«Полководцы Екатерины II. Петр Румянцев, Александр Суворов, Алексей Орлов, Григорий Потемкин»

Полководцы Екатерины II. Петр Румянцев, Александр Суворов, Алексей Орлов, Григорий Потемкин (fb2) - Полководцы Екатерины II. Петр Румянцев, Александр Суворов, Алексей Орлов, Григорий Потемкин (Великие полководцы России - 9) 4425K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Юрьевич Мягков

Полководцы Екатерины II. Петр Румянцев, Александр Суворов, Алексей Орлов, Григорий Потемкин

Редактор кандидат исторических наук Н. А. Копылов

Редактор-составитель доктор исторических наук М. Ю. Мягков

© ИД «Комсомольская правда», 2014 год.

© ИД «Российское военно-историческое общество», 2014 год.

Румянцев Петр Александрович

4 января 1725–8 декабря 1796

Петр Александрович Румянцев считался среди современников человеком-загадкой. В первую очередь это было связано с его происхождением. Одни современники считали, что он является сыном выдающегося дипломата и сподвижника Петра Великого Александра Ивановича Румянцева и Марии Андреевны Матвеевой (ее дед – боярин А. Матвеев – был выдающимся сподвижником царя Алексея Михайловича). Другие полагали, что отцом Петра Александровича был император Петр Великий, состоявший в любовной связи с его матушкой, а А. И. Румянцев прикрыл царский грех. Так или иначе, но будущий великий русский полководец родился 4 (15) января 1725 г. в селе Строенцы на территории Приднестровья, где его матушка ожидала возвращения мужа из дипломатической поездки в Стамбул.

Сражения и победы

Русский военный и государственный деятель, граф, долгие годы управлявший Малороссией. Участник Семилетней войны, командующий русскими войсками в войнах с Турцией при Екатерине II, герой сражений при Ларге и Кагуле, удостоен титула «Задунайский». Генерал-фельдмаршал (1770).

Блистательно продемонстрировал в знаковых сражениях Семилетней и двух русско-турецких войн действенность сформулированных им принципов наступательной стратегии и тактики. Графа Петра Александровича по праву считают и основоположником российской военной доктрины.

При Анне Иоанновне (1730–1740) Румянцевы попали в опалу и несколько лет провели в ссылке на территории Саровского уезда. В возрасте 10 лет Петра Александровича записали рядовым в лейб-гвардии Преображенский полк. Непоседливый, вспыльчивый ребенок приносил родителям много неприятностей. В 1739 г. его зачислили на дипломатическую службу и отправили в составе посольства в Берлин – столицу союзной Пруссии. Надежды на то, что Петр Александрович остепенится и продолжит свое образование, растаяли как дым. Оказавшись за границей, он стал вести разгульный образ жизни, поэтому уже в 1740 г. за «мотовство, леность и забиячество» был отозван и зачислен в Сухопутный шляхетский корпус.

В корпусе Румянцев проучился лишь четыре месяца, приобретая себе известность неусидчивого и склонного к шалостям кадета, а затем покинул его, пользуясь отсутствием отца. Преподаватели буквально выли от выходок молодого Румянцева. Наконец в 1741 г. его произвели в подпоручики и отправили в действующую армию. Так в ходе русско-шведской войны (1741–1743) молодой офицер приобрел свой первый боевой опыт, сражаясь под Вильманстрандом и Гельсингфорсом.

На поле боя молодой Румянцев отличался отчаянной храбростью и презрением к смерти. Кроме того, молодой офицер добился доверия солдат своей роты хорошим к ним отношением. Он не чурался есть из солдатского котла, строго следил за снабжением своих подчиненных всем необходимым. Так выковывался будущий полководец.

В 1743 г. молодой капитан Румянцев доставил в Петербург известие о заключении Абосского мира со Швецией. Младший Румянцев получил чин полковника и был назначен командиром Воронежского пехотного полка. Головокружительная карьера. Императрица Елизавета Петровна (1741–1761), всегда благоволившая к семье Румянцевых, а особенно к отцу Петра Александровича, в 1744 г. произвела их род в графское достоинство. Тогда же молодой граф женился на дочери петровского сподвижника и выдающегося русского полководца князя Михаила Михайловича Голицына – Екатерине Михайловне. Брак этот оказался неудачен, хотя в нем и родилось трое сыновей.

К сожалению для родных, молодой граф продолжал проводить время в загулах, что привело к горькой фразе его отца, сказанной в сердцах: «Мне пришло до того: или уши свои зашить и худых дел ваших не слышать, или отречься от вас…»

В 1748 г. полковник Румянцев принял участие в походе русского экспедиционного корпуса на Рейн, а спустя год потерял отца. Смерть Александра Ивановича потрясла сына. Молодой граф стал полностью отдавать себя службе, но долгожданный генеральский чин получил только в 1755 г.

В 1756 г. началась Семилетняя война (1756–1763) с Пруссией и Великобританией, с одной стороны, и «Священной Римской империей германской нации», Францией, Саксонией, Швецией и Россией, с другой стороны.

Граф П. А. Румянцев был назначен командиром пехотной бригады в составе Первого гренадерского, Воронежского и Невского пехотных полков.

Затем его назначили к формированию кавалерийских полков, потом снова назначили командиром пехотной бригады. Граф Петр Александрович попал в опалу к генерал-фельдмаршалу графу С. Ф. Апраксину, который считал его выскочкой, хотя на самом деле завидовал его талантам.

В сражении при Гросс-Егерсдорфе 19 августа 1757 г. бригада графа стояла в резерве за Норкиттенским лесом, считавшимся непроходимым. Однако посланные Румянцевым разведчики установили, что лес, хотя и заболочен, но проходим. В самый разгар сражения, когда казалось, что русская армия вот-вот потерпит поражение, Румянцев по своей собственной инициативе провел полки бригады через лес и нанес удар по открытому флангу пруссаков, что и привело к их поражению в битве. Однако Апраксин даже не упомянул Румянцева в реляции к императрице.

Действия Румянцева в сражении у Гросс-Егерсдорфа характеризуют его как смелого и инициативного военачальника. Оставленный без всякого руководства со стороны главнокомандующего Апраксина, находясь в исключительно трудных условиях, он сумел правильно выбрать время для решающего удара в направлении, «где опасность была больше, нежели в других местах». Румянцев показал себя сторонником самой решительной наступательной тактики. Как и Петр I, Румянцев стремился полностью использовать холодное оружие пехоты. Своей решительной атакой в этом сражении он дал яркий пример активного применения штыка. Во всей последующей полководческой практике Румянцева активная роль холодного оружия в бою продолжала непрерывно возрастать.

В 1758 г. генерал-поручик граф П. А. Румянцев был назначен на должность командира дивизии. Однако оставался на второстепенных ролях. В 1759 г., командуя центром союзных русско-имперских войск в сражении при Кунерсдорфе 1 августа, своими решительными действиями граф проявил большое упорство в обороне. Он умело сочетал стойкость сопротивления с решительными контратаками против превосходящих сил противника. Руководя действиями войск на своем участке, Румянцев добился общего перелома в ходе всего сражения, тем самым предопределив его исход в пользу русской армии. Прусская армия Фридриха II численностью до 48 тыс. человек, действовавшая по шаблону косого боевого порядка и запутавшаяся в нем, была полностью разгромлена, а отдельные разрозненные остатки ее обратились в беспорядочное бегство, ища спасения за Одером. В сражении при Кунерсдорфе обращает на себя внимание правильное использование Румянцевым всех родов войск – пехоты, артиллерии и конницы – и организация четкого взаимодействия между ними даже в самых тяжелых условиях боевой обстановки. Как и при Гросс-Егерсдорфе, Румянцев показал огромное значение инициативы частного войскового начальника в решающий момент боя. За эту победу Петр Александрович был удостоен своего первого ордена – Святого Александра Невского.

Остерегайтесь, сколь возможно, этой собаки – Румянцева, прочие для нас не опасны.

Фридрих II – своим генералам.

В кампании 1761 г. корпус Румянцева осаждал очень сильную крепость Кольберг на побережье Балтийского моря. Решающие действия здесь развернулись осенью, когда Петр Александрович, расположив войска полукольцом, укрепился по всей линии редутами и стал постепенно сжимать клещи, лишая противника возможности получать извне провиант и подкрепления. Главнокомандующий генерал-фельдмаршал Бутурлин слал Румянцеву настойчивые советы и даже приказы оставить Кольберг в покое и ретироваться, ввиду непогоды, холодов и опасности массовых заболеваний солдат, на зимние квартиры. Однако генерал-поручик за 5 лет войны с пруссаками не раз имел возможность убедиться, что подобные ретирады сводят на нет все успехи летних кампаний, и упорно продолжал осаду.

К середине ноября румянцевские войска полностью овладели вражеской цепью редутов, прикрывавшей подступы к городу; защищавшие их прусские гренадеры частью были истреблены, а частью спаслись за стенами крепости. Многое значил впервые примененный Румянцевым именно под Кольбергом рассыпной строй, с которого русская армия и начала решительный отход от линейной тактики.

Осада Кольберга. 1761 г.

1 декабря Румянцев отбил все атаки подошедшего к Кольбергу корпуса принца Вюртембергского, который пытался прорваться на помощь осажденным и доставить им обоз с продовольствием и боеприпасами. После этой неудачи комендант крепости граф Гейден убедился в обреченности своего гарнизона и 5 декабря сообщил русскому командованию, что капитулирует. Трофеями победителей стали 146 превосходных орудий Кольберга, свыше 30 тысяч ядер и более 20 знамен. В плен сдались свыше 3 тысяч защитников крепости во главе с комендантом.

24 декабря 1761 г. императрица Елизавета Петровна получила от Румянцева донесение об одержанной важной победе и ключи от Кольберга, а на следующий день скончалась. Занявший после ее смерти трон Петр III, горячий поклонник Фридриха, немедленно прекратил войну против Пруссии, произвел Румянцева в генерал-аншефы, наградил его орденами Святой Анны, Святого Андрея Первозванного и назначил главнокомандующим русской армией, дислоцированной в Померании, с задачей в союзе с пруссаками вскоре напасть на Данию.

Император очень ценил Петра Александровича, но 28 июня 1762 г. произошел дворцовый переворот, и вскоре свергнутый своей супругой Петр III был убит. Петр Александрович не принимал присяги новой государыне, пока не удостоверился в смерти Петра III. Екатерина с недовольством отнеслась к поступку генерала, но затем, ценя его способности, решила использовать их на благо государства. В 1764 г. Румянцев был назначен генерал-губернатором Малороссии, главным командиром малороссийских казацких полков, запорожских казаков и Украинской дивизии. По поводу Украины императрица тогда сетовала: «От этой плодородной и многолюдной страны Россия не только не имеет доходов, но вынуждена посылать туда ежегодно по 48 тысяч рублей».

А. Коцебу. Взятие крепости Кольберг 1852 г.

В должности генерал-губернатора Малороссии, не оставляя военной деятельности, Петр Александрович оставался до самой смерти. На этом посту он проявил себя талантливым администратором. Кроме того, благодаря пожалованиям и скупке земельных владений Румянцев стал за годы губернаторства одним из богатейших помещиков.

Венцом его славы считается кампания 1770 г. В этот период Россия вела войну с Турцией за выход к Черному морю (1768–1774). К августу 1770 года армия Румянцева одержала две крупные победы над турками при Рябой Могиле и Ларге. Однако султан не смирился с поражением, и огромная армия во главе с великим визирем Иваззаде Халил-пашой, переправившись на судах через Дунай, решила атаковать русских.

Перебравшись на другой берег, Иваззаде Халил-паша взял на себя командование центром войска. Командующим правым флангом великий визирь назначил Абазу-пашу, арьергарда – Мустафу-пашу. К отряду каждого из них было придано по 10 орудий большого калибра. Султанские воины и их командиры поклялись не отступать до тех пор, пока не разобьют русскую армию.

В то время Румянцев находился в ожидании прибытия провианта и тем самым дал возможность войску Иваззаде Халил-паши соединиться с отрядом, стоявшим на Кагуле. 16 июля в турецком лагере было произведено до 40 пушечных выстрелов, возвестивших о прибытии великого визиря. Численность объединенного войска турок составила до 150 тыс. человек, в том числе 50 тыс. пехоты и 100 тыс. конницы.

Румянцев хотел немедленно двинуться на неприятеля, но не считал возможным сделать это, не имея с собой по крайней мере семидневного провианта. Положение Румянцева было следующее: перед его фронтом стояло 150 000 турок, справа и слева длинные озера Кагул и Ялпуг препятствовали свободному движению, продовольствия оставалось на два – четыре дня. В случае неудачи армия оказалась бы в тяжелом положении, будучи запертой в узком пространстве между рек и больших озер, атакуемая с фронта и с тыла противником в десять раз сильнее. Румянцев мог легко выйти из этого положения, достаточно было только отступить к Фальчи, и, обеспечив себя продовольствием, ждать нападения противника на выбранной позиции. Тогда даже в случае проигрыша сражения он мог отступить на соединение со Второй армией и затем снова перейти в наступление. Но Румянцев остался верным своему правилу: «не сносить присутствия неприятеля, не атаковав его». Румянцев приказал армейским обозам, следовавшим от Фальчи к реке Сальче, перейти к реке Кагул для предотвращения нападения татар из-за Ялпуга.

Монумент Румянцеву на набережной Васильевского острова.

П. А. Румянцев-Задунайский. Художник И.-И. Хааке. Государственная Третьяковская галерея.

Русский полководец уже в 1770 г. выработал правила построения войск для нападения на турецко-татарскую армию. По замыслу Румянцева, каждая дивизия («корпус») строилась в каре, в котором «боковые фасы половину фрунтового фаса имели». Углы каре предписывалось занять гренадерам ближайших к ним полков. Несколько каре образовывали боевую линию, а на флангах располагались егерские каре. Атаку надлежало производить скорым шагом («поспешно») под звуки музыки.

Турки заметили неподвижность армии Румянцева, но думали, что она происходит от осознания собственной обреченности. В 10 часов утра 20 июля турецкая армия снялась со своей позиции и двинулась к селению Грачени. Румянцев наблюдал это движение с высокого холма. При виде турецкой армии, остановившейся к вечеру в двух верстах не доходя Траянова вала и выбирающей позицию, Румянцев – несмотря на малочисленность своей армии, в которой после отвлечения до 6000 человек на прикрытие обозов оставалось всего 17 000 человек – сказал окружавшему его штабу: «Если турки осмелятся в этом месте разбить хоть одну палатку, я их атакую в эту же ночь».

Турецкая армия разбила свой лагерь в семи верстах от русских войск, на левом берегу реки Кагул, близ ее устья. После рекогносцировки русской позиции 19 июля визирь составил следующий план атаки: имитируя наступление на центр русской армии, все главные силы устремить на левое крыло, стараясь опрокинуть русских в реку Кагул. При звуке выстрелов крымский хан должен был перейти реку Сальчу и всеми своими силами ударить с тыла. По сведениям, полученным от пленных, визирь и хан планировали атаку на 21 июля.

Румянцеву было необходимо атаковать турок прежде, чем татары успеют напасть с другой стороны. Поэтому в час ночи на 21 июля русские войска выступили с позиции и, соблюдая тишину, проследовали к Траянову валу. Во время этого движения в турецком лагере произошла фальшивая тревога со стрельбой, но затем вновь восстановилось спокойствие. На рассвете русская армия перешла Траянов вал и выстроилась в линии. Когда турки заметили атакующих, они послали массы конницы, которая растянулась перед всем русским фронтом и повела атаку. Русские силы остановились и открыли огонь. Особенно эффективен был огонь артиллерии. Когда артиллерия отбила атаку на центр, турки переместили удар вправо для усиления атаки на колонны генерала Брюса и князя Репнина. Воспользовавшись лощиной между этими каре, турки окружили их со всех сторон.

В это время Румянцев отправил резервы из атакованных колонн для занятия лощины и создания угрозы турецким путям отступления к лагерю и ретраншаментам. Этот маневр удался: турки, боясь потерять пути отступления, бросились из лощины к ретраншаменту под картечным огнем русской артиллерии. При этом остальная турецкая конница, атаковавшая каре на правом и левом флангах, также поспешно отступила. Неуспех сопутствовал туркам и на левом их фланге, где генерал Баур не только отбил атаку, но и перешел в наступление и под огнем успешно штурмовал 25-пушечную батарею, а затем захватил и ретраншамент, овладев 93 орудиями.

Отразив турецкую атаку, русские войска в 8-м часу утра двинулись к главному ретраншаменту турецкого лагеря. При подходе русских войск турки открыли огонь по каре генералов Олица и Племянникова. При подходе каре Племянникова к ретраншаменту около 10 000 янычар спустились в лощину между центром и левым флангом укрепления и ринулись на каре, ворвались в него и смяли некоторые части. Каре было расстроено, янычары захватили два знамени и несколько зарядных ящиков, русские солдаты спасались бегством, пытаясь укрыться в каре генерала Олица и тем приводя его в беспорядок.

Заметив это и опасаясь за участь каре, Румянцев обратился к принцу Брауншвейгскому, бывшему поблизости, и спокойно сказал: «Теперь настало наше дело». С этими словами он поскакал из каре Олица к бегущим войскам Племянникова и одной фразой: «Ребята, стой!» – удержал бегущих, которые остановились и сгруппировались около Румянцева. Одновременно по янычарам открыла огонь батарея Мелиссино, с двух сторон их атаковала кавалерия, а генерал Баур, уже вошедший в ретраншамент, отправил от себя батальон егерей для атаки янычар слева и для продольного обстрела рва перед ретраншаментом, в котором также засели янычары. После замешательства, произведенного взрывом зарядного ящика, 1-й гренадерский полк бросился в штыки. Янычары были обращены в бегство, кавалерия стала их преследовать. В это же время каре были приведены в порядок, фланговые колонны заняли весь ретраншамент и отбили захваченные турками знамена. После потери укреплений, артиллерии и обозов турки увидели, что корпус князя Репнина заходит им в тыл, в 9 часов утра оставили лагерь и обратились в бегство под фланговым огнем корпуса Репнина.

Медаль «За победу при Кагуле».

Иваззаде Халил-паша с саблей в руке пытался остановить бегущих, но все его слова пропадали даром. Объятые паникой османские воины кричали в ответ Иваззаде Халил-паше: «Нет сил сбить русских, которые поражают нас огнем, как молнией». Находившийся позади султанского войска Мустафа-паша рубил отходящим уши и носы, но и это средство не смогло прекратить беспорядочное бегство турок.

Усталость солдат, бывших на ногах с часу ночи, не позволила русской пехоте продолжать преследование далее четырех верст, после чего преследование продолжалось кавалерией. По окончании сражения Румянцев занял позицию позади бывшего турецкого лагеря.

Русские трофеи состояли из 140 пушек на лафетах со всеми принадлежностями, всего турецкого багажа, обозов и лагеря. Даже денежная казна визиря была оставлена в ходе битвы. Потери турок были велики: только на поле перед ретраншаментом и в лагере было собрано 3000 убитых. На пути отступления на расстоянии до семи верст лежали груды тел. По «умеренному счету» турки потеряли до 20 000 человек. Российские потери составили: убитыми 353 человека, без вести пропавшими 11, ранеными 550 человек. В донесении о победе, отправленном с бригадиром Озеровым, 1-й Гренадерский полк которого решил победу, Румянцев написал: «Да позволено мне будет, всемилостивейшая государыня, настоящее дело уподобить делам древних римлян, коим ваше величество мне велели подражать: не так ли армия вашего императорского величества теперь поступает, когда не спрашивает, как велик неприятель, а ищет только, где он».

За Кагул Петр Александрович стал первым в истории России кавалером ордена Святого Георгия I класса. После этой победы Румянцев шел по пятам неприятеля и последовательно занял Измаил, Килию, Аккерман, Браилов, Исакчу. Своими победами оттянул главные силы турок от Бендерской крепости, которую 2 месяца осаждал и которую взял штурмом в ночь на 16 сентября 1770 г. граф Панин.

В 1774 г. с 50-тысячным войском граф выступил против 150-тысячной турецкой армии, которая, избегая битвы, сосредоточилась на высотах у Шумлы. Румянцев с частью своего войска обошел турецкий стан и отрезал визирю сообщение с Адрианополем, что вызвало в турецкой армии такую панику, что визирь принял все мирные условия. Так заключен был Кучук-Кайнарджийский мир, доставивший Румянцеву фельдмаршальский жезл, наименование Задунайского и 10 000 крепостных крестьян. Императрица увековечила победы Румянцева памятниками-обелисками в Царском Селе и Санкт-Петербурге, а граф Шереметев поставил также колонну-памятник в своем подмосковном имении Кусково.

Вернувшись к своим обязанностям генерал-губернатора Малороссии, Румянцев был пожалован орденом Святого Владимира I класса и польским орденом Белого Орла. Граф руководил подготовкой открытия Курского и Харьковского наместничеств в 1779-м – начале 1780 г., после вернулся в Малороссию и подготовил постепенно введение в ней общерусских порядков, что и совершилось в 1782 г. – с распространением на Малороссию российского административно-территориального деления и местного устройства.

С началом в 1787 г. новой русско-турецкой войны постаревший Румянцев был назначен командовать 2-й армией при главнокомандующем князе Потемкине. Г. А. Потемкин-Таврический, светлейший князь и морганатический супруг Екатерины II, не обладал полководческими дарованиями, но был всесилен. Подобное назначение старый фельдмаршал воспринял как личное оскорбление и фактически устранился от командования. Потемкин устроил так, что Румянцев не мог ничего делать: ему не давали ни войск, ни провианта, ни боевых припасов, ни случая сражаться. В 1789 г. взбешенный проволочками и отписками фельдмаршал попросился в отставку. Его просьбу удовлетворили.

Граф постоянно, до самой смерти в 1796 г., проживал в своем украинском имении Ташань. В 1794 г. Румянцев номинально числился главнокомандующим армией, действовавшей против Польши, но по болезни не выезжал из имения. Умер он в полном одиночестве и был похоронен в Киево-Печерской лавре.

Я прошел все пространство до берегов Дуная, сбивая пред собою в превосходном числе стоявшего неприятеля, не делая нигде полевых укреплений, а поставляя одно мужество и добрую волю вашу во всяком месте за непреоборимую стену.

Румянцев – своим солдатам.

Вклад Петра Александровича в развитие русского военного искусства поистине неоценим. Не случайно король Фридрих II, бывший соперник Румянцева на полях сражений Семилетней войны, во время пребывания генерал-фельдмаршала в Берлине в 1776 г. устроил ему такой прием, которого никогда не удостаивал ни одну коронованную особу. В честь героя Кунерсдорфа и Кагула полки прусской армии прошли парадным маршем, причем на военном смотру обязан был присутствовать весь немецкий генералитет.

Между прочим, другой европейский монарх, австрийский император Иосиф II, за своим столом в Хофбурге всегда держал лишний прибор – как он говорил, для Румянцева, мысленно полагая его присутствующим за своей трапезой…

Такие почести от германского и австрийского монархов тем более красноречивы потому, что граф Петр Александрович всю жизнь был ярым противником немецкой военной системы, развивая самобытное русское военное искусство, о чем, разумеется, хорошо знали и Фридрих II, и Иосиф II.

Вот что по этому поводу пишет Керсновский: «В эпоху господства во всей Европе бездушных прусских рационалистических теорий, формализма и автоматичной – «фухтельной» (то есть палочной) дрессировки Румянцев первый выдвигает в основу воспитания войск моральные начала – нравственный элемент, причем воспитание, моральную подготовку он отделяет от обучения, подготовки физичной. Написанные Румянцевым в знаменательном 1770 г. «Обряд служб», а еще ранее – «Инструкция полковничья полку пехотному» (1764) и таковая же полку конному (1766) стали, по сути, строевым и боевым уставами победоносной екатерининской армии.

Графа Петра Александровича по праву считают и основоположником российской военной доктрины. Помимо принципов наступательной стратегии и тактики, выраженных им на бумаге и столь ярко продемонстрированных на полях сражений Семилетней и двух русско-турецких войн, он первым из военных теоретиков указал на необходимость строго соблюдать соразмерность военных расходов с другими потребностями нации. Благосостояние армии зависит от благосостояния народа, не уставал подчеркивать полководец.

БЕСПАЛОВ А. В., д. и. н., профессор.

Суворов Александр Васильевич

13 ноября 1729–6 мая 1800

Родился 13 ноября 1729 года в Москве в семье подпоручика лейб-гвардии Преображенского полка Василия Ивановича Суворова и Евдокии Феодосьевны Мануковой. Доныне в Москве сохранился особняк Суворовых на Никитской улице и церковь, в которой крестили русского военного гения.

Отец Суворова был человеком замечательным. Крестник Петра Великого, начинал он свою службу в качестве царского денщика. Являлся одним из самых эрудированных и образованных людей Российской империи. Блистательный переводчик и администратор, Василий Иванович был одним из выдающихся организаторов службы тыла армии Российской империи и достиг к концу жизни звания генерал-аншефа и сенатора.

Сражения и победы

Граф Рымникский (1789), князь Италийский (1799). Генералиссимус (1799). Великий русский полководец и военный теоретик. Полководческий гений Суворова отражен в чеканной формулировке: «Не проиграл ни одного сражения, причем все они были выиграны при численном превосходстве неприятеля».

Яркий во всех отношениях человек, он прославился среди современников не только своими победами, но и своей неординарностью или, как тогда говорили, – чудачествами. Для нас же, потомков, уроки Суворова – это весь его боевой путь, от Берлина и Варшавы до Измаила и Очакова, от Волги и до Альп.

Его сын, будучи с рождения слабым и хилым ребенком, предназначался для статской службы. Однако, занимаясь всю жизнь физическими упражнениями и самообразованием, Александр Суворов поборол немощь и в 1742 г. по благословению «арапа Петра Великого» – Абрама Петровича Ганнибала был определен мушкетером в лейб-гвардии Семеновский полк. Начал действительную службу в 1748 г. в чине капрала.

В Семеновском полку Суворов прослужил шесть с половиной лет. В это время он продолжал свое обучение как самостоятельно, так и посещая занятия в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, изучил несколько иностранных языков.

Александр Петрушевский описывает один примечательный случай из жизни Суворова, относящийся к этому периоду: «Будучи в Петергофе в карауле, он стоял на часах у Монплезира. Императрица Елизавета Петровна проходила мимо; Суворов отдал ей честь. Государыня почему-то обратила на него внимание и спросила, как его зовут. Узнав, что он сын Василия Ивановича, который был ей известен, она вынула серебряный рубль и хотела дать молодому Суворову. Он отказался взять, объяснив, что караульный устав запрещает брать часовому деньги. «Молодец, – сказала государыня. – Знаешь службу». Потрепала его по щеке и пожаловала поцеловать свою руку. «Я положу рубль здесь, на земле, – прибавила она. – Как сменишься, так возьми». Крестовик этот Суворов хранил всю свою жизнь».

В 1754 г. выпущен из гвардии в Ингерманландский пехотный полк поручиком. По настоянию родителя служил по интендантской части с 1756 по 1758 гг. В 1758 г., после многочисленных просьб, отправлен в действующую армию в Пруссию. Назначен комендантом Мемеля. В 1759 г. подполковник Суворов – дежурный офицер штаба дивизии генерал-аншефа В. В. Фермора. На этой должности он участвовал в сражении под Кунерсдорфом (1 августа 1759). В 1760 г. принимал участие во взятии Берлина.

В 1761 г. командовал отдельными отрядами (драгунскими, гусарскими, казачьими), целью которых было сначала прикрыть отход русских войск к Бреславлю и безостановочно нападать на прусские войска. Нанес ряд поражений отдельным отрядам прусской армии в Польше. Во время многочисленных стычек проявил себя как талантливый и смелый партизан и кавалерист. Среди его достижений в то время были захват в результате неожиданного набега и уничтожение значительных запасов сена на виду у неприятеля; при Бунцельвице с небольшим числом казаков Суворов захватил прусский пикет, отбил посланный против него отряд гусар и в пылу их преследования достиг неприятельских окопов, так что мог рассмотреть палатки королевской квартиры в лагере. Участвовал в боях у Ландсберга, Бирштайна, деревень Вейсентин и Келец, Наугарта, во взятии Гольнау, содействовал осадному корпусу П. А. Румянцева в овладении Кольбергом, принудив отступить генерала Платена.

«Расчет времени есть главное правило ведения войны… От единого иногда мгновения разрешается жребий сражения».

А. В. Суворов – полководцам

В 1762 г. произведен в полковники и назначен командиром Астраханского пехотного полка. С 1763 по 1768 г. – командир Суздальского пехотного полка. Здесь Суворов разрабатывает свою победоносную тактику. Здесь он пишет свое знаменитое «Учреждение к бою».

В 1769 году бригадир Суворов был направлен в Польшу для борьбы с Барской конфедерацией. Преодолев со своим отрядом за 12 дней 600 верст, Суворов прибыл на театр военных действий. 1 сентября 1769 г. у м. Орехово русский отряд (320 чел. при 2 орудиях) столкнулся с главными силами Пуласских (2500 всадников при 3 пушках). Польская кавалерия 4 раза устремлялась в атаку, но была отражена с большими потерями. Наконец русская пехота – неслыханное дело! – ударила в штыки и опрокинула поляков. В схватке погиб брат вождя повстанцев – Франц-Ксаверий Пуласский. Победа при Орехово принесла Суворову чин генерал-майора.

Казалось, что война в Польше должна скоро прекратиться, но это не устраивало Францию. Для реорганизации армии повстанцев из Парижа прибыл полковник Дюмурье с отрядом французских солдат и офицеров. В апреле 1771 г. конфедераты захватили Краков. Суворов решил нанести противнику сокрушительное поражение.

10 мая отряды Дюмурье и части Суворова сошлись в бою при Ландскроне. Поляки занимали крайне выгодные позиции на горе. Их левый фланг упирался в замок, а центр и правый фланг были прикрыты рощами. У конфедератов было 3500 человек при 50 орудиях. Правильно оценив обстановку, Суворов бросил в атаку на центр противника казаков и карабинеров. Дюмурье приказал егерям пропустить русскую кавалерию, чтобы затем смять ее ударом польских гусар и улан, но просчитался. Казаки, сомкнувшись в лаву, смяли польскую пехоту и кавалерию. Конфедераты обратились в бегство. Их потери составили более 500 человек убитыми.

«Неприятель нас не чает, щитает нас за сто верст… Вдруг мы на него, как снег на голову. Закружится у него голова! Атакуй с чем пришел, с чем Бог послал! Конница, начинай! руби, коли, гони, отрезывай, не упускай! Ура чудеса творят, братцы!»

А. В. Суворов – солдатам

Однако в августе на сторону конфедератов перешел литовский гетман М. Огинский. К нему на соединение потянулись мелкие отряды повстанцев. А. В. Суворов прекрасно понимал, что промедление смерти подобно. В ночь на 12 сентября 1771 г., имея в своем распоряжении всего 820 солдат, Суворов атаковал 4-тысячную армию Огинского в м. Столовичи. Литовцы были разгромлены наголову, потеряв более 700 чел. убитыми и ранеными. После этого военные действия пошли на спад. За свои победы над конфедератами Суворов был удостоен орденов Святой Анны I степени, Святого Георгия III степени и Святого Александра Невского.

В сентябре 1772 г. Австрия, Пруссия и Россия договорились о первом разделе Польши. Суворов рвался на турецкий фронт. Его просьба была удовлетворена, и в 1773 г. он прибыл в действующую армию на Дунай. Русская армия едва насчитывала 50 тыс. человек, разбросанных небольшими отрядами по всему театру боевых действий. На фоне общего бездействия в 1773 г. ярко выделяются две победы А. В. Суворова – у г. Туртукай и у Гирсово. Имея в своем распоряжении небольшой отряд, не более 1000 штыков и сабель, Суворов дважды громил превосходящие силы противника у Туртукая. Эти победы принесли ему орден Святого Георгия II класса.

Успешные действия А. В. Суворова и О. И. Вейсмана и поражения турок подтолкнули Румянцева с 20-тысячной армией переправиться через Дунай и 18 июня 1773 г. осадить Силистрию. Не завершив осаду Силистрии из-за подхода сильно превосходящих сил турок, Румянцев отошел за Дунай.

Гирсово оставался последним населенным пунктом на правой стороне Дуная, который находился в руках русских войск. Его оборона была поручена отряду А. В. Суворова в 3000 штыков и сабель. Александр Васильевич с блеском оправдал доверие главнокомандующего, наголову разгромив атаковавший его 10-тысячный отряд противника. Турки потеряли более 1000 человек убитыми и ранеными. Победа у Гирсова оказалась последним крупным успехом русского оружия в 1773 г.

В связи с начавшейся крестьянской войной под руководством Е. И. Пугачева императрица потребовала от Румянцева срочно добиться мира с Турцией путем активных наступательных действий. Для склонения Порты к миру Румянцев решил перенести боевые действия за Балканы. В конце апреля 1774 г. А. В. Суворов и М. Ф. Каменский перешли Дунай и очистили Добруджу. Затем двинулись на Козлуджу, где стоял лагерем 40-тысячный турецкий корпус.

Позиция противника под Козлуджей прикрывалась густым Делиорманским лесом, проходимым только по узким дорогам. Только этот лес и разделял русских и турок. Авангард Суворова, состоявший из казаков, втянулся в лесное дефиле. За ними следовала регулярная кавалерия, а затем сам Суворов с частями пехоты.

Когда казачья конница вышла из леса, она была неожиданно атакована крупными силами турецкой кавалерии. Казакам пришлось отступить назад в лес, где они в острых схватках задержали неприятеля. Однако вслед за вражеской конницей в лес вошли значительные силы пехоты, которые напали на втянувшиеся в дефиле русские войска и вытеснили их из леса. При этой атаке едва не погиб Суворов. Находившаяся в резерве пехотная бригада (два пехотных полка) выправила положение, выдвинувшись на позиции перед опушкой.

Произошло ожесточенное сражение. Обе стороны дрались с необычайным упорством. Русские отошли в лес и после множества коротких схваток выбили турок из него. Те отступили на свои главные позиции – укрепленный лагерь.

При выходе русских войск из леса их встретил сильный огонь турецких батарей из этого лагеря. Суворов остановил полки и в ожидании своей артиллерии выстроил пехоту в две линии батальонными каре, поставив кавалерию на флангах. В таком боевом порядке, отражая атаки турецкой пехоты и кавалерии, русские медленно шли вперед.

Подойдя к лощине, отделявшей русские войска от неприятельского укрепленного лагеря, Суворов выставил подошедшие из леса батареи и открыл пушечный огонь, готовя атаку. Потом двинул вперед пехотные каре, выслав вперед кавалерию. В результате ожесточенного боя турки обратились в бегство. Победа Суворова и Каменского при Козлуджи заставила турецкого султана пойти на заключение мирного договора.

10 июля 1774 г. в д. Кючук-Кайнарджи был подписан мир. Турция уступала России часть побережья с крепостями Керчь, Еникале и Кинбурн, а также Кабарду и нижнее междуречье Днепра и Буга. Крымское ханство объявлялось независимым. Молдавия и Валахия получили автономию и переходили под покровительство России, а Западная Грузия освобождалась от дани.

В том же 1774 г. Суворов был прикомандирован к графу Петру Панину для помощи в подавлении восстания Емельяна Пугачева. Стремительно преодолев расстояние в сотни верст до Волги, Александр Васильевич деятельно подключился к борьбе с явлением, угрожавшим своими целями и размахом самим основам государственного строя крепостной России. К тому времени силы Пугачева были уже подорваны, но Суворов принялся за дело со своей обычной смелостью и бескомпромиссностью. Он подчинил себе кавалерию из отряда Михельсона и стал энергично преследовать остатки армии пугачевцев. Такая активность, возможно, повлияла на окончательное решение яицких казаков выдать своего предводителя властям.

Затем Суворов с особым отрядом конвоировал пленного Пугачева (посаженного в «нечто подобное большой клетке на четырех колесах») до Симбирска, где сдал его Панину. «Когда все было готово, – пишет Петрушевский, – Суворов тронулся в путь и все время лично наблюдал за сохранностью Пугачева… Езда в клетке очень не понравилась Пугачеву, и, чтобы заставить его быть спокойнее, принуждены были и его, и его 12-летнего сына посадить каждого в особую крестьянскую телегу и привязать к ней веревками, а для лучшего присмотра за ними ночью зажигали факелы». Известно также, что когда Пугачева только привезли к Суворову, тот беседовал с ним с глазу на глаз четыре часа. Осталось тайной, о чем была та беседа. Но Александр Васильевич, известный своим милосердием к побежденным, на этот раз не проникся сочувствием к пойманному предводителю восстания. Панин и Суворов еще целый год оставались в губерниях, которые охватили волнения, восстанавливая в них пошатнувшееся правление (Заичкин И. А., Почкаев И. Н. Русская история. От Екатерины Великой до Александра II. М., 1994).

Памятник Суворову в Краснодаре.

«Все кампании различны между собой… Никакой баталии в кабинете выиграть не можно и теория без практики мертва».

А. В. Суворов – полководцам

В период 1775–1787 гг. Александр Васильевич командовал Владимирской дивизией, занимался укреплением Кубанской линии, принял активное участие в присоединении Крыма, за что и был пожалован орденом Святого Владимира I степени.

В 1787 г. разразилась вторая русско-турецкая война (1787–1791). 13 августа 1787 г. Турция объявила состояние войны с Россией, стягивая в район Очаков – Кинбурн крупные силы (свыше 100 тыс. человек). К этому времени для противодействия туркам Военная коллегия учредила две армии. Под начало П. А. Румянцева поступила Украинская армия с второстепенной задачей: следить за безопасностью границы с Польшей. Командование Екатеринославской армией взял на себя князь Потемкин, который должен был решать главные задачи кампании: овладеть Очаковом, перейти Днестр, очистить весь район до Прута и выйти к Дунаю. На свой левый фланг в район Кинбурна он выдвинул отряд А. В. Суворова. На стороне России в этой войне выступила и Австрийская империя. 1 октября 1787 г. турки высадили на Кинбургскую косу 5-тысячный десант. Выкопав 15 рядов окопов, османы ринулись на штурм крепости.

После того как многочисленное войско противника приблизилось к Кинбурну на расстояние одной версты, было решено дать ему отпор. Под командованием Суворова находились войска общей численностью в 4405 человек. Сражение началось в 15 часов. Войска первой линии под командованием генерал-майора И. Г. Река, выступив из крепости, стремительно атаковали неприятеля. Наступление пехоты подкрепляли резервные эскадроны и казачьи полки. Янычары, опираясь на ложементы, оказывали упорное сопротивление. Во время боя Суворов находился в авангарде среди солдат и лично воодушевлял их. Под ним убили лошадь, он вынужден был спешиться. Турки бросились на русского генерала, но его заслонил собой мушкетер Новиков. Начавшие было отступать русские солдаты увидели это, с криками «Братцы, генерал остался впереди!» кинулись на выручку и потеснили врагов. Вскоре Суворов был ранен в бок картечью и даже на время потерял сознание. Но когда пришел в себя, то сумел подняться и возглавил новую яростную атаку. Стороны бились до полного изнеможения. Однако к вечеру, не выдержав натиска свежих русских сил, противник стал отходить. Суворовские солдаты выбили его из всех 15 ложементов. Загнанный в самый угол косы, враг упорно защищался. Его поддерживал огонь флота. Но дело было решено отвагой русских чудо-богатырей. К полуночи сражение окончилось полным разгромом турецкого десанта. Удалось спастись всего около 500 туркам.

Сражение при Рымнике 1789 г. Неизвестный художник.

Военные действия 1788 г. велись вяло. Все свелось к долговременной осаде Очакова. 27 июля турки предприняли неудачную вылазку из крепости, и Суворов чуть было не ворвался на плечах противника в Очаков. Но турки опомнились и стали оказывать яростное сопротивление. Потемкин несколько раз предписывал Александру Васильевичу отступить, но тот смел ослушаться его приказов. Результат был плачевный – бесцельные потери и ранение самого Суворова. Потемкин строго выговаривал генералу его ослушание, а того долго затем мучила боль и физическая, и душевная.

К 5 декабря положение осажденных в Очакове турок достигло кризиса, но и у осаждающих крепость русских также почти закончился фураж и провиант. Офицеры и солдаты сами просились на приступ. Штурм состоялся, и 6 декабря 1788 г. Очаков был взят. Штурм продолжался 1 час 15 минут. Большая часть гарнизона была перебита. В плен было взято 4500 человек. В качестве трофеев победителям достались 180 знамен и 310 орудий. Потери наших войск – 2789 человек убитыми и ранеными. Но армия Потемкина потеряла до этого в период стояния под стенами крепости огромное количество людей от болезней и холода. Этих потерь удалось бы избежать, если бы Потемкин вовремя прислушался к Суворову и решился на штурм еще летом. Суворов назвал осаду Очакова «осадой Трои».

С падением Очакова Турция лишилась единственного остававшегося в ее руках крупного опорного пункта в Северном Причернорморье. Екатеринославская армия могла быть теперь повернута в сторону Балкан. После взятия Очакова Потемкин отвел армию на зимние квартиры.

К. К. Штейбен. Портрет А. В. Суворова. 1815 г.

В кампанию 1789 г. Румянцеву было предписано с 35-тысячной армией выйти на Нижний Дунай, где находились главные силы турецкой армии. Потемкин с главной армией в 80 000 человек собирался овладеть Бендерами.

Действуя против отдельных отрядов турок, корпус генерал-лейтенанта В. Х. Дерфельдена (5 тыс. человек) 7 апреля разбил части турок у Бырлада, а 16 апреля нанес поражение Якубу-аге у Максимен. Затем он дошел до Галаца где нанес поражение корпусу Ибрагима-паши.

Эти блистательные победы были последними, которые одержали войска престарелого фельдмаршала Румянцева. Из-за интриг Потемкина ему пришлось уйти в отставку. Таким образом, обе армии были объединены под общим командованием Потемкина.

Командующий турецкими войсками Османа-паши, видя, что Южная армия бездействует, решил разбить союзника России – австрийцев, а затем и русских.

Фельдмаршал принц Иосиф-Мария Саксен-Кобург-Заафельд – командующий австрийским корпусом – обратился за помощью к генерал-аншефу А. В. Суворову, который сосредоточил свои части (7000 человек) в Бырладе. Соединив свои войска, союзники утром 21 июня атаковали у Фокшан 40-тысячную армию турок. В ходе ожесточенного сражения турки были разгромлены наголову. Противник бежал, оставив Фокшаны.

В августе Потемкин осадил Бендеры, сосредоточив под стенами крепости почти всю русскую армию. В Молдавии оставалась только малочисленная дивизия Суворова.

Турецкий визирь Юсуф снова решил разбить австрийцев и русских поодиночке, а затем помочь осажденным Бендерам.

Суворов, разгадав замысел Юсуфа, совершил быстрый марш на соединение с австрийцами у Фокшан. За два с половиной дня в чрезвычайно сложных погодных условиях он прошел 85 верст и 10 сентября соединился здесь с австрийцами. Предстоял бой у реки Рымник.

Силы союзников составили 25 000 человек при 73 орудиях. Силы турок – 100 тыс. человек при 85 орудиях. Несмотря на четырехкратное превосходство противника в силах, Суворов настоял на атаке. Турецкие войска были разбросаны в четырех лагерях, чем и решил воспользоваться великий русский полководец.

Местность, на которой предстояло вести бой, представляла собой возвышенное плато. Центральной его частью был район леса Крынгу-Мейлор. Именно там и находилась главная позиция противника. С флангов ее ограничивали глубокие овраги, дно которых имело вязкий грунт. Правый фланг прикрывался еще колючим кустарником, а левый – укреплениями у деревни Бокза. Перед фронтом возводился ретраншемент.

«Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко, пуля обмишулится, а штык не обмишулится. Пуля дура, штык молодец… Богатырь заколет полдюжины, а я видал и больше. Береги пулю в дуле. Трое наскачат – первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун».

А. В. Суворов – солдатам

Внезапная атака Суворова застала турок врасплох. Союзники построили свой боевой порядок углом, с вершиной в направлении неприятеля. Правую сторону угла составляли полковые каре русских, левую – батальонные каре австрийцев. При наступлении между левой и правой сторонами образовался промежуток около 2 верст, занятый австрийским отрядом генерал-майора барона Андрея Карачая.

Бой начался рано утром 11 сентября. Стремительной атакой через овраг правофланговое каре русских овладело передовым турецким лагерем у Тыргу-Кукули. Перед глубоким оврагом первая линия русской пехоты замешкалась и остановилась под артиллерийским огнем. К ней устремился Суворов. Его появление в линии и придало атаке стремительность. Турки отступили за Тыргу-Кукулийский лес.

Штурм Измаила 1790 г.

Принц Кобургский двинул вперед свой корпус чуть позже. Прикрывавший центр отряд гусар А. Карачая семь раз устремлялся в атаку, и каждый раз ему приходилось отходить. Австрийцы заколебались, и Суворов был вынужден выделить два пехотных батальона для поддержки союзников. Сражение подходило к апогею. К полудню атаки австрийцев и русских батальонов заставили турок отойти к Крынгу-Мейлорскому лесу, то есть к своей главной позиции.

В час дня войска снова двинулись вперед: русские на левый турецкий фланг, австрийцы – на центр и правый фланг. Великий визирь выбросил навстречу 40 тыс. конницы, которой удалось окружить левое крыло австрийцев. Кобург слал к Суворову адъютанта за адъютантом, прося о помощи. И она пришла. Русский полководец, овладев Богзой, на полном марше перестроил свои боевые порядки, стал сближаться с австрийским корпусом, пока русские не составили с ним одной линии. Ружейно-пушечный огонь охладил пыл османов. Русская кавалерия, действуя в конном строю, овладела турецким ретрашементом. Армия великого визиря побежала.

Турки потеряли около 10 000 человек убитыми и ранеными. Победители взяли 80 орудий и весь турецкий обоз. Потери союзников составили всего 650 человек.

Заслуги Суворова были высоко оценены. Австрийский император пожаловал ему титул графа Священной Римской империи. В графское достоинство возвела его и Екатерина II с добавлением «Рымникский». На Суворова пролился алмазный дождь: бриллиантовые знаки ордена Андрея Первозванного, шпага, осыпанная бриллиантами, бриллиантовый эполет, драгоценный перстень. Но больше всего полководца порадовало то, что он был награжден орденом Святого Георгия I степени.

В результате Рымникской победы русские войска очистили от противника все пространство до Дуная, заняли Кишенев, Каушаны, Паланку, Анкерман. 3 ноября пали Бендеры.

Султан Селим III, несмотря на победы русских войск, решил продолжить войну с Россией, тем более что последней приходилось воевать и со Швецией.

После смерти императора Иосифа II из войны с Турцией вышла Австрия. Екатерина II потребовала от Потемкина решительных действий в разгроме турецкой армии, однако князь действовал не очень активно. Лишь 21 июня русский корпус Гудовича овладел турецкой крепостью Анапой. Не смирившись с падением Анапы, в сентябре 1790 г. турки высадили на кубанское побережье армию Батая-паши, которая после усиления горскими племенами достигла численности в 50 тыс. человек. 30 сентября в долине Лабы на речке Тохтамыш она была атакована русским отрядом под командованием генерала Германа. Несмотря на большой численный перевес у турок – в отряде Германа было всего 3300 человек, – войско Батая-паши было разбито. Сам он был захвачен в плен. Успехи русской армии на Кубани подтолкнули Потемкина начать активные действия Южной армии. Потемкин двинулся в Южную Бессарабию. За короткое время армия овладела крепостями Исакча, Тульча и Кима. Отряд Гудовича-младшего совместно с братом Потемкина Павлом осадили Измаил.

Измаил считали неприступным. Он был укреплен французскими инженерами и оборонялся гарнизоном в 35 тыс. человек с 265 орудиями. Комендантом и командующим войсками (сераскиром) являлся Айдос Мехмет-паша.

Осада Измаила велась вяло вплоть до начала декабря. В это время русский флот под командованием вице-адмирала Ф. Ф. Ушакова 28 августа разгромил турецкую эскадру при Тендре. Эта победа очищала Черное море от турецкого флота, который мешал пройти русским судам к Дунаю для содействия в овладении крепостями Тульча, Галац, Браилов, Измаил. Гребная флотилия де Рибаса освободила Дунай от турецких лодок и заняла Тульчу и Исакчу.

В интересах коренного улучшения дел под Измаил было решено послать А. В. Суворова. Прибыв к крепости 2 декабря, Суворов стал деятельно готовить войска к штурму. В своем письме Потемкину он писал: «Крепость без слабых мест. Сего числа приступлено к заготовлению осадных материалов, коих не было, для батарей, и будем старатца их совершить к следующему штурму дней через пять…»

Подготовка к штурму велась тщательно. Неподалеку от крепости выкопали ров и насыпали валы, которые походили на измаильские, и войска настойчиво тренировались в преодолении этих укреплений.

Чтобы избежать напрасных жертв, коменданту и другим военачальникам в Измаиле 7 декабря было послано требование капитуляции гарнизона. Комендант гордо ответил: «Скорее луна затмит солнце и Дунай потечет вспять, чем падет Измаил».

В 3 часа ночи 11 декабря колонны русских стали выдвигаться к крепостным стенам, а в 5 часов 30 минут по условному сигналу – взвилась ракета – пошли в атаку. Штурм Измаила начался. Прорыв в Измаил трех русских колонн генералов Ласси, Львова и Кутузова обеспечил успех. С Дуная был высажен десант, который также вступил в бой. Противник оказывал отчаянное сопротивление. Ожесточенный бой внутри крепости продолжался шесть с половиной часов. Он окончился в пользу русских. Разгром противника был полным. Он потерял 26 тыс. убитыми и 9 тыс. пленными. В качестве трофеев русские войска захватили 265 орудий, 345 знамен и 7 бунчуков.

Штурм Измаила стал выдающимся подвигом русских воинов. Их возможности прекрасно понимал А. В. Суворов. В своем рапорте Александр Васильевич отмечал: «Невозможно превознесть довольно похвалою мужество, твердость и храбрость всех чинов и всех войск, в сем деле подвизавшихся». При Измаиле отличился и будущий герой Отечественной войны 1812 года М. И. Кутузов, который был назначен Суворовым комендантом крепости.

Победа для Суворова обратилась в опалу. Несмотря на то, что тот был пожалован Екатериной II подполковником Преображенского полка (полковником которого была сама императрица), и в честь него была выбита медаль, эти награды казались современникам смехотворными по сравнению с одержанной победой. Причиной такого отношения был разрыв Суворова с Потемкиным. Неуживчивый характер генерала, его презрение к дворцовым порядкам привели к его отстранению от командования войсками. Войну с турками заканчивали без него. Вскоре Екатерина по совету Потемкина поручила Александру Васильевичу осмотреть все укрепления в Финляндии до самой границы со Швецией.

О Суворове вспомнили только в 1794 г., когда началось польское национальное восстание под руководством А. Т. Костюшко. Униженные разделом Речи Посполитой, оккупацией русскими и прусскими войсками, а также фактической утратой государственной независимости польские патриоты уже в 1793 г. стали готовиться к восстанию.

Оно началось 12 марта 1794 г. с рейда кавалерийской бригады А. Мадалинского, отказавшегося выполнить приказ «тарговичан» о ее разоружении. 24 марта на соборной площади Кракова был объявлен «Акт восстания граждан воеводства Краковского». Во главе повстанцев встал генерал-лейтенант Костюшко. Андрей Тадеуш Бонавентура Костюшко на свои средства окончил военно-инженерную академию во Франции. С октября 1776 г. являлся полковником американской армии и стал героем войны за независимость США. Именно ему американцы были обязаны победой под Саратогой в 1777 г. Костюшко был прекрасный строевой командир, талантливый инженер и пламенный патриот. В ночь на 18 апреля вспыхнуло восстание в Варшаве, а спустя четыре дня – в Вильно. Русские гарнизоны в этих городах были разгромлены и частично пленены. Пламя восстания охватило многие районы Польши и Литвы.

Штурм Праги (предместья Варшавы) 1794 г.

Русские и прусские войска двинулись в начале мая к Варшаве. Но плохо вооруженные повстанцы дрались отчаянно. Война затягивалась, и фельдмаршал П. А. Румянцев послал против повстанцев А. В. Суворова.

Став во главе русских войск, великий русский полководец, разгромив по дороге польско-литовские войска в боях под Дивином, Крупчицами, Брестом и Кобылкой, вышел в середине октября 1794 г. на подступы к Варшаве. Сюда были стянуты все основные силы повстанцев. К тому времени Костюшко попал в плен в сражении под Мацейовицами.

Укрепленное предместье Варшавы – Прага пала после ожесточенного штурма 24 октября 1794 г. Суворов, верный своим принципам: врага в бою поражать, но сдавшихся – щадить, предписывал перед приступом обращаться с поляками гуманно – дома не грабить, безоружных не убивать. Штурм Праги продолжался три часа. По некоторым данным, поляки потеряли 13 тыс. чел. в бою и около 2 тысяч утонуло в Висле, русские потеряли 580 чел. убитыми и 960 ранеными. Запросивших мира варшавян Александр Васильевич принял благожелательно, заявив: «С Польшею у нас войны нет, я не министр, но военачальник: сокрушаю толпы мятежников». Магистрат, купечество и мещане Варшавы поднесли ему ключи от города, которые русский полководец принял и поцеловал.

Польское восстание закончилось. Александр Васильевич Суворов за подавление польского восстания был произведен в чин генерал-фельдмаршала. Часто цитируется в литературе следующий эпизод польской кампании Суворова – его знаменитое донесение Екатерине: «Ура! Варшава наша!» – и ответ императрицы: «Ура! Фельдмаршал Суворов». Но следует отметить также, что русские силы под предводительством Александра Васильевича своим взятием столицы Польши резко изменили расклад сил на европейской арене. Авторитет русской армии еще более возрос. Одним из результатов этого стал тот факт, что Россия, Австрия и Пруссия пошли в 1795 г. на третий раздел Речи Посполитой. Теперь она перестала существовать как самостоятельное государство.

После смерти Екатерины II в 1796 г. великий полководец попал в опалу. Его сослали в имение Кончанское, но в 1798 г. император Павел I вернул фельдмаршала на службу.

Рескрипт Павла I от 4 февраля 1799 г. гласил: «Сейчас получил я, граф Александр Васильевич, известие о настоятельном желании венского двора, чтоб вы предводительствовали армиями его в Италии, куда и мой корпус Розенберга и Германа идут. И так по сему и при теперешних европейских обстоятельствах долгом почитаю не от своего только лица, но от лица и других и предложить вам взять дело и команду на себя и прибыть сюда для отъезда в Вену».

Полководец с радостью воспринял назначение и поспешил в Петербург. Австрийское правительство подготовило русскому полководцу неприятный сюрприз. Их войска должны были подчиняться Суворову только на поле боя, а все ведение операций планировалось из Вены. Кроме того, русский корпус А. Г. Розенберга был немногочисленен, а его снабжение производилось из австрийских магазинов. Так как император упразднил квартирмейстерскую службу, русский полководец был вынужден пользоваться услугами австрийских офицеров. Это не могло не сказаться на взаимоотношениях Александра Васильевича и австрийского придворного военного совета.

В Италии находились две французские армии: на севере армия генерала Шерера – 58 тыс. человек, на юге в Партенопейской республике – армия генерала Макдональда, 33 тыс. человек.

4 апреля 1799 г. Суворов прибыл в Валеджио и принял командование союзной армией. В Валеджио он находился до 8 апреля, ожидая подхода русской дивизии Повало-Швейковского, входившей в состав корпуса А. Г. Розенберга. Это время было использовано для обучения австрийских войск основам суворовской тактики.

«Доброе имя есть принадлежность каждого честного человека; но я заключал доброе имя мое в славе моего Отечества, и все деяния мои клонились к его благоденствию».

А. В. Суворов – всем нам

Боевые действия начались 8 апреля 1799 г. с блокады крепостей Пескьеры и Мантуи. Александр Васильевич решил разбить противника по частям. Его главные силы двинулись к р. Адде, на берегах которой была сосредоточена армия Моро в 28 тыс. человек.

Союзные войска наступали согласно знаменитому суворовскому принципу «идти врозь – бить вместе». Авангардом союзной армии, состоявшим из русских полков, командовал князь П. И. Багратион. Само сражение при р. Адде 26–28 апреля 1799 г. представляет собой несколько отдельных боев. Силы русско-австрийской армии на направлении главного удара составляли 24 500 человек. В 8 часов утра 26 апреля войска Багратиона атаковали Лекко, где оборонялся 5-тысячный отряд под командованием бригадного генерала Сойе. Наступление велось с трех сторон: севера, востока, юга. Противник, укрепившись в садах и домах города, оказывал упорное сопротивление. Вражеские батареи, расположенные за Аддой на высотах, вели сильный огонь по штурмующим русским колоннам. Несмотря на это, войска Багратиона решительным штыковым ударом сломили сопротивление противника, ворвались в город и отбросили оборонявшие Лекко французские части на противоположный берег реки. Наступление на Кассано, ввиду тактической слабости австрийцев, не получило дальнейшего развития, но зато у Вердерио попала в окружение и была вынуждена капитулировать 28 апреля дивизия генерала Серюрье. Пленение войск Серюрье придало сражению при Адде характер разгрома. Потери союзников достигали 2000 человек убитыми и ранеными. Потери французов достигали 7500 человек (в том числе 5000 пленными) и 27 орудий.

Торжественная встреча Суворова в Милане в апреле 1799 г. Художник А. И. Шарлемань.

Республиканцы были вынуждены поспешно отойти за р. Тичино, а союзные войска с триумфом вступили в Милан – столицу Северной Италии.

Оправившись, французы решили нанести по армии Суворова удар с двух направлений: остатками армии Моро с юга от района Генуи и с востока армией Макдональда. Французы заняли Валенцу и стали выходить во фланг союзных войск. 1 мая 1799 г. из-за настойчивости великого князя Константина Павловича русский отряд под командованием А. Г. Розенберга вступил с неприятелем в бой у Бассиньяно. Моро стал перебрасывать к этому пункту свои главные силы. Русский отряд, подавленный численным превосходством противника, был вынужден отступить, потеряв до 1250 человек убитыми, ранеными и пленными.

5 мая подверглась атаке австрийская дивизия, располагавшаяся у Маренго. Австрийцы стали отступать, но их выручил отряд Багратиона. Примкнув к флангам союзников, Петр Иванович приказал идти в атаку. Части Моро были отброшены на исходные позиции с потерей 500 человек.

27 мая союзники вступили в Турин – столицу Сардинского королевства. Несколькими днями ранее, согласно принятому плану, выступила неаполитанская армия генерала Макдональда. Потомок шотландских аристократов, служивший младшим офицером во французской королевской армии, Жан-Стефан-Жозеф-Александр Макдональд проявил незаурядный полководческий талант и личную храбрость на полях сражений. Будущий наполеоновский маршал был любим солдатами и отличался неординарностью мышления.

Между тем Суворов решил не терять время и разгромить противника по частям. Первый удар намечалось нанести по наиболее сильной и опасной армии Макдональда. К этому времени в лагере под Александрией находилось, с учетом прибывшего отряда Бельгарда, 38 500 человек. Большую часть этих войск (24 000) Суворов предназначал для наступления против Макдональда. Остальные войска (14 500) во главе с Бельгардом он оставлял у Александрии, приказав выдвинуть для наблюдения за Моро в сторону Ривьеры лишь слабые кавалерийские отряды. Генералу Отту было предписано до прибытия главных сил не ввязываться в бои с неприятелем, а лишь сдерживать его продвижение в районе между Пармой и Пьянченцей. Что касается генерала Края, то ему надлежало высвободить из состава осадного корпуса часть войск и направить их на подкрепление главных сил и отрядов Кленау и Гогенцоллерна.

Однако планы русского полководца были изменены в связи с наступлением французов. Разгромив один из австрийских отрядов, армия Макдональда 6 июня основными силами навалилась на отряд австрийцев под командованием генерала Отта у Сан-Джиовано на р. Треббии.

Суворов, оставив у Александрии заслон против возможного наступления Моро, стремительным маршем преодолел за 36 часов около 85 верст. Солдаты в 35-градусную жару падали от изнеможения на марше, но фельдмаршал был неумолим. Разгром отряда Отта ставил бы под сомнение весь его план военных действий.

Местность, на которой должно было произойти сражение, представляла собой плоскую равнину, ограниченную с севера рекой По, а с юга – отрогами Апеннинских гор. Там текли три неширокие мелководные реки – Тидоне, Треббия и Нура. В засушливое лето 1799 г. они везде были проходимы вброд. Действия войск, особенно конницы, затрудняли лишь многочисленные канавы, виноградники, изгороди, заборы.

Русский полководец прибыл на помощь союзникам в критический момент боя. Правильно оценив обстановку, он приказал казакам ударить по флангам противника, а русским батальонам, в каждом из которых не было и 200–300 человек, ударить в штыки.

Не выдержав удара, французская пехота отошла с поля боя. К утру 7 июня в распоряжении Суворова находилось 26 тыс. человек. Армия Макдональда насчитывала около 23,5 тыс. человек. Александр Васильевич решил атаковать неприятеля и, опрокинув его левый фланг, отрезать от армии Моро. Сражение, начавшееся из-за сильного утомления войск не в 7, а в 10 часов утра, первоначально развивалось успешно, но к 17 часам к Макдональду подошли дивизии Оливье и Монришара, что позволило французам отступить с поля боя в полном порядке. Ко всему прочему, негативную роль сыграл командовавший австрийцами генерал от кавалерии барон Мелас. Его колонна пассивно вела себя на отведенном для наступления участке и не выделила подкреплений центру, когда этого потребовал главнокомандующий.

На следующий день Макдональд первым начал атаку, пытаясь охватить фланги союзных войск. Дивизиям Виктора и Руска удалось потеснить дивизию Повало-Швейковского и окружить Московский гренадерский полк. Однако полк не дрогнул, а, развернув третью шеренгу, стал отстреливаться во все стороны. Только личное вмешательство Суворова спасло положение. Мелас опять не выделил подкреплений, за исключением кавалерии князя Лихтенштейна, и тем самым спас французов от полного разгрома.

Однако армия республиканцев и так была деморализована и стала отступать. Русские войска догнали и разгромили только арьегард Макдональда на р. Нуре. Здесь опять отличились московские гренадеры, захватившие у противника три знамени. За этот подвиг полк получил наградные знамена с надписью «За взятие знамен у французов при Треббии и Нуре 1799 г.». В ходе сражения и преследования французы потеряли более 15 000 человек убитыми, ранеными, пленными и 60 орудий. Потери союзников составили 934 человека убитых, до 4000 раненых и около 500 человек пропавшими без вести.

Узнав о поражении Макдональда, Моро отступил от Генуи и соединился с остатками его армии только в горах Генуэзской Ривьеры.

Однако союзники-австрийцы не дали Суворову воспользоваться плодами блистательной победы при Треббии, всячески ограничивая его инициативу, и, более того, противодействовали его планам. Пассивностью австрийцев воспользовались французы, усилив потрепанные Суворовым войска и доведя их численность до 45 тыс. человек. Во главе этих войск был поставлен генерал Жубер, который, по словам Наполеона, являлся одним из самых талантливых полководцев республиканской Франции.

Австрийцы, несмотря на угрозы со стороны противника, требовали от Суворова не развивать наступательных операций до овладения Мантуей. Крепость пала 17 июля, и Суворов начал активные действия. Он выступил навстречу армии Жубера. Войска противников выстроились у г. Нови. Жубер приостановил свое движение, не решаясь атаковать союзные войска. К этому времени в его распоряжении находилось около 34 тыс. человек при 38 орудиях. Союзная армия насчитывала до 65 тыс. штыков и сабель. Русский полководец, воспользовавшись нерешительностью противника, перехватил инициативу и сам атаковал его позиции на отрогах Апеннин. Главный удар наносился по правому флангу республиканцев. В самом начале сражения Жубер был убит и командование перешло к генералу Моро. Жан-Виктор Моро, сын адвоката, начал свою военную карьеру в качестве простого волонтера. Благодаря своим незаурядным способностям выдвинулся в первый ряд полководцев республиканской Франции. Отличался завидным хладнокровием и способностью с честью выходить из самых трудных положений. Имел репутацию мастера отступлений.

Русские войска атаковали Нови 17 раз. Несмотря на исключительное упорство французов, противник потерпел сокрушительное поражение. В руки союзников попала вся артиллерия, большая часть обоза и 4 знамени. Французы потеряли 6500 человек убитыми и ранеными, а также более 4000 пленными. Потери союзников составили 1250 человек убитыми и 4700 ранеными.

Практически вся Италия, за исключением Генуэзской области, была освобождена от французов.

Однако теперь, когда ворота во Францию оказались открыты благодаря гению великого русского полководца, Англия и Австрия, опасаясь усиления России, решили удались русские войска из Италии. В середине августа 1799 г. Суворов получил из Вены предписание австрийского императора, санкционированное Павлом I, об отводе союзных войск через Альпы в Швейцарию для соединения с корпусами Римского-Корсакова и принца Конде с тем, чтобы оттуда начать наступление во Францию.

Сам план кампании, утвержденный союзными монархами, был по своей сути химеричным и не учитывал специфику местности, на которой предстояло вести боевые действия. К тому же Суворова поставили уже перед свершившимся фактом вывода войск австрийского эрцгерцога Карла из Швейцарии. А кроме того, Александр Васильевич даже официально не был назначен главнокомандующим на немецко-швейцарском театре боевых действий, как прежде в Италии.

После вывода австрийских войск из Швейцарии у Цюриха осталось 22 тыс. солдат под командованием фельдмаршал-лейтенанта Фридриха Конрада фон Хотце, разбросанные на большом расстоянии друг от друга отдельными отрядами, а также русский корпус под командованием генерал-лейтенанта Александра Михайловича Римского-Корсакова. Этот генерал принадлежал к числу лиц, выдвинувшихся при дворе. Он никогда не командовал крупными соединениями, но принадлежал к числу любимцев государя.

Начав вывод своих войск, австрийцы существенно осложнили положение корпуса Римского-Корсакова, поставив его под удар французской армии генерала Массены численностью 84 тыс. человек. На направлении главного удара Массена сосредоточил до 56 тыс. штыков и сабель.

Выйдя 31 августа из Александрии, войска Суворова (20 тыс. человек, включая около 5 тыс. казаков) 4 сентября прибыли в Таверно. Австрийское командование должно было собрать в Таверно, у подножия Альп, 1 430 мулов, боеприпасы, горную артиллерию и продовольствие. Но здесь русские войска из-за австрийских интендантов, которые не собрали в установленный срок обещанные запасы и вьючных животных, простояли 5 дней. Естественно, Суворов не мог терпеть такого отношения союзников к русской армии. В своем донесении императору от 9 сентября он сетовал: «… Австрийский генерал Даллер со своими комиссарами обманывает нас двуличными, постыдными обнадеживаниями, и уже пятые сутки стоим мы праздно у Таверны…» Вместо 1430 обещанных мулов русская армия получила от австрийцев лишь 650. Более того, австрийское интендантство заключило с погонщиками контракт только на маршрут до подножия Альпийского хребта. Вместо мулов пришлось использовать казачьих лошадей.

Для движения на соединение с корпусом Римского-Корсакова Суворов избрал кратчайший путь через перевал Сен-Готард на Швиц, в тыл армии Массены. Полевая артиллерия и обозы были отправлены к Боденскому озеру кружным путем. С войсками Суворов оставил лишь 2-фунтовые горные пушки, полученные от австрийцев.

10 сентября основные силы русской армии выступили в поход в направлении Беллинцона – Айроло – Тремоло – Сен-Готард. Колонна генерала от инфантерии А. Г. Розенберга двинулась из лагеря 9 сентября в направлении Беллинцона – Бьяска – Донджо – Дизентис – Танеч – Урзерн. В авангарде главных сил шел отряд П. И. Багратиона (4 егерских, 4 сводно-гренадерских батальона) с 5 орудиями. За ними двигались основные силы русской армии в составе дивизий генерал-лейтенантов Я. И. Повало-Швейковского (2 фузилерных, 6 мушкетерских батальонов) с 5 орудиями и И. И. Ферстера (8 мушкетерских батальонов) при 6 орудиях, под общим командованием генерала от кавалерии В. Х. Дерфельдена. Корпус генерала от инфантерии А. Г. Розенберга в составе 2 егерских и 6 мушкетерских батальонов при 8 орудиях далеко оторвался от основных сил и двигался к Урзерну, имея в авангарде 13-й егерский полк генерала Кашкина.

Швейцарский поход Суворова 1799 г.

Фельдмаршал А. В. Суворов на вершине Сен-Готарда 13 сентября 1799 года. Художник А. И. Шарлемань. 1855 г.

Каждая дивизия шла поэшелонно с разведкой из 500 казаков. В голове дивизии шло подразделение австрийских пионеров, исправлявших дорогу.

Переход Суворова через Альпы. В. Суриков.

12 сентября к главным силам русских присоединился отряд австрийцев под командованием полковника Штрауха (4 пехотных батальона). Австрийская бригада была распределена по русским колоннам. На южных подступах к перевалу Сен-Готард занимал оборону один французский батальон под командованием бригадного шефа Леблона.

Утром 13 сентября русские войска вступили в перестрелку с французскими стрелками у Айроло. Французы стали отступать к перевалу. Две атаки союзников на укрепленные позиции противника, силы которых возросли до 3 батальонов, были отбиты. Во время третьей атаки отряд генерала Багратиона вышел в тыл французской позиции и лихой штыковой атакой опрокинул противостоящего противника, обратившегося в беспорядочное бегство. На плечах французов русские войска ворвались в Госпенталь, где и были вынуждены остановиться из-за сильной усталости личного состава. Войска в течение двенадцати часов с боем поднимались на перевал по незнакомой горной местности, и теперь многие солдаты и офицеры падали по причине полного изнеможения.

В то же время корпус Розенберга, не имея связи с главными силами, атаковал у Обер-Альпа французское прикрытие из состава бригады Луазона. Сбив республиканцев, корпус Розенберга атаковал основные силы бригады Луазона у Андерматта и нанес им тяжелое поражение. Несмотря на это, в руках противника оставалась укрепленная позиция у Чертова моста. Ее обороняли части под командованием бригадного шефа Дама. Эта позиция находилась в горном ущелье Шеленен, ограниченная с одной стороной р. Рейссой, а с другой скалами. К Чертову мосту вела узкая серпантинная дорога через тоннель Урнерлох. Французы поставили у выхода из ущелья пушку и две роты пехоты. Сверху они также поставили пушки под прикрытием стрелков. Утром 14 сентября, соединившись с корпусом Розенберга, Суворов бросил войска на штурм Чертова моста. Первая лобовая атака была отражена с большими потерями. Исход сражения был решен обходом по горам с последующим выходом в тыл к противнику. Республиканцы, не выдержав штыковой атаки, побежали. В боях за Сен-Готард и Чертов мост русские войска потеряли около 500 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Потери неприятеля достигали 800 человек. Путь к Альтдорфу был открыт.

Чертов мост. 1799 г.

Могила Суворова в Александро-Невской лавре.

Прибыв 15 сентября в Альтдорф, Суворов с удивлением узнал об отсутствии дороги вдоль Люцернского озера. Переправиться через Люцернское озеро из-за отсутствия переправочных средств не представлялось возможным. Все исправные суда были захвачены французами и угнаны. План соединения с Римским-Корсаковым и Хотце оказался под угрозой срыва. Пройти к Швицу можно было только по горным тропам через хребет Росток в Муотенскую долину.

Тяжелый 18-верстный путь до Муотенской долины русские войска преодолели за 2 дня. Однако именно здесь Суворов получил известие о том, что 15 сентября Массена под Цюрихом разбил Римского-Корсакова и занял Швиц. Таким образом войска Суворова оказались окруженными втрое превосходящими силами в Муотенской долине без достаточного количества продовольствия и с ограниченным количеством боеприпасов.

«Славный подвигами на защиту Русской земли, великий учитель и воспитатель армии, генералиссимус, князь Италийский, граф Суворов-Рымникский неизменно являл собою пример самоотверженного служения Престолу и Родине.

Грозный к врагу, милостивый к побежденному, поборник правды, радетельный о младшем и преданный военной науке, он представляет высокий образец человека и воина, сильного верою в Бога, преданностью царю и любовью к Родине».

Высочайший приказ от 6 мая 1900 г., приуроченный к столетию со дня кончины Суворова.

Положение войск Суворова казалось безнадежным. На военном совете 18 сентября было решено пробиваться через перевал Прегель на Гларус. Авангард Багратиона стремительной атакой у Кленталя и Нефельса разбил бригаду Молитора и открыл дорогу главным силам русской армии. На арьергард Розенберга выпала трудная задача – прикрыть отход главных сил. 19–21 сентября французы (15 тыс. человек) под личным командованием Массены безуспешно пытались разгромить корпус А. Г. Розенберга (7 тыс. человек) в Муотенской долине. Русские войска не только отразили натиск противника, но, перейдя в наступление, разгромили противостоящие им части республиканцев. Сам Массена чуть не попал в плен. Французы потеряли более 3000 убитыми, 1200 пленными и 5 орудий. Тем временем главные силы армии карабкались по оледенелым кручам и 20 сентября достигли Гларуса. 23 сентября арьергард Розенберга присоединился к главным силам в Гларусе.

От Гларуса в целях спасения войск Суворов решил отходить через перевал Рингенкопф на Иланц. В тяжелейших погодных условиях, двигаясь почти на ощупь по обледенелым тропам, русские войска 26 сентября спустились с гор в районе Иланца. Русская армия совершила небывалый в истории труднейший горный поход, отбивая в его ходе атаки превосходящих сил противника. Суворовские чудо-богатыри вышли с победой из окружения вместе с 1400 пленными. 19 октября 1799 г. Суворов привел свою армию в Баварию. После двухнедельного перехода через Альпы в строю осталось около 15 000 солдат. 1600 было убито и погибло в походе, 3500 ранено. За изумительный подвиг Суворову было присвоено высшее воинское звание генералиссимуса. Он получил титул князя Италийского. Не были забыты и другие участники Альпийского похода, получившие многочисленные награды. Два полка – Архангелогородский и Смоленский – получили наградные знамена с надписью «За взятие знамени у французов на горах Альпийских 1799 г.».

Павел, видя двойственную политику Австрии, приказал Суворову возвратиться с армией в Россию. Вторая антифранцузская коалиция прекратила свое существование.

Умер А. В. Суворов 6 мая 1800 года в Петербурге. Похоронен в Александро-Невской лавре.

БЕСПАЛОВ А. В., д. и. н., профессор.

Граф Орлов Алексей Григорьевич

24 сентября 1737–24 декабря 1807

Граф Орлов-Чесменский, наверное, один из самых известных деятелей времен Екатерины II – и самый неоднозначный, если обратиться к оценкам, которые ему давали. Оценки эти диаметрально противоположны.

«Один из величайших мерзавцев на земле» (кн. Е. Р. Дашкова, Д. Дидро) и «не существует такого преступления, на которое сумасбродный Алексей Орлов не был способен» (Кастера, французский историк и дипломат).

«Наш усердный друг и ревностный сын Отечества» (Екатерина II) и «тип русского человека: могучий крепостью тела, могучий силой духа, он с тем вместе был доступен, радушен, доброжелателен, справедлив» (С. Жихарев, московский мемуарист).

Сражения и победы

Выдающийся русский военный и государственный деятель граф Чесменский, генерал-аншеф (1769), сподвижник Екатерины II.

Граф Орлов-Чесменский встает в ряд с величайшими русскими полководцами своего времени – при том, что военные действия занимают в биографии Алексея Григорьевича сравнительно скромное место, 3–4 года. А славу ему, сухопутному офицеру, принесло морское сражение!

Конечно, эти отзывы зависят от положения и происхождения их авторов; конечно, они зависят от оценки роли Орлова в начальный период правления Екатерины и в русской внешней политике времен русско-турецкой войны.

О громкий век военных споров, Свидетель славы россиян! Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов, Потомки грозные славян, Перуном Зевсовым победу похищали, Их смелым подвигам, страшась, дивился мир! Державин и Петров героям песнь бряцали Струнами громозвучных лир.

А это уже юный лицеист Александр Пушкин. Под его пером Орлов встает в ряд с величайшими русскими полководцами того времени, занимая в этом ряду первое место – при том, что военные действия занимают в биографии графа Алексея Григорьевича сравнительно скромное место, какие-нибудь три—четыре года!

Действительно, карьера А. Г. Орлова до Архипелагской экспедиции – это образцово-показательная карьера авантюриста и заговорщика. Напомним ее основные этапы. Алексей был средним из пяти братьев Орловых, сыновей Григория Ивановича Орлова, умершего в должности новгородского губернатора. Старше его были Иван и Григорий, младше – Федор и Владимир. Будущий граф Чесменский родился 24 сентября 1737 г. (или, по другим данным, – в 1735 г.). Он получил неплохое по тому времени образование – обучался в Сухопутном шляхетском корпусе, затем поступил на службу рядовым лейб-гвардии Преображенского полка и в начале 1762 г. был уже сержантом.

Великая княгиня Екатерина Алексеевна. Художник А. Антропов.

В обществе братья Орловы приобрели в то время громкую известность за свой буйный образ жизни и физическую силу. Иных достоинств за ними не числили, и они едва ли выдвинулись бы на государственном поприще, если бы не попали случайно в тесный кружок лиц, близко стоявших к супруге наследника престола, великой княгине Екатерине Алексеевне. Орловы приняли близко к сердцу ее нелегкое семейное положение и стали вести агитацию среди гвардейской молодежи в ее пользу; вскоре они очутились во главе большой партии, состоявшей большей частью из военных, желавших вознести на престол нелюбимую мужем царицу. Алексей Григорьевич был душой этой партии. Его энергии, хладнокровию и распорядительности Екатерина была обязана успешным осуществлением задуманного переворота.

Он был одним из тех заговорщиков, кто вырвал у свергнутого Петра III отречение от престола; он охранял свергнутого императора в Ропше – и на нем же лежит обвинение в цареубийстве. Эту версию на разные лады повторяли все его недруги («Он был цареубийца в душе. Это стало у него чем-то вроде дурной привычки», – говорила знавшая его Н. К. Загряжская), хотя современные историки высказывают сомнения в подлинности не дошедшей до нас записки, в которой Орлов якобы признается в совершенном злодеянии.

Петр III. Художник Л. К. Пфанцельт.

После переворота Алексей, как и его братья, был осыпан милостями: он был произведен в генерал-майоры и 29 июня 1762 г. был пожалован в секунд-майоры лейб-гвардии Преображенского полка; в Москве в день коронации императрицы он получил орден Александра Невского, а во время коронационных торжеств – 800 душ; кроме того, ему, вместе с братьями Григорием и Федором, было пожаловано в Серпуховском уезде Московской губернии село Оболенское (Ильинское) с 2929 душами и крупная сумма денег.

Сверх этих наград все пять братьев были возведены в графское достоинство, причем в рескрипте об этом пожаловании было сказано:

Они были первые из тех верных сынов Российских, которые сию Империю от странного и несносного ига и православную греческого исповедания церковь от разорения и приблизившегося ей всеконечного падения возведением нас на всероссийский императорский престол свободили, которое православное дело и подлинно их прозорливостью, разумом, смелостью и мудростью к пользе и благополучию Отечества и к радости и удовольствию натуральных союзников всея империи, к бессмертной их славе, действительно и благополучно к совершенству приведено.

В дальнейшем Алексей выполнял ряд ответственных поручений, возложенных на него императрицей и состоял членом комиссии по выработке нового Уложения (хотя и не принимал особо деятельного участия в ее работе). В 1767 г. он опасно заболел и для поправления здоровья отправился в заграничное путешествие. Екатерина в знак милости наградила его орденом Св. Андрея Первозванного и приказала выдать на лечение 200 тыс. рублей. В сопровождении своего брата, Ф. Г. Орлова, Алексей отправился инкогнито через Берлин и Вену в Италию, где и остался на продолжительное время, разъезжая повсюду и подолгу не останавливаясь на одном и том же месте. Тем временем Турция объявила войну России, и Орлов оказался в эпицентре событий, вблизи Средиземного моря и Балкан, к которым русская дипломатия уже давно проявляла интерес.

Первый русский корабль появился в Средиземном море еще в правление Петра Великого, в 1717–1719 гг. В течение следующих 50 лет русские еще дважды появлялись в Средиземном море – в 1725 г. небольшая эскадра из трех кораблей достигла берегов Испании, а в самом начале Екатерининского правления, в 1764 г., – фрегат «Надежда Благополучия», в дальнейшем участвовавший в Архипелагской экспедиции.

Одновременно с этим активизировалась деятельность русских агентов на Балканах. Они посетили Морею (Пелопоннес) и установили контакт с местными жителями – майнотами. Согласно планам русского правительства их и другое православное население следовало поднять на восстание против турок. Свидетельством того значения, которое имела Россия для местных народов, стало появление в Черногории накануне русско-турецкой войны самозванца Стефана Малого, который получил власть, провозгласив себя спасшимся русским царем Петром III.

В конце 1768 г. Алексей и Федор Орловы прибыли в Италию и обосновались в Венеции, у которой были тесные контакты с Балканами. Согласно рассказу Рюльера здесь они ежедневно посещали православные храмы, а на выходе из церквей всегда бывали окружены толпой народа, которому щедро раздавали деньги. Если отбросить авторскую риторику, то становится очевидно, что они прощупывали настроения православного населения для вербовки потенциальных сторонников. По словам Ю. В. Долгорукова, «граф Алексей Григорьевич Орлов, разговаривая со славянами, венецианскими подданными и нашими единоверцами, уверился, что они недовольны своим правлением; также их соседы черногорцы, турецкие подданные. И все греки в Архипелаге преданы делу российскому». Оценив все это, он отправил донесение в Петербург, «дабы на сии народы и обстоятельства делать свое внимание, и он предоставляет свои услуги, если прислан будет флот и войско».

Впрочем, мемуарист (которого многие серьезные ученые считают русским аналогом барона Мюнхгаузена) несколько упрощает события. Далеко идущие планы появились еще до прибытия братьев Орловых в Венецию. Впервые мысль послать эскадру к берегам Эгейского моря, поднять и поддержать восстание проживавших там православных народов против турок высказал Григорий Орлов в начале ноября 1768 г., еще до подписания манифеста об объявлении войны. Вполне вероятно, что Григорий просто озвучил идеи своего брата и донес их до Екатерины.

Вид Чесменской пристани.

В донесении императрице Алексей Орлов настаивал на скорейшей отправке экспедиции: «Эскадра наша от осьми до десяти линейных кораблей и на которой несколько войск наших посажено будет, великий страх причинит туркам, если достигнет до наших мест; чем скорее, тем лучше. Слыша о неисправности морской турецкой силы, о слабости их с сей стороны, надежно донести могу, что оная не только великие помехи причинит им в военных приуготовлениях, поделает великое разорение, понанесет ужас всем магометанам, в кураж и одобрение православным, и более страшна им быть может, нежели все сухопутное войско».

При внесении проекта экспедиции в Совет при императрице Григорий Орлов формулировал свое предложение так: «Послать, в виде вояжа, в Средиземное море несколько судов и оттуда сделать диверсию неприятелю».

12 ноября 1768 г. на заседании Совета Григорий Орлов уже обстоятельно изложил свое мнение об экспедиции в Средиземное море. Предложение было принято, хотя и без большого энтузиазма, под нажимом императрицы. Алексей Орлов был назначен командующим экспедицией в должности генерал-аншефа. В рескрипте, данном Г. А. Спиридову, цели всей экспедиции определялись следующим образом: «Поелику главная сему нашему плану цель состоит в поднятии на турков подвластных им народов, – следовательно же и долженствует уступать оной первое место все другие операции; Ваша экспедиция натурально принадлежит к числу сих последних, первым же предметом есть и всегда долженствуют пребыть сухопутные операции графа А. Орлова». Спиридову предписывалось «провести сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия гр. Орлову образовать целый корпус из христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте».

К. Л. Христинек. Овальный портрет графа Орлова-Чесменского. 1779 г.

Показателем значения, которое Екатерина придавала действиям на Средиземном море, является общая численность русских сил, направленных туда за годы войны. Всего было отправлено пять эскадр – 20 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 бомбардирский корабль, 26 вспомогательных судов, свыше 8 тысяч человек десанта; личный состав всей экспедиции составлял свыше 17 тысяч человек. К этому в Британии и Греции было прикуплено несколько фрегатов и бомбардирских судов.

После прибытия в Средиземное море эскадры Спиридова согласно плану А. Г. Орлова часть кораблей должна была отправиться за ним самим в Ливорно, где он тогда находился, а другая их часть следовать к полуострову Майна, жители которого (майноты) были известны своей воинственностью и готовностью восстать против турок. Для осуществления этого плана эскадра вышла в январе 1770 г. из Порт-Магона и затем разделилась: отряд под командованием С. К. Грейга (линейный корабль «Три Иерарха», фрегат «Надежда Благополучия» и пакетбот «Почтальон») направился за главнокомандующим, остальные корабли двинулись к побережью Мореи. Однако активные операции флота не предполагались: согласно планам А. Г. Орлова действовать предстояло десанту, который должен был поднять греков на восстание, а кораблям отводилась лишь транспортная роль.

Алексей Орлов писал Григорию о задачах подобной экспедиции и всей войны:

Если уж ехать, то ехать до Константинополя и освободить всех православных и благочестивых от ига тяжкого. И скажу так, как в грамоте государь Петр I сказал: а их неверных магометан согнать в степи песчаные на прежние их жилища. А тут опять заведется благочестие, и скажем слава Богу нашему и всемогущему.

С военной точки зрения этот план был несостоятельным. Орлов, будучи сухопутным офицером, пока еще не мог оценить значение действий на море. Весь расчет строился на восстании греков – однако они, с энтузиазмом откликавшиеся на русские призывы и участвовавшие в политической игре, были бойцами отважными, но совершенно неорганизованными, не способными противостоять регулярным войскам. К тому же турки господствовали на морских коммуникациях, а значит, могли легко перебрасывать силы в те места, где восстание оказалось бы особенно успешным и опасным.

В феврале 1770 г. эскадра, на которой находился Федор Орлов, представлявший своего брата, достигла берегов полуострова Морея. 17 февраля высадился десант в бухте Виттуло. Целью десанта было занятие турецких укрепленных пунктов в Морее и поддержка греческих повстанцев-майнотов. Действовать должны были два отряда, пышно названных Ф. Орловым Восточным Спартанским легионом (командир – капитан Барков) и Западным Спартанским легионом (командир – майор Долгоруков). Однако громкие названия скрывали крайне ограниченные силы: в каждом отряде было всего по 12 русских солдат, остальную их часть должны были составить греческие повстанцы.

Граф Орлов А. Г. на памятнике «Тысячелетие России».

Отряд Баркова, быстро набравший силы и насчитывавший уже до 1200 человек, в основном майнотов, 26 февраля подошел к местечку Бердона, гарнизон которого в панике бежал, а на следующий день блокировал крепость Миситра, расположенную в 5 км от древней Спарты. Положение турок усугублялось тем, что воды в крепости не было – и после 9 дней блокады они были вынуждены капитулировать. Этот успех мог бы стать важным для успеха всего восстания, многие турецкие гарнизоны были готовы сдаться добровольно, но у Баркова не хватило сил для того, чтобы предотвратить резню пленных, которую учинили ненавидевшие турок майноты. В донесении Барков рассказывал: «При сем случае не мог я удерживать майнотов от наглости и кровопролития, при котором в нарушение капитуляции убито в предместии более 1000 турок и разграблены имения. С великим трудом и опасностию едва удалось мне сберечь начальников с остатками пленного гарнизона, который роздан был от меня по домам жителей греков до дальнейшей о них резолюции».

Оставаясь в Миситре, Барков три недели готовился к дальнейшим действиям. 26 марта он по приказу Ф. Г. Орлова выступил к местечку Леонтари. В пути он получил еще 20 солдат и 6 бомбардиров при двух пушках себе в подкрепление, а кроме того, к его отряду пристали многочисленные греки. Леонтари был занят без боя и отряд продолжил движение к Триполице в Аркадии. Это был городок с довольно значительным населением и гарнизоном, который возглавлял Селим-паша. Этот турецкий военачальник оставил без ответа русский ультиматум, а когда Барков решил атаковать их, турки, обойдя русские пушки, обрушились на греков, которые практически сразу же обратились в бегство. Русский отряд спасло только мужество его командира: «Оставлен я был с российскими только солдатами, так что, сделав баталион-каре, принужден был ретироваться, пробиваясь сквозь толпы окружающего неприятеля, который, набегая на фронт, старался разбить врознь, производя жестокую пальбу со всех сторон». Каре было маленьким, по 8–9 солдат на один фас, но капитан «старался как возможно ободрить истомленный трудом и ранами остаток» и в конце концов, потеряв 11 человек и будучи сам изранен, сумел вывести отряд в безопасное место. Таков был конец Восточного Спартанского легиона.

План морского сражения.

Еще меньше были успехи Западного легиона: он занял ряд пунктов в Аркадии. Причем путь его был отмечен грабежами и насилиями, которые учиняли греки сперва над турками, а затем просто над населением попадавшихся на пути деревень. В конце концов, не добившись больших успехов, отряд двинулся к Наварину.

Тем временем основные русские силы действовали на западе полуострова против крепостей Наварин, Модон и Корон. Последний из этих пунктов стал объектом основной атаки. Осадные работы велись силами десанта в 600 человек, флот прикрывал их бомбардировкой с моря и блокировал подвоз к крепости съестных припасов. Осада длилась полтора месяца и была снята 15 (26) апреля, после того, как турки обнаружили и разрушили подкоп под стены, который сооружался на протяжении трех недель.

Гораздо успешнее была Наваринская операция. Сюда прибыл из Ливорно сам А. Г. Орлов и подошел Западный легион, который участвовал в десантной операции под руководством бригадира артиллерии И. А. Ганнибала. В итоге успешного многодневного обстрела крепости, разрушившего часть стены, ее гарнизон капитулировал 10 апреля.

Что касается крепости Модон, то она была важна для русского флота как ближайшая к Наварину крепость, без контроля над которой невозможно было обустроить долговременную базу в Наваринской бухте. Для захвата Модона Орлов отправил 18 апреля князя Ю. В. Долгорукова с отрядом в 1300 человек (в основном греков и албанцев) с 4 пушками и двумя единорогами. Для осады крепости с моря Орлов отправил С. К. Грейга на линейном корабле «Три Иерарха» и с двумя фрегатами «Святой Николай» и «Надежда Благополучия». С кораблей на берег перевезли 22 крупных орудия и устроили две батареи на берегу и еще одну на острове, расположенном к востоку от крепости. С 29 апреля по 5 мая русские постоянно обстреливали крепость, в результате в ней образовалась значительная брешь. Однако за это время стало известно о наступлении значительных турецких сил во главе с пашой Мореи. Против них Долгоруков выставил заслон из греческих повстанцев, которые разбежались при первом натиске неприятеля («Я послал к нашим грекам, коих человек до семи сот было… но получил рапорт, что ни одного грека не осталось, а все ушли ночью!» – писал князь в своих «Записках»). Русский десант держался около 5 часов, но бороться против 8 тысяч турецких войск он не смог. Турки овладели береговой батареей, русский отряд отступил к Наварину. При отступлении десантом были потеряны все орудия, было убито более 200 человек (в том числе 5 офицеров), ранено более 300 (в том числе сам князь Долгоруков и 16 офицеров). На следующий день после ухода десанта перешли в Наварин и участвовавшие в осаде Модона суда.

Эта неудача заставила Орлова «оставить крепость Наварин и все сухопутные там коммисии» «ибо сей неблагополучный день превратил все обстоятельства и отнял всю надежду иметь успех на земле». Итак, сухопутные атаки с опорой на повстанцев провалились, причем Орлов в своих письмах императрице во всем винил трусливых и неорганизованных греков.

Можно было сколько угодно утешать себя ссылками на отсутствие мужества у греков, но дальнейшее ведение боевых действий требовало серьезного анализа причин неудачи. Кое-какие выводы А. Г. Орлов для себя сделал. Прежде всего напрасными оказались надежды на то, что народное восстание охватит значительную территорию – оказалось, что оно быстро вспыхивает и быстро гаснет. Каково бы ни было личное мужество отдельных командиров повстанцев, их отряды не могли противостоять турецким войскам, а у русских явно не хватало сил для их действенной поддержки. Кроме того, стала ясной пагубность недооценки действий на море. Именно теперь начинается тесное взаимодействие Орлова и Спиридова, приведшее к наиболее крупным русским успехам.

Чесменское сражение. Художник И. К. Айвазовский.

В рескрипте от 3 сентября Екатерина отмечала:

Хотя мы и видим теперь, что морейская экспедиция не соответствовала своими следствиями мужественному от вас предпринятому ее отверстию, по причине сродной грекам трусости, легкомыслия и предательства, кои особливо под Модоном столько пакости причинили, однакож… и тут служит Нам к особливому удовольствию слышать от вас, что все под предводительством Вашим бывшие чины, от мала до велика, мужественно, ревностно и с крайней охотой исполняли долг истинных сынов Отечества…

После подхода второй русской эскадры под командованием Д. Эльфинстона и ссоры, которая произошла между двумя адмиралами, А. Г. Орлов принял командование объединенной эскадрой на себя. Это была вполне оправданная мера: хотя морского опыта он не имел, он был в тех условиях единственным авторитетом, который мог обеспечить должную координацию действий. При этом плачевные результаты действий на суше заставляли графа внимательнее относиться к мнению моряков. Результаты не заставили себя ждать: Чесма принесла не только почетное имя «Чесменский» главнокомандующему, но и то, с завоевания чего нужно было начинать, – господство русского флота на море.

Однако наученный горьким опытом, Орлов теперь не связывал особых надежд с восстанием христианских народов (хотя поддержка вспыхивавшим то там, то здесь восстаниям оказывалась), уделяя особое внимание морской блокаде турецкого побережья. В его письме Екатерине не чувствуется никакой эйфории: «Прискорбно мне, Великая Государыня, что я не могу, и впредь надежды не имею, поздравить Ваше Величество с сухопутною, равною морской, победою… ныне же не остается мне другого, кроме как стараться запереть подвоз в Царьград и стараться еще, если можно, возместить государству издержки, употребленные на сию экспедицию».

После Чесмы встал вопрос о дальнейших действиях флота. Некоторые историки, в том числе такой крупный знаток событий, как Е. В. Тарле, говорят о намерении Орлова форсировать Дарданеллы. Наоборот, иностранные историки, начиная еще с Рюльера, упрекают его за то, что он не двинулся на Константинополь. Однако упреки эти несостоятельны. Действительно, вариант с выходом в Дарданеллы – Мраморное море – Босфор – Черное море после Чесмы обсуждался, но инициатором этого плана был не Орлов, а моряки. Особенно усердствовал Д. Эльфинстон, его поддерживали и Грейг со Спиридовым. По их мнению, действовать следовало немедленно, используя внезапность и не принимая в расчет плачевное состояние эскадры, которое-де этой внезапностью компенсируется. Орлов имел мужество не пойти на поводу у моряков и не обольщаться тем блестящим триумфом, которого они только что достигли.

Действительно, русских на эскадре было относительно немного, среди них – немало раненых и больных. Те местные жители, которых приняли на корабли, не имели ни выучки, ни опыта, ни дисциплины, и, как показали недавние события, положиться на них было невозможно. Если бы даже флот прорвался сквозь огонь береговых батарей в Дарданеллах, у него вряд ли бы хватило сил на эффективные действия против хорошо укрепленного с моря Стамбула; о действиях против него на суше с такими силами и речи идти не могло. Так что с военной точки зрения этот достаточно авантюрный план ничего не давал, и то, что «это было бы не только коренное решение вопроса данной войны, но, может быть, и Восточного вопроса вообще», представляется крайне маловероятным. Рискнув, можно было потерять все достижения, и Орлов на этот риск благоразумно не пошел.

Чувства, вызванные этой победой, А. Г. Орлов ярко выразил в письме брату:

Государь, братец, здравствуй! Скажу тебе немного о нашем плавании: Морею принуждены были оставить, зажегши везде огонь; со флотом за неприятелем пошли, до него дошли, к нему подошли, схватились, сразились, разбили, победили, поломали, потопили и в пепел обратили.

Граф А. Г. Орлов после Чесменского боя. Неизвестный художник.

Зато осуществить блокаду Дарданелл было вполне реально. 28 июня флот вышел из Чесмы и двинулся к проливу. Орлов хорошо учел действенность этой меры: в Египте и Сирии вспыхнули восстания, лишив Стамбул подвоза хлеба по суше; морская блокада, будь она успешна, могла довести турецкую столицу до голода. 15 июля блокада была установлена. Эта задача была возложена на Д. Эльфинстона, который возглавил эскадру из трех линейных кораблей, двух фрегатов и нескольких транспортов. Сам Орлов со Спиридовым позаботились найти для русского флота базу, которая могла бы стать опорой для длительной блокады. Выбор его пал на остров Лемнос. Он был расположен поблизости от Дарданелл, и обладание им сулило большие тактические выгоды. Поэтому на остров был высажен десант в 500 чел., который при поддержке флота приступил к осаде главной крепости острова – Пелари (Литоди). Турки не были расположены к сдаче, это демонстрирует длительность сопротивления. Осада началась 19 июля, и только к 25 сентября гарнизон «дозрел» до капитуляции. Впрочем, капитулировать не пришлось, и виноват в этом был Д. Эльфинстон.

5 сентября он отплыл от Дарданелл к Лемносу, то ли повинуясь приказу Орлова, вызвавшего его к себе, то ли самовольно оставив свой пост для выяснения отношений с главнокомандующим. Он отправился на самом большом корабле русской эскадры, «Святославе», который и потерпел крушение 7 сентября на Восточном лемносском рифе. Эльфинстон для спасения корабля затребовал все крупные суда своей эскадры и этим фактически снял блокаду Дарданелл. Турки немедленно воспользовались этим просчетом и на 22 судах, конвоируемых несколькими галерами и полугалерами, перебросили на Лемнос подкрепление численностью примерно в 3,5–5 тыс. человек. Русским пришлось спешно покинуть остров (и это в тот самый день, когда гарнизон Пелари уже готов был подписать капитуляцию!), снять вооружение со «Святослава» и сжечь сам корабль и искать себе другую базу, уже не заботясь об удобстве блокады.

Таким образом, лемносская операция флота закончилась неудачей во многом благодаря роковому стечению обстоятельств. Орлов обвинил в неудаче Эльфинстона, который был отправлен в Петербург, а на его место назначен Грейг. Однако свою часть вины несет и главнокомандующий, который уже неоднократно сталкивался с амбициями и строптивостью англичанина, но тем не менее дал столь ответственное поручение человеку, чей план операции в этих местах был отвергнут и которого в силу этого грызло уязвленное честолюбие!

Базой русского флота в конце концов стал порт Ауза на острове Парос. Именно отсюда отправлялись суда на крейсирование, сюда приходили подкрепления из Кронштадта, прибывали посольства с островов Архипелага. Русские победы привели к тому, что почти три десятка островов перешли в русское подданство и стали именоваться «Архипелагским великим княжеством». Сам Орлов, оставив за себя Г. А. Спиридова, с приближением зимы отправился в Ливорно, а оттуда в Петербург. Столица встретила его как героя, на него и других начальствующих лиц экспедиции посыпались награды. Между прочим, Орлову было пожаловано право пожизненно сохранить кайзер-флаг и даже включить его в свой герб – т. е. он, не имевший на флоте даже чина мичмана, получил статус несменяемого верховного командующего на море! Но главным результатом поездки было согласование дальнейших планов боевых действий, поскольку прежние замыслы явно провалились.

В рескрипте от 22 марта императрица отмечала: «…Находим мы, что продолжительное сохранение приобретенной вами в турецких водах поверхности весьма нужно и важно для разделения аттенции и сил Порты Оттоманской». Рескрипт признавал благоразумие того пути, «который вы на месте, собственною своею прозорливостью, кстати и ко времени, столь искусно, счастливо и славно изобрели себе, по переменившимся обстоятельствам в рассуждении греческих народов».

Второй целью было заставить турок считать острова Архипелага потерянными для себя до конца войны. Третьей – создание базы на каком-либо острове (собственно говоря, этот пункт закреплял реальное положение дел, поскольку Ауза являлась именно такой базой). В общем и целом этот рескрипт отражал новую реалистическую концепцию ведения боевых действий в Архипелаге, пришедшую на смену прежним амбициозным мечтаниям.

В летнюю кампанию 1771 г. основные действия русского флота были направлены на атаку турецких провиантских магазинов и пунктов снабжения войск. Так, в августе две эскадры русского флота уничтожили провиантские склады турецких войск на острове Эвбея. Десант овладел магазином, из которого было перевезено на эскадру 3085 мешков пшеницы. Однако самым крупным событием этого года стала отчасти неудачная атака на Митилену на острове Лесбос. В конце октября разведка донесла, что в этом городе турками строятся два 74-пушечных корабля и шебека. 2 ноября русские корабли двумя отрядами, одним из которых командовал лично А. Г. Орлов, а другим – Г. А. Спиридов, бомбардировали город, а затем высадили десант под командованием генерала Долгорукова и полковника Толя. Этот десант захватил адмиралтейство, сжег строившиеся корабли и вывез все, что было возможно. Однако при выходе эскадры из Митиленской бухты фрегаты «Архипелаг» и «Санторин» сели на мель, причем «Санторин» спасти не удалось, он сдрейфовал на берег, сел на камни и был сожжен турками, причем большая часть экипажа была взята в плен.

В целом, однако, эскадры выполняли стоявшие перед ними задачи, и Екатерина в рескрипте Орлову от 18 (29) декабря 1772 г. констатировала: «Флот наш разделяет неприятельские силы и знатно уменьшает их главную армию. Порта, так сказать, принуждена, не знав, куда намерение наше клонится, усыпать военными людьми все свои приморские места, как в Азии, так и в Европе находящиеся, теряет все выгоды от Архипелага и от своей торговли прежде получаемые, принуждена остальные свои морские силы разделить между Дарданеллами и Черным мором и, следовательно, препятствие причиняется ей действовать как на Черном море, так и на самых Крымских берегах с надежностью, не упоминая и о том, что многие турецкие города, да и сам Царь-град не без трепета видит флот наш в таком близком от них расстоянии».

К началу 1772 г. у Османской империи не было военных судов в Эгейском море, но оставались еще суда на периферии. План турок на кампанию этого года заключался в объединении всех этих флотов в единую эскадру и дальнейшем уничтожении русского флота в Архипелаге. Наиболее значительной из турецких сил была так называемая дульцинитская эскадра, названная так по месту своего базирования – городу Дульциньо в Черногории и состоявшая из 47 фрегатов и шебек с артиллерией от 16 до 30 пушек, с транспортами, на которых находилось до восьми тысяч солдат. Второй крупной эскадрой Османской империи была Тунисская «барбарейская» эскадра из шести 30-пушечных фрегатов и шести 16-пушечных шебек с 3 тысячами солдат. Третьей турецкой эскадрой были военные и транспортные корабли у острова Родос. Эта эскадра должна была соединиться с военными судами и забрать в городе Бодрум на берегу Малой Азии десант и идти в сторону острова Хиос, где планировала соединиться с Алжирской эскадрой. Планировалось, что после объединения эти эскадры нанесут удар по Аузе и уничтожат русский флот.

В соответствии с этим блокада Дарданелл признавалась главной целью эскадры, с тем чтобы «умножать в тамошнем народе разврат, волнение и огорчение противу правительства за продолжение ненавистной ему войны».

Алексей Орлов прекрасно знал об этих приготовлениях и понимал их смысл. Однако нанести удар немедленно он не мог из-за перемирия, заключенного на время переговоров о мире. Однако, как только перемирие закончилось, он направил в разные стороны архипелага несколько эскадр. 18 октября 1772 г. отряд контр-адмирала С. К. Грейга атаковал крепость Чесма, сжег находившиеся в гавани турецкие суда и разрушил крепость до основания. 21 октября в устье Нила отряд лейтенанта Алексиано (фрегат «Св. Павел» и одна полякра) под сильным огнем батарей крепости Дамьета вошел в гавань, где сжег два больших корабля и захватил несколько мелких судов. На выходе из гавани он встретил еще один корабль, на котором находился важный турецкий военачальник Селим-бей, везший в Дамьету знамя Пророка. После пленения Селим-бея комендант крепости Александрия приказал потопить все суда в гавани, опасаясь атаки Алексиано.

Именная медаль в честь графа Алексея Григорьевича Орлова от Адмиралтейств-коллегии.

Главный удар был нанесен у крепости Патрас, в Патрасском заливе. 25 октября объединенные отряды капитана 1-го ранга М. Т. Коняева и майора И. Войновича (2 линейных корабля, 2 фрегата, 1 шебека и 2 полякры) обнаружили здесь эскадру Мустафы-паши, бывшую частью дульцинитской эскадры и включавшую 25 судов (9 фрегатов и 16 шебек). 26 октября Коняев атаковал эту эскадру. Турки потеряли 1 корабль и 2 шебеки и отступили под защиту орудий крепости Патрас. 27 октября из-за противных ветров русская эскадра не смогла довершить разгром турок, но на следующий день приблизилась к крепости и эскадре и в 11.30 начала бомбардировку. К 13 часам турецкий флот горел, турки в панике бросались в воду и спасались на берег. Остатки его были добиты 29 октября, ускользнуть сумели лишь шесть шебек. Отныне русский флот господствовал в Средиземном море безраздельно, турки уже не предпринимали никаких попыток организовать ему сопротивление.

Портрет графа Орлова-Чесменского и князя Г. Г. Орлова. Художник Ж. Л. де Велли. 1770-е гг.

Боями у Патраса и Дамьеты фактически закончилась военная деятельность А. Г. Орлова, хотя война длилась еще полтора года. Все это время русский флот продолжал следовать тем планам, которые были разработаны еще при Орлове. За время войны он захватил 365 турецких судов и 300 судов нейтральных стран, контрабандно торговавших с Турцией. Это был мощный фактор давления на Турцию, особенно после того, как стало понятно, что русские завладели Архипелагом всерьез и надолго. «Для порядочного флота весьма трудно провести даже одну зиму в Архипелаге. Между тем… неприятель три года сряду, зимой и летом, шатался по этим опасным водам без особого труда и даже нашел средства запереть Дарданеллы своей эскадрой, так что ни один наш корабль не мог выйти из пролива», – возмущался турецкий министр Ресми-эфенди.

Граф А. Г. Орлов-Чесменский.

Заслуга во всем этом Алексея Орлова была чрезвычайно велика. Несмотря на то, что в первый период войны 32-летний главнокомандующий, совершенно не имевший боевого опыта, допустил ряд просчетов и ошибок, он поразительно быстро перешел от грандиозных геополитических замыслов (которые, однако, при всей своей фантастичности определили один из важнейших геополитических приоритетов Российской империи и в наследие от которых на весь XIX в. остался Восточный вопрос) к решению практических военно-политических задач. Идея блокады Дарданелл пробивала себе дорогу не без труда; ее противником был Н. И. Панин, который всячески мешал ему «оголодить Константинополь», и Алексею Григорьевичу стоило немало сил преодолеть это сопротивление. Оправдали себя и планы действий русской эскадры – они сыграли значительную роль при выработке условий мирного договора. Разгром же остатков турецкого флота при Дамьете и Патрасе показывает, что А. Г. Орлов научился разгадывать замыслы противника и наносить ему сокрушительные удары.

…Орел из стаи той высокой, Котора в воздухе плыла Впреди Минервы светлоокой, Когда она с Олимпа шла; Орел, который под Чесмою Пред флотом россиян летал… ………. Увы! Где, где его под солнцем днесь паренье? Где по морям его следы? Где бурно громов устремленье И пламенны меж туч бразды? Где быстрые все зрящи очи И грудь, отважности полна? Все, все сокрыл мрак вечной ночи Осталась слава лишь одна! Г. Р. Державин

Граф А. Г. Орлов-Чесменский на Свирепом.

Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский прожил после завершения русско-турецкой войны еще 33 года. Он больше никогда не занимал командных должностей в армии или на флоте (хотя в 1787 г. Екатерина предлагала ему возглавить новую экспедицию в Средиземное море), но слава героя Чесмы оставалась с ним, для современников, да и потомков, он был…

СМЫКОВ Е. В., к. и. н., Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского.

Потемкин Григорий Александрович

13 сентября 1739–5 октября 1791

Некоторые считали, что Григорий Потемкин сделал для России на юге больше, чем Петр I на севере. Его уважали и награждали монархи Пруссии, Австрии, Швеции, Дании, Польши. Поэт Державин писал о Потемкине в торжественных «Хорах»: «Одной рукой он в шахматы играет. Другой рукою он народы покоряет. Одной ногой разит он друга и врага, Другою топчет он вселенной берега».

Будучи выходцем из рода мелкопоместных дворян, Григорий Александрович обучался в Смоленской духовной семинарии, затем поступил в гимназию Московского университета, проявил свои способности, но вскоре бросил учебу из-за ее «однообразия». Энергия и честолюбие толкали его к перемене места и судьбы в целом. Недолго думая о выборе дальнейшего рода деятельности, Григорий Александрович решил определиться на военную службу. Отправившись в Петербург, он поступил в Конную гвардию, вскоре стал вахмистром. В числе гвардейцев, участвовавших в перевороте 1762 г., сделавшем императрицей Екатерину II, был ею замечен и награжден. Она пожаловала его в подпоручики гвардии и подарила 400 душ крепостных. Пытаясь пробить себе путь в жизни, он долгое время безуспешно пытался сблизиться с братьями Орловыми, составлявшими тогда опору Екатерины, занимал различные незначительные должности при дворе.

Сражения и победы

Г. А. Потемкин-Таврический – выдающийся русский государственный и военный деятель, светлейший князь, устроитель Новороссии, основатель городов, фаворит Екатерины II, генералфельдмаршал.

Великий Суворов писал о своем командующем Потемкине в 1789 г.: «Он честный человек, он добрый человек, он великий человек: щастье мое за него умереть».

Не добившись приближения к императрице, молодой честолюбивый офицер в 1769 г. отправился на русско-турецкую войну, сражался в рядах 1-й армии генерал-аншефа А. Голицына, отличился при разгроме войск Молдаванчи-паши и занятии Хотина, за что был удостоен чина генерал-майора.

Сменивший Голицына на посту командующего П. Румянцев увидел в Потемкине перспективного и расторопного человека. Он дал ему возможность проявить себя в военных походах. Молодой генерал доблестно действовал при Фокшанах, участвовал в знаменитых сражениях при Ларге и Кагуле. Он первым ворвался в предместья Килии, отличился храбростью в схватках с противником под Крайовом и Цимбрами, участвовал в разгроме войск Осман-паши под Силистрией. Наградами ему за доблесть в боях стали чин генерал-поручика, ордена Святой Анны и Святого Георгия III степени.

Екатерина II говорила о Потемкине:

Он был мой дражайший друг… человек гениальный. Мне некем его заменить!

Своими подвигами и письмами к Екатерине Потемкин обратил на себя ее внимание. Императрица в переписке с ним настаивала на том, чтобы он напрасно не рисковал жизнью, и через месяц после получения этого письма Потемкин уже был в Санкт-Петербурге, где стал генерал-адъютантом, подполковником Преображенского полка, членом государственного совета и, по отзывам иностранных послов, стал «самым влиятельным лицом в России».

Получая во всем поддержку государыни, Григорий Александрович фактически стал ее соправителем, ближайшим помощником во всех государственных делах. Он сразу же принял на себя заботы по подавлению восстания Е. Пугачева, организовав военные действия против повстанцев. Не засиживаясь подолгу в столице, Потемкин приступил к плану хозяйственного освоения и военного укрепления юга России. За короткий срок он был произведен в генерал-аншефы и назначен вице-президентом Военной коллегии, стал членом Государственного совета, графом, был удостоен орденов Святого Андрея Первозванного и Святого Георгия II степени, пожалован княжеским достоинством Священной Римской империи.

Потемкин первым понял значение присоединения к России Крыма. Он писал Екатерине:

Крым положением своим разрывает наши границы… Положите же теперь, что Крым Ваш и что нет уже сей бородавки на носу – вот вдруг положение границ прекрасное… Нет держав в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит.

Голицын отмечал:

Русская конница до сего времени еще не действовала с такой стройностью и мужеством, как под командою генералмайора Потемкина.

В 1775 г. Потемкин решительными действиями ликвидировал Запорожскую Сечь и положил начало запорожскому казачьему войску, полностью подвластному российской короне. В 1776 г. он становится генерал-губернатором Новороссийской, Азовской и Астраханской губерний. Правитель юга обдумывал план борьбы с Турцией вплоть до уничтожения турецкого государства и воссоздания Византии. При устье Днепра Потемкин заложил Херсон с корабельной верфью, руководил строительством Екатеринослава (ныне Днепропетровск), освоением Кубани, действиями русских войск на Кавказе. В его руках было сосредоточено управление всей южной Россией от Черного до Каспийского моря.

Из огромного числа деловых бумаг и писем канцелярии Потемкина видно, насколько разнопланова и непрерывна была его деятельность по управлению Южной Россией. Хотя во всех начинаниях чувствуется лихорадочная поспешность, самообольщение, хвастовство и стремление к чрезмерно трудным целям. Как будто намеренно он завышал себе планку и пытался переступить через человеческие возможности. Приглашение колонистов, закладка городов, разведение лесов и виноградников, поощрение шелководства, учреждение школ, фабрик, типографий, корабельных верфей – все это предпринималось чрезвычайно размашисто, в больших размерах, не щадя ни денег, ни труда, ни людей. Многое было начато и брошено – другое с самого начала оставалось на бумаге. Осуществилась лишь самая ничтожная часть смелых проектов Григория Александровича Потемкина. Но и она впечатляла!

Григорий Александрович Потемкин.

Фейерверки в честь Екатерины во время ее путешествия в Крым. Неизвестный художник. Конец XVIII в.

8 апреля 1783 г. императрица подписала манифест, окончательно закрепляющий Крым за Россией. Первыми шагами Потемкина по реализации этого манифеста стали строительство Севастополя как военного и морского порта России и создание Черноморского флота, как военного, так и торгового.

В 1784 г. Екатерина произвела Потемкина в генерал-фельдмаршалы, назначила президентом Военной коллегии и генерал-губернатором Крыма, наименованного Таврической областью. Как президент Военной коллегии Потемкин заботился о развитии и укреплении русской армии, провел ряд преобразований в строевой службе и экипировке личного состава (отменил косички и букли, ввел для солдат удобное обмундирование и обувь и др.).

В 1787 г. Екатерина II предприняла свое знаменитое путешествие в Крым. Потемкин обустраивал весь маршрут императрицы, которая увидела только что созданные деревни и города. Херсон удивил даже иностранцев, сопровождавших Екатерину, а вид Севастопольского рейда с военной эскадрой был поистине потрясающим. За эти заслуги Потемкин получил почетное прозвание Таврического.

Есть мнение, что во время этого путешествия Потемкин лукавил и инсценировал результаты своей деятельности – показывал не реальность, а муляжи – т. н. потемкинские деревни. Однако, по мнению исследователя А. М. Панченко, это был «потемкинский миф» особого рода. В то время было принято пышно декорировать все придворные мероприятия. Но роскошный вид поселений и ухоженность их жителей были настолько удивительными, что породили сомнение в подлинности предъявленной картины. Однако остается фактом, что города и поселки строились, население обустраивалось, а границы России укреплялись. Кроме того, это был серьезный дипломатический шаг. Необходимо было показать иностранным гостям (в т. ч. австрийскому императору Иосифу II), что Россия стоит твердой ногой на новых приобретенных землях и намерена их содержать наилучшим образом.

В 1787 г. началась война с Турцией, вызванная отчасти деятельностью Потемкина. Устроителю Новороссии пришлось взять на себя роль полководца. Недостаточная готовность войск сказалась с самого начала, и Потемкин, на которого возлагались надежды, что он уничтожит Турцию, сильно пал духом и думал даже об уступках. Императрице в письмах приходилось неоднократно поддерживать его бодрость. Лишь после удачной защиты Кинбурна Суворовым Потемкин стал действовать решительнее и 1 декабря командующий отдал приказ о подготовке к штурму крепости.

6 декабря, в день святого Николая Чудотворца, Потемкин приступом взял Очаков, получив трофеи – триста пушек и мортир, 180 знамен и множество пленных. За этот успех он был награжден орденом Святого Георгия I степени; в честь Потемкина императрица велела выбить золотую медаль. За победы на Днепровском лимане он также удостоен украшенной алмазами шпаги, которая была прислана ему на золотом блюде с надписью: «Командующему Екатеринославскою сухопутною и морскою силою, яко строителю военных судов».

В приказе Потемкин писал:

Представляя себе мужество и неустрашимость войска российского… ожидаю я с полною надеждою благополучного успеха.

После взятия Очакова Потемкин на некоторое время покидает театр военных действий, дабы получить награды и славу, утвердиться в своем положении при императрице. Вернувшись, он позаботился о пополнении войск и медленно продвигался с главной массой войск к Днестру. Осажденные им Бендеры сдались ему без кровопролития. В 1790 г. Потемкин получил титул гетмана казацких екатеринославских и черноморских войск.

Будучи человеком активным и предприимчивым, Потемкин разглядел великий талант и способности в Суворове, который под его началом ярко выделился среди всего российского генералитета. Проводя в жизнь свой план войны, Потемкин давал Суворову полную самостоятельность в выборе способов действий. Не забывал главнокомандующий и о поощрении честолюбивого полководца наградами.

В конце февраля 1791 г. Потемкин прибыл в Петербург, чтобы противостоять интригам очередного фаворита Платона Зубова, пугавшего Екатерину II всевластием светлейшего князя. Но добиться должного успеха ему не удалось. Роскошный праздник, устроенный Потемкиным в Таврическом дворце, императрица назвала «прощальным вечером», давая этим понять своему бывшему фавориту, что дальнейшее его присутствие при дворе является нежелательным. Потемкин вернулся в Яссы, где занялся проблемой мирных переговоров с турками. Но довести их до конца Григорию Алексеевичу не удалось. 5 октября в степи, по дороге в Николаев, он умер.

С большой торжественностью Потемкин был похоронен в построенном им Херсоне.

Смерть Потемкина произвела в Европе и Османской империи огромное впечатление. Всколыхнулась волна новых антирусских настроений. Английский парламент прервал свои заседания, а верховный визирь Юсуф-паша, недавно униженно извинявшийся перед светлейшим князем, предложил султану Селиму III разорвать мирные условия и вновь начать войну. Страна потеряла выдающегося государственного деятеля и способного администратора.

На сегодня о Потемкине известно многое, но не главное. Остается тайной за семью печатями «генеральная идея», которой он подчинил свою жизнь. Властолюбием и сластолюбием эта генеральная идея отнюдь не исчерпывается. От человека, которого скупая на комплименты императрица Екатерина считала великим и гениальным, в памяти современников и потомков остались одни лишь чудачества: бриллиантовые пуговицы на камзоле, шляпа, до того отягощенная драгоценностями, что за Потемкиным ее носил адъютант, необъяснимые приступы меланхолии, полудетская любовь к роскоши…

Но ведь было и иное: Хотин, Фокшаны, Ларга, Гагул и Цыбры, где Потемкин воевал с турками и брал в плен турецкие суда, затем – план овладения Крымом, который князь претворил в действительность, генерал-губернаторство в Новороссии, возведение городов в безлюдной степи и, конечно же, «греческий проект».

Проект этот состоял в том, чтобы, овладев Крымом и Северным Причерноморьем, уничтожить Турцию и возложить корону возрожденной Византии на голову одного из внуков Екатерины – цесаревича Константина. Имя для внука Екатерина выбирала, памятуя о византийских планах Потемкина, а сам князь, совершенно неожиданно для императрицы, выбрал для будущей возрожденной Византии столицу. И не Константинополь, а Николаев, основанный им на земле древней Ольвии.

Потемкин проявлял редкую для того времени прогрессивность взглядов на национальные вопросы. Почти уникум среди русских военных и государственных деятелей, Потемкин был больше, чем просто толерантным к евреям: он изучал их культуру, наслаждался обществом их раввинов и стал их покровителем. К такому выводу пришел современный кембриджский историк С. Монтефиоре, а также ряд других историков.

Смерть Потемкина.

Существует предание, обладающее качествами достоверности, по которому Г. А. Потемкин благословил М. Б. Барклая-де-Толли. В изложении А. Л. Майера, однажды Г. А. Потемкин увидел через окошко своей кареты, что из проезжавшего экипажа выпал ребенок. Он велел кучеру остановиться, спешно вышел и подбежал к младенцу. Взяв его на руки, он, к счастью, обнаружил, что все обошлось без каких бы то ни было последствий – мальчик (будущий главнокомандующий Барклай) был совершенно невредим. Григорий Александрович, как и все присутствовавшие, немало тому удивившись, поднял его высоко, провозгласив: «Сие великий муж будет». В ту пору будущему полководцу было три года.

Григорий Александрович был высокого роста, имел статную фигуру и красивое лицо, которое мало портил поврежденный в молодости глаз. Всех чинов и богатств он добился благодаря неустанным трудам на пользу отечеству и государыне. Имел противоречивую натуру: бывал спесив и обходителен, щедр и скуп, любил и простоту, и роскошь. Румянцев и Суворов, с которыми он спорил славой, отдавали должное его уму, энергии и государственным способностям.

Суржик Д. В., Институт всеобщей истории РАН.

Военное искусство русской армии во второй половине XVIII столетия

Военное искусство русской армии во второй половине XVIII столетия постоянно совершенствовалось на поле боя. Череда военных кампаний 1768–1799 гг., связанных с отражением натиска Османской империи и королевства Швеции на рубежи Российской империи и боевыми действиями в Европе против армий революционной Франции, заставляли русских военачальников вести боевые действия на разных театрах военных действий против армий с различными типами устройства и комплектования.

Это требовало не только применения своеобразных тактических приемов в ходе сражений, но и обобщения полученного опыта, что нашло отражение в издании инструкций, наставлений, рекомендаций для офицеров и командующих крупными воинскими соединениями. Со временем накопленные знания были систематизированы знаменитыми российскими полководцами П. А. Румянцевым, М. И. Кутузовым, А. В. Суворовым в виде единых сводов военных правил. Итогом развития отечественной военной мысли этого периода стал новый Устав, введенный императором Павлом I в 1797 г.

Эти документы легли в основу солдатской подготовки и военной науки, преподававшейся в учебных заведениях и школах подготовки офицерских кадров. Многое из наследия полководцев XVIII века было осмыслено и усвоено воспитанниками кадетских корпусов (в старейшем из них – Сухопутном шляхетском корпусе военную тактику преподавал директор М. И. Кутузов, автор знаменитой работы «Примечания о пехотной службе вообще и о егерской особенно»), среди которых были будущие участники войн с Наполеоном. Среди них – ученики М. И. Кутузова: генералы К. Ф. Толь, А. А. Писарев, М. Е. Храповицкий, Я. Н. Сазонов и будущий «первый ополченец 1812 года» С. Н. Глинка, с успехом применившие полученные знания на полях новых победоносных для русского оружия сражений.

С момента учреждения императором Николаем I в 1832 г. академии Генерального штаба (с 1855 г. – Николаевская академия Генерального штаба) военное искусство прежних времен стало предметом теоретического изучения и анализа. Общий курс в академии был рассчитан на два года. На общем отделении академии главными предметами были тактика, стратегия, военная история, военная администрация, военная статистика, геодезия с картографией, съемкой и черчением, а вспомогательными – русский язык, сведения по артиллерийской и инженерной части, политическая история, международное право и иностранные языки. На геодезическом отделении – теоретическая и практическая астрономия, физическая география, геодезия со съемкой и черчением, картография и военная статистика; вспомогательными – военная администрация, тактика, русский и иностранные языки.

В качестве дипломных работ слушатели академии пристально изучали полководческое наследие военачальников XVIII–XIX веков, анализировали сражения различных кампаний того времени.

С течением времени многие из них стали офицерами Генерального штаба и преподавателями академии. Продолжив изучение российской военной истории, они обогатили научный мир своими аналитическими и теоретическими работами по военной истории. В начале ХХ века были известны имена выдающихся военных историков: Д. И. Милютина, А. К. Байова, А. Г. Елчанинова, А. Н. Куропаткина и других.

Вниманию читателя предлагается отрывок из произведения «Курс истории русского военного искусства» ординарного профессора Николаевской военной академии генерал-майора А. К. Байова, а также трактат генерала-фельдмаршала П. А. Румянцева «Обряд службы», ставший основой подготовки солдат и офицеров в русской армии XVIII века.

Байов А. К. Военное искусство и состояние русской армии при ближайших преемниках Петра Великого. (Отрывок) // Курс истории русского военного искусства. – СПб., 1909–1913

…Румянцев впервые высказывает мысль о формировании постоянных армий сообразно с особенностями пограничного театра военных действий и наличием вероятных противников, в связи с чем должна быть установлена и дислокация армии в мирное время. В бытность Румянцева генерал-губернатором население Малороссии было привлечено для отбывания воинской повинности, в связи с чем, с одной стороны, увеличивался источник комплектования армии, а с другой – воинская повинность распределялась более равномерно между жителями государства. Не без участия Румянцева окончательно был введен 25-летний срок службы для нижних чинов.

С 1777 г. Румянцев стал настаивать на устройстве постоянных округов комплектования, т. е. на принятии у нас территориальной системы комплектования, что, впрочем, не было проведено в жизнь, и на том, чтобы каждый род войск комплектовался из населения, способного по своим прирожденным свойствам к специальной службе. В этом отношении кое-что было достигнуто, так как конница комплектовалась преимущественно из жителей южных областей и частично из белорусов, а лесники Польши пополняли егерские войска. Особое внимание Румянцев всегда обращал на боевую подготовку войск. С этой точки зрения прежде всего необходимо отметить издание им в 1770 г. так называемого «Обряда службы».

«Обряд службы» был направлен на то, чтобы уравнять чрезвычайно разнообразную подготовку полков, входящих в состав армии. Он, с одной стороны, дополнял и исправлял действующие тогда уставы, а с другой – объединял многочисленные инструкции, в частности, пехотный и кавалерийский уставы, разработанные Воинской комиссией в 1763 г.

Несмотря на то, что императрица указала комиссии на желательность ограничить уставные формы строго необходимыми для боя, «чтобы ничем таковым в экзерцициях и маневрах люди напрасно к единому только в виде украшения утруждаемы не были»; несмотря на то, что Воинская комиссия сама признавала необходимость коннице вести бой на коне, не злоупотребляя спешиванием, и быть готовой «к нападению и разрыву пехотных фронтов», несмотря на все это, уставы 1763 г. почти ничем не отличались от уставов Елизаветинского времени, что с несомненностью указывало на крайне одностороннее использование опыта Семилетней войны. С целью дополнить эти уставы и был издан «Обряд службы». В основу «Обряда службы» Румянцевым были положены те же идеи, которые им были высказаны еще в 1761 г.

«Обряд службы», который в 1788 г. с небольшими изменениями, сделанными Потемкиным, принимается официально во всей армии: 1) ввел как в пехоте, так и в коннице двухшереножный строй; 2) упростил ружейные приемы; 3) упростил ведение огня частями, чрезвычайно сложное и непрактичное по уставу; 4) придал колоннам строй маневренный и боевой; 5) регламентировал правила быстрого перестроения из развернутого строя; 6) установил в конных учениях аллюры не меньше рыси, а при атаках – «вскачь, имея саблю наголо»; 7) потребовал от начальников всех степеней обучать подчиненные им войска только тому, что нужно на войне.

Роль «Обряда службы» была очень велика, так как он наметил отправные точки в области боевой деятельности войск на ближайшее время, исходя из чего впоследствии Суворов, основываясь на опыте войны 1768–1774 гг. на польском и турецком театрах, вырабатывал свою систему действий. В дополнение к изданному в 1759 г. «Наставлению для действия артиллерии» Румянцев разработал в 1770 г. «Наставления всем господам батарейным командирам». (В 1788 г. это «Наставление» Потемкин предложил к руководству начальникам, бывшим у него в непосредственном подчинении.)

В «Наставлении батарейным командирам» говорится: 1) о походных движениях артиллерии; 2) о порядке всех действий при расположении артиллерии на месте после марша и 3) о стрельбе. В указаниях относительно походных движений устанавливалось непременное наличие при артиллерии пионеров, на которых возлагалось устранение всех препятствий для движения; батареи должны были двигаться в колонне в одно орудие, имея за каждым орудием его зарядные ящики, т. е. проводилась идея, что орудие и его зарядный ящик составляют одно целое.

В указаниях относительно стрельбы предписывалось стрелять преимущественно на средние и ближние дистанции, не увлекаясь стрельбой на дистанции дальние, так как в последнем случае «не всегда бывает желаемое действие», к тому же при стрельбе на более ближних дистанциях «сверх сделанного ему <неприятелю> великого урона можно соблюсти и заряды, которых тогда менее издержано будет».

«Наставление» заканчивается чрезвычайно характерными для Румянцева словами, показывающими, насколько он был проникнут сознанием необходимости частного почина: «впрочем, в подробное о сей полезности описание я не вхожу более, а отдаю на собственное примечание господ офицеров, яко на искусных артиллеристов».

В обучении войск Румянцев резко отличал одиночную подготовку солдата от подготовки частей, причем успех одиночной подготовки он обусловливал «трудолюбивым примером» младших начальников и простотою устава. Вместе с тем Румянцев резко подчеркивал, что образование солдата не должно быть сложным при его основательности и что упражнения должны быть непосредственной подготовкой для боя. Умелое обращение с ружьем, отказ от показной стойки и маршировки, освоение ружейных приемов – вот что требовал Румянцев от обучения войск, причем он особенно налегал на «скорый заряд и исправный приклад», т. е. на стрельбу.

В деле воспитания войск Румянцев широко развивал идеи так называемых «полковничьих» инструкций, внося в них много самобытного. Изданные Воинской комиссией в 1764 г. (для пехоты) и в 1766 г. (для конницы) «полковничьи инструкции» восстанавливали некоторые из забытых в армии постановлений Петра Великого, касающихся воспитания. В них, между прочим, говорится, что необходимо «объяснять солдату силу и содержание воинского артикула, уставов и приказов, а паче что до солдата касается, изъяснять должность службы и требуемую от солдата неустрашимую храбрость, и что никакие страхи и трудности храбрость и верность российских солдат никогда поколебать не могли, в которых число и он принят».

В инструкциях указывалось, что «солдат именем и чином от всех прежних его званий преимуществует». Инструкции обязывали полковых и ротных командиров заботиться о подготовке хорошего солдата и указывали путь к этому, а именно: нравственное воспитание личности и дисциплина, основанием которой должны служить чинопочитание, сознательное отношение к воинскому долгу и развитие нравственных побуждений, на первом плане которых ставится честолюбие.

Те же идеи проводил в жизнь Румянцев, который на первый план также выдвинул меры, способствующие развитию нравственного элемента: «высшее развитие воинского долга, строгая, но сознательная дисциплина – не за страх, а за совесть, утверждающая между командиром и подчиненным взаимное доверие и являющаяся «душой службы»; непосредственная работа офицеров для приведения нижних чинов в приличное военным людям состояние; строгие и однообразные требования гарнизонной и внутренней службы; твердое знание солдатами их прав и обязанностей». Из воспитательной школы Румянцева выходит целый ряд видных деятелей, которые разносят его идеи повсюду; к их числу принадлежат Воронцов, Потемкин и, наконец, Суворов.

О тактических взглядах Румянцева можно судить из следующего его высказывания: «Я того мнения всегда был и буду, что нападающий до самого конца дела все думает выиграть, а обороняющийся оставляет всегда страх соразмерно сделанному на него стремлению», и «наступлением можно унизить выгоды противника перед своими невыгодами». Исходя из этого Румянцев для построения боевого порядка намечает следующие отправные точки:

1) расчленить линейный порядок или общее каре, преимущественно предпочитавшиеся до сих пор, на части, удобные для движения, маневрирования и удара в штыки;

2) придать боевому порядку такое построение, которое давало бы возможность встречать атаку главным образом неприятельской конницы, имеющей сноровку окружать атакуемого со всех сторон, пользуясь своим численным превосходством;

3) части боевого порядка должны быть устойчивы, возможно нечувствительны к прорыву, способны к развитию огня, наиболее действенного;

4) располагать и двигать эти части так, чтобы они могли оказывать взаимное содействие огнем, а в случае возможности – и ударом в штыки; для этого начальникам частей боевого порядка нужно предоставить известную самостоятельность.

Наиболее соответствующим типом для построения частей боевого порядка Румянцев признавал каре. Оно могло действовать ружейным и артиллерийским огнем во все стороны и более другой формы построения было способно сохранять сомкнутость рядов; при этом свойственные русскому солдату стойкость и выдержка благоприятствовали отражению первых, наиболее опасных ударов турок.

Вместе с тем Румянцев сознавал, что конница наша слабее неприятельской, что ей нужно дать точку опоры, даже укрыть ее за пехотой до наступления благоприятного момента.

Ввиду этого, согласно орд-де-батайль, установленному Румянцевым, армия, разделенная на три дивизии, должна была строиться в боевой порядок следующим образом: каждая пехотная дивизия составляет отдельное каре, и все они строятся в одну линию: в центре – более сильная, другие – по флангам; кавалерия – в интервалах между дивизиями и на флангах боевого порядка; полковые орудия – по углам каждого каре, полевая – перед их фасами в 60 шагах; среднее каре – по фигуре продолговатое, передний и задний фасы – вдвое длиннее боковых, другие два – квадраты.

В таком боевом порядке каре предоставлялась маневренная самостоятельность, и они связываются в своих действиях только общей внутренней идеей боя, почему взаимное удаление и расположение их различно в каждом частном случае. Наступление в одну линию не является правилом. Осаженное уступом назад, то или иное каре играет роль резерва и дает возможность полководцу сосредоточить к различным точкам поля сражения превосходящие силы. Впоследствии Румянцев по условиям боя дивизионные каре расчленяет на несколько меньших, выдвигая вперед и на фланги егерей, которые или строятся в каре, или же действуют «врассыпку». Указанный боевой порядок Румянцева обладает гибкостью, т. е. способностью сообразно местности и действию противника изменять внешние формы; подвижностью, предоставляющей возможность принять участие в бою всем родам войск; обеспечивает взаимную поддержку; предоставляет артиллерии видную роль в подготовке удара.

Только размещение кавалерии противоречит основным свойствам этого рода войск. Причины указаны выше. Но ставя конницу под укрытие пехоты, Румянцев принимает меры к поднятию боевого ее значения.

Как же построенная в такой боевой порядок армия должна вести бой, по мнению Румянцева?

Ответ на этот вопрос можно найти в одной из его инструкций, в которой преподаны важнейшие указания, оригинальные и правильные по идее, для ведения наступательного боя:

1) предварительная подготовка удара артиллерией, которой предоставляется известная свобода в выборе позиции и от которой требуется искусство, «верный взгляд военный», определять, против каких пунктов неприятельского расположения сосредотачивать огонь;

2) пехоте своим малодейственным огнем не увлекаться; начальникам подготовить артиллерию и, следя за действием ее, ловить минуту для наступления, которое производить быстро, «со всем военным звуком», и атаковать в штыки.

К начальникам, как видно, предъявлялись новые требования, о чем и речи не было при пользовании линейным порядком.

Уяснить общее положение дела, уловить удобную минуту для действия, принять на собственный страх решение – вот что особо подчеркивалось в вышеупомянутой инструкции Румянцева.

В тактике походных движений для Румянцева типичным является его марш-маневр в 1770 г. от Хотина долиной Прута. Здесь он ведет армию в семи колоннах, причем распределение войск по колоннам и интервалы между ними таковы, что в каждую данную минуту армия может выстроить указанный выше боевой порядок. Такое движение разъединенными группами, сосредотачиваемыми только к полю сражения, выдвинуло опять-таки требование к проявлению частными начальниками самостоятельности.

До 1780 г. Румянцев имел еще довольно заметное влияние на продвижение военно-административных реформ. Кроме того, в этот же период (с 1775 по 1780 г.) им была произведена громаднейшая работа по подготовке мирного завоевания Крыма, чем всецело воспользовался впоследствии Потемкин, осуществив основные идеи Румянцева по заселению южного края и по присоединению Крыма.

Сущность взглядов по военно-административным вопросам, высказанных Румянцевым в это время, сводится к следующему:

1) устройство вооруженных сил государства должно строго соответствовать историческим и географическим особенностям России, по которым мы «мало сходствуем с другими европейскими народами», а потому надо в «приличном только подражать» иностранцам;

2) благосостояние нашей армии всецело зависит от благосостояния народа, дающего и людей, и деньги, а потому особенно важно сберегать народные силы, чтобы «несоразмерным и бесповоротным взиманием не оскудеть народ»;

3) необходимо соблюдать строгую соразмерность расходов на военные потребности с другими государственными надобностями, в противном случае «или часть воинская будет в нестроении и терпеть недостатки, или <возможны> другие чувствительные угнетения».

Что касается Крыма, то дело его присоединения Румянцев вел весьма тонко и искусно, выказывая в одинаковой мере как крупный военный талант, так и незаурядное дипломатическое дарование. Результатом его трудов было: обессиление Крыма, обретение там наших сторонников и организация местного правительства, которое всецело зависело от России. Все это настолько подготовило почву для дальнейшей деятельности Потемкина, что простая справедливость требует признать следующее: что славу бескровного присоединения Тавриды князь Таврический должен разделить с графом Задунайским.

Современники Румянцева так оценивали его: императрица Екатерина говорила, что он «займет в ее веке несомненно превосходное место предводителя искусного и усердного». Суворов о Румянцеве отзывался так: «Ему нет равного… Суворов – ученик Румянцева». Солдаты, которых Румянцев не раз водил к победам, обращались к нему с краткими, но многозначительными словами: «Ты – прямой солдат».

Знаменитый историк Н. М. Карамзин так характеризует Румянцева: «Задунайского можно смело назвать Тюренном России. Он был мудрым полководцем, знал своих неприятелей. И систему войны образовал по их свойствам; мало верил слепому случаю и подчинял его вероятностям рассудка; казался отважным, но был только проницательным; соединял решительность с тихим и ясным действием ума; не знал ни страха, ни запальчивости; берег себя в сражениях единственно для победы; обожал славу. Но мог бы снести и поражение, чтобы в самом несчастье доказать свое искусство и величие; обязанный гением натуре, прибавил к ее дарам и силу науки; чувствовал свою цену, но хвалил только других; отдавал справедливость подчиненным, но огорчился бы в глубине сердца, если бы кто-нибудь из них мог сравняться с ним талантами: судьба избавила его от сего неудовольствия».

Ознакомившись с боевыми деяниями Румянцева, административно-организационными взглядами, проводимыми им в жизнь, с его заслугами в военном деле, мы должны, не боясь преувеличения, сказать, что Румянцев несомненно принадлежит к числу тех немногих, кто одарен печатью военного гения, и что поэтому он должен быть поставлен в немногочисленные ряды великих полководцев.

Обряд службы

Для равенственного оной отправления в первой армии ее императорского величества, вверенной в команду генерала и кавалера графа Румянцева; дан в главной квартире в городе Летичеве 1770 года марта «…» дня.

Часть 1-я. О марше армии и что при оном наблюдать

1) Когда армии, которым крылом, баталионами, дивизионами, взводами или рядами маршировать и обозу впереди, позади, или сторонною дорогою – всегда в день пред выступлением при пароле приказано будет.

2) В день марша вместо побудки бить генерал-марш, по пробитии которого всем к маршу приготовляться, рядовых в улицах по списку перекликать, палатки снимать, караулы отовсюду, кроме главной квартиры и денежной казны, сводить, верховных лошадей седлать и вьючить, а в обозах, все на возы уклав, лошадей впрегать и ожидать о марше приказу.

Примечание: Когда бы о походе приказа и не было и по утру бит бы хотя был побудок, а будет бит генерал-марш, то к маршу готовиться, как выше писано, и заключать, что, военного резона ради, намерение отменено.

3) Когда сбор будет бит, рядовых в пехоте, в сумах и ранцах с ружьем, в шеренги и ряды [строить], а в кавалерии при лошадях строить и по команде выводить на плацдарм.

4) Гранодерские, мушкатерские и конные роты делить всегда пополам, что учинит в баталионе 8, а в полку 16, а в кавалерийских шквадронах по 4 взвода, равняя число людей во оных по полку.

5) Когда от командующих дивизиями приказано будет маршировать правым или левым крылом, тогда командующим бригадами, регулируясь на приказ, баталионами, дивизионами или взводами прямо, направо или налево марш начинать.

6) Ежели инако приказано не будет, то при выступлении из лагеря и вступлении в оной бить марш и как скоро полки выдут, отбить и бить в пехоте фельдмарш по одному барабанщику в баталионе, офицерам сесть на лошадей, оставя пред баталионами по одному ж пеших, протчим барабанщикам и флейщикам иттить пред баталионом, а в кавалерии трубачам в тож время съехатца по сигналу пред первой шквадрон в две шеренги и играть штуки.

7) Когда марш будет в колоннах, то наблюдать между оными равенство и одной пред другой не выходить вперед, и ежели одна зачем будет принуждена тише маршировать или вовсе остановитца, должно командирам между собою снестись и согласно марш свой продолжать, а чтобы во время марша ни малейшей остановки не было, а особливо при переправах, которые от передидущих портятца и требуют починки, иметь всегда пред всякой брегадой пионеров и точно, со всякой роты, по одному, из которых третьей части быть с топорами, а двум с лопатами.

8) В баталионах, дивизионах и взводах наблюдать всегда ту линию, по которой первой марширует, дабы по востребованию могли поспешно и порядочно фронт свой построить.

9) При артиллерии рядовых учреждать также на взводы всякую часть при своем орудии, и их офицерам наблюдать все то, что выше в 7-м пункте написано.

10) В марше штаб и обер-офицеры от своего места без позволения командующего колонною ни в другой полк не отлучаться, а рядовым, кому естественной ради нужды остаться надобно бы было, не удаляясь от дороги нужду свою исправлять, и ежели бы к своему месту успеть не мог, к последнему взводу баталиона своего примыкать и с тем маршировать до времяни, где иногда отдыхать станет, или уже по прибытии на место к своему взводу и команде явится, и для того:

11) Надобно рядовым в телесных своих нуждах пред выступлением из лагеря исправлятца и чтоб иногда видом сим ленивые или к отлучкам случая ищущие не пользовались, определять во всяком баталионе в марше при последнем взводе по четыре унтер-офицера попеременно, коим сих отстающих собирая всякого в своем баталионе весть и при отдыхновении баталиона в их взводы отводить. В протчем же за самовольно отлучившихся из взводов командующие теми офицеры, а особливо унтер-офицеры ответ дать должны.

12) Когда полки отдыхать станут и люди похотят за водою иттить, и будет вода не в том месте, однако же не в далеком расстоянии была, то за водою посылать при субалтерн-офицерах из всякой артели по нескольку человек, располагая, чтоб оные довольно на всех оставших воды принесть могли и при всяких ста человек унтер-офицеров по два во всем вооруженных, дабы оне команду свою в надлежащей строгости и страхе содержать могли.

13) Как колоннам в лагерь вступать, всегда знать дано будет от генерал-квартермистра чрез нарочно посланных офицеров.

14) При вступлении в лагерь, как скоро возможно полкам и баталионам на плацдарм строиться и по построении нимало медля по предписанному в уставе порядку караулы учреждать и роты взводить в улицы.

15) Рядовых по постановлении ружей в перамиды, по списку перекликать и, буде кто не прибыл к полку, имянно отрапортовать.

16) Авангард, ежели инако приказано не будет, обыкновенно имеет составлять новой пикет и всегда с генерал-квартермистром вперед маршировать и при занятии лагеря занимать оному пост и в коликом числе от генерал-квартермистра приказано будет, а при выступлении полков от пехоты всякому вступать пред свой баталион, а кавалерии занимать показанные ей посты полевых караулов.

17) Ариергард на том же основании делать старому пикету и командующему оным по вступлении армии в ружье, назначить сборное всем место удобное к прикрытию обозов от стороны опасной, а при выступлении обозов в марш, учредить прикрытие с тем же примечанием и осторожностию и на сколько частей, как положение места и обстоятельства требовать будут, а по прибытии в лагерь, явясь у генерала дежурного, с его дозволения, распустить всю команду по полкам.

Часть 2-я. О обозах и что во время марша генерал-вагенмейстеру наблюдать

1) Все генерально обозы иметь ему в точной своей команде и оные учреждать в дивизиях и корпусах по одному обервагенмейстеру, а в бригадах по одному бригадному из старших и имянно казначеев, аудиторов и комиссаров определять.

2) О марше, каков он получит порядок, сообщать дивизионным, бригадным и полковым вагенмейстерам и условиться с командированным для эскорту штаб-офицером, дабы согласно как в времяни, так в порядке, во сколько веревок обозам итти и которому крылу начинать, было исполнено.

3) Надзирать и взыскивать от дивизионных, чтоб бригадные и полковые обозные в назначенное им время и по точности порядка о марше обозы свои учреждали и к выступлению готовы были.

4) В марше обозу итти по нижеследующему порядку и имянно: 1) дивизионных командиров по их рангам; 2) бригадных командиров; 3) полковых штабов; 4) обер-офицеров; 5) артельных; 6) лазаретам; 7) маркитенте-рам; 8) провиантским, где наблюдать, чтоб всегда по порядку в бригадах и полках своих шли и один другого не выпережал, а особливо на плотинах и мостах, чрез что большее помешательство и медленность делаются. И таких своевольных, несмотря на то, чьи б люди ни были, наказывать палками или батогами, не исключая и военных чинов от рядового до извощика, а выше тех, хотя б и офицер случился, взяв за караул, представлять ко мне, дабы сему по степени и штраф чувствительной сделан был. Что до обозу главной квартиры и парка артиллерии, то оным всегда марш назначен будет от генерала-квартермистра.

5) Буде б примечена была усталь лошадей при больших переходах или худых дорогах, в таком случае с согласия командующего эскортом и когда он все по благопристойности что до постановления обоза, дабы в запрегании оного один воз другому помешательства не сделал, а командующий эскортом, что до предосторожности от неприятеля надлежит учредит, выпрежа лошади пустить на попаску или запасным с собою взятым кормом кормить и на водопой с полковыми обозными по-бригадно посылать.

Примечание: Всякому командующему эскортом пристойно и надлежит ведать и судить уметь положение мест, где оной что либо охраняет и препровождает, и потому меры свои брать и учреждать так, чтоб к стороне неприятельской и откуда он его быть считает, все свое примечание обращать и в нападении сильно противустать, не лишая однакож и другие части обоза всякой помощи и обороны, и для того кавалерию свою иметь так, чтоб она безпрепятственно разделенно и соединенно действовать могла. Следственно, всего больше взаимную помощь при сих учреждениях наблюдать, отделяемые к стороне неприятельской патрули должны составлять главное его спокойство и уведомлять завремянно о всех неприятельских движениях.

6) Чтоб никто от обозов не отлучался и в проход онаго чрез деревни грабительств не делали, смотреть и ответствовать всякому командующему обозом за свою часть и полк, и все похищенное по принесенным жалобам награждать из своего имения и сверх того, смотря по нерачению их и по мерам, каковы они к предохранению того употребляли, вычетом денежного жалования штрафованы быть, разве бы они сих грабителей в самом деле поймав, связанных представили и тем доказали, что они все от них принятые меры учреждения явно нарушили.

7) Повозки, которые бы в марше поломались, немедленно с дороги сносить, чтобы тем других не останавливать, и их немедленно чинить, а ежели бы опасность от неприятеля была, то на них наложенное расклав по другим повозкам, бросить.

Часть 3-я. О лагере и что при занятии и во оном наблюдать

1) Расположение лагеря одинако быть не может и зависит от положений мест, но каково бы оно ни было, преимущественно наблюдать однако в нем безопасность и выгоду войска. По обозрении всех мест, окружающих лагерь, господину генералу-квартермистру все такие места, которые постами заняты быть должны, заметить, а для полевых караулов от кавалерии и имянно где которому крылу или отделенных корпусов и точно назначить.

2) По вступлении в лагерь и отдыхновении, дежурным офицерам при шквадронах и ротах людей и лошадей и ружье осмотреть и буде найдется что неисправно, исправить приказать.

3) В лагере чистоту, как главной пункт к сохранению, здоровья служащей, во всякой строгости наблюдать, и для того при самом вступлении во оной, в пехоте на всякую роту, а в кавалерии на всякой шквадрон по одному отходу чрез профосов приказать вырывать, осаживая их хворостом первой линии впереди, второй линии позади во сто шагах от фрунту и в жаркое время ежеденно старые засыпая, новые копать вперед старых в прямую линию, чтоб в марше оные не делали препятствия.

4) За водою и дровами командировать людей, размеряя число по тягости, что они принесть должны, при одних шпагах при субалтерн-офицерах, а унтер-офицеров на основании второго на десять пункта первой части о марше.

5) Для конного водопою избирать места всегда ниже лагеря, дабы люди не терпели в чистой воде нужды и могли бы в жаркие дни купатца, а водопой делать по-шквадронно при дежурных офицерах; ежели во отдалении от неприятеля, то в кителях и на неоседланных лошадях, а в близости оного – совсем вооруженным.

6) Для приезжающих с разными припасами из окружных селений показывать в лагерях особливое место и учреждать при оном от генерального дежурства караул, чтоб приезжих охранять от обид и держать их в пристойной осторожности.

7) Для лазаретов, коль только безопасность от неприятеля позволит, выгод ради, больных помещать в селениях и в сараях, а не в избах, а ежели в лагере, то конечно на местах сухих и выгодных.

8) Из лагеря штаб-офицерам без позволения своих дивизионных, а обер-офицерам и протчим всем чинам бригадных командиров не отлучаться.

Часть 4-я. О пикете

1) В пехоте со всякого баталиона при одном обер-офицере, унтер-офицерах двух, ефрейторах двух, барабанщике одном, рядовых со всякой роты по десяти, а в кавалерии от всякого полку при одном обер-офицере, унтер-офицерах двух, ефрейторах двух, трубаче одном, рядовых со всякого шквадрона по десяти от всякой дивизии, от пехоты полковников по одному, подполковников по одному, майоров по одному, полковой артиллерии по два орудия и от тех полков, от которых полковник и подполковник, а от кавалерии ото всякаго крыла полковника одного, подполковника одного, майора одного на пикет командировать и оным быть хотя в своих палатках, но всегда во всякой готовности и исправности.

Примечание: От отделенных корпусов в пехоте и кавалерии наряжать штаб-офицеров и полковые орудия по числу людей, составляющих пикет на вышеписанном основании.

2) Ежели инако приказано не будет, в пехоте за час пред вечерней зарей пикетам приступить к своей артиллерии и делать цепь двойными часовыми от одного посту к другому и называться тогда не пикетом, а полевым караулом.

3) Кавалерийские пикеты без особливого приказу не выводить, а иметь своих людей и лошадей на правом крыле всякого полку готовых, а когда б велено им делать полевые караулы, то всякому крылу соединясь, вытти пред пехотные полевые караулы шагов до трехсот. Ежели бы от генерала-квартермистра точно мест показано не было, то командующему всякого крыла избрать себе пост и отделить от себя отводные караулы при офицерах и не менее тридцати рядовых, чтобы всякой из них мог пять двойных часовых поставить и сделать цепь круг всего лагеря.

4) Как скоро пикет вступит в караул или куда командирован будет, тотчас новой в том числе и на том же основании наряжать и готовым быть.

Часть 5-я. О караулах, как оные содержать и при смене оных поступать

1) Как пикету не удобно содержать полковые караулы и давать часовых, но быть вместо того всегда готовым к выступлению, то знаменные караулы содержать в пехоте и кавалерии особливые, и имянно при пехоте в поляку при одном офицере, унтер-офицерах и ефрейторах двух, одном барабанщике и флейщике, рядовых 30-ти, которым в полках между обоих баталионов, а в баталионах посреди баталионов в 40 шагах брать свои посты и часовых давать к знаменам во всякой баталион по одному, которым стоять между двух знамен, к баталионным командирам по одному, к артиллерии пред всяким баталионом по одному, на крылах по одному; во отделенных же баталионах и полках кавалерии тот караул наряжать по числу постов на три смены, кроме штандартов, которым быть при шквадронах и часовым оные держать в левой руке, имея палаш в правой, концом на погоне, карабин на крюку прикладом вниз, и сменяться от шквадрону, а как о смене караулов кроме пикетов точно в главах полевого устава не предписано и производятся оныя неравенственно, то поступать как ниже:

2) Новой караул должен всегда заходить с правого крыла стоящего, и когда шагах в пятидесяти к старому приближится, командовать стоящему офицеру «на караул» и бить марш, а пришедшему, заведя фронт повзводна, взаимно делать тож, и офицерам обоих караулов, подняв ружье свое в правую руку, сходиться на средину между их командами и, поставя ружье к ноге, сняв шляпы, препоручить один другому все, что при том карауле наблюдать приказано, тихо, а барабанщикам обоих караулов в то время бить перестать. По препоручении же всего, подняв ружье свое в правую руку и поворотясь к своей команде, отходить на свои места и, сделав фронт, ставить ружье «на плечо», «к ноге», «унтер-офицеры к смене». По сей команде нового караула унтер-офицерам с левого крыла на правой, а с правого на левой позади шеренги скоро проходя и с старыми всякой противу своего крыла сошедшись, сделав ружьем на караул стоящим, пришедших уведомлять о числе постов со всякого крыла, колико их есть двойных или одинаких, и что к их должности в том карауле точно приказано и новым, с дозволения своего старшего офицера, номеровать всякой своей части на перевязях карандашей по сменам, сказывая им точно, на которые посты или на часы назначиваются и имянно первой, второй, третьей смены, и всегда из всех шеренг по равну, чтоб ранжир испорчен не был, и по учреждении всего рапортовать старшего офицера: «первая смена подвысь», «направо и налево ступай, протчие стройтесь», по числу людей «в одну» или «в две шеренги»; по сей команде ефрейторам обоих смен всякому с своего крыла приступить и новым командовать «фронт, на плечо», дав знать рукой, как при повороте, так и положении на плечо и идущей направо – «направо заходи», а налево – «налево заходи», «ступай», старым ефрейторам становиться и иттить по левую руку нового на поворотах не командуя, а рукою знак дать, чтоб команда сама заходила, и когда все часовые переменены будут, тогда старому взять правую руку и команду, а новому итти по левую руку. На караул же, где один ефрейтор водит только, командовать «часовые подвысь» и буде с правого крыла часовые отходят направо, а буде с левого – налево, а протчие на месте стоят неподвижно. При выступлении часовых, отделенным постам, ежели суть в тож время направо или налево заходя, отходить на свои места, а трубачам и гобоистам играть при разводе часовых штуки.

3) Когда новая смена часовых к старым прибудет, новому ефрейтору, остановя в шести шагах противу посту, которой он сменяет, и став новому на правой, а старому на левой стороне между командою и часовыми, на средине командовать новому «на караул», где пришедшим всем делать на караул, а стоящим при третьем темпе отделить ружье во всю руку «подвысь». По сей команде идущим на часы делать подвысь как обыкновенно, а стоящим перехватить ружье левою рукою против портупеи, вынеся правой против галстука, имея замок от себя: «ступай», по сей команде новому итти против старого, которому стоящей, сказав: «приказ о содержании осторожном караула генеральной» и особливо также и сдачу, буде есть тихо и минуя один другого одному на пост, а другому в шеренгу проходить, имея правую ногу вперед «фронт», сшедшему с часов при повороте, подняв ружье левой рукой, правой под курок подхватить и сделать на караул, как вся команда держит, а ставшему опустить левой и перехватить правой против галстука «на плечо», ставшему поставить к ноге и отделить, а отходящим положить на плечо «направо» или налево «заходи, ступай». На постах же, где на плече держат часовые, по приближении к посту командовать: «на караул, подвысь» и делать всем равно, «ступай», проходить и приказ отдавать как выше сказано: «фронт» и отходящему поворотясь сделать самому на караул, «на плечо», при сей команде и отходящим сделать на плечо, а ставшему на пост с последним темпом на караул и, как развод минует, класть самому на плечо.

Примечание: Где два часовых ставятся, всегда ставить ровных и на главные посты лутчих людей, а буде один другого больше, то большего ставить на правую руку, а всякую сдачу ефрейтору по положении ружья на плечо и отдаче на время рядовому, стоящему на крыле, самому принимать вещи щетом, а печать и обвязку в целости осматривать и как о хранении всех вещей при сдаче, так и приказ на том посту отданной, часовым с толком вразумлять и потом далее для смены часовых маршировать.

4) По смене часовых ефрейторам рапортовать унтер-офицерам, а тем своим офицерам, что они все приняли сходно и на постах данные приказы часовым объявили, где обоих караулов офицерам командовать: «задние приступи, направо ступай», тут рядовым первых двух шеренг смотреть на заднего в своем ряду и не теряя своей шеренги на том месте по рядам заходить, где первой ряд сошел, а при захождении на место уже шеренгам отделятца в свою дистанцию и вступающему караулу, буде для ружей сошки есть, у самых сошек становитца, «фронт», оба отходящей «на караул в правую руку, задние две приступи повзводно направо, заходи, ступай». Барабанщикам, отбив бить обмарш, а вступившему при команде «ступай» командовать на караул и барабанщикам бить марш доколе сменившейся удалится до пятидесят шагов, «на плечо», «к ноге приставь ружье», буде к сошкам, то делать как при постановлении, так и поднятии ружей все те же темпы, каковы делаются при положении и поднятии ружья обыкновенно, когда оно на землю кладется, только что вместо положения на землю, класть на сошки, а буде их нет и к стене, «направо кругом», то вынесть ружье перед себя правой рукой против галстука, а левой против портупеи и сделав направо кругом и по команде «ступай» приставить, а буде на земле – класть. То делать как обыкновенно и потом «направо кругом, ступай, фрунт». Часовым, у ружья стоящим, при слове «ступай» выходить из шереног на свое место и которые держат ружье у ноги, ставить к ноге, а которые держат на плече, положить на плечо; при вступлении же фрунту к ружью по команде «на плечо», обернуться направо кругом и проходить в свои места, для чего часовым оставлять места в той шеренге, в которой оне по ранжиру стоят.

Примечание: Караулам по рядам заходить там, где сошки для ружей близко строеней поставлены, где повзводно, тесноты ради место не позволяло б, а инако и где место позволит, обоим новому и старому повзводно направо.

5) При разводе на часы, в больших караулах, где рота, одному офицеру, а при одном офицере унтер-офицеру в ружье становя рядовых и по номерам всегда с обоих крыл, как выше писано, с ефрейтором на часы отпускать, а по возвращении с часов всем фронтом сделав на плечо ранжировать.

6) Гобоистам стоять на правом крыле с передней шеренгой в линии, а на походе перед капитаном, знамя когда вступает в среди команды, а когда сходит перед командой на месте же; офицерам и знаменам, как о местах офицерских и знаменных по главам к военному уставу барабанщикам перед первою шеренгою на средине.

7) Полевым караулам стоять и сменяться, как в уставе о полевой службе предписано, с прибавлением, что, когда приказано будет стоять чрез целой день, полевыя караулы от кавалерии не в обыкновенное время с протчими сменять, но пред побудком за полчаса к постам приходить и становиться по левой стороне стоящих, а по пробитии оного, спустя час сменясь, вступать в лагерь тихо.

Примечание: Ежели бы неприятель близок был, полевым и отводным караулам в ночное время всем быть на лошадях, а днем одной шеренге попеременно.

8) Поутру, час спустя после пробития побудка и ежели инако приказано не будет, вступать полевым караулам в свои баталионы, шквадроны и роты и до точной смены быть одетыми и готовыми.

9) При избирании посту полевых караулов от кавалерии, за правило иметь, чтобы за собой ущелин никаких я близко не оставлять и как можно скрыто, а на противу часовые на таких высотах поставлены были, которые бы на самой дали могли открывать.

10) Часовым отводных караулов, как скоро они много или мало людей только откроют, одному из них круг другого, а приметя уже прямое движение обеим на своем посте кругом ездить. Тогда офицерам, стоящим на отводных караулах, команды посадя на лошадей, самим подъехав, осмотреть и завремянно меры свои к отпору взять, а в превосходнейшей силе, дав знать на главной пост, к нему ретироваться, которому к генералу дежурному со обстоятельством и о числе, колико по отдалению судить можно, не умедля рапортовать, а самому противу неприятеля не только стоять, но смотря по силе и атаковать оного.

11) Ежели бы примеченные были своя команда, возвращающаяся или вновь прибывшая, или иностранные приезжие, то недопущая шагов до двухсот, громко сказав «стой» и одержав, дать знать другим часовым, чтобы от караула прислан был унтер-офицер, которого выслать с шестью рядовыми к той команде или приезжим и требовать, чтобы дали знать о числе оной, чине и звании командира, от кого и куды были посланы и которого полку, и, получа уведомление, рапортовать своего офицера, которой при его позыве должен уже быть на лошадях и по обстоятельном и доказательном сведении команду свою в лагерь пропустить, а всякого иностранного на главной пост отправить приказать, где, поступая с ними со всякою учтивостию, задержать и чрез толкового унтер-офицера немедленно дежурного генерала уведомить словесно или письменно.

Примечание: Что до иностранных и когда б от кавалерии полевых караулов не было, наблюдать точно и исполнять имеют пехотные полевые и полковые караулы.

12) Полевым караулам никому чести не отдавать кроме генералитета и дежурных, но без бою барабанного и труб.

13) Палочной караул остается во всем на предписанном в главах о полевой службе основании.

Часть 6-я. О пароле и лозонге

Пароль и лозонг при армии имеет во всем по предписанному в уставе порядку производим быть, при разделении же армии, а особливо во отдаленных ее частях, неудобно производить один многих ради резонов военных, и для того всякому командующему, ежели увидит в том Надобность, отдавать его в свою команду и наблюдать уже тогда всю надобную притом строгость, чтоб сие важное в войске слово не терпело злоупотребления.

Часть 7-я. О молитве

1) При растахах в девять часов по пробитии на молитву, всем чинам при однех шпагах выходить на плацдармы и сводя круг, священникам читать обыкновенно положенные в сие время молитвы с коленопреклонением.

2) В праздничные и воскресные дни и когда приказано точно будет, ставить при бригадах церкви посреди бригад.

Часть 8-я. О барабанных боях

1) Где конной караул обще с пехотным стоит, то бить зорю вечернюю, как ниже писано: 1. Трубачам трубить зорю; 2. На литаврах и в главной квартире или в особом деташаменте выстрелить из пушки; 3. Бить в барабан и ежели где случится площадь обходя всю; 4. Трубачам трубить три штуки; 5. Гобоистам играть две штуки и арию, становясь в две шеренги за знамем; 6. Барабанщикам бить на молитву и кончить как обыкновенно. Побудок начинать, как и выше написано, но по пробитии барабана, где трубачи есть, трубить арию, а по арии бить в барабан на молитву две штуки.

Примечание: Барабанщикам выше пяти ходить в две шеренги, выше десяти в три, флейщикам на обоих крылах пополам во всех шеренгах, часовых при ефрейторе посылать, где барабанщики в одной шеренге, двух по обеим крылам, а где в две или в три – четырех, при первой и задней шеренге на крылах по одному и всегда со одного крыла оных брать, а караулу во время бития зори держать ружье у ноги, а пред битьем на молитву поднимать на плечо.

2) Что до протчих боев в лагере и в квартирах, то когда позовет барабанщик, на главном карауле стоящему ближе отозваться, а затем по всем караулам в круг и по трем позывам что бито будет, бить то и на всех караулах.

Часть 9-я. О рундах, как оной производить и караульным при том поступать

1) Рунд производить на пикет наряженным: главной – полковнику, средней – майору, а белой – подполковнику всякому в своей дивизии и корпусах.

2) Когда рунд к офицерскому посту приближится, то часовому у ружья в первое и другое откликав «кто идет» – в третье сказать «говори – убью!» и когда отзовется рунд, то часовому закричать «рунд стой», «офицер перед фронт», «рядовые к ружью» и как скоро в ружье караул вступит, командировать обер-офицеру унтер-офицера с двумя рядовыми шагов несколько встречу рунду. Сей равномерно, так как и часовой, три раза откликав и по третьему отзыву рунд спросит какой рунд, когда и в том отзовется главным, средним или белым, то спросить, кто рундом правит и буде отзовется в особе той, которая в приказе к тому назначена, требовать лозонгу и когда сей справедлив, то уведомлять офицера своего вслух, что рунд справедливой, тогда офицеру сказать: «на караул рунд приступи» и той особе вынувши шпагу, поставить стоящему в груди, а стоящей ему свое ружье и отдать главному и белому пароль и лозонг, а от среднего самому принять, унтер же офицеру с двумя рядовыми посланному, остаться при команде, идущей с рундом, и обеим сим командам, когда офицер скажет караулу «накараул», делать на караул и потом на плечо, и когда рунд далее пойдет, помянутым двум рядовым с унтер-офицером по прежнему в свое место вступать, а когда рунд часовых проходит, то им окликать его трижды и требовать лозонг и, когда справедлив, сказать рунд мимо, а что до полевых и отводных караулов кавалерии, то рундам мимо офицерских постов, а патрулям мимо часовых как можно ближе ездить, дабы лозонг тихо можно объявлять, а о протчем, как скоро бы не отозвался в третье или бы лозонг не справедлив, старатца застрелить, но ежели бы случилось, что команда своя не имела лозонга и отозвалась, то часовым поступить в таком случае, как учит первой на десят пункт пятой части.

Примечание: В кавалерии рунд производить на всяком крыле наряженным штаб-офицерам на вышеписанном же основании.

Часть 10-я. О лазаретах

1) Никто больше призрения не заслуживает, как болящей солдат, о покое и выгодах которых обязаны все чины вообще иметь радение; но как в полку всякой чин обязан должностью особою, то и надлежит смотрение оных особливым, пристойнее всех полковым казначеям, которым смотреть, чтобы как в походе оне везены были укрыты от всякой мокроты, жару и стужи и не тесно бы лежали, так в лагере были бы положены на сухих местах и в чистом воздухе.

2) По всей армии присмотр оной особливо препоручается члену военного комиссариата, что до пропитания и доброго содержания, а что до пользования генеральному штаб-медику, которым не только часто, но и ежедневно оных посещать и подавать лучшие наставлении и мне в превосходящем иногда их власть и возможность представлять, дабы все, что к восстановлению их только служить могло, без упущения времяни делано, а вред происходящей завременно предупрежден.

Одного старосту и от того во всяком случае за протчих ответ взыскивать. Все их пашпорты, каковы бы у них ни были отобрав, хранить при себе, а мне, учиня имянной список с показанием их жилищ и откуда им пашпорты даны, а неимеющие каких ради резонов оные не получили – представить.

2) Всем съестным и питейным припасам, применяясь по цене мест, где армия находитца будет, еженедельно устанавливать таксы и мне оные подавать, описывая о скоте и о напитках, точно по какой цене оные где покупали и потому в барыш им сколько процентов на сто положено, дабы я иногда, смотря по провозу и убыткам их, и сам располагать мог. Из сей оценки исключаются, однакоже, все иностранные товары и то, что для прихотливых и роскошных держится.

3) Весы и меру, противу в государстве Российском постановленным освидетельствовав, запечатать и кроме тех на другие никаковой продажи под взысканием на госпиталь десятирублевого штрафу, чтоб не чинили, запретить.

4) Все повозки их разделить на три части и взыскивать, чтоб конечно всякая не меньше как в две лошади была, под штрафом за первое усмотрение на госпиталь пятирублевого штрафу, а из тех упряжек на двух непременно имели съестные припасы и имянно ветчину, сало, соль, уксус, иногда и засольную рыбу, разные муки для блинов и калачей, подошвы, нитки, мыло, мел, клей, вар и тому подобное, а солдату необходимо надобное, а на третьих вино и пиво.

5) Всякой, где что купит от продавцов, должен письменные виды и с ценами иметь, дабы между сими при» пасами, под штрафом взятья всего имения на госпиталь и сверх того жестокого телесного наказания, пограбленного не было и для того ни от кого от военно-служащих без позволения и засвидетельства полковых командиров их ничего не покупать, ниже что принимать и самим маркитентерам самовольно отлучаться без билета, данного за рукою моею, не позволять.

6) В битье скотины и в раскладках мяса и других, припасов на столах, чтоб всеудобвозможная чистота хранилась и сами бы они всегда чисто себя содержали и имели б белые и чистые запаны, разумея о тех, кто продажу чинит под штрафом за первое усмотрение рублевого на госпиталь штрафа.

7) Всех приезжих для продажи сторонних прилежно ему испытывать, откуда они суть и имеют ли свидетельства или пасы и не подозрительные ли они в чем и ежели бы были, немедленно ко мне представлять.

8) В лагере чтоб для испражнения деланы были нужники на основании третьей части третьего пункта, наистрожайше от полковых профосов того взыскивать и иногда за несмотрение и штрафовать.

9) Во время стояния около лагеря, а в походе позади, иногда и по сторонам объезжать и всех без билетов найденных, кольми паче в грабеже и разорении домов ловя, представлять ко мне, для чего имеет получить в точную свою команду одного офицера, командированного к тому нарочно, и несколько казаков.

Часть 11-я. О должности генерала-гевалдигера

1) Маркитентеров, смотря по числу в полках и баталионах штатного положения людей, разделить и наблюдать как возможно, чтоб целыми артелями были определены, дабы они от того разделения не потерпели убытков и при всяком полку, за выбором всех, учредить одного старосту и от того во всяком случае за протчих ответ взыскивать. Все их пашпорты, каковы бы у них ни были отобрав, хранить при себе, а мне, учиня имянной список с показанием их жилищ и откуда им пашпорты даны, а неимеющие каких ради резонов оные не получили – представить.

2) Всем съестным и питейным припасам, применяясь по цене мест, где армия находитца будет, еженедельно устанавливать таксы и мне оные подавать, описывая о скоте и о напитках, точно по какой цене оные где покупали и потому в барыш им сколько процентов на сто положено, дабы я иногда, смотря по провозу и убыткам их, и сам располагать мог. Из сей оценки исключаются, однакоже, все иностранные товары и то, что для прихотливых и роскошных держится.

3) Весы и меру, противу в государстве Российском постановленным освидетельствовав, запечатать и кроме тех на другие никаковой продажи под взысканием на госпиталь десятирублевого штрафу, чтоб не чинили, запретить.

4) Все повозки их разделить на три части и взыскивать, чтоб конечно всякая не меньше как в две лошади была, под штрафом за первое усмотрение на госпиталь пятирублевого штрафу, а из тех упряжек на двух непременно имели съестные припасы и имянно ветчину, сало, соль, уксус, иногда и засольную рыбу, разные муки для блинов и калачей, подошвы, нитки, мыло, мел, клей, вар и тому подобное, а солдату необходимо надобное, а на третьих вино и пиво.

Часть 12-я. О фуражировании, каким образом и с какими осторожностьми оное производить

1) Где всякой бригаде и полку фуражировать, назначивать места или деревни, в которых ставить значки тех полков, и не входить из одной части в другую, только меньше в близь лежащие селении для добычи, которая при подобных случаях в гибель обращаетца, каковых к прикрытию фуражиров постам не пропущать, но ловить и представлять к наказанию; число ж фуражиров всегда командировать на одне сутки, от шести лошадей одну, а на двои сутки от трех одну, а в телегах, на одне сутки в дву лошадях на двадцать, а одну на десять.

2) Командующему фуражирами по положению мест все располагать и учреждать и всегда к неприятельской опасной стороне большой пост, протчие же посты противу всякой бригады ставить, стараясь коль возможно, чтоб некоторая часть мест фуражирования рекою или болотом закрыты были.

3) Фуражирам, по учреждению вышеписанному постов, сомкнув лошадей своих взводов фуражировать и один другому в связке бунтов и накладке оных на лошадей и в телеги помогать.

4) Бунты возить на веревках с деревянным крюком и петлею, чтобы при надобном случае, скинув петлю с крюка и оба бунта с обеих сторон вдруг сбросив, за ружье взяться можно было.

5) От фальшивых тревог всякому под жесточайшим наказанием при фуражировании и повторении слов иногда от ничего робкому или легкомыслящему показавшегося весьма удерживаться и хотя всякому военнослужащему должно быть известно, что неприятель при фуражировании всегда покушении свои делать старается, а военная хитрость в том состоит, чтоб тревожить всегда не к месту действительно своего устремления, дабы чрез то сопротивляющуюся ему силу разделить, или от желаемого им места отвести, то в таком случае командующему фуражированием брать большую предосторожность и всегда к опасной стороне большие посты держать, о движениях и обращениях неприятельских стараться заблаговремянно чрез отводные на высотах караулы и небольшие патрули, на сторону неприятельскую посыданные, обстоятельное известие получать.

6) И как всякому офицеру пристойно ведать и судить положение места, где оной фуражирует, и, следственно, когда на вышеписанном основании посты свои и предосторожность возьмет, то ему всегда можно о приближении неприятельском уведомленному быть и в произшедших иногда, как выше писано, фальшивых алярмах или тревогах в сем деле остаться с порядком, а винного изыскав к наказанию по возвращении своем представить, а в противном поступке при таком случае сам, яко не имеющей довольно мужества и расположения, ответу подвержется.

7) При фуражировании в деревнях из сараев фуражирам лошадей своих в жило отнюдь не вводить, но смыкать оных вне жила позади своего прикрытия, а бунты из сараев к лошадям на себе пешими носить и отнюдь ничего кроме фуража не брать, для чего ставить в деревнях и на выходах караул.

8) По окончании фуражирования всем строевым фуражирам и с вьюками своими ехать в своих полках, шквадронах и взводах, а не строевым для подъемных лошадей фуражирам, якоже и партикулярным слугам, при своих полках, одинакоже не между эскадроном и взводом, но стороной вовсе безопасной за ними.

9) Фуражировать всегда с отменного поспешностию, чтоб лошади, командированные и стоящие при полках в линиях, без фуража долговремянно не были, офицерам с людьми унтер-офицеров в сараи посылать и как к скорейшему фуражированию понуждать, так к грабительству, яко всегда собою зло и вред приносящему, под страхом за несоблюдение должности своей военного суда, и по тому положению в артикулах наказания недопущать и за то ответствовать.

Генерал Румянцов. (Петр Румянцев. Обряд службы. // Русская военная мысль, XVIII век. М., 2003, с.118–138).

Оглавление

Румянцев Петр Александрович

Суворов Александр Васильевич

Граф Орлов Алексей Григорьевич

Потемкин Григорий Александрович

Военное искусство русской армии во второй половине XVIII столетия

  Байов А. К. Военное искусство и состояние русской армии при ближайших преемниках Петра Великого. (Отрывок) // Курс истории русского военного искусства. – СПб., 1909–1913

    Обряд службы

      Часть 1-я. О марше армии и что при оном наблюдать

      Часть 2-я. О обозах и что во время марша генерал-вагенмейстеру наблюдать

      Часть 3-я. О лагере и что при занятии и во оном наблюдать

      Часть 4-я. О пикете

      Часть 5-я. О караулах, как оные содержать и при смене оных поступать

      Часть 6-я. О пароле и лозонге

      Часть 7-я. О молитве

      Часть 8-я. О барабанных боях

      Часть 9-я. О рундах, как оной производить и караульным при том поступать

      Часть 10-я. О лазаретах

      Часть 11-я. О должности генерала-гевалдигера

      Часть 12-я. О фуражировании, каким образом и с какими осторожностьми оное производить Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg