«I am enough. Просто. Ешьте. Еду.»

I am enough. Просто. Ешьте. Еду. (fb2) - I am enough. Просто. Ешьте. Еду. 1612K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анастасия Чекмарева

I am enough Просто. Ешьте. Еду. Анастасия Чекмарева

Эту книгу я посвящаю своему отцу. Те силы, которые у меня были и есть, живут, благодаря тебе.

Дизайнер обложки Мария Бангерт

© Анастасия Чекмарева, 2017

© Мария Бангерт, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-6106-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Перед тем, как начать свою историю, я сообщаю, что я не являюсь врачом и у меня нет медицинского образования. Я рассказываю сугубо о своём выздоровлении после психических расстройств на основе протокола HDRM и не заставляю принимать мою точку зрения в вопросах лечения. Вы вправе согласиться или отказаться от восстановления указанным способом, а также выбрать другой вариант лечения анорексии, орторексии и булимии.

Определения всех незнакомых слов, а также переводы о протоколе HDRM и материалы о прохождении восстановления по данному методу я настоятельно рекомендую прочесть перед тем, как читать эту книгу, на сайте Алёны Ставровой об ОРПП и рекавери1. Сайт с оригиналами научных обоснований о протоколе восстановления только на английском языке2.

Эта книга рассказывает почти о 7 годах моей жизни, которые всё это время были связаны с ограничительными расстройствами пищевого поведения (ОРПП). Я написала автобиографию для понимания, как ОРПП может разрушать жизнь человека каждый день, но при этом его близкие могут не замечать опасных изменений.

В сети «Instagram» есть моя страница «_i_am_enough_», которая существует с 2014 года. Она является «открытой книгой», которая рассказывает о том, как я находилась в расстройстве и восстановилась после него.

Особенность аккаунта в том, что я писала публикации, которыми стал обрисован весь мой путь болезни и выздоровления: ошибки, страхи, заблуждения, радость открытий в восстановлении, и, наконец, счастливый конец – ремиссия.

Книга включает в себя мои записи из Интернета, а также дополнена подробным рассказом о том, что происходило со мной вне социальной сети. Таким образом, все публикации складываются в один огромный паззл, переплетаясь с событиями из реальной жизни. Если вам покажется, что вы не понимаете определённого описания события, просто продолжайте читать: в конце концов мозаика сложится.

Автобиография покажет, что скрывалось за моими «счастливыми» записями, когда на самом деле в жизни происходил самый настоящий кошмар. Книга повествует о влиянии социальных сетей на нашу жизнь, и о том, что нельзя судить о счастье определённого человека через экран телефона.

То, что вы собираетесь прочитать, объяснит, как мыслит человек с расстройством пищевого поведения, что происходит у него в голове; насколько сложно увидеть, что он болен, как он переживает и тревожится, притом, что внешне такой человек может казаться «нормальным».

Эту книгу может читать любой: тот, кто столкнулся с ОРПП, или человек без расстройства в анамнезе. Одним она поможет найти поддержку в восстановлении после болезни, другим сможет объяснить, что ОРПП – не только (возможный) изнемождённый вид и постоянное «Нет» еде.

***

После пяти лет в расстройстве я начала восстановление ментального и физического здоровья (или «рекавери» – от англ. «recovery») по протоколу MinnieMaud, в настоящее время известном как The HomeoDynamic Recovery Method (HDRM)3 – это заняло примерно 1.5 года. Следование пунктам протокола помогло вернуть мне не только здоровый вес, но и реабилитировать психику, не прибегая к лечению в специализированной клинике/диетологу/плану питания и прочему.

Предупреждение для тех, кто проходит восстановление: если во время чтения вы почувствуете, что описание некоторых случаев является для вас провокацией вернуться в расстройство – пропустите их. Помните, что моё восстановление не должно являться примером – это один из множества вариантов прохождения рекавери, и он не может быть идеальным.

Важно! Если вы, проходя рекавери, чувствуете себя плохо по каким бы то ни было пунктам, будьте аккуратны: не стоит всё списывать на восстановление, посетите специалиста. Некомфортные рекавери-симптомы, которые вы заметите при чтении о моём выходе из болезни, случаются практически у каждого при выздоровлении, и здесь поможет терпение, понимание и принятие изменений собственного тела.

***

После автобиографии в книге находятся мои #длиннопосты, которые не смогли гармонично вписаться в повествование, но это та помощь, которая всё равно может пригодиться в сложную минуту восстановления, поэтому я решила их оставить.

Текст в книге, написанный курсивом – это отредактированные публикации с моей страницы в «Instagram». То, что я вспоминала в процессе написания – обычный шрифт, а текст, выделенный жирным курсивом – комментарии психолога Полины Хорошиловой, консультирующей людей с ОРПП, которая спасла мою жизнь. Она первая, кто узнал о моей болезни от начала до конца.

Словарь (возможно) непонятных слов, который составлен мною лично, находится в конце книги.

***

Перед чтением автобиографии я предлагаю ознакомиться с «контрольной дюжиной пунктов»4, которая поможет вам понять, есть ли у вас признаки ограничительного расстройства. Если «контрольная дюжина» или отдельные её пункты – про вас, то следующим шагом будет задуматься, ухудшает ли подобное поведение вашу жизнь. Если вы согласитесь со сказанным ниже – вы вправе принять решение проходить рекавери вне зависимости от ваших пола, возраста и веса.

1. Члены семьи и друзья больше не поздравляют вас с потерей веса и/или здоровым образом жизни. Вместо этого они или осторожно, или явно говорят о том, что вы выглядите слишком худой (худым), больной (больным) или едите слишком мало.

2. Вам холодно, когда другие чувствуют себя нормально. Вы надеваете свитер, когда у других одежда с короткими рукавами. Иногда вы чувствуете головокружение или слабость. В другое время у вас туман в голове, и вы слышите других как будто бы сквозь вату.

3. Вы чувствуете усталость, ваше сознание блуждает. Вам сложно сосредоточиться на уроке или работе. Вы не можете запомнить то, что другие запоминают легко.

4. У вас бывают приступы плача и/или злобы, агрессии (в большей степени, чем обычно). Ваше настроение меняется: вам хочется побыть в одиночестве, вы резким тоном разговариваете с близкими, но потом начинаете цепляться за них и чувствуете потребность в их внимании и сочувствии.

5. Вам не просто сложно сосредоточиться, но вы постоянно заняты мыслями о еде. Когда вы будете есть. Что вы будете есть. Что вы НЕ будете есть.

6. У вас вызывают панику встречи и события, связанные с едой – семейные праздники, обеды с друзьями в школе, каникулы и отпуск. За несколько дней до таких мероприятий вы чувствуете особенно сильное беспокойство и проводите много времени в раздумьях, как их можно избежать.

7. Список правил, которых вы придерживаетесь в отношении еды, всё время растёт. Вы настолько привязываетесь к ритуалам, что даже малейшее отклонение от них (например, другая тарелка, вилка положена не там и тому подобное) вызывает сильное беспокойство.

8. Список «запрещённой» еды (к которой вы не притрагиваетесь) также растёт.

9. Если вам приходится есть что-то, что вы считаете неприемлемым, вас охватывает чувство стыда, ненависти к себе, вы ругаете и (иногда) наказываете себя за это (изматывающая тренировка в зале, пропуск приёма пищи).

10. Ваши менструации нерегулярны или полностью исчезли (для женщин). Ваша кожа выглядит бледной и сухой, волосы и ногти – ломкими (для всех). Вы также можете заметить более сильную потерю волос, чем обычно.

11. Вы всё чаще и чаще обещаете себе и другим, что «завтра» всё будет по-другому. Но этого не происходит.

12. Вы обманываете ваших близких относительно того, что вы съели или сколько вы занимались. Вы находите оправдания тому, почему вы сейчас не можете есть. Если речь идёт о друзьях, вы используете ненастоящие причины вроде аллергии, непереносимости и тому подобное, почему вы отказываетесь от того, чем вас угощают.

До расстройства

Я много раз думала и пыталась понять, почему и откуда у меня появилось стремление худеть, ведь я всегда себя любила. Я считала себя самой красивой и привлекательной и всегда ела всё. Никто меня не называл толстой и страшной, я всегда себя уважала и лелеяла. Когда я вспоминаю, что в моей жизни было до расстройства, то в голове могут всплывать некоторые моменты, которые указывают, что всё-таки, хотя любовь к телу была, мелкие подозрительные детали в моей жизни проскальзывали.

Не знаю почему, но когда в 2009 году мы с братом были в гостях у бабушки на Кавказе, я записывала всё, что я ем. Я не знала слова «калория», ничего об этом не знала, но меня взял интерес фиксировать съеденное.

Когда в 2015 году я поняла, что у меня есть признаки расстройства, то я начала копаться в прошлом, вспоминать, где было начало. Оно шло чуть не из детства. Я писала в дневнике: «Надо бы похудеть на яблочной диете!», потом, естественно, это успешно забывала. Но откуда это у меня появлялось? У нас даже компьютера не было, чтобы погуглить, как потерять вес.

Читая свой дневник, который я вела на Кавказе, я видела, что каждый день в записях были указаны сладости, куча сладостей. Я очень много их ела. Не ограничивала себя ни в чём. Зачем я это записывала? Не ясно. Всё с точностью до пачки. В конце было подписано: «Да уж, думала, приеду сюда, похудею, буду овощи есть. Но не получилось!»

*

Однажды отец принёс домой три листа А4. Это были таблицы «Кремлёвской диеты». Насколько я могу помнить, еду можно было есть «по баллам». Чем калорийнее еда, тем её балл выше. «Если вы хотите похудеть, ешьте на 40 баллов, поддерживать вес – 60 баллов, набирать вес – более 60 баллов». Как ребёнка, меня это очень заняло. Куча цифр, множество строчек с названиями еды (которую нам мама редко готовит), нужно набрать нужное количество баллов, всё так интересно.

Я решила посчитать, на сколько баллов я ем. Мне это очень понравилось: я всё прикидывала «на глаз» – мамино «второе», конфеты, лимонад, 2 порции ужина. Я сидела и считала эти баллы в столбик. Оказалось, что я съела за день примерно баллов 400. Я удивилась и подумала, что посчитала что-то не так, и стала пересчитывать снова. Когда я убедилась, что всё верно, и я действительно ем точно даже не 60, я подумала, что я точно не худею. Всё, больше меня это не волновало, и я сразу же забыла об этих таблицах. Но интерес к записыванию съеденной еды и подсчёту, «что можно есть людям на такой диете, а что – нельзя» меня просто сводил с ума.

*

Я помню момент из детства, где я писала в своём дневнике с Барби на обложке что-то похожее на это: «Папа только что пришёл с работы, ест. Он ест хлеб и чай. Он так любит. Хотя я тоже так хочу сейчас, пойду поем. А надо бы худеть…» Я по сей день в ступоре от этой записи. Мне было 12, я даже не знала, что существует Интернет. По телевизору не было пропаганды худобы, и я читала только книжки школьной программы.

*

Как-то отец решил сбросить вес «просто так». Это не было похоже на что-то долгосрочное – больше походило на эксперимент. Он сказал, что всю неделю будет пить отвар шиповника и ничего больше. Никакой еды. Ни чая, ни кофе. Просто шиповник. Мама вообще никак не отреагировала: «Ну, не хочешь есть, так и не ешь, ты взрослый человек – сам принимаешь решения». Мы – дети – так вообще по барабану.

Я помню страдальческое выражение папиного лица. В то время он работал на заводе. Он был токарем, весь день стоял на ногах и делал детали. Это тяжёлая работа. И мой отец сам по себе крупный. Такому человеку с высокими нагрузками нужно очень много еды, но мой отец решил пить «по приколу» только отвар.

Мама, брат и я обедали втроём на кухне, ели суп, хлеб, салат, пили чай с парой конфет. В это время в большой комнате сидел отец и смотрел телевизор с глазами как у побитой собаки. Суп пахнул на весь дом. Отец не ел сутками. «Да ё-моё, по телевизору тоже еду показывают!» – говорил он и сидел, страдал и не ел. Его никто не уговаривал и не лез к нему с едой, чтобы не раздражать. Рядом с ним стояла только литровая банка с отваром шиповника, из которой он попеременно пил.

Больше я не помню, чтобы кто-то в нашей семье не ел. Я не помню, что было после недели голодания отца. Наверное, он ел. Много. Не знаю, как мой отец, который столько работал на ногах, смог выжить на крашеной воде целую неделю.

*

В 4-м классе (мне было 11) я посещала так называемую «Площадку»: лагерь дневного пребывания. Я приходила туда рано утром и уходила примерно в 16 часов дня домой. Я помню, что иногда я чувствовала сильный голод, и тогда в столовой я ела всё, что давали, с огромной радостью. Но в большинстве случаев я была привередой в еде.

Когда нам выдавали сладости, я их не ела. Не потому, что боялась или это считалось вредным, нет. Я хотела их принести домой, брату, чтобы он это попробовал. Я помню чувство превосходства, когда все дети набрасывались на эскимо, а я просто сидела и смотрела на всех. Учительница говорила мне: «Настя, а ты почему не ешь своё мороженое? Оно же растает!» Я отвечала: «Я просто не хочу его есть» – и я не чувствовала депривации при этом. Я чувствовала гордость.

Я приносила домой всё несъеденное – родители этому умилялись. Мне так нравилось, что брату досталось сладкое, а я его даже не попробовала. Порой принесённое мороженое превращалось в «воду» с ошмётками шоколадной глазури, и я просто выливала его из пачки в стеклянный стакан. Не знаю, относительно тревожным ли это было сигналом для будущей активации расстройства или просто своеобразной заботой о Никите.

В конце «Площадки» нас взвешивали в медицинском кабинете, и тот, у кого вес больше всего отличался от показателей до нахождения в лагере (перед сменой нас тоже ставили на весы), награждался… едой: «Молодец, ты ел хорошо, держи подарок». Все дети хотели такой подарок! Но вспоминали о нём только тогда, когда уже заканчивалась смена, соответственно, никто ради такого специально не переедал.

Я помню, что в конце смены и я хотела выиграть в этом и даже пожалела, что я не ела как на убой: когда меня взвесили, оказалось, что вес стал больше только на 200—300 граммов. Какой же я при этом буду победитель?

*

Моя семья жила под Барнаулом (Алтайский край) до 2008 года. Отец решил перевезти нас – брата и меня – в большой город, чтобы мы могли получить качественное высшее образование, а затем и устроиться на хорошую работу. На тот момент я заканчивала 8-й класс, Никита – 3-й. С собой мы взяли бабушку тоже, чтобы не оставлять её в посёлке одну.

Мы были с братом обычными детьми. Могли вместе над чем-то смеяться, а могли и драться, как в последний раз. В моей семье никто никогда не называл друг друга «толстым» и тем более «жирным». Никто никого не обижал подобными словами. Телосложение для каждого из нас ничего не значило, мы не осуждали друг друга за съеденную еду («Ну ты и съел! Вагон еды просто! Куда в тебя столько влезает вообще?!»).

Мамы не стало в 2007 году – она тяжело болела. Мы переехали в Москву и жили вчетвером: отец, брат, бабушка и я. Как и все, мы могли ссориться, вместе проводить вечера, общаться о разном. Всё, как обычно. Каждый день был простым и понятным. Мы с братом учились в школе, отец много работал, бабушка была весь день дома.

Мне было только 16 лет: я училась в 9-м и 10-м классах и не чувствовала, что я «не такая», «толстая» и так далее. Я всегда много ела: мне нравилось, что у меня постоянно присутствует ощущение сытости. В посёлке, где мы жили, некоторая еда была лимитирована. Например, мама выдавала нам по 2 конфеты в день, чтобы сладкого хватало надолго. Так мы могли экономить. В Москве мне будто развязали руки. Я впервые увидела супермаркеты, где можно брать шоколадки прямо с полки, а их стоит так много! Поэтому я очень активно пыталась «всё попробовать» и постоянно ела.

Дома на эту тему мне никто ничего не говорил, но в школе как-то раз одноклассница после летних каникул сказала мне, что я поправилась за лето. Я не расстроилась, не обиделась. Я подумала: «Ну и что? Что в этом плохого?»

*

В 2010 году я записалась на платные подготовительные курсы в институт. Нам давали информацию для ЕГЭ по истории, обществознанию и русскому языку. Можно было учить, а можно и нет – вся ответственность на тебе. Я помню, что выучила почти наизусть все предложенные материалы.

Когда я выходила из метро и шла к ВУЗу, то я практически каждый раз покупала слойки в переходе. Я покупала штуки 2—3 и ела, пока шла на курсы и обратно. Ещё я покупала плитку «Альпен-Голда» и на обратном пути я съедала её всю, кроме последней полоски. Не знаю, больше не могла есть. Мне нравилось так делать. Даже когда была зима, я шла, рука ужасно мёрзла, но я держала в ней что-либо и ела. Я очень любила жевать по дороге.

Моё ОРПП

2011

В один из обычных дней незаметно начался мой период расстройства. 17 января 2011. Я сидела перед компьютером, ела ложкой из банки малиновое варенье. За день, пока я сидела перед монитором, я почти доела банку с ягодами. Я поворачиваю голову набок, зачем-то поднимаю футболку и смотрю на несколько образовавшихся складок на животе. Я вдруг подумала, что живот должен быть без них.

Это начало «отсчёта». С 18 января я начала худеть. 17 января я специально сильно наелась на ночь, как будто знала, что вернусь к привычным для меня порциям очень нескоро.

Я подумала: «Наверное, здоровые люди все стройные и худенькие, а я ведь всегда ем „неправильную“ еду и много».

Почему мне это стукнуло в голову? Откуда? Я помню только свою мысль: «Я хочу жить правильно, и поэтому я буду есть „как положено“». Кто мне сказал, что я живу не так? Я не могу ответить на эти вопросы до сих пор.

18 января. Утро. Я собиралась в школу (10 класс). Я купила гречневую безмолочную кашу для малышей, положила 2 столовые ложки неаппетитного порошка в кружку, заварила кипятком и съела. Я хотела «влиться» в ЗОЖ, учитывая, что если я похудею, то будет ещё лучше, но на последнее так себе надеялась: больше всего мне хотелось ощущать «правильность» моей жизни.

Сейчас я понимаю, что всё это было похоже на «голодание по приколу» как это было в начале 2000-х у отца, но только он с лёгкостью перестал это делать, забил и пошёл есть, а я активировала своё ограничительное расстройство пищевого поведения.

*

Я посещала подготовительные курсы (они были до мая 2011) и как-то я подумала, что надо брать с собой что-нибудь лёгкое, чтобы «правильно» поесть. Я покупала бутылку сладкого йогурта и считала это своим ужином. Я пила его в перерыве между занятиями и думала, что вот она, правильная жизнь: йогурт попил и счастлив.

Я перестала есть каждый день булки и шоколад по дороге. Было непривычно идти просто так, без ничего. Я отказывалась от еды, если меня угощали. Если знакомая, с которой я посещала на курсах, покупала себе шоколад, я с гордостью говорила, что я такое не ем, и даже не смотрела в сторону еды.

Позже та самая знакомая решила худеть, но на каких-то таблетках. Позже она мне сообщала, что с ней происходит что-то ужасное, она не может нормально спать и жить в принципе. Но всё-таки худеется же! Она тоже стала отказываться от шоколада и перестала пить сладкий холодный чай в бутылках.

Я даже не представляла, что в 2015, когда я буду заканчивать ВУЗ, я встречу её у кабинета, где нужно сдавать документы для диплома. Она была очень худая. Я едва её узнала. Мне кажется, она потеряла больше трети своего веса. Она сказала, что низкий вес был таким всё время, пока она училась (она поступила в тот же ВУЗ, что и я, где у нас были курсы). Не знаю, из-за таблеток она оставалась худой или нет, но я была шокирована. Хотя сама толком не ела 5 лет и точно не была здоровым человеком.

*

Друзья и подруги ещё не знали о том, что я перестала нормально питаться, даже отец толком не представлял, что со мной происходит. Я просто молча пыталась почти ничего не есть. С непривычки по вечерам мой желудок «выл», а было только 7 часов, хотя я ложилась в 11—12. «Как же правильно едят обычные люди?? Ещё так мало времени, а я уже умираю с голоду!» – я не могла привыкнуть к тому, что теперь мне «нужно» есть значительно меньше, но я очень старалась.

Самое-самое первое ограничение, когда я только начала всю эту 5-летнюю карусель. Мне позвонила подруга. Я на автомате «ля-ля», а сама не заметила даже, как налила себе кофе с молоком и сахаром. Когда я уже отпила раза 2, мне резко стукнуло в голову: «Э! Ты что делаешь?! Нельзя же есть вечером после шести!»

Я сразу же вылила кофе в раковину и ушла с кухни. После этого случая я очень пристально следила за собой, разрешая пить зелёный чай. Без ничего, конечно же.

Как-то в начале похудения, когда ещё тревоги от еды как таковой не было, я сидела на кухне, а на столе оставались недоеденные вафельный торт, печенье, конфеты. Их принесла Нина – наша тётя. Все поели и ушли с кухни, а я сижу, думаю: «Ладно, я поем, но не как обычно, а мало, я же от сладостей отказалась, они вредные». Чуть понадкусывала везде и ушла. Я была очень довольна собой: у меня шикарная сила воли.

Маленькая глупая девочка, которая поверила в глупые правила.

Даже не помню, откуда я взяла «после шести не едят». Да может я просто прочитала это в каком-то анекдоте. Но в любом случае для меня это стало истиной, постулатом «правильной жизни».

*

Каждый день я просыпалась с чувством гордости: «Я могу не есть, я могу себя сдерживать, я сильная, у меня получается». Меня охватил азарт, и с каждым днём мне было всё интереснее уменьшать порции и испытывать себя: «А сейчас тебе станет хуже? А сейчас? Тоже выдержишь?»

Я ходила в школу и гордилась тем, что одноклассники набрасываются на еду в столовой, а я гордо стою и не ем ничего: «Я выше этой потребности». Меня спрашивали: «Настя, почему ты не ешь запеканку со сгущёнкой?» Если честно, я обожала (и обожаю) столовскую запеканку, но я говорила: «Да что-то не хочется сегодня!» – и стояла, жутко завидуя и поглядывая на девочку (которая была всегда худой и ела много), уплетающую куски десерта один за другим. «Почему я теряю вес, только когда не ем, а она даже никогда ничего не делала, а выглядит, как доска? Почему я не такая?!»

Я помню, как ограничила в 2011-м году торт, и что я при этом чувствовала. Тогда я уже похудела на жутких недоеданиях, потеряв килограмма 4.

Мне нравилось, что я что-то не ем. Это не заставляло меня страдать. Я не чувствовала депривации.

Я всегда себе всё разрешала, а тут силу воли можно проверить – съем или нет. Я раз за разом с успехом не давала себе то, что хочу, думая: «Ого, ты не съела! Как ты это сделала?? Ты же так не умела?!»

В феврале 2011 я училась в 11-м классе. По-моему, мы отмечали 23-е число: был большой торт с мастикой. Его начали резать и всем раздавать по куску. Я стою, смотрю и думаю: «Как же приятно уметь не есть. Все его едят, а я терплю! Вот это я умею, а!»

Мне предлагали торт, я сказала: «Нет, я не буду, не хочу, ешьте сами!» – а сама за день толком ничего и не ела. Я с гордостью не съела ни крошки.

Психолог: чем может быть заполнен день рождения? Разделённой радостью. Чем он был заполнен? Отъединяющей гордостью.

Я помню эту распирающую гордость. Также было и со случаем на перемене. Мне предложили кусочек белого шоколада. Я уже и руку на автомате протянула к нему, а потом вдруг: «Нет. Я не буду это есть». Молча развернулась и ушла.

Я отказывалась от школьных обедов, чтобы не было повода лишний раз приходить в столовую. Как-то раз я предложила подруге взять мой талон туда, но она так обалдела, что просто не поверила, чтобы я отдала ей собственный обед! Я же всегда его ем! Она даже почему-то обиделась на меня за это, хотя я не обратила на это внимания: «Да и ладно, „сгорит“ этот талон и всё. Я не буду есть, сказала же».

*

После месяца голодания (а-ля «правильная жизнь») в феврале мои месячные были очень скудными, хотя ранее такого никогда не наблюдалось. Я не придала этому должного значения: «Они же всё равно у меня есть!» В марте 2011 месячные исчезли совсем, но я не переживала. Сначала я думала, что это ненадолго, так как считала это «платой» за похудение, но я не знала, что я останусь без них в течение последующих пяти лет.

В конце февраля мои критические дни (КД) были слабые, в марте они исчезли. Я не знала, что я потеряла их на 5 лет. Пять долгих лет, когда я часто плакала и мечтала о них. Мне снилось, что у меня «началось», но потом я просыпалась, и вспоминала, что у меня ничего нет. Давно нет.

Я боялась идти лечиться. У меня нет матери с 14 лет, чтобы поделиться с ней женским секретом, а отцу рассказать такое я жутко боялась. Я не шла к врачу до осени 2011. Потом я поняла, что, видимо, это ненормально. Пошла в местную поликлинику. Какая-то малоопытная врачиха, не попросив сдать меня анализы, ничего не узнав обо мне, ляпнула название гормонального препарата и всё, гуляй.

Я бегом в аптеку за таблетками. Начала его пить. Пришли КД. О, я просто летала от счастья: «Месячные, ура!» Но радовалась-то зря. Без таблеток у меня было глухо все 5 лет. Ни болей внизу живота, ни желания есть отдельные продукты перед началом месячных, ничего. Глухо. Я была как мальчик, который совсем не знает, что это такое: даже симптомы месячных были мне уже чужды.

Я была у десятков гинекологов. У самых разных. У каких-то крутых врачей и не очень. Я пила разные гормональные контрацептивы. С ними у меня всё было, без них – совсем ничего. Как будто внутри всё выжгли и у меня ничего не осталось.

Одна из гинекологов, когда КД у меня не было года 2, прописала мне сало: «Тебе нужно поесть жира». Я пошла в магазин, купила кусок сала, съела от него 2 ломтика (столько «вписалось в КБЖУ») и ждала возвращения здорового цикла. Браво.

Я успокаивала себя, что я лечусь: «Я же что-то делаю! Так что не за что себя винить». Но так ничего и не было. Сколько раз за 5 лет я слышала: «Вот сейчас закончишь принимать 3-месячный курс гормональных таблеток и жди месяц – должны прийти КД». Но ничего не шло. Я опять ждала 3 месяца, пила всё по расписанию – снова ноль.

Иногда я не выдерживала и ревела навзрыд оттого, что ничего не приходит, а матка всё уменьшается и уменьшается по результатам УЗИ. На 4-м году отсутствия месячных мой эндометрий был 0.1 миллиметр. Даже не 1, ноль один (!). Он был будто плёнка мыльного пузыря. Мне иногда казалось, что меня уже никто и ничто не вылечит, и я не смогу вернуть женское здоровье.

Я плакала, потому что часто теряла надежду. Моя матка стала крошечной, а эндометрий стал «мыльным пузырём». Как при таком положении дел всё возобновить не то что бы на чуть-чуть, а до здорового состояния? Что мне делать? Мне никто не мог помочь со своим лечением годы и годы. Мне часто говорили врачи: «Вот всё запустила, а теперь как ты что вернёшь? Знаешь, как это сложно?! Зачем ты такое сделала?!»

В 2014—2015 гг. в своём аккаунте (тогда ещё о правильном питании) в «Instagram» я всегда говорила, что у меня всё с этим хорошо: «Конечно, всё нормально. Ну, что вы! Всё есть. Я ем правильную еду, тренируюсь. Всё здорово». На самом деле с 2011 по 2016 у меня не было цикла.

Почему я говорю: «Когда пьёшь гормоны и с ними у тебя есть КД – это не считается за здоровый цикл»? Ассоциация: «муж на час». Вы вызываете специалиста на дом, который вобьёт гвоздь, починит сантехнику и соберёт диван. Сами вы это делать не умеете. «Муж на час» вам помог: вы радуетесь, всё работает. Но вы всё равно не умеете вбивать гвоздь, собирать мебель и прочее, и, если что-то отвалится или развалится, вам нужно будет снова вызывать знающего человека. Поэтому вам нужно самим делать то, что не умеете. Здесь «дом» – ваше тело, «муж на час» – гормоны, вы – ваша репродуктивная система.

Я помню, что пыталась есть больше «полезных жиров», пить льняное масло (от которого, думала, меня будет бесконечно тошнить), с мужем (тогда ещё будущим) мы заказывали какой-то суперполезный-и-спасительный сбор травы «для женщин». По инструкции его нужно было пить по пол-литра за полчаса до приёма пищи. Отвар был противен. Я таскалась с этой вонючей бутылкой везде, чтобы успеть выпить его. Результата я не дождалась, хотя пила несколько месяцев. Я чувствовала, как трачу на лечение месяцы и года в никуда. Ничего не приходило.

Я с паникой боялась добавить лишние калории в свой рацион, я боялась всего жирного, пусть мне бы и 500 раз сказали, что «масло – это хорошо». «Нет, неправда! Я не хочу в это верить, от масла толстеют!» – я находилась в некой клетке, которую никто не видел.

Напоминаю 3 пункта, которым я следовала и следую каждый день – это помогает вернуть цикл и не терять его после ограничений.

1. Любая еда в любом количестве и в любое время;

2. Минимум стресса, стараться тратить меньше нервов;

3. Отсутствие любых тренировок.

Если в рекавери КД пришли и снова исчезли, проверьте себя по этим пунктам: вероятно, что-то вы не выполняете.

Несмотря на то, что мой цикл здоров уже больше года, каждый месяц я удивляюсь, что он есть. Всё ещё я не совсем понимаю, как он вообще смог восстановиться после 5 лет издевательств.

*

Как-то раз, на перемене перед геометрией все девочки в классе меня обступили и начали наперебой галдеть: «Блин, Насть, ты тааак похудела! Это заметно! Как ты это сделала? Расскажи! Покажи живот!» Ох, я сразу же начала сиять, как начищенная алюминиевая кастрюля. Задираю футболку (там, естественно, торчат рёбра и тазовые кости), все девочки: «Аааххх, как красиво!» Это было мощным стимулом есть ещё меньше или не есть вообще.

Я скупала всё обезжиренное и низкокалорийное – мне нравилось держать себя в рамках с каждым днём всё больше. Первый день, второй день, третий – это так затягивало, тем более у меня с невероятной лёгкостью, без смятения и сожаления получалось есть «по правилам».

У меня было безумное желание быть «правильной» и «хорошей».

Пока моя голова не была ещё захламлена бредом «сахар в йогуртах нельзя», «жирность должна быть очень низкой» и прочим, я покупала разные сладкие питьевые йогурты, где писали «2%», пряники «без сахара», такое же печенье. Наш буфет был весь заставлен коробками с хлопьями «Fitness», а холодильник был забит десятками йогуртовых бутылок. Я безумно гордилась тем, что это именно моя еда, и я с лёгкостью на десерт вместо привычных трёх пряников откусывала убогие 10 грамм от фруктозной печеньки и была довольна.

Я увидела, что мой вес начинал «падать», причём стремительно. Я обрадовалась! Я продолжала мало есть и даже уменьшать порции. С пищевым поведением у меня были невероятные проблемы. Я долго не знала об этом.

Я начала обедать двумя ложками овощного рагу («ведь так, наверное, едят здоровые люди, а не как ела я – картошка с рыбой, а потом ещё плитка шоколадки с чаем»). Совсем не помню, что я ела вечером. Наверное, совсем ничего. «Что, слабо тебе вытерпеть до завтра без еды?»

Вещи мне становились большими. Я их специально не меняла – так и ходила в школу. Это мне нравилось из-за ощущения, что ты «маленький» (вещи на тебе болтаются) + так было не особо заметно, что я изменилась.

Максимальной потери веса я достигла в начале апреля 2011. Я купила новые джинсы и пришла в школу. Все обалдели ещё больше. Я так этого хотела! Спрашивали, когда я успела так похудеть, что я для этого делала, и, восхищаясь, говорили, как же классно я выгляжу. Меня начали называть «Костяшка», я вообще решила, что теперь мой образ жизни «почти ничего не есть» – навсегда. Навсегда.

*

На тему новых джинсов, кстати, я почему-то запомнила слова отца. Я не знаю, почему.

Мы пошли на вещевой рынок. Да, именно на такой, где примеряют вещи в -30° на картонке. С отцом мы искали мне джинсы – «слава богу, это случилось» – на 2—3 размера меньше. И вот, стою я на картонке, натягиваю эти штаны, потом ко мне подносят зеркало. Я верчусь, улыбаюсь, как будто говоря: «Ну, вы видите, вы видите, продавец, я к вам похудевшая пришла, глаза откройте!» – хотя я впервые вижу эту женщину, а она – меня.

Мне хотелось кричать на улицах о том, что я похудела.

Я сказала, что мне нужен размер поменьше, ведь я теперь сбросила «Х» килограмм. Продавец сказала: «Ну, ладно» – ей-то всё равно, какие штаны продавать, а отец ей с гордостью сказал: «Она сама так похудела!» Это стало для меня мощным стимулом продолжать не есть: «Папа одобряет то, что я не ем!» – обрадовалась я.

Мой отец, на самом деле, если не видит ничего криминального, одобряет всё, что я делаю. Наверное, он думал тогда что-то похожее на «побалуется и забудет, показала свою силу воли и забьёт, я рад за неё, захотела – сделала». Но в тот момент я его слова услышала по-своему: «Я так рад за тебя, ты сможешь так не есть всю жизнь, ты же сильная, я тебя поддерживаю!» Что хотела услышать, то и услышала.

*

Под конец апреля 2011 отец начал меня просить остановиться с обеспокоенным лицом. Я каждый день вставала на весы и говорила: «О, минус 100 грамм, круто! О, минус 300!» Папа уже так обалдел, что всё минус да минус, что он смотрел на меня (а я была уже как скелетик) и говорил: «Насть… Может, уже хватит?..» Я говорила ему: «Да всё нормально, па, я хорошо ем!» – и убегала.

Весной я встретилась с другом – Владом. Перед тем, как пойти прогуляться, мы решили зайти в магазин и купить что-нибудь поесть. Я помню, что мы идём в супермаркет, а я только и делаю, что смотрюсь в стеклянные витрины. «Я толстая? Нет? Да ты меня обманываешь! Смотри, какая я в витрине огромная! Ну и ноги, глянь!»

Мы купили с ним «Селёдку под шубой», «Сникерс», что-то ещё… не помню. Пришли ко мне. Я быстро сделала треску в духовке с помидорами. Мы сидим за столом: Влад ест нормально, как обычно. А я боюсь. Беру по чуть-чуть, но я боюсь даже этого «чуть-чуть»: «Это же всё равно еда, которая попадает внутрь меня!» Мы поели, осталось сладкое. «Ну, ладно, раз я сегодня ем не то, что положено, гуляй, рванина! Буду объедаться!» Ем «Сникерс». Мысль: «А, у нас в холодильнике ещё лежит большая „Milka“, я её тоже буду есть. Много есть». Я взялась и за шоколадную плитку.

Не помню себя после этого дня, но что я могу сказать точно, был такой момент, когда я боялась есть всё. Любой продукт, даже яблоко. Ведь «это тоже калории, а от калорий толстеют». Я подозревала, что в моей голове было что-то не так, и даже не помню, как я выкарабкалась из этой ловушки.

*

Я не «сидела» в различных пабликах в социальных сетях, в «Instagram» (ИГ). Что такое «Instagram»? Я писала в свой блог о том, что у меня сегодня «день Салата» и ела только салат с маслом. Ничего. Больше. У меня были «день Морковки», «день Йогурта». В блоге спрашивали, что это за дни – я не помню своих ответов, но явно они были такими, по которым невозможно понять, что я практически ничего не ела. Это сейчас существуют «монодни», а тогда я вообще ничего не знала и мыкалась из стороны в сторону.

Ближе к маю 2011 я вспомнила, что здоровые люди делают зарядку! Моё здоровье было полнейшим ужасом, но я считала, что ради следования ЗОЖ так все себя чувствуют. Я начала качать пресс (я не знала специальных упражнений, просто делала «наугад» то, что вспоминала с уроков физкультуры), приседать и прочее. Поначалу я задыхалась, не могла стоять на ногах, но думала, что так надо, «ведь я не делала до этого таких серьёзных нагрузок». Мой организм понемногу привык к занятиям. Один раз у зеркала я додумалась напрячь пресс перед зеркалом, хотя раньше не задумывалась, что там можно сделать. Это было новым витком спирали: я поняла, что я могу быть как с картинки, хотя до этого даже не мечтала о таком.

*

Думаю, здесь следует вспомнить, что с декабря 2009 я встречалась с Кириллом – это был мой одноклассник. Он был моей первой любовью, и мне казалось, что я буду с ним всю жизнь. В 2010 я ещё не худела, когда у нас завязались отношения, и он мне часто говорил, что я очень красивая. Летом 2010 мы расстались. Я думала, что умру от душевной боли. Я задыхалась от того, насколько всё сжималось в солнечном сплетении, я ревела без остановки.

Всё понемногу «улеглось», и к маю 2011 мне было уже достаточно комфортно, хотя приходилось учиться с Кириллом ещё весь 11-й класс. Не знаю как, но мы начали общаться «как будто друзья», он приходил ко мне смотреть кино. Как друг, конечно же. Странное время. Я очень старалась не заострять внимания на том, что я всё ещё его любила.

Он узнал, что я похудела примерно в марте 2011. Я думала, он похвалит меня и скажет: «Вау, Настя, ничего себе, выглядишь обалденно, это же надо так сделать, я в шоке, круто!», но он вылупил на меня глаза и чуть не заорал: «Насть, ты в своём уме?? Ты что творишь?! Зачем ты это сделала? Ты теперь видишь, какая ты худая? Тебе было лучше, когда ты была той Настей, с тем, „старым“ весом! Ешь, пожалуйста! Что ты наделала?!?» Я со спокойным выражением лица сказала: «Всё нормально, Кирилл, не переживай».

Как-то мы были в Макдональдсе (с нами была моя подруга Татьяна тоже), Кирилл и она ели, как обычно: наггетсы, бургеры и так далее, а я съела 1—2 кусочка курицы в панировке и сказала: «Ой, я так наелась!» – Кирилл был просто в бешенстве.

*

Однажды случилась одна неприятная ситуация. Кирилл сказал: «Настя, я не могу с тобой даже дружить, потому что я постоянно расстраиваюсь, что ты не ешь! Это же так плохо!» Он сообщил мне, что мы расстаёмся вообще, насовсем. Я же пыталась уцепиться за что угодно: «Не встречаемся, так хотя бы были друзьями, а сейчас он и это хочет отнять». Я в порыве говорю: «Кирилл, я буду есть, буду! Не уходи только от меня навсегда!» Он мне сказал: «Вот будешь 58 килограмм (не знаю, откуда он взял эту цифру), вот тогда и поговорим» – и перестал выходить на связь.

Я начала биться в истерике, мне резко стало плохо, в глазах какая-то пелена: «Да сдалась мне эта худоба, мне нужен Кирилл, мне нужно много есть!» – и я понеслась на кухню к забитому маложирными йогуртами холодильнику и буфету с килограммами «полезных» хлопьев для завтрака.

Я достала всё на стол: все фруктозные шоколадки, фруктовые питьевые йогурты, батончики – и начала их есть. Мне казалось, что если один раз съесть слишком много, то можно набрать нужные 58, ну, хотя была 53 килограмма (было 50—52/168). Я сидела в расстроенных чувствах, жевала, что попадётся.

«Зачем мне теперь вся эта „особенная“ еда, в ней нет смысла. Мне нужен Кирилл, то есть мне нужно набрать вес».

На кухню зашёл брат, удивился: я же обычно ела по одному укусу, а тут целый пир. В период расстройства я всегда была жадной больше или меньше, но в тот день мне так всё опротивело, что я махнула рукой и сказала: «Да ешь ты, что угодно, мне это не нужно!» О, как же обрадовался брат и начал всё это лупить (я же раньше под дулом пистолета не разрешала это есть).

Затем зашёл отец и тоже начал есть мои диетические продукты. Мне было всё равно. Да, конечно, я так рьяно охраняла свою еду, так трепетно относилась к каждой упаковке, но… теперь смысла не было. Я объелась и, расстроенная, ушла с кухни. Конечно, мой вес не подпрыгнул до «нужных» 58 килограмм после всего этого.

*

Кирилл постоянно говорил мне есть. Когда не так давно я листала нашу древнюю переписку, я нашла примерно сотню сообщений о том, что мне нужно нормально питаться. Он постоянно спрашивал меня: «Ты поела сегодня хлеб?», так как считал, что если нужно набрать вес, то именно хлебом, потому что «сладости – это несерьёзно».

Как-то раз мы с ним вдвоём были на кухне. Уже собрались из неё выходить, тут он мне перегораживает проход и говорит: «Ты никуда не пойдёшь».

– В смысле?

– Вот сначала иди от батона съешь 3 куска, тогда пущу.

– Кирилл, ты нормальный? Зачем ты меня заставляешь есть? Я не буду!

– Насть, ты понимаешь, что ты очень худая. Мне кажется, ты меня обманываешь и не ешь хлеб. Так я хоть увижу, что это правда.

– Чего?? Я всё ем!

Я изворачивалась, как могла, чтобы только не засунуть в рот кусок белого хлеба. В итоге ему надоело спорить на ровном месте, и я этот ненавистный батон не съела.

Когда он мне писал «VK», спрашивая про то, какой у меня вес, ела ли я, я отвечала: «Да, всё в порядке, только что поела суп с хлебом». На самом деле я могла поесть на 300—500 килокалорий (ккл) в день, какой мне ещё суп с хлебом?! На вопрос про мои килограммы я писала свой текущий вес, прибавляя к нему несуществующие 2—3 кило. Кирилл говорил, что я, наверное, его обманываю, так как я всё равно как была худой, так ею и оставалась, но я уверяла, что ему так только кажется.

Он много раз ставил мне условия: «Либо ешь и тогда рядом буду я, либо не ешь и меня не будет». Я не хотела толстеть ради этого, но мне приходилось есть, чтобы его удержать. Его схема работала.

Несколько раз после прогулок он мне говорил: «Пойдём к тебе смотреть фильм, но только если мы закажем самую большую пиццу, и ты съешь половину». Это было ужасно! Я понимала, что в наших отношениях что-то не так: я должна добиваться общения через еду. Но я соглашалась, ела пиццу (а потом полнедели не ела, конечно, и «лила воду» Кириллу в сообщениях в «VK» про суп с хлебом), зато рядом со мной находился он.

*

Однажды Кирилл позвал меня в кафе: сказал, что это обалденное место, мне обязательно понравится. Я согласилась, потому что очень хотела проводить с ним больше времени, пусть и вот так, странным путём. Это было кафе «Синнабон». В таком месте пекут очень вкусные булки с корицей.

Он сказал, что мы будем есть эту сдобу. Просто поставил перед фактом. Я сначала не хотела, почти было начала отнекиваться, но тогда бы всё сорвалось, и он бы тупо развернулся и ушёл, поэтому я согласилась съесть маленькую булку и салат «Цезарь». Сдоба была очень вкусной, понравилась. Я не помню: вероятно, я её как-то отрабатывала потом.

Спустя несколько месяцев, я случайно узнала количество калорий в одной булке «Синнабон». Я так обалдела и одновременно разозлилась на Кирилла: «Ах вот ты, гад, зачем меня позвал туда! Потому что эта булка по калориям накормит десятерых! Только и хочешь, чтобы я стала толстой!!»

*

Иногда у меня случался биндж, но я не особо тревожилась о нём. Я считала, что «просто после него я неделю буду почти ничего не есть, что такого, это же так просто!»

В школе мы уже начинали репетировать «Последний звонок» и нужно было приходить в актовый зал часто вместо занятий. Я вставала раньше будильника (от голода, думаю). Один раз мне захотелось объесться с утра пораньше. Я проснулась и подумала, что хочу наесться сладкого. Очень. Был май, было тепло, светло, уже было зелено: было такое хорошее время, которого я не замечала.

Я вышла из дома, зашла в супермаркет, накупила пакет сладостей и вернулась домой. Отец уже ушёл на работу. Брат был дома. Я захожу в коридор с пакетом. Никита, конечно, был счастлив до небес: «ПАКЕТ!» Мы уже было собрались на всё это наброситься, как звонит Кирилл в начале 10-го часа. У меня сразу же сердце в пятки: «Боже! Кирилл! Кирилл звонит! Сам!» Спокойным голосом говорю: «Алло». Он: «Насть, я к тебе сейчас забегу и вместе пойдём на репетицию, ладно?» В эту минуту счастливее человека на Земле просто не было. Тут я спохватилась: «В смысле он придёт?? У меня же тут пакет с едой? Надо прятать!»

В голове сразу же возник больной план: придёт Кирилл, а я буду сидеть на диване, есть из пакета сладости, типа всегда так делаю, он обрадуется, похвалит меня и перестанет закармливать батонами и пиццей. Идеально! Объемся, так ещё и с выгодой.

Приходит Кирилл через минут 15, мы смотрим видео на «YouTube». Так как школа находилась в 5 минутах от моего дома, то время у нас было. Я начинаю есть из принесённого пакета. Я помню, что половина дивана, на котором мы сидели, была усыпана бумажками от шоколада и круассанов. Кирилл так обалдел, говорит мне: «Насть… Может, столько сладкого есть вредно? Ты лучше так бы хлеб ела». Я ему отвечаю: «Да я всегда так ем, всё нормально, а ты ещё не веришь мне!»

Потом мы пошли в школу. Некоторые ребята приносили сладости и оставляли их рядом со сценой. Так могли накопиться разные плитки шоколада, пачки печенья и так далее. На тот момент весь класс уже знал, что я похудела и мало ем. Когда говорили: «Ну что, Насть, съешь вот этот кусок шоколадки??», я отвечала: «Пф, конечно, нет, ахах». Но в тот раз, как это снова сказали, на меня смотрел Кирилл. В эту минуту я не могла отказать. Я хотела съесть, чтобы он это видел, и я съела. Я помню, что он удивился и обрадовался: я этого и ждала.

*

После апреля 2011 наступают дни в тумане. Я очень мало ела, и иногда у меня начали случаться бинджи. Я объедалась и… я не помню своей реакции на это. Меня пугали врачи, что я стану бесплодной, так как месячных всё не было. После каждого запугивания я летела объедаться, думая: «Вот сейчас наемся, и „всё пойдёт“ сразу же». Я наедалась варениками и мороженым, но ощущала, что эта «нездоровая, токсичная еда портит меня!!» Месячных не приходило.

В актовом зале в школе мы часто репетировали сценарий «Последнего звонка». Я, конечно же, толком не ела в те дни. У меня, например, был «день Салата»: с утра я съедала половину пачки зелени «Белая Дача» с каплей масла и шла на полдня на репетицию. Потом у меня был обед – вторая половина пачки салата. Он и правда был вкусным, но этого было слишком мало, чтобы тело могло жить. Я была очень недовольна, если я съедала 300 ккл в день: «Могла бы и 150 съесть, вот прямо надо было тебе поесть столько этих кальмаров!»

В школе на меня «насмотрелась» моя подруга Татьяна и тоже начала есть по 300—500 ккл. Если мы общались, то только о еде: какая вкуснее, какую полезнее есть и так далее (не спрашивайте, почему я именно так её называю, я просто привыкла, чтобы её имя так звучало). Моя вторая подруга Эля просто отходила от меня в эти моменты, потому что слушать часовые рассказы про еду ей было невыносимо скучно.

В конце каждого дня мы с Татьяной переписывались в «ICQ» и делились тем, кто сколько калорий съел. Я говорила, что я съела 500, Татьяна – 400, и мы друг другу жаловались, что можно было и меньше их употребить. Каждый день, каждый у себя дома, мы качали пресс до изнеможения. Мы были повёрнуты: только Татьяна с этого вовремя «слезла», а я так и осталась «наматывать круги».

*

Спираль начинала разворачиваться. Я всё больше сокращала количество пищи, мне казалось, что чем я худее, тем меньше мне нужно еды (и это так), но я уже ела не кашу на завтрак, а просто большое яблоко и часа 3—4 не хотела есть: мой метаболизм замедлился, пищеварение ухудшилось – но я даже не думала, что такое бывает.

Я не знала ничего о режиме питья воды, тренировках, КБЖУ и прочем. Я шла по своему наитию до конца апреля 2014. Меня будто кидало из стороны в сторону, но я была непоколебимо уверенной в том, что всё, что происходит со мной – бинджи, изматывающие тренировки, боязнь еды – так и должно быть, это нормально.

Я никому не жаловалась, что иногда я съедаю слишком много, я не жаловалась, что жутко голодаю, часто мёрзну и у меня нет цикла. Я считала, что это моя обычная жизнь.

Почему-то именно в день моего рождения (10.04.2011 мне исполнялось 18) я решила, что всё, хватит так «жестить» и надо бы есть немного больше.

В течение почти 3-х голодных месяцев, случилось так, что я поверила в магию «ест и не толстеет». Я была в большом шоке и жутко радовалась.

Дело было в следующем. Я не считала калории, я тогда ещё даже была не в курсе, что их можно увидеть на упаковке. Я просто думала, что нужно есть мало еды по жизни в принципе. Может, я ела ХХХ5 ккл в день, может, 1ХХХ. Очень мало.

Однажды мне неожиданно захотелось шоколада. Я пошла в магазин у дома и купила большой шоколадный батончик. Я в душе не представляла, сколько в нём калорий, сколько сахара, углеводов и так далее.

Я просто купила шоколадку и принесла домой. Я всю её съела и ожидала, что сейчас мой вес взлетит до небес. Всё-таки же «правильное питание предполагает не есть такую гадость!» Позже я встала на весы. Мой вес после батончика не увеличился: «Ура! Я ем и не толстею. Неужели я попала в эту группу счастливых людей?»

Я часто так делала: толком не ела, покупала сладкое, съедала его, на весах ничего не прибавлялось, я радовалась. «Какая магия! Ем ту еду, которую нельзя, и не толстею!» Я существовала эти месяцы будто в тумане, как робот. Чему я радовалась?

Я постоянно жила с проблемами: мне было холодно, я не могла заснуть по 2 часа, так как верхняя часть бедра была ледяной; месячные – всё понятно; мои волосы были как сопли – ни дать, ни взять; на ноге появилась экзема, которая мучила меня до 2016 года. Но разве я знала? Я даже не догадывалась, что дело в психическом расстройстве.

*

Летом 2011 у нас был «Последний звонок» и выпускной в Кремле. В день «Последнего звонка» с утра я поела специально мало, так как знала, что потом мы будем всё это дело отмечать, и придётся есть, наоборот, много. С одноклассниками после выступления мы решили сходить в суши-бар, поесть роллов. Перед этим мы договорились разойтись, дома переодеться и оставить ненужные вещи, а потом мы бы встретились у школы.

Я пришла домой, а отец на радостях купил всяких вкусностей: нарезки, шоколад, лимонад. Естественно, «у меня же сегодня праздник, так буду есть вообще везде!» – я налупилась всего, что было, и вышла на встречу. Мы группой приехали в кафе, начали заказывать. В итоге я съела больше всех: все поели на рублей 300 каждый, я же – на 1500 (учитывая то, что перед этим я и дома ещё от пуза наелась).

Затем был месяц сдачи ЕГЭ. За 2011 год я выучила многое. Я решила сдавать историю – она была нужна для поступления на специальность «PR» («Связи с общественностью»). Здесь в себе я была уверена. Несмотря на то, что я ела очень мало, я училась, как заведённая. Не учится? Учи на 200 раз, пока выучится!

Я помню, что после сдачи ЕГЭ я себя «награждала» бинджем. Так, после ЕГЭ по истории я пошла в супермаркет и принесла ведёрко пломбира. Эля тоже сдавала историю, поэтому после экзамена мы пошли ко мне домой вместе, чтобы погуглить, где мы в тестах ошиблись, а где нет. Я предложила подруге мороженое, но она сказала, что не хочет. Тогда я насыпала в пломбир кучу жареного арахиса, всё перемешала и начала это есть столовой ложкой: «На биндж имею право, я историю сдала, которую весь год учила!»

*

После ЕГЭ был запланирован выпускной в Кремле. Перед поездкой туда у нас был фуршет в школьной столовой. Здесь я тоже съела больше всех: я хватала всевозможные тарталетки с начинками, блинчики, бутерброды. В меня уже толком ничего не влезало, но я оправдывала себя праздником: «Я же школу заканчиваю, что, нельзя объесться что ли!» Мне кажется, присмотрись ко мне в тот день, можно было бы подумать, что я беременная одиннадцатиклассница.

В самом Кремле раздавали бесплатное мороженое, и можно было подходить и брать его неограниченное количество раз, пока оно у них самих не кончится. Я подумала: «Ёшкин кот! Халявная вредная еда! Это мой день!» Я съела одно эскимо и хотела было подходить ещё и ещё, но Татьяна меня оттащила от палаток, и пришлось с ней идти, куда она попросила.

Я танцевала всю ночь с подругой в Гостином Дворе и думала, сколько за 5 часов танцев я смогу сжечь калорий от съеденного. Растрачу ли я до утра эти страшные тысячи и тысячи калорий, которые я съела? Я пыталась втягивать живот по максимуму. Эля в ту ночь ко мне даже не подошла, потому что я была поглощена разговорами с Татьяной о еде, насколько много мы съели, как это сжечь и прочее. Мне было всё равно на своё отношение к Эле: «Ей меня не понять».

*

Июль 2011. У меня начинаются бинджи. Организм начинает просить то, что я у него забрала. Я планировала свои «зажоры»: я вела блокнот, где записывала съеденное, вела учёт витаминов и количества тренировок. Я вообще не знала, что бывают приложения для подсчёта калорий.

Я всё время «качалась на качелях»: я съедала тысячи калорий и затем пила только кефир. Я не считала это чем-то кошмарным, не думала: «Ну, когда уже это закончится?!» Я просто так жила. Ела-не ела.

Я смутно помню эти дни. Я шла в магазин, на кассу приносила шоколад, пироги, орехи. Я смотрела на продавца, как она равнодушно «пробивала» «Твиксы» и «Риттер-спорты», думая: «Ну, скажи же мне: „Положи, дура, всё это; зачем ты это покупаешь, так же никто не делает!!“», но она называла мне сумму, я отдавала деньги и уходила с пакетом еды. Мне ничего и никто не мешали есть. На тот момент я работала в офисе. Я и там ела. Впихивала сладкое в ящик стола и весь день туда залезала – взять шоколад или печенье.

Я слабо начала осознавать ненормальность происходящего с 2013 года. Что-то щёлкнуло в мозгах в одну бессонную ночь: «Настя, что с тобой происходит? Ты бредишь едой, ты то ешь, то не ешь, ты взвешиваешься 20 раз в день, ты плачешь. Ты просыпаешься 200 раз, пока спишь – если знаешь, что с утра ты съешь конфеты – чтобы понять настало ли утро (уже пора идти есть??) Что тебе делать? Подумай, это страшно, так не живут люди, хватит!» Я начала плакать в 3-м часу ночи от страха.

Я прятала еду, чтобы смогла её съесть только я. Либо ЗОЖ, либо пакет сладостей из магазина – середины я не видела.

Я ехала в метро и думала: «Ну почему в метро не продают еду? Ведь сегодня я ем всё, нельзя терять ни минуты, а я сижу в вагоне и не ем!» В столовой университета я покупала и ела пару плиток за один присест. Мне было всё равно, потратила ли я последние деньги на это или нет.

*

В июле 2011 меня приняли на работу в офис. Впервые! Мой отец был счастлив больше меня. Это была моя первая работа с полным рабочим днём. На период летних каникул знакомая отца помогла мне устроиться в компанию на ресепшен, чтобы принимать телефонные звонки – опыт для этого не требовался.

Бинджи происходили теперь и в офисе. Несмотря на то, что кругом сновали люди, я ела весь день. Перед работой я заходила в магазин рядом с автобусной остановкой, покупала 400-граммовый пакет с печеньем или какими-нибудь рогаликами и шла с этим на свой ресепшен. За рабочим столом я съедала всю пачку, всё было в крошках, но я не могла остановиться – мне нужно было съесть всё, до последней штуки.

Последующие дни, конечно, считались «разгрузочными», чтобы «схудеть наеденное». У соседки по рабочему месту я спрашивала: «Ну, что, видно, что я похудела?» – подсовывая ей старую фотографию, где я на 11 килограмм больше. «О, очень заметно!» – говорила она и забывала мой вопрос, но я ходила ещё полдня, горделиво на всех поглядывая: мне сказали комплимент!

*

Я уже работала 1—2 недели, когда одноклассница Настя пригласила меня на дачу. Я ни разу не была на своей даче на Алтае, кроме как для «прополоть грядки» или «копать картошку». Настя сказала, что это будет обычный отдых за городом, никакой работы (логично, на чужой-то даче). Я, как домосед, хотела было отказаться, но в последний момент передумала: «Почему бы и нет?! Когда я ещё так съезжу?» Также ехали Эля, Кирилл и ещё один одноклассник. В то время я пока не успела «заразить» свой мозг начисто, поэтому не особо переживала о том, что там будет «опасная, вредная еда», «мне надо брать свои контейнеры» и так далее. Отец уехал под Барнаул по делам, его не было в городе, мы жили с бабушкой. Она осталась одна в Москве, а мы на 1.5 дня с Никитой уехали: я решила взять брата на дачу с собой.

Пока мы ехали, мне было весело, я шутила, улыбалась. Когда мы добрались на электричке и маршрутке до участка, то родители Насти уже накрыли стол – обед. Я начала колебаться в первую минуту: есть мне «простую обычную еду» или как-нибудь найти (где?!) полезные продукты и потерпеть голод. Но все так вкусно жевали салат, ели суп и второе, что мне захотелось быть вместе с ними.

Я ела, как все. Я пыталась есть медленно, не как при биндже, когда начинаешь молотить всё: «Я же не хочу, чтобы обо мне подумали, как о больном человеке». Всё было вкусно, но… «неправильно» для меня. Потом Эля сказала, что она сама сделала торт и привезла его с собой, чтобы все попробовали. «Слава богу, есть ещё и сладкое. Раз я всё уже испортила, почему бы этот торт не съесть?»

Я наелась просто до отвала. Все были счастливы, я – не совсем. Мне было тяжело, я, будто беременная, переваливалась с боку на бок, когда шла. Я всегда знала, что, если я достигла этого состояния, значит «дальше я буду есть, пока часы не пробьют 00:00».

*

Прошло немного времени, Настя предложила сходить на пруд, там можно было искупаться, а на берегу поиграть в бадминтон. Мы взяли ракетки, волан, полотенца и пошли к воде. Каждую минуту, пока я шла, я была озабочена тем, как я выгляжу: «Вдруг я сейчас так много съела, и сразу мои ноги стали толстыми, а живот отвис до пола? Вдруг такое можно увидеть?» Но мне никто ничего не говорил.

Мальчишки побежали сразу же в воду, девчонки начали играть в бадминтон. Я старалась максимально втянуть живот, чтобы всем не казалось, что он огромен и я объелась. Было очень тяжело и сложно, так как мало того, во мне была гора еды, так я ещё задерживала дыхание (плоский живот!), подпрыгивая с ракеткой за воланом. Это было ужасно.

Вечером отец Насти начал готовить шашлык, снова накрывали на стол. Были мясо, овощи, зелень, соки. Так как все на обеде поели умеренно, то все и рады были сесть за стол снова, мне же не особо хотелось – мой желудок не успел переварить непривычные количества пищи и не был готов принять новые порции.

За столом играли в «Мафию», всем было весело, но я не могла отпустить контроль и мучилась: голова была вся забита мыслями о еде. Не помню, ела ли я шашлык, но я помню, что, когда я увидела, что мама Насти принесла на стол печенье с изюмом, конечно же, я первая начала его есть. Я продолжала впихивать в себя еду, хотя места в желудке уже почти не оставалось. Я пыталась съесть всё, даже овощи, которые я обычно не ела, так как не любила их: «Завтра у меня снова режим, но раз я решила оторваться, то только 1 день!»

*

Под ночь Эля, Настя, мой брат и я решили пойти в дом наверх, поиграть во что-нибудь, так как на улице похолодало. Парни остались смотреть фильм: отец Насти вынес на улицу проигрыватель. Когда я зашла в комнату под крышей, я увидела сладости. «Круассаны со сгущёнкой! Это нужно срочно есть!» – я ела один за одним. В меня влезало – я радовалась. Я буквально фаршировала себя едой, пока следующий день не наступил.

Мы играли в карты, смеялись, что-то обсуждали. Улеглись, спустя 2—3 часа. Я спала с Элей на одной кровати. С утра она мне сказала, что во сне я то ли мычала, то ли кричала, хотя я не помнила, что мне снилось что-то ужасное, но это уже было не в первый раз, что после бинджа я странно сплю. Когда мы с ней проснулись, все ещё были по кроватям. Провалявшись 30—40 минут, мы заметили, что понемногу люди начали просыпаться. Потом мы все спустились вниз.

Настина мама приготовила завтрак. Я не помню, что это было, но полный стол всего. Я смотрела на свой «беременный» вид и понимала, что есть мне сегодня весь день нельзя, «вчера был перебор». Пока все плотно завтракали, я жевала огурец, что-то ещё незначительное, потом сказала: «Спасибо, я больше не хочу, я наелась» и вышла из-за стола.

Автобус был днём. До отъезда мы бегали во дворе, играя в мяч, потом просто валялись и загорали. Я толком ничего не ела. Позже мы собрались и вышли к автобусной остановке. Когда мы приехали в город, мы были очень уставшие, вероятно, нас разморило на солнце. Я чувствовала себя убитой, будто выжатым лимоном.

Дойдя до дома с братом, я не стала отдыхать, совсем нет: «Я не тренировалась вчера, а только ела, а у меня условие: тренировки каждый день. Что мне делать сегодня? Тренироваться в 2 раза больше, конечно!» Я начала приседать, делать упражнения для пресса, хотя чувствовала безумную усталость. Больше ничего не помню о тех выходных.

ОРПП забирало у меня из жизни час за часом своими больными голосами и мыслями: я не могла видеть мир таким, какой он есть.

*

У меня была установка: «если я стану меньше „Х“ килограмм, то можно объедаться. Надо же поддерживать вес, а он у меня так часто падает!» Я ела на 1ХХХ ккл в день, а когда вес падал (а не падал, так я могла специально «добить» его, практически ничего не съедая за сутки), я специально переедала: «Восстанавливаю, что потеряла». #што?

Я искала лазейки, чтобы снова есть столько, сколько хочу, но я не могла их найти. Я как будто с лёгкостью смогла всунуть в рот лампочку, повеселиться – ох, как смешно – а вот обратно достать эту лампочку я была уже не в состоянии. Я не могу убрать тревогу: она пришла, но как теперь её устранить?

Я грезила о бинджах в период «разгрузочных» дней – это были такие «сладкие времена» в прямом и переносном смыслах. Мне ничего не нужно было в этой жизни: только бы дождаться дня, когда я смогу съесть всё купленное из отдела с конфетами.

Встаю в 5 часов утра. Сегодня можно есть всё, что видишь, ведь я всю неделю ела слишком мало. Чем раньше встанешь, тем больше ты съешь. Накануне вечером я листала картинки с батончиками и тортами. Я не ела с 3-х часов дня. Нельзя, ради плоского живота нельзя. А вот просто смотреть на еду – можно. В сумке уже валялись подготовленные 100 шоколадок и гора конфет, чтобы начать биндж.

Утро. Нужно сначала умыться, одеться. Холодно. Октябрь. Все ещё спят, но голоса в моей голове уже проснулись.

«Шоколадшоколадшоколад! Иди, съешь его сейчас! Зачем тебе „умыться“ и „одеться“??»

Надеваю штаны.

«Слава богу, сейчас мне можно пойти съесть сладости, я всю неделю так мало ела».

Умываюсь.

«Иди, ешь быстрее. Да быстрее уже, что ты так долго?»

Достаю сумку. Одна плитка. Вторая. Фу, не могу больше.

«И что?? Съешь ещё, сколько влезет!»

Впихиваю до состояния «сейчас меня стошнит».

Я начинаю себя ругать.

«Что я наделала? Зачем я всё это съела? Ты не могла остановиться на паре кубиков шоколадки, безвольная?! Какая же я идиотка, боже! Теперь ходить толстой!!»

Я в слёзы, защипываю кожу на животе. Паника.

«Фууу, ужас… Это же надо быть такой».

С оставшимися шоколадками я ухожу на пары. Перерыв. Ем плитки. Сколько смогу. На завтра уже куплена бутылка кефира: завтра отработка и разгрузочный день. Снова перерыв между парами – я иду в буфет.

«Оно покупается как будто само и естся тем более!»

Я ела и ела плитки шоколада, мне было плевать, кто это увидит.

«Всё равно уже испортила день, так что ешь через «не хочу! Так тебе и надо!!»

Я не могла сама себя выносить. Своё тело, каждую клетку своей кожи.

«Зачем я только живу?!»

Я ходила, будто беременная. Голоса съедали меня.

«Ну, сколько ты съела? 5 тысяч калорий? Или 10? Всё. Завтра никакой еды!»

Пары закончились. Спускаюсь в переход.

«Шоколадки. Купи».

Психолог: особенность ОРПП в том, как начинает строиться ваше мышление. Думаете ли вы о том, что каждому (каждому!) дню/периоду объёмных приёмов пищи предшествовали ограничения? Нет. Они словно не существуют в вашей голове. Для вас нет связи между ограничениями и перееданиями – только переедания как «я же говорил, что не могу есть, как нормальный человек».

Впихиваю и почти реву.

«Как я так делаю, зачем?!»

Прихожу домой.

«Ну. Что стоишь. Ешь, что есть в холодильнике из того, что ты обычно не ешь».

Круг бинджа № n.

«Твой день – полный отстой, быстро тренироваться пошла, глупая!»

С полным желудком я начинаю отработку.

«Не за чем было столько есть!»

Мне плохо. В животе камень. Просыпается ненависть к себе. Уставшая от самой себя, я засыпаю, не зная, как мне дальше жить.

В цикле «биндж – кефир – биндж» я жила несколько лет. С голосами в голове я жила весь период расстройства.

*

Конечно, моя жизнь не была только голимой цепочкой «ем-не ем». Я бегала на свидания, гуляла с подружками. Естественно, во все мои отношения просочилась тема с едой. Она просто не могла оставаться в стороне, ведь мне казалось, что «безопасная» еда – это половина моей жизни, если не больше.

Если я шла на встречу с кем-либо, в первые же пару секунд мозг давал мысль: «А что я буду делать, если появится еда?» Не скажу, что мне это мешало жить, я думала совсем иначе: «Настя, ты выбрала жить вот так, это значит, что теперь тебе придётся думать о своём питании очень часто, но ты ведь хочешь всё делать „правильно“ и „как положено“? Поэтому смирись с тем, что мысли о еде могут появиться в любой момент».

2011 год. Я встречалась с Н. Как-то он позвал меня к себе домой на ужин. Он очень расстарался, купил шампанское, шоколад, конфеты, его мама даже блины нам с вареньем передала. Он сам накрыл на стол.

Я пришла. Захожу в комнату. Конечно, я удивилась в первую секунду, но потом расстроилась. Я поняла, что мне придётся есть. Так-то уже был вечер, и все разрешённые калории за день я уже употребила. Естественно, в голове начинает играть «Давай сегодня объедимся». А давай! Шампанское я так и не пила, Н. пил его один, зато от плитки шоколада я отламывала куски только так.

«M&M’s» залетал в мой рот горстями. Парень съел один блин с ложечкой варенья, а я – 3 блина с горой этой малины. Ко мне пришло то самое чувство (которое за все 5 лет приходило ко мне сотни раз), что ты будто выпал из реальности, при этом спрашивая себя: «Что ты делаешь? Зачем ты это делаешь?! Что происходит??» – но ответа нет, а во рту куча еды и внутри тебя тоже.

Все годы расстройства я жила по принципу «Сначала думай о еде и фигуре, а только потом о любых других вещах».

*

С Н. мои сложности с едой проявлялись гораздо заметнее и чаще, чем обычно. Но я в упор их не видела, я даже ни единой мысли не словила, что со мной что-либо не в порядке. Моя голова была настолько «промыта» режимом, всем «правильным» и полезным, что, когда что-то случалось «не по плану», моим максимумом было себя возненавидеть, но проблемы в этом я всё равно не наблюдала.

Когда я встречалась с Н., как-то раз вечером он позвал меня на свидание, а я этого совсем не планировала, поэтому пошла с отцом в супермаркет, накупила пакет сладкого и начала огромный биндж. А тут вдруг – «давай встретимся». Я не растерялась и попросила отца подвести меня к метро, накидав в сумку недоеденные плитки шоколада. Мы встретились с Н. в кафе, заказали роллы. А потом началось… прямо перед ним.

Я сидела и с видом «нормального» спокойного человека медленно начала есть шоколадки одну за другой. Со стороны всё было очень даже прекрасно: говорю ему что-то, ем, время проводим вместе. На самом деле в голове у меня было очень плохо: я ненавидела себя, ненавидела, что я здесь, а не дома, и приходится притворяться, что всё нормально; ненавидела всё, что окружало меня, ненавидела себя за «безволие и слабость». Я завидовала этому парню, что он не ест, как я. Внутри происходило какое-то адское страдание, но ему я мило улыбалась.

С Н. у меня ничего не вышло, мы встречались несколько месяцев. Воспоминаний о бинджах у меня в этот период достаточно, хотя, наверное, парень их не особо понимал. Он знал, что у меня проблемы с критическими днями, но в остальном для него (и для меня) всё было хорошо.

Осенью у него был, насколько я помню, 22-й день рождения. Он пригласил меня, своих друга и подругу. Стол (конечно же) собирала и оформляла я. Больше, больше еды! И чтобы выглядело всё красиво.

Наконец-то все сели есть. Ели как обычно: вилка там, вилка тут. Я за 10 минут съела всю большую пачку «M&M’s». Когда Н. захотел взять пару драже, он так обалдел: «А где все конфеты?!!» Я всё свалила на друга.

Мне поверили: «Худенькая девочка так много съесть не сможет».

Все играли в какие-то игры на полу, отгадывали шарады. Я же в любую свободную минуту бежала к столу всё съесть. Мне неважно, что это было: сладкое, жирное или солёное. Главное – объесться, потому что завтра снова ПП и спорт. Тарталетки, салаты, бутерброды, шоколад – всё летело ко мне в рот, я практически ничего не жевала, проглатывая еду кусками.

Я очень сильно наелась. На вид я была беременной женщиной. Тут мне поплохело. Тихо прошу Н.: «Мне плохо… Дай мне таблетку». Это видят другие. Подруга вдруг подумала, что я реально в положении и поэтому меня начало тошнить. Все перепугались. Н. дал мне лекарство. Спустя минут 20, стало проще. Что я тогда начала делать? Есть дальше, конечно!

Начали укладываться спать в первом часу ночи. Я не могла лечь на живот – я бы умерла сразу же. Я лежала на боку и дышала, как будто меня гоняли по полю минуту назад. Я еле-еле заснула с мыслями о том, что я самый глупый и слабовольный человек в мире.

На следующий день всё пошло по-старому. 1ХХХ ккл в день и тренировки. Месячных на тот момент не было уже 9 месяцев, но мне было плевать: «Гормональные же прописали? Ну и всё, есть у меня критические дни».

*

Несколько лет я тренировалась по 1 часу каждый день, что бы ни было. Что. Бы. Ни. Было. «Болеешь и температура 38°? Пошла тренироваться быстро, э? Тошнит? Ноги у тебя отваливаются – прошла много? Иди давай, нытик, лишь бы тебе не заниматься!» Я совсем не знала, что такое кардио-тренировки, силовые – ничего не знала. Просто думала, что «правильные» люди постоянно тренируются, едят правильно и по чуть-чуть.

Я придумывала себе упражнения, потом где-нибудь откапывала новые, а от старых почему-то отказываться боялась, думая: «Нет, если я брошу старые, то у меня „сдуется“ то, что я давно качала, поэтому я просто добавлю к старым упражнениям найденные». Таким образом, со временем моя тренировка увеличилась с 60-ти минут до двух и более часов. Я считала, что нужно выполнять все упражнения, которые я знаю, чтобы тренировать себя со всех сторон.

Я боялась пропустить тренировку, боялась еды, которую начала считать «вредной». Знаете, как люди могут бояться смерти, болезней? А я боялась еды. Я соглашалась прожевать только то, в чём нет сахара и консервантов. Если в составе числилось такое, что мне «нельзя», и оно было даже на последнем месте в составе – я готова была сжечь эту упаковку с едой.

Я могла толком не есть днями и считала это вполне обоснованным действием. Один раз выпало так, что вокруг меня не было «правильной» еды, а только конфеты, печенье, прочие сладости + чай. Весь день только это.

Я позавтракала в 6 часов утра и до 8 часов вечера не съела ничего, кроме как выпила чашку чая. Потому что допустить кусочек конфеты я не могла – это «неправильно», а «полезных» белков, жиров и углеводов рядом не было. Я жутко голодала, желудок «орал», но я стоически терпела: «Что же делать, если нет полезных продуктов рядом, раз люди не думают о здоровой пище?! Терпеть и ждать, когда будет доступ к правильному питанию!» Только в 8 часов вечера, когда я вернулась домой, я съела свой полезный творог, и, довольная собой, легла спать: «Не съела вредную еду, молодец!»

*

Осенью 2011 я поступила в МГУПС-МИИТ на специальность «Реклама и связи с общественностью». Была ли я рада? Нет, что тут такого? «Поступил и учись себе, вот прямо достижение нашли, чему радоваться. Как я теперь есть-то буду?!»

Первый курс не был для меня большим стрессом, и я и не хотела особо контактировать с окружением. Я только помню, что мои одногруппники все были радостные, весёлые, они знакомились, смеялись, шутили, ходили куда-либо все вместе, а меня не брали. Меня это ни капли не обижало: «Зачем я буду с ними куда-то ходить? Я лучше посижу дома, неспешно правильно поем, выучу все уроки, никто меня не будет трогать». Так что все были довольны.

В сентябре 2011 я взялась за самостоятельное изучение английского языка. Меня не пугали размеры информации, которые мне предстоит выучить и уложить в своей голове. Строгого перфекциониста внутри меня не пугало ничего: ни затраченное время, ни мои способности к языку – всё было неважно. «Ты обязана всё понять и усвоить на все 100%».

Дело было так: в ВУЗе нас определили в 2 группы – английскую и французскую. Тот, кто был полным нулём в английском, шёл во вторую группу, а тот, кто знал английский на среднем уровне, тот мог остаться в «English». Когда я сказала отцу, что пойду «ко французам», так как английского я не знаю вовсе, он сказал: «Насть, ты что?! Какой французский?? Иди в английскую группу! Выучишь там как-нибудь, не нужен тебе этот французский, сначала английский!»

Я вылупила на него глаза, согласилась. В глубине души я и сама не хотела учить французский, но что мне оставалось, если в ВУЗе были поставлены такие условия? Я записалась в группу английского на свой страх и риск, чувствуя себя «зайцем» в трамвае.

Первое занятие было на определение уровня знания языка. Я подчистую всё списала у соседа, который знал английский вполне неплохо. Мне сказали, что по результатам теста у меня «хорошо» и оставили заниматься вместе со всеми.

Второе занятие было уже по учебнику. Это были самые простые задания, для тех, кто находился на среднем уровне или хотя бы что-то знал из азов, но я не могла ответить и на такое. Я ничего не понимала. Как что строится? Тем более, как что говорится?! Всю пару я мычала и ничего не могла сказать.

В конце занятия мне поставили тройку. Тройку! «Я не могу получать тройки, это ужасно, мне была нужна пятёрка!» – моё отношение к учёбе было очень трепетным, даже болезненным. Я не училась на бюджете, так как на моей специальности его просто-напросто не было, и я чувствовала огромную ответственностью перед отцом: он платит немалые деньги, а я тройки получаю. Класс.

В тот день я ехала в метро домой расстроенная и злая на себя: «Всё, Насть, ты будешь учить язык! Чтобы потом приходила на занятия и отвечала, как надо! И не мямлила!!»

Как только я зашла домой, вымыла руки и переоделась, я сразу же откопала на полках самоучитель, по которому занимался отец: «Вот он и подойдёт!» Это был учебник из двух томов6. Я даже не собиралась читать в Интернете отзывы о книге: может, есть другие варианты и так далее. Я просто схватила эти два тома и сказала себе, что я всё пройду и всё выучу, чего бы мне это ни стоило.

*

В первый день я занималась английским 5 (!) часов без перерыва. Видимо, это было со злости. Потом я уже не помню, как я распределяла время, но у меня была гонка: я учила язык, где угодно.

В 6:45 утра я выходила на трамвайную остановку, чтобы приехать к первой паре в ВУЗ к 8:00. Зима 2011—2012 было ужасно холодной. Учитывая то, что я ещё и кошмарно мёрзла из-за недостатка веса, то мне было особенно плохо. Приезжал трамвай, ледяной внутри. Я садилась, тряслась от холода и… снимала варежки, чтобы страницы самоучителя было легче переворачивать.

Я ехала к метро 20 минут и успевала кое-что прочитать в книге. Потом я спускалась в метро, там я ехала примерно 25 минут, и их я тоже тратила на английский. В ВУЗе я изучала язык на каждой перемене. Каждую свободную минуту я открывала материалы. Мне нужно было всех догнать и всё знать.

Ближе к декабрю 2011 наша преподавательница отметила, что я неплохо знаю английский, причём лучше, чем некоторые люди в нашей группе. Я поняла, что всё это работает и нужно «бежать» дальше. Ни дня без английского: я не отдыхала от него совсем. Мне нужно было взять в голову новое знание. Срочно!

Я учила иностранный язык примерно до 2015 года. После первого курса у меня выработалось расписание заниматься английским 1 час в день, хоть умри. В каждую свободную минуту я им уже не занималась. Я успокоилась, что я догнала свою группу в ВУЗе ещё в 2012 году, и теперь не гналась за остальными, а спокойно всё изучала.

Сейчас я владею разговорным английским и преподаю этот иностранный язык по «Skype». Я ни минуты не жалею, что я тратила всё своё свободное время на то, чтобы «ботанить». Я потратила деньги только на пару новых обучающих книг с упражнениями, когда «прошла» книги авторства Бонк, и ни одной сотни рублей на учителей и курсы – я всё делала на коленках в ВУЗе и транспорте либо за столом дома. К сожалению или нет, школа и ВУЗ не дали мне знания языка – я «взяла» его полностью сама. Я горжусь тем, что сделала это.

*

В остальном учёба была интересной: новые предметы, преподаватели, обстановка. Я чувствовала себя взрослой и самостоятельной. Ближе к ноябрю 2011 года у меня начались особенно заметные проблемы с едой: пришли бинджи. Они были как вне института, так и в нём.

Одно сильное переедание въелось в память очень хорошо: 3 декабря 2011 года. Это был день, когда мы расстались с Н., а перед встречей с ним и произошёл утренний «зажор». За неделю до этого дня мы с Татьяной решили объесться. Выбрали дату, договорились, что всю неделю будем есть трёхзначное количество калорий в день. По нашей логике, так мы бы избавились от жира, а потом столько же бы и наели, поэтому таким образом мы сохраняли нужный вес и не толстели. Какая ужасная логика.

Наступило 3 декабря, мы договорились встретиться в ТЦ буквально в 9—10 часов утра, чтобы пораньше «накидаться» едой. Я толком не ела всю неделю. Когда я встала на весы в день встречи, они показали мне «потрясающе маленькую цифру». Я подумала: «Это знак, чтобы я ела, пока не лопну».

Каждый накупил разных сладостей. Мы пошли в ресторанный дворик и сели рядом с «Макдональдсом», купили там что-то попить. Достаём на стол батончики, шоколадки, вафли – глаза горят адским пламенем: «Наконец-то». Потом мы начали жадно всё это поглощать.

Две 18-летние девочки сидели на фуд-корте в полупустом ТЦ в буднее утро с пакетами сладкого и стремительно пытались их уничтожить. Они улыбались, потому что были рады, что им можно такое есть, и они, всё-таки, пара «повёрнутых» людей, а не две одиночки – от этого было как-то легче, что ли.

После того, как мы примерно 20—30 минут ели без остановки, пришло осознание, что дальше уже ничего не влезет. Я смотрела на венские вафли с отвращением: «Фу, Татьяна, убери их, я на них даже смотреть не могу!» Мы сидели, обсуждали, естественно, еду, а потом мне нужно было выезжать на встречу, чтобы сказать Н., что я больше не хочу с ним быть и почему.

После того, как мы вышли из ТЦ и пошли к метро, мы остановились в переходе у витрин со сладким. Его никто не продавал, полки были в полумраке. Мы начали рассматривать шоколад за стеклом, как в музее:

– О, смотри, какая шоколадка! Я бы такую съела!

– Ты глянь, а я бы вот эту взяла!

– Тань, смотри, что тут есть!

Мы наперебой показывали друг другу сладости, которые нам нельзя было даже купить, и мечтали поесть то или иное. С Татьяной я простояла у витрин непонятно сколько времени, пока не очнулась: «Блин, мне нужно ехать к Н.! Я сейчас опоздаю!» – я попрощалась с подругой и побежала к поездам.

Прилетев на место, я была в крайне взбудораженном состоянии: я съела очень много, и от этого у меня появилась куча энергии. Я улыбалась, смеялась, рассказывала, что мы с Татьяной только что наелись всего до отвала, но Н. знал, зачем я к нему приехала, и был очень грустным.

Мне было плевать: «Ты только прикинь, мы столько шоколада съели, конфет, ещё подруга вафли приносила. О, у меня осталось печенье! Оно, конечно, странное на вкус, но ты всё равно попробуй!» Н. отвечал мне, что у него совсем нет аппетита, к тому же, он надел чёрную водолазку, и весь его вид говорил «мне очень плохо».

Мы расстались. Он, конечно, забрал моё печенье, я ему начала подкладывать ещё. Это выглядело так нелепо и глупо. Я ничего не видела, кроме еды. Я не испытывала никаких эмоций. Радость возникала только от того, что происходили бинджи после намеренных голоданий.

*

В ВУЗе у меня часто случались сильные переедания, так как я не выдерживала до дома, где бы меня никто бы не видел, и я могла есть, есть и есть.

Первый курс. Я сидела на холодной скамейке с одногруппником на паре, мы оба были голодными. Он мне говорит: «Через полчаса будет звонок, мы сходим в столовую и что-нибудь купим поесть». У меня в сумке лежали 5 батончиков-мюсли на весь день в универе. Я не выдерживаю, желание объесться возрастает (я голодала особенно сильно на 1—2 курсах), и прямо на занятии достаю коробку с батончиками и начинаю один за другим их есть.

Одногруппник сидит, ничего не понимает. Я жую, говорю: «Будешь?» Он говорит: «Нет, я подожду звонка». Я съела 5 батончиков за несколько минут. Молниеносно. Даже сама не заметила.

Иногда я на пары приходила с полной сумкой сладкого. Я заходила перед занятиями в магазин, просила мне продать по батончику каждого вида, набирала плиток шоколада, иногда покупала печенье/конфеты и шла в университет. Во время пары я сидела и ела шоколадки. Даже не ела – я впихивала их в себе в рот, потому что завтра уже режим.

Самая страшная фраза: «Завтра уже нельзя».

После пары я подходила к мусорному ведру и выбрасывала много бумажек от батончиков, а потом ненавидела себя. Как же тихо я себя проклинала. Оскорбляла, ругала. Но организм просто просил начать есть, а дождался этого только в конце 2015 года. Хочется просить у себя прощения и говорить телу «Спасибо», что смогло выдержать и остаться без необратимых последствий до моего восстановления.

Я, мило улыбаясь, предлагала шоколадки и печенье другим: одногруппники иногда брали немного, иногда отказывались, но в душе я была жутко несчастной. Потому что эти студенты радовались, просто жили, учились, а я сама себя посадила в тюрьму и находилась в ней дни и ночи, месяцы и годы.

Один раз биндж пришёлся на «окно» между парами. В нашей столовой было всё очень дорого, но меня это абсолютно не волновало в период поглощения еды. Я на последние деньги купила 2 плитки «Альпен-Голда» и перед одногруппницей съела всё сразу. Просто так. Сидела и ела одну полоску за другой. Так просто, как будто грызла морковку. Так как она смотрела в свои тетради и телефон, то она этого не видела, а я ела и готова была убить себя за безволие и бесхребетность.

Я страдала от ограничительных расстройств пищевого поведения особенно тяжело в 2011—2012 гг., причём мучилась «про себя» перед другими людьми каждый день, но никто этого не замечал.

ОРПП нельзя увидеть. Визуально по внешнему виду вы не определите, болен ли этим человек или нет. Что ещё страшнее, человек в расстройстве может сам не принимать свою болезнь и говорить, что с ним всё хорошо. И вот тогда этого человека не вылечишь – он не даст: «Я же здоров, не трогай меня».

ОРПП нельзя определить с первого взгляда на человека. Он может быть худым как щепа, но он будет таким от природы; как и обратная ситуация с полной женщиной, у которой булимия. Мне не раз писали девочки и говорили, что они – булимики, но я бы никогда по фото этого не узнала и не смогла бы угадать. Как-то мне оставляли комментарий: «Я не верю, что вот у такой девушки, как вы – расстройство». Дело ваше. Я не стала объяснять, что оно невидимо.

Отчасти это страшно, но я не помню свой 2012 год. Я училась, мы переехали, стали жить без бабушки – она теперь живёт под Тулой. Но я не помню, что я чувствовала, как я жила, что происходило хотя бы каждые полгода. Наверное, организм включил некую стадию «анабиоза»: по сути я будто «спала» и не была вовлечена в жизнь, но я и не умерла. Что отпечаталось в памяти, так это некоторые бинджи, которые так и происходили время от времени. Вероятно, они запомнились потому, что в момент их течения я ощущала сильнейшую, прожигающую с ног до головы ненависть к себе, и это было одно из тех редких чувств, которые были во мне живы.

2012—2013

Зима 2012. Каникулы. Мой 1-й курс. Кто-то подарил мне коробку конфет «Рафаэлло». Вообще не помню, откуда она у нас появилась, но я прекрасно помню эту белую упаковку. Естественно, я жила с мыслью «Насть, у тебя жизнь без сладкого, так что такая еда совсем не для тебя. Навсегда. Смирись». Я спокойно ходила рядом с этими «Рафаэлло», меня это не трогало.

Как-то утром я встаю, ем свой завтрак – как обычно, каша с какао. Все ещё спят, было довольно-таки рано. Вдруг я набросилась на подаренные сладости. Причём я начала их есть с таким остервенением… Я даже не успевала сказать себе привычное «Стоп-стоп, давай остановимся на двух… трёх… четырёх…». Я просто сметала эти белые шарики в кокосовой обсыпке. Я чувствовала, что мне «жирно» их есть, было неприятно во рту и желудке – это достаточно тяжёлые конфеты для меня – но я ела, ела и ела.

Наступил тот самый момент, когда я доела последнюю конфету, поняла, что больше ничего нет – пустая коробка рядом. Тот момент, когда ты хватаешь коробку и смотришь калорийность, знаешь, что там «слишком много калорий для тебя». Когда ты начинаешь высчитывать съеденное.

Этот момент мне запомнился потому, что меня насквозь пронзило ненавистью к себе. Как будто ко мне в спину прилетело копьё и вылетело спереди. «Что же ты наделала, зачем ты столько съела?? Что теперь тебе делать, ты об этом думала?!»

Я возненавидела себя за несколько секунд. Жуткая ненависть. Сильнейшее уничтожающее чувство. Я готова была себя даже бить, чтобы неповадно было в следующий раз так есть конфеты. Не помню, что было потом, совершенно не помню – туман. Но вспышка ненависти была просто ослепляющей.

Приходили разрывающие голову голоса: продолжать впихивать в себя весь остальной шоколад в доме или терпеть до следующего дня «чистого питания». Чаще всего я сметала в доме всё остальное. Потом всё по кругу: «ненависть – еда – ненависть». Убийственный цикл. Морально он истощил меня до прозрачного состояния за все годы расстройства.

Мне дарили сладкое без всякой негативной мысли – что в этом ужасного? Это же вкусный шоколад, пирожные. Праздник, в конце концов! Но в каждой пачке я видела то, что люди желают мне плохого: «Они что, не в курсе, что я ем только правильное?! Нельзя подарить что-нибудь получше?? Что, думали, так просто подарить мне подарок? Сладкое не прокатит!»

В глубине души я знала, что, если дома будет лежать много конфет и шоколада, рано или поздно произойдёт биндж.

Каждый биндж для меня означал последующие жесточайшие самоненависть, ярость и психоз.

На Новый Год 2012 Татьяна подарила мне небольшую коробку шоколада «Мерси». Не помню, сколько там было шоколадных палочек. Я пришла в большую комнату, где были отец и брат: они были заняты и поэтому не смотрели на меня. Я сажусь на диван, поворачиваюсь в уголок, открываю коробку с шоколадом, и, чтобы громко не шуршало, медленно снимаю прозрачную оболочку.

Медленно ем эти шоколадные палочки. Одна, две, три… Такие вкусные, что не могу остановиться. Четыре… Пять… Вдруг Никита заметил, что я что-то зажала в углу. Естественно, мне пришлось поделиться шоколадом со всеми, и я чувствовала большое разочарование. Я хотела, чтобы сладости достались только мне.

В периоды бинджей я становилась самым жадным человеком в мире.

Психолог: и это – нормально. Вы не будете ждать, что оголодавший после долгой дороги в поезде человек раскладывал перед вами шоколадки. Вот эта, мол, тебе. И вот эта. А эту съем я. А вы не просто после долгой дороги. Вы после дороги в один конец, с которой наконец развернулись.

*

Примерно в этот период я начала покупать только одну марку творога, который показался мне просто божественным. Я так радовалась, что в своём режиме питания я нашла хоть что-то просто безумно вкусное, так как мне всё уже надоедало, и я ела из принципа «хоть это и невкусно, зато полезно».

Я до того влюбилась в такой творог, что начала вместо одной пачки на ужин скупать себе его партиями и есть брикеты по 2—3 штуки в день. «Творог моей мечты, буду есть до конца жизни!» – думала я.

Однажды, в очередной раз ужиная творогом, я решила спросить у «Google», почему же он такой прекрасный. Ответ поисковика напрочь отбил мне аппетит: «В этом твороге крахмал, кучи жира, не ешьте его никогда!! Именно поэтому он такой вкусный и от него не худеют, а только поправляются!» Вдруг я вспомнила, что такой творог я ела уже примерно 2—3 месяца.

Как же мне стало обидно! Я стала жаловаться отцу: «Па, прикинь, я думаю, почему я правильно питаюсь, тренируюсь, а мой зад всё растёт вширь! А это творог левый, скотина! Я столько его съела!» Отец с меня долго смеялся, точнее, с моего надутого недовольного лица, что я сама на себя обиделась из-за того, что раньше не погуглила про злосчастный брикет. По сей день он мне может вспомнить этот случай.

Меня здесь удивляет то, что я не стала худеть после такой «новости». Я несколько лет говорила себе: «Настя, у тебя нет месячных, поэтому худеть нельзя, а вот правильно питаться – можно». Но примерно ближе к 2015 году я уже стала наплевательски относиться к этому «нельзя»: «КД всё равно не могу вернуть несколько лет, какая разница, что я на ПП, что я худею. Значит, буду худеть».

*

В конце февраля 2012 я познакомилась с мальчиком из параллельной группы. Сначала мы просто сидели вместе за столом в аудитории, а потом начали встречаться после занятий. Он не знал о том, что у меня проблемы с едой, да я и сама себе даже не говорила, что у меня проблемы: «Я просто хочу питаться правильно!» Он приглашал меня в кино, в кафе, но он даже не представлял, что перед этими походами я устраивала затяжные периоды голодания.

Весной 2012 года я встречалась с парнем с курса. И не ела. Один раз это дошло до абсурда. Я знала, что я пойду на свидание с ним после пар, мы зайдём в кафе: «Там же надо будет что-то есть!» Поэтому, как обычно, я позавтракала в 5 утра и больше ничего не ела, а пары заканчивались примерно в 3—4 часа дня.

Ближе к 14-ти часам я почувствовала, что мне слишком плохо. Вот честно, думала, что я умираю от голода, внутри всё скрутилось так, что всё: либо что-то съешь, либо сдохнешь. Я купила маленькую пачку томатного сока (самое безобидное, как я тогда подумала), выпила, и меня «отпустило». P.S. Перед кафе оказалось, что мы пойдём в кино. У меня был тяжёлый день.

Весна 2012 тоже была вся в бинджах. Я могла выдержать максимум 6 дней на примерном подсчёте калорий и «правильной» еде, а затем снова объедалась шоколадом, печеньем и мучным. Это могло происходить дома, на улице, в ВУЗе, где угодно. Мозг настолько громко просил меня поесть, что я могла устроить биндж в любом месте.

Помню, как я сидела на паре теологии одна на лавке, и, пока вокруг не было одногруппников, я в тетради на последней странице считала, сколько дней у меня нет бинджа и когда можно в следующий раз его устроить. Как это было ужасно! Это длилось несколько лет.

Все смеялись, шутили, писали то, что диктовал преподаватель, а я думала: «Вот уже целых 6 дней я не объедаюсь, какая я молодец». Я никого не слышала. Я только видела даты и плюсы с минусами. Минус считался бинджем.

*

Не помню временной период, но как-то раз я пыталась вызвать рвоту. Мне было так тревожно и плохо, что я подумала, а что будет, если я «достану из себя еду» таким путём? Сама по себе я очень её боюсь. Я не хотела засовывать 2 пальца себе в горло, поэтому начала гуглить, что бы мне противного съесть, чтобы аж блевать захотелось. Гугл сказал, чтобы я выпила кофе с солью.

Чётко помню, что сделала его себе, пошла в туалет и перед раковиной пила. Было даже не так ужасно, я думала, вкус будет противнее. И… ничего не произошло! Я не смогла вырвать. Мне как будто не разрешали. «Не лезет» и всё. Покряхтела над унитазом и ушла. Во все остальные разы, даже если меня тошнило, я не могла вызвать рвоту. Мне «не давали всё обратно».

С одногруппником мы как-то пошли в ресторан. Он считался жутко дорогим и модным. Там я заказала большой кусок мяса – это была свинина. Да, это было вкусно, но и жирно, а от такого меня с детства часто мутило.

В то время я ещё писала одну важную работу в ВУЗе. Я пришла после свидания домой, решила посидеть над проектом. Мне помогал отец. Он сидит, что-то объясняет мне по материалам, а я понимаю, что сейчас из меня всё это жирное вылезет обратно. Он что-то говорит, а я: «Угу, угу», а сама уже ничего не вижу. Понеслась в туалет: хоть бы хны! Страдала тошнотой, но рвоты не было.

Я считаю, что это противоестественно, когда еда по собственному желанию идёт «снизу вверх», а не «сверху вниз». Вероятно, я где-то глубоко внутри себя всё равно запрещала себе «рвать едой», поэтому, к счастью, булимия меня обошла стороной.

*

Май 2012. Самый большой биндж в моей жизни. Я купила пакет сладостей, который весил килограмм 5. Я спрятала его под кроватью и легла спать, чтобы брат или отец не смогли ничего найти и съесть. Это были батончики, шоколадные плитки, сдобные рулеты – как будто я скупила полмагазина. Я плакала ночью, чтобы не услышал отец, испугавшись своего текущего состояния, я не могла заснуть от того, что знала, что под кроватью у меня сладкое – в прямом смысле я видела шоколад перед глазами. Я наблюдала, как плитка разламывается на расстоянии вытянутой руки, я видела кубики шоколада, фундук, зелёную упаковку, и всё прямо в метре от меня. Я подумала, что схожу с ума – я уже собиралась идти в психбольницу, чтобы меня госпитализировали и лечили.

Когда вам запрещают что-то, желание заполучить это вырастает до огромных размеров. Когда вы запрещаете себе определённый вид пищи, вы начинаете думать о ней со временем всё чаще и чаще. Когда вы смотрите TV, вы фиксируете внимание на том, что едят люди. Если в журнале вы увидите аппетитную картинку с рецептом, в своём воображении вы съедаете это. Вы наблюдаете за тем, что едят люди вокруг вас и в тайне осуждаете их. Если кто-либо ест что-то из того, что вам нельзя есть – вам становится интересно, почему они такое едят и зачем.

Чем больше вы пытаетесь убежать от определённой еды, тем больше вы будете её хотеть.

Если телу чего-либо не хватает, оно будет это просить. Просить долго, много и постоянно. Когда вы хотите пить, желание найти воду будет возрастать каждую минуту. Вероятно, спустя несколько часов жажды, вам не будет интересно ничего вокруг, кроме как утолить её. То же самое с отдыхом. То же самое с едой.

Мне было жаль отца – он так гордился мной: я поступила на первый курс и учусь на «отлично», но моя «крыша едет», а он не знает об этом и думает, что всё хорошо. Если я скрывала что-то серьёзное от папы, я чувствовала, что морально мне становилось стремительно хуже. Моё тело всегда физически откликается на психологическое состояние – это была ужасная ночь. Я голодала, так как не ела ничего после трёх часов дня, и я ждала утра, когда я смогу что-нибудь съесть.

Я сама придумала себе правил и страдала из-за них. Безумно страдала. Тело, прости меня.

Я еле заснула, так как просто не могла этого быстро сделать: я мечтала о еде, сна не было. «Еда, я объемся едой, много еды, которую мне всегда нельзя есть!» Я заснула в 2 или 3 часа ночи, а проснулась часов в 5—6 утра, хотя в ВУЗе пар у меня не было: «Что? Уже утро? Можно есть??»

Я достаю огромный пакет со сладостями и начинаю впихивать в рот всё, что вижу. Чуть позже проснулись отец, брат. Отец собирался на работу, брат – в школу. Я на них смотрела и продолжала бесконечно есть: «Это же так вкусно и всё мне, МНЕ!»

Они ушли, и началось страшное. Я не могла остановиться, меня «несло». Я ела сладости, потом я захотела вообще макароны, еле дождалась, пока они сварятся, залила их кетчупом, нарезала туда «вредной колбасы» и начала это есть. Поняла, что всё, больше мне не надо, тарелку бросила.

Захотела сдобный рулет. Понимаю, что всё, ничего не влезает, но «рулет надо съесть, у меня есть только 1 день на то, чтобы съесть всё!» Я налила стакан молока, сидела на краешке кровати и ела рулет кусок за куском, запивая его. Мне кажется, я нафаршировала себя по самое горло. Физически еда уже не влезала в меня, но я впихивала её дальше и усердно пила молоко.

Мне становится хуже. Я еле дохожу до дивана, сажусь и начинаю задыхаться. Я не могла даже вздохнуть: внутри было очень много. Я так испугалась, что сейчас вообще задохнусь и умру, что начала тихо плакать. Я сидела в утренней полутемноте, телевизор что-то бубнил, никого не было дома, и я плакала от того, что со мной, как мне тяжело и больно: как морально, так и физически. Мне стало жаль себя, как брошенного младенца.

Я потеряла сознание, не знаю, на какое время. Я не посмотрела на часы, когда пришла в себя. Я жутко испугалась: «Такого со мной никогда не было. Настя, что ты делаешь? Ты съедаешь тонны еды, а твой мозг вообще отключается из-за этого ужаса!»

Этот страх был настолько сильным, что я сразу же пресекла бинджи на последующие года 2. Ни крошки сладкого. Совсем. Я боялась, что меня снова «сорвёт» и меня вообще признают психом. Только примерно ближе к концу 2014 я начала себе изредка, со страхом позволять кусочек шоколада. На стевии (сахарозаменитель), конечно же.

Если бы я была другом такого человека, то в тот день я бы не отходила от него, обнимала и успокаивала. Но на тот момент я была одна со своей проблемой – это и было чем-то отчаянно ужасным.

*

Новый виток. Орторексия. Каждый день я начала есть цельнозерновые хлебцы, несколько ложек мёда, гречку, куриную котлетку, несколько фруктов и пачку творога. Всё. «Это же полезно? Это же правильно?»

Я подумала, что так можно питаться всю жизнь, почему нет? У меня не было ни единой мысли, что это сможет мне надоесть. Главное – что это безопасная еда, от которой «не разнесёт» и я ей не объемся – это же не шоколад. Так как я свято верила, что вышеуказанным набором продуктов я буду питаться годами, то я и закупала эти продукты целыми партиями. А что? Удобно! Всё равно буду всегда есть одно и то же. У меня были стопки «Хлебцов-Молодцов», я покупала куриные котлеты сразу по штук 10—15, брикеты творога у меня лежали тоже в стопках в холодильнике.

Думаю, даже Андрей (муж) прекрасно помнит, как же отвратительно воняли куриные котлеты, когда я их готовила в пароварке. Эта вонь часто стояла столбом на кухне, но все делали вид, что ничего не чувствуют. Попробуй только нос морщить, с моей стороны сразу начиналось: «Чё тебе не так? Чё тебе не нравится?! Ешь всё время свою вредную колбасу, а тут, видишь ли, мои котлеты воняют! Твоя колбаса с сосисками, думаешь, не воняют?! Чё молчишь сразу??»

Последний приступ переедания так меня испугал, что я не брала в рот ни крошки сладкого до 2014 года – я боялась спровоцировать прошлый ужас ещё раз. Я даже не мечтала о сладком. Оно ассоциировалось у меня с тем, что я задыхаюсь и убиваю себя.

«Без сладкого всю жизнь? Да легко. Что в нём такого? Я его не люблю совсем. Ну, раньше любила, да. Но сейчас я знаю, что такое „правильно питаться“ и есть гораздо более вкусные продукты. Я могу заменить вредные шоколадные конфеты на чернослив, вместо печенья риса поесть, вместо шоколада кефир попить».

Поражаюсь себе до сих пор, но я себе сказала, что теперь до конца жизни буду только за ЗОЖ и, поэтому, раз я сделала такой выбор, то сахар мне «не светит» все годы. Причём меня это ни капли не расстраивало, я ни разу не подумала: «Бедный ты человек, ради фигуры не ешь то, что ты раньше обожала. Как же булочки, сладости, как ты теперь без них?» «Выбрала ЗОЖ? Нечего гундеть, значит!» – сказала себе я и ела одно и то же из своих купленных «партий».

*

По мере того, как я начинала «засиживаться» на страницах правильного питания и тренировок, я стала корректировать «свою здоровую жизнь». Я подумала, что надо изменить свои завтраки, обеды и ужины, правильно составить план физической активности.

Я поняла, что то, что я ела примерно год или даже больше (одно и то же каждый день) – неправильно. Ведь нужно с утра есть овсянку (и туда можно положить всякие орехи и сухофрукты), потом нужен перекус, обед, ещё один перекус, ужин. Можно, оказывается, есть так много раз! И не только хлебцы, куриные котлеты и творог. Я была воодушевлена просто неимоверно.

Сегодня я специально открыла свой тег с завтраками и скопировала то, что я ела 19 июля в 2014 году. Я в шоке: я делала невозможное для меня сейчас.

«Завтрак 19.07.2014. Шоколадный геркулес (70 грамм в сухом виде) на воде с сушёным бразильским орехом и черносливом +1 чайная ложка оливкового масла, 5 хлебцев с фруктовым пюре и ПП-нутеллой, черешня (грамм 40), крыжовник (грамм 70—80), чашка кофе».

Кааак?!! Я думаю, мной руководил страх и слепое следование расстройству: «Так нужно. Так правильно. Потом 3—4 часа нельзя есть. Наедайся». Это приводит меня в шок.

Психолог: опасность! Если вы сейчас начали сравнивать количество перечисленной еды и сколько вы едите сейчас – стоп-сигнал. Это – тревожный признак.

Я сейчас совсем так не ем. Я не смогу физически. Вчера я ела на завтрак 2 яйца и 2 тонких хлебца, всё, дальше фу, не лезло + я знаю, что я могу есть всегда, и мой выбор продуктов не зависит от КБЖУ и временных рамок никоим образом. Я могу поесть 5 раз в день, а могу 10, как получится. Мне всё равно.

Чувствуете голод? Идите и ешьте.

*

Сегодня утром я ела привычный овсяноблин с арахисовой пастой, а в период режима он бы мне послужил перекусом, но никак не завтраком (овсяноблин – сухие овсяные хлопья, смешанные с сырым яйцом и пожаренные на сковороде).

Мои сигналы голода и насыщения восстановлены и синхронизированы. Я могу в общепринятое «время обеда» съесть что-то по мелочи, зато позже съесть что-то очень сытное и много. Сейчас организм просто не даёт мне объедаться: у меня отторжение от еды, когда я съела достаточно. Телу это не нужно.

Это необъяснимо: я понимаю, что больше мне есть не надо, и я перестаю есть. Нет никаких остаточных мыслей в стиле «может, я не наелась?» Мозг точно даёт мне понять, что съеденной еды достаточно.

*

Важно! Если в рекавери вы едите одно и то же – меняйте продукты. Даже если вы «привыкли» и «вам так нормально». Это отличный тест, чтобы проверить, «сколько» ещё расстройства в вас осталось.

Я, наверное, полгода каждое утро ела овсяноблин. Быстро, удобно, вкус вполне ничего. Потом я как-то съела яичницу с сосисками. Во мне поднялась тревога, хотя на тот момент я в рекавери была где-то год. Казалось, что «уже всё», ничего «страшного» больше нет, но в голове говорили: «А вдруг этот завтрак более калорийный, чем привычный? Вдруг ты с ним станешь больше?» Это было явным сигналом, что ОРПП всё ещё есть, пусть и в совсем малом количестве.

Сейчас я целенаправленно меняю завтраки, чтобы, если от расстройства во мне что-то и осталось «по углам», его точно можно было «добить».

Ешьте разную еду в разное время. Так вы будто «прощупываете» себя пальцами и ищете то, чего не должно быть в здоровом пищевом поведении.

*

Я научилась считать калории, сидела и разбиралась с КБЖУ, и мне это так понравилось. Нужно было каждый день играть в игру «набери нужную цифру калорий и вмести в них вот это и вот то». Я питалась на 2ХХХ ккл. Если есть на такое количество только крупы, куриную грудку, немного сухофруктов, яйца и тому подобное, то по объёмам, конечно, выйдет немало: для моего желудка в том числе. Но я всё равно ела – мне же так счётчик «сказал»!

Я выкладывала на синем бамбуковом коврике свои «шедевры»: хлебцы с кабачковой икрой, кашу с мясом, присыпанную зеленью, на десерт у меня была какая-нибудь курага. Положа руку на сердце, я блаженствовала от этого, потому что с 2011 года по 2014 я ела мало, боялась, постоянно чувствовала голод. А тут такие «застолья», на которых можно есть. Почему-то в этот период мне не было страшно, и я радовалась, что я ем много еды, и мне разрешено (мною же) это делать.

Я не люблю тыкву – поняла это буквально дня 2 назад, но в период режима я считала, что обожаю её. Я покупала твёрдый оранжевый кусок, тёрла его себе в кашу, «наслаждалась»: «Ммм, „осенняя“ овсянка». Как же я себя умело обманывала. Сейчас смотрю на неё и думаю: «Зачем она мне нужна? Как я её ела вообще?!» Мне нравилось, что тыква сладкая, а так как это не «промышленная конфета» и мне это «было можно», вот я и «обожала» её есть.

Я начала тратить тысячи на «правильную» еду – батончики без сахара, хлеб без муки (да, такой существует!) и так далее. Я могла полдня сидеть на сайтах с «полезной» едой, вздыхать, какая она дорогая, но всё равно покупать. Я заказывала печенье из кураги за 700 рублей, и считала, что оно стоит того. В магазинах, если я видела продукт без сахара – всё, упакуйте мне ящик. Неважно, сколько стоит, это же без сахара, это же полезно и правильно!

*

В августе 2012 я познакомилась с будущим мужем – Андреем. Мы сидели спинами друг к другу в офисе, поначалу я не знала, кто он, мы не познакомились, когда он пришёл в офис. Помещение было типа «Open space», все сидели в рядах, и именно за моей спиной сидел Чекмарев. Я так же носила на работу свою «правильную» еду, могла её есть прямо перед компьютером, эта еда воняла (холодные куриные котлеты – это ужасный запах) – не знаю, что об этом думал Андрей, да и остальные тоже. Наверное, ничего хорошего.

Мне было 19, и я работала на ресепшен снова второе лето: принимала звонки и переводила их на добавочные номера. Как-то раз я по ошибке перевела вызов на добавочный номер Андрея – ему пришёл звонок. Он написал мне в рабочий чат: «Привет! Ты неправильно перевела человека, он был не ко мне». С этого началось наше общение. Мы много болтали, смеялись, он провожал меня домой после работы, мы пили кофе в кафешках (и я под столом грызла свои полезные хлебцы, конечно).

Вскоре я осторожно рассказала ему о своих проблемах. Я не знала, что у меня ОРПП где-то до 2015 года. Поэтому я выложила ему только то, что у меня нет критических дней пару лет и я обожаю есть полезную еду. Его это даже не задело: «Ну и ешь, что угодно, мне всё равно, главное, чтобы тебе было хорошо». «И договорились!» – подумала я.

*

Все годы моего ОРПП Андрей старался не давать мне директив и не заставлял есть «неправильную» еду – он просто смотрел на это всё. Чем дальше я заходила в расстройстве, тем хуже реагировала на его питание: «Муж ест всё и сколько хочет всю жизнь, а мне нельзя».

В ОРПП я всегда говорила Андрею: «Ну как так?! Да если бы мне можно было бы есть всё, что угодно, я бы на твоём месте съедала шоколад тоннами!» Он на меня всегда смотрел удивлённым взглядом и говорил: «Отломи мне пару кубиков от плитки, пожалуйста. Мне хватит».

Я закармливала его. Как-то остался торт «Наполеон». Я, конечно, стоически выдержала эту «пытку», ничего не съела. Уже было где-то 11—12 часов ночи, мы почти легли, как муж говорит: «Что-то я есть хочу». Я сразу же с горящими глазами: «Торт, давай ешь торт!» Он: «Ну… Давай торт». В контейнере было немного торта, и я с ложки чуть ли не впихивала огромные куски мужу в рот, чтобы он всё съел и ничего не оставил.

Наверное, со стороны это романтично, когда ты кормишь любимого человека с ложки тортом и всё такое, но у меня были совершенно иные цели. Мне нужно было всё ему скормить и удовлетвориться, что в нём много калорий, а во мне ни одной. Вот такая романтика.

*

2013. Иногда Андрей предлагал провести день вместе, а потом остаться у него. Я часто отказывалась, понимая, что мне придётся тогда собирать по граммам всю мою еду, тащить её в пакетиках и баночках, потом всё это доставать, готовить у него. Волокита. Лучше дома посижу. Он не понимал, расстраивался (ещё бы!). В итоге он мне как-то раз сказал: «Насть, я готов отвозить тебя с твоими баулами еды, бери, что угодно, хоть полдома забирай, но я хочу проводить с тобой время, понимаешь?»

Я открывала приложение-счётчик калорий и начинала собираться. 15 грамм какао ссыпала в банку из-под детского пюре, 5 грамм кунжута – в другую банку. Овсянка – 2 приёма – по 60 грамм надо разложить в 2 контейнера. В пакетик – овощи. Если огурец весит не 150 грамм, а 160 – надо, значит, отрезать лишние 10: «Никииит, иди огурец доешь!»

Когда я собирала еду на 1—2 дня, то из всех собранных контейнеров, банок и пакетиков на столе образовывалась огромнейшая гора. Потом всё паковалось в рюкзак, и Андрей всё это вёз к себе домой. Таким образом я соглашалась оставаться с ним: иначе я нервничала, злилась, что нет моей еды и прочее – это портило всё.

*

Один случай меня ошеломляет по сей день, потому что я смотрю на него другими глазами. Андрей снова предложил провести выходные вместе. Опять мы договорились, что он повезёт баулы с моей едой. Я всё собрала, отмерила, взвесила, мы собрались и пошли в метро. Едем, болтаем. Потом я достаю телефон и понимаю, что он – не мой. У нас с отцом на тот момент были одинаковые модели, только у моего телефона корпус был чёрный, а у его – тёмно-синий, поэтому я не заметила разницы и схватила папин.

Я вытаскиваю телефон из кармана, сначала не понимаю, потом смеюсь: «Ахахах, телефоны перепутали!» Затем мне как ударит в голову: «В твоём телефоне остался счётчик калорий, там написано, что и в какой приём есть, что теперь делать??» Я понимала, что если мне не увидеть, сколько, чего и когда съесть, то я буду голодать и не возьму ни крошки еды в рот. Передо мной дома на столе лежала куча взвешенных продуктов, но мне их нельзя есть без счётчика: какую еду мне нужно есть в определённое время?

У меня была огромная паника. Я чувствовала беспомощность. Набираю отцу. Говорю, что мы перепутали телефоны, и прошу его сделать фото экрана (скриншот) в моём приложении. Он не понимает, как это. Я начала его учить. Вроде он понял. Заскринил, выслал по электронной почте (!). Когда я увидела изображения, у меня будто упала гора с плеч: «Я смогу поесть в эти выходные!» Тревога отступила.

Без приложения я была похожа на грудничка, который не в состоянии питаться самостоятельно: я не умела есть в прямом смысле. Я полностью положилась на программу, причём я не думала, что это плохо. «Правильное питание требует подобного поведения!» – считала я.

*

Жизнь шла своим чередом, я училась в ВУЗе (причём училась с перфекционистским настроением: «Либо получаешь 5 баллов, либо ты самая тупая») и всегда думала о еде. Мысли о ней пронизывали абсолютно все события, которые происходили со мной. Мои приёмы пищи должны были быть ровно в то время, которое я себе установила: «Хочешь есть в 13:05, а обед в 14:00? Плевать, сиди и жди голодная».

Если какое-либо мероприятие «портило» мне расписание приёма пищи, я очень злилась на весь мир.

В 2012 году у меня был режим «есть 4 раза в день, но очень сытно». Завтрак – пачка хлебцев и мёд. Перекус – такой же. Обед – гречка и 1 куриная котлета на пару. Ужин – фрукты и пачка творога 0% жирности. Так я ела, абсолютно ничего не меняя, больше года. Каждый день. Я считала эту еду безопасной, поэтому, съедая её, я не чувствовала тревоги. Как-то я собиралась на две пары в универе и решила съесть 2 приёма пищи подряд: перекус и обед. Зато с собой ничего не брать.

Когда я пришла в ВУЗ, оказалось, что пар не будет. Все одногруппники с радостью побежали к метро, зато я была расстроена тем, что я зря съела сразу «две еды». Я писала Андрею: «Я могла и не есть так много, если бы знала! Что мне сейчас дома делать?? Я же привыкла приходить домой и снова есть! А тут я приду не к ужину, а часа на 3—4 раньше! Это же надо, две пары отменили! Бесит!»

Меня. Больше. Ничего. Не. Волновало. Либо я ем, либо я жду, когда буду есть.

Психолог: период Страшного Голода может пугать, что вы находитесь примерно в том же состоянии: либо едите, либо ждёте, когда будете есть. Это логично и нормально. Что происходило «до»? Организм хотел еды, но не получал её. Что происходит сейчас? Он её получает. Конечно, он продолжает её требовать – ему нужно покрыть дефицит, но это временно.

Я начала замечать, что немного потеряла в весе – это видит и Андрей: «Насть, по-моему, ты похудела…» «Ой, да нет, что ты! – говорила я, – тебе кажется, я ем хорошо!» На самом деле я подумала: «Офигеть! Я похудела! Вот это да! Отлично! Мне всего лишь нужно было узнать о КБЖУ».

2013 год прошёл однообразно, в моей жизни ничего не происходило, я была роботом в человеческом обличии. Я училась, ела по режиму и тренировалась – это основной набор моих действий, который я запомнила. Мне кажется, я не жила в 2013-м, я пропустила его, пока «спала».

Я не чувствовала эмоций. Меня не существовало, как живого человека.

2014

Апрель 2014. Я замечаю страницу одной девушки о правильном питании. Я решила, что тоже заведу такую и буду рассказывать людям о том, как это чудесно. Я просто горела этой идеей, я ещё никогда не хотела так сильно что-то сделать. «Я же уже стооолько знаю о правильном питании, да я научу этому всех лучше, чем кто-либо! Я же с 2011 в этом всём, уже как 3 года!»

Новый виток. Я завожу страницу @pp_vsegda (за несколько лет её существования она успела побыть @pp_ne_vsegda, а затем превратилась в @_i_am_enough_). Андрей, как узнал, что я написала в шапке профиля, полдня ухохатывался. Потом он сообщил это моему отцу – папа тоже смеялся. Сейчас и мне это очень смешно, но тогда я обижалась и не понимала, что я сделала не так. В шапке я написала примерно это: «Аккаунт закоренелой ПП-шки! ПП с 2011 года, учимся есть правильно! Присоединяйтесь!»

*

Орторексия ужесточается, но, с другой стороны, я вдруг понимаю, что, если я приготовлю какое-либо «запретное» блюдо, но «правильным» путём, то мне это можно будет съесть.

Когда я приходила в магазины с огромными полками фруктов и овощей, я себе говорила: «Я же столько могу съесть! Целые полки растительной еды, которую мне можно! Полки с молочкой до 2% – можно! Полка с хлебцами – можно! Полка с мёдом – можно! Но дома, когда кто-то ел «нельзя-еду» в моей душе переворачивался огромный тяжёлый булыжник.

Наступает период, когда я пытаюсь извернуться. Я готовлю «пэпэ-шарлотку», в которой тесто из отрубей и яйца, публикую фото в «Instagram», подписываю: «Ну, наконец-то! Испекла „шарлотку“, которую мне можно!» С каким же счастьем я её ела! Я готовила «пэпэ-торты»: намазывала на круглые хлебцы творог с сахзамом и порошком какао, потом оставляла пропитываться на ночь в холодильнике, и затем с утра я восхищалась, что «я на ПП, но могу есть торты; они прямо как вредный бисквит на вкус!»

Сейчас меня очень смешит фраза «Я сижу на ПП». Сижу.

Психологически мне было значительно легче, чем в 2011—2013 годах. Я успокоила себя, что любое «вредное» можно превратить в «полезное», «всего лишь приготовив его из других продуктов». К тому же я продолжала есть на 2ХХХ ккл и ела даже не до сытости – я объедалась таким количеством еды. Я доедала каждый приём пищи до конца в любом случае: «Это же всё полезно, так положено по счётчику, значит, надо съесть».

На начальных стадиях ОРПП я начиталась всяких «правильных» рецептов и скупила все виды муки в супермаркете. У меня была и нутовая, и овсяная, и рисовая, разные: прямо целая полка упаковок с мукой. Я так воодушевлённо пекла с ними «пэпэ-печенье» и прочие «прекрасные» вещи. Когда ОРПП усугубилось (я подумала, что мне муку всё-таки не есть есть), то я перестала всё это печь, а мука стояла до тех времён, пока в ней не завелись насекомые. В каждой пачке было израсходовано от силы 20—30 грамм. Практичность – мой конёк.

*

Помню, Андрей заходит за мной гулять, было лето, а я сижу перед своим обедом – горой «правильной» еды – уже еле впихиваю, но ем до последнего. Он говорит: «Ну, пойдём уже, Насть, доешь потом, ты же наелась». Я: «Андрей, подожди ты 5 минут, мне-то тут осталось!»

Однажды мы с Андреем пошли в парк. Мы решили просто прогуляться, посидеть на траве, подышать свежим воздухом. Естественно, я не могла пойти гулять просто так. Мне нужно было собрать правильный перекус. Сначала я запекла баклажан в духовке, красиво его сфотографировала, потом я порезала овощ на куски и накидала в контейнер. «Ну а что? Сфотографировала, опубликую фото в 17:00, зачем мне теперь эта баклажанная красота нужна?»

Мы пришли в парк, ходили по аллеям. Потом я говорю Андрею, что хочу посидеть. Мы уселись на траву. Я смотрю на время: «О, пора есть перекус!» Сначала я, конечно же, опубликовала пост в «Instagram» про свой баклажан и как его готовить, а потом открыла контейнер.

Я бы не стала это сейчас есть! Какие-то скрюченные холодные куски, в которых толком ничего нет, кроме специй и чеснока. Причём я даже в тот момент голода не чувствовала, но «раз надо есть в 5 часов, значит, надо есть в 5 часов!» Кроме баклажана я взяла ещё пару круглых хлебцев со вкусом пенопласта.

Андрей всегда на меня просто молча смотрел, когда у меня был ритуал «правильного приёма пищи». Смысла ко мне лезть и что-то доказывать не существовало (только если ты хочешь жутко поссориться). Баклажан был для меня невкусным, он вовсе у меня вышел каким-то полусырым, но я сидела и давилась своим пэпэ-блюдом, потому что план, чёрт возьми!

Я не была довольна тем, что я ела в тот момент. Я молча соблюдала «правила игры» и терпела. «Так все делают, кто хочет иметь отличную фигуру, не за чем страдать, баклажан – это полезно и вкусно!» Я заставляла себя верить в приятный вкус тех продуктов, которые мне не нравились.

*

Позже в «Instagram» меня неожиданно заметила девушка, от которой я и заразилась идеей «правильно» есть. Я была в шоке. Я так всегда мечтала с ней познакомиться, узнать её, но я не знала, как: я же один человек из её тысяч подписчиков, как она меня увидит? Тут я сама завела профиль о еде, и эта девушка сама же меня и нашла. Я находилась в состоянии эйфории.

Она упомянула меня в своём профиле, когда писала о каком-то ПП-блюде. Тогда ещё не знали, что такое взаимопиар: она сделала это просто так. За один день ко мне пришла тысяча человек. Дальше уже без её участия люди шли отовсюду: «Мне вас посоветовали, я увидела вас в „Рекомендованных“, я нашла вас по тегу» и прочее.

Я практически сразу же словила «звёздную болезнь» и считала, что я нахожусь «выше» остальных. «Я столько знаю о питании и тренировках, что, зря на меня столько людей подписались? Все меня спрашивают, сколько калорий надо есть, как жарить омлет без масла, как я накачала такой пресс, да я лучшая!» Я задирала нос к небу и никого не замечала. Я нехотя отвечала на вопросы в комментариях, считая, что «можно было бы это и знать, это же так очевидно!»

Я возомнила из себя всезнающего пэпэшника. Как-то я оказалась на странице худеющей девушки. Я помню, как она каждое утро выкладывала фото, где значились круглые хлебцы, на них был то ли творог, то ли йогурт, кружочки киви, с подписью под постом: «Мой завтрак!» Я терпела-терпела её завтраки, а потом написала едкий комментарий: «Так сроду и не похудеешь, кто ест хлебцы-то утром?? Надо кашу есть! Овсянку! Она полезная!» Девушка мне испуганно ответила: «Да-да, конечно, я не знала…» Я подумала: «Всему вас надо учить, как можно такого не знать-то?!»

P.S. Иногда, когда я перечитываю свои старые «истории», хочется встать и аплодировать себе, закатывая глаза.

*

Я начала тренироваться дома и показывать результаты. Люди не верили, что я могла так «трансформировать» себя дома: «У вас такие ноги, такой пресс». Я выучила всё, что могла: КБЖУ, распределение нутриентов в день с тренировкой и без, калории для похудения/поддержания веса, как надо тренировать группы мышц, как выбирать и готовить правильно все продукты. Подними меня ночью и спроси, сколько калорий в капельке молока – я скажу. Тогда я этого не знала, но сейчас я понимаю, что работала на аудиторию, которая увеличивалась и ждала от меня большего.

Одним из новых витков в моём расстройстве было то, что я решила заниматься по видео дома. До этого я придумывала себе упражнения, и это походило на обычную зарядку, но которой я занималась почти 2 часа. Я нашла канал «Fitness Blender» на «YouTube» (и это реально крутые ребята, я и сейчас пользуюсь их видео, но разумно), стала постоянно выбирать себе видео, да потяжелее. Почему я решила, что нужно находиться именно 1.5 часа перед монитором под команды прыгать, бежать на месте и отжиматься? Не знаю, так мне стукнуло.

Я составляла плейлисты и прыгала без остановки. Несколько раз мне было настолько плохо, что я теряла дыхание, ничего перед собой не видела, дышала с ужасными звуками в горле, но я упорно продолжала заниматься, думая: «Ну, что ты, такой слабак что ли?! Не можешь выдержать тренировки? Плохо тебе, не выдерживаешь ни черта, эх ты!» Новая спираль издевательств над собой длиною в год. Именно после неё я начала восстановление, так как добила себя уже по всем фронтам.

Я строчила посты о том, какие упражнения помогут для того, чтобы «похудеть вот здесь и вон там». Я считала, что я просто БОГ всей этой тусовки и знаю ВСЁ.

Я мучила себя физической активностью почти каждый день. «Надо же улучшать результаты, люди ждут, значит, нужно интенсивнее тренироваться!» Я ненавидела минуту осознания, что нужно идти заниматься: мне было неинтересно делать упражнения, мне это претило, я махала руками и ногами и думала: «Какого чёрта мне надо это всё?!»

Я сервировала блюда час, а ела 15 минут. Зато у меня было много лайков и вопросов в стиле «Как вы это делаете?? Так круто!». Я в упор не понимала, как можно хотеть вредную еду.

В 2014 я была просто помешана фотографировать свою тарелку перед тем, как с неё есть. Пока всё идеально «не ляжет», пока я её всем не покажу – я даже не притронусь к еде.

Как-то Андрей пригласил меня к себе. Выпадало так, что именно ко времени приезда к нему мне нужно было перекусывать. Я открываю приложение для подсчёта калорий, смотрю, что у меня там по плану: «Кусок камбалы, овощи, яйцо». Ладно. Я беру самый гигантский контейнер, чтобы рыба не развалилась и осталась плоской всю дорогу, пока я буду её везти в другую квартиру для идеальной фотографии. Яйцо и овощи привезла без проблем.

Только захожу в квартиру мужа, как я скидываю с себя обувь, несусь с сумкой на кухню, кладу два его кухонных полотенца на стол (фуд-фон!), открываю вонючий рыбный контейнер, всё красиво раскладываю с яйцом и овощами, фотографирую, пишу описание и выкладываю в «Instagram». Только потом набрасываюсь на свой «перекус» и съедаю его за 5 минут. «Уже 17:10! Я опоздала на 10 минут, чтобы его съесть». Rolling my eyes. Хочет ли есть муж? Не знаю, ему всё равно по времени не нужно питаться.

Чтобы составить безупречную картинку своего приёма пищи, я тратила час (!) на «лепку» аппетитных хлебцев с «намазками», на выкладывание долек фруктов, на «красивый» кофе. Я делала 20 кадров, из которых потом выбирала лучший и публиковала. Лишняя крошка/капля на тарелке сразу же ликвидировались: мне нужен был идеальный снимок. Я приходила чуть ли не к середине первой пары, потому что готовила завтрак 15 минут, ела его тоже 15 минут, но я же ещё целый час делала из него шедевр для «Instagram», который видят столько людей – это важно!

Я собирала кучи лайков и восторженных комментариев, люди приходили сотнями, я публиковала 5—7 подобных картинок в день. Я жила в еде. За такими фото стояла нездоровая зависимость. Каждые ягодка и орешек были взвешены, я покупала порционные сливки, чтобы точно знать, что в моей чашке кофе их будет ровно 10 миллилитров.

Наступил день, когда я решила не показывать свой завтрак. Я съела кашу, перемешав её с орехами, прямо из кастрюли. Я почувствовала такую свободу.

Вроде бы задуматься: приготовил еду, съел её и не сфотографировал. Что тут особенного? Но я была под большим впечатлением: «Я съела завтрак без часа его фотосессии, сразу же! Так можно было?!»

*

Как-то мне написали комментарий в стиле: «Настя, всё это, конечно, красиво, но разве вам не хочется в течение дня съесть что-нибудь ещё помимо того, что вы показываете? А как же перехватить пару конфет? Разве нет желания? Или печенье на работе к кофе взять? Неужели вы чётко следуете плану?»

Вместо того, чтобы просто спокойно ответить, я начала злиться, что со мной не согласны. Я написала: «Нет, я так не делаю. Потому что я ем достаточно, вы вообще видели мои порции? Я наедаюсь так, что потом вообще ничего не хочу!»

Я ни разу не солгала. Я, правда, не хотела объедаться, мне всё было в новинку: калории, «особенная» еда, фотографии в «Instagram» и так далее, я не хотела есть конфеты и шоколад. Я, правда, ходила сытая весь день. Я настолько возмутилась: «Как вообще можно такое спросить-то?!»

Ещё мне, помню, оставляли комментарий: «Настя, вот вы всегда питаетесь дома (прим. авт.: я фотографировала каждый приём пищи на синем коврике для горячего, так что это было очевидно), а как насчёт выйти с друзьями куда-нибудь, в баре выпить, что-нибудь съесть, какие-нибудь закуски, заказать коктейли, веселиться? Вы не позволяете себе такого?»

От таких слов во мне поднялось цунами из ярости. Я ответила: «Я иду с друзьями встретиться, а не напиться и поесть. Чтобы хорошо провести время, не обязательно есть еду и пить алкоголь. Я так не делаю, мне достаточно того, что люди рядом». Я пытаясь донести: «Вы слабачка, вот и едите, где не надо, не можете чётко себе поставить режим питания, только вот ко мне со своими „левыми правилами“ не лезьте».

Сейчас я со своими словами о встрече отчасти согласна, но со здоровой точки зрения. Да, если я встречу друга и мы никуда с ним не пойдём перекусить, то я и не вспомню об этом. Но если мы решим куда-нибудь зайти, то я, без проблем, поем. В 2014 году еда при встрече мне казалась преступлением и предательством. На самом деле, я не хотела есть перед друзьями, потому что такая еда не была запланирована.

«Либо я ем чётко по плану дома, либо я не ем в своей жизни совсем».

*

Я хорошо помню лето 2014 года. Почти каждый день была шикарная погода. Я проводила много времени дома и никуда не выходила, потому что часы и часы уходили на фотографии приёмов пищи, их приготовление и прочее. Обычно я готовила, потом долго фотографировала, ела, затем публиковала и отвечала на комментарии – и так весь день.

Однажды после ужина, как обычно разбирая комментарии, я наткнулась на один. Я помню это ощущение: сидишь, листаешь сообщения, по очереди всем пишешь, и тут такое. Вероятно, мне и не суждено узнать, кто конкретно это был, но слова той девушки заронили во мне мысль о том, что со мной точно не всё в порядке. Я не очень хорошо помню её ник, сейчас в ИГ я её больше не вижу. Она написала мне: «Посмотрите у меня последний пост про орторексию».

«Реклама собственных постов что ли?!» – подумала я и всё-таки зашла. Я всегда предполагала, что анорексия – это когда человек похож на живой скелет (но на самом деле анорексия может быть у человека в любом весе; низкая цифра веса может быть последствием этого типа ОРПП), я знала, что булимия – это когда вызывают рвоту, но про орторексию ничего сроду не слышала.

Эта девушка писала, что, если ты ешь на 100% «правильно» и боишься съесть определённую еду – это психическое расстройство. «Да как. Стремление. Человека. К лучшей. Жизни. Может. Быть. Болезнью?? Что за чушь? Как можно сказать это МНЕ, которая ест полезно и хорошо? Опустить меня ниже плинтуса и поставить ярлык „ты больная“???» Какая же я была злая, меня переполняла ярость.

Я начала листать её аккаунт: девушка пыталась похудеть, но ела всё. Она фотографировала куски пиццы, картофельное пюре и так далее. В общем, она ела то, что я считала ядом и «уделом слабых людей, которые не понимают, как нужно жить».

Я сразу же начала строчить ей комментарий: «Хочешь есть свою пиццу – ешь сама! Я забочусь о своём здоровье, что в этом плохого?? Столько людей согласны со мной, кто ты такая вообще, чтобы мне тыкать о моём образе жизни? Не лезь ко мне, я живу правильно, а ты ешь, что тебе угодно!» – я почти дописала этот комментарий, но на середине последнего предложения курсив встал на месте. Меня будто оглушили. Я сидела, помню, на кровати, глаза стали стеклянными, и я онемела. Как будто произошёл резкий громкий хлопок в комнате, и я перестала слышать.

«Я правда боюсь еды… Признайся себе, Насть? Да? Да… У тебя в ленте ни одной „вредности“, даже когда ты ещё не завела страницу в ИГ у тебя не было ни одной конфеты в рационе. Да? Да, Настя?? Да…»

Я поняла, что я сижу снова в какой-то глубокой чёрной яме.

Я же выбралась?

Я же перестала объедаться??

Я же больше не скелет, у меня нет анорексии?!

Почему всё это неправильно?

Зачем ты мне это сказала??!

Знаете игру «Shift»? Когда ты нажимаешь кнопку, то всё, что происходит на экране, переворачивается верх дном. То же самое случилось со мной: неожиданно нажали кнопку, и я с неба прилетела носом в землю.

*

Я решила пойти на компромисс. Новый виток. Правильное питание с частичным включением «вредной еды». Я боялась сладостей, выпечки, всего «неправильного» и «неполезного». Я включала в свой рацион сладкое буквально по крохам. После потери сознания из-за бинджа в 2012, после воспоминаний, как я не умею есть «страшную» еду, даже эти самые «крошечки» мне казались чем-то восхитительным и волшебным.

Я всё ещё помнила, что к той девушке «с пиццей в аккаунте» я отнеслась некрасиво, всё-таки в тот раз отреагировав на её комментарий, пусть и не в такой грубой форме. Позже я написала ей сообщение со словами благодарности. Я писала, что благодарю её за то, что помогла открыть мне глаза: «Теперь я пытаюсь есть всё». Тем не менее хотя я и начала «допускать» обычный сахар в своей жизни, я его безумно боялась.

Сегодня тот день, когда мне можно съесть 30 (!) грамм сладкого. Я уже вписала их в калораж. Завтрак. Наконец-то. 30 грамм я кромсаю чуть ли не крошку, чтобы у меня получилась куууча маленьких кусочков, чтобы казалось, что я «ем много». Каждый крошечный кусочек я чуть ли не рассасывала. Я не хотела, чтобы шоколадка или печенье быстро уходили из моего рта. Это, наверное, выглядело так жалко со стороны.

«Как можно затолкать в рот сразу 2 кубика шоколадки?! Как можно съесть конфету в один укус? Так же всё слишком быстро заканчивается!» Когда я позволяла себе эти 30 грамм, я неистово увещевала себя, что «я здорова и ем, как все. Вот, и сладкое есть, и правильная еда. Я такая молодец!»

Появлялись и другие признаки моего расстроенного пищевого поведения, но, каждый день читая «Instagram», я видела, что другие люди «на ПП» точно такие же, а, значит, «в моём питании ничего ужасного нет».

Меня, наоборот, «возвышали» все признаки расстройства над другими людьми. Это были мои «чудесные особенности», которые я открыла для себя, а затем поняла, «как нужно правильно жить». Так как теперь хотя бы немного в моей жизни присутствовало «неправильной» еды, я уже могла себя ей оправдывать: «Я теперь не больна, у меня же теперь всё включено в рацион: и сладкое, и не сладкое – значит, мне не о чем беспокоиться». Я очень жестоко себя обманывала.

В период ограничений (но я этот период называла «идеальное КБЖУ и чистое питание») у меня была фишка – накупать «нельзя-продукты», складировать их для красоты, иногда от них щипать по грамм 5—10 и говорить: «Видите, я всё ем, когда захочу (=„вписав это в калораж и съев в подходящие часы“)».

Я покупала/делала «намазки» на хлебцы – творожный сыр («жирный, 7 грамм в день за глаза с утра»), паштет («калорийный – бери совсем немного»), пэпэ-нутеллу («фундук, какао и стевия – такое позволять себе нужно очень аккуратно»). «Намазки» у меня занимали целую полку в двери холодильника. Потому что «я питалась разнообразно и не ела одно и то же».

Я могла есть подобное месяцами, и чаще всего это просто-напросто плесневело, и я выбрасывала всё без сожаления. «Ну, не успела съесть… Но кто творожный сыр съедает в течение его срока годности-то?! Слишком калорийно». У меня плесневел и обычный сыр, я ела его по 20 грамм в день, плесневел хлеб «без муки и дрожжей». Я выбрасывала очень много еды.

В буфете я складировала разные виды хлебцев, орехов, семечек и сухофруктов (целая высокая коробка из-под обуви) и гордо говорила, отмеряя по 3 штуки чего-либо из закромов: «Я дозирую орехи, как таблетки: их опасно много есть. Это полезно, но надо питаться в меру».

Пачка цельнозерных супер-пупер «здоровых» макарон у меня стояла чуть ли не год. «Ой, не на этой неделе…», «В следующем месяце обязательно сварю!», «Я и так уже на этой неделе ела белый рис… макароны есть – слишком много быстрых углеводов в моей жизни. Потом!»

Склады еды в моем доме! Ради чего? Чтобы построить иллюзию, что я здорова и ем всё. Самое главное – я верила в этот обман.

Обман о том, что мне всё можно, я не боюсь еды, я её ЕМ («всем плевать, сколько грамм я ем в день»), я ем всё, когда хочу («захотела сейчас – съела на 9 часов позже – утром, не отложила же на 10 лет»), что я ничего не ограничиваю («я просто разлюбила все сладости, вот их и не ем, что тут такого?!»).

ОРПП – психическое расстройство с тысячей оправданий своего существования.

Больше меня волновал приход мысли о «не совсем полезной еде». Эта мысль могла меня заколебать буквально за день – это и рядом не стояло с простотой выбрасывания половины пропавшего холодильника.

«У меня есть в холодильнике шоколадная паста и хлеб, но овсянка полезнее и лучше. Сварю овсянку».

Проходит несколько дней.

«Блин, хочется же пасты с хлебом поесть, как обычный человек! Ладно. Куплю полезный хлеб и сделаю ПП-нутеллу».

Проходит ещё несколько дней.

«Всё равно любой хлеб несытный и остаётся вредной булкой. Может, зря я всё купила. Ладно, впишу это в калораж на завтра».

Завтрашний день. Делаю 3 бутерброда вместо привычного «нетревожного» ковша каши.

«Да, точно не сытно, а мне ещё тренироваться! Ладно. Я так раз в месяц сделала всего лишь. Ничего со мной такого не будет».

Съела. Всё провалилось, как в чёрную дыру (организму в принципе на таком «стиле питания» мало энергии, а не только мало завтрака).

«Ну вот, так и думала. Зачем съела? Могла же кашу! Так. Теперь мы это не едим очень долго, хватит развлекаться».

Миллион. Мыслей. Об одном. Приёме. Пищи. Это ненормально!

Несмотря на то, что в моей голове начали появляться мысли «Может, съесть обычный хлеб? И обычный сыр?», я как-то с лёгкостью их отметала, и они прекращались. Я также пыталась себя утихомирить: «И что, что я захотела обычный бутерброд для всех смертных? Ну, на хлебец намажь что-нибудь низкокалорийное. …Да поешь ты свой хлеб! И макароны поешь. Только потом как-нибудь. Когда будет тяжёлая тренировка… Ну, или ещё когда-либо!»

Таким образом, я могла откладывать еду, которую хочу, месяцами (!). Организм не сопротивлялся и не просил – пока что он терпел всё это. Я и радовалась: «Вот, как хорошо! Прекрасное питание! Ем всё, что угодно, выбираю, что полезнее. Какая я умница!»

*

Со временем происходило ужесточение правил. Нутриенты строжайше по часам, тренировки строго 4 раза в неделю, если пропустила – «отрабатывай хоть ночью, чтобы никаких пробелов!» Я пыталась сделать из себя робота, который будет беспрекословно всё соблюдать и успевать делать, естественно, «правильно» и «идеально».

Однажды я долго была в ВУЗе на парах, и, обычно приходя домой примерно в 17 часов вечера, я приехала в 21. «Тренировка назначена? Назначена. Ты её сделала? Не сделала. …Но у меня ещё домашняя работа на завтра… Делай домашку, а потом тренируйся». В тот день я занималась во втором часу ночи (!) в коридоре (!). Отец, если сказать, что обалдел, это значит ничего не сказать. Но мне было всё равно – так положено, значит, я это сделаю.

В плане еды мне казалось, что я ем вполне достаточно: «Я пользуюсь цифрами калоража для поддержания веса. Я пересчитала всё, и на самом деле мне нужны 1ХХХ ккл, а не 2ХХХ! Ведь так все в „Instagram“ делают, и им комфортно, тебе-то что всё вечно не то?! Тебе просто кажется, что есть хочется. 1ХХХ ккл – да это столько калорий, что 90% худеющих тебе позавидуют. Это роскошь!»

Когда я ела на подсчитанные 1ХХХ ккл, то была злая. Просто безумно злая! Я психовала 80% дня, я злилась на всех и вся, я игнорировала всех людей, я хотела провалиться сквозь землю и ни с кем не общаться. Я огрызалась на отца, поэтому мы общались только по делу.

В определённые дни у меня был «читмил», но я под начало восстановления уже не выдерживала и начинала съедать тысячи калорий вместо разрешённых нескольких сотен.

Да, я очень переживала, тревожилась, ругала себя, когда ела много, но при этом я становилась невероятно доброй и общительной. Клянусь, как будто мне давали особую таблетку, и моя стервозность покидала меня. Я была в шоке. Мой живот разрывался, больной мозг придумывал, как бы это всё отработать завтра, но настроение у меня было просто восхитительное. Я хотела со всеми разговаривать, смеяться и шутить. Я сама не заметила, как самоненависть после бинджа куда-то улетучилась в отличие от прошлых лет.

Психолог: интересный факт. Вот ограничивает себя человек, не получает удовольствия от еды, видит человека с корпулентными7 формами и говорит: «Ах, он такой бедный, не ведает моего счастья», а то и что похуже. Ему даже не приходит в голову, что этот корпулентный человек может быть счастлив и может с истинным удовольствием съесть торт. С точно таким же удовольствием пойти в театр или кино, куда угодно.

Отец был очень довольным в такие дни. «Вот ты как много поешь сладкого, так всегда такая радостная!» – и улыбался мне в ответ. Большинство времени организм получал мизер, а, когда мог докричаться до меня, то пытался «отхватить» тысячи калорий.

*

Заморочки в тренировках меня очень долго не отпускали. Может, где-то полгода я занималась с 5.20 утра. Да, именно в это время, так как я думала: «Ко 2-й паре мне ехать к 9.40, если встать в 5.20, то я успею потренироваться, потому что после пар я приду домой очень поздно, а мне ещё тьму уроков готовить и вечером я не хочу заниматься физической нагрузкой в принципе».

Собственно, поэтому я и отжималась рядом со стиральной машиной на кухне, приседала у кровати спящего брата, стараясь не слишком громко дышать, делала выпады в крошечном коридоре и думала: «Нуштожподелаешь ради фигуры!»

Другая часть меня, я помню, очень сильно сопротивлялась. Я не хотела вставать в 5.20, когда могла встать в 7 часов утра. Хорошо то, что у нас были пары ещё раньше – с 8 утра в определённые дни. Тогда я не занималась: я вставала в 6, одевалась, завтракала и выезжала, а встать совсем в ночи ради тренировки перед ВУЗом я точно не была готова (вот это да!).

*

Андрей ещё весной мне сказал, что в августе мы поедем к его родителям. Они увидят меня впервые, а я – их. На удивление, я даже не волновалась. Не знаю, у меня не было мандража и тревоги: «Вдруг меня не примут, я им не понравлюсь» и прочее.

Ехать к ним долго: примерно 9 часов на автобусе в одну сторону. Мы всегда ездили и ездим так, чтобы это была ночь – это хотя бы немного удобно: не жарко и можно немного поспать (скрючившись сидя).

Летом в автобусе очень душно, зимой проще. Когда мы хотим спать, Андрей садится к окну, берёт мою кофту, прислоняется с ней головой к стеклу, а я ложусь к нему на колени. Так мы можем проехать всю ночь с попеременным кряхтением «О, боже, мой зад уже квадратный» или «Блин, моя спина сломалась».

В дорогу (в период режимных лет) я брала, конечно же, свой «правильный» ужин, так как мы выезжали в 7—8 вечера («20.00 – пора есть»), и что-то низкокалорийное, если я ночью захочу перекусить. Так как мы плохо спали, я с большой тревогой жевала ночью яблоко, как-то – даже банан (от чего я забеспокоилась в самый край): «Вдруг я потолстею от фруктов, их же ночью нельзя?»

Мы ехали по тёмной дороге, остановки были примерно каждые 3 часа, и на каждой остановке люди ели. Не все, только некоторые. Я, конечно, смотрела, что они решили положить себе в рот. Кто-то жевал пирожок, кто-то – бутерброд, кто-то пил лимонад. Я сидела, наблюдала за всем этим и думала: «Люди, ну как можно быть такими?? Почему вы просто кефир не попьёте? Зачем вы едите ночью – это же плохо?!»

*

Мне нравилось и нравится ездить гостить к родителям мужа. Они никогда меня не осуждали, не обсуждали (по крайней мере, при мне) сколько я ем и почему. Но моя свихнутость была просто космической, и это, конечно, было заметно за километр.

Когда я приехала с Андреем туда впервые, его мама встретила меня очень тепло. Она подарила мне тапочки, футболки (от чего я умиляюсь по сей день), сказала, что она знает, что я ем кашу по утрам, показала на пачку с овсянкой, а там написано «1 минута». Я мило улыбнулась, но есть такую кашу, конечно же, не стала: «Полезная овсянка – другая. Почему она не знает об этом?»

У родителей есть свой дом, они живут в крошечном городке, и там здорово, особенно летом. Сейчас, когда я прошла рекавери, я понимаю, что в летние месяцы там настоящий рай (мои глаза будто начали видеть реальный мир), но по стечению обстоятельств я работаю второе лето. Поэтому муж ездит туда один, а я не могу туда попасть.

Море ягод, фрукты, горячий воздух, солнце, зелень во дворе – во время расстройства я этого не видела, потому что главным в моей жизни оставалось беспрекословное выполнение правил питания. Всё остальное было до лампочки.

Лето я провожу с мужем у будущей свекрови. 8.00 утра. Андрей ушёл на рыбалку на озеро. Свекровь собирается на работу, заглядывает ко мне в комнату: «Настя, я там сварила яиц на завтрак и…» Голос замирает.

Я, энергично махая ногой, следя за видео тренировки с планшета, поворачиваю к ней голову: «Ага, да, спасибо». Мама Андрея просто в шоке. Закрывает дверь. Я же после её ухода тренируюсь ещё час.

Проходит день. Свёкор приоткрывает дверь на кухню и тут же резко закрывает: я с красным лицом делаю выпады со столетними ржавыми гантелями, которые мне муж нашёл в гараже.

Психолог: как всегда про здоровых людей. Понимают? Нет. Недоумевают? Да.

Ремарка: я заставила мужа везти коврик для занятий [расстояние – 400 километров]: «Я не умею отдыхать, заниматься полезно, отстань, вот, я его упаковала, забирай!» И лучше было брать, иначе мои психи были адовые, просто жестокие.

Что было между днями тренировок? Например, застолье: Настя ест 60 граммов привезённой с собой гречки и 150 граммов курицы. Оливье поесть? Суп с неизвестным мне мясом (и это явно не курица)? Вы что? «Не надо мне ничего, мне своё вкусно». Или обычный обед: перечитайте то, что написано про застолье.

Не помню конкретно тот день, но это было именно там, у родителей: меня буквально на месте чуть не вывернуло от гречки. Тут я сообразила: «Пора бы гречку поменять на пшёнку, а от курицы пока не тянет блевать же? Ну, значит, её пока ещё можно есть». Мама молча смотрела, как я охаживаю пароварку и ем хлебец с миллиметровым слоем мёда «на десерт». Она говорила Андрею, что я слишком худая и ем очень странно, что «нужно есть всё, просто в меру».

Муж вечером: «Пойдём поиграем в бадминтон?» Я: «Конечно! [Так, много ли я сожгу калорий?]» Мама принесла пирожки: надо сфотографировать, помять в руке, понюхать и положить, а больше-то тебе ничего с ними делать и нельзя. Правильное питание – это сила воли.

Второй перекус. Сорвала кабачок с грядки. «Хм. Примерно полкило в руке… Много! Отрежу 300 где-то. А остальное куда?.. В пакетик и в холодильник! Кто-нибудь съест». Пока нет никого на кухне, я расстилаю 2 розовых кухонных полотенца, красиво расставляю на них тарелки, раскладываю кабачки и ещё что-то по мелочи, потом всё запечатляю в «Instagram», кладу полотенца на место и только потом начинаю есть.

– Насть, мы пойдём погулять? В магазин ещё зайдём.

– ШТО? А пресс качать? Я сегодня ещё это не делала. Подожди.

– Насть, пойдём в гости в 9 вечера?

– Ладно. Только в 8 часов у меня ужин, а там я буду только чай.

9 часов вечера. Мы в гостях. На чьём лице выражение, как будто тот жевал землю? На моём. Все медленно едят по куску торта, а я злая, как свирепый питбуль: «Ммм, какой вкусный чай!» Возвращаемся домой: муж довольный, а у меня вообще истерика началась просто так [мне ничего нельзя].

Следующие дни. Мама собирается на рынок. Что купить?

1. Творог;

2. Овсянку долгой варки;

3. Вроде и всё.

«А, хлебцы без муки ещё поищите, пожалуйста, и молоко 0.5%, а то 3.2% я не пила несколько лет – это слишком жирно для меня. Есть молоко только 2.5%? Как можно жить без ноль пяяять?!»

Я давала чёткие указания, и иногда это звучало отвратительно: «Мне нужен творог ноль. Нет „нуля“ у вас? (Да как может не быть творога „ноль“?! ) Ну, тогда, 2% (начинается, потом поди ещё придётся соглашаться на 5% или вообще на 9). А… Есть только 5% и 18% (18, Карл! Как они такое едят?!) …Ну, давайте 5% – две пачки».

Конечно, я расстраивалась, когда узнавала, что нет «идеально правильной» еды. Но ПП-жизнь без творога – не жизнь; пусть будет хотя бы такой, жирный.

Я психовала, не понимая, как взрослая женщина не знает, какая овсянка полезная, какой творог является «хорошим». Почему всё приготовлено на масле, зачем покупать пирожки, делать курицу в майонезе? Я очень раздражалась.

За «правильной» овсянкой я ходила с Андреем сама («а то всё равно мне не то купят, я же знаю»). Я долго стояла у полок в магазине, не понимая, как может такой простой продукт, как хлебцы, не появиться здесь, в этом городке. «Главное, вредное везде есть, а полезное еле найдёшь!» Мы нашли и купили оливковое масло – оно по сей день стоит на кухне в том доме – другого масла я не признавала.

*

Один раз, пока мы гостили у родителей, Андрей предложил пойти «на пески». Это похоже на отмель, и там довольно неплохо. Пока туда идёшь, можно пройти мимо леса, подышать свежим воздухом, да и вообще на природе побыть. Мы собрали рюкзак: Андрей взял пару персиков, а я набрала «правильных» перекусов, которые мне нужно было съесть в специальное время.

Помню, мы идём по полю, на котором рос цикорий. Андрей говорит: «Это твоя трава, которую ты пьёшь». Потом мы зашли в лес, а там росло что-то похожее на щавель. Не помню, что это, но на вкус кисловатое – длинные травинки. Муж мне сказал: «Попробуй, прикольная штука!» – а я испугалась травы.

«Мне предлагают есть в неположенное время, что делать?!» (Травинку, блин, предложили!) Потом я подумала: «Ладно, Насть, не надо так волноваться, в травинке, наверняка, одна или максимум две калории, тебе точно от неё ничего не будет Или нет?» Мы идём по дороге, я жую эту злосчастную травинку, а сама всё думаю: «Может, не надо было на неё соглашаться?..» Отдых был весь пропитан моим расстройством.

*

Лето, когда ты живёшь в своём доме, вдвойне чудесно. Особенно с утра, когда ты выходишь на крыльцо и чувствуешь на лице нежную свежесть воздуха, на листьях блестит роса. Лает собака, кот бегает.

Это волшебное время. Иногда мне жаль, что всё это я променяла на несуществующие идеалы и «правила».

В саду у родителей росли кусты малины. Мы попали именно в то время, когда большие, спелые, тёмно-бордовые ягоды уже оставалось только положить себе в рот. Что делала я? Сначала, конечно, готовила себе «правильный» завтрак, ела, а затем шла к кусту и аккуратно снимала 2—3 штучки малины, жевала их со страхом и говорила себе: «Всё, Насть, хватит. Это и так было не по плану, я же не знаю точное количество калорий в каждой ягоде. Завтрак поела? Поела. Что тебе ещё надо?»

*

Обычно мы гостили у родителей одну неделю, потом возвращались в Москву. Как-то в дорогу я взяла пачку отрубей и подумала: «Они же жутко сытные. Наверное, я съем за ночь несколько горсточек и всё, идеально я придумала». Пока мы ехали, я оказалась такой голодной, что ела отруби и не могла остановиться. Я так беспокоилась об этом, что прожужжала Андрею все уши.

Когда мы приехали домой, я решила, что теперь, может, и завтракать не надо, «раз я столько ем», но, когда я отоспалась, то поняла, что есть мне нужно.

Мои переживания о пище были перманентны: практически каждый час я задумывалась о еде. Меня ничего не могло отвлечь от этих мыслей, я как будто всё время лежала в ванне, которая была ими наполнена. Всё это впитывалось в мою кожу, попадало в кровь и жило со мной каждый мой день.

*

Всё пошло своим чередом. С осени мы снова начали учиться и работать. Однажды отец пришёл домой радостным, сказал: «Я был на мюзикле „Монте-Кристо“, такой обалденный! Хотите, вам с Андреем билеты возьму, сходите?» Так как мне было абсолютно плевать, что делать, лишь бы по режиму при этом всё было, я согласилась.

Я безумно кайфовала от 100%-ного контроля, от ощущения, что всё под моей властью. Но я управляла в своей жизни только количеством калорий.

Я была готова выполнять «на слабо» любые действия. Тренировка в полусонном состоянии? Ради идеального режима – да. Есть только в определённые минуты? Просто!

Меня даже не особо волновало, что у меня тело не «как с картинки»: мне важнее было, чтобы я идеально соблюдала правила.

Я начиталась, что есть по режиму где и когда угодно – это нормально. Это круто. На тот момент это было святой верой в правильность моей жизни. Я носила с собой контейнеры с пакетиками и открывала их, чтобы съесть в любом месте.

Мы с мужем пришли на мюзикл «Монте-Кристо». Начало мюзикла в 19:00, а начало моего ужина в 20:00. Ну, извините, так вышло: я буду есть в положенное время. Мы сидели на левом балконе во втором ряду (всего их и было 2). Снизу сидела девушка с мамой и своим молодым человеком.

20:00, на сцене во всю поют. Я медленно разворачиваю пакетик с нарезанным зелёным перцем и начинаю его жевать. Девушка с первого ряда с большим недоумением немного оборачивается и смотрит, ничего не понимая. «Метаболизм не должен пахать в холостую. Чё смотрите все? Завидно? Ешьте свои чипсы в антракте!» – думала я.

Потом на «нашем» балконе запахло отварной курицей. Занавес.

*

Я психовала везде, где только можно, только дай малейший повод. Это было не только стандартное «я ем не в ту минуту, которую надо», но это касалось и времени тренировок. Сейчас мне кажется, что я сходила с ума и даже представить себе не могла, что это плохо и ужасно. Я не знаю, как Андрей выдерживал это всё. Наверное, он многое пытался перевести в шутку или вовсе делал вид, что ничего не было, но я от этого раздражалась ещё больше.

7 часов утра, суббота. Так, кардио у меня в 7.30, то-сё, а в 9.30 у меня будет завтрак – нормально! Тогда ещё мы с мужем не жили вместе, и я ночевала у него. Просыпаюсь. Он: «Ты куда??» Я, задрав нос, говорю: «Спи, я заниматься иду!» Глаза еле открываются, но я надеваю кроссовки, шорты, майку, делаю кофе, пью его на голодный желудок. Жду минут 5—10 и начинаю прыгать под видео чуть ли не до потери пульса 1 час: «Так жир горит быстрее!»

Знаете, где я прыгала? На кухне. Потому что больше было негде. Я двигала стол, табуретки, освобождала место и скакала своё кардио. Андрей жил в двухкомнатной квартире с другом, и этот друг спал буквально за стеной. Мне было плевать, разбужу ли я соседей, друга Андрея, самого Андрея. Мне нужно было следовать правилам. Всё.

Потом я шла в душ, стоически терпела час без еды («жир горит без еды»), потом с жадностью набрасывалась на овсянку. Позже заходил на кухню муж, а я ему: «Ты только встал, а я уже отзанималась целый час и даже позавтракала! Эх, ты! Это же всё ради здоровья делается! Что? Какие тебе бутерброды готовить?? Кашу надо есть, кашу, сколько раз тебе говорить?!»

Тренировки в любое время были моей гордостью – ведь не каждый сможет, как я. Нужно встать, когда ещё петухи не кричали, с величием надеть кроссовки, выбрать видео и через пот и слезы идти к своей цели. Другие слабаки просто спят до 11 и потом сразу же идут есть: так все могут.

*

Иногда я готова была поступиться удобством и комфортом, лишь всё сделать «как надо». Я не знаю, почему меня не волновало, что я делаю себе хуже этой «правильностью», но, главное, я слепо шла по придуманной схеме. Даже если мне станет от этого гадко жить – мне всё равно.

У меня могли появиться очень странные заморочки. Я совсем не видела в этом ничего плохого. Раз люди говорят о ПП-правилах и сами так делают, значит, это полезно. Нужно делать всё максимально полезно!

Если я узнавала для себя что-то новое и интересное о «правильной» жизни, я сразу же пыталась приписать это к своему километровому списку правил.

У меня появился один «загон»: есть макароны холодными. Я услышала по телевизору, что в холодном виде в них что-то там с крахмалом происходит, то ли его меньше, то ли ещё что за ересь. Я ела макароны раз в неделю. И я ела их холодными. «Я ем максимально полезно. Невкусно? Главное – полезно!»

Я помню большую досаду размером с дом, когда мы ещё жили раздельно с мужем, встречались. Я переночевала у него, и потом мы поехали ко мне домой: он всегда меня провожал до двери моего подъезда. Мы выходим на улицу. Весна. Тепло. Солнце очень приятное. Птицы поют. Один голос в голове говорит: «Погуляйте, тут же так здорово! Воздух так вкусно пахнет землёй, весенний». Другой: «Нет. Какое гулять? Сегодня тебе тренироваться надо в такое-то время, быстро домой!»

Я, сама на себя жутко обиженная, что мне запретила гулять тренировка (!), поплелась к метро. Муж меня проводил, я потренировалась, своё «Надо» успокоила и весь день сидела дома: Андрей уже всё равно уехал на другой конец Москвы, и у него появились другие дела.

*

Я пыталась выполнить на «отлично» любое правило, всё, что требуется для «правильной» жизни. Даже если это было что-то незначительное, я сразу же лезла на амбразуру. Мой «перфекционист» находился в идеальных условиях, он рос, цвёл и не собирался оставлять меня.

Как-то я ела салат из помидоров вечером, а потом увидела в «Instagram», что красные овощи на ночь лучше не есть, лучше есть зелёные. Я из интереса полезла на разные форумы. И… да! Там женщины с пеной у рта спорили о том, можно ли есть салат с помидором на ужин или нет.

Я поверила в это и потом какое-то время давилась салатом из огурцов и ненавистной брокколи. Позже мне это настолько опротивело, что я опять начала есть помидоры, говоря себе: «Ну, ладно, сделаешь, как не положено… Вроде не толстеешь же от помидоров!» Но свёклу с морковью, а особенно картофель я не стала бы есть даже под дулом пистолета.

*

Мы ехали в метро с мужем к нему домой, было время перекуса (даже больше «положенного»). Для 4-го приёма пищи у меня были редиска и творог. Андрей держал мою сумку.

Я: «Достань редиску, мне есть нужно».

Он: «Что?»

Я: «Редиску!! Мне надо есть!»

Он: «Давай подождём до дома, нам осталось минут 20».

Я (шиплю на него со злыми глазами): «Достань мне!!!»

Видимо, чтобы я уж совсем в слюнях не изошлась, мне достали редиску. Она горькая, неприятная, если есть её вхолостую, но я ем: «Перекус, надо». В вагоне смотрят на меня, как на НЛО, а я с гордым выражением лица жую: «У меня режим, что бы вы понимали».

Только мы зашли домой, я несусь на кухню, распечатываю творог «Valio 0.1%» и съедаю его за пару минут. «Всё, ура. Перекус съела. Опоздала, конечно, но больше такого не повторится».

*

В ноябре 2014 в нашей семье был сложный период в финансовом плане. Отец уволился, искал работу, мы с братом только учились, а оставшиеся деньги таяли. Папа начал отчаиваться, он не мог спать ночами и засыпал только тогда, когда сутками был на ногах и просто падал без сил – тогда он мог уснуть. Я понимала, что нужно начать работать: мне уже было 20 лет, почему нет?

Сначала я рассылала резюме на должности официантов, кассиров, сотрудников ресепшен, съездила на несколько собеседований. Но потом Андрей предложил мне преподавать уроки по английскому по «Skype»: «Насть, ты же прекрасно знаешь язык, давай, попробуй!» Я сначала очень долго отнекивалась, так как мне было элементарно страшно, но потом и отец подхватил эту идею: «А что? Работаешь дома, никуда не ходишь: и тебе нормально, и нам спокойно, что ничего с тобой не случится».

Я дала объявление в «Instagram» в своём аккаунте, что я готова обучить английскому всех желающих, причём за мизерную стоимость. На него пришло очень много негатива: да кто я такая, имею ли я право преподавать и так далее. Я была подавлена и очень расстроена, но нашлись несколько человек, которые согласились со мной заниматься.

Когда я только начала вести занятия, я безумно стеснялась, мне казалось, что сейчас я что-либо скажу, и мне ответят: «Фу, как так можно вести урок?!» – несмотря на то, что знание английского у меня отличное. Понемногу я начала осваиваться, люди приходили и уходили. В феврале 2015 года я сдала тест на сертификат TKT (Teaching Knowledge Test), который в письменном виде сообщал, что я получила высший балл и могу преподавать язык.

*

Во время уроков на моём столе всегда стояло 2 стакана воды. Я планировала, что каждые полчаса я буду пить по стакану. Под конец урока практически в каждом первом случае мне так хотелось бежать по нужде, что я была готова нажать красную кнопку завершения звонка и нестись в туалет прямо за несколько минут до окончания занятия. Я считала, что упиваться водой до состояния «фу» – нормально.

Я помню свои безумные мысли о еде, когда шёл урок. Пока ученица слушала аудиозапись упражнения, я просто куда-то «уплыла» в мечтах о каше, которая у меня стоит на плите, и после урока будет как раз 14:00 – моё время обеда: я приду после занятия и эту кашу съем. После того, как девушка отключилась от сети, я сразу же подорвалась и с бешеной скоростью побежала есть прямо из ковша.

Иногда я намеренно не ела, дотерпев до очередного занятия (на уроке же не будешь сидеть и есть), поэтому я использовала его, как откладывание приёма пищи. Получалось, что так я могла поесть на час-два позже, а потом и следующий приём пищи ближе – ждать надо меньше.

В какой-то из дней рекавери я нашла в своём ноутбуке скрины экрана во время моих уроков. Моё лицо было очень худым, глаза выражали вечную усталость: я была похожа на несчастного умирающего лебедя.

*

Почти весь 2014 год я жила в режиме «идеально жить и показать всем в „Instagram“, что так делать – нормально и несложно». На самом деле у меня было много проблем с едой, но внешне я пыталась казаться счастливой.

Я ждала «читмилы», планировала их за 2 недели до дня «Х». Я сидела на парах в универе и не видела ничего, кроме полки сладостей в магазине: что я выберу съесть в «день запрещённой еды»?

Мне безумно нравилось упиваться мыслями и подсчётами «какое сладкое и в каком количестве мне можно вписать в приложение-счётчик на 500 ккл?» Это было для меня увлекательной игрой, в которую я могла играть неделями.

Это было похоже на тетрис: «20 грамм „Риттер-Спорта“ и 15 грамм халвы или 10 грамм шоколада и 25 грамм халвы? Что лучше? Лучше 30 грамм зефира и 40 грамм вафель или 50 грамм зефира и 20 грамм вафель?»

В итоге, когда день «Х» приходил, у меня собиралась «сладкая тарелка» с 10 видами сладостей, но каждого было на 1 укус. Ведь я хотела поесть всего, но собственные рамки не давали мне съесть столько, сколько я хочу.

*

В очередной раз «играя в тетрис», я учредила себе, наконец-то, сколько я буду есть и чего: в день «читмила» я решила, что «вредным приёмом пищи» я заменю обед в 13:00, чтобы и сладкого поесть, и не переживать, что я «вышла из коридора калорий».

Я позавтракала и пошла делать свои дела, но они нормально не делались. Я только ходила и думала: «У меня в час дня будет не обед, как обычно, а шоколад, печенье, халва, вафли. Шоколад. Печенье. Халва. Вафли» – и так по кругу.

Когда начался первый час дня, эти мысли просто выли в моей голове. Я решила сделать йогу, потянуться и по возможности отвлечься от ожидания восхитительной минуты. Я включила видео – ролик шёл минут 25. Я не могла это терпеть, я постоянно прикасалась к экрану планшета, чтобы понять, сколько ещё осталось до конца, чтобы я наконец-то пошла есть.

Оставалось минут 10 до конца видео: я стояла в какой-то позе, потом резко подскочила, сказала вслух: «Всё! Я так больше не могу!» – и пошла есть свою разрешённую дозу сладкого. У меня как камень с плеч свалился тогда.

Все мои мысли всегда были направлены на еду, причём я могла не только думать о том, что я выберу (а это были сильнейшие муки выбора: полок со сладком до чёрта, а калории ограничены), но и как я буду это есть. Где я буду сидеть при этом? Я буду смотреть сериал за едой? Или я налью огромную кружку чая и буду всё медленно жевать? Я продумывала абсолютно всё, меня даже не волновало, что здесь что-то не так.

*

Я училась 4 года. Каждый год менялись преподаватели, дисциплины, материалы и экзамены, но в моей жизни всё оставалось старым и каким-то обшарпанным. Всё те же калории, бинджи, кефир на ночь и 20 грамм отрубей, тренировки каждый день. Я даже, как мне показалось, привыкла к этому. Ну, вот такой у меня образ жизни! Не самый весёлый, конечно, но зато у меня прекрасная фигура, а у других что?

Я была безумна горда тем, что я «просвещена» в вопросах питания, а другие – нет, что я учу людей, как есть правильно, а другие – нет, что я имею огромную силу воли, тренируясь на убой, а другие – нет, что я ношу при любом раскладе контейнеры с подсчитанными граммами еды, а другие – нет.

Я не кичилась этим в открытую, тыкая в лицо одногруппникам своими хлебцами или пэпэ-обедом в контейнере, но я чувствовала, как моя самооценка базировалась только на одной вещи – на моём теле. Ни на чём больше.

Мои достижения в жизни, мои успехи и то, что я имею или чего добилась – это не значило для моего самоуважения ни капли. Я гордилась только тем, что умею ограничивать продукты и убивать себя физическими нагрузками.

У меня был очередной «можно-день». В «Instagram» в тот раз у меня были показаны несколько драже «M&M’s» с радостно подписанным словом «Читмил!», но на самом деле всё случилось иначе.

Мне казалось, что «у меня будто сорвало крышу», и с утра на кухне я впихивала в себя горы шоколадок и печенья. Желудок уже был «под завязку», я почти наела «свою норму калорий за день». С огромными усилиями я оставила «на попозже» чуть сладкого и пошла на преддипломную практику. Я думала, что не захочу есть весь день, ведь я «съела много калорий», но через 4—5 часов я захотела есть снова.

Психолог: обратите внимание на слова «захотела есть снова». Как только организму давали хоть малейший шанс, он не просто намекал – во весь голос кричал о том, что всё очень «просто»: ему нужна еда.

Я разозлилась на себя в тот момент: «Какого чёрта? Ты же столько съела? Что, мало?» Я доела остатки шоколадных батончиков. Сидела за компьютером, смотрела в таблицы, а сама думала, где бы мне купить «ещё одну дозу сладкого».

Раз читмил запорола уже в два часа дня, то и объемся, как только могу.

Я проходила практику в той же самой компании, где работает Андрей. Мы с ним встретились на 5 минут, проходили мимо автомата со снэками8. Я, как бешеная с горящими глазами, прошу: «Купи мне большой „Сникерс“!» Муж купил. Я схватила этот батончик, молниеносно разорвала упаковку и начала его есть с остервенением и бешенством. Андрей говорит: «Ты что так ешь-то, Насть? Что с тобой?? Ты же когда хочешь можешь есть эту шоколадку!» А у меня глаза по 5 рублей, говорю: «Нет, я съем сейчас!» Я съела «Сникерс» за минуты 3. Кааак?? Я сейчас вообще не могу поверить в то, что это была я.

Я вернулась на рабочее место, просидела ещё примерно час, потом мне нужно было ехать на пары, но меня так скрутило от шоколадного батончика и ещё от кучи сладкого в желудке, что начало тошнить. У меня были таблетки от тошноты. Я выпила даже две и только потом посмотрела, что срок годности у них вышел. Я испугалась, написала Андрею, он ответил: «Да норм, всё ОК будет».

Как-то в офисе, помню, может, даже в тот самый день моего читмила, кто-то принёс белёвскую пастилу и сказал, что можно подойти и взять себе порцию. Все подбегали, брали, сразу же съедали и шли работать дальше. А я смотрела на всё это и не понимала: «Как люди вот так просто подбегают, берут и едят? Как они живут так счастливо, не считая КБЖУ? Как они вот так подходят к пастиле и не думают: „Вот если я съем сладости, то мне нужно будет их отработать или меньше есть на следующий день“. Почему я так не умею? Что со мной не так? Что во мне сломано?»

Я забыла про таблетку, поехала в ВУЗ, приехала на пару по рекламе. Рассказывали доклады. Я сижу с животом, как у беременной, меня мутит, ещё и спать захотела со страшной силой: видимо, просроченная таблетка начала «криво» действовать и было такое ощущение, как будто я приняла мощное снотворное.

Плюс к такому эффекту во время «читмила» после обильной еды моё тело просило лечь спать. Прямо настоятельно. Видимо, оно не хотело отдавать энергию, хотело её хранить, не делиться этими отвоёванными калориями.

Я прямо на паре спрашиваю: «Можно я уйду?» – и быстро спускаюсь по лестнице с третьего этажа и иду домой. Октябрь, дождь, грязь, глаза закрываются, меня «выключает». Я не знаю, как я добиралась 1 час 20 минут до дома, но я думала, что проснусь в депо или на какой-нибудь лавке.

Как только я пришла домой, надела тапки и села на кровать, я упала на подушку лицом и меня отключило. Прямо в домашней обуви. Я спала где-то 14 часов. Естественно, когда я проснулась, я вспомнила, что я не только отвратительно себя чувствовала, но и объелась тысячами калорий. «Моя жизнь отвратительна. Надо сделать тренировку, чтобы отработать съеденное, а лучше – 3 тренировки».

Я чувствовала, что меня уже тошнит от жизни в принципе. В 21 год.

*

Однажды я сидела на паре и практически начала плакать от безысходности снова, как той страшной ночью с пакетом сладкого под кроватью. На занятии я снова планировала очередную «углеводную загрузку»: я в прямом смысле не видела перед собой ничего, кроме еды. «Настя, проснись, Настя, хватит!» – моя «заботливая» сторона как будто трясла меня за плечо, пока «ядовитая» часть меняла перед глазами слайды с шоколадом.

Я понимала, что я живу «от читмила до читмила». Я больше не жила ничем.

Я не знала, что подобная реакция тела и мозга на голодание нормальна. Я думала, что я схожу с ума. В настоящее время девочки уже с 13—14 лет могут знать, что такое «страшная» еда, «тревога после еды», «у меня ОРПП», «у меня Страшный Голод». Откуда я могла это взять тогда? Я думала, что я «сломалась».

Страшный Голод (СГ) – потребление от 5000 ккл в сутки и больше.

СГ – логичная и правильная реакция на предшествующее голодание. Вы ограничивали поступление калорий, вы создали дефицит энергии. Чтобы покрыть последний, мозг даёт вам команду есть. Много. Иногда очень. Длительность СГ зависит от вашего дефицита энергии (измерить его невозможно – эта информация только для вашего тела), от повреждений, которые возникли в период ограничений (диет) и индивидуальных особенностей.

В период Страшного Голода ваша природа «выше» вас, и это наконец-то происходит после всех «нельзя». Мозг будет вам не верить и думать, что это временная поблажка. Терпите. СГ может длиться 1 день, а может – несколько месяцев; проявляться – в любой день: в начале, середине или конце восстановления.

Будьте очень честны сами с собой. Если в вашей голове есть хотя бы далёкая, полупрозрачная мысль: «Нет, я всё-таки поем, а потом буду худеть, так же есть нельзя!» – не ждите, что вас оставит СГ или его интенсивность упадёт. Он будет с вами.

Вы никогда не сможете обдурить сами себя. Вы думаете, мозг глупый? Считаете, что он поверит в «я месяц поем и всё»? Это смешно. СГ – это страшно и тяжело для человека в расстройстве. Ваше ОРПП начинает рвать и метать, вы идёте против него. Ваши сигналы вразнобой: когда мне закончить есть, когда начать?!

Просто ешьте, когда хотите, что хотите, сколько угодно. Плывите по течению. Чем быстрее вы расслабитесь, тем быстрее вас отпустит. Чем чаще вы будете напоминать своей голове, что вы больше не будете худеть, тем скорее вы пройдёте период СГ.

Мой СГ длился полгода, каждый день. Половину этого срока я проходила с психологом: я уже не могла справляться сама.

СГ не навсегда, клянусь.

*

В период Страшного Голода я не верила в то, что это кончится. Кажется, что ты ешь просто бесконечно, конца и края не видно. Ощущение, что ты «катишься в никуда». Но это ложное чувство: на самом деле мозг спасает тело от смерти в прямом смысле, выводя его из мода Голодания.

Средняя продолжительность рекавери – 18 месяцев, но на то она и средняя. Если вы «задержитесь» – это не будет означать ничего плохого. В конце апреля 2017 я была в рекавери как раз 1.5 года. Когда я только начинала восстановление, я не говорила себе постоянно: «Ооо, столько времени ещё, когда же это закончится, почему так долго, за что мне это (особенно, когда ты только 1—3 дня в рекавери)?!»

Я сказала себе, что мне теперь придётся так жить, и пусть так жить придётся неизвестно сколько, но я вытащу из своей головы визгливое ОРПП. Я буду брать еду, когда хочу, стараться себя понимать и принимать, терпеть тревогу, плакать от страха, но «это закончится, просто помогай себе и живи».

Когда я смотрела на американских девушек в ремиссии, я говорила себе: «Они уже прошли эту дорогу и всё пережили, и ты дойдёшь, ты же уже в пути». Будьте сами себе поддержкой, успокаивайте и подбадривайте себя.

Вы для себя самый первый и важный человек. Рекавери – это длинный и сложный путь. Если вы не будете себе другом, то и помощь других для вас бессмысленна.

Со временем СГ уходит. Незаметно, без вашего искусственного сигнала «Хватит!» Любое тело не сможет и не будет находиться в периоде СГ бесконечно. И ваше тоже. В этом нет смысла, когда баланс энергии восстановлен.

Даже несмотря на то, что в 2015—2016 у меня был Страшный Голод, и я ела в несколько раз больше калорий, чем наедала «правильной едой» ранее, я не привыкла (!) к определённой еде и не продолжала есть так же много после того, как СГ ушёл.

Когда вы слушаете испорченные сигналы голода, то учитесь доверять мозгу питание тела, и он со временем регулирует потребление еды до такого количества, которое обеспечит организм достаточной энергией для поддержания в порядке всех систем.

*

Я разрешала себе устраивать «читмил» 1 раз в 2 недели. Как только он проходил, каждую ночь я могла пытаться уснуть по 3—4 (!) часа, потому что я придумывала, что себе куплю из сладкого через полмесяца в следующий «можно-день». Мне ничего не было интересно, кроме этого.

Я могла валяться в постели, перебирать в уме полки со сладким в магазине у дома, потом смотреть на часы, а там уже было 3 часа ночи: «Я столько времени представляла сладкое??»

• «Так, сегодня только второй день, как „читмил“ прошёл. Ещё столько ждать!»

• «О, уже неделя прошла… ещё одна осталась… ну, когда уже?!»

Без понятия, как я получила красный диплом и выучила английский язык с сильнейшей фиксацией на еде.

Завтра день «Х», завтра можно съесть «неправильную еду», завтра можно выйти «из тюрьмы». Иду в супермаркет. Что мне съесть? Ведь надо купить что-то особенное, потом-то опять 2 недели ждать. В общей сложности я стояла по часу (!) у разных полок: я не знала, чего я хочу.

«Так… у меня есть 500—600 калорий для читмила. Может, забить на всё и съесть простую булку? Я не знаю! Шоколадка? Да нееет… Слишком просто для такого дня… Козинак? Вроде не хочу. А что я хочу?? Будет же только один день, когда такое можно есть!» Так я стояла, кажется, вечность, в муках «что можно съесть завтра».

Слабо помню, что я купила в итоге. По-моему, я взяла маленькую банку «Нутеллы» и как раз булку. С утра за завтраком я сдобу со всей пастой и съела. Конечно, никакой радости: праздник-то закончился за 20 минут, а дальше светит строгий режим на полмесяца – грустно.

*

Несколько лет я питалась кристально чисто, точно соблюдая рассчитанные КБЖУ. Я даже не думала о сладком и жирном, потому что сказала себе, что раз я выбрала чистое питание, то «неправильного» никогда больше есть нельзя, даже один грамм. Я смирилась и вычеркнула из жизни всё «неполезное» насовсем.

В 2014 году я осторожно включила шоколадный батончик в свои КБЖУ. Я с такой опаской откусывала от него, как будто это было что-то ядовитое. После этого у меня началась страшная тяжесть. Я выпила ферменты для пищеварения. С «камнем» в желудке я полдня не хотела есть: «Это же вредная еда, а организм привык получать всё полезное, вот я и не могу поесть так долго».

Сначала я «выдерживала» нормы читмила – маленькая шоколадка, чуть печенья. Но затем мой организм не смог терпеть, как я мучила его. Читмил превратился в день, когда я фаршировала себя сладким по самую глотку, а потом страдала и ненавидела себя, как раньше, отрабатывая еду тренировками.

Понемногу я стала есть больше и больше в так называемые дни «читмила». Раз в 2—3 недели я ела кучу сладкого. Я отследила закономерность: я чувствую тяжесть после таких налётов на еду в течение 14—15 часов. Переедания начали учащаться. Раз в 2 недели. Раз в неделю. Два раза в неделю. ЖКТ не умел переваривать такие количества пищи, поэтому мне становилось хуже.

Я ходила в платную клинику, тратила тысячи и тысячи, мне выписывали полезные бактерии, таблетки, советовали специальную диету – никаких изменений. Мне сделали гастроскопию и обнаружили хронический гастрит, о котором я не догадывалась. Ещё мне сказали, что из-за малого веса я не могла очнуться от наркоза 15—20 минут, хотя он рассчитан минут на 5. Я всё бегала и бегала в клинику.

В какой-то из неудавшихся «читмилов», я съела «больше, чем положено по калориям». В активном расстройстве я никогда не понимала «ну, съела ты чуть-чуть лишнего, и что, живи дальше». Мне надо было съесть всё, раз уж начала. С утра я объелась не-помню-чем, а по плану было «съесть кусочек» и идти тренироваться, «сжигать». Несмотря на сильное переедание, я всё равно шла заниматься, хотя мой живот был круглым, как у беременной женщины. Я прыгала, хватала тяжеленные гантели. Мне было жутко плохо. Я постоянно заставляла себя что-либо активно делать. «Переела? Теперь паши!»

Меня тошнило, голова не соображала, в животе будто лежал шар для боулинга. Я делала какие-то кардио-упражнения и мне было только хуже. Когда я отпрыгала примерно час, вышла из душа, то почувствовала, что хочу есть. Я съела пачку 300-граммового медовика. За раз. Под конец он уже не лез, «но надо доесть, завтра режим!»

Когда я очень много ела, не выдерживая день «читмила», я старалась не пить. Потому что «и так в тебе углеводов уйма, „FatSecret“9 в шоке, а ты ещё и водой всё зальёшь, а завтра будешь опухшая, как последний алкаш». Я очень терпела и мучилась. Хотя после сладкого и солёного организм кричал о том, чтобы ему дали попить. Чаще всего бывало так, что я просто не могла вместить в себя воду. Я жутко хотела пить, но во мне просто-напросто не было места даже для глотка воды. Я ходила «беременная» едой и страдала.

*

После «читмила» с просроченной таблеткой от тошноты я поняла, что нужно переходить на интуитивное питание (ИП), иначе «дальше так нельзя». До принятия такого решения я читала ЖЖ («Живой журнал») автора книги об этой системе питания10, и пыталась себе «вдолбить», что это нестрашно, так можно есть, можно есть любую еду, «всего лишь следить, чтобы ты был голодным». [Не советую переходить на ИП по книге тем, кто имеет ограничительные расстройства пищевого поведения – такая схема питания может усугубить ОРПП! Об этом будет написано далее.]

Ночью я не могла уснуть, я настолько вдохновилась «есть по голоду», я прямо чувствовала, что выхожу из тюрьмы и начинается «новая эра». Я была до того впечатлена, что решила, что напишу пост для «Instagram», а с утра его опубликую. Я писала с потрясающей уверенностью, что бросаю этот режим, он мне не нужен, всё, хватит, теперь я буду есть по голоду, нельзя всю жизнь есть по каким-то схемам и таблицам, пора уже освобождаться и всё такое.

Прямо на следующий день после того переедания, как только я открыла глаза, сказала себе: «Ну всё, новая жизнь!» Я опубликовала написанный ночью пост с горящими глазами и весь день читала комментарии-поздравления, как все за меня рады: «Да, Настя, это выход, всё получится!» Некоторые признавались, что они тоже будто находятся в клетке, но вот так отважиться и решиться на интуитивное питание, как я, они всё ещё не могли. Я чувствовала себя сбежавшим героем.

В тот день прямо с самого утра, помню, что я объелась снова. Наверное, сладким, как всегда. Я продолжала ездить на практику в офис. Вот стою в автобусе в пробке на Варшавском шоссе, читаю комментарии под своим постом, а в животе столько еды, что дышать сложно. Я пыталась успокоиться через слова людей о моём правильном решении, но толком не могла это сделать: «В блоге про ИП пишут, что нужно есть по чуть-чуть и когда голодный, что со мной не то?! Почему я так сделала?»

Объясню простой (но иногда кажущийся сложным) механизм, как выбраться из цикла «пэпэ-зажор-пэпэ». Также известны случаи «КП – разгрузочный день – КП» и «неудавшийся „читмил“ – убийственная тренировка – неудавшийся „читмил“».

Самое главное – это не вы слабак, это вас побеждает собственная природа. Это не «что со мной, где моя сила воли, как же я мог сдерживать себя раньше?!»; это то, что называется «Голодным Ответом».

Психолог: не побеждает, а возвращается на своё место – своё заслуженное, законное место.

Вы ограничивали себя, вы создали дефицит энергии. Вы восполняете его через биндж («зажор»). Снова ограничили («нет, надо всё-таки брать себя в руки!»). Так по кругу. Месяцами. Годами. Получите СГ, распишитесь.

Мозг будет «добивать» вас мыслями объесться. Рано или поздно «добьёт» окончательно, и у вас начнётся Страшный Голод (хотя бывают случаи, что такого Голода нет). Выход лёгкий (нет): поверьте себе. Свято в себя поверьте, что всё сможете. Серьёзно. Ешьте, отвечая любому сигналу голода.

Психолог: на этом месте многие останавливают свой взгляд на слове «лёгкий» и начинают говорить о том, что для них-то это, наоборот, нелегко. Слово «нет» словно исчезает из поля зрения. Этот выход сложный, безусловно. Но что это меняет? Если вы компенсируете еду после бинджа (разгруз, дополнительная тренировка, «завтра снова режим» и тому подобное), вы не выйдете из цикла. Вам нужно разорвать его и ничего не делать после еды. Только тогда со временем вы выйдете из круга.

Если пройти через болезненный этап со слезами и истериками «Не хочу это делать!», у вас будет возможность вернуть своё здоровое пищевое поведение обратно. Без доверительного отношения к себе вы ничего не получите. Вы будете бегать как белка в колесе, которое, в свою очередь, находится в клетке.

Я даже не могу посчитать, сколько комментариев оставили мне со словами о том, что я бросилась в крайность, начиная есть всё. Если бы я всех слушала и позволяла себе по одной конфетке и котлетке («мера!») – я бы ни черта не изменила.

Если вы избавляетесь от пищевого расстройства, не слушайте чужих комментариев о фигуре, тренировках и еде – это ваши барьеры.

Если вы можете позволить себе психолога/психотерапевта – обязательно сделайте это. Толковый специалист подтолкнёт вас к ремиссии. 2 дня назад я закончила посещать сеансы психолога. Мы пришли к выводу, что дальше всё «закончить» смогу я сама. Без получения её помощи ничего бы этого я до сих пор не смогла писать.

Если психолог после вашего рассказа об ОРПП говорит что-либо о балансе и мере в еде, тем более о правильном питании и тренировках – лучше оставьте посещение такого специалиста. Вероятно, послушав его, вы можете угадать развязку: ваши бинджи не прекратятся, а расстройство вас так и не оставит.

*

Так как я прочла в книге об ИП, что еду взвешивать не надо (в этом нет смысла для здорового человека), то я с наименьшими рисками брала очень мало еды. «Вдруг я возьму полную ложку, а там очень много калорий? Возьму капельку». Я с огромной осторожностью ела еду, будто в ней есть яд, и, если я «переберу», то сразу же «откинусь».

Так было со всей едой – сухой и жидкой. Я чувствовала голод больше, чем в период подсчёта калорий, потому что от страха, что нельзя узнать калорийность и вес еды, я пыталась есть совсем мало. Порции каши были с кулачок, сладкое – 1х1 сантиметр и всё в таком духе.

Я отрабатывала всё частыми тренировками («вдруг я всё-таки перебрала по калориям»), в последующие дни ела ещё меньше. Вес стоял или даже падал. «Ничего себе, всё работает! Ем селёдку, которую считала жирной, ем калорийный паштет, даже сладкое – и не толстею! Вот она, панацея! Всё, живём!»

2015

Зимой 2015 мы снова собрались к родителям Андрея, перед этим отметив Новый Год с друзьями. 2-го января мы выехали в городок. Когда я ехала туда, я всегда ощущала спокойствие. Да, у меня были проблемы с едой, я волновалась и не знала, как их решить, но я была уверена, что, когда я туда приеду, мне будет хорошо. Меня никто не будет заставлять есть, все будут относиться ко мне, как к обычному человеку: у них я забывала, что со мной что-то не так.

31 декабря 2014. Я нахожусь среди друзей с адским желанием сбежать: я не хочу есть с ними весь этот жирный майонезный стол! Я принесла с собой «пэпэ-чизкейк» и съела его, не дождавшись общего застолья.

Психолог: кому принадлежит центральное место в жизни? Явно не друзьям.

23:45. «Давайте провожать Старый Год!» Все пьют шампанское, лимонады и соки, я – воду. Все едят оливье, я неуверенно беру тарталетку со сливочным маслом и красной икрой. «Масло?.. Тарталетка из теста? Ай ладно, съем!» Всё, срывает все заглушки «железной силы воли»: «Мне салат с майонезом! Мне 10 тарталеток! Мне литр сока!»

Друзья знали, что я веду аккаунт ЗОЖ и ем только «правильную» еду. Они смотрели на меня с недоумением, а я хотела провалиться и чтобы меня застрелили: «Насть, ты это ешь?!!»

Я ела больше их всех, я впихивала в себя пирожные «Chocopie» одно за одним, я мечтала съесть всё. Я хотела бежать в магазин и накупить сладостей, но ближайший супермаркет закрылся ещё в 23:00, а времени уже было за полночь. Я вышла из гостиной на кухню: «О, козинак!» Я схватила пачку и начала в него вгрызаться, как бешеная: «Какой же вкусный!! Из семечек!»

Позже я со спокойным лицом зашла ко всем в большую комнату, как будто ничего не произошло. Все спокойно сидели, смотрели «Голубой огонёк».

Психолог: вот оно – поведение здоровых людей. Они, конечно, удивились поведению Насти, но достаточно быстро забыли об этом и переключились на телевизор.

Я начала доедать всё, что было на столе. Я ненавидела себя за это, я чувствовала, что воздух как будто кончается и я уже не могу нормально дышать: во мне было слишком много. Хотелось исчезнуть. Я не знала, как мне радоваться празднику, как мне начать жить, как здоровые люди. Я пыталась считать калории, голоса в голове просили меня ничего не есть с завтрашнего дня. Я продолжала хлестать сок и впихивать себя хоть что-то.

Завтра мне будет уже нельзя. Завтра я буду тренироваться 2 часа. Завтра я буду есть мало. Завтра снова без сахара. Clean eating.

Я потеряла прошлые здоровые мышление и голову. Я хотела вылезти, но не могла. Не знала, как. Я жила вместе со всеми в одних обстоятельствах, но я как будто находилась в чёрном ящике со смрадом, который не позволял мне выйти из него 24/7.

В первую новогоднюю ночь я легла в слезах и с состоянием ненависти к себе, я злилась и ругала себя. ОРПП изъело меня в ту ночь. В «Instagram» я показала только «чизкейк» и овсянку: «У меня всё супер!»

*

Мы приехали к родителям мужа рано-рано утром. Мама сделала омлет, чтобы мы перекусили и легли спать после дороги. Я съела его. Потом мама подарила нам с мужем по пакету со сладким. Она всегда дарит нам конфеты на Новый Год. Я смотрю на конфетное разнообразие в своём кульке и думаю: «Я хочу конфету. Съем одну!» Съела. «Но я хочу ещё конфет!» – Остапа понесло.

Я съела конфет 20 и остановилась только потому, что мне было тяжело, а я ещё хотела быстрее заснуть, не мучаясь тяжестью. Пока мы были на зимних каникулах в городке, я съела подчистую почти 2 кулька сама (Андрей успел съесть оттуда только несколько конфет).

Я открывала «Instagram», чтобы попробовать успокоиться, листала ленту, думая: «Ну, скажите хоть кто-нибудь, что вы объелись так же, как я! Я же не одна такая слабачка безвольная?!» Но я видела только «Сегодня 2-е января, иду в зал!», «Овсянка с утра! Заканчиваю новогодний жор (ночью ела салат с майонезом)». Мне стало очень грустно и одиноко из-за этого.

Психолог: «Instagram» – нейтральная вещь. Всё зависит от того, как вы её используете. С какими мыслями вы изучаете профили восстанавливающихся? Вы ищете вдохновения или надеетесь найти человека, который «ест минимумы и не толстеет»? Ищите то, что будет помогать вам. Для кого-то это «Instagram» Насти, для кого-то он станет препятствием. Кому-то помогут блоги, а кому-то – просто задвинуть подальше всю эту интернет-тусовку и выйти в мир людей, которые вообще ничего не знают об ОРПП и не указывают вам, как надо и не надо есть.

Я, конечно, начала тренироваться каждый день по часу, чтобы себя оправдать после бинджей, чтобы «успеть за всеми ЗОЖниками, которые уже были в режиме, а я, как идиотка, всё вылезаю из-за гор еды». Какой праздник, о чём вы?

• Режим – моё всё;

• Без режима я буду свиньёй;

• Нужно всегда держать себя в руках, даже в праздники;

• Вот зачем тебе куча жирного оливье??

• Попробовала вилочку того и другого – хватит, наслаждайся общением в праздник;

• А лучше приготовить пэпэ-стол;

• Как можно быстрее начинай тренировки и правильное питание после 1-го января!

От таких мыслей я впадала в уныние. Я только больше думала о еде и режиме. Я ничего вокруг не ощущала, никакого праздника, кроме «лишь бы я всё сделала правильно, не съела плохого и меня не разнесло».

*

Мы приехали от родителей, и я даже не взвешивалась: я просто видела в зеркале толстую девочку. Я тренировалась теперь чаще, потому что когда я садилась, то я видела, что складки на животе стали больше, хотя «раньше они были тоньше!»

Попытка ИП потерпела провал. Я не выдержала неизвестности и чувства бесконтрольности моей жизни.

Я старалась питаться интуитивно «как положено» до января 2015. Затем вернулась к подсчёту калорий и начала себя «сушить» с помощью ПП ещё хлеще: я давала себе отчёт, что я ушла в состояние хуже, чем мой пэпэ-режим до этого, но я не имела моральных сил всё остановить. Я знала, что мне надо постоять на месте (пусть и опасном), «отдышаться». Зацикленность на калориях, весе и тренировках стала в несколько раз выше.

Как-то я ела пачку творога и вдруг мне резко пришла в голову мысль: «Надо съесть вторую пачку! А, нет, она не вписана в калораж… Но надо съесть, ты же не наелась!» Я махом съедаю второй брикет. Сижу, думаю: «Так. Я так не могу! У меня ещё ужин должен быть… Нет, я не выдержу мыслей, что я съела больше, чем надо, мне нужно урезать ужин!»

В итоге вечером я съела ровно на столько калорий меньше, сколько я съела в дополнительной пачке творога. Весь мой мозг насквозь был пропитан калориями. Я помню, что я не могла думать ни о чём больше, пока не изменила в приложении с калоражем свой ужин. Только потом я успокоилась, что «я нахожусь в коридоре калорий», и пошла по своим делам.

В «Instagram» я лгала, что у меня ИП и я не переживаю о еде, а на самом деле я всё считала в приложении и была «clean eating». К лету я стала максимально «прорисованной»: я начала тренироваться каждый день и мало есть. Мысли о еде начали учащаться, бинджи – тоже.

Я голодала, много тревожилась, мои нервы были постоянно натянуты. Любые праздники напрягали: «Дома я ещё знаю, что в каше „Х“ калорий и если я съем ложечку, то примерно выйдет вот столько. А если мне предложат салат, где всё подряд нарезано? А если будет торт? Сколько от него мне можно будет съесть? Вдруг я переберу калории?» Я часто «падала» в стрессовое состояние, переедая: я не могла себя сдерживать в еде.

*

Несмотря на «можно всё», я продолжала радоваться, если могла съесть низкокалорийные сладости. Где-то в голове всегда сидело «хочу съесть много и не по физическому голоду», но я не разрешала себе. Тех продуктов, где калорий немного, я была готова купить значительно больше для оправдания, что я много ем («это же низкокалорийно!»). Я пыталась найти уловки, чтобы не есть мизерные количества, как «было позволено».

Однажды у меня дома появился зефир полностью на сахзамах и из какой-то бескалорийной химии. На упаковке было написано, что на одну среднюю зефиринку приходится 5 ккл. О, как я была счастлива! Я пыталась экономить этот зефир, пыталась растягивать удовольствие и так жалела, когда он быстро закончился. Больше всего на свете я мечтала о том, чтобы сладости были с калорийностью огурца.

Я узнала, что адыгейский сыр имеет мало калорий по сравнению с обычным сыром: «Российским», «Пошехонским» и так далее. Я покупала гигантские круги адыгейского на рынке, и на второй перекус, насколько помню, я отрезала от него кусок, разрезала на мееелкие кубики, и, запивая литром полезного цикория со столовой ложкой (!) молока, медленно всё съедала. Мне это казалось большой порцией, потому что кубиков на вид было достаточно много.

Если мне хотелось после такого «перекуса» сладкого, то я тонко нарезала лимон, сыпала на него «ФитПарад» (сахзам) и ела. Потом аж зубы чистить не могла – неприятно было. Я могла съесть лимон за день и не понимала: «Почему же я так люблю лимоны?» А что мне можно было есть из сладкого, кроме них с сахзамом? Ничего. Просто так сахарозаменитель я есть не хотела.

*

В мае «вдруг» начали появляться очень редкие переедания. Они, естественно, приносили мне очень много стресса и переживаний.

Девятое мая мы привыкли отмечать в парке с шашлыками. Обычно в этот день погода хорошая, мы покупали угли, мангал, мясо и шли отдыхать. Я немного нервничала перед подобным, потому что «кто знает, сколько в этом шашлыке калорий, вдруг на пачке пишут неправильно, надо бы самой замариновать мясо и посчитать, сколько будет калорий в одном куске». Но так как я уже была наслышана про «интуитивное питание», где калории считать не надо, а просто надо «есть всё в меру», я отважилась на покупной шашлык. Куриный!

Отец, брат, Андрей, я и пара моих хороших знакомых девчонок пришли в парк, всё разложили, начали готовить. Я сижу, смотрю на всё, что лежит в пластиковых тарелках на покрывале: овощи, конфеты, мясо – вот скоро будет. «Блин. Как мне есть? Сколько мне можно? Я стесняюсь есть конфеты при всех… Они же знают, что я правильно питаюсь, и будут меня осуждать за это. Буду держаться и есть помидоры с огурцами».

Так и было весь отдых. Я с опаской брала еду, а когда Андрей предложил попробовать мне шашлык из свинины. Я чуть не подпрыгнула, как злая кошка, выгнувшая спину со взъерошенной шерстью: «Нет, я такое не ем, убери! Я же себе купила из курицы! Сам такое ешь! Я не буду!!»

Конфет я не брала, зато огурцов в тот день я наелась на год вперёд. Потом, когда всё закончилось, девчонки уехали домой, а мы подошли к нашему подъезду, сели на лавку просто поболтать: погода была отличная, домой идти не хотелось. Отец говорит: «Давайте купим мороженое!» Все согласились. Кроме меня.

В итоге все сидели и ели рожки с фисташковым пломбиром, а я просто стояла и смотрела на всё это. «У меня только правильная еда! И так сегодня съела шашлык, а там непонятно сколько калорий. Так что рот закрыла на замок, Насть. До завтра вряд ли можно есть».

*

Потом мы зашли домой. Папа прилёг и быстро заснул, мы сидели на кухне, вскоре Андрей отключился тоже. Мы сидим с братом одни, не спим.

Я понимаю, что у меня потребность сейчас объесться. Просто мне надо это сделать. Надо. Я не сбегу от этой мысли, я знаю. Я объемся. Именно сегодня, я уверена.

Я говорю брату: «Пойдём в магазин, купим сладостей» – в спешке одеваясь, чтобы быстрее всё принести домой и съесть. Никита, естественно, безумно обрадовался: он с детства радуется всему сладкому, а в больших количествах тем более. Мы пошли в супермаркет, я долго сомневалась, чем я хочу объесться. Брат постоянно ждал меня у каждой полки.

Мы купили пакет со сладким, снова вернулись на нашу кухню. Все уже видели десятые сны. Я ела жадно, быстро, жевала как попало, брат замечал и говорил, что я как-то странно ем, не могла бы я жевать медленнее, чтобы и ему досталось из купленного не на один укус.

Я не могла медленно есть и «растягивать удовольствие». Мозг давал мне сигнал спасать жизнь тела и просил есть всё килограммами без остановки.

Потом, когда мы с Никитой уже со всем «разобрались», проснулся Андрей и удивился, что весь стол в фантиках и обёртках. Я сделала вид, что я «всего лишь решила поесть сладкого, что тут такого», но морально чувствовала себя отвратительно.

*

В июне 2015 я начала посещать сеансы иглоукалывания, чтобы вернуть КД, хотя я уже не верила ни во что. Пять лет я жила без месячных и мне ничего не помогало, на иголки должной надежды уже не было, но… ладно уж, а вдруг? Это стоило практически одной зарплаты отца, мы платили частями за моё лечение.

Я не помню, как часто я ездила. Вроде 5 дней в неделю, сеанс по минут 20 – я уже всё забыла. Меня кололи даже туда, что я просто тихо ненавидела, кололи в район яичников, рядом с пупком, в запястья, ноги, голову. Я не любила эти сеансы и просто терпела всё это время: я боюсь боли и ненавижу уколы, забор крови, иголки и всё подобное.

Я помню, когда я шла домой после иглоукалывания, открывала крошечный контейнер с 10-ю или даже 7-ю граммами арахиса и, голодная, с остервенением ела несколько бобов. Я питалась на 1ХХХ ккл, и это был мой мизерный перекус до того момента, как я доеду домой к 8—9 часам вечера и съем 2 яйца и овощи на ужин. За это хочется просить у себя прощения.

Мне сказали, что я буду ездить на лечение, пока не придут критические дни. Ездить туда было далеко и всего лишь на короткое время, поэтому хорошо, что в те дни я уже почти не училась, и позже, когда приезжала на сеансы, я ещё не работала.

Веры в иглоукалывание по сути у меня не было, но я делала хотя бы что-то, чтобы я не могла сказать себе в укор: «Нет месячных, а ты даже не шевелишься». Я ездила на сеансы до января 2016. Андрей мне сразу сказал перед началом «иголок», что они мне не помогут.

*

Лето 2015 проходило для меня морально тяжело. Только я понимаю это сейчас – тогда же я отчаянно барахталась, но не могла «построить» свой режим и свою клетку заново, всё падало из рук: почему-то (действительно, почему?) у меня уже не получалось находиться в рамках так легко.

Как будто ты строишь карточный домик у открытого окна, и всё так просто разваливается в секунды, когда налетает малейший порыв ветра. А появляется он постоянно. Вроде я могла есть всё, а вроде и нет. Что-то говорило мне «ты не свободна», но с другой стороны… я же ем любую еду?

Я жила по принципу «я ем всё, но это надо вписать в калораж». Поэтому считала себя свободной от «пэпэголовногомозга».

Как-то Татьяна сказала, что я просто обязана попробовать морковный торт в «Старбаксе»: он такой вкусный! Где-то за неделю до того, как мы собирались встретиться, я перелопатила половину Интернета, чтобы найти более менее похожую калорийность торта из кофейни, «вбила» это в счётчик приложения на тот день, когда мы встретимся, и со спокойной душой ждала часа «Х». Не помню, какой это был день недели.

Я встаю утром, думаю: «Ну, раз сегодня надо есть торт, то нужно очень тяжело потренироваться». Я сделала тренировку ног, причём такую, что после неё чувствовала ужасную усталость и вялость. Я не ела после нагрузки совсем ничего, хотя мне было плохо от голода. Я собралась и уехала на встречу. Я хотела сразу съесть после тренировки торт, чтобы потом не мучиться мыслями «лишь бы ничего не отложилось, ты же уже до торта поела» и прочее.

Мы пришли в «Старбакс». Я взяла порцию морковного торта. Смотрю в тарелку – а она просто гигантская. Похоже, это был самый огромный из всех кусков, которые стояли на витрине.

Сели за стол. Я ела этот кусок, наверное, полчаса по понятным причинам: это было эксклюзивное блюдо в моём меню, поэтому нужно было «прочувствовать» каждую ложечку. Я чуть ли не рассасывала этот торт. Мы поели, потом решили пройтись.

Совершенно не помню, как я поняла вечером того дня, что в том громадном куске была 1ХХХ ккл – в душе у меня поднялась огромная волна тревоги. «Стойте, эта калорийная еда во мне! Что делать?!»

В тот день помимо интенсивной тренировки я прошла почти 28 километров. Торт я ела примерно в 14—15 часов дня, а после него я съела на ужин салат с курицей без заправки и всё. Я не нарушила свой калораж тогда.

Я была просто счастлива, что хоть я вот так и «облапошилась», закинувшись кучей калорий (хотя всю неделю планировала «отдать» 500—600 ккл на торт), но потом вытерпела и до следующего дня поела только овощи с куриной грудкой, ещё и «сожгла» этот кусок тренировкой и ходьбой. Как тело смогло существовать в таких условиях годами?

Это описание только одного случая с тортом. Сколько в нём возни, пустых мыслей, тревоги, переживаний, действий. На что я тратила своё время? На что?!

Мы часто бывали с Таней в «Старбаксе». Как-то мы болтали за кофе, и я ей говорю: «Татьяна, я так хочу объесться… Просто жуть. Но я не могу, понимаешь? Я не могу пойти сейчас, например, в Макдональдс, купить, что хочу, и наесться до отвала. Просто. Не. Могу. Я не разрешаю себе. Что это такое? Как мне от этого уйти?» Татьяна отвечала мне: «А что такого? Пошли поедим фастфуд. Хочешь, я куплю тебе мороженое?» Я была готова взвыть на всю кофейню.

*

Все события и встречи, где фигурировала еда, я стала «проваливать» из раза в раз. «Да ладно, Насть, ты не наешься, хотя там и будет много еды. У тебя ведь всегда была железная сила воли!» Но летом 2015, как мне казалось, моё «железо» начало «разъедать».

Мы пошли на рынок за черешней. Она была уже дешёвой, по 110—150 рублей за килограмм. Мы купили килограмма полтора. Я, как обычно, хотела стоически ничего не есть, ведь я уже съела свой перекус в виде яйца: «Всё, терпи до ужина». Но после первой черешни контроль и «нельзя» умерли в секунду: я гребла эту черешню без остановки, пока она не закончилась. В итоге брат съел грамм 200—300, а я – всё остальное (учитывая то, что я не люблю фрукты и ягоды).

«Теперь надо посчитать калории из черешни и вписать в приложение, чтобы высчитать КБЖУ и урезать ужин». Я просчитывала на раз 20 (клянусь, если не больше) приблизительное количество калорий черешни без косточек.

Потом я ковырялась в приложении достаточно долго («Что мне теперь есть на ужин? Только помидор теперь можно?»), пока брат просил убрать телефон и просто побыть без этого.

День был для меня провальным. Я постоянно думала: «Я же съела то, что не планировала, я не знаю, как посчитать калории. Вдруг я переела? Вдруг теперь я потолстею? Это же ещё и быстрые углеводы». Морально меня тошнило, я ощущала себя за стеклянной стеной, а в моей голове – чужие голоса, которые буквально оглушали, и я не могла жить. У Никиты был счастливый день: он прогулялся и поел черешни – всё просто.

Меня не трогало, что я могу гулять летом до позднего вечера, есть мороженое с Андреем и близкими, черешню, да что угодно – мне это было не нужно: «Лишь бы в питании и тренировках я всё сделала правильно, как надо».

*

Пока было тепло, единственное, что я искренне любила делать на улице – идти до метро «Пражская» от своего дома и обратно. Это занимало примерно 25 минут в одну сторону: «Это же лучше, чем я пройду всего лишь 10 минут до ближайшей станции!»

Мы часто гуляли с Андреем, используя шагомер. Мы шли от моего дома до метро «Чертановская». Это занимало ровно час скорым шагом. Час, Карл! Андрей соглашался на это только потому, что иначе я не хотела куда-либо выбираться: «А так хоть полезно!» Я говорила ему: «Подожди, не иди, я шагомер не включила». Он стоял, ждал, я включала приложение, засовывала телефон в карман джинсов: «Ну, вот теперь можно!» – и мы шли к дальнему метро (а потом ещё обратно, естественно).

Я думаю, одна из топовых фраз: «Мне можно всё! Я съел мороженое/шоколад/десерт и потом отходил 15—20 километров. Сжёг!» Такое поведение вашим «пэпэ головы» и является.

Серьёзно? Таким путём вам можно всё? Смешно и грустно сразу. Если вы отрабатываете еду (=калории), вы не свободны. Вы съедаете «вредное», а потом вместо «жить дальше» идёте «сжигать» съеденное. Вот это образ жизни. Вот это круто.

Это здорово? Это правильно? Поели – вкусно, пошли дальше. Захотели погулять – идите, пройдитесь, подышите свежим воздухом. Но если вы включаете свои шагомерные приложения – откройте глаза! Вы на диете, в которой, если «нагрешили», «вымаливаете» свои «пищевые грехи» спортзалом и многокилометровыми прогулками.

Еда – не преступление. Вы – ценность сами по себе, сколько бы вы еды не съели. Вы не становитесь хуже после съеденной еды, вам не нужно её отрабатывать, чтобы вы стали «хорошим человеком».

Позже Андрей мне говорил, что идти было сложно, особенно на обратном пути. Ноги гудели, становились ватными (и у меня тоже, но «ради фигуры надо терпеть!»). Когда мы, спустя 2 часа, приходили домой снова, я с сияющим лицом включала шагомер и говорила: «Обалдеть! 25000 шагов! Круто!» Андрею, конечно, было всё равно, а я была счастлива: «Сожгла „Х“ ккл!»

Шагомер. «А что такого, полезная же вещь, я люблю ходить». Снимите/удалите и забудьте это в рекавери! Браслет это и/или приложение – неважно. Любите вы это или используете как «сжигатель калорий» – всё равно. Это забирает энергию у тела, которую ему нужно тратить на восстановление систем.

Вам нужно оставаться в #realrecovery, где вы за ~1.5—2 года пройдёте восстановление. Квази-рекавери (ложное рекавери) может быть бесконечным.

*

Летом 2015 я заканчивала ВУЗ и это отзывалось некоторым стрессом, но который был запрятан очень глубоко. Хотя я была «ботаником» и всегда ко всему готовилась на «отлично», всё равно окончание университета был волнительным этапом в жизни для меня, но мандража никакого не было. Сейчас я понимаю, что, если бы я заканчивала ВУЗ в 2016—2017 годах, я бы «откликнулась» на это иначе. Я бы реагировала на это положительнее, «живее», но тогда, кажется, у меня не было на это сил.

День защиты диплома. Я проснулась в 5 утра: должна была вставать в седьмом часу, но, видимо, всё-таки стресс где-то был – я не могла больше спать. Я открыла глаза, на шкафу на «плечиках» висело моё синее платье. Я лежу, смотрю на него и ничего не чувствую. Мозг подсказывает, что, вероятно, «хороший» день, чтобы начинать волноваться и нервничать, всё-таки, заканчиваешь ВУЗ и сегодня защита диплома, над которым ты долго работала. Но нет. «Ничего. Просто день. Просто надо прийти, в аудитории рассказать презентацию и уйти. Потом тебе дадут диплом».

В 6-м часу утра я включила какой-то даб-степ трек себе в уши. Буквально два дня назад я включила его снова. Это было что-то очень тяжёлое, орущее. В день защиты я держала этот трек на повторе почти час – сейчас мне хватило одного раза. Тогда я слушала эту мозгодробительную музыку и спокойно лежала, смотря то в потолок, то на выглаженное платье. На душе не было ничего, как будто всё выжгло. Я удивлялась с одной стороны, как так, почему мне плевать.

На всякий случай перед защитой я выпила 2 таблетки успокоительного. Моё наплевательское состояние умножилось на 2. Я пришла к нужной аудитории, и, пока однокурсники ждали своей очереди, волнуясь и переживая, я сидела как истукан и ничего не ощущала. «Сейчас я всё расскажу и уйду. Я же выучила, я же всё знаю». На защите я с покер-фейсом оттарабанила свою работу без запинки, от зубов отскочили ответы на вопросы, я села на своё место с каменным лицом.

Бесчувственность пронизывала всю мою жизнь.

Мой перфекционизм выл в день защиты. Никогда громче я его не слышала. В ответе на один вопрос после моей итоговой презентации я немного замялась, и это дало мне причину начать безумно волноваться. Я все 4 года получала только 5. Только. Пять. Баллов. И если бы комиссия меня «запорола» и выдала синий диплом, я не знаю, что бы сделала. Я просто не представляла, как я буду жить с синим дипломом, когда 4 года так великолепно училась «на красный».

Я ждала, пока ответят другие, но никого не слышала. Мне никто был не нужен. Я уже успела всем настрочить в «VK»: «Неужели у меня не будет красного диплома?? Что мне теперь делать, я не выдержу!» Муж успокаивал меня, но мне-то что, меня никто не поймёт! Я начала реветь прямо в аудитории от дикого страха и ужаса. После всех выступлений нам сказали выйти и подождать оглашения результатов. Я пыталась отвлечься, прогуляться. Вроде у меня получалось. Спустя время, нас позвали в аудиторию снова, чтобы объявить оценки.

Я подумала, что именно сейчас одним словом разрешится вся моя жизнь.

«Мощенская11 – пять». Ух ты! Моя жизнь не закончилась, и я снова могу нормально дышать. Весь день я всем рассказывала про пятёрку, красный диплом, и радовалась, что я смогу нормально жить. В моём дипломе нет ни одной отметки «хорошо».

В день защиты я помню только чувство животного страха за цвет обложки диплома a.k.a. за свою жизнь. Мне казалось, я не смогу себя простить до конца своих дней, если я не получу диплом с отличием. Просто не смогу. И буду себя ненавидеть за единственную ошибку на защите всю оставшуюся жизнь.

*

Ещё помню чувство превосходства, ведь я тренировалась летом каждый день и пришла на защиту очень худая. По-моему, только одна я надела короткое платье и каблуки. Остальные девчонки пришли в блузках, юбках, брюках. Мне нужно было подчеркнуть своё превосходство перед другими, сказать всем вокруг:

«Смотрите, как сделала я и не сделали вы! Смотрите, какое у меня тело, а какое у вас! Я лучше вас всех!»

*

После защиты диплома в моих мыслях и настроении всё оставалось по-старому. Я помню, как летом я делала кардио каждый день по часу. Снесло крышу. Надо и всё! «Что тебе, сложно встать в 7 утра и покрутить педали на тренажёре? Всего лишь часик-то! Зато какая ты будешь красивая и подтянутая!» Летом светлело уже в 4—5 часов утра, что, безусловно, помогало просыпаться. Вместо того, чтобы после всех пройденных экзаменов, зачётов и вообще года обучения отдыхать и спать, сколько влезет, я выбирала упахиваться в 7 утра на тренировке.

Где-то я вычитала, что, когда ты делаешь именно кардио, то пить в течение такой нагрузки нельзя. Это мне так врезалось в память, что я боялась глотать воду: я час убивалась на «велике», с носа текла струйка пота, на пол падали его капли с ресниц, я жутко хотела пить, но не разрешала себе. Иногда мне было очень тяжело крутить педали, так как я начинала тренироваться на голодный желудок, в котором плескался только кофе.

Очередное кардио. Я чувствую измотанность, усталость, дыхание сбитое и «рваное», но я продолжаю заниматься, пока час не закончится. Потом с чувством, что я победила весь мир в конкурсе сумасшедших трудоголиков, иду в душ. И затем… «Нужно терпеть час до завтрака, жир горит!» Я стоически терплю ровно (!) 60 минут.

Когда час проходит, я вдруг резко понимаю, что я не хочу есть свой привычный завтрак. «Не надо мне эту кашу, она меня уже бесит, ничего мне не надо! Хочу бесконечно есть!» Причём желание было таким сильным и ярким, что я даже не сожалела об этом («С чего ты вообще хочешь объедаться? Ты же столько пашешь, хочешь всё потерять??») Я просто. Хотела. Сладкого. Меня не волновали любые последствия.

Брат был дома – школьные каникулы. Я ему говорю: «Никит, пойдём накупим сладкого». Он: «Ты же не ешь такое…» Я: «А сегодня буду есть! Пойдём!» Брат, конечно, был очень рад: он всегда ел и ест всё, и ему только за счастье, если пойдут покупать мешки со сладостями. Мне было очень голодно после моего часового кардио, но я себе сказала: «Желудок пустой, ты не ела со вчера – в тебя больше влезет, значит. Сейчас быстро сходите, ты накупишь всего и сможешь столько съесть!»

Мы бегали по супермаркетам и скупали всё. Я гребла разные пачки, брат стоял с огромными глазами и говорил: «Мы чё, всё это съедим?» Я отвечала: «Да, конечно, мы съедим, что ты стоишь, бери уже давай!»

Как только мы пришли домой, я сразу же открыла все упаковки, накидала всего на тарелку, распаковала килограмм пломбира, отрезала от него четверть, насыпала туда жареного арахиса и налила сиропа, со всем этим пришла к телевизору и начала есть. Какой же это был кайф! Несмотря на то, что я была в режиме, в тот момент я чувствовала, что это так вкусно, и мне так здорово.

В период бинджей я ела очень быстро, как будто у меня отбирали еду. Конечно, в моей семье этого не понимали: «Насть, да ешь ты, не торопясь, никто у тебя изо рта её не выхватит». Разве меня это успокаивало? Разве мне это могло помочь?

В то «застолье» после кардио я мела пирожные, шоколад, печенье, пломбир, едва ли всё это прожёвывая. Брат взял всего понемногу себе в тарелку, сел спокойно у компьютера и начал всё медленно есть. Потом увидел, что я поглощаю сладости, как пылесос, и сказал: «Насть… ну… ты мне оставишь, да?..»

Я пыталась закормить брата, говоря ему: «Ты только сегодня съешь вот это и вот это, а то что мы, зря купили?» На самом деле, я таким образом пыталась успокоиться, что не одна я много съела в этот день. Никита мне отвечал: «Ну… я не хочу сегодня вот столько есть… я завтра поем» – это меня расстраивало.

«Да как завтра-то?? Как можно сладкое оставлять на завтра? Люди вообще в своём уме? Как они растягивают коробку пирожных на несколько дней, что со мной не так?!»

Почти весь 2015 год я жила с завистью, что я должна «поддерживать» свой вид ничего-не-едением, кроме «правильной еды», а все всё жуют и рады. У меня был такой страдающий вид, как будто меня обидел весь мир. До 2015 года я, наоборот, в большинстве своём гордилась, что «я могу себя преодолеть, а вы нет, вот и ешьте всё!», а потом мне становилось обиднее и обиднее. Я была всё злее и злее.

«Почему я должна есть 20 грамм печенья, чтобы быть в форме, а ты ешь аж три печенья? Ну и что ты дальше не ешь-то, если тебе всё можно? Почему я должна тренироваться через день, а ты приходишь с работы и ничего не делаешь? Почему я пашу, как лошадь, чтобы достичь лучшего вида, и всё ещё не рада (когда я буду рада?), а ты ничего не делаешь, и живёшь себе так весело??» Вечные «психи», которые усугублялись с каждым месяцем.

*

До лета 2015 отец худел под моим руководством примерно год. Был ноябрь 2014, у нас были проблемы с деньгами, а я сказала, что на «простом пэпэ» мы сэкономим «безо всяких ваших шоколадок и пива». К тому же папа хотел похудеть на 10—15 килограмм, и, узнав, что я могу помочь ему это сделать ещё и с экономией средств, согласился.

Я помню одну ночь. Был примерно час после полуночи, отец уже лёг спать и с дивана мне что-то бормотал, засыпая, а я сидела за компьютером и вычисляла, сколько ему понадобится есть калорий для похудения.

Папа был согласен на такое: я всё готовила сама, так что ему оставалось только есть то, что лежало, отмеренное по граммам, в холодильнике. Отец каждое воскресение вставал на весы, радовался, записывал в записную книжку свои «отвесы». Ел строго то, что я ему давала. Я считала, что не такая уж и строгая в питании отца, потому что иногда ему «разрешала» есть пару крошечных конфет после «утренней овсянки».

Все были довольны. Это, правда, экономило бюджет. Мы ели крупы, куриное филе по 200 грамм/день (!) каждый, овсянку с арахисом и яйца с овощами из «Ашана». Было неплохо, я считала, что у меня теперь есть союзник, который разделяет моё мнение и будет питаться как я всю оставшуюся жизнь. И это. Мой. Отец! Я была в восторге.

Когда мы с ним приезжали из «Ашана» с «пэпэ-закупки», то сразу же вгрызались в «пэпэ-обед», потом ныли, что «что-то мало», терпели до «пэпэ-перекуса», затем до ужина – и так изо дня в день. Отец потерял больше 10 килограмм за несколько месяцев, он был очень доволен. А я-то как была довольна! Это же я так умею худеть людей! Это же благодаря мне он вот так!

Если мы шли в гости, то отец ел как обычно, всё подряд: «Ну, а что такого? Сегодня будем без диеты!» Я стоически терпела, пила чай либо ела обезжиренный творог без ничего: «Фигура мне скажет „спасибо“, я не нарушаю своего стиля питания! И пэпэ – это не диета, хватит его так называть!!»

*

Однажды мы пошли навестить Нину (сестру отца). Я взяла 2 пачки обезжиренного творога, так как подумала, что у неё мы задержимся до ночи (что и случилось), а ужинать надо правильно («но я же не понесу с собой салат из овощей, яйца, курицу – поэтому просто возьму полезный творог»).

Вечером у Нины на столе оказалась… курица-гриль. Та самая, из палатки с шаурмой. Она так ароматно пахла, и все так вкусно её ели, что я забила на свой «вкусный» творог и начала есть эту курицу тоже. Я ела, ела и ела. Я не могла себя остановить – я была голодная. Когда я всё-таки себя насильно притормозила, у меня началась паника.

«Сколько калорий?! Сколько? Как её считать? Эта курица же такая жирная! Считать в приложении как „куриное бедро“? Как „окорок“? Как „свинина“? Может, сразу, как „сало“ её вбить, чтобы наверняка? Вдруг я перебрала по калориям? Что тогда? Почему я не съела творог? Зачем мне сдалась эта жирная курица? Я уже потолстела? Бёдра вроде толще?! Уже?!»

Отец после этого вечера преспокойно пришёл домой, включил телевизор, и, похоже, вообще забыл, что он что-то «не то» ел. Я так не могла. Я до следующего дня мучилась подсчётами и самобичеванием. Брикеты творога из моей сумки «переехали» обратно в наш холодильник нетронутыми.

*

Летом мы собрались ехать к бабушке. Брат, уже не помню почему, не поехал с нами. Мы решили заехать в «Ашан», закупить продуктов на неделю. Когда мы съели свою «правильную» кашу, мы решили, что сегодня мы будем «есть до победного». В «Ашане» мы купили тележку (!) еды, которую «нужно успеть съесть сегодня» (+ продукты на неделю).

Мы ходили и скупали всё: рулеты, круассаны, шоколад, горстями гребли с отцом конфеты на развес. Это страшно. Не желаю этого никому. Я уже просила папу пойти на кассу, но он всё ещё в каком-то чаду хватал еду с полок.

Мы сели в машину, поехали. Я села на заднее сиденье, прямо за отцом. Мы сняли спинки с заднего и переднего правых сидений, так как нужно было освободить место для всех пакетов с едой и других вещей, которые мы везли к бабушке. То есть выходило так, что я сидела в море еды. Если отец ещё просил ему подавать что-то, чтобы съесть, я гребла в свой рот всё, будто лопатой: слойки, печенье, шоколад.

Меня начинало тошнить, я писала Андрею: «Смотри, я ем!» – фотографируя ему очередной пирожок с джемом. Он говорил: «Я очень рад, что ты ешь! Надеюсь, это очень вкусно!» – но я страдала и тряслась.

Я на автомате впихивала в себя еду, хотя мне было уже тяжело. Я купила ферменты для пищеварения и глотала таблетки по 3—4 штуки за 1 приём 100 раз на дню. Это помогало мне чуть быстрее усвоить съеденное и продолжать жевать сладости non-stop.

Что я показала в «Instagram» в тот день? Фотографию, где я со слойкой, написав, что это мой читмил. Это была ложь: я ела тысячи калорий в тот день. Очень много. Как только я чувствовала, что в желудке освобождалось место, я неслась за очередной порцией «запретной» еды.

Когда мы добрались до места, на дачном участке мы находились с отцом на жаре: я помогала ему с виноградом, мы его подвязывали. Я помню, что во мне было очень много сладкого. Голова у меня нагрелась на солнце, мне стало очень плохо. Я села на стул и готова была умереть: тошнота, слабость, какое-то помутнение.

Я жалела, что проживаю этот день. Я ругала себя и ненавидела за слабость и безволие. Отец тоже в этот день ел много, но ему было всё равно. Я же металась и убивалась, глотая ферменты, и затем ела, ела, ела. Я ела каждый час примерно по тысяче калорий.

Мы собрались домой. Еды, конечно, ещё было навалом. Я села в машину на переднее сидение рядом с папой и снова начала есть. Я хватала всё подряд. Я продолжала впихивать в себя еду рукой. Отец косился на меня, когда я, как в бешенстве, вгрызлась в кунжутный козинак. «Но ведь день уже заканчивается, а еда остаётся. Мне нужно её доесть!» Мой живот был, как огромный шар.

Я всё ещё жаловалась Андрею в смс, что я ем и ем. Он, естественно, радовался, а я готова была умереть.

Мы приехали домой, и отец купил мороженое. Знаете, ванночку такую. Я налила в неё сиропа. Я съела ложек 5—7, и поняла, что, если я съем ещё одну, меня стошнит прямо на пол. Я резко остановилась и не ела до следующего дня.

Утром после такого я не хотела есть, в меня влезло только яблоко. В желудке всё «колом встало»: он не умел переваривать подобные количества пищи, и сам организм был в шоке от произошедшего. Я поднялась с ощущением того, будто я проснулась после страшной алкогольной попойки. Честно. Морально мне было невыносимо плохо. Как говорит отец: «На душе как будто кошки нагадили».

Съела я яблоко и что дальше сделала? Конечно, тренировалась 2 часа! И на следующий день. И ещё на следующий. И ещё. «Незачем было объедаться!»

У меня в «Instagram» так и «лежит» та фотография со слойкой в зубах, где я как будто такая счастливая. Но тот день таким не был.

Перед «мы приехали домой, и отец купил мороженое» было ещё кое-что. После того, как мы вернулись в Москву после поездки к бабушке, мы решили заехать в «Макдональдс». Мы практически никогда там не едим. Раз-два в год, и то, из-за острой необходимости что-либо перехватить, чтобы успокоить сильный голод.

Так как мы с отцом оба были в ограничениях, мы решили, что раз мы объедались с утра, то можно и до ночи так есть, а «завтра снова чистое питание и режим». Фаст-фуд идеально подходил нам. Мы жадно рассматривали меню. Я, естественно, хотела слупить абсолютно всё, раз «сегодня мне можно!»

Помню, что мы купили молочный клубничный коктейль, газировку, 2 чизбургера и наггетсы с соусами. Может, было и что-то ещё, уже и не могу сказать. Мы сели за стол и сразу же вцепились зубами в бургеры.

Мы так жадно ели, что, наверное, со стороны это выглядело, будто нас не кормили неделю.

Мы уничтожили всю еду буквально за несколько минут. Пока мы ели, мы не общались – мы просто пытались съесть «запрещёнку» как можно быстрее, словно её отберут. Из-за того, что в мой желудок уже ничего не влезало, я не хотела допивать коктейль, но допила. Угадайте, почему.

Отец с ужасом посмотрел на красный поднос со смятыми бумажками и сказал: «Насть… Что-то мы так быстро всё съели, как будто мы прячемся. Это ненормально». Я ответила: «Да всё хорошо, па, не переживай, поехали домой». И вот уже дома мы купили мороженое, которое меня «добило», что еда готова была лезть из горла обратно.

*

С отцом у нас случались бинджи с начала лета 2015. Хотя папа начал терять вес «на пэпэ» с осени 2014 года, переедания к нему пришли примерно через 8 месяцев ограничений. Ко мне они приходили всё чаще, спустя почти 5 лет.

Когда отец приходил с работы и понимал, что хочет есть много и не хочет есть на ужин то, что я ему приготовила (салат из помидора и огурца + кусок курицы +2 яйца – и это для здорового взрослого мужика!), мы шли в магазин, чтобы накупить запрещённой еды и объесться.

Я помню, однажды летом мы примерно уже в 12—13 часов дня сбегали в магазин в субботу, купили кучи пакетов со сладким, копчёной колбасой и так далее, принесли это домой, разложили на столе, включили какое-то шоу по телевизору и начали есть. Отец жевал, не торопясь, радуясь, что он вообще ест, а не клюёт то, что я ему давала (хотя он хотел похудеть, поэтому соглашался на крошечные порции).

Я ела совсем не так. Я помню: впихиваю себе в рот всё, что вижу, начинаю сожалеть, что «мой желудок слишком маленький, а я бы ещё съела 100500 порций, эх», смотрю в телевизор. Я не вижу и не слышу ничего. Я сижу и вокруг меня находятся тревога и ужас – они будто обнимают меня. Я пытаюсь вглядеться в глаза отца, брата. Ничего! Спокойно сидят, едят, смотрят программу, смеются, а я не понимаю, что со мной.

«Что не так? Зачем я объелась? Для чего это всё было? Что завтра? Тренировка и 1ХХХ ккл? Почему мне так страшно? Я трясусь? Куда можно убежать и где спрятаться? Почему они такие спокойные, а я нет? Почему я не могу отвлечься на телевизор и нахожусь в тревожном тумане?»

После неудавшихся «читмилов» я не могла спокойно жить. Казалось, что вся моя жизнь и всё, что у меня было, рушилось, рассыпалось.

*

Летом брат уехал в спортивный лагерь на 2 месяца. Там он каждый день бегал, занимался упражнениями. Мы с отцом жили вдвоём. Раз в 1—2 недели мы приезжали к Никите. Однажды мы решили купить брату сладостей: «Всё равно в лагере ему дают по большей части „правильную“ еду, и ему, наверное, хочется чего-то другого».

Мы купили в супермаркете небольшой пакет продуктов, набрав в него чипсов, печенья, конфет, халвы и прочего. С собой мы взяли свои «пэпэ-контейнеры»: выпадало так, что мы будем в дороге в то время, когда случится та самая минута начала обеда.

Мы уже подъезжали к лагерю. Время было примерно 12.45, а обед в 13.00. Я не выдержала, начала есть перловку с курицей прямо у ворот учреждения, в машине. Отец говорит: «Блин, я голодный, я тоже хочу есть!» Мы сидели и ели в машине положенный обед. Я чувствовала, что я как будто ничего не съела: каша «провалилась» сквозь желудок.

Это так удивило меня: «Я же поела?! Куда это всё ушло?? Мне что теперь, этот голод терпеть ещё 3 часа до перекуса? Так он же и так крошечный, мне его точно не хватит… Что мне делать тогда?!» Внутри была лёгкая паника, я не знала, как решить эту проблему (хотя ответ был очевиден).

Мы зашли к брату в комнату, потом прогулялись с ним, поговорили. Пока мы это делали, мой мозг уже раз 50 подсказал: «Биндж! Биндж! Биндж!» Чем ближе я была к октябрю 2015 года, тем больше он подавал мне эти сигналы.

Тело медленно умирало от недоедания, и мозг пытался его спасти, «заполоняя» мысли едой.

Когда минут 20—30 я промучилась с навязчивыми мыслями «Объедаться? Ну, нет. Твой биндж был буквально неделю назад. Слишком жирно устраивать себе „читмилы“ так часто! Может, всё-таки объедимся?? Блин… Ну, не знаю… Хотя очень хочется. Ну, нет, нельзя. Нельзя!» – в конце концов я всё-таки решила есть.

Мы сели в машину, так как начался мелкий противный дождь. Отец говорит: «Вот, Никит, мы привезли тебе пакет со сладким!» – и вручает его брату. Никита, конечно, радуется, начинает оттуда всё доставать, есть. Я начинаю ёрзать.

– Па… Давай тоже поедим?..

– Так мы вроде уже так «ели» неделю назад?

– Ну и что… Я ещё хочу…

– Ахаха, да давай. Что бы твои подписчики на это сказали!

– Ой, пап.

Мы начали есть пакет со сладким все втроём. Потом, когда в пакете всё закончилось, брат жаловался, что продукты привезли ему, а, по сути, их съел не он. Да, это была правда: мы с отцом ели очень жадно, быстро, впихивая в рот сладкое горстями. Никита сидел, вылупивши на нас глаза, и ничего не понимал: «Ничего себе вы едите! Э, а мне оставить?!»

Обычно после таких бинджей отец глубоко вздыхал и говорил: «Нет, Насть… Нельзя так есть… Это же свинство какое-то… Так не должно быть…» Но мне было так плохо с чувством вины и тревогой, что я пыталась сделать вид, что папа ничего не сказал, и вообще забыть, что это действительно нездоровое поведение.

Я очень гордилась тем, что, когда отец что-то пробовал, я стоически терпела и говорила, что я не голодна и не буду прикасаться даже к грамму еды: «Я же уже поужинала, куда мне на ночь?» Он спокойно ел и говорил, что «ему больше достанется», а я про себя отвечала: «Конечно-конечно, зачем мне лишние калории». Я ужасно злилась и хотела спрятаться от всего этого.

P.S. После того, как отец бросит 9-месячный режим летом 2015, а я закончу 5-летний осенью 2015, его Страшный Голод продлится 1 год, мой – полгода.

*

Меня практически постоянно кидало из стороны в сторону. Я понимала, что у меня испорченное пищевое поведение, но куда мне податься? Я не знала. Я как будто искала себе коуча, которому я могу поверить, и он научит меня есть.

Я обращалась к некоторым «ИП-гуру», но понимала, что это «не моё». Как-то в одном ИП-аккаунте я вычитала про периодическое голодание: «Оно научит вас чувствовать голод».

Суть была в следующем: после последнего приёма пищи вы не едите 12—14 часов, а потом уже – можно. Зато вы почувствуете настоящий голод и сможете съесть больше за 1 приём. «Съесть больше, вот оно!» – подумала я, – надо попробовать».

Я не ела с утра, как проснулась, примерно 2 часа. Мне уже стало плохо (у меня и последний ужин-то был – овощи и кусок курицы). Мы собрались ехать к бабушке в Тулу. В дороге отец с братом едят и ни о чём не думают. Я терплю. Я помню, что до времени «Х» было ещё часа 4. Мы едем, мне становится хуже буквально с каждой минутой. «Да, я чувствую голод!» – думала я. Но это уже не было чувством голода: организм решил, что я умираю.

Мне начало что-то сдавливать в горле, появилась тошнота. «Подождать ещё или всё-таки поесть?» – судорожно думала я. До «нужного» часа я не дотерпела минут 40. Мне казалось, что я «откинусь». Либо я ем, либо я загнусь прямо перед своим отцом. Я поела: это были несколько кусочков лаваша и яблочное пюре (после 14 часов голода!). Бабушка смотрела на меня, охала, что я худая и предлагала шоколад.

Летом 2015 года я вдруг вспоминаю, что теперь есть книга об интуитивном питании (ИП). Я решила попробовать систему ИП ещё раз. Вдруг на этот раз у меня получится, и я научусь есть? Происходящее подсказывало мне (наконец-то!), что у меня много проблем с едой, они потрясающе живучи и уходить совсем не хотят.

Я снова с огромным воодушевлением побежала к системе «питаться интуитивно». Купила бумажную книжку, довольная приехала домой, прочла залпом за 2 дня. «Ну, всё! Можно начинать, теперь я прямо всё-всё поняла!» Я рассказала о том, что теперь ем любую еду, Андрею. Он, конечно, был несказанно рад, но он не знал, что я, по сути, ничего не изменила: я всё так же ела мало, но «типа всё».

На радостях, чтобы я могла показать и доказать мужу, что я могу есть «не пэпэ», я ему сказала: «Всё! Идём в „Subway“! Мне же всё можно!» Он, конечно, обрадовался, согласился. Пришли.

Когда мне между двумя кусками хлеба вкладывали разные начинки, я пыталась на глаз примерно прикинуть, сколько это калорий. От соусов я отказалась, а одну сторону бутерброда я есть не стала: «Зачем мне столько хлеба-то? И без того наемся».

Я не могла посчитать точное количество калорий в сандвиче, я ела его с осторожностью и потом ещё полдня злилась, что эта еда оказалась мне неподконтрольна.

Я пыталась успокоиться, но тревога от еды не выключалась: режим это был или «якобы не режим». Я срывалась на Андрея, мне не нравилось даже, как он разговаривает. Я злилась, раздражалась, внутри всё кипело.

*

Летом 2015 года мы с Андреем расстались. Не буду объяснять причин. Чувствовала ли я что-то? Нет. Я была камнем, мне было всё равно. Андрей безумно переживал, в нём как будто что-то умерло. Его внешний вид стал безжизненным; он не мог есть, спать, ничего не мог делать. А я? А что я? «Ну, расстались, с кем не бывает».

Одна сторона мне говорила, что здесь что-то не так, так быть не должно, мы встречались примерно 3 года, почему я ничего не чувствую, ведь в моей жизни больше нет человека? Почему во мне нет чувств? С другой стороны, это наплевательство меня «усыпляло» и «обезболивало».

Мой гормональный фон был убит, я не могла ощутить ни радости, ни разочарования.

Я втихую продолжала следить за аккаунтом Андрея в «Instagram», и, на удивление, начала видеть, что он публиковал фотки из фитнес-зала, хотя сроду туда не ходил; писал, что встаёт в 5 утра, ест овсянку на завтрак (#что_происходит_скажите_пожалуйста), купил кухонные весы, протеин, новые кроссовки и так далее. Я тогда подумала: «Ну ничего себе он! Неужели стал, как я?! Он же всегда ел всё!»

Я следила за его страницей и поражалась каждый день. «Ну, теперь он прочувствует, что такое вставать в самую рань ради тренировки, не разрешать себе есть торты, пока кругом их едят!» Я думала, что «теперь до него дойдёт», что такое страдать из-за своей фигуры, и он поймёт, как мне сложно жить и как каждый день я превозмогаю себя.

Через месяц мы начали встречаться снова. Во мне зашевелилось чувство, как будто нежный росток начал вырастать из земли. «Ух ты! – тогда подумала я, – я умею чувствовать?!» У нас начался конфетно-букетный период, мы будто заново узнавали друг друга, начали часто куда-то выбираться и разговаривать, будто в первый раз.

Глобальная проблема с едой была единственной стабильной вещью в моей жизни.

*

Мы с мужем ночевали в квартире на Арбате, из окна у нас был шикарный вид на пешеходную улицу и вообще на город. Мы ещё не жили вместе, мы просто были вдвоём весь день. Вроде как, думается, здорово всё. Ну, не бывало у меня всё здорово, я же всегда думала о еде: «Вдруг мне придётся выбирать из чего-нибудь вредного? Вдруг мы куда-то пойдём ужинать, а я уже поела?»

Мы решили самостоятельно сделать роллы: всё купили, отварили, скрутили. Муж сидит, закидывает в рот эти роллы, говорит что-то, а я аккуратно ем по одной штуке, прикидывая, сколько грамм варёного риса в каждом ролле, сколько этой зелёной обёртки, сколько рыбы. Потом, пока жую, надо всё это вместе сложить, посчитать. Затем новый ролл. Снова подсчёт. И снова. И снова – пока не наберу калорийность своего привычного приёма пищи в 14:00.

Под конец обеда в голове уже начало «подвисать». Я начинала сбиваться, пересчитывать всё на раз 200: «Вдруг я неправильно посчитала граммы риса во втором ролле, он же был таким большим?» Потом ещё стресс – Андрей недоел пару роллов и предложил их мне.

Он опять о чём-то весело говорил, о чём – не помню; помню гул его голоса в своих ушах. Потому что в тот момент я считала, сколько калорий в оставленных роллах и как мне питаться весь остальной день, если я съем эти калории. Потом пошли голоса «ешь-не ешь», «но я хочу-но белый рис», «я хочу доесть-не надо доедать, потолстеешь от лишних калорий».

Я была отключена от Андрея. Я видела еду, считала калории, разрешала и запрещала себе есть одновременно. В итоге я набросилась на роллы. После этого я весь день пыталась посчитать наиболее правильно, сколько я съела лишнего.

Знать, сколько калорий я съела и что я приготовлю себе на значительно облегчённый ужин было в 5 раз важнее всего в моей жизни.

*

Муж поддерживал меня всегда. Когда мы снова стали вместе, он готов был поддерживать меня с моим расстройством всё так же. Только я этого, конечно, не понимала. Чаще всего мне казалось, что он только лезет в мою жизнь своими советами (?!) и мешает мне правильно питаться (??!).

Я помню одну ночь. Мы уже с ним пожелали друг другу хороших снов, я легла спать и начала мечтать о еде. Только еда, ничего больше. Какая еда бывает вкусная, какая она красивая, а что мне можно есть в «читмил», а что я ела в последний «читмил» и так далее.

После часа таких мечтаний в моей голове всплыло то, что я хочу объесться. Сначала я уговаривала себя потерпеть до утра: «Утром встанешь и пойдёшь есть, у тебя целая коробка со сладостями – лучше начать её есть утром, так в жир меньше уйдёт!» Но нет, я думала и думала, какие у меня сладости в буфете, что мне можно будет съесть оттуда первым, что вторым, а что третьим. Я сходила с ума.

В 3 часа ночи я поняла, что думаю о той «сладкой» коробке 2 часа без перерыва. ДВА! Я не смогла больше ждать до утра. Я встала и пошла на кухню. С уверенностью включила свет (хотя на большой кухне у нас стоит кровать и на ней спит брат), прошла до нужного буфета, открыла дверцу, взяла коробку, уселась за стол, включила чайник (мне же чай для конфет нужен!), я даже сериал включила на планшете через наушники, чтобы мне было веселее есть.

Пока в чайнике грелась вода, я уже успела съесть половину содержимого коробки. Я ела и понимала, что мне вкусно, да! То, чего я желала три часы каждую секунду моей жизни – я сейчас ем. Я не жалела об этом, не ругала себя, не гнобила – просто ела. Я была рада в те минуты. В те редкие минуты.

Я ем, мне здорово, смотрю сериал, жую шоколадные батончики, тут брат медленно разворачивается от стены, разлепляет глаза, поднимается на локте, медленно обалдевает и говорит: «Ты чё, ешь?!! Ты? Ешь? Конфеты?! Сколько там врем… в 3 ночи?? Иди отсюда!»

Сейчас мне смешно от этих слов и от себя самой: как я мечтала о еде, а потом к ней рвалась, но нейтрально отреагировала на подобное замечание. Я не обиделась, что меня прогоняют, хотя «я поесть всего лишь на кухню пришла», не стала оправдываться, что делаю. Я просто сказала: «Вот доем и уйду!» и продолжила жевать сладкое.

Когда я съела почти всю свою припасённую коробку со сладостями и пошла в постель, во мне начала слабо подниматься волнами тревога. Как будто прибой. Я не могла находиться в темноте молча. Мне нужно было сообщить кому-либо об этом, я была не в состоянии тревожиться самостоятельно.

Я написала в «VK» Андрею, даже не надеясь на ответ – было 4 часа утра. Мне почти сразу пришло сообщение! Я так обрадовалась. Я настрочила мужу огромную простыню текста о том, что я объелась, что я съела, что теперь мне страшно и я не могу уснуть.

Андрей успокаивал меня, говорил, что сладости – это вкусно, и он рад, что я их ем, а то всегда только отказываюсь. Мы болтали о разном до 6—7 часов утра. Потом я сказала, что я уже могу попробовать поспать, мне проще, я не переживаю уже так много. Мы попрощались, и я заснула, проспав ещё несколько часов.

Муж пытался меня «достать из ямы» расстройства, как мог, но не заставлял насильно есть меня какую-то отдельную еду. Поддержка после бинджей уже была помощью, так как если бы мне говорили: «Сколько же ты съела?! Ты что, свою меру в конфетах знать не можешь?!» – я бы ненавидела и бичевала себя за такое в троекратном размере, наказывая «глупое тело» только кефиром на следующий день.

*

Однажды я осталась у Андрея на выходные. Когда мы проснулись, позавтракали, прошло немного времени, Андрей предложил пройтись по парку. «После завтрака прошло 2 часа, через 1 час нужно есть перекус. Мы успеем!» – подумала я, но была уже злой: моё расписание начинало портиться.

Мы молча ходили по дорожкам у пруда. Погода была прохладная. Я вечно мёрзла, смотрела на часы и злилась. «Когда уже пройдёт час? Я голодная! Когда уже домой пойдём?? Тут холодно! День просто кошмарный!!»

Я не видела ничего хорошего в том, что я провожу время с любимым человеком. Главное, мне было поесть вовремя и «исполнить правило» – вот это было бы здорово.

Я еле как дождалась времени еды, сказала Андрею, что я больше не хочу гулять, я устала (а сил и правда у меня было мало, так как я очень много тренировалась и очень мало ела). Мы пришли домой. Я скорее прибежала на кухню, достала свой перекус, жадно его съела: ОРПП успокоилось, тревога упала – я могла жить дальше.

*

Андрей приглашал меня в интересные рестораны. Один раз мы пришли в такой, который похож на средневековый замок, он находился недалеко от моего дома. Сделано всё было очень здорово, нас разместили в VIP-зоне. Мы сидели вдвоём: больше никого не было.

Перед этим мы были в магазине посуды и пришли в кафе прямо со здоровенной коробкой – это была сковорода-гриль. Я была счастлива: можно же жарить всё, что угодно, без масла! Андрей был счастлив, что счастлива я – на сковородку ему было плевать.

В ресторане я заказала самое безопасное: красную рыбу на гриле. Всё остальное меня пугало: в меню были указаны калории, и иногда цифра рядом с блюдом была «ужасающей». Когда мы всё это съели, муж меня спросил, хочу ли я десерт. Я была так воодушевлена интуитивной системой питания, что согласилась.

Мы выбрали по фондану: это похоже на кекс, где внутри – жидкий шоколад. Я сижу и думаю: «Ну неее… Это явно не 100 калорий, которые я бы согласилась потратить на сладкое… Вдруг тут все 500? Ну, или 300? Господи, что мне делать-то?! Вдруг они неправильно пишут калории в меню??» В итоге я уговорила себя начать есть десерт: вдруг я начну есть, наемся ложечкой и перехочу (да, конечно)?

Я всё съела, и мне даже показалось этого мало. Тревога была где-то внутри меня, но далеко. Больше всего меня съедали мысли «сколько это калорий»: я пыталась пересчитать ужин по 10 раз каждые 5 минут. Андрей свой фондан не доел, ему он показался слишком сладким. «Конечно, я доем!» – сказала я и с удовольствием (уже хорошо) расправилась с порцией мужа.

Пока Андрей расплачивался и потом мы одевались, я постоянно считала, считала, считала. Долго смотрела на себя стеклянным взглядом в зеркало гардеробной: «У меня уже появился жир на бёдрах?» Было примерно 8—9 часов вечера, и я была на 200% уверена, что теперь надо… идти с шагомером до метро «Чертановская», что же ещё! На улице стояла тёплая погода, гулять было приятно.

Я включила приложение, и мы пошли отрабатывать мою еду.

«ПП – это не диета, а образ жизни!» Правда? «Если я разрешу себе сладкое/пиццу/прочее, я же буду вечно это есть!» – про вас, да? Тогда вы – на диете. С недиетным питанием у вас бы не было этого. Организму совсем не требуется съедать вагоны еды в один присест, если у него нет дефицита энергии.

• Едите сладкое только утром? Диета.

• Вечером не разрешаете себе кашу? Диета.

• Едите торт только из овсяной муки (если вообще торты едите)? Диета.

• Попеременно объедаетесь на «здоровом образе жизни» – вы объедаетесь на диете.

• Считаете калории и включаете в лимит «правильную еду» – вы на диете, вы ограничиваете приход энергии.

• Выбираете из меню кафе не то, что, возможно, реально хотите, а что кажется более полезным? Диета.

• Употребляете сахзам, так как сахар вреден? Сахзам суперполезен? Вы ограничиваете калории из сахара. Вы на диете.

Сейчас это мейнстрим (преобладающее направление), на котором многие худеют и просто «живут». Я не собираюсь прятать то, что я сама очень «удачно» влилась в этот поток и не видела того, о чём писала выше – каждое правило я свято соблюдала и верила в пэпэ, как в восьмое чудо света.

Я зашла в тупик и ударилась лбом о бетонную стену, узнав, что фигура – не признак счастья и успешной жизни.

ПП в понимании инстаграмных блоггеров – это [диетный] образ жизни. Хватит себе ездить по ушам. Посмотрите, как люди едят без фуд-блоггерства. Те ИП-шки (ужасное название, но в ходу), которые «поддерживают фигуру» или худеют, всё ещё находятся в режиме, и заявление «я избавилась от пищевой зависимости» – ложь самому себе в первую очередь и вообще «кривая» фраза.

Избавление от ОРПП полностью – это не поддержание веса (тем более похудение). Это здоровая жизнь, где понятий «качество тела», «залило», «похудеть без усилий» и тому подобных просто не существует.

*

Примерно в период с лета 2015 года я начала осознавать, что я нахожусь в некотором заточении, в тюрьме, которую я построила себе сама. Мне было всё обиднее, с каждым днём я сильнее и сильнее страдала. «Да, конечно, ради фигуры так нужно делать пожизненно! Но почему только я об этом думаю?!»

Иногда я попадаю на профили «не пэпэ-еду я ем по чуть-чуть и в КБЖУ вписываю», а там и так калорий кот наплакал. Я вспомнила, что я делала так же. Сначала мне было увлекательно, а потом я даже почувствовала некую ущербность. «Почему никто не следит за уровнем голода и ест сладкое, не думая? Тогда почему мне его надо вписывать и „кайфовать с каждой крошки“? Почему я жду утра для шоколадки, а брат нет? Почему моё сладкое должно быть „в рамках калорийности“, а у других нет?» Даже сейчас вспоминаю, и мне жутко мерзко становится от этого глупого издевательства над собой.

*

Я оставалась у Андрея, а потом с утра готовила суперполезный завтрак (ведь мы теперь оба «правильные»). Было так: я вставала, с огромной гордостью шла на кухню, хотя муж просил «просто поваляться». «Какое валяться?! Еда ждёт!» Я варила овсянку, кидала в Андрееву тарелку каши невзвешенные горсти кураги, чернослива, орехов («Ему-то зачем граммы еды знать? Положу побольше»), звала его есть. Он без особого энтузиазма это съедал. Ну, каша и каша. Я же не понимала: «Завтрак – это же самый главный приём пищи! Что, не вкусно?! Овсянка – это же обалденная еда! Наконец-то ты перестал есть свои бутерброды!»

Было лето, поэтому светало очень рано. Андрей вставал в 5—6 утра и перед работой бегал или шёл в зал. Ему давалось это легко, вероятно, потому, что, он знал, что это не навсегда, а так, интерес взял. Но я посчитала, что всё, до конца жизни теперь мы с ним будем бешеными ЗОЖниками – мечта сбылась. Я написала Андрею план питания, с которым он должен был набрать вес, безумно этим гордилась и иногда думала, а не во сне ли я.

*

Однажды я вела урок по «Skype» и мне пришло сообщение от Андрея с фотографией куска арбуза: «Смотри, что мы сегодня едим на работе! :))» Думаю, я позеленела от злости прямо перед ученицей. После урока я написала ему сообщение, полное ярости: «Какого чёрта ты так делаешь?? Я тебе план питания писала для чего?! Тебе так сложно соблюдать, что я прошу? Блин, ну и ешь, что тебе надо, раз не можешь делать, как положено! Я тебе прописывала в рационе арбуз что ли после обеда?! НЕТ!!! Что ты творишь??? Ты ценишь вообще, что я делаю?! Умный такой, разбираешься, я смотрю, во всём этом?!»

Он ответил, что уже съел этот кусок, и, если меня это так нервирует, то он больше не будет отступать от плана (=просто не будет показывать мне, что съел «мимо расписания»).

Когда прошло минут 10, меня как будто стукнули по голове – я очнулась. «Настя, что ты несла вообще? Он арбуз поел, ты совсем дура?! Что ты пристала к нему? Ты не ешь ни черта, вот и успокойся. Он тут причём? Не трогай его! Извинись немедленно!» Я сразу же написала ему и попросила прощения. Мне впервые стало стыдно за свои нравоучения, которые длились годами.

*

Мы всё гуляли с шагомером по 2 часа несколько раз в неделю. После рабочего дня Андрей приезжал ко мне (хотя и уставал после офиса), и я просила его «пройтись до Чертановской». И мы шли. После работы он хотел есть, но его «план питания» всегда «съезжал», так как я ему прописывала кашу и мясо, а он их не готовил или вовсе забывал, что у него вообще какой-то план существует.

Вместо невозможных на улице каши с мясом я «прописывала» ему (взрослому мужику!) пачку творога и хлебцы на ужин. Мы покупали это и ели. Я так радовалась, говорила: «Ну, вот, вкусно же?! Не то что твоя жирная еда, пельмени, картошка, фу». Он говорил: «Ну, да» – и сидел, ел сухой творог. Потому что, если бы что-то пошло не так, у меня бы началась истерика, я бы испортила весь вечер, ушла домой и «дула губы» неделю.

Мы могли сидеть вечером на детской площадке, жевать на пару творог, запивать его водой. Андрею разрешалось есть 5%-ный, а мне, конечно, нет. Я думала: «Так романтично! Лето, почти ночь, сидим на лавке, едим одно и то же, он меня понимает наконец-то, всегда бы так время проводить».

Расстройство усыпило меня. Я не могла проснуться.

Андрей очень скучал по мне и не знал больше вариантов меня увидеть. Он соглашался на мои «условия», ему было неважно, что есть и где видеться: в кино, кафе или пока мы идём до Чертановской с шагомерным приложением.

Я могла спокойно и без нервов проводить время только в том случае, если была уверена, что всё под моим контролем.

Спустя месяц он бросил все «рамки» и сказал мне, что он ненавидел кашу по утрам, кухонные весы ему вообще не особо и были нужны, как и не требовался план питания, который я ему с любовью до калории расписывала. Он просто это делал, чтобы быть ближе ко мне и лучшее понять почему я такая, как мне так живётся несколько лет, что я чувствую. Но, к огромному счастью, он не предрасположен к ОРПП, поэтому он с лёгкостью оставил свой «режим».

Я тогда подумала: «Все люди слабаки, не могут продержаться. Как же я могу так жить почти 5 лет?!»

Андрею было всё равно, ему надоело и было некомфортно с ограничениями. Он не хотел себя «заставлять жить, как советуют».

*

Как-то мы гуляли и заблудились. Мы идём, а метро всё не видно. Я даже не переживала, где мы. Я переживала о том, что скоро 20:00, а у меня на это время запланирован творог: нужно вовремя успеть съесть этот брикет (который, конечно же, уже наготове лежит в моей сумке). И вот, мы ходим, соображаем, куда податься: Андрей ищет дорогу по «Google Картам», а я иду и ем творог, держа открытую пачку на ладони, и соскребая его пластиковой ложкой с обёртки.

«Ой да ладно, найдёмся! Я вот творог сейчас поем, тебе помогу. Что не так? Мне его обязательно надо съесть!» Андрей уже даже не откликался на эти слова, он не реагировал на то, что я могла есть свою «правильную» еду ложкой посреди улицы. Потому что всё упиралось в истерику и психи по теме «Да какого чёрта, ты бы знал, что это всё такое, сам попробуй так соблюдать режим, потом посмотрим!!»

*

Муж очень радовался именно тогда, когда у меня случался биндж: «Ты ешь! Ты ешь обычную еду, Настя! Может, ты всегда будешь так есть?» Я психованно-визгливо отвечала «Нет» – на этом всё заканчивалось.

Вернёмся к моему открытию «Всё можно». Однажды я решилась на «отчаянный шаг»: есть сладкое вечером. О, до чего же это было страшно! Я смогла это преодолеть с одним условием: чтобы всё «поместилось» в дневной калораж. Я делала «по-хитрому»: весь день ела мало, оставляла на сладкое определённое количество калорий и ела почти всю шоколадку или несколько конфет вечером. Вес не рос. Я была счастлива.

Как только я просыпалась, то уже ждала вечера, чтобы поесть сладкого, которое было «разрешено». Вечер стал моим любимым временем дня.

Как-то раз я снова, предвкушая сладкий ужин, пришла на кухню, достала, уже не вспомню, что, но в голове осталось, что я резала это на очень мелкие кусочки – так я могла как можно дольше это всё есть. Я налила себе чай. Сижу, медленно жую свои отмеренные крохи «законного» сладкого, листаю ленту «VK». Приходит сообщение. Андрей. Я, ни о чём не думая, открываю.

– Стюш, мне нужно тебе кое-что сказать. Я долго хотел это сделать.

(Меня уже начинает подёргивать: обычные разговоры у нас с такого не начинаются.)

– Что хотел сказать?

– Я люблю одну девушку.

Я не знаю, почему меня так переклинило, но я подумала тогда, что это точно не я. Та «одна девушка» мне показалась какой-нибудь сотрудницей с работы.

Я почувствовала, что меня тошнит от сладкого, я не хочу его (при стрессе мне сразу же отбивает желание есть), я оттолкнула тарелку от себя практически с ненавистью, я даже перестала чувствовать вкус: «В смысле «девушка»? Какая девушка?!» Андрей мне что-то строчил ещё, я видела слово «печатает…», но мне стало так плохо, что я прямо на кухне начала рыдать.

«Мы же столько времени вместе, и он так хорошо ко мне относился, как у него мог кто-то появиться, а он ещё и долго не говорил?!» – в моей голове прокрутился миллион мыслей о наших отношениях. Я в отчаянии заглядываю в диалог. Он написал мне вот это:

«Я встретил девушку. Это произошло очень неожиданно и буквально перевернуло мою жизнь

Она очень красива, умна, неимоверно сексуальна и идеальна для меня практически во всём

Когда я нахожусь рядом с ней, меня порой просто накрывает волна эмоций, с которыми порой очень сложно совладать

Я боюсь, что безнадёжно влюблён в неё

Сложно найти кого-то, кто подходил бы мне больше, чем она

Она реально та самая

В общем, я думаю ты поняла, к чему я веду

Ты в праве всё знать

Эта девушка – никто иной как ты»

Клянусь, с каждым словом я читала это и морально умирала: «Как? Почему?! Что происходит??» Но когда я дошла до последних строк я стала ТАКОЙ злой, что готова была прибить Андрея на месте. В первую очередь потому, что я пережила огромную волну стресса буквально за пару минут, а во вторую – потому что из-за этого неудачного комплимента я перехотела есть то, чего ждала весь этот чёртов день!

Я смотрела на тарелку со сладким и думала, есть мне его или не есть: «Ну, если я это не съем, то завтра новый день и новый калораж, а это я куда дену?» Несмотря на то, что я не чувствовала всё ещё толком вкуса, я доела сладкое. Сейчас бы я так не сделала, но в то время для меня важно было «доесть все дневные калории».

*

Раз теперь у меня было «новое питание», то я смотрела на походы в супермаркеты по-другому. Теперь я могла проходить и прикидывать, что я «в состоянии» съесть не только на полках с крупами, но и на всех остальных! Эта мысль меня просто окрыляла, я готова была всем жужжать в уши, что «спаслась» от режима: «Я теперь в магазине не на 5 минут только за пэпэ-едой! Хотя её, конечно, нужно есть побольше, чтобы не стать толстой». Порой у магазинных полок в моём мозге «заедало» и будто «искрило».

Захожу в супермаркет. Враждебно. Всё с сахаром и консервантом. Пойду-ка я сначала к своим безопасным полкам. Хлебцы. Отруби. Цикорий. Творог. Что там я ещё ем? А, овсянку и яйца. Овощи. Что-то я так быстро всего набрала. А не посмотреть ли мне все полки в магазине? Вдруг завезли что-то безвредное? Я ходила и читала составы у каждой второй упаковки. Рядом ходил муж, ничего не понимая.

– Пойдём домой?

– Нет. Я ещё не всё посмотрела.

– Пойдём.

– Ой, кстати, тут недавно новый магазин открыли, надо зайти, всё проверить. Может, что полезного себе найду.

– Пойдём. Домой.

– Ладно, сейчас ещё полочку посмотрю и идём!

«Возьму себе вредного немного. Так. Смотрим калории. 500… шэссооотт??? Не не, такое точно нельзя есть… о… триста… ну, я не особо хочу это… хотя так мало калорий… О, тут ещё половину полки не смотрела, оказывается! Что тут у нас…»

Так я могла пробыть в магазине один или два часа. Я ходила от стеллажа к стеллажу, просматривала составы, калории, выискивая безопасную еду. Затем я приходила домой, дожидалась утра (желательно, чтобы ещё в тот самый день «Х» была тренировка), отмеряла кусочек вкусного «нельзя» на весах. После овсянки, которая меня уже бесила просто до ужаса (но её надо есть!), я, медленно жуя, смаковала 20 грамм сладкого. Потом я шла на убойную тренировку, чтобы сразу же это отработать.

Когда я узнала о сайтах с ПП-продуктами, я была счастлива до неба: составы и КБЖУ можно было узнавать прямо с экрана ноутбука. У меня открылась эра «заказа правильной еды через Интернет». Не помню, сколько это длилось.

Помню только мысль в 2015 году: я не смогу так всю жизнь. Я не смогу находиться по 2 часа у магазинных полок, не смогу есть «нельзя-еду» по 20 грамм перед тренировкой. От этого нервы за 5 лет натянулись по максимуму и, если бы их мимолётно задели, они бы легко разорвались, как нити. Я искала «обычную жизнь» вокруг себя: люди заходят в магазин на минут 10—15, а я стояла в супермаркете 2 часа и даже этого мне было мало – постояла бы ещё, но это уже выглядело странно. Я же не мерчендайзер, а покупатель, в конце концов.

Я пыталась понять стратегию питания «Можно всего по чуть-чуть, и голова не болит», но я не могла ей следовать.

Я потеряла баланс именно потому, что поставила себе ограничения и рамки. Организм разучился есть интуитивно, автоматически выбирая продукты и их количество.

Я всё старалась есть «по интуиции», и мне казалось, что выходит как-то не так. Я просыпалась, каждый раз думая: «Ну, всё, сегодня – день интуитивного питания, всё будет зашибись. Ты просто слушай свой голод, что может быть проще!» Я пыталась вторую половину лета и первую половину осени.

Встаю утром. Ещё рано и темно за окнами. Брат уже проснулся и сидел за компьютером. Как только я поднимаюсь с кровати, в голову сразу бьёт мысль: «Можно всё! Я же на интуитивном питании! Идём скорее есть!» Я с довольным лицом иду на кухню. Уже куплена пачка зефира, чтобы есть по одной зефиринке в день («мне же больше и не понадобится»).

Вдруг мне ударило в голову: «Хочу салат из морковки!» Ну, я давай тереть её на тёрке. На кухню зашёл брат. Мы говорим о чём-то, я приготовила себе гору наструганной моркови, жую всё это, совсем не слушая брата. До меня доносится только гул его голоса, так как в тот момент я думала: «Я такая молодец! Вот захотела салат с утра – сижу, ем этот салат. А то вечно заставляла себя есть кашу. Наконец-то я свободна!»

Пока Никита о чём-то говорил, мне в голову стукнуло: «Зефир! Теперь я хочу зефир! Ладно, съем одну штуку». Съела. Я говорила о чём-то, а сама думала: «Блин, я же съела одну штуку, может, мне ещё одну съесть? Мне захотелось!» Ладно. Беру ещё одну. Ем. Так, пока мы болтали с братом, я съела всю пачку зефира. Я сижу и понимаю, что я наелась морковки и потом съела ещё и пачку сладкого.

Началось самобичевание: «Ты себя не послушала, ты не могла столько хотеть, это всё из-за Никиты, ты отвлекалась на него и не следила за едой, надо было больше ориентироваться на свои сигналы голода, тогда такого бы не случилось! Зачем ты столько съела? Это неполезно! Почему не остановилась на одной штуке? Разве ты не можешь „услышать“ себя??»

С подобным гулом мыслей в голове я могла ходить днями после того, как съедала что-либо «не по плану». Я ругала себя за то, что все себя могут «слышать» и есть по 1—2 штуки чего-либо из сладкого, а я «глухая» и мету всё подряд.

Естественно, я решила, что ИП – не моё, так как я толстею на таком питании.

Снова режим, потом опять попытки ИП, возврат к режиму… и… снова ад в голове.

Хочется выйти из тюрьмы, но не можется.

*

Чем ближе я подходила к концу октября 2015, тем чаще происходили бинджи. Сначала раз в месяц, потом 2 раза в месяц, 1 раз в неделю, 2 раза в неделю, каждый день. Всё, организм начал «выдыхаться», он уже не мог меня тащить на моих же «завтраках» и обещаниях «дам я тебе еды, дам», при этом после переедания отбирая полученную энергию тренировкой или урезанием калорий на следующий день.

Сначала я пыталась заглушить свои сигналы голода «безопасной» едой: хотя мне и было страшно, что моя сила воли куда-то испаряется, но я готова была «договориться» с собой на биндж «правильной» едой. Вдруг это просто временный «загон», и позднее я смогу снова быть счастливой в режиме, как раньше?

Где-то с июля по октябрь 2015 года я ела отруби, как бешеная. Всё почему? Потому что мне не хватало еды (тогда я даже не мыслила о таком). Я не разрешала себе срываться на сладости и прочие калорийные «сахарные» продукты, а покупала пачки отрубей. Сначала было безобидно: я съем совсем немного и всё. Организм просил обычных углеводов из еды, но я начала есть отруби горстями, предлагая ему «пустышку»: «Ну, ладно, ешь, сколько хочешь, это же не так калорийно, как шоколадка».

Меня порой волновало, что всё-таки много их есть не стоит, но я не могла себя остановить. Я жевала и жевала. Как-то раз я съела 2 пачки отрубей подряд. Мой живот раздувало от такой «еды» с адской силой. Я запивала их водой, и – клянусь – это выглядело так, как будто я находилась на 7-м или 8-м месяце беременности. Живот вздувало просто страшно.

Каждый вечер, ложась спать, я говорила себе: «Ну, ладно… Сегодня что-то я опять их наелась… Завтра я так делать не буду». Ну, да, «не буду»: я каждый день поглощала отруби, как ненормальная, в течение нескольких месяцев. Мне нужно было просто дать себе нормальной, обычной еды.

Я была так обеспокоена из-за проснувшейся безумной любви к отрубям, что даже на сайте любимых отрубей задала вопрос диетологу: «Всё ли со мной нормально, если в день я ем не рекомендованные 40 грамм, а 200 или… больше?» Я ждала её ответа по электронной почте, в итоге мне пришло что-то размытое в стиле: «Отруби полезны, но везде должна быть мера». Как-то я сразу забыла свои страхи о том, что это плохо – ответ меня устроил своей первой частью.

Мой живот был вечно вздут: я постоянно грызла отруби. Я ужинала куском курицы, помидором и огурцом, затем ощущала, что голодная. Тогда я набрасывалась на отруби. Когда я ела, я всегда смотрела какой-нибудь сериал и думала: «Это всё из-за сериала, конечно! Слишком много отвлекаюсь. Если бы я его не смотрела, естественно, я бы насытилась своим ужином!»

Я смотрела серии и грызла отруби из пачки: я просто не в силах была затормозить этот процесс. Я ела, ела, ела, ела, пока не заканчивалась 200-граммовая упаковка.

*

Сначала моё тело принимало подобную «еду», прощало её, хотя она была обманкой, пустышкой. Телу нужны были калории из настоящей еды, но я пыталась обмануть собственный (!) мозг. Вскоре организм не выдержал.

1. Мы с отцом пошли в супермаркет у дома. Так как у меня был «читмил», я быстро решила вопрос со сгоревшим сараем и хатой на подходе и купила кучу сладкого с пачкой мороженого. Мы идём домой: отец ест, не торопясь, что-то своё, а я иду и впихиваю в себя мороженое, овсяное печенье, «Альпен-Голд», орехи.

Папа что-то мне рассказывал, а я кивала и думала: «Боже, сколько калорий, как считать, как это считать?! Как_же_ вкусно_нет_нельзя_так_есть_можно_так_есть_нельзя_можно_ нельзя_сколько_калорий_будешь_толстой_нет_завтра_отработка_кто_мной_управляет_зачем_ты_ела?!» Это был самый настоящий ужас.

Я пришла домой, легла спать. В последующие дни начались отработки. Я ненавидела всех вокруг, и больше всех – себя. Раунд! Каждую неделю.

2. У меня был «читмил», и я уже не могла себя сдерживать – организм явно просил есть. Мы идём с Андреем по аллее, перед этим я уже неслабо «накидалась» сладким, он что-то говорит, но я как будто не с ним. В голове голос: «Так, вон там скоро супермаркет, зайдёшь и купишь ещё что-нибудь закинуться, всё равно день испорчен, тебе уже ничего не поможет, ешь до тошноты».

Перед супермаркетом был цветочный киоск. Мы зашли купить мне букет. Я хотела бежать куда-то, плакать, истерить, дыхание начало учащаться, появилась паника и ощущение безнадёжности и никчёмности моей жизни: «Я много съела, что мне делать, как мне теперь жить, что со мной?» Я хотела сбежать, только не знала, куда.

Муж вышел с цветами, но мне они были совершенно не нужны. Я хотела только того, чтобы во мне не было всей съеденной еды. Андрей, прости меня.

Мы зашли в магазин, я взяла грильяж и что-то ещё. Пока шли до дома, я съела почти всё сладкое. Сейчас я понимаю, как запутался мой организм, как он мёл, бедный, эти конфеты со скоростью сверхмощного пылесоса: «Калории, мы едим калории, ура! Еда! Ешь эти калории, Настя, пожалуйста, ешь. Живи!»

Я так активно ела грильяж, что мои зубы увязли в липкой основе, я даже уже не могла поставить верхнюю челюсть на нижнюю, так как всё было в конфетах. Но я продолжала их засовывать себе в рот, «ведь завтра уже ничего снова нельзя!»

Иногда мне жаль прошлую себя. Организму не давали нормально есть, он выпрашивал еду, чтобы вернуть здоровое функционирование и начать жить полной жизнью. Уничтожались тысячи и тысячи калорий, когда здравый смысл мог «достучаться», но ОРПП возвращало меня в русло отработки, затем снова не хватало калорий и снова биндж.

Я не выходила из замкнутого цикла – это огромный стресс и сильная моральная боль: ты унижаешь и ненавидишь сам себя.

*

Удивительно то, что только один биндж из череды больших перееданий для меня не был ужасен. Я до сих пор не знаю, почему. Вероятно, мозг и тело просто устали. У них не было сил даже на то, что я хотела возмущаться. Я всегда ругала себя за безволие уже в процессе первого укуса «неправильной» еды, но в тот раз было совершенно иначе.

Учащались бинджи, я всё тщетно их пыталась остановить, а их становилось всё больше и больше.

В сентябре 2015 я, Андрей и мой отец пошли в театр. Перед выходом я наелась орехов, как будто рвалась с цепи, потом, наконец, вырвалась, и давай их есть. Естественно, я себя жутко ругала, уже на ужин «назначила» себе блинчик из одного яйца и клетчатки.

Собрались в театр, поехали. Я еле как высидела представление, потому что думала, что день я запорола «своими дурацкими орехами». К тому же мысль «вечером придётся есть этот стрёмный блинчик, который не даст мне сытости, но калории-то уже за день все съела, так что успокойся, пожалуйста» меня очень раздражала.

Мы выходим из театра, идём к метро. На улице было здорово: сентябрь был очень тёплым. Отец говорит: «Давайте по мороженому!» Андрей отвечает: «Я не хочу есть». Я начинаю метаться: «Есть мне? Не есть мне? У тебя и так уже перебор калорий сегодня, давай биндж! Нет, не надо, вот съешь блинчик и будет относительно нормально по калориям! Нетнетнетнет давай наедимся, это же так вкусно! Насть, стоп. Просто. Перетерпи. Этот. День!» Почему моя голова не взорвалась от этих голосов, я не в курсе. Но должна была.

Мы проходили мимо небольшого магазина. Зашли. Отец взял одно мороженое и какой-то батончик. Я всё-таки решила повиноваться своему любимому принципу «сгорел сарай, погорай и хата». Я начала брать козинаки, несколько порций мороженого, схватила кокосовый батончик. Мне ничего не сказали: «Ну, взяла она столько и взяла» – но в моей голове происходили жуткие войны «остановись VS не останавливайся», пока я со спокойным видом смотрела на отца на кассе, как он оплачивает, что мы выбрали.

Во рту было ужасно сладко: я ела мороженое, потом сразу же хрустела козинаком, потом в ход шёл батончик. Я пыталась сохранять спокойствие после съеденного.

Мы вышли на улицу. Я ем. Идём к метро. Я ем. Заходим в метро. Я ем. Едем в метро. Я ем.

Я прекрасно помню, как я шла и радовалась, что ем сладости. Я отодвинула в мыслях все отработки, идиотские «клетчатные» блинчики. Я просто шла, ела мороженое и радовалась, хотя ОРПП кричало мне в уши: «Да какого чёрта ты радуешься? Ты же так набираешь вес!» Я не знаю, что это было за просветление. За все 5 лет оно было именно в тот день и ни в какой другой.

Обычно в периоды после бинджей я начинала так волноваться, что не могла сидеть на месте. Изнутри будто что-то поднималось, я ходила из угла в угол, постоянно вздыхала и не знала, «куда мне себя деть вот такую, с тысячами калорий в животе, куда мне податься-то со всем этим теперь??» Но тогда, хотя бы ненадолго, у меня получилось быть спокойной и радоваться еде.

*

Я начала есть везде, и уже не в точное время и определённые контейнеры, а просто, что мне приспичит. Где придётся, там и начинала жевать. Всё, я больше не могла себя сдерживать. Тяга организма к жизни была сильнее моего «нельзя». Он просил есть, есть и есть. Не останавливаясь. Я могла есть и забывать, где я и с кем, что мне нужно сделать и куда нужно было идти.

Мозг просил сконцентрироваться только на еде – на том объекте, который поможет мне выжить.

Октябрь 2015 года. Начался мой Страшный Голод, и я скупала сладкое пакетами. Одна девушка в «Instagram» предложила привезти свежевыжатые соки ко мне домой, а я, со своей стороны, если мне понравится, написала бы о них отзыв. ОК, договорились. В тот вечер, когда эта девушка должна была ко мне приехать с бутылками, мы договорились созвониться и пересечься где-то в 18 часов вечера.

Я вышла из метро в 17.30 и мне жутко захотелось объесться всем сладким подряд. Я пошла в супермаркет. Накупила огромный большой пакет козинаков, печенья, конфет и шоколада. Не дойдя до дома, я села на лавку на детской площадке и начала всё есть. Я напрочь забыла про те соки за отзыв. Я ела, ела и ела. Я не могла остановиться.

Мне казалось, прошло только 5 минут. Наконец-то я решила пойти домой. Поднимаюсь на лифте на свой этаж, жую; в одной руке держу козинак, в другой – подъеденный пакет. Стоит эта девочка у моей двери и держит у уха телефон: «Я вам звоню, а вы не берёте, мы же договорились». Я не слышала даже звонка, когда ела.

Я умудрилась как-то спрятать кусок сладкого в руке, чтобы она не видела, что хэлси-фуд-блоггер ест обычную еду с сахаром. Я ещё и пакет с бумажками и оставшимися шоколадками в руке держала, но ладно – его я точно не смогла бы скрыть от девушки. Я извиняюсь, получаю соки и закрываю за ней дверь.

Вечером она пишет мне: «Попробовали? Как вам?» А у меня в животе не было места даже для глотка воды. Я честно ответила ей, что в меня просто-напросто ничего не поместится в этот вечер. Я чувствовала насквозь прожигающий стыд за «не пэпэ-еду». За то, что я объедаюсь.

Переедания всё продолжались и продолжались. Я уже настолько привыкла, что меня ассоциировали с железной силой воли, что была в огромнейшем шоке. «Да как же меня (меня!) может так „нести“! Так ведь только происходит с безвольными, которые ноют и говорят, что, „вот, булочка мне мешает худеть, что же делать, я её так люблю!“ Но я, которая с 2011 всегда следовала любому правилу в еде и тренировках, и так стремительно падаю вниз! За что мне хвататься?? Мне может кто-нибудь помочь?! Почему моя сущность разваливается?»

Меня беспокоило только это, ничего больше. Хотя если бы сейчас я имела то здоровье, что у меня было при ОРПП, я бы ужаснулась и мои переживания о силе воле умерли бы в первую минуту.

Меня нужно было срочно спасать, тело медленно умирало в прямом смысле.

*

Я постоянно ходила в платные клиники, с Андреем мы всегда что-то у меня лечили. Вроде что-то одно вылечим – вылезет другое. Долечим другое – появится третье. Сначала мужа удивляло, что я постоянно чем-то «болею», а потом он даже привык, и его уже не трогало, что буквально каждый месяц у меня что-то появлялось и я бегала по врачам.

Я не хочу перечислять, что у меня было, скажу, что нарушения случались во всех системах. Я была у самых разных врачей за все годы расстройства, хотя мне было только от 18 до 22 лет. Денег на консультации и разное лечение было потрачено немерено. Как-то Андрей даже брал кредит, так как оплата не могла терпеть, а визит к доктору был крайне важен – моё состояние было очень опасным.

Из самого последнего ближе к восстановлению я помню, что начала сдавать анализы на онкомаркеры, меня начали пугать предраковым состоянием, я была подавлена и уже начала себя хоронить. [Со мной всё в порядке сейчас.]

Я не понимала, почему я вечно болею: то одно у меня, то второе, то третье. Почему я такая слабая? Я же правильно живу.

*

Примерно с 2013 года на моих ногах существовала экзема. Она была ужасной, кожа была очень страшной. Мои ноги выглядели просто кошмарно – ничего не проходило. За все годы расстройства я обошла много дерматологов. Все долго меня лечили, выписывали мази, крема и таблетки, отправляли сдавать миллион анализов, но в итоге всё возвращалось на круги своя из раза в раз.

Я вечно была «на нервах». Моя голова была «пропитана» калориями, и в моей жизни не существовало ничего важнее их. Стресс был перманентным: «Я недостаточно красивая, я не должна есть вот это и вот это, я мало потренировалась и не сожгла сладкое, надо больше заниматься!» и так далее. Экзема возникала на фоне переживаний, поэтому я всё никак не могла с ней попрощаться.

Иногда ночью я плакала из-за этого, и Андрей успокаивал меня. Мне казалось, что мои страшные ноги совсем никак не вылечишь. Экзему не брало ничего: ни таблетки, ни мази, ни примочки. Она жила себе спокойно и не реагировала на лечение. Иногда я могла расчесать ноги до крови, потому что зуд был очень страшным.

*

Ближе к осени 2015 года (начало восстановления) врачи мне дали понять, что мой кишечник «умер». В нём не было нужных бактерий для комфортного пищеварения; живот был вечно вздут, как шар. Я подумала, что куплю полезные бактерии, буду их пить. Я не сообразила, что это из-за того, что я мало ем. «Я ем 1ХХХ ккл – это ого-го, тем более вся еда правильная, что со мной не так?! Ну, вот такой у меня слабый ЖКТ, надо лечить!» Так как мой желудок был слаб, то я, конечно, посещала и гастроэнтеролога. Тоже осенью 2015 года, перед началом рекавери, в бинджах.

За 1—2 месяца до восстановления я решила посетить гастроэнтеролога. Я была на гастроскопии, брали кучу анализов и что только со мной не делали.

Я начинала есть по несколько тысяч калорий за раз. Конечно, меня это пугало: «Я ведь в день должна есть меньше!» Я несколько дней пыталась (и у меня получалось) делать так, что я ем один раз на ХХХХ ккл, а потом жую всякую бескалорийную ерунду типа водянистых овощей. Сначала, видно, организм терпел, как мог, а потом я уже не могла остановиться и могла наедать до 10000 ккл в день и ненавидеть овощи.

Пока у меня все бинджи перед рекавери были в «зачаточном» состоянии, я пришла к гастроэнтерологу. Я знала, почему я объедаюсь – потому что не даю себе есть. Но почему-то я хотела услышать от врача что-то другое, утешительное: то, что успокоит моё визжащее ОРПП.

Я пришла к ней, легла на кушетку. Она щупает мой живот, говорит:

«Что-то он у вас вздут!»

Я: «Я просто много съела час назад».

Она: «Что вы ели?»

Я (пытаясь мило улыбаться): «Сладости».

Она: «Ну, их надо есть умеренно. Вот вам диета для кишечника».

Закончилось всё тем, что я соблюдала эту диету (=явное ограничение для мозга в бесконечных диетах) неделю, а потом меня понесло так, что мама не горюй. Я ела, объедалась, переедала.

Перед этим одна дерматолог меня «сажала» на диету тоже, так как мучила экзема: «Нельзя солёного, жареного, перчёного. Ну, вы знаете». Я вылупила на неё глаза, потому что уже находилась в постоянных бинджах и знала, что я не могу себя остановить: я постоянно поглощала еду. Она мне: «Что? Так сложно этого не есть??» Я: «Нет, просто» – и «ушла» в недельный биндж угадайте, чем? Да, солёным, жареным, перчёным.

Я не могла соблюдать врачебные диеты в период Страшного Голода. Мозг был чувствителен к малейшей ерунде, я уставала от этого:

«А почему мы не съели конфету, когда нам предлагали? Биндж конфетами!»

«А почему ты не пошла поесть, когда я попросил, а выжидала час? Биндж, идём есть!»

Врачи назначали мне диеты, я не могла их соблюдать – я как будто кружилась в адском хороводе перееданий и ограничений, который сводил меня с ума.

*

Я не знаю, кому сказать «спасибо» по сей день. Я вела аккаунт на сайте Ask.fm с ответами на вопросы по интуитивному и правильному стилям питания (звучит-то как!). Однажды появился вопрос: «Что думаешь об этом сайте: alyonastavrova.ru?»

Я пообещала себе посмотреть его, так как сайт меня мельком заинтересовал: «М, что-то про анорексичек, посмотрю потом. Про то, как им надо много есть, что ли?» Я зашла на сайт позже снова, начала вчитываться: «В смысле „даже если вы не 30 килограмм, то нужно есть“? Что за бред, кто это только придумал?? Ахахах», – я сразу же вышла, – «это же надо такое написать, кто это вообще читает?!!» Мельком я увидела контент со словами «орторексия» и «тренировки». Решила позже зайти снова. Так я подступалась к сайту несколько раз.

Я понимала, что с орторексией у меня проблемы есть, нооо… «Я-то тут причём? Я не выгляжу как макаронина, что за бред про 3000 калорий? В смысле тренироваться не надо? Да тут всё противоречит правильной жизни! Зачем вот это всё проходить, если мой вес в порядке? Я ем всю еду, у меня рацион не на 200 калорий в день».

Я пыталась оправдаться тысячей способов, чтобы не признавать своё ментальное расстройство. «Не для меня еда, не для меня, я точно такое не заслужила, это для тех, кто весит мало, у меня не всё так плохо» – говорила себе я.

ОРПП пыталось заглушить мои здоровые мысли, и говорило: «Не ешь, не читай, это всё не для тебя!» – но мне хотелось заходить и читать. Что-то меня зацепило.

*

Сентябрь-октябрь 2015 года. Последние месяцы я нахожусь в низком весе. Учащаются бинджи. Практически каждый день я ходила в супермаркет у дома и скупала пачки пломбира «48 копеек». Я приносила домой эти холодные «кирпичи», открывала по одному, сыпала на мороженое горку арахиса и начинала есть. Я могла съесть почти 2,5 брикета за раз. Я не могла оставить «на потом»; я не хотела есть мороженое медленно или откладывать его.

Я ела жадно, как голодная собака, которая не могла найти поесть долгое время, а потом вцепилась в кусок мяса с тупой ревностью и злостью: «Только МОЁ!»

Я засовывала в рот ложку с пломбиром и ревела: «Кто я? Что со мной происходит? Кто мной управляет? Почему??» Я не верила, что стала «такой слабой» и не в состоянии остановить поедание брикетов мороженого. Я плакала, но скупала эти упаковки. Я не допускала мысли «пусть так и будет»: «Нет, я возьму себя в руки, это же ненормально, почему вдруг я так ем?? Так нельзя!»

Когда я жила с отцом и братом (до ноября 2015), то я «зарекомендовала» себя как дочь и сестра, которая жутко принципиальна и строга к себе, ест по часам, ведёт страницу в «Instagram» «про идеальные КБЖУ» и пытается «подсадить» на это весь мир. А тут вдруг видят, что я… ем «неправильно и много». Причём не как обычно – 1 день («читмил») – а каждый день, целые сутки, бесконечно!

Отец начал мне говорить: «Насть… Что случилось-то?.. Почему ты так ешь?.. Это же неполезно, ты всегда говорила». Из-за этого я не могла начать восстановление в полную силу, мне мешали: «Насть, Насть, Насть, Насть!!!» Мне просто хотелось молча есть, чтобы меня никто не трогал. Поэтому все эти брикеты пломбира давались мне очень сложно: меня просто не понимали, зачем я так делаю, если готова была убить даже за крошку белого хлеба во рту?

Потом вдруг до меня дошло, что на сайте Алёны где-то было написано про то, что, если человек ест очень много – это… нормально. Я, как бешеная, быстрее вбила в браузере «alyonastavrova.ru» снова, начала судорожно искать нужные переводы. Я вперилась глазами в статью о Страшном Голоде12 и не понимала, мне радоваться или что делать?

Если вы думаете о еде, когда поели, пусть даже 20 минут спустя – вы голодны. Вы голодны головой. Желудок говорит: «Я полон!», а голова «просит» поесть ещё, потому что сигналы физического и психологического голода разобщены. Это пугает людей, и они ждут, когда желудок начнёт сводить от голода, ведь тогда точно разрешается есть.

При восстановлении после ОРПП нужно отвечать любым сигналам голода – это считается его разными вариациями.

Я отвечала Страшному Голоду несколько месяцев, и всё ещё порой это происходит – не так часто, но случается. В голове могут возникнуть мысли: «Не надо, у тебя нет физического голода», но в мыслях я схожу с ума от шоколадки в буфете. Иду и ем. Так и двигаюсь дальше.

Волшебного пути нет: уход от ОРПП болезненный и не всегда приятный, но это означает ваш прогресс.

Психолог: частая «претензия» к Страшному Голоду – все мысли о еде. Но это нормально. Это то, в чём сейчас ваш организм нуждается больше всего. Конечно, он подаёт вам сигналы всеми доступными способами: «Корми меня! Корми меня! Корми!» Накормите его: тогда освободится место для других мыслей.

Статьи с сайта мне говорили: «Ешь, это хорошо, это здорово, ты делаешь правильно, надо есть еду в любых количествах, в любое время и именно то, что ты хочешь». Я как будто потеряла дар речи. «Да в смысле?? Как это?» – я сразу же начала вспоминать постулаты «правильной жизни», и я не вспомнила ни одного, который бы говорил: «Да, конечно, ешь, что угодно».

С одной стороны, я не верила информации на alyonastavrova.ru, а с другой – переводы девушки были такими привлекательными для меня, разрешали мне всё есть, успокаивали и очень подходили для «оправдания» моих бинджей.

*

Я решила написать письмо автору сайта – Алёне Ставровой.

19 октября 2015

Алёна, доброго времени суток. Я Настя, мне 22. Ваш сайт прошерстила вдоль и поперёк, не отрываясь. Появился такой вопрос. Подходит ли рекавери для излечения от орторексии? (Отпустить ситуацию и есть, когда и что угодно; переедать, что норма (Ужасный Голод); это приводит к набору веса, который будет происходить до сет-поинта и это надо принять (всегда была 60—65 кг, и уже 4 года, вероятно, искусственно держу 53—55 кг, худела и потом поддерживала несколько лет; рост 168 см). Кд нет с 2011 (лечусь, но никак. Из-за веса это?). Ноги всегда холодные. Под одеялом греюсь 3 часа. Волосы как сопли, простите за сравнение. На коже аллергия.

Читаю параллельно книгу про ИП. Что можете посоветовать, как прокомментировать?

Мне было очень страшно, я ждала её ответа как спасительной соломинки.

Вдруг мне дадут методику, где можно оставаться худой, но как-то вылечиться?

У меня был миллион мыслей. Мне пришёл ответ, и я перечитала его на 3 раза, особенно предложение про месячные.

Здравствуйте, Настя!

Да, все принципы протокола восстановления подходят и для орторексии, которая является одним из ограничительных пищевых расстройств. Да, согласно протоколу, нужно перестать ограничивать продукты (с точки зрения как калорийности, так и состава) и есть столько, сколько вам хочется (но не меньше ваших минимумов). Убрать все физические нагрузки и много отдыхать (спать, сидеть, лежать).

Я на 99,9% уверена, что это вернёт вам ваш цикл, увеличит температуру тела и в конечном итоге улучшит волосы (но перед этим возможен период, когда они будут выпадать сильнее – такое бывает с некоторыми). Насчёт аллергии не уверена, если это идёт с детства; но, если она началась в период ограничений, возможно улучшение.

По поводу веса ничего не могу сказать, так как здесь всё очень по-разному бывает, и пока вы в принципе не можете знать, какой у вас сет-поинт (вам нет 25, значит, он ещё может меняться). Очень вероятно, что вы дойдёте до 60—65 килограмм или больше (с весом 65 килограмм ваш ИМТ всего 23 – то есть даже по этой шкале это нормальный вес).

В рекавери всё движется нелинейно – вы можете набрать выше своего сет-поинта (овершот), но потом вернуться к нему. Или может быть так, что ваш сет-поинт окажется выше, чем вы ожидали. Я не говорю, что это обязательно случится с вами, но это может случиться. К этому нужно быть готовой, потому что начинать рекавери с мыслью «я должна выздороветь, но весить больше „Х“ килограмм не могу/не хочу» – не лучшее решение.

Раз уж вы упомянули ИП, хочу предостеречь вас от слишком раннего перехода к интуитивному питанию. Скорее всего, ваши сигналы голода сейчас работают плохо, и вы можете не быть голодны на минимумы (или не всегда голодны), поэтому я очень рекомендую считать калории или иным способом проверять, что вы едите достаточно (план питания и тому подобное).

Если остались ещё вопросы – пишите!Успехов, Алёна

Мои страхи были типичными переживаниями в рекавери, и сейчас я понимаю, что это моё ОРПП начинало мне говорить, что не нужно начинать восстановление, что легче просто вернуться к режиму, и всё будет хорошо.

Алёна, так ждала вашего ответа весь день, спасибо большое! Голод я различаю, всё с этим хорошо. Боязнь набора веса меня не хочет покидать, но стараюсь об этом не думать. К подсчёту калорий боюсь заново возвращаться, так как только недавно ушла от фанатичного следования цифрам – это здорово било меня по мозгам. Не пойму, с чем смириться, с каким внешним видом, чего ждать… Смириться с «валиками» на талии, но зато с месячными… С трущимися бёдрами на внутренней стороне, но с хорошим здоровьем…

Думаю, далее переписку дублировать нет смысла, все мои мысли и голоса ОРПП были заметны с первых слов. Я обманывала сама себя, думая, что у меня есть синхронизация сигналов голода и насыщения, но этого не было в помине. Куча страхов, паника, слёзы. Казалось, что в один момент у меня появились всевозможные неприятные чувства и эмоции.

В моей системе приоритетов определённый внешний вид был важнее здоровой жизни.

Я вспомнила странную волну, которая поднялась во мне, когда Алёна Ставрова мне написала: «Если ты хочешь есть 3 брикета мороженого, ешь; хочешь 3 шоколадки – ешь. Нужно есть, сколько хочется». Я прочла и сидела, как будто меня оглушили: «Как это? Что мне только что сказали? Как это мне можно столько есть? Нельзя же? Почему мне разрешили?» Это были какие-то ошеломляющие слова.

Все книги о питании, которые я читала, говорили мне, что «нужно слушать себя, чувствовать голод, отдавать предпочтение полезному» и прочее. А тут раз, мою мечту, которую я уже зарыла в могилу, озвучили. Как будто мёртвый воскрес. Именно так я отреагировала на рекомендацию Алёны. Я думаю, это было одним из толчков начать восстановление. Мне сказали: «Иди, можно».

Бинджи всё шли и шли. Каждый день, каждый час я ела. Мне казалось, моя жизнь – это еда и сон, ничего больше. Я очень переживала, что теперь делать с моей страницей в «Instagram»: там же всё про «правильную» жизнь, а у меня сейчас такое происходит. Я несколько месяцев пыталась сделать вид, что я ем «правильно» и по режиму, хотя «за кадром» питалась только пломбиром, печеньем и шоколадом.

Моё восстановление

1—3 месяцы рекавери

Ниже я привожу «сценарий» своего рекавери, который я составила уже в его конце. Конечно, я не могла угадать все пункты, начиная восстановление.

В этом и прелесть: мы получаем сценарий жизненного этапа после того, как он завершится, чтобы объективно оценить пройденный путь без наших ожиданий и страхов.

• ОКТЯБРЬ 2015 – начало Страшного Голода (СГ), паника.

• НОЯБРЬ 2015 – СГ нарастает, истерики и слёзы. Я пытаюсь прощаться со своей thin-идентичностью («я=худой»).

• ДЕКАБРЬ 2015 – СГ средней интенсивности; перманентная тревога и нелюбовь к себе за это.

• ЯНВАРЬ 2016 – возвращение КД после 5 лет их отсутствия. Решение уйти в релапс (обратно в расстройство).

• ФЕВРАЛЬ 2016 – релапс. Я ем малое количество калорий, считая их; тяжело тренируюсь. Мозг не противится этому, моё ОРПП счастливо.

• МАРТ 2016 – выход из релапса. Начало 2-й волны СГ. Паника, принятие решения пройти рекавери чего бы мне ни стоило. Начало посещения психолога (до конца мая 2016).

• АПРЕЛЬ 2016 – СГ продолжается. Мне становится всё равно на своё тело. Я не чувствую ни любви к себе, ни ненависти.

• МАЙ 2016. СГ начинает отпускать меня. Я не ненавижу себя, но и не уважаю. Я не смотрю на себя в зеркало.

• ИЮНЬ 2016. Я веду себя так, будто я всегда имела тело, которое вижу в зеркале. СГ перемежается с днями без перееданий. Я вдруг впервые чувствую физический голод с начала рекавери.

• ИЮЛЬ 2016. Месяц затишья. Я привыкла к себе. Я не ругаю себя. Я смирилась с тем, что я больше на «Х» килограмм. Замечаю спад отёков. Дни СГ случаются всё реже. Возвращение концентрации и внимания: я взахлеб читаю книги и начинаю учить испанский язык.

• АВГУСТ 2016. СГ уходит. Отёки начинают уходить ещё быстрее, целлюлит тоже. Я не верю своим глазам. Я ввожу тренировки по настроению и активно слежу за тем, чтобы не уйти в релапс из-за этого.

• СЕНТЯБРЬ 2016. Я настолько в шоке, что у меня тело, к которому я не была готова (я морально готовилась к 70—80 килограммам), что я начинаю фотографировать себя каждый день. Меня напрягает это, я иду к психологу снова.

• ОКТЯБРЬ 2016. Год рекавери. Месяц затишья. Сигналы голода точные, тренировки по желанию, я уже не помню, как это – быть щепой.

• НОЯБРЬ 2016. Месяц затишья. Заметных сдвигов нет.

• ДЕКАБРЬ 2016. Понимание того, что я принимаю своё тело. Боязнь того, что, может, это ОРПП так тихо ко мне подошло, ведь я всегда себя ненавидела.

• ЯНВАРЬ 2017. Возвращение всего спектра чувств. Я могу признаться в любви, обнять. Я начинаю активно общаться с людьми и очень много улыбаться.

• ФЕВРАЛЬ 2017. Я начинаю себя любить. Я принимаю и уважаю своё тело. Моё пищевое поведение как у здорового человека. Я понимаю, что я психологически стабильна, для меня нет триггеров.

• МАРТ 2017. Все свои записи о рекавери я переношу в отдельное место, на сайт блогов, как историю и помощь. Для меня это завершающий этап. Я не говорю, что в ремиссии, хотя все её признаки есть и устоялись. Начинаю писать книгу о своём рекавери.

• АПРЕЛЬ 2017 – завершающий месяц восстановления. Всё время я живу с мышлением здорового человека. Ухудшений или открытий в восстановлении нет.

• МАЙ 2017 – ремиссия. Из головы стираются воспоминания как о расстройстве, так и о рекавери. Я рада, что смогла записать его ранее.

*

Конец октября – ноябрь 2015. Бинджи день за днём, alll day looonggg. Понимаю, что вроде я нахожусь в рекавери, как пишет на сайте Алёна, но вроде меня здесь быть не должно (в голове продолжало держаться, что я безвольная и слабая, раз не могу себя остановить есть). Я ем и ем, в моей руке постоянно что-то сладкое. Я всё время бегаю на кухню и что-то жую.

Начиная сложный путь восстановления, от вас требуется есть любую еду (сколько и когда хотите) и доверять себе на все 1000%. Если этого нет, не стоит удивляться «почему я всё ещё так много ем?!», «почему мой СГ так долго?!» и прочее.

Ешьте! Всё остальное делает ваше тело. Оно восстанавливает нарушения, «будит» спящие системы, лечит волосы и ногти, «поправляет» гормональный фон и пытается верить вам. Поэтому не обманывайте себя, ешьте еду, доверяйте по максимуму сами себе.

Не делайте подлость телу, которое пытается выздороветь и простить вас. Это облегчит ваше рекавери.

Я продолжала преподавать уроки по «Skype» и наедалась до отвала практически перед каждым занятием. У меня появился страх: «Я проголодаюсь, пока буду вести урок целые 60 минут, а я же привыкла есть постоянно!» Я предполагала, что здесь что-то не так, но всё равно наедалась, вела занятие, в животе было очень много, а мне – паршиво.

Съедать очень-очень-очень много за день – это хорошо, так тело пытается выжить. У вас включён мод Голодания, появляющийся при недостатке пищи, при котором вы можете быть голодными при полном желудке, вы можете съедать горы еды и всё ещё чувствовать, что вам чего-то не хватает13.

Мой Страшный Голод длился в общей сложности 6 месяцев подряд и только потом он начал уменьшаться. Это ничего не значит для длительности СГ у любого другого человека в рекавери.

В период ограничений организм (а он далеко не тупой) начинает понимать, что еды (=энергии) со временем недостаёт всё больше. Мозг начинает посылать сигналы – он просит поесть – но вы не отвечаете на это. Вам, вероятно, это знакомо: «Я поел 30 минут назад, но всё равно хочу еды». У вас появляются безумно желанные продукты, но вы не разрешаете себе их.

Спустя определённое время (у каждого своё), у вас, вероятнее всего, начинается Страшный Голод – вам кажется, что вы безвольны. Но это ваша природа – включён режим выживания + вы не отвечаете на поступающие сигналы организма о еде – получите мощную реакцию, которой вы не сможете сопротивляться. Рано или поздно Страшный Голод проходит.

Есть случаи, когда СГ не наступает. Это не означает «неправильность» вашего рекавери. Нужно «разбудить» сигналы голода, так как есть 1 раз в день небольшую порцию – это нездорово. Помочь сигналам «проснуться» поможет регулярное достаточное питание. Ежедневное минимальное количество калорий, согласно протоколу HDRM14, можно узнать на сайте Алёны Ставровой.

Приведу пример: если вы нырнёте под воду и задержите дыхание, со временем вам станет не хватать кислорода всё сильнее и сильнее. Когда вы наконец-то всплываете на поверхность, вы начинаете жадно вдыхать воздух (он был вам жизненно необходим), и, спустя время, вы перестаёте так активно дышать и больше не задыхаетесь. То же самое произойдёт со Страшным Голодом: когда организм покроет дефицит энергии, он перестанет просить «съесть весь мир».

Не вините себя за то, что организм хочет жить. Верьте себе, доверяйте любым сигналам голода.

*

Отец с братом всё ещё не понимали, «да что же с Настей такое творится, ест и ест». Но они никогда не запрещали мне делать это, всегда разрешали покупать много еды, которую я захочу съесть и так далее.

В первый месяц рекавери по мне было не совсем заметно, что я набираю вес. Всё уходило сначала в живот и бёдра, а руки и шея оставались худыми. Отец с братом не особо реагировали на мои «пищевые праздники»: «Ну, ест и ест, что такого, не толстеет вроде».

В начале рекавери я видела, как стремительно набираю вес. Я всегда прекрасно помнила в первые месяцы восстановления, что у меня будут отёки, и я могла буквально щупать пальцами эту воду под кожей. Я почему-то думала, что жир в последнюю очередь придёт на мои запястья: они были самыми тонкими частями тела. Это были «веточки», которые можно бы было легко переломить.

Я разглядывала свои руки. Где-то месяц они оставались худыми, я понимала, что ещё мой вес по большей части состоит из жидкости и он «в центре меня». Как-то я увидела, что мои запястья стали больше. Я поняла, что сдвиг произошёл. Я действительно начала набирать жир, и он появлялся не только в районе живота и бёдер.

В начале Страшного Голода всё «концентрировалось» в центре тела. Потом начало распределяться в руки, грудь, ноги полностью, щёки. Целлюлит был везде. Вероятно, организм пытался защитить органы. Нормального количества пищи не было 5 лет, а тут соизволили покормить – вдруг обман? Давай всё копить!

В период СГ мне было всё равно, что и когда есть. Главное, мне нужно было есть. И есть много всего. Потому что я дождалась! Однажды родители мужа привезли в контейнере картофельное пюре и котлеты, и я, подскочив в 7 часов утра, давай это всё наворачивать. Сейчас я такое на завтрак есть точно не стану, мне «тяжело» такое есть после сна, но в декабре 2015 года такое «заходило» очень хорошо.

В период Страшного Голода я ходила в ближайший супермаркет с огромной холщовой сумкой. Набирала её прямо под завязку: она становилась просто жутко тяжёлой, благо тащить мне её было минуты 3 до дома. Потом я всё ела дня 3—4 с Андреем. Ну, кто из нас больше ел, понятно.

Психолог: «кто из нас больше ел» – это вообще можно понять только после смерти каждого. Нужно будет взять весь рацион за все годы жизни + всю нагрузку за все годы жизни и уже тогда сравнить. Кто готов за это взяться? В том числе «больше ел» – очень относительное понятие, касающееся «здесь и сейчас».

*

В 20-х числах ноября 2015 года я решила, что готова переехать к Андрею. Я долгое время боялась это делать, так как порой со стороны я видела себя и помнила, какая могу быть противная и злая (конечно, кто бы мне поесть ещё дал). Мне казалось, что мы съедемся, я опять на фоне еды начну «пилить» ему мозг (ещё и каждый день), он скажет: «Иди отсюда, не нужна мне такая девушка!» – и что дальше? Ещё в 2012 году он предлагал мне выйти замуж, но я смотрела на него совиными глазами и говорила: «Ну, нет… Сейчас – нет». Он ждал. Я даже переезжать боялась, какое мне было «замуж».

Тут я сообщаю Андрею, что готова жить вместе. Муж в то время жил с другом в двухкомнатной квартире в Новогиреево. От метро нужно было ехать на автобусе минут 10, либо идти пешком 25—30 минут. Местоположение квартиры было не совсем удобное, но сама она комфортная, мне нравилась.

Я собирала сумки пару дней: их был, кажется, миллион. Я даже не думала, что у меня есть столько вещей по всему дому. Отец с братом, конечно, расстроились, я немного тоже. Всё-таки все годы я жила с ними, и это закончилось.

Иногда в голове проскакивали мысли: «Насть, может, передумаешь, тут ещё собирать всё столько времени, давай потом!», но я сразу же отметала их и говорила себе: «Либо сейчас, либо никогда». Было немного страшно и непонятно, что меня ждёт: так как, например, в детстве я не любила оставаться на ночёвку даже у бабушки – я плакала и просилась домой к родителям.

Наконец, когда мои вещи привезли на место, весь коридор был завален пакетами и сумками. Друг уехал, отец, пока помогал, задержался. Мы посидели, попили чай с тортом – отпраздновали переезд. Я помню один душераздирающий момент. Папа обувается, брат уже вышел к машине, потом отец открывает входную дверь, выходит, смотрит на меня грустными глазами, держит в своей большой ладони мою руку и говорит: «Насть… Ты… Позвонишь?..» Я едва выговариваю: «Конечно, па», закрываю дверь, иду в спальню (друг жил в большой комнате, а мы – в спальной).

Я захожу в комнату, Андрей сидит на постели, радостный. Говорит: «Ну, как ты?», а я смотрю в окно – там всё серое, грустное – и начинаю реветь: «Отец ушёл!» Я так расстроилась от неожиданности (что теперь не буду каждый раз приходить к папе, а буду ему звонить), что начала плакать и не могла остановиться.

Я легла на кровать, Андрей молча пальцем убирал слёзы с моих щёк. Что тут говорить? Мы лежали примерно час, пока я не успокоилась. Больше такого не повторялось. В день переезда я почувствовала страх, что моя «детская» жизнь закончилась.

*

С того момента, как я начала жить с мужем, моё восстановление пошло гораздо проще, чем это было с папой и братом. Андрей подбадривал меня, говорил: «Насть, если хочешь – просто ешь и всё, не надо больше ни о чём думать». Эта фраза не особо меня успокаивала, но всё равно она была лучше вопроса «Нааасть, а что с тобой происходит?»

Стоит отметить, что в период ОРПП за все годы отношений с Андреем моё либидо было низким. Ещё точнее – оно было -100. Уже в первые 2—3 месяца рекавери я поняла, что влечение взлетело на все 200%: гормональный фон начал восстанавливаться.

Я не хотела близости практически никогда. Я не хотела, чтобы ко мне даже прикасались. Мне не нравилось, что мою кожу трогают, что меня целуют. Я мечтала, чтобы ко мне никто не лез.

*

Я всё ела и ела. Теперь, когда я скупала пакеты еды, я не боялась, что меня начнут дома спрашивать, зачем же мне её столько. Я приносила из супермаркета большую сумку со сладостями и съедала их буквально за 1—3 дня, потом шла за новыми. Андрей ни разу не сказал, что это слишком много или «не могла бы ты урезать расходы, ты постоянно что-то покупаешь».

Я знаю нескольких людей, среди которых я увидела тот самый принцип: после ограничений в еде вы наберёте вес, и, возможно, он станет больше веса, который был у вас до похудения (но это не обязательно случится с каждым). Потом, если всё-таки у вас произошёл овершот (превышение сет-поинта – природного весового диапазона), ваш вес спустится до этого «коридора +/– 5 килограмм». Время, затраченное на эти изменения, никто знать не может.

В начале рекавери я не видела этих людей, я могла только листать истории в «Instagram» и читать «как это было». Но потом в течение года я обратила внимание на людей из своего окружения, которые резко худели, потом набирали вес больше «додиетного», и позже, в течение нескольких месяцев или лет их вес уменьшался, и они становились похожими по телосложению до ограничения калорий.

После ограничений в восстановлении, вероятно, у вас начнётся период Страшного Голода (но у некоторых он может и отсутствовать), когда вы потребляете тысячи калорий в день (~5000—10000 ккл), и это ответ на ваше голодание.

«Правильные» 1200, 1400, 1600 ккл в день – голодание для тела, которое обернётся для вас бинджами и в худшем случае психическим расстройством.

Организм в страхе от того, что калории могут снова забрать, может превысить сет-поинт (например, вы были до похудения 60, стали 67; овершот в количестве килограммов может быть любым)15. Он не хочет отдавать энергию (=садиться на диету).

Когда мозг поверит вам в том, что вы больше не станете ограничивать себя в дальнейшем, он начнёт «отпускать» то, что он считает «лишним» (если он посчитает, что всё-таки есть ненужный вес). Вся арифметика, что говорится. На словах всё просто, я знаю, но это рабочий принцип.

Из моего опыта: я честно согласилась сама с собой, что худеть больше не стану, только в марте 2016 года, хотя я начала рекавери в конце октября 2015. К июню-июлю 2016 мне «начали доверять», и мой Страшный Голод и увеличение веса были прекращены.

*

Иногда я могла сидеть на кровати, неожиданно разреветься и сказать: «Шоколада хочу, а его у нас нет…» – и мне был шоколад. Андрей пытался сделать так, чтобы еда всегда была у нас дома: не осуждал меня за её покупку и покупал её сам. Иногда он спрашивал, не хочу ли я, чтобы он купил мне шоколадку, пока он стоит у кассы. Это было мило и, с другой стороны, очень помогало мне.

Когда муж шёл с работы мимо супермаркета, иногда я просила купить его что-нибудь сладкое. Как-то раз я написала ему, что мне очень хочется чего-нибудь вкусного, пусть купит на своё усмотрение. Я была на 100% уверена, что он купит мне шоколад. Вот шоколад и всё! Но он принёс… сгущёнку.

Я, когда достала её из пакета, даже расстроилась. «Сгущёнка? В смысле? Почему не шоколад? Ну, ладно, буду её есть. Она же тоже сладкая!» Пока Андрей ел свой ужин (и это немного триггерило меня, так как я ела в несколько раз больше его), я начала «мучить» мягкий пакет со сгущённым молоком.

Я выдавливала сгущёнку на хлеб. Потом я выдавливала её в мягкий творог. Затем я выдавливала её себе просто в рот. Муж сидел и поражался (я видела это по его глазам). Я съела пакет сгущённого молока за минут 15. Пока я ела, мне было страшно, а руки буквально «ходили ходуном». Но я ела и не могла себя остановить.

Когда я садилась есть, мне было очень страшно произносить это (тем более делать). Я брала порцию сладкого и говорила вслух: «Мне можно есть 3 порции, 5, 10, сколько я захочу». Сколько порций я ела, если съедала 5000—10000 ккл/сутки (риторический вопрос)? Я сидела перед пачкой овсяного печенья и говорила: «Можно хоть всё!» – и я ела все 400 грамм.

Ваш мозг не станет вам безоговорочно верить, если вы пару дней будете говорить себе так. Виновник недоверия – вы сами, поэтому терпите все «проверки» мозга «съешь ли ты это и в такое время?» и не надо на него же наговаривать «почему я всё ем и ем, а мне не верят??» Это нечестно. Вам всё медленно возвращают, а вы имеете совесть сказать: «Давай быстрее уже». Некрасиво.

Возвращение доверия может занимать месяцы, если вы находитесь в #truerecovery или даже годы, если вы постоянно уходите в релапсы и не выходите из квази-восстановления.

Я всё ещё пыталась «спасти свои мышцы», так как стремительно «заплывала», поэтому я тренировалась. Тренировалась до тошноты, до темноты в глазах, до тяжести во всём теле. Тело ясно «говорило» мне остановиться, но я активно слушала расстройство и хотела, чтобы «во мне осталось хоть что-нибудь красивое».

*

Как-то я решила, что слишком устала для привычной тренировки, поэтому включила видео с йогой. Я выбрала 20-минутный ролик и начала повторять движения за женщиной. Прошло 10 минут, я понимаю, что жутко хочу объедаться сладким прямо сейчас. Я знаю, что оно у меня есть на кухне. «А как же видео? Надо закончить!»

Я каждые 2 минуты проверяла, когда уже будет конец йоги, чтобы быстрее бежать сметать все печенья и шоколады в нашем доме. Я не могла спокойно закончить упражнения, я постоянно думала: «Еда! Сейчас пойду и объемся, сейчас встану, пойду и буду есть, есть, есть». Я понимала, что мне надо срочно всё заканчивать и идти – навязчивые мысли не проходят.

Я не закончила выбранную тренировку – я сломя голову побежала на кухню есть.

Мозг не давал мне даже спокойно что-то делать: он постоянно требовал еды, и ему было неважно, чем я занята – пока я не поем, он будет просить, просить и просить.

*

Однажды Андрей попросил почитать ему вслух книгу с телефона. Он любит читать что-либо о древней Руси и тому подобное, а я совсем нет. Я читала, мне было скучно выговаривать странные слова, вдумываться в смысл написанного я перестала буквально со второго абзаца. К тому же снова пришли постоянные мысли о еде.

Я читала и думала каждую секунду: «Ну, когда уже конец главы?? Я сразу же встану и пойду много есть. Блин, да тут ещё 12 страниц!» Как только я прочла последнее слово, я как ошпаренная подскочила и побежала есть сладости. Меня это не испугало: я, наоборот, радовалась, что наконец-то бегу есть. Мне «не давали» есть целых 20 минут, пока я читала!

*

Как-то раз я заметила, что у меня в груди появился бугорок. Так как я могу быть ярым ипохондриком время от времени, то я уже насочиняла себе миллион болезней и записалась к маммологу. Мне сделали УЗИ, прощупали грудные железы и сказали, что «всё чисто». Я выдохнула. Мне сказали, что я трогала собственное ребро (браво).

Но не это мне запомнилось больше всего. Когда маммолог задавала мне вопросы, то она спросила, какой у меня цикл. На тот момент месячных у меня всё ещё не было, и я по привычке безэмоциональным тоном ответила: «У меня 5 лет нет критических дней».

Естественно: огромные глаза, удивление и сострадание ко мне – я уже не обращала внимания на это. Она сказала: «Пока ваше тело молодое, оно справляется с болячками и некоторыми опасностями, благодаря иммунитету и силам возраста. Но если бы у вас не было цикла, и вам было не 22, а 32 или 42, вы бы уже подхватили очень много страшных вещей».

Как же меня это испугало! Я ехала домой с абсолютным убеждением, что сейчас я приеду и буду есть, прямо специально, чтобы выздоравливать. По дороге я написала мужу, не купит ли он мне сладкого, если идёт с работы. Он купил – это были конфеты. «Ну, хоть не сгущёнка, ура!» – подумала я.

*

Вечером у меня должен был быть урок по «Skype», и я пришла домой примерно за час до начала занятия. Андрей купил по пачке конфет «Лёвушка» и «Степ». Сначала я съела какой-то бутерброд – чувство голода притупилось. Я сидела на кровати и думала: «Обалдеть! Сигналы голода-то восстанавливаются! Я так мало времени в рекавери, а уже почти здорова (да, конечно)!»

Буквально спустя 3—5 минут, в моей голове начали «стучать» мысли: «Ешь конфеты, ешь, ешь, ешь, ешь конфеты, они на кухне, нужны конфеты, ешь, ешь их». Голоса были настолько громкими и частыми, что я побежала на кухню открывать купленные упаковки. Естественно, сначала я пыталась себя успокоить: «Я сейчас съем по одной конфете и забуду о них, мне же много не нужно, я же ем всё».

Как бы не так. Я до сих пор помню тот жёлтый свет на нашей кухне, как я стою у столешницы, методично опускаю руку в пакет с конфетами, беру одну, разворачиваю, жую, выбрасываю фантик. Ещё раз. Ещё раз. Ещё раз. В итоге в пачках не осталось ничего: ни в первой, ни во второй. Я просто стояла и ела из них, запивая сладкое молоком прямо из коробки.

Я пришла в комнату, почти сразу же начала вести урок с полным желудком. Занятие отвлекало меня, хотя живот был как у беременной женщины, но я пыталась не волноваться.

После урока Андрей пошёл на кухню, потом приходит обратно ко мне:

– А конфеты где?

– Я их съела…

– Ты все конфеты съела?

– Ну, да…

– Я же полкило купил?

– Я полкило, значит, съела.

– Ты так быстро просто…

– Я куплю тебе завтра новые, извини.

На следующий день я пришла в магазин и на развес взяла по 10 конфет двух видов, которые муж покупал вчера. Он не любитель сладкого, поэтому 20 конфет для него – это очень много. Я принесла их домой: конфеты лежат на столе, а Андрей их не ест. День прошёл. Два. Три. Ничего не происходит. Я же охаживала эти конфеты, пытаясь их не съесть. Спустя примерно неделю, муж сказал мне: «Ладно, ешь мои конфеты! Мне что-то их не хочется». Я за 1—2 подхода съела всё.

*

В супермаркете я пыталась скупить всё, что видела и раньше не покупала. Я носила домой пакеты с едой, как запасливый хомяк. Я набирала шоколадок по скидке, они долго лежали в буфете, а потом вспоминала про них и съедала сразу 2—3 плитки без возможности остановиться. Я скупала и сладкое, и не сладкое. Мне нужно было много еды. Каждый день.

Мне нужно было купить «бывшую запрещёнку» и наконец-то её съесть.

Купили продукты – сорвите все этикетки, если вы пока не в состоянии отвернуть от себя цифры. Еда должна стать только едой, а не набором КБЖУ. Если берёте еду с полок, кладите сразу в корзину. Вам нужно переучить себя не фокусироваться на калориях и составе. Нужно научиться есть всё.

Это относится к людям с ОРПП: здоровые люди могут изредка делать то, что я опишу, и для них это ничего не будет значить и не заполонит все мысли.

Нет компромиссов: «я только калории гляну, а КБЖУ – не буду», «я только на сладком смотрю этикетки, на другой еде – нет». Либо вы, либо ОРПП. Не надо каждый день говорить: «Ну, как же… Как же не смотреть… Это же вредно» и так далее. Смысл? Вы в рекавери или нет?

Нужно сделать выбор: вы хотите быть свободны от фиксации на еде и психического расстройства или хотите думать о приёмах пищи 24/7 всю жизнь? Вы готовы на бесконечные мысли об одном и том же? Я – нет.

Я помню времена, когда весь день пересчитывала калории в продуктах, полдня тусовалась в магазинах в поисках «наиболее правильного» состава. Это было похоже на фетиш. Сейчас я освободила себе часы времени от этой «головной боли».

Делайте наоборот. Например, если хочется читать этикетку – значит, не нужно её читать. Переобучайте себя. Вероятно, в начале у вас будет ощущение бесконтрольности и ваше состояние напомнит полёт в аэродинамической трубе, но это только ложный эффект. Если вы его перетерпите, то будете ближе к ремиссии.

*

В супермаркете я как-то увидела глазированные сырки. Я не обращала на них большого внимания (причём сейчас я тоже не смотрю в их сторону, не люблю их), но мне в тот период казалось, что и сырок был моим потенциальным прошлым врагом, ведь в нём сахар и всё такое страшное!

Я купила 6 самых дешёвых сырков. Подумала: «Нормальные люди съедают 1 сырок и гуляют себе дальше, буду есть сырки несколько дней!» О да, прямо так оно и было. Буквально в этот или следующий день я пошла на кухню, увидела в холодильнике сырки и поняла, что точно хочу их съесть прямо сейчас. Когда у меня был Страшный Голод, то я старалась есть сидя, чтобы мне было комфортно и удобно. В тот раз я тоже села, взяла молоко (всегда люблю сладости запивать молоком), положила перед собой целлофановый пакет с сырками. Один: нет, не наелась, ещё хочу. Два: ещё надо! Три. Четыре. Пять: «О, вот сейчас – в самый раз!»

Я всегда «просыпалась» после приступа Страшного Голода и понимала, что мужу либо я оставила слишком мало, либо вообще ничего. В тот раз я тоже «проснулась» и поняла, что сырок остался только 1. Позже я вздохнула с облегчением, так как Андрей сказал, что он не фанат таких сладостей: «И одного хватит». Повезло.

Я обожала скупать мороженое. Один раз я увидела стаканчики с пломбиром по акции. Я взяла 4 штуки – по 2 каждому. Дома я включила телевизор, комфортно уселась на кровати. Тут мне в голову стучит: «Мороженое! Ты же купила его! Иди и ешь!» В общем, я остановилась тогда, когда съела 3 штуки, иначе голова так бы и просила «ешь, ешь, ешь», но мозгу не объяснишь «извини, эту еду нужно оставить другому человеку».

Мозг спасает жизнь целого тела: какое ему дело до какой-то делёжки вообще?

*

1—2 раза в неделю мы с Андреем ездили в гости к отцу с братом. Вышло так, что в ноябре мы не особо виделись и смогли вместе встретиться только в декабре. Я уже набрала видимый вес и немного переживала, как отреагирует моя семья на то, что я изменилась. Мы решили все вместе съездить в супермаркет.

На тот момент моему брату было 17 лет, и он иногда мог «ляпнуть» всякую ерунду, а потом подумать. При встрече он мне сказал: «Зачем ты так сделала… ну зачееем… было лучше, как раньше! Жир же…» Меня это не особо задело. Тебе кажется, что лучше было тогда, мне – сейчас, но отец между делом сказал: «Мне кажется, ты просто отжираешься!»

Я отвернулась от него и разразилась слезами прямо в машине, когда мы ехали: мне стало так больно. Я прекрасно помнила, зачем я начала рекавери, к чему иду и от чего избавляюсь, и тут на. Отец. «Отжираешься». Все мои доводы о нужности и важности восстановления будто за секунду разбились вдребезги.

Знаете, что я стала делать после этих слов? Сначала плакала. Потом самой себе начала выговаривать: «Всё. Буду сидеть на ПП до конца жизни!! Опять стану 53 килограмма, опять буду, как шпала! Достало! Толстая! Самой от себя мерзко, хватит уже есть!» Потом я пошла на кухню за «Птичьим молоком» и черносливом в шоколаде.

Почему? Не знаю, как будто какой-то протест. «Ты не будешь худеть. Ты не вернёшься. Тебе нельзя возвращаться. Тебе нужно то, что ты делаешь». Весь день я плакала, потом поговорила с отцом.

Папа извинился и сказал мне, что эта тема веса ему смешна. Он за всю жизнь то набирал, то терял килограммы, и сейчас у него снова тот период, когда я «похудела его» на ПП, потом съехала, и он снова набирает. «В итоге я потом снова захочу похудеть, Насть! И что с того??» У отца совсем другие понятия о похудении, и я бы всё равно не сказала, что они являлись безопасными для меня тогда.

От самых близких больнее всего слышать подобные слова, особенно если близкие – фэтфобы (люди, которые относятся с неприятием к жиру на теле). Человеку в таком окружении становится в разы сложнее продолжать восстановление. Поэтому людям в рекавери советуют быть в группах для поддержки друг друга.

Если вы не соответствуете стандартам общества «всегда быть на спорте, иметь очерченные мышцы и есть супер-здоровую еду», готовьтесь к замечаниям – они будут. Не покупайтесь на них, такие слова в рекавери могут отбросить вас очень далеко.

В магазине мне было немного стыдно ходить и не брать, как обычно, хлебцы с обезжиренным творогом, а покупать колбасу, замороженные котлеты, белый хлеб. Мне казалось, что отец с братом идут позади, катят тележку между стеллажей, а сами смотрят на меня, поправившуюся, и думают: «Ну она и дура, так разъелась, ещё и продолжает покупать вредную еду!»

Какая реакция на триггеры у меня была в начале восстановления и в конце? Абсолютно разная, конечно. Вся загвоздка в том, что я не могу чётко объяснить, как пришла ко всему этому. Но шла не быстро. Для этого нужно было много времени и опыта по мере прохождения восстановления и общения со специалистом.

Осенью (2015) и зимой (2016) я была жутко чувствительна. Я могла увидеть старую фотографию на своей странице в «Instagram» и разреветься от досады. Я могла, как обычно, ходить в магазин, валяться в постели, но, ещё не привыкшая к изменившемуся телу, хотеть, чтобы у меня его забрали и дали то, новое. У которого всё новое, и мозги в том числе, без всяких «work in progress».

Быть «просушенным» и одновременно ничего не смыслить в КБЖУ – невозможно.

Я ложилась с мыслью «Всё, завтра – ПП и ничего больше, хватит играть в игры!» несколько ночей кряду. Я уставала от своей же реакции на слова «раньше было лучше» – поворачиваясь вокруг собственной оси и пытаясь увидеть, что за «косяки» во мне сейчас появились. Я реагировала на любой писк в свою сторону, даже если говорили о моих ботинках («а я бы такие не купил!»). Я была, как оголённый нерв.

Я начала посещать сеансы психолога в конце марта 2016. Это был период Страшного Голода: я стремительно набирала вес и страдала от любых слов по поводу жира. Если я слышала реакцию «Ой, толстый идёт» на полного человека, мне хотелось сразу же всем рассказать, почему жир – это не плохо, почему не надо так говорить, зачем вы вообще так говорите и так далее.

По мере сеансов я начала меньше «ловить» ушами триггеры. Да, я слышу слова иногда «вон, смотри, какой огромный», или «правильную еду надо есть, а не эти ГМО-шные конфеты» и так далее, но они теперь ко мне в уши не влетают, а идут мимо головы. Я не знаю, что точно произошло, как я это сделала. Я ходила к психологу, выходила от неё, всю неделю думала о том, что вынесла. Снова приходила, рассказывала, что надумала, получала новые мысли для мыслей, снова уходила. И так 8 раз.

В тот день я скупила в супермаркете кучу сладостей: я так хотела. Козинаки, шоколадные батончики, орехи в шоколаде, конфеты, вафли, шоколадная паста, кукурузные хлопья: дома у нас появился целый мешок желанной еды. Я его съела примерно за 4 дня: мой Страшный Голод был очень сильным. Андрей из того пакета не съел ничего.

*

На странице в «Instagram» первые 3 месяца рекавери я показывала только «правильную» еду, а сама ела по 5—10 тысяч ккл в день всего подряд. Я всё ещё чувствовала, что ответственна за свой «супер-вид» ради других людей. Я безумно зависела от слов чужих: буквально одно крошечное замечание могло «разрушить мою жизнь» на неделю.

Я просыпалась, сразу же начинала много есть, потом показывала в Сети что-нибудь «маленькое» и «низкокалорийное», но всё равно у меня было ощущение, что я лгу не только людям, но и себе. Что за бред я вообще делаю, чем я занимаюсь?

Днями и днями я ела сладкое и читала сайт Алёны – он был моим обезболивающим. Ощущение, что у меня ныло в районе солнечного сплетения: тревога была очень высокой. Но когда я даже на 5-й раз перечитывала статьи на сайте, я как будто колола себе морфий.

ОРПП – тревожное расстройство, в котором человек идентифицирует еду как угрозу (в следствие чего начинает тревожиться), но говорит «я боюсь набрать вес», «от вредной еды одни болезни» и эти фразы – его прикрытия. Основа не меняется: еда=угроза, опасность.

Например, торт для вас – угроза. Звучит странно, но это является правдой. Вы боитесь его есть, «он опасен». Вспомните, что было раньше в вашей жизни до болезни: вы съедали любую пищу или тот же торт и шли по делам. Еда была не равна опасности, она была только едой – шоколадка оставалась шоколадкой, пельмени – пельменями и тому подобное.

Для того чтобы снизить тревожность (=убрать Тревожный Мод), вы можете успокаивать себя так, как вам приятнее: книга, неспешная прогулка, дыхательные упражнения, разговор с другом и прочее. Главное – не упиваться тревогой и не уходить в релапсы раз за разом, а быть на разных берегах с этим ощущением. Иногда я «пропускала» тревожность будто сквозь себя, но я всё равно давала понять телу, что это – совсем не положительное чувство и оно должно уйти со временем. Постоянно это практикуя, вам будет проще есть еду.

Самая действенная рекомендация – обратитесь к психологу или психотерапевту. Это будет огромной помощью в преодолении тревоги и страхов. Если с 1-го раза вам не удалось найти подходящего специалиста – не опускайте рук.

Еда – не моральное преступление.

*

Я зачитывала переводы статей Алёны до дыр, Андрей засыпал ещё в 12 часов ночи, а я не спала до трёх: я читала, читала, читала сайт. Я разрешала себе ложиться поздно, так как я преподавала дома по «Skype» днём и одновременно между занятиями искала работу, рассылая резюме, поэтому могла вставать не в 6 утра точно.

Когда я только начала восстановление и приходила в гости домой к отцу, мы накрывали небольшой стол. Отец, как любитель мороженого, мог купить его целый килограмм, и я отрезала всем по куску. А себе – себе кучу кусков! Это были самые высококалорийные дни.

Страшный Голод был в самом разгаре, и я ела, ела, ела мороженое. Андрей на меня смотрел, улыбался, гладил меня по руке и говорил отцу: «Я очень доволен, что она начала есть! Она такая весёлая и больше не бука». Отец тоже улыбался и отвечал: «Да, я вижу!»

Я помню, как мне это давало мощный стимул есть дальше, и как я наворачивала пломбир ложка за ложкой. Потом со временем этот стимул угасал, и я начинала ныть мужу: так на тревожных «волнах» я и жила до сеансов с психологом.

Мы дружно жили с Андреем, что меня удивляло. Вероятно, так было потому, что я переехала к нему в начале восстановления и моя психика уже начала претерпевать изменения в лучшую сторону. Я становилась спокойнее и уравновешеннее, я могла без истерик отреагировать на разные вопросы (о еде в том числе).

Помню, что, когда мы ложились спать, мне сначала нужно было подойти к зеркалу у кровати, громко вздохнуть и только потом лечь. До меня доносилось вопросительно-недовольно-удивлённое: «Ну, что ты туда смотришь? Ты такая красивая! Я тебе сколько раз уже сказал!», а я говорила: «Да так, просто» и шла в постель.

Случалось, что пару раз я сидела на кровати вечером (в это время особенно «хорошо» накатывало), открывала свою страницу в «Instagram», где я не удаляла ни единого фото, чтобы моё расстройство осталось запечатлённым, как оно было, и пролистывала пальцем картинки до того момента, где я всем показывала свой супер-пресс.

Я смотрела на свой «бывший» живот, читала старые восторженные комментарии и… начинала плакать. Андрей резко поворачивался, строго смотрел на меня и говорил: «Насть, телефон убери».

– Нет…

– Насть, хватит туда смотреть, что ты делаешь? Отдай мне телефон свой быстро!

– Не буду! Смотри, что у меня было! Где это сейчас?!

– Ты красивая именно сейчас, сегодня, понимаешь?? Сейчас! Тогда было хуже. Не смей мне больше на это смотреть, иначе заставлю всё удалить, чтобы вообще даже причины не было всё это видеть!

– Ладно.

Я много раз спрашивала мужа в период полугодового Страшного Голода:

Если я стану весить 100 килограмм, ты меня бросишь?

А если в беременность я наберу 30 килограмм?

А если я никогда не остановлюсь, и Страшный Голод будет со мной навсегда, что ты мне скажешь? «Бросаю»?

Мой мозг продуцировал весь спектр мыслей, где каждая заканчивалась фразой «ты меня бросишь». Мне всегда приходил один и тот же ответ: «Я не брошу тебя. Ешь, пожалуйста».

За людей я держалась, как могла, даже если они обращались ко мне «так себе»: «Ну, я же считаю человека другом, он же не со зла сказал мне неприятную вещь!»

После посещения психолога я начала меняться. Я поняла, что если у тебя есть настоящие друзья и те, кто искренне любят, то волноваться, как это делала я, не стоит. Люди, которые не захотели понять, что со мной случилось («Зачем вообще так было делать?!» и прочее), отошли в сторону.

Расстроилась ли я? Нет. Зачем мне такие «друзья» в моей жизни? Может, я мыслю чёрным и белым, но до сих пор я так поступаю и считаю это верным. Я потеряла достаточно людей в рекавери. Я не жалею об этом. Я верю в то, что у каждого есть друзья. Лучше я буду одна (и позже найду Своего Друга), чем буду иметь «абы каких» людей вокруг.

*

Каждый будний день Андрей уходил на работу в восьмом часу утра, я спала до 13—14 часов дня, вставала, шла и сметала еду из холодильника, ходила за новой в магазин, пыталась всё отработать тренировками. Вела уроки по «Skype», варила обеды и ужины. Я стала домохозяйкой, и мне даже это понравилось. Тем не менее я знала, что работу я найду себе вне дома.

Когда я начинала восстановление, я каждый-прекаждый день в течение нескольких месяцев просыпалась с мыслями «Мне можно всё, идём доедать торт! Идём жарить блины и есть их с шоколадом!» и тому подобное.

Несколько дней подряд мне очень нравилось есть блины с самой дешёвой какао-плиткой. Внутрь холодного блина я клала несколько кубиков так называемой шоколадки и «плавила» её в микроволновке. Мне очень нравилось это есть, хотя тревога при этом была огромных размеров.

Когда я просыпалась, в ту же секунду думала: «Еда! Мне можно еду! Пойдём быстрее есть еду!» Когда я наедалась и проходил час, я снова думала о еде: «Ну, вроде во мне уже не так много! Пойдём ещё поедим! Хм… Мороженое!» Я шла в супермаркет, покупала полкило пломбира и съедала его за один день с вареньем, орехами и мюсли. «Никогда не перестану это есть!» – думала я.

Так я жила достаточно долго. СГ длился полгода за весь период восстановления: я знала, что он уйдёт и верила просто в никуда. И он ушёл. Эти мысли исчезли, этот адски мощный «аппетит» пропал. Зачем организму всю жизнь просить горы еды, если он в любом случае найдёт тот самый энергетический баланс и больше не будет нуждаться в большом количестве энергии? Не. За. Чем. Страшный Голод уходит, он не навсегда.

К тем, кто проходит рекавери, кто может перетерпеть и справиться со всеми сложностями восстановления, перевернув представление о своём теле, возвращается умение питаться так, как это делает человек без расстройства.

*

После получения диплома я ходила на собеседования, но меня брать не хотели. Кому нужен человек сразу же после ВУЗа? «Нам бы того, кто уже 3—5 лет занимается вот этим и этим. Вы не подходите, извините». Сначала я расстраивалась, накручивала себя, а потом забила. Не берут – ну и что? Других найду.

Однажды у меня было очень неприятное собеседование. Мне не сказали, что оно стрессовое. Это было обычное хамское интервью. После него я пришла домой и ревела, еле успокоившись перед занятием по «Skype». Меня буквально унижали на собеседовании из-за того, что я не знаю, на каком месте в России находится мой ВУЗ, и почему я пиарщик, хотя закончила железнодорожный институт: «Что это за бред, зачем вы так сделали?!»

Я была настолько ошалевшей, не ожидая такого разговора, что просто хлопала глазами и тихо недоумевала от происходящего в переговорной. Перед собеседованием у меня было прекрасное настроение, я думала, что выйду из офиса, поеду домой, чем-нибудь перекушу, потом проведу урок, сделаю то и это – в общем, планы. Но когда я закрыла дверь здания, я почувствовала, что морально и физически мне настолько паршиво, что хочу заснуть и не проснуться. Меня будто выжали всю. Мне был отвратителен весь мир.

Как-то женщина на одном собеседовании сказала мне: «Ваша зарплата будет 12 тысяч в месяц, завтра бесплатный пробный день». Я спросила: «А почему так мало?», на что она мне ответила: «Да вы без опыта, девочка, сколько вам надо денег-то?!» Я просто забила на ту контору и не пришла к ним на следующее утро. Интервью были самые разнообразные. Как-то мне даже предлагали подбирать женщин для мужчин на сайте знакомств.

За один свой ответ на очередной встрече мне сейчас даже стыдно, хотя я понимаю, что он был сказан в «бреду» ОРПП. Меня спросили, что у меня есть, чего у других нет. Я засияла, как начищенный самовар, и сказала: «У меня есть прорисованный пресс!» Девушка-HR так обалдела, что вперилась в моё лицо и молчала несколько секунд. Я, конечно, в эти секунды готова была лопнуть от гордости. Меня не взяли.

Так я ходила на собеседования с июля по декабрь 2015, а потом оставила это дело. Нам хватало денег, я вела уроки и получала с них тоже некоторые средства. К тому же в рекавери преподавание по Сети было для меня идеальной работой: меня видели только по плечи, я не стрессовала, находилась дома и всегда имела доступ к еде и дивану.

*

Мой живот постоянно был вздут. Я уже привыкла, что каждый день я была похожа на беременную женщину прямо с самого утра: ЖКТ пытался справиться с поступающей едой. Но всё равно, насколько я помню, это не было моей проблемой №1. Да, меня беспокоило «Где мой плоский живот, почему у меня шар?!», но это было уже после «Я же толстею! Мне что, худеть нельзя будет?»

Мой ЖКТ не умел переваривать всю еду. В первые месяцы рекавери вздутие было ужасным, страшным. Меня это мучало. Что бы я ни съела, желудок не знал, как всё переварить, а в кишечнике не было достаточно полезных бактерий, чтобы со всем быстро «справится».

Хотя живот может выглядеть, как у беременной женщины – странно и, может, даже пугающе – помните, что это временно. Ваш ЖКТ учится переваривать еду заново: пусть это не станет причиной вашего релапса.

Я всегда даю сравнение с грудничком: ему же не разрешают сразу есть жареную картошку с мясом. Ему дают грудное молоко, смесь, затем овощные и мясные пюре и так далее. Ребёнок не умеет переваривать любую еду в одночасье: его ЖКТ просто не в состоянии.

У вас практически та же история. Только вы сами разучили себя есть, грубо говоря, до «уровня грудничка», и теперь вам надо учиться воспринимать любую еду по-новой. Вы ограничивали набор продуктов, и теперь организм просто забыл, что существует другая еда. Он не вырабатывает достаточно нужных ферментов для любого вида пищи.

Наверное, в моём рекавери вздутие ушло, спустя примерно 4 месяца после начала. Я просто. Ела. Любую. Еду. Каждый день. Сначала ЖКТ долго думал, «всё стояло», затем начал работать быстрее и быстрее.

Если всё вдруг у вас «встало колом», выпейте таблетку ферментов, но не увлекайтесь – пусть ЖКТ учится работать самостоятельно.

Важно! Купите удобную, мягкую, тянущуюся одежду, в которой у вас не будет неприятных ощущений из-за вздутия.

*

В начале декабря родители Андрея приезжали к нам в Москву, оставаясь буквально на пару дней, чтобы купить машину. Так как мы жили в квартире с другом, то приходилось спать по двум комнатам, находясь и у самого друга в комнате – места было мало. В конце декабря мы бы, как обычно, поехали в город к родителям всё равно, но пока что было так: они впервые приехали к нам.

Мама Андрея прибрала нам всю квартиру («так будет ещё чище»), пока я куда-то выходила, что я сама не могла отловить эти моменты. Она готовила – и я тоже удивлялась, когда это всё она успевала делать, причём так быстро. Я помню, что в такие моменты я чувствовала себя хозяйкой, у которой очень слабые навыки. Хотя, когда мы жили без матери, мне казалось, что я лучшая хозяйка.

К нам приехали родители мужа буквально на 2 дня. Они, кстати, никогда и не знали, почему я ела только «правильно»: «Ну, придумала себе ерунду, слишком худая, надо бы тебе поесть, Настя», но дальше не заходило, да и смысла не было мне с Андреем об этом им распространяться.

У меня всё ещё был Страшный Голод, и каждый день я наедалась просто до «фу, не лезет». В первый день приезда мама сказала, что мы накроем стол и немного отметим встречу: всё-таки они редко у нас здесь. Я тогда подумала: «Блин, это же мне опять есть надо, но я же и так весь день ем…»

Я хотела не есть хотя бы за часа 2 до этого застолья, чтобы в меня хоть что-то влезло, так как в период СГ мне хотелось за каждым таким «столом» и в каждом кафе объесться до ужаса: «Мне же можно наконец-то!» Но я, конечно, не смогла ждать 2 часа. Голова сразу же восприняла это за триггер: «Ну, всё понятно, опять не ешь» – и я ела буквально вплоть до того самого «стола».

Я не могла противостоять сама себе: мысли так сильно выли в голове «ЕШЬЕШЬЕШЬЕШЬЕШЬ», что я не могла не есть: я бы сошла с ума, если терпела это.

В тот день я купила себе арахис в кокосовой глазури с утра. Довольно прикольная вкусная штука, но после арахиса у меня обычно тяжесть и резь в животе. Остановило меня это? Ну нет. Я наелась этого арахиса, сижу, «болею»: «Вот, так много, а зачем я вот так, а скоро же опять надо есть». Страдаю. Настроение ни к чёрту. (Ремарка: в этот период рекавери с декабря по июнь мой аккаунт начали называть депрессивным, так как он полностью отражал моё состояние. Зато теперь на этой странице можно посмотреть ход моего восстановления более года.)

В общем, сижу я, надувшись, и мне морально ну просто очень плохо. Мысли туда-сюда, Андрея рядом нет, он куда-то выходил, поныть-то кому? Проходит буквально минут 20: всё, стол накрыли, «давайте отметим немножко», и, несмотря на свой полный живот, я начала есть.

Меня это пугало, но в период Страшного Голода всё так и должно быть (!) – это логичная вытекающая реакция организма на ограничения в еде: «Теперь нам нужно есть всегда, бери, вот лежит, бери опять, вдруг ты завтра передумаешь, ещё-ещё поешь, и вот это съешь». Не бойтесь, это не навсегда.

Поверх арахиса я наелась колбасных нарезок, рыбы, ещё и кусок торта съела, когда другие уже наелись и не стали есть десерт. После этого я знала, что придёт тревога, подспудно я была готова к ней в рекавери: это нужно терпеть, просто терпеть, как кашель, насморк – и лечить.

Я сидела на кровати, терпела, сжав зубы: мне было сложно. Смотрела на отца мужа: он сидел, читал какую-то инструкцию. Спокойный такой, счастливый. Я всматривалась ему в лицо, в глаза, пытаясь почувствовать то же самое «всё равно» и перенять его штилевое настроение.

Я смотрела на других: как они ведут себя после еды. Они все были спокойные и занимались своими делами. Я столько времени смотрела на родственников в тот вечер, чтобы хотя бы сымитировать для себя это поведение и снизить тревогу: «Они спокойные, и ты спокойная. Они забыли про еду, и ты забыла про еду».

В конце марта я пошла к психологу, и уже не стала так активно искать успокоения в других, а начала «копаться» в себе и вылезать из ямы ОРПП.

*

В конце декабря 2015 мы решили сходить с Андреем в японское кафе поесть роллов. На тот момент у меня всё тело было в отёках, мне было достаточно тяжело передвигаться, но я продолжала есть по любому сигналу. Это меня и пугало, и успокаивало одновременно – не могу объяснить.

Я надела чёрное свободное платье и чувствовала в нём себя безопасно и нестрашно. Муж приехал в кафе сразу же с работы, а я, опаздывая, из дома. Андрей заказал облепиховый чай перед тем, как я приду. Он был больше похож на компот (который я не люблю), но всё равно оказался вкусным. В то время как нам готовили сет, мы пили чай, болтали, смеялись и листали меню.

Пока я перелистывала страницы и говорила: «Ничего себе, какой дорогой алкоголь!», муж мне возьми и скажи: «Насть… Ну, вообще-то, тот чай, который мы пьём… Он немножко с алкоголем».

Дело в том, что я Андрею верю безоговорочно: то, что он говорит, для меня сразу всё 100%-ная правда. Когда он сказал про алкоголь в чае, то я нюхала этот чай и не ощущала того самого противного запаха спирта, но до последнего верила, что в чай что-то подлили. Я не пью уже лет 5, у меня отвращение к алкоголю, и, учитывая, что муж это тоже знал, я очень сильно удивилась и расстроилась.

«Андрей, ты что, совсем?? Я же не пью? Зачем ты так сделал?!» – я почувствовала, что мой язык заплетается, голова кружится: всё, что со мной происходило, когда я могла выпить на праздниках раньше. «Насть, нет в нём ничего, успокойся, я пошутил, ахахах, вот ты ипохондрик!» – муж начал смеяться.

Я так опешила, что не могла сказать ни слова: в смысле «нет»?! Что за приколы?!

Несмотря на моё недовольство такой шуткой, я поняла, что от моих мыслей напрямую зависело моё физическое состояние – это было для меня огромным и важным уроком в рекавери.

Потом нам принесли сет. Андрей, голодный после работы, сразу же накинулся на роллы, а я, несмотря на то, что ела весь день дома, начала методично по одному роллу класть себе в рот. Я помню голос: «Да, конечно, ты уже очень сильно наелась, но ты всё равно поешь, ты же такого сроду не ела на пэпэ, отрывайся!» Я так наелась этого риса с рыбой, что шла домой, переваливаясь с ноги на ногу. Платье прекрасно скрывало мой округлившийся живот.

*

Дома я часто фотографировала себя в зеркале, чтобы потом растянуть пальцами фото в телефоне и найти на себе «жир, который успел от наетого появиться». Я весь день смотрела телевизор, могла отгадывать кроссворды, что-то читать, играть в компьютерные игры, просто валяться. И, конечно, основным занятием для меня было поглощение еды в огромных количествах.

Моя самооценка «полетела» буквально в первые 2—3 месяца восстановления со страшной силой. Сначала мне было нормально: «Ладно, я ем, ем, ем». Потом всё хуже: «Я же ем, ем, ем!» Тело начало меняться и входить в стадию «work in progress»: его «залило» водой, появился целлюлит, оно приняло какие-то несуразные формы (тут больше – тут меньше, тут опухло – тут нет).

Будучи худой, я считала так: «Я правильно питаюсь, то есть я могу держать себя в руках и не объедаться, я могу просчитать себе план приёмов пищи наперёд и идеально по нему есть. У меня такая сила воли, что мне достаточно кубика шоколадки, а потом уже слишком сладко и фу. Неполезно, в общем. Я тренируюсь 4 раза в неделю. Для этого я встаю пораньше через „Не хочу“ и „Мне тяжело“, но моя семья и знакомые так не умеют. Когда все объедаются на Новый Год, я ем салатик из овощей. Да, мне бы хотелось съесть тот бутерброд, тарталетку с икрой и порцию оливье, но это вредно и калорийно – не буду. Я всё это делаю, а другие – нет. Живут как попало: ни тренировок, ничего. Едят всё подряд, ходят все толстые. То ли дело я: худенькая, стройная, всё про правильное питание знаю, тренируюсь. Какая я прелесть. Я выше всех вас».

И тут! Мне надо «спуститься» со своего золотого пьедестала к этим «всем» и делать, как они. Просто жить, есть, что захотел, а не «как надо», не тренироваться, почти доводя себя до самоубийства. Естественно, по моему мнению, я спускаюсь в «яму для безвольных тряпок» и страдаю: «Я – как все! Что мне теперь делать??»

Я теряла предмет гордости всей своей жизни. Я ничем не гордилась в жизни, кроме психического расстройства. НИЧЕМ.

С психологом я искала, чем я могу гордиться и почему. Я переосмысляла свои понятия обо «всех», что выбор «есть правильно/есть всё» у каждого свой и он не умаляет личности. Что тренировки не должны делать эффекта «я конфета, вы – недостойные и глупые». От месяца к месяцу меня «отпускало», и я перестала ставить границу между собой «молодцом» и остальными «непросвещёнными в пэпэ». Потом как-то неожиданно для себя я начала замечать, что свыклась с тем, что у меня есть.

Я считала, что меня впихнули в «жирную шубу», но я к ней явно не была готова. Я привыкла быть тростинкой, а тут за 3 месяца влезла в «большое» чужое тело и хожу в нём. Звучит жутковато, но ощущение было именно такое.

Слишком быстро я физически изменилась. Потом месяцами происходили метаморфозы – я свыкалась с телом, в котором жила. Мне это напомнило ассоциацию с новыми кроссовками. Ты привык к разношенным старым, и тебе в них удобно и хорошо. А новая обувь непривычная и слабо жмёт: ты постоянно чувствуешь её на ногах, смотришь на неё. Позже обновка тоже становится привычной, удобной, как те старые кроссовки, и ты уже будто не ощущаешь её, тебе хорошо в купленной обуви. Такой процесс у меня и случился с телом.

*

Почти перед самым Новым Годом 2016 мы с Андреем собрались идти на корпоратив его офиса. Это было неплохое кафе с интересным антуражем. Когда я собиралась туда, я очень часто заглядывала в зеркало и пыталась понять, слишком ли толстые у меня ноги. Может, мне кажется? А, может, они правда толстые?

Я перманентно мучила себя этими мыслями всё время, пока собиралась. Андрей должен был приехать в кафе прямо из офиса. Я сделала фото и выслала мужу, он ответил: «Очень красиво! Ноги отличные!» Я тогда подумала: «Да где, куда мне надо посмотреть, чтобы тоже так подумать?!» Я нашла кофту, которая прикрывала мой низ: я стеснялась себя и, была бы моя воля, замоталась в кокон из одеяла и так бы и пришла, чтобы никто не смог меня оценить.

Я ехала на автобусе к метро и стеснялась. Мне казалось, что все на меня смотрят и думают: «Как можно ходить такой толстой?»

Почему-то в голове была мысль, что поголовно все люди вокруг знали, что ранее я была худой, а сейчас они увидели меня, набравшую вес, и думают, что я слабачка.

В метро изо всех сил, как только я могла, я пыталась сумкой прикрыть свои ноги, чтобы их не заметили. Я очень смущалась всю дорогу.

В рекавери вы можете стремительно набирать вес, и вам будет от этого страшно. Мало того, вы толком ничего не понимаете, так ещё и окружающие могут начать обсуждение прямо у вас перед носом. Я расскажу, чем пользовалась сама.

1. Делайте вид, что вы всегда были таким человеком, как сейчас. Отношение к самому себе заметно другим. Может звучать глупо, но попробуйте. Это помогает!

2. Техника «Ну и что?!» Я знаю, вы сами себе сначала не сможете поверить: «Да мне же не плевать, мне, наоборот, больно от чужих слов!» Говорите!

– Вообще-то ты весишь больше…

– Ну и что?

– Так ты ешь что ли много? Зачем?!

– Ну и что??

– Что «ну и что?!», раньше было лучше!

3. Если меня «ну и что» уже не спасало, я говорила ответ, который не ждут, где не должно быть никаких оправданий.

– Раньше было лучше!

– Сейчас красоты не убавилось.

– Зачем так делать вообще? Надо же правильно питаться!

– Я хочу есть, что угодно, и жить в своё удовольствие.

– Нельзя есть всё, это вредно!

– Только не надо мне так откровенно завидовать.

4. Если всё очень плохо, человек даже не пытается замолчать со своими нравоучениями, я говорила в лоб:

– Я не хочу об этом говорить, мы можем разговаривать о чём-либо другом?

– Давай мы не будем обсуждать моё тело.

– Это не твоё дело.

Напоследок. Я убеждена, что тот человек, который постоянно талдычит вам: «Ты толстый», «Ты стал страшным», «Фу, худей», «Ты ешь, как слон» – это не друг.

Настоящий друг поддержит вас и не попрекнёт набором веса и самим процессом рекавери. Я уверена, что, если человек вас любит, да, он может ошибиться и сказать что-то лишнее. Но даже если после ваших объяснений ему всё равно – зачем нужны такие друзья?

Увы, происходит так, что подобные неприятные вещи могут сказать родственники. Минимизируйте общение на эти темы.

Думайте сначала о себе, а потом о других.

Важно: это не отменяет посещение психолога, я советую его всегда. Специалист поможет вам быстрее «поправить» свою самооценку, принять изменения в весе и понять, что они не умаляют вас.

В итоге, когда я приехала в кафе, там уже меня встретил муж, мы сели на наши места. Я не люблю большие скопления народа и шум, мне было не совсем комфортно, но я пыталась найти в этом что-то хорошее. Например, вкусная еда!

«Ну, раз я уже столько набрала веса и ем, что хочу, то возьму вот это, это и это!» Толком не помню, что я ела. За вечер я выпила 2 молочных коктейля: о них я грезила весь период ограничений, но пить себе не разрешала. Я была счастлива выпить 2 огромных высоких стакана одна. Не помню даже, была ли тревога после этого – тогда мне было хорошо.

*

Непосредственно сам Новый Год мы с Андреем отмечали у его родителей. Я уже набрала заметный вес, но не боялась, что меня осудят в том доме, скажут, что сделала плохо. Я много ела на новогодних каникулах, но чувство вины и тревоги было уже заметно снижено.

2-го января родители решили съездить в город, чтобы погостить у сестры деда моего мужа (сложно), ещё хотели зайти на огромный рынок и вообще, чтобы Андрей показал мне центр Саранска. Было очень холодно: я была в свитере и пуховике. Мы ехали туда где-то 2 часа на машине.

Когда мы остановились, я почувствовала, что с моими руками что-то не так. Как будто всё, что ниже кисти – не моё. Я резко посмотрела на свои руки – они были очень опухшие. Пальцы отекли до такой степени, что я была не в состоянии сжать их в кулак (!). Меня это не испугало, кроме как немного расстроило, что у меня есть этот неприятный рекавери-симптом. Ну, что мне теперь делать? Отёки уходят сами, поэтому я просто смирилась.

Я опухала и была, как подушка: вся мягкая, водяная. Я знала, что моё тело «work in progress» и просто терпела. Когда я снимала джинсы после того, как весь день их носила, швы на джинсах, как борозды, глубоко отпечатывались на ногах. На руках были кровоподтёки, так как кофту в пуховике прижимало ко мне слишком сильно. Ноги в ботинки еле влезали, я шла и говорила мужу: «Мне больно наступать, мне неприятно идти» – и так было всю зиму.

Мы походили по рынку, купили что-то по мелочи, потом Андрей повёл меня прогуляться по центру. Так как мороз щипал щёки, то долго находиться на улице не представлялось возможным. Мы зашли в небольшое кафе. Можно было выбирать блюда, как в столовой, перемещаясь с подносом около витрины.

Не помню, что взял Андрей, но я помню то, что глубоко в душе «лелеяла» свой релапс. Я понимала, что действовала неправильно, но слушала своё расстройство и потакала ему. Я заказала гречку и сёмгу. Андрей намекнул мне, что это «попахивает твоими заморочками», но я сказала: «Конечно же нет, о чём ты».

Да, я могу поесть гречки или рыбы сейчас, это приятные вкусы для меня, но тогда я выбирала продукты не из-за вкуса, а из-за калорий. В рекавери важно проверять, почему вы хотите съесть то или иное блюдо.

Если вы ответите, что не купили «Х», потому что в нём есть вредные вещества/много калорий/«и так уже на завтрак было много, куда столько есть» и тому подобное – это говорит о том, что вам нужно купить то, от чего вы отказываетесь, иначе расстройство вас не оставит.

Я понимала, что намеренно выбираю «что имеет меньше калорий и не такое вредное», но не могла «ударить по рукам» своё ОРПП и заказать то, что даст мне идти дальше в восстановлении. Я находилась в «спокойной зоне расстройства», и оно меня усыпило.

Вам нужно выигрывать каждый вызов (челлендж), который вы бросаете расстройству. Всё, что попросит ваше тело в рекавери – правильно, но голос, просящий об ограничениях, слушать нельзя.

Восстановление – это не оправдание, это то, что убьёт ваше ОРПП. Ешьте еду, отдыхайте настолько часто, насколько возможно.

В восстановлении нет компромиссов: либо побеждаете вы, либо побеждают вас. Вы не можете договариваться с расстройством. Помните, что в конце рекавери вас ждёт хэппи-энд. Включайте Sia – Never give up.

Сложности рекавери стоит пройти и перетерпеть, чтобы жить без расстройства. Любой человек заслуживает восстановление: национальность, пол, возраст, вес и «стаж» ОРПП не имеют никакого значения.

*

• Вас «накрывает» Страшный Голод;

• Ваше тело несуразно меняется;

• Вам хочется только спать;

• У вас отёчность;

• Вам очень жарко;

• Вам тревожно (слишком);

• ЖКТ «всё держит»;

• Вы «боитесь» себя такого, «нового»;

• Вы только и делаете, что едите.

Всё проходимо. Я справилась с этим, и со мной всё в порядке. Всё, что есть в этом списке, может происходить в рекавери. Любой пункт не означает, что, «почувствовав» его, пора уходить в релапс. Это челлендж. Любой этап восстановления – это вызов. Выигрывайте каждый! Не победите в одном – не уйдёте дальше. Доверяйте своему телу. Доверяйте тому, что оно ищет свой вес, просит много еды и отдыха.

Это не лечение простудного заболевания – это ваша психика. Будьте готовы на долгий путь и кучу челленджей.

Телу и мозгу важно чувствовать ваше доверие на каждом этапе и то, что ваш союзник – это тело, а не ОРПП.

*

Андрей позвонил своему другу (тоже Андрею), был час дня. Второй только проснулся, но сказал, что, пока мы будем до него ехать, он приведёт себя в порядок, так что мы можем выдвигаться. Мы поехали на троллейбусе, где на отдельном сидении находилась женщина с проездными билетами. Обычная ленточка из бумаги с напечатанными билетиками! Я не видела такой с детства.

Мы подошли к нужному дому, по дороге купили торт. Друг Андрея жил (и живёт) с девушкой, и я автоматически боялась возможных триггеров: «Вдруг она худее меня? Вдруг мы сейчас придём, а она будет есть овсянку на воде? Что тогда? А я в таком виде… 3 месяца ем всё подряд…» – мысли были самыми дурацкими и неправдоподобными. Страх мешал мне свободно дышать и ощущать.

Мы зашли в квартиру и сразу прошли на кухню: было уютно и светло. На тот момент я выглядела пухлой в прямом смысле: отёки на теле были очень сильными. Мои бёдра очень здорово раздуло, моё лицо было круглым, я могла терпеть это и смиряться, но я боялась нового человека рядом с собой. Несмотря на это, Андрей всегда смотрел на меня, как на самую красивую: с отёками я или нет.

Мы сели за стол. Я осматриваюсь на кухне: на антресолях в ряды стоят пустые банки из-под протеина. Друг говорит: «А, торт у вас… Ну, сейчас я чай сделаю. Торт, конечно, не очень хорошо с утра, мы обычно с Катей овсянку едим, ладно, ничего, иногда можно». «Начинается!» – подумала я, но виду не подала.

Тут заходит Катя. Я не знаю её роста, но он явно небольшой. Может, 150—155 сантиметров. И она худенькая. Симпатичная миниатюрная девушка с татуировками на ногах. Я же, конечно, готова была провалиться. Я набрала 10 килограмм, попрощалась со своим худым телом, вся отекла, на мне была одежда 48-го размера вместо 42-го: «Зачем меня сталкивают с ней, мне что, так легко??»

Мне было некомфортно, но я из последних сил делала вид, что мне всё равно. Я пыталась показать, что всегда была такой с весом 60+, и у меня всегда было именно такое круглое лицо. У меня получалось. С помощью этого я успокаивалась. Меня не рассматривали со всех сторон, все просто общались и смеялись.

Рекавери без увеличения веса невозможно. Вы не можете пройти восстановление, не набрав вес. Никаких трюков. Вы не найдёте чёрных выходов. Ваш вес станет выше. Так нужно. Старайтесь меньше думать об этом и не философствуйте много.

Помните каждый пункт, который здесь есть. Набор веса временный, потому что:

1. Ваш метаболизм замедлен, вы находились в моде Голодания (диеты). Когда он привыкнет к адекватному количеству энергии (=еды), вы перестанете стремительно набирать вес.

2. Сначала мозг не доверяет вашему разрешению есть, он может проверять вас через «дай мне еды» днями и даже месяцами. Если вы его «предаёте» в период Страшного Голода (ограничиваете/отрабатываете съеденное при СГ) – не ждите, что вес будет стабилен.

3. У вас дефицит энергии в теле и разбалансировка энергетического уровня: вы то очень устали, то вы бодры, как огурчик. Телу нужно восстановить все повреждения в системах и найти «свой» вес. Пока происходит «ремонт» и «поиск» – вы едите, а вес скачет.

4. Тело ищет свой сет-поинт. Когда оно его обнаружит и ему станет комфортно, набор веса замедлится и затем остановится.

Вам нужно набрать вес, даже если у вас он не был клинически низким перед началом рекавери. Если тело «перепрыгнет» свой сет-поинт, на вашу честность в рекавери оно ответит тем же: оно честно «отдаст» лишний (для здорового функционирования организма) вес.

Рекавери заключается не только в физическом восстановлении. Говорите себе: «Я верю в себя, я буду делать то, что моё тело считает нужным» – так вы позволяете вашему телу вернуться в здоровое физическое состояние и снять с себя порой многолетний стресс (который ел вас изнутри), тем самым восстановив и психику.

Успокаивайте себя. Помните эти 4 пункта. Терпите тревогу. Принимайте то, что решают сделать ваш мозг и тело: они просто потрясающе умные. Вы же хотите вернуться к жизни человека без расстройства?

*

В гостях я съела 2 куска торта: «Я ведь ем всё. Что мне, можно и 2!» – думала я. Мы провели примерно час у друга, потом Андрею позвонила мама и сказала, чтобы мы шли к тёте Рае (сестра деда), так как все уже нас ждут, только одни мы не приехали.

Мы решили быстро зайти в магазин и купить мне зубную щётку, так как я забыла взять свою из дома. Я помню, Андрей сказал, что он будет расплачиваться на кассе картой (12 рублей), и… терминал перестал работать. На экране высветилось «ERROR» и кассир начала орать через весь торговый зал: «Свееета, а что такое эрроор??» И ей кричат: «Это когда всё, конец!» В этот момент мы нашли мелочь в кармане, но было уже поздно. Эррор.

У тёти Раи тоже был торт. Белый такой, кремовый. Вряд ли бы я стала есть его сейчас, так как когда я физически сыта, в таком состоянии есть не хочу (здоровая синхронизация голода и насыщения). Но тогда мозг просил есть постоянно, поэтому я ела торт и у друга, и у тёти: «Это же торт! Я могу есть торт, когда захочу! Так я и буду теперь его всегда есть!» После этого визита мы наконец-то поехали домой. Тряслись обратно на машине 2 часа, вокруг были сугробы, голые ветки деревьев и темнота.

*

В начале рекавери я очень много смотрела видео на «YouTube» -каналах, которые рассказывали о «страшных» аспектах рекавери. Я смотрела ролики, которые успокаивали меня, когда я съедала много и «хотела назад». Запоем читала «Instagram» американских девушек, которые уже были в ремиссии. Меня не напрягало то, как будто я «повернулась» на всей этой теме: мне нужно было «колоть успокоительное», чтобы идти дальше, чтобы мне постоянно говорили: «Всё верно, ты на правильном пути, ешь, продолжай».

Недавно на канале «TedX» (English) на «YouTube» я смотрела выступление женщины об анорексии. Кстати, анорексия не означает 30 килограмм веса – это может быть последствием болезни. Анорексия – ментальное расстройство.

В зале находились люди со здоровым пищевым поведением, и женщина пыталась объяснить, как чувствует себя анорексик. Она сказала: «Вы встали утром, идёте на кухню, делаете себе тост с джемом. Вам так вкусно. Вы довольны, день начался хорошо. Что думает анорексик? Он приходит на кухню и думает, а стоит ли ему есть? „…Тост с джемом? Ну, попробую.“ – ест. „О, боже, я же ем и толстею! Я огромный! Зачем я съел тост???“ – день начался плохо».

«Далее вы идёте на работу, светит солнце, поют птицы. А теперь анорексик…» – и женщина включает диктофон с тысячей голосов, поднеся его к микрофону, – «анорексик живёт с этими голосами в голове („ты много съел у тебя жирный живот сколько калорий было в супе ты уверен что стоит съесть через 2 часа яблоко надо взвеситься“). Анорексик рассматривает еду, как лекарство по рецепту – всё дозировано и по времени».

«Вы приходите в кафе на семейный праздник и в занятной болтовне выбираете понравившееся блюдо. Анорексик знает всё заранее. Официант говорит: „Извините, салата сегодня нет в меню, хотите что-то другое?“ – и анорексик впадает в ступор. В самый настоящий. Нет. Его. Еды. Что теперь делать??»

Я слушала эту женщину и только потом осознала, что я непроизвольно кивала головой, говоря про себя: «Да, это правда, я знаю, я была такой же».

*

Недавно я листала ленту «VK» и увидела пост девушки про «нездоровую» еду с сайта «Пикабу»16. Там была речь о том, что якобы «сейчас вокруг одни веганы, сыроеды, те, кто не переносят глютен и лактозу, так что подавай им „правильное“, а на меня, когда пью кофе с обычным сахаром, смотрят, как на умалишённую. Хочу и пью свою колу! Хочу – ем бургер! Хочу – ем мясо!» и всё в таком духе.

Мораль поста: «Не мешайте мне есть, я не дура, если ем обычную еду с сахаром и/или солью». Мне было интересно почитать комментарии, что скажут люди на такую реакцию. Я была с ними согласна! В большинстве своём люди говорили, что автор поста, видимо, только и делает, что тусуется в кучке людей с определёнными предпочтениями в еде и «страдает», что его не понимают.

Как будто автор не видит, что есть люди, которые тоже всё едят, как и она. То есть женщина делает акцент на веганах, вегетарианцах, на тех, кто ест хлеб без глютена и пьёт молоко без лактозы, а других как будто вообще не существует в этом мире.

Вывод: мы видим то, что хотим видеть. Да, сейчас, может, и модно есть «правильно», искать «полезные замены» и некоторые отказываются от мяса из-за тренда, а не из этических соображений, но такие люди не составляют 100% населения. Автора публикации попросили успокоиться, есть свою «всю еду» и меньше акцентировать внимание на чужих тарелках.

Окружающим всё равно, что вы едите. Это касается только вас. Если кто-то осуждает вас за съеденный гамбургер либо, наоборот, за то, что вы едите гарнир без мяса или однажды выбрали фруктовый салат вместо тирамису, то это его дело, а не ваше.

P.S. Люди с ОРПП выбирают такую еду, от которой им «спокойно»: без жира, с минимумом углеводов, «лайт», «правильную» и прочее. Эта публикация относится к людям без расстройства.

*

Мы были у родителей обычно до конца зимних каникул. 4-го января я просыпаюсь, поворачиваюсь к Андрею и говорю: «Андрей… Ты помнишь… Ты мне как-то говорил… Ну, спрашивал… Что… Хочу ли я замуж». Андрей сказал: «Ну, помню, и что?» Я: «Ну и вот. Я согласна».

Глаза у мужа стремительно полезли на лоб. Он спрашивал у меня примерно по разу в год, хочу ли я это сделать. Я постоянно говорила «нет». И тут, что называется, «ничего не предвещало беды». Он ошалело смотрел на меня, хотя и очень-очень обрадовался. Мы пока не стали говорить об этом родителям. Решили, в Москве уже определимся, как, когда и что.

Мы не хотели громкую свадьбу с сотней гостей и вёдрами алкоголя, мы просто думали расписаться и всё. Когда мы пришли 14 января в ЗАГС, то забыли один документ: пришлось приходить в 20-х числах января – раньше у нас не получалось. Мы выбрали датой регистрации 20 февраля – примерно месяц до регистрации – получили нужную бумагу и ушли покупать кольца и вещи.

Кольца мы купили буквально за дней 5 до регистрации. Всё не могли решить, каким цветом золото нам нужно, но чаще всего просто ходили и удивлялись ценам на эти кольца. Через интернет я заказала себе белое симпатичное платье с красивым верхом – оно не выглядело, как свадебное. Ещё я купила «золотые» туфли и была самой довольной.

Андрею мы купили пиджак, рубашку и брюки с туфлями. Причём это тоже не выглядело, как что-то официальное. Мы выбрали кафе, чтобы на следующий день после регистрации отметить там нашу роспись. В ночь на 20 февраля Андрей принёс домой свадебный букет, и мы поставили его в трёхлитровую банку в холодильник.

*

20 января 2016 пришли месячные впервые за 5 лет без единой таблетки. Собственные. Без гормонов. Сами. Я не верила этому дня 3 и думала, что мне это приснилось.

Я не могла осознать, что сейчас они у меня есть. Мне казалось, что это… не моё. «Может, моя боль фантомная? Наверное, это не то, что я думаю, мне просто кажется» – я не могла принять происходящее. За все 5 лет мне 1000 раз снилось, что у меня есть месячные, а потом я просыпалась и вспоминала, что я жила без них годы и годы. Я помню, как только я увидела, что теперь я с КД, я сразу же начала строчить мужу сообщение об этом.

Анастасия 11:50: Андрей!! Ты тут? У меня пошли месячные

Андрей 11:50: УРАААААААААААААААААААА

Слава богам!!!!!

А ты мне не верила!

Я почти всегда прав!!!!!)))

Я начала писать подругам, все начали меня поздравлять. «Неужели я „наела“ до своих критических дней!» – думала я.

Моё отношение к приходу КД совсем иное, чем у девушек в моём окружении. «Опять они пришли, я же совсем не ждала!», «Как же меня бесит эта боль внизу живота!», «Всю неделю теперь с этим ходить», «Наказание какое-то для женщин» и прочее.

Я не понимаю этих слов сейчас. Я рада, что у меня болит живот. Я рада, что «я хожу с этим неделю». Я рада, что у меня «тянет» внизу. Я рада всей волоките в эти дни. Искренне радуюсь.

Я жила 5 лет без ничего, и эта женская мечта «ах, как бы было классно, чтобы мы жили без этого» – полнейшая ерунда. Я столько выслушала «ободряющих» (нет) слов от разных врачей и столько выплакала слёз, что сейчас всё это для меня, как подарок.

Также я заметила, что моя экзема снизилась, причём значительно. Я так удивилась: мне что, нужно было просто поесть?! Стресс был снижен, моя голова была не забита цифрой веса и калориями, мой иммунитет, вероятно, окреп, и само тело начало функционировать здоровее.

В расстройстве у меня на ногах начала жить «экзема» (с ~2013). Это те участки кожи, которые порой хочется расчесать «в хлам». Меня ещё ни разу комплексно не лечили. Так, неделю кремом помажь и иди гуляй.

Сейчас я прохожу трёхмесячный курс лечения. В понедельник я была в очередной раз у дерматолога и получила новый список лекарств. «Всё не только зависит от таблеток и мазей, важно, как вы каждый день относитесь к своей коже».

Я пришла домой и выбросила все свои гели, мыло и шампуни из масс-маркета. Я заказала натуральные средства. Мне кажется, всеми гелями из супермаркета я перемылась. От каких-то красные пятна идут, от каких-то зуд.

Я поняла, что каждый день я что-то по себе размазываю, что-то на себя наношу, чем-то себя мою. Я заменила каждую бутылку и банку. Надеюсь, мне будет лучше. Денег на это мне не жаль.

P.S. Весной 2017 я заканчиваю лечение экземы. Врач говорит, что теперь остались буквально 1—2 месяца и, вероятно, наступит ремиссия. Это единственный дерматолог, который смог вылечить мои ноги. Жаль, что я нашла его только в 2016 году.

В марте у меня начали возникать идеи для татуировок, но дерматолог сказала пока подождать. 17 мая я сделала 2 тату: надпись на левой руке «i am enough» («с меня хватит; я самодостаточна»), на правой – росчерк в виде листка клевера (символ жизни). Общее состояние кожи стало здоровым, и она хорошо отреагировала на такое.

Я никогда бы не подумала, что сделаю это. Мне казалось, что тату – это что-то «чужое и космическое». В голове будто всё перевернулось, и мне безумно захотелось, чтобы именно зелёный листок и надпись были на моих руках.

*

Я понимала, что со своей страницей в «Instagram» надо что-то делать. Я уже не могла больше сочинять и лгать в первую очередь себе. Я помню, что коротко подстригла волосы, приехала к отцу в гости и решила написать пост. Я знала, что подобная публикация оттолкнёт почти всех, кто был в моём аккаунте, но ложь ела меня больше страха потерять аудиторию. Это были обрывочные мысли, спутанные, неясные до конца даже мне самой. Публикация заключалась в следующем:

Сегодня 23 января 2016. Я вешу 65 килограмм. Мой рост 168 сантиметров.

3 месяца я плакала, ныла и переживала из-за собственных ограждений в голове. Я была 53 килограмма в октябре 2015 года, и мне всё ещё это казалось «высокой жирностью». Каждый день несколько людей не давали мне идти назад. Они повторяли мне одно и то же, а я – им.

У меня не было массонаборной программы. Мне нужно было есть, пока я съем все «голодные» мысли за 5 лет ОРПП.

ОРПП не умаляет вас, как личность. Оно вас пилит: у этого процесса есть инкубационный период.

Все 3 месяца после каждого дня я прикидывала съеденную калорийность. С начала ноября я ела по 6000—8000 ккл в день. Затем всё снизилось до 5000 ккл/день, 4000, 3000 и сейчас это 2000—2500 ккл.

Я не верила, что это пройдёт, но ела. Этот процесс похож на тот, когда Гарри Поттер, Рон и Гермиона в подвалах Хогвардса, спрыгнув от Цербера вниз, увязли в сопливых водорослях. Нужно было расслабиться, и тогда можно было проскользнуть сквозь склизкие щупальца вниз, на пол. Я, как Рон, начала паниковать, и меня вниз не отпускало.

Я не хотела верить, что если довериться телу, то мне станет лучше. Но я ела. Ела. Ела.

Если вы пройдёте весь этот ужас, то «разблокируете» жизнь, которая лучше предыдущей.

Я смотрела старые фото, плакала и ела. Я ныла и ела.

Сегодня 23 января, и 3 месяца назад я начала себе верить.

Моё здоровье и приоритеты кардинально изменились.

Я думала, я возненавижу ЗОЖ, и хуже его еды НЕТ.

Я ошибалась: сейчас я начинаю хотеть иногда овсянку, омлет, хлебцы.

Я ем всё. Если возникает мысль поесть – я не особо философствую, голодна ли я или нет.

Я перестала доедать всё до последней крошки. Я могу оставить кусочек хлеба размером с четверть ладони, так как я больше не хочу его есть.

Изменилась ли моя фигура? Да. И, чёрт возьми, я плакала над этим неделями. Вспомнив всех родных, я поняла, что мне не быть без напрягов 53 килограмма – это невозможно. Я всегда буду за 60. Это моё строение тела.

5 лет я находилась в так называемой фитнес-тусовке, ПП-тусовке. Это выело мне ВЕСЬ мозг. Весь, клянусь.

Сейчас у меня есть неплохой зад, да. Мой перед в декольте неплохо смотрится.

Мне нельзя обратно в режим, иначе происходит активация ОРПП.

Я не принимала своё тело и готова была каждому говорить: «Это не моё, вы что, это чья-то „жирная шуба“, которую я надела, не смотрите на меня, это не я».

Относительно недавно я начала себя воспринимать, какая я есть. С моим строением тела, не худым. И перестала думать, что это чужое.

Думаете, выздоровела? Не совсем. Я всё ещё могу рассматривать старые фото и ляпнуть, что я с жиром не там, где надо. Могу ныть, что я переела (это иногда происходит и будет происходить). Но итоги перевешивают этот хлам. Без поддержки я бы свернула назад.

Я просматривала тег #рекавери, что означает «восстановление». Не видела ни одного профиля действительно восстанавливающегося человека, за исключением 2—3 страниц: всё ещё режим и конечный вес «Х» килограмм, к которому идут. Вы совсем не едите!

Вы продолжаете болеть, если у вас есть «конечный вес» набора. Ваше восстановление остановится автоматически, клянусь.

Я сделала новую причёску: начинаю «обновляться» внешне и внутренне. Моя thin-идентичность достаточно скоропостижно умерла.

Я очень медленно прекращаю «есть, как слон». Это происходило и происходит само по себе, но каждый раз я пыталась подвергать этот процесс анализу и размышлениям. Поняла, что смысла нет. Перестала.

Мне нужно было обобщить то, через что прохожу. Возможно, кому-то это даст повод задуматься.

Сейчас я перечитываю эту публикацию и понимаю, что всё равно в ней есть обман, но не потому, что я хотела сказать её, а потому, что я сама была в неведении, и расстройство продолжало держаться за меня. Много я сказала того, что пронесла через всё рекавери, но некоторые моменты были неосознанной ложью. Когда я читаю это сейчас, я чувствую какое-то щемящее чувство: «Ты же ничего не знала, Настя, как ты заблуждалась». Этот пост был первым в моём восстановлении, и, когда я писала его, я даже не представляла, что меня ждёт в 2016 году и какой длинный путь мне предстоит.

*

Когда я на своей странице @pp_vsegda призналась, что начала есть всё, набирать вес, проходить рекавери – сколько гнусных комментариев и неприятных вещей было сказано в мой адрес. Что я пропагандирую какую-то чушь, я говорю людям не то, неправильно, как я смею. Что я слабая и безвольная, раз отменила тренировки.

Некоторые в открытую признавались, что остались здесь, чтобы посмотреть, «что со мной станет». Посмотрели? Наверное, не угадали исход (что я стану страшной и депрессивной, которая бесконечно ест/ревёт, и её спасёт только пэпэ и режим). Можно расходиться, я почти закончила то, в чём я нуждалась – тут драм больше нет.

Я не отвечала на обидные сообщения в тот период, я не могла себя защитить. Я только могла мучиться после их прочтения. Теперь я просто шлю таких. Мне плевать, что вы думаете. Мне плевать, что я говорю «против всех известных истин». Меня моя правда спасла.

Реакция людей была очень бурной. За всё время ведения аккаунта о рекавери ушло 8 тысяч людей: кому нужна страница, где только и делают, что едят «неправильно», не мотивируют, не помогают считать калории? Я очень расстраивалась из-за этого, могла даже расплакаться от досады. Но я знала, что я поступила верно.

Я помню тот день, когда я решила для себя: «Пусть мой аккаунт „умрёт“ и из него уйдут абсолютно все, мне плевать, идите, я устала» – и мне в ту же секунду стало значительно легче. Я не подозревала, что моя страница в «Instagram» настолько повлияет на моё рекавери, и что вообще всё это со мной произойдёт.

Вам не нужно ничего доказывать. Неважно, что это: от набранного веса до ваших чувств. Если вам говорят: «Скажи, почему ты считаешь, что лучше – вот так?» Вы имеете полное право ответить, что доказывать вы ничего не собираетесь.

Если в ваши чувства не верят, это дело тех людей. Вы ощущаете – это доказывать не нужно. Если человек не принимает ваше чувство – он не хочет. Ваш выбор здесь: продолжать односторонне чувствовать либо прекратить отношения.

Вы также вправе не отвечать на любой вопрос, который вам не нравится. Очень просто сказать: «Я не буду об этом говорить» и тем самым обезопасить себя от тревоги и стресса «что мне ответить на такое?» У вас всегда есть выбор.

Если вопрос неудобен/неприятен – не отвечайте. Если вы выбрали один путь, но другие начинают выспрашивать, зачем всё это – не оправдывайтесь. Если любите и человек просит доказательств – не доказывайте.

*

Я продолжала испытывать Страшный Голод каждый день. Я боялась, тревожилась, но ела. Во мне будто «ныло» что-то живое: в районе солнечного сплетения, в животе, в голове. Я даже не знала в те моменты, что тяжелее: физическая или моральная боль.

Я могу в любой день съесть очень много конфет или печенья. Если в моей голове возникает мысль «поешь это, поешь это, поешь это» каждые 10 секунд – надо идти и есть. Я иду и ем, хотя живучая режимность иногда запрещает мне делать это, так как «это калорийно/там нет полезных веществ/сейчас уже вечер/ты и так уже много съела за сегодня».

Если один дурацкий раз сказать себе: «Нет, ты такое не съешь» – это, я не знаю, каким образом, но в мозге откладывается, и потом он всё вспоминает, когда ты вообще думать забыл. И ты ешь. Много ешь. Клянусь, это похоже на магию. Магию слова «НЕТ».

Я специально проверила ЗОЖ-ный метод замещения «вредностей». Я купила бананы, апельсины и яблоки, но на самом деле я хотела козинаки (их купила тоже). Я пришла домой и начала есть фрукты. Я съела их столько, что в желудке не было места ни на что. Вроде козинаки уже мне из-за этого есть не хотелось.

Прошло минут 20—30. В голове начинается: «У тебя же лежит козинак, так зачем ты его купила, раз ты его не ешь?! Иди, съешь. Иди, возьми его и съешь!» Мысли учащались. Я не могла что-то сделать, не думая о козинаке: я начала сходить с ума. В итоге через несколько минут я его съела + поверх заела конфетами. Та-дааам!

Пусть вы и не как я через 10 минут после «полезного замещения» съедите то, что на самом деле хотели, а возьмёте «нужное» через месяц, полгода, год – всё равно «замены» будут копиться, и потом это вернётся бинджами в троекратном размере.

Я могу переедать иногда – и это нормально. Пока что я переедаю часто, но это тоже нормально, так как я сама себе сбила все ориентиры в организме. Я жду, ем. Откатываться мне нельзя.

Психолог: слово «переедать» в контексте нормального питания нормального человека (так!) вообще лишено смысла. Нормальный человек не переедает. Он просто может съесть сегодня больше, чем вчера, а послезавтра – меньше, чем два месяца назад, но больше, чем две недели назад. И да, он ест больше, чем в первые дни после своего рождения. Иногда в животе у нормального человека практически не остаётся места, а иногда там несколько часов может быть пустовато, потому что, чёрт возьми, эта книжка слишком увлекательна, чтобы променять её на бутерброд!

*

Любая еда – это хорошо. Даже куриная грудка. Даже сельдерей. Даже брокколи. Даже творог 0% жирности. Любая пища! Жареная, солёная, перчёная – вся. Вопрос в другом – почему вы её едите? Особенно это актуально в рекавери.

Если вы едите брокколи, потому что это вкусно для вас (помимо неё, вы, конечно, за день едите достаточно остальной еды) – хорошо, без вопросов. Но совсем иначе это звучит, когда вы едите брокколи «из-за небольшого количества калорий», так как это «нестрашная» пища.

Например, я не ем жареное во фритюре, но в восстановлении я давала себе его есть всё равно. Нужно дать попробовать себе всё (!) и смотреть за реакцией. Если на любой продукт вы реагируете ОРПП-мыслями, остановитесь и разберите этот «Стоп».

Если человек в ремиссии ест куриную грудку – это ничего не значит, он просто её ест. Если он ест её в рекавери – повод устроить проверку. Будьте строгими с ОРПП в своём восстановлении.

Ешьте всё – нелюбимое отсеется. Как бы вам не хотелось молчать самому себе о том, что «я ем низкокалорийный продукт», признавайтесь в этом и ешьте «страшное». Даже если вы говорите себе: «Яжтакоенеем» – пробуйте!

*

Практически под каждым первым постом люди хаяли меня, ругали, порой и оскорбляли. Я расстраивалась и 1000 раз хотела всё бросить. Андрей видел, как иногда я могу разреветься от какого-либо комментария, и он строго меня просил удалить страницу в «Instagram», но я не могла. Там было слишком много информации о том, как я болела. Я писала публикации, читала комментарии, ревела взахлёб и терпела.

Я решила пойти в супермаркет у дома, чтобы купить сладости, и по пути я читала, что мне ответили люди. Не помню, какой пост я писала, но после него пошли жуткие комментарии, очень обидные и злые. Это были ужасные слова. Я так расстроилась от того, как реагируют на восстановление (на желание моего тела жить!), что я ходила между полок магазинов и ничего не видела.

Я помнила, что хотела купить сыр, потом конфеты и мороженое, но я ходила и не могла понять, почему одну и ту же полку я прохожу 3 раза. Меня как будто «накрыло» что-то необъяснимое. Я начала дрожать от холода вплоть до стука зубов. Перед глазами был туман. Я писала Андрею, что меня обижают, он говорил либо «класть болт» на такие слова, либо удалять страницу. У меня не получалось сделать первое, а на второе я не соглашалась.

Я не помню, как вышла из этого состояния и успокоилась, но моментами мне казалось, что люди хотят мне причинить огромный вред, лишь бы я не делала того, о чём начала писать. Будто это угрозы. Мне было очень страшно, мне хотелось спрятаться, но я всё равно не могла оставить свой аккаунт, где писала о том, что так болело. Несмотря на неприятные слова в Сети, хоть и со слезами, но я ела. Я барахталась и пыталась лезть дальше, думала о том, где я сейчас и чего уже добилась.

Не исключено, что мои сигналы голода всё ещё нарушены, и иногда я ем не то, что хочу, а то, что есть под рукой, но я ем, согласно своим «испорченным» сигналам голода, и верю, что они наладятся.

Я могу различить «давай поедим со скуки», «за компанию», «чтобы не испортилось», и это мне помогает, но и не запрещает раз-другой съесть за компанию чипсину или доесть кусочек хлеба, который никто не ест 2 дня.

Психолог: из практики – клиентка рассказывает, что легко подпадает под чужое влияние в плане правил питания. Спрашиваю, какое у неё самой мнение об этом. Вдруг: «В моём окружении люди, у которых вообще нет об этом мнения!» Вот так. Не «мы едим интуитивно», не «мы едим естественно», не «мы едим, когда голодны». У нас просто «нет об этом мнения».

Я слишком много философствовала, анализировала, пыталась всё логически «расфасовать», но у меня плохо выходило. «Зачем я ем??», «Вдруг я буду весить 100 килограмм?», «Почему я съела кило мороженого, зачем мне столько?»

«Настя, ешь то, что хотела, ты остановишься, верь! Только не бросай, что начала делать, ешь!» – друзья и близкие старались меня поддерживать каждый день. Так бы я всё бросила, наверное, и вернулась в цикл «режим-биндж-режим». Я ела, пытаясь сделать выводы, но они были ни о чём. Я расстраивалась, плакала над старыми фотографиями. Потом я поняла, что это мешает мне «идти», и я свела свои «почему/зачем» к минимуму.

Когда я уже явно начала замечать, что мои бёдра и живот значительно увеличились по сравнению с тем, что было, во мне проснулось наплевательство: «Всё равно толстая, ешь уже, что хочешь. Какая разница? Потрачено!», но затем, спустя время, оно ушло.

Моё восприятие тела искажено. Я всегда вижу себя не такой, какая я есть в действительности. Мне миллион раз сказали, что так я выгляжу гораздо сексуальнее, но я автоматически бросаю это «в корзину», чем могу обижать людей.

Да, сейчас мой ник @pp_vsegda уже не подходит под общепринятые принципы правильного питания здесь, в «Instagram» – об этом мне не раз говорили, хотя я сама в курсе. Люди пачками уходят из подписок, потому что «она сорвалась, потолстела и больше не мотивирует, как раньше». Моё питание сейчас не подходит под рамки режимного ПП. Я ем, что захочу и когда хочу.

Я верю себе, хотя иногда мне страшно.

Я точно могу сказать, что мне легчает, причём в геометрической прогрессии. Но всё равно липучее расстройство на 100% от меня всё ещё не отстаёт.

Релапс

Возвращение месячных послужило для меня триггером начать ограничения снова («ну всё, вернула свои КД, можно теперь точно худеть!»). Я ушла в релапс (откат, уход в расстройство) буквально после того, как первые месячные закончились. Всё началось с того, что я решила убрать всю «неправильную» еду из рациона и есть на 1ХХХ ккл. Я купила несколько брикетов обезжиренного творога, пачку рисовой муки и начала каждое утро жарить себе сырники без масла, заедая их половиной зелёного яблока и отпивая пару глотков кофе с молоком.

Мне хватало, чтобы «объесться», пары сырников, а яблоко уже еле влезало – это меня так обрадовало: «Ух ты! Всё-таки организм не отучился от такой еды и хочет её! И я даже не голодаю!» Но мне кажется, тогда тело просто ещё не сообразило, что я предала его и снова запретила себе есть.

Когда я приезжала домой после своих дел, то опять ела очень мало, на ужин жевала что-то низкокалорийное. 1ХХХ ккл снова стали моей тюрьмой. Андрею я об этом не сказала. Ему самому было сложно заметить, что я не ем: он работал весь день, приезжал, не заглядывал ко мне в тарелку, когда ел; либо я говорила, что уже поужинала (птичьей порцией) и с ним на кухне не находилась. Мне даже не было стыдно, что он не знает об этом. Весь релапс я жила в тумане.

Во время отката я не хотела описывать происходящее на своей странице, поэтому вспоминала то, что было в первые 3 месяца рекавери, до релапса. Сообщать о своём состоянии, пусть даже под всеобщие выкрики, какая я плохая, будто было моей потребностью.

Умом я понимала, что релапс – это плохо при любом раскладе, но расстройство так сладко уговаривало меня побыть в нём, остаться здесь, что я слушала убаюкивающий гул его голоса и «спала».

Мне казалось, я ждала бесконечность, когда я начну есть, как «нормальный человек». Сначала я ела прямо с утра гору еды, мысли о ней в голове были, как только открывала глаза. После 1.5—2 месяцев я всё ещё обманывала себя, когда думала, что всё закончилось. Я вставала утром, варила кашу, съедала немного (правда, наедалась), думала: «Ну, наконец-то, теперь я буду есть обычные порции». Подходило время обеда, ужина, и в эти приёмы пищи я начинала молотить всё. Или весь день я ела «спокойно», но в 10 часов вечера я шла на кухню и с жадностью ела тысячи калорий.

Психолог: иногда становится легче, если понять, что Страшный Голод – это гиперболизированная норма. Если человеку нельзя было поесть утром (например, перед сдачей анализов), он вполне может съесть двойную (тройную!) порцию за обедом. Или если он был вынужден скудно питаться после стоматолога/во время болезни – ох, он своё наверстает, когда придёт время. Так и после длительного периода ограничений организму нужно больше еды – гораздо больше, чем вы привыкли.

Я прикинула калораж своего питания. Я уже писала об этом, что начинала есть примерно 10000 ккл в сутки, и потом это количество снижалось само: 8, 6, 4, 3 тысячи калорий. На 3000 – 4000 ккл я питалась дольше всего и не могла понять, как я наедалась на каких-то 1ХХХ. [Это и является минимумом калорий/сутки для меня, и тело само требовало именно столько энергии. Только позже я решила вмешаться и начала есть меньше.]

Позже стало понятно, что 1—2 дня в неделю я ем как обычно, а в остальные – объедаюсь. Ничего с этим не делала, честно. Ела, пока само не прекратится. Страшно ли мне было? Да, очень. Каждый день было нытьё «Буду весить 100 килограммов, что я тогда буду делать?», «Почему я ем больше тебя и вон того парня?!» Потом 3—4 дня в неделю я обходилась без пакетов сладкого. Затем 5—6 дней – и это куда-то ушло.

Если я опять захочу есть на тысячи и тысячи ккл, мне придётся на это отвечать (хотя я и опять начну ныть), так как Страшный Голод происходит из-за недоедания в прошлом. Вы недоели за день/за неделю/за год/за 5 лет – вы начинаете «мести» килограммы еды. Ваша голова «голодает». Именно она, желудок-то уже разрывается от еды – ему хватит.

Психолог: организм тормозит всё, что напрямую не влияет на вашу способность выживать – скорость и сила когнитивных процессов (память, внимание и прочее), выработка пищевых ферментов (вот почему возникает непереносимость – к счастью, обратимая – некоторых продуктов), функционирование внутренних органов и так далее. И то, что мы до определённого предела можем это не замечать, не отменяет необходимости всё это восстановить.

Пока я нахожусь в спокойном состоянии. Ем всё, понемногу.

Я не следую протоколу рекавери [HDRM], где нужно есть 3000 ккл каждый день, поэтому я не могу говорить, что я восстановилась, ем минимумы и так далее.

Неважно, с какого веса вы начинаете восстановление – ешьте. Я согласна с тем, что нужно «доесть» до КД, если у вас были ограничения в рационе и вы потеряли месячные. Мне иногда пишут: «Я набрала 8—10 килограмм, но ничего нет!» Недоели вы, значит.

Неприятие протокола продолжалось несколько месяцев, я не хотела допускать даже мысли, что я должна «есть по калориям за двоих – это же так много!»

*

Я искренне считала, что за первые 3 месяца рекавери у меня такие шикарные продвижения, как будто я восстанавливаюсь уже, например, год. Я писала, что мой калораж снижался, и это так, но сейчас я думаю, что я намеренно пыталась себя уговорить «поесть поменьше».

Хотя я и писала про «я отвечу на 3—4 тысячи калорий», я всё равно уже думала иначе, но не могла признаться в том, что я откатилась. «Как так? Сказала, что буду есть и восстанавливаться, а в итоге уже на 4-м месяце взяла и всё свернула. Как будто не могу своё слово сдержать».

Протокол HDRM я пока не принимала, уж тем более в релапсе. 3000 ккл в день меня безумно пугали: «Я же и так ела 3 месяца очень много еды и потолстела, а по протоколу хотят, чтобы я так 1,5 года ела. Проверять я это, конечно же, не буду».

Я начинала писать посты в «Instagram» о рекавери, но люди не понимали меня. Почему я, фанатичный приверженец ЗОЖ, рассказываю о том, что я ем всё и в количестве 5—10 тысяч ккл в сутки? Да девочка просто сошла с ума, она не тренируется и пытается всем впарить какой-то бред!

Несмотря на это, изредка я замечала и рекавери-аккаунты, как американские, так и российские, которые начинали восстановление, пользуясь протоколом HDRM, но я находила колоссальную разницу.

В иностранных рекавери-аккаунтах («Instagram») можно увидеть изобилие фотографий печенья, батончиков, мелких драже, пиццы; всё сопровождается радостными описаниями – «Я это съел! Это так вкусно! Ура! Я иду вперед!» – люди не боятся есть, им лишь бы вылезти из расстройства. Их комментируют: «Здорово, я рад за тебя!» и тому подобное.

Наши рекавери-аккаунты: «Каши 40 грамм в сухом вот поел… Думаю, может, шоколадку съесть… Она же неполезна, ахахах, ну, ладно, я же восстанавливаюсь типа». Комментарии: «Тоже теперь жир везде, да? И у меня!», «Ты же потолстеешь, зачем ты ешь так много??»

Описание иностранных аккаунтов рекавери: «Моё имя …, восстановление с… числа». Наше описание: «Набираю до „Х“ килограмм». Причём этот «X» килограмм всё равно является дефицитом веса. Класс.

Видео на «YouTube». У нас большое значение играет фон, одежда, макияж, монтаж. Не спорю, приятно глазу. Девушки из-за границы: включила камеру на телефоне, наговорила текста (иногда они его даже не готовят заранее; как идёт из головы, так и говорят), сидя на диване, выложила – всё. Я послушала, информацию получила – конец цепочки.

P.S. У меня даже мыслей не возникало, что с 31 марта 2016 года я начну говорить именно так, на телефон, без подготовки. Я не ожидала, что мне это понравится и у меня будет канал на «YouTube» (I Am Enough); я буду записывать видео и это очень поможет тем, кто решил встать на путь восстановления.

Когда я начинала восстановление, то в «Instagram» я видела аккаунты девушек в рекавери, которые имели клинически низкий вес. Он был опасен для жизни в принципе. Естественно, такие девушки говорили что-то похожее на «Я слишком худая, конечно, мне надо много есть!» – и ела целый («ого-го, я ем так много!») «Сникерс».

Я понимала, что тут что-то не так, я же знаю, как ем я, когда я себя отпустила – а ела я точно не целый «Сникерс» за один раз: гораздо больше! Поэтому я относилась к российским аккаунтам скептически. Тогда толком про протокол HDRM разговоров не шло, совсем немного; девушки с низким весом начинали есть хотя бы что-нибудь, это и считалось «правильным способом выздороветь» в большинстве случаев. Хочу отметить, что сейчас в «Instagram» есть аккаунты #truerecovery, и это не может не радовать.

1. «Я уже восстановилась и мне уже нельзя есть так много, как тебе. Пока у тебя вес небольшой, то тебе и можно есть всё, что угодно» – такой комментарий я видела от «здоровой без ОРПП» девушки.

2. «Девушка „Х“ вылечилась от ОРПП, затем правильно похудела, смотрите, она теперь красивая и здоровая» – второе из ужасного, что я прочла.

Это огромнейшие, монструозные заблуждения! Пожалуйста, те, кто находятся в рекавери, не доверяйте им. Эти иллюзорные убеждения являются «розовыми очками»: когда человек их снимет, он увидит, что он находится не в уютной светлой комнате, а в чёрной глубокой яме.

1. При восстановлении с любым весом вам нужно есть сколько хотите, что хотите и в любое время. В ремиссии вы будете есть, согласно налаженным сигналам голода и насыщения, без мыслей о калориях, граммах и так далее.

2. Если человек «после рекавери» специально похудел, выбирая отдельные продукты/урезая калораж – это релапс, уход в расстройство снова. Человек не здоров, он всё ещё с ОРПП.

Будьте внимательны к контенту о восстановлении. Нещадно отписывайтесь от всего, что вас расстраивает. Профили с «правильным питанием» и «идеальной фигурой» убирайте из ленты все, даже если среди них есть ваш лучший друг. Сначала помните о себе. Если вы общались и без «Instagram», ваша дружба никуда не денется.

• Профили IIFYM – НЕТ.

• Профили интуитивного питания – НЕТ.

• Профили с отчётами о еде – НЕТ.

• Профили с перманентным фотографированием тела – НЕТ.

• Профили людей в релапсе – НЕТ, если вы слабы к триггерам; лучше спасти себя и вернуться за слабым, чем увязнуть в ОРПП вместе.

• Профили с псевдо-рекавери – НЕТ.

Посмотрите мои подписки. Кроме личных аккаунтов у меня есть страницы с видео про животных и красивых сладостей: они безопасны и не провоцируют откат.

Если для вас триггером являюсь я – временно оставьте аккаунт тоже. Вернётесь, если позже когда-либо захотите. Думайте о собственной безопасности. Если вы пользуетесь «Instagram» для поддержки в восстановлении – выбирайте аккаунты тщательно, чтобы ваше рекавери не стояло на месте. Именно вам (!) нужно идти вперёд – всех вы не спасёте. Вы, лучше, уже будучи здоровыми людьми, вернётесь за теми, кто отстал, если очень хотите оказывать помощь людям с расстройством.

У меня категоричное отношение к аспектам рекавери, потому что полумеры в восстановлении ещё ни разу меня не спасали. Несмотря на то, что я «эгоистично» проходила рекавери («я не буду оставаться в профилях прохождения восстановления, я буду идти одна»), разве я не могу сейчас предложить руку помощи?

Если вы общаетесь с людьми в рекавери и видите, что это является триггером – либо уходите вы, либо определённый человек устраняет триггер.

Я не хочу сказать «проходите восстановление без поддержки в Сети»: не давайте себя «утащить» триггерами назад, от кого бы они не исходили. Если вы слабы для помощи другим – помогите сначала себе. Дружба и поддержка – это здорово, но, если вы «увязли» в «инстаграмных» отношениях – пересмотрите их.

*

В «Instagram» я постоянно пыталась «достучаться» до людей и показать, что со мной. Я не знала, полностью ли я честна в своих мыслях, а, может, лгу и не знаю об этом. В итоге да, я лгала, но кто мог меня вытащить из такого? Я не понимала в полной мере, что релапс страшен. Я думала: «Ну, да, это всё плохо, но я тут всё равно побуду ещё, почему бы и нет, это такие знакомые ощущения и мысли о еде, тренировках».

Вспомните, как вы питались до режимных граммов еды? Это ваше обычное питание, которое сейчас называется интуитивным. Это не новая схема модного режима.

Моих целей «построить идеальное тело», «стать „ХХ“ килограмм» больше нет. Они остались редкими мыслями, но не целями.

Мне не нравится говорить: «Я придерживаюсь интуитивного питания» – это звучит как «я в тренде». Я просто ем, как раньше, пытаясь попутно давить таких тараканов, как «что-то ну слишком большая порция» или «я же буду за сотку килограммов скоро, ё-моё, что мне делать?!» У меня всё чаще получается оставлять еду на тарелке, если чувствую, что в желудке достаточно, но я не думаю «на сколько же баллов я сыта» и тому подобное.

Честно, может, от лености своей, но я не особо разбиралась, почему я так много ем несколько месяцев – я тупо шла к холодильнику и ела, когда начинали грызть мысли о еде. Любые мысли.

Почему так? Потому что за последний год я несколько раз порывалась отойти от режима: включала сладости и углеводы вечером в рацион, не учитывала в КБЖУ какой-нибудь помидор и так далее. Но это были настолько жалкие попытки, что я возвращалась опять в свою клетку со вздохом «ну вот, опять ничего не вышло».

Я ела и ныла об этом, не зная, где конец. Я поняла кое-что осенью. Либо я «отпускаю вожжи» на 100% и терплю этот «ужас», пока меня это не оставит, либо так и буду: «приоткрыла дверь – ой, нет, не пойду, закрыла; снова нос всунула в дверную щель – ого, тут так без режима хорошо, ну, ладно – закрыла дверь».

Мой случай можно, с одной стороны, назвать «запущенным», так как моё питание было «наичистейшим» несколько лет – я не нарушала его ни крошкой сладкого. Поэтому я ела, ела и ела, чтобы съесть созданный дефицит энергии.

Я не знаю, где финиш. Нельзя говорить, что я здорова полностью. Мне нравятся худые и очень худые девушки – и этого не изменить. Нравятся! Но также не изменить и того, что я по природе своей не попадаю в свою же группу-фаворит. С этим фактом я пытаюсь примириться по сей день.

Психолог: «я не знаю, где финиш». Это часто пугает – причём как на первых стадиях, так и на последних. Только вы можете забывать, что если выбрать ОРПП, а не восстановление, то финиш находится вполне в определённом месте.

«Группа-фаворит»… Она исчезла. В то время, когда я писала этот пост, я не хотела верить, что смогу смотреть на людей иначе: «Вот люблю худых и всё!» Нет, всё изменилось. В конце рекавери я поняла, что мне нравятся разные люди. Те, которые выглядят, будто умирающие лебеди, перестали мне быть симпатичны.

*

Я очень много начала тренироваться, мне было невыносимо тяжело, потому что я продолжала нагрузки с теми же гантелями, что тягала до рекавери. Я задыхалась, у меня темнело перед глазами, но просыпалась в 6 часов утра, чтобы сделать тренировку. Я могла поднимать гантели вечером прямо перед носом Андрея – мне ничего и никто не могли помешать.

Я не хотела себе признаваться, что нахожусь в откате и он убивает меня. «Что такого? Это просто полезно. А вот это не потому что надо отработать калории. Я просто хочу, чтобы у меня мышцы красивые оставались. А в 6 часов утра я встаю, потому что вечером я не захочу тренироваться, нормальное же время!»

В моих публикациях проскальзывало «интуитивное питание», потому что мне казалось, что после трёх месяцев Страшного Голода я «теперь умею есть», теперь можно перечитывать заново книжку про ИП и начинать его пробовать по-новой. Я ошибалась. Я очень запуталась.

*

В своих постах я понемногу начала видеть ложь: «Настя, ты же пишешь, что ешь всё; что, так быстро всё закончилось, раз ты ешь на завтрак пару сырников с сахзамом?». Я продолжала описывать, что со мной было, не затрагивая мизерное количество потребляемых калорий и бешеные физические нагрузки, но сама уже всё больше начинала подозревать, что я свернула «не туда».

Фотографии тела начали мелькать чаще, и я их делала для того, что сказать: «Вот, смотрите, хоть я и наела 15 килограмм, но всё равно я не толстая! У меня тут пресс даже виден! Так что никто меня не может назвать ужасной, я всё равно правильный молодец!»

Я не хотела выходить из релапса: он был для меня таким родным и не тревожным.

Я просто жила в откате и не знала, как выйти из состояния «я не знаю, что мне нужно».

*

Как таковых проблем с одеждой у меня не было. Когда я начала набирать вес, я заведомо прощалась в мыслях со своей одеждой 42-го размера и морально готовилась к 50—52. Честно. Причём это может показаться преувеличением, но так оно и было – я мыслила крайностями: либо ты толстый, либо ты худой. Середина? О чём вы?

Первое время я надевала штаны 44-го размера, они понемногу переставали на мне болтаться. Я носила их месяца 2. У меня не было паники по поводу того, что одежда сейчас, возможно, будет меняться. Просто принимала, как должное: ты становишься больше, значит, купишь другое.

Я сильно отекала. Как-то я надела тёплую кофту, куртку, и пошла на улицу. Через час вернулась, разделась и сначала испугалась: свитер настолько сильно впечатался в кожу, что появились борозды с кровоподтёками. На другой руке было то же самое. Сейчас, если такое возникает, то является практически незаметным.

Сейчас я влезаю даже в 42-й, причём он «сидит», как влитой. Раньше болтался и 42-й размер. Ношу 44-й чаще всего в данное время. Джинсы не меняю сейчас, ношу 42-й, всё хорошо, они стрейч, хотя думала, их я первыми запрячу в дальний угол шкафа, дабы не расстраиваться.

По сути, я так ничего нового «побольше» и не купила, так как у меня были вещи до 46-го размера включительно, которые были практически не ношены, потому что я была сушёной воблой – всё на мне висело. Даже лифчик, простите. Причём я не ради красного словца это говорю. Моим штанам и кофте теперь есть, что обтянуть! Какой-никакой, а плюс.

На самом деле 42-й размер штанов я натягивала еле-еле. Я всё ждала, что сейчас я на 1ХХХ ккл снова похудею и эти штаны снова будут болтаться. Я ходила в малых джинсах как сервелат в сеточке, чтобы самой себе доказывать, что я не так и сильно набрала вес. Это смотрелось некрасиво. Я ещё чаще стала скакать у зеркала, ощупывать себя, фотографировать, чтобы сравнивать изображения: вдруг что-то изменилось?

*

В некоторых постах сквозило откровенное враньё, но я была в настолько цепких лапах расстройства, что не могла остановиться в своей лжи. Да, я писала полезные подсказки о рекавери, но о себе я лгала напропалую.

Раньше я была сторонником «замены» того, что я действительно хотела съесть.

«Хотите шоколад? Это означает, что вам не хватает „Х“, а тот самый „Х“ есть вот здесь… – значит, едим это». И так во всём. Сейчас я, убейте, не понимаю, зачем так делать. В чём смысл?

Шоколад = шоколад

Торт = торт

Пицца «4 сыра» = пицца «4 сыра»

Если вы заменяете желанную еду на ту, от которой у вас желание есть пропадает, но «зато я ем полезнее» – это боязнь определённого вида пищи.

• «От этой еды я наберу вес»;

• «Такая еда принесёт только болезни»;

• После такой пищи вы будете себя ругать;

• После приёма «страшной» еды вы, вероятно, «накажете» себя (изматывающая тренировка, например).

Это не относится к отказу от пищевых групп по медицинским показаниям.

Я давала себе несколько месяцев, чтобы организм сам отрегулировал нужное количество желаемой пищи. Сначала я ела по полкило сладкого за раз, потом 300 граммов, 200, 100. Я знаю, что ещё будут такие дни, когда я смогу опять съесть 3 порции любимой еды. Ну, бывает. Но сейчас в большинстве случаев мне нужно малое количество того, чего очень хочу.

Психолог: опасность! Обратите внимание на фразы «я давала себя несколько месяцев», «малое количество». Восстановление не зависит от того, сколько месяцев вы ему даёте: только организм может определить, сколько времени ему нужно. Акцент на малом количестве намекает, что это по-прежнему в приоритете.

Я читаю публикацию и не понимаю, почему я так мыслила? Я либо шла совершенно не туда, либо я шла в верном направлении, но несла какую-то чушь, которая могла меня скатить за секунду. Балансирование между «truerecovery» и «квази-рекавери» грандиозно меня запутывало и мешало найти твёрдую почву под ногами.

*

Каждый день я ела мало и снова ощущала, будто я «подсаживаюсь на иглу». Что-то во мне больно ворочалось, мне не было комфортно в режиме, как раньше. Всё мне было как-то неудобно, не так. «Вот поела три месяца, а всегда говорят, что после не пэпэ-еды хочется так всегда и есть! Терпи теперь!»

Только недавно в январе у меня начали появляться мысли об овсянке, омлете, курином филе, овощах. В ноябре я возненавидела эти «режимные элементы»: они ассоциировались у меня с планом, схемой, клеткой.

Я ела всё, кроме ЗОЖ-ных продуктов, будто специально, чтобы доказать самой себе, что они больше мной не командуют, а я управляю ими – есть их мне или нет.

Сейчас я не высчитываю свой рацион в процентах – «10% у меня на такую еду, 30% – на такую» и так далее. Каждый день я ем по-разному, но мне всё больше нравится необработанная пища и всё меньше – промышленные сладости, хотя я не отрекаюсь от них насовсем. Я всё ем, но что-то больше, что-то меньше.

Психолог: какой сильный акцент на еде, вы заметили?

Я не мечтаю о завтраке, засыпая. По-моему, это не очень-то здорово. Встал утром, что захотел, приготовил, съел, дальше пошёл. Зачем о нём думать? Или я не понимаю какой-то фишки?

Может, вам просто не хватает еды, что вы о ней мечтаете? Когда вы хотите пить – вы думаете о воде. Когда вы устали, вы думаете о том, чтобы прилечь. Но вы думаете о завтраке, засыпая. Хорошая мысль, я о ней задумалась не так давно.

Да, мысль действительно была чудесная, но я так пристально следила за своей едой, что суждение про завтрак было просто «пшиком» в никуда. Это бы не спасло меня, я была гораздо глубже в релапсе, чтобы выполнить один совет и снова встать на дорогу рекавери.

Я будто пыталась доказать всем, что со мной всё в порядке: «Я не толстая, я совсем не набрала вес, и я ем всё, но, конечно, „правильных“ продуктов стараюсь есть больше».

Обман, обман, обман. Релапс был похож на сильное головокружение. Февраль 2016 был для меня тяжёлым месяцем. Каждый день организм получал от меня предательство. Опять и опять, из раза в раз. Я обманывала себя и наказывала ограничениями, хотя перед этим 3 месяца я говорила телу: «Поверь мне».

Я считала, что таким рекавери и должно быть: я поела, вес набрала, месячные вернула, потом лишнее схудела, вуаля – всё круто! Я думала, что всё это только на несколько месяцев, и у меня, наверное, всё идёт, куда надо.

*

20 февраля мы с Андреем встали в 6 часов утра. Регистрация брака была в 9:10. Было очень темно, и мы не хотели никуда идти. Пришлось! Начали одеваться, ждали друга, который должен был приехать на машине и довезти нас до ЗАГСа. Ещё должна была подойти Эля, но она опаздывала и пришла, как всегда, в самую последнюю секунду.

Пока мы ехали, я звонила отцу с братом, чтобы спросить, где они сейчас. Он говорил, что в пути и очень стараются быть вовремя. Мы приехали в ЗАГС: пока я переобувалась, Эля поправляла мне букет, волосы и платье, отца всё ещё не было, хотя было уже 9:00. Я звонила ему, он говорил: «Едем, да, как можем!», но они всё не заходили ко мне.

Нас с Андреем позвали в кабинет и сказали, чтобы мы расписались в документе о том, что наш брак заключён. Перед этим на меня грозным взглядом посмотрела женщина и спросила: «Девушка, вы точно уверены??», и я между её слов услышала: «А то у нас тут все говорят „уверена“, а потом разводятся через 2 недели». Я сказала «уверена» (причём Андрея об этом не спросили), мы расписались и снова вышли к друзьям.

9:10. Отец звонит, просит прощения, что задерживается. Женщина, которая была с нами в кабинете 2 минуты назад, говорит, чтобы мы просто пропускали пары вперёд себя, пока «ваши гости опаздывают». Я сразу перестала переживать из-за отца, и перед нами зашли в зал парень с девушкой.

9:25. Отец заходит в ЗАГС вместе с братом, держа в руке огромный букет жёлтых тюльпанов: «Настя… Прости меня… Я ездил за ними… Их только что срезали… Извини, что я не попал к тебе… Прости, пожалуйста…» Я сказала: «Па, ещё ничего не было, не переживай». В ту секунду лицо моего отца до того озарилось, что я просто не могу передать словами: «Так я это увижу?? Я успел? Ничего ещё не было?? Я думал, что я уже всё пропустил!» Он был таким счастливым.

*

Мы зашли с Андреем в зал в 9:30. Я не помню себя. Я как будто была в коме, но могла ходить. Моё умение говорить было парализовано. Я помню, звучала живая музыка, нам что-то говорила женщина, нас снимали на камеру. Потом нам сказали подойти и подписать «здесь и здесь». Я находилась в какой-то прострации, я не понимала, где я и что я. Вероятно, на вид я была в полном адеквате, но только я одна ощущала, как будто нахожусь в космосе.

Когда мы надели друг на друга кольца, меня «прорвало»: я начала реветь, не знаю, почему. Мне хотелось спрятаться, чтобы никто не видел, как я плачу. Никто не плакал, кроме меня. Я как будто проснулась, вышла из своей «комы», и чувства буквально волной обрушились на меня.

Нам отдали запись церемонии, мы переобулись, расселись по машинам и поехали домой. До этого момента мне было хорошо и спокойно. Я всё ещё находилась в релапсе, но так как еды рядом не было, то что могло бы меня волновать? Мы купили торт, несколько нарезок и решили накрыть небольшой стол дома.

*

Уже когда я шла с тортом домой, я думала: «Торт калорийный, а я же снова худею, что мне делать? Сколько мне его можно съесть? Или может сегодня вообще объесться, всё равно такой важный день, а что, повод же есть».

Моё психическое состояние было, естественно, лучше, чем хотя бы полгода назад, но я всё равно ощущала внутри себя подавленность и собственный запрет на еду. Я ела торт, колбасу, я ела абсолютно всё, но внутри начинали просыпаться тревога и страх.

Позже, когда все разошлись, я села с мужем на кровать и начала плакать. Он сразу меня спросил в чём дело. Я была так расстроена: даже в такой важный для меня день я думала о еде, калориях, весе и съеденном торте.

«Вместо того, чтобы радоваться и испытывать положительные эмоции, я сижу и считаю, чёрт возьми, сколько калорий было в куске сырокопчёной колбасы, который я съела!»

Я очень злилась на себя за это, но, с другой стороны, мне было ещё и очень обидно.

Я сказала Андрею, чтобы он меня не трогал: я хочу просто полежать на кровати и поплакать. Мне просто так захотелось – чтобы меня не спрашивали. Он согласился. Я лежала и ревела, сколько мне вздумается. Полегчало.

*

На следующий день мы поехали отмечать регистрацию в кафе. В релапсе все ОРПП-страхи выползали наружу и орали мне в уши. Я ела роллы, салат, а потом Татьяна мне сказала: «Давай кусок торта закажем пополам!» Мне было страшно это услышать, но, раз пополам, то «я и торта поем, и калорий не так много будет». Я согласилась.

Мы съели 2 куска от разных тортов. Было правда очень вкусно, и мне было хорошо. Мысли расстройства пытались проявиться каждую минуту: «Ну это торт же… -СТОП- это же столько калорий… -СТОП- ты и так ела много и вчера наелась после регистрации… -СТОП- как ты это отработаешь?» Я подавляла их. Меня так расстроило моё вчера, когда я только и думала о еде в такой день, что уж второй день я была обязана прожить без этого ужаса.

Я помню, что писала об этом пост на своей странице. Я была рада, что у меня есть #recoverywin: я съела еду и не ругала себя за это, я акцентировала внимание на том, что вокруг, и не считала калории. Я говорила себе: «Я иду вперёд, со мной всё в порядке». До конца релапса было ещё примерно 2 недели.

*

В то время мне снова вспомнилась книга «Интуитивное питание», и я решила пересмотреть на неё взгляды и написать, что думала о ней в тот момент. Да, я говорила правду, и сейчас я думаю то же самое. Сумбур в моей голове о восстановлении продолжался изо дня в день в большей или меньшей степени из-за того, что я не могла соотнести «всё можно» и правила ИП.

Напишу, какую информацию я смогла принять и с чем согласиться, а что прошло мимо меня.

Я выбрала «страшный» вариант – есть еду, которая была ограничена 5 лет, пока не надоест. Многие меня не поняли и ушли, но я не видела выхода в интуитивном питании, мне всё претило, любые правила. Я избирательно согласна с протоколом восстановления HDRM – из него я беру некоторые положения.

Людям с ОРПП лучше пока отложить книгу об ИП: у них нарушены сигналы голода. Мозг и желудок хотят есть в разное время, и человек не может поймать единый сигнал (например, «я объелся, но всё ещё хочу есть „головой“»). В стадии активного ОРПП эта книга мне не помогла.

Я не смогла принять информацию о том, что ИМТ 25 и выше – нестрашен, это приемлемо. Не смогла воспринять и согласиться. Не смогла принять информацию о том, что полные люди в выигрыше в плане здоровья. Может, мои мозги промыты наглухо?

Не могу воспринять «любите любой свой вес». Набирая вес, я жутко боялась, честно, что не остановлюсь никогда, но всё остановилось на 65 килограммах. Если бы мой организм выбрал 70 килограмм, я бы принимала себя ещё медленнее. Может, позже я пойму. [Это может быть триггером! Да, это были мои мысли при выздоровлении, но я всё ещё болела ОРПП.]

Я приняла тот факт, что жир нам нужен. Это орган, который нельзя бездумно «удалять»; орган, без которого организм будет включать режим экономии энергии и сил. Приняла то, что заниматься физическими нагрузками надо не «до смерти», а в свою силу, как смогу. Приняла то, что физическая нагрузка в первую очередь должна быть для здоровья.

Я выполняла автоматически «легализацию», так как ела всё, что хотела, пока это не пройдёт. Да, я делала это коряво, не «должна быть одна конкретная марка, куча пачек на столе, съел – добавляй столько же; и так – пока не надоест это есть». Я просто ела всё.

В большинстве случаев еда – это топливо, но еда служит и удовольствием тоже. Важен баланс печенья и каши, торта и овощей, лимонада и зелёного чая.

Психолог: и о том, какой это баланс, знает только ваш организм. Сегодня баланс один, завтра – другой.

Помню, в книге об интуитивном питании было упражнение (опишу грубую суть): «Если хотите съесть что-то, когда не голодны, то для начала просто хотя бы потанцуйте». Как же я воспротивилась тогда: «Как может помочь движение, если в голове у тебя одни пирожные и ничего больше, совсем ничего??»

Упражнения на определение чувств мне были интересны, но не особо помогли. Время от времени я много ела из-за ограничений, а не из-за «спектра грустных чувств», я чувствовала депривацию: хотелось съесть одно, а по расписанию было положено съесть омлет и наесться – точка.

Шкала голода и схема «какую я хочу еду» тоже на первый взгляд вещи забавные, но потом как-то подруга сказала: «Вот ты пришла в кафе, и говоришь: «Тааак… Где моя шкала голода? Сейчас проверим, что же я могу съесть с определённым уровнем голода. А где теперь схема определения вида пищи?»

Да, я и сама ощущала что-то не то, но после её слов ещё больше перехотелось этому следовать. Было ощущение, что меня учат заново ходить на горшок или как нужно чистить зубы. То есть такие вещи, которые любой человек уже знает, как делать, но они расписаны просто микроскопически близко. Я бросила заглядывать в эти схемы.

В общем, если есть возможность – прочтите. Что-то вы для себя усвоите, что-то у вас принять не получится (может, так будет только с первого прочтения, кто знает). Называть книгу бесполезной я не буду – это труд, и он каждому может оказаться полезным по-разному.

Повторюсь: я думаю, что людям с ОРПП лучше такую книгу отложить, учиться есть «страшные» виды пищи, когда не только возникает физический голод, но и когда голова неумолимо просит определённой еды, отпустить контроль за своим питанием до конца.

В публикации я вскользь написала, что частично принимаю некоторые положения протокола HDRM. Всё потому, что боялась есть «столько еды», и я не хотела, чтобы вышло так, что я начну рекавери по такому способу, всем об этом скажу, а потом придётся страдать и мучиться, но всё равно доказывать, почему HDRM такой прекрасный. В релапсе такими мыслями моя голова была заполнена особенно часто.

*

Что за ерунду я иногда писала в своих первых публикациях о своём состоянии? Ума не приложу, но я специально оставила их в назидание самой себе о том, насколько ужасным может быть пищевое расстройство, и как оно может буквально захватить мозг и превратить человека в робота.

Сначала я будто была полностью в темноте, где ничего не могла разобрать. Потом я начала ощущать, что я нахожусь не там, где нужно – начала натыкаться на стены. Затем я действовала и правильно, и неправильно: пыталась себе помочь, но потом вдруг снова тащила на дно. В период, когда я писала эти посты, я была именно в таких метаниях. Мне очень хотелось, чтобы мне сказали: «Настя, я такое прошёл, и это нормально, у тебя всё тоже пройдёт и наладиться», но я не слышала таких уверенных слов. Было страшно, я долго шла на ощупь.

Я поддерживала «искусственные» 53—54 килограмма несколько лет. Мне нравилось это делать. Сначала я не понимала, чего это мне будет стоить. Я была настолько воодушевлена, что готова была всю жизнь есть подконтрольно, высчитывая КБЖУ и помнить о высоком гликемическом индексе банана. Ради пресса. Ради какого-то там квадрицепса ноги.

Я не помню момента, когда вышло, что я «попробовала пожить» в том периоде, когда «ешь, как будто ты не в курсе обо всей информации о питании». Мне это так понравилось. После него я нехотя начала с нового утра режим с контейнерами. Потом я опять «попробовала» и снова возвращалась. Снова и снова.

Я поняла, что начала скучать по той «неправильной жизни». Началось нытьё: «Я страдаю от режима, да, зато у меня фигура, но я же тоже хочу есть, как ты – пирожки и конфеты!» Меня не понимали: «Так бери и ешь!» Я ныла несколько месяцев.

Потом я обнаружила книгу «Интуитивное питание». По сути она говорит: «Вспомните вашу счастливую жизнь до проблем с едой, и вот, как это сделать». Эта книга дала мне мощный пинок к осознанию проблем с едой, но, с другой стороны, по системе ИП нужно есть только по физическому голоду, но я не могла этого делать. Я понимала, что у меня есть сложности в пищевом поведении, но какие именно разобрать не могла.

Я решила есть, пока не наемся. Страшнее некуда. Я не взвешивалась до того времени, пока аппетиты не упали – это могло стать триггером к похудению и самобичеванию в утроенном режиме.

Я поверила в теорию сет-поинта, потому что мне хотелось во что-то верить в этой безызвестности и куче еды. Теория заключается в том, что организм сам, без вашего вмешательства, будет поддерживать нужный диапазон веса в пределах +/– 5 килограмм для здорового функционирования систем.

Согласно теории, у каждого свой сет-поинт. Может, я сейчас в нём и нахожусь? Не знаю. Но раз аппетит сейчас более-менее в порядке (большинство времени), наверное, я где-то рядом.

Эта теория рабочая: находясь в ремиссии, я могу подтвердить её.

Ваш сет-поинт – это как размер ноги (дальше определённого размера вы не «прыгнете»), цвет волос и глаз: вы получили эти «данные» с рождения, и они будет с вами всегда.

*

Со временем я начала осознавать, что меня «заносит», я не могу восстанавливать психику, если я делаю в точности то же самое, от чего пытаюсь убежать. Я открыла глаза и честно посмотрела прямо в пасть своего расстройства. Неуверенно, но я пыталась найти выход. Я знала, что нужно что-то делать и как-то шевелиться. Стало очень страшно.

Привет, откат, я открыто тебя признаю. Последнее время я считаю калории каждый день (с ноября прикидывала переедания иногда и всё, без каждодневных цифр). «На глаз» прикидываю количество граммов. Но сути это не меняет: радуешься, что не переел, и радуешься, если чуть недоел.

Я стояла на месте некоторое время, было тревожно решаться на «свободное плавание» без подсчёта калорий и незнания, сколько я ем за день. Это вызывает тревогу (кстати, ОРПП – тревожное расстройство и есть) и появляются голоса: «Не переел ли я калорий, не стану ли я толстым, если всё-таки переел» и так далее.

Первым шаг будет таким. Неделю (если меня хватит, 2 недели, хотя, честно, вряд ли, посмотрим, в общем) я буду записывать только пищу без калорий – да, граммы выйдут «на глаз», весам говорю «нет» уже давно, а в конце недели прикину среднюю калорийность за 7 дней и узнаю, сколько калорий просит тело, а не устанавливаю я сама. [Здесь я из последних сил пыталась «договориться» с ОРПП.]

Всё бросить за день и стать здоровой, я думаю, это не про пищевое расстройство (хотя очень хотелось бы). Я с некоторым смирением встречаю «волны» отката и принятия себя – это нормально, на мой взгляд. У меня нет большой паники при «так же нельзя делать, если ты хочешь уйти от ОРПП!» Это будет приходить и уходить.

Сложно поверить самой себе, сколько попросит мой организм, а также сложно заткнуть практически бессознательный подсчёт. Я не сажусь за расчёты со словами «Так, а сейчас посчитаем, сколько я съела!» Оно будто само.

Психолог: когда человек себя ограничивает, сигналы голода сбиваются нередко в сторону того, что желудок перестаёт просить еду. В этом случае опасно верить тому, сколько просит желудок. Потому что организму нужно больше – вот только сил до вас докричаться у него пока нет.

Я беру в руки маленькое яблоко и знаю, что там ХХ ккл. Я ем кусок куриного мяса и знаю, что я жую примерно ХХХ ккл и прочее. Поэтому буду работать с головой. Также нужно работать с тревогой, так как она, как блоха, скачет с еды на другие аспекты жизни.

P.S. Сегодняшний завтрак я не посчитала, хотя хочется, просто ужас. Съела мало, чтобы долго не ждать перед тренировкой.

Психолог: опасность! Снова акцент на «мало». Тренировка оказалась важнее, чем процесс восстановления.

Это были важные мысли, переломный момент в моём рекавери. Я призналась сама себе, что я нахожусь не там, где мне нужно. Что я убиваю и разрушаю себя. Я написала «спасительный» план, что мне нужно сделать, чтобы выйти из релапса, и чувствовала, как мне будет сложно это сделать.

Подсчёт калорий в рекавери может быть полезен, но не каждому. Вряд ли это будет безопасно для того человека, кто высчитывал свою еду годами. Но я уцепилась за знакомый подсчёт и решила считать даже в восстановлении: «Хоть что-то родное, моё!»

Я пыталась договориться с расстройством и давала себе 1—2 недели на то, чтобы записывать съеденное. Безусловно, это ерунда. Я всё ещё находилась в релапсе. Это выглядело так: я весь день пыталась запомнить, сколько я ем, и, конечно, пыталась съесть поменьше, чтобы «на всякий случай не перебрать», потом я брала небольшой листок и подсчитывала калории в конце недели.

Так как я ела мало, то за сутки выходило менее, чем 2ХХХ ккл. Я так радовалась: «Я ем так мало, и всё сама, без счётчика калорий! Да я в рекавери ещё и похудею, отлично!» Это были слова ОРПП, самые простые и очевидные. Но я видела только внешнюю оболочку: «Я счётчик калорий в руки беру? Нет. Я ем всё? Да. Я калории после приёма пищи по 500 раз пересчитываю? Нет. Значит, всё со мной в порядке!»

Помню несколько исписанных листков с калориями за неделю и свою радость, что я в рекавери вот такая молодец, вернулась к правильной еде, худею снова, ем без всяких приложений как положено. Красота!

*

Тревога душила меня. Я терпела. Очень много. «Настя, будь честной! А теперь ещё честнее!» – говорила себе я. Несмотря на правильное решение начать делать что-либо против расстройства, я продолжала есть мало. Это была примерно середина релапса.

5-й день я не считаю калории, и волнами меня накрывает сильная тревога. «Ой, столько сыра отрезала, вдруг много? Давай лучше на тёрке потрёшь, меньше выйдет. Нет, режь ножом!» «Съела кусок торта… Хм… Переела ли я сегодня? Ты не чувствовала себя с набитым желудком? Тебе комфортно? Успокойся!»

Сама себя одёргиваю, сама себя прошу, сама себя учу. В ОРПП тревога распространяется на все жизненные ситуации, «вылезать» она может и из еды тоже. Сложно не потакать ОРПП-намерениям ограничить себя в еде/калориях, но надо двигаться.

Я вышла из состояния застоя (когда я стояла на месте, и мне не хотелось временно ничего менять, хотя я знала, что в голове живут ограничения). Но я относилась к такому периоду как к интервалу, а не конечной точке.

Я почувствовала, что начала двигаться в верном направлении потому, что мне стало некомфортно, неприятно во время еды – калории считать нельзя; понять, сколько я съела нельзя и прочее. То есть ОРПП это не нравится – а это то, что мне нужно.

Если я чувствую тревогу/страх – я переживаю их, как приступ кашля: это пройдёт, всё ещё наступая временами, главное, не прекращать лечения/работы с мыслями.

*

Я начала ползти вверх. Цепляться и идти вперёд. Я чувствовала, что уже могу выйти из застоя и идти дальше. Я пыталась выкарабкаться из отката с какой-то другой стороны. Я старалась есть «страшную» еду без подсчёта калорий, но до конца вырваться не могла. Я в открытую признавала релапс – это было очень важно.

Я не следую протоколу HDRM и не могу сказать «РекавериВин» (Recovery Win – победа, достижение в восстановлении), но для меня съесть вместе 2 целых яйца, макароны (которые положила «на глаз»), ещё и обычный сыр сверху – шаг вперёд. А, ещё и кетчуп с сахаром в составе. Иногда меня может переклинить, и я практически могу уйти в отказ от какой-то еды, но это сразу же пресекается.

Когда я много ела 3 месяца, то протокол, конечно, исполнялся автоматически. Сейчас я ем точно меньше 2ХХХ – 3ХХХ ккл, поэтому нельзя говорить, что я придерживаюсь HDRM, хотя знаю о нём статьи чуть ли не наизусть.

Сейчас я нахожусь в квази-рекавери, если говорить терминологией, то есть я ем меньше, чем просит HDRM, и я тренируюсь. Я не знаю, буду ли я действительно следовать этому протоколу позже, но информация о нём в моей голове держится.

Я начинаю «подходить» к HDRM всё ближе, хотя меня очень пугали его пункты. Я начинала сравнивать эти пункты с собой: вот это я делаю, а это – нет. Меня просят убрать это и то, а я могу это сделать? Честно говоря, я хотела следовать этому протоколу, чтобы чётко знать, куда я иду, так как мой путь никак нельзя было назвать: меня кидало то вперёд, то назад, я то ела, то не ела, а в моей голове было всё очень запутанно.

Если вы начинаете включать в ваш рацион «неправильную» еду – продолжайте делать это! Каждый день.

Когда я начала по вечерам есть сладкое, я думала, что я перестала бояться еды, но это было не так. Это были мои самые первые baby-steps к тому, где я сейчас.

Психолог: бывает так, что baby-step сам по себе становится комфортной зоной, и человек в нём застревает. Например, одна конфетка по вечерам становится ритуалом. Зацикленность на еде? Да. Очень важно не только увеличивать шаги, но и менять уже сделанные – «расшатывать» время, состав и так далее.

Даже сейчас иногда у меня может щёлкнуть на пару секунд, что можно что-то и не есть (пресекаю и ем). «Я уже позволяю себе 2 раза в день кубик шоколада, но тёмного и никакого больше!» – это всё ещё дозволение и ограничение. Но если вы начали с кубика любого шоколада, а потом продолжаете есть его всё больше, сколько хотите, то это уже хороший знак. Продолжайте делать это.

*

Я пыталась сделать что-то «страшное» каждый день: «Настя, тебе должно быть страшно – это значит, что ты делаешь всё против расстройства. Ешь. Ешь, что ты хочешь!»

Тело всё больше сигнализировало о том, что оно покидает стадию релапса, оно просто не могло столько в нём находиться: оно хотело жить. У меня всё чаще случались бинджи, хотя «я же так хорошо держалась после трёхмесячного переедания, в чём дело, ну, что со мной?!»

Я начинала нервничать, когда мы с Андреем ходили в магазин. Потому что всегда, когда мы идём вдвоём, мы скупаем много разной еды. Сейчас для меня это забавно и классно, но тогда еда считалась врагом, тем более в моей голове была полнейшая неразбериха, и я не знала, что мне надо, а что не надо.

Как-то мы пошли с ним по разным супермаркетам. Как обычно взяли молоко, яблоки, хлеб, что-то ещё. Потом муж говорит: «Я хочу чего-нибудь вкусного!» – и пошёл к стеллажам с пирожными. У меня аж похолодело внутри: «Вот он сейчас принесёт эту коробку домой, она будет лежать у нас в холодильнике. Мне что с этим делать?! Я же сорвусь! Но… мне же нужно есть всё, мне нужно выбираться из этой ямы. Или нет? Или надо терпеть? Лучше бы он ничего не захотел, и всё было бы нормально!»

Андрей купил пачку пирожных «Тирамису» (а мы их вдвоём нежно любим, что меня ещё больше злило – вероятность, что я ими объемся, всё возрастала), мы пришли домой. Я начала разбирать пакеты: достаю купленные мной авокадо, хлебцы, остальное. Понимаю, что я хочу есть до болей в желудке. Я подумала: «Буду есть хлебцы с авокадо – отличный обед!»

Я всё приготовила, красиво на тарелке разложила, чай себе заварила, думаю: «Видишь, как просто правильно питаться! Хлебцев поешь, тебе будет так легко и хорошо!» Я съела пэпэ-обед, остановилась. Желудок наелся, да; но не голова. Вдруг голоса: «Какие ещё хлебцы с авокадо?! Сладкое, сладкое давай! Пирожные ешь, что сидишь?? Есть же пирожные! Что, зря Андрей их купил? Доставай хотя бы одно». Я подумала: «Ладно, раз я сказала себе отвечать на любой сигнал голода, то надо попробовать это съесть».

Я съела пирожное. Ничего не произошло, голоса в голове были всё такие же сильные. Понеслась! Я достала всю пачку со сладким и начала, практически не жуя, поглощать десерт: «Ну какого чёрта, я так и знала, что вот это вот всё случится!! Андрей, чтобы больше такое не покупал!!!»

*

Порой я чувствовала, что я знаю сайт Алёны весь от начала до конца, и, если я спрошу сама себя о проблеме, то найду ответ в своей голове. С другой стороны, это было очень сложно сделать.

Я как будто не хотела выполнять собственные советы, будто мне что-то мешало и говорило: «Ты, конечно, знаешь, как устранить ОРПП, но не делай ничего, это отнимет много сил и времени». Я будто не могла решиться и до конца зайти в холодную воду.

Представьте, что вы один на острове, вы знаете, что нужно выживать и стараться, как только вы можете. К несчастью, у вас произошла травма: нужно зашить кожу (да, именно это!).

У вас есть аптечка, игла, спирт, нить, но вам нужно зашить «дыру» на ноге самостоятельно. Вы понимаете, что чем дольше с такой ногой ходите, тем вам будет хуже. Вы знаете: чтобы стало лучше, вам придётся орать, шить и терпеть боль. Вам будет тяжело, ужасно и невыносимо паршиво, но это нужно сделать, чтобы выжить. Кто-то наплюёт на то, что будет его ожидать, и начнёт орать благим матом и штопать.

Кто-то будет бояться и бегать на больной ноге, оттягивая помощь (которую он сам может оказать), боясь боли, несмотря на то, что это спасёт ему жизнь. Нога «портится»: чем дольше ей не помогают, тем быстрее человек без неё останется.

В рекавери происходят похожие вещи. Вам придётся пройти через сложный, тяжёлый путь, но который спасёт вам жизнь. Кто-то идёт сразу, а кто-то бегает и «добивает» себя, ожидая, когда «его ногу» уже вернуть будет нельзя. В восстановлении первый шаг делаете ВЫ, никто за вас «шить» не начнёт.

*

Я видела, что некоторые люди тянулись ко мне, потому что у них были похожие проблемы: они тоже начинали есть много, не понимали, что происходит. Примерно с февраля-марта 2016 я начала писать публикации, которые уже начали иметь некоторую силу, которая могла подтолкнуть к тому, что следует есть и оставлять все рамки; посты, которые рассказывали о настоящем #realrecovery. Я начинала разворачиваться в правильном направлении.

«Я наедаюсь каждый день до тошноты, что мне делать??» У вас не «зажор»!

Ограничительные расстройства пищевого поведения находятся между двумя полюсами: «ограничения» и «переедания». Если вы находились в полюсе «ограничения», то, спустя месяц, полгода, год, 10 лет, вас отбросит на другой конец, и вы будете тогда «страдать» уже там. Потом вы снова решите вернуться в ограничения («Сделаю двухчасовую тренировку! Завтра сокращу калории!») и снова вернётесь в исходное положение. Часто это называют «Я не могу выйти из цикла „зажор-ПП-зажор“»!

Вы начинаете считать, что вы слабовольный человек и надо бы взять себя в руки, но у вас всё чаще начинает это не получаться. Хотя здесь другое.

То, что вы едите «как не в себя» – это режим выживания. Это хорошо! «Корми меня, я голодал!» – организм подаёт вам сигнал, вы едите, в желудке места больше нет, но голова просит ещё – мозг боится смерти тела.

Если бы у вас была возможность есть только брокколи, вы бы «срывались» на вёдра брокколи, но вы знаете, что вы можете прийти в магазин и купить еду калорийнее: торт, печенье, шоколадные батончики – вы не покупаете огурцы, чтобы ими «объесться» или 1%-ный йогурт.

Почему? Потому что спасаться надо быстрее, и организм просит калорийные, обработанные продукты, из которых он получит быструю энергию, и ему не нужно будет тратить времени на переработку сырой, натуральной пищи. Когда вы выйдете из дисбаланса энергии, организм понемногу сам будет просить необработанную еду.

Раньше я сама была сторонницей советов «у вас просто КБЖУ не сбалансированы», «вы едите мало сложных углеводов», чтобы ответить на вопрос «почему я на системе питания/диете так часто переедаю?» Подобные рекомендации ни разу не помогли мне в рекавери, я просто начала есть всё, не следуя тому, «как правильно».

То, что вы считаете «зажором» – это режим, который включается, чтобы спасать организм от дефицита энергии.

Привожу пример из видео девушки «This girl Audra» с «YouTube»: «Представьте, ваш друг оказался на острове один. Ему пришлось больше двигаться (чтобы выживать), а также ему пришлось есть меньше, чем он привык. Когда этого человека заберут с острова и вы встретите его, что вы ему посоветуете? Правильно: „Ешь хорошо и больше отдыхай; восстанавливайся, друг“. Так вот, тот человек с острова – это вы!»

Сейчас объясню по-своему через собственный опыт.

Вы ограничиваете себя в потреблении калорий (тренировка, дефицит ккл), затем у вас жуткое переедание (тело кричит: «Спаси меня, корми!»), вы снова ограничиваете и снова себя «спасаете». Вы не выйдете из этого, если на полюсе «переедание» будете всегда разворачиваться на 180° и идти к другому концу. Вечный маятник.

Если вы не разворачиваетесь и продолжаете идти вперёд всё дальше от пункта «ограничения» (включение в рацион «страшной» еды в «страшное» время, отмена компенсаторного поведения (не тренируетесь после «неправильной» еды, не едите с дефицитом калорий), никакого подсчёта калорий и так далее), то вы автоматически включаете Тревожный Мод, и его нужно пережить и перетерпеть. Очень часто при включении он побеждает человека в рекавери: восстанавливающийся разворачивается к полюсу «ограничения» и снова идёт на исходную точку.

С условием, что вы больше не будете мучить себя ограничениями, спустя время, «маятник» перестанет раскачиваться из «ограничений» в «переедания» и придёт в «центр» – баланс.

В восстановлении при употреблении «страшной» еды у вас будут появляться тревожные мысли: они будут роиться и гудеть, как пчёлы. Вы будете чувствовать страх и волнение. Представьте, что этих мыслей в вашей голове нет, хотя бы на 10 секунд. Вы ощутите, что вам станет очень спокойно и приятно. Такое ощущение будет в ремиссии. Отвлекайтесь на нелепые темы и предметы. Пробуйте задуматься о стуле, потолке, подушке: о том, что вы видите прямо перед собой в момент тревоги.

Конечно, следует найти толкового специалиста для решения проблем с пищевым поведением, но, если пока у вас нет такой возможности, делайте всё, что в ваших силах: помогайте себе самостоятельно.

P.S. Позавчера и вчера я съела по плитке шоколада, причём дальше я есть сладкое не захотела (оставались и другие шоколадки). Мне хотелось шоколада, и я ела, пока не перестану хотеть. Я считаю это шагом вперёд. Когда-нибудь, надеюсь, мне будет хватать и полоски; «опуститься» с трёх плиток шоколада + пачки печенья и конфет до одной плитки за 1 раз – прогресс для меня.

Психолог: прогресс восстановления измеряется в освобождении от мыслей о том, сколько вы съели. Цель – не начать есть меньше после Страшного Голода, а восстановить здоровое мышление.

Я медленно подходила к выходу из релапса, но ещё не знала об этом. Я всё ещё ела свои низкокалорийные ужины и радовалась, что организм не просит объесться сладостями. Моё расстройство ликовало, а я его молча слушала и делала, что оно просит. Я считала, что у меня прекрасное состояние. Встав на весы, я увидела, что вес упал примерно на 3 килограмма: «О, так хотя бы до 55 снова и дойдём!»

У меня снова начала всё чаще и чаще появляться гордыня. Я опять начала задирать нос, фотографировать себя в доказательство того, что я худею и снова «правильная». «Что только со мной было всё это время?! Я же так просто вернулась к режиму!»

Мысли в моей голове напоминали клубки разноцветных ниток мулине, нити которых запутались, и я по одной пыталась разделить их на цвета.

*

Однажды вечером мне очень захотелось овощного салата.

Я возненавидела все овощи с конца октября прошлого года и не ела их по сей день. Сегодня мне так «вштырило» поесть овощей, что я бежала из магазина с пакетом огурцов, помидоров и зелени, как будто на пожар.

Дома я нарезала столько овощей, что не смогла их толком перемешать и мне пришлось переложить половину салата в другую тарелку. Я несколько лет не была так довольна после такого: я всегда ела овощи будто из-под палки. Сейчас мне этот салат показался очень вкусным, хотя помидоры с огурцами сейчас похожи по вкусу на бутафорские.

Здесь я не лгала: у меня правда возникло резкое желание съесть овощной салат, но в публикации я не написала, что съела только овощи и всё. «Ну, хотя бы ты из него калории не посчитала, уже хорошо!» – я пыталась себя успокоить и забыть о том, что делаю совершенно не то.

Я терпела голод после ужина, и он был для меня «знакомым, упоительным, родным чувством», которое означало, что я… снова находилась в состоянии медленной смерти.

*

Я писала посты не только для того, чтобы помочь другим единицам, как и я, но чтобы успокоить и саму себя. Я находилась уже не в центре релапса, а ближе к его концу, но всё равно мне было очень сложно, и я пыталась все свои мысли определить «по полкам».

«Я наела себе 10 килограмм, теперь не боюсь еды и выздоровела». Не-а. Совсем нет. Волны тревоги накатывают с разной силой. Я не буду отрицать, что скучаю, чёрт, скучаю по своим 52—53 килограммам. Что говорить о том, что я всё ещё не принимаю себя в 60+?

Я знаю, что 53 килограмма – не «мой» вес, и никогда им не был. Если мой вес сам опустится до цифры ниже, чем сейчас – да, в душе я обрадуюсь, мне нравится худоба, я не могу принять себя другой. Надеюсь, пока не могу. [Важное допущение, которое, к счастью, стало правдой.] Я знаю все свои проблемы при 53 килограммах, как в физическом, так и моральном плане. Если мой вес останется таким, что есть сейчас – мне нужно принять и это.

Тревожные волны будут приходить и уходить, и я их обозначаю здесь сама для себя. Сейчас тревожная волна поднялась. Возможно, из-за вчерашнего: я съела очень много. Очень. Мне было вкусно, здорово, но я знаю, что это было глобальное переедание. В такие дни, некоторое время спустя после бинджа, у меня перед глазами встают мои старые «образы» в малом весе и вопрос «Где ты сейчас, Настя? Очнись. Может, надо вернуться?»

Я могу рассчитать себе КБЖУ для похудения, могу распределить силовые и кардио-тренировки, «настроить» питьевой режим: я знаю, как мне потерять жир. Но если я запущу эту систему, то снова повернусь лицом к полюсу №1 – «ограничение».

Я терплю эти волны, не считаю калории, тревожусь и снова успокаиваюсь. Я не знаю, зачем это описываю. Наверное, для того, чтобы самой для себя отмечать пики и спады. [И я говорю себе «Спасибо» за то, что успела это записать. Я бы не смогла вспомнить такое в ремиссии.]

Во мне говорило расстройство: «Если похудеешь – я обрадуюсь». Я открыто признавала проблему – это помогло мне действительно заметить, что я не в порядке; потому что пока молчишь, то кажется, что всё хорошо.

ОРПП так хотело развернуть меня назад, уговаривало, чтобы я повернула голову и оглянулась. Мне безумно хотелось сделать это, но я терпела и писала подобные записи, которые помогали мне успокоиться.

Я видела в зеркале девушку «в теле», я не видела даже своего лица и своих глаз – я смотрела только на отдельные части тела и грустила, что теперь я больше похожа на взрослую женщину, чем на дистрофичного мальчика, как раньше. Несмотря на это, надежда на принятие себя у меня была, и я до последнего её хранила.

*

Если я замечала какой-либо страх, я сразу же им делилась. Я не знала, как мне его побороть и что конкретно надо делать, но одно, что я знала наверняка, это то, что его сначала нужно озвучить. Несмотря на то, что в расстройстве я всегда была скрытным человеком, в рекавери меня будто было не остановить: мне нужно было рассказать всё, что я чувствую.

Я поняла ещё одно своё тревожное чувство. Я боюсь приёмов пищи, если встану раньше, чем хотела. «Только 12 часов дня, ты уже съела обед, а что делать потом, если ты проголодаешься? Ведь ты уже поела. Что ты будешь есть?» Я отвечаю себе: «Если ты почувствуешь голод – ты поешь, неважно, сколько будет времени» – успокаиваюсь.

Пару дней назад, когда я снова начала нытьё, что хочу быть другой, а «я не такая», отец мне сказал «переставать заниматься детской ерундой», что мне даже стыдно стало. Иногда я забываюсь, и из головы вылетает то, что мне не нужно нравиться всем.

Когда мы с Андреем приезжали к отцу в течение моего восстановления, папа часто мне говорил, что я «парюсь из-за какой-то непонятной ереси», которая совершенно не стоит внимания. Он говорил мне, что в школе его дразнили мальчишки, он сначала обижался, а позже понял, что смысла в этом нет: людей тьма, всем не понравишься – ты просто не сможешь этого сделать.

«Настя, всю жизнь ты будешь кому-то нравиться, и всю жизнь кто-то будет тебе завидовать; кто-то будет тебя не любить, и кто-то будет к тебе тянуться. Ты кому-то не нравишься? Пошли. Они. К чёрту. Что ты ржёшь? Да, так им и сказала!»

Папу нужно слушать.

*

Страх «проснусь раньше – съем больше» был у меня примерно на 3—5-м месяцах рекавери. Если я вставала в 6 утра по делам вместо привычных 9—10 часов, я волновалась: «Терпеть? Не есть? Откусывать?» Это всё ОРПП-мысли, и вы знаете, что нужно сделать наоборот. Нужно есть! По любому сигналу!

В конце концов, в течение суток вы активны большее количество часов, то есть вам нужно больше еды. Неважно во сколько вы проснулись – ешьте.

Отвечайте испорченным сигналам – это восстановит их. Сначала вы можете есть в каждый приём пищи еду мешками – не слушайте расстройство, вам нужна эта еда.

Вы думаете, тело – идиот? Оно прекрасно знает сколько просить еды, учитывая часы вашего бодрствования, дефицит ккл (если он [ещё] есть), вашу работу и десятки других факторов. Доверяйте ему, ешьте, даже если только подумаете о еде, не растягивайте 1 приём пищи на несколько часов: каждый день вам нужен прогресс.

Если вы будете слушать ОРПП-команды, ваше рекавери будет «стоять» или вовсе будет регрессировать (релапс).

*

Позже я сообразила, как решать проблемы со страхами в рекавери. Это было одновременно и простым, и сложным действием, но по сей день я считаю это самым эффективным способом прогресса в восстановлении. Я хотела, чтобы люди услышали, что есть еду – нестрашно; хотя сама продолжала её бояться. Мулине.

Обращайте ОРПП-команды в вашу пользу: делайте наоборот. «Надо взвесить крупу!» – не взвешивайте. «Надо поесть в 14.00» – мы можете есть в любое время, какое захотите. «Я слишком много съел, а всё равно чувствую „голод“ в голове, но я не буду уже есть» – ешьте, вы голодны. Из раза в раз делать обратное вам будет легче.

О себе и этой теме. Я встала сегодня в 7 часов утра, отодвигая редкие мысли «больше съешь теперь за день!» Завернула в лаваш сыр, съела. «Ну, и яблоко хочу!» – помыла одно «Гренни». «О, у нас есть шоколадка! Хочу полоску! Ну, нет, яблока больше, а калорий меньше. Ешь яблоко».

Понимаю, что меня начинает «заносить» не туда, и также осознаю, что, если сейчас я съем яблоко, хотя в голове было «шоколад, ешь шоколад», я позже съем одну плитку за раз. Поэтому после лаваша я съела 4 шоколадных кубика.

Потом недолго сомневалась, брать ли мне на несколько часов в отлучке от дома яблоко. «И без этого у тебя лаваш, сыр, шоколад. Перетерпишь! Сколько можно есть-то?!» «Делай наоборот, бери!» Взяла. Done!

Это было для меня очень сложным действием и являлось огромной победой. Сейчас я не задумываюсь о еде. Я беру с собой в сумку бутерброды, батончики и прочее, перед этим спокойно ем и иду по делам. Я не воспринимаю это как победу – это обычное дело. Но в тот период «съесть калорийный шоколад, ещё и с собой что-то взять» считалось настоящим прорывом.

*

Когда вас начинает «заедать» в рекавери и вы не знаете, как дальше идти вперёд, вспоминайте ассоциацию с «ребёнком». Для меня она остаётся сильнейшей вещью, если я не знаю, как мне идти дальше.

Представьте, что ваш ребёнок в рекавери, ему 15—18 лет. Он зеркально прошёл то, что прошли в расстройстве вы. Он не ел; может, он был булимиком, он отрабатывал еду, обманывал, что ему «так жить хорошо» и прочее. Теперь он лечится и испытывает сложности.

Он мучается при выборе между хлебцем и булкой, он считает, что его тело несуразное, странное, его нужно менять и так далее. Что вы ему скажете? Скажете возвращаться в режим? Есть только «правильно»? «Иди тренируйся, ты очень поправился»?

Я уверена, вы бы сказали то, что его спасёт. «Я не буду есть за 3 часа до сна… Хотя очень хочу» – ответьте себе, как своему ребёнку: «Хочешь? Ешь! Тебе нужно есть!» «Я хочу отработать пирожные» – ответьте ребёнку: «Отрабатывать еду не нужно, давай поговорим/посмотрим фильм/почитаем».

Ассоциация «ребёнок» особенно помогала мне при вздутии в рекавери. Я ходила с животом, как воздушный шар: «Ну, ничего, живот круглый, пройдёт, не ругай себя, твоё тело старается». Без: «Да штож это такое!! Какого чёрта живот так вздулся, что я не то съела?? Что за идиотский вид?!» – это отрицательная реакция. Она не поможет.

Ассоциация с «ребёнком» помогает найти безопасный выход в ситуациях с ОРПП-мыслями из расчёта, что человек, которому вы даёте совет, самый родной. Это вы сами.

Если вы не знаете, что ответить себе в рекавери в определённой ситуации, скажите то, что вы бы сказали своему ребёнку, который полностью полагается на вас в восстановлении и безоглядно верит, что вы поможете ему выздороветь.

*

Наступил тот самый день выхода из релапса – 8 марта 2016 года. Причём «вывозил» из отката меня организм сам: терпеть моих решительных действий он уже не мог. Я ещё не знала, что вечером мой релапс будет «закругляться», поэтому, как обычно, весь день я ела мало, радовалась и гордилась этим.

Я поехала на маникюр, а потом сразу же в кафе. Там ждал Андрей, мы хотели отметить Международный женский день. Муж заказал себе огромный сет роллов, а я сидела в раздумьях, что же мне лёгкого поесть на ужин. Я выбрала тефтели на пару с овощами (это правда вкусно было сделано, но мой выбор был не из-за вкуса, а из-за того, что в блюде калорий меньше, чем во всех других, как мне показалось).

Мне принесли 5 тефтелей. Я съела две, потом откинулась на спинку стула и сказала: «Ох, фу, объелась просто ужасно!» Это не было обманом: когда долго не ешь и затем съедаешь немного, то и вправду кажется, что ты переел. (На самом деле это «опасное» ощущение в рекавери – главное, ответить себе на новый скоро пришедший сигнал голода, а не отрицать его словами «ну я же ел 15 минут назад!») Мы посидели в кафе, мне завернули с собой оставшиеся 3 тефтели и несколько недоеденных роллов Андрея, и мы пошли домой.

Мы проходили мимо супермаркета. Муж мне напомнил: «Насть, ты же, вроде, торт хотела. Так давай его купим!» В тот момент я отдавала себе отчёт, что а) если я откажусь от торта, то это означает, что я боюсь калорий, поэтому его по-любому надо взять; б) если я скажу, что торт я есть не буду, Андрей заподозрит, что я странно ем. Я согласилась зайти в магазин. Андрей пошёл посмотреть себе йогурт, а я – выбирать торт. Я купила «Трюфельный Пай» и каталонский пирог. От жадности.

Мы пришли домой. Переоделись. Я только несу пакет на кухню, а уже думаю о том, как буду есть торт. Андрей сказал, что объелся роллов и пошёл полежать, а я, со своими двумя тефтельками на ужин, решила съесть по чуть-чуть от каждого пирога: «Я и так за день мало съела, что мне будет от этих двух кусочков!»

Я отрезала от пирогов по порции, положила в тарелку. Медленно начала ковырять их ложкой. Съела. Мало. Надо ещё: «Ведь надо дать, если просят… Но я же худею…» – несмотря на противоречия в мыслях, ноги несли меня к пирогам. «Режь кусок, нет, два отрезай!» – мозг просил начать есть и больше не обижать тело, и это было настолько сильным криком, что я не могла противостоять этому.

Я «успела» опубликовать в «Instagram» пару первых кусков и написать, что я съела «страшную» еду и мне спокойно – какая я молодец. Но потом я начала есть кусок за куском, и этого уже никто не узнал.

Я ела и ела, не понимая: «Как же людям хватает кусочка? Как они это делают?! Почему мне нужно 10 кусков, а я всё равно чувствую голод, и голова просит есть?? Неужели это на всю жизнь? Что во мне сломалось? Как это вылечить?!»

В итоге я пришла в спальню к Андрею с полнейшим непониманием, что только что сейчас со мной произошло: от каждого пирога я съела примерно по половине. Муж мне говорил: «Ну и ладно, что такого, сколько хотела, столько и съела!» – но меня это совершенно не устраивало.

*

Следующий день был очень тяжёлым для меня – конец релапса. Я встала с мыслями о том, что сегодня «я точно буду держаться, вчера что-то меня понесло не туда, сегодня будет лучше». Я снова съела пару маленьких сырников и половину «Гренни Смит», поехала по делам. Когда я ехала обратно домой, я думала: «Сейчас приеду, доем яблоко, оставшееся с завтрака, и буду тренироваться – идеально».

Я пришла домой, переоделась и поняла, что я хочу доесть вчерашние пироги до безумия, просто до трясучки, до скрежета зубами. Я побежала на кухню, достала пачки и подумала: «Может, я съем по ложечке от каждого и мне перехочется? Такое же бывает?»

Ложечки мне, конечно, не хватило. Я начала с жадностью есть те пироги. Потом подумала, ну, раз я их ем, поем хотя бы перед телевизором. Пришла с ними в спальню. Я помню, что сидела на коленях на полу, а пачки с пирогами стояли на кровати. Я ела ложка за ложкой и не могла остановиться. Я плакала от страха. Я была одна дома, и никто не мог меня успокоить здесь и сейчас.

У меня не было ни психолога, который мог бы мне оперативно помочь, ни друга, который бы сообразил, что сказать в такой момент, никого даже в «Instagram», потому что там меня могли только ругать за это. Андрей был на работе, и я старалась не писать ему «Я поела, а теперь успокой меня, пожалуйста».

Мне стало так одиноко и тяжело, что я со злости начала доедать оставшийся бисквит в упаковках. Я впихивала себе в рот сладкие куски и говорила: «Чтобы больше не было никаких тортов в нашем доме, и чтобы я никогда не хотела так ими объедаться!»

Я легла на пол, начала перекатываться на спине из стороны в сторону и реветь: тупо орать и выть в комнате. Мне было страшно: как будто я нахожусь под каким-то гипнозом, мной управляют, командуют, а у меня даже нет мнения на этот счёт – я просто впихиваю в рот еду и не в состоянии остановить это.

Во мне было так много сладкого, что никакой запланированной тренировки не было. Живот был огромным шаром, моё настроение откровенно ужасным. Я лежала на кровати в подавленном состоянии, пока Андрей не вернулся с работы.

Это был выход из релапса, тело всеми силами заставило меня есть, а расстройство этого испугалось. Разве я знала об этом тогда? Я воспринимала это за нечто ужасное, животное и дикое, но именно так тело сопротивляется недоеданию.

5—8 месяцы рекавери

После релапса все последующие дни я «срывалась» и переедала снова и снова, опять и опять. Сначала я пыталась это остановить, прекратить, хотя бы как-то с собой договориться. Но тело уже не верило мне, оно всё делало по-своему, и мозг командовал есть еду в огромных количествах.

Я ела даже подсолнечные семечки, которые не люблю. Я просто купила пачку семечек, принесла домой, села на кровать и начала их щёлкать. Помню, что ем их, понимаю, что не в состоянии остановиться, и думаю: «Это же всё от скуки, наверное. Я же никогда не любила семечки!» Но так мозг проверял, дам ли я действительно любую еду, какую угодно, даже ту, от которой я не в восторге.

Как-то у нас дома появилась макадамия. Это орех, который достаточно дорого стоит, а вкус у него, по моему мнению, очень приятный. Я подумала: «Ну, раз я столько лет была с ОРПП, то, наверное, я уже переучила себя молотить орехи, как бешеная. Я же всегда их ела по несколько штук в день и прекрасно себя чувствовала. К тому же они такие дорогие. Надо „растянуть“ пачку на неделю». Да, конечно: Андрей, может, и съел несколько этих орехов, зато я съела всю упаковку за один раз.

*

Последний раз я взвешивалась 17 февраля 2016 в релапсе, чтобы узнать, насколько я похудела. Я тогда, помню, не особо обрадовалась, потому что вес «упал» буквально на 100—200 грамм; я задвинула весы под кровать и пошла по делам. Но после второй волны Страшного Голода я решила больше не вставать на них ни за что: «Даже ради интереса я не буду пользоваться тем, что разрушало мою жизнь».

Q: «Я скачу на весы каждый день, это уже как привычка, что мне делать? Я расстраиваюсь из-за цифр».

A: Хочется сказать: «Ребята, вы что? Зачем вы себе делаете плохо? В чём здесь прикол?» Берёте весы и выносите их из своего дома. Всё, конец проблемы.

В рекавери выбросите весы! Я не знаю свой вес по сей день. Стала ли моя жизнь хуже? Нет. Организм каждый день поддерживает комфортный вес. Зачем мне за ним следить? Для чего?

Нет компромиссов! Либо вы, либо вас. Идите за весами и выбрасывайте их. Без информации о вашем весе можно жить счастливо.

*

19 марта 2016 я решила устроить встречу с подписчиками. Не знаю, мне так захотелось. Было страшно, но это произошло. Пришло несколько девушек, мы все встретились в кафе. Я пыталась свои видом показать, что со мной всё в порядке. Я не могла признаться, что живу в бинджах и пытаюсь их «убрать», но «настолько слабая», что не в состоянии это сделать.

На той встрече я познакомилась с Машей Рюмовой, с которой мы общаемся по сей день. Я называю её по фамилии, потому что, на мой взгляд, фамилия действительно крутая. Маша тоже начала рекавери, но позже, чем я. Тем не менее, мы понимали, что с друг другом происходит, и что это не плохо, а так нужно. Получать поддержку в рекавери, пусть даже разговаривая совершенно о другом, а не о еде – это огромная помощь. Позже тема восстановления в наших разговорах перестала появляться.

Мы встретились группой девчонок на Арбате, проболтали о разных вещах несколько часов. Когда я ехала в метро домой, я была уверена, что по приезде в Новогиреево я скуплю половину супермаркета, приду домой и всё съем.

*

Не помню точно, когда произошёл этот ключевой момент, но я поняла, что со мной. «Настя, ты была в релапсе, у тебя снова Страшный Голод, понимаешь? Тебе снова не верят и проверяют тебя. Пожалуйста, не сопротивляйся, дай телу пройти этот путь, ты сама вряд ли выдержишь третью волну СГ, если уйдёшь во второй релапс. Терпи сейчас этот Голод, переживи его, тогда его больше никогда не появится».

Я так крепко уцепилась в эту мысль, что терпела все 3 месяца СГ, как могла. Я даже почти с ним подружилась и радовалась, что много ем. Я поняла суть, как работает рекавери. С моей головы как будто сняли огромную белую простыню, которая мешала мне всё ясно видеть. Я начинала писать публикации с чётким пониманием, что я делаю.

Когда вы недоедаете (создаёте искусственный дефицит калорий), в вашем организме возникает недостаток энергии. Чем дольше ограничения, тем больше организму не хватает ресурсов, чтобы работать во всю свою силу.

Почему, если вы спите по 5 часов в будни, то в выходные вы спите точно больше этого числа, и всё равно вам может «не хватить»? Потому что мало, вы чувствуете нехватку.

Почему с едой должно быть иначе? Отсюда «вылезают» бинджи («зажоры»): организм просит у вас еды, и уже замок под названием «сила воли» никак не препятствует тому, чтобы съесть несколько пачек/пакетов чего-либо калорийного.

Чувствуете, что хотите есть – ешьте.

Кто-то любит сладости, кто-то после ограничений готов питаться только пиццей, кто-то обожает пить лимонад – предпочтения в еде не могут быть «плохими» или «хорошими». Ешьте, что нравится, и отгоняйте тревогу.

*

Я поняла, что некоторые люди переживают то же, что и я. Мне хотелось напомнить, что нужно есть – даже если тебе страшно и тяжело принять тот факт, что ты набираешь вес и пока ешь больше, чем обычный человек без расстройства. Я медленно, очень медленно становилась сильнее. Я чувствовала, что, если сейчас мне будут что-либо говорить о моих «неправильных» действиях, то я уже смогу ответить без истерики и рёва мужу в плечо.

Я отвечала Страшному Голоду каждый день, говоря себе: «Да, если я столько беру, чтобы съесть, значит, так надо». Я ехала домой в автобусе и мирилась с тем, что я выгляжу теперь иначе: «Да, ты другая, но это тебя спасёт, Настя, терпи». Иногда такое смирение после релапса меня даже удивляло.

Это письмо я писала одной девушке, но, думаю, оно ответит на вопросы о восстановлении многим. Публикую с поправками.

«Привет. Твой страх потолстеть типичен для ОРПП. Здесь стоит выбор: здоровая голова и здоровый вес для оптимального функционирования организма либо психическое расстройство и перманентные мысли о еде и внешнем виде.

Почему ты раньше ела всё и не думала о весе, а сейчас это изменилось? Потому что это ОРПП: твои нейронные связи в мозге сейчас настроены на установку «каждый день еда угрожает мне» – их нужно «перенастраивать». И это очень серьёзная работа с самим собой.

Ты переедаешь потому что:

1. В голове держишь «потом надо похудеть»;

2. У тебя дефицит калорий и тело пытается их получить;

3. Ты компенсируешь съеденное (отработка, урезание калорий);

Скажи себе: «Я никогда не буду худеть, я хочу быть здоровым человеком».

Когда сигналы голода наладятся, синхронизируются – метаболизм ускорится (в начале рекавери вес увеличивается при употреблении минимумов и это логично – метаболизм замедлился и не может быстро «раскидать» полученную энергию). Когда тело покроет дефицит ккл, тогда вес «встанет», все функции «включатся». Я почти уверена, что это будет не тот вес, который тебе нужен. Организм сам его знает, он очень умный. Он знает, что делает.

Когда ты «удаляешь» жир, организм включает Мод Голодания, и, чтобы тело не умерло (в конечной точке), он «отключает» месячные и терморегуляцию, требующие очень много ресурсов (энергии), но их никто не предоставляет (ты не ешь). Таким образом, девушка остаётся без КД и постоянно мёрзнет. Когда ты возвращаешься к сет-поинту, постепенно организм пробуждает «замороженные функции»17.

Мне ничего не помогло: травы, гормоны, иглоукалывание. Я была 5 лет со «спящей» репродуктивной системой, потому что я «убрала» у себя нужное количество жира. Когда организм его «получил» обратно, всё стало по-прежнему: мне всегда тепло, экзема на ноге уменьшилась, хотя была ужасно страшной в период ОРПП.

Если после 25 лет ты была, например, +/– 60 килограмм, то вполне вероятно, что после рекавери ты будешь «крутиться» вокруг этого веса снова (установка сет-поинта происходит после 25 лет). Даже если будет овершот (превышение сет-поинта), ты всё равно плавно вернёшься к природному диапазону веса через определённое время.

Если тебе меньше 25 – сет-поинт ещё устанавливается, и никто его тебе не скажет. Верь телу, оно запрограммированно природой на то, чтобы выжить и оптимально функционировать, а не уничтожать себя18.

Прими вес, к которому придёшь, и принимай текущие изменения. Тело всё восстановит, и ты будешь есть, когда голодна и прекращать есть, когда станешь сыта – без любой мысли об этом. Пока тело не доверяет тебе и в страхе ждёт очередных ограничений, ты ничего не получишь.

Ешь. Доверяй себе.

Я писала это письмо с непоколебимой уверенностью, что я права. Несмотря на то, что сама ещё не могла до конца всё принять, я говорила то, что помнила с сайта Алёны и других ресурсов о восстановлении. Я знала, что рано или поздно своим рекавери я буду попадать под все сказанные мною пункты на все 100%, но пока я просто пыталась донести всё это до людей, заодно напоминая и себе, что и как нужно делать.

*

В марте моя тётя (Нина) предложила мне подработку. В то время ей было необходимо находиться в офисе, а сыну (Мише) не было ещё двух лет, поэтому понадобилось, чтобы кто-либо забирал его из детского сада в 13 часов, а затем оставался с ним примерно до 16—18 часов дня. На платной основе.

Я вела уроки по Интернету каждый день и понимала, что мне тогда вовсе придётся бросить людей, а я бы так сделать не смогла. Но Нина не хотела нанимать чужих женщин-нянек – я была идеальным кандидатом.

В итоге я договорилась со своими учениками, что уроки будут по вечерам, тогда бы я успевала доехать до дома и проводить занятия. К слову сказать, тётя живёт в Бирюлёво, а расстояние между ним и Новогиреево оставляет желать лучшего: я ехала 1 час 45 минут в одну сторону.

Сейчас я вспоминаю это время с огромной теплотой. Иногда я приезжала к часу дня в детский сад за Мишей, иногда, когда он болел, я приезжала к 9-ти утра прямо к ним домой, пока Нина бегала и собиралась на работу. Мишка быстро перестал меня стесняться, хотя поначалу громко ревел от страха, но в итоге мы с ним подружились.

Начиналась весна, становилось всё теплее, и мы каждый день гуляли 1—2 раза. Рисовали мелками уже по сухому асфальту, играли на детской площадке, строили домики из конструктора, катались на автобусе на прогревание в поликлинику, когда Мишу не мог оставить кашель, с боем пили таблетки и сиропы, с радостью – яблочный сок, пытались уснуть в 2 часа дня под мои выдуманные на ходу рассказы.

Малыш помогал мне в рекавери очень много, несмотря на то, что он толком даже не умел говорить. Я училась у него безусловной любви: да, его сестра весила не 52, а почти 70 килограмм, но он всё равно любил её без единой мысли, что она стала хуже.

*

Я помню день, когда с утра шёл ливень: он был очень сильным. Я встала примерно в 6 утра, так как к Мишке нужно было приехать очень рано. Пока я ехала в метро и затем на автобусе, я писала пост в «Instagram». Я сделала репост записи одной американской девушки в рекавери и сказала, что жир на животе – это нормально, это нужно. В то утро я была в хорошем настроении.

Весна 2016 – время, когда я особо «тщательно» реагировала на все триггеры. Я писала публикации в «Instagram», но мне было сложно реагировать на слова людей: «Зачем же столько есть? Зачем всё портить, ради чего??» Причем я шла вперёд, я знала, что назад я не развернусь, но слова больно ранили меня.

Я помню, сделала репост фото одной девушки, у которой были belly rolls (складки на животе), написала, что и у меня так же, и, в принципе, это не ужас всей жизни. Когда я это писала, я была в хорошем настроении и реально принимала свой живот. Потом посыпались комментарии в стиле «как можно бросить спорт?!», «жир – норма? ты что, совсем?» и что-то похожее.

В тот момент, когда видела эти отклики, я ела чипсы. Мне стало физически очень плохо, я начала думать: «Что ж ты ешь эти чипсы, реально, куда тебе столько?!» Я начала плакать, ныть, я не находила себе места, не могла присесть, внутри что-то больно переворачивалось. Я готова была кидаться на стены.

Сколько раз из-за «Instagram» я плакала, переживала, оборачивалась назад с мыслью «что я наделала, куда все от меня уходят?!» С лета мне начало становиться легче и проще. Сейчас таких комментариев практически не осталось. Если и появляются – игнорирую. Я не хочу ничего доказывать.

*

Мише было не разрешено давать есть некоторые продукты. Но, пока я была с ним, я находилась в стадии Страшного Голода – это значит, что я мела всё, пытаясь есть так, чтобы он не увидел. Я успевала незаметно поесть, пока он рисует или играет с миниатюрными автомобилями. Конечно, я ела, и когда у него был «тихий час».

Если вы остановите свой Страшный Голод/начнёте слушать просьбы ОРПП, то всё пройденное восстановление обнулится.

Обнуление рекавери случилось со мной в феврале-марте 2016. Я ушла в релапс в феврале, начала есть на 1ХХХ ккл, чтобы «схудеть наеденное», и мои 3 месяца СГ аннулировались.

Мой Страшный Голод (СГ) начался сначала. С марта 2016 пришла «вторая волна» СГ длиной тоже в 3 месяца, хотя до этого СГ присутствовал в моей жизни опять же 3 месяца подряд без перерыва. Не будьте такими же «умными», терпите!

Так вышло, что «вторая волна» СГ пришла тогда, когда мне нужно было оставаться с маленьким братом. Я помню, как мне приходилось покупать еду, когда я ехала домой к тёте. Пакет еды на несколько часов.

Я смотрела на малыша, как он ест, и думала: «Какой же ты везучий, ешь и безо всяких мыслей знаешь, когда тебе достаточно. Зачем я себе сама всё испоганила? Я теперь не умею так, как ты». У меня была добрая зависть к ребёнку, что он умеет есть – он пользуется тем, что ему подарила природа – а я нет, причём по своей же вине.

Иногда я не успевала взять с собой еду, и ела то, что было у тёти в холодильнике. Иногда на меня находили такие волны Голода, что я сметала у неё всё. Я помню, уже наелась, но голова ещё «просила» еды, и, уже не зная, что схватить, я открыла буфет и увидела «детское» печенье, которое детям или дают просто погрызть, либо размачивают в молоке. Я всё его съела, без мысли «что тогда дадут ребёнку».

Голод не реагировал ни на что: «Оставь мужу/брату/на завтра». «ДАЙ МНЕ!» – сильнее этого сигнала мозга я просто ничего не слышала.

Психолог: рекавери – это путь, состоящий из каждого вашего счёта. Из хороших дней и не очень, из побед и релапсов, из подъёмов и спадов. Это всё – один большой путь. Не бывает идеальной модели восстановления. Есть только ваш путь, который сможет привести вас к ремиссии.

Я грызла сушки из буфета, «детское» печенье, ела варенье, мёд – всё, что находила. Когда я укладывала ребёнка спать днём, то на кухне я снимала видео для своего канала, где громко тикали часы. В 90% случаев перед этим меня «накрывал» СГ.

Терпите испорченные сигналы голода и насыщения, отвечая любому. Это тяжёлый, сложный, но верный путь. Вы придёте к финишу и будете есть так, как здоровый человек: вы сами, без контроля за КБЖУ и граммами, будете откладывать еду, когда будете сыты, и брать её, когда голодны.

Я до сих пор помню, как мне нравилось сочетание сушек с джемом + стакан холодного молока. Я могла это есть всё время без перерыва, пока днём ребёнок спал. А спал он 2—3 часа.

Я была с Мишей, потом приходила Нина, и я могла ехать домой. Как только приезжала в Новогиреево, я начинала снова есть (предварительно пробежавшись между стеллажами супермаркета). Потом я проводила уроки, хотя была очень уставшей, а затем уже и спать надо было.

*

В то же самое время, когда я ездила к ребёнку, Нина предложила мне проходить практику в известной организации «N» по специальности «PR»: «Это же как раз твоё!» Я подумала, что это шикарная возможность, отец тоже обрадовался, я согласилась. Эта практика была на неопределённый срок: просто походить в офис, понять, что за профессия, что и для чего надо делать и так далее. Перед приходом туда я даже не подумала, что «я теперь такая „большая“, что мне скажут». Я просто пришла.

Офис был очень симпатичным, но в отделе были одни женщины, что меня сразу смутило: я люблю смешанный коллектив. Руководительница начала мне всё рассказывать, давать задания. Уже с первой задачи я поняла, что всё делаю «через тошноту».

Начальница просила меня написать статью и взять экспертное мнение, дозвониться в 20 организаций и узнать контакты журналистов, прозвонить вот эти и вот те компании и узнать у них то-то и то-то. У меня был огромный стресс: я не люблю это делать. Я не люблю звонить незнакомцам, в особенности что-либо у них выяснять, а порой быть ещё и очень наглой, чтобы всё-таки добиться получения отдельной информации. Иногда я брала задания домой, так как в офисе это делать очень стеснялась: мне казалось, что как только я начну звонить, все начнут пялиться только на меня.

Выходило так, что несколько раз в неделю я успевала съездить в «N», в остальные дни я ездила к Мише, а по вечерам я вела уроки. Состояние из-за этого всего было у меня так себе, но я терпела. Уроки – деньги, практика мне нужна, с ребёнком быть – вообще не оговаривается.

*

Несмотря на то, что у меня была достаточно насыщенная жизнь на тот момент, она не мешала мне испытывать Страшный Голод. Он всегда шёл отдельным путём от всего, и он постоянно был со мной. Каждый день. Я ныла, но пыталась держаться до последнего: я не хотела переживать «круги ада» после очередного релапса снова. Однажды мне стало так тяжело, что я написала в группу «VK» «Eating disorders and recovery» с отчаянной надеждой, что хоть кто-то мне ответит:

14 марта 2016 в 16:35

Помогите мне, пожалуйста. Я вижу, как передо мной мельтешит откат. Я собираюсь худеть, а на следующий день ем очень много. Потом плачу: «Ах, какая я безвольная, продолжаю набирать вес, завтра сначала». На следующий день опять завтрак вполне ничего, обед, а потом, как ураганом, аппетит сносит полхолодильника.

Каждый день я расстраиваюсь. Купила джинсы нового размера вчера, сегодня налупилась, расстроилась – так скоро снова идти в магазин за новой одеждой. Не могу принять себя в сегодняшнем весе до конца – могу только смириться. На подкорке – похудение. Всегда.

Форумы, сайт… Читаю, запоминаю, но в итоге потом всё равно лежу и реву с кучей сладкого в животе.

Какой совет можете дать? Буду благодарна.

Ассоциация. Наркотики. Человек может знать, что это убивает, но он сидит на игле – у него ломка, если он не примет новой дозы. Он знает, что так больше нельзя, но всё по-старому. Человеку хуже, он угасает, но он не может попрощаться с «такой приятной» зависимостью. Кажется, это сильнее его. В итоге человек смог всё оставить, у него получается. Ему плохо, тяжело, он знает, что, если он вернётся обратно, вероятно, ему будет лучше, но это только иллюзия.

День, неделя, месяц. Потом он не выдерживает и колет дозу – это его «сносит» снова: просто сбивает с ног. Неважно, что человек «держался» неделями, за несколько дней он снова падает в страшную яму и входит в цикл «это плохо-но мне надо-это плохо».

Именно так меня пугал релапс. Я ушла от того, что убивает в прямом смысле. Психическое расстройство разрушает не только ваше психическое состояние, оно разрушает ваше тело, и мозг даёт команду «есть» ваши же органы, мышцы, кости. Это страшно: вас едят изнутри.

В начале вы говорите себе: «Так больше не будет, я хочу всё восстановить» (тело может восстановить системы, и это настоящий подарок; так пользуйтесь этим, чёрт возьми, пока имеете такую возможность!). Затем вы находитесь в рекавери дни, недели, месяцы. Потом вы снова уходите в состояние разрушения и медленного самоубийства. Это классно? Вы хотите сокращать вашу жизнь, «добивать» ваши системы, органы? Что вы привязались к идеальному телу?

Вы будете лежать в гробу, но с идеальной фигурой? Вам нужно спасать свою жизнь! После первого и последнего своего релапса я чётко это понимала и больше не допустила ни одного отката.

Если в данный момент вы в релапсе, немедленно прекратите. Начните есть, каждый день, когда хотите и что хотите. Терпите визги ОРПП. Бегите от расстройства, чтобы пятки сверкали. Оно убивает вас каждый день, в прямом смысле съедая вас. Не оборачивайтесь в рекавери!

*

На сообщение в «VK» мне ответили несколько девушек. Меня не особо это успокоило, хотя я очень пыталась. Практически сразу же мне в личные сообщения пришло сообщение от Полины Хорошиловой (как оказалось, моего будущего психолога):

14 марта 2016 Полина 17:24

День добрый! Увидела ваш вопрос в группе – если хотите, можем немного обсудить его; договориться только о времени, чтобы обе присутствовали в сети.

Я благодарна ей за отклик по сей день. Вряд ли я бы сама решилась ей написать, хотя Алёна Ставрова мне пару раз говорила, что Полина – тот самый специалист, и к ней можно обратиться. Я постоянно боялась, откладывала, я представляла себе, что сеансы у психолога – это нечто страшное и вообще уже для тех, кто с ума сошёл.

Расскажу о Полине. Она работает с людьми, у которых ОРПП. В конце осени 2015 я находилась в стадии Страшного Голода и не хотела посещать сеансы: «Я всё сама».

Да, конечно, сама. Потом я ушла в релапс, и всё обнулилось. Тогда я поняла, что мне пора, только я никого не знала в Москве из специалистов. Я нехотя гуглила расценки психологов, думала, что сначала буду копить, наверное, год, а потом пойду.

В «VK» через группу «Eating disorders and recovery» Полина как-то вышла на меня, мы поговорили, и я решила к ней прийти, потому что я уже не могла сидеть ровно: я тонула.

Первый сеанс был 26 марта 2016. Всего посещений было 8, до конца мая. Полина, как психолог, не имеет права прописывать таблетки, давать директивы и заставлять меня делать что-то. Это меня, конечно, немного успокаивало, так как я часто терзалась: «Вдруг она скажет мне есть больше, вдруг заставит принять протокол восстановления» – у меня была куча ОРПП-мыслей.

В конце мая она сказала мне, что я могу теперь «плыть сама», а я аж в слёзы: «Я не смогу без всего этого, я так привыкла к помощи, как я буду проходить эту дорогу одна??»

Всё лето я шла в одиночку, без неё. В августе поняла, что за меня цепляется ОРПП. Я сразу же побежала к Полине. 11 сентября я снова села перед ней в кресло в кабинете. На этот раз сеанса было 4 – больше мне не было нужно.

Без Полины не было бы ничего: моего «Instagram» с постами, «YouTube» -канала. Ни-че-го. Её слова делали меня сильнее.

«Настя, я знаю, что ты достигнешь ремиссии. Я вижу это. У тебя огромное желание выздороветь».

Каждый сеанс я с рвением цеплялась за всё, что можно. Полина говорила мне, что я выкарабкаюсь, я точно стану здоровой. Я ей верила наполовину, так как одна часть меня боролась, а другая уже уставала.

Я «сдавала» своё ОРПП ей с концами: «Полина, я съела яблоко вместо шоколада», «Полина, я фотографирую свой втянутый живот, так же не должно быть». В голове мне говорили: «Не говори ей это, не говори, не надо!», но я говорила всё. Я возненавидела «монстра» внутри себя.

Так как я мыслю ассоциациями, Полина предлагала пойти мне к другому специалисту несколько раз, который, вероятно, помог бы мне ещё больше. Я в упор это отрицала: «Нет, я не уйду, мне другой психолог не нужен, никто мне больше не нужен, кроме тебя».

Как-то мне пришлось уехать – сеанс надо было пропустить: я взахлёб ревела, мне нужна была Полина, а я одна «во всём вот этом живу». Но справились.

Моими рекавери и ремиссией я обязана ей. Искренне её люблю.

Это был, наверное, самый важный шаг в моём рекавери. Я доверила ей всю себя, как маленький ребёнок, поранившись, доверяет себя родителям, и знает, что ему помогут, а потом подуют на царапину и скажут «Ничего страшного».

Один выходной в неделю я ездила поговорить с психологом в центр города, на м. Охотный ряд, где была (и есть) винтовая лестница и комната на верхнем этаже, которая настолько уютная, что хочется там остаться, будто это замок принцессы. С каждым сеансом мне становилось спокойнее.

Спустя 5 дней после первого сеанса я начала вести канал «I Am Enough» на «YouTube», который рассказывает о восстановлении – как о моём, так и об общих его принципах. Полина давала мне силы «лезть вверх», я чувствовала, что я становлюсь крепче.

*

В офисе «N» дела шли не особо хорошо. С первых дней я поняла, что ко мне относятся не то чтобы плохо, но… никак. Как будто меня нет. Как-то я вышла пообщаться о задачах с руководительницей. Когда я зашла в офис, оказалось, что на моём столе стоял утюг (?!), а на офисном кресле висела какая-то одежда.

Я подхожу с удивлённым взглядом. Сразу же подбежала девушка: «Ой, я забыла, что теперь это место занято!» – и всё убрала. Я практически каждый день к ним приезжала уже примерно 1—2 недели, поэтому её «я забыла» меня очень задело.

*

Второй случай, который мне сделал очень больно, произошёл крайне неожиданно. Мне дали задание сделать презентацию, я работала в «PowerPoint», спокойно делала слайды (и радовалась, что мне дали задание, где не надо раскрывать рта).

Вдруг одна девушка говорит: «Ну, что, делаем?» Я вообще не понимаю, что в этом офисе творится. Начальница встрепенулась: «Да, сейчас ещё Свету позовём». Она быстро набирает номер, что-то говорит, почти сразу же прилетает в отдел эта Света. Все сотрудницы снимают туфли и… встают в «планку»! Да, клянусь, так и было! Кто-то был в платье, в юбке, но все встали на локти и стояли 1.5 минуты по таймеру.

Мне, конечно, даже никто не предложил так сделать хотя бы из вежливости. Я сидела и пялилась круглыми глазами на всё это. Это было сильнейшим, ужасным триггером для меня. Я знала, что мне нельзя тренироваться, чтобы похудеть, плюс к тому у меня был сильнейший Страшный Голод, а прямо в двух метрах от меня несколько людей делали физическое упражнение, а перед ним и после него обсуждали «полезную» и «вредную» еду.

Я поняла, что сейчас начну реветь. Мне стало очень плохо. Я захотела прямо в ту секунду появиться дома и забыть этот офис, как ночной кошмар. Я отвернулась от них, от слёз перестала видеть, в глазах всё сразу же поплыло, начала быстро набирать сообщение Полине о том, что сейчас моё состояние критическое: что мне делать, я боюсь, мне здесь ужасно, тяжело. Она помогла мне успокоиться и посмотреть на всё это другими глазами: не теми, которыми можно увидеть триггеры и провокацию. Понемногу мне стало легче и проще.

В другие дни мои коллеги тоже вставали в планку, а также обсуждали, как правильно качать пресс и руки, «а то уже март и скоро лето». Мне было тяжело слушать их причитания по поводу того, что «живот недостаточно хорош» и прочие подобные вещи – это всё больно ранило меня, заставляя вспоминать прошлое.

*

В офисе никто не пытался завести разговор со мной, а я была новичком и очень стеснялась начать говорить первой. Плюс моё психологическое состояние было очень хрупким: в период Страшного Голода я была очень чувствительна ко всему. Также я всё-таки где-то стеснялась себя и боялась, что на этом фоне меня будут обижать.

С каждым днём на работе морально мне становилось всё хуже и хуже. Я не хотела ездить в организацию, оттягивала все задания до последнего. Когда я выходила из метро и шла 10 минут до офиса, то это было мои любимые 10 минут, и я расстраивалась, когда приходила к зданию – не хотелось в него заходить. Я говорила себе: «Настя, это же твоя работа, тебе придётся всю жизнь этим заниматься! Почему тебя постоянно тошнит от того, что ты с таким удовольствием изучала все 4 года?» Я не понимала саму себя.

*

Когда Мишка спал, я пыталась делать офисные задания. Если это был поиск информации в Интернете, работа в программе «Excel» – мне это относительно нравилось, мне было спокойно. Но когда дело доходило до звонков, то я уходила на кухню, закрывая все двери, брала лист бумаги, авторучку, садилась за стол и тупо смотрела на телефон. Я не хотела набирать ни единого номера.

До сих пор, когда я вспоминаю ощущение, что мне сейчас придётся звонить незнакомым людям, разговаривать с ними на тему, которую я вообще крайне плохо знаю, я чувствую какой-то укол в сердце. «Ну, если что, скажи вот это, а если откажут, ты настаивай». Мне было противно: это явно не для меня.

Я помню, что сделала первый звонок из 10-ти нужных и отбросила от себя телефон, будто зловонную тряпку. Вся я была против того, чтобы заниматься таким, не понимая, как мне можно делать это до пенсии. Я не хотела так. «Как мне это любить вообще?!»

Как-то я рассказала об этом подруге, говоря, что я, психуя, кинула на стол мобильный телефон и меня чуть ли не начало тошнить от такой работы. Она мне сказала: «Да ты что? Серьёзно?! Ты же выучилась на пиарщика! Это твоя работа! Так нельзя делать, ты обожать это должна!» После этих слов мне стало стыдно, и я ещё больше в себе запуталась. Не знаю, почему в то время я не могла раскрыть границы и понять, что вправе заниматься чем угодно, несмотря на диплом по специальности «PR».

Я с огромной неохотой делала всё, что мне давали. Я поняла, что просто на дух не переношу атмосферу в офисе «N», задания и всё, что с ним связано. Поэтому в марте мне было особенно сложно: из стороны в сторону моё моральное состояние наравне с СГ «расшатывали» и события в жизни.

*

Однажды мне дали задание взять небольшое интервью у сотрудника организации «D». Я, конечно, еле как его выполнила (и очень старалась), но больше я этого делать не хотела. Начальница начала замечать, что я совсем не горю тем, чем занимаюсь. Сначала она писала мне в «WhatsApp»: «Настя, почему ты так работаешь, в чём дело? Другие наши стажёры так счастливы у нас работать! А с тобой что?» Я отвечала, что очень стесняюсь новых людей и не могу привыкнуть к такой активной социальной деятельности. Это было правдой – я не лгала ей.

Я ещё сама толком не понимала: лучше что-либо оставить, чем пытаться любить (хотя ты терпеть это не можешь).

Проходили дни, но ничего не менялось. Я так же с неохотой бралась за задачи, наотрез отказывалась звонить куда-либо, и задания «висели». В итоге руководительница (Е.) поговорила с Ниной (потому что именно Нина меня сюда привела), и сказала ей, что у меня нет желания работать.

*

Когда в очередной раз я приехала к 9-ти утра, чтобы «принять смену» от Нины и находиться с ребёнком, она собиралась и между делом со мной разговаривала:

– Насть, а почему мне Е. говорит, что ты не работаешь? Тебе не нравится?

– Да, не моё.

– Ты только сейчас это поняла? Серьёзно? Ты же училась 4 года по профессии.

– Ну, да. И что. Учиться мне нравилось, а работать по этой специальности – нет.

– Так и что теперь делать? Я, наоборот, тебя туда «засунула», а теперь выходит, что тебе не надо.

– Да, извини… Я поняла, что не надо. Мне очень тяжело делать это, я найду что-нибудь другое.

– Ладно. Только поговори с Е. сама об этом. Договорись, что туда ещё приедешь, хорошо?

– Хорошо.

С одной стороны, я очень обрадовалась, что всё так мирно закончилось: Нина не выказывала обиды или огромного разочарования, что «я не оправдала её ожиданий». С другой – я поняла, что мне придётся лично разговаривать с Е. о себе же. Это ввело меня в состояние нового стресса, но поговорить с ней я была обязана.

Нина написала мне список лекарств, какие давать Мише, так как тогда он болел, и ушла. Я весь день переживала, о чём мне с Е. говорить, так как я не умею выстраивать подобные разговоры и жутко нервничаю, а ещё могу вовсе расплакаться на ровном месте от волнения.

*

Я написала Е. в «WhatsApp», что приеду в отдел завтра. На следующий день я ехала в метро и успокаивала себя: «Вот видишь, ты не волнуешься, всё в порядке. Сейчас придёшь, спокойно поговоришь с ней, поедешь домой и больше никогда туда не вернёшься. Как ты и хотела. Не переживай».

Я приехала, мы прошли с начальницей в переговорную. Вот она сидит передо мной, прямо напротив, глаза в глаза, мы в огромной комнате, тотальная тишина. Я захотела провалиться сквозь землю или просто встать и уйти, ничего не объясняя. Почему так было нельзя?

Я начала говорить и буквально через минуту расплакалась (что, я себя не знаю, что ли?). Е. знала о моём «Instagram»: по-моему, о нём Нина ей и сказала. Начальница смотрит, как я начинаю всхлипывать, и говорит: «Насть… Это потому… что у тебя была анорексия? Ты сейчас… не можешь с собой справиться?» «В смысле я поправилась и теперь переживаю? Или я переживаю, что я не могу нормально есть? Или к чему вообще это у меня спросили??» – подумала я.

Правильно было ответить «Нет, конечно, просто я поняла, что такой вид деятельности мне не подходит», но мне уже было плевать, что подумают: что я больная, что я психичка и реву сижу – что угодно. Мне хотелось просто бежать из этого офиса и больше здесь не появляться.

В итоге я просидела со слезами и соплями бесконечные 5 минут, не выговорив толком ни фразы, и Е. мне сказала искать работу, которая мне действительно будет нравиться и на которую я буду лететь; где я буду выполнять задачи с радостью. Я согласилась, встала и ушла. Я была просто счастлива по уши. Мне было плевать, что обо мне подумают: плохой сотрудник, больная анорексичка, застенчивая серая мышь. Мне хотелось, чтобы в моей жизни этой работы больше не было – всё.

*

Почти я забыла обо всём этом, как мне снова написала в мессенджере начальница, что меня аж по привычке напрягло: «Настя, ты не отдала пропуск, завези его, пожалуйста». Я расстроилась, так как надеялась, что я больше туда не вернусь. Я так не хотела никого видеть из того офиса.

Я приехала к зданию, по ковролину тихо зашла на этаж, прошла на ресепшен – везде было пусто: рабочий день уже шёл несколько часов. Я взяла лист бумаги, сложила его напополам, положила туда пропуск, на бумаге написала свою фамилию и сразу же ушла. Даже не собиралась заходить в отдел и здороваться. Кружку с чайной ложкой, которые остались стоять на моём рабочем месте, не забрала тоже. Я не хотела никого видеть ни секунды. Больше меня оттуда никто не беспокоил.

*

До конца мая я продолжала ходить к психологу, и мы с Полиной уже начали замечать у меня улучшения. Мне становилось гораздо легче, случались дни, когда я была рада своим отёкам, пухлому животу и ногам. Меня удивляло это. Я говорила: «Полина, но я ведь даже ничего такого не делаю! Я просто хожу к тебе раз в неделю!» – до сих пор толком не понимаю, что же я делала особенного, что выкарабкалась из ямы самоненависти и неприятия.

Сейчас я вспоминаю весну 2016 года с теплотой: тогда я чувствовала, что та весна – начало моей новой жизни. Да, новой! Как будто ты заново родился, но только тебе сразу 23 года. Я начинала смотреть на всё по-другому. Каждый день мне помогал Мишка, который радостно обнимал меня и был счастлив со мной играть, причём неважно, как я была одета, сколько весила и что ела.

Я знала, что всё делаю правильно и дойду до конца, потому что это возможно. Люди проходят рекавери и живут счастливо. И я пройду тоже!

Я не раз уже получала ответ от людей «Да, это так», если начинала с ними говорить о том, что ОРПП подавляет чувства, ощущения. При активном ОРПП я была вечно злой и недовольной. Доедала ли я? Конечно: идеальное КБЖУ и количество калорий в день. Но в действительности я не хотела салат с курицей вечером или кашу на молоководе (молоко + вода) утром. Я просто свято поверила в то, что это моя панацея.

Психолог: идеально то КБЖУ, которое позволило вам утром встать и улыбнуться новому дню. Которое позволило вам выйти на полчаса пораньше, чтобы прогуляться. Которое позволило вам со спокойной душой перевести будильник на десять минут попозже – вы не опоздаете. Которое позволило вам после работы встретиться с друзьями. Которое позволило вам сосредоточиться на занятии. Которое позволило вам обнять маму, погладить собаку, увидеть красивый закат и помочь старушке поднять сумку по лестнице. Такое КБЖУ невозможно посчитать – тело знает его само.

Всё было видно по моему состоянию. Я, как злая собака, рычала и гавкала на всех: «У меня плохой настрой, но я не знаю, почему – просто так! Отстань!!», «Не знаю, чему ты радуешься, вообще же ничего такого не произошло?!», «У меня у одной пятёрка за сложный экзамен. Что тут такого-то? Плевать!», «Ты сделал/купил N? Ага, классно. А чё радуешься-то так сильно?», «У неё новое платье? Ну да, красиво, но вслух не скажу, прямо ей это надо».

В период ОРПП мои отношения с людьми начинали портиться, ухудшаться, «замерзать». Некоторые предпочли вообще меня оставить.

Главное для меня было поесть «по плану» и чтобы я выглядела «как дистрофичный мальчик»: нет груди, попы, руки-ветки, ноги-палочки. Я до сих пор люблю образ такого «мальчика» – не на себе, так на других, но он теперь стоит точно не под номером 1. В дальнейшем я планирую «задвигать» его ещё дальше.

Еда сыграла роль лекарства: я осознавала со временем, что ем и начинаю ощущать спектр разных чувств, кроме озлобленности и апатии ко всему. Я как будто выпустила себя из вольеры: беги на волю, делай, как ты хочешь (ешь, как и что хочешь).

Сейчас ко мне даже по несколько раз в день начали обращаться люди на улице. Наверное, потому что я уже не так упорото выгляжу, что готова откусить голову каждому, кто ко мне прикоснётся.

Теперь от друзей и родных я слышу:

«Настя, ты стала живой!»

«Настя, ты столько начала улыбаться!»

«Настя, ты светишься!»

Если у вас получается прекрасно себя чувствовать и жить «по режиму» – пожалуйста. Но я верю, что это имеет накопительный эффект.

*

Некоторые начали писать мне комментарии про то, как им страшно и тяжело, что они набирают вес: «Неужели я буду вечно поправляться от 3—4 тысяч калорий??» – они едят и не могут остановиться. А я такая же: у меня ещё не закончился Страшный Голод, но я успокаивала и себя, и их.

Когда я чётко увидела перед глазами дорогу, по которой иду, я будто вцепилась со всей хваткой в руль и решила ехать, «подбирая» таких же людей, даже если их будет очень много.

Если вы продолжительный период едите, например, 1700 ккл для похудения, потом «что-то не худеется», вы едите 1600…1200 и так далее – вы замедляете метаболизм и процессы в организме. Например, вам может стать всегда холодно, так как организм выделяет энергию на терморегуляцию уже после обслуживания всех систем, а как ему дать энергию на тепло, если на первостепенное не хватает сил? Никак. Вы мёрзнете.

Метаболизм «учится» подстраиваться под недостаток энергии и замедляет свою работу, как и тормозит функционирование систем, органов (у женщин может появиться проблема с месячными, например). Вскоре вы будете пугаться и 1200 ккл, так как при 1300 «вас разносит!»

Выход: нужно поднимать калораж, и я знаю, что это страшно и вызывает тревогу. Но посмотрите на то, где вы сейчас. У вас два пути: повысить калорийность или её снизить, и 2 конца – один счастливый, а другой нет. Что лучше выбрать? Да, вы наберёте вес, пока замедленный обмен веществ будет «раскручиваться» до адекватного количества поступающей энергии (калорий), но ваш метаболизм станет здоровым.

*

Часто, когда Мишка спал, после «нападок» на холодильник я снимала видео для своего канала. Несмотря на то, что Полина помогала мне «просыпаться» и я чувствовала улучшения, на вид я всё равно была ещё не до конца здорова. Что-то в моём взгляде ещё говорило, что во мне живёт «вирус».

Шёл апрель, всё было тем же самым. Бирюлёво-Новогиреево, уроки по «Skype», психолог. Как-то я сняла видео про тренировки: о том, что их нужно остановить насовсем во время восстановления: вот так раз – и нет их больше. Я рассказывала об этом в видео, а сама боялась: «Такое вообще можно делать? Получается, что я нахожусь в квази-рекавери (ложное восстановление), потому что не следую этому пункту…»

Ложное рекавери – это попытка «договориться» с ОРПП и проходить рекавери одновременно, это выполнение некоторых пунктов восстановления с присутствием ОРПП-привычек. Например, вы едите всё, но отрабатываете это тренировкой, или вы пытаетесь восстановиться на «правильной еде» и прочее.

Мне помогало напоминание одного факта, который давал силы идти по пути #realrecovery: ложное восстановление может длиться бесконечно.

В ложном рекавери можно «восстанавливаться» 5, 10, 15 (!) лет. Даже всю жизнь. Я хочу бесконечно чувствовать вину за Страшный Голод, вздутие, отёки 24/7? Я хочу 5—10—20—30 лет оставаться с тревогой после еды? Я хочу, чтобы еда меня пугала десятками лет и я не видела из-за этого окружающей меня жизни? Меня это испугало больше всего.

Я сделала для себя сравнение. Либо я переобучаю свой мозг, терплю его неверные сигналы и «больной» ответ на еду, восстанавливаю психику через любое количество переживаний и слёз, рёва, истерик «почему я становлюсь больше» и прочее, и уже в ~2017 я буду здоровой. Либо я «успокаиваю» своё расстройство, отрабатывая еду, выбирая «правильное», «восстанавливая вес мышцами», находясь в ложном рекавери, и годами остаюсь человеком с психическим расстройством (возможно, до конца жизни). Я выбрала первое.

Сейчас 2017: у меня нет психического расстройства. 2016 год был тяжёлым: в слезах, сложностях, порой в полном непонимании себя, в растерянности, в страхе. Хорошие дни были вперемешку со всем этим. Как бы плохо мне ни было в рекавери, я не жалею о нём ни секунды.

Мне 24. Я здорова. Все годы, которые мне ещё предстоит прожить, я проживу без ОРПП.

*

Мысль об отмене тренировок в восстановлении засела у меня в голове, потому что я занималась дома хотя бы иногда, пусть у меня и был Страшный Голод. Но я понимала, что могу их оставить: вот-вот и смогу всё отпустить. Я осознавала, что хочу находиться в #truerecovery: я всё ем, себя не ненавижу, просто пытаюсь смириться с происходящим. Но тренировки?..

Когда я говорю, что человек восстанавливает психику и здоровье, проходя восстановление, я говорю о #realrecovery, #truerecovery.

Настоящее рекавери – это никаких отчётов о еде, тренировок, взвешиваний, бесконечных откатов; это желание стараться и всегда идти вперёд, а также искать помощь и «зубами вырвать ремиссию». Те, кто заводят профили рекавери, фотографируя свои еду и тело – это ложное восстановление: его подобие, суррогат.

Настоящее рекавери будет «болеть» практически каждый день, и это будет означать, что вы убиваете в себе ОРПП.

Рекавери без ощущения тревоги невозможно, её придётся проживать практически каждый день. В ремиссии она исчезает.

Вчера я была в гостях у отца. Мы накрыли небольшой стол. Мы ели, отмечали дни рождения мой и брата. Потом мы играли в настольную игру «Activity». Я так смеялась, что чуть не задохнулась. Ноль тревоги, ничего, совсем. Еда=еда, никакого страха. В мозге созданы новые нейронные связи, которые идентифицируют еду правильно19.

Всегда помните, что вас ждёт в конце настоящего восстановления, но, если вы находитесь в ложном рекавери (квази-рекавери), вы можете «проходить восстановление» бесконечно (!). Сколько угодно лет. Настоящее рекавери занимает в среднем 1.5—2 года.

Держитесь верного направления. Если чувствуете, что отступаете, остановитесь и найдите помощь, не паникуйте.

Если вы проходите путь #true/realrecovery, вы придёте к ремиссии.

*

Когда в очередной раз я пришла на сеанс к Полине, то я подняла тему физических нагрузок. Разбираясь в собственной голове, я понимала, что всё: «Бросай нагрузки, и это будет последним действием, которое тебе нужно сделать, чтобы выйти из квази. Морально ты уже готова. Важнее психическое здоровье».

Настал тот день, когда у меня должна была быть тренировка. Я осталась сидеть на кровати и смотреть в ноутбук. Всё! Нельзя! Было ощущение, что я находилась в море одна, на хлюпкой лодке. Мне говорили: «Насть, бросай эту лодку, ты сможешь сама доплыть до берега, всё будет в порядке, давай, отпускай её!», а я отвечала: «Ну, можно хотя бы держаться за неё одной рукой? Я не уверена, что доплыву». Сначала я решила отказаться от тренировок… не до конца.

Я чувствую, что мне становится страшнее. Я понимаю, что это значит «я продолжаю идти».

Эту неделю я чувствовала своё отчётливое «фу» на тренировки. Я знала, что они тормозят процесс. Я держалась за гантели просто зубами. «Я занимаюсь ради рельефа», «качаю ноги», «сжигаю калории», «тренируюсь, чтобы больше есть» – это звонок пересмотреть свои взгляды и ответить себе честно: активность у вас не ради здоровья. У меня точно была не ради него, хотя я в упор верила обратному. До меня это дошло относительно недавно.

С ужасным скрипом (даже лязгом) в своей голове я временно убираю «железо» на несколько месяцев. Пусть это будет лёгкая тренировка с собственным весом или йога с растяжкой, хотя советуют убрать на время восстановления вообще всё.

Психолог: в отказе от тренировок суть состоит не в самом отказе. Любая тренировка, даже самая лёгкая – дополнительная нагрузка на организм, во-первых, и отвлечение от восстановления, во-вторых. Что это значит? Что организм потребует дополнительного питания. Дополнительное питание – дополнительная тревога. Сможете с этим справиться или нет? Пожалуйста, будьте честны с собой.

Сейчас я не могу беспрепятственно тренироваться 3 раза в неделю, так как времени ноль – это тоже нужно принять и разрешить себе пропуски. Иногда 1 раз, иногда 2 раза, но это будут те разы, которые мне будут приносить другие ощущения, а не чувство самоубийства. Да, позже, когда-нибудь я снова возьму гантели, они уже как будто моя привычка, но сейчас я чувствую, что пока им нужно полежать в стороне. [Я всё ещё пыталась договориться с ОРПП, предлагая ему такие условия, с какими и мне было бы спокойно. Но всё равно такие действия в рекавери бессмысленны.]

Я с осторожностью решила тренироваться меньше. Это было очень важным шагом для меня, так как я считала, что тренироваться менее «Х» часов в неделю и без дополнительного веса – это для слабаков и лентяев. Меня ломало максимум неделю, а потом пошло как по маслу.

Я не тренировалась и радовалась, что теперь в течение недели у меня свободны часов 6—7, которые я тратила на нагрузки. Я была счастлива, что никто не может меня заставить заниматься, а я больше не хочу тыкать себя носом в железные «блины» и говорить: «Надо, бери, делай, иначе…»

Даже редкие тренировки мне будто мешали. Словно я не могла с ними толком есть: сколько и как хочу.

*

Однажды я собралась заниматься, надела кроссовки (я делаю это дома), переоделась, выбрала понравившееся видео тренировки. Всё готово. Тут я поняла, что голодная. Голод в рекавери я просто возненавидела. Я не хотела его чувствовать и поэтому сразу пыталась наесться побольше.

«Хорошо!» – сказала себе я и пошла на кухню. На тот момент у нас не было чего-либо «особенного», поэтому я сделала себе обыкновенные бутерброды из белого батона и докторской колбасы. Я не любитель подобной еды, но тогда это казалось мне жутко привлекательным «блюдом», так как такое всегда было запрещено.

Я так наелась, что поняла: тренироваться не получится. Я просто не в состоянии! Я была «беременна» бутербродами. Я сняла кроссовки и лежала на кровати. Что мне ещё оставалось? Не помню, тренировалась ли я позже, когда мне стало легче. Сигналы голода и насыщения были запутаны, и я не знала, когда мне надо остановиться и сколько съесть до комфортного состояния.

Случившееся для меня стало открытием: даже если тренировка была запланирована, но я её не сделаю, то… ничего не произойдёт плохого! Это был как гром среди ясного неба. Не потренировалась – никто меня не ругает, я занимаюсь своими делами. Где я раньше была?

В общем, я мало тренировалась, но всё равно я тренировалась. Я не хотела отпускать руку ОРПП.

*

Помимо этого, я начала понимать, что нужно срочно выбрасывать остальные старые привычки в мусор.

Я разучиваю себя фотографировать еду. Я не думала, что от этой привычки в голове валяется ещё много остаточного хлама.

• «О, сфотографирую макароны с сыром, я же давно их не ела!»

• «Щёлкну конфету в разрезе, а под ней публикация будет, фоток всё равно для подложек к тексту нет».

• «Подожди, не ешь роллы, сейчас я их сфотографирую, тогда можно. Мы же не каждый день такое едим!»

Нет. Не надо фотографировать еду.

Я сказала себе: «Фотографируй природу, найди картинку из интернета, себя уж щёлкни, если нет фото для поста, но не фотографируй еду».

Этой привычке более двух лет. Всё началось с «контроля питания», но сейчас это просто часть моей жизни – фотографировать еду перед тем, как её есть. Образно бью себя по рукам, не позволяя включать камеру перед едой. Не думала, что это настолько въелось в мой мозг. Мне жаль есть еду, если я её не запечатлела на память – что за ерунда?! Избавляюсь.

*

С апреля 2016 я начала относиться к себе более бережно и аккуратно. Это было видно и в отказе от изнуряющих тренировок, и в питании.

Когда я готовлю себе поесть, то чаще всего я делаю намеренно больше, чем хочу съесть. Это одновременно пугает («переем»), но и приятно откликается («мне можно брать, сколько угодно»). Обычно я недоедаю то, что положила себе в тарелку. Иногда доедаю всё и иду брать ещё – не рассчитала.

100% приятно знать, что вам не нужно есть в рамках калорийности или вам не требуется доказывать нужность в «запретном» продукте, в еде с высоким ГИ, с высокой жирностью.

Вы просто съели еду и идёте по делам.

Я отучила себя думать о завтраке по вечерам – об этом думаю только утром. Отключайте планировщика! Я не раз замечала: за 2 часа до обеда хочу одно, думаю, дойду до кухни – сделаю, в итоге через 2 часа я резко хочу другое. Доверяйте своему желанию съесть то, что хочется в текущий момент.

Раньше я планировала приёмы пищи в приложении «FatSecret» даже на неделю вперёд, что сейчас для меня стало диким. О сборах контейнеров на работу (без подсчёта калорий в них) ничего не говорю – это удобно; я имела в виду, если вам весь день доступны плита и холодильник.

*

Я долго смотрела разные профили девчонок в «Instagram», где было написано, что «они восстанавливаются», но на деле происходил самообман, а также обман тех людей, которые на всё это смотрели. Так как я с себя уже «сняла простыню», то я видела, что люди «заводят в лес себя и других». Я написала пост, похожий на крик. Слишком много философии вокруг на тему еды. Но её нужно просто есть!

Просто. Ешьте. Еду. Когда. Хотите.

Будете ли вы всю жизнь строжайше следить за сигналами голода и есть птичьими порциями в течение дня? Вряд ли. Вы долго думаете, стоило ли есть 5 конфет вместо одной, ведь после первой вам было уже не так восхитительно вкусно? Зачем вы так много об этом думаете?

Вы переживаете, что ваше питание неосознанное, и вы едите слишком быстро, жутко проголодавшись с дороги, не задумываясь, насколько вы наелись? Но голодный человек по своей природе ест быстро!

Вы страдаете над «умеренным» количеством шоколадки (3—4 кубика) в день? Зачем? Просто. Ешьте. Еду. Без счёта.

Здоровое интуитивное питание – это то питание, где сельдерей равен эклеру, а пшено равно куску пиццы. Да-да, это то питание, с которым вы чувствуете себя счастливым. Это та еда, которую вы любите есть.

Пока вы ограничиваете виды и количество еды – у вас фиксация на пище. Вы будете о ней думать постоянно, что и когда съесть, вы будете винить себя за «лишнее» и «неправильное». Вы сами создаёте себе проблемы. Хотите что-то съесть? Сделайте это!

Выбирайте: жить в мыслях об углеводах, КБЖУ, тренировках и «в поисках своего идеала» либо жить, устранив все эти заморочки, став человеком без пищевого расстройства.

Дело в том, что пока вы держите свой искусственный вес намеренно, вы живёте с фиксацией и множеством мыслей об этом, вы живёте с перманентным ограничением продуктов, что может раздражать вас со временем всё больше («Тебе можно это есть, а мне нельзя… Дай хотя бы понюхаю?»).

Вы едите пирожное. Второе. Хм, ещё одно. Вы недостаточно сыты? Достаточно? Переели? Захотели что-то взять ещё? Ешьте, как чувствуете нужным вашему желанию. В любом случае голод к вам всё равно рано или поздно вернётся опять, и вы снова будете есть.

Доверяйте телу, оно очень и очень умное. Даже если вы думаете: «Ем всё, что хочу, но правильных продуктов я всё равно ем специально больше» – вы думаете, что мозг обманули и он не в курсе, что вы блефуете? Пфф.

*

Прошли 1—2 недели после того, как я написала, что теперь в моей жизни тренировок будет меньше. Как только я почувствовала, что от частичной отмены нагрузок мне, наоборот (!), лучше и психологически комфортнее, то я решила всё бросить совсем. Я сказала себе: «Настя, в рекавери нужно каждый день идти вперёд и делать какие-либо действия – бросай тренировки».

Я снова хотела, как в основном и бывало, выложить фото своего живота, где проглядывались мышцы. Я почти нажала на «Опубликовать», как поняла, что это откат. Снова фотки. Снова мышцы. Снова «надо бы, чтобы их было видно» и так далее. Я не стала выкладывать фото. Просто закрыла «Instagram».

Три дня назад я отменила все тренировки в своей жизни. Они провоцировали больше заниматься, «качаться», и «строить» фигуру или хотя бы её сохранить, «пока я ем так много». Может, я вернусь после восстановления к тому, что приглянется. Но пока – нет. С меня хватит.

Что у меня есть? У меня есть жир! Жжжиииррр. Делает это меня плохим человеком? Нет. Плохой женой, сестрой, другом? Нет.

Это моё тело. Другого такого в мире нет. Я могу согнуться и у меня появятся складки на животе (я вообще не думала, что я приму это в своей жизни когда-либо), могу разогнуться – мой живот будет без них. Я живу с таким животом, он не умаляет меня. Я чувствую сейчас саму жизнь за последние 5 лет, а не тряску от пропуска тренировки или от лишних 100 ккл в КБЖУ.

Тренировки – для здоровья и настроения, да. Но обычно у людей, имеющих расстройство, это просто сжигатель калорий, чем физические нагрузки у меня всегда и являлись.

Если я захочу просто так зарядку сделать – сделаю. Но сейчас, в период восстановления, я не чувствую, что «тренировка нужна для здоровья». Вообще. Не то время. Такое ощущение, что это переоценивают. Без спорта нет жизни? Серьёзно?

Ассоциация. При ОРВИ вам выписывают таблетки и говорят больше пить и отдыхать. Вы знаете, что это всё рассчитано на определённый период времени, и вы лечитесь. Что такого? Да, неприятно, вам не нравится, но вирус из себя «выгнать» нужно. В рекавери то же самое. Только у вас таблетки – любая еда в любое время и в любом количестве + никаких тренировок. Это вас лечит, и отсутствие активности у вас не на всю жизнь. Чем больше вы «принимаете» это лекарство, тем быстрее вы выберетесь. Поэтому шагомеры и тренировки в сторону.

*

Ещё в марте я писала в Сети о том, что «вижу, как передо мной мельтешит откат», а в апреле уже начала кардинально меняться. Как-то утром я ясно поняла несколько вещей. Естественно, об этом было написано в «Instagram».

Сегодня с утра я осознала, что не хочу возвращаться в ограничения (действительно, без задней мысли!). То есть, например, посмотреть в зеркало, увидеть что-то «не то» и подумать «надо бы похудеть потом». Нет! Я вспоминаю, как мне можно было есть только определённое количество еды, и то не всегда; как мой завтрак, обед и ужин зависели от КБЖУ и от «белка вечером, углеводов утром».

Не хочу возвращаться в расстройство. Совсем. Я вспоминаю всё это, не понимая, как выдержала такие 5 лет.

Я теперь так много смеюсь и улыбаюсь! Пусть лучше я буду «в теле» или полновата и не соответствовать стандартам, но буду счастливым человеком. Мне ничего не надо «подтягивать», «накачивать» и «худеть». Мне не надо считать, переживать, страдать от того, что мне «нельзя» есть.

Последние дни я понимаю, что не чувствую стыда, если рядом стоит худая девушка, а я больше её. Это я! Все разные! Ты – худой, ты – полный, ты – среднего размера.

Никогда не случится так, что все люди станут стандартными, «как принято идеально выглядеть».

Психолог: посмотрите на эти слова. «Худой» = «худо». «Полный» = «наполненный», «полноценный». Это означает только то, что в какой-то период худоба не была в фаворе. В какой-то была. Так по кругу. Стоит ли лишать себя полноценной жизни (в своём теле, каких бы форм оно не было) только потому, что вы попали в цикл «худобе – да, полноте – нет»?

Мне нравится разговаривать с людьми теперь! Раньше, мне кажется, я всех ненавидела и только шипела, как ядовитая змея. В том весе, в котором я сейчас (цифру я не знаю с февраля), я чувствую, что моё здоровье в 2 раза лучше, чем было. Безусловно, бывают «плохие» дни, но это нормально.

Я отнеслась к своему восстановлению, как к серьёзному лечению. Сначала я пыталась жить по пути «попробую, как влияет на меня рекавери, и потом вернусь, если что, в малый вес». Это такой тупизм. Смысл так говорить себе и чего-то ждать?

У меня психическое расстройство – мне нужно восстановиться.

Спустя недолгое время, я взяла себя в руки и сказала себе: «Иди лечись, делай всё, что ты сама сможешь; ты не дура, тебе нужно выздороветь» – и я начала делать то, что было в моих силах. Я пыталась сделать всё, чтобы не задерживать восстановление. Я специально не бежала с эскалаторов, не поднималась по лестницам, везде ездила и не ходила пешком, чтобы не тратить любую энергию – чтобы всё шло на устранение повреждений only. Никаких тренировок, ничего. Ответ любому сигналу голода постоянно каждый день каждые 1—2 часа. Специально ходила гулять с Андреем через мысли «о, нет, меня же все увидят». Потом я вытащила себя на сеансы к психологу, чтобы мне «починили» голову.

Иногда настроение было полнейшим ужасом, я не хотела ничего делать, я уставала. Но соглашаться с ОРПП-мыслями на откат было нельзя: я бы сделала ещё один крюк в рекавери – я знала это из-за зимнего релапса с возвратом отёков и рациона до 10000 ккл/сутки. Так что нет. Все эти «попробую ИП, рекавери» – ерунда и ложь самому себе. Мне было стыдно перед собой искать оправдания, чтобы оставаться в болезни.

Находясь в расстройстве, больному ОРПП очень спокойно, он не хочет изменений, так как они повлекут за собой тревогу и страх. Поэтому такой человек ищет какие-либо «чёрные выходы». Но их нет.

*

Сеансы с Полиной обычно были в субботу, и перед одним таким выходным я решила пойти в торговый центр (ТЦ) за одеждой. Я подумала: «Я что, права не имею купить себе новую одежду из-за того, что поправилась?» Я купила себе персиковый свитер 48-го размера (хотя у меня 46-й), две тянущиеся юбки, вроде что-то ещё.

Это была комфортная одежда для меня: свитер ничего не стягивал, он симпатично болтался на мне, и я не переживала «что люди подумают про мой живот». Юбки закрывали бёдра, которых я очень стеснялась и хотела, чтобы окружающие их не видели.

Я пришла к Полине в субботу и спросила её: «Полина, как тебе мои кофта и юбка?» Она сказала, что, конечно, заметила новые вещи; добавила, что они очень красиво смотрятся. Тогда я задала вопрос, который начал меня волновать после покупки: «Нормально ли то, что я купила вещи, которые меня „прячут“? Не значит ли это, что я просто пытаюсь „скрыть“ свои проблемы с восприятием тела: просто „сбежать“, чтобы о них не думать?»

Полина ответила, что всё в порядке, я всё равно иду по верному пути, и такие вещи пока мне помогают, и, вероятнее всего, скоро и их помощь мне будет не нужна. Меня это успокоило, и в дальнейшем я покупала себе ещё больше вещей на 1—2 размера больше того, какой был у меня.

Я долго не могла принять, что мне следует купить одежду большего размера. Я боялась её. Она означала для меня безволие.

Я пошла в ТЦ, говоря себе: «Так надо, Насть. Это очень уж по-детски придуриваться и ходить в том, что мало, говоря себе, что всё ещё можешь это на себя натянуть».

Я купила одежду 46-го размера (был 42). Мир не рухнул. Продавцы не смотрели на меня, как на тряпку и безвольную никчёмность. На улице вообще всем было плевать на это.

Вы не пуп земли: о вас не думает каждый первый, как и вы не думаете на улице о любом человеке больше нескольких секунд.

Я чувствую по себе, что приближаюсь к 48-му размеру. Но мне дороже стать свободной от расстройства, восстановить свои сигналы голода, метаболизм и здоровье (ментальное включено), чем дрожать над фигурой и «ничего больше в этой жизни мне не надо, как поесть полезно и правильно».

*

В начале мая мы с Андреем снова собрались съездить к его родителям. Это было чудесное время, просто великолепное, тогда я уже могла его «чувствовать» – я «просыпалась». Мы решили поехать на машине: Лёша и Оля (двоюродные родственники Андрея), Олин молодой человек – Кирилл, сам Андрей и я.

Это было весело! Никакого вонючего медленного автобуса. Смотришь в окно, машина несётся по дороге посреди леса, зелень, голубое небо, сырая земля, в мыслях уже лето. Я пыталась ловить каждый момент, до этого в расстройстве я как будто сидела в подземелье и несколько лет ничего не видела.

У меня всё ещё были отёки, и время от времени я их стеснялась. Оля сама по себе очень худая от природы, а я – нет. Сначала я пыталась сравнивать себя с ней, но сразу же отгоняла мысли: я понимала, что делаю в корне неправильные вещи. Все относились ко мне очень хорошо, я успокоилась.

Мы заехали в какую-то глушь, нам пришлось сворачивать на просёлочную дорогу, причём нужно было всем выйти из машины, чтобы Кирилл мог проехать быстро и без проблем. Мы шли по траве впереди машины и смеялись, о чём-то болтали. Было утро, прохладно и свежо.

Оля с Кириллом взяли свою собаку, чёрного померанского шпица: она тоже нас веселила, пока мы ехали. Это была лучшая дорога к родителям за всё время. Люди, обстановка, собственное спокойствие и хорошее настроение – всё вместе очень помогало мне, и я хотела жить именно так, комфортно, всё больше отдаляясь от проблем с едой.

Так как мы некоторое время блуждали, иногда останавливались, чтобы выгулять собаку и перекусить, то приехали позже, чем ожидали родители (в городке нас ждали и родители Оли с Лёшей).

Не помню, кому пришло в голову так сделать, но решили, что будет следующее. Парни звонят родителям и говорят, что застряли и еле толкают машину. Олю пересаживают за руль, я буду сзади, а Андрей, Лёша и Кирилл как будто бы толкают автомобиль к нужному подъезду. Когда все родители увидели, что машину еле «тащат» к дому, они, конечно, перепугались. В итоге все начали хохотать от такой глупости. Я была счастлива, что самые тяжёлые времена теперь позади.

В мае 2016 мой Страшный Голод начинает уменьшаться.

1. Тревога упала до 10% из 100;

2. Принятие тело увеличилось на 50%;

3. Влияние триггеров упало на 90%;

4. Ощущение «чужого» тела умерло.

Я снова работаю сама с собой без психолога: мне разрешили дойти до «финиша» самостоятельно. Восстановление реально! Временами оно может быть очень и очень больным, но то, что вы получите в конце, перекроет всё, что переживёте.

Самые тяжёлые месяцы восстановления были с ноября 2015 по март 2016 года. Ощущение, что меня тошнило ОРПП и мне было безумно плохо от того, что мне нужно с ним попрощаться насовсем. Я обращалась к Алёне Ставровой: нечасто, когда уже совсем было невыносимо. Каждый день меня ели мысли, правильно ли я делаю. Я чувствовала, что «моя фигура» каждый день «уплывает» от меня. Каждый день я писала мужу, пока он был на работе, подругам. Каждый день меня успокаивали и просили есть, не бросать.

Я ощущала себя в чужой коже в прямом (!) смысле. Мне хотелось говорить всем: «Не смотрите на меня! На самом деле у меня есть сила воли. Это просто чужая „шуба“ из жира! Это не моё, я другая. Это не я, просто со мной происходит что-то страшное!»

ОРПП очень мучительно умирало в тот период. Я психологически страдала и считала, что во мне погибло всё прекрасное, а я полетела в грязную яму со скоростью света: там я уже стану никому не нужна.

Я не представляла свою жизнь без расстройства: «Это мой друг! Я его люблю, и он меня любит: заботится, чтобы я оставалась стройной и красивой».

Но в тот период я думала, что «убивала» друга и переживала, что это ошибочный шаг. Я не хотела, чтобы во мне что-то умерло. В рекавери ОРПП как будто вылетало изо рта, будто меня рвало: клочьями, кусками. Оно уходило, и я не могла быть к этому равнодушной: расстройство было вживлено в мозг – появилось ощущение, что отрывали кусок от моего тела.

Тысячный раз повторю: без помощи психолога я бы вряд ли прошла восстановление. С приходом Полины мне будто вкололи анестетик. ОРПП начало уходить ещё быстрее, но я уже не чувствовала это так болезненно: как будто я жила с анестезией в центре тела, которая не давала мне тревожиться. Потом её убрали – сеансы с психологом закончились, но у меня уже практически ничего не болело, как будто моя «рвота» прекратилась и из меня уже всё вышло.

P.S. Мне помогала @celestebarber в «Instagram», которая вообще никак не связана с ОРПП, но, если увидите её аккаунт, то поймёте, в чём была её помощь. Обалденная женщина.

*

Мы погостили у деда Андрея, потом поехали в дом к его родителям. Там накрыли стол, отмечали приезд, болтали. Я невыносимо скучаю по тому времени. Оно напоминает мне детство, когда не было никакой ответственности, и, единственное, о чём ты переживал, было то, с кем ты побежишь с утра гулять.

Здесь никто не знает об ограничениях (до тринадцати человек за всё время). Муж за общим столом сказал: «Мы наконец-то взялись за голову». Я как представила, что нужно будет объяснить, просто отшутилась и свела всё на «Нет».

Вся родня, все люди вокруг меня за последние 2 дня не знают, что у меня расстройство (кроме Андрея). Они не смотрят #thinspo и #fitspo картинок; здесь нет Wi-Fi: я пользуюсь мобильным интернетом, чтобы что-то опубликовать. Так как сейчас идут праздники, то мама много готовит и приглашает за стол буквально каждые 1.5—2 часа, и в этом ничего страшного не видят (я тоже не вижу).

У меня салат! Садимся пробовать!

Шашлык отец сделал! Садимся!

Чай пить! Кулич! Режу! Садимся!

Холодец! Садимся!

– Ма, чай хочу…

– Так! Сахар! Печенье! Бутерброд! Кулич! Колбаса! Сейчас достану, подожди!

– Ма, 11 часов вечера же.

– И что? Не хочешь есть?

– Нет.

– Ну, ладно.

Подобные ситуации прекратились в детстве, когда моей матери не стало, и сейчас я погружена в то, что мне «недодали»: когда тебе предлагают что-то и могут отрезать ЗА тебя, а не ты сам, когда за столом куча родственников и стоит гвалт голосов, все передают то салаты, то хлеб, то какое-то мясо, причём еда является побочным явлением, главное – поговорить, посмеяться, увидеться.

Ты в помине не видишь «пэпэ-режим»: в окружении находятся люди, не знающие, что это. Они едят, когда они хотят. Все они – среднего либо крепкого телосложения. Сестра мужа – единственная, кто как раз попадает в число худых людей от природы. У неё нет ОРПП: принципы ИП у неё действуют автоматически. Её парень активно тренируется в спортзале, но, видимо, он не предрасположен к тому, чтобы активировать тот самый «спусковой механизм» и начать ограничения.

За столом я не видела у любого человека странного пищевого поведения. Вообще такое ощущение, что я за всеми слежу и раздаю диагнозы. В любом случае, это наблюдение помогает мне вспоминать, как я ела без анализа, просто так.

Психолог: чем ближе к ремиссии, тем меньше мы обращаем внимания на то, как едят другие. И чем ближе к ремиссии, тем лучше мы можем себе сделать, активно внедряя в свою жизнь другие схемы мышления. Куда можно смотреть, если не в чужую тарелку? О чём можно думать, если не о том, как и кто ест? Мозг привык мыслить определённым образом – помогите ему перестать. Повторюсь: на стадии Страшного Голода думать почти только о еде – нормально.

Когда вы вмешиваетесь в работу естественных сигналов голода и насыщения, вы портите их и забываете, как они работают сами, автоматически.

Здесь я ощущаю «безопасную зону», в которой совсем нет триггеров, и иногда, короткое время, я чувствую, что мой мозг работает, как здоровый. Страшный Голод отсутствует. Тревоги нет – мне небольно в солнечном сплетении. Я ем, когда хочу, что хочу и в любом количестве. В Москве же каждый день я сталкиваюсь с факторами, которые могут тянуть назад. Каждый.

Здесь никто не сказал мне, что я «стала больше» – хотя это очевидно. Никто не сказал, что моё питание кардинально изменилось за все годы. Мама подарила мне домашние футболку с шортами 46-го размера, хотя все предыдущие годы покупала мне 42. Благоприятнее места пройти healing (рус. «исцеление») я не вижу – живу каждой минутой.

В обед отец Андрея жарил шашлыки сзади дома в огороде, а потом была огромная тарелка с жареным мясом. Во дворе лаяла собака, кот валялся в пыли на асфальте, бегали куры. Дома было прохладно и приятно. Все постоянно общались абсолютно обо всём, здесь просто не было места мыслям о еде: здесь никто не анализировал её. Все просто жили и ели, когда хочется.

*

На тот момент я уже не тренировалась с фанатичным рвением делать выпады и покачать пресс в 6 утра, поэтому дома у родителей было спокойно. Я ела всё, не подсчитывая калории (я уже просто забыла, как это делать), со всеми рядом. Я видела, как люди едят со спокойным выражением лица и болтают: это успокаивало меня, я перенимала их поведение и мне было комфортно.

Я считала калории с августа 2012. С 17 февраля 2016 года я решила перестать делать это. Меня начало жутко раздражать: «Почему я строю себе рамки и сама страдаю?» Думала, всё будет просто. Брошу и всё. О, да, конечно.

Голоса ОРПП в голове не дают вам перестать вести подсчёты, и это не ваши мысли. Отделяйте «чужой» голос от собственного! До расстройства разве вам кто-то нашёптывал: «Давай считать, надо высчитывать калории, чтобы не потолстеть»? Такого не было.

Меня ломало, как наркомана. Я съедала завтрак, и голоса поступали. Я говорила себе: «Нет, нельзя считать». В обед и ужин они усиливались. Я перестала подпитывать связь «съеденная еда = посчитанные калории». Пока вы «укрепляете» это равенство, мозг будет подсказывать вам неверное действие (подсчёт), так как вы запрограммировали его делать это.

Перестаньте подпитывать негативную связь, стройте новую: переобучайте свой мозг. Сложно учить самого себя, но возможно. Ешьте и отвлекайтесь на что угодно, но не считайте калории! Из раза в раз.

Спустя две недели самостоятельного переобучения моя привычная корреляция «еда-подсчитанные калории» начала отмирать, но всё ещё проступала.

• Март 2016. В 80% случаев моя новая связь «еда – вкусно – пошёл дальше по делам» работает. Я продолжаю переобучать себя.

• Апрель 2016. Отрицательная связь «еда – подсчитай калории» умерла.

• Май 2016. Я не могу досконально вспомнить то, что съела за день.

Психолог: вот только несколько способов перестать считать калории – есть с другими людьми и отвлекать внимание разговором; просить кого-то замазывать этикетки и класть вам еду в тарелку; покупать на развес, на рынке, в незнакомых магазинах; есть домашнюю еду; петь; обрывать себя, как это делала Настя. И прежде чем вы начнёте мне объяснять, почему это невозможно, вспомните, что «невозможное Х» означает следующее: «я буду продолжать считать калории».

Уход от подсчёта калорий зависит от вас, естественно! От ваших стараний. Просто так говорить: «Я не могу перестать считать, оно само!» – не вариант. Вы не очень-то хотите напрячься и сломать установку, которая со временем проела ваш мозг. Это неприятно, да. Когда курильщик только что бросает сигареты, то пачка сигарет в руке может спровоцировать его на возврат к вредной привычке. В случае подсчёта калорий ваша «пачка сигарет» постоянно у вас «в голове» и «взять» её слишком просто – буквально миг. Это усложняет ситуацию в разы, но не означает невозможности её решения.

Терпите. Переустанавливайте свои понятия, как новые приложения. Это не будет приятным, но конечный результат даст вам свободу.

*

В мае мы так же жили в Новогиреево, я заканчивала ходить на сеансы к Полине, чувствовала себя всё лучше, я ездила к Мишке, Страшный Голод заканчивался. У Андрея был отпуск: каждый май он уезжает в деревню к деду помогать ему с домом и хозяйством. Это занимает 2 недели. Я решила, что поеду жить к отцу с братом, пока мужа не будет: от их дома добираться до ребёнка 25 минут, да и просто погостить у папы было здорово.

Я приехала в квартиру, где, когда я жила когда-то, бичевала и ненавидела себя. Я проходила рядом с зеркальным шкафом-купе, в котором я себя рассматривала с вечным недовольством, спала на кровати, на которой раньше я не могла заснуть от холода и голода, а также от перманентных мыслей о еде. Я каждое утро ела на кухне, где все мои бинджи начинались и заканчивались. Та квартира значит для меня и хорошее, и неприятное. Но, вернувшись туда, уже пройдя несколько месяцев рекавери, я чувствовала, что справляюсь с плохими воспоминаниями: они умирают. Это улучшение, это хорошо.

Мне пришлось встать перед выбором всё прекратить или в мучениях продолжать: я дошла до точки, я не могла идти дальше, я сгорала. Я пришла к психологу с убитым, усталым выражением лица и глазами, полными страха от того, что происходит со мной: «Спрашивайте любые немыслимые вопросы, залезайте в мой мозг и копайтесь во всей моей жизни, я расскажу всё, что вы спросите, как никому не расскажу. Я сделаю всё, что вы скажете, я буду ходить к вам сколько угодно, я буду слушать каждое ваше слово, но спасите меня! Дайте мне жить, дайте мне чувствовать, дайте мне проснуться!»

Я была готова к страху, тревоге, вине, к любому неприятному действию – только помогите мне. Моя цель была «зубами вырвать ремиссию»: я была готова драться за неё.

Расстройство не разрешало мне даже радоваться на собственной регистрации брака. Я была подавлена, угнетена, как будто прижата к земле; будто лежала с грузом на животе и плакала от боли. Из-за этого переживал Андрей рядом: он сам не мог снять с меня тяжёлое. Расстройство убивало меня морально и физически. В течение пяти лет ОРПП каждый мой день был днём Сурка.

Я занималась с психологом 2 месяца с конца марта до конца мая. Каждую встречу я говорила столько, сколько могла сказать по максимуму; я вспоминала всё, что было у меня в жизни, я никогда столько не рассказывала о себе за 1 час. Я отдавала всё, что я знаю.

Я очень хотела уйти от психического расстройства. Я расстраивалась до горьких слёз, если уезжала и не могла вовремя попасть на встречу с Полиной: я не хотела, чтобы «лечение» приостанавливалось: я хотела, чтобы расстройство быстрее «выковыряли» из моего мозга.

Я не хотела искать другие способы восстановления. Психолог поддержала меня в прохождении рекавери по протоколу HDRM. Она не уговаривала меня следовать ему, я сама решила это делать: я была готова потерять любые свои «достижения» в пэпэ и спорте; я люто хотела сбежать с этой убийственной «правильной» тусовки. Если я почувствую, что мне нужна поддерживающая терапия, я пойду к психологу снова сразу же.

Я хочу быть здоровым человеком. Я готова пройти восстановление через любые чувства, эмоции и чужие слова.

*

Буквально осенью 2015, полгода назад, я фотографировала себя в зеркале в квартире отца в активной стадии болезни, крутилась и выискивала «идеальный ракурс», одновременно находила «косяки» и расстраивалась. Ограничивала себя во всём подряд. Сейчас я встала перед зеркалом совсем другой – во всех смыслах.

Психолог: и снова о помощи своему мозгу. Да, мысли, которые нашёптывает нам ОРПП, не подчиняются контролю. Но есть и другие – те, которые мы можем подумать сами. На что вы можете обратить внимание, кроме своего тела? На то, какие у вас красивые колготки, в которых вы пойдёте в театр? На украшение, которое подарила вам подруга, чтобы оно приносило вам удачу? На кофту, которую можно было бы погладить, но именно так она кажется особенно уютной? На обувь, в которой вам максимально удобно, и вы сможете пойти с друзьями на прогулку? На причёску, которую можно было бы пригладить, ну да ладно? Да, это не помогает принять тело. Это помогает думать ещё о чём-то, кроме него.

Я вешу больше, но мой мозг иногда начинает работать, как здоровый.

• Нет «страшной» еды;

• Нет ненависти к себе;

• Нет cravings (безумное желание съесть что-либо здесь и сейчас);

• Есть восстановленный цикл;

• Принятие тела в большинстве случаев;

• Я ем то, что захочу.

*

Я была рада временному переезду. К Мишке я теперь ездила на автобусе, не пользуясь метро. Дома радовался отец, так как всё было, как в старые добрые: я приезжала к нему каждый вечер, и мы могли проводить время вместе.

В конце июня 2016 мы решили переезжать ближе к работе Андрея. Я тогда всё ещё преподавала по «Skype», и мне было непринципиально расположение нашей квартиры, но мужу надоело толкаться в метро из Новогиреево на работу у Нагатинской. Он уже начал просто это ненавидеть.

Тем более от нашей квартиры до метро быстро пешком не дойдёшь – нужно ехать на автобусе, а с утра автобус застревал каждый раз в мёртвых пробках. Я понимала Андрея, когда ездила с утра в «N» в своё время: выйдешь вовремя, а приезжаешь опоздавшим. Некрасиво и неприятно. К тому же после росписи мы уже почти 4 месяца жили всё ещё вместе с другом – пора бы и начинать жить вдвоём.

Мы искали квартиры для съёма, которые максимально близко расположены к работе мужа. Может, был сезон (июнь): квартир было достаточно, чтобы выбирать. В одну мы ходили вместе, там была странная бабулька с обшарпанной квартиркой в воняющем сыростью подъезде; сейчас у этого дома буквально за окном находится МЦК. Хорошо, что мы отказались от того варианта. Это была однокомнатная квартира со старой мебелью и… как будто там всегда жили бабушки.

Как-то Андрей написал, что он нашёл неплохую двушку и съездит посмотреть. Не помню, почему я не могла быть вместе с ним в тот день. Вероятно, я была с Мишей. Я сказала, что если квартира ему понравится, то пусть соглашается и заключает договор – я доверяю ему.

Он написал мне, что «посмотрел» вариант в 5-этажке: всё хорошо, ему очень нравится. Я сказала, что, значит, и мне понравится. Андрей подписал документы на съём. Мы должны были въехать с вещами 22 июня 2016.

С лета 2016 я стала делать вид, что нравлюсь себе. До этого времени я всё пыталась как-то начать себя любить, что-то найти в себе хорошее. Выходило криво и… не то. Я плюнула и просто сделала вид: «Я такая всегда была и есть, у меня ничего другого не было. Не было „52 килограммов“, ничего не было, ничего не помню».

На удивление я начала принимать своё тело. Я быстро набрала 10—15 килограмм в начале рекавери и не могла привыкнуть к этому факту долгое время. По мере того, как я прикинулась, что «всё так и было», я начала свыкаться с новыми руками, ногами, животом и вообще общим видом тела.

На работе все впервые увидели меня уже с набранным весом, они не спрашивали меня ни о чём, не видели моего периода Страшного Голода. Я свыклась. Я привыкла к телу. Может, это не «тот самый путь», но он мне помог. «Я такая, я не менялась» – мозг сам начинал в это верить.

Мозгу всё равно, во что верить: скажете вы ему ложь или правду.

До лета я жила с мыслями: «Ты была худой, а теперь ты поправилась. Как теперь с таким жить-то. Ты же такая большая. Ну, ладно, это же, наверное, временно. Надо подождать». Потом я дала себе установку: «Это не временно, ждать ничего не нужно, ты такая была всегда, чуть больше/меньше. Это твоё тело. Именно в таком состоянии ты стабильно здорова, Настя. Эти руки, ноги, живот, спина – всё твоё, это не чужое, это не то, что тебе временно дали. Не жди. Начинай жить».

Я принимаю и понимаю себя сейчас. Я не стремлюсь себя любить и обожать. Если придёт – хорошо. В моём сегодняшнем состоянии мне гораздо комфортнее, чем когда я чувствовала себя собственным врагом. Сейчас моя голова та, в которой нет раздвоения в мыслях на ложное «ты хочешь сделать мне плохо (голос ОРПП: «не ешь торт, это ужасно вредно!»)» и правдивое «я хочу есть, дай мне еды, не запивай голод водой!», которые я к тому же запутаю, перепутаю и не смогу выгнать. Мысли не мешают мне жить.

Увы, в рекавери мне не помогли бодипозитивные аккаунты в качестве наглядности. Это мой путь. Мне помогло именно это: сделать вид, что так всё и было, а затем свыкнуться с этим и найти в себе своё чудо и особенности.

*

Я нянчилась с Мишей последние дни, потому что затем Нина сказала, что скоро моя помощь не потребуется. Я начала неспешно рассылать резюме по организациям, чтобы снова ездить по офисам и искать постоянную работу. Мне предложили приехать на собеседование… на метро Нагатинская. Тогда я ещё не знала, что наша квартира окажется в пяти минутах ходьбы от неё (как и работа Андрея).

Я прошла собеседование и меня взяли на должность «копирайтер» в интернет-магазин. Я так радовалась, что просто не передать словами: «Моя первая в жизни полноценная работа!» Все вокруг меня радовались: после ВУЗа я не могла найти своё место год, и порой были времена, когда я всё-таки заморачивалась и расстраивалась, что я никому не нужна, как работник.

Мне сказали, что мой первый рабочий день будет именно 22 июня. 20-го и 21-го мы с Андреем перевозили вещи, эксплуатируя его друга и моего отца, а 22-го мы встали на час раньше обычного, чтобы забрать самое последнее из квартиры в Новогиреево и увезти всё в дом на Нагатинской самостоятельно, а потом каждый бы пошёл на свою работу.

*

Я ещё ни разу не видела места, которое выбрал Андрей, но я знала, что оно мне понравится и будет хорошим. Мы приехали на Нагатинскую, дошли до дома, я зашла в квартиру. Понимаю, что я что-то ощущаю, но что? Стою в квартире, понять не могу, почему мне в ней так… странно? Я обхожу комнаты и начинаю соображать, что планировка точь-в-точь такая же, которая была у квартиры на Алтае.

Я стояла в шоке. Как будто спустя 8 лет после того, как я уехала из своей дома, меня привезли снова в него, только я находилась здесь, в Москве. Я не расстроилась в любом случае: квартира была прекрасной. У нас было 20 минут, чтобы «отдышаться» и нужно было идти на работу: каждому по 5 минут, но в разные стороны.

Вся большая комната была завалена пакетами, сумками, вещами. Мы побросали их, как были, и ушли в офис: времени разбирать что-либо вообще не оставалось.

Открытия в моём рекавери продолжают «щёлкать» в голове. Недавно я поняла, что ем 4—5 раз в день. Я не ем больше 10-ти раз в сутки, как это было на начальных стадиях восстановления. Сейчас я ем привычные завтрак, обед, ужин и что-либо между ними. Оно само пришло. Я не ждала такого: просто жила, работала, ела, спала и прочее без ожидания «ну, когда?!» Страшный Голод может прийти в период ПМС, что вполне нормально. Также я ем больше после тренировок (длительность 20—30 минут, 1—3 раза в неделю, как пойдёт).

Я просто чувствую, что мне нужна еда: иду и ем.

*

Перед тем, как идти на работу, я очень переживала, что у меня нет ИНН – я хорошо помню это – и, я думала, что вот сейчас раз! – и всё оборвётся, хотя меня почти взяли. Я много нервничала, но одновременно была очень рада.

Я пришла в офис. Он был на втором этаже, и, когда открываешь дверь с нужной табличкой, то попадаешь в просторный зал, но который намертво заставлен мебелью, кругом куча людей, какой-то гвалт, из окна шумит шоссе, все бегают, говорят, у стен стоят какие-то столы, стулья, вазы, посуда. Я ничего толком не понимала, но я была так впечатлена тем, что это моя первая работа, что не обращала внимания ни на что: «Когда уже меня возьмут на работу и дадут задач, чтобы я их выполняла??»

Меня провели в кабинет, дали трудовой договор. Я всё прочла и подписала. Отксерокопировали нужные документы, а вот про ИНН даже не спрашивали, существует ли такой у меня вообще. Меня это обеспокоило: всё-таки им интересуются в любом случае, существует он у меня или нет, но тут – тишина.

Меня посадили на такое место, что буквально в метре (!) от меня находились микроволновка и холодильник. Сначала я была в восторге от нового места и того, как в моей жизни всё сразу перевернулось, так что не обращала внимания на минусы. Но потом я как будто проснулась. Едой постоянно воняло, вечное хлопанье дверью холодильника было прямо у моего уха. Все ходили через моё место и говорили: «Насть, подвинься, пожалуйста, мне надо пройти».

Пространство было обустроено так: прямоугольник помещения был поделён двумя обычными ширмами (!), чтобы было видно, что здесь 3 отдела: колл-центр, водители с логистом и айтишники. Выходило, что колл-центр постоянно разговаривал (если не орал), водители громко обсуждали, куда и что везти, постоянное «бу-бу-бу», и ты в этом всём сидел весь день.

Для копирайтера это очень плохая рабочая обстановка. Да, безусловно, можно попробовать абстрагироваться. Но эта ситуация напоминала мне, будто я села прямо посередине воскресного рынка на асфальт и сказала: «Ну, вот здесь я и буду писать свои тексты!»

Буквально на 3-й – 4-й день моей работы к нашему IT-отделу подошла начальница и сказала, что на следующей неделе мы переезжаем. Я так обалдела, честно говоря. Я думала, я буду работать в такой обстановке непонятно сколько времени, пока мне не надоест и я не сбегу.

Первый рабочий день моя голова гудела. И от колл-центра с водителями за ширмами, и от новой информации. Я пришла домой, посмотрела на Эверест из сумок. Андрей писал, что он сегодня задерживается на работе примерно до 9 вечера. Я решила разобрать всё сама. Включила сериал и начала бегать по квартире, разыскивая подходящие места для привезённых вещей.

*

Квартира очень светлая и хорошая. В ней даже не нужно было добавлять что-то своё, чтобы чувствовать себя, как дома. Что удивительно, новая обстановка помогла мне в рекавери тоже: квартира не ассоциировалась с первой половиной восстановления, которая была для меня самой тяжёлой из всего срока – новый дом был чистым листом.

Когда пришёл Андрей, в квартире уже не было завала, я всё «раскидала» по местам, было чисто и просторно. Я рассказала мужу про первый рабочий день и добавила, что мне вполне неплохо.

Вчера было нечто. Я заметила, что в середине цикла я резко хочу чего-то определённого. Иногда прямо до марки продукта знаю, что мне нужно. Вчера после работы я ужинала роллами, которые я макала в «ткемали» (соус из сливы) и заедала оливками (да!). Мне хотелось чего-то солёного, кислого, чтобы вкус был какой-то едкий. В общем… странное сочетание.

Перед сном я ела творог с цукатами и заедала… снова оливками. Я не знаю, почему мне так хочется. Но я съела, и прямо счастье. Ещё, может, недели 3 назад, я возжелала «селёдки под шубой». Не надо никаких шоколадок и тортов, дайте только её. Мне было, честно, лень делать этот салат, а покупать жаба душила. Дорого. В итоге желание наросло такое громадное, что я потратила сотню на 200 грамм салата.

Пришла домой, сразу хватаю вилку, начинаю есть и прямо ловлю кайф с этой «вилки». Я так не балдела с тортов, печенья, от сахара в принципе. Я подумала, что «селёдка под шубой» – самое вкусное в мире. И я так обрадовалась, что могу съесть, что я хочу. В прямом смысле, без всяких «я хочу это, но съем вот в такое время». Пошла и съела. Это просто прекрасно.

Мне уже 2 дня хочется докторской колбасы именно утром, и я ем кусочки колбасы – мне здорово. Мне резко захотелось… «Роллтона». Я купила несколько пачек. Не знаю, почему хочется. Просто такие странности.

Психолог: «не знаю, почему хочется» – очень здоровое состояние. «Знать» – это вообще не про голод, логическое начало тут ни при чём.

Я покупаю и ем. ЖКТ всё принимает, живот не вздувается. Здорово понимать, что хочешь съесть. Ешь, забываешь о еде и живёшь себе дальше.

*

В офисе, спустя несколько дней, мы переместились на этаж выше – это были небо и земля. Нас теперь разделили по комнатам, и в отделе айтишников была теперь гробовая тишина, зато колл-центр за стеной копошился, как всегда, но нас это уже не трогало. Я сидела в самом «удачном» месте, где никто тебе не может посмотреть в монитор, но зато в кабинете ты видишь всех.

У организации было (и есть?) свыше 10 сайтов, на каждом нужно было что-либо писать каждый день. Сначала я тратила все рабочие часы и даже не успевала что-либо делать, а потом я наловчилась так, что успевала сделать все ежедневные задачи до 12—13 часов дня. В остальное время я втихаря занималась иностранным языком и делала свои дела под видом работы. Всех всё устраивало.

Каждый день я вижу человека в офисе, который ест еду в контейнерах в определённое время. Он смотрит на часы, плюс/минус одна минута до назначенного времени – и он бежит есть свою порцию. Он считает, что если он так есть не будет, то (дословно цитирую) превратится в свинью, и все его мышцы сгорят.

Каждый день я вижу этого человека и мне его жаль. Одновременно мне радостно за себя. Он терпит минуты до того, как ему «можно» поесть, а я ем тогда, когда меня попросят где-то «внутри». У меня (теперь) работают сигналы голода и насыщения, и я не жду часов и минут, когда мне «можно» будет съесть что-то запланированное. Я вижу себя прошлую со стороны, и мне становится страшно.

Я смотрю на того человека и чувствую себя свободной. Я ем любую еду, я не думаю «когда мне нужно остановиться», я ем в любое время, когда желудок этого попросит. Это так просто, с одной стороны.

Если человек вторгается в данную ему от рождения интуитивную систему питания, пытаясь себя переучить есть «по режиму, правильно», он теряет синхронизацию сигналов голода и насыщения и не знает, когда ему нужно есть, когда нужно остановиться и сколько ему брать еды.

Такой человек уверяет себя каждый день режима, что теперь так будет всегда – схема питания и я, «а по-другому я так весь мир съем».

Он может попытаться создать искусственную систему интуитивного питания, но так как его собственная врождённая система в полнейшем разладе, у человека не получается есть «как раньше, не думая», и он начинает мучиться, переходя от системы режима к режиму «интуитивного питания». Его бросает то в одну сторону, то другую.

Мозг вдруг цепляется за спасительный круг «нам можно всё, но чуть-чуть» и даёт сигналы есть больше. Человек начинает переедать (что логично и нормально после ограничений), но начинает и переживать: «Мне подходит только режим, я не умею держать себя в руках». Выдуманная тюрьма в голове. Не желаю её никому.

Всё это происходит не потому, что «он безвольная свинья», а потому, что естественное умение организма питаться интуитивно человек потерял и механически живёт «по программе» – что ему ещё остаётся?

Когда вы всё «отпускаете», вы едите, вероятно, очень и очень много, ваши сигналы разобщены, и вам нужно их вернуть, тотально доверяя себе = есть, когда угодно, что угодно и сколько угодно. Именно так я получила синхронизацию обратно. Я начала рекавери год назад (октябрь 2015), корректные сигналы начали возвращаться уже в июне-июле 2016.

9—12 месяцы рекавери

Заканчивался мой первый месяц работы. Как-то раз в кабинет к нам заходит начальник отдела (парень лет 27-ми) и раздаёт всем белые конверты, потом говорит мне: «А тебе письмо счастья попозже». Я вообще не поняла, о чём он. Какие ещё письма, что это за конверты? Потом до меня дошло. Всю зарплату выдавали в конверте.

Меня это не особо волновало: посижу, опыта наберусь и уйду, а деньги… какая разница, как мне их платят? Главное же, что вообще платят. Так я работала до января 2017. Это было очень удобно. 5 минут до дома, зарплату дают вовремя, работаю, по сути, до 12. Неплохо.

Мы все в отделе замечали, что в колл-центре огромная текучка. Там постоянно менялись девушки, мы их даже не могли запомнить. У нас, айтишников, с этим дела обстояли лучше, но в ноябре будто сработал «принцип домино». Сначала один коллега поругался с начальством и ушёл, потом, из-за навалившейся работы ушедшего на других, уволилась вторая сотрудница. Ещё в сентябре руководство нашло нового начальника, так как «предыдущий, может, и нормальный сотрудник, но не очень-то справляется». «Предыдущий» остался заместителем, хотя сначала хотел уйти: на него обрушивался каждодневный прессинг по поводу того, что ничего не работает, и виноват в этом один он.

*

В середине июля Андрей снова уехал в отпуск. Так как я начала работать, то отпуска у меня летом не было, я оставалась в Москве, и муж уехал к родителям один. Две недели я жила с Элей в нашей квартире на Нагатинской. Было весело, хотя иногда у нас и были недопонимания.

Листала переписку: вот, что нашла. Это я писала мужу 25 июля 2016: «Я съела 3 конфеты, выпила 2 стакана лимонада и съела 4 бутерброда с колбасой на ужин. А Эля – 2 яйца, 1 бутерброд с колбасой и лимонад. И я сижу и сравниваю». Страшного Голода не было, но аппетит был ещё высоким. Мы жили тогда с подругой, пока Андрей был в отъезде, и я болезненно реагировала на её порции.

Сейчас читаю и мне смешно. Так переживала, бедная. Старайтесь как можно меньше смотреть, кто сколько ест. Иначе вы можете начать «подстраиваться», особенно когда вы проходите этап Страшного Голода. Я уже давно вышла из «ах, почему ты съел/а меньше меня?!» – это не за 1 день проходит.

Нужно много времени и работы со своими старыми установками. Не торопитесь получить всё сразу.

Мы ходили с Элей на рынок, покупали много черешни, овощи, конфеты, делали салаты, болтали по вечерам, она залетала будто ужаленная домой в 8 вечера и рассказывала, что случилось на работе, а я слушала и смеялась. Я не бросала преподавать уроки по «Skype», всё так же занималась ими, но после основной работы по вечерам. Подруга слушала за стеной, как я это делаю, и иногда пела песни, несмотря на мои занятия.

Я боялась покупать конфеты больше, чем 3—5 штук за раз. Ведь у меня не получалось их «есть неделю или месяц». Купила 100 грамм – съела 100 грамм. Купила 3 конфеты – съела 3 конфеты. Купила килограмм – съела килограмм. Где-то за 1—2 дня мной всё уничтожалось – на большее не хватало. Я не покупала «много» до мая 2016.

Потом стало лень постоянно бегать за тремя конфетами: я начала покупать по килограмму, по полкило сладкого «на будущее». Я не заметила, как мой Страшный Голод ушёл. Лежат конфеты, ем по 2—4 штуки в день и всё. Съела, спокойно ушла от пакета. И как-то оно… само. Я даже не сразу это всё заметила.

Спустя 5 лет живучего убеждения «я не умею есть сладкое, меры нет, ела бы его всю жизнь, если бы можно было», оно ушло. Не хочу я сладости есть всю жизнь. Не представляю сейчас, как можно питаться сладким весь день. Я ем обычную еду, а сладкое могу уже съесть после, и то, мне не хочется его есть по полкило за 1 присест. Сейчас килограммового мешка конфет хватает на долгое время.

Здесь снова дело в понимании «всё делать для того, чтобы мозг вам поверил». «Всё делать» – это есть еду когда угодно, какую угодно и сколько угодно, не тренироваться и постоянно напоминать себе: «Я больше не стану худеть».

*

В то время я всё ещё была чувствительна к триггеру «что едят другие», поэтому я каждый день сравнивала, что ест Эля, а что – я. Это не означало, что я злилась и ругала себя, совсем нет. Каждый ел, сколько хотел, но будто на автомате мне «нужно» было понять, больше съела я или она.

У меня есть несколько «находок» в моём питании на сегодняшний день.

1. При КД мету конфеты так, что мама не горюй. Горстями. Вечно голодная. Все 5 лет, когда у меня не было КД, у меня не было даже такого критерия, как повышенный аппетит при ПМС. Была тотальная тишина.

2. Я, оказалось, уже неделю ем овсянку. Я это поняла недавно. Я как-то просто намешала обычные геркулесовые хлопья, арахис, изюм и йогурт, съела и пошла на работу. Следующее утро так же. Потом я докупаю арахис и изюм и понимаю, что я же ем овсянку, чёрт возьми, которую я возненавидела ещё с октября 2015 в начале рекавери. Овсянка мне нравится. Именно неварёная, не замоченная на ночь. Я была удивлена. Надоест – опять перестану её есть.

3. Я всё запиваю водой в большинстве случаев. Вероятно, лень здесь примешана тоже, но пью я именно воду. Не знаю, почему так. Возможно, потому что она нейтральная и не перебивает вкуса. Чтобы, например, запить сладкое, я беру молоко. Причём во рту какое-то ощущение: «Бери это и это». Для пирожного я беру сок. Как-то само выбирается.

Я понимаю, что всё, что я описываю, очевидно. Слишком. «Ну и что, что ты так пьёшь? Ну и что, что ты так ешь?» Но ещё в июне 2016 я удивлялась, как так у меня получается есть еду, когда я голодная. Такое действие для человека без нарушения пищевого поведения совсем «скучное» и вовсе не особенное.

Так, как вы питаетесь в рекавери (Страшный Голод, только сладкое/фастфуд и так далее), не будет продолжаться всю жизнь. Это временный этап. Не нужно пытаться есть сбалансированно: всё придёт само, без вашего участия. Не вмешивайтесь правилами в процесс восстановления сигналов голода и насыщения!

*

Как-то я ехала по городу, и мне было так хорошо на душе, будто я никогда не жила с психическим расстройством. Я удивилась и подумала, вдруг я поймала ремиссию за хвост? Или что это такое? Я так привыкла, что ОРПП постоянно тыкало меня в бок и мне было очень больно, что я даже не верила, что вот так неожиданно я почувствую, как можно жить здоровым, и у тебя не болит в солнечном сплетении от тревоги.

Обсуждая ощущение «ремиссия или нет» с психологом, я пришла к выводу, что даже пусть ремиссия и наступает сейчас, и я не могу понять, она это или нет (а это вообще нужно понимать?), нужно радоваться и жить с ней. Кто знает, сколько это продлится – неделю или год. Даже если я, сама не зная того, преувеличиваю – моё состояние сейчас очень приближено к тому, которое было до моего расстройства.

Последнее время я делаю ролики и пишу посты с чувством «у меня это прошло», и что я уже сторонне это говорю, всё это уже не во мне.

• Тревоги почти нет, возникает в 2% из 100;

• Я вернулась к телу, которое у меня всегда было (плюс-минус);

• Самовосприятие: я себя прямо не «обожаю-преобожаю», но принимаю с уважением – да;

• Я ем всё, не зная, «сколько калорий в том, что я ела 5 минут назад»;

• Меня не волнует, что кто-то тренируется и зад у него чудесный, кто-то худой и носит 42-й размер – всё равно;

• Сигналы голода и насыщения синхронизированы в большинстве случаев.

Это удивляет меня, так как я настраивалась, что начну приходить к этому позднее, гораздо позднее. Поэтому «полуремиссия» уже это или нет – я живу и радуюсь. Всё чаще я чувствую себя так, будто у меня нет расстройства.

Если на начальных этапах рекавери или в его середине вы ощущаете, что вам настолько здорово, что кажется, что вы полностью восстановились – это прекрасно, но будьте аккуратны с этим ощущением. Помните, что рекавери в среднем занимает 1.5 года (или даже больше), и, если вы резко решите, что с восстановлением «пора завязывать», вы можете остаться с ОРПП, которое не устранили до конца.

Перед тем, как я пришла к ремиссии (май 2017), я устраивала десятки проверок и сотни раз себя спрашивала, где у меня «не так», где я мыслю «нездорово». Я могла сказать, что нахожусь в ремиссии ещё в марте, но я ещё несколько недель пыталась как можно точнее это выяснить.

*

Когда оставалось 2—3 дня до приезда Андрея, был выходной, мы с Элей сидели дома, каждый занимался своими делами. У меня резко щёлкнуло в голове: «Хочу изучать новый язык!» Я испугалась этого, так как учить иностранный – это много времени и терпения, а также осознание, сколько предстоит вложить в голову, поначалу очень пугает.

Но мне так захотелось, что я подскочила к ноутбуку и начала выяснять на форумах, какой самоучитель подойдёт для изучения испанского языка. Почему испанский? Не знаю! Возможно, потому, что он был у меня на слуху. Спустя час поисков, я заказала книгу. Мне сообщили, что привезут её через 2 дня. Я так её ждала. Я была готова снова потратить годы, чтобы заговорить на новом языке.

Когда курьер привёз мне самоучитель, я прыгала от счастья. В рекавери у меня появилось желание всё читать и учить, понимать и знать. Возврат концентрации был таким мощным, что я удивилась, как никогда: «Я люблю учиться? Серьёзно?!»

Сейчас моё расписание – 9 часов изучения испанского в неделю. Распределяю часы, как удобно. Это даёт мне достаточно быстро продвигаться дальше, не позволяя забывать пройденное.

Я учу испанский по самоучителю20. Вообще их громадное количество, я долго читала отзывы. Как и английский, я полностью учу испанский самостоятельно. Я люблю учиться одна, я люблю сама себя учить (и других), и я очень строга к себе в этом. Мне помогает только Интернет: в 99% случаев он мне всё объясняет.

Я думаю, я отношусь к себе в разы строже, чем к своим ученикам по «Skype» с английским. Я готова отдавать изучению языка несколько лет. На испанский – до 5 лет (на английский до уровня разговорного ушло ~4 года). Для меня «выучить язык» – это не «я занимаюсь им в свободное время, когда могу». Нет. У меня чёткое расписание. 9 часов в неделю. Ни больше, ни меньше. Взялась – делай. Даже если я хочу позаниматься больше – не позволяю себе и делаю по плану: так я не устаю от учёбы.

У меня всегда есть:

1. Тетрадь для правил;

2. Тетрадь-словарь;

3. Тетрадь для упражнений.

Пока я не выучу слова определённого куска урока и всё точно не пойму («вроде ясно» не считается: учи и разбирайся) – дальше я не иду.

Бывают ли мысли бросить? Никогда. Это огромнейший пласт знаний, где, я осознаю, у меня будет очень много сложностей, и пасовать на какой-то я не собираюсь.

Иногда я успеваю за одно занятие сделать только 2—3 упражнения, так как они сложные для меня: тогда кажется, что я ничего не успела выучить и ползу, как черепаха. Медленно, но до английского разговорного я-то уже дошла. Я знаю, что так будет и с испанским.

*

Андрей вернулся в конце июля и сообщил, что его дед в очень плохом состоянии. Ему становилось всё хуже и хуже – он тяжело болел. Муж боялся, что дед умрёт, но всё равно поехал в Москву и не остался там. На следующий день с утра ему позвонила мама и сказала, что деда больше нет. Нужно было собираться и ехать на похороны. Андрей успел побыть дома буквально 1 день.

Для меня это был стресс, но я помню, что он был не слишком большим. Мы уезжали к родителям буквально на 3 дня – туда-обратно – и затем снова вернулись в Москву, взяв пару отгулов на работе.

1. Я сама пью воду! Предупреждаю, что это не 2 пресловутых литра. Я просто её пью. С начала восстановления я перестала её признавать, как будто «перепила» в режиме.

2. Уже 3-й или 4-й цикл ловлю себя на том, что примерно за две недели до месячных я безумно начинаю хотеть жирной скумбрии и селёдки. Я обязательно раз в месяц покупаю 1—2 рыбы. В течение пяти лет отсутствия месячных я не хотела есть ничего в отдельности (кроме как наедаться на 10000 калорий). Кстати, уже заканчивается 6-й цикл. У меня больше нет больших отёков.

3. Оказывается, я не покупала плитку шоколадки с апреля или даже марта. Сейчас я покупаю конфеты («Птичье молоко», халва в крошечных индивидуальных упаковках и так далее), но шоколад я не беру. Совсем. Любой. Во времена «нельзя» я только и бредила скупить 20 плиток и откусывать от них по очереди, пока не умру. В период Страшного Голода я скупала плитки, как одно из «нельзя есть», и ела по 2—3 штуки в день.

4. Я наедаюсь 1—3 конфетами. Неужели я дошла до этого времени? Когда-то я писала, что мне хватает уже половины плитки за раз. Не отрицаю, что иногда меня «накрывает» сильный голод, и я могу съесть много сладкого, но в обычном моём пищевом поведении килограммы конфет уже забыты.

5. Я больше не ем на завтрак мороженое + запечённые мюсли. Помню, отрезала кусок – грамм 200 – пломбира, сыпала на него гору мюсли и ела. Это вкусно, не отрицаю до сих пор, но я этого не ела уже с весны – само ушло. Не заметила, как перестала делать это. Утром я ем среднюю порцию: яйцо, каша, бутерброд – что-то из этого.

Мой психолог говорит, нужно всегда отдавать себе отчёт, почему ты что-то не ешь. Честно себе отчитываюсь, если отказываюсь что-то есть. Если понимаю, что не ем, так как «здесь много калорий» – общаюсь с психологом или ем, не слушая голос «не ешь такое!» В день рождения моего отца все съели по одному куску вишнёвого торта, я – два, потому что Андрей свой не съел. Вкусно было. Меня никто не осудил, никто не возмущался, а брать третий кусок уже не хотелось.

6. Я купила 3 пачки творога. Ела иногда, смешивая со сладким йогуртом, орехами, изюмом. Нормально, но всё равно не буду есть это каждый день – вкуснее другое. Поняла, что это не моя любимая еда.

7. Я вспомнила случай. Как-то мы пришли с мужем в кафе на обед – там подавали просто гигантские порции (чему Андрей был безумно рад). Я так испугалась, что смету всё («у меня же нет меры, я не умею останавливаться»), что сказала мужу, что мы уходим и здесь не едим. Там ещё и макароны были… «Нет, мы едим в другом месте».

*

Сейчас моё тело перешагнуло тот вес, который был. Ненамного совсем. Но я вижу, что на животе и бёдрах есть целлюлит – они не такие упругие. Килограммы одни и те же. Но одно – когда организм с ними живёт все годы и привык, другое – когда я заставила его убрать «Х» килограммов, и теперь он не может свыкнуться, что ему снова их «вернули». Вы говорите себе: «На, тело, извини, что так вышло, я одумался, держи те килограммы, что я забирал на X лет», и оно отвечает: «Куда мне их? Пусть пока вот так полежат».

Тут возникает «у меня в рекавери большой живот, бока, а ноги и руки – тонкие (и похожие ситуации)». Потому что всё «накидали кучей» в одно место, организм думает: «Я попозже разберусь с этим, я не привык к тому, что сейчас появилось». Помните, что в восстановлении происходит перераспределение жира: организм «очухивается» и начинает равномерно распределять жировую ткань по телу. Это может занимать несколько месяцев.

Сожалею ли я о похудении? Да, иногда. Я могла бы не проходить этапов «набор, перераспределение» и прочих «радостей».

Нормально, когда есть «плохие дни» в рекавери – оно неидеально. Я не могу быть счастлива в восстановлении 24/7 – это невозможно. Нормально чувствовать и радость, и отрицательные эмоции.

Недавно подруга сказала мне: «У тебя в „Instagram“ и на „YouTube“ такое счастье!» Да, но иногда я и плачу, ною, общаюсь с психологом, если чувствую, что ОРПП напоминает о себе. Всё это – хорошо. Я продолжаю идти.

*

Я замечала, что я не заморачиваюсь над тем, какую мне выбрать еду. Но, изредка «оборачиваясь» на приёмы пищи, которые уже съела, я понимала, что выбираю не промышленные сладости и бургеры (как всегда думала будет после рекавери), а обычную, домашнюю еду. Это немного пугало (вдруг опять ОРПП?), но и успокаивало, что я спокойно ем всё.

Я против «чистого» питания, оно вообще не нужно, иначе голова начинает «болеть» очень тяжело, долго и мучительно. К тому же нигде не доказано, что 100% здоровая пища гарантирует вам 100%-ное здоровье и здоровые мозги. Если человека начинает «заносить»: «Я ем только органические продукты; никогда не ем конфеты – только сухофрукты» и так далее, то дела обстоят не лучшим образом.

Когда я пыталась соблюдать режим, то, конечно, я старалась есть только «правильную» еду и её определённое количество: «Не хватило 50 калорий для обеда, всё уже распределила? Ешь кашу без масла. Ну, что я сделаю, день сегодня такой! Пресная каша вкусная, я уверена». Здоровая еда? Можно сказать, что да. Мне было вкусно? Нет. Я бы съела такое ещё раз? Нет. Прибавляет мне это желания хотеть такую еду? Нет. Так было в большинстве случаев.

Я ела макароны холодными. Потому что тогда они были якобы «безопаснее» (я сходила с ума уже на самом деле). Были вкусными те макароны для меня? Нет. А ещё я ела конфеты на сахзамах: «Полезно, сахара же в них нет!» Серьёзно?

Простые продукты можно приготовить вкусно, но на них не нужно «застревать» так, что можно свихнуться и стать помешанным. Нужно есть всё: конечно, в том количестве, котором захотите, и в любое время.

Недавно я купила килограмм говядины, нарезала его кусочками, потушила в соусе и отварила к говядине картошку. Вредно что ли? Не думаю. Это обычная еда. Не считаю, что нужно сходить с ума и уговаривать себя «не варить картошку, там крахмал, а как же фигура», да и соус я приготовила из порошка. Ну а что?

Например, я ем сайру (консерву), по сути – это рыба в банке. Но некоторые, помню, так мне втирали, что «консервы – это мёртвая еда, такое опасно есть, купи свежую рыбу, приготовь, что, так сложно тебе что ли». Но сайра в банке – рыба как рыба, она ядом не является. Эти консервы вкусные в конце концов. Хочу – ем!

• Сварили макароны? Добавьте масла, не давитесь пресной едой.

• Сделали кашу? Добавьте к ней что-нибудь вкусное, а не спартанскую опцию в виде сухого куска курицы, от которого вас уже воротит.

• Хотите сладкого – купите, допустим, шоколадный батончик, что в нём кошмарного? От этого вы не станете больны и не станете хуже других людей. Вам будем вкусно и хорошо.

У меня дома есть шоколадки, злаковые батончики, халва и козинаки. Обычные, с сахаром. Зачем мне сладкое на с/з? Я не диабетик. Сахар вредный? Да ладно вам, перестаньте. Я не хлещу газировку по 10 литров в день и не грызу рафинад килограммами несколько лет подряд 24/7.

Моё сегодняшнее состояние – это что-то среднее, «между». Я ем всё, мне нравится есть всё. Меня больше не отбрасывает от овсянки, курицы, яиц и прочих составляющих бывшего «пищевого режима», как было в начале восстановления, так как я не использую эту еду «против себя».

Вариативность питания без рамок даёт вам [поначалу пьянящую] свободу выбора, при этом не возникает страданий «хочу есть и не толстеть». Вы и так едите всё, в то время как организм находится в балансе энергии, нервы спокойны и мозги не «кипят» от подсчёта калорий/пропущенной тренировки и прочей ерунды, при этом тело поддерживает сет-поинт – свой природный диапазон веса.

*

В рекавери в период с июня по август 2016 года у меня творилось в голове не совсем ладное, но, я считала, что со мной всё хорошо. Это не было релапсом, но это была стагнация, я топталась на месте: понять, что я делаю не так, в то время почему-то мозгов мне не хватило.

У меня уже произошло столько улучшений и радостных моментов в рекавери, что я просто не замечала и не хотела принимать то, что со мной может случиться что-то плохое.

На работу я носила контейнер с обедом и батончик мюсли. Такого количества еды мне совершенно не хватало, но я просто до безумия стеснялась есть даже столько. В офисе приходилось есть прямо на рабочем месте: мне казалось, что все на меня смотрят и осуждают, хотя коллеги сами ели перед компьютером тоже. Порой мой голод доходил до ужасного состояния: я готова была умереть с болью в желудке. Я сидела и терпела: моя рука как будто не могла залезть в сумку и вытащить оттуда еду.

Так я жила 2 месяца. Я говорила себе: «Ну и что, что ты стесняешься? Зато ты приходишь домой и покрываешь дефицит огромнейшим ужином!» Технически я была права, но в рекавери это называется «отсрочка еды», что означает ОРПП-привычку. Я не знала об этом, но в августе начала подозревать что-то нехорошее.

Несмотря на то, что я ела достаточное количество калорий, я питалась по некому «расписанию», наедаясь вечером, но не давая себе есть в течение дня, сколько я хочу. Я написала Полине, что хочу к ней прийти на сеанс снова. Мне нужно, я чувствую, что мне тяжело. Что-то идёт не так!

Всё время в рекавери мне помогала одна песня. Это Sia – Unstoppable. Она является очень мощной музыкой для меня, которая будто говорит: «Не ной, а вставай и иди дальше». Когда мне было тяжело в некоторые дни, я слушала её. Когда я шла к психологу, то слушала её на репите (так как общаться с психологом я шла с превеликой радостью и с некоторым страхом одновременно). Когда я хотела худеть снова – слушала её. Когда ОРПП говорило мне: «Ты недостойна проходить рекавери» – слушала. Мне помогала именно Sia. Сейчас, когда я включаю этот трек, в голове сразу мысль: «Я иду к психологу», так как привязка идёт именно к Полине.

Я не знаю, как так получилось, но именно Sia с этим треком давала мне силы переступать барьеры в восстановлении. Я слушаю её с ноября 2015 – всё ещё помогает.

*

Мы определили встречу с Полиной на 11 сентября. Я помню, сажусь в кресло в её кабинете, смотрю на неё. Понимаю, что опять та же самая обстановка: я буквально нахожусь в том же окружении вещей, в котором была в апреле-мае здесь, на Охотном Ряду. Меня это не испугало, наоборот, обрадовало: «Сейчас Полина мне поможет разобраться, я пойду дальше. Я снова рада её видеть».

Я сдавала ей своё ОРПП с концами, как бы оно ни умоляло меня молчать. Я рассказала, что я весь день не ем, а потом «ну очень много ем», чтобы не создавать дефицита калорий. Рассказала, что подозреваю себя же в том, что делаю. Мы разговаривали с Полиной 4 сеанса, по одному разу в неделю. Этого было достаточно, чтобы дать мне нужные мысли и силы идти дальше.

Теперь моя задача заключалась в том, чтобы есть любую еду перед всеми, носить с собой достаточное количество перекусов/контейнеров, а лучше – больше, чтобы я всегда могла поесть, когда проголодаюсь во время работы. Пусть лучше я домой принесу «лишнее», чем буду страдать, что еды мне не хватило.

Мне очень не хотелось это делать. Точнее, это говорило мне ОРПП: «Не нужно тебе столько еды; будешь постоянно есть, вдруг вес наберёшь, он же и так вроде наконец-то „стоит“; нормально же всё, а ты собираешься ещё много еды таскать». Но я начала носить. Я поставила себе челлендж: нужно выполнять поставленные условия каждый день, чтобы быть ближе к ремиссии. В «Instagram» я писала пока немного о другом. То, чем я делилась, было правдой.

Сидела я на работе, работу работала, пришла мысль: «Арахисовая паста! Хочу!» Я поняла, что могу пойти в магазин без страха и взять эту банку с полки (что я сижу-то и столько времени не иду?!).

Как же я боялась и одновременно любила ходить в отделы сладкого в супермаркетах. Я смотрела на всё жадными глазами, могла зависать у одной полки по 2 часа, рассматривая печенье и пирожные: «Это тебе нельзя, извини, творог через час съешь и спать пойдёшь». Как будто сама себе дала пощёчину: «Не смей».

Как-то в режиме я купила банку арахисовой пасты, подумав: «По чайной ложечке в день с утра будешь есть: и вкусно, и полезно». А потом как срубила полбанки за раз, меня как скрутило, думала, умру. Перестала её брать. Успешно забыла, что такая еда в принципе существует.

В период Страшного Голода я не набрасывалась на орехи и арахис, как бешеная (моими фаворитами были «пластилиновые» плитки шоколада и промышленные сладости), я даже не вспоминала, что могу купить арахисовую пасту. Только сейчас поняла, почему я её не ем-то?! Я же люблю её. Куплю как-нибудь.

*

Из раза в раз я доставала еду с некоторым стыдом и смущением и ела её перед монитором в офисе. Было страшно и неприятно.

Когда на работе я чувствовала голод, говорила себе: «Можешь ныть сколько угодно и искать миллион причин, чтобы не брать еду, но быстро руки от клавиатуры оторвала и взяла себе поесть!»

Так я «учила» себя есть при всех месяц или два. Потом стало гораздо легче: я уже могла жевать еду, которая громко хрустит, при этом не чувствуя себя идиотом в гробовой тишине. Этот этап стагнации в рекавери был пройдён, благодаря психологу, и я не видела ничего плохого в том, что я обратилась к Полине повторно.

В офисе зашёл разговор о соответствии одного продукта к другому (как они друг друга могут заменять). У меня вдруг возникло желание подсчитать калории одного и другого (и это опасно для меня). И тут… я поняла, что я забыла калорийность N. Напрочь. Я не знаю, сколько это. Могу прикинуть, но я не помню точного количества. Ради интереса я пыталась вспомнить калории других продуктов, но всё это стёрлось из памяти. Стёрлось! В моей жизни присутствовали ежедневные подсчёты с августа 2012, но с февраля 2016 я сказала калорийной математике «Хватит».

Та информация, которой я не пользуюсь, забывается.

Не так давно у начальника отдела был день рождения. На следующий день после пицц, суши-сетов и прочего остались несколько кусков торта. Как только с утра сладкое увидела главный бухгалтер через жалюзи, она подскочила и прибежала к нам в отдел, чтобы взять себе порцию. Она с наисчастливейшими нотами в голосе воскликнула: «Какое же это удовольствие!» – схватила кусок торта и с горящими глазами убежала за своё рабочее место.

Вчера был день рождения у ещё одного сотрудника. На сладкое были эклеры и торт. Обычно бухгалтер приходила последней, в этот раз было точно так же. Она подошла к общему столу, посмотрела на всё оставшееся.

Ей: «Хотите торт?»

Она (в раздумьях): «Торт?..»

Ей: «Сзади вас ещё эклеры стоят!»

Она (с восхищением): «А! Есть эклеры! А я к ним попой встала, совсем неправильно!» – с воодушевлением схватила эклер и убежала к компьютеру.

Психолог: восстановление – это не полное очищение еды от эмоций. Это просто возвращение еды на своё место – там, где она доставляет удовольствие, порой служит просто подпиткой, порой становится приятным сюрпризом и так далее.

Пока мой мозг «цепляется» за реакцию здоровых людей на еду. Мне интересно за этим наблюдать. Надеюсь, и это от меня «отвалится» позже. [Это произошло ближе к весне 2017.] Я замечаю здоровые реакции людей и вспоминаю, что это такое. Люди радуются: им халявный кусок торта достался.

P.S. А с каким удовольствием бухгалтер бегала в предыдущий день к нам за роллами! Само счастье.

*

Помимо проблемы «еды на людях», я также обращалась к психологу с проблемой боязни темноты. Я сначала не могла поверить в это, но Полина сказала, что страх с еды может «перепрыгнуть» на что-либо другое. Немного расстроившись, я продолжила воевать с этой «прыгающей блохой».

Мне очень мешал мой новый страх. Я уже могла есть любую еду без тревоги и холодящего ужаса, но если мне нужно было пройти по темноте из одной комнаты в другую, то мой мозг проецировал столько страшных мыслей, что я готова была забиться в угол, чтобы меня никто не трогал.

В моей голове придумывались очень странные вещи:

• Я начала бояться мыться в душе, мне казалось, что я закрою глаза, а кто-то зайдёт и покалечит меня или вообще убьёт;

• Я закрывала дверь спальни в другую комнату, если муж ложился позднее. Мне казалось, что иначе тогда ко мне зайдёт монстр и прикончит меня. В комнате было ужасно душно, но я ни за что не соглашалась сама с собой на открытую дверь;

• Когда муж однажды отсутствовал дома, я не спала примерно до 4-х часов утра, так как боялась закрыть глаза;

• Доходило то того, будто меня буквально парализовало, и я боялась даже перевернуться с боку на бок. Я лежала, не шевелясь, слушая любой звук, а в душе был страх из ниоткуда.

Помню ночь, когда я сообразила, что нужно идти к психологу и рассказывать ей всё. Я легла спать, начала слушать звуки в квартире. Естественно, я закрыла дверь спальни. Я понимала, что схожу с ума: мне казалось, что с минуты на минуту ручка двери повернётся и ко мне зайдёт некий ужас, который будет очень страшным, уродливым и отвратительным.

Я смотрела на дверь и действительно этого ждала. О каком ночном походе в туалет или на кухню за стаканом воды можно было говорить? В этот момент до меня дошло, что в моей голове что-то явно работает не так и мне нужна психологическая помощь. Мой страх был таким большим, что я чувствовала боль в районе солнечного сплетения.

С Полиной мы разобрались и с этим «скачком» тревоги. Я перестала бояться темноты и начала учить себя есть на людях после месяца посещений. Я могла идти дальше.

*

В тот период из-за вопросов к собственному восприятию тела я перепугалась тоже и решила рассказать свои мысли Полине. Я увидела, что у меня спадают отёки и уходит целлюлит. Я уже привыкла к своему телу: что оно бугристое, рыхлое, очень мягкое. Я смирилась с ним. Но тут вдруг оно начинает меняться. Эффект «Это что, мне?! Это подарок?? Я даже не ждала» продолжался примерно до февраля 2017. Я не могла поверить, что тело ещё не закончило свои изменения.

Я пришла к психологу ещё раз, так как заподозрила в себе «не те» мысли: я начала себя фотографировать каждый день. Всё было так: в рекавери до августа я наоборот не пыталась смотреть на себя в зеркало и даже начала понемногу к этому привыкать. С конца лета я начала замечать, что всё начинает меняться так, как я совершенно не ожидала.

Начиная рекавери, я знала, что могу набрать любой вес, я не знаю всех особенностей моего тела: может, наберу 5 килограмм, а может – 20. Но так как я устала от самоненависти и «качелей» в стиле «биндж-ограничение», я была готова получить и 20 дополнительных килограмм.

Летом 2016 года отёки начали спадать: талия стала уже, руки меньше. Как-то я заметила это и сфотографировала. Месяц за месяцем я понемногу «сдувалась» и начинала щёлкать себя на телефон каждый день. Я решила снова посещать психолога. Я поняла, что во мне происходит что-то не то – я стала волноваться об этом. Я так часто не фотографировалась даже в режиме.

Когда я начала рассказывать всё Полине, развивая свои мысли, я начала говорить то, что не могла сама себе сказать:

«Я не ждала такого внешнего вида, я готовилась к тому, что я буду жить „в большом теле“ и мне нужно будет работать над принятием себя такой. Полина, я думаю, я пытаюсь запечатлеть себя сейчас, потому что я чувствую, как будто мне подарили подарок. Я не рассчитывала на него, я ждала другого. Вдруг у меня это временно и скоро всё заберут? Вероятно, я таким образом хочу это оставить себе. Я смотрела истории восстановления и готовила себя к тому, что я буду всегда больше, чем была. Не знаю, так было в моей голове изначально. Но тут я вижу, что моя форма тела „разворачивается“ туда, куда я себе сказала, что она не „развернётся“. Полина, я не верю, что мне её дают, я её не ждала. Я не ждала, что в конце рекавери я буду выглядеть так. Я фотографирую то, что вижу, и спрашиваю себя: „Это что, мне?“»

Этот этап «привыкания» у меня всё ещё не закончен, хотя количество фотографий в телефоне существенно снизилось. Я больше не пытаюсь «сохранить» увиденное каждый день. Я начала привыкать к тому, что ко мне «приходит».

Фокус с еды («что бы мне съесть, я так давно не ела вот это и это, у меня Страшный Голод, что делать») перемещается на тело, так как вопрос с пищей уже решён. Я знаю, что пройдут месяцы и это уйдёт, и здесь, главное, не скатиться на обочину.

Сейчас я делаю акцент на том, что тренируюсь, так как для меня это тоже открытие. Я могу тренироваться так, чтобы себя не убить, а только уйти в плюс. Я не чувствую себя безвольной скотиной, когда после тридцати минут активности я всё сворачиваю – мне хватит.

Я понимаю, что мне нравится поднимать и опускать свои гантельки по 2 килограмма, я отвлекаюсь от суеты и думаю о чём-то своём при этом. Я ненавидела физическую активность из-за того, что заставляла себя заниматься ей «на выживание». В режиме меня даже физически тошнило от понимания, что надо тренироваться.

*

Всё остальное лето мы были с Андреем дома. Выходили гулять, ходили в торговый центр вдоль Варшавского шоссе, ездили в парк и к отцу. В рекавери не происходило ошеломительных открытий, всё шло тихо, но вперёд. Я кормила себя по любому сигналу, к новому телу уже начала привыкать и не ругала себя.

Сейчас заканчивается 10-й месяц рекавери, и я начала делать физические нагрузки. Все изменения в восстановлении я координирую со своим психологом, я слежу за тем, что мне «говорят» в голове, чтобы не уйти обратно в расстройство. Мы обсуждали с Полиной мои тренировки и выяснили, что я делаю их без ОРПП-голоса.

Чем я конкретно занимаюсь? 20—30 минут в день, канал «Fitness Blender» на «YouTube», дополнительный вес – максимум 2 килограмма в одной руке. Я анализировала все свои мысли перед началом ввода нагрузок, в том числе главную мысль: «Для чего?» Я не хотела уйти в релапс и мучиться от рекавери-симптомов снова.

Моё желание двигаться начиналось ещё с июня. Я могла, лёжа в постели, поднимать и опускать ногу, руки. До меня доходило, что моё тело пытается двигаться, не сразу, а спустя минуту-две.

Во время рекавери с апреля 2016 я забыла о физической активности полностью. Даже не вспоминала, что такое существует: «Не для тебя, успокойся». В начале августа мне в голову ударило сильнее. Моя работа – в офисе, у меня болела спина, затекали ноги. Желание двигаться нарастало, но я боялась дать себе зелёный свет: вдруг опять по 1.5 часа занятий до тошноты и похудизм?

Я тренировалась 10 минут с такой улыбкой: «О, наконец-то, моё тело двигается, тянется!» Я анализировала свои мысли о том, что я думаю о своём теле в момент нагрузки. Я делала шаги вместо бега и приседания вместо прыжков, недолго стояла в планке на коленях. Я никогда не была счастлива от тренировки так сильно. Без пульсометра, без режима «5 раз в неделю». Не хочу – не делаю, хочу – делаю. Ем, как и ела. Ничего менять не собираюсь. При нагрузках тело просит есть больше – я знаю это и ем.

Пожалуйста, будьте аккуратны в тренировках в период рекавери: они могут увеличить продолжительность Страшного Голода! Не давайте себе заниматься, если вы не уверены, ради чего это нужно. Мой СГ прошёл ~в июне, и я продолжала ничего не делать до августа, запрещая себе тренироваться. Мои тренировки похожи на лёгкую зарядку, но я очень рада, что они появились у меня.

*

Осенью, одним утром, новый начальник заходит в кабинет, кидает папку с бумагами на свой стол и говорит заму: «Принимай смену!» Я пишу начальнику в мессенджер: «Ты уходишь?! Ты только 2 месяца работал!» Он сказал, что больше такого терпеть не может. Он ушёл с такой улыбкой на лице, как будто его выпустили на волю. Сначала я его не поняла. Как так? Вроде всё было тихо-мирно, а сейчас непонятно что. Взял и вышел из офиса насовсем. Мы же все только недавно к нему привыкли?!

Я помню, что осенью, особенно ближе к ноябрю, обстановка на работе была очень напряжённой. Да, меня лично это не трогало, как сотрудника, но я видела, как люди уходят и приходят. Я только привыкну к одному – он уйдёт и приходит новый. Это давило.

Почему-то я сама толком не замечала, что обстановка на работе обрастала всё новыми и новыми выдуманными правилами. Может, потому что мне было легко выполнять то, что говорили, либо я вообще не обращала внимания на некоторые «надо»? Не знаю. Например, до того, как я пришла в офис, радио никогда не играло. Всем казалось, что это что-то ужасно неправильное, ведь на работе надо тупо работать. Просто. Работать. Не отрываясь от монитора. Даже сбегать в туалет считалось некой роскошью. Что-то похожее на рабство, в общем.

Мы начали включать музыку – в отделе айтишников стало веселее. Мы слушали разные треки, могли что-то из них обсудить, посмеяться. Как-то в отдел резко залетела начальница и начала что-то говорить заму. Практически сразу же она остановила свою пулемётную речь, прислушалась и сказала: «Это что у вас? Радио?! Чтобы выключили немедленно, оно отвлекает, так вы не работаете нормально!!» Мы удивились, ОК, ладно.

До этого случилось тоже странное: нам сказали, что можно выходить из офиса только по одному, «иначе так все уйдут по туалетам и на улицу курить, кто будет за вас работать?» В итоге все под страхом расстрела сидели у ноутбуков (которые, к тому же, были раритетом) на обычных стульях (какие кресла, о чём вы?) и выходили только тогда, когда могли удостовериться, что все были на месте. Я выходила, даже если кто-то уже вышел до меня – я не могла выполнять подобное условие. Может, мне ещё ночной горшок под столом держать надо было?

Правил становилось всё больше и больше. Для контент-менеджеров придумывали всё более и более нереальные задачи: вместо привычных 30 пунктов за рабочий день с них требовали 150, что было просто-напросто невозможным. Нам говорили, что мы друг для друга должны быть конкурентами «кто больше сделает» (хотя к копирайтеру это не относилось), «а вы, наоборот, только друг друга и поддерживаете, вы так на рынке не выиграете, вы должны драться за результат!» Один плюс – зарплата была всегда вовремя.

*

Что касается рекавери, то лето 2016 года было сезоном открытий в моём восстановлении. Практически каждый день я осознавала, что мне всё лучше и лучше.

Недавно сама за собой заметила, что иду мимо полки со сладким в магазине и мне плевать, что там лежит. Я обычно подхожу к конфетам, насыпаю несколько горстей и иду дальше. Нет желания купить торт, разные виды шоколада или печенья. Я поняла, что печенье не покупала с весны, хотя всегда считала себя ужасной сладкоежкой.

Я осознала, что покупаю что-нибудь из конфет для того, чтобы в случае «хочу сладкого» дать себе нужную порцию. Мне, походу, особо и вид, и вкус уже неважны. Главное, дать, что просят, и пойти по делам дальше.

Как было раньше? «Ну, раз мне можно всё, возьму-ка я всё и буду есть понемногу». Вот стоишь такая счастливая на кассе с корзиной шоколадов и печеньев: «Смотрите, я-то вот всё умею покупать, да, и есть всё умею!» – а потом это сладкое откусываешь по 20 грамм в день в течение нескольких месяцев.

Психолог: это – вариант восстановления, и если вы примеряете «У меня так? У меня не так?» – вы ещё явно в пути. Когда вы восстановитесь, у вас отпадёт необходимость мерить себя по Насте или кому-либо ещё. Возможно, у вас будет джем любимой марки. Возможно, вы вообще не будете есть сладкое. Возможно, вы будете относиться к нему нейтрально – лишь бы было сладко. Возможно, ваш рацион будет содержать обязательные сладкие компоненты в каждом приёме. Но что скорее всего – каждый день будет разным.

Сейчас иначе: «Лишь бы дома было сладкое, мне неважно, что». Я не переживаю что это – печенье, шоколад или зефир.

Я не живу с разнузданностью в еде. Я придерживаюсь адекватных, но не наистрожайших ограничений. Например, я не разрешаю пить себе газировку на голодный желудок – у меня будут боли. Я не позволяю себе жирное запивать холодным – меня будет тошнить. Я считаю нормальным то, что делаю.

Я не пью газированные напитки на сахзамах, а только с сахаром. Я делаю это потому, что от химозы я начинаю чесаться, как блохастый кот. На ночь я не ем тяжёлого, но если я ужасно хочу съесть что-то определённое и знаю, что от него мне будет некомфортно, то я всё равно это ем.

Я не ем фритюр. Потому что я не переношу фритюр. Даже если я всё-таки что-то подобное съела (например, возможности выбора у меня не было) – я пережила это и всё. Бывает же. [Важно! В период Страшного Голода таких замечаний у меня было ноль. Я позволяла себя есть через пень-колоду, лишь бы всё прошло и восстановилось.]

Теплорегуляция. Я вспомнила случай летом 2015 года. Мы ночевали с будущим мужем в высотке на Арбате. Всё бы чудесно, но я жутко мёрзла, хотя было 20—25 градусов. Андрей включал кондиционер на +30°, я вставала под горячие потоки воздуха и мне… было просто немного тепло. У мужа были вот такие глаза: О__О Сейчас моя теплорегуляция в норме по ощущениям.

Концентрация. Только на 10-м месяце рекавери ко мне вернулся интерес. Я начала изучать новый язык. Я откладывала это почти все годы расстройства, говоря, что я буду знать только английский, мне больше ничего не надо. На самом деле я понимала, что мне просто не хватит сил на всё это, как моральных, так и физических. Но я хотела. Я захотела читать книги, к которым у меня умер интерес в 2011—2012 годах. Я хочу многое узнать и впитывать новое, как губка.

Чувства возросли в половину. То положительное, что я чувствовала в расстройстве, выросло в 2 раза. Отрицательное снижено. Вы не представляете, как я обожаю преподавать английский язык, с каким упоением я учу людей новому. Да, я получаю за это деньги, но я вкладываю себя в это как ни в какое другое дело. Также, как и людей, я обучаю саму себя.

Подавленность. В 2014—2015 годах я хотела, чтобы все люди отстали от меня. Отвалите. Не лезьте ко мне. Что вы все меня трогаете постоянно? Что вам надо? Это касалось всех: реальная жизнь или же Интернет. Мне было глубоко всё равно на то, что окружало меня.

– Настя, где найти в «Instagram» твой рецепт того-то?

– Ищите под фото сами.

– Настя, где пост про *****?

– Где-то в профиле, листайте лучше.

Сейчас, если я и начинаю ныть о своей фигуре или возникают какие-либо сложные моменты «непринятия», то это уже спокойные мысли и слова. Я знаю, что не стану худеть и «уходить» в режим, знаю, что не буду бешено делать тренировки в надежде «надо вернуть, надо всё вернуть». Я могу просто порассуждать и попереживать о том, что сейчас есть – затем всё становится на свои места. Без истерик, паники. Это спокойные разговоры, которые не провоцируют меня на релапс. Я верю, что и они меня оставят.

У меня есть жир. Я знаю, вы хотели это услышать.

*

Однажды к нам в IT-отдел зашла бухгалтер и сказала: «Вот ты, ты и ты – распишитесь в бумагах потому и потому». Мне она ничего подписать не дала. «Ну, хорошо, может, просто потому что я новый сотрудник» – подумала я и забыла. Потом уволилась и бухгалтер. Начало происходить что-то странное. Уходили те, кто работал давно, один за одним приходили новые сотрудники, на них вешали кучу задач от предыдущих работников. Атмосфера была очень неприятной. Я продолжала работать.

Я чувствовала, что понемногу не могу уже переносить то место. Да, 5 минут от офиса до дома в Москве – это больше, чем сказочно, но это ухудшало моё моральное состояние, а оно лучше пусть будет стоить часа на метро, но до хорошего места, где мне было бы комфортно.

Меня уже тошнило от ежедневных одинаковых задач – это не развивало меня, а только отупляло. От этого устаёшь тоже. Ты чувствуешь, как каждый день деградируешь.

*

В субботу мы проходили с мужем мимо магазина здорового питания. Я беру там арахисовую пасту. Она у них очень вкусная и нетяжёлая для пищеварения (моего, по крайней мере), в отличие от тех, которые стоят в больших банках с добавлением каких-то масел в супермаркетах.

Я впервые была в этом магазине, хотя по моему орторексичному прошлому можно подумать, что он – моё пристанище №1. Но нет, впервые я в нём появилась только в прошлую субботу. Я зашла найти ту самую банку с пастой.

Нахожусь я прямо посередине между нескольких полок и понимаю, что мне интересно! Мне нравится отсюда всё. Я хочу это есть, я хочу всё тут посмотреть. Если бы я располагала горой денег, я бы ради интереса скупила какие-то хлебцы в виде печенюшек, все эти ореховые пасты с урбечами, запеканки, зефиры и прочее. У них ещё мясо лежит, хлеб – это мне неважно. Мне хотелось то, чего я не найду в своём супермаркете у дома.

Мне нравятся такие магазины по сей день. Я не смотрю на калории на упаковках – не ради них я хочу это купить. Например, я не знаю, сколько калорий будет в ложке арахисовой пасты, когда положу её себе в кашу. Мне нравится есть что-то одно-, двух-, трёхкомпонентное. Что-то простое. Я испугалась всего этого – это я поняла посередине магазина. Мне так захотелось многое купить. Я пыталась разобраться – это звонок из прошлого? Насколько я понимаю, нет. Я ем всё. Ограничиваю себя в калориях? Нет. Да я даже не знаю, сколько я их ем. Я не хочу питаться продуктами только из «правильных» магазинов и кафе.

Оказывается, я хочу есть простую, обыкновенную еду, не приторную, не жаренную в ведре жира. Я люблю салат, курицу, я с радостью ем как хлеб, так и хлебцы, козинаки, «Альпен Голд» и 99%-ный шоколад, овсянку, запечённые мюсли, конфеты. Что, баланс, привет?

13—18 месяцы рекавери

В конце осени моё психологическое состояние оставляло желать лучшего. Каждый день мне давался сложно, но это не перескакивало на рекавери и не активировало расстройство. Из-за включённого стресса моя экзема проснулась. Кожа становилась всё хуже и хуже. Месяц или даже два я не посещала дерматолога, надеялась, что всё пройдёт само, но становилось только страшнее. На фоне стресса происходили и другие неприятные вещи.

В ноябре-декабре 2016 года в моей жизни было очень много стресса. Я пила успокоительное и не могла нормально работать – концентрации не было. То, что я делала обычно 2 часа, я делала весь рабочий день. Я перманентно находилась в стрессе, на нервах.

Неосознанно, не думая, будет ли это для меня безопасно, я начала тренироваться каждый день. Буквально 10—15 минут – я не сжигала этим еду. Я нашла способ успокоения в физической активности и даже не задумалась об этом. В еде я ничего не меняла.

Когда критические дни должны были наступить и не пришли, я испугалась и расстроилась: «Как?! Цикл был восстановлен, я ем всё, как надо, что не так?!» Я начала проходить по тем трём пунктам, о которых всегда говорю: еда, стресс, тренировки. Стресс! Он был очень высоким. Я поняла, что нужно снижать его, как угодно. Потом я будто проснулась: «Настя, что ты делаешь, ты тренируешься каждый день?!» Я сразу же бросила это, начав искать другие способы успокоения.

КД пришли с задержкой в 2 недели, когда я насильно уходила от переживаний и пыталась переключать себя на разные задачи от навязчивых мыслей о происходящем. Вместе с этим моё налаженное расписание прихода месячных «полетело»: мой лоб был в мелких противных высыпаниях, кожа стала очень жирной. Я намеренно не пошла к гинекологу, я бы всё равно отказалась от приёма гормональных препаратов.

«Внешне» я лечилась у дерматолога, «внутренне» – никак, я просто ждала, чтобы тело наладило всё само (не призываю так делать, но я посчитала для себя это лучшим выходом). Внешний уход слабо поможет, если внутри не всё в порядке. Я просто ждала, всегда соблюдая сказанные 3 пункта.

Несмотря на задержку, КД у меня приходят каждый месяц всё равно такой же длительности, только теперь даты сдвинулись. Прошло почти 4 месяца, и мой лоб стал чистым. Мы оправились! Это было отличным уроком для меня.

Не только «свободная» еда, но и стресс очень влияют на цикл.

В тот период здоровье начало портиться. «Я же в рекавери столько времени! Что не так?!» Я начала посещать дерматолога. 5 месяцев мы лечили мою кожу и вылечили. Под конец лечения мы с врачом даже сидели и смеялись над моим «гемоглобином как у здорового мужика». С проблемой цикла я успокоилась. Питание всё время оставалось неизменным, но стресс меня очень сильно пошатнул.

*

Дерматолог прописала мне диету (я атопик, поэтому посещаю врача время от времени) и сказала пить 2 литра воды – она мне напоминает это с начала декабря. Так как я буквально автоматически следую её рекомендациям, то меня это не напрягает. Я ем умеренно и пью тоже.

Вчера она задавала вопросы и речь зашла о цикле. Я возьми ей и скажи, что цикл у меня только первый год идёт после 5-летней аменореи. Врач посмотрела на меня огромными глазами, как на 8-е чудо света и спросила: «Стимуляция?» Я: «Нет, я просто начала есть». Тут её глаза стали ещё больше. Я: «Я ничего не делала, кроме как просто ела и поправилась».

Ладно ещё дерматологу слышать такое в новинку, но с такой реакцией, думаю, будет много и гинекологов. За 5 лет лечения моей вторичной аменореи мне говорили всё, кроме совета начать есть:

• «У вас блокировка в мозгах»;

• «У вас скоро климакс или он уже наступил»;

• «Эндометрий маленький, принимайте гормоны»;

• «Да нормальный у вас вес, просто надо попить вот эту траву»;

• Меня лечили даже аскорбинкой.

Сколько было слёз, паники, чувства безысходности.

Если после ограничений вы потеряли месячные – Просто. Ешьте. Еду. Не тренируйтесь и старайтесь снизить стресс до минимума.

Главное, не бойтесь еды, не бойтесь взять столько, сколько вы хотите. Когда я читала книгу Elisa Oras «BrainwashED» (единственная и любимая книга в моём рекавери), порой я не верила ей, как сейчас некоторые при Страшном Голоде не могут поверить мне: «Неужели я привыкну есть 5000—10000 ккл в день, я же уже так ем „Х“ месяцев! Неужели я буду уметь автоматически, без долгих раздумий останавливаться, когда наемся?! Мне кажется, это со мной навсегда».

Элиса писала, что после рекавери она не умеет есть больше, когда сыта. Я не верила ей: ведь даже обычные люди могут переедать. Но я делаю сейчас так, как она, и я не могу объяснить это! Чёрт возьми, да, это правда! Переедания бывают, но это происходит слишком редко, совсем не каждый день.

Я не могу есть больше, когда сыта – физически не могу. Мне противно. Я могу отложить буквально 10 грамм еды: у меня точный сигнал «это больше не нужно есть». Я знаю, сколько мне нужно конфет, мяса, гарнира в определённый приём пищи. Мозг регулирует всё сам. Сам.

Это правда: после рекавери вы идёте есть без мыслей о калориях и самой еде, без мыслей «объесться», если вы у большого стола. Вы едите и сразу же перестаёте есть, когда телу достаточно. Вы не сможете есть 5000 – 10000 ккл в день всю жизнь (тело само прекратит процесс Страшного Голода), потому что вы будете в балансе энергии и все системы будут восстановлены.

Ешьте по любому сигналу – это работает.

*

В конце декабря на работе все ушли на новогодние каникулы. Мы с Андреем поехали к родителям ещё 28 декабря, пораньше. Я уже чувствовала, что перестаю жить с расстройством. Его во мне практически не существовало. Я радовалась, что приеду, буду есть конфеты, салаты, фотографироваться с пухлым котом и настоящей сосной в игрушках в доме.

Я вернулась к виду тела, который у меня был до ОРПП. Я не худая, но спортивная, в отца: даже набрав вес, внешний вид «как будто ты в качалку ходишь» не исчезает насовсем. Рекавери – это 2 стороны. Физическая и психологическая. Я чувствую, что они больше не разрушены. Может, я уже в ремиссии? Не знаю, вряд ли это можно угадать. Если и так – я счастлива. В любом случае, рядом я или уже нахожусь на финише – это было моей голубой мечтой.

Я горжусь своим телом: организм пережил очень сложный период по моей вине и простил меня.

В те каникулы не произошло ничего интересного. Мы отмечали праздники: Новый Год, потом день рождения матери Андрея, Рождество. Мне всегда хорошо в том доме, спокойно и не хочется уезжать. Мы затискали кота, побегали (=погуляли) по морозу -30°, наелись конфет из кульков. Было здорово.

В ОРПП я не чувствовала ничего. Ни положительных, ни отрицательных эмоций. Мне было на всё плевать. Если что-то происходило (неважно, что), то я встречала это с покер-фейсом и закатыванием глаз. Я была толстокожим слоном и как будто разучилась смеяться и плакать. Я умела только злиться из-за того, что у меня не получается «соблюдать правила режимной жизни» в нужное время.

В рекавери ощущения и чувства начали возвращаться. Первые – спустя 3—4 месяца после начала восстановления. Спустя ~1 год рекавери, я чувствовала, что «вернулась» – это максимум: весь спектр эмоций во мне уже есть. Сначала я радовалась, конечно. Так как я начала снова чувствовать всё, то я снова начала ощущать обиду, ревность, разочарование, грусть и другие неприятные вещи.

Я уже отвыкла, что такое бывает, а тут я могу всё это проживать. Я даже вспоминала, что, с одной стороны, хорошо было быть камнем несколько лет – проблем меньше. Я радовалась своему улучшению, но мне было тяжело одновременно.

В декабре 2016 был пик. Мне как будто дали попробовать всё, от чего может быть сложно. Я понимала, что ощущать такое означает продвижение рекавери, но если не брать его в расчёт, то моё психическое состояние было безрадостным. Я начала пить успокоительное, так как всё это ощущать было тяжело, но при этом тревога не проявлялась. Я плохо спала, и моя концентрация упала: я была в шоке, что я будто ожила и могу чувствовать, я даже толком не могла работать.

Да, я теперь много смеюсь и улыбаюсь, но из-за того, что ко мне пришёл весь спектр эмоций, я увидела и другую сторону медали. Я пытаюсь (и у меня часто выходит) искать в этом хорошее. Я рада, что теперь я могу чувствовать, только сейчас это может доставлять и боль тоже.

*

Я понимала, что я начинаю всё больше и больше уважать себя в том теле, которое у меня есть. Я начинаю осознавать, что мой сет-поинт, вероятно, находится где-то около текущего веса. Я смотрела на себя в зеркало с гордостью, что «я такая».

«Смотришь на тебя и понимаешь, что рекавери – это нестрашно, что тебя не разнесёт». Увы, можно ошибиться в последнем.

Каждый проходит восстановление по-разному. Набранное количество килограммов в рекавери не ограничено определённым регламентом или правилами. Природой заложено, сколько вы можете набрать килограммов при определённом питании.

Если взять меня и ещё двух людей и ради эксперимента каждому из нас есть по 5 тысяч калорий в сутки 1 месяц, разве вы думаете, что мы, все трое, наберём от такого питания одинаково? Нет. Совсем нет. Кто-то наберёт 2 килограмма, кто-то 4, кто-то 6 (условно говоря), потому что у каждого человека свои метаболические процессы, гормональный фон, генетика и прочее – мы наберём вес по-разному. Так происходит в восстановлении: кто-то наберёт 5 килограмм, кто-то – 10, кто-то – 30.

На длительность рекавери влияет ваш «стаж» расстройства (=степень повреждений).

«Конечный» вес невозможно угадать, и от этого страшно. Что касается меня, то, когда я начинала восстановление, я готова была смириться с тем, что я буду «в теле» или «пухлой», но мне больше хотелось стать человеком со здоровой головой. Я не знаю, сколько я набрала.

Каждый набирает своё. Кто-то «получает» овершот (вес вырастает больше сет-поинта), кто-то – нет. Чей-то сет-поинт оказывается 60 килограмм, чей-то – 90.

Это факты, как и то, что кто-то «предрасположен» к широкой спине, кто-то – к круглому животу, кто-то – миниатюрный всю свою жизнь. Поэтому, если один человек, допустим, набрал 10 килограмм в период восстановления – это ничего не значит для других людей.

*

Я отметила про себя, что мама Андрея готовит всё на масле. Я поняла, что в моём рационе нет масляной еды не из-за «лишних» калорий, а потому что мне противно её есть. Потом меня, вероятнее всего, будет тошнить, а в желудке будет ощущение «шара для боулинга».

Мама готовила котлеты в (не «на») масле, мариновала курицу в майонезе, а потом жарила её на масляной сковородке. Всё было вкусно, но безумно жирно. Андрей тоже не любит такую еду, и он часто отказывается от такой. Мы жили у родителей 2 недели и «находили» масло с майонезом в каждом приёме пищи.

Мы приехали из городка родителей в Москву в час дня на машине. Я не спала с четырёх утра. Спать я пошла? Нет, я, сломя голову, побежала в супермаркет у дома за этим: я уже сутки прожужжала мужу все уши о том, что я хочу овощное рагу. Вкусное. Овощное. Рагу.

Потому что неделю мы жили у мамы, а у неё всё готовится на масле. Всё вкусно, очень, она здорово готовит, но еда у неё «тяжёлая». Также мы ели конфеты из новогодних подарков. Мой желудок уже так «устал», что под конец я начала скулить про что-либо лёгкое, а готовить своё в её доме – обижать мать. Поэтому сон после 9 часов дороги как рукой сняло: с магазинных полок я хватала всё, что когда-то росло.

Сейчас тушу овощи и предвкушаю, как это вкусно. Мама уже приготовила суп… с обжаркой на сливочном масле. Ещё сделала котлеты из свинины, но я физически уже не смогу это есть. Мы с Андреем привыкли к «лёгкой» кухне, что гораздо проще для наших желудков. У меня очень давно не было такого чека: я исскучалась по «золотым» не по сезону овощам, конечно, вовремя.

*

Когда я вернулась на работу, руководство понемногу набрало новых людей на «пустые» должности – стало проще. Примерно на 2-й день работы после праздников к нам в отдел зашла новый бухгалтер и сказала: «Вот я разбираюсь с бумагами, так как только пришла… Не понимаю… Скажите мне свои фамилии, я проверю, числитесь вы в организации или нет». Оказалось, фамилии «Чекмарева» в списках не было, как и ещё двух других.

В тот момент я как будто оглохла. Я работала уже более полугода здесь, и сейчас, по чистой случайности, так как бухгалтер нашла какую-то бумажку, я узнаю, что на самом деле я не работала здесь, хотя мне платили деньги и забрали трудовую книжку. Меня начало трясти, я начала писать Андрею и сразу же продумывать, когда и как я отсюда уйду.

Я подходила к начальнице, но она просто меня отсылала и говорила: «Подойди потом, завтра/послезавтра» и так далее. В итоге я дождалась разговора 12 января. Ох, я знала, что мой механизм «серьёзный разговор-слёзы» работает при любом раскладе. Так что меня не удивило, что я ревела перед ней и пыталась выговорить: «Зачем это было сделано? Это незаконно!»

Она отправила меня обратно за рабочее место, а позже попросила подойти снова и предложила не увольняться, а такие условия, что смысла соглашаться вообще не было, особенно с учётом произошедшего. Я сказала, что подумаю. Подошла к своему компьютеру, скинула все свои написанные работы себе на почту, удалила все пароли и личные данные. Потом пришла к ней в кабинет и попросила отдать мою трудовую.

Её глаза надо было видеть. Она не ожидала, что я откажусь «от таких шикарных условий». Сказала мне, чтобы я пришла завтра в 12 часов дня за трудовой книжкой (в которой стаж прописан не будет), а расчёт она переведёт мне на карту. Я не хотела с ними разбираться через суд, они мне стали безумно омерзительны. Когда я была в кабинете с начальницей, она практически напрямую мне угрожала. Я была готова получить деньги за декабрь и забыть эту паршивую контору.

В тот же вечер, позже, мне написала «VK» новая сотрудница из нашего отдела, которая проработала буквально 1 месяц в организации: «Ты ушла, начальница сразу же залетела в отдел, села за твой комп и начала всё удалять, чтобы ты не могла иметь доступа к сайтам, а потом я не выдержала и сказала, что я тоже ухожу. Я не могу больше терпеть этот режим, где нужно есть только за рабочим столом, практически не вставать из-за рабочего места куда бы то ни было, за каждую ошибку выслушивать её ор. Она удивилась и сказала мне, что я ничего в своей жизни лучше не найду. Я ответила, что у меня всё будет хорошо. Тогда она сказала приходить забирать свою трудовую вместе с тобой завтра в 12».

В пятницу 13-го мы пришли в тот офис в последний раз. Нам отдали трудовые, я собрала свои вещи со стола и была счастлива, что я оттуда ухожу. Я поняла своего бывшего начальника: ты, правда, будто сбежал из тюрьмы. Уже не было сил на разбирательства и ругань, мы просто всё забрали и ушли. На нас смотрели непонимающе: «Потерять место в начале года! Успешно у вас 2017-й начался». В том-то и дело, что ДА! Я начала искать себе работу заново.

*

Все эти события совершенно не трогали моего восстановления. Всё оставалось в порядке, шло своим чередом. Зимой 2017 я уже точно поняла, что нахожусь на финишной прямой. Всё, остаются «последние метры», и я закончу свой путь.

Когда поезд дальнего следования подходит к нужной платформе, он замедляет свой ход и буквально «ползёт». Состав едет очень медленно, ты собираешь последние сумки, складываешь постельное бельё, мысленно прощаешься с «жизнью в поезде», так как ты уже успел вжиться в эту атмосферу, а не просто ехал, привыкнув к некоторым неудобствам (ты знал, что они закончатся).

Ты проверяешь чемодан, сумки и видишь, как твой вагон «приползает» к перрону. Ты сидишь на нижней полке и ждёшь последние минуты пути. Ты доехал и сейчас тебе выходить. Ты привёл себя в порядок и просто смотришь в окно. Помните это чувство? У меня сейчас именно такое ощущение: всё, мне сейчас сходить, я больше не еду.

Меня приободряло это, но я знала, что расслабляться нельзя: ОРПП может «подскочить» в любую секунду. Так случилось буквально пару месяцев назад: я пришла после работы голодная, открыла холодильник, достала всё, что нашла, на стол, начала есть. Я не чувствовала при этом тревоги. Я хотела есть, и я села есть. Но когда я уже заканчивала свой ужин, наевшись шоколадных конфет с чаем, то вдруг в моей голове произошёл щелчок, будто всё откатилось: я посчитала калории съеденного. Просто так. Раз! – и за секунду. В следующий миг я начала тревожиться.

С учётом того, что в рекавери на тот момент я была уже больше года, и калории я не считала дольше, чем 6 месяцев, то я очень сильно расстроилась. «Неужели всё зря?! Все эти месяцы рекавери зря? Как так получилось, что я посчитала калории?? Почему мне страшно, что со мной?!»

Я так испугалась, что моё рекавери полетело в трубу, что я сразу же написала Полине, спросив, почему так произошло. Почему я долго в рекавери, и уже всё, казалось бы, устаканилось, но вдруг всё само посчиталось, и я испугалась, что съела «Х» ккл за 1 раз? Я так расстроилась, что начала плакать прямо на месте. Мне было страшно за себя.

Полина буквально за несколько сообщений успокоила меня, и я «пошла» в рекавери дальше. Оказалось, что ничего ужасного не было: если подобная «вспышка» случается, это не означает, что всё потеряно.

Питание и боди-имидж: «хороший» день – «плохой» день. Наверное, по моей странице может сложиться мнение, что моё рекавери проходит идеально. Ну, нет. Конечно, нет. Например, сейчас у меня проходит период «я ничего не хочу». Я не знаю, что мне есть. Я голодная, но понятие «любимая еда» отключилось. Такое случается. Я хочу сказать, что об этом переживать не стоит – это временно.

Если вы сталкиваетесь с тем, что вы не хотите есть что-то определённое, вы не знаете, что бы такое съесть, что бы вам понравилось – это значит, что пока вы проходите этап, когда еду следует рассматривать, как топливо. Со стороны моего опыта: я ем в такие периоды, чтобы просто не быть голодной. Я хочу есть, но не знаю, что именно. Голод я терпеть не буду. Поэтому я ем хоть что-нибудь для комфортного самочувствия. Это называется «еда – топливо».

Такие моменты у меня в рекавери наступали от одного дня до двух недель. Что делать при этом? Ничего особенного: ешьте хоть что-то, чтобы не голодать, и просто перетерпите это время. Не пугайтесь, это не означает ничего плохого. Как говорит Каролин Дюнер21: «Если у вас нет любимой еды, значит, вы умерли». Всё вернётся.

Второй момент – «плохой» день в восприятии себя. И… Та-даам! – это тоже нормально. Когда я посещала психолога, я могла прийти к ней и сказать: «Полина, вчера я ещё так себе нравилась, а сегодня я смотрю в зеркало, думаю: „Блин, что за живот, что за ноги…“ Здоровый боди-имидж ведь такого не предполагает, человек с нормальным восприятием всегда себя любит! А у меня перед КД вечно: „Ооо, я опухла, теперь я похожа на подушку“».

Я не понимаю, как меня можно было слушать с таким гундежом. Полина мне сказала фразу, и я вылупилана неё глаза:

«И у обычных людей, которые не страдали ОРПП, случаются плохие дни».

В рекавери у меня всё было накручено по максимуму: «Боди-имидж? Каждую секунду нужно себя обожать! Здоровый человек без ОРПП? Ни единой ничтожной мысли об овощах, ведь он всё равно ест всё, зачем ему какие-то овощи?!» Я делила всё только на чёрное и белое.

Если вчера вы «себя любили и себе нравились», а сегодня «ну почему я такой?!» – это нормально. По мере выздоровления «плохих» дней будет всё меньше, но если они будут появляться в единичном варианте – всё в порядке.

Рекавери – это не «только хорошо» или «только плохо», это «как только не бывает». Не переживайте, что сегодня вы себе не понравились. Не «уходите» в самоненависть и не злитесь на себя, продолжайте работайть с восприятием тела.

P.S. Я видела кучу аккаунтов, где девушки оскорбляют сами себя. Вот здесь совет «это пройдёт» смысла давать нет, так как человек не делает ничего, чтобы себе помочь.

*

Когда у меня был «день с плохим настроением», я уже не расценивала его как что-то ужасное и плохое. Вероятно, не зная того, что дала мне Полина, я бы считала, что «порчу» своё рекавери в подобные периоды, но сейчас моё отношение было кардинально другим.

Вы знаете фразу «It’s OK not to be OK»? Её нужно помнить.

Сегодня такой день, когда моё настроение плохое. Оно грустное, внутри как будто тянет и колет. Невозможно улыбаться каждый день и излучать 100%-ное счастье, ведь вы не машина.

Вы имеете право чувствовать всё, что угодно. Счастье, радость, грусть, обиду. Их можно чувствовать! Это ваши чувства.

Когда у меня наступают подобные дни, честно, я не ищу, чем бы «забить» неприятное ощущение. Я его пропускаю через себя. Я не имею права чувствовать обиду? Кто сказал? Я не имею права радоваться за какого-либо человека, ведь он мне чужой? Кто это сказал? Настроения будут меняться. Я просто ощущаю то, что сегодня у меня есть.

Всегда есть «плохие» и «хорошие дни». У всех.

Сейчас моё настроение не зависит от рекавери, наверное, уже месяца 4, но и в самом восстановлении Полина помогала мне ощущать всё. От радости («мой Страшный Голод спадает!») до досады («почему я с такими ногами?!»), не убегая от себя самой. Ведь в любом случае я шла дальше, причём пытаясь дойти до ремиссии, во что бы мне это ни стало.

Я боюсь плохого настроения? Нет. Я чувствую его и жду, когда придёт хорошее, слушая Sia.

*

Январь – начало периода, когда открытия посыпались на меня одно за одним. Я люблю приводить ассоциацию, где говорю, что под конец рекавери вы будете словно «ловить подарки» и находиться в приятном шоке от того, сколько «плюшек» вы получаете. Зимой 2017 у меня «подарки» и начались. Я столько открывала нового!

Уже 3-й или 4-й день я не хочу сладкого. Я не ем ни единой конфеты. Я не хочу чувствовать сладкий вкус в принципе. Я перестала жевать жвачку, потому что она с подсластителем. Я даже кофе с молоком практически пить перестала, потому что, хотя и пью его без сахара, но оно всё равно сладковатое.

В еде почёт сыру с яблочным соком, хумусу с авокадо и другим интересным сочетаниям. Временно и странно. Сок сладкий, но именно его я хочу пить. Даже после тренировок аппетит не повышается. Интервалы голода увеличились в 2 раза. Не самое лучшее время, но я пережидаю.

Боди-имидж: ещё лучше, чем было. Недавно вечером я написала подруге, даже не задумываясь, «VK»: «Я в себя влюбилась». Представьте, какой нарцисс! Но для меня это была невозможная вершина, я всегда себя не любила с 2011 года. Я начала фотографироваться в полный рост. Даже в жесточайшем режиме я этого не делала, так как всегда считала себя «всё ещё не идеальной».

Отёки и целлюлит – не навсегда! Я начинала рекавери в октябре 2015 года, целлюлит появился в ноябре 2015 и был со мной до лета 2016. Помните, что телу нужно дать время для того, чтобы вылечить себя изнутри, а затем и «поправить снаружи». Вы сделали ему плохо, так что не ждите, что за «пару недель всё пройдёт».

Тело в период восстановления будет меняться, и, конечно, вам это нравиться сначала не будет. Оно будет отекать, вероятно, появится выраженный целлюлит. Когда всё наладится внутри (работа органов, психика) – внешний вид «поправится» тоже. У каждого он «исправляется» по-своему – это может занять далеко не 1 месяц.

За январь мне несколько человек сказали: «Тебе так лучше, чем…» – при этом вытягивая губы трубочкой и втягивая щеки. Ребята, я не узнаю себя, мне хочется писать об этом и делиться. Я подружилась с новой девочкой на работе за 2 дня. Это невероятно и невозможно для меня. Я не могла нормально подружиться в ВУЗе с людьми всё своё обучение (4 года) в период ОРПП. Сейчас я не бука, я улыбаюсь, смеюсь, шучу, умею поддержать разговор. Психика, думаю, оправилась.

*

После релапса в рекавери я всегда старалась признаться себе максимально честно о происходящем. Если возникает ОРПП-мысль – нужно срочно её убрать и заменить на здоровую. Порой мне очень не хотелось этого делать, потому что расстройство могло диктовать свои условия.

Чем ближе вы подходите к ремиссии и чем дальше уходите от ОРПП, тем легче вам подавить голос расстройства, а в дальнейшем он исчезнет насовсем.

Когда я посещала психолога в марте 2016 года, она мне сказала: «Настя, в ремиссии ты будешь знать, как устранить проявления расстройства за минимально короткий срок, и они не будут приносить тебе дискомфорт». «В ремиссии ты будешь…» казалось чем-то заоблачным и вряд ли вообще про меня.

Я реагировала на проявления ОРПП очень плохо, я их принимала, они меня «ели», я с ними жила. Случаются ли они у меня сейчас? Да. Другое дело, что редко. Как и говорила мне Полина, я быстро научилась на них реагировать, нейтрализуя «вспышки» за несколько секунд, причём иногда автоматически.

Примеры для наглядности.

• Я практически всегда ела овсяноблин с арахисовой пастой, так как для меня это было быстро и сытно. Недавно он мне надоел – мне захотелось другого. Я пожарила яичницу, сосиски. Я почувствовала, что где-то во мне была тревога: «А как же привычная еда, ты ведь…» СТОП! Мысли ушли. Раньше я поддавалась им, раскручивала «спираль», могла подсчитать калории.

• Обычно я не ела конфеты утром, мне их просто не хотелось, но одним утром я взяла две штуки. «Ты же не ела их раньше, ты…» СТОП! Я беру и ем конфеты.

• Я обычно тренируюсь примерно 30 минут. Один раз у меня проскользнула мысль «а давай ещё 15 минут, а то ты…» СТОП! Сняла кроссовки, убрала коврик, пошла в душ.

• Я готовила яичницу вечером. Было 5 яиц – мне и мужу. Мысль: «А зачем желтков так много, может…» СТОП! Все 5 желтков было на сковороде.

• Я хочу есть, понимаю, что, значит, сейчас надо идти и есть. «Ты же ела не так давно, может…» СТОП! Встаю, иду есть.

• «Тебе же всегда хватало 2 конфеты, а сегодня уже шестая и…» СТОП! Ем шестую конфету.

Говорить «СТОП!» сейчас себе гораздо легче и делать всё наоборот проще, чем это было в 2016. Нет сильного противостояния внутри. Ты сам себя научил. Частота таких мыслей редкая, эти ситуации произошли не за неделю или месяц. Эти внутренние «стопы» работают, причём молниеносно. Я сразу же ловлю ОРПП-мысль и пресекаю её, я не анализирую её даже 10 секунд. Я говорю себе «СТОП!» и продолжаю делать то, что делала.

Начните говорить себе «СТОП!» при каждой мысли расстройства. Сначала у вас будет слабое желание делать всё наоборот, вы будете думать: «Может, нет… Может, и не делать ничего, вероятно, всё само пройдёт». Будьте категоричны с этим. Отметайте уговоры расстройства уверенно, сразу же.

Ближе к ремиссии вы удивитесь, насколько быстро будете отказываться от редких неприятных «вспышек», и их будет всё меньше и меньше.

Понемногу я свыкалась с телом, которое я считала «временным». Я понимала, что да, это моё, у меня это не заберут, «подарив на неделю». Мне становилось всё приятнее быть самой с собой. Теперь мне не требовалось сиюминутное присутствие мужа для нытья после того, как я много съедала.

*

Некоторые люди в «Instagram» мне не доверяли, но я отметила для себя, что мне всё равно. Я очень этому удивилась. Раньше я всегда бурно реагировала на это, вплоть до рёва. «Как же им доказать, что я права??» Но зачем что-то доказывать?

1. Меня радует, что сейчас появляются комментарии в стиле «Анастасия, вы, по-моему, в откате» (потому что тело какое-то «не после восстановления» и так далее). Люди понимают, что всё это такое: «рекавери», «релапс» и прочее – это прекрасно. Хотя сейчас и ошибаются: моё восстановление продолжается. Такая реакция меня радует потому, что когда я действительно ушла в релапс в феврале 2016, то меня только все хвалили за это («Снова пэпэ, ты молодец!», «Ой, ну, слава богу, ты одумалась!»).

2. Я не трясусь над телом, что у меня есть, как это было раньше: «Как же я хорошо выгляжу! Хоть бы не объесться и не съесть что-то неправильное, а то всё пропадёт! Хоть бы отёков с утра не было!»

3. Я ничего не делаю для того, чтобы поддерживать какую-то «особенную» форму. Я сейчас больше своего «идеального» в ОРПП веса на килограмм 10, если не больше, но мне это нравится (да).

4. Помните, я говорила, у меня было будто отторжение от сладкого? Позавчера съела полплитки «Милки» и кучу конфет – всё вернулось. Период «ничего не хочу» прошёл, длился где-то дня 3—4. Было неприятно, но нужно было просто перетерпеть.

5. Есть ли у меня складки на животе? Да, целых 3. Это нормально. Переживаю ли я об этом? Нет.

6. Тело после рекавери у каждого человека приобретает свой уникальный вид – в конце #truerecovery вы это примете. Насколько я могу понять себя, моё тело ещё work in progress. Хотя сама я над ним work не провожу.

7. Теперь я умею говорить «Я люблю тебя», «Я скучаю», «Ты мне нужен/нужна». В расстройстве я не имела желания это произносить, ненавидела это делать. От меня никогда было не дождаться таких слов: я была камнем. Я не говорила их никому. Могла пробубнить что-то раз в год, и то, когда поздравляла с днём рождения. На сегодняшний день я умею это произносить вслух, и говорю, если ощущаю это, в любой день.

Меня просто поразило, что теперь я могла открывать рот, чтобы сказать эти слова. Для меня фраза «Я люблю тебя» была просто потрясающе сложной. Я всегда предпочитала отмалчиваться. Когда мне говорили: «Я так скучаю по ней/нему», я вообще не понимала, как такое возможно. Если, например, мой отец уезжал на пару недель из города, я не чувствовала ничего. «А что мне надо чувствовать, чтобы понять, что я скучаю? Или что я люблю?»

Когда я слышала в свою сторону «Я люблю тебя», я смущалась, пыталась сказать что-то вообще на другую тему, лишь бы не ответить тем же. Я была бесчувственной: внутри будто всё выжгли и существовала только видимая оболочка.

Теперь я начала это говорить практически каждый день: я готова была говорить всем, кого люблю, что они мне нужны, я их ценю и обожаю. Более того, я пыталась всех обнять, подержать за руку. Не помню, кто сказал мне: «Когда ты начинаешь любить себя, ты готов отдавать свою любовь и другим».

*

Я не хочу и не имею права обижать и предавать своё тело ограничениями.

Я не ограничиваю любую еду, если моё тело меняется.

Моё настроение и отношение к себе неизменны, если я вижу, что на вид я «больше».

Я горжусь собой.

Я люблю себя.

Я уважаю себя.

Вам не обязательно приходить к беззаветной любви к себе, но к уважению и принятию в конце восстановления вы дойдёте: это один из важных итогов рекавери.

*

Моё отношение к виду тела стало совсем иным по всем параметрам. Ещё осенью, когда сидела на сеансе у психолога в кресле, я говорила, что принимаю себя и понимаю, но когда тело опухает или вижу целлюлит и прочее, то я расстраиваюсь. Но ведь… так не должно быть? Я понимала, что здесь есть «косяк», так как с обычным восприятием тела человек говорит: «Ну, и что теперь?» Со временем всё чаще я начинала отвечать себе именно это.

Перед КД у меня отёки такие большие, что одежда отпечатывается на коже. И это нормально! Моя куртка даже на попу не налезает, но я всё равно в ней хожу и смеюсь прямо по дороге. Да, вряд ли кто-то заметит, что куртка топорщится у меня странным образом, но мне самой смешно, что у меня так выходит, и я становлюсь такой «подушкой».

Я не гноблю себя, не ругаю, не ограничиваю молочные продукты, соль или углеводную пищу22. Я больше не буду делать своему телу плохо, я больше не хочу себя обижать последней ерундой. Я хочу поделиться, что сейчас у меня «отпало», и это – жутко расстраиваться, что тело временно отекает и выглядит иначе, что раньше меня приводило к панике. Мне это даже повышает настроение, когда я одёргиваю куртку. А отпечатки от свитера на руках – вообще последнее нестрашное дело, какое может быть.

Когда мне в панике задают вопрос в стиле «какой кошмар растяжки что делать почему куда деться?!!», я теряюсь. Потому что я никогда с ними ничего не делала. Они были у меня в ОРПП и сейчас. В ОРПП – потому что худела с 64 до 50 килограмм. Сейчас – набрала до 60+. Ну и что? Меня совершенно они не волнуют. Это моя кожа, она так выглядит. Вы можете использовать средства ухода, в любом случае это не запрещено, но я не делала толком ничего.

Как и ничего я не делала, чтобы убрать целлюлит. Он у меня всегда будет, больше или меньше. Я просто устала за все годы ОРПП бороться с этим. Я до того разозлилась на все эти крысиные бега, что крикнула себе: «Всё, хватит, меня это достало!» – и перестала гнаться за чем бы то ни было.

Идеальная фигура? Хватит, бесит. Ноль целлюлита? Отстаньте. Нет растяжкам? Серьёзно? Только пэпэ и спорт? Нет, с меня достаточно. Кому надо, пусть бежит за «идеалом». Я не делаю ничего. Поэтому на вопрос о целлюлите и растяжках мне всегда нечего сказать. Я приняла то, что имею.

Складки на животе – это нестрашно. Мне требовалось много времени, чтобы привыкнуть к этому. Когда я очень долго сижу, у меня остаются заметные красные полосы на животе. Ну и что? Это нормально! Удивительно, что сейчас я смотрю на те самые складки (которые меня всегда раздражали) и… ничего отрицательного не чувствую. Это же я!

«Вот тут ещё немного убрать… О, здесь буквально полсантиметра лишние… Почти идеальна… Ещё месяц надо „чисто“ поесть и будет отлично…» ААААА!!

Я больше не хочу и не имею права себя обижать. Я благодарна своему телу за то, что оно простило меня. Оно пережило 5 лет расстройства и более года рекавери. Оно справилось со Страшным Голодом, отёками, восстановило мой цикл после его 5-летнего «молчания». Тело «разбудило» ЖКТ, а волосы и ногти стали сильнее.

Моя психика перевёрнута с ног на голову – я смогла это сделать. В моём мозге больше не существует тревоги, страха и ненависти к себе. Я не смогу больше сказать телу «я буду худеть» – это будет самым подлым решением.

Жир, который у меня есть – это орган. Он нужен.

Я всё ещё очень удивлена и не могу до конца поверить, что я люблю себя сейчас, уважаю и принимаю после всего, что было.

*

Я начала иначе относиться к окружающему миру. После года рекавери акцент с еды сместился на тело, а затем и на мою психику. Всё происходило поэтапно, но я этого не чувствовала. Я просто жила и помогала сама себе. Я делала всё, что от меня требуется.

1. Меня не покидает ощущение, что из интроверта я превращаюсь в экстраверта. Это похоже на магию, потому что в вопросе своей природы я перестала сомневаться очень давно. Недавно была на профосмотре, так пока я его проходила, я пообщалась с людьми из разных очередей, даже с парой врачей, пока у них находилась. Я бы никогда так не сделала в расстройстве (ну, и не делала).

2. Вчера я искала нужный трамвай и начала спрашивать о нём на остановке разных людей. Так мне начала вся остановка рассказывать, и я рассмеялась.

3. Я рассмешила кассира в супермаркете – просто пошутила.

4. Вчера я устроила трансляцию в «Instagram»: какое же счастье было разговаривать, вы не представляете.

5. На работе с сотрудницей уже на второй день общения у нас были разговоры, как будто мы 200 лет знакомы, мы болтали и вместе пили чай.

6. Заметьте, с какой скоростью я пишу сейчас публикации и сколько я ставлю смеющихся смайликов.

У меня потребность в общении. Мне нужно говорить и писать, нужно видеть людей, как будто меня «прорвало». Возможно, этот эффект спадёт, не знаю (несмотря на то, что иногда я люблю быть дома одна, чтобы никто не трогал – я думаю, это у всех порой случается).

В ОРПП я не разговаривала с людьми (исключительно по делу), моё лицо выражало «уйди отсюда, ты меня уже достал/а». Я не знала, что мне делать, где много людей, не знала, о чём говорить с человеком, я терялась и стеснялась. Общение было одной из моих главных проблем годы и годы.

*

В своём «идеальном» весе я была живым трупом.

Я не выглядела, как «клинический случай»: я всегда была «с мышцами», 52 я килограмма или 63. Я считала изнемождённый вид красивым и, чёрт возьми, идеальным, но это не мой вес и не моя комплекция (168/52).

Мне хочется разрыдаться от фотографий того времени. Мне хочется вернуться к той «убитой» девочке в 2015-м и трясти её за плечи, чтобы она проснулась. Человек в расстройстве ходит с «искажающим зеркалом» во весь рост. Когда он смотрит на себя в обычное зеркало, он видит «недостаточно худого» через то самое стеклянное искажение. Я разбила своё стекло в рекавери и пришла в шок от своих заблуждений о теле.

У меня больше нет психических расстройств: анорексии, спортивной булимии и орторексии.

Это хороший знак, что под фразой «Мне хочется разрыдаться от фото того времени» я не имела в виду, что я скучаю по тому периоду, а совсем наоборот. Я ощущала, что то время было кошмарным, и будто это случилось даже не со мной. Словно я смотрела со стороны на всё это, а потом решила рассказать, как это страшно. Теперь, если я вспоминаю ОРПП, то не чувствую ничего, кроме редкой жалости к той себе.

Покажите мои сегодняшние фото в «Instagram» мне 2 года назад, и я скажу, что эта девушка – толстая, и она ничего недостойна. Я скажу, что так нельзя, это неправильно, она неправильно питается и непонятно чему радуется.

Скажите мне тогда: «Зато смотри, как она улыбается». Я скажу, что всё это ложь, это невозможно, значит, эта девушка чего-то не знает о своей фигуре, у неё заблуждения.

Скажите мне 2 года назад, что я наберу больше 10 килограмм и буду любить то, что имею. Я закачу глаза и скажу: «Что вообще за бред вы несёте?!»

Скажите мне в 2015-м, что я буду на этой странице – где раньше всё было о режиме и правильной еде – рассказывать о том, что надо есть всю еду и как пройти восстановление после анорексии/орторексии/булимии. Вероятно, я бы разозлилась и сказала, что полностью здорова и «мне не нужно разбираться с каким-то ОРПП».

*

Всё чаще и чаще ко мне приходило чувство, что рекавери закончено. Я не давала себе согласия на эти мысли. Нужно быть уверенной на 500%, что оно завершено, и я давала себе время. Я что, тороплюсь с ремиссией? Нет. Оборачиваясь на прошлое, я ясно видела, какой была больной и как далека была в тот период от настоящей, полноценной, нормальной жизни здорового человека.

Моя страница в «Instagram» создана 27.04.2014, и всё время, что я говорила здесь о еде до 2016 года, здесь были какие-то ужимки и уловки.

• Я ем всё, но считаю свою дневную калорийность.

• Я ем торт, но потом у меня интенсивная тренировка ног.

• Я ем всё, но с акцентом на правильную еду.

• Я ем всё, но маленькими порциями.

Но, но, но, но – это было всегда. Я всегда видела «я ем всё», а на остальную часть фраз плевать хотела. Я думала, что у меня нет проблем с едой. Теперь в моей жизни ноль трюков с приёмами пищи – это огромное счастье.

Ах, эта громкая фраза: «Избавление от пищевой зависимости». Вы же человек, вы всю жизнь зависимы от еды, чёрт возьми! «Избавлю от пищевой зависимости» звучит как «Я вас убью». Просто ешьте еду без оправданий и уловок.

*

Под конец рекавери я начала замечать, что мой аккаунт становится площадкой, на которой людям не страшно сказать, что у них есть расстройство. Не стыдно рассказать, как они избегали встреч с близкими из-за еды, считали каждые калорию и грамм; они спрашивали вопросы о рекавери, кто-то начинал проходить восстановление тоже.

Я была удивлена, что появляются люди, которые мне верят. Я ничего им не доказывала. Они могли сами принять решение, браться им за восстановление или нет. Девушки помогали отвечать другим девушкам на вопросы, они начинали понимать, что устранить ОРПП реально; парней, можно сказать, совсем не было.

Так как я психологически стабильна и могу слушать о проблемах других в расстройстве, никак не реагируя на них в своём (пищевом) поведении, сейчас я помогаю людям чаще, чем когда-либо. У каждого человека свои сложности, и ответить ему, касаясь именно его жизни – важно. У меня есть время дать обратную связь только в метро, примерно за час до сна и 15 мин до выхода из дома.

Когда болела я – задать вопрос мне было практически некому (так я и ушла в релапс). Тогда я помнила только об Алёне (автор сайта о рекавери), затем появилась Полина (мой психолог, 2-й автор сайта): но такого сообщества, как здесь, не было. Я не видела, что есть и другие люди, которые проходят рекавери и чувствуют похожее.

На сайте «VK» я отвечаю в порядке очереди: иногда сообщения ждут ответа неделю, так как я тоже человек и не даю себе работать на износ. Я пропускаю тренировку, которую я очень хочу сделать, чтобы наснимать видео на 2 недели вперёд, иначе обновления на канале встанут. Я провожу прямой эфир, если могу, и рада, что помогаю некоторым выйти из релапса.

Спасибо, что доверяете мне, несмотря на то, что я не врач и не психолог с профильным образованием. Мне приятно слышать новости от вас, что вы справляетесь со сложностями.

*

Раз о восстановлении стали узнавать больше людей, соответственно, пошли «волны» создания рекавери-аккаунтов в «Instagram». Девушки начинали их, сами толком не понимая для чего. Это запутывало других людей, как и самих владельцев страниц. Я, смотря на всё это, понимала, что ничего не чувствую к таким людям.

Я не хотела сразу же под каждой фотографией написать, что «это неправильно, надо есть вот так и вот так» и прочее – я листала ленту дальше. Я не желала быть матерью Терезой и спасать всех и каждого – так бы я растратила и потеряла себя.

Не раз я попадала на аккаунты, где люди пишут «NO anorexia/orthorexia/bulimia» и тому подобное, при этом они едят «по голоду» мелкими порциями, фотографируют еду и прочее, считая себя здоровыми. Они, я уверена на 95%, сами не в курсе, что они не там, где хотят быть.

Средний срок восстановления от ограничительных расстройств – 1.5 года! Полтора! Не неделя или месяц.

Если вы «поели» месяц и сами себе сказали: «Стоп!» – это ничего не означает, кроме того, что вы остаётесь с ОРПП. Рекавери – это ежедневная работа, которая не будет постоянно радужной и радостной с мыслью «как мне здорово».

Те, кто впервые видят мой аккаунт сейчас, наблюдают уже концовку восстановления. Это тот самый хэппи-энд. К сожалению, пока не знаю русскоязычных аккаунтов здесь, кто бы подошёл к завершению #realrecovery, как и я. Я знаю нескольких людей, которые находятся в ремиссии, но никогда подобных аккаунтов не вели.

На странице в «Instagram» и на «YouTube» я часто говорю, что моё восстановление не завершено (почти 1 год и 4 месяца). Я не пытаюсь обмануть в первую очередь себя.

Психолог: самый сложный момент честности с собой – понять, когда вы уже можете оценивать свой прогресс. Когда вы слышите хотя бы тень своего голоса, а не только голос ОРПП. «Я привык есть яблоко в день» – это не про честность с собой.

Да, я «на финише», у меня есть все признаки ремиссии, но я знаю, что ещё не закончила восстановление. Осталось очень мало, я чувствую это.

*

У меня сейчас интуитивное питание? Да. Только без шкалы голода, различения сигналов и прочее. Если я чувствую любой сигнал голода – я ем. Столько, сколько хочу, когда хочу и что хочу. Растёт ли при этом мой вес? Нет. Организм просит столько, сколько ему требуется для поддержания здорового сет-поинта.

Если вы хотите вспоминать о еде тогда, когда голодны, есть до чувства сытости (не пытаясь его услышать каждые 10 секунд) – отвечайте любому сигналу голода и ешьте, сколько вы хотите. Всё восстановится само. Восстановится ваше интуитивное умение питаться, которое заложено природой.

Мои сигналы голода и насыщения вернулись, спустя 8—9 месяцев рекавери, потом они устанавливались месяца 2—3. То есть примерно год я следовала разрушенной синхронизации голода и насыщения, чтобы вернуть умение есть, каким оно у меня было до расстройства.

Просто. Ешьте. Еду.

У человека с ОРПП в мозге «механизм», который не даёт ему есть, сколько нужно. Я не верю аккаунтам, где ещё неделю назад было ОРПП, а уже сегодня – «идеальное интуитивное питание по книге». Почему не верю?

Как может разрушенная естественная система ИП функционировать? Никак. Конец.

*

Происходили очень и очень редкие «вспышки» ОРПП-мыслей, которые я уже умела очень быстро устранять. Иногда возникали ситуации, когда я начинала вспоминать прошлое и думать, а не расстройство ли со мной играет.

Недавно в «Instagram» я попросила рецепт батончиков-мюсли. До этого момента я ела покупные батончики, и они уже начали меня раздражать. Я немного боялась, что приготовлю всё это, во мне проснётся «фууу, невкусно» – так как всё, что считалось «правильным», в начале рекавери я возненавидела. Но мне хотелось чего-то с овсянкой, и я решила это сделать.

Я сыпала всё «на глаз»: овсянку, финики, семечки, орехи; добавила банан. Всё это дело запеклось и стало хрустящим – вышло вкусно. Я даже удивилась, так как, видимо, раньше делала «овсянка + банан + „хватит, и так много калорий; чем проще, тем лучше“», и мне было «не то». Я сделала 8 батончиков, и, наивная, посчитала, что мне этого на работе на 2 дня хватит. Ага! Мне они так понравились, что половину я съела дома с молоком.

Экспериментируйте в восстановлении: давайте себе пробовать любую пищу, чтобы понять настоящую, негипотетическую реакцию на тот или иной продукт. Возможно то, что вы раньше не любили, стало для вас вкусным или наоборот.

Не надо есть обезжиренный творог, если вы любите 5 или 9% жирности, не надо есть овсянку на завтрак, если вы хотите бутерброд. Если в рекавери у вас явное физическое отвращение к еде – всё нормально: просто не ешьте её.

*

Когда я только начинала ходить к Полине, то до меня дошёл тот факт, что я теперь не смогу стать на 100% той же самой, какой была до расстройства. Я говорила своему психологу: «Полина, я так мечтаю вернуться в то самое состояние, где не думаешь о еде; хочу стать такой беззаботной, простой: не вспоминаешь, что надо есть, а что не надо».

Да, ремиссия случится, но ваша сердцевина будет уже иной.

Вы не станете после рекавери «таким, как раньше». Вы не будете абсолютно идентичным. Это невозможно. Будет новая версия вас же, но не вы «тот самый». Сначала меня это угнетало, я расстраивалась («зачем мне тогда восстановление, раз я всё равно не стану прежней»), мы общались с Полиной об этом. Я поняла, что это – не плохо.

Вы будете иметь «обновление», и у него есть свои плюсы: их нужно принять и ценить, с ними можно жить! ОРПП будет в вашем анамнезе, и, если появятся его сигналы, вы уже будете в курсе, что с этим делать. Вы будете знать больше, чем знали до ОРПП, у вас будет опыт восстановления после расстройства. Может, это и грустно, но это и хорошо для вашего настоящего и будущего.

*

Февраль 2017. Крошечные улучшения продолжают появляться, всё остальное стабильно. Восстановление «не отъезжает назад», ОРПП-мысли не появляются. Я чувствовала, что у меня много сил, я устойчиво «стояла на ногах», меня не трогало ничего из прошлого. Тем не менее, я продолжала обеспечивать себе безопасную среду.

Я заканчиваю рекавери, но это не означает, что я ради интереса прыгаю на весы, обмеряю себя («хм, сколько после восстановления я прибавила в животе?») и так далее.

Я выстраиваю вокруг себя безопасную зону, в которой даю своему мозгу привыкнуть к спокойному отношению к еде и собственному телу, и говорю, что так будет всегда. Это похоже на завершающий косметический ремонт дома, который восстанавливали из 4-х голых стен. Все основные этапы рекавери пройдены.

Как я прохожу восстановление сейчас (1 год и 4 месяца)?

1. Даже ради интереса я не разрешаю себе смотреть этикетки с калорийностью. Вчера мы с Машей ели пиццу. Она почти перевернула коробку, чтобы посмотреть количество калорий. Я выдернула картонку из её рук. Я не буду смотреть, и ей нельзя смотреть. Даже если бы мы узнали, что в куске *** ккл, мы бы всё равно наелись пиццы. Но зачем давать мозгу старую информацию?

2. Никаких взвешиваний. Больше года я не знаю свой вес. Я не встану на весы даже «по приколу».

3. Разговоры о калориях/диетах/тренировках? Что? Что это такое? Я даже не знаю, не спрашивайте, я здесь незнающий человек.

4. Тренировки 1—3 раза в неделю, если хочу и успеваю. Хочу больше? Всё равно «нет».

5. Лента «Instagram». Рекавери-аккаунт весь в еде/нытье «хочу в релапс»? Сразу же кликаю на «Отписаться» – я думаю о себе в первую очередь. Я молча (и уже безразлично) смотрю на профили девушек, которые убивают себя режимом. Это их жизнь – меня лезть никто не просит. Если вы хотите помогать выбираться из ОРПП другим тоже, оказывая моральную поддержку, сначала думайте о себе. Даже если это звучит по-геройски «спасу всех и сам слягу». Ерунда.

6. Я не фотографирую еду – я заимствую фото блюд и сладостей у девушки, которая любезно разрешила мне их брать для страницы в «Instagram». Я не позволяю себе фотографировать еду даже «ради красоты». Мне пока нужно совсем не вспоминать, что я могу фотографировать тарелку перед тем, как с неё есть.

В рекавери нет компромиссов. Вы либо воюете с расстройством, либо оно гладит вас по голове.

*

Я вышла на новое место работы 6 февраля 2017. Перед этим было вот что.

Уволившись 13 января, со следующего дня я начала править своё резюме (в чём мне, кстати, невероятно помогла Алёна Ставрова) и раскидывать его по должностям на сайтах поиска работы. Я рассылала резюме везде – полная занятость или нет: пусть я отправлю, кто мне запрещает?

В день я получала 1—2 отклика от работодателей, но мне всё казалось не тем: то уж очень далеко, то зарплата не та, то ещё что не так.

Я со спокойной душой отказывалась от того, что мне не нравилось. В этом заключался один из итогов работы с Полиной.

Раньше я бы пыталась усидеть на всех стульях и ухватиться за всё: «Как же, раз меня выбрали на собеседование, надо съездить в любом случае, даже если организация совсем не нравится». Я никому ничего не обязана: хочу и не еду по вашему приглашению. Поняла я эту простую истину совсем не сразу.

Так я просидела, отказывая, примерно неделю или полторы дома. Я пыталась выжать из этого весь максимум: я отдыхала, продолжала изучать испанский язык, смотрела фильмы, пыталась дать телу максимум спокойствия и лежания на диване. Почему бы нет?

Каждое утро я обновляла резюме и рассылала его на свободные вакансии. Помню свою мысль, когда я наткнулась на один из крупнейших отелей (причём уже раз в пятый в списке компаний): «Ну, место находится далековато, конечно, но почему бы и нет. А вдруг меня туда возьмут? Оно слишком часто у меня мельтешит, вышлю своё резюме, посмотрим». Взяли!

*

В конце февраля я получала новый СНИЛС. Помню, забрала из МФЦ готовую зелёную карточку, иду домой, радостная. Звонит телефон, я беру трубку. Это был мой будущий начальник: он сказал, что вышлет мне техническое задание для написания текстов. Я согласилась.

Я решила не филонить и сделать тестовое задание так, будто это самая ответственная задача в моей жизни. Ну, а что? Всё равно я сижу весь день дома без работы, можно и постараться просто так. Не отрываясь от монитора, я писала тексты часа 2, по-честному сверяясь с требованиями, которые нужны для материала.

Я отправила начальнику отдела (Николаю) свои тексты на почту и подумала: «Если посчитают, что мои материалы – ужас ужасный, то я ни разу не соглашусь; я за них драться готова – я обалденно написала!»

*

Собеседование было назначено на пятницу, 12 часов дня. Я помню, как собиралась на него. В отличие от того, как это бывало в расстройстве, это было что-то совершенно иное. Обычно я очень нервничала, переживала: «Вдруг я их не устрою, вдруг я им не понравлюсь» и так далее. Теперь я ехала с другим настроем: «Не возьмут – ну и ладно, других найду». Я была уверена в своих текстах на все 200%, я готова была доказывать нужность каждого предложения. В своих способностях я была уверена тоже: «Но если и не понравлюсь – что с того?»

Моя уверенность была непоколебимой – такого никогда со мной не случалось.

Я танцевала перед зеркалом дома, пока одевалась, у меня было отличное настроение в тот день. Я приехала в отель, поднялась с Николаем в офис. Мы общались не больше часа. При этом оба смеялись, шутили, говорили о том, о чём обычно говорят на собеседованиях, но это было так, будто он мой друг и я его знаю уже 100 лет точно.

Под конец собеседования начальник выдержал 10-секундную паузу и затем сказал: «Анастасия. Ваши тексты лучшие из всех, что мне писали кандидаты». «Оценили, отлично!» – подумала я и сказала, что я писала их аж 2 долгих часа. На что мне пришёл ответ: «Это же так мало времени!» Ну, тут я вообще возгордилась своим талантом.

Собеседование заканчивалось, я уже думала, что сейчас соберусь, мне скажут «мы вам позвоним» и я уйду. Николай улыбается: «Ну, что? Идём в кадры?» Я аж опешила, думая: «Чего?? В смысле? Как это? Уже? Меня готовы брать? Вот так просто?» Начальник сразу перепугался: «Вы передумали у нас работать?!» Я сказала, что хочу работать, но с собой нужных документов не брала, так как не планировала, что меня с ходу примут на должность.

Кто знал, что устройство в отель будет стоить стольких хлопот: я собирала необходимые бумаги 2 недели, перед тем, как приехать, наконец, работать. В любом случае, я не жалею об этом. В итоге меня «отвели» в кадры в 20-х числах января, но я начала работу только с 6 февраля.

*

Как-то мы пили чай в офисной кухне, и коллега меня спросила: «Насть, а о чём вы говорили с Николаем на собеседовании?» Я ответила, что мы постоянно смеялись, разбирали моё резюме: всё, как обычно. Надя округлила глаза: «Да? А то все женщины, которые приходили на копирайтера, у него вообще проверок не проходили. Он постоянно задавал им какие-то вопросы, они не отвечали, он их вечно браковал и всем говорил, что перезвонит». Естественно, мне стало очень приятно в тот момент.

Я начала работать в отеле копирайтером. Мне нравилось и нравится здесь. Люди добрые, дружелюбные, простые, весёлые.

Из офиса никто не ест так часто, как это делаю я. И это нормально! У нас на работе едят 3 раза, а я… раз 6—7. Я не боюсь этого делать. Мне помог челлендж: каждый день я назло страху ела перед всеми, когда становилась голодной. Я ходила на кухню, шуршала бумажками, пищала микроволновкой. Сначала было даже стыдно, а теперь «И что?»

Я ем, когда хочу есть, а этого угадать нельзя. Даже если во мне противится «но сейчас никто же не ест» – я ем. Я начала этот челлендж ещё в сентябре 2016 года, и теперь ем без стыда, когда хочу. Я не хочу мучиться, ограничивая себя в еде просто потому, что «все едят 3 раза».

Каждый хочет есть по-разному, по-своему.

Хочу заметить, что когда я опубликовала этот текст в Сети, то одним из комментариев был: «Да вы едите, как утка! Зачем так часто есть?!» – и я рассмеялась на это. Мне стало искренне смешно от такого замечания, где почему-то вспомнили… утку. Это был ещё один знак, который показывал, что я обосабливаюсь от слов других и не воспринимаю их по отношению к себе как что-то правильное, настоящее, моё.

*

Только под конец рекавери я начала понимать, что мне не с чем было сравнить моё восстановление: я смотрела только на себя. Я не считала, что я «хуже», так как у меня улучшалось здоровье с определённого времени, хотя «у других вообще-то было лучше» и прочее. Когда я начала замечать тенденцию, что люди в рекавери себя сравнивают даже здесь, я очень удивилась, что так, оказывается, можно было делать.

Нет хорошего и плохого восстановления, правильного и неправильного.

Моё рекавери – только моё. Примерять его на себя абсолютно бессмысленно. К кому-то приходит Страшный Голод, к кому-то нет. Кто-то не испытывает тревогу от еды с сахаром, а у кого-то панические атаки. Кто-то на первых месяцах «подтягивает» боди-имидж, кто-то – позже. Всё это – нормально.

Нужно быть уверенным в своей будущей ремиссии, но не нужно рвать и метать уже на 2-м месяце рекавери: «Я же столько ем, почему мои сигналы голода ещё испорчены?!» Не торопитесь. У каждого свои сроки.

На примере своего восстановления я показываю, как можно облегчить этот процесс и пройти его менее болезненно. Но я не объясняю, каким должно быть идеальное рекавери.

Моё восстановление неидеально.

Любое восстановление неидеально.

*

На собеседовании Николай мне говорил, что на моей должности без критики никак, ошибки будут постоянно обсуждаться, и… готова ли я к такому? Я сразу же сказала: «Без проблем, критикуйте».

Во время работы, когда начальник вычитывал мои тексты и считал, что «нужно поправить здесь и здесь», то я воевала (и воюю) за каждое предложение. Я не боюсь критики и слов «Выбрасывайте вот это, что за ерунда?!», я иду в наступление: «В смысле? Почему? Это нужно, потому что…» – и я говорю. Сначала для меня это было огромным открытием, потому что раньше я могла разреветься прямо на месте от «У вас тут ошибка!»

Мой перфекционизм умирал вместе с прохождением рекавери. В расстройстве я ненавидела ошибаться, не понимая: «Что за глупость – „учитесь на своих ошибках“? Их вообще делать нельзя, это же кошмарно. Нужно, чтобы всё было идеально!»

Если я допускала ошибку, будучи в «тяжёлой» стадии ОРПП, я как будто вся воспалялась и горела. Я не пыталась «что-либо исправить и делать дальше», я пыталась быть к себе в миллион раз строже, и, если ещё раз повторится такая ошибка, готова была в прямом смысле бить себя по рукам за такое.

На этой работе я поняла, что не боюсь ошибок, а, допуская их, я получаю опыт, с которым иду дальше. Это начало успокаивать меня, я стала меньше нервничать на этой почве.

Стресс очень негативно влияет на тело – переживания «изнашивают» человека, поэтому я чувствовала, что с умением себя прощать я набиралась сил.

*

Мне очень нравится моя работа. Я понимаю, что другим я бы заниматься не хотела. Я начала покупать книги по копирайтингу, чтобы больше в этом разбираться и затем практиковать различные приёмы и методы написания текстов. Это были хорошие работы известного копирайтера. Причём то, что он писал, подходило не только для моей деятельности, но и для всей жизни в целом23.

Я недавно прочитала про правило малых кусков, оно мне так понравилось. Ещё я поняла, что я сама ему следую, и оно мне помогало в рекавери тоже.

В чём суть? Когда вы стоите перед «монолитом» восстановления в самом начале, вы думаете: «Это так долго, сложно, много; у меня не получится» – это неправильный подход.

Рассматривайте восстановление не как огромный булыжник, с которым вы не сможете тягаться, а как маленькие части того, что вам нужно преодолеть. Сначала вы проходите неделю рекавери. Потом ещё одну. Потом – ещё. Из недель складываются месяцы восстановления, и оно уже не кажется таким страшным и большим.

В свой первый месяц рекавери на фразу «восстановление занимает в среднем 1.5 года», я всегда вздыхала и говорила: «Обалдеть, как же это долго… Я же только 4 недели в этом всём». Это никак мне не помогало.

Просто идите дальше. Каждый день. Ешьте еду. Разбивайте рекавери на мелкие периоды.

P.S. Кстати, таким образом я учу языки. Да, выучить язык – монолит, это очень много, но ежедневные занятия по 2 часа продвигают меня вперёд в любом случае.

*

По сей день я ни на секунду не пожалела о том, что посещала психолога. Мне было плевать на привитые стереотипы «пошёл к психологу – ты последний дебил», «с психологом занимаются совсем неженки, которые сами ничего сделать не в состоянии!», «психолог – деньги на ветер!» Я получила помощь, без которой бы я не продвинулась вперёд. Мне не стыдно.

Стыдно ли мне, что у меня были ограничительные расстройства пищевого поведения? Стыдно ли мне, что в моём прошлом были спортивная булимия, анорексия и орторексия?

НЕТ.

Сказать о том, что мне плохо и у меня проблемы – не стыдно. Рассказать, как можно себя спасти – тем более.

В период моего рекавери мне указывали несколько раз на это: «Как так можно рассказывать о том, что у тебя проблемы с какой-то едой? Тут вокруг люди гибнут, войны идут, а у тебя „как же мне тяжело, я еды боюсь!“ Что за ерунду ты себе придумала?» Я даже ничего не объясняла. Мне не стыдно: я хочу, и я говорю.

Мне не стыдно, если человек узнает о моём прошлом и не сможет меня понять.

Не нужно прятаться по углам, говоря: «Я больной человек, я ничего не заслуживаю, люди с анорексией/булимией/орторексией вряд ли с этим справляются, это слишком сложно». Не стыдно начать говорить об этом: не стыдно общаться с психологом и не стыдно рассказать, если нужно, об ОРПП своему другу.

На встрече группы поддержки людей с ОРПП24 (22.02.17) я сидела всё время, улыбаясь. Потому что я слышала, что люди знают, что ответить на тот или иной вопрос об ограничениях. Хотя в прошлом году на таком мероприятии говорила по сути только я. Людям не стыдно поделиться своим опытом и знаниями, раз они приходят сюда.

Не стыдно проходить восстановление, потому что оно спасёт вас и откроет вам жизнь без расстройства.

*

С каждым месяцем я была ближе к ремиссии. Я чувствовала это и знала. Не могу объяснить это ощущение, но оно было устойчивым и таким понятным. Те люди, которые обращались ко мне с проблемами расстройства, совсем «не трогали» меня: я не хотела обратно, «где они». Я пыталась дать понять, что и как можно сделать, чтобы рекавери протекало легче.

Сейчас мне пишут много вопросов «про весну». Общий посыл такой: уже март, а тело «не готово», я в рекавери, большая отёчность, появилась «гора целлюлита», вес увеличился, все в зал пошли, а мне нельзя и так далее.

Когда мне это говорят, у меня ступор. Потому что мой Страшный Голод был всю весну 2016 года: каждый день тысячи и тысячи калорий. Я даже не мыслила, что я чем-то хуже людей вокруг. Я прохожу восстановление, я выздоравливаю. В моей голове всегда была мысль, что я пройду всё это раз и навсегда и больше не вернусь в ОРПП – я перетерплю всё. Мне было плевать на сезон в течение всего рекавери, поэтому я не совсем понимаю подобных вопросов. В чём ваши приоритеты?

Лучше пережить изменения в теле 1—2 весны/лета и пройти восстановление, чем всю жизнь циклично страдать и растрачивать каждый свой день на то, чтобы гнобить и ненавидеть себя.

Вы не туда смотрите, развернитесь! Весна в джинсах 40—42 размера и с ОРПП в голове – классная штука? Лето в зале с палочкой сельдерея в руке – «у меня же фигура» – когда друзья едят мороженое и ходят на шашлыки по выходным – действительно здорово? Вы готовы делать это всю жизнь? Каждую неделю. Каждый месяц. Каждый год. Всю. Жизнь.

Когда я осознала это в режиме, я стала мучиться каждый день, как будто лежала под грудой камней. Я не хочу тратить свою жизнь на всё это! Я хочу есть любую еду и не думать об этом после. Я хочу жить без расстройства. Я не хочу, чтобы оно убивало меня каждый день.

ОРПП – это медленное самоубийство. Вы в нём – самоубийца.

Рекавери не займёт у вас 10—20 лет, если вы с уверенностью будете идти вперёд с мыслью «я достигну ремиссии»: не бойтесь поставить эту цель, она достижима. 2 года восстановления стоят того, чтобы всю оставшуюся жизнь быть без психического расстройства? ДА. Поэтому меньше философствуйте о сезоне – это совершенно неважно.

*

При устройстве на работу мне сказали, что сотрудники скоро переезжают в другой офис и вообще отделов будет теперь два: технологическая поддержка и «отдел weber-ов», то есть тех, кто будет заниматься продвижением нашего отеля в Интернете (я в их числе). Мы должны были переехать 10-го марта на этаж ниже – новый офис был прямо под нами – на 5-м этаже.

Помещение, в котором я успела проработать больше месяца (так как переехали мы в итоге в 20-х числах), было прекрасным. Это был обычный люксовый номер, но в котором стоит не привычная комнатная мебель, а столы с компьютерами, офисные кресла, принтеры и прочее. У нас была ванная, кухня, всё, как надо, из окна был вид на пруд: естественно, никто не хотел переезжать отсюда!

Когда нам разрешили сходить на 5-й этаж, чтобы посмотреть, как идёт ремонт, мы расстроились: это были маленькие комнатки, как нам показалось. Окна были под потолком, а коридоры этажа… зелёные. Сейчас, проработав здесь несколько месяцев, я понимаю, что мы зря хаяли новые кабинеты: они хорошие, светлые, в них уютно. P.S. Хотя сравнивать их и офис на 6-м этаже всё равно категорически нельзя.

На работе мы обедаем в час дня все вместе на кухне. Большинство из нас любит майонез. То есть неважно, что едят, сверху нужно добавить майонез либо просто горкой сбоку положить. Я майонез не ем – он мне не нравится. Майонезный соус – по настроению, но майонез в чистом виде – нет. Поэтому когда у всех «горка», у меня – ничего.

Коллеги знают о моей странице в «Instagram» но не следят за аккаунтом (что логично – тема специфичная). Был такой разговор:

Ж: «Как-то на смене я хотел есть: пришлось есть варенье, так как больше ничего не было».

Д: «Так у нас есть хлеб тут ещё, масло, майонез».

Я говорю: «Да, на батон бы майонез намазал и съел, нормально же».

Н: «Ты?? Ты чё, это сказала?»

Я: «Что я сказала?»

Н: «Надо было это записать! Ты чё, ешь майонез?? Узнали бы твои подписчики, ушли бы все 100 тыщ!»

Ж: «У неё вроде 25 тыщ, 100 бы не ушло».

Я как давай смеяться в голос, и они сами сидят, заливаются.

В обед были пирожные.

Д: «Ну, ты, если такое ешь, бери, вот. Они с кремом».

Я: «Да я их ем, просто не обожаю. Я всё ем».

Я не знаю, откуда коллеги взяли, что я адепт ЗОЖ. Из-за майонеза и отсутствия большой любви к сладкому?

Я сказала: «Тогда раз будете есть торт, намажьте мне хлебец вареньем немного, мне и так сойдёт, ага» – сидим, смеёмся.

Хорошо то, что люди ежеминутно не тычут мне, когда я ем с ними: «Ты что, торт взяла? И пирог? Это колбаса??» Все всё ели дружно. Люблю свою работу и коллег.

*

Мы продолжаем жить на квартире на Варшавке. Теперь домой я прихожу ближе к 19-ти часам. Сначала мне это было непривычно, я была недовольна. Кучи людей в метро, почти час езды. Потом, естественно, устаканилось. Мне теперь кажется, что и такая дорога для большого города вполне себе божеская и мне должно быть стыдно возмущаться из-за ~50-ти минут.

Вчера вечером мне в голову стукнуло простое, но такое мощное открытие. Прямо перед сном. Я закончила трансляцию в «Instagram» в 22 часа, потом валялась на кровати, страдала всякой ерундой. Резко в голове: «Надо конфет! Конфет, быстрее».

Я сразу же встаю, иду на кухню. Беру горсть шоколадных конфет, достаю из холодильника пачку молока. Сижу за столом, ем сладости и пью молоко прямо из пакета. Я привыкла есть и идти дальше, не анализируя ощущений, но в этот раз я сижу, стол в бумажках, я наелась конфет на ночь… и мне хорошо. То есть то, что приносило мне боль и тревогу – не приходит (и уже долго, я просто не обращала внимания на это). Я счастлива, что наелась вкусных конфет!

Я почистила зубы, легла в постель на спину и просто пыталась прислушаться к тому, что во мне, что ощущаю сейчас после того, как съела бывшую «страшную» еду в «страшное» время. А во мне ничего. Ни капли тревоги. Как будто я выжгла расстройство из себя. Во мне тишина и спокойствие.

Поражает то, что я не выпила ни одной таблетки за время рекавери, чтобы убить ОРПП (так как таких просто-напросто не существует): грубо говоря, тело под моим руководством спасалось от этого само.

Открытие было в следующем. Я вспомнила, как часто говорила: «Если вам тревожно после еды, это монстр-ОРПП умирает внутри вас».

Я поняла, что во мне глобальная тишина. Это значит, что во мне нет этого «монстра». Во мне больше не живёт расстройство.

*

В начале марта 2017 я решила перенести все свои рекавери-записи из «Instagram» на сайт блогов, потому что всё-таки, во-первых, во мне был страх, что вдруг моя страница «полетит», её взломают или вдруг что ещё – все тексты хотя бы сохранятся в другом месте, так как больше их нигде, кроме как в «Instagram», не было. Во-вторых, так людям, которые только приходят в мой аккаунт, будет проще понять, о чём я говорю, и они смогут сразу начать читать то, что их волнует больше всего.

Каждый день я копировала и переносила записи в блог. Я даже не думала, что так много написала за период больше года. Иногда меня это очень раздражало: «Блин, да сколько же я накатала текста! Я уже заколебалась это делать!» Я ныла Рюмовой об этом, но продолжала нажимать ctrl+C и ctrl+V, попутно озаглавливая каждый пост, давая ему нужные теги и оформляя сами страницы на сайте.

Прошла примерно 1 неделя. Полина, пока я создавала блог, предложила мне свою помощь, взяв документ со всеми моими записями из «Instagram» и добавив свои комментарии к ним, где считала уместным. Она выделила важные, на её взгляд, фразы, озаглавила по-своему каждый пост.

Она выслала мне тексты обратно со своими правками. Я уже была готова публиковать их в Сети, как удобный инструмент для восстанавливающихся, но в конце марта 2017 одним утром мне резко щёлкнуло в голове: «Книга! Это же твоя основа для книги! Ты написала уже 70%, допиши её!»

Мне много раз предлагали писать книгу, но я всегда говорила «нет». Я представляла, что это гора работы и огромное количество моральных сил. Для начала это означало «скопировать все длиннопосты», и я не хотела всё начинать. Но в то утро, как говорится, «день настал», и я поняла, что готова написать о расстройстве и рекавери всё.

*

Время от времени у меня случаются некие «нападки» на еду. Причём я не назову это Страшным Голодом, так как я не ем продукты пачками и килограммами. Это просто «больше, чем обычно». Это может произойти со мной в обед, вечером или на ночь. Когда угодно. Я отвечаю себе. Всегда.

Если я доверяю своему телу, то даю ему есть столько, сколько оно просит. В любое время дня.

Когда я впервые обратила внимание, что после того, как наелась на ночь сладкого, не чувствовала ничего, меня как будто ошарашили: «Насть, смотри, ты здорова, у тебя не болит». Я была удивлена: «Я здорова! Мне нравится, что я ем. При этом я съела столько, сколько хочу и счастлива». Для человека, который имел ограничительное расстройство пищевого поведения, такое открытие является настоящим «освобождением из карцера».

В режиме «правильной еды по часам», если я съедала горсть конфет, я говорила себе: «Всё, день запорола. Давай объедаться!» – и мела всё сладкое в доме, как бешеная. При этом я чувствовала себя отвратительно, кошмарно: я ненавидела себя за «такую слабость».

*

Как говорит Элиса Орас (Elisa Oras) в своей книге «BrainwashED», при ОРПП в мозге активированы нейронные связи, которые объединяют еду вместе с отрицательными эмоциями, с угрозой. Когда человек в расстройстве съедает определённый вид пищи либо просто съедает больше, чем планировал, мозг реагирует на это неправильно, поэтому человек чувствует тревогу и страх: «Опасность!»

Когда мозг проходит восстановление, он начинает строить новые нейронные связи, которые реагируют на еду, как на что-то приятное, хорошее, важное и нужное. Связи строятся долго и сложно, но при ОРПП вы же строили «отрицательные пути» годами? Поэтому дайте себе время.

Чтобы понимать себя при тревоге лучше, я придумала ассоциацию, которая помогает пережить это неприятное чувство после того, как вы что-либо съели. Она работает, несмотря на то, что похожа на сказку. Информация о нейронных связях в мозге или же эта ассоциация – используйте то, что вам ближе.

Представьте, как громко визжит человек. Как он визжит, когда его тащат за руку, но он не хочет. Какие противные пронзительные визги виснут в воздухе, как вам «режут» уши эти звуки, как искажается лицо у человека, который орёт в свистковом регистре. Визжащий объект – это ОРПП.

Когда вы едите еду, оно начинает визжать (нарастание тревоги и мыслей о «неправильности» происходящего; появление чувств бесконтрольности, безвольности). Это происходит громко и противно: вы делаете расстройству больно, вы «тащите его за руку, но оно не хочет». В восстановлении эти визги пугают, и вы говорите ОРПП: «Ладно, не визжи только, я не буду столько есть!» – расстройство успокаивается, а вы находитесь в ограничениях.

Чтобы пройти рекавери, нужно терпеть визги каждый день: вытягивать из себя ОРПП и терпеть противный крик. Чем дальше вы проходите восстановление, тем слабее кричит расстройство. В итоге оно потеряет свой голос и умрёт.

Некоторые пугаются начинать рекавери, так как боятся слушать противные звуки, терпеть тычки и моральную боль, которые оставляет ОРПП, когда начинает умирать. Но за ремиссию нужно драться.

*

Как-то недавно я спросила Андрея: «Как ты думаешь, какие у меня цели и стремления?» Он посмотрел мне в глаза, подумал и сказал: «Выздороветь!» Мне стало даже забавно. Вероятно, я уже всем и вся прожужжала уши о том, что буду здоровой. Он видит меня каждый день, видит, что я делаю, и может сравнить мои действия с годами ранее. Муж говорит мне, что данная цель почти достигнута.

Порой моё окружение не может понять некоторых вещей, которые я устраиваю себе, как «проверки», но это понимать необязательно. Главное, чтобы я эти тесты прошла.

Недавно я лью молоко, не задумываясь, как всегда, в кофе с утра. Мысль: «Почему ты постоянно берёшь 1.5% жирности? Калорий так меньше выпьешь?» Вечером я пошла в магазин и купила молоко 3.2%. Причём когда я лила его в кофе, я вообще забыла, что это 3.2% – выпила и пошла. Позже только дошло, что «я же другое молоко купила, чтобы посмотреть на свою реакцию». А никакой реакции не было, я вообще не посчитала важным обратить на это внимание.

Ещё мы всегда едим с мужем разный хлеб. Он всегда ест белый батон, а я ем любой хлеб, кроме белого. Не обращала внимания, выбирала только тёмный. Я спросила себя: «Ты из-за калорий так делаешь, из-за пользы?»

Тем днём мы поздно ужинали у отца. Были салаты, нарезки и белый батон (другого хлеба не было). Я ела белый хлеб и только потом сообразила, что просто откусывала и жевала его без анализа, без мыслей. Я поняла, что просто люблю тёмный хлеб больше.

Проверяйте свои мысли особенно часто на первых сроках рекавери.

Если вы понимаете, что ОРПП «советует» вам заменить еду, урезать калории, не есть определённый продукт – делайте наоборот.

Это поможет вам идентифицировать голос расстройства и прогрессировать. Я проверяю себя время от времени до сих пор.

Я прохожу эти тесты, причём не со скрипом, «еле как, на троечку» – я даже забываю, что отслеживаю свою реакцию, и иду дальше. Это прекрасный результат, значит, мне совсем нет дела до определённого типа еды: «страшного» или «нестрашного», «калорийного» или нет. Наверное, это одни из последних радостей в моём рекавери, которые пришли. Я прохожу те челленджи, которые не могла проходить годами. Это даже не кажется мне испытанием – это уже ничто.

*

За все полтора года рекавери я менялась каждый день, но это не проявлялось стремительно каждые сутки. Такое заметно только тогда, когда оглядываешься от текущего момента примерно на полгода или год назад.

Восстановление невозможно увидеть сразу, оно сначала происходит внутри вас. Когда тело начинает налаживать свою внутреннюю работу, восстанавливает гормональный фон, «лечит» все системы, органы, кости и прочее, внешне со временем это начинает быть заметным.

Вы вживляете восстановление в свою жизнь, оно переплетается с вашими хобби, учёбой, работой, личной жизнью. Оно порой незаметно – вы просто едите еду и радуетесь дню, иногда вы явно ощущаете, что расстройство умирает и рекавери работает – вам тревожно после еды и вы понимаете, что это означает шаг к выходу из ОРПП. Ближе к ремиссии вы осознаёте, что те мелкие, незаметные день ото дня изменения сложились в один большой монолит. Вы ощущаете себя сильным и здоровым.

Обернувшись в своей жизни на 1.5—2 года назад, я вижу, что жила в чужой оболочке, которая сейчас ссохлась и отвалилась от меня. Будто я жила в коконе, который не могла «сломать» и была не в состоянии выйти из него. Кроме того, у меня были проблемы с восприятием тела, тревога из-за еды и количества калорий, перфекционизм, который портил мне всё даже из-за незначительной ошибки.

За время рекавери во мне всё медленно переворачивалось, я давала понять своему мозгу, что мои нейронные связи со старыми установками больше не нужны, и я ими не буду пользоваться. Мой мозг создавал новые пути, которые «сообщали» мне, что еда – это прекрасно, а моё тело – красивое.

Восстановление после ОРПП меняет не только ваши связи в мозге, но и вашу жизнь в целом. Первым делом вы начинаете иначе относиться к себе, а затем и к окружающим. Вы принимаете всё разнообразие телесных форм и понимаете, что ваша фигура – это одна из вариаций, каким может быть красивое, особенное, уникальное тело.

Рекавери – это тот путь, который постепенно показывает вам, что ваше тело умнее любой машины и оно хочет жить:

1. Гормональный фон налаживается;

2. Улучшается настроение;

3. Вы становитесь стабильнее, вы меньше злитесь и расстраиваетесь без причины;

4. Либидо повышается;

5. Если цикл был потерян (женщины) – он возвращается;

6. Вы набираете вес не только жировой тканью, но и мышечной тканью, которую ваше тело «съело» в период голодания;

7. Ваши кости становятся крепче;

8. ЖКТ начинает свою работу, вырабатывая нужные ферменты для всех видов пищи;

9. Вы оживаете в прямом смысле.

*

Теперь я могу смотреть на себя в полный рост в зеркале, не говоря, что «я недостаточно идеальна», у меня «тут и тут лишнее».

Жир – орган, он не может быть лишним.

Я люблю себя как отёкшей, так и нет, с полным животом, так и без. Безусловно люблю. Я ем еду без тревоги и страха. Я не ругаю себя за съеденные граммы и калории. Я разучилась считать калорийность, я просто не знаю её в том или ином продукте – эта информация стёрлась в мозге, так как я не пользовалась ей очень долго.

Я тренируюсь в своё удовольствие 1—3 раза в неделю, а иногда и совсем ни разу. Кому какая разница? Я делаю это для себя.

Никто не в праве осуждать меня за то, что я решила съесть сегодня 2 шоколадки, а потом мне расхотелось пойти тренироваться. Это я так хочу.

Моё отношение к окружающим людям стало проще: более открытым, искренним, радостным – это касается и знакомых, и незнакомых. Я рада разговаривать с людьми (что раньше ненавидела делать), смеяться и улыбаться.

Кстати, я всё ещё преподаю английский по «Skype». Я не оставила его. Я провожу занятия после основной работы – мне нравится быть учителем.

*

Ближе к середине мая 2017 я начала осознавать, что нахожусь в ремиссии. Случилось так, как я всегда и говорила: невозможно в один прекрасный день «поймать» ремиссию и сказать себе, что ты полностью здоров именно с даты «Х». Я пришла к этому выводу не за сутки.

Сначала присутствовал эффект новизны: я постоянно удивлялась, что живу обычной жизнью, нет всяких проверок, челленджей, борьбы с самим собой. Я просто ем, как человек без расстройства, и люблю своё тело. Затем это ушло, я привыкла к происходящему, многое из больного прошлого мозг стёр из памяти. Иногда мне может казаться, что ОРПП и рекавери были не со мной: будто это просто чей-то чужой рассказ.

P.S. Какое удивительное наше тело. Оно делает всё, чтобы жить.

Публикации в «Instagram», не вошедшие в автобиографию

#облегчитьрекавери

7 пунктов, которые помогают продолжать рекавери

1. Ешьте, если хотите есть! Эта фраза будет работать в любой ситуации. В ноябре 2015 года я пыталась выискивать различные схемы:

• Как мне нужно реагировать на желание снова есть, если я только что поела?

• Как мне надо есть, если я уже достаточно набрала в весе?

• Как мне нужно реагировать, если я хочу есть в 15:24?

2. Нужно есть, если в голове «стучит»: «Ешь вот это печенье, ешь ещё одну картошку» и так далее. Я поняла, что если я не разрешаю себе есть еду после мысли «съешь это», то я хожу и думаю: «Вот бы съесть, вот бы съесть, вот бы съесть, вот бы съесть». Это не даёт мне ничего сделать, ни на чём сконцентрироваться, поэтому я ем. Всегда.

3. Уберите физические нагрузки. С ними вы тормозите процесс восстановления. Это сравнимо с переломом ноги: вам нельзя ей шевелить, но вы на ней не то что ходите, вы даже прыгаете!

4. Страшный Голод пройдёт, это не навсегда. Я не верила в это. Мне кажется, никто не верил в это, когда начинал есть повышенное количество калорий. Сколько бы и как бы вы не верили в его конец, он уйдёт. Это правда. Терпите тревогу, не отрабатывайте съеденное.

5. Не ждите конца Страшного Голода. Если ждёте, то будьте готовы, что он задержится. Просто. Ешьте. Еду.

6. Покупайте новую одежду. Не будьте 5-летними детьми: «Нет, вдруг я ещё влезу в старое», «Я боюсь, я не могу это сделать». Вы не можете купить вещь и оплатить её? Вы можете. Одевайте тело, которое у вас сегодня, сейчас. Вы не обязаны его обожать-преобожать, но учиться уважать следовало бы.

7. Когда случается так, что в рекавери вы переживаете сложный период (что часто будет происходить): «Я больше так не могу, я хочу худеть» и так далее – терпите. Очень много терпите.

***

Не говорите это людям с ОРПП

1. «Ты бросаешься из одной крайности в другую!»

2. «Важен баланс, нужна гармония!»

3. «Почему просто нельзя есть всего понемногу и тренироваться в своё удовольствие?»

Эти фразы – пустышки, вы говорите их в никуда.

ОРПП – это заболевание, к которому человек предрасположен генетически25. Расстройство пищевого поведения человек не выбирает.

Если вы параноику скажете: «Да не думай ты об „X“, ерунда же, всё ОК!» – вы ему поможете, думаете? В никуда. Так и здесь. Прошу прощения у людей с пищевым расстройством, но лучше я не нашла яснее сравнения объяснить этот аспект для здоровых людей.

Фраза 1. «Ты бросаешься из одной крайности в другую!»

Восстановление после ОРПП – это восстановление доверия организма к вам же. Ему нужно давать еду тогда, когда захочется: эмоциональный или физический голод – неважно. Этим вы говорите телу: «Я даю тебе пищу, я больше её не заберу, я всегда твой друг, я не буду тебя ограничивать». Это не крайность, это возвращение доверия к себе же.

Некоторые в рекавери начинают считать, что восстановление – это просто оправдание, чтобы «есть много», и они снова «скатываются» в режим, думая: «Это же точно одобрят: правильная в меру еда, тренировки – возвращаюсь!» – всё, снова ловушка захлопнулась.

Фразы 2 и 3. «Важен баланс, нужна гармония!», «Почему просто нельзя есть всего понемногу и тренироваться в своё удовольствие?»

Баланс у людей с ОРПП тотально разрушен. Связь физического и психологического голода разобщена («желудок полон, но голова голодная»)26. Организм сам восстановит баланс без вашего вмешательства «тебе вот этого надо столько, а вот этого вот столечко бла-бла-бла». По мере того, как вам начнёт доверять ваш мозг, он «устаканит» всё: ваш [возможный] овершот, отёки, синхронизацию сигналов голода и насыщения – всё постепенно.

Почему вы сами себе боитесь верить?

О каком балансе может идти речь у человека с ОРПП? У него жуткие разлады со «что можно, а что нельзя», у него может быть вина после любой еды. Искусственный «баланс» в виде подсчёта КБЖУ и позволения печенья только за завтраком – это ограничения.

Восстановление позволяет вернуть «равновесие» в организме.

***

Семь советов

1. Не бойтесь брать больше еды со стола, чем кто-то ещё. Нам промыли мозги тем, что нужно съедать «немного и полезно», тем самым разучая нас есть, автоматически выбирая еду и регулируя её количество. Вспомните, как вы питались в детстве: вы задумывались о том, что «пора бы остановиться именно здесь» или «как повлияет на меня та или иная еда»? Вы просто ели и шли по делам.

Хотите есть больше – ешьте больше. Иначе из рамок вы не выйдете никогда.

2. Наплюйте на количество еды, которое ест человек рядом с вами. Не на родственника/друга забейте, а на количество пищи, которое им нужно. После восстановления вы не будете есть «вагоны еды», аппетит и вес придут в норму; у вас не появится зависимостей27 от сахара или джанка28.

«Встречая» Страшный Голод – закройте глаза на чужие тарелки и ешьте, сколько хотите. Вы не знаете досконально питание каждого человека (если вы только в рот ему не заглядываете все 24 часа): кто-то с утра ничего толком не съел, зато в обед съел 3 порции; кто-то днём съел кусок курицы, но на ужине наелся «до отвала».

Вы не можете быть объективны в своих знаниях о чужих приёмах пищи.

3. Если вы восстанавливаетесь, вам нужно много еды, чтобы покрыть дефицит ккл, который вы создали вашим «стилем/образом жизни» за время расстройства. Ешьте в любое время, когда и что хотите: физический голод или нет. Иначе вы не вернётесь к той здоровой жизни, от которой ушли «благодаря диетам».

4. Хотите раскрутить метаболизм – ешьте. Ешьте минимумы – это научно доказанные примерные минимальные значения энергии в ккл, которые в сутки ест здоровый человек.29

5. Исключите тренировки и не впадайте в релапсы, если хотите уменьшить продолжительность Страшного Голода.

6. Не судите человека по тому, что он ест. «Он-ест-булку-силы-воли-ноль-вообще-наплевал-на-себя-зад-растит-кошмар-какой-не-тренируется-ужас». Вы не знаете этого человека – раз, забота о себе не заключается в «чистом» питании и зале 4 раза в неделю – два.

Если вы осудите человека в рекавери, то можете вернуть его в психическое расстройство!

7. Если вы говорите человеку с ОРПП о балансе, мере и гармонии – вы не говорите ничего. Ни-че-го. Ноль.

***

Рекавери-синусоида

Вам может быть действительно здорово в определённый период восстановления («я ем, что хочу, я чувствую свободу» и так далее), но будет и так, что появятся «плохие» дни: тело кажется «не таким», голод «неправильным», вам не хочется ничего есть, как раньше.

Это не повод думать, что «пора уходить» в релапс, а повод вспомнить, что вы на границе нижней волны и скоро снова подниметесь. Это нормально.

Ваше нахождение «внизу» синусоиды на любом сложном этапе #realrecovery не означает, что вы проиграли и всё потеряно. Это только этапы. У каждого они свои, но каждому нужно уметь принимать и проходить любой отрезок кривой восстановления, чтобы дойти до ремиссии.

***

Рекавери-ассоциации

За 1.5 года своего восстановления я придумала свои ассоциации, которые, как оказалось, помогают. Рада, что это работает. Я не встречала их на сайте Алёны (alyonastavrova.ru) и где-либо ещё.

1. «Монстр ОРПП». Когда вам тревожно после еды – это означает, что ваше расстройство исчезает (=вы «убиваете» ОРПП-монстра и он «болит» прямо внутри вас).

2. «После релапса рекавери обнуляется». Такую фразу помнить легче, и она воспринимается лучше, чем долгое объяснение, как влияет возвращение в расстройство.

3. «Тревожный Мод». Его включение происходит в ОРПП после «страшной» еды. Об этом нужно знать и помнить, когда вы что-то едите в рекавери.

4. Релапс – это когда «вы подло предаёте друга (ваше тело), который пытается вам верить после вашего обмана».

5. Релапс – это «разрушение башни из кубиков до последнего блока, и неважно, сколько вы уже построили».

6. Последние месяцы рекавери – «падающие подарки с неба»: вы получаете улучшение функций, которые были испорчены в расстройстве и радуетесь даже мелочам, как маленький ребёнок – подаркам.

7. «Малышам не дают сразу мясо с картошкой: после ОРПП вы вернули состояние ЖКТ младенца – вы перевариваете только самое простое, вам нужно „учить“ ЖКТ переваривать всю еду снова».

Заимствованные ассоциации:

1. Ограничения: человек не дышит под водой, но затем при всплытии будет жадно глотать воздух (описание механизма Страшного Голода). © Elisa Oras

2. Дракон во дворе – вы в доме. Чтобы пройти рекавери, нужно выйти из дома и убить дракона, каким бы он ни был страшным, и как бы вам ни стало больно и тяжело. Иначе вы навсегда останетесь с ним, и он будет вас мучить. © Sara Francis Young

3. Ваш друг на необитаемом острове (это вы в ограничениях). Если бы он выжил после нескольких лет недостатка пищи и ежедневных стрессов, что бы вы ему советовали делать (вы – себе посоветовали)? © This Girl Audra

4. При появлении мозоли на коже образуется «шарик» с жидкостью, как защита от повреждений. То же самое происходит с вашим телом в рекавери (отёки). © Elisa Oras

***

Нет, нет, нет

На каждый из этих пунктов я упрямо отвечаю «НЕТ».

• Тренировки в рекавери. НЕТ. Даже если мне говорят: «Но я правда их люблю» – НЕТ.

• Фотографии еды. НЕТ. «Даже красивой еды?!» Да, даже красивую еду не фотографируйте при восстановлении.

• Сахарозаменители, низкокалорийные продукты. НЕТ. «Мне нравится их вкус». НЕТ. В рекавери не должно быть любых сахарозаменителей и «мало ккл» (медицинские показания в счёт не беру).

• Взвешивания/замеры. «Я всё равно не собираюсь в релапс, я просто так!» НЕТ. Что бы вы ни сказали.

• Просмотры старых фото своей фигуры. «Да я так, ради интереса». НЕТ.

• Покупка новой одежды, выбросить/отдать старую. «Я не могу, ничего не получается, не могу пойти в магазин, не хочу прощаться со старыми джинсами!» НЕТ, всё это последняя ерунда, говорите, что угодно. Вы можете купить новые вещи.

• Антидепрессанты, успокоительные. Ни с кем спорить не буду об их действии, но со своей стороны я говорю «НЕТ». Я против. Они не устраняют психическое расстройство, ОРПП не уходит, благодаря им.

Если бы от ограничительных расстройств пищевого поведения были определённые лекарства, вряд ли столько людей страдали анорексией, булимией и орторексией годами.

Временами в рекавери мне было ужасно тяжело, но я не пила успокоительных за все месяцы восстановления ради того, чтобы успокоить себя после еды или из-за «плохого» восприятия тела. Я давала себе чувствовать тревогу и терпела её. Это было очень больно, но я считаю, что делала правильно.

• Слабительные, диуретики, а также медикаменты, подавляющие аппетит и тому подобное – последнее из худшего, что вы можете сделать в рекавери. НЕТ. Это вообще не назовёшь восстановлением.

В сложные периоды всегда вспоминайте весы, где на одной чаше всегда находится жизнь без психического расстройства, а на другой – ОРПП. Вам нужно каждый день класть на весы то, что будет перевешивать «ОРПП-сторону». В какие-то дни это будет сделать очень сложно, но каждый день нужно хотя бы каплю прибавлять к «хорошему».

***

Про сахзам

Тема кажется неважной, но на самом деле множество людей обманывает себя в этом.

Мне говорят: «Я свободен от предубеждений о еде, я ем всё, никакого #пэпэголовногомозга» и тому подобное.

Ну, ладно.

Потом оказывается, что человек употребляет в еде сахзам. Стоп. Всё, мне понятно.

Зачем вы заменяете сахар?

• Потому что… («вредный»);

• Потому что… («калорийный»);

• Потому что… («я от него толстею»).

Так я обманывала и себя когда-то. Я пыталась есть всё, но продолжала есть шоколадки с с/з, добавляла «ФитПарад» в творог: «А что такого?? Я просто привыкла».

Вы заменяете сахар на менее калорийный продукт, который, по-вашему, полезнее и чем бы это ни было лучше. Но вам нужно освободиться от деления «эта еда мне навредит, а эта – нет», иначе вы не научитесь есть без роя мыслей в голове.

Если мозг просит вас съесть сладкое/жирное/калорийное – честно дайте себе это съесть, не увиливайте и не оправдывайте свой выбор пищевой замены.

***

Нарушенный метаболизм и его восстановление

Допустим, вы всегда ели 3000—3500 ккл/сутки (и, вероятно, даже не подозревали об этом). Вы решаете, что «нет, здоровый образ жизни – это 1600—1800 ккл, буду есть так». Когда вы ограничиваете себя в калориях, ваш метаболизм замедляется до съедаемого количества калорий. Сначала он так и «молотит» со скоростью 3000 ккл/сутки, но постепенно «понимает», что получает меньше и подстраивается под то, что дают.

Поэтому сначала человек «так классно худеет», а потом десятки тренеров пишут, «как пройти эффект плато». Тело больше не хочет отдавать вам вес – он ему самому нужен. А люди, которые «сидят на правильном КБЖУ», говорят: «Если я буду есть больше моего рассчитанного „коридора калорий“, я потолстею». Ну, конечно! Потому что вы, честно говоря, сами себе всё и угробили.

Например, метаболизм снижается до 1800 ккл/сутки. Теперь он разучился «понимать» 3000. Если вы позже начнёте есть 2500 после 1800 – вес поползёт вверх. Почему? Потому что обмен веществ (ОВ) не может снова так быстро «раскидать» приход калорий, как раньше. Вы же сами ему сказали работать меньше!

Мне смешно и грустно одновременно, когда люди на диетах пытаются «разогнать ОВ» на 800—1000 ккл/сутки. Это глупо. Вы никогда не восстановите свой метаболизм такими количествами калорий.

Когда человек начинает рекавери и ест 3000—10000 ккл (возможный СГ), его метаболизм «слаб», и он умеет принимать очень низкие количества ккл. Поэтому вес первое время будет расти – это нормально. Хотите здоровое тело – терпите, пока оно восстанавливается.

Ешьте, когда хотите, что хотите и сколько угодно. Ориентируйтесь на минимумы протокола HDRM: это научно доказанные адекватные количества энергии для здоровых людей. Если перед рекавери вы ели опасное малое количество ккл (менее 1000) в день, то повышайте калораж под контролем специалиста, чтобы рефид (потребление достаточного количества еды + отдых), наоборот, не навредил вам резким изменением в питании и самочувствии в целом.

***

Болтовня ОРПП

Помните и исходите из того, что ваши тело и мозг – друзья, и они будут просить вас сделать так, как лучше. Вы думаете, тело счастливо находиться в ОРПП? НЕТ!

Просьбы ОРПП:

• «Не ешь это»;

• «Давай потренируемся, ты переел»;

• «Сегодня больше не ешь – и так много»;

• «Типа ты устал? Иди бегай!»;

• «Давай съедим полезное, зачем нам вредное»;

• «Посмотри калории на пачке: если там их много, то не покупай»;

• «Что, тревожно и страшно? Возвращайся в диеты – там спокойно».

Это просьбы психического расстройства, не слушайте их!

Будьте решительнее, обрывайте все требования ОРПП и делайте наоборот. Тело вас попросит больше есть и отдыхать – и это то, что нужно слышать и делать.

Радостного рекавери 24/7 не бывает. Чтобы себя «достать» из ОРПП, вам придётся терпеть много больного и неприятного. Будьте готовы к этому каждый день. Здоровая жизнь после восстановления того стоит.

***

Как победить страх и тревогу из-за еды?

Начиная есть всё, будьте готовы, что это не будет всегда чем-то простым и лёгким. Вам придётся разрушать связь «еда-угроза» в мозге и убивать «монстра» – ОРПП.

Если вы будете делать все предложенные пункты каждый день, страх еды начнёт уходить. Кроме них я очень советую посещение психолога.

1. Вам нужно покупать то, что вы боитесь есть. Я боялась пломбира, и я покупала его килограммами. Я боялась плиток шоколада, и я покупала плитки шоколада. Я боялась орехов, и я покупала упаковки орехов. Не надо плакать в углу и говорить: «Нет-нет, я не смогу так сделать!»

ОРПП убивает – не ждите «завтра»! Вы можете себя вытащить из расстройства. Вы в состоянии пройти рекавери.

2. Вам нужно есть «страшную» еду каждый день. Каждый. День. Избегайте: «Нет, я и так уже ел шоколад 3 дня подряд… Куда столько? Надо что-то и полезного поесть» – и едите пенопластовые хлебцы.

Просто. Ешьте. Еду. Терпите тревогу и ешьте, что просят мозг и тело. Они не идиоты, клянусь.

3. Готовьте дома такие рецепты, где не нужно взвешивать ингредиенты. Всё «на глаз». Это страшно, я знаю, но это отличное упражнение для мозга и устранения расстройства. Делайте из раза в раз.

4. Заказывайте в кафе блюда, где не указаны калории и которые содержат много ингредиентов, чтобы вы не могли посчитать общую калорийность.

5. Вас угощают? Берите и ешьте сразу: вам вряд ли предложат килограмм еды. Не надо прятать это в «долгий ящик»: «Я как-нибудь потом» – так как в итоге вы либо отдадите это другому (скормите), либо вообще выбросите.

6. Не складируйте еду (шоколад, печенье, конфеты). Начните её есть. Пища нужна для того, чтобы её ели. Чаще всего сладкое покупают и не едят месяцами потому, что боятся его.

7. Ешьте «страшную» еду в любое время дня. Если уже вечер, а вы проголодались, не слушайте команду расстройства в стиле «поем яйцо и помидор, уже поздно», хотя на самом деле хочется, например, блины со сгущёнкой (но вам страшно их есть). Ешьте то, что хотите, и терпите моральную боль: она означает, что вы всё делаете правильно.

***

Релапс обнуляет ваше рекавери

Иногда я жму на лайк случайного человека на своём фото, где аккаунт девушки о рекавери, а там в последней публикации что-то в духе: «Всё, ну его, это рекавери, не могу больше, не хочу быть такой большой, надоело! Буду худеть! Скоро лето!» Стоп. Сначала послушайте мою грустную историю.

Аналогия 1

Представьте, что вы строите башню из кубиков, ставите их 1 на 1. Чтобы достичь ремиссии, нужно поставить 100 кубиков. Вы поставили 20, говорите: «Не могу больше!» – резко пинаете башню ногой. Всё с грохотом разлетается у вас по комнате. Вернётесь рано или поздно после релапса к рекавери – будет то же самое. Вы увидите бардак и ни единого намёка на то, что вы что-то пытались построить.

Аналогия 2

Представьте, что вы предали друга. Спустя время, вы оба решили идти навстречу и всё забыть. Вы опять стараетесь выстраивать здоровые отношения, но тут… вы снова подло его предаёте. Считается ли предыдущее выстраивание отношений за правду с вашей стороны? Нет, ни разу.

Мой опыт

Я начала рекавери, и меня сразу же «накрыл» Страшный Голод. 3 месяца я ела 5000 – 10000 ккл/сутки, а потом как раз «разбила башню ногой» (релапс). Мой срок СГ аннулировался. Затем я возобновляла доверие мозга заново, потому что я обманула его и всё превратилось в пшик.

Что было дальше? Мой Страшный Голод начался по-новой и снова 3 месяца. В моём рекавери только 1 релапс, и он перечеркнул 3 месяца восстановления. Вероятно, свой сет-поинт на несколько килограммов я тоже подняла.

Таким образом, можно уходить в релапс хоть 10 раз, а потом снова возвращаться, и ваше рекавери растянется на 3-5-больше лет. Но можно один раз перетерпеть (~1.5—2 года!) и оставить расстройство в прошлом.

***

От чего я отказалась в рекавери? Действия, которые означают, что вы «держитесь» за расстройство

1. Я отказалась от взвешиваний. Я не знаю свой вес. В восстановлении вам нужно научиться принимать свои килограммы, а не контролировать их. В ремиссии после #truerecovery вы будете любить себя в том весе, что выбрало ваше тело, как оптимум.

Вставать на весы – смотреть назад.

2. Я отказалась от подсчёта калорий. Вам нужно учиться есть всё без любых мыслей о калориях (и граммах, кстати, тоже). Не надо себя обманывать: «Ну, я так привык!», «Ну, ладно, я только свой обед посчитал!» Нет, вообще не надо ничего считать, так вы не двигаетесь вперёд.

3. Я отказалась от тренировок. Я сделала это потому что:

• Тренировки пролонгируют Страшный Голод;

• Моему мозгу требовалось переобучение, где я объясняла, что тренировки – это «хорошо и здорово», разрешая себе ничего не делать, если я так захочу; тренировки – не «сжигатель съеденной еды»;

• Физические нагрузки не дают повреждениям тела полностью восстановится.

Я вернулась к небольшим физическим нагрузкам по желанию на 10-м месяце рекавери.

4. Я отказалась от фотографирования каждого приёма пищи. Я честно это не делаю почти 1 год. Фотографировать всё, что вы едите в течение дня – это фиксация на еде. «Я показываю другим, как я ем» – really? Всем плевать, если честно, а вам это в минус.

5. Я отказалась от ежедневных «проверок» своего тела: «Я сегодня съела слишком много, нужно сфотографироваться с четырёх сторон, вдруг где-то отложилось». Не делайте так – терпите! Фотографируясь, вы подпитываете связь в мозге: «Я ем – я недостойный/безвольный человек, где тут моя самая худшая часть?»

***

Моя любимая техника «Ну и что с того?!»

Если:

1. Вы видите, что кто-то съел за столом меньше вас и говорит, что вы съели «прямо больше него, ничего себе!»;

2. Кто-то заметил вслух: «У тебя теперь вес-то побольше, да?»;

3. Кто-либо сказал: «Ты ешь не пэпэ… Ты же правильно питаешься»;

4. Кто-то говорит, что у вас большие ноги/живот/любые другие части тела;

5. Кто-либо сказал: «Вот это есть не стоит, ведь ты же не хочешь, чтобы…»;

6. Кто-либо говорит вам: «Знаешь, раньше тебе было лучше».

Отвечайте: «Ну и что с того?!». Я говорю проще: «Что? Что тебе не так-то?» Кому бы я ни сказала это за всё время, все не знали, что мне ответить на такое, начинали «тормозить»: «Ну, вот, как бы сказать…», а на этом можно быстро свернуть тему.

В рекавери я учила себя не оправдываться и не мямлить: «Ну, да… Вот так вышло… Я набрала вес… Да, наверное, раньше было лучше…» Я сразу переходила в наступление: «Ну, и что теперь? Что дальше?»

Сначала вы говорите эту фразу, но не верите в неё. У вас в голове: «Нет, тот человек прав». Всё равно озвучивайте «Ну и что?!» Со временем вы переключите себя на нужную волну и не будете даже в мыслях оправдываться, а позже вам станет вовсе безразлично.

– Насть, ты ешь сегодня много.

– Угу.

– Насть, ты на 10 килограмм больше, да?

– Угу.

– Насть, у тебя что, был 42-й размер, а стал 46—48?

– Угу.

Мне уже не нужно говорить «Ну и что?!» каждый раз – только если какой-либо однотипный вопрос чересчур раздражает меня своей надоедливостью.

***

Слова-сигналы, означающие ограничения в вашем питании

1. Читмил (определённый день, в который вы едите то, что себе запрещали);

2. Чистое питание (вы стараетесь есть только натуральное в каждый приём пищи);

3. Заслуживать еду (= «зарабатывать еду», пункт 17);

4. Очищаться (тренировка, разгрузочный день, рвота);

5. Маложирный (вы едите продукты с малым % жира, больший процент вы не приветствуете никоим образом);

6. Низкоуглеводный (вы отдаёте предпочтение специальным продуктам с малым количеством углеводов в составе);

7. Диетические рецепты (использование низкокалорийных продуктов для снижения общей энергетической ценности блюда);

8. План питания (расчёт граммов еды и/или КБЖУ на дни вперёд);

9. IIFYM («If It Fits Your Macros». Сейчас это – «освобождение» от диет, что является заблуждением: «можно всё, но в рамках суточного КБЖУ»);

10. Избегание сахара (с/з и мёд – да, сахар – ни за что);

11. Челлендж («21 день без сладкого» и подобные);

12. Плохая/хорошая еда («Сникерс» – плохо, «пэпэ-Сникерс» – буду есть);

13. Гибкий стиль питания (похоже на IIFYM, но с индивидуальными изменениями);

14. Ограничивать (самое очевидное);

15. Быть на диете;

16. Разрешённая еда («мне можно по 20 грамм шоколада каждый день»);

17. Зарабатывать еду («потренировался/много прошёл – можно есть/можно есть неполезное» и так далее);

18. Детокс (временный вариант питания, где считается, что организм таким образом освобождается от шлаков и токсинов; на деле – обычное ограничение еды).

Все пункты касаются самостоятельного намеренного ограничения в питании без корреляции с медицинскими показаниями.

***

Тело – ваш дом

Дом, который будет с вами всю жизнь: сколько раз бы вы не переезжали с места на место, вы всегда будете в своём собственном особом доме.

• Тело терпит и заживляет порезы и синяки, переживает боль;

• Оно всегда просит только то, что ему нужно;

• Оно просит есть;

• Оно просит спать;

• Оно просит надеть свитер, если ему холодно;

• Оно просит воды, если хочет пить и обезвожено;

• Оно просит отдохнуть, если вы много работали;

• Оно делает всё, чтобы оставаться живым. Всегда. Каждую секунду.

В период диет и ограничений вы можете ненавидеть своё тело и наносить ему ущерб. Развернитесь в другую сторону!

Психолог: именно когда вы даёте телу выполнять свою работу, ваша голова может полноценно выполнять свою – думать, чувствовать, переживать, заполнять время тем, что вам интересно. Начните любите ваш Дом – ваше тело. Оно ваш друг! Это требует времени, терпения и сил, но это важно для полноценной жизни.

Моё рекавери

Вопросы из комментариев

Q: Я ем от скуки сейчас?

A: Нет. После рекавери моё тело просит есть по физическому голоду в 95% случаев. В остальных – мне в голове разово стучит «молоточком» мысль, чтобы я съела что-то особенное, какой-то отдельный продукт. Причём я ем этот продукт чаще всего тоже потому, что уже присутствует лёгкий голод. Последние 3 дня я ела по плитке шоколада в день – сейчас для меня это «непривычное» количество сладкого, так как обычно я хочу съесть его совсем немного. Любое количество пищи, которое я ем – нормально.

Q: Чувствую ли я вину и тревогу после съеденной плитки шоколада?

A: Нет, ни капли. Потому что я доверяю себе на 100%. Просишь? Бери. Плитку? Без проблем.

Q: Ем ли я сладкое после основного приёма пищи, когда уже сыта?

A: Да. Сколько я хочу. Я всегда после обеда ем сладкое, потому что чувствую, что хочу это съесть, и я ем! Захочу сладкое ещё и на ужин – без вопросов, я буду есть его и тогда.

***

Внешние факторы в течение первого года моего рекавери

Моё восстановление проходило в каких-то, я бы сказала, идеальных условиях, и я не замечала этого вот уже почти год, как восстанавливаюсь.

Психолог: вы не знаете, какие условия будут идеальными для комфортного восстановления. Для кого-то важно иметь возможность продолжать общаться с людьми. Для кого-то спасательным тросом становится учёба. Для кого-то важно оказаться в «инкубаторе», где никто его не трогает. Если вам чего-то не хватает, есть два пути – создать эти условия или найти инструменты, чтобы действовать в отсутствии таких кондиций.

Начало рекавери, конец октября 2015 года:

1. Я уже закончила ВУЗ, то есть меня не видят одногруппники (как я набираю вес, так и тело, опухшее от отёков).

2. Я сижу дома и никуда не выхожу работать, а преподаю английский язык через Интернет, то есть меня и в офисе никто не видит, потому что меня там просто-напросто нет.

3. Я как будто находилась в инкубаторе, где я сплю по 14 часов, хожу в магазин за килограммами сладкого, много ем и учу иностранному языку в кресле. Больше ничего.

Цепочка «Страшный Голод – релапс – Страшный Голод» заканчивается под конец мая-начало июня (10.2015—05.2016).

1. В июне мы переезжаем в новую квартиру, в другой район. Я не ассоциирую её со своим периодом Голода, слезами, психозами, которые часто бывали у меня в старой двушке. То есть я погружаюсь в новую обстановку, которая мне ни о чём плохом не напоминает.

2. Я получаю работу. Я прихожу в офис уже без отёков, с относительно выровненными питанием и психикой. Меня видят люди так, будто я всю жизнь была здорова.

3. Мои коммуникативные навыки восстановлены, и я нахожу контакт с коллективом уже в первую неделю (в отличие от ВУЗа, где я искала контакта годами в период ОРПП).

4. Я ем приготовленные с собой обеды в контейнерах и бутерброды в офисе, и мне не нужно судорожно бегать в магазин за пачками еды, так как период Страшного Голода закончился до приёма на работу.

Меня как будто кто-то вёл и помещал в разные комнаты, а потом сказал: «Ну, вот тут уже и выход за поворотом, проходи».

***

Моя поддержка в период расстройства, что я переживала в каждый год моего ОРПП и… здоровая я

Я не подозревала, что у меня расстройство в течение нескольких лет. Я жила с ним, страдала и терпела. У меня нет матери с 2007, и я не знаю, что такое «мама, как подружка», чтобы я делилась с ней чем-то и что-то обсуждала – так получилось, что её не стало в моём раннем возрасте.

Отцу я не говорила о голосах в голове, только в апреле 2016 я дала прочесть ему записи о моём ОРПП. Он сказал, что это жутко, сожалел, что не знал о таком. Пара друзей поддерживали меня, так как понимали моё состояние в течение нескольких лет – не буду это приписывать к каждому году, но я бесконечно благодарна им за эту помощь.

Первый год ОРПП (2011)

Я страдаю КП втихаря (а затем разгруз), плачу и хочу сдаться в психушку. Мне страшно, но отцу не говорю – я не хотела ему переживаний и жила с этим молча. Мои тазовые кости начинают выпирать вперёд живота, мне становится больно сидеть на своих же костях, но в душе я даже рада этому. Я считаю себя недостаточно худой, я голодаю и горжусь этим. Тем людям, кто тогда был рядом со мной, я не говорю об этом абсолютно ничего.

Второй год ОРПП (2012)

Я «выравниваю» баланс, как я тогда считала: начинаю правильно питаться и чрезмерно тренироваться (это были орторексия и спортивная булимия). Отец радуется, что я хотя бы что-то ем и вроде как делаю упражнения (но я делала их на убой по 2—3 часа в день). Я знакомлюсь с будущим мужем и вскоре признаюсь ему, что у меня проблемы с физическим здоровьем: так в моей жизни появляется человек, который больше других знает, что я «повёрнута» на питании и спорте.

Андрей терпит всё: мои «психи» происходили каждый второй день в течение нескольких лет до 2015 года. Мы вместе ходили по больницам, чтобы вылечить мои болезни и нарушения. Безрезультатно в 80%. Мы продолжали ходить по врачам, параллельно сталкиваясь с моими истериками. Я стоически отвечала, что «великолепно себя чувствую на правильном питании», но завидовала мужу, если он ел «запрещённую еду», вслух ругая его за такое. Я много осуждала его за то, что он ест.

Третий год ОРПП (2013)

Ужесточение орторексии. Месячные не приходят, у меня появляется экзема на ногах. Её не могут вылечить врачи разных профилей и квалификаций. Мы вкладываем огромные деньги в моё лечение, долгосрочного эффекта нет. Я худею и не говорю об этом мужу, «ведь всё равно гинеколог сказал, что у меня „нормальный“ вес».

Андрей видит, что я плохо ем, и сообщает мне об этом – я снова неистово психую: «Ешь сам свои колбасу и хлеб!» Он говорит, что мне нужно есть, как раньше, чтобы месячные вернулись: у меня начинается паника, весь день я на нервах и «меня нельзя трогать!» Отец просит меня снизить физическую нагрузку, я стала совсем «палкой». Я считаю, что меня никто не понимает и нахожусь в отвратительном настроении.

Четвёртый год ОРПП (2014)

Я создаю в «Instagram» страницу о правильном питании. Я счастлива по уши. Муж с отцом посмеиваются: «И зачем это нужно?!» Андрей подписывается на мой аккаунт о еде и видит, что я ем. Хотя всё время не понимает, что и зачем я делаю. У меня начинаются неконтролируемые переедания. Я говорю об этом мужу – он отвечает: «Ну, съела больше, и что? Ладно тебе. Наоборот, хорошо, что ты ешь!» Я мучаюсь. Я не знаю, к кому идти с этим: все мои «труды» рушатся, как будто я случайно их задела, как башню из кубиков. Паника и тревога усиливаются.

Пятый год ОРПП (2015)

Всё продолжается по-старому, только физические нагрузки ужесточаются. Я «высыхаю», от КД ни одного намёка. Однажды муж присутствовал при моём КП. Я всё ещё помню его испуганный взгляд, когда впихивала в себя кучу шоколада. Я поняла, что при нём лучше этого не делать, и прекратила переедать перед его глазами. Он говорит мне есть, когда я хочу. Я плачу и говорю, что тогда буду весить 100 килограмм и он не захочет со мной быть. В ответ я слышу только то, что мне нужно прекратить такие разговоры и просто есть. Осенью 2015 я полностью отказываюсь от извращённого контроля за своим питанием. Я больше не в силах сдерживать желание тела жить.

Страшный Голод накрывает меня с головой. Андрей счастлив, что я начинаю «возвращаться». Я же «хороню» свою thin-идентичность и реву. Голод длился 6 месяцев с перерывом на релапс. «Психов» больше нет – только тревога, слёзы и паника. Мне начинают говорить, что мой аккаунт похож на депрессивную страницу. Муж не меняет своего положительного мнения о том, как я ем, и продолжает радоваться.

Восстановление, 8 месяц (июнь 2016)

Отец узнал в апреле 2016 года, что я была больна. Андрей также не меняет своих слов о моём теперешнем питании. Проходит третий цикл критических дней, что означает наладку репродуктивной функции. Экзема исчезла на 80% без врачебного вмешательства. С марта 2016 я готова поддерживать других людей с подобной проблемой, так как чувствую, что психологически я начинаю стабилизироваться.

Ремиссия, май 2017

Я здорова. Я чувствую и знаю это. Я прошла десятки проверок, которые устраивала сама себе в течение последних месяцев. Я люблю, уважаю и ценю себя. Я рассматриваю человеческое тело, как чудо. Я ем еду без единой мысли о том, что она сделает мне плохо. Во мне больше нет тревоги и ненависти к своему телу. Близкие уже забыли (как и я), какой я была в период ОРПП, как себя вела и как мало ела. Расстройство и восстановление ушли в прошлое: я не чувствую, что связана с ними. У меня здоровое пищевое поведение.

Я больше не нуждаюсь в рекавери-поддержке, чтобы спокойно есть продукты, которых боялась, чтобы без нервов реагировать на высказывания о своей фигуре, чтобы выполнять ежедневные челленджи. Меня не трогают любые фразы о расстройстве. Иногда мне кажется, что с 2011 по 2017 я спала – отчётливо помню себя только в здоровом состоянии до и после периода ОРПП и восстановления.

Я пишу книгу о расстройстве и восстановлении и иногда не верю, что всё это случилось со мной. Я не боюсь сказать, что у меня было ОРПП, и я рада помочь людям с такой же проблемой.

Словарь определений, использованных в книге30

Анорексия – тип расстройства пищевого поведения, которым может быть у человека в любом весе. При такой болезни человек панически боится есть еду и набирать вес. Тем не менее он постоянно думает о пище и ему всегда кажется, что тело «недостаточно худое».

Биндж – «реактивный приём пищи»; слово носит отрицательную окраску. См. «КП».

Боди-имидж – восприятие собственного тела. В расстройстве человек воспринимает своё тело искажённо, оно всегда чем-то не нравится ему. Такой человек не видит себя настоящего, сколько бы он ни весил. После прохождения рекавери восстанавливающийся возвращает здоровый боди-имидж, где он принимает и видит себя без искажений и знает, что существуют разные типы тел, и с каждым из них человек может быть счастлив.

Булимия – тип расстройства пищевого поведения, в котором человек постоянно пытается себя «очистить» от съеденного через рвоту (нервная булимия) или изматывающие тренировки (спортивная булимия).

ГИ – гликемический индекс. Чем он выше в пище, тем быстрее она [пища] усваивается и тем быстрее хочется есть снова. Считается, что «чем выше ГИ у определённого продукта, тем он вреднее и опаснее» (в режиме никто не хочет есть больше «положенного»). Обычно еда с высоким ГИ самая вкусная.

ИП – интуитивное питание. В большинстве случаев под этой аббревиатурой понимают «книжную» систему, в которой можно есть только при появлении физического голода. Интуитивное питание без книг и правил – это то, что есть в каждом из нас от рождения, но ограничения разрушают его, поэтому человек после диет/определённого стиля питания «не умеет» есть и не знает, когда ему начать и когда остановиться.

Калораж – количество потребляемых калорий на определённом стиле питания, которые человек считает для него приемлемым в сутки. Чаще всего тот, кто «сидит» на подсчёте калорий, уменьшает свой калораж и ест меньше, чем ему хочется, объясняя это нежелательным набором веса.

Кардио-тренировка – тренировка с собственным весом (без использования гантелей, утяжелителей и прочего).

КБЖУ (БЖУ) – калории, белки, жиры, углеводы. Такими определениями оперируют те, кто считает калораж своего «правильного» рациона. При подсчёте нутриентов обозначается важность каждого из них, их «недобор» и «перебор».

Квази-рекавери (псевдо-, ложное рекавери) – восстановление, при котором вы пытаетесь «усидеть на двух стульях», «договориться с ОРПП». Вы следуете некоторым пунктам рекавери, но в то же время слушаете голос расстройства: «Я ем всё в любом количестве, но затем нужно потренироваться», «Я ем всё, но выбираю продукты полезнее» и прочее.

КП – компульсивное переедание. Люди с ограничениями в еде под КП подразумевают стихийное поглощение большого количества пищи без возможности остановиться. Когда они так едят, то будто никого не слышат, в том числе себя. Порой они понимают, что уже не ощущают вкуса еды, но всё равно продолжают есть. В большинстве случаев КП называют «зажором», «срывом», «бинджем». В ОРПП оно обусловлено предшествующими ограничениями, намеренно лимитированными видами пищи.

Мод Голодания – экстренный режим, при котором мозг начинает делать всё, чтобы спасти тело от смерти по причине перманентного голода: просить огромные количества еды, «заставлять» только лежать и есть и прочее. В теле человека замедляется или вовсе отключается функционирование некоторых систем для того, чтобы экономить энергию и тратить её только на жизненно необходимые процессы.

Овершот – временное превышение сет-поинта во время восстановления. Если это происходит, в течение/по завершении рекавери вес спускается к природному весовому диапазону без единого усилия со стороны человека. Овершот случается не со всеми.

Ограничение калорий – сознательное урезание потребляемой еды в разрезе одного приёма пищи или же недели, месяца, нескольких лет. Чаще всего причина ограничений заключается в желании весить меньше. Так же могут быть обоснования «тогда я буду здоровым», «есть мало – полезно», «не растяну желудок» и тому подобные.

ОРПП – ограничительные расстройства пищевого поведения. Включают в себя анорексию, булимию (нервную и спортивную), орторексию.

Орторексия – тип расстройства пищевого поведения, при котором человек пытается есть максимально полезную еду, избегая «вредных» и «обработанных» продуктов. Орторексик в буквальном смысле боится съесть что-либо «не то». Степень расстройства может быть разной: кто-то считает «самыми ужасными» только сахар и хлеб, кто-то ест куриную грудку и пьёт кефир вприкуску с огурцом, так как всё остальное – «опасно».

Отработка еды – после того, как человек съедает «больше, чем ему положено» по его же меркам, он пытается «освободиться» от лишнего. В каждом из типов ограничительных расстройств пищевого поведения это проявляется по-разному: рвота, изматывающая тренировка, урезание «вредной» пищи/калоража и прочее.

ПП (пэпэ) – аббревиатура от словосочетания «правильное питание». Правильное питание в текущем понимании людей предполагает отказ от «вредной» пищи с редкими возможными «послаблениями» в виде «запретной» еды. Считается, что на пэпэ можно «сидеть».

Разгрузочный день (разгруз) – день, в который человек очень мало ест/питается определённым продуктом (монодень) /вообще ничего не ест, объясняя это тем, что таким образом организм «освобождается» от шлаков и токсинов, в диете – избавляется от «лишних» калорий.

Рекавери – восстановление после ОРПП. Включает в себя восстановление не только физического, но и ментального здоровья. Средний срок рекавери – 18 месяцев.

Релапс (откат) – уход в расстройство при прохождении восстановления. Он может произойти потому, что человеку сложно терпеть тревогу, страх после еды, а также переживания из-за увеличения веса и влияние триггеров. Ему кажется, что в расстройстве находиться спокойнее и безопаснее, но это всегда ложное суждение.

Ремиссия – счастливое завершение рекавери. Человек возвращает свои здоровые пищевое поведение и отношение к телу. Ремиссия имеет свои определённые признаки.

Сахарозаменитель или сахзам или с/з – с помощью него человек в ограничениях замещает сахар, так как в последнем «много пустых калорий и от него толстеют». Существуют сахзамы, которые не содержат калорий, и они являются наиболее популярными среди худеющих/правильно питающихся.

Сет-поинт – индивидуальный диапазон веса каждого человека, который заложен от природы, как рост, размер ноги и так далее. Именно в таком диапазоне (+/– 5 килограмм) тело чувствует себя максимально комфортно, все системы работают слаженно и с минимумом сбоев. Сет-поинт невозможно изменить в меньшую сторону, но увеличить его через цикл «биндж-ограничение-биндж» реально31.

«Страшная» еда – еда, при употреблении которой человек с ОРПП чувствует тревогу и испытывает стресс. Вид пищи варьируется – это может быть всё, что угодно.

Страшный Голод (СГ) – период после продолжительных ограничений, длящийся неопределённое время, при котором человек ест повышенное количество калорий (5000 – 10000 ккл). Восстанавливающийся может объяснять это состояние фразами «ем без остановки», «голод в голове», «я не понимаю, когда нужно есть и ем постоянно» и прочими. При СГ предпочтение отдаётся преимущественно той еде, которая находилась «под запретом».

Тревожный мод – режим, который активируется после еды у человека с ОРПП: последний начинает переживать и испытывать стресс из-за того, что съел определённый вид пищи или ответил Страшному Голоду. Пока мозг не отучен от ошибочной реакции на еду («еда – угроза»), мод будет включаться.

Триггер – провоцирующий фактор, который пугает/расстраивает/злит/тревожит человека в восстановлении. Триггерами могут являться следующие случаи: просмотр старых фото, где восстанавливающийся был худее, чем сейчас; комментарий близкого о том, что человек набрал вес/ест слишком много; старые вещи малого размера и так далее. В худшем случае триггер может привести к релапсу.

Читмил – приём пищи, который является запланированным «срывом» с диеты/со стиля питания. Он включает в себя «запрещённую» еду в определённом количестве в определённый день, это объясняется «психологической разгрузкой».

Clean eating – «чистое, правильное» питание, подразумевающее собой только «безопасную» и «полезную» еду, в которой много витаминов, пищевых волокон и тому подобное. «Чистое питание» – это тотальное исключение из рациона продуктов промышленного производства, а также всего того, что признаётся «вредным». Считается, что clean eating нельзя «нарушать плохой едой», иначе это называется «срывом»/«зажором», где причина – слабовольность.

IIFYM – If It Fits Your Macros. Вид ограничения пищи, который является популярным стилем питания для поддержания нужного веса и/или похудения. Считается, что, если есть всё, но в рамках определённого калоража, то вы будете успешно балансировать между «ем, что хочу» и «отличным нетолстым внешним видом».

True-/realrecovery — восстановление, где нет места сознательным уловкам в еде и тренировках. Восстанавливающийся ест, что хочет, в любое время и в любых количествах; он не тренируется, работает с восприятием тела и своим психологическим состоянием

Примечания

1

Сайт Алёны Ставровой о восстановлении после ОРПП: (дата обращения 27.05.2017)

(обратно)

2

Сайт The Eating Disorder Institute: // (дата обращения 27.05.2017)

(обратно)

3

The Homeodynamic Recovery Method: / (дата обращения: 26.04.2017).

(обратно)

4

Перевод статьи: -i-have-red/. Оригинал статьи: -of-recovery-from-an-eating-disorder-part-2 (дата обращения 30.05.2017)

(обратно)

5

Цифры калоража не указаны в целях избегания триггеров для восстанавливающихся.

(обратно)

6

Бонк Н., Бонк И., Левина И. Английский шаг за шагом. В 2 томах; 2013.

(обратно)

7

Корпулентный – пухлый, полнотелый.

(обратно)

8

Снэки – в англоязычных странах общее название лёгких блюд, предназначенных для «перекуса» – утоления голода между основными приёмами пищи.

(обратно)

9

Приложение для подсчёта калорий.

(обратно)

10

Бронникова С. «Интуитивное питание. Как перестать беспокоиться о еде и похудеть». – М., 2015.

(обратно)

11

Мощенская – моя девичья фамилия.

(обратно)

12

Перевод статьи сайта The Eating Disorder Institute о Страшном Голоде: -hunger-ye-1/. Дата обращения: 23.08.2017.

(обратно)

13

Будьте аккуратны с резким повышением калоража. Если вы начинали рекавери, питаясь менее, чем на 1000 ккл в сутки, повышайте количество пищи под наблюдением специалиста, чтобы не было опасных последствий (cиндром рефида): Mehanna, Hisham M., Jamil Moledina, and Jane Travis. «Refeeding syndrome: what it is, and how to prevent and treat it.«BMJ: British Medical Journal 336, no. 7659 (2008): 1495.

(обратно)

14

Статья: /i-need-how-many-calories (дата обращения: 29.05.2017).

(обратно)

15

Elisa Oras «BrainwashED», 2016.

(обратно)

16

Сайт Pikabu: /

(обратно)

17

На основе информации перевода статьи о менструации и ОРПП: -and-reds/. Дата обращения: 06.07.2017.

(обратно)

18

На основе информации перевода о теории сет-поинта: -point-theory/. Дата обращения: 06.07.2017.

(обратно)

19

Elisa Oras «BrainwashED», 2016.

(обратно)

20

Нуждин Г., Эстремера К. М., Лора-Тамайо П. М. «Español en vivo». – М., 2013.

(обратно)

21

Caroline Dooner, автор сайта

(обратно)

22

В пэпэ-тусовке таких продуктов избегают в целях уменьшения отёчности.

(обратно)

23

Панда П. Копирайтер, расти! О продающих текстах и профессиональном росте. – М., 2016

(обратно)

24

Бесплатные встречи группы поддержки людей с ограничительными расстройствами пищевого поведения 1—2 раза в месяц в психологическом центре «Единство».

Данные встречи предназначены для поддержки людей, страдающих ограничительными расстройствами пищевого поведения, а также их близких. Цель встреч – информирование об ограничительных расстройствах, обмен опытом, психологическая поддержка.

(обратно)

25

Статья: -fears-ii-waving-off-the-dessert-cart (дата обращения: 29.05.2017)

(обратно)

26

Статья: -hunger-1-what-is-it (дата обращения: 29.05.2017)

(обратно)

27

Статья: / (дата обращения: 29.05.2017)

(обратно)

28

Джанк фуд (от англ. junk food) – «тяжёлая пища», «суррогатная пища»: еда, которую реализуют рестораны быстрого питания, а также, например, сладости промышленного производства и прочее.

(обратно)

29

Статья: /i-need-how-many-calories (дата обращения: 29.05.2017)

(обратно)

30

Все толкования определений авторские

(обратно)

31

Elisa Oras «BrainwashED», 2016.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

До расстройства

Моё ОРПП

  2011

  2012—2013

  2014

  2015

Моё восстановление

  1—3 месяцы рекавери

  Релапс

  5—8 месяцы рекавери

  9—12 месяцы рекавери

  13—18 месяцы рекавери

Публикации в «Instagram», не вошедшие в автобиографию

  #облегчитьрекавери

    7 пунктов, которые помогают продолжать рекавери

    Не говорите это людям с ОРПП

    Семь советов

    Рекавери-синусоида

    Рекавери-ассоциации

    Нет, нет, нет

    Про сахзам

    Нарушенный метаболизм и его восстановление

    Болтовня ОРПП

    Как победить страх и тревогу из-за еды?

    Релапс обнуляет ваше рекавери

    От чего я отказалась в рекавери? Действия, которые означают, что вы «держитесь» за расстройство

    Моя любимая техника «Ну и что с того?!»

    Слова-сигналы, означающие ограничения в вашем питании

    Тело – ваш дом

  Моё рекавери

    Вопросы из комментариев

    Внешние факторы в течение первого года моего рекавери

    Моя поддержка в период расстройства, что я переживала в каждый год моего ОРПП и… здоровая я

Словарь определений, использованных в книге30 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg