«100 великих аристократов»

100 великих аристократов (fb2) - 100 великих аристократов [с иллюстрациями; litres] 8611K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юрий Николаевич Лубченков

Юрий Николаевич Лубченков 100 великих аристократов

Предисловие

Во всех справочниках понятие «аристократия» толкуется как «родовая знать». Но, как с печальным смирением написал Доминик Ливен, автор одного из лучших исследований по этому вопросу, «что такое “аристократия”, известно всем, но вот вы решили написать об аристократии книгу, и сразу перед вами встает вопрос: как определить это понятие». Действительно, трактовок множество, еще более – разночтений.

Поскольку излишняя углубленность в кодификацию разночтений вряд ли вообще позволила бы появиться на свет этой книге, автор взял на себя смелость свести воедино несколько наиболее почтенных точек зрения.

Итогом этого симбиоза стала выработка критерия, легшего в основу этой книги: аристократы – представители родовой знати, в подавляющем большинстве своем имеющие высшие титулы (там, где развита система титулования). Хотя могут быть и не титулованные исключения – старый дворянский род с заслугами нескольких поколений (такой, например, к которому принадлежал М.И. Голенищев-Кутузов). Аристократом не может быть самый знатный и титулованный человек, если он, по принятому сейчас определению, «сделал себя сам», если его род – пусть даже самый знатный – начинается с него самого. То есть не парвеню, не фавориты судьбы, как, например, Потемкин и Орловы, не взлетевшие наверх фаворитки, как гражданская жена Людовика XIV Ментенон или последняя утеха следующего Луи – Дю Барри.

Аристократом может стать как минимум второе поколение – уже выросшее с пониманием принадлежности к этому статусу (пример – Румянцев-Задунайский).

Есть и ограничения: множество аристократов, люди талантливые и с амбициями, достигали верховной власти и становились владыками – сюзеренами, основывая новые династии. Их нельзя в полной мере считать аристократами, это уже главы царствующих домов. Исключение – ненаследственные диктаторы, такие как Ю. Цезарь или С. Боливар.

Теперь о принципах отбора конкретных персоналий книги. Тут ограничение шло по двум критериям: с одной стороны, недостаток христианско-европеидного образования отсекает от обыденной образованности множество эпох, народов и их вождей. Поэтому на слуху весьма ограниченно упорядоченный круг имен. С другой стороны, Китай, исповедывая конфуцианство, не знал аристократизма во всю свою историю. В основе структурирования правящего класса стояли чиновничья выслуга и экзамен на чин. Господствовавшая долгие столетия в Индии кастовая система делала бессмысленной идею аристократии. С приходом же Великих Моголов стал доминировать другой принцип, характерный для всего мусульманского Востока предыдущих столетий. Здесь общество было в большей степени авторитарно, все внимание концентрировалось на главе царствующего дома, так что в исторические анналы практически никто из аристократов Востока не попал.

Привычные нам и лежащие в основе нашей нынешней цивилизации Греция и Рим знали – по мнению современных исследователей – понятие «аристократия», ассоциируя его со знатностью и древностью рода, идущего, как правило, от богов или древних властителей. Отсюда – первые герои книги, биографии которых уже много веков стали объектом всеобщего изучения.

Северная Америка, Африка, Австралия до недавнего времени аристократию в сформулированном выше понимании знали чересчур выборочно. В Южной Америке было мало старой родовой – в основном, испанского происхождения – титулованной знати. Отсюда – и небольшое количество ее представителей в Истории. И здесь круг замкнулся – остается Европа.

Северная и Южная Европа дали не очень много лиц, нашедших свое признание у музы истории Клио. Остаются многовековые доминанты европейской истории – Франция, Англия, Германия, Россия. Причем Англия, с середины XVIII века разрабатывавшая и применявшая понятие «джентльмен» и в отличие от иных держав с большим пиететом относившаяся к своей высшей знати – пэрам, не особенно охотно рисковала жизнью знатных представителей своего общества (так как все же большинство аристократов стали известны прежде всего как военные деятели, затем как государственные, в гораздо меньшей степени – как люди науки и искусства). Она предпочитала давать титулы отличившимся простолюдинам. Знать занималась своими поместьями и своей страной. По большому счету, История подтвердила правоту данного подхода, поскольку британская монархия в отличие от французской, российской и германской существует и ныне.

Три последние названные страны, имеющие весьма бурные истории, достаточно часто востребовали от всех слоев общества запредельных усилий – отсюда и примат наиболее ярких представителей высшего слоя каждой из трех держав в этой книге.

Кимон

(ок. 510–449 гг. до н. э.) – афинский полководец и политический деятель

Кимон происходил из аристократического рода по линии обоих родителей. Его отец, Мильтиад, принадлежал к роду Филаидов. После смерти брата Стесагера Мильтиад унаследовал все его состояние и власть в Херсонесе. Здесь, став тираном, он был вынужден подчиниться персидскому царю Дарию и в составе персидского флота участвовал со своими кораблями в походе против скифов.

Военный опыт Кимон приобрел еще при жизни отца, когда участвовал с ним в походах. Простым воином он сражался в битве при Саламине в 480 году до н. э., и его решительность и мужество были отмечены. А через два года Кимон уже командовал афинской эскадрой в составе общегреческого флота.

В 478 году до н. э. Кимон помог афинскому полководцу Аристиду добиться гегемонии над государствами, недавно освободившимися от персидского владычества. Кимон активно боролся за создание Афинского морского союза и каждый год избирался стратегом. Ему удалось раскрыть заговор спартанского полководца Павсания, ведущего переговоры с персами, и изгнать его из Византия. Кимон боролся и с пиратами, ликвидировав их базу на острове Скирос. Захватив Скирос, Кимон доставил в Афины останки легендарного героя Тесея – царя Афин, убитого и похороненного, согласно легенде, на этом острове.

В 470 году до н. э. Кимон стал во главе афинского флота и продолжил борьбу с персами. Перейдя с флотом из 300 кораблей в Малую Азию, Кимон вынудил провинции Карию и Ликию отложиться от персов. В сражении у Кипра Кимон наголову разбил персидский флот и, перейдя в Памфилию, высадился в устье реки Евримедона, где нанес жестокое поражение персидским войскам. Затем он изгнал персов из Фракии, покорил несколько островов и перенес военные действия в Египет. Вначале Кимону сопутствовал успех, однако потом царь Артаксеркс, собрав большой флот, запер Кимона на реке Нил у Мемфиса и, отведя воду, посадил греческие корабли на мель. Тогда Кимон сжег корабли и, готовый к отчаянной защите, вынудил персов согласиться на мир.

После окончания греко-персидских войн Кимон ратовал за политику сближения со Спартой для большего возвышения Афин. Но такая политика была прямо противоположной той, которую проводили Перикл и его сторонники. Еще в 465–463 годах до н. э. Кимон захватил остров Фасос, который славился своим богатством. Фасос решил выйти из Афинского союза, но Кимон разгромил островной флот и жестоко расправился с жителями острова. И вот теперь Перикл решил использовать этот случай, чтобы подорвать доверие к Кимону. Вожди демократической партии обвинили Кимона в том, что он не двинул войска против царя Македонии, который оказывал поддержку Фасосу, что сделало победу неполной. Слава Кимона в то время была еще очень велика, и ему удалось оправдаться, хотя позиции его все-таки слегка пошатнулись.

В 462 году до н. э. Спарта попросила у Афин помощи для борьбы против мятежных илотов. На помощь Спарте был отправлен отряд в 400 человек во главе с Кимоном. С приходом отряда в Спарту положение не изменилось, что дало повод спартанцам подозревать афинян в предательстве, и афинскому отряду было велено удалиться обратно. В Афинах это было расценено как оскорбление, и популярности Кимона, ратовавшего за дружбу со Спартой, пришел конец.

В 460 году до н. э. Кимон был подвергнут остракизму и изгнан из Афин на десять лет.

Начавшаяся война между Афинами и Спартой привела Кимона в ряды афинских войск. Он просил разрешить ему принять участие в решающей битве, но получил отказ. Афины проиграли сражение, многие близкие друзья Кимона пали в бою. И тогда общественное мнение снова повернулось в пользу Кимона. Сам Перикл предложил вернуть его из ссылки до истечения ее срока.

Вернувшись, Кимон стал добиваться заключения мира со Спартой, а когда мир был заключен, он получил под свое командование новый большой флот.

Встав во главе флота, Кимон продолжил боевые действия против персов. Он вновь разбил персидский флот у Кипра и персидскую армию в Киликии и осадил главную твердыню Кипра – Саламин.

Он вынудил Артаксеркса пойти на заключение чрезвычайно выгодного для греков мира. По его условиям персы обязывались освободить все греческие города в Малой Азии, ни один военный корабль персов не должен был показываться на пространстве между Понтом Эвксинским и Памфилией, а войска персов не должны были приближаться к этим берегам на расстояние трехдневного перехода.

Смерть Кимона была неожиданной. Скончался он во время осады финикийского города Кития в 449 году до н. э., так и не дождавшись ратификации договора. Кимон опасался, что враги воспользуются его смертью, чтобы вновь напасть на афинян. Поэтому, умирая, он приказал скрыть его кончину до возвращения в Афины. Плутарх написал об этом так: «Флот вернулся в Афины под предводительством Кимона, умершего тридцать дней назад».

Перикл

(ок. 490–429 гг. до н. э.) – политический деятель Древней Греции, стратег Афин

Перикл происходил из аристократического рода Алкмеонидов, ведущего свою родословную от легендарного Алкмеона. Представители этого рода издавна принадлежали к правящей элите Афин.

Знатное происхождение, богатство, большие связи и прекрасное образование – все это предвещало Периклу успешную политическую карьеру. Он решил начать свою карьеру воином, а только потом вступить на политическую арену. Перикл принял участие в нескольких военных походах, в которых отличился мужеством и отвагой.

Но обстоятельства сложились так, что против своей воли Периклу пришлось рано оказаться вовлеченным в политику. Несмотря на знатность своего происхождения, он примкнул к партии демоса, которой остался верен всю последующую жизнь. Перикл перестал встречаться со своими родственниками-аристократами и прекратил дружбу со знатными приятелями. Он стал выступать на народных собраниях, и речи его были красочными и образными, а прекрасное образование и хороший учитель – Зенон – позволили развить ему имеющиеся ораторские способности.

Близким другом Перикла стал вождь демократов Эфиальт – человек, безжалостный к тем, кто совершал преступления против народа. Аристократы ненавидели Эфиальта и подослали к нему наемного убийцу. Со смертью Эфиальта руководство демократической партией перешло к Периклу.

В это время на первом плане стояла борьба с внешними врагами, требовавшая огромного напряжения сил. В Египте Афинам пришлось воевать с персами, а на территории самого Пелопоннеса – с Коринфом, Эпидавром, Эгиной, а затем со Спартой. В 457 году до н. э. Перикл участвовал в битве при Танагре, в которой афиняне были побеждены спартанцами. После этой неудачи в Афинах стали раздаваться голоса в пользу возвращения Кимона, опытного полководца, изгнанного не без помощи Перикла. И Перикл сам пошел навстречу народному желанию и внес предложение о возвращении своего соперника из изгнания раньше срока. Вернувшийся Кимон вскоре начал войну с Персией за остров Кипр и во время похода скончался от болезни. Его смерть сильно ослабила партию аристократов.

Вопреки заключенному в 451–450 годах до н. э. перемирию спартанцы вторглись в Среднюю Грецию, чтобы помочь дельфийцам в войне против фокиян. Перикл возглавил войско, пришедшее на помощь Фокеи, и после изгнания спартанцев сразу же вернул ей Дельфийское святилище.

В 445 году до н. э. между Афинами и Пелопоннесским союзом был заключен Тридцатилетний мир. Его еще называют Перикловым миром, и по нему афиняне отказались от всего, что принадлежало им в Пелопоннесе, и возвратились к тому положению, которое занимали до войны.

С прекращением военных действий Перикл направил все силы на решение внутренних проблем. Он начал борьбу за равные права бедных граждан. Перикл предложил оплачивать им каждый день, потраченный на общественные дела, например, участие в судопроизводстве в качестве присяжных. Такой порядок позволял любому гражданину, вне зависимости от его материального положения, пользоваться всеми политическими правами. Кроме того, чтобы дать людям заработок, по его инициативе ежегодно стали снаряжать 60 триер и набирать для них экипажи из свободных граждан, которые получали плату за работу на кораблях. На землях государств – членов Афинского союза были созданы поселения – клерухии, где каждый афинянин мог получить небольшой участок земли для обработки. На этих же землях были организованы гарнизоны, что позволило решить сразу две задачи – облегчить положение простого народа и создать военные поселения за пределами Аттики. Клерухии были наблюдательными постами, опорой и охраной афинского могущества и, кроме того, имели важное торговое значение.

В годы правления Перикла отмечаются наибольший расцвет и слава Афин. В городе шло большое строительство, и, как писал Плутарх, «весь город находился как бы на жалованье, сам себя украшая и в то же время содержа». Афинский Акрополь был украшен великолепными произведениями архитектуры и скульптуры. Для укрепления Афин были возведены так называемые Длинные стены и достроена третья стена между двумя существующими, чтобы сделать город неприступным. При Перикле был построен Одеон – круглое здание для музыкальных представлений. Самыми значительными работами руководил друг Перикла, скульптор Фидий.

Строительство и огромные денежные затраты на него вызывали наибольшие нападки на Перикла со стороны его политических противников. Они обвиняли его в растрате денег союзной казны на украшение города золотом и дорогими материалами. Ответ Перикла своим врагам, приводимый Плутархом в биографии Перикла, показывает зрелость его как политического деятеля и мудрого правителя, стоящего во главе сильного государства: «Афиняне не обязаны отдавать союзникам отчет в деньгах, потому что они ведут войну в защиту их и сдерживают варваров, тогда как союзники не поставляют ничего – ни коня, ни корабля, ни гоплита, а только платят деньги, а деньги принадлежат не тому, кто их дает, а тому, кто получает, если он доставляет то, за что получает. Но, если государство снабжено в достаточной мере предметами, нужными для войны, необходимо тратить его богатство на такие работы, которые после окончания их доставят государству вечную славу, а во время исполнения будут служить тотчас же источником благосостояния благодаря тому, что явятся всевозможная работа и разные потребности, которые побуждают всякие ремесла, дают занятие всем рукам, доставляют заработок чуть не всему государству, так что оно на свой счет себя и украшает и кормит».

При Перикле Афины стали и самым крупным торговым городом, которому принадлежало посредничество между восточной и западной частями Средиземного моря. Город стал главным складом греческого мира, куда свозились разнообразные товары.

Главную силу Афин Перикл видел во флоте, на который он обращал особое внимание. При нем афинский флот состоял из трехсот триер. Перикл ввел в практику морские маневры, происходившие ежегодно в течение восьми месяцев. Сухопутное войско состояло при Перикле из 29 тысяч гоплитов, тысячи всадников, 200 конных и 1600 пеших стрелков.

Внешняя политика Перикла была направлена на расширение сферы влияния Афин и на упрочение и охранение существующего положения. На западе заключены были договоры с Эгестой (еще около середины V века до н. э.), а затем, накануне Пелопоннесской войны, – с Регием и Леонтинами. Перикл сделал попытку созвать в Афинах национальный конгресс из представителей греческих городов, но эта попытка не удалась из-за противодействия Спарты. Но тем не менее зависимость союзников от Афин усилилась, а союзная казна с острова Делоса была перенесена в Афины. Общая сумма фороса (дани) перед Пелопоннесской войной равнялась шестистам талантам. Таким образом, Афины установили над союзными полисами жесткий военный и финансовый контроль.

Пока Афинам не угрожал внешний враг, они могли справляться с недовольными союзниками, но с началом Пелопоннесской войны опасность увеличилась.

Когда Керкира, вступившая в столкновение с Коринфом, обратилась к Афинам в поисках союза, Перикл доказал афинянам необходимость этого союза, поскольку Керкира обладала сильным флотом и занимала важное географическое положение на пути в Италию. До тех пор старавшийся сохранить мир, Перикл высказался теперь в народном собрании против требований спартанцев, видя в них лишь предлог к заранее решенному разрыву. Он старался ободрить афинян, указывая на их богатые средства и сильный флот, и предостерегал лишь от рискованных предприятий. Согласно его совету, афиняне отвечали, что «сами они войны не начнут, но с тем, кто начнет ее, будут сражаться».

431 год до н. э. стал годом начала Пелопоннесской войны. Эта война для Афин была тяжелым испытанием. Спартанцы и их союзники вторглись в Аттику и, опустошая страну, дошли до афинских укреплений. Они вырубили сады в окрестностях города, разорили дома и угнали скот. Этим они провоцировали Перикла выйти за стены города и дать сражение на открытом месте – осаждать города спартанцы не умели, а в открытом бою им не было равных. Многие, в том числе и друзья Перикла, ждали, что он примет этот вызов. Но когда он отказался от такого шага, его стали обвинять в трусости. Оскорбления Перикл сносил спокойно, а граждан, потерявших свое имущество при спартанском вторжении, он утешал, говоря, что «вместо порубленных деревьев вырастут новые, а погибших воинов заменить невозможно». В первый год войны была захвачена союзная с Афинами Платея. Перикл не потерял самообладания. Он решил не проводить в окруженных Афинах народное собрание, чтобы разгоряченные граждане не приняли необдуманного решения. Но сидеть сложа руки он тоже не собирался. Вскоре он снарядил морской поход вокруг Пелопоннеса, но не возглавил его, а совершил с небольшим отрядом пехоты вторжение в Мегарскую область. Опустошив ее, он нанес спартанцам не меньший урон, чем тот, который понесли афиняне, потеряв сады и скот в окрестностях Афин. Положение изменилось, и спартанцы, возможно, прекратили бы военные действия.

Но неожиданное бедствие расстроило планы Перикла и помешало прекратить войну. На следующий год (430-й до н. э.) в Афинах вспыхнула чума, и народом овладело отчаяние. Враги Перикла снова воспользовались ситуацией, обвинив его во всех несчастьях. Чтобы как-то успокоить граждан, Перикл стал готовиться в новый поход, собрав большое войско и снарядив 150 кораблей. Перед началом похода произошло солнечное затмение, что было истолковано суеверными афинянами как дурной знак. Перикл в это время уже находился на триере и, увидев растерянность и испуг кормчего, подошел к нему и накрыл его своим плащом. Затем он спросил кормчего, видит ли он в действиях Перикла какое-либо предзнаменование несчастья, а получив отрицательный ответ, сказал: «Так чем же то явление отличается от этого, как не тем, что предмет, который был причиной темноты, больше плаща?»

Перикл пошел с флотом к восточному берегу Пелопоннеса, но из-за эпидемии вынужден был вернуться. Этой неудачей воспользовалась оппозиция, выступившая против Перикла, который, по ее мнению, стал виновником войны, принесшей столько бедствий. Его уже не выбрали стратегом и даже, несмотря на то что он всегда славился своим бескорыстием, обвинили в растрате общественных денег и присудили к большому штрафу.

В период чумы Перикл потерял двух своих сыновей от первого брака и много друзей. Он долгое время не выходил из дома и практически ни с кем не общался. Очень скоро афиняне поняли, что в городе нет человека, который подобно Периклу смог бы так же хорошо управлять государством. Периклу были принесены извинения за несправедливо наложенный штраф, и он вновь был выбран в стратеги, встав во главе Афин. Но чума не пощадила и его. Когда Перикл умирал, рядом с ним находились оставшиеся друзья, которые вспоминали его подвиги и деятельность на благо Афин. Они рассуждали о нем как о политическом деятеле, думая, что больной Перикл их уже не слышит. Но он все слышал и, прервав их разговор, сказал: «Вы хвалите меня за то, что совершали и многие другие, а о самом замечательном из того, что я сделал, не говорите ни слова – ни один афинский гражданин из-за меня не надел черного плаща». Черная одежда у афинян считалась знаком печали. Этими словами Перикл напомнил друзьям, что за годы его правления и по его приказу не был казнен ни один афинянин.

Перикл скончался в сентябре 429 года до н. э. С его именем связывают представление о поре расцвета афинской демократии и греческого искусства, называя этот период Перикловым веком.

Фукидид

(ок. 460–399/396 гг. до н. э.) – древнегреческий историк

Датой рождения Фукидида условно можно принять 460 год до н. э. Происходил он из знатной и богатой семьи. Его отец, Олор, был прямым потомком фракийского царя Олора. Мать и бабка Фукидида также принадлежали к фракийской аристократии.

О детстве Фукидида и годах учебы сведений не сохранилось.

В 424 году до н. э. он был избран стратегом и во главе афинской эскадры послан к побережью Фракии для защиты афинских владений. Где и когда он обучался воинскому искусству, сведений нет. Но вряд ли бы афиняне избрали стратегом человека, не имеющего опыта в военном деле.

Шел восьмой год войны. Спартанский полководец Брасид предложил нанести удар по северным владениям Афин. На его стороне выступили македонский царь Пердикка, фракийский царь Севф и ряд городов Союза. Пройдя через Среднюю Грецию и Фессалию, Брасид подошел к Амфиполю. Защищавший этот форпост афинский стратег Евкл послал гонца к Фукидиду с просьбой о помощи. Но Фукидид опоздал и подошел к Амфиполю, когда тот был уже захвачен Брасидом. О своей неудаче Фукидид кратко рассказывает в четвертой книге «Истории», ничем не стараясь оправдать свою медлительность. Среди историков нет единого мнения о виновности Фукидида. Некоторые обвиняют его в медлительности, другие – в измене, но есть и такие, которые считают, что Фукидид стал жертвой оговора своих противников. Но для афинян виновность Фукидида была очевидной. За измену и потерю Амфиполя, а именно это ему и ставили в вину, он был приговорен к пожизненному изгнанию.

Изгнанный из Афин, Фукидид поселился во Фракии, в своем поместье. В течение следующих двадцати лет, находясь вдали от родины, он занимался сбором материала для своего исторического труда, оставаясь сторонним наблюдателем и стараясь беспристрастно излагать ход войны. Обладая значительными средствами, Фукидид мог позволить себе много путешествовать и, таким образом, стать свидетелем основных событий Пелопоннесской войны. Свой труд – «История» – он разделил на восемь книг. Первая из них посвящена обширному введению ко всему труду и предыстории Пелопоннесской войны. Труд его остался незаконченным, и события в нем доведены до осени 411 года до н. э. Но, несмотря на незавершенность отдельных частей, «История» является цельным произведением. Первое десятилетие войны описано в книгах со второй по четвертую, Никиеву миру посвящена пятая книга, Сицилийская экспедиция (415–412 годы до н. э.) отражена в книгах шестой и седьмой, а последняя книга рассказывает о Декелейско-Ионийской войне и установлении в Афинах олигархического правления Четырехсот.

В 404 году до н. э. военные действия закончились. Афины потерпели поражение и были вынуждены заключить тяжелый для себя мир. Одним из его условий было возвращение всех изгнанников. Следующий год принес всем изгнанникам прощение – после восстановления демократии была объявлена амнистия. Но Фукидида она не коснулась. Для его возвращения в Афины, как для изменника, требовалось специальное постановление. Благодаря стараниям Ойнобия, который, возможно, был отцом стратега Евкла, командовавшего амфипольским гарнизоном, постановление было получено. (А если эти сведения принять за точные, то можно согласиться с теми историками, которые считали, что Фукидид пострадал незаслуженно.) Вернулся Фукидид в Афины около 400 года до н. э.

Как и многие другие биографические сведения, время, причина и место кончины Фукидида точно не установлены. Павсаний, например, утверждает, что Фукидид был убит по дороге в Афины из ссылки, Плутарх и другие историки местом его кончины называют Фракию, но различные ее районы. Одни авторы его смерть считают естественной, другие – насильственной. Точно известно место его захоронения – усыпальница рода Кимона в Афинах, рядом с могилой Эльпиники, сестры Кимона.

«История» Фукидида была издана уже после его смерти. Как историк Фукидид ставил пред собой задачу отображать события наиболее объективно и придавал большое значение критической проверке сведений, которыми располагал для изложения. Он старался выяснить происхождение того или иного исторического явления, обращал особое внимание на причины и поводы событий. Фукидид исключает непосредственное вмешательство божественных сил в исторические события, хотя историк и не отвергает, в принципе, существования богов или божественного начала. Придавая первостепенное значение объективным историческим факторам, не только политическим, но и экономическим, он стремился подчеркивать роль и отдельных личностей, для характеристики которых использовал их же речи и выступления. Он воздерживался от эмоциональной оценки происходивших событий, не вдавался в мелкие подробности. Хотя Фукидид писал прежде всего военную историю, его отличает большое внимание к вопросам социально-политической борьбы. Одним из первых он оставил обстоятельные описания гражданских конфликтов, столкновений демократических и олигархических группировок.

Он утверждал, что его труд призван служить не развлечению читателя, а должен стать достоянием веков. Фукидид по праву считается величайшим историком древности, оставившим яркое и достоверное описание одного из наиболее значительных событий древней истории, современником которого он был.

Алкивиад

(ок. 450–404 гг. до н. э.) – афинский полководец и государственный деятель

По своему происхождению Алкивиад принадлежал к одной из богатейших и благороднейших семей афинской аристократии. Отец Алкивиада Клиний был из знатного рода Скамбонидов, возводивших начало рода к легендарному Аяксу Теламониду и через него к самому Зевсу.

Родился Алкивиад около 450 года до н. э. и после гибели отца воспитывался в доме своего дяди Перикла. У древних авторов мы узнаем, что Алкивиад был необычайно красив, умен и способен. Он был прекрасным оратором, а то, что он немного картавил, придавало его речи убедительность и грацию. Когда требовали обстоятельства, Алкивиад был трудолюбив и терпелив, обходителен и обаятелен. В то же время он проявлял изнеженность, беспутство, сластолюбие и разнузданность тогда, когда дела не требовали душевного напряжения.

Можно сказать, что мы имеем биографии двух разных Алкивиадов. Так, в сочинениях Лисия и Андокида он предстает честолюбцем и взяточником, готовым продать родину и друзей. У них Алкивиад – кутила, нечестивец и развратник, для которого нет ничего святого. Он трус и изменник, думающий лишь о своем спасении. Он виновник гибели афинского флота и поражения Афин в войне. Талантливый полководец, дальновидный политик, мужественно переносящий удары судьбы, истинный патриот, ставший жертвой зависти и коварства, подвергшийся несправедливым обвинениям политических противников, – так характеризуют Алкивиада Исократ, Демосфен, Ксенофонт и Диодор Сицилийский.

Некоторое время Алкивиад был учеником Сократа и вместе с ним участвовал в военных походах, живя в одной палатке. Боевое крещение Алкивиад получил в сражении при Потидее в начале Пелопоннесской войны. В бою Алкивиад был ранен, и Сократ спас его, отразив нападавших врагов и сохранив оружие Алкивиада, потеря которого считалась бесчестьем. Через некоторое время Алкивиад спас Сократа. В битве при Делии, когда греки потерпели поражение и отступили, Алкивиад, скакавший на коне, увидел отступающего пешего Сократа, отбивающегося от многочисленных врагов. Тогда Алкивиад развернул коня и вернулся к Сократу, чтобы рядом с ним отбиваться от неприятеля.

Философские беседы с учителем не долго увлекали Алкивиада – он стремился к власти. Но пока он был еще очень молод и не мог оспаривать славу у опытных лидеров, руководивших политикой в Афинах. Еще живя в доме Перикла, он как-то пришел к нему, чтобы поговорить о делах, но ему сказали, что Перикл занят и обдумывает выступление с отчетом о делах перед народным собранием. Услышав это, Алкивиад сказал: «А не лучше ли было бы ему подумать о том, как вообще не давать афинянам никаких отчетов?»

После смерти Перикла в 429 году до н. э. должность стратега переходит к Никию. В Афинах шла ожесточенная борьба между партией Никия и сторонниками демагога (народного вождя) Клеона, настроенными более воинственно и решительно. После гибели Клеона его партию возглавил Алкивиад. К тому времени он уже привык быть на виду, привлекать внимание, вызывать овации и восторги. Его аристократическая натура требовала обожания и поклонения. Ему не было равных на Олимпийских играх – ни один царь (или частное лицо) никогда не присылал на Олимпию столько колесниц, и никому не удавалось одержать сразу несколько побед. А Алкивиаду на играх 416 года до н. э. удалось занять первое, второе и четвертое места, прислав на игры семь колесниц и превзойдя «все, что способны принести эти состязания».

Начало политической деятельности Алкивиада относится к 420 году до н. э. Он стремился завоевать авторитет и любовь граждан своими речами и убедить в своей правоте народное собрание. Когда же это не удавалось сделать, Алкивиад мог пойти на любые интриги, чтобы добиться того, чего хотел. Его политическим противником, как было сказано выше, был Никий, возглавивший партию аристократов после смерти Перикла. В 420 году до н. э. Никий начал вести новые переговоры о мире со Спартой. Решив воспользоваться моментом и подорвать авторитет Никия, Алкивиад тайно встретился с послами Спарты, прибывшими на переговоры в Афины. Алкивиад знал, что Никий уверил народное собрание в том, что присланные спартанцы имеют все полномочия для подписания перемирия. На тайной встрече Алкивиад убедил послов, что предлагаемые им условия перемирия крайне не выгодны Спарте, и предложил им сослаться на то, что они не имеют полномочий для заключения мира, а присланы только обсудить его условия. На следующий день, когда Никий представлял народному собранию спартанцев, Алкивиад спросил их о полномочиях. Те ответили, что имеют право только вести переговоры об условиях мира, но не заключать его. Тогда Алкивиад обвинил Никия в том, что тот ввел в заблуждение народное собрание, что, естественно, подорвало авторитет Никия. В результате послы уехали ни с чем, собрание избрало Алкивиада стратегом, и война со Спартой была продолжена.

Афиняне очень по-разному относились к Алкивиаду. Он, по свидетельству современников, вел роскошную жизнь, часто злоупотреблял напитками, щеголял своей расточительностью, не скрывал многочисленных любовных связей. Все это вызывало негодование у части населения. Люди боялись его своеволия и неуважения к законам, подозревая его в стремлении к тирании. Но другие восхищались его красотой и силой, красноречием, военной опытностью и храбростью. В заслуги ему ставились большие пожертвования и дары городу, и это заставляло афинян относиться к Алкивиаду снисходительно, прощать ему преступления, называя их честолюбивыми выходками или шутками. Интересна и история женитьбы Алкивиада. Поспорив с друзьями ради шутки, он, подойдя к Гиппонику, при людях ударил этого всеми уважаемого человека без малейшего повода для этого. Слух о его наглой выходке обошел весь город, и на следующее утро Алкивиад явился в дом Гиппоника. Он рассказал ему о споре, сказал, что раскаивается в содеянном и готов понести любое наказание за свой поступок. Гиппоник простил юношу и не стал требовать наказания, а узнав его поближе, стал ему покровительствовать и выдал за него замуж свою дочь, дав огромное приданое – десять талантов. Брак этот нельзя назвать счастливым – жена Алкивиада Гиппарета страдала от постоянных связей мужа с другими женщинами и даже ушла жить к своему брату Каллию. После смерти отца она хотела расторгнуть брак, но, когда явилась в суд для подачи заявления, Алкивиад на руках унес ее в свой дом, где она и осталась до конца жизни.

Но вернемся к событиям 420 года до н. э. Избранный стратегом вместо Никия, Алкивиад начинает лихорадочно готовиться к возобновлению военных действий против Спарты. Он действует привычными для него методами – плетет интриги, поддерживает демократов в разных городах, организует заговоры и перевороты. В короткий срок Алкивиаду удалось склонить на сторону Афин города Аргос, Элиду и Мантинею, и, как замечает Плутарх, он «разъединил и потряс весь Пелопоннес». Поводом для возобновления военных действий послужило то, что Спарта оказала военную помощь Эпидавру, на который напали Афины в 419 году до н. э. Алкивиад обвинил спартанцев в нарушении перемирия, и война возобновилась.

Партия Никия прилагала огромные усилия, чтобы потушить пожар войны, и ей удалось настроить народное собрание, которое еще вчера рукоплескало Алкивиаду, против него. В 418 году до н. э. стратегом был избран Никий. Летом того же года афиняне потерпели поражение при Мантинее – в этом сражении Алкивиад находился среди простых воинов.

Для Алкивиада это поражение стало новым взлетом его политической карьеры. Он предлагает создать под эгидой Афин Средиземноморскую морскую державу, охватывающую Пелопоннес, Италию, Сицилию, Карфаген и Африку. Первым шагом на пути к созданию державы должно было стать покорение Сицилии. Народное собрание с энтузиазмом принимает план экспедиции в Сицилию. Стратегами экспедиции были назначены энергичный Алкивиад, осторожный Никий и опытный Ламах.

Завоевание Сицилии, размеры и населенность которой даже приблизительно не были известны большей части афинян, представляло трудную задачу. Видимо, Алкивиад как дальновидный политик осознавал, сколь сложной будет данная экспедиция, но он также и понимал, что ее успех еще больше упрочит его власть в Афинах. Против экспедиции упорно выступал Сократ, но он был бессилен что-либо изменить. Его никто не слушал, как, впрочем, и астронома Метона, предсказывающего роковой исход задуманного мероприятия.

Все было готово к отплытию – корабли собрались в Пирее, запасы и снаряжение погружены на борт, народное собрание наделило стратегов неограниченными полномочиями. Но перед самым отплытием в Афинах произошло событие, которое для Алкивиада имело серьезные последствия. Ночью кто-то уничтожил все (кроме одной) гермы – четырехугольные уличные столпы, увенчанные головой Гермеса. Возможно, это была просто выходка подвыпившей компании, но горожане усмотрели в этом действие опасных заговорщиков, покусившихся на их свободу. В этом кощунстве обвинили Алкивиада и его друзей и потребовали суда над ними. Сам Алкивиад также настаивал на проведении расследования, но его противники решили провести суд после возвращения из экспедиции, прекрасно понимая, что в данное время и флот, и армия на его стороне и он сам легко сможет добиться оправдания.

В середине 415 года до н. э. афинская экспедиция двинулась на запад. Начало ее было весьма успешным. Соединившись с союзниками у острова Керкиры, объединенный флот подошел к берегам Италии. Заняв города Накс и Катан, Алкивиад начал подготовку к осаде Сиракуз. Но многого он сделать не успел. В период подготовки к осаде из Афин прибыли гонцы, вручившие ему требование народного собрания о немедленной явке на суд. Алкивиаду пришлось подчиниться, но по дороге в Афины он в городе Фурии сошел на берег и не вернулся на корабль. Суд в Афинах прошел без него, и ему был вынесен заочно смертный приговор. Имущество Алкивиада было конфисковано, а жрецам было приказано проклясть его имя. Текст проклятия был вырезан на столбе, который установили на площади.

Алкивиад скрылся в Италии, а затем перебрался на Пелопоннес. Он объявляется в Спарте, где предлагает спартанцам план борьбы с Афинами. Для спартанцев было странным, что афинянин, тем более полководец, предлагает потенциальным врагам услуги. Чтобы развеять все сомнения, Алкивиад выступает с речью, в которой представляет себя честным и принципиальным человеком. Он говорит, что ведет борьбу не против Афин, а против своих врагов, которые являются также и врагами Спарты. Советы Алкивиада, уговорившего спартанцев возобновить войну с Афинами, были убедительны, дельны и сулили огромные выгоды. Многие союзники Афин через Алкивиада стали вести тайные переговоры со Спартой, чтобы при наступлении спартанского флота расторгнуть союз с Афинами. При помощи Алкивиада Спарта заключила военный союз с персидским сатрапом Тиссаферном, давший ей золото и корабли. Алкивиад уговорил спартанцев послать помощь осажденным Сиракузам, что привело к сицилийской катастрофе – разгрому афинской армии и части флота афинян.

В Спарте Алкивиад скоро сделался всеобщим любимцем. Он прекрасно сумел приспособиться к спартанскому образу жизни и строго следовал обычаям и традициям. Он превзошел многих спартанцев в простоте пищи и одежды. Но от его внимания не ускользали события, причиной которых был он. Так, понимая, что Спарта очень скоро может стать сильным и опасным противником, Алкивиад старался не допустить полного разгрома Афин. А вскоре ему пришлось бежать и из Спарты. Несмотря на то что он много сделал для спартанцев, там не приветствовали его растущей славы. Усилились недовольство и подозрительность правителей Спарты, опасавшихся его крепнущего влияния на жителей. Кроме того, Алкивиад сошелся с женой спартанского царя Агиса Тимеей, и у нее родился сын.

На этот раз Алкивиад бежал к персам. С их помощью он намеревался вернуться в Афины победителем. Он уговаривает Тиссаферна, которому стал близким другом, прекратить помощь Спарте в борьбе с Афинами. Располагая персидскими деньгами, Алкивиад устанавливает связь с афинской аристократией и помогает ей свергнуть демократическую партию. Но аристократы не спешили призвать Алкивиада обратно в Афины. Тогда он вступает в переговоры с руководителями афинского флота, стоящего у острова Самос. Он обещает флоту свою поддержку в борьбе с флотом Спарты при условии, что флот поддержит его при возвращении в Афины. Он хорошо рассчитал ситуацию, сложившуюся в то время в Афинах. Побежденные демократы пригласили его встать во главе флота. В октябре 411 года до н. э. произошло сражение при Абидосе между афинским флотом и пелопоннесской эскадрой под командованием Миндара, которая значительно превосходила афинян по количеству кораблей. Когда же военная удача покинула афинян, с юга появился Алкивиад с восемнадцатью кораблями. Его появление и решило исход сражения в пользу Афин.

За эти три года Алкивиад участвовал в десятке битв, потопил или захватил 200 кораблей и огромную добычу и теперь мог вернуться в Афины победителем. Город встречал его как героя. Конфискованное по суду имущество Алкивиада было возвращено ему за счет казны, а жрецам было приказано снять с него проклятие. Но Алкивиад не доверял пылкой любви сограждан, понимая, что весь его авторитет держится только на военной славе и достаточно малейшей неудачи, чтобы от него отвернулись.

Осенью 408 года до н. э. он снаряжает новый поход – 100 триер, 1,5 тысячи гоплитов и 150 всадников. Высадившись на острове Андросе, он наносит поражение отряду андросцев и их союзникам спартанцам. Но положение дел к тому времени изменилось не в пользу афинян. Противники еще копили силы и избегали решительных действий. Алкивиад также не стремился к решающему сражению и ограничивался небольшими стычками. Он держался очень осторожно, что вызывало недовольство в афинском обществе, ждущем от него громких побед. Ему часто приходилось покидать флот, чтобы добыть необходимые средства на его содержание. Во время одной из таких поездок вопреки строжайшему запрету Алкивиада вступать в боевые действия против Лисандра афинский военачальник Антиох все-таки вступил в бой со спартанским флотом. Это произошло при Нотии, и Антиох попал в ловушку, расставленную Лисандром, и потерпел поражение, потеряв 15 кораблей. Узнав об этом, Алкивиад сразу же вернулся на Самос и пытался вызвать Лисандра на продолжение битвы, но спартанец от боя уклонился. Хотя поражение при Нотии никак не повлияло на ход военной кампании, оно дало повод противникам Алкивиада обвинить его в измене, настроив против него народное собрание.

Алкивиаду пришлось удалиться в добровольное изгнание во Фракию, где у него были построены три небольшие крепости. Однажды, когда афинский флот оказался в этих краях, Алкивиад, видя, как беспечно ведут себя на кораблях афиняне – отлучаются подолгу на берег, рассредоточивают корабли и так далее, – решил предупредить их о последствиях такой беспечности, зная, что спартанский флот находится где-то рядом. Выслушав его, стратег Тидей велел ему убираться, сказав, что теперь он здесь не начальник. Но, к несчастью, произошло то, что предсказывал Алкивиад. Лисандр воспользовался беспечностью афинян и захватил афинский флот, а затем и Афины.

Алкивиаду снова пришлось покинуть свое убежище. Он направился к своему бывшему противнику, персидскому сатрапу Фарнабазу, «услуживая ему и вместе с тем пользуясь его уважением». Затем он решил ехать дальше, к персидскому царю Артаксерксу II, и предупредить его о заговоре, который готовили против него спартанцы и брат царя Кир. Он рассчитывал привлечь персидского царя на сторону Афин и с его помощью разгромить спартанцев и освободить город, где Лисандр установил власть «Тридцати тиранов».

Одним из этих тридцати был афинский тиран Критий, который убедил Лисандра, что если Алкивиад останется в живых, то власть в Афинах спартанцы могут быстро потерять. К Фарнабазу был послан гонец с требованием выдать Алкивиада живым или мертвым. Но и самому Фарнабазу Алкивиад был опасен, так как Фарнабаз был участником заговора Кира против царя персов. Он послал своего брата и дядю с приказанием захватить или убить Алкивиада. Ночью отряд персов окружил дом, где жил Алкивиад, и, боясь ворваться в него, персы обложили его хворостом и подожгли. Алкивиаду удалось вырваться из горящего дома с мечом в руке. Персы испугались вступить с ним в бой и забросали его копьями и стрелами. Тело Алкивиада забрала гетера Тимандра и похоронила его.

Некоторые древние авторы приводят и другую причину гибели Алкивиада. Он соблазнил женщину из знатной семьи и увез ее с собой во Фригию. Брат этой женщины, желая отомстить за оскорбление, ночью поджег дом и убил его, в то время когда он выскакивал из огня.

Но слава Алкивиада не умерла вместе с ним. Даже через сотню лет его имя не было забыто. Во время войны римляне обратились к оракулу, и тот повелел им воздвигнуть на площади, где проходило народное голосование, две статуи – умнейшего и мужественнейшего из греков. И вскоре две медные статуи украсили площадь: одна изображала Пифагора, другая – Алкивиада.

Ксенофонт

(ок. 444 – ок. 356 гг. до н. э.) – древнегреческий историк и писатель

Диоген Лаэртский начинает биографию Ксенофонта словами: «Ксенофонт был сыном Грилла, афинянином, по дему – эрхийцем». И это все о его происхождении. Ряд более поздних историков на основании косвенных источников по социальному происхождению относят Ксенофонта ко второму афинскому сословию – сословию всадников. Но источники также подтверждают, что Ксенофонт получил традиционное аристократическое образование и воспитание, что он входил в кружок Сократа, объединявший виднейших представителей олигархически настроенной молодежи, что симпатии Ксенофонта всегда были на стороне Спарты, ее режима правления и таких спартанских государственных деятелей, как Клеарх и Агесилай. Если все это принять во внимание, то с большей долей вероятности можно утверждать, что Ксенофонт по своему происхождению принадлежал к аристократии.

Родился Ксенофонт в Афинах. Годом его рождения можно приблизительно считать 444-й до н. э. или чуть ранее, основываясь на его собственных произведениях.

Молодость Ксенофонта пришлась на годы Пелопоннесской войны, войны между Афинами и Спартой за главенство в Греции. В эту войну был втянут практически весь мир греческих полисов. О Пелопоннесской войне потомкам поведал Фукидид, доведя описание событий до 411 года до н. э. Спустя много лет именно Ксенофонт продолжил описание дальнейших событий этой войны в «Греческой истории». Он описывал события как очевидец, принимая участие в военных действиях, но не на командных постах. Война помогла ему приобрести боевой опыт, который пригодился в дальнейшем. В Афинах во время войны шла ожесточенная внутриполитическая борьба, и победы той или иной партии были тесно связаны с военными удачами или поражениями. В это время происходило и формирование мировоззрения Ксенофонта. Происхождение, влияние Сократа и его кружка, участие в войне и политических событиях – все это сделало Ксенофонта ярым противником демократии. Считая спартанское общественное устройство совершенным, он приписывал именно ему победу Спарты в войне. Нельзя сказать, что Ксенофонт не любил родины, Афин, но он никогда не смог простить афинской демократии, ее лидерам поражения в войне и гибели своего учителя Сократа.

После заключения унизительного для Афин мира в 404 году до н. э. власть в Афинах перешла к олигархам. В историю этот период вошел как время правления «Тридцати тиранов». Период этот был кратковременным – очень скоро сторонники олигархов и демократов начали вооруженную борьбу между собой, и, несмотря на контроль и помощь Спарты, олигархи потерпели поражение в этой борьбе. В Афинах был заключен гражданский мир с восстановлением демократии. У Ксенофонта это не вызвало восторга, а в возможность гражданского мира он просто не верил. И был прав. Во время правления «Тридцати тиранов» он служил в коннице, естественно, на стороне олигархов. Сам Ксенофонт не поддерживал крайних мер в борьбе со сторонниками демократов. Он с большой долей симпатии относился к Ферамену, одному из тридцати тиранов, который открыто выступал против политики репрессий, проводимой олигархами, за что и был казнен. Придя к власти, демократы старались любым способом избавиться от олигархов и их сторонников. Поэтому, когда спартанцы попросили у Афин военной помощи для борьбы с персами в Малой Азии, демократы, как пишет Ксенофонт, «послали тех, кто служил в коннице в правление тридцати, полагая, что для демократии будет благом, если они вдали от родины погибнут». В 401 году до н. э. Ксенофонт покинул Афины и больше никогда уже не возвращался туда. В его жизни начинается новый, второй период.

Поводом покинуть Афины послужило письмо, полученное Ксенофонтом от своего друга, беотийца Проксена, который служил у царевича Кира Младшего. Проксен по просьбе Кира набирал войско для военной экспедиции. Он обещал Ксенофонту в случае приезда содействовать его дружбе с Киром, который для самого Проксена стал «дороже отчизны». Ксенофонт с радостью принял предложение, надеясь на службе у Кира прославиться и разбогатеть. Зачем Кир набирал наемников, Ксенофонт даже не задумывался. Но Сократ предупреждал его о том, что не следует доверять Киру, который выступал на стороне противника в годы Пелопоннесской войны, говорил, что эта дружба может повредить репутации Ксенофонта в Афинах. Но решение было принято, и Ксенофонт покидает Афины.

Об истинных мотивах экспедиции Кира, вероятно, знали только самые посвященные. Еще в 424 году до н. э. в Персии царствовал Дарий II Нот. У него были двое сыновей: Артаксеркс и Кир. Кир был любимым сыном матери их, Парисатиды. Она очень хотела сделать наследником престола Кира, который был младшим из братьев, но Дарий распорядился иначе. Когда Кир достиг 17-летнего возраста, отец сделал его сатрапом, то есть правителем области, занимавшей большую часть Малой Азии, а Артаксеркса назначил наследником престола.

Лишь только Дарий умер, Кир сразу был обвинен в заговоре против брата, вступившего на престол. Он не избег бы смерти, если бы мать не выпросила своему любимцу помилования и не отправила его обратно в сатрапию.

Вернувшись туда, Кир немедленно приступил к тайной организации нового заговора, но действовал очень осторожно. Распустив слух, что соседний сатрап Тиссаферн имеет замыслы против греческих городов в Малой Азии, он стал собирать новый отряд греческих солдат для их защиты. С этой целью он поручил спартанцу эмигранту Клеарху, Проксену и другим искателям приключений, собравшимся при его дворе, набирать для него войско под предлогом похода против Тиссаферна – все истинные замыслы были тщательно скрыты. Сам «великий царь» Артаксеркс находился в полном неведении относительно намерений брата: он думал, что один сатрап собирается воевать с другим, что случалось нередко, поэтому наемники и не заслуживали его внимания.

О том, что произошло в дальнейшем, мы знаем из «Анабасиса» Ксенофонта. Вероятно, во время похода Ксенофонт вел записи, так как в «Анабасисе» присутствуют изобилие подробностей, имен и даже точное расстояние между населенными пунктами по пути следования войска Кира. Отряд греческих наемников составил в нем 13 тысяч человек.

Весной 401 года до н. э. Кир выступил в поход против Артаксеркса. Дойдя беспрепятственно до деревни Кунакса (недалеко от Вавилона), его войско встретилось с войском Артаксеркса. В происшедшем здесь сражении Кир был убит, но греческое войско одержало победу. Со смертью Кира для греков исчезла и цель похода. После сражения персы пригласили греческих военачальников к себе как бы для переговоров, но отправили их к Артаксерксу, который повелел их казнить. Греческие наемники рассчитывали на щедрое вознаграждение в случае победы, но остались и без денег, и без предводителей. Надо было возвращаться в Грецию, от которой они были очень далеко, а обратный путь пролегал по территории противника. Они решили с оружием в руках проложить себе дорогу в Малую Азию и возвратиться на родину, выбрав себе новых предводителей, в числе которых, и притом одним из главных, стал Ксенофонт.

Греческая армия начала обратный поход. Отбиваясь от войск персидского царя, ежедневно преодолевая сопротивление местных племен, неся большие потери, греки упорно продвигались к южным берегам Черного моря. После восьмимесячного пути, потеряв около трети своего состава, они достигли греческого города Трапезунда. Позволив себе длительный отдых, наемники снова двинулись в путь – к Армене. Два месяца шли греки до Армены, и два месяца Ксенофонт стоял во главе войска. Затем, вплоть до прибытия в Византий, он постоянно находился на командной должности – либо над всем войском, либо над большим самостоятельным отрядом. Используя положение фактического главнокомандующего, Ксенофонт дважды за время похода пытался склонить своих соратников остаться в Понте и основать новое поселение. Вероятно, он рассчитывал на то, что сможет оказаться во главе администрации нового города и таким путем осуществить честолюбивые надежды, которые ранее связывал с участием в экспедиции Кира. Но наемники не желали оставаться в Понте и стремились скорее попасть домой, так что мечтам Ксенофонта сбыться было не суждено.

Достигнув Фракии, большая часть наемников поступили на военную службу к фракийскому царю Севфу. Царь уже неоднократно вел переговоры с Ксенофонтом, возглавлявшим греческое войско. В это время Спарта не желала обострять отношения с персами и по их просьбе согласилась выдать уцелевших греческих наемников Кира персидскому царю. Была даже сделана, правда, неудачная, попытка захватить Ксенофонта. В такой ситуации для греков было лучше поступить на службу к фракийцу, чем достаться персам. Севф обещал предоставить Ксенофонту убежище, если тот подвергнется преследованиям со стороны Спарты, и передать часть своих владений в благодарность за помощь в династической борьбе. Свои обещания Ксенофонт и его воины выполнили, Севф – нет.

Но политическая ситуация вновь изменилась. Спарта начала войну с Персией. Во Фракию прибыли посланцы спартанского командующего Фиброна, чтобы пригласить бывших наемников Кира на службу. Под командованием Ксенофонта в то время оставались всего 6 тысяч человек, а сам он собирался ехать в Афины. Он пишет, что близкие ему в лагере люди стали просить, чтобы он не уезжал до тех пор, пока не отведет и не передаст войско Фиброну. Ксенофонт согласился и довел войско из Фракии до Пергама, а затем остался на спартанской службе, так и не уехав в Афины.

В 396 году до н. э. для руководства военными действиями против Персии в Малую Азию прибыл спартанский царь Агесилай. Ксенофонт быстро с ним сблизился и на долгие годы стал ему верным другом. Вместе с ним он возвратился в Грецию, когда войско Агесилая было переброшено туда из Малой Азии в связи с начавшейся Коринфской войной. Ксенофонт участвовал на стороне спартанцев в битве при Коронее в 394 году до н. э., где спартанцы сражались не только против фиванцев, но и против афинян, бывших с фиванцами в союзе. Вернуться на родину Ксенофонту так и не пришлось (да, может быть, он и не стремился). Если раньше Ксенофонт был добровольным изгнанником, то после битвы при Коронее он был заочно приговорен афинянами к изгнанию из отечества. В спартанском войске Ксенофонт оставался до конца Коринфской войны, сопровождая Агесилая в походах.

Затем начинается третий, последний период жизни Ксенофонта. Спартанцы отблагодарили его за оказанные им услуги, стоившие ему лишения родины: они подарили ему дом и участок земли в местечке Скиллунте в Элиде, близ Олимпии. Здесь он жил с женой и двумя сыновьями, Гриллом и Диодором, и провел много лет вдали от общественной жизни – занимался сельским хозяйством, охотой, литературными трудами и принимал друзей. Эта спокойная, идиллическая жизнь в очаровательном уголке продолжалась до 371 года до н. э., когда во время войны между Спартой и Фивами спартанцы потерпели тяжелое поражение при Левктрах, и Ксенофонт вынужден был оставить Скиллунт и переселиться в Коринф. В 369 году до н. э. Афины и Спарта заключили союз между собою, и приговор об изгнании, тяготевший над Ксенофонтом, был отменен. Тем не менее на родину он не вернулся. Но в 362 году до н. э. он послал обоих сыновей в Афины, и они в числе афинских всадников участвовали в кавалерийском сражении, которым началась битва при Мантинее между спартанцами и афинянами – с одной стороны и фиванцами – с другой. В этом сражении Грилл был убит. Когда известие об этом пришло к Ксенофонту, он совершал жертвоприношение. Услышав о гибели сына, он снял с головы венок, но когда гонец добавил, что сын его умер смертью храбрых, он снова надел венок и сказал: «Я знал, что сын мой смертен».

Ксенофонт еще долго жил после этого в Коринфе, где и умер в глубокой старости (не ранее 356 года до н. э.).

Он оставил после себя как исторические труды, так и литературные произведения. Наибольшее значение среди них имеют «Греческая история» в семи книгах, содержащая описание Пелопоннесской войны с 411-го по 362 год до н. э., «Анабасис», где рассказывается о походе греческих наемников в глубь Персии и обратном пути домой. В «Киропедии» Ксенофонт развивает взгляд на воспитание идеального правителя, а в «Лакедемонской политии» описывает государственное устройство Спарты и конституцию Ликурга. Перу Ксенофонта принадлежали и философские сочинения, посвященные жизни и деятельности его учителя Сократа: «Воспоминания о Сократе» и «Апология Сократа». Кроме перечисленных произведений, он написал еще ряд сочинений по вопросам экономики, военного искусства, по устройству хозяйства и быта. Все произведения Ксенофонта в античном мире пользовались большой популярностью.

Эпаминонд

(ок. 418–362 гг. до н. э.) – один из величайших греческих полководцев

Сын фиванца Полимнида Эпаминонд происходил из бедной, но знатной семьи, которая вела свою родословную от Кадмовых Спартов.

Высшей должности геотарха Эпаминонд достиг в 371 году до н. э. Это было самое критическое время во всей фиванской истории.

К этому периоду фиванцы успели восстановить Беотийский союз, государственным центром которого были Фивы, и почувствовали себя настолько сильными, что на мирной конференции в Спарте в 371 году до н. э. могли настаивать на признании за Фивами значения не только самостоятельного города, но и государства в полном смысле слова.

Когда требование Эпаминонда заменить в тексте договора слово «фиванцы» словом «беотийцы» было отвергнуто и фиванцы были исключены из числа держав, участвовавших в заключении договора, Фивы спокойно приняли вызов и вступили в соглашение с ферским (фессалийским) правителем Ясоном, мечтавшим о гегемонии и искавшим случая сокрушить господство Спарты.

Чтобы принудить Фивы к принятию мира, союзники двинули войска под командованием царя Клеомброта. Взяв крепость Кревсис и захватив двенадцать триер в Коринфском заливе, Клеомброт пошел на Фивы.

5 августа 371 года до н. э. у города Левктры (в 11 километрах от Фив) произошло сражение между спартанскими и фиванскими войсками. Численность спартанского войска (10 тысяч гоплитов и 1 тысяча всадников) значительно превосходила силы фиванцев (6 тысяч гоплитов и 1,5 тысячи всадников).

Перед сражением вопреки установившейся традиции Эпаминонд сосредоточил на левом фланге не только своих лучших воинов, но и главные силы, основу которых составляли «священный отряд» глубиной в 50 шеренг и резерв из трехсот отборных воинов. Создав таким образом значительное превосходство в силах на правом фланге противника, на котором находился их командующий, фиванцы отвели слабый центр и правый фланг назад и построили глубиной в восемь шеренг против двенадцатишеренговой (по всему фронту) фаланги спартанцев.

Удар Эпаминонда отборными силами левого фланга по правому флангу спартанцев решил исход сражения, в котором были разгромлены непобедимые до того спартанцы и погиб царь Клеомброт.

В сражении при Левктрах было положено начало применению тактического принципа неравномерного распределения войск по фронту в целях сосредоточения сил для нанесения главного удара на решающем направлении.

Одержав победу при Левктрах, фиванцы приобрели союзников в лице орхоменийцев, фокейцев, локров, эвбейцев, был уничтожен Пелопоннесский союз Спарты и во многих местах зародились демократические движения.

В 370 году до н. э. на демократических началах образовался новый Аркадский союз, центром которого являлся вновь построенный город Меганополь. Образование Аркадского союза не обошлось мирно. Происшедшие в Тебее беспорядки дали Спарте повод прийти на помощь олигархической партии народа.

Беотийцы также не замедлили явиться в Пелопоннес по призыву аргосцев, аркаден и элейцев. Не найдя царя Спарты Агесилая II в Аркадии, Эпаминонд вторгся в Лаконию. Этот поход в центр Пелопоннесского полуострова, находившегося длительное время под безраздельным господством Спарты, был совершен в середине зимы тремя отдельными колоннами, двигавшимися по сходящимся направлениям, тем самым заставляя противника рассредоточить силы и ослабить сопротивление. Однако Эпаминонд имел еще более глубокий стратегический замысел. После того как его войска соединились под Карне, в 32 километрах от Спарты, он обошел столицу и двинулся к ней с тыла. Маневр был рассчитан еще и на то, что вторгнувшимся войскам удастся привлечь на свою сторону значительное число илотов и других недовольных элементов. Однако спартанцам удалось предотвратить это опасное внутреннее движение срочным обещанием освободить илотов от рабства. Кроме того, своевременное прибытие в Спарту сильных подкреплений от ее пелопоннесских союзников предотвратило возможность падения города без длительной осады.

Эпаминонд вскоре понял, что спартанцев не удастся выманить из города и что продолжительная осада приведет лишь к ослаблению его разнородной армии, и отступил, ограничившись опустошением страны.

На горе Итом, являющейся естественной цитаделью Мессении, Эпаминонд построил город Мессена, ставший столицей нового государства – Мессения. Он поселил в нем все недовольные элементы, присоединившиеся к нему, и отдал им всю награбленную в ходе войны добычу. Это государство противостояло Спарте в Южной Греции. В результате Спарта потеряла половину своей территории и более половины рабов. Благодаря основанию Эпаминондом нового города-государства, Мегалополис в Аркадии, Спарта оказалась окруженной как в политическом, так и в военном отношении системой крепостей, в результате чего экономические корни ее военного могущества были подорваны.

В 369 году до н. э. Эпаминонд предпринял новый поход в Пелопоннес, но снова не добился окончательной победы над Спартой и был смещен с должности геотарха.

В следующем году он был послан с войском в Фессалию против Александра Ферского, с которым Эпаминонду удалось заключить договор. По этому договору Фивы получили Фарсал, а друг и соратник Эпаминонда Пелопид, находившийся в фессалийском плену, был освобожден.

Последовавшие в 368–367 годах до н. э. попытки эллинов заключить общий мир не привели ни к чему, так как ни одно из главных греческих государств ничем не хотело поступиться в своих требованиях, и в 366 году до н. э. Эпаминонд вновь появился в Пелопоннесе с войском. Прежде всего он присоединил к беотийскому союзу остававшихся нейтральными ахейцев. Но вскоре Ахайя вновь отошла от Беотийского союза из-за того, что фиванское правительство, несмотря на возражение Эпаминонда, силой утвердило во вновь присоединенных городах демократию.

В результате, хотя и временной, отставки Эпаминонда демократическая партия Фив из-за своей близорукой политики и ошибочной дипломатии потеряла завоеванные для себя преимущества. Это дало возможность союзникам Фив воспротивиться их руководству. В 362 году до н. э. Фивы были поставлены перед выбором: подтвердить свою власть силой или пожертвовать своим престижем.

Для превращения Фив в морскую державу Эпаминонд решил создать флот и настоял на постройке сотни триер и отправлении экспедиции на восток. Византий перешел на сторону Фив, а острова Хиос и Родос также заключили союз с Эпаминондом.

Но скоро против беотийцев образовалась достаточно сильная коалиция, в которую вошли такие крупные государства, как Афины, Спарта, Мантинен. Эту коалицию возглавил царь Агесилай II.

Вступив на Пелопоннесский полуостров, Эпаминонд воссоединился под Тегоей со своими пелопоннесскими союзниками, оказавшись, таким образом, между Спартой и войсками остальных государств антифиванской коалиции, сосредоточившимися в районе Мантинеи. Когда спартанские войска выступили из города для соединения со своими союзниками, Эпаминонд ночью предпринял внезапный бросок на Спарту, использовав для этой цели свои подвижные войска. Он не добился успеха только потому, что один дезертир своевременно предупредил спартанцев, и они, совершив форсированный марш, возвратились в город. Тогда Эпаминонд решил добиться победы боем и двинулся от Тегеи через долину к Мантинеи, находившейся на расстоянии около 19 километров. Противник занял сильную позицию шириной 1,6 километра в наиболее узком месте долины.

27 июня (или 3 июля) Эпаминонд двинулся прямо к лагерю противника, заставив его построить свои войска в боевой порядок фронтом в направлении ожидаемого наступления Эпаминонда. Однако, не доходя нескольких километров до лагеря спартанцев, он неожиданно повернул влево, укрывшись от наблюдения противника за высотами. Этот внезапный маневр создал угрозу их правому флангу. Чтобы еще больше расстроить боевые порядки спартанцев, Эпаминонд, остановившись, приказал своему войску сложить оружие, показывая, будто собирается расположиться лагерем. Обманутый противник расстроил свои боевые порядки, воины вышли из строя.

Тем временем Эпаминонд под прикрытием легких частей уже закончил построение своих войск в тот порядок, который был когда-то применен в сражениях при Левктрах, но еще более совершенный. Затем он подал сигнал к атаке, и воины, быстро разобрав оружие, бросились вперед. Правое крыло спартанцев уже было разбито, и фиванцы теснили центр. Но в этот решающий момент сражения Эпаминонд был смертельно ранен. В войсках беотийцев возникло замешательство, перешедшее в общее отступление.

С гибелью Эпаминонда закончился период возвышения Беотийского союза.

Ганнибал Барка

(247 или 246–183 гг. до н. э.) – представитель рода Баркидов, полководец, командующий пунийскими войсками во 2-й Пунической войне (218–201 гг. до н. э.)

Баркиды – древний карфагенский торгово-аристократический род, давший истории немало знаменитых полководцев и политических деятелей. Начало рода Баркиды возводили к одному из спутников легендарной царицы Дидоны – основательницы Карфагена. По преданию, она была дочерью тирского царя Бела, и когда ее брат Пигмалион из алчности убил ее супруга, она вместе со спутниками бежала в Африку, где и основала город Карфаген.

Значительным этапом в укреплении власти Баркидов на Пиренейском полуострове стали браки карфагенских полководцев с испанками. Эти браки способствовали началу новых отношений Баркидов с местным населением.

Самым известным представителем рода Баркидов является Ганнибал Барка. Он был первенцем Гамилькара Барки.

После гибели Гамилькара Барки и его сподвижника и зятя Гасдрубала в Иберии воины выдвинули Ганнибала полководцем. Он решил закончить покорение Иберии, прочно утвердиться в ней, а затем перейти реку Ибер (Эбро), Пиренеи и Альпы, войти через землю галлов в Италию, чтобы начать наступательную войну против Рима. Ганнибал опасался, что римляне могут начать военные действия первыми, высадившись в Африке, и потому спешил.

Стремясь подготовить войну дипломатическим путем, Ганнибал спровоцировал конфликт между союзным Карфагену племенем торболетов и союзным Риму городом Сагунтом. После того как между Сагунтом и торболетами начались военные действия, Ганнибал открыто вмешался в конфликт и после долгой осады разорил Сагунт, уничтожив всех его жителей.

После возвращения в Новый Карфаген, служивший ему резиденцией, Ганнибал стал готовить армию, составленную из испанцев и ливийцев, для похода в Италию. Перед походом Ганнибал через доверенных людей установил связи с галлами и узнал, что те готовы заключить союз с Карфагеном. Используя враждебное отношение галлов к Риму, Ганнибал решил избрать своим главным направлением северное, двинувшись через Альпы. Он рассчитывал поднять против Рима все покоренные им племена и с их помощью уничтожить Рим.

Ганнибал принял все меры для безопасности своего тыла, направив войска в Карфаген и оставив их под командованием своего брата Гасдрубала в Иберии. В распоряжении Ганнибала находилось войско из 90 тысяч пехоты, 12 тысяч конницы и 37 боевых слонов. Однако после передачи в восточную Иберию части своего войска и понесенных потерь в боях с икуртетами у Ганнибала остались лишь 50 тысяч пехоты и 9 тысяч конницы. Эти пунийские войска и двинулись к Альпам.

Пройдя через земли галлов на Пиренеях, армия Ганнибала к середине лета 218 года до н. э. достигла реки Родан, и после первых стычек с римскими войсками под командованием консула Публия Сципиона Ганнибал на плотах-паромах смог переправить свои войска через Рону. Он стремился сохранить свои силы и потому избегал столкновений с римскими войсками.

С приближением Ганнибала к Альпам все племена кельтов восстали против Рима и перешли на сторону Ганнибала, пополнив его войска. В ноябре армия пунийцев начала переправу через Альпы и после труднейшего перехода вышла на равнину. За переход армия сократилась более чем наполовину, в ней остались 20 тысяч пехоты, 9 тысяч конницы и несколько боевых слонов.

Дав своей армии отдых, Ганнибал перевел ее на земли тавринов, воевавших с инсубрами. Инсубры установили дружественные отношения с Ганнибалом, а тот помог им разгромить тавринов и взять их столицу Таврисию (Турин). После разгрома тавринов на сторону Ганнибала перешли остальные галльские племена.

В первых же сражениях при Тицине и Треббии римские войска были разгромлены. Немалую роль сыграли в этом пунийская конница, действовавшая на равнинах, а также полководческий талант Ганнибала, который сумел навязать римлянам бой в не выгодных для них условиях. Вся Северная Италия оказалась под контролем Ганнибала. Цизальпинская Галлия стала его базой, обеспечивающей продовольствием и живой силой.

Весной 217 года до н. э. Ганнибал через Этрурию решил двигаться в Центральную Италию, к Риму. Предварительно он провел разведку дорог и вскоре выяснил, что почти все они хорошо известны противнику, кроме той, которая проходит через болота. Именно она позволяла нанести внезапный удар по римским войскам, которыми командовал Гай Фламиний.

В течение четырех дней и трех ночей армия Ганнибала шла по дороге, покрытой водой, через топкие болота с ядовитыми испарениями. Ганнибал вышел в тыл войскам Фламиния в районе Тразименского озера. Здесь им была организована засада, в которую попала, а затем была уничтожена армия Фламиния.

Однако после этой победы Ганнибал не пошел на Рим, а занялся созданием коалиции из подчиненных Риму племен. Против Рима восстали почти все племена Северной Италии, кроме ценоманов. Через Умбрию Ганнибал двинулся к побережью Адриатического моря, на Апулию; он рассчитывал разрушить римско-италийский союз в Центральной и Южной Италии. После официального сообщения Ганнибала в Карфаген о боевых действиях за два года карфагенский сенат принял решение оказать помощь пунийцам в Италии и Испании.

С назначением диктатором Фабия Максима Ганнибал стал терпеть неудачи. Для пополнения запасов продовольствия пунийцам приходилось отлучаться из лагеря или с места стоянки. Большей частью фуражиры погибали от рук римлян. Армия Ганнибала стала уменьшаться, а обещанные сенатом подкрепления не приходили.

Ганнибал не встретил поддержки в Центральной Италии и был вынужден прибегнуть к жестоким репрессиям, что еще более настроило против Ганнибала местное население. Его надежды на восстание рабов в Риме также не оправдались.

После зимовки в лагере около Гереония в 217–216 годах до н. э. Ганнибал продолжал оставаться в Апулии. Здесь он одержал одну из самых громких своих побед, разгромив римские войска при Каннах (2 августа 216 года до н. э.). В этом сражении были уничтожены около 70 тысяч римлян. Однако и тогда пунийский полководец не пошел на Рим со своей ослабленной армией. Карфагенский сенат по-прежнему не поддерживал Ганнибала ни деньгами, ни флотом, ни воинами, опасаясь усиления его войска. А сам Ганнибал все еще надеялся на выступления против Рима его союзников. Медлительность Ганнибала помогла Риму восстановить боеспособность своей армии. Однако для Рима стало страшным испытанием не столько поражение при Каннах, сколько переход на сторону Карфагена италийских общин, прежде всего самнитов, надеявшихся избавиться от римского порабощения. Ганнибалу удалось овладеть Самнием, Компсом и столицей Кампании Капуей, вторым по значению городом Италии. От исхода битвы за Капую зависело, какую позицию займут колеблющиеся общины.

Капуанцы вступали в союз с Ганнибалом с целью захвата власти над всем Апеннинским полуостровом. Так же как и Капуя, другие италийские города добивались равноправного союза с Ганнибалом, который обещал сохранить их независимость, земли, а также освободить от всех повинностей и налогов.

Скоро Ганнибал убедился, что его планы по созданию антиримской коалиции из центральных, южноиталийских и греческих городов во главе с Капуей терпят провал. Несмотря на все попытки подчинить себе города Кампании, Ганнибал и примкнувшая к нему Капуя так и не смогли добиться успеха.

Численность пунийской армии продолжала уменьшаться. Чтобы отвлечь силы римлян, Ганнибал заключил союз с царем Македонии Филиппом V, который надеялся вернуть Иллирию, частично находившуюся под властью Рима. Ганнибал также рассчитывал на создание антиримского союза из эллинистических государств. К союзу с Римом присоединились Сиракузы, рассчитывавшие освободиться от римской зависимости.

Ганнибал понимал, что с имеющимися силами он не может ни захватить Рим, ни покорить латинов, и продолжал надеяться на помощь сената. Снабжение пунийского войска продолжало ухудшаться, союзники отказывались брать на постой его армию, а грабить их Ганнибал не мог, поскольку это могло бы окончательно оттолкнуть их от него. Ганнибалу пришлось довольствоваться разорением земель римских союзников.

В 212 году до н. э. после продолжительной осады римляне овладели Капуей. Во время осады Ганнибал почти вплотную приблизился к городу, чтобы оказать помощь капуанцам, но так и не смог прорваться сквозь римские заслоны.

Ганнибал решил устроить демонстративный поход на Рим, чтобы отвлечь внимание от осажденной Капуи, но римляне скоро убедились, что реальная опасность отсутствует. Ганнибал не смог ни овладеть Римом, ни поднять против Рима латинские племена и снова ушел на юг Апеннинского полуострова.

Сразу же после падения Капуи от Ганнибала стали отпадать присоединившиеся к нему италийские города. Ганнибал был вынужден размещать в них гарнизоны и еще более ослаблял свое войско. Иногда он прибегал к жестоким репрессиям в отношении изменивших ему городов, и это еще более настраивало против него их население.

Не получая подкреплений из Карфагена, Ганнибал уже потерпел несколько поражений в сражениях с римлянами в Центральной Италии. Здесь он рассчитывал на соединение с войском своего брата Гасдрубала, шедшего из Италии. Однако в 207 году до н. э. армия Гасдрубала была разбита в сражении на реке Метавре, а сам командующий погиб.

С разгромом войска Гасдрубала Ганнибал лишился последней надежды на подкрепление. С остатками своего войска он удалился на самую крайнюю точку Апеннинского полуострова – в город Бруттий. Он даже не смог оказать помощь своему брату Магону, высадившемуся с войском в Лигурии.

Постепенно главный театр военных действий перемещался в Африку, куда весной 204 года до н. э. высадились легионы Сципиона. Но Ганнибал продолжал оставаться в Италии. Карфагенский сенат был готов уже заключить мир с Римом, но встретил сопротивление со стороны группировки Баркидов, которые настаивали на необходимости отзыва Ганнибала из Италии, надеясь, что непобедимый полководец сможет изменить ход войны.

Осенью 203 года до н. э. Ганнибал с остатком своего войска высадился у города Лептиса и поспешил в глубь страны, где уже находились римляне. Ему удалось установить контакты с некоторыми нумидийскими племенами и ливийскими городами и общинами.

В 202 году до н. э. у селения Нарагарра состоялась встреча Ганнибала со Сципионом. Однако эта встреча не принесла никаких результатов, и скоро последовало сражение при Заме-Нарагарра. Это сражение стало последним сражением 2-й Пунической войны. Войска Ганнибала попали в окружение и были наголову разбиты. С небольшим отрядом Ганнибал бежал в Гадрумет.

Теперь все свои силы Ганнибал приложил к тому, чтобы убедить жителей Карфагена принять унизительные условия мира, продиктованные Сципионом.

Сам Ганнибал был избран суфетом и сразу же после своего избрания стал осуществлять программу внутреннего обновления страны. Поскольку члены олигархического совета (совета ста четырех), избираемые на свою должность пожизненно, не подчинялись закону, Ганнибал при поддержке народного собрания полностью обновил совет. Он также ввел строгую финансовую дисциплину, что позволило ему, не прибегая к повышению налогов на граждан, использовать все взимаемые на суше и на море пошлины на государственные нужды. Ганнибал не только смог выплатить Риму контрибуцию, но и пополнил государственную казну в надежде рано или поздно возобновить войну с Римом.

Карфагенская аристократия, ранее бесконтрольно распоряжавшаяся финансами страны, теперь лишилась этой кормушки и стала обвинять Ганнибала в ущемлении их прав и свобод. В Рим полетели доносы на Ганнибала.

В самом Риме было хорошо известно, что Ганнибал ведет переговоры с сирийским царем Антиохом III с целью создания военного союза против Рима. Приехавшие в Карфаген послы из Рима потребовали выдачи Ганнибала. Это вынудило полководца бежать к Антиоху III. Вместе с ним Ганнибал стал разрабатывать план новой войны.

В Риме опасались новой войны с Ганнибалом, и в 193 году до н. э. к Антиоху III было направлено посольство с целью разрешения всех сложных вопросов. Посольство также предполагало установить личные контакты с Ганнибалом.

Римскому посольству удалось скомпрометировать Ганнибала в глазах Антиоха, породив недоверие к нему. Теперь с мнением Ганнибала на военных советах уже не считались. Антиох не стал заключать союз с Филиппом V и переносить войну в Италию, как ему советовал Ганнибал. Войну с Римом Антиох решил вести самостоятельно.

После того как войска сирийского царя переправились через Геллеспонт, Рим в ноябре 192 года до н. э. объявил войну Сирии. Этолийский союз провозгласил Антиоха III своим верховным стратегом. Однако только этолийцы и афаманы (Эпир) были готовы поддержать Антиоха III. В войне принял участие и Ганнибал, командовавший одной из сирийских эскадр.

Первое поражение войска Антиоха III потерпели в сражении при Фермопилах, а в 190 году до н. э. Антиох был вторично разбит в сражении при Метнезии. По Арамейскому миру сирийский царь отказался от своих владений в Европе и Малой Азии и лишился права вести наступательную войну с западными государствами. Но одним из главных условий договора была выдача Ганнибала.

Ганнибал был вынужден бежать в Армению, затем на Крит, а оттуда в Вифинию, к царю Прусию. Здесь он пробыл пять лет, пока о присутствии Ганнибала в Вифинии не узнал победитель Филиппа V Македонского Тит Фламинин. Не сообщив об этом в сенат, он сразу выехал в Вифинию и, придя к царю Прусию, заявил, что ему известно, где скрывается Ганнибал. Царь Вифинии сразу же согласился выдать Ганнибала и поставил у всех входов в подземелье, где жил пунийский полководец, надежную охрану.

Узнав, что к царю Прусию прибыл римлянин с чрезвычайной миссией, Ганнибал почувствовал опасность и пытался бежать. Но, наткнувшись на стражу, он понял, что наступил конец. Не желая попадать в руки римлян, Ганнибал принял яд, от которого последовала мгновенная смерть. Похоронили Ганнибала в Вифинии.

Плутарх писал: «Когда это известие дошло до сената, многим из сенаторов поступок Тита показался отвратительным, бессмысленным и жестоким, он убил Ганнибала… убил без всякой необходимости, лишь из тщеславного желания, чтобы его имя было связано с гибелью карфагенского вождя. Приводили в пример мягкость и великодушие Сципиона Африканского… Большинство восхищались поступками Сципиона и порицали Тита, который наложил руку на того, кого сразил другой».

Сципион Африканский Старший Публий Корнелий

(235–183 гг. до н. э.) – римский полководец и государственный деятель, проконсул Испании (211 гг. до н. э.), консул (205 и 194 гг. до н. э.)

Династия Сципионов относится к патрицианскому роду Корнелиев, из которого в III и II веках до н. э. вышли выдающиеся полководцы и государственные деятели, имена которых вошли в историю.

Публий Корнелий Сципион, прозванный впоследствии Африканским Старшим, родился в 235 году до н. э. По линии отца он принадлежал к славному патрицианскому роду Корнелиев Сципионов и носил то же имя, что и отец. Его дед и дяди прославились на военном поприще. В дальнейшем он продолжил воинские традиции своего рода и как полководец даже превзошел своих предков. Матерью Сципиона Африканского была представительница плебейского сенатского и всаднического рода Помпониев, имевшего этрусские корни. Первые консулы в роду Помпониев появились в 233 и 231 годах до н. э. Они воевали в Сардинии, захваченной у Карфагена, нанесли серьезное поражение восставшим сардам и были удостоены триумфа.

Спустя столетия, уже в имперскую эпоху, о рождении Сципиона Африканского было сложено несколько легенд, так как великому человеку полагалось и на свет появиться необычайным образом. Рассказывали, что Помпония, уже отчаявшись родить ребенка, увидела на своей кровати змея, который исчез при поднятой тревоге. Публий Сципион-отец испросил гадателей об этом явлении. Те ответили, что очень скоро бесплодная женщина родит сына, которому выпадет судьба стать великим человеком. Сципиону Африканскому предписывался и пророческий дар, который объясняли особыми отношениями его с богом Юпитером, имея в виду, что Юпитер принимал непосредственное участие в рождении Сципиона. Но все это лишь создавало поэтический образ «римского Александра». При жизни Публий никогда не отрицал слухов о своем даре видеть вещие сны, но и в то же время не подтверждал сложившегося мнения.

В детстве Публий Сципион и его брат Луций получили прекрасное образование. Они свободно владели греческим языком и отдавали предпочтение изысканной литературе эпохи эллинизма. Публий одевался в греческий плащ и носил длинные кудри. Этой моде позже стали подражать его потомки. Одновременно братьям были привиты начала строгой римской доблести, отличавшей несколько поколений Сципионов, которые считались в народе образцом чести, за что и были любимы римлянами.

Публий рано женился. Его женой стала дочь прославленного римского полководца Луция Эмилия Павла. Со своей женой Эмилией Публий прожил во взаимном согласии долгую жизнь. Их дочь Корнелия стала матерью знаменитых трибунов Гая и Тиберия Гракхов.

Сципион начал военную карьеру в возрасте семнадцати лет, приняв участие в первых сражениях в войне с Ганнибалом в составе войск под командованием отца. В битве при Тицине в 218 году до н. э. он спас жизнь отцу, когда тот был окружен нумидийской конницей. Он сумел прорваться сквозь линию конников и вывести раненого отца в римский лагерь. Через два года он получил чин военного трибуна 2-го легиона и участвовал в битве при Каннах, в которой римляне потерпели тяжелое поражение. Вместе с 10 тысячами воинов он отошел к одному из римских лагерей, а затем, несмотря на молодость, он возглавил 4-тысячный отряд, с которым пробился сквозь вражеский заслон к городу Канузий. Он восстановил дисциплину в войсках, потерявших веру в победу и решивших покинуть Италию.

В возрасте 22 лет Сципион выставил свою кандидатуру на должность курульного эдила, а на все возражения противников, которые считали его слишком молодым для столь высокого поста, он отвечал: «Если граждане захотят избрать меня эдилом, то мне достаточно лет».

Приняв римские войска после гибели отца, Сципион принял и высшую власть, которая была ему дана особым постановлением народного собрания, – он получил права проконсула. За пять лет войны римские войска под его командованием одержали ряд блестящих побед. В 209 году до н. э. ими была взята неприступная с суши крепость Новый Карфаген. Для ее захвата Сципион использовал время отлива, ворвавшись в крепость со стороны, обращенной к морю. Он проявил себя не только как хороший стратег, но и как дальновидный дипломат. Сципион отпускал захваченных в плен иберийцев и возвращал в семьи знатных заложников. Благодаря его действиям Риму удалось заручиться поддержкой многих иберийских племен. В 206 году до н. э. одержанная им победа в сражении при Илике поставила последнюю точку в споре Рима и Карфагена за Испанию. В этой битве 70-тысячная армия пунийцев была полностью разгромлена, и римские войска преследовали противника до Гибралтара. Тогда Сципион сказал слова, означавшие, что во 2-й Пунической войне произошел решающий перелом: «До сих пор карфагеняне воевали против римлян, теперь судьба дозволяет римлянам идти войной на Карфаген».

Вернувшись в Рим, Сципион дал сенату отчет о завоевании Испании. Это событие по решению сената было отмечено гекатомбой – торжественным жертвоприношением ста быков.

На следующий год Сципион был избран консулом и ему было передано управление Сицилией. Она и стала плацдармом для римлян при вторжении в Африку, которое произошло в начале лета 204 года до н. э. Флот в составе 40 военных кораблей и 400 транспортных судов отплыл с острова Сицилии к берегам Африки. Перед отплытием полководец обратился к богам с молитвой и, по обычаю, бросил в море части жертвенных животных. Через два дня римские войска вступили на землю Ливии и осадили крупнейшую карфагенскую крепость Утику. В период осады Сципион пошел на военную хитрость. Он заключил с пунийцами временное перемирие и под видом послов посылал в крепость опытных военных, которые провели разведку и собрали подробные сведения о противнике. После разрыва перемирия благодаря этим сведениям Сципиону удалось за одну ночь уничтожить сразу две армии – карфагенскую, под командованием Гасдрубала, и нумидийскую, под командованием царя Сифака. Дальше римляне двинулись на Карфаген.

Для защиты города в Карфаген был срочно вызван Ганнибал, который воевал на протяжении шестнадцати лет в Италии против римских войск. Под его командованием пунийские войска подошли к древнему городу Заме, расположенному в ста двадцати километрах юго-западнее Карфагена. Здесь весной 202 года до н. э. и произошло сражение, положившее конец 2-й Пунической войне. По численности обе армии – римская и карфагенская – были приблизительно равны, но римляне превосходили противника по численности конницы в три раза благодаря переходу на их сторону войск нумидийского царя Масиниссы.

Перед началом сражения произошла личная встреча двух великих полководцев – Ганнибала и Сципиона. В сопровождении только переводчиков они беседовали на полосе, разделяющей две стоящие друг против друга армии, но договориться о мире им не удалось. А на рассвете следующего дня началась битва. Ганнибалу не повезло: весь его план сражения был разрушен его же боевыми слонами, которых он решил использовать в битве. Животные, вероятно, испугались звуков труб и громких воинских криков. Они разметали на флангах карфагенскую конницу, а та, в свою очередь, при отходе врезалась в ряды тяжеловооруженной пехоты и смяла строй. Римляне также направили основной удар против этой части карфагенских войск, которая, отступая под их натиском, опрокинула ряды стоящих за ними своих же солдат. Разгром армии Ганнибала завершила нумидийская конница, вышедшая ей в тыл. После битвы при Заме, потеряв войска, Карфаген был вынужден согласиться на условия мира, предложенные Сципионом. По ним за Карфагеном сохранялись только владения на территории Африки, он лишался всего флота и в течение пятидесяти лет должен был выплачивать Риму контрибуцию в размере 10 тысяч талантов. Условия мира с Римом подписали 30 знатнейших карфагенян, прибывших в лагерь Сципиона в качестве послов.

Рим встретил Сципиона всенародным ликованием. Ему был устроен грандиозный триумф, после которого он получил к своему родовому имени приставку «Африканский».

В дальнейшем он занимал ряд видных государственных постов, и в 190 году до н. э. как легат был направлен в Сирию. Он заключил выгодный для Рима мир с царем Антиохом III после победы римлян в битве при Магнесии. Брат Сципиона, Луций, как военачальник тоже получил триумф и добавил себе к имени приставку «Азиатский».

Но, как это часто случается, великие люди испытывают на себе изменчивость фортуны. Завистники обвинили Сципиона и его брата не только в хищениях и утаивании военной добычи, но и в государственной измене. Сципиону приписали стремление к захвату неограниченной власти и сговор с сирийским царем Антиохом, у которого в плену находился сын Публия Сципиона. Имущество героя 2-й Пунической войны подверглось конфискации, но никаких «спрятанных сокровищ» в его доме не было найдено. В отношении его брата Луция было даже принято предписание о заключении его в тюрьму, и только наложенное вето народного трибуна Тиберия Семпрония Гракха отменило это предписание. Гракх не разделял политических пристрастий Сципионов, но и не мог допустить, чтобы с братом победителя Ганнибала обошлись несправедливо.

В знак благодарности и восхищенный благородством Гракха, Сципион Африканский отдал ему в жены свою дочь Корнелию.

В день пятнадцатой годовщины битвы при Заме Сципион был вместо поздравления вызван в суд. Но он предстал перед судьями не как обвиняемый, в одежде смиренного просителя, а как победитель, в праздничном одеянии. В суде Сципион дал отчет римскому народу о своей прежней жизни, зачитав длинный список одержанных им побед во славу Рима, а затем предложил всем проследовать за ним на Капитолийский холм для совершения жертвоприношения в честь победы над Ганнибалом. Так Сципион ответил своим врагам, а затем удалился от дел.

Последние годы он прожил в своем поместье в Литерне в добровольном изгнании. Постепенно всеми забытый, он скончался в возрасте пятидесяти двух лет. Сципион еще при жизни не пожелал быть захороненным в Риме. На его гробнице в Литерне высечены слова: «Неблагодарное отечество, да оставит тебя мой прах».

Его судьба похожа на судьбу другого полководца и его военного противника – Ганнибала. Оба великих военачальника окончили свои дни в изгнании и даже скончались в один год – 183-й до н. э. Последний раз они встретились не на поле боя, а при дворе царя Антиоха III, который дал приют изгнанному из отечества Ганнибалу. Во время беседы Сципион спросил у Ганнибала, кто, по его мнению, лучший из известных в мире полководцев. Тот ответил, что лучшими он считает Александра Македонского, Пирра и себя. «А что бы ты сказал, если бы я не победил тебя?» – спросил Сципион. «Тогда бы не третьим, а первым считал я себя среди полководцев», – ответил Ганнибал.

Сулла Луций Корнелий

(138—78 гг. до н. э.) – римский полководец, претор (93 г. до н. э.), консул (88 г. до н. э.), диктатор (82 г. до н. э.)

Одним из самых древних римских родов является род Корнелиев, давший римской истории большое число государственных деятелей и полководцев.

Сулла родился в 138 году до н. э. в семье, которая отличалась знатностью, но не богатством. Он получил традиционное для знатного римлянина образование. Его подробная биография есть у Плутарха, и из нее можно узнать, что свою молодость Сулла провел частично в легкомысленных увеселениях, частично в занятиях литературой. О его внешности Плутарх писал следующее: «Все лицо его было покрыто неровной красной сыпью, под которой кое-где была видна белая кожа». Еще Плутарх отмечал его взгляд – тяжелый и проницательный, а светло-голубые глаза в сочетании с цветом лица и огненно-рыжими волосами делали взгляд Суллы страшным и труднопереносимым.

Военную службу он начал поздно, но сумел быстро сделать карьеру. Своим успехам, как считал сам, он был обязан удаче и особому покровительству богов. Он отличался незаурядным умом, дерзкой смелостью и коварством. Сулла часто шел наперекор установленным правилам и традициям.

В 107 году до н. э. он стал квестором консула Мария во время Югуртинской войны и содействовал ее окончанию, побудив путем искусных переговоров царя Бокха Мавританского выдать Югурту. Взяв Югурту в плен в 105 году до н. э., Сулла снискал в Риме громкую славу и ненависть Мария. В 103 году до н. э. он исполнял должность легата во время войны с германцами, а на следующий год был избран военным трибуном. Принимал участие в войнах с кимврами и тевтонами, отличился во время Союзнической войны. Вскоре в Риме заговорили о Сулле-полководце, и его военные победы позволили ему выдвинуться на первый план, оттеснив Гая Мария.

В 87 году до н. э. Сулла был избран консулом и получил приказ вести войска на первую войну с понтийским царем Митридатом, что вызвало возмущение среди сторонников Мария. Сулла уже успел отправиться к войску, чтобы оттуда отплыть к Понту, как неожиданно узнал, что в Риме партия под предводительством народного трибуна Публия Сульпиция Руфа отстранила Суллу от командования и передала консульскую власть Марию.

Пользуясь в своем войске широкой поддержкой, Сулла отказался сложить консульство и повел свои войска на Рим. «Он не следовал заранее намеченному плану, но, потеряв власть над собой, предоставил своему гневу распоряжаться происходящим», – пишет Плутарх об этих событиях. Он стал первым из государственных деятелей Рима, кто использовал армию в борьбе с политическими противниками. Войдя с войском в город, он заставил народное собрание и сенат объявить главнейших из своих противников изменниками отечества, а за голову Мария даже была объявлена награда.

В течение следующего года, находясь в Риме, Сулла предпринял ряд шагов, направленных на закрепление здесь своей власти. Сульпиций и его сторонники подверглись жестоким репрессиям. Для упрочения власти олигархии Сулла реализовал ряд законодательных мер, после которых государственный строй Рима претерпел значительные изменения. Была ограничена законодательная власть народного собрания, все законы, предлагаемые народными трибунами, подлежали предварительному обсуждению в сенате. Число сенаторов было увеличено на 300 новых членов из числа сторонников Суллы.

Получив ожидаемое консульство, Сулла во главе шести легионов отбыл на войну. В 87 году до н. э. его войска (30 тысяч) высадились в Эпире и повели наступление на Афины, которые были главной базой понтийских войск и флота. Разбив в Беотии высланные против него понтийские отряды, Сулла начал осаду Афин. После долгого сопротивления Афины и порт Пирей были взяты штурмом и подверглись страшному разграблению. Сулла широко прибегал к «конфискации» сокровищ греческих храмов. Он не пощадил ни Олимпии, ни Дельф, а при осаде Афин по его приказу были вырублены священные рощи Академии и Ликея.

В 86 году до н. э. армия Суллы разгромила в битве при Херонее (Беотия) численно превосходившую ее понтийскую армию (100 тысяч пехотинцев и 10 тысяч всадников), возглавляемую полководцем Митридата Архилаем. В результате этой победы многие греческие города стали переходить на сторону Рима. Несмотря на победы, одержанные Суллой, группировка его противников, вновь захватившая власть в Риме, решила отстранить Суллу от командования армией. В Грецию уже прибыл консул Флакк с двумя легионами и приказом сменить Суллу. Однако численное превосходство было на стороне Суллы, и Флакк решил не испытывать судьбу, а, напротив, усилить своими войсками Суллу в Малой Азии.

В 85 году до н. э. при городе Орхомене (Беотия) произошло сражение между новой понтийской армией и легионами Суллы. Это сражение было наиболее кровавым из всех сражений первой войны с Митридатом. Под натиском превосходящих сил противника легионы были смяты и бежали. И тогда сам Сулла, вырвав знамя у легионера, повел войска в новую атаку. Это помогло переломить ход сражения, участь которого решилась в пользу Рима.

Скоро Сулла смог организовать флот, который оттеснил флот Митридата и взял под свой контроль Эгейское море. Одновременно армия Флакка в Малой Азии захватила город и базу Митридата – Пергам.

Митридат уже не мог вести войну из-за отсутствия у него новых резервов и запросил у Суллы мира. Сулла и сам хотел поскорее покончить с войной, чтобы отправиться в Рим для борьбы со своими политическими противниками. Поэтому он потребовал от Митридата очищения захваченных территорий в Малой Азии, выдачи пленных и перебежчиков и предоставления ему 80 кораблей и 3 тысяч талантов контрибуции. Заключив Дарданский мир и разгромив в Малой Азии войска Фимбрия, посланные против него, Сулла отбыл с армией в Италию. Весной 83 года до н. э. он высадился в Брундизии. Его солдаты дали клятву не расходиться по домам и до конца поддерживать своего полководца. В Италии ему противостояли две армии. Часть населения Италии перешла на сторону Суллы.

Консулы ожидали его наступления в Кампании, куда они и стянули большую часть своих войск. Однако Сулла высадился в Апулии, которую превратил в плацдарм для дальнейшего наступления на Рим. Здесь его 40-тысячная армия получила значительное усиление – на его сторону перешел Гней Помпей с двумя легионами, и скоро Сулла перевел войска в Кампанию.

Здесь у города Тифата было разбито войско консула Норбана – одного из сподвижников Мария, а войско другого консула – Сципиона – перешло на сторону Суллы, соблазненное высоким жалованьем.

В течение зимы 83–82 годов до н. э. Сулла и его противники готовились к предстоящим боевым действиям. Сулла разделил свои войска на две группы. Одна заняла Пицен и Этрурию, а другая под командованием самого Суллы двинулась на Рим. У городка Сигния (Сакрипорта) армия Суллы разгромила численно превосходившие ее силы, состоявшие из новобранцев, под командованием сына Мария, Гая Мария Младшего. (Он покончил с собой после падения города.) Оставив часть своих войск в Риме, Сулла двинул армию на противника, сосредоточенного в городе Пренесте. Оставив отряд для блокады города, Сулла отправился в Этрурию, где разгромил армию консула Карбона. Сам Карбон, бросив армию, бежал в Африку.

Основная часть сторонников Мария по-прежнему оставалась блокированной в городе Пренесте и скоро должна была сдаться. Однако в октябре 82 года до н. э. на помощь к осажденным прорвалась 70-тысячная армия самнитов, которая деблокировала осажденных и вместе с ними двинулась на Рим.

Наскоро стянув к Риму все имеющиеся в его распоряжении войска, 1 ноября 82 года до н. э. Сулла преградил путь противнику у Коппинских ворот Рима. Сражение продолжалось в течение двух дней и одной ночи. Лишь к концу второго дня Сулла смог нанести противнику последний удар.

После одержанной победы Сулла обратился с письмом к сенату, в котором предложил для устройства государства наделить его диктаторскими полномочиями. Сулла был назначен диктатором на неопределенный срок.

Теперь для укрепления своего положения, удовлетворения своей мести и награждения своих сторонников Сулла ввел так называемые проскрипции – списки своих противников, подлежащих уничтожению. В эти списки включались и богатые люди, имущество которых должно было перейти в казну. (По сведениям древних авторов, в эти списки было внесено около 300 имен.) Родственники и последующее потомство внесенных в списки Суллы лишались гражданских прав и не могли занимать государственные должности.

Террор также обрушился и на целые города и области, прежде всего на Самний и Этрурию, которые приняли активное участие в борьбе против Суллы. В период террора головы казненных выставлялись на форуме для всеобщего обозрения. За время проскрипций погибли 90 сенаторов и 2600 всадников.

После конфискации имущества и земель у противников в руках Суллы оказались огромные средства. Значительную их часть получили сторонники Суллы. Из конфискованных земель многие воины – участники военных походов под его началом наделялись земельными участками. Каждый воин получал до 30 югеров плодородной земли.

В поисках новых союзников среди населения не только Рима, но и всей Италии Сулла был вынужден признать равноправие всех ее граждан. В Риме его опорой стали и отпущенные на свободу рабы, принадлежавшие погибшим при проскрипциях. По обычаю они получали права римского гражданства и имя того, кто их отпустил на волю, – так в Риме появились 10 тысяч вольноотпущенников Корнелиев, при помощи которых определялись решения на народных собраниях. Часть вольноотпущенников вошли в отряд телохранителей Суллы.

При Сулле была особенно усилена роль сената и ограничена власть народного собрания. Сулла наделил сенат новыми полномочиями – передал ему контроль над финансами и право цензуры. Состав сената он также увеличил с 300 до 600 членов из числа своих сторонников.

Особенный удар Сулла нанес по народным трибунам. Все их предложения должны были предварительно обсуждаться в сенате. Было решено, что человек, занявший должность народного трибуна, не может дальше претендовать на более высокие государственные должности.

После того как Сулла убедился, что достиг своей цели, он неожиданно сложил с себя полномочия диктатора и поселился в своем поместье в Кумах, где отдавал предпочтение литературе и предавался удовольствиям. Здесь он и умер в 78 году до н. э. от апоплексического удара.

Современники писали, что Сулла состоял из двух половин – лиса и льва, и неизвестно, какая из них была наиболее опасная. Сам Сулла говорил о себе как о баловне судьбы и даже приказал сенату называть себя Суллой Счастливым. Ему действительно везло, ведь на войне он не проиграл ни одного сражения.

Но своими удачами Сулла был обязан не столько благоприятствующим обстоятельствам, сколько своим личным качествам, чрезвычайной силе духа и тела, непреклонной последовательности и беспредельной жестокости. Отказ от диктаторской власти у него был вызван не столько нравственными соображениями, сколько стремлением жить в свое удовольствие, не неся никаких обязанностей, которые в конце жизни Сулле стали надоедать.

Лукулл Луций Лициний

(ок. 117—56 гг. до н. э.) – римский полководец

Лукулл, прозванный Понтийским, происходил из известного рода Лициниев. Его предком был знаменитый народный трибун Гай Лициний Столон. По линии матери он состоял в родстве с Метеллом Нумидийским, который приходился ему дядей.

В юные годы Лукулл получил прекрасное образование и мог свободно изъясняться на двух языках. На военном поприще Лукулл отличился в Союзнической войне, где проявил отвагу и доказал приверженность Сулле. Вскоре он становится его доверенным лицом и отправляется с Суллой в Малую Азию на первую войну с Митридатом. При Сулле он несколько лет пробыл в Греции и Азии, выполняя обязанности квестора.

Набирая корабли по поручению Суллы, Лукулл прибыл в Египет, где был торжественно встречен юным Птолемеем. Ему не удалось заключить военный союз с Птолемеем, но суда он получил. По дороге на Кипр Лукулл узнал, что его ожидает в засаде неприятель, для сражения с которым у него еще не было достаточных сил. Тогда он отдал приказ об остановке на зимние квартиры, а сам, как только ветер стал попутным, велел кораблям двигаться к Родосу, которого достиг без потерь благодаря своей хитрости. Пополнив флот и кораблями с Родоса, он вытеснил с Хиоса и из Колофона приверженцев Митридата, который к тому времени сдал Пергам и заперся в Питане. Вот тогда Лукулл получил предложение от Фимбрия, который осадил Митридата с суши. У самого Фимбрия не хватало морских сил, чтобы блокировать Митридата и с моря, поэтому он и предложил Лукуллу прийти к нему и разделить славу победителя Митридата. Но Лукулл ставил долг перед Суллой выше личной славы победителя и от предложения Фимбрия отказался. Митридату удалось уйти морем. Идя на соединение с Суллой, Лукулл разбил понтийский флот в сражении при Тенедосе.

В 84 году до н. э. был заключен мир, и Сулла поспешил в Рим, захваченный Марием и Цинной. Лукулл остался доверенным лицом Суллы в Азии, избежав тем самым участия в кровавой расправе над сторонниками Мария. В свою очередь, Сулла позаботился, чтобы имения и имущество Лукулла в Риме не пострадали при проведении проскрипций. В Рим Лукулл вернулся уже после смерти Суллы, который назначил его в завещании опекуном своего сына.

В 74 году до н. э. Лукулл был избран консулом. Завещание Суллы положило начало неприязненным отношениям между ним и Помпеем, который тоже стремился стать восприемником Суллы. Завершив консульство, Лукулл получил должность наместника Киликии вместо умершего правителя Октавия. Начала новой войны с Митридатом долго ждать не пришлось, да и повод нашелся быстро. Им стало завещание умершего царя соседней Вифинии, оставившего царство Риму. Митридат сразу объявил себя защитником интересов наследника вифинийского престола и вторгся с войском на территорию Вифинии.

С началом войны Лукулл возглавил войска на суше, а консул Котта стал главным на флоте. К новой войне Митридат подготовился основательно, с учетом ошибок прошлого.

Из Рима Лукулл вышел всего с шестью тысячами солдат – один легион. В Азии он принял командование над войсками, оставленными там еще Суллой. Войска эти были опытные в военном деле, но строптивые и буйные. Лукуллу пришлось трудно, но он сумел в короткий срок восстановить в войсках порядок, заставив признать его как начальника и полководца.

Кроме войска, Лукуллу пришлось решать и другие проблемы. Как в самой Вифинии, так и в городах Малой Азии местное население терпело большие и незаконные поборы от ростовщиков и сборщиков податей. Поэтому приход Митридата оно встречало как освобождение, и Лукулл мог ожидать отпадения любой из областей. В дальнейшем он наведет порядок и здесь, прогнав ростовщиков и защитив население, но пока ему приходилось действовать лишь увещеванием, призывая к умеренности в отношении местных жителей.

Еще одну проблему создал ему Котта, который решил сам победить Митридата и не делить славу с Лукуллом. Мечтая о триумфе, он поторопился со сражением, в результате чего был разгромлен и на суше, и на море, потеряв 60 судов с экипажами и 4 тысячи пехоты. И теперь он надеялся только на помощь Лукулла. Под началом Лукулла были 30 тысяч пехоты и 2,5 тысячи конников, что составляло лишь четверть войска противника. Поступок Котта вызвал осуждение в солдатской среде, и даже раздавались голоса за то, чтобы оставить его без помощи и двинуться на столицу Понтийского царства, которую, по словам перебежчика Архилая, можно взять практически без боя. Тогда Лукулл сказал: «Я предпочту вызволить из рук врагов хоть одного римлянина, нежели завладею всем достоянием вражеским». После этих слов он отдал приказ двигаться навстречу Митридату, оставив в стороне город, суливший богатую добычу.

Тем временем враг подошел к городу Кизику – важному стратегическому пункту на берегу Мраморного моря. Лукулл подошел туда же. Увидев огромное войско Митридата, он понял, что битва будет тяжелой, и решил изменить тактику. Он перекрыл единственную дорогу, лишив тем самым возможности снабжения противника продовольствием. Чтобы одобрить кизикийцев, Лукулл прислал в город известие о своем близком нахождении, что придало жителям города решительности и уверенности в своих силах.

Тактика Лукулла – «бил врага по желудку» – оправдала ожидания полководца. Чтобы сократить количество едоков, Митридат отправил часть войска и всю конницу вместе с обозом в Вифинию, надеясь, что Лукулл не будет их преследовать. Но просчитался. Узнав об этом, Лукулл во главе десяти когорт и конницы поспешил в погоню и разгромил противника, захватив 15 тысяч пленных и 6 тысяч коней. Кроме того, римлянам достались огромный обоз и вьючный скот. Лукулл провел пленных мимо вражеского лагеря, и Митридат был вынужден снять осаду с Кизика и уйти морем на запад.

В Кизике Лукулла встречали с заслуженными почестями. Предоставив солдатам небольшой отдых, он повел их обратно на восток, через Вифинию в Понт. Лукулл не спешил, что вызывало непонимание у его воинов, так как задержка давала возможность Митридату собрать новое войско. Но здесь Лукулл проявил себя не только как хороший стратег, но и как дальновидный политик и психолог. Он понимал, что если не дать Митридату шанс, то тот уйдет к своему зятю – могущественному царю Великой Армении Тиграну. «Царь царей», как величал себя Тигран, давно искал предлог для начала войны с Римом, а помочь родственнику в борьбе считалось святой обязанностью. Но, зная Митридата, Лукулл верно рассчитал, что тот обратится к зятю только в крайнем случае, тогда, когда не останется ни малейшего шанса на успех. Поэтому Лукулл и дал ему этот шанс.

В 73 году до н. э. римские войска провозгласили Лукулла императором, и уже три года он вел их в бой против понтийцев. Но война все еще продолжалась.

Наконец Митридату удалось собрать новое войско, насчитывавшее 40 тысяч пехотинцев и 4 тысячи отборных конников. Теперь он сражался на своей земле и решил взять реванш за прошлое поражение. Вначале ему сопутствовал успех, но военный талант Лукулла очень скоро превратил этот успех в новое поражение. И опять Митридату пришлось бежать, на сей раз к своему зятю в Армению. Но Тигран не стал мстить за поражение тестя. В его задачи не входило возвращение Митридату его царства. Предоставив ему убежище, Тигран даже не допустил Митридата к своему двору.

Лукулл мог праздновать победу, но как римлянин он не желал допустить, чтобы враг остался безнаказанным. Начать вторжение в неизвестную страну было рискованно. Лукулл пока ограничился тем, что оставил гарнизоны в городах так называемой Малой Армении и отправил ко двору Тиграна посла с требованием о выдаче Митридата.

В ожидании ответа Лукулл решил навести порядок в городах Азии, ведя решительную борьбу с римскими ростовщиками, которые обирали налогами население городов. Местные жители боготворили его, а в других провинциях мечтали заполучить такого правителя. Но своими решительными действиями Лукулл нажил большое количество врагов среди ростовщиков. Теперь они кричали в Риме о его неправомерных действиях, искали поддержку у сенаторов, многие из которых были их должниками. Они пытались найти поддержку и у народных вожаков и никак не хотели примириться с тем, что потеряли возможность безнаказанно грабить в городах Азии.

Наконец пришел ответ от Тиграна. «Царь царей» ответил не только отказом, но и резко изменил свое отношение к тестю. Теперь он принял Митридата во дворце и стал оказывать ему знаки любви и почтения. Тигран велел передать Лукуллу, что не выдаст Митридата, а «если римляне начнут войну, то поплатятся». Посланец передал ответ Лукуллу и рассказал обо всем, что ему пришлось видеть при дворе армянского владыки. Лукулл понимал, что скоро начнется новая война, причем не санкционированная сенатом и народом. Он снова пошел в Понт, решив опередить Тиграна, который намеревался в ближайшее время вторгнуться в азиатские провинции Рима. На следующий год Лукулл повел войско в Армению. Его враги в Риме стали говорить, что Лукулл ведет войну лишь для того, чтобы всегда оставаться главнокомандующим и извлекать для себя выгоду. Но ничто не могло остановить Лукулла – он уже перешел Евфрат и Тигр.

Тигран находился в своей новой столице Тигранокерте и с полным пренебрежением отнесся к этим сведениям, посчитав, что легко справится с римским войском. Посланный против Лукулла Митробарзан получил приказ – «самого полководца (Лукулла) взять живым, а остальных растоптать». Это сражение было выиграно Лукуллом – Митробарзан пал на поле боя с оружием в руках, а его солдаты были перебиты во время бегства. Римляне двинулись на Тигранокерт.

Царь Тигран ушел на север, чтобы собрать побольше воинов. Лукулл не пошел за ним, а осадил богатую столицу, справедливо полагая, что Тигран вернется и даст здесь генеральное сражение. И он не ошибся. Тигран вернулся к столице осенью во главе 20 тысяч лучников, 55 тысяч всадников и около 2 тысяч пехоты. Хотя численное превосходство было на стороне Тиграна, Лукулл разделил свое войско. Часть его – 6 тысяч пехотинцев – он оставил продолжать осаду Тигранокерта, а сам, взяв всю конницу и 24 когорты – около 10 тысяч пехоты, – двинулся на главные силы Тиграна.

Зная тактику армян, Лукулл направил первый удар по их тяжелой коннице, приказав рубить мечами голени конников, так как ноги были единственным местом, не защищенным броней, и отбивать копья – единственное их оружие. Римлянам было приказано как можно скорее ввязаться в рукопашный бой, к которому армяне не привыкли, действуя издали, при помощи стрел. Сам Лукулл шел в первых рядах римлян, воодушевляя своим примером бойцов и придавая им уверенность в победе. Римлянам победа далась легко: тяжелая армянская конница обратилась в бегство почти сразу, а из-за большого скопления войск армяне не могли отступить, смешали все ряды и оказались добычей для войска Лукулла. В ходе сражения римляне потеряли ранеными 100 и убитыми 5 человек. Противник потерял свыше 100 тысяч пехотинцев и почти всех всадников. Царь Тигран бежал, а вскоре был взят приступом и Тигранокерт, где римские воины нашли богатую добычу.

Дав небольшой отдых солдатам, Лукулл отправил войско вдогонку за Тиграном. Армяне пытались избегать столкновений с римлянами, но когда этого не удавалось сделать, то победа всегда сопутствовала войску Лукулла. Вскоре римляне двинулись к Артаксатам – столице Великой Армении. Тигран попытался остановить римлян в двух километрах от столицы, у реки Арсаний. Битва при Артаксате была также выиграна Лукуллом. Путь на столицу Великой Армении был свободен.

Воодушевленный новой победой Лукулл рвался вперед. Но только он. Солдаты устали от затянувшейся войны и стали выражать протест. А тут еще природа пришла на помощь Тиграну. Неожиданно наступило сильное похолодание, снег сыпал беспрестанно, мороз сковал реки. Напрасно Лукулл просил воинов перетерпеть лишения и обещал скорую победу. Все его доводы наталкивались на глухой ропот войска, который мог в любой момент перерасти в открытый бунт. Так и не дойдя до столицы, Лукулл был вынужден повернуть назад.

Вернувшись в теплые края, солдаты не желали больше воевать и требовали скорейшего возвращения на родину. Этим воспользовался Митридат, следуя за римлянами и очищая от гарнизонов понтийские города. Активизировался и Тигран, начав продвижение на юг с новым многочисленным войском. Да и в Риме активизировались недоброжелатели Лукулла и стали обвинять его в измене, доказывая, что он умышленно затягивает войну с целью личного обогащения.

В 67 году до н. э. Лукулл был отстранен от командования войском и управления восточными провинциями. Сменил Лукулла Помпей, которому оставалось лишь закончить то, что было уже сделано Лукуллом, – лучшие войска Митридата уже были разгромлены, а понтийский флот уничтожен. Встреча Лукулла и Помпея для передачи дел началась весьма мирно и дружелюбно, но затем отношения двух полководцев заметно испортились. Помпей не желал признать военные заслуги Лукулла, отобрал у него всех солдат и запретил подчиняться его приказам. Даже награждать и наказывать подчиненных Лукуллу было не дозволено.

На следующий год Лукулл возвратился в Рим. Но и здесь его ждал неласковый прием – его враги обрушились на него с многочисленными обвинениями, но оснований для судебного разбирательства найти не смогли. Добились они того, что Лукуллу было отказано в триумфе.

Три года Лукулл добивался в сенате триумфа. Он оказался втянутым в политические игры. Добиться триумфа ему помогли не только просьбы к народу влиятельных граждан Рима, но и ожидание возвращения из Азии Помпея, который существенно усилился. Сенат рассчитывал, что Лукулл возглавит сенатскую оппозицию против Помпея, но этот расчет не оправдался. По своим масштабам триумф Лукулла не стал самым грандиозным, но то, что было представлено народу, не могло оставить ни малейшего сомнения в полководческих талантах Лукулла. Закончился триумф великолепным угощением для жителей Рима, организованным Лукуллом. После триумфа Лукулл более не стремился к политической деятельности и вскоре покинул форум и курию.

Так к пятидесяти четырем годам Лукулл остался не у дел. Он посвятил оставшееся ему время на строительство и различное коллекционирование. Обладая огромным состоянием, Лукулл тратил его на сооружение купален, организацию мест для прогулок и другое строительство, проводил время за пирами – знаменитые Лукулловы пиры – в своих роскошных виллах, окруженных прекрасными садами – знаменитые Лукулловы сады. Он собрал коллекцию картин и статуй и большую библиотеку греческих книг, в которую открыл доступ для всех желающих.

Умер Лукулл в 56 году до н. э. в возрасте 60 лет.

Марк Красс Лициний

(115—53 гг. до н. э.) – римский полководец

Лицинии принадлежали к одной из влиятельных плебейских семей в Древнем Риме. Возможно, они вели начало от этрусков. Первым знаменитым представителем этого рода был Гай Лициний Столон, с именем которого связано принятие так называемых Лициниевых законов. В 376 году до н. э. он был избран народным трибуном вместе со своим другом Люцием Секстием Латераном.

Детские и юношеские годы Марка протекали в бурное и тяжелое время, в период острой политической борьбы между аристократией и народной партией, переросшей в кровавую гражданскую войну. Как и многие молодые люди его круга, Марк Красс готовил себя к политической карьере. Начинали карьеру обычно с выступлений в роли адвоката на судебных заседаниях. Трудолюбия и упорства молодому аристократу было не занимать. В суде он брался за любые дела, даже за те, от которых отказывались другие. Тщательно готовясь к защите, он выступал с прекрасными речами, что позволило многим восхищаться его красноречием. Он был вежливым и обходительным человеком, всегда приветливо отвечал на поклоны любого встречного человека, независимо от его звания и положения. Правда, Марк очень рано сумел оценить могущество, которое давали деньги, и всегда стремился к наживе. Он обнаружил в себе способности дельца и спекулянта, умевшего из всего извлечь выгоду. Ко времени начала парфянского похода его состояние измерялось суммой в 7100 талантов, а способы, которыми были добыты средства, не делали ему чести. В его биографии есть рассказ о том, что он одалживал своему наставнику Александру, который сопровождал Марка в путешествиях, кожаный плащ, а по возвращении снова забирал его. Но при определенных обстоятельствах Марк Красс был гостеприимным хозяином и даже мог ссудить деньгами человека, не требуя при этом процентов. Вероятно, щедрость и радушие распространялись на тех людей, которые могли бы ему в дальнейшем пригодиться.

Марк Красс, как и вся его семья, принадлежал к аристократической партии, которую возглавлял Сулла. Противостоял ему Гай Марий – вождь народной партии. Когда Сулла отправился в военный поход, Марию удалось захватить власть в Риме и устроить в городе расправу над представителями знати и сторонниками Суллы. Отец Марка Красса, который был в то время цензором, погиб во время террора. Эта же участь постигла и старшего брата. Самому Марку удалось спастись. Добравшись до моря, он в сопровождении нескольких друзей и слуг отплыл в Испанию. Здесь он укрылся в пещере в поместье Вибия Пацианы, друга отца. Восемь месяцев беглецы оставались в пещере, куда слуга Вибия доставлял еду и другие необходимые вещи, а затем перебрались в Африку.

К нему стали стекаться люди, из которых он составил отряд в 2500 человек. Когда в 83 году до н. э. в Италию вернулся Сулла, Красс прибыл к нему в лагерь и предложил свои услуги. Их совместная деятельность началась с конфликта. Сулла поручил Марку отправиться в соседние земли для набора войска. Марк попросил Суллу дать ему охрану, так как дорога проходила вблизи неприятеля. Эта просьба привела Суллу в бешенство, и он резко ответил Марку: «Я даю тебе в провожатые твоего отца, брата, друзей, родных – за них, незаконно и без вины казненных, я мщу убийцам». Слова Суллы задели Марка, и он немедленно отправился в путь. Надо сказать, что поручение он выполнил отлично – сумел пробиться сквозь неприятельские части и собрать большое войско. В дальнейшем он активно помогал Сулле в борьбе.

Марку Крассу недоставало военного опыта, и случай приобрести его представился быстро. Войска Суллы двигались к Риму. Сражение за столицу произошло 1 ноября 82 года до н. э. Ожесточенный бой произошел у Коллинских ворот. Марк Красс, командуя правым крылом войск Суллы, более всего содействовал его победе. В то время как войска Суллы потерпели поражение и были отброшены с большими потерями, Марк Красс на своем фланге одержал полную победу и до самой ночи преследовал противника. Сам Сулла едва не погиб, но смог укрыться в укрепленном лагере, куда и прибыл посланец с известием о победе Марка Красса и с просьбой прислать обед для воинов. Успех Марка Красса решил дело – Рим капитулировал. Сулла высоко оценил сей подвиг, и с этого времени Марк Красс стал одним из самых близких ему людей. После взятия Рима Сулла начал расправу над своими противниками. Марк Красс не только вернул все, что принадлежало его семье, но и существенно обогатился захваченным имуществом сторонников Мария. Вскоре он стал самым богатым человеком в Риме, владельцем многих домов, огромного количества земельных участков, серебряных рудников, тысячи рабов и другой собственности. Огромное состояние он использовал в политических целях, например, он финансировал устройство публичного обеда на 10 тысяч столов. Богатство сделало его очень влиятельным человеком, но он не стал сторонником ни одной партии. Успешно лавируя между аристократами и народной партией, Марк Красс принимал ту сторону, которая в данный момент сулила ему наибольшую выгоду.

В 74 году до н. э. для Римского государства наступили тяжелые времена. В Испании против Рима восстали племена, а на востоке шла война с Митридатом. В самой Италии началось восстание рабов под руководством Спартака. Вначале на восставших не обращали особого внимания, но очень скоро они превратились в грозную силу. Лучшие полководцы в то время находились вне Италии, и тогда было решено поставить во главе войска Марка Красса, который решил, что теперь настал его звездный час в военной карьере.

В первых столкновениях победа осталась за Спартаком. Марк Красс даже ввел в своем войске обычай древних (децимацию), когда по жребию совершается казнь над каждым десятым воином из тех, кто бежал с поля боя, бросив оружие. «Укрепив» воинский дух, он продолжил преследование Спартака. На помощь Марку Крассу из Испании был вызван Помпей, который уже высадился с армией в Италии. Но Красс хотел покончить с восстанием самостоятельно, без помощи Помпея. Ему повезло в том, что в рядах восставших начались разногласия, и он сумел разгромить те отряды, которые отделились от основных сил Спартака. Последнее сражение между войском Марка Красса и отрядами Спартака было ожесточенным. Спартак сражался в первых рядах и пытался пробиться к Марку Крассу. Ему удалось сразить двух его телохранителей, но и сам он был ранен. Окруженный врагами, Спартак пал под их ударами, но не отступил ни на шаг. Восстание было подавлено, а тех рабов, которые ускользнули от Марка Красса, истребил Помпей. С захваченными в плен рабами Марк Красс расправился беспощадно – 6 тысяч пленных рабов были распяты на крестах по дороге от Капуи до Рима. Успех Красса не был отмечен, так как сенат счел недостойным отмечать победу над таким противником.

Марк Красс завидовал Помпею, но в стремлении к власти не порывал с ним. Он даже обратился к нему с просьбой о поддержке во время консульских выборов, и в 70 году до н. э. они оба стали консулами. Первым шагом консулов стала отмена законов, принятых при Сулле. Отношения между обоими консулами дружескими не стали, а к концу срока консульства переросли если не в открытую вражду, то в соперничество.

После окончания консульства Марк Красс остался в Риме и в 65 году до н. э. был избран цензором. Стремясь к власти, он продолжал лавировать между политическими течениями и даже на некоторое время сблизился с Катилиной, готовящим государственный переворот. Вскоре Красс, как заговорщик, был обвинен Цицероном. Сенаторы не поверили Цицерону, да и к тому времени Красс не только отошел от заговора, но и передал документы, изобличающие заговорщиков, собиравшихся устроить в городе резню. Сенаторы, многие из которых были должниками Красса, требовали снять с него подозрения – богатство снова помогло ему.

Через некоторое время обстоятельства изменились, и теперь Цицерон стал союзником Красса в борьбе против Помпея. С той же целью Красс сблизился с Цезарем, когда в сенате разгорелся спор, можно ли ему идти наместником в Испанию. Цезарю удалось примирить Красса и Помпея, поскольку он сам нуждался в обоих, и они вместе основали свой первый триумвират, который стал первым шагом на пути перехода от республики к монархическому правлению в Риме. Сферы влияния были поделены следующим образом: Помпей получил власть в Риме и Италии, Цезарь стал управлять Галлией, а Марку Крассу достался Восток.

Но пока Цезарь находился в Галлии, между Помпеем и Крассом вновь вспыхнула вражда. Цезарь снова примирил их. Было решено, что на следующий год они оба вновь будут избраны консулами, а по истечении срока своего консульства Красс получит в свое управление на пять лет провинцию Сирию с правом войны и мира.

Желая превзойти славой как Помпея, так и Цезаря, Красс решил совершить поход на Восток через землю парфян и дойти до Индии. В Риме, однако, никто не верил в благоприятный исход похода против незнакомого противника. Простой народ Рима даже решил не выпускать Красса из города, и тогда Красс обратился за помощью к Помпею. Тот согласился помочь и лично проводил его. Видя спокойно идущего Помпея, люди немного успокоились и дали им дорогу. Только народный трибун Атей подбежал к воротам и поставил около них пылающую жаровню. Затем он начал произносить непонятные слова, которые сочли за древнее заклинание, а в конце объявил, что Красс непременно погибнет в пустыне.

В военный поход Марк Красс выступил зимой 54/55 года до н. э. В то время ему было уже 60 лет, а выглядел Красс значительно старше. Несмотря на плохую погоду, он отправил часть войска морем, а сам с другой частью двинулся сушей на Восток через Балканы. Города добровольно подчинялись римлянам. Сопротивление оказал только город Зенодотия. Потеряв около ста солдат, Красс взял город и, естественно, разграбил его. Жители были проданы в рабство. За сей малый подвиг Красс был провозглашен своим войском императором. С наступлением осени Красс, оставив в покоренных городах гарнизоны, вернулся в Сирию на зимние квартиры. Здесь же он встретился со своим сыном – Публием, который во главе тысячи всадников прибыл из Галлии, где воевал вместе с Цезарем и был отмечен многими знаками отличия за доблесть.

Возвращение Красса в Сирию позволило противнику подготовиться к предстоящей войне. Сам же Красс не занимался подготовкой своего войска, а подсчитывал награбленное и доходы с покоренных городов.

В начале весны 53 года до н. э. Марк Красс стал готовиться к новому походу. Под его командованием находились 7 легионов, 8 тысяч всадников и легковооруженных воинов. Перед началом похода к Крассу прибыли послы парфянского царя Арсака, которые пожелали решить дело миром. Марк Красс ответил главному послу, что даст ему ответ в Селевкии – одной из столиц Парфянского царства. На это главный посол парфян ответил: «Скорее на моей ладони вырастут волосы, чем ты, Красс, увидишь Селевкию». Война с Парфией началась.

Пройдя Месопотамию, Красс в июне 53 года до н. э. подошел к берегам Евфрата. Здесь его воины стали получать первые сведения о парфянских всадниках, закованных в блестящие латы, от которых отскакивают стрелы. Приближенные стали советовать Крассу уйти за Евфрат, однако тот не желал никого слушать. К римлянам явился вождь одного из арабских племен, Абгар, который считался другом и союзником римлян. Но это было в прошлом. Теперь он был союзником парфян и явился к Марку Крассу с целью попытаться заманить римлян в глубь страны, на равнину, где конница парфян смогла бы окружить их и уничтожить.

Римское войско двинулось вперед и скоро близ Ихн на реке Билехе столкнулось с парфянским войском, которым командовал Сурена. Парфянское конное войско, не вступая в прямое столкновение с римскими легионами, окружая их со всех сторон, осыпало римских воинов тучами стрел. Красс продолжал двигаться вперед, однако парфянское войско по-прежнему не вступало в прямое столкновение, придерживаясь своей прежней тактики. Римляне двигались плотными рядами, поэтому каждая стрела парфян попадала в цель. Солдаты на себе испытали мощь стрел противника, которые легко пробивали щиты и латы и пронизывали человека насквозь.

Тогда Красс сам решил напасть на врага. Он построил войско в глубокое каре, прикрыв каждую когорту всадниками. На флангах командовали Кассий и сын Красса Публий, сам Марк Красс встал в центре. В таком порядке римляне подошли к небольшой речке Балисс, где их встретили основные силы Сурены.

Сражение началось. Уже в самом его начале тактика парфян не давала римлянам начать наступление. Парфянская конница поднимала тучи песка и пыли, и легионеры, даже не видя противника, погибали от его стрел. В этом бою погиб сын Красса Публий, который, чтобы не попасть в плен, приказал своему телохранителю поразить себя мечом.

С наступлением ночи бой прекратился, и парфяне удалились со словами, что «даруют Крассу одну ночь для оплакивания сына – разве что он предпочтет сам прийти к Арсаку, не дожидаясь, пока его приведут силой».

Красс окончательно упал духом, но все-таки собрал военный совет для решения о дальнейших действиях. Было решено под покровом ночи начать отход. Бросив в пустыне раненых воинов, римляне под покровом темноты начали отступление и скоро достигли города Карр. Вскоре к городу подошли парфяне. Сурена потребовал выдать ему Красса, обещая остальным мир. Было ясно, что следует уходить из города, но тайно. На следующую ночь Красс приказал продолжать отступление. Однако проводник из местных жителей повел отряд по неверной дороге, заведя римлян в болото, и пока они выбирались на дорогу, их снова настигли и окружили парфянские всадники. Необходимо было продержаться хотя бы до темноты, чтобы затем отступить к ближайшим горам, где еще можно было найти спасение. Римляне ожесточенно отбивались, и им даже удалось потеснить неприятеля.

Понимая, что Красс может уйти с наступлением ночи, парфяне пошли на хитрость и предложили начать переговоры о мире. Красс чувствовал ловушку, но войско требовало от него начать переговоры с предводителями парфян.

Красс покинул римский лагерь и вышел к парфянам. Его встретил командующий и, подарив ему от имени царя прекрасного коня, предложил ехать к Евфрату для подписания мира. Своим конюхам он дал приказ помочь Крассу сесть верхом. Тогда римляне поняли, что их командующего взяли в плен, и бросились к нему. В этой короткой схватке Марк Красс был убит.

Сурена послал отрубленную голову и руку Красса царю Парфии. По преданию, в рот Крассу было налито расплавленное золото, и при этом царь сказал, что Красс получает то, что он так любил.

Помпей Гней (Великий)

(106—48 гг. до н. э.) – римский полководец и государственный деятель

Отец Помпея Великого – Гней Помпей Страбон – был известным полководцем. Он состоял на службе у Суллы, Сертория, Цинны и других представителей партии «марианцев», но политической карьеры сам не сделал.

Молодой Помпей начал свою военную деятельность в возрасте 17 лет под командованием отца и вместе с ним подвергся гонениям, особенно обострившимся после его смерти, когда Помпею пришлось защищаться против предъявленного его отцу обвинения в хищении государственных средств (утаивание добычи, взятой при завоевании Аскула). Однако при помощи Луция Филиппа и Квинта Гортензия Помпей выиграл дело. На процессе он выказал твердость и быструю сообразительность, зрелость (не по летам) суждений, чем привлек на свою сторону симпатии сограждан. Претор Публий Антистий, который был на процессе судьей, был так очарован Помпеем, что предложил ему в жены свою дочь и вскоре стал его тестем. В это время Помпей поступил на службу к Цинне, но так как ненависть к его отцу еще не была забыта, Помпей был вынужден удалиться в свое поместье. Он ушел тайком, что дало повод распространить слух о том, что Цинна приказал убить Помпея. Некоторое время спустя Цинна был сам убит, и его место занял Карбон – тиран, даже более жестокий, чем Цинна.

В 83 году до н. э., когда Сулла высадился в Италии, Помпей перешел на его сторону и сформировал три легиона в Пиценском округе, где находились его земли и где его семья пользовалась популярностью среди местного населения. С этим войском Помпей двинулся навстречу Сулле, разбив по дороге союзную армию Каррины, Клелия и Брута и заняв несколько городов. Сулла с почестями принял Помпея, наградив его титулом императора. Отправившись к Метеллу на север Италии, Помпей взял приступом Сену Галльскую и вместе с Крассом вышел в Умбрию, одержав победу при Сполеции.

Когда марианцы были окончательно разгромлены, а Сулла провозглашен диктатором, Помпей был осыпан наградами. Сулла развел его с женой Антистией и женил на своей падчерице Эмилии, разлученной для этого с ее первым мужем.

В 82 году до н. э. Помпей был отправлен с большим войском и 120 кораблями в Сицилию против Перперны, который сразу же оставил остров. В это время был схвачен и казнен Карбон. Помпей окончательно уничтожил сторонников Мария в Сицилии, а затем, переправившись в Африку, пошел против Домиция Агенобарба и в течение 40 дней покончил с ним.

После окончания похода Сулла послал письмо Помпею, в котором потребовал распустить войска и ждать себе преемника. Однако воины, среди которых Помпей пользовался необычайной популярностью, отказались повиноваться приказам из Рима. Чтобы не раздражать войска, Сулле пришлось смириться, и он даже послал приветствие Помпею, именуя его Великим. В 79 году до н. э. Помпей первым в римской истории, не будучи в звании сенатора, получил триумф. После смерти Суллы Помпей не стал примыкать ни к одной партии или группировке, а остался простым солдатом, исполняющим волю Рима.

В 77 году до н. э. он был отправлен против Лепида на север Италии, где осадил Мутину. Лепид не смог противостоять Помпею и бежал в Сардинию, где и скончался. Однако Помпей не пожелал распускать армию, с которой воевал против Лепида, и стал ожидать полномочий для отправки в Испанию против Сертория и Геренния. Но поскольку Помпей никогда еще не находился ни на одной из гражданских должностей, сенат не решался на это назначение и уступил только вынужденной необходимости.

Получив наместничество в восточной Испании, поскольку в западной Испании в это время стояли войска Метелла, Помпей летом 77 года до н. э. перешел Альпы и осенью вышел на левый берег Эбро. Серторий попытался не допустить соединения противников и не пропустить Помпея за Эбро, однако его позиции оказались прорванными, а в сражении при Валентии Геренний был разбит, потеряв более 10 тысяч человек.

В 75 году до н. э. Метелл двинулся в восточную Испанию для соединения с Помпеем. И Серторий, и Помпей хотели, чтобы сражение произошло до подхода войск Метелла. Серторию было не выгодно соединение сил противника, а Помпей не желал делить славу победителя с другим полководцем. Их встреча произошла на реке Сукроне, день близился к закату, и сражение началось уже вечером. Исход этой битвы в первый день не был определен, ни одному из полководцев не удалось одержать полную победу. Помпей в ходе сражения получил ранение и чуть не был взят в плен. На следующий день оба полководца снова выстроили войска для продолжения битвы, но в это время к Помпею подошли легионы Метелла, и Серторий приказал своим войскам рассеяться.

В 74–73 годах до н. э. борьба на Эбро шла с переменным успехом – легких побед не было. Она закончилась лишь на следующий год со смертью Сертория, которого убили во время пира его же военачальники. Последние отряды серторианцев были распущены Помпеем. Перперна, воевавший на стороне Сертория, был взят в плен, и испанские города стали открывать ворота перед войсками Помпея. Война в Испании не принесла Помпею новой славы, поскольку он играл в ней второстепенную роль, не проявляя прежней решительности и быстроты. Причиной этого было небрежное отношение к нему сената, не посылавшего своевременно в армию денег, боеприпасов и провианта.

После возвращения в Италию Помпей участвовал в заключительном этапе борьбы с восставшими рабами под руководством Спартака. К моменту его прихода основные силы восставших были уже разгромлены Крассом, но слава победителя Спартака досталась Помпею. Затем он соединился с оптиматами, которым обещал в случае достижения консульства провести законы в демократическом духе с целью отмены конституции Суллы. Подойдя с войском к Риму, Помпей потребовал себе консульства и триумфа, а солдатам – предоставления земельных участков. Это позволило ему выиграть выборы. Согласно новым правилам, принятым по предложению Помпея, народные трибуны восстанавливались в своих правах, всадники получали одинаковое с сенаторами право участия в судах, цензорам возвращена была прежняя власть.

Войско было целиком на стороне Помпея, римское население также было благожелательно настроено к нему. Все это заставляло противников молчать. Однако и сам Помпей не решался пойти на крайние шаги и, достигнув ближайшей цели, распустил войско и сложил с себя полномочия консула.

До 67 года до н. э. Помпей жил как частный гражданин, но в том году сенат принял два закона, предложенных сторонником Помпея Габинием: первый – об отозвании Лукулла из Азии, где велась война с Митридатом, второй – о назначении главнокомандующего для борьбы на море с пиратами. Последний закон был предложен непосредственно для Помпея.

Согласно этому закону, главнокомандующему в предстоящей войне давалась на три года власть над всем Средиземным морем и его береговой полосой по всей его окружности, а также предоставлялось право пригласить 15 сенаторов в звании преторов и квесторов и право производить неограниченный набор войска. Главнокомандующий мог распоряжаться столичной и провинциальной кассами, единовременно получая 144 миллиона сестерциев.

Несмотря на сильное противодействие со стороны противников Помпея – Пизона, Катулла и других, избрание Помпея было восторженно встречено римским населением. Помпею было даже разрешено увеличить свое вооружение и вместо 15 иметь с собой 24 претора. Весной 67 года до н. э. Помпей с сильным войском (120 тысяч пехоты и 5 тысяч всадников) на 500 кораблях вышел в море. Для более успешной борьбы и поиска пиратов Помпей предварительно разделил морскую «территорию» на 13 округов и поручил каждый отдельный округ специальному легату.

На первом этапе Помпей решил очистить от пиратов сицилийские и африканские воды. Это ему удалось сделать за 40 дней. Затем с 60 лучшими кораблями Помпей отправился в сердце пиратов – Киликию, где взял Антикрат. Были уничтожены стоянки и замки пиратов, захвачены около 400 кораблей и истреблены до 10 тысяч человек. Так завершилась война в области восточного бассейна Средиземного моря, и уже летом того же года на Средиземноморье началась мирная жизнь, торговля вновь стала процветать.

Сразу же после окончания войны с пиратами Помпей стал ожидать полномочий для войны с понтийским царем Митридатом VI Евпатором. По предложению одного из главных сторонников Помпея, Гая Манилия, народное собрание приняло предложение о назначении Помпея наместником Вифинии и Киликии и о возложении на него ведения войны против Тиграна II Армянского и Митридата с сохранением за ним прежних полномочий. Этот закон единодушно был принят всем населением Рима. До этого никогда такая громадная власть не сосредоточивалась в руках одного человека.

До начала военных действий Помпею удалось заключить союз с парфянами. Пойдя им на незначительные уступки, он добился того, что парфяне разорвали союз с Митридатом и Тиграном. Выступив с 50-тысячным войском к Понту, Помпей начал занимать города и стремился сразиться с основными силами Митридата, но тот отходил все дальше на восток, не вступая в сражение. По численности войска Митридата уступали римлянам – у него было всего 30 тысяч пехоты и 2 тысячи конницы, поэтому на сражение Митридат не решался. Все-таки Помпей смог настичь Митридата у Никополя и разгромить. С небольшим отрядом Митридату удалось бежать и добраться до Синории – крепости, где хранились царские сокровища. Он решил просить убежища у Тиграна, но, узнав, что в помощи Тигран ему отказал и даже объявил награду за голову Митридата в 100 талантов, решил бежать к своему сыну на север Понта.

В это же время Помпей занял Армению и продиктовал Тиграну II условия мира, согласно которым, к Риму отходили Финикия, Каппадокия, Сирия, Киликия, Софена и Кордуена. К 66 году до н. э. почти вся Азия к западу от Евфрата была в руках римлян.

В 65 году до н. э. войска Помпея прошли по всему южному Кавказу, усмиряя восстания албанских и иберийских племен. Затем Помпей вернулся в Понт, где взял города, сохранявшие верность Митридату. Однако полной победы Помпей смог добиться лишь в 63 году до н. э., когда Митридат умер. Помпею осталось лишь закрепить за собой сделанные завоевания, прежде всего на окраинах, и организовать приобретенные области. В Римской республике появились провинции Вифиния и Понт, Киликия (с Памфилией и Исаврией) и Сирия (с Финикией и Палестиной).

В 61 году до н. э. во время триумфального въезда Помпея в Рим за его колесницей шли дети парфянского, понтийского и армянского царей. Помпею оказывались неслыханные до этого почести и было предоставлено право носить лавровый венок и триумфальную одежду. Но и на этот раз Помпей не решился захватить власть в Риме и распустил свои легионы. Слабость Помпея как политика почувствовали все партии. Ни одна из них не оказала ему своей поддержки. Помпей не получил консульства на следующий год, обещание наделить ветеранов землей также не было выполнено сенатом.

В это время Помпею оказал помощь Цезарь, который, вооружившись против оптиматов, стал искать помощи Помпея, все еще пользовавшегося среди римского населения достаточной популярностью. С помощью Помпея и Красса Цезарь смог в 60 году до н. э. создать первый триумвират, а в 59 году до н. э. стал консулом.

С помощью Цезаря Помпей смог провести законы, которыми утверждались сделанные им на востоке распоряжения относительно наделения ветеранов земельными участками в Кампании. Все это привело к тому, что благодаря поддержке римского войска, населения и всадников, которым были облегчены их выкупные контракты, сенатская партия потерпела серьезное поражение и власть перешла в руки триумвиров. Для скрепления союза Цезарь выдал свою единственную дочь за Помпея.

В 58 году до н. э. Цезарь отбыл в Галлию, и Помпей во главе комиссии начал выделение ветеранам земельных участков. Кроме того, он построил в Риме новый театр, в котором после освящения были проведены гимнастические состязания и устроена травля диких зверей. Под конец Помпей показал гражданам Рима битву со слонами – невиданное до этого зрелище, поразившее римлян. Оно добавило Помпею как любовь населения, так и зависть к нему его противников. Вскоре в Риме при подстрекательстве демагогов, из которых самым активным оказался сторонник Цезаря Клодий, начались беспорядки. В числе преследуемых оказался и сам Помпей; Клодий несколько раз нападал на него и даже подвергал осаде его дом.

Пока Цезарь совершал свои подвиги в Галлии, Помпей продолжал бездействовать в Риме. Он передал войска и управление провинциями своим доверенным легатам, а сам проводил время со своей женой, переезжая из одного имения в другое. Это окончательно подорвало его авторитет среди римского населения. И когда Помпей попытался вернуть себе прежнюю власть и предложил назначить себя на пять лет проконсулом для упорядочения хлебного вопроса, с предоставлением себе войска и казны, сенат значительно урезал его полномочия. Помпей не получил ни войска, ни казны, ни власти над наместниками.

К этому времени относится начало вражды между Цезарем и Помпеем, который стал видеть в первом своего соперника. Однако время для разрыва между триумвирами пока не пришло. Опасаясь возвышения аристократической партии во главе с Катоном, триумвиры съехались в 56 году до н. э. в Луку. Достигнув примирения Помпея с Клодием, Цезарь предложил принять следующие меры: Помпею и Крассу оставаться в должности консулов в 55 году до н. э., затем, после истечения своих полномочий, Помпей должен на пять лет отправиться в качестве наместника в Испанию, а Красс – в Сирию; Цезарь сверх положенного срока оставался на пять лет наместником Галлии.

Но Помпей не отправился в Испанию, а под предлогом заботы о столице остался в Риме. Еще более обострились отношения между триумвирами в 54 году до н. э., когда при помощи подкупа в консулы были проведены два оптимата. В том же году умерла при родах жена Помпея Юлия, и родственные связи Помпея и Цезаря были тем самым разорваны. А в Сирии вскоре погибает Красс.

Воспользовавшись беспорядками, возникшими в Риме в 52 году до н. э. из-за убийства Клодия, Помпей выставил свою кандидатуру на диктаторскую власть и был назначен единоличным консулом. Ему удалось провести законы о подкупах, о буйствах и о праве наместничества в провинции лишь по истечении 5-летнего срока со времени сложения магистратуры.

Отношения Помпея и Цезаря все более обострялись. В 52 году до н. э. Помпей женился на дочери Квинта Цецилия Метелла Корнелии – вдове погибшего в войне с парфянами Публия (сына Красса), и тем самым он окончательно связал себя с сенатской партией. Помпей в поисках поддержки против усиливающейся власти Цезаря стремился сблизиться с сенатом и даже допустил, чтобы на 51 год до н. э. в консулы были избраны два представителя сената.

Когда в 50 году до н. э. Цезарь потребовал для себя консульства, то встретил резкие возражения Помпея, сославшегося на закон, запрещавший соединять магистратуру с промагистратурой. Помпей предложил Цезарю сложить с себя управление Галлией и распустить свои легионы. В ответ на это подкупленный Цезарем оптимат Курион предложил Помпею распустить свои войска и отказаться от наместничества в Испании. Помпей уклонился от определенного ответа, и тогда Курион вынес этот вопрос на рассмотрение всего сената и встретил поддержку. Решение сената также было поддержано и населением Рима. Оптиматы и Помпей решили пойти на крайний шаг и объявили войну Цезарю. Помпей получил полномочия производить набор войска.

Такие чрезвычайные меры были в резком противоречии с осторожным поведением Цезаря, который в начале 49 года до н. э. прислал Помпею письмо с предложением сохранить мир. Однако письмо Цезаря было резко отвергнуто, Цезарю было предложено к определенному сроку распустить свое войско под угрозой, что в противном случае с ним поступят, как с врагом отечества. В это же время Помпей был назначен главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами республики с неограниченной военной властью и правом свободного распоряжения казной. Вызов был принят, и Цезарь перешел Рубикон.

Поскольку Помпей окончательно перешел на сторону сената, он стал не столько предводителем оптиматов, сколько их наемным полководцем. Все это замедляло его военные приготовления, в то время как Цезарь быстро двигался к Риму с 5 тысячами пехоты и 300 всадниками. Получив известие о приближении войска Цезаря, Помпей отошел с войском в Луцерию, а затем в Брундизий, откуда переправился в Диррахий. Под его командованием теперь находились 11 легионов, 5 тысяч конницы и флот из 500 кораблей. После завоевания вотчины Помпея – Испании войска Цезаря зимой 49/48 года до н. э. стали переправляться в Грецию. Часть его войска успела переправиться, но легат Помпея Бибул сжег корабли, в то время как сам Помпей стеснил войска Цезаря в Диррахии. Все это вынудило Цезаря удалиться в Фессалию, куда следом за ним отправился и Помпей. Если бы Помпей действовал по собственному плану, то, вероятно, он смог бы повернуть кампанию в свою пользу, однако оптиматы нетерпеливо толкали его на решительные шаги, и по их настоянию в августе 48 года до н. э. Помпей был вынужден вступить в битву с Цезарем при Фарсале. Несмотря на значительный перевес войск Помпея над легионами Цезаря, сражение было проиграно. Помпей сразу пал духом и, бросив остатки своего войска, отправился на восток, чтобы там искать себе помощь.

Прибыв в Лесбос, Помпей взял на борт своего корабля жену Корнелию и младшего сына Секста и отплыл к Кипру, где был снабжен деньгами. Оттуда он направился в Египет, рассчитывая на помощь египетского царя Птолемея XII Диониса. Однако надежды Помпея на египетскую помощь оказались призрачными и привели его к роковому концу. Правившие вместо малолетнего египетского царя Потин, Теодот и Ахиллас – главные царские воспитатели и советники – в надежде заслужить благодарность Цезаря умертвили Помпея. Он был убит на следующий день после того, как ему исполнилось 58 лет. И Цезарь получил от египетских царедворцев голову и перстень своего главного врага. Тело Помпея было захоронено его солдатами, а полученную голову Цезарь сжег и пепел захоронил с особыми почестями.

Природа наделила Помпея замечательными военными способностями, физической силой, выдержкой, храбростью, его популярность в Риме объяснялась прежде всего военной славой, которую Помпей добыл на полях сражений. В мирной жизни он не проявил особых дарований и во многом представлял тип обычного римлянина – застенчивого, нерешительного, не слишком жестокого, малообразованного, хорошего семьянина. Двое его сыновей – Гней Помпей Младший и Помпей Секст – пошли по стопам отца и стали полководцами. После гибели отца старший из сыновей боролся с Цезарем вначале в Африке, а затем в Испании, собрал вокруг себя большое войско из республиканцев и туземцев, сохранявших добрые воспоминания о его отце. В 45 году до н. э. Гней Помпей Младший во главе 13 легионов выступил против Цезаря, но был разбит наголову в сражении при Мунде и сам погиб в ходе битвы.

Помпей Секст сопровождал своего отца в Египет, где стал свидетелем его смерти. Затем он служил под началом своего старшего брата, а после его гибели начал корсарскую войну с легатами Цезаря.

После смерти Цезаря Помпею удалось встать во главе флота, с помощью которого он занял значительную часть Испании и Сицилию. Члены второго триумвирата объявили его врагом отечества, а Помпей Секст, воспользовавшись сицилийскими гаванями, стал захватывать корабли, перевозившие в Италию хлеб.

Тогда триумвиры Октавиан и Антоний, обеспокоенные волнениями, происходящими из-за голода в Риме, решили примириться с Помпеем, заключив с ним в 40 году до н. э. Брундизийский договор. По этому договору Помпей Секст обязался не мешать морской торговле и не принимать дезертиров и беглых рабов и ежегодно присылать из Сицилии, предоставленной под его управление вместе с Корсикой, Сардинией и Ахайей, определенное количество хлеба. Однако вскоре Антоний нарушил Брундизийский договор, отказавшись отдать Помпею Ахайю. В свою очередь, Помпей вновь стал занимать некоторые из приморских городов Италии, возобновил пиратские набеги и снова начал принимать на свои корабли дезертиров. Он снова стал перехватывать хлебные транспорты и опять привел Рим к голоду.

Выступивший против Помпея Секста Октавиан без помощи со стороны Антония и Лепида потерпел поражение. Но, разгромив флот Октавиана, Помпей не сумел воспользоваться удачным моментом и дал Октавиану возможность собраться с новыми силами. В 37 году до н. э. был подготовлен новый флот под командованием Агриппы, и примирившийся с Октавианом Антоний выделил для него 120 кораблей. Октавиан сумел нанести поражение флоту Помпея и вынудил его отойти к Тавромению. Однако здесь Помпею вновь удалось нанести поражение флоту Октавиана и снова задержать отправку продовольствия в Италию.

Это вынудило триумвират сосредоточить в Сицилии все римские легионы под командованием Агриппы, Октавиана и Лепида. Сюда же, к Мильскому мысу, подошли и оба флота.

В 36 году до н. э. произошло морское сражение при Навлохе. Победа была одержана Октавианом, и Помпей на уцелевших кораблях отплыл вместе со своей дочерью и сокровищами на восток. В Милете он был убит одним из легатов Антония.

Смерть младшего сына Помпея Великого развязала руки Октавиану и ускорила его триумфальный въезд в Рим.

Цезарь Гай Юлий

(102 или 100—44 гг. до н. э.) – римский диктатор и полководец

Гай Юлий Цезарь происходил из старинного и знатного патрицианского рода Юлиев, корни которого уходили к полулегендарным царям и богам.

В 84 году до н. э. молодой Цезарь был избран жрецом бога Юпитера – пост, на который мог быть избран только представитель патрицианского рода. Жрец Юпитера не имел права садиться на коня, видеть войско, не мог приносить клятвы, носить перстень и отлучаться из города, дабы не прерывать жертвоприношения богу. Он мог взять в жены только представительницу патрицианского рода. Женой Гая Юлия Цезаря стала дочь Луция Корнелия Цинны – Корнелия. Консулы Цинна и Марий захватили власть в Риме. Цезарь приходился Марию племянником, так как тот был женат на сестре матери Цезаря. Марий – полное имя: Гай Юлий Марий – происходил из плебейского рода, но смог достичь высокого положения в Риме и пользовался у населения города большой популярностью. Он стал «новым человеком» – так называли представителя не сенаторского сословия, который первый в своем роду добивался или достигал консульства. Предки Мария ничем не прославились на государственной службе и никогда не фигурировали на политической арене.

В борьбу с Марием и Цинной вступил Сулла, подошедший к Риму с войском. В 82 году до н. э. Сулла взял город, а одержав победу, начал жестокую расправу со сторонниками Цинны и Мария. От Цезаря потребовали расторгнуть брак с Корнелией, но тот отказался. За отказ он был лишен права на отцовское наследство и под угрозой ареста вынужден был бежать из города. Но уйти ему не удалось, и он был схвачен патрулем. Свою жизнь он выкупил за 12 тысяч динариев, а в дальнейшем благодаря связям матери, Аврелии, Сулла даровал помилование строптивому аристократу.

Свою политическую деятельность Цезарь начинал как сторонник демократических преобразований, чем завоевал широкую популярность среди городского плебса и ненависть сенатской олигархии.

Для проведения в жизнь намечаемых преобразований Цезарь заключил с наиболее крупными деятелями этого времени – Гнеем Помпеем и Марком Крассом – негласное соглашение о совместной борьбе с общим врагом. Соглашение, заключенное в 60 году до н. э., получило в истории название первого триумвирата. Первым успехом коалиции было избрание Цезаря консулом на 59 год до н. э.

Пользуясь своей популярностью, Цезарь, минуя сенат, провел через народное собрание ряд законов, удовлетворивших сторонников Помпея и Красса (раздел кампанских земель в интересах ветеранов Помпея, закон о снижении откупной суммы налога с провинции Азия).

В своих интересах Цезарь добился после истечения срока консульства назначения в провинцию Галлия сроком на пять лет с правом набора двух легионов. Прибыв в Галлию, Цезарь вначале столкнулся с племенем гельветов, проживавших в западной части современной Швейцарии. Гельветы хотели переселиться в западную Галлию и просили разрешения пройти через Нарбонскую провинцию, но получили отказ Цезаря. Попытка прорваться через римские укрепления была Цезарем отбита. Гельветы признали власть Рима и вернулись на прежние места.

Затем к Цезарю обратились дружественные племена эдуев, на которых нападали соседние племена секванов, поддержанные вождем германского племени свевов Ариовистом. Здесь Цезарь смог проявить себя как политик, сумев объединить против германцев все кельтские и галльские племена.

Несмотря на трудность борьбы с Ариовистом, войска Цезаря смогли одержать победу в современном Южном Эльзасе и отбросили германцев за Рейн. Секваны признали власть Рима. После покорения гельветов и секванов Цезарь завоевал всю Центральную Галлию.

В следующем году Цезарь двинул свои легионы на север Галлии против племен белгов. Несмотря на трудности похода через лесисто-болотистую местность и отсутствие в Северной Галлии проримского влияния, Цезарь сумел одержать победу, заставить и белгов признать власть Рима.

С такими же трудностями проходило завоевание племен, живших на океанском побережье. В 57 году до н. э. Цезарю удалось подчинить себе эти племена, но уже в следующем году они восстали, и их пришлось завоевывать вновь. Цезарю пришлось дробить свои войска на несколько групп. Ввиду того что приморские племена имели свой флот, с помощью которого они доставляли продовольствие в осажденные римлянами крепости и эвакуировали их защитников по морю, Цезарю пришлось создать собственный флот, и только после этого покорение приморских племен было завершено.

В 56 году до н. э., после завершения покорения Аквитании, под властью Рима оказалась вся Галлия, от Рейна до Пиренеев. Легионы Цезаря совершили даже высадку в Британии, а в 55 году до н. э. вернулись на правый берег Рейна.

После покорения Галлии в руки Цезаря попали богатая добыча и большое количество рабов. Часть добытого в Галлии была направлена в городскую казну, а другая половина была использована Цезарем для подкупа политических деятелей в Риме – как своих сторонников, так и противников.

К этому времени триумвират стал непрочен. Помпей и Красс враждовали друг с другом и одновременно опасались усиления влияния Цезаря в Галлии. Однако распад триумвирата был невыгоден Цезарю, который нуждался в продлении своего наместничества в Галлии, поскольку его положение там было еще недостаточно прочным.

В 56 году до н. э. триумвиры встретились в городе Лукке (Северная Этрурия) и достигли понимания по всем спорным вопросам. Цезарю было продлено наместничество в галльских провинциях еще на пять лет, после чего ему было обещано консульство.

Цезарь вернулся в Галлию накануне грозных потрясений. В 54 году до н. э. там вспыхнуло восстание галльских племен (белгов, эбуронов и др.). С большим трудом Цезарю удалось с имеющимися десятью легионами усмирить восставших: жилища галлов были уничтожены, сами они или истреблены, или проданы в рабство.

Однако в 52 году до н. э. в Галлии вспыхнуло новое, более тщательно подготовленное восстание. Все галльские племена достигли между собой договоренности о совместном выступлении. Во главе восстания встал вождь племени арвернов Верцингеториг.

В момент начала восстания Цезарь находился в Северной Италии, вдали от своих главных сил. К тому же римские войска были разбросаны по всей Галлии, что затрудняло подавление восстания. Отряды Верцингеторига быстро заняли несколько римских крепостей и прервали связь между отрядами Цезаря. Однако Цезарь сумел собрать войска в единую группу и начать борьбу с галлами. Вначале он направил свой главный удар против крепости Авирика, где находились главные силы Верцингеторига. Осада Авирика продолжалась несколько месяцев. Цезарь сумел принудить ее к сдаче лишь с помощью голода. Однако Верцингеториг удерживал еще несколько сильных и хорошо укрепленных крепостей, в которых хранились большие запасы продовольствия. Галлы по-прежнему были готовы сражаться, и Цезарю вновь пришлось дробить свои силы.

Четыре легиона (20 тысяч) во главе с Лабиеном были посланы на север, а сам Цезарь вместе с шестью легионами (30 тысяч) двинулся к Герговии, около которой стояли галлы под командованием Верцингеторига. Несмотря на все попытки Цезаря овладеть Герговией, галлы продолжали сопротивляться, и Цезарь, понеся большие потери, отступил. Это крайне неблагоприятно повлияло на отношение остальных галльских племен к Риму, авторитет которого стал падать в их глазах.

Цезарь вновь сгруппировал свои силы и повел преследование армии Верцингеторига. Он вступил в контакты с вождями германских племен и нанял у них людей для своей конницы, которая смогла противостоять коннице галлов. Верцингеториг попытался вступить с Цезарем в сражение, но потерпел полное поражение. Вождю галлов пришлось вернуться к своей прежней тактике и начать наносить удары по римским тылам, опираясь на хорошо укрепленные крепости.

Главным центром галльского сопротивления стала Алезия, вокруг которой были возведены мощные укрепления. Вскоре после начала осады Алезии Цезарем на помощь осажденным пришла новая галльская армия, которая, в свою очередь, окружила войска Цезаря. Борьба была жестокой и кровавой, но в конечном итоге завершилась победой Цезаря. Падение Алезии привело к тому, что галльское войско разбежалось, а сам Верцингеториг сдался Цезарю, был доставлен им в Рим, где был казнен во время одного из его триумфов.

Опасаясь повторения восстания, Цезарь предпринял целый ряд мероприятий по умиротворению местного населения. На протяжении нескольких лет Галлия не объявлялась провинцией Рима, а галльское население считалось союзным Риму. Сбор налогов осуществлялся представителями местной знати из проримски настроенных людей. Знатные галлы получили от Цезаря земли, рабов и права римского гражданства. На плодородных землях Галлии были основаны римские колонии, постепенно галльские крепости превращались в римские города.

В это время Помпей, попавший под влияние олигархов и стремившийся к единоличной власти, предпринял первые шаги, направленные против Цезаря. Он подготовил проект законопроекта, согласно которому, Цезарь должен был распустить свои легионы, сложить с себя власть и предстать перед судом с отчетом о своих действиях в Галлии.

После тщательной подготовки Цезарь 10 января 49 года до н. э. перешел реку Рубикон, которая являлась административной границей между Цизальпинской Галлией и основной частью Италии. Фактически начиная гражданскую войну, Цезарь заявил в свое оправдание, что выступает в защиту попранных прав народных трибунов. Переходя Рубикон, Цезарь учитывал общее положение, которое внешне складывалось не в его пользу. В распоряжении Цезаря было всего лишь девять легионов, но только с одним из них Цезарь перешел Рубикон, все остальные продолжали оставаться в Галлии. Помпей же обладал значительным численным превосходством, имея 10 легионов в Италии, семь в Испании и много небольших отрядов, разбросанных по всей империи. Но Цезарь знал, что находящиеся в Италии легионы Помпея имели в строю лишь кадровый состав, и потому один полностью укомплектованный легион Цезаря был боеспособнее, чем два неотмобилизованных легиона Помпея. На стороне Цезаря был фактор времени и внезапности, а кроме того, он учитывал личные качества Помпея.

От Равенны к Риму имелось два пути. Цезарь избрал наиболее длинную и извилистую дорогу вдоль побережья Адриатического моря и двинулся по ней форсированным маршем. По мере продвижения Цезаря многие из находившихся здесь рекрутов, набранных для Помпея, присоединялись к нему.

Морально подавленные войска Помпея оставили Рим и отошли к Капуе, в то время как Цезарь, вклинившись между авангардом противника в Корфинии и его главными силами под командованием самого Помпея, расположенными в районе Луцерии, снова добился пополнения своих сил за счет рекрутов противника. Затем он продолжил наступление на юг в направлении Луцерии, продолжая наращивать свои силы.

Однако из-за того, что Цезарь стал не столько окружать, сколько выдавливать Помпея из Рима, тому удалось бежать в хорошо укрепленный порт Брундизий (современный Бриндизи), где наскоро собранные им отряды обеспечили переправу в Диррахий (современный Дуррас).

Цезарь беспрепятственно вошел в Рим, где овладел казной и организовал управление городом. На его сторону перешла и часть воинов Помпея, не успевшая вместе с ним уйти за море. Главной же цели похода – разгрома армии Помпея – Цезарю добиться не удалось, и потому военные действия затянулись на целых четыре года.

Вместо того чтобы преследовать Помпея в Греции, Цезарь перебросил войска в Испанию для разгрома главного союзника своего противника. Сосредоточив на севере Испании галльские легионы, Цезарь оттеснил войска Помпея под командованием его легатов в излучину реки Ибер близ городка Иперды (современная Перида), расположенного непосредственно за Пиренеями. Однако войска Помпея уклонились от боя, штурм города также не увенчался успехом, и Цезарь лишь личным вмешательством смог предотвратить поражение своих войск. Он был вынужден отказаться от осады и приступить к созданию искусственного брода для обеспечения за собой господства на обоих берегах реки Сикорис (Сегре), где расположен город Иперда. Угроза перехвата источников снабжения вынудила противников Цезаря отступить. Цезарь предоставил противнику возможность беспрепятственного отхода и одновременно выслал для его преследования галльскую конницу.

Вместо штурма моста через Ибер, который прикрывал арьергард противника, Цезарь пошел на риск и переправил свою пехоту через глубокий брод, считавшийся доступным только для конницы. В течение ночи, совершив глубокий обход, он перерезал пути отступления противника. Цезарь не пытался сразу завязать сражение, но использовал кавалерию для задержки и изматывания войск противника, а легионы двинул в обход флангов. Цезарь сдерживал порывы своих солдат немедленно вступить в бой и одновременно поощрял их братание с воинами Помпея. В армии его противника начался голод, войска устали, и их боевой дух был подорван. Действиями конницы Цезарь заставил войска противника занять оборону на местности, где не было воды, и это привело к их капитуляции.

Большая часть этой шестинедельной кампании прошла в маневрировании. Цезарь смог одержать фактически бескровную победу и обеспечить приток в свою армию новых солдат из армии Помпея.

При возвращении в Рим Цезарь осадил Марсилию (Марсель), в которой было немало сторонников Помпея. Овладев Марсилией, Цезарь лишил город большей части земельных владений и включил их в состав римской провинции. В Риме Цезарь был провозглашен диктатором. По его распоряжению были окончательно восстановлены в правах все подвергавшиеся преследованиям при Сулле. Цезарь был выбран консулом на 49 год до н. э. и отбыл в Иллирию, где сосредоточивались основные войска Помпея.

Вместо обходного пути по суше Цезарь ради экономии времени избрал кратчайший морской путь. Но это лишь задержало его, поскольку у него не было флота, который имел Помпей. Несмотря на то что Цезарь еще до начала похода приказал собирать и готовить корабли, только незначительная их часть была готова отплыть к берегам Греции. Не желая ждать готовности всего флота, Цезарь отплыл из Брундизия с половиной армии.

Высадившись в Палесте, Цезарь двинулся на север вдоль побережья, к Диррахию, однако Помпей сумел прибыть туда первым. Помпей медлил, тем самым упуская возможность использования своего численного превосходства. В это время Антоний, ускользнув от флота Помпея, соединился с войсками Цезаря в районе Тираны. Помпей, так и не сумевший помешать их соединению, отступил, преследуемый войсками Цезаря. Теперь Цезарь был готов принять сражение.

Обе армии расположились друг против друга на южном берегу реки Генуза, протекавшей южнее Диррахия. После непродолжительного затишья Цезарь совершил обходной семидесятикилометровый марш по холмистой местности и вышел в район между Диррахием и армией Помпея. Опасаясь обхода и разрыва связи со своей базой, Помпей снова отступил. Цезарь попытался окружить и блокировать армию Помпея, численно превосходившую его войска, однако полностью добиться этого так и не смог. По-прежнему обладая превосходством на море, Помпей обеспечивал свое снабжение продовольствием и мог перебрасывать войска в любой район Греции. Это позволило ему нанести удар по блокирующим его войскам и фактически прорвать цепь окружения. Попытка Цезаря отразить этот удар едва не закончилась его поражением. Но Помпей не использовал представившейся ему возможности высадиться в Италии и восстановить свое господство в Риме.

В свою очередь, Цезарь предвидел эту возможность и потому решил вначале разгромить последнего союзника Помпея – Сципиона Наупса, высадившегося в Македонии. Помпей был вынужден последовать за Цезарем другим маршрутом. Несмотря на то что Цезарь подошел первым, он не стал бросать свои войска на штурм укрепления, а дождался соединения Помпея со Сципионом. Учитывая свою неудачу у Диррахия, Цезарь не пытался навязать бой Помпею на открытой местности. Однако и сам Помпей, хоть и имел почти двукратное превосходство в силах (40 тысяч), согласился дать сражение лишь под давлением своих помощников.

Битва при Фарсале началась раньше времени для Цезаря, силы которого были и так невелики (27 тысяч, из них 2 тысячи всадников против 6 тысяч всадников Помпея). Несмотря на численное превосходство противника, Цезарю удалось одержать победу, выйдя во фланг и тыл главных сил Помпея.

Помпей бежал, бросив свои войска. Цезарь преследовал его, пройдя через Дарданеллы, Малую Азию и Средиземное море до Александрии, где по приказу царя Птолемея XI Помпей был убит. Цезарь был избавлен от значительных затруднений, однако он вскоре лишился достигнутого преимущества, вмешавшись в борьбу за египетский престол между Птолемеем и его сестрой Клеопатрой и потеряв на это восемь месяцев.

Сторонники Птолемея добились, чтобы население Александрии восстало против римлян. Небольшое войско Цезаря вместе со сторонниками Клеопатры было окружено в приморском дворце египетских царей. Всю зиму 48–47 годов до н. э. армия Цезаря выдерживала осаду, и только весной следующего года после получения подкреплений Цезарю удалось нанести поражение армии египетского царя на берегах Нила.

Как только Цезарь выиграл битву на Ниле, он узнал, что сын покойного царя Понта Митридата VI Евпатора Фарнак переправился через Понт Эвксинский и, разбив небольшие римские отряды, овладел не только территорией бывшего Понтийского царства, но и Вифинией, создав при этом угрозу для римской провинции Азия. Совершив поход в северную часть Малой Азии, Цезарь близ города Залы наголову разгромил войска Фарнака, который погиб во время бегства. Сообщая об этой победе, Цезарь писал, что он «пришел, увидел, победил» (veni, vidi, vici).

Цезарь вернулся в Рим и успокоил волнение среди легионеров, выплатив им задержанное жалованье. Чтобы собрать необходимые средства, он конфисковал, частично продал и частично раздал ветеранам земельные владения своих бывших противников. Теперь он наконец решил покончить с остатками войск своих противников, которые оставались в Северной Африке и Испании.

Цезарь начал свою Африканскую кампанию 46 года до н. э. с недоукомплектованным войском. Его противник обладал численным превосходством и едва не заманил войска Цезаря в ловушку. Однако Цезарю удалось выйти из нее и укрепиться в лагере близ Руспена в ожидании остальных легионов. В течение нескольких месяцев он просидел в лагере даже после прибытия подкреплений. Непрестанно маневрируя, Цезарь наносил небольшие, но молниеносные удары, которые сказывались прежде всего на моральном состоянии противника, из армии которого все более увеличивался поток дезертиров.

Наконец после выхода к базе противника у городка Тапса Цезарь создал благоприятную обстановку для победы над противником. Его войско стремительно бросилось в атаку и выиграло сражение. После взятия главной базы большинство городов капитулировало.

После окончания войны в Африке Цезарь отпраздновал в Риме четыре роскошных триумфа (галльский, египетский, азиатский, африканский).

Однако оставалась еще Испания, в которой сыновья Помпея собрали большую армию. В кампании 45 года до н. э. Цезарь, стремясь избежать больших потерь, беспрестанно маневрировал, вынуждая противников занять невыгодную позицию. Благодаря этой тактике Цезарю удалось добиться победы на юге Испании, у местечка Мунд. Победа обошлась Цезарю дорогой ценой; сообщая о ней сенату, Цезарь писал, что если в других боях он сражался за победу, то в битве при Мунде он сражался за жизнь.

Если подвести итоги военным кампаниям Цезаря, то следует признать, что многим его действиям не хватало размаха и внезапности. В каждой из своих кампаний он ослаблял моральный дух противника, но не подрывал его окончательно. И все же в результате напряженной политической борьбы и гражданской войны (46–45 годы до н. э.) были уничтожены вооруженные силы противников. Цезарю удалось захватить верховную власть и сделаться полновластным правителем всей Римской державы.

Одержав победу над своими противниками из римского нобилитета, Цезарь отказался от демагогической политики и пошел на некоторые шаги, отвечающие политическим воззрениям оптиматов, и даже стал выдвигать их на государственные должности. Однако среди нобилитета продолжали преобладать настроения, враждебные политике Цезаря. Чтобы стабилизировать внутреннее положение, Цезарь стал готовиться к походу на Восток, против Парфянского царства.

В Риме на три года вперед были назначены магистраты и стала комплектоваться большая армия. В публичных местах Цезарь стал появляться в пурпурной тоге триумфатора, сидя на золотом кресле. Один из наиболее активных сторонников Цезаря, Марк Антоний попытался возложить на него царскую диадему.

Это вызвало возмущение нобилитета, прежде всего сенатского, а затем привело к организации заговора, направленного против Цезаря. Заговорщики планировали после убийства Цезаря восстановить прежний республиканский строй.

Однако убийство Цезаря на заседании сената во время «мартовских ид» (15 марта 44 года до н. э.) не только не привело к восстановлению прежнего республиканского строя, но, напротив, породило вначале продолжение гражданской войны, а затем и новую форму государственного правления – империю, основы которой уже были заложены Цезарем.

Германик Тиберий Друз Нерон

(15 г. до н. э. – 19 г. н. э.) – представитель рода Германиков, римский полководец

Род, к которому принадлежал Германик, оставил в истории Древнего Рима заметный след. Представители этого рода были и императорами, и полководцами. Не только мужчины, но и женщины стали знаменитыми и вошли в анналы римской истории.

Германик Тиберий Друз Нерон был сыном Друза Старшего и Антонии Младшей. Он родился в 15 году до н. э., и в некоторых источниках приводится даже точная дата его рождения – 24 мая. О его детстве и ранней юности, то есть о времени до начала его военной и общественной деятельности, известно немного. Германик получил прекрасное общее и военное образование. Возможно, он учился в школе вольноотпущенника и знаменитого в то время педагога Верия Флакка. Да и Август Октавиан любил сам заниматься воспитанием своих внуков, обучая их грамоте. Он и пригласил во дворец Верия Флакка вместе со всей его школой, чтобы его внуки, не покидая дворца, могли пользоваться всеми выгодами публичного обучения и воспитания. Отличительной чертой такого обучения была разносторонность. Юноши знакомились с основами юриспруденции, финансов, ораторским искусством, поэзией, философией, историей, военным делом и другими науками, чтобы в дальнейшем иметь возможность занимать различные государственные должности.

По желанию императора Августа Октавиана Германик был усыновлен своим дядей Тиберием, который сделал это вопреки интересам собственного сына. Затем Германик женился на Агриппине – дочери Марка Агриппы и Юлии (дочери Августа Октавиана).

Военную карьеру Германик начал в 7 году н. э. в звании квестора Дунайской армии. Состоя помощником своего дяди Тиберия, Германик был послан на подавление восстания в Паннонии, где нанес вождю паннонских туземцев Батону ряд поражений, взял штурмом укрепленный город Ардубу и захватил в плен самого Батона.

В 10 году н. э. Август поставил Германика во главе восьми рейнских легионов с правами главнокомандующего и званием проконсула. Он участвовал вместе с Тиберием в военных походах против германских племен. Во время военных походов Германика часто сопровождали жена с сыном. Ребенка родители одевали в военную форму, сделанную специально для него по особому заказу. Обувь также была военного образца, маленькие сапожки – калигулы. Калигулой и стали называть его солдаты, и с этим именем, став императором, он вошел в историю.

Военные походы против германцев были предприняты после того, как в 9 году н. э. восставшие племена уничтожили в Тевтобургском лесу римские легионы под командованием Публия Квинтилия Вара, что привело к утрате Римом территорий между Рейном и Эльбой – плоды более чем 20-летних военных усилий. Тогда погибли три римских легиона. Для укрепления обороны по Рейну сюда были направлены шесть новых легионов, которые имели опыт подавления восстания на Балканах и ранее участвовали в военных кампаниях против германцев. Руководил этими легионами легат Германика Авл Цецина Север, один из опытнейших римских военачальников. Все это свидетельствовало о том, что Рим был намерен вести наступательную войну для возвращения утраченных позиций. Еще до смерти Августа Октавиана Германик был назначен наместником галльских провинций, и в его подчинение вошли все легионы, расположенные на Верхнем и Нижнем Рейне. Рим тщательно готовился к наступлению на германские земли, и его подготовка заняла несколько лет. В войсках находились и Тиберий, и Германик, но затем Тиберий вернулся в Рим, чтобы находиться там на случай смерти Августа.

И вот в 14 году н. э. Август Октавиан умирает, его преемником провозглашается Тиберий. Когда известие об этом дошло до войск, рейнские легионы подняли мятеж и потребовали, чтобы вместо Тиберия был избран Германик, который имел наибольшую популярность среди легионеров. В то время в войсках находились жена Германика и его сын Гай Калигула. Германик хотел, чтобы они были переправлены в Трир в целях их безопасности, но легионеры не допустили этого, стремясь заставить Германика принять власть. Положение спасла безукоризненная лояльность самого Германика, который решительно отказался от предложенной ему императорской власти. Он не поддался искушению захватить верховную власть в Риме, несмотря на требования своих легионеров, а мятеж он с большим трудом и мужеством усмирил.

Наведя в войсках порядок, он стал активно готовиться к походу за Рейн. В поход он выступил весной 15 года н. э., несколько раньше намеченного срока, поспешив на помощь Сегесту, осажденному войсками германского вождя Арминия. В результате этого похода Сегест был освобожден, а римлянам даже удалось захватить дочь Арминия Туснельду.

На помощь Арминию выступил его дядя Ингвиомер, но, исходя из сложившейся к тому времени ситуации в германских племенах, силовое решение проблем в германских землях уже не имело большого значения.

Летом того же года Германик предпринял новый поход. Эта кампания сопровождалась огромными потерями в войсках с обеих сторон. Больших результатов она не принесла, но моральное удовлетворение римляне получили – им удалось отбить орла – штандарта XIX легиона и захоронить останки павших в Тевтобургском лесу легионеров Вара.

В Риме летний поход Германика и одержанные им победы были пышно отмечены. Самому Германику декретировался триумф, три его легата получили триумфальные отличия, было принято постановление о сооружении триумфальной арки в честь отвоевания у германцев римских знамен. В принципе, война была закончена, но не для Германика, который стал снова готовиться к весенней военной кампании против германцев в следующем, 16 году н. э. По многим объективным причинам новый поход был бессмысленной тратой жизней римских солдат. Кампания готовилась с огромным размахом, но по своим результатам она не оправдала тех потерь, которые понесли римские легионы. Самым значительным событием этой кампании стало сражение при Идиставизо. Идиставизская равнина, образованная Везером и лесистыми возвышенностями, стала местом битвы римских легионов Германика с войсками Арминия и Ингвиомера. Перед началом сражения римляне заметили в воздухе восемь больших орлов, летящих в сторону леса, что сочли за счастливое предзнаменование, видя в нем залог победы. Они хладнокровно, стройной боевой линией двинулись на ряды неприятеля. Сражение, начавшееся ранним утром, продолжалось до поздней ночи, но уже к середине дня было ясно, что победа достанется римлянам. Напрасно Арминий криками и личным примером старался воодушевить германцев, появляясь верхом то в одном, то в другом месте битвы. Все большее количество отрядов Арминия отступало под натиском легионеров, а к вечеру началось беспорядочное бегство германцев с поля боя. К ночи вся равнина была усеяна убитыми и ранеными. Сам Арминий и раненый Ингвиомер спаслись, вымазавшись кровью и грязью, чтобы не узнанными проскользнуть сквозь ряды легионеров.

Одержав победу над германцами при Идиставизо, войска и, конечно же, сам Германик считали, что уже в следующем году можно будет победоносно завершить войну. Германик считал, что легионы Вара еще недостаточно отомщены, так как главный виновник катастрофы Арминий уцелел и продолжает действовать.

Кампания 16 года н. э. принесла Германику высший военный титул – императора. Но вместе с тем она же способствовала усилению подозрения Тиберия, который видел в своем племяннике не только талантливого полководца, но и постоянную угрозу своей власти, так как в отличие от самого Тиберия Германика обожали и армия, и народ. Он настоял на прекращении военных действий и отозвал Германика в Рим. Тем самым Тиберий желал разлучить его с верными легионами. Но популярность Германика была необычайно широка и в преторианской гвардии. Когда он приближался к Риму, для его торжественной встречи выступили все преторианские когорты, хотя должны были выступить по приказу Тиберия только две. Все это вряд ли радовало властителя Рима, и в дальнейшем он стремился переориентировать лояльность войск, особенно Рейнской армии, с Германика на самого себя. Для укрепления своего авторитета в войсках Тиберий на памятных знаках в честь побед в Германии повелевает изображать себя как победителя над германскими племенами, приписывая тем самым все заслуги лично себе.

Затем Тиберий решает отправить своего популярного племянника подальше от Рима. Под предлогом того, что только Германик сможет уладить все проблемы, возникшие в восточных провинциях, Тиберий направляет его на Восток. В сенате Тиберий просит особых полномочий для своего племянника как единственного надежного члена своей фамилии, на которого можно положиться в столь важных обстоятельствах. Для Германика новая должность стала самой трудной, так как здесь ему приходилось действовать больше как администратору, нежели как военачальнику. Для него это было и непривычно и сложно. Простую лагерную жизнь среди легионеров ему пришлось сменить на другую, полную интриг, обманов и козней избалованных роскошью продажных чиновников. Кроме того, Тиберий посылает в Сирию Пизона, заменив им на посту правителя Сирии друга Германика Сплана. Зачем это было сделано – неизвестно. Возможно, и к этому склоняются многие древние историки, Пизон получил особое задание от Тиберия – вредить Германику всеми способами, подрывая его авторитет и донося обо всех его действиях Тиберию. Может быть, Пизон был наделен особым доверием Тиберия и получил приказ при удобном случае избавиться от Германика. Но, скорее всего, Тиберий просто сделал ставку на характер Пизона, зная, что тот не сможет ужиться с Германиком и сам сделает все, чтобы ликвидировать последнего.

По пути к новому месту назначения Германик посетил Грецию. Греки встретили его с огромными почестями, сопровождая по всем знаменитым местам, рассказывая и показывая ему все, что он хотел видеть. Здесь Германик не только восхищался красотой мест и интересовался историей страны, но и не забывал действовать, как обязывали его данные полномочия, проводя проверку деятельности чиновников. Есть сведения, что во время его пребывания в Колофоне местный оракул предсказал ему преждевременную кончину.

Германик уезжает на Родос, а следом за ним в Грецию приезжает Пизон. Он старается свести на нет то хорошее впечатление, которое произвел Германик на греков, рассказывая о нем и его жене Агриппине самые неприглядные истории. При переезде в Сирию корабль Пизона попадает в шторм. Узнав об этом, Германик, находившийся в то время на Родосе, посылает на выручку Пизону корабли. Но в дальнейшем этот благородный поступок Германика только ухудшил отношения между ним и Пизоном. В Сирию Пизон прибывает первым и сразу же с помощью наветов или денег старается создать о Германике невыгодное мнение.

Тот знал, какие интриги плетет против него соправитель, но решил сначала заняться делами, а уже потом разбираться с Пизоном. При его содействии в Армении царем стал сын понтийского царя Полемона Зенон, которого Германик лично короновал. Для его поддержки он затребовал у Пизона послать в Армению несколько легионов, но это требование Пизоном было проигнорировано. Между ними произошло объяснение, которое привело к новым конфликтам. Дошло даже до того, что во время пира, данного царем масботеев, Пизон швырнул на пол поднесенный ему золотой венок, сочтя его менее богатым, чем тот, который поднесли Германику. Пизон старался действовать во всем наперекор Германику, демонстрируя всем, что не признает его авторитета.

Находясь в восточных провинциях, Германик сумел привести к власти Рима новые территории. Он заключил выгодный Риму дружественный союз с парфянским царем Артабаном, который при личной встрече с Германиком попросил убрать из Сирии Вонона, действовавшего против интересов парфянского царя. Германик удовлетворил просьбу Артабана и отослал Вонона в Киликию, несмотря на то что Вонону покровительствовал Пизон.

Устав от постоянной борьбы с Пизоном, Германик под предлогом административной необходимости решает посетить Египет. Путь его лежал через Сицилию, где он также провел проверку работы чиновников. Он снискал особую любовь населения острова тем, что снизил цены на хлеб. В Сиракузах Германик появился без стражи и облаченный в греческий наряд, что вызвало особый восторг у жителей города. Но Тиберий воспринял это иначе. Он с завистью смотрел на новые успехи своего племянника, которому и на новом поприще и новом месте удавалось легко добиваться любви и обожания жителей. Выступая в сенате, Тиберий осудил поведение Германика в Сицилии, а также напомнил сенату, что со времен Августа лицам, наделенным властью, запрещалось посещение Египта без особого разрешения императора. Но Германик ничего не знал о недовольстве Тиберия и продолжал свое путешествие по Египту, наслаждаясь красотой этого края.

Вернувшись в Сирию, он узнал, что все данные им распоряжения были отменены Пизоном, с которым у него произошло новое объяснение. К этому времени Германик уже чувствовал первые признаки болезни, о чем стало известно и жителям. Когда Германик стал выздоравливать, жители Антиохии стали приносить благодарственные жертвы богам по случаю его выздоровления. Пизон этого вынести не мог. Он приказал раскидать жертвы, принесенные к подножию алтарей, а людей, пришедших в праздничных одеждах к храмам, разогнать. Германик был настолько потрясен действиями Пизона, что это привело к новому обострению болезни. Он начал подозревать, что его болезнь вызвана действиями Пизона, который каким-то образом отравил его. У Тацита можно найти сведения, что у дома Германика стали находить куски вырытых трупов, кучи пепла и свинцовые таблички, талисманы и заклинания с именем Германика. Долго терпел Германик выходки Пизона, но только перед самой кончиной он приказал ему покинуть Сирию, написав письмо, где, по обычаю, отказывал ему публично во всяких дальнейших дружеских отношениях. Пизон все время откладывал отъезд, и, даже покинув страну, его корабль плыл очень медленно, чтобы при первой же вести о кончине Германика снова вернуться в Сирию.

Болезнь Германика прогрессировала. Рядом с ним находились его семья и друзья. В последние часы он сказал, что «умирает жертвой злодеяния Пизона и Планцины» – жены Пизона, враждовавшей с Агриппиной.

Германик умер в Антиохии 10 октября 19 года н. э. По обычаю того времени, его тело было выставлено на площади в течение нескольких дней. Похороны Германика прошли очень просто и трогательно – не было фамильных портретов или особенных знаков отличия. Тело его сожгли, а пепел собрали в урну, которую его жена и друзья приготовили для перевозки в Рим. Смерть Германика была встречена в Риме и в армии с чувством искренней и глубокой скорби. Многие обвинили в его кончине Пизона, и Тиберию пришлось провести расследование. Но оно выявило непричастность Пизона и его жены Планцины к этому печальному факту.

Жена Германика, Агриппина, имела характер сильный и непреклонный. Притворяться она не умела и всегда помнила о том, что приходится внучкой Августу Октавиану. Тацит писал, что она, «никогда не мирившаяся со скромным уделом, жадно рвавшаяся к власти и поглощенная мужскими помыслами, была свободна от слабостей». Но после смерти Германика она осталась беззащитной, так как и Тиберий, и Ливия относились к ней с неприязнью. Возведя на нее клевету, будто она хотела искать поддержку у войска, Тиберий сослал ее на остров Пандатерию, где она погибла в 33 году н. э. Двух ее старших сыновей, Нерона Цезаря и Друза Цезаря, по приказу Тиберия объявили врагами государства. Нерон Цезарь умер от голода в ссылке на Понтийских островах в 30 году н. э., а Друз Цезарь – в Риме в 33 году н. э.

До конца жизни Германик создавал для Тиберия проблему своей огромной популярностью у всего римского народа. Преемниками Тиберия стали последовательно сын, дядя и внук Германика. Именно кровное родство с ним явилось в глазах гвардии и легионеров решающим аргументом в пользу избрания императорами Калигулы, Клавдия и Нерона. И только бездарная политика Нерона запятнала доброе имя Германика, а новая гражданская война привела к власти другую династию.

Аэций Флавий

(ок. 390–454 гг.) – римский полководец

Отец Аэция по происхождению не отличался знатностью рода. Гауденций, так звали отца, происходил из варваров, по некоторым сведениям, из Скифии. Перейдя на службу империи, он достиг высот военной власти, став командующим римской кавалерии. Взяв в жены римлянку знатного происхождения и войдя в состав римской знати, он определил судьбу своего сына Аэция.

Сам Аэций начал военную службу в императорской гвардии, но затем его жизнь резко изменилась. Сложные отношения Рима с варварскими племенами заставляли отдавать юношей из знатных римских родов в качестве заложников. Других варвары не принимали. И в 409 году молодой Аэций прибыл ко двору готского царя Алариха. В следующем, 410 году Аларих совершил поход на Рим, взяв и разграбив город. Был ли Аэций участником похода или нет – сведений об этом не сохранилось. Но известно, что Аларих выделял юношу из числа других римских заложников. Сам Аэций изучал жизнь готов, их обычаи и военное искусство. Но вскоре Аларих скончался, а сменивший его Атаульф придерживался политики дружбы с Римом. Он стремился перенять римские обычаи и «вкусить блага» римской цивилизации, поэтому отпустил всех заложников, в том числе и Аэция.

Он вернулся в Рим, но не надолго. Сын Гауденция, павшего в результате борьбы за власть в обществе и армии, очень мешал тем, кто в этой борьбе победил. И Аэций снова был отправлен заложником, но на сей раз к гуннам. Для Рима гунны были более грозными противниками. Но новый заложник сумел войти к ним в доверие. Гунны, будучи сами прекрасными воинами, высоко оценили умение римлянина владеть оружием (луком и копьем) и его талант наездника. (Возможно, сказалась кровь предков по отцу.) Прожив некоторое время при дворе короля Каратона, познакомившись с военным искусством гуннов, Аэций был отпущен и вернулся в Рим.

Западной частью империи в то время владел император Гонорий, восточная часть была у Феодосия. Оба императора проводили политику стравливания варварских племен между собой, а также варваров с римлянами другой части империи. Естественно, военные в этих условиях имели наибольшую власть. И после своего возвращения от гуннов Аэций быстро сумел занять выдающееся положение в империи.

В 421 году Гонорию пришлось разделить правление с полководцем Константом, который женился на сестре Гонория Плацидии, вдове готского короля Атаульфа.

Но Констант вскоре умирает, а в 423 году скончался и император Гонорий. Аэций примкнул к партии узурпатора Иоанна – одного из высших чиновников, захвативших власть в Риме не без помощи военных. Он сделал Аэция управляющим императорским дворцом, а брак Аэция с дочерью военачальника-германца еще больше укрепил его позиции в военной элите Рима.

Плацидии пришлось искать убежище для себя и своего сына – наследника римского престола, императора Валентиниана у Феодосия. Тот не только принял их, но даже решил оказать помощь в борьбе с Иоанном. Плацидия также обратилась за помощью к родне первого мужа, и готы, возглавляемые Ардабуром, влились в армию Феодосия.

Иоанн, зная о хороших взаимоотношениях Аэция и гуннов, отослал его к ним с просьбой о поддержке в борьбе с готами и Феодосием. Но пока Аэций привел 60-тысячное войско гуннов из Венгрии, объединенные с готами восточноримские войска уже одержали победу. Трон Западной империи заняли Плацидия и ее сын, Валентиниан III, а узурпатор Иоанн был казнен. Гуннам заплатили за поход к Риму, а Аэций, перейдя на службу к Валентиниану III и его матери, получил назначение в Галлию.

Свои войска Аэций набирал из варваров. В Галлии он раздавал воинам земли, тем самым получая их поддержку, что помогало ему не только вести борьбу с набегами племен из-за Рейна, но и укреплять власть в провинции и Риме. Он продолжал водить дружбу с гуннами, часто привлекая их силы в отражении набегов готов или франков. Гунны казались Аэцию наиболее надежными союзниками, и он даже добровольно отослал к ним своего сына в качестве заложника.

Вскоре Плацидия назначила Аэция главнокомандующим войсками империи. В этом звании Аэций проявил энергичную деятельность. В 426 и 430 годах он дал сильный отпор вестготам, напавшим на Арекат, в 428 и 431 годах победил франков на нижнем Рейне, а в 430–431 годах защитил альпийские провинции от вторжения ютунгов.

Власть Аэция была настолько сильной, что у него не было соперников. Плацидия возвышала его и в то же время боялась и ненавидела. Единственным военачальником, кто мог сравниться с Аэцием, был полководец Бонифаций. Стремясь ликвидировать соперника, Аэций стал подстрекать его на измену императрице, а затем сообщил об этом Плацидии. Бонифаций в 429 году действительно призвал из Испании в Африку, которую контролировал, вандалов, но потом, быстро убедившись в своей ошибке, храбро сражался с ними.

Пока Аэций в 432 году был занят в Галлии, Бонифаций примирился с императрицей и был назначен главнокомандующим на место Аэция. Это и послужило причиной для войны между обоими полководцами. Войска Бонифация нанесли поражение полуварварскому войску Аэция, а сам полководец попал в плен. В сражении Бонифаций был тяжело ранен и вскоре скончался. С его смертью вражда между полководцами закончилась, и Аэций возвратился в Рим, не имея более соперников.

В 434 году он заставил провозгласить себя патрицием и консулом и снова занял свой прежний пост, на котором он находился на протяжении двух десятилетий.

Аэций был не только искусным полководцем, но и дипломатом, сумевшим обуздать жившие в Галлии германские племена и заставить их служить интересам империи.

В двух походах 435–436 годов он победил бургундов, усмирил в Арморике кельтов, подавил в Галлии восстание багезов (крестьян), а в 439 году принудил вестготов к миру, а на Сомме разбил франкского короля Клодиона.

Аэций старался поддерживать мир с гуннами, но когда их царь Аттила двинулся, чтобы завоевать весь Запад, Аэций смог вовремя объединить вестготов, аланов, франков и другие племена в единый союз и одержал в 451 году над Аттилой победу на Каталуанских полях, имевшую мировое значение.

Когда в следующем году Аттила со свежими силами, возобновив войну, попытался двинуться из Паннонии на Рим, Аэций, лишенный уже союзников, в ожидании помощи от Византии попытался хотя бы отстоять Апеннинский полуостров. План его близился к осуществлению, но римский двор предпочел просить мира и с этой целью отправил в лагерь к Аттиле посольство во главе с Папой Львом I.

После внезапной смерти Аттилы в 453 году император Валентиниан III, опасаясь могущества Аэция, решил избавиться от него.

В 454 году Аэций прибыл в Рим, где готовилась свадьба его сына с дочерью императора. Во время аудиенции во дворце он был убит по приказу императора.

Батый (Бату-хан)

(1208–1255) – монгольский хан династии Чингисидов, предводитель общемонгольского похода в Восточную Европу

Родоначальник династии Чингисидов – великий хан Монгольской империи Чингисхан (Темучин) многие столетия тому назад наполнил ужасом большую часть евроазиатского континента.

Он умер во время одного из походов в 1227 году. Место его захоронения осталось неизвестным. Еще при жизни он объявил своим преемником сына Угедея, который, сменив отца, завершил покорение Северного Китая, завоевал Азербайджан, Грузию и Армению. Все дети Чингисхана были прекрасными воинами, и даже его дочь принимала участие в военных походах. После смерти Чингисхана его сыновья получили уделы: Монголию – сын и преемник Угедей, Бухару и Восточный Туркестан – Джабатай, Персию – Тулуй, а дети старшего сына, Джучи, умершего еще ранее Чингисхана, – области к западу от Урала. Сын Джучи-хана, внук Чингисхана, Бату стал главой улуса в 1227 году. На его долю, согласно воле деда, выпало покорение западных (европейских) областей Чингисхановых владений.

Его имя в русских летописях было передано как Батый, что означало «несокрушимый». Известно и его прозвище – Саин, то есть Счастливый.

К тому времени Батыю исполнилось всего 19 лет, но он уже был вполне сложившимся монгольским правителем, прекрасно изучившим тактику ведения завоевательных походов, разработанную его дедом. Отец Батыя, будучи сам хорошим воином, обучил сына не только полководческому искусству, но и умению повелевать людьми и избегать распрей с родственниками.

В 1228 году совет монгольских старшин (великий курултай), собравшийся в монгольских степях, решил продолжить завоевательные походы и покорить весь Китай, Корею, Индию и Европу. Главным направлением был избран запад. Для покорения половцев, волжских булгар и русских княжеств было собрано огромное войско. В его состав вошли войска 14 Чингисидов, а общее командование над ним было передано Батыю. К нему присоединились и братья – Урда, Шейбан и Тангут, а также сын Угедея Гуюк и сын Тулуя Менке. В армию Батыя вошли не только монголы, но и войска покоренных народов. Батыя сопровождали два известных полководца – победитель на Калке Субэдэй и Бурундай.

В феврале 1236 года войско выступило в поход. По данным ряда исследователей, Батый собрал под своими знаменами до 140 тысяч человек, но, возможно, и больше. Попутно Батый отряжал в сторону отряды, покорявшие соседние области. Таким образом, в 1236 году были покорены земли волжских болгар и Дешт-и-Кыпчак (Половецкая степь). В 1237 году Батый начал свой первый поход на Русь. Первым княжеством, павшим под натиском монгольского войска, была Рязань. Князь Юрий Игоревич, его дружина и простые рязанцы мужественно сражались с врагом, а их обращение за помощью к соседним княжествам осталось без ответа. Рязанская земля была опустошена, многие ее жители погибли, а другие уведены в полон. Правда, и враг понес немалые потери, но поход был продолжен. Та же участь постигла вскоре и Владимиро-Суздальское княжество, правитель которого, великий князь Юрий Всеволодович, был разбит Батыем в сражении на реке Сити 4 марта 1238 года. Затем ханское войско направилось во владения Великого Новгорода, но дойти до него не смогло. Весенняя распутица сделала непроходимыми болота, а лед на реках ломался под копытами коней. Да и войско Батыя сильно устало от постоянных сражений, так как ни один русский город не сдавался без боя. По сведениям Батыя, Новгород располагал значительными военными силами, и на легкую победу рассчитывать не приходилось. Так, в начале апреля, не дойдя до Новгорода 200 километров, Батый повернул обратно в южные степи, чтобы дать отдых людям и лошадям и собрать силы для нового похода. Воины Батыя сжигали и грабили все, что попадалось им на обратном пути в Дикое поле. Под стенами Козельска (прозванного Батыем «злым городом») они были задержаны на два месяца упорным сопротивлением. Взяв Козельск, Батый приказал уничтожить всех его жителей, не пощадив даже детей, а сам город сровнять с землей.

Отдохнув и набравшись сил, армия Батыя в 1239 году предприняла новый поход на Русь. Теперь путь лежал в южные и западные территории. И снова легкой победы добиться не удалось – все города русичей приходилось брать штурмом. Первым захваченным городом стал пограничный Переславль, затем Чернигов. В декабре 1240 года Батый подошел к Киеву. Стольный город удалось взять с помощью таранов и метательных машин, которыми управляли пленные китайские инженеры. Овладев Киевом, Батый двинул свои полчища через Волынские и Галицкие земли в Венгрию и в 1241 году перешел Карпаты. Одновременно он послал в Польшу своего племянника Байдара. Тот, покорив эту страну, вторгся в соседнюю Силезию, где в сражении при Лигнице в Нижней Силезии нанес поражение силезским князьям, разбив 20-тысячное войско Тевтонского ордена, немецких и польских феодалов.

При завоевании Европы монголам приходилось брать хорошо укрепленные каменные замки и крепости, а их защитники не желали воевать в открытом поле с монгольской конницей. Сильное сопротивление Батый встретил в Венгрии. Король Бела IV сосредоточил войска в укрепленном городе Пеште, и Батый, простояв под его стенами около двух месяцев и опустошив окрестности, так и не решился на штурм города. Но все-таки ему удалось выманить королевские войска из-за укрепленных стен и в марте 1241 года разгромить венгров в сражении на реке Сайо. Около года Батый разорял венгерские и трансильванские земли, а затем, решив, что основная задача этого похода выполнена, и получив сведения о смерти хана Угедея, направился в 1242 году в обратный путь на восток, чтобы принять участие в выборе нового хана.

На захваченных землях Батый создал огромное государство – Золотую Орду, границы которого простирались от Иртыша до Дуная. Столицей его стал город Сарай-Бату, расположенный в низовьях Волги, недалеко от современной Астрахани.

Внутренними делами Орды сам Батый занимался мало, предоставив их своему сыну Сартаку. Он был слишком увлечен политическими интригами вокруг великоханского престола. Серьезные разногласия возникли у него с племянником Гуюком, ставшим вторым великим ханом, а окончательный разрыв между ними произошел в 1248 году. Вскоре Гуюк умер, что для Батыя было очень кстати. И в 1251 году при поддержке Батыя великим ханом Монгольской империи стал Мункэ, при котором Бату-хан оставался вполне независимым властителем своей империи. (Только в XV веке Золотая Орда, завоеванная Тамерланом, распалась на ряд самостоятельных ханств.)

Умер Батый на 48-м году жизни от колик, оставив после себя троих сыновей – Сартака, Тукана и Абукана, двое из которых стали родоначальниками самостоятельных ветвей династии Чингисидов.

Генрих (Энрике) Мореплаватель

(1394–1460) – португальский принц

Правящий дом Португалии ведет начало от династии Капетингов, точнее, от ее первой бургундской ветви. Первый граф Португальский – Генрих (Энрике) – завоевал графство в борьбе с маврами в 1095 году. Он был внуком основателя бургундской ветви Роберта и младшим братом герцога бургундского.

Прозвание Мореплаватель Генрих, а вернее, принц Энрике получил после смерти за заслуги при исследовании новых земель. И действительно, он был одним из самых знаменитых людей начала эпохи географических открытий. Сам он не принимал участия в плаваниях к берегам неизведанных земель, но регулярно снаряжал и финансировал экспедиции. Поэтому немного странно, что в XIX веке он получил такое прозвище.

О детстве принца практически ничего не известно. Вероятно, он получил обычное для его статуса образование и воспитание, но также вероятно, что он имел страсть к различным наукам, так как в дальнейшем проявил незаурядные знания в математике, астрономии и географии.

Первую славу он приобрел как воин и в 20-летнем возрасте отличился при захвате Сеуты, участвуя под руководством отца в военном походе против мавров. В последующих военных походах он настолько прославился, что папа Мартин V предложил ему пост командующего своей армией. Подобные предложения Генрих получал и от короля Англии Генриха V, и от императора Сигизмунда, но отказывался от них. Еще находясь в Марокко, Генрих интересовался внутренними районами Африки. Он узнал о существовании легендарного христианского государства «пресвитера Иоанна», которое, по слухам, располагалось где-то в Африке. Португалия вела постоянную войну с маврами, и мечтой Генриха стало объединение двух христианских государств в борьбе с общим врагом. Кроме того, он знал, что в мусульманские порты Средиземноморья караванным путем перевозится золото с гвинейского берега Африки. А если проложить морской путь, то, как мечталось ему, это золото можно было бы перевозить в Лиссабон, тем самым отняв его у неверных. И Генрих решил посвятить свою жизнь воплощению своей мечты.

Он отказался от всех предложений, связанных с военной карьерой, удалился на мыс Сан-Висенти и поселился в Сагрише, сделав его своей резиденцией. Он основал там духовно-рыцарский орден, получивший название «Орден Христа», и занимался изучением всего, что было связанно с морем. Не жалея средств, Генрих сооружал новые верфи и строил корабли. Португальские капитаны не решались водить суда в дальние путешествия, а плавали вдоль побережья. Атлантический океан назывался у них Морем Тьмы, и плавание по нему считалось занятием опасным. Да и африканский берег был не изведан. Во времена Генриха было известно, что за полосой пустыни (Сахара) находятся богатые золотом территории, до которых мавры знали караванный путь, но морем туда никто никогда не плавал и навигационных карт, конечно, не было. Генрих собирал любые сведения о тех землях и сам пытался переложить их на карты, которые чертил собственноручно. По словам современника, Генрих стремился узнать «земли, лежащие за Канарскими островами и мысом, называемым Боядор (Бохадор), ибо до тех пор никто – ни по письменным источникам, ни по людской памяти – ничего наверное не знал о лежащих за этим мысом землях».

Основным судном тех времен была каравелла – небольшое судно, водоизмещением не более 200 тонн, удобное для рыбной ловли и перевозки грузов. При Генрихе судно претерпело некоторые изменения: оно стало чуть легче и было снабжено тремя и более мачтами с косыми (латинскими) парусами, что позволяло ему быть более маневренным и ходить против ветра.

Первая экспедиция была отправлена в 1416 году. Она прошла вдоль западного побережья Марокко, но продолжать путь капитаны опасались из-за слухов, что далее на юге земли бесплодны и безлюдны, так как там стоит такая жара, что корабли сами собой загораются. Но первая неудача не остановила принца Энрике. Он упорно шел к поставленной цели. Он расспрашивал всех – моряков, купцов, картографов, заезжающих в порты иностранцев, кто мог дать ему хоть какую-нибудь информацию об интересовавших его вопросах. Он не пренебрегал даже советами мавров. Через своих сторонников Генрих поддерживал связь с европейскими странами. Из порта Лагош посылались все новые и новые экспедиции, отправляясь вдоль западных берегов Африки. Генрих требовал от капитанов сообщать ему обо всех, даже самых незначительных открытых гаванях и торговых путях и тщательно наносил всю новую информацию на карты.

Его упорство хоть и не сразу, но увенчалось «победой». В 1420 году посланная Генрихом экспедиция открыла остров Мадейра, который через несколько лет был колонизован, став первым португальским иноземным портом. Затем в 1434 году капитану Жилю Эанешу удалось обогнуть мыс Бохадор, продвинувшись дальше всех европейских мореплавателей того времени. Через два года другой капитан, отправленный Генрихом, Гонсалвиш, достиг бухты Рио-де-Оро, а в 1441 году португальские корабли достигли мыса Бланко.

Жуан Гонсалвиш первым привез в Португалию золото и рабов. Принц Энрике сразу же известил папу об открытии страны варварских народов, лежащей за пределами территории мусульманского мира. Он просил у папы Евгения IV пожалования Португалии открытых земель и тех, которые еще будут открыты, чтобы привести проживающие на них народы в лоно католической церкви. Папа, естественно, дал такое разрешение, а последующие понтифики всегда его подтверждали.

Еще много экспедиций было отправлено Генрихом. Благодаря его усилиям были открыты острова Зеленого мыса, Азорские острова, экспедиция Лансароти открыла устье реки Сенегал, а всего на карту было нанесено около трех с половиной тысяч километров западноафриканского побережья. Последняя экспедиция, отправленная им, вышла в море в 1458 году. Последние годы жизни он разрабатывал планы установления сквозного морского пути в Индию. Генрих был основоположником навигационной науки. У себя в Сагрише он основал обсерваторию и открыл первую мореходную школу, пригласив для работы в ней лучших иностранных специалистов.

Документы той эпохи рисуют Генриха как человека, фанатично преданного науке и христианской вере. Его главной целью жизни стало отыскание новых земель для Португалии и новых душ для христианской церкви. Родственные связи для принца практически не существовали. Об этом говорит тот факт, что когда его родной брат попал в плен во время военной экспедиции и за него потребовали большой выкуп, то Генрих воспротивился «столь разорительной трате», хотя оставить в плену королевского сына считалось большим позором. Брат Генриха провел в плену несколько лет и скончался, получив прозвание Святого инфанта.

Генрих Мореплаватель умер 13 ноября 1460 года и был погребен в часовне монастыря Баталья. Ему не удалось открыть морской путь в Индию, но в том же 1460 году родился тот, кто это сделал, – Васко да Гама.

Александр VI, в миру Родриго Борджиа

(1430–1503) – понтифик (с 1492 г.)

Испанский род Борха ведет свою историю с XII века. Имя роду дало название деревни, отвоеванной у арабов в 1120 году и подаренной их предку, графу Педро де Атаресу, незаконнорожденному сыну короля Арагонского – дона Рамиро Санчеса.

Путь Алонсо Борха к престолу Св. Петра был сплошной цепью предательств. После обучения в университете в Лериде Алонсо становится «доктором одного и другого права». Авиньонский папа Бенедикт XIII назначает Алонсо де Борха каноником церкви Леридского собора. Образованный и преданный папе юрист постоянно оказывает ему ценные услуги, а затем принимает самое деятельное участие в низложении своего благодетеля. В награду Борха получает епископство в прибыльной Валенсийской епархии. Стараниями Алонсо был возведен на престол король арагонский Фердинанд I. Альфонс V, наследник Фердинанда I, возлагает ответственное поручение: потребовать отречения антипапы Климента VIII, с чем последний успешно справляется. Наградой ему стало назначение канцлером арагонского короля. Он занимается не только внутренними делами Испании. С его помощью между Альфонсом V и римским папой Евгением IV был заключен договор, согласно которому, Испания признает Евгения IV единственно законным папой, а Альфонс V получает инвеституру неаполитанского королевства. Ловкий посредник Алонсо, епископ Валенсийский 2 мая 1444 года становится кардиналом и поселяется в кардинальском дворце в Риме. С этих пор он зовется на итальянский манер – Борджиа.

В 1455 году собрался Конклав кардиналов для избрания нового понтифика. Алонсо Борджиа в то время было 77 лет. С помощью подкупа он был избран как «переходный папа», приняв имя Каликста III. Но ожидания кардиналов не оправдались. Несмотря на то что Каликст III давно болел и руководил церковью, в основном, лежа в постели, он был настолько деятелен, что поражал даже опытных сановников курии. Он начал процесс канонизации Винсента Феррье, того самого священника, который предсказал ему великое будущее, приказал пересмотреть решение по процессу над Жанной д’Арк. Она была оправдана, хотя ее палачи не понесли наказания. Каликст III пытался организовать новый крестовый поход против турок, занявших в 1453 году Константинополь. Организация похода против неверных давала хороший предлог, чтобы взять у верующих побольше денег. Но поход так и не состоялся.

Годы его недолгого правления стали годами безграничного непотизма – раздачи церковных должностей родственникам и сторонникам семьи Борджиа. Каликст III скончался в 1458 году. До кончины он вызвал из Испании своих племянников – Педро Луиса и Родриго, сыновей своей родной сестры. Матерью Родриго была урожденная Иоанна Борджиа. Ее супругом был Готфрид Ленсуоли, давно знавший о связи супруги с ее братом Алонсо. Поэтому, когда родился Родриго, Готфрид не признал его сыном и развелся с женой. Подобное, прискорбное поначалу стечение обстоятельств привело к тому, что Родриго был вынужден носить материнскую фамилию – Ланцоль.

Живя в Испании, молодой Родриго сначала решил специализироваться в юриспруденции, быстро став признанным мастером по защите сомнительных лиц и деяний. Однако природа брала свое – хотелось вольной жизни, и молодой Борджиа поменял мантию на военный мундир.

Каликст усыновил обоих племянников, дав им свою фамилию – Борджиа. При жизни Каликста эти племянники-сыновья стали занимать самые выгодные должности. Педро Луис был назначен префектом Рима и стал герцогом Сполето, викарием Террачино и Беневенто. Родриго, о котором все-таки дошли слухи, что он был незаконнорожденным сыном Каликста, был рукоположен, став кардиналом и епископом Валенсии, а затем и вице-канцлером Римской церкви. Обычно еще при жизни папа называл имя своего преемника, и хотя избирался новый понтифик собранием Конклава, к его мнению прислушивались. Каликст III не скрывал, что хотел бы видеть после себя на престоле Родриго. Кончина Каликста создала его сыновьям много проблем. «Испанских выскочек» не любили в городе ни чернь, ни аристократы. Как только по Риму поползли слухи о тяжелой болезни понтифика, в городе началась охота на испанцев. Педро Луис бежал из Рима, бросив все нажитое. Брат сопровождал его до Остии, а затем вернулся в Рим, который покидать не желал.

Кардиналу Борджиа было всего 27 лет – он понимал, что для папства это не возраст. При избрании нового папы он отдает свой голос за Энея Сильвия, который и стал новым понтификом под именем Пия II. Родриго приобрел дружеское расположение Пия II, а затем его преемников – Павла II, Сикста IV, Иннокентия VIII. Позиции его достаточно окрепли, чтобы двигаться дальше, к высшим должностям.

Наибольшей любовью кардинала была Ваноцца Катани (Катанеи). К началу их связи ей было 18 лет, а Родриго – 30. Кардинал поселил ее в роскошном доме, где мог постоянно навещать ее и детей, которых у них было четверо – Хуан, Чезаре, Джованни и Лукреция. Когда же в 1492 году Иннокентий скончался, Родриго удалось купить на один голос больше, чем его противникам. И в ночь с 10 на 11 августа 1492 года кардинал Родриго был провозглашен папой, взяв себе имя Александра VI. Эта победа обошлась ему в 80 тысяч дукатов, которые в виде епископств, аббатств, церковных бенефиций, вотчин, городов и замков были розданы тем, кто проголосовал за него. Его противники также не были обойдены вниманием – они получили солидные «подачки», тем самым новый папа хотел заслужить их преданность в дальнейшем.

Александру VI исполнилось в то время 60 лет, но он был все так же крепок, привлекателен, приветлив – в общем, достоин всяческих похвал. Став папой, он принялся щедро осыпать своих близких милостями. Но простые смертные (из народа) попадают под удар ожесточенных санкций – вплоть до показательных казней за убийство.

История понтификата Александра VI ограничивается почти исключительно борьбой клана Борджиа за власть в Италии. Для укрепления позиций запрещенных средств не было, в ход пускалось все – от убийства неугодных до выгодных браков. В мае 1494 года папа женит своего сына Джованни, князя де Сквиллаче и графа де Кариати, на Санчии де Калабр, принцессе неаполитанской.

В последующие годы понтификата Александра VI самодержавным владыкой Центральной Италии фактически становится его сын – Чезаре. Он поочередно ликвидирует все, что оказывает сопротивление власти семьи Борджиа. Даже кардиналы не исключение, некоторые из них были убиты или отравлены по его приказу. Ответственность за эти кровавые преступления сына лежит в равной степени и на его отце. Но Чезаре не желает делить власть ни с кем, тщеславие доводит его и до ликвидации ближайших родственников. Он решает расправиться с братом Хуаном, которому отец готовит Неаполитанское королевство и нанимает убийц. В июне 1497 года герцог Хуан Гандийский был заколот девятью ударами кинжала и сброшен в Тибр.

Смерть старшего сына потрясла Александра. Он повел энергичное расследование, арестовывая, пытая и казня своих политических противников, желая уверить и себя, и окружающих, что это убийство – дело рук недругов рода Борджиа. Но тайное стало явным, и папа простил Чезаре, который вскоре сменил кардинальскую шапку на титул главнокомандующего папской армией.

Делам церкви Александр VI уделял все меньше и меньше внимания, зато стал проявлять огромный интерес к делам политическим. Незадолго до своей кончины он опубликовал буллу, которая признавала за королями Испании и Португалии исключительное право на владение землями, добытыми в «заморских походах». Проведя демаркационную линию от Северного полюса до Южного, папа отдавал западную часть Испании, а восточную – Португалии. Сам же он при таком раскладе становился владыкой всего земного шара. В булле папа оговорил, что королям этих стран предоставляется право полной свободы в организации религиозной жизни на вновь приобретенных территориях.

Борджиа вошли в историю и как отравители, рядом с их именем часто ставится слово «яд». У Александра VI работала целая лаборатория по производству ядов, а средства для их изготовления привозились ему миссионерами из разных стран.

О кончине Александра VI, а умер он от яда, ходили разные слухи. Говорили, что он стал жертвой ошибки собственного слуги, который перепутал бутылки и налил папе и Чезаре вина из той, которая предназначалась для кардиналов. По другой версии, его убийство было заранее подготовлено кардиналом Корнето и его единомышленниками. Кардинал Корнето пригласил Александра VI и Чезаре к себе на семейное торжество. Зная, что понтифик будет настороженно относиться к еде, кардиналы пили вино из одной и той же бутыли, принеся и себя в жертву ради уничтожения ненавистного папы. После этого пиршества многие участники застолья скончались, другие тяжело заболели. Александр пил вино не разбавленным и на следующий день скончался в страшных мучениях. Чезаре добавлял в вино воду, что его и спасло. Он тоже болел, но молодой возраст и крепкое здоровье помогли ему выжить. В пользу второй версии событий говорит тот факт, что еще долгое время итальянцы поклонялись могиле кардинала Корнето и чтили его как святого, хотя церковь не канонизировала его.

Александр VI был похоронен без всяких почестей, и лишь немногие родственники скорбели о его кончине.

Баярд Пьер дю Терайль

(1476–1524) – французский военачальник, участник итальянских войн (1494–1559)

Баярд родился недалеко от Гренобля, в родовом замке Терайлей в 1476 году. Династия Терайлей была одной из самых древнейших в провинции Дофине и славилась рыцарскими подвигами. Многие предки Баярда закончили свою жизнь на полях сражений. Так, прадед Баярда погиб в битве при Пуатье, дед пал в сражении при Монреми.

Свою службу Баярд начал, поступив пажом к графу Филиппу де Бож (впоследствии герцогу Сардинскому), а потом к королю Франции Карлу VIII.

На военное поприще Баярд вступил в то время, когда сохранились лишь звание рыцаря и многие из рыцарских обычаев, но прежнее рыцарское ополчение заменили постоянные войска, частью свои, частью наемные. Рыцарское ополчение набиралось только на случай войны. Именно тогда Франция начала череду войн с Италией, и Баярд до самой смерти «не сходил с коня».

При Людовике XII Баярд, преследуя разбитого противника, ворвался в Милан, где был взят в плен, но сразу освобожден Людовиком Сфорцой без выкупа в знак уважения к его военным заслугам. Затем Баярд принимал участие в сражение при Наваре и в 1503 году в военных действиях против испанцев в Неаполе. В Италии французам не повезло – Гонзальв Кордуанский заставил их отступать. Они расположились на отдых на берегу речки Гарильяно, через которую был перекинут деревянный мост. Их противники, испанцы, решили наказать французов за такую беспечность. Отряд, двести кавалеристов, бросился к мосту, чтобы атаковать французов. Первым их заметил Баярд и бросился навстречу противнику. Испанцы шли по трое. Баярд защищал мост в одиночку до тех пор, пока не подоспела помощь. Испанцы никак не могли поверить, что им противостоял всего лишь один человек, а король Франции дал в награду храброму рыцарю надпись на герб: «Один имеет силу целого войска». Такую же славу принесла ему оборона города Венозы.

В 1514 году Баярд был назначен правителем родной провинции Дофинэ, а на следующий год он сопровождал в военном походе в Италию французского короля Франциска I.

Баярд подготовил смелый переход Савильяно через Альпы и в Виллафранке взял в плен Проспера Колонну. В бою при Мариньяно Баярд проявил такое бесстрашие, что сам король, которому исполнился 21 год, пожелал быть посвященным в рыцари рукою Баярда. Тот сначала отказывался от такой чести, но король настоял. После посвящения Баярд сказал королю: «Дай Бог, чтобы вы не знали бегства».

В 1521 году за отражение войск Карла V, осаждавших Мезьер, Баярд получил от Франциска I командование ротой телохранителей в сотню человек. Ранее такое отличие предоставлялось только принцам крови.

В 1524 году Баярд был снова отправлен в Италию для завоевания Милана. Поход возглавил адмирал Бонниве, но успеха он не имел. Французы вынуждены были отступить к Альпийским горам через реку Сезию. Баярд командовал арьергардом, когда раненый адмирал передал ему командование над всей армией. Баярд отдал приказ удерживать мост через реку и сам бросился на испанцев, но был ранен в бок мушкетной пулей, раздробившей ему поясницу. Понимая, что скоро он умрет, Баярд приказал положить себя под дерево лицом к противнику. «Я всегда смотрел им в лицо и, умирая, не хочу показывать спину», – сказал он. Он отдал еще несколько приказаний, исповедовался и приложил к губам крест, который был у него на рукоятке меча. В таком положении и нашли его испанцы. К умирающему Баярду подошел коннетабль Карл де Бурбон, перешедший на сторону Карла V, и выразил свое сожаление о случившемся. Превозмогая боль, Баярд отвечал ему: «Не обо мне должны вы сожалеть, но о себе самом, поднявшем оружие против короля и отечества». Как жизнь, так и смерть этого славного воина были рыцарски образцовыми.

Борджиа Лукреция

(1480–1519) – представительница клана Борджиа, дочь римского папы Александра VI

Отцом Лукреции был Родриго Борджиа, кардинал, а затем римский папа Александр VI.

Став папой под именем Александра VI, Родриго Борджиа использовал все средства для укрепления власти и влияния как на престоле Св. Петра, так и во всей Италии и за ее пределами. Одним из инструментов этой борьбы стала и его собственная дочь – Лукреция. В 1493 году Лукреция в возрасте 13 лет впервые официально выходит замуж. Если в этом и был некий грех, то папа, наместник Божий на земле, освободил свою дочь от него.

Современники с редким единодушием (почти с таким же они осуждают Александра VI и Чезаре) отмечают красоту «золотоволосой» Лукреции, ее необыкновенное, никогда не иссякающее веселье и грацию. Подобные достоинства привлекли внимание – самое пристальное – всей мужской половины семейства Борджиа. По Риму поползли слухи об интимной связи Лукреции с отцом и братом Чезаре, ведь она была любящая дочь и сестра. Правда, сплетники утверждали, что сердце Лукреции отдано старшему брату – блестящему Хуану, герцогу Танди, который приобретал все новые милости и быстро продвигался в карьере. Чезаре ему люто завидовал.

Лукреция не чувствовала никакого смущения, отдавая себя мужу, некоторым своим друзьям, отцу и братьям. Трудно сказать, насколько это устраивало остальных, но Чезаре не желал ее делить с кем-либо (может быть, кроме мужа и отца). Во всяком случае, Хуану и любовникам Лукреции в этом списке не было места. С этого времени при дворе по инициативе Чезаре происходит ряд немотивированных (с точки зрения политики) убийств. Но они прекрасно объясняются, если взять за точку отсчета симпатии Лукреции.

Жизнь весело катилась вперед, но в папской повозке перестало хватать места мужу Лукреции. Тому было несколько причин, главная – политическая. Ныне пришло время сближения Борджиа с арагонской династией, правившей в Неаполе. Следствием этого стали женитьба младшего сына Александра VI Джованни на неаполитанской принцессе и предстоящий брак Лукреции с побочным сыном короля – герцогом Альфонсом Бишельи.

Неожиданно Лукреция и ее муж отбыли в его имение – Пезаро. Мужу Лукреции претил разврат римского двора жены, а Лукреция не имела никаких возражений вести тихую жизнь в провинции, надеясь обрести там счастье. Все складывалось удачно для пары, но этот рай долго не продлился. Папа и брат Чезаре были просто взбешены поведением Лукреции, и в Пезаро был послан вооруженный отряд. Лукрецию требовали вернуть в Рим, а за неподчинение грозили объявить Сфорца государственным преступником. Такому требованию пришлось подчиниться. Чтобы не рисковать в дальнейшем, брак следовало срочно расторгнуть. За дело взялся Чезаре, ставший к тому времени епископом Валенсии. Он организовал покушение на Сфорца, который чудом остался жив, после чего согласился оставить Лукрецию.

Едва оправившись от родов, Лукреция была выдана замуж за герцога Альфонсо Бишельи. Муж был моложе супруги на два года, но, несмотря на разницу в возрасте, он сильно полюбил жену, которая со временем ответила ему взаимностью. Их брак длился пять лет. Жили они в Риме, при Александре VI.

Второй брак Лукреции закончился для ее супруга более печально – политические интересы диктовали сближение Борджиа с французским королем Карлом VIII и разрыв с неаполитанской династией. Здесь надлежало действовать решительно, и вновь за дело взялся Чезаре. Взялся с огромным удовольствием.

Однажды на лестнице храма Св. Петра четверо неизвестных в масках напали на Бишельи. Ему было нанесено пять ножевых ран, он упал, и убийцы, уверенные в успехе дела, скрылись. Но герцог очнулся и сумел добраться до внутренних покоев. Целый месяц он был между жизнью и смертью. Чезаре, недовольный подобным оборотом дела, произнес зловеще: «Что не сделано за обедом, совершится за ужином», – и через несколько дней муж Лукреции был задушен. Это произошло так. В комнату к Альфонсо прибыл отряд охраны Ватикана с приказом от имени папы арестовать Альфонсо, обвиненного в измене. Сам папа находился в соседней комнате, и, когда женщины пришли к нему за объяснением, охранники воспользовались моментом и покончили с мужем Лукреции.

Вскоре Чезаре, пройдясь огнем и мечом по землям Италии, стал герцогом Романьи. И, укрепляя эту позицию, он вместе с отцом вновь жертвует Лукрецией, выдав ее за наследного принца соседней с Романьей Феррары – Альфонсо д’Эсте, члена одного из стариннейших княжеских семейств в Италии. Отец Альфонсо не желал соединяться с домом Борджиа, но соблазнился огромным приданым Лукреции.

Отныне – после свадьбы с д’Эсте – уходила в прошлое развратная и пошлая римская жизнь Лукреции. Она с мужем уехала в его владения и там стала вести более добропорядочную, нежели в Риме, жизнь. Но отношения с новым мужем не стали близкими. Супруг делил с ней ложе только в надежде заиметь потомство. Ему нравился другой тип женщин, с более пышными формами и более чистый в нравственном отношении, а о прошлом своей жены он был прекрасно осведомлен.

Не найдя в муже понимания, Лукреция не удержалась и завела себе любовника. На этот раз в лице брата мужа – кардинала д’Эсте. Связь получила огласку, и Чезаре, ревнуя, обещал разделаться со счастливцем. От мужа подобных заявлений не поступало. Но все обошлось. Жизнь шла своим чередом. Лукреции никак не удавалось родить мужу наследника. Первый ее ребенок умер через несколько дней после рождения, вторая беременность закончилась выкидышем, а во время третьей в Ферраре началась эпидемия чумы, Лукреция заразилась, и у нее случились преждевременные роды.

Спустя некоторое время после отъезда Лукреции ее отец и брат допустили трагическую ошибку, отведав яду, приготовленного ими для ряда кардиналов. (Правда, есть и другая версия случившегося, а именно, что кардиналы устроили заговор, и папа и Чезаре были специально отравлены.) Папа умер, Чезаре еле выжил, но дела его пошли прахом – преемники его отца на папском престоле начали гонения на Борджиа. Чезаре был арестован, после бежал, затем поступил на службу к королю Наварры и погиб в бою в 1513 году.

После смерти Александра VI новый понтифик был готов признать брак Альфонсо и Лукреции недействительным, так как он был совершен по принуждению прежнего папы. Но муж отказался разводиться с Лукрецией, хотя отношения между супругами оставались прежними. После смерти своего отца он стал герцогом Феррары. И вскоре Лукреция родила ему сына, которого назвали Эрколе. Их брак продолжался еще 10 лет. В дальнейшем у нее родились еще шестеро детей от Альфонсо, двое из которых умерли в младенчестве.

Лукреция же тихо жила в Ферраре, где, по мнению современников, пыталась поднять нравы высшего общества, боролась с роскошью, отличалась религиозностью и благотворительностью, она даже закладывала драгоценности, чтобы помочь бедным. Она умерла в 1519 году в Ферраре от родильной горячки, произведя на свет нежизнеспособную девочку. Известно также, что в Ферраре Лукреция заслужила прозвание «матери народа».

Пуатье Диана де

(1499–1566) – герцогиня, фаворитка короля Генриха II

Диана родилась в одной из знатнейших семей королевства в 1499 году. Ее бабкой была Жанна де Латур де Булонь, и по этой линии Диана приходилась родственницей жене Генриха II – Екатерине Медичи. (Жанна де Латур была теткой матери Екатерины.) Отцом Дианы был Жан де Пуатье де Сен-Валле.

Проведя детство в родительском доме, Диана в возрасте тринадцати лет была выдана замуж за графа де Брезе дю Молеврие – великого сенешаля Нормандии.

В 1526 году король Франции Франциск I попал в плен к германскому императору, и его свобода была куплена ценой обмена на свободу двух его сыновей – 10-летнего дофина Франциска и 8-летнего принца Генриха. Дети французского короля были отправлены к германскому императору, и, по некоторым сведениям, именно в тот момент и произошла первая встреча принца Генриха с Дианой де Пуатье. По воспоминаниям, именно Диана оставалась с принцем, успокаивала и ободряла его до того момента, когда за ним пришла лодка и он отправился в неизвестность. Юный Генрих уже тогда был поражен ее красотой.

Для него не существовало другой женщины, кроме Дианы, и он всеми силами добивался ее взаимности. Не сразу, но все-таки он добился ответного чувства. Любовная связь Генриха с Дианой началась тогда, когда принцу исполнилось 19 лет, Диана же приближалась в то время к сорокалетнему возрасту.

Генрих стал дофином неожиданно. В 1535 году его брат Франциск внезапно скончался, проболев только одну ночь. Предполагалось, что старший сын Франциска I был отравлен.

Дофин Генрих в 1547 году стал королем Франции – Генрихом II. Диана де Пуатье стала почти что королевой Франции. Двор ждал, что она начнет расправу со своими бывшими противниками, и первой в этом списке стояла герцогиня д’Этамп, которая вернулась ко двору незадолго до кончины Франциска I. Герцогиня не стала ждать и бежала в Лимурийский замок, но и там она не чувствовала себя спокойно, боясь за свою жизнь, – слишком много она вредила фаворитке Генриха. Но графиня де Пуатье, на удивление всем, не стала мстить. Она забыла все обиды и не унизилась до расправы с бывшими «противниками», которые, поняв, что расправы не будет, стали возвращаться в Париж из своих имений. Многие оценили благородство Дианы и искренне просили у нее прощения за прежние обиды. Анна д’Этамп в Париж не вернулась и до конца своих дней проклинала Диану, не в силах оценить проявленное той милосердие.

Отношения графини и супруги короля Екатерины Медичи тоже изменились, хотя внешне остались прежними. Только ближайшие соратники из окружения королевы догадывались, как она ненавидит свою соперницу.

А возможно, Екатерина считала на тот момент Диану лучшим вариантом, так как на любовь Генриха рассчитывать не приходилось, и кто бы заменил Диану в сердце Генриха, также было не известно. А графиня де Пуатье имела такт и соблюдала видимые приличия. Ее влияние на короля было огромным, но разумным, и интересы государства также в них учитывались. Екатерина, когда ей удавалось остаться с мужем наедине, тоже вносила свою лепту в формирование Генриха как государя. Она не говорила с мужем о чувствах или о сопернице. Беседы шли о политике, о способах управления государством, об отношениях короля и знатнейших людей королевства. Наблюдая много лет за супругом и Дианой, Екатерина поняла, что та держит короля не только красотой (и, уж конечно, не колдовством), но и умом, в котором отказать ей было нельзя. Королева была весьма образованной женщиной, не менее умной, чем ее соперница, и именно это она и пыталась доказать мужу.

Начиная с 1543 года, она ежегодно рожала королю детей и почти полностью удалилась от государственных дел. Ей оставалось только наблюдать за схватками придворных партий и демонстрировать свою любовь к Диане, с которой король проводил большую часть времени.

Для Дианы де Пуатье не было секретом истинное отношение к ней Екатерины. Двор относился к обеим женщинам с должным почтением, хотя многие и не понимали, как король может отвергать молодую и приятную супругу ради женщины, которая по возрасту годилась ему в матери. Сама Диана относилась к Екатерине Медичи уважительно и почтительно, никогда не проявляя враждебности. А в 1550 году во время путешествия в Жуанвиль, когда Екатерина заболела какой-то неизвестной болезнью, Диана осталась рядом с ней. Придворные предпочли покинуть королеву, боясь заразы, но Диана не ушла. Именно она обеспечила королеве круглосуточный уход, вызвала из Парижа врача, которому покровительствовала Екатерина, навещала больную по несколько раз в день и молилась за ее здоровье. Вскоре Екатерина поправилась, но к Диане чувства благодарности она не испытывала.

При королевском дворе находилось много врачей, алхимиков и предсказателей, которым покровительствовала королева. Одним из них был знаменитый Мишель Нострадамус, предсказавший Генриху II смерть во время турнира. Другой астролог, Люк Горик назвал время гибели короля. Всего этого было достаточно, чтобы Екатерина с началом 1559 года постоянно просила супруга отменить все турниры или не участвовать в них. Но Генрих не верил предсказаниям и в 1559 году в возрасте сорока одного года вышел на бой на копьях с графом Монгомери. Граф отказывался от опасной чести, но король настоял, не подозревая, что бьется в последний раз. В сшибке граф перебил королевское копье, и обломок его попал Генриху в глаз. Он умер через 11 дней, запретив преследовать своего невольного убийцу.

Генрих был еще жив, но Диану де Пуатье к нему не допускали по приказу королевы. Екатерина прислала ей подробный список того, что требовала вернуть, как «принадлежащее короне»: украшения, подаренные королем, сервизы и золотые кубки. После смерти короля Диана прислала королеве все согласно списку, «приложив» еще и свой замок Шенонсо с прилегающими землями. Снова благородный жест. Но в этот раз и Екатерина решила быть благородной и предложила Диане поместье Шомон-Сюр-Луар.

Обмен состоялся. Диана уехала в свои владения, которых не покидала до самой смерти. В последние годы жизни она основала несколько приютов и больниц, которые содержала на собственные средства. Екатерина ее не преследовала: она была политиком и понимала, что Пуатье более не опасна, а поддаваться в политике эмоциям – непозволительная роскошь.

Диана де Пуатье скончалась 22 апреля 1566 года. Оставшиеся с ней друзья уверяли, что даже смерть не смогла лишить ее красоты.

Альба Альварес де Толедо Фернандо

(1507–1582) – герцог, испанский военачальник и государственный деятель

Герцог Альба был потомком одного из знатнейших кастильских родов, традиционно несших воинскую службу, – и дед, и отец герцога были военными.

В 25 лет Альба уже был генералом, в 30-летнем возрасте его назначили командующим армией. С его именем были связаны все войны, которые Испания вела при королях Карле V и Филиппе II.

Альба принимал участие в битве при Павии и осаде Туниса, в походе в Венгрию и экспедициях в Алжир и Фонтарабию. Во главе испанских войск он неоднократно наносил поражения протестантам в ходе Шмалькальденской войны 1546–1548 годов, а в истории Германии его имя тесно связано с битвой при Мюльберге в 1547 году. Решительная атака конницы под его командованием позволила испанцам не только одержать победу над саксонцами, но и захватить в плен саксонского курфюрста, которого Альба приговорил к смертной казни.

Военные успехи Альбы были прерваны неудачей под Мецем в 1552 году, и после двухмесячной осады он вынужден был отступить.

В 1556 году Альба командовал испанскими войсками в войне с Пьемонтом, но затем по приказу Филиппа II прервал кампанию и двинул свои войска в Италию, против папы Павла IV. Разорив грабежами всю церковную область, Альба уже подошел к Риму, но не решился овладеть силой этим священным для каждого католика городом. Однако он опустошил и разорил всю Италию до Неаполя и таким образом добился у папы заключения выгодного для Испании мира.

В следующем году герцог был назначен наместником в Нидерланды. Два года спустя здесь началось восстание против испанского владычества, которое ему было поручено подавить.

Поход в Нидерланды был организован с целью укрепления в этой стране католической веры и подчинения ее Филиппу II. Для этого герцог должен был «обезглавить» восставших, захватив самых видных руководителей – принца Вильгельма Оранского, Эгмонта, Горна и других. Имущество их, а это были, в основном, богатые люди, должно было быть передано испанской короне. Эгмонт и Горн были арестованы в сентябре 1567 года. Поставив своей задачей подавить восстание и истребить всех еретиков в Нидерландах, Альба учредил особый инквизиционный трибунал – «Совет мятежей», где он сам руководил пытками. И хотя этот совет, получивший в народе название «Кровавого совета», состоял из лиц, назначаемых лично Альбой, право окончательного решения Альба оставил за собой. За три месяца он отправил на эшафот около двух тысяч человек, привлекая людей к следствию по малейшему подозрению.

Принцу Вильгельму Оранскому и его брату Людвигу удалось избежать ареста, а приглашение явиться в суд они проигнорировали. Вскоре они начали борьбу с испанскими войсками. Несмотря на то что Альба прибыл в Нидерланды с хорошо обученным, закаленным в минувших боях 20-тысячным войском, а противостояли ему плохо обученные и неопытные войска принца Вильгельма Оранского, он так и не смог сломить сопротивление повстанцев. Альбе удалось нанести им целый ряд поражений, и все же шестилетняя борьба завершилась тем, что две богатейшие провинции (Зееланд и Голландия) были потеряны, став независимыми республиками, а Фландрии была возвращена автономия.

В 1573 году Альба был отозван из Нидерландов и вскоре попал в опалу при дворе Филиппа II. В 1580 году он вновь был поставлен во главе армии и завоевал Португалию, захватив Лиссабон и изгнав оттуда короля Дон Антонио.

Это была последняя кампания герцога. Он прожил еще недолго, скончавшись 11 января 1582 года.

Воротынский Михаил Иванович

(ок. 1510–1573) – князь, боярин, русский воевода

Древний княжеский род Воротынских относится к ветви князей Черниговских и ведет начало от третьего сына Черниговского князя Михаила Всеволодовича – Семена. Его правнук, Федор, в середине XV века получил в удел город Воротынск, давший фамилию роду.

Из представителей рода Воротынских наиболее известным в русской истории был Михаил Иванович, судьба которого сложилась весьма тяжело и несправедливо. Он был одним из последних удельных князей, а Андрей Курбский характеризовал его словами: «Муж крепкий и мужественный, в полкоустроениях зело искусный».

«Приговор» 1552 года о Казанском походе сообщает, что «в Большом полку воеводы боярин князь Иван Федорович Мстиславский да слуга князь Михаил Иванович Воротынский», и это свидетельствует о том, что Михаил Воротынский занимает второе место в военной иерархии Российского государства.

Местом сбора войск, принимавших участие в походе на Казань, была назначена Коломна, откуда можно было как идти на Казань, так и быстро перебросить полки на юг, на «крымскую краину». На Казань было решено идти, лишь получив достоверные сведения о намерениях крымского хана.

22 июня 1552 года воеводы получили известие о нападении крымцев на Тулу. Гарнизон города пока отбивал все приступы. На помощь поспешили воеводы с быстрыми конными ратями. Крымский хан Девлет-Гирей принял их за передовые отряды всего русского войска и бежал, бросив обозы. В отражении набега Девлет-Гирея участвовал и Михаил Воротынский. Более того, в полках, отгонявших крымцев, не было воевод старше его чином. Скорее всего, именно он и возглавлял посланные к Туле полки.

А в июле из Тулы в Коломну пришли вести, что хан «пошел невозвратным путем», то есть не собирался попытать счастья еще раз. Теперь можно было начинать Казанский поход.

В начале июля русское войско по двум маршрутам – через Владимир и Муром и через Рязань и Мещеру – двинулось к Свияжску, находившемуся в двадцати пяти километрах от Казани. Получив здесь заранее заготовленные боеприпасы, продовольствие и пушки, войска начали переправу через Волгу. За два дня на судах и плотах были перевезены многие десятки тысяч воинов, тяжелые пушки, ядра и порох.

19 августа началась осада Казани. Русское войско осадило город со всех сторон. На Арском поле разбили лагерь Большой и Передовой полки. Левее, за речкой Булак, стоял Царский полк, в котором находилась ставка Ивана Грозного.

Для успешной осады города было необходимо установить как можно ближе к его стенам туры и бревенчатые палисады, под прикрытием которых могли вести огонь пушки. Против Арских и Царевых ворот установкой туров руководил «большой воевода» Михаил Воротынский. Казанцы не раз совершали вылазки, чтобы помешать проведению осадных работ. Во время одной из таких вылазок, ночью, разгорелся жестокий бой. Михаил Воротынский сражался в первых рядах и получил несколько ран. Казанцев все же удалось сбросить обратно в ров, туры не пострадали.

29 августа установленные за турами пушки начали обстреливать Казань «стенобитным боем и верхними пушками огненными». Непрерывно велись подкопы под стены и башни. Удалось обнаружить и взорвать подземный ход, по которому казанцы ходили за водой. Еще раньше перегородили плотиной и отвели от города речку Казанку. На Арском поле была выстроена деревянная башня высотой 13 метров. Установив на ней пушки, башню подкатили к стене между Арскими и Царевыми воротами.

30 сентября был предпринят первый штурм Казани. Против Арских ворот взорвали подкоп. Воевода Михаил Воротынский повел воинов Большого полка на приступ. Была захвачена Арская башня, передовые отряды завязали бои на улицах города. Михаил Воротынский слал гонцов к царю, прося помощи и настаивая на общем штурме. Но другие воеводы оказались не готовыми к приступу, из города пришлось уйти. Тем не менее Арская башня осталась в руках ратников Большого полка.

Весь день 1 октября по городу били «большие пушки». Со всех сторон ратники несли к стенам города хворост и землю, заваливая рвы. Были закончены подкопы под Ногайские ворота и под стену неподалеку от Арских ворот.

В ночь с 1 на 2 октября Воротынскому стало известно, что казанцы прознали о подкопах. Промедление грозило срывом всего плана. Воевода сумел убедить царя начать общий штурм раньше намеченного срока.

Сигналом к штурму послужил взрыв подкопов. Через проломы ратники Большого полка воеводы Михаила Воротынского ворвались в город. Преодолеть стены смогли и воины Передового полка. Другие штурмовые колонны успеха не добились, но отвлекли внимание осажденных. Ратники Михаила Воротынского уже сражались на улицах, когда противник смог подтянуть подкрепление против Большого полка. Казанцы смогли потеснить русских воинов, но в город уже вошла половина Царского полка – Иван Грозный откликнулся на просьбу о помощи и поддержал одного из лучших своих воевод.

Особенно упорно казанцы обороняли мечеть и ханский дворец. Но постепенно сопротивление ослабевало. После того как «царь» Едигер был взят в плен, 6-тысячный отряд казанцев попытался вырваться из города, спустившись со стены к речке Казанке, но был встречен с противоположного берега пушечным огнем. Вскоре почти всех уцелевших защитников города пленили. Царь Иван Грозный в окружении своих воевод торжественно въехал в город.

После взятия Казани Михаил Иванович Воротынский был включен в состав «ближней думы» царя, но по-прежнему оставался воеводой. В 1553 году Михаил Воротынский вместе с князем Иваном Шуйским возглавлял Большой полк в Коломне. В 1554 году он стоял во главе русского гарнизона Свияжска. Весной 1556 года Михаил Воротынский уже на «крымской краине», встав во главе Большого полка в Коломне, летом – с Большим полком «на устье Протвы», а осенью – в Передовом полку в Калуге. Во время похода в 1557 году в Коломну для отражения возможного набега крымцев Михаил Воротынский был «дворцовым воеводой» при царе.

В 1558 году началась Ливонская война, но Михаил Воротынский, хорошо себя зарекомендовавший в боях с татарами, был оставлен на «крымской краине».

В 1572 году Девлет-Гирей вновь привел свою орду к границам Российского государства. Хан вывел в поле всю свою орду – до 60 тысяч человек, не считая присоединившихся к его войску многочисленных отрядов из Большой и Малой Ногайских орд. Девлет-Гирей не без оснований надеялся на успех: он знал, что главные силы Руси находятся на западной границе.

В распоряжении «большого воеводы» Михаила Воротынского, на которого была возложена оборона всей южной границы, оставалось не более 20 тысяч ратников, но воевода грамотно распорядился своими силами. Не надеясь разбить хана в «прямом бою», Михаил Воротынский приложил все силы для укрепления берега реки Оки. Вдоль берега установили частокол, против бродов и переправ поставили пушки. Но для обороны всего укрепленного рубежа их оказалось слишком мало.

В ночь с 27 на 28 июля ногайская конница Теребердей-мурзы неожиданно захватила один из бродов, охранявшийся всего двумя сотнями дворян. Вслед за ней через Оку стала переправляться вся орда Девлет-Гирея и начала быстро продвигаться к Москве. Но Михаил Воротынский, понимая, что не смог преградить путь орде, принял смелое решение: задерживая фланговыми ударами продвижение хана к Москве, главными силами догнать татар и навязать им сражение. Хану удалось прорваться на Серпуховскую дорогу, ведущую к Москве, но с тыла уже подходили русские полки.

Главное сражение с ордой состоялось при Молодях, в 45 верстах от столицы. 28 июля полк Дмитрия Хворостинина разбил арьергард хана, возглавлявшийся его сыновьями. Девлет-Гирей направил против Дмитрия Хворостинина двенадцать тысяч крымских и ногайских всадников, но к Молодям уже успел прибыть с главными силами Михаил Воротынский. Он поставил передвижную крепость «гуляйгород», а Дмитрий Хворостинин заманил татар под огонь ее пушек и пищалей.

30 июля состоялось еще одно большое сражение при Молодях. Русские полки отбили все атаки татарской конницы. В плен был взят главнокомандующий ханского войска Дивей-мурза, в бою погиб предводитель ногайской конницы Теребердей-мурза.

2 августа хан Девлет-Гирей возобновил приступы. Он торопился: татарам была подкинута ложная грамота, будто бы на помощь Михаилу Воротынскому спешит новгородская рать.

К концу дня Михаил Воротынский, оставив в «гуляйгороде» воеводу Дмитрия Хворостинина с частью войска, сам незаметно вышел из укрепления и лощиной пробрался в тыл к ханскому войску. По условленному сигналу Дмитрий Хворостинин открыл сильный огонь из пушек и пищалей, а затем устроил вылазку. Одновременно на татар напали полки Михаила Воротынского. Девлет-Гирей, думая, что появились подошедшие из Новгорода большие полки Ивана Грозного, в панике бежал. На реке Оке в начале августа русская конница разбила 5-тысячный отряд, прикрывавший бегство Девлет-Гирея. Но самому хану все же удалось уйти.

Битва при Молодях оказалась последней битвой воеводы Михаила Ивановича Воротынского. В 1573 году беглый слуга Воротынского пришел к Ивану IV и обвинил своего господина в намерении извести царя. Михаил Иванович был схвачен, его жестоко пытали, потом повезли в монастырь. По дороге Воротынский скончался.

Колиньи Гаспар де Шатийон

(1519–1572) – граф, адмирал, один из вождей гугенотов во Франции

Гаспар Колиньи де Шатийон принадлежал к провинциальному дворянству. Предки его были известны еще с XII века. Выходцы из Франш-Конте (Савойя), они первоначально находились на службе Священной Римской империи. Первым из известных представителей этого рода был Юмбер II, который служил императору Конраду III. Род Колиньи не отличался знатностью, а возвышение его началось лишь с XVI века. Связано оно было с именем Жана III и заслугами его в ратном труде.

Первой военной кампанией Гаспара де Колиньи стала Итальянская кампания 1542 года. Приняв участие в военных действиях, он обратил на себя внимание короля своим мужеством и умением организовывать войска. Тот же Брантом пишет: «Он был отважен и храбр и должен был быть именно таким, ибо имел храбрых и отважных предков».

В 1546 году Колиньи совершил путешествие в Италию вместе со Строцци. С рекомендательными письмами от Екатерины Медичи он прибыл ко двору дочери Людовика XII Ренаты Феррарской, где и обосновался. При ее дворе нашли убежище многие протестанты и даже сам Кальвин. Пробыв там почти год, Колиньи вернулся во Францию.

Большие изменения в жизнь Гаспара де Колиньи принес 1547 год. Печальным событием для него стала смерть матери. Занявший престол Франции Генрих II назначает Колиньи командующим пехотой, наградив при этом высшим орденом – Св. Михаила.

К этому времени Гаспар Колиньи уже считался способным полководцем. Во время войны с Карлом V и Генрихом VIII Английским он проявил свои способности и на дипломатическом поприще, сумев путем переговоров оставить за Францией Булонь. Один из английских посланников охарактеризовал Колиньи «сеньором величайших достоинств». В 1552 году Колиньи получил звание адмирала. Это звание стало для него почетным титулом, а не признанием его заслуг в морском деле, так как флотом Колиньи никогда не командовал. Но он проявлял большой интерес к колониальным завоеваниям и три раза снаряжал экспедиции в Америку.

В чине адмирала Колиньи принимал участие в войне с Лотарингией и много способствовал завоеванию трех епископств и победе при Ренти. Эта последняя победа и стала причиной открытого разрыва Колиньи, а затем и глубокой вражды с герцогом Гизом, пытавшимся приписать себе часть победы.

Особенно прославился Колиньи в этой же войне в 1557 году своей обороной Сен-Кантена, где он и был захвачен в плен испанцами. В плену Колиньи пробыл около двух лет. За это время он благодаря уединению читал Библию, переписывался со своим братом, уже принадлежавшим к реформатской церкви. В эти годы Колиньи пришел к выводу о правоте кальвинизма и присоединился к нему вместе со своей женой.

Вернувшись ко двору, Колиньи вначале не хотел афишировать смену религии. Но в 1560 году на съезде нотаблей Колиньи открыто объявил себя кальвинистом и подал от имени реформаторов записку королю с просьбой предоставить им несколько храмов для богослужения. Генрих II пришел в ярость, узнав о «предательстве» Колиньи, и в присутствии двора устроил неприглядную сцену, сорвавшись на крик и запустив в адмирала серебряным блюдом. Затем Колиньи был лишен всех должностей и арестован.

В начале войны между католиками и гугенотами Колиньи стал помощником принца Конде – мужа своей племянницы, а после сражения при Дре, когда Конде был взят в плен, принял на себя главное командование. Первый этап гражданской войны закончился заключением Амбуазского мира, выгодного для католиков.

Для адмирала наступило время тяжелых утрат. Он за короткое время потерял старшего сына, младшего брата, а через год и жену. Колиньи становился все более суровым, склонным к фатализму, а проводимые им военные действия делались более жестокими в отношении населения.

После убийства герцога Франсуа Гиза в 1563 году Колиньи обвинили в организации этого убийства. Семья герцога требовала для адмирала смертной казни, но король Карл IX объявил об оправдании Колиньи. Тогда Гизы, а вместе с ними и Монморанси, так и не простивший племяннику ухода от католицизма, поклялись отомстить адмиралу, покарав его смертью.

В 1567 году гугеноты вновь взялись за оружие и вели войну весьма успешно благодаря стратегическому искусству Конде и Колиньи. Им удалось быстро занять Париж и Сен-Дени. Необычайная активность Колиньи в этих войнах возбуждала к себе ненависть всех католиков во главе с Гизами. Они добились того, что адмирал был осужден парижским парламентом за государственную измену.

В сражении при Жарнаке погиб принц Конде. Его сын и Генрих Наваррский были еще очень молоды, чтобы быть во главе протестантов. И адмирал Колиньи стал главой партии гугенотов – более значительной фигуры в лагере протестантов не было.

Мир в Сен-Жермене, заключенный в июле 1570 года, на короткое время стабилизировал положение в стране, и протестанты были возвращены ко двору. Следующий год для адмирала был годом потери второго брата и заключения нового брака. Колиньи женился на Жаклин д’Апремон, которая была моложе адмирала на 23 года. И хотя брак оказался недолгим, но все-таки скрасил последние годы жизни Колиньи. К этому времени относится и сближение Колиньи с королем Карлом IX, который мечтал с помощью адмирала присоединить к Франции Нидерланды. Колиньи был введен в королевский совет, получил 150 тысяч ливров и аббатство, приносящее более 20 тысяч ливров дохода.

Все это вызвало раздражение у католической знати во главе с Екатериной Медичи и Гизами, и 22 августа, когда поздно вечером адмирал проезжал мимо дома Гизов, наемный убийца Моревель выстрелил в него из окна. Пуля только ранила Колиньи, но сам Моревель сумел скрыться. Раненого адмирала навестил король и обещал найти и наказать виновных.

24 августа 1572 года во время знаменитой Варфоломеевской ночи Колиньи погиб одним из первых. Его смерть во всех источниках описывается как мученическая. Королевская охрана, приставленная к нему после покушения, спокойно пропустила убийц. Колиньи сумел сохранить достоинство при виде ворвавшихся убийц. Нанеся адмиралу множество ран, его, еще живого, выбросили во двор, к находившемуся там герцогу Генриху Гизу – сыну убитого в 1563 году Франсуа Гиза. Наступив на тело адмирала, он отдал приказ – и еще несколько дней труп адмирала провисел на цепях вниз головой.

Курбский Андрей Михайлович

(1528–1583) – князь, политический и военный деятель

Внук Владимира Мономаха, князь Ростислав Михайлович Смоленский был родоначальником князей Вяземских и Смоленских. Князья Смоленские были разделены на несколько ветвей, одной из которых стала ветвь князей Курбских, княжившая в Ярославле с XIII века. Фамилию они получили по главному селению своего удела – села Курбы, доставшегося Якову-Воину Ивановичу.

О его детстве практически нет сведений, да и дата его рождения осталась бы неизвестной, если бы он сам не упомянул в одном из своих сочинений, что родился в октябре 1528 года. Впервые имя Андрея Курбского упоминается в связи с походом на Казань в 1549 году. Было ему тогда без малого 21 год, и находился он в чине стольника государя Ивана IV.

Под Казанью Курбский вместе с Щенятевым возглавил полк Правой руки, который расположен был на лугу за рекой Казанкой. Находясь на открытом месте, полк сильно пострадал от стрельбы из осажденного города, да еще ему приходилось отражать нападения черемисов с тыла. Во время штурма Казани 2 сентября 1552 года Курбскому было поручено «охранять» Елбугины ворота, чтобы не дать возможность осажденным уйти из города, куда уже ворвались ратники Большого полка. Все попытки казанцев пробиться через ворота были Курбским отражены, лишь 5 тысяч смогли выйти из крепости и стали переправляться через реку. Андрей Михайлович с частью своих воинов бросился за ними и несколько раз отважно врубался в ряды неприятеля, пока тяжелое ранение не заставило его покинуть поле боя.

Начавшаяся война с Ливонией вновь привела Курбского на поля сражений. В начале войны он возглавил Сторожевой полк, а затем, командуя Передовым полком, он участвовал во взятии Нейгауза и Юрьева (Дерпта). Вернувшись в Москву в марте 1559 года, Курбский был направлен на защиту южных границ от крымских татар. Но вскоре начались неудачи в Ливонии, и царь снова вызывает Курбского и назначает его начальствовать над всеми войсками, сражающимися в Ливонии. Новый командующий действовал энергично. Он не стал дожидаться подхода всех русских дружин и первым напал на ливонский отряд под Вейсенштейном (Пайде), одержав победу. Затем он принимает решение дать бой главным силам противника, которые возглавил сам магистр Ливонского ордена. Обойдя основные силы ливонцев по болотам, Курбский не стал ждать. И, как писал сам Курбский, ливонцы, «яко гордые, стояли на широком поле от тех блат (болот), ждущие нас к сражению». И хотя время было ночное, русские войска завязали перестрелку с противником, которая переросла вскоре в рукопашную схватку. Победа снова была на стороне русского оружия.

Дав войску десятидневную передышку, Курбский повел войска дальше. Подойдя к Феллине и спалив предместья, русские войска осадили город.

Взяв за три недели Феллину, Курбский двинулся сначала на Витебск, где сжег посад, а затем к Невелю, под которым потерпел поражение. Он понимал, что, пока победы были с ним, царь не станет подвергать его опале, но поражения могут быстро привести его на плаху, хотя, кроме сочувствия опальным, никакой другой вины за ним не было.

После неудачи под Невелем Курбский назначается воеводой в Юрьев (Дерпт). Иван IV не упрекает своего командующего за поражение, не ставит ему в вину измену, но Андрей Михайлович чувствует, что тучи сгущаются над его головой. Ранее его на службу звал польский король Сигизмунд Август, обещая хороший прием и безбедную жизнь. Теперь Курбский всерьез задумался над этим предложением, и 30 апреля 1564 года он тайно бежал в город Вольмар. Вместе с ним ушли к Сигизмунду Августу приверженцы и слуги Курбского. Польский король принял их очень благожелательно, наградил Курбского поместьями в пожизненное владение, а через год утвердил за ними право наследственной собственности.

Узнав о бегстве Курбского, Иван IV обрушил свой гнев на его родственников, оставшихся в России. Тяжелая участь постигла близких Андрея Михайловича, и, как он сам пишет впоследствии, царь «матерь ми и жену и отрочка единого сына моего, в заточении затворенных, троскою поморил; братию мою, единоколенных княжат Ярославских, различными смертьми поморил, имения мои и их разграбил». Дабы оправдать действия относительно его родственников, Андрей Михайлович был обвинен в измене царю, в желании лично править в Ярославле и в заговоре с целью отравления жены царя Анастасии. (Понятно, что два последних обвинения были надуманны.)

На службе у короля Сигизмунда Августа Курбский быстро стал занимать высокие посты. Через полгода он уже воюет против России. С литовцами он ходил к Великим Лукам, защищал Волынь от татар, а в 1576 году, командуя большим отрядом в составе войск Стефана Батория, бился с московскими полками под Полоцком.

В историю русской публицистики вошла переписка беглого князя Курбского со своим бывшим государем Иваном IV. Первое письмо царю от князя в 1564 году доставил верный слуга Курбского Василий Шибанов, который в России был подвергнут пыткам и казнен. В посланиях Курбский возмущается несправедливыми гонениями и казнями людей, служивших царю верой и правдой. В ответных посланиях царь отстаивает свое неограниченное право по своему разумению казнить или миловать любого подданного. Заканчивается переписка в 1579 году.

В 1581 году Курбский снова принял участие в военном походе Стефана Батория против Москвы. Но, дойдя до границы России, он сильно заболел и вынужден был вернуться. В 1583 году Андрей Михайлович Курбский скончался и был похоронен в монастыре близ Ковеля.

В XVII веке правнуки Курбского вернулись в Россию.

Вильгельм I Оранский (Молчаливый)

(1533–1584) – принц, деятель Нидерландской буржуазной революции XVII столетия

Род Нассау известен с начала XII века. Название рода происходит от бурга Нассау, построенного около 1100 года графами Лауренбургами на берегу Лана. Потомки Друтвина Лауренбурга стали носить имя Нассау. Со второй половины XII века начинается самостоятельная история графства Нассау. В 1255 году оно распалось на две части. Южной частью графства, расположенной по левому берегу Лана, стал владеть Вальрам II, давший начало Вальрамской линии рода. Северная часть – правый берег Лана – отошла к его брату Оттону, давшему начало Дилленбургской (Оттоновской) линии.

Дилленбургская ветвь дома Нассау в дальнейшем стала именоваться Оранской.

Борьба Нидерландов за свою независимость самым тесным образом связана с представителями Оранской линии дома Нассау. Во главе передовых борцов за независимость Нидерландов встал Вильгельм Нассауский, принц Оранский, вошедший в историю как Вильгельм I Оранский. Он родился 14 апреля 1533 года в Дилленбургском замке княжества Нассау. Его отец принял протестантскую веру и слыл очень богатым человеком, войдя в историю с прозванием Вильгельм Богатый.

В возрасте одиннадцати лет старший сын Вильгельма Богатого – Вильгельм – унаследовал княжество Оранское вместе с титулом и владениями в Нидерландах после смерти своего двоюродного брата Рената Оранского, став принцем Оранским.

В 1555 году Карл V передает права на Нидерланды, а затем и остальные владения своему сыну Филиппу. Филипп был мрачным, неприветливым и вечно подозрительным правителем. Проводя еще более жесткую политику в Нидерландах, он очень хотел уничтожить здесь малейшее свободомыслие, а знатное дворянство ему было особенно ненавистно.

Так Вильгельм стал во главе оппозиции и, покинув пределы Голландии, принял на себя общее руководство восстанием.

В качестве германского владетельного князя Вильгельм имел право содержать собственную армию и флот, чем он и воспользовался, чтобы на свои средства и средства нидерландских патриотов, а также на гугенотскую субсидию снарядить войска для вторжения в Нидерланды.

В течение 1571 года он занимался подготовкой новой экспедиции. 1 апреля 1572 года его сторонники овладели крепостью Бриллем, жители которой присягнули Вильгельму Оранскому как королевскому наместнику Голландии. Это было началом нового восстания, скоро распространившегося по северным провинциям.

Но, пока происходили все эти события, Вильгельм Оранский оставался в Германии, занятый набором войск и добыванием денег. Ему удалось набрать армию, состоявшую из 15 тысяч пехоты и 7 тысяч конницы, к которой присоединились еще 3 тысячи валлонцев.

7 июля он перешел через Рейн в Дуйсбурге, а 23 июля после сильной канонады овладел Рермондом. Здесь ему пришлось остаться на целый месяц, поскольку его войска из-за отсутствия денег отказывались от дальнейшего похода в Нидерланды. Только после получения гарантии голландских городов на трехмесячное жалованье Вильгельм Оранский 27 августа перешел Маас и двинулся через Дист, Тирлемон, Сихем, Луван, Мехельн и Термонд на Уденард и Нивель. Многие города пропускали его войска, другие откупались деньгами. Между тем город Монс, захваченный еще 23 мая братом Вильгельма, Людовиком Нассауским, был осажден испанскими войсками дона Фредерико де Толедо и едва мог держаться. Вскоре после овладения Монсом Людовик послал графа Жанлиса во Францию за подкреплениями, причем просил его соединиться с войсками брата и только тогда общими силами начать наступление к Монсу. Однако предводитель гугенотов пренебрег этим советом и 19 июля потерпел поражение всего в двух милях от Монса. Лишь около сотни солдат смогли войти в Монс, и это была единственная помощь, полученная Людовиком из Франции, на которую он возлагал такие большие надежды.

В это время Вильгельм Оранский прибыл в Перонну, а герцог Альба – в лагерь испанских войск, осаждающих Монс. Положение Вильгельма вновь стало критическим. Он не мог ни атаковать Альбу в его лагере, ни послать подкрепления в осажденный Монс. 11 сентября 4-тысячное войско дона Фредерико заняло деревню Сент-Флориан близ крепости, в то время как армия самого Вильгельма Оранского располагалась лагерем в полумиле от названной деревни, у Герминьи, откуда он попытался ввести подкрепления в Монс.

В ночь на 12 сентября дон Фредерико сделал попытку атаковать лагерь Вильгельма Оранского. Шестьсот отборных мушкетеров под командованием Юлиана Ромеро, подкравшись к передовым постам оранжистов, перебили часовых и захватили повстанцев врасплох. В продолжение двух часов испанцы уничтожали противника, не подозревавшего о малой численности испанцев. Лишь после того как испанцы зажгли палатки, свет пожара показал оранжистам малочисленность противника. Однако, прежде чем они успели перейти в контратаку, Ромеро смог увести своих мушкетеров, не потерявших и 50 человек. У оранжистов же выбыли из строя более 600 человек.

Вильгельм Оранский вынужден был отвести свою армию к Нивелю, известив брата о неудаче экспедиции и посоветовав согласиться на капитуляцию на возможно приемлемых условиях.

19 сентября Монс капитулировал. Вильгельм Оранский, перейдя Маас, направился к Рейну. Перейдя его в Орсуа, он распустил свои войска и один вернулся в Голландию. Он более не надеялся на сбор новой армии и теперь лишь пытался помочь Гарлему, осажденному войсками дона Фредерико. Он отправлял в город продовольствие и припасы, сформировал в Лейдене 4-тысячный отряд де ла Марка, намереваясь ввести его в осажденный город, а после поражения, нанесенного этому отряду войсками Ромеро, собрал новый 2-тысячный отряд с семью орудиями и несколькими фургонами снарядов под командованием Батенбурга. Но и этот отряд постигла та же участь, что и первый.

В конце января Вильгельму Оранскому все же удалось провезти в город запас пороха и хлеба на 170 санях по льду Гарлемского озера и 400 человек подкрепления. Когда в конце февраля озеро вскрылось, Вильгельм Оранский обзавелся несколькими десятками судов различных размеров. Почти ежедневно стали происходить морские столкновения, пока наконец 28 мая испанская эскадра Буссю не нанесла поражения флоту оранжистов.

И все же Вильгельм Оранский попытался в июне предпринять третью экспедицию для оказания помощи Гарлему, направив с 5-тысячным отрядом Батенбурга 400 фургонов с запасами. 8 июня в сумерках отряд выступил из Сассенгейма и, возможно, благополучно дошел бы до осажденного города, если бы за два дня до этого почтовые голуби, несшие письма, в которых содержались подробности предстоящей экспедиции, не были бы подстрелены испанцами. Обнаруженная переписка была немедленно доставлена в лагерь дона Фредерико, и тот немедленно сделал соответствующие распоряжения. После ожесточенного боя почти весь отряд Батенбурга был истреблен или рассеян. Последняя надежда на деблокаду Гарлема была потеряна, и 13 июля последовала его сдача испанцам.

После этого дон Фредерико атаковал город Алькмер, находящийся в конце полуострова, между лагунами и лугами Северной Голландии, и к 21 августа 1573 года тесно обложил его. Три штурма, предпринятых испанцами, оказались неудачными, и огромные потери, понесенные атакующими войсками, произвели тяжелое впечатление на испанскую армию. Солдаты стали отказываться идти на новый штурм.

Зная об этом, Вильгельм Оранский приказал прорвать плотины, чтобы затопить страну и снести всю испанскую армию в море. Но его замыслы случайно стали известны дону Фредерико. 8 октября осада, продолжавшаяся семь недель, была снята, и испанские войска отошли к Амстердаму.

Три дня спустя голландская флотилия адмирала Дирозоона истребила в водах Северного моря численно превосходившую ее испанскую эскадру под командованием адмирала Буссю.

В следующем году Вильгельм Оранский начал действия по овладению Миддольбургом, занятым испанскими войсками Мондрабона, которому содействовала вся испанская армия под командованием Цунита Реквезенса, сменившего в Нидерландах герцога Альбу.

30 января 1574 года между Берген-оп-Зоом и Ромерсвалем произошло морское сражение, в котором испанская эскадра потерпела поражение, и 18 февраля осада Миддольбурга была снята. Иных успехов оранжистам достичь не удалось, и в сражении при Моокергейдене они потерпели поражение. В этом сражении погибли оба брата Вильгельма Оранского.

Но вскоре в испанской армии начались волнения, которые позволили Вильгельму оказать помощь Лейдену, осажденному войсками испанского генерала Вальдеса. В это время главная квартира Вильгельма Оранского располагалась в Дельфте, вблизи которого находилась крепость Поледерварт, 29 июля атакованная Вальдесом. Однако штурм удалось отбить, и принц сохранил свою позицию, единственную, которая позволяла надеяться освободить от осады Лейден. Он попытался устроить вокруг города наводнение, но эта попытка не удалась, и потому пришлось обращаться к другим средствам. Под руководством Вильгельма Оранского и его деятельного помощника адмирала Буазо были собраны более 200 судов и около 3 тысяч моряков. В ночь на 11 сентября оранжисты овладели Ландшейдином, но далее вода оказалась слишком мелкой для судов. 18 сентября вода вновь поднялась, и это дало возможность флотилии Буазо приблизиться к осажденному городу. Испанцы были оттеснены в пояс фортов в непосредственной близости от Лейдена. После наступившего мелководья в ночь на 2 октября буря вновь подняла воду, что дало возможность флотилии Буазо подойти к осажденному городу, и 3 октября он был освобожден.

31 января 1578 года 30-тысячная испанская армия, состоящая из отборных испано-итальянских ветеранов, нанесла при Исенбле поражение нидерландским войскам и скоро овладела почти всей территорией Нидерландов. 1 октября Дон Хуан скончался, оставив преемником своего помощника Александра Пармского.

Между тем по инициативе Вильгельма Оранского северные провинции, видя ненадежность своего союза с южными и их нерешительность и постоянные колебания, заключили между собой так называемую Утрехтскую унию. Это положило начало особому федеративному государству.

Уния была составлена на имя короля, но уже в 1581 году соединенные провинции отложились от Испании.

10 июля 1584 года Вильгельм Оранский был убит Балтазаром Жераром в Дельфте. Его гибель разрушила всякие надежды на соединение всех Нидерландов в одну республику, и господство Испании над южными провинциями (Бельгией) продолжилось до 1714 года.

Хуан Австрийский (дон Хуан Австрийский)

(1547–1578) – испанский полководец и политический деятель

Дон Хуан Австрийский родился в Германии, в городе Ренесбурге. Он был побочным сыном императора Священной Римской империи Карла V и, следовательно, по отцу принадлежал к династии Габсбургов.

Занявший престол после смерти отца Филипп II относился к младшему брату с любовью и вопреки воле родителя решил дать брату возможность стать военным. Вскоре он назначил дона Хуана главнокомандующим в экспедиции против мавританских инсургентов Гренады.

Имея в своем распоряжении армию (24 тысячи человек), к которой примкнули собравшиеся со всех концов Испании волонтеры, дон Хуан в январе 1570 года двинулся к старой крепости Галере. Гарнизон крепости, состоящий из 6 тысяч мавров, оказывал сопротивление до последнего, но 11 февраля 1570 года крепость пала; все ее защитники были изрублены, а сама Галера разрушена до основания.

Весной 1570 года в руки дона Хуана постепенно перешли Альбухара, Серон, Типола, Турчас и вся провинция Рио д’Альмансора. Мавры были изгнаны из Испании, а попавшие в плен проданы в рабство.

В 1571 году было совершено нападение турок на принадлежавший венецианцам остров Кипр. Чтобы преградить путь турецкой экспансии на Средиземном море, Филипп II, папа Пий V и Венецианская республика заключили между собой союз, направленный против общего врага; этот союз получил название Священная лига. Вскоре к союзу присоединились Мальта и целый ряд итальянских государств: Генуя, Неаполь, Сицилия, Савойя, Тоскана, Парма и др. Силы союзников насчитывали около 200 галер, 100 кораблей, 50 тысяч пехоты и 4,5 тысячи конницы. Дон Хуан получил звание главнокомандующего союзным флотом и приказ «вести крест против полумесяца». Сборным пунктом для кораблей союзников был назначен Обранто.

В начале октября корабли союзников вышли в море и у гавани Лепанто в заливе Патранкос встретились с силами турецкого флота под командованием Али-паши, у которого было 210 галер и 66 галиотов.

В начале сражения (6 октября) шесть венецианских галеасов, выдвинутых перед фронтом галер, артиллерийским огнем расстроили боевой порядок турецкого флота, который не имел даже артиллерии. Это вынудило турецкого главнокомандующего идти на абордаж первой линии союзных кораблей. Однако преимущество здесь также было на стороне союзников, встретивших турок, вооруженных лишь холодным оружием и луками, огнем из аркебузов.

К концу сражения турецкий флот потерпел полное поражение, потеряв 224 корабля, из которых 117 было захвачено союзниками. Потери войска дона Хуана не превышали 15 галер. Из неволи были спасены 12 тысяч христианских рабов, томившихся в турецкой неволе. Сражение у Лепанто стало «лебединой песней» галерного флота. Оно показало, что турецких моряков можно побеждать.

Филипп II с 1576 года сделал брата королевским наместником в Нидерландах.

В январе 1577 года дон Хуан заключил с Генеральными штатами так называемую Брюссельскую унию, преобразованную в феврале в «постоянный эдикт», по которому подтверждалось Гентское соглашение, восстанавливались права и вольности 17 провинций, утверждались права принца Оранского в качестве штатгальтера Голландии и Зеландии. Дон Хуан лишь требовал взамен господствующего положения для католической религии.

Все шло к полному освобождению Нидерландов от испанского владычества. Генеральные штаты уже не обращали внимания на королевского наместника, Голландия и Зеландия отказывались признавать Нантский эдикт, а принц Вильгельм Оранский готовил войну против Испании.

В больших городах Нидерландов городская армия оскорбляла не только свиту правителя, но и его самого, дело доходило до открытых нападений на дона Хуана. Он послал в Мадрид секретаря и потребовал у своего брата возвращения в Нидерланды испанских войск и предоставления больших денежных средств, обещая навести в Нидерландах порядок.

В июле 1577 года немногочисленная, но хорошо организованная армия (22 тысячи человек) выступила из Люксембурга под командованием дона Хуана и 24 июля овладела Намюром и Шарльмоном. Создался плацдарм, удобный для дальнейшего наступления на Нидерланды. Однако это имело совершенно противоположные последствия: католическое дворянство Нидерландов, ранее поддерживавшее дона Хуана, теперь перешло на сторону Генеральных штатов и потребовало его отзыва из Нидерландов.

Король назначил вместо дона Хуана Маргариту Пармскую, но Генеральные штаты уже сами призвали в генерал-губернаторы эрцгерцога Матвея и заключили союз с королевой Елизаветой Английской.

В январе 1578 года дон Хуан собственной властью ввел в Нидерланды испанские войска и 31 января с помощью Александра Фарнезе наголову разбил нидерландские войска при Исембле, потеряв лишь 10 человек. Свою победу он завершил покорением Фландрии, Брабанта и Беннегад и рассчитывал скоро овладеть столицей Нидерландов. Однако сил для этого у него было недостаточно, а для занятия Брюсселя нужно было разрешение Филиппа II.

На помощь кальвинистам Елизавета Английская и пфальцграф Казимир прислали 50-тысячное войско. Французы также двигались на помощь своим землякам в Нидерландах. Боссо уже перешел Маас и теперь приближался к Шиме. Дон Хуан имел в своем распоряжении лишь 17-тысячное войско. В его армии стала свирепствовать чума, уносившая сотни жизней.

Все чаще дон Хуан сознавал крушение своих планов и неудачу всей своей жизни. Он заболел и 1 октября 1578 года, на 32-м году жизни скончался в своем военном лагере.

Гиз Генрих I

(1550–1588) – герцог Лотарингский, коннетабль Франции (1580)

Гизы по своему происхождению не принадлежали к родовой французской знати, поэтому их часто называли чужестранцами. Эта династия является боковой веткой Лотарингского дома, который, в свою очередь, берет начало от эльзасского графа Герхарда, ставшего в 1048 году герцогом Верхней Лотарингии. Герцогство принадлежало представителям Лотарингского дома до 1431 года, а затем оно перешло к принцу из боковой линии рода Валуа Рене I Доброму, герцогу Анжуйскому и графу Прованскому.

Он родился 31 декабря 1550 года и был, пожалуй, самым популярным не только в армии, но и в народе представителем династии Гизов. В историю он вошел под именем Генриха I le Balafre – «со шрамом». Воспитывался он при дворе французского короля Генриха II и с детства стремился к военной карьере. Воинскую науку Генрих изучал под руководством своего отца. Уже в 1563 году он принимал участие в осаде Орлеана, проявив, несмотря на ранний возраст, храбрость воина, закаленного в боях. Под стенами Орлеана был убит его отец, чему Генрих был свидетелем. С тех пор он сделался непримиримым врагом протестантов.

По достижении 16-летнего возраста Генрих отправился в Венгрию воевать с турками. По возвращении из Венгрии отличился в сражениях при Жарнаке, Монконтуре и победоносно защищал Пуатье против войск Колиньи. В то время ему было всего 19 лет, но он стал знаменит во всей Франции.

Гиз был одним из инициаторов Варфоломеевской ночи и, чтобы отомстить за своего отца, принял на себя убийство Колиньи. (За несколько дней до Варфоломеевской ночи на адмирала Колиньи было совершено покушение, но он был только ранен, а тот, кто нанес ему рану, спрятался в доме Гиза, и его «никак не могли сыскать» для должного наказания.)

Когда по восшествии на престол Генриха III протестантам были сделаны некоторые уступки, Гиз в 1576 году выступил ярым защитником «истинной веры». Прикрываясь преданностью католической вере, Генрих Гиз строил далеко идущие планы – овладение французской короной. Именно к этому времени относится составленное для Гизов генеалогическое древо, где их род возводился практически к Карлу Великому и не уступал по знатности происхождения королевскому. По всей стране Гиз вербует своих союзников, создавая тайные общества защитников католицизма. Центром обществ, опутавших всю Францию, был Париж, в котором находился центральный комитет организации, получившей название Священной лиги.

В Париже вместо прежнего центрального комитета Лиги был учрежден Совет шестнадцати, в который, кроме Генриха Гиза, вошли и его братья – Карл, кардинал Лотарингский, и Людовик, герцог Майенский. В планы Совета входило свержение короля Генриха III и заточение его в монастырь, а на место короля Франции была выдвинута единственная кандидатура – Генриха Гиза. Несколько раз заговорщики были готовы осуществить свой замысел, но каждый раз король узнавал о нем благодаря доносам одного из членов Совета шестнадцати – Николя Пулена и был готов к обороне. Положение короля с каждым разом становилось все более шатким. Его распоряжения не выполнялись, приказы игнорировались. Так, в сентябре 1587 года был дан приказ для ареста приходских священников, являвшихся сторонниками Гиза и проводивших за него агитацию в своих приходах. Когда же по приказу короля солдаты пришли их арестовывать, прихожане с оружием в руках выступили на их защиту, и королю пришлось дать всем священникам прощение. В другой раз король приказал сестре Гизов госпоже Монпансье покинуть Париж в 24 часа, но она и не подумала это делать, продолжая появляться открыто как в городе, так и на приемах.

В том же 1587 году произошел ряд сражений между войсками Гиза и короля Наваррского. Последнему удалось одержать победу над католиками в битве при Кутре, и Генрих Гиз направил все силы на борьбу с немецкими наемниками, прибывшими на помощь гугенотам. Окончательно разгромить их ему удалось в сражении при Оно (4 ноября 1587 года), после которого лишь небольшая часть немецких наемников смогла спастись бегством. За эту победу герцогу Гизу папа прислал в награду священный меч, и его специальным решением король Наваррский и принц Конде были лишены права на французскую корону.

В дальнейшем Гиз стал просить короля Генриха III о решительных действиях против гугенотов, вплоть до их полного истребления. Король на это не соглашался и даже запретил герцогу приезжать в Париж.

Все время король проводил в Лувре, окруженный телохранителями. Весной 1588 года он получил от Генриха Гиза очень любезное письмо с просьбой о разрешении приехать в Париж.

Герцога Гиза парижане встречали ликованием. Но Генрих III на следующий день выехал из столицы в Шартр. Затем под давлением Гиза был обнародован очень неблагоприятный эдикт для протестантов, а Гиз получил титул коннетабля Франции. Для упрочения такого положения дел в Блу были созваны Генеральные штаты, и теперь Гиз достиг полного могущества, но нерешительность герцога помешала ему сделать последний шаг к заветной короне. Все это побуждало короля Генриха III покончить с ненавистным временщиком.

Начальник королевской гасконской стражи Лоньяк принял на себя исполнение решения короля. Находясь в Блуа, герцог Гиз был предупрежден Маргаритой Наваррской о готовящемся на него покушении, но он был уверен, что его популярность в народе и высокое положение при дворе гарантируют ему полную безопасность. Утром 23 декабря 1588 года он отправился на королевский совет и в приемной короля подвергся нападению королевской стражи. Он скончался на месте от множественных ран, нанесенных ему мечами и кинжалами. Его брат, кардинал Лотарингский, был убит на следующий день.

Филарет

(ок. 1554–1633) – в миру Романов Федор Никитич, государственный деятель, патриарх (с 1619 г.)

Романовы – самая известная в истории России царская, а с 1721 года императорская династия. Свой род Романовы ведут от литовского вельможи Глянды Давыдовича Камбила, который, по преданию, был потомком литовских князей. В России он появился около 1280 года и после крещения получил имя Иоанн. Эти сведения уходят во времена легендарные. А подтвержденное историческими документами, одним из которых является «Государев Родословец», составленный при Иване IV Грозном, начало династии возводится к реальному лицу – Андрею Ивановичу Кобыле, время жизни которого приходится на XIV век. В том же «Родословце» есть запись: «Род Кобылин. У Андрея у Кобылы пять сыновей: Семен Жеребец, Александр Елка, Василий Ивантей, Гаврило Гавша и Федор Кошка». Ветвь младшего сына, Федора Кошки, и ведет в дальнейшем к Романовым. О высоком положении при дворе самого Федора говорят следующие факты: его подпись стоит на духовном завещании князя Дмитрия Ивановича Донского, а в 1380 году, когда князь Дмитрий шел на битву с Мамаем на Куликово поле, свое семейство он оставил под охраной Федора Кошки с наказом хранить родных и беречь Москву.

Точная дата рождения Федора Никитича Романова неизвестна. По свидетельству историков, он получил по тем временам прекрасное образование, владел латынью и английским языком. Молодость Федора протекала на пирах во дворце и дома, на приемах послов и праздниках, на охоте и других забавах. Его карьера при царе Федоре Иоанновиче складывалась удачно – он быстро получил боярство и вошел в царскую свиту. В 1586 году, пожалованный в бояре, он был назначен нижегородским наместником.

Опала Романовых началась с 1600 года. Весь род был сослан, а поводом к этому послужил ложный донос, что, дескать, хотят они извести царя Бориса и в их доме хранятся различные корешки и зелья. Донес об этом слуга Александра Романова, вероятно, подкупленный Борисом Годуновым. По решению Боярской думы весь род был отправлен в Сибирь, а с Федором Никитичем и его женой поступили особо сурово. Они были насильственно пострижены и разлучены с детьми. Федор Никитич принял имя Филарета, а его жена стала инокиней Марфой.

Все изменилось после внезапной смерти Бориса Годунова. Приход к власти Лжедмитрия I открыл Филарету двери монастыря-тюрьмы в 1605 году. Он снова соединился с женой и детьми. Лжедмитрий возвел Филарета в сан митрополита Ростовского и Ярославского, и тот присутствовал на бракосочетании Лжедмитрия и Марины Мнишек. Делами своей митрополии Филарет почти не занимался и большую часть времени проводил в Москве.

В мае 1606 года власть захватил Василий Шуйский. Филарет присутствовал на его коронации, но привлечь на свою сторону Ростовского митрополита Шуйскому так и не удалось. Вскоре Филарет покидает Москву и уезжает в Ростов.

В 1609 году к Ростову подошел с войском новый самозванец – Лжедмитрий II. Город был взят, и Филарет попал в плен. В Тушинском лагере он был встречен с особым почтением, ему было предложено стать патриархом. Выбора у пленника не было, и Филарет дал согласие.

На следующий год Филарет был «отполонен», то есть отбит, у самозванца царскими воеводами и смог вернуться в Москву. Царь Василий Шуйский был свергнут, Тушинский лагерь разгромлен, у власти находилось новое правительство – «Семибоярщина». Встал вопрос о новом царе. Осенью 1610 года патриарху Филарету было предложено возглавить посольство к польскому королю Сигизмунду для решения вопроса о приглашении на царство его сына Владислава.

Филарет провел в польском плену девять лет. В это время в России происходили исторические события.

11 июля 1613 года Михаил Федорович Романов венчался на царство в Успенском соборе Московского Кремля.

14 июня 1619 года Филарет вернулся в Россию и с огромной радостью был встречен сыном-царем и женой. Официально он считался Ростовским митрополитом, но уже через 10 дней после возвращения решением Собора русского духовенства он был посвящен в сан патриарха. Чтобы еще больше возвысить отца, Михаил Федорович присваивает ему титул «Великий государь», а в дальнейшем дает ему грамоту с правом судить любое духовное лицо и собирать оброк с церковных имений – ранее, среди прежних иерархов такой властью не обладал никто. Филарет стал официально соправителем сына. Царь Михаил Федорович и патриарх Филарет – оба писались государями, все государственные дела решались совместно, а иногда патриарх брал на себя и единоличное решение того или иного вопроса.

Принимая участие в решении всех государственных вопросов, главными для себя Филарет считал женитьбу сына и отмщение польскому королю Сигизмунду за причиненные обиды. Первая кандидатура на роль невесты Михаила – Мария Хлопова – получила активные возражения со стороны матери царя, инокини Марфы. Тогда Филарет решил поискать жену для сына за пределами России. Но все попытки были неудачными – либо послы были не приняты (правда, по уважительным причинам), либо невеста не желала переходить в православную веру. Супругой царя Михаила после долгих поисков стала Евдокия Лукьяновна Стрешнева.

Первая задача была решена, и на очереди стояла подготовка новой русско-польской войны, основной целью которой было возвращения исконно русских земель. Филарет торопил события.

С 1622 года все дипломатические контакты с Речью Посполитой были прерваны, а Филарет особое внимание стал уделять приемам иноземных послов. Так к началу 30-х годов XVII века сложилась антипольская коалиция, куда вошли, кроме России, Швеция, Трансильвания и Турция.

Момент для начала военных действий был удачным: Польша находилась в стадии «безкоролевья», внутри страны шла борьба за власть. Самым трудным для патриарха был вопрос о выборе главнокомандующего. Выбор пал на М.Б. Шеина. Филарет не сомневался в его преданности и опытности – Шеин в недалеком прошлом мужественно оборонял Смоленск, а затем сам находился в польском плену. Но он был сварлив и неуживчив, не признавал авторитетов и чужого мнения. А это не позволило ему найти контакт с иностранными офицерами, что в дальнейшем плохо сказалось на ходе войны.

В конце лета 1632 года русская армия выступила в поход. Путь лежал на Смоленск. Для русского войска начало войны было успешным – удалось вернуть ряд городов: Дорогобуж, Стародуб, Новгород-Северский и другие. К осени русские полки стояли уже под Смоленском.

Но к тому времени ситуация сложилась не в пользу России. В Польше был избран королем Владислав, союзник России шведский король Густав погиб в бою, и вместе с ним погибла надежда о совместных действиях против Речи Посполитой. Турция начала войну с Ираном и не могла сражаться на два фронта. Таким образом, Россия осталась один на один с объединенной под властью нового короля Польшей.

В августе 1633 года хорошо вооруженная и прекрасно обученная польская армия подошла на помощь к осажденному Смоленску. Разношерстная русская армия и ее главнокомандующий Шеин не смогли оказать полякам достойного сопротивления.

Неудачи под Смоленском, в которых Филарет винил в первую очередь себя, тяжело им переживались. Он осознавал, что к ведению войны Россия была не готова, да и выбор главнокомандующего оставлял желать лучшего. Все это отразилось на здоровье уже далеко не молодого патриарха, и 1 октября 1633 года он скончался, прожив около 80 лет.

Ришелье Арман Жан дю Плесси

(1585–1642) – французский государственный деятель, кардинал (1622), герцог (1631), первый министр Людовика XIII (1624)

Арман Жан дю Плесси де Ришелье родился в Париже 9 сентября 1585 года. Его предки по линии отца известны с XIV века. Они происходили из родовитого дворянства французской провинции Пуату.

В 1594 году он был определен в привилегированный Наваррский колледж. Еще в детстве Арман дю Плесси мечтал о карьере военного, и после окончания колледжа он поступил в Академию Плювинеля, в которой готовили офицеров для королевской кавалерии. Он не отличался крепким здоровьем, но все же решил избрать традиционную для мужской линии рода службу.

Но семейные обстоятельства заставили его похоронить мечту о воинских подвигах и надеть рясу священника. Его брат Альфонс неожиданно отказался от епископства в Люсоне, поэтому, чтобы спасти фамильное наследование, Арман поступает в 1602 году на богословский факультет Сорбонны, который оканчивает через четыре года, получив ученую степень магистра канонического права и кафедру в Люсоне. И хотя ему было всего 20 лет, а возглавлять епископство имел право человек не моложе 23 лет, король утвердил молодого аббата де Ришелье епископом Люсонским. Епископом Ришелье стал 17 апреля 1607 года.

В 1614 году Ришелье был избран представлять интересы духовенства провинции Пуату в Генеральных штатах. Он сразу же привлек к себе внимание зрелостью суждений, фундаментальностью знаний и инициативностью.

В декабре 1622 года он получил кардинальскую мантию. Постепенно кардиналу удалось доказать Людовику XIII и двору свою незаменимость. Он хорошо знал, что для короля образ отца – Генриха IV – был идеалом, на который молодой король желал походить. Кардинал использовал это и при удобном случае всегда апеллировал к памяти Генриха. Он стал проводить много времени с королем, ненавязчиво руководя его действиями. Умение лавировать и использовать разногласия между матерью и сыном привлекло к нему всеобщее внимание. А по части интриг кардиналу не было равных. Он сумел дискредитировать политику, проводимую де Силлери, а затем де ла Вивьелем, и все ближе подходил к заветной цели. В 1624 году Ришелье был назначен первым министром Франции и сумел сохранить власть до конца жизни.

Смысл своей деятельности Ришелье видел в утверждении сильной, централизованной государственной (королевской) власти и в укреплении международных позиций Франции. Для укрепления власти короля необходимо было начать с установления мира внутри государства. Чтобы привести к покорности «фронду принцев», пытающихся вырвать у короля привилегии и деньги, Ришелье посоветовал королю прекратить делать уступки аристократам и проводить более жесткую внутреннюю политику. Кардинал не стеснялся проливать кровь мятежников, а казнь герцога Монморанси – одного из первых лиц страны – повергла аристократию в шок и заставила смирить гордыню.

Следующими стали гугеноты, получившие в годы правления Генриха IV большие права. Они создали в Лангедоке свое маленькое государство с центром в Ла-Рошели и в любую минуту могли выйти из повиновения. Чтобы покончить с гугенотской вольницей, требовался повод. И он не заставил себя ждать. В 1627 году из-за строительства флота, начатого Ришелье, обострились отношения между Францией и Англией. Англичане направили десант к французским землям и спровоцировали гугенотов на мятеж. Ла-Рошель восстала. Французская армия быстро справилась с английским десантом и осадила крепость. Только голод и потеря надежды на помощь извне заставили защитников Ла-Рошели сложить оружие. По совету кардинала Людовик XIII даровал защитникам крепости прощение и подтвердил свободу вероисповедания, но лишил гугенотов прежних привилегий. Ришелье понимал, что навязать стране религиозную однородность – утопия. В интересах государства вопросы веры отошли на второй план, никаких гонений в дальнейшем не последовало. Кардинал говорил: «И гугеноты, и католики были в моих глазах одинаково французы». Тем самым религиозные войны, раздиравшие страну более семидесяти лет, закончились, но такая политика добавила Ришелье врагов среди служителей церкви.

Ришелье видел перед собой единственную цель жизни – благо Франции, и шел к ней, преодолевая сопротивление противников и невзирая на почти всеобщее непонимание. Редко кто из государственных деятелей может похвастаться тем, что ему удалось осуществить все свои замыслы. «Я обещал королю употребить все мои способности и все средства, которые ему угодно будет предоставить в мое распоряжение, на то, чтобы уничтожить гугенотов как политическую партию, ослабить незаконное могущество аристократии, водворить повсеместно во Франции повиновение королевской власти и возвеличить Францию среди иностранных держав», – такие задачи ставил перед собой первый министр, кардинал Ришелье. И все эти задачи были выполнены им к концу жизни.

Им были проведены налоговые и финансовые реформы с учетом интересов государства. Он придавал огромное значение идеологической поддержке существующего строя, привлекая для этого церковь и лучшие интеллектуальные силы. Благодаря его усилиям в 1635 году открылась Французская академия, существующая и поныне. При нем во французской литературе и искусстве утвердился классицизм, воспевавший величие государства и идеи гражданского долга. Перу Ришелье принадлежит несколько пьес, которые даже ставились в театре и имели успех. В годы его правления началась реконструкция столицы. Началась она с Сорбонны, где было решено провести внутреннюю реорганизацию, открыв новые факультеты и колледж, впоследствии носивший имя Ришелье. Кардинал выделил на строительство более 50 тысяч ливров из своих личных средств и передал университету часть библиотеки. После его смерти по воле кардинала Сорбонне было передано все книжное собрание Ришелье.

Кардинал Ришелье скончался 4 декабря 1642 года от гнойного плеврита в своем дворце в Париже, который он оставил королю. С того времени дворец носит название Королевский – Пале-Рояль. Согласно его последней воле, он был похоронен в церкви Парижского университета, в основание которой он лично заложил первый камень в мае 1635 года.

Скопин-Шуйский Михаил Васильевич

(1586–1610) – князь, боярин, русский полководец

Княжеский род Скопиных-Шуйских, известный с XV столетия, составляет немногочисленную ветвь Суздальско-Нижегородских удельных князей Шуйских, родоначальником которых был Юрий Васильевич Шуйский.

Княжич Михаил родился 8 ноября 1586 года.

В октябре 1604 года начался поход к Москве Лжедмитрия I, а в июне 1605 года он торжественно вошел в Москву. И на престоле водворился «царь и великий князь Дмитрий Иванович всея Руси». Новый царь отметил Михаила боярством и должностью Великого мечника – новым дворянским званием, введенным им по польскому образцу.

Власть Лжедмитрий удержать долго не смог. В мае 1606 года в Москве вспыхнуло восстание. Лжедмитрий I и многие из его приближенных были убиты. Царем был провозглашен князь Василий Иванович Шуйский, родственник Михаила Скопина-Шуйского. Тогда же стольник Скопин-Шуйский стал воеводой. Первая воинская слава пришла к нему в сражениях с отрядами Ивана Болотникова, которые не раз разбивали высланные против них войска царских воевод. Помимо крестьян и холопов, в лагере Болотникова находились казаки и стрельцы. Немало было и дворян и детей боярских. Скопин-Шуйский был назначен воеводой «на вылазке».

Рейды Скопина-Шуйского мешали восставшим окружить Москву. Но 26 ноября Болотников все же переправил значительную часть своего войска через Москву-реку, в обход города с востока, чтобы полностью блокировать столицу.

27 ноября Скопин-Шуйский нанес из Замоскворечья удар по войскам Болотникова. Болотников, успевший собрать около 20 тысяч воинов, был разбит, но, пользуясь наступившей темнотой, сумел отступить к Коломенскому.

2 декабря Скопин-Шуйский из Данилова монастыря двинулся к Коломенскому. Узнав о походе воеводы, Болотников не стал дожидаться нападения и сам выступил навстречу царским войскам. Сражение произошло ночью у деревни Котлы. Крестьяне и холопы под руководством Болотникова попытались разбить войска Скопина-Шуйского по частям, но были опрокинуты ударом тяжелой дворянской конницы. Все же части восставших во главе с Болотниковым удалось отступить. Князь Михаил Васильевич окружил Коломенское, но не повел войска на штурм, а дождался подхода сильной артиллерии. Трехдневная бомбардировка укреплений не привела к результату, и тогда Скопин-Шуйский приказал применить новый снаряд – сочетание зажигательного ядра с разрывной бомбой. Восставшие сразу же понесли большие потери и вынуждены были выйти в чистое поле, где были разбиты царскими войсками. Несмотря на разгром, Болотников сумел увести в Калугу более 10 тысяч воинов. Часть восставших ушли в Тулу.

12 июля 1607 года началась осада Тулы. Спустя две недели к городу подтянулась вся царская армия. Опираясь на подавляющее превосходство в численности и мощную артиллерию, Скопин-Шуйский попытался взять город приступом. В течение месяца царская армия 22 раза ходила на штурм. Но осажденные также не сидели сложа руки. По три-четыре раза на дню они делали вылазки, нанося потери царским войскам. Болотников призывал жителей держаться, обещая, что скоро подойдет помощь (в июле в северских городах появился Лжедмитрий II). Чтобы ускорить взятие города, Скопин-Шуйский приказал построить дамбу на реке Упе. Поднявшаяся вода затопила город и крепость. Но повстанцы сдаваться не собирались. Приближался конец четвертого месяца боев за город. И тогда Василий Шуйский предложил Болотникову сдаться при условии сохранения жизни и свободы ему, другим предводителям восстания и всем защитникам Тулы. 10 октября Тула сдалась. Болотников был схвачен и казнен.

Тем временем над Россией нависла новая опасность – вторжение польских войск под руководством Лжедмитрия II. Основу войск самозванца составляли польские отряды князя Вишневецкого и князя Ружинского. К нему примкнули некоторые южнорусские дворяне, казаки Заруцкого и остатки разбитых войск Болотникова.

В 1607 году Лжедмитрий II предпринял поход на Брянск и Тулу. В мае 1608 года под Балковом самозванец разбил войска Шуйского и подошел к Москве, создав лагерь в селе Тушино.

Еще за год до нападения Лжедмитрия II шведы предлагали царю Василию Ивановичу свою помощь, но их предложение было отклонено. Однако во время стояния Лжедмитрия в Тушине царь Василий забыл свои амбиции и поручил Михаилу Скопину-Шуйскому провести переговоры со шведами. Вместе со Скопиным к шведам был послан и Семен Васильевич Головин.

Добравшись до Новгорода, царский воевода обнаружил, что жители города настроены против Василия Шуйского. Доходили слухи, что Псков и пограничные со Швецией города Орешек и Ивангород присягнули Лжедмитрию II. Поэтому Скопин-Шуйский отправил к шведам Головина, а сам остался в Новгороде.

В середине марта к Новгороду подошло 5-тысячное шведское войско. В апреле соединенное шведско-русское войско выступило из города. Вскоре передовой шведский отряд столкнулся с поляками. Поляки были разбиты и бежали, оставив пушки и обозы. Объединенное войско двинулось дальше.

Подойдя к Твери, Скопин-Шуйский обнаружил, что она занята поляками. Первый штурм города не удался, но второй был успешным. Русские и шведские ратники ворвались в город, преследуя поляков. Разбитые под Тверью поляки бежали к Троице-Сергиевой лавре, которую осаждало войско Сапеги.

Князь Михаил Васильевич расширял подвластную ему территорию, расставляя гарнизоны в захваченных городах, беря под контроль важнейшие дороги. Постепенно создавалась система укрепленных городов, монастырей и полевых крепостей, в которых укрывались войска Скопина-Шуйского и из которых они при всяком удобном случае нападали на врага. Сам воевода Михаил Васильевич стоял с войском в Александровской слободе. Здесь шло обучение войск, формировались новые отряды, накапливалось оружие.

Из Александровской слободы Скопин-Шуйский выступил на Дмитров. Туда же, прекратив бесплодную осаду Троице-Сергиева монастыря, устремился и Сапега.

В начале февраля отряды воеводы Михаила Васильевича появились под Дмитровом. Они принялись уничтожать фуражиров, часто приступали с «огненным боем» к крепости. Воевода с главными силами встал в деревне Шепиловке по дороге из Дмитрова к Троице-Сергиеву монастырю. Ратники Скопина-Шуйского врывались в лагерь казаков Сапеги и навязывали им бой. Но воевода всегда отзывал их назад: не имея сил штурмовать город, он пытался заставить Сапегу покинуть его. В конце месяца, заклепав тяжелую артиллерию, поляки покинули Дмитров и отошли под Смоленск, на соединение с войсками короля Сигизмунда. Спустя неделю сторонники Лжедмитрия II оставили Тушино.

12 марта 1610 года полки князя Михаила Васильевича вступили в столицу, встречаемые боярами и народом, который падал на колени и со слезами благодарил воеводу за «очищение Московского государства». Царь и бояре, в особенности члены рода Шуйских, ревниво наблюдали за возвышением Скопина-Шуйского. Слава полководца не давала им покоя.

В апреле воевода был приглашен на пир по случаю крестин сына князя Воротынского. На пиру Скопин-Шуйский ел только с общего блюда и почти не пил, но избежать отравления не смог. Боярыня Екатерина Григорьевна, жена Дмитрия Ивановича Шуйского, признанного наследником бездетного царя Василия, поднесла Скопину-Шуйскому чашу с медом, куда было подсыпано зелье. Прямо на пиру князь Михаил Васильевич упал, у него носом пошла кровь. Промучившись несколько дней, 23 апреля 1610 года молодой воевода скончался.

Мнишек Марина

(около 1588 г. – не ранее 1614 г.) – царица московская, жена Лжедмитрия I

Мнишки (Мнишеки) – старинный род, берущий начало в чешских землях, в Великих Кончицах, и с XV века осевший в Моравии. Польская ветвь рода появляется в 20-е годы XVI века.

Самой знаменитой женщиной рода Мнишков была Марина, дочь Ежи Мнишека.

Четвертая дочь пана Ежи, Марина выросла в родительском доме среди роскоши и пышности Самбора.

В это время появляется Григорий Отрепьев, будущий Лжедмитрий, впоследствии муж Марины. В середине 1602 года он появляется в Брагине, во дворе князя Адама Вишневецкого, где на следующий год открыто объявляет себя претендентом на Московское царство. Когда еще через год Сигизмунд III призвал самозванца ко двору, то с ним в Краков поехал и князь Константин Вишневецкий. Но перед Краковом он вместе с Отрепьевым заехал в Самбор. Здесь последовали многочисленные совещания, итогом которых стало решение о том, что отныне Ежи Мнишек будет главным советником и покровителем самозванца. Решение это, пожалуй, в первую очередь было продиктовано тем, что Отрепьев сразу же по знакомству влюбился в Марину и просил у отца ее руки.

В сентябре 1604 года Лжедмитрий и Юрий (так в дальнейшем будет именоваться Ежи Мнишек) пошли в поход на Москву.

По воцарению в Москве Лжедмитрий не забывал Мнишеков. В начале ноября 1605 года Отрепьев присылает в Краков торжественное посольство за разрешением жениться на Марине и просит короля Сигизмунда дать согласие ей и ее отцу выехать в Москву. И 22 ноября в Кракове состоялось заочное бракосочетание Марины и Лжедмитрия. В марте 1606 года Марина Мнишек в сопровождении огромной свиты выехала в Москву. Ее везде приветствовали как московскую царицу, а въезд в столицу в окружении множества родственников, друзей и придворных был обставлен очень торжественно.

18 мая 1606 года были совершены коронация и вторичное бракосочетание Марины и Лжедмитрия. Оба этих обряда были совершены по православному канону (хотя Марина не имела никакого разрешения на это от папы, но честолюбие оказалось сильнее привязанности к католической церкви).

Но уже 27 мая 1606 года в Москве вспыхнул открытый бунт против Лжедмитрия.

После воцарения Шуйского ее вернули отцу. Она держалась бодро, не пала духом и говорила своему окружению, начинающему было ее утешать: «Избавьте меня от ваших безвременных утешений и слез малодушных. Признанная однажды за царицу сего государства, никогда не перестану быть ею».

26 августа Марина с отцом по царскому повелению были отправлены на жительство в Ярославль, куда за ними последовали 375 поляков, включая всех придворных дам и фрейлин Марины. Здесь им было суждено прожить около двух лет. Шуйский – как и сама Марина, и ее отец – помнил, что она – венчанная московская царица. Поэтому с ними было велено обращаться «помягче».

Обстановка позволяла им не только жить более-менее сносно, но и плести интриги против Шуйского, главной задачей которых было убедить всех, что Лжедмитрий жив и что он пока скрывается, выжидая подходящего момента до вступления в борьбу со своими недругами.

Вскоре Лжедмитрий «объявился» в Самборе, о чем отец радостно сообщает Марине, «позабыв» ей сказать поначалу, что речь уже идет не о ее муже. Марина тем более охотно поверила, что ее нареченный жив, потому что слухов о его чудесном спасении ходило немало. Понемногу Юрий начинает открывать глаза дочери на действительное положение дел. Марина прекрасно понимала, чем ей лично грозит раскрытие обмана. Понимала, что ей придется делить не только трон, но и ложе с ловким авантюристом.

Заключенный на четыре года мир Шуйского с поляками позволил Юрию и Марине вернуться на родину. Но вместо Польши они оказались (по собственному желанию) в лагере Лжедмитрия II, прозванного в дальнейшем Тушинским вором.

Этот Лжедмитрий II, жизнь которого будет тесно связана с жизнью Марины, был фигурой весьма колоритной, человеком «грубых и дурных нравов». Но он, без сомнения, был также весьма талантливым человеком, имевшим немалые шансы на престол (недаром к нему переметнулся и Филарет, отец будущего царя Михаила Романова, и именно в Тушине его возведут в патриархи), и именно поэтому Мнишеки решили поставить на него.

Жизнь в Тушине для Марины была трудна. Первые месяцы она, как и сам Лжедмитрий, жила в палатках, и только с наступлением холодов царю с царицей и воеводе построили «квартиры». Так дочь воеводы, выросшая в роскоши, царица, пожившая в Кремле, была вынуждена ютиться в нескольких комнатах избы. Правда, с припасами было все в порядке. Местности, признавшие Лжедмитрия, обеспечивали его войско провизией.

17 января 1609 года Юрий Мнишек уезжает в Польшу. Он ехал на сейм агитировать и ратовать за нового зятя, собирать ему людей и средства, формировать выгодное ему общественное мнение. Дочь осталась одна – Мнишек уехал почти вместе со всеми теми, кто жил с ним в Ярославле, кого Шуйский освобождал по мирному договору, то есть Марина потеряла почти всех своих старых знакомых в лагере, лишившись и поддержки.

Самозванец это почувствовал и вскоре почти полностью лишил ее внимания и как государыню, а вместе со вниманием и средств к приличному существованию.

В Польше Юрию Мнишеку не удалось уговорить сейм поддержать Лжедмитрия II, а в апреле 1609 года Сигизмунд сам собрался идти на Русь – брать себе Смоленск. Когда же он стоял под Смоленском, дядя Марины Стадницкий, уполномоченный королем, письменно предложил ей отказаться от притязаний на русский престол, за что ей давали землю Сноцкую с доходами от Самборской экономии. Данное предложение обидело московскую царицу, и Марина ответила отказом.

А в декабре в Тушино прибыли королевские послы с поручением отвлечь тушинских поляков от Лжедмитрия и взять их на королевскую военную службу.

Но тут последовал побег Лжедмитрия II из тушинского лагеря: донские казаки на телеге вывезли его в Калугу. После его бегства послы обратились к «московской партии» тушинцев, во главе которой стоял Филарет. В результате было принято общее решение о том, что на русском троне желательно видеть лишь «потомство» Сигизмунда, с Шуйским же и Лжедмитрием дел иметь не следует. Марина все видела, но была бессильна. Она поняла, что отныне ее единственным шансом в борьбе за престол стал Лжедмитрий. Она, правда, попыталась после бегства супруга переломить ход событий: с распущенными волосами, в слезах, она ходила из ставки в ставку по лагерю, заклиная воинов быть верными ее мужу и жалуясь на поляков. В результате около 3 тысяч человек во главе с князьями Трубецким и Засекиным уехали в Калугу. Марина поняла, что пока она сделала все, что могла.

В июне 1610 года под Клушином гетман Жолкевский, посланный Сигизмундом на Москву, разбил московское войско под командованием брата царя, князя Дмитрия Шуйского. Узнав об этом, Лжедмитрий выступил на Москву. Вместе с Мариной. Во главе калужан они вошли в село Коломенское, где встали лагерем. Здесь они узнали о пострижении царя Василия Шуйского и о присяге москвичей 17 августа 1610 года польскому королевичу Владиславу. К Лжедмитрию и Марине прибыли послы Жолкевского с предложением отступиться от московского престола, за что им были обещаны разные милости. Отказав послам, Лжедмитрий и Марина ушли в Калугу. С ними ушел и атаман Заруцкий. Это было существенным приобретением, ибо атаман был фигурой известной и сильной.

А в то время первый боярин Боярской думы князь Мстиславский, извещая Россию о присяге Владиславу, убеждал всех окружной грамотой от 30 августа: «Марину Мнишкову, которая была за убитым расстригой, Гришкой Отрепьевым, и с нынешним вором по московскому государству ходит, государыней московской не называти и смуты никоторне вперед в Московском государстве не делати и отвести ее в Польшу».

Лжедмитрий от огорчения предался разгулу и пьянству, а 11 декабря 1610 года погиб на охоте. Марине пришлось почти окончательно проститься с мечтой о московском троне. Правда, она надеялась, что появившийся вскоре сын, нареченный Иваном, даст ей возможность все-таки остаться царицей. Но ее связь с Заруцким была всем известна, и московские бояре, бывшие при Лжедмитрии II, не захотели служить ни вдове, ни ее сыну, а взяли Марину под стражу и обо всем известили Москву.

Марину перевели из Калуги в Коломну, где она содержалась почти по-царски, ибо Ляпунов, лидер первого ополчения, частично признал права ее сына. Тем временем усиливался ее верный сторонник Заруцкий. Вместе с Ляпуновым он возглавил первое ополчение, а потом единолично возглавил все войско. Но в Ярославле и Нижнем Новгороде Пожарский и Минин уже собирали второе ополчение. Заруцкому в нем места не было.

Атаман уходит в Коломну и, «взяв там царицу, отправился с ней в Михайлов», откуда «он в течение лета и зимы дрался с Москвой». Эти полгода убедили его, что на Москве ему правителем не быть, как не быть в ней Марининому сыну царем. Москва начала стягивать против Заруцкого свои силы и в конце сентября 1613 года дала ему генеральное двухдневное сражение, в котором победителей не было. Но все же Заруцкий с Мариной ушел в Астрахань. Здесь Заруцкий вел себя крайне неразумно. Он грабил и убивал без меры, а все грамоты писал от имени «государя царя и великого князя Дмитрия Ивановича всея Руссии, и от государыни царицы и великой княгини Марины Юрьевны всея Руссии, и от государя царевича и великого князя Ивана Дмитриевича всея Руссии». Бунт не заставил себя ждать. Атаман, опасаясь московского войска, решил бежать. Сначала было решено спасаться в глубине страны, потом передумали и решили бежать морем. Но когда опять проходили мимо Астрахани, то их отряд был разбит и лишь Заруцкому и Марине с сыном да горсти казаков удалось скрыться. Они ушли на реку Урал, где их настигли правительственные войска. И тогда казаки выдали своего атамана, его жену и ее сына. Всех троих привезли в Москву, и даже Марину везли скованной.

Этим же летом в Москве Заруцкого посадили на кол, трехлетнего сына Марины повесили, а ее саму сослали в Коломну, где она умерла то ли в самом конце этого же 1614 года, то ли в самом начале следующего.

Кромвель Оливер

(1599–1658) – английский военный и политический деятель, лорд-протектор Англии (с 1653 г.)

Род Кромвеля не имеет никакого отношения к тем лордам Кромвелям, которые в XIV–XV веках стали английскими пэрами. Он принадлежал к роду, ведущему начало от дворянской фамилии Уильямсов, которая укрепилась в качестве представителей местной элиты в графстве Гентингдоне со времен Реформации. Уильямсы состояли в родстве со знаменитым министром короля Генриха VIII Томасом Кромвелем. Он был графом Эссекским и вошел в историю с прозванием «молот монахов» за то, что вел беспощадную борьбу со святыми отцами церкви, безжалостно распродавая церковные земли. Племянник Томаса Кромвеля, сэр Ричард Уильямс, при всесильном дяде сумел обогатиться, захватив несколько хороших имений. Он также предпочел изменить родовую фамилию на фамилию дяди – Кромвель.

Через много лет о своем происхождении Оливер Кромвель сказал, обращаясь с речью к парламенту: «По рождению я был джентльменом, и если моя семья не пользовалась особенной известностью, то не оставалась и в темной неизвестности».

Начальное образование Оливер Кромвель получил в местной приходской школе, а затем поступил в Кембриджский университет, по окончании которого он некоторое время занимался адвокатурой в Лондоне. Женившись, он поселился на родине, в Гентингдоне.

Его жизнь не предвещала никакой, а тем более высокой политической карьеры. Только на тридцатом году жизни он был избран от своего округа депутатом в парламент. Первые его шаги на политическом поприще ограничились участием в проведении известной «петиции о правах». После роспуска парламента Кромвель уехал в имение.

Когда в 1640 году король Карл I, нуждаясь в деньгах, был вынужден снова созвать парламент, Кромвель явился в него уже представителем от города Кембриджа. Однако и в этом парламенте, который просуществовал всего три недели, Кромвель ничем себя не проявил и только в качестве депутата следующего, так называемого Долгого парламента сразу выдвинулся на одно из первых мест.

В это время назревала серьезная борьба парламента с Карлом I, который стремился к неограниченной власти. Воспитанный в духе сурового и строгого пуританизма, искренне и глубоко религиозный, Кромвель открыто встал на сторону парламента и вступил в борьбу с королем. В ответ на враждебные акты Долгого парламента Карл I уехал из Лондона и поднял в Шотландии знамя гражданской войны.

Вначале королевские войска опирались на западные и центральные графства Англии, а сторонники парламента – на Лондон. В эти дни Кромвель предложил парламенту образовать со своей стороны собственную армию для «защиты истинной религии, свободы, закона и мира». Это предложение было принято, и сам Кромвель деятельно участвовал в создании парламентской армии.

Считая невозможным идти на какие-либо уступки королю, Кромвель с удвоенной энергией вступил в борьбу со своими противниками в парламенте. Настаивая на необходимости вести войну до конца, Кромвель не остановился перед прямым обвинением Манчестера и других генералов в преступной медлительности и в измене парламентскому делу. Указывая на всю опасность той организации парламентской армии, при которой каждый отряд, собранный на средства отдельных генералов, мог действовать почти независимо от других отрядов, Кромвель предложил создать единую парламентскую армию, общее командование которой было бы фактически сосредоточено в руках одного лица. Содержаться подобная армия должна была исключительно на средства государственного казначейства.

После долгой и трудной борьбы в парламенте Кромвелю удалось провести эту реформу. Кроме того, он добился принятия достаточно важного постановления, согласно которому, члены обеих палат были лишены права занимать высшие военные должности. Это заставило всех членов парламента, противников Кромвеля, командовавших армиями, подать в отставку.

Главнокомандующим армии был назначен генерал Ферфакс, пригласивший к себе в помощники Кромвеля. Таким образом, новый закон не коснулся Кромвеля, и он, будучи членом палаты, остался фактическим руководителем армии.

Противники Кромвеля уже начали против него процесс, обвиняя его в двойной игре, однако новая блестящая победа при Нэзби 14 июня 1645 года, одержанная парламентской армией, заставила их замолчать.

В этом большом сражении парламентская армия проявила необыкновенную энергию и стойкость. Стремительными конными атаками и быстрыми переменами фронта кавалерии, общее командование которой было поручено Кромвелю, армия роялистов была смята, приведена в полное расстройство и обращена в бегство.

Между тем сторонникам короля в парламенте удалось добиться того, что вся нижняя палата отказалась от борьбы с королем, и, таким образом, против Кромвеля, стоявшего во главе всей народной армии, оказались не только король, но и обе палаты парламента.

По распоряжению Кромвеля отряд его армии захватил короля в Карлсбургском замке и заключил вначале в замок Гурст, а затем в Виндзор.

Во время пребывания Кромвеля в Шотландии полковник Прайд окружил парламент войсками и арестовал всех противников Кромвеля. Имея в своем распоряжении все военные силы страны, Кромвель твердо решил вести войну до конца. Однако почти целый год он колебался в вопросе о том, предавать ли короля суду.

Лишь 26 января 1649 года Верховный суд, учрежденный по предложению Кромвеля, приговорил короля к смертной казни, по исполнении которой страна была объявлена республикой. Палата лордов была уничтожена, законодательная власть предоставлена одной нижней палате, а исполнительная власть вручена Государственному совету, избираемому парламентом на год.

Предоставив управление страной палате и совету, Кромвель принял вновь командование над армией и отправился в Ирландию и Шотландию для усмирения вспыхнувших там мятежей. Подавление восстания в Ирландии продолжалось почти девять месяцев и было достигнуто ценою неслыханных жестокостей. Вторжение же Кромвеля в Шотландию явилось самостоятельной войной, главной целью которой был срыв замыслов сына покойного Карла I, пытавшегося вернуть себе престол с помощью шотландцев под командованием Александра Лесли.

3 сентября 1651 г. в сражении при Вустере Кромвель одержал блестящую победу над войсками Лесли, после которой шотландцы признали себя побежденными.

Около трех лет Кромвель, оставаясь главнокомандующим, не принимал прямого участия во внутреннем управлении. Между тем в парламенте и Государственном совете шли внутренние раздоры. Против Кромвеля и его армии назревала сильная оппозиция. Она требовала роспуска войск и с этой целью стала задерживать им жалованье.

Тогда весной 1652 года после бесплодных попыток к примирению с депутатами Кромвель явился со своими солдатами в палату и объявил, что вынужден «волею Божиею распустить парламент на пользу народа». Вслед за тем по предложению Кромвеля армия сама выбрала 139 депутатов из убежденных пуритан. Но и эта палата просуществовала недолго, и через несколько месяцев все эти депутаты, не желая быть послушным орудием в руках армии, сами сложили свои полномочия.

После этого представители армии выработали новую конституцию, и 16 декабря 1653 года генерал Ламберт «от имени армии и трех наций» предложил Кромвелю принять звание пожизненного лорда-протектора Республики английской, шотландской и ирландской. Кромвель торжественно принес присягу и подписал особый конституционный акт, где в 42 пунктах были изложены правила управления государством. Опираясь на армию, он очень скоро сумел сосредоточить в своих руках всю полноту власти и стал управлять страной почти неограниченно.

Прежде ему приходилось вести борьбу против короля и роялистов, теперь же к числу его врагов присоединились и те республиканцы, которые видели в нем узурпатора и изменника. Твердо веря в то, что он призван осуществить волю Промысла, Кромвель употребил всю энергию на восстановление внутреннего порядка в государстве. Менее чем в два года он сумел внести в страну полное успокоение. Ввиду заметного оживления торговли и промышленности увеличился приток денег в государственную казну, а это, в свою очередь, позволило Кромвелю увеличить и довести до высшей степени совершенства английский флот.

Кромвель пользовался огромным влиянием по всей Европе как умный и тонкий дипломат. При нем Англия покрыла себя славой в войне с Испанией, завладела частью Вест-Индских островов, приобрела крепость Дюнкирхен на фламандском берегу и заключила чрезвычайно выгодный для английской торговли договор с Голландией.

Несколько лет Кромвель управлял государством единолично, но когда из-за войны с Испанией средства государственного казначейства иссякли, он был вынужден вновь созвать парламент. Почти одновременно последовало разоблачение заговора на жизнь лорда-протектора.

Когда в день открытия парламента в 1656 году депутаты узнали о заговоре, палата постановила восстановить верхнюю палату и королевскую власть в лице Кромвеля. После долгих переговоров Кромвель, зная, что армия не хочет восстановления монархии, отклонил предложение принять корону. Тогда парламент настоял на преобразовании протектората в конституционную монархию, но без короля, с вверением лорду-протектору королевских прерогатив и права назначения себе преемника.

Кромвель поселился в королевских покоях и скончался 3 сентября 1658 года, в годовщину своих побед при Донбаре и Вустере.

После возвращения в Англию Стюарта труп Кромвеля был извлечен из гробницы и посмертно обезглавлен.

Тюренн Анри де Ла Тур д’Овернь

(1611–1675) – маршал Франции

Тюренн родился в Седане и был вторым сыном герцога Бульонского и дочери принца Вильгельма I Оранского Елизаветы. А следовательно, по линии матери он принадлежал к династии Оранских-Нассау, имя которой дало средневековое княжество Оранж в Провансе. Династия играла важную роль в истории Нидерландов и в настоящее время является правящей династией этой страны. Графы Оранские с XII века были вассалами Священной Римской империи с титулом имперских князей. Дед Тюренна получил этот титул после смерти своего дяди Рене в 1544 году.

Боевую службу Тюренн начал в 1625 году рядовым в войске принца Морица Оранского. Служба в вооруженных силах Нидерландской республики способствовала формированию Тюренна как опытного и знающего солдата. Его военные знания были очень обширны. В 1627 году Тюренн был произведен в капитаны и стал командовать ротой.

В 1630 году Тюренн возвратился во Францию. Зимой он был представлен Людовику XIII и кардиналу Ришелье. Несмотря на свою молодость, Тюренн уже имел репутацию опытного офицера, прошедшего боевую школу в лучшей армии того времени, и потому он сразу смог получить чин полковника, с которым в 1634 году прибыл на поля сражений Тридцатилетней войны.

В первый период своей службы (1634–1643) Тюренн занимал невысокие посты во французской армии.

Самостоятельное командование Тюренн начал с реорганизации вверенной ему Рейнской армии. В этой небольшой по численности армии он ввел строевое обучение, правильное снабжение и новый боевой порядок.

Характер деятельности Тюренна во второй период войны (1644–1648) стал значительно шире и глубже. С самого начала кампании Тюренн брал в свои руки инициативу на поле боя, и только один раз за четыре года (при Мергентгейме в 1645 году) Мерси, пользуясь превосходством своих сил, удалось вырвать ее у него. Обход с целью выхода во фланг и тыл противника применялся под Фрейбургом в 1644-м и при Аллергейме в 1645 году после прорыва неприятельской позиции, что в конечном итоге приводило к сдаче главных сил баварцев.

В 1646 году Тюренну удалось перенести войну в центр Баварии, где он разгромил главные силы противника при Цусмарсхаузене и создал угрозу Мюнхену, заставив курфюрста Баварского, главного союзника императора, просить мира. Второй, совместный со шведами поход в 1648 году кончился глубоким проникновением Тюренна в Австрию, где он путем угрозы Вене принудил императора заключить Вестфальский мир, чем и закончил Тридцатилетнюю войну (1618–1648).

В войне против Фронды в 1648–1659 годах Тюренн, несмотря на то что следовал принципам стратегии того времени, почти всегда разрешал стоящие перед ним стратегические задачи оригинальными приемами, поражавшими противника неожиданностью.

В бою за Сент-Антуанское предместье Тюренн исправлял ошибки своих подчиненных офицеров, которые неумело бросали кавалерию в узкие улицы и переулки, где она не могла действовать. Вместо этого Тюренн предложил сочетание действий артиллерии и пехоты в городских условиях, когда первая продольным огнем расчищала путь для второй. При снятии осады Арраса 25 августа 1654 года Тюренн использовал для наступления ночной бой, с трудностями которого он блестяще справился, что привело к главному – внезапности удара. Сочетая внезапность с быстротой и нанося удар сосредоточенными силами, Тюренн одержал победу над вдвое превосходящей его по численности армией, опиравшейся на укрепленный лагерь.

В сражении под Дюнкерком 14 июня 1658 года в полной мере проявился его накопленный годами опыт. Это и перенос обороны в поле, где есть возможность в открытом бою разгромить противника, и умелый расчет на отлив, и, главное, умелое использование Тюренном резерва, исключающегося в эпоху линейной тактики. Вначале он подавил успех Конде на правом фланге, войска которого сковываются до тех пор, пока обошедшие с фланга французские войска не окружат Конде.

Личное мужество, умение поднять моральное состояние солдат, подорванное поражением, Тюренн проявил прежде всего в момент отступления из-под Валансьена в 1656 году. Он сумел спасти французскую армию от плена, а Францию – от разгрома.

Тюренн вынес на своих плечах всю войну с испанской Фрондой. Изгнав врага из пределов Франции и перенеся войну на территорию противника, французский полководец вынудил его к миру. После заключения Пиренейского мира 1659 года приехавший в Париж испанский король встретил Тюренна словами: «Вот человек, который доставил мне не одну бессонную ночь».

В Нидерландской войне 1672–1678 годов стратегический талант Тюренна получил свое блестящее применение. Уже в кампании 1672 года он выступил с единым планом войны, имеющим целью уничтожение армии противника и занятие его территории без отвлечения на осаду крепостей. И только ограниченность Людовика XIV и его военного министра не позволили Анри Тюренну полностью реализовать этот план и довершить победу занятием вражеской столицы.

В 1674 году Тюренн с ограниченными силами вел активную оборону – нанося короткие удары Бурнонвилю, он все время держал свою армию сосредоточенно, не выпуская инициативы из рук. Тюренн фактически отказался от главной особенности линейной тактики – равномерного распределения сил по фронту. Все свои силы он делил на ударную и сковывающие группы. В сражении при Зинцгейме 16 июня 1674 года Тюренн, искусно используя местность, направил удар пехотой на оба фланга имперских войск, сковав их своим центром. В результате Тюренн добился полного окружения армии Капрары.

Однако положение самой Франции в это время было критическим. Союзники Людовика XIV один за другим покидали его, и все больше государств примыкало к вражеской коалиции. Тюренн был вынужден отступить за Рейн, предварительно опустошив пфальцграфство, а курфюрст Бранденбургский продвигался с целью соединиться с имперской армией под командованием Бурнонвиля.

При Эрцгейме Тюренну удалось остановить Бурнонвиля, и 4 октября 1674 года он нанес главный удар по левому флангу союзников, понимая, что именно здесь сосредоточено ядро сопротивления противника. Он смог разбить Бурнонвиля до соединения с ним курфюрста Бранденбургского. И все же Тюренн был вынужден отойти к Дудвейлеру. Союзники же, войдя в Эльзас, обосновались на зимних квартирах в населенных пунктах, расположенных между Страсбургом и Бельфором.

Тюренн решил начать кампанию в середине зимы 1675 года, чтобы достигнуть внезапности. В сражении при Тюркгейме (5 января 1675 года) Тюренн сам повел главные силы в обход, используя неподвижность армии союзников, построенной в две линии на крепких оборонительных позициях. Тюренн не столько стремился к уничтожению противостоящей армии, сколько думал о подрыве ее морального духа. План его увенчался успехом, и скоро в Эльзасе не осталось ни одного вражеского солдата.

Весной главным противником Тюренна выступил имперский полководец Монтекукколи – лучший мастер маневра. Говоря о кампании 1675 года, Наполеон впоследствии писал: «Тюренн показал в этом походе свое несравненное превосходство над Монтекукколи: первое – он подчинял его своей инициативе; второе – он воспрепятствовал ему войти в Страсбург; третье – он перехватил Страсбургский мост; четвертое – он отрезал на Ренхене неприятельскую армию». И теперь Тюренн мог заставить своего главного противника принять бой в не выгодных для того условиях. Сражение должно было начаться 27 июля 1765 года у деревни Нижний Засбах. Уверенность Тюренна в грядущей победе показывают слова, сказанные им своим офицерам: «Наконец я поймал его».

Случайный выстрел оборвал жизнь Тюренна, вырвав из его рук верную победу. Сам Монтекукколи сказал о своем бывшем противнике: «Сошел со сцены мира человек, делающий честь человечеству». Людовик XIV отдал праху Тюренна поистине королевские почести, словно предчувствуя, какие неудачи обрушатся на его государство после гибели первого маршала Франции.

В историю войн XVII столетия Тюренн вошел как первый полководец не только Франции, но и всей Европы. В то время как до Тюренна полководцы маневрировали, опираясь на крепости, которые одновременно являлись защищенными складами для снабжения полевых армий, Тюренн совершенно отказался от системы операционных баз и в сочетании внезапности с подвижностью видел не только ключ к победе, но и обеспечение своей собственной безопасности.

Дара Шукох (Шукух)

(1615–1659) – принц, индийский мыслитель, ученый

В 1526 году Захиреддин Бабур вторгся в Индию. С собой он вел вооруженную мушкетами и пушками большую армию, которая в двух сражениях разгромила войско Ибрахима Лоди – последнего из делийских султанов. Захватив территорию части долины Ганга, Бабур провозгласил себя правителем, положив начало новой империи – империи Моголов.

Родился Дара в 1615 году. Матерью его была любимая жена Шаха Джахана Арзуманд Бану. После ее смерти супруг повелел воздвигнуть над ее могилой мавзолей – знаменитый Тадж-Махал, ставший всемирно известным шедевром индийской мусульманской архитектуры. Свое имя Дара Шукох получил в честь царя персов Дария, и в переводе оно означало «Блистательный, подобно Дарию».

С детских лет он хотел учиться и всю недолгую жизнь тянулся к знаниям. Он усердно изучал то, что подобало знать принцу, но этого для него было мало. Кроме арабского и персидского языков, Дара изучил древнееврейский, хинди и санскрит. Принца всегда окружали мусульманские и индусские ученые, мыслители, поэты, с которыми он проводил долгое время в беседах. Дара с увлечением изучал религиозно-философские произведения, занимался переводами древних текстов на современные ему языки. Он перевел на персидский язык древнеиндийские трактаты Упанишады – один из важнейших памятников по истории индийской культуры и религии.

Основным вопросом, с которым приходилось сталкиваться любому правителю династии Моголов, был вопрос религии. Все правители принадлежали к мусульманскому меньшинству, исповедовавшему ислам, хотя большинство населения империи были индусами и придерживались индуизма. Такое положение нередко приводило к конфликтам. Еще правитель Акбар пытался решить миром религиозный вопрос в империи, объявив равноправие религий, но до конца сделать это ему так и не удалось. В XVII веке в империи выделился ряд «просвещенных философов», которые, изучив и сравнив догматы ислама и индуизма, нашли много общего в этих религиях. Они проповедовали равенство вероисповедания. Дара Шукох был из их числа, продолжая тем самым дело своего великого предка Акбара, называвшего такую политику «Мир для всех». Но среди родственников Дары далеко не все поощряли подобные взгляды. Совсем иных позиций придерживался родной брат Дары – Аурангзеб. Он желал установить в империи господство ислама и привести всех иноверцев-индусов к покорности. Проведя большую часть жизни в походах и карательных экспедициях, Аурангзеб приобрел хороший военный опыт, а от рождения был наделен способностями изощренного и жестокого политика. Понимая, что на пути к престолу стоят отец и братья, Аурангзеб готовит почву для захвата власти и ждет удобного случая.

Дара живет во дворце отца и не подозревает о том, что готовит ему злая судьба. Он популярен в народе, любим отцом, имеет двоих сыновей от первой жены Надир Бегам, старший из которых – Сулейман Шукох уже прославился как отважный воин. С каждым годом позиции наследника все более крепнут, а отец, Шах Джахан, даже повелел поставить рядом со своим троном другой, золотой, на котором восседал Дара во время торжественных дворцовых приемов.

Шли годы. Шах Джахан старел, здоровье его ухудшалось, он все чаще болел. Дара был заботливым сыном, все время оставался с отцом, ухаживая за ним и поддерживая его. Думая, что последний час близок, Шах Джахан повелел созвать главных эмиров империи и официально передать власть Даре Шукоху. Но тот все отказывался и медлил.

Аурангзеб понимал, что наступил удачный момент для осуществления коварного плана захвата власти. Воля отца для него не была законом, медлить было нельзя – власть могла ускользнуть в любую минуту. В 1657 году Аурангзеб распускает слух, что Шах Джахан умер, а Дара скрыл это и самовольно захватил власть в империи. Узнав об этом, два других брата – Мурад Бахш и Шах Шуджа – сразу же объявили себя правителями империи. Между братьями началась война за престол. Хитрый Аурангзеб не стал объявлять себя правителем, наоборот, он говорил, что власть его не интересует. Это дало ему возможность объединить свои войска с войсками Мурада Бахшы и в трех сражениях полностью разгромить Дару, который был начисто лишен как военного опыта, так и полководческих способностей. Даже несмотря на личную отвагу, войну Дара проиграл и был вынужден бежать.

Он скитался по территории империи с семьей и небольшим отрядом оставшейся верной ему охраны. Местные феодалы не решались дать ему убежище, боясь навлечь на себя гнев Аурангзеба. Тогда Дара Шукох вспомнил о Малике Джианде, имевшем небольшое владение Дадар в афганских землях. Малик был обязан Даре жизнью – за участие в мятеже он был приговорен к смертной казни, но помилован по просьбе принца.

Малик Джианд отплатил Даре за доброту… предательством. Воспользовавшись, что принц не имеет достаточной охраны, он захватил его и всех, кто был с ним, а затем передал пленников Аурангзебу. Сохранились сведения, что Дара сказал Малику: «Мы жертвы злого рока и ненависти Аурангзеба, и помни: если я заслужил смерть, так только за то, что спас твою жизнь». Один из слуг принца пытался убить Малика, но ему это не удалось сделать.

Аурангзеб торжествовал. Он понимал, что, пока Дара жив, он не будет чувствовать себя в безопасности. Но просто тайно убить старшего брата он не хотел. Для начала он провез Дару и его младшего сына на старом облезлом слоне по улицам Дели, чтобы насладиться зрелищем унижения своего брата-врага и показать всем, кто настоящий правитель империи. Затем он созвал приближенных и предоставил им решать судьбу бывшего наследника престола, прекрасно понимая, что те решат так, как того хочет он – Аурангзеб. А он желал Даре смерти. Решение о казни Дары «во имя государства и религии» было принято единогласно, и даже родная сестра принца, Раушанар, подписала брату смертный приговор. Палачи были отправлены сразу же, как только приговор был утвержден.

Дара принял смерть с достоинством, попросив лишь немного времени для последней молитвы.

Бойль Роберт

(1627–1691) – английский ученый

В начале XVI века на смену средневековой алхимии приходит ятрохимия, то есть врачебная химия. Одним из ее основоположников был врач и естествоиспытатель фон Гогенгейм, известный в литературе под именем Парацельса. Его теория строилась на том, что все процессы, происходящие в живом организме, по сути, являются химической реакцией, а поэтому следует направить изыскания в разработку таких препаратов, которые могли бы правильно влиять на организм, контролировать и излечивать различные болезни. Но ятрохимики недалеко ушли от своих предшественников. Они по-прежнему основывались либо на элементах древних четырех стихий – огне, воздухе, воде и земле, либо на алхимических «сере» и «ртути», к которым была добавлена еще и «соль», воспринимая их в условном, философском значении, как символы определенных свойств металлов.

В 1661 году увидел свет трактат по химии под названием «Химик-скептик», в котором содержалась обоснованная критика учения о трех началах (сере, ртути, соли) и четырех стихиях. Трактат был издан анонимно, но имя автора вскоре стало широко известно. Труд этот принадлежал перу Роберта Бойля, одного из самых выдающихся ученых XVII столетия.

Роберт Бойль принадлежал к старинному аристократическому роду. Предки его занимали видное место в ряду привилегированной знати, а его отец, Ричард Бойль, носил титул графа Коркского и был близок ко двору Елизаветы Английской. Он был не только знатен, но и довольно богат. Семья графа была большой, а Роберт был четырнадцатым ребенком. Родился он в семейном поместье, в родовом замке Лисмор в Ирландии. Отец дал своему седьмому сыну возможность получить прекрасное образование. Начав обучение дома, Роберт продолжил его в привилегированном Итонском колледже. Он изучал естествознание и медицину, овладел несколькими языками, в том числе и древними, основательно ознакомился с вопросами религии. В дальнейшем в мировоззрении Роберта Бойля всегда были заметны религиозные тенденции, и ученый всю жизнь стремился примирить свои философские, естественно-научные и религиозные взгляды.

Принадлежность к аристократическому роду не мешала Роберту в детстве водить компанию с детьми из простонародья и иметь среди них приятелей. Он даже пытался подражать одному из них, копируя его заикание. Это настолько вошло у него в привычку, что впоследствии ему пришлось лечиться от приобретенного в детстве «недуга», но, как он сам писал в автобиографии, лечение это было «столь же усердно, сколь и безуспешно».

Когда ему исполнилось 12 лет, отец отправил его вместе со старшим братом в Женеву, где Роберт смог продолжить образование. Затем он совершил путешествие по Европе, посетив, кроме Швейцарии, Францию и Италию. Во Флоренции он изучал работы и инструменты Галилея, а «Диалог о двух системах мира» Роберт Бойль читал в оригинале. Это было его первое приобщение к новым научным теориям.

В 1643 году умирает отец Роберта, и он возвращается в Ирландию. В то время в Англии шла гражданская война, которая слегка затронула и семейство Бойлей. При жизни отец, граф Коркский, принадлежал к роялистам, а на политические взгляды Роберта большое влияние оказала сестра, сделав его сторонником парламента.

Но Роберт Бойль был далек от политики и практически не участвовал в ней. Ему ближе были занятия наукой и философией. Получив значительное состояние, он обосновывается в своем поместье Стальбридже, где с увлечением отдается изучению вопросов философии и религии. Не была забыта и химия. Он читает много работ на латыни и французском языке и сам проводит некоторые химические опыты.

Современниками Бойля были англичане Томас Гоббс и Джон Локк, француз Рене Декарт, голландский мыслитель Бенедикт Спиноза. Огромное влияние на его мировоззрение оказал Фрэнсис Бэкон – родоначальник экспериментальной науки, соотечественник Бойля. В дальнейшем в работах Бойля встречается немало ссылок на мысли Бэкона о роли естествознания и организации научной работы. И в первую очередь о признании опыта как критерия истины. Развивая эту мысль, Бойль был твердо убежден, что справедливы лишь те теоретические представления, которые подтверждены наблюдениями и опытами. Он считал также, что наука должна приносить пользу производству, что совпадало со взглядами и интересами нарождавшейся английской буржуазии.

Живя в своем поместье, Бойль написал несколько эссе, посвященных вопросам морали. Считают, что прочтение одного из них побудило Джонатана Свифта написать свое знаменитое «Путешествие Гулливера».

В 1656 году Роберт Бойль переезжает в Оксфорд. Здесь он входит в круг ученых, проповедовавших и поддерживавших новые идеи в науке. Занимать такую позицию было не только не принято, но и опасно, поэтому ученым приходилось скрывать свою деятельность, особенно от реакционных служителей церкви. Для обсуждения новых идей, открытий и научных наблюдений группа ученых, и в их числе Роберт Бойль, собиралась в доме одного врача. Сложившийся таким образом кружок стал именоваться «невидимой коллегией». Спустя несколько лет члены «невидимой коллегии» собрались в Лондоне. И 28 ноября 1660 года они составили памятную записку об учреждении коллегии для развития физико-математических экспериментальных наук. Заявив о себе открыто, они стали собираться на еженедельные заседания для обсуждения научных вопросов. Заседания проходили в Лондоне и Оксфорде, и Бойль постоянно курсировал между этими двумя городами, принимая в работе коллегии самое активное участие. Вскоре научное сообщество получило столь широкую известность, что король Карл II указом от 15 июля 1662 года дал ему название Королевского общества и утвердил ряд привилегий, которые еще более расширил другим указом, от 14 апреля 1663 года.

Работая в Оксфорде, где Бойль построил новую лабораторию, он пригласил для совместной работы в качестве помощника Роберта Гука. Бойль и Гук составили превосходный рабочий «дуэт», о чем сам Бойль не раз говорил, как о необыкновенной удаче. Они работали над усовершенствованием конструкции воздушного насоса, изобретенного Отто Герике, что помогло Бойлю провести ряд физико-химических экспериментов, касающихся упругости воздуха. В них ученый сумел продемонстрировать целую серию физических закономерностей, описав их в книге, вышедшей в 1660 году. Этот труд был воспринят не одинаково ученым миром. Эксперименты Бойля подвергались критике. Для доказательства своей правоты Роберт Бойль провел дополнительные опыты. Физик-любитель Ричард Таунли повторил опыты Бойля и прислал ему их результаты. В отличие от Бойля Таунли рассматривал опыты с газом в ином плане. Получив результаты Таунли, Бойль отозвался о них в высшей степени одобрительно. «Я не замедлю признать, что я не свел опыты, которые я проделал с измерением расширения воздуха, к какой-либо гипотезе. В то время как искусный джентльмен мистер Таунли попытался вывести то, что недоставало у меня. Мой помощник сказал мне, что проводил наблюдения с той же самой целью год назад и они показали довольно хорошее согласие с теорией мистера Таунли», – писал Роберт Бойль. Во втором издании книги, в 1662 году, Бойль развивает свою (и Таунли) теорию и выводит закон, гласящий, что «упругость воздуха находится в обратном отношении к объему». Через 15 лет этот физический закон был переоткрыт французом Эдмом Мариоттом совершенно независимо от Бойля. Поэтому он и носит название закона Бойля – Мариотта.

Годом раньше, в 1661 году, вышла самая знаменитая книга Бойля «Химик-скептик». В ней он доказывает, что химия должна стать самостоятельной наукой, а не заниматься попытками превращения неблагородных металлов в золото и поисками способов приготовления лекарств. В этой книге Бойль дал первое научное определение понятию элемента. Четкой идеи о том, что представляет собой элемент, у Бойля не было. Он представлял себе его в виде неких первочастиц, которые, соединяясь, образовывали корпускулу. (По сути, это понятие не было у Бойля конкретизировано, и через 100 лет Лавуазье на основе новых достижений науки развил понятие элемента, вложив в него конкретное содержание.) Книга «Химик-скептик» пользовалась громадным успехом, первый ее тираж был мгновенно распродан. Очень скоро появились и ее переводы на другие языки, в том числе и на латынь. Но, несмотря на огромную популярность, далеко не всеми учеными взгляды Бойля были восприняты, а учение о «четырех стихиях» и «трех началах» присутствовало в химии до конца XVIII века.

Оставаясь вне политики, не имея семьи, Бойль тратил все свои средства на науку. Некоторое время он исполнял обязанности президента Королевского общества и был одним из директоров Ост-Индской компании.

В 1665 году Бойль получил степень почетного доктора физики Оксфордского университета. В 1680 году он был избран президентом Королевского общества, но от должности отказался.

Роберт Бойль полностью посвятил себя науке, отдавая все время экспериментам, которые всегда регистрировал, даже неудачные, считая, что плохой результат – это тоже результат. В своих исследованиях он широко применял качественные и количественные методы. В начале 70-х годов он провел ряд опытов по обжиганию металлов в запаянных сосудах. Регистрируя привес после обжига, он сделал ошибочный вывод, что «корпускулы огня проникают сквозь стекло и поглощаются металлом», что и дает разницу в весе. В 1680 году независимо от других химиков Бойль получил фосфор, исследовав который, он указал цвет, запах, плотность химического элемента, а также его способность светиться и отношение к растворителям. В 1684–1685 годах Бойль провел ряд экспериментов для выявления состава минеральных вод. В опытах он использовал отвар чернильных орешков для открытия железа, аммиак для открытия меди, растительные краски для установления кислой или щелочной реакции, отмечал вкус вод и их плотность.

Другая сторона деятельности Роберта Бойля – религиозная. В юности, поддаваясь разным искушениям, он даже думал о самоубийстве, от которого его удержали страх и мысль о том, что душа грешника попадет в ад. «Демон воспользовался моей меланхолией, наполнил душу ужасом и внушил сомнения в основных истинах религии», – писал позже Бойль. Чтобы рассеять сомнения, Бойль занялся чтением Библии, и, желая прочесть ее в подлиннике, он взялся за изучение еврейского и греческого языков. В дальнейшем Бойль стал ревностным христианином и замечательным религиозным писателем. Даже в научных трудах Бойль стремился доказать величие и мудрость Творца. Теория корпускуляризма имела весьма характерную для Бойля особенность – он считал корпускулы мельчайшими «инструментами», «орудиями», благодаря которым видимый нами мир представляет собой нечто вроде «гигантских часов», приводимых в движение Богом.

Как человек глубоко религиозный, Бойль стремился сделать многое для распространения христианства. На собственные средства он перевел Библию на ирландский и турецкий языки, завещал проводить религиозные ежегодные чтения, оставив на это капитал.

Последние годы Роберт Бойль прожил в Лондоне, где и скончался 31 декабря 1691 года.

Монтеспан Франсуаза Атенаис

(1641–1707) – маркиза, фаворитка короля Людовика XIV

Франсуаза Атенаис, в девичестве де Тоннэ-Шарант, урожденная герцогиня де Мортемар из рода Рошешуаров, маркиза де Монтеспан. Здесь в отличие от других фавориток Людовика XIV налицо высшая знать королевства, а не рядовое, по сути, провинциальное дворянство.

В семье Мортемар Франсуаза была не единственным ребенком. Ее брат – Людовик Виктор де Рошешуар, герцог Вивонь, был флигель-адъютантом короля. Старшая сестра – Габриэль, маркиза де Тианж, выйдя замуж за Клавдия де Дама, стала придворной дамой, а младшая сестра – Магдалина – была аббатисою женского монастыря Фонтерво.

Когда Франсуаза впервые прибыла ко двору, ей было 22 года, и она уже была замужем. В 1663 году девица Тоннэ-Шарант была выдана замуж самим королем Людовиком за камергера двора герцога Орлеанского Генриха Людовика де Пардайян де Гондрен, маркиза де Монтеспан и была пожалована в статс-дамы. Ее внешний облик отвечал тогдашним идеалам красоты – она была полной, светловолосой, с голубыми глазами.

Прибыв ко двору, молодая жена сразу же обратила на себя внимание короля. Поначалу маркиза делала вид, что пристальное внимание короля ей досаждает. Скоро она ответила королю взаимностью, а маркиз все продолжал устраивать королю сцены ревности, жаловаться на него придворным, вламываться в кабинет к Людовику, дабы застать его со своей Франсуазой. Но двор уже жил по законам новой морали и, естественно, был на стороне обожаемого монарха. Неуступчивого маркиза все по-дружески уговаривали образумиться. Советов маркиз не слушал – он даже не хотел отказываться от детей Людовика и Монтеспан, которые по закону принадлежали ему, и увезти их с собой в Гнеинь. (Первенец королевской крови Луи Огюст, будущий герцог Мэнский, родится в 1670 году. Всего детей будет четверо: Луи Огюст, которого король отдаст в мужья принцессе Конде, граф Тулузский и две дочери, одна выйдет замуж за принца Конде, вторая – за герцога Шартрского, будущего герцога Орлеанского. Таким образом, дети маркизы породнятся с самой высшей знатью. Кроме того, Людовик легитимирует всех четверых с правами принцев крови, а потом специальным эдиктом признает их право на престол.)

Наконец Людовику это надоело, и он засадил маркиза в Бастилию. Правда, ненадолго. Вскоре маркиза выпустили из Бастилии и выслали в свои поместья. Здесь он объявил о кончине жены и устроил ей похороны – пустой гроб опустили в землю и на надгробном камне высекли имя маркизы.

При наличии подобных отношений среди супругов их развод был весьма затруднителен, хотя король на этом и настаивал (именно потому, что Монтеспан была замужем, она так и осталась маркизой, а не стала, например, герцогиней, как Луиза де Лавальер). Но свобода неверной супруге была предоставлена – генеральный прокурор парижского парламента принял решение о прекращении брачного союза супругов де Монтеспан.

При дворе Франсуаза Монтеспан заслужила прозвище «султанши», которое произносилось шепотом, потому что ее боялись. Она была злопамятна, остроумна, любила славу и не прощала насмешек над собой, сама любя высмеивать всех. Она была человеком крайностей, признавая только любовь или только ненависть.

Король ей во всем потакал, женщины усваивали изящество ее тона, разговора, манер, носивших некий отпечаток необыкновенной привлекательности. В дальнейшем этот период, начавшийся, когда при дворе господствовала маркиза, войдет в историю с названием галантного века. На земле создавался рай, естественно, не для всех, а для избранного общества, для которого единственно возможным стилем жизни стали повышенная общительность, балы, вечеринки и увеселения – словом, большой бесконечный праздник.

Жизнь проходила в сплошном потоке удовольствий и развлечений. Все подчинялось любви, а сама маркиза де Монтеспан была ее олицетворением, ее идеалом и ее главной жрицей. Целое десятилетие Франсуаза будет царствовать в сердце короля.

За годы своего фавора она потратила из казны столько денег, что ее современник позволил сказать об этом так: «Эта метресса стоила Франции втрое больше, чем все ученые Европы». Только расходы на ее поместье составляли 405 тысяч ливров.

И при всем том Франсуаза отличалась большой набожностью – помня о своем грехе, она часто покидала Людовика, дабы погрузиться в молитвы и уединение, считая, что подобные отлучки с королевского ложа могут примирить ее с Богом.

Такова одна из ее ипостасей – официальная, но была и другая, о которой не только в столице, но и по всей Франции ходили слухи. Речь идет о ее связях с сектой дьяволопоклонников. Говорили, будто она вступила в тайные сношения с колдунами, пользовалась их «чарами», совершала мрачные обряды поклонения, в ходе которых использовалась кровь невинных младенцев, что она заказывала зелья, дабы приворожить короля и удержать его любовь.

А король был действительно как опоенный. Вряд ли какой другой монарх выносил столько от своей любовницы.

Любовь короля к маркизе Монтеспан была преданной, хотя иногда Людовик позволял себе увлечься другой. Маркиза испытывала ревность и ужасно злилась, но новая связь короля быстро заканчивалась, и он снова был с Франсуазой. Это опьяняло ее, внушало уверенность в своем всемогуществе и вседозволенности, которые будут всегда. Она не могла и предположить, что своими руками разрушит свое счастье и что сама познакомит Людовика со своей преемницей. Ею окажется госпожа Скаррон – воспитательница ее старших детей от короля. Франсуаза знала Скаррон давно, когда еще находилась при муже-маркизе. Ей запомнились почтительное обращение, угодливость, ум и любезность Скаррон, и когда родились ее первые дети, то маркиза вспомнила о ней. Скаррон был куплен дом в Париже, даны деньги, и она занялась воспитанием королевских детей. Позднее дети были привезены во дворец к Монтеспан, признаны королем и утвердились при дворе. Вместе с ними здесь утвердилась и их воспитательница. Король не жаловал Скаррон вниманием, а небольшие подарки он дарил воспитательнице лишь в угоду маркизе.

Когда Ментенонская земля поступила в продажу, Монтеспан добилась от короля согласия на приобретение ее для госпожи Скаррон. Став владелицей этой земли, госпожа Скаррон приняла фамилию Ментенон, с которой она и вошла в историю в качестве последней фаворитки Людовика.

Капризы и раздражительность де Монтеспан, ее вздорный нрав и несдержанность приносили королю страдания.

Когда в 1678 году Франсуаза уехала на воды на курорт Бурбон-л’Аршамбо на несколько месяцев, Ментенон стала официальной фавориткой монарха. Вернувшаяся с вод Франсуаза была поставлена перед свершившимся фактом. Некоторое время они «существовали» втроем. Монтеспан никак не хотела признать, что ее место в сердце короля заняла женщина менее красивая, чем она, и старше ее возрастом. А король, устав от шума и энергии Франсуазы, уже в возрасте, хотел тишины и покоя. Ментенон ему это дала. Как и представление о размеренной, нормальной жизни, без излишеств и всевозможных выкрутасов.

Монтеспан начала стремительно уходить в тень. Ее падение стало лишь вопросом времени. И тут ей был нанесен еще один – последний, завершающий удар. Она оказалась замешанной в «деле о ядах»! Расследование этого дела началось в 1677 году. Естественно, пока Монтеспан была в силе, никто не смел выдвигать против нее никаких обвинений. Хотя после ареста нескольких «колдуний» вскрылось, что она – вкупе с племянницами Мазарини, графиней Суассон, герцогиней Буйон, маршалом Люксембургом, многими придворными, крупными чиновниками – входила в сообщество убийц-отравителей. Во главе этого «кружка любителей фармакологии» стояла знаменитая отравительница Вуазен (ее сожгли 22 февраля 1680 года, еще 35 человек разделили ее судьбу). И вот теперь дочь Вуазен – Маргарита – обвиняла Монтеспан в том, что она хотела отравить короля. Обвинения были выдвинуты весьма своевременно.

Шел 1691 год. Королевский приказ, который все боялись передать маркизе, взялся донести до нее ее сын – герцог Мэнский. Он давно был на стороне Ментенон и теперь доказывал свою крайнюю лояльность. За это вдова Скаррон «усыновила его в своем сердце» и, поскольку своих детей у нее не было, относилась к нему, как к сыну, всегда ему протежируя.

В 1707 году Франсуаза поехала в очередной раз на воды, поехала с уверенностью в скорой смерти. Поэтому она раздала все свои деньги на пенсии и милостыни, дабы зависевшие от нее не пострадали бы в результате ее кончины.

В ночь на 27 мая она почувствовала себя плохо. Перед самой смертью она поблагодарила Бога, что умирает далеко от детей ее греха. Тело ее перевезли в Пуатье и опустили в фамильный склеп.

Голицын Василий Васильевич

(1643–1714) – князь, русский государственный деятель

Княжеский род Голицыных ведет свою родословную от потомков великого литовского князя Гедимина. Ранняя история этой древнейшей российской династии нашла отражение в родовом гербе Голицыных.

Родился Василий Васильевич в 1643 году, и при выборе для него имени родители решили назвать сына в честь Василия Васильевича-старшего, прославившегося в Смутное время.

На службу при дворе он попал в период правления царя Алексея Михайловича. Василий исполнял обязанности стольника, чашника и возницы. Воспитание, ум и многие таланты заметно отличали Голицына от других и позволили сравнительно быстро сделать карьеру при дворе, особенно в период правления царя Федора Алексеевича, когда вокруг него сплотились представители нового поколения знати. Голицын стал первым, кто получил чин боярина при новом царе.

Стычки с крымскими татарами на южных границах государства начались с 1673 года и в 1677 году переросли в русско-турецкую войну. Перестановка среди воевод позволила Голицыну занять место боярина князя М.А. Черкасского, который стал воеводой Большого полка. Василий Васильевич возглавил левый фланг обороны, и его полк теперь располагался в Севске.

На следующем этапе своей карьеры Голицын возглавляет Владимирский судный приказ.

Пик славы Голицына как государственного деятеля приходится на время правления царевны Софьи, фаворитом которой он стал еще до того, как она получила власть.

15 мая 1682 года в Москве началось восстание стрельцов, сыгравшее важную роль в судьбе Голицына. Недовольство стрельцов использовали Милославские, направив их против своих политических противников Нарышкиных. Голицын стал свидетелем стрелецкой расправы над сторонниками Нарышкиных, в том числе над мужем своей родной сестры, князем Долгоруким. В результате бунта на троне оказались два царя – Иван и Петр, бывшие оба сыновьями царя Алексея Михайловича от разных браков. Правительницей за малолетних государей была объявлена царевна Софья. При ней было сразу создано новое правительство, во главе которого стал Василий Васильевич Голицын. Осенью того же 1682 года он был пожалован в дворовые воеводы и возглавил дворянское войско, собранное под Троице-Сергиевым монастырем для подавления стрелецкого восстания. Бунт вскоре удалось подавить. Как глава правительства, Голицын сосредоточил в своих руках все учреждения, ведавшие вопросами внешней политики и армией. Он получил пышный титул «царственныя большия печати и государственных великих посольских дел оберегатель, ближний боярин и наместник новгородский». Особых успехов он добился во внешнеполитической деятельности. Наибольшим успехом Голицына в области внешней политики стало заключение в 1686 году «Вечного мира» с Речью Посполитой. По нему Россия получала Киев и подтверждались условия Андрусовского перемирия – переход к России Левобережной Украины, Смоленска и Северской земли. Россия обязывалась разорвать мирные отношения с Турцией и Крымским ханством и войти в Священную лигу (Австрия, Речь Посполитая и Венеция) для борьбы с крымцами. Другим большим успехом Голицына стало заключение в 1689 году Нерчинского договора с Китаем.

Став первым в России «официальным» фаворитом, он прекрасно понимал, что его время кончится с совершеннолетием законного наследника престола Петра Алексеевича. Власть фаворита редко бывает долговечнее власти его покровителя, и опала Голицына должна была неизбежно последовать с прекращением регентства Софьи. Здесь были бессмысленны и самые блестящие государственные способности. А подросший царь уже начал предъявлять свои права на единоличное управление государством, что привело к неизбежному столкновению Софьи со своим младшим братом. Софья все чаще настаивала на физическом устранении Петра от престола, чтобы сохранить свою власть. Но миролюбие князя Голицына сделало его бесполезным для нее в борьбе, и в этот период она нашла другого активного сторонника – князя Шакловитого. Голицын, как мог, противился их планам устранения царя Петра, а затем решил уехать из столицы в свое подмосковное имение. Последовавшее вскоре падение Софьи предопределило и судьбу Голицына, и в сентябре 1689 года его политическая карьера оборвалась. Василий Голицын был лишен всех чинов и приговорен к вечной ссылке со всем семейством, которую он отбывал сначала в Каргополе, а затем в Яренске. В 1696 году его переводят в Пинежский волок, расположенный по пути из Холмогор в Архангельск. О жизни Голицына в ссылке почти ничего не известно. Согласно преданию, находясь в ссылке, он занимался разведением лошадей и учил местных девушек петь московские песни. Сохранился, правда, его портрет, написанный в то время, где Василий Голицын изображен в латах и парике – обязательной дворянской атрибутике.

Спустя почти четверть века всеми забытый князь Василий Васильевич Голицын скончался в селе Кологоры под Пинегой и был похоронен в Красногорском мужском монастыре.

Лавальер Луиза Франсуаза

(1644–1710) – герцогиня, фаворитка короля Людовика XIV

В XVII веке во Франции на престоле находился Людовик XIV, прозванный «король-Солнце». Он остался в истории не только из-за роскоши своего двора, постройки Версаля, ведения войн, но и благодаря своим многочисленным фавориткам. Их содержание обходилось государственной казне дорого, а многочисленные дети короля получали титулы герцогов и графов, воинские звания адмиралов и генералов, и все они обладали большим личным состоянием.

Большинство женщин, которые окружали Людовика XIV, активно занимались политикой, назначали и снимали с государственных постов. Большинство, но не все. Луиза де Лавальер, находившаяся рядом с королем около десяти лет, любила не короля, а Людовика, любила искренне и бескорыстно.

Луиза Франсуаза де Лабом Леблан, маркиза де Лавальер, герцогиня де Важур – таково полное имя той, кого мы с ранней юности привыкли считать первой и единственной любовью виконта де Бражелона, героя бессмертного романа А. Дюма. И также первой большой любовью французского короля Людовика XIV.

К моменту встречи с Лавальер король уже пережил любовную драму – его любовь к Марии Манчини, племяннице Мазарини, любовь взаимную, закончившуюся расставанием. Теперь же он был уже женат – на испанской инфанте, которая стала его женой по династическим и политическим соображениям, но отнюдь не по любви.

Король начинает часто бывать у жены своего брата – принцессы Генриетты, находя в этой остроумной и начитанной женщине душевное сходство с Марией Манчини. Принцесса при дворе была почитаема и любима многими, в том числе и ее новой фрейлиной Луизой де Лавальер.

Вскоре Людовик устроил в Фонтенбло праздник, в ходе которого все демонстрировали свое умение танцевать. После праздника фрейлины делились впечатлениями о танцорах. Когда же попросили высказать свое мнение Луизу, она, запинаясь, ответила, что не понимает, как можно было обращать на кого-то внимание, ведь там был король. Она говорила от чистого сердца – так ее воспитывали. Не могла она знать тогда, что ее слова случайно слышал виновник разговора и понял, что его любят искренне, любят не титул, не власть, а его самого. Он начал искать ту, кого запомнил по голосу, и вскоре узнал, что таинственной незнакомкой оказалась Луиза. На одной из прогулок в Венсенском лесу король признался молодой девушке уже в своей любви.

Но Лавальер не совсем обычная придворная той куртуазной эпохи. Любовь короля ее не столько радует, сколько страшит: она видит, что у этого чувства нет будущего, ведь король женат. И ее любовь, и любовь короля – греховные чувства. Однако король не привык отступать. Он начинает писать возлюбленной письма, умолять о свидании, дабы уверить ее в необходимости дальнейших встреч.

Луиза не оставляла мысли об уходе и расставании с Людовиком. Но болезнь обожаемого короля все изменила. Лавальер не только не покинула двор, но и стала официальной фавориткой.

Через положенное природой время у короля и Луизы родилась девочка. Маленькая мадемуазель де Блуа положила собой начало череде королевских детей от фавориток. Рождение дочери у Лавальер окончательно подтвердило, что при дворе Людовика XIV появилась официальная фаворитка, которая стала одной из самых необычных фавориток среди множества других женщин, находившихся в подобной ситуации.

Луиза со временем начала привыкать к своему положению. В 1663 году король перевез ее во дворец – поближе к себе. Это уже было явным подтверждением их связи и явным признаком благоволения – скрывать было нечего. На следующий год он уже открыто и демонстративно играл с ней в карты, подтверждая свою не утихающую венценосную дружбу у всех на глазах.

Затем король купил своей фаворитке дворец, в одной из комнат которого она нашла еще один подарок короля – ларец с драгоценностями. Она продает бриллианты и на вырученные деньги основывает два госпиталя: для бедных стариков и для воспитания бедных сирот. Две недели она никуда не выходила из своего дворца, привыкая к своему новому положению, а когда вышла после добровольного заточения, двор был у ее ног. Ее признали своей новой повелительницей, и весь двор считал за честь раболепно прислуживать ей. Началась официальная эпоха фаворитизма. Король пребывал в твердой уверенности, что, любя его, Лавальер должна оставить все свои мрачные думы и предаваться беспечальному счастью. Луиза молчаливо сопротивлялась.

У Луизы и Людовика были четверо детей, из которых выжили только двое. Их дочь – мадемуазель Нант, будущая принцесса Конти, была первой, кто основал традицию, согласно которой, Людовик всеми силами стал сближать своих незаконных детей со знатнейшими родами Франции, с принцами по крови. В дальнейшем, любя своих незаконных детей больше, он даже уравняет их с законными родственниками, дав им право на возможность занятия французского престола. Другим ребенком был сын – граф Вермандуа, который станет адмиралом Франции.

Луиза пребывала по-прежнему в плену своих дум.

По поручению Людовика Кольбер купил для Луизы имение Важур в Ренси, и отныне Луиза стала герцогиней Важур. Произошло это 13 мая 1667 года. Но еще за год до этого стали заметны признаки охлаждения короля к Луизе, на его любовном горизонте начала восходить новая звезда – маркиза Франсуаза Атенаис де Монтеспан.

Началу романа короля с Монтеспан предшествовал пролог, в ходе которого умная, честолюбивая, проницательная Франсуаза сумела подружиться с Лавальер. Луиза, истомленная отсутствием родственной души, все доверчиво рассказывала новой подруге. Королю же Луиза с восторгом рассказывала о Монтеспан, тем самым обратив внимание монарха на нее.

Объяснение Людовика и Франсуазы произошло на балу у принцессы Генриетты. Умная женщина не стала унижать свою начинающую уходить в тень соперницу. Она ее даже хвалила, хотя не упустила возможности выставить себя в лучшем свете, сравнивая с Луизой. Ее слова Людовик повторит Луизе перед окончательным разрывом с ней.

2 июня 1674 года она приехала в монастырь и встала на колени перед игуменьей. «Почтенная мать. Я всегда во зло употребляла свою волю. Теперь вручаю ее в ваши руки, чтобы никогда уже не пользоваться ею».

Перед уходом в монастырь Луиза упала на колени перед королевой и получила у нее прощения за все свои прегрешения. Детей она оставила на попечение отца. Она подводила все земные дела, дабы уйти с легким сердцем.

Сестра Людовика проведет в монастыре 36 лет. Королева, пока будет жива, часто будет навещать ее. Король, имя которого Лавальер как последнее «прости» примет при постриге, не навестит ее никогда.

Черчилль Джон

(1650–1722) – герцог Мальборо (1702), генерал-фельдцейхмейстер

В Англии всегда придавали большое значение древности рода и, если имелась хоть малейшая возможность, старались возвести свой род к потомкам тех, кто пришел на Британские острова в XI веке вместе с Вильгельмом Завоевателем. Род Мальборо ведет свою родословную от норманнских соратников Вильгельма, хотя это утверждение и подвергается сомнению рядом исследователей.

Первым предком Черчилля, о котором есть достоверно установленные сведения, был Джон Черчилль, живший в Англии, в графстве Дорсет в XVII веке. Он был женат на дочери сэра Генри Уинстона из Глочестершира Саре.

Первые годы службы Джона Черчилля проходили во Фландрии, где он принял свое боевое крещение в годы 1-й Нидерландской войны под знаменами принца Конде и маршала Тюренна. При осаде крепости Нимвенген Джон Черчилль своей энергией и сообразительностью привлек к себе внимание Тюренна, а за отличия при Маастрихте (1673) Людовик XIV публично выразил молодому офицеру благодарность в присутствии всех войск и дал о нем лучший отзыв британской королеве.

В 1678 году Черчилль получил под свое командование вначале пехотный полк, а затем бригаду в корпусе, посланном во Фландрию. В 1683 году Джон Черчилль сопровождал герцога Йоркского в Гаагу и Брюссель. При своем возвращении в Англию герцог в знак благодарности сделал Черчилля генералом и бароном Сендрижем и назначил его командиром гвардейского полка. В 1685 году при своем вступлении на престол Яков II пожаловал Джону Черчиллю звание пэра с титулом лорда Сендрижа и отправил его посланником во Францию.

По возвращении Черчиллю было поручено усмирение восстания герцога Монмауса. Это поручение было исполнено с блестящим успехом и увенчано разгромом мятежников при Седисмуре. Сам Джон Черчилль был произведен в генерал-майоры.

Карьера Джона Черчилля резко оборвалась. Причиной этого стала его привязанность к протестантству, что навлекло на него немилость короля, покровительствовавшего католикам. Вскоре Черчилль перешел на сторону принца Вильгельма Оранского, занявшего британский престол под именем Вильгельма III. Новый король сделал Джона Черчилля графом Мальборо и произвел в генерал-лейтенанты, назначив командиром войска во Фландрии.

Выиграв главное сражение кампании при Волькуре, Мальборо приобрел европейскую известность.

Следующим назначением Мальборо стала Ирландия, где королевские войска сражались с якобитами. Здесь Мальборо принудил к сдаче гарнизон Корна и Кинселя и оттеснил якобитов в провинцию Ольстер.

Незадолго до начала войны за испанское наследство Мальборо был назначен главнокомандующим английскими войсками в Голландии. Одновременно на него было возложено ведение переговоров по созданию коалиции против Людовика XIV, самостоятельно распорядившегося вакантным троном Испании. Это поручение Мальборо выполнил с необычайным дипломатическим искусством.

При своем вступлении на престол королева Анна произвела Мальборо в генерал-фельдцейхмейстеры, пожаловала кавалером ордена Подвязки и в будущем всегда оказывала ему свое покровительство.

Война за испанское наследство представляла обширное поле для деятельности Мальборо.

Кампании 1702–1703 годов принесли Мальборо герцогский титул и значительные денежные суммы, но он тяготился инертностью Нидерландских штатов и хотел перейти к более активным действиям. Весной 1704 года Мальборо оставил часть войск для обороны Нидерландов и двинулся с остальными силами по левому берегу Рейна на соединение с австрийскими войсками под командованием принца Евгения Савойского. Ему противостояли три французские армии. Одна, под командованием Виллеруа, находилась во Фландрии, другая, под командованием Тальяра, сосредотачивалась на верхнем Рейне, а третья, объединяющая в себе франко-баварские войска под командованием курфюрста Баварского Леопольда и маршала Марсе, теперь двигалась из Баварии к Вене.

Мальборо решил перебросить английские войска от Мааса к Дунаю, а затем нанести удар баварцам.

К Мальборо прибыл Евгений Савойский. Оба полководца решили, что под их прикрытием маркграф Баденский, спустившись вниз по Дунаю, окружит занимаемую противником крепость Ингольштадт. Несмотря на то что почти в тот же день были получены сведения, что объединенные силы союзников двигаются на север к Дунаю, угрожая нанести удар по коммуникациям Мальборо, союзники не стали менять свои планы и решили дать французам сражение при первой благоприятной возможности.

На следующее утро (13 августа 1704 года) перед французами внезапно появились войска союзников, продвигавшиеся вдоль северного берега Дуная. Здесь разыгралось одно из самых кровопролитных сражений Войны за испанское наследство – сражение при Гохштадте (Бленгейме).

Мальборо нанес удар по правому флангу французов у Дуная, а Евгений Савойский – по их левому флангу между рекой и высотами, которые не позволяли противнику маневрировать. Несмотря на численное превосходство противника (60 тысяч французов против 56 тысяч союзников), внезапность решила исход сражения. Между обеими французскими армиями было потеряно взаимодействие, каждая из них вела бой самостоятельно. Другой причиной их поражения стало отсутствие достаточного количества французской пехоты на центральном участке сражения.

Вначале успех был не на стороне союзников, атаки которых были отражены на обоих флангах, а затем, при форсировании реки Небель, и в центре. Контратаку французской кавалерии едва удалось отразить. И все же войскам Мальборо удалось форсировать Небель. Закрепившись на противоположном берегу, Мальборо сумел создать численное превосходство на решающем – центральном направлении, сосредоточив против девяти французских батальонов 23 английских, и при поддержке артиллерийского огня прорвал центр противника. Большая часть армии Тальяра была прижата к Дунаю и сложила оружие.

Результатом сражения при Гохштадте стало развеяние мифа о непобедимости французского оружия. Союзники преследовали отступавших французов и скоро вышли к Рейну, который форсировали в районе Филиппсбурга. В награду за поход 1709 года Мальборо получил национальный дар в виде поместья, а германский император пожаловал ему титул владетельного принца Миндельсгеймского.

В кампании 1706 года Мальборо решил перейти Альпы и соединиться с Евгением Савойским. В планы Мальборо входило взаимодействие с морским десантом против Тулона и частями Питерборо в Испании, что, в конечном итоге, должно было привести к изгнанию французов из Италии и дальнейшему вторжению во Францию. Но этот план был сорван неудачными действиями маркграфа Баденского против Виллара и наступлением войск Виллеруа во Фландрии.

Однако это наступление оказалось для французов путем к поражению. По мнению Мальборо, французы во второй раз содействовали осуществлению его планов своим нежеланием спокойно находиться на занимаемых позициях, когда обстановка складывалась в их пользу. Мальборо атаковал французские позиции в виде вогнутой линии у Рамильи, нанеся удар по левому флангу противника, что вынудило Виллеруа перебросить туда все свои резервы. Затем Мальборо сумел вывести свои войска из боя и перебросил их против правого фланга французов, где голландская кавалерия уже прорвала фронт противника. Одновременный нажим с фронта и угроза с тыла привели французские войска к поражению, завершившемуся преследованием отступавшего противника.

Победы Мальборо в Нидерландах, особенно в сражении при Рамильи, отдали союзникам Фландрию, Брабант и целый ряд французских крепостей. Это вызвало в Англии такой же восторг, как и победа при Гохштадте. Мальборо было даже предложено звание штатгальтера Бельгии, которое он вначале принял, но затем, видя опасения Генеральных штатов, отклонил.

Отсутствие единой цели у союзников дало Франции возможность оправиться от поражения и в следующей кампании сосредоточить свои главные силы против Мальборо.

В 1710 году война стала заходить в тупик, а войска Мальборо оказались прижатыми к укрепленным линиям, сооруженным Вилларом от Валансьена до побережья. Развить успехи прошлых кампаний Мальборо так и не смог. Вместо прежних торжеств и восхвалений он стал подвергаться оскорблениям, общественное раздражение против него отразилось в печати появлением резких памфлетов в его адрес, одним из авторов которых был Дж. Свифт.

В 1711 году после ухода войск Евгения Савойского с театра военных действий Мальборо остался один против противника, обладающего численным превосходством в силах, и не мог предпринимать решительных действий. И все же он сумел ввести в заблуждение Виллара и, перейдя у Витра реку Скарлу, прорвать французскую укрепленную линию у Арле и Обиньи, проскользнув через нее без единого выстрела.

Кампания 1711 года стала последней в жизни Мальборо. На следующий год Англия покинула своих союзников и фактически вышла из войны.

В начале Войны за испанское наследство герцог Мальборо играл одну из ведущих ролей во внешней политике Англии, в то время как преданный ему друг, лорд-казначей Годольфин руководил внутренним управлением страны. В течение восьми лет оба деятеля работали с блестящим успехом, и благодаря влиянию графини Мальборо расположение королевы было на их стороне.

Слава самого герцога Мальборо росла с каждой победой и достигла своего апогея после победы при Рамильи. Но именно к этому времени относится начало интриг видных представителей партии тори (Гарлей, Сент-Джон) против герцога Мальборо и его жены. В 1709 году после очередного правительственного кризиса Годольфин получил отставку, и Гарлей вместе с Сент-Джоном образовали торийское министерство. Несмотря на то что Мальборо удалось удержать главное командование над действующей армией, он все чаще стал встречать препятствия во всех своих предприятиях.

Торийское министерство вступило в тайные переговоры с Людовиком XIV, готовясь заключить сепаратный мир, и 8 октября 1711 года было заключено перемирие. Мальборо, лишь недавно овладевший после долгой и трудной осады крепостью Бушеном, выступил ярым противником заключенного соглашения. Но 1 января 1712 года по приказу королевы Анны он был отстранен от командования и смещен со всех занимаемых постов. Герцога предали суду по обвинению в растрате и приговорили к ежегодной уплате 15 тысяч фунтов стерлингов.

Глубоко оскорбленный Мальборо уехал на континент и уже там стал свидетелем заключения постыдного для Англии Утрехтского мирного договора, по которому Мальборо потерял свое Миндельсгеймское княжество.

Лишь после смерти королевы Анны Мальборо вернулся в Англию, где новый король, Георг I восстановил его в утраченных званиях, однако Мальборо уже не имел прежнего влияния и, прикованный с 1716 года к постели параличом, фактически не принимал участия в государственных делах.

Шереметев Борис Петрович

(1652–1719) – генерал-фельдмаршал (1701), граф (1706)

Род Шереметевых является одним из самых древних российских родов. Он ведет начало от Андрея Ивановича Кобылы, потомки которого дали России династию Романовых. Кроме Романовых, Андрей Иванович стал родоначальником Захарьиных, Коновницыных, Колычевых, Юрьевых и многих других древних русских княжеских фамилий. В том числе и Беззубцевых, которые пошли от пятого сына Андрея Кобылы – Федора Андреевича Кошки. Прозвание Беззубец получил его третий сын, Александр Федорович. Уже его внуки стали прозываться Шереметя, вероятно, за то, что любили жить широко, просторно, проще говоря, «ширь иметь», а от этого прозвания и пошла фамилия Шереметевых.

Но самое значительное место представители рода Шереметевых стали занимать во время правления Петра I и его последователей, вплоть до царствования Павла I. В это время одна из ветвей рода получила графское достоинство. Первым, кто стал графом, был Борис Петрович Шереметев.

Он родился 25 апреля 1652 года в семье Петра Васильевича Большого и Анны Федоровны Волынской. Отец будущего фельдмаршала несколько лет был воеводой в Киеве, где проникся западным влиянием и как бы по наследству передал это своему сыну, ставшему впоследствии верным соратником преобразователя России.

Службу при дворе царя Алексея Михайловича он начал стольником в 1661 году.

В 1682 году по случаю восшествия на престол царей Петра и Иоанна Шереметев был пожалован в бояре.

В период борьбы между Петром и Софьей Борис Петрович одним из первых поддержал Петра. С тех пор он стал ближайшим сподвижником молодого государя, хотя всю жизнь между ними сохранялась определенная дистанция.

В 1695 году Петр I поручил Шереметеву формирование 120-тысячной армии для предполагавшейся войны с Турцией.

В 1697–1699 годах Борис Петрович находился в Европе, выполняя дипломатические поручения.

Как полководец Шереметев приобрел широкую известность в годы Северной войны.

В декабре 1701 года Шереметев принес России первую победу над шведами в сражении у села Эрестфер. За эту победу Шереметев был награжден орденом Св. Андрея Первозванного и произведен в фельдмаршалы.

Осенью, двинувшись к устью Невы, войска Шереметева овладели крепостью Нотебург. Петр переименовал Нотебург в Шлиссельбург (Ключ-город) и отпраздновал его взятие торжественным парадом войск через триумфальные ворота в Москве. А в следующем году были взяты Ниеншанц, Копорье, Ямбург и Везенбург. Таким образом, в 1703 году войска фельдмаршала Шереметева завоевали землю древней Ингрии с выходом к Балтийскому морю.

В апреле 1704 года по приказу Петра к Дерпту был направлен корпус под командованием Шереметева. Взяв город, фельдмаршал успел еще и содействовать царю в овладении Нарвой.

В конце 1706 года, после возвращения из Астрахани, где он руководил подавлением стрелецкого восстания, Шереметев вновь оказался в действующей армии. К этому времени он был пожалован графским титулом. Это было незадолго до вторжения шведских войск в Россию, и теперь фельдмаршал вновь оказался на главном направлении. Под его непосредственным руководством сейчас было 57,5 тысячи человек – главные силы русской армии. Ей противостояло 25-тысячное войско во главе с самим Карлом XII.

В августе 1707 года шведское войско покинуло Саксонию и вторглось в пределы России. Несмотря на то что шведский король мечтал о генеральном сражении, Петр I не дал Карлу XII такой возможности и начал отступление с целью постепенного изматывания войск противника.

Военные действия продолжались, впереди была Полтавская битва, ставшая переломным моментом в ходе Северной войны.

4 июня 1709 года под Полтаву прибыл Петр I, взявший на себя руководство боевыми действиями. Перед сражением царь, оставив себе общее руководство, назначил Шереметева главнокомандующим. Решающее сражение (27 июня 1709 года) было скоротечным и закончилось полной победой русских войск. За Полтаву фельдмаршал Шереметев был пожалован деревней Царская Грязь.

Сразу же после небольшого отдыха Шереметев был отправлен в Прибалтику. Его главной задачей стало овладение Ригой. Осада города началась в начале октября 1709 года. В ноябре в осадный корпус приехал с инспекцией Петр I, лично сделавший по городу три выстрела. Царь скоро отбыл в Петербург, приказав корпусу продолжать осаду. В следующем году Шереметеву пришлось не только осаждать город, но и бороться с мором, охватившим как войска, так и жителей города. Рига капитулировала 4 июля 1710 года.

Но еще до сдачи Петр I известил Шереметева о его будущем новом назначении. Назревала война с Турцией, которая готовилась оказать поддержку ставленнику Карла XII Станиславу Лещинскому, претендующему на польский престол.

В ноябре 1710 года султан объявил войну России. Русские войска выступили в поход, но Шереметев покинул Ригу лишь 11 февраля 1711 года, обеспечивая оставленные там войска продовольствием и всем необходимым.

Борис Петрович был назначен главнокомандующим, хотя фактически первым лицом в армии оставался Петр I. Войска для похода не были собраны, но царь торопил события. Шереметев пытался возражать, доказывая, что войска устали после непрестанных походов 1709–1710 годов, не имеют ни продовольствия, ни подвод и ощущают недостаток в боеприпасах. Петр не желал ничего слушать и заставлял главнокомандующего двигаться быстрее. Однако лишь 30 мая армия Шереметева перешла Днестр, а к июню подошла к Пруту.

Численными сведениями о противнике ни Петр I, ни Шереметев не располагали, кроме того, войска Шереметева еще не были соединены с другими частями, подходившими к Пруту. Русские полки остановились в долине реки, где и произошло сражение, продолжавшееся весь день 8 июля и часть следующего дня. Пользуясь численным превосходством, противник почти вплотную подошел к русскому лагерю, но был отражен артиллерийским огнем. Утром 10 июля по приказу Петра I в лагерь турок был направлен парламентер для переговоров о перемирии.

Неудача в Прутском походе сказалась и на личной жизни Бориса Петровича – по условиям мира к туркам в качестве заложника был отправлен сын главнокомандующего Михаил, который затем умер на чужбине. Сам Шереметев за участие в Прутском походе был награжден домом в Риге.

В 1712–1713 годах фельдмаршал Шереметев командовал войсками на Украине, прикрывая южные рубежи России. Потом до 1717 года он возглавлял русские войска, действовавшие против шведов в Померании и Макленбурге.

Незадолго до своей кончины (17 февраля 1719 года) Шереметев составил завещание, в котором выразил желание быть погребенным в Киево-Печерской лавре, где когда-то хотел постричься. Но царь считал, что могила первого российского генерал-фельдмаршала должна находиться в Александро-Невской лавре, где будут могилы тех, кто прославил Россию. Прах Шереметева был доставлен в новую столицу России, ему были устроены торжественные похороны. За гробом Бориса Петровича Шереметева шел сам Петр I.

Апраксин Федор Матвеевич

(1661 или 1671–1728) – граф, генерал-адмирал (1708)

Дворянский род Апраксиных (ранее писались – Опраксины) известен в России с XIV века. Так, в 1371 году из Орды на Русь, на службу к князю Олегу Рязанскому прибыли братья Солохмир (Салхомир) и Евдуган (Едуган). Солохмир при крещении получил имя Иван и отчество по крестному – отцу Мирославович. От князя Олега он получил земли и вскоре стал его родственником, взяв в жены сестру князя Анастасию.

Внук его, Андрей, прозванный Опракса, что по-татарски означает «белый», и стал родоначальником рода Апраксиных. Сыновья Андрея – Ерофей-Ярец и Прокопий – перешли из Рязани на службу к великому князю московскому Ивану III.

Родился Федор Матвеевич 27 ноября 1661 года, хотя дата эта не бесспорна и некоторые исследователи считают его годом рождения 1671-й, что вполне вероятно, если учесть, что службу он начал в возрасте 10 лет в должности стольника у царя Федора Алексеевича, а после его смерти в том же звании стал служить Петру I.

В 1696 году Апраксин принимал участие в Азовском походе. Уезжая с посольством за границу, царь Петр оставляет Апраксина осуществлять надзор за судостроением на воронежской верфи. В августе 1699 года, уже после возвращения Петра, Апраксин участвует в первых маневрах русского флота. В феврале следующего года Федор Апраксин становится главным начальником Адмиралтейского приказа, получив титул адмиралтейца.

С 1708 года Апраксин стал носить титул генерал-адмирала. Осенью того же года он возглавил командование войсками, оборонявшими Ингерманландию от шведов. Шведская армия летом 1708 года начала наступление в направлении Петербурга с целью захвата города. Войскам Апраксина противостоял 12-тысячный корпус под командованием генерала Либекера, расположенный в районе Выборга. Наступление шведов летом 1708 года было замедлено из-за проливных дождей, превративших дороги в непролазную грязь. В конце августа шведы перешли реку Сестру и через несколько дней появились в селе Колтуши, создав непосредственную угрозу Петербургу. В распоряжении Апраксина имелось более 23 тысяч солдат, но большая их часть была распределена по отдельным укрепленным пунктам, так что против шведов он мог выставить отряд, значительно уступающий по численности войску Либекера. Продолжая наступление, Либекер смог закрепиться на южном берегу Невы и обеспечить переправу через нее основных сил и продолжил дальнейшее движение в глубь Ингерманландии. Понимая, что остановить шведов в решающем сражении имеющимися у него силами будет крайне сложно, Апраксин решил взять шведов измором. Шведская экспедиция окончилась неудачей. За проявленное воинское искусство и охрану Петербурга от вражеского нападения Петр I приказал выбить особую медаль с изображением на одной стороне портрета графа Апраксина и надписью: «Царского величества адмирал Ф.М. Апраксин», а на другой изображение флота, построившегося в линию, с надписью: «Храня сие не спит: лучше смерть, а не неверность».

Летом 1709 года в ходе Северной войны произошел перелом в пользу России. Разгромив главные силы сухопутной армии шведов на Украине, Петр I перебросил основные силы своей армии на балтийское направление, за короткий срок заняв южное побережье Финского залива. В наступлении русской армии и флота в Финляндии, которое продолжалось в течение 10 лет, Федор Апраксин принимал самое активное участие. Командуя гребным флотом, он отличился в ряде крупных операций, первой из которых стало взятие сильной крепости Выборга. Эту крепость шведы использовали в качестве основной базы для нападения на Петербург.

При перенесении боевых действий на собственную территорию Швеции перед Апраксиным была поставлена задача завоевания южного побережья Финляндии. В 1712 году Апраксин был назначен главным начальником над Эстляндией, Ингерманландией и Карелией с подчинением ему всех сухопутных и морских сил, находящихся на этих территориях. В этом же году он был поставлен во главе особого корпуса, которому предстояло занять Гельсингфорс и Або, со взятием которых Петр I рассчитывал склонить Швецию к подписанию мира. Финская кампания началась в конце апреля 1713 года. Под командованием Апраксина находились 200 кораблей гребного флота и 16-тысячный десантный корпус. В начале мая флот подошел к Гельсингфорсу, защищенному с моря береговой артиллерией. Русский десант, высаженный на берег под прикрытием своей корабельной артиллерии, захватил город, вынудив шведов отступить к Борго. Город был превращен в промежуточную базу для развертывания дальнейшего наступления. Затем русские войска двинулись к Або, который был занят без боя 28 августа 1713 года.

После овладения всей Финляндией Апраксин был поставлен фактически во главе управления занятыми землями, имея ближайшим помощником князя М.М. Голицына, а должность губернатора исполнял граф Густав Отто Дуглас. Сам Апраксин правил Финляндией из Петербурга, сохранив за собой управление краем до 1719 года. В 1716 году, командуя галерным флотом, Апраксин действовал против шведов в Финляндии, а в 1717 году, командуя корабельным флотом в Балтийском море, он произвел высадку на остров Готланд.

В 1717 году Апраксин занял высшую должность в военно-морском флоте, став президентом Адмиралтейств-коллегии и сенатором. Это назначение положительно сказалось на всех сторонах жизни флота в целом и личного состава в частности, у которого Апраксин пользовался заслуженным уважением и авторитетом.

22 октября 1721 года при заключении Ништадтского мира Апраксин получил от императора право носить кайзер-флаг и звание генерал-адмирала.

Со смертью Петра I закончилась и морская карьера Федора Матвеевича Апраксина. Только в 1726 году он во главе эскадры выходил в море на защиту Ревеля от нападения английского флота. В том же году он был назначен членом новоучрежденного Верховного Тайного совета.

В 1727 году он отправился в Москву, где 10 ноября 1728 года скончался.

Евгений Савойский

(1663–1736) – австрийский генералиссимус (1697), принц Кариньянский, маркграф Салуццо

Савойская династия является одной из самых старейших династий в Европе. Ее основателем был Гумберт Белая Рука, который с 1027 года стал графом Савойским и был родоначальником 17 графов, 13 герцогов и 11 королей. В IV веке Савойю занимали бургундцы, а после распада Каролингского королевства эти земли вошли в состав Бургундии, которая в 1032 году подчинилась власти германских королей. Потомки Гумберта значительно расширили свои владения и уже при его сыне Оддоне (Одо) владели территорией по обоим склонам Альп, получив прозвание «альпийских привратников», так как контролировали перевалы, ведущие из Франции в Италию. Оддон в 1050 году женился на дочери маркграфа Туринского Адельгейде и объединил под своей властью Савойю и Пьемонт. В дальнейшем Савойский дом распался на две линии – Савойскую и Пьемонтскую.

Среди графов Савойских наиболее известным был Амедей VIII. Ему удалось объединить распавшиеся ветви династии. Он первым в 1416 году принял титул герцога, но затем отрекся от власти и стал вести жизнь отшельника. В историю он вошел как папа Феликс V (по церковной традиции – антипапа), избранный на оппозиционном Базельском соборе в противовес римскому папе Евгению IV, но в 1449 году он отрекается от тиары. При его сыне Людовике был принят закон о нераздельности Савойи и Пьемонта.

Савойский дом издавна поддерживал тесные связи с королевским домом Франции. Еще в начале XII века Аделаида Савойская (правнучка Гумберта Белая Рука) стала королевой Франции, а матерью французского короля Франциска I была Савойская принцесса Луиза. Франция сочла это основанием для предъявления прав на герцогство и в 1538 году заняла почти весь Пьемонт и Савойю. И только в 1559 году земли были возвращены сыну Карла III Эммануилу Филиберту. При его правлении столица герцогства была перенесена в Турин. Туда же была перевезена плащаница с отпечатком тела Иисуса Христа – главная родовая реликвия, приобретенная герцогом Савойским в 1453 году.

Савойские герцоги и в дальнейшем вели постоянные войны с Францией. Во время Войны за испанское наследство Виктор Амедей II первоначально поддерживал французского короля Людовика XIV, но затем перешел на сторону Австрии. В результате почти все его владения были заняты французами, и только победа при Турине восстановила его власть. В 1713 году он получил королевский титул, став королем Сицилии, которая в 1720 году была заменена на Сардинию. С этого момента Савойя, Пьемонт и Сардиния составили единое королевство, центр которого находился в Пьемонте.

Старшая ветвь Савойского дома угасла в 1831 году. Ее место заняла младшая линия династии, образовавшаяся в начале XVII века. Это линия герцогов Кариньяно, начало которой положил младший брат Виктора Амедея I Томас. Представитель этой ветви Савойского дома Карл Альберт занимает сардинский престол, а его сын, Виктор Эммануил II, с 1861 года становится королем Италии.

К этой же линии Савойского дома принадлежал и принц Евгений, один из самых знаменитых в истории полководцев. Он родился во Франции, в Париже 18 октября 1663 года, став младшим из пяти сыновей Евгения Морица Савойского и Кариньянского, главного начальника швейцарских войск, находившихся на службе французского короля. Матерью Евгения была племянница кардинала Мазарини Олимпия Манчини.

С детства Евгений обладал слабым здоровьем, и поэтому его готовили к духовному званию. В возрасте семи лет он уже имел имя аббата двух аббатств, заслужив при дворе шутливое прозвище «савойского аббата», а король величал его «маленьким аббатом». Отец Евгения умер, когда мальчику было всего 10 лет, вскоре и его мать подверглась опале и была вынуждена покинуть Париж. Мальчик остался жить в столице, имея на свое содержание небольшую пенсию, назначенную ему Людовиком XIV. Жил Евгений в доме своей бабушки, которая также хотела, чтобы он стал священником. Евгений много читал, особенно увлекался книгами по истории и жизнеописаниями великих людей. Его мечтой стало посвятить себя военной карьере, и потому, достигнув совершеннолетия, он обратился к Людовику XIV с просьбой о зачислении его во французскую армию. Однако это желание было встречено насмешками как самого короля, так и его военного министра Лувуа. Оскорбленный Евгений решил покинуть Францию и поступить на службу в какую-либо иностранную армию, поклявшись вернуться сюда не иначе как с оружием в руках. Он усилил занятия математическими и военными науками, добившись больших успехов в изучении геометрии, фортификации, осаде и обороне крепостей. Он стал еще больше уделять времени физическим упражнениям, особенно верховой езде, и до конца жизни считался превосходным наездником.

Обстоятельства благоприятствовали планам Евгения. В 1683 году Турция начала войну с Австрией и добилась значительных военных успехов. Император Леопольд был вынужден покинуть Вену, которую турки собирались осаждать, и скрылся в Пассау. Сюда в его армию стали стекаться молодые люди со всей Европы, желавшие проявить себя на ратном поприще. В Пассау прибыл и Евгений, присоединившись к ехавшим в Пассау французам. После аудиенции у австрийского императора он был зачислен в многонациональную, говорящую на разных языках австрийскую армию.

В том же году Евгений принял боевое крещение, встретившись в первом бою с огромной, мощной армией Порты. Он стал участником битвы под Веной, где объединенные войска под командованием герцога Лоранского и польского короля Яна Собеского пробили путь с Каленбургских высот к австрийской столице и разгромили турецкие войска. В этом сражении Евгений отличился храбростью, и император Леопольд пообещал дать ему под командование драгунский полк. Полк, командование над которым получил Евгений Савойский, назывался полком драгунов Кюфштайна.

Как командир он прославился уже во время сражений в Венгрии, проявив огромное личное мужество и блестящие качества военачальника. Его успехи не остались незамеченными и способствовали его быстрому продвижению по службе. В 1685 году Евгений получает чин генерал-майора. За два года командования драгунским полком он настолько выделился своими военными способностями, что в 1686 году при осаде Офена он в 23-летнем возрасте оказался на ответственной роли начальника обороны циркумвалационной линии против многочисленной армии верховного визиря.

В 1687 году Евгений Савойский, преследуя турок, разбитых при Герсане, проник с полком до самого их укрепленного лагеря и, спешив драгун, взял штурмом последний турецкий оплот. В начале 1688 года он был произведен в генерал-лейтенанты, взойдя первым на брешь при взятии Белграда.

С началом войн Великого союза (1689–1697) Евгений Савойский был назначен командующим имперскими войсками, посланными в Италию на помощь Виктору Амедею II, герцогу Савойскому, с которым он находился в родстве. Здесь его главным противником стал один из лучших французских полководцев, маршал Катина, которому Евгений Савойский стал достойным противником.

Но в лице герцога Виктора Амедея, не обладавшего необходимыми способностями для лидера, Евгений нередко встречал помеху своим планам. При Стаффорде в 1690 году Виктор Амедей, вступив в бой с французами, едва не был разбит и спасен лишь благодаря храбрости и распорядительности Евгения Савойского. Такая же ситуация повторилась и в сражении при Марсалии.

В июле 1691 года Евгений Савойский после упорного боя вынудил французов снять осаду крепости Кони и отступить за реку По. В следующем году Евгений добился разрешения начать вторжение в Дофинэ и Прованс, тем самым поставив французские войска перед угрозой поражения, что имело бы серьезные последствия и для самой Франции. Он уже овладел несколькими пограничными крепостями, как внезапно герцог Виктор Амедей опасно заболел, и наступление союзного авангарда было остановлено. В 1693 году за победы в Италии Евгений Савойский был произведен в фельдмаршалы, что было огромным достижением для 30-летнего иностранца, не имеющего ни денег, ни могущественных покровителей. Эта война также дала Евгению ценный военный опыт. Уже в то время его раздражало постоянное применение осады осторожными итальянскими генералами, которым он стремился доказать, и небезуспешно, что только в движении и неожиданных нападениях таится ключ к победе.

Теперь военная репутация Евгения Савойского была так высока, что сам Людовик XIV начал звать его на свою службу, предлагая звание маршала, наместничество в Шампани и 20 тысяч ливров содержания. Однако Евгений твердо ответил, что в деньгах не нуждается.

В 1697 году он вновь был послан действовать против турок в Венгрию. Он был назначен Верховным главнокомандующим. Это была первая кампания, в которой Евгений действовал самостоятельно и свободно. Главной его победой в этой кампании стал разгром турецких войск под Зентой. Прибыв к войскам, он нашел их в крайне бедственном положении. За несколько недель он сумел привести армию в порядок и поднять ее боевой дух. Подойдя с войсками 11 сентября 1697 года к реке Зенте, Евгений Савойский обнаружил построенный турками мост для переброски войск в Трансильванию. К тому моменту часть турецкого войска уже сумела переправиться, а к Евгению прибыл курьер с императорской депешей, в которой ему запрещались решительные действия и предлагалось ограничиться обороной. Однако принц, догадываясь, какой приказ содержится в пакете, не вскрыл его. Понимая, что медлить нельзя, он совершенно неожиданно для турок напал на их лагерь и, применив двойной охват противника, сумел прижать его к реке. После продолжительного боя австрийские войска уничтожили 20 тысяч турок, и еще 10 тысяч в панике бежали к реке, при переправе через которую многие утонули. Потери армии Евгения Савойского составили 300 человек убитыми и 200 ранеными.

За нарушение приказа председатель гофкригсрата генерал Капрара, поддавшись внушениям завистников и личной вражде к Евгению, настаивал на предании его военному суду. Однако, учитывая общественное мнение и то, что победителя не судят, император Леопольд не только не осудил принца, но и поставил его во главе армии в Венгрии, даровав полную независимость от гофкригсрата.

После победы при Зенте Евгений Савойский повернул армию на юг, совершив набег на Боснию и отвоевав Сараево. Его дальнейшие военные успехи способствовали заключению в 1699 году выгодного для Австрии Карловицкого мира, в результате которого в состав империи вошли большая часть Венгрии, Хорватия, Трансильвания и почти вся Словакия. В Вену Евгений вернулся героем. Кроме славы, он заимел еще и врагов, которые завидовали его военным удачам.

Война за испанское наследство (1701–1714) стала высшим достижением полководческого искусства Евгения Савойского. Ему пришлось воевать с самыми разными противниками, быть союзником или врагом большинства крупнейших полководцев того времени.

Начало кампании 1701 года ознаменовалось труднейшим переходом 30-тысячной армии Евгения Савойского через Тридентские (Тирольские) Альпы. Фактически армия Евгения Савойского первой открыла военные действия, в то время как армии остальных стран лишь готовились к ним. Его войска сосредоточились в Тироле, делая вид, что готовятся отсюда перейти в наступление. В ответ на это французская армия под командованием Катины заняла позицию в ущелье Риволи с целью не допустить продвижения австрийцев. Но Евгений, произведя тайную разведку труднопроходимого перевала в горах, в течение долгого времени не использовавшегося войсками, преодолел его и вышел на равнину, совершив глубокий обход к востоку. Наращивая полученное таким образом преимущество дальнейшими маневрами, которые часто вводили противника в заблуждение относительно его намерений, Евгений Савойский вовлек французов в гибельное для них наступление в районе Чиари (вблизи Брешии). Это привело к полному отступлению французов из Северной Италии, занятой австрийскими войсками.

Кампанию 1702 года Евгений Савойский начал внезапным нападением на Кремону, где в это время находился маршал Виллеруа, заменивший Катину после неудач в кампании предыдущего года. По мнению французов, осада или атака этого города зимой были невозможны. Но Евгений разработал смелый план взятия города при одновременном ударе снаружи и изнутри. С этой целью в город по бездействующему каналу проникли 4 тысячи человек из его армии и, начав действовать в самом центре города, привели французов в смятение, а маршал Виллеруа был взят в плен. Но план не удалось осуществить до конца и город захвачен не был, так как у австрийцев боеприпасы оказались на исходе. Скоро на австрийские войска обрушились превосходящие силы под командованием маршала Вандома. Однако, обладая вдвое меньшими силами, чем их имел французский главнокомандующий, Евгений Савойский все же сумел удержать завоеванные в Италии территории. Одной из главных трудностей, встретившихся ему в Италии, стало отсутствие традиционной магазинной системы снабжения войск. Принц сумел преодолеть эти затруднения, научившись извлекать все необходимое в занятых им итальянских землях.

В 1703 году Евгений Савойский вернулся в Австрию и был назначен председателем гофкригсрата, и к нему перешло высшее руководство военными делами империи. На этой должности Евгений подготовил ряд реформ, улучшающих и укрепляющих императорскую армию. Среди мероприятий, проведенных им, были: реформа об отмене продажи чинов на военной службе, создание сильной подвижной кавалерии, организация складов хранения припасов и в связи с этим постановление, запрещающее нахождение армии более чем в пяти днях пути от главного магазина. Также он уделял большое внимание жизни и службе простых солдат. В том же году под его руководством было подавлено восстание Ференца Ракоци, вспыхнувшее в Венгрии.

В 1704 году Евгений Савойский вернулся к действительной службе и вместе с герцогом Мальборо одержал победу над франко-баварскими войсками при Бленхейме 13 августа 1704 года. Во время битвы Евгений нанес главный удар по левому флангу французских войск. В лобовой фронтальной атаке он проявил себя таким же мастером, как и в реализации дерзких неожиданных нападений на противника. И хотя его атака была дважды отражена, Евгений смог не только повторить ее, но и поддержать герцога Мальборо, войска которого контратаковали французы. Триумф этого сражения был достигнут благодаря блестящему содружеству двух великих военачальников. Их отношения были настолько гармоничными, а сотрудничество лишено и тени эгоизма, что они нашли свое отражение в медали, отчеканенной в честь победы, на которой Евгений Савойский и герцог Мальборо изображались, как мифологические братья-близнецы Кастор и Полидевк. Эта победа сразу привела к отпадению Баварии от союза с Людовиком XIV.

В 1705 году Евгений Савойский был послан в Испанию, где воспрепятствовал успехам Вандома. Однако вершиной его военного искусства в Войне за испанское наследство по праву считается кампания 1706 года. В этой кампании Евгений Савойский поставил своей целью завоевание всей Италии.

Первоначально Евгений Савойский был вынужден отступить на восток до озера Гарда и далее в горы, в то время как его союзник герцог Мальборо был осажден в Турине. Но вместо того чтобы попытаться с боем прорваться вперед, Евгений Савойский обманул противника хитрым маневром. Вместе со своей 24-тысячной армией он совершил трудный и смелый переход через горы по правому берегу реки По, завершив его разгромом под Турином 80-тысячной армии французов. Евгений Савойский, не задумываясь, пожертвовал своей базой, однако выиграл сражение за всю Италию, которую не спасли и 33 крепости, занятые французскими гарнизонами.

В 1707 году войска Евгения Савойского вторглись в Прованс, где принц попытался овладеть Тулоном, однако эта попытка не увенчалась успехом. В том же году Евгений Савойский действовал менее энергично, чем в предыдущих кампаниях. Так, он отверг план герцога Мальборо непосредственно прорваться к Парижу путем обхода крепостей, не ввязываясь в затяжные бои с французскими войсками.

С 1708 года Евгений Савойский действовал в Нидерландах, командуя объединенными силами союзников. Здесь он снова действовал с герцогом Мальборо, и опять их совместные усилия привели войска к победе. Союзные войска сумели овладеть Лиллем – крепостью, построенной французским инженером Вобаном и считавшейся неприступной. В 1709 году ими была одержана победа при Мальплаке, которая досталась союзникам слишком дорогой ценой и не принесла ощутимых результатов. Потери войск союзников вдвое превышали потери французов. Эта битва стала последним сражением, которое суждено было вместе провести Евгению и Мальборо.

В 1711 году армия Евгения Савойского по политическим соображениям была отозвана с театра военных действий. В следующую кампанию, 1712 года он командовал австрийскими и голландскими войсками и теперь решился предпринять вторжение во Францию. Однако в результате сложного маневра, предпринятого маршалом Вилларом под Дененом, Евгений Савойский потерпел поражение и отступил. Это поражение завершило распад антифранцузской коалиции. В 1714 году принц Евгений Савойский исполнял обязанности императорского уполномоченного при заключении Раштадтского мира. Император Карл VI вынужден был признать за королем Филиппом V Бурбоном право на испанскую корону, однако смог удержать за собой значительную часть «испанского наследства» – Испанские Нидерланды, Северную Италию с Миланом, Неаполитанское королевство, часть Тосканы и Сардинию.

Первые военные неудачи не сломили Евгения Савойского. Его воинский талант не был растрачен, что вскоре он сумел подтвердить.

Во время новой Австро-турецкой войны (1716–1718) армия под командованием Евгения Савойского, разгромив турецкие войска в решающем сражении при Петервардейне, двинулась на Белград. Под Белградом его армия в 50 тысяч человек оказалась зажатой между армией великого визиря (200 тысяч) и сильным белградским гарнизоном (30 тысяч), состоящим из элитных войск – янычар. В ночь на 16 августа под покровом тумана войска Евгения Савойского, выйдя из траншей, атаковали турок и обратили их в бегство. Победа австрийских войск под Белградом привела к подписанию мирного договора, по которому к Австрийской империи отошли значительные территории и австрийским подданным предоставлялось после уплаты крайне низкой пошлины (3 %) право свободной торговли по всей территории Османской империи.

Оставшуюся часть жизни Евгений Савойский был доверенным военным советником австрийского императора. До 1724 года он был штатгальтером в Австрийских Нидерландах, одновременно исполняя обязанности председателя Тайного совета при императоре. Несмотря на то что Карл VI относился к принцу не с таким доверием, с каким к нему относились прежние австрийские государи, его влияние сохранялось при решении всех важных государственных вопросов.

Сам принц не стал обычным придворным генералом и интересовался не только военными делами. Несмотря на постоянное участие в войнах, он умел ценить искусство, построив в Вене роскошные дворцы, прежде всего – Бельведер, где были собраны уникальная библиотека и коллекции памятников мирового искусства.

В 1733 году Евгений Савойский был назначен главнокомандующим союзных войск, действующих против Франции в войне за польское наследство (1733–1739). Однако силы его были на исходе, и принц не смог проявить своего прежнего военного гения и скоро был отозван.

Евгений Савойский умер в Вене 21 апреля 1736 года и был похоронен в соборе Св. Стефана. Впоследствии перед Бельведером в столице Австрии был сооружен великолепный памятник величайшему полководцу, которым восхищались полководцы последующей эпохи.

Долгоруков Василий Лукич

(1670–1739) – князь, государственный деятель, дипломат

Начало роду Долгоруковых положил потомок князя Михаила Всеволодовича Черниговского, князь Иван Андреевич Оболенский, прозванный за свою мстительность – Долгорукой. Со временем некоторые из рода Долгоруковых стали писаться как Долгорукие, но родовые корни у этих фамилий все равно общие.

Род Долгоруковых дал России многих государственных и военных деятелей. Одним из наиболее выдающихся был Василий Лукич Долгоруков.

Начало службы Василия Лукича относится к 1687 году, когда он отправился в свите своего дяди, князя Якова Федоровича, во Францию. Там он провел 13 лет и вернулся в Россию в 1700 году.

С этого времени начинается его официальная дипломатическая служба. Он получает назначение в посольскую свиту своего другого дяди, князя Григория Федоровича, назначенного русским посланником в Польше. От царя Петра они получили тайное задание – добиться скорейшей отправки польского вспомогательного войска против шведов для отвлечения их от Нарвы. Следовало также договориться о встрече короля Августа и Петра I. Поручение было выполнено. В дальнейшем в течение 1706 и 1707 годов Василий Лукич заменил дядю в должности русского посланника, и в его задачу входило обеспечение союза России и Польши против шведского короля Карла XII.

С 1707-го по 1720 год Долгоруков был послом в Дании, где ему поручено было разорвать союз датского короля Фридриха IV с Карлом XII и затем укрепить союз и дружбу России с Данией.

Миссия в Дании была окончена, и в 1720 году Василий Лукич отправляется послом во Францию хлопотать о посредничестве при примирении России со Швецией и о признании Петра императором. Первое поручение увенчалось успехом: французский посланник в Швеции получил приказание открыть «негоциацию», согласно желанию Петра Великого, на просьбу же о признании императорского титула за русским царем регент отвечал решительным отказом. У Василия Лукича было еще одно поручение – ведение переговоров о брачном союзе между Людовиком XV и цесаревной Елизаветой Петровной, но сватовство цесаревны не удалось. Князь Долгоруков был приглашен присутствовать на коронации Людовика XV. По возвращении из Франции в 1723 году Долгоруков был назначен сенатором, а в следующем году стал полномочным министром в Варшаве с поручением защищать на сейме интересы православных в русских областях Речи Посполитой и добиваться признания за Петром I императорского титула.

В царствование Петра II Долгоруков, назначенный членом Верховного тайного совета, был руководителем всех честолюбивых планов фамилии Долгоруковых. Свою фамилию он считал самой аристократической в России и связывал с ней мысль о благоденствии страны. Во время предсмертной болезни Петра II он был самым энергичным участником в составлении подложного духовного завещания в пользу своей родственницы – невесты государя Екатерины Алексеевны Долгоруковой. Замысел этот потерпел неудачу, и Долгоруков тотчас по кончине Петра II на заседании Верховного тайного совета поддержал предложение князя Голицына об избрании в императрицы герцогини Курляндской Анны Иоанновны. Василий Лукич активно участвовал в редактировании «ограничительных пунктов» («кондиций»), он сам отвез их в Митаву и уговорил Анну Иоанновну подписать их. Василий Лукич сопровождал будущую императрицу в Москву. Поселив ее во дворце, он сам остался при ней. Без его разрешения с ней никто не смел говорить, даже родные сестры. Ходили слухи, что он намеревался сам жениться на Анне Иоанновне и провозгласить себя правителем государства. Он пользовался большим доверием еще не коронованной императрицы, пока та не узнала о его роли в ограничении ее самодержавной власти. А в апреле 1730 года Анна Иоанновна потребовала присутствия бывшего фаворита при публичном уничтожении составленных им «кондиций».

Опала Василия Лукича быстро распространилась и на его родственников. Многие из Долгоруковых были отправлены в отдаленные провинции, сам же Василий Лукич получил назначение губернатором в Сибирь.

12 июня 1730 года Сенат издал новый указ, которым повелевалось заточить князя Долгорукова в Соловецкий монастырь. Здесь ему разрешалось выходить из кельи только для посещения церкви, пищу ему приносили из монастырской трапезы, а общаться он мог лишь с прислугой.

Пять лет провел Василий Лукич в таких тяжелых условиях, но затем его участь была несколько облегчена.

В начале 1739 года все князья Долгоруковы были доставлены в Шлиссельбург, где начала работать Особая комиссия, образованная для рассмотрения их дела. После признания князя Ивана Алексеевича относительно подложной духовной Петра II комиссия приговорила всех к суровым наказаниям, а четверым, в том числе и князю Василию, вынесла смертный приговор.

Василий Лукич Долгоруков был привезен в Новгород, подвергнут допросам и пытке и 8 ноября 1739 года обезглавлен.

д’Эстре Габриэль

(?—1599) – самая знаменитая фаворитка короля Генриха IV

Ее отец Антуан д’Эстре – губернатор-сенешаль и первый барон Боллоннэ, виконт Суассон и Берси, маркиз де Кевр – был хорошим воином и большую часть своей жизни провел в походах. Он был губернатором Ла-Фера и дослужился до чина генерал-фельдцейхмейстера. Антуан д’Эстре был добрым католиком и убежденным монархистом, верил и поддерживал законные права монарха, хотя тот – Генрих IV – был гугенотом.

Любовницей короля Габриэль стала в день взятия Шартра, так что можно сказать, что в один день королю удалось покорить сразу две крепости.

Семья д’Эстре сразу упрочила свое положение – Антуан д’Эстре стал губернатором Шартра, родная тетка Габриэль, маркиза де Сурди, была назначена ее статс-дамой, заняв при дворе короля видное место, другие члены семьи тоже не были забыты.

Но сама Габриэль при немногочисленном дворе Генриха IV была встречена не очень любезно. Двор, привыкший к тому, что король быстро менял сердечные привязанности, был несколько удивлен такой долгой связью. Этот затянувшийся роман вызывал у приближенных короля обеспокоенность, что новая фаворитка станет оказывать на монарха влияние, которое приведет к негативным последствиям для государства. И пример тому был, ведь именно Габриэль заставила короля предпринять осаду города Нейя, чтобы сделать его губернатором члена семьи д’Эстре. А осада этого города не входила в план военной кампании против Католической лиги. Женщины невзлюбили новую фаворитку, так как сами стремились занять (хоть ненадолго) ее место. Генриху не раз пытались открыть глаза на «истинное лицо» его новой возлюбленной, ему постоянно твердили о ее неверности и многочисленных связях, но король оставался равнодушным к этим сплетням. Он осыпал Габриэль дорогими подарками, хотя герцог Сюлли постоянно твердил ему, что финансы страны давно исчерпаны и следует быть экономнее.

Став официальной фавориткой, Габриэль вскоре родила королю сына, которого назвали Цезарем. Законная супруга короля, Маргарита Валуа, не могла иметь детей и уже несколько лет жила вдали от двора. Генрих был счастлив, и хотя дети у него уже были от других женщин, этого ребенка он ожидал с особенным чувством. А Габриэль… задумала стать королевой Франции, да и не так уж это было не возможно.

Генрих IV и сам подумывал о том, чтобы развестись с Маргаритой Валуа и жениться на Габриэль д’Эстре, которая подарила ему наследника.

Став католиком, Генрих сумел одержать сразу множество побед над Лигой. В марте 1594 года Париж открыл перед ним ворота, а летом того же года Генрих одержал целый ряд военных побед – Пуатье, Амьен, Бовэ, Камбрэ Сен-Мало и многие другие города и провинции переходили в руки короля. Генрих не раз говорил, что военные удачи приносит ему сын Цезарь. Примирение с папой состоялось, и король стал хлопотать о разводе.

Положение Габриэль при королевском дворе не улучшилось. Отрытой вражды к ней никто не проявлял, все старались быть с ней любезными, но она чувствовала, что все хотят увидеть ее падение. Она знала, что вокруг нее плетутся интриги. Сплетни, самые гнусные наветы, даже поддельные письма от ее «любовников» – все было пущено в ход. Но цель не была достигнута – король оставался непреклонен в своем желании жениться на Габриэль, и сразу после примирения с папой в Рим был отправлен государственный канцлер Силлери для решения всех необходимых вопросов.

А пока в ожидании решения Генрих готовил будущей королеве достойное приданое. Он пожаловал Габриэль титул маркизы де Монсо и узаконил их сына, наименовав его герцогом Вандомским. (Парламент Парижа без колебания признал королевскую волю.) Затем маркизе де Монсо достались графства Вандейль и Креси, герцогство Жуань, чуть позже – Бофор. Став герцогиней де Бофор, Габриэль присоединила к своим владениям еще Лонкур и Луазинкур, Монтретон, Сен-Жан и герцогство д’Этамп.

В 1596 году Габриэль подарила королю второго ребенка – девочку, названную Екатериной Генриэттой. Крестили ее в Руане с торжественностью, подобающей настоящей дофине, да и самой герцогине де Бофор стали оказывать почести, как законной королеве Франции.

В 1598 году Габриэль подарила Генриху второго сына, которого назвали Александром. Генрих понимал, что эти дети, хотя и узаконенные им, все-таки являются внебрачными и вряд ли смогут наследовать ему. Желание жениться на Габриэль стало чуть меньше. Но он очень хотел иметь законных наследников. О женитьбе он говорил часто и желал иметь супругу красивую, уравновешенную и способную рожать здоровых сыновей. Габриэль идеально подходила на роль жены, но король втайне от нее рассматривал и другие кандидатуры – испанскую инфанту, английскую принцессу и даже особ не королевских кровей, среди которых были герцогиня де Гиз и Мария Медичи. Наконец 2 марта 1599 года Генрих IV официально объявил о своем решении жениться на герцогине де Бофор и надел ей на палец кольцо с королевским вензелем. Габриэль была счастлива… и снова беременна. Она чувствовала себя не очень хорошо и отказалась ехать в Фонтенбло для празднования Пасхи (11 апреля). Сам светлый праздник она решила провести в доме флорентийского банкира Замета, с которым король был в давних приятельских отношениях и поэтому рекомендовал ей пожить у Замета и отметить праздник там.

За два дня до праздника после ужина в доме банкира она почувствовала себя очень плохо и на следующее утро потребовала, чтобы ее отвезли в дом госпожи де Сурди, что и было исполнено. Состояние Габриэль становилось все хуже и хуже. Она стала подозревать, что была отравлена, ведь флорентийцы славились умением использовать яд. Узнав, что Габриэль умирает, Генрих хотел немедленно ехать к ней, но Сюлли и другие приближенные отговорили короля, сказав, что помочь ей уже нельзя, что она изменилась внешне и лучше королю ее не видеть, чтобы в его памяти она всегда оставалась прекрасной. А Габриэль до последней минуты ждала его.

Габриэль д’Эстре скончалась накануне праздника Пасхи, 10 апреля 1599 года. Король даже не присутствовал на ее похоронах. Он переживал ее смерть и даже слег в нервной горячке, но очень скоро утешился. И уже в декабре 1599 года Генрих Наваррский официально посватался к Марии Медичи.

Голицын Михаил Михайлович

(1675–1730) – князь, генерал-фельдмаршал

Княжеский род Голицыных, ведущий свое начало от потомков великого литовского князя Гедимина, кровно связанный с великими князьями московскими и в дальнейшем с династией Романовых, в пятом поколении от основателя рода Булака-Голицы разделился на четыре основные ветви. К тому времени среди представителей рода Голицыных были 22 боярина, 3 окольничих и 2 кравчих. Представители рода издавна занимали высокие должности при дворе великих князей и даже претендовали на царский престол.

Михаил Михайлович Голицын, сын курского воеводы, родился в 1675 году. Свою службу он начал при дворе стольником у царя, что было обычным явлением для детей родовитых фамилий. С детских лет Михаил тяготел к военной службе и в возрасте 12 лет стал рядовым лейб-гвардии Семеновского полка, в котором до этого был барабанщиком. С тех пор Семеновский полк был для Михаила Голицына вторым домом.

Произведенный в 1694 году в прапорщики, Голицын участвовал с полком в Азовских походах и за боевые отличия получил чины поручика и капитана.

В 1698 году Голицын принимал участие в подавлении восстания стрельцов, которые были разгромлены войсками Гордона и Шеина близ Воскресенского монастыря.

Михаил Голицын был активным участником Северной войны 1700–1721 годов. В 1700 году он сражался под Нарвой, где был ранен. Он был отчаянный смельчак и не раз, даже раненый, снова влезал в самое пекло боя.

В 1702 году Голицын прославился при штурме Нотебурга, где он командовал отрядом Семеновского полка. Шведы отчаянно сопротивлялись, и Петр, сомневаясь в возможности взятия крепости, уже послал Голицыну приказ отступить. «Скажи Государю, – отвечал тот посланному, – что теперь я принадлежу одному Богу». Пристав на лодках к островной части крепости, в том месте, где в стене был пролом, семеновцы пошли в атаку, но были встречены яростным огнем противника. Атака захлебнулась, и тогда, чтобы отрезать путь к отступлению, Голицын приказал оттолкнуть от берега пустые лодки. Солдаты снова ринулись в бой и… победили, сломив сопротивление врага. Затем отряд Голицына продолжил штурм крепости, который увенчался успехом. За этот подвиг Голицын был награжден золотой медалью, деревнями и произведен в полковники.

К чести Михаила Михайловича следует сказать, что все боевые награды он добывал в сражениях. В 1703 году Голицын находился при взятии Ниешанца, в 1704 году брал Нарву, в 1705 году – Митаву.

На следующий год он был произведен в генерал-майоры. Голицын одержал 30 августа 1708 года блестящую победу при селе Добром над отрядом шведского генерала Росса и на поле сражения был награжден Петром орденом Св. Андрея Первозванного.

28 сентября 1708 года в сражении при Лесной Голицын участвовал в разгроме корпуса генерала Левенгаупта, сделав многое для победы над шведами. Петр I, ставший свидетелем его храбрости на поле боя, произвел его в генерал-поручики, пожаловал ему свой портрет, усыпанный бриллиантами, и предоставил Голицыну право просить все, что он пожелает. Голицын воспользовался этим случаем и попросил царя простить князя А.И. Репнина, который был разжалован в рядовые за поражение при Головчине. Репнин был прощен.

В 1709 году в Полтавском сражении Голицын командовал гвардией и, преследуя с Меншиковым бежавших шведов, принудил их под Переволочной положить оружие.

В 1710 году он сражается за взятие Выборга, в 1711 году защищает Украину от крымских татар и бунтующих запорожцев, а затем участвует в Прутском походе.

С 1714-го по 1721 год Голицын становится главнокомандующим войсками в Финляндии. В феврале 1714 года он разбил шведов при Лапио, за что был произведен в генерал-аншефы «за мужество и стойкость».

Затем Голицын участвовал в морском сражении при Гангуте, а 27 июля 1720 года одержал блестящую победу над шведским флотом в Гренгамском сражении.

Особое расположение Петра в отношении Голицына проявлялось и в том, что только ему и Шереметеву разрешалось не пить во время праздников огромный кубок «Большого орла».

Неудивительно, что Михаил Михайлович Голицын пользовался в армии особой любовью и почитанием. Он был по натуре добрым и милосердным человеком, мужественным и отважным воином, за что удостоился особого уважения среди военных. Современник князя Голицына, швед Эренмальм оставил воспоминания о нем: «Он заслужил особую славу за свой природный ум, приветливое обращение с подчиненными офицерами и рядовыми и приобретенный в войне опыт. Он не терял присутствия духа в любой обстановке. Он также предприимчив и не жалеет усилий для того, чтобы быстро и со всей осторожностью осуществить порученное ему. Он стремился как в одежде, так и всем образом жизни выглядеть солдатом…»

Во время похода Петра в Персию Голицын оставался командовать войсками в Санкт-Петербурге, а с 1723-го по 1728 год он был командующим всеми войсками на Украине.

Уже после смерти Петра императрица Екатерина I в память о боевых заслугах пожаловала Голицыну 21 мая 1725 года звание генерал-фельдмаршала.

20 сентября 1728 года Голицын был вызван в Санкт-Петербург и по указу императора Петра II назначен президентом Военной коллегии, занимая этот пост до 1730 года. Он также был сенатором и членом Верховного тайного совета.

Отважный фельдмаршал был наивен и не опытен в политике, но во всем поддерживал своего брата Дмитрия Михайловича. В 1730 году при восшествии на престол Анны Иоанновны Михаил Голицын, как и старший брат, поддерживал позицию ограничения самодержавия. Когда же попытка ограничения власти не удалась, Михаил Михайлович оставил все государственные и военные должности, поселился в Москве, где жил тихо. Вероятно, его ждала бы участь других «верховников». От суда и возможной казни или пожизненного заключения его спасла внезапная смерть.

В возрасте 55 лет Михаил Михайлович Голицын скончался в Москве 10 декабря 1730 года.

Ракоци Ференц II

(1676–1735) – князь, руководитель освободительной борьбы венгерского народа

Ракоци – владетельный трансильванский род, игравший большую роль в судьбах Трансильвании и Венгрии. Первым знаменитым представителем этого рода был Сигизмунд Ракоци, сподвижник Бочкая и заместитель во время его отсутствия. В 1607 году Сигизмунд Ракоци против своей воли был выбран трансильванским князем, но в следующем году вынужден был отказаться от власти.

Сын Сигизмунда Ракоци Юрий I (Дьердь), 1593 года рождения, воспользовался борьбой партий, наступившей после смерти Бетлена Габора, и в 1629 году проложил себе дорогу к короне. Он стал на сторону противников императора Фердинанда II и признал султана покровителем Трансильвании, а сейм одобрил его решение. Лично Юрия не любили за корыстолюбие и неразборчивость в средствах. Он всячески старался упрочить положение своего рода и в 1642 году настоял на том, чтобы трансильванский сейм назначил еще при его жизни преемником ему его сына. Женившись в следующем году на наследнице всех имений дома Баториев, он сделался самым богатым человеком в Венгрии. Когда император Фердинанд III стал всячески притеснять венгерских протестантов, они в 1643 году обратились за помощью к Юрию.

В начале 1644 года, заключив союз со Швецией и Францией и получив обещание помощи от султана, Юрий двинулся в Венгрию на защиту ее политической и религиозной свободы во главе 30-тысячного войска. Заняв большую часть Словакии, Ракоци в следующем году соединился со шведскими войсками, осаждавшими Брно (Брюнн). Дальнейший совместный поход Ракоци и шведских войск против Вены был сорван австрийской дипломатией, добившейся от турецкого султана запрещения похода под угрозой военного вторжения в Трансильванию. Результатом успешных сражений против габсбургских войск стало заключение Линцского мира. Согласно этому договору, была объявлена свобода протестантского богослужения и возвращены отнятые у протестантской церкви доходы. Сам Ракоци получил пять венгерских комитатов.

При Юрии Ракоци были установлены дружественные связи Трансильвании с Богданом Хмельницким, в чьей поддержке Ракоци был заинтересован, поскольку претендовал в 1648 году на польскую корону.

После Линцского мира Ракоци отказался платить дань султану Ибрагиму. Тот хотел наказать Ракоци, но вскоре неожиданно скончался, а его преемник Магомед II не решился на войну. На короткое время Трансильвания стала свободной, но в том же 1648 году Юрий скончался.

Ему наследовал его сын Юрий II, вновь оказавшийся в вассальной зависимости от Турции. Он решил сделаться польским королем, как раньше сделался господарем Валахии и Молдавии, но это ему не удалось, а затруднения, испытанные при этом, превратили его в ярого врага Польши. В 1657 году он заключил союз со шведским королем и начал войну с Польшей, несмотря на требование султана прекратить военные действия. Но война была неудачной, и Юрий должен был заключить постыдный мир. По требованию султана он был низложен, и трансильванским князем был выбран Редей.

В следующем году Юрий воспользовался смутами в Турции и с утверждением сейма вновь сделался князем Трансильвании. В Турции в это время великим визирем был воинственный Кеприни, который вторгся в Трансильванию и страшно опустошил ее. Трансильванским князем был назначен Борчай, с которым у Юрия разгорелась война. В сражении у Самошфальви Ракоци был смертельно ранен.

Сын его Ференц I, лишенный княжеского трона, сблизился с венгерскими протестантами, которые готовили заговор против императора. Однако заговор скоро был открыт, его участники были обманом заманены в Вену и там казнены. Сам Ференц Ракоци спасся от смерти только благодаря своей матери Софии Батори, ревностной католичке, заметной фигуре при дворе.

Сын Ференца I, Ференц II Ракоци стал наиболее значительным представителем этого рода. Его матерью была Илона Зриньи, которая, потеряв мужа, вышла замуж за великого борца за венгерскую независимость Имре Текели.

Восстание, поднятое Текели, окончилось неудачей. Австрия не только удержала за собой Венгрию, но и заставила Турцию отказаться от Трансильвании. Текели бежал в Турцию, а Ференц по условиям капитуляции (1688) крепости Мункач – родового замка Ракоци – был отнят у матери и отдан на воспитание в иезуитскую школу. Опекуном Ракоци был кардинал Леопольд Колонич, который взял на себя труд «приучить мальчика верности и любви к своему естественному господину и наследственному королю». Школа находилась в Чехии, в монастыре, и воспитание там проходило в строгом католическом духе.

Однако иезуиты не могли изменить свободолюбивый характер Ракоци, а непримиримая вражда к австрийскому дому была семейной традицией рода – дед, отец, мать и отчим Ференца были активными участниками и руководителями антигабсбургских выступлений. Но в Вене считали Ференца Ракоци «надежным человеком». Он получил прекрасное образование сначала в Пражском университете, а затем в Италии. В Германии ему присвоили громкий титул «имперского князя», и он женился на герцогине Амалии Гессен-Рейнфельз, немецкой принцессе, связанной кровными узами с французским королевским двором, что для Ракоци в дальнейшем имело большие политические последствия. Став в 1692 году главою комитата Шарош, Ракоци начал готовить восстание в Венгрии и завел связи с Версальским двором.

В 1697 году Ракоци получил предложение возглавить восстание против Габсбургов, но он понимал, что время для решительных действий еще не пришло – ни он сам, ни дворянство еще не были готовы к открытому разрыву с династией. Поэтому в период восстания 1697 года Ракоци сохранил видимую верность императору.

Учитывая опыт прошлой борьбы венгров, Ракоци начал искать сильного союзника, который мог бы поддержать его в борьбе за свободу Венгрии. Таким союзником для него представлялся французский монарх Людовик XIV, не испытывающий к австрийским Габсбургам «нежных» чувств и являвшийся их соперником в Войне за испанское наследство (1701). Ракоци вступил с ним в тайную переписку. Он предлагал Людовику помочь ему, Ракоци, заключить польско-венгерский союз с Августом Саксонским и нейтрализовать османов, так как и на Польшу, и на Турцию Людовик имел большое влияние. Вскоре, однако, эта переписка попала в руки австрийских властей, и заговор был раскрыт. Ракоци был арестован и посажен в тюрьму, где 30 лет назад был обезглавлен его дед по линии матери Зриньи. Но благодаря жене Ференц бежал из тюрьмы и нашел убежище в Польше, где его приютили магнаты, придерживающиеся французской ориентации. На родине Ракоци заочно был приговорен к смертной казни.

В марте 1703 года он вступил в переговоры с вождями восставших крестьян на севере Венгрии, и уже в мае Ракоци прибыл в один из повстанческих отрядов, решив встать во главе вооруженной борьбы. Он вручил крестьянам знамя, на котором был начертан девиз: «За отечество и свободу, с Богом!» Вскоре князь издал манифест с призывом к вооруженной борьбе против Габсбургов. Так началась война против Австрии, продолжавшаяся свыше восьми лет.

Восстание быстро охватило Трансильванию и Закарпатье. Повстанцы называли себя «куруцы» по аналогии с участниками восстания 1514 года под руководством Дьердя Дожи. Ракоци вел партизанскую войну, его отряды проникали даже в окрестности Вены, опустошая все на своем пути.

К концу года почти вся территория Венгерского королевства оказалась в руках повстанцев, а в июле 1704 года при активной поддержке украинских, румынских и словацких крестьян была очищена от габсбургских войск Трансильвания.

Еще зимой 1704 года Ракоци начал создавать самостоятельное государство. Во главе его был поставлен придворный совет с обширными полномочиями в сфере политики, финансов и администрации.

Стремясь выиграть время для стягивания сил, император Леопольд предпринял попытку посредством английской и голландской дипломатии начать переговоры с Ракоци. Однако это привело лишь к временному прекращению военных действий. В декабре 1705 года повстанцами Ракоци был освобожден Задунайский край.

Но еще в сентябре 1705 года сословное государственное собрание в Сечени, не порывая открыто с Габсбургами, отказалось признать венгерским королем нового императора, Иосифа I, и провозгласило создание (по польскому образцу) Конфедерации венгерских сословий. Ракоци был избран «правящим князем» Конфедерации.

Были созданы органы исполнительной власти – сенат и Экономический совет. Правительство начало формирование венгерской регулярной армии, провело ряд важных хозяйственных мероприятий, укрепивших экономику Венгерского королевства. В июне 1707 года Государственное собрание в Оноде утвердило закон о низложении Габсбургов с венгерского престола и провозгласило независимость. Решения Онодского государственного собрания способствовали оживлению международных связей Венгрии.

В сентябре 1707 года был подписан тайный договор с Россией, установлен обмен послами и информацией, что влияло на укрепление международного положения Венгрии.

В своей борьбе Ракоци пользовался финансовой, а в дальнейшем частично и военной поддержкой Людовика XIV, заинтересованного в ослаблении Габсбургской империи, с которой Франция вела войну. Однако, воспользовавшись неудачами Франции в ходе Войны за испанское наследство, австрийское правительство перебросило в Венгерское королевство новые силы. Осенью 1707 года войска Ракоци вынуждены были оставить Трансильванию, а в сентябре следующего года потерпели серьезное поражение у местечка Тренчин. Военная удача отвернулась от куруцов, усилились разногласия в лагере повстанцев, а между крестьянством и дворянами все чаще стали возникать конфликты. Трудности усугубились начавшейся эпидемией язвы, а также значительным сокращением французской финансовой помощи. Да и внешнеполитическая обстановка не играла на руку повстанцам Ракоци. Политические союзники Ракоци – Россия и Франция – сами вели тяжелые войны.

22 января 1710 года повстанцы потерпели новое поражение у Ромханя, после которого среди дворян и католического духовенства Венгрии усилилось стремление к миру с Габсбургами.

В начале 1711 года главнокомандующий венгерскими войсками барон Шандор Каройи вступил в тайные переговоры с графом Палффи, командовавшим войсками Габсбургов. В то время, когда Ракоци находился в Польше на встрече с царем, Каройи без его ведома заключил в Сатмаре договор с Габсбургами. И 1 мая 1711 года на Майтенском поле состоялась капитуляция 12-тысячной повстанческой армии. Отдельные крепости, находившиеся под контролем повстанцев, еще продолжали оказывать сопротивление в течение двух месяцев, но 24 июня капитулировала последняя – крепость Мункач.

Борьба за освобождение Венгрии была проиграна, но и победа Габсбургов была не полной. По Сатмарскому миру династия подтвердила свое обязательство соблюдать венгерскую конституцию, регулярно созывать Государственное собрание, протестанты получили свободу вероисповедания, а все участники войны – амнистию.

Сразу же после заключения Сатмарского мира 1711 года Ракоци, отказавшийся принять его, эмигрировал в Россию, рассчитывая получить там военную помощь. Затем, после поражения Петра I на реке Прут, Ракоци отправился вначале во Францию, а затем в Турцию, где и скончался в 1735 году.

Ференц Ракоци является национальным героем Венгрии. Французский композитор Берлиоз, вдохновленный борьбой венгров за свободу, сочинил знаменитый венгерский марш, назвав его «Марш Ракоци».

В 1906 году прах Ракоци был перенесен на родину.

Монтескье Шарль Луи де Секонда

(1689–1755) – барон де ла Бред, французский просветитель, философ, писатель

По происхождению Монтескье принадлежал к высшему господствующему классу Франции XVIII столетия. В те времена французское дворянство подразделялось на «три сословия: церковь, шпага и мантия».

Семья Шарля Монтескье принадлежала к дворянству плаща. Этот род относился к тем дворянским фамилиям во Франции, которые сохранили живую связь с провинцией. Еще дед Шарля, Жан Батист Гастон де Секонда, занимал должность президента парламента в Бордо.

Шарль лишился матери, когда ему исполнилось всего лишь семь лет.

В 1713 году умер отец Шарля, и его опекуном становится дядя. Он определяет племянника на службу в парламент (пока в качестве члена парламента) и подыскивает ему жену с хорошим приданым.

В 1716 году умирает дядя Монтескье, и 27-летний Шарль становится президентом парламента Бордо. Он активно взялся за исполнение новых обязанностей, но скоро эта деятельность ему наскучила.

Он принимал живое участие в делах Бордоской академии, членом которой был избран в том же 1716 году.

Не все работы Монтескье были одинаково оценены во Франции, однако три главных его труда – «Персидские письма», «Размышления о причинах величия и падения римлян» и «О духе законов» – получили наибольшую известность.

«Персидские письма» появились в 1721 году без имени автора. Книга произвела сенсацию и, несмотря на запрещение, расходилась большим тиражом, возбуждая общий интерес и любопытство. Только за один год книга выдержала четыре авторских издания и четыре контрафакции (литературные подделки). «Персидские письма» были написаны в яркой форме и проникнуты остроумием. В них автор выступает от лица перса, путешествующего по Европе и критикующего французскую жизнь с позиций человека, привыкшего жить в условиях восточной деспотии, но который видит во Франции еще более жестокие порядки. В «Персидских письмах» Монтескье беспощадно критикует абсолютистскую Францию, прежде всего за то, что в ней плохо живется крестьянам и ремесленникам.

После выхода «Персидских писем» Монтескье приезжает в Париж, где для него открываются двери самых известных литературных салонов. Он завел массу новых знакомств, а его ум и манеры притягивали к нему людей, увеличивая число поклонников и поклонниц.

Освободившись от обязанностей в провинции, он переселяется в Париж и с тех пор половину года проводит в столице, а остальное время – в своем родовом замке.

Кроме хозяйственных нововведений, результатом путешествия Монтескье стала книга «О духе законов», но перед ней он в 1734 году опубликовал «Размышления о причинах величия и падения римлян», что явилось как бы подготовительной работой. В «Размышлениях» автор пытался доказать на примере римской истории, что только там, где граждане свободны и независимы, где господствуют республиканские нравы, общество в состоянии успешно развиваться. В другом случае государство теряет свое величие и в конечном счете терпит поражение от внутренних и внешних врагов.

«Размышления» во Франции успеха не имели. В парижских салонах даже говорили, что если «Персидские письма» были величием Монтескье, то «Размышления» стали его упадком. Но в Англии книга сразу обратила на себя внимание и была переведена на английский язык. Затем появился перевод книги в Пруссии, и Фридрих Великий, прочтя ее, оставил на полях своего экземпляра многочисленные примечания. А в Голландии за год книга была издана трижды, и все тиражи быстро расходились.

Затем в творческой деятельности Монтескье наступил большой перерыв. Время от времени он все-таки писал что-то новое или правил для переиздания прежние труды. В течение десяти лет он продолжал работать над книгой «О духе законов», которая вышла в Женеве в конце 1748 года. Книга была написана живым и увлекательным языком, с экскурсами по странам и эпохам. Она снискала автору европейскую известность и, несмотря на внесение в «Индекс запрещенных книг», переиздавалась 22 раза. Сам Монтескье называл эту книгу трудом всей жизни, и это справедливо, так как он вынашивал это произведение в течение двадцати лет. К 1743 году им был собран обширный материал, и он, засев в своем замке, два года упорно работал, практически не появляясь в Париже. К августу 1745 года им были закончены первые 30 книг и лишь к июлю 1747 года – весь труд. В нем была изложена философская позиция автора, который считал, что задачей философии является познание причинных связей материальной действительности, движущейся по законам механики. Бог у него рассматривается в качестве создателя, действовавшего по объективным законам материального мира. Оставляя религию «для души» и «для нравственности», Монтескье противопоставляет ей науку, видя в последней мощное средство для правильного познания мира. Важное место в книге занимала теория форм власти – республики, монархии и деспотизма, которым автор не давал оценки, а лишь объяснял особенности каждого вида правления, предоставляя читателю самому делать выбор. В целом в этом труде Монтескье привел в систему свои философские, социологические, правовые, экономические и исторические взгляды.

Во Франции книга была встречена холодно и не вызвала первоначально особого интереса, хотя эту книгу ждали. Вскоре на нее появилась критика, в которой книга была названа скандальной и неприличной. Но за неудачу во Франции Монтескье был вознагражден успехом своей книги за границей. Монархи Италии и Пруссии тщательно изучали «Дух законов», в Швейцарии книга разошлась мгновенно, а в Англии ей была дана такая высокая оценка, что к автору сразу же обратились за разрешением издать книгу на английском языке. Такой успех привел к тому, что и во Франции на «Дух законов» стали смотреть иначе. Даже при дворе книга была встречена без враждебности, а сын Людовика XV проявил к ней большой интерес.

Шарль Луи Монтескье скончался от воспаления легких 10 февраля 1755 года и был похоронен в церкви Сен-Сюльпис (Св. Сюльпиция). Похороны были, на удивление, очень скромными – гроб сопровождал лишь Дидро. Могила Монтескье не сохранилась.

Нарышкин Александр Львович

(1694–1746) – государственный деятель, двоюродный брат Петра I

Род Нарышкиных получил известность в XVII веке благодаря родству с царским домом. До того времени Нарышкины были малоизвестны, хотя их дворянский род был древним. По одной из существующих версий, Нарышкины происходили из крестьян Ярышкиных и сменили фамилию благодаря возвышению рода вследствие женитьбы царя Алексея Михайловича на Наталье Кирилловне Нарышкиной. Отец невесты и испросил у царя разрешения на смену фамилии на Нарышкиных. Версия эта легко опровергается тем фактом, что еще с XVI века известны воеводы, носившие фамилию Нарышкиных, и по документам можно четко проследить кровное родство тех Нарышкиных с отцом царицы Натальи.

Другая, наиболее вероятная версия выводит род Нарышкиных из Крыма. По ней родоначальником Нарышкиных был потомок знатного мурзы, звали которого Нарышко. В XV веке он перешел на службу к великому князю Ивану III и дослужился до окольничего – высокого чина в придворной иерархии. Среди его ближайших потомков высоких должностей никто не занял. В основном, они несли пограничную службу на южной границе на воеводских и более скромных командных должностях.

С победой Петра I в борьбе с сестрой Софьей опала с Нарышкиных была снята, и они заняли высокие посты при дворе племянника. Большое влияние на молодого царя оказывал Лев Кириллович Нарышкин, сумевший оттеснить на второй план князя Голицына. В 1690 году он встал во главе Посольского приказа, а в период отсутствия государя возглавлял Совет бояр, фактически управляя государством. Он был одним из самых богатых людей, владел заводами в Туле и Кашире, на которых изготавливалась большая часть вооружения и такелажа нового отечественного флота. Потомки Льва Кирилловича составили самую многочисленную ветвь рода Нарышкиных. После его кончины царь Петр I взял под свою опеку старших сыновей дяди – Александра и Ивана, ставших одними из самых активных сторонников преобразований молодого царя.

Наибольшей любовью царя пользовался Александр Нарышкин, которого Петр I ласково звал просто – Львович. Он родился 26 апреля 1694 года, когда страшные события стрелецкого бунта остались уже в прошлом и законный монарх начал «Россию ставить на дыбы».

Образование и воспитание он получил в духе нового времени. Оставшись сиротой, вверив судьбу в руки царя, в 1708 году он был отправлен для обучения мореходному искусству вместе с младшим братом Иваном за границу. Учиться он должен был в Англии. О том, что для обучения в Англию отправляются близкие родственники царя Петра, сообщил своему правительству английский посланник в Москве Уиворт. Сообщение это содержало весьма лестную характеристику молодых Нарышкиных: «Они очень молоды, оба говорят по-латыни и отличаются умением держаться скромно, прекрасно не по летам и не по обычаям своей родины». В Англию братья прибыли на корабле «Тильбюри», были приняты с особым почетом и удостоены приема у королевы. В марте 1709 года Нарышкины получили приказ царя Петра покинуть Англию и ехать в Голландию. Причиной этому стало нанесение оскорбления русскому посланнику Матвееву. Королева дала братьям прощальную аудиенцию и отнеслась к ним с такой благосклонностью, что русский царь счел это за выражение дружеских отношений к России со стороны Англии. Расстраивал Петра I лишь тот факт, что Нарышкины не сохранили инкогнито, чем ввели в большие хлопоты и расходы королеву и ее двор.

Обучение в Голландии шло успешно, особенно отличался в освоении наук старший из братьев. За годы учебы Александр Нарышкин не только освоил теорию, ознакомился с оснасткой различных типов кораблей, но и служил на голландских военных кораблях, постигая тонкости мореходного дела на практике. Ходил он и в длительные морские путешествия, плавал в Испанию и по Средиземному морю до Сицилии.

До 1721 года Александр Львович находился за границей, но не терял связи с отечеством.

Петр I высоко ценил способности Нарышкина. Через год после его возвращения на родину, в январе 1722 года Александр Львович становится директором Петербургской морской академии, а также «московской и других школ, обретающихся в губерниях».

После кончины Петра I императрица Екатерина в мае 1725 года назначает Александра Нарышкина президентом Штатс-конторы, а после ее подчинения Камер-коллегии он становится президентом последней. Одновременно Нарышкин занимал пост директора Артиллерийской конторы.

Во время последней болезни императрицы Екатерины был составлен заговор с целью отстранения от престола Петра Алексеевича (будущего императора Петра II) и препятствия браку царевича с дочерью князя А.Д. Меншикова. Заговор был раскрыт – Александр Львович Нарышкин попал в число заговорщиков. Вместе с другими представителями родовитого дворянства он был предан суду и за «государственные провинности» сослан в одну из деревень с предписанием жить там безвыездно. Прошло немного времени, и вот уже сам Меншиков подвергся опале и был сослан. Нарышкину дозволено было вернуться в столицу, но не надолго.

Александр Львович не пытался скрывать своего резкого отношения к Петру II и его окружению. Это не понравилось ни самому молодому императору, ни князьям Долгоруковым, бывшим в то время самыми влиятельными при дворе Петра II. Результат – новая опала. Теперь Нарышкин отправлен в деревню Щацкую Тамбовской губернии, где и пребывал до воцарения Анны Иоанновны.

С ее восшествием на престол опале подверглись князья Долгорукие, а Александр Львович Нарышкин снова обрел влияние при дворе. Императрица назначает его сначала президентом Коммерц-коллегии, затем включает в число сенаторов и в дальнейшем поручает руководить Дворцовой строительной канцелярией также в качестве ее президента. Кроме этого, Нарышкин был еще и директором Императорских строений и садов.

Он не был забыт ни при Анне Леопольдовне, ни в годы правления Елизаветы Петровны. Заняв престол, Елизавета назначила Нарышкина членом Следственной комиссии над Минихом, Остерманом, Головкиным и другими. Она наградила Александра Львовича орденом Св. Андрея Первозванного и всегда относилась к нему с большим уважением.

Скончался Александр Львович Нарышкин 25 января 1746 года на 52-м году жизни. Иностранцы, посещавшие Россию и знавшие Нарышкина, всегда отмечали его сильный характер и твердость убеждений. Несмотря на то что он никогда не играл значительной роли как государственный деятель, он часто назывался современниками выдающимся человеком.

Сакс Эрманн-Мориц де (Мориц Саксонский)

(1696–1750) – граф, маршал Франции

Среди представителей титулованной знати значительное место занимают незаконнорожденные дети коронованных особ и владетельных вельмож.

Мориц был сыном Фридриха Августа II, внуком курфюрста Саксонского Иоанна Георга III и датской принцессы Анны Софии.

В 1711 году Мориц, получивший титул графа Саксонского, сопровождал отца в походе против шведов, а два года спустя он был произведен в полковники и назначен командиром кирасирского полка, с которым принял участие в военных действиях, предпринятых с целью возвращения польской короны своему отцу – курфюрсту Саксонскому. Несмотря на юный возраст, граф Саксонский прославился необычайной храбростью и отвагой.

Но вместе со своей легендарной храбростью Мориц, ведший скандальную и развратную жизнь, оказался не лучшим полковым командиром и был лишен этой должности.

После этого он отправился в армию принца Евгения Савойского, а затем решил попытать счастья во Франции. Мориц был уже опытным военным, так как в свои 24 года успел послужить в трех европейских армиях, перенимая различный военный опыт, который сумел хорошо использовать в дальнейшем. Во Франции в 1720 году, по обычаю того времени, он купил патент на командование пехотным полком немецких ландскнехтов, и граф де Сакс (так стали называть его французы) взялся за его обучение. Не имеющий теоретической военной подготовки, Мориц начал изучать математику, фортификацию и прочие науки, связанные с военным делом.

Для Европы XVIII век не был веком мира, войны следовали одна за другой. После смерти Августа II Мориц принял участие в войне за польское наследство, в которой, вопреки кровной связи с Саксонией и повинуясь требованиям чести, остался на стороне Франции, поддерживавшей кандидатуру Станислава Лещинского против брата Морица Фридриха Августа, и в двухлетней кампании (1733–1735) проявил себя с самой блестящей стороны. Теперь он сражался против своего бывшего наставника Евгения Савойского. Мориц особенно отличился при осаде крепости Филиппсбурга, оказавшись в числе главных командиров, возглавивших войска после гибели французского командующего герцога Бервига.

Мориц был не только смелым воякой, но и хорошим дипломатом. Он принимал участие во всех придворных торжествах, устраиваемых французским монархом, сумел завоевать расположение маркизы де Помпадур, а через нее – благосклонность короля, что принесло Морицу чин генерал-лейтенанта.

Наиболее ярко Мориц выразил свои военные дарования в войне за австрийское наследство, во время которой Франция была союзницей Пруссии.

Маршалом Франции Мориц Саксонский стал в 1744 году, что давало ему право быть назначенным главнокомандующим французскими войсками. В том же году он возглавил Мозельскую армию. В то время как Людовик XV и герцог Ноайль с другой армией занимались осадами крепостей, Мориц обеспечивал их действия, преграждая путь войскам Англии и Голландии. Армия маршала Морица успешно действовала и против австрийских войск в Эльзасе, что не осталось без внимания при королевском дворе в Париже.

В начале 1745 года Мориц был назначен главнокомандующим и выступил с армией к Турнэ. На выручку Турнэ уже двигались объединенные союзные войска (Англии, Голландии и Ганновера) под командованием сына английского короля Георга II герцога Камберлендского. Мориц своевременно вышел к ним навстречу и занял выгодные для обороны высоты, чтобы перекрыть подступы к крепости. Свои позиции он усилил редутами и засеками у деревни Фонтенуа. 11 мая союзники атаковали французов, но после нескольких частных успехов были остановлены встречным огнем. После этого французы перешли в наступление, в результате которого противник был опрокинут и обращен в бегство. Стоит отметить, что в это время сам командующий французскими войсками переживал сильный приступ водянки, но болезнь не помешала ему блестяще выиграть это сражение. В бою при Фонтенуа союзники потеряли до 14 тысяч человек убитыми и ранеными и 32 орудия. Урон французов составил около 5 тысяч человек.

Но вместо того, чтобы окончательно разгромить союзников преследованием, Мориц вновь вернулся к своим траншеям у Турнэ и тем обнаружил в своих действиях отсутствие решительности, что составляло одну из характерных черт почти всех операций того времени.

К сентябрю 1745 года французская армия почти полностью покорила Фландрию, взяв города Турнэ, Брюгге, Ауденарде и другие.

В последующие годы Мориц одержал еще две громкие победы: в 1746 году – при Року и в 1747 году – при Лауфельде. Сражение при Року позволило французам занять одну из самых богатых провинций Южных Нидерландов – Брабант, что стало огромной потерей для неприятеля. Кампания 1747 года была весьма удачной для маршала Франции Морица Саксонского. Его войска овладели городами Гент, Брюссель, Антверпен, Монс. Пройдя победно по территории Австрийских Нидерландов, Мориц вторгся в Голландию.

Война за австрийское наследство близилась к концу, и уверенные победы Морица Саксонского восстановили пошатнувшийся военный престиж Франции в Европе. Это позволило заключить в 1748 году Ахенский мирный договор, выгодный для Франции. По его условиям воюющие государства в основном сохранили довоенные границы.

Граф де Сакс за победное завершение войны был удостоен особой чести – он стал главным маршалом Франции, третьим человеком, кто был удостоен подобной чести в истории страны. Кроме этого, Морицу Саксонскому был пожалован замок Шамбор, где он и поселился.

Он скончался 30 ноября 1750 года в возрасте 54 лет.

Салтыков Петр Семенович

(1698–1772) – граф, генерал-фельдмаршал

Родоначальником княжеского рода Салтыковых (Солтыковых) считается Михаил Прушанин – «муж честен из Прусс», живший в начале XIII века. Известен и его сын, Терентий, принимавший участие и отличившийся в Невской битве в войске князя Александра Ярославича. Праправнуком Михаила Прушанина был Иван Семенович Мороз, имевший пятерых сыновей, один из которых имел прозвание Салтык, ставшее фамилией его потомков.

В конце XVII века род Салтыковых снова породнился с Романовыми благодаря браку Прасковьи Федоровны Салтыковой с сыном Алексея Михайловича Иваном, ставшим царем Иваном V, соправителем Петра I.

Родился он 11 декабря 1698 года в семье генерал-аншефа Семена Андреевича Салтыкова и Феклы Яковлевны, урожденной Волынской. Благодаря происхождению Петру Салтыкову уже заранее была обеспечена блестящая карьера. Получив хорошее домашнее образование, он начал свою службу в 1714 году рядовым Преображенского полка, решив стать военным, как и отец. Но в том же году он был отправлен Петром I во Францию для обучения морскому делу. Прожив во Франции около 15 лет, он вернулся в Россию. Однако во флоте Салтыков служить не стал и вернулся на службу в гвардию.

На российский престол в это время взошла императрица Анна Иоанновна, и Салтыков, будучи уже капитаном гвардии, стал одним из тех, кто способствовал восстановлению ее самодержавной власти, выступая против «верховников».

Во время Русско-шведской войны 1741–1743 годов генерал-поручик Салтыков был в Финляндской армии фельдмаршала Ласси, а в 1743 году командовал арьергардом отряда Кейта, отправленного после заключения мира из Гельсингфорса в Стокгольм на случай выступления датских войск против союзной уже России Швеции. После возвращения из Стокгольма Салтыков был назначен командиром Псковской дивизии. Только через 10 лет, в 1754 году, он был произведен в генерал-аншефы.

Вступление России в Семилетнюю войну стало для Салтыкова шансом проявить себя в качестве полководца.

Непопулярность в войсках главнокомандующего русской армией генерал-аншефа В.В. Фермора заставила правительство искать среди генералов человека, более достойного занять этот ответственный пост. Выбор пал на Салтыкова, назначение которого было для всех неожиданностью.

12 (23) июля 1759 года в районе селения Пальцига, расположенного в 60 километрах к юго-востоку от Франкфурта-на-Одере, произошло сражение между русскими войсками и корпусом Веделя, в составе которого были 18 тысяч пехоты и более 10 тысяч кавалерии. На высотах восточнее и южнее Пальцига русские войска огнем и контратаками отразили четыре мощнейшие атаки противника и, нанеся ему крупные потери – более 4 тысяч человек убитыми и ранеными, обратили в бегство. Следует отдать должное Петру Семеновичу, что в этом первом для него как командующего сражении он действовал безукоризненно, проявив способности талантливого полководца. Решившись на отход и занятие выгодной в стратегическом смысле Пальцигской позиции, он ни на минуту не сомневался в правильности выбранного им решения. Он прекрасно сумел использовать условия местности, чем обеспечил скрытый переход вверенного ему войска, и принял все меры предосторожности для обеспечения его безопасности. Он руководствовался не рутинными правилами, а исключительно здравым смыслом и требованиями обстановки, проявил хладнокровие и точный тактический расчет.

Однако эта победа не только не была оценена в Петербурге должным образом как личная заслуга главнокомандующего, но даже не прибавила ему доверия со стороны двора.

30 июля русские разъезды донесли, что прусские войска наводят мосты у Лебуса. Поняв, что перед ним главные силы Фридриха II, Салтыков решил принять сражение.

22 июля (1 августа) 1759 года у местечка Кунерсдорф Салтыков сосредоточил всю свою 40-тысячную армию при 200 орудиях. Здесь же был готов действовать и корпус Лаудона, располагающий 48 орудиями.

30—31 августа армия Фридриха II в составе 48 тысяч человек и около 200 орудий переправилась севернее Франкфурта на восточный берег Одера. Фридрих II решил обойти русскую позицию с востока и нанести удар с тыла. Своевременно обнаружив обход, Салтыков перестроил оборону фронтом на восток, юго-восток и юг, расположив войска в линейном порядке и выделив резерв. Таким образом, Фридриху II пришлось атаковать не тыл, а левый фланг русских войск.

За победу при Кунерсдорфе Салтыков был удостоен звания генерал-фельдмаршала и славы победителя непобедимого Фридриха II.

В середине декабря, расположив свою армию по квартирам на Нижней Висле, он отправился в Петербург для участия в заседаниях конференции по составлению плана кампании 1760 года.

Петр Семенович хотел вести самостоятельные военные действия, независимо от австрийцев, но постоянно встречал препятствия как со стороны конфедерации, так и со стороны союзников.

Вернувшись к армии в начале 1760 года, он решил, насколько возможно, беречь ее, избегая всяких решительных действий против прусских войск, чтобы не играть на руку союзникам, имевшим цель возложить главную тяжесть войны на русские войска, а самим действовать в зависимости от обстоятельств. До августа Петр Семенович руководил войсками, но затем из-за болезни, видимо, сказались тяжесть последних сражений и нервные переживания, он сдает командование армией графу Фермору.

19 октября он уехал в Познань. В армию Салтыков вернулся только в январе 1762 года, когда вступивший на престол Петр III вновь назначил его главнокомандующим. Однако военные действия прекратились, и Салтыков почти не принимал участия в командовании разбросанной отдельными отрядами русской армии.

17 августа он выехал обратно в Петербург, где был встречен императрицей Екатериной II, только что воцарившейся на престоле. В день коронации он был пожалован шпагой, осыпанной бриллиантами.

В 1764 году Салтыков был назначен генерал-губернатором Москвы и сенатором. В его распоряжении были войска московского гарнизона, что помогало ему справляться с многочисленными разбоями и грабежами.

В конце 1770 года в Москве вспыхнула эпидемия чумы. На все просьбы Салтыкова разрешить свезти больных в ближайшие монастыри Екатерина II отвечала отказом. По ее приказу Москва была окружена карантинной линией – ни в город, ни из города нельзя было ни въехать, ни выехать. Тем самым город обрекался на гибель.

И Салтыков не стал исполнять приказы императрицы, что было воспринято как неумение и неспособность одряхлевшего главнокомандующего действовать сообразно обстоятельствам, и большая часть его обязанностей была возложена на генерал-поручика П.Д. Еропкина, который также не смог справиться с положением.

Эпидемия развивалась все сильнее, в сентябре смертность дошла до 900 человек в день. В городе стал ощущаться недостаток предметов первой необходимости, население охватила паника.

14 сентября, когда Салтыков выехал отдохнуть в свое подмосковное имение Марфино, в городе начался «чумной бунт». Лишь только после убийства архиепископа Амвросия Еропкин донес о бунте Салтыкову, тот сразу приехал в Москву. Ему удалось с помощью Великолукского пехотного полка, выведенного на Красную площадь, восстановить порядок.

Однако, узнав о «чумном бунте», императрица обвинила во всем Салтыкова и отправила его отдыхать в деревню. Ему на смену в Москву прибыл князь Орлов.

Салтыков просил об отставке, которую не замедлил получить. После этого он прожил недолго. В декабре 1772 года в возрасте 74 лет Петр Семенович Салтыков скончался в подмосковном имении Марфино.

Кантемир Антиох Дмитриевич

(1708–1744) – князь, русский поэт-сатирик, дипломат

В 1540 году на молдавских землях поселился и принял крещение богатый татарин по имени хан Темир. Он и положил начало известному роду Кантемиров – так на местном языке было трансформировано его имя. Кантемиры приняли княжеский титул, и их права на него никто не оспаривал. Они стали считаться природными князьями и пользовались большим авторитетом среди местного общества.

В ту пору Молдавия и Валахия входили в территорию Османской империи. В XVII веке самым прославленным представителем князей Кантемиров стал Константин Федорович.

В 1693 году Константин Федорович скончался, и по единодушному решению молдавским господарем был избран Дмитрий, находившийся при отце в последние дни.

В 1711 году царь Петр I предпринял против Турции военный поход, получивший в истории название Прутский. Приход русских войск в Молдавию был встречен местным населением с великой радостью, а молдавский господарь всячески содействовал победе русского оружия. Но в июле войско царя Петра проиграло туркам сражение. Русская армия отступила, и вместе с ней покинул Молдавию и Дмитрий Кантемир с семьей. Несмотря на требования султана, Петр I не выдал туркам бывшего молдавского господаря. Царь подтвердил княжеское достоинство Кантемира с титулом «светлейший», наградил его поместьями на Украине и сделал своим советником по восточным вопросам.

Из детей Дмитрия Константиновича Кантемира самым знаменитым в России стал Антиох, прославившийся как поэт-сатирик и дипломат. Он родился в Стамбуле 21 сентября 1708 года и был младшим сыном в семье. В следующем году семья переезжает в Молдавию, так как отец становится молдавским господарем. А с 1711 года Кантемиры живут в России, спасаясь от мести турецкого султана.

В 1724 году Антиох Кантемир решил подать прошение императору об отправке его за границу для обучения наукам за казенный счет. Прошение было подано во время коронации Екатерины I, но ответа на него он не получил и уехал в Петербург.

Кантемиры живут вместе и одинаково пользуются доходами с имений отца. Но в 1727 году ситуация меняется. Брат Константин, женившись на дочери князя Голицына, благодаря вмешательству всесильного тестя становится единоличным владельцем трех четвертей наследства. Еще четверть наследства досталась вдове Дмитрия Кантемира. Таким образом, сестра Мария и остальные братья остались без средств, а все попытки восстановить справедливость не дали результатов. Антиох Кантемир был вынужден оставить занятия наукой и начать военную службу в Преображенском полку, куда он был записан еще в 1715 году. В феврале 1728 года полк был переведен в Москву, а после коронации Петра II Кантемир получает чин подпоручика, а затем и поручика. Военную службу Антиох совмещает с занятиями литературой, и прежде всего переводами. Уже в следующем году вниманию публики были предложены блестящие сатиры молодого литератора. В них Кантемир резко обличает порушенные идеалы, связанные с преобразовательной политикой Петра Великого, выступает против невежества и других пороков общества. В основу сатиры им были взяты персонажи с античными именами, а создавая новый для русской литературы жанр, Антиох ориентировался на Горация и Буало, которых много цитировал в примечаниях. На Кантемира обратил внимание Феофан Прокопович и приблизил его к своему кругу. В том же 1729 году из Коллегии иностранных дел был дан указ, по которому Кантемиру было велено перейти на службу в коллегию и отправиться во Францию. Однако исполнение отложили, и Антиох был оставлен на службе в гвардии.

Судьба Антиоха Кантемира изменилась со вступлением на престол новой императрицы. Феофан Прокопович и его соратники подготовили письмо от дворянства, призывающее императрицу Анну Иоанновну отказаться от условий, предложенных «верховниками», и стать самодержавной государыней. Та незамедлительно воспользовалась предоставленным ей шансом. Кантемиры были обласканы новой правительницей, которая пожаловала им более тысячи дворов в Нижегородском и Брянском уездах.

Молодому князю предлагается стать русским резидентом в Англии. Здесь следует отметить, что Кантемир не прекратил писать острые сатиры и, скорее всего, стал «неудобным» человеком. Новое назначение больше походило на почетную ссылку, чем на воздаяние за особые заслуги. Но, несмотря ни на что, в январе 1732 года в возрасте 24 лет князь Кантемир покинул Россию и устремился к берегам Туманного Альбиона. Он и не предполагал, что вернуться обратно ему уже не придется. В Лондон он прибыл 1 марта.

Первые годы пребывания в Англии были посвящены многообразным дипломатическим заботам. Кантемир способствовал заключению англо-русского торгового соглашения, которое произошло в 1734 году, добивался признания императорского титула за российскими самодержцами, занимался опровержением клеветнических сочинений, издаваемых в Англии (например, «Московских писем» Ф. Локателли), помогал соотечественникам, проходившим обучение в этой стране.

По заданию русского правительства Кантемир в середине 1737 года сближается с французским посланником в Лондоне и содействует налаживанию русско-французских отношений. В апреле 1738 года Кантемир был пожалован в камергеры и назначен послом во Францию. К тому времени он был уже опытным дипломатом и, прибыв в Париж в начале сентября 1738 года, сумел быстро войти в курс дел. Во Франции Кантемир значительно расширил круг общения. Он познакомился с Монтескье и Вольтером, став их первым переводчиком на русский язык, с философом Мопертюи, с театральными деятелями Риккобони и Мораном. Здесь он оказался в самом центре европейской жизни, и здесь он нашел понимание. Кантемир оставил писание сатир, но продолжал активно заниматься литературной деятельностью. Он писал стихи и делал переводы исторических, просветительских и литературных сочинений, свободно владея латинским, итальянским, французским, греческим, английским и испанским языками. Антиох Кантемир стал не только родоначальником нового жанра в русской литературе – сатиры, но и новых форм стихосложения, одним из создателей русского литературного языка. Он ввел в русскую речь такие слова, как «идея», «депутат», «материя», «природа» и другие. Его собственные сочинения и переводы в начале 1740-х годов резко обострили отношения князя Кантемира с русским правительством. Но его авторитет в европейских странах, знание внешнеполитических проблем и умение действовать в сложной обстановке заставляли русское правительство «терпеть» его на ответственном дипломатическом посту, особенно в условиях начавшейся борьбы за австрийское наследство.

В августе 1741 года Антиох Кантемир получил чин тайного советника. Долгое пребывание за границей тяготило Кантемира, он очень хотел вернуться в Россию. В 1742 году был распространен слух, что его хотят назначить президентом Академии наук. Антиох Дмитриевич был готов занять этот пост, но назначение его так и не состоялось.

Еще находясь в Англии, он почувствовал заметное ухудшение здоровья: начались боли в желудке, значительно упало зрение. Врачи и друзья советуют ему поехать на лечение в Италию. В феврале 1744 года ему удается добиться разрешения на поездку на четыре месяца без сохранения жалованья. Но воспользоваться им Антиох Дмитриевич уже не успел. Он скончался во Франции в апреле 1744 года на 36-м году жизни.

Долгоруков-Крымский Василий Михайлович

(1722–1782) – князь, генерал-аншеф

Он родился в семье князя Михаила Владимировича Долгорукова – губернатора Сибири и члена Верховного тайного совета. Образованный еще при Екатерине I, Совет стал играть важнейшую роль в государстве в годы правления Петра II и непосредственно после его смерти. Именно члены Совета решили пригласить на трон Анну Иоанновну, дабы ограничить самодержавие. Подобных умонастроений новая императрица не забыла.

Она считала Долгоруковых своими личными врагами. Старшее поколение рода при ней в большинстве своем оканчивало жизнь на плахе, а младшие были отданы в солдаты без права выслуги. Опала, постигшая родичей Василия Долгорукова при императрице Анне Иоанновне, коснулась и его: молодого князя не допустили в гвардию, и он начал службу солдатом в армии.

Воцарение императрицы Елизаветы Петровны и снятие опалы с Долгоруковых способствовали военной карьере Василия Михайловича. В течение шести лет он получил 6 чинов, в 1747 году стал полковником и командиром Тобольского пехотного полка. В этой роли Долгоруков резко выделялся из числа остальных командиров и общепризнанно считался одним из самых талантливых офицеров. В следующем году в составе войск генерал-фельдцейхмейстера Репнина он находился с полком на Рейне, где внес свой вклад в завершение Войны за австрийское наследство. В 1755 году Елизавета произвела Долгорукова в генерал-майоры.

Вступившая на престол в 1762 году Екатерина II в день своей коронации произвела Василия Долгорукова в генерал-аншефы, а в 1767 году удостоила орденом Св. апостола Андрея Первозванного.

В 1768 году – с началом русско-турецкой войны – генерал-аншефу Василию Долгорукову была вверена охрана границ России с Крымом, а после назначения его командующим 2-й армией именно перед ним была поставлена задача ликвидировать Крымское ханство.

Покорение Крыма зависело от занятия главнейших его пунктов. Русским надлежало взять Перекоп (или Орь) – укрепленную линию, загораживающую вход на полуостров; Керчь и Еникале, пункты, обеспечивающие соединение Азовского и Черного морей; Кафу (Феодосию), Арабат и Козлов (Евпаторию), приморские города-крепости, кои обусловливали прочное занятие ханства.

В соответствии с этим командующий поделил свою 38-тысячную армию на три отряда. Первый, главный, которому надлежало брать Перекоп и далее Кафу, он повел сам. Второму отряду генерал-майора князя Щербатова при помощи Азовской флотилии вице-адмирала Синявина ставилась задача овладеть Арабатом, а затем идти к Керчи и Еникале. Отряд же генерал-майора Брауна должен был взять Козлов.

К концу июля Крым был полностью покорен. На территории полуострова оставались лишь жалкие кучки отчаянно метавшегося в безысходной прострации неприятеля.

Заняв небольшими отрядами Ялту, Балаклаву, Судак и Бахчисарай – в последнем городе, кстати, отсиживался крымский хан Селим-Гирей, бежавший затем в Стамбул, Долгоруков оставил на Щербакова спокойствие Крыма, а сам 5 сентября выступил с армией на Украину на зимние квартиры.

В одном из его жизнеописаний говорилось: «Таким образом он прославил имя свое в тех местах, где за 35 лет начал только знакомство со славою». А еще говорят, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку!

Екатерина в рескрипте Долгорукову благодарила его за победы и поздравляла с орденом Св. Георгия 1-й степени. Он получил этот орден четвертым – после Румянцева, Алексея Орлова и Петра Панина.

В день торжественного празднования мира с Оттоманской Портой (10 июля 1775 года) Долгоруков получил шпагу с алмазами, алмазы к ордену Св. апостола Андрея Первозванного, который он имел с 1767 года, и титул Крымского. Василий Михайлович все же остался недоволен тем, что не получил за покорение Крыма чина генерал-фельдмаршала, и вскоре вышел в отставку, сославшись на слабое здоровье.

Вновь служба позвала его в апреле 1780 года – он был назначен главнокомандующим в Москве, то есть фактически генерал-губернатором второй столицы. На этом посту он заслужил всеобщую любовь своей добротой, доступностью, щедростью, широким гостеприимством и бескорыстием. Осуществляя верховное управление в Москве, В.М. Долгоруков-Крымский искренне заботился о порядке и справедливости, не доверяясь законам, творил суд по своему разумению, полагаясь на собственный здравый смысл и жизненный опыт. Даже во время болезни, приступов подагры, он никому не отказывал в приеме, принимая просителей, лежа на диване. Не владея грамотой, генерал отбрасывал в сторону перья, ссылаясь на их плохое качество, и диктовал свои распоряжения устно.

Он пробыл на этом посту недолго и скончался 30 января 1782 года. Москва его долго оплакивала. Остался в «первопрестольной столице» его дом, где впоследствии размещалось Дворянское собрание.

О полководческих способностях Долгорукова высказывались самые разные мнения, не всегда лестные. Но, не обладая крупным военным талантом, он порученное ему дело всегда выполнял толково, с усердием и успехом, пользовался репутацией доблестного и храброго генерала.

Румянцев (Румянцев-Задунайский) Петр Александрович

(1725–1796) – граф, генерал-фельдмаршал

По справке Разрядного приказа, родоначальником рода Румянцевых является Василий Румянец. Он стал известен благодаря помощи великому князю московскому Василию, сыну Дмитрия Донского, при завоевании им Нижнего Новгорода в 1391 году. Василий Румянец был нижегородским боярином и находился на службе у князя Бориса. Встав на путь предательства, Василий Румянец передал и своего князя и его удел в руки великого князя Василия.

Уже в 5-летнем возрасте отец записывает маленького Петра в гвардию, в Преображенский полк. Так что чины будущему фельдмаршалу идут чуть ли не с младенчества. А в 18 лет Петр Румянцев становится уже полковником и командиром Воронежского пехотного полка. В 1756 году, пробыв в звании полковника почти 13 лет, Петр Румянцев был произведен в генерал-майоры и назначен командиром бригады. То время знало карьеры гораздо более блестящие.

С началом Семилетней войны, когда русские войска подошли к границам Саксонии, в их составе была и бригада генерал-майора Румянцева. В сражении при Гросс-Егерсдорфе в критический момент битвы он принял самостоятельное решение и выдвинулся вперед. Этой решительной атакой он переломил ход битвы, остановил противника и заставил его беспорядочно отступать.

В 1758 году Румянцев стал генерал-поручиком. Получив под командование дивизию, он отличился уже при новом командующем – П.С. Салтыкове, прибывшем к армии в июне 1759 года. В битве при Кунерсдорфе его дивизия обороняла центральную позицию русских войск, отражая все атаки отборной конницы Фридриха II, а затем, опрокинув пруссаков штыковой контратакой, полки Румянцева заставили их бежать с поля боя.

Полководческий талант Румянцева ярко раскрылся в русско-турецкой войне 1768–1774 годов. С его именем связаны главные победы русских войск, и зачастую эту войну называют «румянцевской».

Румянцев прибыл к войскам 1-й армии в сентябре. Уже по его приказу главные силы армии были отведены на зимние квартиры к северу от Хотина. Двинувшись от Хотина к Дунаю, он за осенне-зимнюю кампанию 1769–1770 годов полностью очистил от турок Валахию и взял Журжу. В то же время новый командующий провел большую работу по подготовке войск к следующей кампании.

Главные силы турецкой армии под командованием великого визиря к весне 1770 года постепенно сосредотачивались на правом берегу Дуная у Исакчи. Отдельные группы турецких войск действовали на левом берегу Дуная. Значительные силы турецкой конницы намеревались нанести удар в направлении на Яссы. В этой ситуации Румянцев двинул армию навстречу противнику. В конце апреля главные силы 1-й армии выступили из лагеря под Хотином и двинулись на юг вдоль левого берега Прута. После соединения с передовым корпусом у Румянцева было около 40 тысяч человек, включая нестроевых.

Великий визирь, зная малочисленность русских войск, предполагал разбить их поодиночке. Для этой цели он назначил три корпуса – всего около 60 тысяч человек. Сам же визирь с передовыми силами спешил подкрепить передовое войско. Именно поэтому Румянцев решил не дожидаться объединенного удара всей турецкой армии, а бить ее частями. Петр Александрович в борьбе с турками применял принцип «врозь двигаться, вместе драться» и в июне 1770 года нанес сокрушительное поражение противнику, разбив 20-тысячное войско в сражении при урочище Рябая Могила на левом берегу Прута. Знаменательно соотношение потерь в этом сражении – противник потерял более 500 человек убитыми, русские же – 17 убитыми и 37 ранеными. Сражение при Рябой Могиле показало, как высоко поднялось русское военное искусство.

Вскоре между течением рек Прут и Ларга авангарды 1-й армии, далеко выдвинутые от основных сил, обнаружили лагерь противника. Турки значительно превосходили войска Румянцева по численности: 38 тысячам русских солдат противостояли около 80 тысяч турецких, на соединение с которыми шли еще и главные силы визиря. Чтобы не допустить этого, Румянцев решает немедленно атаковать противника. Для осуществления операции он сосредоточил все свои силы, выделив лишь двухтысячный отряд для охраны мостов у Фальчи.

Командующий построил войско в четыре каре: два нацеливались на фланг неприятельского лагеря, два предназначались для атаки с фронта. На рассвете 7 июля по правому флангу турецких войск был нанесен мощный удар. Используя расчлененные боевые порядки и умело применяя артиллерию, Румянцев в 8-часовом бою полностью разгромил и обратил в бегство превосходящие силы противника.

За победу при Ларге Румянцев был награжден орденом Св. Георгия 1-й степени, став первым кавалером высшей степени военного ордена России.

Самую громкую славу Румянцеву-полководцу в этой войне принесло сражение у реки Кагуле, где ему противостояла 150-тысячная турецкая армия Халиль-паши. В тылу у русских войск, насчитывающих всего около 40 тысяч человек при 150 орудиях, действовала татарская конница. Поскольку натиск татар в тылу все более и более усиливался, то сконцентрировать все силы не представлялось возможным. Румянцеву пришлось довести численность тыловой группы до 11 тысяч человек. Таким образом, сам он располагал против войск Халиль-паши армией, насчитывавшей не более 27 тысяч при 118 орудиях.

В два часа ночи 21 июля русские начали наступление. Войска стали подниматься на хребты, уходившие по направлению к лагерю противника. В начале пятого часа русские построились в боевой порядок и двинулись на врага, встретившего их плотным оружейным и артиллерийским огнем. Битва началась. Турецкая конница лощинами устремилась на наступающих, отдельный конный отряд начал в то же время обход русского фланга и окружил часть русских войск.

Для русских войск создалось крайне опасное положение. Но вскоре гренадерский батальон сумел пробраться лощиной к плохо защищенному турецкому левому флангу и открыл продольный огонь. Вслед за ним двинулись и остальные силы. Одновременно был атакован правый фланг турок, а на тыл противника обрушился огонь русской артиллерии.

Турки, терпя громадный урон, поражаемые с фронта и тыла, сбитые в нестройную толпу, не выдержали и начали беспорядочно отступать, а затем побежали. Победителям достались лагерь противника и его артиллерия – 140 исправных пушек с полным боезапасом. Людские потери Халиль-паши в этом сражении были огромны. Наградой за Кагул Румянцеву стал чин генерал-фельдмаршала. Успех Румянцева был закреплен победами Каменского при Базарджике, Ивана Салтыкова – при Туртукае, Суворова – при Козлуджи.

К лету 1774 года великий визирь предложил снова заключить перемирие и начать мирные переговоры. Мир был заключен в деревне Кючук-Кайнарджи, которую незадолго до этого занял Румянцев. Мирный договор был подписан в русской ставке по-походному, на полковом барабане. Он обеспечивал России исключительно выгодные условия. Кючук-Кайнарджийский мир превратил Россию в черноморскую державу и значительно укрепил ее позиции на юге, в Закавказье и на Балканах.

В знак особых заслуг Екатерина Великая пожаловала Румянцеву почетную приставку к фамилии – Задунайский.

После заключения мира Петр Александрович Румянцев вернулся к управлению Малороссией. Последние годы жизни он безвыездно жил в Полтавской губернии, продолжал управлять Малороссией, бессменным наместником которой был 32 года. При дворе он не появлялся, полюбив проводить время в сельском уединении в селе Ташаки. Здесь его застало известие о смерти Екатерины. Фельдмаршал ненамного пережил императрицу. 8 декабря 1796 года в 8 часов 45 минут, как было сказано в заключении о болезни, Петр Александрович Румянцев-Задунайский умер «самым тихим образом». Узнав о смерти Румянцева, Павел I приказал три дня носить траур.

Прозоровский Александр Александрович

(1732–1809) – князь, генерал-фельдмаршал

Князья Прозоровские возводили свой род к началу XIV века, ведя его от князя Давида Федоровича Ярославского. Всего же родов ярославских князей существовало более 30, и все они носили особые прозвания, ставшие фамилиями для потомков. Младший сын Давида, Михаил, был князем Моложским, и только с его внука, Ивана Федоровича, начинается фамилия Прозоровских. Фамилию он получил от названия села Прозорова, данного ему во владение. Сын его, Андрей Иванович, писался уже с этой фамилией.

Родился Александр Александрович Прозоровский в 1732 году и в 10-летнем возрасте в числе иных был записан в гвардию, в Сухопутный шляхетский кадетский корпус, где и получил не только военное образование. В 1746 году – капрал, в 1753-м – сержант, а в следующем, 1754 году он начал службу в действующей армии в чине поручика. Семилетняя война застала его капитаном: он принял участие во всех основных ее битвах, включая Гросс-Егерсдорф, Кунерсдорф и взятие Берлина, дважды был ранен и окончил войну полковником.

В кампании 1771 года Прозоровский – под началом командующего армией князя Долгорукова – вместе с войском направляется в Крым – на завоевание ханства, столь долго терзавшего южные рубежи Руси. Во многом покорение Крыма зависело от того, будет ли преодолен Перекоп, или Орь – укрепленная линия, перегораживающая вход на полуостров и являвшаяся как бы границей собственно ханства. Ее и надлежало взять в первую очередь. Ее и взяли, согласно плану командующего армией. И значительное место в сем плане было отведено действиям генерал-майора Прозоровского.

Долгоруков намеревался атаковать Перекоп в ночь с 13 на 14 июня, направляя главный удар на часть линии, примыкавшей к Черному морю. Одновременно с этим для тыльной обороны линии часть кавалерии и пехоты под командованием Прозоровского направлялась в обход правого фланга татар, вброд по Сивашу. Таким образом, князю первому предстояло свершить то, что впоследствии делалось еще дважды в истории России, в ее трагические и великие периоды бытия.

Войска под его началом свершили задуманное главнокомандующим. Пройдя по отмели Сиваша, они вышли на крымский берег и заняли позицию напротив неприятельской линии обороны.

Противник бросил против отряда Прозоровского всю бывшую у него конницу (около 30 тысяч), намереваясь сильным ударом опрокинуть русских и сбросить их в воду. Однако это намерение так и осталось намерением. Удару конной лавы князь противопоставил встречную атаку своей кавалерии. Конницы сшиблись на рысях, и, несмотря на значительное численное превосходство татар, русские не отступили, выдерживая все наскоки неприятеля. Собственно, и отступать было особенно некуда, так что жестокая рубка происходила на ограниченном участке суши у самой воды.

В этот момент подоспела пехота Прозоровского, которую князь немедленно ввел в дело. Она и довершила сражение, начатое русской кавалерией, вражеская конница была опрокинута и отступила в глубь полуострова.

Вскоре Екатерина доверяет ему Орловское и Курское наместничество, а затем назначает главнокомандующим в Москву, на одну из самых высших должностей в государстве. Прозоровский установил надзор за всеми проживающими в Москве французами (в связи с начавшейся во Франции революцией) и русскими масонами, а также по его приказу был арестован известный просветитель и издатель Н.И. Новиков. На этой должности Прозоровский оставался до 1795 года и после увольнения был назначен шефом Московского гренадерского полка. Екатерина II высоко оценила службу Прозоровского, назначив ему пожизненную пенсию в 12 тысяч рублей в год и наградив его всеми высшими российскими орденами.

Вступив на престол, новый император, Павел I сделал Прозоровского командиром Смоленской дивизии с чином генерала от инфантерии. Но через месяц последовала опала, и Александру Александровичу была дана отставка с приказом безвыездно проживать в деревне.

На службу Прозоровский был вновь приглашен в марте 1801 года уже новым императором. Александр I произвел его в генерал-фельдмаршалы, а с началом русско-турецкой войны назначил командующим Молдавской армией. На этом посту Александр Александрович Прозоровский и скончался 9 августа 1809 года.

Тупак Амару II (Кондорканки Хосе Габриэль Ногера)

(ок. 1740–1781 гг.) – инкский аристократ, руководитель крупнейшего восстания индейцев Перу

Начало завоеваниям испанскими конкистадорами Перу положил Франсиско Писарро в первой половине XVI века, и с этого времени вплоть до начала XIX века на территории вице-королевства Перу и других колониальных владений Испании не прекращались большие и малые восстания индейцев против колонизаторов. Их не могли остановить ни сожжение селений мятежников, ни карательные рейды и истребление целых племен, ни жестокие казни вождей восставших. Испанские завоеватели даже выстроили целую систему военных гарнизонов – «королевских крепостей», но и она себя не оправдала. Борьба за независимость не прекращалась.

С начала 40-х годов XVI века в Восточных Андах развернулась длительная партизанская война, которую возглавили представители инкской бывшей правящей династии. Они образовали Новоинкское государство с центром в горном районе Вилькапампа. Во главе нового государства встал Сайри Тупак – сын Манко Инки, первым начавший вооруженную борьбу с испанцами. В его правление границы государства расширились до верховий Амазонки, а население увеличилось до 80 тысяч человек. В 1555 году Сайри Тупак развернул военные действия против испанцев.

Имя Тупака Амару стало символом борьбы за независимость. Многие руководители последующих восстаний стали называть себя его именем. Но среди них был и тот, кто стал носить это имя законно, по праву родства.

Около 1740 года в селении Суринама, расположенном в 120 километрах к югу от Куско, в семье потомственного касика Мигеля Кондорканки-и-дель-Камино появился на свет мальчик, получивший при рождении имя Хосе Габриэль. Матерью его была Роза Ногера, и по материнской линии он происходил непосредственно от Хуаны Пильковако, дочери Тупака Амару, последнего правителя Новоинкского царства, казненного испанцами в 1572 году.

В 1766 году Хосе Габриэль стал касиком селений Суринама, Пампамарка и Тунгасука. Он претендовал также на титул маркиза Оропесы, некогда пожалованный испанской короной потомкам правящей династии инков, но не получил его. В возрасте 21 года Хосе Габриэль Кондорканки женился на Микаэле Бастидас Пуюкава. Эта красавица, смелая, умная и решительная, станет верной подругой Тупака Амару и разделит с ним его трагическую судьбу.

Став касиком, Кондорканки решил отстаивать права вверенного его заботам населения в рамках закона и в поисках правосудия дошел до столицы вице-королевства – города Лимы, где ему было приказано возвращаться домой и ждать ответа. Многолетняя практика хождения по инстанциям показала Хосе Габриэлю всю бесперспективность легальной борьбы за права индейцев. Во время поездок в Лиму он узнал о революционных событиях, происходящих в Европе и Северной Америке. Все это приводит Кондорканки к мысли, что надо браться за оружие.

К вооруженному выступлению шла тщательная подготовка. Были установлены связи с индейскими лидерами в Боливии и Южном Перу, получены заверения о поддержке со стороны оппозиционно настроенных креольских деятелей, составлены воззвания и определены методы борьбы.

К 19 ноября 1780 года повстанцы Тупака Амару II овладели родной провинцией предводителя, заняли ряд городов, взяли королевскую казну и склады. В районах, охваченных восстанием, от имени короля отменялись наиболее жесткие порядки и непомерные налоги, проводились казни королевских чиновников. А в селении Сангарара повстанцы полностью разгромили полуторатысячный карательный отряд, высланный из Куско. Эта победа вдохновила восставших, а известие о первой победе привело на сторону повстанцев еще 8 провинций.

Испанская знать и королевские чиновники стали в панике покидать города, оставляя не только имущество, но и документацию. Тупак Амару II, занимая города и селения, уничтожал все, особенно налоговые документы, и вместо бежавшей королевской назначал индейскую администрацию.

Восстание ширилось, армия Тупака Амару достигла 90 тысяч человек, на его сторону переходило все большее число округов. Цитадель колониальной Сьерры Куско готовилась к обороне. Колониальные власти боялись, что вице-королевство Перу может прекратить свое существование.

В конце декабря Тупак Амару осадил Куско. Он обратился к властям с предложением сдать город без боя, вероятно, не желая подвергать разрушению древнюю столицу инков. Однако испанцы сумели к тому времени организовать оборону, и штурм не удался. После двух недель боев повстанцы, численность которых более чем в три раза превышала количество осажденных, неожиданно сняли осаду и ушли в провинцию Тинта. Очевидно, Тупак Амару полагал вновь вернуться к осаде Куско, использовав временное отступление как передышку для накопления сил.

В Лиме ускоренными темпами шла подготовка к войне с Тупака Амару. Вице-король Хуареги опубликовал указ, по которому Тупак Амару лишался титула касика. Он объявлялся «мятежником, который обманным путем привлек на свою сторону людей», и за его голову была объявлена большая награда. Вице-король обещал прощение всем, кто немедленно покинет лагерь повстанцев. Он также отменил наиболее ненавистные индейцам повинности, в частности, репарто – насильственное распределение ненужных товаров. Епископ Москосо призвал всех священников собирать оружие и деньги на войну с повстанцами. Он предал анафеме и отлучил от церкви всех, кто поддерживал мятежника. Против Тупака Амару активно выступили знатный индеец Матео Пумакава, а также некоторые влиятельные соотечественники. Они помогали испанцам людьми и средствами.

Вскоре в Куско прибыло долгожданное подкрепление, и испанские войска перешли в наступление. В феврале 1781 года отряды повстанцев были вынуждены оставить районы, прикрывавшие Куско с запада, севера и востока, стратегически важную крепость Паукартамбо и мост через реку Апуримак, по которому проходила связь с побережьем. Положение повстанцев еще более ухудшилось, когда к испанским войскам подошла 16-тысячная карательная армия во главе с фельдмаршалом Хосе дель Валье. Тупак Амару все больше терял инициативу, и повстанцы потерпели ряд сокрушительных поражений. Вся провинция Тинта была окружена королевскими войсками. После ожесточенных сражений сопротивление повстанцев было подавлено. Тупак Амару в результате предательства попал в плен.

18 мая 1781 года на главной площади Куско, там, где 200 лет назад был казнен его предок, состоялась казнь Тупака Амару.

Блюхер Гебхард Леберехт фон Вальштадт

(1742–1819) – прусский фельдмаршал

Род Блюхеров известен с XIII века. Его родоначальник пришел на земли Мекленбурга из Нижней Саксонии. Был он рыцарем и в борьбе со славянами сумел отвоевать эти земли и обосноваться на них. Почти все представители рода по мужской линии были военными.

Когда Гебхарду исполнилось 12 лет, он стал жить в семье своей старшей сестры на острове Рюген, в Швеции. Здесь располагался военный гарнизон, и наблюдение за жизнью служащих в гарнизоне солдат стало основным и, можно сказать, любимым делом детворы. Подражая военным, они часто играли в войну, где юный Гебхард проявил в первый раз способности лидера.

С началом Семилетней войны Гебхард и его брат решили, что им следует начать военную карьеру на поле брани, и вступили в шведскую армию, воевавшую против Фридриха II. Блюхер был взят в плен пруссаками, но, на его счастье, командиром пленившей его части был его дядя по материнской линии фон Беллинг. Вместо наказания он предложил племяннику перейти на прусскую службу.

Ненавидя Наполеона, Блюхер громко высказывался за объявление ему войны. В 1806 году в сражении при Ауэрштадте, командуя передовым кавалерийским отрядом, Блюхер настойчиво советовал королю действовать наступательно, энергично и сам со своей кавалерией неоднократно бросался в атаки против конницы и пехоты Даву. При отступлении же прусской армии от Йены и Ауэрштадта Блюхер, объединив остатки своей кавалерии, войска Евгения Вюртембергского и герцога Саксен-Веймарского, принял на себя командование авангардом и попытался пробиться к Пренцлау на соединение с войсками принца Гогенлоэ. Однако был окружен и после упорного сопротивления принужден сдаться с остатками своего отряда.

Наступление русской армии в 1812 году снова вызвало Блюхера к деятельности. Он был назначен командующим Южной армией (27 тысяч прусских и 13 тысяч русских войск), сосредоточенной в Силезии, и немедленно стал проявлять свою энергию.

В первой половине марта Блюхер занял Дрезден. В сражении под Люценом он командовал первой линией, которая должна была переправиться через Флуссо-Гробен, круто переменив фронт, и затем начать наступление. Этот маневр повлек за собой поражение союзников. Но своей лихой атакой во главе кавалерии раненый Блюхер задержал пехотную дивизию французов и заставил ее простоять всю ночь под ружьем. За этот подвиг Блюхер был награжден императором Александром I орденом Св. Георгия 2-й степени. Под Бауценом Блюхер оборонял центральный участок позиции – Креквицкие высоты, а при отступлении к Швейницу нанес французам чувствительный урон нападением у Гайнау.

В осеннем походе 1813 года Блюхер во главе Силезской армии энергично наступал против Нея, но уклонялся от боя с самим Наполеоном. Последствием такого осторожного образа действий была крупная победа Блюхера над Макдональдом на реке Кацбахе 14–26 августа, которая доставила ему громкую славу и титул князя Вальштадтского.

21 сентября Силезская армия форсировала у села Вартембург переправу через Эльбу и 4 октября одержала победу над маршалом Мармоном у села Меккерн.

6 октября она энергично пробила себе путь со стороны реки Парты, а на следующий день первой ворвалась в Лейпциг.

Кампания 1814 года наиболее резко высветила положительные и отрицательные черты Блюхера как полководца.

В январе он с 75-тысячной армией перешел Рейн, тесня перед собой Мармона, и, оставив в тылу для блокады крепостей около двух третей сил своей армии, быстро пошел через Нанси к Парижу, пренебрегая сосредоточенностью и тесной связью с главной армией.

Воспользовавшись этим, Наполеон нанес Блюхеру 15–27 января 1814 года поражение у Бриенна. Однако, получив подкрепление, Блюхер четыре дня спустя одержал победу при Ла-Ротьере и снова устремился к Парижу.

Однако и на этот раз он, пренебрегая опасностью, растянул свои силы и в течение пяти дней (10–14 февраля) потерпел несколько поражений от Наполеона при Шампобере, Монмирале, Шато-Тьери и Во-Шаке. Потеряв 30 процентов состава своей армии, Блюхер приказал Гнейзенау: «Нужно опять вперед!» – и в третий раз начал наступление к Парижу, рассчитывая там соединиться с Бюловом и Винцегероде.

У Суассона он опять едва не попал в ловушку, но смог ускользнуть из нее.

Наполеон, раздраженный этой неудачей, энергично преследовал Блюхера, но достиг лишь некоторого успеха у Краона. У Лаона наполеоновские войска снова потерпели поражение. Блюхер решительно шел к Парижу и своим наступлением оказал существенное содействие главной армии в победоносном сражении на Монмартрских высотах.

В 1815 году Блюхер во главе прусско-саксонской армии, сосредоточенной в Нидерландах, потерпел поражение от Наполеона при Линьи. Но со своей обычной энергией он успел быстро оправиться от поражения и вовремя прибыл к Ватерлоо на помощь атакованному Веллингтону. Появление прусской армии на правом фланге французов решило исход сражения в пользу союзников. Не останавливаясь и не отдыхая, Блюхер тотчас же двинулся по пятам Наполеона к Парижу, наотрез отвергая всякие переговоры, и заставил столицу Франции капитулировать.

Только присутствие императора Александра I спасло Париж от разгрома, который готовился учинить ему Блюхер за все унижения, понесенные Пруссией от французов. За заслуги в кампании 1815 года Блюхер получил особый, специально для него одного установленный символический знак отличия: Железный крест с золотым сиянием.

После заключения мира Блюхер вышел в отставку. Очень скоро Германия поднимется, объединится и встанет в один ряд с ведущими мировыми державами. Немалую роль в этом сыграл и Блюхер. Но возрождение Германии увидеть ему было не суждено.

12 сентября 1819 года мимо дома прусского фельдмаршала Гебхарда фон Блюхера прошли с маршем войска, которые отсалютовали старому воину, прозванному солдатами Старик Вперед. Вечером того же дня Блюхер скончался.

Голенищев-Кутузов Михаил Илларионович

(1745–1813) – светлейший князь, генерал-фельдмаршал

Голенищевы-Кутузовы – этот род ведет начало от «мужа честна» Гавши, который, по преданию, выехал «из Прус» в Великий Новгород в первой половине XIII века. Тот же Гавша в русских летописях зовется Гавриилом Олексичем. В Новгороде он стал знаменитым дружинником Александра Невского и во время Невской битвы 15 июля 1240 года въехал на коне по доскам на шведский корабль, преследуя ярла Биргера, предводителя шведов. Правнук его Александр Прокшич получил прозвание Кутуз и положил начало роду Кутузовых. Внук его, Василий Ананьевич Кутузов, бывший боярином Словенского конца Великого Новгорода, имел прозвание Голенище и дал основу роду Голенищевым-Кутузовым.

Военное образование Михаил получил в артиллерийско-инженерной школе.

В возрасте 19 лет в чине прапорщика Кутузов начал свой воинский путь. В 1764 году, когда русские войска направились в Польшу, капитан Кутузов добился перевода в действующую армию. В 1764, 1765 и 1769 годах он участвовал в ряде небольших боев.

В 1774 году в сражении под Алуштой Кутузов был серьезно ранен – турецкая пуля попала ему в голову ниже левого виска и вышла у правого глаза. Михаил Кутузов выжил и, награжденный орденом Св. Георгия 4-й степени, был отправлен для лечения за границу.

После возвращения на родину Кутузов был назначен в войска, находившиеся в Крыму, на должность командующего Бугского егерского корпуса.

В 1787 году началась новая война с Турцией. Кутузов со своим корпусом прикрывал границы России по Бугу, затем его войска были включены в состав действующей Екатеринославской армии. Во время осады Очакова (1788) Михаил Илларионович получил тяжелое ранение – пуля пробила ему голову почти в том же месте, что и при первом ранении. Врачи посчитали рану смертельной, тем не менее Кутузов выжил, хотя его правый глаз практически перестал видеть. В следующем году он снова командует корпусом, успешно сражается под Аккерманом и Каушанами, участвует во взятии Бендер.

В ноябре 1790 года он под руководством Суворова осаждает Измаил, возглавляя 6-ю колонну. План штурма предполагал разделение войск на 6 колонн и атаку крепости одновременно с воды и с суши. Штурм начался в 3 часа. Колонна Кутузова направлялась к Килийским воротам, где предупрежденные об атаке турки прочно удерживали позиции. Русские несли большие потери. В решающий момент сражения Михаил Илларионович, собрав гренадеров Херсонского полка и егерей Бугского корпуса, повел их в очередную атаку, в результате чего им удалось ворваться в крепость. Гарнизон Измаила был почти полностью перебит, немногие оставшиеся в живых попали в плен. Кутузова назначили комендантом Измаила и начальником войск, расположенных между Днестром и Прутом.

20 ноября 1805 года в районе Аустерлица произошло сражение между русской и французской армиями. План сражения был составлен австрийцем, генералом Вейротером, руководил сражением сам Александр I, Кутузов же являлся лишь номинальным главнокомандующим. Расчет Александра I был прост: в случае победы он заслуживал славы, но в случае поражения за это должен был отвечать Кутузов. Аустерлиц для русской армии закончился поражением.

Вскоре Прозоровский умер, а командующим Молдавской армией стал П.И. Багратион. Однако кампания 1809 года не принесла положительных результатов. Новым командующим был назначен граф Н.М. Каменский II, отличившийся в только что закончившейся шведской войне. Вскоре он тяжело заболел, и тогда Александр I назначил командующим Кутузова.

Русско-турецкую войну 1806–1812 годов завершил мирный договор, заключенный в Бухаресте. По нему к России отходила Бессарабия и за ней оставались все области Закавказья. Кутузов, принимавший непосредственное участие в заключении договора, добился получения Россией права торгового судоходства по всему Дунаю, а военного – до устья реки Прут.

Удостоенный титулов графа и светлейшего князя за победу над турками, Кутузов остался не у дел и до начала Отечественной войны 1812 года пребывал в своем поместье Горошки.

Развитие военных действий летом 1812 года и требования общественности и войск вынудили императора Александра I, все еще питавшего неприязнь к Кутузову, поставить его во главе русской армии. Назначение Михаил Илларионович получил за 10 дней до Бородинского сражения, в конце августа.

17 августа он прибыл к войскам, которые к тому времени насчитывали 96 тысяч человек и 605 орудий. Разведка доносила, что у Наполеона имеется около 165 тысяч человек. Учитывая такое численное превосходство, ранее выбранная для генерального сражения позиция при Царево-Займище Кутузовым была оставлена. Армия отошла на восток. Следующую позицию, у Колоцкого монастыря главнокомандующий опять нашел не выгодной для сражения и отдал приказ отойти восточнее, к Бородину. Кутузов писал в донесении Александру I: «Позиция, в которой я остановился, при деревне Бородине, в 12 верстах вперед Можайска, одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно… Желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, тогда я имею большую надежду к победе».

Боевой порядок, созданный Кутузовым, был достаточно устойчив и давал возможность русской армии не только выдержать удары противника, но и наносить ему сильные контрудары. Наполеон должен был принять сражение на не выгодной для него местности.

Бородинское сражение началось 26 августа в 5 часов и продолжалось 15 часов. Построив войска в глубокий боевой порядок, Кутузов энергичным маневрированием сил и средств пресекал все попытки Наполеона добиться решающего перевеса и сам успешно контратаковал противника. Огромными усилиями французам удалось потеснить русские порядки на левом фланге и в центре, а к вечеру Наполеон отдал приказ отойти на исходные позиции. Его мечта одним сражением выиграть войну не состоялась. Французы потеряли за один день около 40 тысяч человек, потери русских составили 44 тысячи.

27 августа в 2 часа ночи русская армия, оставив Бородинскую позицию, двумя колоннами отошла к Можайску. Французский авангард не смог сразу захватить Можайск. Лишь 28 августа Наполеон вступил в город, где три дня приводил в порядок свои войска.

Ранним утром 1 сентября русская армия выступила к Москве и расположилась лагерем возле позиции, выбранной для сражения начальником штаба Л.Л. Беннигсеном. Эта позиция была неприемлемой для сражения; Кутузов, осмотрев ее, признал это. В селе Фили был собран военный совет, на котором присутствовали все генералы. Обсуждался лишь один вопрос: «Ожидать ли неприятеля в позиции и дать ему сражение или сдать оному столицу без сражения?» Выслушав все предложения, Кутузов сказал, что с оставлением Москвы Россия еще не потеряна, и предложил сберечь армию, отказавшись от сражения, сблизиться с войсками, идущими на подкрепление, и «самим уступлением Москвы приготовить неизбежную гибель неприятелю». Русской армии был дан приказ отступать по Рязанской дороге.

2 сентября, пройдя Москву, русская армия продолжила свой отход по Рязанской дороге, а затем перешла на Старую Калужскую дорогу, чтобы скорее сблизиться с идущими на помощь войсками. Конечной целью было село Тарутино. Здесь Кутузов занялся проблемой перестройки армии, укомплектованием ее людскими резервами, снабжением продовольствием, вооружением, боеприпасами. В окрестных деревнях начали создаваться партизанские отряды, которые Кутузов лично контролировал.

Получив необходимое подкрепление, главнокомандующий стал наносить удары по французской армии, к тому времени покинувшей Москву. Кутузов старался удержать свои войска от сражений, понимая, что французская армия быстро разлагается, причем без какого-либо вмешательства со стороны.

Неся большие потери, Наполеон медленно отступал к Березине, а уже там разгром некогда непобедимой армии был завершен. Через Березину переправились только 20 тысяч человек. В России Наполеон оставил более 500 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными, почти все артиллерию и конницу.

21 декабря Кутузов в приказе по армии поздравил войска с изгнанием врага из России. Главнокомандующий был пожалован чином генерал-фельдмаршала и титулом князя Смоленского. Св. Георгий 1-й степени сделал его первым полным кавалером российского военного ордена.

Вскоре после освобождения России Кутузов тяжело заболел. Незадолго до смерти к нему приехал Александр I и просил прощения за свое недоброжелательное отношение к полководцу. Кутузов ответил: «Я прощаю, государь, но вот простит ли Россия?»

28 апреля 1813 года Михаил Илларионович Кутузов умер в городе Бунцлау.

Костюшко Тадеуш Андрей Бонавентура

(1746–1817) – национальный герой польского народа

Тадеуш Костюшко принадлежал к старинному дворянскому роду. Его предки были белорусами, исповедовали православную веру, и родной язык для них был русский. Они вели свое происхождение от каменецкого боярина и дьяка Констенуня (Костюшко) Федоровича, жившего в начале XVI века. В течение двух веков представители рода сменили язык и религию. Так к началу XVIII века это уже был небогатый шляхетский род.

О детстве Костюшко почти не сохранилось сведений. Считается, что он родился 4 февраля 1746 года в имении Меречовщизна, но даже эти сведения не отличаются точностью. В возрасте десяти лет он был отдан вместе с братом Иосифом в школу отцов-пиаров (пьяров). Это были отцы благочестивых школ, члены католического монашеского ордена, принимавшие, помимо обетов чистоты и послушания, еще и обет бесплатного обучения детей. В школе пиаров Тадеуш обучался в течение пяти лет.

В декабре 1765 года в 19-летнем возрасте Костюшко был зачислен в привилегированную рыцарскую школу, иначе – кадетский корпус, где учились дети «ясновельможных» панов. В этот вновь учрежденный аристократический корпус Тадеуш попал благодаря матери, которая обратилась с просьбой о зачислении сына к начальнику Штаба литовского войска Юзефу Сосновскому, их соседу. Тадеуш был определен в один из старших классов.

После окончания корпуса в числе лучших учеников Костюшко был отправлен на казенный счет во Францию для усовершенствования в военных науках, где в течение пяти лет слушал лекции в Парижской военной школе и одновременно занимался в артиллерийской и инженерной школе в Мезьере.

В 1774 году Костюшко возвратился на родину в звании капитана корпуса кадетов. Через два года он снова уезжает во Францию, а оттуда в Америку, которая в то время вела Войну за независимость.

За самовольный отъезд за границу и вступление в состав американских войск он был исключен из списков польской армии и лишен офицерского звания и по возвращении на родину мог быть лишь частным. Только в 1789 году после долгих хлопот его друзей в Варшаве Костюшко вновь был зачислен в ряды королевской армии с чином генерала и назначен командиром бригады, расположенной возле прусской границы. Приняв бригаду, он занялся обучением полков и в строевых занятиях старался применить личный боевой опыт. Костюшко первый ввел в полках маневры, совместные тактические занятия всех родов войск, боевую практическую стрельбу и продолжительные походные марши.

Бывая часто в Варшаве, Костюшко познакомился там с Игнатием Потоцким, Гуго Колонтаем, Немцевичем и другими польскими политическими деятелями, мечтавшими о восстановлении Великой Польши в прежних ее границах.

В начале лета 1792 года военные действия с Россией были открыты, и польская армия, едва достигавшая 17 тысяч человек, была сосредоточена близ Киева, под Васильковом. После ряда неудачных мелких стычек с русскими войсками поляки отошли за Буг. Костюшко было поручено командовать арьергардом и прикрывать отступление. Его умелые действия спасли армию от разгрома.

В июле 1792 года командовавший русскими войсками генерал Каховский повел решительное наступление. Сражение произошло у деревни Дубенки, где был расположен русский отряд. Вся сила удара русских войск была обрушена на один арьергард Костюшко, так как командующий силами поляков Понятовский расположил остальные польские части далеко от места сражения и они не смогли принять участия в этом бою. Несмотря на отчаянное сопротивление, отряд Костюшко был окружен и, потеряв почти все пушки, с остатками батальонов был вынужден отступить. Этот бой решил исход всей кампании. Понятовский отвел польскую армию на запад, не решаясь далее продолжать военные действия.

Как ни жестоко было поражение поляков под Дубенками, оно прославило имя Костюшко среди польского народа. И все же он подал в отставку. Костюшко перестал верить в успех затеянной борьбы. В октябре 1792 года он уехал за границу.

В декабре 1793 года Костюшко приехал в Варшаву. Он был провозглашен «наивысшим начальником всех сил народной обороны» с неограниченными полномочиями диктатора. Став открыто во главе восстания, он опубликовал манифест к польскому народу, призывая всех вставать под польские знамена и жертвовать на общее благо деньги, припасы, лошадей и другое имущество.

Затем Костюшко поспешил на помощь к генералу Мадалинскому, против которого был выслан 5-тысячный отряд генерала Тормасова. Костюшко успел не только соединиться с восставшим генералом, но и выбрать выгодную для боя позицию и укрепить ее. Теперь под его общим командованием находились до четырех тысяч пехоты и кавалерии при двенадцати орудиях.

4 апреля разгорелось сражение, продолжавшееся весь день и отличавшееся редким упорством с обеих сторон. Все атаки русских были отбиты, а затем поляки сами перешли в наступление и заставили противника отступить. Победа Костюшко вызвала всеобщее ликование в Польше и привела под его знамена новых сторонников.

В конце апреля Костюшко объявил «посполитое рушение», по которому все мужское население Польши, от пятнадцати до пятидесяти лет, призывалось встать в ряды польской армии. А 7 мая был выпущен манифест, который призывал всех поляков объединиться для борьбы с общим врагом.

Манифест этот успеха не имел – помещики увидели в нем нарушение своих вековых привилегий, крестьяне также отнеслись к нему с недоверием, поскольку в манифесте говорилось, что обещанные льготы и свободы подлежат пересмотру на будущем сейме.

Вера в успешный исход восстания была окончательно потеряна, когда стало известно, что во главе русских войск в Польше поставлен А.В. Суворов.

4 сентября Суворов подошел к Кобрину, где стояли польские войска генерала Сераковского, и трижды последовательно разбил их. Впечатление в войсках от победы Суворова было так сильно, что Костюшко издал приказ, в котором объявлял: «Если кто будет говорить, что против москалей нельзя удержаться, или во время битвы станет кричать, что москали зашли в тыл, тот будет расстрелян. Приказываю пехотной части держать позади линию с пушками, из которых будут стрелять по бегущим. Пусть всякий знает, что, идя вперед, получает победу и славу, а покидая поле сражения, встречает срам и смерть».

Но и такие суровые меры не привели к успеху. Намереваясь не дать соединиться Суворову с другими силами, Костюшко тайно выехал из Варшавы в лагерь польских войск в Корытинцу. Здесь он предполагал дать генеральное сражение, хотя все силы поляков не превышали и девяти тысяч, в то время как у противника их было не менее 18 тысяч.

10 октября у деревни Мациовицы начался бой, который стал роковым для Костюшко. Поляки были окружены со всех сторон и, несмотря на стойкое сопротивление, разбиты. Сам Костюшко, тяжело раненный в голову и ногу, был взят в плен. Он был отправлен в Петербург, где содержался в заточении до самой кончины императрицы Екатерины II. Однако пожаловаться на дурное обращение он не мог. Взошедший на престол Павел I даровал ему и другим пленным полякам свободу. Все они были приведены к присяге на верность России и императору Павлу.

Костюшко жил в полном уединении под Парижем. Лишь после взятия Парижа союзными войсками в 1813 году надежды Костюшко несколько оживились.

Император Александр I, прибыв в Париж, имел с Костюшко долгий разговор о будущем устройстве Польши. Он уверил Костюшко, что твердо решил дать Польше конституцию, и просил его помочь в работах по устройству Польши. Однако скоро Костюшко снова пришлось пережить разочарование. Когда во время Венского конгресса он приехал в Вену и возобновил там разговор о польском вопросе, Александр I дал ему понять, что его надежды на восстановление Польши не имеют под собой почвы.

Костюшко покинул Вену и переселился в Швейцарию, где и скончался 15 октября 1817 года «от нервной горячки».

Мирабо Оноре Габриель Рикети

(1749–1791) – граф, деятель Великой французской революции

В замке Биньон в семье Виктора де Рикети маркиза де Мирабо и Марии Женевьевы де Вассан 9 марта 1749 года родился мальчик, получивший при крещении имя Оноре Габриель. Фамилия Мирабо не принадлежала к коренному феодальному дворянству Франции. Их предки Рикети были купцами и разбогатели торговлей. Один из них и приобрел замок Мирабо, а Людовик XIV даровал его потомству титул маркизов.

Оноре Габриель был первенцем. Он родился болезненным, с искривленной ногой, а в возрасте трех лет чуть не умер от оспы.

В целях воспитания мальчик был помещен в военную школу под именем Пьера Бюффиера. Маркиз считал, что имя Мирабо следует еще заслужить, и избрал для сына в качестве имени название одного из поместий, принадлежащего родственникам жены. В школе Оноре оставался до 18 лет, а затем начал служить непосредственно в армии.

В 24 года он написал труд, названный «Опыт о деспотизме». Труд был издан в Лондоне, так как издание, содержащее призыв к согражданам смело бороться против произвола и насилия, издать во Франции было невозможно. Благодаря его капитальным трудам «О прусской монархии» и «Секретная история берлинского двора», а также многочисленным памфлетам он оказался в центре политической борьбы и получил широкую известность еще до начала Великой французской революции. Памфлеты на министров и критика Калонна – генерального контролера финансов и любимца королевы – вынудили Мирабо искать убежище за границей, так как вновь было получено тайное предписание о заключении Мирабо в тюрьму.

На родину он вернулся перед самым началом выборов в Генеральные штаты. Выборы в 1788 году проходили от трех сословий – дворянства, духовенства и так называемого третьего сословия. Стать кандидатом от дворянства Прованса, в среде которого он был славен бегством от кредиторов, разгульным образом жизни и прозван «донжуан столетия», не представлялось возможным. Тогда Мирабо предложил себя третьему сословию, а чтобы все это было законным, он даже открыл торговую лавку. Выступлениями в качестве кандидата, обличительными речами он сумел завоевать такую популярность в Провансе, что люди забрасывали его цветами и называли «отцом отечества», а после избрания почетный эскорт с факелами сопровождал Мирабо до самой границы Прованса. Итак, Мирабо становится одним из 600 депутатов Генеральных штатов от третьего сословия.

Решающий перелом произошел на заседании 23 июня 1789 года, когда явившийся обер-церемониймейстер двора маркиз де Брезе зачитал распоряжение короля, предписывающее депутатам немедленно разделиться по сословиям и заседать отдельно. И тогда, когда в рядах депутатов возникло замешательство и никто не знал, что предпринять, дабы не нарушить и волю короля, и не сдавать завоеванные за два месяца позиции, в зале раздался уверенный, сильный и завораживающий голос. Повелительным тоном он ответил Брезе: «Вы, кто не имеете среди нас ни места, ни голоса, ни права говорить, идите к вашему господину и скажите ему, что мы находимся здесь по воле народа и нас нельзя отсюда удалить иначе, как силой штыков». Голос принадлежал депутату от третьего сословия графу де Мирабо. И с этого дня он вошел в мировую историю. Имя Мирабо и революция стали неотделимыми. Всего за 3–4 месяца (от созыва Генеральных штатов до полной победы революции) Мирабо сумел завоевать такое огромное влияние на современников, приобрести популярность не только во Франции, но и за ее пределами, утвердить свой авторитет, что он становится, по существу, вождем революции.

После падения Бастилии Мирабо сохранил свои позиции. Он заставлял всех внимательно слушать каждое свое выступление, осмеливался давать не только советы, но и приказывать. Конечно, ораторский талант играл в этом не последнюю роль, но еще и его идеи о единении всего народа в борьбе с абсолютизмом отвечали объективным требованиям первого этапа революции.

Между тем революция захватывала все новые слои общества. Толпы простого народа стали требовать от Национального собрания (так стали называться Генеральные штаты) решительных мер для улучшения своего положения. Мирабо был единственным депутатом, кто мог обуздать шумную толпу, – любовь простых людей к нему была очень сильна. Он не боялся идти против общего мнения. Так, например, при отмене сословных привилегий и дворянских титулов многим из «бывших» приходилось вспоминать полузабытые прежние имена. Граф де Мирабо должен был стать гражданином Рикети, но он остался графом, гордо заявив: «Европа знает только графа де Мирабо». Кому-то другому такое заявление не простилось бы, но Мирабо это лишь добавило популярности, и он продолжал всюду подписываться своим дворянским именем.

Со временем Мирабо приобрел политическое чутье. Он стал одним из основателей знаменитого Якобинского клуба и «Общества 1789 года». «Общество» Мирабо оставил быстро, предполагая, что оно вскоре вступит с конфликт с народом.

Мирабо принимал участие почти во всех преобразованиях первого этапа революции. Им был предложен закон о депутатской неприкосновенности, что позволило защитить депутатов Собрания от королевского произвола. Участвовал он и в создании Национальной гвардии, и в принятии закона об отмене феодальных прав и конфискации церковного имущества. И ассигнаты – бумажные деньги революционного периода – также имели к нему прямое отношение.

Слишком активное участие народных масс в революционном движении стало вызывать у Мирабо тревогу. У него никогда не было идеи об уничтожении королевской власти. Наоборот, он желал слияния власти короля и революции. Осенью 1789 года он подает тайную записку королю с предложением о сформировании правительства из революционных деятелей, надеясь, что король сможет встать во главе революции. Его план, конечно, же не был принят, а королева, ознакомившись с предложениями Мирабо, даже воскликнула: «Надеюсь, мы никогда не будем настолько несчастны, чтобы прибегнуть к советам Мирабо». Проект соединения монархии и революции был отвергнут, но Мирабо не терял надежды.

В ноябре 1789 года Учредительное (бывшее Национальное) собрание принимает декрет о запрещении депутатам занимать какие-либо министерские посты. Мирабо был возмущен этим декретом – в предлагаемом королю проекте он желал получить скромное место министра «без портфеля». Королевский двор все более терял позиции, а обострившаяся обстановка и растерянность заставили его вспомнить о Мирабо. С апреля 1790 года по предложению представителя двора Мирабо становится тайным советником королевской семьи, о чем был подписан соответствующий документ. Король стал платить Мирабо солидное жалованье, и Оноре получил возможность вернуться к роскошной жизни. Следует отметить, что такое поведение он не считал предательством, ведь он не изменил своим идеалам и принципам.

Бурная жизнь и напряженная депутатская работа подорвали здоровье графа. Первоначальные диагнозы заболевания не подтвердились, а когда выяснилась причина заболевания, стало поздно предпринимать что-либо – Мирабо медленно умирал. Незадолго до кончины он был избран главой Собрания. А в марте 1791 года о его неизлечимой болезни стало всем известно, толпы граждан стали часами простаивать под его окнами, желая знать о состоянии его здоровья. Улица, где жил Мирабо, была посыпана толстым слоем песка, чтобы приглушать шум проезжавших экипажей, дабы не беспокоить больного.

2 апреля 1791 года Оноре Габриель де Мирабо скончался. Он умер в возрасте 42 лет в зените славы.

Талейран-Перигор Шарль Морис

(1754–1838) – французский государственный деятель, дипломат

Семья Талейранов принадлежала к одной из старейших дворянских фамилий Франции, представители которой служили еще Каролингам. Первые сведения о Талейранах относятся к IX веку. Герб семьи символизирует воинственность и непокорность – на его щите изображены три золотых орла в голубых коронах, с раскрытыми клювами.

Из-за увечья, полученного в детстве, о воинской службе можно было и не мечтать, а для покупки выгодной административной должности средств у родителей не было. Оставался только один путь – карьера священнослужителя.

Несмотря на отвращение к духовной карьере, Талейран успешно продвигался по иерархической лестнице. В 34 года он стал епископом Отенской епархии, что, помимо антикварного посоха, принесло ему некоторый доход. Вскоре он должен был стать кардиналом. Его основными чертами характера стали общительность, изворотливость, полная беспринципность и черствость души. Он научился использовать все, в том числе и женщин, для достижения успеха и решения карьерных дел. Лиловая ряса не особенно мешала епископу развлекаться. Но за светской чехардой и картами, до которых он был большой охотник, Талейран чутко угадывал грядущие перемены.

Епископ Отенский становится членом Генеральных штатов в мае 1789 года, а затем входит в состав Национального учредительного собрания. В октябре на заседании Собрания он вносит предложение о безвозмездной передаче церковных земель в казну – это был блестящий ход опытного игрока, который принес ему известность и позволил выдвинуться в первые ряды руководящих законодателей. В феврале 1790 года он был выбран председателем Учредительного собрания.

Революция стремительно двигалась дальше, гораздо дальше того предела, о котором мыслил Талейран. Он понимал, что очень скоро может начаться кровавый террор, и желал ко времени его начала находиться подальше от Парижа. В январе 1792 года ему представился случай выполнить свое первое дипломатическое поручение – добиться от Англии нейтралитета в предстоящей войне Франции с европейскими противниками. Талейран отправляется в Лондон.

В 1796 году после 5-летней эмиграции 42-летний Талейран снова вернулся во Францию.

В 1797 году Талейран был назначен министром иностранных дел Французской республики.

Находясь на посту министра, Талейран неизбежно должен был столкнуться с другим человеком, карьера которого также быстро росла. Его имя – Наполеон Бонапарт. И Талейран своим «профессиональным нюхом» сразу понял, на кого следует делать ставку. К достоинствам Талейрана следует отнести то, что за короткий срок он сумел наладить четкую работу своего министерства, а с каждой новой победой Наполеона делать это становилось все легче. Талейран видел в молодом Наполеоне будущего властителя и старался поддерживать все его начинания. Так, он активно поддержал проект Наполеона о завоевании Египта, считая необходимым для Франции задуматься о колониях. «Египетская экспедиция» – совместное детище министра и генерала – оказалась неудачной.

Летом 1799 года Талейран подает в отставку. Это тоже был расчет с дальним прицелом. Власть Директории слабела с каждым днем, а зачем быть министром при слабом правителе, когда можно, оставаясь свободным, дождаться сильного и снова быть востребованным. Бывший министр не ошибся. Полгода интриг в пользу Наполеона не пропали зря. Бонапарт совершил государственный переворот 18 брюмера 1799 года, а через 9 дней Талейран снова стал министром иностранных дел. К Наполеону Талейран испытывал если не привязанность, то по крайней мере уважение. Когда уже ничего не будет связывать его с бывшим императором, он скажет: «Я любил Наполеона… Я пользовался его славой и ее отблесками, падавшими на тех, кто ему помогал в благородном деле».

В годы Консульства Талейран проявил свои выдающиеся способности при подписании в 1801 году Люневильского договора с Австрией, в 1802 году – Амьенского договора с Англией и на переговорах с Россией. Успехи Франции за столом переговоров позволили Наполеону начать военные действия. Непрерывные войны завершались подписанием циркуляров и соглашений, которые подписывались Талейраном на правах министра внешних сношений, хотя и под контролем Наполеона.

Император Франции предоставил своему министру огромные доходы – официальные и неофициальные. Он сделал Талейрана великим камергером, владетельным князем и герцогом Беневентским, кавалером всех французских и почти всех иностранных орденов. Франция все больше и больше расширяла свои границы, а Талейран стал все больше и больше задумываться о своем будущем. Как раньше он безошибочно угадал взлет Наполеона, так и теперь он почувствовал его скорое падение. Еще в 1807 году на встрече с российским императором Александром I Талейран сказал ему: «Государь, для чего Вы сюда приехали? Вы должны спасать Европу, а Вы в этом успеете, только если будете сопротивляться Наполеону». Талейран был слишком искушенным политиком для того, чтобы почувствовать, когда пора уходить. Он оставил пост министра в 1807 году.

Когда непомерные аппетиты Наполеона привели его к краху, Талейран сумел убедить союзников оставить французский трон не за сыном Наполеона, к чему склонялся Александр I, а за старой королевской фамилией – Бурбонами. С помощью интриг, а Талейран был мастером по этой части, он сумел вбить клин между союзниками, заставив их забыть о прежних договоренностях при разгроме Наполеона. Он способствовал тому, что в Европе стала складываться новая расстановка сил – Франция, Англия и Австрия против России и Пруссии. А 3 января 1815 года был подписан секретный протокол, закрепивший новый союз. Протокол подписали министры иностранных дел – Талейран, Меттерних и Каслри.

Получив при помощи Талейрана власть, Людовик XVIII желал как можно быстрее избавиться от своего министра иностранных дел. Начавшийся во Франции период Реставрации, во время которого самые популярные люди страны пали жертвами произвола дворянства, вынудил Талейрана подать ультиматум с требованием прекращения репрессий. Король предложил ему уйти в отставку, и бывший министр на 15 лет был отстранен от активной политической жизни. Июльская революция 1830 года смела династию Бурбонов, а 76-летний Талейран снова был востребован. В сентябре он был назначен послом в Лондон, и благодаря его присутствию новый режим Луи Филиппа был признан в Европе стабильным. Талейран фактически заправлял всей французской внешней политикой, часто не удостаивая министров даже перепиской, а напрямую контактировал с королем или его сестрой, имея полную их поддержку. Его последней блестящей дипломатической акцией стало провозглашение независимости Бельгии, что для Франции было крайне выгодно.

На посту французского посла в Лондоне Талейран пребывал четыре года. Перед уходом с поста он успел подписать специальную конвенцию с Англией, Португалией и Испанией, касающуюся проблем Пиренейского полуострова. В ноябре 1834 года король Луи Филипп принял отставку Талейрана по его личной просьбе.

Скончался Шарль Морис Талейран 17 мая 1838 года, получив от римского папы отпущение грехов.

Лафайет Мари Жозеф Поль Ив Рок Жильбер Мотье

(1757–1834) – маркиз, французский политический деятель, генерал

Маркиз де Лафайет принадлежал к одному из древнейших и знаменитейших родов Франции. Еще в XVI веке род был разделен на две ветви, одна из которых приняла имя Лафайетов, другая, младшая, стала называться Мотье Шампетьер.

Карьера военного привлекала Лафайета, и в 14 лет, став к тому возрасту офицером, он решает продолжить освоение воинской науки, для чего поступает в Военную академию в Версале.

Лафайет оказался в 1776 году на гарнизонной службе в чине капитана. Здесь он сразу почувствовал себя в родной среде. Лафайет был зачислен в кавалерийский полк, которым командовал князь де Пуа, а военным округом Меца командовал другой родственник жены – граф де Бройль. Молодой офицер часто обедал у командующего округом, и во время одного из таких обедов состоялось знакомство, круто изменившее жизнь Жильбера Лафайета. Граф де Бройль принимал у себя герцога и герцогиню Глостер, которые путешествовали по Франции и остановились в Меце. Герцог Глостер – брат короля Англии Георга III – был противником своего царственного родственника и не скрывал своих чувств. От него офицеры, приглашенные на обед, узнали о событиях в североамериканских колониях Англии. Лафайет принимает решение следовать на американский континент, чтобы там принять участие в борьбе.

Лафайет на имя де Мотье, шевалье де Шаваньяка покупает корабль и большую партию оружия. Корабль получил название «Виктуар» и находился в гавани Бордо.

26 апреля 1777 года корабль «Виктуар» с 16 пассажирами на борту взял курс на американский континент. Через семь недель плавания они достигли берегов Южной Каролины.

Воспитанный в духе энциклопедистов-просветителей, пламенный поклонник идей Руссо, Лафайет в период Войны за независимость американских колоний стал ярым приверженцем идей свободы. В Новом Свете он скоро получил звание генерала и служил непосредственно под командованием Джорджа Вашингтона. Несмотря на несколько неудач, Лафайет, по всеобщему признанию, проявил серьезный талант военачальника и сыграл не последнюю роль в победе армии борцов за независимость. Уже в первых сражениях он проявил храбрость и мужество. Особенно он отличился в битве при Брендивайне 11 сентября 1777 года, где был ранен.

В 1778 году французское правительство заключило военный союз с США, что позволило Жильберу Лафайету вернуться на родину. В Париж он прибыл в феврале 1780 года вместе со знаменитым Бенжамином Франклином и был встречен французами как герой.

Во Франции Лафайет оставался не долго. Война за независимость вступила в свой завершающий период, и военный талант и опыт Лафайета были востребованы Вашингтоном. Вернувшись в Америку, он снова вступает в сражения.

Героем Войны за независимость Лафайет вернулся во Францию, которую начали сотрясать многочисленные внутренние кризисы.

Лафайет не оставался в стороне. В 1787 году он выступал с критикой политики очередного министра финансов Калонна, а при открытии Генеральных штатов он был избран представителем от дворянского сословия. Лафайет был в числе тех немногих дворян, которые выступали против разделения сословий и за проведение совместных заседаний. А 25 июня он вообще присоединился к третьему сословию. Лафайет предложил собранию первый проект Декларации прав человека и гражданина, составленный им по образцу американской декларации 1776 года.

С началом революции маркиз Лафайет с его пламенным красноречием, в ореоле славы борца за свободу Америки стал одним из ее главных участников. Он был избран начальником парижской национальной гвардии и, таким образом, в качестве начальника вооруженных сил столицы явился одним из самых влиятельных людей Франции, но сохранял это влияние недолго.

Революцию он воспринял неоднозначно: понимая пагубность существовавшей системы власти во Франции при Людовике XVI, он все же оставался преданным королю. Марат несколько раз предлагал казнить Лафайета, а после бегства короля из Парижа на маркиза пало подозрение в пособничестве монарху. Даже принятые Лафайетом меры для возвращения короля не сняли с него необоснованных подозрений. Популярность Лафайета в народе достаточно сильно пошатнулась после того, как он принял участие в подавлении восстания 17 июля 1791 года на Марсовом поле.

В конце того же года Лафайет был послан командовать армией, собранной близ Меца. Оттуда он посылал письма в Законодательное собрание с протестами против его решений, однако они не возымели действия.

После свержения монархии Лафайет отказался присягнуть республике и даже арестовал прибывших в его лагерь комиссаров. Объявленный изменником, Лафайет бежал в Нидерланды, где попал в плен к австрийцам и был заключен ими в Ольмюцкую крепость. Здесь он провел в ужасных условиях целых пять лет.

Военный переворот 18 брюмера (9—10 ноября 1797 года) привел к установлению диктатуры Наполеона Бонапарта и поставил точку в истории Французской революции. После объявления Наполеона императором Лафайет вернулся на родину, но держался вдали от дел и вступил опять на путь политической деятельности лишь во время «Ста дней».

Во время второй Реставрации Бурбонов Лафайет примкнул к крайне левой партии в палате депутатов.

В период Июльской революции 1830 года престарелый Лафайет вновь становится самым популярным человеком в Париже. По требованию народа он взял на себя командование национальной гвардией, с помощью которой быстро ликвидировал уличную борьбу.

Новый политический курс Луи Филиппа не устроил маркиза Лафайета, и вскоре он подал в отставку, которая была сразу же принята. В 1833 году Лафайет основал оппозиционный «Союз защиты прав человека». До самой кончины, а умер он 20 мая 1834 года, Лафайет продолжал активно участвовать в политической жизни страны.

Барклай-де-Толли Михаил Богданович

(1761–1818) – князь, генерал-фельдмаршал (1814)

Княжеский и дворянский род Барклаев имеет старошотландское происхождение. Первое упоминание о Барклаях относится к 1069 году. В дальнейшем род дал две основные ветви, одна из которых получила приставку– де-Толли. Известными представителями этой линии Барклаев стали братья Питер и Джон, которые в начале XVII века переселились из Шотландии в Росток. Причиной переселения была английская буржуазная революция. Михаил Богданович Барклай-де-Толли родился 13 декабря 1761 года. Уже в 4-летнем возрасте его привезли в Петербург, где Михаил стал жить в семье своих родственников Вермелейнов и готовиться к военной службе. С детских лет Михаил был записан рядовым в Новотроицкий кирасирский полк, в котором служил и Георг Вермелейн, взявший мальчика под свое покровительство.

Весной 1778 года Михаил Барклай-де-Толли выдержал экзамен перед специальной комиссией и получил свой первый офицерский чин – корнета и назначение в Псковский карабинерный полк.

6 декабря 1788 года Михаил получил свою первую боевую награду – орден Св. Владимира 4-й степени за отличие при штурме Очаковской крепости.

В мае 1797 года батальон, которым командовал Барклай, был преобразован в 4-й егерский полк. На следующий год Барклай-де-Толли был произведен в полковники, а 24 мая 1799 года получил чин генерал-майора российских войск.

В начале кампании 1805 года полк Барклая-де-Толли входил во 2-ю армию Беннигсена, которая должна была двинуться для содействия главным силам союзников.

Первое сражение кампании 1806–1807 годов произошло под Пултуском. Барклай лично водил своих егерей в контратаки, в ходе которых натиск французов был отбит на всех направлениях.

Следующей военной кампанией для Михаила Богдановича стала Русско-шведская война 1808–1809 годов. В мае 1808 года его корпус получил приказ двигаться в провинцию Саволакс.

Осенью русские войска полностью захватили Финляндию, хотя до заключения мира было еще далеко. К зиме 1808/09 года в руководстве армии возобладала идея о том, что победить Швецию можно, лишь высадившись на ее берег и создав угрозу ее столице.

Наступать предполагалось тремя корпусами. Барклай-де-Толли получил под командование Вазский корпус. Его войска проходили Ботнический залив в общем направлении на Умео на соединение с войсками графа Шувалова. К утру 9 марта измученные солдаты достигли шведских берегов и вскоре подошли к Умео, куда уже прибыли пикеты казаков из русского авангарда. Город был сдан без боя – шведские войска покинули его, и вслед за ними в Умео вступили войска Вазского корпуса.

Барклай-де-Толли получил орден Св. Александра Невского и чин генерала от инфантерии.

29 мая 1809 года Барклай-де-Толли был назначен главнокомандующим Финляндской армией и генерал-губернатором Финляндии, заняв один из самых ответственных постов в Российском государстве.

В конце декабря Барклай был вызван в Петербург, где его ожидало новое назначение. По предложению графа Аракчеева он получил пост военного министра. По предложению Барклая было принято решение образовать на западных границах России 1-ю и 2-ю армии. Командование 1-й армией – самой большой из них – император решил возложить на генерала от инфантерии Барклая-де-Толли. Армия прикрывала значительную полосу, протяженностью около 250 верст. Штаб армии находился в Вильно.

К маю 1812 года Наполеон закончил стратегическое развертывание своей Великой армии против России. Великая армия перешла Неман – Александр I и Барклай-де-Толли подписали приказы к войскам о начале войны.

Император приказал составить план отхода войск 1-й и 2-й армий. Все, что не могло быть вывезено, подлежало уничтожению.

Отступление проходило под непрерывным давлением французских войск, атаковавших русских.

Чем ближе русские войска приближались к Москве, тем все более в армии и обществе звучали голоса, требующие смены командующего. Все чаще говорили об умышленном отступлении и об «измене» Барклая. В эти дни чрезвычайный комитет решил вопрос о назначении общего главнокомандующего для вооруженных сил России. Им стал М.И. Кутузов. Барклай с обычной стойкостью вынес это, когда же 17 августа Кутузов прибыл в армию, он доложил новому главнокомандующему, что стотысячная армия рвется в бой, который он сам был готов дать на позиции у Царева Займища. Однако Кутузов, не высказав вслух ни порицания, ни одобрения действий Барклая, все же решил отступать далее на восток. Он считал, что поскольку ключ от Москвы (Смоленск) взят, то теперь местом предстоящего сражения будет сама Москва. Новый главнокомандующий и ранее находился в неприязненных отношениях с Барклаем, а теперь эти отношения еще более ухудшились. 24 августа Александр I подписал указ об отставке Барклая с поста военного министра. Все это привело к тому, что накануне Бородинского сражения Барклай стал мечтать о смерти на поле боя.

К 24 августа русские войска, преследуемые французским авангардом, подошли к селу Бородино. Здесь, у Москвы-реки и Новой Смоленской дороги, расположились войска Барклая, занявшие позиции на правом фланге русской армии. В центре поля укреплялась Курганная высота, впоследствии получившая название «батареи Раевского».

Против «батареи Раевского» было сосредоточено около 300 орудий. К 3 часам дня Курганная высота, покрытая трупами павших солдат, была взята. На помощь русской пехоте Барклай перебросил кавалерийские корпуса Корфа и Крейца и сам повел кавалеристов в атаку. В этой схватке под ним были убиты пять лошадей. Погибли два и были ранены пять адъютантов Барклая. Он дважды едва не попал в плен, будучи окружен польскими уланами. К концу боя его мундир был обрызган русской и французской кровью. В конце сражения Барклай приехал в Горки и здесь получил приказ Кутузова восстановить русские боевые порядки.

Значение Бородинского сражения в судьбе Барклая огромно – впервые после долгого молчания русские войска приветствовали его появление громовым «ура!», что означало фактическую реабилитацию его личности в армейской среде. Он стал единственным генералом, награжденным орденом Св. Георгия 2-й степени за Бородинское сражение.

В эти же дни Барклай узнал, что в очередной раз без его ведома в арьергард Милорадовича были переданы около 30 тысяч человек из 1-й армии. Все это крайне обострило отношения Барклая и Кутузова и подвигнуло командующего 1-й армией написать прошение об отставке по состоянию здоровья.

12 декабря, в день рождения императора, Барклай получил письмо Александра I, в котором тот убеждал его вернуться в армию. А уже 31 января 1813 года он получил извещение от Кутузова, что император назначил генерала от инфантерии Барклая-де-Толли командующим 3-й армией вместо заболевшего адмирала П.В. Чичагова. Новая армия Барклая была самой малочисленной из всех армий – в ней было не более 18 тысяч человек.

В то время армия осаждала крепость Торн, которую защищал баварский гарнизон (3,5 тысячи) во главе с французским генералом Мавилоном. Против крепости были сосредоточены главные силы 3-й армии – 13 тысяч человек. За взятие Торна Барклай был награжден алмазными знаками к ордену Св. Александра Невского и 50 тысячами рублей.

Вскоре армия Барклая присоединилась к главным силам, которые после смерти Кутузова возглавил генерал Витгенштейн. В сражении под Бауценом, которое было в целом неудачным для союзных войск, войскам Барклая сопутствовал успех, и теперь они служили арьергардом, прикрывавшим общее отступление. В ходе отступления благодаря образцовым действиям арьергарда союзники не потеряли ни одного орудия и повозки.

17 мая Михаил Богданович сменил Витгенштейна на посту главнокомандующего русско-прусской армии. Сражение под Дрезденом не принесло объединенной армии союзников успеха – здесь войска возглавлял австрийский фельдмаршал Шварценберг. Барклай-де-Толли отступил с главными силами армии к Кульму и разгромил наседавший на него корпус Вандамма. В ходе боя корпус Вандамма (12 тысяч) был пленен вместе с 84 орудиями и всем обозом. Инициатива Кульмского сражения целиком исходила от Барклая-де-Толли, который за эту победу был удостоен ордена Св. Георгия 1-й степени и высшим орденом Австрийской империи – командорским крестом Марии Терезии.

В середине сентября все армии союзников устремились к Лейпцигу, куда стали подходить и главные силы армии Наполеона. В лейпцигской «битве народов» войска Барклая стояли на правом фланге, построившись в три линии. Они должны были нанести удар по главным силам наполеоновских войск, стоявшим у деревни Вахау, и отбросить их к Лейпцигу. За умелые и решительные действия во время сражения Михаил Богданович получил высокие награды – орден Св. Георгия 1-й степени и титул графа. В боевой обстановке его отличало необычное хладнокровие, о котором солдаты говорили: «Глядя на Барклая, и страх не берет».

В 1814 году Барклай-де-Толли руководил русскими войсками в сражениях на территории Франции, и в Париж он въезжал рядом с императором Александром I. В тот же день графу Михаилу Богдановичу Барклаю-де-Толли было присвоено звание генерал-фельдмаршала.

Летом 1814 года он снова вернулся на пост главнокомандующего 1-й армией, штаб которой находился в Варшаве. В феврале 1815 года он получил известие о бегстве Наполеона с острова Эльба и о высадке его на французском берегу, и в апреле его армия (225 тысяч человек) выступила в новый поход на Францию. Его войска прошли Галицию, Богемию и Германию, когда уже на марше было получено известие о победе англо-прусских войск при Ватерлоо и о вторичном отречении Наполеона. В июне Барклай-де-Толли второй раз вошел в Париж. После военного смотра при Вертю, где русские войска поразили всех своей выправкой и слаженностью, весьма довольный этим Александр I возвел фельдмаршала Барклая-де-Толли в княжеское достоинство, даровав ему девиз: «Верность и терпение». В этих словах лаконично отразились главные черты личности Барклая.

В октябре 1815 года он вместе с императором покинул Францию и вернулся в Варшаву. В начале 1817 года Барклай приехал в Петербург и попросил Александра I или разрешить ему выйти в отставку по состоянию здоровья, или предоставить длительный отпуск для лечения болезни – артрита. Император разрешил фельдмаршалу отпуск на два года.

13 мая 1818 года на подъезде к Инстербургу (ныне Черняховск) личный врач князя настоял на необходимости остановки на мызе Штилитцен.

В тот же день Михаил Богданович Барклай-де-Толли скончался.

Багратион Петр Иванович

(1765–1812) – князь, генерал от инфантерии (1809)

Начиная с IX и до XIX века грузинский престол занимали представители династии Багратидов, именуемые в России также Багратиони или Багратионы. Достоверно известно, что предки Багратидов были родом из области Спери (современная территория Турции). Эта семья добилась большого влияния уже в VI–VIII веках. Одна из ветвей возвысилась в Армении, другая, старшая, – в Картли, и обе сумели завоевать господствующее положение среди местной знати.

При присоединении Грузии к России царственные роды бывших Имеретинских, Карталинских и Иверских царей получили право пользоваться всеми прежними титулами.

Самым знаменитым в роду Багратионов стал сын Ивана Александровича Петр Иванович Багратион.

Родился он в 1765 году в Кизляре – городе, где служили его дед и отец. Там и прошло его детство, о котором сведений очень мало. Видимо, тяга к военной службе появилась у Петра уже в юном возрасте, и, возможно, не последнюю роль в этом сыграли жизнь в гарнизоне и пример деда и отца.

Военная служба 17-летнего Петра началась в 1782 году. Он был зачислен сержантом в Кавказский мушкетерский полк, оборонявший с другими частями русской армии юго-восточный рубеж России, проходивший тогда по рекам Кубани и Тереку.

В мае 1794 года Багратион был переведен в Софийский карабинерный полк, в составе которого он участвовал в Польском походе и состоял под началом А.В. Суворова. 15 октября 1794 года Багратион получил очередной чин – подполковника. Он был уже известным командиром, его знали солдаты и офицеры. Обратил на Багратиона внимание и Суворов, горячо полюбивший «князя Петра». В 1799 году уже в чине генерал-майора Петр Иванович принял участие в Итальянском и Швейцарском походах, став незаменимым помощником Суворова.

15 августа 1799 года у Нови произошло кровопролитное сражение между 51-тысячной русско-австрийской армией под командованием Суворова и 35-тысячной французской армией, которую возглавлял Жубер. Главный удар наносили войска Багратиона и наступавшие позади них войска Милорадовича. Сражение началось атакой австрийскими войсками левого фланга французской армии. Генерал Жубер, прибывший в район боев, был убит, и командование принял на себя генерал Моро.

Авангард Багратиона, тесня неприятеля, подошел к городу Нови, обнесенному высокой стеной, но был вынужден остановиться. Тем временем французы открыли сильный артиллерийский огонь из батарей, находившихся за городом. Из Нови была сделана вылазка против правого фронта войск Багратиона, но подошедшие войска Милорадовича сумели отбросить неприятеля. Исход сражения решили войска Багратиона. Решительным ударом они выбили противника из Нови, а затем атаковали французские укрепления, расположенные на высотах за городом. Французы были выбиты со своих позиций и отступили. Общие потери противника составили 17 тысяч человек, потери союзных войск – в два раза меньше.

За участие в Итальянском походе фельдмаршал Суворов подарил Багратиону свою шпагу, с которой тот не расставался до конца жизни.

В легендарном Швейцарском походе через Альпы Багратиону был поручен авангард армии. Он прокладывал путь войскам в горах и первым принимал на себя удары противника.

Тем временем французы разбили корпус Римского-Корсакова и решили окружить и уничтожить армию Суворова. Окруженный со всех сторон, фельдмаршал 29 сентября созвал военный совет, на котором было принято решение под прикрытием 7-тысячного авангарда пробиваться через гору Брагель на северо-восток к Гларису. Во главе авангарда вновь был поставлен Багратион. На следующий день его части выступили из Муттенской долины. За ним двинулись и главные силы. В ходе двухдневных боев авангард разгромил противника – путь на Гларис стал свободен. К 4 октября там сосредоточились все силы русской армии.

В ночь на 5 октября ослабленная боями и беспрерывными переходами русская армия выступила из Глариса к хребту Паникс. Несмотря на отсутствие проводников и тяжелый путь по покрытым ледяной коркой склонам хребта Паникс, русские войска к 12 октября сосредоточились в Фельдкирхе. Во время перехода русской армии через хребет Паникс Багратион возглавлял арьергард, прикрывавший отход армии Суворова. Арьергард Багратиона у Глариса отбросил французские части, попытавшиеся преследовать русские войска. Выполнив свою задачу, отряд Багратиона догнал армию Суворова. Это было последним сражением Швейцарского похода.

С бывшим противником – французами – Петр Багратион снова встретился на полях сражений в 1805 году.

В сражении под Аустерлицем части Багратиона стояли на правом фланге союзных войск. Для союзников эта битва в целом окончилась поражением. Солдаты Багратиона смогли не только устоять перед натиском противника, но еще и прикрывать отступление расстроенной армии. За Аустерлиц Багратион был пожалован орденом Св. Георгия 2-й степени.

В войне 1806–1807 годов Багратион, можно сказать, традиционно командовал авангардными или арьергардными отрядами, в зависимости от того, наступала или оборонялась русская армия.

16 января 1807 года русская армия под командованием Багратиона начала наступление в Восточную Пруссию с целью не допустить занятия французами Кёнигсберга и Пиллау и нанести поражение изолированным корпусам Нея и Бернадота. Наполеон, узнав о движении русских войск, 1 февраля направил главные силы на север, пытаясь обойти левый фланг русской армии и отрезать ее от сообщений с Россией. Под прикрытием авангарда генерала Багратиона русские войска отошли к Прейсиш-Эйлау, где 7–8 февраля произошло крупное сражение. Попытка Наполеона обойти левый фланг русских войск была сорвана их упорной обороной. Последним сражением между русскими и французскими войсками в этой войне стало Фридландское сражение 14 июня. В ходе битвы левое крыло русских войск под командованием генерала Багратиона артиллерийским огнем и контратаками конницы отбило все атаки французских войск и обеспечило отход главных сил русской армии. Наполеону не удалось уничтожить русскую армию во Фридландском сражении, но ее поражение и большие потери, понесенные русскими войсками, заставили императора Александра I заключить в июле 1807 года Тильзитский мир.

В следующем, 1808 году Петр Иванович отправился на войну со Швецией. Командуя 21-й пехотной дивизией, он провел ряд удачных боев и занял города Таммерсфорс, Бьерсборг, Або, Вазу, а также Аландские острова.

17 сентября 1809 года в Фридрихсгаме был подписан мирный договор, по которому Финляндия и Аландские острова отошли к России. За отличное управление войсками во время Русско-шведской войны 1808–1809 годов Багратион был произведен в генералы от инфантерии.

После окончания военных действий в Финляндии Багратион в июле 1809 года получил назначение в Молдавскую армию. Шла русско-турецкая война, и Молдавская армия сражалась на Дунае с войсками турецкого султана. Петр Иванович специальным приказом командующего армией генерал-фельдмаршала Прозоровского был назначен командиром главного корпуса армии. Еще до прибытия Багратиона генерал-фельдмаршал Прозоровский обратился к императору Александру I с просьбой назначить ему преемника, так как вследствие своего слабого здоровья он уже не мог управлять войсками. Александр I удовлетворил эту просьбу и разрешил Прозоровскому передать командование Молдавской армией Багратиону.

Приняв командование Молдавской армией, которая насчитывала лишь 20 тысяч человек, Багратион, не снимая осады Измаила, сумел за август месяц взять ряд городов – Мачин, Гирсово, Кюстенджи. В сентябре он разбил турок под Рассеватом и осадил Силистрию.

В августе 1811 года Александр I назначил Багратиона командующим Подольской армией, находящейся на Украине. Весной 1812 года он был утвержден в должности главнокомандующего 2-й Западной армией, сформированной на базе Подольской армии.

Отечественная война 1812 года началась с отступления 1-й и 2-й Западных армий, которые двигались на соединение. С тяжелыми боями к концу июля армия Багратиона вышла к Смоленску и соединилась с 1-й Западной армией, тем самым сорвав надежды Наполеона на разгром русских поодиночке. Под Смоленском Багратион предлагал дать французам генеральное сражение, но армия продолжила отступление и двигалась по направлению к Москве.

22 августа армия достигла села Бородино. Здесь войска расположились на позициях, избранных для генерального сражения. Армии Багратиона предстояло защищать укрепления, расположенные на левом фланге, возле деревни Семеновская, впоследствии названные Багратионовыми флешами. Главный удар по левому флангу русских войск был нанесен одновременно с атакой на село Бородино. Флеши атаковали две французские дивизии корпуса маршала Даву. Однако первые атаки не увенчались успехом. Тогда маршал Даву лично возглавил очередную атаку и во главе 57-го линейного полка ворвался на левую южную флешь. Но ему не удалось закрепить свой успех – войска Багратиона отбросили его на исходный рубеж. Французам два раза удавалось захватить флеши, а один раз они даже прорвались в деревню Семеновская. Но всякий раз Багратион наносил им сильные удары и выбивал их с укреплений.

В восьмой атаке на флеши приняли участие 45 тысяч солдат наполеоновской армии. Багратион дал приказ идти в контратаку и сам принял в ней участие. В ходе этой успешной контратаки князь Багратион был тяжело ранен осколком разорвавшегося ядра в ногу. Командование 2-й армией принял генерал Коновницын. Самого Багратиона переправили для лечения в село Симы Владимирской губернии. Здесь 12 сентября 1812 года он скончался.

В 1839 году его прах был перенесен на Бородинское поле и там перезахоронен с величайшими почестями.

Огиньский (Огинский) Михал Клеофас (Михаил Андреевич)

(1765–1833) – граф, польский композитор

Русско-литовский дворянский род Огиньских ведет начало от праправнука князя Михаила Черниговского Тита-Юрия Федоровича Козельского, сын которого Григорий имел прозвание Огонь, что и дало фамилию роду. Правда, ряд других исследователей считают родоначальником Огиньских Дмитрия Ивановича Глушонка, получившего в 1486 году от великого князя Литовского Александра имение Огинты.

«Полонез Огинского» – это музыкальное произведение знакомо каждому. Его автор – Михал Клеофас Огиньский, чье имя в России произносилось как Михаил Андреевич Огинский.

Службу Михал Клеофас начал в возрасте 19 лет. Он присутствовал в сейме и служил по гражданскому ведомству. От отца он унаследовал способности к дипломатии, что помогло ему быстро сделать карьеру. Через шесть лет после начала службы он получил должность чрезвычайного посланника и полномочного министра Польши сначала в Голландии, а затем в Англии. В возрасте 24 лет он уже был награжден высшим польским орденом Белого Орла.

Далеко не сразу блестящий молодой аристократ превратился в «солдата польской революции», как с гордостью называл себя впоследствии сам Огиньский.

Чуть больше года пробыл он за границей в качестве чрезвычайного посланника, и в конце 1790 года ситуация в Польше заставила его вернуться на родину.

3 мая 1791 года была обнародована Конституция Речи Посполитой, ставшая итогом реформаторской деятельности 4-летнего сейма (1788–1792). Конституция существенно меняла государственно-правовой статус Польши, что, естественно, не устраивало Петербург. По поручению короля Станислава Понятовского Огиньский был отправлен в Вильно для поддержания обнародованной конституции, против которой активно выступали сторонники пророссийской политики.

В противовес конституции в 1792 году была создана Тарговицкая конфедерация, проект которой разрабатывался в Петербурге под личным наблюдением Екатерины II. Акт конфедерации был опубликован 14 мая 1792 года, и в тот же день в Польшу вошли русские войска. Польская армия, увеличенная до 100 тысяч человек по постановлению 4-летнего сейма, несмотря на оказанное сопротивление русским войскам, не смогла остановить вторжение. Капитуляция короля и присоединение его к Тарговицкой конфедерации стало концом начавшейся борьбы. Результатом этой войны стал второй раздел Польши (1793) между Россией и Пруссией.

Как только в Польше началась национально-освободительная борьба, вылившаяся в вооруженное восстание, Огиньский стал ее самым активным участником.

В ночь с 23 на 24 апреля началось восстание в Вильно, где в то время находился и Огиньский. Михал Клеофас объявил Национальному совету, что «приносит в дар Родине свое имущество, труд и жизнь». Передав значительную часть личных средств, он вошел в состав Национального совета в качестве депутата от Вильно.

На собственные средства Огиньский сформировал конный егерский полк и стал его командиром. Во главе полка он принял участие в нескольких сражениях и заслужил благодарность революционного правительства.

Восстание 1794 года было подавлено. Огиньский с группой патриотов сумел добраться до Вены, а в середине декабря 1794 года он перебрался в Венецию, где находилась значительная часть польских эмигрантов.

Встав во главе тех, кто желал продолжить борьбу за независимость Польши, Огиньский начал искать союзников. Он наладил связь с польским эмиграционным центром в Париже, поддерживал контакты с Варшавой, искал и встречался с теми, кто был враждебно настроен к России.

Огиньский побывал во многих итальянских городах – Риме, Падуе, Флоренции – и везде налаживал контакты с польскими эмигрантами. Центр польских повстанческих сил находился в Париже. Вскоре было принято решение о создании в некоторых крупных городах сети тайных агентов, и Михал Клеофас в качестве такого агента был направлен центром в Турцию. В Константинополе он провел более полугода.

Вернуться ему удалось лишь при воцарении Александра I.

В 1802 году он поселился в одном из своих поместий недалеко от Вильно. Здесь он был избран почетным членом Виленского университета и вошел в состав его совета.

Александр I благосклонно отнесся к Огиньскому, вернул ему значительную часть имений, назначил сенатором Российской империи и присвоил ему чин тайного советника. Он много беседовал с Огиньским о возрождении Польши, и тот снова поверил императору.

Михал Клеофас часто бывал во Франции, где уже громко говорили о военных приготовлениях к войне против России. И когда накануне Отечественной войны российский император прибыл в Вильно, то на фронтоне дворца Огиньского пылал транспарант: «Доверие и благодарность».

Во время Отечественной войны 1812 года Огиньский был одним из доверенных людей российского императора и почти неотлучно находился при нем. Ему поручалось составление воззваний к польскому народу, и всю войну он был посредником между императором и своими соотечественниками, продолжая верить обещаниям российского монарха.

Война закончилась, и осенью 1814 года Огиньский возвратился в Петербург, где Александр I вновь подтвердил ему данные обещания относительно судьбы Польши. Но в начале 1815 года Огиньский был вызван в Варшаву, где император в долгой беседе ознакомил его с решением Венского конгресса. По решению конгресса часть территории Польши вошла в состав Российской империи, образовав Царство Польское. Александр I даровал полякам конституцию, но фактическая власть была сосредоточена в руках великого князя Константина Павловича. И очень скоро реальные планы российского монарха относительно Польши перестали быть секретом.

Потеряв доверие к императору и еще раз пережив крушение надежд, Огиньский уходит в отпуск по причине болезни сроком на один год. Отпуск он продлевает снова и снова, и в 1817 году высочайшим указом было повелено «отпуск, данный сенатору Огинскому, продолжить до совершенного выздоровления, по уважению к болезненному состоянию его».

В 1822 году Огиньский навсегда покидает Россию. Он посетил разные города Европы и в 1823 году поселился вместе с семьей во Флоренции.

На протяжении этих лет появились издания многих его музыкальных произведений. Позже вышли в свет его «Письма о музыке», на титульном листе которых была сделана надпись: «Флоренция, 25 сентября 1828, день, когда мне исполнилось 63 года».

Скончался Михал Клеофас Огиньский 15 октября 1833 года во Флоренции.

Витгенштейн Петр Христианович

(1768–1842) – светлейший князь (1834), генерал-фельдмаршал (1826)

Княжеский род Витгенштейнов происходил из рейнской Франконии. Его родоначальником стал Стефан фон Спонгейм (Шпангейм), живший в XI веке. Его сын Эбергард в 1128 году стал в роду первым графом Спонгеймским. В XIII веке потомок первого графа, Готфрид II, женился на Аделаиде Сайн, которая была последней представительницей рода Сайнов. Дабы род Сайнов не пресекся, в 1247 году Готфрид унаследовал от жены не только земли, но и имя. А спустя чуть больше века, в 1361 году, граф Валентин Сайн тоже путем женитьбы на последней представительнице рода Витгенштейнов принял фамилию Сайн-Витгенштейн.

В начале XVI века род разделился на три ветви, старшая из которой стала именоваться Сайн-Витгенштейн-Берлебург. Ее представителем был граф Христиан Генрих, возведенный в княжеское достоинство Священной Римской империи в 1792 году с титулом «светлость». К младшей линии рода принадлежали графы Сайн-Витгенштейн-Людвигсбурги. Одним из самых известных представителей этой линии Витгенштейнов стал Христиан Людвиг Казимир.

Петр Христианович Витгенштейн родился 25 декабря 1768 года в городе Переяславле в Малороссии.

В 1781 году он поступает на службу в Семеновский полк сержантом. С 1790 года он офицер, корнет. К 1793 году, когда произошло его боевое крещение, он пребывал уже в чине майора.

Были у него бои в Польше, включая и знаменитое взятие Варшавы. Затем он принял участие в походе Валериана Зубова на Кавказ и вместе с ним брал Дербент. Именно он, отличившийся при штурме этой доселе считавшейся неприступной крепости, был послан в Петербург с ключами от крепости и извещением о ее падении, что сделало его полковником.

К 1805 году, к моменту начала войны с Наполеоном, он уже пять с лишним лет находился в чине генерал-майора.

Отечественную войну 1812 года Витгенштейн встретил генерал-лейтенантом и командиром 1-го корпуса армии Барклая-де-Толли, корпуса, прикрывающего Петербург и действующего в отрыве от основных сил. По сути – маленькая самостоятельная армия. И ее командир доказал, что не зря столь трудное дело защиты русских земель от Двины до Новгорода было доверено именно ему. Доверено в момент наивысшей опасности для страны, когда общепризнанные военные авторитеты, генералы Багратион и Барклай-де-Толли, пользовавшиеся в армии и обществе широкой известностью, посчитали во многом свою задачу выполненной лишь потому, что неприятелю не удалось окружить русские армии, расчленить и уничтожить их; когда даже отступление признавалось за удачнейший маневр. Именно в это время корпус Витгенштейна вступил в поединок с тремя корпусами Наполеона, сковал их силы и вырвал стратегическую инициативу.

Макдональд под влиянием разгрома Удино оставил свои попытки взять Ригу, а Наполеон отрядил корпус Сен-Сира к Двине, тем самым ослабив главную армию, к которой Сен-Сир уже более не присоединился. Тогда же французский император отдал приказ своим трем маршалам: прекратить наступательные движения на правой стороне Двины, но лишь удерживаться на ее берегах, охраняя пути сообщения главной армии.

Эта победа сделала известным имя Витгенштейна по всей России. Он получил за нее орден Св. Георгия 2-й степени и почетное прозвание «защитника Петрова града», впервые прозвучавшее в песне, заканчивающейся словами:

Хвала, хвала тебе, герой! Что град Петров спасен тобой!

Клястицы стали толчком к самому ослепительному взлету военной карьеры Витгенштейна, в скором времени – фельдмаршала. В 1813 году он берет Берлин и тогда же после смерти Кутузова временно назначается главнокомандующим объединенными армиями России, Австрии и Пруссии. В 1818 году он назначается главнокомандующим 2-й армией, а в 1828 году, с началом войны с Турцией – главнокомандующим русской армией в Европейской Турции. Под его командованием русские войска добились значительных успехов. Но годы и пережитое брали свое, и Витгенштейн подает в отставку. Умер он в 1842 году.

Веллингтон Артур Уэлсли

(1769–1852) – английский полководец и государственный деятель

Сэр Артур Уэлсли, герцог Веллингтон, принадлежал к старинному дворянскому роду, известному также как Коллей и только к концу XVIII века принявшему окончательную фамилию Уэлсли. Более правильно фамилия сэра Артура, дарованная ему со званием лорда, звучит как Уэллингтон, но мы будем придерживаться написания, принятого в русской военной истории.

Самым известным стал третий сын первого графа Морнингтона Артур Уэлсли, родившийся в Дублине 29 апреля 1769 года. Свое образование Артур получил в элитной школе в Итоне, а затем окончил военную школу в Анжере (Франция).

В 1787 году началась его военная служба – он поступил в английские войска в чине прапорщика. В 1793 году Артур Уэлсли приобрел патент на штаб-офицерский чин (подполковника) в 33-м пехотном полку, с которым в 1794 году он участвовал в походе в Нидерланды. Начиная с 1790-го и по 1796 год сэр Артур был членом ирландского парламента.

В апреле 1809 года Уэлсли был назначен главнокомандующим объединенными англо-португальскими силами.

В награду за свои усилия в Испании в кампанию 1809 года Уэлсли получил от Англии достоинство пэра под именем лорда Веллингтона, титулы барона Дуро и виконта Талаверы, а от португальского правительства – титул маркиза Вимейеры.

Однако победа при Талавере имела для союзников столь отрицательные стратегические последствия, что Веллингтону пришлось отступать, а британское правительство предоставило его усмотрению решение вопроса о дальнейшем пребывании английских войск на Пиренейском полуострове. «Я останусь здесь», – твердо ответил Веллингтон и продолжил борьбу.

До начала основной военной кампании Веллингтону была оказана поддержка со стороны регулярных испанских войск, действовавших в своем обычном стиле. Испанские войска были настолько сильно разгромлены и рассеяны в ходе зимней кампании, что французы, не встречая с их стороны никакого сопротивления, завладели новыми районами Испании и вторглись также в богатую южную провинцию Андалузию.

В это время Наполеон взял в свои руки руководство войной в Испании и к концу февраля 1810 года сосредоточил здесь почти 300 тысяч человек, предполагая в дальнейшем еще более увеличить численность войск. Более 65 тысяч из них было выделено в распоряжение Массены с задачей вытеснить англичан из Португалии.

Веллингтон, включив в свою армию обученные англичанами португальские войска, довел ее численность до 50 тысяч человек.

Массена начал вторжение в Португалию с севера Испании, дав тем самым Веллингтону время и пространство для реализации его стратегических замыслов. Веллингтон препятствовал продвижению Массены, уничтожая продовольствие в районах, через которые продвигался Массена. 27–28 сентября 1810 году в кровопролитном сражении при Бузако Веллингтон сумел отбить все атаки Массены, но тот начал обход его позиции и тем самым вынудил Веллингтона поспешно отступить по направлению к Лиссабону. Затем Веллингтон отошел к укрепленой линии Торрес – Ведраса, что для Массены оказалось совершенно неожиданным.

Линия Торрес – Ведрас была построена поперек гористого полуострова между рекой Тахо и морским побережьем для прикрытия Лиссабона. Будучи не в состоянии прорвать эти линии, Массена около месяца стоял перед ними, пока голод не заставил его отойти на 50 километров к реке Тахо. Веллингтон не стал его преследовать или навязывать бой, а ограничился тем, что сковал армию Массены в небольшом районе, препятствуя снабжению его войск продовольствием.

Веллингтон продолжал придерживаться своего стратегического плана, несмотря на возможность изменения политики в Англии и прямую угрозу, созданную наступлением Сульта на юге через Бадахос с целью снять кольцо блокады, в котором находились войска Массены. Веллингтон противостоял всем попыткам Массены, который хотел заставить его наступать, но уже в марте сам вынужден был отойти. Когда остатки голодной армии Массены снова пересекли португальскую границу, он потерял 25 тысяч человек, из них только 2 тысячи человек в бою.

В дальнейшем Веллингтон оказывал воздействие на противника более угрозами, чем силой. В этих случаях французы были вынуждены направлять свои войска к угрожаемому пункту и тем самым давали испанским партизанам большую свободу действий в районах, оставленных французскими войсками.

Но действия Веллингтона этим не ограничивались. Следуя за отступающим к Саламанке Массеной, он использовал часть своей армии для блокады пограничной крепости Алмейда на севере, одновременно направив Бересфорда осаждать Бадахос на юге. В результате армия Веллингтона лишилась подвижности и оказалась разделенной на две почти равные части.

В это время Массена, вновь собрав свою армию и получив небольшие подкрепления, поспешил на помощь осажденной Алмейде. Под Фуэнте-де-Оноро Веллингтон был застигнут врасплох на невыгодных позициях, оказался в тяжелом положении и с трудом отбил атаку противника.

Бересфорд также снял осаду Бадахоса и выступил навстречу армии Сульта, спешившей на помощь осажденным. Он потерпел поражение при Альбуэре в результате плохой организации сражения, но положение было спасено, хотя и чрезмерно высокой ценой, благодаря умелым действиям войск.

Теперь Веллингтон вновь сосредоточил свои усилия на осаде Бадахоса, хотя и не имел в своем распоряжении осадных средств. Однако осаду пришлось снять, так как в южном направлении двигался на соединение с Сультом сменивший Массену Мармон. Оба французских полководца разработали план общего наступления на Веллингтона. Но между ними возникли разногласия. В это же время Сульт, встревоженный вспышкой новой партизанской войны в Андалузии, возвратился туда с частью своей армии, возложив командование оставшимися войсками на Мармона. Из-за чрезмерной осторожности Мармона военная кампания 1811 года постепенно затихла.

Ввиду ограниченности своих сил Веллингтон не мог их использовать так, как хотел бы, и хотя в абсолютном исчислении его потери были меньше потерь французов, относительно они были больше. Однако он выдержал натиск французов в наиболее критический период, а с сентября 1811 года лучшие из французских войск были отозваны из Испании для участия в походе против России. По сравнению с 1810 годом численность французских войск в Испании уменьшилась на 70 тысяч человек. Из оставшихся в Испании войск не менее 90 тысяч были разбросаны от Таррагона (на средиземноморском побережье) до Овьедо (на атлантическом побережье) для охраны коммуникаций с Францией от нападения партизан. Прежде чем сосредоточить свои силы против Португалии, Наполеон решил вначале полностью покорить Валенсию и Андалузию.

При наличии слабого сопротивления со стороны противника Веллингтон воспользовался свободой действий и, внезапно напав на Сьюдад-Родриго, штурмом захватил его. Отряд под командованием Гилла прикрывал в период штурма стратегический фланг и тыл Веллингтона. Мармон не смог ни помешать Гиллу, ни отбить крепость, поскольку его осадный парк также был захвачен. Он не смог также и последовать за Веллингтоном через лишенную продовольствия местность.

Воспользовавшись этим, Веллингтон проскользнул на юг и штурмом взял Бадахос, хотя у него было очень мало времени для подготовки штурма. В Бадахосе Веллингтон захватил понтонный парк. Уничтожив наведенный французами понтонный мост через реку Тахо в районе Алумараца, он добился определенного стратегического преимущества, поскольку теперь армии Мармона и Сульта были отрезаны друг от друга и могли переправиться через реку только по мосту в Толедо, на расстоянии около 500 километров от устья реки Саламанки.

Действия Веллингтона в этой кампании были отмечены вначале титулом графа, затем маркиза. Парламент дважды назначал ему в награду по 100 тысяч фунтов стерлингов, а испанские кортесы поднесли ему звание гранда, маркиза Торрес-Ведрасского и герцога Сьюдад-Родриго.

Несмотря на то что Веллингтон снова вернулся на португальскую границу, исход будущей кампании был уже решен, поскольку французы покинули большую часть захваченной территории Испании, для того чтобы сосредоточить свои войска против Веллингтона, и, оставив в покое испанских партизан, потеряли возможность уничтожить их силы.

В связи с поражением Наполеона в России из Испании было отозвано еще большее число французских войск. К началу новой кампании обстановка в Испании совершенно изменилась.

Веллингтон стал главнокомандующим не только английских и португальских, но и испанских войск.

Французы, более деморализованные непрерывной партизанской войной, чем военными поражениями, почти сразу были вынуждены отойти за реку Эбро и старались лишь удержать северную часть Испании. Но даже и такой задачи они не смогли выполнить из-за непрерывного давления партизан на их тыл со стороны Бискайского залива и Пиренейских гор. Это вынудило французов для организации отпора снять с фронта четыре дивизии из своих ограниченных сил.

Воспользовавшись этим, Веллингтон 21 июня 1813 года одержал блестящую победу под Витторией над королем Жозефом, за которую получил звание фельдмаршала британской армии, от испанских кортесов – поместья, а от принца-регента Португалии – титул герцога Витторна. Одержанная победа позволила Веллингтону начать постепенное продвижение к Пиренеям. Перейдя их в феврале 1814 года, он переправился через реку Адур, занял Бордо и, вытеснив Сульта с Торбской позиции, 10–12 апреля после боя овладел Тулузой.

Отречение Наполеона положило конец военным действиям. Английский принц-регент пожаловал Веллингтону орден Подвязки и титул герцога, а парламент поднес ему 400 тысяч фунтов стерлингов для покупки поместья.

После этого Веллингтон был послан в Париж чрезвычайным послом, а в феврале 1815 года выступил уполномоченным на Венском конгрессе.

После высадки Наполеона в Гренобле Веллингтон отправился в Брюссель и здесь принял главное командование над союзными английскими, ганноверскими, голландскими и брауншвейгскими войсками.

18 июня 1815 года благодаря энергии и самообладанию, которое никогда не покидало «железного герцога», Веллингтон отразил, хотя и с большими потерями, отчаянные атаки французов при Ватерлоо и с прибытием прусских войск Блюхера одержал победу над Наполеоном.

Совместно с Блюхером Веллингтон безостановочно преследовал французские войска до Парижа, в который вступил 5 июля.

За Ватерлоо Веллингтон был осыпан наградами. Ему было присвоено звание фельдмаршала русских, прусских, австрийских и нидерландских войск. Император Александр I наградил Веллингтона орденом Св. Георгия 1-й степени, король Нидерландов – титулом князя Ватерлооского, другие монархи – драгоценными подарками.

По союзническому договору 20 ноября 1815 года Веллингтону было вверено командование всеми союзными войсками, назначенными для оккупации Франции. Он воспротивился предложению Блюхера расстрелять Наполеона и в согласии с императором Александром I предотвратил расчленение Франции и продолжительную оккупацию ее территории, чего так добивались пруссаки. Несмотря на это, распоряжение Веллингтона о возврате на свои места захваченных французами во время Наполеоновских войн произведений искусств вызвало против него в Париже такое недовольство, что на его жизнь было совершено несколько покушений. На Аахенском конгрессе 1818 года Веллингтон поднял вопрос о выводе оккупационных войск из Франции и содействовал благоприятному для нее разрешению вопроса о контрибуции.

В 1826 году Веллингтон возглавлял чрезвычайное посольство для поздравления императора Николая I с восшествием на престол. В следующем году он стал главнокомандующим британскими сухопутными силами.

В январе 1828 года Веллингтону было поручено составить министерство. По своим политическим убеждениям он принадлежал к крайним тори, и когда в 1830 году под влиянием свершившейся в Париже июльской революции в Англии возникли стремления к реформе избирательного закона, Веллингтон, как противник этого билля, должен был уступить власть вигам. Общественное мнение было так сильно возбуждено против Веллингтона, что лондонская чернь перебила стекла в его дворце. Однако такое отношение к нему продолжалось лишь короткое время. В дальнейшем он дважды (1834–1835 и 1841–1846) входил в состав министерства Биля. Его политическая карьера закончилась лишь в 1846 году.

С тех пор и до своей кончины в 1852 году в звании главнокомандующего он занимался лишь армией и довольствовался своей военной славой, которая и поныне составляет национальную гордость англичан. Еще при жизни Веллингтону было поставлено несколько памятников.

Шаховской Иван Леонтьевич

(1776–1860) – князь, генерал от инфантерии

Именно отсюда – от смоленских князей Мономаховичей – ведут свою родословную князья Шаховские. Князь смоленский Федор Ростиславич, взяв в жены дочь и единственную наследницу ярославского князя Василия Всеволодовича Марию, получил и Ярославское княжество. Вскоре после смерти супруги ему пришлось вступить в борьбу с немалым числом тех, кто желал сам княжить в Ярославле. Сил у князя было недостаточно, и он, отправившись в Орду, обратился за помощью к хану. Верно служил Федор Ростиславич хану и даже взял в жены ханскую дочь. Он не только вернул Ярославль, но и стал участником многих междоусобных войн, поддерживая всегда сторонников золотоордынского владыки. Меч его нес большие беды народу русскому, и не раз был проклят Федор Ростиславич за свое предательство, получив прозвание Черный. Дети же его и золотоордынской царевны, Давид и Константин, жизнью своей молили у народа прощение за деяния отца. Впоследствии они стали почитаться как святые и были канонизированы православной церковью.

Фамилию Шаховских род получил в XV веке. Один из потомков Федора Черного, князь ярославский Константин Глебович имел прозвание Шах, что и стало родовой фамилией.

И так распорядилась История, что большинство представителей этого рода, жизнь и деяния которых остались в ее анналах, выдвинулись в XVIII–XIX веках. Пожалуй, лишь Смутное время ненадолго придвинуло Шаховских чуть ближе к высоким чинам и постам, да и пора было заявить о себе – род древний, а от царя и престола далек.

XVIII и XIX столетия выдвинули из рода Шаховских не только деятелей культуры, но и прославленных воинов, достигших высоких генеральских чинов. Самым знаменитым из них по праву может считаться генерал от инфантерии, князь Иван Леонтьевич Шаховской. Он прожил долгую и славную жизнь, и, подводя ее итог, автор биографической заметки о князе в «Месяцеслове» писал: «Подвигами общественной деятельности он приобрел себе право занять место на страницах истории славной для отечества эпохи, а подвигами любящей души своей снискал всеобщее уважение. Любовь связывала его с молодым поколением, которому он вполне сочувствовал во всем, что есть в нем благородного и доброго, и с любознательностью следил до самых последних минут своей жизни за историческим ходом всего современного».

Действительно, Шаховской жил в славную эпоху. Он родился в 1776 году. Через 10 лет был записан в полк, и 18 лет от роду – уже капитан Херсонского гренадерского полка. Начавшаяся война с Польшей призвала его на поле боя.

Молодой капитан участвует в боях при Крутицах, Брест-Литовске, местечке Кобылке. И – в штурме Варшавы в 1794 году.

Итогом этого штурма, предпринятого Суворовым, стали падение города, победоносное окончание войны, а для Шаховского – награждение орденом Св. Георгия 4-й степени. Как было сказано в официальной бумаге, «за отличное мужество, оказанное 24 октября при взятии приступом варшавского предместья Праги, где первым овладел бастионом и, быв послан с охотниками, отбил пушку и, поражая оною мятежников, принудил сдаться до 300 человек».

Совсем неплохо для начинающего, по сути, службу офицера. Вся атмосфера тогдашней армии способствовала выковыванию подобных личностей. Главное, было бы желание учиться у более опытных и умудренных годами и схватками товарищей.

Шаховской хотел, и служба его шла успешно. Уже в 1803 году он назначается командиром лейб-гвардии егерского полка, через год производится в генерал-майоры. Участвовал в Отечественной войне: отличился под Витебском, при Бородине, под Красным, за что получил ордена Св. Анны 1-й степени и Св. Владимира 2-й.

Заграничные походы русской армии вновь дали возможность проявить себя шефу 20-го егерского полка (каковым Шаховской пребывал с 1809 года).

1 февраля русский корпус под командованием одного из наиболее смелых партизан, действовавших наряду с Денисом Давыдовым, Фигнером и Сеславиным, генерала Винценгероде подошел к селениям Коканину, Павловску и Боркову (что в шести верстах от города Калиш), где его разъезды обнаружили беспечно отдыхающего неприятеля корпуса Ренье. Корпус этот состоял из саксонцев, главная квартира которых (где пребывал и сам Ренье) располагалась в Калише.

Винценгероде сразу же по выявлении неприятеля послал в обход селений – для предотвращения отхода и нарушения связи между отдельными отрядами саксонской пехоты – свой авангард под началом генерал-майора Ланского: 3 казачьих и 2 гусарских полка с ротой конной артиллерии.

Ланской быстрым маневром выполнил приказ, а вскоре подошла и русская пехота, ведомая принцем Евгением Вюртембергским, в составе которой находился и 20-й егерский полк во главе со своим шефом.

Саксонцы не долго противились русскому напору, так что скоро деревни были от них очищены, защитники же их частью были переколоты, частью – причем гораздо большей – сдались в плен. Ренье тем временем подослал на помощь своей пехоте кавалерию из Калиша, но русская пехота и ее обрекла на незавидную участь, в чем не преминули особо отличиться егеря, точными залпами поражавшие неприятеля.

Не теряя времени, Винценгероде стремительно двинулся к городку – на сближение с Ренье. Подступив к Калишу, русский корпус обрушил на него сильную канонаду, после чего пехота пошла вперед. Неприятель держался в предместьях до ночи, но затем все же был принужден отступить, подталкиваемый меткими залпами и штыками.

За этот бой генерал-майор Шаховской был награжден Георгием 3-й степени. Потом были бои при Люцене, Бауцене, Пирне, Кульме, Лейпциге, который сделал князя генерал-лейтенантом. Далее – Бар-Сюр-Об, Труа, Фершампенуаз, Париж.

По окончании войны Шаховской продолжал служить, так что 1831 год, когда ему вновь пришлось вдохнуть пороховой дым на поле брани, встретил уже генералом от инфантерии и командиром гренадерского корпуса, во главе которого и двинулся на польскую войну.

Принимал участие в сражениях при Белоленке, Грохове, Остроленке. И вновь – у стен Варшавы, где, как и 37 лет назад, проявит столь беззаветное мужество, что будет отмечен еще одним Георгием – уже 2-й степени.

Казалось, ничего не изменилось за эти годы – тот же город, та же задача, точно такое же отчаянное сопротивление осаждаемых и неукротимая решимость атакующих.

Штурм начался утром 25 августа.

Мужество русских солдат послужило лучшим аргументом сейму, принявшему решение сдать Варшаву. Так что спустя некоторое время Шаховской, вспоминая молодость, вновь прошелся по ее улицам победителем. И с новыми наградами – Георгием 2-й степени за Варшаву и с Владимиром 1-й степени – за преследование неприятеля до прусской границы.

Потом были еще награды и еще должности – за долгую службу их, как правило, и бывает немало. А служба у князя Ивана Леонтьевича Шаховского была долгой, ибо он не разделял жизнь и служение и, может быть, благодаря этому дожил до почтенного возраста – 84 лет.

Волконский Петр Михайлович

(1776–1852) – светлейший князь, военный и государственный деятель

Русский княжеский род Волконских ведет свое начало от святого мученика, одного из самых почитаемых на Руси святых князей после Бориса и Глеба, Михаила Черниговского. Правда, некоторые исследователи, исходя из географического положения земель, принадлежащих Волконским, считают, что происходит сей славный род от князей рязанских. Но как бы то ни было, этот род – один из самых древних русских родов, представители которого прославились ратными подвигами, защищая родную землю. Да и герб рода подтверждает принадлежность его к воинской славе. Герб двухцветный – голубой и золотой. На голубом фоне герба изображен архангел с обнаженным мечом, а на золотом – черный орел, несущий тяжелый крест.

Родоначальником Волконских считается Иван Юрьевич, по прозванию Толстая Голова, который, в свою очередь, был сыном Юрия Михайловича Тарусского и получил в удел земли на реке Волкони. Три его сына положили начало родам князей Тарусских, Спажских и Волконских, защищавших от татар русские рубежи на Оке.

Представители князей Тарусских и Спажских пали в битвах с врагами: два сына Ивана Толстая Голова – Федор и Мстислав – сложили головы на Куликовом поле, и в последующих боях с татарами погибли и его внуки Федор, Борис и Михаил.

В XVIII столетии из Волконских, продолжающих нести воинскую службу, особенно отличился Семен Федорович Волконский, начавший службу гардемарином, а затем став кирасиром. Он участвовал во взятии Баку и ряде других сражений, что позволило ему за доблестные отличия получить чин генерал-майора. Во время Семилетней войны Семен Волконский наголову разбил прусского командующего Клейста, взяв в сражении тысячу пленных, и первым вошел в Берлин. Но со сменой политического курса Семен Федорович был уволен в отставку в чине генерал-аншефа.

И в XIX веке Волконские были в первых рядах защитников отечества. Сразу несколько представителей этого рода отличились в период Наполеоновских войск. Уже внук Семена Федоровича, Николай Григорьевич, имевший фамилию Репнин, данную ему по деду со стороны матери специальным императорским указом для того, чтобы не пресеклась династия Репниных, но бывший продолжателем воинских традиций семьи Волконских, в сражении под Аустерлицем командовал кавалергардами, оставшись единственным в живых старшим офицером. Раненый, он попал в плен к французам, которые предложили ему свободу в обмен на обещание в течение двух лет не воевать с Францией. Николай Григорьевич ответил на это: «Я присягнул служить своему государю до последней капли крови и потому принять предложение не могу».

В войне с Наполеоном отличился и Петр Михайлович Волконский, имевший к началу войны генеральский чин. Он родился 25 апреля 1776 года и в 16 лет уже был произведен в прапорщики лейб-гвардии Семеновского полка. В 1810 году он стал полковником, через год – генерал-майором.

В 1805 году исполнял должность дежурного генерала соединенных русских и австрийских войск, бывших под началом Кутузова. Был в этой должности и в несчастный для союзной армии день – день Аустерлица.

Дело генералов – не вставать во главе атакующих порядков, но знать, кого на это место поставить, то есть действовать прежде всего головой. Но хороший генерал ведает, что как бы ни был хитроумен и тщательно разработан его план, но, если солдаты не будут беззаветно преданы своему командиру, дело может в любой момент разладиться. А для того чтобы подчиненные тебе верили до конца, ты должен быть для них не только стратегом, но и примером доблести и отваги. Каждодневно рискуя жизнью на войне, они хотят быть уверены, что в бой их ведет человек, по крайней мере не уступающий им в храбрости, и что, когда придет та крайняя минута, он не помедлит занять место в голове нападающих. Как это бывало с тем же Багратионом, чрезвычайно редко в генеральских чинах обнажавшим шпагу. Лишь в крайнем случае. Например, под Прейсиш-Эйлау, когда, получив приказ выбить французов из только что захваченного ими города, он молча слез с коня и так же молча встал в первом ряду штурмовой колонны. Как произошло это в сражении под Аустерлицем с генералом Петром Волконским.

Кутузов не желал этого сражения, понимая, что Наполеон, видя, как усиливаются противники и как его армия все с большим трудом получает все ей необходимое, с каждым днем будет терять уверенность, пока не дойдет до степени, нужной союзникам. Но боя хотели русский и австрийский императоры, находившиеся при армии и попавшие под влияние своих молодых военных любимцев. Этого же хотел и Наполеон, сознавая, что только решительная победа придаст его словам в диалоге с союзными императорами необходимый вес. Так приблизилось 20 ноября 1805 года.

В диспозиции Наполеон приказал своим маршалам Бернадоту и Сульту разрезать армию Кутузова пополам, захватив Праценские высоты. Французы опередили неприятеля, и с самого начала бой принял для русских оборонительный характер, хотя они так же, как и их противник, собирались активно атаковать. Этого не получилось, и французские солдаты, зная, что наступают на глазах обожаемого императора, начали опрокидывать русских с господствующих высот.

Кутузов, уже раненный в щеку, поспешил в центр своей позиции, где союзные войска в силу сложившейся здесь малочисленности и царившего повсеместно расстройства совсем не имели резервов. Здесь он нашел бригаду Каменского 1-го, по диспозиции следовавшего замыкающим в колонне Ланжерона, состоявшую из Фанагорийского Суворовского гренадерского и Ряжского пехотного полков.

Каменский оказался здесь незадолго до этого, потому что, следуя в хвосте колонны Ланжерона, он внезапно увидел французов, входивших на Праценские высоты. Известив о подобном положении дел Ланжерона, молодой граф остановил бригаду и, построив ее против правого крыла французов, атаковал неприятеля. Но безуспешно, и когда Кутузов, сопровождаемый Петром Волконским, подъехал к бригаде, та уже была опрокинута и в беспорядке отступала.

Волконский как дежурный генерал, имевший перед глазами общую картину боя, сразу понял, насколько пагубным для всей обстановки в целом может быть отступление русских полков именно сейчас и именно здесь. Этого нельзя было допустить, и князь решился. Он подхватил упавшее знамя фанагорийских гренадер – одного из любимых полков генералиссимуса Суворова – и велел бить сбор. Полки собрали, и бригада вновь была готова к бою. С криком: «Суворовцы – за мной!» – Волконский повел их в атаку на неприятеля. Фанагорийцы рванулись за князем, обгоняя его, обтекая со всех сторон. Сразу вслед за ними пошли ряжцы, захваченные единым порывом.

В этом порыве они и атаковали неприятеля, и так мощно, что даже отбили у французов два орудия. Но тут противник опомнился, и на людей Волконского пошли новые и новые волны наступающих. Русская бригада была отброшена. Но ненадолго – князь вновь собрал полки и вновь повел их в атаку. И вновь противник подался было назад, но тут же сам двинулся в контратаку. И в третий раз генерал Волконский собрал фанагорийцев и ряжцев и повел их за собой, пытаясь мужеством и настойчивостью изменить уже неизбежное…

Кутузов, на глазах которого все это происходило, впоследствии напишет Александру I: «В Аустерлицком сражении князь Волконский оказал достоинства, кои при несчастии более видны, нежели при счастливом сражении. Он не только отличался храбростью, но благоразумием и сохранением всего нужного при подобных случаях хладнокровия, способствуя под самым огнем неприятельским троекратно к собранию людей Фанагорийского и Ряжского полков, с которыми и мог я в некотором порядке ретироваться».

Волконский за этот бой был удостоен ордена Св. Георгия 3-й степени. Он поступил, как и положено человеку, не думающему о себе в момент общей беды.

Через некоторое время после этих войн с Наполеоном, за два года до войны Отечественной, Волконский, доказавший свою храбрость на поле брани, теперь также делом доказывает, что чином генерала награжден не зря – он назначается начальником квартирмейстерской части. В войне 1812 года участвовал в сражениях при Студянке, при Березине. Вскоре Волконский становится начальником штаба при князе Кутузове, а со смертью князя – начальником штаба Александра I. При его участии происходила выработка диспозиций Лейпцигской и Кульмской битв, а также взятия Парижа.

Петр Михайлович Волконский известен также как учредитель Генерального штаба и Военной академии. В 1815 году он назначается начальником созданного при его участии Главного штаба его императорского величества. Через два года получает чин генерала от инфантерии. Он стал первым в роду Волконских, кто удостоился титула светлейшего князя. Князь Петр Михайлович Волконский стал кавалером всех российских орденов, в том числе и ордена Св. Андрея Первозванного. Он был удостоен и фельдмаршальского жезла, которым, как человек военный, особенно гордился.

После 14 декабря 1825 года указом императора Николая I Петр Волконский назначается министром императорского двора. Этим назначением император решил продемонстрировать обществу свое благожелательное отношение к роду Волконских, несмотря на то что среди его представителей были и активные участники восстания на Сенатской площади.

До самой смерти князь Петр Михайлович Волконский оставался верным слугой царю и отечеству. Скончался он 27 августа 1852 года.

Богарне Евгений Наполеон

(1781–1824) – французский генерал (1804), принц (1804), вице-король Италии (1805), герцог Лейхтенбергский (1815)

Богарне – старинный дворянский род французского происхождения, имевший владения в герцогстве Орлеанском. Несмотря на то что первое упоминание о роде Богарне относится к концу XIV столетия, его представители вплоть до начала XVIII века никак не отличились ни на военном, ни на политическом поприще. Никаких важных государственных должностей они не занимали, но на рубеже XVIII века ситуация изменилась, и первым известным Богарне стал генерал-губернатор Французской Канады.

Еще в XVI веке род разделился на две ветви. Первая в 1759 году получила титул графов Рош-Барито, но в XIX веке она угасла. Представители другой ветви с 1764 года стали именоваться маркизами де Богарне.

Главой старшей линии рода в XVIII веке был Франсуа Богарне. В молодости он служил в армии, а в 1789 году был избран от дворянства в Генеральные штаты. Франсуа был противником революционных преобразований. Он стал участником заговора, имевшего целью похитить короля Людовика XVI. В 1792 году он был вынужден эмигрировать, затем служил некоторое время в армии принца Конде. Вернулся во Францию он в 1804 году, признал империю и получил от Наполеона должность посла сначала в Этрурии, а затем в Испании. Выйдя вскоре в отставку, Франсуа Богарне более не занимался политической деятельностью ни во времена империи, ни при реставрации Бурбонов.

Его младший брат, Александр Богарне, родившийся на Мартинике в 1760 году, сделал успешную карьеру. Но судьба его сложилась более трагично. На своей родине Александр поступил во французскую армию, где приобрел чин майора, и женился на своей богатой землячке, креолке Жозефине Таше де ла Пажери, принадлежавшей к французской аристократии.

В Войне за независимость Америки Богарне храбро сражался под командованием генерала Рошамбо и после возвращения во Францию был очень хорошо принят при дворе.

В начале революции Богарне был избран дворянством Блуа в Генеральные штаты и одним из первых присоединился к третьему сословию. Он ратовал за отмену привилегий, за допуск всех граждан к государственным должностям и за равенство всех перед судом. Подобных взглядов он продолжал придерживаться и после того, как был избран секретарем Национального собрания. После кровавого подавления восстания в Нанси Богарне выступил как защитник генерала Бульэ, оправдывая действия администрации, и сразу потерял доверие народа.

Когда 21 июня 1791 года в Париже стало известно о бегстве короля, Богарне своим благоразумием удержал Собрание от принятия поспешных мер.

В августе Богарне вышел из Национального собрания, которое дважды избирало его своим президентом, и отправился в качестве генерал-адъютанта к Северной армии. Здесь он сражался под командованием Кюстина при Суассоне, отличился в нескольких сражениях против пруссаков и австрийцев, но от предложенного в 1793 году поста военного министра он отказался. Получив назначение в Рейнскую армию на замену Кюстина, Богарне дождался принятия Конвентом специального постановления о запрещении дворянам служить в армии и немедленно подал в отставку.

Во время террора Александру Богарне было приказано уехать в провинцию, и он поселился в своем поместье Фортэ-Богарне. Но прожить тихо ему не удалось. Вскоре его доставили в Париж. Поводом послужил донос на его действия на посту командующего Рейнской армией. Александра Богарне обвинили в том, что своими действиями, а вернее, их отсутствием он способствовал сдаче Майнца неприятелю, что было равносильно измене. 28 июля 1794 года он погиб на эшафоте, оставив вдову с двумя детьми – сыном Евгением и дочерью Гортензией.

Евгений Богарне родился в Париже 3 сентября 1781 года. Уже в детстве он столкнулся с понятием политической борьбы, которая окружала его даже среди близких родственников. Отец иногда брал Евгения на заседания Учредительного собрания. Александр Богарне, поддерживающий революционные принципы, занимал место с левой стороны, в то время как его старший брат Франсуа находился с правой. Евгений вспоминал в автобиографии, продиктованной им в 1822 году, что бывала такая ситуация, когда он стоял возле печки, находившейся в середине зала, «держа за одну руку дядю, а за другую отца, хотя они между собой ни слова не говорили».

Образование Евгений начал получать в колледже, но после гибели отца и заключения в тюрьму матери, согласно определению правительства о том, что дети дворян были обязаны изучать какое-нибудь ремесло, он был отдан в подмастерья к столяру. Его сестра, Гортензия, стала обучаться у портнихи.

Окончив обучение у столяра, Евгений был назначен ординарцем к генералу Гошу, которого незадолго до своей смерти Александр Богарне просил позаботиться о сыне.

Служба при нем дала Евгению возможность познакомиться с генералом Бонапартом, который, обратив на него внимание, пожелал познакомиться и с его семьей. Спустя несколько месяцев Бонапарт женился на Жозефине Богарне, а Евгений получил чин корнета 1-го гусарского полка и был назначен адъютантом к Бонапарту.

После Итальянского похода 1795 года Богарне сопровождал Бонапарта в Египет, участвовал в Сирийском походе, в сражении у Пирамид, при взятии Яффы и при осаде Сен-Жан д’Акр, где получил ранение в голову.

В 1800 году Богарне был назначен командиром роты гвардейских конных егерей и в том же году во время Итальянской кампании участвовал с ней в сражении при Милане и при Маренго.

В мирное время Евгений настойчиво изучал военное искусство и в 1804 году был произведен в бригадные генералы, а после коронации Наполеона получил титул принца.

11 мая 1805 года Наполеон объявил себя королем Италии, а 26 мая возвел Евгения в сан вице-короля.

Богарне ревностно принялся за административную деятельность, организуя заново все учреждения. По его инициативе предпринимались различные общественные работы, такие, как проведение каналов, строительство дорог, укрепление берегов рек и т. п. Своей бурной деятельностью Евгений Богарне за время управления страной сумел заслужить любовь итальянцев. Добросовестно относясь к своим обязанностям и сознавая свою неопытность в административной деятельности, принц Евгений окружил себя советниками, помогавшими ему лучше организовать управление. Администрация и суд были преобразованы по французскому образцу, уничтожены сословные привилегии, провозглашено гражданское равенство, в порядок были приведены финансы страны. В армии также была проведена реорганизация, заметно улучшившая ее боеспособность. Единственное, что вызывало недовольство итальянского общества, было то, что принц Евгений безропотно подчинялся всем требованиям Наполеона по поставке войск и выплате субсидий.

Осенью 1805 года должны были начаться военные действия против Австрии, и Евгений Богарне очень надеялся, что император призовет его, и даже намекал Наполеону о своем желании. Но тому было выгоднее оставить принца на посту вице-короля. Командование армией он поручает маршалу Массене.

2 января 1806 года Наполеон женил Евгения на дочери баварского короля, принцессе Августе, а два дня спустя усыновил его с титулом «Евгения Наполеона французского».

В кампании 1809 года Богарне в первый раз самостоятельно возглавлял войска, получив должность главнокомандующего армией, действовавшей в Италии.

Первое сражение при Сачиле завершилось для него, как полководца, неудачно. Когда же победы Наполеона в Германии заставили австрийские войска начать отступление от Тироля, Богарне энергично преследовал их и после блестящего кавалерийского сражения у селения Папа 2 июля под крепостью Раабом разбил 50 тысяч австрийцев, отбросив их к Коморну.

24 июня во время кровопролитного Ваграмского сражения войска Богарне составляли центр расположения французских войск. Здесь войска Евгения Богарне покрыли себя славой, отняв у противника два знамени и восемь орудий.

После Ваграмского сражения Богарне был послан в Тироль для усмирения вспыхнувшего там восстания. По возвращении оттуда он получил приказ сформировать для похода в Россию вспомогательный Итальянский корпус, который должен был войти в состав IV корпуса, поступавшего под его командование.

Во главе этого корпуса Богарне перешел Неман. Несмотря на свое нерасположение к Мюрату, он энергично и искусно поддерживал его 12–14 июля в бою под Островной, а во время Бородинского сражения войска Евгения действовали против батареи Раевского и овладели ею.

Когда началось отступление Великой армии, Богарне шел в авангарде и, заняв Малоярославец, с 18 тысячами человек держался в нем целый день против армии Кутузова. Под Вязьмой Богарне спас корпус Даву от уничтожения, своевременно придя ему на помощь. Не доходя Духовщины, окруженный казаками и не имея более запряжек, Богарне был вынужден бросить часть своих орудий в реку Вопь.

4 ноября, пробившись после целого дня боя к Орше, он на следующий день повернул назад, чтобы идти на помощь корпусу Нея, отрезанному под Красным, и привел остатки его к императору.

23 ноября после переправы через Неман Наполеон покинул армию, поручив командование Мюрату. Но 5 января 1813 года Мюрат также уехал в свое королевство, сдав командование Богарне, на плечи которого лег тяжелый труд по собиранию того, что осталось от Великой армии. Он должен был отвести войска в Магдебург, заготовить продовольствие для крепостей на реке Одере, устроить магазины в Глогау и Кюстрине и сосредотачивать польские войска.

19 апреля Богарне двинулся на соединение с Наполеоном к Лейпцигу. С непрерывными боями он подошел 26 апреля к Дрездену, но в самый день занятия его получил от императора приказ отправиться в Италию и сформировать там армию. Исполнив это поручение, Евгений Богарне в июле с новой армией (45 тысяч пехоты и 1,5 тысячи конницы) направился к восточной границе Итальянского королевства и здесь выдержал несколько боев с австрийскими войсками.

Но главным было то, что вокруг Богарне была измена. Его тесть Максимилиан Баварский перешел на сторону союзников. Мюрат, стремясь сохранить свою неаполитанскую корону, начал действовать против Богарне. Французские офицеры, бывшие в Итальянской армии, покидали ее. Один Богарне оставался верен своему императору. Окруженный австрийцами, он с последними остатками войск заперся в Мантуе. Но 3 апреля 1814 года пришло известие о капитуляции Парижа и отречении Наполеона. Богарне было предложено отправиться с французскими войсками во Францию. Ему пришлось повиноваться.

Падение Наполеона решило и судьбу Богарне. В апреле в Милане вспыхнуло восстание против французов, во время которого был убит министр Прина – соратник принца в период его активной административной деятельности. Богарне поспешно бежал сначала в Тироль, а затем в Баварию, где стал ожидать решения своей участи. Но Людовик XVIII и союзные монархи сохранили за ним титулы, заслуженные храбростью и благородством, а в лице императора Александра I Евгений Богарне нашел не только покровителя, но и друга. Российский император обещал выхлопотать принцу независимое княжество.

После Венского конгресса Евгению было выдано денежное вознаграждение в 5 миллионов франков. За эту сумму его тесть Максимилиан предоставил принцу княжество Эйхштедтское и даровал ему титул герцога Лейхтенбергского.

Внезапное возвращение Наполеона с острова Эльбы несколько расстроило планы Евгения, но в период Ста дней он не принимал никакого участия в событиях, окончательно решив посвятить себя всецело частной жизни. Он занялся упрочением своего благосостояния и подготовкой выгодных браков для своих детей.

Последние годы жизни принц Евгений Богарне жил в своем имении или в Мюнхене, где в построенном им дворце разместились галерея картин, собранных в Италии, и другие предметы изящных искусств. В начале 1823 года Богарне поразил первый приступ болезни. Это случилось в Мюнхене, и в течение шести недель практически во всех церквах города проходили молебны о даровании ему выздоровления, что наглядно показывает, насколько Евгений был любим людьми. Болезнь отступила, и врачи предписали ему пройти лечение на мариенбадских водах. На какое-то время это помогло, и Евгений вернулся в Мюнхен. Но к концу года его состояние снова ухудшилось – он стал жаловаться на участившиеся головные боли. В ночь на 9 февраля 1824 года Евгений Богарне скончался.

Он похоронен в мюнхенской церкви Св. Михаила. На его памятнике из белого каррарского мрамора работы скульптора А. Кановы высечен данный ему Наполеоном девиз «Честь и постоянство», который Евгений оправдал всей своей жизнью.

Четыре дочери Богарне вышли замуж за представителей царствующих фамилий. Одна из них стала в дальнейшем королевой Швеции, а другая – Бразилии. Старший сын стал мужем королевы Португалии, хотя этот брак был не долгим – через несколько месяцев после свадьбы он скоропостижно скончался.

Другой его сын, Максимилиан, унаследовавший титул герцога Лейхтенбергского, стал в 1839 году мужем дочери императора Николая I, великой княжны Марии Николаевны и был включен в число членов российской императорской фамилии.

В конце XIX века представители рода Богарне в России разделились на две ветви. Одна ветвь носили титул князей Романовских, а другая – герцогов Лейхтенбергских, чьи потомки проживают в настоящее время в эмиграции.

Воронцов Михаил Семенович

(1782–1856) – светлейший князь, генерал-фельдмаршал (1856)

Дворянский род Воронцовых возвысился в XVIII веке, и тогда же возникла легенда, согласно которой, Воронцовы стали вести свой род от выходца из варяжских земель Симона Африкановича, приходившегося племянником королю Гакону Слепому и перебравшегося в Россию в 1027 году. Но еще в XIX веке эта легенда была опровергнута, и поколенная роспись дворян Воронцовых стала вестись от Федора Воронцова, боярина, жившего в XVII веке. Как бы то ни было, история сохранила сведения о более ранних представителях этого рода. Первым, кто писался с этой фамилией, был Иван Федорович Воронцов, время жизни которого приходится на XV век. Его сын, Семен Иванович, боярин и воевода, как и отец, отличился в сражениях против войск Махмет-Аминя в 1505–1506 годах и в дальнейшем командовал запасными полками, стоявшими на Угре.

Старинный род Воронцовых мог бы быть забыт, как и многие другие дворянские роды, представители которых были боярами во времена Ивана Грозного и даже ранее. Но случайность, а их в истории немало, помогла этому роду возвыситься. Для мелкопоместного дворянского рода Воронцовых XVIII век стал счастливым. Их возвышение началось с Михаила Илларионовича Воронцова. Родился он в 1714 году и службу начал 14-летним юношей при дворе цесаревны Елизаветы Петровны, куда был определен камер-юнкером. Служба шла весело и интересно, и очень скоро Михаил стал цесаревне близким человеком. Неудивительно, что в ночь 25 ноября 1741 года, когда был совершен переворот, Михаил Воронцов сопровождал Елизавету в казармы Преображенского полка, а затем вместе с Лестоком явился к Анне Леопольдовне, дабы арестовать ее вместе с семейством. Став императрицей, Елизавета не забыла заслуг Михаила Воронцова. Он получил богатые поместья, стал камергером двора и поручиком почетной роты Преображенского полка, благодаря которому Елизавета заняла престол. В 1742 году императрица женила Михаила Илларионовича на своей двоюродной сестре, графине Скавронской, а в 1744 году Воронцов был назначен вице-канцлером. В том же году он был возведен в графское достоинство. После опалы канцлера Бестужева-Рюмина Михаил Воронцов занял его место.

Воронцов-младший родился в 1782 году, воспитывался в Англии, но уже в 1803 году сам попросился волонтером на Кавказ, где первый раз отличился почти сразу же: 3 января 1804 года при штурме Ганжи он вынес с поля боя раненого товарища. В этом же году он участвовал в сражениях с персами в Эриванском ханстве.

С началом войн против Наполеона Воронцов переводится с Кавказа. В 1805–1807 годах он дерется в шведской Померании, под Гомельном, Пултуском, Гутштадтом, Фридландом, Гейльсбергом. К окончанию войн он уже полковник.

Идет очередная война с Турцией, и Воронцов – там. Он храбро участвует в штурме одной из сильнейших крепостей Порты в ее европейских владениях – Базарджика и за это производится в генерал-майоры. Затем штурмует Шумлу, принимает активнейшее участие в сражениях под Батином, Систовом, Плевной, Ловчей, Рущуком.

В конце сентября 1811 года генерал Воронцов получает приказ от главнокомандующего русской армией М.И. Кутузова: переправиться во главе своего отряда на правый берег Дуная, в тыл неприятелю, и там действовать таким образом, дабы оного принудить к отступлению.

С шестью батальонами Мингрельского, Охотского и 43-го егерского полков, с семнадцатью эскадронами Переславского драгунского, Волынского и Чугуевского уланских и казачьих полков при 19 орудиях граф Воронцов 7 октября форсировал Дунай у Груи. Здесь он вступил в переговоры с находившимся неподалеку сербским воеводой Велькой, имевшим 1,5 тысячи человек, и предложил ему выступать совместно против общего неприятеля. Сербский военачальник согласился.

8 октября, когда Воронцов сошел с гор на привольно раскинувшуюся Виддинскую равнину, под его началом было уже достаточно сил, чтобы не только устраивать туркам грозные военные демонстрации, но и просто громить их. Воронцов построил свою пехоту в три каре. Драгуны и уланы составили арьергард, казаки и сербы – авангард.

Русские двинулись вперед. Изумленные турки, никак не ожидавшие встретить у себя в тылу крупные силы неприятеля, поначалу решили ограничиться чисто профилактическими мерами. Но когда они приблизились к русским порядкам, казаки и сербы нанесли им чувствительное поражение.

Тогда неприятель решил браться за дело всерьез. У деревни Капитаница Воронцова встретило уже целое войско – более 5 тысяч человек. Турки обошли каре правого фланга и в конном строю атаковали русскую кавалерию. Однако артиллерия, батальонный огонь пехоты и слаженная атака драгун и улан рассеяли неприятеля.

Русские шли вперед. Вскоре у деревни Киримбека они были вновь атакованы, на этот раз уже более многочисленным противником. И вновь турки были разбиты наголову.

Виддин сделал Воронцова Георгиевским кавалером 3-й степени.

Начало Отечественной войны он встретил начальником сводной гренадерской дивизии в армии Багратиона. Воронцов участвовал в Бородинском сражении, защищая Шевардинский редут и Семеновские флеши. Здесь ему выпала скорбная честь – первым из русских генералов обагрить поле сражения своей кровью. Лечился он в Москве, тут узнал, что масса повозок предназначена для вывоза его имущества. Он выбросил все, а на подводах увез к себе в имение раненых – 50 генералов и офицеров, 300 солдат. После выздоровления вернулся в строй. Воевал с захватчиками и в России, и в Европе. В частности, действовал в рядах Саксонской армии.

21 февраля 1814 года ее командующий, прусский фельдмаршал Блюхер получил известие, что Наполеон собирается атаковать его позиции у Краона. Как и всегда, Блюхер предоставил самую почетную миссию – выдержать лобовой удар французов – русским под командой графов Воронцова и Строганова.

У Воронцова было 10 тысяч человек, за его дивизиями располагался Строганов (5 тысяч), а в резерве – корпус Сакена (10 тысяч). Против них Наполеон вел до 50 тысяч опытных солдат, включая две дивизии старой гвардии. Император думал, что атакует всю армию Блюхера, и поэтому рвался вперед, намереваясь сокрушить противника.

По его приказу маршал Виктор атаковал центр русской позиции. Вытеснив русских из леса перед Гертбизом и из самого Гертбиза, он обрушил на них яростный огонь артиллерии. Услышав орудия, Ней также двинул свои дивизии на приступ левого фланга Воронцова.

Но Нея, «князя Московского» (злая шутка судьбы), остановили русская артиллерия и егеря. Раздосадованный Наполеон вывел на свой правый фланг до 100 орудий, чтобы подавить русские батареи. Но те не отступили: меткий огонь стрелков и артиллеристов принудил французов укрыться за развалинами старого редута.

Воронцов, показывая пример солдатам, не обращал внимания на пули и ядра неприятеля. Раз за разом он подъезжал к полкам и, подпустив французов шагов на 50 и заменяя батальонного командира, скомандовал открыть огонь.

Французы снова и снова шли вперед. Дивизии Нея отбросили второй раз артиллерией и штыками двух артиллерийских и девятнадцати егерских полков. Но он пошел на приступ в очередной раз и сумел даже достичь плоской возвышенности русской позиции и овладеть бывшей там конной батареей, но вновь был отброшен штыками ширванцев и егерей 12-го полка, ведомых Воронцовым.

Русские оставались на прежних позициях, но в это время Воронцов получил уже третий приказ об отступлении. Его корпус начал отходить в полном порядке, сдерживая наступательный порыв Наполеона. А вскоре две подоспевшие дивизии князя Васильчикова и вовсе свели его на нет.

В этом бою французы потеряли более 5 тысяч убитыми, в том числе 7 генералов; русские – до 1,5 тысячи, из них – 2 генерала.

Бой доказал всем в Европе, что стойкость русской пехоты, настоянная на снегах России и терпкой горечи Кавказа, превосходит галльскую пылкость умудренных ветеранов.

Краон принес генерал-лейтенанту Воронцову новую награду – орден Св. Георгия 2-й степени. Воронцов участвовал во взятии Парижа, а потом в течение трех лет командовал отдельным корпусом, оставленным во Франции. Позже он был новороссийским и бессарабским генерал-губернатором. Уже в чине генерала от инфантерии принял участие в русско-турецкой войне 1828–1829 годов и взял неприступную Варну.

В 1844 году Воронцов назначается наместником Кавказа. Еще раз он встречается с турками в Крымскую войну 1853–1856 годов. Воронцов вновь одерживает победы. Но он был уже стар и болен – раны, походы, лишения сказывались с каждым годом все мучительнее. Наконец он получил отставку, а вскоре новый император, Александр II, взошедший на престол в 1856 году, произвел светлейшего князя Воронцова в генерал-фельдмаршалы.

В том же 1856 году генерал-фельдмаршала Воронцова не стало.

Бенкендорф Александр Христофорович

(1783–1844) – граф, генерал-адъютант

Российский дворянский род Бенкендорфов ведет происхождение от некоего Андрея Бенкендорфа, о котором известно лишь то, что в XVI веке он переселился из Бранденбурга в Лифляндию, где принял должность «королевского комиссара» города Риги.

Карьеру Александра Христофоровича Бенкендорфа, родившегося в 1783 году, можно разделить на два периода – военный и административный.

Первый, военный период начался со службы в лейб-гвардии Семеновском полку, и уже 1799 год Александр встретил в чине прапорщика и должностью флигель-адъютанта императора. Смерть Павла I и вступление на престол Александра I принесли ему большие разочарования. Марию Федоровну сын просто терпел, но никакого влияния она не имела, к тому же новый император давал понять, что не горит желанием покровительствовать внуку своей воспитательницы.

Александр Христофорович был зачислен в группу, которая отправлялась в путешествие по России «с инспекцией». Его задачей было составление кратких отчетов начальнику группы о местности по маршруту следования. В течение года группа побывала и на Байкале, и в Казанской, Саратовской, Симбирской губерниях. Дойдя до Астрахани, Бенкендорф решает, что пора изменить судьбу. Для молодого офицера самый быстрый, но и опасный путь к славе – военная карьера.

В Астрахани он знакомится с М.С. Воронцовым, и с этого времени их связывает долгая дружба. Молодые люди решают поступить волонтерами в Кавказский корпус князя Цицианова, отправлявшийся в поход на Ганжинское ханство, некогда принадлежащее Грузии. Этот поход принес Бенкендорфу первые военные отличия – за захват крепости Ганжи и проявленную храбрость в сражениях с лезгинами он был награжден орденами Св. Анны 3-й и Св. Владимира 4-й степеней.

В период войны 1806–1807 годов он принимал участие в сражении при Прейсиш-Эйлау, за которое получил чин капитана и орден Св. Анны 2-й степени, а военную кампанию он заканчивает в чине полковника.

После военной кампании Бенкендорф отправляется в Париж, войдя в состав посольства П.А. Толстого. Он постоянно курсирует между Парижем, Веной и Петербургом, выполняя весьма серьезные поручения. Во Франции он заинтересовывается работой французской жандармерии, и у него возникает мысль заимствовать сие полезное для государства учреждение. В разговорах с близкими друзьями он предполагал, что «на честных началах, при избрании лиц честных, смышленых введение этой отрасли соглядатайства может быть полезно и царю, и отечеству». Бенкендорф даже подготовил и представил проект такого учреждения, но утвержден он так и не был.

Весной 1809 года возобновились боевые действия против Турции, и Александр Христофорович снова отправляется на войну. Он участвует в сражении под Рущуком, где его своевременные действия принесли победу русскому оружию. Во главе Чугуевского уланского полка, заметив, что неприятель обошел фланг расположения русских частей, Бенкендорф быстрой атакой сумел преградить путь противнику и нанести ему поражение. За проявленное мужество он был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

Во время войны 1812–1814 годов Бенкендорф отличился как боевой кавалерийский генерал. Командуя авангардом в отряде принца Винценгероде, он участвовал в сражении при Велиже, а затем сумел установить связь с корпусом Витгенштейна. Его смелая атака в районе Волоколамска застала войска противника врасплох, и Бенкендорф смог захватить в плен более 8 тысяч человек.

Бенкендорф еще не раз своими действиями и стремительными атаками захватывал в плен значительное число вражеских солдат. Так, при возврате Москвы его отрядом было захвачено 30 орудий и 3 тысячи французов попали в плен. Во время преследования противника до Немана в плен попали более 6 тысяч французов, из которых были 3 генерала.

В 1813 году он был назначен командиром специального летучего отряда. Его отряд в Темпельсберге нанес поражение крупному соединению неприятеля, захватив в плен 48 офицеров и около 800 человек нижних чинов, за что Бенкендорф был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени. Отличившись еще в целом ряде сражений, он также был награжден золотой шпагой с бриллиантами.

В битве под Лейпцигом он командовал левым флангом корпуса Винценгероде. Затем он был отправлен в Голландию в качестве командира отдельного отряда, с которым взял города Утрехт и Амстердам, а также ряд крепостей, захватив более 100 орудий. Ликвидировав неприятеля в Голландии, отряд перешел в Бельгию, где также активно участвовал в боевых операциях.

За кампании 1813–1814 годов Александр Христофорович не получил ни одного даже легкого ранения, зато награды сыпались на него как из рога изобилия. Он был отмечен орденами Св. Анны 1-й степени с бриллиантовыми знаками к нему, Св. Владимира 2-й степени, большим крестом Шведского меча, орденом «Pour le merite». От короля Нидерландов получил гражданство и шпагу с надписью «Амстердам и Бреда», а британский регент вручил Бенкендорфу золотую саблю с надписью «За подвиги 1813 г.».

В 1816 году Бенкендорф стал начальником 2-й драгунской дивизии, а в 1819 году был пожалован в генерал-адъютанты с назначением на должность начальника штаба гвардейского корпуса. В 1821 году он произведен в чин генерал-лейтенанта, став начальником 1-й Кирасирской дивизии.

Это назначение стало последним в его военной деятельности, так как с восшествием на престол Николая I в жизни Александра Христофоровича Бенкендорфа начинается второй период – административный. Николай I относился к Бенкендорфу с большой симпатией. Они близко познакомились еще 1818 году и тогда выяснили, что их взгляды на государственное устройство идеально совпадают. Утром 14 декабря 1825 года Бенкендорф присутствовал на утреннем одевании Николая I (знак особого расположения), который обратился к нему со словами: «Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете; но по крайней мере мы умрем, исполнив наш долг». Он оставался рядом с императором и на Сенатской площади. Затем Бенкендорф возглавил один из отрядов по поимке мятежников, а 17 декабря вошел в состав Следственного комитета по делу декабристов. Отметим, что Александр Христофорович выступал против смертной казни, а в воспоминаниях декабристов нет ни одного плохого слова об этом человеке, зато есть слова о «сердоболии», о «сердечном сострадании и сочувствии к узникам». Декабрист Сергей Волконский, осужденный по 1-му разряду, уезжая за границу, посетил могилу Бенкендорфа, чтобы «поклониться товарищу служебному, другу не только светскому, но не изменившемуся в чувствах, когда я (Волконский) сидел под запорами».

События декабря 1825 года еще более сблизили императора и Бенкендорфа. В течение последующих лет Александр Христофорович всегда сопровождал императора в многочисленных поездках по России. Говорили они о многом, и уже в 1826 году встал вопрос о необходимости создания особого органа тайного надзора за состоянием дел в империи. Вскоре Бенкендорф подал императору официальную записку «Об учреждении высшей полиции под начальством особого министра и инспектора корпуса жандармов». С нее и началась история Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Указ от 25 июня 1826 года сделал Бенкендорфа шефом жандармов и командующим императорской главной квартирой.

В конце 1826 года Александр Христофорович был пожалован в сенаторы и одарен землями в Бессарабской губернии.

Второй период жизни Бенкендорфа неразрывно связан с жизнью императора Николая I. Они всегда были вместе, и часто через шефа жандармов передавались высочайшие указы и важнейшие решения. Но в начале марта 1837 года Бенкендорф неожиданно заболел – ему стало плохо на заседании Комитета министров. Весь период болезни император не отходил от постели Александра Христофоровича, и те, кто приходил справиться о здоровье больного, получали сведения лично от императора. В это время Николай I сказал фразу, которая дает оценку деятельности Бенкендорфа: «В течение 11 лет он ни с кем меня не поссорил, а со многими примирил».

Окончательно болезнь отступила в мае, и Бенкендорф покидает Петербург, чтобы восстановить силы. Он уезжает в имение Фалль, недалеко от Ревеля, и впервые за 38 лет службы позволяет себе хорошо отдохнуть.

Более он не сопровождал императора во время поездок, да и проводить время вместе они стали значительно меньше. Нельзя сказать, что император охладел к Бенкендорфу после 1837 года. Конечно, нет. Просто у него теперь появился новый помощник в лице сына – Александра, из которого он хотел сделать достойного преемника. Да и здоровье шефа жандармов оставляло желать лучшего, хотя до последних дней он продолжал работать.

Находясь в Карлсбаде, Александр Христофорович, предчувствуя кончину, пожелал умереть в своем имении Фалль. Но до имения ему доехать не удалось. Он скончался на пароходе «Геркулес», идущем в Ревель, 11 сентября 1844 года.

О своей деятельности Бенкендорф оставил ряд воспоминаний, часть из которых была опубликована при его жизни.

Боливар-и-Понте Симон Хосе Антонио

(1783–1830) – освободитель южноамериканских колоний от владычества Испании

Боливар происходил из древнего испанского рода, осевшего в Венесуэле еще во второй половине XVI века. Первым, кто прибыл на эту землю, был баск по имени Симон Боливар. Он занимал должность казначея при генерал-капитане Каракаса и сумел оставить после себя солидное состояние в виде имений и плантаций. Потомки приумножили его богатства, а в 1663 году один из них приобрел еще и поместье Арроа с медными рудниками.

В 1799 году родственники Симона решили отправить его в Испанию, в Мадрид, подальше от беспокойного Каракаса. Там Симон Боливар изучал право, затем отправился в путешествие по Италии, Швейцарии, Германии, Англии и Франции. Живя в Париже, Боливар некоторое время посещал Нормальную и Политехническую школы.

В 1805 году Боливар посетил Соединенные Штаты и здесь задумал свой план освобождения Южной Америки от испанского владычества.

Начало 1810 года застало Боливара в Венесуэле в эпоху, когда ясно обнаружилось движение за независимость против Испании, в особенности в Каракасской области. В том же году Боливар был послан революционной хунтой (народным собранием) в Лондон искать поддержки у британского правительства. Последнее, однако, предпочло сохранять нейтралитет. Боливар оставил в Лондоне агента Луи Лопеса Мендеса для заключения соглашения от имени Венесуэлы о займе и вербовке солдат и вернулся обратно с транспортом оружия.

Боливар был назначен полковником и губернатором в Пуэрто-Кабельо. Революция продолжала все более распространяться, как вдруг 26 марта 1812 года произошло сильное землетрясение, которое католическое духовенство, преданное метрополии, постаралось истолковать обезумевшему народу как небесную кару, за которой должны будут последовать новые бедствия. Несмотря на все старания Боливара разубедить народ, огромные его массы вновь признали над собой власть Испании.

Боливар удалился на остров Кюрасао, откуда под влиянием страшных репрессий, предпринятых Монтеверде, отправился в Картахену, где находилось много венесуэльских патриотов. Здесь им был обнародован новый призыв к революции.

За короткий срок Боливар при содействии президента Новой Гранады сформировал новую армию, и 25 мая 1813 года Монтеверде был разбит у Матюрина. Боливар вытеснил испанские войска из долины Кукутты, поднял восстание в Мериде, захватил Трухильо, в июне того же года овладел всей провинцией Бариньес и, преследуя по пятам Монтеверде, разбил его войска при Тиналетто.

Эти блестящие победы устрашили сторонников Испании и заставили Каракас 4 августа 1813 года открыть ворота повстанцам. Войдя с триумфом в столицу, Боливар получил почетное прозвище Освободитель, был избран диктатором и утвержден в этом звании конгрессом союзных провинций.

Испанцы обратились за содействием к полудиким обитателям венесуэльских степей (льянерос). Война приняла самый жестокий характер. Льянерос истребляли патриотов, не щадя ни женщин, ни детей, и Боливар решил ответить тем же, приказав истребить всех пленников.

15 июня 1814 года Боливар был разбит при Ла-Пуэрте и, едва спасшись от плена, бежал в Картахену.

Конгресс Новой Гранады предоставил в его распоряжение небольшое войско, с помощью которого он атаковал Санта-Марту, но был разбит в марте 1815 года подоспевшими войсками генерала Моррильо и должен был бежать вначале на Ямайку, а затем на Гаити.

Со свойственным ему умением находить средства в самые критические минуты и благодаря своему организаторскому таланту Боливар быстро составил новую армию и даже собрал флот под командованием богатого голландского негоцианта Бриона, снабдившего его деньгами и своими кораблями.

2 марта 1816 года Брион разбил испанский флот, а на следующий день Боливар высадился на остров Маргариту.

Национальное собрание провозгласило Венесуэлу республикой «единой и нераздельной» и 7 марта 1816 года избрало Боливара ее президентом. После этого он должен был отправиться на Гаити за новой поддержкой и к концу года добрался до провинции Барселоны.

После неудачной попытки собрать вокруг себя всех предводителей революции, чтобы действовать по общему плану, Боливар при помощи Бриона в мае 1817 года овладел Ангостурой и поднял против Испании всю Гвиану. Затем Боливар приказал арестовать своих бывших сподвижников Марино и Пиара (первый был казнен 16 октября 1817 года).

Такими энергичными действиями Боливару удалось предотвратить дальнейшее распространение анархии. В феврале 1818 года благодаря присылке из Лондона солдат ему удалось сформировать новую армию, которая, однако, вскоре была несколько раз разбита армией Моррильо. Тогда Боливар решил атаковать испанцев на территории Новой Южной Гранады, где у них имелись сильные укрепления. Прежде чем предпринять этот поход, Боливар созвал новый конгресс в Ангостуре, на котором 15 февраля 1819 года он был утвержден президентом республики.

После долгого и изнурительного перехода через Кордильеры 10 июля 1819 года Боливар вошел в Санта-Фе и провозгласил объединение Новой Гранады и Венесуэлы в единое государство под наименованием «Республика единой и нераздельной Колумбии». После этого он возвратился в Ангостуру, где 17 декабря 1819 года добился от конгресса признания союза обоих государств.

Благодаря вспыхнувшей в 1820 году революции в Испании дело освобождения испанских колоний пошло гораздо быстрее. Испанские войска терпели одно поражение за другим. Боливар постепенно овладел Меридой, Трухильо, Санта-Мартой и 24 августа 1821 года нанес решительное поражение испанцам при Карабобо. 22 мая 1822 года Кито вошел в республиканский Союз колумбийских провинций, а в ноябре 1823 года испанцы были изгнаны с территории Колумбии.

В то же время Боливар, уполномоченный Национальным конгрессом, вступил в Перу и 1 сентября 1823 года овладел Лимой, где был избран диктатором. В 1824 году Боливар разбил испанцев, успевших захватить Лиму, и заставил их капитулировать. Вся страна была объявлена независимой и получила название Боливии в честь своего освободителя. Капитуляция 11 августа 1826 года отняла у испанцев их последнее владение – Кальяо.

После окончания войны Боливар занялся организацией внутреннего управления государства. 25 мая 1826 года он представил конгрессу в Лиме свой Боливийский кодекс.

По замыслу Боливара образовывались Южные Соединенные Штаты, в которые должны были войти Колумбия, Перу, Боливия, Ла-Плата и Чили. 22 июня Боливар созвал в Панаме конгресс из представителей всех этих государств, который, однако, вскоре распался из-за губительного действия лихорадки.

Вскоре после того, как проект Боливара получил широкую известность, его начали обвинять в желании создать империю под своей властью, где он станет играть роль Наполеона. В Колумбии начались партийные раздоры. Часть депутатов во главе с генералом Паэсом провозглашали автономию, другие хотели принять Боливийский кодекс.

Боливар быстро прибыл в Колумбию и, приняв на себя диктаторские полномочия, созвал 2 марта 1828 года в Оканье национальное собрание с целью обсуждения вопроса: «Должна ли быть преобразована конституция государства?» Конгресс не мог прийти к окончательному соглашению и после нескольких заседаний закрылся.

Боливар составил записку, в которой косвенно обвинял Национальное собрание, заявляя, что все неурядицы в республике происходят из-за слабости исполнительной власти. Посещая затем департаменты, Боливар собирал народные собрания в Боготе, в Картахене, Каракасе, на которых его убедительно просили взять в свои руки высшую власть.

Тем временем перуанцы отвергли Боливийский кодекс и отняли у Боливара титул пожизненного президента. Лишившись власти в Перу и Боливии, Боливар 20 июня 1828 года вступил в Боготу, где учредил свою резиденцию в качестве правителя Колумбии. Но уже 25 сентября федералисты ворвались в его дворец, убили часовых, сам Боливар спасся лишь чудом. Однако основная масса населения выступила на его стороне, и это позволило Боливару подавить мятеж, который возглавлял вице-президент Сантандер. Глава заговорщиков вначале был приговорен к смертной казни, а затем выслан из страны вместе с 70 своими сторонниками.

На следующий год анархия усилилась. 25 ноября в самом Каракасе 486 знатных граждан провозгласили отделение Венесуэлы от Колумбии. Боливар, дело которого окончательно рушилось, постепенно терял всякое влияние и власть.

В своей записке, поданной им конгрессу, собравшемуся в Боготе в январе 1830 года для реформы государственного устройства Колумбии, Боливар жаловался на несправедливые обвинения против него, которые доносились из Европы и Америки. Он несколько раз предлагал свою отставку, которая, однако, не была принята.

Тогда Боливар в последний раз попытался начать борьбу с Паэсом, который так сильно укрепился в провинции Мараканто, что не было возможности атаковать его. Не выдержав напряжения борьбы, Боливар 27 апреля вновь подал просьбу о своей отставке. 4 мая президентом был избран Х. Москера.

Боливар удалился в Картахену, где 17 декабря 1830 года скончался, восклицая перед смертью: «Единение, единение».

Лишь после смерти Боливара его соотечественники поняли важность понесенной потери. В 1832 году прах Боливара был с большим торжеством перенесен в Каракас, где была сооружена триумфальная арка в память освободителя. Память Боливара была почтена не только сооружением ему памятников в Каракасе, Боготе и Лиме, но и наименованием одного из городов Венесуэлы Боливаром и сохранением названия Боливия за одной из освобожденных им провинций, ставшей впоследствии самостоятельным государством.

Байрон Джордж Ноэл Гордон

(1788–1824) – лорд, английский поэт

Как утверждают многие биографы лорда Байрона, знаменитый английский поэт более гордился своим происхождением от великих предков, пришедших в Англию с Вильгельмом Завоевателем, чем своими литературными произведениями, снискавшими ему мировую славу. Любовь к предкам и вера в блестящее прошлое своего древнего рода пришли к нему с внезапным получением титула, родового замка и герба, о которых он и не мечтал.

Байроны получили потомственное владение – аббатство Ньюстед с обширными землями – во времена Генриха VIII. Джону Байрону от Карла I был пожалован титул барона, и он стал пэром Англии. Во время гражданской войны он остался верен короне и сражался на стороне короля Карла.

Как по линии отца, так и по линии матери Джорджу достались не лучшие наследственные черты. Его мать была женщиной крайне страстной и нервной, рабой своих прихотей. Кстати сказать, ее отец покончил жизнь самоубийством, бросившись в канал без видимых на то причин. Мать Джорджа Байрона не отличалась красотой, а характер привлекал в ней еще меньше. Вспыльчивая, раздражительная, капризная и тщеславная, она в припадке ярости рвала на куски одежду и жестоко била сына. По ее неосмотрительности Джордж с первого года жизни остался хромым на всю жизнь.

Мать отдала сына в школу в возрасте пяти лет, когда он еще не умел читать. Целый год ученики заучивали слова, а Байрон, не умея читать, просто запоминал их на слух. Через год ему дали прочитать первый урок, что он сделал с легкостью, так как знал его наизусть. Но когда перевернули страницу книги, то сразу выяснилось, что читать он не умеет. Кроме няни, для его обучения был нанят священник Росс, который произвел на мальчика самое приятное впечатление «мягкими манерами и добродушием». Под его руководством Байрон быстро освоил чтение и страстно увлекся историей. Получив начальное «домашнее образование», Байрон поступает в гимназию, где учится до 4-го класса.

Когда ему исполнилось 10 лет, скончался его дядя, и Байроны переехали в Англию, унаследовав родовой титул и поместья, главным из которых было Нюстедское аббатство. За год до этого произошел следующий эпизод, который можно назвать пророческим. Мать Байрона зимним вечером 1797 года прочла вслух напечатанную в газете выдержку из речи, произнесенной в палате общин. Присутствующий при этом ее знакомый сказал мальчику: «Возможно, что мы когда-нибудь будем читать в газете и твои речи, произнесенные в палате общин». На что Байрон серьезно ответил: «Надеюсь, что нет. Если вам придется когда-нибудь читать мои речи, то это будут те, что я произнесу в палате лордов». И через год, в мае 1798-го, умирает двоюродный дядя Байрона, и 10-летний мальчик становится лордом.

В 1806 году Байрон опубликовал свой первый сборник в одном из провинциальных издательств. Книга вышла на средства автора очень маленьким тиражом и предназначалась только для близких друзей. Байрон послал один экземпляр пастору Бичеру, с мнением которого он считался. В ответ Байрон получил письмо в стихах, где Бичер подверг книгу резкой критике. Согласившись с мнением пастора, Байрон сжигает весь тираж книги. Спустя два месяца он издает новый сборник, предназначенный для более широкого круга читателей, тиражом в 100 экземпляров. Этот сборник вызвал интерес, и вскоре молодой поэт, окрыленный первым успехом, выпускает третий сборник, названный «Часы досуга». Книга продавалась быстро, а критика отнеслась благосклонно к дебюту поэта. Но затем в журнале «Эдинбургское обозрение» появилась разгромная статья о «Часах досуга». Анонимный автор изобразил Байрона как барчука, которому нечего делать, и поэтому он решил заняться стихосложением. В конце статьи автор выражал надежду, что эта книга будет для Байрона первой и последней.

Эта статья произвела на юношу сильное впечатление. Волнение его улеглось только тогда, когда он написал 20 стихов, в которых выразил свое негодование. Оставаться в Кембридже он не мог – здесь он каждый день встречал торжествующие взгляды профессоров университета, по которым Байрон нелицеприятно прошелся в разгромленном сборнике. Он решил уехать в Лондон.

Здесь он сразу ринулся в омут столичной жизни, прожив в столице до осени 1808 года. До отъезда в Ньюстед Байрон еще раз заехал в Кембридж для получения ученой степени, на которую имел право по своим знаниям.

В январе 1809 года, отметив совершеннолетие, Байрон получил наследственное место в палате лордов. Первый раз он появился там 13 марта и занял свое место на скамьях либеральной оппозиции.

Все это время, несмотря на веселую жизнь и прочие развлечения, он не переставал заниматься литературой. И весной того же года вышла его новая книга. Сатирические произведения, вошедшие в нее, произвели фурор, и книга анонимного автора (Байрон не поставил своей фамилии) разошлась меньше чем за месяц. Второе издание этого сборника, увеличенного на сотню стихов, вышло уже под его именем. Сдав рукопись в издательство, Байрон стал готовиться к путешествию, о котором мечтал с самого детства.

В июле 1809 года, простившись с матерью и друзьями, Байрон отправляется в путешествие. Он посетил Португалию, Испанию, Албанию, Грецию и Турцию. Лорд, к удивлению своих спутников, проявлял мало интереса к историческим местам и древним памятникам. Сам он говорил: «Я не люблю собирать коллекции древностей и не могу удивляться им». Байрон был хорошим пловцом, и при посещении Турции он переплыл пролив Дарданеллы, о чем написал матери и всем друзьям. Он очень гордился этим подвигом и много раз рассказывал об этом событии. Находясь в Турции, Байрон вместе с английским посланником посетил турецкого султана, удовлетворив тем самым свое тщеславие. За время путешествия Грецию он посетил дважды. В Греции в октябре 1810 года он заболел болотной лихорадкой. Спасли Байрона усердие и забота слуг, благодаря этому он выздоровел.

В июле 1811 года на английском фрегате он возвратился в Англию, где отсутствовал более двух лет.

Сразу же по приезде на родину он получил известие о смерти своего друга по Кембриджу, а несколько дней спустя ему сообщили о тяжелой болезни матери. На следующий день она умерла. За первую неделю жизни в Англии он потерял сразу мать и троих друзей, а в течение недели он получил еще два печальных известия о кончине близких друзей, школьного товарища Вингфильда и самого уважаемого им друга, Матьюса. Смерть матери особенно тяжело отразилась на его состоянии. Их отношения оставляли желать лучшего и часто при ее жизни переходили чуть ли не в открытую вражду. Но ее смерть потрясла Байрона. Приехав в Ньюстед, он всю ночь просидел у ее изголовья и горько плакал.

В октябре 1811 года Байрон оставил родовое поместье и переселился в Лондон. В столице жизнь била ключом, и это дало возможность ему после трехмесячного затворничества окунуться в многолюдное общество. Он стал членом нескольких клубов и познакомился со многими известными литераторами.

В феврале 1812 года Байрон произнесет свою первую речь в палате лордов перед собравшейся английской аристократией, проявляющей интерес к молодому человеку, к тому времени известному своими поэтическими произведениями, а также как путешественник, вернувшийся с Востока. Речь Байрона произвела благоприятное впечатление, и по ее окончании на него посыпались поздравления и комплименты. Сам Байрон сиял от успеха, который продолжался не долго – уже две следующие его речи были встречены крайне холодно.

Литературным результатом путешествия стала поэма Байрона «Чайльд Гарольд». Когда один из друзей поэта спросил его, что тот написал за два года странствий, Байрон показал ему рукопись «Подражаний Горацию», несколько коротких поэм и отдельные строфы из «Чайльд Гарольда». Друг забрал их с собой, а уже вечером Байрон получил от него послание: «Вы написали одну из самых прелестных поэм, какие мне когда-либо приходилось читать; я был так очарован “Чайльд Гарольдом”, что не в силах был отложить его в сторону».

Байрон еще долго не решался издать «Чайльд Гарольда», потом никак не мог найти того, кто взялся бы за издание поэмы. После долгих поисков эту роль взял на себя Муррей, ставший впоследствии знаменитым издателем и другом поэта. При подготовке к печати Байрон каждый день вносил в текст поэмы изменения и добавлял новые строфы, поэтому, когда книга вышла, те, кто читал ее в рукописи, совершенно не узнали текста, претерпевшего большие изменения и значительно улучшенного.

Успех книги был настолько огромен, что Байрон с полным правом мог записать в дневнике: «В одно прекрасное утро я проснулся и увидел себя знаменитым». Первый тираж книги был распродан в несколько дней, и в течение месяца поэма переиздавалась семь раз.

Для Байрона началась пора светских успехов. Многие знаменитости приходили к поэту для того, чтобы лично выразить свое удивление и восторг. Он получал множество писем с самыми лестными отзывами как от государственных деятелей, так и от незнакомок. Окруженный поклонением светских красавиц Лондона, Байрон не остался равнодушен к чарам некоторых из них. Но эти мимолетные романы быстро надоели ему. Он искал женщину, которая могла бы стать ему женой, другом и единомышленником.

Со своей будущей женой – Аннабелой Мильбенк – Байрон познакомился еще в 1812 году, в период апогея славы и популярности. Она отличалась от всех женщин, окружавших тогда поэта, в ее взгляде он прочел и удивление и жалость, когда другие превозносили его красоту и открыто поклонялись ему. Байрон сделал мисс Аннабель предложение, но получил отказ, правда, в очаровательной форме. Отказ не помешал им остаться друзьями и вести между собой переписку. Осенью 1814 года Байрон снова написал ей письмо с предложением руки и сердца, и на этот раз он получил согласие.

Свадьба состоялась 2 января 1815 года. Первое время молодые жили счастливо, и Байрон надеялся, что серьезность и спокойный темперамент жены смогут уравновесить его бурный и неукротимый нрав. Но семейное счастье продолжалось не долго. Даже рождение дочери не смогло остановить приближающий кризис. Через год леди Байрон поехала вместе с дочерью погостить к отцу. Здесь она решила, что больше не вернется к мужу, и просила отца взять на себя миссию о расторжении брачных уз. Письмо с сообщением о разрыве отношений Байрон получил от тестя 2 февраля 1816 года. Это известие поразило Байрона, но в случившемся он обвинял только себя.

Развод дал врагам Байрона повод начать преследование поэта за безнравственность. Против него была поднята злобная кампания клеветы, он был подвергнут бойкоту, и двери многих домов, куда его раньше наперебой приглашали, оказались для него закрыты. Подкупленные хулиганы бросали камни в окна его квартиры, и пребывание на улице стало для него небезопасным.

Байрон принял решение вторично покинуть родину, но теперь уже навсегда. Единственным человеком, с которым ему было жаль расставаться, была его сестра Августа. Она стала его посредницей в общении с бывшей женой, и через нее он узнавал о своей дочери Аде.

В апреле 1816 года он покидает Англию – по существу, он был изгнан из своей страны. Путь его лежал в Бельгию, а затем в Швейцарию. Здесь поэт много работал: он написал 3-ю песню «Чайльд Гарольда», «Шильонского узника» и начал создавать «Манфреда». В Швейцарии его посещали друзья, приехавшие из Англии, которые привозили самые свежие новости с родины.

В 1817 году Байрон переехал в Италию, жил в Венеции, Равенне, Пизе и Генуе. В Венеции он вел такую жизнь, что венецианцы были шокированы его поведением. Он каждый день менял любовниц, которых находил среди низших слоев общества, отказался от диеты, что привело его к быстрому прибавлению в весе. Но он не переставал писать, и количество написанных им в этот период произведений поистине поражает воображение. К 1818 году им были созданы последняя песнь «Чайльд Гарольда», посвященная Италии, «Манфред», первые песни «Дон Жуана» и многое другое.

Став посетителем аристократических салонов Италии, Байрон познакомился с 17-летней графиней Терезой Гвиччиоли, любовь которой оказала на поэта благотворное влияние. Графиня была замужем за человеком, старше ее более чем втрое. Старый граф равнодушно смотрел на связь жены с Байроном. Поводом для вражды стали политические взгляды мужчин – граф был сторонником правительства, а симпатии Байрона принадлежали карбонариям, среди которых он пользовался значительным влиянием. В конце концов граф потребовал от жены разорвать отношения с Байроном. Тереза отказалась и подала на развод, который был ею получен в июле 1820 года.

В Равенне Байрон прожил чуть менее двух лет, принимая деятельное участие в политической жизни города. Местным властям не нравилось его вмешательство, но трогать знатного англичанина власти боялись. Для того чтобы избавиться от Байрона, был издан приказ об изгнании семейства Гамбов, к которому принадлежала Тереза, из Равенны. Семья Терезы переехала в Пизу, куда за своей возлюбленной уехал и Байрон.

Как в Равенне, так и в Пизе Байрон был в центре политической борьбы. Тесно связанный с тайной организацией карбонариев, готовившей восстание против австрийского владычества, Байрон очень переживал неудачу восстания и разгром карбонариев в 1821 году. В сентябре 1822 года после нескольких неприятных столкновений с местной полицией Байрон был вынужден покинуть Пизу. Вместе с семьей Терезы он перебрался в Геную. Здесь был издан первый номер журнала «Либерал», который был задуман им еще в Равенне. С изданием собственного журнала Байрон связывал большие надежды – это избавило бы его от издателей и поправило материальное положение. Но мечтам так и не суждено было сбыться. Журнал прекратил свое существование после выхода второго номера.

В начале апреля 1823 года Байрон получает из Лондона письмо от английского Комитета помощи грекам в их борьбе за освобождение от турецкого владычества. В письме сообщалось, что он заочно выбран членом комитета, и выражалась надежда, что он не откажется участвовать в деле борьбы. Байрон ответил согласием. Он мечтал об открытой борьбе с силами реакции, и после крушения своих надежд увидеть Италию свободной поэт с радостью принимает приглашение помогать делу освобождения Греции. После переговоров с лондонским комитетом он отправляется в эту страну. Шесть лет Байрон пробыл в Италии, и 14 июля 1823 года он навсегда покидает ее и отправляется на собственном корабле «Геркулес» в Грецию. Вместе с ним уезжают несколько его итальянских друзей. Корабль был нагружен оружием, запасом медикаментов и вооружен двумя пушками.

По прибытии в Грецию к Байрону сразу же стали приходить члены различных греческих группировок с просьбой поддержать именно их. Но Байрон всем им отвечал одно: «Прекратите ваши раздоры и боритесь за всю страну, а не за часть ее только; я явился сюда не с тем, чтобы помогать кому-нибудь из вас в отдельности, как партизан, а для того, чтобы помочь вам всем, как общий ваш друг». На деньги, данные Байроном греческому Временному правительству, оно смогло нанять флот, который занял порт Миссолонги, вынудив турецкие корабли уйти в Лепанто. Вслед за флотом в Миссолонги прибыл и Байрон, куда его пригласил губернатор Западной Греции, принц Маврокордатос. Здесь Байрону устроили королевский прием: корабли салютовали ему, войска и население приветствовали его громкими криками «ура!».

Байрон принял под свое командование трехтысячный отряд, который должен был отправиться воевать с турками в Лепанто. Кроме того, он имел «личную гвардию» в количестве 500 человек, которую содержал за свой счет. Он энергично принялся за обучение солдат и с нетерпением ждал момента, когда сможет выступить в поход. В период подготовки Байрон отпраздновал в последний раз день своего рождения. Ему исполнилось 36 лет.

Город, где жил Байрон, располагался в болотистой местности, и болотная лихорадка была здесь обычным явлением. Первые признаки заболевания Байрон почувствовал в феврале. С каждым днем он чувствовал себя все слабее, а ненормальная диета и неправильное лечение еще быстрее приближали его к концу. Состояние поэта заметно ухудшалось: он стал впадать в забытье, часто бредить, речь перестала быть связной до такой степени, что друзья понимали с трудом, о чем он говорит.

19 апреля 1824 года Байрон скончался. В Греции был объявлен национальный траур, продолжавшийся 21 день. На три дня были закрыты все торговые и промышленные учреждения, увеселения были запрещены, во всех районах Греции совершались службы за упокой его души.

Останки поэта были переправлены в Англию, а его сердце захоронено в Греции.

Трубецкой Сергей Петрович

(1790–1860) – князь, декабрист

Дворяне Трубецкие принадлежали к одному из древнейших родов. Родословную свою они вели от Гедимина, внук которого, Дмитрий Ольгердович, и стал основателем сего рода. Сам Дмитрий Ольгердович был князем брянским, черниговским и трубчевским и принимал участие в Куликовской битве. Погиб он в сражении на реке Ворскле в 1399 году. Потомки его называли себя Трубчевскими, или Трубецкими, и до XVI века были подданными литовских князей.

В XVI веке Трубецкие перешли на службу к московскому князю и с того времени тесно стали связаны с историей России, дав ей немало известных деятелей – военных, дипломатов, государственных мужей, ученых.

Самым знаменитым представителем рода Трубецких, чьи политические взгляды шли вразрез с официальной государственной политикой, был князь Сергей Петрович Трубецкой.

Родился он 9 сентября 1790 года в семье предводителя дворянства Нижегородской губернии, князя Петра Сергеевича Трубецкого и княгини Грузинской Дарьи Александровны. Древность рода, положение при дворе родителей, заслуги предков открывали перед Сергеем Трубецким широкие возможности для карьеры. Образованные люди высоко ценились при дворе, и отец Сергея не жалел денег на образование сына. До 16 лет он обучался дома, а затем в 1806 году начал слушать лекции в Московском университете. Сергей Петрович знал несколько иностранных языков – английский, французский, немецкий, круг его интересов был обширен: история, математика, экономика, естествознание. Но, следуя семейной традиции, он выбрал для себя карьеру военного.

В 1808 году Сергей Петрович начинает службу в лейб-гвардии Семеновском полку в чине подпрапорщика. Грозный 1812 год он встречает поручиком. Храбрый воин, мужественный командир, достойный продолжатель воинской славы рода Трубецких, Сергей Петрович отлично зарекомендовал себя на полях сражений Отечественной войны. Он был под Бородином, Тарутином, Малым Ярославцем, с войсками он переправлялся через Неман, Вислу, Одер и Эльбу. В кампании 1813 года Сергей Петрович получил тяжелое ранение под Лейпцигом и был отправлен на излечение в Россию. Его героизм вызывал восхищение у сослуживцев и был отмечен рядом орденов.

Дальнейшее продвижение по службе шло быстро. В 1816 году он был произведен в штабс-капитаны, в 1819 году стал капитаном и перешел на должность старшего адъютанта Генерального штаба. К 1821 году Сергей Петрович был уже полковником.

В феврале 1816 года в Петербурге возникло первое тайное общество («Союз спасения»), одним из его учредителей стал Трубецкой. Он некоторое время жил за границей, а по возвращении на родину вступил в масонскую ложу «Трех добродетелей». Сергей Петрович хотел соединить деятельность тайного общества с ложей, где он был избран секретарем, но такой союз не удался, и Трубецкой порывает с масонами.

«Союз спасения» был распущен в 1818 году, и на его месте возникла новая тайная организация – «Союз благоденствия». Трубецкой стал одним из самых активных и деятельных его членов. Политические взгляды его уже сформировались к тому времени, отстаивать их он умел, а организаторские способности сделали его руководителем, который мог вести и контролировать практически всю внутреннюю жизнь общества.

Пока Сергей Петрович жил во Франции (1819–1821), в «Союзе благоденствия» произошли большие перемены. Члены тайного общества собрались в Москве на съезд, где и было принято решение о создании двух обществ – Северного и Южного. Во главе Северного общества встали Н. Муравьев, Е. Оболенский и вернувшийся из-за границы Трубецкой, Южным обществом руководил П. Пестель. Он предложил изменить государственный строй России, сделав ее республикой, а достичь этой цели можно было посредством цареубийства. Трубецкой и Муравьев категорически возражали: конституционная монархия – вот их идеал. Сергей Петрович возражал против многих положений «Русской Правды», предложенной Пестелем, подозревая того в желании стать диктатором и получить неограниченную власть. Попытка объединения обществ в 1823 году не удалась, но необходимость объединения была очевидна для всех. Трубецкой начинает разрабатывать приемлемый план объединения Севера и Юга, но времени ему не хватило – события развивались очень стремительно.

Декабрь 1825 года. Смерть императора Александра I давала шанс реализовать идеи, и в Петербурге решили действовать. Сергей Петрович Трубецкой был идейным вдохновителем выступления и избран «диктатором» по предложению К. Рылеева. К 10 декабря был составлен план действий и написан Манифест к народу.

Трубецкой был убежден в необходимости проведения реформ в России, но в проектах стремился к умеренности. Он был противником кровопролития, надеялся, что будут возможны переговоры с правительством. К 13 декабря он убеждается, что вся «затея» обречена на провал, что сил мало, и… 14 декабря Трубецкой на Сенатскую площадь не выходит. (В дальнейшем некоторые декабристы утверждали, что поражение восстания случилось именно по причине отсутствия на площади Трубецкого.)

15 декабря Сергей Петрович был арестован и сразу же доставлен на допрос к Николаю I. Осужден он был «по первому разряду». Суд вынес Трубецкому приговор – смертная казнь. Казнь заменили вечной каторгой, которую через месяц сократили до 20 лет. Отправлен Сергей Петрович был на Нерчинские рудники.

Судьбу Сергея Петровича разделила Екатерина Ивановна Трубецкая, старшая дочь графа Лаваля, ставшая женой князя в 1821 году. Ей удалось получить разрешение у императора и отправиться за мужем в Сибирь.

13 лет каторги, затем поселение – село Оек недалеко от Иркутска. Приходилось самостоятельно зарабатывать на жизнь, и Трубецкой начинает заниматься хозяйством – выращивать скот, разводить овощи. На поселении он продолжает занятия языками (греческий), наукой (медицина, метеорология), пишет мемуары. Воспоминания о своей деятельности в тайных обществах он начал писать еще на каторге, но после ареста С. Лунина в 1841 году Трубецкой большую их часть уничтожает.

В 1856 году Сергей Петрович получает свободу. Он был восстановлен в правах дворянина, но без княжеского титула. В Москве ему постоянно проживать не разрешили, и он уезжает в Киев к дочери.

До конца дней Трубецкой вел активный образ жизни. Он встречался и переписывался с друзьями, восстанавливал уничтоженные на поселении записи, бывал в различных городах.

Скончался он 4 декабря 1860 года в Москве и был похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря.

Волконская Зинаида Александровна

(1792–1862) – княгиня, русская писательница

Для романа «Война и мир» Л.Н. Толстой взял прототипом главного героя Андрея Болконского сразу нескольких представителей князей Волконских. Все они были героями войн с Наполеоном, и военная карьера издавна была отличительной чертой этого древнего знатного рода. Род Волконских ведет свое начало с времен стародавних, от князей черниговских (по другим сведениям – рязанских). Представители рода всегда стояли на защите родной земли. Память о многих из них сохранилась в преданиях.

Еще в XIII веке трое сыновей Федора Юрьевича Волконского положили начало трем основным ветвям рода, который быстро разросся. Воеводство стало наследственным делом князей Волконских, но, кроме того, в XVI–XVII веках Волконские служили стольниками и окольничими, многие из них за особые заслуги получили боярство. В XVIII веке представители рода занимали высокие государственные должности, а в XIX веке князь Петр Михайлович Волконский – представитель первой линии князей – получил титул светлейшего князя.

Род Волконских славен не только воинами. Особое место среди его представителей занимают женщины, ставшие образцом верности и долга. Мария Николаевна Волконская, урожденная Раевская, стала женой Сергея Григорьевича Волконского – кадрового военного, героя войны с Наполеоном. Он начал службу поручиком кавалергардского полка в 1805 году. Сергей Григорьевич участвовал в 58 сражениях. Во время Отечественной войны 1812 года он находился в одном из «летучих отрядов», созданных для связи, разведки и партизанских операций. Затем он получил под командование партизанский отряд, с которым успешно действовал в тылу неприятельских войск. В сентябре 1813 года он был произведен в чин генерал-майора. После войны Сергей Григорьевич стал активным участником тайного общества декабристов, получив после провала восстания 15 лет каторги как осужденный «по первому разряду». Уважение императора лично к князю и его прославленному роду могло бы смягчить наказание, но он предпочел отвечать наравне с другими участниками мятежа. Мария Николаевна, несмотря на возражения родных, отправилась вслед за мужем в Сибирь. Ни тяжелый путь, ни лишения, ни расставание с малолетним сыном не смогли поколебать ее решение. Мария Николаевна оставалась с мужем весь период каторги и в дальнейшем жила с ним на поселении. Ее преданность помогла не только Сергею Григорьевичу перенести те страшные дни, но и многим другим ссыльным, для которых она была верным товарищем.

В историю Москвы первой половины XIX столетия вошел музыкально-литературный салон княгини Зинаиды Волконской. Он был далеко не единственным салоном Москвы, который открывали у себя представители знатных дворянских фамилий. Но салон Зинаиды Волконской оставил особый след в истории русской культуры.

Зинаида Волконская родилась 14 декабря 1792 года в Турине. Она происходила из рода князей Белосельских-Белозерских. Отец ее, А.М. Белосельский-Белозерский, был членом Петербургской академии наук и Академии художеств, Российской академии словесности, состоял членом иностранных научных обществ. Под его непосредственным руководством княгиня Зинаида Волконская получила домашнее образование и воспитание в лучших европейских традициях.

В 1810 году княгиня Зинаида вышла замуж за князя Н.Г. Волконского, приближенного императора Александра I, егермейстера двора Его Императорского Величества. Она стала истинным украшением императорского двора – играла в спектаклях, пела, писала музыку. Ей принадлежат романс «Дубрава шумит» на слова В.А. Жуковского, романсы и кантаты на собственные стихи. Но великосветская жизнь не удовлетворяла княгиню, и она, все более удаляясь от двора, путешествовала по Европе.

Семейная жизнь ее также не ладилась, с мужем они жили «в разъезде». В 1824 году княгиня Волконская поселилась в Москве, на Тверской улице, в доме, где ныне находится Елисеевский гастроном. Некогда этот дом достался князю А.М. Белосельскому-Белозерскому в приданое за женой и после его смерти в 1809 году перешел к его дочери. В дом на Тверской княгиня перевезла свои богатые коллекции оригиналов и копий произведений знаменитых европейских живописцев. Комнаты в ее доме были раскрашены фресками в стиле различных эпох. Среди других «открытых» домов салон Зинаиды Волконской выделялся своим особым колоритом. «Тут соединялись представители большого света, сановники и красавицы, молодежь и возраст зрелый, люди умственного труда, профессора, писатели, журналисты, поэты, художники. Все в этом доме носило отпечаток служения искусству и мысли. Бывали в нем пения, концерты, дилетантами и любительницами представления итальянских опер. Посреди артистов и во главе их стояла сама хозяйка дома. Слышавшим ее нельзя было забыть впечатление, которое производила она своим полным и звучным контральто», – писал князь П.А. Вяземский.

Одними из главных посетителей салона княгини Зинаиды Волконской были члены «Общества любомудрие» – люди, окончившие Московский университет и теперь служившие или в Архиве иностранных дел или преподававшие в университете. В кружок «любомудров» входили В.Ф. Одоевский, Д.В. Веневитинов, И.В. Киреевский, А.И. Кошелев, М.П. Погодин, С.П. Шевырев, А.С. Хомяков, В.П. Титов и другие. Несмотря на связь с пушкинским кругом, это было уже иное поколение литераторов. И если литераторы пушкинского круга были в основном поэтами, то «любомудры» в основном были прозаиками.

Одним из самых крупных литераторов-«любомудров» был князь В.Ф. Одоевский. Идеи его произведений во многом отразили философию кружка философских романтиков, стремившихся к «идеальному». В творчестве В.Ф. Одоевского большое место занимали вопросы музыки. Он не раз выступал как музыкальный критик, а одним из главных героев его прозаических произведений был музыкант.

Особую роль в жизни «Общества любомудрия» играло творчество Д.В. Веневитинова. Он писал стихи и прозу, философские эссе и литературную критику. Статью Веневитинова о «Евгении Онегине» Пушкин оценил как «единственную статью», которую он «прочел с любовью и вниманием». «Собрание сочинений» молодого поэта было собрано друзьями и издано уже после смерти Веневитинова.

Сохранились легенды о любви Веневитинова к княгине Волконской (последнее время оспариваемые некоторыми авторами), о перстне из Геркуланума, подаренном Веневитинову княгиней. Веневитинов умер 22 лет от роду, и множество русских поэтов, от Пушкина до Кольцова, посвятили стихи его памяти.

«Любомудры» были связаны как родственными, так и идейными узами с некоторыми из декабристов, и, несмотря на чисто философское направление своего кружка, они готовились принять участие в восстании. При известии о восстании, происшедшем 14 декабря 1825 года в Петербурге, они в ожидании ареста уничтожили архив своего общества. Салон Волконской теперь стал своеобразным московским центром, куда стекались все сведения о декабристах, в салоне не скрывали своих оппозиционных взглядов на политику Николая I.

8 сентября 1826 года в Москву был доставлен Пушкин. После своего знаменитого разговора в Кремле с Николаем I он поселился в Москве, где прожил некоторое время, навещая своих ближайших друзей. В Москве Пушкин познакомился с кружком «любомудров» и высоко оценил талант молодого Веневитинова.

В салоне княгиня Зинаида Волконская встретила его элегией, положенной на музыку композитором Геништой:

Погасло дневное светило, На море синее вечерний пал туман.

В конце декабря того же года в Москву приехала княгиня Мария Волконская, направлявшаяся за своим мужем в Сибирь. Она остановилась в доме своей невестки на Тверской. 26 декабря в салоне Волконской состоялся прощальный вечер с отъезжающей. В числе провожавших Марию Волконскую был и Пушкин.

Приезд Пушкина в Москву пробудил творческие способности многих будущих литераторов. «В Москве наступило самое жаркое литературное время, – вспоминал М.П. Погодин. – Всякий день слышалось о чем-нибудь новом. Языков присылал из Дерпта свои вдохновенные стихи, славившие любовь, поэзию, молодость, вино; Денис Давыдов – с Кавказа; Баратынский издавал свои поэмы; “Горе от ума” Грибоедова только что начало распространяться. Пушкин прочел “Пророка”, который после “Бориса” произвел наибольшее действие, и познакомил нас со следующими главами “Онегина”, которого до сих пор была напечатана только первая глава. Между тем на сцене представлялись водевили Писарева с острыми куплетами; Шаховской ставил свои комедии с Кокошкиным, Щепкин работал над Мольером, и Аксаков, тогда еще не старик, переводил ему “Скупого”; Загоскин писал “Юрия Милославского”; М. Дмитриев выступил на поприще со своими переводами из Шиллера и Гёте. Последние составляли особый от нашего приход, который, однако, вскоре соединился с нами, или, вернее, к которому мы с Шевыревым присоединились, потому что все наши товарищи, оставшиеся в постоянных, впрочем, сношениях, отправились в Петербург. Оппозиция Полевого в “Телеграфе”, союз его с “Северной пчелой” Булгарина и желчные выходки Каченовского, к которому вскоре явился на помощь Надоумко (Н.И. Надеждин), давали новую пищу. А там Дельвиг с “Северными цветами”, Жуковский с новыми балладами, Крылов с баснями, которые выходили еще по одной, по две в год, Гнедич с “Илиадой”, Раич с Тассом, Павлов с лекциями о натуральной философии в университете».

Но, кроме этих литераторов, прямо или косвенно связанных с домом на Тверской, Волконскую посещали В.А. Жуковский и Н.В. Гоголь. Ссыльный польский поэт Адам Мицкевич встретил в салоне Волконской самый сердечный прием, и мимо его стен не прошла ни любовь польского поэта к поэтессе Каролине Павловой, ни дружба Мицкевича с Пушкиным.

Но и сама княгиня Зинаида Волконская не была чужда литературных исканий. В 1819 году в Москве вышла ее книга на французском языке «Четыре новеллы», и среди них новелла «Лаура» – о молодой женщине, покинувшей высший свет из-за его пустоты и занявшейся литературой и искусством. Нетрудно догадаться, что той героине княгиня Волконская пыталась придать черты собственной жизни. Волконская написала и либретто для оперы «Жанна д’Арк» (1821), которая не была поставлена.

Поселившись в Москве, Волконская занялась русским языком и литературой, начала записывать народные песни и обряды и работать над своим главным произведением – «Сказание об Ольге», так и оставшимся незавершенным.

Несмотря на то что в печати княгиня Волконская выступала очень мало (несколько стихотворений, отрывков и путевых очерков), ее литературный талант был оценен современниками и таким строгим, придирчивым критиком, как Белинский.

После восстания декабристов салон Волконской попал под строгий полицейский надзор, и, хотя агенты доложили А.Х. Бенкендорфу, что гости Волконской говорят исключительно о литературе, она тяжело пережила наступившие трудные времена. В это же время многие из постоянных гостей ее салона или умерли, как Веневитинов, или просто покинули Москву и даже Россию, как Мицкевич. Княгиня пережила и внутреннюю, и религиозную драму, перейдя в католичество. В 1829 году она уехала за границу. Большую часть своей оставшейся жизни она прожила в Италии и только изредка наезжала в Россию, но всегда с особой теплотой вспоминала Москву.

Зинаида Волконская умерла в Италии в 1862 году, где и была похоронена. Современники навсегда сохранили память об этой замечательной женщине: «Всегда приветливая и ровная со всеми, она очаровывала своих многочисленных поклонников простотой обращения, сердечным участием к чужому горю, добрым, незлобивым отношением к людям и нередко, приписывая другим свои душевные качества, оказывала им незаслуженное расположение». «Княгиня Волконская была женщина умная и образованная: ее недаром называли Северная Коринна».

Врангель Фердинанд Петрович

(1797–1870) – барон, русский мореплаватель, адмирал

Сведения о старинном роде Врангелей доходят до рубежа XII–XIII веков. Родоначальник этого рода служил королю Вальдемиру II и за верную службу получил земли в Эстляндии. Звался он Доминус Тукл, а фамилия Врангель была получена по названию поселения Варанга, вошедшего в его владения. Службу он продолжил в гарнизоне крепости Ревель, годом основания которой был 1219-й. В дальнейшем Врангели за службу были жалованы землями в Лифляндии и Эстляндии, получив их от магистров Ливонского рыцарского ордена, а наследственный титул баронов роду был дан в 1653 году.

Род этот был довольно-таки многочисленным и к концу XVI века распался на 20 самостоятельных ветвей. Большинство его представителей выдвинулись на военном поприще, а первым, кто достиг высшего военного звания фельдмаршала, был Карл Густав Врангель.

За боевые заслуги Врангели получили графский титул. Служили они не только государям Дании и Швеции, но и Германии, Испании и других государств. В период Северной войны под знаменами шведского короля Карла XII сражались 79 представителей этого рода, из которых в Полтавской баталии 1709 года на поле боя остались 13 человек и еще 7 погибли в русском плену.

С середины XVIII столетия Врангели начинают служить российским монархам. Но не только 18 генералов и 2 адмирала составили славу роду, на гражданских службах они тоже достигают высших званий и должностей. Среди них 7 посланников, 11 членов Государственного совета, министры, сенаторы, губернаторы. Род Врангелей внес вклад и в развитие науки и искусства. В этой связи стоит упомянуть профессора русского права, барона Егора Васильевича Врангеля. Он работал в законодательной комиссии М.М. Сперанского, преподавал в Казанском и Петербургском университетах, читал лекции в Царскосельском лицее и был преподавателем наследника государя. Когда было открыто Училище правоведения, Егор Васильевич стал его инспектором.

А Николай Николаевич Врангель посвятил свою жизнь изучению истории искусства, став одним из лучших специалистов в этой области. Его усилиями в 1901 году была открыта выставка русского портрета и издан ее каталог. В дальнейшем многие художественно-исторические выставки были устроены при его деятельном участии. Его перу принадлежит много исследовательских работ по искусствоведению, главная из которых – «История русской скульптуры» – стала частью коллективного труда «История русского искусства» под редакцией И.Э. Грабаря.

Среди представителей рода Врангелей-ученых особое место занимает Фердинанд Петрович Врангель, чье имя осталось на географических картах мира. Родители его были людьми небогатыми, так как его дед за отказ присягнуть новой императрице Екатерине II после переворота 1762 года лишился всего состояния и бежал за границу. Фердинанд Петрович родился в Пскове 9 января 1797 года. В возрасте 11 лет, потеряв родителей, он был определен в Морской кадетский корпус. Успешно закончив обучение в 1815 году, Фердинанд Врангель был произведен в мичманы, и уже через два года он отправился в первое плавание в должности младшего офицера на шлюпе «Камчатка» под командованием капитана В.М. Головнина. За два года плавания на шлюпе Врангель показал себя с наилучшей стороны, и по возвращении в Петербург Головнин дал ему прекрасную аттестацию, что позволило Фердинанду Врангелю стать лейтенантом.

Освоение северных берегов России началось с XVII века – казаки и промышленники частично описали их и нанесли на карты. Правда, эти карты не были достаточно точными, и, кроме того, большая часть земель была еще не описана. Для проведения тщательной описи земель и уточнения карт правительством России было решено провести новую экспедицию в этот край. В состав экспедиции вошли два отряда – Колымский и Янской. По рекомендации Головнина Врангелю предложили возглавить Колымский отряд.

Фердинанд Петрович тщательно готовил экспедицию. Зимой 1819—20 года он сам занимался математикой, астрономией, физикой и минералогией. Для участия в экспедиции он пригласил мичмана Ф.Ф. Матюшкина, штурмана П.Т. Козьмина – людей, которых хорошо знал и был в них уверен. Большую помощь Врангелю оказал иркутский генерал-губернатор М.М. Сперанский, взяв экспедицию под свое покровительство.

На Крайнем Севере Врангель пробыл четыре года. То время, когда позволяли погодные условия (весна-лето), он занимался исследованиями побережья, а зимой на базе в Нижнеколымске шла обработка полученных материалов. Результаты экспедиции были высоко оценены учеными-географами. Врангелю удалось сделать ценные ледовые, геомагнитные и климатические наблюдения, собрать сведения о природных богатствах края и о населяющих его народах. Участники смогли удалиться от берега на 260 километров в попытках найти новые земли, используя рассказы местных жителей об их существовании. Новые земли найдены не были, но Фердинанд Петрович был уверен, что такие земли есть. Он писал в дневнике: «Если же на Севере существует земля, то для открытия ее должно быть предпринято путешествие после безбурной, морозной зимы от мыса Якана, где, по показаниям жителей, неизвестная страна наиболее сближается с берегом азиатского материка». Он даже нанес на карту место, где находится новая земля, снабдив отметку надписью: «Горы видятся с мыса Якан в летнее время». (В 1867 году рядом с отмеченным Врангелем местом на карте американец Лонг действительно нашел новую землю – остров стал носить имя Врангеля.)

В 1824 году, получив предписание о прекращении работ, Врангель вернулся в Петербург. Его деятельность на Севере была высоко оценена и императором Александром I, который наградил Фердинанда Петровича орденом Св. Владимира 4-й степени. Осенью того же года Врангель назначается командиром военного транспорта «Кроткий». Он должен был доставить на Камчатку оружие, продовольствие и снаряжение для русских поселенцев. С августа 1825-го и до сентября 1827 года длилось это плавание. Вернувшись в Петербург, Врангель представил в Морское министерство подробный отчет об этом путешествии, но он так и не был напечатан. Только в 1882 году были опубликованы метеорологические, гидрологические и океанологические наблюдения Врангеля во время этого путешествия, которые частично сохранились в министерском архиве.

В 1829 году Врангель был произведен в звание капитана 1-го ранга и принял должность главного правителя североамериканских русских колоний. В ноябре 1830 года он вместе с семьей прибыл в Ситху, где и оставался пять лет, управляя колониями. По окончании службы Фердинанд Петрович посетил Калифорнию, побывал в Мексике, и оттуда летом 1836 года он прибыл в Кронштадт.

В августе он был произведен в контр-адмиралы и назначен директором Департамента корабельных лесов. Через два года к этой должности прибавилась еще одна – Фердинанд Петрович избирается заведующим делами русских колоний в Америке, а с 1840 года – и главным директором Российско-американской компании.

Врангелю принадлежит выдающаяся роль в создании Русского географического общества. Вопрос о его организации начал обсуждаться в 1844 году. Им и его сподвижниками, Литке и Бэром, были разработаны проект и устав общества. И 7 октября 1845 года состоялось первое собрание членов общества. Врангель был избран председателем отделения общей географии. При обществе им был создан особый комитет, занимающийся вопросом о снаряжении научной экспедиции в Русскую Америку.

В 1849 году из-за разногласий с начальником Морского штаба Меншиковым Фердинанд Петрович подает в отставку и уезжает в свое имение Руиль в Эстляндской губернии. Но его опыт и знания вскоре снова были востребованы правительством – 58-летний контр-адмирал стал директором Департамента гидрографии, затем председателем комиссии по пересмотру морских уголовных законов. В 1855 году он выбирается председателем ученого комитета и инспектором штурманов.

Чин адмирала Врангель получил в 1856 году, и в том же году он стал управляющим Морским министерством. Его кипучая деятельность, огромная энергия, воля и также колоссальная работоспособность позволяли ему успевать делать множество дел. По его инициативе был создан Технический комитет, ведавший вопросами технического перевооружения флота. Он уделяет много внимания и недавно созданному журналу «Морской сборник». Врангель ставит вопрос о необходимости развития на Черном и Каспийском морях купеческого транспортного флота, назначает морских офицеров городовыми начальниками в портах на Черном и Азовском морях. Непомерное напряжение сил подорвало его здоровье, и в 1864 году Врангель окончательно выходит в отставку.

Узнав о продаже русским правительством Аляски в 1867 году, Фердинанд Петрович весьма отрицательно отнесся к этому. Последние шесть лет жизни он провел в уединении, но не переставал заниматься научной деятельность. Ежедневно, пока мог выходить из дома и снимать показания приборов, он вел метеорологические наблюдения и запись в дневнике.

Весной 1870 года он решил посетить места, где прошло его детство. На обратном пути в Руиль он заехал к брату в Дерпт. Здесь он и скончался 6 июня 1870 года. Его последними записями стали воспоминания о создании Русского географического общества, начатые им по просьбе К.М. Бэра и законченные за несколько часов до смерти.

Именем Врангеля названы остров в Северном Ледовитом океане, гора и мыс на Аляске.

Горчаков Александр Михайлович

(1798–1883) – князь, государственный канцлер, дипломат

Княжеский род Горчаковых является ветвью князей Черниговских, ведущих начало от Рюрика. Основу роду положил князь Роман Иванович Козельский, по прозванию Горчак. Фамилию Горчаковы, полученную от прозвания, стали носить уже его сыновья – Андрей и Григорий. Вплоть до середины XV века о представителях рода Горчаковых нет точных сведений, хотя поколенная роспись рода представлена в Бархатной книге. В ней же имеются данные о делении рода на три самостоятельные линии по сыновьям Андрея Романовича – Владимиру, Мокею и Евстафию.

В историю российской дипломатии «золотыми буквами» вписано имя Александра Михайловича Горчакова, чья жизнь и деятельность были связаны с XIX столетием.

Родился Александр Михайлович 4 июня 1798 года в Гапсале в военной семье. Отец его – генерал-майор Михаил Алексеевич Горчаков – по долгу службы часто получал назначения в разные города, и семья жила то в Гапсале, то в Ревеле, то в Петербурге. Воспитанием детей, а их было в семье пятеро – четыре дочери и сын, занималась мать, Елена Васильевна Ферзен. Начальное образование Александр получил дома, а затем окончил гимназию в Петербурге.

В 1811 году он «выдержал блистательно» приемные экзамены и поступил в Царскосельский лицей. Здесь он учился в одном классе с А.С. Пушкиным, который посвятил ему одно стихотворение, предсказав блестящее будущее:

Тебе рукой Фортуны своенравной Указан путь и счастливый и славный.

В лицее Горчаков получает прозвище Франт и принимается в братство 30 мальчишек. Проведя в лицее шесть лет, он оканчивает его с золотой медалью за «примерное благонравие, прилежание и отличные успехи по всем частям наук».

В возрасте 19 лет молодой князь начал дипломатическую карьеру в МИДе в чине титулярного советника. Его первым учителем и наставником стал статс-секретарь по восточным и греческим вопросам граф И.А. Каподистрия, с которым Александр Горчаков в составе русской делегации участвовал в работе конгрессов Священного союза в Троппау, Лайбахе и Вероне. И если с наставником отношения молодого дипломата были прекрасными, то у графа К.В. Нессельроде, статс-секретаря по западноевропейским делам, Горчаков расположением не пользовался. Граф Нессельроде всячески тормозил его продвижение по службе. В конце 1819 года Горчаков получает звание камер-юнкера, а вскоре и должность секретаря российского посольства в Лондоне, о чем он давно мечтал.

С началом службы в МИДе Горчаков хорошо усвоил тонкости дипломатического искусства и не вмешивался в борьбу ведомственных группировок министерства, а занимался совершенствованием своих профессиональных навыков. Получив назначение в Лондон, он начал быстро делать карьеру: 1820 год – секретарь посольства, 1822 год – первый секретарь, 1824 год – чин надворного советника, что свидетельствовало о признании императором способностей и талантов молодого дипломата.

В Лондоне Горчаков оставался до 1827 года. Его отношения с послом России Ливеном оставляли желать лучшего, и Александр Михайлович покидает Лондон «по причине ухудшения здоровья». Он переводится на должность первого секретаря в Рим – место, менее престижное, чем Лондон. Здесь Горчаков заводит полезные знакомства, среди которых дочь Жозефины Богарне, Гортензия, мать будущего французского императора Луи Наполеона, изучает греческий язык и вникает в состояние дел на Балканах. Через год он переводится в Берлин советником посольства, но вскоре снова возвращается в Италию в качестве поверенного в делах.

До своей отставки Горчаков служил во Флоренции и Лукке, был посланником в Тоскане, советником посольства в Вене. В отставку он вышел в 1838 году в чине статского советника. Уход со службы был вызван не только женитьбой на Марии Александровне Урусовой, брак с которой укрепил позиции Горчакова при дворе, так как семья жены была богата и влиятельна, но и отношениями с графом Нессельроде, которые были далеки от дружественных. Александр Михайлович втайне надеялся, что отставка не будет принята, но ее приняли, чем сильно задели честолюбивого дипломата.

Шло время, жизнь в столице и развлечения при дворе сгладили горечь ухода со службы. Александр Михайлович все ждал, что его снова пригласят занять должность в МИДе, но приглашения не поступало. Видя беспокойство зятя, граф Урусов начинает содействовать его возвращению на службу.

Вернувшись в МИД, в 1841 году Горчаков был направлен чрезвычайным посланником и полномочным министром в Вюртемберг. Назначение казалось второстепенным, но на самом деле германский вопрос был одним из центральных в европейской политике России. В Петербурге внимательно следили за внутренними процессами в германских государствах, за борьбой между Австрией и Пруссией, желавших играть руководящую роль в объединении Германии. Задача Горчакова сводилась к поддержанию авторитета России как покровительницы германских стран и умелому использованию противоречий, так как создание на границах империи сильной единой Германии для России было небезопасно. Связи дипломата при дворе вюртембергских князей помогали Горчакову передавать в Петербург уникальный материал о тайных планах правительств стран Германского союза. Деятельность Александра Михайловича была оценена высоко. Король Вюртемберга наградил его орденом Большого Креста, а император Николай I представил его к орденам Св. Анны и Св. Владимира. В 1850 году Горчаков получает назначение на должность чрезвычайного посланника и полномочного министра при Германском союзе.

В 1853 году Александр Михайлович перенес личную трагедию – смерть жены, с которой они счастливо прожили 15 лет. На его плечи легла забота о своих сыновьях и о детях от первого брака Марии Александровны. Забота об их воспитании не помешала ему продолжать активную дипломатическую деятельность, которая приобрела особый вес накануне Крымской войны. В эти трудные для России годы Горчаков еще раз заявил о себе как о дипломате высшего класса.

В 1854 году он получает назначение на должность посла в Вену. На стороне Турции уже выступили Англия и Франция. Австрия все еще колебалась, и задача Горчакова сводилась к устранению Австрии как возможной союзницы Турции в борьбе с Россией. Задача была весьма сложной, и Николай I, провожая Горчакова в Вену, сказал ему: «Я доверяю вам. Но я совсем не надеюсь, что ваши усилия увенчаются успехом». Прибыв в Вену, Александр Михайлович лично убедился в ненапрасных опасениях императора. Он сразу сообщил в Петербург о стягивании австрийских войск к Трансильвании, что угрожало русской армии на Дунае, о требовании вывода русских войск с территории Дунайских княжеств, о попытках австрийского правительства вовлечь в войну с Россией и Пруссию. Имея большой авторитет в дипломатических кругах и приложив огромные усилия, Горчакову удалось предотвратить вступление Австрии в Крымскую войну.

На Парижском конгрессе, начавшем работу в феврале 1856 года, интересы России представляли дипломаты А.Ф. Орлов и Ф.И. Бруннов. Героическая оборона Севастополя, взятие русскими войсками Карса и успешная работа Горчакова по ослаблению антирусской коалиции сыграли важную роль в уважительном отношении участников конгресса к российской делегации. В Париже самого Горчакова не было, а когда работа конгресса была завершена, он уже находился в Петербурге. Его успешная деятельность по защите интересов России была высоко оценена новым императором, Александром II.

Проигранная война и крах дипломатической политики графа Нессельроде заставили Александра II изменить направление внешней политики России и начать преобразовывать внутреннее управление. Нужен был новый министр иностранных дел, и главой МИДа становится Александр Михайлович Горчаков. Император надеялся, что князь сумеет восстановить престиж страны, подорванный поражением в Крымской войне.

Новое направление внешней политики министр Горчаков изложил в циркуляре от 21 августа 1856 года и в личном докладе императору. В нем подчеркивалось желание правительства посвятить «преимущественную заботливость» внутренним делам, распространяя деятельность за пределы империи, «лишь когда того безусловно потребуют положительные пользы России». Отказ от активной внешнеполитической деятельности носил временный характер, что подтверждается фразой Горчакова: «Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, а сосредотачивается». Это означало, что Россия временно не станет активно вмешиваться в европейские дела и не будет жертвовать своими интересами ради поддержки принципов Священного союза, она будет собираться с силами.

Одну из основных своих задач новый министр видел в отмене унизительных статей Парижского договора о нейтрализации Черного моря. Следовало также восстановить утраченное влияние на Балканах. Решение этих задач требовало поиска новых путей и дипломатических комбинаций.

Для решения этих задач нужны были новые люди. Формируя аппарат министерства, Александр Михайлович руководствовался профессиональной подготовкой сотрудников и их политической ориентацией. Он сократил аппарат МИДа, усилил ответственность руководителей отделов за принимаемые решения, ликвидировал мелочную опеку старших над младшими. Авторитет нового министра, его разумная требовательность к подчиненным, доверительные отношения с государем и реорганизованный аппарат позволили Горчакову уже в 1856 году приступить к реализации новой внешнеполитической программы.

Для ее решения Горчаков сделал ставку на Францию как на наиболее реального союзника. Он считал, что Восток для Наполеона III «является только мелочью», для французского императора важна территория до Рейна. В сентябре 1857 года была достигнута договоренность с Наполеоном III, который в обмен за поддержку Россией своих планов обещал действовать в пользу России в ближневосточных делах. Положительным результатом сближения с Францией было установление сотрудничества на Балканах. Начав с согласованных действий в поддержку Черногории, Россия и Франция вместе выступили в вопросе об объединении Дунайских княжеств и расширении их автономии. Горчаков понимал, что объединение княжеств, ослабляя Турцию, наносит удар и по Парижскому договору, где фиксировалось их обособление. Когда же Турция стала готовить интервенцию против молодого Румынского княжества, Горчаков предупредил ее о недопустимости таких действий. Александр Михайлович неоднократно поднимал вопрос о необходимости созыва международной конференции для обсуждения положения христиан, подданных Османской империи. Но предложение российского министра наталкивалось на отказ Англии и пассивность Франции в этом вопросе.

К разрыву союзных отношений между Россией и Францией привели события в Польше в 1861–1863 годах. Как отмечал Горчаков, польский вопрос касался не только России – «он был камнем преткновения для всех держав». В начале 60-х годов французский император стал активно поддерживать польскую эмиграцию во Франции, а еще ранее им поднимался вопрос о статусе Польши, что вызывало явное неудовольствие Александра II. После польского восстания 1863 года времени согласованных действий Франции и России пришел конец.

Это было время, когда Горчаков находился на вершине карьеры. Выполняя обязанности министра, он в 1862 году становится вице-канцлером и входит в состав высших государственных учреждений России. Теперь ему снова приходилось искать нового союзника во внешнеполитических вопросах России. Таким союзником становится Пруссия. Бисмарк, давно желавший объединить Германию «железом и кровью», первым начал предпринимать шаги для сближения двух стран. Поддержка России была ему необходима.

В начале 1863 года в Петербурге была подписана секретная русско-прусская конвенция о взаимной помощи «для восстановления порядка и спокойствия, с предоставлением отрядам как русским, так и прусским права перехода через государственную границу в тех случаях, когда это оказалось бы нужным для преследования повстанцев». У Горчакова, а также у военного министра Милютина эта конвенция вызвала негативную реакцию. Они посчитали ее «ненужной и опасной». И не ошиблись. Узнав о ней, Франция, Англия и Австрия выступили с протестом по поводу ее заключения и стали настаивать на восстановлении в Польше Конституции 1815 года. Стремясь смягчить конфликт, Горчаков напомнил представителям этих стран о единстве интересов в борьбе с революциями, но в то же время заявил, что польский вопрос – это внутреннее дело России. Русским послам за границей было предписано прекратить все переговоры по польским делам.

Восстание в Польше было подавлено, а расхождения России с Англией, Австрией и Францией, выявленные в последние годы, были успешно использованы Бисмарком для сближения с Россией. В результате политики Горчакова Россия сохраняла нейтралитет в войне Пруссии с Данией (1864), Австрией (1866) и Францией (1870–1871). Поражение Франции дало возможность Горчакову, ставшему канцлером в 1867 году, объявить об отказе России от 2-й статьи Парижского договора о нейтрализации Черного моря и добиться признания этого державами на международной конференции в Лондоне в 1871 году. Заметим, что ликвидация 2-й статьи стоила Горчакову больших усилий. В заявлении России говорилось, что Парижский договор 1856 года неоднократно нарушался державами, подписавшими его. Договор этот ставит Россию в несправедливое и опасное положение, так как Турция, Англия и Франция имеют военные эскадры в Средиземном море. При согласии Турции появление иностранных судов в военное время в Черном море «могло явиться посягательством против присвоенного этим водам полного нейтралитета» и делало причерноморское побережье открытым для нападения. Поэтому Россия «не может долее считать себя связанной» с положением 2-й статьи договора, представляющей угрозу ее безопасности, но остальные статьи обязуется соблюдать. Такое заявление было подобно взрыву бомбы, но Горчаков рассчитал все правильно. При сложившейся ситуации Англия и Австро-Венгрия ограничились лишь словесными протестами, Франция была занята собственными делами, а Бисмарку, хотя он был сильно раздражен заявлением России, пришлось выполнять свои обещания в ее поддержку. Неожиданная поддержка России была оказана со стороны Соединенных Штатов, которые заявили, что никогда не признавали ограничения России на Черном море.

Теперь Россия могла иметь на Черном море флот и строить на побережье военно-морские базы. Отмена унизительных статей Парижского договора явилась крупным успехом российской дипломатии, и этот успех общественное мнение справедливо приписывало Александру Михайловичу Горчакову. Сам он считал решение этой важной задачи главным делом своей внешнеполитической деятельности. В марте 1871 года он был пожалован титулом светлости, начав именоваться (с нисходящим потомством) светлейшим князем.

Горчаков сыграл ключевую роль в создании «Союза трех императоров» (1873), пытаясь использовать его для подготовки будущей войны с Турцией.

Русско-турецкая война 1877–1878 годов велась под флагом освобождения балканских народов от власти Турции. При ее успешном завершении Россия рассчитывала утвердить свое влияние на Балканах. Во время войны Горчаков направил большие усилия для обеспечения нейтралитета европейских государств. В марте 1878 года был подписан мирный договор с Турцией в Сан-Стефано, согласно которому, России возвращалась Южная Бессарабия, отторгнутая по Парижскому договору 1856 года. Успех русской армии в войне с Турцией и выгодный для России мирный договор были сведены к нулю на Берлинском конгрессе. Россию на конгрессе представлял Горчаков, и как он писал Александру II: «Берлинский трактат есть самая черная страница в моей служебной карьере». Из-за противодействия Англии и Австро-Венгрии Россия лишилась плодов победы. На конгрессе произошел разрыв Горчакова с Бисмарком.

Еще три года после Берлинского конгресса Горчаков стоял во главе министерства иностранных дел. Он по-прежнему прилагал усилия для сохранения стабильности в стране и «равновесия сил» в Европе. Но годы брали свое, и в 1880 году он уезжает за границу для лечения, сохранив за собой пост министра. Уже без его участия в 1881 году прошли переговоры в Берлине, приведшие к заключению русско-германско-австрийского союза. В марте 1882 года Горчаков уходит в отставку с поста министра иностранных дел, сохранив за собой чин государственного канцлера и должность члена Государственного совета. Отойдя от активной политической жизни, он часто проводит время с друзьями, много читает, диктует воспоминания о своей жизни и дипломатической деятельности – прекрасную память он сохранил до последних дней.

Александр Михайлович Горчаков прожил долгую и интересную жизнь и скончался в Баден-Бадене 27 февраля 1883 года. Похоронен он был в Петербурге, в фамильном склепе, рядом с женой и старшим сыном.

Мольтке Гельмут Карл Бернгард фон

(1800–1891) – граф, генерал-фельдмаршал (1871)

Мольтке – старинный дворянский род, происходивший из Мекленбурга, был известен еще в XIII веке. Представители рода с давних времен посвящали себя военному делу. В XIII веке под предводительством Генриха Льва они сражались со славянскими племенами, жившими на берегах Эльбы. В дальнейшем они расселились по Германии, Дании, Норвегии и Швеции. В Швеции они породнились с королевским домом Ваза. Затем род разделился на две ветви – мекленбургскую и датскую. Датская ветвь дала двух министров – Адама-Вильгельма Мольтке, ставшего первым министром в Дании в 1848–1852 годах, и Карла Мольтке, занимавшего несколько раз министерский пост, а в 1849 году получившего назначение посланником в Россию. Гельмут Мольтке принадлежал к мекленбургской ветви рода.

Как и его отец, Гельмут служил в датской армии, но в 1822 году он перешел на прусскую военную службу, а через год поступил в Военную академию в Берлине, начальником которой был в это время К. Клаузевиц.

В 1826 году после окончания с отличием академии Мольтке вернулся в свой полк.

В 1848 году Мольтке был назначен начальником отделения Большого Генерального штаба, а в августе того же года – начальником штаба корпуса, командиром которого был принц Вильгельм Прусский (будущий император Вильгельм I).

Принц быстро оценил знания и жажду деятельности своего начальника штаба, их обоих сблизили мечты о войне для обновления и расширения Пруссии. По инициативе Мольтке в Магдебургском офицерском собрании была организована военная игра, которая смогла проявить всю эрудицию Мольтке и его удивительную способность к разрешению любых стратегических и организационных вопросов.

В 1850 году Мольтке был произведен в подполковники, в 1851-м – в полковники, а четыре года спустя – в генерал-майоры с назначением сопровождать сына наследного принца Вильгельма, принца Фридриха (впоследствии – императора Фридриха III) в Санкт-Петербург, Москву, Париж и Лондон. Это путешествие дало Мольтке возможность изучить быт, нравы и обычаи важнейших дворов Европы, увидеть и оценить их армии и командный состав.

В 1857 году Мольтке был назначен на пост начальника Генерального штаба и получил полную возможность воплотить в жизнь свои идеи. Старую систему прусской армии Мольтке усовершенствовал, поставив целью создать такую армию, которая была бы всегда готова к полному напряжению своих сил. Он достиг этого созданием однообразных по силе и устройству высших войсковых единиц и подготовкой резерва, чтобы с момента объявления войны иметь большую готовность, превосходство в силах, а следовательно, и инициативу в действиях.

Мольтке основывал всю мирную подготовку на строгом расчете, доходившем до мелочей предусмотрительности, на устранении возможных случайностей. Среди своих подчиненных Мольтке неустанно проводил идею, что первое же столкновение с противником есть экзамен всех соображений и расчетов и не выдержать этот экзамен – значит доказать несостоятельность высшего командного состава армии.

При Мольтке было дано истинное назначение прусско-германскому Генеральному штабу, который должен был тщательно изучать не только военные, но и политические, технические, промышленные условия, учитывать их влияние на ведение войны и стараться использовать их наилучшим образом в военное время.

Вступив в роль стратега 64 лет от роду, не командовав до этого времени какой бы то ни было крупной войсковой массой, Мольтке, тем не менее, сразу показал себя человеком, вполне привычным к командованию войсками, и управлял ими твердо и без колебаний. Успешно разрешив сложную задачу управления полумиллионной армией путем разделения ее на несколько отдельных армий, Мольтке оставил за собой лишь постановку общих целей, детали же управления предоставил командующим армиями. Он вмешивался в детали исполнения в случае крайней необходимости.

Перед началом войны 1866 года был созван военный совет, на котором Мольтке доложил свой план действий против Австрии. Против этого плана высказался начальник штаба 1-й армии генерал Фохтс-Рец, но военный совет принял план Мольтке, который воспроизвел план Фридриха Великого 1757 года – наступление на Богемию по горным проходам.

В целях выигрыша времени Мольтке использовал все имевшиеся в его распоряжении железные дороги для переброски прусских войск на фронт протяженностью свыше 400 километров.

Война 1866 года внушила прусской армии безграничную веру в свои силы и в военные таланты руководителя Генерального штаба.

Считая выгодным использовать сложившийся успех, Мольтке полагал необходимым уже весной 1867 году начать наступательную войну против Франции. Еще в 1855 году, побывав в Париже и познакомившись с французским генералитетом, Мольтке не мог не заметить признаки близкого падения французской монархии с ее внешне блестящей армией. От него не ускользнули либерализм дешевого сорта, нелюбовь французского общества к офицерам, отсутствие военных знаний и застой военной мысли у большей части офицерского состава французских войск. Редактируя историю итальянской войны 1859 года, Мольтке понял, что хотя французская армия и одержала победу, однако при этом давно утратила былые наполеоновские традиции. Никаких улучшений сделано не было, и во французской армии господствовала полная беспечность: отсутствовали серьезные резервы, материальная часть была недостаточно полной.

Ситуация, однако, не благоприятствовала немедленному началу военных действий, и потому нападение было временно отложено. Зимой 1868–1969 годов Мольтке составил новый план войны и уже весной представил его на рассмотрение Вильгельму I. Составленный Мольтке план действий против Франции был принят Вильгельмом I без обсуждения его на военном совете.

Свою идею войны с Францией Мольтке почти целиком заимствовал у Клаузевица. Она заключалась в том, чтобы вторгнуться во Францию тремя параллельными колоннами, проходя между Мецем и Страсбургом, и, отбросив все французские войска к северу, изолировать их там от остальной Франции и от Парижа. Мольтке основывал свой успех на более быстрой мобилизации, на превосходстве в силах, на уверенности застать французов врасплох, в минуту их приготовления к войне, и на вероятности встретить у противника крайнюю нерешительность в предположениях и планах действий, а следовательно, на возможности сразу же нанести ряд сильных ударов. Мольтке принял во внимание и не выгодные для себя условия, учитывая возможные случайности и способы противодействия противника.

В соответствии с доктриной Клаузевица Мольтке искал тактический успех простейшим путем и, отказываясь от обходов, которые в это время были уже легко обнаруживаемы противником, довольствовался охватами, представляющими меньший риск.

Все это блестяще проявилось во Франко-германской войне 1870–1871 годов, руководство в которой боевыми действиями всех германских вооруженных сил осуществлял непосредственно Мольтке.

В 1870 году Мольтке собирался дать сражение французским войскам на реке Саар, где должны были сосредоточиться все три его армии. План Мольтке не был осуществлен в результате того, что французские войска оказались парализованными значительно раньше, чем Мольтке приступил к реализации своего замысла. Все объяснялось тем, что 3-я немецкая армия (которой командовал кронпринц Фридрих Вильгельм), действовавшая на левом фланге, пересекла границу далеко к востоку и разбила французский отряд у Вейсенбурга. Затем, продолжая наступление, она окружила и разгромила под Вертом (50 километров южнее Мангейма) правофланговый корпус французов раньше, чем успели подойти другие французские войска. Влияние этих случайных, разрозненных боев оказалось важнее спланированного крупного сражения. Теперь вместо соединения с главными силами армии кронпринца была предоставлена возможность двигаться самостоятельно на большом удалении от основной группировки противника. Поэтому она не принимала участия в плохо организованных сражениях под Вьонвилем и Гравелотом, тем более что расположение там французских войск было таковым, что она едва ли смогла действовать там с пользой, даже если бы находилась ближе. В результате 3-я армия невольно сыграла важную роль на завершающем этапе сражения.

Когда главные силы французской армии, выстоявшие в сражении под Гравелотом, отошли в сторону одного из своих флангов и к Мецу, они легко могли оторваться от выдохшихся 1-й и 2-й немецких армий. Однако, опасаясь перехвата его войск 3-й немецкой армией, Базен решил закрепиться в Меце. Это дало возможность немцам восстановить взаимодействие, а французы, напротив, утратили его в период бездеятельности, который наступил после того, как они покинули открытое поле. В результате Мак-Магон вынужден был начать свои плохо продуманные и еще хуже осуществленные действия по оказанию помощи Мецу.

3-я армия по-прежнему беспрепятственно двигалась к Парижу и теперь круто изменила направление своего движения с западного на северное, обошла с фланга армию Мак-Магона и вышла ей в тыл. Все это привело к окружению французской армии, и она была вынуждена капитулировать в Седане.

При всей своей необыкновенной способности к хладнокровию, или, вернее, холодно-расчетливой работе в кабинете, Мольтке во время боевых действий иногда терял спокойствие духа и часто портил то, что великолепно обдумывал, сидя у себя в кабинете. Так, 17 августа после сражения при Вьонвиле-Марс-ла-Тура он не принял мер к разведке направления отступления Базена, на следующий день остался на правом фланге, когда решительные события произошли на левом, и продолжал усиливать войска правого флага. Накануне Седана он не объединил действий 3-й и Майнской армий. Все это показывает, что Мольтке можно считать образцом начальника Генерального штаба, но никак не новым Наполеоном.

Сходство кампаний 1866 и 1870 годов заключается в том, что как в той, так и в другой обе воюющие стороны были формально готовы к войне, и в том, что Верховное командование обеих сторон допустило массу ошибок, но, несмотря на ошибки, допущенные Мольтке, исход обеих войн был быстро решен. Прямолинейность решений Мольтке кажется такой лишь на первый взгляд. В действительности они отличались большой гибкостью.

Мольтке первый учел влияние современных факторов на ведение военных операций, положил основание современной стратегии и создал целую плеяду блестящих представителей военной науки (А. Шлиффен, Э. Людендорф и др.). В последние годы жизни Мольтке работал над составлением планов нападения на Францию, Австрию и Россию. Затем, уже после заключения союза с Австрией, он планировал нападения на Францию и Россию силами Германии, Австро-Венгрии и Италии.

Около 30 лет Мольтке оставался во главе Генерального штаба и за этот долгий срок воспитал несколько поколений офицеров Генерального штаба, дал его организации и деятельности устойчивость и органическую целостность.

В 1888 году он по собственной просьбе был уволен со своего поста и занял пост председателя Комиссии народной обороны. В своих выступлениях в рейхстаге Мольтке впервые отказался от роли «великого молчальника», как его называли раньше. Депутатов рейхстага выступления Мольтке поражали логикой и убежденностью.

У Мольтке не было врагов – все видели за его холодной внешностью, суровой сдержанностью и непоколебимым самообладанием редкую чистоту характера и искренность убеждений.

Уже при жизни в Кёльне и в родном городе Пархиме Мольтке были воздвигнуты памятники. В его похоронах принимали участие даже социал-демократы. Деятельность Мольтке как полководца получила признание и в России. В 1870 году он был награжден орденом Св. Георгия 2-й степени, в 1876 году был избран почетным членом Николаевской академии Генерального штаба. Кроме того, в 1872 году Мольтке был назначен шефом 65-го пехотного Рязанского полка.

Оболенский Михаил Андреевич

(1806–1873) – князь, историк-архивист

«Род князей Оболенских представляет одну из самых замечательных отраслей потомства Рюрика. В XV и XVI столетиях ни один род не выставил, сравнительно с ним, столько замечательных деятелей как на административном, так и в особенности на военном поприще», – так в начале ХХ века писал об этом древнейшем роде историк Власьев.

Князья Оболенские являются потомками князей черниговских, а фамилия их пошла от названия города Оболенск, который получил в удел князь Константин Юрьевич – родоначальник рода. Сам он был внуком Михаила Всеволодовича Черниговского, и герб Черниговского княжества – черный коронованный орел с распростертыми крыльями и золотыми лапами, держащий в левой лапе золотой крест – вошел составной частью в герб рода Оболенских.

В 1368 году на Оболенск напал литовский князь Ольгерд. Город был захвачен и отошел к Литве, а князь Константин Оболенский погиб в битве на реке Холхне, защищая свои земли. Сыновья его, не желая подчиниться Литве, перешли на службу в Москву и были приняты там с почетом. Они участвовали в походе 1375 года, предпринятом Дмитрием Донским против Твери, и в 1380 году сражались вместе с ним на Куликовом поле.

Князья Оболенские не раз отличались на поле брани, помогая великим московским князьям в борьбе с недругами. Следующее поколение Оболенских активно поддерживало великого князя Василия Васильевича Темного в долголетней борьбе с князем Дмитрием Шемякой. В этот период особенно прославился Василий Иванович Оболенский-Косой. В 1443 году под Переяславлем Рязанским он разбил войска золотоордынского царевича Мустафы и возвратился в Москву с большим числом пленных. Через два года, будучи наместником Мурома, Василий Иванович пленил мурзу Бегича, который поддерживал Дмитрия Шемяку. А самого Шемяку он разбил под Галичем в 1450 году, когда командовал войсками великого князя. Василий Иванович Оболенский-Косой окончил жизнь в монастыре, приняв постриг под именем Варсонофия.

Сын его, Иван Васильевич, прозванный Стрига, участвовал в освобождении великого князя Василия II, взятого в плен Шемякой в 1446 году. Спустя три года он в качестве воеводы защищал город Кострому от войск Шемяки. После смерти Василия II он верой и правдой служил его сыну – Ивану Васильевичу. По его приказу он ликвидирует отряды казанцев, разбойничавших в районе Костромы. Псковичи несколько раз просили великого князя Ивана III дать им Ивана Стригу-Оболенского в наместники. «У себя надоб», – отвечал великий князь, отказывая просителям.

В 1471 году Иван Стрига участвовал в походе великого князя Ивана III на Новгород, возглавляя татарскую конницу. Потом воевал с царевичем Ахматом, отражая его набеги на русские земли. В период нового похода на Новгород, в 1478 году Иван Стрига был назначен одним из главных воевод, а подчинив новгородцев, он был оставлен великим князем наместником города.

Старший из сыновей Ивана Стриги, Василий Большой, посвятил себя монастырскому служению, приняв имя Вассиана (Иосифа). Был он архимандритом Симонова монастыря, а в 1506 году он избирается архиепископом Ростовским.

В конце XV века род распался на значительное число самостоятельных линий, дав начало новым княжеским родам. Князья Оболенские стали родоначальниками Долгоруковых, Репниных, Щербатовых и многих других знаменитых фамилий, которые приняли в качестве основной фамилии прозвания князей-родоначальников.

Наибольшей славы князья Оболенские достигают в период правления великого князя Василия III и в малолетство Ивана IV в лице представителей линии Оболенских-Телепневых. Родоначальниками этой линии стали князья Василий и Федор, получившие прозвание Телепень. И хотя эта родовая ветвь просуществовала очень недолго, но за короткий срок дала несколько видных военных деятелей, а один из ее представителей даже стоял во главе правления. Речь идет о князе Иване Федоровиче Овчине, отец которого имел два прозвания – Телепень и Овчина, а сын уже стал именоваться тройной фамилией – Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский. В годы правления Ивана III он занимал высокие должности и оказывал влияние на государственные дела. А в 1533 году, когда великая княгиня Елена Глинская стала регентшей при малолетнем сыне Иване IV, Иван Федорович Овчина стал самым близким ей человеком и возглавил ее правительство. В этот период при его руководстве были проведены мероприятия по централизации государственного управления, в том числе и монетная реформа, был подавлен мятеж удельного князя Андрея Старицкого. Овчина-Телепнев принимал участие в дипломатических переговорах и в военных походах. Со смертью Елены Глинской (1538) он был заключен в тюрьму своими политическими противниками, которых имел множество за проведенные им ранее репрессии. В тюрьме он скончался или, что вероятнее, был убит.

Оболенские сильно пострадали в годы правления Ивана Грозного. Казни царя заметно ослабили род, значительно уменьшив число его представителей. Теперь они должны были уступить место новым родам, выдвинувшимся в конце правления Ивана Грозного.

При первых Романовых Оболенские все еще оставались в тени – ни в государственном аппарате, ни в войсках или на воеводстве их нет. В XVIII веке некоторые представители рода Оболенских стали выдвигаться на государственной службе. При Петре I князь Андрей Никифорович Оболенский стал губернатором Новгорода, а князь Михаил Матвеевич Оболенский – воеводой Арзамасской провинции.

В XIX веке род Оболенских достигает нового витка славы. В этом столетии Оболенских можно найти среди сенаторов и губернаторов, членов Государственного совета, военных деятелей и генерал-прокуроров, а также и среди врачей и писателей. В роду Оболенских были и ученые. Один из них – Василий Иванович Оболенский, писатель-переводчик, знаток древних языков и педагог. Воспитанники лицея, где преподавал Василий Иванович, обожали своего учителя и всегда отзывались о нем как об интересном, знающем и очень эрудированном человеке. Он был всегда доброжелателен, вел интересные беседы с молодежью, предоставлял для занятий свою личную библиотеку. Все это позволило ему снискать искреннюю любовь и уважение студентов.

А другой Оболенский, князь Михаил Андреевич, снискал известность как прекрасный археограф, знаток исторических памятников и документов.

Родился он 2 января 1806 года в Тульчине, в семье генерал-майора Андрея Михайловича Оболенского и Прасковьи Николаевны, урожденной графини Морковой, став вторым из четверых сыновей. Согласно принятым в то время традициям, в возрасте 13 лет Михаил был определен в пажи, начав, таким образом, карьеру. В 1823 году он становится камер-пажом и через два года поступает на военную службу с зачислением в лейб-гвардии Финляндский полк в чине прапорщика. Вместе с полком он участвует в русско-турецкой войне 1828–1829 годов. Во время осады Варны Михаил Андреевич получил ранение в ногу и вместе с другими ранеными был отправлен в госпиталь в Одессу. За военную кампанию князь был награжден золотым оружием и произведен в чин поручика. Следующий чин – капитана – ему присвоен в 1830 году. Рана, полученная под Варной, не позволила Михаилу Андреевичу остаться на действительной военной службе, да и особого желания посвятить себя военной карьере у князя не было. В сентябре 1831 года он выходит в отставку. На гражданской службе Оболенский получает должность при председателе Временного правления в Польше. Но очень скоро ему пришлось снова взять в руки оружие и принять участие в ликвидации польского мятежа. За отличие, проявленное в ходе Польской кампании 1831 года, Михаил Андреевич был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом.

В 1832 году князь Оболенский, в чине коллежского асессора, назначается на должность заведующего секретной частью канцелярии наместника Царства Польского. Проработав год, он переводится на службу в Министерство иностранных дел, в Московский Главный архив, с которым его связала 40-летняя деятельность. Начав службу в должности переводчика, Михаил Андреевич очень скоро становится главным смотрителем в Комиссии печатания государственных грамот и договоров, что позволило ему заниматься наукой, которая давно его привлекала. Михаил Андреевич с первых же шагов службы в архиве взялся за изучение исторических памятников и документов.

В 1834 году Оболенский становится членом Московского общества истории и древностей России. Изданная им в 1837 году «Супрасльская летопись» привлекла к нему внимание как к ученому, и в 1839 году князь Оболенский избирается членом Археографической комиссии.

В декабре 1840 года Михаил Андреевич назначается исполняющим должность управляющего Московского Главного архива МИДа, и через три года он получает чин статского советника. В апреле 1845 года он был пожалован в камергеры Высочайшего Двора, а в 1848 году Оболенский утверждается в должности управляющего архивом, которая в дальнейшем была переименована в должность директора архива.

Князь собрал и издал множество письменных и вещественных источников по истории России XIV–XVI веков. Благодаря его деятельности и огромной работоспособности увидели свет «Летописец Переяславля Суздальского», «Иностранные сочинения и акты, относящиеся к России», «Книга об избрании на царство Михаила Романова», «Письма русских государей и других особ царского семейства» и многие другие источники. Начиная с 1838 года, в течение 20 лет он издавал «Сборник князя Оболенского», 12 выпусков которого содержали исторические акты, хранящиеся в Московском Главном архиве. Михаил Андреевич неоднократно публиковал статьи в различных периодических изданиях. Признавая его огромный вклад в развитие науки, в декабре 1846 года историко-филологическое отделение Петербургской академии наук избрало князя Оболенского членом-корреспондентом по разряду исторических и политических наук. В дальнейшем он был избран почетным членом Московского, Казанского и ряда других университетов.

Кроме работы в архиве, на Михаила Андреевича возлагались и другие обязанности. В 1853 году ему было поручено непосредственное заведование Государственным древлехранилищем хартий, рукописей и печатей, учрежденным при Московской Оружейной палате.

В 1856 году по случаю коронации императора Александра II князь Оболенский издал «Венчание на царство Михаила Федоровича». Издание вышло очень маленьким тиражом, как подарочная книга, и было снабжено прекрасными рисунками. В том же 1856 году князь Оболенский по высочайшему повелению был назначен председателем Ученой комиссии, учрежденной по поводу возобновления палат бояр Романовых.

Древний наследственный двор Романовых в Москве, на Варварке, в начале XVII столетия был передан Знаменскому монастырю. Он не раз подвергался пожарам и отстраивался снова, что привело к значительному изменению первоначального облика. Особенно двор Романовых пострадал от перестройки в то время, когда был сдан в аренду на 26 лет, и после пребывания французов в Москве в 1812 году. Указом императора Александра II началось восстановление палат бояр Романовых. Идея эта принадлежала главным образом князю Михаилу Андреевичу Оболенскому, и под его руководством был претворен в жизнь план создания наглядного образца старинного русского домашнего быта начала XVII века. Своды дома были расписаны узорами, орнаменты которых были взяты из грамот царя Михаила Федоровича, старинная утварь, одежда, обувь и другие предметы домашнего быта частично поставлены из Оружейной палаты, собраны по монастырям и храмам, пожертвованы разными частными лицами, в том числе и самим князем.

Отдавая все силы работе, Михаил Андреевич Оболенский все время жил в Москве и только летом выезжал в родовое имение Глухово. Жил он в собственном доме очень уединенно, предпочитая занятие наукой светскому обществу, от которого он совершенно отошел после смерти единственного сына. По воспоминаниям современников, князь имел в характере много черт, которые не привлекали к нему симпатий. Он отличался суровостью, необщительностью и даже грубостью и некоторой жестокостью, а его раздражительность и недоступность не вызывали к нему любви среди сослуживцев. Князь Оболенский предпочитал общение с учеными, много читал, мог проводить целые ночи за старыми рукописями. У него были огромные планы – Оболенский мечтал издать собрание старинных печатей государей и частных лиц, а также собрание портретов государственных канцлеров и управляющих Посольским приказом. Но осуществить эти планы ему суждено не было.

Здоровье князя было сильно подорвано, и в начале 1873 года он решил отправиться на лечение за границу. По пути Михаил Андреевич остановился в Петербурге, в помещении Археографической комиссии, где 12 января 1873 года в возрасте 67 лет скончался. Похоронен он был в родовом имении Глухово, которое принадлежало роду Оболенских более 300 лет.

Бисмарк Отто фон (Эдуард Леопольд фон Шенхаузен)

(1815–1898) – германский государственный деятель

Род, к которому принадлежит Отто фон Бисмарк, получил имя от названия города в старой Бранденбургской области, в Стендальском округе. Первым из известных Бисмарков был Герберт фон Бисмарк. Он, будучи старшиной купеческой гильдии суконщиков в Стендале (сведения относятся к 1270 году), и положил начало роду Бисмарков. При его внуке Клаусе, входившем в состав городского совета Стендаля, гильдия вела активную борьбу с цехами, и когда последние одержали победу, Клаус фон Бисмарк вместе со своими соратниками был изгнан из города. В 1345 году за особые финансовые услуги Клаус фон Бисмарк получил от бранденбургского маркграфа замок Бургшталль и обширные охотничьи владения, прилегающие к нему. Затем он стал советником маркграфа и главою управления Бранденбурга. Проводимая им политика в качестве главы города была далека от образца, что и вынудило Клауса удалиться в Стендаль. Но и здесь ему не жилось спокойно – он начал борьбу против влияния местного епископа на дела городского училища, чем навлек на себя гнев местного духовенства, и был отлучен от церкви.

Род Бисмарков всегда отличался независимостью, часто занимая оппозиционную сторону к правящей династии. Поэтому фамилия Бисмарков вошла в инструкцию Фридриха Вильгельма I своему приеемнику в небольшом списке фамилий (всего четыре) «непослушных вассалов», которых следовало остерегаться и «не давать хода этим непокорным людям». Бисмарки всегда помнили, что их род жил в Бранденбурге задолго до появления там Гогенцоллернов – династии, основавшей Пруссию и правившей в ней. Но, несмотря на это, Бисмарки исправно служили Гогенцоллернам как на военном, так и на гражданском поприще.

Отто фон Бисмарк родился 1 апреля 1815 года в родовом поместье Шенгаузене, расположенном к северо-западу от Берлина.

Жизнь в поместье способствовала и формированию у Отто фон Бисмарка политических взглядов и пристрастий – он стал ярым монархистом. Знакомые характеризовали его как человека необычайно волевого, физически выносливого, презирающего человеческие слабости.

В феврале 1847 года король Фридрих Вильгельм IV объявил о созыве Соединенного ландтага.

В работу Соединенного ландтага Бисмарк включился в мае 1847 года, заменив заболевшего депутата провинции Саксония. Он стал выразителем консервативной позиции в ходе конституционной борьбы. А в дни революции 1848 года он явился в Берлин во главе вооруженного (из своих крестьян) отряда для подавления бунтовщиков, что дало повод сказать Фридриху Вильгельму о нем: «От этого юнкера пахнет кровью», – и поначалу избегать отношений с Бисмарком.

Речи Бисмарка в ландтаге отличались реакционностью. Противодействуя либералам, он способствовал созданию различных политических организаций и газет (включая «Новую прусскую газету»), поддерживающих монархию.

К этому времени относится и сближение Бисмарка с человеком, сотрудником которого ему суждено будет стать через несколько лет. Речь идет о наследном принце Вильгельме, прозванном в народе «картечным принцем» за призыв перестрелять бунтовщиков картечью. Понятно, что Бисмарку и принцу было легко найти общий язык, а выступления Бисмарка в ландтаге вызывали у Вильгельма бурное одобрение. В дни революционных событий толпы народа собирались у дворца принца, имея желание разрушить его. Король срочно отправил сына в Англию «с секретным поручением». Вернувшись из Лондона, принц сказал Бисмарку: «Я знаю, что вы действовали в мою пользу, и никогда этого не забуду».

В 1862 году Бисмарк стал посланником во Франции. Эти две страны – Россия и Франция – были выделены им как самые реальные союзники в борьбе с Австрией.

При дворе Наполеона III Бисмарк пребывал не долго и в том же году был отозван Вильгельмом I на родину. В тот момент в Пруссии шла упорная борьба между королем и ландтагом по вопросу проведения военной реформы. Ландтаг выступал против ее проведения, и король очень нуждался в таком сильном и решительном человеке, как Бисмарк. По возвращении в Пруссию Отто фон Бисмарк был назначен главой правительства, а затем министром-президентом и министром иностранных дел. В выборе король не ошибся, и после вступления в должность Бисмарк сразу же заявил либеральному большинству ландтага, что правительство продолжит сбор налогов в соответствии с прежним бюджетом, ибо из-за внутренних противоречий ландтаг не может принять новый бюджет. Он часто и в дальнейшем использовал противоречия между нижней и верхней палатами, неспособными выработать единую стратегию, заставляя принимать ландтаг предложения правительства. Он говорил: «Великие вопросы времени будут решаться не речами и резолюциями большинства – это была грубая ошибка 1848 и 1849 годов, – но железом и кровью». Такая политика позволила Бисмарку провести военную реформу в течение трех лет и предпринять серьезные меры для подавления оппозиции.

Реформа значительно укрепила и усилила прусскую армию, и уже в 1864 году Пруссия в союзе с Австрией начала военные действия против Дании. Результат удовлетворил Бисмарка: к Пруссии были присоединены Шлезвиг, Гольштейн и Лауэнбург. И в 1866 году Пруссия начинает военные действия против своей бывшей союзницы – Австрии. Потерпев поражение, Австрия признала право Пруссии на создание Северогерманского союза, в котором объединились 21 германское государство. Бисмарк умел рассчитывать «игру» на несколько ходов вперед. Так он настоял на почетном мире с Австрией, не позволив Вильгельму I «поставить Австрию на колени». Он также заставил отказаться короля и генералов от требования крупных территориальных приобретений. Почему? Ведь после сокрушительного поражения Пруссия, как победительница, могла диктовать проигравшей стороне более суровые требования. Но Бисмарк уже планировал в дальнейшем разгром Франции, поэтому он хотел обеспечить со стороны Австрии нейтралитет в будущем военном конфликте.

Образование Германского союза было уже большой победой. Все государства, согласно конституции, принятой в 1867 году, образовывали единую территорию с общими для всех законами и учреждениями. Внешняя и военная политика союза была фактически передана в руки прусского короля, который объявлялся его президентом. Но для полного объединения Германии требовалось включить в состав союза и южногерманские государства – Баварию, Вюртемберг и Баден. Препятствием к такому объединению служила Франция – Наполеон III не желал видеть на своих восточных границах сильную объединенную Германию. Бисмарк понимал, что без войны эту проблему решить не удастся. В победе над Францией он не сомневался, так как прусская армия превосходила французскую. Но Вильгельм I не хотел открытого конфликта, и следовало найти повод к войне.

В последующие три года секретная дипломатия Бисмарка активно работала против Франции, и интересы этих стран постоянно сталкивались по различным вопросам. Во Франции в то время стали господствовать антигерманские настроения. Поводом для начала войны послужило желание племянника Вильгельма I – Леопольда Гогенцоллерна занять испанский престол. Со своей стороны, Бисмарк всячески подталкивал Вильгельма I поддержать кандидатуру племянника, хотя Европу он уверял, что правительство Германии не имеет к этому никакого отношения и что это личное, «семейное» дело Гогенцоллернов. Понимая, что Франция никогда не согласится на подобный вариант и начнет военные действия, Бисмарк, поддержанный военным министром Рооном и начальником Генштаба Мольтке, делал все, чтобы это быстрее случилось. И если Франция сама развяжет войну против Германии, то нейтралитет многих европейских государств будет обеспечен. Но Леопольд без совета Вильгельма и Бисмарка неожиданно снимает свою кандидатуру, разрушив все планы. В воспоминаниях о том времени Бисмарк писал, что, получив известие об этом, его «первой мыслью было уйти в отставку». Но вскоре французы сами дали прекрасный повод для начала войны. Вильгельм I, находясь на отдыхе в Эмсе, получил от французского посланника требование: ему предлагалось собственноручно написать, что он – король Вильгельм – никогда не даст согласия на переход испанского престола к Леопольду, в чем он и заверяет Францию. Возмущенный таким требованием, Вильгельм ответил отказом, но вскоре получил новое подобное заявление от французской стороны. Сообщение об этом Бисмарк получил во время обеда со своими сторонниками. Он вычеркнул из текста несколько слов, что придало «эмсской депеше» оскорбительный для Франции характер, и велел опубликовать этот вариант во всех газетах и разослать во все европейские миссии.

Франция сочла себя оскорбленной и объявила войну. Ровно через месяц после начала военных действий значительная часть французской армии была окружена германскими войсками и капитулировала. В этой войне Пруссия одержала полную победу. Франция потеряла Эльзас и Лотарингию и была вынуждена уплатить контрибуцию в размере пяти миллиардов.

В ноябре 1870 года южногерманские государства вступили в Единый Германский союз, а в следующем месяце баварский король предложил восстановить уничтоженную Наполеоном Германскую империю и императорское достоинство. Рейхстаг обратился к Вильгельму I с просьбой принять императорскую корону. Германская империя была провозглашена в Зеркальном зале Версаля 18 января 1871 года. Первым канцлером империи стал Отто фон Бисмарк.

Оценивая свою роль в объединении страны, Бисмарк говорил, что он всегда радовался, когда ему хоть на шаг удавалось приблизиться к единству Германии каким бы то ни было путем. Победоносные войны и образование единой империи примирило Вильгельма и Бисмарка с большей частью оппозиции, которая с того момента стала восторженно приветствовать завоевательную политику первого канцлера.

«Железный канцлер» – так стали называть Бисмарка. Он стал управлять империей при полной поддержке рейхстага. На этом посту он провел ряд реформ – правовую, финансовую и системы управления. Трудности вызвал конфликт с католической церковью. В объединенной Германии католики составляли треть населения, когда как Пруссия придерживалась протестантской ориентации. При проведении реформы образования появились серьезные религиозные противоречия, а решительная деятельность католической партии «Центр» в рейхстаге вынудила Бисмарка принять ряд мер. Борьба против засилья католиков получила название борьбы за культуру – «культуркампфа». По приказу правительства многие католические священнослужители были арестованы и сотни епархий остались без духовных руководителей. На их место назначались новые епископы, но только с согласия правительства. Служителям церкви было запрещено находиться на государственной службе, школа отделилась от церкви, в стране был введен гражданский брак, а иезуиты изгнаны из Германии.

Вопросы внешней политики в деятельности Бисмарка были приоритетными. Он строил отношения с другими государствами, исходя из ситуации, возникшей после поражения Франции в ходе франко-прусской войны 1870–1871 годов. Немалая роль Бисмарком была отведена России, которая благосклонно относилась ко всем усилиям Бисмарка за его призыв к нейтралитету Пруссии в ходе Крымской войны и активное противостояние идеям западных государств по разделу России. В ходе войны Пруссии и Франции Россия придерживалась вооруженного нейтралитета, удерживая Австрию от выступления на стороне Франции.

Внешнеполитический талант Бисмарка проявился в умении строить политику на использовании противоречий между европейскими государствами. Он пытался столкнуть Англию, Австро-Венгрию и Россию, имеющих интересы на Балканах, с помощью сложной системы союзов, примыкая к той стороне, которая в тот момент имела меньшие преимущества в этом регионе. Та же система обеспечивала Германии изоляцию Франции и препятствовала созданию любой антигерманской коалиции. Так, например, после победы России в русско-турецкой войне, что значительно укрепило ее положение на Балканском полуострове, Бисмарк немедленно пошел на сближение с Австро-Венгрией, в то же время оставаясь с Россией в хороших отношениях. При возникновении англо-французских противоречий на Ближнем Востоке он обещал Англии помощь в случае войны в Египте, тем самым подрывая позиции Франции.

К Франции Бисмарк относился особо, и некоторые исследователи связывали эту «нелюбовь» канцлера с гибелью трех родственников Бисмарка в период Наполеоновских войн. Эта страна была постоянной мишенью агрессивной политики «железного канцлера». Союзнические коалиции, создаваемые им, поддерживали Германию в противостоянии Франции. Бисмарку удалось заключить так называемый Союз трех императоров между Германией, Россией и Австрией, способствовавший поддержанию мира в Европе. Но из-за противоречий на Балканах между Россией и Австро-Венгрией союз распался. Вся внешнеполитическая деятельность Бисмарка привела к тому, что Германия при нем стала одним из лидеров международной политики. По мере усиления ее военной и экономической мощи интересы Германии стали распространяться и на Африку, где она захватила ряд колоний. Но здесь Бисмарку пришлось войти в противоречия с Англией, и для обеспечения безопасности страны в 1887 году был заключен «перестраховочный договор» между Россией и Германией. Согласно договору, обе страны обязались поддерживать взаимный нейтралитет в случае нападения третьей державы. Этим договором Бисмарк обеспечил также и безопасность восточных границ Германии, если вдруг Франция пожелает взять реванш за потерю Эльзаса и Лотарингии.

Изменения внешнеполитического курса приводили к смене «партийной ориентации» Бисмарка. До начала колониальной политики Германии он опирался на либералов, у которых экспансионистские планы Бисмарка вызвали протест. Разрыв с либералами относится к 1879 году, и в дальнейшем канцлер делал ставку на коалицию крупных землевладельцев, промышленников, высших военных и государственных чинов. Вскоре либералы были вытеснены из большой политики, а новый экономический курс страны был направлен на поддержку крупных промышленников и аграриев.

Бисмарк выступал против любого законодательства, регулирующего условия труда рабочих, и вел активную борьбу против социалистов. Он провел через рейхстаг «исключительный закон», запрещавший любую деятельность социал-демократических организаций. Но в то же время при нем была введена система государственного страхования по болезни (1883), в случае увечья (1884), и пенсионного обеспечения по старости (1889).

В годы правления Вильгельма I и Фридриха III, находившегося у власти всего полгода, позиции Бисмарка были более чем прочными, и ни одной оппозиционной группировке не удавалось поколебать их. Со вступлением на престол Вильгельма II в 1888 году Бисмарк потерял контроль над правительством. Новый император желал самостоятельно управлять своей страной, а самоуверенный и честолюбивый канцлер не желал играть вторую роль. Между ними испортились отношения и возникало все больше и больше расхождений по вопросам как внутренней, так и внешней политики. И если Бисмарк ратовал за добрососедские отношения с Россией, понимая, что лучше жить в мире с этой сильной державой, то Вильгельм II призывал к войне с ней под предлогом угрозы с востока. Не сошлись они в вопросе о внесении изменений в «Исключительный закон против социалистов» и в вопросе о правах министров, подчиненных канцлеру. Все это привело к тому, что во время аудиенции у императора 18 марта 1890 года Бисмарк получил от Вильгельма II намек о желательной его отставке. Через два дня отставка Бисмарка была принята императором. Вильгельм II наградил бывшего канцлера титулом графа Лауэнбургского и присвоил ему звание генерал-полковника кавалерии. Бисмарк покинул Берлин, шумно приветствуемый толпой, которая воздавала ему почести за деятельность на благо Германии.

Переехав во Фридрихсруэ, Отто фон Бисмарк не сошел с политической сцены. В 1891 году он был избран в рейхстаг от Ганновера и подвергал резкой критике деятельность нового рейхсканцлера, графа Лео фон Каприви.

В 1895 году в Германии было широко отпраздновано 80-летие «железного канцлера», а на следующий год он участвовал в коронации российского императора Николая II.

Отто фон Бисмарк скончался 30 июля 1898 года и был похоронен в имении Фридрихсруэ, согласно собственному желанию. На его надгробии была выбита надпись: «Преданный слуга немецкого кайзера Вильгельма I». При всей неоднозначности своей деятельности Отто фон Бисмарк остается одной из самых ярких фигур немецкой истории.

Барятинский Александр Иванович

(1815–1879) – генерал-фельдмаршал (1859), генерал-адъютант (1853), князь

Княжеский род Барятинских был одним из древнейших российских родов, ведущих свое начало от Рюрика и являющихся потомками князя Михаила Черниговского, погибшего в Орде. Внук Михаила Черниговского, Всеволод Юрьевич имел двух сыновей – Андрея и Дмитрия, которые были князьями Мезецкими. Андрей Всеволодович получил в удел волость Барятино, что на реке Клетоме, и его сын Александр стал первым, кто носил прозвание Барятинский. В свою очередь, он сам имел троих сыновей – Григория, Федора и Льва. Они-то и стали родоначальниками трех ветвей фамилии Барятинских.

Род Барятинских можно назвать родом потомственных военных. Многие из них отличились на полях сражений и достигли высоких чинов. Но самым знаменитым военным деятелем в роду стал Александр Иванович Барятинский, достигший чина генерал-фельдмаршала.

Александр Иванович родился 2 мая 1815 года. Его отец, англоман, дал сыну очень хорошее домашнее образование. Сделав блестящую карьеру, старший Барятинский оставил для сына оригинальное завещание, в котором просил, «как милость, не делать из сына ни военного, ни дипломата, ни придворного». Однако вопреки воле отца младший Барятинский стал и военным, и придворным, и дипломатом. В 16 лет у него появилось стремление к военной карьере. При содействии императрицы Александры Федоровны в 1831 году Барятинский добился зачисления в Кавалергардский полк. В полку он был одним из заводил, подбивая друзей на всевозможные шалости и проказы. Однажды во время гуляний петербургской знати на Черной речке он с товарищами пустил по реке «пиратский экипаж с гробом», который, проплывая мимо дам, вызывал у них испуг и панику. Если раньше на шалости молодых кавалергардов смотрели сквозь пальцы, то за срыв праздника вся компания отправилась на Кавказ «для приобретения опытности».

Князь Барятинский принимал участие в экспедиции генерала Вельяминова осенью 1835 года против горцев. В ней он командовал сотней казаков. 21 сентября он был тяжело ранен и едва не попал в плен. Ружейная пуля, пущенная в упор, попала Барятинскому в бок и осталась там до конца его жизни. Рана была очень тяжелой, и для лечения Барятинскому пришлось уехать сначала в Петербург, а потом за границу. За участие в экспедиции он был произведен в чин поручика и награжден саблей с надписью «За храбрость».

С 1835-го по 1838 год он провел за пределами России. В это время он много читает, слушает лекции в университетах, собирает большую библиотеку.

Возвратившись из-за границы, князь Барятинский жил в Петербурге, состоял на службе в лейб-гвардии гусарском полку, очень увлекался скачками, для которых специально держал дорогих лошадей.

В 1845 году Барятинский, тяготясь светской жизнью и имея чин полковника, вновь попросился на Кавказ. Командуя 3-м батальоном Кабардинского полка, он участвовал в Даргинской экспедиции князя Воронцова против Шамиля и при занятии Андийских высот выбил со своим батальоном горцев с их укреплений. За этот подвиг Александр Иванович получил орден Св. Георгия 4-й степени.

В 1847 году он назначается на должность флигель-адъютанта и командира Кабардинского полка. Как командир Барятинский был весьма требователен к подчиненным, в то же время уделяя большое внимание быту и различным хозяйственным нуждам солдат. Ему удалось превратить свой дом в центр полковой жизни, то есть офицеры могли свободно к нему заходить. Вместе с полком он участвовал во многих операциях против горцев, и за короткое время полк заслужил репутацию храбрейшего.

Одновременно князь Барятинский постоянно следил за общим ходом дел на Кавказе; он также старался вникнуть в установленную князем Воронцовым систему военных действий, находил ее достаточно разумной, но внес в нее существенные поправки.

За определенное время князь Барятинский совершил несколько боевых подвигов. Из них особенно следует упомянуть о сражении при ауле Зандак, где князь отвлек неприятеля от наших главных сил и к тому же сумел воздержаться от тщеславного желания ценой множества жизней своих подчиненных завладеть неприятельскими орудиями. В ноябре и декабре 1847 года Барятинский предпринял ряд удачных набегов на кавказские аулы, за что был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени. Летом 1848 года, действуя со своими кабардинцами в отряде князя Аргутинского-Долгорукого, князь Барятинский при взятии аула Гергебиля своей стойкостью и распорядительностью содействовал успешному окончанию дела, за что получил чин генерал-майора.

В 1848 году Барятинскому снова предоставили небольшой отпуск, который он провел в Туле, ибо не любил придворную жизнь. По окончании отпуска он поспешил на Кавказ, а посланному за ним курьеру сообщил о своих болезнях и усталости, из-за чего он вынужден продлить свое пребывание в полку еще на год. Но все-таки ему пришлось явиться в Петербург для восстановления своего прежнего положения. Находясь в столице, Александр Иванович попал в немилость к Николаю I, решительно отвергнув попытки императора устроить его личную жизнь. Он был отчислен от командования полком и некоторое время оставался вне армейской службы. Однако он сразу дал понять, что ко двору больше не вернется; он также перестал пребывать в свите и предпочитал проводить время в кругу близких людей.

В третий раз Барятинский попал на Кавказ в 1850 году. С 23 мая Барятинский состоял при Кавказской армии, и на него также возложили обязанность сопровождать цесаревича в поездке по Кавказу. В конце того же года он получил назначение на должность командира Кавказской гренадерской бригады с правами начальника дивизии.

Всю зиму 1851 года русские войска уничтожали устроенный Шамилем в Чечне Шалинский окоп. Кроме того, Барятинскому удалось нанести горцам сильное поражение в бою при реке Бас, захватить много лошадей и оружия. Удачным стал и разгром Шамиля возле Чуртугаевской переправы, при минимальных потерях в русских войсках. Дело в том, что у Барятинского была отлично поставлена разведка. Его лазутчики добывали ему точные сведения о планах Шамиля, что давало возможность рассчитывать все свои действия.

Барятинский был хорошим воином, но он еще являлся и прекрасным администратором. При нем в Чечне появились новые аулы, а в старых население значительно увеличилось, ибо чеченцам в конце концов самим надоедало воевать. Барятинский устроил для чеченцев в крепости Грозной суд, который почти сразу завоевал репутацию уважаемого учреждения.

В январе 1853 года князь Барятинский был назначен генерал-адъютантом, а осенью утвержден в должности начальника штаба Кавказской армии. Он был произведен в генерал-лейтенанты и получил возможность разработать и осуществить свой план по полному разгрому Шамиля. Но новая война приостановила активные действия против горцев на Кавказе.

С началом Крымской войны Барятинскому еще раз удалось проявить свой талант стратега в сражении с 60-тысячной турецкой армией Мушир-Зариф-Мустафы-паши при Курюп-Даре. За него Барятинскому был пожалован орден Св. Георгия 3-й степени.

Вскоре князя Воронцова сменил Н.Н. Муравьев, и Барятинский отпросился в отпуск и уехал в Санкт-Петербург. По возвращении на Кавказ его назначили командиром резервного гвардейского корпуса, которым он командовал так хорошо, что ему вручили орден Белого Орла, хотя недоброжелатели Барятинского считали князя не способным командовать корпусом.

Свои соображения по покорению Кавказа Барятинский изложил письменно. Он настаивал на удержании на Кавказе двух пехотных дивизий, переведенных туда во время Крымской войны. Князь полагал, что такое усиление Кавказской армии даст возможность приступить к решительным действиям. Император одобрил мнение Александра Ивановича и распорядился оставить дивизии на Кавказе, а Барятинского назначил командующим отдельным Кавказским корпусом и кавказским наместником.

Барятинскому предстояло решить много проблем, но самой главной из них было окончание войны, которая истощила силы местного населения и не давала им возможности спокойно заниматься хозяйством.

Будучи главнокомандующим, Барятинский разделил войска на пять отделов. Первым отделом стало правое крыло Кавказской линии, подчиненное начальнику 19-й пехотной дивизии; вторым – левое крыло, подчиненное начальнику 20-й пехотной дивизии; третьим – Прикаспийский край и Дербентская губерния под управлением начальника 21-й пехотной дивизии; Лезгинская кордонная линия с Джаро-Белоканским округом, подчиненная начальнику Кавказской гренадерской дивизии, составила четвертый отдел; пятый – Кутаисское генерал-губернаторство.

Одновременно с этим Барятинский проводил на Кавказе ряд мероприятий, которые должны были бы поднять благосостояние этого края и навести в нем порядок. Была введена должность начальника Главного управления, который должен был заведовать департаментами общих дел, судебных дел и финансовых дел.

В 1858–1859 годах русские войска продолжали наступать. Утвердившись на Черных горах, левое крыло получило возможность перейти в безлесную полосу, откуда открывался доступ к коренным народам Дагестана. Местные жители так устали от войны, что аулы один за другим сдавались на милость победителей.

Барятинского очень заботила обстановка в округе. Он лично объехал весь Северный Кавказ, чтобы подбодрить солдат и проверить, насколько тщательно выполняется намеченный план действий. Поездки Барятинского вызывали одобрение не только в войсках, но и среди горцев, которые даже получали подарки.

Князь был уверен, что скоро независимость Шамиля закончится. В июле он стянул к месту его пребывания войско в 40 тысяч человек при 48 орудиях и сам стал командовать ими.

Позиция Шамиля находилась у середины течения реки Койсубу. Искусными стратегическими движениями Барятинский стеснил войска Шамиля и разъединил их с массой населения. Из-за этого по всему Кавказу поднялось восстание против Шамиля, и горские племена один за другим стали сдаваться в плен. Сам Шамиль заперся в Гунибе; это место было совершенно недоступно для нападения. Через две с лишним недели гора Гуниб-Даг была плотно окружена русскими войсками, а жившие неподалеку горские племена покорились России. За блестяще проведенную операцию Барятинский получил орден Св. Георгия 2-й степени.

10 августа началась блокада убежища Шамиля, а глава мюридов начал переговоры, всячески затягивая их и надеясь протянуть время до осени, намекая на то, что в это время года все военные действия здесь должны быть прекращены. Князь Барятинский разгадал цели противника, прекратил с ним переговоры и 25 августа занял северо-западный склон Гуниб-Дага охотниками апшеронского полка. Когда же неприятель попытался обрушиться на наше войско, с тыла его настигли Грузинский и Самурский полки. Горцы разделились на две части: одна погибла, бросившись на штыки русских солдат, а вторая вместе с Шамилем засела по скалам Гуниба. Барятинский не хотел проливать лишнюю кровь, поэтому он предложил Шамилю сдаться. Последний долго колебался, но потом все же решил сдаться. Об этом событии Барятинский очень лаконично объявил приказом по армии: «Гуниб взят. Шамиль в плену. Поздравляю Кавказскую армию». Таким образом закончилась война на Северном Кавказе.

В 1859 году Барятинский был произведен в генерал-фельдмаршалы. Известие об этом было встречено в войсках с большим ликованием.

В следующем году военная и государственная карьера Барятинского была завершена. В мае 1860 года он отбыл с Кавказа для поправки сильно расстроенного здоровья. Больше на Кавказ он не вернулся и вскоре уволился с должности наместника.

Когда началась русско-турецкая война 1877–1878 годов, многие надеялись, что Барятинский сможет стать во главе русского войска, но эти надежды не оправдались. По состоянию здоровья князь опять был вынужден уехать за границу, откуда он уже не вернулся. С первых дней февраля 1879 года Барятинский почти не вставал с постели, а 25 февраля он умер.

Шувалов Петр Андреевич

(1827–1889) – граф, государственный деятель, дипломат

Дворянский род Шуваловых прослеживается по разрядным книгам и другим документам со второй половины XVI века. Начало он ведет от помещика Костромского уезда Дмитрия Шувалова. Внук его, Андрей Семенович, в 1616 году стал воеводой, а другой родственник, Данило, был московским стрелецким сотником и впоследствии пожалован в бояре. Род не отличался ни знатностью происхождения, ни выдающимися военными или государственными деятелями, ни богатством вплоть до XVIII века, когда фамилия Шуваловых стала известна всей России.

В годы правления Петра Великого Иван Максимович Шувалов был назначен комендантом города Выборга. Он занимался составлением карт морских и речных берегов, а в годы Северной войны определял границу между Россией и Швецией, чем активно содействовал заключению Ништадтского мира. К концу жизни Иван Максимович занимал должность губернатора Архангельска.

Сыновья его, Александр и Петр, стараниями отца состояли в числе молодых дворян в свите цесаревны Елизаветы Петровны и были самыми преданными ее сторонниками. Их деятельное участие в дворцовом перевороте 1741 года способствовало быстрой карьере братьев. Став императрицей, в сентябре 1746 года она возвела Петра Шувалова в графское достоинство. Петр Иванович женился на ближайшей подруге императрицы, Мавре Егоровне Шепелевой, чем еще более укрепил свое положение при дворе. Брат его, Александр Иванович, также став графом, достиг чина генерал-фельдмаршала и в течение многих лет стоял во главе Тайной канцелярии, то есть занимал должность, приводившую в трепет его современников. Как никто другой, он соответствовал этой должности. Это в дальнейшем позволило Екатерине II сказать, что он «наводил ужас и страх на всю Россию».

В XIX столетии представители рода Шуваловых занимали высокие государственные посты и были хорошо известны при дворе.

На российском престоле были три императора, носивших имя Петр. А вот один из Шуваловых был награжден современниками прозванием Петр IV.

Над Россией распростертой Встал внезапною грозой Петр по прозвищу Четвертый, Аракчеев же второй, —

такие строки посвятил генерал-адъютанту Петру Андреевичу Шувалову поэт Ф.И. Тютчев. Граф Шувалов у современников вызывал совершенно противоположные чувства, мнения и оценки своей деятельности. Одни считали его лидером «партии порядка», одаренным государственным деятелем, тонким политиком, другие – главой «всероссийской помойки», надменным временщиком, бездарным дипломатом, мстительной, честолюбивой и скандальной личностью. Такое обилие характеристик, пожалуй, соответствует количеству постов, которые занимал граф Шувалов на протяжении жизни.

Родился Петр Андреевич Шувалов 15 июля 1827 года в Санкт-Петербурге, в семье обер-гофмаршала двора Андрея Петровича Шувалова – человека, искушенного в интригах двора, хорошо знающего расклад и все хитросплетения политической жизни придворной элиты. Матерью Петра Андреевича была Фекла Игнатьевна Валентинович – женщина незнатного рода, но отличавшаяся красотой и страстным желанием добиться положения в обществе. Это был ее второй брак, а первым мужем Феклы Игнатьевны был последний фаворит Екатерины II, Платон Зубов. Петр – самый старший ребенок в семье – получил образование в Пажеском корпусе, который окончил в 1845 году с произведением в чин корнета. Карьера юного офицера началась в лейб-гвардии Конном полку.

Происхождение и положение родителей при дворе были гарантией быстрой, успешной карьеры молодого офицера. В следующем году он становится поручиком, затем штаб-ротмистром, ротмистром. Родители добивались для него должности флигель-адъютанта, но их усилия были сведены на нет взаимным увлечением сына и великой княгини Марии Николаевны. Ее отец, император Николай I, очень недолюбливал молодых людей, снискавших благосклонность дочери. Поняв ситуацию, Петр Андреевич отдалился от княгини, чем вызвал ее неудовольствие, но благосклонности монарха все равно не получил.

Крымскую войну Шувалов встретил командиром эскадрона Конного полка, охранявшего южное побережье Балтийского моря. Летом 1854 года он поступает в адъютанты к военному министру князю Долгорукову и по его поручению посещает различные города, где курирует отправку на фронт резервных воинских частей. В его обязанность также входило следить за отправкой в Севастополь транспортов с порохом. Сам Петр Андреевич также принимал участие в обороне этого города, правда, не долго, но за храбрость и мужество успел заслужить награду – орден Св. Владимира 4-й степени с мечами. В 1855 году он наконец-то становится флигель-адъютантом и на следующий год сопровождает графа А.Ф. Орлова в Париж для заключения мирного договора. Вернувшись в Россию, Шувалов производится в полковники.

1857 год – год начала успешного карьерного роста графа Шувалова. Он назначается исполняющим должность столичного обер-полицмейстера и производится в чин генерал-майора. К концу года он утверждается в должности и на этом посту прилагает массу усилий для укрепления репутации столичной полиции. В этом ему помогло знакомство с опытом деятельности парижской полиции в бытность Шувалова во Франции.

В 1860 году Петр Андреевич становится директором Департамента общих дел МВД. Человек консервативных взглядов, Шувалов был ярым противником реформ, но именно в годы их проведения он достигает высших государственных постов. В год отмены крепостного права он назначается начальником штаба Корпуса жандармов и управляющим III отделением. Наверное, это была не лучшая должность, но она давала власть. Жандармско-полицейская служба в сознании русского человека всегда вызывала чувство настороженности, опасения и брезгливости, а III отделение получило эпитет «государственной помойной ямы». Один из тех, кто достаточно близко знал Шувалова, писал, что граф «по семейным преданиям своим и по расчету личных выгод предпочитает самодержавие как самую выгодную форму правления для людей», но «готов служить всякому, кто облечет его властью». На этом посту самыми «громкими» его делами были ликвидация студенческих беспорядков в столице и первый политический процесс – дело М.Л. Михайлова. Шувалов никогда не забывал напоминать государю, что своей безопасностью он обязан усилиям III отделения.

Еще три года, и мы видим Шувалова на должности генерал-губернатора Остзейского края (Лифляндия, Эстляндия, Курляндия) и командующего войсками Рижского военного округа. Работа здесь требовала не только опыта, но и дипломатических способностей, так как любой генерал-губернатор этого края сталкивается с большим количеством проблем. Вот некоторые из них: окончательное и прочное объединение Остзейского края с Россией; готовность и принятие мер в случае политических столкновений на западной границе; предотвращение волнений в среде немецкого населения края и другие. Никаких особых нововведений Шувалов не привнес. Ему удавалось сохранять не только спокойствие в крае, но и продемонстрировать особую энергию и активность. Все свои распоряжения он сопровождал массой подробных предписаний. Он строго пресекал любое проявление сепаратизма, не допускал расширения прав местного дворянства, поддерживал деятельность Православной церкви в крае. Все конкретные дела глава краевой администрации старался решать мягко, используя тактику компромисса, и местные жители были довольны разумностью губернаторских решений. Конечно, были и трудности, но главной из них стала боязнь Шувалова сделать что-нибудь такое, что могло не понравиться монарху и двору, так как из этой должности граф решил извлечь максимальный политический капитал для дальнейшего пути вверх по ступеням власти.

Энергия генерал-губернатора была достойно оценена императором, а политические противники графа почувствовали беспокойство от усиления его позиций.

Наступает 1866 год. Граф Шувалов отмечает свое 39-летие и достигает зенита славы. После неудачного покушения Дмитрия Каракозова на императора Шувалов назначается на пост шефа жандармов и главного начальника III отделения. Пребывание на этой должности явилось временем наиболее сильного его влияния на внутреннюю политику. Почти восемь лет он являлся ближайшим советником императора и был наделен широкими, почти диктаторскими полномочиями. Постоянный противник графа Шувалова, бывший военный министр Д.А. Милютин писал, объясняя причины такого влияния: «Все делается под исключительным влиянием гр. Шувалова, который запугал государя ежедневными своими докладами о страшных опасностях, которым будто бы подвергаются и государство, и лично сам государь. Вся сила Шувалова опирается на это пугало. Под предлогом сохранения личности государя и монархии гр. Шувалов вмешивается во все дела, и по его наушничеству решаются все вопросы».

Петр Андреевич рекомендовал на посты министров внутренних дел и юстиции своих сторонников, таких же противников реформ, каким был и сам. Он стремился проникать в различные сферы государственной деятельности, сплотить вокруг себя «партию» единомышленников, придерживающихся жесткого консервативного курса. И это ему удалось.

Либералы не уставали критиковать деятельность графа Шувалова. Много говорилось о политике репрессий, проводимой шефом жандармов. Но обратимся к статистике: за последние четыре года деятельности Шувалова на этом посту было проведено 10 политических процессов, а за последующие четыре года – 46.

С началом 70-х годов влияние Шувалова на императора начало заметно уменьшаться, и в 1874 году он получил отставку. Поводом для нее стало желание Шувалова занять какой-либо видный дипломатический пост. Сказано это было несерьезно, но государь воспользовался моментом и назначил графа чрезвычайным и полномочным послом в Лондон. Выбор для Шувалова именно Англии был не случайным. Еще в 1873 году благодаря усилиям графа была решена весьма деликатная проблема улаживания дипломатических трудностей в связи с продвижением России в Среднюю Азию, и Петр Андреевич удачно проявил себя во взаимоотношениях с английским двором. Император, вероятно, надеялся, что на этом посту граф сумеет активно и плодотворно действовать в интересах России. Но в целом дипломатическая деятельность Шувалова, по оценкам современников, была неудачной. Говорили, что он преувеличивал опасность вооруженного конфликта с Англией и возможность успешного соглашения с ней, чем способствовал затягиванию русско-турецкой войны 1877–1878 годов. В марте 1877 года он подписал Лондонский протокол великих держав с требованиями к Турции, а в 1879 году Шувалов фактически возглавил русскую делегацию на Берлинском конгрессе. Уступки, сделанные на ней русской дипломатией, были приписаны неудачным действиям лично Шувалова. Император оценил работу Петра Андреевича словами «печальные результаты», а пресса наградила графа весьма нелестными эпитетами. Справедливости ради отметим, что его коллеги по конгрессу и иностранные дипломаты оценили деятельность Шувалова совершенно иначе. Они единодушно отмечали высокий профессионализм, дипломатические способности и работоспособность графа. Но большинство российских политиков не понимали, что в данной ситуации уступки со стороны русской дипломатии были неизбежны; Шувалову же удалось отстоять и сохранить то, что возможно было отстоять и сохранить, проявив мужество, выдержку и упорство. В 1879 году он покидает пост в Лондоне и возвращается в столицу. В дальнейшем он не занимал никаких высоких должностей.

Несправедливая критика соотечественников заставила графа летом 1880 года составить записку, в которой он объяснял свои действия на Берлинском конгрессе.

В Петербурге Петр Андреевич присутствует на заседаниях Государственного совета, участвует в работе Департамента законов, но от предложенного ему поста председателя департамента он отказывается. В 1884 году он назначается членом Особой комиссии для составления проекта местного управления. К концу 80-х годов его участие в заседаниях все более приобретает символический характер. Основное время Шувалов проводит в своем поместье, где часто охотится.

Скончался граф 10 марта 1889 года. Причиной смерти стал нарыв в ухе, приведший к заражению крови и быстрой кончине.

Толстой Лев Николаевич

(1828–1910) – великий русский писатель, граф

Родоначальником рода Толстых был Андрей Харитонович Толстой – черниговский боярин, переселившийся в Москву во второй половине XV века и поступивший на службу к великому князю Василию Васильевичу. Толстой было его прозванием, данным ему, вероятно, по причине тучности. По преданию, род Андрея Харитоновича вел свое начало от Индроса, выехавшего из Литвы в 1353 году. При крещении Индрос получил имя Леонтий и в Чернигове стал боярином. Боярами были и два его сына – Константин (Литвинос) и Федор (Зимонтен).

В XVII веке виднейшими представителями рода Толстых стали Василий Иванович Толстой и его сын Андрей Васильевич, а первым графом в роду стал сын Андрея Васильевича – Петр, получивший этот титул в 1724 году. Судьба первого графа и его сына сложилась трагически. Петр Андреевич был сподвижником Петра Великого, который отозвался о нем, как об «очень способном человеке, но ведя с ним дело, надо держать за пазухой камень, чтобы выбить ему зубы, если он вздумает укусить». Петр Андреевич был ловким дипломатом – первым постоянным послом в Турции. Также он был президентом Коммерц-коллегии и членом Верховного тайного совета. Он был и главным следователем по делу царевича Алексея. Он достиг высот служебной карьеры благодаря уму и поразительной работоспособности, а вовсе не хитростью и коварством, кои приписывались ему многими современниками.

Когда скончался Петр I, граф Толстой активно содействовал избранию на царство Екатерины I. В следующем, 1726 году он стал инициатором создания Верховного тайного совета и вступил в борьбу против чрезмерного возвышения А.Д. Меншикова. Но потерпел поражение. Он и его единомышленники были арестованы. Процесс по делу длился всего три дня – Меншиков очень торопился, так как Екатерина была смертельно больна. Указ от ее имени вышел в день ее смерти – 6 мая 1727 года. Согласно указу, Толстой был лишен чести, чина и имущества и сослан на Соловки. Туда же был отправлен и его сын Иван. Условия жизни в тюрьме Соловецкого монастыря были ужасными. Камеры были настолько сырыми, что одежда на узниках через год сгнивала. В тюрьме Петр Андреевич провел полтора года и только на несколько месяцев пережил своего сына. Петр Андреевич скончался в январе 1729 года в возрасте 84 лет. Он был погребен в монастыре, внутри ограды перед Преображенским собором.

Его старший сын Иван, погибший вместе с отцом на Соловках, был женат на княжне Прасковье Ивановне Троекуровой. В 1742 году ей были возвращены имения тестя, отписанные в казну. Она воспитывала пятерых сыновей – Василия, Андрея, Бориса, Федора и Петра, которым по указу от 26 мая 1760 года был возвращен и графский титул.

Андрей Иванович Толстой, родившийся в 1721 году, стал суздальским воеводой и от провинциального дворянства был избран депутатом в Екатерининскую комиссию по составлению уложения. Его сын Илья Андреевич был одним из богатейших помещиков, но, живя широко, быстро растратил состояние. В 1815 году он был назначен губернатором Казани и на этом посту совершил крупные злоупотребления, что и было раскрыто сенаторской ревизией. Он был отстранен от должности в 1820 году и в тот же год скончался. От брака с Пелагеей Николаевной Горчаковой имел двоих сыновей (Николая и Илью) и двух дочерей.

Николай Ильич Толстой начал военную службу в годы Отечественной войны 1812 года. В 15 лет (в июне 1812 года) он был зачислен корнетом в Иркутский гусарский полк. За отличия в боях он награждался чинами и орденами. В годы войны попал в плен и был освобожден при взятии русскими войсками Парижа. Службу он закончил в 1815 году, выйдя в отставку в звании подполковника. Женившись на Марии Николаевне Волконской, Николай Ильич до конца своих дней проживал в Ясной Поляне – в родовом имении жены. Брак дал супругам троих сыновей и дочь. Младшим сыном был Лев Николаевич Толстой – знаменитый писатель, достигший еще небывалой в истории литературы славы.

Он родился 28 сентября 1828 года в Ясной Поляне, которая располагалась в Крапивенском уезде Тульской губернии (в 15 верстах от Тулы). Льву Николаевичу не было и двух лет, когда умерла его мать. Воспитанием осиротевших детей занялась дальняя родственница Т.А. Ергольская. О матери он знал, в основном, по рассказам других людей, и память о ней оставил в автобиографическом «Детстве», где она стала прототипом матери Иртеньева.

В 1837 году семья переехала в Москву, потому что старшему сыну надо было готовиться к поступлению в университет. Но вскоре внезапно умирает и отец, оставив дела в довольно расстроенном состоянии, и трое младших детей снова поселились в Ясной Поляне, под наблюдением Т.А. Ергольской и тетки по отцу, графини А.М. Остен-Сакен.

В Ясной Поляне дети оставались до 1840 года, а затем переехали в Казань, к новой опекунше – сестре отца П.И. Юшковой. Дом Юшковых был типично светским, хотя и провинциальным, и принадлежал к числу самых веселых в Казани. Здесь у Льва Николаевича поистине стали складываться те черты характера, которые отличали его всю остальную жизнь. Он хотел блистать в обществе, но природная застенчивость и внешние данные не позволяли ему добиться этого. Его натуру отличали огромное самолюбие и желание достигнуть чего-то настоящего. Вместе с тем в нем шли напряженная внутренняя борьба и выработка строгого нравственного идеала. Вся дальнейшая жизнь Толстого представляет собой мучительную борьбу с противоречиями жизни.

Пройдя курс домашнего обучения, Лев Николаевич в возрасте 15 лет стал студентом Казанского университета, сначала восточного, а затем юридического факультета, по два года на каждом. В университете он только числился, продолжая вести светский образ жизни. И все-таки в 1847 году он оставил университет и вернулся в Ясную Поляну, бросив учебу еще до наступления переходных экзаменов на 3-й курс юридического факультета.

Живя в деревне, Толстой пытался стать «добрым помещиком» для крестьян. Его забота о них выражалась в строительстве для крестьян домов и школы для их детей. Но вскоре он понимает, что примирение помещика и мужика невозможно – крестьяне просто не верят барину и его заботе о них. Чувствуя духовную опустошенность, Лев Николаевич начинает вести дневник, положивший начало его литературной деятельности. В творчестве он увидел способ «оторваться от всего прошедшего, переделаться, начать жить по-новому». Он начинает писать автобиографическую повесть «Детство». Повесть он заканчивает уже на Кавказе, куда перебрался в 1851 году к брату Николаю, который проходил там службу. Вскоре он и сам решил поступить на военную службу, но явились препятствия в виде отсутствия нужных бумаг, которые трудно было добыть, и Толстой прожил около пяти месяцев в полном уединении в Пятигорске. Осенью 1851 года Толстой, сдав в Тифлисе экзамен, поступил юнкером в 4-ю батарею 20-й артиллерийской бригады, стоявшей в казацкой станице Старогладове, на берегу Терека, под Кизляром. Позднее жизнь казацкой станицы и свои чувства и переживания тех времен Толстой изобразил в «Казаках». В глухой станице Толстой обрел «лучшую часть самого себя»: он продолжал писать, а в 1852 году отослал в редакцию «Современника» первую часть автобиографической трилогии – «Детство» и вскоре получил от Некрасова ответ, что повесть будет напечатана. «Детство» было высоко оценено и Тургеневым, который, прочитав повесть, сказал, что ее автор «далеко пойдет». В 1854 году в том же «Современнике» появилась и вторая часть трилогии – «Отрочество», и в это время Лев Николаевич продолжал работать над последней повестью трилогии – «Юность», которую закончил в 1857 году.

В 1853 году, когда началась война с Турцией, Толстой стал ходатайствовать о переводе его в действующую армию. Он добился отправки в Румынию, где находился полгода. Об этом времени Толстой говорит, что «и воевать не воевал, и писать не писал». А с началом Крымской войны он подает рапорт с просьбой о переводе в Севастополь. В ноябре 1854 года он прибывает в город и до самого конца войны участвует в его обороне в качестве офицера артиллерии. Все ужасы, лишения и страдания, выпавшие на долю защитников Севастополя, перенес и Толстой. Он долго жил на страшном 4-м бастионе, командовал батареей в сражении при Черной, был при адской бомбардировке во время штурма Малахова кургана. Участие в обороне города дало Толстому богатые наблюдения, которые затем были им использованы при написании «Севастопольских рассказах», появившихся в «Современнике» в 1855–1856 годах. Рассказы пользовались огромным успехом, а давая оценку творчеству Толстого, Писемский в восхищении сказал: «Этот офицеришка нас всех заклюет, хоть бросай перо». Правда, цензурный комитет во главе с Мусиным-Пушкиным нашел в ряде рассказов «насмешки над нашими храбрыми офицерами», и Льву Николаевичу пришлось второй и третий рассказы несколько переделать, чтобы их опубликовать.

В конце осени 1855 года Толстой приехал в Петербург. Шумной и веселой жизнью зажил Толстой в столице, где его встретили с распростертыми объятиями и в великосветских салонах, и в литературных кружках. Особенно близко сошелся он с Тургеневым, с которым некоторое время жил на одной квартире. Тургенев ввел Толстого в кружок «Современника» и других литературных корифеев, у него сложились приятельские отношения с Некрасовым, Гончаровым, Панаевым, Григоровичем, Дружининым, Сологубом. В столице его стали приглашать печататься в разные журналы, но он отдавал свои рукописи только в «Современник».

«Севастопольские рассказы», окончательно укрепившие известность Толстого как одной из главных «надежд» нового литературного поколения, до известной степени являются первым эскизом того огромного полотна, которое 10–12 лет спустя Толстой с таким гениальным мастерством развернул в «Войне и мире». Первым в русской да и едва ли не во всемирной литературе Толстой занялся трезвым анализом боевой жизни, первым отнесся к ней без всякой экзальтации. Он низвел воинскую доблесть с пьедестала сплошного «геройства», но вместе с тем возвеличил ее, как никто.

По воспоминаниям Левенфельда, после Севастополя столичная жизнь «имела двойную прелесть для богатого, жизнерадостного, впечатлительного и общительного молодого человека. На попойки и карты, кутежи с цыганами у Толстого уходили целые дни и даже ночи». Веселая жизнь не замедлила оставить горький осадок в душе Толстого, тем более что у него начался сильный разлад с близким ему кружком писателей. Он никак не хотел удовлетвориться тем, что он, «чудесный художник», не мог признать литературную деятельность чем-то особенно возвышенным, чем-то таким, что освобождает человека от необходимости стремиться к самоусовершенствованию. На этой почве возникали ожесточенные споры. В начале 1857 года Толстой пишет: «Люди мне опротивели, и сам я себе опротивел». Он без всякого сожаления оставил Петербург и отправился за границу. Неожиданное впечатление произвела на него Западная Европа. Он побывал в Германии, Франции, Англии, Швейцарии и Италии, проведя за границей в общей сложности около полутора лет. Впечатление от поездки было резко отрицательным, и в дальнейшем Толстой не обмолвился каким-нибудь добрым словом о тех или других сторонах заграничной жизни, нигде не поставил культурное превосходство Запада в пример России. Разочарование европейской жизнью он высказал в рассказе «Люцерн». За границей Толстого интересовали вопросы народного образования, которые он пристально изучал в Германии и теоретически, и практически, беседуя со специалистами. Во время пребывания в Брюсселе Толстой познакомился с Прудоном и Лелевелем.

Во время второго путешествия за границу в Южной Франции на руках у Льва Николаевича скончался от чахотки его любимый брат Николай. Смерть брата произвела на Толстого сильное впечатление, и он решил вернуться в Россию.

Еще в 1859 году, во время пребывания в России между первым и вторым путешествиями за границу, Толстой вышел из журнала «Современник» вместе с Тургеневым, Гончаровым и Григоровичем. Он не принимал идеи о революционном пути решения крестьянского вопроса и крайне отрицательно относился к революционной демократии. Вернувшись в Россию в 1861 году, в год освобождения крестьян, Толстой становится мировым посредником, приняв участие в проведении крестьянской реформы, но, защищая крестьянские интересы, вызвал к себе неприязнь помещиков и вскоре был отстранен от должности. В своем уезде Лев Николаевич открыл ряд школ, центром которых стала первая в России экспериментальная Яснополянская школа. Эта школа стала для Толстого «поэтическим, прелестным делом, от которого нельзя оторваться». Толстой сам создал оригинальную методику и учил детей без принуждения, считая их такими же свободными людьми, как и он сам. Он решительно восстал против всякой регламентации и дисциплины в школе, считал, что все в преподавании должно быть индивидуально – и учитель, и ученик, и их взаимные отношения. В Яснополянской школе дети сидели, кто где хотел, кто сколько хотел и кто как хотел. Никакой определенной программы преподавания не было. Единственная задача учителя заключалась в том, чтобы заинтересовать класс. Несмотря на этот крайний педагогический анархизм, занятия шли прекрасно. Их вел сам Толстой при помощи нескольких постоянных учителей и нескольких случайных, из ближайших знакомых и приезжих.

В 1862 году Толстой стал издавать педагогический журнал «Ясная Поляна», где главным сотрудником являлся опять-таки он сам. Сверх статей теоретических Толстой написал также ряд рассказов, басен и переложений.

В том же году произошли изменения и в его личной жизни – Лев Николаевич женился на Софье Андреевне Берс. Ему пошел уже четвертый десяток, Софье Андреевне было всего 17 лет. Но, несмотря на разницу в возрасте, в лице жены он нашел не только верного и преданного друга, но и незаменимую помощницу во всех делах, практических и литературных. Она многократно переписывала без конца переделываемые мужем произведения, причем часто «недоговоренная» мысль писателя, недописанные слова и обороты под ее рукой получали ясное и определенное выражение. Для Толстого наступает самый светлый период его жизни – период упоения личным счастьем и расцвета его творческого гения.

В первые годы после женитьбы Толстой работал над романом «Война и мир», ставшим одним из признанных шедевров мировой литературы. От романа исторического он затем переходит к роману современному. «Анна Каренина» стал не просто семейным романом, а произведением, охватившим социально-психологические проблемы современной Толстому действительности.

Затем в жизни Льва Николаевича Толстого наступает период, названный исследователями его жизни и творчества периодом перехода писателя на позиции патриархального крестьянства. Он наметился во время работы Толстого над «Исповедью». В дневниках, статьях и литературных произведениях того времени Толстой выражает свое отрицательное отношения к самодержавию, буржуазии и остаткам крепостничества. Отрицательное отношение писателя достигает такой остроты, что в 1884 году он решается уйти из Ясной Поляны и порвать с «барскими» условиями жизни. Он переезжает в Москву и ведет разностороннюю общественную деятельность. Он принимает участие в переписи населения и изучает условия жизни московской бедноты; во время голода в России в 1891 году Толстой помогает сбору средств для голодающих и устройству столовых, организовывает вместе с Чертковым издательство «Посредник», специализирующееся на выпуске дешевых книг для простого народа.

Социально-религиозные и философские искания писателя привели его к созданию собственной философско-религиозной системы, изложенной им в статьях «Критика догматического богословия», «В чем моя вера» и других.

Пытаясь разобраться в вопросах веры, Толстой ведет беседы со священниками и монахами, со старцами в Оптиной пустыни, читает богословские трактаты, и, чтобы в подлиннике прочитать первоисточник христианского учения, он изучает древнегреческий и древнееврейский языки. Вместе с тем он присматривался к раскольникам и различным сектантам. В это время Толстой начинает стремиться к жизни, близкой к природе. Постепенно отказывается он от прихотей и удобств богатой жизни, много занимается физическим трудом, одевается в простейшую одежду, становится вегетарианцем, отдает семье все свое крупное состояние, отказывается от прав на литературную собственность. В произведениях этого периода он проповедует принцип непротивления злу насилием, неучастие в революционной борьбе. Он отрицает все установившиеся формы государственной, общественной и религиозной жизни. Толстой подвергается нападкам, с одной стороны, революционно-демократических деятелей, с другой – государственных чиновников и церкви. Специальным решением Синода он был от церкви отлучен. Определение Святейшего синода от 20–22 февраля 1901 года гласило: «Известный всему миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекшись от вскормившей и воспитавшей его матери, церкви православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которой жили и спасались наши предки и которой доселе держалась и крепка была Русь святая. В своих сочинениях и письмах, во множестве рассеваемых им и его учениками по всему свету, в особенности же в пределах дорогого отечества нашего, он проповедует, с ревностью фанатика, ниспровержение всех догматов православной церкви и самой сущности веры христианской: отвергает личного живого Бога, в Святой Троице славимого, Создателя и Промыслителя вселенной; отрицает Господа Иисуса Христа – Богочеловека, Искупителя и Спасителя мира, пострадавшего нас ради человеков и нашего ради спасения и воскресшего из мертвых; отрицает бессеменное зачатие по человечеству Христа Господа и девство до рождества и по рождестве Пречистой Богородицы Приснодевы Марии, не признает загробной жизни и мздовоздаяния, отвергает все Таинства Церкви и благодатное в них действие Святого Духа и, ругаясь над самыми священными предметами веры православного народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из таинств, святую Евхаристию». Поэтому «Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с ней».

Несмотря на отрицание Толстым революционной борьбы, он сочувствовал борцам против произвола и угнетения. Толстой предчувствовал революционные события 1905 года, а когда революция началась, он сказал, что «она будет иметь для человечества более значительные и благотворные последствия, чем Великая французская революция». После поражения революции Лев Николаевич выступал с гневными статьями, в которых обличал жестокость правительства, а в письме, посланном Толстым Николаю II, он обвинил царя в деспотизме и заявил, что тому не удастся удержаться у власти. Толстой также требовал прекращения преследования и казней участников революции и передачи земли крестьянам.

Толстой мучился своей принадлежностью к высшему обществу. Проживая в Ясной Поляне, в окружении домашних и слуг, он в 1906 году записал в своем дневнике: «Все больше и больше болею своим довольством и окружающей нуждою… все нарядные, едят, пьют, требуют. Слуги бегают, исполняют. И мне все мучительнее и мучительнее, труднее и труднее участвовать и не осуждать».

Решив окончательно порвать с «барскими условиями жизни», Лев Николаевич тайно покидает Ясную Поляну осенью 1910 года. Сопровождал его врач Д.П. Маковицкий. В пути Толстой простудился и заболел воспалением легких. Он был снят с поезда Рязанско-Уральской железной дороги и помещен в доме начальника станции, которая теперь носит имя Толстого. И 20 ноября 1910 года Лев Николаевич Толстой скончался, но даже на пороге смерти отказавшись примириться с властью и церковью.

Он был похоронен без церковного обряда в Ясной Поляне. Согласно его завещанию, на его могиле не было поставлено ни креста, ни памятника.

Кропоткин Петр Алексеевич

(1842–1921) – князь, ученый, теоретик анархизма

Род князей Кропоткиных ведет происхождение от князей смоленских, потомков Рюрика. Родоначальником его был племянник последнего великого князя Смоленского Юрия Святославича, Дмитрий Васильевич по прозванию Кропотка. Трое его сыновей стали основателями трех ветвей князей Кропоткиных. Старший сын, Дмитрий, остался в Литве, а двое других, Александр и Иван Дмитриевичи, в конце XV века переехали в Москву, на службу к великому князю Ивану Васильевичу. Вплоть до XVIII века две ветви Кропоткиных служили российским государям, но затем старшая из них угасла.

Родился Петр в Москве 9 декабря 1842 года. Петр рано потерял мать – Екатерина Николаевна, дочь героя Отечественной войны 1812 года генерала Сулимы, умерла, когда младшему сыну не исполнилось и четырех лет. На воспитание Петра оказывали большое влияние как учителя, так и старший брат Александр, с которым его связывала большая дружба. В 1853 году Петр Кропоткин был зачислен в Первую московскую гимназию, а по ее окончании он поступил в одно из самых привилегированных военных учебных заведений – Пажеский корпус. Выпущенный из Пажеского корпуса в 1862 году и имея возможность остаться служить в столице, он по собственному желанию выбрал местом службы далекую Сибирь – Амурское конное казачье войско.

В 1867 году Петр Алексеевич оставляет службу и поступает на физико-математический факультет Петербургского университета. Он ведет жизнь простого студента, зарабатывая литературной деятельностью. В следующем году Кропоткин поступает на службу в Статистический комитет МВД. Продолжая активно заниматься наукой, Петр Алексеевич много трудится в Русском географическом обществе, где знакомится с крупнейшими русскими путешественниками и географами того времени – Миклухо-Маклаем, Пржевальским и другими. Он занимался вопросами, связанными с планами Географического общества по исследованию Арктики, и вынашивал грандиозный замысел – создать полное географическое описание России, связав природные условия с хозяйственной деятельностью человека. В 1871 году на основании изучения морских течений в Баренцевом море Кропоткин теоретически доказал существование суши севернее Новой Земли, что подтвердила австрийская экспедиция (1873), которая открыла эту сушу, назвав ее Землей Франца-Иосифа. В том же году он получает предложение стать секретарем общества, что помогло бы ему анализировать и обрабатывать материалы, поступающие в общество, но он от него отказался.

В начале 1872 года Кропоткин получает разрешение на поездку за границу и в феврале уезжает в Швейцарию. Здесь он изучает деятельность 1-го Интернационала и в Цюрихе вступает в его местную секцию. Знакомится он и с федералистами, пропагандирующими идеи М.Л. Бакунина, теоретические положения которого склонили Кропоткина на сторону анархизма.

За границей Кропоткин пробыл до мая и, вернувшись в Россию, вошел в общество чайковцев – наиболее значительной из ранних народнических организаций. Два года работы в кружке чайковцев окончательно определили судьбу Кропоткина. Он вел активную пропаганду среди петербургских рабочих, овладел навыками конспирации и составил два документа: «Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя?» и «Программа революционной пропаганды», в которых впервые в общих чертах сформулировал свою анархистскую программу.

В 1874 году за народническую пропаганду Петр Алексеевич был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Вклад Кропоткина в науку к тому времени был настолько значим, что по личному распоряжению императора ему были созданы условия (бумага, чернила, книги) для продолжения занятий научной деятельностью в тюрьме. Два года заключения сильно подорвали здоровье Петра Алексеевича, и в 1876 году он был переведен из-за болезни в Николаевский военный госпиталь, откуда 30 июня с помощью друзей сумел бежать.

Оставаться в России было невозможно, и началась эмиграционная жизнь князя Кропоткина, продолжавшаяся 40 лет.

Живя за границей, Кропоткин продолжал свою научную, общественную и публицистическую деятельность, выступал с лекциями и речами, писал статьи и обзоры для научных изданий, издавал анархические газеты: «Револьте» (в Женеве), «Револьт» и «Тан Нуво» (в Париже), «Хлеб и Воля» (в Лондоне) и другие. Он близко познакомился со многими деятелями русского и международного революционного движения, особенно анархистского. С ним общались, переписывались многие известные деятели культуры и социальных движений.

После смерти Бакунина (1876) он становится наиболее авторитетным теоретиком анархизма, участвует в международных социалистических конгрессах и конгрессах анархистов. В годы изгнания он неоднократно высылался властями из страны в страну, подвергался арестам, провел три года во французской тюрьме. Царское правительство вело слежку за Кропоткиным как опасным политическим преступником. На него готовила покушение русская монархическая организация «Священная дружина», ошибочно видевшая в Кропоткине организатора убийства Александра II.

За границей Петр Алексеевич Кропоткин написал свои основные произведения: «Речи бунтовщика» (1885), «В русских и французских тюрьмах» (1887), «Хлеб и Воля» (1892), «Взаимная помощь как фактор эволюции» (1902), «Записки революционера» (1902), «Идеалы и действительность в русской литературе» (1905), «Великая французская революция 1789–1793» (1909), «Современная наука и анархия» (1913) и другие.

Петр Алексеевич смог вернуться в Россию только после Февральской революции. На вокзале в Петрограде, несмотря на поздний час, его встречали тысячи людей, члены Временного правительства во главе с А.Ф. Керенским, почетный караул, корреспонденты. Временное правительство надеялось использовать в своих целях всемирно известного ученого и революционера. В июне-июле Керенский тщетно пытался уговорить Кропоткина войти в состав правительства, предлагая занять любой министерский пост. Верный анархическому мировоззрению, князь отказался, сказав: «Я считаю ремесло чистильщика сапог более честным и полезным». Отказался он и от предложенной Временным правительством ежегодной пенсии в 10 тысяч рублей. До октября 1917 года Кропоткин участвовал в работе Государственного совещания и 15 августа выступил на нем с речью, начав ее с призыва «стать дружною стеной на защиту Родины и нашей революции». Тяжелое впечатление произвела на него встреча с питерскими анархистами. При посещении их штаба он увидел грубых, бряцавших оружием людей, которые понимали свободу как вседозволенность. «И для этого я всю жизнь работал над теорией анархизма!» – с горечью воскликнул Кропоткин при встрече с Г.В. Плехановым, также вернувшимся из эмиграции.

В августе 1917 года Кропоткин переезжает в Москву. К Октябрьской революции Кропоткин отнесся неоднозначно, видя в ней как начало социально-экономических преобразований, так и узурпацию власти, ведшую к перерождению и гибели революции. Он стал председателем Лиги федералистов, участвовал в пропаганде идей федерализма, содействовал развитию кооперативного движения. В подготовленном им обращении Московской Лиги федералистов о задачах Лиги говорилось, что восстановить прежнюю форму единства страны, распавшейся в результате свержения царизма, нельзя, ибо это единство держалось на насилии. Единственным спасением России называлось «превращение ее в тесный союз (федерацию) свободных областей и народов…». При этом особо подчеркивалось, что «в основе общественного устройства России должен лежать не государственный централизм, а местная самостоятельность (автономия) и федеративное (союзное) добровольное объединение».

Опираясь на свой огромный авторитет среди революционеров, Петр Алексеевич вызволил немало людей из застенков ЧК. Он протестовал против подчинения Советов большевистским партийным комитетам, против разгрома новой властью кооперативного движения, против всесилия политической полиции и эскалации красного террора, против ликвидации свободной печати и уничтожения негосударственных издательств.

Из-за нехватки продовольствия и топлива в Москве Кропоткин вместе с семьей переехал в подмосковный город Дмитров, где продолжал много работать.

Последние годы Кропоткин упорно работал над завершением одной из лучших своих книг – «Этика». В этом труде он утверждал идеалы добра, веру в величие человека, мудрость народа.

Завершить работу не удалось. В 1921 году, 8 февраля, Петр Алексеевич Кропоткин скончался. Похороны «дедушки русской революции» (как его часто называли) собрали десятки тысяч человек. Похоронен он был в Москве на Новодевичьем кладбище.

Бюлов Карл фон

(1846–1921) – немецкий генерал-фельдмаршал

Старинный дворянский род Бюловых, корни которого уходят к XII столетию, имя получил от названия села в Мекленбурге. Род был довольно разветвленный и дал Германии немало известных имен.

Родился Карл 24 марта 1846 года в Берлине. Выбор карьеры военного стал для него традиционным, и в возрасте 18 лет он поступил на службу в армию, начав путь к славе во 2-м гвардейском пехотном полку. Через два года, в 1866-м, он был произведен в звание лейтенанта. Вместе с полком Бюлов принимал участие в Австро-прусской (1866) и Франко-прусской (1870–1871) войнах. Он проявил качества хорошего и исполнительного офицера и обратил на себя внимание командования.

На следующий год после окончания войны Бюлов стал адъютантом инспектора пехотных школ. В 1877 году он был переведен на работу в Генеральный штаб, а в 1884 году получил под свое командование роту 96-го пехотного полка. Через год он снова возвращается в Генеральный штаб и служит там до 1890 года.

Начиная с этого года Карл Бюлов стал стремительно продвигаться по служебной лестнице. В 1890 году он получает назначение на должность начальника штаба гвардейского корпуса, в 1894 году становится командиром 4-го гвардейского пехотного полка, через три года он возглавил Центральный департамент Военного министерства. В 1901 году получил назначение на должность начальника 2-й гвардейской пехотной дивизии.

С 1903 по 1912 год Бюлов был командиром 3-го армейского корпуса, а в 1913 году вместе со званием генерал-полковника он получает должность генерал-инспектора 3-й армейской инспекции.

Перед Первой мировой войной Карл Бюлов возглавил 2-ю германскую армию. В состав 2-й армии вошли 7-й и 9-й гвардейские корпуса, 10-й резервный корпус и две бригады – всего 260 тысяч человек личного состава и 850 орудий.

4 августа 1914 года армия Бюлова перешла бельгийскую границу и двинулась к крепости Льеж, охранявшей переправы через реку Маас. В конце августа армия Бюлова нанесла крупное поражение в приграничном бою у Шарлеруа 5-й французской армии под командованием французского генерала Ланрезака. Затем из состава 2-й армии были переброшены в армию фон Клука (1-я германская армия) два корпуса, что привело к ослаблению позиций Бюлова на правом фланге в ходе Марнского сражения. Перед ослабленным правым флангом 2-й армии сосредоточились части английского экспедиционного корпуса и 5-й французской армии. В этих условиях и при отсутствии резервов Бюлов был вынужден отвести оставшиеся на правом фланге части северо-западнее, к Монмираю. Между 1-й и 2-й немецкими армиями образовался разрыв в 15 километров. 9 сентября части союзников вклинились в этот разрыв, и на следующий день прибывший на фронт представитель Ставки санкционировал отвод немецких армий с занимаемых позиций. Отвод армии Бюлова послужил причиной общего отступления, несмотря на тактический успех немецких частей на всей линии фронта. Армия Бюлова через несколько дней закрепилась юго-восточнее Реймса. Бюлову удалось отразить новое наступление союзных войск в ходе сражения на реке Эна, а затем его войска приняли участие в битве при Аррасе.

В январе 1915 года Карл Бюлов получил звание генерал-фельдмаршала. Через три месяца он был отстранен от командования армией в связи с болезнью. После выздоровления был переведен в резерв главного командования.

Карл Бюлов скончался в Берлине 31 августа 1921 года. За год до его кончины им были опубликованы мемуары «Мои записки о наступлении на Марне».

Гинденбург Пауль фон

(1847–1934) – германский военный и политический деятель, генерал-фельдмаршал (1914)

Гинденбург принадлежал к известному роду Бенеккендорфов-Гинденбургов, ведущему свое начало с XIII века. Его предки отличились в военных походах против славян, продвигаясь с Запада на Восток, пока в 1260 году не обосновались на берегах реки Одер.

Паулю фон Гинденбургу от рождения было назначено стать военным. Начальное военное образование он получил в Кадетском корпусе, по окончании которого в 1866 году поступил на службу в 3-й гвардейский пехотный полк в чине лейтенанта. Он участвовал в Австро-прусской войне 1866 года и за боевые заслуги был награжден орденом Красного орла. Затем вместе с полком он принимал участие во Франко-прусской войне 1870–1871 годов и, отличившись в сражении под Сен-Прива, был представлен к Железному кресту.

В 1873 году Гинденбург решил продолжить военное образование и поступил в академию, которую окончил в 1876 году. Его последующая военная карьера была обычной для офицера прусской армии. В следующие несколько лет он занимался, в основном, штабной работой: в 1877 году он служил офицером в Генеральном штабе, в 1878-м – в штабе 2-го армейского корпуса, в 1881-м – в штабе 1-й дивизии начальником оперативного отдела. В 1884 году Гинденбург ненадолго получил назначение в действующую армию, став командиром роты 58-го пехотного полка, но уже на следующий год он снова возвращается офицером в Генеральный штаб. В 1888 году его переводят в штаб армейского корпуса, а через год он назначается начальником отдела А-2 пехотных войск общего департамента Военного министерства. Сменив еще несколько должностей, в 1900 году Гинденбург становится командиром 28-й дивизии, а в 1903-м – командиром 4-го армейского корпуса.

Пауль фон Гинденбург был уравновешенным и терпеливым человеком, но он не имел достаточных денежных средств или влиятельного покровителя при дворе, и ему приходилось всего добиваться самому. Однажды в 1909 году во время военных учебных маневров он допустил ошибку, которая привела к победе войск предполагаемого противника, и в 1911 году он вышел в отставку по собственному желанию, не видя больше шанса продвигаться по службе. К этому времени он был в чине генерала пехоты.

Когда началась Первая мировая война, немецкому командованию понадобились высшие офицерские кадры, и Гинденбург был снова призван в армию. В августе 1914 года он был назначен командующим 8-й армией, действующей на Восточном фронте. Против его 8-й армии действовала 2-я русская армия генерала Самсонова, которая более чем в два раза превышала по численности армию Гинденбурга. Используя тактические ошибки русского командования, Гинденбургу не только удалось вытеснить русскую армию за пределы Восточной Пруссии, но и почти полностью разгромить ее в сражении под Танненбергом.

В сентябре 1914 года Гинденбург был назначен командующим 9-й армией с подчинением ему также и 8-й, во главе которой стал генерал фон Шуберт. К этому времени положение на Восточном фронте было для Германии критическим – основные силы русской армии (около 20 корпусов) вплотную приблизились к границам Восточной Германии. В ноябре Гинденбург был назначен главнокомандующим на Востоке и по собственной инициативе стал проводить военные операции. Располагая по сравнению с русской армией весьма слабыми силами, Гинденбург просил подкреплений, но получил их слишком поздно и не смог добиться полного успеха в разгроме русской армии. Он разработал план действий, по которому оставил «тонкую линию» фронта для создания видимости присутствия немецких войск по всей линии фронта. Основные же силы он направил кружными путями в тыл русской армии. Немцы одновременным ударом в тыл и по флангам русских частей смяли их и заставили перейти от наступления к обороне.

После неудачного наступления во Франции немецкое Верховное командование обратило внимание на положение дел на Восточном фронте. В феврале 1915 года на Восточный фронт были переведены 4 корпуса, с помощью которых Гинденбург одержал победу над 10-й русской армией под командованием генерала Ф.В. Сиверса.

В течение 1915 года Гинденбург прямо или косвенно проводил операции по спасению союзных австрийских войск, которые терпели поражения от русской армии. Он выиграл зимнюю битву в Мазурии, а в мае-июне с помощью Макензена добился успешного прорыва обороны русских на линии Горлица – Тарнов, благодаря чему к концу года линия фронта оказалась отодвинутой на восток на 400 километров. Но следующий прорыв немецких войск был менее удачен из-за искусного контрнаступления Брусилова.

В сентябре 1916 года Гинденбург был переведен с Восточного фронта на запад, чтобы занять пост начальника полевого Генерального штаба и возглавить общее командование. Его заместителем был назначен Людендорф, с которым они вместе воевали на Восточном фронте. Их назначение воодушевило войска, пребывавшие в растерянности после бойни под Верденом. Гинденбург выработал для Западного фронта рациональную стратегию обороны. Во Франции была построена новая линия укреплений, так называемая линия Гинденбурга, для отражения наступления англичан. Но шансы на полный разгром войск Антанты были давно упущены и на востоке, и на западе, а введение широкомасштабных военных действий немецких подводных лодок привело к тому, что в войну вступили и Соединенные Штаты.

В 1918 году удалось подписать Брестский мир с Советской Россией, и высвободившиеся с Восточного фронта дивизии были переброшены на Западный фронт. Активизировавшиеся военные действия на Западном фронте первоначально привели к успеху и едва не закончились поражением Англии и Франции в этой войне. Но этот успех оказался временным для немецких войск. В ноябре 1918 года было заключено перемирие на тяжелых для Германии условиях, а Вильгельм II вынужден был отречься от престола. На Гинденбурга была возложена эвакуация немецких войск, а затем он был назначен главнокомандующим на восточной границе Германии.

В июне 1919 года он вышел в отставку и поселился в Ганновере.

Гинденбург пользовался необыкновенной популярностью, считался национальным героем. Этим он обязан в значительной степени своим успехам на президентских выборах. В 1925 году блок правых партий добился избрания Гинденбурга президентом Веймарской республики. Официально заявив, что он намерен строго придерживаться Веймарской конституции и Версальского договора, Гинденбург вскоре стал поощрять военно-монархические и нацистские организации. Политика Гинденбурга способствовала возрождению германского военного потенциала и восстановлению военной мощи Германии. В 1932 году Гинденбург вновь был избран президентом. Но возраст и ухудшающееся здоровье брали свое, и его политическая власть пошла на убыль. 30 января 1933 года Гинденбург поручил Гитлеру формирование правительства, тем самым передав власть в руки фашистов.

Пауль фон Гинденбург умер 2 августа 1934 года в своем родовом поместье Нойдеке.

Брусилов Алексей Алексеевич

(1853–1926) – русский военный деятель, генерал от кавалерии (1912)

Алексей Алексеевич Брусилов происходил из рода потомственных военных. Дальние предки его были выходцами их Речи Посполитой и вели свою родословную от известного польско-украинского дипломата Адама Киселя, потомки которого, перейдя на русскую службу, связали свою жизнь с русской армией.

Брусиловы были потомственными дворянами Орловской губернии. Больших военных чинов ни прадед Алексея Брусилова, Иван Иевлевич, ни его дед Николай Иванович не достигли, но верой и правдой служили Отечеству. Но уже его отец стал генералом.

Алексей Алексеевич Брусилов родился в Тифлисе 19 августа 1853 года. Его крестным отцом был наместник Кавказа, фельдмаршал князь Барятинский. Алексею не исполнилось еще и четырех лет, когда он стал пажом высочайшего двора. Эта «должность» и открыла послужной список будущего Верховного главнокомандующего русской армии.

Рано лишившись родителей – отец умер, когда Алексею было шесть лет, а вскоре скончалась и мать, дети были взяты на воспитание в семью Гагемейстеров, с которыми состояли в родстве. Братья получили прекрасное домашнее образование, что позволило Алексею в 1867 году успешно сдать экзамены в четвертый класс привилегированного учебного заведения – Пажеского корпуса. Окончив Пажеский корпус, Алексей Брусилов в чине корнета был зачислен в армейский драгунский полк, начав службу в Закавказье. Служба шла не совсем гладко, и он даже находился под арестом в течение двух месяцев за участие в дуэли в качестве секунданта. Тем не менее в 1872 году он – прапорщик 15-го Тверского драгунского полка. Здесь же, на Кавказе, Брусилов принял первое боевое крещение, участвуя в русско-турецкой войне 1877–1878 годов. Он отличился при штурме крепостей Ардагана и Карса и «за дела с турками» был удостоен трех орденов. На Кавказе Брусилов оставался до 1881 года, а затем после командировки в учебный эскадрон кавалерийской школы в Петербург он остался служить в столице. Новый век Брусилов встретил уже генералом…

В 1908 году Алексей Алексеевич по семейным обстоятельствам просит о переводе на другое место службы и получает назначение в Люблин командиром 14-го армейского корпуса. В мае 1912 года он назначается помощником командующего войсками Варшавского военного округа, а в декабре того же года производится в чин генерала от кавалерии. На протяжении двух лет он замещал командующего округом во время его отсутствия.

Летом 1913 года Брусилов получил приказ военного министра принять 12-й армейский корпус в Киевском округе. Численность корпуса, расквартированного по всей Подольской губернии, равнялась 50 тысячам человек. За месяц до начала Первой мировой войны корпус Брусилова был переформирован в 8-ю армию.

1 августа Германия объявила войну России, а через два дня напала на Бельгию и Францию. На следующий день в войну вступила Англия. Войска брусиловской армии выступили к австрийской границе, войдя в состав Юго-Западного фронта, действовавшего в Галиции.

Алексей Алексеевич пользовался в армии заслуженным уважением как боевой, опытный и инициативный командующий армии. В войсках его называли «генерал наступления». Поэтому, когда встал вопрос о замене командующего Юго-Западным фронтом, бездеятельного и осторожного генерала Иванова, была предложена кандидатура Брусилова. В марте 1916 года он приступил к новым обязанностям.

В армию поступили пополнения, и теперь в каждой дивизии насчитывалось 18–20 тысяч человек. В достаточном количестве поступали также патроны и снаряды. При встрече с Николаем II Брусилов доложил о том, что войска фронта достаточно хорошо отдохнули и теперь готовы перейти в наступление.

В плане общего наступления главный удар предполагалось нанести Западным фронтом. Но успеха, да еще какого, добился лишь Юго-Западный фронт. Этот успех стал вершиной полководческого таланта Брусилова.

Наступление фронта началось 4 июня сильнейшей артиллерийской подготовкой. К 10 часам огонь был перенесен в глубь позиций противника. Артиллерийская подготовка продолжалась на протяжении двух суток. Вражеские батареи были подавлены, а в системах укреплений проделаны проходы для наступления пехоты. За первые три дня наступления войска 8-й армии достигли значительных результатов – фронт был прорван на протяжении 70–80 верст и на глубину до 25–30 верст, в плену оказались 900 офицеров и 40 тысяч солдат противника, захвачены 77 орудий и 134 пулемета. Луцк был взят на третий день наступления.

Вскоре Брусилов получил новую директиву от Алексеева, согласно которой, войскам Юго-Западного фронта ставилась задача сковать противника на Стрыне демонстративными боями, а главные силы сосредоточить на своем правом фланге с целью разгрома левого крыла австро-венгерских войск. Алексеев даже конкретизировал поставленную задачу: действовать правым флангом к северу от Луцка и, прикрывшись кавалерией с северо-запада, наступать в направлении Луцк – Рава-Русская. Удар Брусилова по-прежнему рассматривался как вспомогательный, и в то же время Западный фронт получал разрешение отложить начало своего наступления.

Это могло привести к самым неблагоприятным последствиям для всего Юго-Западного фронта, ведь из полосы Западного фронта перед войсками Брусилова уже стали появляться германские войска. Брусилов требовал начать наступление на других фронтах и получил в этом заверения. Не дожидаясь начала наступления Западного фронта, он решил продолжать развивать наступление 8-й армии и отдал директиву о продолжении наступления до окончательного разгрома австро-венгерских войск.

Несмотря на личные обращения Брусилова, Ставка санкционировала отсрочку, а затем и совсем отменила наступление Западного фронта с Виленского направления, перенеся его на Барановичи. Брусилову перебросили два корпуса и два тяжелых артиллерийских дивизиона. Кроме наступления на Ковель, его войска должны были достигнуть рек Сан и Днестр. Угроза захвата русскими войсками Ковельского железнодорожного узла встревожила противника, и он стал принимать меры для отражения удара. Германские войска из Франции перебрасывались на Юго-Западный фронт.

Уже 16 июня противник нанес контрудар на Луцк, но войска 8-й и 11-й армий в течение трех дней отразили все попытки наступления противника. На левом фланге 9-я армия, преодолевая сопротивление противника, форсировала Прут и к утру 18 июня захватила Черновцы. Преследуя противника, уже на следующий день русские войска вышли к реке Серет. Однако дальнейшее наступление было затруднено непрекращающимися дождями и размокшими дорогами. К 23 июня в ходе наступления войска Брусилова взяли в плен более 4 тысяч офицеров и около 200 тысяч солдат, захватили 219 орудий и 674 пулемета.

Постепенно Ставка стала понимать необходимость перенесения главных действий на Юго-Западный фронт. Она отдала директиву о передаче 3-й армии из состава Западного фронта на Юго-Западный фронт. Были переправлены войска с Северного фронта.

В этих условиях Брусилов приказал всем армиям быть готовыми перейти в общее наступление. Главной силой фронта по-прежнему оставалась 8-я армия, нацеленная на Ковель.

4 июля войска Юго-Западного фронта возобновили наступление. Проведя артиллерийскую подготовку, они прорвали фронт и, сломив сопротивление противника, за несколько дней вышли на реку Стоход, но форсировать ее так и не смогли. Понимая, что австро-венгерские войска не удержатся на Стоходе, германское командование перебросило сюда свои дивизии.

Брусилов приказал прекратить наступление на этом направлении и возобновить здесь наступление лишь после подвоза артиллерии и получения резервов. Лишь 9-я армия успешно двигалась вперед и 8 июля взяла Делетин.

Ставка любой ценой хотела форсировать Стоход и взять Ковель. В район Луцка был переброшен стратегический резерв Верховного главнокомандующего – Особая армия, составленная из двух гвардейских корпусов пехоты и гвардейского кавалерийского корпуса. Особая армия должна была атаковать Ковель с юга, а 3-я – с севера и востока. 8-я армия по-прежнему наступала на Владимир-Волынский, 11-я армия – на Броды, Львов, а 7-я и 9-я – на Галич и Станислав.

28 июля войска Брусилова снова начали наступление, но здесь их уже встретили крупные германские силы. Особая армия сумела продвинуться за три дня лишь на 10 верст, а до Ковеля дойти так и не смогла, застряв в полесских болотах. Войска, действующие на правом фланге, понесли громадные потери, но так и не смогли выполнить поставленных задач. На других направлениях войска Юго-Западного фронта достигли больших результатов. 11-я армия заняла Броды, 7-я – Монастержиску. Под натиском 19-й армии австро-венгерские войска были вынуждены оставить Буковину и Станислав. В конце августа Брусилов предпринял атаку четырьмя армиями фронта, но лишь 7-я и 9-я смогли немного продвинуться вперед. Скоро и они были вынуждены остановиться и перейти к обороне.

В ходе летнего наступления 1916 года войска Юго-Западного фронта захватили в плен 8924 офицера и 408 тысяч солдат противника. В качестве трофеев были взяты 581 орудие и 1795 пулеметов. Австро-Венгрия была фактически выведена из войны, и в серьезных операциях ее войска больше не участвовали. Наступление Юго-Западного фронта было первым успешным наступлением, проведенным в условиях позиционной войны. Это одна из немногих наступательных операций, названная в честь своего командующего – Брусиловский прорыв. За победы в летнем наступлении 1916 года Брусилов был награжден Георгиевским оружием, украшенным бриллиантами.

11 марта 1917 года войска Брусилова присягнули на верность Временному правительству. Выступая на митинге, командующий фронтом призвал солдат поддерживать в армии порядок и сохранять боевой дух, чтобы она могла защитить свободную Россию. Выступление Брусилова было восторженно встречено солдатами и собравшейся толпой.

Командующий Юго-Западным фронтом попытался навести порядок в своих войсках и препятствовал ведению в них революционной пропаганды. Но в войсках действующей армии уже давно шел процесс разложения, солдаты требовали окончания войны, заключения мира с немцами и возвращения домой. На всех фронтах, на которых побывал Брусилов, войска отказывались идти в наступление.

Брусилов уже не устраивал ни Керенского, ни большинство офицеров, которым была нужна сильная рука диктатора. Приехав на фронт, Керенский переговорил с генералами, которые требовали принятия самых жестких мер в отношении тех, кто разлагает армию. 19 июля Брусилов получил приказ сдать командование генералу Корнилову и, не дожидаясь его прибытия в штаб, выехать в Петроград.

В столицу Брусилов не поехал, а заявил, что уезжает в Москву, где у него была квартира.

В 1920 году он предложил свои услуги большевикам, которые привлекали к службе в Красной армии бывших генералов и офицеров русской армии. Брусилов был включен в состав Особого совещания при главнокомандующем всеми вооруженными силами республики и вскоре стал его председателем. Осенью 1920 года Брусилов был назначен членом Военно-законодательного совещания при Реввоенсовете республики.

В 1923 году он был назначен инспектором кавалерии РККА. В его обязанности входили организация кавалерийских соединений, подготовка командных кадров и руководство Высшей кавалерийской школой. Но долго существовать управлению Брусилова было не суждено. Его расформировали, а самого Брусилова перевели в Реввоенсовет для исполнения особо важных поручений, по сути, уволив в отставку.

Простудившись, Брусилов заболел воспалением легких и скончался 17 марта 1926 года.

Николай Николаевич младший

(1856–1929) – великий князь, Верховный главнокомандующий (1914–1915)

Современные представители династии Романовых ведут линии от Николая I, третьего сына императора Павла I. От третьего сына императора Николая I, названного так же, как и отец, Николай, и ведут свое начало великие князья «линии Николаевичей».

Великий князь Николай Николаевич родился 6 ноября 1856 года в Петербурге. О том, что он станет военным, было решено сразу, поэтому, будучи еще младенцем, он стал шефом двух полков – лейб-гвардии Литовского и 56-го пехотного Житомирского.

Получив хорошее домашнее образование, в возрасте 15 лет Николай поступил юнкером в Николаевское инженерное училище. Из стен училища он вышел в чине прапорщика и был оставлен в столице в учебном пехотном батальоне. Затем великий князь поступает в Николаевскую академию Генерального штаба, которую оканчивает в 1876 году с серебряной медалью. Его имя было занесено на мраморную доску.

К началу Первой мировой войны Николаю Николаевичу исполнилось 58 лет. Война, к которой Россия была не готова, поставила перед страной множество проблем, требующих быстрого разрешения. Одной из них стало создание высшего органа управления действующей армией и флотом – Ставки – во главе с Верховным главнокомандующим. На этот высокий и ответственный пост было выдвинуто несколько кандидатур, и среди них царь Николай II, пожелавший лично возглавить войска. Против этого высказались все министры, и 20 июля вышел высочайший указ, гласивший следующее: «Не признавая возможным, по причинам общегосударственного характера, стать теперь же во главе наших сухопутных и морских сил, предназначенных для военных действий, признали мы за благо всемилостивейше повелевать нашему генерал-адъютанту, командующему войсками гвардии и Петербургского военного округа, генералу от кавалерии его императорскому высочеству великому князю Николаю Николаевичу быть Верховным главнокомандующим. Николай».

Ставка развернулась в Барановичах. При Верховном главнокомандующем состоял штаб, который включал ряд управлений. В них летом 1914 года насчитывалось 9 генералов, 36 офицеров, 12 чиновников, около 150 солдат. В последующие годы состав Ставки возрос до 2 тысяч человек.

По мнению современников, новый главнокомандующий был вполне подготовленным крупным военачальником, истинно военным человеком, имевшим большой авторитет среди офицерства и войск армии, но легко поддавался влиянию близких к нему лиц. Верховный главнокомандующий был наделен неограниченными полномочиями и подчинялся непосредственно только императору. Никто более не имел права давать ему какие-либо указания. Но и Николай Николаевич не мог, в свою очередь, влиять на военного министра, которому подчинялись войска, находящиеся в тылу, и все боевое снабжение и интендантское обеспечение также было в не компетенции главнокомандующего.

С каждой новой операцией великий князь приобретал все больше опыта. По утверждению его окружения, «популярность его росла с каждым днем», и «его имя стало достоянием не только армии, но и всего русского общества». В целом можно констатировать, что под руководством великого князя кампания 1914 года на Восточном фронте была выиграна русскими. Кроме ордена Св. Георгия 3-й степени, Николай Николаевич был награжден за кампанию 1914 года и иностранными знаками отличия – Большим крестом английского ордена Бани и французской медалью «За военные отличия».

Приближался 1915 год. Становилось очевидным, что война затягивалась, так как ни одной из сторон не удалось добиться в вооруженной борьбе решающих результатов. В планах кампании 1915 года, разработанных штабом главнокомандующего, намечалось два направления нанесения удара. Основной удар был направлен на Берлин через Восточную Пруссию, другой, второстепенный удар – через Карпаты на Венгрию. Разработка планов русского Верховного командования велась с учетом планов союзников, и сроки наступательной операции устанавливались к 23–25 января.

При перегруппировках войск не было соблюдено никаких мер скрытности, что позволило противнику точно узнать о намерениях командования русской армии и нанести упреждающие удары. В планы австро-германского командования входило нанесение основного удара на восточном направлении, а на западе в 1915 году планировалась активная оборона. Командование противника не оставляло надежд на победоносное окончание войны.

В начале 1915 года войска Северо-Западного фронта провели несколько наступательных операций, которые не достигли желаемых результатов. На Юго-Западном фронте год начался тоже с наступательных операций, но преодолеть оборону противника в Карпатах и прорваться на Венгерскую равнину русские войска не смогли. Единственной удачей стала капитуляция австро-венгерской крепости Перемышль. Крепость сдалась 9 марта, и весь ее 120-тысячный гарнизон (в том числе 9 генералов и более 2,5 тысячи офицеров) был полностью взят в плен. Это стало последней победой русских войск в этой кампании.

На помощь австрийцам поспешила германская армия, и вскоре Перемышль снова был оставлен русскими войсками. Немцы продолжали наступать, и уже летом 1915 года русские были вынуждены оставить сначала Львов, а затем и Галицию. Русские войска несли огромные потери. Не помогли даже введенные в бой резервы.

Неудачи в кампании 1915 года усилили интриги двора против Николая Николаевича. Пошли разговоры о том, что в обществе его воспринимают как второго императора, величая Николаем III. Дело дошло даже до обвинений великого князя в государственной измене. Тогда император Николай II принимает решение лично возглавить войска. Великого князя он направляет на Кавказ, поручив военному министру Поливанову сообщить об этом Николаю Николаевичу.

Вечером 9 августа Поливанов прибыл в Могилев, куда перемещалась Ставка из Барановичей. Выслушав военного министра, Николай Николаевич поинтересовался, может ли он взять с собой на Кавказ Янушкевича и, получив утвердительный ответ, внешне совсем успокоился. Затем были обсуждены подробности передачи поста Верховного главнокомандующего.

22 августа в Ставку прибыл император, и на следующий день бывший главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, подписав акт о сдаче командования, покинул Могилев.

Кавказский фронт, куда Николай Николаевич прибыл в сентябре 1915 года, представлял собой отдельный театр военных действий, где велась напряженная вооруженная борьба между Россией и Турцией.

В 1916 году Кавказская армия провела три последовательные наступательные операции. Все они осуществлялись под непосредственным руководством Николая Николаевича и командующего Кавказской армией генерала от инфантерии Н.Н. Юденича. Русской армии противостояла 3-я турецкая армия, на усиление которой двигались части с Балкан.

Великий князь решил разбить 3-ю турецкую армию до подхода подкреплений, которые могли появиться на Кавказском фронте, по расчетам штаба, не ранее марта 1916 года. С этой целью и проводилась с 28 декабря 1915 года Эрзурумская операция. Успешный штурм Эрзурума стал крупной политической победой России, в результате которой правительства Англии и Франции поспешили подписать с Россией выгодное для нее соглашение о разграничении сфер влияния в этом регионе.

Весьма значительными были и итоги кампании 1916 года на Кавказском фронте. В ходе трех последовательных операций 3-я турецкая армия была трижды разгромлена. Русские войска сумели продвинуться на территорию Турции более чем на 250 километров. Были захвачены важные пункты, в том числе крепость Эрзурум, порт Трапезунд и город Эрзинджан.

Небывало снежная и суровая зима 1917 года приостановила боевые действия на Кавказском фронте. Из-за бездорожья подвоз продовольствия и фуража был сильно затруднен. Солдаты голодали, начались эпидемии. К этому периоду общие потери Кавказской армии с начала войны убитыми и умершими от ран достигли 100 тысяч человек. Не хватало боеприпасов, особенно патронов. В таком положении армия была не способна вести наступательные операции и по приказу великого князя перешла к активной обороне.

События февраля 1917 года и отречение Николая II потребовали срочного возвращения Николая Николаевича в Ставку. Император пожелал перед отречением вернуть его на пост Верховного главнокомандующего. Однако Временное правительство не устраивало пребывание представителя рода Романовых на этом посту. Такая позиция Временного правительства глубоко обидела великого князя, находящегося в то время в Ставке. В ответ на письмо Львова, в котором тот просил Николая Николаевича отказаться от поста главнокомандующего, чтобы доказать свою любовь к Отечеству, он посылает в Петроград ответ следующего содержания: «Рад вновь доказать мою любовь к Родине, в чем Россия до сих пор не сомневалась». Сдав командование генералу Алексееву, Николай Николаевич покинул Могилев. Он прослужил в российской армии 46 лет и теперь навсегда оставил ее. Вскоре он с семьей перебрался в Крым, откуда был эвакуирован союзниками.

В марте 1919 года Николай Николаевич эмигрировал в Италию. Потом он переехал во Францию, в которой и оставался до конца жизни. Находясь в эмиграции, он не принимал участия в активной политической деятельности, хотя среди белоэмигрантов считался претендентом на российский престол. В декабре 1924 года он принял от генерала Врангеля командование объединенными в Русском общевоинском союзе (РОВС) русскими зарубежными организациями.

Николай Николаевич скончался 5 января 1929 года в местечке Антиб и был похоронен в Каннах. На могиле соотечественники установили большую доску из зеленого мрамора со словами: «Верховному главнокомандующему русской армией, его императорскому высочеству великому князю Николаю Николаевичу от российского зарубежного воинства».

Константин Константинович

(1858–1915) – великий князь, военный и государственный деятель

Константин Константинович родился 10 августа 1858 года под Санкт-Петербургом, в Стрельне. Он получил характерное для его положения, то есть широкое образование. Среди его преподавателей были историк С.М. Соловьев, К.И. Бестужев-Рюмин, известный музыкант Г.А. Ларош и Р.В. Кюндингер.

С раннего детства отец готовил Константина к военной службе и при рождении определил его шефом 15-го Тифлисского гренадерского полка. Но сам Константин Николаевич, имея звание генерал-адмирала и будучи по должности управителем флота, был страстно влюбленным в море человеком. Поэтому он решил, что и сын должен пойти по его стопам.

С 12 лет маленький Константин совершает учебные плавания с другими воспитанниками морского Кадетского корпуса. В 1876 году он производится в первый морской офицерский чин – мичмана.

С началом русско-турецкой войны в 1877 году 19-летний офицер (как и многие представители царской семьи) принимает участие в боевых действиях против турецких войск. Боевое крещение Константин Константинович принимает под Силистрией, на Дунае. Первое задание для молодого офицера, не имеющего опыта боевых действий, было весьма трудным и ответственным, но оно было им блестяще выполнено.

Боевые действия на море велись при помощи артиллерии и абордажа, который к началу ХХ века стал далеким прошлым. Кроме этого, в ходе морского сражения применялось брандерство как одно из самых действенных средств против неприятельского флота. Суть его заключалась в том, что на более крупный и значимый корабль противника пускалось специально изготовленное судно, начиненное взрывчаткой, горючими смесями, готовое вспыхнуть в один миг. Этот маленький кораблик мог полностью вывести из строя вражеский флагман, а если повезет, то и несколько судов.

На брандер, как правило, назначали только добровольцев, ибо мера опасности была очень уж велика: нужно было управлять кораблем, подвести его вплотную к неприятелю, по возможности сцепить их в единое целое и только после этого покинуть корабль. Естественно, как принято на любом корабле, командир покидал судно последним, ибо именно он ставил окончательную точку в этом деле, поджигая фитили, после чего следовал скорый врыв. Не стоит и упоминать, что за брандерами велась постоянная охота и многим корабликам так и не удавалось подойти к неприятельским судам. За брандерство и офицерам и матросам полагалась высшая военная награда – Георгиевские ордена и кресты.

Такую награду и заслужил Константин Романов, мичман и командир брандера. По приказу своего непосредственного начальника, лейтенанта Дубасова, чье имя прогремело по всей русской армии после геройского взрыва турецкого броненосца «Хивзи Рахман», в ночь на 3 октября 1877 года великий князь лично спустил брандер на стоящий у острова Гоппо турецкий пароход, лишив противника средств переправы через Дунай.

В 1882 году он был переведен в гвардейскую пехоту в чине штабс-капитана и начал служить в Измайловском полку. Через несколько лет он будет переведен в Преображенский полк, а в 1894 году в чине генерал-майора Константин Константинович станет полковым командиром.

В 1882 году в печати появились первые стихотворения, подписанные буквами «К.Р.». Писать великий князь начал раньше – в 1879 году им было написано стихотворение «Задремали волны». Но только в августовском номере «Вестника Европы» за 1882 год он первый раз представил на суд читающей публики свои произведения, опубликовав стихотворение «Псалмопевец Давид». Его поэтический дар сразу привлек внимание, но еще некоторое время подпись «К.Р.» оставалась не разгаданной.

1883 год был отмечен помолвкой великого князя с принцессой Елизаветой Саксен-Альтенбургской, дочерью герцога Морица Саксонского. Константин Константинович познакомился с будущей женой во время посещения ее родного города Альтенбурга. Они сразу понравились друг другу, но родители Елизаветы не хотели, чтобы дочь уезжала в Россию, где политическая обстановка была нестабильной. Но дочь заявила, что жизнь в России ее не страшит, и после долгих переговоров разрешение на брак было получено. Примечательно, что сообщение об этом Константин Константинович получил телеграммой, содержащей два слова: «Пианино куплено». Это был условный текст, и великий князь сразу же отправился к герцогу Саксонскому делать официальное предложение. Свадьба состоялась в 1884 году, и принцесса Саксен-Альтенбургская приняла в России титул и имя великой княгини Елизаветы Маврикиевны. Семья великого князя была большой – шестеро сыновей и трое дочерей, из которых одна (Наталья) умерла в младенчестве. Жили они очень дружно, и, как говорил Константин Константинович, счастливая и полная жизнь его, то есть «семья, военная служба и поэзия», началась после свадьбы. Он очень любил свою семью и уделял ей много внимания. Но не меньше внимания он уделял службе и благотворительной деятельности. И, конечно, творчеству. Он вел переписку со многими известными писателями и поэтами, самым любимым из которых был А.А. Фет. И когда в 1886 году вышел в свет сборник «Стихотворения К.Р.», первым, кто получил его в подарок и чье мнение Константин Константинович хотел бы услышать, был Фет.

Через два года великий князь напишет в своем дневнике: «В среду минуло мне 30 лет. Жизнь моя и деятельность вполне определились. Для других я военный, ротный командир, в ближайшем будущем полковник, а так лет через 5–6 – командир полка. Для себя же – я поэт. Вот мое истинное призвание».

В 1889 году Константин Константинович был назначен Александром III президентом Императорской академии наук, что дало ему возможность лично познакомиться со многими выдающими деятелями науки и культуры России того времени. Беседы, а в дальнейшем и советы знатоков и исследователей литературы – Ф.Е. Корша, А.А. Шахматова, А.Н. Веселовского и других – побудили великого князя начать работу над переводом трагедии У. Шекспира «Гамлет». Законченный в 1900 году и посвященный Александру III труд был признан классическим образцом перевода.

Будучи президентом академии, Константин Константинович не оставил военной службы. Он стал командиром Измайловского полка, а с 1891 года – Преображенского. Но измайловцев он не забывал, и именно у них на литературном полковом собрании в январе 1899 года состоялось первое представление сцен из «Гамлета», где роль принца Датского играл сам великий князь. Дебют оказался настолько удачным, а сама трагедия так сильно захватила зрителей, что уже на следующий год постановка была осуществлена на сцене Эрмитажного театра, а главную роль играл переводчик трагедии. В то время Константин Константинович писал в дневнике: «Только роль “Гамлета” может меня расшевелить хотя бы среди глубокой ночи. Даже стыдно признаться: во глубине души я считаю исполнение этой роли своим любимым и главным делом». За великолепный перевод Шекспира он получил орден от Датского королевского дома.

Особое место в творчестве К.Р. занимает драма «Царь Иудейский», повествующая о последних днях пребывания на земле Иисуса Христа. Духовная цензура вначале не разрешила постановки драмы на сцене. И только после написания подробного примечания автора с указанием тех мест, где он отступал от существовавших канонов и почему, «Царь Иудейский» был поставлен на сцене Эрмитажного театра в январе 1914 года. Роль Иосифа Аримафейского исполнял сам автор, кроме того, в постановке участвовали и три его сына. Николай II, присутствовавший на спектакле в тот день, записал в дневнике: «…поехал прямо в Эрмитаж. Шла драма Кости “Царь Иудейский”. Впечатление она производит потрясающее. Постановка редкая по красоте».

Преображенским полком великий князь командовал шесть лет, а в 1900 году он получил назначение на должность Главного начальника, а затем генерал-инспектора военно-учебных заведений. Эта должность стала для него началом новой деятельности, а о его человеческих качествах воспитанники будут вспоминать долгие годы. Константин Константинович за годы службы в этой должности побывал во всех кадетских корпусах и училищах, разбросанных по всей стране. Он знал если не всех, то очень многих кадетов и юнкеров по фамилии, относясь к воспитанникам училищ без лишней строгости, благожелательно, по-отечески.

С началом Первой мировой войны старшие сыновья Константина Константиновича ушли на фронт. Возраст и состояние здоровья не позволили К.Р. принять участие в военных действиях. Стремясь принести пользу стране в это трудное время, он вместе с супругой решил приобрести у Красного Креста оборудованный передвижной лазарет и передать его 1-й армии. В самом начале войны пришло первое трагическое известие – 27 сентября 1914 года во время наступления был тяжело ранен сын, Олег Константинович. Через два дня он скончался. В мае 1915 года новое горе – под Львовом пал смертью храбрых муж старшей дочери, Татьяны Константиновны, князь Багратион-Мухранский.

Все это крайне плохо отразилось на здоровье великого князя. Он глубже ушел в себя, не желая перекладывать горечь утрат на других. До последних дней он оставался на службе в должности генерал-инспектора военно-учебных заведений.

Великий князь Константин Константинович скончался 2 июня 1915 года и был похоронен в усыпальнице Петропавловского собора.

Недалеко от Парижа есть русское кладбище, на котором захоронены многие деятели российской эмиграции. Здесь есть также и несколько мемориальных памятников. На одном из камней надпись: «Отцу всех кадетов». Так своеобразно почтили кадеты-эмигранты своего главного наставника, много сделавшего для их воспитания.

Маннергейм Карл Густав Эмиль фон

(1867–1951) – барон, русский генерал, финский маршал, президент Финляндии

Родоначальником рода Маннергеймов был купец Хенрик Мархейм, который еще в XVI веке перебрался из Голландии в Швецию. Он занимался горным промыслом, стал членом городского совета Евле и даже служил в бюргерской гвардии в качестве командира роты. Затем он перебрался в Стокгольм, где получил должность бухгалтера в первом банке Швеции. Его младший сын Аугустин устроился на должность управляющего в Эстонии, в имении графа Уксеншерны, а во время секвестрования земель с целью возвращения их короне стал членом исполнительного комитета, составленного из лиц недворянского происхождения. Это позволило ему взять в аренду земли своих бывших работодателей, графов Уксеншернов, а в 1693 году получить и дворянское звание. Он стал и именоваться по-другому, изменив фамилию Мархейм на более длинную и звучную – Маннергейм.

Карл Густав Маннергейм родился 4 июня 1867 года в Лоухисаари, в юго-западной части Финляндии. В возрасте 14 лет Карл Маннергейм поступил в Кадетское училище в Фридрихсгаме, недалеко от Выборга, а затем перешел в Николаевское кавалерийское училище в Петербурге, что в то время было большой удачей. Карл Маннергейм вскоре сделал блестящую карьеру в русской армии. В 1887 году он был зачислен в кавалерию. За годы учебы в столице он завел множество полезных знакомств и близко сошелся с великим князем Николаем Александровичем, ставшим впоследствии последним русским императором. Эти связи очень пригодились Маннергейму после окончания Николаевского училища. Первым местом службы Маннергейма стал придворный полк «черных драгун», но он мечтал попасть в знаменитый полк кавалергардов, куда и был переведен в 1891 году. В гвардии он приобрел много друзей, и у него появилась возможность приобщиться к светской жизни столицы.

В 1911 году фон Маннергейм получил чин генерал-майора, стал командиром Кавалергардского полка и был включен в свиту Николая II.

К началу Первой мировой войны он был на должности командующего 12-й кавалерийской бригадой, которая была отправлена в Галицию и участвовала в боях с австро-венгерской армией. Довелось генералу повоевать и в Румынии, возглавляя кавалерийский корпус. За три года войны Маннергейм был награжден почти всеми российскими орденами и получил звание генерал-лейтенанта.

В марте 1917 года, во время Февральской революции он находился в Петрограде в отпуске, а после мятежа Корнилова решил вернуться на фронт. В сентябре 1917 года Верховный главнокомандующий Духонин перевел его в резерв. Узнав об Октябрьском перевороте и падении Временного правительства, фон Маннергейм решил вернуться на родину, в Финляндию.

В начале января 1918 года генерал Маннергейм был приглашен в состав военного комитета, ставившего перед собой задачу сформировать финские вооруженные силы. 14 января фон Маннергейм стал руководителем этого комитета, а 16 января глава государства Пер Эвинд Свинхувуд назначил его главнокомандующим. В стране шла гражданская война. Под руководством генерала Маннергейма помимо шюцкоровских отрядов – военизированных формирований для защиты законности и порядка – были части германского экспедиционного корпуса и части Белой армии, которым противостояли части Красной гвардии. Весной 1918 года Красная гвардия потерпела поражение по всей стране, и в начале мая Маннергейм торжественно вошел в столицу. Однако на финский престол был возведен зять кайзера Вильгельма II, принц Фридрих Карл Гессенский, и в начале октября 1918 года Маннергейм, который не питал любви к немцам, вынужден был эмигрировать.

Вспыхнувшая в Германии революция уничтожила кайзеровский трон. И уже в декабре 1918 года Густав фон Маннергейм вернулся в Хельсинки, где в качестве регента управлял страной с декабря 1918-го по июль 1919 года. Он укрепил государственный строй Финляндии как республики, усилил роль вооруженных сил в стране и пытался наладить связи со странами Северной Европы. В июле 1919 года, будучи еще регентом, он ратифицировал Конституцию республики Финляндия. После выборов президентом страны стал Стольберг, а Маннергейм оставил за собой пост главнокомандующего вооруженными силами Финляндии. В 1920 году правительство приняло решение реформировать финскую армию по германскому образцу. Фон Маннергейм подал в отставку.

В начале 1930-х годов он вернулся в политику и на государственную службу. В марте 1931 года он был назначен председателем Совета обороны. В 1937 году Маннергейм добился принятия семилетнего плана перевооружения армии, и под его руководством на Карельском перешейке стали возводиться оборонительные укрепления, получившие название «линии Маннергейма». Он сделал очень много для вооружения и укрепления финской армии, и не его вина, что к моменту нападения Советского Союза на Финляндию осенью 1939 года она была недостаточно вооружена и подготовлена, а техническое оснащение финской армии также оставляло желать лучшего. Карл Густав фон Маннергейм знал все это лучше, чем кто-либо другой, поэтому, когда в конце 1938 года Рюти рассказал ему о предложениях Москвы, генерал посоветовал премьеру согласиться не только на советские базы, но и на незначительные территориальные уступки.

Еще в начале 1938 года СССР по закрытым каналам обращался к Финляндии с предложением начать переговоры по пограничным вопросам, чтобы обеспечить безопасность Ленинграда на случай войны. Для этого СССР хотел получить некоторые финские территории. Но правительство Финляндии ответило отказом. Сам Маннергейм стоял на более гибких позициях и высказался за уступки.

5 октября 1939 года Молотов пригласил делегацию финского правительства на переговоры в Москву. На следующий день Маннергейм тайно начал всеобщую мобилизацию. Одновременно с Карельского перешейка и из Хельсинки эвакуировались местные жители. Маннергейм понимал, что СССР просто так не отступится от своих требований по решению вопроса о новых границах, поэтому он советовал Паасикиви: «Вы должны обязательно достичь договоренности. Армия не способна сражаться».

Финляндия, поддержанная международным сообществом, отказалась идти на уступки. Советский Союз начал усиленно готовиться к войне со своим северным соседом. В самой Финляндии ни правительство, ни население не верили в возможность войны. Карл Густав фон Маннергейм, по-прежнему считавший, что нужно было согласиться с требованиями Советского Союза, подал в отставку, которая, однако, не была принята. В то время Маннергейму было уже за 70 лет, и он полагал, что не обязан руководить вооруженными силами страны, поскольку его советы не были приняты во внимание.

27 ноября 1939 года Молотов заявил, что СССР не считает себя больше связанным пактом о ненападении. На следующий день Советский Союз объявил о разрыве дипломатических отношений с Финляндией, а 30 ноября 1939 года напал на страну.

В первый же день войны генерал фон Маннергейм забрал прошение об отставке. Тем временем финская армия мужественно обороняла предполье, отбивая все попытки советских войск прорваться к первой линии укреплений. 2 декабря, в первом захваченном ценой больших жертв финском городе Териоки (ныне Зеленогорск) было объявлено о создании «правительства» Финляндской Демократической Республики во главе с О.В. Куусиненом.

Красная армия, неся огромные потери, безуспешно штурмовала первый рубеж финской обороны на Карельском перешейке. В декабре 1939 года все попытки советских войск захватить укрепрайоны успеха не имели. Однако после провала рождественского контрнаступления положение финнов на перешейке осложнилось. Командующему фронтом Тимошенко удалось наладить взаимодействие между родами войск, и теперь засевшие в укреплениях финские корпуса изматывались непрерывным огнем. Тимошенко знал, что у Маннергейма нет резервов. Положение спасли прибывавшие в Финляндию добровольцы – шведы и норвежцы. В январе в бой вступили первые 3 тысячи человек. Вскоре их число возросло до 11 500 человек. Швеция предоставила Маннергейму 80 тысяч винтовок, 500 автоматов, 200 орудий и 25 самолетов. Италия также поставила в Финляндию 30 самолетов и большое количество зенитных пушек. Американский финский легион поспел на фронт только к 13 марта, когда боевые действия уже закончились. Помощь финнам оказывали и Франция, и Венгрия, и даже Польша. Лондон же решил попробовать уладить дело миром и заявил, что если СССР не прекратит войны, то британские стратегические бомбардировщики, базирующиеся в Ираке, уничтожат нефтяные разработки в Баку и Грозном. Москва вынуждена была пойти на переговоры с Хельсинки, и 12 марта было подписано перемирие. Хотя условия мира были очень суровые, Финляндия избежала оккупации.

Сразу после советско-финляндской войны Финляндия начала искать союзников в Северной Европе на случай возникновения новой войны. Идея оборонительного союза не нашла поддержки у Швеции, и тогда финское правительство переориентировалось на Германию, которая уже готовила нападение на Советский Союз. Со второй половины 1940 года вермахт стал помогать генералу Маннергейму реформировать финскую армию. Кроме того, правительство Финляндии согласилось на транзит немецких войск в Норвегию через свою территорию. Несмотря на все уговоры Гитлера и Кейтеля, в мае 1941 года президент Рюти официально заявил, что Финляндия не будет принимать участие в агрессии против СССР. Но в начале июня у финской границы начали скапливаться советские войска, и 17-го числа того же месяца Маннергейм провел всеобщую мобилизацию.

Утром 22 июня Германия напала на СССР. Маннергейм старался избегать военных обязательств, фюрер же хотел поставить финнов перед свершившимся фактом и втянуть их в войну. Советские части периодически обстреливали территорию Финляндии и нападали на финских пограничников. Налет на Хельсинки истощил терпение, и Финляндия объявила СССР войну. Боевые действия вооруженных сил Финляндии, в основном, свелись к возврату территорий, отторгнутых в 1940 году. 31 августа 1941 года части финской армии вышли на старую границу.

В конце ноября 1941 года Черчилль обратился к своему старому другу фон Маннергейму с предложением выступить посредником в улаживании отношений с Советским Союзом. Но кампания в Восточной Карелии развивалась столь удачно, что главнокомандующий промедлил с ответом, а тем временем Англия под давлением Москвы объявила Финляндии войну. Генерала фон Маннергейма уговаривали предоставить свои войска для захвата Мурманска и железной дороги, по которой помощь союзников поступала во внутренние районы СССР. Но он отказывался. К середине 1942 года Гитлеру так и не удалось уговорить Маннергейма помочь вермахту перерезать железную дорогу из Мурманска. Кроме того, Маннергейм также отказался выдать евреев, скрывающихся в Финляндии от преследования гестапо.

4 июня 1942 года барону Маннергейму исполнилось 75 лет. В этот день ему было присвоено звание маршала.

Начиная с зимы 1943, года маршал Маннергейм упорно стал советовать парламенту как можно скорее выйти из войны. Летом и Советский Союз выступил с мирными предложениями, которые привели к началу переговоров. Но успеха они не имели. Москва потребовала интернирования немецких войск в Лапландии, восстановления границ 1940 года и выплаты контрибуции. Финляндия не соглашалась на эти предложения, хотя лично Маннергейм считал, что в некоторых вопросах можно пойти на уступки.

9 июня 1944 года Красная армия перешла в наступление на Карельском перешейке. Маннергейм бросил в бой все имевшиеся у него резервы, но через 10 дней советские части взяли Выборг и начали крупномасштабные военные действия в Восточной Карелии. В Хельсинки снова попросили помощи у Германии. Немцы смогли предоставить фон Маннергейму лишь артиллерийскую бригаду, несколько эскадрилий и боеприпасы. К 20 июля наступление Красной армии было остановлено западнее Выборга, и советское командование, отказавшись от намерения захватить Южную Финляндию, стало перебрасывать войска в Прибалтику.

4 августа 1944 года парламент избрал Карла Густава фон Маннергейма новым президентом Финляндии. Сразу после вступления в должность маршал при посредничестве Швеции вступил в переговоры с Москвой. 2 сентября Финляндия разорвала дипломатические отношения с Третьим рейхом и потребовала немедленно вывести немецкие войска из Лапландии. Через три дня на советско-финляндском фронте был прекращен огонь.

По итогам Второй мировой войны Финляндия потеряла 12 процентов своей территории и более 89 тысяч человек убитыми.

Сильное напряжение последних лет сказалось на здоровье маршала Маннергейма. Уже во время войны ему приходилось лечиться в Швейцарии. К весне 1945 года его здоровье резко ухудшилось, и ему пришлось надолго покидать страну для лечения за границей. В начале 1946 года он хотел отказаться от поста президента страны, но решил подать в отставку после окончания суда над военными преступниками. Все-таки уже в марте 1946 года Маннергейм объявил о невозможности дальнейшего исполнения им президентских обязанностей, и его преемником был избран Паасикиви.

Последние годы своей жизни Маннергейм провел в Швейцарии. Там он не только лечился, но и работал над мемуарами, в которых подводил итог своей жизни. Умер Маннергейм в Лозанне 28 января 1951 года. В последний путь его провожали десятки тысяч финнов.

Пилсудский Юзеф

(1867–1935) – польский политический и государственный деятель, маршал Польши

Род Пилсудского относится к древней полонизированной литовской шляхте, родовые корни который уходят в глубь веков. Свое начало род вел от легендарной великокняжеской династии, основателем которой был Довспрунг, правивший Литвой еще до Гедимина. В документах XV века упоминается Гинет – литовский боярин, получивший польский герб. Этот предок Пилсудских был сторонником прогерманской партии бояр, выступавших против польского короля. В дальнейшем Гинет и его сторонники вынуждены переселиться в Пруссию, где были встречены «с радостью и осыпаны дарами».

Княжеское происхождение Пилсудского явилось предметом острых споров, возникших в период достижения им высоких постов в Польше. Этот же документ позволил сторонникам Пилсудского обосновать его право на получение польской короны, и дважды (в 1919 и 1926 годах) ему предлагалось принять титул короля Польши. Но противники Пилсудского доказывали, что упоминаемый в документе Гинет не являлся потомком великокняжеского рода, так как именовался Гинетом Концевичем, то есть сыном Коньчи, и не был Гинвилтовичем, то есть потомком князя Гинвилта, ведущего родословную от Довспрунга.

Юзеф Пилсудский родился 5 декабря 1867 года в городе Зулове, в Литве. Он был четвертым ребенком в семье Юзефа Винценты Петра и Марии Пилсудских. При крещении он получил имя Юзефа Клеменсо, а в детские годы родные и друзья звали его ласково Зюком. Будучи «подданным русского царя», он с детства воспринял националистические идеи. Учился на медицинском факультете Харьковского университета, из которого был исключен за участие в студенческих волнениях.

В 1887 году был арестован по обвинению в подготовке покушения на Александра III и в 1888–1892 годах находился в ссылке.

В 1892 году примкнул к Польской социалистической партии (ППС), возглавив ее националистическое крыло.

Во время революции 1905–1907 годов Пилсудский создавал террористические и «боевые группы». Тогда же, вступив в конфликт с руководством ППС, вышел из партии и явился инициатором создания революционной фракции.

Рассчитывая на восстановление независимости Польши в результате военной победы Австро-Венгрии и Германии над Россией, Пилсудский установил связь с австро-венгерским Генеральным штабом, при поддержке которого он организовал разведывательную работу и создал в Галиции диверсионно-террористическую организацию «Стрелец» – армию в изгнании.

Во время Первой мировой войны Пилсудский командовал 1-й бригадой польских легионов в составе австро-венгерской армии. В конце 1916 года он был назначен начальником военного департамента в правительстве «независимого польского государства», созданного австро-венгерскими оккупантами. Пилсудский отказался действовать вне польской территории и уже в июле следующего года за конфликт с оккупационными властями был арестован.

После ноябрьской революции в Германии Пилсудский был освобожден и прибыл в Варшаву. Здесь Регентский совет передал Пилсудскому 11 ноября военную, а 14 ноября 1918 года и гражданскую власть. При поддержке правых руководителей ППС, созданной сторонниками Пилсудского, Польской военной организации (ПОВ), легионеров и единомышленников в других партиях Пилсудский в 1918 году был провозглашен «начальником государства» и оставался им до 1922 года.

Из различных патриотических вооруженных формирований Пилсудский создает национальную армию, которую начиная с 1919 года стало вооружать и поддерживать французское правительство. Первые бои этой армии были проведены с чехами, украинцами и немцами из-за приграничных споров.

Пилсудский, отвергая все предложения советского правительства об установлении дипломатических отношений, начал в феврале 1919 года захват белорусских, литовских и украинских земель. Вместе с тем, опасаясь великодержавных замыслов русских белогвардейцев, прежде всего Деникина, Пилсудский был вынужден пойти на заключение в марте 1919 года советско-польских соглашений. Итогом их стало прекращение боевых действий, которые Красная армия вела против петлюровцев.

Однако боевые действия между Красной армией и польскими войсками были прекращены лишь на короткое время. С мая 1919 года Пилсудский установил отношения с Петлюрой.

Решив восстановить польские границы до линии 1772 года, Пилсудский начал готовиться к войне с Советской Россией. К концу апреля 1920 года был разработан план нападения, которое должно было вестись силами Северо-Восточного фронта под командованием генерала С. Шептыцкого и Юго-Восточного фронта под командованием маршала Пилсудского, одновременно осуществлявшего главное командование.

Используя пятикратное превосходство, полякам удалось оттеснить войска Красной армии и 6 мая захватить Киев. Однако разбить находившуюся здесь советскую 12-ю армию полякам не удалось, и фронт стабилизировался южнее, на линии Киев – Ямполь.

Проведенное майское наступление в Белоруссии вынудило поляков перебросить туда значительное количество войск с Украины, что привело к оголению Юго-Восточного фронта. Это, в свою очередь, позволило командованию Красной армии провести успешную Киевскую операцию, в ходе которой был освобожден Киев.

На Украине потерпели серьезное поражение войска польского Юго-Восточного, а в Белоруссии в июне и войска Северо-Восточного фронтов.

В конце июля Красная армия, освободив Украину и Белоруссию, вступила в пределы Польши. Переоценив свои возможности, командование Красной армии издало директиву о походе на Варшаву.

18—19 августа войска Западного фронта были отброшены от Варшавы, попытка овладеть Львовом также окончилась неудачей.

В октябре фронт стабилизировался. 12 октября в Риге были заключены предварительные условия мирного договора, а 18 октября – прекращены военные действия.

Советско-польская граница теперь устанавливалась значительно восточнее «линии Керзона», ранее предлагавшейся западными державами. К Польше отходили западнобелорусские и западноукраинские земли.

Несмотря на то что стороны отказывались от требования возмещения расходов и убытков, связанных с войной, РСФСР и УССР согласились возвратить Польше трофеи, научные и культурные ценности, вывезенные с территории Польши, начиная с 1 января 1772 года. Признавая роль польских земель в хозяйственной жизни бывшей Российской империи, советская страна уплачивала ей в годичный срок 30 миллионов золотых рублей. Польша освобождалась от ответственности за долги и иные обязательства бывшей Российской империи.

В октябре 1920 года Пилсудский организовал захват генералом Л. Желтовским Вильнюса и Виленского края, провозгласив здесь марионеточное государство – Срединная Литва. (Затем Виленский край был полностью аннексирован Польшей и находился в ее составе до 1939 года.)

Пилсудский сложил с себя полномочия главы правительства в 1923 году. Однако в мае 1926 года, раздраженный действиями различных фракций и партий, Пилсудский совершил военный переворот, установив в Польше диктатуру режима «санации» (оздоровления) и став вплоть до своей кончины в 1935 году фактическим диктатором Польши, совмещая в своем лице должности военного министра и генерального инспектора вооруженных сил, а также премьер-министра.

Черчилль Уинстон Леонард Спенсер

(1874–1965) – премьер-министр Великобритании

Самым известным предком Уинстона Черчилля был Джон Черчилль, достигший в военной карьере чина генерала-фельдцейхмейстера. Он уверенно продвигался от чина к чину, и в 22 года стал капитаном кавалерии, в 24 года – полковником драгунского полка. К 35 годам Джон Черчилль получает титул барона. За успешные действия и верность короне Джон Черчилль был произведен в чин генерал-майора и через некоторое время получил титул графа. Именно он и положил начало династии Мальборо и принес ей немалый материальный доход. Не без помощи жены он был возведен в герцогское достоинство, а германский император даровал герцогу Мальборо титул князя Римской империи, который и по настоящий день принадлежит его потомкам.

Уинстон появился на свет в родовом замке Бленхейм 30 ноября 1874 года. Он родился раньше положенного срока на несколько недель во время бала, который давал герцог Мальборо. Почувствовав приближение родов, леди Черчилль смогла добраться только до комнаты, которая на период бала была превращена в дамскую раздевалку. Там на пальто, шляпах и мехах и родился Уинстон. Хозяева замка были весьма огорчены, что потомок герцогов Мальборо появился на свет в таком не подходящем для этого месте, а газета «Таймс» по этому поводу дала небольшую информацию в разделе светской хроники. Ребенок был назван традиционными фамильными именами – Уинстон Леонард Спенсер Черчилль, в котором имя Леонард он получил в честь американского дедушки Леонарда Джерома.

В конце 90-х годов Черчилль принимает участие в экспедициях в Индию и Судан. В Индию 4-й гусарский полк прибыл осенью 1896 года. При высадке на берег Черчилль получил небольшую травму – вывих плеча, но впоследствии эта травма отразилась на его способности владеть шашкой, традиционным оружием кавалеристов, и мешала ему проявить себя в полной мере в спортивных состязаниях. Жизнь в Индии для английских офицеров была не тяжелой службой, а прекрасным отдыхом. Их обслуживали дворецкий, прачки, мальчик для услуг, водоносы и сторож – целый штат прислуги. Основным занятием была игра в поло, которая ненадолго прерывалась для несения службы. В Индии Черчилль занимается самообразованием, сотрудничает с местной газетой «Пионер» и лондонской «Дейли телеграф». Как военный корреспондент Уинстон Черчилль участвовал в экспедиции против восставшего племени патанов на северо-восточной границе страны. Ему пришлось не только освещать события, но и сражаться, проявив себя умелым и храбрым воином. Очерки о событиях, подписанные именем «Молодой офицер», читатели обеих газет встретили с интересом. Это натолкнуло Черчилля на мысль о написании книги. Рукопись первой книги он отсылает матери в Лондон, и там в марте 1898 года она издает «Повесть о малакандской полевой армии, 1897 год. Эпизод пограничной войны». Книга имела успех, и в следующем году вышло ее второе издание, переработанное и дополненное автором.

В 1899 году из-под его пера вышла книга о завоевании Судана. Кроме описания событий, участником которых был он сам, Черчилль привлек для ее написания и ряд документов и материалов, полученных им в Египте. «Речная война» – так называлась эта книга – быстро нашла своего читателя, и уже через три года потребовалось ее переиздание. Литературные занятия являлись одной из главных статей его доходов, а Черчилль любил и умел делать деньги. Со временем он стал очень популярным автором многочисленных исторических исследований, а его великолепный литературный стиль и использование в работах документов, не доступных многим другим авторам, делали работы Черчилля интересными и простому читателю, и историку-профессионалу.

Начавшаяся англо-бурская война снова увлекла Уинстона Черчилля на «поиски приключений» в Африку в качестве военного корреспондента газета «Морнинг пост». После прибытия на фронт он принял участие в разведке, которую проводило на бронепоезде одно из войсковых подразделений. В этой операции бронепоезд попал под обстрел буров, и англичане попали в плен. Из плена Черчиллю удалось бежать. Буры предприняли розыск, но, по счастью, Черчилль случайно наткнулся на дом, где проживал англичан, оставленный бурами для поддержания в порядке угольных шахт, который и спрятал Уинстона в одной из них, а через несколько дней сумел переправить его на товарном поезде в португальскую колонию.

Англо-бурская война принесла Черчиллю славу героя, что позволило ему, правда, не без труда, победить на парламентских выборах 1900 года. Попав в палату общин как депутат консервативной партии, Черчилль начинает сразу же вести активную политическую деятельность. С первых же шагов в парламенте он стремится к завоеванию наибольшего авторитета в партии. Для этого он широко использует тактику своего отца, построенную на критике партийного руководства. Уинстон Черчилль хотел как можно быстрее преодолеть путь от «заднескамеечника» – рядового депутата парламента – к руководящим постам в партии, что давало возможность в случае победы на всеобщих парламентских выборах войти в правительство страны. Он был хорошим оратором, что привлекало на его сторону большое количество депутатов. Создав себе имидж возмутителя спокойствия, он считал, что лидеры партии перед угрозой раскола обязательно включат его в состав правительства. Но просчитался, и премьер-министр Бальфур не ввел его в состав кабинета.

Тогда Черчилль совершает то, что на долгие годы испортило его отношения с партией тори. Поняв, что с консерваторами сделать быструю политическую карьеру не удастся, он переходит к либералам, чтобы выдвинуться в рядах этой партии. Расчет оказался верным, так как следующие 17 лет именно либералы возглавляли правительство. Теперь лучшим другом Черчилля стал очень популярный в то время Генри Ллойд Джордж, а противниками являлись социалисты. В 33 года он вошел в Кабинет министров, заняв пост министра торговли. На этом посту Черчилль приобрел репутацию политика широкого профиля. Пользуясь поддержкой Ллойд Джорджа, который занимал пост министра финансов, он активно занимается социальными реформами, а созданные по его инициативе биржи труда сыграли большую роль в борьбе с безработицей.

В возрасте 35 лет Уинстон Черчилль становится министром внутренних дел. Одной из его обязанностей было составление доклада о ходе дебатов в палате общин для короля. Это поручение он выполнял с особым удовольствием. Черчилль был полон всевозможных проектов и новых идей, которые часто выходили за рамки его компетенции. Но все больше в нем прослеживался консерватор, и вскоре Ллойд Джордж скажет о нем: «Правда состоит в том, что он не либерал. Он не понимает либеральных взглядов».

Начало ХХ века ознаменовалось обострением отношений между ведущими промышленными странами, в первую очередь между Англией и Германией. Черчилля все больше занимают вопросы внешней политики, и он говорит о том, что война с Германией неизбежна, хотя еще совсем недавно выступал против расходов на вооружение. В 1911 году он получает пост военно-морского министра. Он предполагал, что главной военной силой в новой войне станет флот, и приложил огромные усилия на его укрепление и развитие. До начала Первой мировой войны его стараниями английский флот был переведен с угля на нефть, что значительно повысило быстроходность английских кораблей. Сами корабли были оснащены крупнокалиберными орудиями. Черчилль делал ставку на быструю войну и скорый разгром противника и совсем не уделял внимания сухопутным силам. Он даже вынашивал планы овладения черноморскими проливами только флотом, без поддержки с суши. В дальнейшем его план был принят при военных действиях с целью выведения из войны Турции, но эта операция провалилась. Черчилль был отстранен от руководства военными действиями и удален из адмиралтейства. По его политическому престижу был нанесен мощный удар – он был назначен на символическую должность министра без портфеля.

В конце 1915 года Уинстон Черчилль отправляется на фронт, имея чин майора. Он получил под свое командование батальон, хотя рассчитывал минимум на бригаду. Почти полгода он провел в окопах, демонстрируя храбрость, но его честолюбивым замыслам не хватало оперативного простора. Он вновь решил вернуться в большую политику и в чине подполковника возвращается в Лондон.

Возвращение в политику стало для Черчилля очень сложным делом. В прежние годы он сумел нажить себе большое количество врагов, поэтому при формировании Ллойд Джорджем нового коалиционного правительства в декабре 1916 года Черчилль не вошел в его состав. Министром он стал в следующем, 1917 году. На посту министра военного снаряжения Черчилль полностью оправдал доверие премьера. Он много сделал для оснащения армии мощной артиллерией и воплотил свою идею о создании «сухопутных линкоров» – танков.

11 ноября 1918 года Германия капитулировала, и главной заботой Черчилля стала борьба с Советской Россией. В это время он занимал пост военного министра и министра вооружения, направляя помощь белым армиям. Провал интервенции в Россию сильно подорвал доверие избирателей к Черчиллю – на выборах 1922 года он оказался вне парламента.

Уйдя на время из политики, Черчилль занялся живописью и литературой. Он стал участником нескольких выставок в Париже (и не без успеха) и закончил пятитомный труд «Мировой кризис». Многие его знакомые считали, что политическая карьера Черчилля закончилась, но он опять сумел всех удивить. На выборах 1924 года он уже выступал как политический лидер и вошел в правительство на пост министра финансов (канцлер казначейства). «Превратности политики неисчерпаемы», – так комментировал Черчилль свое возвращение в большую политику.

Затем в его министерской деятельности произошел большой перерыв. При создании коалиционного правительства он не вошел в него. Причиной этому стал его выход из «теневого кабинета» – в Англии так называют Кабинет министров, формируемый оппозиционной партией, – из-за разногласий по вопросам колониальной политики с лидером партии Болдуином.

Вне большой политики Черчилль снова занялся журналистикой, написал исследование «История народов, говорящих на английском языке», составил жизнеописание своего знаменитого предка – первого герцога Мальборо, выступал с лекциями в Америке. Предвидя новую угрозу Англии со стороны Германии, Черчилль начинает активно выступать по этому вопросу. Нужно отдать ему должное: он проявил тонкую политическую интуицию и прозорливость. В своих выступлениях он делал акцент на укрепление английской авиации, поскольку Англия отделена от континентальной Европы проливом Ла-Манш – внушительной водной преградой. Следовательно, Германия для основного удара будет использовать авиацию, которую успешно развивает, и для укрепления обороноспособности страны Англии нужно начать скорейшее перевооружение своего воздушного флота.

В 1937 году с поста премьера по состоянию здоровья уходит Болдуин. Его место занимает Невиль Чемберлен. К этому времени, благодаря своим выступлениям, Черчиллю удается восстановить политическую репутацию. Между ним и Чемберленом начинается борьба по вопросам внешней политики. Курс Чемберлена, его политика соглашения с Германией и ее умиротворение за счет других стран дала возможность Гитлеру к лету 1940 года захватить Центральную и Западную Европу. Для Чемберлена это означало провал, и единственным лидером, способным возглавить страну в это крайне тяжелое время, стал Уинстон Черчилль. Последующие годы Второй мировой войны были его звездным часом в политике. Он стал премьер-министром, получив наконец-то высшую власть.

Первыми его шагами в новой должности были решительное отклонение каких-либо идей о мире с Германией и установление связей с США и СССР как возможными союзниками в войне против фашизма. Он хотел добиться разрыва договора о ненападении между Германией и СССР, ведя с этой целью тайную переписку со Сталиным. Черчилль предупреждал Сталина о готовящемся ударе со стороны Германии, а начало Великой Отечественной войны дало Черчиллю мощного союзника в лице России. Когда же Черчилля спросили, как он, ярый борец с большевизмом, может изменить своим принципам и ратовать за оказание поддержки Советскому Союзу, тот ответил, что принципов он не менял и главное для него теперь – уничтожение Гитлера. Никто другой в Англии не был таким упорным и последовательным врагом Советского Союза, как Уинстон Черчилль, но он решился на этот поворот, потому что другого выхода из того положения, в котором оказалась его страна весной 1941 года, не было. В мае 1942 года был подписан союзнический договор между Англией и СССР. Черчилль торжествовал: теперь было ясно, что, получив в качестве союзников СССР и США, Англия имеет реальные шансы на победу в этой войне. Правительство Черчилля взяло курс на преимущественное использование английских вооруженных сил в районе Ближнего Востока и Средиземного моря. Там оно вело войну за свои интересы. Задача разгрома войск вермахта на территории Европы была возложена на Советский Союз. Вопрос об открытии второго фронта в Европе неоднократно ставился советским руководством, начиная с 1941 года, но Черчилль упорно отказывался удовлетворить это требование. Когда же ему стало ясно, что Россия выйдет из этой войны не обессиленной, а даже укрепленной в военном и политическом отношениях, он начал предпринимать шаги по предотвращению опасности распространения коммунистического влияния на европейские страны, и теперь второй фронт оказался как раз к месту.

Летом 1943 года после битвы на Курской дуге Красная армия начала стремительно продвигаться на запад. Такой поворот событий поставил вопрос об открытии второго фронта в иную плоскость, и на конференции в Тегеране в конце ноября 1943 года было принято окончательное решение о вторжении англо-американских войск в Западную Европу в мае 1944 года.

В годы войны Черчилля нередко упрекали в том, что он быстро стал «диктатором», сводя заседания Кабинета министров к принятию и одобрению своих собственных решений. Он сосредоточил в своих руках три ключевые должности – премьера, министра обороны и лидера палаты общин, а также вникал в большинство внешнеполитических проблем. За годы войны он вел обширную переписку с главами иностранных государств, послав более 900 телеграмм только президенту Рузвельту. Он перевел работу правительства на военный режим и сам работал до поздней ночи. Черчилль понимал временность военного союза с Россией, поэтому еще в меморандуме 1942 года он подробно дал схему будущего военного союза (НАТО) и назвал цели этой организации. Правда, честь создания НАТО отдают Бевину. Черчилля же, бесспорно, признают отцом холодной войны.

Потсдамская конференция началась с участием в ней Уинстона Черчилля, но среди лидеров «Большой тройки» он к тому времени утратил ведущую роль. Соотношение сил изменилось, и теперь лидировали США, а второе место занял Советский Союз, который вопреки прогнозам союзников вышел из войны не обескровленным, а набравшим небывалую военную мощь и авторитет. В ходе конференции был сделан перерыв, чтобы Черчилль мог присутствовать в Лондоне 26 июля, в момент оглашения результатов голосования избирательной кампании, проходившей в Англии. В своей победе Черчилль не сомневался, но на новых выборах консерваторы потерпели сокрушительное поражение. Главой делегации на конференцию вернулся новый премьер Эттли, а вместо Идена – новый министр иностранных дел Эрнст Бевин.

После окончания Второй мировой войны мир раскололся на две политические системы. В своей знаменитой речи в Фултоне 5 марта 1946 года Черчилль первым сказал о необходимости объединения всего западного мира в борьбе против коммунистического Востока. Он же первым увидел опасность ядерной войны после создания в СССР ядерной бомбы и стал высказываться за перенесение противостояния в сферу экономики, идеологии и культуры. До конца дней он оставался ярым противником социализма и коммунизма. «Наступит день, – говорил Черчилль в 1953 году, – когда во всем цивилизованном мире с несомненностью будет признано, что удушение большевизма при его рождении явилось бы величайшим благодеянием для человечества».

В 1951 году Черчилль снова, в третий и последний раз, стал премьер-министром Великобритании. Основное внимание он сосредоточил на внешней политике, уделяя много сил ядерной программе, надеясь с ее помощью вернуть стране былое военное могущество.

От активной политической деятельности он отошел в 1955 году. В последние годы он постоянно болел и ушел с поста премьера со всеми полагающимися ему почестями. Королева предложила ему титул герцога, но Черчилль не согласился, так как это означало его переход в палату лордов, а он считал своей палату общин, которой руководил много лет.

В жизни Уинстона Черчилля было две главные страсти – политика и литература, и в обеих областях он сумел добиться впечатляющих результатов. Политическая карьера Уинстона Черчилля знала многочисленные взлеты и падения. Удивительная дальновидность и мудрость принимаемых им решений сочетались в этом человеке с не менее удивительными неуживчивостью и упрямством. Но он всегда упорно шел к цели, опровергая всей своей деятельностью родовой девиз «Верный, но неудачливый». Его литературная деятельность увенчалась получением Нобелевской премии в 1953 году.

Последние 10 лет своей жизни Уинстон Черчилль провел в своем имении Чартвелл. Он скончался 24 января 1965 года от кровоизлияния в мозг в возрасте 90 лет.

В 1973 году Уинстону Черчиллю у здания парламента Великобритании был открыт памятник.

Колчак Александр Васильевич

(1874–1920) – русский военный деятель, адмирал

Совершенно достоверно то, что предки Колчаков имели сербские или хорватские корни. Первый представитель этого рода, о котором есть документальные сведения, был сербом, исповедовавшим христианскую религию. Попав под турецкое владычество, он перешел на службу к султану и принял мусульманство, что, впрочем, было обычным делом для представителей сербского дворянства. Зваться он стал Илиас-паша Колчак. У турок он стал болюбашем, что равно чину полковника. Он отличился в 1711 году в сражении с войсками Петра I во время Прутского похода русского царя. За мужество султан возвел Илиас-пашу в трехбунчужные паши. После мира с Россией он остался в Молдавии, в крепости Хотин, и был назначен начальником левого крыла бессарабской армии. К 1717 году Илиас-паша достигает должности хотинского генерал-губернатора. Оставаясь в Хотине более 20 лет, он проявил себя не только хорошим военным командиром и администратором, но и отличным дипломатом, став проводником политики Стамбула в отношениях с Польшей.

В годы русско-турецкой войны 1735–1739 годов Илиас-паша Колчак руководил обороной Хотина и был взят в плен вместе со всем гарнизоном крепости. Вместе с сыном он был отправлен в Петербург. Императрица Анна Иоанновна встретила их приветливо. После подписания мира с Турцией Илиас-паша решил вернуться на родину и получил на это милостивое разрешение. Уже по дороге домой он узнал, что на родине его ожидает смертная казнь, и решил не искушать судьбу.

Александр Васильевич Колчак родился 16 ноября 1874 года в Петербурге. Будущий «Верховный правитель России» рос, как он впоследствии писал сам, «в чисто военной семье». Родственники по линии как отца, так и матери были военными, посему даже среда, окружавшая Александра Колчака в детстве, была исключительно военной.

В 1888 году он уже числился в списках кадетов Морского корпуса. Его фамилия всегда была в списке первых воспитанников корпуса по успеваемости, и в 1893 году он был назначен фельдфебелем младшей роты. Еще в ходе учебы Александр вместе с отцом часто посещал Обуховский завод, что дало ему возможность на практике усваивать теоретические знания по артиллерийскому и минному делу.

Морской корпус Александр окончил весной 1894 года вторым в списке и осенью того же года был произведен в мичманы. Первую офицерскую практику он прошел на должности вахтенного начальника броненосца «Рюрик». На следующий год Колчак перевелся на Тихий океан вахтенным начальником «Крейсера». Плавание на «Крейсере» стало первым серьезным походом Колчака. В свободное время он занимался научными работами по океанографии и гидрологии. В 20-м выпуске «Записок по гидрографии», вышедших в Санкт-Петербурге в 1899 году, им были опубликованы «Наблюдения над поверхностными температурами и удельными весами морской воды…», где описывались холодные течения у берегов Кореи.

По возвращении в 1899 году в Петербург лейтенант Колчак узнал о готовящейся Русской полярной экспедиции под руководством барона Э.В. Толя и добился своего включения в состав ее участников. В ходе экспедиции он проводил гидрологические и ряд других исследований, результаты которых систематически сообщал в Академию наук. В 1901 году он вместе с Толем совершил экспедицию на полуостров Челюскин. За 41 день в сильную пургу экспедиция прошла 500 верст. Колчак вел маршрутную съемку и магнитные наблюдения.

В следующем году Колчаку пришлось принять участие уже в другой экспедиции. Стало известно, что санная экспедиция под руководством Толя отправилась к острову Бенетта и пропала. Александр Васильевич получил официальное приглашение возглавить спасательную экспедицию, и он дал согласие. Колчак отправился в Мезень, где нанял матросов, а затем на вельботе отплыл на спасение Толя и его товарищей. В течение 42 дней продолжались поиски. На спасательной шлюпке люди пробивались через прибрежные арктические льды. Колчаку удалось найти то, что осталось от экспедиции, – документы и гидрологические коллекции. Сам Толь и другие участники экспедиции погибли. За свое полярное путешествие Колчак был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. Русское гидрографическое общество наградило его большой Константиновской золотой медалью – исключительной наградой, которую до него имели лишь Н.А. Норденшельд и Ф. Нансен. В 1906 году Русское географическое общество избрало Колчака своим действительным членом.

С началом Русско-японской войны Александр Васильевич отправляется на Тихоокеанскую эскадру в штабе адмирала С.О. Макарова в Порт-Артуре.

В июне 1916 года Колчак был произведен в контр-адмиралы и получил приказ отправиться в Севастополь и принять под свое командование Черноморский флот. Незадолго до своего отъезда с Балтики Колчак был произведен в вице-адмиралы. Черноморский флот не вел активных наступательных действий и ограничивался лишь обороной побережья. Колчак же решил изменить существующее положение. Корабли под личным командованием вице-адмирала начали выходить в открытое море и завязывать бои с кораблями противника. Новым для Черноморского флота стала постановка минных заграждений в Босфоре. Около шести вражеских подлодок подорвались на минах, установленных в проливе под руководством Колчака.

В Севастополе его застала телеграмма Морского министерства о Февральской революции и о переходе всей власти к Временному правительству. Колчак не был по своим взглядам монархистом, более того, он считал, что революция поможет довести войну до победного конца и завоевать черноморские проливы. В первые дни в Севастополе сохранялось спокойствие. Личный состав флота и население города полностью доверяли вице-адмиралу, который пользовался большой популярностью, и это помогало ему сохранять уверенность в проводимой им политике. Даже после получения приказа № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Колчак, выступая в Морском собрании, призвал офицеров «сплотиться с командой» и сделать все возможное для успешного завершения войны. Он резко критиковал идеи о дисциплине, основанной на «классовом сознании», подчеркивая, что это может привести к гибели армии и флота.

В июне по Севастополю распространились слухи о тайных собраниях морских офицеров. В городе начались матросские митинги, на которых собравшиеся требовали арестовать некоторых офицеров, а у остальных изъять личное оружие. Александр Васильевич также сдал свой кортик, который смущенные матросы поспешили ему вернуть. Однако Колчак бросил кортик в море, объявив, что в нынешних условиях им может владеть лишь море. В нем все более крепло желание отказаться от командования Черноморским флотом, и в середине июня он передал свои полномочия контр-адмиралу В.К. Лукину, известив обо всем Временное правительство. В ответной телеграмме ему предписывалось срочно прибыть в Петроград и объяснить, с чем связана его несанкционированная отставка.

В августе Колчак принял приглашение американской военной миссии на участие в боевых действиях американского флота. Это приглашение носило скорее почетный характер, нежели желание делового сотрудничества. Пребывание в Америке показало Колчаку и тщетность надежд на активную роль армии и флота США в войне. Находясь в Сан-Франциско, Колчак узнал о происшедшем перевороте 25 октября 1917 года в Петрограде. Известие о намерениях новой власти выйти из войны и подписать мир с Германией настолько потрясло его, что Александр Васильевич принял решение не возвращаться в Россию и перейти на британскую военную службу.

В декабре Колчак был послан на Месопотамский фронт, но уже весной 1918 года получил распоряжение британского правительства выехать в Китай. В Пекине вице-адмирал был избран членом правления КВЖД, которая стала его своеобразной операционной базой для создания армии, предназначенной для освобождения России от большевизма.

С апреля по сентябрь 1918 года Колчак занимается формированием вооруженных отрядов для борьбы с большевиками. Восстание чехословацкого корпуса привело к свержению власти Советов в Сибири. Колчак выехал в Омск. В новом Всероссийском правительстве Уфимской директории он занял пост военного и морского министра. Он сумел заручиться поддержкой большинства офицеров армии и казачества, которые требовали от членов Директории принятия более жестких и целенаправленных мер по созданию армии для освобождения России от большевизма.

При поддержке англичан и единомышленников Колчак 18 ноября отстранил Директорию от власти и сформировал новый Совет министров, который объявил его Верховным правителем России. В своем первом официальном выступлении он заявил: «Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевиками и установление законного правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру».

Возложив на себя чрезвычайные полномочия, Верховный правитель занялся созданием армии и принимал самые жесткие меры по укреплению своего тыла. Командующим военных округов были предоставлены самые широкие полномочия.

К весне 1919 года численность Белой армии в Сибири была доведена до 400 тысяч человек, и уже в марте Колчак, начав активное продвижение на запад, прорывает Восточный фронт Красной армии. Прорыв Восточного фронта положительно сказался на всем ходе борьбы Белого движения. Наступление Красной армии на юге было прекращено, и все главные силы Красной армии были брошены против Колчака.

15 апреля колчаковские войска взяли Бугуруслан и вышли к реке Большой Кинель. К концу месяца они уже были в районе Самары и Казани. Правитель Финляндии барон Маннергейм предложил Колчаку организовать наступление финнов на Петроград в обмен на признание независимости Финляндии. Колчак отверг это предложение и сам назначил генерала Юденича командующим армией, наступавшей на Петроград, упустив возможность заставить Красную армию сражаться против двух противников одновременно и разъединить свои силы. В определенной степени это дало возможность Красной армии собраться и начать летнее контрнаступление. В мае-июне 1919 года главная группировка колчаковских войск (Западная и Сибирская армии) была разбита и отброшена до предгорий Урала. В белом тылу разворачивалось партизанское движение населения, недовольного мобилизациями и многочисленными поборами местных властей. Ухудшалось снабжение армии продовольствием, что, в свою очередь, вело к дезертирству рядового состава. Отношения Верховного правителя с союзниками также осложнились. Чехи, считавшие себя спасителями Белой России, теперь старались занимать независимую, зачастую враждебную колчаковской власти позицию, а разоружить 5-тысячный корпус в своем тылу Колчак не смог.

Красная армия продолжала наращивать наступление. В июле ее части взяли Екатеринбург, в августе – Челябинск, в ноябре они уже были в районе столицы Белой России – Омске. Верховный правитель покинул столицу 12 ноября, предварительно вывезя из нее золотой запас. А уже 15 ноября в город вступили красные отряды.

Эвакуация из Омска началась еще в октябре. На железнодорожных путях создавались пробки, в одну из которых на станции Татарской попали поезда и самого Верховного правителя. Один из поездов его канцелярии столкнулся с «золотым эшелоном», что привело к пожару в последнем. В огне было уничтожено восемь вагонов с золотом, несколько ящиков было просто украдено. Лишь после перегрузки золотого запаса в другие вагоны поезд смог двинуться дальше. В конце ноября Колчак вместе со своим штабом прибыл в Новониколаевск (Новосибирск), а через месяц ему удалось достичь Нижнеудинска.

6 января 1920 года Колчак подписал приказ о сложении с себя звания Верховного правителя и передачи его генералу Деникину. Главнокомандующим войсками Дальнего Востока и Иркутского военного округа был назначен атаман Забайкальского казачества Семенов. Союзники не смогли (или не пожелали) обеспечить проезд бывшего Верховного правителя дальше на восток, а Иркутский эсеро-меньшевистский Политический центр предпочел арестовать и выдать Колчака Иркутскому военно-революционному комитету большевиков.

21 января 1920 года образованная Чрезвычайная следственная комиссия приступила к допросам высокопоставленного арестованного. Его участь была определена телеграммой из Москвы: «Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснениями, что местные власти поступили так под влиянием угрозы и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин. Подпись тоже шифром. Беретесь ли сделать архинадежно?» Вскоре в Кремле был получен ответ: «Сегодня ночью дал по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака в случае опасности вывезли на север от Иркутска, если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме».

Александр Васильевич догадывался об участи, которая его ожидает. Он выслушал приговор спокойно и спросил, почему его расстреливают без суда, но вразумительного ответа на свой вопрос не получил.

7 февраля 1920 года в 4 часа утра на берегу притока Ангары реки Ушаковки приговор был приведен в исполнение. Труп полярного исследователя, героя трех войн адмирала Александра Васильевича Колчака был спущен в прорубь. Ледяная вода приняла того, кто был связан с нею большую часть своей жизни, в которой ему удалось сделать так много как для русской науки, так и для всего российского флота.

Врангель Петр Николаевич

(1878–1928) – барон, генерал-лейтенант

Род Врангелей, ведущий свою родословную с XIII века, был датского происхождения. Многие его представители служили под знаменами Дании, Швеции, Германии, Австрии, Голландии и Испании, а когда Лифляндия и Эстляндия окончательно укрепились за Россией, Врангели стали верой и правдой служить российской короне. В роду Врангелей было 7 фельдмаршалов, 18 генералов и 2 адмирала (именем одного из них, Ф. Врангеля названы острова в Северном Ледовитом и Тихом океанах).

Петр Николаевич Врангель родился в Ново-Александровске 15 августа 1878 года. Начальное образование он получил дома, а затем поступил в Ростовское реальное училище. Окончив училище, Петр Врангель уезжает в Петербург, где в 1896 году успешно сдает экзамены в Горный институт.

Титул барона и родственные связи позволили молодому Петру Врангелю быть принятым в высшем свете, а высшее образование позволяло ему отбывать воинскую повинность, обязательную для российских подданных, всего один год и выбрать самому место прохождения службы.

Институт Петр Николаевич заканчивает в 1901 году, и в том же году он вступает вольноопределяющимся в лейб-гвардии Конный полк. На следующий год он был произведен в корнеты, сдав экзамен на офицерский чин при Николаевском кавалерийском училище. Затем, уволившись в запас, он едет в Иркутск на должность чиновника для особых поручений при генерал-губернаторе. Начавшаяся Русско-японская война 1904–1905 годов застает его в Сибири, и Петр Николаевич, вновь поступив на действительную военную службу, отправляется на Дальний Восток. Там Врангель был зачислен в состав 2-го Аргунского полка Забайкальского казачьего войска.

Начавшаяся Первая мировая война привела Врангеля на фронт. Вместе с полком в чине ротмистра гвардии он вошел в состав 1-й армии Северо-Западного фронта. Уже в первые дни войны он сумел отличиться. Так, 6 августа 1914 года его эскадрон атаковал и захватил немецкую батарею. Наградой ему стал орден Св. Георгия 4-й степени. После неудачной Восточно-Прусской операции русские войска отступили, но, несмотря на то что практически не велось активных боевых действий, Петр Николаевич неоднократно награждался за храбрость и героизм. Он был произведен в полковники и награжден Георгиевским золотым оружием. Для него звание офицера имело большой смысл, и он говорил, что обязан личной храбростью подавать пример подчиненным.

В октябре 1915 года Врангель был переведен на Юго-Западный фронт и принял под свое командование 1-й Нерчинский полк Забайкальского казачьего войска. При переводе ему была дана следующая характеристика его бывшим командиром: «Выдающейся храбрости. Разбирается в обстановке прекрасно и быстро, очень находчив в тяжелой обстановке».

Под его командованием полк сражался в Галиции и участвовал в знаменитом «Брусиловском прорыве». В 1916 году Врангель был произведен в генерал-майоры и стал командиром 2-й бригады Уссурийской конной дивизии. К концу войны он уже возглавлял дивизию.

Петр Николаевич по своим убеждениям был монархистом, но часто критиковал в разговорах как высший командный состав, так и лично императора Николая II. Неудачи в войне он связывал со слабостью командования. Он считал себя истинным офицером и предъявлял высокие требования как к себе, так и к любому, кто носил офицерские погоны. Врангель повторял, что если офицер допускает то, что его приказ может быть не выполнен, то «он уже не офицер, на нем офицерских погон нет». Он пользовался большим уважением среди сослуживцев-офицеров и простых солдат. Главным в военном деле он считал воинскую доблесть, ум и честь командира и строгую дисциплину.

Февральскую революцию Петр Николаевич принял сразу и присягнул на верность Временному правительству. Но начавшийся вскоре развал армии очень тяжело отразился на его душевном состоянии. Не желая и дальше принимать в этом участия, Врангель, сославшись на болезнь, отправляется в отпуск и уезжает в Крым. Почти год он ведет очень замкнутый образ жизни, ни с кем практически не общаясь.

Но летом 1918 года Петр Николаевич решает действовать. Он приезжает в Киев к бывшему командиру лейб-гвардии Конного полка генералу, а ныне гетману Скоропадскому и встает под его знамена. Но гетмана мало заботило возрождение России, он вел борьбу за «самостийность» Украины. Из-за этого между ним и Врангелем стали возникать конфликты, и вскоре Петр Николаевич решается уехать в Екатеринодар к Деникину.

Вступив в Добровольческую армию, Врангель получает под свое командование кавалерийскую бригаду, с которой принял участие во 2-м Кубанском походе. Имея за плечами большой боевой опыт, не растеряв отваги, решительности и смелости, Врангель очень скоро получил признание как отличный командир, и его командованию была доверена сначала 1-я кавалерийская дивизия, а через два месяца и весь 1-й кавалерийский корпус. В армии он пользовался большим авторитетом и часто обращался к войскам с яркими патриотическими речами. Его приказы всегда отличались ясностью и четкостью. В декабре 1918 года он был произведен в генерал-лейтенанты.

В марте 1920 года Деникин подает в отставку и просит Военный совет найти ему замену. Новым главнокомандующим Вооруженных сил Юга был избран (единогласно) Петр Николаевич Врангель.

Вступив в должность, Врангель начал первым делом приводить армию в порядок и занялся ее переформированием. Генералы, чьи войска отличались недисциплинированностью – Покровский и Шкуро, – были уволены. Врангель изменил и название армии – теперь она стала называться Русской армией, что, по его мнению, должно было бы привлечь в ее ряды больше сторонников. Он сам и созданное им «Правительство Юга России» пытались создать на территории Крыма новое государство, которое могло бы вести борьбу с Советами примером лучшего государственного устройства. Проведенные правительством реформы не возымели успеха, и поддержка народа не была получена.

В начале лета 1920 года Русская армия насчитывала в своих рядах 25 тысяч человек. Врангель провел успешную военную операцию по захвату Северной Таврии, воспользовавшись тем, что основные силы Красной армии находились в Польше. В августе он отправляет на Кубань морской десант, который, не встретив там поддержки казаков, вернулся в Крым. Осенью 1920 года Русская армия пыталась вести активные действия по захвату Донбасса и прорыву на Правобережную Украину. Численность армии Врангеля к этому времени достигла 60 тысяч человек.

Но вскоре военные действия в Польше были прекращены, и против Русской армии были обрушены пять армий, в том числе и две конные армии под командованием М.В. Фрунзе, численностью более 130 тысяч человек. Всего одна неделя понадобилась Красной армии, чтобы освободить Северную Таврию, прорвать перекопские укрепления и ворваться в Крым. Русская армия, не имея возможности противостоять численно превосходящему противнику, стала отступать. Генералу Врангелю все-таки удалось сделать это отступление не беспорядочным бегством, а организованным отходом частей. Из Крыма на русских и французских кораблях десятки тысяч бойцов Русской армии и беженцы были отправлены в Турцию.

В Турции барон Врангель провел около года, оставаясь вместе с армией, поддерживая в ней порядок и дисциплину. За этот год бойцы Русской армии постепенно разъезжались по свету, а многие уехали обратно в Россию. В конце 1921 года остатки Русской армии были переведены в Болгарию и Югославию.

Вместо распавшейся Русской армии в Париже был основан Русский общевоинский союз (РОВС), который имел отделы в странах, где нашли приют бывшие офицеры и участники Белого движения. Целью РОВСа было сохранение офицерских кадров для будущей борьбы.

До самой смерти барон Врангель оставался руководителем РОВСа и не прекращал борьбы с большевиками. РОВС проводил большую разведывательную работу и имел боевой отдел, разрабатывающий планы проведения вооруженных акций на территории СССР.

Умер Петр Николаевич Врангель в Брюсселе 25 апреля 1928 года, не дожив до своего 50-летия несколько месяцев. Его тело было перевезено в Югославию и торжественно захоронено в Белграде в русском храме Св. Троицы.

Макартур Дуглас

(1880–1964) – американский военный деятель, генерал армии

«Американец на все сто процентов, наш «американский кесарь» – так называл Дугласа Макартура один из его друзей. В США очень часто кесарями, королями, властителями называют людей, преуспевающих в бизнесе, даже если они по своему происхождению не имеют никакого отношения к высшей знати. Но о Дугласе Макартуре этого сказать нельзя, так как Макартуры были представителями древнего рода и гордились тем, что их предки входили в окружение короля Артура и принадлежали к рыцарям Круглого стола. Фамильная шотландка (ткань) Макартуров состояла из трех цветов – зеленого, черного и золотистого, что символизировало цвета местности, где располагалось раньше их родовое владение. Зеленый цвет обозначал сосны, черный – суровость узкой долины, а золотистый – отблеск дрока, росшего в тех краях кустарника. Девизом рода были слова «Верой и трудом».

На американский континент Макартуры прибыли в 1825 году. Артур Макартур Старший стал преуспевающим юристом, членом Верховного суда столичного округа Колумбия.

Дуглас Макартур родился 26 января 1880 года в городе Литл-Рок, столице штата Арканзас. Его желание стать военным ни у кого не вызвало удивления, так как перед ним был пример военной карьеры отца. Его мать, сыгравшая немаловажную роль в военной карьере сына, помогла ему поступить в самое престижное военное заведение в Соединенных Штатах – академию Вест-Пойнт, которую он закончил в 1903 году с такими высокими баллами, что был признан лучшим выпускником за всю историю училища.

Осенью 1917 года Макартур был направлен на фронт во Францию. На полях сражений Первой мировой войны его дивизия покрыла себя заслуженной славой. Войну Макартур закончил бригадным генералом.

После войны Макартур некоторое время оставался в Европе в составе оккупационных сил, а в июне 1919 года он получил назначение на должность начальника Вест-Пойнта, став самым молодым начальником академии.

Учитывая прекрасное знание генералом Востока, в 1922 году его назначают командующим войсками США на Филиппинах. Этот архипелаг был захвачен США у Испании еще в 1898 году. Он являлся единственным американским владением, расположенным недалеко от побережья Азии. Обладая большими природными богатствами и великолепным стратегическим положением, эти острова представляли большую потенциальную ценность и играли не последнюю роль в американских планах проникновения в Азию.

В 1930 году генерал Макартур был назначен начальником Штаба армии США, но после того как американский конгресс предоставил независимость Филиппинам в 1935 году вернулся на острова в качестве военного советника. Вместе с ним работал майор Дуайт Эйзенхауэр, которого Макартур считал самым талантливым штабным офицером в американской армии. В 1936 году по согласованию с американским правительством филиппинский президент Кэзон назначил Дугласа Макартура фельдмаршалом филиппинской армии. Макартур был временно уволен из американских вооруженных сил. Военное министерство США поручило Макартуру создание на Филиппинах войск из местного населения, которые смогли бы сыграть роль вспомогательных сил для американской армии и флота.

В июле 1941 года в связи с японской агрессией Макартур снова был вызван на действительную службу в американскую армию, получив назначение на пост командующего силами США на Дальнем Востоке. Исходя из предположения, что японские войска первый удар нанесут по островам, он получил инструкции по оказанию помощи Филиппинам в случае агрессии. Макартур не верил ни в возможность, ни в желание японцев напасть на Филиппины, поэтому даже после нападения японцев на Пёрл-Харбор он не привел войска в боевую готовность. Правда, утром 8 декабря он поднял по тревоге авиацию, но вместо того, чтобы нанести удар по японским авиабазам на Формозе (Тайване), бомбардировщики покружили над своими аэродромами и приземлились. Как только американские самолеты сели на свои авиабазы, с неба на них посыпались японские бомбы. Более половины машин было уничтожено прямо на летном поле. Так еще до начала вторжения на Филиппины японские ВВС обеспечили себе полное господство в воздухе.

В тот же день на северной оконечности острова Лусон японцы высадили несколько десантных групп, которые через несколько дней овладели расположенными там американскими базами и стали продвигаться на юг, где сосредоточились основные силы Макартура. В течение последующих двух недель японская армия высадила в различных частях острова еще несколько соединений, которые также начали двигаться к столице Филиппин Маниле.

7 мая 1942 года японская императорская Ставка объявила завоевание Филиппин законченным. Это поражение Дуглас Макартур расценил как личное оскорбление.

Вскоре Макартур был назначен командующим войсками в юго-западной зоне Тихого океана, включавшей Австралию, Новую Гвинею и Голландскую Ост-Индию.

Несмотря на недостаток войск, Макартуру удалось остановить продвижение японцев к Австралии и даже одержать ряд побед у Порт-Морсби и на Гуадалканале. Стало ясно, что Япония прошла кульминационную точку своих успехов. Японские армия и флот выдохлись и перешли к обороне. Теперь крупномасштабное наступление союзников было только вопросом времени.

Макартур решил нанести удар по огромному предполью, которое японцы создали на юге и юго-востоке вокруг своего стратегического пространства. Оборона этого региона опиралась на Новую Гвинею и базу Рабаул, расположенную на Новой Британии. Из-за соперничества между армией и флотом США Макартур делил командование с адмиралом Нимицем, но они сумели договориться и работали слаженно. Макартур в сотрудничестве с командованием флота разработал тактику, прозванную в его штабе «прыжками лягушки». Суть ее заключалась в том, чтобы тщательно подготовленными скачками последовательно, одну за другой захватывать островные базы японцев. Умение Макартура координировать воздушные, морские и наземные операции и его способность правильно выбирать время и место для нанесения удара обеспечили успех этой тактики.

22 апреля 1944 года Макартур высадил десант в той части Новой Гвинеи, где его никто не ждал. Японские войска оказались в тылу наступающей американской армии, и к концу июля американцы прочно удерживали северное побережье острова, создав плацдарм для захвата Филиппин. А 20 октября 1944 года Макартур, высадившись с десантом на Лейте, произнес: «Я вернулся». Он выполнил свое обещание, и американские войска вернулись на Филиппины. Высадка на главный остров архипелага – Лусон была осуществлена 9 января 1945 года вскоре после восхода солнца. После месяца ожесточенных боев войска Макартура овладели крепостью Коррегидор, последним оплотом японцев на Лусоне. В битве за Филиппины японцы потеряли 192 тысячи человек, потери американской армии составили 8 тысяч.

В апреле 1945 года Дуглас Макартур был назначен главнокомандующим всеми вооруженными силами США на Тихом океане. Перед его войсками лежали Японские острова, путь к которым теперь был открыт.

6 и 9 августа 1945 года на японские города Хиросиму и Нагасаки были сброшены атомные бомбы. Такого ужасного зрелища история человечества еще не знала. Те, кто находился вблизи эпицентра взрыва, погибли на месте, оставшиеся в живых получили сильные ожоги. Более 100 тысяч жителей этих городов были убиты.

10 августа император Хирохито объявил о прекращении боевых действий, а на следующий день началась повсеместная капитуляция японских войск.

2 сентября 1945 года на борту корабля «Миссури» в Токийской бухте 65-летний генерал Макартур принял капитуляцию Японии. Вместе с ним в состав военной делегации вошли генерал Персиваль, капитулировавший в Сингапуре, и генерал Уэйнрайт, до последнего сражавшийся в Коррегидоре.

Период американской оккупации Японии продолжался почти семь лет, с сентября 1945-го по апрель 1952 года. Большая часть этого времени верховная власть в стране была сосредоточена в руках генерала Макартура. В истории Японии наступил уникальный период, когда все бразды правления взяла в свои руки американская администрация. Вопреки ожиданиям генерал Макартур стал проводить демократичную и гуманную политику. Ему удалось сохранить старую политическую элиту и одновременно дать стране новую конституцию, уничтожившую остатки феодализма. Многие японцы обращались с просьбами к генералу, который заслужил уважение своих недавних врагов и получил прозвище «некоронованный император».

Макартур оставался в Японии до начала войны в Корее. С началом войны он 8 июля 1950 года был назначен командующим войсками ООН. 15 сентября он провел десантную атаку на Иньчон, которая вынудила северокорейские войска отступить. После поддержки китайскими добровольцами северокорейской армии Макартур стал выступать за блокаду китайского побережья, а также за бомбардировку ряда объектов Китая. Эти предложения не были приняты правительством Трумэна, и в апреле 1951 года Макартур был освобожден от должности командующего.

На родине, где он не был с 1937 года, его встретили как героя. Макартура пригласили выступить на совместной сессии палат конгресса. Свою речь он закончил словами: «Старые солдаты не умирают, они уходят».

Последние годы жизни Макартур жил очень уединенно и редко участвовал в публичных мероприятиях. Он умер в госпитале Уолтер Рид в Вашингтоне 5 апреля 1964 года в возрасте 84 лет.

Клейст Пауль Эвальд Людвиг фон

(1881–1954) – генерал-фельдмаршал немецкой армии

Фон Клейсты были выходцами из Померании. Род был довольно многочисленный и к началу XVII века разделился на несколько ветвей, которые положили начало новым линиям дворян в Польше, России и Пруссии.

Пауль Эвальд фон Клейст родился 8 августа 1881 года в городке Браунфельс, в самом центре Германии. Отцом его был Кристоп Альбрехт Август Гуго фон Клейст – доктор философии, преподававший математику в частной школе. Сын же, следуя традициям рода, выбрал для себя военную карьеру и поступил в военное училище, по окончании которого был зачислен на службу в артиллерийские войска. Но спокойная жизнь в артиллерии мало соответствовала его темпераменту, и в 1912 году молодой офицер перевелся в кавалерию. К началу Первой мировой войны Клейст успел закончить Военную академию и получить должность в германском Генеральном штабе.

В 1919 году Клейст был зачислен в рейхсвер. Через два года он получил чин майора, а в 1932 году уже был генерал-майором. В отличие от остальных офицеров Клейст встретил 1933 год довольно сдержанно. Несмотря на то что Гитлер почти сразу присвоил ему звание генерал-лейтенанта, аристократ Пауль Эвальд фон Клейст презрительно относился к нацистам и их социальной демагогии, что не замедлило сказаться на его карьере. Хотя в 1936 году он стал генералом кавалерии, Гитлер, проводя чистку армии после «дела Фрича», уволил Клейста из армии.

Но генерал недолго оставался вне военной службы. Приближалась война, и Пауль Эвальд фон Клейст вернулся в строй. Фюрер назначил его командующим танковой группой, которой вместе с 12-й армией фон Листа предстояло прорваться через Люксембург в Южную Бельгию, затем форсировать Маас около Седана и зайти в тыл французским частям у «линии Мажино».

Чтобы ускорить разгром французской армии, германское командование объединило танковые группы Клейста и Гудериана. Танки Клейста были оттянуты на юго-восток и вклинились в разорванный французский фронт, повернув его острием на юг. Его танковая группа прорвалась через Арденнский фронт и направила «танковый коридор» через оборонительные линии союзников к морю. Перевес сил у немецкой армии оказался настолько велик, что противник у «линии Мажино» был быстро окружен и разгромлен. За войну во Франции фон Клейст получил Рыцарский крест. Опала закончилась.

3 декабря 1940 года Гитлер подписал директиву об оккупации Греции. Захват предполагалось осуществить войсками, пропущенными через территории Болгарии и Румынии. В марте Болгария и Югославия присоединились к Тройственному пакту. Но через пять дней после подписания договора в Белграде произошел государственный переворот, и к власти пришло правительство, ориентировавшееся на западных союзников и Москву. 27 марта Гитлер срочно собрал совещание, и судьба Югославии была решена.

В ночь на 6 апреля 1941 года Югославия подписала с СССР договор о дружбе и взаимопомощи, а утром того же дня над Белградом появились германские бомбардировщики. Когда в городе запылали первые пожары, танковая группа Клейста, дислоцированная в Болгарии в составе 12-й армии, перешла югославскую границу. Уже в первый день оборона противника была прорвана. Отбросив 5-ю югославскую армию, Клейст взял направление на север. 11 апреля его танки вошли в пригороды разрушенного немецкой авиацией Белграда. Через шесть дней Югославия капитулировала.

6 мая войска 12-й армии двумя клиньями, из Болгарии и покоренной Югославии, вторглись на территорию Греции. Уже 27 мая над Акрополем развивался немецкий флаг, а танковая группа фон Клейста находилась в Афинах.

22 июня 1941 года немецкие войска вторглись на территорию Советского Союза. Группа армий «Юг» фон Рундштедта в составе трех армий и одной танковой группы наносила главный удар в направлении на Киев. В задачу группы армий «Юг» входило уничтожение частей противника в Галиции и на Западной Украине, овладение переправами через Днепр в районе Киева и дальнейшее наступление после переправы через Днепр в глубь территории СССР. Фон Клейст был назначен командующим 1-й танковой армией, которая должна была стать главной ударной силой вермахта на южном направлении.

5 июля Клейст начал наступление на «линию Сталина» – оборонительные сооружения на старой советской границе. Прорвав укрепленные оборонительные позиции, немецкие танки через несколько дней достигли Бердичева и Житомира. Рундштедт отдал Клейсту приказ захватить Умань, но сильные дожди на несколько дней сделали дороги непроходимыми. Воспользовавшись этим, русские нанесли удары по растянутым флангам 1-й танковой группы. Прошло больше недели, пока Клейст с помощью 6-й армии смог продвинуться к Белой Церкви. Когда после этого он захотел развернуть свои танки на юго-восток, подошедшие части РККА неожиданно ударили по левому флангу, и Клейсту пришлось использовать часть сил для обороны. Только к началу августа войскам группы армий «Юг», постоянно отбивая контратаки, удалось окружить Уманскую группировку Красной армии. В котле оказались 6-я и 12-я армии.

Теперь танковая группа Клейста быстро продвигалась в сторону Кременчуга, но командование Красной армии отвело свои части из Бессарабии. К 24 августа Днепр до самого устья оказался в руках немцев.

6-я армия фельдмаршала фон Рейхенау не смогла с ходу взять Киев, натолкнувшись на мощную группировку советских войск. 22 августа Гитлер отдал приказ об уничтожении Киевской группировки противника. 2-я танковая группа, переброшенная из Белоруссии, начала наступление на юг. Через две недели танки фон Клейста вместе с 17-й армией стремительным броском из района Кременчуга вышли на соединение с Гудерианом. 19 сентября Киев был обойден и взят, и русские, находившиеся в треугольнике Киев – Черкассы – Лохвица, оказались зажаты со всех сторон. Танковые группы в ожесточенных боях отбивали все попытки противника деблокировать свои войска с востока и расчленили внутри котла окруженные армии. К 26 сентября сражение закончилось. В сводке германского главнокомандования сообщалось о пленении 665 тысяч человек, захвате 3718 орудий и 884 танков.

После окончания битвы за Киев танковая группа Клейста была сосредоточена на восточном берегу Днепра и 24 сентября начала наступление в юго-восточном направлении. Она прорвалась к Запорожью и вместе с 11-й армией генерал-полковника Риттера фон Шоберта в ходе «сражения у Азовского моря» взяла в плен более 100 тысяч человек. Пока переименованная в армию 1-я танковая группа продвигалась дальше на восток, 11-я армия захватила Крым и окружила Севастополь.

20 октября армия фон Клейста подошла к Таганрогу.

Германское командование перед началом летнего наступления хотело ликвидировать выступ, образовавшийся в ходе зимнего контрнаступления Красной армии в районе города Изюм, юго-восточнее Харькова. Одновременно командующий советскими частями Тимошенко по приказу Сталина готовился отбить Харьков.

Тимошенко опередил немцев на неделю. Впервые используя тактику танковых клиньев, войска РККА двинулись в наступление. Первые несколько дней успех сопутствовал советским войскам, но затем Клейст перешел в контрнаступление. Его танковая группа в течение пяти дней окружила 6-ю и 57-ю советские армии. По немецким официальным данным, в плен попали около 240 тысяч человек.

В конце июня 1942 года на фронте от Таганрога до Курска стояло пять армий вермахта. Группа армий «Юг» была разделена на две части: южную группу «А» под командованием фельдмаршала фон Листа и северную группу «В» под командованием фельдмаршала фон Бока. 28 июня в соответствии с оперативным планом почти миллион солдат вермахта перешли в наступление на южном направлении. Танки Клейста форсировали Северский Донец. Поскольку советское командование ждало наступления на Московском направлении, а основная часть сил на юге была уничтожена в ходе последней неудачной операции Тимошенко, Клейст практически не встречал сопротивления. Значительный перевес в живой силе и недостаток в танках не позволяли РККА провести даже местные контрудары.

Форсировав Дон, танки Клейста разделились на две колонны. Одна двинулась на Краснодар, а вторая – в сторону Ставрополя. 8 августа немецкие танки вошли в Майкоп – первый нефтяной район, который, однако, был полностью разрушен отступавшими частями Красной армии. Впоследствии немцы так и не смогли наладить здесь добычу нефти. Одновременно два танковых корпуса, продвигавшихся севернее среднего течения Кубани, повернули на Грозный. Но постепенно начала сказываться оторванность передовых частей фон Клейста от баз снабжения. Коммуникации настолько удлинились, что автоколонны, подвозившие горючее, тратили в пути большую часть груза. Топливо приходилось доставлять на самолетах. 9 августа танки Клейста заняли Пятигорск, но им пришлось несколько недель ждать горючее. 25-го числа наступление продолжилось, но вскоре окончательно застопорилось в Моздоке и южнее Нальчика.

В ноябре 1942 года фон Клейст был назначен командующим вновь созданной группы армий «А».

Советское командование планировало встречными ударами Южного фронта и Черноморской группы войск окружить 1-ю танковую армию, прорвав оборону противника на линии Тихорецк – Ростов-на-Дону. В январе 1943 года Красная армия начала наступление и без особых усилий прорвала оборону союзников Германии по фашистской «оси». Положение стало катастрофическим. Клейст засыпал ставку требованиями разрешить отвод войск. Наконец Гитлер буквально в последний момент разрешил отход частей вермахта с Кавказа. 1 февраля 1943 года в разгар сражения Клейсту было присвоено звание генерал-фельдмаршала.

Развивая наступление после победы на Курской дуге, 3-й и 4-й Украинские фронты форсировали Днепр. 1 ноября русские вышли к Перекопу и высадили десант в Керчи. После тяжелых боев десанту удалось закрепиться, но как Перекопский перешеек, так и Керченский полуостров успешно оборонялись 17-й армией. Однако в апреле 1944 года немецкие войска пришлось эвакуировать.

За неделю до начала Крымской операции 4-го Украинского фронта – 3 марта 1944 года – Гитлер отправил Клейста в отставку. Чтобы смягчить удар, фюрер наградил фельдмаршала мечами к Рыцарскому кресту.

В конце войны Эвальд фон Клейст попал в плен к американцам. По требованию Сталина он в 1946 году был выдан и осужден в Югославии как военный преступник, после чего отправлен в Сибирь.

В октябре 1954 года фон Клейст скончался в лагере для военнопленных Владимировка.

Гальдер Франц Юлиус

(1884–1972) – германский военный деятель, генерал-полковник

Франц Юлиус Гальдер принадлежал к старейшей офицерской семье в Баварии. Его прадед, Антон Риттер фон Гальдер, получил личное дворянство королевства Баварии в награду за военные заслуги.

Первые четыре года жизни Франц провел с родителями во Франции, а затем семья переехала в Мюнхен.

Карьера военного как представителя старинного баварского рода потомственных военных была определена для него самим рождением. Франц не стал нарушать традиции семьи, и отец записал его в 3-й полк полевой артиллерии, в котором сам служил с 1893-го по 1895 год командиром батареи, а с 1901 года стал командиром полка.

Начиная с 1933 года, с момента прихода Гитлера к власти, военная карьера Гальдера стала быстро идти в гору. В 1934 году в звании генерал-майора он получает назначение в штаб 6-го военного округа в Мюнстере на должность начальника штаба. Через год он стал командиром 7-й Баварской дивизии. Затем его производят в звание генерал-лейтенанта и назначают на должность обер-квартирмейстера Генерального штаба (в его обязанности входило оперативное руководство войсками). В 1935 году Генеральный штаб возглавил генерал Людвиг фон Бек.

Бек был профессиональным военным и прекрасно понимал, что немецкая армия еще не готова к войне. Кроме того, Бек считал, что для Германии необходим прочный военный союз с Англией. Он начал самостоятельно предпринимать определенные шаги в этой области, за что впал в немилость. Он был категорически не согласен с Гитлером, который требовал решительных военных действий. Бек пытался уговорить высший генералитет выступить против фюрера и тем самым отложить начало военных действий в Европе. Но после заявления Гитлера, что, несмотря ни на что, он в ближайшее время введет войска в Чехословакию, поняв, что переубеждать фюрера бесполезно, он подал в отставку.

На место фон Бека был назначен Франц Гальдер. 27 августа 1938 года генерал артиллерии Франц Гальдер вступил в новую должность. Он стал начальником штаба Главного командования сухопутными войсками (ОКХ). Уже к этому времени у него сложилось определенное мнение о Гитлере, и он решил устранить фюрера при помощи переворота.

Для этой цели Гальдер встретился с председателем Рейхсбанка Яльмаром Шахтом и предложил ему сформировать новое правительство. Одновременно он вступил в контакт с командующим 3-м берлинским военным округом генерал-лейтенантом Эрвином фон Вицлебеном, который взял на себя военную часть заговора. Переворот должен был произойти после официального объявления Англией войны Германии. К заговору были привлечены воинские подразделения, в задачу которых входили захват правительственных зданий и арест верхушки НСДАП во главе с Гитлером. Все было готово к свержению нацистов, но переговоры в Мюнхене сорвали заговор. Сам фюрер не подозревал, что он и вся его система были так близки к гибели. В 1969 году, когда английский журналист в интервью с Гальдером коснулся темы Мюнхенского договора, старый генерал вскочил со стула и, показывая на корреспондента пальцем, закричал: «Ведь это ваш, ВАШ премьер-министр не дал нам расправиться с Гитлером еще в 1938 году!!!»

После неудачи Гальдер не отказался от намерения любым способом устранить Гитлера. Вместе с фон Вицлебеном он разрабатывал план нового переворота, по которому к 1940 году в каждом военном округе должны были быть созданы тайные ударные группы, которые по сигналу из Берлина арестуют партийных руководителей и захватят власть в стране. Но пока долг военного призывал Гальдера исправно выполнять свои служебные обязанности. Он продолжал заниматься разработкой оперативных планов вторжения вермахта в соседние страны. После оккупации всей территории Чехословакии Гитлер вынес Гальдеру личную благодарность за великолепно спланированную операцию.

После удачного проведения польской кампании осенью 1939 года Гитлер пригласил в рейхсканцелярию всех командующих группами армий и руководство вермахта. Он объявил, что намеревается напасть на Францию. Это заявление шокировало германский генералитет. Браухич и Гальдер продемонстрировали схемы и выкладки о состоянии войск, снаряжения и боеприпасов, которых хватило бы только недели на две. Но фюрер не желал ничего слушать и назначил дату вторжения во Францию через территории Бельгии и Голландии на 12 ноября.

Гальдер стал разрабатывать новый оперативный план и готовить очередной заговор. Центром действий заговорщиков стала штаб-квартира Генерального штаба в Цоссене. Гальдер планировал после убийства фюрера и отстранения НСДАП от власти сразу же подписать мирный договор с Англией. Германия вновь превращалась в государство с федеративным устройством в границах 1937 года. Покушение на Гитлера состоялось 8 ноября 1939 года. Взрыв в мюнхенской пивной, где было установлено взрывное устройство, оборвал жизнь нескольких старейших членов партии. Гитлер же спасся. Стоял ли за этим взрывом Гальдер или кто-то еще, до настоящего времени не известно.

Тем не менее после этого фюрер перестал кричать на своих генералов, и дата вторжения была перенесена на более поздний срок. (Затем дата вторжения во Францию переносилась еще 14 раз.)

Франц Гальдер снова подчинился приказу фюрера и принялся за разработку детального плана вторжения. Понимая, что для прорыва через укрепленную «линию Мажино» вермахт не располагает достаточными силами, он предложил измененный план Шлиффена 1914 года. Во время предварительного обсуждения плана на встрече с Гитлером фюрер высказал предложение об отвлекающем ударе в Голландии, чтобы оттянуть силы англичан в этот район. Не поддержав плана Гальдера и Браухича, Гитлер велел им пересмотреть его.

Но в результате за основу был взят план фон Манштейна, который в конце октября 1939 года был представлен им на рассмотрение ОКХ. Его план предусматривал заманивание противника на территорию Бельгии и Голландии отвлекающим ударом по этим странам, а затем нанесение главного удара в обход армий противника через Арденны с последующим их окружением. План, получивший название «Гельб», был переработан, а сам его создатель (Манштейн) был отправлен в войска.

В дальнейшем Гальдер и Браухич были отстранены от планирования операций по оккупации Дании и Норвегии. Гитлер, видимо, решил таким образом наказать строптивых штабистов. Но эти операции едва не окончились поражением вермахта, и управление войсками снова вернулось в ОКХ.

После поражения и капитуляции Франции Франц Гальдер был произведен в чин генерал-полковника. К этому времени он уже отошел от участия в заговорах против фюрера.

В июле 1940 года Гитлер объявил о намерении нанести удар по СССР.

После недели раздумий Адольф Гитлер согласился с планом начальника штаба ОКХ и 18 декабря 1940 года подписал директиву «Барбаросса». С небольшими изменениями план Гальдера был принят. Вермахт стал готовить наступление на Советский Союз.

Восточная кампания с самого начала стала развиваться совсем не так, как спланировал ее Франц Гальдер. Если на севере и в центре вермахт достиг значительных успехов, то на юге наступление было сорвано. В этой обстановке Гитлер меняет первоначальный план и приказывает группе армий «Центр» после разгрома противника в Белоруссии передать все свои танковые соединения группам армий «Юг» и «Север». Гальдер, понимая, что это может погубить всю операцию, оспаривал это решение фюрера. Но Гитлер настоял на своем и подписал директиву. После этого Гальдер предложил Браухичу вместе подать в отставку. Браухич с большим трудом смог отговорить своего начальника штаба от столь резкого решения. Вскоре Гальдер добился продолжения наступления на Москву, но было уже слишком поздно.

После провала операции «Тайфун» фон Браухич вместе с другими генералами и фельдмаршалами был отправлен в отставку. Франц Гальдер, которого Гитлер недолюбливал и к которому с каждым днем относился все хуже, остался на своем посту начальника Генерального штаба.

Окончательный разрыв Гальдера и Гитлера произошел весной 1942 года. Гальдер открыто выступал против одновременного наступления немецких армий сразу в двух направлениях – на Волгу и Кавказ. Он позволил себе кричать на Гитлера в присутствии всего штаба Ставки, обвиняя его в неумении руководить военными действиями и планировать наступательные операции. А когда Гитлер стал рассуждать о полном разгроме Советского Союза, Гальдер не выдержал и сказал фюреру, что его полководческие решения не имеют ничего общего с реальностью, так как военный потенциал СССР гораздо мощнее немецкого и русские выпускают по 1200 танков в месяц, что Германии не под силу. В ответ Гитлер приказал Гальдеру замолчать и через месяц снял его в должности начальника штаба ОКХ.

После покушения на Гитлера 20 июля 1944 года Гальдер был арестован и отправлен в концентрационный лагерь Флёссенбург, а затем переведен в Дахау. Из лагеря он был освобожден американскими войсками в апреле 1945 года. Против него не было выдвинуто обвинений в военных преступлениях. В дальнейшем он и ряд других немецких генералов работали над подробным отчетом о проведении Германией военных операций в годы Второй мировой войны по просьбе исторического отдела управления армии США.

В 1950 году он работал в ФРГ, где ему было поручено разработать план создания бундесвера. Для этой цели правительство страны создало специальный «рабочий кабинет Гальдера».

Затем Франц Гальдер в течение 14 лет проработал в историческом отделе управления армии США. В 1961 году он был удостоен американской Почетной медали за службу обществу, которая является высшей гражданской наградой в США.

Гальдер скончался 2 апреля 1972 года.

Зейдлитц-Курцбах Вальтер фон

(1888–1976) – немецкий генерал

Сталинградская битва была для командования вермахта одним из крупнейших поражений во Второй мировой войне. В ходе битвы 6-я немецкая армия фельдмаршала Паулюса попала в окружение и 2 февраля 1943 года капитулировала. В плен была взята 91 тысяча немецких солдат и офицеров, в том числе 24 генерала. Одним из них был Вальтер фон Зейдлитц-Курцбах.

Вальтер фон Зейдлитц-Курцбах был представителем немецкой аристократии, чей род уже не одно столетие служил монархам Пруссии (Германии). Самым знаменитым предком Вальтера был генерал-лейтенант Вильгельм Фридрих фон Зейдлитц-Курцбах, сподвижник Фридриха Великого.

В 1910 году он был произведен в младший офицерский чин и зачислен в 36-й артиллерийский полк.

Первую мировую войну он встретил в Восточной Пруссии и все четыре года провел на фронте.

Начало Второй мировой войны Зейдлитц встретил на голландской границе, где ему поручили командование 102-й артиллерийской частью. В 1940 году он получает под свое командование 12-ю Мекленбургскую пехотную дивизию и производится в чин генерал-майора. Вместе с дивизией он участвует во Французской кампании, во время которой награжден Рыцарским крестом за успешные действия вверенной ему части. Во Франции он находился и после капитуляции в составе оккупационных сил. Затем его дивизия была переброшена в Нидерланды и далее в Польшу.

22 июня дивизия Зейдлитца вторглась на территорию Советского Союза в составе армии вермахта. В первые месяцы войны с СССР его дивизия отличилась во многих сражениях, и в декабре 1941 года Зейдлитц был произведен в генерал-лейтенанты. Затем он был вызван в Берлин, где Гитлер лично наградил его дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Зейдлитц был оставлен в резерве фюрера и стал выполнять обязанности офицера Ставки.

В начале 1942 года он снова был отправлен на Восточный фронт. Под его командованием были 5-я стрелковая, 122-я и 129-я пехотные дивизии. В их задачу входила помощь 2-му корпусу по выходу из окружения под Демянском. С этой задачей Зейдлитц справился прекрасно. Но положение немецких частей в этом районе было очень уязвимым, и единственным выходом в такой ситуации было отступление. Благоразумность такого решения понимали все – и Кюхлер, командующий группой армий «Север», и Гальдер, начальник Штаба сухопутных войск, но Гитлер своей санкции на отступление не дал. Он хотел использовать выступ под Демянском для будущего контрнаступления, и никакие аргументы о том, что эта болотистая, поросшая лесом местность не пригодна для танковой атаки, не могли переубедить его. Почти год объединенные со 2-м корпусом дивизии Зейдлитца удерживали этот выступ, отражая многочисленные атаки советских частей. Предполагаемое наступление так и не было предпринято, а выступ был ликвидирован после поражения немецких войск под Сталинградом.

В мае 1942 года Зейдлитц был назначен командиром корпуса, входившего в состав 6-й армии Паулюса. Летом того же года он был произведен в генералы артиллерии. Его корпус участвовал во втором сражении за Харьков, где ему вместе с 17-м корпусом Холлидта удалось удержать превосходящие в несколько раз по численности части Красной армии до подхода 1-й танковой армии фон Клейста. Сражение закончилось окружением советских войск, в плен были взяты более 200 тысяч солдат, уничтожены 1250 танков и более 2 тысяч орудий.

Во время наступления на Сталинград удача изменила корпусу Зейдлитца. Начав штурм города 7 сентября, его войска продвигались крайне медленно, так как им приходилось отражать постоянные контратаки частей Красной армии, и, кроме того, продвижение было затруднено преградами и завалами, которые приходилось расчищать. К 13 сентября Зейдлитц взял Мамаев курган, но это только усилило сопротивление частей РККА. Когда же возможность окружения 6-й армии Паулюса стала реальной, Зейдлитц, несмотря на приказ Гитлера стоять до последнего, стал настаивать на немедленном прорыве и отступлении. Но Паулюс отверг несанкционированный план прорыва, сказав: «Я не могу идти против воли Гитлера и не могу двинуться без его разрешения».

Зейдлитц не подчинился приказу и решил отвести большую часть своих войск из-под удара, сохранив ее для будущего прорыва. Но сделать это ему не удалось, так как, заметив перемещение, советские войска атаковали отходившие части, нанеся им серьезный урон.

За неподчинение приказу Зейдлитца хотели привлечь к суду, но Паулюс не стал заводить дело.

Решение не уходить из Сталинграда означало конец для 6-й армии. Спасти ее мог только командующий, который отважился не подчиниться приказу фюрера. Зейдлитц, и не только он, рекомендовал Паулюсу идти на прорыв. В корпусе Зейдлитца было уже уничтожено все лишнее снаряжение, которое мешало бы на марше. Но Паулюс остался непреклонен.

В начале января 1943 года советское командование предложило Паулюсу сдаться, но он даже не ответил на ультиматум. После очередного наступления частей Красной армии Зейдлитц сам предложил Паулюсу сдать город, но Паулюс снова ответил отказом. Тогда Зейдлитц отдал приказ по своему корпусу, разрешающий сдаваться в плен, если станет ясно, что сопротивление бесполезно. Сам Зейдлитц попал в плен 30 января.

Согласившись на сотрудничество, Зейдлитц был переведен в Лунево, где он и еще около ста немецких офицеров образовали Лигу германских офицеров, председателем которой стал Вальтер фон Зейдлитц.

Судьба Зейдлитца также оказалась нелегкой. После провала Лиги он был отправлен в Ростов и содержался в довольно жестких условиях. В Ростове он находился до 1954 года, не имея никаких сведений о семье. Затем он был переведен в Москву, в Бутырскую тюрьму.

Только после посещения СССР канцлером ФРГ Аденауэром, который потребовал освободить из советских тюрем всех заключенных немцев, большинство их были выпущены на свободу.

Вальтер фон Зейдлитц вышел из тюрьмы в октябре 1955 года. Он воссоединился с семьей и жил в уединении в Бремен Хорне. Он скончался 28 апреля 1976 года.

Голль Шарль де

(1890–1970) – президент Франции

Шарль де Голль родился в городе Лилль 22 ноября 1890 года в аристократической семье. Еще в детстве он узнал от отца, любившего рассказывать своим детям об их знаменитых предках, историю рода де Голлей, который на протяжении веков «помогал королям создавать Францию». В семейных преданиях говорилось, что первое упоминание о роде де Голлей относится к 1210 году, когда король Филипп Август пожаловал Ришару де Голлю ленное владение в Эльбеже. Самым знаменитым предком был шевалье мессир Жеан де Голль – участник Столетней войны, правитель Орлеана. В 1406 году он с отрядом арбалетчиков штурмовал Шарантон. В 1413 году он по приказу короля защищал ворота Сен-Дени, которые осаждал герцог Бургундский. Через два года он храбро сражался при Азенкуре, но сражение окончилось поражением французов. Англичане, захватившие Нормандию, предложили Жеану де Голлю перейти на службу к английскому королю, но он отказался, хотя и утратил все свои владения в Бургундии. За доблестную службу король Франции вознаградил верного рыцаря владением в Кьюзери. Жеан де Голль был одним из шести рыцарей, сопровождавших Жанну д’Арк во время ее визита к дофину – будущему королю Франции Карлу VII.

В дальнейшем генеалогическое дерево де Голлей дало новые ветви, но в последующие века представители рода не играли сколько-нибудь заметной роли в истории Франции. В XVIII веке среди них встречаются не только воины, но и наместники, советники парламентов, адвокаты и прокуроры. Во время Великой французской революции, как и многие дворяне, де Голли попадают под карающую десницу народного гнева. Одним из них был Жан-Батист-Филипп де Голль – разоренный и посаженный в тюрьму. Но благодаря перевороту 9 термидора он получил свободу, а затем постепенно приспособился к новым порядкам. При Наполеоне он дослужился до поста директора военной почты Великой армии. Его сын, Жюльен-Филипп, женился на дочери владельца табачной фабрики Жозефине Майо, соединив тем самым аристократию и буржуазию. В этом браке было трое сыновей. Старшие – Шарль и Жюль – посвятили свои жизни науке: Шарль стал историком, а Жюль – энтомологом. Как ученый Жюль де Голль приобрел известность, составив «Каталог перепончатокрылых Франции», в котором описал пять тысяч видов ос и пчел. Младший сын, Анри, начал с карьеры военного и принял участие во франко-прусской войне. Стать офицером он не пожелал и решил быть чиновником, получив должность сотрудника префектуры департамента Сены. На этом месте Анри де Голль задержался не долго – он подал в отставку в знак протеста против увольнения одного из сотрудников департамента. Не имея большого состояния, он стал преподавателем философии и литературы в парижском католическом колледже Непорочного зачатия. Он был человеком правых взглядов и называл себя «тоскующим монархистом». В 1886 году он женился на своей кузине Жанне Майо-Делоней и еще раз породнил аристократию с промышленной буржуазией. Мать де Голля была женщиной глубоко религиозной и своих детей, а их было пятеро, воспитывала в духе католицизма. По линии матери Шарль де Голль не имел выдающихся предков, хотя есть сведения, что один из рода Майо в XVIII веке строил по приказу знаменитого Вобана укрепления города Лилля. Жозефина Майо – бабушка Шарля, была ревностной католичкой. Ее перу принадлежит несколько книг, в том числе биография Шатобриана, и, кроме того, она издавала журнал «Семейная переписка». Две ее дочери, родные сестры матери Шарля, посвятили себя церкви, став монахинями. Выше всего в семье де Голлей ставили два понятия – нация и родина. Анри де Голль, раненный под Парижем во время войны, сильно переживал поражение Франции. Он часто водил детей на бывшее поле битвы и показывал им памятник погибшим воинам с изображением сломанного меча и эпитафией: «Меч Франции, разбитый в доблестных руках павших, будет снова выкован их потомками». Гуляя по Парижу и его окрестностям, отец рассказывал детям о самых славных страницах истории их родины. Юный Шарль с детства впитал восторженный патриотизм и оказался наиболее восприимчивым к понятию национальной гордости.

Образование Шарль получил в коллеже иезуитов, а затем поступил в высшее военное училище Сен-Сир. Окончив училище в 1912 году, он был зачислен в пехотный полк. К этому времени он уже задумывается о собственном назначении в жизни и считает, что ее смысл «состоит в том, чтобы совершить во имя Франции выдающийся подвиг».

С началом Первой мировой войны де Голль отправился на фронт. Он храбро сражался и был произведен в капитаны. За время войны де Голль был трижды ранен.

После окончания войны де Голль вернулся на родину и продолжил службу в армии. В 1924 году он окончил Высшую военную школу в Париже (французский эквивалент Академии Генерального штаба). Свои размышления о проблемах французской армии и ее реформировании он воплотил в двух книгах – «На острие шпаги» и «За профессиональную армию», изданных в 1932 и 1934 годах. Одна из них была посвящена общим вопросам военного строительства, а другая – переходу французской армии на профессиональный принцип комплектования. Книги сделали его известным среди политиков и военных.

Вторая мировая война буквально перевернула жизнь Шарля де Голля. В сентябре 1939 года он уже командовал танковыми частями одной из французских общевойсковых армий. После того как в марте 1940 года премьер-министром Франции стал его старый знакомый и в некотором смысле поклонник его военных теорий Рейно, продвижение де Голля по службе пошло еще быстрее. Очень скоро он был назначен командиром дивизии и участвовал в боях при Лаоне 17–20 мая 1940 года, умело сдерживая напор вермахта. В июне 1940 года де Голлю присвоили звание бригадного генерала. Вскоре Рейно ввел его в реформированный Кабинет министров Франции, где генерал отвечал за вопросы национальной безопасности.

В качестве представителя правительства де Голль вел переговоры с Черчиллем, но они были прерваны стремительным наступлением на Францию сил вермахта. Часть французских военных лидеров, прежде всего маршал Петен, считали, что наилучшим выходом для страны была бы капитуляция. Точка зрения этих людей возобладала – Франция капитулировала. Кабинет Рейно ушел в отставку, а лидером страны стал маршал Петен. Подавляющее большинство французов приняли происходящее как должное.

Де Голль не поддерживал сторонников Петена, и 17 июня генерал вылетел в Англию, чтобы продолжить борьбу. 18 июня 1940 года он обратился по английскому радио ко всем французам: «Я, Шарль де Голль, ныне находящийся в Лондоне, приглашаю французских офицеров и солдат, которые находятся на британской территории или смогут там оказаться, установить со мною связь. Что бы ни случилось, пламя французского сопротивления не должно погаснуть и не погаснет». Английское правительство активно стало поддерживать его инициативы. В августе 1940 года де Голль объявил о создании движения «Свободная Франция», членами которого должны были стать французские солдаты и офицеры, находившиеся в этот период вне оккупированной территории. Девизом движения стали слова «Честь и родина».

Первой военной акцией движения стала высадка десанта в Дакаре с целью подчинения силам «Свободной Франции» западного берега Африки. И 23 сентября 1940 года корабли де Голля в сопровождении британских крейсеров подошли к Дакару. В гавани их поджидала французская эскадра. Десант высадить не удалось – гарнизон крепости не сдавался, несмотря на усиленную бомбардировку авиацией «Свободной Франции» порта и доков Дакара. Через два дня английское командование дало приказ отступить.

В сентябре 1941 года де Голль выступил с заявлением о создании в рамках движения Французского национального комитета, временно осуществляющего функции государственной власти. Англия и США считали претензии генерала необоснованными. Действительно, в то время де Голль еще не мог стать объединяющим звеном, да и его французские колониальные части не очень стремились помогать союзникам в борьбе с немцами.

В 1941 году части де Голля принимали вместе с англичанами участие в операциях против верных правительству Петена французских частей в Сирии. В течение 1942 года его люди установили связь с действовавшими во Франции группами сопротивления и подчинили их своему руководству. При помощи генерала де Голля эти группы стали получать из Лондона оружие, деньги, радиостанции. При этом де Голль не оказывал поддержки ведущим активную борьбу с оккупантами группам сопротивления коммунистической и социалистической ориентации. Только к концу года де Голль встретился с представителями французских коммунистов. Тогда же было принято решение объединить усилия в борьбе с немцами. В январе 1943 года при штабе генерала де Голля в Лондоне действовало представительство ФКП. На территории оккупированной Франции был создан Национальный Совет Сопротивления (НСС), который возглавил представитель де Голля Жан Муллен.

В годы Второй мировой войны де Голлем проводилась огромная работа по развитию движения Сопротивления. Неутомимый генерал учреждает Французский комитет национального освобождения (ФКНО), формирует Временное правительство, которые были признаны странами – союзницами по антигитлеровской коалиции.

Открытие второго фронта и высадка союзных войск в Европе послужили сигналом для начала восстания – 6 июня 1944 года Центральный комитет ФКП приказал начать боевые действия против немцев на всей территории Франции. В тот же день де Голль, выступая по радио из Лондона, призвал всех своих сторонников начать решительное сражение с немцами. В результате восстания охватили 40 из 90 департаментов Франции, а 28 из них были освобождены исключительно силами Сопротивления. Столица Франции получили свободу 25 августа 1944 года. В тот же день в Париж вступили части де Голля. Тот факт, что генерал фактически возглавлял Временное правительство Франции, и дал ему право возглавить страну после освобождения от немцев.

21 октября 1945 года во Франции состоялись всеобщие выборы и референдум об Учредительном собрании. И хотя большинство населения поддержали проект де Голля об Учредительном собрании, он не победил. На всеобщих выборах в парламент победу одержали коммунисты, завоевавшие 152 мандата. Однако, несмотря на это, формирование нового правительства было поручено не коммунистам, а де Голлю, который сумел договориться с представителями других партий.

В начале 1946 года де Голль добровольно покинул свой пост, разойдясь в политических взглядах с представителями основных партий Франции – коммунистами и социалистами. Уйдя в отставку, он в течение последующих 12 лет не принимал активного участия в политической жизни Франции, но внимательно следил за происходящим в стране и, как только в результате проводимых социалистами и коммунистами реформ экономическое положение страны стало ухудшаться, вновь появился на политической арене. В апреле 1947 года он создал движение Объединение французского народа (РПФ). Члены этого движения – бывшие сослуживцы де Голля – требовали установления в стране жесткой президентской власти, которая положила бы конец правительственной чехарде и улучшила бы реальные условия жизни трудящихся. Однако деятельность движения не соответствовала произносимым словам, и по этой причине с начала 50-х годов оно начало катастрофически терять избирателей. В 1953 году де Голль распустил РПФ.

Де Голль не переставал надеяться, что еще сможет встать во главе государства. Мечтам его суждено было сбыться – причиной тому стала алжирская война. Алжир занимал совершенно особое место в системе французской колониальной империи. Коренное население Алжира – арабы и берберы – давно уже боролось за свою независимость. Во второй половине 50-х годов это движение достигло такого размаха, что на его подавление пришлось отправить значительный военный контингент. Военные, переброшенные в Алжир, были сторонниками де Голля.

Генерал де Голль, хорошо осведомленный о происходившем, начал переговоры с военными в Алжире. В итоге в мае 1958 года там вспыхнул мятеж во главе с генералом Жаком Массю, и военные потребовали возвращения де Голля к власти. Правительство Франции, вступив в тайные переговоры с де Голлем, фактически сдало ему власть. Президент и Кабинет министров ушли в отставку; де Голля попросили вернуться в политику, на что он, естественно, согласился.

1 июня 1958 года генерал де Голль представил Национальному собранию программу своего правительства, и оно 329 голосами против 224 выразило ему доверие. Началась следующая эра правления де Голля. Генерал выступал за принятие новой конституции, которая увеличивала бы права президента страны и уменьшила права парламента. На референдуме по проекту новой конституции за нее проголосовали 79 процентов избирателей, и 4 октября 1958 года новая конституция была официально утверждена. Так во Франции была установлена Пятая республика. В декабре 1958 года 68-летнего де Голля избрали президентом Франции. На пост премьер-министра он назначил своего давнего соратника Мишеля Дебре, а в Национальном собрании теперь заседали 188 депутатов-голлистов, объединившихся в партию «Союз за новую республику» (ЮНР). Вместе с представителями правой партии «независимых» они составили в парламенте президентское и правительственное большинство. Во Франции установился режим личной власти.

Первоочередной задачей де Голля стало урегулирование «алжирской проблемы». Он вернулся к власти с твердым намерением вернуть Алжиру независимость. И 16 сентября 1959 года он впервые заявил о праве Алжира на самоопределение. В 1961 году в Алжире вспыхнул мятеж группы военных, которые требовали сохранить колониальный режим. Но мятеж быстро подавили. Сторонники «французского Алжира» провели ряд террористических акций в стране и предприняли даже несколько покушений на жизнь президента де Голля. Окончательно Алжир получил независимость в 1962 году.

В 1965 году де Голль был переизбран президентом республики на новый 7-летний срок. Тем не менее ушел он с политической арены намного раньше. В начале 1969 года кабинет де Голля задумал провести ряд социально-экономических реформ, к которым его подтолкнули выступления студентов весной 1968 года и всеобщая забастовка. И хотя к лету того же года положение в стране нормализовалось, эти события явно свидетельствовали о серьезном кризисе, постигшем французское общество. Первым шагом на пути реформ стал законодательный проект о новом административном делении Франции и обновлении верхней палаты парламента – сената. Проект был явно неудачным, но де Голль вынес его на всеобщий референдум. При этом он заявил, что если проект не будет поддержан, то он подаст в отставку. В результате референдума 52 процента французов сказали «нет» новым реформам де Голля.

В апреле 1969 года Шарль де Голль сложил с себя полномочия президента. Он удалился в любимое загородное имение в небольшой деревушке в Бургундии. 9 ноября 1970 года, не дожив 13 дней до своего 80-летия, генерал скончался.

Оглавление

Предисловие

Кимон

Перикл

Фукидид

Алкивиад

Ксенофонт

Эпаминонд

Ганнибал Барка

Сципион Африканский Старший Публий Корнелий

Сулла Луций Корнелий

Лукулл Луций Лициний

Марк Красс Лициний

Помпей Гней (Великий)

Цезарь Гай Юлий

Германик Тиберий Друз Нерон

Аэций Флавий

Батый (Бату-хан)

Генрих (Энрике) Мореплаватель

Александр VI, в миру Родриго Борджиа

Баярд Пьер дю Терайль

Борджиа Лукреция

Пуатье Диана де

Альба Альварес де Толедо Фернандо

Воротынский Михаил Иванович

Колиньи Гаспар де Шатийон

Курбский Андрей Михайлович

Вильгельм I Оранский (Молчаливый)

Хуан Австрийский (дон Хуан Австрийский)

Гиз Генрих I

Филарет

Ришелье Арман Жан дю Плесси

Скопин-Шуйский Михаил Васильевич

Мнишек Марина

Кромвель Оливер

Тюренн Анри де Ла Тур д’Овернь

Дара Шукох (Шукух)

Бойль Роберт

Монтеспан Франсуаза Атенаис

Голицын Василий Васильевич

Лавальер Луиза Франсуаза

Черчилль Джон

Шереметев Борис Петрович

Апраксин Федор Матвеевич

Евгений Савойский

Долгоруков Василий Лукич

д’Эстре Габриэль

Голицын Михаил Михайлович

Ракоци Ференц II

Монтескье Шарль Луи де Секонда

Нарышкин Александр Львович

Сакс Эрманн-Мориц де (Мориц Саксонский)

Салтыков Петр Семенович

Кантемир Антиох Дмитриевич

Долгоруков-Крымский Василий Михайлович

Румянцев (Румянцев-Задунайский) Петр Александрович

Прозоровский Александр Александрович

Тупак Амару II (Кондорканки Хосе Габриэль Ногера)

Блюхер Гебхард Леберехт фон Вальштадт

Голенищев-Кутузов Михаил Илларионович

Костюшко Тадеуш Андрей Бонавентура

Мирабо Оноре Габриель Рикети

Талейран-Перигор Шарль Морис

Лафайет Мари Жозеф Поль Ив Рок Жильбер Мотье

Барклай-де-Толли Михаил Богданович

Багратион Петр Иванович

Огиньский (Огинский) Михал Клеофас (Михаил Андреевич)

Витгенштейн Петр Христианович

Веллингтон Артур Уэлсли

Шаховской Иван Леонтьевич

Волконский Петр Михайлович

Богарне Евгений Наполеон

Воронцов Михаил Семенович

Бенкендорф Александр Христофорович

Боливар-и-Понте Симон Хосе Антонио

Байрон Джордж Ноэл Гордон

Трубецкой Сергей Петрович

Волконская Зинаида Александровна

Врангель Фердинанд Петрович

Горчаков Александр Михайлович

Мольтке Гельмут Карл Бернгард фон

Оболенский Михаил Андреевич

Бисмарк Отто фон (Эдуард Леопольд фон Шенхаузен)

Барятинский Александр Иванович

Шувалов Петр Андреевич

Толстой Лев Николаевич

Кропоткин Петр Алексеевич

Бюлов Карл фон

Гинденбург Пауль фон

Брусилов Алексей Алексеевич

Николай Николаевич младший

Константин Константинович

Маннергейм Карл Густав Эмиль фон

Пилсудский Юзеф

Черчилль Уинстон Леонард Спенсер

Колчак Александр Васильевич

Врангель Петр Николаевич

Макартур Дуглас

Клейст Пауль Эвальд Людвиг фон

Гальдер Франц Юлиус

Зейдлитц-Курцбах Вальтер фон

Голль Шарль де Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg