«Госдачи Кавказских Минеральных Вод. Тайны создания и пребывания в них на отдыхе партийной верхушки и исполкома Коминтерна. От Ленина до Хрущева»

Госдачи Кавказских Минеральных Вод. Тайны создания и пребывания в них на отдыхе партийной верхушки и исполкома Коминтерна. От Ленина до Хрущева (fb2) - Госдачи Кавказских Минеральных Вод. Тайны создания и пребывания в них на отдыхе партийной верхушки и исполкома Коминтерна. От Ленина до Хрущева 9916K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Евгеньевич Артамонов

Андрей Артамонов Госдачи Кавказских Минеральных Вод. Тайны создания и пребывания в них на отдыхе партийной верхушки и исполкома Коминтерна. От Ленина до Хрущева

© А. Е. Артамонов, 2017

© «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2017

Предисловие

История создания этой книги началась с посещением автором города Ставрополя, а также многочисленных курортов Кавказских Минеральных Вод в 2006 году. Именно тогда я был необычайно сильно поражен количеством закрытых номенклатурных пансионатов, санаториев и госдач министерств и ведомств Российской Федерации, находящихся в этом благодатном регионе и берущих свое начало с 20-х годов прошлого века. Из всех показанных достопримечательностей меня больше всего поразил санаторий ФГКУ «Жемчужина Кавказа» ВМУ ФСБ РФ, расположенный в Кисловодске и построенный на территории бывшего особняка купца 1-й гильдии А. А. Тарасова, где ранее любили проводить свой отпуск руководители партии и правительства СССР. Удивительно, прошло почти 100 лет со дня основания первых правительственных лечебно-оздоровительных учреждений в Железноводске, Ессентуках и Кисловодске, сменились режимы и правительства, уже мало кто помнит И. В. Сталина и Н. С. Хрущева, но номенклатурные объекты, как египетские пирамиды, стоят вечно, незыблемо. Ко всему прочему, тайна их создания, а также пребывания в них на отдыхе партийной верхушки ВКП(б) и исполкома Коминтерна остается до сей поры абсолютно закрытой, несмотря на прошедшие годы. Попытки историков-профессионалов, облеченных званиями, степенями и наградами, приоткрыть завесу тайны над историей функционирования правительственных резиденций и лечебно-оздоровительных учреждений, расположенных на территории Кавказских Минеральных Вод, заканчиваются грозным окриком: «Еще не пришло время… публиковать данные документы!» Еще хуже дело обстоит с целой армией российских краеведов и историков-любителей, способных ради своего тщеславия узнать подчас больше, чем нелегальная резидентура МОССАДа или ЦРУ. Им бьют по рукам, голове и другим не менее больным местам, чтобы они, не приведи господь, не узнали больше, чем могут разрешить в ФСО и ФСБ РФ. Несмотря на такое странное отношение государства к гражданам своей страны, страждущим хотя бы приоткрыть часть страниц жизнеописания правительственных загородных резиденций в Крыму и на Кавказе, еще остались энтузиасты, способные сплотиться и в едином порыве написать научно-популярное произведение на данную тему.

Введение

Вся нынешняя современная территория Ставропольского края была завоевана в тяжелой и чрезвычайно кровопролитной войне между коренным населением и регулярными войсками Российской империи. В советской и постсоветской истории эта почти полувековая бойня и геноцид местного населения известна под официальным и расплывчатым названием Кавказская война 1817–1864 годов. Данный мной ниже короткий исторический экскурс является вынужденной мерой, позволяющей читателям, никогда не бывавшим в Ставрополье, а также городах Кавказских Минеральных Вод, лучше понять и осмыслить причины завоевания и колонизации Российской империей тех территорий, которые в конце XIX века стали основой для зарождения в этой местности санаторно-курортной индустрии.

Отмечу, что первые робкие попытки установления форпостов и дипломатических отношений с горскими племенами на Северном и Западном Кавказе относятся еще к временам Киевской Руси. В период Московского княжества и начала Российского царства эта связь в основном касалась прикаспийских областей Дагестана, а также равнинной Чечни и шла по двум самостоятельным направлениям. Первое – приоритетное – заключалось в постепенном распространении военного влияния на Северный Кавказ благодаря активности русского казачества, которое на протяжении нескольких столетий шаг за шагом приращивало свои плодородные земли, а в итоге расширяло владения царской империи. Второе было связано с постепенной и тщательно выверенной разведкой основных торгово-караванных путей из Китая и Индии в Западную Европу, с последующей перспективой их тотального контроля государством. Первые два поселения донских казаков на Северном Кавказе появились в середине XVI века и не были связаны между собой родственными и военными связями. Одно образовалось в районе устья реки Терек – Аграханском заливе Каспийского моря, другое – в предгорьях Чечни, и их жители назывались соответственно «терекские казаки (терцы)» и «гребенские (гребенцы)». Последующая встречная миграция чеченцев на север оттеснила как казаков гребенцев (в 1685 году), так и терцев (в 1712 году) на левый (северный) берег Терека. Здесь они заложили то, что в следующем столетии получило название Кавказская линия, представляющая собой многокилометровую сеть каменных или деревянных крепостей и пограничных застав, которую можно назвать в том числе и условной «пограничной линией» между Россией и народами, населяющими Северный Кавказ.

Второй этап, если так можно выразиться, «наступления» России на Кавказ возобновился при Петре Великом, на основании стратегического замысла канцлера и дипломата Г. И. Головкина, считавшего вместе со своим коллегой П. П. Шафировым, главой Посольского приказа, что государству крайне необходим сухопутный и морской (через Каспийское море) торговый путь в Индию и Китай, который может за короткое время дать приток значительных финансовых средств в казну. Кроме всего прочего, П. П. Шафиров и Г. И. Головкин предполагали взять под полный контроль кавказские маршруты Великого шелкового пути на Западном и Северном Кавказе, переподчинив и выведя их из влияния горских народов, и поставить перевозку товаров из Индии и Китая под плотную государственную опеку. По фантастическому и малоосуществимому замыслу обоих дипломатов после будущего тотального военного разгрома Черкесии, Кабарды, Дагестана, Чечни и множества прикаспийских ханств (Кубинское, Бакинское, Шемахинское, Ширванское, Джаватское и Талышское ханства) Россия сможет беспрепятственно возить колониальные товары из Индии и Китая двумя путями: морским по Каспию до Астрахани и сухопутным через Северный Кавказ к Ростову-на-Дону. Затем эти крайне востребованные в Западной Европе товары (пряности, чай, ювелирные украшения, шелк и т. д.) должны были доставляться по Волге и Дону морским и сухопутным путем в порты Балтийского моря, а уже оттуда на торговых судах во Францию, Британию и т. д.

Пробный шар в захвате «жизненного пространства» для контроля торговых потоков был предпринят посредством попытки внезапного захвата регулярными экспедиционными войсками Российской империи Хивинского ханства. Обескураженный крайне неудачным походом в Хивинское ханство в 1717 году, связанным с полным провалом кампании и разгромом (казаков-гребенцев в этой экспедиции было 800 человек, из них в живых осталось только двое), Петр I, воспользовавшись тем, что Афганистан напал на Персию, решил сделать рывок на юг. Сразу по окончании Северной войны со Швецией в 1721 году русский император самолично пошел с походом на Персию. В историю этот военный конфликт за право России прорубить окно в Индию и Китай вошел как Персидский поход 1722–1723 годов – русских армии и флота в Юго-Восточное Закавказье и Дагестан, принадлежавшие Персии. В 1722 году был наконец-то найден предлог для объявления войны Персии, и русские войска взяли штурмом столицы прикаспийских ханств Дербент, Шемаху, Тарки, Кубу и Баку. К тому времени Терское и Гребенское казачьи воинские формирования целиком влились в военную структуру Российского государства, став фактически типичными войсками пограничной стражи. В ходе Персидской кампании 1722 года Петр Великий на новых завоеванных землях Северного Кавказа, находившихся между станицами терцев и гребенцев, поселил донских казаков, выделив им наделы на правах победителя. Новые поселенцы получили название «терцы семейные». Каспийский поход Петра Великого – первая внешнеполитическая акция Российской империи за пределами традиционной сферы ее влияния, в регионах другой цивилизации. Это была первая попытка реализовать имперские задачи внешней политики на Востоке. С этого момента был начат длительный процесс присоединения Кавказа.

Читатель вправе задаться вопросом: а почему так российские правители стремились на Северный Кавказ, неужели их влекли находящиеся в горной местности полезные ископаемые, лечебные минеральные источники, относительно теплый климат? Совсем нет. Территория современного Западного Кавказа, Ставропольского края и соответственно Кавказских Минеральных Вод стала приоритетной стратегической задачей триумвирата в составе президента Коллегии иностранных дел Г. И. Головкина, вице-канцлера П. П. Шафирова и Петра I только как местность, по которой пролегали основные караванные пути из Индии и Китая в Европу. Петр I и его соратники предполагали овладеть ключевыми караванными путями, идущими по Северному и Западному Кавказу, а также заинтересовать купцов выгодными госпошлинами при торговле на внутреннем российском рынке, предоставив им охрану товаров и их складское размещение на территории Российской империи. Для торговли с Индией из России существовало всего два пути: один вел через Каспийское море, а далее – через Персию и Афганистан; второй же путь проходил караванными дорогами Средней Азии. Глубинная суть стратегического замысла Петра заключалась в том, чтобы утвердиться на западном и южном побережье Каспийского моря и совместно с союзниками – грузино-армянскими войсками освободить от персидского господства Восточное Закавказье. Успехи русских войск во время похода и вторжение османской армии в Закавказье вынудили Персию заключить 12 сентября 1723 года в Петербурге мирный договор, по которому к России отошли Дербент, Баку, Решт, провинции Ширван, Гилян, Мазендеран и Астрабад. Петербургский договор закрепил за Россией все прикаспийские области Восточного Кавказа, включая и такие важнейшие города, как Дербент и Баку.

Необходимо подчеркнуть, что граф З. Г. Чернышев, являющийся основателем Генерального штаба Российской империи и первым его руководителем до марта 1772 года, кроме всего прочего, разрабатывал военную доктрину. Военная доктрина Генерального штаба и Военной коллегии Российской империи на вторую половину XVIII века предусматривала в первую очередь установление полного контроля над Каспийским и Черным морями, а также во вторую очередь проливами Дарданеллы и Босфора, с заложением базы флота на островах Греции для контроля Средиземного моря. По понятным причинам, чтобы установить контроль над бассейнами Черного и Каспийского морей, Российской империи необходимо было подчинить территорию, окружавшую эти моря, то есть огромный Кавказский регион, в том числе Предкавказье. В дальних и достаточно фантастических планах графа З. Г. Чернышева зиждилась идея о военном походе российской эскадры с военно-морской базы в Дербенте к персидскому порту Энзели, на Каспийском море, а уже от него по предгорьям на лошадях до Абадана, расположенного в Персидском заливе. Екатерина II и граф З. Г. Чернышев бредили установлением полного контроля над Индийским океаном для перекрытия торговых путей Великобритании и установления блокады стратегического сырья в случае войны.

Между тем Екатерина Великая решила возобновить начатое Петром I продвижение Российской империи на юг, но только руководствуясь другими планами и конечными задачами. Она повела экспансию России на Кавказ сразу в обоих вышеуказанных направлениях, то есть на Северном и Западном Кавказе, войдя в непримиримый конфликт с Османской империей. В 1763 году, через год после ее восшествия на трон, была основана крепость Моздок, ставшая очередным оплотом Российской империи на Северном Кавказе. Этот вызывающий шаг привел к ожесточенной и затяжной 14-летней войне с кабардинцами (1765–1779), во время которой Кавказская линия была продлена, расширена и образовано новое казачье войско – Моздокское, размещенное на землях Кабарды в отрогах Главного Кавказского хребта, на пересечении основных караванных путей так называемого Великого шелкового пути. Тем самым путем постепенной военной экспансии караванный путь из Индии и Китая, проходящий от Каспия через Дагестан, Кабарду и Черкесию сквозь Марухский, Санчарский и Клухорский перевалы Главного Кавказского хребта в степные регионы Предкавказья, стал частично контролироваться Российской империей.

Более существенным последствием этого шага стала война России с Османской империей (1768–1774), во время которой русские войска под командованием генерала графа Готтлиба Генриха фон Тотлебена впервые были направлены за Кавказский хребет в Тифлис, освобождать Грузинское царство от длительной турецкой оккупации. В 1770 году генерал Г. Тотлебен взял крепость Кутаиси, но потерпел неудачу под Поти. В 1772 году терские казацкие формирования на средства и с помощью Российской империи организовали свои укрепленные линии вдоль рек Кубани и Лабы, возведя там ряд каменных крепостей, впоследствии ставших крупными городами – Екатеринодар, Георгиевск и Ставрополь, где в дальнейшем разместится штаб-квартира всей Кавказской линии. Очередным логичным продолжением тотального захвата всей территории Кавказа, находящегося под неограниченным военным и религиозным влиянием Османской империи, стала так называемая Кавказская война 1817–1864 годов, проводившаяся в несколько этапов и позволившая России завоевать огромную территорию от Каспийского до Черного и Азовского морей, населенную враждебно настроенными к насильственной ассимиляции и христианству свободолюбивыми адыгами (черкесами) и горцами. На первой стадии боевых действий, до лета 1827 года, всеми военными операциями руководил генерал Алексей Петрович Ермолов – русский военачальник и государственный деятель, участник многих крупных войн, которые Российская империя вела с 1790-х по 1820-е годы. В результате окончания этой полувековой войны России с Северо-Кавказским имаматом, не побоюсь этого слова – двух цивилизаций: мусульманской и православной – вопрос с тотальным контролем всех основных торговых путей из Индии и Китая, пролегающих через перевалы Главного Кавказского хребта, был полностью решен.

В начале 1863 года, уже в конечной фазе продолжающейся почти полвека войны, главными противниками русского владычества на всем Кавказе оставались одни лишь горские сообщества на северном склоне Главного Кавказского хребта, от реки Адагум (левый приток Кубани, рядом с Анапой) до реки Белой (Адыгея) и племена приморских шапсугов, абазинов и убыхов, жившие на узком пространстве между морским берегом, южным скатом Главного Кавказского хребта, долиной Адерба (рядом с современным городом Геленджиком) и Абхазией. Окончательным покорением Кавказа руководил великий князь генерал Михаил Николаевич Романов – четвертый и последний сын императора Николая I и его супруги Александры Федоровны. 6 декабря 1862 года он был назначен наместником его императорского величества на Кавказе и командующим Кавказской армией, со всеми правами главнокомандующего действующей армией, а 23 июля 1881 года уволен с должности наместника и главнокомандующего Кавказской армией. В 1863 году, на конечном этапе Кавказской войны, действия регулярных войск и казачьих формирований должны были состоять в распространении русской колонизации края одновременно с двух сторон, опираясь на Белореченскую и Адагумскую укрепленные линии, тем самым замыкая основные силы горцев в котел. Военные действия русской регулярной армии по жестокому покорению местного населения начались настолько успешно, что поставили горцев Северо-Западного Кавказа в безвыходное положение. Большая часть сопротивлявшихся шапсугов, абхазов, джигетов, убыхов и бесленеев была безжалостно уничтожена, а оставшиеся в живых были вынуждены бежать на турецких судах через Черное море в Османскую империю, где в настоящее время являются национальным меньшинством. В начале октября 1863 года абадзехские старейшины явились к графу, генерал-адъютанту, главнокомандующему экспедиционными русскими войсками и начальнику Кубанской области Н. И. Евдокимову для подписания мирного договора, по которому все местное население, желающее принять русское подданство, обязывалось не позже 1 февраля 1864 года начать переселяться на указанные им военной администрацией местности, а остальным, не желавшим подчиниться, давался 2,5-месячный срок для выселения в Османскую империю. 21 мая 1864 года в горном селении Кбаадэ (старинное название населенного пункта, бывшего на месте современного поселка Красная Поляна Адлерского района города Сочи), в лагере соединившихся пяти русских воинских экспедиционных колонн, в присутствии великого князя, главнокомандующего Михаила Николаевича, был отслужен благодарственный молебен по случаю победы, а также направлена историческая телеграмма (тогда называлась «депеша») в Царское Село императору Александру II: «Имею счастие поздравить ваше величество с окончанием славной Кавказской войны, отныне не остается более ни одного не покоренного племени».

После поражения горцев в Кавказской войне 21 мая 1864 года (по старому стилю) в урочище Кбаадэ состоялся парад русских войск, который принимал великий князь, главнокомандующий Михаил Николаевич. Парад символизировал окончание кровопролитной Кавказской войны и полную победу русских войск над протекторатом Османской империи, которым фактически и являлся весь Кавказ. В честь этого события великий князь Михаил Николаевич по просьбе командиров всех собравшихся военных отрядов в Кбаадэ переименовал шапсугское селение в Романовск. Позднее, 19 июня 1898 года, название Романовск было восстановлено и высочайше утверждено. Однако оно не прижилось, а название Красная Поляна сохранилось. Произошло это еще и потому, что в черте невозникшего города Романовска существовал поселок Красная Поляна, обозначенный во всех топографических картах Генерального штаба и зарегистрированный во всех официальных инстанциях еще со времен Российской империи.

Замечу, что ранее, по завершении Русско-турецкой войны, по условиям Кючук-Кайнарджийского договора 1774 года, к России присоединилась большая территория Предкавказья, в числе прочих и на Северном Кавказе. Впоследствии в данной местности возникла новая граница протяженностью более 500 километров. Чтобы защититься от постоянных набегов горцев, по стратегическим планам Военной коллегии Российской империи необходимо было построить на этих участках границы многочисленные фортификационные сооружения, способные выдержать длительную осаду. И тогда по указу Екатерины II в июне 1777 года начинается строительство укреплений пограничной Азово-Моздокской линии. Было построено девять каменных крепостей с населенными пунктами, многие из этих укреплений впоследствии стали крупными городами, так, например, возникли Ставрополь и Георгиевск.

Как уже понял читатель, после официального окончания Кавказской войны и установления на громадной территории русской военной администрации началось постепенное освоение новых земель, связанное с покупкой крупных наделов под сельхозугодия, помещичьи имения, строительством крупных населенных пунктов и промышленных предприятий. Наиболее плотно из ранее завоеванных регионов Северного Кавказа, после окончания боевых действий, стали заселяться казачеством и крестьянами из южных губерний Кавказские Минеральные Воды, что было напрямую связано как с благодатным климатом, так и с наличием большой площади степных плодородных земель Предкавказья. Регион Кавказские Минеральные Воды, в настоящее время занимающий южную часть Ставропольского края, расположен почти на одинаковом расстоянии от Черного и Каспийского морей – в пределах стыка Минераловодской наклонной равнины и северных склонов Большого Кавказа (горная система между Черным и Каспийским морями вместе с Малым Кавказом составляет горную страну Кавказские горы).

Район Кавказских Минеральных Вод расположен на северном склоне Кавказского хребта в 100 километрах от Эльбруса и составляет часть обширного плато, начинающегося около Бермамита на высоте около 2500 метров над уровнем моря. Группа бальнеологических курортов, занимающихся лечением минеральными водами, – Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки и Железноводск – расположена в пределах Ставропольской возвышенности и входит в состав Ставропольского края. Регион-агломерация Кавказские Минеральные Воды, имеющий площадь более 500 тысяч гектаров (5,3 тысячи квадратных километров), базируется на территории трех субъектов Российской Федерации в границах округа горно-санитарной охраны:

в Ставропольском крае – города и города-курорты Георгиевск, Минеральные Воды (включая курорт Кумагорск и курортную местность Нагута), Пятигорск, Железноводск, Лермонтов, Ессентуки, Кисловодск, а также собственно районы Георгиевский, Минераловодский и Предгорный, – 58 % всей площади региона;

в Кабардино-Балкарии – Зольский район – 9 % (лечебные грязи озера Тамбукан, Долина нарзанов и др.);

в Карачаево-Черкесии – Малокарачаевский и Прикубанский районы – 33 % территории (зона формирования минеральных источников).

Вопреки устойчивым и широко распространенным мифам, главное богатство этого региона – минеральные воды массово и целенаправленно стали использоваться для лечения и профилактики различного рода заболеваний только с февраля 1884 года, когда Кавказские Минеральные Воды официально, на основании циркуляра Государственного совета Российской империи (высший законосовещательный орган Российской империи в 1810–1906 годах) «О временном порядке заведывания Кавказскими Минеральными Водами» (ПСЗ-3. Т. 3. № 1896), были переданы от частного арендатора в ведение Министерства государственных имуществ (министерство, заведовавшее государственными землями и иным государственным имуществом в Российской империи). Данный документ был разработан на основе «Административного проекта устройства Вод» (Пятигорск, 1879), составленного начальником Терской области генерал-лейтенантом А. П. Свистуновым с участием горного инженера А. И. Незлобинского.

Что же было до принятия этого нормативного акта на территории Кавказских Минеральных Вод и развивались ли они по накатанному сценарию санаторно-курортной индустрии? Совсем нет, как утверждают архивы. Первое научное описание региона Пятигорья на КМВ и его целебных факторов сделал ученый Императорской Академии наук и художеств Иоганн Антон (Антонович) Гюльденштедт в своей экспедиции летом 1773 года. Он дал подробное описание горы Машук (в настоящее время эта местность расположена на северо-восточной окраине города Пятигорска) и трещины вдоль горы с вытекавшим из нее (несколькими устьями на оконечности северо-западного увала горы) горячим серным источником (главным), а также другим горячим источником, стекавшим (на южный отрог) к реке Подкумок. И. А. Гюльденштедт также осмотрел озеро Провал, посетил соленое бессточное озеро Тамбукан и серный Кумагорский источник. Официальным зарождением курорта Кавказские Минеральные Воды и его первых русских поселений считается возведение Константиногорской крепости в феврале 1780 года в долине между горами Бештау и Машук, на берегу реки Подкумок, одного из фортификационных комплексов пограничных укреплений Азовско-Моздокской оборонительной линии, ключевая роль в создании которой принадлежит выдающемуся полководцу генералиссимусу А. В. Суворову. С июня 1785 года солдаты из гарнизона 16-го Егерского полка (так называемые «зеленые егеря») генерал-майора Петра Гавриловича Лихачева, несущие службу в Константиногорской крепости (названа в честь Константина, внука императрицы Екатерины II), обратили внимание на горячие минеральные источники горы Машук, которые постоянно использовало местное население для лечения подагры (гиперурикемии). В 1782 году рядом с Константиногорской крепостью возникло небольшое поселение, где жили жены и дети солдат и офицеров, с этого же года названное Горячие Воды. Эта историческая дата в настоящее время считается официальным годом основания города Пятигорска, а также, что немаловажно, фактически началом освоения региона Кавказские Минеральные Воды Российской империей. Особо отмечу, что 5 мая 1785 года была образована Кавказская губерния – административная единица Российской империи, состоящая из шести уездов, в составе Кавказского наместничества (в 1822 году значительная часть ее территории вошла в состав Ставропольской губернии). Губернской столицей был назначен город Екатериноград. С 5 мая 1785 по 30 апреля 1790 года Кавказская губерния состояла из следующих территориальных единиц:

Александровский уезд – город Александровск, позже переименованный в одноименную станицу;

Екатериноградский уезд – город Екатериноград, бывший одновременно и центром Кавказской губернии. Позднее переименован в одноименную станицу. Образован в составе Кавказского наместничества 5 мая 1785 года. Уезд упразднен в 1790 году, территория распределена между Александровским, Георгиевским и Моздокским уездами;

Георгиевский уезд – город Георгиевск. Образован в составе Кавказского наместничества 5 мая 1785 года. В 1827 году уезд преобразован в одноименный округ. Указом Сената от 14 (21) мая 1830 года переименован в Пятигорский в связи с перенесением центра в город Пятигорск;

Кизлярский уезд – город Кизляр. В 1827 году уезд преобразован в округ. Со 2 мая 1847 года – вновь уезд. 9 декабря 1867 года часть уезда вместе с городом Кизляром передана из Ставропольской губернии в Терскую область. Оставшаяся в губернии часть территории вошла в состав Новогригорьевского уезда с центром в селе Прасковея;

Моздокский уезд – город Моздок;

Ставропольский уезд – город Ставрополь.

30 апреля 1790 года Кавказская губерния была упразднена и административные учреждения были переведены в Астрахань. Губерния вновь получила статус области в составе Астраханской губернии.

В мае 1793 года Императорская Академия наук и художеств (с января 1803 года Императорская Академия наук) командировала на Кавказ известного натуралиста-путешественника, профессора и ученого-энциклопедиста Петера Симона Далласа, который подробно описал источники горы Машук, а также и сделал впервые качественный химический анализ минеральных вод данного региона (все анализы минеральных вод проводились за пределами Кавминвод – в Петербурге, Москве и Харькове). Солдаты из крепости, жившие близ горячеводских источников, были уже знакомы с их целебными свойствами, и от них в том числе российский ученый узнал, что серные ванны помогают от кожных заболеваний, ревматизма, подагры и т. п. Важнейшим результатом поездки П. С. Палласа было обследование Долины нарзанов (в настоящее время бальнеоклиматическая курортная местность в Кабардино-Балкарии, в 87 километрах к северо-западу от Нальчика), которой он придавал большое значение и предсказал блестящее будущее при становлении санаторно-курортной сферы на КМВ. Подробный отчет о поездке на Кавказские Минеральные Воды, представленный П. С. Палласом в Императорской Академии наук и художеств, Медицинской канцелярии, а также в Провиантской экспедиции Военной коллегии, произвел большое впечатление на их руководство, однако финансировать развитие источников на том этапе решили отложить из-за резкой позиции управляющего Экспедицией для ревизии государственных счетов, тайного советника А. И. Васильева (с сентября 1802 года министр финансов Российской империи). Последующие подробные научные исследования минеральных вод горы Машук и Долины нарзанов были произведены только весной 1801 года химиком И. Симсоном и в 1802 году – штаб-лекарями И. Крушневичем, Ф. Гординским и аптекарем Г. Швенсоном. По полноте и точности солевого состава эти физико-химические анализы можно считать первыми в истории изучения Кавказских Минеральных Вод, положившими начало их официального признания на государственном уровне.

В 1802 году Кавказская губерния была отделена от Астраханской губернии и восстановлена в составе пяти уездов, в том числе:

Кизлярский – город Кизляр;

Георгиевский – город Георгиевск;

Моздокский – город Моздок;

Ставропольский – город Ставрополь;

Александровский – город Александровск, позже переименованный в одноименную станицу.

Губернским городом был назначен Георгиевск. В августе 1822 года Кавказская губерния преобразована в область, а через два года, 2 октября 1824 года, указом Александра I все областные присутственные места переводятся из Георгиевска в Ставрополь. 24 апреля 1803 года император Александр I подписал знаменитый Рескрипт «О признании государственного значения Кавказских Минеральных Вод и необходимости их устройства», после чего началось официальное постепенное становление санаторно-курортной зоны в этом регионе. Таким образом, именно в Пятигорске, который стал первым бальнеологическим центром на КМВ, началась история отечественной курортологии. В том же году была построена Кисловодская крепость (в то время Кислые Воды), положившая начало строительства города, а в дальнейшем и остальной курортной зоны в регионе Кавминводы. А вот официальное присоединение Кисловодской долины к Российской империи произошло только в 1806 году. Несмотря на ряд положительных факторов и официальное признание региона КМВ лечебной местностью, коренное население, проживающее на Северном Кавказе, немногочисленная диаспора русских переселенцев, а также казачества не могли, по мнению Медицинского департамента Военного министерства Российской империи, развивать курорт в широком смысле этого слова. Задачи государственной политики России в области культуры на КМВ базировались на идее вхождения региона в культурное поле империи. Это могло быть реализовано с учетом региональной специфики Кавказских Минеральных Вод. Она заключалась в том, что регион был населен многочисленными горскими народами, исповедующими иные традиции, обычаи и веру и говорящими на разных языках, к тому же располагающими редким природным сокровищем – целебными минеральными источниками. Исследователи этой местности, ученые И. О. Адамс, И. А. Гюльденштедт, Г. Ю. Клапрот, П. С. Паллас, Я. Е. Рейнегс, А. Б. Цеэ и др. обращали внимание на то, что по лечебным качествам и разнообразию свойств равных этим источникам нет нигде в Европе. Все это диктовало особый подход к делу культурного освоения и строительству КМВ прежде всего как курортов. Российская империя не имела опыта курортного строительства, в отличие от стран Западной Европы, где курортное дело успешно развивалось начиная с XVI века. Русское дворянство знало и охотно посещало европейские курорты (в основном во Франции, Чехии, Италии, Баварии и Швейцарии), где к началу XIX века уже была сформирована, построена и отлажена инфраструктура для лечения и досуга.

В этот период – 1800 – 1920-е годы – в окрестностях будущих курортов Пятигорска и Кисловодска поселяются первые западноевропейские колонисты. Целью их официального приглашения от Министерства государственных имуществ Российской империи было лучшее благоустройство и продовольственное обеспечение новых российских здравниц.

Российское правительство, заинтересованное в скорейшем освоении региона, разрешило также переселение поволжских немецких колонистов на Кавказскую линию. Близ Пятигорска в 1802 году выходцами из Шотландии Г. Брунтоном и А. Патерсоном была основана колония Каррас (с 1809 года здесь же поселяются немецкие колонисты – выходцы из Поволжья). В окрестностях Пятигорска в 1819 году немцами была основана колония Николаевская, а в 1831 году – Константиновская (к востоку Машука от станицы Константиновской до Кара). С 1822–1823 годов была учреждена особая строительная комиссия (под ходатайством генерала А. П. Ермолова) и приглашены первые архитекторы – выходцы из Швейцарии братья Джузеппе и Джиованни Бернардацци. В 1823 году для более полного и всестороннего описания лечебных свойств минеральных вод данного региона из Санкт-Петербурга в КМВ был командирован профессор Медико-хирургической академии, основатель отечественной фармакологии А. П. Нелюбин. В 1825 году вышел его капитальный труд «Полное историческое, медико-топографическое, физико-химическое и врачебное описание Кавказских Минеральных Вод», которое много лет было основой для развития кавказских курортов и фактически заложило фундамент для последующей научной и санаторно-курортной деятельности в Российской империи.

Несмотря на массовое строительство одноколейных дорог (больше стратегического назначения, чем гражданского) между активно строящимися городами Георгиевском (с 1802 по 1822 год стал губернским центром Кавказской губернии и столицей КМВ), Пятигорском, Железноводском, Кисловодском и Ставрополем, по сути весь регион Кавказских Минеральных Вод находился под крайне жестким управлением военной администрации генерал-лейтенанта А. П. Ермолова, который в 1822 году приказом императора Александра I был назначен командиром Отдельного Кавказского корпуса, а также управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Больших перспектив развития санаторно-курортной деятельности при руководстве региона КМВ генералом А. П. Ермоловым не предвиделось, так как немногочисленные бюветы и павильоны для бальнеологических процедур (бальнеолечебницы), выстроенные в Пятигорске и Кисловодске, использовались в основном старшим офицерским составом и крайне редко заезжавшей на Кавказ столичной знатью. Удивительно, но в чрезвычайно важном в стратегическом отношении регионе до 1875 года не было сети железных дорог, впрочем, уже имеющиеся грунтовые дороги тоже не отличались хорошей проходимостью. К середине XIX века регион КМВ считался типичным российским захолустьем, в котором проживать было непрестижно, а порой и опасно из-за периодических восстаний горцев. В Кавказской области часто свирепствовали многочисленные эпидемии малярии, холеры и даже чумы. 2 мая 1847 года указом императора Николая I Кавказская область переименована в Ставропольскую губернию, а три ее округа (Кизлярский, Ставропольский и Пятигорский) стали уездами, что, конечно, повысило ее статус как региона для проживания, но столичный люд не желал ехать в КМВ отдыхать, предпочитая Францию и Швейцарию, в которых санаторно-курортная индустрия к тому времени была фактически образцом для подражания и копирования. В настоящее время практически совсем не упоминается чрезвычайно любопытный факт учреждения 20 января 1820 года медицинским комитетом Министерства внутренних дел Российской империи должности смотрителя Кавказских Минеральных Вод. Как известно, первым смотрителем Вод, назначенным главнокомандующим Кавказской линией генералом А. П. Тормасовым 23 апреля 1810 года, стал надворный советник генерал-майор М. П. Афросимов.

В мае 1816 года М. П. Афросимов по болезни и ранениям уволен с должности, а его место, в июне того же года, занял коллежский асессор А. А. Лякин, поставленный главнокомандующим на Кавказе генералом от инфантерии Н. Ф. Ртищевым в целях создания штатной лечебно-госпитальной базы для ведущей боевые действия армии. А. А. Лякин предпринял робкие попытки навести некий порядок на вверенной ему территории. Вот, например, что он писал в рапорте губернатору, тайному советнику М. Л. Малинскому: «Начата постройка из старого дерева при Горячих водах ванн, и таковая же одна турлучная, а другая плетневая. Из них у первой все работы строения, а у последних двух местами починка, подмазание глиной и прочее – окончены». А вот первым чиновником от МВД, осуществляющим контроль за созданием лечебно-курортной базы, жилищного фонда, разведкой новых источников и экологическими проблемами региона, стал подполковник в отставке Христофор Христофорович Книпер, который с 20 января 1820 по 17 февраля 1821 года без особых трудовых подвигов, исправно нес свой нелегкий крест, пока его не перевели казначеем в Московскую комиссариатскую комиссию. Должность смотрителя Вод от медицинского комитета Министерства внутренних дел Российской империи была упразднена только в феврале 1883 года, когда вместо нее ввели гражданскую версию управляющего регионом под весьма претенциозным названием правительственный комиссар. Им стал Николай Александрович Щепкин, бывший губернатор Уфы.

Особым историческим событием в регионе стало учреждение Военным министерством Российской империи на основании вердикта министра – графа А. И. Чернышева Управления Кавказских Минеральных Вод в октябре 1827 года. Управление КМВ административно подчинялось и входило в систему учреждений Военного министерства. В конце 1828 года Управление КМВ открыло свою штаб-квартиру в Горячеводске (станица Горячеводская Кисловодской кордонной линии), имея в штате директора, старшего медицинского чиновника, инженера-гидрогеолога и архитектора. Канцелярия Управления состояла из пяти служащих. В обязанности Управления входила деятельность по устройству источников, строительству, ремонту и обслуживанию зданий; отводу земельных участков под застройку и утверждению проектов строительства. Директору Управления подчинялись смотрители групп Кавминвод, но реальные полномочия он имел только в зоне казенных курортных владений, районы же основного расселения посетителей курорта в пригородах находились под попечительством местных общественных управлений. В 1881 году управление регионом перешло в ведение Министерства внутренних дел Российской империи, где в медицинском департаменте сосредоточилось заведование всеми минеральными источниками в медицинском, полицейском и хозяйственном отношении. Ввиду необходимости проведения капитального ремонта по утвержденному Государственным советом 13 мая 1896 года временному порядку управления курорты Кавминвод были переданы ориентировочно до 1906 года Министерству земледелия и госимуществ, имевшему в своей структуре гидротехнический отдел. Тогда же в составе Терской областной администрации был открыт отдел для разрешения вопросов регулирования отношений директора Управления Кавказских Минеральных Вод с управлением области и атаманом Пятигорского отдела Терского казачьего войска, увеличен штат полиции в зоне курортных поселений. Следующий этап реконструкции в сторону увеличения лечебных учреждений, оптимизации пользования водами, усовершенствования бальнеолечебниц приходится на 1914 год, поскольку с началом Первой мировой войны возрос поток пользователей Кавминвод за счет больных и раненых солдат и офицеров. В Управлении КМВ к уже имеющимся врачебно-техническому и хозяйственному комитетам добавился справочно-осведомительный отдел, занимавшийся рекламной деятельностью, организацией справочных бюро на группах, осуществлявший взаимодействие с прессой и другими курортами. В период с февраля 1917 по май 1919 года Управление КМВ своей деятельности не прекращало, завершив ее лишь с окончательным приходом в регион советской власти в 1920 году.

В Ставропольской губернии к началу XIX века не существовало также внятных далекоидущих планов развития курорта Кавказские Минеральные Воды, так как в Министерстве государственных имуществ Российской империи его глава (с 1837 по 1856 год), граф П. Д. Киселев, считал приоритетным реформу управления государственными крестьянами и создание приходских училищ, а не «…черкесские бюветы, ибо в Уши и Виши воды гораздо полезнее…». Для тех, кто не знает, добавлю, что граф П. Д. Киселев последние годы своей жизни провел на берегу Женевского озера, в личном особняке, расположенном в аристократическом районе Уши швейцарского курортного города Лозанна. Как это ни странно, но до июля 1844 года полным обустройством региона КМВ ведала строительная комиссия, учрежденная генерал-лейтенантом А. П. Ермоловым, номинально подчинявшаяся инженерному департаменту Военного министерства Российской империи. Последним известным директором строительной комиссии стал генерал-майор П. П. Чайковский, дядя композитора П. И. Чайковского. Вскоре после его отставки последовала коренная реорганизация региона, преследовавшая цель быстрого коммерческого развития минеральных источников при помощи активного привлечения частного русского и иностранного капитала, для чего была учреждена должность директора КМВ, фактически уполномоченного двора его императорского величества на Кавказе. Первым директором Кавказских Минеральных Вод в 1844 году высочайшим повелением был назначен полковник Петр Александрович Принц, многолетний комендант Пятигорска и уездный воинский начальник. А уже 27 декабря 1844 года высочайшим указом императора Николая I вместо А. П. Ермолова был определен на должность кавказского наместника граф М. С. Воронцов. По его настоятельной личной просьбе и на основании рескрипта Николая I регион КМВ вывели из подчинения Медицинского департамента Военного министерства, передав его финансирование и управление в руки наместника графа М. С. Воронцова. Граф Воронцов также сменил директора КМВ, назначив своего протеже – бывшего таможенного чиновника, коллежского советника А. Г. Парчевского. Тут стоит отметить, что Пятигорск уже в первую половину XIX века занял позицию неофициального санаторно-курортного и административного центра Кавказских Минеральных Вод. Зимой 1845/46 года управляющим Кавказскими Минеральными Водами стал дежурный штаб-офицер штаба Отдельного Кавказского корпуса полковник Д. А. Всеволожский, возглавлявший дирекцию Вод в течение последующих 12 лет. После отставки в апреле 1857 года генерала Д. А. Всеволожского новым управляющим Кавказскими Минеральными Водами был назначен барон Армии Карлович Унгерн-Штернберг, генерал-майор Кавказского линейного казачьего войска, до того «состоявший при корпусе по особым поручениям».

В отличие от эпохи Д. А. Всеволожского четыре года правления барона А. К. Унгерн-Штернберга привели к тому, что после аудита Министерством государственных имуществ Управления Кавказскими Минеральными Водами его деятельность была признана предельно неэффективной и убыточной для государственной казны. С 1854 по 1856 год пост кавказского наместника занимал генерал Н. И. Муравьев. Два года наместничества Н. И. Муравьева едва не перечеркнули перспективы будущего КМВ в качестве курортов. Комиссия, созданная Н. И. Муравьевым, выявила, что курорты Кавказских Минеральных Вод для российской казны вместо прибыли приносят лишь убытки. В результате на основании распоряжения министра государственных имуществ, графа М. Н. Муравьева-Виленского, 29 октября 1861 года государственное управление КМВ было упразднено, а регион-агломерация и его лечебная база переданы в управление сроком на восемь лет частному подрядчику, действительному статскому советнику Н. А. Новосельскому. Вошедший навечно в историю курорта КМВ контрагент Николай Александрович Новосельский родился 23 ноября 1818 года в Гайворонском уезде Курской губернии, в семье богатых помещиков, занимающихся выращиванием и продажей пшеницы, а также подсолнечника. Окончил харьковскую гимназию, затем, в 1840 году, – Харьковский Императорский университет со степенью кандидата философии. 21 октября 1841 года Н. А. Новосельский поступил на государственную службу в Санкт-Петербурге. Своим очень быстрым вхождением во власть и знакомству с влиятельными персонами Российской империи Н. А. Новосельский был полностью обязан своей жене, дочери сенатора И. З. Ваценко. Еще за 12 лет до знакомства Н. А. Новосельского с дочерью Ваценко ее отца 24 января 1829 года назначили членом Совета военного министра Российской империи (законодательный и совещательный орган при Военном министерстве) с переименованием в действительные статские советники и 19 марта 1830 года директором канцелярии военного министра. 1 января 1833 года И. З. Ваценко назначили сенатором в Правительствующем сенате, а в июне 1841 года первоприсутствующим (начальником 1-го Распорядительного департамента). Тесть для Н. А. Новосельского стал локомотивом, на котором он въехал в высшие инстанции Российской империи.

Н. А. Новосельский к середине 50-х годов XIX века благодаря хорошим связям с министром императорского двора графом В. Ф. Адлербергом и министром финансов П. А. Броком создал в 1856 году крупное частно-государственное пароходство Русское общество пароходства и торговли (РОПиТ). С одобрения Александра II компания получала от казны кредиты на льготных условиях, освобождения от госпошлин и готовые суда для перевозки грузов. Компания со штаб-квартирой в Одессе через три года активной деятельности заняла ведущие позиции как в международных перевозках пассажиров и грузов, так и во внутренних речных. Н. А. Новосельский профинансировал в 1858 году слияние пароходных компаний «Кавказ» (перевозки по Каспийскому морю) с уже работающими на Волге «Меркурием» и «Русалкой», фактически поглотив бизнес менее успешных предпринимателей. Совместно с «первым русским нефтяником» В. А. Кокоревым в 1860 году учредил акционерное общество Волго-Донской железной дороги, вложив капитал в новый по тем временам вид транспорта. Ко всему остальному прочему, имея постоянное горячее пристрастие к рейдерству и активизации бизнеса за счет дешевых льготных госкредитов, в апреле 1859 года с «согласия» Одесской городской думы взял в аренду на 25 лет Хаджибейский и Куяльницкий лиманы, где вместо бальнеологического курорта организовал промышленную добычу соли. Как уже понятно, следующим лакомым «куском пирога», который должен был отхватить Н. А. Новосельский, стал регион Кавказские Минеральные Воды, на который владелец заводов и пароходов возлагал особые финансовые надежды.

Контрагент Н. А. Новосельский

Дирекция КМВ тоже по просьбе князя А. И. Барятинского и на основании вердикта Министерства государственных имуществ была упразднена, а ее бывшие сотрудники зачислены в штат аппарата наместника. После ухода генерала Н. И. Муравьева пост наместника и главнокомандующего переходит к князю А. И. Барятинскому, который имел богатый опыт боевой службы на Кавказе. Самостоятельный, мыслящий военачальник и администратор, превосходный знаток края, он имел собственную точку зрения на настоящее и будущее региона, собирая вокруг себя толковых и энергичных единомышленников (Д. А. Милютин, М. Т. Лорис-Меликов и др.). Министерство государственных имуществ Российской империи в лице графа М. Н. Муравьева-Виленского исходило из того, что передача курортов из казенных в частные руки полностью решит проблему их убыточности, а контрагент в лице Н. А. Новосельского, заинтересованный в прибыли, будет способствовать созданию современной лечебной базы, а также развитию курортной инфраструктуры КМВ.

Аппарат управления кавказского наместника, оформившийся к концу 1846 года, включал в себя совет наместника и канцелярию наместника, состоявшие из назначенных императором чиновников и губернаторов. Он выполнял функции надзора над всем аппаратом управления и суда. Наместнику на Кавказе подчинялись начальники жандармского округа и путей сообщения. Военные губернаторы управляли как военными учреждениями, так и гражданской частью. Общее руководство всеми подчиненными структурами осуществляло Главное управление наместника. Имелась впоследствии Экспедиция государственных имуществ на правах министерского департамента. В 1859 году Главное управление наместника состояло из пяти своеобразных «министерств» – региональных департаментов:

общих дел (заведовавшего личным составом чиновников, почтами, строительными, медицинскими и учебными делами);

судебного;

финансового;

государственного имущества;

контрольного.

Существовала даже особая дипломатическая канцелярия, занимавшаяся контролем за передвижением иностранных подданных, вопросами получения гражданства и разбором имущественных прав. 22 июля 1856 года на должность кавказского наместника был назначен князь А. И. Барятинский. Он учредил при Главном управлении наместника особое временное отделение, где было сосредоточено производство всех дел, требовавших новых законодательных мер по вопросам, имевшим отношение к устройству различных частей управления и развитию благосостояния в регионе Кавказские Минеральные Воды, а также велась подготовка и отработка разных проектов. Временное отделение занималось также сбором «подробных и верных сведений о состоянии края, об успехах в движении дел, о расходах и других предметах, имевших связь с административной статистикой частей наместничества». Наместнику был предоставлен высший надзор за исполнением местными учреждениями действующих законов. Ему были подчинены все вообще находившиеся на Кавказе присутственные места и лица. Наместник был главным распорядителем кредитов. Согласно закону наместник имел право высылать из края какое-либо лицо, если пребывание такового признавалось вредным.

29 октября 1861 года, после упразднения государственной дирекции КМВ, между наместником Кавказа князем А. И. Барятинским и статским советником Н. А. Новосельским был заключен контракт, на основании которого регион-агломерация Кавказские Минеральные Воды с прилегающими к нему землями, садами, хозяйственными, врачебными и другими заведениями и зданиями переходил из рук дирекции во владение контрагента Н. А. Новосельского на срок в восемь лет с 1 декабря 1861 по 1 декабря 1869 года. Например, в пункте 5 Договора контрагенту вменялась забота:

а) об улучшении состояния вод и возведении их на ту степень благоустройства, на которой они соответствовали бы ожиданиям публики;

б) о привлечении на Воды посетителей из России и из других европейских государств.

Таким образом, ни конкретной программы, ни определенного архитектурного проекта по созданию современной санаторно-курортной базы в КМВ контрагенту не предлагалось. Однако новый хозяин Кавминвод, не вступая лично в прямое управление курортами, передоверил их с правом распоряжаться финансами доктору медицины, бальнеологу Семену Алексеевичу Смирнову, жившему до этого в Москве и занимающемуся частной практикой. Таким образом, доктор С. А. Смирнов занял пост директора курортов Кавказских Минеральных Вод с правом распоряжаться кадрами и финансами. В дальнейшем, с апреля 1864 года, С. А. Смирнов сформировал контролирующий орган – Управление Кавминвод, состоящий из коллегии в составе пятигорских врачей А. А. Паттерсона, П. И. Погожева, а также врача-бальнеолога из Железноводска М. К. Милютина. Своим необычным распоряжением Н. А. Новосельский оказал региону КМВ неоценимую услугу, так как к управлению огромным курортным регионом пришли с его ведома достаточно компетентные кадры, кроме всего прочего являющиеся еще и энтузиастами своего дела. К слову, в дальнейшем Н. А. Новосельскому в связи с этим странным решением – самоустранением от ведения дел по руководству регионом КМВ будут предъявлены серьезные претензии великим князем М. Н. Романовым, ставшим 6 декабря 1862 года наместником его императорского величества на Кавказе и командующим Кавказской армией, со всеми правами главнокомандующего действующей армией. Доктор С. А. Смирнов по призванию стал не только грамотным и весьма способным директором, но и главным врачом Кавминвод, определившим надолго его санаторно-курортное развитие. По крайней мере, Наркомздрав РСФСР и его подразделение Отдел лечебных местностей во главе с Н. И. Тезяковым никогда не скрывали, что при своих планах по восстановлению региона Кавминводы после Гражданской войны прямо отталкиваются от организационных мероприятий доктора С. А. Смирнова. Наработки С. А. Смирнова по курортологии были взяты Наркомздравом РСФСР/СССР как образец для разработки как Сочи-Мацестинской группы санаториев, домов отдыха и правительственных резиденций, так и региона Кавказские Минеральные Воды с начала 20-х по конец 30-х годов прошлого века.

На посту директора С. А. Смирнов стремился прежде всего усилить техническую разработку и изучение гидроминеральных ресурсов Кавказских Минеральных Вод, для чего постоянно проводил научные изыскания, а также лабораторные исследования. К середине XIX века в связи с развитием региона Кавминвод на первый план вышла острая проблема широкомасштабных научных исследований минеральной базы курортов. Надо было заново создавать научную бальнеологию, которая должна изучать не только методы применения лечебных вод, но и сами минеральные воды, а также механизмы их физиологического действия. Кому же под силу такая колоссальная работа? Конечно, только коллективу думающих отечественных врачей, которые любят свои отечественные курорты и живут надеждой увидеть их расцвет и славу. И этот факт С. А. Смирнов понял гораздо раньше чиновников из Медицинского департамента МВД Российской империи, которое ведало, кроме всего прочего, и вопросом развития курортов в стране. Впервые в России С. А. Смирнов подошел к созданию санаторно-курортной системы с научной точки зрения, создав на выделенные Н. А. Новосельским финансы современную лабораторию для химико-физического анализа вод, а также метеорологическую станцию в Пятигорске, предполагая ежедневно давать отдыхающим краткосрочный прогноз погоды на ближайшие три дня. При С. А. Смирнове на КМВ начала выходить первая курортная газета в России – «Листок для посетителей Кавказских Минеральных Вод». В 1863 году для популяризации лечения минеральными водами С. А. Смирнов основал в Пятигорске первое в Российской империи Бальнеологическое общество и почти на протяжении 33 лет был его председателем. Справедливо будет отметить, что фактически полностью финансирование этой организации – РБО легло на плечи Н. А. Новосельского, в течение восьми лет исправно выполнявшего все прихоти С. А. Смирнова, которые не всегда выглядели уместными. История показала, что организация общества оказалась событием большой важности для развития курортного дела не только на Кавказе, но и во всей России. Созданная при Управлении водами типография публиковала научно-популярный журнал «Записки Русского бальнеологического общества» под редакцией самого С. А. Смирнова, который распространялся по подписке как в медучреждениях Российской империи, так и среди частных лиц. В этом издании печатались важнейшие научные труды, научно-популярная и справочная литература иностранных (в переводе), а также виднейших российских ученых-курортологов. Думаю, для читателей чрезвычайно интересным покажется то, что генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. В. Сталин и секретарь ЦИК СССР А. С. Енукидзе были постоянными читателями архивных номеров этого журнала (издание с фельдъегерем с весны 1924 года И. В. Сталину передавал наркомздрав Н. А. Семашко), справедливо считая «Записки Русского бальнеологического общества» неким эталоном при создании советской курортной системы для широких народных масс.

Доктор С. А. Смирнов впервые в практике Кавминвод, по опыту ведущих бальнеологических клиник Франции и Италии, организовал профильное распределение лечащихся по группам взамен существовавшей традиции лечить больных поочередно на всех трех курортах (Пятигорск, Кисловодск и Железноводск). С появлением талантливого медика и организатора в судьбе Кавказских Минеральных Вод начался новый период, так как в основу всего их развития была положена научная база.

В 1860 году указом от 8 февраля из состава Ставропольской губернии выводятся вновь образованные Терская и Кубанская области, а территория губернии приближается к современным границам Ставропольского края. С небольшими изменениями Ставропольская губерния просуществовала до 1924 года. В октябре 1924 года создается Северо-Кавказский край и Ставропольская губерния преобразуется в округ в составе указанного края. 29 ноября 1866 года заштатный город Моздок отчислен от Ставропольской губернии к Терской области. 9 декабря 1867 года город Кизляр с частью уезда отчислен от Ставропольской губернии к Терской области. Образован Новогригорьевский уезд с центром в селе Прасковея. В 1868 году Ставропольская губерния была разделена на три уезда: Ставропольский, Пятигорский и Новогригорьевский, чуть позже от Ставропольской губернии к Терской области отчислен заштатный город Георгиевск. Железноводская станица на основании высочайшего повеления от 30 декабря 1869 года обращена в гражданское ведомство и стала именоваться Железноводским поселением, что фактически ускорило создание на ее территории крупнейшего санаторно-курортного кластера КМВ.

С. А. Смирнов

Все вышеперечисленные административные изменения породили массовое переселение людских потоков, в результате чего после отмены крепостного права крестьяне стали массово заселять Предкавказье, и Ставропольскую губернию в частности. Между тем к исходу второй половины XIX века популярность региона Кавминвод в Российской империи постепенно набирала обороты, увеличился сезонный заезд больных (в основном в весенне-летнее время) из числа купцов, дворян и богатой интеллигенции, а имеющиеся минеральные источники еще не были достаточно подробно изучены, чтобы на их основе создать многопрофильные комфортабельные клиники, рассчитанные на прием большого количества нуждающихся. Чрезвычайно сильно мешало развитию региона КМВ полное отсутствие железнодорожного сообщения с Москвой, Санкт-Петербургом и другими крупными губернскими городами. Кроме того, в Предкавказье и не существовало в то время устойчивых к распутице грунтовых дорог с мелкогравийным и щебеночным покрытием, по которым можно было круглогодично передвигаться на гужевом транспорте. Стоит отметить, что губернаторы Ставропольской губернии П. А. Брянчанинов и особенно К. Л. Пащенко постоянно слали депеши управляющему Министерством императорского двора В. Ф. Адлербергу с просьбой рассмотреть проблему транспортного сообщения Санкт-Петербурга и Москвы с регионом КМВ, для чего проложить тракт от Ростова до Ставрополя с возможностью его круглогодичного использования. Все просьбы губернаторов остались без ответа, а проблему доставки желающих отдохнуть и подлечиться в Ставропольской губернии решила железная дорога, начавшая функционировать с апреля 1875 года.

Как уже понятно, интенсивное железнодорожное строительство второй половины XIX и начала XX века, ведущееся в Российской империи, не обошло и Северный Кавказ. Весной 1875 года была открыта Владикавказская железная дорога – железнодорожная ветка Ростов – Кавказская – Армавир – Минеральные Воды – Владикавказ. Однако эта дорога обошла Ставрополь стороной, а ставропольское крестьянство и купечество очень нуждались в возможности вывоза произведенных сельхозпродуктов в промышленные центры России и черноморские порты для экспорта. Таким образом, в 1897 году была открыта ветка Кавказская – Ставрополь, построенная акционерным обществом Владикавказской железной дороги. В 1868–1869 годах велось активное строительство Харьково-Таганрогской железной дороги, в дальнейшем вошедшей в состав Курско-Харьково-Азовской дороги – части магистрали Ростов – Таганрог – Харьков – Москва. Строительство велось на средства акционерного общества. 6 июля 1869 года были сданы в эксплуатацию участки Иловайск – Таганрог и Таганрог – Ростов-на-Дону (эта местность, прежде относившаяся к Екатеринославской губернии, под названием Таганрогский округ вошла в состав Области войска Донского в 1887 году).

Благодаря построенному в 1872 году отрезку железной дороги от Ростова-на-Дону до Ставрополя (далее до Владикавказа) транспортное сообщение между центром и Кавказскими Минеральными Водами было полностью налажено, в результате чего начался новый этап в истории развития этого региона, связанный с большим притоком желающих здесь поселиться и пройти лечение в бальнеологических станциях. В создавшейся благоприятной экономической ситуации возможного большого притока больных из центральных регионов Российской империи в регионе КМВ назрел вопрос о проведении серьезной разработки и отделки минеральных источников в соответствии с требованиями гидротехники. В результате по инициативе С. А. Смирнова в начале 1874 года был приглашен знаменитый французский инженер-гидрогеолог Жюль Франсуа, который принимал до этого участие в благоустройстве многих известных европейских бальнеологических курортов, например Виши, Баларюк-ле-Бен, Прешак-ле-Бен и Баньер-де-Люшон. Жюль Франсуа кроме инженерных гидрогеологических изысканий писал и научно-популярные книги, например Thermes de Bagnères de Luchon département de la Haute-Garonne («Термальные воды Люшона в департаменте Верхние Пиренеи»), которые принесли ему не меньшую известность, чем разведка термальных и минеральных источников. Гидрогеолог прибыл в Пятигорск в конце марта 1874 года, и уже первое знакомство с источниками дало ему право писать: «В целой Европе не существует такого счастливого сочетания столь разнообразных ключей на сравнительно небольшом пространстве. Без сомнения, с выполнением предполагаемых технических работ кавказские воды должны стать в ряду лучших европейских вод».

Под руководством Ж. Франсуа в регионе КМВ были проведены крупные гидрогеологические изыскания и воздвигнуты современные бальнеотехнические сооружения, во многом копирующие здания подобного типа, находящиеся во французских курортных местечках. В Пятигорске была заложена Александро-Ермолаевская штольня, давшая горячую серную воду для лечения больных артрозом и артритом. В Железноводске штольни № 1 и 2 тоже дали до 50 тысяч ведер горячей минеральной воды, используемой при лечении болезней ЖКТ. Но особое значение имели работы Ж. Франсуа в Ессентуках на источниках № 17 и 18, которые ранее были исследованы и классифицированы академиком, доктором медицинских наук Александром Петровичем Нелюбиным в 1823 году. Главным же практическим итогом работ Ж. Франсуа в регионе Кавминводы были научно обоснованные принципы плановой разведки и каптажа (комплекс сооружений, инженерно-технических и иных мероприятий по выводу подземных вод, нефти, газа на поверхность и обеспечению их дальнейшей обработки) минеральных вод, которые в дальнейшем были применены российскими учеными в других местностях, а также использованы для написания целого ряда методик и учебников по гидрогеологии. Впрочем, не все восторженно приняли работы Ж. Франсуа на КМВ. Например, специалист по истории Железноводского курорта горный инженер, гидрогеолог Н. Н. Славянов полагал, что «…русские инженеры могли бы произвести эту работу лучше и дешевле, но правительство и администрация отнеслись недоверчиво к русским ученым и инженерам…». Отмечу, что Ж. Франсуа спешно покинул КМВ 19 февраля 1875 года, так и не закончив полностью инженерно-изыскательские работы, а также не представив в РБО (Русское бальнеологическое общество) четкую программу по благоустройству горячих термальных источников.

Почти годичная деятельность Ж. Франсуа на КМВ, по весьма спорным словам С. А. Смирнова, «…привела к разрушению уже имеющихся старых каптажей, водопровода, бассейнов, также были раскопаны аллеи и дорожки у работающих источников…». Исследователь И. С. Савощенко в своей книге «Курорт Ессентуки»[1] отмечает, что перед отъездом Ж. Франсуа вполне справедливо обвинил Русское бальнеологическое общество в том, что оно своими скандальными действиями и интригами постоянно мешало ему в выполнении условий контракта и вынудило уехать, не закончив полностью намечающиеся работы. Маячивший впереди курортный весенне-летний сезон 1875 года оказался под угрозой из-за полузаконченных каптажей, и только деятельное вмешательство академика Г. В. Абиха, немецкого геолога, естествоиспытателя и путешественника, одного из основоположников геологического изучения Кавказа, позволило спасти ситуацию.

К этому времени жители КМВ уже пользовались многими достижениями цивилизации. В 1863 году Пятигорск соединила с центром России телеграфная линия, тем самым повысив его статус как курортного центра Кавказских Минеральных Вод. Несколько лет спустя телеграфом были связаны другие города Кавминвод: Ессентуки, Кисловодск и Железноводск. Существенными достижениями курортной инфраструктуры на КМВ стала организация стабильного дилижансного сообщения между курортными группами и установление телеграфной связи Пятигорска с Петербургом через Ставрополь и Ростов-на-Дону. Однако всего этого было все же далеко не достаточно. Требовались кардинальные меры, которые не позволили бы региону Кавказских Минеральных Вод остаться на обочине Российской империи и помогли бы поднять их до серьезного европейского санаторно-курортного уровня. С 6 декабря 1862 года великий князь Михаил Николаевич Романов был назначен императором Александром II наместником его императорского величества на Кавказе и командующим Кавказской армией, со всеми правами главнокомандующего действующей армией, для которого Кавказ и регион КМВ в дальнейшем стали предметом особого практического интереса и постоянной заботы. Годы наместничества М. Н. Романова довольно насыщены событиями, влияющими на характер культурной политики в регионе. Это период окончания Кавказской войны и последующей капиталистической модернизации края, связанной с вовлечением Кавказа в сферу общероссийских реформ в административно-правовой и образовательной областях социальной жизни. С именем М. Н. Романова связано и строительство Владикавказской железной дороги, соединившей Кавказ с империей. Наместник М. Н. Романов справедливо полагал, что, кроме военного и политического, Северный Кавказ должен занимать серьезное торгово-экономическое и культурное место в жизни Российской империи. Великий князь М. Н. Романов не мог не видеть, что деятельность контрагента Н. А. Новосельского, отстранившегося по не совсем понятным причинам от непосредственного участия в ведении дел, была малорезультативной, не оправдав возложенных на него больших надежд Министерства государственных имуществ Российской империи. Однако стоит отметить также и то объективное обстоятельство, что на этапе деятельности контрагентства Н. А. Новосельского Русское бальнеологическое общество под руководством С. А. Смирнова находило постоянное понимание и отклик Управления Вод, стремившегося идти навстречу прогрессивным инициативам Общества: открытие музея, лаборатории, метеостанции, типографии и т. д. Принципиальное же расхождение во взглядах Русского бальнеологического общества под руководством С. А. Смирнова и предпринимателя Н. А. Новосельского на перспективы дальнейшего развития КМВ заключалось в следующих позициях. Например, РБО полагало, что:

приоритетная задача курорта – в улучшении здоровья населения и уменьшении вывоза отечественного капитала;

на курорты нельзя смотреть только как на коммерческое предприятие;

для лучшего обустройства курорта необходимы не только частный капитал, но и значительная помощь государственных институтов;

на курорт стоит привлечь значительное количество грамотных докторов, которые смогут в лечебницах наблюдать за больными.

Оценивая деятельность контрагента Н. А. Новосельского, его роль в истории КМВ, наместник великий князь М. Н. Романов в своей депеше Александру II замечал: «…сделалось очевидно, что усилий и средств одного человека для такого дела недостаточно, что здесь нужны деятельность и соединенные капиталы многих лиц…»

Перед окончанием срока аренды Н. А. Новосельского была созвана правительственная комиссия Главного Кавказского управления под председательством действительного статского советника Н. И. Барановского, давшая довольно жесткую оценку деятельности контрагента:

полное отсутствие необходимых гидрогеологических работ;

неудовлетворительное состояние бальнеологического хозяйства КМВ;

отсутствие надлежащего ремонта и благоустройства на лечебницах и бюветах;

беспорядок в финансовых делах.

Исходя из этого, комиссией была намечена программа мер по дальнейшему благоустройству и привлечению населения для проведения лечебных процедур в регион КМВ. Итогом деятельности комиссии Н. И. Барановского было предложение нового проекта условий аренды. Выбор Главного Кавказского управления был сделан в пользу статского советника A. M. Байкова, имевшего юридическое образование и зарекомендовавшего себя с марта 1871 года на Кавказе как человек, имеющий прекрасные административные качества. A. M. Байковым при собеседовании в Главном Кавказском управлении были предъявлены наименьшие требования к финансовой части вопроса по реконструкции региона Кавминводы, в отличие от представителей крупного московского капитала, желавшего образовать акционерное общество. Московские же воротилы (например, В. И. Рагозин – владелец пароходных компаний и нефтепромышленник) и нижегородский промышленник-миллионщик Н. А. Бугров, владелец фирмы Товарищество паровых механических мельниц Бугрова, были готовы затратить 1 миллион 350 тысяч рублей на полное устройство КМВ по программе управления кавказского наместника. Главным Кавказским управлением с A. M. Байковым во главе 12 марта 1870 года был заключен контракт сроком на 12 лет, с 1 декабря 1870 по 1 декабря 1882 года, на право аренды региона Кавказские Минеральные Воды с имеющимися строениями бюветов, а также водо – и грязелечебниц.

A. M. Байков – управляющий курортами КМВ с 12 марта 1870 по 1 декабря 1882 г.

На должность главного врача, куратора по вопросам бальнеологии, управляющий КМВ A. M. Байков пригласил известного врача-практика М. К. Милютина, доктора медицины Императорского Московского университета, основателя и второго председателя Русского бальнеологического общества в Пятигорске.

М. К. Милютин, на основе уже имеющихся рекомендаций, весной 1862 года переехал из Москвы на службу врачом при Кавказских Минеральных Водах. В 1869 году Матвей Карпович Милютин был удостоен степени доктора медицины и назначен приват-доцентом бальнеологии при Харьковском университете. С марта 1878 года он числился старшим врачом при Кавказских Минеральных Водах и в то же время состоял на службе при медицинском департаменте Министерства внутренних дел. Тем временем контрагент А. М. Байков, несмотря на очевидную сложность проблемы, продолжил идею популяризации курортов Кавминвод в Российской империи, способствуя выходу второго путеводителя по Кавказским Минеральным Водам, написанного М. К. Милютиным[2]. Отмечу, что A. M. Байков, обладая отличным чутьем предпринимателя, прекрасно понимал, что российский курорт Кавминводы сможет приобрести элитарность и респектабельность только при одном условии – привлечении на него людей с высоким достатком, то есть купечества, дворянства, зажиточной части интеллигенции и офицерского сословия.

Для воплощения этой цели A. M. Байков и М. К. Милютин много ездили по центральной части Российской империи с целью популяризации курорта Кавминвод и перенаправления потока людей с высоким достатком, едущих лечиться в Европу, к родным пенатам. Контрагент A. M. Байков и врач М. К. Милютин, понимая, что российские нувориши и великосветское дворянство в перспективе обязательно будут сравнивать будущий курорт Кавминводы с популярными и модными курортами Европы, недолго думая в апреле 1873 года отправились перенимать опыт в Баден. Отмечу, что город-курорт Баден-Баден – главный европейский курорт в русской истории. Именно здесь зародилась пафосная мода на отдых и лечение на минеральных водах. Оздоровительному и культурному паломничеству русской аристократии на немецкий бальнеокурорт положил начало брак, заключенный в XVIII веке между наследником российской короны Александром Павловичем и баденской принцессой Луизой – будущей императрицей Елизаветой Алексеевной. Именно с этого времени представители русских аристократических фамилий – Гагарины, Волконские, Вяземские, Меншиковы и Трубецкие – посещают его в курортные сезоны.

Надо заметить, что после внимательного осмотра и знакомства с бюветами и лечебницами Бадена друзья и соратники принимают решение копировать германский курорт, вплоть до количества штата обслуживающего персонала гостиниц. A. M. Байков, подводя итоги деятельности за 1872 год, свидетельствует о динамике процесса благоустройства, о котором заявили города-курорты Железноводск и Кисловодск. Российское дворянство, купечество и высшее офицерское сословие, благодаря активной деятельности по строительству сети дорог, гостиниц, пансионов и жилого фонда в Пятигорске, Кисловодске, Железноводске и Ессентуках с 1872 по 1874 год, стало свыкаться с мыслью об отдыхе и лечении именно в регионе Кавказские Минеральные Воды, а не в Европе, как раньше. Кроме всего прочего, A. M. Байков, проведя многочисленные встречи с рядом крупных российских нефтепромышленников и фабрикантов, убедил их в перспективности данного региона, рекомендовав инвестировать в развитие санаторно-курортной сферы большие финансовые средства, пока данную нишу не занял французский капитал.

Сейчас можно с уверенностью утверждать, что A. M. Байков и М. К. Милютин фактически за 2,5 года, путем неимоверных усилий, с минимальным вложением средств, создали респектабельный курорт на Кавказских Минеральных Водах, ничем не уступающий лучшим западным образцам во Франции, Швейцарии и особенно в Германской империи, а именно в курортном местечке Бадене.

В июне 1874 года, по многочисленным просьбам A. M. Байкова, на основании вердикта наместника великого князя М. Н. Романова, была упразднена Военная строительная команда при Главном управлении КМВ, а проект, ремонт и строительство зданий возложили на Отдел строительства Управления КМВ контрагента, в результате в курортных группах стало бурно развиваться частное строительство многоэтажных жилых домов, лечебниц и гостиниц. Изменения коснулись и других сторон жизни курортной публики. Так, были отменены бесплатное музыкальное обслуживание курортников и бесплатная отправка посылок и корреспонденций.

Решением Государственного совета от 24 мая 1874 года Пятигорский уезд включался в состав Терской области, а 30 мая 1875 года весь округ Кавказских Минеральных Вод присоединился к Терской области. Таким образом, все курортные поселения с городом Пятигорском вошли в единую административную единицу, что устранило несогласованность ведомственного управления курортами. Это решение было направлено на усиление централизации и введение Кавказа в административное поле России. Общероссийская реформа городского самоуправления совпала с мощным переселенческим потоком на Северный Кавказ казачества и крестьянского населения из центральных губерний России и Украины, вызванного последствиями крестьянской реформы и заключительного этапа Крымской войны.

В 70-х годах ХГХ века в регион прибыло почти 350 тысяч переселенцев, из них на долю Терской области пришлось 70 тысяч человек. Население увеличилось не только численно, изменялся и его национальный состав, где преимущество составляли русские и украинцы, их доля составила более 50 %, появились и новые социальные слои, такие как мещане, сословное офицерство, купечество, промышленники и т. д. Гражданская составляющая, вытесняя военную, начинает занимать ведущее место в хозяйственно-экономическом строительстве, а следовательно, и в культурной жизни региона КМВ. Значительный приток населения на КМВ продолжался вплоть до конца XIX века. Красноречива и статистика состава населения города Пятигорска за 50 лет, с 1847 по 1897 год: в 1847 году оно составляло 3824 человека, а в 1897 году – уже 18 440, то есть возросло в 4,8 раза. Сильно изменилась на КМВ и социальная структура проживающего населения: в 1847 году более половины составляли военные (как служащие в регулярных войсках, так и отставники), на долю же городских сословий (купцов и мещан) приходилось 25 %, а на долю крестьян – 16,4 %.

Градостроительная деятельность на курортных группах Кавказских Минеральных Вод регламентировалась статьями 120 и 122 Закона о реформе городского самоуправления («Городового положения» от 16 июня 1870 года), предоставлявшего городскому общественному управлению принятие решений по планированию и строительству как казенных зданий, так и частного жилого сектора. Планы застройки и возведения зданий, дорог и мостов на КМВ, определенные местными властями, затем представлялись на утверждение губернатору. Несмотря на значительные усилия контрагента A. M. Байкова и аппарата Главного управления КМВ, благоустройство курортов во второй половине XIX века проходило крайне неравномерно, процесс значительно осложнялся наличием разного административного статуса курортных групп, например, Пятигорск имел статус города, Ессентуки – станицы, Кисловодск – слободы, Железноводск – поселения. В феврале 1872 года кавказский наместник великий князь М. Н. Романов на основании «Городового положения» утвердил новые временные правила для отвода участков на землях Минеральных Вод частным лицам под строительство, правильно решив, что богатое сословие в короткие сроки найдет средства и рабочую силу для возведения жилого сектора, а также гостиниц для приезжающих на лечение. Стоит отметить, что местные власти заботились как о внешнем облике курортов («Существованию соломенных крыш в Железноводске наконец-то положен конец»), так и о соответствии их элементарным гигиеническим требованиям. С этой целью ставропольский губернатор М. А. Остен-Сакен 24 июня 1873 года образовал комиссию в составе помощника пятигорского исправника в качестве председателя, депутатов от Главного управления наместника и Коллегии управления Минеральных Вод. Комиссия должна была работать постоянно на всех группах курорта Кавказские Минеральные Воды, контролируя их готовность к курортному сезону. Предметом особого внимания и деятельности данной совместной комиссии стало строительство грунтовых дорог с щебеночным и гравийным покрытием между Пятигорском, Железноводском, Кисловодском и Ессентуками, на что были выделены значительные финансовые средства. Стремясь повысить культуру обслуживающего персонала, Управление Вод обязало строго соблюдать среди служащих курортов принцип: «Не публика для нас, а мы для публики существуем». К тому времени, 1 декабря 1882 года, должен был закончиться срок аренды A. M. Байковым курортного региона КМВ.

Почти 12-летний срок руководства курортным хозяйством региона Кавминводы как современные историки, так и современники A. M. Байкова оценивают крайне неоднозначно. Так, например, известный русский экономист, историк, профессор В. В. Святловский без лишних сантиментов категорически утверждал: «…Хозяйство А. М. Байкова при содействии доктора Милютина ничем особенным не заявило себя, воды клонились к утеку, в хозяйстве к началу 1880 года наступил полный развал, вложенные огромные средства не оправдали себя, а имеющиеся лечебницы отличались поражающей воображение антисанитарией…» Сам В. В. Святловский, подытоживая итоги работы A. M. Байкова, настаивал на том, что «…желательно было бы отдать все группы Кавказских вод отнюдь не в руки одного лица, одного предпринимателя, а непременно каждую группу порознь, разным лицам, и притом обязательно на более или менее долгий срок. Тогда бы систематизировалось и лечение на каждой группе, и повысилась ответственность, и пришел бы момент здоровой конкуренции в борьбе за культуру и качество курортов…». Одновременно В. В. Святловский безапелляционно декларировал, что «…лучшим хозяином для курортов может быть только государство, поддерживающее и направляющее и геолога, и химика, и кабинетного ученого, и знаменитого клинициста, и печать, и само общество, содействуя преуспеянию на них частной инициативы…»[3]. Весьма любопытным будет факт наличия трудов В. В. Святловского, например «Профессиональное движение в России»[4], в личной библиотеке генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина. Как известно, экономист В. В. Святловский благополучно пережил хаос двух революций, а также кровавое месиво Гражданской войны, с августа 1920 года работал в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада, с ноября 1924 года – в Ленинградском губпрофсовете. Опубликовал ряд монографий по истории экономических учений и утопий и на исходе подготовил новое издание книги «Профессиональное движение в России», которое тоже оказалось в списке читаемых книг И. В. Сталина. Скончался неугомонный критик управляющего A. M. Байкова 22 ноября 1927 года, а похоронен был с большим почетом в Москве, на кладбище Новодевичьего монастыря.

Было ли управление контрагентом А. М. Байковым курортов КМВ в течение 12 лет малоэффективным и приведшим к стагнации отрасли бальнеологии на данном отрезке истории? Конечно же нет. Назначенный предсовнаркома В. И. Лениным, с личной подачи наркома Н. А. Семашко на должность уполномоченного Наркомздрава РСФСР и ставший с февраля 1922 года директором Управления курортов КМВ С. А. Мамушин никогда не скрывал, что в своей работе всегда ориентировался на опыт по руководству регионом контрагента A. M. Байкова, считая, что последний заложил фундамент санаторно-курортной системы, который уже в СССР необходимо только расширить и укрепить научной деятельностью. По этой причине наветы В. В. Святловского на деятельность и персону контрагента AM. Байкова следует признать абсолютно неконструктивными и клеветническими, не имеющими под собой документальной базы и проверенных фактов. Отсекая многочисленные другие дурацкие претензии от AM. Байкова, можно утверждать, что с конца 70-х годов XIX века российское купечество, дворянская знать и двор его императорского величества обратили свои пристальные взоры на лечебно-курортную базу региона Кавказские Минеральные Воды, предпочтя ее бюветам Германской империи, Италии и Франции. И в этом главная заслуга контрагента Андрея Матвеевича Байкова, чрезвычайно талантливого организатора, патриота и родоначальника курортной индустрии региона Кавказские Минеральные Воды.

Уполномоченный Наркомздрава РСФСР по курортам Кавминвод, директор Управления КМВ С. А. Мамушин

Таким образом, анализ двадцатитрехлетнего периода контрагентства Н. А. Новосельского и A. M. Байкова позволяет констатировать следующее:

в период конца 50-х годов XIX века Министерство государственных имуществ Российской империи столкнулось с ситуацией, когда содержание имеющихся курортов КМВ для государственной казны стало тяжким финансовым бременем, что вынудило ее искать новые подходы к управлению регионом и снижению расходов. Следствием этого было решение передать курорты из государственных в частные руки на правах долгосрочной аренды. Таким образом, функции управления лечебно-санаторной базой Кавминвод были возложены на контрарендаторов Н. А. Новосельского и A. M. Байкова;

в период управления КМВ контрагентов Н. А. Новосельского и A. M. Байкова при заключении с ними контракта со стороны наместников А. И. Барятинского и великого князя М. Н. Романова решение вопросов культурного строительства и научных исследований не было включено в договор, следовательно, был частично утерян контроль государства за деятельностью контрагентов;

роль популяризации бальнеологии в среде общества, а также научные изыскания в регионе Кавминводы взяла на себя общественная организация Русское бальнеологическое общество, финансируемая частным капиталом и руководимая опытными врачами С. А. Смирновым и М. К. Милютиным, занимающаяся вопросами исследования и использования лечебных факторов, даруемых природой.

Как свидетельствуют историки, более чем 20-летний период контрагентства не внес значительных улучшений в благоустройство Кавказских Минеральных Вод. Однако это не было в полной мере виной контрагентов, особенно A. M. Байкова, которому приходилось работать в сложных условиях административного нажима и скудости финансирования. С 1818 по 1881 год, то есть за 63 года, правительством на содержание и развитие курорта КМВ было потрачено немногим более 3,7 миллиона рублей. Из них свыше 2,5 миллиона приходилось только на субсидии и содержание администрации. И менее 1/3 средств за 63 года было направлено на устройство вод и ремонт существующих сооружений (каптажей, лечебниц, бюветов и т. д.) – в среднем по 19 тысяч рублей в год. В отчете Министерства финансов Российской империи за декабрь 1883 года было отмечено, что «…Управление Водами с помощью контрагентов для казны обошлось не только без субсидии, но даже оказался и небольшой излишек». Не стоит забывать и о том, что для возмещения затрат из средств казны A. M. Байков был вынужден отчитываться за каждую потраченную копейку.

Правительственный комиссар Кавказских Минеральных Вод Н. П. Щепкин

22 ноября 1881 года на основании указа императора Александра III Кавказское наместничество фактически упразднено, вводится должность главного начальника гражданской частью на Кавказе с правами генерал-губернатора. Руководство отдельным регионом Кавказские Минеральные Воды на основании данного вердикта переходило из ведения Хозяйственного департамента Министерства внутренних дел Российской империи в Горный департамент Министерства государственных имуществ. К тому времени, 1 декабря 1882 года, заканчивался арендный договор с A. M. Байковым об управлении Кавказскими Минеральными Водами, который был продлен, в свою очередь, с 1 декабря 1878 года. После долгих споров о будущем курорте Кавказские Минеральные Воды 8 февраля 1883 года председатель департамента законов Государственного совета Российской империи, действительный статский советник Е. П. Старицкий принял нелегкое решение о продлении срока контрагентства A. M. Байкова на аренду до 1 декабря сего года для подготовки передачи всего имущества в казенное управление. 13 декабря 1883 года на Кавказских Минеральных Водах вводится должность правительственного комиссара и временный порядок заведования курортами. 9 марта 1884 года первым правительственным комиссаром Кавказских Минеральных Вод назначается Николай Павлович Щепкин, перешедший на эту должность с поста губернатора Уфы.

На основании ранее принятого вердикта от 13 декабря 1883 года центральным органом управления регионом становится дирекция КМВ, во главе с правительственным комиссаром, в подчинении которой находится структурное подразделение с положенными по штату: горные инженеры (5 человек), врач и фельдшер (2 человека), архитектор и 2 чертежника (3 человека), химик (1 человек) и ученый садовник. Правительственный комиссар Н. П. Щепкин от своих предшественников – Н. А. Новосельского и A. M. Байкова сильно отличался страстью к постоянному ремонту и строительству, благодаря чему на Кавминводах за короткий срок были введены в эксплуатацию гостиницы, пансионы, а также разбиты парки и проложены мощенные булыжником тротуары. Главным зодчим КМВ по протекции Н. П. Щепкина стал архитектор К. Н. Кодрунцев, приглашенный им из Уфы. При Н. П. Щепкине продолжились гидрологические работы по разведке и бурению новых скважин в Ессентуках, Железноводске и Кисловодске, только теперь уже на казенные деньги. Началась долгая работа по разработке экономически обоснованного проекта дальнейшего развития КМВ после долгих лет «затишья». Была осознана и необходимость принятия мер к улучшению социально-экономической обстановки в прилегающих к курорту поселениях. Уже во второй половине 1880-х годов началось осуществление некоторых задач в данном направлении. Однако видимые результаты работы казенного управления правительственным комиссаром Н. П. Щепкиным проявились только в 1890-х годах.

Правительственный комиссар Кавминвод И. В. Бертенсон

В сентябре 1889 года правительственным комиссаром КМВ был назначен профессор Военно-медицинской академии, врач-фармаколог, известный специалист по курортологии Петр Петрович Сущинский, который на своей должности прослужил до 1 марта 1894 года.

Несмотря на обширные энциклопедические знания и постоянно ведущуюся научную деятельность, П. П. Сущинский оказался плохим организатором и проводником собственных и правительственных идей в регионе КМВ. По причине излишней мягкотелости и нерасторопности П. П. Сущинского сняли с должности и назначили с 29 марта 1894 года правительственным комиссаром Иосифа Васильевича Бертенсона – известного российского врача, гигиениста и автора многочисленных (58 научных статей и пособий) работ на тему санитарного дела. Несмотря на тяжелую болезнь И. В. Бертенсона (предположительно рак желудка), он стал первым чиновником на КМВ, кто обратил внимание на ужасные условия проживания местного населения, где практически полностью отсутствовали такие понятия, как канализация и контроль за сточными водами, санитарная гигиена в лечебных учреждениях и гостиницах. Стоит отметить, что И. В. Бертенсон разработал достаточно эффективную узкоотраслевую профилактику предотвращения эпидемий в регионе Кавказские Минеральные Воды, в частности холеры.

Безусловно, радикальные мероприятия по предотвращению эпидемий проводились еще до руководства КМВ И. В. Бертенсоном: например, Медицинским комитетом МВД Российской империи 11 октября 1830 года был создан Ставропольский губернский комитет о мерах к пресечению холеры, территориально находившийся в административной столице Кавказской области городе Ставрополе. Несмотря на значительные усилия по наведению порядка в лечебных учреждениях, ремонту и созданию водопроводной и канализационной систем в курортных группах КМВ, И. В. Бертенсон подал прошение на имя министра земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолова с просьбой освободить его от обязанностей правительственного комиссара в связи с состоянием здоровья и 10 апреля 1895 года сложил с себя полномочия. А. С. Ермолов после ряда совещаний и консультаций с императором Александром III и министром финансов С. Ю. Витте принял решение об очередной реорганизации управления Кавминводами, придя к заключению, что слишком пафосное название правительственный комиссар не отвечает насущным проблемам курорта и лишь дискредитирует его. Кроме всего остального, С. Ю. Витте и А. С. Ермолов на основании тщательного и беспристрастного анализа документов контрагентского и комиссариатского периодов правления КМВ пришли к обоюдному согласию снова возвратиться к восстановлению должности директора курортных групп, которая уже существовала с 1845 по 1861 год.

Таким образом, на основании указа Министерства земледелия и государственных имуществ от 13 марта 1896 года было восстановлено казенное административное управление КМВ в виде дирекции с постоянным штатом чиновников. Директором курортов Кавминводы тем же числом был назначен действительный статский советник Вениамин Александрович Башкиров, до этого возглавлявший комитет по земледелию и государственным имуществам Астраханской губернии. На должность директора КМВ В. А. Башкиров был рекомендован своим начальником – астраханским губернатором Н. Н. Тевяшовым, который был лично знаком с министром земледелия и государственных имуществ А. С. Ермоловым. Как это ни странно, но В. А. Башкиров тоже, как и И. В. Бертенсон, оказался человеком со слабым здоровьем, несмотря на проживание в курортном регионе. После внезапно произошедшего инсульта и смерти 19 февраля 1900 года В. А. Башкирова место директора КМВ оказалось опять вакантным, но недолго.

17 апреля 1900 года на основании указа министра земледелия и государственных имуществ новым директором КМВ был назначен Владимир Васильевич Хвощинский. Более подробно о вкладе В. В. Хвощинского в развитие номенклатурной, и не только санаторно-курортной базы СССР я расскажу в главе 2 «Дача особого назначения ВЧК – ГПУ – ОГПУ «Карс» – первый правительственный дом отдыха на Кавминводах».

К моменту назначения директором КМВ в апреле 1900 года В. В. Хвощинский состоял в должности председателя Нижегородской земской управы и дослужился до чина действительный статский советник. В. В. Хвощинский, как свидетельствуют архивные источники, был рекомендован на должность директора КМВ губернатором Нижегородской губернии Павлом Фридриховичем Унтербергером, с которым он состоял в приятельских отношениях и дружил семьями. Служебная квартира директора КМВ с апреля 1903 по ноябрь 1904 года располагалась в массивном двухэтажном здании казенной ресторации – гостиницы (в настоящее время находится на проспекте Кирова, дом 30) города Пятигорска, а с весны 1907 года там же расположился административный аппарат Управления КМВ. По своему внутреннему убеждению и образованию В. В. Хвощинский был настоящим технократом, как сейчас принято говорить, и свои первые шаги на КМВ ознаменовал радикальными мероприятиями по электрификации региона. Так, например, при его активном участии по проекту инженеров Г. О. Графтио и М. А. Шателена в 1903 году была построена и запущена первая в Российской империи распределенная сеть электроснабжения региона – Центральная Пятигорская гидроэлектростанция мощностью 740 кВт на реке Подкумок в городе Ессентуки. Пуск ГЭС[5] позволил полностью обеспечить энергоснабжение Кисловодска, Ессентуков, Пятигорска и Железноводска, к которым были проложены ЛЭП напряжением 8 кВ. После прокладки линии электроснабжения по главным улицам Пятигорска там в сентябре 1903 года в торжественной обстановке был пущен трамвай. После проведенного аудита и составления сметы финансовым отделением при директоре КМВ на благоустройство региона КМВ Министерство земледелия и государственных имуществ Российской империи в июле 1905 года выделило со сроком на пять лет очень значительную по тем временам сумму 2,5 миллиона рублей (в современном эквиваленте, на начало 2016 года, примерно 30 миллиардов рублей!!!). Не буду оригинальным, если скажу, что В. В. Хвощинский в своей напряженной работе по благоустройству вверенного ему региона отталкивался в первую очередь от уже имеющихся к тому времени аристократических курортов в Германии, Франции, Швейцарии и Италии, стараясь скопировать лучшее, в первую очередь планировку и техническое оснащение бальнеологических лечебниц. В конце ноября 1904 года В. В. Хвощинский покидает свой пост, в связи с созданием нового структурного подразделения на базе Министерства земледелия и государственных имуществ Российской империи – Главного управления землеустройства и земледелия (ГУЗиЗ) и назначением его на должность товарища главноуправляющего (то есть заместителя) П. Х. Шванебаха.

Отмечу, что произошедшие при В. В. Хвощинском изменения, постигшие КМВ, затронули не только административную, но и финансовую сторону функционирования курорта. Так, например, в 1901 году вступил в силу закон «О специализации средств казенных минеральных вод», разработанный стараниями министра земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолова. Этот закон позволял министру:

обращать в течение десяти лет доходы, получаемые от деятельности на Водах, в фондах специальных средств Управления КМВ (УКМВ), оставляя их в Пятигорске;

расходовать средства, полученные от эксплуатации Вод, на содержание и хозяйственные потребности самих Вод, а также Пятигорского лесничества. Это был чрезвычайно важный шаг в процессе развития КМВ, поскольку курорт с того самого времени уже мог жить не на казенные субсидии и ассигнования, а «кормить» себя самостоятельно, располагая собственным бюджетом. До этого доходы от деятельности КМВ обращались в собственность государственной казны, а суммы на финансирование курорта отпускались Государственным казначейством по сметам Горного департамента Министерства земледелия и государственных имуществ Российской империи.

Директор КМВ В. В. Хвощинский

С 1 декабря 1904 по 1 февраля 1905 года временно исполняющим обязанности директора КМВ Министерством земледелия и госимуществ был назначен старший горный инженер, гидрогеолог Александр Иванович (Густавович) фон Дрейер, зарекомендовавший себя как отменный специалист еще при гидротехнических работах в климатическом и бальнеологическом курорте Кеммерне (в настоящее время город Кемери, Латвия).

Особо стоит отметить значительный интерес нефтепромышленников Российской империи к региону Кавказские Минеральные Воды, и в частности к городу Кисловодску, где в 1906 году для себя и своей большой семьи построил кирпичный особняк самый знаменитый на Кавказе и в Российской империи армянский миллионер Александр Иванович Манташев. Один из самых богатых предпринимателей России, А. А. Гукасов на окраине города Пятигорска в самом конце Лермонтовской улицы, у подошвы Машука, в 1904 году построил трехэтажный особняк, назвав его в честь жены дачей «Эльза», которая сохранилась до настоящих дней (улица Лермонтова, дом 15). В окрестностях Пятигорска, Кисловодска и Ессентуков частным капиталом начали массово скупаться участки под застройку, в результате к самому концу XIX века стоимость земли увеличилась до 10–12 раз, породив строительный бум, итогом которого стало острое негласное соревнование между воротилами нефтяного бизнеса и владельцами пароходных компаний на самый высокий и роскошный особняк в Кавминводах.

К концу XIX века на Кавминводах из-за значительного притока отдыхающих открывались новые рестораны, дорогие магазины, в которых торговали картинами, антиквариатом, мехами, дамскими нарядами из лучших парижских салонов, сибирскими и уральскими самоцветами, персидскими изделиями из серебра и бирюзы. Кисловодск и Пятигорск, например, славились среди нефтепромышленников и сахарозаводчиков своими игорными домами, в которых они проматывали целые состояния. В 1896 году Владикавказская железная дорога завершила строительство в Кисловодске крупнейшего в России Курзала, в котором разместился оперный театр, первоклассный ресторан, синематограф и зимний сад. Рядом с Курзалом был устроен детский парк с игровыми площадками, зверинцем, детским буфетом и детской сценой. В то же самое время значительно расширился курортный парк. В 1912 году в Кисловодске открылось крупнейшее на Кавказе экскурсионное бюро Григория Москвича, которое организовывало поездки по всему Северному Кавказу и Закавказью. Популярность курорта Кавказские Минеральные Воды росла стремительными темпами благодаря и большому притоку частного капитала, в частности строительству многочисленных дач, вилл и пансионов, которые сохранились вплоть до настоящего времени. В 1910 году курорт Кавминводы стал функционировать круглогодично, а к 1914 году город Кисловодск вышел на первое место в России по посещаемости туристами и курортными больными, причем туристы численно преобладали. В начале XX века особенно обострилось противоречие между обликом Кисловодской курортной группы и слободы, ставшей в 1903 году городом по императорскому указу. Новообразованный город отличался чрезвычайно низким уровнем благоустройства, неблагоприятной санитарной обстановкой. Скудного бюджета не хватало даже на содержание нормально оснащенной пожарной команды, не говоря уже о плохо поставленном народном образовании и здравоохранении. Оставляли желать лучшего нравы населения и правопорядок. Получившая городской статус слобода несла угрозу дальнейшему успешному развитию курорта. Казенному Управлению КМВ удалось к началу Первой мировой войны значительно улучшить социально-экономический облик молодого города. К наиболее существенным заслугам казенной администрации в Кисловодске можно отнести сооружение водопровода, организацию электроснабжения частных домов и организаций и, наконец, устройство в 1909 году самой первой на КМВ канализации по «американской» системе.

Необходимо добавить, что немалую роль в привлечении частного капитала в регион и создании элитарности и престижа лечения в бальнеологических лечебницах Пятигорска и Кисловодска сыграл директор КМВ – горный инженер, действительный статский советник Дмитрий Львович Иванов, до этого занимавший должность начальника Иркутского горного управления и вошедший в историю как совершенно неподкупный и чрезвычайно честный чиновник, настоящий профессионал и трудоголик.

При Д. Л. Иванове на КМВ многое изменилось: наряду с необходимым благоустройством бюветов и лечебниц были начаты серьезные научные геологические исследования ессентукских источников и нарзана, изучение физических свойств и химического состава вод, были приглашены специалисты-биологи для изучения грязевых озер, построена первая в регионе сейсмическая станция, налажены метеорологические наблюдения для предсказания природных катастроф (оползней, снежных лавин и наводнений). В середине 1906 года активные административные действия нового директора Кавказских Минеральных Вод, связанные, как сейчас принято говорить, с отсутствием коррупционной составляющей, привели его к серьезному конфликту с наместником на Кавказе генерал-адъютантом графом И. И. Воронцовым-Дашковым. Дмитрий Львович Иванов, впрочем, как и его предшественник на посту директора КМВ, не брал взятки и не давал это делать другим, сдавая нечестных на руку в полицию, из-за чего нажил себе кучу тайных и явных врагов.

Директор КМВ Д. Л. Иванов

В результате многочисленных интриг и скандалов, связанных с попытками его скомпрометировать, Д. Л. Иванов в декабре 1907 года был уволен с должности директора КМВ согласно прошению по болезни.

К концу XIX века, несмотря на многие неудобства и дороговизну, Кавказские Минеральные Воды не испытывали большого недостатка в отдыхающих и проходящих лечение, поскольку выезд за границу в Германию, Австро-Венгрию (город Карлсбад), Францию и Швейцарию был связан с еще большими неудобствами и финансовыми затратами. Разрешение на поездку приходилось испрашивать у вышестоящего начальства, но и после получения согласия мытарства отнюдь не заканчивались. С тяготами и лишениями приходилось получать заграничный паспорт, внося при этом весьма приличные деньги в качестве сборов и залогов. Поэтому отдых в своем отечестве нередко оказывался меньшим из двух зол. В докладе министра земледелия и государственных имуществ империи А. С. Ермолова на Государственном совете в мае 1894 года о курортах Кавказских Минеральных Вод говорилось: «Воды же, остающиеся в частных руках и сданные хотя бы с субсидией от правительства, находятся в самом жалком положении, контрактные условия в большинстве не исполняются, арендаторы преследуют только цели возможно быстрой наживы, старые устройства разрушаются, новых не возводится».

Конечно же сам министр госимуществ А. С. Ермолов, так радеющий за процветание Кавминвод, прекрасно понимал, что только одними гигантскими финансовыми вливаниями и вроде бы правильными кадровыми назначениями не сделаешь из Кавказских Минеральных Вод элитарный курорт мирового уровня. Почему же за почти 100 лет, то есть с апреля 1803 года, несмотря на значительные усилия по наведению элементарного порядка на КМВ с помощью назначаемых чиновников и контрагентов, не наступило всеобщее благоденствие?! Ларчик открывался просто. На самом деле уже с 24 апреля 1803 года, то есть когда появился вердикт императора Александра I, придавший Кавказским Минеральным Водам статус местности государственного значения, опытным царедворцам, главам ключевых министерств и комитетов Российской империи стало ясно, что будущее Кавминвод видится явно не в розовых тонах. Императоры Александр I и Николай I категорически не желали ехать в Пятигорье для прохождения курса лечения, а также для летнего отдыха. Также у последних не было явного желания разместить на территории Кавказского наместничества свои новые загородные правительственные резиденции, несмотря на присутствие в данной местности горноклиматического курорта с минеральными источниками, использовать которые можно было с большой пользой для собственного здоровья, не выезжая при этом за пределы Российской империи. Надо заметить, что категорический отказ всех российских императоров от строительства загородных резиденций на территории будущего региона Кавказские Минеральные Воды имел самые печальные последствия с 1803 по 1917 год. Что же и кто мешал императорам Александру I и Николаю I, а также всей династии Романовых построить свои дворцы в регионе Кавказские Минеральные Воды, из-за чего, собственно, он так крайне медленно и неравномерно развивался в течение почти 100 лет? Почему Военное министерство и Министерство государственных имуществ Российской империи не смогли создать райскую обитель на Кавказских Минеральных Водах, несмотря на выделяемые значительные финансовые средства и благоприятные климатические условия в регионе?

Объективные причины, мешающие Военному министерству и Министерству государственных имуществ Российской империи привести регион Кавминводы в нечто похожее на курорт европейского уровня, а также создать там предпосылки для строительства загородных правительственных резиденций для царской династии, были следующие:

негативное, если не враждебное отношение лейб-медиков династии Романовых к уже имеющимся отечественным разведанным источникам минеральных вод и лечебных грязей. Так, например, лейб-медики императора Петра I: Иоганн Донель, Роберт Эрскин и Лаврентий Блюментрост – категорически и бескомпромиссно настаивали на лечении русского царя методом бальнеологии в Бадене, Карлсбаде, Бад-Пирмонте;

скептическое и предвзятое отношение к региону Кавминводы лейб-медика (личного врача) императоров Павла I, Александра I и Николая I, баронета Якова Виллие, к уже имеющимся разведанным источникам минеральных вод в Российской империи, в частности к горячеводским источникам Пятигорья на Кавминводах;

эпидемия чумы в Предкавказье и Северном Кавказе, свирепствующая с 1804 по 1816 год, захватившая в том числе те районы КМВ, где были расположены разведанные источники минеральных вод и лечебных грязей;

Кавказская война 1817–1864 годов. Почти полувековые военные действия русской регулярной армии, связанные с перманентной аннексией Российской империей районов Предкавказья, Северного Кавказа и частичным истреблением горских народов Чечни, Дагестана и Северо-Западного Кавказа, из-за чего на большей части уже завоеванной территории была сформирована военная администрация, вынужденная заниматься несвойственными ей функциями: экономикой, финансами, строительством и разведкой полезных ископаемых;

крайне неблагоприятная социально-психологическая обстановка в Предкавказье и на Северном Кавказе на фоне враждебного к Российской империи местного населения, исповедующего мусульманскую религию и находящегося под непосредственным влиянием Османской империи;

стратегический курс Коллегии иностранных дел Российской империи (с 1832 года Министерства иностранных дел) и Военного министерства при императоре Александре I с 1803 года (была образована Таврическая губерния) предусматривал приоритетное развитие отвоеванного у Османской империи Крыма для размещения на его территории военно-морских баз с целью контроля бассейнов Черного и Средиземного морей, в том числе проливов Босфор и Дарданеллы. На освоение Крыма предусматривалось выделение больших финансовых средств, в свою очередь другие направления внешней и внутренней политики Российской империи считались менее важными и их освоение шло по остаточному принципу;

в Российской империи к началу освоения Северного Кавказа и региона Кавказские Минеральные Воды еще не существовала многочисленная социальная группа сословного офицерства, богатых помещиков, владельцев банков и промышленных предприятий, готовых вложить собственный капитал в благоустройство и строительство современного курорта. Высшие аристократические круги Российской империи с начала XIX века категорически предпочитали проводить лечение заболеваний суставов, ЖКТ, кожных покровов, мочеполовой и сердечно-сосудистой системы в Богемии (город Карлсбад), герцогствах Бадене (курорт Баден) и Нижней Саксонии (курорт Бад-Пирмонт), Венеции (курорт Абано-Терме), а также Франции (курорт Виши);

отсутствие теоретической и практической научной базы по бальнеологии в Российской империи, а также учебно-методического центра по подготовке врачей, специалистов по лечению минеральными водами и грязями в начале XIX века привело к значительному отставанию отечественной медицины в данной отрасли от зарубежной. В результате с 1803 по 1883 год вся курортная медицина Российской империи была построена не на серьезном комплексном государственном подходе к бальнеологии как к одной из отраслей медицины, а на практических разработках примитивных методик отдельными врачами – энтузиастами своего дела, по крупицам собирающими сведения по лечению и профилактике многих серьезных заболеваний на территории Кавминвод. Полное игнорирование Медицинским департаментом Министерства внутренних дел Российской империи создания научного центра в Пятигорске – административном центре региона Кавминводы – в течение крайне продолжительного времени сводило на нет все усилия отдельных врачей-бальнеологов, пытающихся на базе уже имеющихся лечебниц разработать эффективные отечественные методики лечения заболеваний ЖКТ, кожных покровов, суставов, сердечно-сосудистой системы и т. д.;

венцом абсолютно всех проблем курорта Кавказские Минеральные Воды с 1803 по 1917 год следует назвать личное негативное отношение всех царствующих особ дома Романовых к данному региону как к лечебной базе, способной стать полезной не только для высшего аристократического круга, но и для низших слоев населения Российской империи;

ключевой отправной точкой, при которой проблемы благоустройства региона Кавказских Минеральных Вод окончательно стали ненужными и неинтересными императорскому дому Романовых, следует считать ноябрь 1860 года, когда департаментом уделов при Министерстве императорского двора и уделов была приобретена летняя царская резиденция в Ливадии для императора Александра II и его семьи, ставшая на долгие 57 лет его главной правительственной базой отдыха в Крыму.

Последним предвоенным директором Кавказских Минеральных Вод стал действительный статский советник Сергей Васильевич Тиличеев.

Одной из главных заслуг С. В. Тиличеева считается вовремя налаженный экспорт бутилированных минеральных вод, что позволило ему спасти обанкротившийся по причине недостатка госфинансирования и плохой собираемости налогов курорт КМВ. Выручка от продажи минеральной воды дала возможность построить грязелечебницы в Ессентуках и Пятигорске, два новых ванных здания и сделать ряд других улучшений для приема отдыхающих. Предположительно, курорт Кавказские Минеральные Воды и далее бы развивался худо-бедно под чутким присмотром государственной машины Российской империи в лице директора С. В. Тиличеева, но 28 июля 1914 года началась Первая мировая война, при которой 2/3 имеющихся лечебниц, пансионатов и гостиниц было реквизировано под лазареты и госпитали.

Необходимо отметить, что эти медицинские учреждения, открывшиеся в КМВ в октябре 1914 года, как и большинство госпиталей Российской империи, содержались на средства Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам.

Особой проблемой для КМВ стала начавшаяся 20 октября 1914 года очередная война с Турцией, из-за чего Ставропольскую губернию, впрочем, как и Кутаисскую губернию, захлестнул поток этнических армян из приграничной с Российской империи провинции Лазистан. Изменения, постигшие курорты Кавминвод (в первую очередь Пятигорск и Кисловодск) во время Первой мировой войны, выразились в том, что они, во-первых, стали госпитальной базой для приема раненых с фронтов и, во-вторых, должны были принять и обеспечить всем необходимым беженцев, появившихся в большом количестве уже к 1915 году. В Пятигорск и Кисловодск прибыло значительное количество переселенцев из Европейской России, потревоженных военными действиями, но еще больше армянских беженцев из Турции (Лазистана), вынужденных оставить родные места из-за геноцида, проводимого турецким правительством. Численная оценка приехавших на КМВ в период с октября 1915 по декабрь 1916 года колебалась от 60 до 80 тысяч человек. Общее население Кисловодска в 1916 году достигло лишь 25 тысяч человек. Несмотря на затяжную кровопролитную войну, курорт Кавминводы круглогодично продолжал функционировать не снижая оборотов: работали казино, частные пансионы и гостиницы принимали страждущих лечиться на водах, финансовые воротилы тихо и незаметно скупали участки под застройку, а столичные артисты не покидали сценических площадок Пятигорска и Кисловодска по причине хороших гонораров. Подчеркну, что курорт Кавминводы во время Первой мировой войны не только не перестал быть востребованным по своему прямому назначению, но даже не утратил роль излюбленного места отдыха представителей русского бомонда. Наоборот, после того, как курорты Австрии, Германии, Швейцарии, Франции и других стран Европы стали недоступны их российским завсегдатаям с большим кошельком, представители богатейших и знатнейших фамилий устремились на удаленный от фронта Северный Кавказ – в первую очередь на КМВ. В кисловодской конторе Управления КМВ, несмотря на войну, активно велось планирование новых работ по обустройству и расширению курортной группы. Например, на весенне-летний сезон 1917 года в Кисловодке были запланированы постройка ванного здания на 30 кабин, новых ресторанов на Царской площадке в парке, отдельного здания конторы группы и закладка новых участков под застройку.

Заключительным аккордом казенного дореволюционного управления курортом Кавказские Минеральные Воды следует признать назначение 16 декабря 1915 года на пост директора в чем-то легендарной фигуры – архитектора, инженера Ивана Ивановича Байкова. По понятным причинам назначение на такой ответственный пост не могло быть случайным и предварительно не одобренным в Министерстве земледелия и государственных имуществ, непосредственном кураторе Управления КМВ, осуществляющем кадровые перестановки и контроль за его деятельностью. Инициатором назначения на пост директора КМВ стал министр земледелия и госимуществ, действительный статский советник А. Н. Наумов, считавший, возможно не без основания, что инженер И. И. Байков, будучи честнейшим и неподкупным чиновником, по свидетельству его коллег, сможет добиться радикального улучшения на курорте КМВ за относительно короткий срок при небольших финансовых вливаниях. Сам А. Н. Наумов в своих мемуарах «Из уцелевших воспоминаний»[6] утверждал, что «…назначение архитектора И. И. Байкова на пост директора Вод стало вынужденной мерой на тот непростой момент, ибо другие имеющиеся кандидатуры настолько погрязли в неуемных тратах и воровстве казенных денег, что государь выразил мнение о возможной передаче всего имеющегося хозяйства в руки частных лиц на правах контрагентства…».

Подчеркну, что И. И. Байков был отнюдь не случайным человеком в управленческой иерархии директората данного региона, так как в апреле 1895 года он был приглашен на должность архитектора курорта бывшим директором Кавминвод В. А. Башкировым, хотя за два года до этого закончил Санкт-Петербургский институт гражданских инженеров. Уже в ноябре 1897 года И. И. Байкова назначили главным архитектором Управления строительства КМВ, и на этом поприще он прославился прямым участием в создании проектов и строительстве около 150 объектов на данном курорте, а также прокладке дорог между городами.

Министр земледелия и госимуществ А. Н. Наумов

И. И. Байков исправно нес свой крест директора Вод до 1 марта 1916 года, пока не был вынужден покинуть пост по причине острого конфликта министра А. Н. Наумова с председателем Совета министров Российской империи Б. В. Штюрмером. А. Н. Наумов ушел со своего поста 21 июля 1916 года, но его команда, в том числе И. И. Байков, была разогнана в центре и регионах еще весной того же года. Примечательно, что И. И. Байков при Февральской революции и уже при советской власти широко использовал этот факт «репрессий» обер-камергера и предсовмина Б. В. Штюрмера против своей персоны. Кажется удивительным, что такой человек, как И. И. Байков, не эмигрировал в период двух революций и Гражданской войны за рубеж, хотя был небедным человеком и мог устроиться при своей безупречной репутации весьма неплохо на одном из многочисленных курортов Европы. И. И. Байков выбрал непростой путь служения теперь уже другому режиму, и в конце марта 1920 года бывший директор Кавминвод получил новое назначение на должность врио управляющего по административной и хозяйственно-технической части КМВ, до прибытия в июне того же года нового начальства – профессора-микробиолога Степана Васильевича Коршуна, работавшего до этого начальником санитарно-эпидемиологического управления Наркомздрава УССР.

В начале апреля 1916 года вакантное место директора КМВ с приставкой «исполняющий обязанности» занял профессор, инженер-технолог Н. А. Филиппов, бывший до этого заместителем начальника лесного департамента Министерства земледелия и госимуществ Российской империи. Вошедший в историю как последний дореволюционный и. о. директора КМВ Николай Андреевич Филиппов ко времени своего назначения на эту ответственную должность слыл эрудитом и был, ко всем прочим регалиям, профессором Императорского лесного института, а также крупнейшим специалистом по технике и технологиям ремесленных производств, связанных с обработкой дерева.

Дореволюционная карта 1905 г. региона Кавказские Минеральные Воды

Н. А. Филиппов на должности директора Вод ничем особенным не отличился, скорее всего по причине полного отсутствия единомышленников в своем ближайшем окружении и крайне скудного финансирования из-за затянувшейся Первой мировой войны. Тем не менее Н. А. Филиппов директорствовал свой первый срок вплоть до января 1918 года, успешно преодолев катаклизмы двух революций и чехарду назначений, устроенную главой Временного правительства А. Ф. Керенским. Весьма примечательным является факт повторного назначения Н. А. Филиппова на должность директора Вод, только без приставки «и. о.» в январе 1919 года при отделе промышленности, торговли и снабжения Вооруженных сил Юга России[7].

Однако вернемся к И. И. Байкову.

В январе 1918 года уездным комиссаром уже свергнутого Временного правительства А. С. Буяновым был отстранен от должности и. о. директора КМВ Н. А. Филиппов, который поселился на окраине Пятигорска и не был репрессирован. По постановлению Ставропольского исполкома Совета рабочих и крестьянских депутатов управление курортами было возложено на Большой совет КМВ, а временно исполняющими обязанности директора стали архитектор И. И. Байков, затем врач Н. А. Орлов.

Потом в марте 1918 года на должность и. о. директора КМВ Ставропольским исполкомом Советов был назначен бывший главный инженер-химик Управления КМВ Эрнест Эрнестович Карстенс (начальник физико-химической лаборатории Управления КМВ), который через некоторое время стал начальником лаборатории при Пятигорском бальнеологическом институте.

Однако в апреле в Пятигорск прибыл присланный Совнаркомом федеральный комиссар С. П. Ершов, занимавший до этого должность казначея Временного центрального комитета Всероссийского союза рабочих металлистов, тоже недолго продержавшийся на должности директора Вод. 12 июля 1918 года С. П. Ершов снял так называемый Межгруппный съезд, и кадровая чехарда на КМВ продолжилась с новой силой.

А что же происходило на самих Кавказских Минеральных Водах в то неспокойное время?

Февральскую буржуазно-демократическую революцию на Кавминводах как местные жители, так и отдыхающие встретили с большим недоумением и большими надеждами, что все вернется на круги своя в самое ближайшее время, но они жестоко просчитались. В марте – апреле 1917 года в регионе все еще главенствовала старая царская администрация, явно не понимавшая, что в стране произошли радикальные социальные изменения, грозившие хаосом, голодом и массовым террором против власти предержащей.

Дореволюционная открытка с изображением Ванного здания нарзана постройки 1875 г., с 16 ванными кабинами для лечебно-оздоровительных процедур

15 марта 1917 года на основании вердикта Временного правительства был снят с должности наместник Кавказа великий князь Николай Николаевич Романов, а 27 марта того же года избирается Пятигорский Совет рабочих депутатов, взявший власть в регионе в свои руки. Тем временем в КМВ спешно бегут практически все известные аристократические фамилии Российской империи, а вслед за ними офицеры, промышленники, полицейские, чиновники и конечно же их семьи. Те, кто не захотел бежать от революции на Северный Кавказ, старались всеми правдами и неправдами добраться до Крыма и Екатеринодара, чтобы спрятаться от экспроприаций и расстрелов. В мае 1917 года город Кисловодск стал последним прибежищем великой княгини Марии Павловны Мекленбург-Шверинской, супруги великого князя Владимира Александровича, третьего сына императора Александра II, и ее сыновей – Андрея и Бориса (двоюродные братья последнего русского императора). Оказались волею судьбы в Кисловодске также князь Георгий Багратион-Мухранский, две фрейлины императрицы А. Гендрикова и В. Урусова, бывший председатель Совета министров Российской империи В. Н. Коковцов и балерина М. Кшесинская.

Кавминводы становятся последним отечественным прибежищем крупнейших промышленников Российской империи: Г. А. Манташева (сына А. И. Манташева), П. П. Рябушинского и Г. Л. Нобеля (сына Э. Л. Нобеля) перед бегством за границу.

С лета 1918 по март 1920 года на Кавказских Минеральных Водах власти и режимы сменяли друг друга с такой пугающей скоростью, что местное население перестало бояться и белых, и красных, и зеленых – лишь бы установилось в регионе относительное затишье, без грабежей и погромов, расстрелов и повешений, а также контрибуций и реквизиций. 16 марта 1920 года части 11-й армии Кавказского фронта, 1-го кавалерийского и 218-го стрелкового полков 34-й стрелковой дивизии освободили город Георгиевск. Сутками раньше, 14 марта, сводный казачий отряд под руководством бывшего урядника 3-го Горско-Моздокского полка В. И. Кучуры занял Минеральные Воды, а 15 марта партизаны совместно с местным населением освободили Пятигорск, начав освободительный поход Красной армии по изгнанию войск ВСЮР А. И. Деникина из Кавказских Минеральных Вод.

К началу апреля 1920 года от белогвардейцев была очищена вся территория Терской губернии. 2 апреля 1920 года член РВС Кавказского фронта и председатель Северо-Кавказского ревкома Г. К. Орджоникидзе телеграфировал предсовнаркома В. И. Ленину: «Освобождение от белых всего Северного Кавказа, Кубани, Ставрополья, Черноморья, Терской и Дагестанской областей стало свершившимся фактом… Революционное настроение масс во многих местах достигает такого напряжения, что еще задолго до прихода к ним Красной армии население по собственной инициативе сбрасывает власть белых, избирает ревкомы, всегда состоящие исключительно из одних коммунистов».

Как известно, 20 марта 1919 года, то есть почти за год до освобождения Северного Кавказа от ВСЮР А. И. Деникина, В. И. Лениным был подписан Декрет «О лечебных местностях общегосударственного значения», и я этот документ предоставляю вниманию читателей, чтобы они поняли, на основании каких правовых норм началось массовое изъятие у населения частной собственности, которую после национализации большевики приспособили под первые правительственные лечебно-оздоровительные учреждения – дома отдыха и санатории ВЦИК.

«Декрет Совета Народных Комиссаров РФСР «О лечебных местностях общегосударственного значения»

20 марта 1919 г. Москва. Кремль

1. К лечебным местностям или курортам относятся: а) места с источниками лечебных (минеральных и химически безразличных) вод или с лечебными грязями, б) солено-озерные, лиманные и морские купанья, в) климатические и горные станции и г) места для пользования кумысолечением.

2. Лечебные местности или курорты, где бы таковые на территории Российской Социалистической Федеративной Советской Республики ни находились и кому бы ни принадлежали, со всеми сооружениями, строениями и движимостью, обслуживавшими ранее курорт и находящимися на присоединенных и приписанных к курорту землях, составляют собственность Республики и используются для лечебных целей.

3. Лечебные местности или курорты могут быть объявлены имеющими общегосударственное или местное значение.

4. Общегосударственное значение может быть признаваемо лишь за теми лечебными местностями или курортами, которые: 1) по заключению Народного комиссариата здравоохранения имеют важное значение по составу и целебным свойствам своих минеральных источников, минеральных грязей и проч., а равно по устроенным при них приспособлениям для пользования больных, и 2) по заключению Горного отдела Высшего совета народного хозяйства имеют постоянно обеспеченный приток воды или запасы минеральной грязи в достаточном количестве.

5. Лечебные местности или курорты объявляются имеющими общегосударственное значение постановлениями Народного комиссариата здравоохранения.

6. В лечебных местностях, признанных имеющими общегосударственное значение, для ограждения источников лечебных вод и лечебных грязей от порчи или истощения устанавливается округ горной охраны. Горная охрана может быть устанавливаема также и для питьевых источников, необходимых для потребностей лечебных местностей.

7. Для ограждения в санитарном отношении лечебных местностей, признанных имеющими общегосударственное значение, устанавливается округ санитарной охраны, в границы которого входит и площадь самой лечебной местности. В округ санитарной охраны должны быть включены все те источники, которые снабжают данную лечебную местность питьевой водой.

8. Границы округов горной и санитарной охраны устанавливаются и меняются постановлением Народного комиссариата здравоохранения и им изданного положения о горной и санитарной охранах.

9. Народному комиссариату здравоохранения предоставляется издавать обязательные постановления о мерах, которые должны быть соблюдаемы в пределах округа охраны, для правильного содержания источников минеральных вод и благоустройства в санитарном отношении находящихся при них лечебных заведений.

10. Все земли, парки, степные и водные пространства, находившиеся раньше в пользовании лечебных местностей или курортов для лечебных нужд и целей, со всеми сооружениями, постройками и инвентарем изъемлются из ведения Народного комиссариата земледелия и его местных органов и передаются в непосредственное заведование Народного комиссариата здравоохранения и его учреждений.

11. Произрастающие в пределах округов горной и санитарной охран леса объявляются защитными. Хозяйство в таких лесах ведется Народным комиссариатом земледелия по тому плану, который будет установлен лесным ведомством по соглашению с представителем Народного комиссариата здравоохранения.

12. Если для лечебных нужд и целей лечебных местностей или курортов потребуется новый отвод земель и угодий, не находившихся ранее в пользовании курортов, то таковой отвод производится в порядке положения о землеустройстве.

13. Высшее управление лечебными местностями или курортами возлагается на Народный комиссариат здравоохранения.

14. Местное управление лечебной местностью или курортом общегосударственного значения не зависит от местных, уездных, губернских, областных и краевых властей и подчиняется непосредственно Народному комиссариату здравоохранения.

15. В отношении снабжения продовольствием, жилищами и топливом учреждения Народного комиссариата здравоохранения в лечебных местностях или курортах приравниваются к больницам.

16. Лечебные местности или курорты, за которыми не признано общегосударственное значение, но которые обладают ценными лечебными свойствами, могут быть объявлены Народным комиссариатом здравоохранения имеющими общественное значение с установлением для них округов горной и санитарной охран по соглашению с заинтересованными комиссариатами.

17. Лечебные местности или курорты, имеющие местное значение, находясь под общим руководством и наблюдением Народного комиссариата здравоохранения, передаются Народным комиссариатом здравоохранения в ведение и управление медико-санитарных отделов соответствующих местных органов.

Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин)

Управляющий делами Совета Народных Комиссаров В. Бонч-Бруевич

Секретарь Л. Фотиева».

По понятным причинам с апреля 1920 года, на основании Декрета СНК РСФСР от 20 марта 1919 года, в Терской области и на Кавказских Минеральных Водах начинается массовая национализация дач, вилл, особняков, частных пансионов и лечебниц, гостиниц и доходных домов, клиник у частнопрактикующих врачей и ресторанной недвижимости.

Самые лучшие объекты на Кавминводах, построенные по проекту известных архитекторов, сразу реквизируют под личные нужды особый отдел Кавказского фронта (начальник К. И. Ландер) и Кавказское бюро ЦК РКП(б). Остальные «лакомые куски» забирает в постоянное пользование Терский облревком. В дальнейшем практически все эти здания станут правительственными лечебно-оздоровительными учреждениями закрытого типа для партийно-государственной верхушки РСФСР/СССР, часть из которых доживет до наших дней и превратится в санатории Управления делами Администрации Президента РФ и ВМУ ФСБ РФ. О создании и подлинной истории правительственных здравниц, учрежденных в 20-х годах прошлого века на Кавказских Минеральных Водах, и пойдет речь в этой книге.

Глава 1. Профессор Ф. А. Гетье – инициатор создания первых советских правительственных лечебно-оздоровительных учреждений на Кавказских Минеральных Водах

История создания правительственных лечебно-оздоровительных учреждений закрытого типа высшей категории при начальном периоде советской власти в регионе Кавказские Минеральные Воды, впрочем, как и все, что связано с Октябрьской революцией и Гражданской войной, наполнена огромным количеством мифов, недомолвок, откровенных мистификаций и заведомо состряпанного вранья на кухне Идеологического отдела ЦК КПСС. По вполне понятным причинам руководство ЦК ВКП(б) – ЦК КПСС, при активном участии Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР (Главлиг СССР), в течение почти 70 лет тщательно скрывало практически всю информацию о создании на территории СССР целой сети домов отдыха, пансионатов, санаториев, больниц для партийно-государственного аппарата, а также совсекретных объектов – так называемых государственных дач или правительственных резиденций. Автор в своих ранее изданных книгах «Спецобъекты Сталина: экскурсия под грифом секретно»[8] и «Госдачи Крыма. История создания правительственных резиденций и домов отдыха в Крыму»[9] достаточно подробно освещал, в какой обстановке секретности были построены дома отдыха ЦИК на Черноморском побережье Кавказа, а также созданы на базе дореволюционных особняков правительственные резиденции на Южном берегу Крыма.

Как это ни звучит странно, но курорт Кавказские Минеральные Воды на начальном этапе революционных тотальных реквизиций и национализации всего того, что осталось от прежних владельцев, мало интересовал политбюро ЦК РКП(б) и лично предсовнаркома В. И. Ленина. Высшую партийную верхушку РСФСР, захватившую власть в огромной стране, вне всяких сомнений, особо привлекали пустовавшие близлежащие подмосковные особняки нефтепромышленников, фабрикантов, аристократов и отставных генералов. Уже не секрет, что самым первым загородным прибежищем для предсовнаркома В. И. Ленина стала бывшая усадьба Н. А. Казаковой-Веригиной (Майендорф) в селе Подушкине (ныне расположена в Одинцовском районе Московской области), затем вождь положил глаз на загородное имение А. А. Корзинкина (осталась известна под названием усадьба Корзинкино) и, на конечном этапе, поместье З. Г. Морозовой-Рейнбот (Горки), находящееся в ту пору рядом с полустанком Герасимово Рязано-Уральской железной дороги Подольского уезда Сухановской волости (в настоящее время это станция Ленинская Павелецкой ж/д).

Также можно отметить значительный интерес партийной верхушки РКП(б) с середины 1918 года к бывшим имениям императорского дома Романовых и крупных фабрикантов, часть из которых в конце концов после установления советской власти на Крымском полуострове стали правительственными резиденциями молодого социалистического государства.

Неискушенный читатель вполне может решить, что политбюро ЦК РКП(б) во главе с предсовнаркома В. И. Лениным до 12 декабря 1922 года (последний рабочий день В. И. Ленина в Кремле по причине развития болезни) кулуарно решало, где и когда на территории огромной бывшей Российской империи расположить свои загородные резиденции втайне от народа. На самом деле механизм принятия решений по передаче бывших усадьб, имений, вилл и дворцов в ведение отдела загородных владений Управления Кремля и домами ВЦИК происходил зачастую при активном участии группы врачей Управления санитарного надзора Кремля[10] во главе с лечащим врачом В. И. Ленина и Л. Д. Троцкого Федором Александровичем Гетье, который вплоть до смерти вождя мирового пролетариата пользовался безусловным доверием и чрезвычайно высоким авторитетом среди партийной верхушки. По вполне понятным причинам захватившая власть в бывшей Российской империи в результате Октябрьского переворота эмигрантская группа профессиональных революционеров-подпольщиков пожелала жить не хуже, чем жила до этого царская династия Романовых. Одной из главных привилегий для новых руководителей РСФСР, кроме всех остальных, стало особое медицинское обеспечение высококвалифицированными медицинскими светилами, сделавшими себе карьеру в дореволюционной России. В результате недолгих консультаций с В. И. Лениным нарком здравоохранения РСФСР Н. А. Семашко и управляющий делами СНК РСФСР В. Д. Бонч-Бруевич подписали 18 февраля 1919 года два исторических документа «План организации санитарного надзора Кремля» и «Устав Управления санитарного надзора Кремля» в целях создания на территории Московского Кремля медицинской структуры, обслуживающей только руководство партии и правительства. По личной рекомендации Н. А. Семашко начальником Управления санитарного надзора Кремля приказом ВЦИК и СНК от 22 февраля 1919 года, за подписью Я. М. Свердлова и В. И. Ленина, был назначен врач-гигиенист и бактериолог Яков Борисович Левинсон. На своей должности начальника ЛСУК Я. Б. Левинсон пробыл до 4 июля 1934 года, а сменил его на этом ответственном посту зампредседателя Комитета по высшему техническому образованию при ЦИК СССР Иосиф Исаевич Ходоровский.

Управление санитарного надзора Кремля административно подчинялось аппарату президиума ВЦИК и являлось одним из его структурных подразделений. Необходимо пояснить, что с ноября 1917 по 1 декабря 1923 года аппарат президиума ВЦИК состоял из следующих подразделений:

Административная структура аппарата президиума ВЦИК

Военный отдел (1917–1918)

Финансовый отдел (1917–1938)

Хозяйственно-продовольственный отдел (1917–1938)

Автомобильный отдел (1917–1922)

Крестьянский отдел (1918–1922)

Кассационный отдел (1918–1922)

Казачий отдел (1918–1921)

Отдел советской пропаганды (1918)

Отдел национальностей (1919–1937)

Отдел правительственной связи (1919–1922)

Управление санитарного надзора Кремля (1917–1928)

Справочный стол (1917–1918)

Управление Кремлем и домами ВЦИК (1919–1923)

Интересный факт: Управление санитарного надзора Кремля во главе с Я. Б. Левинсоном по принятому ранее регламенту должно было подчиняться напрямую аппарату президиума ВЦИК, но на самом деле, по лично заведенному распорядку предсовнаркома В. И. Ленина, кремлевские лейб-медики выполняли распоряжения исключительно руководителей Управления делами Совета народных комиссаров РСФСР – В. Д. Бонч-Бруевича и Н. П. Горбунова. Фактически только при помощи записок, передаваемых нарочными аппарата Совнаркома, и телефонных звонков, В. И. Ленин отдавал распоряжения В. Д. Бонч-Бруевичу и Н. П. Горбунову о проведении тех или иных врачебных мероприятий в отношении ближайших коллег по партии. Часто В. И. Ленин напрямую звонил А. Ю. Канель, как руководителю поликлиники УСНК, и штатному терапевту Ф. А. Гетье, с просьбой провести обследование важного номенклатурного чина из СНК или ВЦИК.

Уже ранней осенью 1922 года, по причине резкого ухудшения здоровья предсовнаркома В. И. Ленина, данная процедура взаимоотношений руководства страны с Управлением санитарного надзора Кремля была упразднена, а место «посредника» между политбюро ЦК ВКП(б) с ноября того же года занял секретарь президиума ВЦИК А. С. Енукидзе, ко всему остальному прочему еще и крестный отец жены И. В. Сталина Н. С. Аллилуевой. Особую роль в полном отлучении управделами СНК Н. П. Горбунова от решения вопросов по Управлению санитарного надзора Кремля сыграл И. В. Сталин, избранный 3 апреля 1922 года пленумом ЦК ВКП(б) генеральным секретарем партии, совершенно правильно считавший, что тот, кто контролирует кремлевскую медицину, контролирует власть.

Первый руководитель кремлевской клиники А. Ю. Канель

Впрочем, вернемся к истории возникновения Управления санитарного надзора Кремля. После подписания документа нарком Н. А. Семашко с большим энтузиазмом взялся за составление будущего штата врачей Управления санитарного надзора Кремля, постоянно советуясь в этом деликатном вопросе с предсовнаркома В. И. Лениным, считавшим, что «…докторов надо назначать архипроверенных, без контрреволюционного душка и с репутацией…».

Начальник ЛСУК И. И. Ходоровский

Главным врачом первого медицинского учреждения Кремля была назначена терапевт Александра Юлиановна Канель, которая в дальнейшем, вместе с Н. А. Семашко, А. В. Луначарским, В. Д. Бонч-Бруевичем и В. И. Лениным, по личным пристрастиям и политическим мотивам набрала и сформировала штат лечащих врачей в Управлении санитарного надзора Кремля (именовался в обиходе сотрудников Московского Кремля – Санупр). В личном архиве народного комиссара здравоохранения Н. А. Семашко сохранилась справка, в которой он пишет: «Доктор Александра Юлиановна Канель направлена мной по личному указанию Владимира Ильича Ленина в сентябре 1918 года главным врачом для организации Кремлевской больницы, которая была открыта в октябре этого же года».

А. Ю. Канель была женой московского врача Вениамина Яковлевича Канеля, который работал в Старо-Екатерининской градской больнице и славился как опытный практикующий терапевт и автор работ по санитарии. В. Я. Канель был чрезвычайно активным, но тайным деятелем РСДРП с 1901 года, членом Московского комитета (партийный псевдоним Барин). Как уже понятно, А. Ю. Канель и В. Я. Канель пользовались безграничным доверием партийной верхушки РСДРП еще до прихода ее к власти в России.

Ко всему остальному прочему, А. Ю. Канель в 1913 году окончила Московские высшие женские курсы (курсы профессора В. И. Герье) – высшее учебное заведение для женщин в России, в которых курс лекций читал терапевт Федор Александрович Гетье. Таким образом, за пять лет до учреждения Управления санитарного надзора Кремля произошло знакомство двух ключевых фигур этой структуры, первый станет главным врачом поликлиники, а второй – личным врачом главы государства председателя Совнаркома В. И. Ленина. Кто же был на самом деле эта таинственная фигура – серый кардинал Управления санитарного надзора Кремля Ф. А. Гетье?

Первый руководитель УСНК/ЛСУК Я. Б. Левинсон

Одна из самых главных фигур в УСНК (или Санупр Кремля) терапевт Ф. А. Гетье родился 11 апреля 1863 года в городе Белеве, Тульской губернии, в обрусевшей немецкой дворянской семье штатного врача Московской губернской тюремной инспекции при Главном тюремном управлении Министерства юстиции статского советника, врача Александра Гетье. После окончания в 1880 году 4-й Московской мужской гимназии Ф. А. Гетье поступил в Императорский Московский университет на физико-математический факультет, закончив который в 1884 году он сразу перешел на медицинский факультет данного высшего учебного заведения и в 1888 году его успешно закончил. В 1889 году на основании личного распоряжения товарища (заместителя) министра внутренних дел В. К. Плеве (отец Ф. А. Гетье и В. К. Плеве на одном из этапов карьеры служили в одном ведомстве – Министерстве юстиции) был определен сверхштатным ординатором Старо-Екатерининской градской больницы. Благодаря связям и, несомненно, таланту Ф. А. Гетье с февраля 1898 года назначается помощником главного врача Басманной градской больницы и одновременно на должность главврача Московской городской лечебницы (санатория) при храме Тихвинской иконы Божией Матери в селе Алексеевском, где уделял большое внимание изучению и лечению туберкулеза при помощи климато – и кумысотерапии. Прошу обратить внимание читателей на этот весомый факт в биографии будущего терапевта УСНК. Стоит еще огласить весьма любопытную деталь в биографии Ф. А. Гетье, касающуюся его работы в Московской городской лечебнице при селе Алексеевском. Ф. А. Гетье по тогдашней традиции, принятой среди врачей, лечащих различные заболевания легких, выписывал так называемые курсовки для прохождения бальнеологических процедур на Кавказских Минеральных Водах, причем конкретно в определенном городе, заведении и под контролем у заранее оговоренного врача (в начале XX века в России весьма прибыльной среди врачей столичных городов была работа «кураторами» в лечебный сезон на курортах Кавказских Минеральных Вод и даже была создана общественная организация Товарищество врачей, практикующих на Кавминводах). Традиционно, вплоть до середины 20-х годов, Кисловодск считался в Российской империи эффективным курортом противотуберкулезного профиля и назначение бальнеологических процедур в нем являлось обычным продолжением уже начатого лечения. Существует мнение, что терапевт Ф. А. Гетье, бальнеолог А. А. Лозинский и директор КМВ В. В. Хвощинский с 1902 года создали в Москве и Санкт-Петербурге сеть бюро по организации поездок на Кавминводы для малоимущих слоев населения. В дальнейшей своей практике врача-терапевта Ф. А. Гетье, уже в штате Управления санитарного надзора Кремля, воспользуется своей наработанной практикой направления больных в Кисловодск для получения комплекса бальнеопроцедур, впрочем, об этом чуть ниже.

Медкарточка № 2067 Лечебно-санитарного управления Кремля в поликлинику № 2, расположенную в Старопанском переулке, д. 3, стр. 1, с подписью начальника И. И. Ходоровского

В 1900 году Ф. А. Гетье становится главным врачом Басманной градской больницы, причем настаивает на приобретении на средства попечителя – московского купца П. Г. Шелапутина рентгенаппарата германской фирмы Voltohm Elektrizitäts-Gesellschaft AG для проведения научных исследований по фтизиатрии (раздел клинической медицины, изучающий причины возникновения, закономерности распространения и механизмы развития туберкулеза, вызываемые им патологические процессы в организме человека и методы его профилактики, диагностики, лечения, реабилитации больных туберкулезом).

Между тем 1 июня 1901 года умирает крупнейший текстильный фабрикант и книгоиздатель Козьма Терентьевич Солдатенков, который за полгода до смерти в завещании, составленном под влиянием встречи с Ф. А. Гетье, оглашает свою последнюю волю о пожертвовании 2 миллионов рублей (примерно 3 миллиарда рублей по нынешнему курсу) «…на предмет устройства и содержания в Москве новой бесплатной больницы для всех бедных… без различия сословий, званий и религий под названием «больница Солдатенкова». По поручению Врачебного совета при Московской городской управе Ф. А. Гетье начиная с июля 1903 года участвовал в составлении проекта и в наблюдении за строительством будущих корпусов Солдатенковской больницы на Ходынском поле, близ Петровского парка. По проекту Иллариона Иванова-Шица (одного из самых востребованных мастеров русского модерна) решено было построить двенадцать корпусов (двух – и трехэтажных) на 505 больных. Революция 1905–1907 годов отодвинула начало строительства. Но в 1910 году построили наконец первый, инфекционный корпус. Курировать весь процесс строительства будущей больницы врачебный совет при городском управлении поручил Ф. А. Гетье. Он же стал и первым главным врачом новой Солдатенковской градской больницы после ее открытия 3 декабря 1910 года.

Необходимо подчеркнуть, что кроме Ф. А. Гетье в штате УСНК – ЛСУК работали врачи из бывшей Солдатенковской градской больницы: хирург В. Н. Розанов, прозектор, патологоанатом А. И. Абрикосов, терапевт М. С. Вовси. Октябрьскую революцию 1917 года Ф. А. Гетье встретил с большим раздражением, если не сказать враждебностью, о чем постоянно подчеркивал при встречах с коллегами по цеху, оказавшимися, как и он, в сложном положении вчерашних «буржуев», то есть ранее служивших верой и правдой царю и отечеству. Несмотря на свое личное неприязненное отношение к захвату власти в стране РСДРП, сам Ф. А. Гетье, как служака старой закалки, решительно пресекал бойкот вверенного ему больничного персонала и тем более саботаж своих обязанностей, в угоду заправилам Московско-Петербургского медицинского общества, или Пироговского общества (на заседании чрезвычайного Пироговского съезда 22 ноября 1917 года большинство членов правления Пироговского общества осудили Октябрьский переворот, приняв соответствующую резолюцию).

Слухи о «враче-контрике» скоро дошли до зампреда Московской ЧК Б. А. Бреслава, который приказал арестовать Ф. А. Гетье в начале ноября 1918 года и поместить диссидента на Большую Лубянку, дом 11 (там была оборудована тюрьма для политических противников режима). Правильно предполагая, что живым муж из тюрьмы ВЧК уже не выйдет, жена врача – А. Н. Гетье срочно обратилась за помощью к А. Ю. Канель, которая связалась с наркомом А. В. Луначарским, ходатайствовавшим перед главой ВЧК Ф. Э. Дзержинским об освобождении Ф. А. Гетье. На основе двух рекомендаций, А. Ю. Канель и заведующего Московским городским отделом здравоохранения, члена президиума Моссовета В. А. Обуха (являлся коллегой А. Ю. Канель по Старо-Екатерининской больнице и одним из организаторов Октябрьского переворота, соратником и другом В. И. Ленина), Ф. А. Гетье с января 1919 года был утвержден лечащим врачом председателя ВЦИК Я. М. Свердлова. А после внезапной смерти Я. М. Свердлова Ф. А. Гетье, опять же с подачи А. Ю. Канель и с полного согласия наркома Н. А. Семашко, 20 марта 1919 года был зачислен в штат Управления санитарного надзора Кремля и стал постоянным куратором здоровья у Л. Д. Троцкого, В. И. Ленина, Н. И. Бухарина и Ф. Э. Дзержинского.

Стоит обратить внимание на тот факт, что Ф. А. Гетье, явный поклонник и стойкий приверженец германской медицины, считавшейся наиболее прогрессивной тогда в Европе, был главным инициатором оснащения УСНК (Санупра Кремля) современным немецким оборудованием, в частности рентгенаппаратами и бормашинами.

Особым родом деятельности Ф. А. Гетье на ниве лейб-медика являлись профилактика и лечение туберкулеза у руководителей партийно-государственного аппарата, а также аппарата Совнаркома и ВЦИК. По его личной инициативе и настоянию в октябре 1919 года на территории амбулатории УСНК при Потешном дворце организовали кабинет для рентгенографии, разместив там оборудование известной германской компании Reiniger, Gebbert & Schall, привезенное еще до 1914 года ее дилером, купцом первой гильдии из Санкт-Петербурга М. В. Зивом. Как утверждает легенда, первым прошедшим обследование в рентгенкабинете УСНК стал Иван Павлович Товстуха, в то время член коллегии Наркомата по делам национальностей РСФСР, страдавший туберкулезом легких со времен ссылки в Иркутске.

Рекламный постер компании Reiniger, Gebbert & Schall GmbH от 1912 г. с изображением рентгенаппарата

Как опытный врач-терапевт, после обследования Ф. А. Гетье назначал курс лечения больным туберкулезом в военном санатории в здании бывшего имения купца С. П. Патрикеева, расположенном в густом сосново-еловом массиве, недалеко от станции Петербургско-Московской железной дороги Химская (ныне станция Химки) Московской губернии. На территории реквизированного в июне 1918 года для Главного военно-санитарного управления Наркомздрава РСФСР купеческого имения, в годы Первой мировой войны оборудованном в госпиталь, стали проходить лечение больные туберкулезом красноармейцы и мелкие служащие Моссовета. Номенклатурные пациенты с направлением от Управления санитарного надзора Кремля до марта 1922 года ютились в восточной части имения СП. Патрикеева на втором этаже, терпя страшные моральные страдания из-за опасного соседства с оравой вечно голодных и недовольных скудным пайком красноармейцев. Однако это форменное издевательство над ответственными сотрудниками центрального аппарата СНК и ВЦИК в противотуберкулезном санатории длилось недолго. По предложению Ф. А. Гетье и руководителя Отдела загородных владений ВЦИК Управления Кремлем и домами ВЦИК К. С. Наджарова санаторий у ГВСУ Наркомздрава РСФСР отобрали в феврале 1922 года и в соответствии с постановлением ВЦИК передали его в ведение Управления Кремлем и домами ВЦИК. Главным врачом санатория (с 22 сентября 1922 года стал называться санаторий ВЦИК «Химки») по предложению предсовнаркома В. И. Ленина в марте 1922 года назначили Ф. А. Гетье.

Пропуск секретаря президиума ЦИК А. С. Енукидзе в ЛСУК с подписью зама ЛСУК М. С. Металликова

С марта 1922 года, после ремонта и установки медицинского оборудования (в том числе рентгенаппарата), противотуберкулезный санаторий на территории бывшего имения С. П. Патрикеева начали заполнять ответсотрудники ЦК РКП(б) с направлением от УСНК и Отдела загородных владений Управления Кремлем и домами ВЦИК.

При обследовании высокопоставленных пациентов с многочисленными легочными заболеваниями Ф. А. Гетье столкнулся со сложной проблемой их лечения не в амбулаторных условиях, а в специально оборудованных лечебных учреждениях, расположенных на территории климатических курортов. Можно, конечно же, было с фальшивым паспортом направить номенклатурное лицо с сопровождающим врачом через пылающую Гражданской войной страну на курорты Богемии, Германии и Франции, но данное предприятие представлялось слишком рискованным и не внушающим доверия из-за опасности расшифровки ответсотрудника СНК или ВЦИК с последующим арестом и расстрелом. Куда же тогда направлять номенклатурных пациентов на лечение? Южный берег Крыма к весне 1920 года находился в руках главнокомандующего ВСЮР барона П. Н. Врангеля, курорты Кавказских Минеральных Вод с традиционными еще до революции лечебницами для больных туберкулезом в Кисловодске до марта того же года контролировались частями Добровольческой армии А. И. Деникина, в Самаре свирепствовал тиф и разгоралась первая волна крестьянских восстаний против продразверстки, известная своей кумысотерапией Башкирия бурлила под террором многочисленных националистических банд. Стоит заметить, что Франция, Швейцария, Чехословакия и Германия категорически не хотели видеть на своей территории вчерашних революционеров-подпольщиков, занимавшихся еще недавно подрывом социального строя и терактами, но приехавших лечиться на элитные курорты в роли руководителей государства. Впрочем, вожди республики Советов долго ждать лечения за границей не хотели и вопрос с этим вполне элитарным мероприятием все-таки вскоре пробили. Для лечения сотрудников аппарата ЦК РКП(б) в апреле 1921 года на основании секретного циркуляра президиума ВЦИК был создан валютный фонд ЦК партии большевиков, которым распоряжались исполнительные органы ЦК – политбюро, оргбюро и секретариат. Персональные постановления об отправке за границу на лечение высшей номенклатуры обычно утверждались на основании рекомендаций Лечебной комиссии ЦК РКП(б) (структурное подразделение Управления делами ЦК РКП(б) с мая 1921 года) и оформлялись протоколами с грифом «Совершенно секретно».

Бывший санаторий АХО ВЦИК «Химки», где главврачом с марта 1922 г. работал Ф. А. Гетье

В 20-х годах вышеназванное особое структурное подразделение при Управлении делами ЦК РКП/ВКПб) имело разные «вывески», но неизменно сохраняло свое главное предназначение – профилактика заболеваний и лечение высшего руководства Страны Советов как на отечественных курортах, так и зарубежных. Ее названия были таковы:

с февраля 1919 по август 1921 года – врачебный консилиум при Управлении делами ЦК РКП(б);

с августа 1921 по январь 1925 года – лечебная комиссия при Управлении делами ЦК РКП(б);

с января 1925 по август 1926 года – лечебная комиссия при секретариате ЦК ВКП(б);

с августа 1926 по 20 июля 1936 года – лечебная комиссия Наркомздрава РСФСР.

В дальнейшем, с августа 1926 года, в каждых областных, краевых и республиканских комитетах ВКП(б), то есть на региональном уровне, были также образованы лечебные комиссии. Каждая лечебная комиссия обкома или крайкома ВКП(б) с этого момента решала после проведенного медобследования, надо ли направить ответсотрудника местного партаппарата на отдых в территориальный дом отдыха или санаторий, а может, ему следует поправлять здоровье в учреждениях ХОЗУ ЦИК СССР. В дальнейшем, с середины 1928 года, на региональном уровне, как и в центре (ЛСУК был передан в ведение СНК СССР), лечебная комиссия перешла в ведение местного облздравотдела (или краевого областного отдела здравоохранения или республиканского Наркомздрава) при исполкоме областного или краевого Совета, а также республиканского Совнаркома. Например, она могла называться Лечебная комиссия Ленинградского облздравотдела или Лечебная комиссия при Наркомздраве Украинской ССР. Так как в данной книге идет речь о Северо-Кавказском/Орджоникидзевском крае, в котором территориально находился регион Кавказские Минеральные Воды, то подчеркну, что в августе 1926 года при оргбюро крайкома ВКП(б) была образована лечебная комиссия, в обязанности которой входило направление на лечение и отдых сотрудников местного партийно-государственного аппарата. Тут необходимо обратить внимание читателей на то, что первым председателем лечебной комиссии ЦК РКП(б) с личной подачи главы НКР РСФСР Н. А. Семашко и полного одобрения В. И. Ленина 23 августа 1921 года был назначен профессор, заведующий кафедрой оперативной хурургии Омского медицинского института Павел Николаевич Обросов, в недалеком прошлом уполномоченный НКЗ РСФСР по организации курортов в Сибири.

Однако эта должность была для П. Н. Обросова действительно важной, но не главной. Наряду с Отделом лечебных местностей при Наркомздраве РСФСР было создано акционерное хозрасчетное Управление эксплуатацией курортов (Упэкскурорт), председателем правления которого был назначен 14 августа 1921 года П. Н. Обросов. Распоряжением по Наркомздраву директор клиники при Центральной научной комиссии по изучению курортного дела НКЗ РСФСР В. А. Александров был освобожден от совместительства в Отделе лечебных местностей с оставлением его в качестве штатного консультанта, а на его вакантную должность заведующего Лечебно-санитарным подотделом был назначен профессор П. Н. Обросов, с возложением на него обязанностей заместителя заведующего названным отделом по административно-хозяйственной части. Таким образом, наряду с Управлением Кремлем и домами ВЦИК, Управлением санитарного надзора Кремля Лечебно-санитарный подотдел НКЗ РСФСР, возглавляемый профессором П. Н. Обросовым, стал одним из ключевых структурных подразделений, обслуживающих партийно-государственный аппарат, и в том числе политбюро ЦК РКП/ВКП(б). Профессор П. Н. Обросов, возглавляя лечебную комиссию Управления делами ЦК РКП/ВКП(б) с августа 1921 по сентябрь 1927 года, фактически единолично определял, куда отправить на лечение или отдых ответсотрудника аппарата ВЦИК или СНК, в том числе и за границу. Симптоматично, что, как лицо, ведавшее множеством кремлевских тайн, а также диагнозов власти предержащей, П. Н. Обросов умер не своей смертью. Профессора П. Н. Обросова арестовали органы НКВД 27 июля 1937 года, а 15 марта 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к расстрелу.

Начальник лечебной комиссии Управления делами ЦК РКП/ВКПб) П. Н. Обросов

С подачи П. Н. Обросова, при полном одобрении Ф. А. Гетье и Я. Б. Левинсона, основным местом лечения партийно-правительственной верхушки за границей стала Германия, в особенности после улучшения отношений с ней в результате заключения договора в Рапалло 16 апреля 1922 года. Однако первые выезды на лечение за границу начались с весны 1921-го, когда после заключения Рижского мира с Польшей открылась прямая дорога на Берлин. Уже 11 апреля 1921 года оргбюро ЦК приняло два решения: «О предоставлении валюты для лечения за границей Цюрупе, Осинскому и Иоффе» и «О посылке за границу для лечения Сокольникова, в Германию – Мануильского». Только в первой половине 1922-го 28 партработников прошли курс лечения в Германии – обычно под чужими фамилиями и конечно же фиктивными документами. Любопытно в этой связи ознакомиться читателям с отдельными выдержками из отчета Управления делами секретариата ЦК РКП(б) за 1925 год, пред ставлеными мной ниже (в сокращенном виде):

«Отчет Управления делами секретариата ЦК РКП(б) за время от XIII по XIV Всесоюзный партсъезд

Необходимо отметить работу в области лечения и оказания материальной помощи партактиву. Несмотря на чрезвычайную трудность этой работы, Управление делами ЦК РКП(б) за отчетный период, в который входят 2 курортных сезона, в общем справилось с возложенными на него обязанностями, значительно улучшив как метод работы, так и расширив самый масштаб ее.

Лечебная комиссия Управделами ЦК РКП(б) в течение указанного периода располагала двумя фондами:

1) для лечения за границей – 220 000 рублей;

2) для лечения в пределах СССР – 1 601 000 руб., что составляло 12 550 койко-месяцев (далее к/м).

Кроме того, в распоряжении лечебной комиссии имелись дома отдыха: в Курской губ. – 1714 к/м; в Крыму – 1251 к/м, на Кавказе – 156 к/м; всего, таким образом, Лечебная комиссия располагала – 14 348 к/м; из них: в Крыму – 4255 к/м, на Кавказе – 5227 к/м, под Москвой и пр. – 4866 к/м.

Из упомянутого количества – 14 348 койко-месяцев – было выделено: обкомам и губкомам – 8550 к/м, каковые распределялись самостоятельно местными парторганизациями, и в распоряжении лечебной комиссии – 5798 к/м. Из этого количества предоставлено отдельным членам партии, прибывшим из местных организаций, около 2000 к/м.

Кроме того, лечебная комиссия выдала 260 000 руб. 2550 парттоварищам – денежное пособие на лечение и отдых вне санаторной обстановки, в размере от 50 до 400 рублей, из коих на работников местных организаций падает 25–30 %.

Лечебная комиссия также оказывала и другие виды помощи: материальные пособия товарищам местных организаций, потерявшим временную трудоспособность или работу и очутившимся вследствие этого в затруднительном положении, в виде незначительных сумм: 5 – 30 руб. – 1950 товарищам, всего – 47 000 руб.; проездных билетов – 600 товарищам; протезов – 80 тов. и проч. – 420 товарищам.

Всего таким образом прошло через лечебную комиссию Управления делами ЦК РКП(б) около 13 000 человек, которые распределяются по роду болезни, социальному положению, партстажу и пр. следующим образом:

По роду болезни: изменения со стороны нервной системы – около 47 %; переутомление – 10 %; изменения со стороны серд. – сосуд. системы – 12 %; туберкулез легких – 20 % и проч. – 11 %.

По партстажу: до 1917 г., около 44 %; с 1918 и позже, около 53 %; кандидатов и членов РЛКСМ – 3 %.

По роду работы: партработников – около 33 %; профработников – около 7 %; совработников – около 31 %; хозработников – около 11 %; учащихся – около 8 %.

По социальному положению: рабочих – около 44 %; крестьян – около 15 %; служащих – около 22 %; прочих – около 19 %»[11].

1 ноября 1928 года на основании постановления политбюро ЦК ВКП(б) произошла реорганизация Управления санитарного надзора Кремля, в результате данная структура была переименована в Лечебно-санитарное управление Кремля (часто в документах той поры просто ЛСУ Кремля) и передана из президиума ЦИК СССР в ведение Управления делами СНК СССР. В дальнейшем, до 15 марта 1946 года, Лечебно-санитарное управление Кремля находилось на балансе Управделами Совнаркома СССР, а после реорганизации наркоматов в министерства перешло в ведение УД Совмина СССР.

В начале марта 1920 года по приглашению наркомздрава Н. А. Семашко в Москву для проведения консультаций в Управлении санитарного надзора Кремля приехал выдающийся русский и украинский терапевт, ученый, педагог, основоположник клинической фтизиатрии в дореволюционной России, основатель украинской терапевтической школы, организатор санаторно-курортного лечения на Украине Феофил Гаврилович Яновский.

Ф. Г. Яновский был сначала приглашен на коллегию Наркомздрава РСФСР (при наркомате уже в то время существовала Секция борьбы с туберкулезом), а потом имел приватные длительные беседы со следующими должностными лицами:

наркомздравом Н. А. Семашко;

заведующей поликлиникой УСНК А. Ю. Канель;

врачом-терапевтом УСНК Ф. А. Гетье;

заведующим отделом курортных местностей Наркомздрава РСФСР Н. И. Тезяковым;

врачом-бальнеологом, заведующим бальнеологическим подотделом отдела лечебных местностей Наркомздрава РСФСР В. А. Александровым;

секретарем президиума ВЦИК А. С. Енукидзе;

управляющим делами СНК РСФСР Н. П. Горбуновым;

помощником руководителя Управления Кремлем и домами ВЦИК И. К. Михайловым.

В результате долгих споров триумвират в составе Н. А. Семашко, Ф. Г. Яновского и Н. П. Горбунова пришел к единому мнению о создании в стране института по лечению и профилактике туберкулеза[12], а также санаторно-курортной базы на территории Южного берега Крыма и Кавказских Минеральных Вод.

Вторым итогом встречи Ф. Г. Яновского с ответработниками УСНК и СНК РСФСР стал разговор о методах бальнеолечения легочных заболеваний на территории Кавказских Минеральных Вод. Тон в данном разговоре задавал заведующий бальнеологическим подотделом Отдела лечебных местностей Наркомздрава РСФСР Василий Александрович Александров, ставший фактически уже в то время одним из организаторов санаторно-курортной отрасли в РСФСР, и в том числе куратором по созданию первых домов отдыха ВЦИК. В дальнейшей своей карьере профессор В. А. Александров начиная с 1925 года стал главным консультантом Ессентукской клиники при Пятигорском бальнеологическом институте Наркомздрава РСФСР. После совещания В. А. Александров с Н. И. Тезяковым с одной стороны и Ф. А. Гетье с А. Ю. Канель с другой предложили управделами СНК Н. П. Горбунову создать и направить комиссию Наркомздрава РСФСР и Управления санитарного надзора Кремля на курорт Кавказские Минеральные Воды со следующими целями:

– создание госпитальной базы ГВСУ (Главное военно-санитарное управление) Наркомздрава РСФСР на территории региона КМВ;

– создание санаторно-курортной базы под эгидой Наркомздрава РСФСР;

– создание сети ведомственных санаториев и домов отдыха от ВЦСПС, ВСНХ и Наркомфина РСФСР;

– создание санаторно-курортной базы для штатных сотрудников Коминтерна, а также для его тайной агентуры в зарубежных странах;

– создание сети закрытых объектов санаторно-курортного типа для руководства СНК РСФСР и ВЦИК.

Крупнейший специалист дореволюционной России по фтизиатрии Ф. Г. Яновский

Существует весьма устойчивое мнение историков, изучающих наследие В. И. Ленина, о том, что главу государства ранней осенью 1921 года немецкие врачи и Ф. А. Гетье собирались отправить на Кавказские Минеральные Воды для прохождения курса лечения методом бальнеологии. Вот, например, что пишет сестра вождя революции М. И. Ульянова в своих воспоминаниях «О Владимире Ильиче Ленине»:

«…В конце лета 1921 года Ф. А. Гетье, который лечил Надежду Константиновну и Владимира Ильича, нашел у него небольшое расширение сердца и посоветовал ему поехать на две недели в Горки. Этого было, конечно, недостаточно, так как отдыха полного опять-таки не получилось – Владимир Ильич продолжал и там, хотя в меньшей степени, работать. По нашей просьбе Ф. А. Гетье, который приехал в Горки через две недели, чтобы проведать Владимира Ильича, посоветовал ему остаться там еще на одну неделю. Но и эта неделя мало ему дала. Однако о более продолжительном отпуске нечего было и думать – Владимир Ильич рвался к работе. Никто не подозревал тогда всей серьезности его положения. А между тем с этого времени приблизительно начался, уже по заключению (в дальнейшем) профессора Крамера, продромальный период болезни Владимира Ильича, болезни сосудов головного мозга, которая через два с половиной года свела его в могилу.

Ферстер и Клемперер предписали Владимиру Ильичу длительный отдых (месяца три) вне Москвы, временное удаление от всяких дел. Владимир Ильич согласился на отпуск (на два месяца), прося лишь отсрочить его на некоторое время ввиду необходимости его присутствия в Москве в связи с Гаагской конференцией.

По совету немецких профессоров до поездки Владимира Ильича на отдых ему должны были произвести операцию по удалению пули, так как профессор Клемперер признал возможность хронического отравления пулевым свинцом… Русские врачи, в частности В. Н. Розанов, были против этой операции и склонны были видеть от нее больше вреда, чем пользы. Ее производил немецкий хирург Борхардт, приехавший для этой цели специально из-за границы. Розанов ему ассистировал…

Стали готовиться к отъезду. Немецкие профессора и Ф. А. Гетье посоветовали Владимиру Ильичу уехать подальше от Москвы, в горы, но не выше 700 – 1000 метров, например в Кисловодск или Боржоми. Перед тем как решить вопрос о месте отдыха, Владимир Ильич всесторонне выяснил у Ф. А. Гетье вопрос и об условиях, нужных для Надежды Константиновны по состоянию ее здоровья (базедова болезнь)…»[13]

Сохранились и архивные данные в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) о том, что намерения у предсовнаркома В. И. Ленина, на которого значительное давление оказывала группа врачей из Германии и Ф. А. Гетье, отдохнуть летом – осенью 1922 года на Кавказе были вполне осуществимы. Более того, В. И. Ленин даже написал заявление на отпуск, который ему по предложению ответсекретаря ЦК РКП(б) В.М. Молотова был предоставлен с 2 февраля 1922 года, а затем и продлен решением политбюро ЦК РКП(б). Первоначально В. И. Ленин собирался в мае – июне 1922-го поехать в отпуск на Кавказ, активно искал подходящее место отдыха и вел постоянную переписку по этому вопросу со своим ближайшим соратником Г. К. Орджоникидзе, который в ту пору занимал должность первого секретаря Закавказского крайкома РКП(б). Вот, например, что пишет В. И. Ленин по поводу своего отпуска на Северном Кавказе Г. К. Орджоникидзе 9 апреля 1922 года: «…т. Серго!.. Мне надо поселиться отдельно. Образ жизни больного… Либо отдельные домики, либо только такой большой дом, в коем возможно абсолютное разделение… Посещений быть не должно. Прочел «Спутник по Кавказу»… Вижу, что ни карты, ни подробных описаний в книгах (о чем я Вас просил) мне не надо. Ибо все дело в осмотре подходящих домов, а этого ни карта, ни книга не дадут. Пошлите толкового, делового человека для осмотра (если не успеется до 7/V 1922 г., лучше отложить на недельку) и пришлите мне выбор: дома такие-то; верст от железной дороги; верст по шоссе; высота; дождливость. Если нужен ремонт, по телеграфу условимся («ремонт столько-то недель»). Не забывайте и Черноморского побережья и предгорья Северного Кавказа. Вовсе не весело быть за Тифлисом: далеко. Ваш Ленин»[14].

Существует и второе рассекреченное письмо из РГАСПИ, уже от 17 апреля 1922 года, в котором В. И. Ленин свое будущее место отдыха рассматривает уже как нечто реальное, как будто завтра именно там и проведет свой отпуск: «…т. Серго. Посылаю Вам еще несколько маленьких справок. Они сообщены мне доктором, который сам был на месте и заслуживает полного доверия: Абастуман совсем, де не годится, ибо похож на «гроб», узкая котловина; нервным не годно; прогулок нет, иначе как лазить, а лазить Надежде Константиновне никак нельзя. Боржом очень годится, ибо есть прогулки по ровному месту, а это необходимо для Надежды Константиновны. Кроме того, Боржом – высота подходящая, Абастуман же высота чрезмерная, больше 1000 метров. Нельзя. Неплох Кисловодск и врачи советуют. Его можно. Особенно наш доктор предупреждает против ранней поездки, де, будут холода и дождь и сугубо до половины июня. На этот последний счет я не так боюсь, если дом не протекает и отапливается, ибо при этих условиях холода и дожди не страшны. Жму руку. Ваш Ленин»[15].

Безымянный доктор из письма от 17 апреля 1922 года, «который заслуживает полного доверия», был на самом деле терапевт, бальнеолог Григорий Леонтьевич Кучаидзе, назначенный 20 апреля 1920 года лично В. И. Лениным с подачи Г. К. Орджоникидзе первым советским директором Управления Кавминвод. Необходимо пояснить, что косноязычный вождь мирового пролетариата (В. И. Ленин от природы картавил) ко всем прочим своим недостаткам еще и делал многочисленные грамматические ошибки в названиях географических объектов. Непростительно, право слово. Вот, например, известный горноклиматический и бальнеологический курорт Абастумани, до 1918 года находившийся в Ахалцихском уезде Кутаисской губернии, «выше 1000 метров» (на самом деле 1250–1450 метров), действительно мог стать настоящим подарком для предсовнаркома В. И. Ленина, ибо на нем проводилось эффективное лечение в санатории больных туберкулезом, опорно-двигательного аппарата и с заболеваниями нервной системы. Весьма удивительно, что находящийся (прав был Ильич!) в горной котловине Абастумани не стал правительственным курортом в СССР, хотя его лечебные свойства гораздо весомее, чем Боржоми и Цхалтубо. Можно лишь предположить, что ФА. Гетье и целая плеяда докторов из Германии, тоже, как и В. И. Ленин, плохо знавших Кавказ и особенно Южную Грузию, отговорили ехать предсовнаркома поправлять здоровье на бальнеологических курортах Абастумани и Боржоми. Выскажу и такую мысль, основанную на реальных фактах. Соратники вождя мирового пролетариата не пустили В. И. Ленина на Северный Кавказ в Кавминводы и Южную Грузию для поправки здоровья лишь по одной причине – они боялись его пленения или гибели в результате начала антисоветского восстания в этих регионах. В настоящее время официальная историография робко дает понять, что В. И. Ленин не поехал в отпуск весной – летом 1922 года «…из-за начавшихся проявлений болезни». Автор этих строк не будет язвить на эту тему, лишь замечу, что Управление Кремлем и домами ВЦИК, Управление делами ЦК РКП(б) и ВЧК – ГПУ до осени 1922 года очень активно занимались вопросом будущего отдыха В. И. Ленина в Кисловодске, причем на особых, совершенно секретных условиях проживания.

Первая дача предсовнаркома В. И. Ленина – усадьба баронессы Н. А. Майендорф, в настоящее время объект на балансе Управделами Администрации Президента РФ, под охраной ФСО РФ

12 апреля 1920 года в Пятигорск прибыла сводная комиссия Наркомздрава РСФСР под председательством заведующего отделом лечебных местностей Н. И. Тезякова и его зама В. А. Александрова, уполномоченного ГВСУ Наркомздрава РСФСР Г. Л. Кучаидзе, а также С. А. Мамушина, ранее занимавшего должность заведующего губернским отделом здравоохранения в Саратове. Особыми полномочиями при этой комиссии был наделен лично предсовнаркома В. И. Лениным бывший заместитель начальника ГВСУ Наркомздрава РСФСР врач Иван Семенович Франгулян, назначенный согласно декрету ВЦИК комиссаром Управления Кавказских Минеральных Вод. И. С. Франгулян, по решению политбюро ЦК РКП(б) и мнению В. И. Ленина, должен был стать неофициальным доверенным лицом партийно-правительственной верхушки страны на курорте Кавказские Минеральные Воды, который бы контролировал создание и функционирование закрытых санаторно-курортных объектов. Забегая несколько вперед, отмечу, что В. И. Ленин, направляя И.Ф. Арманд на лечение в Кисловодск, свое письмо в Управление Кавминвод адресовал именно И. С. Франгуляну, уже зная заранее его особые полномочия Центра в решении деликатных вопросов.

Округа и отделы Терской области: 1 – Нальчикский; 2 – Моздокский; 3 – Пятигорский; 4 – Осетинский; 5 – Ингушский; 6 – Веденский; 7 – Чеченский; 8 – Кизлярский; 9 – Хасавюртовский; 10 – Сунженский

По настоятельной просьбе председателя Кавказского бюро ЦК РКП(б) Г. К. Орджоникидзе, ходатайствовавшего перед В. И. Лениным, первым советским директором Управления Кавказских Минеральных Вод 20 апреля 1920 года был назначен терапевт, бальнеолог Григорий Леонтьевич Кучаидзе, являющийся уполномоченным ГВСУ Наркомздрава РСФСР при Реввоенсовете трудармии Юго-Востока России[16]. Охранная грамота СНК РСФСР № 4-154 от 8 апреля 1920 года, определявшая юридический статус Кавминвод, с подписями замнаркомздрава З. П. Соловьева и зампредседателя РВС Э. М. Склянского, была выдана на имя Г. Л. Кучаидзе.

Под прикрытием данной комиссии на Кавминводы приехали также ответработники аппарата ВЦИК и ВЧК: помощник управляющего Кремлем и домами ВЦИК И. К. Михайлов, руководитель отдела загородных владений Управления Кремлем и домами ВЦИК К. С. Наджаров и начальник группы охраны в составе трех человек, сотрудник Московской ЧК Ф. Я. Мартынов (до этого руководил особой ударной группой по борьбе с бандитизмом в Московской ЧК). Посланцы Москвы И. К. Михайлов, И. С. Франгулян, К. С. Наджаров, В. А. Александров и Ф. Я. Мартынов вместе с начальником особого отдела Кавказского фронта К. И. Ланд ером (до сентября 1920 года руководил всеми органами ЧК на Северном Кавказе), председателем Пятигорского окружного ЧК И. Б. Генкиным и секретарем Кавказского бюро ЦК РКП(б) А. М. Назаретяном в течение недели объезжают на автомобиле брошенные особняки в Кисловодске, Ессентуках и Пятигорске, с целью возможного размещения в них группы сотрудников высшего звена из аппаратов СНК и ВЦИК. Кстати, вот что пишет в своих воспоминаниях о бывшем коллеге по работе в ЦК ВКП(б) перебежчик Б. Г. Бажанов: «..Амаяк Назаретян армянин, очень культурный, умный, мягкий и выдержанный. Он в свое время вел со Сталиным партийную работу на Кавказе. Со Сталиным на «ты» сейчас всего три человека: Ворошилов, Орджоникидзе и Назаретян. Все трое они называют Сталина «Коба» по его старой партийной кличке. У меня впечатление, что то, что его секретарь говорит ему «ты», Сталина начинает стеснять. Он уже метит во всероссийские самодержцы, и эта деталь ему неприятна. В конце года он отделывается от Назаретяна не очень элегантным способом. В 1937 г. Сталин его расстреляет»[17].

По непонятным сейчас причинам в ходе осмотра уже заранее подготовленных экспроприированных особняков города Железноводск, Пятигорск и Ессентуки, как места для возможного пребывания руководства партии и правительства, были И. К. Михайловым, В. А. Александровым, И. С. Франгуляном и К. С. Наджаровым исключены, хотя одним из главных предварительных условий для размещения высоких номенклатурных чинов (например, предсовнаркома В. И. Ленина) предполагалось наличие рядом с объектом лечения железнодорожной ветки. По моим личным предположениям, И. К. Михайлов, В. А. Александров и К. С. Наджаров, уезжая из Москвы, получили строгие инструкции от главного терапевта Кремля Ф. А. Гетье и секретаря президиума ВЦИК А. С. Енукидзе по месту будущего размещения санаторно-курортных объектов закрытого типа на территории Кавминвод, с учетом их узкой специализации.

Тем временем после тщательного осмотра особняков в Кисловодске И. С. Франгулян пишет телеграмму в Москву для предсовнаркома В. И. Ленина.

«Телеграмма И. С. Франгуляна предсовнаркома В. И. Ленину

[19 апреля 1920 г.]

Шифром

Москва – Кремль. В. И. Ленину. Передать лично.

При осмотре особняков, подготовленных ХозО ОО ВЧК Кавфронта в Пятигорске, Железноводске, Ессентуках, выявлена их полная непригодность для проживания в виду полного разгрома и возможного длительного ремонта. Тт. Михайловым и Наджаровым предложены помещения под санаторию в Кисловодске: дачи купца Тарасова, Ушаковой, Малхасянца, Творчелидзе[18] и дача «Тургеневка». Исходные данные по дачам с их планом помещений и расположением будут переданы управделами т. Горбунову по приезде комиссии НКЗ в Москву.

Франгулян»[19].

Думаю, что после этой телеграммы И. С. Франгуляна Управление санитарного надзора Кремля получило четкие инструкции от президиума ВЦИК и Управления делами СНК РСФСР по тайной подготовке помещений в Кисловодске к приему из Москвы группы служащих для прохождения лечения методом бальнеотерапии. Понятно, что к приезду ответсотрудников партаппарата в Кисловодск в особняках, подготовленных для приема больных, необходимо было подготовить штат компетентных врачей, отрегулировать вопрос питания, транспорта и охраны. Всеми этими вопросами по открытию санаторно-курортных объектов ЦК РКП(б) в Кисловодске в дальнейшем займутся И. С. Франгулян в компании с председателем Пятигорским окротдела ЧК Иосифом Борисовичем Генкиным, а позже, с конца мая 1920 года, дела коллеги с радостью подхватит сменивший его на этом посту Петр Иванович Зенцов.

Так как вскоре после приезда комиссии Н. И. Тезякова из Кавминвод сотрудникам аппаратов СНК и ВЦИК среднего звена выборочно приказали проводить медобследование в амбулаториях Управления санитарного надзора Кремля (медпункты: в Первом доме ВЦИК – гостиница «Националь», во Втором доме ВЦИК – гостиница «Метрополь», в Третьем доме ВЦИК на Божедомском переулке, в Четвертом доме ВЦИК – улица Воздвиженка, дом 4, в Пятом доме ВЦИК – Романов переулок, дом 2), то стоит думать о формировании первых групп для прохождения лечения на Кавминводах. Некоторых сотрудников СНК и ВЦИК с возможным диагнозом туберкулез направляли сразу в амбулаторию Кремля для прохождения рентгенодиагностики и последующего лечения методом кумысотерапии в экспроприированные и национализированные дворянские усадьбы «Архангельское»[20], дом отдыха ВЦИК «Васильевское»[21] и имение В. В. Барятинского «Марьино»[22].

Поясню для читателей, что в дореволюционной России основным методом лечения туберкулеза считалась кумысотерапия в сочетании с правильным режимом питания на климатическом курорте. Кумысотерапия способствует улучшению углеводного обмена в организме, повышает усвоение белков и жиров пищи, улучшает аппетит, повышает секрецию и кислотность желудочного сока, всасывание пищевых продуктов, увеличивает диурез. Это способствует выведению из организма токсических продуктов, благоприятно действует на сердечно-сосудистую систему, кроветворение. Кумысотерапия дает очень хороший эффект при заболеваниях, сопровождающихся общим истощением организма, анемии, желудочно-кишечных заболеваниях и особенно при туберкулезе легких и лимфатических узлов.

Потешный дворец Московского Кремля, где на первом этаже была размещена амбулатория УСНК с конца февраля 1919 г.

В конце мая 1920 года, на основании личной просьбы предсовнаркома В. И. Ленина и в соответствии с направлением Ф. А. Гетъе, рентгенодиагностику в Потешном дворце Московского Кремля прошла заведующая женотделом ЦК РКП(б) И. Ф. Арманд. Автору этих строк нет нужды рассказывать читателю своеобразное отношение вождя мирового пролетариата к этой женщине, так как И. Ф. Арманд более интересна тем, что стала участником одной из сводных групп аппаратчиков СНК и ВЦИК, направленных на лечение в Кисловодск.

Зачем же ответсотруднику ЦК РКП(б) по личной просьбе главы государства провели тщательное обследование на предмет наличия или отсутствия туберкулеза? И вообще, что за странная забота предсовнаркома о заведующем женотделом ЦК РКП(б)? Давайте обратимся к документам, например воспоминаниям личного секретаря В. И. Ленина Лидии Александровны Фотиевой из книги Г. С. Деметра «Ленин об охране здоровья трудящихся и физической культуре»:

«…Иногда тот или другой товарищ перегружался работой в такой степени, что врачи «кремлевки» категорически настаивали на немедленном его отдыхе и лечении. Однако в то горячее время многие товарищи не слушались врачей. И в таких случаях В. И. Ленин обращался в ЦК и данный товарищ получал постановление ЦК, обязывавшее подчиниться. Врач Ф. А. Гетье мне рассказывал о том, что В. И. Ленин часто поручал ему осмотреть того или иного работника, и отмечал, что Владимир Ильич проявлял такую заботу по отношению не только к товарищам по работе, но и к людям, с которыми он лично не был знаком.

При этом В. И. Ленин просил сообщить ему, что нужно предпринять, чтобы поправить здоровье товарища. В большинстве случаев Ф. А. Гетье обнаруживал перегруженность работой, переутомление, расстроенную нервную систему. Выслушав врача, Владимир Ильич тут же писал записки секретарям Совнаркома Н. П. Горбунову или Л. А. Фотиевой – освободить такого-то от работы, отправить срочно туда-то на лечение или отдых.

Народному комиссару здравоохранения Н. А. Семашко особенно часто приходилось выполнять поручения В. И. Ленина, связанные с заботой о людях. Не было дня, вспоминает Н. А. Семашко, чтобы Владимир Ильич не подметил чьей-нибудь нужды и не обратился с просьбой о ее удовлетворении. Н. А. Семашко отмечает такую деталь: В. И. Ленин умел заботиться о товарищах не только тогда, когда они заболели, но и «профилактически» предупреждать их заболевания.

Однажды Владимир Ильич сказал Н. А. Семашко о том, что поступили жалобы от Ф. А. Гетье на Г. В. Чичерина, наркома иностранных дел, который устраивал заседания после 12 часов ночи и проводил их до 4–5 часов. «Переговорите с ним: зачем он калечит и себя, и других?» – попросил Владимир Ильич. Когда Н. А. Семашко стал убеждать Г. В. Чичерина в недопустимости ночных заседаний, тот не согласился, доказывая, что работа ночью наиболее плодотворна. Об этом Н. А. Семашко сказал Владимиру Ильичу, и через несколько дней было принято постановление ЦК, запрещающее наркому иностранных дел проводить заседания после 1 часа ночи…»[23]

Как мы видим из текста, «забота по отношению к товарищам по работе» вождя пролетариата на этот раз обрушилась на И. Ф. Арманд, как лавина в горах, отказаться от обследования не было никакой возможности – иначе постановление ЦК, и тебя силком увезут лечиться, без всякой капли жалости. На самом деле если без дешевого сарказма, то И. Ф. Арманд, будучи уже больна хроническим милиарным туберкулезом (тогда называли «чахотка»), с апреля по август 1913 года проходила лечение кумысотерапией под городом Ставрополем-на-Волге Самарской губернии, на базе частного санатория «Лесное» купца В. Н. Климушина. Она лечилась не в самом санатории «Лесное», а в так называемой «кумысной избе», специально обустроенном деревянном здании, где принимали больных врачи-фтизиатры и продавался кумыс. Парадоксально, но в частный санаторий «Лесное» приезжали со всей России, в основном состоятельные люди, так как плата за сезон равнялась 200 рублям серебром. Курорт на Волге приобрел настолько широкую известность, что туда приезжали перед Первой мировой войной на лечение из Османской империи и Франции. В настоящее время санаторий «Лесное» – это федеральное государственное учреждение, старейшее медицинское учреждение города Тольятти и его основное направление – противотуберкулезное лечение. Специально для читателей подчеркну, что И. Ф. Арманд с 1913 до конца сентября 1920 года, то есть до самой смерти, болела милиарным туберкулезом.

Как известно из рассекреченных архивных документов Российского государственного архива социально-политической истории[24], И. Ф. Арманд, кроме своей основной деятельности в женотделе ЦК РКП(б), а также редакций журналов «Работница» и «Коммунистка» (псевдоним Елена Блонина), активно занималась подрывной пропагандистской деятельностью под чужим именем на территории Франции. По прямому приказу предсовнаркома В. И. Ленина и при активном участии члена ЦК РКП(б) Г. Е. Зиновьева в феврале 1919 года И. Ф. Арманд под видом главы миссии Российского общества Красного Креста (РОКК) была направлена во Францию для ведения подпольной подрывной работы среди солдат частей расформированного Русского экспедиционного корпуса, участвовавшего в Первой мировой войне на территории Франции и Греции, по инициативе двух государств в рамках интернациональной помощи и обмена между двумя союзниками по Антанте. Вместе с сотрудником нелегальной резидентуры Региступра Штаба РККА Ольгой Федоровной Голубовской (известна как поэтесса Е. Феррари) И. Арманд готовила вооруженное восстание на территории суверенной Франции, перед предстоящим походом на Европу Красной армии, но не сложилось. После опознания и разоблачения контрразведкой министерства внутренних дел Франции в начале марта 1919 года, а также последующего ареста И. Ф. Арманд была выпущена на свободу по причине ультиматума предсовнаркома В. И. Ленина в случае заключения под стражу члена ЦК РКП(б) расстрелять за нее всю французскую дипмиссию в Москве.

Поездка во Францию в феврале 1919 года, а также весь последующий год привели к резкому ухудшению здоровья И. Ф. Арманд, выразившемуся в перерастании хронической формы милиарного туберкулеза в острую, с возможной угрозой летального исхода. Известно из рассекреченных документов, что И. Ф. Арманд категорически настаивала на поездке для лечения во Францию, возможно под своим настоящим именем. Можно предположить, что она каким-то образом узнала засекреченные результаты своего обследования у ФА. Гетье, которые он, без сомнения, предоставил В. И. Ленину. Судя по панической реакции своего старого партийного коллеги В. И. Ленина, И. Ф. Арманд собралась эмигрировать втайне от ЦК РКП(б) и умереть во Франции. Впрочем, это все мои личные догадки.

В феврале 1920 года предсовнаркома В. И. Ленин пишет руководителю женотдела ЦК РКП(б) И. Ф. Арманд записку: «Дорогой друг! Грустно очень было узнать, что Вы переустали и недовольны работой и окружающими (или коллегами по работе). Не могу ли я помочь Вам, устроив в санатории? С великим удовольствием помогу всячески. Если едете во Францию, готов, конечно, тоже помочь; побаиваюсь и даже боюсь только, очень боюсь, что Вы там влетите… Арестуют и не выпустят долго… Надо бы поосторожнее. Не лучше ли в Норвегию (там по-английски многие знают) или в Голландию? Или в Германию в качестве француженки, русской (или канадской?) подданной? Лучше бы не во Францию, а то Вас там надолго засадят и даже едва ли обменяют на кого-либо. Лучше не во Францию. Если не нравится в санаторию, не поехать ли на юг? К Серго на Кавказ? Серго устроит отдых, солнце, хорошую работу, наверное, устроит. Он там власть. Подумайте об этом»[25].

Как я уже писал чуть выше, после резкого ухудшения здоровья И. Ф. Арманд в конце мая 1920 года прошла обследование у терапевта УСНК ФА. Гетье, сдала анализ крови в Солдатенковской градской больнице и выполнила рентгенографию грудной клетки, которая показала наличие крупных очагов воспаления в органах дыхания. Из-за сильного давления ФА. Гетье и В. И. Ленина И. Ф. Арманд, несмотря на свое категорическое нежелание ехать на Кавказские Минеральные Воды для лечения туберкулеза, была вынуждена согласиться с руководством партии как член ЦК РКП(б), а также внять строгим увещеваниям лечащего доктора вождя пролетариата, настоятельно рекомендовавшим Кисловодск в качестве панацеи от всех болезней. Хочу подчеркнуть особо, В. И. Ленин, не обладая медицинским образованием, тем более опытом лечения хронических заболеваний, при обследовании И. Ф. Арманд целиком и полностью полагался только на своего домашнего врача Федора Александровича Гетье. Замечу, что на его месте любой другой человек сделал бы то же самое. Разве не так? И именно Ф. А. Гетье, на основании консультаций с управделами СНК Н. П. Горбуновым и врачом-бальнеологом, заведующим бальнеологическим подотделом отдела лечебных местностей Наркомздрава РСФСР В. А. Александровым, принял решение о скорейшем направлении И. Ф. Арманд в Кисловодск на лечение в бывший особняк армянского купца 1-й гильдии из Екатеринодара Аслана Александровича Тарасова. Единственной проблемой, как вскоре оказалось, для отъезда И. Ф. Арманд стало отсутствие подходящей кандидатуры на должность руководителя женотдела ЦК РКП(б).

В середине июня 1920 года управляющий делами ЦК РКП(б) и заведующий учетно-распределительным отделом ЦК РКП(б) А. К. Лепа извещает И. Ф. Арманд о том, что он нашел ей замену в лице A. M. Коллонтай и та может отправляться в отпуск, предварительно сообщив дату прибытия из Кисловодска. Примечательно, что В. И. Ленин, возможно не доверяя до конца бесконфликтному размещению И. Ф. Арманд на даче А. А. Тарасова «Карс», пишет на бланке Совнаркома своеобразное письмо комиссару Управления Кавказских Минеральных Вод, лично ему знакомому И. С. Франгуляну:

«В Управление Кавминвод

Т. Франгулян! Прошу всячески помочь наилучшему устройству и лечению подательницы, тов. Инессы Федоровны Арманд, с больным сыном. Прошу оказать этим, лично мне известным партийным товарищам полное доверие и всяческое содействие.

Предсовнаркома В. Ульянов (Ленин)»[26].

Тут мне придется сделать небольшое отступление и обратить внимание читателей на то, что с 1 июня по конец августа 1920 года в бывшем национализированном особняке А. А. Тарасова «Карс» в Кисловодске уже находились в отпуске и проходили лечение две сводные группы ответсотрудников среднего звена из аппаратов СНК и ВЦИК, а также старых членов РСДРП, поддержавших в октябре 1917 года большевиков. Вот, например, кто вошел в первую группу отдыхающих и лечившихся в особняке А. А. Тарасова в Кисловодске с 1 июня по 1 июля 1920 года:

Н. А. Кубяк – председатель ЦК профсоюза Всеработземлеса;

П. А. Залуцкий – член президиума ВЦИК;

В. М. Михайлов – член президиума Московского городского совета профсоюзов;

Г. Е. Евдокимов – член ЦК РКП(б);

А. А. Андреев – секретарь ВЦСПС, член ЦК РКП(б);

Н. А. Угланов – кандидат в члены ЦК РКП(б);

М. Ф. Владимирский – член президиума ВЦИК;

В. А. Котов – секретарь Сокольнического райкома РКП(б);

Л. Г. Дейч – старый партиец, основатель марксистской организации «Освобождение труда»;

К. М. Цинцадзе – член Терского областного ревкома РКП(б).

Во вторую группу, приехавшую в середине июля 1920 года на бывшую дачу А. А. Тарасова «Карс», входили:

А. П. Смирнов – замнаркома продовольствия РСФСР;

В. И. Забрежнев[27] – секретарь еженедельной газеты «Известия ВЦИК» и сотрудник РОСТА;

К. В. Уханов – член президиума Моссовета;

В. В. Шмидт – нарком труда РСФСР;

Г. Н. Котов – ответсекретарь Вятского горкома РКП(б);

П. С. Виноградская – заместитель И. Ф. Арманд в женотделе ЦК РКП(б);

М. Ф. Фроленко – старый партиец, член исполкома «Народной воли»;

И. А. Теодорович – старый партиец, член коллегии Наркомзема РСФСР;

А. П. Прибылева-Корба – старый партиец, член исполкома «Народной воли»;

И. И. Лепсе – зампредседателя Всероссийского профессионального союза металлистов.

Все вышеперечисленные группы, направлявшиеся на отдых и лечение в Кисловодск, предварительно тайно формировались в Москве, проходили инструктаж в Управлении делами СНК, где им выдавали деньги и документы на проезд до места назначения. Ниже по тексту, в главе 2 я коснусь более подробно темы создания и превращения особняков купцов Тарасовых в закрытые санаторно-курортные объекты Лечебно-санитарного управления Кремля и ХОЗУ ЦИК СССР. Возникает впечатление, что в Управлении санитарного надзора Кремля и Управлении делами СНК перед отправкой на лечение на Кавказские Минеральные Воды руководящего состава партии и правительства решили предварительно «обкатать» курорт, направив туда проверенные партийные кадры среднего звена. Можно также предположить, что политбюро ЦК РКП(б) и Управление санитарного надзора Кремля начало летом 1920 года готовить базу для лечения предсовнаркома В. И. Ленина в Кисловодске. Документов на этот счет пока не обнародовано, и, скорее всего, их не рассекретят в течение ближайших 10 лет.

18 августа 1920 года предсовнаркома В. И. Ленин дал телеграмму председателю Кавказского бюро ЦК РКП(б) Г. К. Орджоникидзе: «Т. Серго! Инесса Арманд выезжает сегодня. Прошу Вас не забыть Вашего обещания. Надо, чтобы Вы протелеграфировали в Кисловодск, дали распоряжение устроить ее и ее сына как следует и проследить исполнение. Без проверки исполнения ни черта не сделают. Ответьте мне, пожалуйста, письмом, а если можно, то и телеграммой: «письмо получил, все сделаю, проверку поставлю правильно». Очень прошу Вас, ввиду опасного положения на Кубани, установить связь с Инессой Арманд, чтобы ее и ее сына эвакуировали в случае необходимости вовремя на Петровск и Астрахань, или устроить (сын болен) в горах около Каспийского побережья и вообще принять все меры»[28].

Главным лейтмотивом поездки И. Ф. Арманд стало конечно же лечение туберкулеза на климатическом курорте Кавказских Минеральных Вод городе Кисловодске. 22 августа 1920 года она с сыном Андреем приехала в особняк А. А. Тарасова «Карс», а 24 сентября того года умерла при странных обстоятельствах в служебном трехэтажном жилом доме окружного отдела ЧК города Нальчика, расположенном в центре города на улице Бульварной[29], дом 4.

Профессор Ф. А. Гетье, изучив отчеты об отдыхе и лечении сотрудников ВЦИК и СНК, приехавших из Кисловодска (в Управделами СНК всех прибывших заставили писать отчеты об эффективности проведенного лечения и мерах по улучшению обслуживания в имении А. А. Тарасова «Карс»), поставил его в перечень работающих санаторно-курортных объектов Управления санитарного надзора Кремля, о чем письменно уведомил управляющего делами СНК Н. П. Горбунова и своего начальника Я. Б. Левинсона. В ближайшем будущем в Кисловодск, как на одобренный и рекомендованный Управлением санитарного надзора Кремля кардиологический и противотуберкулезный курорт, на отдых и лечение станут приезжать члены политбюро ЦК РКП(б), высокие чины из РККА. Так, например, в августе 1923 года в Кисловодск практически одновременно приедут председатель ИККИ, член политбюро ЦК РКП(б) Г. Е. Зиновьев, член Исполкома Коминтерна, кандидат в члены политбюро ЦК РКП(б) Н. И. Бухарин, зампредседателя СНК УССР М. В. Фрунзе и председатель Петроградского Совета профессиональных союзов Г. Е. Евдокимов. Существуют документы[30], подтверждающие то, что генсек И. В. Сталин тоже лечился в Кисловодске в октябре – ноябре 1923 года, но назвать объект, где он жил, а также лечился, не представляется возможным. Я более подробно об этом неординарном отдыхе группы высокопоставленных партийных чиновников остановлюсь ниже по тексту. Но уже сейчас можно категорически утверждать, что Кавказские Минеральные Воды, несмотря на вполне благожелательные усилия лечащего врача кремлевской верхушки Ф. А. Гетье, не стали правительственным курортом как при руководстве страной предсовнаркома В. И. Лениным (до октября 1922 года), так и в эпоху правления генерального секретаря И. В. Сталина (с января 1923 года страной правил триумвират И. В. Сталин – Г. Е. Зиновьев – Л. Б. Каменев). Почему?

Причин этому несколько. Одна из них – приход к власти И. В. Сталина и его открытое враждебное отношение к креатурам В. И. Ленина в Управлении санитарного надзора Кремля профессорам Ф. А. Гетье, В. А. Щуровскому, Л. Г. Левину и А. Ю. Канель в том числе. Ко всему прочему Ф. А. Гетье являлся лечащим врачом семьи Л. Д. Троцкого, политического оппонента и фактически самого настоящего врага И. В. Сталина. Можно даже так сформулировать подозрительное отношение И. В. Сталина к патриарху Управления санитарного надзора Кремля: «Я Ф. А. Гетье не доверяю только потому, что он лечащий врач Троцкого, которому я тоже не доверяю». Кроме вышеизложенного, следует отметить крайнее разочарование генерального секретаря ЦК РКП(б) И. В. Сталина в проведенном отдыхе и лечении на Кавказских Минеральных Водах, произошедшем в октябре – ноябре 1923 года. Впрочем, обо всем по порядку. На основании уже рассекреченных и опубликованных данных о болезнях И. В. Сталина[31] известно, что генсек постоянно страдал после проведенной дореволюционной ссылки хроническим воспалительным заболеванием суставов – так называемым полиартритом, о чем свидетельствует запись в личной медицинской карте Управления санитарного надзора Кремля после проведенной в 1930 году диспансеризации. Историк ИИ. Чигирин в своей недавно вышедшей книге «Сталин. Болезни и смерть. Документы»[32] на с. 81 опубликовал документ из архива Лечебно-санитарного Управления Кремля при СНК СССР, ранее находящийся в РГАСПИ под грифом «Секретно», который буднично называется «История болезни Сталина Иосифа Виссарионовича. Кремлевская поликлиника Лечсанупра Кремля. 1930 год». Вот выдержки из него:

«История болезни Сталина Иосифа Виссарионовича

Кремлевская поликлиника Лечсанупра Кремля

п. 12. Когда и где отдыхал:

1923 г. Ессентуки – 1,5 месяца 1923 г. Кисловодск – 2 недели

1926 г. Мацеста – 3 недели

1927 г. Сочи – 5 недель

1928 г. Сочи – 7 недель

1929 г. Сочи – 7 недель».

На фото И. В. Сталин при приезде в Ессентуки с сотрудником личной охраны И. Ф. Юсисом (крайний справа). Октябрь 1930 г.

Из документа явствует, что И. В. Сталин в 1923 году лечился от приступов полиартрита методом пелоидотерапии (грязелечением) полтора месяца в Ессентуках и две недели в Кисловодске. Это очень серьезный срок для проведения бальнеологических процедур при лечении болезней суставов! В настоящее время не является секретом, что генсек был направлен лечить суставы на Кавминводы научными консультантами Санупра Кремля терапевтами Ф. А. Гетье и В. А. Щуровским с самыми благими намерениями. Но был ли толк от проводимых процедур? Учитывая то, что И. В. Сталин после цикла лечения осенью 1923 года в Ессентуках больше никогда (!) в своей жизни не приезжал на Кавминводы, можно уверенно заявить о низком эффекте бальнеологических процедур, в том числе пелоидотерапии. Где же пребывал И. В. Сталин в Ессентуках осенью 1923 года? По личной инициативе директора Управления Кавминвод С. А. Мамушина и с одобрения директора Государственного бальнеологического института на Кавказских Минеральных Водах А. Н. Огильви И. В. Сталина разместили 12 октября 1923 года в бывшем доходном двухэтажном доме врача A. M. Безбедовича, который с мая 1920 года стал дачей № 1 при санатории КМВ имени М. И. Калинина в Ессентуках. А вот на ежедневные процедуры по пелоидотерапии (аппликации грязью Тамбуканского озера), проводимые в Ессентукской (Алексеевской) грязелечебнице, И. В. Сталин ходил пешком под бдительной охраной сотрудника Специального отделения при президиуме ОГПУ И. Ф. Юсиса, так как санаторий имени М. И. Калинина располагался напротив данного лечебного заведения. Вот какие интересные факты приводит историк ДА. Волкогонов в своей монографии «Сталин»:

«…Например, один из этой троицы, К. Е. Ворошилов, при решении любых дел, самых мелких и самых ответственных, стремился прежде всего во всем поддержать «вождя». В далеком 1923 году почему-то одной из сотрудниц ессентукского санатория «Азау», где тогда отдыхали генсек и Ворошилов, понадобилась такая странная справка, собственноручно написанная Сталиным:

«К сведению советских и парт. учреждений.

Свидетельствую, что предъявительница сего Мария Геперова, служащая Алексеевской грязелечебницы в Ессентуках, является заслуживающей полного доверия и преданной Советской Республике труженицей.

15.11.23. И. Сталин».

Тут же, ниже, дописано:

«Вполне присоединяюсь.

К. Ворошилов»[33].

От себя подчеркну, что К. Е. Ворошилов, составивший теплую компанию своему патрону при лечении грязями в Ессентуках, в ноябре 1923 года состоял в должности командующего Северо-Кавказским военным округом. Примечательно, что член исполкома Коминтерна Борис Константинович Суварин (настоящие имя и фамилия Вениамин Калманович Лифшиц), основатель Французской коммунистической партии, тоже неоднократно рассказывал и упоминал в своих книгах об отдыхе И. В. Сталина на Кавминводах, причем со своеобразной местечковой иронией. Вот, например, что он поведал в интервью эмигрантскому антикоммунистическому журналу «Континент», легально издававшемуся в Париже, о событиях, произошедших в Кисловодске, в том далеком 1923 году:

«…В 1921 году я в составе делегации Французской компартии приехал в Москву. По предложению В. Ленина я был включен в состав Секретариата Коминтерна, был кооптирован в Исполком и Малое бюро. В Исполком Коминтерна от РКП входили В. Ленин, Л. Троцкий, Г. Зиновьев, Н. Бухарин, К. Радек. С ними я встречался. И. Сталин в работе Коминтерна не участвовал.

В сентябре 1923 года я поехал в отпуск в Кисловодск. По приезде на место мне дали койку в общежитии «Красные камни» (на самом деле это был санаторий № 7 «Красные камни», который обслуживал членов Коминтерна. – Авт.). Пошел я на вокзал, единственное оживленное место в городе. Купил газету, прочитал о большом землетрясении в Японии. Тут подошел поезд, и из вагона вышел Н. Бухарин, потом Г. Зиновьев. Н. Бухарин, человек веселый, эмоциональный, обнял меня, называя «сувариненок». Г. Зиновьев поздоровался и спросил, что нового. Я ответил: землетрясение в Японии. «Большое?» – заинтересовался Зиновьев. Услышав, что большое, облегченно сказал: «Война отложена на несколько лет». Все советские вожди жили тогда в страхе, ожидали с минуты на минуту нападения – Англии, Японии, безразлично. Были уверены, что империалисты нападут.

Н. Бухарин, услышав, что меня поселили в общежитии, предложил переехать к нему в виллу «Карс», где было множество комнат и где уже жили Клара Цеткин с сыном Костей, Сафаров (Георгий Иванович Сафаров в то время был членом исполкома Коминтерна. – Авт.), Лашевич (Михаил Михайлович Лашевич был в 1923 году членом Западно-Сибирского РВС и командующим Сибирским военным округом. – Авт.). Неподалеку от нас жил Г. Зиновьев (Г. Е. Зиновьев жил на даче «Тургеневка» ХозО Терского окротдела ОГПУ. – Авт.). Л. Троцкий занимал отдельную виллу на горе – жил одиноко, как орел (это была бывшая дача тайного советника А. И. Кабата, расположенная на склоне Крестовой горы. – Авт.).

И. Сталин жил в Ессентуках на неприметной двухэтажной даче (бывший доходный дом врача A. M. Безбедовича. – Авт.). И ежедневно приезжал в Кисловодск на дрезине поговорить, посмеяться. Однажды я присутствовал при общей беседе, во время которой местные коммунисты рассказывали о «бандитах». Так называли антикоммунистических партизан-горцев, нападавших на почты и на сельсоветы. Выслушав рассказ, И. Сталин сделал движение, как бы стрелял из пулемета, и спросил: «А нельзя их немножко пострелять?» В словах, выражении лица чувствовалась жестокость и злоба.

Бывшая дача № 1 санатория № 5 имени М. И. Калинина в г. Ессентуки, где 1,5 месяца проживал И. В. Сталин. В настоящее время корпус санатория «Воронеж»

Возвращались мы из Кисловодска в начале октября. На каждой станции требовали оратора – и кто-нибудь выступал с речью. Возвращались, чтобы брать власть в Германии. В октябре 1923 года революция в Германии казалась неотвратимой. В политбюро Л. Троцкий предложил назначить дату восстания, но другие члены политбюро возражали. Он предложил назначить – 7 ноября. Ему хотелось повторить еще раз то, что удалось шесть лет назад. В Москву явились руководители КПГ Брандлер и Тальгеймер и потребовали «вождя», в себе они не были уверены. «Кого вы хотите вождем?» – спросили их. Они ответили – Л. Троцкого. Ответ этот привел в бешенство Г. Зиновьева. Как его, председателя Коминтерна, немецкие коммунисты не захотели взять вождем?»[34]

Из текста читателю ясно, что Б. Суварин утверждает, что И. В. Сталин приезжал в Кисловодск только встретиться с соратниками по партии, которые, в отличие от генсека, занимали лучшие дореволюционные особняки в Кисловодске, оприходованные Терским губ/окротделом ЧК/ГПУ/ОГПУ еще в марте 1920 года и предназначенные для отдыха руководства госбезопасности и партийно-правительственной верхушки РСФСР/СССР. Тем не менее известно о том лечении И. В. Сталина в Ессентуках и Кисловодске крайне мало. Также удивляет, что местные краеведы не проявляют особого желания этот вопрос прояснить. От себя добавлю, что безрезультатное лечение на Кавминводах И. В. Сталина в дальнейшем кинет его в тесные объятия врача-бальнеолога И. А. Валединского, который станет лечить вождя на сероводородных источниках Мацесты.

В январе 1925 года начальник УСНК Я. Б. Левинсон известил терапевта Ф. А. Гетье, чтобы он сдал служебный пропуск в канцелярию коменданта Московского Кремля Р. А. Петерсона «…вплоть до особого распоряжения…», что означало фактическое увольнение и опалу. В марте 1925 года в кабинет заведующего санаторием ЦИК «Химки» Ф. А. Гетье вошел фельдъегерь ОГПУ и передал пакет с решением президиума ВЦИК о снятии его с должности на основании отчета финансового отдела АХО ВЦИК, нашедшего при проверке данного медучреждения серьезные недостатки в расходовании значительных сумм на транспорт, продукты и закупку медоборудования. По тогдашней практике, все эти обвинения в адрес Ф. А. Гетье можно свести к одному – длительной ссылке в богом забытую дыру для работы уездным врачом. Но нет, не выгорело. В марте 1926 года по ходатайству наркома НА. Семашко перед набравшим силу А. С. Енукидзе Ф. А. Гетье разрешили возвратиться в бывшую Солдатенковскую градскую больницу, ставшую к тому времени Боткинской, на правах заведующим терапевтическим отделением, которым он руководил в течение последующих восьми лет. Место лейб-медика у трона властителя СССР на долгие годы занял врач-терапевт, бальнеолог Иван Александрович Валединский. Забегая несколько вперед, подчеркну, что проверить то, что вам говорят лечащие врачи, практически невозможно, и по этой причине им приходится доверять, хотите вы этого или нет. Терапевт Ф. А. Гетье не был бальнеологом-практиком, хотя без тени сомнения назначал курсы лечения минеральными водами своим высокопоставленным пациентам за границей и в КМВ. Доверять свои многочисленные проблемы с суставами генеральный секретарь ЦК РКП(б)/ВКП(б) И. В. Сталин, несмотря на весь громадный авторитет Ф. А. Гетье, не мог и стоически терпел приступы артрита, пока не нашел «своего» врача, который доказал ему эффективность используемых им методов лечения.

В смысле медицинской теории и практики Ф. А. Гетье и И. А. Валединский были антиподы. Ф. А. Гетье, как ведущий врач-терапевт УСНК, радел за постоянные отпуска и лечение на климатических курортах Кавминвод, а также за границей: в Германии и Швейцарии (например, в Германию ездил лечиться председатель ВСНХ А. И. Рыков), а И. А. Валединский утверждал, что на Черноморском побережье Кавказа можно лечить практически все заболевания, в том числе кардиологические и легочные, без отрыва от работы. Где же нашел И. В. Сталин своего, без всякого сомнения, лейб-медика И. А. Валединского? В апреле 1923 года секретарь Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) в Ростове-на-Дону А. И. Микоян был вызван в секретариат ЦК РКП(б) и по приглашению И. В. Сталина зашел к нему на квартиру в Потешном дворце Московского Кремля, где увидел, что у того перебинтована левая рука. Вот как сам А. И. Микоян это описывает в своей книге «Сталин. Каким я его знал»:

«…Весной 1923 г., кажется в мае, будучи в Москве, я зашел к нему днем на квартиру. Он жил тогда в первом доме направо от Троицких ворот Московского Кремля, на втором этаже двухэтажного дома. Комнаты простые, не особенно просторные, кроме столовой. Кабинет был даже очень маленький. Сталин вышел из кабинета с перевязанной рукой. Я это увидел впервые и, естественно, спросил, что с ним. «Рука болит, особенно весной. Ревматизм, видимо. Потом проходит». На вопрос, почему он не лечится, ответил: «А что врачи сделают?» У него было очень скептическое отношение к врачам и особенно курортам. До этого он один раз отдыхал в Нальчике, в небольшом домике местного обкома, без врачебного надзора. А потом ни на каких курортах Сталин не был и не хотел бывать (об отдыхе И. В. Сталина в Нальчике подробно рассказано в главе 7. – Авт.).

Узнав о сильных ревматических болях, я стал уговаривать его полечиться на мацестинских ваннах. При этом сослался на председателя ЦКК А. Сольца, который каждый год ездил в Мацесту и очень хвалил ее. Знал я это потому, что тогда не было прямых поездов Москва – Сочи, поэтому Сольц ездил через Ростов и останавливался у меня на квартире. Я говорил Сталину: «Поезжай, полечись». (Мы были уже на «ты».) Он спорил. «Зачем сопротивляешься? Поезжай. Если ничего не выйдет, больше не поедешь. Ведь надо считаться с тем фактором, что это хороший курорт и место для лечения, о котором все так говорят. Зачем терпеть боль в руке?» Словом, еле-еле уговорил. Привезли его в Сочи, поместили в бывшем купеческом домике из трех спальных комнат и одной столовой-гостиной. Этот домик и сейчас сохранился. Я выбрал этот домик и предложил Сталину там поселиться, ведь это было в пределах моего края.

Мацеста на Сталина повлияла очень хорошо. К концу курса лечения он получил большое облегчение. Боль в руке почти прошла. Он был очень доволен. Но врачи И. Валединский и В. Подгурский сказали, что одного курса недостаточно, и он стал ездить в Мацесту каждый год. Я его всегда там навещал.

Сочи так понравились Сталину, что он ездил туда даже тогда, когда уже не нуждался в мацестинских ваннах. Только после войны он провел одно лето в Ливадии, поселившись в Ливадийском дворце. Честно говоря, я был этим очень недоволен. Ведь до войны дворец считался курортом для трудящихся крестьян. Это было, на мой взгляд, политической бестактностью…»[35]

Как уже стало понятно из текста книги А. И. Микояна, с осени 1923 года (первая поездка И. В. Сталина в бальнеологическую клинику доктора В. Ф. Подгурского на курорт Старая Мацеста города Сочи) И. В. Сталин мог принять решение единолично, без участия ведущих врачей Управления санитарного надзора Кремля о методах и месте своего лечения. Звезда терапевта Ф. А. Гетье закатилась навсегда при приходе к власти в политбюро ЦК РКП(б) И. В. Сталина. Тут необходимо добавить, что председатель лечебной комиссии при Управлении делами ЦК РКП/ВКПб) П. Н. Обросов (я ниже более подробно остановлюсь на этом персонаже), имеющий решающее слово в определении методов и способов лечения членов правительственной верхушки, с лета 1925 года обозначил главное направление развития отечественной курортологии. И этот бальнеологический курорт, по его мнению, должен был располагаться именно на Черноморском побережье Кавказа, в Мацесте, а отнюдь не на Кавказских Минеральных Водах. Генсек ЦК ВКП(б) И. В. Сталин, председатель лечебной комиссии при Управлении делами РКП/ВКПб) П. Н. Обросов, секретарь президиума ВЦИК А. С. Енукидзе, начальник Санупра Кремля Я. Б. Левинсон и бальнеолог И. А. Валединский – все они едино ратовали за развитие Сочи-Мацестинской группы курортов, а не Минераловодской. Фактически с начала 1926 года на базе Старой, а позже Новой Мацесты стал формироваться филиал Центрального института с постоянными местными и командированными из Москвы научными сотрудниками, руководимый профессором И. А. Валединским; в 1936 году филиал был переименован в Государственный клинический НИИ имени И. В. Сталина.

Кроме личной неприязни к тогдашнему пантеону Управления санитарного надзора Кремля и лично в Ф. А. Гетье, И. В. Сталин подозревал знаменитого терапевта в политической неблагонадежности, и на то были очень серьезные основания. У Ф. А. Гетье было двое детей, дочь Наталья и сын Александр. Н. Ф. Гетье после долгих мытарств на фронтах Первой мировой в полевых лазаретах (служила сестрой милосердия, получила Георгиевский крест) вышла замуж за офицера, поручика И. В. Любченко (взяла фамилию мужа – Любченко) и продолжила с ним воевать уже против большевиков в рядах Добровольческой армии. В марте 1920 года вместе с мужем бежала из осажденного РККА Новороссийска и после недолгой эмиграции в Болгарии перебралась во Францию, где написала не опубликованную до сей поры книгу воспоминаний с крайне нелицеприятными оценками событий Гражданской войны. Умерла Н. Ф. Любченко своей смертью в Каннах.

Сын Александр тоже волею судьбы оказался в рядах Добровольческой армии генерала А. И. Деникина, после окопов Первой мировой войны, где он воевал уже будучи офицером, закончившим ускоренные офицерские курсы Николаевского кавалерийского училища в Санкт-Петербурге. В августе 1929 года А. Ф. Гетье уже в качестве штатного инструктора преподавал бокс и гимнастику на курсах Всеобуча при Главном управлении военно-учебных заведений Реввоенсовета. Ф. А. Гетье несомненно просил руководство ВЧК за сына, что послужило дополнительным мотивом его зыбкого положения в Управлении санитарного надзора Кремля. Александр Федорович Гетье был арестован 14 декабря 1937 года, а 8 января 1938 года приговорен ВКВС СССР к ВМН по статье 58 УК РСФСР по обвинению в шпионаже и участии в контрреволюционной террористической организации и в тот же день расстрелян на полигоне Коммунарка.

Сам Ф. А. Гетье после почетной отставки в январе 1925 года не подвергся репрессиям, хотя на тот момент причин для этого было множество, их автор уже огласил выше по тексту. В окончании этой главы мне хотелось бы сделать акцент на человеческую черствость и непорядочность терапевта кремлевки Ф. А. Гетье, который, будучи уже зрелым человеком со сложившимися нравственными убеждениями, решился просить у своего подопечного – члена политбюро ЦК РКП(б), председателя РВС РСФСР Л. Д. Троцкого носильные вещи и посуду для личного потребления. Я ниже предлагаю читателю ознакомиться с двумя документами. Первый повествует о подаче записки о тяжелом материальном положении Ф. А. Гетье, адресованной Л. Д. Троцкому, который вынес этот идиотский вопрос на обсуждение политбюро ЦК РКП(б). Второй документ представляет собой длиннющий список носильных вещей, кастрюль, а также другого скарба, отнятого ранее ВЧК у «контриков», «буржуев» и «всякой белогвардейской сволочи», затем отсортированных и заботливо складированных в подвале здания Московской ЧК на Большой Лубянке, дом 14.

«Выписка из протокола № 12 заседания политбюро ЦК РКП

От 15 июня 1922 г.

СЛУШАЛИ:

О тяжелом материальном положении доктора Гетье (т. Троцкий).

ПОСТАНОВИЛИ:

Предложить т. Енукидзе письменно сообщить, что сделано во исполнение постановления политбюро об улучшении положения Гетье.

ВЕРНО»[36].

В представленном ниже документе секретарем президиума ВЦИК А. С. Енукидзе также затронут вопрос (фраза «…Вопрос об отводе земли для санатории ВЦИК мною будет внесен в президиум ВЦИК или же в президиум Московского совета…») о бывшем санатории ГВСУ Наркомздрава РСФСР, в котором с марта 1922 года работал главврачом Ф. А. Гетье, а с сентября того же года, в соответствии с постановлением президиума ВЦИК, учреждение стало называться санаторий ВЦИК «Химки» и перешло на баланс Управления Кремлем и домами ВЦИК.

«Донесение по обследованию положения д-ра Гетье

После 15 июня 1922 г.

т. Троцкому

Копия

В политбюро ЦК Р. К. П.

Уважаемые товарищи!

Согласно вашего постановления от 15-го июня с/г. за № 12, сообщаю следующее:

По обследованию положения д-ра Гетье оказалось, что ему и его семье необходимы следующие вещи (по списку, составленному со слов жены д-ра Гетье).

1. Брюки (темно-серые) демисезон

2. Штиблеты

3. Пиджачная пара (черная)

4. Рубашки 6 штук

5. Кальсоны 6 штук

6. Носок 6 пар

7. Простыни 4 штуки

8. Носовых платков 1 дюжина

9. Скатертей 2 штуки

10. Клеенка 1 штука (разм. 4,5 арш.)

11. Летнее пальто

12. Барашковая шапка

13. Ватное пальто мужское (черное)

14. Енотовая шуба (для дальн. зимн. поездок)

15. Фуфайка теплая (нательная)

16. Свитер шерст. мужск. и дамск. по 1 паре

17. Шерстян. носки (или шерсть для них) 2 пары

18. Валенки или бурки мужск. и дамск. по 1 паре

19. Теплое одеяло или плед

20. Кожаная куртка меховая

21. Меховые варежки

22. Черного дамского сукна 7 арш.

23. Подкладки для дамского пальто 12 арш.

24. Дамск. сорочек сред, разм. 6 шт.

25. —» – кальсон 6 шт.

26. Чулок 6 пар.

27. Ночн. кофт. 3 шт.

28. Комбинаций 3 шт.

29. Теплое пальто или шуба (темные) 1 шт.

30. Теплый платок

31. Ботинки черн. (разм. 37)

32. Темной бумазеи на платье 10 арш.

33. Полотна для наволочек 15 арш.

34. Примус

35. Глубокие тарелки

36. Кастрюля или чугун (больш.) 2 шт.

37. Кофейник на 6 ст.

38. Чашек с блюдцами

39. Суповая миска

40. Ножей, вилок, ложек

41. Столов, керосин, лампу.

На приобретение этих вещей и на пошивку мною выдано для д-ра Гетье четыре миллиарда рублей.

Сумма эта была определена по рыночным ценам и путем опроса в магазинах о ценах на эти вещи.

Кроме того, жена Гетье заявила, что у них ощущается недостаток в следующих продуктах: сахаре, крупе, масле, кофе, чае, свечах и мыле.

Эти продукты время от времени будут отпускаться доктору из продотдела ВЦИК.

Вопрос об отводе земли для санатории ВЦИК мною будет внесен в президиум ВЦИК или же в президиум Московского Совета.

С товарищеским приветом, А. Енукидзе»[37].

Памятник Ф. А. Гетъе на кладбище Новодевичьего монастыря в Москве

Вполне возможно, читатель, мало знакомый с подробностями специфической работы ВЧК, и не обратит внимания на тот факт, что вещи, предназначенные для последующего использования «доктором Гетье» (в том числе кальсоны, носки, ночные кофты и т. д.) и находящиеся в ведении ХозО Московской ЧК на Большой Лубянке, дом 14, были какое-то время назад банально вытащены из шкафов вчерашних добропорядочных граждан Российской империи, бежавших из Москвы в Крым, Кавминводы, на Кубань или за границу. Часто бывали случаи, когда поизносившимся сотрудникам СНК выдавали на складе в Хозотделе МосЧК пиджачные пары с нашитыми бирками прежних хозяев, еще недавно поставленных к стенке в подвале на Большой Лубянке, дом 11.

Ф. А. Гетье вместе с женой составили список из 41 наименования, совершенно не гнушаясь использовать то, что вчера принадлежало еще живым людям. Неужели до революции надворный советник Федор Александрович Гетье так и не смог на должности главврача Солдатенковской градской больницы при своем окладе 185 царских рублей (эквивалент до 1991 года при переводе на советские рубли – 1378 рублей, на начало 2016 года – 1 474 460 рублей!) накупить себе кальсон и жене «дамских сорочек среднего размера» в достаточном количестве? У меня, к сожалению, нет ответа на этот вопрос…

Умер бывший врач Управления санитарного надзора Кремля и, вне всякого сомнения, родоначальник первых советских закрытых санаторно-курортных объектов на Кавминводах терапевт Ф. А. Гетье 11 апреля 1938 года от обширного инфаркта и был похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря в Москве.

Глава 2. Дача особого назначения ВЧК – ГПУ – ОГПУ «Карс» – первый правительственный дом отдыха на Кавказских Минеральных Водах

Безусловно, оплотом всех закрытых санаторно-курортных объектов на территории Кавказских Минеральных Вод в советское время являлся город Кисловодск, волею судеб попавший в орбиту номенклатурных интересов Совнаркома РСФСР, с прямой подачи Управления санитарного надзора Кремля при президиуме ВЦИК и Лечебной комиссии Управделами ЦК РКП(б). Как это ни странно, но до сей поры именно в Кисловодске сосредоточены наиболее значимые санаторно-курортные объекты Управления делами Президента РФ и ФСБ РФ (в них, кроме служащих в УДП РФ, также отдыхают и лечатся сотрудники ФСО, ГУСП ССО и СВР). Прежде чем перейти к подробному рассказу о первой советской здравнице на Кавказских Минеральных Водах для сотрудников аппарата СНК и ВЦИК и, несомненно, политбюро ЦК РКП(б), я кратко введу читателя в тот круговорот событий, связанный с установлением власти большевиков в Терской области.

Гражданская война на Северном Кавказе, как и на всей территории бывшей Российской империи, отличалась небывалой жестокостью и огромным количеством жертв как со стороны регулярных частей РККА Реввоенсовета РСФСР, так и Добровольческой армии (оперативно-стратегическое объединение Белой армии на Юге России в 1917–1920 годах во время Гражданской войны в России). Кроме жертв, на территории Терской области, в которую административно входил курортный регион Кавминводы, с ранней весны 1918 года происходила настолько частая смена властей и типов политических режимов, что местное население начало бояться и белых, и большевиков, наивно полагая, что неучастие в погромах, расстрелах, дележе награбленного и доносительстве может спасти от скорого суда. Вот, например, Терская Советская Республика в составе РСФСР, на территории бывшей Терской области Российской империи, просуществовала с 17 марта 1918 до 25 февраля 1919 года, после чего власть большевиков почти на целый год сменила Кавказская Добровольческая армия генерала П. Н. Врангеля. Конечно же постоянные расстрелы и вешание на фонарных столбах «краснопузых» и всех сочувствующих им резко озлобили многонациональное население Терской области. Под руководством местных национальных лидеров в короткие сроки было организовано массовое партизанское движение, которое вместе с частями Юго-Восточного фронта РККА, обладая численным перевесом и лучшим материальным обеспечением, с поздней осени 1919 года начало медленно выдавливать Кавказскую Добровольческую армию генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля с Северного Кавказа.

На дореволюционном фото в середине снимка расположен особняк А. А. Тарасова (здание с двумя балконами), а справа виден доходный дом М. Ф. Наранович (является в настоящее время административным корпусом санатория ВМУ ФСБ РФ «Жемчужина Кавказа»)

16 января 1920 года Юго-Восточный фронт Красной армии был переименован в Кавказский под командованием М. Н. Тухачевского. Член РВС фронта – Г. К. Орджоникидзе в это время занимал пост главы Кавказского крайкома РКП(б), который осуществлял общее руководство национальным партизанским движением на Северном Кавказе и отвечал перед политбюро ЦК РКП(б) за боевые действия и организацию партийной работы на данной территории. 21 января 1920 года, согласно приказу командования Кавказского фронта и РВС 11-й армии, партизанские отряды Терской области были объединены в Терскую группу красных повстанческих войск во главе с членом Краевого комитета РКП(б) Н. Ф. Гикало. Уже 8 апреля 1920 года, в связи с освобождением большой территории Ставропольской губернии, Терской области, Чечни, Ингушетии, Кабарды и Дагестана, политбюро ЦК РКП(б) приняло постановление о создании первого советского органа власти – Кавказского бюро ЦК РКП(б) и назначении его председателем Г. К. Орджоникидзе. Этот день можно считать официальной датой полного установления советской власти в регионе Кавказские Минеральные Воды.

С начала марта 1920 года на основании приказа особоуполномоченного ВЧК по Донской области и Северному Кавказу и начальника Особого отдела ВЧК Кавказского фронта К. И. Ландера (документы К. И. Ландер подписывал как «полпред ВЧК на Кавказе») были созданы структуры органов госбезопасности Терской области и региона Кавказские Минеральные Воды. На должность председателя Пятигорского 00 ЧК (Окружной отдел Чрезвычайной комиссии), с полномочиями руководителя всех органов госбезопасности в регионе Кавминводы, был назначен Иосиф Борисович Генкин, который руководил данной структурой с 8 марта по 24 мая 1920 года, пока не был комиссован по состоянию здоровья. С середины 1921 года, после лечения в госпитале, И. Б. Генкин стал штатным сотрудником печатного органа ВЦСПС газеты «Труд», где начал вести журналистскую и литературную деятельность. К сведению читателей, И. Б. Генкин прожил чрезвычайно яркую и насыщенную жизнь, несмотря на тяжелое ранение (в мае 1918 года получил осколочное ранение в голову, которое привело в начале 1937 года к параличу мышц конечностей и частичному расстройству речи). Перейдя в августе 1931 года из газеты «Труд» в Государственное журнально-газетное объединение «Жургаз» Наркомата просвещения РСФСР (создано на основании постановления Совнаркома СССР от 16 августа 1931 года, расформировано приказом по объединению от 14 мая 1938 года) и став там ответственным редактором, И. Б. Генкин с июля 1933 года возглавил работу над изданием серии художественно-биографических книг «Жизнь замечательных людей», так хорошо известную нынешнему старшему поколению. К глубокому сожалению, обладая хорошим слогом и несомненным литературным даром (например: Генкин И. Творцы машин. М.: Жургаз, 1937), И. Б. Генкин не оставил каких-либо воспоминаний о своей работе на должности председателя Пятигорского ОО ЧК, а жаль!

Два здания, объединенные в один корпус. Слева двухэтажное здание 1895 г. на высоком цоколе, а справа хорошо различается трехэтажное строение с большим парадным входом 1912 г., выполненное по планировке гостиницы. В настоящее время это корпуса санатория ФСБ РФ «Жемчужина Кавказа». В крайнем левом углу снимка видно здание конюшни постройки 1895 г.

Необходимо пояснить, что 8 марта 1920 года приказом по ОО ВЧК Кавфронта была создана Терская областная ЧК, которую с 22 апреля того же года возглавил «красный латышский стрелок» Жан Федорович Девингталь. Терская облЧК по роду своей деятельности и в соответствии с данными полномочиями занималась оперативно-агентурной работой на всей территории региона, за исключением Кавказских Минеральных Вод. Располагалась штаб-квартира Терской облЧК во Владикавказе. Кавказские Минеральные Воды со всеми населенными пунктами и уездными ЧК были отданы в подчинение Пятигорскому окротделу ЧК во главе с И. Б. Генкиным, который подчинялся напрямую начальнику ОО ВЧК Кавфронта К. И. Ландеру. Штаб-квартира Пятигорского окротдела ЧК располагалась в Пятигорске на Царской улице[38], в бывшем доходном доме, построенном по проекту Э. Б. Ходжаева. Тем не менее цели и задачи всех трех упомянутых структур госбезопасности Северного Кавказа были примерно одинаковы, а именно бескомпромиссное установление советской власти в регионе любыми методами. Необходимо подчеркнуть, что в феврале 1922 года, после очередной реорганизации органов госбезопасности Северного Кавказа, Пятигорский окротдел ЧК и Терская облЧК были объединены в одну структуру – Терский губотдел ГПУ со штаб-квартирой в Пятигорске (в дальнейшем, с 15 ноября 1923 года, Терский губернский отдел ОГПУ). Ж. Ф. Девингталь в должности главы (председателя) Терской облЧК прослужил до 9 сентября 1920 года, пока его не сменил чекист Котэ Максимович Цинцадзе (находился в должности с сентября 1920 по апрель 1921 года). Вторичный приход Ж. Ф. Девингталя в Терскую губернию состоялся теперь уже с 19 до 23 июля 1922 года, когда он временно исполнял обязанности председателя Терского губотдела ГПУ. 4 декабря 1937 года Ж. Ф. Девингталь был арестован, а 2 апреля 1938 года приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу. Примечательно, что бывший матерый боевик и профессиональный террорист РСДРП, ставший чекистом К. М. Цинцадзе, болевший еще до революции активной формой туберкулеза и лечившийся летом 1920 года на даче «Карс» ХоЗо Пятигорского окротдела ЧК вместе с другими партийными работниками (см. выше по тексту), умер в тюрьме УНКВД Крымской АССР в Бахчисарае именно от этой болезни. Вот, например, как про последний месяц жизни К. М. Цинцадзе рассказывает известный оппозиционер-троцкист А. И. Боярчиков в своей автобиографической книге «Воспоминания»:

«…В весенний апрельский день 1933 года в нашу камеру ввели нового арестанта – старого грузинского большевика Котэ Цинцадзе. Это был знаменитый грузин, занимавший много лет пост председателя ЧК в Пятигорске и ОГПУ в Грузинской Советской республике. В тот день проводился обход камер высоким начальством – самим начальником тюрьмы Бизюковым. Войдя в нашу камеру, он, изумленный, воскликнул:

– Котэ! И вы здесь? – и чуть пониже тоном не то сожаления, не то укора промолвил: – Не думал я с вами встретиться в тюрьме.

Они были старыми знакомыми, вместе работали в Грузинской ЧК по борьбе с контрреволюцией. Бизюков неплохо там работал под руководством Цинцадзе. Потом они расстались и ничего не знали о судьбе друг друга. Бывший председатель ЧК Цинцадзе посмотрел на своего бывшего подчиненного и с укором сказал:

– Мне стыдно за тебя, Бизюков. Ты был раньше хорошим чекистом, а теперь стал простым тюремщиком. Кого ты содержишь в тюрьме? Коммунистов! Это великий позор для старого чекиста!

Горько было Бизюкову слышать такие слова от своего старого товарища, начальника, коммуниста Котэ Цинцадзе. Жалким он выглядел в наших глазах. Чтобы оправдать себя, как-то Бизюков обратился к нам, заключенным, с просьбой рассказать Котэ, что он хорошо относится к нам. Мы не покривили душой, рассказав все о Бизюкове. Он был одним из гуманных тюремщиков, проявлял терпимость к заключенным…»[39]

Между тем параллельно со становлением советской и военной власти на Северном Кавказе шла интенсивная подготовка оппозиционных сил к массовому антисоветскому восстанию. В Терской области первые крупные боевые отряды «зеленых» («бело-зеленых»), или, по большевистской терминологии, «бандитов», появились еще в начале марта 1920 года. Их социальный состав – кубанские и терские казаки из рядов Кавказской Добровольческой армии, перешедшие на нелегальное положение, а также жители национальных селений и аулов, число которых по мере становления и расширения советской власти увеличивалось. Отряды «зеленых» группировались вокруг станиц и аулов, горских селений, откуда получали продовольствие и оружие. Основная масса казачества под влиянием продразверстки и репрессий к началу лета 1920 года начала переходить в оппозицию к советской власти, а политическая расстановка сил на Северном Кавказе скоро стала меняться не в пользу победителей. Обследование ряда станиц Терской области и Сунженской линии, проведенное начальником Особого отдела ВЧК Кавказского фронта Карлом Ивановичем Ландером и председателем Терской облЧК Ж.Ф. Девингталем в июне – июле 1920 года для Кавбюро ЦК РКП(б), на основании их доклада, показало, что «…население относится к Советской власти крайне недоверчиво или просто пока безразлично, а в немецком хуторе Константиновском – даже враждебно. Ревкомы на местах состоят из богатых казаков, имеют устойчивую связь с повстанческими отрядами. По сообщениям пом. военкома Грозненского отдела Терской области, в станицах были уверены о продвижении к ним карательных отрядов, причиной чего становится бегство зажиточных казаков в соседние леса. Казаки убеждены, что будут скоро выселены, а власть будет вскоре передана туземцам…»[40].

Фасад трехэтажного пансиона А. А. Тарасова (строение 1903 г.), в настоящее время один из корпусов ФГУ «Жемчужина Кавказа» ВМУ ФСБ РФ в Кисловодске. В левой части снимка хорошо виден балкон более старой постройки – двухэтажной дачи А. А. Тарасова от 1895 г.

К началу августа 1920 года положение в регионе Кавминводы и в целом в Терской области обострилось настолько, что 1 августа того же года Кавказское бюро ЦК РКП(б) направило спецсообщение предсовнаркома В. И. Ленину и главе ВЧК Ф. Э. Дзержинскому, в котором сообщалось: «…Зеленые отряды растут и значительно расширяются с окончанием горячей поры полевых работ. При внезапном выступлении они способны захватить практически все крупные населенные пункты Терской области, где остались малочисленные гарнизоны. Мы рискуем временно лишиться Северного Кавказа…»

В этой крайне сложной обстановке, грозящей внезапным свержением советской власти на Северном Кавказе и возможным началом очередной кампании по кровной мести и умерщвлению политических противников со стороны «бело-зеленых», Особый отдел ВЧК Кавказского фронта с его начальником К. И. Ландером (до сентября 1920 года руководил всеми органами ЧК на Северном Кавказе), Терская областная ЧК (председатель Ж. Ф. Девингталь), а также председатель Пятигорской городской ОЧК И. Б. Генкин (отдел ЧК Пятигорска выполнял также функции руководства всеми органами госбезопасности в регионе Кавминводы) приняли в начале мая 1920 года решение о создании на территории Терской области обширной сети нелегальной резидентуры органов военной контрразведки и формировании в регионе Кавминводы секретного фонда конспиративных квартир и учреждений, легендированных под санаторно-курортные объекты. Стоит обратить внимание читателя, что некоторые из этих объектов на Кавминводах с середины 1921 года стали активно использоваться Отделом международной связи (ОМС) Коминтерна, секретного оперативного подразделения ИККИ Коминтерна (ОМС был основан на III съезде Коминтерна в июле 1921 года и занимался военно-технической поддержкой, руководством и финансированием компартий за пределами СССР. Задачей ОМС было создание политических и военных структур в зарубежных странах, которые находились в оперативном подчинении Коминтерна).

Для этой цели ОО ВЧК Кавфронта и Пятигорским горотделом ЧК на базе экспроприированных и в дальнешем национализированных особняков в Железноводске, Кисловодске, Минеральных Водах, Пятигорске и Ессентуках были созданы тайные склады с оружием, взрывчаткой, продовольствием, типографским оборудованием, предназначенные для длительной подпольной работы в условиях полного отсутствия централизованного снабжения нелегальной резидентуры. В ряде курортных городов, например Кисловодске, Пятигорске и Железноводске, ОО ВЧК Кавфронта подготовил для финансирования будущей подпольной диверсионной деятельности ряд местных ресторанов, гостиниц и частных бальнеолечебниц, где глубоко законспирированная агентура могла за счет поступающих денежных средств подкупать местный актив и вести подрывную работу. В Кисловодске в орбиту интересов ОО ВЧК Кавфронта и Пятигорского городского ОЧК, после тщательно проведенного обследования зданий на предмет наличия глубоких и обширных подвалов, двух-трех выходов на разные улицы и окружающих объект высоких заборов, попали следующие особняки:

дача «Карс» купца А. А. Тарасова в Ребровой Балке;

дача купца М. И. Ушакова;

дача генерала Г. Н. Абрезова;

дача А. Б. Малхасянца;

дача А. И. Твалчрелидзе;

дача «Тургеневка» купца М. А. Тарасова в Ребровой Балке;

бывший доходный дом лесопромышленника Я. Е. Очакова;

дача «Затишье» тайного советника А. И. Кабата.

По отработанной легенде, в перечисленных выше зданиях, которые должны были открыться после свержения советской власти как частные пансионаты или гостиницы, под видом обслуживающего персонала и постояльцев проживали бы сотрудники нелегальной резидентуры Терской областной ЧК, Пятигорского горотдела ЧК и ОО ВЧК Кавфронта. В настоящее время лишь два здания из этого списка – дача А. А. Тарасова-младшего «Карс» и дача «Тургеневка» – стали официально признаны как бывшие объекты ВЧК – ГПУ. Дачи «Карс» и «Тургеневка» уже более 80 лет являются штатными корпусами санатория Управления делами Президента РФ «Красные камни» (ранее УД СНК/СМ СССР), а ранее, до 1935 года, эти дореволюционные строения находились в ведении ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). Усадьба «Затишье» тайного советника А. И. Кабата с мая 1920 и по декабрь 1926 года являлась штатной дачей особого назначения ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД, затем до февраля 1932 года домом отдыха Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б), но в настоящее время это здание принадлежит частному санаторию «Луч». Не отставал от «соседей» и Регистрод Кавказского фронта (Регистрационное управление полевого штаба РВСР, орган военной разведки РККА), который по согласованию с начальником Агентурного отдела Региступр ПШ РСВСР А. П. Аппеном начал формировать для будущей подпольной работы свои тайные базы в Терской области. Вот, например, в Кисловодске все бывшие четыре дачи «Уютность» инженера-путейца И. Д. Иноземцева (сейчас две из них сохранились, расположены на улице Шаляпина, дом 8 и принадлежат санаторию МО РФ) к июню 1920 года на основании приказа начальника Регистрод Кавфронта СИ. Гусева (Я. Д. Драбкина) военная разведка заняла под свои служебные нужды. В дальнейшем, после октября 1922 года, эти здания перешли во владение Военной курстанции ГВСУ Наркомздрав РСФСР/РВС РККА.

Все наиболее значимые дореволюционные здания закрытых санаторно-курортных объектов в Кисловодске, состоящих в настоящее время на балансе ВМУ ФСБ РФ и ГМУ УДП РФ, ранее принадлежали одному из богатейших купцов Российской империи Аслану Александровичу Тарасову. Они были спроектированы и возведены при непосредственном участии выдающегося русского архитектора Эммануила Багдасаровича Ходжаева. Мне непременно придется подробно рассказать читателю о незаурядных личностях А. А. Тарасова и Э. Б. Ходжаева, имена которых настолько тесно связаны с первыми правительственными санаторными объектами ЦК РКП(б) на Кавказских Минеральных Водах, а также органами госбезопасности, что, пожалуй, иногда возникает ощущение о неком мистическом предназначении известного предпринимателя и архитектора.

Выдающийся архитектор и домовладелец Эммануил Багдасарович Ходжаев, армянин по национальности, родился 23 октября 1861 года в Пятигорске в богатой купеческой семье (торговали в КавМинводах персидскими коврами). За отсутствием Армянской апостольской церкви в Пятигорске был крещен 26 октября 1861 года в Армянской церкви Георгиевска священником Александром Маркаряном и по Святому Крещению назван Эммануилом в честь своего деда по отцовской линии, происходившего из мещан города Нахичевань-на-Дону (в прошлом город на правом берегу реки Дон, ныне, с 1928 года – это часть Пролетарского района Ростова-на-Дону). По семейным преданиям, предок Э. Б. Ходжаева по отцовской линии – армянин Эммануил Ходжаев поселился на Горячих Водах (в будущем Пятигорск) еще в 1818 году, занимаясь торговлей скобяными изделиями и бакалеей. С 16 ноября 1879 по 15 апреля 1882 года Э. Б. Ходжаев проходил обучение во Владикавказской военной прогимназии, где преподаватели обратили внимание мальчика и его родителей на большие способности в изображении животных и зданий. Сохранился в архиве аттестат № 402 Э. Б. Ходжаева из Владикавказской военной прогимназии, по которому можно судить о способностях будущего знаменитого архитектора.

«Аттестат № 402 от 20 апреля 1882 г.

г. Владикавказ:

Воспитанник III-го Межевого класса Владикавказской военной прогимназии Эммануил Багдасарович Ходжаев, сын нахичеванского на Дону мещанина, находясь во Владикавказской военной прогимназии с 16 ноября 1879 г. по 15 апреля 1882 г. (только три межевые класса, ранее – подготовительное), при отличном поведении окончил курс наук в Межевых классах оной и оказал следующие успехи:

Закон Божий (арм. – григ.) – отлично;

география – отлично;

рисование – отлично;

русск. яз. и словесность – очень хорошо;

космография – очень хорошо;

топография – очень хорошо;

законоведение – очень хорошо;

всеобщая и русская история – очень хорошо;

черчение – очень хорошо;

каллиграфия – очень хорошо;

практические съемки – очень хорошо;

геометрия – хорошо;

физика – хорошо;

алгебра – удовлетворительно;

тригонометрия – удовлетворительно.

На основании 12 пункта приложения к ст. 683, прим. 2-е кн. XV Свода военных постановлений 1869 года, педагогический комитет Владикавказской военной прогимназии удостоил Эммануила Багдасаровича Ходжаева выпуска по 2-му разряду, т. е. с правом на производство в первый классный чин по прослужению одного года; в каковом разряде утвержден предписанием командующего войсками Терской обл. от 14 апреля 1882 г. № 750, а потому, как окончивший курс среднего учебного заведения на основании Приказа по военному ведомству от 13 июня 1876 г. № 194, может пользоваться правами и преимуществами полученным им образованием, а при поступлении в военную службу – правами вольноопределяющегося 2-го разряда.

Директор Владикавказской военной прогимназии»[41].

По совету отца Э. Б. Ходжаев решает в дальнейшем развивать свои способности к рисованию и в августе 1882 года поступает вольным слушателем в Императорскую академию художеств в Санкт-Петербурге (высшее учебное заведение в области изобразительных искусств Российской империи, существовавшее в период с 1757 до его упразднения в 1918 году правительством Российской Советской Республики), так как не может сдать вступительные экзамены и набрать необходимое количество баллов. Таким образом, почти два года, до лета 1884-го, Э. Б. Ходжаев, фактически не числясь в академии, посещал в основном курсы лекций по архитектуре. В соответствии с приказом по ИАХ Э. Б. Ходжаев был официально зачислен на первый курс Академии художеств в августе 1884 года и закончил обучение в апреле 1889 года (проучился полных пять курсов в ИАХ). В июне – августе 1889 года Э. Б. Ходжаев проходит свою первую строительную практику по месту жительства, в Пятигорске, на должности помощника инженера-архитектора Управления Кавминвод A. M. Кочетова. После прохождения еще трех строительных практик и получения по ним зачета Э. Б. Ходжаев направлен в Проектную мастерскую профессора Л. С. Томашевского, где с зимы 1889 по февраль 1892 года работал по созданию проектов зданий, а по окончании, как академист ИАХ, получил серебряную медаль от Совета профессоров по архитектуре ИАХ и свидетельство о том, что «…определением совета ИАХ от 1 ноября 1891 г. Эммануил Багдасарович Ходжаев удостоен звания классного художника 3 степени по архитектуре с правом на чин 14 класса и с предоставлением права производить постройки».

К этому же году относится создание первого проекта и строительство по нему приходского дома для Армянской церкви Сурб-Таргманганц на Царской улице в Пятигорске. Всего, по разным оценкам, Э. Б. Ходжаев создал 362 архитектурных проекта зданий, из которых 300 было осуществлено в Терской и Кубанской областях с 1891 по 1914 год как по заказам государственных учреждений, так и частных лиц. В его персональном активе пансионаты, магазины, гостиницы, дачи, постройки для Армянской апостольской церкви и учебные заведения. Ниже я специально привожу перечень основных зданий и сооружений, выполненных (построенных) по проекту Э. Б. Ходжаева, чтобы читатель справедливо оценил масштаб личности этого, вне всякого сомнения, выдающегося зодчего Кавказских Минеральных Вод.

Терская и Кубанская области

Здание общественного собрания в Армавире (1890);

Здание Общества взаимного кредита в Георгиевске (1891);

Здание общественного собрания в Армавире (1891);

Мануфактурный магазин братьев Тарасовых в Армавире (1892);

Постройки разных частных владельцев в Армавире (1892);

Здание Общества взаимного кредита в Георгиевске (1912).

Кавказские Минеральные Воды

Строительство Писцины на реке Ольховке в Кисловодской слободе (лето 1889 года);

Строительство Каменного грота в Сквере памятника Лермонтову, Пятигорск (лето 1889 года);

Строительство фонтана при Опорной стене сквера памятника Лермонтову, Пятигорск (лето 1889 года);

Строительство водопродажного павильона в Цветнике, Пятигорск (лето 1889 года);

Дом Армянской церкви на Базарной улице, Пятигорск. Является переделкой проекта архитектора A. M. Кочетова (1831);

Лечебница К. Г. Востряковой имени Н. Д. Хлудовой, Кисловодская слобода (1894–1895);

Лечебница для приходящих больных при общине Красного Креста, Пятигорск (1894);

Дача А. А. Тарасова-старшего в Кисловодске, на реке Ольховке, Кисловодская слобода (1895);

Собственный дом Э. Б. Ходжаева на Хлудовской улице в Кисловодской слободе, в дальнейшем санаторий М. Д. Проскуряковой (1902);

Здравница вспомогательного общества «Санаторий» в Ессентуках (1901–1902);

Женская прогимназия Гурджиевой на Царской улице, Пятигорск (1901–1902);

Дача А. А. Тарасова-старшего в Кисловодской слободе на реке Ольховке (до 1903 года);

Дача Л. И. Афросимовой («Благодать») в Кисловодской слободе (до 1903 года);

Дача Александрова в Кисловодской слободе (до 1903 года);

Дача купца М. И. Ушакова в Кисловодской слободе (до 1903 года);

Отель «Эльбрус» Г. Е. Кундури в Кисловодске (1904);

«Старый корпус» отеля-пансиона фабриканта С. Н. Ганешина в Кисловодске (1905);

Дача купца А. В. Пекарева «Ретвизан» в Кисловодске (1904);

Дача А. Е. Очакова в Кисловодске (1904);

Дача А. И. Твалчрелидзе (1905);

Дачи других, неизвестных владельцев в Кисловодске (до 1905 года);

Санаторий-пансионат «Горные вершины» в Кисловодске (1903–1904);

Гостиница Е. А. Тамбиева в Кисловодске (1905);

Гостиница А. С. Бештау в Кисловодске (до 1911 года);

Гостиница «Метрополь» купцов братьев Зипаловых в Ессентуках (1905–1907);

Дача Г. Н. Баранова в Ессентуках (1908);

Дача эмира Бухарского Сейид-Мир-Мухаммед-Алим-хана в Железноводске (1905–1906);

Гостиница купца Ганджумова на углу Царской и Нижегородской улиц, Пятигорск (1906);

Дом врача А. А. Крюкова на Царской улице, Пятигорск (1906);

Особняк B. C. Цетнаровича на дачном участке Провала, Пятигорск (1906–1907);

Особняк Л. П. Тиц на дачном участке Провала, Пятигорск (1906–1907);

Дача Наитаки в верхней части Царской улицы, Пятигорск (1906–1908);

Часовня предков Ходжаевых в Пятигорском кладбище (1904–1908);

Доходный дом, принадлежащий наследникам Э. Б. Ходжаева, на Царской улице в Пятигорске (1909);

Собственная дача «Лизушка» на Померанцевской улице в Кисловодске (1910);

Дача «Тургеневка» на Ребровой Балке М. А. Тарасова в Кисловодске (1911);

Дача «Карс» на Ребровой Балке А. А. Тарасова-младшего в Кисловодске (1912);

Народный дом на Никитской улице в Кисловодске (1913–1915);

Дом в Кисловодске на Петрушевской улице (в соавторстве с М. И. Мержановым, 1925).

Стоит отметить, что Э. Б. Ходжаев, несмотря на его деятельность только на территории Терской и Кубанской областей, все свои архитектурные проекты выполнял в модном и популярном среди нуворишей стиле модерн (художественное направление в искусстве, наиболее распространенное в последней декаде XIX – начале XX века, до начала Первой мировой войны), который начал свое победное шествие по провинции после постройки множества особняков в Санкт-Петербурге и Москве. Фабриканты, отставные генералы, нефтепромышленники, чаеторговцы и прочие массово возводили потрясающие современников особняки в стиле модерн как в наиболее крупных губернских городах Российской империи, так и на климатических и бальнеологических курортах: в Крыму, Кавминводах, на Черноморском побережье Кавказа и Курляндской губернии (курорт Кемери), где они отдыхали от дел праведных в своих дачах, напичканных антиквариатом. Зодчий Э. Б. Ходжаев являлся типичным представителем российского модерна конца XIX – начала XX века в архитектуре и никогда не скрывал этого, честно отрабатывая свои деньги. Характерным почерком для зданий, выполненных по его проектам в стиле модерн можно считать своеобразную форму окон и проемов в балконах (в виде перевернутого сердца), например дом наследников Ходжаевых на Царской улице в Пятигорске, дача «Карс» А. А. Тарасова-младшего в Кисловодске, дача Л. П. Тиц на Провале в Пятигорске. Часть зданий, построенных по проекту Э. Б. Ходжаева, выполнена с преобладанием так называемого мавританского стиля, ставшего особенно популярным в Российской империи после окончания Русско-турецкой войны 1877–1878 годов и отличающегося наличием особого геометрического узора на фасаде, а также многочисленных башенок с остроконечными шпилями.

Перипетии Великой Октябрьской революции и Гражданской войны прошли мимо Э. Б. Ходжаева только по причине многочисленных ходатайств перед Пятигорским окротделом ЧК бывших директоров КМВ В. В. Хвощинского и И. И. Байкова. С мая 1920 года И. И. Байков также лично просил за безопасность Э. Б. Ходжаева и членов его семьи у комиссара Управления КМВ И. С. Франгуляна.

Тем временем в апреле 1923 года (по другим источникам, в ноябре 1922 года) состоялась свадьба в дальнейшем известного архитектора М. И. Мержанова и дочери Э. Б. Ходжаева Елизаветы, после чего молодая семья решила жить в Кисловодске на съемной квартире, так как еще в апреле 1920 года все здания, принадлежащие зодчему, были «национализированы», то есть попросту отняты по постановлению Терского губкома РКП(б). Любопытный факт: на допросе во Внутренней тюрьме НКГБ СССР на Лубянке, дом 2, в августе 1943 года дочь Э. Б. Ходжаева – Е.Э. Мержанова дает следующие показания: «…Мой отец – Ходжаев Э. Б. – по профессии архитектор, в городе Кисловодске имел три дачи, в Гудауте на Черноморском побережье – две дачи и в г. Пятигорске – трехэтажный наследственный жилой дом пополам с братом Ходжаевым Никитой Багдасаровичем. В одной из дач в Кисловодске на протяжении ряда лет проживала наша семья, все же остальные дачи сдавались в аренду…»[42]

Подчеркну, что у Э. Б. Ходжаева было трое детей, старшая дочь Люция, сын Бальтазар и младшая дочь Елизавета.

В период с марта 1925 по сентябрь 1927 года М. И. Мержанов и Э. Б. Ходжаев на улице Петрушевской в Кисловодске строят двухэтажный дом с элементами швейцарского шале и конструктивизма. Этот особняк в настоящее время находится там же, в Кисловодске, только на переименованной улице Клары Цеткин, дом 16. В этом доме семьи Ходжаевых (Э. Б. Ходжаев и его жена Татьяна Алексеевна Ходжаева, в девичестве Болиева) и Мержановых (Е. Э. Мержанова, М. И. Мержанов и их двухлетний сын Борис) жили до конца июня 1931 года. В частных разговорах М. И. Мержанов утверждал, что дом отдыха ЦИК «Мюссера», построенный в 1932 году поблизости от города Гудаута Абхазской АССР, являлся его одним из первых архитектурных проектов для ХОЗУ ЦИК СССР и лично для И. В. Сталина, а дом на Петрушевской в Кисловодске послужил ему прообразом данной правительственной резиденции. В настоящее время в архиве ХОЗУ МГБ СССР (там хранились все проекты М. И. Мержанова) не обнаружено каких-либо документов, свидетельствующих об авторстве М. И. Мержанова в проектировании дома отдыха ЦИК «Мюссера», а официальным автором проекта здания считается архитектор Владимир Георгиевич Гельфрейх. Но сам автор этих строк, лично лицезревший и осмотревший здание в Кисловодске на улице К. Цеткин, а также бывшую госдачу «Мюссера», действительно находит в данных строениях общие архитектурные черты.

14 июня 1931 года, на основании постановления президиума ЦИК СССР, руководителем Архитектурно-проектной мастерской ХОЗУ ЦИК был назначен М. И. Мержанов, в результате чего Ходжаевым и Мержановым пришлось срочно переехать в Москву. По приезде в Москву М. И. Мержанову с семьей ХОЗУ ЦИК выделило престижную квартиру на знаменитой своими номенклатурными зданиями улице Грановского, дом 5 (сейчас это Романов переулок и данный дом сохранился почти в первозданном виде). В дальнейшем М. И. Мержанов с семьей поселился в элитном пятиэтажном доме Госстраха по адресу Малая Бронная, дом 21/13, а тестя с тещей удалось (на основании личной просьбы перед начальником ХОЗУ ЦИК Н. И. Пахомовым) разместить в отдельной квартире на Таганке, по адресу Большая Коммунистическая, дом 34 (это здание бывшей городской усадьбы С. К. Васильева). 2 января 1939 года после долгой болезни (за полгода до смерти у архитектора был первый инсульт) Э. Б. Ходжаев скончался и был похоронен на Армянском Ваганьковском кладбище, рядом с могилой нефтепромышленника Г. М. Лианозова. Как могила архитектора Э. Б. Ходжаева, так и могила нефтепромышленника Г. М. Лианозова не сохранились за давностью лет.

Дом М. И. Мержанова и Э. Б. Ходжаева в Кисловодске, на улице Клары Цеткин, дом 16 (бывшая улица Петрушевская). Фото 2008 г.

Наибольшую известность получили проекты зданий архитектора Э. Б. Ходжаева, выполненные для клана предпринимателей братьев Тарасовых в Кисловодске, которых архитектор знал как видных представителей армянской общины Нахичевани-на-Дону, находившихся на дружеской ноге еще с его дедом – Э. Ходжаевым, основателем династии. Вот эти здания, ставшие достопримечательностью Кисловодска и знаменитыми санаторно-курортными объектами партийно-государственной элиты СССР:

1. Дача «Карс» Аслана Александровича Тарасова постройки 1912 года в Ребровой Балке. В настоящее время один из корпусов (№ 1) санатория «Красные камни» при ГМУ УДП РФ[43].

2. Дача «Тургеневка» Михаила Аслановича Тарасова постройки 1911 года. В настоящее время один из корпусов (№ 2) санатория «Красные камни» при ГМУ УДП РФ.

3. Дача Александра Аслановича Тарасова-старшего на левом берегу реки Ольховки постройки 1895 года, имеющая два этажа. В настоящее время один из корпусов санатория «Жемчужина Кавказа» при ВМУ ФСБ РФ[44].

4. Дача Александра Аслановича Тарасова-старшего на левом берегу реки Ольховки постройки 1900 года, имеющая три этажа. В настоящее время один из корпусов санатория «Жемчужина Кавказа» при ВМУ ФСБ РФ.

В марте 1893 года купец 1-й гильдии Александр Асланович Тарасов из Екатеринодара, живший в Армавире вместе со своими младшими братьями Лазарем, Михаилом и Гавриилом, приобрел большой земельный участок (3,8 гектара) Кисловодской слободы в конце Въездной улицы, на левом берегу небольшой реки Ольховки. Ранее данный участок с четырьмя домами принадлежал супруге штабс-капитана СВ. Коханова, начальника артиллерийского полигона Кавказского военного округа, М. В. Кохановой, но в 1893 году она его продала братьям Тарасовым. Участки в данном месте Кисловодской слободы (с 5 июня 1903 года указом Николая II Кисловодская слобода преобразована в город) с конца 80-х годов XIX века стали массово приобретать фабриканты, генералы в отставке и нефтепромышленники для постройки своих имений и усадеб, которые в первозданном или в перестроенном виде сохранились вплоть до настоящего времени. Купец А. А. Тарасов тоже, как и многие состоятельные предприниматели того времени, решил построить на Кавказских Минеральных Водах свою летнюю резиденцию для отдыха многочисленных членов семьи и хорошего вложения капитала, предполагая со временем возвести на обширном живописном участке реки Ольховки роскошный пансион для размещения приехавших по курсовкам состоятельных отдыхающих. 27 июня 1894 года молодой пятигорский архитектор Э. Б. Ходжаев, лично знакомый с кланом армавирских купцов Тарасовых и получивший от них доверенность на ведение дел по разработке проекта и строительству будущего здания, обратился в Строительное отделение Терского областного управления за разрешением на возведение двухэтажного строения в Кисловодской слободе Пятигорского уезда. Через месяц на левом берегу реки Ольховки началось строительство каменного двухэтажного здания общей площадью 730 квадратных метров из силикатного и красного кирпича, привезенного с Владикавказского кирпично-черепичного завода Л. В. Штейнгеля и В. И. Грозмани. Почему именно этого завода? Дело в том, что старший архитектор Терской области – Владимир Иосифович Грозмани (с 1874 по 1897 год) выдавал самолично разрешение на строительство зданий и сооружений на подконтрольной ему территории.

На фото М. И. Мержанов, дочь Э. Б. Ходжаева Е. Э. Мержанова и их сын Борис. Фото 1939 г.

По неписаному закону, персона, получившая разрешение на строительство своего дома в Пятигорске, Кисловодской слободе, Ессентуках и других населенных пунктах Терской области у В. И. Грозмани, должна была покупать кирпич и черепицу только на его заводе во Владикавказе. Конечно же в Терской области был и другой крупный завод – конкурент В. И. Грозмани – предприятие акционеров Г. Д. Симонова и Г. П. Петросова, которое тоже выпускало кирпич и черепицу, но в несколько меньших масштабах. Во избежание будущих «неприятностей» со Строительным отделением Терского областного управления все здания А. А. Тарасова на реке Ольховке были построены исключительно из кирпича и черепицы завода акционеров В. И. Грозмани и Л. В. Штейнгеля на традиционном для того времени бутовом фундаменте (фундамент, основу которого составляют крупные, до полуметра в поперечнике, неровные куски плитнякового и постелистого рваного камня, булыжника, – главным образом известняк и ракушечник). В мае 1895 года здание дачи А. А. Тарасова-старшего, с двухскатной крышей под черепицей и с двухуровневым балконом на фасаде, было построено, но работы по благоустройству дома, облицовке и в том числе гидроизоляции подвала продолжались еще два года. В доме, кроме большой гостиной на первом этаже, имелось на момент постройки 18 комнат разной площади, 4 ванные комнаты, совмещенные с санузлами, современная система канализации и даже электрическое освещение. В отличие от других кисловодских особняков, построенных примерно в этот же временной отрезок на берегу реки Ольховки, обитатели дачи А. А. Тарасова к концу 1895 года благодаря покупке локомобиля (передвижной паровой двигатель для выработки электричества) известной британской фирмы Ruston, Proctor & Со и динамо-машины (устаревшее название генератора постоянного электрического тока) германской компании Siemens & Halske GmBh смогли обеспечить здание электричеством (у локомобиля имелся привод для вращения динамо-машины и выработки электрического тока), установив кроме всего прочего еще на участке фонари с электроосвещением, что было по тем временам небывалой роскошью и откровенным пижонством. Кроме локомобиля и динамо-машины, установленных в подвале здания, в начале 1897 года А. А. Тарасов купил в подвальное помещение холодильную установку аммиачного типа германской фирмы Gesellschaft fur Linde Eismaschinen, вместо традиционных для того времени ледников для хранения продуктов (в настоящее время компания Linde GmBh входит в концерн Carrier и является крупнейшим производителем холодильного оборудования в мире). Подчеркну, что с апреля 1904 года особняк А. А. Тарасова перешел на подачу электроэнергии от ГЭС «Белый уголь», так как чуть ранее от Ессентуков к Кисловодску была проложена ветка ЛЭП. В октябре 1895 года рядом с левым крылом двухэтажного здания дачи А. А. Тарасова (примерно в 30 метрах) по проекту архитектора И. М. Светлицкого был выстроен доходный дом для сдачи комнат в аренду «курсовым», принадлежащий художнице Марии Федоровне Наранович, бывшее здание которого в настоящее время занимает администрация санатория «Жемчужина Кавказа». Стоит заметить, что А. А. Тарасов-старший не стал разрушать на участке те дома М. В. Кохановой, которые он выкупил в марте 1893 года вместе с земельным участком, а использовал их для сдачи внаем. В дальнейшем все эти здания, расположенные в южной части участка, стали использоваться санаторием Управления делами СНК «X лет Октября» в качестве лечебных корпусов, но недолго. При постройке нового трехэтажного санатория «За индустриализацию» по проекту ленинградских архитекторов И. А. Фомина и М. И. Рославлева в 1928–1931 годах бывшие здания М. В. Кохановой снесли.

В. И. Грозмани – главный архитектор Терской области и счастливый владелец кирпично-черепичного завода

Как свидетельствуют имеющиеся архивные источники, Э. Б. Ходжаев выполнил только проект здания дачи А. А. Тарасова-старшего, а вот авторство внутреннего дизайна здания постройки 1895 года, его внутреннее убранство, принадлежит русскому архитектору Александру Антоновичу Галецкому, одному из знаменитых мастеров московского модерна, ученику зодчего Ф. О. Шехтеля.

Ранней весной 1899 года по инициативе Александра Аслановича Тарасова-старшего, впритык с ранее построенным двухэтажным зданием, началось строительство нового особняка, теперь уже трехэтажного, по проекту Э. Б. Ходжаева. Купец 1-й гильдии А. А. Тарасов и архитектор Э. Б. Ходжаев решили на стадии проекта и закладки фундамента нового строения из-за характерного небольшого наклона земельного участка увеличить этажность здания, в результате правое крыло дачи с массивным цоколем так и осталось в два этажа, а левое приобрело классический вид трехэтажного особняка с балконами и лоджиями. Несмотря на явно значительные усилия архитектора Э. Б. Ходжаева, новое трехэтажное здание с псевдоготическими башенками на крыше и массивными вычурными балконами, изначально задуманное как единое по стилю и оформлению, не стало логическим продолжением особняка постройки 1895 года. Диссонанс в попытке Э. Б. Ходжаева соединить две разные постройки в одно целое виден невооруженным взглядом. Законченный в ноябре 1900 года, особняк с 33 комнатами, общей площадью 1780 квадратных метров, еще три года подвергался внутренним отделочным работам, в результате к январю 1903 года здание, больше смахивающее по планировке на гостиницу, стало использоваться именно по этому назначению.

Знаменитый кирпично-черепичный завод Л. В. Штейнгеля и В. И. Грозмани во Владикавказе. 1901 г.

В газетах «Русские ведомости», «Санкт-Петербургские ведомости» (с 1914 года «Петроградские ведомости») и «Кавказ» с февраля 1903 года стала публиковаться реклама: «…пансион бр. Тарасовых в Кисловодске, имеет паровое отопление, лифты, электрическое освещение, во всех номерах горячая и холодная вода, биллиарды, телефон во всех номерах. Цены дешевыя: 20 комнат от 1 р. 80 к. до 3 р., 13 комнат от 3 р. до 8 р. 50 к…» До февраля 1918 года эти два здания находились в собственности наследника Александра Аслановича Тарасова, его сына Аслана Александровича Тарасова, пока пришедшие к власти большевики в марте 1918 года не вынудили бежать владельцев в Крым. 5 января 1919 года командующий 1-й Кавказской казачьей дивизией атаман А. Г. Шкуро занял Кисловодск и разместил штаб своего воинского формирования именно на даче А. А. Тарасова-старшего, расположенной в юго-восточной части города, в долине реки Ольховки на склонах Джинальского хребта. Примечательно, что именно в этом доме, ставшем штабом его дивизии Добровольческой армии Юга России, А. Г. Шкуро написал свое знаменитое письмо о судьбе Малороссии, адресованное войсковому атаману Всевеликого войска Донского А. П. Богаевскому, которое в настоящее время по-разному трактуется участниками конфликта в Донбассе. Я прошу читателей вчитаться в строки этого необычного послания и провести исторические параллели. Вот текст этого письма:

«Совершенно секретно. Весьма срочно.

Ваше превосходительство милостивый государь Африкан Петрович!

Роль казачества как в прошлом, так и в настоящем России свидетельствует, что казачество является творческим созидательным элементом страны. Своими размерами, величием и могуществом Российское Государство главным образом обязано казакам. Положительно можно утверждать, что казаки создали Россию, на протяжении веков охраняли ее, в страдные лихолетья спасали ее. Казаки спасают Россию и теперь. Возможно ли было бы без казачества создать те оазисы, те плацдармы, где бы могли формироваться и разворачиваться части Добровольческих армий. Дон, Кубань, Терек… Вот где нашли приют русские герои, не продавшиеся русские люди. События и самая жизнь свидетельствуют, что казачество по самой природе своей является элементом наиболее устойчивым, наиболее крепким, не поддающимся растлевающим учениям большевизма и прочих антигосударственных элементов. Вышесказанное соображение подтверждается еще и тем соображением, что «советским правительством» казачество объявлено элементом контрреволюционным и по самой природе своей вредным для проведения идей революции и потому подлежащим поголовному уничтожению. Более яркого доказательства необходимости существования и усиления казачества как элемента неугодного разрушителям Родины – не требуется.

Невольно возникает вопрос: как же усилить и умножить семью казаков. Где искать тот элемент, откуда казаки могут черпать пополнение своих сил в борьбе с врагами Государства. Ответ сам собою напрашивается, он совершенно ясен. Таким элементом является благомысляще настроенная часть населения Малороссии – этой старой колыбели казачества, преимущественно Полтавской и Черниговской губерний, где и до сего времени сохранилось сословие казаков. Там еще живы предания седой казачьей старины и витает дух их доблестных предков Запорожских казаков – славных борцов за веру Православную и за свое имя Русское. Малороссийское (Днепровское) казачество, возрожденное на твердых основаниях заветов их предков – запорожцев, явится прекрасным боевым элементом для борьбы с большевиками и, что, быть может, еще важнее, – положительным противоядием сепаратистскому самостийному движению «щирых украинцев», построенному на обмане народа путем искажения исторических имен, названий, терминов и фактов. Говоря об этом, необходимо особенно подчеркнуть то обстоятельство, что руководители самостийного щиро-украинского движения избрали довольно верный путь к достижению своей цели: они пользуются живущими в районе воспоминаниями о славном казачьем прошлом и, играя на этом, стараются толкнуть массы по ложному пути. Должно вырвать из рук врага его оружие и им же его поразить.

Идея казачества в Малороссии прекрасна, а главное жизненна и логична, ибо она восходит от заветов седой старины, полной славных преданий о былых подвигах Запорожских и малороссийских казаков, боровшихся и слагавших жизнь свою за ту самую Православную Веру и русскую народность, которые ныне неистово попираются «щирыми украинцами». Взять в свои руки идею возрождения малороссийского казачества и, руководя ею, направить по верному исторически и здравогосударственному пути – считаю в данный момент весьма полезным и даже необходимым… Этим путем у «щирых украинцев» будет вырвано оружие, которым они играют, и «украинство», как лживый вражеский обман, само собою исчезнет из горизонта Малороссии. На основании вышеизложенного мне совершенно определенно обрисовалась необходимость, по примеру производившихся формирований в г. Полтаве в 1831–1832 гг. малороссийских казачьих полков, в виде опыта сформировать из лучшей части коренного населения Малороссии, как потомков Запорожцев и старого малороссийского казачества, сословия и по настоящее время существующего, особый Малороссийский казачий отряд с наименованием в память бессмертных заслуг перед Родиной запорожцев – «Запорожский Кош малороссийского казачьего войска».

Этим путем будут увеличены ряды казаков, на костях и крови которых в значительной степени возрождается Россия.

Предполагая на днях по сему вопросу сделать доклад главнокомандующему Вооруженными силами на Юге России, убедительно прошу ваше превосходительство не отказать срочно в своем ответном письме высказаться по поводу вышеприведенных мною соображений. Мнение вашего превосходительства явится для меня весьма важным, а также будет иметь известный авторитет в глазах главнокомандующего.

Уважающий Вас и всегда готов к услугам

Андрей Шкуро»[45].

В мае 1919 года штаб 1-й Кавказской казачьей дивизии съехал с дачи А. А. Тарасова-старшего, а в двухэтажный особняк вновь заселилось многочисленное семейство клана Тарасовых, приехавшее из Новороссийска, где они пытались спастись от расстрелов и экспроприаций. В декабре 1919 года все представители армянского купеческого клана Тарасовых вновь, теперь уже во второй раз и последний, бежали из города Кисловодска, оставив свои родовые поместья: дачу Александра Аслановича Тарасова-старшего на реке Ольховке (22 апреля 1916 года Александр Асланович Тарасов скончался на семьдесят третьем году жизни от инфаркта), дачу Аслана Александровича Тарасова «Карс» в Ребровой Балке и принадлежащую наследникам Михаила Аслановича Тарасова дачу «Тургеневка», также находящуюся в Ребровой Балке.

Весьма примечательным и вполне достоверным фактом является использование доходного дома наследников купеческой семьи Э. Б. Ходжаева (принадлежал младшему брату архитектора – Никите Багдасаровичу Ходжаеву) в Пятигорске на Царской улице, построенного по его проекту в 1909 году, советскими органами госбезопасности с марта 1920 по февраль 1983 года. Доходный дом купцов Ходжаевых, известный с 1910 года по «Путеводителю по Кавказским Минеральным Водам», изданному Управлением КМВ, как типичная курортная гостиница с магазином и кинотеатром на первом этаже, с начала марта 1920 года занял Пятигорский окротдел ЧК во главе с его председателем Иосифом Борисовичем Генкиным. В ноябре 1923 года там же стал главенствовать Пятигорский окротдел ГПУ, с июля 1934 года Пятигорское РО УНКВД по Северо-Кавказскому краю, с марта 1937 по август 1942 года Пятигорское РО УНКД/УНКГБ по Орджоникидзевскому краю (в августе 1942 года сотрудники госбезопасности на основании приказа начальника УНКВД по Орджоникидзевскому краю старшего майора ГБ С. А. Клепова подожгли здание вместе с хранящейся в подвале частью неэвакуированного архива). С апреля 1946 по март 1953 года в здании бывшего доходного дома Ходжаевых рулило Пятигорское РО УМГБ СССР Ставропольского края, а уже с марта 1954 по февраль 1983 года властвовал Пятигорский РО УКГБ СССР по Ставропольскому краю. В начале 2000 года это историческое здание, построенное по проекту Э. Б. Ходжаева, было передано в пользование МУП «Управление городского хозяйства» Пятигорска.

Наиболее примечательной с исторической точки зрения среди всех особняков, построенных по проекту Э. Б. Ходжаева, является дача сына основателя армянской купеческой династии Тарасовых, Аслана Александровича Тарасова, имеющая название «Карс» и расположенная в центре Кисловодска, в Ребровой Балке. Как уже ранее говорилось, Э. Б. Ходжаев выполнил только проект здания, а также непосредственно участвовал в строительстве новой дачи, осуществляя контроль за возведением объекта. А вот внутренний дизайн помещений дачи «Карс» в очень модном тогда стиле арт-нуво осуществил московский зодчий и реставратор В. Д. Адамович по личной просьбе Аслана Тарасова, который ранее, в 1905 году, стал автором проекта интерьера особняка Александра Аслановича Тарасова в Скатертном переулке (сейчас это светло-голубое двухэтажное здание расположено по адресу: Скатертный переулок, дом 4, строение 1). Не в обиду будет сказано поклонникам таланта Э. Б. Ходжаева, но все многочисленные здания, принадлежащие клану купцов Тарасовых в Москве, построенные по проектам других архитекторов в модном тогда стиле модерн, смотрятся даже в настоящее время изящнее в архитектурном отношении, а также более весомо и завершенно в эстетическом плане, чем дачи в Кисловодске. Вот, например, «домашний» архитектор винного фабриканта и основателя Елисеевских магазинов в Москве и Санкт-Петербурге Григория Григорьевича Елисеева Гавриил Васильевич Барановский без всяких преувеличений создал шедевры, которые украшают как Северную столицу, так и столицу нашей Родины вплоть до настоящего времени (автор просит обратить внимание читателей на Дом торгового товарищества «Братья Елисеевы» на углу Невского проспекта, дом 56 и Малой Садовой улицы, дом 8 в Санкт-Петербурге). Впрочем, это только мнение автора этих строк.

Давайте подробно рассмотрим предпосылки появления этого здания. С весны 1910 года основатель клана купцов Тарасовых – купец 1-й гильдии Александр Асланович (часто в архивных документах именуется Афанасьевич) стал часто жаловаться родным и близким на острые приступы так называемой грудной жабы, или, по-современному, стенокардии (спазм артерии, не дающий проходить крови, отчего больной лишается притока кислорода и может очень быстро умереть), и врачи категорически посоветовали ему переехать из собственной усадьбы в Москве на Скатертном переулке, дом 4, строение 1 (сейчас данное здание в форме подковы имеет два корпуса – двухэтажный, построенный в 1905 году по проекту архитектора В. П. Войникова, и трехэтажный, постройки 1907 года по проекту архитектора М. Г. Гейслера) на дачу в Кисловодск. С лета 1910 и до апреля 1916 года А. А. Тарасов-старший стал почти по полгода (с апреля по октябрь) жить на своей двухэтажной даче, расположенной в Кисловодске, близ реки Ольховки. По армянской традиции заботу о стареющих родителях должен был взять на себя наследник рода, то есть сын – Аслан Александрович Тарасов, который в начале 1911 года предложил архитектору Э. Б. Ходжаеву построить в Ребровой Балке особняк, от которого, в случае острой необходимости, за 10–15 минут можно было доехать на конном экипаже до дома отца на реке Ольховке. Почему же именно в Ребровой Балке решил строить свою дачу Аслан Тарасов?

Бывший особняк А. А. Тарасова-старшего на углу Медвежьего и Скатертного переулков в Москве

Для начала объясню читателям, что часть исторической застройки XIX века Кисловодска, известная в настоящее время как Реброва Балка, получила свое название по фамилии участника Кавказских кампаний, соратника генерала А. П. Ермолова помещика Алексея Федоровича Реброва, чей дом, построенный вблизи колодца Нарзана, у подошвы Крестовой горы, в 1823 году, считается самым старым на данный момент в городе (сохранились только фрагменты этого здания). Дачи на окраине Кисловодской слободы в Ребровой Балке начали массово строить фабриканты и представители военного аристократического сословия с начала XX века, считая, кроме всего прочего, это очень выгодным вложением капитала, так как цены на земельные участки год от года росли с пугающей быстротой.

Фото 1914 г., панорама дач и вилл на Ребровой Балке в Кисловодске. На переднем плане, чуть правее, с большим двухуровневым балконом, среди особняков и вилл – дача А. А. Тарасова «Карс»

Аслан Александрович Тарасов, как и отец, постоянно проживал в Москве, в своем трехэтажном роскошном особняке в стиле модерн, на углу Медвежьего и Скатертного переулков (адрес: Скатертный переулок, дом 4, строение 2), но, несмотря на этот факт, возведение загородного дома в далеком Кисловодске воспринял со всей серьезностью и присущей ему деловой хваткой. Существует версия, что одним из определяющих факторов постройки дачи «Карс» Асланом Тарасовым (в настоящее время здание находится по адресу: улица Герцена, дом 18) стало более раннее строительство загородного особняка Михаилом Аслановичем Тарасовым (дядя Аслана Тарасова и родной брат его отца – Александра Аслановича Тарасова), известное сейчас как дача «Тургеневка», тоже в курортной местности, под названием Реброва Балка (расположена сейчас в 200 метрах от дачи «Карс» по адресу: проспект Дзержинского, дом 4). Клан Тарасовых, по-видимому, в те далекие времена решил обосноваться в Кисловодске на уровне шаговой доступности, что и определило покупку земельных участков и последующее возведение особняков. Нельзя не отметить и то, что Аслан Александрович Тарасов к тому времени (к осени 1912 года) уже был давно женат, имел младшего сына Льва (1 год от роду), дочь Ольгу (10 лет от роду) и старшего сына Александра (от роду 5 лет) и вполне справедливо рассчитывал на проживание своей семьи в обширном загородном доме, расположенном в престижном климатическом курорте Российской империи.

Промышленник, владелец и наследник состояния клана Тарасовых А. А. Тарасов. 1967 г.

Дача А. А. Тарасова «Карс» представляет собой трехэтажное здание в остромодном, но несколько упрощенном стиле модерн, весьма типичном для того времени, состоящее из 16 комнат, имеющее общую площадь 983 квадратных метра и объемные застекленные балконы, являющиеся отличительным признаком архитектора Э. Б. Ходжаева, считавшего этот атрибут дачной жизни необходимым для будущих жильцов. Так же как и все здания Э. Б. Ходжаева, дача «Карс» имеет обширное подвальное помещение (высота потолка в подвале 2,70 метра), несомненно предназначенное для приготовления пищи и хранения продуктов. Отмечу, что во всех зданиях Э. Б. Ходжаева пищеблок всегда располагался в цокольной или подвальной части здания, по соседству с ледником и холодильной камерой компании Gesellschaft fur Linde Eismaschinen. Как и дача отца, особняк Аслана Александровича Тарасова был полностью электрифицирован и запитан от проходящей поблизости ЛЭП (электроэнергия подавалась в Кисловодск от ГЭС «Белый уголь»). Здание имело три входа, расположенные по разным углам особняка, что предполагало изначально наличие в доме большого количества гостей, которые могли беспрепятственно спуститься в сад, не мешая другим приглашенным и домочадцам. В дальнейшем наличие обширного подвала, три-четыре входа-выхода из здания, позволяющие выйти из дачи незаметно, а также выстроенный одновременно с особняком двухметровый каменный забор позволили Особому отделу ВЧК Кавфронта творение Э. Б. Ходжаева превратить в секретный объект для отдыха и оперативно-агентурных мероприятий.

Дети А. А. Тарасова: слева Ольга, в середине Лев, справа Александр, на заднем плане гувернантка. Фото 1913 г.

После бегства всего обширного семейства клана Тарасовых абсолютно все принадлежащие им здания в Кисловодске в период с марта 1920 по конец апреля того же года подверглись массовому разграблению, при котором мародеры из числа местных жителей и беженцев тащили все, начиная от напольных ваз и картин до стульев и бюро и демонтированных пролетов лестниц в стиле ар-нуво. Конец массовой вакханалии и остервенелому мародерству в Терской области, и в Кисловодске в том числе, положил начальник Особого отдела ВЧК Кавказского фронта К. И. Ландер, назначенный президиумом ВЧК от 12 января 1920 года особоуполномоченным ВЧК по Донской области и Северному Кавказу.

Дача «Карс» А. А. Тарасова, в настоящее время один из корпусов санатория ГМУ УДП РФ «Красные камни»

Карл Иванович Ландер в целях скорейшего установления советской власти на вверенной ему территории и элементарного порядка в апреле 1920 года издал крайне жестокие приказы по ОО ВЧК Кавфронта, которые были сразу приняты Терской облЧК и Пятигорским окротделом ЧК к исполнению, в том числе:

приказ о сожжении населенных пунктов, население которых поддерживает отряды «зеленых» и казаков, о расстреле в них всего взрослого населения и депортации остальных в Центральную Россию;

о конфискации имущества родственников лиц, ушедших в отряды «зеленых» и казаков;

о взятии в заложники родственников лиц, состоящих в антибольшевистских формированиях;

о расстреле на месте лиц, занимающихся мародерством и грабежом;

о сдаче награбленных драгоценностей в местные отделы ЧК в добровольном порядке.

Для отдыха, конспиративных встреч с агентурой, а также для постоянного проживания руководства Кисловодским горотделом ЧК в начале апреля 1920 года был восстановлен после погрома особняк А. А. Тарасова «Карс» в Ребровой Балке. Семьи сотрудников Кисловодской ЧК и Кисловодского городского революционного комитета РКП(б) в то же самое время заняли номера в бывшей казенной гостинице «Гранд-отель» К. Ф. Тахтамирова.

Однако из-за крайне неустойчивого положения советской власти в Терской области и Кавминводах в конце апреля 1920 года ОО ВЧК Кавфронта и Пятигорским окротделом ЧК было принято решение о придании бывшему владению А. А. Тарасова «Карс» (впрочем, как и даче А. И. Кабата) статуса «дачи особого назначения». Этот термин означал немедленное выселение всех проживающих на даче «Карс» сотрудников Кисловодской уездной ЧК, передачу его в прямое подчинение Пятигорскому окротделу ЧК и придание спецобъекту статуса конспиративной квартиры для дальнейших оперативно-агентурных мероприятий. Тут мне придется немного отвлечься от темы и объяснить читателю смысл термина «дача особого назначения». Как видно из рассекреченных документов, термин «дача особого назначения», употребляемый в приказах, циркулярах и письмах ВЧК – ОГПУ – НКВД, был введен управделами Особых отделов ВЧК Г. Г. Ягодой (был назначен на эту должность в ноябре 1919 года), который отвечал в данной структуре за создание и функционирование жилого сектора, конспиративных и явочных квартир, а также загородных особняков для руководства органами госбезопасности. В короткий срок, с января 1920 года, Управлением делами особого отдела ВЧК были взяты на баланс три особняка: Н. Е. и В. П. Кузьминых-Караваевых (так называемая «Караваевка», в дальнейшем дача особого назначения ХозО ОГПУ «Гильтищево»), комплекс зданий нефтепромышленника Л. К. Зубалова (в дальнейшем эти строения перейдут на баланс АХО ВЦИК) и мыза (усадьба) «Хорошавка» (в дальнейшем превратится в личную дачу Г. Г. Ягоды «Лоза»). А в Сочи, например, на месте старых дореволюционных особняков А. В. Трапезникова, В. Ю. Явейна и виллы «Голландка» в конце 1920 года были учреждены дачи особого назначения при Черноморском окротделе ЧК. В дальнейшем на их базе в начале 30-х годов основали санаторий № 6 НКВД СССР. Добавлю, что при назначении Г. Г. Ягоды управделами ВЧК (в ноябре 1920 года) особняки «Караваевка» и «Хорошавка» перейдут из ведения Особых отделов в распоряжение президиума ВЧК и, кроме того, курс на захват дворянских усадеб по всей стране органами госбезопасности в целях обустройства в них ведомственных санаториев, домов отдыха и дач особого назначения примет лавинообразный характер. Вот, например, один из документов, свидетельствующих о создании дач особого назначения в структуре ВЧК – ГПУ – ОГПУ:

«Приказ Управления делами ВЧК № 159

Совершенно секретно

Москва

28 ноября 1920 года

О создании дач особого назначения при ХозО ГубЧК

1. Для проведения агентурных мероприятий и отдыха руководства центрального аппарата ВЧК, а также сотрудников ГубЧК создать при ХозО дачи особого назначения в количестве 2–3 с постоянным штатом обслуги.

2. Дачи расположить в черте пригорода, с обеспечением их владения на подставных лиц из местного населения, прошедших проверку.

3. Дачи обеспечить охраной, вещевым и продовольственным снабжением, телефонной связью, гужевым или автотранспортом.

4. В ХозО ГубЧК создать сектор по обслуживанию дач в количестве 3 сотрудников.

5. По получении об исполнении приказа подтвердить телеграфно.

Управдел ВЧК Г. Ягода

Нач АОУ ВЧК И. Апетер»[46].

В начале мая 1920 года, в целях постоянного проживания на даче «Карс», поставленной на баланс ХозО Пятигорского окротдела ЧК, была направлена группа глубоко законспирированных сотрудников Терской облЧК, под легендой бывших знакомых директора Управления КМВ В. В. Хвощинского. Сам В. В. Хвощинский, бежавший с семьей из Петрограда весной 1918 года в Пятигорск, с тайной надеждой отсидеться до лучших времен, в феврале 1920 года был вынужден по причинам «красного террора» переехать в Кисловодск и временно поселиться в особняке наследников бакинского нефтепромышленника А. Б. Малхасянца[47]. В конце апреля 1920 года В. В. Хвощинского непонятным образом нашли первый советский директор УКМВ Г. Л. Кучаидзе и комиссар И. С. Франгулян с предложением войти в штат данной структуры на правах консультанта. Однако на известную фигуру В. В. Хвощинского, уже к тому времени согласившегося работать в УКМВ, в аппарате Терской облЧК имелись свои планы агентурно-оперативного характера. Председатель Терской облЧК Ж. Ф. Девингталь решил использовать ряд бежавших из центра России и осевших в КМВ чиновников, врачей, а также фабрикантов в качестве приманки в хитроумной комбинации, основанной на их предварительной вербовке (иногда цена этой вербовки была обычная человеческая жизнь) и создании из «бывших» псевдоподпольной антибольшевистской организации бело-зеленых в регионе КМВ. Примечательно, что КРО ОГПУ будет широко использовать в дальнейшем данный метод в операциях «Синдикат» и «Трест» по ликвидации антисоветского подполья на территории СССР в период с начала 20-х по середину 30-х годов.

В. В. Хвощинский с семьей был заселен на дачу особого назначения «Карс» Пятигорского окротдела ЧК в начале мая 1920 года и пробыл там в качестве приманки для подпольной организации бело-зеленых Союз трудовых крестьян до 24 мая того же года. Насколько оказалась эта операция эффективной, разработанная в недрах Терской облЧК и Пятигорского окротдела ЧК, сейчас сказать трудно, и пролить свет на нее может лишь дополнительное рассекречивание документов ЦА ФСБ РФ. Однако, несмотря на вышесказанное, В. В. Хвощинский и его семья в дальнейшем достаточно безмятежно проживали в Москве до сентября 1930 года, пока его не арестовал НКВД по доносу на основании статьи 58-1 и приговорил к пяти годам исправительных работ с заменой на ссылку в Иркутск.

В мае 1921 года В. В. Хвощинский, вероятно по личной инициативе, взял в концессию бывший комплекс зданий купца 1-й гильдии А. А. Тарасова-старшего на реке Ольховке, став по новой классификации тех времен нэпманом. Впрочем, в марте 1923 года Управление Кавминвод в лице его директора С. А. Мамушина уведомило В. В. Хвощинского о том, что оно расторгает договор о концессии, но взамен предлагает ему перейти на должность консультанта в Наркомздрав РСФСР. Подчеркну, что В. В. Хвощинский с мая 1923 по сентябрь 1930 года работал штатным сотрудником Главного курортного управления Наркомздрава РСФСР, в должности консультанта по финансово-экономической деятельности. Сохранился доклад В. В. Хвощинского, датируемый сентябрем 1923 года, вот выдержки из него:

«Из доклада по обследованию Кубань-Черноморского Курортного района консультанта Главкурупра Наркомздрав РСФСР Владимира Васильевича Хвощинского

Курорт Анапа

Хозяйство курорта

…Хозяйство курорта почти всюду носит следы плохого ведения дела и малой заботливости и обдуманности в удовлетворении неотложных нужд курорта. Несомненно, что одной из главных причин такого положения вещей служит слишком частая смена директоров курорта. За год курорт израсходовал более 8 триллионов рублей в знаках 1923 года, и если бы из этих сумм был истрачен хотя бы 1 % на благоустройство, то не пришлось бы видеть в санаториях, грязелечебнице и других местах таких нетерпимых непорядков, устранение которых требовало сравнительно ничтожных денежных трат, совершенно посильных хозяйству курорта. Пользование жилищным фондом совершенно не налажено, и многие здания находятся в аренде у курорта от коммунхоза вместо обладания ими согласно декрета от 13 марта. Фонд этот слабо использован, и некоторые здания, курорту переданные, оставлены в состоянии саморазрушения. Наиболее поразительной бесхозяйственностью отличается дело с молочной фермой…»[48]

24 мая 1920 года на имя особоуполномоченного ВЧК по Донской области и Северному Кавказу, а также и начальника ОО ВЧК Кавказского фронта К. И. Ландера поступает шифротелеграмма следующего содержания:

«Шифротелеграмма президиума ВЧК

г. Москва, 24 мая 1920 г.

Начособоотдела Кавфронта

Президиум ЧК, Пятигорск

Предоблчека, Владикавказ

1. К 1 июня сего года подготовить в г. Кисловодск 1–2 санатории, рассчитанных на прием 20–30 человек, нуждающихся в срочном лечении.

2. Врачей по профилю и обслугу набрать из проверенных товарищей или старых спецов, не служивших ранее в белогвардейских организациях.

3. Обеспечить 1–2 отдельных здания для принятия лечебных процедур, со всем необходимым по профилю.

4. Все здания должны располагаться в непосредственной близости с ж/д вокзалом, иметь прикрепленные 2 ландолета[49] со сменными шоферами.

5. Агентурному отделу начать распространять слухи о прибытии в Кисловодск группы врачей для организации Бальнеологического института.

6. Здания санаторий обеспечить круглосуточной охраной из числа сотрудников Пятигорского окротдела ЧК.

7. Продобеспечение объектов возложить на ХозО Пятигорского окротдела ЧК.

8. Точное соблюдение указанного порядка изложенных выше пунктов возлагается на личную строжайшую ответственность начособотдела.

9. По получении об исполнении приказа подтвердить телеграфно.

Председатель ВЧК и Особотдела ВЧК Дзержинский Управдел Особотдела ВЧК Ягода»[50].

Как мы уже поняли, без точного указания, кто именно приедет 1 июня 1920 года в Кисловодск для «срочного лечения», глава ВЧК Ф. Э. Дзержинский дает приказ по инстанции подготовить «санатории» в чисто конспиративном варианте, словно речь идет о создании тайной базы для подготовки диверсантов. На самом деле практически все мероприятия, касающиеся создания специальных лечебных учреждений, заведений санаторно-курортного типа, гостиниц и домов для проживания ответсотрудников аппарата ВЦИК и СНК и конечно же загородных правительственных резиденций, в РСФСР – СССР всегда проводились с грифом «Совершенно секретно». Нет, на начальном этапе становления советской власти члены политбюро ЦК РКП(б), являющиеся партийно-государственной верхушкой, не были параноиками, просто все их более ранние страницы биографии, еще со времен РСДРП, были наполнены тотальной конспирацией и суровой партийной дисциплиной. В частности, по этой причине утром на трибуне партийные вожди произносили речи о всеобщем равенстве трудящихся, а вечером принимали постановления ВЦИК о постановке на баланс Отдела загородных владений Управления Кремлем и домами ВЦИК очередного дома отдыха для избранных.

Почему же Управление Кремлем и домами ВЦИК в лице Ивана Константиновича Михайлова решило направить первую группу больных туберкулезом, состоящую из партийных работников среднего звена в Кисловодск, именно на дачу особого назначения «Карс» Пятигорского окротдела ЧК? На самом деле конкретного указания из Центра о создании на базе дачи «Карс» в Кисловодске некоего закрытого санаторно-курортного объекта просто не было, судя по имеющимся архивным документам. Троица в лице начальника ОО ВЧК Кавфронта К. И. Ландера, председателя Терской облЧК Ж.Ф. Девингталя и председателя Пятигорского ОО ЧК П. И. Зенцова предложила Управлению Кремлем и домами ВЦИК дачу «Карс» только потому, что она в числе немногих была единственным объектом, мало-мальски пригодным к проживанию. Правда, в дальнейшем, с октября 1920 года, «ответственные партийные товарищи» из СНК и ВЦИК, а также отпетые бандиты и мордатые дармоеды из Секретариата ИККИ и ОМС Коминтерна (Исполнительный комитет Коммунистического интернационала – орган управления Коминтерна) заняли две другие отремонтированные спецдачи Пятигорского ОО ЧК – «Тургеневку» и особняк А. И. Кабата. Отмечу, что после повального, спешного бегства владельцев дач, гостиниц, частных санаториев и доходных домов в декабре 1920 года из КМВ распоясавшийся от вседозволенности окрестный народ не только тащил из этих зданий фарфор и картины, под лозунгом «Грабь награбленное», но даже выламывал паркет и сбивал метлахскую плитку со стен. По этой причине сносное для лечения и проживания здание в КМВ можно было найти только при помощи всемогущей ЧК, которая решала вопрос благоустройства будущих правительственных резиденций просто и незатейливо. Из расположенных рядом особняков плечистые сотрудники местной чрезвычайки набирали путем тотальных реквизиций все необходимое для безбедного и вполне комфортного существования сотрудников СНК и ВЦИК на закрытых санаторно-курортных объектах. Самовары и столовая посуда, мебель и картины, портьеры и ковры, патефоны и кухонные плиты, электролампы компании Siemens & Halske и российского завода «Светлана» от бывшего АО «Я. М. Айваз» (были страшнейшим дефицитом после Гражданской войны), унитазы, биде и ванны – все это тщательно собиралось, сортировалось, размещалось на складах хозотделов ЧК, а потом привозилось на закрытые санаторно-курортные объекты.

Ранее, в главе 1, я рассказал читателям о том, что помощник управляющего Кремлем и домами ВЦИК И. К. Михайлов вместе с К. И. Ландером и A. M. Назаретяном в апреле 1920 года, по приказу свыше, спешно разыскивают помещения в КМВ для последующего заселения туда для лечения и отдыха номенклатурных сотрудников ЦК РКП(б). Происходит это мероприятие в условиях строжайшей секретности и маскируется под поиск помещений для госпиталей ГВСУ Наркомздрава РСФСР, а И. К. Михайлов и К. С. Наджаров перемещаются по территории КМВ с фиктивными документами, выданными им в Специальном отделе Управления делами ЦК РКП(б). В результате И. К. Михайлов перед своим отъездом в Москву подыскивает пять особняков в Кисловодске под будущие закрытые санаторно-курортные объекты, это были:

дача А. А. Тарасова на реке Ольховке, проект Э. Б. Ходжаева (постройка 1895 и 1900 годов);

дача М. И. Ушакова / Г. Н. Абрезова около ж/д вокзала, проект Э. Б. Ходжаева (постройка 1904–1905 годов);

дача А. Б. Малхасянца в Ребровой Балке (постройка 1912 года);

дача А. И. Тварчрелидзе / Н. В. Лежнева в Ребровой Балке, проект Э. Б. Ходжаева (постройка 1905 года);

дача «Тургеневка» М. А. Тарасова в Ребровой Балке, проект Э. Б. Ходжаева (постройка 1904 года).

Как уже видно по приведенному выше перечню, дача «Карс» А. А. Тарасова в нем не значится, что указывает о последующем изменении первоначальных планов по размещению ответсотрудников аппарата ВЦИК и СНК в Кисловодске. И эти изменения были связаны только с одной причиной – возможное внезапное выступление бело-зеленых и последующий захват повстанцами органов советской власти на всем Северном Кавказе. В данной непростой ситуации политбюро ЦК РКП(б) по рекомендации членов президиума ВЧК и лично Ф. Э. Дзержинского решает послать в КМВ на лечение группу партийцев не в подобранные И. К. Михайловым особняки в Кисловодске, а воспользоваться дачами особого назначения Пятигорского окружного отдела ЧК, являющимися секретными объектами, предназначенными в первую очередь для проведения агентурно-оперативных мероприятий (встречи с агентурой, обучение агентуры и штатных сотрудников, а также проживание подставных фигур для выявления антисоветского подполья). На конец мая 1920 года этими зданиями в Кисловодске, числящимися на балансе ХоЗо Пятигорского ОО ЧК, числились следующие объекты:

дача «Карс» А. А. Тарасова в Ребровой Балке;

дача «Затишье» А. И. Кабата у Крестовой горы;

дача «Тургеневка» МА. Тарасова в Ребровой Балке.

К концу мая 1920 года Пятигорский ОО ЧК подбирает штат врачей бальнеологов и терапевтов, которые должны обслуживать будущих номенклатурных больных и отдыхающих, разместив их на бывшей даче врача К. К. Барта в Ребровой Балке, неподалеку от спецобъекта «Карс». Кисловодская дача в Ребровой Балке частнопрактикующего врача Карла Карловича Барта (являлся сыном доктора из Пятигорска Карла Андреевича Барта) на самом деле представляла собой весьма просторное двухэтажное здание с большим цоколем (общая площадь всех помещений 2890 квадратных метров), где была до марта 1918 года размещена гинекологическая клиника с бальнеологическим уклоном, оснащенная современным (на то время) немецким оборудованием, и рентгенаппаратом фирмы Voltohm Gesellschaft в частности. Подчеркну, что частная клиника К. К. Барта к моменту бегства ее владельца за границу также имела новейшее оборудование из Германии фирмы Reiniger, Gebbert & Shall GmBh для физиотерапии (электрофореза) и фототерапии (иначе светолечение – применение с лечебной целью искусственно получаемого инфракрасного, видимого и ультрафиолетового излучения). Была ли бывшая дача К. К. Барта объектом на балансе ХозО Пятигорского ОО ЧК, сейчас уже выяснить невозможно. Можно лишь предположить, что здание просто использовало с июня 1920 года как прекрасно оборудованную клинику в своих целях Управление Кремлем и домами ВЦИК с подачи ОО ВЧК Кавфронта. Стоит отметить, что начальником этого закрытого спецобъекта на бывшей даче К. К. Барта с июня 1920 по сентябрь 1922 года стал бывший директор Управления КМВ В. В. Хвощинский, назначенный на эту должность по рекомендации председателя Пятигорского ОО ЧК П. И. Зенцова.

По сути, Пятигорский ОО ЧК принял весьма грамотное и правильное решение на основании шифротелеграммы из президиума ВЧК. В первом здании, бывшей даче А. А. Тарасова «Карс», был размещен жилой корпус для проживания номенклатурных чинов из ВЦИК и СНК, которые на двух автомобилях за пять минут могли доехать для прохождения сложных лечебных процедур во второе здание – бывшую дачу К. К. Барта, являющуюся клиникой закрытого типа под охраной сотрудников местной чрезвычайки. Как я уже писал выше по тексту, с 1 июня 1920 года состоялся первый заезд ответсотрудников партаппарата из Москвы в созданное закрытое санаторно-курортное учреждение – бывшую дачу А. А. Тарасова, для отдыха и прохождения курса лечения. Можно ли в данном конкретном случае назвать дачу «Карс» первым советским правительственным объектом санаторно-курортного типа на территории Кавказских Минеральных Вод? Конечно же можно.

Дом доктора К. К. Барта в Кисловодске. Дореволюционное фото

Необходимо подчеркнуть, что И. Ф. Арманд при прибытии в Кисловодск так же, как и ее партийные товарищи, жила на даче особого назначения «Карс» Пятигорского окротдела ЧК, а проходила лечебные процедуры в бывшей клинике доктора К. К. Барта. Существует версия, подкрепленная архивными документами, о сопровождении И. Ф. Арманд в пути до Кисловодска сотрудником Оперативного отделения при президиуме ВЧК П. П. Пакалном, который кроме того, что нес личную охрану В. И. Ленина, пользовался еще и особым отношением и личным доверием вождя. П. П. Пакалн свои полномочия по охране И. Ф. Арманд при приезде в Кисловодск на дачу «Карс» передал, согласно приказу зампреда ВЧК И. К. Ксенофонтова, начальнику Особого отдела Терской облЧК Н. И. Авотину (в дальнейшем, с 6 февраля 1922 года, он возглавит Терский отдел ГПУ). Удивительно, но факт нахождения И. Ф. Арманд на даче «Карс» не является общеизвестным, не обсуждается на форумах в Интернете и даже не затронут в культовой книге историка Б. В. Соколова «Ленин и Инесса Арманд»[51], хотя автор некоторые незначительные детали в своем опусе изучил просто с тщательностью опытного криминалиста.

С 19 июля по 7 августа 1920 года в Петрограде проходил II конгресс Коммунистического интернационала. На Конгрессе ИККИ[52] был принят Устав Коминтерна, в котором были подтверждены цели и задачи мирового коммунистического движения, принятые на I конгрессе: свержение капитализма, установление диктатуры пролетариата и создание Всемирной Советской республики, также был создан Отдел международных связей Коминтерна. Фактически решением президиума II конгресса Коминтерна, в который входили Г. Е. Зиновьев (председатель Исполкома Коминтерна), предсовнаркома В. И. Ленин, П. Леви (глава компартии Германии), А. Росмер (основатель компартии Франции) и Дж. Серрати (один из лидеров Итальянской социалистической партии), был объявлен курс на скорейшее свержение законной власти на территории Европы, а потом и на других континентах планеты. Инструментом для проведения диверсий, пропаганды и террористических акций и в конечном счете свержения власти на территории других государств с конца августа 1920 года стал Отдел международных связей Коминтерна. Сотрудники ОМС Коминтерна фактически являлись штатными сотрудниками РУ РККА и ИНО ВЧК/ОГПУ, выполняя секретные миссии по всему миру, причем часто связанные с диверсиями и убийствами.

Дом врача К. К. Барта в Кисловодске, где проходили лечение сотрудники ВЦИК и СНК в 1920–1922 гг. В настоящее время это здание Кисловодского санатория МО РФ

Сотрудники ОМС на начальном этапе своей деятельности действовали под легальным прикрытием, часто под видом дипломатов, журналистов, экономических и культурных представительств. Задачей ОМС было создание нелегальных политических и военных структур в зарубежных странах, которые находились в оперативном подчинении Коминтерна и иногда действовали в противоречии с интересами коммунистических партий этих стран. ОМС был, пожалуй, самым законспирированным и секретным из всех других отделов Коминтерна, а его деятельность часто определялась секретными циркулярами политбюро ЦК РКП/ВКПб) и лично И. В. Сталиным. По типу и структуре ОМС полностью копировал любую разведслужбу, то есть располагал штатом оперативных работников, легальных и нелегальных, курьеров, шифровальщиков, ликвидаторов, радистов, службой по изготовлению фальшивых паспортов и других документов. Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало в себя пересылку информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну и т. д. Буквально с самого начала своей деятельности ОМС Коминтерна стал использовать дачи особого назначения ВЧК/ОГПУ, дома отдыха и санатории ВЦИК, а также военно-медицинские учреждения Народного комиссариата по военным и морским делам (Наркомвоенмор) РСФСР/СССР, расположенные в Крыму, на Черноморском побережье Кавказа и на КМВ.

На территории Кавказских Минеральных Вод, с осени 1920 года, в немногочисленные закрытые санаторно-курортные объекты Управления Кремлем и домами ВЦИК стали приезжать отдельные группы (по 5–10 человек) сотрудников Коминтерна, которые были направлены ОМС для отдыха и лечения перед их тайной заброской в Европу в качестве руководителей нелегальных резидентур. Дача «Карс» Пятигорского ОО ЧК тоже не избежала участи стать базой для проживания тайной агентуры ОМС Коминтерна, и в конце сентября – начале октября на дачу «Карс», а также дачи «Тургеневка» и А. И. Кабата стали заселяться люди под чужими фамилиями и именами. Первую группу ОМС, посланную на отдых в Кисловодск перед решающей битвой за мировую революцию, возглавил Эрнст Рудольф Иоганнес Ройтер, один из лидеров КПП Германии. В конце октября группа Э. Ройтера съехала с дачи «Карс» и направилась через секретный коридор на советско-финской границе под Терийоки в Германию для развертывания постепенно угасающего революционного движения. Вторая группа коминтерновцев под руководством Карла Артельта, одного из первых основателей КПП Германии, отдыхала и лечилась на закрытых санаторно-курортных объектах Управления Кремлем и домами ВЦИК – даче «Карс» и поликлинике К. К. Барта с начала ноября по середину декабря и тоже уехала в Германию для подготовки вооруженного восстания[53].

Сотрудник аппарата Коминтерна И. М. Бергер (один из основателей Коммунистической партии Палестины) по поводу организации революции в Германии вспоминал: «У руководителей, как РКП(б), так и Коминтерна, было твердое убеждение, что объективно назревала мировая революция, что победа пролетариата может быть осуществлена быстрее и легче, чем в России. Если И. Пятницкий накануне Первой мировой войны организовал массовый перевоз большевистской литературы с Запада на Восток, из Лейпцига в Питер и Москву, имея в своем распоряжении ограниченные средства, а против себя всю мощь царского аппарата, то теперь, в двадцатые годы, ему предстояло направлять поток большевистской пропаганды с Востока на Запад, с Моховой, что возле Кремля, на заводы Гамбурга, Берлина, Глазго, Турина и в другие места. Это казалось тогда гарантией победы мировой революции»[54].

Предположительно, что на соседних дачах Пятигорского ОО ЧК «Тургеневка» и А. И. Кабата с июня по сентябрь 1920 года проходили спецподготовку сотрудники Региструпра Полевого штаба РВСР (военная разведка) и Коминтерна, которых затем перебрасывали в Персию для ведения подрывных действий военного характера. Политическое руководство операцией по установлению советской власти в Персии осуществляли члены Кавказского бюро ЦК РКП(б) Г. К. Орджоникидзе, П. Г. Мдивани и А. И. Микоян, которые с июня по сентябрь 1920 года на штыках РККА учредили Гилянскую Советскую республику[55].

6 февраля 1922 года по предложению предсовнаркома В. И. Ленина IX съезду Советов, постановлением ВЦИК орган госбезопасности – Всероссийская чрезвычайная комиссия упраздняется, а полномочия ее передаются Главному политическому управлению ГПУ при НКВД РСФСР. В связи с этим все органы госбезопасности страны в феврале 1922 года прошли ряд серьезных структурных реорганизаций. Пятигорский окротдел ЧК был упразднен, а его статус был понижен до уездного. А еще ранее, 20 января 1921 года, Терская область была реорганизована в губернию, с отделением от нее новообразованной Горской АССР. В составе Терской губернии было утверждено пять уездов: Георгиевский, Кизлярский, Моздокский, Пятигорский и Святокрестовский, а административным центром стал город Георгиевск. Все органы госбезопасности Терской губернии, в том числе и Пятигорского уезда (в него также входил Кисловодск), с 6 февраля 1922 года стали подчиняться Терскому губернскому отделу ГПУ, штаб-квартира которого так и осталась в Пятигорске. Дача особого назначения «Карс» с данного момента вошла в прямое подчинение Терского губотдела ГПУ и была зачислена на баланс его хозотдела. С октября 1920 по декабрь 1923 года бывшая дача А. А. Тарасова «Карс», находящаяся под контролем и управлением ХозО Терского губотдела ГПУ/ОГПУ, фактически выполняла только одну миссию – временное прибежище для отдыха и лечения сотрудников ОМС Коминтерна перед их дальнейшей заброской в страны Ближнего Востока и Балканы. Подчеркну, что в сентябре – октябре 1923 года желанным и почетным гостем на даче «Карс» оказался кандидат в члены политбюро ЦК РКП(б) Н. И. Бухарин, проводивший там свой отпуск. Также в это же время на данном объекте отдыхали член ЦК КП Германии К. Цеткин с младшим сыном Константином в тесной компании с членом исполкома Коминтерна Г. И. Сафаровым и командующим Сибирским военным округом М. М. Лашевичем.

Однако когда Терский губ/окротдел ОГПУ с 10 сентября 1923 года возглавил весьма известная личность – Федор Тимофеевич Фомин, то бывший особняк А. А. Тарасова, благодаря сложным многоходовым внутриведомственным интригам, проведенным этим чекистом, стал типичным номенклатурным заведением для отдыха высокопоставленных партийных функционеров Северо-Кавказского краевого комитета РКП. По легенде, больше похожей на правду, Ф. Т. Фомин, минуя своего начальника – полпреда ОГПУ при СНК по Северному Кавказу Е. Г. Евдокимова, лично позвонил в середине сентября 1923 года первому секретарю Северо-Кавказского краевого комитета РКП(б) А. И. Микояну и пригласил его на отдых в Кисловодск, именно на дачу «Карс». А. И. Микоян приехал в начале октября на дачу особого назначения «Карс» не один, а вместе с вторым секретарем крайкома Б. П. Позерном. Весьма интересно для читателей будет узнать, как сам уже в ту пору персональный пенсионер, заслуженный сотрудник органов госбезопасности Ф. Т. Фомин пишет об отдыхе партийных заправил из ЦК РКП(б) и руководства ОГПУ в своей сейчас уже практически забытой книге «Записки старого чекиста».

«…В 1923–1925 годах я работал начальником Терского окружного отдела ОГПУ. По согласованию с Ф. Э. Дзержинским Северо-Кавказский крайком партии возложил на меня охрану членов ЦК партии и правительства, приезжавших на Кавказские Минеральные Воды. Летом 1924 года, одним ранним утром, у меня в кабинете раздался телефонный звонок. Сняв трубку, я услышал голос Дзержинского. Он сообщил, что в Кисловодск, на дачу «Карс» едут Надежда Константиновна Крупская и Мария Ильинична Ульянова.

– Прошу вас встретить их, хорошо устроить, а главное, уговорить, чтобы они подольше пожили в Кисловодске: они очень нуждаются в отдыхе и лечении!

Я встретил Надежду Константиновну и Марию Ильиничну на станции Минеральные Воды. Оттуда уже приехали в Кисловодск, на дачу «Карс». Я смотрел на них и думал: сколько пережили эти женщины! Ведь совсем недавно у них на руках скончался Ильич. Каким мужеством должны были они обладать, чтобы преодолеть такое страшное, непоправимое горе! Приехали они тяжело больные. В первую неделю ни Надежда Константиновна, ни Мария Ильинична почти не выходили из комнаты. Но постепенно здоровье их улучшилось, и врачи разрешили им небольшие прогулки.

Феликс Эдмундович регулярно справлялся по телефону о состоянии их здоровья. Как обрадовался он, когда я сообщил, что Надежда Константиновна и Мария Ильинична почти целые дни стали проводить на воздухе и вот уже два дня как могут совершать прогулки до Красных камней. Вскоре я заметил, что Надежда Константиновна начинает по утрам заниматься: усаживается на скамеечку, раскладывает перед собой книжки, тетради, читает и что-то записывает. Это она решила во время отпуска заняться переработкой учебных программ для семилетней школы. Я попросил Валериана Владимировича Куйбышева и Анастаса Ивановича Микояна, отдыхавших здесь же, чтобы они уговорили Надежду Константиновну оставить работу. С большим трудом, но им все же удалось уговорить Надежду Константиновну во время отпуска не работать.

– Мы с Анастасом Ивановичем будем следить за вами, чтобы вы отдыхали и лечились, а не изнуряли себя, – сказал Валериан Владимирович.

Серьезно обеспокоенные здоровьем Надежды Константиновны и Марии Ильиничны, они на протяжении всего своего отпуска проявляли о них сердечную заботу. Не прошло еще и месяца со дня приезда Н. К. Крупской и М. И. Ульяновой, как Надежда Константиновна заявляет мне:

– Нужно, товарищ Фомин, подумать об обратных билетах в Москву. Скоро наш отпуск кончается. Больше шести недель нам не положено отдыхать, да и позволить себе мы не можем этого. Пора и за работу приниматься.

Я срочно доложил об этом по телефону Ф. Э. Дзержинскому. Он был очень огорчен.

– Нельзя их отпускать из Кисловодска! Ни в коем случае! Убедите их остаться. Раз сами себя они не жалеют, то надо нам их поберечь. По меньшей мере еще месяц им нужен на отдых и лечение!

И опять я обратился за помощью к А. И. Микояну и В. В. Куйбышеву. Анастас Иванович даже в шутку пригрозил:

– Как хотите, а я вас не отпущу. И вы обязаны повиноваться мне. Вы, можно сказать, у меня в гостях. А в гостях, как говорится, не своя воля.

Как ни убеждали их, Надежда Константиновна и Мария Ильинична в один голос заявили:

– Вот пройдет шесть недель нашего отпуска, сразу поедем в Москву.

Что делать?

Выручил зубной врач Моисей Бененсон. Он уговорил Надежду Константиновну и Марию Ильиничну, пока они в Кисловодске, полечить зубы. Они охотно согласились.

– Вот и хорошо, – сказала Мария Ильинична. – Пока есть у нас свободное время, займемся зубами. А в Москве некогда будет.

А как согласились, то тут уж пришлось и отъезд отложить. По моей личной просьбе лечение зубов растянулось почти на полтора месяца. За это время Н. К. Крупская и М. И. Ульянова хорошо поправились. Феликс Эдмундович был очень доволен находчивостью зубного врача и просил передать ему благодарность от своего имени. Однако истек и этот срок. Теперь уж ничто не могло удержать их в Кисловодске. Ф. Э. Дзержинский поручил мне позаботиться о возвращении в Москву Надежды Константиновны и Марии Ильиничны, непременно достать им отдельный вагон и обязательно дать сопровождающего из облотдела ОГПУ. Я договорился с начальником железной дороги о предоставлении отдельного вагона. Но, узнав об этом, Надежда Константиновна рассердилась не на шутку.

– Да что вы, в самом деле! Зачем это нам такие привилегии?! Что о нас люди говорить будут, когда увидят, что мы вдвоем отдельный вагон занимаем! Нет уж, пожалуйста, возьмите для нас два билета в спальном вагоне.

Так и настояли на своем!»[56]

Тут необходимо уточнить, что Ф. Т. Фомин, утверждая в своей книге, что «…по согласованию с Ф. Э. Дзержинским Северо-Кавказский крайком партии возложил на меня охрану членов ЦК партии и правительства, приезжавших на Кавказские Минеральные Воды», немного приукрасил обстоятельства спецмероприятий по охране руководства страны в личную пользу. Действительно, как начальник Терского окротдела ОГПУ, Ф. Т. Фомин отвечал за безопасность и охрану руководителей партии и правительства, но только как руководитель данной территориальной структуры госбезопасности. На самом деле на основании Приказа № 74/21 ее от 5 октября 1923 года полпреда ОГПУ при СНК по Северному Кавказу Е. Г. Евдокимова непосредственная ответственность за охрану номенклатурных чинов из Северо-Кавказского краевого комитета РКП/ВКПб) и политбюро ЦК РКП/ВКП(б) была возложена на начальника КРО Терского окротдела ОГПУ Г. Ф. Горбача. В контрразведывательном отделении (КРО) Терского окротдела ОГПУ с конца октября 1923 года по этой причине был расширен штат сотрудников, а также создан новый сектор, отвечающий именно за оперативно-агентурные мероприятия по охране руководства Северо-Кавказского крайкома РКП(б), а также членов правительства молодой республики Советов. В своих мемуарах Ф. Т. Фомин также по неизвестным причинам не упомянул своего помощника по «оздоровлению» сановных курортников – заместителя начальника Терского окротдела ОГПУ И. Я. Дагина. Израиль Яковлевич Дагин сменил Ф. Т. Фомина в качестве гостеприимного хозяина курортной зоны и пять лет, с 25 сентября 1926 по 6 марта 1931 года, в должности начальника Терского окротдела ОГПУ охранял покой советского руководства. Забегая несколько вперед, подчеркну, что И. Я. Дагина заметили в высших сферах и с июня 1937 года он возглавил 1-й отдел ГУГБ НКВД СССР, отвечающий за охрану членов правительства. Особо стоит отметить «забывчивость» Ф. Т. Фомина в отказе назвать сопровождающих Ф. Э. Дзержинского лиц из Спецотделения при Коллегии ОГПУ, которые в силу своих обязанностей призваны были нести охрану главы госбезопасности СССР на отдыхе в Кисловодске. В настоящее время, после рассекречивания ЦА ФСБ и РГАСПИ[57] архивов, стали известны имена сотрудников ОГПУ, сопровождавших Ф. Э. Дзержинского на отдыхе в Кисловодске в августе – сентябре 1925 года. Это комиссар особых поручений спецотделения при Коллегии ОГПУ (структурное подразделение органов госбезопасности по охране членов правительства СССР) Василий Михайлович Блохин и личный секретарь председателя ОГПУ Вениамин Леонардович Герсон. В. М. Блохин, назначенный на должность комиссара особых поручений в Спецотделении при Коллегии ОГПУ 22 августа 1924 года, прочно и навсегда вошел в историю СССР как обер-палач, исполнитель смертных приговоров в центральном аппарате ОГПУ – НКВД – МГБ.

Сотрудник ВЧК ОГПУ НКВД МГБ СССР В. М. Блохин

Главный палач СССР В. М. Блохин после 1924 года многократно посещал Кисловодск как в служебных командировках, так и просто в роли отпускника. Например, в июле 1927 года начальник Комендатуры ОГПУ СССР В. М. Блохин приезжал лечиться в кисловодский санаторий ОГПУ № 14 имени Дзержинского, где в компании с комендантом дачи № 4 этого учреждения – В. В. Следзевским и замом полпреда ОГПУ по Северо-Кавказскому краю А. И. Каулем до одури резался на бильярде и играл в городки. В сентябре 1930 года В. М. Блохин вместе с начальником ХозО АОУ ОГПУ И. М. Островским отдыхали и лечили нервишки в доме отдыха Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), ранее известном как дача тайного советника А. И. Кабата.

Впрочем, опять вернемся к книге Ф. Т. Фомина и обратим внимание на его приторные как патока строки о вдове В. И. Ленина – Н. К. Крупской. Стоит напомнить читателям, что, когда вдова вождя мировой революции и его родная сестра бесплатно (!) лечили зубы у стоматолога Моисея Марковича Бененсона, безмятежно пили нарзан в поликлинике К. К. Барта и сладко кушали за сервированным столом на даче «Карс», буквально год назад в Поволжье обезумевшие матери от голода ели своих детей[58], а по Приказу командарма М. Н. Тухачевского № 0116 О/С от 12.06.1921 года на Тамбовщине восставших крестьян пытались травить боевым газом дифосгеном. Вот строка из приказа: «…леса, где прячутся бандиты, срочно очистить ядовитыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось…»[59] Подчеркну также, что в 1924 году «два билета в спальном вагоне» можно было приобрести лишь в том случае, если у вас была бронь как минимум областного или краевого комитета РКП(б), так как подвижной состав после Гражданской войны фактически перестал существовать, а оставшиеся немногочисленные четырехосные вагоны СВПС дореволюционной постройки распределялись поштучно по всему СССР вплоть до начала 30-х годов. И еще одно небольшое уточнение. Всем известного кисловодского стоматолога 65-летнего Моисея Бененсона, назначенного немцами при оккупации Кисловодска старшиной юденрата, расстреляли в окрестностях Стекольного завода имени Г. Анджиевского (располагался в 2 километрах от города Минеральные Воды), в противотанковом рву вместе с его тяжелобольным сыном и 2 тысячами соплеменников 9 сентября 1942 года…

Сотрудник ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД Ф. Т. Фомин

В этой пасторальной книге, полной дешевого лизоблюдства и откровенного подхалимажа, Ф. Т. Фомин кроме совершенно ненужных подробностей «забыл» написать, что главным инициатором превращения дачи особого назначения «Карс» Терского губотдела ОГПУ в уютный пансионат для родственников умершего предсовнаркома В. И. Ленина и членов политбюро ЦК РКП(б) стал именно А. И. Микоян, постоянно приезжавший в Москву для решения партийных вопросов и имевший личный доступ к И. В. Сталину. Фактически, А. И. Микоян всех известных и нужных ему для становления партийной карьеры руководителей партии и правительства СССР постоянно приглашал в свою вотчину, будучи первым секретарем Северо-Кавказского крайкома РКП(б). Начало было положено с середины июля 1924 года, когда на правах хозяина А. И. Микоян любезно пригласил на отдых в Кисловодск председателя Центральной контрольной комиссии РКИ и наркома Рабоче-крестьянской инспекции В. В. Куйбышева, за которым потянулись другие номенклатурные деятели. Во что пишет про В. В. Куйбышева в своей книге «Записки старого чекиста» Ф. Т. Фомин:

«…Как уже упоминалось, в том же году на дачу «Карс» в Кисловодск приехал лечиться и отдыхать В. В. Куйбышев. Поселился он на той же даче «Карс», где жили Надежда Константиновна и Мария Ильинична. Надобно было видеть их радость, когда В. В. Куйбышев вошел к ним в комнату.

– Валериан приехал! Отдыхать? Как хорошо, что именно сюда! Значит, будем вместе!

С какой трогательной нежностью смотрели они на приехавшего. Необычайно легко чувствовали себя при нем Надежда Константиновна и Мария Ильинична. Разговорам не было конца. Вспоминали об Ильиче, о друзьях, о годах, проведенных в ссылках. Живо интересовались и современными событиями. В. В. Куйбышев был на редкость простым и обаятельным человеком. К нему на дачу часто приходили знакомые и незнакомые люди, по делам и без дела. Не было случая, чтобы Валериан Владимирович уклонился от встречи или принял кого-либо сухо, официально.

– Валериан Владимирович, – сказал как-то я, – вы приехали лечиться и отдыхать. А какой же тут отдых, когда, что ни день, вас донимают разными просьбами. Вы себя здесь переутомляете, так же как и в Москве.

Но Валериан Владимирович только смеялся. Он очень любил прогулки и совершал их на довольно большие расстояния. И во время прогулок к нему всякий раз подходили люди:

– Валериан Владимирович, вы не помните меня по работе в Астрахани?

– А я с вами работал в Средней Азии!

– А я вас помню еще с Самары.

И вовсю начинались беседы.

Не помню, чтобы В. В. Куйбышев ходил один, – всегда в окружении. Тянулись к нему люди, да и он сам, будучи общительным человеком, часто скучал в одиночестве. Как к председателю Центральной контрольной комиссии и наркому РКИ, к нему приходили рядовые партийцы, люди, совершенно незнакомые. Никому не отказывал в приеме, тут же помогал, чем мог»[60].

Через два года после описываемых Ф. Т. Фоминым событий В. В. Куйбышев очень высоко взлетит во власти – будет назначен И. В. Сталиным на чрезвычайно важный пост председателя ВСНХ СССР (с 5 августа 1926 года), а затем станет председателем Госплана при СНК СССР (с 10 ноября 1930 года), и вся индустриализация в стране ляжет тяжким бременем на его плечи. На дачу «Карс» В. В. Куйбышев больше никогда не приедет, а станет проводить отпуск с новой женой в правительственных домах отдыха ЦИК на ЮБК. Весьма интересно и своеобразно рассказывает Ф. Т. Фомин о совместном отдыхе на даче «Карс» главы ВЧК – ГПУ – ОГПУ Ф. Э. Дзержинского и его зама В. Р. Менжинского, который случился в августе – сентябре 1925 года. Вот, например, что излагает об этих двух исторических личностях «старый чекист» Фомин:

«…Здоровье самого Феликса Эдмундовича находилось под угрозой. Оно было серьезно подорвано еще в молодости тюрьмами и ссылками. После Октябрьской революции, в годы Гражданской войны, Феликс Эдмундович, не щадя своих сил, вел борьбу с контрреволюцией. Вот уж про кого, действительно, можно сказать, что он горел на работе. Несколько раз правительство, ЦК партии и лично Владимир Ильич Ленин предлагали ему отдохнуть и подлечиться в Крыму и на Кавказе. Но Феликс Эдмундович всегда горячо возражал, убеждая, что сейчас нет причины ему волноваться о своем здоровье. Да и обстановка не позволяет. Вот кончится Гражданская война, тогда можно будет и о здоровье побеспокоиться. Но кончилась Гражданская война, и на очередь стали другие неотложные дела.

…А между тем нечеловеческое напряжение многих лет все настойчивее давало себя знать. Феликс Эдмундович очень похудел, сильно кашлял. Участились перебои сердца. Летом 1925 года Центральный Комитет партии категорически потребовал, чтобы Ф. Э. Дзержинский отправился на Кавказские Минеральные Воды по рекомендации доктора Левина (врач Лев Григорьевич Левин в ту пору занимал пост старшего консультанта Санупра Кремля и был ответственным за состояние здоровья Ф. Э. Дзержинского и В. Р. Менжинского. – Авт.). И вот Феликс Эдмундович получает отпуск. На станции Минеральные Воды его встретили секретарь Терского окружного комитета партии С. О. Котляр, директор курортов Кавказских Минеральных Вод С. А. Мамушин и я. По дороге Феликс Эдмундович буквально забросал нас вопросами. Интересовался курортами: какая пропускная способность их летом, как поставлено медицинское обслуживание, в чем нуждаются? И тут же сказал:

– Мне кажется, настало время все курорты перевести на круглогодовую работу. Потребность в этом у трудящихся очень большая. Вы, товарищ Мамушин, соберите все данные о работе вверенных вам курортов и зайдите ко мне на дачу, ну хотя бы через недельку. Мы с вами подготовим материал для обсуждения этого вопроса в Москве. Как член правительства и председатель Высшего Совета Народного Хозяйства, обещаю вам оказать помощь.

В Кисловодске Ф. Э. Дзержинский поселился на даче Терского губотдела «Карс». Должна была приехать и жена его, Софья Сигизмундовна. На втором этаже для них была приготовлена квартира из трех комнат. Но Феликс Эдмундович решительно отказался в ней жить.

– Зачем мне такая большая квартира? Софья Сигизмундовна приедет только через две-три недели, и мне вполне достаточно одной комнаты!

…Помню и такой разговор Феликса Эдмундовича со мной. Речь зашла о чекистах, которые находились на лечении в Кисловодске, в санатории имени В. И. Ленина.

– Весьма возможно, что кто-нибудь из них пожелает прийти ко мне – поговорить, посоветоваться. Я не должен лишать их такой возможности. Ведь во время отпуска я имею больше свободного времени и могу поговорить с каждым по душам. Вы, пожалуйста, не препятствуйте и пропускайте их ко мне.

И к Феликсу Эдмундовичу на дачу «Карс» постоянно приходили сотрудники ОГПУ, отдыхающие в санатории им. В. И. Ленина, находящемся неподалеку (на самом деле это была Кисловодская кардиологическая клиника имени В. И. Ленина Пятигорского бальнеологического института на КМВ, находящаяся в бывшем санатории С. Н. Ганешина. – Авт.), да и не только они, а все, у кого была необходимость увидеться с ним. И ко всем он относился с дружеским участием, интересовался личной жизнью, работой, здоровьем, лечением. Многие свои прогулки Феликс Эдмундович совершал совместно с В. Р. Менжинским, также лечившимся в то время в Кисловодске.

…Ф. Э. Дзержинский давно мечтал подняться на гору Машук.

– Иоанн Львович, – обратился он как-то к лечившему его доктору Баумгольцу, – я очень хочу осмотреть в Пятигорске лермонтовские места и подняться на гору Машук. Что вы на это скажете?

Доктор Баумгольц задумался:

– Что я могу ответить вам, Феликс Эдмундович? Ноги сердца не лечат. Но если уж у вас такое большое желание подняться на Машук, то по крайней мере обещайте мне, что не будете переутомлять себя, обязательно делайте через каждые 50 шагов минутную передышку.

Дзержинский дал слово неукоснительно выполнять все «требования медицины». Вот и знаменитая гора… В. Р. Менжинский, тоже поехавший с нами, остался с одним из наших сотрудников губотдела у подножия Машука. Я вызвался сопровождать Феликса Эдмундовича. Медленно поднимались мы по узкой тропке. Впереди шел Ф. Э. Дзержинский. Обещание, данное врачу, он выполнял самым тщательным образом: как только пройдет 50 шагов, так минутную остановку сделает. Поднялись мы на Машук. Прилегли отдохнуть. Феликс Эдмундович несколько минут лежал молча. Не знаю, о чем он думал. Может быть, о трагической судьбе гениального поэта. Может быть, в молчаливом благоговении созерцал раскрывшуюся перед глазами красоту горного пейзажа. А может быть, совсем иные мысли заставили его задуматься и уносили его туда, в сердце России, в Москву, в Кремль, где ждал его рабочий кабинет и дела, дела, дела…

Феликс Эдмундович с восхищением смотрел на раскрывшуюся перед нами панораму.

– Во что бы то ни стало надо побывать везде. Теперь, как только выдастся свободный от процедур день, я уж не усижу на даче. Поскорей бы Софья Сигизмундовна приезжала. Я и ее соблазню на эти прогулки. Пусть тоже полюбуется.

Впоследствии Феликсу Эдмундовичу удалось осуществить свои желания. Вместе с Софьей Сигизмундовной он побывал и в замке и на горах. А излюбленным их местом в Кисловодске были Красные камни, неподалеку от дачи «Карс». Чуть ли не каждый день они ходили к Красным камням, где на одной из скал был высечен барельеф Владимира Ильича…»[61]

Недавно РГАСПИ рассекречен Фонд 76, Опись 3 «Документы о деятельности Дзержинского в ВЧК – ОГПУ», где находится ряд интересных документов, повествующих об отдыхе и лечении Ф. Э. Дзержинского в Кисловодске на даче «Карс». Вот, например, письмо Ф. Э. Дзержинского, адресованное личному врачу М. Г. Кушнеру из Санитарного отдела АОУ ОГПУ СССР, где он рассказывает о своем лечении и трогательно заботится о здоровье зампреда ОГПУ Г. Г. Ягоды.

«Письмо М. Г. Кушнеру о лечении Г. Г. Ягоды и В. Р. Менжинского

15.09.1925 г. Г. Кисловодск

Т. Кушнер

Дорогой товарищ! Кроме краткой телеграммы о результатах консилиума по здоровью Ягоды я от Вас вопреки уговора ничего не получил. Консилиум не определил крайнего срока отъезда Ягоды, а поэтому т. Молотов не смог просить т. Ягоду до возвращения Менжинского не уезжать. Между тем надо Менжинскому до начала работы закрепить достигнутое, ибо иначе ГПУ останется на зиму и без Ягоды, и без Менжинского. Зачем Вы не пишете об установленном для Ягоды режиме и как он его выполняет. Я боюсь, что мы Ягоду таким образом выведем из строя на слишком продолжительный срок. Почему вы мне не пишете? Я поправляюсь: принял 12 ванн, но стала болеть правая нога в бедренном суставе. Прошу Вас не только написать мне о здоровье Ягоды и что Вами делается, чтобы максимально сберечь его. Будет ли хорошо в октябре посылать Ягоду в Кисловодск?

Привет. Жму руку.

Ф. Дзержинский»[62].

Теперь о лечащем враче Ф. Э. Дзержинского и В. Р. Менжинского в Кисловодске, именуемом в тексте книги Иоанном Львовичем Баумгольцем. Подчеркну и разъясню читателям, что терапевт и курортолог, профессор Иона (так правильно) Львович Баумгольц был назначен лечащим врачом Ф. Э. Дзержинского на основании приказа директора Управления КМВ С. А. Мамушина от 23 июня 1925 года и по согласованию с наркомздравом Н. А. Семашко. Родом из Киева, И. Л. Баумгольц, выпускник Юрьевского (Тартуского) университета, на начальном этапе своей карьеры работал у профессора Института усовершенствования врачей в Петербурге, гематолога, микробиолога и терапевта Дмитрия Леонидовича Романовского. Потом, весной 1904 года, И. Л. Баумгольц переехал в Пятигорск, где больше 20 лет пользовался славой как толковый терапевт и курортолог, занимающийся частной практикой. Подчеркну, что И. Л. Баумгольц с июня 1925 по 9 сентября 1936 года был научным консультантом в аппарате Управления уполномоченного ЦИК Союза ССР по Минераловодской группе курортов М. И. Ганштака и занимался лечением партийно-правительственной верхушки СССР. Кроме того, И. Л. Баумгольц с 15 мая по 27 июня 1930 года занимал должность заведующего санаторием ЦЕКУБУ при СНК СССР и кроме партаппаратчиков пользовал еще и академиков, находящихся на лечении в Кавминводах. Врач И. Л. Баумгольц отказался эвакуироваться в Куйбышев летом 1942 года, остался в оккупированном немцами Кисловодске и был расстрелян в сентябре того же года.

Ф. Э. Дзержинский и И. В. Сталин

Возвращаясь непосредственно к отдыху Ф. Э. Дзержинского на Кавминводах, хочу привести читателям пару рассекреченных документов, развенчивающих мифы и очень точно характеризующих главу ВЧК – ОГПУ как человека привыкшего широко гулять за государственный счет. Документ представляет собой расходную ведомость Ф. Э. Дзержинского, где он педантично перечислил всю мелочь и ерунду (газеты, бутылка минеральной воды, яблоки и т. д.), которую глава ОГПУ приобрел при переездах во время отпуска на Кавминводах. По мнению Железного Феликса, государство все потраченные по этой ведомости 26 рублей 26 копеек должно было обязательно вернуть. Мягко говоря, неприлично, не правда ли?

Из расходной ведомости Ф. Э. Дзержинского за время отпуска 16–28 августа 1925 г.[63]

Расходная ведомость за время отпуска, по которой уплачено тов. Дзержинским

Не является в настоящее время тайной отдых и лечение наркома просвещения РСФСР А. В. Луначарского в июле – августе 1926 года на даче «Карс» Терского окротдела ОГПУ, куда он был отправлен только после заседания Лечебной комиссии при Управлении делами ЦК ВКП(б) и рекомендации ее председателя П. Н. Обросова. По понятным причинам А. В. Луначарский на даче «Карс» лишь отдыхал от трудов праведных, а лечебные процедуры проходил в Старом корпусе Кардиологической клиники имени В. И. Ленина в Кисловодске, бывшем санатории фабриканта С. Н. Ганешина. Подчеркну, что А. В. Луначарский длительное время страдал от приступов стенокардии (устаревшее название «грудная жаба») и лечился не только в СССР, но и на последних годах жизни даже в Мариенбаде (сейчас этот город называется Марианские Лазни, находится в Чешской Республике). Последний раз в Кисловодск А. В. Луначарский приехал на лечение в конце сентября 1929 года, уже не в должности наркома просвещения РСФСР (12 сентября 1929 года по инициативе И. В. Сталина был снят с поста наркома), а в роли председателя Комитета по заведованию учеными и учебными учреждениями ЦИК СССР (Ученого комитета), директора ИРЛИ АН СССР (в Ленинграде) и директора Института литературы и языка Коммунистической академии. Несмотря на падение с номенклатурного Олимпа, Управление делами СНК СССР милостиво разрешило А. В. Луначарскому занять на две недели люкс в своем ведомственном санатории № 1 «X лет Октября». Вот что пишет сам А. В. Луначарский своей жене Н. А. Розенель (это была вторая жена наркома просвещения) во время поездки с докладами и лекциями по Закавказью:

15 сентября 1929 года

«…Сейчас я между Грозным и Баку. Вчера перед лекцией я прочел в здешней местной газете о моем с А. С. Бубновым (преемник А. В. Луначарского на посту наркома просвещения РСФСР. – Авт.) назначениях.

Что сказать тебе об этом?

1) Хорошо, что прямо сообщено публике об удовлетворении моего желания уйти.

2) Хорошо, что отпали мои опасения о загранице. Я даже хотел писать тебе о тех, по-моему, огромных трудностях, в которые при данных условиях нас поставило бы назначение меня полпредом. Но потом решил отложить, пока дело выяснится.

3) Сама по себе работа, по самому существу, мне нравится, а – главное – она оставит мне порядочно времени для научных и литературных занятий.

4) Отпуск у меня с сегодняшнего дня, еще ровно месяц. Сначала еду в Кисловодск, в санаторий «10-тия Октября», потом Гагра (там А. В. Луначарский проживал в доме отдыха ЦИК «Гагра-2». – Авт.), ну а закончу свои дела в Люстдорфе (в предместье Одессы, на территории немецкой колонии Люстдорф, в октябре 1922 года был национализирован курортный фешенебельный отель «Вилла Кити», где в одном из зданий лечился А. В. Луначарский. – Авт.).

5) Отпала перспектива напряженных переговоров о том, чтобы я остался в НКП. Эти переговоры были бы мне неприятны…»[64]

Необходимо пояснить, что 24 сентября 1922 года на основании Приказа № 1203 Главного военно-санитарного управления Наркомздрава РСФСР и Приказа № 2208 Реввоенсовета на базе комплекса дач «Ретвизан», «Витуся» и «Избушка» купца А. В. Лекарева, двух особняков инженера-путейца И. Д. Иноземцева «Уютность» и гостиницы «Эльбрус» табачного фабриканта Г. Е. Кундури, являющихся санаторным отделением эвакогоспиталя № 17 Северо-Кавказского военного округа, было открыто Кисловодское отделение Кавказской военно-курортной станции – в дальнейшем, с 1931 года санатория ВСУ РККА. В начале октября 1922 года, после проведенного ремонта и перепланировки, одним из корпусов Военкурстанции стала дача К. К. Барта, ранее использовавшаяся как лечебная база для отдыхающих на даче особого назначения «Карс» Терского губотдела ОГПУ.

Нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский позирует художнику. Кисловодск, 1926 г.

В связи с тем что проходить медицинское исследование и лечебные процедуры стало негде, с ноября 1922 года все отдыхающие на даче «Карс» были временно переведены на обслуживание в бывшее здание хурургической клиники врача-курортолога В. Н. Павлова-Сильванского, которая на тот момент являлась филиалом Пятигорского бальнеологического института на КМВ. Однако высшая партийная номенклатура СССР не стала долго терпеть подобные мытарства и форменные издевательства, полагая, что отдыхать и лечиться надо не в павильонах барачного типа, как рабочие и колхозники, а в хорошо оборудованных современных пансионатах, со штатом проверенных врачей, имеющих имя и репутацию. Вот что пишет по этому поводу профессор И. Л. Арабей в своей монографии «Краткий исторический очерк. К 50-летию основания Кисловодской кардиологической клиники им. В. И. Ленина»: «…В конце 1924 года НКЗ СССР поручает заведующему терапевтическим отделением Центрального научно-исследовательского института курортологии профессору И. А. Валединскому реорганизацию кардиологического отделения клиники в Кисловодске, которая располагалась в здании бывшего санатория Павлова-Сильванского. Его усилиями для клиники было получено одно из лучших зданий того времени санатория № 25, находящееся в бывшем санатории Ганешина, с присвоением ей имени В. И. Ленина. Важным моментом являлось и то, что вместе со зданием клиники были переданы находящиеся в нем отделения: нарзанных ванн, физиотерапии, рентгеновское, клиническая лаборатория и другие службы. Затем началось постепенное оборудование клиники: получена аппаратура для газоаналитического кабинета, лаборатории, электрокардиограф и др. С осени 1924 года НКЗ СССР главным врачом клиники был назначен доктор Л. П. Розенфельд. Первым научным руководителем клиники имени В. И. Ленина стал профессор И. А. Валединский. Он сплотил кадры научных сотрудников и врачей, обеспечив выполнение разнообразных научных исследований. Основным направлением их почти до 30-х годов осталось изучение влияния нарзанных ванн на больных с патологией сердечно-сосудистых систем и также терренкура, как лечебного фактора»[65].

Гостиница «Эльбрус» табачного фабриканта Г. Е. Кундури стала базой для создания Военно-курортной станции ГВСУ Наркомздрава РСФСР. Справа на фото, с характерным полукруглым балконом – дача А. А. Тарасова «Карс». Дореволюционное фото

Как я уже ранее рассказал читателям, Иван Александрович Валединский стал для генерального секретаря ЦК РКП(б) И. В. Сталина не только лечащим врачом, но также персоной, которой руководитель страны доверил создание сети закрытых санаторно-курортных учреждений для партноменклатуры Страны Советов в Сочи (Мацеста) и на территории региона Кавминводы. Именно с ноября 1924 года все отдыхающие на даче «Карс» номенклатурные партаппаратчики были переведены на обслуживание (медосмотры и лечебные процедуры) в роскошное двухэтажное здание с высоким цоколем – так называемый Старый корпус Кисловодской кардиологической клиники имени В. И. Ленина Пятигорского бальнеологического института на КМВ. Данное медучреждение состояло на особом контроле Управления Кавминвод и его директора С. А. Мамушина, который напрямую отвечал перед НКЗ РСФСР за бесперебойное снабжение Кардиологической клиники имени В. И. Ленина продуктами, горючим, электроэнергией, транспортом, а также подбором кадров. Старый корпус бывшего пансиона текстильного фабриканта Сергея Никитича Ганешина был построен весной 1905 года по проекту архитектора Э. Б. Ходжаева. Через два года рядом с этим зданием по проекту архитектора Н. Н. Семенова построили второй лечебный трехэтажный корпус, а также жилой двухэтажный дом для владельца «отеля-пансиона», как его тогда назвал сам С. Н. Ганешин. Сейчас можно назвать комплекс санаторно-курортных зданий фабриканта С. Н. Ганешина одним из наиболее значимых частных лечебных учреждений бальнеологического типа в КМВ до 1917 года, оснащенных наиболее современным германским медицинским оборудованием. Любопытно, что в здании так называемого Старого корпуса еще в дореволюционные годы был установлен редчайший по тому времени аппарат для функциональной диагностики сердечной патологии – одноканальный электрокардиограф немецкой фирмы Max Edelmann Elektrokardiographen GmbH, что уже подчеркивает особую значимость и элитарность предоставляемых лечебных процедур, без сомнения стоящих на высочайшем мировом уровне тех лет.

Сам С. Н. Ганешин происходил из рода российских купцов, основателем которого стала Матрена Ганешина, купчиха 3-й гильдии из Калужской губернии. Ее сыновья Василий и Никита стали уже купцами 2-й гильдии. Отец фабриканта С. Н. Ганешина – купец Никита Алексеевич Ганешин, 1810 года рождения, жил в Москве, в Таганской слободе, имел звание почетного гражданина, у него было трое сыновей и две дочки, Сергей был младшим ребенком в семье. В собственности братьев Ганешиных, а именно семейного предприятия Товарищества братьев Василия и Никиты Ганешиных были суконная, текстильная и гардинно-кружевная фабрики. Поразительно, но С. Н. Ганешин при всех кровавых событиях на Северном Кавказе с 1918 по 1920 год уцелел, не убежал с капиталом за границу и не ушел в антисоветское подполье. Короче, крепок был задним умом Сергей Никитич Ганешин. Уже при советской власти С. Н. Ганешин, с провозглашением в марте 1921 года на X съезде РКП(б) новой экономической политики (НЭП), продолжил активно заниматься предпринимательской деятельностью и открыл свою гардинно-кружевную фабрику в Пятигорске. Его первая жена, Надежда Петровна, была известна до 1917 года как активная благотворительница. После ее смерти в 1923 году С. Н. Ганешин женился второй раз, на своей бывшей работнице, и взял ее фамилию Кочуро. С. Н. Ганешин умер собственной смертью в Кисловодске в марте 1933 года.

Между тем часть второго этажа Старого корпуса Кисловодской кардиологической клиники имени В. И. Ленина Пятигорского бальнеологического института на КМВ с ноября 1924 года стала штатной лечебной базой для всех ответработников аппарата ВЦИК и СНК, отдыхающих в Кисловодске. Вот, допустим, зампред Ф. Э. Дзержинского – В. Р. Менжинский отдыхал в августе – сентябре 1925 года в Кисловодске на бывшей даче тайного советника А. И. Кабата, превращенной после марта 1920 года, как и «Карс», в спецобъект Терского губотдела ОГПУ. А вот лечился В. Р. Менжинский в Старом корпусе Кардиоклиники имени В. И. Ленина, на втором этаже, где перед входом в правое крыло здания стояла будка с сидящим в ней сотрудником Терского окротдела ОГПУ. Все сотрудники Кардиоклиники имени В. И. Ленина, обслуживающие правительственную верхушку и руководство органов госбезопасности, проходили проверку на благонадежность в КРО Терского окротдела ОГПУ, имели спецпропуск в здание, а также давали подписку о неразглашении.

Старый корпус Кардиологической клиники им. В. И. Ленина в Кисловодске – бывший санаторий С. Н. Ганешина, построенный по проекту архитектора Э. Б. Ходжаева и ставший лечебной базой для номенклатурных чиновников ВЦИК и СНК

Охраной всех правительственных санаторно-курортных объектов (в том числе дач особого назначения, домов отдыха ВЦИК/ЦИК, санаториев, Кисловодской кардиологической клиники имени В. И. Ленина) ведал с октября 1923 года начальник контрразведывательного отдела (КРО) Терского губотдела-окротдела ГПУ оперуполномоченный Григорий Федорович Горбач, назначенный на эту должность полпредом ОГПУ при СНК по Северному Кавказу Е. Г. Евдокимовым. В дальнейшем, с июля 1925 года, охрана и агентурно-оперативное обеспечение правительственных учреждений и санаторно-курортных объектов были возложены на начальника КРО Терского окротдела ОГПУ Гавриила Трофимовича Романенко. Контрразведывательное отделение (КРО) Терского окротдела ОГПУ активно вербовало сексотов (секретных сотрудников) среди служащих санаториев, обслуживающих местную партийную номенклатуру и правительственный аппарат из Москвы и союзных республик. Завербованная агентура исправно строчила отчеты о благонадежности врачей с дореволюционным стажем, а также вела тайное наблюдение за действиями младшего медицинского персонала. По понятным причинам Кисловодская кардиоклиника имени В. И. Ленина, регулярно посещаемая руководством органов госбезопасности и партийно-правительственной верхушкой СССР, тоже была насквозь профильтрована агентурой КРО Терского окротдела ОГПУ. Вот, допустим, член политбюро ЦК РКП(б) Н. И. Бухарин в июне 1926 года отдыхал на бывшей даче А. И. Кабата, ставшей спецобъектом Терского окротдела ОГПУ, а лечебные процедуры проходил в Старом корпусе Кардиоклиники имени В. И. Ленина (Н. И. Бухарин после перенесенного воспаления легких страдал хроническим бронхитом). Во время пребывания Н. И. Бухарина в Кисловодске на даче «Кабат» его круглосуточно охраняли два сотрудника Специального отделения при президиуме ОГПУ (охрана правительства), а также два местных оперуполномоченных из КРО Терского окротдела ОГПУ. Вот, например, что пишет А. И. Микоян об отдыхе Н. И. Бухарина на даче «Кабат» в июне 1926 года на страницах своей книги «Так было»: «…Пользуясь пребыванием в Пятигорске, я заехал на несколько часов в Кисловодск, где на правительственной даче «Кабат» отдыхал Н. И. Бухарин. Он был очень доволен отдыхом, стал расспрашивать меня о крае. Я рассказал о положении дел и о своих полетах в села, пораженные засухой. Этот факт произвел на Бухарина возбуждающее впечатление. Как ребенок, он спрашивал, верно ли это и хорошо ли летать на самолете, восхищался, ходил с возбужденным видом взад и вперед. Я был удивлен его реакцией. Вдруг он говорит: «А знаешь, хорошо бы облететь вокруг Эльбруса. Можно ли это?» Я ответил, что, наверное, можно, только нужно спросить летчика-немца. Когда я передал его согласие Н. И. Бухарину, тот обрадовался, но сказал озабоченно: «Хорошо-то хорошо, но, знаешь, прежде чем полететь, я должен запросить согласие ЦК». – «При чем здесь ЦК? – удивился я. – Это не политический вопрос, чтобы его решать в ЦК. Полететь вокруг Эльбруса можно, летчик согласен, что еще тебе нужно?» – «Нет, – ответил Бухарин, – могут сделать замечание. Скоро поеду на пленум (пленум ЦК ВКП(б) состоялся с 14 по 23 июля 1926 года. – Авт.), там посоветуюсь. Вернусь снова сюда, и обязательно полетим вокруг Эльбруса…»[66]

В дальнейшем Н. И. Бухарин еще раз приедет на отдых в Кисловодск, в октябре 1928 года, только уже в другой ведомственный санаторий № 1 имени «X лет Октября», о котором я расскажу в другой главе, посвященной истории комплекса зданий постройки 1895–1903 годов купца А. А. Тарасова близ реки Ольховки. Практически через год, в начале августа 1929 года, начальник НТУ ВСНХ и пока еще член политбюро ЦК ВКП(б) Н. И. Бухарин, вместе с М. И. Ульяновой, приехал на отдых в Железноводск, в санаторий Цустраха № 13 имени Бухарина, расположенный на бывшей даче эмира Бухарского Сеид-Абдул-Ахад-Бахадур-хана (ул. Рыкова, дом 2). Это было последнее посещение курорта Кавказские Минеральные Воды бывшим соратником И. В. Сталина перед длительной опалой и окончательным падением вниз по служебной лестнице. «Любимца партии» на основании приговора Военной коллегии Верховного суда СССР расстреляли 15 марта 1938 года на спецполигоне АХУ НКВД СССР «Коммунарка».

Необходимо также пояснить, куда именно делись виртуозы диверсионно-террористических акций и мастера пропагандистской войны из Отдела международных связей Коминтерна, так безмятежно и со вкусом отдыхавшие на даче «Карс» до декабря 1923 года, пока их оттуда не попросили съехать. Как и часто бывало в подобных рокировках, межнациональный конгломерат отщепенцев, временно окопавшийся при Коминтерне, не стал в Кисловодске спать на жестких деревянных лавочках, как беспризорники. Разжигатели мировой революции, по настоятельному требованию председателя ИККИ Г. Е. Зиновьева, поставленному на заседании ЦК политбюро РКП(б), с января 1923 года с большим удовольствием переехали с чекистской дачи «Карс» в более просторное помещение, а точнее, в один (!) из корпусов бывшей частной гостиницы купца 1-й гильдии Василия Андреевича Атаева;«Красные камни», ставшей к тому времени ведомственным санаторием № 7 «Красные камни» ВЦСПС[67]. Отмечу и то, что известный автор книги «Архитектура старого Кисловодска» С. В. Боглачев (вместе с С. Н. Савенко) на мой вопрос (я с ним переписывался по электронной почте) выразил свое особое мнение о переходе санатория № 7 «Красные камни» в ведение ИККИ (Исполком Коминтерна), ответив следующее: «…Позднее, в 1934 году, летний санаторий № 7 «Красные камни» был превращен в отделение для зарубежных коммунистов «Ротфронт». И первыми из иностранцев здесь отдыхали члены австрийского «Шутцбунда». В книге «Архитектура старого Кисловодска»[68] помещена фотография шутцбундовцев на фоне санатория «Красные камни».

С. Н. Ганешин с супругой. Кисловодск, 1924 г.

Отмечу, что при моем исследовании архивных документов РГАСПИ[69] я действительно нашел упоминание об отдыхе сотрудников Австрийской комиссии ИККИ во главе с Эрнстом Фишером (один из руководителей военизированного крыла социал-демократической партии Австрии под названием Republikanische Schutzbund) и представителя ЦК Австрийской и Чешской компартий, а также члена Исполкома Коминтерна Франца Уберта (более известен под псевдонимом Федор Григорьевич Фридо) в Кисловодске. Весьма любопытно комментирует пребывание австрийских коммунистов в СССР известный перебежчик, бывший сотрудник Разведупра Штаба РККА В. Г. Кривицкий в своей нашумевшей книге I was Stalin's agent[70] – «Я был агентом Сталина», вышедшей в Великобритании (сначала была напечатана в США) в ноябре 1939 года. Вот что с большим сарказмом пишет В. Г. Кривицкий о судьбе наивных австрийцев в СССР:

«…Майским утром 1934 года я зашел в кабинет начальника контрразведки ОГПУ С. Волынского (Самуил Григорьевич Волынский-Файнштейн в мае 1934 года занимал должность начальника 5-го отделения Особого отдела ОГПУ СССР. – Авт.) на десятом этаже здания ОГПУ на Лубянке (на самом деле в новом здании ОГПУ СССР, на улице Дзержинского, дом 2, построенном по проекту архитекторов А. Я. Лангмана и И. Г. Безрукова в 1933 году, было только девять этажей, его главный фасад выходил на Фуркасовский переулок. – Авт.). Внезапно с улицы послышались музыка и пение. Выглянув в окно, мы увидели, что внизу по улице идет колонна демонстрантов. Это шли триста членов австрийской социалистической армии «Шутцбунд», которые героически боролись на баррикадах Вены против фашистского «хаймвера». Советская Россия предоставила убежище этому немногочисленному батальону борцов за социализм.

Я никогда не забуду это майское утро, счастливые лица людей, поющих свой революционный гимн «Братья, вперед к солнцу, вперед к свободе», их дружеское общение с группами советских людей, присоединившихся к шествию. На какое-то мгновение я забыл, где нахожусь, но Волынский вернул меня на землю:

– Как вы думаете, Кривицкий, сколько среди них шпионов?

– Ни одного, – ответил я со злостью.

– Вы глубоко ошибаетесь, – сказал он. – Через шесть – семь месяцев процентов семьдесят из них будут сидеть на Лубянке.

Волынскому на его посту было хорошо известно, как действовала сталинская машина власти. Из тех трехсот австрийцев на советской территории не осталось теперь ни одного. Многие были арестованы сразу же по прибытии в Советский Союз. Другие, хотя и сознавали, что ждет их дома, со всех ног устремились в австрийское посольство за разрешением вернуться на Родину – и там отсидели в тюрьмах свой срок.

– Лучше за решеткой в Австрии, чем свобода в Советском Союзе, – с чувством говорили они.

Какая-то часть этих беженцев в составе интербригады была отправлена в Испанию для участия в Гражданской войне…»[71]

Весьма любопытно отметить дальнейшие метаморфозы, произошедшие с объектом ХозО Терского окротдела ОГПУ дачей «Карс» в период с декабря 1926 по февраль 1935 года. Однако сначала немного истории по этой теме. По инициативе секретаря президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе и с согласия генерального секретаря И. В. Сталина 6 июля 1926 года очень важную номенклатурную должность начальника ХОЗУ ЦИК СССР (ранее АХО ВЦИК) занял Николай Иванович Пахомов, снискавший славу отменного организатора и прекрасного руководителя. Одной из его личных инициатив было чрезвычайно важное решение организовать на базе ХозО (хозяйственных отделов) крайкомов, обкомов, республиканских ЦИК и СНК, а также автономных республик свои собственные дома отдыха регионального подчинения. Дело в том, что уже к концу 1925 года огромная армия номенклатурных чинов из ЦИК и СНК союзных и автономных республик, а также крайкомов и обкомов в буквальном смысле осаждала АХО ВЦИК с просьбами о предоставлении путевки на лечение и отдых в уже имевшиеся к тому времени закрытые санаторно-курортные объекты. Как часто бывало в таких случаях, мест всем катастрофически не хватало, и первые секретари обкомов, крайкомов и республиканские председатели ЦИК на очередном пленуме ЦК РКП(б), проходившем с 17 по 20 января 1925 года, обратились с просьбой к секретарю президиума ЦИК А. С. Енукидзе о решении наболевшего вопроса, связанного с предоставлением путевок в санатории и дома отдыха ЦИК СССР. По вполне понятным причинам А. С. Енукидзе отказал в скором решении вопроса, но обещал «…данную проблему решить в самое ближайшее время». Проблему, если так можно выразиться, «решил» начальник ХОЗУ ЦИК Н. И. Пахомов. Он предложил А. С. Енукидзе не направлять на постройку или реорганизацию домов отдыха ЦИК СССР огромные денежные средства, а учредить для региональной номенклатуры РКП/ВКПб) местные дома отдыха, проведя их финансирование из уже сверстанного местного бюджета. Начиная с 23 октября 1926 года каждый крайком, обком, республиканский ЦИК и СНК в СССР получил фельдъегерской связью ОГПУ пакет документов с инструкцией и выпиской из протокола заседания оргбюро ЦК ВКП(б), за подписью секретаря И. П. Товстухи. Данный циркуляр от 21 октября 1926 года разрешал создание на базе ХозО крайкомов, обкомов, республиканских ЦИК и СНК малобюджетных домов отдыха для проведения отпуска местной партийной номенклатуры. Кроме регионального подчинения эти дома отдыха крайкомов и обкомов зачислялись в реестр лечебно-санаторных учреждений ХОЗУ ЦИК СССР, и номенклатурные сотрудники центрального аппарата СНК и ЦИК могли практически в любой момент получить путевку на данные объекты. Кроме всего прочего, республиканские и краевые исполкомы Советов народных депутатов также имели квоту на создание местных домов отдыха для ответсотрудников данного государственного управленческого аппарата.

Дача «Затишье» А. И. Кабата (в глубине снимка) у Крестовой горы, ставшая с декабря 1926 г. домом отдыха Северо-Кавказского крайкома ВКП(б)

В результате уже с конца декабря 1926 года на базе числившихся на балансе ХозО крайкомов, обкомов ВКП(б), а также республиканских ЦИК и СНК спецдач, представляющих собой роскошные дореволюционные особняки, были созданы региональные дома отдыха для местной партийной верхушки. Согласно данному циркуляру оргбюро ЦК ВКП(б), эти дома отдыха, а также спецдачи, состоящие на балансе ХозО крайкомов, обкомов, республиканских ЦИК и СНК, не подлежали учету местным Статистическим отделом (инспектурой) (региональное подразделение Центрального статистического управления при СНК СССР). Это означало, что данные санаторно-курортные объекты регистрировались только в ХОЗУ ЦИК СССР, а для местного населения стоящая в тени столетних лип бывшая дворянская усадьба, обнесенная трехметровым забором, ставшая по желанию власти предержащей домом отдыха для местной партийно-государственной элиты, не существовала вообще.

Дача «Карс» Терского окротдела ОГПУ с декабря 1926 года, на основании циркуляра оргбюро ЦК ВКП(б), после проведенной внутриведомственной реорганизации была поставлена на баланс ХозО Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б) с присвоением ей литерного номера 8. Дача «Тургеневка», ранее принадлежавшая Терскому губотделу ЧК с ноября 1920 года, была зачислена на баланс ХозО Кавказского бюро РКП(б), а в декабре 1926 года получила литерный номер 6 и в качестве санаторно-курортного объекта Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) просуществовала до марта 1935 года, пока не началось строительство дома отдыха ЦИК «Красные камни». Дача № 6 Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) «Тургеневка», согласно постановлению президиума ЦИК СССР от 15 апреля 1935 года, была включена в реестр объектов дома отдыха ЦИК «Красные камни». А вот бывшая дача «Затишье» тайного советника А. И. Кабата, близ Крестовой горы, тоже ранее числившаяся в ХозО Терского окротдела ОГПУ, с декабря 1926 года стала домом отдыха Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). С февраля 1932 года, рядом с вышеназванным домом отдыха, началось строительство трехэтажного и трехкорпусного санатория-отеля ОГПУ (впоследствии стал известен как «санаторий-отель НКВД СССР») по проекту архитектора М. И. Мержанова. Вокруг главного здания санатория ОГПУ/НКВД в течение двух лет был выстроен комплекс одноэтажных спецдач для руководителей партийно-государственного аппарата, а дом отдыха Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) территориально, но не организационно вошел в данный объект медицинского профиля органов госбезопасности и в таком виде просуществовал до 22 июня 1941 года. Совершенно не изученным до сей поры является учреждение в январе 1927 года дома отдыха исполкома Северо-Кавказского Совета народных депутатов, который с середины октября разместился в Кисловодске по адресу: Горный переулок, дом 2, предположительно в бывшей национализированной даче академика М. В. Яновского. В настоящее время это двухэтажное здание с лоджиями и балконами, отремонтированное и перестроенное, сохранилось, но располагается уже по новому адресу – переулок Яновского, дом 8. Утверждение местных кисловодских краеведов в том, что данное здание в переулке Яновского принадлежало именно академику Михаилу Владимировичу Яновскому, является плохо доказуемым документально и достаточно спорным.

Я предполагаю, что, по имеющимся официальным данным, М. В. Яновский после приезда в мае 1925 года из Ленинграда в Кисловодск поселился не на своей бывшей национализированной даче в Горном переулке (она была построена на его средства в 1911 году), а стал жить в одном из зданий Кардиологической клиники Пятигорского бальнеологического института КМВ, где работал в качестве штатного консультанта. А особняк на Горном переулке, волею судеб превращенный в дом отдыха исполкома Северо-Кавказского Совета народных депутатов, с весны 1927 года облюбовал П. А. Богданов, являющийся членом Центральной ревизионной комиссии ВКП(б) и одновременно председателем Северо-Кавказского крайисполкома. Вот что пишет по поводу данного номенклатурного объекта госаппарата Северо-Кавказского края М. И. Ганштак (в ближайшем будущем уполномоченный ЦИК СССР по курортным вопросам в районе Минераловодской группы) в своей изобилующей многочисленными ошибками и неточностями книге «Кавказские Минеральные Воды: Справочник по курортам»:

«Лечебные учреждения для стационарных больных. Санатории. Дома отдыха. Пансионаты

А. Санатории Всероссийского объединения курортов.

48. Дом отдыха Северо-Кавказского Крайисполкома (Горный пер., № 2. Тел. 2-88)»[72].

Здание бывшего дома отдыха исполкома Северо-Кавказского Совета народных депутатов в Горном переулке

Необходимо подчеркнуть, что данную книгу М. И. Ганштака нельзя назвать строго документальным источником по историографии курортов Кавказских Минеральных Вод по многим причинам.

Одна из этих причин – организация, стоящая на страже государственных интересов, так называемый Главлит СССР, осуществляющая цензуру в СМИ и в любых печатных изданиях. Информация по расположению номенклатурных санаторно-курортных объектов ВЦИК, СНК и ВЧК/ОГПУ/ НКВД в 20–40-х годах не была совершенно секретной, но данная тема не педалировалась в печати и всячески замалчивалась. Подчеркну, что сам М. И. Ганштак, так подробно написавший об объектах ХОЗУ ЦИК СССР на КМВ, вскоре попал под жернова НКВД и был расстрелян по обвинению в контрреволюционном заговоре. Впрочем, далее по тексту автор еще коснется личности Марка Иосифовича Ганштака.

Теперь вполне уместно объяснить, кто же именно проводил свой отпуск на даче «Карс» и доме отдыха Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) с декабря 1926 года, согласно номенклатурному регламенту оргбюро ЦК ВКП(б). Для этого я ниже приведу перечень всех административных единиц Северо-Кавказского края, по состоянию на 17 декабря 1926 года (12 округов, 7 автономных областей и 2 автономных города, на правах округа):

Так вот каждая административная единица Северо-Кавказского края, например округ, автономная область и город, находилась под бдительным руководством первых секретарей партии из местного окружкома или обкома ВКП(б). Также у первого секретаря окружкома или обкома имелся зам в лице второго секретаря партийной ячейки. Все вышеназванные лица: первые и вторые секретари обкомов и окружкомов, вместе с семьями, имели право на отдых на дачах особого назначения ПП АОУ ОГПУ по Северо-Кавказскому краю, а также дачах и домах отдыха ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б). Подчеркну, что начальники РО ОГПУ/НКВД Северо-Кавказского края, а также председатели местных исполкомов (органов местного государственного управления) не имели права отдыхать на дачах и домах отдыха, предназначенных для партийной элиты, до февраля 1938 года. Зато члены бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) и, вне всякого сомнения, первый и второй секретарь имели право отдыхать на любом санаторно-курортном объекте региона вместе с семьями, а также в домах отдыха ЦИК СССР (по предварительной записи в ХОЗУ ЦИК СССР), являющихся фактически правительственными резиденциями. Стоит отметить, что председатель Исполкома Северо-Кавказского краевого Совета народных депутатов и его первый зам на основании циркуляра оргбюро ЦК ВКП(б) тоже могли проводить свой отпуск в местном доме отдыха для партийной элиты. Вот что рассказывает А. И. Микоян о своем отдыхе на одной из многочисленных дач Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), расположенной с апреля 1923 года в бывшем трехэтажном особняке начальника Баталпашинского уезда полковника Ф. А. Кузовлева на окраине аула Теберда, неподалеку от озера Кара-Кель. Примечательно, что больной чахоткой А. И. Микоян лечебные процедуры проходил в здании бывшего дореволюционного противотуберкулезного санатория-пансионата «Царица воздуха» (в настоящее время корпус № 1 санатория «Джамагат»), основанного в 1910 году по инициативе врача-фтизиатра Георгия Михайловича Гречишкина. Действие в книге А. И. Микояна происходит на территории аула Теберда Карачаево-Черкесской АО в сентябре 1924 года:

«…Выполнив все меры по оказанию помощи семенами, продовольствием, я уехал в отпуск для лечения легких. Врачебная комиссия крайкома предложила мне три места на выбор: Абастумани, Крым или Теберда (Карачаево-Черкесская область). Выбрал я Теберду, поскольку она находилась в Северо-Кавказском крае, где я работал, и время отпуска можно было использовать с пользой для дела, быть в курсе всех событий и по мере возможности оказывать помощь в решении вопросов. Тем более что в Карачаево-Черкесской области еще не был. О том, как я лечился от туберкулеза в Теберде, я писал Ашхен на дачу крайкома в Кисловодск (А. И. Микоян пишет про дачу «Тургеневка» Северо-Кавказского крайкома. – Авт.), где она находилась с тех пор, как родила в этом городе 18 июня 1924 г. нашего второго сына – Володю:

15/IX 24 года

Теберда

Дорогая, милая Ашхен!

Получил письмо. Почему ничего не пишешь, поправляешься ты или нет? Ты обязана набрать еще не меньше 15 фунтов весу! Я живу хорошо. Вчера я вернулся из путешествия по чудесным горам. 4 дня были в пути большей частью верхом. Получил большое удовольствие. Больше через перевал в Сухуми не поеду, а отсюда прямо приеду в Кисловодск на один день и дальше поеду в Крым, в Мухалатку (дом отдыха ВЦИК «Мухалатка». – Авт.). Думаю выехать от 20 до 25 сентября, в зависимости от погоды. Здесь все время держится солнечная прекрасная погода. Нет дождей. Если так будет продолжаться, то я не буду торопиться выехать. Продолжаю не курить. Бездельничаю. Лежу. Не читаю, не пишу.

Твой Анастас.

…В Теберде я застал Г. Я. Сокольникова (нарком финансов СССР. – Авт.) с женой. В главном парке был трехэтажный дом на берегу маленького озера (это озеро Кара-Кель. – Авт.) в сосновом лесу. Г. Я. Сокольников же устроился на окраине, в одноэтажном домике, вдали от центра, что создавало более спокойную обстановку для отдыха, чем в центре, у озера, где часто бывали экскурсанты, нарушали его покой и отдых. Сокольников занимал две комнаты…»[73]

Впрочем, реорганизация спецдач и домов отдыха обкомов, крайкомов, а также республиканских ЦИК с декабря 1926 года коснулась не только Северо-Кавказского края, а всей территории СССР. Например, дача № 3 ХозО ЦИК ССР Абхазии, располагавшаяся в Гаграх на склоне Гагрипшского ущелья[74], после реорганизации, с декабря 1926 года стала именоваться домом отдыха СНК ССР Абхазии. Практически в это же время дача № 2 ХозО ЦИК ССР Абхазии, находившаяся в Новом Афоне, в здании бывшей гостиницы Ново-Афонского монастыря[75], была превращена в дом отдыха ЦИК ССР Абхазии. Такие же «чудесные» превращения проходили по всей стране, когда на базе дачного фонда ХозО крайкомов и обкомов создавались полноценные дома отдыха для досуга и отпуска местной партийно-государственной верхушки.

Впрочем, вернемся к весьма запутанной истории дачи А. А. Тарасова «Карс», располагающейся и поныне в Ребровой Балке и являющейся одним из корпусов ведомственного санатория ГМУ УДП РФ «Красные камни». Если внимательно прошерстить множество мемуаров, касающихся жизни и служебной деятельности руководителей партии и правительства с 1922 по 1939 год, изданных еще во времена СССР, мы сможем найти достаточно большое количество упоминаний и цитат об отдыхе видных деятелей сталинской номенклатуры в Кисловодске. Также в ряде воспоминаний одряхлевших партийных вождей существуют подробные описания отпускных деньков в доме отдыха ЦИК «Красные камни», а также санатории «X лет Октября», тоже находящемся на балансе ХОЗУ ЦИК СССР. Но, удивительное дело, с 1926 года по середину 1935 года сведения о даче «Карс» просто вырваны Главлитом СССР с мясом из всех официальных советских изданий. Почему? Неужели на даче «Карс» в этот период отдыхали инопланетяне или пили водку Б. Муссолини с А. Гитлером? Совсем нет. Дача № 8 «Карс» Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) с декабря 1926 по март 1935 года исправно работала как закрытый номенклатурный объект для отдыха партийной верхушки. Читатель спросит, ну а почему же нет постоянных упоминаний в СМИ тех лет, отсутствуют воспоминания в мемуарах партийных деятелей, невозможно найти архивных документов по периоду с 1920 по 1941 год, касающихся функционирования всех дач и домов отдыха Северо-Кавказского крайкома ВКП(б)? Вся информация по жизнедеятельности санаторно-курортных объектов и дач ХозО при Управлении делами Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б), как, впрочем, и всех других подобного типа, являлась при советской власти совсекретной и не подлежала оглашению в СМИ. С 15 апреля 1935 года дача «Карс», в соответствии с постановлением президиума ЦИК СССР, была передана в ведение строящегося дома отдыха ЦИК «Красные камни» и включена в реестр объектов как особое здание для отдыха руководителей партии и правительства СССР. В очередной главе своей книги я подробно расскажу читателям о строительстве дома отдыха ЦИК/СНК «Красные камни» в Ребровой Балке, расположенной в историческом центре города-курорта Кисловодска.

Глава 3. Санаторий № 1 «X лет Октября» Управления делами СНК СССР – образцовое лечебно-оздоровительное учреждение для партийно-государственной элиты

Как уже помнит читатель, особым пиететом у власти предержащей пользовались здания, построенные в регионе Кавминводы по проектам архитектора Э. Б. Ходжаева для купеческого клана братьев Тарасовых. В этой связи просто невозможно пройти мимо весьма пафосного лечебно-курортного учреждения – кисловодского санатория № 1 «X лет Октября», с марта 1923 года находящегося в ведении ХозО Управделами СНК СССР. В настоящее время данное здание находится на балансе ВМУ ФСБ РФ и называется санаторий «Жемчужина Кавказа». Занятно, но подробной и внятной истории этого действительно знаменитого номенклатурного санаторно-курортного учреждения до сих пор не написано. Почему?! Непонятно. Вроде уже 93 года прошло, как все секреты, которые окружали данный закрытый для простого люда объект Управления делами СНК/Совмина СССР, канули в Лету, и даже бывшие сотрудники санатория «X лет Октября» вряд ли живы, но, увы, тайны, связанные с этим объектом, власти раскрывать не спешат. Автор этих строк постарался на основе уже рассекреченных архивных данных из РГАСПИ, ЦА ФСБ РФ, а также мемуаров и воспоминаний исторических персонажей восстановить по крупицам всю подноготную санатория «X лет Октября» вплоть до середины 40-х годов. Итак, вернемся в начало февраля 1918 года.

Думаю, читатель помнит, что, по предыдущей главе, обширное семейство фабрикантов Тарасовых, во главе с одним из наследников капитала – Асланом Александровичем Тарасовым, по причине скорого захвата власти в Кавминводах большевиками было вынуждено бежать в Крым, а затем за границу. Свои родовые поместья, расположенные в центре Кисловодска: дачи «Карс» и «Тургеневка» в Ребровой Балке, а также комплекс зданий на левом берегу реки Ольховки в начале Курортного парка – Тарасовы бросили на произвол судьбы. В результате к апрелю 1920 года два здания на левом берегу реки Ольховки, ранее принадлежавшие А. А. Тарасову-младшему, были реквизированы и перешли в подчинение Санитарного отдела Северо-Кавказского военного округа[76] и стали использоваться как стационарные госпитали. Ранее я уже обращал внимание читателей на то, что комплекс зданий на левом берегу реки Ольховки, постройки 1895–1900 годов по проекту архитектора Э. Б. Ходжаева, рассматривался Управлением Кремля и домами ВЦИК как потенциальный санаторно-курортный объект для отдыха высшей партноменклатуры. Несмотря на секретный вояж помощника управляющего Кремлем и домами ВЦИК И. К. Михайлова в апреле 1920 года в Кисловодск и осмотр помещений дачи А. А. Тарасова на реке Ольховке, данное здание до марта 1923 года не интересовало Санупр Кремля.

28 апреля 1921 года в связи с переводом 1-й Конной на Кавказ Реввоенсовет республики решил в третий раз образовать Северо-Кавказский военный округ (СКВО). В результате многочисленных реорганизаций госпитали, размещенные в СКВО, а именно на территории региона Кавминводы, были закрыты и переданы в непосредственное подчинение Управлению КМВ. Госпиталь Санотдела СКВО РККА, до этого существовавший в комплексе зданий бывшей дачи А. А. Тарасова на реке Ольховке, также прекратил существование с начала мая 1921 года.

С 8 по 16 марта 1921 года в Москве проходил X съезд РКП(б), где было принято историческое решение о смене курса военного коммунизма и переходе к так называемой новой экономической политике – НЭПу. Смена политического курса во внутренней политике в результате коснулась и Наркомздрава РСФСР. С мая 1921 года помещения бывших госпиталей, пустующие здания дореволюционных санаториев, лечебниц и других оздоровительных учреждений на основании циркуляра Наркомздрава РСФСР сдавались частным лицам в аренду для их последующего восстановления и привлечения на курортные местности населения. Бывшая дача А. А. Тарасова на реке Ольховке с конца мая 1921 года была поставлена на учет и баланс Управления Кавминвод. А с начала июня 1921 года данный комплекс зданий (двухэтажный и трехэтажный особняки постройки 1895–1900 годов) Управлением Кавминвод был сдан в концессию… уже хорошо знакомому нам В. В. Хвощинскому, который по своей личной инициативе решил стать при советской власти предпринимателем, или, как тогда говорили, нэпманом. Объясню читателям, что термин «концессия» подразумевает собой договор, который заключает государство с частной фирмой, иностранной компанией или монополистом о передаче им в эксплуатацию на оговоренных условиях предприятий или земельных участков с правом на возведение зданий и сооружений, правом добывать полезные ископаемые и т. п. По моим личным предположениям, основанным на имеющихся документах, директор Управления КМВ С. А. Мамушин сдал в концессию бывшую дачу А. А. Тарасова-старшего на реке Ольховке с дальним прицелом, точно зная, что отменный хозяйственник и прекрасный организатор В. В. Хвощинский из бывшего госпиталя СКВО сможет сделать первоклассный пансионат для состоятельных граждан, приехавших тратить деньги в город-курорт Кисловодск. Надо заметить, что С. А. Мамушин не ошибся. Уже в июле 1921 года частный пансионат нэпмана В. В. Хвощинского, отремонтированный и заново меблированный, принимал своих первых постояльцев – командующего Северо-Кавказским военным округом К. Е. Ворошилова, полпреда ВЧК при СНК РСФСР по Юго-Восточному краю И. П. Бакаева, ответсекретаря Терского губернского оргбюро РКП(б) И. П. Румянцева, а также представителя местных органов – и. о. председателя Терской губернской ЧК И. Я. Пурниса. Как мы видим, первые отдыхающие не совсем случайно оказались в данном «нэпмановском» пансионате В. В. Хвощинского, а целенаправленно были приглашены с целью задать предельно высокую планку заведению, с дальним расчетом вылепить из него элитарное место для избранных. Так и получилось. Из историографии Кавминвод период с 1921 по 1923 год, касающийся бывшей дачи А. А. Тарасова, выдернули клещами и засекретили до такой степени, что просто диву даешься. На самом деле доверенное лицо директора Управления Кавминвод В. В. Хвощинский в течение почти трех лет пестовал свое детище, принимая в качестве хозяина заведения приезжавших на отдых в Кисловодск тех, кому ОГПУ по тем или иным причинам отказало в выдаче загранпаспорта и последующем лечении за пределами СССР.

На фоне бывшей дачи А. А. Тарасова (здание на фото слева) расположена беседка-ротонда, построенная вместе с корпусом № 3 по проекту М. И. Мержанова в 1929 г.

В этой связи возникает вопрос: а что же все-таки сделал В. В. Хвощинский на бывшей даче А. А. Тарасова на реке Ольховке? В. В. Хвощинский добился от Управления Кавминвод передачи в концессию не только зданий, принадлежащих А. А. Тарасову, но и ряда других, в целях создания полноценного санаторного учреждения, имеющего в своем составе лечебные корпуса. Так, например, двухэтажный особняк близ здания дачи А. А. Тарасова, на верхнем ярусе левобережья реки Ольховки, ранее принадлежащий московскому фабриканту Р. Д. Вострякову, с июня 1921 года стал главным административным корпусом частного санатория В. В. Хвощинского, где разместилась столовая для сотрудников. Доходный дом М. Ф. Наранович, располагавшийся чуть левее главного здания дачи А. А. Тарасова, после радикальной перестройки вошел в комплекс зданий нового санатория на правах спального корпуса, рассчитанного на 22 койко-места. Двухэтажный корпус постройки 1895 года к началу 1923 года тоже был перестроен: на первом этаже разместились нарзанные ванны и душевые, а второй этаж заняли номера люкс и полулюкс. Внутри здания дачи А. А. Тарасова располагалось небольшое двухэтажное здание, постройки 1896 года, изначально предназначенное для проживания обслуги и хозяйственных нужд. При В. В. Хвощинском второй этаж данного здания стал использоваться как пищеблок и столовая для постояльцев санатория, а нижний этаж приспособили под хозяйственные нужды. Ко всему прочему В. В. Хвощинский для лечения и консультации отдыхающих и больных привлек ведущих врачей из «бывших» по фтизиатрии, гинекологии и кардиологии. Ранее упоминавшийся автором терапевт и бальнеолог И. Л. Баумгольц также работал в частном пансионате В. В. Хвощинского до марта 1923 года, был особо отмечен директором Управления Кавминвод С. А. Мамушиным и впоследствии стал лечащим врачом кремлевской партноменклатуры, приезжавшей в Кисловодск на отдых.

В целом к концу 1922 года частный санаторий В. В. Хвощинского приобрел все необходимые атрибуты респектабельного лечебного заведения курортного типа, в которое приезжали совершенно разные категории населения СССР, от нэпманов и пригревшихся у власти деятелей культуры до руководителей управлений наркоматов и руководящей верхушки Северо-Кавказского крайкома РКП(б). Возможно, что В. В. Хвощинский и дальше бы почивал на лаврах, наивно считая, что «жизнь удалась», однако в декабре 1922 года председатель Лечебной комиссии при Управлении делами ЦК РКП(б) П. Н. Обросов направил генеральному секретарю И. В. Сталину совсекретную служебную записку о чрезмерных расходах сотрудников центрального аппарата ВЦИК и СНК при выезде на лечение за границу, в частности в Германию. Впрочем, обо всем по порядку. В октябре 1922 года предсовнаркома В. И. Ленин был вынужден уйти из Кремля по состоянию здоровья, однако свою должность сохранил до конца жизни. Как я уже выше по тексту отмечал, Управление делами СНК РСФСР, ранее полностью находившееся под неусыпным контролем В. И. Ленина и его креатуры Н. П. Горбунова, после ухода первого с Олимпа власти стало терять свои ключевые функции, а ставший в апреле 1922 года генеральным секретарем ЦК РКП(б) И. В. Сталин вообще понизил статус данной структуры до минимального. С ноября 1922 года практически все вопросы, связанные с поездкой членов ЦК РКП(б) на лечение, в том числе и за границу, стало рассматривать только Управление делами ЦК РКП(б), в лице кандидатуры И. В. Сталина – И. К. Ксенофонтова, отличившегося ранее как председатель Особого трибунала ВЧК при СНК РСФСР. В декабре 1922 года П. Н. Обросов, И. К. Ксенофонтов и начальник Валютного управления Наркомфина РСФСР Р. Ф. Карклин (26.01.1892–15.02.1938) на совещании в Кремле предложили И. В. Сталину сократить расходы на лечение членов ЦИК РКП(б), «…с возможной заменой курортов Германии на аналогичные по профилю в Крыму, Кавминводах и Сухуме…». В результате Управление делами СНК РСФСР, Управление Кремля и домами ВЦИК, а также отдел лечебных местностей Наркомздрава РСФСР получили постановление политбюро ЦК РКП(б) от 12 декабря 1922 года об учреждении на территории Крыма, Кавминвод и ССР Абхазии новых санаторно-курортных объектов для отдыха и лечения сотрудников центрального аппарата ВЦИК и СНК. Бальнеолог, директор клиники при Центральной научной комиссии по изучению курортного дела НКЗ РСФСР В. А. Александров, уполномоченный НКЗ РСФСР по организации лечебной помощи для членов ЦК РКП(б) П. Н. Обросов и управляющий Кремлем и домами ВЦИК А. Д. Метелев (с апреля 1922 года) 7 февраля 1923 года предложили на рассмотрение политбюро ЦК РКП(б) докладную записку с перечнем санаторно-курортных объектов Крыма, Кавминвод и ССР Абхазии, подлежащих национализации и размещению на их территории закрытых объектов для лечения сотрудников аппарата ВЦИК и СНК. В результате протокол заседания политбюро от 7 февраля 1923 года № 46[77], с перечнем зданий и сооружений в Крыму, Кавминводах и ССР Абхазии, подлежащих передаче их на баланс Управления делами СНК РСФСР и Управления Кремля и домами ВЦИК, включал в себя также «…быв. имение бр. Тарасовых в Кисловодске, в настоящее время санаторию Хвощинского…».

«Выписка из протокола № 46 заседания политбюро ЦК РКП(б)

07 февраля 1923

Совершенно секретно

Выписка

из протокола заседания политбюро ЦК РКП(б) о передаче быв. имения бр. Тарасовых в Кисловодске, в настоящее время санаторию Хвощинского в ведение Управления делами СНК РСФСР

Т. Обросову, Семашко, Горбунову, Аубергу

5. В срок с 10 февраля по 1 марта 1923 г. организовать по адресу: Терская губерния, Пятигорский уезд, г. Кисловодск на месте б. имения бр. Тарасовых санаторий кардиологического профиля для ответработников центрального аппарата ВЦИК и СНК с присвоением ему порядкового номера «15».

6. Назначить ответственными исполнителями по организации:

а) заведующего Лечебно-санитарным подотделом НКЗ т. Обросова

б) управделами СНК т. Горбунова

в) нач ХозО Управления делами СНК т. Ауберга

Выписка верна:

секретарь ЦК Г. Каннер»[78].

Как уже понятно, «санаторию Хвощинского» в начале марта 1923 года Управление Кавминвод по приказу сверху прикрыло, откровенно воспользовавшись своим административным ресурсом. Следует заметить, что В. В. Хвощинского власти не обидели: не отправили в ссылку как бывшего нэпмана, не пустили по миру ограбленным до нитки. В июле 1923 года два параллельных подразделения Наркомздрава РСФСР – Отдел лечебных местностей и Упэкскурорт – были объединены в учреждение всесоюзного масштаба – Главное курортное управление (ГКУ) во главе с Н. А. Семашко, а В. В. Хвощинский занял в Главке почетное место консультанта по финансово-экономическим вопросам, поселившись с семьей в Москве. В марте 1923 года комиссия из Управделами СНК СССР под руководством начальника ХозО Я. И. Ауберга и помощника начальника Управления санитарного надзора Кремля М. С. Металликова приехала в Кисловодск на бывшую дачу А. А. Тарасова для проведения инвентаризации находящегося имущества в зданиях и передачи его в ведение Совнаркома СССР.

На переднем плане фото парадный вход в санаторий № 15 имени Л. Д. Троцкого, расположенный в комплексе бывших особняков А. А. Тарасова и находящийся в ведении Управления делами СНК СССР

По предложению секретаря президиума ВЦИК А. С. Енукидзе санаторию Управделами СНК № 15 было определено название «имени Л. Д. Троцкого». Почему же имени Троцкого, а не, например, Дзержинского? В ведении секретаря ВЦИК А. С. Енукидзе, после резкого понижения статуса ленинской креатуры – управделами СНК Н. П. Горбунова, с осени 1922 года находились все правительственные лечебно – санаторные и медицинские учреждения в стране. Ранее А. С. Енукидзе, возможно, от большой душевной щедрости, присвоил дому отдыха ВЦИК № 1 название «имени В. И. Ленина» (был расположен в селе Ивановском Льговского уезда Курской области), адом отдыха ВЦИК № 2 обозначил «имени К. Маркса» (был расположен в поселке Гурзуфе, Крымская АССР). Череда присвоения имен плавсредствам, больницам, санаториям, школам и даже элеваторам живущих и ранее умерших деятелей коммунистического и анархического движений с начала 20-х годов захлестнула СССР, и «санаторий № 15 имени Л. Д. Троцкого» в этом перечне был далеко не последний. Кроме всего прочего, Л. Д. Троцкий в марте 1923 года занимал высокий пост председателя РВС РСФСР/СССР и члена политбюро ЦК РКП(б), что уже само собой подразумевало создание его локального культа личности в регионах, пусть даже в названии санатория. Ну почему же тогда санаторий имел номер 15? Здесь тоже все просто объясняется. Управление Кавминвод, согласно циркуляру Наркомздрава РСФСР, открывало санатории по профилю, например для легочных больных, больных сердечно-сосудистыми заболеваниями, для лечения урологической и гинекологической сферы и т. д. При этом каждому учреждению санаторно-курортного типа на Кавминводах кроме профиля присваивался еще и соответствующий литерный номер. Санаторий № 15 имени Л. Д. Троцкого имел кардиологический профиль, то есть при открытии других подобных объектов на территории региона Кавминводы данное учреждение получило очередной номер по порядку. Ранее в предместье Кисловодска был открыт санаторий ВЦСПС № 14 «Минутка», расположенный в бывшем здании санатория Акцизного ведомства, напротив вокзала ж/д станции Минутка. Подчеркну, что на момент открытия санаторий № 15 имени Л. Д. Троцкого был рассчитан на прием единовременно 60 больных сердечно-сосудистыми заболеваниями.

Замнач Управления санитарного надзора Кремля М. С. Металликов

Теперь рассмотрим вопрос: а кто имел право в СССР лечиться в санатории № 15 имени Л. Д. Троцкого, находящемся с марта 1923 года в ведении Хозяйственного отдела Управления делами СНК СССР? Ниже я приведу перечень тех должностей в СНК СССР/РСФСР, сотрудники которых могли беспрепятственно проходить лечение в данном санатории:

председатель СНК РСФСР/СССР;

первые заместители председателя СНК СССР/РСФСР;

заместители председателя СНК СССР/РСФСР;

председатели всесоюзных комитетов при СНК СССР;

управляющие делами СНК СССР/РСФСР и их заместители;

председатель ОГПУ при СНК СССР и его заместители;

председатель РВС СССР и его заместители;

председатель Совета труда и обороны при СНК СССР, его заместители, а также начальники комиссий и комитетов СТО;

председатели Совнаркомов союзных республик и их заместители;

наркомы союзных республик и их заместители;

первые секретари союзных республик, крайкомов, обкомов и их заместители;

председатели исполкомов краевых, республиканских Советов народных депутатов и их замы;

руководство (оргбюро и секретариат) Исполнительного комитета Коммунистического интернационала (ИККИ);

руководство Монгольской Народной Республики (председатель и его замы Совета народных комиссаров МНР, а также председатель президиума Государственного малого хурала МНР).

Непосредственный контроль за деятельностью всех лечебно-санаторных учреждений СНК СССР осуществляли две организации: Управление санитарного надзора Кремля[79] во главе с Я. Б. Левинсоном и начальник ХозО Управделами СНК СССР Я. И. Ауберг.

Я. И. Ауберг, как это ни странно, несмотря на свой весьма важный номенклатурный пост начальника хозяйственного отдела УД Совнаркома, который он занимал с августа 1921 по 31 июля 1937 года, остается совершенно неизвестной широкой публике персоной. О начальнике ХозО УД СНК СССР известно крайне мало. Я. И. Ауберг, из прибалтийских немцев, родившийся в селе Шваненбург[80] Лифляндской губернии Российской империи, после Февральской революции 1917 года примкнул к большевикам, вступив в РСДРП, а затем возглавил один из первых отрядов Красной гвардии (затем РККА). Впрочем, Я. И. Ауберг с 1918 по 1921 год на фронтах Гражданской войны себя ничем не прославил, так как, пока остальные проливали кровь за «светлое будущее», латышский стрелок из местечка Шваненбург тихо и незаметно поднимался по служебной лестнице, войдя в ближний круг члена Реввоенсовета (последовательно) 14-й, 13-й и 2-й конной армий Н. П. Горбунова. В декабре 1920 года Н. П. Горбунов, получив назначение на должность управделами СНК РСФСР, перетащил в Москву и члена своей «свиты» Я. И. Ауберга. Несмотря на то что Н. П. Горбунов в декабре 1930 года был снят со своей должности, Я. И. Ауберг смог уцелеть при других управделами СНК СССР, спокойно доработав на своем посту до 31 июля 1937 года, пока не был переведен с серьезным понижением в Наркомат машиностроения СССР (образован 22 августа 1937 года), став начальником ХОЗУ этого наркомата. Что же это была за организация – ХозО СНК СССР, которой в течение 14 лет руководил Я. И. Ауберг?

Управление делами Совнаркома РСФСР было создано по инициативе В. И. Ленина 18 ноября 1918 года, тогда был назначен первый руководитель этого подразделения – В. Д. Бонч-Бруевич. Располагалось Управделами СНК в здании Сенатского дворца (бывшее здание Судебных установлений, построенное по проекту архитектора М. Ф. Казакова в 1787 году) на территории Московского Кремля вместе с другими структурными подразделениями правительства РСФСР/СССР. По инициативе В. Д. Бонч-Бруевича в конце декабря 1918 года при Управлении делами СНК РСФСР был создан хозяйственный отдел, который кратковременно возглавил И. И. Мирошников, в дальнейшем сам занявший пост управделами Совнаркома.

В функции ХозО Управления делами СНК СССР входило организация и руководство капитальным строительством и ремонтом по подведомственным организациям, технический контроль за капитальным строительством; планирование строительства по хозяйствам, составление квартальных планов финансирования, организация распределения по строительствам рабочей силы, материалов и транспорта. В ведении ХозО также находилась группа подмосковных дач, подмосковных домов отдыха, а также группа домов отдыха и санаториев в Крыму, на Кавказе (так называемая Сочинская группа санаториев и домов отдыха СНК СССР) и Кавминводах (так называемая Минераловодская группа санаториев и домов отдыха СНК СССР). В числе задач, стоящих перед ХозО УД СНК, было также укрепление деятельности подсобных сельских хозяйств, продукцией которых обеспечивались дома отдыха, детские учреждения и столовые этого ведомства. Для организации бытового обслуживания членов правительства и сотрудников Управления делами СНК СССР был создан специальный сектор бытового обслуживания. В ведении ХозО были также жилые дома в Москве, столовые, пошивочная и столярно-мебельные мастерские, типография, прачечные, автобаза. С расширением подведомственных объектов ХозО расширялся объем его деятельности, видоизменялась структура, хотя наименование основных отделов с годами менялось незначительно, а лишь увеличивалось количество секторов и групп обслуживания. Название хозяйственных подразделений Управления делами СНК РСФСР/СССР в течение ряда лет менялось и выглядело следующим образом:

ноябрь 1918 – июнь 1925 года: ХозО Управления делами СНК РСФСР/СССР;

июль 1925 – август 1926 года: АХО Управления делами СНК СССР;

август 1926 – декабрь 1930 года: АХУ Управления делами СНК СССР;

декабрь 1930 – март 1946 года: ХОЗУ Управления делами СНК СССР.

Необходимо подчеркнуть, что с 22 февраля 1924 года СНК РСФСР и СНК СССР стали иметь единое Управление делами и хозяйственный отдел тоже. Важно отметить, что 23 августа 1926 года было принято постановление СНК СССР – «Положение об Управлении делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны». В данном документе, кроме всего прочего, регламентировались задачи и функции АХО Управления делами СНК СССР. Вот, например, что гласят выдержки из данного положения, приведенные мной ниже по тексту из этого документа[81].

«Совет народных комиссаров СССР

Постановление от 23 августа 1926 года

Положение

Об управлении делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны

На основании статьи 9 положения о Совете народных комиссаров Союза ССР, утвержденного Центральным исполнительным комитетом Союза ССР 12 ноября 1923 года[82], Совет народных комиссаров Союза ССР постановляет:

1. При Совете народных комиссаров Союза ССР состоит Управление делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны.

2. На Управление делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны возлагается управление всеми делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны, в частности:

м) обслуживание Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны в техническом и хозяйственном отношениях.

6. При управляющем делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны состоят:

а) два заместителя, из которых один является секретарем Совета народных комиссаров Союза ССР, а другой секретарем Совета труда и обороны. Заместители управляющего делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны пользуются правом совещательного голоса на заседаниях Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны;

г) помощник по административно-хозяйственной части, ведающий административно-хозяйственным управлением.

7. В состав Управления делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны входят:

а) секретариат Совета народных комиссаров Союза ССР;

б) секретариат Совета труда и обороны;

в) секретариат Управляющего делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны;

г) секретариат подготовительной комиссии при Совете народных комиссаров Союза ССР;

д) редакционно-юридическое бюро при Совете народных комиссаров Союза ССР, действующее на основе особого о нем положения, утвержденного Советом народных комиссаров Союза ССР;

е) экономическое и информационное бюро;

ж) отдел научных учреждений при Совете народных комиссаров Союза ССР;

з) отдел опубликования и систематизации законов;

и) административно-хозяйственное управление, ведающее в административном и хозяйственно-финансовом отношениях аппаратом Управления делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны, а равно в хозяйственно-финансовом отношении аппаратами состоящих при Совете народных комиссаров Союза ССР и Совете труда и обороны учреждений;

к) бюро по приему заявлений и жалоб, подаваемых в Совет народных комиссаров Союза ССР и Совет труда и обороны.

8. Структура и порядок деятельности отдельных входящих в состав Управления делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны органов, а равно права и обязанности возглавляющих их лиц определяются Управляющим делами Совета народных комиссаров Союза ССР и Совета труда и обороны, в соответствии с настоящим положением и другими действующими законами.

Заместитель Председателя СНК Союза ССР Я. Рудзутак

Заместитель Управляющего делами СНК Союза ССР

И. Мирошников»[83].

На фото Л. Б. Каменев и Л. Д. Троцкий среди отдыхающих санатория ВЦСПС № И «Красная звезда». 1926 г.

Чтобы получить направление на лечение, например, в уже упоминаемый автором санаторий № 15 имени Л. Д. Троцкого, сотрудник центрального аппарата Совнаркома был обязан выполнить ряд бюрократических процедур, которые строго регламентировались Управлением санитарного надзора Кремля и лечебной комиссией Управления делами ЦК РКП(б). Отпуск, связанный с лечебными процедурами, для наркомов, их замов начинался со звонка в поликлинику Управления санитарного надзора Кремля, где сотруднику аппарата СНК РСФСР/СССР назначался день для прохождения медосмотра. После медосмотра, на основании имеющегося списка закрытых медучреждений санаторного типа и, понятно, свободных мест в них, врач Управления санитарного надзора Кремля назначал лечение в конкретном месте. Причем руководство СНК РСФСР/СССР в ранге наркома и замнаркома имели право проходить лечение круглогодично в санаторно-оздоровительных учреждениях закрытого типа, согласно решению лечебной комиссии при Управлении делами ЦК РКП(б). Ключевое значение при направлении наркома или замнаркома на лечение за границу или в Кавминводы имело мнение председателя лечебной комиссии при Управделами ЦК РКП(б) П. Н. Обросова. Кроме всего прочего, для партийно-государственной верхушки СССР существовали предварительно забронированные номера люкс во всех домах отдыха ЦИК/СНК СССР и ведомственных санаториях. А вот обычный отпуск, без лечебных процедур, для сотрудников центрального аппарата СНК СССР был связан с настоящей битвой, в буквальном смысле, за место под солнцем. Всем страждущим аппаратчикам низшего и среднего звена, особенно в летнее время, мест в санаториях и домах отдыха СНК СССР хронически не хватало. По этой причине сотрудники центрального аппарата Совнаркома приходили в ХозО Управделами СНК СССР для записи на отдых в конкретный дом отдыха или санаторий уже с февраля – марта. После получения всех заявок на отдых в середине апреля собиралась комиссия в составе руководителя управделами, начальника ХозО, представителя Управления санитарного надзора Кремля (в дальнейшем Лечебно-санитарное управление Кремля), секретарей парткома и месткома. В результате постановления комиссии, после обработки всех заявок, на каждое структурное подразделение СНК СССР выделялись квоты на определенные санатории и дома отдыха, которые обязательно выбирались. По понятным причинам ведомственные санатории и дома отдыха СНК РСФСР/СССР, находящиеся в Крымской АССР, ССР Абхазии, Сочи и Кавминводах, пользовались особенным спросом.

Чтобы не быть голословным, приведу пример отдыха председателя Реввоенсовета, наркомвоенмора СССР Л. Д. Троцкого в санатории № 15 имени Л. Д. Троцкого, скупо описанный скандальным и весьма посредственным историком из США Ю. Г. Фельштинским в соавторстве с Г. И. Чернявским в книге «Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923–1929»:

«…Вторую половину лета и большую часть осени 1924 г. Лев Давидович провел в Кисловодске, где стремился поправить свое здоровье при помощи целебных минеральных ванн, пил нарзан и проводил другие лечебные процедуры. Отдыхал он в одном из особняков парковой зоны, неподалеку от бювета главной Нарзанной галереи. Именно в этом году на базе нескольких особняков здесь был организован правительственный санаторий имени Троцкого (поразительно, но чиновничья инерция продолжала давать себя знать – имя опального деятеля все еще присваивалось государственным учреждениям!), который ныне носит название «Жемчужина Кавказа». Именно здесь, снятый со всех постов, но еще не вставший в активную открытую оппозицию, а потому располагавший и временем и аппаратом, Троцкий приступил к подготовке к изданию воспоминаний о событиях революционной поры и Гражданской войны.

Тома не подготавливались и не выпускались хронологически. В 1925 г. первым был издан третий том, часть первая, посвященная 1917 г. Троцкий приложил силы, чтобы издание носило по возможности научный, хотя и не академический характер. Над его подготовкой к печати работала большая группа помощников и редакторов, которые разыскивали материалы, опубликованные в прессе, лишь изредка проводили селекцию, работали над обширным архивом самого Троцкого, проверяли и сопоставляли факты, писали обширные содержательные предисловия и примечания, которые иногда превращались в миниатюрные научные исследования…»[84]

Председатель РВС, наркомвоенмор СССР тоже, перед тем как оказаться на лечении в санатории № 15, прошел плановый медосмотр в амбулатории № 1 на улице Грановского, дом 2, затем, волнуясь, узнал решение лечебной комиссии Управделами ЦК РКП(б) и только после этого в секретариате Управления делами СНК СССР получил направление (путевку) в Кисловодск. К большому сожалению, ничем особенным пребывание Л. Д. Троцкого в этом санатории в данный отрезок времени не ознаменовалось.

А вот на год раньше, то есть в сентябре 1923 года, на Кавказских Минеральных Водах произошли из ряда вон выдающиеся события, о которых стоит рассказать читателю. Напомню, что в сентябре 1923 года в Кисловодск на отдых и лечение приехали член политбюро ЦК РКП(б), председатель ИККИ Г. Е. Зиновьев и кандидат в члены политбюро ЦК РКП(б) Н. И. Бухарин. Первого разместили на даче «Тургеневка», второй решил составить компанию К. Цеткин с сыном Константином на даче «Карс». Л. Д. Троцкий поселился в бывшем особняке тайного советника А. И. Кабата, являющегося к тому времени объектом Терского губотдела ОГПУ.

В это же время на бывшей вилле «Ретвизан» купца А. В. Пекарева, ставшей одним из люксовых корпусов военно-курортной станции Военсануправления РККА, отдыхает уполномоченный РВСР, зампред СНК УССР М. В. Фрунзе, а на даче «Карс» ХозО Терского губотдела ОГПУ проводит отпуск полпред ОГПУ по Северному Кавказу Е. Г. Евдокимов. К отдыхающим в Кисловодске «членам ЦК» приезжает из Ростова-на-Дону командующий Северо-Кавказским военным округом К. Е. Ворошилов, потом, правда, он поедет на бывшую дачу A. M. Безбедовича, где пребывал генсек И. В. Сталин, приехавший лечиться от приступов полиартрита в Ессентуки. Особо подчеркну, что Г. Е. Зиновьев, Н. И. Бухарин, К. Цеткин, Е. Г. Евдокимов, а также другие персонажи из партийно-государственной верхушки, жившие на дачах ОГПУ «Карс» и «Тургеневка» в тот период, принимали разнообразные лечебные процедуры в санатории имени Троцкого. Чтобы номенклатура ЦК РКП(б) не раздражала местное население Кисловодска, не всегда поддерживающее советскую власть, партийную номенклатуру и одряхлевшую Клару Цеткин (ей тогда было уже 66 лет) возили от места ночлега на процедуры на автомобиле с охраной. Все эти вышеперечисленные персонажи стали притчей во языцех по так называемому «пещерному совещанию» в Кисловодске, а на самом деле фактически были фигурантами при осуществлении попытки государственного переворота в стране. Вот что по этому поводу весьма скупо и подозрительно двусмысленно пишет в своей автобиографической книге «Так было» А. И. Микоян, в августе 1923 года занимавший очень серьезную должность первого секретаря Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б): «…Недавно, просматривая свой архив, я обнаружил записи своего выступления на активе Ростово-Нахичеванской парторганизации, в котором, говоря об истории нашей борьбы с оппозицией, я рассказал, между прочим, и о так называемом «пещерном» совещании Зиновьева. После XII съезда, летом 1923 г., когда на горизонте партийной жизни еще не было никаких принципиальных разногласий, часть членов ЦК, находившихся в Кисловодске на лечении, устроила ряд собеседований, названных «пещерными» совещаниями. Я тогда находился в Закавказье и обо всем узнал из письма ко мне Ворошилова. Эти члены ЦК по инициативе Зиновьева вызвали Ворошилова из Ростова и, забравшись в какую-то пещеру под Кисловодском, решили обсудить вопрос о руководстве партией. Зиновьев говорил, что в руках Генерального секретаря ЦК Сталина сконцентрировалось много власти, необходимо реорганизовать секретариат ЦК, создав «политический секретариат» из трех человек – Сталина, Троцкого и Каменева (Зиновьева или Бухарина). На этом совещании почти все, за исключением Ворошилова, согласились с предложением Зиновьева. Через несколько дней, воспользовавшись оказией – проездом Орджоникидзе из Тифлиса в Москву с остановкой в Кисловодске, – эта группа членов ЦК послала через Орджоникидзе письмо Сталину с изложением своих предложений. Сталин заявил, что создание «политического секретариата» на деле есть упразднение политбюро, в результате чего партией фактически будет руководить «тройка». «Из этой платформы ничего не вышло, – говорил Сталин позднее, на XIV съезде партии, – не только потому, что она была в то время беспринципной, но и потому, что без указанных мной товарищей – Калинин, Томский, Молотов, Бухарин – руководить партией невозможно. На вопрос, заданный мне в письменной форме из недр Кисловодска, я ответил отрицательно, заявив, что, если товарищи настаивают, я готов очистить место без шума, без дискуссии, открытой или скрытой, и без требования гарантий прав меньшинства». Когда некоторое время спустя мы, другие члены ЦК, не участвовавшие в «пещерном» совещании, узнали о проекте Зиновьева «политизировать» секретариат ЦК, игравший тогда почти что техническую роль, наша реакция на эту «реформу» была резко отрицательной. Словом, «пещерное» совещание цели своей – ослабить роль Сталина – не достигло…»[85]

Санаторий ВЦСПС № 11 «Красная Звезда», в котором Л. Д. Троцкий читал доклад

Из вышеприведенного отрывка текста книги А. И. Микояна можно извлечь весьма ценную информацию о том, что санаторий № 15 имени Л. Д. Троцкого, находящийся с марта 1923 года на балансе Управделами СНК СССР, фактически сразу, с момента своего открытия, стал местом отдыха и лечения руководителей партии и правительства, а в дальнейшем превратился в один из наиболее значимых на Кавминводах закрытых объектов для лечения партийно-государственной номенклатуры. Также отмечу, что из участников «пещерного совещания», состоявшегося в Кисловодске, умерли своей смертью только А. И. Микоян и К. Е. Ворошилов, которые вовремя отказались выступить против И. В. Сталина и обеспечили себе железное алиби на много лет вперед. Весьма странно, но Л. Д. Троцкий в августе 1926 года, к тому времени действительно лишенный постов наркомвоенмора и председателя РВСР, но оставшийся пока членом ЦК ВКП(б), еще раз посетил совнаркомовский санаторий № 15 в Кисловодске, решив использовать Кавминводы в виде плацдарма для наступления антисталинской оппозиции. Разрешение Л. Д. Троцкому на отдых дало уже не политбюро ЦК ВКП(б), а Управление делами СНК СССР, так как Главноконцеском, которым поставили «рулить» вчерашнего соратника В. И. Ленина, подчинялся непосредственно Совнаркому. В протоколе заседания СНК СССР от 1 марта 1926 года записано: «Предоставить председателю ГКК[86] тов. Троцкому, согласно заключению врачей, отпуск на два месяца»[87]. Этот пункт протокола был принят на основании удостоверения, выданного консультацией профессоров при Управлении санитарного надзора Кремля. В заключении было отмечено, что при обследовании Троцкого наблюдались:

«– Подъемы температуры при умственном и физическом напряжении достигают почти ежедневно до 37.0, с быстрыми ремиссиями при обильном потоотделении. При подъеме температуры самочувствие резко ухудшается и замечается общая слабость…

– Наличие слабоположительной туберкулинной реакции указывает с несомненностью на скрытую туберкулезную инфекцию, но вся клиническая картина настоящего заболевания и анамнестические данные последних лет не дают достаточных оснований для диагноза активного туберкулезного процесса…»[88]

К сожалению, не сохранилось документальных свидетельств о последнем пребывании главного оппонента И. В. Сталина в санатории № 15 имени Л. Д. Троцкого, а жаль. 22 августа 1926 года Л. Д. Троцкий неожиданно для местной партийной верхушки выступил с докладом перед сотрудниками и проходящими лечение в Кисловодском санатории № 11 «Красная Звезда», относящемся к ВЦСПС. Фактически, данное антиправительственное выступление Л. Д. Троцкого в санатории № 11 можно было смело приравнять к откровенному призыву сотрудников профсоюзов к немедленному свержению существующего строя. И местная власть в лице первого секретаря Терского окружкома ВКП(б) С. О. Котляра далее не позволила бывшему наркомвоенмору Л. Д. Троцкому усиленно промывать мозги отдыхающим в санаториях Кавминвод, решив заткнуть рот оппозиционеру при помощи И. В. Сталина. Вот что изложено в донесении СО. Котляра от 24 августа 1926 года, адресованном генеральному секретарю И. В. Сталину:

«…Дорогой товарищ! На днях по приглашению больных санатория «Красная Звезда» в Кисловодске с докладом выступил тов. Троцкий. В своем выступлении, оценивая экономическое состояние Англии, он определенно указывает на отсутствие всякой стабильности, взваливая всю вину в задержке революции на буржуазную «аппаратчину». Оказывается, что и тут, так же, только «аппараты» повинны. Во всяком случае, это расходится с решением ЦК, что существует частичная стабильность капитализма. Такие выступления влияют на нашу организацию и осложняют руководство ею, тем более что она является одной из «прытких» и весьма чутких к сенсациям и курортным небылицам. Наша просьба – указать членам ЦК соответствующим постановлением, что, будучи на отдыхе, в первую голову нужно лечиться, а выступать в исключительных случаях, и то с ведома или приглашения местных партийных организаций. Посещать же санатории можно только в качестве гостя, но не для докладов. Во-первых, нельзя превратить санатории в дискуссионные клубы, ибо все лечение в таком случае идет насмарку… Во-вторых, каждый санаторий является всесоюзной трибуной, ибо больные собраны со всего Союза по одному, по два с губернии. В прилагаемой вырезке из газеты «Терек» приведена не совсем точная речь, ибо она не стенографировалась, но все же мысль докладчика проскальзывает.

Вообще, надо сказать, что в нынешнем году тов. Троцкий держится весьма активно и не прочь перед любым членом партии ругать партаппараты. С товарищеским приветом, секретарь Терского окркома ВКП(б)

С. Котляр»[89].

Замечу, что лечение и отдых Л. Д. Троцкого в Кисловодском санатории № 15 (бывшей даче А. А. Тарасова-младшего) оказалось последним в его жизнедеятельности в СССР. 15 ноября 1927 года объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) исключил Л. Д. Троцкого из партии, что фактически означало для него начало репрессий и полную победу над группой оппозиционеров, возглавляемых одним из бывших соратников В. И. Ленина. А 10 февраля 1929 года на основании Постановления политбюро ЦК ВКП(б) Л. Д. Троцкий был выдворен за пределы СССР, отплыв из Одессы на борту парохода «Ильич» в Константинополь. Эта дата стала отправной точкой для смены названий населенных пунктов, плавсредств, учебных заведений, а также лечебно-санаторных учреждений в СССР, которые ранее были связаны с фамилией «Троцкий», на другие. Уже 17 февраля 1929 года на основании Постановления № 138 СНК СССР санаторий № 15 имени Л. Д. Троцкого был переименован на «X лет Октября». Причем профиль санатория – кардиологический – был оставлен за данным учреждением. Я внизу предоставил вниманию читателей документ, свидетельствующий об этом факте.

«Совет народных комиссаров СССР

Постановление № 138 от 17 февраля 1929 года

О переименовании санатория № 15 имени Троцкого

Совет народных комиссаров СССР постановляет:

1. Санаторий № 15 имени Троцкого, находящийся в ведении Управления делами СНК СССР и расположенный по адресу: Северо-Кавказский край, Терский округ, г. Кисловодск, переименовать в санаторий № 15 «10 лет Октября».

2. Наркомздраву РСФСР и тресту Кавминводской группы курортов внести соответствующие изменения в перечень курортных объектов.

3. Изменить профиль санатория, определив его как клинический санаторий, отказавшись от направления в учреждение людей только для отдыха.

4. Хозяйственное руководство санаторием «10 лет Октября» в дальнейшем возложить на Управление делами СНК СССР.

5. Настоящее постановление вступает в силу с 17 февраля 1929 года.

Председатель Совета народных комиссаров Союза ССР А. Рыков

Управделами Совета народных комиссаров Союза ССР и СТО Н. Горбунов

Секретарь Совета народных комиссаров Союза ССР И. Мирошников»[90].

А в конце марта 1929 года ведомственный санаторий «X лет Октября» снова меняет название по инициативе управделами СНК СССР Н. П. Горбунова. С данного учреждения снимают порядковый номер 15, обозначающий его принадлежность к Кисловодской лечебной группе Курортного треста Кавказских Минеральных Вод Народного комиссариата здравоохранения РСФСР, и присваивают литерный номер 1, обозначающий в перечне лечебно-санаторных учреждений Санупра Кремля (и в ХозО АОУ ОГПУ СССР была такая же система кодирования строящихся лечебно-санаторных учреждений) медицинский профиль и географическое положение. Например, в ЛСУК вышеназванное учреждение в лечебно-санаторном управлении Кремля имело название: санаторий № 1 «10 лет Октября» Минераловодской группы курортов. Всего Минераловодская группа курортов состояла из четырех групп: Железноводска, Пятигорска, Ессентуков и Кисловодска. Как мы видим, название санатория изменилось, но его ведомственная принадлежность осталась прежней, объект продолжал находиться в ведении Управления делами Совнаркома СССР. Тут самое время добавить об отдыхающих номенклатурного санатория «X лет Октября», которые запечатлены в мемуарной литературе. Вот, например, что пишет Л. Кунецкая в своей малоизвестной в настоящее время книге «Мария Ульянова», повествующей о родной сестре В. И. Ленина – «Маняше», которая, судя по ее «подвигам», описанным в данном опусе с изрядным чувством лизоблюдства и подхалимажа, просто обожала самые лучшие курорты Крымской АССР и Кавказских Минеральных Вод:

«…Мария Ильинична Ульянова и Надежда Константиновна Крупская любили отдыхать и ездить вдвоем. Они не раз отдыхали в Кисловодске, санатории «Десятилетия Октября» и в Крыму, в доме отдыха ВЦИКа «Мухалатка». Сотрудник редакции «Правды» Сара Крылова однажды – это было в конце лета 1930 года – была приглашена Марией Ильиничной в Мухалатку, где она отдыхала вместе с Надеждой Константиновной и секретарем Крупской – Верой Дридзо. «Во время прогулок с Марией Ильиничной и Надеждой Константиновной я, – вспоминала Крылова, – тараторила о музыке, о молодых композиторах, о нашей борьбе с цыганщиной…

Много пели хором, причем, конечно, пели и Мария Ильинична с Надеждой Константиновной. Я осмеяла меланхолическую «Тишину», муз. Кашеварова (был там патефон с пластинками), за цыганщину и дешевую чувствительность и учила всю компанию пролетарским песням. Когда я уехала, Мария Ильинична мне писала: «Пролетарские песни получили в здешнем месте большое распространение, и «Качка» распевается многими, хотя, может, и страдает в их передаче, но все же цыганщине нанесен некоторый удар. Правда, «Тишина» и прочие еще процветают, но в этом повинны Вы – слишком скоро сбежали».

Надо сказать, что эта «Качка» (музыка Коваля) стала популярной в Мухалатке, особенно лихо у нас звучало: «Помнишь девятнадцатый годок, как дрались с махновцами, браток…»

Мария Ильинична очень заинтересовалась композиторами, которые стремятся отразить советское в музыке и рассматривают музыку как общественную задачу…»[91]

Совсем неплохо распевать песни дуэтом в доме отдыха ВЦИК «Мухалатка» и санатории № 15 «X лет Октября», когда ты находишься в рядах высшей партийной номенклатуры СССР, пользуешься всеми ее благами, сладко кушая деликатесы, бесплатно проходишь лечебные процедуры и лихо разъезжаешь на открытом автомобиле Lincoln KB V12 по местным достопримечательностям. В это самое время, то есть в конце 20-х – начале 30-х годов прошлого века, народ в СССР тихо и безропотно ютился по баракам, голодал, а про курорты узнавал только из газет. После переименования санатория № 15 имени Троцкого в санаторий № 1 «X лет Октября» по инициативе АХУ Управления делами СНК СССР в дореволюционном комплексе зданий с начала марта до конца мая 1929 года был произведен капитальный ремонт, основная цель которого была в увеличении койко-мест с 60 до 105 единиц. Ремонт и реконструкцию комплекса зданий санатория № 1 «X лет Октября» проводил строительный сектор треста Кавминводской группы курортов[92].

Автомобиль Lincoln KB V12 образца 1932 г. состоял в штате гаража особого назначения и часто использовался в домах отдыха и санаториях ЦИК/СНК СССР для поездок руководства страны. Ездили на этом автомобиле М. И. Ульянова и Н. К. Крупская

В начале января 1927 года по инициативе секретаря президиума ЦИК А. С. Енукидзе в Кремле (в здании СНК СССР) состоялось совещание ряда руководителей структурных подразделений СНК и ЦИК СССР, отвечающих за строительство, эксплуатацию и санаторно-курортное обеспечение партийно-государственной верхушки страны. Основная цель совещания – срочный ввод в эксплуатацию новых санаторно-курортных объектов для ответсотрудников центрального аппарата СНК и ЦИК СССР, в условиях сокращения бюджетного финансирования. Как я писал выше по тексту, с каждым годом Управление делами СНК СССР и ХОЗУ ЦИК СССР все больше и больше осаждали толпы сотрудников центрального аппарата, известные деятели культуры, высокие и средние чины Коминтерна, а также целый сонм руководителей региональных наркоматов, крайкомов и обкомов с просьбой предоставить путевку для лечения или отдыха в правительственных здравницах. А. С. Енукидзе, долгое время фактически единолично решающий вопросы строительства и финансирования санаторно-курортных объектов для членов правительства СССР, на совещании в январе 1927 года выразил мнение И. В. Сталина об увеличении койко-мест в уже имеющихся санаториях, домах отдыха и лечебницах за счет пристройки к ним новых корпусов. Это было на тот момент действительно правильное решение, позволяющее за короткий срок резко увеличить количество мест в домах отдыха и санаториях ЦИК/СНК СССР по всей стране. Участвующие в данном совещании: секретарь президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе; нарком финансов Н. П. Брюханов; замнаркома финансов М. И. Фрумкин; начальник АХУ УД СНК СССР Я. И. Ауберг; начальник ХОЗУ ЦИК СССР Н. И. Пахомов; замначальника Управления санитарного надзора Кремля (Санупр Кремля) заведующий терапевтическим отделением Кремлевской больницы Л. Г. Левин; председатель лечебной комиссии Наркомздрава РСФСР П. Н. Обросов; управляющий делами СНК СССР Н. П. Горбунов – приняли решение о строительстве, в течение двух – пяти лет, на территории Подмосковья, Крымской АССР, Черноморского побережья Кавказа (Черноморский округ, Сочинский район) и Кавказских Минеральных Вод новых корпусов на территории уже имеющихся санаторно-курортных объектов, с общим количеством койко-мест 1734 единицы. Таким образом, в январе 1927 года в перечень закрытых санаторно-курортных объектов ХОЗУ ЦИК СССР и АХУ УД СНК СССР, подлежащих реконструкции и возведению новых корпусов, был внесен санаторий № 15 имени Л. Д. Троцкого. АХУ УД СНК СССР в начале февраля 1927 года объявило закрытый конкурс на лучшие архитектурные проекты санаториев и домов отдыха, без права оглашения в СМИ его результатов и с награждением победителей большой денежной премией. В конкурсе участвовала группа архитекторов из Ленинграда: Н. А. Троцкий, А. И. Гегелло и Д. Л. Кричевский, а также московские зодчие – И. А. Фомин (в дальнейшем автор проекта санатория № 10 «За индустриализацию») и М. Я. Гинзбург (в дальнейшем автор проекта санатория Наркомтяжпрома имени Г. К. Орджоникидзе в Кисловодске). Любопытно, что и М. И. Мержанов тоже был участником данного конкурса, послав свой проект через Управление Кавминвод фельдсвязью в Москву. В апреле 1927 года, по проекту архитектора М. И. Мержанова (по принятой официальной версии), на территории санатория № 15 имени Л. Д. Троцкого, после сноса дореволюционных зданий, принадлежащих генеральше М. К. Жердевой, началось строительство нового трехэтажного корпуса современного типа. В июне 1929 года в уже переименованном санатории № 1 «X лет Октября» приемной комиссии из ХозО Управделами СНК СССР был сдан новый корпус, рассчитанный на 90 койко-мест. Примечательно, что в архивах проектной конторы ХОЗУ МГБ СССР (ЦА ФСБ РФ) и ХозО/АХО/ХОЗУ СНК СССР[93] нет личного проекта здания санатория «X лет Октября» архитектора М. И. Мержанова, относящегося к 1927 году, а существует лишь авторский неутвержденный проект архитектора-конструктивиста М. Я. Гинзбурга. Возможно, что руководство АХО Управления делами СНК СССР в начале 1927 года объявило конкурс на лучший проект нового здания санатория № 15 имени Троцкого, в котором участвовали разные архитекторы, но приоритет был дан уже зарекомендовавшему себя Моисею Яковлевичу Гинзбургу. Как часто в таких случаях бывает, комиссия из Стройсектора АХО УД СНК СССР предложила М. Я. Гинзбургу доработать проект, в соответствии с вновь появившимися требованиями (например, увеличить количество люксов на третьем этаже и т. д.), но архитектор заартачился и снял свою кандидатуру с конкурса. В таких случаях стройсектор АХО УД СНК СССР находил менее капризных архитекторов, которые дорабатывали нужный проект-«отказник» и авторство данной работы присваивали последнему участнику.

Архитектор-конструктивист М. Я. Гинзбург

Я уже упоминал автора книги-справочника «Кавказские Минеральные Воды» М. И. Ганштака, который в начале 1935 года представил на суд граждан СССР данное издание, посвященное в том числе и санаторно-курортным объектам, расположенным в Кисловодске. Вот что достаточно подробно, хотя и с ошибками, пишет М. И. Ганштак о санатории «X лет Октября»:

«…Санаторий № 1 «X лет Октября» расположен в центре курорта, в парке на правой стороне берега реки Ольховка (в действительности – на левой. – Авт.). Расположен в 4-х корпусах; один из них (корпус № 3) построен в 1931 году (на самом деле в июне 1929 года. – Авт.), оригинальной конструкции по проекту арх. Мержанова. Функционирует круглый год на 195 коек. Обслуживает исключительно больных, направляемых по путевкам Лечебной комиссии Наркомздрава РСФСР (то есть Лечебно-санитарного управления Кремля. – Авт.).

Санаторий имеет специальное отделение для больных, приезжающих с семьей – «Тургеневка» (Красная ул., № 14). При санатории имеются: 1) Нарзанные ванны в 1 и 3 корпусах с общим количеством кабин 14, 2) рентгено-кабинет, 3) ингаляторий, 4) электро-свето-лечебный кабинет, 5) клинико-диагностическая лаборатория, 6) электрокардиограф, 7) зубоврачебный кабинет, 8) кабинет лечебной физкультуры, 9) физкультплощадки.

Санаторий имеет свой гараж, обслуживая больных перевозками при приезде и отъезде, доставке на процедуры и организации экскурсий.

Санаторий имеет мощное сельское хозяйство, снабжая больных молоком, овощами, фруктами, яйцами, кроличьим мясом, и др. продуктами…»[94]

Как видно из приведенного текста, М. И. Ганштак сознательно или просто по незнанию допустил ряд принципиальных ошибок и двусмысленностей. Вполне допускаю, что Главлит СССР целенаправленно исказил в своей редакции текст книги М. И. Ганштака, например, год закладки (1927 год) и постройки корпуса № 3 (1929 год), возведенного по официальной версии по проекту М. И. Мержанова, чтобы не упоминать лишний раз санаторий № 15 имени Л. Д. Троцкого. В приведенном выше тексте особенно режет слух своей фальшивостью фраза М. И. Ганштака «…санаторий «X лет Октября» обслуживает исключительно больных, направляемых по путевкам Лечебной комиссии Наркомздрава РСФСР…», на самом деле говорящая о том, что обычные смертные, не входящие в номенклатуру СНК СССР и ЦК ВКП(б), сюда не попадали, даже за очень большие деньги. Ранее я объяснил читателям, что упомянутая М. И. Ганштаком «Лечебная комиссия Наркомздрава РСФСР» – это переименованная ранее Лечебная комиссия при Управлении делами / Секретариата ЦК ВКП(б), которая под председательством П. Н. Обросова определяла, куда и когда необходимо отправить поправлять здоровье сотрудника центрального аппарата ВЦИК и СНК СССР. Также абсолютно лжива фраза М. И. Ганштака: «Санаторий имеет специальное отделение для больных, приезжающих с семьей – «Тургеневка»; она больше запутывала читающих своей абсурдностью, чем давала правдивую информацию. Можно подумать, что в огромном санатории Управделами Совнаркома высшей категории «X лет Октября» приезжающим на отдых и лечение администрация заведения запрещала занимать номер с детьми. Дети же не собаки, их всегда можно разместить в номере, без особого ущерба для санатория и окружающих. На самом же деле дача № 6 «Тургеневка», с декабря 1926 года являющаяся загородным объектом Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), использовалась как элитное санаторно-курортное учреждение при приезде высокопоставленных отдыхающих, представляющих собой руководство центральными и союзными наркоматами, а также заместителей председателя СНК СССР.

В настоящее время известно, что на даче № 6 «Тургеневка» Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) с осени 1926 по декабрь 1930 года отдыхали следующие замы председателя СНК СССР А. И. Рыкова:

Каменев Лев Борисович;

Куйбышев Валерьян Владимирович;

Орджоникидзе Григорий Константинович;

Чубарь Влас Яковлевич.

Меня, как исследователя правительственных резиденций периода 20–40-х годов прошлого века, в вышеприведенном тексте М. И. Ганштака также крайне заинтересовала фраза «…При санатории имеются: …5) клинико-диагностическая лаборатория, 6) электрокардиограф…» Непосвященным читателям я коротко объясню, что электрокардиография – это методика регистрации и исследования электрических полей, образующихся при работе сердца, а также наиболее употребляемый инструментальный метод исследования сердечной патологии. Электрокардиография представляет собой относительно недорогой, но ценный метод электрофизиологической инструментальной диагностики в кардиологии при помощи специального прибора – электрокардиографа. Первый отечественный портативный одноканальный электрокардиограф ЭКГ-Н «Салют» был выпущен только в мае 1970 года (!!!), а автором изобретения первого советского ЭКГ стал ученый физик-электротехник, профессор А. Ф. Шорин в 1935 году. В областных центральных клинических больницах СССР первые немецкие трофейные электрокардиографы фирмы Prof. Dr. М. Th. Edelmann & Sohn, Physikalisch-Mechanisches Institut, Fabrikation wissenschaftlicher Instrumente eigener Konstruktion (коротко Max Edelmann Elektrokardiographen GmbH) появились только в конце 1945 года (их демонтировали команды Главного трофейного управления Красной армии в больницах Германии) и воспринимались как некое настоящее чудо функциональной диагностики. Использовать правильно данное медицинское оборудование на местах не умели до конца 40-х годов, так как в стране не было грамотных специалистов данного профиля – врачей-электрокардиографистов (в настоящее время чаще эту профессию называют врач-электрокардиолог). А вот в Лечебно-санитарном управлении Кремля первые электрокардиографы американской компании Sanborn Company of Waltham появились с прямой подачи приват-доцента кафедры пропедевтики внутренних болезней медфакультета 1-го МГУ Якова Гиляриевича Этингера. Я. Г. Этингер с июня 1929 года был назначен наркомздравом РСФСР Н. А. Семашко внештатным консультантом по кардиологии при Лечебно-санитарном управлении Кремля. Для повышения квалификации и ознакомления с образцами современного оборудования для функциональной диагностики Я. Г. Этингер выезжал в длительные командировки в США, Великобританию, Германию и Японию. Результатом этих командировок стало твердое решение Я. Г. Этингера оснастить поликлиники ЛСУК и все дома отдыха и санатории ЦИК СССР электрокардиографами с обученным персоналом – врачами-электрокардиографистами. Кроме того, в ноябре 1929 года Я. Г. Этингер опубликовал приоритетную в отечественной медицинской литературе статью по электрокардиографической диагностике инфаркта миокарда.

С февраля 1932 года заведующий кафедрой пропедевтики внутренних болезней педиатрического факультета 2-го Московского мединститута Я. Г. Этингер с подачи начальника ЛСУК Я. Б. Левинсона был назначен штатным консультантом Кремлевской поликлиники, после чего на ее базе (улица Воздвиженка, дом 6) создается кабинет электрокардиографии. Закупленные ЛСУК в 1932–1936 годах одноканальные электрокардиографы у американской компании Sanborn Company of Waltham, британской Cambridge Scientific Instrument Company (CSIC) и германской Max Edelmann Elektrokardiographen GmbH устанавливаются в домах отдыха и санаториях ХОЗУ ЦИК/СНК СССР (например, «Барвихе», «Суук-Су», «Архангельское», «X лет Октября», «Сочи»), а также с начала 1934 года в санаториях ХОзО АОУ ОГПУ/АХУ НКВД СССР[95].

Ко всему прочему на базе Центральной Кремлевской поликлиники ЛСУК с июня 1932 года были открыты трехмесячные курсы специализации по ЭКГ (ведущие специалисты С. Е. Карпай и В. Е. Незлин) под руководством Я. Г. Этингера. С марта 1938 года электрокардиографический кабинет был оборудован в доме отдыха СНК «Красные камни», построенном в центре Кисловодска. Можно категорично утверждать, что без персоны профессора-кардиолога Я. Г. Этингера все члены и кандидаты в члены политбюро ЦК ВКП(б), сотрудники аппаратов ЦИК и СНК СССР и, несомненно, руководство НКВД СССР остались без должного современного медобслуживания, а Лечебно-санитарное управление Кремля оказалось бы по уровню функциональной диагностики в каменном веке. Правительство СССР и лично И. В. Сталин сполна расплатились с выдающимся врачом и просто порядочным человеком Я. Г. Этингером за все его научные изыскания и внедрения в системе ЛСУК. 18 ноября 1950 года его, больного стенокардией, арестовали по так называемому «Делу врачей-убийц», долго пытали во внутренней тюрьме МГБ СССР, где он и умер от паралича сердца в камере 2 марта 1951 года.

Электрокардиограф британской компании Cambridge Scientific Instrument Company, использовавшийся в 30–40-х годах Лечебно-санитарным управлением Кремля

Однако еще раз вернемся к самому санаторию «X лет Октября». Существует достаточно известная книга А. А. Акулова «Архитектор Сталина», где автор в весьма туманных красках описывает подробности биографии М. И. Мержанова, не уделяя мелочам особого внимания. А как говорится, в мелочах и есть вся правда! Мне книга А. Акулова нравится тем, что, несмотря на многие свои явные недостатки, автор в основном выдерживает в тексте даты возведения зданий, построенных по проекту М. И. Мержанова, возможно сверяя их по архивным документам. Вот что пишет А. Акулов о санатории «X лет Октября»:

«…Один из санаторных комплексов в центре Кисловодска, получивший название «10 лет Октября», отметил юбилей Советской власти закладкой нового трехэтажного корпуса по проекту Мержанова. Это достаточно сдержанное в архитектурном отношении здание, почти вплотную придвинувшееся к крутому склону горы, замыкающей санаторную территорию с южной стороны. Здесь, как и в здании пятигорского банка, применен «принцип углового балкона», но в данном случае это был уже не вынужденный, а изначально задуманный архитектором композиционный прием. Срезанный угол здания служит завершающим штрихом ритмической пилообразной структуры фасада, которую образуют лоджии санаторных палат-номеров. За этой «пилой», имеющей, как теперь стало понятно, исключительно функциональное происхождение, находится тектонически обусловленный глухой участок стены, а уже за ним визуальная перспектива фасада замыкается изящным полукруглым, типично конструктивистским эркером, в который вынесены лестничные коммуникации корпуса. Еще один композиционный акцент – входной шлюз, представляющий собой портик на тонких столбах-колоннах, снабженный сверху плоской крышей-солярием.

Основоположник клинической электрокардиографии в Лечебно-санитарном управлении Кремля профессор-кардиолог Я. Г. Этингер. Фото сделано во внутренней тюрьме МГБ СССР, ул. Дзержинского, д. 2

Через несколько лет в другой части санаторной зоны был возведен корпус по проекту И. А. Фомина (на самом деле санаторий № 10 «За индустриализацию» по проекту И. А. Фомина был сдан в конце апреля 1930 года. – Авт.). Интересно сопоставить эти два корпуса. Главное их отличие состоит в самой постановке зданий по отношению к ансамблю санатория, к городским транспортным и пешеходным магистралям. Если строительство первого из них было направлено прежде всего на выполнение изначальных лечебных целей, то возведение второго диктовалось и градостроительной необходимостью. Поэтому этот новый корпус украсили мощный колонный портик и башня-ротонда, хорошо видная с наиболее оживленных пешеходных трасс центра Кисловодска. Подчиненному природной ситуации мержановскому объему противопоставлен свободный, расположенный на относительно спокойном рельефе фоминский корпус. Отсюда – в корне различные композиционные средства, примененные архитекторами для формирования облика фасадов. В новом корпусе архитектора И. А. Фомина помимо ордерной системы еще и традиционная для классицизма бело-желтая цветовая гамма, в то время как М. И. Мержанов, задумав и осуществив свое здание в нейтральных ахроматических тонах, словно и ставил главной целью – выразить некую «контекстуальность» объекта по отношению к сложившемуся окружению. Этому принцип оказался определяющим: ряд следующих санаторных комплексов, построенных Мержановым в разных городах Северного Кавказа, сходны с этим корпусом, прежде всего, в аспекте решения проблемы взаимодействия «природного» и «искусственного». Таким образом, корпус санатория «10 лет Октября» (теперь он именуется «Жемчужина Кавказа») стал своего рода экспериментальной базой для отработки более сложных композиционных вариантов…»[96]

Из текста А. Акулова непонятно, кому же все-таки был предназначен корпус № 3 санатория № 1 «X лет Октября», хотя автор почти две страницы текста посвятил внешним отличиям творчества М. И. Мержанова от архитектурных потугов автора проекта санатория № 10 «За индустриализацию» И. А. Фомина. Гораздо полезнее было бы рассказать А. Акулову о нравах, царящих в номенклатурном совнаркомовском санатории № 1 «X лет Октября», где за высоким забором вожди создали для себя именно то «коммунистическое общество», о котором они усиленно вешали лапшу на уши гражданам СССР. Осталась «за кадром» также и организация, занимавшаяся строительством корпуса № 3 в санатории № 1 «X лет Октября», словно это составляет государственную тайну. На самом деле тайны никакой нет, так как все, начиная от фундамента, кончая самими стенами корпуса № 3 санатория № 1 «X лет Октября», построил Строительный сектор Треста Кавминводской группы курортов, по документации, предоставленной АХО УД СНК СССР. Подчеркну, что абсолютно вся архитектурно-строительная документация построенных санаторно-курортных объектов Управления делами СНК СССР (как и, впрочем, ХОЗУ ЦИК СССР) хранилась в трех экземплярах. Первый экземпляр находился в сейфе учреждения, и доступ к нему имели руководитель санаторно-курортного объекта (комендант, директор), второй хранился в архиве местного управления ОГПУ/НКВД (в отделе, отвечающем за охрану правительственных учреждений), а третий имелся в архиве Секретного отдела Управления делами СНК СССР.

Корпус № 3 правительственного санатория «X лет Октября», построенный по проекту М. И. Мержанова в 1929 г.

При необходимости архитектурно-проектная документация закрытых объектов печаталась небольшим тиражом на ротапринте и на нее ставились два штампа: «СЕКРЕТНЫЙ ОТДЕЛ УПРАВЛЕНИЯ делами СНК СССР» с архивным номером, а также «КОПИЯ ВЕРНА» с номером копии и датой ее исполнения. Чтобы не быть голословным, я прошу читателей взглянуть на представленную их вниманию ротапринтную копию плана второго этажа дома отдыха «Морозовка» Управления делами СНК СССР, который в настоящее время принадлежит ПАО «Газпром» и находится по адресу: Московская область, Солнечногорский район, г. п. Менделеево, деревня Льялово.

План второго этажа дома отдыха «Морозовка» Управления делами СНК СССР со штампом секретного отдела УД СНК СССР

До октября 1930 года архивно-проектная документация построенных санаторно-курортных объектов Управления делами СНК СССР могла храниться в региональных строительных трестах, ранее возводивших данные здания по техническому заданию АХУ УД СНК Союза ССР. Но в связи с проводившейся реорганизацией секретного отдела УД СНК СССР и его переездом из здания со Старой площади в октябре 1930 года[97] в Московский Кремль, точнее, в корпус № 1, известный как здание рабоче-крестьянского правительства (ранее Сенатский дворец), УД СНК СССР было принято решение об изъятии архивно-проектной документации из трестов и передаче ее в местное управление ОГПУ. Могу заверить читателя, что по сей день вся архивно-проектная документация зданий и сооружений санатория «Жемчужина Кавказа» ВМУ ФСБ РФ, ранее являвшегося санаторием «X лет Октября» УД СМ СССР, имеет грифы «Для служебного пользования» и «Секретно»[98].

Изучая историю санатория № 15 «X лет Октября» в мемуарной советской и зарубежной литературе, я неожиданно обнаружил, что кроме сотрудников центрального аппарата СНК СССР в данном закрытом для обычных смертных учреждении отдыхали представители наших славных органов госбезопасности и военной разведки, зачастую, как я предполагаю, под чужими фамилиями и документами, обеспечивающими необходимую подходящую легенду. Вот, например, что повествует очень известный перебежчик, сотрудник Разведуправления РККА С. Г. Гинзберг, больше известный под оперативным псевдонимом Вальтер Кривицкий, о своем отдыхе в санатории № 1 «X лет Октября» в мемуарах под лаконичным названием «Я был агентом Сталина»:

«…Я осознал губительные последствия этой слежки в связи с делом А. И. Рыкова, одной из центральных фигур на третьем показательном процессе в марте 1938 года. Я видел его при обстоятельствах, которые позволяли догадаться о том, какая судьба его вскоре постигнет. Осенью 1932 года я отдыхал в Кисловодске, в санатории им. Десятилетия Октября, в котором обычно отдыхают высшие партийные и государственные руководители СССР. Там в отдельном коттедже отдыхал и А. И. Рыков с женой. Преемник В. И. Ленина на посту Председателя Совета Народных Комиссаров, А. И. Рыков был одним из основателей партии большевиков и одним из тех, кто совершил социалистическую революцию. При Ленине и Троцком Рыков возглавлял ВСНХ. Будучи противником сталинского рывка в коллективизации, он был понижен в должности. Однако, когда я познакомился с ним, он еще оставался членом правительства и занимал пост наркома связи. Что более важно, официально он еще числился членом ЦК.

Я часто видел А. И. Рыкова на прогулках в окрестностях санатория. Если он не был с женой, то гулял один. Я никогда не встречал рядом с ним кого-нибудь из деятелей партии и правительства. Часто перед ваннами в нашем санатории выстраивалась очередь. Обычно люди помоложе уступали свою очередь более старшим товарищам. Для А. И. Рыкова, попавшего в опалу, этого никогда не делалось, хотя номинально он был рангом выше всех отдыхавших в Кисловодске в то время. Все старались держаться от него подальше. В осведомленных кругах партии А. И. Рыков был уже политическим покойником. Наступила годовщина Октября. В тот вечер в зале санатория было организовано празднование. Произносились речи, восхвалявшие И. Сталина как «отца народов», «гения из гениев рабочих мира». Было очень много выпивки. К полночи атмосфера стала вполне праздничной.

Вдруг один из товарищей за моим столиком с презрением воскликнул:

– Смотрите, Рыков!

Как всегда небрежно одетый, вошел Рыков, на его красивом лице была вымученная улыбка. Его одежда была поношенной, галстук завязан неровно, волосы растрепаны, большие темные глаза смотрели на веселую толпу как бы сквозь туман. Будто внезапно возникло привидение. Это была тень героического периода революции, тень человека, боровшегося вместе с Лениным и Троцким и одержавшего победу, которая отмечалась в этом зале.

Насмешку моего соседа тут же подхватили другие. Бюрократы громко обменивались издевательскими замечаниями о А. И. Рыкове. Никто не предложил ему сесть. Организатор праздника метался от одного столика к другому, не обращая на Рыкова ни малейшего внимания. Через некоторое время несколько стопроцентных сталинистов подошли к нему и начали насмехаться. Одним из них был секретарь парторганизации Донецкого угольного бассейна (это был С. А. Саркисов, секретарь Донецкого обкома КП (б) Украинской ССР. – Авт.). Он хвастался АИ. Рыкову показателями добычи угля в своем регионе:

– Мы делаем большие дела, мы строим социализм. Долго вы и вам подобные будут продолжать будоражить партию?

Рыков не нашелся что ответить на эту стереотипную фразу, часто произносимую в Кремле. Он сказал что-то уклончивое и попытался переменить тему. Было ясно, что ему хотелось найти какое-то взаимопонимание с собравшимися на праздник. Я присоединился к небольшой группе около него. В зале было немало таких, кто хотел бы поговорить с А. И. Рыковым, но не отваживался. Их сразу же взяли бы на заметку как оппозиционеров. А. И. Рыкову, прислонившемуся к стене, даже не предложили ни стула, ни бокала. Он ушел, как и пришел, в одиночестве и продолжал оставаться в тени в течение ряда лет, пока И. Сталину не потребовалась его жизнь»[99].

С. Г. Гинзберг (В. Кривицкий)

Меня в приведенном отрывке из книги В. Кривицкого больше всего удивило то, как смог высокопоставленный сотрудник 4-го управления штаба РККА очутиться в не положенном ему по регламенту военном санатории (например, в санатории РККА в Кисловодске), где отдыхало и лечилось все руководство Народного комиссариата по военным и морским делам СССР. Ко всему прочему, в номенклатурном санатории В. Кривицкий лечился и отдыхал вместе со своей женой А. В. Порфирьевой. Я не склонен уличать В. Кривицкого во лжи, даже наоборот, его подробное описание нравов в санатории № 1 «X лет Октября» выглядит чрезвычайно правдиво. Предполагаю, что В. Кривицкий, будучи к осени 1932 года комбригом по званию и начальником отделения в Школе РУ Штаба РККА, то есть номенклатурой ЦК ВКП(б), мог, пользуясь своим высоким положением, позвонить в Управление делами СНК СССР и взять из уже имевшихся забронированных путевок одну в санаторий № 1 «X лет Октября». Это говорит о весьма разношерстном составе отдыхающих и прибывающих на лечение в санатории № 1 «X лет Октября» как из центрального аппарата СНК и ВЦИК, так и из НКО СССР, а также ОГПУ/НКВД СССР. Можно также предположить, что высокопоставленные сотрудники центральных аппаратов Наркомвоенмор/НКО СССР и ОГПУ/ НКВД СССР (члены ЦК ВКП(б), при желании получить престижную путевку из брони в дом отдыха или санаторий ЦИК/ СНК, предварительно шли в собственное Управление делами, где им предоставляли список оздоровительно-лечебных учреждений на выбор. А что касается бывшего председателя СНК СССР А. И. Рыкова, о котором с такой откровенной симпатией нам рассказал предатель и перебежчик В. Кривицкий, то его на пленуме ЦК ВКП(б) в феврале 1937 года исключили из партии, а уже 27 февраля он был арестован. А. И. Рыков в качестве одного из главных обвиняемых был привлечен НКВД СССР к 3-му Московскому процессу по делу Правотроцкистского антисоветского блока. 13 марта 1938 года А. И. Рыков с многочисленной группой бывших сотрудников СНК, ВЦИК и Лечсанупра (Л. Г. Левина) был приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни, а 15 марта того же года расстрелян на полигоне АХУ НКВД «Коммунарка».

Еще раз вернусь к воспоминаниям В. Кривицкого, который без тени сомнения, правдиво и с совершенно правильными акцентами описал свой очередной отпуск в доме отдыха ЦИК «Марьино», который находился близ села Ивановского Рыльского района Курской области. Хотя это правительственное санаторно-оздоровительное учреждение закрытого типа и не имеет никакого отношение к региону Кавминводы, но тем не менее я очень прошу читателей обратить внимание на контрасты, так хорошо и красочно изложенные В. Г. Кривицким при описании данной номенклатурной здравницы:

«…В феврале 1934-го передо мной встала та же дилемма, и я сделал для себя тот же выбор. Я тогда проводил свой ежегодный отпуск в Доме отдыха ЦИКа «Марьино» в Курской области, в самом центре России. «Марьино» было когда-то имением князя Барятинского, победителя Кавказа.

Роскошный дворец в версальском стиле стоял в окружении прекрасного английского парка с искусственными прудами. Персонал дома отдыха состоял из превосходных врачей, спортинструкторов, медсестер и обслуги. В нескольких минутах ходьбы за его оградой находился совхоз, поставлявший продукты питания для отдыхающих. Дежурный вахтер у ворот следил за тем, чтобы крестьяне не смогли зайти на территорию санатория.

Однажды утром, вскоре после моего приезда, я с моим приятелем отправился на прогулку в деревню. То, что я увидел там, было просто ужасно. Полуголые ребятишки выбегали из полуразвалившихся изб, прося подать им хлеба. В деревенской кооперативной лавке не было ни хлеба, ни керосина – ничего. Ужасающая нищета произвела на меня самое гнетущее впечатление.

В тот вечер после отличного ужина все отдыхающие сидели в ярко освещенной столовой дворца и оживленно беседовали. На улице был страшный холод, а тут пылал камин, было тепло и уютно. Случайно я повернул голову к окну и увидел приклеенные к холодным стеклам лица беспризорных голодных деревенских ребятишек, смотревших на нас широко раскрытыми глазами. Тотчас же сидящие в зале перехватили мой взгляд и распорядились прогнать нарушителей. Почти каждый вечер кому-нибудь из детей удавалось проскользнуть во дворец, минуя вахтеров, в поисках пищи. Я часто приносил для них из столовой хлеб, но старался делать это незаметно, ибо другие на это смотрели косо. Советские служащие выработали в себе защитное свойство не замечать человеческих страданий»[100].

Необходимо подчеркнуть, что Управление делами СНК СССР в лице Н. П. Горбунова и ХОЗУ ЦИК СССР в лице его руководителя Н. И. Пахомова, с полного одобрения начальника ЛСУК Я. Б. Левинсона с начала 30-х годов приняли новую концепцию строительства домов отдыха и санаториев для отдыха и лечения правительства. При уже имеющихся домах отдыха и санаториях ЦИК СССР создавались медчасти Лечебно-санитарного управления Кремля, а профиль и статусность данных учреждений радикально менялся. Если до 1929 года номенклатурные сотрудники ВЦИК и СНК СССР могли просто отдыхать в доме отдыха и санатории ЦИК СССР, то с августа 1932 года, после оснащения лечебно-оздоровительных учреждений медоборудованием, кадрами и новыми корпусами, они проходили за месяц курс полноценного лечения, в соответствии с выданной путевкой Санупре Кремля. Санаторий № 1 «X лет Октября» также в июле – августе 1932 года в Управделами СНК СССР решили превратить в профильное лечебно-оздоровительное учреждение высшей категории клинического типа, принимающее на лечение больных с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Впервые в санатории № 1 «X лет Октября», по инициативе профессора А. А. Лозинского из Государственного бальнеологического института на КМВ, была опробована новая технология – проведение нарзанопровода прямо к ванным кабинам корпуса № 3 и отпуск нарзанных ванн непосредственно в самом здании учреждения. Конечно же это не было новшеством в мировой практике бальнеологии, но в СССР перекачка минеральной воды по водопроводным трубам действительно стала абсолютным ноу-хау в санатории № 1 «X лет Октября» и в дальнейшем была взята на вооружение другими лечебно-оздоровительными учреждениями на Кавминводах.

Между тем в окрестностях санатория № 1 «X лет Октября» в конце 20-х годов началась активная реконструкция уже открытых ранее лечебно-оздоровительных учреждений и, кроме того, строительство первого в Кисловодске нового ведомственного санатория № 10 «За индустриализацию» ВСНХ СССР. Инициатором и куратором проекта санатория «За индустриализацию» стал председатель ЦКК ВКП(б), нарком РКИ и зампредседателя СНК СССР Г. К. Орджоникидзе, который предполагал лечить и оздоравливать в данном учреждении передовиков соцтруда, ударников первых пятилеток. В этом повествовании можно было и проигнорировать данный санаторий «За индустриализацию», но в марте 1937 года, на основании постановления СНК СССР, данное лечебно-оздоровительное учреждение Наркомтяжпрома СССР было передано в ведение Управления делами СНК СССР и стало частью санатория № 1 «X лет Октября». Самое поразительное в этой истории было то, что автором проекта будущего санатория «За индустриализацию» по личному распоряжению Г. К. Орджоникидзе стал академик архитектуры, преподаватель ВХУТЕИН – ЛВХТИ И. А. Фомин. Автором дизайна помещений и интерьеров вышеназванного санатория уже по инициативе И. А. Фомина назначили ленинградского архитектора, графика, автора книг по истории экслибрисов Мирона Ильича Рославлева. Почему не было официального конкурса архитектурных проектов будущего лечебно-оздоровительного учреждения и по какой причине Г. К. Орджоникидзе решил, что зодчий И. А. Фомин воплотит все его мечты при создании нового санатория в Кавминводах, история умалчивает. В марте 1928 года, с северной стороны главного корпуса санатория № 1 «X лет Октября» (бывшее здание братьев Тарасовых), началось рытье котлована и закладка фундамента будущего санатория № 1 «За индустриализацию». Возведение трехэтажных корпусов санатория, выполненного в модном тогда конструктивистском стиле «пролетарской классики», велось в течение двух лет, и в апреле 1930 года «За индустриализацию» был сдан Государственной приемной комиссии из Наркомздрава РСФСР.

На фото внутренний двор санатория № 10 «За индустриализацию». На заднем плане виднеется здание бывшей дачи братьев Тарасовых – санатория № 1 «X лет Октября»

Вот что по поводу ввода в эксплуатацию нового санатория в Кисловодске писал журнал «Советская архитектура» № 3 за 1930 год (издавался с 1926 года «Государственным издательством» с периодичностью один раз в два месяца, редакторами были А. А. Веснин и М. Я. Гинзбург) в своем очерке «Новые санатории. Хроника строительства»: «…В Кисловодске по проекту архитектора М. И. Рославлева и академика архитектуры И. А. Фомина выстроено здание санатория «За индустриализацию» общим объемом в 28 тысяч кубометров, рассчитанное на 200 койко-мест. Оно расположено вблизи Нарзанной Галереи у парка. Здание отличается удачной архитектурной обработкой отдельных элементов (главный вход). К недостатку сооружения следует отнести устройство сплошных, а не прерываемых веранд для лежачих больных возле палат, создающих проходную дорогу вокруг спального крыла. Необходимо указать на нелепую, уродующую здание объемную надпись на фасаде…»[101]

Вполне возможно, что санатории № 1 «X лет Октября» и № 10 «За индустриализацию» и просуществовали бы вполне мирно по соседству еще до начала Великой Отечественной войны, но случилось непредвиденное. 18 февраля 1937 года, за пять дней до февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), член политбюро ЦК ВКП(б), нарком НКТП Г. К. Орджоникидзе умер, по официальной версии, от инфаркта. Однако член КПК при ЦК КПСС О. Г. Шатуновская в своей мемуарной книге «Об ушедшем веке» приводит другую версию смерти Г. К. Орджоникидзе, со слов его жены Зинаиды Гавриловны Павлуцкой: «…Как-то он с утра не встал. Орджоникидзе иногда поднимался, в нижнем белье, в кальсонах подходил к столу, что-то писал и опять ложился. Я просила его встать поесть, но он не вставал. Вечером приехал его племянник Георгий Гвахария, начальник макеевской стройки. Он предложил мне накрывать стол и, сделав это, сказать Серго об его приходе, убеждая меня, что согласно грузинским обычаям приема гостей он обязательно к нему выйдет. Я так и сделала; накрыла стол и пошла звать Григория Константиновича. А чтобы пройти в спальню, надо пройти прежде гостиную, и я подошла к выключателю зажечь свет, зажгла и не успела сделать пару шагов, как раздался выстрел. Видимо, он увидел сквозь щель в двери, что зажегся свет, понял, что сейчас будут звать… Он выстрелил себе в сердце. Я вбежала, и в эту минуту его рука с револьвером опустилась на пол. На комоде лежало его письмо, он написал все, что он думал, что он не может больше жить, не знает, что делать, – это можно только думать, потому что никто этого письма не видел…»[102]

На прошедшем вскоре февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года И. В. Сталин подверг уже покойного Г. К. Орджоникидзе резкой критике за «примиренчество и либерализм», подчеркнув, что Орджоникидзе прекрасно знал об «антипартийных настроениях» секретаря ЦК КП Грузинской ССР В. В. Ломинадзе, однако скрыл их от ЦК (что якобы не помешало потом Орджоникидзе требовать расстрела «обманувшего его доверие» В. В. Ломинадзе). В июле 1937 года был арестован и расстрелян через полгода старший брат Орджоникидзе – Павел Константинович Папулия, давший рекомендацию ему по вступлению в РСДРП. В 1938 году жену Орджоникидзе – Зинаиду Гавриловну Павлуцкую – приговорили к 10 годам заключения. Намного раньше, в марте 1937 года, в СССР началась очередная планомерная кампания тихого забвения всего того, что было связано с деятельностью Г. К. Орджоникидзе на посту председателя ВСНХ СССР, первого секретаря Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) и наркома тяжелой промышленности СССР. Очередной нарком тяжелого машиностроения и зампредседателя СНК СССР В. И. Межлаук на очередном совещании в Кремле, состоявшемся в марте 1937 года, предложил провести коренную реорганизацию санаторно-курортных объектов своего ведомства, упорядочить финансирование и временно приостановить строительство циклопических лечебно-оздоровительных учреждений. Также при В. И. Межлауке была инициирована проверка почти всех санаторно-курортных объектов Наркомтяжпрома СССР, с целью выяснить размеры истинных расходов на строительство этих учреждений. Например, в известный кисловодский санаторий Наркомтяжпрома (НКТП) СССР, находящийся до сей поры в Ребровой Балке и сданный в эксплуатацию 18 апреля 1938 года, за четыре года строительства (с марта 1934 года), по результатам проверки Финансово-контрольного управления Наркомфина СССР, на возведение объекта было потрачено 11 миллионов рублей, что превысило установленную смету ровно на 3,8 миллиона рублей. Отмечу, что санаторий № 10 «За индустриализацию» до марта 1937 года находился на балансе Управления делами Наркомата тяжелой промышленности (НКТП) СССР и являлся типичным ведомственным объектом, в котором отдыхали и лечились в основном представители этой отрасли индустрии.

В настоящее время известно, что после смерти наркома НКТП СССР Г. К. Орджоникидзе В. И. Межлаук решил отдать в Кисловодске санаторий № 10 «За индустриализацию» Управлению делами СНК СССР, учитывая тот факт, что в июне 1937 года в Сочи вступал в эксплуатацию новый санаторно-курортный объект Наркомтяжпрома СССР, строившийся в течение трех лет (с февраля 1934 года) по проекту архитектора И. С. Кузнецова. Ныне это хорошо известный многим санаторий имени С. Орджоникидзе, являющийся местной достопримечательностью. В результате на основании Постановления СНК СССР от 17 марта 1937 года к санаторию № 1 «X лет Октября» был присоединен санаторий № 10 «За индустриализацию», тем самым общее количество койко-мест в новом лечебно-оздоровительном учреждении Управления делами СНК СССР возросло до 395 единиц.

Для не посвященных в хитросплетения оперативно-агентурной работы органов госбезопасности СССР в те далекие годы я попробую раскрыть малоизвестные факты создания в правительственных санаториях и домах отдыха резидентуры ОГПУ – НКВД, призванной вербовать среди сотрудников лечебно-оздоровительных учреждений ХОЗУ ЦИК и Управления делами СНК СССР тайных осведомителей. Подчеркну, что так называемые 1-е отделы или представительства органов госбезопасности во времена СССР существовали не только на оборонных заводах и секретных конструкторских бюро. С самых первых месяцев своего создания Совет народных комиссаров РСФСР и ВЦИК плотно профильтровывались прикомандированными сотрудниками ВЧК – ГПУ – ОГПУ, имеющими документы прикрытия, которые осуществляли тайный контроль за чиновниками в целях воспрепятствования утекания секретных сведений за кордон. На возможный вопрос читателя, а действительно ли так были необходимы резидентуры ОГПУ – НКВД в правительственных санаториях и домах отдыха, я отвечу утвердительно. В самых первых правительственных лечебно-санаторных учреждениях – домах отдыха ВЦИК № 1 имени В. И. Ленина и № 2[103] и имени К. Маркса[104] – также был прикомандирован сотрудник специального отделения при президиуме (коллегии) ВЧК – ГПУ, который отвечал перед Центром за оперативно-агентурную работу на вверенном ему объекте. Что же представляли собой резидентуры ОГПУ – НКВД в советских правительственных лечебно-оздоровительных учреждениях? Как правило, оперуполномоченный ВЧК – ГПУ, прикомандированный от Специального отделения при президиуме ВЧК – ГПУ, занимал в закрытом правительственном санатории отдельный кабинет без положенных на то табличек и надписей с зарешеченными окнами, сейфом и двойными дверями. По ведомственной инструкции, оперуполномоченный непосредственно подчинялся Специальному отделению при президиуме (коллегии) ВЧК – ГПУ (в дальнейшем Оперод ОГПУ СССР) и имел право вести оперативно-агентурную деятельность только на вверенной ему территории санаторно-курортного объекта, не отчитываясь перед руководством местных органов госбезопасности. Сотрудник органов госбезопасности, согласно установленной инструкции, должен был создать в учреждении сеть тайных осведомителей (агентурно-осведомительскую сеть), не менее трех-четырех человек (резидентуру), которые давали ему точную информацию об отдыхающих и проходящих лечение следующего порядка:

политическая благонадежность;

склонность к совершению экономических преступлений;

склонность к вербовке представителями иностранных разведок;

склонность к сексуальным девиациям;

попытки скрыть должностные преступления от органов власти;

попытки скрыть акты вербовки представителями иностранных разведок;

попытки скрыть тайную антиправительственную деятельность;

попытки скрыть преступления на сексуальной почве.

Здание санатория № 10 «За индустриализацию», с апреля 1937 г. ставшее одним из корпусов санатория № 1 «X лет Октября»

Также крайне важным для оперуполномоченных ОГПУ – НКВД СССР считалось отслеживать внешние и внутренние контакты штатного персонала правительственных домов отдыха и санаториев, их привычки, общение с отдыхающими и возможную утечку данных о порядках и нравах лечебно-оздоровительного учреждения. Тайные осведомители вербовались оперуполномоченным ОГПУ – НКВД из числа штатных работников правительственных санаториев и домов отдыха низового уровня, причем сам акт вербовки обязательно фиксировался документом в виде расписки о сотрудничестве и неразглашении. Завербованные официантки и подавальщицы в столовой правительственного пансионата внимательно слушали разговоры за столом сотрудников центрального аппарата ВЦИК и СНК СССР, уборщицы постоянно проверяли мусор в мусорных корзинах, куда безмятежно могли бросить скомканное письмо с подозрительным содержанием, администраторы на входе внимательно наблюдали за временем прихода и ухода постояльцев, а дворники подбирали все то, что выкидывали из своих карманов разомлевшие от элитарного отдыха сталинские партаппаратчики. Совершенно обязательным в работе оперуполномоченного считалась вербовка телефонистки коммутатора правительственного санатория или дома отдыха (как правило, по штатному расписанию полагалось иметь две телефонистки). Дело в том, что выход из закрытой телефонной сети правительственного санатория или дома отдыха на межгород или просто в местную городскую телефонную сеть мог осуществляться только по личному запросу абонента. Например, завсектором СНК СССР, отдыхающий в санатории № 1 «X лет Октября», при желании из своего номера связаться по телефону с женой, находящейся в московской квартире, должен был предварительно сделать заказ на междугородний разговор, подняв трубку (телефон в номере был без номерного диска, и при снятии его с рычага у телефонистки на коммутаторе раздавался зуммер и высвечивался номер комнаты), сказав телефонистке следующую фразу: «Барышня, примите заказ на Москву: К-23-45». Телефонистка слушала разговор абонентов, а при приказе оперуполномоченного фиксировать содержание конспектировала его в пронумерованный журнал учета и расшифровки аудиозаписей.

Часто оперуполномоченные ОГПУ – НКВД вербовали среди обслуги санатория или дома отдыха симпатичных женщин легкого поведения, которые должны были по указанию сотрудников госбезопасности спровоцировать номенклатурного чина на выпивку, чтобы выпытать у него те или иные сведения. Удивительно, но подчас объектом особого внимания (по приказу из инстанции) оперуполномоченных ОГПУ – НКВД в правительственных санаториях и домах отдыха становились высокопоставленные сотрудники ИККИ (руководящий орган Коминтерна) и даже члены правительства Монгольской Народной Республики. Любопытные факты тайного отдыха членов правящей верхушки МНР на территории СССР приводит известный британский исследователь истории Монголии периода 20–40-х годов Алан Сандерс в своей замечательной книге Historical Dictionary of Mongolia[105]. Приведу некоторые выдержки из этого научно-популярного труда в своем, немножко вольном переводе. Вот, например, частым гостем правительственных домов отдыха и санаториев ЦИК/СНК с начала 30-х годов стал председатель СНК Монгольской Народной Республики Анандын (Агданбуугийн) Амар, который страдал целым сонмом заболеваний, в том числе циррозом печени от обильных возлияний. Постоянно лечился в СССР, правда с середины 30-х годов, председатель президиума Малого хурала Дансранбилэгийн Догсом. И первый и второй политические деятели МНР неоднократно посещали правительственный санаторий № 1 «X лет Октября» с целью лечения, где их заселяли в номера люкс с телефоном, причем по фиктивным документам на чужое имя (Анандын Амар числился в этом санатории под псевдонимом Дорж Батович Очиров).

Лечение в санатории № 1 «X лет Октября» Анандыну Амару и Дансранбилэгийну Догсому не пошло на пользу, так как по личной договоренности И. В. Сталина с замом председателя СНК МНР X. Чойбалсаном обоих арестовали в 1939 году, отправили в Москву, во внутреннюю тюрьму НКВД СССР на улице Дзержинского[106], а 10 июля Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила их к расстрелу по обвинению в участии «в контрреволюционной националистической организации». Приговор привели в исполнение 27 июля 1941 года на полигоне АХУ НКВД «Коммунарка». Пользующийся особым личным доверием И. В. Сталина секретарь ЦК Монгольской народно-революционной партии Доржжавын Лувсаншарав отдыхал, лечился не только в санатории № 1 «X лет Октября» и доме отдыха СНК «Красные камни», но также в санатории ВЦСПС № 41 имени Н. И. Бухарина в Железноводске[107]. Доржа Лувсаншарава, кстати главного организатора страшных политических репрессий в Монгольской Народной Республике, тоже не пожалели в СССР из-за его обширного списка болезней мочеполовой сферы, арестовали в июле 1939 года и расстреляли с остальными членами правительства МНР 27 июля 1941 года в «Коммунарке».

Читателя на основании вышеприведенных фактов наверняка заинтересует вопрос, а было ли организовано Оперативным отделом ОГПУ – НКВД СССР тайное прослушивание помещений в правительственных домах отдыха и санаториях? Безусловно, такие факты использования подслушивающих устройств в период 30 – 40-х годов (и в дальнейшем) можно было считать скорее правилом, чем исключением. Часто неблагонадежного члена ЦК ВКП(б), уже изначально обреченного на смерть, генеральный секретарь И. В. Сталин отправлял на полноценный отдых и лечение в один из правительственных санаторно-курортных объектов, а зачастую и одну из собственных резиденций, например дома отдыха ЦИК «Холодная речка» (поселок Холодная Речка, Абхазская АССР), «Мюссера» (поселок Мюссера, Абхазская АССР). Важного номенклатурного чина поселяли в люкс с телефоном, заранее оборудованный подслушивающими устройствами германской компании Telefunken Gesellschaft fur drahtlose Telegraphie m. b. H. (ОГПУ – НКВД СССР в больших количествах закупал совершенно разнообразную продукцию этой фирмы как для оперативных мероприятий, так и для бытовых нужд), где он, по версии органов госбезопасности, предельно расслаблялся и пытался связаться с группой заговорщиков. Был ли такой номер люкс, оборудованный немецкой аудиосистемой подслушивания, в санатории № 1 «X лет Октября»? Конечно же был, и вопрос его «правильного» использования курировал Оперод ОГПУ – НКВД СССР (структурное подразделение в системе органов госбезопасности 30-х годов, отвечающее за охрану правительства) через своего уполномоченного в данном лечебно-санаторном учреждении. Часто уполномоченные ОГПУ – НКВД СССР в правительственных санаториях и домах отдыха собирали целые досье на приезжающих ежегодно ответсотрудников центрального аппарата СНК, ЦИК и НКО СССР, и в конце концов при сигнале из Инстанции этот компромат становился поводом для ареста и последующего расстрела.

На фото обязательство о неразглашении Главного архивного управления НКВД СССР. Примерно такое же обязательство мог подписать завербованный ОГПУ/НКВД сотрудник дома отдыха или санатория СНК/ЦИК

Чтобы проникнуться той атмосферой 30-х годов, царящей в правительственных санаторно-курортных объектах, я предлагаю читателям ознакомиться с любопытным документом – приказом ОГПУ № 102 «Об агентурно-оперативном обслуживании лечебно-санаторных учреждений, находящихся в ведении ХозО ЦИК СССР». Напомню, что Хозяйственное управление ЦИК СССР было образовано 6 июля 1926 года постановлением секретариата ЦИК СССР. На ХОЗУ ЦИК СССР возлагалось заведование домами отдыха и домами ЦИК СССР в Москве, обслуживание аппарата ЦИК СССР, Всероссийских и Всесоюзных съездов Советов, партийных съездов, конференций, пленумов ВЛКСМ. 1 февраля 1928 года ХОЗУ ЦИК СССР было переименовано в хозяйственный отдел ЦИК СССР (ХозО ЦИК СССР), на который возлагались те же функции, что и на его предшественника. С 17 сентября 1932 года хозяйственный отдел ЦИК СССР вновь стал именоваться Хозяйственным управлением ЦИК СССР. На него, кроме других задач, возлагалось планово-оперативное и хозяйственно-техническое руководство всей деятельностью домов отдыха и санаториев ЦИК СССР.

«Приказ объединенного государственного политического управления № 102 об агентурно-оперативном обслуживании лечебно-санаторных учреждений, находящихся в ведении ХозО ЦИК СССР

г. Москва

Сов. секретно

15 апреля 1930 г.

В целях улучшения агентурно-оперативного обслуживания лечебно-санаторных учреждений, находящихся в ведении ХОЗО ЦИК СССР, а также предотвращения на их территории поджогов, хищений и актов вербовки агентами империалистических разведок

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Непосредственное руководство агентурно-оперативной работой в правительственных учреждениях санаторно-курортного типа возложить на оперуполномоченных Оперод ОГПУ СССР.

2. В штаты комендатур при домах отдыха ЦИК СССР ввести должности зам. начальника по оперативной части, подчинив их в оперативном отношении соответствующим городским и районным аппаратам КРО ОГПУ.

Изменение в штатах произвести, не выходя из общего разрешенного штатного лимита по АОУ ОГПУ.

3. Агентурно-оперативное обслуживание и расследование по делам нарушения режима возложить на зам. начальника комендатуры по оперативной части.

4. Зам. начальника комендатуры по оперативной части и всем вопросам, требующим принятия немедленных мер к предотвращению должностных преступлений сотрудниками учреждения санаторно-курортного типа, информирует коменданта и соответствующие городские или районные аппараты ОГПУ.

5. Оперативную реализацию агентурных разработок и аресты проходящих по этим разработкам лиц производить по согласованию с начальником комендатуры объекта и только с санкции начальника республиканского, краевого, областного органа ОГПУ – по территориальности.

Следствие по делам об антигосударственных преступлениях производится в следственных частях ОГПУ.

В отдельных случаях распоряжением начальника республиканского, краевого и областного органа ОГПУ следствие по таким делам может быть поручено зам. начальника комендатуры по оперативной части, если это вызывается оперативной целесообразностью.

6. Зам. начальника комендатуры по оперативной части по всем особо важным происшествиям немедленно доносит шифрограммой в Оперод ОГПУ и СОУ ОГПУ.

Зам. Председателя ОГПУ Г. Ягода

Нач. Оперод ОГПУ К. Паукер»[108].

Новый корпус санатория № 1 «X лет Октября», бывший санаторий № 10 «За индустриализацию». Фото 1940 г.

В январе – марте 1938 года все хозяйственно-административные органы ЦИК СССР претерпели целый ряд многоступенчатых кадровых и структурных реорганизаций. Связано это было с тем, что 5 декабря 1936 года Конституцией СССР был учрежден Верховный Совет СССР. В качестве высшего представительного органа государственной власти СССР он заменил съезд Советов СССР и Центральный исполнительный комитет СССР. Последний продолжал функционировать до I сессии Верховного Совета СССР, которая была проведена в Москве 12 января 1938 года. ХОЗУ ЦИК СССР со всеми трестами, медучреждениями, санаториями, домами отдыха и кадровым составом влился в Хозяйственное управление Управления делами Совета народных комиссаров СССР. Однако реорганизация лечебно-оздоровительных учреждений ХОЗУ ЦИК СССР, продолжавшаяся с января по август 1938 года, никак не сказалась на существовании санатория № 1 «X лет Октября», находящегося ранее в ведении Управления делами СНК СССР. С января 1938 по август 1941 года санаторий № 1 «X лет Октября» исправно принимал на лечение и отдых сотрудников центрального аппарата Верховного Совета СССР, СНК СССР, а также республиканских, краевых органов государственной власти.

Столовая в корпусе № 3 санатория № 1 «X лет Октября». Фото 1932 г.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, во время которой многим санаториям и домам отдыха на территории СССР пришлось сменить профиль и стать на определенное время стационарными эвакуационными госпиталями. Решение об организации стационарной госпитальной базы РККА в Кисловодске и других городах Кавказских Минеральных Вод приняло командование Северо-Кавказского военного округа, а также руководство Орджоникидзевского краевого комитета ВКП(б) и крайисполкома в соответствии с Директивой ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 29 июня 1941 года. Этими документами предусматривалось переоборудовать под госпитали санатории, дома отдыха, пансионаты, гостиницы, больницы. Учитывалось, что курорты Кавминвод располагали большим числом высококвалифицированных медицинских кадров, имели благоприятные природно-климатические и бальнеологические условия для восстановления здоровья раненых и больных воинов. Я прошу читателей для более полного восприятия обстановки того времени ознакомиться с представленным мной ниже документом – Постановлением ГКО № 701сс от 22 сентября 1941 года, регламентирующим функционирование стационарных госпиталей на территории СССР. Однако госпитали в санаториях и домах отдыха Управления делами СНК СССР, расположенных на территории Кавказских Минеральных Вод, были размещены не одномоментно, так как в данных учреждениях находилось большое количество сотрудников центральных аппаратов СНК СССР и Президиума Верховного Совета СССР с семьями, проводящих там свой отпуск. Однако стоит подчеркнуть, что с ноября 1939 года СНК СССР и практически все наркоматы СССР, а также многие другие учреждения и ведомства работали в состоянии повышенного напряжения. Отпуска, отгулы и выходные зачастую отменялись. С осени 1939 до июня 1941 года на всех санаторно-курортных учреждениях СНК СССР произошло резкое уменьшение количества отдыхающих, особенно мужчин. В основном все номенклатурные санатории и дома отдыха на Кавминводах занимали члены семей сотрудников центрального аппарата СНК СССР, а также союзных наркоматов и крупных оборонных заводов. На основании Постановления № 1794-800«с» от 29 июня 1941 года СНК СССР все правительственные учреждения, в том числе санаторно-курортного типа, находящиеся в зоне предполагаемой оккупации немецко-фашистскими войсками, подлежали немедленной эвакуации в тыл страны. Также, в соответствии с распоряжениями и приказами управляющего делами СНК СССР Якова Ермолаевича Чадаева, а также его зама – начальника ХОЗУ СНК СССР М.Д. Хломова, все санаторно-курортные учреждения ХОЗУ СНК, расположенные на территории Орджоникидзевского края[109], должны были к концу июля 1941 года срочно отправить всех отдыхающих по местам их постоянной работы и места жительства (в основном Москву, так как Ленинград оказался под угрозой окружения). Тем временем с середины июля 1941 года в Кисловодске началась реорганизация всех санаториев и домов отдыха для передачи их под нужды Главного военно-санитарного управления НКО СССР. Затем на основании Постановления Государственного Комитета Обороны № 701 от 22 сентября 1941 года «Об улучшении медицинского обслуживания раненых бойцов и командиров Красной армии», а также Приказа народного комиссара здравоохранения и начальника Главного военно-санитарного управления Красной армии № 0382/474 от 30 сентября 1941 года «О передаче эвакогоспиталей в полное подчинение НКЗ СССР в соответствии с Постановлением ГКО № 701 от 22 сентября 1941 года» все госпитали в Кисловодске перешли в ведение Главного управления эвакогоспиталей Наркомздрава СССР. На базе санатория № 1 «X лет Октября» в конце июля 1941 года был развернут стационарный эвакуационный госпиталь № 3180, который исправно функционировал только до конца июля 1942 года. 4 августа 1942 года командование Северо-Кавказского фронта (командующий Маршал Советского Союза С. М. Буденный) отдало приказ об эвакуации госпиталей, находящихся на территории Кавказских Минеральных Вод. А уже 10 августа 1942 года 49-й горнострелковый корпус вермахта генерала Рудольфа Конрада и 2-я румынская горнострелковая дивизия заняли Кисловодск.

«Совершенно секретно

Государственный Комитет Обороны

Постановление № ГКО-701сс от 22 сентября 1941 года

Москва, Кремль

Об улучшении медицинского обслуживания раненых бойцов и командиров Красной армии

В целях улучшения медицинского обслуживания раненых бойцов и командиров Красной армии и упорядочения дела эвакуации Государственный Комитет Обороны СССР постановляет:

1. Медицинское обслуживание раненых и больных бойцов и командиров в тыловых районах страны возложить на Народный комиссариат здравоохранения Союза ССР, а в армейских и фронтовых районах – на Главное военно-санитарное управление Красной армии.

2. Передать в подчинение Наркомздрава Союза ССР все эвакогоспитали, сформированные в военное время, расположенные в тыловых районах (кроме постоянных госпиталей НКО).

Эвакопункты оставить в подчинении Главного военно-санитарного управления Красной армии.

3. Возложить на Наркомздрав Союза ССР:

а) организацию лечения раненых и больных бойцов и командиров Красной армии в эвакогоспиталях тыловых районов страны;

б) содержание личного состава этих госпиталей;

в) снабжение эвакогоспиталей всеми видами медицинского и санитарно-хозяйственного имущества;

г) руководство медицинским обслуживанием госпиталей, сформированных на базе санаториев и домов отдыха ВЦСПС, содержащихся за счет средств ВЦСПС, и снабжение их медицинским имуществом по табелям и нормам для эвакогоспиталей Наркомздрава Союза ССР.

4. Возложить на НКО Союза ССР:

а) снабжение эвакогоспиталей Наркомздрава Союза ССР продовольствием, фуражом, денежным довольствием, проездными документами раненых и больных военнослужащих и обменным фондом белья по нормам и в порядке, установленным в Красной армии;

б) организацию эвакуации раненых и больных в тыловые районы;

в) распределение по эвакогоспиталям Наркомздрава Союза ССР раненых и больных бойцов и командиров через эвакопункты.

5. Установить, что:

а) в передаваемых Наркомздраву Союза ССР и вновь организуемых эвакогоспиталях полностью сохраняются организация работы и внутренний распорядок, существующие в военных госпиталях (врачебные комиссии, режим для больных, медико-санитарная отчетность и т. д.);

б) весь личный состав эвакогоспиталей Наркомздрава Союза ССР из вольнонаемного состава считается мобилизованным. Перемещения по службе и назначения производятся органами Наркомздрава Союза ССР;

в) в каждом эвакогоспитале лицами начальствующего состава Красной армии замещаются только должности начальника и комиссара эвакогоспиталя. Назначение и перемещение их производится приказами НКО и Наркомздрава Союза ССР. Укомплектование врачами, сестрами, политическими и административно-хозяйственными работниками вновь формируемых эвакогоспиталей производится за счет забронированного за Наркомздравом Союза ССР состава этих категорий работников. Остальной состав набирается по вольному найму;

г) личному составу в эвакогоспиталях Наркомздрава Союза ССР выплачивается денежное содержание по ставкам, установленным для госпиталей НКО. Никто из личного состава госпиталей, кроме лиц, состоящих в кадрах Красной армии, военного обмундирования и военных пайков не получает;

д) все изменения в штатах эвакогоспиталей Наркомздрава Союза ССР производятся только с утверждения Совнаркома Союза ССР;

е) дислокация тыловых эвакогоспиталей, их мощность и специализация устанавливаются Наркоматом обороны совместно с Наркомздравом Союза ССР;

ж) передача эвакогоспиталей тылового района во фронтовой и обратно производится «на ходу», вместе с личным составом, оборудованием, оснащением и транспортом по состоянию на день передачи. Передача оформляется приказом НКО и Наркомздрава Союза ССР;

з) расформирование эвакогоспиталей производится на основе распоряжений Совнаркома Союза ССР приказами народного комиссара здравоохранения Союза ССР.

6. Организовать в Наркомздраве Союза ССР и Наркомздравах союзных республик управления, а в Наркомздравах АССР и облкрайздравах отделы по руководству эвакогоспиталями и комитеты помощи по обслуживанию больных и раненых бойцов и командиров из представителей партийных, советских, комсомольских, профсоюзных и общественных организаций.

7. Обязать Совнаркомы АССР и крайисполкомы предоставлять под эвакогоспитали приспособленные помещения, обеспечивать транспортом, твердым инвентарем, топливом, горючим и всеми видами коммунального обслуживания за счет средств местного бюджета.

8. Предоставить право Главному военно-санитарному управлению Красной армии и санитарным отделам округов контролировать работу эвакогоспиталей Наркомздрава Союза ССР.

Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин»[110].

Оккупация немецко-фашистскими войсками Кавминвод. Солдаты вермахта рядом с дорожным указателем. Фото 1942 г., сентябрь

Тыловые учреждения вермахта при занятии населенных пунктов в СССР чрезвычайно «трогательно» и бережно относились к жилому фонду, который ранее принадлежал местному комитету ВКП(б) и территориальным органам УНКВД СССР. Вот, например, если в центре оккупированного города после боев стояло нетронутым здание райкома партии, то оно, как правило, заселялось штабом воинской части вермахта и гражданской администрацией – ландратом Имперского министерства оккупированных восточных территорий (Reichsministerium fur die besetzten Ostgebiete). Здание УНКВД/УНКГБ и горотдела милиции во время оккупации на правах хозяина занимали гестапо (4-е управление РСХА – Главное управление имперской безопасности) и абвер (орган военной разведки и контрразведки германского рейха). Санатории, гостиницы, дома отдыха, больницы и здания стационарных госпиталей использовались вермахтом по своему назначению, правда с весьма скабрезной оговоркой. Дело в том, что зачастую эти учреждения работали по двум направлениям, одновременно оказывая помощь военнослужащим вермахта и ваффен СС лечебного порядка, а также сексуальные услуги в штатных борделях при домах отдыха, госпиталях и санаториях. Во время оккупации Крымской АССР, Орджоникидзевского края и Краснодарского края[111] немецко-фашистские тыловые учреждения вместе с органами военной разведки (абвером) массово использовали бывшие советские лечебно-санаторные учреждения также для создания на их базе школ для подготовки диверсантов, забрасываемых в тыловые районы СССР. Как использовались здания санатория № 1 «X лет Октября» во время оккупации Кисловодска, которая длилась 5,5 месяца? Это до сих пор неизвестно. В настоящее время архивные документы, свидетельствующие об истинном использовании лечебно-санаторных учреждений Кавказских Минеральных Вод, находятся в Центральном архиве ФСБ РФ и свободный допуск к ним ограничен. Тем не менее в России живет замечательный исследователь-германист – Андрей Вячеславович Васильченко, который написал и издал книгу «Секс в Третьем рейхе», любопытные выдержки из которой я приведу ниже. Вот, например, типичный документ оккупационных властей, за подписью коменданта города Курска генерал-майора вермахта Марселя, который без прикрас называется «Предписание для упорядочения проституции в г. Курске». Вот что в нем изложено[112]:

«§ 1. Список проституток.

Проституцией могут заниматься только женщины, состоящие в списках проституток, имеющие контрольную карточку и регулярно проходящие осмотр у специального врача на венерические болезни.

Лица, предполагающие заниматься проституцией, должны регистрироваться для занесения в список проституток в отделе службы порядка г. Курска. Занесение в список проституток может произойти лишь после того, как соответствующий военный врач (санитарный офицер), к которому проститутка должна быть направлена, дает на это разрешение. Вычеркивание из списка также может произойти только с разрешения соответствующего врача.

После занесения в список проституток последняя получает через отдел службы порядка контрольную карточку.

§ 2. Проститутка должна при выполнении своего промысла придерживаться следующих предписаний:

A)…заниматься своим промыслом только в своей квартире, которая должна быть зарегистрирована ею в жилищной конторе и в отделе службы порядка;

Б)…прибить вывеску к своей квартире по указанию соответствующего врача на видном месте;

B)…не имеет права покидать свой район города;

Г) всякое привлечение и вербовка на улицах и в общественных местах запрещена;

Д) проститутка должна неукоснительно выполнять указания соответствующего врача, в особенности регулярно и точно являться в указанные сроки на обследования;

Е) половые сношения без резиновых предохранителей запрещены;

Ж) у проституток, которым соответствующий врач запретил половые сношения, должны быть прибиты на их квартирах особые объявления отдела службы порядка с указанием на этот запрет.

§ 3. Наказания.

1. Смертью караются:

Женщины, заражающие немцев или лиц союзных наций венерической болезнью, несмотря на то что они перед половым сношением знали о своей венерической болезни.

Тому же наказанию подвергается проститутка, которая имеет сношения с немцем или лицом союзной нации без резинового предохранителя и заражает его.

Венерическая болезнь подразумевается и всегда тогда, когда этой женщине запрещены половые сношения соответствующим врачом.

2. Принудительными работами в лагере сроком до 4 лет караются:

Женщины, имеющие половые сношения с немцами или лицами союзных наций, хотя они сами знают или предполагают, что они больны венерической болезнью.

3. Принудительными работами в лагере сроком не менее 6 месяцев караются:

А) женщины, занимающиеся проституцией, не будучи занесенными в список проституток;

Б) лица, предоставляющие помещение для занятия проституцией вне собственной квартиры проститутки.

4. Принудительными работами в лагере сроком не менее 1 месяца караются:

Проститутки, не выполняющие данное предписание, разработанное для их промысла.

§ 4. Вступление в силу.

Это предписание должно быть опубликовано Городским Головой г. Курска и вступит в силу с момента опубликования»[113].

Для меня, как исследователя истории создания правительственных резиденций в СССР, всегда оставался загадочным факт бессмысленного разрушения путем подрыва или поджога домов отдыха и санаториев Управления делами СНК СССР при угрозе их занятия немецко-фашистскими войсками. В своей книге «Госдачи Крыма»[114] я достаточно подробно коснулся этой щекотливой и не очень приятной для органов госбезопасности темы. Да, действительно, во время Великой Отечественной войны структурные территориальные подразделения УНКВД/УНКГБ по приказу свыше уничтожали архивы, узлы связи и большинство правительственных лечебно-санаторных объектов (а также загородных домов отдыха и дач крайкомов, обкомов, где проводила свое свободное время партийная номенклатура местного разлива). Однако, удивительное дело, в Кисловодске, фактически «цитадели» всех лечебно-оздоровительных учреждений Управления делами СНК СССР на Кавказских Минеральных Водах, органами госбезопасности в июле – августе 1942 года не было уничтожено ни одного правительственного объекта подобного типа. Почему? На этот вопрос могут ответить только архивы ЦА ФСБ РФ и ЦА Министерства обороны РФ, в которых документы по этой теме лежат под грифом «Совсекретно». Я лишь могу предположить, что правительственные лечебно-санаторные учреждения в Кисловодске: дом отдыха «Красные камни» и санаторий № 1 «X лет Октября», находящиеся до июля – августа 1941 года в ведении ХОЗУ Управления делами СНК СССР, не сожгли или не взорвали спецгруппы УНКВД/УНКГБ по Орджоникидзевскому краю лишь по причине хаотического отступления войск Красной армии к предгорьям Кавказа.

Оккупация Кавказских Минеральных Вод немецко-фашистскими войсками длилась 5,5 месяца. 21 января 1943 года 347-я стрелковая дивизия под командованием полковника Н. Селиверстова освободила от немецко-фашистских захватчиков столицу края – город Ставрополь[115], а чуть ранее – 10 января был занят войсками Красной армии Кисловодск. Сразу после освобождения Кисловодска началось второе формирование стационарных госпиталей на базе домов отдыха и санаториев. По официальной информации, в здании бывшего санатория № 1 «X лет Октября» с февраля 1943 года был развернут эвакуационный госпиталь № 5405, который просуществовал до 12 августа 1945 года. То есть государственные органы еще во времена СССР открыто признали, что при отступлении немецко-фашистские войска не причинили мало-мальски значимый ущерб санаторию № 1 «X лет Октября». Это говорит о том, что тыловые учреждения вермахта крайне бережно отнеслись как к жилому фонду данного санатория, так и к медицинскому оборудованию, расположенному в лечебных корпусах. В сентябре 1945 года управделами СНК СССР Я.Е. Чадаев на основании распоряжения председателя СНК СССР И. В. Сталина составил аналитическую справку о возможном предстоящем ремонте и реконструкции лечебно-санаторной базы ХОЗУ УД СНК СССР, располагающейся на территории Кавказских Минеральных Вод. По итогам совещания в Кремле, состоявшегося 12 сентября 1945 года, где присутствовали: заместитель председателя СНК СССР Г.М. Маленков; нарком финансов СССР А. Г. Зверев; нарком здравоохранения СССР Г. А. Митерев; начальник Лечебно-санитарного управления Кремля А. А. Бусалов; председатель Государственной плановой комиссии при СНК СССР Н. А. Вознесенский; заведующий отделом организации курортов и курортных учреждений Центрального института курортологии Наркомата здравоохранения СССР Н. Е. Хрисанфов; начальник ХОЗУ СНК СССР И.Е. Опарин; управляющий делами ЦК ВКП(б) Д.В. Крупин, было принято Постановление СНК СССР № 2403«с» от 12 сентября 1945 года, регламентирующее этапы восстановления, реконструкции и строительства новых корпусов лечебно-санаторных учреждений, находящихся в ведении ХОЗУ Управления делами СНК СССР. На основании данного постановления санаторий № 1 «X лет Октября» 12 сентября 1945 года перешел из ведения Главного управления эвакогоспиталей Наркомздрава СССР в подчинение Управления делами СНК СССР и Лечебно-санитарного управления Кремля. 24 апреля 1953 года Лечсанупр Кремля был реорганизован в 4-е управление (впоследствии – Главное управление) Министерства здравоохранения СССР[116]. Санаторий № 1 «X лет Октября» с этой же даты стал профильным медицинским учреждением 4-го управления Минздрава СССР, при этом его литерная нумерация была отменена и от былого совнаркомовского лоска осталось лишь название, данное учреждению в 1929 году. Непосредственное руководство санаторием «X лет Октября» осуществлялось Управлением делами Совета министров СССР. В январе 1990 года, в связи с реорганизацией 4-го Главного управления Минздрава СССР в Лечебно-оздоровительное объединение при Совете министров СССР (ЛОО при СМ СССР), санаторий «X лет Октября» был передан в ведение ЛОО при СМ СССР[117].

Однако просуществовал в ЛОО при СМ СССР санаторий «X лет Октября» недолго. В связи с ликвидацией Государственного лечебно-оздоровительного объединения при Администрации Президента РФ[118] санаторий «X лет Октября» был выведен из его подчинения и передан 15 августа 1992 года в ведение Федерации независимых профсоюзов России. С октября 1996 года санаторий «X лет Октября» на основании указа президента РФ был переподчинен Военно-медицинскому управлению Федеральной службы безопасности РФ[119], также было изменено название учреждения на «Жемчужина Кавказа», и вплоть до настоящего времени это лечебно-оздоровительное учреждение находится в ведении органов госбезопасности.

Глава 4. Дом отдыха ЦИК/СНК «Красные камни» – цитадель номенклатуры на Кавказских Минеральных Водах

В Кисловодске по адресу: улица Герцена, дом 18 расположен наиболее пафосный, с богатой номенклатурными традициями историей ФГБУК санаторий «Красные камни» Управления делами Президента Российской Федерации, где проходят лечение и отдых сотрудники центрального аппарата Администрации Президента РФ, кабинета министров РФ, а также ряда силовых министерств и ведомств. Казалось бы, ничто не мешает на сайте Управления делами Президента РФ или, еще лучше, на сайте самого санатория подробно рассказать всему миру об истории возникновения столь знаменитого лечебно-оздоровительного учреждения, а также скрупулезно перечислить всех создателей этого настоящего номенклатурного памятника эпохи 30-х годов прошлого века: архитекторов, инженеров-проектировщиков, строителей, специалистов по интерьеру и даже первых руководителей дома отдыха ЦИК/СНК «Красные камни». Однако на родном сайте санатория УД АП РФ «Красные камни» нет ссылок на документальные источники из архивов, а изложенную информацию с большим трудом можно назвать правдивой. Не прояснила деталей создания дома отдыха ЦИК/СНК «Красные камни» и недавно вышедшая из печати в издательстве «Медиа Пресс» книга «Медицина и власть. Лечебно-санитарное управление Кремля» под редакцией профессора, сотрудника ФСО РФ СВ. Девятова. Однако и в этой книге нет ни слова о первых правительственных лечебно-санаторных учреждениях на Кавказских Минеральных Водах, и в том числе о строительстве и последующем функционировании дома отдыха ЦИК/СНК «Красные камни», сданного в эксплуатацию еще в марте 1938 года. Стоит подчеркнуть, что даже в открытой печатной периодике и интернет-ресурсах о доме отдыха ЦИК/СНК «Красные камни» нагромождено столько несусветной чепухи и откровенного дилетантского бреда, что просто диву даешься. Итак, для начала разберемся, сколько же было всего домов отдыха «Красные камни» в Кисловодске, так как в данном вопросе стоит отделить зерна от плевел.

Дореволюционное изображение скального массива Красные камни

Для неискушенных читателей объясню, что ранее в Кисловодске, на рубеже 20-40-х годов, существовали как санаторий № 7 «Красные камни», расположенный в Курортном парке, неподалеку от Нарзанной галереи (сейчас это здание сохранилось и является детским санаторием «Сосновая роща», располагается по адресу: Кисловодск, улица Володарского, дом 14), так и дом отдыха ЦИК/СНК «Красные камни», построенный в центральной части города – Ребровой Балке. Между этими объектами расстояние – не более полукилометра. Впрочем, дадим слово известному исследователю истории Кавминвод, санктпетербуржцу С. В. Боглачеву и местному краеведу С. Н. Савенко, авторам книги «Архитектура старого Кисловодска», которую можно считать достаточно серьезным документальным источником. Вот что пишут авторы про историю гостиницы «Красные камни»:

«…Юго-западней Красных камней, в начале Верхнего парка, где ныне находится детский санаторий «Сосновая роща», размещалась своеобразная барачная гостиница. В 1896 году планировалась Всероссийская Промышленно-художественная выставка в Нижнем Новгороде. Для полного обеспечения приезжающих на выставку было решено устроить ряд гостиниц на средства казны. При выборе вида постройки учитывалось, что гостиницы, сооруженные специально для выставки, как по типу их устройства, так и по условиям нормальной жизни Нижнего Новгорода, после закрытия выставки окажутся ненужными и будут, следовательно, подлежать слому. Поэтому выбор был остановлен на таких сооружениях, которые после окончания выставки могли быть разобраны и перенесены в другие места, где могли найти новое применение. Еще летом 1895 года главный устроитель выставки – Министерство государственных имуществ Российской империи решило в виде временной меры передать после закрытия выставки часть этой удобной разборной гостиницы для нужд КМВ, где хронически не хватало казенных жилых помещений для посетителей Вод.

Дореволюционное фото «Казенной гостиницы», в дальнейшем санаторий «Красные камни»

Исходя из этого государственного заказа, Финляндское общество переносных построек «Сандвик» (главный архитектор Гейер Федор Генрихович) из финского города Гельсингфорса в 1894–1895 гг. спроектировало и построило казенную разборную деревянную гостиницу под названием «Интернационалъ» на 628 жилых номеров. Она находилась на Выставочном шоссе близ нижнегородского вокзала и состояла из 8 больших гостиничных павильонов («Россия», «Европа», «Америка», «Азия», «Африка» и «Австралия»), а также павильона для ресторана и читального зала. Вся гостиничная мебель была также создана фирмой «Сандвик». Построенные здания были обеспечены водой и освещались электричеством. Эта гостиница сама являлась экспонатом Всероссийской выставки 1896 года и была удостоена серебряной медали выставки. А уже 22 августа 1896 года первый директор КМВ В. А. Башкиров отправился на Нижегородскую выставку, которая закрывалась через неделю, и договорился о перевозке разборной гостиницы «Интернациональ» на КМВ. Весной 1897 года на трех группах КМВ под руководством специалистов из фирмы «Сандвик» было установлено 10 деревянных жилых бараков, собранных из деталей бывшей выставочной гостиницы «Интернациональ» в Нижнем Новгороде. В Кисловодске Казенная барачная гостиница на 54 разноместных номера была сооружена на Казачьей горке. Она состояла из трех сборных двухэтажных бараков, по 18 номеров каждый.

Два прямоугольных барака под двухскатными крышами располагались близко друг за другом на линии меридиана (юг – север), а третий стоял немного в стороне, северо-западнее первых. Отдельный двухэтажный барак каркасно-щитовой конструкции имел на каждом этаже длинный коридор, освещенный широкими торцевыми окнами, по обеим сторонам которого располагались отдельные номера с окнами. На каждом этаже бокового фасада было по 7 прямоугольных окон. Здания располагались таким образом, чтобы в жаркий полдень окна всех номеров находились в тени. Восточные номера освещались до полудня, а западные – после, входное крыльцо находилось в центре восточного фасада каждого барака. Гостиница открылась для посетителей Кислых Вод в июне 1897 г. и была сдана в аренду частному управляющему. Один из бараков с суточными номерами предназначался специально для приезжих на время отыскания ими квартиры. Оставаться в этих номерах можно было не дольше 5 дней. Так как стоимость гостиничных номеров в барачной гостинице, установленная Управлением Вод, была довольно низкой, то администрация КМВ вскоре стала получать анонимные письма с угрозами поджога бараков. Пришлось установить за легкими деревянными зданиями, представляющими большую опасность в пожарном отношении, бдительный надзор и принять серьезные меры предосторожности. В феврале 1901 г. император Николай II разрешил Управлению КМВ купить у Кисловодской слободки большой пустопорожний участок земли близ Красных камней. В 1901–1902 гг. на этом участке от Царской площадки до Серых камней был разбит Верхний парк, в котором было несколько шоссейных дорог, обсаженных деревьями, и дорожек для прогулок. В 1901 г. Управление Вод решило перенести «опасную» барачную гостиницу из центра курорта в этот отдаленный парк, а на ее месте построить Гидропатическое заведение. Весной 1902 г. здания барачной гостиницы были перенесены к Красным камням. 1 июня 1902 г. состоялось торжественное открытие лечебного сезона на Кисловодской группе. После молебствия с водосвятием была освящена и Казенная барачная гостиница у Красных камней.

Переделанная из бывших нижегородских бараков и расширенная, она теперь имела 72 разноместных номеров. На первом этаже было 24 номера, на втором – 36 и на третьем – 12. Вскоре Казенная барачная гостиница по новому местоположению получила название «Красные камни». На новом месте барачная гостиница приобрела новую конфигурацию. Из трех бараков, расположенных под углом друг к другу, было сделано единое здание с общим южным входом на месте их стыка, который был выделен аттиком. В плане сооружение имеет Y-образный вид. Внутренний дворик был открыт в сторону юга. На торцах здания были прорезаны дополнительные окна и устроены балконы. Лицевые фасады были оснащены центральными балконами под двухскатными навесами. Отдельный третий барак находился севернее общего здания. Здания были выкрашены белой краской, а крыши – зеленой.

Первым арендатором Казенной гостиницы у Красных камней стала пятигорская мещанка Юлия Федоровна Карнеева. Реклама сообщала, что гостиница имеет 72 номера, которые «по чистоте и удобству вне конкуренции», ресторан и «образцовую кухню». Один из казенных бараков содержал суточные номера, сдаваемые приезжим на короткое время. Прочие номера гостиницы сдавались на месяц и более. В 1903 году в гостиницу была проведена пресная вода из Семиградусного источника, а спустя семь лет для увеличения объема воды при источнике была сооружена водокачка по проекту архитектора И. И. Байкова. К сезону 1904 г. у юго-западного торца гостиницы было пристроено помещение для прислуги, для чего торцевой балкон барака продлили вперед на 5 м, настлали пол и вывели стены из бутовой плиты. С 1905 г. новым арендатором гостиницы стал Михаил Лебедев. За его счет к открытию сезона был произведен ремонт гостиницы – побелка, окраска и устройство делового дворика. Позднее арендатором стал Киселев, а пристройка у юго-западного торца была увеличена и превращена в веранду с летним рестораном. В 1911 году гостиницу содержал В. И. Дзлиев. Летом 1912 года директор предложил архитектору Н. Н. Семенову выработать программу для замены существующего деревянного здания гостиницы «Красные камни» каменным. Этот проект обсуждался осенью этого года, однако реализован не был. В 1916–1918 годах последним арендатором гостиницы, ресторана и служб при ней был Василий Андреевич Атаев.

В 1923 году курортная гостиница в парке была превращена в советский санаторий «Красные камни» на 78 комнат для 120 легочных больных, а затем в отделение для зарубежных коммунистов «Рот фронт». С 1960 года санаторий матери и ребенка получил название «Сосновая горка». По решению ВЦСПС с 1965 года он работает как специализированный подростковый санаторий «Сосновая роща» на 220 детей…»[120]

От себя добавлю малоизвестный факт дальнейшей судьбы последнего владельца гостиницы «Красные камни» – купца 1-й гильдии В. А. Атаева. В. А. Атаев, выходец из северокавказского села Казбеги[121], прошел длинный путь от простого повара до крупного коммерсанта, владельца гостиниц, пансионатов, рестораций в Ессентуках, Пятигорске, Кисловодске, Горячегорске. Был меценатом и благодетелем, в Кисловодске основал пансионат для слабослышащих детей, поддерживал общественных деятелей, включая С. М. Кирова. В Грозном В. А. Атаева звали «красный купец». В 1929 году В. А. Атаева раскулачили, лишили гражданских прав, выслали из Кисловодска в Свердловск, и только лишь за два года до смерти, в возрасте 72 лет он был восстановлен в правах.

Санаторий № 7 «Красные камни» находился в полукилометре от дома отдыха ЦИК «Красные камни»

В книге-справочнике М. И. Ганштака «Кавказские Минеральные Воды», выпущенной в октябре 1935 года, в разделе «Лечебные учреждения для стационарных больных. Санатории. Дома отдыха. Пансионаты» тоже упоминается санаторий № 7 «Красные камни»:

«Санаторий № 7 «Красные камни». Расположен в парке, у Красных Камней (Телеф. № 91).

Функционирует только летом на 175 коек. Предназначен для больных с заболеваниями, функциональными расстройствами нервной системы.

При санатории имеются: 1) клинико-диагностическая лаборатория, 2) электролечебный кабинет, 3) водолечебница, 4) зубоврачебный кабинет, 5) кабинет лечебной физкультуры с 2 физкультплощадками, расположенными в сосновом лесу»[122].

Почему же санаторий № 7 «Красные камни» и дом отдыха ЦИК/СНК «Красные камни», о котором речь пойдет ниже, имеют такое одинаковое странное название? На самом деле загадки никакой нет и все объясняется довольно просто. Название «Красные камни» произошло от весьма оригинальных массивных, причудливых скальных образований, имеющих ярко выраженный терракотовый цвет от гидроокиси азота и расположенных в Курортном парке Кисловодска. Скальный массив Красные камни является действительно уникальной достопримечательностью Курортного парка в Кисловодске. Первая группа скал расположена в лесопарковой зоне недалеко от санатория УД АП РФ «Красные камни». В 1924 году студенты В. Ингал и Р. Шхиян вырубили на ней горельеф В. И. Ленина, первый на Минеральных Водах памятник вождю пролетариата. Сегодня на его месте расположен бронзовый портрет вождя в профиль. К памятнику ведет массивная лестница из камня, а ниже разбит цветник. На фоне зеленого массива возвышается вторая скальная группа, тоже имеющая ярко выраженный терракотовый цвет. Ее украшает эмблема Кисловодска – раскинувший крылья горный орел, который терзает змею, символизирующую болезни человека. Вокруг каменной группы расположены посадки елей и берез. Живописный ансамбль скального массива Красных камней дополняют две смотровые площадки, с них открываются виды на город и природные красоты Кисловодска. А теперь, когда с твердой надеждой можно быть уверенным, что читатель не запутается в Красных камнях, как в трех соснах, я перейду к изложению истории возникновения и строительства дома отдыха ЦИК/СНК «Красные камни».

На фото (слева направо) замнаркома по иностранным делам СССР М. М. Литвинов, зав. протокольным отделом НКИД Д. Т. Флоринский, секретарь президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе в Кремлевском дворце на одном из приемов. Дата съемки: 1928 г. Архив РГАКФД

Во-первых, необходимо подчеркнуть, что главным куратором абсолютно всех правительственных резиденций (санаториев, домов отдыха, дач и квартир) по линии ЦИК/ СНК СССР в 20-30-х годах стал секретарь президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе, ежедневно осуществляя неусыпный контроль за распределением служебных путевок сотрудников аппарата во все дома отдыха, санатории и больницы ведомства. Ключевые вопросы, связанные с постройкой санаторно-курортных объектов Управления делами СНК СССР, тоже до марта 1935 года решал А. С. Енукидзе, активно вмешиваясь в должностные обязанности управляющих делами Н. П. Горбунова, П. М. Керженцева и И. И. Мирошникова.

Дача № 1 «Карс» дома отдыха ЦИК «Красные камни» (на дальнем плане справа на изображении, с полукруглым балконом) с апреля 1938 г. перейдет в ведение Управления делами СНК СССР и станет дачей особого назначения № 1 при доме отдыха СНК «Красные камни»

Так как А. С. Енукидзе занимал должность секретаря президиума ЦИК СССР, а ВЦИК являлся высшим законодательным, распорядительным и контролирующим органом государственной власти в СССР, то его постоянные указания управляющим делами СНК СССР расценивались как обычные отношения начальника и подчиненных. Меня могут упрекнуть в том, что Управление делами СНК СССР и конечно же весь его аппарат напрямую подчинялся председателю СНК СССР и секретарь президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе мог только рекомендовать, а не отдавать распоряжения. На самом же деле начальник ХОЗУ ЦИК СССР Н. И. Пахомов и секретарь президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе имели непосредственный доступ к телу И. В. Сталина, а управляющие делами СНК СССР до 12 января 1938 года (то есть до того момента, пока ЦИК СССР не передал свои функции Верховному Совету СССР) зачастую только получали от первых лиц постановления и распоряжения в пакетах с сургучными печатями от фельдъегерей, не участвуя в обсуждениях хозяйственно-финансовой деятельности санаторно-курортных учреждений. Фактически все решения о строительстве домов отдыха и санаториев ЦИК СССР А. С. Енукидзе решал до 1927 года с профессором П. Н. Обросовым, председателем лечебной комиссии при Управлении делами ЦК ВКП(б), а также его консультантом по вопросам курортологии. С июня 1927 года должность консультанта по курортологии лечебной комиссии при Управлении делами ЦК ВКП(б) занял Николай Ефремович Хрисанфов, заместитель заведующего отделом лечебных местностей Наркомздрава РСФСР.

Дача № 2 «Тургеневка» дома отдыха ЦИК «Красные камни» с апреля 1938 г. перейдет в ведение Управления делами СНК СССР и станет дачей особого назначения № 2 при доме отдыха СНК «Красные камни»

Во-вторых, в дальнейшем, в ходе служебного расследования НКВД СССР и комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) так называемого «кремлевского дела» А. С. Енукидзе был снят с поста секретаря президиума ЦИК СССР и 3 марта 1935 года переведен с понижением на должность секретаря ЦИК Закавказской федерации. 30 октября 1937 года всемогущего секретаря ЦИК А. С. Енукидзе расстреляли на полигоне «Коммунарка». После ухода в марте 1935 года Енукидзе с поста секретаря президиума ЦИК комиссия партийного контроля при ВКП(б) (руководитель Н. И. Ежов с февраля 1935 года) в пух и прах начала громить всех тех, кого когда-то назначил А. С. Енукидзе на должности управляющих дома отдыха ЦИК/ СНК, санаториями и больницами. С апреля 1935 года во всех домах отдыха и санаториях ЦИК/СНК СССР началась массовая зачистка персонала.

«Фашистских прихвостней», «троцкистско-бухаринских выродков» и «антисоветскую сволочь» беспощадно арестовывали, отправляли кого в ГУЛАГ, а кого и на тот свет. Комиссия партийного контроля при ЦК ВКП(б) с особым тщанием подвергла проверке и пересмотру всю старую систему распределения путевок в дома отдыха и санатории ЦИК/СНК, в результате чего выяснилось, что в них попадали люди, совершенно не имеющие отношения к аппарату ЦИК и СНК. Несмотря на репрессии, начальник ХОЗУ ЦИК СССР Н. И. Пахомов и начальник ХОЗУ УД СНК СССР Я. И. Ауберг уцелели. Новый глава секретариата президиума ЦИК И. А. Акулов решил закрыть, а также перепрофилировать ряд санаторно-курортных объектов ХОЗУ ЦИК и ХОЗУ СНК СССР, а в дальнейшем начать проектирование новых многокорпусных здравниц, о чем лично доложил письменно председателю М. И. Калинину. Тут стоит подчеркнуть, что управляющие делами СНК СССР Иван Иванович Мирошников и Михаил Федорович Арбузов полностью поддерживали И. А. Акулова во всех его начинаниях по реорганизации отдыха и лечения высшей партийно-государственной номенклатуры Союза ССР. Одним из «краеугольных камней» новой административно-хозяйственной политики И. А. Акулова являлось закрытие и перепрофилирование старых санаторно-курортных объектов ЦИК/СНК, созданных на месте дореволюционных особняков и имений, а также строительство в курортных местностях новых циклопических корпусов номенклатурных домов отдыха и санаториев, рассчитанных на 200–400 человек.

Создание многокорпусных домов отдыха ЦИК СССР клинического типа, выполненных в стиле конструктивизма, принадлежит по праву не И. А. Акулову, а его предшественнику – секретарю президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе, справедливо считавшему вместе с начальником ХОЗУ ЦИК СССР Н. И. Пахомовым и руководителем группы планирования санаторно-курортного дела сектора здравоохранения Госплана СССР Н. Е. Хрисанфовым, что только современные многоэтажные корпуса лечебно-оздоровительных учреждений, рассчитанные на одновременный прием 150–400 человек, способны полностью решить острую проблему нехватки койко-мест для отдыха сталинской партийно-государственной номенклатуры. При А. С. Енукидзе намечалась и частично произошла глобальная перестройка всей номенклатурной системы отдыха сотрудников центрального аппарата ЦИК, СНК СССР и в частности руководства СССР – политбюро ЦК ВКП(б). 17 января 1931 года президиум ЦИК СССР принял закрытое постановление № 42/С о строительстве целого ряда объектов в курортных местностях СССР. Так, например, было только запланировано строительство (названия нижеперечисленных объектов даны автором после принятия их в эксплуатацию):

1. Дом отдыха ЦИК «Увильды» (Башкирская АССР, Аргаяшский район, пос. Увильды).

2. Дом отдыха ЦИК «Красные камни» (Северо-Кавказский край, Терский округ, г. Кисловодск).

3. Дом отдыха ЦИК «Чемал» (Алтайский край, Ойратская АО, Шебалинский аймак, село Чемал).

4. Дом отдыха ЦИК «Сосны» (Московская область, Звенигородский район, пос. Сосны).

5. Дом отдыха ЦИК «Сочи» (Азово-Черноморский край, г. Сочи)[123].

6. Дом отдыха ЦИК «Красная глинка» (Куйбышевская область, пос. Красная Глинка, Коптев овраг).

7. Санаторий Госбанка СССР (Северо-Кавказский край, Терский округ, г. Кисловодск).

8. Санаторий № 1 имени И. В. Сталина (Северо-Кавказский край, Терский округ, г. Железноводск).

Секретарь президиума ЦИК СССР И. А. Акулов

Долгостроя в системе ХОЗУ ЦИК СССР по тем временам не существовало. После недолгих изыскательских работ на Сокольих Горах, на левом берегу Волги, в 35 километрах от Куйбышева, в апреле 1933 года, по проекту архитектора И. Ф. Милиниса в соавторстве с М. Я. Гинзбургом, началось строительство восьмиэтажного, шестикорпусного дома отдыха ЦИК «Красная глинка», рассчитанного на 200 койко-мест и сданного в эксплуатацию госкомиссии ХОЗУ ЦИК СССР 23 октября 1935 года[124].

На два года раньше, в октябре 1931 года, в Звенигородском районе Московской области, в поселке Сосны, началось строительство дома отдыха ЦИК «Сосны»[125], здравницы высшей категории для поправки здоровья руководителей ЦИК и СНК СССР, которое закончилось в марте 1934 года. В апреле 1933 года на склоне Виноградной горы, в Сочи началась реконструкция семи дореволюционных дач, находящихся в ведении ХОЗУ ЦИК СССР, а после строительство еще двух двухэтажных корпусов, после чего в июле 1935 года был сдан в эксплуатацию дом отдыха ЦИК «Сочи» (сейчас это ФГБУ «Объединенный санаторий «Сочи» Управделами АП РФ, расположен на улице Виноградной, дом 27). Дом отдыха ЦИК «Сочи» на 100 мест, дом отдыха ЦИК «Сосны» на 80 мест и дом отдыха ЦИК «Красная глинка» на 200 мест находились до 1 января 1938 года в ведении ХОЗУ ЦИК СССР и являлись лечебно-оздоровительными учреждениями закрытого типа представительского характера для отдыха сотрудников центрального аппарата ЦИК и СНК СССР, а также членов правительства СССР (на дачах особого назначения, находящихся на территории данных объектов). Также в марте 1932 года под контролем архитектурно-проектной мастерской ХОЗУ ЦИК СССР началась реконструкция дома отдыха ЦИК «Ликани», изрядно обветшавшей виллы в мавританском стиле, построенной в 1895 году для великого князя Николая Михайловича Романова на берегу реки Куры рядом с известным горноклиматическим курортом Боржоми. Весьма грандиозным проектом стоит назвать строительство нового корпуса санатория Госбанка СССР в Кисловодске по проекту известного архитектора П. П. Еськова, которое началось в марте 1933 года и закончилось в апреле 1936 года. Этот циклопический четырехэтажный двухкорпусный комплекс зданий, возведенный в Ребровой Балке на площади 1,9 гектара, кроме сотрудников Госбанка СССР предназначался также и для лечения и отдыха аппарата ЦИК и СНК СССР. Вот что пишет об этом санатории М. И. Ганштак в своей курортной агитке «Кавказские Минеральные Воды»:

«Лечебные учреждения для стационарных больных. Санатории. Дома отдыха. Пансионаты

А. Санатории Всероссийского объединения курортов

…Кроме того, на курорте многие санатории реконструируются, выстраивая отдельные корпуса, столовые, и строятся совершенно новые санатории.

Даем характеристику важнейших строек на Кавказских Минеральных Водах.

1. Санаторий лечебной комиссии при Наркомздраве РСФСР. Строится по проекту архитектора П. П. Еськова. Санаторный корпус на 80 коек. Столовая с кухней, лечебный корпус, нарзанные ванны на 16 кабин, электролечебница и др.

Окончание строительства предполагается в 1936 г.».

На самом деле санаторий Госбанка СССР в Ребровой Балке так и не стал местом лечения и отдыха высшей партийно-государственной номенклатуры СССР по прихоти руководства ЛСУК и ХОЗУ ЦИК СССР, посчитавшей после строительства, что этот объект с большой натяжкой можно назвать здравницей закрытого типа высшей категории. По этой причине ранее построенный в Кисловодске, на Крестовой горе, санаторий Комиссии содействия ученым при СНК СССР по проекту П. П. Еськова, а именно корпус № 1 на шесть люксов, действительно стал постоянно использоваться лечебной комиссией Наркомздрава РСФСР/СССР для лечения и отдыха руководства СССР. С 1 января 1936 года это учреждение получило название санаторий имени A. M. Горького КСУ при СНК СССР, и до июня 1941 года в корпусе № 1, кроме членов Академии наук СССР, проводили свой отпуск заместители председателя СНК СССР и первые секретари союзных республик.

Как мы видим, несмотря на сложное экономическое положение в СССР, страшный голод и людоедство в южных регионах страны, начавшуюся сплошную коллективизацию и раскулачивание, ХОЗУ ЦИК СССР и находившаяся в его подчинении архитектурно-проектная мастерская вместе со Стройсектором с начала 1931 года денно и нощно занимались строительством и реконструкцией лечебно-оздоровительных учреждений для партийно-государственной номенклатуры. Вне всяких сомнений, странное назначение малоизвестного зодчего М. И. Мержанова руководителем архитектурно-проектной мастерской ХОЗУ ЦИК СССР в июне 1931 года безусловно стало новой вехой в возведении правительственных резиденций и многокорпусных домов отдыха ЦИК на рубеже с 1932 по 1938 год, которую следует считать наименее изученной. Забегая несколько вперед, особо подчеркну, что автором проекта здания дома отдыха ЦИК «Красные камни» и многочисленных деталей его интерьера стал именно М. И. Мержанов. Почему же именно М. И. Мержанова, а не другого архитектора назначили начальником подразделения ХОЗУ ЦИК СССР, которое проектировало и возводило в том числе совершенно секретные объекты для нужд правительства СССР? Обратимся к вполне достоверной, но, к сожалению, излишне пафосной книге А. Акулова «Архитектор Сталина»:

«…Летом 1931 года М. И. Мержанова вызвали к председателю ЦИК СССР, одновременно исполняющему должность председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета М. И. Калинину. В июне 1931 года состоялся пленум ЦК партии, который принял постановление «О московском городском хозяйстве и о развитии городского хозяйства СССР». Постановление стало программой грандиозных градостроительных работ, как в столице, так и в других крупных городах Советского Союза. К работам привлекались видные архитекторы, инженеры-строители и экономисты. Ровно в назначенное М. И. Мержанову время, в половине пятого вечера, двойная дверь кабинета открылась, и в приемную председателя ВЦИК СССР вышел худощавый средних лет мужчина с седой бородкой клинышком, одетый в костюм и в черную, костюмного же цвета, рубашку-косоворотку. Под мышкой он держал толстую красную папку. Секретарь поспешно поднялся над столом:

– Михаил Иванович, к вам товарищ Мержанов.

– А, архитектор, – вместо приветствия чуть картаво произнес М. И. Калинин и, словно что-то забыв, вдруг юркнул назад в кабинет.

…Калинин вернулся уже с двумя папками, тонкую он осторожно протянул архитектору:

– Ознакомьтесь, – и, окинув его добрым взглядом, наклонив голову, доверительно сообщил: – Вызывают! – Многозначительно поднял вверх указательный палец правой руки. – Но скоро вернусь!

Секретарь предложил Мержанову сесть за журнальный столик, поставил на него бутылку «Боржоми», стакан и тарелочку с бутербродами. М. И. Мержанов открыл папку. В ней было распоряжение о назначении его главным архитектором Хозяйственного управления ЦИК СССР. М. И. Калинин вернулся минут через сорок, пригласил архитектора в свой кабинет и, как бы извиняясь за свое продолжительное отсутствие, объяснил:

– Проекты указов визировал.

Потом спросил его мнение о новом назначении. М. И. Мержанов поблагодарил за доверие и искренне признался, что недоумевает, почему ему оказана такая неоправданно высокая честь, когда в стране есть весьма калифицированные именитые зодчие.

– Если вы имеете в виду членов Всесоюзного объединения архитекторов, – назидательным тоном сказал М. И. Калинин, – то они, подобно левацким нигилистам пролеткульта, категорически отрицают вековое культурное наследие народов. Они доживают последние часы! Вы же на деле показали себя их противоположностью и полностью соответствуете требованиям товарища Сталина, которые он предъявил на недавнем совещании к специалистам нового времени.

Сделав многозначительную паузу, М. И. Калинин продолжил:

– Поскольку в дальнейшем вы будете иметь дело с важнейшими государственными секретами, вам придется подписать у компетентного товарища (этот «товарищ» был начальник Секретно-политического отдела ОГПУ СССР Г. А. Молчанов. – Авт.) обязательство о сохранении государственной тайны. Желаю успеха!

Он вышел из-за стола и дружески пожал архитектору руку.

К высоким постам Мержанов продвигался, сам того не замечая, в результате скрупулезного изучения соответствующей организацией (по понятным причинам эта организация называлась ОГПУ СССР) его «деловых и политических» качеств. Если относительно его деловых качеств у ее сотрудников вопросов не возникало: он как профессионал превзошел многих конкурентов – «китов» архитектуры, то его политические взгляды требовали тщательной проверки. Такая проверка была обязательной для всех выдвиженцев на ответственные должности. Генсек Сталин, сражаясь с оппозицией, стал особенно мнительным. Этому способствовала и смена руководства Объединенного Государственного политического управления (ОГПУ СССР). Сотрудник СПО ОГПУ не усмотрел в биографии М. И. Мержанова ничего предосудительного и дал «добро» на его назначение. М. И. Мержанов был официально сочувствующим ВКП(б), постоянно посещал партийные собрания и политические кружки, дружил с архитектором Каро Алабяном, давним, еще с Гражданской войны, другом А. И. Микояна. Так что репутация архитектора оказалась незапятнанной, и добро было дано на ответственную, совершенно секретную работу по созданию дач и санаториев для правительства СССР…»[126]

Как понятно из текста, М. И. Мержанова назначили руководителем архитектурно-проектной мастерской ХОЗУ ЦИК СССР отнюдь не за выдающиеся заслуги по созданию проектов зданий, а по протекции наркома снабжения СССР, кандидата в члены политбюро ЦК ВКП(б) А. И. Микояна и его друга – создателя ВОПРА (Всероссийского общества пролетарских архитекторов), директора 1-го Государственного проектного института в Армянской ССР, архитектора К. С. Алабяна и на основании тщательной проверки его благонадежности в СПО ОГПУ СССР. Перед тем как перейти к истокам зарождения идеи создания первого на Кавказских Минеральных Водах дома отдыха ЦИК «Красные камни» клинического типа, правительственной здравницы высшей категории, я хочу предоставить вниманию читателей архивный документ ЦА ФСБ РФ – спецсообщение того самого начальника СПО ОГПУ ГА. Молчанова, который занимался проверкой благонадежности М. И. Мержанова и взял у него подписку о неразглашении.

«Информация секретно-политического отдела ОГПУ о голоде в районах Северо-Кавказского края

7 марта 1933 г. Совершенно секретно

Тов. Менжинскому, Ягоде, Прокофьеву, Агранову

В отдельных населенных пунктах целого ряда районов СКК отмечается обострение продзатруднений.

Факты продзатруднений в районах: Курганском, Армавирском, Ново-Александровском, Лабинском, Невинномысском, Моздокском, Ессентукском, Крымском, Анапском, Ейском, Старо-Минском, Кущевском, Тихорецком, Медвеженском, Ново-Покровском, Каневском, Краснодарском, Павловском, Кореновском, Майкопском, Вешенском, Калмыцком, Константиновском и Тимошевском.

По далеко не полным данным в этих районах учтено:

Опухших от голода 1742 чел.

Заболевших от голода 898 чел.

Умерших от голода 740 чел.

Случаев людоедства и трупоедства 10 чел.

В голодающих населенных пунктах имеют место случаи употребления в пищу различных суррогатов: мясо павших животных (в том числе сапных лошадей), убитых кошек, собак, крыс и т. п.

Курганский район. Наблюдается массовый выход в поле населения с лопатами, топорами для копки мерзлого картофеля и бурака. На одном из участков поля станицы Курганной обнаружено до 3 тыс. чел. мужчин, женщин и детей, собиравших оставшиеся неубранными овощи. В станице появилась вспышка брюшного тифа.

Ново-Александровский район. Ст. Воздвиженская. Единоличница Щеглова, имея двух детей, питалась мясом собак. Обследованием квартиры найдены две собачьи головы, приготовленные для изготовления холодца.

Ейский район. Ст. Ново-Щербинская. Колхозница Голояд, имеющая до 500 трудодней, питается древесными опилками. Единоличник Довженко питается собачьим мясом и крысами, семья его в 6 чел. (жена и дети) умерли от голода.

Ново-Покровский район. Ст. Калнеболотская. Население в массовых размерах употребляет в пищу мясо кошек, собак и крыс. За последние две недели учтено около 100 смертных случаев.

Лабинский район. Ст. Родниковская. 20 февраля заместитель начальника ПО МТС ночью обнаружил толпу в 30 чел., которые откапывали убитую сапную лошадь, намереваясь разобрать ее мясо.

На почве голода в некоторых станицах Ейского, Старо-Минского, Тихорецкого, Невинномысского, Кущевского и Армавирского районов имели место случаи людоедства и трупоедства.

Ейский район. Ст. Должанская. 22 февраля комиссия по оказанию помощи продовольствием, произведя обследование, установила, что гражданка Герасименко употребила в пищу труп своей умершей сестры. На допросе Герасименко заявила, что на протяжении месяца она питалась различными отбросами, не имея даже овощей, и что употребление в пищу человеческого трупа было вызвано голодом.

В той же станице установлено, что гражданин Дорошенко, оставшись после смерти отца и матери с малолетними сестрами и братьями, питался мясом умерших от голода братьев и сестер. Оказана помощь выдачей хлеба.

Ст. Ново-Щербиновская. В 3-й бригаде колхоза жена кулака Елисеенко зарубила и съела своего 3-летнего ребенка, семья Елисеенко состоит из 8 чел., которые питаются различными суррогатами (сурепа, силос и пр.) и мясом кошек и собак.

На кладбище обнаружено до 30 трупов, выброшенных за ночь, часть трупов изгрызена собаками. Труп колхозника Резника был перерезан пополам, без ног, там же обнаружено несколько гробов, из которых трупы бесследно исчезли.

В 3-й бригаде жена осужденного Сергиенко таскает с кладбища трупы детей и постоянно употребляет в пищу. Обыском квартиры и допросом детей Сергиенко установлено, что с кладбища взято несколько трупов для питания. На квартире обнаружен труп девочки с отрезанными ногами и найдено вареное мясо.

Тихорецкий район. Ст. Ирклиевская. На кладбище задержан 14-летний сын единоличницы Анистрафенко, который вырыл труп ребенка, намереваясь употребить его в пищу, труп отобран.

Начальник СПО ОГПУ Г. Молчанов Начальник 2 отделения СПО ОГПУ Люшков»[127].

Не стану комментировать страшный голод в Северо-Кавказском крае, который проходил на фоне спешного строительства новых корпусов санатория № 1 «X лет Октября» и других многочисленных ведомственных здравниц на Кавказских Минеральных Водах, где с наслаждением отдыхали от праведных трудов все те, кто искусственно создал ту ситуацию в регионе, когда обезумевшие от страданий и лишений жители занимались трупоедством.

Идея создания здравницы высшей категории для отдыха и лечения членов партийно-государственной элиты на Кавказских Минеральных Водах возникла не случайно, а путем многоэтапных консультаций генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина с секретарем президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе, руководителем группы планирования санаторно-курортного дела сектора здравоохранения Госплана СССР Н. Е. Хрисанфовым и директором Сочинского филиала Центрального института курортологии Наркомздрава РСФСР И. А. Валединским. Особо стоит подчеркнуть и позицию начальника Лечебно-санитарного управления Кремля И. И. Хоровского и консультанта Центральной Кремлевской поликлиники по кардиологии, профессора Я. Г. Этингера. Как первый, так и второй настаивали на скорейшем создании на территории Кавказских Минеральных Вод современного, оснащенного иностранным медицинским оборудованием дома отдыха или санатория ЦИК СССР, для функциональной диагностики и последующего лечения, а также необходимой после этого клинической реабилитации. Наряду с санаторием УД СНК СССР «X лет Октября» будущий дом отдыха ЦИК СССР на Кавминводах должен был стать базой для кратковременного лечения руководства СССР и сотрудников аппаратов СНК и ЦИК СССР, страдающих сердечной патологией. По личной инициативе консультанта ЛСУК, профессора Я. Г. Этингера все строящиеся дома отдыха ЦИК СССР с 1932 года оснащались оборудованием для функциональной диагностики сердечной патологии – так называемым электрокардиографом, что по тем временам было чрезвычайно смелым, неординарным и весьма современным решением. Дом отдыха СНК «Красные камни» в марте 1938 года тоже был оснащен электрокардиографом германской компании Max Edelmann Elektrokardiographen GmbH.

Сейчас можно вполне точно предположить, что И. В. Сталин с начала 30-х годов готовил на Кавказских Минеральных Водах одну из своих личных резиденций для лечения больных суставов, по рекомендации И. А. Валединского, и эта здравница в последующем стала называться домом отдыха ЦИК/СНК «Красные камни». Окончательное решение о строительстве будущего дома отдыха ЦИК в Кисловодске было принято 3 июля 1934 года в Кремле, где И. В. Сталин обозначил свое мнение на приеме первого секретаря Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Е.Г. Евдокимова[128]. В свою очередь Е.Г. Евдокимов в ответном слове подчеркнул, что в Кисловодске уже существуют дачи № 6 «Тургеневка» и № 8 «Карс» ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), находящиеся в реестре лечебно-санаторных учреждений ХОЗУ ЦИК СССР, и на базе этих объектов можно построить новое здание – будущий дом отдыха ЦИК СССР. А через месяц после этих событий архитектурно-проектная мастерская ХОЗУ ЦИК СССР получила пакет фельдъегерской связью с текстом Постановления № 112 от 8 августа 1934 года политбюро ЦК ВКП(б) «О строительстве дома отдыха ЦИК СССР «Красные камни» Минераловодской группы курортов». С этого момента М. И. Мержанов и руководимая им архитектурно-проектная мастерская ХОЗУ ЦИК СССР начала проводить необходимые мероприятия по поиску места для будущего строительства лечебно-санаторного учреждения на территории Кавминвод. Хочу подчеркнуть, что с 8 августа 1934 года будущий дом отдыха ЦИК еще не был даже спроектирован, но название «Красные камни» уже существовало и сохранилось до сегодняшнего времени. Кто же дал такое оригинальное название правительственной здравнице? Официального мнения на сей счет не существует, но можно предположить, что инициатором данного названия стал первый секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Е. Г. Евдокимов, который весьма точно дал привязку к местности, предложив именно «Красные камни», а не, например, Реброва Балка.

С 8 августа 1934 года М. И. Мержанов с группой сотрудников архитектурно-проектного бюро ХОЗУ ЦИК СССР, при активной поддержке Государственного треста по планировке населенных мест и гражданскому проектированию (Гипрогор) НККХ РСФСР (технический директор Гипрогора Л. И. Органов и начальник сектора планировки населенных мест Н. З. Нессис) и группы планирования санаторно-курортного дела сектора здравоохранения Госплана СССР (Н. Е. Хрисанфов), начали разработку типового проекта дома отдыха ЦИК, с номерным фондом, рассчитанным на одновременный прием 140 человек. На дачах особого назначения «Карс» (№ 1) и «Тургеневка» (№ 2) предполагалось размещать в номерах люкс (первый этаж) и полулюкс (второй этаж) 30 человек из числа членов и кандидатов в члены политбюро ЦК ВКП(б). По личной инициативе М. И. Мержанова и при полном одобрении руководителя группы планирования санаторно-курортного дела сектора здравоохранения Госплана СССР Н. Е. Хрисанфова в сентябре 1934 года в Кисловодск была послана группа инженеров для проведения изыскательских работ и топографической съемки местности. Также, по просьбе начальника ХОЗУ ЦИК Н. И. Пахомова, необходимую организационную помощь в проведении инженерно-геодезических и геологических работ (бурение скважин для исследования грунта при подготовке площадки под возведение фундамента) группе сотрудников архитектурно-проектного бюро оказывали первый секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Ефим Георгиевич Евдокимов и председатель исполнительного комитета Северо-Кавказского краевого Совета Михаил Дмитриевич Горчаев. Кроме всего прочего, из отдела капитального строительства ХОЗУ ЦИК СССР в аппарат Управления уполномоченного ЦИК СССР по курортным вопросам в районе Минераловодской группы в сентябре 1935 года были прикомандированы два инженера-строителя, назначенные курировать вопрос возведения правительственной здравницы. М. И. Мержанов и Е.Г. Евдокимов в течение недели окончательно выбрали место для будущего строительства правительственной здравницы на территории бывшей Ребровой Балки, примыкающей к Курортному парку и скальному массиву Красные камни, справедливо посчитав, что сталинской номенклатуре необходимо лечиться и отдыхать в лесопарковой зоне. В очерченной зоне будущего строительства дома отдыха ЦИК оказались дачи ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) «Карс» и «Тургеневка», которые в ХОЗУ ЦИК СССР решили не сносить, а провести на данных объектах капитальный ремонт (длился почти год, с октября 1935 по май 1936 года) и поставить их на баланс правительственной здравницы как дачи особого назначения – для отдыха и лечения первых лиц государства. Стоит подчеркнуть, что будущее строительство крупного многоэтажного комплекса лечебно-санаторного комплекса осложнялось непростым рельефом местности – предгорьем (высота 869–913 метров над уровнем моря), где нередки оползни и опасность схода селевых потоков при осенне-зимнем периоде дождей. М. И. Мержанов для предотвращения проблемы с оползнями и подвижкой грунта при нередко случающихся здесь землетрясениях предложил возвести здание на свайном фундаменте глубокого заложения с подвалом, где на дно предварительно отрытого котлована застилается песчано-щебеночная «подушка».

Скальный массив Красные камни в Курортном парке Кисловодска

В общем виде свайный фундамент представляет собой погруженные в грунт сваи, объединенные сверху железобетонными (бетонными) балками или плитой (ростверками). При строительстве свайного фундамента с подвалом дома отдыха ЦИК «Красные камни» было использовано закупленное в США оборудование (шнековые бурильные агрегаты для бурения скважин под сваи и паровоздушные молоты для забивки свай) компании Bucyrus Foundry and Manufacturing Company, использованное ранее при строительстве санатория РККА в Сочи с 1930 по 1934 год (санаторий тоже был выполнен по проекту М. И. Мержанова). Само здание дома отдыха ЦИК СССР было построено из обычного красного кирпича и облицовано внутри и снаружи туфом разных оттенков. Цоколь в здании традиционно был отделан пилеными галтованными плитами желто-коричневого песчаника (так называемая «пластушка»), добытыми и привезенными с Акушинского месторождения, расположенного в Дагестанской ССР (песчаник – это осадочная горная порода, состоящая из зерен песка, сцементированных глинистым, карбонатным, кремнистым или другим материалом). Также массово при отделке фасада здания использовался строительный материал доломит, минерал из класса карбонатов химического состава СаС03 MgC03, встречающийся при добыче мрамора и известняка в качестве примеси. Хочу обратить внимание читателей, что факт облицовки фасада дома отдыха ЦИК/СНК не прошел мимо академика АН СССР, ученого-геохимика А. Е. Ферсмана, который описал данный факт в своей ранее очень известной книге «Занимательная геохимия». А. Е. Ферсман тяжело и долго болел амебным абсцессом печени и по этой причине часто лечился в санаториях и домах отдыха ЦИК СССР Крымской АССР, Кавминвод и Черноморского побережья Кавказа. Вот что пишет Александр Евгеньевич Ферсман:

«…Много лет я мечтал найти этот камень, и вот в 1938 г. мне повезло. Неожиданная находка заставила меня вспомнить этот замечательный рассказ. Мы отдыхали в Кисловодске на Северном Кавказе (академик А. Е. Ферсман как номенклатура ЦК ВКП(б) отдыхал в августе 1938 года на даче № 2 «Тургеневка» дома отдыха СНК «Красные камни». – Авт.). После тяжелой болезни я не мог еще ходить по горам, а между тем меня тянуло к скалам, каменоломням и каменным обрывам. Около нашего санатория заканчивали строить красивое здание нового дома отдыха. Его уже отделывали розовым вулканическим туфом, привезенным из Армении, из селения Артик, и названным по его имени артикским. Ограду и ворота выкладывали из желтоватого доломита, который аккуратно обтесывали молоточками, выделывая красивые орнаменты и украшения.

Я повадился ходить на стройку, подолгу смотрел, как умелой рукой рабочий обтачивал мягкий доломитовый камень, отбивая отдельные более плотные части. «В этом камне, – сказал один из них, – встречаются вредные твердые желваки, мы их называем «болезнью камня», потому что они вредят обработке; мы их выламываем и бросаем вон туда в кучу». Я подошел посмотреть и вдруг в одном разломанном желвачке увидел какой-то голубой кристаллик: о, это был настоящий целестин! Чудная прозрачная голубая иголочка, как светлый сапфир с острова Цейлон, как светлый, выгоревший на солнце василек. Я взял молоток у рабочего, разломал лежавшие желвачки и онемел от восторга. Передо мной были дивные кристаллы целестина. Целыми щетками голубого цвета выстилали они свободные пустоты внутри желвачков. Среди них лежали белые прозрачные кристаллы кальцита, а сам желвачок был образован кварцем и серым халцедоном, плотной и прочной оправой целестинового ожерелья.

Я расспросил рабочих, где же добывают доломит для постройки. Они указали мне путь на каменоломни. Не прошло и двух дней, как рано утром мы сели на типичную кавказскую линейку и поехали по пыльной дороге туда, где добывали доломит. Мы ехали вдоль бурной речки Аликоновки, проехали красивое здание «Замка коварства и любви» (на самом деле это высокий скальный массив причудливой формы, нависающий над рекой Аликоновкой. – Авт.). Долина суживалась, превращаясь в ущелье (это ущелье называется Аликоновское. – Авт.); обрывистые склоны нависали карнизами известняков и доломитов; и скоро вдали мы увидели ломки с громадными шлейфами обломков и кусков боковых пород…»[129]

Объясню читателям, что горная речка Аликоновка находится в Карачаево-Черкесии и является правым притоком реки Подкумок. А вот заброшенный карьер по добыче строительного камня, в том числе и желтого доломита, расположен в правом борту Аликоновского ущелья в его средней части.

Непосредственно строительством будущего здания дома отдыха ЦИК занимался инженерно-строительный сектор Управления уполномоченного ЦИК СССР по курортным вопросам в районе Минераловодской группы. Данное структурное подразделение ЦИК СССР было организовано 17 апреля 1935 года на основании Постановления ЦИК и СНК СССР от 17 апреля 1935 года за № 4/869 «Об уполномоченном ЦИК Союза ССР по курортным вопросам в районе Минераловодской группы». Согласно постановлению, уполномоченным ЦИК СССР по курортам Минераловодской группы назначался Марк Иосифович Ганштак, автор книг «Кавказские Минеральные Воды» (1935) и «Курорты СССР» (в соавторстве с Л. Г. Гольдфайлем и С. И. Йоришем, 1936), ранее занимавший должность управляющего Всероссийским объединением курортов (ВОК) Наркомздрава РСФСР. Штаб-квартира уполномоченного ЦИК по курортам Минераловодской группы с апреля 1935 по 28 сентября 1937 года располагалась на бывшей даче № 8 «Карс» ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), а с октября 1937 по 7 апреля 1941 года на втором этаже гостиницы «Эльбрус» (бывший частный отель табачного фабриканта Е.Г. Кундури, расположенный в Ребровой Балке, напротив дачи «Карс»), стоящей на балансе санатория РККА. Чуть ранее постановлением ЦИК и СНК СССР от 17 октября 1933 года за № 79/221 вводилась должность уполномоченного ЦИК СССР по Сочи-Мацестинской группе курортов, им стал Александр Денисович Метелев. На уполномоченных ЦИК СССР по курортам возлагался контроль:

за выполнением решений правительства СССР, касающихся благоустройства и улучшения работы курортов Минераловодской группы;

за строительством и реконструкцией курортов, за отведением участков под новое курортное и лечебное строительство;

за правильной эксплуатацией садово-паркового и лесного хозяйства и их охраной;

за должной постановкой курортного и медико-санитарного обслуживания больных и отдыхающих на курорте;

за продовольственным снабжением и торговлей на курорте;

за строительством и реконструкцией санаторно-курортных объектов Хозуправления ЦИК СССР;

за правильной эксплуатацией и содержанием природных целебных средств курортов.

С ноября 1935 года по 20 ноября 1937 года контролем за строительством здания дома отдыха от инженерно-строительного сектора Управления уполномоченного ЦИК СССР по курортным вопросам в районе Минераловодской группы занимался инженер Александр Степанович Кащеев. С 20 ноября 1937 по март 1938 года от аппарата уполномоченного ЦИК по Минераловодской группе надзор за строительством дома отдыха ЦИК/СНК проводил инженер Владимир Николаевич Судик. Существует версия, что М. И. Ганштак в начале сентября 1936 года был снят с должности уполномоченного ЦИК по курортам Минераловодской группы на основании служебной записки начальника ХОЗУ ЦИК СССР Н. И. Пахомова на имя секретаря президиума ЦИК СССР И. А. Акулова, в которой он в пух и прах раскритиковал собственного протеже, подчеркнув, что «…в том числе… возведение корпусов строящегося дома отдыха ЦИК Союза ССР в Кисловодске находится под угрозой из-за срыва сроков по причине вопиющей некомпетентности инженерно-технического персонала…». Сейчас можно предположить, что фактическим основанием для подобного утверждения была докладная записка начальника архитектурно-проектной мастерской М. И. Мержанова на имя Н. И. Пахомова, в которой он, как создатель проекта здания, осуществлял надзор над строительством своего детища. От себя подчеркну, что в те годы желающих добровольно превратиться в «лагерную пыль» было очень мало и ведомственная склока между ХОЗУ ЦИК СССР и аппаратом уполномоченного ЦИК СССР по Минераловодской группе курортов имела весьма веские причины. Здесь весьма важно подчеркнуть, что, кроме уже вышеназванного, сам уполномоченный ЦИК М. И. Ганштак пал жертвой опрометчиво не выполненных перед партией и правительством личных обещаний по сооружению водопровода и очистных сооружений в Кисловодске. Вот что он пишет в своей широко известной книге-агитке «Кавказские Минеральные Воды»: «…Наряду с учреждением института уполномоченного ЦИК Союза ССР по Минераловодским курортам, уже для развития работ в 1935 г. ассигновано 12 миллионов рублей. В основном эти средства будут направлены на сооружение водопровода в Кисловодске, который к весне 1936 г. должен в значительной степени увеличить существующее водоснабжение, сооружение коллекторов по Пятигорскому и Кисловодскому курортам. Начало строительства очистных сооружений по всем курортам должно привести уже в 1936 г. к значительному оздоровлению недр и территории курортов. Помимо этого проводятся работы по расширению существующих теплоэлектростанций. Значительное развитие получат дорожные работы, коренной реконструкции будут подвергнуты теренкуры в Кисловодске и т. д…»[130]

На фото отдыхающие перед автобусом АМО-4 «Люкс». На заднем плане санаторий № 7 «Красные камни»

А вот что беспристрастно пишет и. о. уполномоченного ЦИК по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов Иван Николаевич Варгин про героические деяния и трудовые подвиги своих предшественников на данном поприще М. И. Ганштака и А. Д. Метелева:

«Докладная записка ио уполномоченного ЦИКС по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов Председателю ЦИК СССР М. И. Калинину

г. Сочи, 8 июля 1937 г.

В итоге месячной работы в Кисловодске и Сочи считаю необходимым доложить вам о состоянии работы и людях Управлений уполномоченного ЦИК Союза. К вопросам реконструкции курортов, бесспорно, была приложена рука вредителя, и вредительская работа направлялась, прежде всего, по линии:

1) Омертвление капиталов, вкладывавшихся в крупные и необходимые мероприятия курортов: водопровод, канализация, электроэнергия. Вредительство в этих вопросах заключается в том, что строили… водоводы и уличные сети и совершенно выбрасывали из планов доведение этих мероприятий до потребителя. В результате мы сейчас воду по сетям прогоняем и как излишнюю выливаем в реку; пример, в г. Кисловодске за 1936 и 1937 годы проведено 6,5 клм. водоводов и сетей, а присоединений домов к ним сделано 47 домовладений; по канализации в г. Железноводске в 1936 году проложено полкилометра сетей и ни одного присоединения. То же самое и по энергии. В г. Кисловодске построили водопровод без очистных сооружений.

2) Разбазаривание средств – заключающееся в том, что под видом так называемого художественного оформления, – стоимость строительства довели до 125–150 рублей кубометр. Стоимость одного санатория на 150 коек до 25–30 млн рублей. Как пример можно отметить такие факты, когда в санатории для кухни, помещающейся в одной комнате (50 кв. метров), пытаются построить обслуживающих помещений свыше 30 комнат размером 550 метров… Строя «дворцы», совершенно выбрасывалось из планов строительство жилья для обслуживающего персонала, – и это население сейчас поставлено в невероятно тяжелое положение, вынуждающее превращать лечебные учреждения в жилье, а в итоге мы имеем сокращение курортных коек. В Сочи за последние три года курортных коек сократилось на 3000 коек (в 1934 году было 10 200 коек, а в 1937 г. осталось 7200 коек). По Минераловодской группе курортов такое же положение – ибо только в г. Железноводске за это время сократилось с 2360 коек до 1860 коек.

3) По Сочи вредителями очень удачно использованы природные условия Сочи – это оползни. Развертывая и проводя дорогостоящее строительство, организаторы этого строительства совершенно ничего не предпринимали в деле борьбы с оползнями. Это отодвигание на задний план борьбы с оползнями сейчас создало угрозу сползания в море всего построенного…

4) В Минераловодской группе (питьевых курортах) и в частности в г. Кисловодске предана была забвению борьба за недопущение загрязнения источников и в частности нарзана. Об этом больше говорили, чем что-либо организовано предпринимали, а в итоге сейчас загрязнен и нарзан и ессентуки.

Возможность продолжительной вредительской работы в аппарате Уполномоченного ЦИКа гарантировалась двумя особенностями:

1) слишком большим доверием со стороны ЦИКа персонально уполномоченному…

2) специальным подбором со стороны уполномоченного «своих» людей, умеющих молчать…

В течение месяца моей работы после ареста Метелева и др. пришлось арестовать заместителя уполномоченного по Кисловодску Феоктистова и двух инженеров. По Сочи – помощника уполномоченного Рогожина. Однако сказать, что сейчас в аппарате все очищено, едва ли возможно. Оба главных инженера вызывают большое сомнение в их политической чистоплотности. Имеющийся 2-й помощник уполномоченного в г. Сочи – Бейненсон – первичной парторганизацией исключен из партии за примиренчество к разоблаченным врагам – вопрос о нем скоро будет решаться в Горкоме, – сейчас ведется проверка ряда материалов. В г. Кисловодске у уполномоченного имеется один помощник, и таковым там числится т. Судик – член партии с 1904 г., но вопрос о его партийности бесспорно будет решен в ближайшее время, ибо Судик потерял партийную ориентировку и по существу на практике превратился в обывателя.

ИО уполномоченного ЦИКС по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов И. Варгин»[131].

Подчеркну, что в обязанности уполномоченного ЦИКС (так часто этой аббревиатурой сокращалось название ЦИК Союза ССР) по Сочи-Мацестинской группе курортов входил и контроль за возведением правительственных здравниц, в том числе бесперебойное снабжение их транспортом, кадрами, продовольствием, одеждой, ГСМ-материалами и конечно же всеми видами строительных материалов. На самом деле все уполномоченные ЦИКС/СНК по курортам, а именно А. Д. Метелев, А. С. Енукидзе, М. И. Ганштак, И. Н. Варгин и А. П. Селянин, просто физически не могли выполнить полноценный контроль за строительством многочисленных объектов ХОЗУ ЦИК/СНК СССР в Сочи и Кисловодске только по причине огромного объема возложенных на них других обязанностей, а также приличного расстояния между штаб-квартирами. Как правило, надзор за строительством объектов ХОЗУ ЦИК/СНК СССР в Сочи и Кисловодске осуществляли их замы: Д. И. Ксенофонтов, В. Н. Судик и Н. Р. Елкин. Первые два из вышеназванных лиц были арестованы и расстреляны на полигоне АХУ НКВД «Коммунарка». Помощник М. И. Ганштака и И. Н. Варгина инженер А. С. Кащеев дожил до оккупации г. Кисловодска и ушел на Запад с немцами в декабре 1942 года. Хочу добавить от себя читателям, что уполномоченный ЦИКС И. Н. Варгин в своей странной и ожесточенной борьбе с советской бесхозяйственностью и «вредителями» столкнулся и с полным отсутствием бензина на стройках вверенной ему Минераловодской группы курортов.

«Докладная записка ио уполномоченного ЦИКС по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов председателю ЦИК СССР М. И. Калинину

г. Кисловодск, 15 октября 1937 г.

В течение последних трех месяцев курорты Минераловодской группы не обеспечиваются бензином, в результате весь автотранспорт стоит.

Остановка автотранспорта особо резко сказывается на санитарном состоянии курортов, так как тресты очистки не в состоянии обслуживать очистку городов. Ухудшение санитарного состояния в г. Кисловодске за последний период создало очень тревожное положение с загрязнением нарзана.

Неоднократные наши просьбы обеспечить снабжение курортов бензином реальных результатов не дают.

Прошу вас дать распоряжение о немедленной бесперебойной доставке бензина и в первую очередь в г. Кисловодск.

ИО уполномоченного ЦИКС по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов И. Варгин»[132].

Кто в этой склоке был виноват – сейчас неизвестно, но М. И. Ганштак с 9 сентября 1936 года начал медленное, но верное падение вниз, закончившееся смертным приговором Военной коллегии Верховного суда СССР и последующим расстрелом 5 марта 1938 года на спецполигоне АХУ НКВД «Коммунарка». А через пять месяцев, 29 июля 1938 года, на основании приговора Военной коллегии Верховного суда СССР бывший первый начальник ХОЗУ ЦИК СССР Н. И. Пахомов был расстрелян и захоронен там же, на «Коммунарке». И. Н. Варгина арестовали 20 ноября 1937 года в 16 часов прямо в рабочем кабинете, но через восемь месяцев освободили, и уже 12 октября 1938 года он написал докладную на имя М. И. Калинина с просьбой о восстановлении в прежней должности. Любопытно, но И. Н. Варгин, бывший до назначения на должность уполномоченного ЦИКС заместителем прокурора Сталинградской области, уцелел в страшной мясорубке тех лет и даже продолжил карьеру, правда на гораздо менее значимых должностях.

К уже сказанному стоит добавить, что И. Н. Варгин всей душой радел и за строительство литерного объекта – дома отдыха ЦИК/СНК «Красные камни». Вот что он пишет в своей последней докладной перед своим арестом:

«Докладная записка по уполномоченного ЦИКС по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов председателю ЦИК СССР М. И. Калинину

г. Сочи, 20 ноября 1937 г.

В июне 1937 г. я был назначен ЦИК СССР на работу врио уполн. ЦИКС по Сочи и Минераловодской группе курортов. Работу принял после арестованных быв. упол. ЦИКС Метелева и его заместителя. После принятия работы у меня в управлении был арестован еще ряд работников, и в результате из состава 7 руководителей по Сочи и Кисловодску остался я и один помощник. Инженерный состав частью был арестован, а частью пришлось освободить, как лиц, против коих резко выступала общественность. Заменить же все освободившиеся места в условиях г. Сочи и г. Кисловодска почти невозможно. Я несколько раз обращался в ЦК партии с просьбой, чтобы мне помогли работниками, но безуспешно.

Оставшись по существу одним на двух совершенно разных участках, я принял огромнейшую работу, в том числе строительства, ведущегося непосредственно упол. ЦИК, с годовой программой в 30 млн руб., с наличием ряда пусковых строек (Сочинский театр, д/о ЦИКС «Красные камни», Кисловодская ТЭЦ, хостинский и железноводский водопроводы), не обеспеченных оборудованием, с запутанными денежными расчетами, технической документацией и т. д., принял ряд строек, подлежавших осуществлению в 1937 г. (Кисловодская автотрасса, холодильник д/о ЦИКС «Сочи», очистные сооружения), к которым не только не приступали до июня м-ца, но они еще не имели ни проектов, ни оформления, ни даже подрядчика, могущего вести строительство.

Врио. уполЦИКа на курорты вступил в разгар курортного сезона, при невероятно напряженной политической обстановке, при невероятно ослабленном состоянии всех ведущих на курортах организаций; руководство всех курупров Наркомздрава в Сочи и на Минводах оказалось или арестовано, или снято; в горсоветах обстановка еще худшая, что можно видеть хотя бы по такому примеру: с июня м-ца в Кисловодске четвертый предгорсовета, из коих три арестовано, в Пятигорске третий предгорсовета; за это время в Кисловодске третий секретарь Горкома, в Сочи второй, в Пятигорске третий и т. д. Крупнейшие недостатки в бытовом обслуживании интересов трудящихся при наличии со стороны многих работников желания к перестраховкам, а отсюда попытки перекладывания недостатков и безобразий с одной организации на другую.

ИО уполномоченного ЦИКС по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов И. Варгин»[133].

Как видно из текста докладных И. Н. Варгина, на стройке дома отдыха ЦИК «Красные камни» и в целом на Кавказских Минеральных Водах в период 30-х годов была жуткая неразбериха, засилье доносчиков, малокомпетентного инженерно-технического состава и постоянный аврал, вместо кропотливой и продуманной работы.

Весьма странно, но в советской и современной российской печати подробности строительства дома отдыха ЦИК СССР или полностью отсутствуют, или изложены в настолько романтичной, несколько поэтической, приукрашенной форме, что понять основные вехи возведения корпусов, особенности отделки внутренних помещений и многое другое невозможно. Вот, например, что пишет о строительстве будущего дома отдыха ЦИК в Кисловодске А. Акулов в своей книге «Архитектор Сталина»:

«…Примером уверенного вхождения архитектора в стиль классики явилось проектирование и строительство комплекса санатория «Красные камни», которое было завершено в 1938 году. Борис Миронович Мержанов – сын архитектора, дает следующую оценку этому произведению отца:

«Одно из наиболее характерных (и, заметим, не частых) качеств этой постройки – ее двоякий масштаб, создающий соответственно два образа восприятия архитектуры. Первый – городской: «Красные камни» хорошо видны из многих уголков города, так как занимают один из многочисленных холмов, царствующих над центральной частью Кисловодска. Второй – «локальный»: к санаторной зоне приводит одна из пешеходных трасс, берущая начало в городском курортном парке. Казалось бы, наличие подобных масштабных шкал – свойство любого произведения архитектуры. Но в том-то и дело, что, поднявшись по парковой дорожке и ощутив характер и масштаб четырехколонного портика, отмечающего главный фасад, зритель не сразу понимает, что это и есть то самое здание, которое он пятнадцать минут назад так хорошо видел, находясь в центре города.

Стройплощадка будущего дома отдыха ЦИК «Красные камни». На фото рабочие-каменщики возводят цоколь из красного кирпича на свайном фундаменте. Фото 1935 г., осень

Все дело в том, что, хотя комплекс «Красные камни» и является одним из искусственных ориентиров, по которому человек может легко определить, в какой части города находится, санаторий не подавляет своей величиной холма, а лишь венчает его. Центральный корпус и его боковые крылья словно растворяются в зелени; лишь изящная башня, которая слегка возвышается над кровлями, как раз и определяет ориентационные свойства всего комплекса. Когда поднимаешься по знаменитой «Каскадной лестнице», проходящей вдоль территории «Красных камней», все сооружения санатория на несколько минут теряются из вида, а затем и возникает тот самый образ «некоего» колонного фасада, который трудно отождествить с постройкой, увиденной из города.

Эта «бимасштабность» получает развитие в архитектуре главного корпуса, превращаясь здесь в своего рода «полимасштабность». Действительно, несмотря на ярко выраженный колонный портик главного фасада, единая композиционная ось здесь практически не ощущается: взгляд зрителя скользит по объемам и поверхностям боковых пристроек, по пространствам лоджий и арок. Несколько шагов в сторону – и о существовании главного фасада почти совсем забывается, ибо на авансцену вступают второстепенные с точки зрения классической композиции элементы. Этого попросту не могло быть в традиционных классических стилях и направлениях, где главный фасад с его неизменным колонным или пилястровым портиком, фронтоном или аттиком концентрировал на себе максимум внимания посетителя, оставляя флангам право лишь «подыгрывать» основной теме.

Таким образом, в этом здании прекрасно отразились особенности трактовки Мироном Мержановым принципов классицизма, внедряемых в советскую архитектуру 1930-х годов. В «Красных камнях» хорошо ощущается принципиально новая архитектура (по сравнению с тем же санаторием «Кисловодск»), что выражено в материале, в способах облицовки поверхностей, в цветовых сочетаниях, в деталировке фасадов. Но применение некоторых приемов вызовет у неискушенного зрителя, лишь мало-мальски знакомого с архитектурой, некоторое недоумение. Например, острое и смелое сопоставление формы лоджий, опробованных еще в санаториях имени Ворошилова и «Кисловодск», с одной стороны, и профилированных карнизов, создающих визуальный каркас для всего объема главного корпуса, с другой.

Или, например, типично «авангардистское» ленточное окно, непонятно каким образом внедрившееся в потенциально строгий облик портика, неожиданно заняв место аттикового этажа. Или любопытный синтез аркады первого этажа галереи-перехода с горизонтальными окнами его же второго яруса. В комплексе санатория, пожалуй, как нигде больше в крупных постройках Мержанова, сохранились авторские интерьеры. Конечно, более чем полувековая эксплуатация санатория не позволила оставить все в прежнем виде. Но, как и раньше, существует отделка деревом в холлах, гостиных, сохранилось первоначальное пространство кинозала, библиотеки, столовой. Переход от фасадов, отделанных розовым туфом, к интерьерам с их теплой красно-коричневой гаммой оказался психологически безболезненным.

Еще одна важная черта, роднящая архитектуру фасадов и интерьеров «Красных камней», состоит в том, что Мержанов смело сочетал в обоих прямо – и криволинейные объемы и поверхности. Так, на фасаде основной темой стала «игра» арочных и прямоугольных объемов, а в интерьере обращает на себя внимание гармоничное сочетание квадратных и круглых стоек, отделанных деревом, чередование гладких и фигурных поверхностей стен гостиной, холлов, главной лестницы. Эта лестница, ведущая на эксплуатируемую кровлю, органично связывает собственно интерьерные пространства верхних этажей и уже известный нам солярий, который, помня о специфике кисловодского климата, можно рассматривать как особую, «полуинтерьерную» типологическую единицу. И снова, как и на фасаде, в интерьере нет какой-то одной главной пространственной или декоративно-художественной темы…»[134]

Не в обиду будет сказано автору А. Акулову, но в приведенном отрывке весьма трудно понять ценность дома отдыха ЦИК/СНК «Красные камни» как лечебно-санаторного учреждения. В основном писатель от души наслаждается формой, а также «деталировкой» фасадов, лоджий и «ярко выраженными портиками». В хаотическом нагромождении фраз и эпитетов писателя А. А. Акулова также трудно уловить, как и каким образом было построено здание санатория на чрезвычайно сложном в геологическом отношении участке Ребровой Балки. В этом и состоит главная проблема строительства, которая была успешно решена М. И. Мержановым, причем примитивными средствами. Читателям и автору А. Акулову от себя добавлю, что отделка фасада и внутренние помещения дома отдыха ЦИК «Красные камни» действительно была выполнена с ноября 1937 по июнь 1939 года с использованием так называемого «розового» туфа, добытого на месторождении, расположенном в Армянской ССР, городе Артик.

Как свидетельствуют архивные документы ХОЗУ ЦИК СССР, 27 марта 1938 года правительственная комиссия в составе сотрудников Наркомздрава СССР – начальника Всесоюзного объединения курортов Союзкурорт НКЗ СССР Д. И. Ефимова и замнаркома НКЗ СССР СИ. Канторовича, Госплана СССР – начальника группы планирования санаторно-курортного дела сектора здравоохранения Госплана СССР Н. Е. Хрисанфова, строительного отдела ХОЗУ Президиума Верховного Совета СССР – начальника стройотдела ХОЗУ ВС СССР А. В. Лебедева, заместителя врио уполномоченного СНК по Минераловодской группе курортов Н. Р. Елкина, а также первого секретаря Орджоникидзевского крайкома ВКП(б) в лице Константина Максимовича Сергеева подписала акт приемки здания дома отдыха СНК СССР «Красные камни». На самом же деле дом отдыха СНК «Красные камни» для отдыхающих номенклатурных сотрудников аппаратов СНК и Президиума Верховного Совета СССР открылся только в феврале 1939 года из-за многочисленных недоделок, и в том числе с неготовностью Кисловодской ТЭЦ (была введена в строй в апреле 1935 года) дать требуемый объем горячей воды в уже построенный объект. А вот дача «Тургеневка» с июля 1936 года, уже перешедшая на баланс строящегося дома отдыха ЦИК «Красные камни», стала после ремонта полноценно функционировать и принимать на лечение руководителей партии и правительства. Напомню, что академик А. Е. Ферсман в августе 1938 года отдыхал именно на даче «Тургеневка», а лечебные процедуры проходил в санатории «X лет Октября».

Любопытный факт: на даче «Карс» с 4 апреля 1935 по 28 сентября 1937 года находилось Управление уполномоченного по Минераловодской группе курортов, и в том числе его жилое помещение, но само здание на тот момент уже числилось на балансе строящегося дома отдыха ЦИК «Красные камни» (здание передавалось Управлению уполномоченного ЦИКС «во временное пользование», согласно Постановлению ЦИК и СНК СССР от 17 апреля 1935 года за № 4/869 «Об уполномоченном ЦИК Союза ССР по курортным вопросам в районе Минераловодской группы»). На даче «Карс» в данный период времени работали и жили М. И. Ганштак, А. С. Енукидзе и И. Н. Варгин. Чтобы читатели окончательно не запутались в многочисленных кадровых перестановках уполномоченных ЦИК Союза ССР по южным курортам, я предлагаю ниже по тексту ознакомиться с таблицей, где отражен период функционирования данного структурного подразделения ЦИК СССР.

Управления уполномоченных ЦИК, СНК/СМ СССР по южным курортам

Управления уполномоченных ЦИК, СНК/СМ СССР по южным курортам с 17.03.1933 по 31.03.1953 г.

17.10.1933 г. Управление уполномоченного ЦИК СССР в Сочинском районе по курортным вопросам

17.04.1935 г. Управление уполномоченного ЦИК СССР по курортным вопросам в районе Минераловодской группы (г. Кисловодск) – одновременно; с 09.09.1936 объединены

04.12.1937 г. Управление уполномоченного ЦИК/ СНК СССР по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов; 07.04.1941 упразднено

15.08.1948 г. Управления уполномоченных СМ СССР по курортам Сочи-Мацеста, курортам Крыма и курортам Минераловодской группы; 31.03.1953 г. упразднены

Уполномоченный ЦИК СССР в Сочинском районе по курортным вопросам:

17.10.1933 – 09.09.1936 г. – Метелев Александр Денисович

Уполномоченный ЦИК СССР по курортным вопросам в районе Минераловодской группы:

17.04–13.05.1935 г. – Ганштак Марк Иосифович

13.05–11.09.1935 г. – Енукидзе Авель Софронович

11.09.1935 – 09.09.1936 г. – Ганштак Марк Иосифович

Уполномоченный ЦИК СССР по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов:

09.09.1936 – 05.05.1937 г. – Метелев Александр Денисович

Заместитель уполномоченного ЦИК СССР по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов – Ксенофонтов Дмитрий Иванович

08.06.1937-20.11.1937 г. (и. о.) – Варгин Иван Николаевич

Врио уполномоченного ЦИК/СНК СССР по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов:

04.12.1937 – 07.04.1941 г. – Селянин Александр Павлович

Заместитель врио уполномоченного СНК СССР по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов 04.12.1937 – 07.04.1941 г. – Елкин Николай Романович

Уполномоченный Совета министров СССР по курортам Сочи – Мацеста (г. Сочи):

15.08.1948 – 25.11.1949 г. – Кузьмичев Сергей Федорович

Врио уполномоченного СМ СССР по курортам Сочи-Мацеста

12.1949 – 09.01.1952 г. – Раков Александр Михайлович

09.01.1952-31.03.1953 г. – Тихонов Павел Павлович

Уполномоченный СМ СССР по курортам Крыма (г. Ялта):

15.08.1948 – 31.03.1953 г. – Михайлов Александр Петрович

Уполномоченный СМ СССР по курортам Минераловодской группы (г. Кисловодск):

15.08.1948 – 21.03.1953 г. – Сироткин Иван Степанович

В связи с упразднением ЦИК СССР 12 января 1938 года 16 апреля 1938 года было принято Постановление Президиума Верховного Совета СССР «О реорганизации аппарата Президиума Верховного Совета СССР», на основании которого Хозяйственное управление (ХОЗУ) ЦИК СССР было ликвидировано, а часть строящихся и уже имеющихся санаторно-курортных объектов перешла в ведение созданного ХОЗУ Президиума Верховного Совета СССР. Через месяц все эти объекты по акту сдачи из ведения Хозяйственного управления Президиума Верховного Совета СССР были переданы на баланс ХОЗУ Управления делами СНК СССР. В результате аппарат уполномоченного ЦИК СССР по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов перешел в ведение Управления делами Совнаркома СССР. И по уже вышеназванным причинам все ранее строящиеся санаторно-курортные объекты ХОЗУ ЦИК СССР, в том числе и «Красные камни», перешли на баланс ХОЗУ СНК СССР. С 29 июня 1938 года официальное название дома отдыха ЦИК Союза ССР «Красные камни» было изменено на дом отдыха Управления делами СНК СССР «Красные камни»[135]. С 4 апреля 1937 по 7 апреля 1941 года непосредственным куратором дома отдыха СНК «Красные камни» стал врио уполномоченного ЦИК/СНК по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов Александр Павлович Селянин, который лично отвечал перед управделами СНК СССР за бесперебойное функционирование правительственной здравницы, в том числе отдых и лечение первых лиц государства. В каждом доме отдыха ЦИК/СНК СССР с июля 1926 года имелся особый пронумерованный ХОЗУ ЦИК/СНК СССР журнал отзывов, который имел строго определенное количество страниц, предназначенный для записи претензий и пожеланий от отдыхающих в номенклатурных лечебно-оздоровительных учреждениях.

Дача «Карс» санатория Управления делами АП РФ «Красные камни». На заднем плане корпус санатория

В обязанности уполномоченного ЦИК/СНК по южным курортам входило просматривание данного журнала и немедленное реагирование на все замечания. Теперь позвольте кратко ознакомить с биографией А. П. Селянина, личности совершенно неизвестной даже современным историкам. А. П. Селянин родился 28 сентября 1893 года в Перми. После окончания реального училища пошел в наборщики городской типографии Перми, где в 1918 году вступил в ряды РКП(б) и стал комиссаром данного учреждения. В дальнейшем дорос до зампредседателя пермского Губсовнархоза, откуда А. П. Селянина перевели в Москву на должность секретаря Комитета кустарно-промысловой кооперации при СНК СССР. С апреля 1936 года А. П. Селянин получил новое назначение – в секретариат президиума ЦИК СССР, откуда он с подачи председателя ЦИК СССР М. И. Калинина 4 декабря 1937 года был назначен врио уполномоченного ЦИК по Сочи-Мацестинской и Минераловодской группам курортов, взамен уже сидящего во внутренней тюрьме ГУГБ НКВД СССР И. Н. Варгина. Вместе с другой креатурой М. И. Калинина – бывшим директором дома отдыха ЦИК «Снегири»[136] Н. Р. Елкиным, назначенным его замом, – А. П. Селянин худо-бедно донес свою нелегкую ношу уполномоченного ЦИК/СНК до 7 апреля 1941 года.

Несмотря на то что при доме отдыха СНК «Красные камни» имелись две дачи особого назначения – «Карс» (дача № 1) и «Тургеневка» (дача № 2), предназначенные исключительно для отдыха и лечения кандидатов и членов политбюро ЦК ВКП(б), архивные документы не дают ясной картины о приездах первых лиц государства в Кисловодск с июля 1936 по июнь 1941 года. И этот факт кажется весьма странным, так как все необходимые условия для отдыха и лечения генсека И. В. Сталина и лиц из его окружения на Кавказских Минеральных Водах были созданы, но тем не менее архивы РГАСПИ, ЦА ФСБ РФ и ФГБУ «Центральный архив» УД АП РФ не подтверждают факты их приезда в дом отдыха СНК «Красные камни» в предвоенный период. Напомню читателям, что И. В. Сталин в октябре – ноябре 1923 года лечился от полиартрита в Ессентуках. Немного забегая вперед, от себя добавлю, что И. В. Сталин отдыхал и лечился в Кабардино-Балкарской АО с 27 мая по 8 августа 1921 года и с 5 июня по 23 августа 1929 года. Впрочем, более подробно об этом неординарном событии я расскажу в главе 7 этой книги. Как известно в настоящее время, И. В. Сталин с ближним кругом с середины 20-х и до конца 30-х годов предпочитал отдыхать и лечиться на правительственных объектах Черноморского побережья Кавказа, а именно в «Новой Мацесте», «Мюссере» и «Холодной речке». В 1939 году капитальные вложения в новое строительство и ремонт по Минераловодской группе домов отдыха и санаториев СНК СССР («X лет Октября» и «Красные камни») составили 338 тысяч рублей. Основные средства были направлены на прокладывание подъездных шоссейных дорог, проведение противооползневых работ, проведение отопления, установку новых котлов и бойлера (в «X лет Октября»). Общие расходы на содержание дома отдыха СНК «Красные камни» в предвоенный 1940 год составили 1,83 млн рублей, а «X лет Октября» 822 тыс. рублей.

Проектная документация дома отдыха ЦИК/СНК «Красные камни» от 1937 г.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, во время которой многим санаториям и домам отдыха на территории СССР пришлось сменить свой ведомственный профиль и стать на определенное время стационарными эвакуационными госпиталями (в дальнейшем ЭГ). При этом согласно Постановлению Государственного Комитета Обороны (ГКО) от 22 сентября 1941 года все ЭГ, включенные в состав ГБ, развернутых в тылу страны, были переданы в полное подчинение Наркомздраву СССР, тогда как органы управления этими госпиталями – Управления эвакуационных пунктов с приданными им вспомогательными учреждениями – оставались в подчинении Главного военно-санитарного управления (ГВСУ) Красной армии. На Наркомздрав СССР возлагались организация лечения раненых и больных, включая научно-методическое руководство лечебным процессом в ЭГ тыла страны, содержание личного состава госпиталей, находившегося на положении мобилизованных вольнонаемных, снабжение ЭГ медицинским и санитарно-хозяйственным имуществом. Для непосредственного руководства работой ЭГ тыла страны в составе Наркомздрава СССР были учреждены Главное управление эвакогоспиталей, которое возглавил заместитель наркома здравоохранения бригврач СИ. Миловидов, и научно-консультативный орган – Госпитальный совет, членами этого структурного подразделения состояли многие выдающиеся ученые-медики страны и видные организаторы здравоохранения. Аналогичные управления (отделы) были созданы в союзных республиках, краях и областях. Наркомат обороны СССР устанавливал (совместно с Наркомздравом СССР) дислокацию тыловых ЭГ, их мощность и специализацию, организовывал эвакуацию раненых и больных из действующей армии в тыловые районы и их распределение (при посредстве управлений эвакопунктов) по ЭГ, обеспечивал снабжение раненых и больных, находящихся на лечении, всеми положенными им видами довольствия.

Решение об организации стационарной госпитальной базы РККА в Кисловодске и других городах Кавказских Минеральных Вод приняло командование Северо-Кавказского военного округа, а также руководство Орджоникидзевского краевого комитета ВКП(б) и крайисполкома в соответствии с Директивой ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 29 июня 1941 года. Этими документами предусматривалось переоборудовать под госпитали имеющиеся в Кавминводах санатории, дома отдыха, пансионаты, гостиницы, больницы. Однако эвакуационные госпитали в санаториях и домах отдыха Управления делами СНК СССР, расположенных на территории Кавказских Минеральных Вод, были размещены не одномоментно, так как в данных учреждениях находилось большое количество сотрудников центральных аппаратов СНК СССР и Президиума Верховного Совета СССР с семьями, проводящих там свой отпуск. На основании Постановления № 1794-800«с» от 29 июня 1941 года СНК СССР все правительственные учреждения, в том числе санаторно-курортного типа, находящиеся в зоне предполагаемой оккупации немецко-фашистскими войсками, подлежали немедленной эвакуации в тыл страны. Также, в соответствии с распоряжениями и приказами управляющего делами СНК СССР Якова Ермолаевича Чадаева, а также его зама – начальника ХОЗУ СНК СССР М.Д. Хломова, все санаторно-курортные учреждения ХОЗУ СНК, расположенные на территории Орджоникидзевского края, должны были к концу июля 1941 года срочно отправить всех отдыхающих по местам их постоянной работы и места жительства (в основном Москву, так как с самого начала войны Ленинград оказался под угрозой окружения). Тем временем с середины июля 1941 года в Кисловодске началась реорганизация всех санаториев и домов отдыха для передачи их под нужды Главного военно-санитарного управления НКО СССР.

На базе дома отдыха СНК «Красные камни» в конце июля 1941 года были развернуты два стационарных эвакуационных госпиталя за № 2435 и 3211 на 250–300 койко-мест, которые исправно функционировали только до конца июля 1942 года. 4 августа 1942 года командование Северо-Кавказского фронта отдало приказ об эвакуации госпиталей, находящихся на территории Кавказских Минеральных Вод.

14 августа 1942 года передовые части 40-го танкового корпуса 1-й немецкой танковой армии генерала Э. фон Клейста практически беспрепятственно заняли Кисловодск. Правдивой информации в виде рассекреченных архивных документов и правдивых воспоминаний очевидцев о том, что именно творилось в дни оккупации на территории дома отдыха СНК «Красные камни», не существует. Однако устные рассказы лиц, переживших оккупацию, говорят о том, что тыловые подразделения вермахта не стали разрушать созданную ранее Военно-санитарным управлением НКО СССР на Кавказских Минеральных Водах госпитальную базу и с большим удовольствием заняли практически все имеющиеся медучреждения под свои нужды. Я выше по тексту объяснил читателям, что сотрудники УНГБ/УНКВД по Орджоникидзевскому краю не смогли по тем или иным причинам взорвать или сжечь санатории и дома отдыха, расположенные на территории Кавказских Минеральных Вод, до прихода вермахта. Почему? Во-первых, думаю, что не была поставлена задача из Кремля, не было шифрограммы от руководства ГУГБ НКВД СССР в УНКВД по Орджоникидзевскому краю с категорическим приказом о тотальном разрушении всех санаторно-курортных объектов. Во-вторых, в тот страшный август 1942 года отступление 37-й армии Северо-Кавказского фронта, которой командовал генерал-майор П. Козлов, больше походило на хаотическое бегство, чем на попытки обороняться от наступающих немецко-фашистских войск. Территориальные органы УНКВД по Орджоникидзевскому краю под чутким и крепким руководством майора госбезопасности Василия Михайловича Панкова спешно расстреливали всех находящихся в тюрьмах, круглосуточно жгли архивы и в первую очередь, по брони отправляли на поезде свои семьи в тыл. В создавшейся обстановке минировать огромное количество домов отдыха, санаториев, госпиталей в КМВ было просто невозможно и нечем – у Северо-Кавказского фронта не было взрывчатых веществ в любом виде, как то: снарядов, толовых шашек, авиабомб и в том числе аммонала (разновидность промышленных взрывчатых веществ).

Между тем Имперское министерство оккупированных восточных территорий (Reichsministerium für die besetzten Ostgebiete (RMfdbO) – одно из имперских министерств Третьего рейха, созданное для гражданского управления захваченными в ходе войны территориями СССР, – издало директиву, на основании которой курортные местности с находящимися на них лечебно-оздоровительными учреждениями не подлежат разрушению, так как будут использованы по назначению, сначала вермахтом и ваффен СС, затем населением Германии. И справедливости ради стоит заметить, что немцы действительно использовали всю бальнеологическую инфраструктуру на Кавминводах, созданную ранее в СССР. С конца августа 1942 года в санатории и госпиталя Кавказских Минеральных Вод, в которых начинают отдыхать и лечиться солдаты и офицеры вермахта, проводится набор местного населения, ранее работавшего в данных учреждениях. Причем ландраты (органы оккупационной гражданской администрации Третьего рейха) тщательно переписывают врачей, медсестер и санитарок, ранее состоящих в штатах санаториев, и с немецкой педантичностью, после проверки в гестапо, распределяют их по прежним местам работы. Бывшим совслужащим теперь платят рейхсмарки и выдают продуктовые карточки, которые позволяют им выжить во время оккупации. В конце августа 1942 года в Кисловодске оккупационными властями было организовано «Медико-санитарное бюро» (Medizinisch-Sanitär Büro) под руководством бургомистра Меджида Кочкарова для управления захваченной советской курортной инфраструктурой: санаториями, домами отдыха, больницами и заводом «Кавминрозлив». Предатель Родины М. Кочкаров после снятия своими хозяевами с должности бургомистра (в декабре 1943 года), как ни удивительно, не убежал с немцами на Запад, а продолжил свою борьбу с советской властью в националистических бандформированиях, организованных в Кабардино-Балкарии. Вот что рассказывает нам документ из фондов РГВА (автор представляет его с большими сокращениями):

«План по ликвидации бандитско-повстанческой группировки, укрывающейся на территории Кабардино-Балкарской АССР в районе «Балык» (Малка)

29.03.1943. Совершенно секретно

«Утверждаю»

Начальник штаба ВВ НКВД СКО

Полковник Маликов / 28 марта 1943 года

Комиссар госбезопасности Горлинский / 29 марта 1943 года

Зам. начальника ОББ НКВД СССР

Полковник госбезопасности Жуков / 29 марта 1943 года

I. Обстановка

После изгнания немецких оккупантов из территории Кабардино-Балкарии и Карачая националистические к.-р. элементы (бандиты, полицейские, администрация немецких карательных и административных органов, дезертиры и т. п.) организовали открытое выступление против Советской власти за сохранение установленного «Нового порядка» немецкими оккупационными войсками в Кабардино-Балкарии и Карачае.

Бандповстанцы Черекского района КБ АССР и Учкуланского района КАО, желая сохранить установленный «Новый порядок», оказали вооруженное сопротивление восстановлению Сов. власти.

Проведенными операциями в Черекском и Учкуланском р-нах повстанческие организации и банды частично были ликвидированы.

Главари разгромленных банд и значительное количество бандитско-повстанческого элемента скрылось в горах с целью продолжения своей борьбы с Советской властью. По оперативным агентурно-следственным данным, ушедшие в горы бандиты объединяют отдельные банды и группы Карачая и Балкарии, организовав штаб бандповстанческих формирований, находящийся в местности (верховья реки Малки) «Балык».

Организаторами и руководителями штаба бандповстанческих формирований являются (быв. бургомистр гор. Кисловодска) Кочкаров Меджид, (быв. князь и кадровый бандит) Дудов Ислам, (быв. князь, кадровый бандит) Анзаров Аскерхан, (быв. староста сел. Хабез) Ульбашев Хусейн и другие.

По агентурным данным, численность скрывающихся в местности «Балык» банд определяется в 400–500 человек вооруженных бандитов карачаевцев и балкарцев. Кроме того, в районах, прилегающих к Малке (Эльбрусский и Нагорный р-ны КБ АССР и Микояновский р-н Карачая), находится на нелегальном положении 500 чел.

В настоящее время установлено, что в числе скрывающихся в верховьях реки Малки находится Балкарская банда из сел. Хабез в составе 45–50 бандитов, руководимая Ульбашевым Хусейном, банда Карачая в составе 25–30 чел., руководимая Байракумовым Хохуром, и другие.

По агентурным данным банды имеют на вооружении станковые и ручные пулеметы, гранаты, автоматы, винтовки, револьверы и достаточное количество боеприпасов.

Верховья реки Малки, в частности местность «Балык»-Баши, Улубек, Каралы-Кол, Баш-сыз, Кинжал-Тюбе, Джугутюрле-Тюбе, ущелья Халхуха-Кол, Караны-Кол и Харбез – гористая, покрытая лесом, изобилует глубокими ущельями и естественными пещерами и другими укрытиями, в скалах в зимний период малодоступна и благоприятна для обороны.

Бандитами на подступах к этой местности организовано круглосуточное охранение при помощи вооруженных постов.

Начальник штаба Грозн. дивизии ВВ НКВД полковник Яхимович

Начальник оперотделения Грозн. дивизии ВВ НКВД майор Мицкевич

«Согласовано»:

Начальник управления НКВД Ставр. кр. комиссар госбезопасности Ткаченко

Накром внутдел КБ АССР полковник госбезопасности Филатов

29 марта 1943 г.»[137]

11 января 1943 года 351-я стрелковая дивизия 37-й армии генерал-майора П. М. Козлова освобождает Кисловодск, и в уцелевших после боев зданиях санаториев снова рзворачивают эвакуационные госпитали. В бывшем здании дома отдыха СНК «Красные камни», по улице Дзержинского, дом 10, после проведенного ремонта, с апреля 1943 года начинает работать общехирургический эвакогоспиталь № 5413 для лечения среднего и старшего офицерского состава, на 350–400 мест, который действовал до сентября 1945 года. С домом отдыха СНК «Красные камни» связана одна из самых загадочных послевоенных историй, произошедшая по вине Клементины Огилви Спенсер-Черчилль, супруги премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. Отдельные документы по пребыванию К. Черчилль на Кавказских Минеральных Водах рассекречены ГАСК (Государственный архив Ставропольского края) были только в мае 2005 года. Впрочем, обо всем по порядку.

7 октября 1941 года К. Черчилль создала на правах первой леди Великобритании благотворительный Фонд помощи России Британского Красного Креста и Ордена святого Иоанна Иерусалимского и сама возглавила его. Фонд помощи России функционировал в течение семи лет и только в январе 1948 года был ликвидирован, но отдельные поставки в СССР из Великобритании продолжались до ноября 1950 года. За годы войны Фонд помощи России (в дальнейшем ФПР) осуществил поставки в СССР (через Иран и морскими конвоями в Мурманск и Архангельск) на сумму более 7,49 миллиона фунтов стерлингов, в том числе оборудование для госпиталей (аппараты переливания крови, кислородные установки, автоклавы для стерилизации), 600 рентгеновских установок, хирургический инструментарий (иглы, скальпели и т. д.), прачечное и кухонное оборудование, санитарные автомобили (двухтонные Austin Type K2/Y), лекарства (в том числе антибиотики, антисептики, новокаин), продукты питания, одежда и протезы для инвалидов. По приглашению председателя ГКО И. В. Сталина К. Черчилль, вместе с секретарем Фонда мисс Мейбел Джонсон и личным помощником мисс Грейс Хэмблин, прилетела в СССР вечером 31 марта 1945 года. Встреченный звеном советских истребителей Як-3 43-го авиаполка на подлете пассажирский самолет Avro Туре 685 York с британской делегацией приземлился на военном аэродроме «Сарабуз», в 18 километрах от Симферополя (Крымская АССР). Всего визит первой леди Великобритании длился 42 дня, в течение которых, с 9 апреля по 11 мая 1945 года, К. Черчилль посетила Ленинград, Сталинград, Ростов-на-Дону, Курск, Одессу, города Кавказских Минеральных Вод и Крымскую АССР (Севастополь, Ялта и Симферополь). Главной целью поездки К. Черчилль по бывшей оккупированной территории СССР стало посещение стационарных госпиталей и больниц, в которых уже было размещено оборудование, переданное ранее ФПР, а также знакомство первой леди Великобритании с последствиями разрушений и преступлений, совершенных немецко-фашистскими захватчиками. Для обеспечения визита К. Черчилль и британской делегации по городам СССР при аппарате НКГБ СССР была создана координационная группа, состоящая из следующих сотрудников госбезопасности:

заместителя начальника 6-го управления НКГБ СССР (охрана правительства) комиссара ГБ Д. Н. Шадрина;

заместителя начальника 3-го управления НКГБ СССР (ж/д и водный транспорт) комиссара ГБ С. А. Клепова;

начальника АХФУ НКГБ СССР комиссара ГБ 3-го ранга Ю. Д. Сумбатова (Топуридзе).

В аппаратах Наркомата обороны СССР и Наркомздрава СССР для организации будущего посещения первой леди Великобритании эвакуационных госпиталей в структуре Главного управления эвакогоспиталей была организована временная комиссия под руководством начальника этого подразделения, генерал-майора медицинской службы Сергея Ивановича Миловидова. В аппарате Управления делами СНК СССР за обеспечение визита К. Черчилль отвечал начальник ХОЗУ УД СНК СССР И. Е. Опарин. Для передвижения по территории СССР Клементине Черчилль и сопровождающим ее лицам был подготовлен литерный поезд из трех бронированных салон-вагонов, вагона для охраны, штабного вагона, вагона-гаража (три автомобиля из Особого гаража Кремля при СНК СССР, лично для К. Черчилль – бронированный Packard 180 Super Eight Sedan), вагона-ресторана и продуктового вагона-рефрижератора. Сопровождал и охранял литерный поезд с британской делегацией мотоброневагон МБВ № 01 59-го ОДБП 1-го Белорусского фронта. Кроме этого, руководителем Лечсанупра Кремля А. А. Бусаловым для тотального контроля пищевых продуктов, употребляемых К. Черчилль, ее окружением (и сопровождающей советской правительственной делегацией в том числе), 2 апреля 1945 года была организована передвижная лаборатория, которую возглавил научный консультант ЛСУК, профессор кафедры биохимии 1-го Московского медицинского института имени И. М. Сеченова Сергей Руфович Мардашев. Со стороны правительства СССР куратором пребывания К. Черчилль на территории Союза ССР был назначен глава Всесоюзного комитета по обслуживанию больных и раненых бойцов и командиров Красной армии (учрежден согласно Постановлению политбюро ЦК ВКП(б) от 8 октября 1941 года) член политбюро ЦК ВКП(б) А. А. Андреев. Подчеркну, что Комитет имел свои территориальные органы на местах – аналогичные комитеты в союзных и автономных республиках, краях и областях.

Клементина Огилви, баронесса Спенсер-Черчилль, с орденом Трудового Красного Знамени

16 апреля 1945 года литерный поезд с британской делегацией, возглавляемой К. Черчилль, вечером прибыл на территорию Кавказских Минеральных Вод, и в течение 3 дней (17, 18 и 19 апреля 1945 года) первая леди объезжала госпитали в Пятигорске, Ессентуках и Кисловодске, где раненым офицерам и солдатам вручались памятные подарки, а учреждениям передавались в дар медоборудование, лекарства и хирургические инструменты. В Кисловодске для посещения первой леди Великобритании подготовили бывший санаторий «X лет Октября», ставший после оккупации эвакуационным госпиталем № 5408.

Бывшая дача особого назначения № 1 «Карс» дома отдыха ЦИК/СНК СССР «Красные камни» находится в настоящее время на балансе Управления делами АП РФ

По настоянию замначальника 6-го управления НКГБ СССР (охрана правительства) Д. Н. Шадрина К. Черчилль и сопровождающих ее лиц разместили на довоенном правительственном санаторно-курортном объекте – даче № 2 «Тургеневка» дома отдыха СНК «Красные камни», откуда она на автомобиле с членами советской делегации передвигалась по Кавказским Минеральным Водам. В этой связи совершенно непонятно, почему на даче «Тургеневка» до сих пор нет памятной таблички, повествующей всем окружающим о пребывании первой леди Великобритании на территории правительственного лечебно-санаторного учреждения. Следует заметить, что уже более 70 лет правительство СССР, а потом и Российской Федерации делает вид, что К. Черчилль вообще не приезжала в нашу страну с дружественным визитом, а документы по данной теме в ЦА ФСБ РФ (Фонд 66) не рассекречиваются. Впрочем, на здании поликлиники № 10 (улица Садовая, дом 106/46) в Ростове-на-Дону 22 апреля 2016 года торжественно открыли мемориальную доску Клементине Спенсер-Черчилль.

Особо отмечу, что если в здании дома отдыха СНК «Красные камни» с апреля 1943 года начинает работать общехирургический эвакогоспиталь № 5413 для лечения среднего и старшего офицерского состава, то на дачах № 1 («Карс») и № 2 («Тургеневка») на основании Постановления СНК СССР от 15 декабря 1943 года № 1428/420сс «О восстановлении домов отдыха и санаториев СНК СССР Минераловодской группы» проводится капитальный ремонт зданий, предполагающий скорый заезд в них партноменклатуры из высших эшелонов власти. Можно смело предположить также, что «Тургеневка» и «Карс», с февраля 1944 года подвергшиеся серьезному ремонту бригадой рабочих и инженеров ХОЗУ СНК СССР, готовились к приему на лечение генералов Наркомата обороны СССР. В здания завозилась новая мебель, сантехника, люстры, менялся паркет и системы отопления, в результате к лету 1944 года дачи № 1 («Карс») и № 2 («Тургеневка») дома отдыха СНК «Красные камни» могли принимать на лечение и отдых руководство страны, в том числе высший генералитет НКО СССР. Фактически к началу 1945 года спецдачи «Карс» и «Тургеневка» дома отдыха СНК «Красные камни» по совокупности таких показателей, как комфорт, безопасность, месторасположение, являлись единственным пригодным местом обитания для высокопоставленных лиц, в том числе глав иностранных государств на территории Кавказских Минеральных Вод. Именно по этим вышеназванным причинам начальник УНКВД по Ставропольскому краю М. С. Топильский и начальник УНКГБ по Ставропольскому краю П. С. Мещанов рекомендовали замначальника 6-го управления НКГБ СССР Д. Н. Шадрину, отвечающему за обеспечение охраны британской делегации, дачу № 2 «Тургеневка» дома отдыха СНК «Красные камни» как наиболее пригодную правительственную резиденцию для пребывания в ней Клементины Черчилль.

Предполагаю, что читатели с большим интересом прочтут уже рассекреченные документы из Государственного архива Ставропольского края, повествующие о деталях пребывания Клементины Черчилль на Кавказских Минеральных Водах, а именно «Отчет по организации питания, бытовому обслуживанию господ Черчилль и Джонсон и сопровождающих их лиц, за время посещения ими города Кисловодска с 17 по 19 апреля 1945 года». Документ датирован 25 апреля 1945 года. Подпись под данным документом – «уполномоченный городского совета по организации питания подполковник медицинской службы Листов». Несмотря на все многократные старания автора этих строк, узнать, кто такой на самом деле «подполковник медицинской службы Листов», я так и не смог, к своему очень большому удивлению. Даже в перечне старших офицеров медицинской службы из структур НКГБ/НКВД СССР, НКО СССР (в том числе ГУКР «Смерш» НКО СССР), который я нашел в архивах, подполковника Листова не оказалось. Предполагаю, что некий подполковник Листов существовал на самом деле и являлся офицером Главного госпитального управления Наркомздрава СССР, прикомандированным в данное структурное подразделение Главным военно-санитарным управлением Наркомата обороны СССР для организации стационарных эвакуационных госпиталей в регионе Кавказские Минеральные Воды Ставропольского края после освобождения его от немецко-фашистских войск[138].

Из приведенного архивного документа читателям становится ясно, что сил и средств правительство СССР для комфортного существования Клементины Черчилль не жалело. Только для обеспечения охраны К. Черчилль, М. Джонсон и Г. Хэмблин 6-е управление НКГБ СССР выделило 12 сотрудников (по 4 сотрудника госбезопасности на охраняемый объект). Возможно, в скором времени, после соответствующей команды из Администрации Президента РФ, будут рассекречены дополнительные архивные данные о гуманитарной миссии К. Черчилль, и тогда мы узнаем новые подробности ее пребывания на территории Кавказских Минеральных Вод.

Между тем в августе 1945 года общехирургический эвакогоспиталь № 5413 для лечения среднего и старшего офицерского состава, расположенный в здании дома отдыха СНК «Красные камни», был расформирован, а в лечебно-оздоровительном учреждении, на основании приказа управделами СНК СССР Я. Е. Чадаева, начались ремонтно-восстановительные работы, которые велись в течение полугода. С 1 марта 1946 года дом отдыха СНК «Красные камни» принял своих первых отдыхающих из числа сотрудников аппаратов Верховного Совета СССР, Совнаркома СССР, а также ряда наркоматов и госкомитетов. А уже 15 марта 1946 года, на основании закона, принятого Верховным Советом СССР от 15 марта 1946 года, наркоматы СССР были преобразованы в министерства. В результате произошедших структурных преобразований Управление делами СНК СССР с 15 марта 1946 года стало называться Управлением делами Совета министров СССР, и, соответственно, все лечебно-оздоровительные учреждения, ранее подчинявшиеся ХОЗУ УД СНК СССР, были переименованы. С 15 марта 1946 года дом отдыха СНК СССР «Красные камни» получил новое название – дом отдыха Совета министров СССР «Красные камни», не изменив своей подчиненности, организационно находясь в ведении Управления делами СМ СССР, но в оперативном управлении Лечебно-санитарного управления Кремля при СМ СССР. 14 мая 1947 года Совет министров СССР утвердил Положение о Минераловодской группе санаториев и домов отдыха Хозяйственного управления Совета министров СССР, на основании которого произошла очередная реорганизация правительственных лечебно-оздоровительных учреждений на Кавказских Минеральных Водах. Дом отдыха СМ СССР «Красные камни» с 14 мая 1947 года стал называться санаторием, при этом данное учреждение ХОЗУ Управления делами Совмина СССР было снято с оперативного подчинения ЛСУК при СМ СССР по настоянию его руководителя профессора Петра Ивановича Егорова. Более того, с августа 1947 года дача № 1 «Карс» и дача № 2 «Тургеневка» санатория «Красные камни» были выведены из подчинения ХОЗУ Управделами Совмина СССР и переданы в ведение Главного курортного управления (ГКУ) Министерства здравоохранения СССР, в результате чего статус данных элитных объектов был резко понижен. Постановлением Совета министров СССР от 24 апреля 1953 года Лечебно-санитарное управление Кремля было реорганизовано в 4-е управление Министерства здравоохранения СССР. С мая 1953 года спецдачи «Карс» и «Тургеневка», ранее находившиеся в ведении ГКУ Минздрава СССР, были возвращены и поставлены на баланс ХОЗУ Управления делами Совета министров СССР и уже навсегда вошли в состав санатория «Красные камни».

Разбирая архивные документы РГАСПИ, я наткнулся на любопытную выписку из протокола заседания политбюро ЦК ВКП(б) за 1949 год, в которой упоминаются санатории Кавказских Минеральных Вод, с середины 30-х годов прошлого века находящиеся в ведении ХОЗУ Управления делами СНК/Совмина СССР. В частности, в данном документе есть ссылка и на санаторий ХОЗУ УД СМ СССР «Красные камни». Вот этот весьма примечательный документ:

«Из протокола заседания политбюро ЦК ВКП(б) № 70 г. Москва, 13 июля 1949 г.

Мероприятия по приему, содержанию, лечению и другому обслуживанию приезжающих в СССР партийных и государственных деятелей зарубежных стран

1. Для обслуживания партийных и государственных деятелей зарубежных стран обязать Моссовет (т. Селиванова) иметь в гостинице «Москва» три люкса и пять полулюксов, а также в недельный срок выделить Управлению делами ЦК ВКП(б) шесть квартир в доме № 9 Моссовета по улице Горького.

2. Обязать Управление делами ЦК ВКП(б) (т. Крупина) предоставлять для обслуживания партийных и государственных деятелей зарубежных коммунистических партий дачу № 1 в Успенском, дачу № 43 в Серебряном Бору, а Управление делами Совета министров СССР (т. Помазнев) – два люкса в доме отдыха «Сосны».

3. Обязать Министерство здравоохранения СССР (т. Смирнова) и Лечебно-санитарное управление Кремля (т. Егорова) по заявкам внешнеполитической комиссии ЦК ВКП(б) обеспечивать приезжающих партийных и государственных деятелей зарубежных стран надлежащим лечением. Выделять:

– по Управлению делами ЦК ВКП(б) – дачу «Тесели» при санатории «Форос» (Крым), один люкс в санатории «Красное знамя» (Крым), три люкса в санаториях «Приморье» и им. Фрунзе в г. Сочи, один люкс в санатории им. XVII партсъезда в Гаграх, два люкса в санатории «X лет Октября» в г. Кисловодске, два люкса в санатории «Горный воздух» в г. Железноводске, два люкса в санатории им. Калинина в г. Ессентуках;

– по Управлению делами Совета министров СССР – две дачи в г. Сочи (Малый Ахун № 1 и № 2), два люкса в санатории «Красные камни» в г. Кисловодске, один люкс в санатории «Н. Ореанда»;

– по Министерству здравоохранения СССР – дачу «Тургеневка» в г. Кисловодске;

– по Лечебно-санитарному управлению Кремля при СМ СССР – шесть оборудованных палат в больнице Лечсанупра Кремля, два люкса и три полулюкса в санатории «Барвиха» и два люкса и десять комнат в санатории им. Цурюпы в г. Сочи…»[139]

Пройдя огни и воды многочисленных ведомственных реорганизаций с 1947 по 2016 год, санаторий «Красные камни» в настоящее время находится в ведении Управления делами Администрации Президента РФ, рассчитан на одновременный прием 127 отдыхающих, специализируется на лечении болезней системы кровообращения, нервной, костно-мышечной, мочеполовой систем, органов дыхания и пищеварения, нарушения обмена веществ. Как и ранее, в составе санатория находятся дачи «Карс» и «Тургеневка», используемые для отдыха и лечения высокопоставленных чиновников из правительства РФ и Администрации Президента РФ. На этих объектах в настоящее время имеется следующий номерной фонд:

дача № 1 «Карс» – 2 трехместных 3-комнатных номера люкс;

дача № 2 «Тургеневка» – 9 двухместных номеров, 2 двухместных 2-комнатных номера люкс.

Как уже понял читатель, с марта 1938 года в бывшем доме отдыха ЦИК/СНК «Красные камни», а сейчас санатории ФГБУ «Красные камни» УД АП РФ поменялось только название курирующего государственного органа, а все остальное, то есть предоставление услуг по лечению целого ряда заболеваний сотрудникам аппарата Администрации Президента и Правительства РФ, прошло без видимых изменений. Как и в далеком 1938 году, в санаторий «Красные камни» обычный смертный даже за очень большие деньги попасть не сможет, а жаль.

Глава 5. Санаторий № 5 имени М. И. Калинина ХОЗУ ЦИК СССР в Ессентуках

Город-курорт Ессентуки в настоящее время считается крупнейшим и наиболее популярным питьевым и бальнеологическим курортом России по лечению заболеваний желудочно-кишечного тракта, печени и обмена веществ. Воды источников используются для питьевого лечения, ванн, орошений, ингаляций.

Ессентуки расположен в предгорьях Северного Кавказа, на юге Ставропольского края и входит в регион Кавказских Минеральных Вод. Вот что повествует М. И. Ганштак о городе-курорте Ессентуки для будущих отдыхающих и желающих поправить свое здоровье в лечебно-санаторных учреждениях в своем социалистически-возвышенном опусе «Кавказские Минеральные Воды» за 1935 год:

«…В соответствии с утвержденными Наркомздравом РСФСР показанными для лечения на Ессентукском курорте являются следующие заболевания:

1. Болезни желудка и кишок: а) катары желудка, с нормальной и пониженной кислотностью, функциональные нарушения секреции желудка в сторону понижения, б) хронические катары кишок (тифолиты, сигмондиты и др.), а равно и двигательные расстройства (запоры и поносы).

2. Болезни печени и желчных путей: а) желчно-каменная болезнь, воспаление желчного пузыря и желчных путей (простые и калькулезные), б) гепатиты, перегепатиты, перихолесциты.

3. Болезни обмена веществ: а) ожирение, б) подагрические артриты и заболевания на этой почве нервно-мышечного аппарата без резких деформаций, в) комбинированные формы подагры с ожирением, диабетом, заболеванием печени и желчно-выводящих путей, мочекислым, щавелево-кислым диатезами, г) диабет при отсутствии ослабленного питания и тяжелых осложнений, д) комбинированные формы диабета с подагрой, мочекислым диатезом, заболевания печени и желчевыводящих путей.

4. Женские болезни при комбинации с болезнями желудка, кишек, печени, желчных путей и обмена веществ, показанных для Ессентуков: а) хронические воспалительные заболевания внутренних половых органов, брюшины и клетчатки, б) ослабление менструальной функции на почве расстройства внутренней секреции, в) недоразвитие матки, вызывающее функциональные расстройства.

5. При отборе больных в санатории РККА и др. организаций необходимо, помимо общих указаний Наркомздрава, учитывать указании отдельных ведомств по этому вопросу».

Дореволюционное фото санатория «Азау» со стороны бывшей дачи А. М. Безбедовича

Тут необходимо объяснить читателю, что на заре становления советской власти, а именно в самом начале 20-х годов прошлого века, верхушка политбюро ЦК РКП(б) во главе с предсовнаркома В. И. Лениным чрезвычайно критично относилась к самой идее лечения на Кавказских Минеральных Водах по причине полного разгрома всей дореволюционной инфраструктуры лечебно-санаторных учреждений в период Гражданской войны. Особое место в лечении верхушки партаппарата до середины 20-х годов занимало многопрофильное элитарное лечение за границей, в основном на бальнеологических курортах Веймарской республики, так как свежеиспеченная номенклатура категорически не желала даже по рекомендациям лечебной комиссии при Управделами ЦК РКП(б) ехать на родные курорты. Вне всякого сомнения, Наркомздраву РСФСР во главе с Н. А. Семашко предстояло все курортные местности перед приездом туда партийно-правительственной верхушки восстановить в самом прямом смысле этого слова, обеспечить кадрами, оборудованием, продовольствием, топливом, лекарственными средствами, транспортом и многим, многим другим. Как я уже выше по тексту замечал, В. И. Ленин, несмотря на свое вынужденное желание в течение 1922 года подлечиться на курортах Южной Грузии и Кавказских Минеральных Вод с подачи штатного терапевта Управления санитарного надзора Кремля Ф. А. Гетье, так и не смог доехать до них. Несомненно, что одним из главных инициаторов после Ф. А. Гетье по использованию территории Кавказских Минеральных Вод в качестве лечебной базы для аппаратов ВЦИК и СНК РСФСР/ СССР стал начальник Лечебно-санитарного подотдела НКЗ РСФСР, председатель лечебной комиссии при Управлении делами ЦК РКП(б) профессор П. Н. Обросов. Генеральный секретарь ЦК РКП(б) И. В. Сталин с осени 1922 года взял бескомпромиссный курс на строжайшую экономию в расходовании бюджетных средств на лечении партноменклатуры и лично П. Н. Обросову поручил по возможности рекомендовать поправлять здоровье на отечественных курортах, и в частности Кавказских Минеральных Водах. Будучи крепким организатором и человеком с чрезвычайно широким кругозором, Павел Николаевич Обросов в системе Управления санитарного надзора Кремля вместе с его тогдашним руководителем Я. Б. Левинсоном создали подробный перечень всех дореволюционных лечебных местностей, который после их тщательного анализа превратили в 10-летний план по поэтапному созданию в стране сети закрытых санаторнокурортных учреждений, которые позже станут известны как дома отдыха и санатории ЦИК СССР. Особую, и возможно, самую главную роль в развитии всей последующей правительственной курортной базы на КМВ сыграл начальник сектора планирования санаторно-курортного дела отдела лечебных местностей Наркомздрава РСФСР Николай Ефремович Хрисанфов.

Н. Е. Хрисанфов вместе с директором клиники при Центральной научной комиссии по изучению курортного дела НКЗ РСФСР бальнеологом В. А. Александровым и профессором кафедры гидрогеологии Горной академии в Москве и одновременно директором Пятигорского бальнеологического института Александром Николаевичем Огильви, а также заведующим отделом лечебных местностей Наркомздрава РСФСР Николаем Ивановичем Тезяковым определили дальнейшую экономическую и лечебную перспективу данного региона.

Подчеркну, что А. Н. Огильви вместе с П. Н. Обросовым в апреле 1923 года фактически нахрапом пролоббировали на очередном заседании политбюро ЦК РКП(б) под председательством Л. Б. Каменева развитие лечебно-санаторной базы в Ессентуках, хотя у них было очень много противников, в том числе и в лице наркомздрава Н. А. Семашко. Нарком здравоохранения категорически настаивал на лечении партноменклатурой болезней, связанных с нарушением обмена веществ и проблемами в мочеполовой сфере, на бальнеологическом курорте Бад-Брамбах, расположенном в Германии (область Саксония), что, по сути, было совершенно правильно, но предполагало значительные издержки в валюте. Стоит заметить, что П. Н. Обросов вместе с Я. Б. Левинсоном неоднократно поднимали вопрос на политбюро ЦК ВКП(б) о создании санаторного учреждения в Железноводске по лечению и послеоперационной бальнеотерапии мочеполовых и гинекологических заболеваний. Именно по настоянию П. Н. Обросова, Я. Б. Левинсона и акушера-гинеколога профессора А. П. Губарева в июне 1926 года в Железноводске на базе дачи № 7 Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) был открыт санаторий № 1 имени И. В. Сталина по лечению гинекологических заболеваний и болезней обмена веществ. И. В. Сталин, как и П. Н. Обросов, имел другую точку зрения, утверждая, что сотрудники ВЦИК и СНК СССР (и, что немаловажно, члены семей ответсотрудников) вполне могут обойтись без курортов в Веймарской республике (Бад-Брамбах, Бад-Эльстер) и Чехословакии (Марианские Лазни, Франтишиковы Лазни и Карловы Вары), а болезни мочеполовой сферы и обмена веществ можно и на отечественных курортах вылечить, например в Ессентуках и Железноводске. Также профессор-гидрогеолог А. Н. Огильви уверял Л. Б. Каменева и И. В. Сталина, что при оптимальном финансировании Ессентуков данный курорт затмит по своей лечебной эффективности аналогичные в Германии и Чехословакии.

Стоит отметить, что у П. Н. Обросова имелась обширная библиотека по курортным местностям Российской империи, в частности зачитанные до дыр многочисленные путеводители.

Безусловно, что дореволюционный курортный поселок Ессентуки, состоящий из роскошных вилл, доходных домов и частных пансионатов и санаториев, имеющий уже к тому времени эксплуатируемые известные минеральные источники, не случайно оказался «на карандаше» у П. Н. Обросова как потенциальный курорт для его пациентов из политбюро ЦК РКП(б). В начале мая 1923 года с Саратовского вокзала (сейчас Павелецкий) выехал поезд, в составе которого находились три вагона-салона с правительственной комиссией, направляющейся на Кавказские Минеральные Воды.

Комиссию возглавлял председатель ВЦИК М. И. Калинин, в ее составе также находились наркомздрав РСФСР Н. А. Семашко, начальник лечебно-санитарного подотдела НКЗ РСФСР П. Н. Обросов, помощник начальника Управления санитарного надзора Кремля М. С. Металликов, начальник и директор клиники при Центральной научной комиссии по изучению курортного дела НКЗ РСФСР бальнеолог В. А. Александров.

Главной целью комиссии, направившей свои стопы в Кавминводы, было ознакомление на местах с ситуацией, сложившейся после Гражданской войны в данной курортной местности, а также возможные пути восстановления, реконструкции и начала эксплуатации бывших частных пансионатов, гостиниц, санаториев, вилл и доходных домов, находящихся на территории этого региона. Особой задачей комиссии под руководством М. И. Калинина стал поиск зданий в Ессентуках для размещения в них клинического санатория специального профиля, в целях лечения высокопоставленных сотрудников аппаратов ВЦИК и СНК СССР. 12 мая 1923 года правительственная комиссия приехала в Ессентуки. Гостей из Москвы встречали директор Управления КМВ С. А. Мамушин и его зам – главный инженер И. М. Пугинов, заместитель командующего Северо-Кавказским военным округом С. М. Буденный, ответсекретарь Терского губкома РКП(б) П. Г. Блохин, директор Пятигорского бальнеологического института инженер-гидрогеолог А. Н. Огильви и первый секретарь Юго-Восточного краевого комитета РКП(б) А. И. Микоян.

А. Н. Огильви и С. А. Мамушин, уже зная о цели визита московской делегации, после краткого доклада М. И. Калинину о перспективах местного курорта повезли главу ВЦИК в бывший дореволюционный санаторий «Азау», который, по их личному мнению, наиболее подходил для создания на его базе закрытого лечебно-оздоровительного учреждения в системе Управления санитарного надзора Кремля. Судя по имеющимся архивным документам, правительственной комиссии из Ессентуков без принятия решения о вводе в эксплуатацию лечебно-оздоровительного учреждения ехать обратно в Москву было нельзя, и помещение санатория «Азау» с 25 мая 1923 года приняли на баланс Управления Кремлем и домами ВЦИК, а 22 сентября 1923 года в ведение АХО ВЦИК. Чтобы не быть голословным, я предлагаю читателю ознакомиться с выпиской из протокола заседания политбюро ЦК РКП(б) от 25 мая 1923 года.

«Выписка из протокола № 38 заседания политбюро ЦК РКП(б)

25 мая 1923 г.

Выписка из протокола заседания политбюро ЦК РКП(б) о передаче быв. санатория «Азау» в ведение Управления Кремлем и домами ВЦИК

Тт. Енукидзе, Обросову, Семашко, Метелеву, Левинсону, Хрисанфову

3. В срок с 25 мая по 01 июля 1923 г. организовать по адресу: Терская губерния, Пятигорский уезд, с. Ессентуки на месте быв. санатория «Азау» лечебно-оздоровительное учреждение для ответработников центрального аппарата ВЦИК и СНК с присвоением ему порядкового номера «5».

4. Назначить ответственными исполнителями по организации:

а) заведующего Лечебно-санитарным подотделом НКЗ т. Обросова

б) руководителя Управления Кремлем и домами ВЦИК т. Метелева

в) замнач отдела лечебных местностей НКЗ РСФСР т. Хрисанфова.

5. ЦКК НКЗ РСФСР в срок 01 августа обследовать курорт Ессентуки на предмет уточнения лечебного профиля. Ответственный – т. Кончаловский[140].

Выписка верна: секретарь ЦК А. Назаретян»[141].

К глубокому сожалению, до наших дней не сохранилось воспоминаний современников преобразования дореволюционной элитной здравницы «Азау» в лечебно-курортное учреждение закрытого типа под эгидой АХО ВЦИК, которое впоследствии станет известно как санаторий № 5 имени М. И. Калинина. Автор этих строк не нашел в архивах подлинных свидетельств (постановлений ВЦИК и СНК РСФСР/ СССР) о присвоении санаторию «Азау» нового названия – имени М. И. Калинина, но, судя по косвенным данным, данный факт произошел не ранее августа 1923 года. Вот, впрочем, что пишет об этом неординарном событии, правда, на мой взгляд, несколько расплывчато и пафосно, краевед из Санкт-Петербурга и автор книги «Архитектура старых Ессентуков» С. В. Боглачев:

«…В живописном месте курорта, рядом с Курортным парком и напротив знаменитой ессентукской Грязелечебницы, находится величественное трехэтажное старинное здание санатория «Воронеж», который занимает целый квартал по ул. Семашко. Изначально здесь находился комфортабельный санаторий «Азау». Положительный опыт первой здравницы вспомогательного общества «Санаторий» быстро нашел своих подражателей. Одним из них стал первый директор этой здравницы – доктор Н. Н. Тугаринов. Летом 1903 г., в компании с докторами П. А. Лезиным и А.Г. Васильевым, он решил создать в Ессентуках первый коммерческий санаторий для состоятельных посетителей курорта, страдающих внутренними болезнями. Тогда же курортный архитектор В.Н. Семенов, который в это время занимался планированием дачных поселков на группах КМВ, составил проект главного здания санатория в модном тогда стиле модерн, а также примыкающей к нему одноэтажной каменной пристройки, предназначенной для лечебных целей.

Весной 1904 г. компаньоны приступили к постройке санатория на приобретенных П. А. Лезиным и неким Щелоковым участках № 46, 47 на углу Нелюбинской (ныне Ленина) и Ермоловской (ныне Семашко). От здания до Нижнего парка было всего 5 минут ходьбы.

Обширное здание санатория строилось под наблюдением архитектора В.Н. Семеновым в тяжелое для страны время – шла Русско-японская война, потом начались революционные волнения. Строительство было завершено к сезону 1906 года. Новый ессентукский санаторий, который помещался в здании на возвышенном месте, откуда открывался красивый вид на окружающие горы, получил романтическое кавказское название «Азау», по имени крупного ледника на Эльбрусе.

Трехэтажное кирпичное здание на высоком каменном основании было создано в стиле «модернизированного» классицизма. В плане здание имело П-образную форму. Симметричный главный фасад с тремя ризалитами, между которыми устроены террасы, обращен на восток. Цоколь и нижний этаж здания рустованы. Входной арочный портик украшен парой колонн ионического ордера и полуфронтоном. Центральный ризалит выполнен в виде портала на мощных столбах под треугольным фронтоном. С внутренней стороны к столбам прилегают колонны с египетскими капителями, на которых помещены скульптуры грифонов, подобные грифонам с античного храма на греческом острове Эгина. Террасы нижних этажей поддерживаются рустованными квадратными столбами и пилястрами, а верхних – сдвоенными колоннами ионического ордера. На боковых фасадах сделаны протяженные балконы. Карниз и фронтоны ризалитов украшены сухариками. Боковые ризалиты имеют эркеры с пилястрами коринфского ордера. Большинство оконных проемов прямоугольные, но есть и широкие окна в стиле модерн.

Санаторное здание заметно выделялось по своему великолепию и затейливой архитектуре. Современники указывали, что здание «Азау» внешне напоминает римский Колизей, из-за больших размеров и трехэтажных галерей, идущих по его фасаду. «Азау» по фасаду был похож на отель «Бристоль» в Пятигорске, построенный по проекту зодчего В. Н. Семенова в 1906–1908 гг.

Самый комфортабельный и дорогой частный санаторий «Азау» по внутренним и нервным болезням работал только во время сезона, с 10 мая по 10 сентября, в домах Лезина и Щелокова по Ермоловской улице. Санаторий был рассчитан на 100 человек и имел 80 номеров, отапливаемых в холодное время голландскими печами. Благодаря тому, что здание специально было выстроено для санатория, его номера удовлетворяли всем требованиям современного комфорта и гигиены. Просторные светлые комнаты имели площадь от 18 до 25 кв. м и более. Почти все номера имели отдельные террасы по 12 кв. м, изолированные от соседних террас и помещений. В главном здании для удобства больных был устроен электрический лифт. Обширная столовая «Азау» была рассчитана на 150–200 человек, с диетическим питанием по роду болезни. На крыше здания были оборудованы большие площадки для приема солнечных ванн. В санатории имелись зал для чтения, рояль и различные игры, телефон.

Плата за помещение определялась величиной занимаемой комнаты и месяцем сезона (июль был самым дорогим). Полный пансион включал в себя электрическое освещение, постельное белье, а также суточное продовольствие – завтрак в 7–9 чч. утра, обед в 1 ч. дня, полдник в 4–5 часов дня и ужин в 7–8 чч. вечера.

Помимо основной бальнеологической базы курорта, при санатории имелись собственные дорогостоящие лечебные и диагностические средства: электро-свето-водолечебные кабинеты; массажно-гимнастическое отделение; солнечные и воздушные ванны и сухо-воздушные и паро-воздушные ванны (термотерапия); местное грязелечение; электрокардиограф профессора Эдельмана. В 1910 г. в санатории появился рентгеновский кабинет с аппаратом Koch und Sterzel для диагностических и лечебных целей.

В первый сезон 1906 г. в санатории «Азау» работали врачи К. Ф. Баранович, А. Г. Васильев и Н. Н. Тугаринов. На следующий год они открыли свою физиотерапевтическую лечебницу «Азау» на первом этаже нового «Гранд-отеля» в Кисловодске. А на даче «Азау» Лезина и Щелокова на Ермоловской улице стал временно работать санаторий «Ессентуки» Н. К. Киселева и М. Г. Лианозова. Позднее врачи К.Ф. Баранович и А.Г. Васильев продолжили свою работу в ессентукском коммерческом санатории «Азау».

В 1910-х годах в ессентукском санатории «Азау» европейского класса проживали такие знаменитые актеры, как М. Г. Савина, К. С. Станиславский, В. И. Качалов, К. А. Варламов, В.Н. Давыдов, а также ряд других известных россиян.

В мае 1920 г. в здании бывшего коммерческого санатория «Азау» открылся первый на КМВ советский санаторий, с тем же названием. В этот сезон он принял на лечение 150 красноармейцев, командиров и политработников. 12 мая 1923 г. Ессентуки посетил видный большевик Михаил Иванович Калинин (1875–1946), председатель Центрисполкома СССР, которого с легкой руки Л. Д. Троцкого звали «всероссийским старостой». Он осмотрел лечебные учреждения курорта, в том числе и санаторий «Азау». С согласия Калинина директор КМВ С. А. Мамушин 16 мая 1923 г. приказал «в ознаменование посещения тов. Калининым санатория «Азау» именовать его теперь санаторием имени тов. Калинина». В 1931 г. трехэтажный корпус санатория был соединен с южным соседним двухэтажным зданием – бывшей дачей врача A. M. Безбедовича (участок № 11 на углу бывших Пантелеймоновской и Ермоловской улиц, 1908 г.). Тогда же санаторий № 5 имени М. И. Калинина на 180 мест был оборудован для лечения в зимний период…»[142]

Профессор гидрогеологии, директор Пятигорского бальнеологического института А. Н. Огильви

Из текста СВ. Боглачева совершенно непонятно, на кой черт М. И. Калинин поехал в Ессентуки и почему председатель ВЦИК не стал громогласно возмущаться при явно подхалимском и холуйском порыве директора Управления Кавминвод Сергея Александровича Мамушина назвать дореволюционный санаторий «Азау» в честь «всесоюзного старосты». Читатель ранее, с моих слов уже понял, что М. И. Калинин посетил с правительственной делегацией Ессентуки с целью понять и оценить лечебный потенциал курорта, имеющего специфический бальнеологический профиль, а также с помощью руководства Управления Кавминвод найти здание для открытия в нем санатория высшей категории, который будет обслуживать руководство ВЦИК и СНК СССР. Без особого сарказма и злорадства отмечу, что в дальнейшем неслыханное усердие директора Бальнеологического института А. Н. Огильви по оказанию услуг сталинской номенклатуре будет сполна оплачено. Ниже я привожу архивный документ из архива президента РФ, в котором читатель, к своему небывалому удивлению, выяснит, что А. Н. Огильви, его бывший зам Г. С. Немсадзе и уполномоченный по курортам Минераловодской группы М. И. Ганштак являлись «участниками антисоветской, вредительско-диверсионной организации, действовавшей на группе курортов Кавминвод». Вот этот документ:

«…Немсадзе Герман Спиридонович, 1885 года рождения, урож. Грузинской ССР, Ванского р-на, с. Бавани, грузин, гр-н СССР, из дворян, с 1905 по 1917 год примыкал к меньшевикам, член ВКП(б) с 1920 по 1937 год, исключен из ВКП(б) за политическую беспечность. Бывший заместитель директора Бальнеологического института в городе Пятигорске.

До ареста – заведующий районной больницей в Кабардино-Балкарской АССР.

Арестован 29/8-1939 г. Ст. 58 пп. 7, 9 и 11 УК РСФСР.

Участник антисоветской, вредительско-диверсионной организации, действовавшей на группе курортов Кавминвод.

В 1934 году бышим управляющим Всероссийского объединения курортов (ВОК) – Ганштаком М. И. (осужден к ВМН) был привлечен в действовавшую на группе курортов Кавминвод вредительско-диверсионную организацию.

Руководил и лично проводил активную вредительскую работу по срыву выполнения важнейших научно-исследовательских работ по бальнеологии.

Лично вовлек в организацию быв. заведующего отделом Санкургигиены Бальнеологического института – Л. А. Лебедева.

Уличается прямыми показаниями участников организации: Лебедева Л. А., Огильви А. Н., очными ставками с Лебедевым, Огильви А. Н., Олейником и заключением экспертно-технической комиссии от 28-го января 1940 года.

Л. А. Лебедев и А. Н. Огильви – арестованы»[143].

Александра Николаевича Огильви, выдающегося российского и советского гидрогеолога, преподавателя, автора уникального научного труда о Ессентукских минеральных источниках, расстреляли 7 августа 1942 года в тюрьме УНКВД СССР Саратова.

Вернемся, однако, к санаторию имени Калинина. Хочу обратить внимание читателей на то, что сам санаторий № 5 имени М. И. Калинина с середины июля 1923 года действительно стал лечебной базой для сотрудников ВЦИК и СНК, которые по путевкам Управления санитарного надзора Кремля стали поправлять свое здоровье в бывшей элитной дореволюционной здравнице. Однако тут необходимо уточнить ряд немаловажных деталей. Действительно, для сотрудников среднего и низового звена аппаратов ВЦИК и СНК было предназначено главное – трехэтажное здание санатория № 5 имени М. И. Калинина, постройки 1906 года, по проекту архитектора В. Герасимова (сейчас располагается по адресу: улица Семашко, дом 10) или корпус № 1.

Но для лечения и отдыха членов ЦК РКП/ВКПб) в данном санатории существовало отдельное двухэтажное здание, так называемая «дача врача A. M. Безбедовича», или корпус № 2 (сейчас это здание расположено на углу улиц Анджиевского и Семашко), которое до 1931 года называлось дача № 1. На самом же деле так называемая «дача врача Анатолия Михайловича Безбедовича», построенная в 1908 году, представляла собой довольно объемное двухэтажное здание с планировкой гостиничного типа, изначально предназначенное для сдачи в аренду. Такого типа двухэтажные постройки в курортных городках часто называли доходными домами, так как они сдавались внаем отдыхающим, приехавшим на воды. Внутренняя обстановка в здании, сохранившаяся в первозданном виде после революций и Гражданской войны, не предполагала роскоши, но зато, и это немаловажно, доходный дом A. M. Безбедовича соседствовал (находится на расстоянии 14 метров от корпуса № 1) с санаторием имени Калинина, а также с Ессентукской грязелебницей. По этой причине номенклатурная персона могла жить в отдельном люксе литерного корпуса № 2, лечить целый сонм заболеваний обмена веществ под пристальным наблюдением проверенных врачей и одновременно проходить аппликации методом пелотерапии в Ессентукской грязелечебнице.

Почтовая карточка (обратная сторона) с текстом о санатории № 5 имени М. И. Калинина

Существуют достаточно серьезные архивные документы[144], из которых можно сделать выводы, что к августу 1923 года лечебной комиссией при Управлении делами ЦК РКП(б) была сформирована первая группа высокопоставленных сотрудников партаппарата, имеющих проблемы с болезнями внутренних органов (желчнокаменная болезнь, печени, мочеполовые) и обмена веществ (диабет, подагра), которые были отправлены в санаторно-курортные учреждения Кавказских Минеральных Вод и Грузинскую ССР (Боржоми). В августе 1923 года корпус № 2 санатория № 5 имени М. И. Калинина стал местом для лечения заместителя председателя ВСНХ СССР, члена ЦК РКП(б) Г.Л. Пятакова и замнаркома НКИД Л.М. Карахана. Ну а 12 октября 1923 года на бывшую дачу A. M. Безбедовича приезжает генеральный секретарь ЦК РКП(б) И. В. Сталин для лечения полиартрита целебными грязями Тамбуканского озера, которые использовались для аппликаций в Ессентукской грязелечебнице.

Трудно сейчас, по истечении времени, уверенно сказать, насколько все проведенные процедуры и отдых в санатории № 5 имени М. И. Калинина помогли высокопоставленным деятелям партийно-государственного аппарата. Г. Л. Пятаков, лечивший желчнокаменную болезнь и печень (в конце жизни Г. Л. Пятаков страдал запоями), был расстрелян и захоронен в январе 1937 года на Донском кладбище; Л. М. Карахана (желчнокаменная болезнь) тоже расстреляли по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР в конце сентября 1937 года, а И. В. Сталин, судя по всему, настолько возненавидел Кавказские Минеральные Воды, что до самой смерти так туда и не приезжал. Добавлю, что первый пленум ЦК РКП(б), избранный XII съездом в апреле 1923 года, постановил рассмотреть вопрос об отпуске И. В. Сталина. Решение было принято только 3 мая 1923 года. Срок отпуска – один месяц[145]. В письме от 8 сентября 1923 года И. В. Сталин рассказывал своему соратнику, члену политбюро ЦК РКП(б) Г. Е. Зиновьеву о том, как он принимает грязевые ванны в Ессентуках, и особо подчеркнул: «Если поднимем Ильича, я готов стать религиозным человеком, поверить в чудо и… перебить нерусских врачей. Которые до смерти напугали нас своими резолюциями, будь они трижды прокляты!»[146]

Любопытно, что пролетарский поэт Демьян Бедный оставил свои достаточно красноречивые свидетельства об отдыхе в санатории № 5 имени М. И. Калинина, запечатленные в письмах И. В. Сталину. Д. Бедного, как персону близкую к тогдашней партийной верхушке, поселили на втором этаже корпуса № 2, то есть бывшей даче A. M. Безбедовича. Рядом с поэтом поселился известная личность – Железный Геворк, в миру Г. А. Атарбеков, известный тем, что за садистские зверства в Астрахани (он поочередно занимал должности председателя Астраханской губЧК, начальника ОО ВЧК Каспийско-Кавказского фронта и начальника ОО ВЧК 11-й армии) его хотели расстрелять, но за изувера вступились Г. К. Орджоникидзе и лично И. В. Сталин. На том же втором этаже, что и Д. Бедный, обитал член президиума ВСНХ, ученый-экономист и создатель КомЗЕТа[147] МА. Лурье-Ларин.

Железный Геворк страдал панкреатитом, а Лурье-Ларин травматическим миозитом. Подчеркну, что Д. Бедный был лишь «пролетарским» поэтом, правда живущим в Большом Кремлевском дворце, вместе с членами политбюро ЦК РКП(б), по причине небывалых пробивных способностей. Вот, например, что пишет с явно подхалимским подтекстом бесталанный стихотворец Д. Бедный, который к тому времени болел подагрой и сахарным диабетом:

«26 июня 1924 год г. Ессентуки

Иосиф Виссарионыч, родной!

Очень здесь хорошо. Я в первый раз в своей жизни почувствовал, что, в сущности, я же никогда так не отдыхал. Даже не имел представления, как можно отдыхать. Мозг похож на воду источника, из которого я пью: прозрачный, с легенькими пузырьками. Говорю это к тому, что имею намерение сагитировать вас приехать сюда хоть на один месяц, если нельзя на больший срок. Отдохнете, и ваша ясная голова станет еще яснее и заиграет этакими свежими пузырьками. Не дураки буржуи были, что ездили сюда стаями ежегодно. Известный вам сторож Григорий рассказывает мне преинтересные вещи, хоть записывай. Он тут с 1900 года. Насмотрелся!

Присматриваюсь к нынешней публике и я. Какая смесь одежд и лиц. Контрасты. Приметил я одного рабочего. Парализованные ноги иксом. Полуволочатся. Руки тоже вертятся как у Ларина (Д. Бедный пишет о М. А. Лурье-Ларине, члене президиума ВСНХ, который действительно в тот момент лечился в санатории имени Калинина. – Авт.). Но кое-как ходит. И много ходит. Потом можно видеть нэпманочку поразительной красоты и несравненного изящества. Я ее мысленно прозвал «мировая скорбь», потому что она вечно хнычет, стонет, заламывает ручки: «зачем люди рождаются, если надо умирать», «зачем в жизни так много жестокого» и т. п. А позавчера, когда я в парке около полдня грелся на солнышке и полудремал, меня разбудило чье-то веселое мурлыканье на непонятном языке. Что-то вроде бесконечного «чум-бара, чу-чу-чум-бара…». Оглянулся. Кто поет? Оказалось, вот этот самый полупарализованный рабочий. Поет, едри его мать, хоть бы что!! Никакой тебе скорби, ни мировой, ни иной. Меня даже, знаете, вроде электрическим током вдарило. Нет меры пролетарской силе, сказывающейся в его нутряном, несокрушимом оптимизме. – «Живе-е-е-ем!!»

Вчера вечером видел у источника картиночку: очередь человек двести. Сзади всех стоит с кружечкой Атарбеков (бывший сотрудник ВЧК Геворк Александрович Атарбеков в 1924 году занимал должность заместителя наркома РКИ и члена президиума Закавказской партийной контрольной комиссии РКП(б). – Авт.). Знаменитый, по вечекистским якобы жестокостям, Атарбеков. Перед ним линия затылков и нэпманских нарядов. Получив свою воду, Атарбеков подошел ко мне, явно расстроенный:

– Вижу, Демьяша, не чисто я работал. Вон того видишь. Я его должен был вывести в расход. А теперь стой за ним в очереди. Дай ему, сукиному сыну, брюшко прополоскать.

Рабочие, те не церемонятся:

– Куда, непман, прешь? Не видишь, очередь!

Нэпман покорно становится в очередь, боясь даже поворчать. На всяком месте политграмота.

Вчера же, когда мы разговаривали с Атарбековым, мимо нас по аллее прошло строем около двухсот работниц молодых и пожилых. Идут весело по трое. Мы решили, что с какого-либо собрания. Но представьте мой ужас, когда я, вернувшись к своему флигелю, увидал, что весь дворик запружен этими самыми работницами. Как увидали меня, такое подняли, беда! «Кричали женщины ура и в воздух чепчики бросали». Ораторша мне заявила, намекая на проволоку вокруг флигеля, что нет таких проволочных заграждений, которых бы не атаковали работницы, желая повидать и приветствовать своего любимца. Поднесли цветы. Я со вкусом лобызался, отвечая на приветствия, еле-еле удерживался, чтоб не заплакать самым идиотским образом. Нервы стали паршивые. А потом и трогательны очень эти работницы. Чистосердечно вам скажу: при нынешних спорах о «партлинии в литературе и искусстве» – мне эти розы от простых банщиц и поломоек дороже всего на свете, и нет такого иезуитско-талмудического аргумента, который бы в моих глазах мог противостоять простым словам нехитрого привета: – «любим мы тебе очень»!

И больше ничего. Да большего и быть не может.

Все это очень хорошо. Я очень рад возможности поделиться с вами моим радостным настроением. Вот только не знал, как быть дальше. «Заявок» тут сделано на меня без числа. И обидеть боюсь, и лечиться надо. А от водников телеграмма, видимо, под впечатлением моего фельетона о Евпаторийском железнодорожнике: чтобы я с курорта возвращался непременно через Баку – Каспий – Волга и описал также житье водников. Этого я сделать, к сожалению, не могу. Разболтался я в этом вашем веселом флигельке. Не обессудьте. Главное-то ведь в том, что я вам настоятельно советую побывать здесь.

Говорят, вы здесь лечились не ахти как аккуратно. Я о себе не могу этого сказать. Питаюсь скудно и все такое, как мне предписано. Увидим, что выйдет. Пока успеха не заметно. Должно быть, крепко запущена эта проклятущая подагра.

Газеты получаю решительно все и аккуратно. Амнистионные нотки вашего «доклада секретарям укомов» не без лукавства. К сожалению, не на ком проверить впечатления. Оппозиция ведь преимущественно центрально-городская штучка.

На сем месте точка. До встречи… если не случится чего глупого, потому что в Ессентуках изрядно «шалят». В вагоне у меня задержано и передано в уголовку двое. Каждую ночь, что я здесь, где-либо происходит сюрприз с ограблением. А так как при мне жена и дочурка, то страхи к ночи принимают ощутительные размеры.

На счастье, я глух на одно ухо, и когда этим ухом сплю, то другое все равно ничего не слышит.

Ну, всего!

Крепко вас любящий

Демьян

P. S. У вас там от жары собаки бесятся, а у нас здесь все время с прохладцей. А не слишком ли будет жарко зимой… если урожай подведет. Ненадежный это товарищ, Урожай. Нестойкий, сукин сын. Почистить бы его. Скажите там Ярославскому. Он мужик «старательный». В партийные] «кулаки» метит.

(см. на обороте.)

P. P. S. Смеялся очень, читая разъяснения Раковского о прахе Маркса, насчет которого, де, не хлопотали. Вспомнил я новый анекдот будто «англичане согласились выдать нам прах Маркса в обмен на… прах Зиновьева!». Остроумные черти!

– Слушайте, приезжайте. А потом мы будем «на Типлис гулялся».

Легкомысленный Демьян»[148].

Из текста понятно, что Д. Бедный не зря плешь проедал председателю лечебной комиссии при Управделами ЦК РКП(б) П. Н. Обросову, путевка в санаторий № 5 имени М. И. Калинина была выдана, а сам поэт остался вполне доволен как лечением, так и показом собственной персоны праздношатающимся «нэпманочкам». А вот И. В. Сталин не внял просьбам баснописца, поэта и придворного шута Д. Бедного и поехал через год, согласно рекомендациям бальнеолога И. А. Валединского, на мацестинские сероводородные источники, то есть на Черноморское побережье Кавказа. 22 июля 1925 года председатель Петроградского губернского Совета Г. Е. Евдокимов сообщал из Кисловодска своему начальнику, председателю Ленсовета Г. Е. Зиновьеву:

«22 июля 1925 г. Мацеста.

Дорогому тов. Зиновьеву!

Я начал здесь принимать мацестинские ванны. На ноги ванны оказывают великолепное действие. Хотел принять ванн двадцать, но не хватило времени. Место это для легочных никуда не годится. Все время ветры, а нынешним летом вдобавок еще дожди, холодно, влажно. Здесь живет т. Сталин. Был я у него вчера. «Деловых» разговоров не было. Так, поговорили о здоровье, о ванной, о китайцах, англичанах, урожае и т. п. Адрес дачи: «Сочи. Верещагинский подрайон. Санатория имени Сталина»[149].

Тут бы следовало закончить мои едкие комментарии относительно разношерстных номенклатурных соседей Д. Бедного по лечению и отдыху в ессентукском санатории № 5 имени М. И. Калинина, но персона Г. А. Атабекова, пьющая из кружечки минералку и так сожалеющая, что он «мало поработал», то есть расстрелял людей, требует уточнений.

Не буду утомлять читателя нудным перечислением всех зверств чекиста-душегуба Г. А. Атарбекова, так как до меня это сделали другие известные историки с достаточно подробным описанием событий.

Погиб Г. А. Атарбеков во время авиационной катастрофы пассажирского шестиместного самолета Junkers F.13, случившейся 22 марта 1925 года.

Особо хочу подчеркнуть роль другого соседа Д. Бедного по корпусу № 2 члена президиума ВСНХ М. А. Лурье-Ларина в дальнейшей судьбе будущего уполномоченного ЦИК СССР по Минераловодской группе курортов М. И. Ганштака.

Здание бывшего доходного дома A. M. Безбедовича, сейчас один из корпусов санатория «Воронеж» в Ессентуках

Именно приезду М. А. Лурье-Ларина на отдых в Ессентуки в 1924–1925 годах был обязан карьерой Марк Иосифович Ганштак, тогда работавший техническим секретарем Терского окружкома РКП (б). Создатель КомЗЕТа М. А. Лурье-Ларин во время своего второго приезда на Кавказские Минеральные Воды в мае 1925 года пролоббировал вопрос назначения председателем Терского окружного отделения ОЗЕТа врача по образованию М. И. Ганштака. После ОЗЕТа М. И. Ганштак в мае 1927 года перепрыгнул в кресло заместителя директора Курортного объединения «Кавказские Минеральные Воды» С. А. Мамушина, а уже с этой должности, теперь уже по протекции Н. А. Семашко, его направили на работу в ГАО Проектгражданстрой, а затем Гипрогор НККХ РСФСР.

В Секторе планировки населенных мест Гипрогор НККХ РСФСР М. И. Ганштак вместе с уже упомянутым мной ранее Н. И. Хрисанфовым разрабатывали типовые проекты санаториев, пансионатов, больниц и домов отдыха. В июне 1933 года М. И. Ганштак был назначен заместителем председателя правления Всесоюзного объединения курортов НКЗ РСФСР К. М. Шведчикова, а с 15 февраля 1934 года с подачи наркома здравоохранения РСФСР Г. Н. Каминского он возглавил эту структуру. Быстро взлетевший и ставший на пике своей карьеры уполномоченным ЦИК по Минераловодской группе курортов М. И. Ганштак после снятия с этой должности в сентябре 1936 года не угодил во внутреннюю тюрьму НКВД СССР и даже не был исключен из партии, а до июня 1937 года работал заместителем директора Государственного института физиотерапии НКЗ РСФСР, пока его не арестовали. Вот такие странные метаморфозы происходили в то время на Кавказских Минеральных Водах.

Не брезговали отдыхом и лечением в санатории № 5 имени М. И. Калинина сотрудники Коминтерна среднего и высокого ранга, которые пользовались медуслугами ЛСУК, получали продуктовые пайки в распределителях, жили вместе со сталинской номенклатурой в домах улучшенной планировки и с большим удовольствием посещали курорты Кавказа, Крыма и подмосковные дома отдыха ЦИК СССР. Вот, например, что поведал о своем отдыхе в Ессентуках член польской секции Коминтерна, заграничный корреспондент газеты «Известия» в Берлине и Париже Вацлав Александрович Сольский в своей автобиографической книге «Снимание покровов»:

«…Осенью 1928 года я лечился в Ессентуках, на Кавказе, в санатории имени Калинина. В Кисловодске был в это время Владимир Киршон. Между Ессентуками и Кисловодском было хорошее железнодорожное сообщение. Поездка в одну сторону, если память мне не изменяет, продолжалась около сорока минут, и Киршон часто ко мне приезжал. Однажды он рассказал мне, что он встретил Л. Каменева, жившего в окрестностях Кисловодска, и что Каменев пригласил его как-нибудь к нему зайти. Киршон предложил мне пойти к Каменеву вместе с ним. Я согласился, а так как курс моего лечения подходил к концу и я собирался переехать в Кисловодск, то мы условились, что посетим Каменева после моего переезда.

Каменев, как я уже раньше говорил, был, вместе с другими руководителями оппозиции, исключен из партии в декабре 1927 года, на 15-м съезде. Но в 1928 году он, как и почти все исключенные, подал заявление об обратном приеме. Оппозиционеры – за исключением Троцкого были, в результате этих заявлений, приняты в партию обратно, но под условием – принятым ими, что они будут подчиняться ее решениям.

Так представлялось дело с формальной точки зрения. Фактически оппозиционеры ни к какой работе не допускались, а Каменев находился в Кисловодске в ссылке. Вместе с ним были два «телохранителя», один в мундире, а другой в штатском. Официально они должны были охранять Каменева – от покушений Каменев и раньше ездил всегда с «телохранителями». Но в это время их роль заключалась, главным образом, в слежке за самим Каменевым…»[150]

Не буду комментировать В. А. Сольского, так как он, видимо, в отличие от Д. Бедного, сильно постеснялся подробно описать в своей книге все прелести номенклатурного отдыха и лечения в санатории № 5 имени М. И. Калинина. На самом деле корпус № 1 санатория № 5 имени М. И. Калинина со времени своего создания в мае 1923 года по октябрь 1936 года полноценно функционировал только с 1 мая по 1 ноября по причине отсутствия отопления. Установленные еще до революции при строительстве здравницы «Азау» печи-голландки не решали вопрос нормального отопления санатория в зимний сезон, а только поддерживали здание в оптимальном режиме, при котором помещения не отсыревали и не портилась мебель. Корпус № 2, то есть доходный дом A. M. Безбедовича, в отличие от бывшего санатория «Азау», был оснащен котельной, которая круглогодично давала горячую воду и обогревала здание при помощи парового отопления. Вопрос со строительством новой котельной для главного корпуса санатория имени М. И. Калинина для его круглогодичного функционирования смог разрешить только уполномоченный ЦИК СССР по Минераловодской группе курортов М. И. Ганштак в июне 1935 года. Именно с этого момента на территории санатория было начато строительство котельной для парового отопления в зимний период главного здания и вспомогательных корпусов. Сам М. И. Ганштак без особого пиетета и пафоса о данном факте и самом санатории имени М. И. Калинина написал в своей книге:

«Лечебные учреждения стационарного типа для обслуживания больных

А. Санатории Всероссийского Объединения курортов.

Санаторий № 5 им. М. И. Калинина (ул. Семашко, № 1–3) против грязелечебницы – расположен в большом специальном здании (б. частный санаторий) и нескольких дачах.

Функционирует только с 1 мая по 1 ноября на 200 коек. В центральном здании 250 коек с размещением больных в палатах по 1–3 человека.

Предназначен для больных, направляемых по особым путевкам лечебной комиссии Наркомздрава РСФСР с заболеваниями: желудочно-кишечного тракта, печени и желчного пузыря и обмена веществ.

При санатории функционируют: 1) рентгеновский кабинет, 2) электро-свето-лечебный кабинет, 3) водолечебница с душевыми установками и отделением для отпуска искусственных углекислых ванн, 4) ингаляторий для индивидуальных ингаляций Ессентукской воды и бальзамических веществ, 5) зубоврачебный кабинет, 6) клинико-диагностическая лаборатория, 7) площадка для солнцелечения (на крыше главного здания), 8) площадка для физкультупражнений и игр.

С 1935 г. по окончании оборудования центрального отопления санаторий будет переведен на круглогодовое функционирование».

Симптоматично, что сам М. И. Ганштак без тени сомнения и каких-либо скрытых намеков, честно пишет в своей книге-справочнике об истинном предназначении санатория № 5 имени М. И. Калинина, куда граждане СССР «направлялись по особым путевкам лечебной комиссии Наркомздрава РСФСР». Читатель уже понял, что эта малопонятная для несведущих фраза про «особые путевки» указывала на абсолютную изоляцию данного лечебно-санаторного учреждения от простых граждан Страны Советов. Более того, даже вход в санаторий № 5 имени М. И. Калинина рабочим и служащим этой здравницы мог производиться только по пропускам, выданным Ессентукским РО ОГПУ/НКВД СССР. По понятным причинам все работающие в санаториях и домах ЦИК/СНК СССР перед вступлением в должность проходили в течение трех месяцев тщательную проверку территориальными органами ОГПУ/НКВД. Так называемые ЧСИР (член семьи изменника Родины) или ЧСВН (член семьи врага народа) не подлежали согласно ведомственной инструкции (положению) отдела кадров ОГПУ/НКВД СССР приему на работу в лечебно-санаторные спецучреждения закрытого типа, несмотря на профессионализм и соответствующее необходимое образование. Кроме того, на основании положения ОК ОГПУ/НКВД СССР не подлежали приему на работу в правительственные лечебно-санаторные учреждения следующие категории населения СССР:

церковный актив и сектанты;

бывшие члены дворянских семей, военнослужащие Русской императорской армии и флота, жандармы, полицейские и члены их семей, чиновники;

лица с уголовным прошлым;

участники оппозиции с правым и левым уклоном;

бывшие граждане иностранных государств.

Дореволюционное фото санатория «Азау», ставшее по воле новых властей санаторием № 5 имени М. И. Калинина

Лечебно-оздоровительные учреждения закрытого типа в СССР начиная с середины 20-х годов охранялись круглосуточно группой сотрудников госбезопасности, для чего на территории дома отдыха или санатория ЦИК/СНК СССР учреждалась комендатура и даже создавались вольеры со служебными собаками и штатным кинологом.

Вокруг санаториев и домов отдыха ЦИК/СНК СССР круглосуточно, по так называемому «внешнему периметру» делал обход сотрудник комендатуры этого учреждения или назначенный территориальными органами ОГПУ/НКВД патруль из двух чекистов (как правило, из КРО или СПО ОГПУ СССР), бдительно наблюдающих, чтобы сон и покой номенклатурных персон не нарушили праздные отдыхающие из рядом стоящих здравниц. По понятным причинам «особую путевку» лечебной комиссии Наркомздрава РСФСР можно было получить, только если сотрудник центрального аппарата ЦИК или СНК СССР имел доступ в Лечебно-санитарное управление Кремля, то есть уровня наркома, замнаркома, начальника управления, сектора и комиссии. Именно по вышеназванным причинам токарь, пекарь, врач районной поликлиники, учитель и многие, многие другие никогда в своей жизни не смогли бы приехать в санаторий № 5 имени М. И. Калинина по «особым путевкам» лечебной комиссии Наркомздрава РСФСР.

Стоит рассказать еще об одном весьма известном обладателе особой путевки, председателе Управления фотокинопромышленности, члене президиума ВСНХ СССР Мартемьяне Никитиче Рютине, который в августе – сентябре 1930 года лечился от псориаза в санатории № 5 имени М. И. Калинина вместе с начальником Главного управления металлургической промышленности (Главчермет) ВСНХ СССР А. С. Немовым. Видный партийный деятель РКП(б) и одновременно один из лидеров антисталинской оппозиции, М. Н. Рютин еще до отдыха в ессентукском санатории прослыл человеком постоянно меняющим политическую платформу и весьма склонным к созданию внутрипартийных группировок. Оголтело критикующему политбюро ЦК ВКП(б) и лично И. В. Сталина «честному» партийцу М. Н. Рютину, жонглирующему словесными эскападами, всегда хватало времени лечиться и отдыхать в Крыму, Подмосковье и Кавминводах в лечебно-санаторных учреждениях ХОЗУ ЦИК СССР. Вот что бескомпромиссно заявляет в своем воззвании за июнь 1932 года «Ко всем членам ВКП(б)» М. Н. Рютин, не брезгующий лечиться в санаториях Лечебно-санаторного управления Кремля (текст мной сокращен. – Авт.):

«…Партия и пролетарская диктатура Сталиным и его кликой заведены в невиданный тупик и переживают смертельно опасный кризис. С помощью обмана и клеветы и одурачивания партийных лиц, с помощью невероятных насилий и террора… Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кадры партии, установил в ВКП(б) и всей стране свою личную диктатуру… Авантюристические темпы индустриализации, влекущие за собой колоссальное снижение реальной заработной платы рабочих и служащих, непосильные открытые и замаскированные налоги, инфляцию, рост цен… авантюристическая коллективизация с помощью невероятных насилий, террора… привели всю страну к глубочайшему кризису, чудовищному обнищанию масс и голоду как в деревне, так и городах… Ни один самый смелый и гениальный провокатор для гибели пролетарской диктатуры, для дискредитации ленинизма не мог бы придумать ничего лучшего, чем руководство Сталина и его клики…

Всесоюзная конференция «Союза марксистов-ленинцев»

Июнь 1932 г.

Прочитав, передай другому. Размножай и распространяй»[151].

Практически два года назад до этих событий, в августе – сентябре 1930 года, М. Н. Рютин, по выданной Лечебно-санитарным управлением Кремля путевке, поехал в Ессентуки лечить псориаз. Подробности этого отдыха в санатории № 5 имени М. И. Калинина, к сожалению, не сохранились, но зато в архивах РГАСПИ остался донос соседа М. Н. Рютина по корпусу № 2 А. С. Немова, который наверняка вместе с ним ожесточенно стучал костями домино, пил водку, ругал жизнь-жестянку, жаловался на женщин и на товарища Сталина. Пока первый жаловался, второй фиксировал сказанное в тетрадочку, чтобы потом отдать ее в ЦК ВКП(б). В сентябре 1930 г. в ЦК ВКП(б) поступило заявление члена партии с 1917 г. А. С. Немова, который сообщал, что на отдыхе в Ессентуках М. Н. Рютин, периодически встречаясь с ним, вел разговоры антипартийного толка. По словам А. С. Немова, М. Н. Рютин якобы утверждал, что для страны губительна политика правящего ядра в партии во главе с И. В. Сталиным и к весне 1931 года наступит ее полнейшее банкротство, что в отношении пролетариата и крестьянства она уже привела к резкому ухудшению экономического положения, что Сталин проводит фактически троцкистскую экономическую политику. В оценке внутрипартийного положения по вопросу о роли генерального секретаря ЦК ВКП(б) М. Н. Рютин якобы сказал: «Никаких генеральных секретарей больше не будет. Мы будем настаивать, чтобы управлял коллектив, ибо если будет генеральный секретарь, то нет гарантии, что не повторятся те же комбинации и фокусы, которые проводятся Сталиным. Вообще состав политбюро придется чаще менять, чтобы там не особо засиживались, ибо в основном нынешний состав политбюро оторван от масс»[152].

Заявление А. С. Немова было передано в ЦКК ВКП(б), и 21 сентября 1930 года М. Н. Рютин по предложению секретаря партколлегии ЦКК Е. М. Ярославского и члена президиума ЦКК М. Ф. Шкирятова написал обстоятельный ответ на изложенные в заявлении А. С. Немова обвинения, заявив, что на 99 % они самая гнусная ложь. Итог этой совсем не смешной истории, случившейся в ессентукском санатории № 5 имени М. И. Калинина, оказался достаточно типичным для того времени. 10 января 1937 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила М. Н. Рютина к смертной казни. Расстрелян он был в тот же день.

«Стукачок» А. С. Немов, доросший к тому времени до начальника 10-го управления Наркомата оборонной промышленности СССР, был арестован 13 мая 1937 года, приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания по обвинению в шпионаже в пользу Германии, связях с антисоветским троцкистским центром и создании вредительской террористической организации. Расстреляли любителя доносов и отдыха в номенклатурных санаториях А. С. Немова 26 ноября 1937 года.

В связи с упразднением ЦИК СССР 12 января 1938 года 16 апреля 1938 года было принято Постановление Президиума Верховного Совета СССР «О реорганизации аппарата президиума Верховного совета СССР», на основании которого Хозяйственное управление (ХОЗУ) ЦИК СССР было ликвидировано, а часть строящихся и уже имеющихся санаторно-курортных объектов перешла в ведение созданного Хозяйственного управления Президиума Верховного Совета СССР. Через месяц все эти объекты по акту сдачи из ведения Хозяйственного управления Президиума Верховного Совета СССР были переданы на баланс ХОЗУ Управления делами СНК СССР. На основании уже вышеназванных событий все санаторно-курортные объекты ХОЗУ ЦИК СССР, в том числе и санаторий № 5 имени М. И. Калинина, перешли на баланс ХОЗУ СНК СССР. С 29 июня 1938 года официальное название санатория № 5 имени М. И. Калинина было изменено на санаторий имени М. И. Калинина Управления делами СНК СССР. В августе 1941 года в здании санатория имени М. И. Калинина был открыт эвакогоспиталь № 1779 Главного военно-санитарного управления НКО СССР. Через год, 9 августа 1942 года, Ессентуки оккупировали немецко-фашистские войска Армейской группы «Руофф» и в здании бывшего санатория имени М. И. Калинина военная администрация вместе с Госпитальной службой вермахта организовала дом отдыха для старшего офицерского состава. Однако через полгода, в связи с поступлением большого количества раненых из Сталинграда, офицерский дом отдыха реорганизовали в тыловой стационарный эвакуационный госпиталь, а в ноябре, в связи с наступлением Красной армии, уже в полевой госпиталь. Тут стоит подчеркнуть, что с самого начала оккупации Северного Кавказа и региона Кавказские Минеральные Воды глава рейхс-комиссариата «Кавказ» рейхскомиссар Арно Шикеданц вместе с начальником СС группенфюрером СС Герретом Корземаном и главой военной администрации на Кавказе генералом Г. Кох-Арбахом имели свой, весьма оригинальный взляд на доставшееся им обширное советское санаторно-курортное хозяйство, практически не тронутое военными действиями.

Между тем Имперское министерство оккупированных восточных территорий, созданное для гражданского управления захваченными в ходе войны территориями СССР, издало директиву, на основании которой курортные местности с находящимися на них лечебно-оздоровительными учреждениями не подлежат разрушению, так как будут использованы по назначению, сначала вермахтом и ваффен СС, затем населением Германии. По понятным причинам рейхскомиссар Арно Шикеданц с чисто немецкой педантичностью отнесся к захваченным санаториям, пансионатам, домам отдыха и больницам в регионе Кавказские Минеральные Воды, отдав в середине сентября 1942 года приказ создать реестр лечебно-оздоровительных учреждений, определить их пропускную способность, установить их истинный медицинский профиль и организовать штатную структуру по обслуживанию доставшейся Третьему рейху огромной инфраструктуры Наркомздрава СССР. С конца августа 1942 года в санатории и госпитали Кавказских Минеральных Вод, в которых начинают отдыхать, лечиться и жить (часть санаториев и домов отдыха были использованы оккупантами под казармы) солдаты и офицеры вермахта, проводится срочный набор местного населения, ранее работавшего в данных учреждениях. Причем ландраты (органы оккупационной гражданской администрации Третьего рейха) тщательно переписывают врачей, медсестер и санитарок, ранее состоящих в штатах санаториев, и с немецкой аккуратностью, после проверки в гестапо, распределяют их по прежним местам работы. Во вновь начавшие работать госпитали, дома отдыха и санатории на Кавминводах, заполненные под завязку солдатами и офицерами вермахта, а также ваффен СС, завозится новое современное медицинское оборудование из Германии (рентгены, станции переливания крови, аппараты ЭКГ и др.), приезжают врачи-консультанты по бальнеотерапии из немецких курортов Бад-Эльстера, Бад-Хомбурга, Баден-Бадена и Бад-Киссингена для постановки новых технологий по лечению тяжелораненых и обмороженных. Бывший санаторий УД СНК СССР имени М. И. Калинина, ставший к тому времени домом отдыха 381-й учебной дивизии 17-й армии вермахта, в конце августа 1942 года, как, впрочем, и другие санаторно-курортные учреждения в Ессентуках, с инспекцией посетил генерал-полковник медицинской службы Зигфрид Хандлозер, являющийся руководителем санитарной службы Верховного командования вооруженных сил Германии. А в середине сентября 1942 года Кавказские Минеральные Воды для ознакомления с методами бальнеотерапии местными минеральными источниками посетила высокопоставленная делегация во главе с рейхскомиссаром санитарной службы и здравоохранения Третьего рейха, генералом медицинской службы Карлом Фридрихом Брандтом, профессором-хирургом Паулем Ростоком, группенфюрером СС Карлом Августом Генцкеном, начальником медико-санитарной службы ваффен СС, а также руководством санитарной службы люфтваффе.

Предполагаемое деление Третьим рейхом территории СССР на Кавказе. Регион Кавказские Минеральные Воды был назван Генеральным комиссариатом «Терек»

Как мы видим, немецкие оккупанты чувствовали себя в регионе Кавказские Минеральные Воды весьма вольготно, а в недрах Санитарной службы вермахта с сентября 1942 года, по личному приказу ее главы генерала 3. Хандлозера и под чутким руководством генерала К.Ф. Брандта, началось создание поэтапного научно-практического плана использования региона Кавказские Минеральные Воды в качестве лечебно-оздоровительной базы для раненых и выздоравливающих солдат Германии, а также ее союзников. Всем этим значительным «мероприятиям» помешало наступление Красной армии.

12 января 1943 года части Северной группы войск Закавказского фронта под командованием генерал-лейтенанта И. И. Масленникова освободили Ессентуки от немецко-фашистских войск. Учитывая хаотический характер отступления немецкой Группы армий «А» в регионе Кавказские Минеральные Воды, оккупанты оставляли не только эшелоны с топливом, транспорт и продовольствие, но также и почти не тронутые боевыми действиями здания лечебно-санаторных учреждений, в которых располагались их стационарные и полевые госпитали. Любопытно, что, обладая несомненным превосходством в количественном и качественном насыщении диагностическим медицинским оборудованием и чрезвычайно широкой номенклатурой лекарственных препаратов для лечения сложных заболеваний и тяжелых ранений, Санитарная служба вермахта на оккупированной советской территории методично оснащала занимаемые помещения домов отдыха и санаториев, переоборудованных под стационарные госпитали всем необходимым, по единому стандарту, принятому в Германии. В результате Красной армии при освобождении региона Кавминводы досталось немало немецких госпиталей с современным диагностическим оборудованием и большим запасом лекарственных средств.

6 апреля 1945 года Ставропольский крайком ВКП(б) и исполком краевого Совета депутатов трудящихся направили письмо заместителю председателя Совета народных комиссаров СССР (СНК СССР) В. М. Молотову и секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову с просьбой оказать помощь в восстановлении курортов Кавказских Минеральных Вод. СНК СССР 29 июня 1945 года вынес специальное постановление «О восстановлении санаторно-курортных учреждений на Кавказских Минеральных Водах», которое явилось генеральным планом работы краевых властей на второе полугодие 1945 года. В принятом постановлении говорилось, что первоочередными объектами, подлежащими восстановлению, должны быть здания санаториев и лечебных учреждений, городские общественные и административные здания, коммунальные предприятия, водопроводная и канализационная сеть, жилые дома, надземные и подземные сооружения гидроминеральной базы курортов, парки, оранжереи, парниковое хозяйство, дороги и мосты. С марта 1943 до 29 июля 1945 года в здании санатория имени Калинина был размещен эвакогоспиталь № 5420 второго формирования по реабилитации тяжелораненых солдат и офицеров (после оккупации всем госпиталям второго формирования ГВС НКО СССР присваивался новый номер, поэтому № 1779 сменили на № 5420), а в начале августа в здании уже началась подготовка к капитальному ремонту для приема ответсотрудников центрального аппарата СНК и Президиума Верховного Совета СССР.

В сентябре 1945 года управделами СНК СССР Я. Е. Чадаев на основании распоряжения председателя СНК СССР И. В. Сталина составил аналитическую справку о возможном предстоящем ремонте и реконструкции лечебно-санаторной базы ХОЗУ УД СНК СССР, располагающейся на территории Кавказских Минеральных Вод. По итогам совещания в Кремле, состоявшегося 12 сентября 1945 года, было принято Постановление СНК СССР № 2403«с», регламентирующее этапы восстановления, реконструкции и строительства новых корпусов лечебно-санаторных учреждений, находящихся в ведении ХОЗУ Управления делами СНК СССР. На основании данного постановления здание санатория имени М. И. Калинина с 12 сентября 1945 года перешло из ведения Главного управления эвакогоспиталей Наркомздрава СССР в подчинение Управления делами СНК СССР и лечебно-санитарного управления Кремля.

С конца сентября 1945 по февраль 1946 года в здании санатория имени Калинина ХОЗУ СНК СССР проводило капитальный ремонт вместе со Ставропольским краевым трестом гражданского строительства Ставропольгражданстрой. В здании санатория после ремонта было размещено трофейное медицинское оборудование из Германии (рентгенаппарат, аппараты для физиотерапии – электрофореза), кухонное для столовой, оборудована лаборатория для проведения анализов.

С 15 марта 1946 года санаторий СНК СССР имени М. И. Калинина получил новое название – санаторий Хозяйственного управления Совмина СССР имени М. И. Калинина, не изменив своей подчиненности, организационно находясь в ведении Управления делами СМ СССР, но в оперативном управлении лечебно-санитарного Управления Кремля при СМ СССР. 14 мая 1947 года Совет министров СССР утвердил Положение о Минераловодской группе санаториев и домов отдыха Хозяйственного управления Совета министров СССР, на основании которого произошла очередная реорганизация правительственных лечебно-оздоровительных учреждений на Кавказских Минеральных Водах. Санаторий имени Калинина, с 14 мая 1947 года находящийся в ведении ХОЗУ Управления делами Совмина СССР, был передан в оперативное подчинение ЛСУК при СМ СССР по настоянию его руководителя профессора Петра Ивановича Егорова, что повысило его статус.

Имеющаяся в Сети информация о том, что санаторий имени Калинина с 1948 года «восстанавливался Управлением делами ЦК КПСС», является настоящим дилетантским бредом, если не сказать хуже (например, данные сведения изложены на официальном сайте санатория имени Калинина /o-sanatorii/istoriya.html). Для тех, кто не знает, объясняю, что только на XIX съезде ВКП(б), который проходил с 5 по 14 октября 1952 года (!), было решено переименовать ВКП(б) в КПСС, и по этой причине Управление делами ЦК КПСС было образовано только 14 октября 1952 года, а возглавил это структурное подразделение Д. В. Крупин. Историю надо знать, товарищи! Постановлением Совета министров СССР от 24 апреля 1953 года Лечебно-санитарное управление Кремля было реорганизовано в 4-е управление Министерства здравоохранения СССР, и санаторий имени М. И. Калинина в Ессентуках с этой даты действительно перешел из ведения ХОЗУ Совмина СССР на баланс Управления делами ЦК КПСС, и под его юрисдикцией он оставался до 6 ноября 1991 года.

В 2002 году на базе санатория имени Калинина открылся Федеральный центр по реабилитации больных сахарным диабетом. В настоящее время санаторий рассчитан для проживания и лечения 360 человек одновременно. Санаторий располагает хорошей лечебной базой с широким набором бальнеофизиотерапевтических процедур, современными методами диагностики и лечения.

Глава 6. Санаторий № 1 имени И. В. Сталина в Железноводске. Мифы, легенды и правда о самом загадочном лечебно-оздоровительном учреждении на Кавминводах

В настоящее время тема исторического развития региона Кавказские Минеральные Воды с каждым годом становится все популярнее среди читателей в Российской Федерации и за ее пределами. Казалось бы, пора открыть, рассекретить те архивные данные, которые не представляют опасности для государственной машины в силу своей давности, например основные вехи развития и становления первых правительственных здравниц в Кисловодске, Ессентуках и Железноводске. Но нет, органы госбезопасности не дают рассекретить фонды в архивах РФ, повествующие о санаториях, домах отдыха и дачах, организационно подчиняющихся Лечебно-санитарному управлению Кремля с 1928 по 1953 год.

Совершенно загадочным и наглухо засекреченным в пантеоне правительственных лечебно-оздоровительных учреждений закрытого типа высшей категории периода 20-40-х годов до сей поры остается санаторий № 1 имени И. В. Сталина, существовавший, по официальным данным, до января 1943 года в Железноводске. Некоторые любопытные факты об этой здравнице Лечебно-санитарного управления Кремля, находящейся на балансе ХОЗУ ЦИК СССР, я почерпнул из Государственного архива РФ[153]. Однако Главлит СССР до августа 1991 года так старался блокировать всю информацию в СМИ о санатории имени И. В. Сталина в Железноводске, что порой возникает ощущение о неком указании правительства организовать заговор молчания об этом лечебно-оздоровительном учреждении, как будто речь шла о совсекретном объекте.

Фото из альбома «Советская архитектура за XXX лет РСФСР». Фото № 322. Санаторий № 1 имени И. В. Сталина (фасад). Внизу иллюстрации не указан автор проекта, хотя другие фото альбома подписаны

Сразу поспешу сообщить читателям, что санаторий № 1 имени И. В. Сталина в Железноводске действительно имел право быть строго засекреченным и огражденным от любопытного взора писателей, журналистов и всех граждан СССР. Весь секрет санатория № 1 имени И. В. Сталина был в его специфическом лечебном профиле, который не всегда звучит благозвучно. Дело в том, что в данной правительственной здравнице занимались лечением и послеоперационной реабилитацией болезней мочеполовой сферы и гинекологических заболеваний, которые требуют воздействия методами бальнеотерапии (вагинальное орошение минеральной водой, тампонирование методом пелотерапии и т. д.). Впрочем, обо всем по порядку. Для начала я хочу ознакомить читателя с фрагментом книги М. И. Ганштака «Кавказские Минеральные Воды», где он, руководитель ВОК Наркомздрава РСФСР (книга писалась в то время, когда М. И. Ганштак занимал эту должность), подробно пишет о лечебном профиле города-курорта Железноводска, с учетом реалий того времени.

«…В соответствии с лечебными факторами Железноводска, Наркомздравом РСФСР утверждены следующие показания:

I. Болезни желудка и кишок:

1. Катар желудка с повышенной кислотностью, функциональные расстройства секреции желудка в сторону повышения.

2. Язвы желудка и двенадцатиперстной кишки в стадии затишья без кровотечений и без резко выраженных явлений со стороны брюшины.

3. Оперированные язвы без резких симптомов местного воспаления брюшины и без резких симптомов свежего и рецидивирующего явления процесса.

4. Хронические катары кишок (тифлиты, сигмонтиты) и моторные расстройства кишок (запоры, поносы).

II. Болезни печени и желчных путей:

1. Желчнокаменная и ее различные проявления.

2. Катары желчного пузыря и желчных путей, простые и калькулезные.

3. Гепатиты, перигепатиты, перихолесциты.

4. Затяжные формы так наз. катаральной желтухи.

III. Болезни мочеполовой системы:

1. Нефрозы без остатков или с незначительными отеками, с достаточным количеством мочи с умеренной альбиминурией и цилиндурией.

2. Хронические нефриты с незначительной полиурией без больших изменений со стороны сердца и при не чрезмерном высоком кровяном давлении и при отсутствии изменения глазного дна.

3. Хронические пиэлиты, циститы, почечно-каменная болезнь.

IV. Болезни обмена веществ:

а) подагра, б) диабет (не тяжелые формы) с явлениями нервно-мышечной слабости и пониженным питанием, ренальные формы диабета, диатезы – мочекислый, щавелекислый и фосфорно-кислый».

Вход в санаторий № 1 имени И. В. Сталина со стороны улицы Горизонтальной (в настоящее время Лермонтова). Справа видно здание бывшей дачи А. Ф. Клюге фон Клюгенау, а слева дачи «Уют», которые служили жилыми корпусами данного лечебно-оздоровительного учреждения

Из текста М. И. Ганштака понятно, что за годы советской власти, то есть с 1921 по начало 1935 года, Наркомздрав РСФСР действительно провел достаточно серьезную научно-практическую работу по спецификации лечебного профиля Железноводска. Безусловно, немалую роль в становлении и определении лечебных факторов Железноводска сыграл Государственный бальнеологический институт во главе с профессором А. Н. Огильви, но все это произошло лишь к 1935 году. А как в эпоху становления советской власти, то есть с начала 20-х годов, лечились от циститов, уретритов, простатитов, пиелонефритов, фибромиом кандидаты и члены политбюро ЦК РКП/ВКПб), а также их жены по путевкам Управления санитарного надзора Кремля? И самое главное, где они проходили послеоперационную реабилитацию, лечение мочеполовых заболеваний, на каком курорте? Увы, об этом в те годы не писали в газетах, не говорили по радио, а гинекологические болезни жен членов политбюро ЦК ВКП(б) были, без всякого преувеличения, государственной тайной. Не принято и в наши дни обсуждать столь деликатные темы у бывших вождей СССР. Несмотря на данный неофициальный запрет, автору удалось узнать, что с октября 1921 года правящая верхушка ЦК РКП(б), их члены семей, а также видные функционеры Коминтерна начали проходить лечение мочеполовых заболеваний и болезней, связанных с нарушениями эндокринной системы, в Железноводске, на Кавказских Минеральных Водах.

Тут мне придется сделать небольшую сноску и объяснить читателям, что в Кисловодске с июня 1925 по август 1942 года существовал достаточно крупный санаторий № 6 имени Сталина, с кардиологическим профилем, состоящий из 18 корпусов на 210 койко-мест (на самом деле двухэтажных дореволюционных дач, национализированных и перестроенных), но сведений в РГАСПИ и ГА РФ о том, что в этом учреждении проходили лечение руководители партии и правительства, вплоть до настоящего времени не обнаружено. Сразу обращу внимание читателей на то, что впервые в Управлении санитарного надзора Кремля на лечение и послеоперационную реабилитацию болезней эндокринной системы, а также мужской и женской мочеполовой сферы у своих подопечных обратила внимание главврач Кремлевской больницы Александра Юлиановна Канель, устроив в декабре 1921 года конфиденциальную встречу руководителя этого подразделения Я. Б. Левинсона с профессором-урологом P. M. Фронштейном, профессором-эндокринологом В. Д. Шервинским, профессором, хирургом, директором гинекологической клиники медицинского факультета Московского университета А. П. Губаревым и профессором акушерства и гинекологии Военно-медицинской академии А. И. Лебедевым.

Профессора с дореволюционной практикой и репутацией дали ясно понять Я. Б. Левинсону и А. Ю. Канель, что без создания научно-исследовательских отраслевых медицинских институтов и лечебно-санаторных учреждений с соответствующим профилем думать о диагностике и качественном лечении сотрудниц аппарата ВЦИК, СНК, а также членов семей руководства страны просто бессмысленно. Бесспорно, наркомздрав РСФСР НА. Семашко в течение почти пяти лет (с 1918 года) сделал чрезвычайно много в стране, основав научно-исследовательские институты акушерства-гинекологии, эндокринологии и урологии. Между тем только с июня 1929 года в амбулатории № 1 Лечебно-санитарного управления Кремля при Управлении делами СНК СССР были созданы гинекологический и урологический кабинеты. Особую роль в создании отработанной и упорядоченной системы определения и последующего лечения болезней мочеполовой сферы и эндокринной системы в Управлении санитарного надзора Кремля сыграл председатель лечебной комиссии при Управлении делами ЦК РКП(б) П. Н. Обросов, который вместе с профессором акушерства и гинекологии Военно-медицинской академии А. И. Лебедевым и наркомздравом Н. А. Семашко в марте 1922 года поставили вопрос перед заместителем предсовнаркома СССР Л. Б. Каменевым о создании на Кавказских Минеральных Водах ряда санаториев, обслуживающих сотрудников аппарата ВЦИК и СНК по путевкам Управления санитарного надзора Кремля.

В апреле 1924 года, после капитального ремонта зданий бывшего дореволюционного детского санатория «Горный воздух» врачей-педиатров Е. М. Бенкендорфа и П. П. Эминета на Горизонтальной улице в Железноводске был открыт санаторий № 14 имени Г. Е. Зиновьева на 85 койко-мест, имеющий урологический профиль. На три года раньше, в сентябре 1921 года, дворец эмира Бухарского Сеид-Абдул-Ахад-хана был национализирован и в здании разместился санаторий № 18, который до июня 1941 года, постоянно меняя названия и ведомственную принадлежность, активно использовался для лечения высшей партийно-государственной номенклатуры в Железноводске. С августа 1924 года в этом санатории начали проходить лечение, кроме остальных прочих, ответсотрудники центрального аппарата ВЦИК, СНК и ОГПУ СССР. В мае 1923 года, как я уже писал чуть выше, санаторий «Азау» в Ессентуках передали в ведение Управления Кремлем и домами ВЦИК, и он стал работать по путевкам Управления санитарного надзора Кремля, а называться санаторием № 5 имени М. И. Калинина. Это учреждение имело показания по лечению заболеваний, связанных с расстройством эндокринной системы и желудочно-кишечного тракта. Однако в системе Управления санитарного надзора Кремля за период 1919–1926 годов вопросы, связанные с диагностикой и лечением заболеваний акушерско-гинекологического профиля, фактически оставались нерешенными. По приглашению профессора акушерства и гинекологии Алексея Ивановича Лебедева, жившего в то время в Ессентуках и ставшего участником III Всероссийского научного съезда по курортному делу в феврале 1922 года, руководитель Лечебной комиссии Управделами ЦК РКП(б) П. Н. Обросов и заведующий Отделом курортных местностей Наркомздрава РСФСР Н. И. Тезяков совершили в августе 1922 года инспекционную поездку в Железноводск. Цель поездки была достаточно актуальной как для Санитарного управления Кремля, так и для Наркомздрава РСФСР – изучение лечебного профиля города Железноводска и осмотр уже имеющегося фонда из пансионов, санаториев, лечебниц и гостиниц, оставшихся с дореволюционных времен. Денег даже на минимальное финансирование курортов Минераловодской группы у правительства РСФСР не было по простой причине: все имеющиеся запасы валюты и экспроприированных у буржуазии и церкви ценностей предназначались для скорого раздувания мировой революции в Европе и намечающееся на осень 1923 года восстание в Германии. В связи с этим обстоятельством П. Н. Обросов и Н. И. Тезяков совершенно правильно решили воспользоваться дореволюционными особняками в Железноводске, находящимися в хорошем состоянии, и создать на их базе правительственный дом отдыха закрытого типа, а нуждающихся в лечении членов партийно-государственной верхушки направлять в расположенные рядом профильные санатории и клиники Пятигорского бальнеологического института.

В октябре 1922 года на базе дореволюционного санатория «Вера» в Ессентуках было открыто клиническое отделение Пятигорского бальнеологического института Наркомздрава РСФСР на 180 мест, руководителем которого Н. А. Семашко назначил профессора Военно-медицинской академии Алексея Ивановича Лебедева. А в апреле 1924 года в Железноводске, в двух бывших дачах издателя почтовых открыток И. П. Грекова, также открылось еще одно клиническое отделение Пятигорского бальнеологического института НКЗ РСФСР, под руководством профессора В. В. Владимирского.

Таким образом, кроме создания научно-медицинских учреждений на Кавказских Минеральных Водах (Пятигорский бальнеологический институт и его клинические отделения под руководством профессора А. Н. Огильви), действительно предназначенных для разработки методов профилактики и лечения целого ряда болезней, Наркомздрав РСФСР отдал в подчинение Управлению санитарного надзора Кремля наиболее опытных врачей-практиков, которые с 1922 года начали методично заниматься на правительственных объектах здоровьем партийно-правительственной верхушки. Наиболее закрытой, вплоть до настоящего времени, остается деятельность профессора А. И. Лебедева.

Профессор акушерства и гинекологии А. И. Лебедев

Профессор акушерства и гинекологии А. И. Лебедев, по имеющимся архивным данным, с октября 1922 года в Клиническом отделении Бальнеологического института НКЗ РСФСР начал лечить жен и любовниц высокопоставленных партийных деятелей ЦК РКП(б). Ранее, с середины 1919 года, еще в пору своей медицинской практики в Петрограде, где он проживал до революции со своей женой Ольгой Алексеевной, А. И. Лебедев уже оказывал конфиденциально услуги акушерско-гинекологического профиля. Начиная с 1906 года А. И. Лебедев в качестве практикующего врача и консультанта Управления КМВ ежегодно приезжал в Ессентуки и Железноводск на так называемые «сезоны», подразумевающие собой платные услуги по лечению тех или иных заболеваний. В начале XX века на Кавминводах, помимо лечебниц терапевтического профиля, широко функционировали хирургические лечебницы со стационаром, операционными и перевязочными, где оперировали под наркозом обширный ряд гинекологических и других заболеваний, после чего пациентам рекомендовали пройти курс курортного лечения для реабилитации. Организаторами хирургических лечебниц на КМВ были выдающиеся русские врачи, в том числе и профессор А. И. Лебедев. Особенно часто хирургические больные проходили послеоперационную реабилитацию на Железноводской группе, считавшейся до революции наиболее пригодной для лечения женских мочеполовых болезней и патологий акушерско-гинекологического профиля. Так, в Железноводске в мае 1890 года на средства профессора А. И. Лебедева был выстроен небольшой двухэтажный первый на КМВ хирургический павильон, с операционной и тремя палатами на пять больных, где производились сложные гинекологические операции.

Автор проекта санатория № 1 имени И. В. Сталина архитектор Н. З. Нессис. Фото сделано в Таганской тюрьме № 1 УНКВД МО

Все эти вышеуказанные обстоятельства учли в Управлении санитарного надзора Кремля, где решили организовать в конце 1922 – начале 1923 года на базе клинического отделения Пятигорского бальнеологического института НКЗ РСФСР под руководством А. И. Лебедева и одного из санаториев в Ессентуках (в дальнейшем этим объектом стал санаторий № 5 имени М. И. Калинина, бывший «Азау») закрытый правительственный дом отдыха акушерско-гинекологического профиля. Однако смерть профессора А. И. Лебедева в конце августа 1923 года помешала этим грандиозным планам, и в Управлении санитарного надзора Кремля обратили свои взоры на клиническое отделение Пятигорского бальнеологического института НКЗ РСФСР в Железноводске, под руководством профессора Василия Васильевича Владимирского. Основными направлениями научной деятельности В. В. Владимирского являлись исследования, касавшиеся выяснения механизмов лечебного действия минеральных вод Железноводска на секреторную и моторную деятельность желудка, функциональное состояние печени, желчного пузыря, поджелудочной железы и мочеполовых органов. Наряду с этим В. В. Владимирским с сотрудниками клиники изучались вопросы влияния грязелечения (пелотерапии) на функциональное состояние желудка больных хроническим гастритом, язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки. Стоит отметить, что декретом СНК РСФСР от 13 марта 1923 года «Об организации курортного дела» было учреждено Главное курортное управление Наркомздрава РСФСР, в результате деятельность Управления санитарного надзора Кремля вкупе с Управлением Кремлем и домами ВЦИК получила большую легитимность и нормативную законодательную базу. Подчеркну, что Распоряжением по Наркомздраву РСФСР от 29 ноября 1922 года № 356 директором Железноводской группы курортов был назначен руководитель санатория № 14 имени Г. Е. Зиновьева (ранее главврач эвакогоспиталя № 916) Семен Григорьевич Шишманов, армянин по национальности, который являлся протеже и доверенным лицом наркома Н. А. Семашко. 59-летний военный врач С. Г. Шишманов, прошедший в годы Первой мировой войны, а потом и Гражданской все ступени карьерной лестницы, имел в Красной армии чрезвычайно высокую репутацию опытного врача и администратора, умел хранить тайны и, несомненно, занял место директора Железноводской группы курортов по праву. Именно С. Г. Шишманов лично встречал приезжавших в Железноводск на лечение членов исполкомов Коминтерна К. Цеткин, Сен Катаяму, Б. Куна, члена президиума ИККИ О. Куусинена и начальника Штаба РККА М. Ф. Фрунзе, занимался их размещением в литерные санатории и лично отвечал перед наркомом Н. А. Семашко за курс бальнеологических процедур. В результате на основании вышеперечисленных данных к октябрю 1923 года в Управлении санитарного надзора Кремля и АХО ВЦИК решили организовать на базе двух загородных дач хозяйственного сектора Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б), располагавшихся в начале улицы Курсовой в Железноводске, правительственный дом отдыха, где нуждающиеся в лечении проходили бы курс процедур в санатории № 14 имени Г. Е. Зиновьева и у профессора В. В. Владимирского в клинике института. История организации на основе двух дореволюционных особняков в Железноводске загородной дачи Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) до сей поры малоизученна, покрыта мраком тайны и отсутствием рассекреченных документов.

При освобождении в марте 1920 года Терской области от белогвардейцев Кавказское бюро ЦК РКП(б) (орган, представляющий ЦК РКП(б) в Кавказском регионе и сформированный 8 апреля 1920 года; председателем Кавбюро был назначен Г. К. Орджоникидзе, а его заместителем С. М. Киров) в обычном порядке, как, впрочем, и везде по стране, начало обустраивать свой послевоенный быт. В курортной местности, в экспроприированных у буржуазии и национализированных роскошных особняках начали в спешном порядке организовываться загородные дачи для отдыха руководства Кавбюро ЦК РКП(б), на которых в дальнейшем проводили свой отпуск высокие номенклатурные чины из СНК и ВЦИК. В Железноводске в марте 1921 года Хозяйственный сектор Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) (так стало называться с 15 марта 1921 года Кавбюро) на бывшей даче Александра Францевича Клюге фон Клюгенау и даче неизвестного владельца «Уют» организовал нечто похожее на дом отдыха, где новые хозяева жизни сначала скромно, потом более роскошно стали проводить свои отпуска и загородные вечеринки. В дальнейшем, с середины 1922 года, этот объект значился в рабочих документах Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) как «загородная дача Югбюро в Железноводске», хотя на ее территории находились два главных здания (дача «Уют» и дача А. Ф. Клюге фон Клюгенау) и ряд вспомогательных построек хозяйственного назначения. Замечу, что двухэтажные дачи, особенно отставного полковника 3-го Кавказского полка Кубанского казачьего войска А. Ф. Клюге фон Клюгенау, к тому времени умершего, действительно не отличались богатым внутренним убранством и не представляли собой верх аристократической роскоши. Особняк А. Ф. Клюге фон Клюгенау ко всему прочему обладал достаточно большой площадью – 885 квадратных метров и вполне мог быть приспособлен под небольшой санаторий. И еще. Эти два двухэтажных строения, выполненные из дерева на высоком каменном цоколе, чрезвычайно выгодно отличались от других особняков в Железноводске своим удачным месторасположением, так как находились в центре старой западной части города, совсем рядом с Лечебным (Казенным) парком, вокзалом, бюветами и санаторно-курортными учреждениями. Бывшая дача А. Ф. Клюге фон Клюгенау, ко всем прочим достоинствам, соседствовала с большим участком, на котором располагался дворец эмира Бухарского Сеид-Абдул-Ахад-хана, к тому времени национализированный и превращенный в гостиницу, а потом санаторий № 18 (в дальнейшем, с марта 1923 года, переименован в санаторий № 1 имени Н. И. Бухарина). Существует версия, что А. Ф. Клюге фон Клюгенау в конце 70-х годов XIX века построил на большом участке комплекс зданий, которые в то время называли доходные дома, для сдачи номеров приезжающим лечиться и отдыхать в Железноводск. Дача «Уют» по своему расположению, устройству действительно больше смахивает на средних размеров гостиницу с номерами, чем на рядовой загородный особняк. Ко всему прочему к 1920 году на территории бывшего дачного участка А. Ф. Клюге фон Клюгенау находились и другие постройки хозяйственного назначения (летняя кухня, конюшня, дом для прислуги и т. д.).

С образованием Северо-Кавказского края произошла коренная реорганизация партийных органов, в результате хозяйственные подразделения данного крайкома РКП(б) были укрупнены, в том числе в их подчинение вошли новые загородные дачи. С октября 1924 года дача «Уют» в Железноводске на основании распоряжения секретаря президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе и решения бюро секретариата ЦК РКП(б) поступила в прямое управление АХО ВЦИК и была выписана из реестра зданий и сооружений, состоящих в ведении Управления Кавказских Минеральных Вод. Бывшая дача А. Ф. Клюге фон Клюгенау с начала декабря 1926 года на основании постановления Северо-Кавказского краевого комитета ЦК ВКП(б) получила литерный номер 7 и до марта 1929 года числилась на его балансе.

С дачей «Уют» и особняком А. Ф. Клюге фон Клюгенау связано в научно-популярной литературе и статьях в Интернете много путаницы и явно ошибочной информации. Дело в том, что в августе – сентябре 1924 года на Кавминводах отдыхала и лечилась большая группа (около 50 человек!) членов Коминтерна, распределенная под чужими фамилиями в санатории, загородные дачи Северо-Кавказского крайкома ЦК РКП(б), а также дачи особого назначения Терского губотдела ОГПУ. В Железноводске тоже именно в это время находились члены Исполкома Коминтерна (чаще называют ИККИ), которые были позднее легализованы в СМИ СССР, стали известны широкой публике и даже героизированы. Среди них коминтерновцы Б. Кун, К. Цеткин, О. Куусинен, Б. Шмераль и А. Запотоцкий, а также председатель ЦК МОПР (Международная организация помощи борцам революции) Ю. Ю. Мархлевский. По непонятной причине свистопляска с героизацией К. Цеткин, которая лечилась и отдыхала на даче «Уют» ХозО Северо-Кавказского крайкома РКП(б) в августе – сентябре 1924 года, продолжается до сей поры. На здании дворца эмира Бухарского, ставшего в 60-х годах, после череды реорганизаций и смены названий, санаторием ВЦСПС «Ударник», по решению идеологического отдела ЦК КПСС была установлена памятная доска, повествующая о пребывании К. Цеткин в санатории № 1 имени Н. И. Бухарина, дословно: «Здесь в 1924 году отдыхала К. Цеткин – выдающийся деятель германского и международного рабочего движения, один из основателей Коммунистической партии Германии».

На здании дворца эмира Бухарского в Железноводске (справа на фото) висит мемориальная доска, сообщающая, что в здании лечилась и отдыхала К. Цеткин

На самом деле надпись на этой памятной доске – сплошная мистификация, если не сказать хуже. Почему? Объясняю. С 17 июня по 8 июля 1924 года в Москве проходил V конгресс Коминтерна. В работе конгресса приняли участие 504 делегата от 46 коммунистических и рабочих партий и 14 рабочих организаций из 49 стран. По личной инициативе председателя ИККИ Г. Е. Зиновьева, озвученной генсеку И. В. Сталину и председателю СТО СССР Л. Б. Каменеву, группа наиболее влиятельных и лояльных членов Исполкома Коминтерна после конгресса направлялась на отдых и лечение в дома отдыха и санатории ВЦИК, находящиеся в Крымской АССР, на Черноморском побережье Кавказа (Сочи и Сухум), а также Кавказских Минеральных Водах. Клару Цеткин, уже имевшую почтенный возраст и целый сонм болезней, после обследования в Управлении санитарного надзора Кремля отправили на лечение, подчеркиваю, именно на лечение, а не «на отдых», как написано на памятной доске в Железноводске. Члена Исполкома Коминтерна и Международного женского секретариата Коминтерна, члена ЦК КП Германии Клару Цеткин, к 67 годам имевшую артроз коленных суставов, стенокардию и холецистит, по настоянию С. Г. Шишманова поселили на даче «Уют» ХозО Северо-Кавказского крайкома РКП(б), но лечебные процедуры она принимала в санатории № 1 имени Н. И. Бухарина (бывший дворец эмира Бухарского), находившемся в 400 метрах от ее обиталища, и в санатории № 14 имени Г. Е. Зиновьева на Горизонтальной улице, дом 12 (в дальнейшем санаторий № 7 имени В. Р. Менжинского), куда бывшую подругу В. И. Ленина по партии возили на автомобиле.

Существует версия, что вместе с К. Цеткин на даче «Уют» отдыхала член компартии Мексики, революционерка, актриса и фотограф Тина Модотти, но документальных архивных данных на сей счет пока не найдено. А вот что сама К. Цеткин пишет о пребывании в Железноводске на даче «Уют» в своей никчемной, абсолютно пустой книге «На освобожденном Кавказе», которую ей помогли написать ее сын Максим Цеткин и редактор издательства «Старый большевик» Элла Миловидова: «…По предписанию врачей я поехала для восстановления своего здоровья на Северный Кавказ. Врачи строго-настрого предписали мне полный покой и отдых. Мир, полный борьбы, должен был быть похоронен для меня за горами. Эти горы, то поросшие почти до вершины лесом, то высящиеся с голыми, каменными крутизнами, четко выступая, замыкают Железноводскую котловину. Романтические души жадно ловят в этой тишине время от времени раздающийся клекот парящего где-то в вышине орла, а душу революционера радует слышимый то здесь, то там характерный ритм боевых песен, рожденных русской революцией. В них слышится безостановочная железная поступь миллионов пролетарских батальонов…»[154]

Главный вход в санаторий № 1 имени И. В. Сталина. Сейчас на этом месте шлагбаум при въезде в санаторий имени Э. Тельмана. Слева здание дачи «Уют», справа бывшая дача А. Ф. Клюге фон Клюгенау

Очень жаль, конечно, что одержимая мировой революцией кровожадная больная старуха Цеткин слышала «железную поступь миллионов пролетарских батальонов» на даче «Уют» в Железноводске, было бы лучше отправить ее на «лечение» в один из колымских лагерей ГУЛаг ОГПУ СССР, где на лесоповале, с миской баланды из гнилого овса она начала бы петь совсем другие «боевые песни». Умерла «выдающийся» борец за счастье абсолютно всех трудящихся на бескрайних лесоповалах ГУЛаг ОГПУ/НКВД Клара Цеткин в номере люкс дома отдыха ЦИК СССР «Архангельское» Красногорского района Московской области.

А на бывшей даче А. Ф. Клюге фон Клюгенау в августе – сентябре 1924 года отдыхали и лечились под чужими именами и фамилиями бывший кровавый палач Крыма, а ныне заведующий агитпропотделом Исполкома Коминтерна Бела Кун, основатель компартии Чехословакии и член Исполкома Коминтерна Богумир Шмераль, генсек ЦК КП Чехословакии Антонин Запотоцкий и председатель ЦК МОПР (Международная организация помощи борцам революции) Ю. Ю. Мархлевский. Они тоже, как и К. Цеткин, проходили бальнео-лечебные процедуры в санатории № 1 имени Н. И. Бухарина. Автор не располагает сведениями, какие именно болезни лечили номенклатурные чины Коминтерна и МОПРа, но вне всяких сомнений, что все радеющие за мировую революцию ранее встали на учет в одну из амбулаторий Управления санитарного надзора Кремля, прошли медобследование и только после ряда бюрократических процедур оказались в Железноводске. Между тем известно из архива ГА РФ[155], что с весны 1923 до сентября 1928 года Управление санитарного надзора Кремля вместе с АХО/ХОЗУ ЦИК СССР активно эксплуатировали дачу «Уют» и особняк А. Ф. Клюге фон Клюгенау – дачу № 7 ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) для бальнеолечения сотрудников аппарата СНК и ЦИК СССР. Судя по имеющимся спискам в ГА РФ сотрудников руководства СНК СССР и Исполкома Коминтерна, отправленных по путевкам ЛСУК в Железноводск в указанный выше период, на двух дачах отдыхали и лечились номенклатурные персоны в ранге не менее наркома и заместителя наркома, а также члены их семей. Назвать фамилии этих людей, проходящих по лечению гинекологических и урологических заболеваний, автор этих строк по этическим соображениям не может, так как наверняка у них имеются в настоящее время родственники. Как я уже ранее обращал внимание читателей, до сентября 1928 года на дачах А. Ф. Клюге фон Клюгенау и «Уют», находящихся на закрытой огороженной территории, проживали только высокопоставленные сотрудники партийно-государственной машины Страны Советов, так как буквально в сотне метров от них находился санаторий Цусстрах № 13 имени Н. И. Бухарина (ранее санаторий № 1 имени Н. И. Бухарина). На самом деле санаторий Цусстрах № 13 имени Н. И. Бухарина (с марта 1937 года стал называться санаторием ВЦСПС № 41 имени Э. Тельмана) не был правительственным объектом, не стоял на балансе АХО/ХОЗУ ЦИК СССР, но, имея опытный штат врачей и удобное расположение, до лета 1935 года широко использовался в качестве лечебной базы для оздоровления лиц из партийно-государственного аппарата.

Почтовая открытка, на которой изображен санаторий № 1 имени И. В. Сталина в Железноводске, построенный по проекту архитектора Н. З. Нессиса. Слева на фото виден угол пищеблока (на первом этаже) и столовой

1 ноября 1928 года Управление санитарного надзора Кремля прошло цикл серьезных реорганизаций, связанных с укрупнением своей структуры, и сменило название на Лечебно-санитарное управление Кремля (ЛСУК) при Управлении делами СНК СССР. В марте 1929 года руководитель ЛСУК Я. Б. Левинсон, директор Центральной Кремлевской поликлиники ЛСУК Д. А. Тайц и главврач Центральной Кремлевской больницы А. Ю. Канель в связи с расширением инфраструктуры и значительным увеличением количества обслуживаемых сотрудников Совнаркома, ЦИК и Коминтерна, находящихся на учете в ЛСУК, в своей служебной записке на имя председателя СНК СССР А. И. Рыкова предложили создать специализированные лечебно-санаторные учреждения гинекологического и урологического профиля в Крымской АССР, Черноморском округе (Сочи, Туапсе), Абхазии (Сухум, Гагры, Гудаута), Кавказских Минеральных Водах (Ессентуки, Железноводск) и Азербайджанской ССР (Нафталан).

Тут стоит сделать акцент на то, что Лечебно-санитарное управление Кремля по целому ряду направлений в медицине, например урология, гинекология, эндокринология и офтальмология, широко использовало для лечения своих подопечных так называемых внештатных консультантов, опытных врачей, имеющих богатую операционную практику в клиниках при профильных мединститутах. Практически все внештатники постоянно жаловались Я. Б. Левинсону и АЮ. Канель на то, что после проведения сложных операций на высокопоставленных сотрудниках партийно-государственного аппарата СССР и Коминтерна полностью отсутствует послеоперационная реабилитация, связанная с необходимым нахождением пациента в лечебно-оздоровительном учреждении, расположенном в курортной местности. Особо стоял вопрос с реабилитацией пациентов ЛСУК, прошедших гинекологические и урологические операции. Такого специализированного санатория в системе ЛСУК и ХОЗУ ЦИК СССР до марта 1929 года не существовало. В марте 1929 года в Железноводске на основе дач «Уют» ХОЗУ ЦИК СССР и № 7 (бывшая А. Ф. Клюге фон Клюгенау) ХозО Северо-Кавказского крайкома ЦК ВКП(б) был организован санаторий № 1 имени И. В. Сталина закрытого типа на 45 койко-мест с урологическим, гинекологическим и эндокринологическим профилем. Вот что весьма скромно и без излишних подробностей написал в своей книге-агитке «Кавказские Минеральные Воды» М. И. Ганштак о данном лечебно-оздоровительном учреждении:

«Лечебные учреждения стационарного типа

А. Санатории Всероссийского объединения Курортов Санаторий № 1 имени т. Сталина (ул. Горизонтальная, дом 2, тел. 4-42). Функционирует с 1921 г. на 45 коек. Расположен в 2-х корпусах.

Предназначен для больных, направляемых со специальными путевками лечебной комиссии при Наркомздраве РСФСР с заболеваниями желудочно-кишечного тракта, печени и почек.

При санатории имеются минеральные ванны, питающиеся из источника № 1. Производится отпуск грязевых местных ванн. Электросветолечебница».

На самом деле, как уже знает читатель, никакого санатория № 1 имени товарища Сталина в 1921 году, как уверяет М. И. Ганштак, и в помине не было, а существовали лишь два здания на Горизонтальной улице (дачи «Уют» и полковника А. Ф. Клюге фон Клюгенау) в подчинении хозяйственного сектора Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б), которые действительно принимали как обычный дом отдыха номенклатурных пациентов и просто отпускников из состава партийной верхушки. В санатории № 1 имени И. В. Сталина, находящемся в Железноводске, с весны 1929 года начинают проходить послеоперационную реабилитацию пациенты ЛСУК, прооперированные профессором урологии и гастроэнтерологии Госпитальной хирургической клиники 2-го Московского государственного медицинского института имени Н. И. Пирогова Петром Дмитриевичем Солововым.

П. Д. Соловов с осени 1926 года являлся внештатным консультантом Управления санитарного надзора Кремля, и создание санатория № 1 имени Сталина в Железноводске было целиком его идеей, которую он отстоял в Наркомздраве РСФСР и перед предсовнаркома А. И. Рыковым. Кроме санатория № 1 для послеоперационной реабилитации партийно-государственной верхушки в Железноводске, профессор П. Д. Соловов предложил секретарю президиума ЦИК А. С. Енукидзе, руководителю ЛСУК Я. Б. Левинсону и начальнику ХОЗУ СССР Н. И. Пахомову построить в Подмосковье новый современный многопрофильный лечебный комплекс, предназначенный исключительно для нужд правительственного аппарата. И разработка проекта этого многопрофильного лечебно-оздоровительного учреждения высшей категории в декабре 1929 года была заказана архитектурно-планировочной мастерской ХОЗУ ЦИК СССР, которая вместе с Гипрогором НККХ РСФСР выполнила лишь топографическую съемку местности и сложный подготовительный комплекс инженерно-геодезических работ. Автором проекта первого современного клинического санатория в системе ЛСУК, предназначенного для лечения пациентов, страдающих болезнями эндокринной системы и ЖКТ, и построенного в апреле 1935 года, стал архитектор Борис Михайлович Иофан.

Замечу, что организованный в марте 1929 года в Железноводске санаторий № 1 имени И. В. Сталина еще на начальной стадии своего существования совершенно не удовлетворял как Лечебно-санитарное управление Кремля, так и ХОЗУ ЦИК СССР из-за чрезмерной ограниченности приема пациентов для прохождения курса бальнеопроцедур и отсутствия собственной лечебной базы. Предсовнаркома А. И. Рыков в начале февраля 1930 года поручил Государственной плановой комиссии при Совете труда и обороны СССР, отделу лечебных местностей Наркомздрава РСФСР, а также Гипрогору НККХ РСФСР составить сметную документацию на строительство лечебно-оздоровительного учреждения закрытого типа урологического и гинекологического профилей на территории Северо-Кавказского края и Азербайджанской ССР. Данным проектом в Гипрогоре НККХ РСФСР по заданию Управления делами СНК СССР стала заниматься проектная группа во главе с архитектором, начальником Сектора планировки населенных мест Назимом Зиновьевичем Нессисом, а также Н. Е. Хрисанфовым, И. Д. Яхниным и Н. И. Сметневым. В результате почти года проектных работ от варианта размещения санатория в городе-курорте Нафталан, расположенном в Азербайджанской ССР (360 километров от Баку), решено было отказаться по причине произошедшего 13 февраля 1902 года сильного землетрясения в Бакинской губернии, силой 7 баллов, приведшего к многотысячным жертвам. По обоюдному мнению инженеров-геологов из Гипрогора НККХ РСФСР, наиболее сейсмобезопасным для строительства правительственного санатория мог стать регион Кавказские Минеральные Воды, а именно город Железноводск. Однако 19 декабря 1930 года А. И. Рыкова снимают с должности председателя СНК СССР, а на его место назначают В. М. Молотова. Проектно-сметная документация по санаторию в Железноводске, уже полностью выполненная в Гипрогоре НККХ РСФСР, кладется под сукно, и лишь в октябре 1932 года по настоянию начальника ХОЗУ ЦИК СССР Н. И. Пахомова ее отдают для анализа в группу планирования санаторно-курортного дела и рабочего отдыха сектора здравоохранения Госплана СССР (начальник Н. Е. Хрисанфов). Через месяц без конкурса, обычного в таких случаях, ХОЗУ ЦИК СССР извещает руководителя архитектурно-планировочной мастерской № 1 НККХ РСФСР Н. З. Нессиса о срочной разработке проекта правительственного санатория имени Сталина на 85 койко-мест в Железноводске.

В начале февраля 1933 года готовый проект будущего санатория № 1 имени И. В. Сталина Н. З. Нессис отправляет фельдъегерской почтой ОГПУ в ХОЗУ ЦИК СССР. По требованию секретаря президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе, количество койко-мест в санатории увеличивают до ста и от Н. З. Нессиса требуют срочно переделать проект. Одновременно в Железноводск выезжает изыскательская группа Гипрогора НККХ РСФСР для проведения инженерно-геологических работ и поиска площадки для строительства будущего санатория. В конце апреля 1933 года в Железноводске, на склоне горы Железной, на 400 метров выше и справа от главного здания санатория Цусстрах № 13 имени Н. И. Бухарина[156], на высоте 680 метров, начались работы по обустройству площадки для заложения фундамента будущих трех корпусов санатория № 1 имени И. В. Сталина.

Если читатель хотя бы один раз был проездом в Железноводске, может представить, как пройти по улице Лермонтова до памятника М. Ю. Лермонтову. Там можно встать к памятнику лицом и представить, что чуть выше этого места когда-то находилось современное трехкорпусное здание санатория № 1 имени И. В. Сталина, построенное в июле 1935 года. А главный вход в правительственную здравницу располагался там, где сейчас стоит шлагбаум перед въездом в главный десятиэтажный корпус санатория имени Тельмана со стороны улицы Лермонтова. Вдоль старых двух корпусов санатория № 1 имени Сталина, расположенного в самом начале Горизонтальной улицы, в период с апреля по ноябрь 1929 года была выстроена высокая кирпичная ограда, облицованная серым ракушечником, а главный вход украшали две колонны в псевдоантичном стиле. Прямо за входом, чуть выше, находились два дореволюционных здания на каменных высоких цоколях: слева – дача «Уют», справа – особняк А. Ф. Клюге фон Клюгенау.

При строительстве главного здания, по просьбе ХОЗУ ЦИК СССР, эти две дачи не стали ломать, а наоборот, в 1933–1934 годах капитально отремонтировали и провели к ним паровое отопление от построенной на территории правительственной здравницы котельной. Многократно цитируемый мной М. И. Ганштак также отметил строительство санатория № 1 имени И. В. Сталина в Железноводске, причем автор скромно указал, что «…строится… санаторий ВОК для Лечебной комиссии НКЗ РСФСР…»:

«Помимо действующих санаторий в Железноводске строятся:

1. Санаторий ВОКа для лечебной комиссии НКЗ РСФСР на 100 коек; срок окончания – июль 1935 г.

2. Санаторий Всекопромсоветстрахкасс на 210 коек. Срок окончания 1936 г.».

Мне непонятно, по какой причине М. И. Ганштак не написал, что новое здание правительственной здравницы будет относиться к санаторию № 1 имени И. В. Сталина, хотя прекрасно знал об этом. В дальнейшем М. И. Ганштак, как уполномоченный ЦИК СССР по курортам Минераловодской группы, постоянно курировал обустройство территории санатория (был разбит парк площадью 15 гектаров), осуществлял подборку кадров и отвечал лично за бесперебойное функционирование лечебно-оздоровительного учреждения ХОЗУ ЦИК СССР в Железноводске. А вот принимал санаторий в конце июля 1935 года вместе с правительственной комиссией из ХОЗУ ЦИК СССР уполномоченный ЦИК по курортным вопросам в районе Минераловодской группы А. С. Енукидзе, сосланный фактически в ссылку на Кавказские Минеральные Воды после так называемого «кремлевского дела», где бывшего секретаря президиума ЦИК СССР обвинили в «потере бдительности». Существует неподтвержденная версия, что А. С. Енукидзе по случаю открытия санатория № 1 имени Сталина в Железноводске послал из Кисловодска (он проживал на даче «Карс») телеграмму лично И. В. Сталину с приглашением на отдых в новую правительственную здравницу, но ответа опальному партийному деятелю не последовало. Через месяц с небольшим И. В. Сталин снял с должности уполномоченного ЦИК СССР А. С. Енукидзе, причем я хочу предложить читателю ознакомиться с шифрограммой, в которой генсек весьма нелестно отзывается о деятельности своего бывшего фаворита на Кавминводах:

«Шифрограмма

Кагановичу. Ежову. Молотову

8 сентября 1935 г. / 0 час. 36 мин.

Как Евдокимов, так и Шеболдаев утверждают, что назначение Енукидзе уполномоченным ЦИКа создало двусмысленное положение для партии, правительства и местных организаций в Кисловодске. Он исключен из партии, и вместе с тем он выше местных организаций по положению, так как он является уполномоченным ЦИКа. Так как Енукидзе не сознает своего падения, а скромностью он явно не страдает, то он берется контролировать местные организации, дает им задание, распределяет отдыхающих ответственных товарищей по санаториям, дает им помещение и вообще действует так, как, например, Метелев в Сочи. Люди, оказывается, поговаривают о том, что исключение Енукидзе из партии есть по сути дела маневр для отвода глаз, что он послан в Кисловодск для отдыха, а не для наказания, что он будет восстановлен осенью, так как у него в Москве «есть свои друзья». А сам Енукидзе, оказывается, очень доволен своим положением, играет в политику, собирает вокруг себя недовольных и ловко изображает из себя жертву разгоревшихся страстей в партии. Двусмысленность положения усугубилась тем, что Енукидзе ездил к Серго, гостил у него и беседовал «о делах», а Орахелашвили, будучи в Кисловодске, дни и ночи проводил вместе с Енукидзе. Мне кажется, что, назначая Енукидзе уполномоченным ЦИКа, мы не учли этих обстоятельств и допустили ошибку, ставящую партию в двусмысленное положение. Я думаю, что надо немедля ликвидировать допущенную ошибку, освободить его от занимаемой должности и назначить на другую, меньшую работу, скажем в Ростове, в Харькове, Новосибирске или в другом месте, но не в Москве и не в Ленинграде. Калинин и Шкирятов одобряют мое мнение.

Сталин 7/IX.35 г.»[157]

Отмечу, что строительство нового здания санатория по проекту Н. З. Нессиса шло в чрезвычайно сложных геологических условиях из-за горного рельефа местности, допускающего наличие большого количества ручьев, рек, трещин в породе и разной плотности грунта. Для двухэтажного трехкорпусного здания, возводимого в предгорье, Н. З. Нессис предложил разместить перед закладкой основной части фундамента массивную железобетонную подушку (нижняя уширенная часть фундамента, лежащая непосредственно на основании) в целях повышения устойчивости сооружаемого объекта при оползнях, размывах грунта в сезон дождей и предполагаемых землетрясениях. Санаторий возводился силами Ставропольского отделения Северо-Кавказского краевого треста коммунального строительства под руководством инженеров стройконторы № 1 ХОЗУ ЦИК СССР из красного кирпича. На стадии отделки стены здания санатория были оштукатурены и покрашены в белый цвет. Как во всех лечебно-санаторных учреждениях СНК и ЦИК СССР, к завершению строительства ведомственного правительственного учреждения для санатория № 1 имени И. В. Сталина были заказаны комплекты мебели на 1-й мебельной фабрике ХОЗУ ЦИК СССР, расположенной на территории бывшего Новоспасского ставропигиального мужского монастыря (до сих пор стоит по адресу: Крестьянская площадь, дом 10). Вся мебель для санатория № 1 имени Сталина была выполнена по эскизам конструктора этой фабрики Николая Петровича Великодворского. Даже вся столовая посуда для новой правительственной здравницы была сделана на Дулевском фарфоровом заводе имени газеты «Правда» из фарфора и с надписью «ХОЗУ ЦИК СССР» на каждом предмете. В санатории были изначально спроектированы три корпуса, в каждом из которых на первом этаже располагались урологическое, гинекологическое и гастроэнтерологическое отделения. В последнем имелся врач-гепатолог (раздел гастроэнтерологии, изучающий печень, желчный пузырь, желчные пути, их строение и функции), который назначал курс бальнеологических процедур в соответствии с медкартой больного, стоящего на учете Лечебно-санитарного управления Кремля. Второй этаж корпусов представлял собой жилое помещение с одно-трехместными номерами и лоджиями. Особое значение для такого лечебно-оздоровительного учреждения имела столовая, оснащенная новейшим немецким кухонным оборудованием (электроплитами, газовыми плитами и паровыми котлами) фирмы Bartscher GmBh, где готовили диетическое питание, сообразно показаниям лечащих врачей.

Практически все лечебно-диагностическое медоборудование для санатория № 1 имени Сталина было закуплено ХОЗУ ЦИК СССР у всемирно известной германской компании Siemens-Reiniger-Werke AG. Как и в других санаториях и домах отдыха ЦИК СССР, в санатории № 1 имени Сталина после сдачи нового здания в июле 1935 года изначально предусматривалось наличие так называемых люксов и полулюксов – многокомнатных апартаментов для заселения первых секретарей крайкомов, наркомов, кандидатов и членов ЦК ВКП(б), а также руководства Исполкома Коминтерна. После реконструкции помещений на бывших дореволюционных особняках «Уют» и А. Ф. Клюге фон Клюгенау эти здания начали эксплуатироваться как «дачи особого назначения» под номерами 1 и 2. Можно сейчас утверждать, что к концу 1935 года в Железноводске начал функционировать наиболее современный клинический правительственный санаторий в СССР закрытого типа, принимающий на лечение сотрудников аппарата СНК и ЦИК СССР, имеющих проблемы с мочеполовой системой и ЖКТ. В санатории № 1 имени Сталина проходили лечение и послеоперационную реабилитацию члены и кандидаты в члены политбюро ЦК ВКП(б), лечившиеся у внештатного консультанта ЛСУК профессора-уролога Рихарда Михайловича Фронштейна, руководителя кафедры урологии в 1-м ММА.

С 1934 года, то есть еще до строительства нового здания санатория № 1 имени И. В. Сталина, профессора P. M. Фронштейна привозили в Железноводск за госсчет (оформляли «командировку» через Управление делами СНК СССР) для консультаций, диагностики и лечения власти предержащей в Клиническом отделении Бальнеологического института на КМВ на улице Косякина (сейчас улица Калинина, дом 16). С осени 1935 года P. M. Фронштейн стал приезжать по просьбе ЛСУК уже в новое здание санатория, а проживал на бывшей даче А. Ф. Клюге фон Клюгенау.

Многим читателям, вне всяких сомнений, будет интересным узнать, а приезжал ли И. В. Сталин и члены его семьи в санаторий № 1 имени Сталина в Железноводск и существуют ли на этот счет рассекреченные архивные материалы. Признаюсь честно, прошерстив вдоль и поперек в РГАСПИ, фонд 558 «Сталин (наст. Джугашвили) Иосиф Виссарионович», опись 4 «И. В. Сталин. Биографические документы», я так и не нашел ничего, что может относиться к отдыху вождя всех народов в Железноводске. Однако, как это ни странно, сын генсека – Василий Сталин вместе с приемным сыном И. В. Сталина А. Ф. Сергеевым действительно находились на отдыхе в санатории № 1 имени Сталина, но не в новом корпусе, то есть после 1935 года, а в старых зданиях правительственной здравницы – на дачах «Уют» или А. Ф. Клюге фон Клюгенау. Сохранились и мемуары приемного сына И. В. Сталина – Артема Федоровича Сергеева, отец которого Ф. А. Сергеев, секретарь Московского комитета РКП(б), затем председатель ЦК Всероссийского союза горнорабочих, член ВЦИК, погиб 24 июля 1921 года при испытаниях аэромотовагона конструкции В. И. Абаковского на перегоне между Тулой и Москвой. Вот как сам А. Ф. Сергеев рассказывал об обстоятельствах усыновления его И. В. Сталиным в интервью «Российской газете»: «…24 июля 1921 года мой отец погиб. 27 июля состоялось заседание политбюро, на котором присутствовали все его пять членов. 18-м пунктом повестки дня было записано: «Об обеспечении семьи товарища Артема». 27 июля 1921 года на заседании политбюро среди других вопросов рассматривалось выполнение 18-го пункта «Об обеспечении семьи Артема. Исполнитель – Сталин». Мать сильно болела. И меня взяли в семью Сталина. В марте восемнадцатого года советское правительство переехало из Петрограда в Москву. Вначале людей расселили по гостиницам «Националь» и «Метрополь», затем стали обустраивать Кремль. Руководители государства работали, не считаясь со временем, на семью времени не оставалось. И решено было организовать для их детей детский дом. Он был создан в 1923-м году. Содиректорами его были Надежда Сергеевна Аллилуева и моя мать (эта организация называлась детский сад «Дошкольная коммуна при ВЦИКе». – Авт.)… Располагался он на Малой Никитской, дом 6. Это – дом, где потом жил Максим Горький (A. M. Горького поселили в бывшем особняке С. П. Рябушинского с октября 1932 года. – Авт.). Там находились 25 детей руководителей партии и государства и 25 беспризорников, вытащенных прямо из уличных котлов. Их поместили специально вместе, чтобы не растить детскую элиту. Там не было разницы, кто твои родители. Но по воскресеньям, если ты шел домой, то должен был пригласить к себе ребенка, у которого не было родителей и дома»[158].

Пребывание на отдыхе в Железноводске детей И. В. Сталина также подтверждается опубликованными письмами его дочери Светланы Аллилуевой. В этих письмах, датированных июнем – июлем 1934 года, восьмилетняя Светлана прямо указывает о поездке на скачки в Терский конный завод № 169 (именно там действительно, до сей поры разводят лошадей) 6 июня 1934 года у подножия горы Змейка, расположенной в Кавказских Минеральных Водах, в 4,5 километра к юго-западу от железнодорожной станции Минеральные Воды. Более того, она в письме И. В. Сталину не забывает дату отъезда из Железноводска: «…мы выехали из Железноводска 7/VII…» Вот эти два письма:

«Привет с Кавказа!

Здравствуй милый папочка!

Как ты живешь? Как твое здоровье? Мы 6-го числа были на скачках (там состязались лошади, бегали какая лошадь быстрей), а сегодня были у подножья горы «Змейки», там был конский завод. Там были Арабские лошади. 1-му коню было 27 лет. 2-му жеребцу 23 года остальные лошади (Арабские) были чистокровные лошади.

Целую тебя крепко! (Сетанка.) 17 июня 1934 г.»

«Здравствуй милый папочка!

Как ты поживаешь? Здоров ли ты?

Мы уже приехали в Сочи, мы выехали из Железноводска 7/VII, а приехали в Сочи сегодня 8/VII.

Целую тебя крепко (Сетанка-хозяйка). 8 Июля 1934 г.»[159]

Слева направо: С. Ф. Чечулин – сотрудник секретариата, В. Румянцев – сотрудник охраны, Василий Сталин, Артем Сергеев, Н. И. Соловьев – водитель И. В. Сталина, Светлана Сталина. Сочи, госдача № 9. Август 1934 г.

Автор этих строк берет на себя смелость предположить, что приезд семьи Сталиных, а именно Надежды Аллилуевой и ее двоих детей – Василия и Светланы, в Железноводск на лечение и отдых мог произойти до лета 1934 года, примерно в интервале с 1928 по 1931 год. Подчеркну, что в июне 1930 года Н. Аллилуева по направлению лечебной комиссии НКЗ РСФСР отправилась на лечение на курорты Карловы Вары и Марианские Лазни на целых два месяца. Замечу, в Карловых Варах лечат болезни органов пищеварения (болезни желудка, кишечника, печени и желчного пузыря, поджелудочной железы), нарушение обмена веществ (ожирение, сахарный диабет, подагра), а на Марианских Лазнях урологические заболевания (пиелонефрит, мочекаменная болезнь, уретрит, цистит, простатит). Причины, по которым проходила бальнеолечение Н. Аллилуева, до сих пор неясны. В РГАСПИ, в фонде 558 «Сталин (наст. Джугашвили) Иосиф Виссарионович (1878–1953)», опись 2 «И. В. Сталин. Авторские документы» находится «История болезни Аллилуевой Н. С», в 30-х годах конфискованная в ЛСУК и помещенная в личный архив И. В. Сталина. В этих документах существуют ссылки на то, что в августе 1932 года консилиум лечебно-санитарного управления Кремля готовил жену И. В. Сталина к операции в брюшной полости, вот, например, какого характера там обнаружены записи штатного хирурга кремлевки профессора В. Н. Розанова «16.08.1932 г. Сильные боли в области живота. Консилиум – на повторную консультацию через 2–3 недели». «31.08.1932 г. Консультация по вопросу операции – через 3–4 недели». Однако операции Н. Аллилуевой так и не сделали. И есть вероятность, что жена генсека приезжала с детьми в санаторий № 1 имени Сталина в Железноводск лечиться именно по причине беспокоящего ее заболевания внутренних органов.

Думаю, что теперь настало время рассказать читателю о создателе нового здания таинственного санатория № 1 имени Сталина, которое по неизвестной причине было взорвано в августе 1942 – январе 1943 года. Что это же была за персона – Н. З. Нессис, о котором даже маститые знатоки сталинской архитектуры практически ничего не знают?

Назим Зиновьевич Нессис родился 28 февраля 1903 года в еврейском местечке Липканы Хотинского уезда Бессарабской губернии Российской империи в семье богатого торговца. В период начального периода обучения в хедере учитель обратил внимание на значительные способности к рисованию у Назима Нессиса, о чем было своевременно сообщено отцу будущего архитектора. После хедера Н. Нессиса определили для продолжения образования в Кишиневское реальное училище, на механический факультет. Весной 1920 года Н. З. Нессис закончил последний курс училища с надеждой на поступление в университет, но ранее произошли события, которые серьезно изменили его жизнь. В январе 1918 года началась постепенная аннексия боярской Румынией западной части Бессарабии и боевые действия против Молдавской Демократической Республики.

По центру дореволюционного фото видно двухэтажное здание дачи «Уют», которое впоследствии станет жилым корпусом санатория № 1 имени И. В. Сталина. Сейчас эта местность относится к улице Лермонтова в Железноводске

Молодежь оккупированной Бессарабии после 1920 года стала массово покидать родные пенаты, уезжая в университеты Австрии и Чехословакии, с надеждой со временем получить там гражданство. Не избежал этой участи и Назим Нессис, получив от отца напутствие и достаточную сумму для проживания, отправившись в июне 1920 года поступать на архитектурный факультет Чешского технического университета в Праге. В 1922 году Н. Нессис тайно вступил в ряды компартии Чехословакии и сразу был привлечен для подделки документов, как обладающий талантом художника. Именно на этом поприще Н. Нессис сразу заинтересовал агентуру отдела международных связей Коминтерна в Чехословакии в лице Карела Крейбиха, который пригласил студента эмигрировать в СССР. Н. Нессис действительно первый раз приехал в СССР на I Всесоюзную конференцию пролетарского студенчества, которая состоялась в Москве 13–17 апреля 1925 года. Именно в этот период Разведуправление Штаба РККА осуществило вербовку заканчивающего обучение в Чешском техуниверситете Н. Нессиса, предложив ему помочь создать небольшую фирму в Праге по разработке проектов загородных особняков под крышей военной разведки СССР. Подчеркну, что Н. З. Нессис согласился работать на Разведупр Штаба РККА, и впоследствии этот шаг приведет к весьма печальным последствиям в его жизни.

Можно допустить, что военная контрразведка Генштаба Чехословакии вышла на след Н. Нессиса, работавшего в Праге под легальным прикрытием преуспевающего архитектора и занимавшегося в подпольной мастерской подделкой паспортов по заданию РУ РККА и ОМС Коминтерна. В апреле 1929 года Н. З. Нессис вместе со своей женой СИ. Розовой бежит из Праги в СССР, где, благополучно освоившись, получает небольшую должность в секретариате ИККИ. А в декабре 1929 года Н. З. Нессиса по протекции секретаря Коминтерна И. А. Пятницкого, бывшего политэмигранта, получившего гражданство СССР, устраивают на должность архитектора в Государственное акционерное общество по проектированию гражданского строительства НКВД РСФСР. В августе 1932 года Н. З. Нессис, после представления в ХОЗУ ЦИК СССР двух проектов дач для дома отдыха ЦИК СССР «Сочи» Сочи-Мацестинской группы курортов, получил новое назначение, возглавив архитектурно-планировочную мастерскую № 1 НККХ РСФСР, а также заселился в новую квартиру на Пятницкой, дом 3.

В дальнейшем Н. З. Нессис разработал еще проект здания дома отдыха ЦИК Абхазской АССР в Новом Афоне, которое было построено только в 1948 году и получило название госдача № 8 «Ласточкино гнездо».

Архитектора Н. З. Нессиса арестовали 3 февраля 1937 года, предъявив обвинение в шпионаже в пользу Румынии, и расстреляли 10 марта 1938 года на Бутовском полигоне под Москвой.

В советской научно-популярной, мемуарной и художественной литературе периода 1930–1991 годов упоминания о лечении партийно-государственной верхушки в санатории имени И. В. Сталина не встречаются вообще, то есть Главлит СССР на стадии подготовки к печати любого издания вымарывал упоминания об этом объекте. Думаю, что в первую очередь данный факт связан со спецификой заболеваний, подлежащих лечению в указанном санатории. Ну сами подумайте, не станет же член политбюро ЦК ВКП(б) с гордостью вещать на страницах воспоминаний о том, что он героически лечил простатит на Кавминводах в санатории № 1 имени Сталина?! Кроме того, вызывает очень большие сомнения официальная версия гибели правительственного санатория высшей категории в Железноводске во время Великой Отечественной войны. Впрочем, об этом чуть ниже.

В связи с упразднением ЦИК СССР 12 января 1938 года 16 апреля 1938 года было принято Постановление Президиума Верховного Совета СССР «О реорганизации аппарата президиума Верховного Совета СССР», на основании которого Хозяйственное управление (ХОЗУ) ЦИК СССР было ликвидировано, а часть строящихся и уже имеющихся санаторно-курортных объектов перешла в ведение созданного ХОЗУ Президиума Верховного Совета СССР. Через месяц все эти объекты по акту сдачи из ведения Хозяйственного управления Президиума Верховного Совета СССР были переданы на баланс ХОЗУ Управления делами СНК СССР. По вышеназванным причинам все санаторно-курортные объекты ХОЗУ ЦИК СССР, в том числе санаторий № 1 имени И. В. Сталина, перешли на баланс ХОЗУ СНК СССР. С 29 июня 1938 года официальное название правительственной здравницы было изменено на санаторий имени И. В. Сталина Управления делами СНК СССР, без указания номера[160].

Особо секретной и совершенно непрозрачной выглядит история санатория имени И. В. Сталина в Железноводске в период войны. Как известно, практически все дома отдыха, санатории, лечебницы и больницы на Кавминводах были с июля – августа 1941 года реорганизованы в эвакуационные госпитали в составе Наркомздрава СССР. Все организованные НКЗ СССР госпитали на КМВ делились на четыре типа:

1. Курортные госпитали климатического и общего типа, в которые направлялись больные после перенесенных длительных заболеваний, больших кровопотерь, последствий ранений грудной полости, нетуберкулезных заболеваний дыхательных путей. Такие госпитали в условиях Кавказских Минеральных Вод формировались в Кисловодске.

2. Бальнеологические курортные госпитали, куда направлялись бойцы и командиры с последствиями ранений опорно-двигательного аппарата, посттравматическими контрактурами, тугоподвижностью суставов, хроническими остеомиелитами, хроническими полиартритами, миозитами, невритами, вялотекущими осложнениями ранений мягких тканей, замедленным образованием костных мозолей, последствиями ранений с повреждением периферической нервной системы. Основная часть таких госпиталей была развернута в Пятигорске и Ессентуках.

3. Противотуберкулезные и кумысолечебные курортные госпитали. Показания: туберкулез легких и гортани в стадиях, допускающих направление в санаторий; развертывались в районе Кисловодска и Теберды.

4. Нейросоматические курортные госпитали, в которые направлялись больные после перенесенных инфекций, ранений, операций и травм с функциональными неврозами и заболеваниями сердечно-сосудистой системы. Такие госпитали были развернуты фактически во всех городах Кавказских Минеральных Вод, в том числе Железноводске.

Все номера эвакогоспиталей первого формирования города Железноводска Ставропольского края, функционирующих с 20 июля 1941 по 9 августа 1942 года на базе санаториев, гостиниц, электролечебниц и домов отдыха, то есть до оккупации, известны, за исключением одного. Эвакогоспиталь № 2163, располагавшийся в Железноводске, не упомянут в официальной исторической литературе, архивах и мемуарах, его история тщательно скрыта, в отличие от других подобных медучреждений, по прошествии времени, на которых прибиты памятные таблички с указанием, где и когда он был открыт и когда расформирован. Отсутствует данный эвакогоспиталь даже в воспоминаниях фронтовиков, хотя другие подобные учреждения в Железноводске всячески героизируются, а на их зданиях со временем ставятся памятные доски с упоминанием, где и когда это учреждение функционировало. Нет также в архиве ЦАМО РФ информации, в каком именно санатории Железноводска был организован госпиталь № 2163 НКЗ СССР. Однако ряд косвенных данных позволяет мне утверждать, что эвакогоспиталь № 2163 был организован на базе санатория имени И. В. Сталина УД СНК СССР в конце июля 1941 года и приказом начальника Главного управления эвакогоспиталей НКЗ СССР С. И. Миловидова от 9 августа 1941 года был расформирован[161].

А был ли вообще санаторий № 2163 в Железноводске? Был, и в нем проходили лечение вполне обычные бойцы РККА. Откроем Википедию, где «висит» информация об Иване Николаевиче Немчинове, участнике Великой Отечественной войны, командире дивизиона 899-го артиллерийского полка. Читаем послужной список Героя Советского Союза И. Н. Немчинова:

«11.1939 – 04.1940 – командир взвода управления полковой батареи – 340-й стрелковый полк 46-й СД Забайкальского военного округа, г. Иркутск (приказ КОВО № 0579 от 11.1939).

04.1940 – 07.1941 – командир полковой батареи 340-го СП 46-й СД ЗабВО и Западный фронт, г. Иркутск (приказ ЗабВО № 0389 от 26.06.1940).

28.07.1941 – тяжело ранен – госпиталь г. Железноводск, санаторий им. Сталина.

09.1941 – 12.02.1942 – командир батареи – 906-й артиллерийский полк, 349-я стрелковая дивизия, Северо-Кавказский фронт».

Как мы видим, И. Н. Немчинов уже (!!!) 28 июля 1941 года, как тяжелораненый, проходил лечение и реабилитацию в санатории имени Сталина в Железноводске. Вне всяких сомнений, эвакогоспиталь № 2163 – это и есть санаторий имени Сталина.

Ну, казалось бы, что тут секретного по прошествии 75 лет?! На самом деле главный секрет заключается в подрыве и уничтожении правительственного санатория имени Сталина инженерно-саперными подразделениями 37-й армии (главком генерал-майор П. М. Козлов) и 11-й СД внутренних войск НКВД СССР (командир полковник И. Ф. Хазов) в августе 1942 года или войсками вермахта в январе 1943 года. Официальные СМИ на этот вопрос четко дают ответ: «…Зимой 1943 года советские войска перешли в наступление и немцы стали спешно отступать. Уходя из города, они вывозили с собой все, вплоть до подушек и кастрюль. Железноводск сотрясали взрывы. Враги превратили в руины корпус санатория «Горный воздух», санатории «Дубовая роща», имени Кирова, имени Сталина. Так враги мстили за провал своих черных замыслов. Что не успели разрушить – заминировали, в том числе Пушкинскую галерею и железнодорожный вокзал. Позже, при разминировании галереи трагически погиб один из саперов 417-й стрелковой дивизии рядовой Каспару…»[162]

Как видно из просто бредового текста Анны Град, боевые подразделения вермахта не только ухитрялись в Железноводске собирать по квартирам и хатам подушки с кастрюлями, но и успевали «спешно» превращать в руины санатории, мстя за провалы своих черных замыслов. Смешно?! Нет, увы, не смешно. Эту глупость мог написать только абсолютный дилетант, если не хуже. Весьма печально, но других версий об унитожении санатория имени Сталина в Железноводске никто не выдвигает. На самом деле, правда, как всегда в таких случаях, бывает намного грустнее и трагичнее. Но других вариантов уничтожения санатория имени Сталина в Железноводске официальные СМИ за 74 года не предложили. С июня 1941 года подразделения НКВД и РККА при отступлении массово разрушали практически всю имеющуюся городскую инфраструктуру как в зоне боевых действий, так и в тылу, который вскоре должен был стать оккупированным. Канализационные и водопроводные системы, склады с продовольствием, горючим, промтоварами, медикаментами, портовые сооружения, плотины гидроэлектростанций, а также ТЭЦ, ЛЭП, заводы, фабрики взрывались, поджигались всеми доступными методами и средствами. Позже, на основании Приказа № 428 от 17 ноября 1941 года, подрыв гражданских объектов инженерно-саперными подразделениями РККА и спецкомандами НКВД/НКГБ СССР приобрел плановый характер.

В верхней части снимка, по центру, виден главный корпус санатория имени И. В. Сталина. Справа на снимке виден санаторий № 41 имени Н. И. Бухарина. По центру – санаторий «Ударник»

В Кисловодске сотрудники Ставропольского УНКВД СССР и саперы 37-й армии 7 августа 1942 года, то есть ровно за неделю до оккупации (!!!), взрывают хлебозавод, городскую электростанцию и водопроводную насосную станцию. По понятным причинам все гражданское население города остается без воды, канализации и хлеба. Существует версия, что и первую на КМВ ГЭС «Белый уголь» тоже взорвали в августе 1942 года инженерно-саперные части 37-й армии генерал-майора П. М. Козлова. И этот случай на Северном Кавказе, в том числе на Кавминводах, не был единичным или просто нелепым случаем, даже наоборот. Чтобы не быть голословным, приведу для читателей следующий текст воспоминаний:

«…В 1942 г. Северный Кавказ стал передовой. В августе фашисты заняли район Кавказских Минеральных Вод, Карачаевскую и Черкесскую автономные области. Фронт приблизился к Баксанской ГЭС. Времени на разборку агрегатов станции уже не оставалось. Руководство Баксанского энергокомбината провело совещание с участием саперов Красной Армии. Был разработан план частичного вывода из строя Баксанской ГЭС с таким расчетом, чтобы немцы не смогли в короткие сроки наладить работу электростанции и вместе с тем чтобы, вернувшись, ее можно было сравнительно легко и быстро восстановить. Однако из-за неразберихи при отступлении наших воинских частей саперы забыли о гидроэлектростанции. Когда враг был уже в Прохладном, руководители ГЭС в ночь на 30 августа 1942 г. с помощью военных вывели из строя плотину и напорные трубопроводы.

Вот как вспоминает об этих днях Г. С. Конюшков, работавший на БГЭС начальником техотдела, а затем и начальником службы релейной защиты:

«Взрывчаткой мы располагали, имели и распоряжение о взрыве Баксан ГЭС. Осуществить это должен был сапер, которого нам обещали прислать. Но сапер все не появлялся. Немцы уже приближались к городу Прохладному. Ждать дальше было нельзя. Я обложился литературой по направленному взрыву и стал рассчитывать количество взрывчатки, необходимой для вывода ГЭС из строя.

Окончив расчеты, мы уже собирались закладывать заряд в плотину, когда появился долгожданный сапер Красной Армии. Я показал ему свои расчеты. Он рассмеялся и сказал, что такого количества взрывчатки хватит не только для небольшого отверстия в центре плотины, но и для того, чтобы вся плотина взлетела в воздух. Он уменьшил количество заряда раз в 20–25 и взорвал плотину направленным взрывом. Размер разрушения точно соответствовал тому, что мы хотели получить. Кроме того, были осуществлены микровзрывы на верхних и нижних частях напорных трубопроводов. После того как станция была взорвана, мы, несколько руководящих работников БЭКа, пешим порядком стали уходить от немцев»[163].

Вот так просто, без особых раздумий и стенаний, при отступлении саперы РККА взрывали ТЭЦ, ГЭС, портовые сооружения, элеваторы, склады с ГСМ, заводы, лишь бы не досталось оккупантам и не использовалось ими во вред Красной армии в дальнейшем. Если сам И. В. Сталин и весь Генштаб РККА прекрасно знали, что немцы не вечно будут оккупировать малую часть территории СССР, то зачем было нужно выжигать и взрывать множество жилых и производственных зданий, а также объекты городской инфраструктуры, изначально зная, что эти мероприятия принесут множество проблем и горя оставшемуся населению?! Непонятно…

Город Железноводск в августе 1942 года, к счастью, не стал ожесточенной ареной кровопролитных боев РККА с вермахтом, более того, части 37-й армии даже не стали оборонять его, а в спешном порядке отступили в Кабардино-Балкарскую АССР, к предгорьям Главного Кавказского хребта. По странному стечению обстоятельств 7 августа 1942 года так называемую оборону города Железноводска занял 278-й стрелковый полк 11-й дивизии внутренних войск НКВД СССР, сформированной в период с 6 января по 1 февраля 1942 года по приказу НКВД СССР № 0021 от 5 января 1942 года во исполнение Постановления ГКО № 1099-сс от 4 января 1942 года «Об организации гарнизонов войск НКВД в городах, освобождаемых КА». Дивизия до боестолкновений с вермахтом выполняла задачи по несению гарнизонной службы в городах Северного Кавказа, в полосе действий Северо-Кавказского фронта, охраняла войсковой тыл Красной армии, внутренний правопорядок, принимала участие в борьбе с разведывательно-диверсионными группами противника, а также с уголовным и политическим бандитизмом. Можно сейчас предположить, что 278-й полк 11-й дивизии НКВД СССР своей главной задачей ставил оперативное обеспечение минирования инженерно-саперными подразделениями 37-й армии промышленных объектов, городской инфраструктуры (водопровод, канализацию, электроподстанцию) и лечебно-оздоровительных учреждений. Судя по тому, что на Кавказских Минеральных Водах практически все санатории остались к августу 1942 года целы, саперы РККА просто не успели взорвать намечаемые объекты или группам минирования не хватило взрывчатки. Кто же тогда взорвал санаторий имени Сталина и кому этот акт вандализма был нужен? И почему тогда не пустили на воздух остальные санатории Железноводска и Кисловодска?! Вот, например, оплот номенклатуры на Кавминводах – дом отдыха СНК «Красные камни» не стали взрывать при отступлении 37-й армии, и вермахт тоже не захотел тратить время на уничтожение огромного здания.

Автор этих строк весьма скрупулезно проанализировал доступные документы той эпохи, в частности историю боевого пути 37-й армии, а также агентурно-оперативные мероприятия особого отдела НКВД Северо-Кавказского фронта[164]. Не вдаваясь глубоко в сложную специфику работы особых отделов НКВД СССР в годы Великой Отечественной войны, я целенаправленно обращу внимание читателей на то, что в полосе обеспечения фронта военной контрразведкой создавались в зданиях школ, больниц, санаториев, домов отдыха временные тюрьмы, где находились задержанные дезертиры, вражеская агентура, мародеры, солдаты и офицеры РККА, совершившие преступления и подлежащие суду военного трибунала. Зачастую приговоры в этих тюрьмах особых отделов НКВД приводили в исполнение в одном из помещений здания, а трупы закапывали в общей яме, предварительно вырытой заключенными во дворе. Гипотетически предполагаю, что с госпиталем № 2163, находящимся в двух корпусах санатория имени Сталина, «по соседству», в другом – третьем корпусе размещался особый отдел НКВД 37-й армии вместе с тюрьмой, оборудованной там же.

В настоящее время архив ЦА МО РФ не дает без особого допуска справок из военных архивов о дислокации штабов, подразделений армейских особых отделов НКВД в годы Великой Отечественной войны, что значительно усложняет поиск истины. Автор допускает, что в здании санатория имени Сталина мог размещаться как штаб 37-й армии Северо-Кавказского фронта, так и штаб любой части, организационно входящей в данную структуру. Возможно, некоторые из читателей обвинят автора этих строк в грубой подтасовке фактов, фальсификации и накручивании ненужной истерии вокруг правительственного санатория, вроде как взорванного немецко-фашистскими оккупантами при отступлении в январе 1943 года. Однако факты упрямая вещь. Временные тюрьмы особых отделов НКВД СССР при фронтовых армиях существовали, но в силу ненужной политкорректности о них в настоящее время не принято громко говорить. Можно ли предположить, что в одном из зданий санатория имени Сталина размещался особый отдел НКВД 37-й армии или входящей в ее состав одной из дивизий? Конечно же да.

Вот, например, что рассказывает в своих воспоминаниях бывший боец 42-го отдельного дивизиона бронепоездов 37-й армии Северной группы войск Закавказского фронта Илья Лазаревич Деген о своем пребывании в тюрьме особого отдела НКВД 60-й стрелковой бригады 9-й армии Северной группы войск Закавказского фронта, находившейся в стенах школы селения Брут Северо-Осетинской АССР:

«…Для меня лично самый страшный период войны – это наше отступление на Северном Кавказе. А на Кавказе я неоднократно был свидетелем массового бегства с поля боя. Передовая полностью обезлюдела. Как-то, когда бронепоезд нашего 42-го отдельного дивизиона 37-й армии Северной группы войск Закавказского фронта, в котором я служил командиром отделения разведки, остановился на полустанке Северо-Кавказской железной дороги и я увидел столб – «До Ростова-на-Дону – 647 километров», мне стало жутко… Боевой задачей дивизиона осенью 1942 года было – прикрытие направления на Моздок и Беслан. В начале сентября 1942 года положение стало критическим. Мы прибыли на станцию Докшукино, сейчас уже не помню, это юго-восток Кабардино-Балкарии или уже северо-запад Северной Осетии. Мы должны были поддержать огнем наши пехотные части. Но на станции и рядом с ней – вообще не было никаких пехотинцев. Тишина страшная. Абсолютная! Тишина перед немецкой атакой, которую у нас не было шансов сдержать. Я даже сейчас не понимаю, как нам удалось выжить в тот день. Немцы обошли станцию. Находясь на перроне, мы еще и попали под огонь своих «катюш». В сентябре 1942-го сводный отряд дивизиона бронепоездов, 44 человека, был брошен на оборону перевала и ущелья Эльхотовы Ворота на высоте 3000 метров над уровнем моря. От звука выстрела сошла лавина. Огонь мы вели только снайперский, а немцы заваливали нас минами. На какое-то время нас просто забыли на перевале. Кончились продукты. Начался голод. За каких-то три дня я полностью сжевал ремешок танкошлема, а потом в течение двух дней во рту не было ни крупинки.

…Дивизион вышел из боя, и нас отвели на формирование в Беслан. Кто-то сказал, что рядом с вокзалом находится паточный комбинат, который собирались взорвать перед ожидаемым приходом немцев. Там стояли цистерны с патокой, похожей по виду и вкусу на липовый мед. Сначала на комбинат пошел комиссар дивизиона со своим ординарцем и принес два полных ведра патоки. Сходили и мы с Лагутиным разок. Принесли ребятам ведро патоки. Решили сделать еще рейс. Пошли без оружия, ведь до немцев было 15 километров. Вышли с проходной на пустынную улицу. Какая-то женщина подошла к нам и предложила четверть араки за ведро патоки. Лагутин потребовал еще бутылку. Внезапно появился невысокий кавказец в плаще, в полувоенной фуражке и шевровых сапогах. Наглая и самодовольная физиономия. «Спэкулируете?!» – закричал он. Мне показалось, что эта, начальственного вида, тыловая крыса намекает на мою национальность. Я психанул и хлестнул его наотмашь по лицу. Он только качнулся в сторону и сразу выхватил из-под плаща пистолет ТТ. Лагутин среагировал моментально и врезал кавказцу своим огромным кулаком. Кавказец неподвижно распластался на тротуаре. Я подобрал отлетевший в сторону ТТ. Под распахнувшимся плащом мы увидели у кавказца над левым карманом френча орден Ленина и значок депутата Верховного Совета. Мы испуганно посмотрели друг на друга и стали помогать подняться с земли приходящему в себя депутату. Вернули ему пистолет без обоймы. Депутат сразу вытащил из недр плаща запасную обойму, вогнал ее в пистолет и пронзительно заорал: «Ведяшкин! Взять их!» Из-за угла возник маленького роста толстый младший лейтенант с автоматом ППД на груди. Рядом с ним еще два автоматчика. Нас погрузили в кузов старенького «газика», депутат залез в кабину, а Ведяшкин и его команда разместились рядом с нами. Привезли в селение Брут. Депутат с Ведяшкиным зашли в какое-то каменное здание, и минут через десять нас завели в просторную комнату. У стола стоял огромный детина, ростом почти со Степана. Он был одет в шерстяной свитер и синие диагоналевые галифе. Сверкающие хромовые сапоги. На спинке стула висел китель. Петлицы с синим кантом с тремя «кубиками». Тогда это звание называлось старший сержант НКВД. Нам сразу стало ясно, куда мы попали – отдел военной контрразведки Закавказского фронта. Детина подошел к Степану и внимательно стал его разглядывать, словно удивляясь тому, что на свете есть кто-то крупнее его самого. А потом резко ударил Лагутина в голову. Степан отлетел к стене. Энкавэдист начал орать: «Что?! Спекуляции вам мало?! На первого секретаря обкома партии руку подняли! Ничего, вас трибунал быстро к стенке прислонит! У-у, бляди, девяти грамм на вас даже жалко! Я бы вас без всякого трибунала, своими руками бы удавил!» Отвели нас в другое помещение. Выпотрошили карманы, забрали документы и кисеты с табаком, сняли ремни и сорвали петлицы. Чьи-то ловкие руки сняли медаль с моей гимнастерки.

Дореволюционное изображение дачи А. Ф. Клюге фон Клюгенау. Со временем вместо штакетника была установлена ограда, сломанная в начале 70-х гг.

Недалеко от входа сидел солдат и чистил пистолет. Прогремел случайно выстрел. Кто-то сказал: «Ты что… твою мать! Куда ты в пол стреляешь, мать твою?! Там же люди!» Служивый ответил: «Будя тебе… Люди… Их все равно всех уже давно списали. Да я что, нарочно?» Нас впихнули в большой подвал, шесть ступенек вниз. Смрад немытых тел и прелых портянок. Голодные, серые, изможденные лица. И здесь нам объяснили, что мы попали в Особый отдел 60-й стрелковой бригады 9-й армии Северной группы войск Закавказского фронта. В подвале 21 человек, приговоренные к смертной казни и ожидающие исполнения приговора. Один из расстрелянных был старший политрук, споровший с рукава гимнастерки комиссарскую звезду при выходе из окружения. Был еще лейтенант, командир пулеметной роты. Его бойцы отступили, бросив четыре пулемета на оставленных позициях. Помню младшего лейтенанта Исмаила Садыкова из Кировобада. В августовских боях он, контуженный, попал к немцам в плен. Сбежал к своим при первой возможности. По возращении из плена был обвинен в измене Родине и приговорен трибуналом к расстрелу. Уже в первую мою ночь в подвале Садыков подсел ко мне и сказал: «Вы не из нашей бригады, вы здесь случайно, и скорее всего вас не убьют. Я не боюсь смерти, уже столько раз умирал, что мне уже не страшно. Но если моему отцу сообщат, что его сын изменник, он этого не перенесет. А меня в трибунале даже слушать не стали. Во имя Аллаха, если ты выберешься отсюда живым, напиши моему отцу, как все было на самом деле». Он несколько раз повторил адрес отца. На следующий день его вызвали на расстрел десятым…

Утром на завтрак дали по крошечному кусочку хлеба и манерке жидкой бурды на троих. Многие из сидящих в подвале уже потеряли человеческий облик. К бурде со Степаном мы не прикоснулись. А потом стали по одному человеку выдергивать на расстрел. В этот день расстреляли десять человек. Мы слышали залпы и истошные вопли. Расстреливали людей неподалеку от здания, где мы находились, за уборной, на заросшей бурьяном площадке возле каменного забора. Мне казалось, что эти выстрелы гремят прямо над самым моим ухом, и дикий животный страх сковывал мое сердце. А на следующее утро выводящий распахнул подвальную дверь и выкрикнул: «Которые тут из 42-го дивизиона бронепоездов, на выход!» Так вчера вызывали на расстрел… Мы со Степаном молча кивнули головой остающимся в подвале. Я помню, с каким трудом, с каким неимоверным усилием воли я оторвал ноги от грязной соломы и сделал по ступенькам шесть шагов вверх. Рядом с верзилой-энкавэдистом стоял особист из нашего дивизиона. Он незаметно подмигнул нам, и в это мгновение будто многотонные путы мигом свалились с ног. Наш особист пожал руку своему коллеге из 60-й стрелковой и страшным голосом пообещал жестоко наказать нас, мерзавцев! Мы залезли в кузов грузовика, и, только когда селение скрылось за поворотом дороги, особист заговорил с нами: «Ну и работенку вы нам задали. До самого командующего пришлось добираться, чтобы выцарапать вас отсюда». Я спросил у него: «А медаль возвратили?» Особист выругался: «Ну и дурак же ты! Скажи спасибо, что тебя живым возвратили! О медали он вспомнил!» Через четыре дня меня тяжело ранило в ночной разведке. Я лежал в госпитале в Орджоникидзе и пытался не вспоминать жуткий день и две ночи, проведенные в смрадном «смертном» подвале особого отдела 60-й бригады. В преисподней…»[165]

Безусловно, автор этих строк не имеет на руках документальных свидетельств того, кто и как взрывал санаторий имени Сталина в Железноводске, но сам факт постоянного упорного замалчивания этого события в советских и российских СМИ говорит о многом. Предполагаю, что совершенно точно ответить на вопрос, кто взорвал санаторий имени Сталина в Железноводске, смог бы бывший начальник особого отдела НКВД по Северо-Кавказскому фронту – Черноморской группе войск Закавказского фронта старший майор ГБ Павел Васильевич Зеленин, но он умер 51 год назад не оставив мемуаров. Да и разрешили бы ему это написать?! Также заместитель П. В. Зеленина майор ГБ П. И. Ивашутин, в дальнейшем первый заместитель председателя КГБ СССР, исполняющий обязанности председателя КГБ, начальник Главного разведывательного управления, заместитель начальника Генерального штаба ВС СССР, тоже не оставил даже строчки воспоминаний о своих боевых чекистских буднях на Северном Кавказе.

Подчеркну, что, по воспоминаниям бывших ветеранов Великой Отечественной войны, нахождение рядом с прифронтовым госпиталем особого отдела НКВД армии, дивизии, бригады и полка не было исключением, скорее правилом, так как часто штабные учреждения располагались в одном или нескольких зданиях по соседству. И санаторий имени Сталина в Железноводске на одном из своих поздних этапов существования в качестве эвакогоспиталя № 2163 так называемого второго формирования, то есть с 20 мая по 9 августа 1942 года, вполне мог оказаться занятым особым отделом 37-й армии Северо-Кавказского фронта.

Ниже я представил официальный документ МО СССР от 28 апреля 1961 года, под названием «Перечень № 28 частей и учреждений медицинской службы Советской армии, со сроками вхождения их в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», где ясно указано, что эвакогоспиталь № 2163, в отличие от других подобных учреждений в Железноводске, пережил два формирования (первое формирование с 23 ноября 1941 по 28 января 1942 года, второе – с 20 мая по 9 августа 1942 года).

Перечень № 28 частей и учреждений медицинской службы Советской армии, со сроками вхождения их в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны.

1941–1945 гг.

Приложение к директиве Генерального штаба МО СССР от 28 апреля 1961 г. № 208329

1. Госпитали [часть 3]

Начальник Военно-медицинского управления Министерства обороны СССР генерал-майор медицинской службы Д. Кувшинский

Читатель вправе спросить автора, а зачем же тогда взрывать здание санатория имени Сталина, пусть там и располагался Особый отдел НКВД Северо-Кавказского фронта или штаб армии?! Моя версия событий, случившихся в сентябре – октябре 1942 года, такова. Под прикрытием 278-го стрелкового полка 11-й дивизии внутренних войск НКВД СССР инженерно-саперные подразделения 37-й армии заминировали все новые корпуса правительственного санатория имени Сталина, кроме дач А. Ф. Клюге фон Клюгенау и «Уют», радиоуправляемым фугасом типа ФТД или Ф-10. К началу Великой Отечественной войны и в годы войны на вооружении советских инженерных частей особого назначения состояли радиоуправляемые фугасы тактического и стратегического действия (ФТД, ФТД-К, Ф-10 и др.) со сложными радиотехническими устройствами, предназначенные для диверсий в глубоком тылу врага. Отдельные роты и взводы ТОС (техника особого назначения) стали широко применять радиофугасы для взрывов на расстоянии с первых дней войны, например в Киеве в конце сентября – начале октября 1941 года, Одессе, Харькове и т. д.

Почему именно радиоуправляемым фугасом типа ФТД или Ф-10 надо было заминировать здание санатория имени Сталина в Железноводске? Отвечаю. Санаторий имени Сталина Управления делами СНК СССР по праву считался на Кавказских Минеральных Водах одним из немногих правительственных лечебно-санаторных учреждений, специально предназначенных для отдыха и бальнеотерапии партийно-бюрократической верхушки СССР. Кроме того, новые корпуса санатория имени Сталина располагались достаточно уединенно на склоне горы Железной, что предполагало достаточно комфортный отдых вдали от людских глаз. Этот объект, по совершенно правильному, объективному мнению военной разведки (РУ ГШ НКО СССР) и 2-го отдела 4-го управления НКВД СССР, был бы при оккупации обязательно занят только важными чинами вермахта и ваффен СС в качестве гостиницы или дома отдыха. Уничтожение командного состава вермахта, РСХА и ваффен СС при помощи радиоуправляемых фугасов являлось одной из главных задач диверсионных подразделений НКО и НКВД СССР в первые годы войны. По этой причине санаторий имени Сталина после срочной эвакуации госпиталя № 2163 и одного из особых отделов НКВД Северо-Кавказского фронта под завесой полной секретности заминировали в июле 1942 года инженерно-саперные части 37-й армии радиоуправляемым фугасом, изначально предполагая взорвать его по особому сигналу оставленной в городе Железноводске нелегальной резидентуры. И новые корпуса тайно заминированного санатория имени Сталина действительно взорвали по радиосигналу с Большой земли, только не в августе, а чуть позднее – в сентябре – ноябре 1942 года, когда здания были полностью заняты командным составом вермахта. Известить официально население СССР во время войны и после ее окончания о цели и необходимости уничтожения правительственного санатория в Железноводске идеологический отдел ЦК КПСС не счел нужным, предоставив для СМИ удобоваримую версию подрыва здравницы немецко-фашистскими оккупантами. По понятным причинам в течение многих лет никто не осмеливался из прикормленных официальных историков копаться в совсекретных архивах Минобороны и КГБ СССР и прилюдно подвергать сомнению строго утвержденную наверху версию об уничтожении санатория имени Сталина вермахтом при отступлении в январе 1943 года.

На фото памятник И. В. Сталину в Железноводске. Позади скульптуры ограда бывшего санатория № 1 имени И. В. Сталина и дача А. Ф. Клюге фон Клюгенау. Фото 5 марта 1953 г.

А нужно ли было взрывать санаторий имени Сталина частями группы армий «А» вермахта в январе 1943 года, или им было глубоко наплевать на столь ценный объект? Как известно, в Железноводске с августа по конец декабря 1942 года располагался штаб и тыловые учреждения 1-й танковой армии группы армий «А», но даже советские архивные источники не могут упрекнуть эти немецко-фашистские части в том, что они целенаправленно разрушали город перед его занятием Красной армией. Мой одноклассник, закончивший в 1990 году Военно-инженерную академию имени В. Куйбышева, после знакомства со всеми доступными фотографиями новых корпусов санатория имени Сталина в Железноводске рассчитал примерное количество аммонала (взрывчатое вещество для промышленных нужд) или тринитротолуола, необходимого для подрыва зданий и разрушения их до фундамента. Вышло минимум 1,5–1,7 тонны аммонала или толуола с расчетом, что несущие конструкции санатория будут минировать взрывчатыми веществами (ВВ) шпуровым методом[166] в течение 1–3 суток.

Учитывая хронический недостаток с ноября 1941 по май 1944 года на Восточном фронте у вермахта абсолютно любой номенклатуры боеприпасов, в том числе тола, можно предположить, что 17-й армии генерал-полковника Рихарда Руоффа было просто некогда и незачем тратить драгоценные авиационные бомбы, артиллерийские выстрелы и другие ВВ на единственный санаторий, пусть и бывший правительственный, в маленьком уездном городке Железноводске. Впрочем, это только личное мнение автора этих строк. Есть ли другое мнение у официальных властей, например у пресс-службы Минобороны РФ, ФСБ, Минздрава и ФСО РФ? Нет, эти структуры слишком давний вопрос о гибели санатория имени Сталина в Железноводске не интересует.

11 января 1943 года части 11-го гвардейского стрелкового корпуса 9-й армии Северной группы Закавказского фронта под командованием генерал-майора Ивана Лукича Хижняка освободили город Железноводск от захватчиков. Ущерб, причиненный курорту, по подсчету сводной правительственной комиссии составил более 63 миллионов рублей. Официальных архивных данных о том, что санаторий имени Сталина после освобождения Железноводска Красной армией стал функционировать в качестве эвакогоспиталя или любого другого лечебно-оздоровительного учреждения, в настоящее время не обнаружено. Также автор не нашел в Государственном архиве РФ, РГАСПИ и ГАСК[167] любых упоминаний о каких-либо попытках Управления делами СНК/СМ СССР в послевоенную эпоху возродить на месте руин корпусов санатория имени Сталина новую правительственную здравницу соответствующего профиля. Существует весьма похожее на правду мнение, основанное на воспоминаниях бывшего управделами СМ СССР М. С. Смиртюкова, что прекрасный экономист, доктор экономических наук, руководитель Управления делами СНК СССР Яков Ермолаевич Чадаев в январе 1945 года предложил начальнику ЛСУК Алексею Андреевичу Бусалову и заведующему отделом организации курортов и курортных учреждений Центрального института курортологии Наркомздрава СССР Н. Е. Хрисанфову пересмотреть намечаемые восстановление и реконструкцию отдельных лечебно-оздоровительных учреждений ХОЗУ СНК СССР, расположенных в Крымской АССР и Ставропольском крае, по причине недостатка финансирования. Видимо, на руинах санатория имени Сталина в Железноводске Управление делами СНК СССР решило не возводить новое здание, а создать в соседних санаториях «Горный воздух» и имени М. И. Калинина в Ессентуках необходимые ЛСУК профильные отделения, что в то время выглядело вполне логично.

Здания дач «Уют» и А. Ф. Клюге фон Клюгенау пережили все коллизии боевых действий на Северном Кавказе с 1942 по 1943 год и еще просуществовали в качестве простых административных зданий достаточно долго, до апреля 1958 года, пока не начала проводиться реконструкция санатория Управделами Совмина СССР «Горный воздух» по проекту архитектора Ю. Э. Бурмейстера. Оба здания снесли, а рядом с ними, по адресу: улица Семашко, дом 1, были возведены новые лечебный и спальный корпуса на 175 коек. Вот так, весьма печально, без лишней помпы, советская власть постаралась стереть память о правительственном санатории ХОЗУ Управления делами Совнаркома СССР имени Сталина в Железноводске.

Глава 7. История госдачи № 5 в Кабардино-Балкарской автономной области Северо-Кавказского края и пребывание на ней И. В. Сталина

Вполне допускаю, что читатели упрекнут автора в плохом знании географии, так как моя очередная глава будет посвящена даче № 5 ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), расположенной в северо-западном предместье города Нальчика, который, как известно, в 20–30-х годах являлся столицей Кабардино-Балкарской автономной области (КБАО) и никакого отношения к Кавказским Минеральным Водам не имел. Однако, учитывая, что практически вся книга посвящена правительственным лечебно-оздоровительным учреждениям на Северном Кавказе, автор решил добавить к повествованию о номенклатурных санаториях и дачах в этом регионе почти неизвестную историю пребывания на отдыхе и лечении в пригороде Нальчика генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина. Приезжал И. В. Сталин в Нальчик дважды, первый раз с 27 мая по 8 августа 1921 года в качестве наркома до делам национальностей, а второй – с 5 июня по 23 августа 1929 года, уже как генеральный секретарь ЦК ВКП(б), проводя отпуск с семьей в отведенной загородной даче № 5 ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), расположенной в предместье Затишье. Несомненный интерес к данной теме вполне оправдан, так как абсолютное большинство читателей искренне считают, что И. В. Сталин отдыхал и руководил государством в правительственных резиденциях в Подмосковье и на Черноморском побережье Кавказа. Однако перед основным рассказом об отдыхе в Кабардино-Балкарии вождя всех времен и народов мне хотелось кратко познакомить читателя с данным регионом при помощи небольшого исторического очерка, в том числе поведать о природных богатствах – гидроминеральных ресурсах.

На фото дом родоначальника курортного движения в Нальчикском округе Терской области толстовца Петра Павловича Долинского, который в настоящее время находится на улице Ковтуненко, дом 2

Впервые интерес к Кабарде, а именно Нальчикскому округу Терской области, возник в конце 80-х годов XIX века, когда небогатые помещики, вышедшие в отставку офицеры, чиновничий люд и зажиточные крестьяне, посчитавшие, что основные лакомые куски от престижного пирога под названием Кавказские Минеральные Воды уже отрезаны, потянулись осваивать малозаселенные русскими предгорья Северного Кавказа, надеясь построить здесь со временем доходные дома, гостиницы для курсовых и быстро разбогатеть на курортном бизнесе. В 1886 году в предместье слободы Нальчик инженер-технолог П. П. Долинский с женой Екатериной и агрономом приобрели небольшой участок земли – 50 десятин и основали хутор, профессионально занявшись земледелием. В 1889 году Долинские построили двухэтажный кирпичный дом, с большим центральным балконом и двумя боковыми, который, как это ни странно, сохранился до сей поры, но, правда, в уже практически полуразрушенном состоянии. Находится этот особняк также в предместье Нальчика, на улице Ковтуненко, дом 2. Комнаты в этом доме семья Долинских сдавала внаем курсовым, превратив здание в первую курортную гостиницу, существующую в Нальчикском округе. По причине разногласий П. П. Долинский в апреле 1893 года уехал к себе на родину, в Бессарабскую губернию, а хозяйкой поместья осталась его жена Екатерина Петровна, продолжив и развив гостиничное дело, благодаря чему хутор стал заселяться и становиться популярным местом отдыха.

Со временем построенные Е. П. Долинской небольшие деревянные дачи, неподалеку от собственного имения, сдававшиеся в аренду на лето так называемым курсовым из Москвы и Санкт-Петербурга, ими выкупались и превращались в стационарное жилье. В результате хутор, основанный Долинскими, к концу XIX века превратился в достаточно крупный дачный поселок Долинский, где население отдыхало и лечилось в расположенных неподалеку Белореченских минеральных источниках. Белореченские минеральные источники – термальные источники (38 градусов), в том числе самоизливающиеся, в настоящее время находятся в 8 километрах от Нальчика. На рубеже 1909–1911 годов на хуторе Долинский произошли кардинальные структурные изменения, связанные с приездом и активной деятельностью по скупке обширных наделов земли вдовы титулярного советника В. Н. Никольского из Ростова-на-Дону – Александры Ивановны Никольской. Она приобрела фактически все то, что принадлежало ранее Е. П. Долинской, построив на облагороженных земельных участках ряд зданий: доходный дом и особняк, где А. И. Никольская и поселилась. В 1913 году по настоянию А. И. Никольской поселок Долинский был переименован в Никольский.

В 1908–1910 годах в северо-западной части Нальчика начал активно формироваться новый дачный поселок, который со временем получил название Затишье. Особо стоит отметить прокладку железнодорожной ветки до Нальчика, которая очень сильно повысила интерес финансовых воротил к постепенно развивающемуся бальнеологическому курорту. Проект железнодорожной линии Котляревская – Нальчик был рассмотрен и одобрен 12 июня 1912 года министром путей сообщения России, а строительство ветки начато в том же году, завершено в мае 1913 года. Именно после 1913 года это предместье стало популярным и престижным среди приезжающих на воды, в результате в Затишье начали массово продаваться участки под застройку купцам, отставным генералам, зажиточной буржуазии и городской интеллигенции.

На фото бывший особняк супругов Долинских, до августа 1942 г. являющийся домом отдыха ХозО СНК Кабардино-Балкарской АССР

В настоящее время уцелел после многочисленных исторических коллизий бывший роскошный особняк купца 1-й гильдии из Ростова-на-Дону Михаила Матвеевича Дутикова, главы Торгового дома «Михаил и Федор Дутиковы», построенный в 1911 году по проекту архитектора из Кисловодска Николая Николаевича Семенова. В Кабардино-Балкарии это здание долгое время было принято называть «сталинской дачей», что, конечно, по-провинциальному слишком пафосно и не соответствует действительности. Сегодня это здание находится на балансе биологического факультета Кабардино-Балкарского государственного университета не в самом лучшем состоянии, которое можно смело и без прикрас назвать аварийным. Автор ниже по тексту еще продолжит рассказ про этот объект ХозО Северо-Кавказского краевого комитета ВКП(б), где отдыхали и лечились представители свежеиспеченной советской партийной номенклатуры, в том числе И. В. Сталин. Однако хочется несколько слов сказать об архитекторе Н. Н. Семенове, больше известном краеведам Северного Кавказа по своим работам в Кисловодске. Н. Н. Семенов родился 17 августа 1881 года в Хасавюртовском округе (Чечня), в семье чиновника управления Терской области, известного этнографа, археолога и кавказоведа Николая Сергеевича Семенова. В 1900 году окончил Владикавказское реальное училище. В 1900–1908 годах учился в Институте гражданских инженеров в Петербурге. Закончив в феврале 1908 года Институт гражданских инженеров, Н. Н. Семенов приехал в Кисловодск. 3 апреля 1908 года он был назначен помощником архитектора при Управлении КМВ по вольному найму. Ему было поручено наблюдение за всеми строительными и ремонтными работами на Кисловодской и Ессентукской группах. В начале 1910 года Н. Н. Семенов находился в заграничной командировке, где изучал бальнеологические сооружения, водопроводы и канализацию. Весной 1916 года Н. Н. Семенов уволился со службы при Управлении КМВ. С 1910 по 1917 год Н. Н. Семенов кроме госслужбы занимался и частной архитектурной деятельностью на территории Терской области. Большая часть его проектов, осуществленных для частных лиц, остается неизвестной. Высшим достижением в архитектурной деятельности этого зодчего принято считать проект и строительство здания Кабардино-Горского Нальчикского имени императора Александра III реального училища (было открыто 20 октября 1913 года), которое в сильно измененном виде сохранилось до нашего времени, принадлежит медицинскому факультету КБГУ и располагается на улице И. Арманд, дом 1а. Стоит отметить, что проект трехэтажной кирпичной усадьбы для купца М. М. Дутикова в стиле русского деревянного зодчества, построенной в Затишье, можно смело назвать шедевром и выдающимся образцом дачного строительства того времени. После Февральской революции 1917 года Н. Н. Семенов возглавил гражданский исполнительный комитет Кисловодска. Однако советская власть отобрала у Н. Н. Семенова, как у «контрреволюционного элемента», все имущество, в том числе жилье, в апреле 1920 года. Н. Н. Семенов скончался от тифа 29 июля 1922 года. Похоронен в Кисловодске.

А вот владелец усадьбы в Затишье купец М. М. Дутиков в начале января 1920 года бежал из Ростова-на-Дону в Новороссийск, где на госпитальном транспорте «Херсон» в марте того же года навсегда покидает Россию.

Вернемся, однако, к истории Нальчика, начинающего в начале XX века смело претендовать на почетное звание курортного города. В этой связи весьма показательными будут цитаты из «Иллюстрированного практического путеводителя по Кавказу» краеведа, путешественника и издателя справочников Г. Г. Москвича, вышедшего в 1913 году в издательстве «Русский бедекер», в котором он описывает все неприкрытые реальности будущего курорта Нальчик в дореволюционную пору:

«…Жизнь в Нальчике слагается очень просто: о жизненных удобствах и комфорте не может быть и речи, так как до сих пор еще ни единый камень не положен в основание того, что называется настоящим курортом. Женщины ходят в простых домашних костюмах, без шляп или, в крайнем случае, скрываясь от солнца под полями очень легкой и пушистой «балкарской» шляпы из шленской шерсти. Этому простому, но изящному головному убору соответствуют и прочие принадлежности женского туалета.

…Занимая Кабардинскую полукотловину, окруженную с юго-запада грядою высоких гор, идущих от Эльбруса и Казбека, и открытую с северо-востока, Нальчик отличается сухим, умеренным климатом. Лучшее время года: июнь – октябрь. Яркие солнечные дни летом. Горный, безусловно, чистый воздух обуславливается постоянно дующим здесь северным ветерком, отсутствием стоячих вод и скученности построек, в особенности обилием растительности в виде роскошных садов. «Вся слобода представляет собою как бы одну роскошную дачу, а северный ветерок, едва заметный днем и усиливающийся ночью, прекрасно вентилирует воздух, не давая ему застаиваться»…

Квартиры недороги, но проявляют уже тенденцию к вздорожанию, так как наплыв приезжих заметно увеличивается. Одна комната с совсем скромной обстановкой, едва ли удовлетворяющая основным требованиям гигиены, ценится в 20–25 руб. в месяц; квартиры в 4–5 комнат, еще недавно отдававшиеся за 100–150 руб. на весь сезон, ценятся теперь втрое дороже. Клубная гостиница за 1 руб. 20 коп. в сутки предоставляет своим постояльцам опрятно выбеленную комнату с довольно приличной обстановкой и добавочными ценами за все прочее, что может понадобиться приезжему.

…Что касается питания, то продукты первой необходимости во время сезона довольно дороги и далеко не всегда удовлетворяют спрос на них, так что в иные дни почти ничего, кроме мяса, нельзя достать.

…К сожалению, нужно заметить, что коренные жители Нальчика, вкусив уже выгоды обирания приезжих, быстро идут вперед в этом направлении до фальсификации жизненных продуктов включительно, не считаясь с тем, что при таких условиях Нальчик как курорт может очень скоро потерять всю свою популярность, центр тяжести которой заключается, так сказать, в «нетронутости» этого прекрасного уголка природы. Медицинская помощь может считаться обеспеченной лишь в сезонное время, когда обыкновенно в Нальчике проживает врач, так как в остальное время не всегда таковой имеется. Имеется аптека. В Нальчике лечатся грудные больные, неврастеники, ревматики и все бегущие от суеты и сутолоки людных мест. В Нальчик часто приезжают с минеральных вод, особенно после серных ванн, когда является необходимость провести 3–4 недели в здоровой местности.

…В Нальчике имеются два небольших сквера, в которых по утрам и до захода солнца играет оркестр музыки. Вечера публика проводит в клубе, где нередко устраиваются любительские спектакли, а еще чаще импровизированные концерты, когда кто-нибудь играет и поет, а прочие слушают. Вздумается кому-либо заиграть на пианино – танцы, и бал начинается; знакомства в этом случае не требуется. Верстах в полутора расположен Атажукин сад, занимающий очень красивое местоположение, недовольно запущенный; с двух сторон его небольшой обрыв, где с шумом протекает бурливая речка, скрывающаяся в лесной чаще. Выше, на противоположной стороне, громадные горы, вершины которых освобождаются от снега на очень короткое время даже летом. В саду имеется ресторан, с весьма недорогими ценами: самовар – 20–30 коп., шашлык – 20 коп., нарзан – бутылка 15 коп.»[168].

Несмотря на постепенное развитие Нальчика и его предместий в бальнеологический курорт местного значения к концу 1917 года, частные инвесторы так и не создали в этом регионе Терской области сеть лечебно-оздоровительных учреждений, пользующихся большой популярностью у населения Российской империи. Отмечу, что начавшаяся 28 июля 1914 года Первая мировая война фактически заморозила попытки государственной администрации Нальчикского округа Терской области начать научные изыскания гидроминеральных ресурсов, а также добиться от Министерства земледелия и государственных имуществ Российской империи финансирования проекта строительства в данной местности бальнеологического курорта.

Фото бывшей дачи № 5 ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), на которой в 1921 и 1929 гг. отдыхал с семьей И. В. Сталин

Новой вехой в истории становления Нальчика и Кабардино-Балкарии как бальнеологического курорта стал приезд на отдых и лечение в июле 1921 года профессиональных революционеров Пантелеймона Николаевича и Ольги Борисовны Лепешинских. П. Н. Лепешинский в те годы исполнял обязанности замначальника отдела истпарта[169] ЦК РКП(б), а его жена О. Б. Лепешинская занималась научной работой по гистологии на медицинском факультете 1-го Московского университета.

Поселились Лепешинские, как это ни удивительно, в том самом особняке, который в 1889 году построили супруги Долинские, ставшие родоначальниками курортной деятельности в Кабардино-Балкарии. С мая 1921 года это здание было загородной дачей ЦИК и СНК Горской АССР. Необходимо подчеркнуть, что супруги Лепешинские были далеко не первые сотрудники центрального партаппарата, которые приехали на отдых и лечение в Нальчик летом 1921 года и поселились на закрытом загородном объекте ЦИК и СНК Горской республики по личному приглашению председателя Исполкома Кабардинской автономной области, члена горской секции Кавказского краевого комитета РКП(б) Бетала Эдыковича Калмыкова. К сожалению, рамки этой книги не позволяют автору подробно рассказать обо всех многоходовых политических комбинациях чрезвычайно опытного в интригах общественного и государственного деятеля Кабардино-Балкарской АО Б. Э. Калмыкова, но абсолютной истиной является факт использования им отдыха руководителей партии и правительства в личных целях. Именно по инициативе Б. Э. Калмыкова, с дальним прицелом был создан в мае 1921 года дом отдыха ЦИК и СНК Горской АССР на бывшей даче Е. П. Долинской, который местные партаппаратчики зачастую называли просто «загородная дача ГАССР». По понятным причинам в бывшем особняке Е. П. Долинской, реквизированном и национализированном сначала только в летний сезон, поселилось руководство ГАССР в лице председателя СНК республики С. Г. Мамсурова, но Б. Э. Калмыков для решения давно наболевшего вопроса об отделении Кабарды и придания ей статуса автономной области решил через Кавказское бюро ЦК РКП(б), а именно Г. К. Орджоникидзе и С. М. Кирова, пригласить «на отдых» супругов Лепешинских. Таким образом, Б. Э. Калмыков через членов ЦК РКП(б), находящихся временно в Нальчике, мог постоянно продавливать собственную политическую линию, основанную на отделении Кабардинского автономного округа от Горской АССР. Напомню, что П. Н. Лепешинский был другом и соратником предсовнаркома В. И. Ленина еще с 1899 года и действительно по приезде в Москву мог стать «толкачом» в решении отделении Кабарды от ГАССР.

Несомненным большим политическим успехом Б. Э. Калмыкова следует признать приезд в служебную командировку в мае 1921 года наркома до делам национальностей И. В. Сталина, которого разместили в бывшем особняке купца М. М. Дутикова, ставшем с сентября того же года загородной дачей хозсектора Юго-Восточной области РСФСР, а с 16 октября 1924 года – дачей № 5 ХозО Северо-Кавказского крайкома РКП(б). Из всех членов Коллегии НКН РСФСР только И. В. Сталин бывал на Северном Кавказе и имел определенное представление о происходящих здесь сложных процессах национальных взаимоотношений, которые могли вылиться в военный конфликт на почве земельно-территориальных споров. Замечу – этот конфликт был решен именно наркомнацем И. В. Сталиным, при активном участии Б. Э. Калмыкова. Еще в октябре 1920 года политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о командировании наркомнаца И. В. Сталина на Северный Кавказ в качестве чрезвычайного и уполномоченного представителя РСФСР. Будет справедливым отметить, что И. В. Сталин в Нальчике на даче также проходил послеоперационную реабилитацию, которую ему назначил заведующий хирургическим отделением Солдатенковской (Боткинской) больницы В. Н. Розанов. Ранее, 28 марта 1921 года, В. Н. Розанов провел операцию по удалению аппендицита у И. В. Сталина, и, по его словам, «операция была очень тяжелой, помимо удаления аппендикса пришлось делать широкую резекцию слепой кишки, и за исход ручаться было трудно». 1 июня 1921 года газета «Красная Кабарда», печатный орган местных окружкома и облисполкома, сообщила: «В Нальчик прибыл народный комиссар по национальным делам тов. Сталин, который здесь с целью отдыха пробудет некоторое время. Ожидается его участие на предстоящем съезде Советов Нальчикского округа». Однако в работе съезда И. В. Сталин не участвовал, а 13 июня прислал приветствие, в котором отмечал: «Я, к большому моему сожалению, не могу принять участие в работе съезда ввиду обострения болезни. Поддерживаю старания маленькой Кабарды выделиться в автономную область и теснее связаться с Центральной Россией». В конце июня 1921 года И. В. Сталин выехал из Нальчика в Тифлис для участия в пленуме Кавказского бюро РКП(б). 3 июля пленум Кавбюро РКП(б) пришел к выводу о том, что «невозможно заставлять Кабарду оставаться в составе Горской республики». А уже 8 августа в газете «Красная Кабарда» появилась информация: «Выехал из Нальчика, направляясь в Москву, народный комиссар по национальным делам РСФСР тов. Сталин». Вместе с ним в столицу направилась делегация Кабардинского округа, которой удалось решить вопрос о его выделении из состава Горской АССР. Решение было принято 1 сентября 1921 года. Эта дата теперь считается официальным днем основания государственности Кабардино-Балкарии. Подчеркну, что в результате личного знакомства наркомнаца И. В. Сталина, П. Н. Лепешинского с Б. Э. Калмыковым последний при активной поддержке Г. К. Орджоникидзе был назначен предсовнаркома В. И. Лениным сначала председателем облисполкома Кабардино-Балкарской автономной области (с 1 декабря 1921 по 24 мая 1930 года), а затем, уже генсеком И. В. Сталиным, – с 1929 года первым секретарем Кабардино-Балкарского обкома ВКП(б). Вот, впрочем, что совершенно искренне рассказывает бывший член политбюро ЦК ВКП(б) А. И. Микоян о Б. Э. Калмыкове на страницах журнала «Дружба народов»:

«…В 1922 году ЦК партии направил меня из Нижнего Новгорода, где я был секретарем губкома, на новую, более ответственную работу секретарем Югвостбюро ЦК, которое вскоре было заменено выборным Северо-Кавказским крайкомом партии. Северокавказские партийные организации после ликвидации Деникина объединились, и руководство ими осуществлялось Центральным Комитетом партии через Кавбюро ЦК, а вскоре было создано Югвостбюро. Оно объединяло коммунистов Донской и Кубано-Черноморской областей, Ставропольской губернии, Терского округа, автономных областей: Адыгеи, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Горской и Дагестанской автономных республик. Приехав в Ростов-на-Дону, я стал знакомиться с руководящими работниками. Среди них было много своеобразных, по-своему талантливых руководителей-вожаков, выдвинувшихся из среды горских народов Северного Кавказа. В данном случае я хочу поделиться воспоминаниями о Бетале Калмыкове. В то время он был председателем исполкома Совета автономной области Кабардино-Балкарии (тогда еще не было республики). Он был известен как активный борец за советскую власть, его хорошо знал и очень высоко ценил Серго Орджоникидзе. Я же с Беталом Калмыковым здесь встречался впервые.

Был он коренастый, выше среднего роста, подтянутый, с круглым, скуластым лицом, всегда носил кавказскую каракулевую шапку. Говорил неторопливо, как будто слова и фразы рубил топором, чеканя каждое слово, совсем не жестикулируя и не меняя интонации. Казалось, в нем не было обычной кавказской горячности. Причем говорил он с такой твердой уверенностью и убедительностью, что чувствовалось – не отступит ни на один шаг от того, что сказал.

Бетал Калмыков пользовался во всей Кабардино-Балкарии большим авторитетом настоящего вожака. Все знали, что он ничего не скажет зря, ничего пустого не наобещает, что скажет, то и сделает.

А вот что писал ранее сам Г. К. Орджоникидзе о Бетале: «…Калмыков Бетал с первых же дней Октябрьской революции все время активнейший боец революции. Он организовывает отряды из кабардинцев, он самый надежный наш товарищ. В то время формально не входивший в партию, он до последних дней борьбы с белогвардейцами 19 года ведет борьбу с ними, а потом вместе с нами уходит в горы, а дальше в Тифлис и там связывается с нашей партией и не прекращает борьбу с белыми. Калмыков тебе известен».

Так, в кратких, скупых словах Г. К. Орджоникидзе нарисовал образ этого замечательного революционера. К. Е. Ворошилов в свою бытность командующим Северо-Кавказским военным округом тоже хорошо знал и высоко ценил Б. Калмыкова»[170].

Между тем приезд 12 июля 1921 года супругов Лепешинских в Нальчик на отдых фактически открыл дорогу для других номенклатурных персон из аппарата СНК и ВЦИК, которые по рекомендации Управления санитарного надзора Кремля решили лечиться в так называемом Санатории № 1. Настоящий вулкан энергии – О. Б. Лепешинская, изнывающая от вынужденного безделья при муже, занимающем весьма высокую должность в аппарате ЦК РКП(б), – по приезде добилась встречи с Б. Э. Калмыковым и без тени сомнения предложила главе Кабардинского автономного округа реорганизовать эту загородную дачу в санаторий для политкаторжан, которые, по ее мнению, должны были в нем проходить курс лечения по ее личным методикам. В конце августа 1921 года супруги Лепешинские уехали, как я понимаю, к очень большой радости всех, кто с ними общался в Нальчике, и на этом нелепая авантюра с Санаторием № 1 для ветеранов РСДРП/РКПб) канула в Лету. Декретом ВЦИК от 7 июля 1924 года Горская АССР была упразднена, аппарат СНК и ЦИК реорганизован, в результате с этой даты бывший особняк Долинских перешел на баланс Кабардино-Балкарской автономной области и до августа 1942 года выполнял свои функции как дом отдыха ХозО СНК КБАССР.

В некоторых источниках, опубликованных в Сети, с пафосом указано, что медик по образованию О. Б. Лепешинская организовала в Нальчике на базе особняка Долинских санаторий для туберкулезнобольных (Санаторий № 1), но это лишь примитивный миф, так как изначально это здание должно было выполнять роль закрытого лечебно-оздоровительного учреждения только для партийной номенклатуры, а не простых смертных. Подытоживая тему первого в Кабардино-Балкарии правительственного лечебно-оздоровительного учреждения, существовавшего в бывшем особняке дома Долинских, я с большим наслаждением познакомлю читателей с краткой и точной характеристикой персоны О. Б. Лепешинской, данной ей академиком, профессором патоморфологии Я. Л. Раппопортом:

«…В моей памяти Ольга Борисовна Лепешинская – старушка небольшого роста, не выпускающая палку из рук. Маленькое, острое личико с глубокими крупными морщинами, украшено очками, из-под которых бросался подслеповатый, то добродушный, то рассерженный (но, в общем, не злой) взгляд. Одета чрезвычайно просто и старомодно. На кофте огромная медная заколка, изображающая наш корабль «Комсомол», потопленный испанскими фашистами во время Гражданской войны в Испании в 1935–1936 годах. Я как-то сказал Ольге Борисовне, что этот корабль нашел не очень тихую пристань у нее на груди. Шутку она стерпела, отнесясь к ней снисходительно.

Простота в обращении сочеталась с приветливостью. Ольга Борисовна, несомненно, была человеком не злым и отзывчивым; воспитала несколько бездомных детей, дала им образование, вывела в жизнь. Бойцовские же ее качества проявлялись в упорной борьбе, которую она длительное время вела с могущественной в науке группой ученых при отстаивании своих странных научных концепций. Правда, здесь она была не одинока, имея поддержку всесильного в то время Т. Д. Лысенко. Но бескомпромиссность, настойчивость О. Б. Лепешинской вступили в противоречие с подлинными интересами науки. В научные исследования была вовлечена вся семья Ольги Борисовны – ее дочь Ольга и зять Володя Крюков, даже 10-12-летняя внучка Света. Не примкнул к ним только Пантелеймон Николаевич. Более того, он не скрывал своего скептического и даже крайне иронического отношения к научным увлечениям своей боевой супруги. Однажды мы случайно встретились в вагоне дачного поезда, и Ольга Борисовна со свойственной ей экспрессией всю дорогу посвящала меня в курс своих научных достижений. Пантелеймон Николаевич равнодушно слушал все это, и никаких эмоций на его добром, интеллигентном лице с небольшой седой бородкой не было заметно. Только вдруг, обращаясь ко мне, он произнес тихим, мягким голосом: «Вы ее не слушайте; она в науке ничего не смыслит и говорит сплошные глупости». Ольга Борисовна никак не отреагировала на эту краткую, но выразительную «рецензию», по-видимому многократно ее слышав от супруга. Поток ее научной информации до самого конца поездки не иссякал, а Пантелеймон Николаевич продолжал с безучастным видом смотреть в окно.

Обстановка, в которой работала научная артель, была в подлинном смысле семейной. Лаборатория О. Б. Лепешинской, входившая в состав Института морфологии Академии медицинских наук, помещалась в жилом Доме правительства на Берсеневской набережной у Каменного моста. Семейству Лепешинских, старых и заслуженных членов партии, были отведены две соседствующие большие квартиры, одна – для жилья, другая – для научной лаборатории. Это было сделано исходя из бытовых удобств Ольги Борисовны, чтобы она и ее научный коллектив могли творить, не отходя далеко от удобных кроватей. Разумеется, обстановка мало походила на обычную для научной лаборатории, требующую специальных приспособлений. Впрочем, Ольга Борисовна в них и не нуждалась, поскольку сложнейшие биологические проблемы удачно решались ею примитивнейшими методами.

Однажды я, как заместитель директора по научной работе Института морфологии (директором был академик АМН СССР А. И. Абрикосов), по настойчивой просьбе Лепешинской побывал в ее лаборатории. С Ольгой Борисовной меня связывало давнее знакомство, но в этом случае приглашение в лабораторию было продиктовано пиететом к моему служебному положению. Прием был, как и следовало ожидать, очень радушным, по-видимому, к нему готовились, чтобы произвести хорошее впечатление на официальное лицо. От меня, однако, не ускользнул бутафорский характер подготовки. Я застал лабораторию в состоянии бурной активности, она должна была рассеять многочисленные, часто анекдотического содержания, слухи о ее действительной работе. Мне показали оборудование, гордостью которого был недавно полученный английский электрический сушильный шкаф (в то время получение заграничной аппаратуры было делом трудным). Заглянув в шкаф, я убедился, что им и не пользовались. Две молодые лаборантки в новых белых халатах что-то усердно толкли в фарфоровых ступках. На вопрос, что они делают, ответили: толкут семена свеклы. Цель такого толчения в ступке мне пояснила Ольга Пантелеймоновна – дочь Ольги Борисовны: оно должно доказать, что произрасти могут не только части семени с сохранившимся зачатком ростка, но и крупицы, содержащие только «живое вещество». Затем Ольга Пантелеймоновна посвятила меня в исследование, выполняемое ею самой. Точно привожу ошеломившую меня фразу: «Мы берем чернозем из-под маминых ногтей, исследуем его на живое вещество». Я принял сказанное Ольгой Пантелеймоновной за шутку, но в дальнейшем понял, что это действительно было объяснением научного эксперимента. Впрочем, как показали события в научном мире, в подобных сообщениях в ту пору недостатка не было. Из лаборатории я ушел с впечатлением, будто я попал в Средневековье. И лишь спустя некоторое время я узнал из официальных сообщений, что побывал на вершине научного Олимпа…

Творчество О. Б. Лепешинской не ограничилось открытием «живого вещества». Она одарила человечество своими содовыми ваннами, которые якобы возвращали старым людям молодость, сохраняли ее молодым, поддерживали бодрость духа и тела. С докладом о найденной панацее Ольга Борисовна выступила в ученом совете Института морфологии под председательством А. И. Абрикосова, где были объединены наиболее авторитетные московские морфологи разных научных направлений. Происходило это лет сорок тому назад в уютном зале кафедры гистологии МГУ на Моховой улице. Основное содержание доклада было посвящено не теоретическим предпосылкам эффективности содовых ванн (об этом было сказано нечто нечленораздельное в общем аспекте «живого вещества» и воздействия на него содовых ванн), а испытанию их на отдыхающих в правительственном санатории «Барвиха». Санаторий предназначался для самых высокопоставленных деятелей государства, партийного аппарата, старых большевиков, заслуженных ученых, артистов, писателей. Ольга Борисовна долго рассказывала, как благоприятно номенклатурные отдыхающие отзываются об эффекте содовых ванн. Стыдно было за докладчика и за нас самих, вынужденных слушать этот жуткий бред. По окончании доклада воцарилось тягостное молчание. А. И. Абрикосов весьма робко предложил задать вопросы докладчику и умоляющим взглядом обводил присутствующих, чтобы хоть кто-нибудь нарушил гнетущее молчание. Я разрядил обстановку озорным вопросом в стиле моего обычного иронического отношения к творчеству О. Б. Лепешинской: «А вместо соды – боржом можно использовать?» Но до Ольги Борисовны юмор не дошел. Она отнеслась к вопросу с полной серьезностью, ответив, что нужна только сода и заменить ее боржомом нельзя…»[171]

Вдова писателя И. Э. Бабеля А. Н. Пирожкова (кстати, одна из проектировщиков Метростроя, которые работали над созданием тоннелей Черноморской железной дороги на отрезке от Гагр до Ткварчели) опубликовала перед смертью цикл чрезвычайно интересных, но излишне приторно-пасторальных мемуаров «Письма. Семь лет с Бабелем», где достаточно подробно описывает встречи своего мужа и первого секретаря обкома ВКП(б) КБАССР Б. Э. Калмыкова на территории дома отдыха СНК КБАССР в Долинском, где, по ее свидетельству, постоянно проживал глава республики. Я считаю, что в этих мемуарах автор А. Н. Пирожкова, сама того не понимая, нарисовала крайне омерзительный портрет главы КБАО/КБАССР Б. Э. Калмыкова, который даже в быту вел себя с людьми как со скотом. Вот выдержки из этого выдающегося документально-исторического произведения А. Н. Пирожковой:

«…Через несколько часов мы были в Нальчике, остановились в гостинице и заказали чаю. Я легла спать, а Бабель отправился к Беталу Калмыкову, первому секретарю обкома партии Кабардино-Балкарии…

Бабель разбудил меня. Войдя в мой номер, он сказал со смехом:

– Знаете, сколько вы проспали? Теперь утро следующего дня. Бетал приглашает вас переехать к нему в загородный его дом, где он сейчас живет, в Долинское.

Но я заупрямилась:

– С Беталом я незнакома, принять приглашение не могу, приглашает он вас, а не меня, и переезжать к нему я не хочу. Не хочу – и все!

Со мной ничего нельзя было поделать. Не помогло ни уверение в том, что у меня там будет своя комната, ни то, что у Бетала в Долинском всегда живет много всякого народу – друзья, корреспонденты московских газет с женами и т. д. Я стояла на своем. Пришлось Бабелю снова пойти в обком, и там было решено, что он будет жить у Бетала, а я куплю путевку в дом отдыха как раз напротив дома Бетала (А. Н. Пирожкова на самом деле жила в здании бывшего особняка купца 2-й гильдии Н. А. Сухорукова, ставшего с весны 1921 года загородной дачей исполкома КБАО. Летом 1925 года на этой даче по личному разрешению Б. Э. Калмыкова жил и работал писатель А. А. Фадеев. – Авт.). На это я согласилась, и мы переехали в Долинское. По дороге туда Бабель рассказал мне о своей встрече с Беталом Калмыковым в тот первый день в Нальчике, который я полностью проспала.

– Я встретил его на площади, он стоял перед новым зданием Госплана. Я подошел к нему и сказал: «Красивое здание, Бетал». Он ответил: «Здание – красивое, люди – плохие. Зайдемте!» Мы вошли, и я с удивлением услышал, как он сказал какой-то женщине, что хочет пройти в уборную и чтобы там никого не было. Пригласил и меня туда. В уборной было нисколько не хуже, чем в уборной любого московского учреждения, но Бетал остался крайне недоволен. Он прошел оттуда к заведующему, и, когда тот встал, встречая нас, сказал ему без всякого предисловия: «Вы дикий и некультурный человек! У вас в уборной грязно!»

В Долинском Бабель познакомил меня с Беталом и его семьей. Бетал Калмыков был высокого роста, довольно плотный и широкоплечий, с раскосыми карими глазами и круглым, скуластым лицом. Одевался он в серый костюм из простой ткани, которая называлась тогда «чертовой кожей». Брюки галифе и рубашка с глухим воротником, подпоясанная узким ремешком. На ногах сапоги из тонкого шевро, а на голове кубанка из коричневого каракуля с кожаным верхом. Он почти никогда, даже за столом, не снимал своей кубанки, и только однажды я увидела его без шапки и узнала, что он лыс. Очевидно, своей лысины он стеснялся.

Жена Бетала, Антонина Александровна, была русская, крупная и красивая женщина. Она работала, кажется, по линии детских учреждений и народного образования. У них было двое детей: сын Володя примерно двенадцати лет и дочь Светлана (Лана) трех или четырех лет. Мальчик был очень красив и имел русские черты лица, а девочка похожа на Бетала, со скуластым личиком и черными, слегка раскосыми, лукавыми глазами. Лана была любимицей отца.

– Некрасивая будет у меня дочка, никто не умыкнет, – говорил Бетал, держа на коленях Лану.

– Она сама кого захочет умыкнет, – смеялся в ответ Бабель.

По утрам в Долинском Бабель работал или чаще уезжал куда-нибудь с Беталом. После обеда приходил ко мне, мы гуляли, и он рассказывал о Бетале или передавал услышанное от него за завтраком или обедом. Я запомнила кое-что так, как Бабель пересказал это мне.

«За мной гнались белые, – таков был один из рассказов Бетала, – я убегал в горы по знакомым тропинкам. Погоня длилась трое суток, меня уже было настигали, но я уходил. За мной охотились. Меня решили загнать, как загоняют зверя. Гнались по моим следам, я не мог остановиться. Сил оставалось все меньше, я ничего не ел, не спал. Наконец на третьи сутки погоня прекратилась. Я так устал, что упал, а когда поднялся, то увидел перед собой большого тура. Он был совсем близко, смотрел на меня, весь дрожал, а из глаз его текли слезы. Тур плакал. Он тяжело дышал и так же, как и я, не мог бы сделать больше ни шага. Белые гнались за мной, а я, сам того не зная, гнался за туром. И вот мы оба изнемогли и теперь стояли друг против друга и смотрели друг другу в глаза. Я первый раз в жизни видел, как плачет тур».

В Кабардино-Балкарии довольно большая площадь леса отведена под заповедник. Водятся там медведи, кабаны, лоси и много всякой птицы. Охота занимает значительное место в жизни здешних людей, и Бетал Калмыков был страстным охотником. Его рассказы за столом чаще всего касались этой темы. Иногда приезжали поохотиться члены правительства из Москвы. И вот однажды на охоту приехала большая группа гостей во главе с наркомом К. Ворошиловым. И Бабель рассказал мне то, что слышал о Бетале от одного из его товарищей.

– Ружья были заряжены дробью. Во время охоты кто-то из неумелых гостей нечаянно всадил Беталу в живот весь заряд дроби. Но он и виду не подал, продолжал охотиться до конца. После охоты жарили птицу и ужинали, а когда все легли спать, Бетал обнажил живот и при свете костра сам и с помощью товарищей вытащил перочинным ножом более двадцати засевших глубоко дробинок. Две дробинки остались, их вытащить не удалось. Никто так ничего и не заметил. На другое утро охотились на кабанов, и только после этого, проводив гостей домой, Бетал обратился к врачу. Каковы законы гостеприимства! – заметил Бабель.

В другой раз на охоте пуля одного из гостей-охотников попала Беталу в кость ноги. На следующий день ему надо было ехать в Москву на какое-то совещание. Он с трудом натянул на больную ногу сапог и, прихрамывая, дошел до вагона. В поезде нога начала распухать, сапог пришлось разрезать и снять. В Ростове его ссадили с поезда, чтобы немедленно везти в больницу. Бетал ни за что не захотел лечь на носилки, сам дошел до машины, а потом и до операционного стола. Ему хотели привязать к столу руки и ноги, но он воспротивился, от наркоза он также категорически отказался. «У нас на Кавказе не любят насилия над человеком, не прикасайтесь ко мне, я не вскрикну, я хочу сам видеть операцию!»[172]

Хочу обратить внимание читателей на то, что кроме загородной дачи в Долинском у Б. Э. Калмыкова еще был во владении двухэтажный особняк, располагающийся в центре Нальчика, на улице Кабардинской, напротив обкома ВКП(б) КБАО.

Вернемся, однако, к загородной даче в предместье Нальчика, именуемой Затишье, где 27 мая 1921 года волею судеб оказался нарком по делам национальностей И. В. Сталин. Особняк М. М. Дутикова, лихо национализированный в марте 1920 года и превращенный в загородный объект обкома РКП(б) Кабардинского автономного округа, а затем в дачу хозсектора Юго-Восточной области РСФСР, являлся одним из многих дореволюционных владений буржуазии, приспособленных для отдыха новых хозяев жизни – партийной номенклатуры. Кроме особняка М. М. Дутикова, Кабардинский революционный комитет под руководством Б. Э. Калмыкова в сентябре – октябре 1920 года национализировал в Затишье загородный дом бывшего редактора белогвардейской газеты «Кабардинец» Михаила Ивановича Татарчевского, а также дачу его сестры Е. М. Никольской, расположенной в предместье Нальчика Долинском, рядом с особняком супругов Долинских. До 16 октября 1924 года здание М. И. Татарчевского использовалось исполкомом областного Совета Кабардино-Балкарской автономной области как служебное помещение для жилья сотрудников этого административного аппарата. С учреждением 16 октября 1924 года Северо-Кавказского края бывшая дача М. И. Татарчевского была в прямом смысле отобрана у исполкома КБАО и поступила в ведение ХозО Северо-Кавказского краевого комитета РКП(б), получив при этом литерный номер 7. В настоящее время бывшая дача М. И. Татарчевского, между прочим под прежним адресом «дача № 7», стоит в предместье Затишье, но размещаются в ней не партийные бонзы, а всего лишь обычные ученые из кафедры общей биологии, экологии, природопользования и Научно-исследовательской лаборатории горной экологии (НИЛГЭ) КБГУ.

Выше по тексту я уже обратил внимание читателей на то, что гражданская жена писателя И. Э. Бабеля инженер А. Н. Пирожкова в пору их пребывания в гостях у Б. Э. Калмыкова проживала в здании бывшего особняка купца 2-й гильдии Н. А. Сухорукова, расположенного в Долинском. Особняк после национализации весной 1921 года сначала превратили в загородную дачу для сотрудников исполкома Советов КБАО, а затем, в июне – августе 1925 года, это здание по распоряжению первого секретаря Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) А. И. Микояна и с безусловного согласия Б. Э. Калмыкова стало временным местом обитания писателей из Ростова-на-Дону: А. А. Фадеева, А. И. Бусыгина и Г. М. Каца, которые находились там в творческом отпуске. А. А. Фадеев именно на этой даче исполкома КБАО дописал свой знаменитый роман «Разгром», который мое поколение до полного изнеможения изучало в школе. Существует версия, что приехавший вторично, теперь уже в июле 1926 года, в очередной творческий отпуск А. А. Фадеев жил на даче № 5 в Затишье, однако документально потвердить данную гипотезу пока невозможно. Также стоит отметить бывший особняк братьев Порфирия и Сардиона Лобжанидзе, занимающихся ресторанным делом еще с дореволюционных времен и тоже построивших свою обитель в Затишье.

В конце 1922 года у братьев Лобжанидзе, ставших после установления советской власти в Кабарде нэпманами и содержавших буфеты и столовые, особняк конфисковали, сделав из него общежитие для студентов Ленинского учебного городка (ЛУГ – там размещались медицинский и педагогический техникум, курсы трактористов, школа агрономов, партийная школа окружкома КБАО), до революции являвшееся зданием Кабардино-Горского имени Александра III реального училища. В ноябре 1924 года общежитие у студентов отобрали, здание капитально отремонтировали и поставили на баланс ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), присвоив объекту литерный номер 3. Сейчас это здание известно под названием дача № 3 и в нем располагается ДОУ КБГУ «Детский сад № 9».

Первый секретарь Кабардино-Балкарского обкома ВКП(б) Бетал Калмыков на празднике таврения на Кабардинском конном заводе № 3. Архив РГАКФД. 1936 г.

5 декабря 1936 года Кабардино-Балкарская АО была преобразована в Кабардино-Балкарскую АССР и выведена из состава Северо-Кавказского края. Дача № 3 в Затишье, в результате многочисленных реорганизаций, с 26 июля 1938 года перешла в ведение ХозО СНК Кабардино-Балкарской АССР. Однако как дача № 3, так и дача № 7 в настоящее время как исторические объекты не представляют особой исторической ценности, в отличие от соседствующей с ними дачи № 5, которая, как я уже упоминал, стала дважды местом отдыха И. В. Сталина и его семьи.

Читатель вправе спросить, почему все эти здания, именуемые «дачами», имеют такую странную нумерацию? И вообще, почему данные объекты собственности хозяйственного отдела Северо-Кавказского крайкома РКП/ВКП(б) имели нумерацию? Объясняю. В эпоху становления Северо-Кавказского крайкома РКП/ВКПб) всем загородным объектам для отдыха партийной номенклатуры, по образцу центрального аппарата, а именно АХО/ХОЗУ ЦИК СССР, стали присваивать так называемые литерные номера, в первую очередь обозначающие дату постановки здания на баланс курирующего органа, а также расположение объекта по мере удаленности. Например, дача № 1 Северо-Кавказского крайкома РКП/ВКП(б), где отдыхал первый секретарь А. И. Микоян и руководство края, располагалась в ближнем предместье города Нахичевань-на-Дону, под названием Темерницкие хутора, и представляла собой довольно внушительное двухэтажное капитальное строение из кирпича, построенное до революции и принадлежащее старшему сыну владельца мукомольных заводов Е. Т. Парамонова Н. Е. Парамонову. Сейчас это здание сохранилось, находится в микрорайоне Каменка города Ростова-на-Дону, по адресу: улица Тракторная, дом 48, в нем располагается хоспис «Преодоление». По некоторым архивным данным, хозяйственный отдел Северо-Кавказского крайкома РКП(б) с ноября 1924 года перевел на свой баланс все имеющиеся ранее в Юго-Восточной области РСФСР загородные партийные объекты, предназначенные для отдыха местной номенклатуры, присвоив им соответствующую нумерацию. Особо подчеркну, что КБАО стала местом отдыха партийно-государственной элиты не только из-за хитрых многоходовых комбинаций Б. Э. Калмыкова, а еще и на основе кропотливых научных изысканий гидроминеральной базы, проведенных сотрудниками Государственного бальнеологического института на КМВ по инициативе его директора А. Н. Огильви. На основе проведенных исследований гидроминеральных ресурсов и грязей Тамбуканского озера инженерами-гидрологами Пятигорского бальнеологического института в период с 1926 по 1928 год директор А. Н. Огильви и заместитель заведующего отделом лечебных местностей Наркомздрава РСФСР Н. Е. Хрисанфов в 1929 году написали и издали методичку под названием «Курорт Нальчик и лечебные местности Кабардино-Балкарской автономной области». Вот цитата из этой брошюры:

«…Белореченские минеральные источники расположены в 12 километрах от города Нальчика на высоте 651,7 метра над уровнем моря. Источники находятся в долине реки Нальчик, утопающей в зелени фруктовых и дикорастущих деревьев. Территория белореченских минеральных ванн представляет собой продолжение самого курорта Нальчик. Река и многие из ее притоков в районе ванн протекают по белому ложу, состоящему из известняковой гальки, и, ввиду прозрачности воды, приобретают белый цвет. Содержание сероводорода в Белореченских источниках колеблется от 4 до 7 мг/л, минерализация (содержание солей в литре воды) 0,47 г/л. Однако, несмотря на небольшое содержание сероводорода и слабую минерализацию, долголетним опытом врачей доказаны хорошие лечебные свойства Белореченских источников.

Специальные наблюдения над ними показали, что химический состав их не имеет особых колебаний. Постоянство физико-химического состава этой воды указывает на глубинное происхождение. Слабая минерализация компенсируется радиоактивностью. Характерное свойство химического состава белореченских вод щелочность, резко отличающая их от обычного типа вод, связанных с известняками, и придающая им необыкновенную мягкость. Весьма ценно преобладание в Белореченских источниках ионов хлора и натрия, которые делают воду резко щелочной, и значительное содержание кремниевой кислоты, обеспечивающей мягкость, ценна также большая концентрация гидрокарбоната при малом содержании сульфатов. Эманация радия (радон) содержится в небольших количествах в различных источниках от 0,2 до 5,8 единицы Махе.

Газы белореченских вод представляют собой азотные струи, которыми насыщены источники. При внимательном наблюдении у источника № 1 (скважина № 47) заметен непрерывный ток мельчайших пузырьков газа, пронизывающих струю. Тело больного, принимающего белореченские ванны, покрывается сплошными белыми пузырями. Белореченские термальные источники по своему газовому составу имеют некоторое сходство с источниками Цхалтубо, по химическому составу с источником Кульдур (Дальневосточный край), по своим физико-химическим свойствам и газовому составу они относятся к комбинированной группе, т. е. содержат азот и сероводород, обладают радиоактивной эманацией.

Характерной особенностью этой воды является постоянство естественной температуры (27 °C). В воде Белореченских источников содержится до 22 мг/л кремниевой кислоты. Кремниевая кислота, находящаяся в коллоидальном состоянии, вместе с остальными химическими веществами и газами вызывает раздражение кожи и заложенных в ней кожных рецепторов. Она оказывает воздействие на воспалительные процессы и на красную кровь, способствует усилению ее регенерации. Клинико-экспериментальные работы Центрального института курортологии и клинические наблюдения врачей курорта показывают, что наружное применение белореченских минеральных ванн у большинства больных вызывает замедление пульса и дыхания. Уменьшение ритма сердечной деятельности имеет место как при нормальной частоте пульса, так и при тахи – и брадикардии. Под действием ванн нормальное кровяное давление в большинстве случаев изменений не претерпевает. У больных гипертонической болезнью ванна дает снижение как максимального, так и минимального давления. У больных с пониженным кровяным давлением оно поднимается до нормы. Скорость кровотока и венозное давление под влиянием однократной ванны повышаются. После курса лечения белореченскими ваннами венозное давление, скорость кровотока и давление крови у большинства больных нормализуются»[173].

Бывшая дача № 1 ХозО Северо-Кавказского крайкома РКП/ВКП(б)

Несомненным является и то, что зарождающийся климатический и бальнеологический курорт Нальчик для отдыха и лечения суставов рекомендовал генеральному секретарю И. В. Сталину научный руководитель курорта Сочи «Старая Мацеста» И. А. Валединский. За два года до отдыха в Нальчике, в мае 1927 года, профессор, бальнеолог И. А. Валединский по личной инициативе, в целях клинической диагностики, осуществил серьезное медицинское обследование И. В. Сталина (ЭКГ, рентгенография грудной клетки, АД, физикальное обследование), однако никаких серьезных изъянов И. А. Валединский у 48-летнего генсека не нашел. Наиболее беспокоящими у И. В. Сталина к концу 20-х годов оставались суставы верхних конечностей, пораженные ревматическим артритом (полиартритом), которые вождь всех времен и народов лечил горячими сероводородными мацестинскими источниками. Однако очень эффективным лечением полиартрита являются и разнообразные методы пелоидотерапии или грязелечения. И. А. Валединский на основе научных изысканий Государственного бальнеологического института на КМВ НКЗ РСФСР и рекомендаций заместителя заведующего Отделом лечебных местностей Наркомздрава РСФСР Н. Е. Хрисанфова решил провести курс пелоидотерапии грязями Тамбуканского озера своему подопечному – генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину. Решением политбюро ЦК ВКП(б) от 17 января 1929 года И. В. Сталину был назначен десятидневный отпуск, но генсек его «отгулял» значительно позднее – с 5 июня по 23 августа 1929 года в Затишье, на даче № 5 ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б).

Любопытный факт: кроме И. В. Сталина в КБАО летом на отдых и лечение приехали народный комиссар по военным и морским делам СССР К. Е. Ворошилов и председатель Центральной контрольной комиссии ВКП(б), народный комиссар рабоче-крестьянской инспекции, заместитель председателя Совнаркома СССР Г. К. Орджоникидзе. Г. К. Ордожникидзе и К. Е. Ворошилов были размещены в доме отдыха хозсектора обкома ВКП(б) КБАО в Долинском.

Научный консультант Управления Центрального государственного архива Кабардино-Балкарской Республики Н. А. Бальжатова провела достаточно большой объем работ по поиску подлинных документов о пребывании И. В. Сталина в Затишье летом 1929 года. Дело в том, что в 1946 году по инициативе архивного отдела МВД Кабардинской АССР и с ведома Кабардинского обкома ВКП(б) были опрошены 25 свидетелей, наблюдавших на отдыхе И. В. Сталина с семьей во время его визита в Нальчик. В основном это были жители дач, расположенных по соседству, а также обслуживающий персонал дачи № 5 в Затишье. Их воспоминания хранятся в Управлении Центрального государственного архива архивной службы КБР и были использованы Н. Бальжатовой для цикла статей по этой достаточно малоизвестной истории в биографии И. В. Сталина. Автор ниже предоставляет вниманию читателей воспоминания свидетелей отдыха и лечения генсека в Затишье, найденные Н. Бальжатовой и сведенные воедино для лучшего восприятия картины тех лет: «…Из воспоминаний Варвары Ивановны Горьковенко – уборщицы пионерского лагеря Ленинского учебного городка, расположенного в районе Затишья: «…В мае 1929 г. на бывшую Михайловскую дачу (именно так местные жители Затишья называли особняк М. М. Дутикова, то есть по его имени Михаил. – Авт.), которая заранее была подготовлена, приехала семья тов. Сталина – его сын Василий, отец жены – Аллилуев, товарищ Васи – Шмидт (на самом деле это был приемный сын И. В. Сталина А. Ф. Сергеев. – Авт.), учитель и воспитательница, все они проживали на даче до конца августа 1929 года и уехали вместе с товарищем Сталиным».

Повар Раиса Ивановна Лохмачева вспоминает: «…В этот год, приблизительно, в мае месяце в местечке Затишье на бывшую Михайловскую дачу приехала семья товарища Сталина – отец его жены Аллилуев, восьмилетний сын Василий со своим товарищем Шмидтом, учитель и воспитательница Василия».

Выписка из протокола № 60 заседания политбюро ЦК ВКП(б) о предоставлении отпуска И. В. Сталину в 1929 г.

То же самое отмечает и Мария Николаевна Потявина: «…Товарищ Сталин отдыхал на Затишье в 1929 году вместе с товарищем Ворошиловым на Даче № 5… Причем с Иосифом Виссарионовичем находилась и его семья (отец жены Аллилуев, восьмилетний сын Вася со своим учителем и воспитательницей), которая прибыла в город Нальчик немного раньше и проживала в бывшей Михайловской даче».

И еще одно свидетельство. Его автор – коренная жительница Затишья Ядвига Викентьевна Гурбанова. «…Прежде всех приехал восьмилетний сын тов. Сталина с товарищем такого же возраста, с воспитательницей и преподавателем немецкого языка. Однажды я проходила мимо дачи № 5, в саду сидели товарищи Сталин, Ворошилов, Орджоникидзе и жена т. Сталина. Вижу, бежит с поля восьмилетний сын т. Сталина с пучком люцерны в руках, и слышу голос т. Сталина: «Почему Вася на чье-то поле бегает рвать траву, он должен обходиться тем, что у него есть». Однажды Василек, так я тогда звала Василия Иосифовича, с товарищем забрался на зрелую вишню. Подошла хозяйка сада и говорит: «Какое счастье привалило сегодня, сразу получу две пары штанишек». Дети смотрели на нее с недоумением. Хозяйка пояснила: «У нас у хозяев такие правила, кто залезет на наши деревья, у тех мы снимаем штанишки». Василек ответил: «Я вам дам четыре пары – не жалко, а вам жалко вишни». «Нет, мне не жалко, я пошутила», – ответила хозяйка. Они часто бегали в малину, и они однажды увидели змейку, вначале испугались, а потом решили поймать ее для своего зоологического уголка. Придумали рогаткой придавить голову змейки к земле, но, пока искали рогатую палочку, змейка скрылась. Однажды Василек указал на пюпитр от пианино и сказал своему товарищу: «Хорошая скамеечка, я сейчас на нее сяду». – «Сломаешь», – сказал товарищ. «Не сломаю! – ответил Василек. – Я сяду, а ты смотри на меня и играй». – «Какой мне интерес смотреть на тебя», – ответил товарищ. Василек был живой шалун, какими и должны быть дети в этом возрасте, а товарищ был «молодой старик», на все шалости Василька отвечал: «Какой в этом интерес?»

По воспоминаниям очевидцев, И. В. Сталин дневной отдых проводил в саду. Любимым местом его была еловая аллея. Вечерами часто в беседке пил чай. Вождь очень рано вставал. Один из сотрудников дачи вспоминает, что встал в 4 часа утра, чтобы пораньше убрать в саду, и застал Сталина на балконе. «Я всегда люблю рано вставать», – сказал вождь. Очень часто И. В. Сталин вместе с К. Е. Ворошиловым (он жил вместе с Г. К. Орджоникидзе на правительственной даче, расположенной в Долинском) ходили на охоту и рыбалку и приносили до 15–20 зайцев, а также форель. По словам повара, готовившего ему в период пребывания в Нальчике, вождь любил на завтрак куриные котлеты, а также тушеную зайчатину: «Все это сопровождалось маринованным чесноком, который он весьма уважал. Еда была одинакова для всех – для него и его подчиненных».

По воспоминаниям другого очевидца, И. В. Сталин, его супруга Н. С. Аллилуева и К. Е. Ворошилов пели за обедом украинскую песню «Ой, на горе той жницы жнут». Вечернее время И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов проводили за игрой на пианино. Во время прогулки по окрестностям дачи И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов помогали пионерам, занимавшимся заготовкой сена. «Работая на косилке, – вспоминал один из очевидцев, – товарищ Сталин сбрасывал большие валы сена. Пионеры сказали ему: «Когда мы вырастем, мы тоже будем косить, как вы – хорошо». Все очевидцы утверждали, что встреча с вождем была для них большим счастьем: «Я увидел нашего вождя, простого, скромно одетого в белом костюме, вежливого и весьма культурного». Одна из женщин, живущих на даче в Затишье, вспоминала, что однажды Сталин увидел ее с букетом роз: «Он полушутя попросил у меня букет, а когда я предложила его ему, он отказался: «Не стоит, барышня, вас огорчать»[174].

Весьма интересными представляются комментарии приемного сына И. В. Сталина – А. Ф. Сергеева, который, по его категорическому утверждению «бывал часто» на даче № 5 в Затишье и отдыхал летом 1929 года вместе с семьей вождя всех времен и народов. Вот цитата из его пасторальной мемуарной книги «Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин», которую он написал вместе с Е. Ф. Глушик: «…Левая рука у Сталина в локте до конца не разгибалась. Но если кто этого не знал, мог и не заметить. Потом говорили, мол, одна была короче. И по длине, и по объему руки были одинаковы – я общался очень близко, но не заметил разницы какой-то. Любил он «городки» и с удовольствием в них играл, бильярд любил, кегли с тяжелыми шарами. Сталин хорошо стрелял из пистолета, револьвера, винтовки, из охотничьего ружья. Он тренировался в стрельбе, пусть и не очень часто: ставил ружейную гильзу на парапетик и стрелял в нее из пистолета. Брал нагановскую гильзу и стрелял из малокалиберной винтовки. О-очень метко стрелял! Очень метко! И нам с Василием говорил: «Оружие надо знать, стрелять надо уметь». Под Нальчиком была дача «Затишье» (на самом деле дача № 5 в Затишье. – Авт.), где и я бывал часто, поскольку моя мать тогда работала директором санатория возле Нальчика на хуторе Долинском. Около этой дачи росла черешня. Мы с Василием залезали на эти деревья, собирали черешню, ели. Очень сладкая она была. Мы с Василием, как и многие мальчишки, наверное, любили лазить по деревьям. В 1929 году летом на той даче жили и Светлана, и Василий, и сам Сталин. Однажды Сталин спросил меня: «Ты стрелять умеешь?» Я ответил, что немножко умею. Он взял пневматическую винтовку немецкой фирмы «Диана», дал мне, поставил папиросную коробку, чтобы я в нее попал. Я попал. «Еще раз попади», – говорит. Попал. «Еще раз». Попал. Тогда он взял спичечную коробку: «Попади». Попал. Сталин говорит: «Стрелять умеешь. Чтобы хорошо стрелять, надо постоянно тренироваться. Поэтому пневматическую винтовку «Диана» возьми себе и постоянно тренируйся». Тут же дал мне пульки – боеприпасы. Мне было восемь лет…»[175]

Вот так, почти в разрушенном состоянии находится бывшая дача № 5 ХозО Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), где отдыхал И. В. Сталин

Свидетельства А. Ф. Сергеева о том, что его мать Елизавета Львовна Сергеева «работала директором санатория возле Нальчика на хуторе Долинском», стоит подкорректировать и уточнить некоторые существенные детали. Санаторий – это медицинское учреждение, в котором с лечебно-профилактическими целями используются преимущественно природные лечебные факторы (климат, минеральные воды и др.) в сочетании с физиотерапией, лечебной физкультурой и лечебным питанием, при соблюдении определенного режима, обеспечивающего полноценный отдых. Объект хозсектора обкома ВКП(б) Кабардино-Балкарской АО на самом деле был не санаторием, а обычным домом отдыха для местной партноменклатуры, но в силу того, что он состоял в реестре региональных учреждений ХОЗУ ЦИК СССР, предназначенных для проведения отпуска ответсотрудников центрального аппарата СНК и ЦИК СССР, использовался по праву правящей верхушкой страны по собственному усмотрению. В данном случае вместе с И. В. Сталиным в доме отдыха обкома ВКП(б) КБАО, расположенном в предместье Нальчика хуторе Долинском, находились его ближайшие соратники: наркомвоенмор СССР К. Е. Ворошилов и председатель ЦКК ВКП(б), нарком РККИ, зампред Совнаркома СССР Г. К. Орджоникидзе, которые там не лечились, а просто проводили отпуск, вынужденно используя это здание, так как другие загородные дачи были заняты.

В данном случае Е. Л. Сергеева постановлением президиума Кабардино-Балкарского облисполкома от 3 января 1929 года была назначена заведующей областным отделом здравоохранения, а с мая заместителем заведующего и директором дома отдыха обкома ВКП(б) КБАО в Долинском. В руках Е. Л. Сергеевой оказалась вся система здравоохранения Кабардино-Балкарской автономной области, включая курортную сферу. 25 июля 1929 года в КБАО был создан областной совет акционерного общества «Интурист» под председательством Б. Э. Калмыкова. В его состав вместе с главами разных ведомств включили и Е. Л. Сергееву – как представителя от Курортного совета КБАО. Неизвестно, каким именно образом смогла повлиять на Г. К. Орджоникидзе бедовая вдова Е. Л. Сергеева во время его пребывания в доме отдыха обкома ВКП(б) КБАО в Долинском, но, о чудо, уже в августе 1930 года маму приемного сына И. В. Сталина переводят в Москву на должность директора дома отдыха ЦИК «Заречье»[176]. Еще через год по протекции Г. К. Орджоникидзе Е. Л. Сергееву назначают заместителем директора Завода № 24 им. М. В. Фрунзе, но директор авиамоторного предприятия Г. Н. Королев и главконструктор двигателей АД. Швецов упросили председателя ВСНХ и члена политбюро ЦК ВКП(б) убрать вдову подальше от оборонного комплекса. Рамки этой книги, к сожалению, не позволяют мне изложить все дальнейшие этапы карьерной лестницы этой поистине удивительной женщины, а зря. Вот к чему может привести отдых руководителей партии и правительства в столице Кабардино-Балкарской АО городе Нальчике…

Возвращаясь к теме отдыха И. В. Сталина в Затишье, могу заверить читателя, что в архиве РГАСПИ обнаружены письма вождя к жене Н. С. Аллилуевой, где он высказывает свое мнение о пребывании в Нальчике на даче № 5. И. В. Сталин писал эти вирши в тот момент, когда продолжил свой отпуск в Сочи, на территории дома отдыха ЦИК «Зензиновка» (поселок Мацеста Хостинского района города Сочи), а Н. С. Аллилуева находилась с детьми уже в Москве. Я прошу читателя внимательно ознакомиться с этими документами, после чего вопрос, хорошо ли отдыхалось И. В. Сталину на даче № 5 в Затишье, отпадет сам собой.

Иосиф – Надежде. 29 августа 1929 г.

«Татька! 28-го августа послал тебе письмо по адресу: «Кремль, Н. С. Аллилуевой». Послал по аэропочте. Получила? Как приехала, как твои дела с Промакадемией, что нового, – напиши. Я успел уже принять две ванны. Думаю принять ванн 10. Погода хорошая. Я теперь только начинаю чувствовать громадную разницу между Нальчиком и Сочи в пользу Сочи. Думаю серьезно поправиться. Напиши что-нибудь о ребятах. Целую. Твой Иосиф. 29/VIII-29».

Иосиф – Надежде. 1 сентября 1929 г.

«Здравствуй Татька! Получил твое письмо. А мои два письма получила? Оказывается, в Нальчике я был близок к воспалению легких. Хотя я чувствую себя много лучше, чем в Нальчике, у меня «хрип» в обоих легких и все еще не покидает сильный кашель. Дела, черт побери… Как только выкроишь себе 6–7 дней свободных, катись прямо в Сочи. Как дела с экзаменом? Целую мою Татьку. И. Сталин»[177].

Как в таких случаях говорят – комментарии излишни… До самой смерти И. В. Сталин уже больше никогда не посещал Кабардино-Балкарию, а наслаждался красотами горных пейзажей с 1932 года в Абхазской АССР, на территории домов отдыха ЦИК «Мюссера», «Синоп», «Гагра-2» и «Холодная речка», а также лечил свои больные суставы в Мацесте. Между тем спустя три года после отъезда И. В. Сталина в самой КБАО произошли кардинальные изменения, касающиеся развития курортной индустрии в данном регионе, которые значительно продвинули вопрос создания в нем современных лечебно-оздоровительных учреждений, а также более детального научного изучения гидроминеральных ресурсов и грязей Тамбуканского озера. 7 июля 1932 года вышло Постановление ЦИК СССР № 42 (СНК СССР № 1012) «О реорганизации курортного дела», которое предусматривало создание Всероссийского объединения курортов в составе Наркомздрава РСФСР. В результате в Северо-Кавказском крае был организован трест ВОК «Кисловодск, Нальчик и Теберда» с местонахождением в Кисловодске, который регулировал строительство курортных объектов КБАО для основной массы населения СССР, а не только для членов политбюро ЦК ВКП(б), привыкших проводить отпуск в бывших барских особняках. Вот текст этого документа:

«Постановление ЦИК СССР № 42, СНК СССР № 1012 от 07.07.1932 «О реорганизации курортного дела в Союзе ССР»

Центральный исполнительный комитет и Совет народных комиссаров Союза ССР постановляют:

1. Считать необходимым все санатории и другие лечебные учреждения на курортах Закавказья, Крыма, Северного Кавказа, Одессы, Восточной Сибири (Боровое) и кумысные курорты, состоящие в ведении народных комиссариатов здравоохранения союзных республик, Цусстраха и Российского общества Красного Креста – объединить в следующие тресты общесоюзного значения:

I. По Северному Кавказу

1) Трест «Кисловодск, Нальчик и Теберда» с местонахождением в Кисловодске.

2) Трест «Пятигорск, Ессентуки, Железноводск» с местонахождением в Пятигорске.

3) Трест «Сочи – Мацеста, Хоста, Уч-дере» с местонахождением в Сочи.

4) Трест «Анапа – Геленджик, Бимлюк, Семигорье» с местонахождением в Анапе.

II. По Закавказью

1) Грузинский трест с курортами Абас-Туман, Боржомской группой, Цхал-Тубо – с местонахождением в Тифлисе.

2) Абхазский трест с курортами Сухум, Гагры, Гудауты, Новый Афон – с местонахождением в Сухуме.

III. По Крыму

1) Трест «Южный берег Крыма» – с курортами Гурзуф, Ялта, Ливадия, Мисхор, Алупка-Симеиз и Севастопольская водолечебница имени Сталина – с местонахождением в Ялте.

2) Трест «Евпатория – Саки» с местонахождением в Евпатории.

IV. Одесский трест с местонахождением в Одессе

V. Трест «Боровое» с местонахождением в Боровое

VI. Кумысолечебный трест (Шафраново – Фрунзе) – с местонахождением в Шафранове

2. Все остальные курорты считать курортами местного значения и оставить в ведении народных комиссариатов здравоохранения союзных республик.

3. Для руководства деятельностью курортных трестов образовать всесоюзное объединение курортов «Союзкурорт».

4. Возложить на «Союзкурорт» постановку лечебного дела на курортах, оставив за народными комиссариатами здравоохранения союзных республик медико-санитарный надзор, контроль и инспектирование.

5. Передать в ведение «Союзкурорта»:

а) трест по разливу кавказских минеральных вод;

б) курортный молочно-овощной совхоз в Крыму;

в) научные курортные институты: Центральный научный институт курортологии, Центральный бальнеологический институт и Ялтинский климатологический институт.

6. Обязать «Союзкурорт» перевести каждую курортную единицу (трест, санаторий, совхоз и т. д.) на полный хозяйственный расчет.

7. В целях максимального использования курортных богатств на существующих курортах и максимального охвата трудящихся курортным лечением, обязать «Союзкурорт» разработать соответствующие мероприятия по дальнейшему развертыванию входящих в его состав курортов, а также приступить к изысканию новых курортно-лечебных факторов на территории Союза ССР в целях освоения ценнейших в лечебном отношении курортных местностей.

8. Обязать «Союзкурорт» организовать дело таким образом, чтобы научные институты (институт курортологии, бальнеологический институт, климатологический институт и др.) обслуживали также и курорты местного значения, находящиеся в ведении народных комиссариатов здравоохранения союзных республик, выполняли задания народных комиссариатов здравоохранения республик в части применения лечебно-курортного лечения на местах (вне курортов).

9. Обязать «Союзкурорт», в связи с передачей в его ведение санаторий Цусстраха, гарантировать страховым органам преимущественное право на получение мест в санаториях.

10. Предложить правительствам союзных республик внести в законодательство союзных республик изменения, вытекающие из настоящего постановления.

Председатель ЦИК Союза ССР М. Калинин

Председатель СНК Союза ССР В. Молотов (Скрябин)

И.о. Секретаря ЦИК Союза ССР А. Медведев»[178].

Мотель, построенный по проекту архитектора С. И. Воробьева, расположенный в ущелье реки Хасаут, в Долине нарзанов

Лицевая сторона почтовой открытки с изображением гостиницы ЦИК СССР «Гранд-отель». На обратной стороне надпись: «Курортная гостиница «Гранд-отель». Имеет 200 номеров и отделение ванн Нарзана». № 12. Государственное издательство. Тип. «Изв. ЦИК СССР и ВЦИК», Москва

Возможно, на этом месте можно было бы и закончить мой рассказ о старых номенклатурных загородных объектах КБАО, однако по сей день на Северном Кавказе многим не дает покоя так называемая «дача Бетала Калмыкова», расположенная в Долине нарзанов, на границе Кабардино-Балкарии и Ставропольского края. Так как вокруг этого здания нагромождено огромное количество мифов, нелепых историй в печатных и электронных СМИ, то подчас возникает впечатление, что сам первый секретарь обкома КБАО/КБАССР Б. Э. Калмыков строил свою дачу лишь с одной целью – воздвигнуть себе памятник на века, как, допустим, египетский фараон Хеопс. На самом же деле объект в Долине нарзанов, именуемый «дача Б. Калмыкова», никогда лично этому известному партийному деятелю КБАССР не принадлежал, а являлся в довоенную пору собственностью ВАО «Интурист». Впрочем, обо всем по порядку.

11 апреля 1929 года на основании постановления Совета труда и обороны при СНК СССР, по личной инициативе первого заместителя наркома иностранных дел СССР Н. Н. Крестинского и с одобрения И. В. Сталина было организовано Государственное акционерное общество по иностранному туризму в СССР (ГАО «Интурист»), которое перешло с этой даты в ведение Наркомата внешней торговли СССР. В его первоочередные официальные задачи входило осуществление перевозок иностранных туристов и их багажа, содействие иностранным туристам в получении виз и необходимых документов, выдача различных справок, связанных с приездом и пребыванием в СССР иностранных туристов, осуществление их культурного обслуживания, издание справочников и путеводителей по иностранному туризму в СССР, организация рекламы, осуществление продажи сувениров. 7 февраля 1933 года в соответствии с Постановлением № 58 ЦИК СССР произошло слияние ГАО «Интурист» с Всесоюзным акционерным обществом «Отель», созданным 21 января 1931 года для строительства, ремонта и эксплуатации гостиниц, предприятий отечественного питания. Вновь организованная организация получила статус Всесоюзного акционерного общества по иностранному туризму в СССР (ВАО «Интурист») и была передана с этой даты в ведение Хозяйственного управления ЦИК СССР.

С 4 марта 1931 по 3 ноября 1937 года ВАО «Интурист» руководил Вильгельм Афдольфович Курц. Основной стратегией на своей должности В. А. Курц определил создание в системе ВАО «Интурист» сети люксовых гостиниц, расположенных в курортных зонах СССР, а также в столицах республик, в которых должны были размещаться представители иностранных государств, приехавшие знакомиться с молодой Страной Советов. Особое внимание ХОЗУ ЦИК СССР и ВАО «Интурист» в лице Н. И. Пахомова и В. А. Курца с самого начала своей деятельности стало уделять регионам Кавказских Минеральных Вод, Крымской АССР и Черноморскому побережью Кавказа, где после капитального ремонта были открыты гостиницы «Гранд-отель» (Кисловодск), «Рица» (Сухуми), «Ореанда» (Ялта), «Кавказская Ривьера» (корпус № 7, Сочи). По замыслам В. А. Курца, председателя правления Всероссийского объединения курортов НКЗ РСФСР К. М. Шведчикова, секретаря президиума ЦИК СССР А. С. Енукидзе и лично товарища И. В. Сталина построенные на уровне мировых стандартов курортные кластеры смогут привлечь огромное количество иностранных туристов и дать в бюджет необходимый приток валюты, столь необходимый для продолжения индустриализации страны. Эти люксовые гостиницы, все, без исключения имеющие богатое дореволюционное прошлое, были к весне 1932 года тщательно отремонтированы, обставлены с аристократическим шиком дорогой мебелью и картинами-подлинниками из музеев, оснащены гаражом с «паккардами» и «линкольнами», в них открылись рестораны с изысканной кухней, столовым серебром и фарфоровыми сервизами. При каждой из гостиниц ЦИК СССР для постояльцев при помощи ЛСУК была введена спецуслуга лечебно-оздоровительных мероприятий на расположенных рядом с этим объектом ведомственных санаториях, а также с участием ВОК Наркомздрава РСФСР разработаны экскурсионные маршруты, на которых иностранные туристы смогли бы, заплатив валюту, посетить местные достопримечательности.

По понятным причинам гостиница ЦИК СССР «Гранд-отель» в Кисловодске тоже готовилась ХОЗУ ЦИК СССР и ВАО «Интурист» к приему иностранных гостей, и по инициативе управляющего Всероссийским объединением курортов НКЗ РСФСР (в июле 1936 года после образования Наркомздрава СССР оно вошло в состав образованного наркомата под названием Всесоюзное объединение курортов) М. И. Ганштака, а также с согласия туристических компаний American Express Со (США) и Thomas Cook & Son (Великобритания) планировалось создать пять-шесть автобусных маршрутов в предгорные и горные районы Кавминвод. В этих районах под контролем ХОЗУ ЦИК СССР и при участии Ставропольского отделения Северо-Кавказского краевого треста коммунального строительства должны были проложить дороги и построить сеть мотелей (небольшая придорожная гостиница, в один или два этажа, количество дополнительных услуг и типов номеров минимально). Примечательно, что сам М. И. Ганштак дважды упоминает гостиницу ЦИК СССР «Гранд-отель»:

«…Дом отдыха «Гранд-отель». Существует с 1932 г. Расположен в центре курорта, в здании бывш. гостиницы. Находится в ведении Хоз. Упр. ЦИК СССР. Предназначен для больных и отдыхающих ИТР и их семей. При ДО имеются: 1) нарзанные ванны на 10 кабин, 2) электролечебница, 3) водолечебница, 4) зубоврачебный кабинет и 5) кабинет лечебной физкультуры.

…От вокзала через небольшую (вокзальную) площадь видно здание Курзала с парком Северо-Кавказской жел. дор. От этой же площади идут торговые ряды (построенные в аллее, ранее называемой «Виноградной»), которые тянутся до проспекта им. Карла Маркса – самой оживленной части курорта. Всю правую сторону занимает «Гранд-Отель» (гостиница-дом отдыха хоз. отдела ЦИК СССР), по другую сторону – ряд магазинов…»

По непонятным причинам, М. И. Ганштак гостиницу ЦИК СССР «Гранд-отель» называет «домом отдыха», хотя в фонде 3316 «ЦИК СССР» (опись 43 «Документальные материалы финансового отдела и финансового управления ЦИК Союза ССР» 1922–1937 годов) нет ни слова о доме отдыха ЦИК СССР в Кисловодске.

Кроме того, для ВАО «Интурист» ХОЗУ ЦИК СССР в апреле 1935 года начало строительство грандиозного четырехэтажного санатория-отеля «Интурист» на улице Бакунина, дом 1 в Кисловодске на 230 номеров. Вот что писал по этому поводу журнал «Архитектура СССР» № 6 за 1936 год:

«…Летом 1936 г. в Архитектурной мастерской № 3 (руководители – архитекторы Е. А. Левинсон и И. И. Фомин) закончен проект реконструкции и внутренней отделки большого здания санатория-отеля «Интурист» в Кисловодске. Проект уже осуществляется в натуре по чертежам, разработанным в мастерской № 3. Первая очередь нового санатория будет сдана в эксплуатацию 1 июля 1936 года. Здание санатория-отеля имеет 230 одно – и двухкомнатных номеров, большой ресторан с баром, биллиардную, концертный зал, комнаты отдыха, физиотерапевтическую группу.

Для наблюдения и руководства работами на место строительства выехали из мастерской № 3 архитекторы Г. Е. Гедике и В. И. Пясновский.

Именно на автобусах-кабриолетах ЗИС-8 ВАО «Интурист» предполагало возить в Долину нарзанов британских и американских туристов, которые платили бы за это развлечение валютой. На фото экскурсия на озеро Рица, 28 сентября 1946 г.

Авторы проекта реконструкции – архитекторы Е. А. Левинсон, И. И. Фомин и Л. М. Анолик.

Авторы проектов внутренней отделки – архитекторы Е. А. Левинсон и И. И. Фомин»[179].

В соответствии с имеющимися правилами ВАО «Интурист» для строящегося санатория-отеля «Интурист» в Кисловодске был разработан план экскурсионных поездок по самым красивым и значимым местам Кавказских Минеральных Вод, и Долина нарзанов вместе с Терским племенным конным заводом № 169 стали главными маршрутами для развлечения иностранных туристов.

Безусловно, что Долина нарзанов, по совершенно правильному определению М. И. Ганштака, являлась наиболее значимой курортной достопримечательностью Северо-Кавказского края и Кавказских Минеральных Вод, в которой с весны 1934 года предстояло возвести два мотеля для краткосрочного проживания иностранных туристов.

Долина нарзанов и колодец с каптажем минерального источника на берегу реки Хасаут

В январе 1934 года ХОЗУ ЦИК СССР объявило открытый конкурс на проект гостиницы (мотеля), расположенной в Долине нарзанов Нагорного района Кабардино-Балкарской АО, который выиграл архитектор Сергей Иванович Воробьев. Этот архитектор известен в СССР проектом 30-метровой башни (смотровой площадки) на горе Ахун в Хостинском районе города Сочи, выполненной из местного известняка и с помпой открытой в июне 1936 года. Однако примерно на год раньше, в августе 1935 года, в Долине нарзанов было возведено первое оригинальное сооружение этого архитектора, точнее, трехэтажный мотель, имеющий пятиэтажную башню, стилизованную под средневековые западноевропейские замки. Через год была построена вторая башня, на горе Ахун, и больше никогда архитектор С. И. Воробьев не занимался подобными проектами, а жаль. Автор этих строк три раза приезжал на экскурсию в здание смотровой башни на горе Ахун и один раз посетил трехэтажный мотель, так называемую «дачу Б. Калмыкова» в ущелье реки Хасаут, что в Долине нарзанов, и может с уверенностью заявить, что даже внутри эти два произведения архитектора С. И. Воробьева во многом похожи. Похожи они в первую очередь тем, что мотель в Долине нарзанов и башня на горе Ахун совершенно не приспособлены для проживания человека. Несмотря на голословные утверждения неких «знатоков», рассказывающих о пребывании первого секретаря Б. Э. Калмыкова с гостями в мотеле на реке Хасаут, данное сооружение никак не тянет на загородную дачу обкома, изначально предназначенную для размещения высокопоставленных партийных лидеров СССР.

Жилые помещения и переходы (коридоры) в мотеле на реке Хасаут практически полностью лишены отделки из дерева, хотя кругом растут тис, граб, бук и дуб, и по этой причине часто кажется, что ты оказался в обычной тюрьме, а не на «даче партийных бонз», как изволили выразиться на одном из ресурсов в Интернете. Кроме того, изначально, в 30-х годах, в здании были поставлены так называемые печи-голландки, которые плохо прогревали цилиндрический корпус мотеля, из-за чего там зимой, при сильном ветре постояльцы дрожали как осиновый лист. Ситуацию изменили в 60-х годах, поставив радиаторы парового отопления от находящейся рядом котельной, в уже сооруженной совсем рядом турбазе «Долина нарзанов».

В лучшем случае партийные бонзы могли просто переночевать в данном здании в весенне-летнее время, закусить-выпить и поехать дальше на охоту или рыбалку. Утверждать, что так называемая «дача Б. Калмыкова» являлась особо охраняемым объектом, предназначенным для отдыха партийно-государственной верхушки СССР, – просто неописуемая глупость. Автор этих строк, многократно посещавший бывшие госдачи ЦК ВКП(б)/ЦК КПСС в Абхазской и Крымской АССР, может вполне уверенно утверждать, что руководители партии и правительства в придорожном мотеле на реке Хасаут не стали бы проводить свой отпуск или даже жить одни сутки. Теперь о строительстве здания.

Строительство мотеля ВАО «Интурист» в Долине нарзанов началось в марте 1934 года, причем весь строительный материал: цемент, блоки из желтого доломита, арматуру, жесть для кровли, кроме камней для фундамента (валуны для фундамента брали из протекающей рядом реки Хасаут), возили по гравийной дороге на грузовиках ЯГ-4 (производства Ярославского автомобильного завода) из Кисловодска. По настоянию архитектора С. И. Воробьева здание изначально преполагалось строить из пиленых блоков желтого доломита (породообразующий минерал, карбонат кальция и магния, по химической природе и физическим свойствам близок к известняку), добываемых на территории Карачаево-Черкесской АО, в средней части Аликоновского ущелья. Обычно доломит, в частности желтый, идет на облицовку зданий, и почему мотель на реке Хасаут построили именно из этих блоков – остается загадкой. Замечу, что в зданиях, облицованных доломитом или построенных из этого материала, весьма комфортно жить, так как он обладает низкой теплопроводностью и вполне приличной гидрофобностью – это обусловливает прохладу в помещениях летом и сохранение тепла зимой. В августе 1935 года мотель построили, однако он не был оснащен сантехникой, мебелью, кухонным оборудованием и многим другим, без чего жить в здании невозможно. Кроме того, дизель-генератор, установленный для подачи электричества в помещение, постоянно ломался, в результате только в октябре 1935 года все недоделки были устранены и мотель смог принять первых постояльцев. Автор достаточно долго искал в ГА РФ[180] сведения о функционировании мотеля в ущелье реки Хасаут, однако ничего, кроме упоминания о возведении и сдаче этого объекта госкомиссии из ХОЗУ ЦИК СССР, не нашел. В своей следующей книге, посвященной гостиницам ЦИК СССР и ВАО «Интурист», автор обязательно докопается до истины и раскроет все тайны мотеля в ущелье реки Хасаут. И еще. В Интернете, без указания на источники, муссируется тема поездок народного комиссара обороны СССР К. Е. Ворошилова, первого секретаря обкома ВКП(б) КБАО/КБАССР Б. Э. Калмыкова и инспектора кавалерии РККА С. М. Буденного в Долину нарзанов, на охоту. Также некоторые авторы настаивают, что эта троица использовала для остановок и ночевок мотель в ущелье реки Хасаут. И я думаю, что такие факты действительно имели место.

Смотровая башня на горе Ахун. Архитектор С. И. Воробьев

На основе вышесказанного возникает совершенно закономерный вопрос: а работал ли этот мотель в Долине нарзанов до 22 июня 1941 года и существуют ли свидетели его деятельности на почве иностранного туризма?! Можно допустить, что ВАО «Интурист» действительно с октября 1935 по август 1939 года организовывало автобусные экскурсии из гостиницы ЦИК СССР «Гранд-отель» и санатория-отеля «Интурист» в Долину нарзанов, но подтвердить это документально пока не представляется возможным. Заканчивая рассказ о мотеле в ущелье реки Хасаут, стоит упомянуть и двух главных фигурантов этой в общем-то достаточно запутанной истории. Председателя ВАО «Интурист» В. А. Курца 3 ноября 1937 года арестовали прямо в его квартире № 402 в доме 2 по улице Серафимовича (всем известный Дом на набережной, где проживали руководители партии и правительства СССР). Читатель вправе засомневаться, мол, безвинные жертвы сталинских репрессий, оклеветанные и скомпрометированные, были как агнцы чисты и непорочны. Возможно, и были, но далеко не всегда. Ознакомимся с представленным мной ниже по тексту документом Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), в котором без обиняков, подробно объясняется, почему В. А. Курца арестовали (автор приводит его с сокращениями).

«Письмо Комиссии партийного контроля председателю Совнаркома СССР В. М. Молотову

2 июля 1937 г. Секретно

Произведенной по вашему поручению проверкой установлено, что положение с кадрами в системе «Интуриста» находится в преступном состоянии. Несмотря на неоднократные сигнализации с мест о засоренности аппарата и многочисленные аресты ответственных работников, руководство «Интуриста» до сих пор ничего абсолютно не сделало для проверки своих кадров. Вся система ВАО «Интурист» сверху донизу продолжает быть засоренной чуждыми враждебными советской власти людьми, особенно в части непосредственно соприкасающейся с иностранцами. Расстановка людей была сознательно произведена таким образом, что на наиболее ответственных участках работы оказались шпионы, вредители, троцкисты или заведомо не внушающие доверия лица. Так:

Председатель правления «Интуриста» Курц В. А. не заслуживает политического доверия. Сыновья Курца были арестованы и осуждены за участие в террористической организации молодежи. Брата своего, бежавшего в 1919 г. из Союза в Германию, Курц устроил на работу в Берлинское отделение «Интуриста» и в дальнейшем всячески противился его увольнению. Этот брат с матерью и сестрой и до сих пор свободно проживает в Германии. Близкий друг Курца Гебгарт, бывший уполномоченный Интуриста в Берлине, а затем нач. Управления обслуживания «Интуриста», оказался шпионом и расстрелян в 1937 г. Когда в Харькове встал вопрос об исключении из партии другого ставленника Курца, завед. Харьковским отделением Интуриста Филиппова, Курц специально выезжал в Харьков для его защиты перед райкомом (через час после заседания райкома Филиппов был арестован органами НКВД).

В. А. Курц усиленно стремился узнать, в каких странах и на каких должностях работают в Интуристе за границей люди из спецорганов, ссылаясь на то, что эти данные требует от него т. Акулов. Зам. председателя Правления «Интуриста» Зайднер A. M. родился в Польше, с 1914 по 1919 г. жил в Англии, оттуда, по его словам, был выслан в Турцию и оттуда в Новороссийск, где в то время находились белые. Брат Зайднера живет в Англии и 3 сестры в Польше. Зав. бюро обслуживания в Новороссийске – Парбо, замужем за высланным в 1934 г. полковником французской армии, имеются материалы о причастности ее к шпионажу…

При таких кадрах работа «Интуриста» носила зачастую вредительский характер, так:

1. Рекламное дело в «Интуристе» поставлено из рук вон плохо. Почти весь издаваемый в СССР рекламный материал (проспекты) выходил в свет с колоссальным опозданием и после окончания сезона. Почти по всем проспектам, вышедшим в 1936 и 1937 г., процесс написания проспекта, редактирования и издания (печатания) продолжался в течение 1–1,5 лет.

2. Рекламные материалы «Интуриста» и его контрагентов за границей использовались для контрреволюционных вылазок врагов СССР. Так, в изданном «Интуристом» и напечатанном за границей немецком варианте генерального сводного проспекта на 1937 г. в надписи к зданию ЦИК УССР сказано вместо «Дом Центрального Исполнительного Комитета» – «Дом Центрального Комитета Пыток».

3. В английском варианте, изданном в Лондоне (зав. Интуристом Шейман), проспекта о фестивале на 1937 г. вместо золотой рамки обложки сделана черная – траурная.

Из 147 просмотренных гидов-переводчиков центрального аппарата 48 имеют родных и родственников за границей, или сами недавно приехали оттуда и у 14 человек родные (отцы, братья, сестры и т. д.) арестованы или осуждены, в большинстве своем по политическим делам.

Секретарь партколлегии комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) М. Шкирятов»[181].

Определением Военной коллегии Верховного суда СССР В. А. Курц 27 апреля 1938 года был приговорен к ВМН, а 10 мая 1938 года его расстреляли на полигоне АХУ НКВД «Коммунарка».

Б. Э. Калмыков, с большим наслаждением вкусивший все пороки безграничной власти в Кабардино-Балкарии, был арестован по приезде в Москву, в здании ЦК ВКП(б) на Старой площади (дом 4) 12 ноября 1939 года. Вот как про факт ареста рассказывает А. Н. Пирожкова в книге «Письма. Семь лет с Бабелем»: «…Какое-то время спустя, наверно, уже в 1937 году, Бабель сообщил мне об аресте Бетала: «Его вызвали в Москву, в ЦК, и, когда он вошел в одну из комнат, на него набросилось четыре или пять человек. При его физической силе не рисковали арестовать его обычным способом; его связали, обезоружили. И это Бетала, который мог перенести любую боль, но только не насилие над собой! После его ареста в Нальчике был созван партийный актив Кабардино-Балкарии. Поезд, которым приехали представители ЦК, был заполнен военными – охраной НКВД. От вокзала до здания обкома, где собрался актив, был образован проход между двумя рядами вооруженных людей. На партактиве было объявлено о том, что Бетал Калмыков – враг народа и что он арестован, а после окончания заседания весь партактив по проходу, образованному вооруженными людьми, был выведен к поезду, посажен в вагоны и увезен в московские тюрьмы…» Бетал погиб. И остался ненаписанным цикл рассказов Бабеля о Кабардино-Балкарии…»[182]

28 октября 1942 года подразделения 37-й армии после очень ожесточенных боев покинули Нальчик, и с этого дня до 2 января 1943 года в Кабардино-Балкарской АССР продолжалась немецко-фашистская оккупация. Автор не располагает сведениями, каким именно образом вермахт и оккупационная администрация использовали здания дачи № 5 в Затишье и дом отдыха СНК КБАССР в Долинском. Тем не менее удивительно, что перед предстоящей оккупацией инженерно-саперные части 37-й армии, особый отдел НКВД Черноморской группы войск Закавказского и УНКВД КБАССР фронта не стали минировать и взрывать загородные дачи обкома и исполкома республики, так как не получили на то распоряжений. Примечательно, что и вермахт тоже не стал разрушать исторические дореволюционные здания загородных партийных дач в Долинском и Затишье. Почему?! Неизвестно… В результате перед оккупацией и после освобождения Кабардино-Балкарии от немецко-фашистских войск дом отдыха СНК КБАССР и дача № 5 обкома ВКП(б) КБАССР остались целы.

В начале 1944 года здание бывшего дома отдыха СНК КБАССР в Долинском заняла всерьез и надолго контора совхоза «Декоративные культуры»[183].

8 апреля 1944 года Президиум Верховного Совета СССР издал указ о депортации балкарцев в Казахскую, Узбекскую и Киргизскую ССР, а также о переименовании Кабардино-Балкарской АССР в Кабардинскую АССР. После этого события в Кабардинской АССР начались массовые репрессии руководства бывшей КБАССР, обвиненного в саботаже распоряжений Центра во время Великой Отечественной войны и пособничестве немецко-фашистским оккупантам. В результате ряд довоенных загородных дач обкома КБАО/КБАССР были выведены из подчинения партийных органов автономной республики и использовались до апреля – мая 1946 года как детские сады и детдома. 15 марта 1946 года V сессия Верховного Совета Союза ССР приняла закон «О преобразовании СНК СССР в Совет министров СССР и СНК союзных и автономных республик в Советы министров союзных и автономных республик». С апреля 1946 года загородная дача № 5 в Затишье перешла в ведение Хозсектора МВД Кабардинской АССР и на ней стали отдыхать не только руководители этого ведомства, но также прокуратуры, Верховного суда и МГБ республики. В своей заметке «Сталин в Нальчике» (автор О. Гусейнов) «Газета Юга» № 1 (462) за 5 января 2003 года утверждала, что «…изображение дачи № 5 через 20 лет попало на клинок сабли, которую подарили вождю от кабардинского народа. В декабре 1949 года страна готовилась отметить 70-летие Иосифа Сталина. Кабардинский народ на юбилее представляли три человека: глава правительства республики Израил Козмахов, трактористка Нальчикской МТС Гуаша Вормахова и зав. конетоварной фермой колхоза имени Кирова, Герой Социалистического труда Таляша Шогенов. Каждому из них перед отправкой в Москву вручили по 2 тыс. рублей. Они должны были передать подарки кабардинского народа – саблю из стали, ножны и рукоять которой были отделаны серебром, золотом и слоновой костью. На клинке сабли на золотом поле чернью были изображены «отдельные исторические моменты жизни Иосифа Виссарионовича Сталина». На обеих сторонах клинка были изображены 16 различных сюжетов из жизни вождя народов и истории страны – от домика в Гори, где он родился, и Сталина среди бакинских рабочих до Дня сталинской Конституции и освобождения Кабарды от немецко-фашистских захватчиков. На левой стороне клинка шестым по счету значилось: «Дом, в котором жил Сталин в Нальчике»[184].

По понятным причинам это лизоблюдское и подхалимское мероприятие по вручению подарка от кабардинского народа инициировало МВД автономной республики, на чьем попечении и находилась дача № 5 в Затишье. В феврале 1955 года дача № 5 хозсектора МВД Кабардинской АССР была выведена из подчинения этого ведомства и передана на баланс Кабардино-Балкарского государственного педагогического института – КБГПИ (существует с 14 сентября 1932 года). В настоящее время здание дачи № 5 находится на балансе преемника КБГПИ – Кабардино-Балкарского государственного университета – КБГУ, точнее, его биологического факультета. Примечательно, что на здании до сей поры находится памятная доска: «ЗДЕСЬ С ИЮНЯ ПО АВГУСТ 1921 ГОДА ЖИЛ НАРОДНЫЙ КОМИССАР ПО ДЕЛАМ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ СТАЛИН».

Библиография

1. ГА РФ. Ф. Р-9542. Оп. 7. Главная бухгалтерия ХОЗУ ЦИК СССР. Годовой отчет Архитектурно-проектной мастерской ХОЗУ ЦИК СССР за 1937 год. Д. И. Л. 45–47.

2. ГА РФ. Ф. Р-9542. Оп. 1. Секретариат ХОЗУ ЦИК СССР. Переписка начальника ХОЗУ ЦИК СССР Н. И. Пахомова с сотрудниками подведомственных домов отдыха и санаториев об улучшении хозяйственного обслуживания. Д. 17. Л. 141–144.

3. Бусалов А. А. XX лет работы Лечебно-санитарного Управления Кремля. М.: Государственное издательство медицинской литературы; МедГиз, 1939. 400 с.

4. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 85. Секретный отдел ЦК ВКП(б). 1926–1934. Д. 36. Л. 15–18.

5. Чигирин И. И. Сталин. Болезни и смерть. Документы. М.: Достоинство, 2016.

6. Курдюмов Е. Д. Кавказские Минеральные Воды, их прошедшее и настоящее: Автореферат доклада физико-терапевтическому Обществу в Москве 8-го октября 1909 г. М.: Тип. С. П. Семенова, 1909.

7. Dumas A. Le Caucase. Impressions de Voyage. Paris: Le Joyeux Roger, 2006.

8. Бусалов А. А. XXX лет Лечебно-санитарного Управления Кремля. М.: Государственное издательство медицинской литературы; МедГиз, 1950. 230 с.

9. Семина Н. Б. Культурное развитие на Кавказских Минеральных Водах в период контрагентства, 1861–1883 гг.

10. ГА РФ. Ф. Р-3316. Оп. 43. ЦИК СССР. Документальные материалы Финансового отдела и Финансового управления ЦИК Союза ССР. 1922–1937 гг. Д. 810. Л. 56–58.

11. Управление Кавказских Минеральных Вод. 1828–1919 гг. Пятигорск. Ф. 1016. Крайние даты документов 1827–1919 гг. Оп. 1. 1783–1919 гг. Сведения об административно-хозяйственной деятельности Управления. Проекты организации, устройства и управления курортами. Статистические таблицы, журналы заседаний врачебно-технического комитета и Русского бальнеологического общества за 1827–1919 гг.

12. Большая медицинская энциклопедия. Т. 1. М.: Мосполиграф; АО «Советская энциклопедия», 1928.

13. Мамушин С. Кисловодск. Лечебная группа курортов Кавказские Минеральные Воды. Ростов н/Д: Северный Кавказ, 1928. 79 с; илл., карта.

14. Сборник, посвященный десятилетию санатория № 1 имени 10 лет Октября в Кисловодске. 1924–1934 г. М.; Л.: Биомедгиз, 1935. / Редколлегия: д-р М. М. Болотнер, акад. А. Ю. Ющенко, проф. Б.А. Коган… [и др.]; Отв. ред. М. М. Болотнер…; [Предисл.: Филлер]; Лечебная комиссия Наркомздрава РСФСР.

15. Архив президента Российской Федерации. Здравоохранение. 1919–1966 гг. Ф. 3. Оп. 29. Д. 12. Л. 67–68.

16. ГА РФ. Ф. 3316. Оп. 43. ЦИК СССР. Документальные материалы Финансового отдела и Финансового управления ЦИК Союза ССР. Здания и сооружения ЦИК СССР за 1926/1927, 1927/1928, 1928/1929 годы. Д. 119. Л. 12–18.

17. Министерство культуры Российской Федерации, Федеральное архивное агентство. Бюллетень рассекреченных документов федеральных государственных архивов. Вып. 12. М., 2011.

18. Российский научный центр восстановительной медицины и курортологии: Исторический очерк (Б.Н. Семенов, 2001) / Под общ. ред. чл. – корр. РАМН проф. А. Н. Разумова. М., 2001.

19. Дерябин П. Стражи Кремля. От «охранки» до 9-го управления КГБ. М., 2000.

20. ГА РФ. Ф. Р-130. Совет народных комиссаров РСФСР (СНК РСФСР). 1917–1991. Оп. 4. Д. 612. Л. 332.

21. Коваль И. Железная рука. М.: Московский рабочий, 1967.

22. Советская архитектура за XXX лет РСФСР: Альбом / Под ред. В. А. Шкварикова. Управление по делам архитектуры при Совете Министров РСФСР. М.: Издательство Академии архитектуры СССР, 1950.

23. Справочник дислокации госпиталей РККА в 1941–1945 гг. .

24. ГА РФ. Ф. 3316. ЦИК Союза СССР. Оп. 13. Д. 21. Протоколы заседания президиума ЦИК СССР 1933 г.

25. Ларинский Н. Больной-невидимка. О болезнях И. В. Сталина. 2013. Портал учреждений здравоохранения Российской Федерации.

26. ЦГАОР ГССР. И. С. Франгулян. Ф. 1689. Д. 225. 1918 1962. Фил. ЦГАОР ГССР, г. Тбилиси. Ф. 93. Д. 20. 1912–1968.

27. Франгулян И. С. Воспоминания старого большевика. Тбилиси: Сабчота Сакартвело, 1966. 100 с.

28. Чернобаев А. А. На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924–1953 гг.). М.: Новый хронограф, 2010.

29. Жиляев В. И. Деятельность подразделений государственной охраны СССР в 1939–1945 гг.: Автореферат. М., 2012.

30. РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 491. Л. 3.

31. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 66. Л. 42; Ф. 76. Оп. 3. Д. 96. Л. 6об.; Ф. 76. Оп. 4. Д. 9. Л. 9, 12.

32. РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 19664. Л. 1–6.

33. РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 22637; Ф. 2. Оп. 1. Д. 26425; Ф. 5. Оп. 1. Д. 1416. Л. 1. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 69, 116.

34. Михайлов И. К. Четверть века подпольщика. М.: Государственное издательство политической литературы, 1957.

35. УЦГА АС КБР. Ф. Р-377. Оп. 1. Д. 2.

36. УЦГА АС КБР. Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 189. Культурное строительство в Кабардино-Балкарии (1918–1941 гг.). Сборник документов и материалов. Т. 2. Нальчик, 1985.

37. РГИА Ф. 1343. Оп. 31. Д. 2616. О дворянстве Ходжаевых, 1840, Грузия.

38. РГИА. Ф.1343. Оп. 31. Д. 2618. О дворянстве Ходжаевых, 1851, Грузия.

39. Ставроп. губ. РГИА. Ф. 1343. Оп. 31. Д. 2617. О дворянстве Ходжаевых, 1886, Грузия.

40. ГА РФ. Ф. Р-8409. Оп. 1. Д. 729. С. 130.

41. Военные контрразведчики / Сост. Ю.В. Селиванов. М.: Воениздат, 1978.

42. ЦА СВР РФ. Д. 21619. 7.5. Л. 10–12.

43. ГАРФ. Ф. Р-130. Совет Народных Комиссаров РСФСР (СНК РСФСР). Оп. 6. Д. 332. Л. 212–214.

44. ЦА СВР РФ. Д. 22626. Т. 1. Л. 14–16. Машинопись, подлинник.

45. ЦА СВР РФ. Д. 23038. Т. 1. Л. 42–43. Незаверенная копия.

46. ГАУ ГАСК Ф. Р-1515. Терский окротдел ОГПУ. Пятигорск. 1921–1927.

47. РГАСПИ. Ф. 85. On. 31. Документы о деятельности Орджоникидзе в качестве представителя Коминтерна в президиуме Совета действия и пропаганды народов Ближнего Востока (Персия). 1920–1930. Ед. хр. 105.

48. РГАСПИ. Ф. 494. Оп. 65. Исполком Коминтерна (ИИКИ). 1919–1943. Ед. хр. 150735.

49. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 65. Управделами Коминтерна (ИККИ). 1920–1945. Ед. хр. 272.

50. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 65. Личные дела сотрудников Секретариата ИККИ. 1919–1943. Ед. хр. 14954.

51. Девятое С, Жиляев В., Кайкова О. Медицина и власть. Лечебно-санитарное управление Кремля. М.: Медиа-Пресс, 2016.

52. Калистратова Э.А. Сплетение судеб и имен… О Габараевых, Атаевых, Тибиловых, Казбеги в единой канве их фамильной истории // Уральский ревизор. Декабрь 2009 – январь 2010. С. 30–31.

53. РГАСПИ. Ф. 7. Оп. 83. Административно-хозяйственный, транспортный и другие отделы Управления делами ЦК РКП(б), комендатура, отряд особого назначения. 1919–1926 гг. Ед. хр. 70

54. Ганштак М. И. Кавказские Минеральные Воды: Справочник по курортам. Пятигорск: Севкавгиз, 1935.

55. Боглачев С. В., Савенко С. Н. Пятигорск: Снег, 2012.

56. Ганштак М. И., Голъдфайлъ Л. Г., Иориш С. И. Курорты СССР. М.: Биомедгиз, 1936.

57. Владимирский В. В. Кавказские Минеральные Воды: Справочник. М.: Госиздат, 1924.

58. РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 1–4. А. А Жданов. 1919–1949 гг.

59. ГА РФ. Ф. 3316. Оп. 16. ЦИК СССР. Дела секретариата президиума ЦИК Союза ССР за 1923 год. Смета расходов Наркомздрава РСФСР. Д. 254. Л. 45–47.

60. Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1917–1929 годах: Сборник документов. Ставрополь, 2009.

61. ГАНИСК Ф. 5938. Оп. 1. Д. 4. Л. 58–58 об. Машинопись.

62. ГАНИСК. Ф. 5938. Оп. 1. Д. 10. Л. 134.

63. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 85. Секретный отдел ЦК ВКП(б). 1926–1934. Л. 12–15.

64. РГАСПИ. Ф. 19. Оп. 4. Документы СНК и СТО РСФСР. 1919–1926. Л. 78–84.

65. ГА РФ. Ф. Р-6217. Оп. 1. Д. 24. Л. 310–315.

66. ЦА МО РФ. Главное военно-санитарное управление РККА. Ф. 34. Оп. 1018. 1917–1940 гг. Д. 34. Л. 23–28.

67. ГА РФ. Ф. А-482. Наркомат здравоохранения РСФСР (Наркомздрав РСФСР). 1918–1974. Он. 55. Д. 34. Л. 34–37.

68. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Л. 7. Протоколы заседаний политбюро ЦК РКП(б) и ВКП(б) VII–XVIII созывов. 1919–1952.

69. ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1/1 а. Управление делами СНК СССР – Совмина СССР. Протоколы заседаний и постановления СНК и Совмина СССР (подлинники и копии). Перечни постановлений СНК и Совмина СССР. 1918–1958. Л. 23–24.

70. РГАСПИ. Ф. 17. Ф. 80. Административно-хозяйственный, транспортный и другие отделы Управления делами ЦК РКП(б), комендатура, отряд особого назначения. 1919–1925. Л. 12–14.

71. Социалистическая реконструкция Южного берега Крыма: Материалы районной планировки ЮБК / Комитет по планировке Южного берега Крыма при СНК Крым. АССР. Симферополь: Государственное издательство Крым. АССР, 1935. 583 с; ил.

72. РГИА. Ф. 20. Департамент торговли и мануфактур Минфина Российской империи. Оп. 2. Д. 1128.

73. ГА РФ. Ф. 3316. Оп. 30. ЦИК СССР. Дела Секретариата президиума Союза ССР за 1937 год. Штаты ХОЗУ ЦИК СССР за 1937 год. Д. 446. Л. 11–12.

74. АВП РФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 96. Д. 8. Л. 13. Заверенная копия.

75. АВП РФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 96. Д. 8. Л. 15–15 об. Заверенная копия.

76. ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 55. Совет Народных Комиссаров СССР (СНК СССР). Секретариат члена политбюро ЦК РКП(б), председателя СНК СССР и РСФСР, СТО СССР А. И. Рыкова 1918–1930. Л. 13–15.

77. ГАРФ. Ф. Р-130. Совет Народных Комиссаров РСФСР (СНК РСФСР). Оп. 3. Д. 350. Л. 110–112.

78. ЦА ФСБ. Ф. 66. Оп. 1-т. Сборник № 42. Т. 1. Л. 123–125. Типографский экз.

79. ГА РФ. Ф. Р-9542. Оп. 1. ХОЗУ ЦИК СССР. 1926–1928. Гд. хр. 10921. Д. 10921. Л. 56–58.

80. Кокурин А. И., Петров Н.В. Лубянка: Органы ВЧК – ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917–1991. Справочник. М.: Международный фонд «Демократия», 2003.

81. ГА РФ. Ф. Р-9542. ХОЗУ ЦИК СССР. Отдел капитального строительства. Оп. 7, 7а. Ед. хр. 2802. 1926–1987. Д. 23. Л. 89–94.

82. ЦА ФСБ РФ. П. Н. Обросов. Д. № Р-3415. Л. 79–80.

83. Статистические сведения о деятельности органов ВЧК – ОГПУ-НКВД-МГБ. ЦА ФСБ РФ. Ф. 8-ос. Он. 1. .

84. ГА РФ. Ф. Р-9542. ХОЗУ ЦИК СССР. Секретариат. 1926–1991. Он. 1. Д. 44. Л. 12–14.

85. ГА РФ. Ф. Р-9542. ХОЗУ ЦИК СССР. Секретариат. 1926–1991. Он. 1. Д. 13. Л. 17–18.

86. ГА РФ. Ф. Р-7422. Уполномоченный СМ Союза ССР по курортам Минераловодской группы. Кисловодск. 1937–1953. Оп. 1. Д. 25. Л. 34–35.

87. Baabar 1999. History of Mongolia. Cambridge: Monsudar Publishing. P. 362.

88. Sanders, Alan J.K. 2010. Historical Dictionary of Mongolia. Scarecrow Press.

89. Morozova, I.Yu. 2009. Socialist Revolutions in Asia: The Social History of Mongolia in the Twentieth Century. US: Taylor & Francis. P. 73.

90. Alan J.K. Sanders. Historical Dictionary of Mongolia. Scarecrow Press, 2010.

91. Васильченко А. В. Секс в Третьем рейхе. М.: Яуза, 2005. 412, [1] с. 4000 экз.

92. ГА РФ. Ф. 3316. Оп. 30. ЦИК СССР. Дела секретариата президиума ЦИК Союза ССР за 1937 год. Список капиталовложений по Минераловодской группе курортов на 1938 год. Д. 526. Л. 23–24.

93. ГА РФ. Ф. А-482. Наркомат здравоохранения РСФСР (Наркомздрав РСФСР). Ученый медицинский совет. Курортная секция. 1928–1942. Оп. 15. Д. 23. Л. 3–5.

94. Хрисанфов Н. Е. Курорты СССР. М.: Медгиз, 1951. 503 с.

95. Тольц В. История и современность. Три дневника. По маршруту Штейнбека полвека спустя // RadioSvoboda, 2004. [accessed 21.6.2012] (para. 46).

96. Knight С. Mrs Churchill Goes to Russia: The Wartime Gift Fxchange between Britain and the Soviet Union.

97. Spenser Churchill CO. My Visit to Russia. Pondon: Hutchinson & Co. Ptd. Print boock: Tnglish, 1945.

98. Личные фонды и коллекции Государственного архива Тверской области. Фриц Убер (Фридо Ф. Г.). Член исполкома Коминтерна, член ЦК Австрийской и Чешской компартий. Ф. Р-266. Оп. 1. Д. 56. Л. 28.

99. Pare R. The lost vanguard: Russian modernist architecture 1922–1932. New York, NY: Monacelli Press, 2007.

100. Нессис Н. З. Планировка курорта Сочи – Мацеста // Архитектура СССР. 1935. № 12.

101. ГА РФ. Ф. Р-7422. Оп. 3. Уполномоченный СМ СССР по курортам Минераловодской группы. 1948–1953 гг. Переписка Уполномоченного СМ СССР по курортам Минераловодской группы И. С. Сироткина с сотрудниками подведомственных домов отдыха и санаториев. Д. 22. Л. 67–68.

102. УЦГА АС КБР. Ф. Р-377. Оп. 1. Д. 2.

103. УЦГА АС КБР. Ф. Р-8. Оп. 1. Д. 189. Культурное строительство в Кабардино-Балкарии (1918–1941 гг.): Сборник документов и материалов. Т. 2. Нальчик, 1985.

104. Котлярова М., Котляров В. Неповторимый Нальчик. Нальчик, 2006.

105. ГА РФ. Ф. Р-9542. Оп. 1. ЦИК СССР. Секретариат 1926–1991. Акт сдачи документальных материалов Строительного отдела ХОЗУ президиума Верховного Совета СССР Стройсектору ХОЗУ Управделами СНК СССР, описи сданных дел и материалов. Перечни объектов ХОЗУ на 1938 г. Д. 44. Л. 12–39.

106. ГА РФ. Ф. ЦИК СССР. Оп. 30. ЦИК СССР. Дела секретариата президиума ЦИК Союза ССР за 1937 год. Передача во временное пользование Управления уполномоченного ЦИК СССР по Сочинской и Минераловодской группе курортов корпуса гостиницы «Эльбрус» в Кисловодске.

107. Некролог по поводу смерти А. П. Селянина // Правда. 1944. 22 марта. (Электронная версия.)

108. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 161. Особая папка секретариата ЦК ВКП(б). 1919–1952.

109. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Организационное бюро и секретариат ЦК РКП(б), VII–XII созывы (янв. 1919 – дек. 1925). Д. 103. Л. И.

110. Политбюро ЦК РКП(б) – ЦК ВКП(б). Повестки дня заседаний. 1919–1952: Каталог.

111. Нессис К. Н. // Природа. 2003. № 3.

112. Линец С. И. Формирование госпитальной базы в городах-курортах Кавказских Минеральных Вод в первый год Великой Отечественной войны // Былые годы. 2009. № 3 (13).

113. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Бюро секретариата ЦК РКП(б). Д. 53. Л. 12.

114. Koenig С. Specialized Hydro-, Balneo – and Medicinal Bath Therapy. iUniverse, 2005.

115. Wolfgang U. Eckart: Generaloberstabsarzt Prof. Dr. med. Siegfried Handloser; in: Gerd R. Ueberschar (Hrsg.): Hitlers militarische Elite. Vom Kriegsbeginn bis zum Weltkriegsende Bd. 2. Darmstadt: Primus Verlag, 1998. Wissenschaftliche Buchgesellschaft ISBN 3-534-12678-5, Seite 78–80.

116. Курорт Нальчик и лечебные местности Кабардино-Балкарской автономной области / Под ред. Н. Е. Хрисанфова, А. Н. Огильви. М., 1929.

117. Гусейнов О. Сталин в Нальчике // Еазета Юга. 2003. 5 января. № 1.

118. Баева А. Дача № 7 // Еазета Юга. 2009. 14 мая. № 20.

119. УЦЕА АС КБР. Ф. Р-377. Он. 1. Д. 2.

120. УЦЕА АС КБР. Ф. Р-8. Он. 1. Д. 189.

121. Культурное строительство в Кабардино-Балкарии (1918–1941 гг.): Сборник документов и материалов. Е. 2. Нальчик, 1985.

122. ЕА РФ. Ф. Р-9612. Учреждения по руководству иностранным туризмом в СССР. Оп. 1. ЕАО «Интурист» / ВАО «Интурист». Д. 23. Л. 8 – 12.

123. ЕА РФ. Ф. Р-9612. Учреждения по руководству иностранным туризмом в СССР. Оп. 1. ЕАО «Интурист» / ВАО «Интурист». Д. 34. Л. 36–38.

124. Москвич Г. Г. Иллюстрированный практический путеводитель по Кавказу. СПб.: Изд-во путеводителей Ер. Москвича, 1913.

Примечания

1

Савощенко И. С. Курорт Ессентуки. Ставропольское книжное издательство, 1956.

(обратно)

2

Имеется в виду справочное издание: Милютин М. К. Путеводитель к Кавказским минеральным водам. Пятигорск, Железноводск, Ессентуки и Кисловодск. СПб., 1872.

(обратно)

3

Профессиональный союз. № 6. 1907. Июнь.

(обратно)

4

Святловский В. В. Профессиональное движение в России. СПб.: Изд-е М.В. Пирожкова, 1907. 406 с.

(обратно)

5

В дальнейшем, с 1911 г., название «Белый уголь».

(обратно)

6

Наумов А. Н. Из уцелевших воспоминаний. 1868–1917 гг. В 2 кн. Нью-Йорк: Изд. А. К. Наумовой и О. А. Кусевицкой, 1954. 532 с.

(обратно)

7

ВСЮР – оперативно-стратегическое объединение белых войск Юга России в 1919–1920 гг., в ходе Гражданской войны. Образованы 8 января 1919 г. в результате объединения Добровольческой армии и армии Всевеликого войска Донского для совместной борьбы против большевиков.

(обратно)

8

Артамонов А. Е. Спецобъекты Сталина: экскурсия под грифом секретно. М.: Алгоритм, 2013.

(обратно)

9

Артамонов А. Е. Госдачи Крыма. История создания правительственных резиденций и домов отдыха в Крыму. М.: Центрполиграф, 2015.

(обратно)

10

В дальнейшем с 1 ноября 1928 г. стало называться Лечебно-санитарное управление Кремля – ЛСУК при Управлении делами СНК СССР.

(обратно)

11

К XIV съезду РКП(б). 1. От XIII к XIV съезду (к организационному отчету ЦК). 2. Отчеты отделов ЦК РКП(б). М.; Л.: Государственное издательство, 1925. 228 с.

(обратно)

12

Этот институт был создан в 1921 г. и получил название Государственный туберкулезный институт Наркомздрава РСФСР.

(обратно)

13

Ульянова М. И. О Владимире Ильиче Ленине. Машинописный вариант непубликовавшихся воспоминаний // Известия ЦК КПСС. 1991. № 1–6.

(обратно)

14

РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 4. Личные документы В. И. Ленина. 1871–1923.

Д. 56. Л. 34–35.

(обратно)

15

РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 4. Личные документы В. И. Ленина. 1871–1923.

Д. 56. Л. 37–38.

(обратно)

16

До своего следующего назначения, в ноябре 1920 г., руководителем Наркомздрава Азербайджанской ССР Г.Л. Кучаидзе фактически работал на этих двух должностях.

(обратно)

17

Бажанов Б. Г. Записки бывшего секретаря Сталина. М., 1990. С. 53, 81.

(обратно)

18

Написание фамилии Творчелидзе в телеграмме, возможно, неправильно. В современной историографии принято называть владельца дачи в Ребровой Балке А. И. Твалчрелидзе.

(обратно)

19

ЦГАОР ГССР. Ф. 1687. Оп. 223. Д. 26. Л. 12.

(обратно)

20

Бывшее подмосковное имение Ф. А. Васильева, с января 1922 г. дом отдыха ВЦИК «Архангельское».

(обратно)

21

Бывшее имение княгини О. И. Щербатовой, открыт 19 июня 1919 г., был расположен в Звенигородском уезде Московской губернии.

(обратно)

22

В дальнейшем, с декабря 1922 г., дом отдыха ВЦИК № 1 имени В. И. Ленина в селе Ивановском Льговского уезда Курской губернии.

(обратно)

23

Деметр Г. С. Ленин об охране здоровья трудящихся и физической культуре. 2-е изд. М.: Физкультура и спорт, 1965. 99 с.

(обратно)

24

РГАСПИ. Ф. 127. Оп. 1. Ед. хр. 61. Арманд Инесса Федоровна. 1874–1920.

(обратно)

25

РГАСПИ. Арманд Инесса (Елизавета) Федоровна (1874–1920). Ф. 127. Оп. 1. Д. 45. Л. 8.

(обратно)

26

РГАСПИ. Арманд Инесса (Елизавета) Федоровна (1874–1920). Ф. 127. Оп. 1. Д. 46. Л. 34.

(обратно)

27

В. И. Забрежнев впоследствии занял пост замдиректора Музея Эрмитаж. На этом посту занимался распродажей ценностей за границу из коллекций Эрмитажа и собрания Академии художеств.

(обратно)

28

РГАСПИ. Арманд Инесса (Елизавета) Федоровна (1874–1920). Ф. 127. 61 ед. хр. 1891–1948 гг.

(обратно)

29

Потом улица Карашаева, затем проспект Сталина, Республиканская улица, а сейчас проспект Шогенцукова.

(обратно)

30

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11.

(обратно)

31

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 1482, 1483, 1486.

(обратно)

32

Чигирин И. И. Сталин. Болезни и смерть. Документы. М.: Достоинство, 2016.

(обратно)

33

Волкогонов Д.А. Сталин. М.: Эксмо, 2011.

(обратно)

34

Борис Суварин о Сталине // Континент. 1980. № 152.

(обратно)

35

Микоян А. И. Сталин. Каким я его знал. М.: Алгоритм, 2013.

(обратно)

36

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 298. Л. 2. Подлинник. [Машинопись.]

(обратно)

37

РГАСПИ. Документы, относящиеся к партийной и общественной деятельности Ленина. Ф. 5. Оп. 2. Д. 52. Л. 141. Подлинник. Машинопись.

(обратно)

38

Сейчас это здание расположено по адресу: Пятигорск, проспект имени Кирова, дом 27.

(обратно)

39

Боярчиков А. И. Воспоминания. М.: ACT, 2003.

(обратно)

40

Петров Н.В. Организация и развитие органов ВЧК – ГПУ на Кавказе 1918–1934 гг. // Международное общество «Мемориал», интернет-СМИ «Кавказский узел». 2004. Июль.

(обратно)

41

РГИА. Ф. 78Э. Оп. 11. Д. 131. Л. 6.

(обратно)

42

Центральный архив ФСБ России. Ф. 1. Секретное делопроизводство 1. Оп. 2. Д. 8.

(обратно)

43

ГМУ УДП РФ – Главное медицинское управление Управления делами Президента Российской Федерации.

(обратно)

44

ВМУ ФСБ РФ – Военно-медицинское управление Федеральной службы безопасности Российской Федерации.

(обратно)

45

РГВА. Ф. 39733. Оп. 1. Д. 3. Л. 3–4 об.

(обратно)

46

Центральный архив ФСБ России. Ф. 1. Секретное делопроизводство. 1. Оп. 3. Д. 114.

(обратно)

47

Сейчас это здание находится по адресу: Кисловодск, улица С. Перовской, дом 5.

(обратно)

48

ГА РФ. Ф. Р-9228. Оп. 2. Главкурсанупр Наркомздрав РСФСР/ СССР 1923–1956. Д. 34. Л. 56–59.

(обратно)

49

Ландолет (от фр. Landau) – устаревшее название. Тип кузова легковых автомобилей с открывающимся над задними сиденьями верхом или с имитацией открывающегося верха в отделке крыши автомобиля.

(обратно)

50

РГВА. Ф. 42. Оп. 1. Д. 973. Л. 121. Телеграфный бланк.

(обратно)

51

Соколов Б. В. Ленин и Инесса Арманд. М.: Алгоритм, 2008.

(обратно)

52

Исполнительный комитет Коммунистического интернационала – орган управления Коминтерна, действовавший в период между его конгрессами.

(обратно)

53

Оно состоялось в октябре 1923 г. в Саксонии и Тюрингии на основании постановления политбюро ЦК РКП(б) и последующего решения ИККИ, с согласия И. В. Сталина.

(обратно)

54

РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 65. Личные дела сотрудников секретариата ИККИ. 1919–1943. Д. 32. Л. 34–35.

(обратно)

55

Известна также как Гилянская республика, марионеточное государство, существовавшее в иранском остане Гилян с июня 1920 по сентябрь 1921 г.

(обратно)

56

Фомин Ф. Т. Записки старого чекиста. М.: Политическая литература, 1964.

(обратно)

57

Российский госархив социально-политической истории. Ф. 76. Оп. 3. Документы о деятельности Дзержинского в ВЧК – ОГПУ. 1917–1926. Ед. хр. 403. Л. 32–33.

(обратно)

58

Голод в Поволжье 1921–1923 гг.

(обратно)

59

РГВА. Ф. 34228. Оп. 1. Д. 292. Л. 5.

(обратно)

60

Фомин Ф. Т. Указ. соч.

(обратно)

61

Фомин Ф. Т. Указ. соч.

(обратно)

62

РГАСПИ. Ф. 76. Документы о деятельности Дзержинского в ВЧК – ОГПУ. Оп. 3. Д. 225. Л. 32.

(обратно)

63

РГАСПИ. Ф. 76. Биографические документы Дзержинского. 1862–1926 г. Оп. 4. Д. 29. Л. 16–17. Подлинник. Рукопись.

(обратно)

64

РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. А. В. Луначарский. 1875–1933. Д. 22. Л. 12–13.

(обратно)

65

Арабей И. Л. Краткий исторический очерк. К 50-летию основания Кисловодской кардиологической клиники им. В. И. Ленина. Кисловодск, 1972.

(обратно)

66

Микоян А. И. Так было. М.: Вагриус, 1999. 612 с.

(обратно)

67

В настоящее время все три корпуса этого здания принадлежат санаторию «Сосновая роща», по адресу: Кисловодск, улица Володарского, дом 14.

(обратно)

68

Боглачев С. В. Архитектура старого Кисловодска. 2-е изд. Пятигорск, 2012. С. 195.

(обратно)

69

Ф. 495. Оп. 35. Исполком Коминтерна. Австрийская комиссия.

(обратно)

70

Hamisli Hamilton go Great Russel street, W. C. 1939.

(обратно)

71

Кривицкий В. Г. Я был агентом Сталина. М.: Терра, 1991.

(обратно)

72

Ганштак М. И. Кавказские Минеральные Воды: Справочник по курортам. Пятигорск: Севкавгиз, 1935.

(обратно)

73

Микоян А. И. Так было.

(обратно)

74

Она и сейчас там стоит, полностью разграбленная мародерами и широко известная как «дача Нестора Лакобы».

(обратно)

75

Сейчас это здание полностью разрушено, находится напротив горотдела милиции, на улице Н. Лакобы.

(обратно)

76

Образован 31 марта 1920 г., в августе того же года расформирован.

(обратно)

77

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Л. 7. Протоколы заседаний политбюро ЦК РКП(б) и ВКП(б) VII–XVIII созывов. 1919–1952.

(обратно)

78

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86. Бюро секретариата ЦК РКП(б). 1918–1934. Л. 8–9.

(обратно)

79

С 1 ноября 1928 г. лечебно-санитарное управление Кремля.

(обратно)

80

Сейчас это город Гулбене на северо-востоке Латвии.

(обратно)

81

Документ дается в сокращении.

(обратно)

82

Вестник ЦИК, СНК и СТО Союза ССР. 1923. № 10. Ст. 298.

(обратно)

83

ГА РФ. Ф. Р-5446. Oп. 1/1а. Управление делами СНК СССР – Совмина СССР. Протоколы заседаний и постановления СНК и Совмина СССР (подлинники и копии). Перечни постановлений СНК и Совмина СССР. 1918–1958. Д. 85. Л. 23–25.

(обратно)

84

Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923–1929. Т. 3. М.: Центрполиграф, 2012.

(обратно)

85

Микоян А. И. Так было.

(обратно)

86

Государственный концессионный комитет при СНК СССР был образован 21 сентября 1923 г.

(обратно)

87

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 269. Л. 239.

(обратно)

88

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Организационное бюро и секретариат ЦК РКП(б), VII–XII созывы. Д. 269. Л. 240.

(обратно)

89

ГАНИСК. Ф. 5938. Оп. 1. Д. 4. Л. 58–58 об. Машинопись.

(обратно)

90

РГАСПИ. Ф. 19. Оп. 4. Документы Управления делами СНК и СТО РСФСР. 1919–1937. Д. 24. Л. 2.

(обратно)

91

Купецкая Л. Мария Ульянова. (Серия ЖЗЛ). М.: Молодая гвардия, 1979.

(обратно)

92

Летом 1927 г. СНК РСФСР реорганизовал курортную администрацию в тресты или курортные объединения с утвержденными уставами и большей самостоятельностью. Трест Кавминводской группы курортов просуществовал до марта 1931 г.

(обратно)

93

ГА РФ. Ф. Р-5446.

(обратно)

94

Ганштак М. И. Указ. соч.

(обратно)

95

Санатории № 1, 2, 3 и 4 в Сочи, санаторий № 1 в Кисловодске, санаторий № 6 в поселке имени Дзержинского, Лужский район.

(обратно)

96

Акулов А. А. Архитектор Сталина. Рязань: Ситников, 2006.

(обратно)

97

Архив ЦК ВКП(б), и в том числе секретного отдела УД СНК СССР, находился по адресу: проезд Владимирова, дом 9, сейчас это Никольский переулок.

(обратно)

98

Большая часть текстовых и графических материалов архивно-проектной документации санатория «X лет Октября», относящихся к периоду 1929–1938 гг., находится в: ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 38 СНК /СМ СССР. Секретный отдел УД СНК СССР.

(обратно)

99

Кривицкий В. Г. Указ. соч.

(обратно)

100

Кривицкий В. Указ. соч.

(обратно)

101

Великовский Б. Новые санатории. Хроника строительства // Советская архитектура. 1930. № 3. С. 28–32.

(обратно)

102

Шатуновская О.Г. Об ушедшем веке. Рассказывает Ольга Шатуновская / Сост. Д. Кутьина, А. Бройдо, А. Кутьин. La Jolla (Calif.): DAA Books, 2001.

(обратно)

103

Находился в селе Ивановском Льговского уезда Курской области.

(обратно)

104

Находился в поселке Суук-Су, Гурзуф, Крымская АССР.

(обратно)

105

Sanders A.J.К. Historical Dictionary of Mongolia. Scarecrow Press, 2010.

(обратно)

106

Улицу Большую Лубянку переименовали в августе 1926 г. в улицу Дзержинского.

(обратно)

107

С 1937 г. учреждение стало именоваться санаторием ВЦСП № 41 имени Э. Тельмана.

(обратно)

108

АП РФ. Ф. 5. Оп. 40. Д. 84. Л. 139. Заверенная копия.

(обратно)

109

13 марта 1937 г. Северо-Кавказский край был переименован в Орджоникидзевский край, а 12 января 1943 г. Орджоникидзевский край Указом Президиума Верховного Совета СССР переименовали в Ставропольский край.

(обратно)

110

РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 10. Л. 60–61. ЦАМО РФ. Ф. 4. Оп. 11. Д. 62. Л. 376–379. Подлинник и заверенная копия (постановление ГКО).

(обратно)

111

Был образован 13 сентября 1937 г. по границам Азово-Черноморского края.

(обратно)

112

Перевод А. Васильченко.

(обратно)

113

Васильченко А. В. Секс в Третьем рейхе. М.: Яуза, 2005.

(обратно)

114

Артамонов А. Е. Госдачи Крыма. История создания правительственных резиденций и домов отдыха в Крыму.

(обратно)

115

12 января решением Президиума Верховного Совета СССР город Ворошиловск был переименован в Ставрополь, а Орджоникидзевский край в Ставропольский.

(обратно)

116

С 24 апреля 1953 по 12 июля 1967 г. его начальником являлся Александр Михайлович Марков.

(обратно)

117

Приказ ЛОО при СМ СССР № 12 от 27 января 1990 г.

(обратно)

118

Приказ ПМЦ № 6 от 15 августа 1992 г.

(обратно)

119

Здание ВМУ находится по адресу: Большой Златоустинский переулок, дом 5.

(обратно)

120

Боглачев С. В., Савенко С. И. Архитектура старого Кисловодска. Кисловодск: Снег, 2012.

(обратно)

121

Сейчас этот населенный пункт называется Степанцминда, расположен в Грузии, административный центр Казбегского муниципалитета.

(обратно)

122

Ганштак М. И. Указ. соч.

(обратно)

123

На данном объекте намечалось реконструировать семь зданий дореволюционной постройки и возвести еще два двухэтажных корпуса.

(обратно)

124

Данное лечебно-оздоровительное учреждение было закрыто в июне 1982 г., в настоящее время полностью разрушено.

(обратно)

125

В настоящее время ФГАУ «Оздоровительный комплекс «Сосны» УД АП РФ в Одинцовском районе.

(обратно)

126

Акулов А. А. Указ. соч.

(обратно)

127

ЦА ФСБ РФ. Ф. 4. Оп. 11. Д. 42. Л. 62–64. Заверенная копия.

(обратно)

128

На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным. (1924–1953 гг.) М.: Новый хронограф, 2008.

(обратно)

129

Ферсман А. Е. Занимательная геохимия. М.: Детгиз, 1950.

(обратно)

130

Ганштак М. И. Указ. соч.

(обратно)

131

ГА РФ. Ф. ЦИК СССР. Оп. 30. Дела секретариата президиума ЦИК Союза ССР за 1937 год. Д. 880.

(обратно)

132

ГА РФ. Ф. ЦИК СССР. Оп. 30. Дела секретариата президиума ЦИК Союза ССР за 1937 год. Д. 880.

(обратно)

133

ГА РФ. Ф. ЦИК СССР. Оп. 30. Дела секретариата президиума ЦИК Союза ССР за 1937 год. Д. 880.

(обратно)

134

Акулов А. А. Указ. соч.

(обратно)

135

ГА РФ. Ф. 9542. Оп. 1. ХОЗУ УД СМ СССР. Секретариат 1926–1991. Д. 44. Л. 123–124.

(обратно)

136

Сейчас это учреждение называется санаторий УД АП РФ «Снегири» и располагается в Истринском районе Московской области, деревня Рождествено.

(обратно)

137

РГВА. Ф. 38663. Оп. 1. Д. 42. Л. 39–42. Подлинник.

(обратно)

138

ГАСК. Ф. Р-1852. Оп. 12. Д. 90. Л. 10–12. Подлинник. Машинопись.

(обратно)

139

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 161. Особая папка секретариата ЦК ВКП(б). 1919–1952 гг. Из протокола заседания политбюро № 70. 13 июля 1949 г.

(обратно)

140

ЦКК НКЗ РСФСР – это Центральная курортная комиссия Наркомздрава РСФСР, а профессор М. П. Кончаловский являлся председателем Центральной научной комиссии по изучению курортного дела.

(обратно)

141

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86. Бюро секретариата ЦК РКП(б). Д. 284. Л. 6.

(обратно)

142

Боглачев С. В., Жатькова Э. А. Архитектура старых Ессентуков, 2008.

(обратно)

143

Архив президента РФ. Ф. 3. Оп. 24. Л. 1 – 492. Д. 420.

(обратно)

144

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86.

(обратно)

145

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1481. Л. 11.

(обратно)

146

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 734. Л. 49.

(обратно)

147

КомЗЕТ – государственный комитет по земельному устройству еврейских трудящихся при президиуме Совета национальностей ЦИК СССР.

(обратно)

148

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. История болезни И. В. Сталина. Д. 701. Л. 2–3 об. Машинописный подлинник. Подпись и постскриптум – автограф. На первой странице пометка рукой Сталина: «В лич. арх. И. Ст.». Проставлен номер 42/с.

(обратно)

149

РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 1. Г. Е. Зиновьев. 1883–1936. Д. 539. Л. 13–14.

(обратно)

150

Сельский В. А. Снимание покровов. Воспоминания о советской литературе и Коммунистической партии в 1920-е годы. СПб.: Нестор, 2005.

(обратно)

151

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 71. Отдел руководящих партийных органов. Коллекция документальных материалов об оппозиции. 1921–1937 гг. Д. 87. Л. 23–28.

(обратно)

152

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 71. Отдел руководящих партийных органов. Коллекция документальных материалов об оппозиции. 1921–1937 гг. Д. 87. Л. 12–16.

(обратно)

153

Ф. Р-3316 «ЦИК СССР». Оп. 43 «Документальные материалы финансового отдела и Финансового Управления ЦИК Союза ССР, 1922–1937 год».

(обратно)

154

Цеткин К. На освобожденном Кавказе. М.: Старый большевик, 1935.

(обратно)

155

ГА РФ. Ф. Р-130. Совет народных комиссаров РСФСР. Оп. 3–6.

(обратно)

156

Располагался на улице Рыкова, а сейчас находится по адресу: ул. Лермонтова, дом 2а.

(обратно)

157

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг. Д. 89. Л. 71–76. Автограф.

(обратно)

158

Хорошилова Т. Приемный сын Сталина // Российская газета. 2006. 10 ноября.

(обратно)

159

Самсонова Т. В. Дочь Сталина. М., 1999.

(обратно)

160

ГА РФ. Ф. 9542. Оп. 1. ХОЗУ УД СМ СССР. Секретариат 19261991. Д. 44. Л. 123–124.

(обратно)

161

«Справочник дислокации госпиталей РККА в 1941–1945 годах» согласно интернет-ресурсу .

(обратно)

162

РИА «Юг-информ». В Железноводске воины НКВД стояли насмерть. А. Град. 2015 г.

(обратно)

163

Россети. МРСК Северного Кавказа. Статья «Сороковые… Роковые…». 2015 г. -sk.ru.

(обратно)

164

Директивой Ставки ВГК № 170396 от 19 мая 1942 г. на базе главного командования Северо-Кавказского направления был создан Северо-Кавказский фронт. Директивой Ставки ВГК № 170596 от 1 сентября 1942 г. он был преобразован в Черноморскую группу войск Закавказского фронта. Группа войск была расформирована 16 марта 1943 г.

(обратно)

165

Драбкин А. Я дрался на Т-34. М., 2009. (И. Л. Деген, интервью Г. Койфмана.)

(обратно)

166

Шпур – это, как правило, цилиндрическое отверстие в горной породе или стене для заложения в него заряда ВВ.

(обратно)

167

ГАСК – государственный архив Ставропольского края.

(обратно)

168

Москвич Г. Г. Иллюстрированный практический путеводитель по Кавказу. 15-е изд. СПб.: Русский бедекер, 1913.

(обратно)

169

Истпарт – комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б), была учреждена по указанию В. И. Ленина Постановлением СНК от 21 сентября 1920 г.; вначале находился при Наркомпросе, с 1 декабря 1921 г. перешел в ведение ЦК РКП(б) на правах отдела.

(обратно)

170

Микоян А. И. О Бетале Калмыкове // Дружба народов. 1972. № 8.

(обратно)

171

Раппопорт Я. Л. Недолгая жизнь «живого вещества» // Наука и жизнь. 1988. № 9.

(обратно)

172

Пирожкова А. Н. Письма. Семь лет с Бабелем. Т. 4. М.: Время, 2005.

(обратно)

173

Курорт Нальчик и лечебные местности Кабардино-Балкарской автономной области / Под ред. Н. Е. Хрисанфова и А. Н. Огильви. М., 1929.

(обратно)

174

Бальжатова Н. А. Товарищ Васи Сталина. Сайт УЦГА АС КБР. https://аскбр. рф/Тovarish_stalin.htm.

(обратно)

175

Сергеев А. Ф., Глушик Е. Ф. Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. М.: Крымский мост – 9Д, 2006.

(обратно)

176

Этот бывший национализированный особняк дореволюционного винно-водочного короля П. А. Смирнова был расположен в пригороде Москвы, на берегу реки Сетунь, сейчас здание находится в поселке Заречье Одинцовского района Московской области.

(обратно)

177

РГАСПИ. Ф. 558 «Сталин (наст. Джугашвили) Иосиф Виссарионович (1878–1953)». Оп. 11 «ИВ. Сталин». Д. 51. Л. 23–24.

(обратно)

178

ГА РФ. Ф. Р-3316. ЦИК СССР. Оп. 15. Документы секретариата президиума ЦИК СССР. Д. 45. Л. 23–24.

(обратно)

179

Милонов Ю.К. // Архитектура СССР. № 10. М.: Жургаз, 1936.

(обратно)

180

Ф. Р-9612. Учреждения по руководству иностранным туризмом в СССР. Оп. 1. ГАО «Интурист» / ВАО «Интурист». Д. 19, 20, 23, 24, 31, 34 и 40.

(обратно)

181

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Протоколы заседаний политбюро ЦК РКП(б) и ЦК ВКП(б). Д. 27. Л. 45–46.

(обратно)

182

Пирожкова А. Н. Указ. соч.

(обратно)

183

ЦГА КБР. Фонд первичных партийных организаций. Ф. П-1876. Оп. 1. Совхоз «Декоративные культуры».

(обратно)

184

Гусейнов О. Сталин в Нальчике // Газета Юга. 2003. 5 января. № 1 (462).

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Введение

Глава 1. Профессор Ф. А. Гетье – инициатор создания первых советских правительственных лечебно-оздоровительных учреждений на Кавказских Минеральных Водах

Глава 2. Дача особого назначения ВЧК – ГПУ – ОГПУ «Карс» – первый правительственный дом отдыха на Кавказских Минеральных Водах

Глава 3. Санаторий № 1 «X лет Октября» Управления делами СНК СССР – образцовое лечебно-оздоровительное учреждение для партийно-государственной элиты

Глава 4. Дом отдыха ЦИК/СНК «Красные камни» – цитадель номенклатуры на Кавказских Минеральных Водах

Глава 5. Санаторий № 5 имени М. И. Калинина ХОЗУ ЦИК СССР в Ессентуках

Глава 6. Санаторий № 1 имени И. В. Сталина в Железноводске. Мифы, легенды и правда о самом загадочном лечебно-оздоровительном учреждении на Кавминводах

Глава 7. История госдачи № 5 в Кабардино-Балкарской автономной области Северо-Кавказского края и пребывание на ней И. В. Сталина

Библиография Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg