«Забвение»

Забвение (fb2) - Забвение 1917K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Аскольд В. Засыпкин

Аскольд Засыпкин Забвение

ВВЕДЕНИЕ

Книга «ЗАБВЕНИЕ» повествует о простом русском солдате Первой мировой войны, каких было миллионы, с трудной судьбой, выпавшей на его долю. Он храбро сражался и незаслуженно был предан ЗАБВЕНИЮ. Герой повести прошел две войны: Русско-японскую, Первую мировую, пережил Гражданскую, разруху и геноцид системы против своего народа. Он не пал духом, не озлобился, завещал внукам и правнукам помнить их подвиг, любить свою землю и свято беречь Россию.

1914 год. Первая мировая война

Дедам и прадедам – солдатам Первой мировой войны посвящаю. Храбро сражались, живота не жалея, за землю нашу, за Россию

ОТ АВТОРА

ЗАБВЕНИЕ БЕСПАМЯТСТВО РОЖДАЕТ

Забвение однажды спросило память: «Зачем волнуешь ум людской, покой душевный? Что кануло, то не вернётся вновь, Одни страданья только в том». Память ответила ему: «В забвении твоём душевного покоя нет, Забвение ни греет, не творит, а только разрушает, Забвение беспамятство рождает, Душа в забвенье замерзает».

4. 11. 2012 г. Сегодня праздник – «День народного единства». Отмечается в современной России с 2005 года. Праздник был учреждён в память о событиях 1612 года, когда народное ополчение под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского освободило Москву от польских интервентов.

И чего вдруг это событие стало отмечаться? Да и само название праздника меняли не единожды в угоду политической элите. Был он «Днём освобождения», но от кого? Был и «Днём единения», но кого с кем? Стал «Днём народного единства». Народ праздник этот «празднует», не вполне осознав его значение. Однако «Смуту», что была четыреста лет назад в России, помнит. А разразилась она в результате предательства и междоусобной вражды бояр за власть. Подавлена была народным гневом, таким образом сохранилась государственность России. Такие исторические моменты истории забывать нельзя, но лучше – извлекать уроки. Вот с уроками – хуже. Историю государства российского ныне пишут не историки, а «политики», а потому она разная, порой противоречивая, лживая.

На моём столе лежат три календаря: дореволюционный, периода Великой Отечественной войны и 2012 года. Календари разных времён, и праздничные дни в них разнятся. Календари по сути одной страны, одного народа с одной историей, а праздники отмечают разные. Это потому, что календари эти были изданы во времена разных политических устройств. Потому что властвующей верхушке каждого устройства плевать на историю народа, на государство. Важно себя показать, возвеличить. А так не должно быть. Нельзя кроить историю по указке вождей. Народ должен знать свою историю, уважать её, какой бы ни была, бережно хранить и свято помнить. Тогда будут патриотические чувства, гордость за своё отечество, исчезнут «Иваны», непомнящие родства.

Россия не раз находилась на грани потери государственности из-за внутренних распрей властвующей верхушки. Правителям в такие времена не до народа. Государство слабеет, – слабое государство, как Россия, всегда привлекает соседей богатыми ресурсами. Бесконечные внешние и внутренние войны на протяжении веков разоряли страну и народ. Огромные пространства, бездорожье, невежество не способствовали нормальному развитию. Отсталость и убогость во всём – историческая судьба российского народа. Она ничему не учила и не учит его. И память у него короткая. Пример тому последние две мировые войны.

Первая мировая война 1914 года с лёгкостью, свойственной нынешнему поколению, называется – «Забытая война». По какому праву забыли? В ней погибли шесть миллионов российских солдат, геройски сражавшихся с внешним врагом. Они не виноваты в печальном исходе войны. Их предали смутьяны, как всегда рвавшиеся к личной власти. Союзники России по Первой мировой войне помнят и чтят своих воинов:

– французы первыми в честь памяти воинам Первой мировой войны построили Мемориал Вечного огня и 365 дней в году возлагают к нему венки из живых цветов;

– англичане создали Общенациональную книгу памяти, в которую поимённо вписали всех воинов Первой мировой войны;

– в России, после прихода большевиков к власти, верхушка её постаралась быстро уничтожить все захоронения и могилы воинов Первой мировой войны, чтобы скрыть своё предательство.

Пока одни воевали с внешним врагом, другие – смутьяны, подогреваемые извне, желали поражения своей армии. Пользуясь внутренними трудностями в стране, людской бедностью, они путём обманных обещаний совершили переворот и ввергли народ в братоубийственную войну. И сейчас есть те, которые готовы на всё ради власти. Им плевать на народ. Чем хуже дела в стране, тем лучше им. Им нужна СМУТА. В мутной воде им вольготней, их не видно. А народу пора бы поумнеть, начать разбираться в том, кто есть кто, не клевать на пустословие. Заставить власть уважать себя, быть ответственной перед народом. Пора каждому стать ответственным за страну, за своих детей.

Уже более полувека прошло, как закончилась «Великая Отечественная война». Наш народ потерял в ней около тридцати миллионов человек. Ещё не все погибшие на полях сражения солдаты найдены, многие прибывают в неизвестности, а многие их правнуки даже не знают, что была война. Мало осталось тех, кто прошёл через ужасы войны. Заслуги их и подвиги безмерны! Доживать бы им во дворцах, да нет. Некоторые и по сей день прозябают в тесных квартирах, «обласканные» вниманием и заботой местных чиновников.

Какая уж тут гордость, какая ответственность при невежестве и беспамятстве целых поколений.

А. С. Пушкин по этому поводу сказал:

Гордиться славой своих предков не только можно, но и должно;

Не уважать оной есть постыдное малодушие.

Тем, кто не знает историю своего народа или страдает забывчивостью, история через сто лет вновь преподала урок – Майдан в Киеве в 2014 году.

Эти события как две капли воды похожи на события, произошедшие в Петрограде в 1914 году. Там действовали те же алгоритмы, и тоже были спонсоры, заказчики и режиссёры. Только Россия уже не та. Не считаться с ней нельзя. И пора бы понять господам из Америки и Европы – русский мужик может долго запрягать, но ездит он быстро и лихо.

Русский мужик воевал и со шведом, и с турком, и с японцем, и с французом, и с германцем, был не раз бит, но побеждённым – НИКОГДА.

ДАЛЁКИЙ ХАРБИН ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

На дворе весна сибирская в права вступила, солнцем подогретая. На крышах сосульки слёзы радости пустили. Воробьи хлопочут, веселятся, теплу рады, зиму пережили. О потомстве пора побеспокоиться. В открывшуюся дверь, из кухни на улицу, вдруг ворвался весенний свежий воздух. Аромат его особый, он наполнен энергией пробуждения природы, начала новой жизни.

Вошедшая в дверь пожилая женщина уже с порога громко произнесла голосом с хрипотцой:

– Дедушка, пора вставать, завтракать будем. Я молочка свежего принесла. – Не дожидаясь ответа, подошла к русской печи, где лежал дедушка, тихо спросила: –Никак шибко занемог?

Вторые сутки мучила Петра Васильевича боль в животе – то чуть стихнет, то вновь нарастает. Болезнью и раньше страдал, по весне и осенью, но не так остро. Болячку эту в народе называют катар желудка. Лечил её обычно соком алоэ или цветом пшеницы в ранний час до восхода солнца – помогало. Желудком занемог с проклятого плена – Первой мировой войны.

Вот и сейчас скрутило, пошевелиться нет мочи, не то что подняться с печи. Привыкшего к постоянной работе, безделье тяготило Петра Васильевича больше всего. Неужели пришла пора? Восьмой десяток никак, а время пробежало, будто и не жил. Вечно в напряге, в заботах – время досталось смутное, да военное. Доски добротные заготовил загодя для домовины. Так всегда делали наши предки. В памяти чередой поплыли воспоминания прожитых лет. Всё было так недавно. Быстротечна жизнь человеческая, как вода в половодье кружит и полна неожиданностей.

Кто-то потеребил его правую руку, и будто издалека он услышал до боли знакомый нежный голос

– Петя, проснись! Пора завтракать, и пока роса, начать косить траву.

Это Аннушка будит. Значит, солнце взошло, и птицы уже запели. Вдруг стало легко и радостно. И вновь голос, но с хрипотцой и рядом:

– Слава богу, ты улыбнулся. Вставай!

2

На Востоке только загоралась утренняя зарница. Синева небесная слегка поблёкла, спрятав застенчивые звёзды в безбрежной вселенной. Солнце ещё не взошло, но жизнь земная пробудилась и зашумела разноголосьем. За ночь воздух остыл, от речки, что неподалёку, потянуло свежестью. Лёгкий туман накрыл водную гладь и низину. Возле шалашей из жердин и зелёной травы, что разбросаны на равнине от Большой речки до Иртыша, уже кое-где поднимался тонкой струйкой к небу дымок костров. Сенокосная пора наступила – ответственная пора для крестьянина. Лето на вторую половину пошло, а там и осень близко. Страда уборочная забурлит, и всякой другой работы невпроворот – знай, поспешай. Упустишь время, не успеешь, туго зимовать придётся.

Пономарёвы на сенокос вышли всей семьёй. Василий Андреевич – глава фамилии был доволен. Сыновья подросли, стали надёжной подмогой. Старший – Пётр неделю назад двадцать первый годок разменял, женить его пора, и невесту хорошую он себе облюбовал. Всё бы хорошо, да с Японией чего-то незамирились. Кабы чего худого не вышло. У Петра и возраст призывной подоспел. Неладно как-то получается. Ну, Бог даст, всё образуется, рассуждал Василий Андреевич.

Возле стола, сколоченного из струганных досок, что стоял неподалёку от шалаша, хлопотала девушка-подросток. Она ловко накрыла на нем немудрёный завтрак: оставшаяся после ужина пшённая каша в котелке, разогретая на костре, крупно нарезанные ломти чёрного хлеба, холодный квас в кружках.

– Февроньюшка, у тебя всё готово? – подходя к столу, спросил отец.

– Да, тятенька, только мальчишек нет, закупались, верно. По тропинке от речки один за другим к шалашу бежали подростки невысокого роста, но крепко сложенные. Впереди Пётр, за ним Фёдор, Никита, замыкал цепочку младший Степан.

– Поспешайте, пора за косы браться, а то солнце скоро покажется, – пожурил их отец.

Когда вышли на свою делянку, уже рассвело.

– С Богом, – промолвил Василий Андреевич, перекрестился и первым начал покос. Ручку прошли дружно. Скошенная трава, влажная от утренней росы, послушно ложилась на землю пышными валками, распространяя запах разноцветья.

– Благодать-то какая! – прошептал Василий Андреевич и начал второй заход без отдыха.

Работали жадно, рубашки уже взмокли под палящим солнцем, спина и руки занемели с непривычки, когда отец подал команду:

– Шабаш, передохнём

Лёжа на траве в тени шалаша, не хотелось даже шевелиться. Вскоре сестра позвала всех к столу. Ели молча, неспеша, поочерёдно, вслед за отцом опуская деревянные ложки в котелок с наваристым борщом. Василий Андреевич изредка давал короткие наставления.

Махать косой становилось всё тяжелей и тяжелей. Казалось, день никогда не закончится. Жара уже спала, на землю легла длинная тень от кустарников, потемнела трава, кузнечики перестали трещать, когда наконец прозвучал голос отца:

– На сегодня хватит.

Братья разом уронили косы и пали на мягкие валки сена. И так изо дня в день – спешили, пока хорошая погода.

Скошенная в первые дни трава уже подсохла, пора убирать в копны. Пересохнет, плохое сено будет. А потому решили до полудня косить, после полудня – копнить.

– Уже неделя минула, как мы на покосе, харчи закончились. Февроньюшка со Степаном в село пусть сполькают. Матери по хозяйству что помогут да продуктов притащат. Ещё неделю надо, раньше не управимся, – так порешил Василий Андреевич.

Вечером, как обычно искупавшись в речке, младшие братья побежали к шалашу. Пётр ещё долго плавал, остужая тело, разогретое за день. Неподалёку, за большим кустом ивы он услышал девичий голос. Девушка тихо, с грустью напевала песню:

Большая речка – говорунья, С водой прозрачной от ключа. Скажи мне, как своей подружке, Я полюбила, какая ждёт меня судьба? Большая речка, синеокая. Раскрой печаль свою, я никому не расскажу. Почему в лугах с цветами – одинокая – Спешишь к седому Иртышу?

«Это же Аннушка, это её голос! – обрадовался Пётр. Сердце его часто застучало. Он тихо вышел из воды, оделся и осторожно приблизился к кусту. Анна сидела на траве, поджав босые ноги. Ему захотелось подойти к ней, обнять, прижать к своей груди, поцеловать. – А вдруг кто увидит, – с горечью подумал он. – Скажут тятеньке, а он строгих правил. Привержен старой вере. Двумя перстами молится и нам велит. Рассердится, сочтёт поступок мой не ко времени, грехом большим, накажет. Лучше не гневить».

Голос Анны то затихал, то вновь нарастал. Пётр, вспомнил, как на масленицу прошлой весной катались они с Анной с горки на санках. Горку строили с парнями сообща. Снега в ту зиму было много, горка получилась на славу. Начинали от Большой улицы, тянули, пересекая Верхнюю, дальше – по склону проулка до самой речки. Старики поначалу затею эту не одобряли, мешать, мол, будет заездам на конных упряжках по Большой. Но получилось, как надо, все были довольны. Санки Пётр мастерил сам, с железными полозьями, чтобы хорошо скользили по укатанной дорожке и не съезжали в стороны при поворотах. Парни соревновались у кого санки изящнее и скользят лучше. Озорники во время спуска стремились помешать сопернику, вырваться вперёд, делая наезды. Образовывалась свалка, пространство наполнялось хохотом и визгом девчат.

Катались парами, группами и в одиночку. Парень мог любезно пригласить приглянувшуюся ему девушку к себе на санки, это не возбранялось. А если девушка отказывала, обиды не возникало. Так было принято.

Высокая, стройная, в белом платке с ярко-красными цветами Анна Гольская выделялась среди остальных девушек. Многие парни села Большеречье стремились привлечь её внимание. Вот и сейчас наперебой приглашали в свои санки. Но Анна ждала приглашения одного. Он был люб ей с самого детства. Они жили почти по соседству, на одной улице. Детьми часто играли в одни игры, а когда подросли, стали стесняться друг друга, реже видеться. При встречах, помимо воли, Анна опускала большие серо-голубые глаза. Пётр, всегда бывший застенчивым, только улыбался, молча проходил мимо. Анна каждый раз негодовала из-за невнимания к ней. И только украдкой успевала глянуть на него, на его кудрявую шевелюру, стройную фигуру и добрые глаза.

В толпе, у горки глаза их встретились. Анна не опускала свои, чего-то ждала. Пётр стремительно, опасаясь, что его опередят, подошёл к ней и пригласил прокатиться на его санках. Анна, вспыхнув румянцем, подала ему руку. Санки быстро мчали их к речке, а им не хотелось быстро. Им не хотелось больше расставаться, они долго ждали этой минуты.

От речки шли вместе. Пётр мучился, не решаясь вымолвить то, о чём мечтал уже давно. Анна почувствовала его волнение, тихо спросила:

– Ты хочешь мне что-то сказать? Говори.

У Петра будто сняли предохранитель. Он схватил обе руки Анны и, глядя ей прямо в широко распахнутые глаза, выпалил:

– Выходи за меня замуж!

Анна хотела услышать эти слова, а услышав, смутилась. На лице вспыхнул яркий румянец, ей вдруг стало жарко. Пётр крепко сжимал её руки, будто боялся, что она исчезнет. Но Анна была рядом и никуда не хотела уходить. Только немного успокоившись, она спросила:

– А как наши родители?

– А ты сама-то как? – с нетерпением выпалил Пётр.

Анна спокойно посмотрела в его глаза и решительно ответила:

– Я согласная.

Пётр обнял её за талию и начал кружиться от радости.

– Обожди, – сказала Анна. – Как решат наши родители.

– Я буду просить тятеньку, он согласится, – горячился Пётр. Катания на санках закончились. Все устремились на Большую улицу, там начались конные состязания.

Русские рысаки, запряжённые в лёгкие двухколёсные тележки, парами вихрем неслись по улице к финишу, стремясь опередить друг друга. Морозный воздух обжигал лица наездников, управляющих лошадьми. Шапки и усы их покрывались инеем, слёзы застывали на щеках, но они не замечали этого. У них было одно, только одно желание – прийти к финишу первым. За победу полагалась хорошая награда.

Возбуждённая толпа болельщиков с криком бежала по обочинам улицы, поддерживая своих любимцев.

Анна и Пётр не задержались здесь. Хотелось уединиться, побыть только вдвоем. Они вернулись на свою тихую улицу и неспеша побрели по ней. Им нужно было многое сказать друг другу, но они молчали. Впервые они были одни так близко.

Не заметили, как подошли к избе Гольских. Пётр попытался задержать Анну, но она, смущённая, быстро скрылась за дворовыми постройками, помахав ему издали рукой.

С весной началась извечная крестьянская работа: пахота, посевная, огороды и много, много ещё чего – не до гуляний. С масленичной поры они не виделись.

А сейчас от волнения в руках Петра хрустнула веточка. Анна почувствовала присутствие постороннего, вскочила на ноги. Увидев Петра, улыбаясь, спросила:

– Ты что здесь делаешь? Испугал!

– А ты как тут оказалась, – с не меньшим любопытством произнес Пётр.

– Принесла продукты тятеньке, – охотно ответила девушка и вспыхнула. Ей хотелось сказать Петру, как она мечтала всё это время увидеть его. Как уговаривала мать отпустить её на покос. Но это разве скажешь парню, не положено! Но Пётр без слов все понял, он был бесконечно рад и благодарил Господа Бога за встречу.

Он смущенно начал говорить о том, что отец согласен на их женитьбу, но нужно подождать до осени, сейчас не время. Анна и сама знала, так издавна было заведено. Улыбаясь, быстро поцеловала Петра в щёку и побежала в сторону своего шалаша. Пётр услышал её удаляющийся звонкий смех.

Возле шалаша у костра находился только отец. Вот кстати, можно поговорить о женитьбе! Отец выслушал его внимательно, лишь добавил:

– Пора, сынок, я уже давно об этом размышляю. Анна – девица хоть куда. И собой хороша, и работящая, и скромная. Их семья порядочная, худого никто не скажет. Отца её – Александра Ефимовича, почитай, сколько годков знаю, непьющий, уважительный. Готовься, по холодку и сватать начнём. Войны бы только не было.

Семья Гольских в село Большеречье приехала почти в одно время с Пономарёвыми. Поселились в небольшой избе. Александр Ефимович занимался портняжным делом. Жили скромно. Хозяйство – корова да куры. Обзаводиться большим нужды не было. Работы с лихвой хватало и так, даже брат помогал. С Пономарёвыми дружбу не водили, но знали их хорошо. Потому сватовство трудов не составило. Свадьбу решили справить по морозу, перед Рождеством, в доме Пономарёвых – у них просторней. Начали готовиться.

3

После венчания в церкви молодых с ветерком прокатили по Большой улице на тройке лошадей, запряжённых в кошевку. Тройкой, сидя на облучке, лихо управлял брат Фёдор. С ним рядом рвал меха гармошки завсегдатай всех свадеб Макарка.

Макар Нагишов – не то цыган, не то татарин, неопределённого возраста, но гармонист отменный – его звали на все празднества. Тем и жил одиноко в избушке. Зимой веселил народ гармошкой, летом пас чужих коров на лугах. С молодыми в кошевке на стелённых тулупах уместились две подружки Анны и друг Петра – Владимир Палёров. Подружки под весёлый лад гармошки звонко голосили свадебные частушки, густым басом им подпевал Владимир.

Тройка, сопровождаемая звоном бубенцов, висевших на дуге коренного, шумом и смехом, остановилась возле дома с высокими воротами, возле которых поджидали её родители молодожёнов и их многочисленные родственники. Впереди всех с непокрытой головой и в меховой безрукавке стоял Василий Андреевич. По левую руку от него его жена – Анастасия Фёдоровна с большим караваем на вышитом рушнике и их младшие сыновья. По правую руку родители Анны: Александр Ефимович и Мария Николаевна.

Пётр и Анна подошли к родителям и низко поклонились. Когда они получили благословение и откушали хлеб с солью, их пригласили в дом. В просторной горнице, став на колени перед иконой Божьей Матери в переднем углу, они помолились. Затем здесь же, в горнице их усадили за стол для новобрачных. Вскоре за остальными столами разместились родные и приглашенные. Родители сказали напутственные слова, и свадьба загудела.

На столах стояли кушанья, приготовленной хозяйкой дома и её помощницами. На самом видном месте – осетр и Нельма, запеченные в русской печи. Стерлядь, застывшая под заливным, словно подо льдом, на овальных блюдах, украшенных зеленью. Черная икра в чашках. Пахнущие пряностями большие пироги со стерлядью, только что из печи. Куски мяса с картофелем прямо в жаровне. Солёные грузди. Румяные пирожки с различной начинкой, шанежки, ватрушки и многое другое, придуманное находчивыми женщинами. Чинно, как солдаты в строю, стоят бутылки со смирновской водкой в белых шапках.

Тосты, напутственные слова и пожелания закончились, началась главная часть застолья. Искушённый в свадебных делах Макарка нутром почувствовал – пора. Взяв в руки гармошку, бегло пробежал по клавишам. Растянул меха во всю ширь, и полилась залихватская мелодия. Слегка захмелевшие гости, те, что покрепче здоровьем и помоложе, пустились в пляс с притопом и повизгиванием. Плясали до изнеможения, потом попадали на свои места отдохнуть. Не делая перерыва, Макарка начал выводить всем знакомую мелодию. Женщины враз подхватили и запели русскую народную песню:

По Муромской дорожке стояли три сосны, Прощался со мной милый до будущей весны…

Пели душевно, с чувством. Мужики, кто не пел, обсуждали дела прошедшего лета, и плны на будущий год. Ползли слухи о возможной войне с Японией, но этому не верили:

– Чтобы маленькая Япония да на Россию, не может того быть!

Разговор прервал хозяин, он пригласил всех поднять стаканы. Гулянье продолжилось с новой энергией до утра. С рассветом, уставшие, все разошлись передохнуть, чтобы с полудня продолжить свадьбу.

Пётр и Анна незаметно для всех покинули шумное застолье чуть раньше, ушли в дом Анниных родителей. Там для них была приготовлена супружеская постель. Ближе к полудню к ним явилась тётка Прасковья, известная в деревне сваха, повитуха и ко всему крёстная Петра. Тихо, как лиса вошла в избу и объявила, что им пора возвратиться на свадьбу. Стрельнула маленькими глазками по горнице, чуть задержала взор на постели, загадочно улыбнулась, пропела:

– Ну, я пошла, не запаздывайте!

Анастасия Фёдоровна поджидала сваху, и когда та вошла в дом, они встретились взглядами. Тётка Прасковья расплылась в улыбке, подмигнула ей, что означало – всё в порядке, всё, как надо.

И только на третий день угомонились. Поправляли здоровье капустным росолом и крепким чаем с пирогами.

4

– Вставай, Петя, вставай, остынет кашка.

– Я помогу слезть с печи. Пётр Васильевич открыл глаза, увидел рядом лицо пожилой женщины.

– Кто это?

Повёл глазами по потолку, стенам, пытаясь вспомнить, где находится.

– Где я был?

Пошевелился, вновь услышав знакомый голос, протянул руку. Анна Александровна, придерживая слабое тело мужа, помогла ему спуститься с печи на пол и сесть на излюбленное место за столом у окна. За окном Петр Васильевич увидел чистое голубое небо и часть старого дома. Он обветшал и казался опечаленным. Один угол больше остальных ушёл в землю, краска на окнах местами пооблупилась. Пётр Васильевич вспомнил, как строил его с большой надеждой на будущее. Как быстро годы пробежали!

– Кушай, Петя, пока каша тёпленькая, – промолвила Анна Александровна и подала ему ложку. Есть не хотелось, разговаривать тоже. Он молча смотрел на тарелку с кашей, от которой поднимался едва заметный парок.

– Надо покушать, совсем ослабеешь, – тихо, с беспокойством вновь прошептала Анна Александровна. Нехотя, почти не пережёвывая, он проглотил несколько ложек каши и попросил горячего чая. С остановками, небольшими глотками выпил его, встал и вышел из-за стола.

– Мне холодно, – сказал Пётр Васильевич и указал на печь. Анна Александровна быстро поправила на печи подстилку из старого тулупа, взбила подушку, помогла мужу подняться на печь и укрыла его ватным одеялом. Пётр Васильевич погладил её руку, улыбнулся.

– У тебя что болит, Петя?

– Ничего не болит. Я немножко посплю. – Он удобней лёг на подушку, вытянул ноги и закрыл глаза. Память вновь унесла его в далёкое прошлое.

Анна Александровна успокоилась, провошла в комнату, встала на колени перед иконой и зашептала:

Господи помилуй, прости беззаконие наша, Посети и исцели немощи наша, помоги Пете, имене твоего ради. Господи, помилуй. Слава Отцу и Сыну и Святому духу, И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

5

Новый 1904 год начался суровыми рождественскими морозами и старыми хлопотами деревенского мужика про житьё-бытьё. Не было свободного времени, чтобы просто посудачить. А если и велись беседы, то непременно не о пустяках – больше о делах или проблемах значимых, важных. Вот и сейчас заговорили, будто японец напал на Россию, да внезапно, без предупреждения. Как можно так? Не по-людски. И чего надо японцам, и что не поделили? А причины были, и было за что воевать. Начался призыв на службу в армию. Известие о войне вызвало особое беспокойство в семье Пономарёвых.

Петру в июле исполняется двадцать один год, год призывной. Только женился, отгулял свадьбу. С молодой женой не пожил ещё, война ни к чему. А что поделаешь, от службы не уйдёшь. Служить придётся, рассуждал Василий Андреевич.

Больше всех переживала Анна. Но к всеобщему удивлению вдруг успокоилась, стала немногословной и даже уверенной.

6

На первом месте во всей русской политике начала царствования Николая Второго стояли вопросы Дальнего Востока – «Большая азиатская программа».

Однажды он сказал, что рассматривает укрепление и усиление влияния России в Восточной Азии как задачу своего правления. Освоение дальневосточных земель было невозможным без развития транспортной системы. Впервые идею о постройке железной дороги в Сибири подал граф Н. Н. Муравьёв-Амурский. Ещё император Александр Третий с возмущением писал: «Уже сколько отчётов генерал-губернаторов Сибири я читал и должен с грустью и стыдом сознаться, что правительство до сих пор ничего не сделало для удовлетворения потребностей этого богатого, но запущенного края. А пора, давно пора».

Проблема освоения Сибири и Дальнего Востока становилась насущной и безотлагательной. Это понимали и деловые люди. С письмом к императору обратилось сибирское купечество:

1889 год. Осмотр линии изысканий КВЖД вице председателем С. И. Кербедзом

«Одни мы, Государь, сибирские Твои дети, далеки от Тебя, если не сердцем, то пространством. Большие мы от того терпим нужды! Богатства пашен и почвы лежат без пользы для престола Твоего и нас. Даруй нам железную дорогу, приблизь нас к Себе, отчуждённых от Тебя. Повели, чтоб Сибирь внедрилась воедино во едином государстве».

В марте 1891 года был опубликован высочайший рескрипт императора Александра третьего: «Повелеваю приступить к постройке сплошной через всю Сибирь железной дороги (Транссиб), имеющей целью соединить обильные дарами природы Сибирские и области с сетью внутренних рельсовых сообщений». Были и противники строительства железной дороги.

Европа узнала о Транссибе на Всемирной выставке 1900 году в Париже, где Россия впервые заявила о ведущемся строительстве Сибирской железной дороги. Великая сибирская магистраль – громадное техническое сооружение – была самой протяжённой дорогой в мире – более восьми тысяч километров.

19(31) мая 1891 года, близ Владивостока (Куперовская падь) на закладке железной дороги присутствовал цесаревич Николай Александрович, будущий император Николай Второй.

Основным препятствием к русскому преобладанию на Дальнем Востоке была Япония, неизбежное столкновение с которой Николай Второй предвидел и готовился к нему, как в дипломатическом, так и в военном отношении.

Постройка Сибирской дороги и усиление флота обеспечивали материальную возможность борьбы. В русских правительственных кругах была сильна надежда на то, что страх перед силой России удержит Японию от прямого нападения.

Япония в 1868 году, проведя масштабную модернизацию экономики страны, к середине 90-х годов перешла к политике внешней экспансии, в первую очередь в географически близкой Корее. Натолкнувшись на сопротивление Китая, Япония в ходе японской войны (1894 – 1895) нанесла Китаю сокрушительное поражение.

Подписанный по итогам войны Симоносекский договор зафиксировал отказ Китая от всех прав на Корею и передачу Японии ряда территорий, включая Ляодунский полуостров в Манчжурии. Это достижение Японии не отвечало интересам европейских держав. Поэтому Германия, Россия и Франция добились изменения этих условий. Тройственная интервенция привела к отказу Японии от Ляодунского полуострова, а затем передаче его в 1898 году России в арендное пользование.

Россия фактически отобрала у Японии захваченный в ходе войны Ляодунский полуостров, что привело к новой волне милитаризации Японии, на этот раз направленной против России.

Касательно соединения Сибирского пути с Владивостоком было предложено два варианта: по берегу Амура и прямым железнодорожным путём через Маньчжурию. Второй вариант представлялся более выгодным в экономическом и эксплуатационном отношении. Инициатором строительства Маньчжурского варианта железной дороги был министр финансов Сергей Юрьевич Витте, считавший, что железная дорога будет содействовать мирному завоеванию Маньчжурии.

1904 год. Строительство КВЖД

После подписания соглашения между Россией и Китаем началось строительство Маньчжурской дороги. Подбором специалистов для прокладки КВЖД руководил лично С. Ю. Витте, по рекомендации которого главным инженером КВЖД был назначен Александр Иосифович Югович. Первые партии русских инженеров во главе с А. И. Юговичем прибыли в Маньчжурию в июне 1897 года. Александр Иосифович, известный специалист по сооружению железных дорог в пустынных и горных местах России поступил на службу к китайскому правительству и возглавил Строительное управление КВЖД. Строительные отделения (участки дорог) возглавили опытные инженеры путей сообщения: М. Н. Бочаров, Н. С. Свиягин; Ф. С. Гришман, С. Н. Хилков.

Местом для построек Строительного управления был выбран участок на берегу реки Сунгари в точке её предполагаемого пересечения железнодорожной магистралью, где впоследствии встал город Харбин. 28 августа 1897 года приступили к строительству КВЖД.

В целях охраны строительства КВЖД была создана специальная Охранная стража. Позднее её преобразовали в отдельный корпус пограничной стражи Заамурского округа.

1(14) июля 1903 года было открыто движение по Транссибу на всём его протяжении. Движение шло через Маньчжурию. Под предлогом проверки пропускной способности Транссиба немедленно началась переброска российских войск на Дальний Восток.

Транспортировка войск в Маньчжурию

За 13 с половиной лет (с марта 1891 года по сентябрь 1904 год) был проложен непрерывный рельсовый путь для движения поездов от Миасса (Челябинск) на Южном Урале до Владивостока и Порт-Артура на берегах Тихого оеана. Рельсовый путь имел разрыв в районе Байкала, но там была организована регулярная паромно-железнодорожная переправа Байкал-Мысовая, и поезда шли через неё. А с 16 октября 1905 года уже была принята в постоянную эксплуатацию Крутобайкальская магистраль, которая соединила разрыв дороги до самого Владивостока.

В июле 1903 года было образовано Наместничество Дальнего Востока, объединившее Приамурское генерал-губернаторство и Квантунскую область. Цель образования Наместничества – объединение всех органов русской власти на Дальнем Востоке для противодействия ожидавшемуся японскому нападению. Наместником стал адмирал Е. И. Алексеев, ему предоставили в подчинение войска, флот и администрацию, включая полосу Китайско-Восточной дороги.

1905 год. 4-й Сибирский корпус

В 1903 году спор из-за русских лесных концессий в Корее и продолжающейся русской оккупации Маньчжурии привёл к резкому обострению русско-японских отношений. Николай Второй не пошёл на уступки, так как для России присутствие на Дальнем Востоке было принципиально – решался вопрос о выходе к незамерзающим морям.

Япония стремилась к полному своему господству в Корее и требовала, чтобы Россия очистила Маньчжурию. Избежать борьбы с Японией Россия могла лишь ценой капитуляции и своего самоустранения с Дальнего Востока и никакие уступки не смогли не только предотвратить, но даже отсрочить решение Японии начать войну с Россией, в которой Япония и по существу и по форме стала нападающей стороной.

Внезапное, без официального объявления войны нападение японского флота на русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура в ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года привело к выводу из строя нескольких сильнейших кораблей русской эскадры. Это обеспечило Японии беспрепятственную высадку войск на Квантунском полуострове и дало возможность перерезать железнодорожное сообщение ПортАртура с Россией. Гарнизон крепости был принуждён к сдаче. Остатки русской эскадры в Порт-Артуре были либо потоплены осадной артиллерией Японцев, либо взорваны собственными экипажами.

7

В период войны с Японией для пополнения армии проводились так называемые «частные мобилизации», т.е. выборочно по местностям. Из какого-либо уезда или волости вычерпывались полностью запасные всех возрастов, а в соседней местности призыва не было вовсе. 1904 – 1905 годах призывались и новобранцы 1882 – 1883 годов рождения.

Пришло то время, когда и Пётр Пономарёв 1883 года рождения был приглашён в местную управу, где ему сообщили о сроке прибытия на призывной пункт в город Омск. Известие это не было неожиданным, но в семье его не ждали, надеялись, что всё как-то обойдётся, и эта беда их минует.

В назначенный день, после семенных застолий призывники в сопровождении родных и близких под залихватские мелодии гармошек двинули к пристани. Там их ждал пароход «Иртыш». Со стороны всё это никак не походило на проводы на войну. В Все были уверены в быстрой и лёгкой победе над японцами. В русской офицерской среде война с Японией воспринималась как предоставленный судьбой случай отличиться на войне и получить очередной чин или звание:

– Едем, братцы, к Порт– Артуру чтоб содрать с японца шкуру,

– пели они.

Анна выпросила у свёкра разрешение проводить мужа до Омска. И как было не разрешить, сын уходил на войну. В своём желании Анна была не одна, провожали мужей и другие женщины. Шумно, с сумками и котомками, все они разместились в носовой части парохода, который, неспеша разрезая водную гладь, на вторые сутки доставил их в город.

На призывном пункте после прохождения медицинской комиссии большинство новобранцев определили в Отдельный корпус пограничной стражи, созданный в январе 1901 года Указом императора Николая Второго на базе Охранной стражи КВЖД, которую тогда возглавлял главный инженер строительства А. И. Югович. Охранная стража в период войны комплектовалась на общем основании и подчинялась Маньчжурской армии. Командовал отдельным корпусом пограничной стражи генерал Н. М. Чичагов.

Группа призывников в сопровождении ответственного за доставку их к месту назначения офицера по прибытии на железнодорожный вокзал получила инструктаж по поведению в пути к месту назначения – Харбину.

На перроне вокзала Пётр увидел среди провожающих Анну. Высокая, стройная, в ярком полушалке на голове она выделялась среди всех. Анна помахала ему рукой и, к удивлению Петра, куда-то исчезла.

Толпа женщин, провожающих новобранцев, после инструктажа, как по команде загудела и ринулась к отъезжающим, чтобы проститься. Возникло замешательство. Только Анна метнулась в сторону вагонов, к солдатам, охраняющим поезд. Её давно продуманный план следовать вместе с Петром к любому месту его службы, казалось бы, абсолютно нереальный, начал воплощаться.

Пожилой солдат-запасник с пышными усами и винтовкой на плече, немало удивлённый просьбой молодой женщины и предложенным ему вознаграждению в виде бутылки водки и запеченой утки, внимательно выслушал её, размышляя, разгладил пышные усы, и велел Анне перейти на другую сторону вагона. Вскоре там открылось окно, в котором появились двое солдат. Они жестом пригласили её подойти вплотную к вагону. Вначале солдаты приняли увесистые котомки, потом, ухватив за протянутые к ним руки, без особого труда втащили Анну в вагон. Усадили в угол крайнего отсека, забросали солдатскими шинелями и велели сидеть тихо, пока не тронется поезд.

Вскоре пространство вагона наполнилось шумом от вбегающих новобранцев и раскатами громкого баса унтер-офицера Антонова, который жестом указывал каждому его место. Сидя под шинелями, Анна боялась даже пошевелиться, ей было душно и жарко. Её охватил страх. Она начала шептать молитвы. Беспокойство постепенно ушло.

Когда все разместились по отсекам, унтер-офицер зычно подал команду «смирно». В вагоне воцарилась тишина. Вытащив из-за пазухи бумагу, Антонов начал выкрикивать фамилии новобранцев, те отвечали: «Здесь». Закончив процедуру проверки, унтер-офицер направился было в соседний, последний вагон. Но солдат с пышными усами, покряхтывая в нерешительности, начал намекать ему, что у него есть что выпить и закусить, как тронется поезд. Унтер остановился, будто ослышался, обратил свой строгий взор на старого солдата. Потом тихо, чтобы никто не услышал, прошипел:

– Откуда, Пантелеич?

С Феофаном Пантелеевичем они вместе уже ни один год военную лямку тянули и не первый эшелон с призывниками сопровождали. Пантелеевич начал рассказывать, как решил помочь молодой женщине. Унтер, вытаращив глаза, зарычал:

– Ты опять, Пантелеевич, вляпался?! До какой станции? Где эта жена?

Вагон вдруг вздрогнул, заскрипели межвагонные сцепы – сперва в голове поезда, затем в его хвосте, вокзал и привокзальные строения поплыли назад. Колёса всё чаще и чаще застучали на стыках рельсов.

– Слава богу, кажется, поехали, – шептала Анна, совершенно не представляя, что ждет ёе впереди и как сложится судьба. Сидеть стало невмоготу, занемели суставы.

Ворох шинелей в углу вдруг зашевелился. Потом показалась женская голова в ярком платке. Анна слышала допрос старого солдата и вышла из немудрёного укрытия. Увидев молодую симпатичную женщину унтер опешил на секунду, потом учтиво спросил:

– Как фамилия мужа?

– Пономарёв Пётр Васильевич, – спокойно ответила Анна. Унтер для верности заглянув в список новобранцев и с облегчением произнёс:

– Есть такой, рядом, в последнем вагоне располагается. Услышав слова унтера, Анна расплылась в улыбке.

В тот самый момент дверь в вагон с шумом открылась, и в неё вошёл капитан Уваров – ответственный офицер сопровождения и с ним два унтер-офицера.

– Что у вас происходит, Степан Никифорович, – обратился он к унтер-офицеру Антонову, увидев девушку. Вытянувшись и приложив руку к фуражке, унтер начал сбивчиво объяснять, как попала к ним в вагон девица.

– Вот понимаете, прошмыгнула незаметно, когда мы принимали новобранцев.

– Кто стоял на посту возле вагона? – продолжал допрос капитан.

– Запасник Патрикеев, – выдавил из себя унтер.

– Опять Патрикеев! После обхода с Патрикеевым ко мне! – строго приказал капитан, потом обратился к Анне, улыбаясь:

– Значит, голубушка, вместе с мужем хотите воевать с Японцем? Ну, зачем же без разрешения в вагон-то? А с другой стороны – похвально! Вот все бы жёны так! С японцем управились бы скоро. А до ближайшей станции – Новониколаевка – ехать двое суток. Остановки делать будем только на разъездах и стоять будем подолгу, пропуская встречные поезда. Но там и гражданского населения почти нет, только железнодорожники да стража. Вот так-то. – Потом, повернувшись к одному из сопровождающих его унтер-офицеров, приказал: – Ступайте в последний вагон и приведите сюда призывника Пономарёва Петра. – И снова обратился с вопросом к Анне: – Так муж ничего и не знает о том, что вы едете в соседнем вагоне?

Анна слегка смутилась, покраснела и, глядя смело в глаза капитану, спокойно ответила:

– Никто не знает. Пётр, войдя в вагон и увидев Анну в окружении офицеров, побледнел, потом его прошиб пот. Капитан Уваров с интересом наблюдал за супругами. Ему хотелось точно знать, что эти молодые люди его не обманывают. Время-то военное. Не дав Петру опомниться, капитан спросил его:

– Эту женщину знаешь?

Придя в себя, Пётр почти шёпотом ответил:

– Это моя жена. Анна успела только вымолвить:

– Петя! И протянула к нему руки.

Опытному вояке Уварову и без того было всё понятно. Он знал и то, что у этой красавицы нет никакого документа, подтверждающего её личность. Их просто не давали жителям деревень. У него возникло желание помочь молодым людям. Унтер-офицеру, приведшему Петра, он дал указание проводить Анну в купейный вагон, в котором едут в госпиталь Харбина сёстры милосердия Общины Святой Евгении – там есть свободные места. Антонову велел разрешить супругам встретиться и обсудить, как им быть по прибытии на станцию Новониколаевка.

Сёстры милосердия встретили Анну весьма радушно, а когда узнали историю её поступка, с восхищением засыпали вопросами. Их поразила смелость Анны пуститься в столь дальнюю дорогу без средств на жизнь, тем более в район боевых действий. Их наставница, сопровождающая сестёр милосердия, Софья Валерьевна Свиягина разглядела в юной сибирячке опрятность, деловитость, живой ум и умение общаться с людьми. Вот такая помощница, ой, как пригодилась бы в госпитале! Она вспомнила, как жена А. И. Юговича незадолго до её отъезда в Санкт-Петербург сетовала ей, что в Харбине не может найти себе подходящую помощницу по хозяйству. Софья Валерьевна незамедлительно захотела поговорить с капитаном Уваровым на эту тему.

Полевой госпиталь. Сёстры милосердия

После обхода вагонов и проверки новобранцев капитан Уваров, лёжа на мягкой полке, просматривал свежие газеты, что купил в Омске. Услышав стук в дверь, он недовольный проворчал:

– Опять Патрикеев что-нибудь отмочил.

Софья Валерьевна, мило улыбаясь, тотчас вошла и без паузы с упрёком в голосе заговорила:

– Ну как же это, Станислав Юрьевич, у нас в поезде весьма интересное происшествие, а вы ничего о нём не рассказываете!

– Вы о том, как проникла в вагон девица? Так помилуйте, Софья Валерьевна, не успел вас проинформировать, только что оттуда, – как бы оправдываясь, в тон гостье ответил капитан.

– А знаете, Станислав Юрьевич, я уже познакомилась с этой девушкой и хочу сказать вам: она мне очень понравилась. И я хочу просить вашего разрешения ехать ей с нами в Харбин. И более того, муж её может проходить службу там же. У меня есть даже предложение.

И Софья Валерьевна эмоционально изложила прекрасную идею, совсем недавно посетившую её головку. В заключение добавила:

– Такая милая пара, и уж поверьте моему опыту и женскому чутью, добропорядочная и скромная.

– Я с вами совершенно согласен, – поспешил успокоить собеседницу капитан.

– Мне захотелось как-то помочь этой паре.

– Вот и славно. Значит, договорились. Будем просить командование.

Софья Валерьевна незамедлительно изложила информацию Анне и бесконечно обрадовала и успокоила её.

8

Управлением железной дороги этому поезду было дано приоритетное движение. Батальоны и роты Пограничной стражи остро нуждались в пополнении личным составом.

На третьи сутки миновали станцию Новониколаевка, потом Красноярск, Иркутск. Двигались без особых задержек и происшествий. И только на семнадцатые сутки прибыли к паромной переправе Байкал – Мысовая, где рельсовый путь имел разрыв. Вынужденная остановка на двое суток, связанная с подготовительными работами к плаванию, позволила пассажирам поезда посетить не только местную баню, но и насладиться здешней природой.

Стояла золотая осень. Отплыли на рассвете с восходом солнца. Голубая гладь байкальской воды и её прозрачность восхищали. Казалось, смотришь через огромную линзу из хорошо отполированного хрусталя на поверхность земли, усыпанную драгоценными камнями. Склоны гор радовали глаз разноцветьем, на вершинах лежал утренний туман, а подножья были словно покрыты жемчужной пылью – это зрелище гипнотизировало смотрящих. Казалось, ты где-то очень высоко и оттуда глядишь на это нерукотворное великолепие.

Вот она – Маньчжурия!

С остановками миновали пограничный переход, и вот она – Маньчжурия! Глядящим из окон вагона казалось, что вокруг российские леса и горы, и они не пересекали границу. Только люди здесь другие, чужие и речь их непонятна.

Анна впервые задумалась о том, что скоро расстанется с Петром, останется совсем одна на далёкой чужбине. Как она будет общаться с этими людьми, не зная их языка? А делать это придётся. Успокаивало то, что она пока не одна. Анна надеялась, что её не бросят сёстры милосердия Общины, с которыми она уже успела подружиться. И очень рассчитывала на помощь Софьи Валерьевны. Анна молилась и благодарила Господа Бога за то, что послал ей добрых людей.

Наступил день, которого в конец уставшие в дороге пассажиры очень ждали. Поезд медленно подъезжал к станции города Харбин. Все толпились у окон вагона, пытаясь увидеть место, куда так долго ехали. Город выглядел скорее деревней с неказистым зданием железнодорожного вокзала и множеством скученных ветхих домиков вдали от него. Унылая картина не внушила желаемого оптимизма, скорее разочаровала.

Харбин. Железнодорожный вокзал

Подавляющее большинство пассажиров покинуло поезд. Сестёр милосердия на привокзальной площади поджидали конные кареты, чтобы доставить в военный госпиталь. Новобранцы пешим порядком общей колонной под командованием унтер-офицеров зашагали в сторону казарм учебного пункта, который находился не очень далеко. Пётр и Анна попрощались с надеждой скоро увидеться.

Софья Валерьевна, удостоверившись, что сестёр милосердия в госпитале приняли и распредели, позаботилась и относительно Анны. Главный врач госпиталя, узнав историю поступка Анны, был немало удивлён и заверил, что готов зачислить её в штат госпиталя, так как испытывает острый недостаток рабочего персонала. Если, конечно, Анна того пожелает. Софья Валерьевна не скрыла и то, что, возможно, девушку возьмёт к себе домработницей Елена Николаевна – жена главного инженера Югович. На том и порешили.

9

Воинская дисциплина, большая физическая нагрузка во время подготовки к несению охранной службы и казарменный быт не тяготили парней, призванных на службу из сибирских деревень. Привычные к тяжёлому физическому труду, не избалованные и неприхотливые в быту, они быстро адаптировались. Ежедневные занятия по воинской подготовке не оставляли солдатам свободного время для сердечных страданий и горестных раздумий. Только после вечерней поверки и отбоя, лёжа на солдатских кроватях, с тоской вспоминали они каждый свой дом, родителей, невест. Делились друг с другом секретами, мечтали. Пётра волновала судьба Анны. Он не знал, где она и что с ней. И только усталость погружала его в глубокий сон, не позволяла пасть духом.

Однажды Анну пригласили к главному врачу госпиталя. С волнением войдя в его кабинет, девушка увидела даму средних лет, сидящую на стуле в одиночестве. Та живо повернула голову в сторону Анны и с нескрываемым любопытством долго молча рассматривала и изучала вошедшую. Потом предложила сесть на стул, стоящий напротив, и спросила:

– Как тебя зовут?

Потом задала ещё много уточняющих вопросов: откуда приехала, кто родители, что умеет делать. Удовлетворённая опросом и тем, что рассказала ей об этой девушке Софья Валерьевна, с улыбкой предложила ей:

– Аннушка, не согласишься ли работать у меня в доме?

Анна ждала этот вопрос и с поспешностью ответила:

– Согласная! В свою очередь, смущаясь, обратилась с просьбой к Елене Николаевне:

– Нельзя ли похлопотать у военного начальства, чтобы оставили Петю служить в городе?

Елена Николаевна спокойно, как будто это была пустяшная просьба, ответила:

– Я поговорю с мужем. Думаю, эту проблему мы уладим. Уже минуло три месяца, как новобранцы начали проходить курс боевой подготовки. Настал день принятия воинской присяги и отправки в линейные отряды. Последний раз учебная рота прошла строем перед командирами, исполнив гимн Заамурской пограничной стражи:

– Нынче братцы мне для вас речь вести придётся, Что присягою у нас, у солдат ведётся. Ну, так слушай это, брат, клятва перед богом, Что, мол, буду я солдат честный, не с пороком. Не кривя, значит, душой, не жалея силы, За царя, за край родной стану до могилы. Кровь пролью до капли всю, холода и зноя не боюсь.

Грустно расставаться с товарищами, с которыми за одним столом ел кашу, делился своими новостями. Три земляка, случайно попавшие в одну учебную роту, теперь разъезжались в разные места. И даст ли судьба встретиться им вновь? Такова суровая солдатская действительность.

Петра определи в линейную роту по охране железнодорожного моста через реку Сунгари. Казарма, в которой предстояло жить, располагалась недалеко от моста.

Казармы охранной стражи КВЖД

В годы войны части охранной стражи, помимо выполнения своей основной задачи по охране КВЖД, принимали участие в боевых действиях. Ими было предотвращено сто двадцать железнодорожных диверсий и выдержано более двухсот боестолкновений, а также три попытки взорвать мост. Постоянной боевой готовности требовали практически ежедневные стычки с хунхузами (китайские бандиты), разбойничавшими в полосе отчуждения КВЖД.

Эти войска располагались тонкой паутиной вдоль линии, и в среднем приходилось одиннадцать человек на каждый километр пути. Общая численность личного состава Заамурской пограничной стражи составляла двадцать четыре тысячи человек пехоты и конницы. Посты располагались на пятивёрстном расстоянии друг от друга, каждый насчитывал от пяти до двадцати человек, конные разъезды – до пятнадцати человек. Личный состав размещался в путевых казармах, приспособленных к обороне в случаях нападения на них.

Первое боевое крещение случилось скоро. Пётр вместе с другими четырьмя солдатами заступил на пост, их обязанностью было охранять мост. День был тёплый, от воды тянуло приятной прохладой, вокруг было спокойно. С наступлением темноты к мосту начала приближаться группа китайцев. Китайцы остановились в трёхстах метрах и стали кричать в сторону часовых, махать руками.

Харбин. Мост через реку Сунгари

Пётр с товарищем находились у входа на мост, другая пара часовых стояла на противоположной стороне. Пятый перемещался вдоль моста. Часовые старались не реагировать на провокаторов, такое случалось часто. Но китайцы не успокаивались, они приблизились и начали бросать в солдат камни. На крики подошёл патрулирующий часовой, он же был старшим, и направил винтовку в сторону нападающих. Возбуждённые китайцы с камнями в руках двинулись к мосту более решительно. Тогда старший произвёл выстрел в воздух. Китайцы на время остановились, но закричали ещё громче, стали угрожать часовым. Услышав выстрел, конный казачий разъезд поспешил на помощь. Увидев казаков, китайцы бросились бежать. Но казачья нагайка достигла хунхузов.

За проявленную смелость и правильные действия караул был поощрен командиром роты. Петр получил увольнение в город на одни сутки. Ему сообщили, где находится его жена и как туда дойти. Счастливый Пётр бежал, чтобы увидеть свою Аннушку. Она жила на первом этаже дома Юговичей, там же, где и вся прислуга, в небольшой отдельной комнатке. Увидев Петра на пороге своей комнаты, Анна была настолько потрясена, что едва не упала в обморок.

10

Неудачи преследовали русскую армию. В феврале 1905 года японцы заставили отступить в сражении при Мугдене. Это одно из крупнейших сражений Русско-японской войны, в котором ярко проявились несостоятельность и бездарность высшего командования русской армии. Несмотря на стойкость и храбрость солдат и офицеров, превосходство в численности войск и вооружения, генерал Куропаткин проявил нерешительность и приказал отступить к Мукдену. А 14–15(27–28) мая 1905 года в Цуссимском сражении японцы нанесли поражение русской эскадре, переброшенной на Дальний Восток из Прибалтики.

На Совещании Военного совета Великий князь Николай Николаевич высказал своё мнение, что для окончательной победы необходим миллиард рублей. После раздумий император Николай Второй принял решение о вступлении в переговоры по заключению мира, которые уже дважды предлагала Япония с посредничеством американского президента Рузвельта. Сильная Россия, в отличие от Японии, ещё долго могла вести войну.

9 августа в Портсмуте при посредничестве Теодора Рузвельта начались мирные переговоры. 23 августа (5 сентября) 1905 года был подписан мирный договор. Условия договора были значительно ближе к российской, нежели к японской программе мира, поэтому в Японии этот договор был встречен с откровенным недовольством.

Россия уступила Японии южную часть Сахалина, свои арендные права на Ляодунский полуостров и Южно-Маньчжурскую железную дорогу, соединяющую Порт-Артур с Китайско-Восточной железной дорогой. Россия также признала Корею японской зоной влияния. Во время переговоров японская делегация выдвинула требование о контрибуции в 1,2 миллиарда йен, но твёрдый и непреклонный император Николай Второй не уступил. Его поддержал президент США.

Япония имела дело со страной, которая на протяжении своей истории никогда не платила контрибуции. В 1910 году, несмотря на протесты других стран, Япония формально аннексировала Корею.

11

После японской войны возникла необходимость сокращения охраны железнодорожной магистрали. Согласно Портсмутскому договору, разрешалось иметь до пятнадцати человек на один километр, включая в это количество и железнодорожных рабочих. Пётр чаще стал навещать Анну.

Хозяйка дома – Елена Николаевна полюбила свою помощницу, стала поручать ей выезды на рынок за покупкой продуктов питания. Рынок поразил сибирячку обилием и разнообразием овощей и фруктов, многие из которых она не только не ела, но и увидела впервые. Расторопная и смышленая Анна быстро изучила особенности китайского рынка, свободно ориентировалась в ценах на продукты, умела поторговаться с продавцами. С некоторыми познакомилась, наладила хорошие деловые отношения, стала у многих постоянной клиенткой. Они платили ей добром. Заметив её появление на рынке, продавцы охотно зазывали ее к себе жестами и возгласами. Анна была с ними не только приветлива, но и не позволяла как-либо себя обмануть.

При каждом посещении жены Пётр тоже не бездельничал. Ему всегда находилась работа. Крестьянский парень умел всё и охотно делал то, что просила хозяйка. Довольная Елена Николаевна щедро платила за это, а Анне, кроме жалования, делала по всякому, даже незначительному поводу подарки. Молодые супруги деньги не транжирили – копили.

1906 год неумолимо приближался к концу, отсчитывая последние дни, когда однажды Елена Николаевна заметила то, что Анна немного поправилась. А подойдя к ней поближе и внимательно её осмотрев, все поняла. Ласково поманив девушку к себе, тихо на ушко прошептала:

– Аннушка, а ты никак беременна? Смущённая Анна с испугом начала оправдываться. Елена Николаевна взяла её руки в свои, слегка сжав их, сказала:

– Надо радоваться, дурочка! Мы тебе поможем и одну не оставим.

С этого момента Елена Николаевна поставила Анну под свой контроль, освободив от тяжёлой работы. Анна стала исполнять только обязанности горничной и ездить на рынок за продуктами. Но, как и раньше, пока была в силах, бегом бежала на рынок пешком и, сэкономив деньги, возвращалась с продуктами на рикше.

28 июля 1907 года у Петра и Анны родился сын, нарекли его именем Владимир. Молодые родители хотели сына, были счастливы тем, что желание их услышал Бог. Пётр скоро смастерил для младенца зыбку и думал уже над тем, какую сделать кроватку-качалку, чтобы малыш как можно меньше обременял мать. Анна не хотела быть обузой хозяйке и на третий день после родов приступила к выполнению своей работы, несмотря на протесты Елены Николаевны. Чтобы как-то помочь Анне, две дочери Юговичей – подростки иногда забирали малыша к себе. Они полюбили мальчишку, порой баловали его. Анна была безмерно благодарна девочкам и, в свою очередь, всегда стремилась сделать им что-то приятное и чем-то угодить.

12

Сокращение личного состава пограничной охраны сказалось и на материальном её обеспечении. Увеличились сроки ношения обмундирования. Командиры вынуждены были принимать какие-то меры. Так при штабе батальона была создана мастерская по ремонту и пошиву белья для солдат. Мастерскую скромно называли «швальня». Для выполнения работ в «швальню» подбирали умельцев из числа солдат. Туда и попал Пётр. Работали там только тогда, когда возникала необходимость. В остальное время, как и раньше охраняли мост. Японцы в дела охраны не лезли, но в остальном проявляли большой интерес и стремились всюду присутствовать. Это вызывало некоторое раздражение не только у персонала железной дороги, но и у китайцев. Однако и те, и другие вынуждены были терпеть непрошеных «гостей».

1908 год Пётр и Анна встретили с большой надеждой скорого возвращения домой. Когда встречались, строили планы по возвращении в родное село. Им казалось, время замедлило ход. Но в хлопотах незаметно наступила весна, а с ней тепло. Владимир подрос и встал на свои ножки, даже пытался говорить, чем радовал и смешил родителей. Во время очередной встречи с мужем Анна робко, словно была виноват в чём-то, сообщила ему, что вновь беременна. Пётр явно не ждал такого сюрприза, долго молчал, ошеломлённый известием. Анна, вконец испуганная, заплакала. Придя в себя, Пётр начал успокаивать её. В этот момент к ним в комнатку вошла Елена Николаевна, чтобы попросить Петра выполнить некоторые работы по дому. Застав супругов в расстроенных чувствах и узнав причину, она тоже несколько удивилась, но попыталась их успокоить. Пётр стал объяснять хозяйке, как долго и трудно они ехали сюда и какие сложности могут быть в обратной дороге с детьми. Елена Николаевна хорошо понимала его озабоченность. Подумав, она повернулась к Анне и твёрдо заявила:

– Будете жить у нас, пока не родишь, а там, со временем

– Бог даст, всё и образуется. Расстройства тебе теперь ни к чему, тем более преждевременные.

Время быстро прошло. Пётр, отслужив положенный срок, был демобилизован

Оставаться до родов Анны не захотели, несмотря на решительные протесты хозяйки. Желание поскорее вернуться в родные края, увидеть родителей и родных возобладало. После недолгих сборов, не без помощи Елены Николаевны они покинули навсегда уже ставший родным город Харбин. Ехали в отдельном отсеке железнодорожного вагона.

Вот и озеро Байкал. Казалось, что уже недалёк и дом родной, куда так спешили. Нет и той столь неудобной для пассажиров паромной переправы. Поезд медленно ползёт вверх к вершине перевала по рельсам, проложенным по крутому берегу. Дух захватывает от страха, когда смотришь вниз. От волнения замирает сердце. Анна почувствовала неладное. Начались родовые схватки. К счастью, этим поездом ехала часть медперсонала харбинского военного госпиталя, эвакуированного в Россию. Один из врачей и принял благополучно очередного сына Петра и Анны. Нарекли его в честь врача, принимавшего роды – Александра Михайловича Наумова. В отчий дом с военной службы они вернулись с двумя сыновьями на руках.

Василий Андреевич и Анастасия Фёдоровна были рады благополучному возвращению детей, а появление двух внуков было настолько неожиданным, что родители не сразу поверили свершившемуся чуду. На встрече, за большим семейным столом, в кругу гостей и близких родственников, чуть захмелевший Пётр объявил, что будет строить свой дом, и деньги у них на то есть. Братья дружно выразили желание помочь ему в строительстве и заготовке строительного материала. Здесь же договорились, что дом построят на месте старого амбара, который уже давно пора снести.

– Не горячитесь, молодцы, – остановил жестом сыновей Василий Андреевич и вышел из-за стола. – Недолго сказка сказывается, да непросто дело делается, – заключил он. – Надо хорошенько всё обмозговать, чтобы потом не каяться. Дело затеваем не шуточное и затратное. По этому случаю есть у меня одна мыслишка, давно засела, да нужды в ней не было. Однако приспела кстати.

Сыновья затихли, повернув, как по команде, головы в сторону отца, медленно шагающего вокруг стола.

Василий Андреевич остановился, внимательно посмотрел на сыновей, как бы желая удостовериться в том, что они способны сделать то, что он сейчас им предложит, и не спеша повёл рассказ:

– Время давнее и многим не ведомое, или уже забытое. Торговым делом в наших краях занимались только по Иртышу. Дорог нет, на горбу товар далеко не потащишь. Пароходы, идущие по Иртышу, предпочитали большереченскую пристань карташёвской, она и лучше была, и чалить к ней сподручней. Купчишки деревни Карташёво завидовали большереченцам. У них дела торговые были хуже. Вот и удумали как-то по жадности своей отрезать большереченцев от Иртыша. Решили рыть канал по горловине излучины, где Иртыш делает большую петлю, чтобы воды Иртыша в него устремились, минуя Большеречье. Канал-то прорыли, да просчитались. Тоже по жадности своей да глупости. Рыть канал возле Карташёво начали не в том месте. Надо было, где бьёт течение в берег, но там берег он выше и работы больше, а значит, дороже. Решили там, где берег низкий – в надежде, что весенние воды размоют русло канала, и вода заполнит его. А Иртыш мудрее оказался. Не стал потакать жадным. В канал размывать русло не пошёл, только сбросил небольшую часть своей воды в половодье. Купцы на радостях и пустили пароход туда. Он до середины доплыл и сел на мель. Там и гниёт, став памятником жадности и глупости.

– Чтобы торговать, ум, конечно, нужен, – заключил Василий Андреевич. – А чтобы с прибытком торговать, и подавно. Вот и нам всё надо проверить, просчитать.

– Тятя, к чему это ты про канал-то нам рассказал? – с недоумением спросил Степан.

– Да к тому, что проверить канал надо. Если в нём вода есть и не зарос он кустарником, то по нему брёвна к Иртышу сплавить можно. Брёвна не пароход, глубины не надо. А там уж чего проще от Карташёво прямо к нашему огороду их перенести. В нынешнюю вёсну вода большая была, канал не должон ещё был пересохнуть.

– Какие брёвна? Понять не могу! – возразил уже Пётр.

– Вот неразумные! – вконец возмутился Василий Андреевич. – Да такие, что лес пилить будем возле деревни Артын, неподалёку от канала. В Артыне и родственники живут – Силины, если что, помогут, да и лесничий знакомый. Стало быть, Пётр и Фёдор, собирайтесь-ка на разведку. Мешкать нельзя, пока тепло и вода не пала. Поплывёте лодкой до Карташёво и канал обследуете получше.

– Тять, я тоже с ними поплыву, – заявил Степан.

Василий Андреевич помолчал, что-то соображая, махнул рукой.

– Так, пожалуй, вернее будет. А мы с Никифором пока домашними делами займёмся. За пять дён, думаю, управитесь. Ну, с Богом!

От Большеречья до Карташёво по воде семь километров. Плыли около двух часов левым берегом через затон, здесь встречное течение меньше. В конце затона на острове передохнули малость. Солнце только показалось на горизонте. В зарослях тальника враз заголосили птицы, не то солнце приветствуя, не то гостям непрошенным «радуясь». День обещал быть погожим. Сидя в лодке, перекусили хлебом с солёным салом и поспешили к правому берегу. Там уже недалеко, по рассказам отца, и вход в канал должен быть. Внимательно всматриваясь в берег, поросший густым кустарником, скоро заметили ложбину с прогалиной, на обеих сторонах которой молодые деревья тянулись навстречу друг к другу, будто хотели поздороваться, образуя большое отверстие в зелёной оправе. Пётр сидел в носовой части лодки и первым заметил вход в канал.

– Кажется, нашли! – закричал он от восторга. Подплыв вплотную, увидели то, что искали.

– А тятя был прав, – загудели братья.

– Постойте ликовать до времени, есть ли вода в нём, – осадил Пётр братьев.

Раздвигая кусты и высокую траву, лодка плавно вошла в канал. Дальше кусты разошлись, уступая дорогу. Двигались медленно, с осторожностью, любуясь ярко-жёлтыми цветами кувшинок и их огромными листьям, лежащими на водной тёмно-зеленой глади. Неожиданно из густой травы, что возле берега, хлопая крыльями по воде, вспорхнули утки. Версты через три увидели то самое сказочное судно. Точнее, оно было похоже на разрушенную избушку с разбитыми оконцами и перекосившейся на одну сторону стенкой. Полусгнившая деревянная обшивка отделилась от корпуса и торчала в разные стороны, словно крылья подбитой птицы. Основание судёнышка заилилось, поросло мхом.

Братья причалили к правой стороне канала. Его некогда крутая стенка теперь осыпалась, заросла, как и весь канал, травой и мелким кустарником. Братья вышли из лодки на сушу, осторожно продвигаясь, осмотрели прилегающую местность. Заиленное судно разделило канал. В дальней стороне его воды не было, лишь небольшие озёрца, вероятно, наполнялись только талыми водами да во время разлива Иртыша по весне. По обеим сторонам канала почти вплотную стояли вековые сосны да кедры.

– Вот он Урман! – воскликнул Пётр.

Голос его отразился от стволов деревьев и, как бы перескакивая от одного к другому, затих вдали. Братья разом почувствовали, что вошли в пространство им неведомое и чужое. Вокруг тишина, наполненная ароматом хвои. Подлеска почти не было. Нога ступала по мягкому настилу из годами падавших с деревьев иголок.

– Надо идти в деревню, поговорить с лесником, – предложил Фёдр. Он часто бывал у Силиных в Артыне, многих знал и уже определил, как туда идти.

Еле заметная тропинка вывела их на грунтовую дорожку, которая и привела в деревню. Небольшие деревянные избы разной величины, но очень похожие, расположились по берегу речки Артынки.

Когда вошли в деревню, Фёдор указал на крайнюю избу:

– Вот здесь живёт лесничий, – объявил он. – Зовут его дядя Матвей.

Братья единогласно решили идти к нему прямо сейчас. Зачем откладывать, терять время? Все равно без его участия дело не сделать.

Матвей Харитонович, сколько себя помнил, всегда был при казённом лесе. Хлопотное дело это – присматривать за лесом – досталось ему от отца. И было это много-много лет назад, он даже и не припомнит, сколько. Дома он бывал мало, всё в лесу. Каждое дерево знал. Все тропинки лесные ему были знакомы, как и все обитатели леса.

Братьям подфартило, Матвей Харитонович сегодня дома, домашним хозяйством занят. Когда узнал от кого и зачем к нему молодцы пожаловали, даже обрадовался. Василия Андреевича он давно знал и уважал. Они с его отцом дружбу водили. Сколько лет минуло. И готов был помочь сыновьям друга отца. Только спросил:

– Кто-нибудь в нашей деревне знает о затее вашей?

– Нет, – ответил Пётр. – Мы от канала прямо сюда.

– Вот и ладно. Ни к чему всем знать, – заключил Матвей Харитонович.

– Однако, отец ваш толково удумал. Надо ж, молодец! Канал нынче, как никогда воды набрался. Думаю, всё получится. А теперь отдыхайте, завтра спозаранку и подадимся в лес. На месте порешаем, что и как.

В лес шли молча, той же тропинкой. Утро было прохладное, в низинах стоял густой туман. Когда вошли в бор, словно очутились в тёплой хате. Матвей Харитонович, заметив удивление парней, объяснил:

– Лес не даёт воздуху остыть за ночь, вот и тепло. Птицы это знают, потому в прохладные ночи стремятся сюда.

Лодка была там, где её оставили. Братья с облегчением вздохнули. Матвей Харитонович улыбнулся, поспешил успокоить их:

– В эти места редко кто заглядывает, можете не беспокоиться. А сейчас слушайте и запоминайте. Валить лес будете недалеко от канала, и только те деревья, на которых сделаю зарубки. Сучья уложите подальше. Брёвна к воде стащим волоком. Приведу пару добрых быков, это моя забота. А теперь отправляйтесь домой, успокойте отца. Всё, что положено, сделаю по закону. Через пять дён жду здесь. С собой прихватите пилы, топоры, верёвки и железные скобы. Харчи, само собой, да побольше. Работа тяжёлая, силёнка нужна будет.

Матвей Харитонович слово сдержал. Когда братья прибыли, он их уже поджидал. Не мешкая, повёл к тем деревьям, на которых были сделаны зарубки. Дав все необходимые указания, как валить деревья, велел сделать из срубленных веток лёгкий шалаш. Посоветовал в деревню не ходить, зря не маячить.

– Через три дня подойду, там видно будет, как лучше дело сделать.

Порядком подустав за эти три дня работы без отдыха, братья крепко спали, когда к их шалашу подошёл Матвей Харитонович с внуком-подростком. Два быка, подпряжённые к одной оглобле волокуши, мирно стояли в сторонке, помахивая хвостами. Опытный лесничий уже проверил работу братьев, остался доволен и теперь, сидя на бревне и улыбаясь, смотрел на спящих.

Первым проснулся Пётр. Не веря своим глазам, начал будить братьев. Они ждали Матвея Харитоновича, но не в столь ранний час, вот и проспали.

– Тётка Дарья прислала вам пирогов, ещё не остыли, – сообщил Матвей Харитонович. – Молоко холодное из погреба – ешьте, а я прогуляюсь вдоль канала, посмотрю подходы. И за работу. Ванятка, а ты сруби под шесты четыре деревца, знаешь какие.

Два бревна, комлями брошенные на волокушу, заскользили по траве, оставляя следы. Быки спокойно шагали за Матвеем Харитоновичем, как на прогулке, иногда подгоняемые Ванькой. У кромки канала брёвна освободили от волокуши и шестами столкнули в воду. Они сначала нырнули, как киты, и всплыли.

– Забейте на каждом по скобе и свяжите верёвкой, – велел Матвей Харитонович.

Когда Пётр и Фёдр выполнили его команду, сказал протащить брёвна вплавь. Пётр и Фёдор в старых подштанниках, рубахах и чарках на босу ногу ухватили верёвки, легко потащили за собой плавающие брёвна. Передвигались осторожно по колено в воде, иногда чуть глубже, не прилагая особых усилий. Матвей Харитонович следовал за ними по берегу, иногда давал указания. Так прошли целую версту. Дальше канал был чище и дно не так заилено.

– Ну, слава те, Господу Богу, – прошептал Матвей Харитонович и покрестился. – Кажись, дело сладится!

Весь день таскали брёвна к каналу, завтра решили продолжить спозаранку.

– Заночуем все здесь, чтобы попусту не ходить, глядишь и управимся, – объявил Матвей Харитонович. – Быков пустим на поляне неподалёку, пусть пасутся на привязи.

– А волки на них не нападут? – спросил Степан.

– Волки здесь не водятся, питаться нечем, да и деревня рядом. Разве что кулики на мокрых местах, да утки. Вороны ещё – птица хитрющая, в обиду себя не даст. А волки там, дальше, в тайге, где кабан и всякая животина, – ответил на вопрос Степана всё знающий лесничий.

Следующий день и ещё два, как по заказу, были прохладными, духота спала, работа спорилась, да и сноровка появилась. Управились только после полудня третьего. Матвей Харитонович посоветовал братьям на пару дней спалькать домой:

– Отдохните, попарьтесь в баньке и с новыми силами за дело. Время терпит, и погода установилась погожая – похоже надолго. Как возвернётесь, сплавляйте все брёвна в устье, а уж потом малыми партиями по Иртышу. За брёвна не беспокойтесь, никуда не денутся.

Дома работников заждались. Шуточное ли дело в незнакомой тайге лес валить, рассуждал Василий Андреевич. Всякое может быть. Но беспокойство держал при себе, так вернее. Когда сыновья появились на пороге, успокоился окончательно, велел тут же топить баньку. Уже за семейным столом Пётр, как старший, обстоятельно рассказал, что они успели сделать за это короткое время. С особой благодарностью поведал о леснике.

– Вот уважил Матюша, так уважил, – с чувством произнёс Василий Андреевич. – Мы с Харитоном – его отцом крепко дружбу водили по молодости. Ты, Пётр, не забудь, обязательно пригласи Матвея на новоселье, там и отблагодарим его, как полагается. Большую помощь он оказал. Век помнить надо.

Первый небольшой плот, скреплённый с помощью верёвок за скобы, отбуксировали лодкой в Иртыш. Мощное течение могучей реки подхватило незатейливое сооружение и плавно понесло в сторону Большеречья. Фёдр и Степан, работая вёслами, увлекали его к левому берегу. Чистое небо и зеркальная гладь воды подняли настроение. Впервые за много дней тяжёлого труда братья отдыхали, сидя в лодке. Скоро миновали затон, а там рукой подать до Большой речки – и дома.

Встречал их Василий Андреевич с родственниками для подмоги. С помощью верёвок брёвна закатили на две жердины, уложенные на берег. В дальнейшем, заявили братья, сплав будем вести двумя лодками, так быстрее управимся. Отец одобрил их толковое решение. Скоро заготовленный лес был на месте. Уложенные брёвна некоторое время отлёживались в коре. После их ошкурили (удалили кору). Те брёвна, что на доски – с меньшим количеством сучков, сложили отдельно. Работы много, вся тяжёлая и требующая умения, мастерства. К строительству дома приступили по весне 1911 года. А пока жили в тесноте, но дружно, безделья не знали.

Пётр хотел иметь большую семью, много детей, а потому решил строить просторный пятистенный дом с двумя комнатами и кухней с видом на Большую речку. Пятистенников в Большеречье наперечёт, а на улице Верхняя, где жила семья Пономарёвых, их дом был первый.

Анна помогала Петру во всём. Желание как можно быстрее закончить строительство заставляло выполнять всякую работу, и тяжёлую тоже. В результате чего у неё случились преждевременные роды с потерей ребёнка.

Наступил 1913 год. Для семьи Петра и Анны – особенный. Они въехали в новый, только что построенный дом, о котором долго мечтали. Жизнь материально налаживалась, завели своё хозяйство: две лошади во дворе, три дойные коровы. Смышленая и деловая Анна излишки продуктов продавала на рынке, у неё это хорошо получалось, тем пополняла семейный бюджет. Сыновья подросли, старшему – Владимиру уже шесть лет, младшему – Александру – пять. Скоро будут в делах помощниками отцу. Анна очень хотела иметь дочь-помощницу. Хозяйство-то пополняется, увеличивается, без помощницы становится всё трудней и трудней.

Сегодня в их доме необычный семейный праздник – новоселье и день рождения хозяина. Петру исполнилось тридцать лет. Это возраст зрелого мужчины, полного сил, энергии и планов на будущее. Гости и хозяин веселятся: поют и пляшут так, что стекла звенят. Столы полны разной еды и вина. На самом почётном месте Матвей Харитонович. Он приглашён вместе с супругой. В его честь и в благодарность за помощь было уже сказано много тостов и пожеланий. Почётный гость только смущенно улыбался или повторял:

– Ну ладно вам! Велика помощь. Мы же свои. Почитай, сколько лет в дружбе, как не помочь, если можешь.

Пётр заметил, что Анна чуть не такая, как всегда, более сдержанная. Улучив момент, когда она вышла на кухню, чтобы подать гостям очередное блюдо, он подошёл к ней, тихонько спросил:

– Аннушка, ты часом не заболела, почему не радуешься? Анна смущённо ответила:

– Я, кажется, опять беременная. Немного хмельной, Пётр от радости закружил жену, потом метнулся в комнату, громко объявил всем:

– У нас будет дочь! Гости, ошеломлённые известием, в недоумении мгновенно смолкли.

– Какая дочь? – в один голос воскликнули Василий Андреевич и Анастасия Фёдоровна.

– Анна беременна! – выпалил Пётр. Раздался дружный смех, потом враз заговорили, зазвенели стаканы. Веселье продолжалось до самого утра.

Господь услышал желание Петра и Анны. 14 марта 1914 года у них родилась дочь, нарекли её Евдокией.

Однако не суждено было Петру и Анне счастливо пожить в новом доме, вместе растить и воспитывать детей. Тёмные тучи сгущались над Россией. Внутренние и внешние силы захотели вновь ввергнуть русский народ в кровавую войну, в войну не только с внешним врагом, но и братоубийственную, на долгие годы.

ДВЕ ВОЙНЫ – ОДНА ДОРОГА ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Железная дорога, соединившая Восток и Запад России, стала дорогой двух кровавых воин, изменивших не только Россию, но и всю Европу.

В начале 20-го века возросла борьба между великими державами за сферы экономического и политического влияния, за передел мира. Война с Японией оказалась проигранной Россией не по военным, а по политическим причинам. После анализа неудач и допущенных просчётов была проведена колоссальная работа по восстановлению флота, реорганизации сил, устранению недостатков. Русская императорская армия стала тогда самой многочисленной в мире. По своей подготовке, уровню технической оснащённости она уступала только германской.

Кавалерия атакует неприятеля

Германия целенаправленно готовилась к военному решению вопроса о переделе сфер влияния, распределении колоний и господства в Европе и мире. Она стремилась захватить ценные источники сырья и рынки сбыта.

К 1913 году Россия стала самой экономически развитой страной в мире. Бурное развитие России беспокоило соперничающие страны: Германию, Англию, Америку. Они не могли не использовать в своих целях возникшее в России внутреннее напряжение и начавшееся забастовочное движение.

Поражение России в Русско-японской войне повлекло за собой волну возмущения, подпитываемую разного рода политическими неудачниками, вырожденцами от аристократии, студентами-недоучками. Тогда в молодёжной среде состоять в антиправительственных организациях было чем-то вроде моды, велением времени. В январе 1905 года накал достиг апогея – началась масштабная стачка рабочих Путиловского завода.

С целью организовать серьезные внутренние беспорядки в России, вызвать недовольство рабочих масс, недоверие к правительству и самодержавию Госдеп США направляет туда своего агента – Лейба Бронштейна под именем Лев Троцкий. Этот человек понял: надо ковать железо, пока горячо. Чтобы руководить революционными событиями, на подмогу ему в Россию поспешил А. Паврус.

Израиль Лазаревич Гельфанд более известен под псевдонимом Александр Паврус. Роль его столь же велика, сколь и окружающая его таинственность. Финансиста двух русских революций, богача и авантюриста Павруса многие историки называют локомотивом революционного движения в России конца 19-го – начала 20-го века и купцом Октябрьского переворота.

Родился Израиль Лазаревич в 1867 году в местечке Березино Минской Губернии. Отец его был простым ремесленником, но всё же он дал Изе образование в одесской гимназии.

Из Одессы молодой Гельфанд сразу рванул зарубеж, в швейцарский Цюрих. Ещё в России Израиль посещал различные народовольческие кружки. В Цюрихе Гельфанд сходится с Плехановым, Аксеродом и Засулич – видными членами «Группы освобождения труда».

Вскоре в Германии Израиль Гельфанд вступает в ряды немецкой социал-демократической партии, заодно поддерживает связи и с российскими партийцами. А. Паврус первым понял, что манипуляция общественным сознанием является важнейшим инструментом политики. В Мюнхене Паврус встречается с Ульяновым-Лениным (личность столь же таинственная в истории России) и его женой Крупской. Ленину Паврус отводил основную роль в организации революции в России. Владимир Ильич в свойственной ему манере вначале восхищался пылким манипулятором революционных заговоров, а затем смешал его с грязью.

Владимир Ильич Ульянов (Ленин), ничем не примечательный мальчик, тихий и способный, не имел друзей, не интересовался общественной работой. Окончив с отличием школу, в студенческие годы был вовлечён в нелегальный студенческий кружок «Народной воли» вместе со своим старшим братом Александром, позже казнённым за участие в заговоре с целью покушения на жизнь императора Александра Третьего. Через три месяца Володя был исключён из университета за участие в беспорядках и отправлен в ссылку.

Желание отомстить за брата подвигло его встать на путь революционной борьбы. Горстка интеллигентов хотела революции в России и любой ценой добиться свержения самодержавия, используя русский рабочий класс, как наиболее сплочённый и массовый.

Для Ленина, как писал М. Горький: «Рабочий класс, что для кузнеца руда». Деревенского мужика Ленин ненавидел лишь за то, что в их имении Алакаевке, купленном матерью в Самарской губернии, крестьяне, пользуясь неопытностью новых хозяев, похитили лошадь и двух коров.

В основу организационной работы Лениным было положено создание партии. Под сильным влиянием работ Плеханова он от народовольческих идей переходит к социал-демократическим. В 1898 году в Минске в отсутствии лидеров Петербургского союза борьбы состоялся первый съезд РСДРП, на нем присутствовали девять человек. Съезд учредил Российскую социал-демократическую рабочую партию.

26 июля Ленин выезжает в Швейцарию, где проводит с Плехановым переговоры об издании газеты.

Жизнь за границей и издание газеты требовали больших денег. Будучи неразборчивым и нечистоплотным в приобретении денежных средств, Ленин одобрял вооружённые налёты на банки и почты, сопровождающиеся человеческими жертвами.

Ленин был упрямым и высокомерным со своими однопартийцами, жестким с оппонентами. Он был ярым сторонником террора. Ещё в 1901 году он писал: «Принципиально мы никогда и не могли отказаться от террора. Это одно из военных действий, которое может быть вполне пригодно и даже необходимо в известный момент сражения, при известном состоянии войск и в известных условиях». Осенью 1905 года Ленин открыто призывал совершать убийства полицейских и жандармов, черносотенцев и казаков, взрывать полицейские участки, обливать солдат кипятком, а полицейских – серной кислотой. Большинство террористов в России и после 1917 года, когда к власти пришли большевики, в изменённой форме продолжало свою деятельность. Ленина окружали провокаторы.

К 1914 году резко обострившиеся противоречия между наиболее развитыми европейскими странами привели к Первой мировой войне. Россия тоже оказалась вовлечённой.

Существенное влияние на внешнеполитическую ориентацию России оказали события на балканском полуострове, и в частности Боснийский кризис, вызванный решением Австро-Венгрии присоединить Боснию к герцогству.

В 1911 году активность российской дипломатии сосредотачивается на Балканах. Россия содействовала образованию союза балканских государств (Сербия, Болгария, а затем Греция), имевшему место с сентября по октябрь 1912 года, и войне против Турции, начавшейся в ответ на резню албанцев и македонцев.

В конце 1913 года отношения между Россией и Германией обострились в связи с отправкой в Турцию группы немецких офицеров и генералов, занявших важнейшие командные посты в турецкой армии. В условиях обострившихся отношений с Германией и Австро-Венгрией правящие круги России стали склоняться к возможности вооружённого столкновения с германским блоком. Была принята большая программа усиления обороны. Россия, хотя и с опозданием, подключилась к гонке вооружений.

Весной 1914 года Россия предложила Англии заключить военно-морскую конвенцию. В июле английское правительство подтвердило свою готовность действовать заодно с Россией против австро-германского блока.

Поводом для начала войны послужило убийство сербским студентом в Сараево наследника австро-венгерского престола. Правительство Австро-Венгрии объявило Сербии войну. Вслед за этим 1 августа 1914 года Германия объявила войну России, которая поддерживала Сербию и проводила всеобщую мобилизацию. В свою очередь, Великобритания и Франция объявили войну Германии. Против России на стороне Тройственного союза выступила Турция.

После вступления России в войну, на волне антинемецких настроений столица России Санкт-Петербург была переименована в Петроград (немецкие Peter и burg заменены на русские Пётр и Град).

Различные классы и партии России по-своему выражали своё отношение к войне. Радикальные социал-демократы и большевики сразу осудили войну. В Думе они проголосовали против военных кредитов и покинули зал заседаний. Среди меньшевиков, эсеров, трудовиков были течения, как против войны, так и призывающие воевать до победы. Буржуазные партии – кадеты и октябристы – поддерживали царское правительство, призывали к единению царя с народом.

В войне были заинтересованы те, кто хотел укрепить свою власть, кто наживался на военных поставках. Война была не популярна в народе, она была противна его природе, естеству и духу. И, как всякая война, ложилась на его плечи, несла страдания, нищету и людскую гибель.

13

Государь России Николай Второй в канун Первой мировой войны

(Воспоминания П. ЖИЛЬЯРА – наставника Наследника Цесаревича

Алексея Николаевича)

«24 июля мы были поражены известием, что Австрия накануне вечером передала ультиматум Сербии. Я встретил среди дня Государя в парке; он был озабочен, но не казался обеспокоенным. 25 июля в Красном Селе был собран чрезвычайный Совет под председательством Государя. Решили продолжать примирительную, но в то же время достойную и твёрдую политику. Газеты возбуждённо обсуждали выступление Австрии.

В следующие дни тон печати стал делаться всё более и более резким. Австрию обвиняли в желании раздавить Сербию. Писали, что Россия не может дозволить уничтожения этого маленького славянского народа; что она не может допустить австро-германского главенства на Балканах; что затронута национальная честь.

Несмотря на все попытки посредничества и предложение русского правительства разрешить инцидент прямыми переговорами между Петербургом и Веной, 29 июля мы узнали, что в Австрии объявлена общая мобилизация. На следующий день пришло известие о бомбардировке Белграда. И ещё через день Россия ответила на это мобилизацией всей своей армии. Вечером того же дня германский посол в Петербурге, граф Пурталес, объявил Сазонову, что его правительство даёт России двенадцатичасовой срок, чтобы остановить мобилизацию – в противном же случае Германия сама будет мобилизоваться.

Срок германского ультиматума кончался в субботу 1 августа в 12 ч. дня. Граф Пурталес появился, однако, в министерстве иностранных дел лишь вечером. Войдя к Сазонову, он ему торжественно передал объявление войны Германией России. Часы показывали 7 часов 10 минут. Непоправимое событие свершилось.

В то время, когда эти исторические события разыгрывались в кабинете министра иностранных дел в Петербурге, Государь, Государыня и великие княжны были у всенощной в маленькой Александрийской церкви. Он всей душой молился, чтобы Господь отвратил от его народа войну, которая, он это чувствовал, была близка и почти неизбежна. Служба кончилась, из телеграммы Сазонова он узнал, что Германия объявила войну.

Понедельник 3 августа, когда Государь появился на балконе Зимнего дворца, огромная толпа народа, собравшаяся на площади, опустилась на колени и запела гимн. Восторг народа показал царю, до какой степени эта война была народной.

В зимнем дворце Государь дал торжественный обет – Не заключать мира, пока хоть один неприятель останется на русской земле. Взяв на себя это обязательство перед всем миром, Николай Второй подчёркивает характер этой войны: это борьба до конца, борьба за существование.

17 августа Государь отбыл в Москву, чтобы, по обыкновению своих предков, в тяжёлую годину, переживаемую Родиной, испросить благословения Божьего себе и своему народу в трагические для страны минуты. Прибытие Их Величества в Москву было трогательным и умилительным зрелищем.

После обычных приёмов на вокзале длинной вереницей экипажей направились в Кремль. Огромная толпа наполняла площади и улицы; люди взбирались на крыши лавок, как гроздья висели на деревьях скверов, влезали в окна магазинов, толпились на балконах и окнах домов. И под непрерывный звон колоколов всех церквей из тысяч уст разносился внушительный своим религиозным величием и сдержанным волнением тот чудный русский гимн, в котором выражена вера целого народа:

Боже, царя храни! Сильный, державный, Царствуй на славу нам. Царствуй на страх врагам, Царь православный. Боже, царя храни!

3 октября Государь уехал в Ставку, где пробыл три дня, и после короткого осмотра войск в районе Бреста и Ковны вернулся в Царское Село. С этого времени он стал совершать периодические поездки на фронт и в тылу, посещая различные секторы своей огромной армии, перевязочные пункты, военные госпитали, тыловые заводы. Словом, всё то, что играло роль в ведении этой грандиозной войны».

14

Слух о том, что Германия напала на Россию, докатился и до Сибири. Вскоре началась всеобщая мобилизация. Мужики роптали:

– Ещё не высохли слёзы от войны с Японией, а тут другая подоспела. И чего богатеям надо, что делят, всё-то им мало. Своих сынков на войну не пошлют, отмажут толстосумы.

Петру исполнился тридцать один год, только мало-помалу в достатке жить начали, а тут снова война – заберут, не отвертишься. Анна вся извелась, почернела.

– Шутка ли, на руках совсем малые дети! Дочке и года нет, хозяйство какое, – ворчал Василий Андреевич. Он хорошо понимал, что заботы всей тяжестью лягут на него. Младшие сыновья теперь его главная опора, но сколько война протянется… Недалеко то время, ребята своими семьями обзаводиться начнут, свои интересы главнее станут. И ничего не поделаешь, так жизнь устроена, на том и держится. Вот здоровье не подкачало бы, годы своё берут.

Загудела сторона сибирская, словно улей, потревоженный сапогом. На войну с японцами уходили, как на кулачную драку для потехи, а тут другое чутьё появилось.

– Ввязались, видать, надолго, и чем всё закончится? – судачил люд меж собой.

Старцы поговаривали о плохом конце, о междоусобице. Народ озлобится на войне, начнёт искать виноватых. Тогда он слеп будет и податлив на любые посулы. Бери его и веди в любую сторону. Так на Руси и раньше бывало.

Деревня загуляла. Когда это было, чтобы в разгар-то летней поры отовсюду песни, словно пир во время чумы.

Пётр, в составе команды призывников на вторую войну, как и на первую, уезжал тем же пароходом до Омска. Анна с дочкой на руках провожала его, но только до пристани. От Омска той же железной дорогой, но теперь в другую сторону – на Запад. Тоска щемила сердце. Всё было немило. Говорить ни с кем не хотелось. Земляки, что ехали вместе с ним, как только тронулся поезд, развязали свои котомки, начали угощаться. А что? Как унять себя, успокоить? Ехали не к тёще на блины – на большую войну. Что там ждёт каждого? Зазвенели стаканы, завели громкий разговор и даже послышался смех. Пётр отказался от приглашения, лёжа на полке вагона, он рассуждал:

– За что такая судьба, такое испытание Господь Бог посылает? Чем провинились? Надо терпеть, всё вынести, не пропасть в этой круговерти. Аннушке сейчас не легче, одна с малыми детьми осталась. Надежда только на родителей. Им бы самим помочь надобно – старики. Ан нет, нечистая сила пожаловала. Ну, Бог даст, и её одолеем.

С этими горькими размышлениями и заснул. Проснулся от сильного толчка вагона и скрипа тормозов. Было светло, видно по всему – погожий день будет. За окнами большая станция, слышны голоса железнодорожных рабочих и стук молоточка по колёсным парам при их осмотре. Скоро начал нарастать шум от топота солдатских сапог и громких команд, подаваемых командирами. Шла погрузка воинского подразделения в вагоны их поезда. Станция была забита эшелонами с войсками, следующими на Запад.

– И сколько же гонят нашего брата на бойню? – удивлялся Пётр.

На десятые сутки следования поезд остановился на небольшой станции. Из окна вагона было видно одноэтажное здание. Оно утопало в зелени высоких деревьев. Вверху, над входными дверями была надпись непонятными буквами – вероятно, название станции. Скоро послышалась команда – на выход с вещами.

– Куда приехали? – спрашивали солдаты друг друга, пожимая плечами.

Построившись в колоны группами, дружно зашагали по пыльной дороге к палаточному городку, виднеющемуся в чистом поле. Здесь, на границе с Австрией сосредотачивались пехотные корпуса сибирских полков.

Русская армия на марше

15

В августе 1914 года Россия добилась успехов. В армейской среде воцарился патриотический подъём, дух скорой победы. Но несогласованность армий, проблемы со снабжением, предательство и шпионаж привели к поражениям на некоторых участках фронтов. Несмотря на осенние успехи русских в Галиции, общее положение весной 1915 года оставалось очень неопределённым. С обеих сторон готовились возобновить борьбу с новым ожесточением.

В тылу многих стран люди столкнулись с нуждой, перестало хватать продовольствия. Положение народов, особенно воюющих государств, резко ухудшилось. Чтобы изменить ход войны в свою пользу, Германия решила применить новый вид оружия – ядовитые газы

Первыми химической атаке подверглись части второй русской армии, которая своей упорной обороной преградила наступающей германской армии пути к Варшаве. Немцы установили двенадцать тысяч баллонов с хлором и в течение десяти суток ожидали благоприятных метеоусловий.

1915 год, весна. Последний день мая – тёплая, летняя пора. Из леса, что неподалёку, потянуло прохладой и ароматом ранних цветов. На передовых позициях установилось затишье. Солдаты от безделья с тоской вспоминали родные края и сожалели о том, как бездарно проходит золотая крестьянская пора. А там, далеко дома тоскуют невспаханные и незасеянные поля – не хватает мужских рук.

Наступила ночь. От тревожных мыслей не спится. Пётр и двое его земляков, Владимир и Станислав, теперь неразлучные товарищи, лёжа на бруствере окопа, ведут неспеша разговор о крестьянских заботах, не замечая того, что с востока небо начало светлеть. Приближалось утро.

– Скоро вспыхнет зарница, надо бы немножко вздремнуть, – сказал Владимир. Он старше Петра и Станислава по возрасту, более опытный и рассудительный. Землякам повезло, они при формировании попали в один полк, только Владимир в другую роту. Она расположена рядом, слева, недалеко от леса. Земляки, когда позволяет обстановка, встречаются, вспоминают родные карая, делятся новостями, полученными из дома. Владимир первым спустился с бруствера в траншею, за ним последовал Станислав. Пётр задержался. Он всегда любил встречать рассвет, особенно на берегу Иртыша во время рыбалки. Подул ветерок со стороны окопов неприятеля, а с ним незнакомый запах.

– Немцы кашу начали варить спозаранку, с чего бы это? – подумал Пётр.

Тишину внезапно нарушил свист низко летящих артиллерийских снарядов. Как град, они вмиг накрыли всю их передовую линию и залетели далеко вглубь. Грохот, огонь и крики людей заполнили всю низину большого поля, на котором располагалась позиция русского корпуса. Зелёное облако солдаты вначале приняли за маскировку атаки противника.

Пётр почувствовал, что задыхается, горло сдавило. Вспомнил, как закрывал лицо и нос тряпкой, смоченной водой, при тушении горящего дома соседа в деревне. Быстро оторвал кусок от нижней рубахи, смочил остатком воды из фляжки, накрыл лицо. Из блиндажей на бруствер выскочили солдаты с винтовками и по команде ротного начали занимать места на случай наступления противника. То же сделали бойцы соседней роты. Низко летящие снаряды свистели над головами, накрывая в основном вторые эшелоны. Вой снарядов внезапно прекратился, будто им руководил дирижёр. Пётр интуитивно посмотрел назад, куда снаряды падали.

Уже рассвело, с бруствера, он располагался выше, хорошо было видно, как из окопов, что были ниже, выскакивали солдаты, не понимая, что произошло. Их окутало зеленоватое облако хлора. Вскоре окопы, прорытые здесь в виде лабиринта из сплошных линий, заполнились трупами и умирающими людьми. Хлор прошёл на двенадцать километров вглубь обороны русских войск, образовав в низинах газовые болота.

Германские части при поддержке артиллерийского огня и отравляющего газа в течение дня девять раз атаковали русские позиции, рассчитывая на то, что их уже некому защищать. Немцы появились сразу, как только прекратился артиллерийский огонь.

Первую позицию, что была выше, газ покинул быстрее. И даже в этой ситуации проявилась беспримерная стойкость русских солдат. Атаки германцев были отбиты сильным и метким ружейным и пулемётным огнём.

Солдаты были в смятении, патроны и снаряды у них были уже полностью израсходованы. В ответ на плотный огонь неприятеля звучали лишь одиночные винтовочные выстрелы.

У Петра оставалось несколько патронов в обойме винтовки, он неспеша выбирал движущиеся цели, чтобы не промахнуться. Рядом разорвался снаряд, комья земли и пыль накрыли его. Потом удар в голову, голова закружилась, и тишина. Очнулся от того, что кто-то толкал его в бок, требуя встать. Тошнота и слабость во всём теле не позволяли это сделать. Незнакомый лающий голос и удары тупым носком ботинка в бок требовали повторять попытки подняться. Немец схватил его за ворот гимнастёрки, поставил на ноги. Потом толкнул кулаком в спину, заставляя шагать в направлении, указанном жестом. Пётр еле переставлял ноги, немец шёл следом, подталкивая его прикладом. Когда немного утихли головокружение и боль в голове, Петр увидел, что он не одинок, тогда и понял, что они оказались в плену неприятеля.

16

Несмотря на храбрость и стойкость русских солдат, в июне под натиском немцев русская армия была вынуждена отступить в Галицию – у солдат недоставало оружия и снарядов.

Общественное мнение было обеспокоено, хотело знать, кто виноват в поражении, требовало их наказания. Государь сместил военного министра Сухомлинова и вместо него назначил генерала Поливанова. Первого августа, в годовщину объявления войны Германией России, было решено созвать Думу на первое её заседание. Несколько дней спустя Государь назначил Верховную следственную комиссию, чтобы установить, на ком лежит ответственность за национальное поражение.

В это время наступление немцев в Польше продолжало развиваться, это стало частью стратегического плана германского командования. Он заключался в глубоком двухстороннем охвате с севера и юга российских войск в Польше. С севера (со стороны Восточной Пруссии) должны наступать немцы. Одновременно с юга (из района Карпат) наносили удар австрийские войска. Конечной целью согласованного германо-австрийского натиска должно было стать окружение русских армий в Польше ещё до полного сосредоточения всех сил и нанесение главного удара по наиболее слабому месту обороны русских армий.

Однако реализовать этот план германское командование не смогло из-за стойкости солдат десятой армии русских. Полностью взять её в клещи немцам не удалось. Этому помешало упорное сопротивление русских левофланговых корпусов, особенно третьего Сибирского корпуса, который задержал продвижение немецкой армии. Менее стойким оказался правофланговый третий корпус, он отступал под натиском превосходящих сил немцев, обнажив фланг соседнего двадцатого корпуса. В результате замешательства с отходом двадцатый корпус (сорок тысяч человек) попал под двухсторонний немецкий удар, оказался в окружении и пленён. Благодаря мужественному сопротивлению воинов двадцатого корпуса, трём другим корпусам десятой армии удалось избежать окружения. Эта тактическая победа немцев не имела серьёзного стратегического значения.

Но русское общество, склонное к преувеличениям, как в радости, так и в горе, предалось мрачным предчувствиям. И было от чего.

Деревни страдали от постоянных поборов и реквизиций. Хлебопашцам не хватало рабочих рук и лошадей. Вместе с расстройством железнодорожного сообщения и притоком беженцев в городах росли цены на продукты. К концу августа одна за другой пали все русские крепости, вся Польша была в руках немцев. Из уст в уста передавались самые пессимистические речи. Говорили о саботаже, измене.

В минуту, когда Россия переживала этот острый кризис, Николай Второй решил взять на себя верховное командование армией. Он рассказывал:

– Вы не поверите, как тягостно мне пребывание в тылу. Мне кажется, что здесь всё, даже воздух, которым дышишь, ослабляет энергию, размягчает характеры. Самые пессимистические слухи, самые неправдоподобные известия встречают доверие и облетают все слои общества. Здесь заняты лишь интригами и происками, живут только эгоистическими и мелкими интересами; там же – дерутся и умирают за родину. На фронте одно чувство преобладает над всем – победить, остальное забыто и, несмотря на потери, на неудачи, сохраняют веру… Всякий человек, способный носить оружие, обязан быть в армии. Что касается меня, я не могу дождаться минуты, когда присоединюсь к моим войскам.

Государь сообщил министрам своё решение принять верховное командование. 4 сентября 1915 года вечером он уехал в Могилёв, где находилась Ставка. На следующий день подписал приказ, в котором извещал войска о своём вступлении в верховное командование, и в конце собственноручно прибавил:

«С твёрдою верою в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять Наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской».

В то время, на международной конференции в Цимирвальде Ленин отстаивал свой тезис о необходимости превращения империалистической войны в гражданскую и выступил с лозунгом революционного пораженчества.

Через несколько дней после принятия Николаем Вторым верховного командования положение внезапно ухудшилось. Немцам, сосредоточившим крупные силы к северо-западу от Вислы, удалось прорвать русский фронт и спасти Австро-Венгрию от катастрофы. Их кавалерия стала работать в тылу армии. Русская армия, казалось, стояла на краю страшного поражения. Однако, благодаря умелым действиям, выдержке и героизму войск поражение было предотвращено.

Под руководством генерала Брусилова был проведён прорыв на Юго-Западном фронте. Более четырёхсот тысяч врагов было убито, ранено и взято в плен. Это был конец долгого отступления. Немцы выбились из сил. Шел 1916 год.

На южном фронте под командованием генерала Юденича была разгромлена турецкая армия.

17

Колона русских пленных под охраной немцев шагала по пыльной дороге уже несколько часов. Безоблачное небо и палящее солнце вызвали у людей полуобморочное состояние. Вода, что была во фляжках, была израсходована еще во время боя. Совсем обессиленные пленные едва переставляли ноги. Чтобы не упасть на землю, поддерживали друг друга. Станислав Домбровский, мужчина крепкого сложения, помогал Петру, просил его немного потерпеть. Он бывал в этих местах, когда жил в Польше, понимал немецкий язык и немного на нем говорил. В Сибири оказался после женитьбы на русской девушке. Жили они в деревне Нововаршавка, южнее Омска, работал Станислав в лесничестве. Он знал, что недалеко находится железнодорожная станция, и понял, что немцы гонят их туда для того, чтобы вывезти в Германию.

С возвышенности, на которую они вышли, пленные увидели широкое поле. С левой стороны его был лес. Как похоже это место на прииртышье, подумал Пётр, только нет реки. Сердце защемило тоской. Станислав будто прочитал его мысли, со вздохом прошептал:

– Это хлебное поле, видишь? Не вспахано, не засеяно, – значит некому. Мужики воюют. И почему в этом мире всё не так, и кому это так нужно?

С правой стороны поля стояли одноэтажные домики. Чуть в стороне располагался большой, с яркой черепичной крышей, окруженный зеленью высоких деревьев. Это была станция. Вагоны-теплушки с небольшими оконцами и решётками на них были уже готовы к приёму пленных. Пристанционная площадь, заполненная до отказа военнопленными, вызывала жалость у местного населения, женщины пытались дать пленным воды, но охрана не позволяла это сделать.

Первая мировая война. Русские пленные

Пётр и Станислав старались в этом людском скоплении разглядеть своего друга – Владимира Палёрова, но тщетно. Скоро началась погрузка в вагоны, поезд тронулся. Земляки держались ближе друг к другу, в этом была надежда выжить, не погибнуть. Их накрепко сплотила война. Лёжа на полках, располагающихся в три яруса, они пытались воскресить в памяти ход последнего боя и понять, куда мог подеваться Владимир, если, конечно, он не погиб или сумел избежать плена. Он всегда был в меру осторожным, рассудительным и осмотрительным. Пётр невольно вспомнил свою свадьбу и весельчака-заводилу Владимира. Вспомнил и то, как его единственная сестра Февроньюшка стала заглядываться на этого разбитного, зрелого парня. Владимир тоже, казалось, был к ней неравнодушен. И бог знает, как бы сложилось, если б ни эта проклятая война?

Уже более суток в пути с длительными остановками. Хотелось есть. Кормили только один раз жидкой, малосолёной похлёбкой. Заскрипели тормоза, в очередной раз поезд остановился. Станислав, услышав голоса охраны, сообщил, что это конечная остановка, похоже, приехали к назначенному месту. Двери вагона вскоре со скрипом раздвинули, пленные, по несколько человек сразу, начали выпрыгивать на землю.

18

Эльза Кауфман, яркая блондинка средних лет, на этот раз набирала себе работников из русских военнопленных, прибывших в Германию. Она хорошо знала, что русские мужики физически крепкие, неприхотливые в быту. Она неспеша двигалась вдоль шеренги, внимательно рассматривая каждого. Она подбирала симпатичных и крепких телом. Её внимание привлёк Станислав. Окинув его взглядом сверху вниз, женщина повелительным жестом заставила его выйти из строя. Человеку, сопровождавшему её, отдала приказ проверить пленного. Узнав о том, что Станислав знает польский язык, задала ему несколько уточняющих вопросов. Удовлетворившись ответом, указала отойти в сторону. В свою очередь, Станислав попросил её взять и Петра. Эльза внимательно выслушала просьбу, осмотрев Петра, велела присоединиться к Станиславу.

Место, куда привезли Петра, Станислава и ещё нескольких пленных, представляло собой загородную виллу. Это было двухэтажное здание с колонами, стоящее на возвышенности, перед ним располагалась зелёная лужайка с цветочными клумбами со стороны фасада. По периметру росли кустарники. На тыльной стороне дома, справа был большой сад. Слева, вдали, за деревьями виделись хозяйственные постройки. Там жила прислуга. Туда и направили пленных, разместив в небольшом кирпичном здании из нескольких комнат, в каждой по три человека. В комнате, доставшейся Петру и Станиславу, уже жил пленный француз – мужчина средних лет с большой лысиной на голове, он немного говорил по-русски. Он представился – Мишель. Пётр и Станислав с первой минуты их знакомства стали называть его Мишей. Миша оказался весьма скромным, застенчивым человеком, он всегда улыбался. Миша охотно рассказал, как попал в плен, об особенностях жития здесь и местные новости. Поведал и то, как совсем недавно из поместья пытались бежать два пленных серба, их поймали, избили и увезли неизвестно куда. Пётр и Станислав переглянулись, ведь они тоже планировали побег из плена. Поняли, что сделать это непросто, нужно всё хорошо продумать, подготовиться.

Утром, когда только рассвело, но ещё не взошло солнце, в их комнату вошёл мужчина. Небольшого роста, достаточно полный, но очень подвижный. Прямо от порога быстро заговорив, начал что-то объяснять, жестикулируя. Пётр уже не спал, он встретил вошедшего непонимающим взглядом. Мишель шепнул ему:

– Это наш управляющий имением.

Управляющему хотелось узнать, что русские умеют делать. Когда он выяснил, что Станислав работал лесничим, а Пётр – плотник, поднял большой палец и изрёк:

– Гут, зэр гут.

С этой поры Пётр большей частью занимался плотницким делом, иногда помогал Станиславу в саду.

Время, казалось, остановилось, друзья потеряли счёт дням. Работали с раннего утра до позднего вечера. И так изо дня в день, не зная выходных и праздников. Встречались только перед сном. Поговорить, помечтать, повспоминать могли лишь ночью.

Однажды, работая в саду, помогая Станиславу, Пётр внимательно изучил окружающую местность. Вдали виднелась небольшая речка, протекающая по широкому полю, за ней лес. Место напомнило родной дом, Большую речку. Он услышал голос Анны, как тогда вечером на покосе. Она пела ту самую песню:

Большая речка молчаливая, Склонились ивы над водой. Уйми печаль – удел таков! Была ли ты тогда счастливая, Услышав песни казаков?

У Петра сжалось сердце, на глазах появились слёзы. Станислав заметил состояние друга, подошёл к нему и решительно заявил:

– Надо бежать. Давай подумаем как.

19

Февраль 1916 год. Внутренние разногласия между монархом и Думой всё более усиливались. Царь не решался пойти на либеральные уступки, которые от него требовали. Он полагал, что время для этого неподходящее и что опасно проводить такие реформы в разгар войны. Призывал членов Думы в критические минуты, переживаемые страной, объединить усилия на благо родины, приглашал их забыть политические распри во имя одной общей цели – победы и поддержать его своим доверием до конца войны.

Положение царя было чрезвычайно трудным. Он не находил поддержки политической верхушки страны. Для крайне правых, видевших своё спасение в соглашении с Германией, царь был непреодолимым препятствием, которое нужно было устранить, чтобы заменить другим монархом. Для крайне левых, хотевших победы, но победы без царя, он был препятствием, которое надо было уничтожить посредством революции. Для этого они с помощью усиленной пропаганды в тылу и на фронте старались подточить основы монархии и, таким образом, помогали Германии. Умеренные партии заняли самую опасную позицию, более свойственную русскому духу, тому славянскому фатализму, который заключается в бездействии, в ожидании, что всё само собой разрешится, не понимая, что действуя так, парализуют страну. Широкая масса людей вовсе не представляла, что стала послушной жертвой германских происков.

Николай Второй продолжал надеяться, что несмотря на все разногласия, патриотические чувства возьмут верх над гибельными мыслями, порождёнными в умах политической верхушки, что они не захотят необдуманными действиями подвергнуть риску результаты войны, столь дорого стоявшей стране. Он был убеждён, что русская армия весной приступит к большому наступлению, которое нанесёт роковой удар Германии. Ещё несколько недель – и победа обеспечена.

Начиная с осени 1916 года, в опозоцию к Николаю Второму встали не только левые радикалы и либеральная Дума, но даже ближайшие родственники самого царя – великие князья, которых на момент революции насчитывалось пятнадцать человек. Общим требованием великих князей стало отстранение от управления страной Распутина и царицы – немки и назначение ответственного министра. На семейном совете Романовы потребовали от царя ввести конституцию. Двадцать второго января 1917 года Николай Второй для пресечения их деятельности под разными предлогами выслал из столицы великих князей.

После устранения Распутина начали возникать планы насильственного смещения самого Николая Второго с престола с отречением его в пользу одного из великих князей. Князь Львов предполагал воцарение популярного среди войск Николая Николаевича. Великий князь от предложения отказался. После этого в качестве основной кандидатуры на роль нового царя стал рассматриваться родной брат Николая, великий князь Михаил Александрович. План предусматривал отречение царя в пользу несовершеннолетнего наследника при регентстве Михаила.

В начале января 1917 года премьер-министр Н. Д. Голицын сообщил Николаю Второму, что «жизнь царя и царицы в опасности и что в полках открыто говорят об объявлении другого царя», на что сам царь заметил:

– Императрица и я знаем, что мы в руке Божий. Да будет воля его!

9 февраля 1917 года в кабинете председателя Четвёртой Государственной Думы М. В. Родзянко состоялось совещание лидеров оппозиционных думских фракций. Переворот, согласно сделанным здесь намёкам, должен был произойти не позднее апреля 1917 года. План заговорщиков был прост: во время очередной поездки Государя в Ставку в Могилёв постараться задержать царский поезд и арестовать царя, заставить его отречься от престола. В феврале 1917 года с Родзянко встречался так же и генерал М. В. Алексеев.

Эта информация была передана царю через дворцового коменданта В. Н. Воейкова, однако Николай Второй нашёл опасения коменданта преувеличенными.

Он не решался покинуть Царское Село, настолько его заботило политическое положение в Петрограде. С другой стороны, он считал, что не может более откладывать свой отъезд и что долг повелевает ему вернуться в Ставку. Перед отъездом он получил заверения министра внутренних дел А. Д. Протопопова в том, что ситуация в столице полностью под его контролем.

Наконец, в четверг 8 марта царь отправился в Могилёв, куда прибыл на следующий день. Едва он успел покинуть столицу, как первые признаки волнения начали проявляться в рабочих кварталах. Антивоенные митинги переросли в массовые стачки и демонстрации. Трудности со снабжением хлебом в конце февраля создали длинные очереди у хлебных лавок, вспыхнули беспорядки. В рабочие кварталы были брошены политические лозунги и пущен слух о надвигающемся голоде из-за отсутствия хлеба в столице. Слухи эти были провокациями – с целью вызвать крупные волнения и беспорядки, что действительно удалось. Народные массы восстали.

Демонстрация на Невском проспекте

Недовольство и брожение охватило многочисленный столичный гарнизон, который присоединился к вышедшим на улицы. Всеобщая забастовка переросла в вооружённое восстание. Войска, перешедшие на сторону восставших, заняли важнейшие пункты города, правительственные здания.

В сложившейся обстановке царское правительство проявило неспособность к быстрым и решительным действиям. Разрозненные и многочисленные силы, сохранившие ему верность, оказались не в состоянии самостоятельно справиться с анархией, охватившей столицу, а несколько частей, снятых с фронта для подавления восстания, не смогли пробиться к городу.

Германия не рассчитывала, что война на восточном фронте против России так затянется. Её экономика не выдержала бы продолжения военных действий. Поэтому германское руководство стремилось всеми доступными средствами принудить Россию к сепаративному миру. Одним из средств давления на Россию немцы избрали революционное движение, а именно живших в эмиграции революционеров. Они готовы были щедро финансировать такую подрывную деятельность.

И тут как раз на руководство германии выходит А. Паврус. Он становится главным консультантом германского правительства по вопросам революционного движения в России. Он ненавидит Россию и использует совпадение интересов правительства германии и русских революционеров. Разрабатывает план поражения и выведения России из войны, разрушения самосознания в народе. Русские революционеры, утверждал Паврус, смогут достичь своей цели только при условии раздела российской империи на малые государства.

Он получает неограниченные полномочия и, что немаловажно, деньги для подготовки революционного переворота. В своём меморандуме Паврус подробно излагает, как организовать компанию в прессе, как поднять на борьбу с царизмом армию, флот и национальные окраины. Паврус завязывает отношения с Лениным и Розой Люксембург. Ленину отводит главную роль в революции. В Бельгии создаёт офшорную контору, засылает своих агентов в Россию. Распределяет деньги между агентами и Лениным.

На 1-ое марта 1917 года состоялось генеральное наступление русской армии по всей линии фронта. 8-го марта Государь с чувством глубокой озабоченности политическим положением в стране покинул столицу, считая, что долг повелевает ему вернуться в Ставку. Но за неделю до этого враги устроили революцию в Петрограде.

Наступление сорвалось. Февральская революция уничтожила все победные планы армии. Началось массовое дезертирство, солдаты не слушались, разведданные были рассекречены. В результате все наступления русской армии провалились, было много убитых и пленных.

В Могилёве вначале не отдавали себе отчёта в значении событий, развёртывавшихся в Петрограде. Только 10 марта генерал Алексеев и лица из свиты Государя попытались объяснить ему обстановку в столице и уговорить его незамедлительно даровать свободы, требуемые народом. Но Николай Второй, введённый в заблуждение сознательными лицами, не счёл нужным внять этим советам. И только 12 марта, узнав правду, понял, что необходимо принять чрезвычайные меры, и решил немедленно вернуться в Царское Село.

Царский поезд покинул Могилёв в ночь с 12-го на 13-е. Когда через сутки он подошёл к станции Малая Вишера, стало известно, что станция Тосно в пятидесяти километрах от Петрограда занята мятежниками и что доехать до Царского Села невозможно. Царь решил проехать в Псков, где находился главнокомандующий северным фронтом генерал Рузский. Поставленный генералом в известность о последних петроградских событиях, Государь поручил ему передать по телефону Родзянко, что он готов на все уступки, если Дума считает, что в состоянии восстановить порядок в стране. Он был готов от всего отказаться, если только у него будет уверенность, что это на благо России.

Ответ Думы поставил перед Государём выбор: отречение или поход на Петроград с войсками, которые оставались ему верны. Но это была б гражданская война в присутствии неприятеля. Николай Второй не колебался и 15-го утром передал генералу Рузскому телеграмму с уведомлением представителя Думы о своём намерении отречься от престола в пользу сына. Профессор Фёдоров объяснил царю, что болезнь наследника Алексея неизлечима. Тогда Николай Второй принял решение и вечером, когда приехали из Петрограда представители Временного правительства и Думы, он передал им акт отречения, составленный им заранее. В нём он отрекался от русского престола за себя и своего сына в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича.

Отрекшийся от престола Николай Второй обратился к войскам с прощальным словом:

«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска. После отречения моего за себя и за сына моего от престола российского власть передана Временному правительству, по почину Государственной Думы. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и вам, доблестные войска, отстоять нашу родину, от злого врага. В продолжение двух с половиной лет вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы.

Кто думает теперь о мире, кто желает его – тот изменник отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагам.

Твёрдо верю, что не угасла в ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и да ведёт Вас к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий».

Ставка, 8 Марта 1917 г.

НИКОЛАЙ

Царь был свергнут. Непоправимое свершилось. Так прекратилось правление династии Романовых и было сформировано Временное правительство под председательством князя Георгия Львова. Временное правительство соединило в своём лице законодательную и исполнительную власти. В своей Декларации Временное правительство объявило амнистию политическим заключённым, гражданские свободы, реформу местного самоуправления, замену полиции «народной милицией».

Практически одновременно революционно-демократическими силами был сформирован параллельный орган власти – Петроградский Совет, в который вошли и прибывший из США агент Лев Троцкий (Лейб Бронштейн), и Бухарин.

Германия готовилась одержать самую крупную свою победу. Но русская армия, ещё хорошо дисциплинированная, представляла значительную силу.

20

Пётр и Станислав продумали план побега из плена и подготовились к нему. Бежать решили к польской границе, она была близко. А там Станислав сориентируется, места ещё совсем не забыты. Но бежать не сразу к границе, а сперва в обратную сторону, чтобы обмануть погоню. Немного переждать возле места, куда рабочие вывозят хозяйственные отходы, там густые заросли и неприятный запах. Это недалеко, хорошо искать там не станут. Когда все немного успокоится, можно двигаться по темноте к границе. Нужен только удобный случай. И он представился.

Однажды в их комнату прибежал управляющий и торопливо начал объяснять им, что рабочие при поднятии фортепиано на второй этаж барского дома поломали часть лестницы. И то, что скоро приедет на виллу хозяйка, и то, что ему крепко достанется. Он просил их сделать ремонт лестницы, чтобы хозяйка не узнала о случившемся. Но то, смогут ли русские выполнить эту работу, волновало управляющего больше всего.

Осмотрев лестницу, Пётр и Станислав попросили необходимый инструмент и материалы и не раздумывая, тут же приступили к делу. Молодой девице, её звали Мария, что работала в доме горничной, управляющий наказал хорошо кормить работников. Стройная блондинка с длинной косой и озорным взглядом больших голубых глаз всегда неравнодушно посматривала на Петра, когда тот появлялся в доме, чтобы выполнить какую-нибудь работу. Он ей нравился. Пётр же всякий раз смущался, от чего Мария приходила в трепет и ещё больше старалась смутить мужика. Она и сейчас без всякой причины прибегала к ним и каждый раз приносила что-нибудь покушать. На вторые сутки к исходу дня работа была сделана. Управляющий тщательно осмотрел и проверил лестницу на прочность, удовлетворённый, велел выдать мастерам в награду немного продуктов. Если б он знал, как нужна была сейчас им эта награда! Бежать решили, не откладывая, ночью.

Весь день сидели в зарослях у самой кромки котлована, наполненного жидкими отходами с неприятным запахом, от которого тошнило и кружилась голова. Слышали рядом голоса разыскивающих их людей. Боялись пошевелиться даже тогда, когда всё стихло. Мышцы сковало, суставы занемели.

Как только стемнело, осторожно, боясь засады, двинулись к польской границе. Речку, что была на пути, перешли вброд и вошли в лес. Свежий чистый воздух быстро восстановил силы. Тишина и безлюдье успокоили волнение и придали уверенность. Сориентировавшись, поспешили удалиться как можно больше от этого места. Выдавала их только одежда. За время пребывания в плену Пётр научился немного говорить на немецком языке и понимать почти всё. Главной надеждой на положительный исход был Станислав.

Когда вышли из леса на просёлочную дорогу, уже рассвело, на землю опустился туман. Шли осторожно, прислушиваясь к малейшим звукам. Но на повороте дороги неожиданно встретились с мужчиной, который шёл, как оказалось, в недалеко находящийся посёлок. Убегать было поздно, и это вызвало бы подозрение. Станислав поздоровался с встречным на польском языке, тот учтиво ответил. Незнакомец всё понял, но не подал вида. Однако сказал, что немецкие войска здесь были и ушли, и что село, куда ведёт дорога, лучше обойти стороной, так как их непременно задержат. Посоветовал пойти правее, там тропа, она приведёт к хутору в несколько усадеб, в нём живут поляки, они помогут. Такие как вы, мол, не первые. В войсках, сообщил он, сейчас плохая дисциплина, многие солдаты дезертируют с фронтов. Среди них люди разных национальностей: немцы, французы, поляки, русские.

Хуторок расположился в живописном месте, избы его стояли далеко друг от друга по берегу озера, и всюду был хвойный лес. Население – в большинстве своём пожилые люди, молодые в армии либо где-то на заработках.

В первой же избе Станислав и Пётр нашли приют, который оказался достаточно продолжительным. Франтишек и Ядвига, так звали хозяев усадьбы, были преклонного возраста и одиноки. Единственный их сын погиб на этой войне в первый же её месяц. Молодая невестка, не долго думая, снова вышла замуж.

Дед Франтишек давно передвигался, опираясь на палку, после увечья, полученного при сплаве леса по реке. Их хозяйство, когда-то крепкое и хорошо ухоженное, нуждалось в работниках, поэтому нежданных гостей приняли охотно.

Пётр и Станислав благодарили Бога за посланного им навстречу случайного прохожего, они были рады, что нашли понимание добрых людей и приют. Только здесь они осознали всю сложность их положения и невозможность уехать домой без посторонней помощи.

А работы на хуторе оказалось много, и не только у хозяина, приютившего их, но и у соседей. Помогая хозяину и всем, кто нуждался в помощи, Пётр и Станислав получили возможность не только жить, но и зарабатывать небольшие деньги, на которые можно было купить нужную одежду. Дед Франтишек настолько проникся уважением к этим случайно оказавшимся у него парням, что представил их всем как своих родственников, вынужденных скрываться от немцев, и даже помог получить необходимые документы.

Но пришло время проститься с добрыми людьми. Друзьям представилась долгожданная возможность продолжить тернистый путь к родному дому.

21

Свержение царя повлекло за собой отсутствие всякой власти в стране, межпартийная разноголосица сеяла полную анархию. Сбитый с толку Петроград бурлил, не понимая, что происходит в стране.

А. Паврус ждал этот момент, готовил отправку своих агентов и Ленина из Швейцарии в Россию. Они были нужны ему там. По прибытии в Петроград Ленин выступил на Финляндском вокзале и завершил своё выступление призывом к «социалистической революции».

Один из руководителей немецкой разведки телеграфировал в Берлин: «Приезд Ленина в Россию успешен. Он работает совершенно так, как мы этого хотели бы». Но всё было не так радужно, как хотели.

Выступление Ленина по прибытии из-за границы вызвало недовольство даже среди его сторонников. Матросы 2-го Балтийского экипажа, выполнявшие на вокзале обязанности почётного караула, на следующий день выразили своё возмущение и сожалели, что им вовремя не сообщили маршрут, которым Ленин вернулся в Россию, они утверждали, что приветствовали бы Ленина возгласами: «Долой, назад в ту страну, через которую ты к нам приехал».

Солдатами Волынского полка и матросами в Гельсинфорсе ставился вопрос об аресте Ленина. Возмущение матросов в финляндском порту России выразилось даже в сбрасывании большевистских агентов в море. На основе поступившей информации о пути Ленина в Россию солдаты Московского полка приняли решение о разгроме редакции большевистской газеты «Правда».

Большевистское руководство оказалось застигнуто Февральской революцией врасплох. Партия большевиков была запрещена ещё в 1914 году, большевистская фракция Госдумы 4-го созыва была арестована. Во время Февральской революции в Петрограде не было ни одного из членов ЦК РСДРП(б) – все они находились в ссылке либо эмиграции, всвязи с чем роль большевиков в произошедшем восстании была незначительной, а их влияние во вновь образованном Петросовете – минимальным. Полицейским удалось внедрить в ряды большевиков ряд провокаторов.

Социал-демократическая фракция «межрайонцев» отстаивала восстановление единой РСДРП. Наиболее влиятельной социалистической партией по состоянию на весну 1917 года являлись эсеры, чей лозунг: «Социализация земледелия» соответствовал чаяниям основной массы крестьянства, жаждущей «чёрного передела» помещичьей земли.

Временное правительство, считавшее себя приемником монархического государства, стремилось сохранить старый государственный аппарат, однако на волне демократизации в состав ведомств и учреждений включились представители советов, профсоюзов и других общественных организаций. На окраинах страны организационно формировались и активизировались национальные движения (Кубанская рада, Союз горцев, Украинская центральная рада). Резко усилилось сибирское «областничество» – движение за автономию Сибири.

Собственность царской семьи была конфискована в пользу государства, Государь заключён в Царском Селе под домашний арест.

Февральская революция нанесла серьёзный удар по армии. В ходе проведённой массовой чистки командного состава на главные посты были назначены выдвиженцы, близкие к думской оппозиции – А. И. Деникин, Л. Г. Корнилов, А. В. Колчак.

Демократизация армии привела к резкому падению её боеготовности, массовому дезертирству, самосудам над офицерами. Взяв курс на продолжение войны «до победного конца», Временное правительство столкнулось с созданными им же самим трудностями – потерей управляемости армией, распадом системы управления государством.

В Петрограде в июне проходил Всемирный съезд Советов, на котором выступил Ленин. «Советы могут получить всю власть в стране мирным путём, если дать трудящимся мир, хлеб, землю и побороть хозяйственную разруху».

Спустя месяц петроградские большевики оказались вовлечёнными иностранными агентами в антиправительственные выступления под лозунгами: «Немедленная отставка Временного правительства», «Передача власти Советам», «Переговоры с Германией о заключении мира».

Выступление, как вооружённое восстание против государственной власти, было расстреляно. Преданы огласке представленные контрразведкой материалы дела о связи большевиков с Германией и их финансировании. Временное правительство отдало приказ об аресте Ленина. Объявленный в розыск как германский шпион, он вынужден был скрываться на территории Финляндии. Было разрушено неустойчивое равновесие сил между Временным правительством и Петросоветом.

В ходе революционных событий усилилось влияние думского депутата А. Ф. Керенского, вошедшего одновременно и в первый состав Временного правительства в качестве министра юстиции, и в первый состав Петросовета в качестве товарища (заместителя) председателя.

Сформированное 24 июля очередное, третье правительство стало сдвигаться вправо, его председатель А. Ф. Керенский, перешедший в партию эсеров, занял в нём пост Председателя и Верховного главнокомандующего. Однако его популярность была серьёзно подорвана июньским наступлением армии и экономическими проблемами.

1(14) сентября 1917 года постановлением Временного правительства была провозглашена Российская Республика. Левые партии получили послабления, началась большевизация советов, в результате которой умеренного социалиста Чхеидзе на посту председателя сменил радикально настроенный Лев Троцкий.

Стремясь закрепить успех, большевики, на радость военным противникам России, агитировали за мир без аннексий и контрибуций. В то же время они формировали в тылу, за спиной сражающейся действующей армии собственные вооружённые отряды (Красную гвардию), планируя, если представится случай, захватить власть в стране. По сути, единой власти не было, она сосредотачивалась в руках думских старцев.

Случай захватить власть вскоре представился. Большевики выбрали дату переворота – 24 октября, намереваясь закончить дело к полудню. Однако попросту не успели. А министры Керенского, ничего о том не зная, продолжали заседать в своей штаб-квартире (бывшей царской резиденции) – Зимнем дворце.

Утром 25 октября 1917 года трудящиеся, как всегда проснувшись, вышли на работу. Днём Ленин поспешил заявить в Смольном на шумном заседании Петроградского совета, что «рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, совершилась». Однако формально Временное правительство работало ещё одиннадцать часов, поскольку задуманный большевиками план трещал по швам.

Во-первых, опоздали их главные военные силы – моряки Балтийского флота. Во-вторых, началась неразбериха с артиллерией. Планировалось обстрелять Зимний дворец из орудий занятой большевиками Петропавловской крепости, расположенной на противоположном берегу Невы. Однако её коменданта – большевика Г. И. Благонравова ждал неприятный сюрприз:

«Угрожающе стоявшие на стенах пушки, – вспоминал он позже, – не годились для стрельбы и играли чисто декоративную роль». Действовала лишь одна, которую ежедневно заряжали со стороны ствола, чтобы подавать сигнал точного времени. Пока мятежники заменяли ржавые музейные экспонаты найдённой во дворе батареей трёхдюймовок, сам Благонравов безуспешно искал умевших обращаться с ними артиллеристов.

Планировалось, что знаком, возвещающим о готовности орудий, станет красный фонарь, поднятый на флагштоке крепости. Тогда стоявший на Неве крейсер «Аврора» даст холостой выстрел и тем самым вынудит Временное правительство сдаться. Если это не подействует, крепостная артиллерия начнёт обстрел Зимнего дворца. Если и этого будет мало, её поддержат орудия «Авроры».

Однако Благонравова преследовали неудачи. Непредвиденная мелочь сорвала весь план – нигде не было сигнального фонаря. После долгих поисков он, наконец, нашёлся – правда, не красный. Теперь никак не удавалось поднять его на флагшток. Тем временем жизнь за крепостными стенами текла издевательски спокойно. Трамваи со своими резкими звонками и грохотом чередой ползли через Троицкий мост, на нём мелькали автомобили и фигуры пешеходов. Не было ни намёка на восстание.

Вскоре положение ещё больше осложнилось – пришёл подпоручик, заявивший, что орудия стрелять не могут, они насквозь проржавели, в противооткатных механизмах нет ни капли масла, и при первом же выстреле их разорвёт. Отправившись лично осмотреть батарею, Благонравов убедился, что его не обманывают. Однако все эти волнения были напрасны. Керенский уже покинул Зимний дворец, отправившись за подмогой, оставшиеся министры не представляли, как оборонять дворец, и не рвались в бой. Если большевиков проволочки со штурмом бесили (говорят, Ленин метался по кабинету, как тигр в клетке, и орал на своих приближённых), то их противников они просто ужасали.

На самом деле захватить Зимний дворец и арестовать Временное правительство можно было в любой момент, практически не встретив сопротивления. Однако большевики хватались за обломки своего исходного плана, в результате оттягивая момент победы.

В 18:30 они отправили правительству ультиматум: либо сдаться, либо попасть под огонь Петропавловской крепости и «Авроры». Министры не знали проблем Благонравова, однако молчали, надеясь на скорое возвращение Керенского с верными присяге войсками. В 21:45 «Аврора» дала холостой выстрел. В 23:00 в крепости нашлись отчаянные артиллеристы, выпустившие по дворцу 30–35 боевых снарядов.

Однако храбрости у стрелявших было больше, чем меткости. Только два снаряда попали в цель, повредив карниз и выбив окно здания. К этому времени дворец защищали лишь женщины, рота которых громко называлась «батальоном смерти», да горстка несовершеннолетних юнкеров военных училищ. А части, расквартированные в Петрограде, либо соблюдали нейтралитет (как казаки, которые не простили Временному правительству его подлых действий во время и после событий июля 1917), либо перешли на сторону большевиков, демагогически обещавших «мир и землю».

Вскоре оружейный огонь из дворца прекратился. Матросы и красногвардейцы влезли внутрь через открытые окна и вошли через незапертые ворота. Их сопровождала толпа зевак. В кабинет, где заседали министры, вбежал офицер, щёлкнул каблуками и отдал честь:

– Желают ли министры, чтобы юнкера дрались до последнего человека? – спросил он.

Раздался испуганный вопль:

– Это ни к чему! Всё бесполезно! Не надо крови! Сдаёмся! Свершилось. В 2:10 ночи министров арестовали и отправили в тюрьму. Героического народного штурма не было. Неумелый военный переворот привёл, однако, к аресту безоружных политиков. Погибло всего пять (или шесть) человек – в основном от шальных пуль. Однако революция требовала героев, и большевистское правительство стало их создавать.

В марте 1918 года большевики заключили с Германией «Брестский мир», отдали западные земли России и прекратили участие в войне. Россия потеряла больше всех: более шести миллионов убитых, раненных, искалеченных; главные промышленные районы были разрушены. Война, в которой мы побеждали, закончилась позором и унизительным миром. Так происходит, когда народ поддаётся на провокации врагов1.

22

Покидая тихий уголок польской земли на берегу живописного озера, куда завела Петра нелёгкая солдатская дорога, он вновь и вновь убеждался, что мир не без добрых людей. Он встречал их и на Дальнем Востоке, и в Маньчжурии, и теперь в Польше. Каких же людей больше? Если добрых, как дед Франтишек, то почему люди воюют, чего им не хватает? Ответа Пётр не находил.

Об этом он рассуждал про себя, сидя в конной повозке, катившей в город Познань – этот город был ближе всех, и отправиться в него советовал Франтишек, человек опытный и бывавший во многих местах Европы. Из города Познань по железной дороге можно ехать до Варшавы, потом до Минска, а это уже Россия.

В пути делали несколько остановок, чтобы перекусить тем, что дала им в дорогу заботливая бабушка Ядвига.

На железнодорожный вокзал прибыли во второй половине дня, касса была закрыта, всюду толкался разный люд. Вездесущий Станислав прознал, что поезд на Варшаву ходит один раз в сутки и отправляется рано утром. Билетная касса открывается за час до его отправки. Ночь решили переждать в укромном месте, не привлекая к себе внимания и не выпуская из поля зрения окошко кассы.

Старое здание вокзала пребывало в запустении. Большая часть Польши во время войны была оккупирована Германией и Австро-Венгрией. Лишь 30 марта 1917 года, после Февральской революции Временное правительство князя Львова признало право Польши на самоопределение. Города и сёла лежали в руинах, отсутствовали связи в экономике, которая длительное время развивалась как экономика трёх разных государств. Польша не имела ни собственной валюты, ни государственных учреждений, не были согласованы с соседями и её границы. Всё это позволяло гражданам перемещаться по стране довольно свободно.

Несмотря на купленные билеты, вагон пришлось брать штурмом. До отказа заполненный пассажирами, поезд тронулся с незначительным опозданием. Почти на всех остановках пути вагоны пустели и наполнялись новыми пассажирами, казалось, что всё население Польши куда-то переезжает.

Вот и Варшава, гудящая разноголосьем всех языков Европы. Вокзалы забиты военным людом. Отсюда и организованные воинские подразделения отправляются к своим местам назначения, и те, кто самовольно покинул свои воинские части с оружием и без оружия, и штатские с котомками и без в поисках места под солнцем. Кажется, никому ни до кого дела нет. Все бегут куда-то, торопятся опоздать. Трудно что-либо понять человеку, только что прибывшему из глухих мест. Попасть на поезд в направлении Минска ещё труднее, чем было на поезд на Варшаву.

Только на вторые сутки бесполезных попыток втиснуться в какой-либо поезд, идущий в сторону Минска, это наконец-то удалось, и то помог случай. На перрон, куда только что подошёл состав под погрузку, хлынули толпой вооруженные солдаты. Это было подразделение русской армии в полном составе и с командиром. Они силой захватили вагоны, не обращая никакого внимания на попытку местной полиции пресечь их бесчинство. Пётр и Станислав, услышав родную брань, примкнули к толпе и, не успев опомниться, оказались в вагоне. Там и узнали о событиях, произошедших в России, и о том, что Государь отрёкся от престола, и о том, что страной управляет Временное правительство, и о том, что в армии царит безобразие, и услышали совет – из Минска лучше ехать в Москву, там пока спокойно.

Известие о свержении царя потрясло Петра и Станислава.

– Так как же жить-то без царя будем? – недоумевали они. В полку у них был один солдат, который вёл речи против царя, его быстро куда-то убрали. Так больше никто об этом и подумать не мог, боялись. А тут вон, что удумали! Царь – Божий помазанник! Как могли?

– Совсем распоясались вероотступники, – не унимался Пётр. В их семье отец был строгих правил, воспитан в духе старой веры, детей своих учил уважать власть.

До Москвы добрались благополучно и сразу отправились на Казанский вокзал, он был знаком, с него они уезжали на войну. Попутчики предупредили: на вокзале будьте осторожны. Могут арестовать и отправить снова на фронт. Война-то ещё не закончена, хотя солдаты с фронтов убегают целыми полками.

На вокзале в тупике стояли вагоны, возле них вдоль линии ходил часовой с винтовкой. Друзья осторожно подошли ближе, так, чтобы можно было с ним разговаривать. Пётр обратился к нему:

– Земляк, куда ваш поезд идёт?

Солдат только тогда заметил подошедших, вмиг взял винтовку наизготовку и зычным голосом потребовал:

– А ну назад, стрелять буду! В разговор вмешался Станислав:

– Земляк, мы такие ж, как ты, отстали от своего поезда, надо догнать.

Старый солдат с пышными усами уже более спокойно проворчал:

– Чё не видите, поезд то санитарный, и стоит пока в тупике под погрузку.

Скоро завязался разговор. Часовой расспросил Петра и Станислава, как они сюда попали, откуда и куда надо ехать. Его не удивил их рассказ:

– Таких, как вы, сейчас много.

И поведал им то, что санитарный поезд через пару дней пойдёт на Восток. Повезёт на лечение тяжело раненых и покалеченных войной солдат и офицеров в те города, где есть госпитали.

Известие это обрадовало странников, а когда они узнали, что поезд не минует город Омск, они и вовсе возликовали и обратились к солдату с просьбой помочь им попасть на этот поезд. Солдат насторожился, стал задавать вопросы. Когда узнал, что Пётр во время японской войны служил в Маньчжурии в войсках пограничной стражи, улыбаясь, воскликнул:

– Так и я там служил! Вот так же санитарным поездом возили раненых. В каком месте ты служил-то? – не унимался солдат.

– В городе Харбин, охрана моста через реку Сунгари, – пояснил Пётр.

– Так и мы постоянно курсировали от Пот-Артура через Харбин в Россию.

Пётр рассказал, как они с Анной возвращались со службы санитарным поездом, и в дороге над Байкалом у них родился сын. Бывалый солдат, много повидавший в этой жизни, не сдерживая себя, воскликнул:

– Ну и чудеса, расскажи, не поверят! Может быть, вы нашим поездом и ехали? А докуда ехали-то? – снова спросил он.

– Как докуда? До Омска, – ответил Пётр.

– Вот так раз! – не переставал удивляться солдат. – Ты что живёшь в Омске?

– Не, в Большеречье, – распевно произнес Пётр.

– Выходит, мы земляки, я бывал в Большеречье, и знакомые там есть. Знать, и впрямь земляки! Как землякам не помочь? Расшибусь, но помогу! Вы только подождите в сторонке вон под тем деревом в траве. Как сменюсь, поговорю с начальником поезда. Он мужик добрый, с понятием, не откажет. Мы вместе давно мотаем службу.

Усталые и голодные Пётр и Станислав уснули, едва удобно улеглись под деревом. Разбудил их громкий окрик Аркадия – так звали солдата-спасителя:

– Сони, поезд проспите! Враз за мной, начальник ждёт!

В отсеке вагона, оборудованном под кабинет, за небольшим столом, заваленным папками с документами, сидел мужчина в белом халате, надетом поверх военной формы. Добрые глаза, на вид моложавый, и только седина на висках выдавала его истинный возраст. Внимательно глянув на появившихся у раскрытой двери незнакомцев, мужчина предложил им сесть на свободный диван. Пётр стоял чуть впереди, застыв в нерешительности, внимательно и с удивлением глядел на сидящего за столом человека, потом неожиданно, почти шёпотом произнёс:

– Александр Михайлович!

– Мы где-то встречались? – с не меньшим удивлением спросил начальник поезда. Он медленно поднялся, вышел из-за стола, шагнул к стоящим у двери.

– У озера Байкал, когда уезжали из Маньчжурии, – напомнил Пётр.

– Если мне не изменяет память,вы Пётр!

– Да, – прошептал тот.

– Сколько же лет прошло с тех пор?

– Шесть, – ответил Пётр. – Вы принимали роды у моей жены. Помните?

– Как можно забыть?! Такое случается редко, потому запоминается. Надеюсь, сын ваш жив и здоров. Как его назвали?

– Александр. Как можно было по-другому? – смущаясь, произнёс Петр. – Вы же помогли ему появиться на свет.

– Выходит, он мой тёзка? Вот не знал! – широко улыбаясь, заключил Александр Михайлович.

Усадив странников на диван, Александр Михайлович велел Аркадию, толкавшемуся у двери кабинета, принести чаю и пригласить к нему заместителя. Отдав распоряжение зачислить Петра и Станислава временно в штат обслуживающего персонала, долго с интересом слушал их рассказ, удивляясь тому, как они всё вынесли и не сгинули в водовороте страшной войны.

Начальник поезда, разрешив беженцам следовать до Омска, просил во всём помогать медперсоналу по уходу за больными и покалеченными. Что могло быть лучше в их положении, когда в карманах ни копейки, а в желудках давно голодные волки воют?! Они благодарили Бога за то, что в очередной раз послал им добрых людей и спасение от гибели.

Пошла вторая неделя в пути. Поезд медленно полз на Восток, делая остановки в городах. Часами стояли на запасных путях, выгружая тяжело раненых для отправки в местные госпитали, или забирали тех, кто подлечился, но самостоятельно не мог доехать до места своего проживания. Работать приходилось много, однако волновало не это. Казалось, что вся Россия ранена и покалечена. Это мучило и угнетало. Не давал покоя один вопрос: кто виноват.

На одной из очередных остановок Пётр вышел из вагона, чтобы подышать свежим воздухом. Недалеко от рельсов увидел сидящего на брошенном ящике начальника поезда. Он никого не замечал, был погружён в свои мысли. Пётр подошёл к нему ближе и, чтобы привлечь к себе внимание, слегка кашлянул. Александр Михайлович поднял голову, глянул на Петра и жестом пригласил сесть рядом.

– Что, решили тоже подышать свежим воздухом? Ну и правильно. Скоро двинемся в путь. Остановка будет нескоро.

Пётр смущённо заёрзал на ящике, не решаясь задать свой вопрос. Заметив волнение Петра, Александр Михайлович произнес:

– Вы хотите что-то спросить? Пётр, смущаясь, заговорил:

– Вы человек образованный, скажите мне, почему германец победил нас? Мы что хуже его воевали. Ну, бывало и отступали. У нас недоставало пушек, иногда не хватало снарядов и патронов. Но колотили германца мы исправно, как надо, не жалея себя.

Александр Михайлович помолчал немного и с достоинством ответил.

– Не победили германцы нас. И нет такой силы на земле, которая может одолеть русский народ. Много раз пробовали, да кишка тонка. И не бывать этому.

– Тогда почему царь отрёкся от престола? Кого испугался? – наседал Пётр.

– И царь не испугался. Всё дело в том, – продолжал спокойно Александр Михайлович, – что наша правящая верхушка погрязла в своих распрях, плюнула на народ. Министры и генералы, что были возле царя, предали его в трудный час. Представь себе, когда ссорятся родители, кто больше от этого страдает в семье? Конечно, дети. Так и здесь – страдает народ. Страдает и возмущается. А тут ещё внешние враги. Им того и надо. Хочется что-нибудь оттяпать у России, пока в ней драка. С внешним врагом худо-бедно можно договориться, что-то посулить, заплатить. Хуже внутренний враг – смутьяны и предатели. Они баламутят народ разными посулами, обещаниями. Обозлённая толпа верит их болтовне, она готова на всё. Вот и сейчас, боюсь, самое страшное ещё впереди. Смутьяны ввергнут народ в братоубийственную войну. Так бывало уже у нас.

– Почему царь тогда не приструнил своих ближайших подданных? – не унимался Пётр.

– Он пытался помирить враждующих в надежде на их благоразумие перед лицом внешнего врага, но тщетно. Проявил слабость. А со своим народом не захотел воевать. Поэтому и отрёкся от престола. Теперь понял почему?

Александр Михайлович поднялся, потёр руками занемевшие колени и медленно пошёл вдоль эшелона к своему вагону. Пётр ещё немного посидел в раздумьях, от которых легче не стало, и тоже побрёл к вагону в надежде скорой встречи с родными.

На станцию города Омск прибыли на десятые сутки к полудню. Как обычно поезд поставили в тупик. На железнодорожных путях других поездов не было, потому здание вокзала и привокзальная площадь просматривались полностью. Здесь было всё, как при отправке на войну, только тихо, безлюдно и даже уныло. Лишь чуть в стороне стояли конные повозки, вероятно, поджидали прибытие санитарного поезда. Похоже, революция полной мерой ещё не докатилась сюда. Тишину нарушили санитары, начавшие выгружать из вагонов раненых и переносить их на повозки. Те, кто мог передвигаться, побрели самостоятельно. Возле повозок началась суета, послышались громкие голоса.

Пётр и Станислав старательно помогали санитарам, но оба мечтали скорее освободиться. Когда выгрузка закончилась, их пригласили в кабинет начальника поезда. Он вручил каждому положенное жалование за работу.

– Это то немногое, что могу вам дать, вам это необходимо, чтобы доехать до дома, – с грустью в голосе сказал Александр Михайлович, пожимая им руки. – И ещё мой совет: будьте осмотрительны, не соблазняйтесь сладкими обещаниями разных болтунов, коих сейчас много. Да хранит вас Бог.

Попрощавшись со всеми, в растроганных чувствах Пётр и Станислав покинули поезд. Солдат спаситель – Аркадий проводил их до здания вокзала. На прощание они обнялись и расцеловались.

Наступил момент расставания боевых друзей. Трогательное прощанье со слезами на глазах было коротким и мучительным. Их спаяла суровая судьба. Все эти годы войны они прошли плечом к плечу. Им заглядывала в глаза смерть. Они видели, как умирали в бою товарищи. Они пережили немецкую газовую атаку и чудом остались живы. Они делили между собой последний сухарь. Помогали друг другу, когда один из них падал, не мог встать и идти дальше. Они поклялись, что обязательно встретятся и будут дружить семьями

Но встретиться им было не суждено до конца их дней. Только добрая память сохраняла в сердцах те тёплые чувства, которые помогли выжить в суровое время, выпавшее на их долю.

23

Пётр прислонился лбом к калитке, к которой так долго шёл. Он едва держался на ногах. Не было сил постучать, калитка была заперта изнутри на засов. Так он стоял несколько минут, пока не пришёл в себя.

Очнувшись, ухватил железное кольцо запора и начал им стучать. Ему казалось, звук получается громкий, очень громкий, но никто не приходил, чтобы открыть калитку. Кричать он не мог. Горло сдавило. Пётр снова начал стучать, ещё сильнее. На высокое крыльцо вышла женщина, потом подошла к воротам и через щель увидела незнакомого мужчину в странной одежде, неопрятного и давно не бритого. Опять какой-то странник, подумала Анна, их много теперь бродит.

– Подожди! – сказала она и направилась к дому, чтобы вынести несчастному кусок хлеба. Сделав несколько шагов, услышала хриплый голос:

– Аннушка! Не узнаёшь?

Она замерла. Голос, голос – так знакомый и близкий. Ноги сковало, тело не подчинялось. Не может быть! Уже минуло почти три мучительно долгих года. Ни одной весточки. Ни одного письма.

Какая-то сила вдруг подхватила её и бросила к калитке. Распахнув её, она нутром узнала его. Падая в его объятия, прошептала со стоном:

– Петя!

Они долго стояли молча, словно под гипнозом. Когда пришли в себя, увидели на крыльце двух подростков: один был чернявый, другой рыжий, с копной кудрявых волос. К ним присоединилась девочка, она с любопытством в больших тёмных глазах рассматривала незнакомого дядю.

– Это ваш папа, – сказала Анна и велела им подойти ближе.

Пётр неловко, стесняясь, обнял детей. Забытое чувство с новой силой овладело им. Обхватив их обеими руками, он прильнул к ним. Мальчики, ничего не понимая, пытались освободиться от объятий, девочка заплакала. Пётр ещё больше смутился, не зная, что делать. Анна успокоила его:

– Мальчишки забыли тебя. Не беспокойся, это быстро пройдёт. А сейчас пошли в дом.

Взяв его за руку, повела к крыльцу. Пётр шёл рядом, а сердце стучало. В голове была одна мысль:

– Не сон ли это? Нечто подобное он много раз видел во сне. Когда просыпался, всё исчезало, оставалась только горечь воспоминаний. Пётр остановился, поднял руку и провёл ей по лицу Анны. Недоумевая, Анна спросила:

– Петя, что с тобой? Что-то не так?

Пётр вздрогнул, опустил руку. Наваждение исчезло. Улыбаясь, прошептал:

– Нет, ничего! Я вспомнил тот день, когда уезжал на войну от этого крыльца.

Анна вздохнула и крепче прижалась к плечу мужа.

– Слава Богу, ты дома, всё будет хорошо!

Потом велела мальчишкам бежать к дедушке и бабушке и сообщить им о возвращении их сына с войны.

1914 год.

Пётр Пономарёв (справа)

ЗАБВЕНИЕ ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

24

Третьи сутки пошли, как занемог Пётр Васильевич. День клонился уже к вечеру. Анна Александровна занималась домашними делами, но услышав слабый голос мужа, подошла к печи. Пётр Васильевич попросил горячего чая и помочь ему спуститься на пол. Он всегда любил посидеть за самоваром, неспеша насладиться ароматом божественного напитка. И делал это всякий раз, если позволяли условия, и всегда после бани, и зимой в стужу. Хорошо, когда за окном мороз сибирский, а на столе начищенный до блеска самовар стоит и жаром пышет! Аннушка, повернув краник, кипяточек в стакан наливает, от него парок струйкой поднимается.

Вот и сейчас, сидя за тем же столом, Пётр Васильевич неспеша подносит стакан в подстаканнике, из которого поднимается парок, к губам. С наслаждением втягивает душистый напиток. Анна Александровна с чувством облегчения и радости наблюдает за ним. Ближе подвинула к нему блюдо с творожными шанежками, которые он всегда очень любил. Она испекла их сегодня утром и ждала, когда Петя проснётся.

Боль в животе утихла, Пётр Васильевич захотел выйти во двор, посидеть на лавочке, что возле бани. Усадив мужа поудобней, Анна Александровна укрыла его пуховой шалью и ушла в дом, занялась делом. Все домашние хлопоты теперь на ней, да внучки иногда прибегают, когда свободны от школьных занятий, помыть полы в доме.

Прислонившись спиной к стене бани, от которой шёл знакомый дух дерева и берёзовых веников, Пётр Васильевич вдали увидел до боли знакомое раздолье Прииртышья. Луг на возвышенностях с юга местами начал зеленеть. Дома села Карташёво, стоящего на взгорье на правом берегу Иртыша, были в лёгком тумане. Чуть правее село Качесово. Всё на месте, как и в далёкие годы, только нет берёзовой рощи – вырубили нынешние незадачливые хозяева.

Память вновь унесла его в беззаботные годы юности. Отец и братья на лугу во время покоса. Первые чувства к девушке, вспыхнувшие там, на берегу речки, и не угасшие на трудных дорогах жизни, доставшихся ему.

Две войны, плен, гражданская круговерть, послевоенная разруха и удушающая аграрная политика, мешающая жить деревенскому мужику.

Он вспомнил, как его уже многие считали погибшим в Первую мировую. Весть о его возвращении с войны ошеломила всех. Только материнское сердце не сдавалось, не верило, ждало. И когда мать вошла в дом, остановилась у порога, и их глаза встретились, она прошептала лишь:

– Как он похож на меня, мой первенец! И только руки смогла протянуть ему навстречу, не хватило сил больше двигаться. Он подхватил её. Они долго стояли молча, лишь слёзы печали и радости выражали их состояние.

Возникшую тишину нарушил отец, с волнением в голосе вымолвив:

– Хватит грустить! Топите баню! Скоро будут гости. Нашу радость отметим, как положено по сибирскому обычаю, как всегда делали в таких случаях наши предки.

Всё было так недавно, и как будто ничего не изменилось с той поры. Большая речка такой же синей лентой, одинокая к Иртышу спешит, торопится.

И вновь услышал Пётр Васильевич тот нежный девичий голос из далёка. Он преследовал его и манил, возбуждал память, слова тревожили сердце, голос звучал и звучал:

Большая речка щедрая, В твоих лугах высокая трава. Весной в ней птицы гнёзда вьют, Бывали там и кони Ермака. Большая речка озорливая, Утонули берега. Разлилась раздольная, Эх, родная сторона!

25

Петру не терпелось скорей взяться за дела. Оставленное на Анну хозяйство, как он уже заметил, нуждалось в мужской руке. Но здоровье, подорванное на войне, особенно после газовой атаки и плена не позволяло, болел желудок. Анна настоятельно уговаривала его не спешить, подлечиться, осмотреться.

Прошла неделя, как возвратился Пётр домой, он никуда не выходил, отсыпался да кушал, знакомился с детьми, привыкал. Анна старалась вкусно кормить его, лечила народными средствами, к чему имела способность. Настал тот день, когда нега уступила место желанию заняться делом, работой.

Солнечное утро уже в разгаре, тихо. Не слышно привычных деревенских звуков: мычания коров и голосов хозяек, провожающих их в стадо, окриков пастуха на строптивых бурёнок.

– Знать, уже поздний час, – подумал Пётр. – Стадо уже на лугу пасётся. Это я заленился, долго сплю. Пора на село глянуть да встретиться кое с кем. Анна в огороде занимается чем-то, мальчишек тоже не видно.

Он незаметно вышел со двора и медленно побрёл по Верхней улице своего родного села Большеречье. Всюду видел запущенные дворы, поваленные или покосившиеся заборы, плетни, возле которых оставался сухой прошлогодний бурьян, сквозь него уже пробивалась новая зелень. Повернул на главную улицу – Большую. Вспомнил, как совсем недавно здесь было весело и многолюдно в праздничные дни. Прилично одетые люди неспеша шли в церковь, приветствуя друг друга добрыми пожеланиями. Сейчас здесь безлюдно, словно все вымерло. Только возле домов, где жили более зажиточные хозяева, был порядок и даже настлан тротуар из досок.

Остановился возле церкви, снял картуз, помолился с поклоном. Идти дальше расхотелось. Тихая печаль легла на сердце. Он свернул в проулок, ведущий к речке. По узкой тропинке крутого косогора вышел на берег к тому месту, где росла огромная ива. Корявый от старости ствол, ветви с ещё не совсем распустившимися листьями низко склонились над водой. Глубокая заводь в тени от ивы – излюбленное место обитания окуней и ершей. Пётр вспомнил, как мальчишкой бегал сюда с братьями удить рыбу.

Окуни и ерши словно ждали появления первых лучей восходящего солнца, разом, как по команде, начинали хватать наживку на крючках. Только успевай таскать. С появлением оранжевого диска на горизонте клёв прекращался.

На том месте, где рыбачили обычно они, Пётр увидел сыновей. Значит, не зарастёт сюда тропа, подумал он. Подойдя вплотную, спросил:

– Как ловится рыбка?

Санька неспеша, молча подошёл к воде и поднял длинный кукан. На нём были нанизаны окуни и ерши. Вовка важно изрёк:

– Уха будет, что надо!

Пётр, улыбаясь, подумал: рыбалка и впрямь удачная, от того и важничают мальчишки. Спросил их:

– Домой не собираетесь?

– Да пора, – ответил Вовка. – Солнце поднялось, клева до вечера не будет, – заявил он со знанием дела и начал сматывать удочки. Мрачное настроение Петра как рукой сняло, он едва успевал за сыновьями, шагая по проулку от речки к дому.

Анна встретила их на крыльце и с небольшим упрёком в голосе произнесла:

– Сколько ждать? Завтрак уже простыл, а вы всё не идёте! Давайте мойте руки и за стол! – Когда увидела вязанку окуней, воскликнула: – К обеду уха будет хорошая!

Вытянув вперёд ручонки, к Петру бежала Дуня:

– Тятя! Тятя! – кричала она! Пётр подхватил её, прижал к своей груди. Так они и вошли в дом.

– Петя, ты с мальчишками ходил на рыбалку? Вот хорошо, у реки всегда покой возвращается. Походи с мальчишками, они часто по утрам туда бегают.

В разговор встрял Вовка:

– Тятя, давай сходим на охоту, а то дедушкина берданка какой год за печкой на стенке весит вся в пыли. Данька рассказывал, они с отцом недавно ходили на охоту, гуся подстрелили.

– И то правда, сходите, – поддержала Анна. Заодно наш участок под покос посмотришь. Я там ни разу не была с тех пор, как ты на войну ушёл.

Пётр поглядел на Вовку, мелькнула мысль: а он уже вырос, пока меня не было. Потрепал его по голове, улыбаясь, предложил:

– Давай сначала подготовим всё для охоты. Потом рассказал Анне, как немного прошёлся по посёлку и к речке.

– Ну и как посёлок, – спросила Анна?

– Кругом непорядок. Видать, мужиков мало осталось, на войне полегли да на заработки подались. А много в деревне таких, которые слушают всякие байки про то, как будет хорошо, если отобрать всё у богатеев да поделить меж собой? Неразумные. Ну, поделят меж собой, и что дальше? Все равно работать надо, а работать не всяк хочет и умеет. Вот и получается, что все богатыми не станут. Лучше бы возвернулись домой к детям, чем зря где-то мыкаться на чужбине.

На охоту отправились вскоре после полудня. Гуси ближе к вечеру летят к воде, чтобы отдохнуть за ночь. До начала перелёта соорудили скрадок, в нём незаметно стали поджидать гусей. Они к воде летят низко.

Проходя по знакомой тропинке мимо берёзовой рощи, Пётр заметил, что она изрядно поредела. Всюду торчали пни. Его это удивило. Кто и зачем вырубил? Эту рощу любили и берегли. Любовно называли Берёзова грива. Она и впрямь, как незатопляемая грива, на огромной равнине прииртышья. Высокие берёзы с длинными косами до земли. Места отдыха: рыбаков при разливе Иртыша, охотников по осени и весной, грибников. И всякого, кто не прочь полежать в тени берёз, любуясь красотой зелёного луга.

– Это зимой берёзы рубят на дрова, – со знанием спокойно сообщил Вовка.

– Да как же так можно! – возмутился Пётр на спокойное заявление Вовки. Наверно нужда заставила, сам же себе ответил. От чего легче не стало.

Солнце уже опустилось. Лучи его затухали. Высокая прошлогодняя трава, и без того серая, потемнела. Только однажды далеко в стороне проплыл большой караван гусей и скрылся за высоким камышом озера. Дома деревни Качесово, что напротив, на крутом берегу Иртыша, начала заволакивать дымка.

– Гусей, наверно, не дождёмся, – прошептал Пётр, будто боялся их спугнуть.

Вовка вдруг заёрзал, сидя на сухой траве, вытянув шею. Спустя минуту увидели небольшую стаю гусей, летящую на них. Пётр приготовился быстро встать из скрадка. Гуси словно плыли над ними, иногда шевеля расправленными крыльями. Хорошо был слышан их весёлый клик. Они плавно снижались к воде небольшого озерца впереди. Стаю замыкал крупный гусь, он чуть приотстал. Вероятно, это был старый вожак. Он обучал молодого, будущего вожака стаи. Когда Пётр встал на ноги, чтобы стрелять, старый вожак быстро выдвинулся вперёд, словно хотел собой заслонить стаю. Пётр явно почувствовал его тревожный, упрекающий взгляд. За что?! Стая резко метнулась в сторону, нарушив строй. Оцепенев, Пётр опустил ружьё. Придя в себя, услышал голос:

– Тятя, стреляй, уйдут! – Это кричал Вовка.

Пётр сел на землю, в ушах звенело. Успокоившись, тихо произнёс:

– Сынок, я не смог! Гуси возвернулись из тёплых стран к себе домой, на свою родину, родину своих предков, чтобы жить и дать потомство. А мы хотели их убить. Это нехорошо. Неправильно и грешно.

– Ну и жили бы в тёплых краях, – бурчал Вовка.

– Тебе сейчас этого не понять, сынок. Если доведётся пожить долго на чужбине, вдали от родной земли, поймёшь. Нет ближе и родней земли, чем та, где ты родился и вырос. А какой простор, какой воздух! Пойдём домой, скоро темно станет.

Пётр Васильевич никогда больше не брал ружьё в руки. Владимир же стал большим любителем охоты и успешным охотником.

26

Советская власть постепенно распространялась по всей стране. Кто не признал её, покидали Россию.

Большинство офицеров, присягнувших на верность служению царю и Отечеству, подались под знамёна лидера белого движения – генерала Л. Г. Корнилова.

Большевиков поддержала большая часть беднейших слоёв населения страны. Веками терпя бесправие и издевательства властьимущего класса, народ поверил обещаниям новой власти, стал под её красные знамёна.

Непримиримые противоречия породили вражду, полыхнувшую братоубийственной войной, охватившей всю территорию великой державы.

Для большевиков подавление сопротивления их противников (белых) было единственной возможностью удержать власть в крестьянской стране с целью превращения её в базу мировой социалистической революции. В перспективе – построение бесклассового общества, как в России, так и в Европе.

Для многих участников белого движения – офицерства, казачества, интеллигенции буржуазии и духовенства – вооруженное сопротивление большевикам имело целью возвращение утраченной власти и восстановление своих социально– экономических прав и привилегий.

Пламя гражданской войны, зажженное внутренними и внешними врагами России в октябре 1917 года, очагами полыхало на Поволжье, Урале, Кавказе и покатилось дальше, в Сибирь и на Дальний Восток.

Один народ, одна вера, один язык, а дрались между собой люто, по-другому не умели. А чтобы по ошибке не дать по морде своему, одни назвали себя белыми, другие – красными.

Не по христиански всё это – дико. И надо же так людей пересобачить, кто только науськал – рассуждали сибирские мужики.

Белых меньше, но они воевать умеют – обучены. Однако разобщены, не хотят договариваться между собой, гордыни много. Каждый главным быть хочет.

Красных больше, простой мужик – бедный, плохо обучен, но смекалист. Натерпелся от барина, терпение лопнуло. Вот и понесло, не остановишь.

Анна рассказала Петру, какие перемены произошли за это время в посёлке, а их много и малопонятны они для большинства людей. Теперь нет сельского старосты, вместо него – сельский совет. Председателем Большереченского сельского совета поставили Владимира Палёрова. И самое важное то, что у богатеев земли урезают и отдают бедным.

– Владимир Палёров председатель? Вот дела! – с изумлением воскликнул Пётр. – А мы грешным делом думали: погиб. Вот здорово! Надо свидеться с ним.

Петра в этом известии особенно обрадовало то, что у власти в селе их земляк, простой мужик и хороший товарищ Владимир Николаевич Палёров. Они вместе воевали, дружили, бывало, и кашу ели из одного котелка. А в последнем бою потерялись.

Пётр рассказал Анне, как в том последнем бою получил контузию, попал в плен, а Владимиру, вероятно, удалось в составе группы выйти из окружения немцев. Рассказал, как они со Станиславом находились в плену, как жили там и бежали, и мало надеялись, что Владимир жив.

– Я схожу к нему на днях, – решительно заявил Пётр.

Сельский совет располагался в том же здании, где раньше волостная управа. Разница была лишь в том, что на здании теперь был прикреплён небольшой флаг из красной материи. Пётр без стука открыл первую дверь. В просторной комнате за столом, накрытым материей такой же, как флаг на здании, сидел мужчина средних лет и что-то увлечёно рассказывал тем, что сидели на лавке напротив его. Не сразу признав Владимира, Пётр остановился у порога в нерешительности. Только голос тот же да движения рук. Все разом повернули головы в сторону вошедшего, внимательно рассматривая незнакомца. Повисла долгая пауза.

Первым пришёл в себя Владимир, поднялся и вышел изза стола. Прошептал только:

– Пётр! – И быстро двинулся к нему. Друзья обнялись и так молча долго стояли. Затем Владимир объявил присутствующим, что это его однополчанин, друг и земляк. Усадил Петра на стул, попросил немного подождать, пока он закончит разговор с товарищами. Потом они долго беседовали. Владимир рассказал, как они вышли из того боя.

– Наша рота, как ты знаешь, располагалась слева, недалеко от леса. Отравляющий газ задел нас только краем. Когда немцы шли в атаку, мы встречали их плотным огнём, пока были снаряды и патроны, каждый раз отбивая наступления. Закончились боеприпасы – пошли в штыковую атаку. Немец не выдержал, отступил. Траншеи, что справа и ниже нас, были заполнены газом, оставалось одно – прорываться через лес. Немец в лес не пошёл, побоялся. Так мы вышли из окружения – спаслись. Всех, кто вышел, отправили в глубокий тыл на лечение и переформирование. Вскоре в Петрограде началась заварушка. Нас бросили туда на усмирение. Так я оказался в столице. Государственная Дума требовала от царя отречения от престола. В войсках начался разброд, дисциплины никакой, дезертирство. Части многих гвардейских полков присоединились к восставшим.

– Зачем царь отрёкся от престола? – выпалил Пётр.

– Нам говорили, он принял это решение с трудом, в надежде, что те, что пожелали его удаления, окажутся способными привести войну к благополучному окончанию и спасти Россию. Он побоялся, что его сопротивление послужит поводом к гражданской войне в присутствии неприятеля. Государь не хотел, чтобы кровь хотя бы одного русского была пролита за него.

– А разве после его отречения лучше стало? Владимир помолчал, раздумывая, потом почти шёпотом ответил:

– Мы видели, как государь страдал от того, что его самоотречение оказалось бесполезным. Понял, что своим уходом он оказал плохую услугу своей Родине и народу.

– Как это вы могли видеть, – с иронией спросил Пётр.

– О, это целая история, – воскликнул Владимир и продолжил рассказ. – После отречения Государя Дума решила заключить его и его семью под арест и перевезти их из Царского Села в Гатчину – это тоже императорская резиденция, в двадцати километрах от Петрограда. Для охраны семьи создали отряд, который состоял в основном из императорской гвардии и дополнительно был усилен солдатами старших призывных возрастов, которые лояльно относились к Государю. Меня зачислили во взвод четвёртого полка.

– А что были и те, кто относился к Государю нелояльно?

– Всякие были, и даже враждебно настроенные. Считали, что императрица – германская шпионка. Но в нашем четвёртом полку никто этому не верил.

– Скажи, тебе приходилось видеть императора?

– Конечно, вот как тебя близко. – Ну и какой он?

– Поначалу Государю и его семье не разрешали даже выходить из дворца на улицу. Мы их не видели. Но через некоторое время разрешили прогулки в парке возле дворца в сопровождении дежурного офицера и солдат с винтовками. Вот там и увидел Государя и его семью. Он обыкновенный, вот как мы, очень вежливый и всегда здоровался с нами. Только его глаза всегда были печальны, наверно много переживал. Государыня и ее дочери часто разговаривали с нами. Расспрашивали нас, из каких мы деревень, о семьях, о боях, в которых мы участвовали на войне.

Скоро с фронтов начали поступать плохие вести. Потом узнали, что в Петрограде между полицией и разъярённой толпой произошли кровавые столкновения из-за того, что в кварталах, где живёт простонародье, в магазинах нет хлеба. Подстрекаемая провокаторами толпа, захватив арсенал с оружием, двинула к центру города. Кое-как ее утихомирили, но ненадолго. Власть перешла к Временному правительству, оно и решило в целях спасения от надвигающейся опасности, исходящей от большевиков, перевезти царскую семью в Тобольск.

Ходили слухи и о том, что Государю надёжные люди предлагали уехать в Финляндию, потом в Англию, но он отказался. А семнадцатого августа тысяча девятьсот семнадцатого года царская семья под охраной благополучно прибыла на железнодорожный вокзал города Тюмень, откуда на пароходе «Русь» отплыла в Тобольск. Проплывая мимо родного села Распутина, царская семья, собравшись на палубе, увидела дом «старца», выделяющийся среди изб. Они не удивились, потому что Распутин это предсказал, и теперь его пророческие слова подтвердились.

Царскую семью поселили в верхнем этаже губернаторского дома. Сопровождающая их свита жила в доме богатого тобольского купца Корнилова. Охрана состояла из тех же солдат, большинство из которых искренне привязались к царской семье. Жители Тобольска, как и прежде, оставались очень привязаны к Государю. Нашей страже приходилось не допускать народ к окнам и не позволять снимать шапки и креститься при проходе мимо дома.

Когда власть перешла к большевикам, первое время им было не до царской семьи. Сосланные в Сибирь чувствовали себя там более свободно, чем в столице. Однако это продолжалось недолго. Государь и его приближённые не бездельничали. Княжны занимались рукоделием, мужчины заготавливали дрова на зиму.

С наступлением холодов я простыл и сильно заболел. Долго лечился в лазарете. Когда поправился, меня комиссовали и отправили домой. Теперь часто вспоминаю царскую семью и не могу поверить в то, что Государь был жесток к своему народу, как нам говорили некоторые агитаторы. Или Государыня была шпионкой. Эта ложь была нужна врагам нашим.

– Христопродавцам, – горячо заключил Пётр. Потом тихо изрёк: – Ты, однако, тоже хлебнул много. Досталось же нам!

– Когда советская власть пришла сюда, – продолжил Владимир, – меня, как фронтовика, большереченцы выбрали председателем сельского совета. Вот тружусь. Приезжают разные уполномоченные, даже из Омска, подсказывают, что и как делать.

Пётр, в свою очередь, рассказал Владимиру о себе.

– Может быть, к нам присоединишься, вместе работать будем?

– Куда мне. Я неграмотный, – уклонился Пётр. – Займусь лучше тем, что умею.

– Ну, дело хозяйское, мы никого силой не заставляем. Если нужда какая, приходи.

27

Время Советов первой волны оказалось недолгим. Началось такое, что крестьянин не сразу понял, что к чему.

В начале июня до Большеречья дошла весть о падении советской власти в Омске. В августе 1918 года было создано Временное Сибирское правительство, которое объявило мобилизацию в Белую армию. Братоубийственная война набирала обороты и требовала всё новых жертв. Заинтересованы в её продолжении были правители, но не крестьяне, сполна испытавшие все тяготы Первой мировой войны. Поэтому в волостях одна за другой возникали группы сопротивления, препятствующие мобилизационным мероприятиям новой власти. Многие из призывников уклонялись от службы и находились в бегах. На борьбу с уклонистами были брошены карательные отряды. Террор, развязанный против народа, играл свою роль, сопротивление росло и сдержать его было практически невозможно. В правобережной урманской части Прииртышья всё более разгорался пожар партизанской войны.

Неспособность эсеровского правительства организовать сопротивление большевикам вызвало недовольство белогвардейцев. 18 ноября в Омске группа офицеров совершила переворот, в результате которого эсеровское правительство было разогнано, а власть передана популярному среди русского офицерства адмиралу Александру Васильевичу Колчаку, которому присвоили звание Верховный правитель России. Он установил режим воинской диктатуры и приступил к реорганизации армии.

Эсеры после переворота объявили Колчака и Белое движение в целом врагом хуже Ленина, прекратили борьбу с большевиками и стали действовать против власти белых, организовывая забастовки, мятежи, акции террора и саботажа.

Поскольку в армии колчаковского госаппарата и прочих белых правительств было множество специалистов (меньшевиков и эсеров) и их сторонников, а сами они были популярны среди населения России, прежде всего у крестьянства, то деятельность эсеров сыграла важную роль, во многом определяющую в поражении Белого движения.

В сентябре – ноябре между реками Тобол и Ишим произошло решающее сражение между белыми и красными. Как и на других фронтах, белые, уступая противнику в силах и средствах, потерпели поражение. После чего фронт рухнул, остатки армии Колчака отошли вглубь Сибири.

Поражение Армии Колчака под Тобольском привело её к полной деморализации. Распавшиеся на части войска отступали по старому Сибирскому тракту севернее села Большеречье, не оказывая особого сопротивления частям Красной Армии. Угрожая оружием, отнимали у крестьян лошадей, тёплую одежду, продукты питания.

В ходе этого отступления колчаковскими войскам был совершён Великий Сибирский Ледяной поход из Западной Сибири в Восточную. Преодолев более двух тысяч километров, они избежали окружения.

Для Колчака было характерно нежелание глубоко вникать в политические вопросы. Он искренне надеялся, что под знаменем борьбы с большевиками ему удастся объединить самые разнородные политические силы и создать новую твёрдую государственную власть в России.

В это время эсеры организовали в тылу Колчака ряд мятежей, в результате которых им удалось захватить Иркутск. Власть захватил эсеровский Политцентр. 15 января чехословаки, среди которых были сильны проэсеровские настроения и не было никакого желания воевать, выдали находящегося под их охраной адмирала Колчака.

21 января 1920 года иркутский Политцентр передал Колчака большевистскому Ревкому. Боевой адмирал Колчак, учёный-исследователь Северного Ледовитого океана, патриот России в ночь с 6-го на 7-ое февраля 1920 года, унизительно раздетый у проруби на льду реки Ангара, был расстрелян по прямому приказу Ленина.

К началу 1921 года непрекращающиеся войны, экономическая разруха в стране, тотальные продразвёрстки, вконец разорившие деревню, подняли народ на крестьянскую войну с большевиками. Эта война охватила Тамбовщину, Украину, Дон, Кубань, Поволжье и Сибирь.

Крестьяне требовали изменения аграрной политики, ликвидации диктата РКП(б), созыва собрания на основе всеобщего равного избирательного права. На подавление этих выступлений были брошены регулярные части Красной Армии с артиллерией, бронетехникой, авиацией.

Недовольство перекинулось и на вооружённые силы. Началась забастовка и митинги протеста рабочих с политическими и экономическими требованиями.

Петроградский комитет РКП(б) квалифицировал волнения на заводах и фабриках города как мятеж и ввел в городе военное положение, арестовав рабочих активистов. Но заволновался Кронштадт.

Нежелание терпеть продразвёрстку привело к созданию повстанческих очагов: в Кронштадте вспыхнул мятеж, в ходе которого выдвигались политические лозунги: «Власть Советам, а не партиям!» «Советы без большевиков!»

Возникла реальная угроза прихода к власти большевиков. В условиях отсутствия мировой революции только соглашение с крестьянством могло спасти положение.

Вопрос об изменении экономического курса – замены продразвёрстки натуральным налогообложением стал в центре партийных дискуссий. НЭП означал восстановление товарно-денежных отношений, принятых на 10-м съезде РКП (б) в марте 1921 года. НЭП, рассчитанный на привлечение к сотрудничеству всего российского крестьянства, показал в послевоенный период свою эффективность.

28

Крестьянин – труженик, умеющий работать самостоятельно, быстро начал улучшать своё материальное положение.

У Петра появилась надежда создать своё хозяйственное подворье, взять землю, организовать свою семейную артель. Их четверо братьев, подрастают сыновья.

Семейная артель Пономарёвых занялась мясомолочным производством. Жители Большеречья всегда держали много скота, это позволяли природные условия. Зерно выращивали только для внутреннего потребления из-за недостатка рынков сбыта при полном отсутствии дорог к городам.

Исполнив обязательства перед государством по налогу, Пономарёвы излишки произведённой продукции успешно продавали на местном рынке. За короткий период времени в хозяйстве уже было несколько дойных коров, лошади, не считая мелкую живность. Приобрели немудрёный сельхозинвентарь. Очевидные результаты труда стимулировали стремление работать лучше.

Жить стали в достатке, а у братьев появилась возможность жениться и построить свои дома, вести собственные хозяйства. Селились недалеко, на одной улице. Работали много, жадно, помогали друг другу. Праздники отмечали вместе и дружно, весёлыми застольями. Пили в меру, но пели всегда ладно. Голоса их громко звучали над речкой. Мелодичный распев был слышан далеко, затухая на раздолье в лугу.

В стране начала выделяться прослойка среднего класса, впоследствии она получила определение «кулачество». В село зачастили волостные комиссары, поступали циркуляры, принуждавшие к обязательному для всех оказанию помощи голодающему городу. Не все могли что-то дать, захиревшие войнами деревни только-только сами чуть начали подниматься. Надежда на лучшую жизнь скоро рухнула.

Пётр Васильевич, сыновья: Владимир, Александр

Хорошо жить не входило в планы большевистской политики, не соответствовало стройной теории социализма – всеобщего равенства. Всеобщего равенства можно быстро достичь только при всеобщей бедности, что означало: богатых быть не должно.

Срочно принятые меры в пользу бедноты, такие как: урезание земли у зажиточного хозяина, налоговые поблажки бедным, подушное налогообложение привело к дроблению крестьянских дворов, сокращению сбора хлеба. Появились первые признаки кризиса НЭПА.

В течение 1926 – 27 годов хлебный рынок был окончательно разрушен. Появилось много социально-экономических проблем. Возникла альтернатива: либо сдача советской власти и дальнейшее углубление НЭПА, либо курс на полную и окончательную победу социалистических отношений. Выбрали отказ от НЭПА, следовательно, от учёта интересов крестьянства.

29

Слабая Россия вызывала у некоторых стран желание погреть на этом руки. Опасаясь активизации японских сил на Дальнем Востоке, большевики в начале 1920 года приостановили продвижение своих войск на восток. На территории Дальнего Востока от Байкала до Тихого океана была сформирована марионеточная Дальневосточная республика со столицей в Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ). В апреле – мае этого года большевистские войска НРА (Народная Революционная Армия) дважды пыталась изменить в свою пользу положение в Забайкалье, но из-за недостатка сил обе операции завершились безуспешно. В ходе третьей Читинской операции в октябре войска Амурского фронта НРА и партизаны нанесли поражение казачьим войскам атамана Семёнова. 22 ноября заняли город Читу и вначале ноября завершили захват Забайкалья. Остатки разгромленных белогвардейских войск отошли в Маньчжурию. В городе Харбин вновь зазвучала русская речь. Японские войска эвакуировались из Хабаровска.

В мае 1921 года власть во Владивостоке и Приморье в результате переворота перешла к сторонникам Белого движения. Японцы заняли нейтралитет. В ноябре белоповстанческая армия начала наступление из Приморья на Север. 22 декабря белые заняли Хабаровск и продвинулись на Запад до станции Волочаевка – Верхнеспасская, создав здесь укрепрайон.

5 февраля 1922 года части НРА под командованием Василия Блюхера перешли в наступление, отбросив передовые части противника, вышли к укрепрайону и 10 февраля начали штурм Волочаевских позиций.

Трое суток при 35-градусном морозе и глубоком снежном покрове войска НРА непрерывно атаковали противника, 12 февраля его оборона была сломлена.

14 февраля НРА заняли Хабаровск. Белогвардейцы отступили за нейтральную зону под прикрытием японских войск. Однако в сентябре вновь попытались перейти в наступление. 4 – 25 октября 1922 года была осуществлена Приморская операция – последняя крупная операция гражданской войны.

8 – 9 октября штурмом был взят Спасский укрепрайон. 13 – 14 октября во взаимодействии с партизанами на подступах к Никольск-Уссурийскому были разгромлены основные белогвардейские силы, а 19 октября войска НРА вышли к Владивостоку, где всё ещё находилось до 20 тысяч японских войск.

24 октября японское командование было вынуждено заключить соглашение с правительством ДВР о выводе своих войск с Дальнего Востока.

25 октября части НРА и партизаны вступили во Владивосток. Остатки белогвардейских войск эвакуировались за границу.

В ходе Гражданской войны от голода, болезней, террора и в боях погибло от 8 до 13 миллионов человек (по разным данным), в том числе около 1 миллиона бойцов Красной Армии. Эмигрировало из страны до 2-х миллионов человек. Резко увеличилось число беспризорных детей. По одним данным, в 1921 году в России насчитывалось 4,5 миллиона беспризорников, по другим – в 1922 году было 7,5 миллионов беспризорников. Ущерб народному хозяйству составил около 50 миллиардов золотых рублей. К 1921 году Россия лежала в руинах.

Дорого обошлись ей идеи классовой борьбы большевиков со своим народом, отодвинувшие Россию в развитии на десятилетия назад.

30

Внутрипартийная борьба за власть между лидерами большевиков никогда не прекращалась.

После того как большевики захватили власть в России и разогнали Учредительное собрание, прежние их союзники – троцкисты, которые поддерживали их в борьбе против общего врага – царизма, вознегодовали. Идея ликвидации большевистских лидеров носилась тогда в воздухе, но главной опасностью для Ленина были ни эти настроения, а непримиримый идеологический антагонизм между им и Троцким.

Если Ленин видел в будущем Россию ареной мировой революции, желал ликвидировать всех буржуев и установить Всемирную советскую республику, то у Троцкого планы на будущее были совсем иными.

Его хозяева, клан Шиффов – американских банкиров еврейского происхождения, с конца 19-го века обильно финансировавших русскую революцию, – желали видеть Россию гигантским концлагерем с многочисленной трудовой армией во главе с диктатором Троцким.

Для осуществления этого грандиозного проекта требовался слом не только русской государственной машины, но и всех устоев русской народной жизни. А это невозможно без искусно спровоцированной гражданской войны, чрезвычайных мер, массового террора – все это закономерно должно привести к диктатуре.

На роль режиссёра, который должен был разыграть в России этот кровавый спектакль, претендовал Яков Свердлов – давний руководитель уральских террористов и экспроприаторов.

Как и Троцкий, Свердлов активно поддерживал Ленина, когда надо было свергать Временное правительство, захватывать власть при помощи дисциплинированной партии большевиков и создавать предпосылки для Гражданской войны в России

Свердлов и Троцкий решают использовать для разжигания гражданской войны покушение на Ленина.

14 января (1-го по новому стилю) 1918 года было совершено покушение на Ленина – первое из серии неудачных попыток лишить его жизни.

Ленин никогда не был главой государства, он был главой правительства – Председателем Совета Народных Комисаров (СНК). Главой государства – Председателем Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) был Я. М. Свердлов.

Расстрел царской семьи в Ипатьевском доме в Екатеринбурге 16 июня 1918 года и покушение на Ленина 30 августа на заводе Михельсон в Москве – звенья одой цепи, как и то, что люди, принимавшие активное участие в расстреле семьи последнего императора всероссийского, связаны и с покушением на вождя мирового пролетариата.

«Кремлёвский заговор» готовился не где-нибудь, а в недрах всесильной ЧК. Целью заговора было физическое устранение Ленина, тем самым планирвалось сорвать позорный для большевиков Брестский мир, по которому Россия лишалась целого ряда своих территорий: Украины, Белоруссии, ряда западных районов. Известно, что против Брестского мира высказалось большинство ЦК большевистской партии. Безоговорочно поддержал Ленина по этому вопросу лишь Иосиф Сталин.

Первый удар по Ленину с целью сорвать Брестский мир нанесли именно чекисты. 6 июня 1918 года в Москве был убит германский посол граф Мирбах. Одним из убийц, бросивших бомбу под ноги посла, был левый эсер, сотрудник секретного отдела ВЧК Яков (Мойша) Блюмкин. По нелепой случайности он теряет на месте преступления свой мандат сотрудника ВЧК за подписью самого Дзержинского. Руку убийц Ленина направлял всемогущий Лев Давыдович Троцкий (Лейба Давидович Бронштейн). Фамилию он позаимствовал у надзирателя Одесской тюрьмы, в которой ему довелось побывать. Одним из заинтересованных лиц в убийстве Ленина был Свердлов.

Ленин видел убийц, знал, кто подослал их, и готов был действовать. Утром 16 марта 1919 года внезапно умирает Председатель ВЦИК Яков Свердлов, ему было всего 33 года.

За полчаса до смерти Свердлова посетил Ленин. О чём они говорили – неизвестно. Свердлов попытался что-то сказать Ленину, потом затих, сжал руку и умер. Ленин тут же отправился в свой кабинет, позвонил Троцкому и сухо произнёс: «Скончался». Свердлова со всем свойственным большевистской верхушке цинизмом со всеми почестями похоронили у кремлёвской стены.

Ленин большую часть своей сознательной жизни провёл за границей, впитывая чужие идеи построения социализма на планете. Его смерть, как и появление в России, загадочна. Он всегда мечтал жестоко отомстить царю, но не смог сделать это так, как хотел.

Почти 30 лет Ленин вынашивал заветную мечту осуществить государственный переворот в России и захватить власть. Узурпировав власть в стране, Ленин правил государством чуть более пяти лет. Но за эти годы он принес народам России столько горя и страданий, сколько они не пережили за пятисотлетнюю историю Российского государства. Даже будучи серьёзно больным и беспомощным, он продолжал настаивать на своем, советуя всех инакомыслящих по вопросу о формах развития мировой истории «объявить дураками». Остановить злого гения смог лишь рок.

Ленин был глубоко антирусским и антиправославным человеком. Он не считал себя русским по национальности, буквально с молоком матери (Марии Бланк) впитав ненависть к русской культуре и православию.

По самым приблизительным подсчётам, только в 1922 году большевики физически уничтожили 8100 духовных лиц. Кроме того, тысячи людей были убиты лишь за то, что защищали свои храмы от разграбления и осквернения.

По отношению к русскому народу и прежде всего к его элите применялся геноцид.

Ленин уходил из жизни в страшных мучениях. В полупомешанном состоянии и лишённый речи, он продолжительно и болезненно переживал агонию, пока не наступил конец.

Это случилось 21 января 1924 года в 18 часов 50 минут.

27 января в 16 часов под залпы траурного салюта гроб с останками «вождя, друга и учителя трудящихся всего мира» был внесён в наспех сколоченный на Красной площади деревянный мавзолей. Идею о бальзамирования Ленина подал Сталин. Партии были нужны вожди.

Сталин уже в то время намеревался восстановить историческую парадигму, дав народу царя в лице себя самого и бога в лице Ленина.

Революционные поэты сочинили стих о двух соколах: один сокол – Ленин, второй сокол – Сталин.

«И как первый сокол со вторым прощался, он в предсмертном слове к другу обращался:«Сокол ты мой сизый, час пришёл расстаться, все труды заботы на тебя ложатся». А второй ответил: «Позабудь тревоги, мы тебе клянёмся, не свернём с дороги»».

И не сворачивали!

Все участники покушения на Ленина приговором суда были оправданы. Исполнитель покушения Гриша Семёнов будет выполнять тайные поручения военной разведки в Китае, дослужится до ранга бригадного комиссара. Лида Коноплёва уйдёт на преподавательскую работу. Будет учить подрывному делу оперативных работников ГПУ.

Все они: и Коноплёва, и Семёнов, и «не решившийся» вырвать Бога у тысяч рабочих Константин Усов будут расстреляны в 1937 году.

Диктатор Троцкий пережил всех участников драмы – и Ленина, и Свердлова, и Юровского, и всех членов «своего» Реввоенсовета. А после и на его голову обрушился ледоруб террориста.

31

Отказавшись от НЭПа, большевики, не считаясь с мнением народа, двинули его к светлым идеалам социализма.

Одержав власть с помощью разгрома оппозиционных течений, Сталин взял курс на форсированную индустриализацию и сплошную коллективизацию сельского хозяйства.

Выход из «хлебных затруднений» партийное руководство видело в реорганизации сельского хозяйства, предусматривающей создание бедняцко-середняцких хозяйств при одновременной решительной борьбе с кулачеством.

В отличие от прежних крупных аграрных реформ в России, таких как отмена крепостного права в 1861 году или столыпинской аграрной реформы 1906 года, коллективизация не сопровождалась какой-либо чётко сформулированной программой и развёрнутыми инструкциями по её реализации. В то время попытки местных руководителей получить разъяснения пресекались. Сигнал к радикальной смене политики в отношении деревни был дан в речи И. В. Сталина в декабре 1929 года, хотя при этом не было сделано никаких конкретных указаний по проведению коллективизации, кроме призыва к «ликвидации кулачества как класса».

Реально на селе проводились насильственные хлебозаготовки, сопровождающиеся массовыми арестами и разграблением хозяйств. Не желая отдавать имущество и скот в колхозы и опасаясь репрессий, зажиточные крестьяне резали скот, сокращали посевы, устраивали мятежи.

Для широкомасштабного социалистического переустройства деревни в колхозы на постоянную работу были направлены 25 тысяч городских рабочих. Спущенная на места коллективизация проходила в соответствии с тем, как её видел тот или иной местный чиновник.

Новая политика переустройства деревни с её аграрной революцией, сплошной коллективизацией, раскулачиванием пришла в Сибирь и село Большеречье.

Если НЭП дал возможность крестьянину-труженнику Петру Пономарёву и многим другим быстро улучшить своё материальное положение, то насильственный волевой нажим к сплошной коллективизации заставил мужика призадуматься. В феврале 1930 года в районе только 8 процентов крестьян состояли в колхозах, к марту – уже более 70-и. Это прогрессирующее явление, получившее название «левый загиб», оттолкнуло крестьянина от новой политики. Порядком наслушавшись разного рода посулов от уполномоченных, говорящих о всеобщем колхозном благоденствии, зажиточные крестьяне и середняки не верили обещаниям.

Развернув охоту на кулаков и подкулачников, «мешающих колхозному движению», организаторы новой жизни посеяли не только сомнения, но и страх раскулачивания с выселением. И повёл Петр Васильевич Пономарёв с болью в сердце своих бурёнок и трудяг-лошадей в колхозное стадо. Владимир – его старший сын вступил в колхоз. Тем и спаслась семья от разорения.

Колхозы той поры представляли собой мелкие хозяйства с плохой организацией труда, не оснащённые техникой, без ресурсов для развития и с нулевым опытом. Они были бедны, а потому многие разваливались.

Пётр Васильевич Пономарёв, привыкший работать самостоятельно, без понуканий и окрика в колхоз не вступил. Мастер на все руки, он трудился с младшим сыном Александром единолично, по найму. Имел одну коровёнку да небольшой огород возле дома, тем и жили.

Анна Александровна воспитывала детей, занималась огородом. Излишки огородной продукции: солёные огурчики, варёную картошечку да топлёное молочко успешно продавала на местном рынке, к чему имела особый дар.

Их дочь Евдокия училась в школе села Евгащино. Успешно окончив школу, учительствовала в том же Евгащино, потом в селе Могильно-Посельское. Закончила РАБФАГ в Омске. После замужества вместе с мужем учительствовала в сёлах: Пустынное, Большеречье. Учительская деятельность стала делом всей её жизни.

Евдокия

32

В результате проводимой Сталиным политики насильственной коллективизации более 2-х миллионов крестьян были депортированы, 6 миллионов умерло от голода, сотни тысяч оказались в ссылке. Коллективизация была прямым геноцидом советского народа.

Большевики хорошо понимали, что для успешного развития страны нужны грамотные люди и хорошие специалисты, верные большевистской идеологии. Им от царской России досталось неграмотное население и сплошные деревни. В срочном порядке была объявлена решительная борьба с неграмотностью. Организуется всеобуч, отрываются новые школы, рабфаки, институты.

Взятый курс на форсированную индустриализацию потребовал новые инженерные кадры и много дешёвой рабочей силы. Для решения этих задач привлекли интеллигенцию, лояльную к новой власти, а на фабрики и заводы двинули деревенского мужика. Эксплуатируется революционный порыв комсомольцев и молодёжи. Началось широкое использование принудительного труда заключённых, создаются новые формы рабства – ГУЛАГ, спецпоселения и тыловые ополчения.

Параллельно государство перешло к централизованному распределению принадлежащих ему средств производства и предметов потребления. Осуществляется внедрение командно-административных методов управления и национализация частной собственности. Возникла политическая система, основанная на руководящей роли ВКП(б), государственной собственности, приобретенной на средства производства, и минимуме частной инициативы.

Однопартийная политическая система со строгой дисциплиной и единомыслием не могла не создать культ своего вождя. И создала.

Идея культа заключалась в том, чтобы весь советский народ всем оказывался обязан партии, государству и своему вождю.

Даже дети хором благодарили вождя: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство».

А вождь товарищ Сталин создал репрессивную систему большой чистки с жёсткой расправой с инакомыслящими. Хватали виновных и невиновных, по подозрению и по доносу. Не гнушались верить простым анонимкам. Сажали без суда и следствия на основе властных предписаний. В группе риска находились священнослужители, их окружение, родственники раскулаченных, бывшие военнослужащие Белой армии, а также лица, занимавшие хоть какую-то должность в старой администрации. Пик репрессий в стране пришёлся на 1937 год.

За время большой чистки 1936 – 1938 годов было арестовано (по разным данным) от 5-ти до 9-ти миллионов человек.

Система выжимала из народа всё. В результате к 1960 году экономика СССР занимала первое место в мире и второе место по объёмам производства всей промышленной продукции. Однако в последующие годы закономерно началось замедление экономического роста.

33

Пётр Васильевич лежал в тени под кустом на валке только что скошенной им травы. Он любил, когда выпадала свободная минута, в одиночестве подумать о житье, помечтать.

– Надо ж, – рассуждал он. – Не заметил, как дедом стал.

У старшего сына Владимира родилась дочка. Младший – Александр, хоть и тихоня, но видать, тоже скоро женится. Как летит время! За дочку было беспокойно. Оторвалась от дома. В учёбу подалась, хочет быть грамотной, живёт в Евгащино, там хорошая школа. Она всегда была самостоятельной, с характером и очень озорной. Часто дралась с мальчишками, иногда проказничала. На память пришёл случай.

Однажды подождала, когда мальчишки, купаясь в речке, подальше отплывут от берега, собрала всё их бельё и затоптала в ил. Влетело ей тогда от пацанов. Вот и теперь, как там она одна в Евгащино? Но она девчонка смышлёная, зря баловать не будет и себя в обиду не даст, успокоил себя Пётр Васильевич. Незаметно заснул.

Проснулся оттого, что кто-то жарким воздухом дышал ему в ухо. Когда открыл глаза, увидел корову. Что за нечисть, мелькнуло в голове спросонья. Да нет, и вправду корова. Откуда? Вспомнил, что когда утром пришёл к месту покоса, недалеко паслось стадо колхозных бурёнок во главе с пастухом.

Неужели Зорька? Уж очень похожа, только немного отощавшая. Два года минуло, как отвёл её в колхозное стадо, надо проверить. Взял ломоть хлеба, полил на него из жбана квасу – так часто делал перед дойкой – и протянул корове. Та тут же подхватила ломоть губами и, печально глядя на своего хозяина, начала жевать.

– Зорька! – простонал Пётр Васильевич и со слезами на глазах обнял за шею свою когда-то кормилицу. – Узнала, милая, узнала!

Из-за кустов показался пастух с длинным кнутом на правом плече. Он неспеша, прихрамывая, подошёл ближе.

– Петро! Никак коровёнка признала тебя? Ну надо ж, животина, а добро помнит, не то, что люди!

Матвей Захарович и Пётр Васильевич были давно знакомы и жили на одной улице. Когда начали создавать в Большеречье коммуны, бедняк Матвей одним из первых вступил в коммуну имени Калинина, а когда она распалась, оказался в колхозе «Красный Пахарь».

– Смотрю, коровёнки у вас не очень-то справные, – в ответ Матвею заметил Пётр Васильевич.

– Откуда там. Сам знаешь, какое засушливое лето было в прошлом году. Сена заготовили мало. Соломой кормили почитай с марта месяца. Не все выжили, кого пустили на мясо. А ты, вижу, который год здесь в кустах траву тюкаешь, будто лучшего места нет. Лугов-то сколько некошеных остаётся под зиму, – заключил Матвей.

– Единоличникам не разрешают, косим на мелких полянах. На одну коровёнку стожок и здесь наскребу, – пояснил Пётр Васильевич.

Матвей Захарович сел поудобней, намереваясь продолжить беседу.

– Ты скажи мне, Петро, чего японцы опять зашебуршили на Востоке? Что там земли такие уж хорошие? Ты же воевал в Маньчжурии, знаешь. Япония маленькая страна, а поди ж, – задиристая!

– Земли там так себе, – пояснил Пётр Васильевич. – А воюет оттого, что острова, на которых они живут, небольшие – земли, видать, и не хватает.

– Так взяли б и отдали им эти земли. У нас её вон сколько, – не унимался Матвей Захарович. – Да и с финнами чего-то не заладили.

Чтобы прекратить этот разговор, Пётр Васильевич спросил Матвея Захаровича:

– Скажи лучше, Матвей, как вы живёте в колхозе?

– Да куда там, живём! И всё бы ничего. Даже технику дали. Правда, вся иностранная. Больше стоит, чем работает. Запасных частей-то нет, ремонтировать нечем. Вот и мудрят мужики над ней. Начальство районное командует, где надо и не надо. Везде свой нос суют. По осени все закрома подчистую выгребают. Оставляют самую малость, на трудодни колхозникам. А весной к ним с протянутой рукой идти надо, поля-то засевать нечем. Одна срамота и только. Начальников районных меняют часто. Говорят, враги народа. Какие они враги? Мужики такие же, как мы. Всё как-то не так получается! Не по-людски! Ну ладно, заболтался я, идти надо. А то коровы к водопою направились одни. Не дай Бог, неладное случится – засудят, а то и расстреляют. – Махнул с горечью рукой и, припадая на одну ногу, направился к стаду.

Пётр Васильевич долго смотрел ему вслед, даже подумал:

– Наверно, зря откровенно разговаривал с Матвеем Захаровичём. Время сейчас непонятное – настучать может. Да что же это такое, друг друга бояться стали!? Матвей не такой, давно его знаю – порядочный.

На том, было, успокоился, но встреча с бурёнкой задела глубоко и вновь вернула в неспокойные времена начала образования коммун, товариществ, коллективизации. А ведь совсем недавно впервые ощутил внутреннюю свободу, которая так нужна человеку для реализации своих способностей! Было своё хозяйство. И так всё быстро исчезло.

С надеждой на лучшую жизнь в коммуны подались бедняки, у которых ничего не было, работать самостоятельно они не умели. Коммуны начинали не на пустом месте. Власть дала землю, сельхозтехнику и даже скот, изъятый у зажиточных крестьян. Не имея опыта управления и коллективного труда, коммунары больше митинговали, чем работали. Засуха в те годы, неурожаи, уравниловка, постоянное вмешательство чиновников в их дела разоряли коммуны. Коммунары начали разбегаться. У большинства селян появилось недоверие к ним. Не прижились и товарищества.

Пётр не забыл тот пожар в коммуне, когда сгорели лошадь и корова, что он отвёл им по распоряжению власти. Потом урезали у него земельный участок, на котором выращивал овёс для своих лошадей, и сенокосный надел на лугу, где всегда косил траву для коров.

А когда началась борьба с кулачеством с выселением и коллективизация, – вовсе отобрали всё. Как содержать скотину, чем кормить? Стал вопрос: либо пустить под нож, так многие и сделали, либо отвести в колхоз. Хорошо, Владимир общался с комсомолом. Вовремя узнал, что из города приехала комиссия по раскулачиванию, составляют списки. Не миновать бы выселки. Хозяйство было не малое, но работников никогда не держали. Работал только с сыновьями, а кто разбираться будет, если есть разнарядка.

Размышлял по всякому. Решение принимал мучительно, и семья просила смириться. Владимир вступил в колхоз, и хозяйство всё отдал туда же. Тем и помиловали, будто виноват, что работал день и ночь. Себе оставил только коровёнку да кур.

– Что-то я совсем захандрил, – подумал Пётр Васильевич. – Видать, сегодня и не работник больше, пойду домой.

Дома молча прошёл в комнату, встал перед иконой на колени и попросил прощения. Он и сам не знал, в чём виноват, разве в том, что пожалел тех коров, которых отвёл в колхозное стадо. Да и как не пожалеть? Не раз видел, как их плохо содержат и кормят. Вот и сегодня.

В комнату вошла Анна. Увидев Петра на коленях, с волнением спросила:

– Петя, что случилось? Ты сам не свой!

– Что-то смурно на душе, – тихо ответил Пётр. И рассказал, как встретился с бурёнкой. – Она узнала меня.

– Неужто признала? – удивилась Анна. – Ты успокойся, Петя, что ушло, не вернёшь. А жить и дальше надо. У нас уже и внуки есть, помощи просят. Время-то какое смутное.

А время и действительно было беспокойное. Только утихла война внутри, как с финнами незамирились.

34

После Октябрьской революции в России 6 декабря 1917 года финский Сенат объявил Финляндию независимым государством. А в декабре 1917 года ВЦИК постановил признать независимость Финляндской Республики. В январе 1918 года в Финляндии началась гражданская война, в которой «красным» (финским социалистам) при поддержке РСФСР противостояли «белые», поддерживаемые Германией, Швецией. Война закончилась победой белых.

Придя к власти, И. В. Сталин неуклонно продолжал внешнюю политику мировой советизации. Концепция мирового коммунистического движения Коминтерна и сталинская концепция – великодержавные претензии на те территории, которые раньше входили в состав Российской империи – совпадали.

Сталин планировал провести в ближайший год в Финляндии советизацию с включением в СССР, либо коренное социальное переустройство.

Финны боялись сталинского режима и хорошо знали о репрессиях против советских финнов и карелов в конце тридцатых годов.

Советизация Финляндии являлась лишь прикрытием для подготовки СССР к молниеносному вторжению и освобождению Европы от германской оккупации с последующей советизацией всей Европы.

В ноябре 1939 года советские войска, расположенные на Карельском перешейке у границы с Финляндией, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнём. Всего было произведено семь орудийных выстрелов. Это послужило поводом для начала войны.

Советская пропаганда сообщала, что Советский Союз совершает освободительный поход в Финляндию, чтобы помочь финским рабочим и крестьянам свергнуть гнёт капитализма.

В Финляндии формируются антисоветские вооружённые отряды. Им помогают оружием Великобритания, Швеция, Дания, Бельгия, Италия, Южно-Африканский союз. США выступили с заявлением, что вступление американских граждан в финскую армию не противоречит закону о нейтралитете США.

Советско-финская война 1939 – 40 годов (Зимняя война) завершилась подписанием мирного договора. В составе СССР оказалось одиннадцать процентов территории Финляндии со вторым по величине городом Выборгом. 430 тысяч жителей потеряли свои дома и переселились вглубь Финляндии, создав ряд социальных проблем. Потери СССР составили около 300 тысяч человек погибших и 200 тысяч раненых и обмороженных.

Война СССР против Финляндии, как и необъявленная война на Халхин-Голе, привела к тому, что в декабре 1939 года СССР был объявлен военным агрессором и исключён из Лиги Наций.

Итоги Советско-финской войны стали одним из факторов, определивших сближение Финляндии с Германией.

Случайно или по законам тёмных сил 30-го января 1933 года в Германии к власти приходят нацисты во главе с Адольфом Гитлером. Главной идеей Гитлера было создание единого государства нации, которое сможет решать все проблемы немцев за счёт других народов. 30 января 1933 года – один из чёрных дней в истории Германии. Это переломный момент в процессе зарождения Второй мировой войны.

Сталин во внешней политике стремился скорее к умеренной дипломатии, чем к поощрению идеологического рвения. Это выразилось в замене Г. Чичерина на посту наркома иностранных дел М. Литвиновым. Литвинов и Сталин исповедовали прагматичный подход к иностранным делам.

Ещё в июле 1927 года Сталин заявил, что схватка с империализмом неизбежна в ближайшие годы. «Отсюда задача: оттянуть войну против СССР либо до момента вызревания революции на Западе, либо до момента, когда империализм получит более мощные удары со стороны колониальных стран». Ни того, ни другого Гитлер ждать не хотел. У него были иные планы.

Германия и СССР тщательно готовились к войне. Гитлер при помощи США оснащает армию современным вооружением.

С августа 1939 года Сталин ведёт переговоры с Англией и Францией о союзе против Германии, одновременно ему становится известно о секретных переговорах Германии и Великобритании против СССР.

В то же время Гитлер направил Сталину телеграмму с настоятельным предложением принять И. Риббентропа для согласования пакта о ненападении. Предложение было принято. 23 августа Риббентроп прибыл в Москву, и в тот же день был подписан пакт Молотова – Риббентропа.

1 сентября 1939 года Германия без объявления войны вторглась в пределы Польши. 17 сентября на территорию Польши вступили и советские войска, заняв линию по границе с Восточной Пруссией и тянущуюся на юг вдоль реки Буг, а затем на запад от Львова, включая Галицию. Тем самым германские и советские войска вышли на границу, оговорённую в секретном протоколе пакта Молотова – Риббентропа и подтверждённую последующими решениями правительств обеих стран.

В июне 1940 года Гитлер приказывает начать подготовку к войне с СССР. 22 июня началась разработка плана нападения под названием «Операция Барбаросса».

Ранним воскресным утром 22 июня 1941 года Германия при поддержке своих союзников: Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии и Словакии внезапно и без предупреждения напала на СССР. Началась советско-германская война, именуемая Великой Отечественной войной.

США, Англия и Япония долго занимали выжидательную позицию. Цель её: «Идеальным исходом на Востоке был бы такой, когда последний немец убил бы последнего русского и растянулся мёртвым рядом» – Рандольф Черчилль.

«Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях» – Гарри Трумэн.

Но в сторонке отсидеться не удалось. В орбиту войны были вовлечены 72 государства, 80 процентов населения земного шара. Военные действия велись на территории 40 государств. В СССР не было ни одного города, ни одного села и деревни, откуда не ушли бы воевать. И нет семьи, в которой не оплакивали погибших и искалеченных на этой войне.

35

О начале войны в Большеречье узнали, когда народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов выступил по радио с официальным сообщением советскому народу о нападении фашистской германии на Советский союз.

В это время Сталин находился в прострации (его обманул Гитлер), он отказался от выступления. И только 3 июля выступил с обращением: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! К Вам обращаюсь я, друзья мои!»

А 7 ноября 1941 года во время парада на Красной площади призвал народ: «Пусть в этой войне вдохновляет вас мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова».

Тем самым И. В. Сталин продемонстрировал решимость сражаться до конца.

В Большеречье сразу началась мобилизация, а 27 июня первая партия уже была отправлена на войну. Проводы и прощания стали делом обычным, а горе общим. Пётр Васильевич проводил двух сыновей и зятя. Сыновья его оказались под Москвой в дивизии А. П. Белобородова, зять – в амии К. К. Рокоссовского. Сам Пётр уже по возрасту не подходил, да и здоровье не позволяло. Большереченцы воевали на всех фронтах и во всех родах войск.

И как всегда в России водится в тяжкие годины войны, все печали, труды и заботы безмерной тяжестью легли на женские плечи:

Она и мать, и учитель, она и в поле, она и пряха, и тка ха, и за рулём, и на заводе у станка. Такая ей судьба доста лась. Духом сильная была, всё выдержала, всё смогла.

Как же это получилось, недоумевали мужики. Немец за четыре месяца до Москвы дошёл, а говорили, шапками забросаем. Обманывали, врали! Напал внезапно? Как могло такое случиться, если готовились? Не успели? Не тем занимались, значит! Народ свой мордовали, гробили! А теперь в штаны напустили! Народ вспомнили!

Мужиков нехватало, а фронту нужны продукты, мясо. Работать Петра Васильевича позвали на скотобойню – согласился. А как иначе? Дело то не женское, требует умения и самообладания, помочь надо. Да и двенадцать внуков поднимать теперь придётся. Старшей внучке только восемь лет исполнилось, младшему – один год. Без помощи не выживут, за троих работать придётся.

По весне его как опытного рыбака посылали с бригадой на лов рыбы в реке Иртыш и на озеро Большие Мурлы, что недалеко от села Пустынное. Пойманную рыбу под строгим контролем сдавали на приёмные пункты, там распределяли в общественные столовые, магазины.

Свободного времени никогда не было. После работы спешил кому-то сложить печь, подремонтировать протекающую крышу дома и много, много чего еще.

Или бежал в село Пустынное помочь дочери. Она там учительствовала. Одна с пятью детьми осталась. Когда началась война, её старшему сыну семь лет было, младшему – год. Ей самой двадцать семь только что исполнилось. Муж Владимир Петрович с первых дней на фронте.

Евдокия Петровна со своим классом

Отдыхал Пётр Васильевич только в бане, если удавалось. Баню любил и готовил её, наслаждаясь уже самим процессом. Когда из трубы поднимался струйкой дымок, в топке потрескивали берёзовые дрова, мог неспеша поразмышлять, сидя на лавочке возле бани, прислонившись к стенке, от которой исходил невидимый дух и тепло, исцеляющее уставшее тело. В золотых лучах вечернего солнца хорошо был виден правый берег Иртыша и Большая речка, тянущаяся синей лентой. Душа наполнялась светлой благостью, унынию не оставалось места.

Парился он долго, с перерывами, так учил его отец, так учил он своих сыновей, теперь внуков. Он стал внукам наставником и примером во всём. Прививал им любовь к труду, уважение к старшим и крестьянскому ремеслу, без которого на селе не проживёшь.

Вести с фронтов приходили чаще неутешительные. И только 5-го декабря 1941 года появилась надежда. Красная Армия в битве под Москвой перешла в контрнаступление против немецко-фашистских войск. Этот день стал «Днём воинской славы России». Советская 32-я стрелковая Краснознамённая дивизия полковника В. И. Полусухина из состава 5-й армии Л. А. Говорова оборонялась на легендарном Бородинском поле, отбивая атаки превосходящих сил противника.

Начальник штаба 4-й немецкой армии Г. Блюментрит вспоминал:«Четыре батальона французских добровольцев, действовавших в составе 4-й армии, оказались менее стойкими. У Бородина фельдмаршал фон Клюге обратился к ним с речью, напомнив о том, как во время Наполеона французы и немцы сражались здесь бок о бок против общего врага. На следующий день французы смело пошли в бой, но, к несчастью, не выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели. Таких испытаний им ещё никогда не приходилось переносить.

Французский легион был разгромлен, понеся большие потери от огня противника и от мороза. Через несколько дней он был отведён в тыл и отправлен на Запад».

На полях Подмосковья был развеян миф о непобедимо сти немецкой армии.

36

С войны начали прибывать раненые и покалеченные. С укороченной несгибающейся ногой после ранения в колено вернулся младший сын Александр. Таких было много, а у государства не было возможности помочь им. Большинство жили в нищете без внимания общества, неспособные найти своё место в жизни. От безысходности некоторые спивались, занимались попрошайничеством, умирали в неизвестности, положив себя на алтарь победы. Без ноги вернулся старший сын Владимир. Ногу потерял в боях за Москву. Сыновья, привыкшие работать, не пали духом, не хныкали. Александр занялся плотничеством, он был отменным столяром. Владимир летом охранял колхозные поля, зимой не позволял на лугах красть сено, что было в стогах.

Душа болела за дочь – одна там, в деревне с детворой, помочь некому. Зарплатёшка так себе, хозяйства своего нет. Молоко, и то не всегда купишь. Вещички мужа продаёт, да надолго ли хватит их? Как ей помочь?

– Аннушка, – однажды обратился Пётр Васильевич к жене. – У нас ведь есть немножко деньжишек, на чёрный день берегли?

– Есть немножко, – насторожилась Анна Александровна. – А чего спрашиваешь?

– Я тут что подумал. Не купить ли на эти деньги коровёнку Дуне? Ребятишки без молока живут. А деньжонок у неё, сама знаешь, кот наплакал. Жалко.

– Я и сама как-то думала об этом, да всё откладывала разговор с тобой. Давай, не мешкая, завтра – воскресенье, сходим на базар, поспрашиваем, может, кто и продавать будет.

На местном рынке на продажу была единственная корова. Невзрачная на вид, мелкая, она смирно стояла, опустив голову, словно ждала приговора. Пётр Васильевич со знанием осмотрел её, проверил зубы, вымя и остался доволен. Не показывая вида, как бы безразлично спросил хозяйку:

– Отчего продаёшь, хозяюшка?

Женщина была похожа смиренностью на свою корову. Она чуть слышно пролепетала:

– Одна я, милок, осталась. Мужа и сына война проклятущая забрала. За коровкой уход нужен, сено на зиму заготовить. А я уж не могу.

– Сколько просишь за корову?

– Если возьмёшь, – и назвала сумму.

– Трёхлетка? – уточнил Пётр Васильевич, хотя и не сомневался.

– Да, подтвердила хозяйка. Пётр Васильевич, не торгуясь, отдал ей названную сумму. Корова того стоила.

– Завтра и отведу в Пустынное, – заявил он, когда привёл корову домой.

– Как назовём её? – спросила Анна Васильевна.

– А ты посмотри на неё. Сверху чёрная, бока и голова коричневые, задние копыта в белых носочках. Пусть будет Чернушка.

На том и согласились.

– Петя, на работе знают, что тебя не будет? Ты отпросился?

– Знают! Наша бригада выезжает на озеро Большие Мурлы рыбу ловить, вот из Пустынного я прямо к ним и отправлюсь. Пару дней поживу у Дуни. Надо для коровы стайку сделать да показать, как обращаться с ней. Хотя Дуня и сама всё знает, если, конечно, не отвыкла от крестьянской работы.

Ещё солнце не взошло, только заря чуть прирумянилась, когда Пётр Васильевич, накинув поводок на рога Чернушки и прихватив на всякий случай ведёрко, уже шагал по просёлочной дороге из Большеречья к деревне Кирсановка. Спокойная Чернушка следовала за ним, уверенная в том, что ей плохо не будет. Стало припекать, день обещал быть жарким.

– Уже третий час в пути, а до Кирсановки не добрались, всего-то двенадцать километров. Надо бы прибавить шаг, – размышлял Пётр Васильевич. – Скоро жара наступит, идти будет труднее.

Однако Чернушка не хотела прибавлять шаг, как не пытался заставить ее хозяин. Солнце стояло в зените, когда они вошли в деревню и сразу направились к колодцу у дороги с высоким журавлём, чтобы испить холодной водицы. Наполнив ведёрко, Пётр Васильевич первым делом напоил Чернушку, потом отвёл её в тень под высокое дерево у избы напротив. Животина, не раздумывая, со вздохом улеглась на траву.

– Устала, милая, отдохни малость. Нам ещё топать восемь километров до паромной переправы, успеть надо до последнего отхода парома на пустынский берег, – убеждал Чернушку Пётр Васильевич.

В деревне ни души, даже ребятишек не видно, заметил он. – Значит, все в поле, от малого до старого. Пора горячая приспела, упустишь, потеряешь, не наверстаешь.

Когда вышли за село, справа он увидел бригаду женщин. Подоткнув подолы юбок за пояса, только коленки блестели, они делали прополку и окучивание картофельного поля. Дальше за картофельным полем набирала зрелость пшеница.

– Через месяц убирать надо. Комбайнов мало, серпом придётся. Работа тяжёлая на баб ляжет. Где не был за границей, нигде не видел, чтобы женщины так работали.

Слева от дороги, на зелёном лугу прииртышья тоже одни женщины махали косами. Шла заготовка сена на зиму.

– Памятники б в каждой деревне им при жизни ставить надо! Весь тыл на их плечах держится и дети. Да где там, и не вспомнят, как война кончится. Неблагодарная власть наша, – ворчал про себя Пётр Васильевич.

Уже начало вечереть. Пассажиров на пароме не было, и паром готов был отчалить от берега, когда Пётр Васильевич вышел из-за поворота, увидел ситуацию и понял, что может не успеть. Начал кричать и махать рукой. Паромщик заметил запоздалого путника, подождал, когда тот подойдёт.

– Пётр! Никак это ты, да с коровой? Откуда? – удивился паромщик.

– Дочке купил, вот веду в Пустынное.

– Это что, от самого Большеречья топаете?

– Оттуда. Вот умаялась беголага, да и подоить бы пора.

– Давай, заходите на паром. Пока плывём до того берега, и подоишь.

На пароме кроме них никого, не надо ничего объяснять любопытным, как это обычно бывает в деревнях. Пока плыли, успокоился от дороги, передохнул малость. К дочери и внукам прибыл как раз к ужину, и не только с коровой, но и молоком в ведре, чем обрадовал ребятишек.

– Что не рада? – с подковыкой спросил он удивлённую дочь. – Никак отвыкла от крестьянской работы?

– Что ты, папка! Ой, как рада и ничего не отвыкла! – воскликнула Евдокия, подошла к отцу, обняла его и поцеловала.

Пётр Васильевич вместо двух дней жил у дочери три, отстраивая стайку для Чернушки. Ему помогали оба старших внука: одному уже исполнилось восемь лет, второму семь. Уходя, обещал им через недельку прийти и забрать их с собой на озеро. Дочери объяснил:

– Мальчишки подросли, пора приучать к делу. Недельку-другую поживут со мной на озере. А там начнём косить траву, готовить сено корове на зиму. Упускать нельзя, трава будет жёсткая.

Как и обещал, за внуками пришёл вовремя. На левый берег Иртыша переплыли на лодке, потом по натоптанной тропинке двинулись к озеру. Внуки не шли, с нетерпением бежали, им хотелось скорее увидеть большое озеро, о котором много рассказывал дедушка. Им было всё впервые, всё интересно, особенно предстоящее житьё в шалаше – спать на душистой сухой траве, есть уху. Каждое утро, пока рыбаки осматривали сети, внуки удили удочками с берега. Пётр Васильевич решил показать мальчишкам семейную пару лебедей, живущую на озере. Лебеди иногда низко пролетали над шалашом, распластав широко огромные крылья и вытянув длинные шеи. Или, громко кликая, гонялись друг за другом по водной глади.

– Завтра рано утром и поплывём к лебедям в гости, пока они на прогулке будут, – предупредил Пётр Васильевич внуков. – Наблюдать за ними лучше, не мешая им объясняться в верной любви.

Солнце ещё не показалось на горизонте, когда приплыли к месту. Остановились недалеко в камышах, откуда было всё хорошо видно. Скоро лучи золотом брызнули по макушкам камыша, упали на водную гладь светлой сиренью. Птицы словно очнулись от ночной неги. То отплывали в разные стороны; то спешили друг к другу, будто соскучились в разлуке. Они целовались, что-то нежно шептали на ушко, махали крыльями, купаясь в жемчужной пыли. В танце, встав на гладь воды, ликовали, вновь отплывали. Так повторялось много раз, пока не показалось оранжевое солнце.

– Сейчас подруга поплывёт к своему гнезду, выпаривать деток, самец будет охранять её, – сказал дедушка. – Эта птица не знает страха, и плохо будет тому, кто посмеет обидеть подругу.

– И запомните: птица лебедь – святая, под охраной Господа Бога; кто посягнёт на неё, будет наказан. Однако есть неразумные, разоряют их гнёзда и даже убивают. Лебедь не станет жить в одиночестве. Высоко поднимается в небо и камнем падает, разбиваясь о воду насмерть. Всегда помните это и никогда не обижайте лебедей.

Братья притихли, околдованные увиденным и рассказом дедушки. Прогулка в гости к лебедям осталась в памяти навсегда.

Резвятся лебеди над озером

Когда вернулись с прогулки, их ждала вкусная, только что сваренная на костре уха. Когда насытились, захотелось спать. В шалаше на душистой сухой траве мальчишки враз заснули и спали до полудня, а к вечеру начался дождь с грозой. Удобно разместившись в шалаше, рыбаки рассказывали забавные случаи из своей жизни. Было интересно и весело. К утру дождь закончился, засветило солнце, разноголосьем зазвучало пенье птиц. А вечером Петр Васильевич проводил внуков до паромной переправы и попросил Силантия – паромщика проследить за тем, чтобы ребята сошли на берег.

37

Наведаться в село Пустынное Петру Васильевичу удалось только к началу августа, и снова с подарком для внуков. Его хороший знакомый как-то предложил щенка, но Пётр Васильевич вежливо отказался. Их кобель по кличке Портрет недавно издох по старости, сразу взять другого не решились.

Теперь возникла необходимость. Собака, ой, как нужна в хозяйстве дочери! Пётр и направился к тому приятелю. Первым, кто его встретил, когда вошёл в ограду, был огромный пёс серой масти с чёрной пипкой носа. Пёс спокойно приблизился и грозно зарычал, когда Пётр Васильевич захотел обойти его. На крыльцо вышел хозяин дома. Увидев, что собака преградила путь вошедшему чужаку, приказал:

– Серко, нельзя!

Серко, повинуясь, нехотя отошёл в сторону.

– Проходи, Пётр Васильевич! С чем пожаловал? – приветствовал хозяин.

– Да вот, ты, Степан, как-то предлагал мне щенка, а я отказался, а видать, зря. Где тот щенок?

– Да он тебя и встретил, как видишь, недружелюбно, от обиды.

– Да неужто это тот самый щенок? И как вырос!

– Тот самый, – довольный похвалой, подтвердил Степан.

Пётр Васильевич рассказал приятелю, зачем понадобился пёс.

– Как в деревне без собаки? – одобрил решение Степан.

В это время из будки, что была неподалёку, вылезла мать Серко, приветливо помахала хвостом хозяину и гостю.

– Куда тебе две собаки, сейчас и одну держать накладно! – Оно, конечно, так, но привыкли уже к Серко, жалко будет.

– В хорошие руки отдаёшь, не жалей, – не сдавался Пётр Васильевич.

– Ладно, уговорил, с тебя магарыч. Забирай! Серко будто понял решение хозяина, внимательно посмотрел на него с укором, отошёл к будке, где лежала его мать, и начал тихо поскуливать. Петр Васильевич понял печаль собаки.

– Давай дружить, приятель, – протянул к Серко руку, поманил к себе.

Серко недоверчиво подошёл, обнюхал нового хозяина.

– Вот и ладно! – с грустью в голосе прошептал Степан и отвернулся.

Попрощавшись со Степаном, Пётр Васильевич направился домой. Серко, опустив низко голову, плёлся следом за ним.

Увидев Петра с собакой, Анна всё поняла, только вымолвила:

– Как он похож на нашего Портрета, только серый! Проходите в дом, пора обедать, – и наполнила большую чашку кормом для Серко. Серко, не взглянув на еду, залез в будку, в которой жил еще недавно Портрет.

– Заскучал бедолага, – проговорила Анна.

– Скоро пройдёт, – сказал Пётр Васильевич, успокаивая её.

На следующий день, когда подошли к паромной переправе, парома не оказалось на месте. Возле лодки на чурбаке сидел только Силантий с самокруткой во рту. Завидев Пётра Васильевича, не без иронии заметил:

– Петро, а собаку теперь кому тащишь?

Пётр Васильевич, подойдя вплотную, поздоровался и спокойно ответил:

– Дочке. Сам знаешь, в деревне без собаки нельзя. – Это правда, – согласился Силантий.

– А паром-то где? – в свою очередь спросил Пётр Васильевич.

– На той стороне стоит. Время сейчас горячее, все в поле работают, зачем попусту таскаться. А кому так уж надо, лодкой перевожу. Недавно виделся с твоей дочкой, – продолжал Силантий. – Мальчишки играли в лапту, нечаянно мячом стекло в школе разбили. Мужиков то не осталось, вот и пришлось помочь. Моя внучка у Евдокии Петровны в классе учится. Спросил про корову, что ты привёл. Говорит, хорошая, молока даёт много. Да вот только молоко-то, почитай, всё сдают, налогом обложили. Власть не смотрит на то много или мало ребятишек в семье, всех обложила. Ребятишек у нас почти в каждой семье самое малое четверо или пятеро, – как бы оправдывая власть, пояснил Силантий, – а масло бойцам на фронте надо, вот все и сдают, не ропщут.

На противоположном берегу, попрощавшись с Силантием, Пётр Васильевич поднялся по знакомой тропочке на высокий берег и вышёл на широкую улицу. Добротные дома по обе стороны, палисадники, почти в каждом рябина зреет да черёмуха, тополя высокие и обязательно берёза кудрявая. Село Пустынное всегда славилось людьми зажиточными. На улице никого, как, наверно, во всех деревнях России. Война.

Вот и главная площадь села, давно знакомая. На возвышенном месте церковь с куполами и крестами на них. Всем миром строили. Колокол, что на главном куполе, сняли. Его малиновый звон во всех деревнях округи слышен был. Чем не угодил нынешней власти? Внутри всё порушили. Пётр Васильевич молился, глядя на кресты, шептал, негодуя.

– Церковь всегда учила народ только хорошему: уважать власть, беречь отчизну от врага, защищать, если понадобится, не жалея живота своего, чтить старших, не чинить зло ближнему и много чему еще. Так что тут плохого? А сейчас что? Одно бесстыдство. Старших не почитают, в Бога не верят, чужие мысли исповедуют. Чем всё кончится?

Напротив церкви стоял крестовый дом под высокой тесовой крышей, некогда он принадлежал настоятелю – батюшке. Его построили тоже на пожертвования прихожан. Батюшку и его семью выслали, посчитав, что его общение с народом вредно и не соответствует духу нынешней власти.

Отдав должное внутреннему чувству, Пётр Васильевич направился к этому дому, окружённому со стороны церкви большим садом с изрядно обветшавшей изгородью. В нём сейчас живёт его дочь. Муж её Владимир Петрович – директор местной школы – она тут же, рядом. В дом их поселили как многодетную семью, они заняли большую его часть. Другую часть – левое крыло дома с отдельным входом – отдали немке, высланной из Поволжья. Она молодая женщина с дочкой шести лет и матерью. Преподаёт в школе немецкий язык. Дети дружат, не зная вражды, однако мальчишки немецкий язык не признают, считают, что все немцы их враги.

Когда Пётр Васильевич с собакой вошёл во двор, играющие там дети бросились в дом, только старшие, узнав дедушку, подбежали к нему. Серко насторожился и отступил за хозяина. Пётр Васильевич объяснил мальчишкам, что собака их не знает, потому и спряталась, а зовут пса Серко, и они скоро подружатся. В это время на крыльцо вышла Евдокия Петровна. Увидев отца с собакой, немало удивилась. Отцу и ей пришлось объяснять, что заставило его привести им собаку.

– Начнём косить для Чернушки сено на зиму, пора уходит.

– Вот здорово, папка! Я уже думала покупать сено. Тебя всё нет. Мало ли что.

– Чего удумала! Мы что сами не умеем или калеки какие? – Вот только где косить будем?

– Для школы выделили участок, – сообщила Евдокия. Кто может и кому надо, уже накосили. Кто не может или кому не надо, те не косят.

– Ну, так завтра спозаранку и приступим, – заявил Пётр Васильевич. – Чего время терять?

Но, как не старались, а на покос отправились поздно. Солнце уже взошло, ненасытные куры, кудахтая, уже шмыгали по широкому двору, беспрестанно что-то хватали клювом, только Серко спокойно лежал возле своей будки и наблюдал за ними.

За селом пошли по хорошо натоптанной тропинке в сторону полоски леса. Широкое поле упиралось в овраг. Только небольшие кустарники да разбросанные стога сена на нём.

– Вот это наш участок, выделенный под покос, – объявила Евдокия Петровна. – Что ближе к селу, как видишь, уже выкосили. Пойдём вон к тому лесу.

Овраг извилистой лентой тянулся до самого Иртыша. По обе стороны его росли высокие берёзы, кусты черёмухи да рябина с чуть подрумяненными гроздями. Внизу в тени ручейком протекала, журча, студёная ключевая водица. Остановились возле куста, недалеко от кромки оврага.

– Отсюда и начнём, – сказал Пётр Васильевич, окинув взором поле.

Неспеша закрепил косы к черенищам, подогнал на них по росту лучки. Старшему внуку вручил косу с большим лезвием и царским клеймом на обушке, которое означало, что сталь высокого качества. Объяснил ему, что этой косой косила в девичестве Евдокия – его мать. Младшему приготовил косу немного меньше размером. Она была совсем новая, клейма на ней не было, как не искал внук. Пришлось ему объяснить:

– Сейчас клейма на косы не ставят, но сталь хорошая. Будешь учиться этой косой, а подрастёшь, другую купим.

Показал внукам, как косить траву вокруг куста, где расположились, а Евдокие велел следить за ними и подсказывать.

Косить на поле с небольшим уклоном в сторону оврага и с наклоном травы было легко. Пётр Васильевич сразу оценил это преимущество, помолившись, повёл первую ручку. Густая трава ровно ложилась пышными валками.

– Этак мы за три – четыре дня управимся. Много ль одной корове надо, – рассуждал Пётр Васильевич. – Погода б только не подвела.

Во время небольшого перерыва, склонив длинные стволы кустарника, закрепил их рогатинами к земле, сверху уложил скошенную внуками траву. Получился небольшой шалаш для укрытия от солнца и на случай дождя. Дочери велел идти домой:

– Сегодня ночевать здесь не будем, а там посмотрим.

Жара спала, но солнце ещё не добралось до горизонта, однако Пётр Васильевич решил, что работать хватит. Он заметил, что внуки устали, хотя вовсю старались этого не показывать. Объявил:

– На сегодня довольно, а то завтра руки и ноги болеть будут, совсем косить не сможете. Надо вначале попривыкнуть, а уж потом можно и до упаду.

Дома за ужином спросил Евдокию:

– Когда сено вывозить думаешь? Надо бы до зимы, а то по снегу украсть могут. Народ сейчас отчаянный.

– У нас при школе две лошади есть. Сам знаешь, Володя потомственный казак, лошадей очень любит, вот и завёл конюшню и конюха. Дед Осип и сейчас при школьных лошадях, никому их не доверяет. Говорит: вот вернётся с войны Владимир Петрович, спросит, если с лошадками что случится.

– Я поговорю с директрисой и Осипом, думаю, помогут сено вывезти.

Через две недели сено лежало под брезентом на месте возле стайки. Пётр Васильевич попрощался с внуками и ушёл в Большеречье с надеждой, что зимой они будут с молоком. Серко привык к мальчишкам, стал им верным другом и всюду их сопровождал.

38

Если в ожесточённых боях под Москвой Советская Армия развеяла миф о непобедимости гитлеровской армии, то битва под Сталинградом, по сути, предрешила исход войны.

К лету 1944 года стало понятно, что СССР может собственными силами не только изгнать врага, но и освободить порабощённые народы Европы и завершить разгром гитлеровской армии. Это вынудило правящие круги США и Великобритании отказаться от политики дальнейшего оттягивания сроков открытия второго фронта в Европе.

1418 дней и ночей наша Родина вела войну и победила. Победа далась нелегко. Около 30 миллионов сынов и дочерей погибло в кровавой битве, самой жестокой в истории человечества.

Победу в Великой Отечественной войне одержал советский народ, русский народ. Сила его во внутренней духовности, способности объединиться перед угрозой внешнего врага. Когда он един, победить его невозможно, так всегда было и так будет всегда.

В Георгиевском зале Кремля 24 мая 1945 года Сталин поднял бокал за здоровье советского народа, русского народа.

США из войны вышли с более успешной экономикой, наукой и большим техническим потенциалом. Они создали атомную бомбу и провели испытание на японцах.

У СССР имелась многомиллионная армия с большим опытом ведения боевых действий, но не имелось оружия массового поражения, и Сталина это беспокоило. Он принимает все меры, чтобы создать такое оружие. Сталин вынужден был принять вызов в гонке вооружений. Для США это был один из элементов стратегического плана подрыва экономики СССР.

Репрессии губили страну, но по-прежнему оставались главной формой управления государством и обществом в сталинское время.

Сталин был слабым стратегом, единолично принимал множество некомпетентных решений, но был гениальным организатором.

Несмотря на всё, к заслугам Сталина можно отнести то, что он аграрную страну за короткое время сделал высокоиндустриальной, заложив основы её дальнейшего развития высокими темпами. Сельское хозяйство вышло на уровень промышленности, поднялись наука, образование. Но уничтожение основных тружеников деревни, объявленных врагами государства, и раскулачивание (раскрестьянивание) села нанесло огромный урон сельскому хозяйству.

Большая заслуга Сталина в победе над фашистской Германией. Он сумел в кратчайший срок эвакуировать заводы вглубь страны и наладить выпуск необходимого для армии оружия и боеприпасов. Но его просчёты и упрямство в первый период войны обернулись огромными потерями.

Советская пропаганда и его ближайшее окружение создали вокруг Сталина ореол «великого вождя и учителя», после Сталина обвинили в культе личности.

39

Война закончилась. Печаль и радость связало в один узел.

Сибирь войной не полыхала, Здесь будто не было войны. Сибирь ПОБЕДУ день и ночь ковала, В Сибири строились полки. Они в боях добыли честь и славу, В Сибирь ПОБЕДУ принесли.

Каждый второй большереченец, ушедший на фронт, не вернулся. Война выкосила мужчин. Выстраданная победа не облегчила судьбу женщин. Вконец изношенная техника, обветшавшие за годы войны животноводческие фермы, засуха последних лет, низкие урожаи, бескормица и падёж скота. Голод гулял по стране. Хлеб выдавали ограниченно, по карточкам. Но жизнь продолжается, жить надо наперекор всем невзгодам.

Июль 1948 года. Пётр Васильевич отмечает свой день рождения. Ему исполнилось шестьдесят пять лет. Есть, что вспомнить, и с горечью он вспоминает:

– Хорошего немного наберётся, больше того, что вспоминать-то не хочется – одни войны да смутные времена. Едва закончилась война с Японией, началась с Германией. Потом заваруха внутри полыхнула, разорив народ вконец. Прислали смуту эту в упаковке из Европы и Америки, как подарок. Вроде чуть успокоились, ещё синяки не сошли, с финнами войну затеяли. А там и немец снова подоспел. Видать, не добили тогда – в Первую мировую. Помешали свои же христопродавцы. Так и живём с куска на хлеб, будь оно неладно.

Не падал духом Пётр Васильевич, трудился всегда, насколько сил хватало, и детям помогал. Кудрявый чуб его немного поредел, тёмно-синяя рубаха-косоворотка под белый пояс с кистями его молодила. Он сегодня весел, вышел из-за стола на высокое крыльцо к внукам, пританцовая, напевает любимую песню:

– Выйду я на реченьку, выйду я на быструю.

Огород да коровёнка – вот и всё состояние. Анна Александровна продаёт молочко, огурчики на рынке. С младшим сыном Александром плотничают. Летом рыбу ловят на Иртыше, договор заключили. В первую очередь план выполняют по договору, а потом уж для себя – с этим строго.

– И всё бы ничего, из села Пустынное дочка всей семьёй переезжает. Её старшим сыновьям пора дальше учиться, а там школа – только семилетка. Работа здесь в школе есть, а квартиры нет. Вот все восемь человек жить будут у нас, пока свой дом не купят. А что поделаешь,? – рассказывал Пётр Васильевич гостям.

Половину своего большого дома он отдал старшему сыну Владимиру, когда тот женился. Сами они с женой живут в другой половине, там комната да кухня.

Когда приехала орава – дочь с мужем и шесть детей с ними, жить стало очень «весело», особенно когда начался учебный год. С раннего утра шум, гам, сборы тех, кому идти в первую смену. То же в полдень – тогда собираются те, кто идёт в школу ко второй смене. И так ежедневно. Но если б это было всё! За столом всем разом мест не хватает, когда нужно обедать, как и при выполнении школьных заданий. И множество других неудобств.

Так жили и терпели Пётр Васильевич и Анна Александровна около года, пока зять не купил дом по своим скромным возможностям. Малогабаритный дом в одну комнату с небольшой кухней нужно было срочно расширять. И снова проблему эту пришлось решать Петру Васильевичу. Они с сыном Александром к дому пристроили просторную кухню.

Рыбалка на Иртыше всегда была для большереченцев не только дополнительным подспорьем в нелёгкой жизни, но и приятным увлечением. Детей приучали к рыбалке с малого возраста. Учил этому не совсем простому занятию Пётр Васильевич и своих внуков. Со старшим плавал уже и ночью. Младшие терпеливо ждали свой черёд. Он наступил и для меня.

Тихий августовский вечер в розовом цвете. Дедушка доверил мне вёсла, сам на корме управляет лодкой. Плывём от нашего огорода по Большой речке, проходим под мостом между деревянных опор. Вот и Иртыш широкий. Поворачиваем направо, в сторону Карташёво. Миновали Затон, недалеко деревня Качесово на высоком правом берегу. Здесь рыбное место. Водятся стерлядь, нельма. Причалили к левому берегу, чтобы передохнуть и подготовить наплавную сеть к тони.

Солнце спряталось за горизонт, оставив затухающую зарницу. Пока мы выбрасывали из лодки сеть, на тёмно-синем небе вспыхнули звёзды. Наша сеть дугой медленно плывёт по течению реки вместе с нами. Поплавков, что удерживают сеть на плаву, уже не видно. Тёмная ночь накрыла их своим покрывалом. Дедушка поднимается с кормового сидения, подсказывает мне, как держать лодку, неспеша начинает выбирать сеть из воды. Первая тонь закончена. Поймали всего несколько стерлядок. Уха будет, не зря плавали. Потом делаем вторую тонь, третью – уже в полной темноте. Улов небогатый, но получен ценный опыт, он мне пригодится.

Всё тело, особенно руки, устало. Дедушка велит грести к берегу. Попытаем удачу на рассвете, решает он. На брезентовом плаще, постеленном на ещё тёплый песок, уютно и клонит ко сну. Дедушка развёл костёр, варит уху. Слышу, как над нами пролетела стайка чирков, свистя крыльями, а дальше тишина. Очнулся оттого, что меня кто-то дёргает за плечо. Это дедушка будит – есть уху.

До восхода солнца сделали ещё две тони и почти без рыбы вернулись домой. Рыбалка эта, как и многое другое, связанное с дедушкой, навсегда остались в доброй памяти.

40

Несколько дней по радио сообщали о состоянии здоровья вождя. И. В. Сталин умер 5 марта 1953 года в своей резиденции – Ближней даче, где постоянно проживал. Соратники Сталина способствовали его смерти, они не торопились с вызовом скорой помощи. Консервативная часть партии отважилась возложить на культ покойного диктатора всю ответственность за свои бывшие злодеяния, а себя выставить в качестве жертв. Народ безутешно рыдал. Только неизвестно, каких слёз было больше – радости или печали.

Трон свободен. Кто только из Политбюро не хотел на него сесть и поуправлять огромной державой! Больше всех суетился Н. С. Хрущёв, и сел на него. Человек льстивый и жестокий, волюнтарист по натуре, он с разбега начал больше разрушать, раздавать, чем создавать и созидать. Начались всякого рода реорганизации, упразднения – чехарда. А страна нуждалась в глубокой реформе всей экономики, по значению сравнимой с отменой крепостного права в 1861 году.

А. Н. Косыгин делает попытку внедрить в плановую систему отдельные элементы рыночной экономики, ему сделать это не дают. Н. С. Хрущёв по своей инициативе решением Президиума Верховного Совета СССР, не считаясь с народом, передает Крымскую республику и город союзного значения Севастополь Украинской ССР. Обещает народу:

– Нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме.

Проводит политику против личной собственности. Зачем она нужна при коммунизме? Жителям городов и рабочих посёлков было запрещено держать скот, его пустили под нож. Урезали земельные участки под огороды. Брошенная земля зарастала бурьяном. Сельский житель только и выживал своим мелким хозяйством, и того лишили.

Ненавистным капиталистам Хрущёв обещает показать «кузькину мать». Недальновидная и грубая внешняя политика приводит к резкому ухудшению отношений с США, страна оказывается на грани войны.

41

Селян села Большеречье, как и всей страны, не обрадовало решение властей о ликвидации скота в личном подворье. Местные чиновники спешили выполнить указание свыше. Рад был только младший сын Евдокии Петровны – Славка. Ему не хотелось ранним утром водить корову на пастбище в общественное стадо и встречать вечером.

После уничтожения коровьего стада молочных рек с кисельными берегами не появилось, не было молока и в магазинах в нужном количестве. У Евдокии Петровны двое сыновей учились в военных училищах, а ещё шесть малых детей оставались с ней и остро нуждались в молоке. И уж совсем, как говорили в народе, «ударили под дых», отняв коровёнку, а с ней последнюю надежду – надежду на жизнь.

Пётр Васильевич не мог поверить в происходящее. Они и жили только тем, что Анна Александровна продавала на рынке: молоко от своей коровы да выращенные на огороде овощи. Теперь их и этого лишили.

Волюнтаризм Хрущёва не знал предела.

Октябрь 1956 года. Я был в отпуске после окончания военного училища. Мама сообщила: со мной хочет встретиться дедушка. Мы всегда встречались с ним, когда я – курсант – приезжал домой.

У нашего дедушки много внуков – двадцать два, из них четырнадцать мальчишек. Пришла пора, когда они поочередно, один за другим стали уходить на военную службу. Дедушка гордится и всегда говорит нам:

– Солдатскую лямку должен испытать каждый мужчина. Если ты не служил или не воевал, какой же ты мужик! Так себе или с изъяном.

И на этот раз мы сидим в горнице за столом. Любимая бабушка Нюся угощает нас своими вкусными блюдами, готовить она большой мастак. На столе даже красные помидоры (в Сибири-то), дозревшие в валенках на русской печи. Неспеша ведём беседу.

Молодой, только испеченный лейтенант, наверно, немножко хвастает о том, что он был чемпионом училища по пулевой стрельбе. Дедушка внимательно слушает и улыбается. Он нам никогда не рассказывал о войне с Германией, не любил и не хотел ворошить эти тягостные для него воспоминания. Но охотно рассказывал, как служил в пограничной страже во время войны с Японией.

Выслушав бахвальство внука, неожиданно заявил:

– А я тоже хорошо стрелял, ты, наверно, пошёл в меня.

Эта задушевная встреча с дедушкой – Петром Васильевичём – оказалась последней. И не потому, что не было возможности встретиться ещё и ещё, скорее потому, что в молодости мы не ценим настоящего, в старости сожалеем и грустим о прошлом (народный артист СССР Б. Андреев).

Пётр Васильевич и Анна Александровна

42

Третья ночь, как Пётр Васильевич занемог, лежал на печи и вставал только попить чаю. Мучила боль, не спалось, ночи казались бесконечно длинными. В памяти вставала вся жизнь. В ней было всякое, но годы детства и молодости запомнились лучше и волновали глубоко даже сейчас. Вспомнил, как строил первый для себя дом и радовался, когда вселилась в него семья. Радовался, когда родилась в этом доме дочь. С радостью воспринимал её мальчишеское озорство и проказы, потом её успешную учёбу. Она в семье была первой, кому довелось учиться и стать учителем, как мечтала. Радовался рождению каждого внука и внучки. Радовался и тому, что сыновья вернулись с войны живыми. Был счастлив тем, что у него большая и дружная семья, и тем, что жили все рядом в одном селе.

Было и плохое. Вспоминать о нём не хотелось. Оно было больше по чужой воле злых людей и задевало не только его, а весь народ.

Боль в теле постепенно стихла, стало легко и спокойно. Память опять унесла в тот далёкий день, на зелёный луг, к берегу Большой речки. И снова тот же чистый голос Анны:

Большая речка с тайнами, Что хранишь в курганах у дорог? Живут здесь люди духом крепкие, Сибиряки – зовётся тот народ!

Нежный голос становился тише и тише, и наконец растаял вдали.

43

6 апреля 1961 года. По обыкновению проснувшись рано утром, Анна Александровна первым делом посмотрела в окно, чтобы понять, какая будет сегодня погода. Голубое небо обещало погожий день. Солнце уже поднялось над горизонтом. Ночь была для неё неспокойная. Несколько раз подходила к печи, где лежал Пётр. Он иногда что-то шептал, хмурился или улыбался во сне.

– Видит сны, – думала Анна Александровна. Заснула она только под утро.

Вновь подойдя к печи, позвала:

– Петя, просыпайся.

Предчувствие недоброго сковало её в первый момент и отступило. Взяв его руку, всё поняла. Закрыла ему глаза, прошептала:

– Отмаялся!

Солдата Первой мировой войны Петра Васильевича Пономарёва внуки скромно похоронили в родной сибирской земле на кладбище у Большака: Омск – Большеречье – Тара.

Анна Александровна жила долго, видела и эпоху последнего императора России, и четыре войны, и разруху, и времена культа личности, и борьбу с ним, и культ безличности. Она прожила девяносто три года и тихо ушла к своему Пете.

ЭПИЛОГ

Мне довелось однажды спросить у правнучки одного солдата Первой мировой войны имя её прадеда, она не смогла назвать.

По чьей воле и праву так происходит? Почему скрываем? Незнание своих корней, исторической правды всегда выходит боком и, как правило, не воспитывает уважение к старшим поколениям, гордость за свою Родину. Надо бы знать это.

1991 год. 20 век перевернул страницу своего последнего десятилетия.

Аптека. У окошка выдачи лекарств небольшая очередь из пожилых людей, все пенсионеры. Открывается входная дверь, в неё входят двое молодых людей – юноша и девушка. Прямо от двери, улыбаясь, подходят к окошку выдачи лекарств. Юноша плечом слегка отодвигает стоящего первым пожилого мужчину.

Второй, стоящий в очереди, с возмущением обращается к первому:

– Чего пропускаешь, он же без очереди!

Первый, повернувшись к нему лицом, только пожимает плечами. На что второй замечает:

– Сразу видно: из сталинской эпохи – хорошо воспитывали!

– А ты из какой эпохи? – спросил второго третий.

– Хрущёвской, – не без гордости парировал второй.

– Что из того, я вот из брежневской, – заключил третий. Чуть в стороне стоял, опираясь на палку, старичок в поношенной телогрейке, из старого, помятого временем картуза торчали седые волосы, до пояса спускалась длинная борода. Он внимательно слушал разговор пожилых мужчин, стоящих в очереди. Потом, повернув голову чуть вправо, с досадой плюнул на пол и так, чтобы слышали все, произнёс:

– ХРЕН РЕДЬКИ НЕ СЛАЩЕ!

Развернулся и, стуча палкой о паркетный пол, направился к входной двери.

Тем временем молодые люди, получив лекарства и обогнав хромающего старичка, весело выскочили на улицу. Массивная стеклянная дверь с механизмом закрылась у самого его носа.

– А эти тогда из какой эпохи? – просил кто-то в очереди. В ответ послышалось:

– Что не видишь? Горбачёво-Ельцинской! Плодами она горькими явилась!

20 век, космические корабли с людьми на борту штурмуют космос.

А в 21-м будут – точно знаю – быстрее звука поезда бе жать от станции

Москва на остров Сахалин и до Камчатки.

Что будет с памятью – не знаю. С нами любовь земная, святая вера с нами!

07. 07. 2014 год, город Хабаровск

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

ОТ АВТОРА

ДАЛЁКИЙ ХАРБИН ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДВЕ ВОЙНЫ – ОДНА ДОРОГА ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЗАБВЕНИЕ ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg