николая Рубцова. Его великое стихотворение «Видения на холме».

Взбегу на холм и упаду в траву. И древностью повеет вдруг из дола! И вдруг картины грозного раздора Я в этот миг увижу наяву. Пустынный свет на звездных берегах {203} И вереницы птиц твоих, Россия, Затмит на миг В крови и жемчугах Тупой башмак скуластого Батыя… Россия, Русь — куда я ни взгляну… За все твои страдания и битвы Люблю твою, Россия, старину, Твои леса, погосты и молитвы, Люблю твои избушки и цветы, И небеса, горящие от зноя, И шепот ив у омутной воды, Люблю навек, до вечного покоя… Россия, Русь! Храни себя, храни! Смотри, опять в леса твои и долы Со всех сторон нагрянули они, Иных времен татары и монголы. Они несут на флагах чёрный крест, Они крестами небо закрестили, И не леса мне видятся окрест, А лес крестов в окрестностях России. Кресты, кресты… Я больше не могу! Я резко отниму от глаз ладони И вдруг увижу: смирно на лугу Траву жуют стреноженные кони. Заржут они — и где‑то у осин Подхватит эхо медленное ржанье, И надо мной — бессмертных звёзд Руси, Спокойных звёзд безбрежное мерцание…

1962

Угро‑финские племена появились в тех местах, о которых Вы говорите, по моим сведениям, позже. Угры и самодийцы до III века проживали на границе лесостепей, то есть южнее зоны тайги.

Наступившая вековая засуха в III веке новой эры Великой степи вынудила их покинуть привычные места обитания. Самодийцы по Енисею устремились на север в зону лесотундры, сумели приспособить для своих нужд северного оленя. Хотя опыт общения с оленем у них был, возможно, на Алтае. Можно предположить, что это было их второе возвращение на север после Великого гиперборейского северного исхода, прошедшего 10 – 20 тыс. лет назад, после затопления Ледовитым океаном их земель. Угры устремились на север по Оби и Волге и приспособились к жизни в тайге на землях междуречья, занимаясь охотой и рыболовством. У угров, за исключением венгров, практически никогда не было конфликтов со славянами, хотя это было высокоорганизованное племя, умеющее постоять за свои интересы. В этом миролюбии можно усмотреть несколько факторов. Во‑первых, в силу своих занятий они жили не кучно и не могли быстро объединиться. Во‑вторых, по мере истощения охотничьих угодий они перемещались по тайге, расселяясь по берегам рек и оставляя после себя названия рек и урочищ. И в‑третьих, по‑видимому, самым главным фактором была экономическая заинтересованность в совместном проживании, обмен продуктами и прочими товарами, необходимыми друг другу. По топониму названий можно определить места пребывания этого этноса, впоследствии распавшегося на народы этой группы. Москва — коровий ручей, или скотская вода, «моск» — скот, «ва» — вода.

Р.Ф. После окончания Смоленского техникума связи Вы сразу же пошли в отрасль дальней связи. Практически Вы прошли все этапы развития этой отрасли. Работа и дальнейший рост Вашей квалификации происходил на первых этапах в Смоленщине, а потом учеба в институте. Потом Вы оказались в Казахстане и Средней Азии. Хотелось бы, чтобы Вы затронули эту тему.

Л.Б. Рудольф Ефимович, я не думаю, что мои ответы будут представлять большой интерес, но постараюсь ответить на интересующие Вас вопросы.

В прошлом мои друзья часто интересовались — что помогло мне вырасти из рядового связиста в большого руководителя. Ни семейные традиции, ни покровительство больших боссов, ни личная ловкость не сказались на моей служебной карьере. Всё происходило скорее случайно, чем преднамеренно. Может быть, помогло то, что сам я никогда не стремился к занятию высоких постов. До войны я закончил 5 классов. Двухлетняя оккупация затормозила учебу, и 7 классов я окончил только в 1945 году и поступил в Смоленский техникум связи. В техникуме 4 года учили нас довольно слабо. Да и трудно было рассчитывать на хорошую учёбу в нашей полуразрушенной области, через которую дважды прокатывалась война, приведя к обнищанию большую зону страны. В Смоленске за годы войны было уничтожено 93% жилого фонда!

Тем не менее, я хорошо закончил учебу и мог выбрать место работы. К сожалению, с нами никто на тему будущей работы не занимался. Почти никто из нас, например, не знал, что в те же годы прокладывалась кабельная магистраль Москва – Смоленск – Минск. Осенью 1948 года, идя в колхоз на уборку морковки, мы обнаружили за городом траншею, в которой лежали два толстых кабеля. Но мы решили, что это силовые кабели. Видели мы и на ж.д. станции много барабанов с кабелем выше человеческого роста, но на них не обратили внимания ни студенты, ни преподаватели.

Я выбрал себе для работы город Курск, откуда меня загнали в районный городок Льгов, где я и начал свою работу с 1 августа 1949 года в звании техника с окладом 550 рублей. Редко приезжали к нам специалисты из Курской МТС, да и по обычаю того времени не помогали нам, а больше критиковали. Но вот в конце года приехал молодой инженер Будзинский. Я навалился на него с разными техническими вопросами и получил на них хорошие ответы. В заключение он пообещал перевести меня на Курскую МТС.

Пока мне оформляли перевод, Будзинского забрали в военный НИИ под Москву. Больше в Курске у меня наставников не было, в то время считалось, что лучше свои знания держать в секрете. В то время ещё бытовала военная тенденция — помалкивать о том, что знаешь, на всякий случай. В апреле 1950 года по разрешению военкомата я переехал под Смоленск к своей сестре. Случайная встреча на одной из ж.д. станций с начальником усилительного пункта (УП) магистрали Москва – Минск помогла мне устроиться на этот пункт кабельной магистрали, так как там не хватало кадров. На этом УП у реки Днепр в 100 километрах от Смоленска я проработал полгода ст. техником по электропитанию, а затем был переведён на ту же должность на более крупный пункт, где находился и кабельный участок. Будучи мало загруженным работой, я заодно занимался и аппаратурой УП, а также премудростями работы КУ, став самозваным заместителем начальника объекта. Здесь же нашёл себе и жену, бывшую выпускницу нашего же техникума.

Летом 1952 года мне предложили должность ст. инженера нашего же района кабельных магистралей (РКМ) в городе Смоленске. А это — заместитель начальника РКМ. В нашем РКМ от Голицына под Москвой до границы с БССР был лишь один дипломированный инженер.

Наше управление кабельных магистралей № 4 (УКМ‑4) в Минске было организовано одним из первых в 1948 году вместе с УКМ‑1 и УКМ‑2.

В конце августа 1952 года я отвёз жену в роддом, а сам уехал в Смоленск.

Требования к устойчивости кабельной магистрали тогда были серьёзные. Наш тяжёлый кабель ёмкостью 114 пар в то время рвали редко — мало было землеройной техники, а вот замокал он, особенно весной, очень часто, так как не содержался под газовым давлением. В один год в РКМ‑1 было 36 таких повреждений. Пришлось мне помотаться по ликвидации повреждений, но зато хорошо набил руку по измерению и отысканию мест пониженной изоляции и устранению их. Дипломированных инженеров было мало не только на производстве, но и в нашем управлении, поэтому делалось много ошибок. По вине управления (и при нашем участии) на магистрали были загублены прекрасные дизель‑генераторы производства США, так как «энергетик» управления знал только допотопные нефтянки. Очень рано были заменены прекрасные накальные батареи емкостью 720 и более ампер‑часов. Но были и успехи. При помощи Москвы задействовали фантомные связи, уплотнили 12‑канальной системой (К‑12) имевшиеся в кабеле две непупинизированные пары, в дальнейшем были депупинизированы и уплотнены КВ‑12, так называемые «толстые» пары кабеля 1,4 мм.

Из‑за недостатка на сети инженеров Минсвязи СССР было разрешено сделать четыре ускоренных выпуска в трёх институтах из лиц, ранее закончивших техникумы. Учёба — 3 года, стипендия в размере должностного оклада, но не более 850 рублей. В 1953 году мне предложили поехать в Одессу, но я отказался из‑за дальности. Собрался лишь в 1955 году. Направили в Ленинград, хотя я просился в Москву. В первый и единственный раз в жизни я должен был сдавать вступительные экзамены. На экзаменах по математике, прочитав вопросы экзаменационного билета, я понял, что получу двойку. Подумав над билетом, я начал постепенно вспоминать материал, вдохновился и решил все вопросы и задачу, ответил на дополнительные вопросы и получил пятёрку. Второму потоку было легче, так как наш первый поток был «зарезан» не менее чем на 60%.

В институте нас учили неплохо, и я получил красный диплом. Преддипломную практику проходил в своём управлении, так как тема моего проекта рассматривала вопрос уплотнения низкочастотных пар эксплуатируемого нами кабеля аппаратурой КВ‑12. Там же я договорился с начальником УКМ‑4 Покровским И.Ф., что вернусь на своё прежнее место работы в Смоленск.

1958 год. Мне 30 лет, и я вернулся в Смоленск на место ст. инженера РКМ‑1. Но нет уже в Минске Покровского. Его выжили два его подчинённых. Мне установили прежний оклад 900 рублей. Но до института я получал к окладу добавку за выслугу лет, а теперь её отменили. Руководство управления, в том числе и новый начальник управления, заявили, что ничего сделать не могут. Вот через несколько лет установят новую сетку окладов, тогда и будет ликвидирована несправедливость. Я возмутился тем, что после института я стал получать меньше, но не нашёл, кому пожаловаться. Через несколько дней мне позвонил из Минска Покровский И.Ф. и предложил занять должность главного инженера нового УКМ‑11 в Алма‑Ате, где он был начальником. Ехать так далеко, где я никогда не бывал, было рискованно. Однако делать было нечего, я согласился. В Смоленске проработал только один месяц. С Покровским я встретился в Смоленске на вокзале. Он велел мне ехать в Москву в Минсвязи для назначения, дал 1 000 рублей на дорогу и наказал, чтобы я ехал в Алма‑Ату обязательно в мягком вагоне. До Алма‑Аты от Москвы ехать ровно четверо суток, при этом я одни сутки пробыл в гостях у брата Дмитрия в Соль‑Илецке.

Началась новая жизнь, кабельная магистраль проходила из Алма‑Аты через Караганду, Акмолинск, Кокчетав до Петропавловска казахского почти на всём протяжении вдоль железной дороги у подножия южных гор, через полупустынные степи, по целинным землям. В Алма‑Ате тёплая и снежная зима, но в это время стоят туманы. Ветра там практически не бывает. В феврале ночью мороз не выше 10 градусов, а днём — бегут ручьи. На севере же лютый мороз, поддерживаемый ужасными ветрами. Однажды мой попутчик (его фамилия была Южный) сильно заморозил свой нос, пока бежал от машины до НУП 50 метров. Кабель севернее Акмолинска был проложен на глубину 1,2 метра, иначе его порвут морозобойные трещины грунта. Население в Казахстане многонациональное, хорошее и дружное, но к нам казахи работать почему‑то шли неохотно. Работали русские, украинцы, немцы, корейцы. Казахстан хорошо обеспечивался землеройной техникой, и обрывы кабеля были нередки. За 3,5 года, проведённые в Казахстане, мы постоянно занимались вопросами развития сети магистральной связи. Было начато строительство коаксиальной кабельной магистрали Ташкент – Москва. Я был председателем Госкомиссии по приёмке головного участка этой магистрали Ташкент – Чиили под Кзыл‑Ордой. По моей инициативе на участке Ташкент – Чимкент было запущено несколько групп на аппаратуре К‑60 по коаксиальным парам, как 1‑й этап задействования кабельной магистрали. Начато было строительство кабельной линии между Алма‑Атой и Ташкентом. Кабель ёмкостью 7×4 проходил по предгорью через Фрунзе. Эта трасса исключительно интересная, проходящая и у гор, и на границе с пустыней Бетпак‑Дала. На ней я наблюдал уложенную набок на протяжённости 1,5 километра, но работающую воздушную линию связи. В жарком селении Бурном стены каждого дома с одной стороны обиты толем. Здесь зимой со стороны ущелья дует такой ветер, что без дополнительной защиты в домах не прожить. В гостиницах райцентров на этой трассе зимой не топят печей. А какие были цены!!! В районе станции Арысь я однажды едва влез в свой вагон с двумя дынями, которые купил за 3 рубля, а если говорить в ценах после хрущёвской реформы, то за 30 копеек.

Предлагалось нам забрать в своё ведение действующую горную РРЛ Алма‑Ата – Ташкент. Но её создатель Ананьев, Герой Труда, на это не пошёл, ссылаясь, что мы не справимся. В это же время началось проектирование КМ в сторону Семипалатинска, Барнаула. Проживание в Казахстане было непродолжительным, но интересным. Алма‑Ата прекрасно снабжалась и местными овощами, фруктами, ягодами, и привозными товарами. Продавалось много товаров и продуктов из Китая и Кореи. Всё было дешево. Рынки были великолепные.

Прекрасны и разнообразны природные условия на необъятных просторах этой республики. Интересно было зимой поехать в горы в Медео. Внизу снег, тихо, туман. В горах — солнце, снег, тихо, тепло. Уникальные места. Посещали горное озеро Иссык до его затопления селем. На трассе магистрали в районе города Макинск неожиданно в унылой степи открывается настоящая {210} Швейцария — курорт Боровое. Нигде в жизни я не видел, чтобы так хорошо ловилась рыба, как в одном из небольших притоков реки Или. Ловил я рыбу и в озере Балхаш. Рыбу маринку нужно уметь чистить. Ядовита. Много там ядовитых и неприятных насекомых.

Когда едешь по целине и видишь море пшеницы под осенним снегом и при этом кругом ни одного человека и даже поезда на железной дороге, не верится, что пшеницу посеял человек. Интересно было наблюдать быт в городах и селах казахов, киргизов, узбеков, уйгуров. У этих народов своя культура, а узбеки отличаются от других своими современными и историческими стройками, способом обработки земли. Все народы ведут себя дружно, но конкурентно.

Только в Казахстане были известны случаи забастовок и других народных волнений в некоторых городах и посёлках. В одном райцентре три дня были волнения в знак протеста против поведения чеченцев, выселенных сюда во время войны.

В Казахстане нередки стихийные бедствия — засыпка селем населённых пунктов, обморожение солдат налетевшим циклоном под Алма‑Атой, выпадение такой массы снега, что воздушные линии на некоторых участках оказывались под снегом вместе с проводами. В полупустынях много животных: сайги, бараны, корсаки, зайцы, тушканчики, суслики, а в зарослях Балхаша даже дикие кабаны. Для охотников там раздолье. Я подходил вплотную к дрофе и пеликану, правда они были раненными.

Велика наша страна и тот, кто побывал в разных уголках её, обогатил себя встречами с новыми интересными людьми, знакомством с природой и историческими событиями, происходившими давно и в настоящее время в этих регионах.

Р.Ф. Леонид Захарович, до сих пор не верится, что Казахстан уже другая страна. Мне тоже приходилось бывать в Казахстане, но в основном в южной части и вдоль железной дороги Ташкент {211} – Оренбург в районе Арала и северней его. В основном я бывал в тех местах, где по югу Казахстана, Киргизии проходит знаменитая КМ‑23 и КМ‑24.

Всё‑таки наша профессия специалистов дальней связи позволила нам многое повидать, если, конечно, не замыкаешься в рамках чисто кабинетной работы. Много интереснейших мест, недоступных простым туристам… Кабельные линии строились и проходили не только вдоль дорог, но и по бездорожью, по более короткому пути, иногда в таких местах, где редко бывают люди или вообще не бывают. В этом привлекательность нашей профессии. Каждый бывалый линейщик может рассказать много интересного. Вот, например, КМ‑23 проходит вдоль железной дороги Оренбург – Ташкент, которая строилась до 10‑го года прошлого столетия. Когда мне приходилось работать на линии КМ‑23 в районе Аральска – Чалкара, я с интересом наблюдал, как построены сооружения, призванные защищать железную дорогу от весенних паводков. Кажется, совершенно безводная местность, откуда может быть здесь вода, а сделаны многометровые дамбы, водоотводы, мосты для пропуска водных потоков. И вот эти сооружения на 100% выполнили свою роль при разрушительном паводке 1969 года. Железная дорога продолжала функционировать, а автомобильная, построенная в более позднее время, во многих местах размыта на многие десятки – сотни метров. И всё же дореволюционные проектировщики и строители не смогли предусмотреть, что за это время произойдёт смена паровозной тяги на тепловозную. Под Челкаром имеется грандиозное подземное озеро пресной воды, которое обеспечивало Аральск и железнодорожные станции на большом протяжении прекрасной пресной водой, которая была нужна не только для питья, но и для паровозов. Вода обеспечивалась водопроводом, выполненным чугунными трубами, лежащими на глубине 2,2 метра. Когда была паровозная тяга, то забор воды был в соответствии с расчётами строителей. С переходом на тепловозную тягу забор воды резко упал, кроме этого значительно уменьшилось количество железнодорожников, семьи которых потребляли эту воду. Люди просто‑напросто уехали. В морозную зиму 1969 года трубы перемёрзли и полопались. Мне приходилось наблюдать ремонтные работы. Откопанные чугунные трубы, пролежав в земле 60 лет, выглядели совершенно новыми. При стыковке трубы герметизировались свинцом. Они перемёрзли и полопались из‑за малого расхода воды, несмотря на то что лежали на приличной глубине. По‑моему, водопровод так толком и не был восстановлен. Конечно, человек нелюбознательный не обратил бы внимание на это и прошел мимо, но всё‑таки мы — линейщики, поэтому и работали на линии, что нам было это интересно.

Встречи не с одной сотней людей, а может быть, не одной тысячей, обогащают духовно, и приходишь к пониманию того факта, что ты нисколько не лучше, например, Николая‑змеелова или монтёра, работающего в страшную жару в телогрейке и кирзовых сапогах. О них я рассказал в своём очерке «Кабель уходит в горы». Когда приходишь к такому пониманию, то становится проще с людьми работать и общаться и работа ладится.

Мне приходилось бывать в с. Бурном. Я действительно видел дома, обшитые с одной стороны толем. Я ездил туда глубокой осенью за картошкой для коллектива, там она хорошо растёт. Местные жители предлагали ещё купить мне солёные арбузы и мочёные яблоки. Я их попробовал, и они мне совершенно не понравились. Кабельного участка и ОУП в с. Бурном в то время уже не было, так как кабельная магистраль была переведена на полупроводниковое оборудование. Это было в начале 70‑х годов. В отношении чеченцев, которые ещё в то время были в Средней Азии, я могу привести такой факт, что практически у всех чеченских водителей на лобовом стекле грузовых автомашин был приклеен портрет И.В. Сталина, в маршальской форме. Это говорит о том, что они признавали его как волевого и сильного руководителя.

Покровский Иван Фёдорович, с которым Вам пришлось много работать и который, как я понял, был Вашим добрым наставником, 213 после Алма‑Аты с 20 февраля 1963 года приступил к исполнению должности начальника УКМ‑10 в г. Ташкенте. Он был организатором и первым начальником этого управления. Я не застал его в Ташкенте, когда работал в УКРМ‑10, тогда там начальником был Греков В.В. А на Вас, Леонид Захарович, в это время или чуть‑чуть пораньше возложили обязанность организовать УКРМ‑14 на Урале в Свердловске. На Вас выпала трудная миссия по организации управления кабельными и радиорелейными магистралями от Волги до Урала. Одно дело — приехать на готовое место, а другое — приехать и создавать организацию. Я не находился на руководящей работе, но я знаю, как в то время работали КМ и РРЛ. Мне приходилось как минимум раз или два в неделю выезжать ночью или на КМ‑17Б, или на КМ‑17, а потом прибавилась КМ‑17В. Магистрали работали нестабильно, грамотных специалистов катастрофически не хватало, персонал междугородной станции тоже толком помочь не мог, до всего доходили сами. Делали ошибки и на них учились.

Возможно, такое же испытали руководители РКРМ и УКРМ, но в более ответственном варианте, если можно так выразиться. Леонид Захарович, расскажите об этом трудном и героическом (повторяю Ваши слова) времени. Хотелось бы именно от Вас, как организатора УКРМ‑14, услышать слова о создании управления.

Л.З. Работать на Урале меня сагитировал Равич Иосиф Соломонович, бывший в то время начальником нашего главка. В конце 1961 года он вызвал меня из Алма‑Аты и предложил организовать УКРМ‑14 в г. Свердловске. Честно говоря, на эту должность было мало желающих. Сам Равич И.С. по рождению был свердловчанином. При встрече он мне сказал, что Свердловск мне понравится, а мои сыновья будут увлечены спортом. В ближайшие годы Свердловск и Уральский промышленный регион получат качественную связь. Уже строилась РРЛ‑2. Поскольку на радиорелейных линиях я не работал, поэтому предварительно съездил в Харьков и посмотрел на работу РРЛ‑1, работающей на отечественном оборудовании.

В конце января 1962 года я приступил к работе в Свердловске. С 1 января работала уже РРЛ‑2 на участке Пермь – Свердловск, аппаратура FH‑686 располагалась в кабинах мачт. Надо сказать, что РРЛ‑2 спроектирована была плохо. Комплектация фирменным оборудованием была неполной. Из соображений экономии не были поставлены резервные источники электропитания (фирма поставила их только на 3 – 4 станции), установки содержания волноводов под воздушным давлением. Почти на всех станциях аппаратура находилась на большой высоте с использованием примитивных лифтов. Ни на одной линии Союза не было столько станций с кабинами на такой высоте! Были организованы два РКРМ. В Казани РКРМ‑1 (начальник Мироненко Сергей Васильевич) и в Свердловске (начальник Хромов Владимир Николаевич). Замечательные люди, хорошие специалисты и организаторы.

Для решения больших предстоящих задач стали подбираться кадры. На оконечной станции ОРС‑30а собрался коллектив из молодых специалистов, возглавляемый инженером Перевязко Т.Г. Приступили к работе выпускники Свердловского техникума связи Борчанинова Н., Коробейников Я., Морсков Ю. и другие.

Из Казахстана приехали по моему приглашению Андросенковы Андрей Егорович и Алла Николаевна, они проработали потом почти 40 лет на предприятии и до конца жизни были моими лучшими друзьями. Прибыл из Казахстана Коробов Вилен Сергеевич с супругой Галиной, свердловчанкой, и на первых порах, к счастью, имел временное жилье.

Долго решался вопрос о главном инженере. Зам. министра Клоков Иван Васильевич пригласил меня съездить в Детково на подмосковное радиорелейное кольцо, где мы сагитировали Мартынова Виталия Петровича на должность главного инженера УКРМ‑14. Выбор оказался удачным.

Клоков И.В. и в дальнейшем много помогал УКРМ‑14 в работе, в частности помог отстоять вновь построенный 40‑квартирный дом, который вознамерилось отнять местное ОПТУС. {215}

Были приглашены и местные прекрасные специалисты: Замиралова Клавдия Федоровна — на должность главного бухгалтера, Горина Софья Павловна — на должность главного экономиста. Софья Павловна хорошо потрудилась над укреплением экономического положения УКРМ. Министерство связи выделяло нам практически всё, что мы просили. Зарплата и премии у нас были выше, чем в соседних УКРМ. Отдел кадров, а затем 2‑й отдел возглавил опытный специалист Муранов Николай Григорьевич. Отдел технической эксплуатации возглавил Данилов Борис Михайлович, много потом потрудившийся на различных должностях в штате УКРМ.

Из ОПТУС пришел Чайкин В.И. на должность заместителя начальника управления, который начал заниматься кабельными линиями. На должность начальника снабжения был принят опытный работник Шишанов Семён Иванович, хозяйственный отдел возглавила Звиревич Наталья Васильевна. Секретарём стала совсем молоденькая девушка Черных Л.С.

Стали поступать дипломированные инженеры — летом 1962 года прибыли выпускники Куйбышевского института связи Елистратовы Геннадий и Светлана, много сделавшие для УКРМ и рано умершие. В 1963 году из Ленинградского института прибыли и Вы, Рудольф Ефимович. Вас помню, как постоянно работающего на линии. В этом же году были приглашены из Курганского РКМ Алейникова Евгения Николаевна с супругом Чмырем Николаем Ивановичем — прекрасные, опытные специалисты.

На Урале работать было интересно, но трудно. Трудности заключались в сложности обслуживания РРЛ‑2, на которой, как я уже говорил, аппаратура была размещена в кабинах мачт и добираться до неё могли молодые спортивные люди и большие энтузиасты. Бездорожье, интенсивное строительство новых линий связи, тяжёлый климат, гористая труднопроходимая местность — всё это усугубляло условия эксплуатации. Трудно было обеспечить безопасные условия работы персонала. Это компенсировалось тем, что люди на Урале оказались замечательными, трудолюбивыми, стойкими и выдержанными. Пример труда специалистов той поры отразился и на молодёжи, пришедшей в УКРМ. Людей никчёмных, бездельников на Урале было мало. Тяжело было слушать, в каких условиях трудились на Урале люди во время войны, снабжая армию современным оружием.

Для оказания помощи в решении многочисленных вопросов приходилось обращаться в обком партии (первый секретарь Кириленко — будущий член Политбюро) и в Совнархоз (председатель Степанов), но они мало помогали. Помощь во всех вопросах оказывало Министерство связи СССР. Помогал и директор ДСКМ, Гурин Александр Михайлович, и его штат.

Весной 1962 года была принята от УКРМ‑5 кабельная магистраль Свердловск – Челябинск с участками в Сысерти и Долгодеревенском. Начальник КУ в Сысерти Ревнивцев Владимир Ильич, несмотря на свою молодость, оказался исключительно деловым специалистом и много сделал для реконструкции этой линии при переводе с К‑24 на К‑60 и при устранении частых грозовых повреждений. На этом КУ были воспитаны специалисты, перешедшие в дальнейшем работать на другие участки и освоившие новые линии и узлы связи.

В зоне УКРМ‑14 началось строительство новых линий магистральной связи, в том числе и уникальная тропосферная линия Серов – Амдерма. Из‑за отсутствия подготовленных кадров не было возможности активно вмешиваться в проектирование и эксплуатацию первых линий. За пять с лишним лет моей работы в УКРМ‑14 было открыто ещё пять новых РКРМ. Каждый год по одному РКРМ! А организация новых РКРМ — это опять проблемы жилья, кадров, помещений, транспорта. Последнее имело очень большое значение при нашем бездорожье. Помню, как в Амдерму отправляли гусеничный вездеход ГАЗ‑47 самолётом. Туда же перевозились многие сотни тонн топлива по Северному морскому пути.

Первым был организован новый РКРМ‑3 в г. Перми. С трудом нашли начальника — демобилизованного подполковника Коржа Сергея Алексеевича. Мне он показался староватым — около 50 лет. Приятно было разочароваться в своём подозрении, когда Корж С.А., несмотря на свой возраст, оказался более подвижным, чем некоторые молодые люди. Он много сделал для становления УКРМ‑14 и работал в РКРМ‑3 около 30 лет.

Трудным был вопрос о приёмке в эксплуатацию построенных магистралей, которые всегда предъявляются с массой недоделок. В 1963 году приняли на всём протяжении РРЛ‑2. Тяжёлой была картина её состояния. Но после долгих раздумий решено было принять её в строй — только при появлении хозяина на линии можно было привести её в надлежащее состояние.

Такое же решение принималось и по другим линиям, впрочем, у нас был наглядный пример, когда соседи не приняли из‑за недоделок кабельную линию Курган – Тюмень. И что же? Через год они были вынуждены ввести её в строй в том же состоянии, если не в худшем, т.к. целый год без хозяйского глаза никому не идёт на пользу. Несмотря на всевозможные технические и житейские трудности, коллектив УКРМ‑14 находил в себе силы и возможности вводить в эксплуатацию построенные магистрали, устранять строительные недоделки, а главное — обеспечивать каналами связи оборону, промышленность, население, а телецентры и ретрансляторы — программами центрального телевидения.

Дела заставляли много ездить по трассам строящихся и работающих магистралей, и редкий выпадал день, когда меня не разыскивали, чтобы сообщить об очередном ЧП, связанном с крупными авариями. Ко всему человек привыкает, но нельзя привыкнуть к гибели людей, а такие случаи были и на производстве, и в быту. К концу 1966 года границы УКРМ‑14 простирались с востока на запад — от Владимирской до Курганской области, с севера — от Карского моря до Челябинска. В дальнейшем часть линии была передана в новый УКРМ‑6.

Приближалась 5‑я годовщина организации УКРМ‑14. Будучи предельно загруженным и преодолевая все трудности, коллектив вырос в мощную силу. Я уже обращался к ближайшим помощникам временно возглавить вновь организуемые РКРМ. Они откликнулись. Б.М. Данилов поехал в Воркуту, а В.С. Коробов — в Нижний Тагил. Со своей задачей они справились блестяще.

И вот настало время прощания. В конце 1966 года меня пригласил к себе на должность главного инженера УКРМ‑2 Покровский Иван Фёдорович, с которым в прошлом я работал в других УКРМ. Труднее всего было прощаться с людьми, а друзей и уважаемых мной людей было очень много и в Свердловске, и в РКРМ. Многих из них я не упомянул. Это в первую очередь все руководители, и большие, и малые. Но много было замечательных людей и среди рядовых работников. Например, мой шофёр, незабываемый Александр Яковлевич Морозов. Я даже брал пример с его спокойствия, выдержки, умения находить выход из любого чрезвычайного положения.

31 марта 1967 года меня с сыном рано утром провожал в аэропорт Кольцово Хромов В.Н., а моя жена с младшим сыном уже две недели жили в Виннице. В Казанском аэропорту с нами попрощались руководители РКРМ‑1.

1 апреля в 9 часов утра я вышел на работу на новом месте. Мне показалось, что я прибыл совсем в другую страну. Самая трудная и самая героическая часть моей служебной карьеры закончилась.

Р.Ф. Кабельные и радиорелейные магистрали УКРМ‑14, проходящие зону Урала, всегда работали в тяжелейших условиях, особенно в первые годы эксплуатации. Грозовые повреждения постоянно воздействовали на их работу. Кроме того, бездорожье создавало трудности при устранении повреждений. С годами приходил опыт и умение персонала, и качество работы магистралей было на уровне работы магистралей, работавших в менее жёстких условиях. Но сил и затрат приходилось тратить значительно больше для того, чтобы обеспечить такое качество. И соответственно, квалификация персонала, работающего на сложных участках, была выше. Много хороших слов хочется сказать о своих товарищах, с которыми многие {219} годы пришлось работать совместно и непосредственно на кабельных магистралях. Один перечень займёт много места, и в то же время хочется всех упомянуть. Если говорить о начальниках и главных инженерах ТУСМ, то практически со всеми у меня были хорошие товарищеские отношения. Хотя я трудился большую часть своего времени в ТУСМ‑2, но мне приходилось бывать и работать на линиях других ТУСМ. С удовольствием вспоминаю встречи с Абрамовым П.Ф., Поповым Г.А., Рузиным В.С., Козодеевым А.Н., Лепшиным В.Г., Кимом И.Д., Чаловым А.М., Чумариным Р.Р., Деменьшиным В.Ю., Кузнецовым С.Н. и другими товарищами. Рабочие вопросы с ними решались без проволочек, данное слово они всегда исполняли. Долгие годы в ТУСМ‑2 работал начальником Ларионов Николай Фомич, многое сделавший для улучшения условий труда в подразделениях ТУСМ. В каждом цехе и на участках его стараниями были созданы отличные условия для отдыха приезжающих в эти подразделения на работу специалистов, много было сделано для улучшения условий проживания работников подразделений. Почти все начальники цехов управления были и являются моими добрыми товарищами и друзьями — незабвенный Нелюбин Ю.Г., Пермяков П.В., Орлов А.П., Баженов А.С., Истомин С.К., Москвин А.П., Габов Ю.И., Чикризов А.М., Мальцев В.М., Пожиленков В.А., Ромашов Д.И., Сапожников Л.К., Муравьёв А.М., Щелконогов В.П., Петряев П.П., Шамин Л.Н., Деменьшин А.Ю., Малых И.П., Рамашов П.Д., Семёнов А.И., Втулкин А.В., Бакулин А., Давыдов А.И., Озорнин А.Ф., Болдырев Н.А. Все они внесли большой вклад в развитие дальней связи. С удовольствием вспоминаю совместную работу с кабельщиками‑спайщиками Пужливым А.В., Лебёдкиным А.Е., Фадеевым А.Н., Светлаковым В.Н., Пыжьяновыми А.П. и А.А., Ломовцевым В.И., Богдашовым В., Безгодовым Ф.И. и многими другими. И конечно, нельзя не отметить замечательный коллектив женщин из ТУСМ‑2 — это Мухина Л.В., Маркова Л.А., Мамина А.В., Харисова Р.А., Косалапова Е.В., Огнёва А.Ф. Большую роль играли водители, с которыми приходилось работать на линии. Мне запомнился водитель Савченко Анатолий, который долгие годы работал с нами на линии. Он пришёл к нам совсем молодым и превратился в классного водителя, умеющего проехать по любому бездорожью. Но особенно следует отметить Дресвянникова Юрия Владимировича. Помимо того, что он был классным водителем, с ним мы не знали забот в вопросах питания. Как только наступало время обеда или ужина, он без разговоров разворачивал свою походную кухню и приступал к приготовлению еды. У него машина была укомплектована посудой, продукты были закуплены заранее, в необходимом количестве, и не нужно было тратить время на поиск и поездки в столовую. Юрий Владимирович готовил в полевых условиях лучше, чем в любой столовой. Посуда всегда была вымыта и содержалась в определённом, для неё отведённом месте. Это был толковый, умный водитель.

Леонид Захарович, в заключение нашей беседы хотелось бы, чтобы Вы рассказали нам о работе в УКРМ‑2, немного о ГЦУМС, и очень бы хотелось, чтобы Вы рассказали о Покровском Иване Фёдоровиче, этом, можно сказать, легендарном человеке, возглавлявшем 4‑е УКРМ, из них три были им созданы. Уже одно это говорит о незаурядности этого человека. Начальников УКРМ с таким послужным списком, пожалуй, не было. К тому же, я думаю, он был Вашим добрым наставником.

Л.З. Главным инженером в УКРМ‑2 меня пригласил Покровский Иван Фёдорович. Он сообщил, что его главный инженер переходит на новую работу в Киев, квартиру освобождает, что в УКРМ‑2 четыре РКРМ, скоро планируется новый — в Одессе ведется строительство. УКРМ небольшой и ограничен двумя смежными УКРМ.

Я уже говорил, что с Покровским мы работали ранее в других УКРМ. Отношения были доверительными. Позже он сказал мне, что, приглашая меня, он планировал через пару лет перед пенсией переехать в РКРМ в свою любимую Одессу, где он окончил институт связи. {221}

Таким образом, после согласования с Минсвязи СССР и Винницким горкомом партии я покинул УКРМ‑14, который организовал на Урале в 1962 году и руководил им 5 лет.

На работу в УКРМ‑2 я вышел 1 апреля 1967 года солнечным весенним тёплым утром.

Моя жена Маша с младшим сыном Игорем уже две недели жила в Виннице и получила новую квартиру. Я со старшим сыном Виктором прилетел 31 марта.

Работа началась со знакомства с людьми, осмотра кабельных и радиорелейных магистралей УКРМ. Лучше всего — поехать по линиям, усилительным пунктам, радиорелейным станциям и, конечно, встретиться с людьми.

Первая поездка в РМРМ‑1 и Одессу. Тепло, сухо, дороги хорошие. В Одессе даже жарко. После уральских магистралей меня удивило, что за время поездки меня ни разу не вызвали из Винницы. Правда, сам я туда звонил. Не случаются чрезвычайные происшествия, требующие вмешательства главного инженера!

Вторая поездка в РКРМ‑3 в Хмельницкий — по случаю вручения приза за победу в соцсоревновании за квартал. Как всегда, производят впечатление люди, с которыми придется работать.

В РКРМ‑5 в Кишинев поехали с Писаренко Виталием Андреевичем. Переехав Днестр в Могилёве‑Подольском, поднявшись на крутой берег, вышли из машины. Молдавия, которую увидел в первый раз, не произвела впечатления — кругом степные поля. И только начиная с Сорок, где посетили старую и новую станции РРЛ, начал понимать, что такое Молдавия. Но больше всего мне понравились Карпаты (РКРМ‑4). Как хороши и величественны они в хорошую погоду и как неприятны и страшны во время стихийных бедствий, которые там нередки во время больших дождей и весенних паводков.

К середине лета объехал все магистрали. Везде сильное руководство и энергичный персонал. В то время РКРМ руководили:

РКРМ‑1 — Скасс Феликс Александрович. Мой старый знакомый.

РКРМ‑3 — Ткаченко Ярослав Миронович.

РКРМ‑4 — Балабух Василий Максимович. С ним познакомился в 1952 году в Киеве.

РКРМ‑5 — Колос Гавриил Прохорович.

Ознакомившись с работой всего УКРМ‑2, сделал вывод: дела идут неплохо, условия работы хорошие, грамотных кадров хватает, но не все работают инициативно. Во время поездок по трассам мне мало задают вопросов, мало просьб, предложений. Но моему мнению, проблем и здесь хватало.

Жили бедновато, не хватало транспорта, не было эксплозапаса кабеля, мало выделялось эксплуатационных средств, на УП и РРС было много устаревшей техники, нужны были помещения и жильё. Некоторые УП можно было ликвидировать.

Заканчивался первый год работы. На День Победы в 1968 году в Тернополе был порван кабель. Выехал на расследование и был удивлён встречей с длинными колоннами военных машин, заправленных по‑боевому — на кабинах и вокруг кузовов были установлены канистры. Движение было в сторону Чехословакии, но мы об этом не знали. В августе взял отпуск и выехал с семьей в Киев. В конце месяца узнали о событиях в Чехословакии и одновременно о том, что Покровский И.Ф. внезапно попал в больницу.

Немедленно выехал домой. События развивались бурно. Почти каждый день приезжал в облуправление читать шифрованные телеграммы по случаю военных событий. Группа наших специалистов через Москву была направлена в Прагу. Было получено указание отправить эшелон передвижных радиорелейных станций с обслуживающим персоналом за границу для развёртывания линии Дрезден – Прага под руководством зам. начальника УКРМ‑2 Танского Филимона Григорьевича. Он в одну ночь съездил во Львов за необходимыми документами. Эшелон загрузили и отправили. Военные выделили для команды продовольствие и бензин.

В больнице доктор Заводнюк сказал, что положение Покровского И.Ф. плохое — рак почки. Его отпустили было домой, но вскоре после приступов вновь забрали в больницу.

А мы перестраивали свою работу на военный лад. В Карпатах и Закарпатье невозможно было двигаться из‑за массы военных машин. Наших людей оттуда вертолётами вывозили за границу ремонтировать кабель. Военных действий не произошло, но там были блокированы все аэродромы. После отъезда нашего эшелона звонит жена Танского и спрашивает, где её муж — у неё только что родилась вторая дочь. Хорошо, что наш эшелон вернули через три недели из Бреста. Так пожили немного военной жизнью.

Покровскому И.Ф. сделали операцию, я его посетил в больнице, но 12 сентября он умер. Мы его хоронили всем управлением. В конце октября неожиданно приехал товарищ из нашего главка. Он согласовал в партийных органах мою кандидатуру на должность начальника УКРМ‑2, в которую я вступил с 1 ноября 1968 года. Главным инженером назначен Балабух В.М.

Начальнику надо подумать о дальнейшей судьбе предприятия. Для успеха УКРМ‑2 нужно прежде всего развитие. Помимо намеченного на ближайшие годы строительства трёх кабельных магистралей нужно срочно заняться доумощнением и реконструкцией существующих. Крайне необходимо и новое здание для управления, так как старое маловато, стены стянуты болтами. Но как подступиться к решению этого вопроса, мне было неизвестно. В УКРМ был неплохой отдел капитального строительства (ОКС), но и он видел возможность строительства нового здания только с помощью Минсвязи СССР.

Работу на линии начали с замены аппаратуры К‑60 с ламповой на полупроводниковую на новой магистрали Одесса – Херсон — за счёт средств капремонта. Аппаратуру выделили немецкую. Наши специалисты с интересом отнеслись к этой работе, тем более, что она обещала повысить устойчивость и экономичность работы магистрали. Работа была закончена в срок, и её эффективность быстро сказалась. Поэтому немедленно приступили к замене аппаратуры и на другой новой магистрали Винница – Кишинёв. На этот раз получили отечественную аппаратуру, которая оказалась не хуже немецкой. Получить её было нетрудно через главк, так как на первых порах другие УКРМ ещё изучали вопрос о целесообразности замены аппаратуры и её не заказывали. У нас большим энтузиастом и организатором по замене аппаратуры, умощнению и реконструкции магистралей был Обухов Николай Федотович. Он пришёл в УКРМ‑2 раньше меня из органов правительственной связи и был инициативным специалистом.

Вторым нашим большим помощником в строительных делах была Киевская дирекция строительства кабельных магистралей (ДСКМ). С её начальником Архименко Виктором Петровичем я познакомился лет десять назад. Это был человек, который много сделал для развития связи на Украине за счёт союзного бюджета. Он и нам во многом помог аппаратурой и деньгами.

Время было начинать работу по реконструкции и «старушки» КМ‑2, заменять аппаратуру К‑24 на К‑60. Для этого требовалось несколько лет. Заменили аппаратуру и на основной своей магистрали РРЛ‑7, а также реконструировали принятую от Минсвязи Украины РРЛ, проходящую в Прикарпатье. Эту работу организовывал в основном Танский Ф.Г. К сожалению, вскоре его забрало к себе Минсвязи Украины. Жаль было расставаться с таким энергичным и результативным работником, но нельзя мешать, когда выдвигают на большую работу молодого и грамотного специалиста. Надо отметить, что много наших специалистов было в дальнейшем переведено на важные посты в Минсвязи Украины и Молдавии.

В начале семидесятых годов Минсвязи СССР разрешило организовывать в ряде УКРМ свои ремонтно‑строительные управления (РСУ). Нам тоже такое управление помогло бы в строительстве гражданских сооружений и реконструкции магистралей. При обсуждении этого вопроса в коллективе мнения разделились. Нелегко организовать такое управление и загрузить его работой: нужны опять новые люди, помещения, механизмы, снабжение стройматериалами {225} и преодоление ряда трудностей. Всё‑таки я решил его организовать, и Минсвязи разрешило.

Где взять руководителя? Обычный строитель к нам не пойдёт, и мы с ним не найдём контакт при нашей специфике малых и разбросанных объёмов строительства. Вспомнил, что у меня в Казани трудится отличный начальник РКРМ, не только хороший связист, но и хозяйственник, увлекающийся строительством и оборудованием своего хозяйства. Так у нас оказался Мироненко Сергей Васильевич на должности начальника РСУ. А он подыскал себе хорошего главного инженера — Сироша Виталия Фёдоровича. Я обрадовался, что нашли местного настоящего строителя, знавшего лучше нас строительную обстановку и могущего достать дефицитные стройматериалы.

Приступили к формированию загрузки РСУ, укомплектованию его кадрами, механизмами, материалами. Вскоре выяснилось, что между руководством РСУ и начальниками РКРМ возникли разногласия. «Заказчики» желали сдать и принять готовую работу, а своё участие в работе их не устраивало. Я понял, что без моего личного участия в организации работы в РСУ не обойтись. Пришлось переключиться на строительство и развитие сети, оставив эксплуатационные дела на других. Но полностью отключаться от эксплуатационных забот было невозможно — это основной наш хлеб и наше лицо. За потерю качества работы нас сильно наказывали, оно определяло наш авторитет в Минсвязи.

Для укрепления отдела технической эксплуатации (ОТЭ) была переведена из УП‑28 в ОТЭ Прокопчук Анна Филипповна, ставшая вскоре начальником. Это был энергичный и добросовестный работник, лучше всех знающий нашу сеть связи и разбирающийся во всех вопросах эксплуатации магистральных линий.

После ухода Танского Ф.Г. в Киев на должность заместителя начальника нашего управления был переведен Щерба Вячеслав Павлович. Так мы пополнили своё управление ещё двумя прекрасными людьми и специалистами, в том числе и женой Щербы — Людмилой {226} Константиновной. Это были мои большие друзья и помощники во всех трудных делах.

РСУ строило помещения для РКРМ и для себя. Строило даже жилые дома. А для проектирования объектов строительства Минсвязи разрешило создать свой проектно‑конструкторский отдел (ПКО). К моему удивлению, штат этого отдела тоже подобрался приличный, из молодых специалистов. Он выпускал неплохие проектные материалы, в том числе и по строительству жилья. РСУ построило большое помещение для РКРМ в Одессе, комплекс КУ в Рахове, двухэтажный жилой дом в Хмельницком и надстроило третий этаж на жилом доме в Виннице. Выполнено много и других работ, причём ударными темпами. В Виннице для передачи телефонных систем проложили большой коаксиальный кабель между РРС и МТС. Не находили пока пути решения два главных вопроса — строительство здания УКРМ и базы для РСУ. Удалось включить в смету проектируемой новой кабельной магистрали на Венгрию строительство типового 2‑этажного здания УКРМ, но при этом мне заявили, что ни один строитель не включит в план это строительство в силу его дешевизны. Тем не менее мы стали готовить площадку. Патриоты УКРМ настаивали, чтобы наше здание было на самом престижном месте города, а это немаловажный вопрос. Я решил, что всё же строительство на нашей базе — это наиболее оптимальное решение в данных условиях. Там была небольшая площадка, нужно было только снести финский домик. Мы освободили его при очередном получении жилья от горсовета, построенного за счёт средств Минсвязи. Решив, что двухэтажного дома длиной 30,5 метра для УКРМ будет недостаточно, начали искать проект для небольшого научного института в 4 этажа и длиной 32,5 метра. Выписали типовые чертежи из Новосибирска и попросили киевскую Гипросвязь «привязать» его. Помог в этом опять Архименко из ДСКМ. Для размещения РСУ вначале построили своими силами второй этаж на дизельной УП‑28, подлежащего закрытию, а в 1974 году для РСУ отвели площадку 3 га в г. Сабарове. В 1975‑76 годах удалось подключить воинскую строительную организацию за счёт сметы строительства КМ на Венгрию. Строительство было выполнено на имеющуюся небольшую сумму (около 100 тыс. рублей), а остальные работы выполнило РСУ.

Нужно отметить, что мне очень помогал в работе с воинскими частями и выделении стройматериалов ст. инженер ОТЭ Шайкин Семён Осипович. Кроме строительства базы РСУ, его заслуга была и в приобретении железобетона и других материалов для строительства большого дома для РКРМ в Одессе и на других объектах. Помощников в организации работы было много. Вот пример. Для зданий РСУ и УКРМ были запроектированы две трансформаторные подстанции (ТП). Энергетики поставили условие — на каждый ТП проложить по два высоковольтных кабеля сечением жил 120 кв. мм. Где взять этот кабель? Я поехал в Москву к заместителю министра, но он не мог помочь даже одним куском кабеля, не мог ничего обещать и в будущем. Помог главный инженер ТУСМ‑1 Ревнивцев Владимир Ильич. Он сказал, что много кабеля имеется на строящейся Южно‑Украинской атомной электростанции, и посоветовал туда съездить. Я познакомился с руководителем этого строительства — он оказался очень понимающим товарищем и дал два километра кабеля. А вот другой пример. Тот же Ревнивцев В.И., а также Гудзенко Пётр Ефимович помогли достать около 10 км кабеля 7×4 для перехвата магистрали КМ‑2 в новый ОУП коаксиальной кабельной магистрали. Причём приобретение, перевозка, прокладка и монтаж этого кабеля с их помощью были выполнены за один месяц декабрь. Трубы большого диаметра для котельной базы РСУ достал у нефтяников и доставил в Винницу начальник кабельного участка из Стрыя.

А вот подрядчика на строительство здания УКРМ не находилось. Ускорить дело помог «несчастный случай».

В отселённый финский дом по просьбе сотрудников разрешили временно вселить приглашённую из Волгограда девушку‑инженера. Она вскоре вышла замуж и стала писать по всем адресам, вплоть до Терешковой, жаловаться на меня за непредставление ей квартиры. И вот весной Винницкий горком партии выносит мне строгий выговор за вселение людей в отселённый дом и требует в этом деле навести порядок.

Заготовку блоков для фундамента здания УКРМ мы начали заблаговременно, причём для основания блоки были приобретены более широкие, чем по проекту. Мы решили, что так можно будет в дальнейшем надстроить и 5‑й этаж.

Летом второй раз отселили жильцов из финского дома и тут же снесли его.

С руководством РСУ решили, что нет другого выхода, как строить здание УКРМ силами РСУ. Киевская ДСКМ согласилась оплатить стройку.

И вот теплым летним воскресным днем 28 августа 1976 года мы вместе с Мироненко С.В., Сирошем В.Ф. и небольшой группой строителей начали закладку здания. Руководил работами Сирош В.Ф. Грунт — сухой лёсс. Под левым фасадным углом откопали бывшую свалку с неплотным грунтом и поэтому положили туда лишний ряд бетонных блоков. Сожалели, что проектант предусмотрел устройство подвала лишь под центральной частью здания, но проект решили не нарушать. Через месяц мне предложили работу в Москве на новом предприятии Минсвязи, которое открывалось по решению высших инстанций страны с 1 января будущего года.

Мне не хотелось переезжать в Москву и ещё больше не хотелось покидать Украину, так как я был твёрдо уверен, что прожитые 10 лет в УКРМ‑2 были лучшими в моей жизни. В то же время строгое партийное наказание за незначительный проступок подсказывало мне, что нужно уезжать.

Но хотелось быстрее закончить строительство заложенного дома, и мы принимали меры по форсированию стройки. К сожалению, наступившая зима, недостаток материалов позволили ко дню моего отъезда сложить и перекрыть бетоном лишь два этажа. Достраивали его сразу в пятиэтажном исполнении уже без меня. {229} При подготовке к переезду оказалось, что наложить партийное взыскание просто, снять его значительно труднее. Была создана комиссия «по рассмотрению вопроса». Комиссия была создана в основном из пенсионеров, и главным оказался вопрос — не вселил ли я жалобщицу из сердечных влечений к этой даме. Комиссия была очень расстроена, что эту версию ей не удалось доказать, и решила, что наказание снять можно.

В заключение о работе в УКРМ‑2 хочется упомянуть добрым словом всех начальников кабельных участков, которые были хорошими специалистами и хозяйственниками, а некоторые из них просто уникальными, например Мильштейн, Литвишко, Орловский. Нужно вспомнить начальника отдела кадров Горбика Степана Васильевича — боевого офицера, единственного в УКРМ награждённого орденом Ленина, начальника ТУСМ‑2 Кочубея Евгения Кирилловича, главных инженеров, а затем и начальников ТУСМ‑3 Землянского Осипа Ивановича и ТУСМ ‑5 Присяжного Геннадия Васильевича, работников управления Беленьких Елизара Моисеевича и Владимира Елизаровича, главного экономиста Бицык Ирину Андреевну. Нужно бы назвать и сотни других замечательных людей, которых я до сих пор вспоминаю как родных.

В конце апреля 1977 года в тёплый весенний дождливый день родные и друзья проводили меня на поезд. С болью в душе оставил я ставшую мне родной Украину и замечательных людей, с которыми так хорошо жилось и работалось.

Р.Ф. Леонид Захарович, хочу сообщить читателям, что на фотографии, где вы стоите с сыном Виктором, видно то здание УКРМ‑2, которое было построено по вашей инициативе и при Вашем участии. Заодно сообщу, что Виктор работает в этом управлении заместителем директора. Все, кто трудился в нашей системе в 60, 70‑е и даже в 80‑е годы, знают, в каких условиях работали коллективы, какие неудобства приходилось испытывать сотрудникам и как радостно воспринималось хоть малейшее улучшение условий работы. На объектах условия были значительно лучше, чем в управлениях. Это я знаю по работе в УКРМ‑10 и УКРМ‑14. Такая же обстановка была и в УКРМ‑2. Поэтому старые работники с благодарностью вспоминают тех руководителей, которые предпринимали усилия по строительству административных зданий. Это очень сложная работа и посильна не каждому руководителю. В то же время на такое строительство косо посматривали партийные и контрольные органы, так как стройматериалы добывались всевозможными способами, которые не всегда вписывались в государственную систему снабжения той поры. Поэтому нужна была определённая смелость и умение находить помощников. Без такой работы по строительству административных зданий вряд ли нынешние сотрудники управлений работали бы в таких благоприятных условиях.

Л.З. Совершенно с Вами согласен. Теперь несколько слов о Покровском Иване Фёдоровиче. Он родился в 1909 году в Орловской губернии. После революции попал в беспризорники. Семьи не помнит, а день рождения взял 1 мая.

Окончил Одесский институт связи. До ВОВ был крупным руководителем связистов Белоруссии. Преследовался органами НКВД в 1937‑38 годах, но защитился. Во время войны Наркомат связи не дал своих связистов призывать в армию, а собрал под своё крыло. Покровский выполнял задания НК связи.

Вскоре после организации УКМ‑4 он принял это управление. Я познакомился с ним лично в 1953 году. Был он технически грамотным, информированным специалистом и сам уважал знающих. Ненавидел болтунов, подхалимов и доносчиков. Умел ставить на место зарвавшихся. К людям относился уважительно, дружески. Был остроумным собеседником и оптимистом.

После Минска работал начальникам УКМ‑11 в 58‑63‑м годах, начальником УКРМ‑10 в 63‑65‑м годах, начальником УКРМ‑2 в 65‑68‑м годах.

Умер 12 сентября 1968 года и похоронен в Виннице. {231}

Его жена Марцинкевич Татьяна Адамовна переехала в Москву в 1970 году. С ней разговаривала по телефону моя жена в начале 2004 года. Жила она со своей матерью, а в последние годы со своей дочерью Еленой. Она была очень больна и умерла в 2004 году. Дочь Елена работала несколько лет в ГЦУМС, а в последние годы преподает в техникуме связи.

Его сын Игорь — доктор наук и профессор работал в университете в Минске и умер в 80‑е годы.

Я видел двух внуков и внучку Покровского И.Ф.

Очень коротко расскажу о работе в ГЦУМС. Я проработал 5 лет первым заместителем начальника ГЦУМС, 6 лет — начальником ГЦУМС и после ухода на пенсию 9 лет на рядовых работах. ГЦУМС был создан по Постановлению ЦК КПСС и СМ СССР, и это говорит о его роли. Заслуга по созданию лежит на Талызине Н.В. и Хвостовицком Е.Т.

Минсвязи на него постоянно возлагало дополнительно исполнительные функции по выполнению многочисленных решений своих главков. Учитывая многостороннюю деятельность ГЦУМС по управлению и формированию первичной и других сетей связи, в том числе и важнейших арендаторов, органы Минсвязи тщательно следили, чтобы престиж и роль ГЦУМС не оказались чрезвычайно высокими, и он не получил права руководства и распределения. Отсюда и вытекает, что возможности проявления инициативы в действиях ГЦУМС практически отсутствовали.

В ГЦУМС был свой эксплуатационный участок РРЛ из оконечных станций и Московского телевизионного кольца (два ТУСМ), где работало около 400 человек. Остальные 800 – 900 специалистов трудились в административных и производственных службах самого Центра, где только заместителей начальника ГЦУМС было 6 человек. Бездельников было мало.

Р.Ф. На этом заканчиваем свою беседу, в ходе которой мы затронули вопросы создания нашей дальней связи, которой отдали многие годы своей жизни, о своих товарищах, об истории нашей Родины.

А завершить хочу стихотворением Николая Рубцова. Только у нас в России поэты могут создать такие прекрасные и удивительные стихи.

Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны, Неведомый сын удивительных вольных племён! Как прежде скакали на голос удачи капризной, Я буду скакать по следам миновавших времён… Давно ли, гуляя, гармонь оглашала окрестность И сам председатель плясал, выбиваясь из сил, И требовал выпить за доблесть в труде и за честность, И лучшую жницу, как знамя, в руках приносил! И быстро, как ласточки, мчался я в майском костюме На звуки гармошки, на пенье и смех на лужке, А мимо неслись в торопливом немолкнущем шуме Весенние воды, и брёвна неслись по реке… Россия! Как грустно! Как странно поникли и грустно Во мгле под обрывом безвестные ивы мои! Пустынно мерцает померкшая звёздная люстра, И лодка моя на речной догнивает мели. И храм старины, удивительный, белоколонный, Пропал, как видение, меж этих померкших полей, — Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны, Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей! О сельские виды! О дивное счастье родиться В лугах, словно ангел, под куполом синих небес! Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица, Разбить свои крылья и больше не видеть чудес! Боюсь, что над нами не будет таинственной силы, Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом. Что, всё понимая, без грусти пойду до могилы… Отчизна и воля — останься, мое божество! Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды! Останься, как сказка, веселье воскресных ночей! Пусть солнце на пашнях венчает обильные всходы Старинной короной своих восходящих лучей! Я буду скакать, не нарушив ночное дыхание И тайные сны неподвижных больших деревень. Никто меж полей не услышит глухое скакание, Никто не окликнет мелькнувшую лёгкую тень. И только, страдая, израненный бывший десантник Расскажет в бреду удивлённой старухе своей, Что ночью промчался какой‑то таинственный всадник, Неведомый отрок, и скрылся в тумане полей…

Об авторе

{236} По мере старения, а мне идет уже 79 год, круг знакомых и друзей становится всё уже. Общественное положение и условия жизни разорвали многие связи, которых зачастую и не жаль. Но представляет большую радость то обстоятельство, что связи с лучшими людьми сохраняются. Не так много тех, перед которыми преклоняешься за их трудовые заслуги, их достижения, таланты, увлечения, интересы, любовь к людям и к своей стране. Таких наберётся чуть более десятка, и один из них — Филиппов Рудольф Ефимович. Он впервые явился предо мною неожиданно в конце лета второго года существования УКРМ‑14 в Свердловске. Мы не ждали выпускников из Ленинградского института связи, но этот молодой, но солидный человек пояснил, что он попросил направить его туда, где больше работы. Ему сообщили, что в УКРМ‑14 работы по строительству современных линий дальней связи ещё только начинаются, и он решил к нам поехать.

Мне он понравился. Работы в УКРМ было невпроворот — шло большое строительство кабельных и радиорелейных линий. Я решил, что он будет полезен в управлении, хотя и в ТУСМ дел было много. Он сразу приступил к работе. Поселили его на частной квартире. А через полгода мы получили новый 40‑квартирный жилой дом возле своей радиорелейной башни, где поселили и Филиппова, который к тому времени уже женился.

Филиппов Р.Е. оказался очень скромным и спокойным человеком. Никогда он ни на что не жаловался, ничего не просил, не {237} предъявлял претензий. Ну, а начальству только это и надо — хорошо работать и не конфликтовать. Много позже я понял, что это и есть та причина, по которой очень часто отличные специалисты остаются незамеченными.

Филиппов Р.Е. ни от какой работы не отказывался, часто ездил в командировки на выполнение работ по пуску новых кабельных линий. Быстро освоил и стал практически заниматься симметрированием кабелей, что тогда доверялось только избранным инженерам, знал и станционное оборудование. Я удивлялся и даже сомневался в его успехах. Откуда молодой инженер мог знать премудрости освоения новой техники? Помню, как сам осваивал эти работы в молодости.

А жаль, что я тогда не раскусил этого талантливого человека. Это произошло, в частности, потому, что проблем в УКРМ‑14 тогда было очень много. Работали не только напряжённо, но часто и в экстремальных условиях. Специалистов, знавших эксплуатацию кабельных и радиорелейных линий, было очень мало. Хорошо ещё, что институты присылали своих выпускников.

Но время шло. В сущности, я сам был вроде Филиппова, только возраст и обстоятельства вознесли меня выше по служебной лестнице. В силу разных причин, в том числе и обид, я оказался на работе в УКРМ‑2 в солнечной Украине и Молдавии. А со Свердловском связи не прервал — там остались друзья, которые мне много помогли в прошлой работе. Но странно, о судьбе Филиппова Р.Е. мне никто ничего не рассказывал. Как позже выяснилось, в силу своей любознательности и стремления к творческому труду он оказался в Средней Азии в УКРМ‑10, где показал себя тоже только с хорошей стороны, так как там условия эксплуатации кабельных линий были ещё сложнее, чем на Урале.

Таким образом, свыше 30 лет о его судьбе мне не было ничего известно. В 2002 году в «Сборнике воспоминаний», посвященном 40‑летию УКРМ‑14, я встретил две статьи, подписанные Филипповым Р.Е. Они показались мне очень интересными. Статьи были написаны {238} не только точным техническим языком, но в них ощущался ещё и литературный талант автора. Я их прочёл несколько раз и в письме в УКРМ‑14 изложил своё мнение об этом. Рудольф Ефимович откликнулся, и восстановилась прерванная связь в письмах и по телефону.

Оказалось, что Рудольф Ефимович издаёт книги своих воспоминаний. Присланные сочинения меня очень заинтересовали, особенно воспоминания о работе его в Средней Азии. Будучи любознательным, он изучил историю республик, в которых бывал по служебным делам. Много сделал он по приведению в порядок новых кабельных линий, проложенных в этом регионе. Правда, там, как и на Урале, начальство оказалось более способным давать указания, чем поощрять за выполненную работу.

Я сам работал вблизи этих мест, но в самой Средней Азии не был и поэтому с интересом читал описания исторических событий, отмеченных автором. Приведённые им факты времён завоевания и освоения Средней Азии, Гражданской и Отечественной войн, о движении армии Андерса были для меня откровением. Написал Рудольф Ефимович и книгу воспоминаний о своих юношеских годах, о своих воспитателях в Ненецком автономном округе.

Кто же он такой, этот талантливый связист, хороший писатель, помнящий всех своих воспитателей, друзей и сотрудников, скромный, но ни перед кем не заискивающий человек?

Родился он в октябре 1936 года в г. Нарьян‑Мар. Его отец был секретарём райкома партии. В средней полосе в таких семьях нередко дети вырастали оболтусами. Но на севере народ иной. Исконно там, в трудных климатических условиях, жили незакрепощённые люди, которые отличаются независимым характером, трудолюбием, правдивы и доверчивы.

Рудольф Ефимович и сейчас, в свои 70 лет, работает по управлению внутризоновой сетью связи Свердловской области. Вырастил и воспитал двух отличных сыновей — бывшие военнослужащие, они сейчас работают на ответственных должностях. Имеет внуков и ждет правнуков.

Я не встречался с его женой Риммой Яковлевной, но представляю её хорошим другом и помощником мужу во всех его начинаниях.

В приближении 70‑летнего юбилея хочется пожелать Рудольфу Ефимовичу и его семье больших успехов в жизни.

Ну, а издаваемые им книги будут читаться с большим интересом ветеранами УКРМ‑14, УКРМ‑10 и другими связистами, создававшими и обслуживавшими кабельные и радиорелейные линии магистральной связи страны.

1

Голубой цвет символизировал тюрок, исчезнувших великих кочевников, но оставивших язык и наименование многим народам Великой степи.

(обратно)

2

Cтихи того же поэта. Китайские вельможи зимой жили в юртах, которые ставили у себя во дворе.

(обратно)

Оглавление

Прощание с медными жилами От автора Читателям второго издания Первый начальник УКРМ‑14 Как мы утёрли нос специалистам из Винницы Кабель МКПВ и трудности его освоения Борьба за грозостойкость кабельных магистралей в ТУСМ‑2 Ошибка Коробова Контрольная по химии Экзамен по химии Роберто Лисица Петух Рыба с крыльями Волки Коммунистический субботник Рассказ Владимира Александровича после выпивки «по‑холодному» Морковка Грозовое повреждение Шутки Андросенкова Трудоголики Здорово, орлы! Один день в кресле министра связи Кабель уходит в горы В Киргизии Голубая юрта[1] Прощание с юртой и очагом[2] Эпопея на Чирчикском кабельном переходе Рассказ участника Сталинградской битвы Перед атакой Исчезновение редкой и уникальной профессии Пыжьянов Анатолий Поликарпович Банных Иван Иванович Нелюбин Юрий Григорьевич Муравьёв Александр Михайлович Чмырь Николай Иванович Памяти Павла Фёдоровича Абрамова Щелконогов Владимир Петрович (1947 – 2003) Славный город Шадринск Список литературы О Родине, истории, товарищах и себе Тихая моя родина! Об авторе Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg