«Человек, который разрушил музыкальный бизнес»

Стивен Уитт Человек, который разрушил музыкальный бизнес

Однажды в 1994-м Бенни Лиделл Гловер, временный работник на заводе компакт-дисков компании PolyGram в Кингс-Маунтин, штат Северная Каролина, пришел на вечеринку к коллегам. Он хотел получить постоянную работу на заводе, а вечеринка давала возможность завязать контакты с менеджерами. Вечером начались танцы: хозяин дома включил музыку. Гловер никогда не слышал этих песен, хотя их исполняли артисты, которые ему нравились.

Потом Гловер понял, что на вечеринке звучала музыка, которую стащили с завода. Он был удивлен. Должностные инструкции требовали от сотрудников подписывать соглашении о «Нетерпимости к хищениям». Он знал, что менеджеры были озабочены утечками продукции. Он даже слышал, что кого-то из рабочих ловили и арестовывали. Но диски продолжали утекать. Так Гловер узнал о черном рынке пиратских записей.

Завод расположился на сотне акров земли, окруженной лесами. Работа шла круглосуточно, в три смены. Новые альбомы попадали в магазины по вторникам, но прежде их нужно было напечатать, упаковать и доставить. В горячий день фабрика печатала четверть миллиона CD.

Одного из коллег Гловера звали Тони Докери, он тоже был временным работником. Они работали по соседству и получали 10 долларов в час. Скоро они сдружились. Они жили в одном городке, так что Гловер начал подвозить Докери на работу. Они слушали одну музыку. Они получали одинаковую зарплату. Что важнее, они оба были увлечены компьютерами, что было необычно для двоих представителей рабочего класса из Каролины начала 90-х — типичный житель их городка скорее владел ружьем, чем PC. Отец Гловера был механиком, а дед ремонтировал телевизоры. В 1989-м, когда Гловеру было 15, ему купили первый компьютер с черно-белым монитором и стоимостью в 2 300 долларов. Знакомство Гловера с техникой привело к тому, что он начал зарабатывать деньги, устраняя проблемы с компьютерами друзей и соседей.

К появлению на той вечеринке он уже начал знакомство с только формирующейся культурой Интернета. Он даже купил устройство для прожигания CD, одно из первых, доступных частным пользователям. Оно обошлось в шесть сотен. Так он начал записывать сборки с музыкой и продавать их друзьям. Прожиг одной копии занимал 40 минут. Бизнес шел медленно.

Гловер задумался о том, чтобы продавать CD с завода. Он знал пару сотрудников, которые их выносили. Альбом популярного артиста, нарезанный на болванку до официального выхода мог принести хорошие деньги (и на самом деле, боссы звукозаписи рассматривали это как ключевой бизнес-риск)

Но репертуар PolyGram был не так хорош. У них были сильные позиции среди взрослой аудитории. Но у людей, которые покупали пиратские CD из багажника, Брайан Адамс и Шерил Кроу спросом не пользовались. Им был нужен Jay Z, но фабрика его не выпускала.

К 1996-му Гловер получил постоянную работу на фабрике: повысилась зарплата, появились льготы и возможность переработки за дополнительные деньги. Он начал выходить на двойные смены, используя любую возможность для этого. Эти деньги пошли на новые приобретения. Осенью 1996-го компания Hughes Network Systems первой стала предоставлять доступ к спутникому широкополосному интернету. Гловер и Локери немедленно стали ее клиентами. Сервис позволял скачивать файлы на скорости в семь раз выше, чем у лучшего диал-ап модема.

Вскоре Гловер осознал, что основная движуха идет в чатах. Они с Докери стали своего рода зависимыми: даже проведя целый день вместе на работе, после работы они нередко еще зависали несколько часов в чате. Гловер не путешествовал и едва выезжал за пределы ближайших штатов. Но общение в чатах давало ему возможность коммуницировать с людьми со всего мира.

А еще он мог делиться файлами. В интернете нелегально распространяемые медиа-файлы получили название warez (от software). Они распространялись субкультурой, которая появилась еще в 80-х и носила название Warez Scene. Сцена состояла из групп людей, которые соревновались друг с другом в том, кто первый выложит новый материал. Программы часто появлялись там в тот же день, что и в магазинах. Иногда получалось хакнуть серверы компании или прибегнуть к помощи ее сотрудников — и тогда пиратский софт появлялся в сети еще до официального релиза. Способность регулярно добывать новинки до релиза давала ощущение принадлежности к «элите» цифрового пиратства.

В середине 90-х Сцена перешла от распространения софта к журналам, порнографии, фотографиям и даже шрифтам. В 1996 году участник Сцены с никнеймом NetFraCk создал новую группу, первую в мире специализировавшуюся на MP3-пиратстве — Compress ’Da Audio или просто CDA. Она использовала недавно появившийся стандарт MP3, который позволял сжимать музыкальные файлы более чем на 90 процентов. 10 августа 1996 CDA выложила первый пиратский MP3: Metallica «Until It Sleeps». Несколько недель спустя многочисленные конкурирующие группы уже выкладывали тысячи пиратских песен.

Первый визит Гловера в канал чата для MP3-трейдинга случился довольно скоро. Он еще не знал, что это такое и кто делает файлы. Он просто скачал софт для MP3-плеера и стал искать доступные файлы. Пару минут спустя у него на жестком диске уже находилась небольшая музыкальная подборка.

Одной из этих песен была «California Love» Тупака, хит, от которого в те дни было не спрятаться по причине гибели артиста парой недель ранее, в сентябре 1996-го. Гловер любил Тупака, и когда его альбом «All Eyez on Me» попал на завод PolyGram в рамках специального дистрибуционного соглашения с Interscope, он даже упаковал несколько дисков. Сейчас он включил MP3 «California Love». Токбокс-интро Роджера Траутмана зазвучало из колонок его компьютера, сменивышись на луп переигранного Dr. Dre фортепианного хука из песни Джо Кокера «Woman to Woman». Затем он услышал голос Тупака, сжатый и оцифрованный, звучащий абсолютно так же, как и на компакт-диске.

На работе Гловер делал диски для массового потребления. Дома он потратил более двух тысяч долларов на устройства для прожига CD и другое оборудование, чтобы выпускать их индивидуально. Его средства к существованию зависели от спроса на этот продукт. Но Гловер должен был задуматься: если в MP3 Тупак звучит не хуже, и если Тупак может далее распространяться бесплатно через интернет, в чем тогда смысл компакт-дисков?

В 1998 году компания Seagram Company анонсировала покупку PolyGram у Philips и ее слияние с Universal Music Group. В сделку входил и завод Кингс Маунтин. Работники нервничали, но менеджмент сказал им не волноваться: фабрику не закрывали, ее расширяли. Музыкальная индустрия наслаждалась периодом беспрецедентной прибыльности, делая наценку более чем 14 долларов на CD, производство которого стоило менее двух долларов. Руководители Universal полагали, что такое состояние дел сохранится. В аналитическом документе, который они подготовили для приобретения PolyGram, они не упоминали MP3 в числе потенциальных угроз для своего бизнеса.

Заводские линии были усовершенствованы, чтобы выпускать полмиллиона компакт-дисков в день. Это означало больше смен, больше переработок, больше музыки. Universal, фактически, контролировал рынок рэпа. Jay Z, Eminem, Dr. Dre, Cash Money — Гловер собственноручно упаковывал их альбомы.

Спустя шесть месяцев после слияния, Шон Фаннинг, отчисленный из колледжа 18-летний, представил разработанную им публичную файлообменную платформу, которую он назвал Napster. Фаннинг проводил время в тех же самых чатах, что и Гловер с Докери, но ему казались крайне несовершеными существовавшие там способы передачи контента. Созданный им Napster позволял пользователям обмениваться файлами напрямую. В течение года его пользователями стали 10 миллионов человек.

До появления Napster утечка альбомов могла наносить только локальный ущерб. Теперь же наступила катастрофа. Universal привык выпускать альбомы с мощным промоушном и дорогостоящим маркетингом. Доступность музыки в интернете до релиза перечеркивала эти усилия и заставляла артиста чувствовать себя обманутым.

Еще до появления Napster фабрика начала вводить новый режим по борьбе с утечками. Стив Ван Бюрен, руководивший безопасностью на фабрике, требовал ужесточить защитные меры и ввел систему случайных проверок. Когда рабочий выходил с завода, он проводил магнитной карточкой, зажигалась зеленая лампочка и ворота на проходной открывались. Но иногда загоралась красная — это означало, что охранник должен обыскать его и удостовериться, не выносит ли он диски.

Так Ван Бюрен сумел поймать несколько «несунов», продававших диски на черном рынке. До руководства дошла информация о вечеринках, где сотрудники ставят неизданные песни. Ван Бюрен потребовал устроить тест на детекторе лжи. Сотрудники, которые не прошли его, были уволены. Но даже после этого контакты Гловера на заводе могли стабильно доставать альбомы. Один вынес целый шпиль с 300 дисками на нем и продавал их по 5 баксов за штуку.

К тому моменту у Гловера было уже 7 устройств для прожига CD. Он мог производить 30 копий в час, что делало пиратство более выгодным. Игры для PlayStation, программы, MP3 — он брался за все, что могло быть нарезано на диск и продано за несколько долларов. Он специализировался на фильмах, которые стоили 5 долларов каждый.

Гловер по-прежнему считал, что продавать диски с завода довольно рискованно. Тем не менее, он сам наслаждался самой актуальной музыкой, а «несуны» знали его как надежного покупателя. На работе он был на хорошем счету, за ее пределами же у него была более крутая репутация: у него был японский гоночный мотоцикл и несколько пистолетов. На его предплечье красовалось тату — Грим Рипер, который ведет питбуля на цепи.

На контрасте, его коллега Докери был человеком религиозным и слишком правильным для «несунов», чтобы иметь с ним дело. Но он тоже торговал пиратскими дисками и добывал у Гловера украденные CD с фабрики. Кроме того Докери находил в интернете контент, до которого Гловер добраться не мог: фильмы, которых еще нет в кинотеатрах, игры, которые должны попасть в продажу только через месяцы.

Гловер выменивал их у Докери на компакт-диски с фабрики. Но в какой-то момент его стала тяготить роль курьера у Докери, и он спросил, почему эти диски представляют для него такую ценность? Однажды вечером Докери пригласил Гловера домой и приобщил его к тайному миру пиратского интернета. В течение последнего года он загружал украденный контент, который Гловер приносил ему, в закрытую сеть. Докери присоединился к одной из элитных групп Сцены — Rabid Neurosis, или просто RNS.

Вместо того, чтобы пиратить отдельные песни, RNS пиратила целые альбомы. Стояла задача доставать их до даты релиза, а средством для ее достижения выбрали инфильтрацию внутрь структуры мейджор-лейблов.

Лидер RNS называл себя Кали. Он часами собирал корпоративную информацию, которая помогла бы ему понять, где и какие диски будут произведены. Благодаря этой информации, за восемь лет его «кроты» сумели проникнуть внутрь цепочки каждого мейджор-лейбла. Докери был его первой ценной находкой.

Согласно документам суда, Докери встречался с несколькими участниками RNS в чате. Так он узнал о потребности группы в предрелизных утечках. Докери присоединился к группе и стал одним из самых ценных ее поставщиков. Но когда его семейная жизнь начала вступать в противоречие с его увлечением, он предложил на свое место Гловера.

Гловер колебался: зачем ему это нужно?

Он узнал, что Кали контролировал секретные сайты, которые формировали хребет Сцены. Сверхбыстрые серверы содержали лучший пиратский медиа-контент. Серверы были надежно защищены, а подключиться к ним можно было только с предварительно одобренного интернет-адреса. Сцена охраняла свой контент так же ревностно, как Universal — а то и сильнее.

Если бы Гловер согласился загружать украденные CD в сеть Кали, он получил бы доступ к этим серверам и никогда больше не платил бы за фильмы, музыку, игры. Он мог бы слушать новый альбом Outkast за недели до релиза. Он мог играть в Madden NFL на PlayStation за месяц до того, как игра появилась в магазинах. И он мог смотреть те фильмы, которые Докери добывал раньше него, побеждая тем самым в их личном соревновании.

Докери организовал встречу в чате для Гловера и Кали, и эти двое обменялись мобильными телефонами. Во время первого разговора Гловер в основном слушал. Кали говорил оживленно, а в его речи сочетались гиковский жаргон, калифорнийская расслабленность и сленг, позаимствованный из весткост-рэпа. Он любил компьютеры и хип-хоп, он знал всё о бифах, диссах и деталях вражды артистов с разных лейблов. Он также знал, что после убийств 2pac и Notorious B.I.G. эта вражда стала сходить на нет. Def Jam, Cash Money и Interscope подписали дистрибьюторские контракты с Universal. Проведенное Кали исследование привело его к заводу Кингс Маунтин.

Они с Гловером обсудили детали партнерства. Кали должен был отслеживать даты релизов будущих альбомов и говорить Гловеру, какие из них ему интересны. Гловер должен был приобретать их у заводских «несунов». Потом он должен был оцифровывать их и, используя защищенные каналы, посылать Кали. Тот оформлял их по существующим на Сцене правилам и заливал на серверы.

Гловеру понравилась эта идея. Но чтобы удовлетворить запросы Кали, нужно было получать альбомы с завода намного чаще — 3–4 раза в неделю. Это было сложнее. Помимо случайных обысков сотрудников, были введены и другие меры предосторожности. Построили забор вокруг парковки. Запасные выходы оборудовали сигнализацией. На заводе запретили лэптопы, а также стерео, плееры, бумбоксы и вообще всё, куда можно вставить компакт-диск. Выход топовых релизов сопровождали и вовсе беспрецедентные меры. Релизы вроде «The Eminem Show» привозили на завод в лимузине с тонированными стеклами, а курьер, который вез из студии мастер-диск в чемоданчике, не имел права спускать с него глаз. Когда выпускали такие альбомы, Ван Бюрен требовал проверять на выходе каждого рабочего.

Машины, печатавшие CD, имели цифровое управление и производили защищенные от ошибок компакт-диски. На упаковке диска помещался штрих-код, который можно было отсканировать. Менеджмент завода формировал отчет, отслеживающий каждый CD, который был изготовлен и отправлен в магазины — и любое несоответствие было бы замечено. Завод мог выпускать до полумиллиона дисков в день, но он мог и отслеживать движение своей продукции вплоть до отдельно взятого диска.

Работники вроде Гловера, работавшие на упаковочной линии, тем не менее, имели возможность украсть нужный компакт-диск. Этого нельзя было сделать после, когда готовый диск уходил от них и на него наносился штрих-код. Это нельзя было сделать до, ведь доступ к продукту был ограничен до нуля.

Главным преимуществом компакт-диска перед MP3 было удовлетворение от физического обладания. Universal на самом деле торговал упаковкой. Оформление альбомов становилось все более впечатляющим. Диски делали то золотыми, то флуоресцентными. Буклеты к альбомам становились толстыми как мини-книжка и печатались на бумаге высокого качества. Если в производстве диска брак был невозможен, то в производстве упаковки это случалось. Поэтому правила предусматривали выпуск определенного процента запасных дисков для каждой партии.

В конце каждой смены лишние диски выбрасывались в контейнер для мусора. Потом содержимое контейнера отправляли в грайндер, где диски физически уничтожались. За годы Гловер уничтожил сотни дисков в идеальном состоянии. И он знал, что грайндер не ведет никакого учета количества уничтоженных копий. Если вместо 24 дисков уничтожить 23, то никто из руководства об этом бы не узнал.

Поэтому на пути от конвейера к грайндеру рабочий мог стянуть свою хирургическую перчатку, пока удерживал диск. Он мог обернуть ее вокруг диска, завязать и спрятать, пока уничтожаются все остальные. В конце смены он мог вернуться и забрать диск. Оставалось решить проблему секьюрити.

Но и здесь были варианты. Один из них задействовал пряжки ремней. В маленьких городках Северной Каролины существовала своя узнаваемая мода. Многие мужчины на фабрике носили ремни с овальными пряжками с изображением звездно-полосатого флага. Или с пряжками, на которых фальшивыми бриллиантами было выложено слово «boss». Или ковбойские пряжки с изображением головы быка. Пряжки всегда заставляли рамку металлоискателя звенеть, но охрана не заставляла снимать их.

Спрячь диск в перчатку, спрячь перчатку в станке, забери ее и засунь себе под ремень, затяни его так туго, чтобы заболел мочевой пузырь; убедись, что огромная пряжка ремня прикрывает диск; скрести пальцы, когда идешь к турникету, а, когда рамка зазвенит, попытайся убедительно удивиться этому.

С 2001 года Гловер был мировым лидером по сливам альбомов до их релиза. Но он никогда не выносил их самостоятельно. Вместо этого он создал сеть из низкооплачиваемых временных сотрудников, взамен предлагая наличные деньги или фильмы. Обмен происходил где-нибудь на заправке подальше от фабрики. Кроме того, Гловер получил повышение, что позволило ему самому планировать смены на конвейерной ленте. Если топ-релиз печатался на заводе, он имел возможность сделать так, чтобы в это время на сборочной ленте стоял его человек. Теперь Гловер получал самые горячие альбомы года на недели раньше всех остальных. Он оцифровывал их и отправлял Кали. Раз в неделю эти двое созванивались и обсуждали график следующих утечек.

Гловер не занимался дальнейшим распространением записи. В отличии от других участников Сцены, он не принимал участие в дискуссиях про технические параметры, битрейт и прочее. Он слушал компакт-диски, но часто ему становилось скучно уже после пары прослушиваний. Тогда диск отправлялся в черную спортивную сумку в шкафу его спальни.

К 2002-му эта сумка содержала более пяти сотен дисков, включая практически каждый важный релиз, изданный на заводе в Кингс Маунтин. Гловер слил Lil Wayne «500 Degreez» и «Blueprint» Jay Z. Он слил «Rated R» Queens of the Stone Age и 3 Doors Down «Away from the Sun». Он слил Bjork. Он слил Ashanti. Он слил Ja Rule. Он слил Nelly. Он слил Blink-182 «Take Off Your Pants and Jacket».

У Гловера не было доступа к артистам для старшей аудитории типа Celine Dion и Cher. Но эти альбомы пользовались наименьшим спросом для их аудитории — аудитории поколения Эминема. Типичный участник Сцены был молодым человеком, увлеченным компьютерами, в возрасте от 15 до 30. Кали, чьими любимыми артистами были Ludacris, Jay Z и Dr. Dre — был в этом смысле идеальным примером.

Для Гловера высшим достижением 2002-го стал случай, когда он добился утечки альбома «The Eminem Show» за 25 дней до релиза. С серверов Сцены альбом в течение нескольких часов проник на файлообменники «обычных пользователей». Eminem был вынужден ускорить выпуск альбома, так что утечка все равно не помешала ему стать бестселлером этого года.

Каждый релиз Сцены сопровождался уникальным NFO (от слова «info»), текстовым файлом, которым группа-релизер ставила на альбом свою метку. Таким образом они хвастались перед другими группами, участниками Сцены, и рекламировали себя перед потенциальными рекрутами. Наиболее важной частью NFO была строчка «rip date», где проставлялась дата утечки. Кали оформил многие из них самостоятельно, поддразнивая другие группы релизеров. NFO альбома «The Eminem Show» заканчивалось вопросом: «Кто еще мог сделать такое?».

Кем был Кали? Гловер точно не знал, но со временем у него появилось несколько предположений. Его код 818 относился к региону Лос-Анджелеса. Женский голос, который нередко звучал на фоне их переговоров, скорее всего, был голосом его матери, с которой тот жил. Еще был листок марихуаны, служивший официальной эмблемой RNS — Гловер был уверен, что Кали нередко бывал накурен. Сильнее всего бросался в глаза его преувеличенный хип-хоп свэг. Он единственный называл Гловера как «Ди». Никто больше.

«Он пытался часто говорить на сленге, — вспоминал Гловер. — Старался быть крутым». Гловер подозревал, что Кали не был черным, но и белым он скорее всего тоже не был.

Гловеру не разрешалось вступать в контакты с другими участниками RNS, даже с человеком, который числился «риппинг-координатором» группы. Его никнейм был RST, его имя — Саймон Таи. Он был представителем второго поколения китайских иммигрантов, прибывшим в Южную Калифорнию, а в 1997 году отправившимся в Университет Пенсильвании. Перед RNS он испытывал трепет и попросил включить его в группу после года общения в чате с ее участниками.

Параллельно он стал диджеем на студенческой радиостанции. В течение двух лет Кали подпитывал его интерес к рэп-музыке и объяснил, что ему нужно обзавестись связями на различных лейблах, заинтересованных в том, чтобы поставлять промо своих треков на радио. В 2000-м Таи, на тот момент уже старшекурсник, был повышен и стал музыкальным директором радиостанции. Он получил доступ ко всем промо-дискам станции. Ежедневно он проверял почту станции, и когда присылали что-то хорошее, он бежал в свою комнату в кампусе, чтобы побыстрее залить новинку. Ведь порой секунды решали, какая группа зальет релиз первой.

В этом году на счету Таи было две важных утечки: Ludacris «Back for the First Time» и Outkast «Stankonia». Его котировки на Сцене выросли настолько, что следующие два года Таи руководил списком ликеров RNS. Вместе с Кали он отслеживал графики дистрибьюции мейджор-лейблов и указывал своим «кротам», чего от них ждут в первую очередь.

У RNS были международные контакты на всех уровнях. Согласно показаниям в суде и интервью участников, среди них были диджеи радиостанций. Был английский музыкальный журналист, чьим главным успехом был «потерянный» дебютный альбом 50 Cent «Power of the Dollar», который должен был выйти на Columbia в 2000 году, но был отменен после того, как в рэпера стреляли. Один из их агентов имел связи внутри корпорации Viacom, а значит мог организовать утечки из MTV и BET. Два брата итальянца, занимавшиеся музыкальным промо, имели стабильный доступ и сливали релизы Sony. В Японии нередко релизы происходили на неделю или две раньше, чем в США, иногда и с бонус-треками. Поэтому Таи и там обзавелся агентами. Наконец, пара источников просто по вторникам приобретали CD в магазине за свои деньги.

Единственным ликером, которого не координировал Таи, был Гловер. Кали хранил в секрете само существование такого источника. При этом Гловер был близок к самой вершине Сцены. Если типичный пират, дающий взятки сотрудникам музыкального магазина или взламывающий софт, имел доступ к трем-четырем секретным сайтам Сцены, то Гловер — сразу к паре десятков.

Это сделало его главным локальным кинопиратом. Вместо первой башни для прожига CD он завел другую, теперь для DVD. Он протянул домой кабельный интернет. Он загрузил с сайтов Сцены все самые популярные фильмы последних лет. Расширяя круг своих клиентов, он назначал встречи на парковках. В округе его знали как movie man. За пять долларов у него можно было купить DVD со «Спайдерменом», который еще несколько недель не появлялся в магазинах.

Развернув торговлю, Гловер сбывал 2–3 сотни DVD в неделю, получая на этом порядка тысячи долларов наличными. Чтобы поспевать за спросом, он приобрел второй компьютер и еще одну башню для прожига. Он знал, что это незаконно, но чувствовал себя достаточно защищенным. Все сделки происходили «из рук в руки», ничего не документировалось, он ничего не клал на счет в банк. Он продавал только продукцию завода Universal и был уверен, что никто из его клиентов не знает о Сцене.

Сцена проводила четкую границу между бесплатным распространением файлов и их продажей для получения прибыли. Сайты Сцены рассматривались как морально оправданная система обмена информацией. Их использование для производства пиратских дисков расценивалось как серьезное нарушение этических принципов. Что хуже, это могло привлечь внимание правоохранительных органов. Кали предупреждал, что любой, кого заподозрили в торговле контентом Сцены, будет изгнан из группы. Таким образом, для большинства участников позиция в RNS означала трату денег взамен на острые ощущения.

Гловер был исключением: он знал, что его не могут выгнать. Чем больше было рэп-релизов на Universal, тем больше он был нужен Кали.

Файлообменная система Napster продержалась всего пару лет в своем оригинальном воплощении, но на пике популярности на ней зарегистрировались 70 миллионов пользователей. За месяц юзеры шерили более двух миллиардов файлов. Музыкальное пиратство стало для двухтысячных тем же, чем и эксперименты с наркотиками для конца шестидесятых: когда целое поколение решило не следовать социальной норме и существующим требованиям закона без малейших раздумий о последствиях. В конце 1999 ассоциация звукозаписывающей индустрии RIAA подала в суд на Napster, обвиняя его в беспрецедентном нарушении копирайта. Napster проиграл суд, подал апелляцию и снова проиграл. В 2001 году, подчинившись требованию суда, компания прекратила работу своего сервиса.

Но победа в суде не принесла ожидаемых плодов. Пользователи Napster не собирались отказываться от обмена файлами по интернету и вместо того, чтобы покорно поплестись в магазины, стали пользоваться альтернативными файлообменными сервисами вроде Kazaa или Limewire. К 2003 году мировые продажи звукозаписывающих компаний упали на 15 процентов. И это было только начало.

RIAA пыталась этому противодействовать. Но судебные процессы против peer-to-peer сервисов занимали годы. А попытка судить отдельных пользователей за нарушение копирайта оказалась катастрофой в смысле пиара. Попытка лоббировать ужесточение законов тоже не увенчалась успехом. «Политики идут на поводу у избирателей. А среди избирателей гораздо больше тех, кто крадет музыку, чем тех, кто ею торгует», — резюмировал один из топ-менеджеров Universal.

Но никто не собирался защищать пиратов. Поэтому ликеры придерживались своеобразного кода молчания. Сцена была источником почти всех файлов, которыми обменивались на peer-to-peer, но об этом мало кто знал. Гражданское право тоже было бессильно, поскольку у RSN, в отличие от Kazaa, не было юридического адреса, куда можно прислать повестку. Только криминальное расследование могло сработать.

В январе 2003-го Гловер слил официальный дебют 50 Cent «Get Rich or Die Tryin’». Он стал самым продаваемым альбомом года в США. Гловер продолжил альбомами Jay Z, G Unit, Mary J. Blige, Big Tymers и Ludacris, а следующий год начал с дебютного для Kanye West «The College Dropout». Время утечки рассчитывалось еще более тщательно. Обычно они попадали в Интернет за две недели до официального релиза, когда диски уже начинали отправлять в магазины. Чуть позже — и конкурирующие группы могли бы опередить RNS. Чуть раньше, и диск можно было бы отследить — и след привел бы на фабрику.

Чем более выдающимися были достижения RNS, тем больше внимания проявляли к ним правоохранительные органы. В апреле 2004-го ФБР скоординировало и провело совместные с представителями иностранных спецслужб антипиратские рейды в 11 странах мира, выявив более сотни пиратов. Тем временем антипиратское подразделение RIAA было укомплектовано и нацелилось на чаты Сцены, изучая ее язык и продумывая способы внедрения. Так они узнали о существовании крайне влиятельной группы RNS и поделились этими данными с ФБР.

Журналисты тоже шли по следу Сцены. В декабре 2004 статья в Rolling Stone Билла Верде познакомила с аббревиатурой RNS широкую публику. «За четыре дня одна группа организовала утечки альбомов U2, Eminem и Destiny’s Child», рассказывал он. Статья содержала слова источника, близкого к Эминему: «В лагере рэпера считают, что „Encore“ слили на пути к дистрибьюторам, которые доставляли альбом с завода в сетевые супермаркеты».

Информация не соответствовала действительности. CD ушел не от дистрибьютора, его слил Гловер. Три дня спустя он слил альбом U2 «How to Dismantle an Atomic Bomb» (альбом Destiny’s Child «Destiny Fulfilled» пришел из другого источника). Чувствуя повышенное внимание к себе, Кали начал заметать следы. Впредь он решил избавить NFO-файлы группы от любой информации, которая могла помочь их идентификации. Теперь там оставались только дата рипа и дата официального релиза.

Кали распорядился, чтобы RNS-чат перенесли с публичных IRC-серверов на частный компьютер, который находится где-то на Гаваях. Все причастные были проинструктированы вести общение исключительно при помощи этого зашифрованного канала, полностью отказавшись от мессенджеров вроде AOL Instant Messenger. Кроме того, Кали запретил торговать полученной нелегальным путем информацией на носителях. Но Гловер следовать правилам Сцены отказался. Он продолжал пользоваться мессенджером, когда ему того хотелось, и хранил в шкафу спортивную сумку набитую дисками, которые уже успел слить в сеть. Музыка уже не интересовала его так, как прежде. Да и зарабатывание поощрительных очков для своей группы, будто для каких-то девочек-скаутов, было не лучшей мотивацией. Все, о чем он думал — это сайты Сцены. Чем к большему количеству таких ресурсов он имел доступ, тем больше слитых фильмов мог получить, и тем больше DVD с этими фильмами мог продать.

За удачную неделю Гловер мог продать порядка трех сотен дисков, что равнялось полутора тысячам долларов наличными. С этого момента он захотел расширить сеть дистрибьюции. Он договорился с тремя барбершопами в Шелби, в каждый из которых в начале недели привозил по четыреста дисков на продажу. В конце недели он возвращался за своей частью — с каждой точки в неделю собирал порядка шестисот долларов. Лучший из его продавцов зарабатывал больше, продавая диски, чем за стрижку клиентов. Получив представление, какие доходы получает Гловер, пираты-конкуренты начали посягать на его территорию. Но у Гловера было ключевое преимущество. «У меня был доступ к огромному массиву информации, — говорил он. — Никто на улице не мог обогнать меня».

Многие из лучших покупателей Гловера работали с ним на заводе, и тем, кому он больше всего доверял, были предложены еще более выгодные условия. Вместо того, чтобы платить по пять баксов за фильм, они могли купить за двадцать долларов неограниченную подписку — и вообще не нуждаться в дисках. Гловер к тому времени организовал собственный секретный сервер, и, купив аккаунт на нем, ты мог качать все, что пожелаешь. В распоряжении были новейшие DVD-релизы плюс игры, музыка, ПО и многое другое. На тот момент «видео по запросу» было чем-то вроде технологии будущего, но для тех, кто был знаком с Гловером, эта технология уже стала реальностью. Он управлял частным Netflix из своего дома.

Гловер начал делать экстравагантные покупки. Своим друзьям и членам семьи он приобрел игровые консоли и разные подарки. Он купил новый квардоцикл-внедорожник, а потом — еще один. Купил подержанный Lincoln Navigator, прокачав его ксеноновыми фарами, новым воздухозаборником и дорогой стереосистемой. Годами рэперы в своих треках читали про излюбленный вид ободов для колес, которые называли «spinners» — металлические колпаки, которые крепятся на отдельные опоры и продолжают вращаться даже тогда, когда машина стоит на месте. Желая поменять правила игры, Гловер поставил «floaters» — тяжелые обода, которые оставались недвижимыми, даже когда колеса вращались.

В 2005-ом RNS слила в сеть четыре из пяти наиболее продаваемых альбомов в США. Первые две позиции были за дисками Mariah Carey «The Emancipation of Mimi» и 50 Cent «The Massacre». Гловер слил оба. Пиратские релизы RNS быстро попадали на файлообменники и в течение каких-то 48 часов копии утянутых CD уже можно было найти на айподах всего мира.

К концу 2006 года Гловер слил в сеть около двух тысяч CD. Он больше не боялся, что его могут поймать. Universal продал свой завод по производству компакт-дисков, что позволило компании наблюдать за крахом рынка физических носителей с безопасного расстояния. Несмотря на контракт, по условиям которого завод продолжал печать дисков для Universal, новые владельцы относились к нему как к истощимым активам, и перестали инвестировать в контроль за производством. Музыканты, подписанные на Universal, постоянно жаловались на утечки альбомов, но в тот момент цепочка снабжения у лейбла была слабой как никогда.

Несмотря на ошеломительный успех RNS, многим участникам группы наскучила такая деятельность. На момент ее создания, в 1996-м, большинство участников было тинейджерами. Теперь же, когда их возраст приближался к тридцати, очарование происходящего начало тускнеть. Они уже давно переросли прежние места работы на радиостанциях колледжей или нашли более прибыльные пути заработка, чем музыкальная журналистика, лишившись доступа к промо-копиям альбомов.

Когда человек переслушивает несколько сотен новых альбомов ежегодно, он становится более циничным. Все музыканты пользовались автотюном для корректировки тональности голосов; все сонграйтеры копировали последний большой хит; все те же продюсеры работали над песнями разных артистов. Гловеру уже не нравился рэп так, как прежде. Тони Докери переродился и слушал теперь преимущественно госпел. Саймон Таи все еще появлялся в чате, но новых альбомов не заливал годами. Даже Кали, кажется, немного заскучал.

Гловер начал задумываться об уходе из Сцены. Он начал заливать туда альбомы, когда ему было лет 25. Теперь ему 32. Вот уже десять лет, как он делал одну и ту же стрижку и надевал все те же футболки с принтами и синие джинсы. Но его самовосприятие изменилось. Он уже не помнил, почему ему так нравились гоночные байки, уже не видел смысла в хранении огнестрельного оружия. Татуировка, на которой изображена смерть с косой, стала казаться невероятно глупой.

Доходы Гловера от продаж DVD стали падать. Отныне альбомы, которые выкладывались на Сцене, спустя считанные секунды после публикации на серверах Сцены, попадали в публичный доступ. Даже те, кто с трудом разбирался, как запустить браузер на компьютере, могли понять, что нужно делать, чтобы скачать интересующую информацию. За несколько лет доход Гловера от продажи пиратских дисков снизился до пары сотен долларов в неделю.

Гловер рассказал Кали о том, что чувствует. «Мы занимаемся этим уже очень долго, — произнес он во время одного из телефонных разговоров. — Мы никогда не попадались. Может, пришло время остановиться?» К его удивлению, Кали согласился. Несмотря на то, что охрана завода значительно ослабла, риски для людей, незаконно сливающих файлы в интернет, возросли. По ним работали иностранные правоохранительные органы, ФБР и внутренние отряды по борьбе с пиратством RIAA. Кали хорошо представлял, на какие шаги полиция готова пойти, чтобы их найти. Многие из тех, кого поймали в ходе рейдов 2004-го года, приходились ему друзьями, и он их навещал в федеральной тюрьме.

Позже, в январе 2007-го, один из серверов RNS загадочным образом исчез. Сервер, который находился на территории Венгрии, сбрасывал любые попытки подключения. Не отвечала и компания, которой он принадлежал. Кали приказал свернуть работу группы. Последним релизом RNS, выпущенным 17 января 2007-го, стал альбом Fall Out Boy «Infinity on High», утечка которого произошла с завода, где работал Гловер.

Десятки бывших членов группы наводнили чат, чтобы отдать дань уважения. Доккери, зашедший под именем St. James, начал снова и снова менять свой позывной в честь бывших членов сообщества. «Даже, если это конец, я буду помнить об этом всю свою жизнь, — написал Кали. — Не знаю, как вы, парни, но я больше не хочу рисковать». Вскоре после этого канал RNS был закрыт навсегда.

Уже через пару месяцев Гловер снова вернулся к заливке CD с завода для парня, которого он знал по никнейму RickOne, лидера релиз-группы OSC. Несмотря на то, что это давно перестало приносить существенный доход, стремление Гловера к бесплатному медиа-контенту было несокрушимым. «Знание, что я могу играть в новую часть „Madden“ за два месяца до поступления ее в продажу, было для меня раем», — рассказал мне Гловер.

Кали тоже не сидел сложа руки. После закрытия RNS он продолжил сливать альбомы, подписывая релизы какими-то выдуманными трехбуквенными акронимами, которые даже ветеранов Сцены ставили в тупик. Летом 2007-го он вышел на связь с Гловером, сообщив тому, что они должны слить еще два последних альбома: новые диски 50 Cent и Kanye West, выходящие в один день. Рэперы соревновались, кто из них сможет продать больше копий альбома, а их противостояние стало темой обложки Rolling Stone. 50 Cent пообещал, что в случае проигрыша, навсегда уйдет из музыки.

Кали, как никто другой знал, что промоушн и дистрибьюция обоих артистов проходила через Universal. То, что выглядело как олдскульный хип-хоп биф, было на самом деле рекламным трюком, способным увеличить объем продаж. И Кали был решительно настроен вмешаться. RNS первыми сливали каждый из альбомов этих артистов, так что добраться до новых дисков 50 Cent и Kanye было чем-то вроде поддержания хорошей традиции.

Датой релиза было 11 сентября 2007 года, но альбомы были отпечатаны на заводе еще в середине августа. Гловер получил к ним доступ через свою уже налаженную незаконную сеть, и смог послушать оба альбома. «Graduation» оказался амбициозным союзом поп-рэпа и высокого искусства, заимствуя из самых разных источников — от краутрока и френч-хауса до обложки, выполненной Такеши Мураками. «Curtis» был более консервативным, там делалась ставка на басовитую клубную музыку, ведомой хитами вроде «I Get Money» и «Ayo Technology».

Гловеру понравились оба альбома, но он оказался в непривычной ситуации: он обладал властью повлиять на исход битвы продаж. Слей он в сеть «Graduation» и попридержи «Cutris» — Kanye, возможно, продал бы меньше дисков, чем его соперник. А если бы в сеть утек «Curtis», а не «Graduation» — ну, он мог бы заставить 50 Cent уйти на пенсию. Гловер решил, что один альбом он сольет через Кали, а второй — через RickOne. Последнему он предложил диск Kanye West. 30 августа 2007-го «Graduation» появился на серверах Сцены, ответственность за релиз взяла на себя группа OSC. Спустя несколько часов Гловеру поступил звонок от сокрушенного Кали, которому тот рассказал, что не понимает, как такое могло произойти. Гловер сказал, что альбома на заводе пока не видел. Тем не менее, сообщил он Кали, только что прибыл «Curtis». 4 сентября Кали опубликовал его.

Universal официально выпустил оба альбома во вторник, 11 сентября. Несмотря на ранние утечки, оба продались довольно хорошо. «Curtis» в первую неделю разошелся тиражом почти 700,000 копий, «Graduation» — почти миллион. Kanye победил в схватке даже несмотря на то, что Гловер слил его альбом первым. Он только что буквально руководил экспериментом по изучению оказываемого утечкой музыки эффекта на ее продажи, и, по крайней мере, в этом конкретном случае, лучшие результаты показал альбом, который утек в сеть раньше. Но Гловер был этому только рад. «Graduation» ему нравился все больше. Альбом Kanye был достоин победы — вот, в чем он был уверен. А 50 Cent, в конце концов, все равно не ушел из музыки.

В среду 12 сентября Гловер ушел на работу в 7 вечера. У него была двойная смена, он закончил в 7 утра. Когда он был готов выходить, коллега обратил внимание, что кто-то крутится у его машины.

В лучах рассвета Гловер увидел на стоянке троих мужчин. Он пошел к машине и достал из кармана ключи. Мужчины смотрели на него и не двигались. Он нажал кнопку сигнализации, раздался звуковой сигнал, они достали пистолеты и потребовали поднять руки.

Они были из офиса окружного шерифа. Сообщили Гловеру, что ФБР обыскивает его дом; их отправили задержать его.

Перед входом в дом сновали шестеро агентов ФБР в пуленепробиваемых жилетах. Дверь в дом была выбита. Агенты выносили технику, на которую он потратил тысячи долларов. Внутри его ждал специальный агент по имени Питер Ву.

Ву, ветеран подразделения по компьютерным преступлениям, провел годы в поисках источника утечек, которые наносили такой ущерб музыкальной индустрии. Эти усилия в конце концов привели его к дому в небольшом городке в Северной Каролине. Ему нужна была информация о Кали. Гловер передал те сведения, что накопились у него за эти годы. Но Ву хотел узнать настоящее имя Кали. И хотя Гловер говорил с ним по телефону сотни раз, он тоже его не знал.

На следующий день Кали сам позвонил Гловеру. Его голос был нервным: «Это я. Слушай, думаю, федералы у нас на хвосте».

Ву предсказывал такую возможность. Поэтому он проинструктировал Гловера вести себя как ни в чем не бывало. Теперь у него был выбор. Он мог сделать вид, что ничего не произошло и помочь следствию. Или мог предупредить Кали.

«Ты опоздал, — сказал Гловер. — Они взяли меня вчера».

«Понял», — ответил Кали. Потом он сказал: «Спасибо» и повесил трубку.

В течение следующих нескольких месяцев ФБР провело многочисленные обыски, арестовав RickOne из OSC и нескольких участников RNS. Они нашли и человека, который, по их мнению, скрывался за именем Кали, и который нанес музыкальной индустрии ущерб в десятки миллионов долларов, превратив RNS в наиболее продуманную пиратскую организацию в истории. Его звали Адил Кассим. 29-летний работник IT-отрасли индо-американского происхождения курил траву, слушал рэп и жил в пригороде Лос-Анджелеса со своей мамой.

В сентябре 2009 Гловер прибыл в федеральный суд в Александрии, штат Виргиния, и выслушал обвинение во «вступлении в преступный заговор с целью нарушения авторских прав». В суде он впервые увидел Адила Кассима. Кассим был гладко выбрит и коротко пострижен. Он был невысоким, с заметным животиком и одет в черный костюм.

Месяц спустя Гловер признал себя виновным. Это решение не было простым, но Гловер оценивал свои шансы получить оправдательный вердикт как низкие. В обмен на более мягкое наказание, он согласился дать показания против Кассима.

ФБР нуждался в их помощи; агентство тщательно обыскало дом Кассима и исследовало его лэптоп, но они не нашли никакой контрафактной музыки. Кассим не признал своего участия в RNS, хотя две улики свидетельствовали о его связи с группой.

Первой был обнаруженный в его спальне компакт-диск, на котором было записано резюме Кассима. В графе «Properties» Microsoft Word автоматически включил имя автора документа: Kali. Второй уликой был мобильный телефон Кассима, где нашли номер Гловера. Он был записан в телефоне Кассима просто как D.

Суд над Кассимом начался в марте 2010 и продолжался пять дней. Гловер дал показания, как и еще ряд участников RNS, а также агентов ФБР и технических экспертов. В предыдущие десять лет федеральное правительство обвинило сотни участников Сцены и выиграло почти все судебные процессы.

Но 19 марта 2010 года после короткого обсуждения присяжные признали невиновность Кассима.

После судебного разбирательства Гловер начал сожалеть как о том, что дал показания против Кали, так и о признании собственной вины. Он задавался вопросом, была ли возможность избежать обвинения, имей он лучшую юридическую защиту? Он никогда не знал, каких убытков музыкантам стоили утечки альбомов. В те дни он, кажется, это даже не воспринимал, как настоящее преступление.

«Посмотрите на 50 Cent, — сказал он, — он все еще живет в поместье Майка Тайсона. Ничего не может навредить ему». Он продолжил: «Это потеря для музыкантов, но это также и способ рекламы». Он сделал паузу. «Но они, наверное, больше потеряли, чем смогли получить». В итоге, Гловер провел три месяца в тюрьме (Тони Докери также признал себя виновным во вступлении в преступный заговор с целью нарушения авторских прав, проведя три месяца в тюрьме. Саймону Таи обвинения не были предъявлены).

В своих директивах для определения меры наказания адвокаты Министерства юстиции назвали «RNS самой вездесущей и скандально известной пиратской организацией в истории». За 11 лет RNS слили более 20 000 альбомов. На протяжении большей части этого времени наиболее ценным ее сотрудником был Гловер — тяжело было найти такого парня или девушку в возрасте до тридцати, на жестких дисках у которых не было бы музыки так или иначе связанной с его действиями.

В день, когда в доме Гловера прошел обыск, агенты ФБР конфисковали его компьютеры, жесткие диски, устройства для копирования и его PlayStation. Они сделали несколько фотоснимков альбомов, которые он собирал все эти годы. Но саму сумку полную компакт-дисков они не взяли — даже как вещественное доказательство, они уже были никому не нужны.

Бенни Лиделл «Делл» Гловер