«Записки террориста (в хорошем смысле слова)»

Записки террориста (в хорошем смысле слова) (fb2) - Записки террориста (в хорошем смысле слова) [иллюстрации, карты] (Записки террориста - 1) 4016K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виталий Фёдоров (Африка)

Виталий Африка ЖЖ: afrika-sl Записки террориста (в хорошем смысле слова) Чёрная Сотня Нижний Новгород 2015

Глава I

«…more than two hundred pro-Russian separatists were killed or arrested by government forces in the Donetsk region during…»

По скучающей в бараке ожидания толпе пассажиров рейса Фритаун — Касабланка пробежала волна оживления. Распространялась она, разумеется, не от телевизора, где странные люди с непроизносимыми именами убивали друг друга в странных городах с непроизносимыми названиями, а от спуска на лодочный причал. Мускулистые представители местной фауны потащили багаж на катера, небрежностью обращения с баулами вызывая судорожные вздохи у новичков в этих геопроктологических краях. TIA[1], ребята,T — I — A…

Симпатичная дикторша в нейтрально-позитивном ключе рассказала ещё немного о славных победах органов правопорядка над пророссийскими сепаратистами, вскользь упомянув «Ukrainian officials» в качестве источника информации, и перешла на Ближний Восток, который у них называется Средним. Впрочем, никто её уже не слушал. Народ спешно выстраивался в штурмовую колонну на посадку, игнорируя неубедительные попытки негроперсонала расставить всех согласно номерам билетов. Толпу я не люблю, так что одним из последних пристраиваюсь в конец очереди. Благо о случаях, когда кому-то не хватило места на катере, мне тут за два года как-то не приходилось слышать. Книжку (не могу без них в дороге) купил заранее, так что никакое ожидание меня не напрягает.

В воздухе уже по-ночному прохладно, градусов 26, не больше. Редкие, но зато просто огромные капли дождя с глухим стуком разбиваются о доски причала и резко щёлкают по пластиковому мусору, толстым слоем покрывающего воду залива. Начало сезона дождей… В нескольких километрах от берега над горами полыхает беззвучная гроза. Сколько раз наблюдал здесь грозу, столько раз и удивлялся. В трёх случаях из четырёх раскатов грома не слышно. Совсем. Объяснение, как всегда, одно. TIA…

Я, как обычно, путешествую с одним рюкзаком «ручнокладного» размера, так что с отстранённым любопытством рассматриваю аккуратно (по местным стандартам) сваленный в кучу на носу катера багаж, которому вот-вот предстоит испытать на себе солёную воду Атлантики в мелко- и крупнодисперсном виде. Философская концепция куска брезента так и не смогла полноценно прижиться в мировоззрении местного населения. Катер медленно отходит от причала, разворачивается к нему кормой и, резким рывком набрав скорость и наполовину высунувшись из родной стихии, лихо проскакивает перед носом небольшого контейнеровоза, несущего народам свободной Африки вьетнамский рис, китайские промтовары, европейский секонд-хенд и американские подержанные машины.

Да, кстати, у нас тут вовсе не очередной случай коллективного помешательства, и мы не собираемся плыть на катере в Марокко. Просто в рамках обычного для Чёрного континента альтернативного способа мышления славный город Фритаун расположен на единственной на всё побережье небольшой горной гряде, благодаря чему он может круглогодично наслаждаться нехваткой места, узостью и кривизной улиц, а в сезон дождей заодно и селями с оползнями. Аэропорт Лунги же, в качестве дополнительного бонуса, расположен на противоположном берегу широкого, зато мелкого и грязного залива (или эстуария, хрен его поймёшь). Так что добираться до него на катере минут 25–30, а вот на машине — часа три, если не застрянешь в пробке на выезде из города. Что именно мешало построить его на равнине за горной грядой, в нескольких километрах от города, теряюсь в догадках. Скорее всего, тот самый альтернативный способ мышления, так как сейчас китайцы именно там и собираются строить новую воздушную гавань. Впрочем, есть и более идиотски расположенные аэропорты, вон, Монровию взять…TIA…

Полчаса пролетают незаметно, вот уже и пристань. Дождь постепенно усиливается. Мдяяя… Как бы рейс не отменили… В кармане вибрирует телефон. Смотрю на экран — так и есть, Амарина. Со вздохом нажимаю на приём. Люблю, целую, возвращайся быстрее и т. д. Становится немного грустно на душе. Хорошая девушка. В отличие от 99 % местных жительниц, хорошая не только фигурой, но и внутренне. Умная, добрая и не видящая во мне ходячий банкомат. Хоть я и расист и на общение с местными жительницами всегда смотрел с иронически-прагматических позиций… да и вообще, я не слишком эмоциональный человек в плане общения с окружающими, но нельзя год встречаться с девушкой и не начать испытывать к ней какие-то тёплые чувства, а не просто видеть предмет интерьера для использования в медицинских целях. Пункт назначения я ей, разумеется, не сообщал, сказал, что по делам в Москву лечу. Бормочу в ответ что-то ласково-ободряющее, ещё раз прощаюсь и отключаю телефон. Иначе через десять минут ещё раз позвонит и снова начнёт плакать, а у меня даже содержательный разговор по телефону длительностью свыше двух минут вызывает непреодолимое желание повесить трубку, про женские слёзы уж и не говорю. Не знаю почему. Не люблю говорить по телефону, и всё тут. Впрочем, я вообще не особо разговорчивый.

Короткий автобусный заезд, и вот он, Лунги. Это, кстати, новое здание, если кто не в курсе. Ещё даже не полностью законченное. Жалующимся на него стоило бы побывать здесь два года назад. Паспортный контроль, отпечатки пальцев (африканские страны обожают откатывать пальчики всем въезжающим и отъезжающим, эта оруэлловская мода распространяется, как пожар). Так, а чего это он замялся? Смотрит на меня с выжидающим видом, неубедительно тыча одним пальцем в клавиатуру. С отсутствующим лицом разглядываю коридор за его стеклянной будкой. Всё скучно и предсказуемо…

— There is a problem, sir… (С характерными для крио[2] «дe» и «са-а-а».)

— (Молча вопросительно поднимаю брови.)

— It’s a serious problem! The machine cannot scan your fingerprints, something is wrong!

— …

— Do you understand me, sir? We have a serious problem here!

— (Равнодушно.) I don’t think it’s my problem…

Мелкий вымогатель за стеклом задумчиво листает мой паспорт, усеянный печатями и визами, и предпринимает последнюю попытку.

— My good friend, I just want to help you. I don’t know what you gonna give me…

— …

Раздражённо суёт мне паспорт в окошко и демонстративно отворачивается. Улыбаясь про себя, перехожу к таможенникам. Эти ребята повеселей и побесцеремонней. «Русский? Гони бабки! Гони бабки!» Блин, и ведь научил же кто-то. Эти на отказ не обижаются и у следующего пассажира просят денег уже на итальянском. Полиглоты, понимаешь…

До вылета ещё два часа, беру пиво и устраиваюсь поудобнее. Обстановка располагает к ностальгическим воспоминаниям. Всё-таки Сьерра добавила два года к моему и так не маленькому геопроктологическому стажу. Погружаюсь в себя и выныриваю к объявлению посадки.

Короткий перелёт над марокканцами, и вот она — Касабланка. До рейса в Стамбул ещё несколько часов, но выходить в город нет ни малейшего желания. Название — единственное, что в Касабланке есть красивого, это я проверил на практике. Зато очень удобный пересадочный узел для поездок в Западную Африку. Новичкам, кстати, очень даже рекомендую выйти в город, поможет слегка подготовиться к «могиле белого человека», как называли побережье Гвинейского залива проклятые колонизаторы, врывавшиеся в мирные негритянские деревни, оставляя за собой лишь дома, школы и дороги. К концу первого года каждый второй из этих суровых ребят уже отправлялся в края вечной охоты. И хотя в наши дни всё куда легче, тем не менее, холерой и брюшным тифом я в Сьерре переболеть успел. Малярия была ещё раньше, в Замбии. Страшная вещь, кстати. К знакомым как-то представитель от инвесторов из Киева прилетал на недельку. Съездили, посмотрели площадку, побухали, съездили на океан, побухали. Мужик вернулся в Киев, а через несколько дней в бане свалился без сознания. Пока врачи разобрались, пока сделали анализ на малярию — через три дня его не стало. Впечатлённые украинские инвесторы потом год осуществляли контроль над деятельностью предприятия путём переписки. За что и поплатились — команда геологов, возглавляемая целым профессором, главой какой-то там международной геологической ассоциации, раздербанила больше миллиона инвесторских долларов, напоследок распродав всё имущество, вплоть до канистр для воды. Профессор же, не шелупонь какая. Вымели всё, подчистую. Помнится, во время совместной попойки сей солидный, харизматичной внешности муж рассказывал нам о морфологии россыпей (никто ничего не понял, но звучало убедительно и даже вызывало спорадические позывы вложить денег). Затем под большим секретом показал эксклюзивные фотографии, сделанные специально по его заказу специальным геологоразведочным спутником. На мой наивный вопрос: «А почему на спецфотографиях написаноGoogle Maps?» — профессор мягко перевёл тему беседы на классическое обсуждение сравнительных достоинств негритянок и женщин. Больше туда меня не приглашали почему-то. Мдяяя…

Люблю сидеть в транзитной зоне аэропорта и наблюдать за пассажирами, пытаясь по их внешнему виду и манерам догадаться, кто они и откуда. И куда. Очень любопытные типажи встречаются. Вот негр, уверен в себе, улыбается, небрежно-спортивный стиль, раскатистый акцент. Походу, американец, приехавший поглядеть на asshole of the universe утерянный рай, в котором лет триста назад его предков вождь племени обменял работорговцам на бутылку виски. Повезло предкам. Вот русская компания, намеренно громкими голосами и непременным «Таги-и-ил!» пытающаяся прикрыть свою неуверенность. По виду работяги, наверное, на майнинг[3]. Прислушиваюсь к разговору, так и есть. С Харькова, летят в Гану, работать на золотодобыче. А вот суровые ребята талибского вида — гастарбайтеры-проповедники из Пакистана, на саудовские гранты летящие прививать бедным неграм чистый ислам. Вот бывалого вида мужик, так же, как и я, со скучающим видом рассматривающий вавилонское столпотворение аэропорта. Явно принадлежит к тому же привычному типу «мелких бизнесменов широкого профиля», со времён Стэнли топчущих ту же красную африканскую землю, что и ваш покорный слуга…

Внизу проплывают Италия с Грецией, начинаем снижаться, и открывается впечатляющий вид на окрестности Стамбула. Прекрасный город. Даже мусульманскость не особо бросается в глаза. Похож на Киев, только климат лучше и море есть. Могу бродить по нему днями напролёт, чем и занимаюсь следующие трое суток.

В каждой нормальной стране есть места, которые обязательно нужно увидеть, если уж судьба туда занесла. Даже в некоторых ненормальных есть. В Сьерре нет, кстати. И в каждом нормальном городе они также есть. Понятно, что частенько они разочаровывают, но, как говорится, лучше попробовать и пожалеть, чем жалеть, что не попробовал. Короче, в Стамбуле главное из таких мест — Св. София. Так вот, ходить туда не надо. Только если есть необходимость подогреть в себе нелюбовь к исламу. Но у меня лично с этим и так всё в порядке. Нет, собор конечно красивый и величественный. Был. Году этак в 1452. Ремонтировался он последний раз примерно тогда же, похоже. От фресок мало что осталось, в переходах мочой воняет. Идиотские люстры на канатах окончательно изничтожают впечатление. Видно, что особого внимания поддержанию состояния собора турецкое государство не уделяет, о реставрации я уж и не говорю. Нелепые палки минаретов и уродские круглые щиты с арабскими надписями оставляют очень неприятное впечатление, хоть я и атеист и к православию обычно отношусь достаточно равнодушно. Понятно, что всё равно все пойдут, но моя совесть чиста — я предупредил.

Да, забыл объяснить, что я делаю в Стамбуле. Дело в том, что я хочу стать террористом. В хорошем смысле слова. Для чего и еду в маленький городок с символичным названием Славянск. На хр… зачем мне это надо? Сложный вопрос… Как-нибудь постараюсь объяснить поподробнее, пока же скажу лишь, что захотелось сделать что-то доброе и хорошее. При чём тут Стамбул? Во-первых, я не был в Великой Ротенбергии уже почти три года. Скучать, конечно, скучал, но въезжать через российскую границу на Украину жутко не хотелось. Ибо контора, как известно, пишет. И здоровая (?) паранойя мне подсказывает, что всех мужчин боеспособного возраста берут на учёт максимум по прибытию в Ростов, а скорее всего ещё при покупке туда билета. А там, глядишь, при изменении политической погоды и тормознут за попытку незаконного перехода границы. В любом случае, попасть на карандаш в отдел «Э» мне не улыбалось от слова совсем. Во-вторых, учитывая текущее соотношение сил в районе восстания, шансы остаться живым и здоровым я оптимистично оценивал несколько ниже 50 %. Соответственно, хотелось напоследок как следует побродить по красивому средиземноморскому (ну вот люблю я Средиземноморье) городу, а Стамбул идеально подходил с точки зрения логистики. Да и мои предыдущие три визита в него были лишь несколькими часами между стыковками, так что скучать не пришлось. Хитрый же мой план (да-да, подражаю Аллаху Владимировичу) заключался в том, чтобы из Стамбула прилететь в Киев, а оттуда уже двинуть в Донецк, выпав, таким образом, из поля зрения слуг Его Темнейшества. Предварительное изучение отзывов о практике (не)въездов подданных Империи Зла мужского пола в возрасте от 16 до 60 лет на территорию Незалежной внушало некоторый оптимизм. Опять-таки, тот факт, что я несколько лет жил в местах, проклятых Ктулху, а затем им же и забытых, должен был, с моей точки зрения, сыграть в мою пользу. Сначала вообще была идея напрямую полететь в Донецк (это было ещё до эпик фейла ополчения в конце мая), но затем она была отброшена, как слишком очевидная. Билет заранее не брал, т. к. предполагал, что ситуация может измениться внезапно и резко. Первым же стамбульским утром мной был совершён набег на ближайший офис Турецких авиалиний.

Что-то недоброе я почувствовал уже по хмурому взгляду, брошенному пухленькой брюнеткой за стойкой на мой российский паспорт. В мягкой и вежливой форме мне было разъяснено, что авиакомпания уже зае… э… устала возить за свой счёт из Киева в обратный путь хитрожопых ребят вроде меня и билет мне продадут исключительно при наличии заверенных переводов на турецкий или, так и быть, на английский язык всех документов, которые бдительные украинские прикордонники требуют у мужчин из Империи Зла для пропуска их в Цеевропу. Брать же билет на сайте она мне не советовала, т. к. на посадку без полного комплекта документов меня всё равно не пустят. Возможно, меня брали на понт, но терять время и нервы не хотелось. Билет до Нерезиновой в кармане — а три дня неспешных прогулок по древнему Константинополю вновь пробудили мечты о домике на берегу Средиземного моря поближе к старости. Не в Турции, конечно, я ещё не сошёл с ума, но вот Сицилия или Сардиния… Э-хе-хех… Впрочем, на глобусе слишком много мест, где я хочу домик в старости (Кейптаун и Вальпараисо пока ведут), нужно сначала на квартиру в Москве заработать. И вообще на квартиру.

Подъём ранним утром, поездка на такси по ещё спящему городу — и вот стальная птица уносит меня в столицу страшного Мордора. Вопрос теперь в том, как не попасть в поле зрения Глаза Саурона…

Глава II

Москва… У нас принято ругать её. И то здесь не так, и это не этак, и цены на всё дикие, и понаехали, и экология, и пробки, и вообще жить невозможно. На человека, говорящего «Мне нравится жить в Москве», смотрят, как на сумасшедшего. Не в тренде он, ага… При этом толп беженцев из Нерезиновой мне, как ни поразительно, наблюдать пока не приходилось. Видимо, под землёй уходят, тоннелями. Для меня же Москва — один из лучших для жизни городов на глобусе (я про мегаполисы). Сюда бы море и горы ещё — был бы вообще лучший. Можете считать извращенцем.

После двух лет во Фритауне же столица нашей Родины вообще представилась раем на земле. Метро, стада белых девушек пасутся, высотки как грибы растут, светофоры, нормальная еда. Три дня в Стамбуле ещё не притупили острого чувства удовлетворения наличием цивилизации вокруг. И дело тут совсем не в финансово-бытовом аспекте. Да, очень кстати пришлось гостеприимство моего хорошего друга и старого знакомого ещё по африканским приключениям Лёхи, приютившего меня в своём доме на Новой Риге. Если город «твой», ты это и без денег почувствуешь, даже ночёвка на вокзале не испортит впечатления. Ну, если это в привычку не превращать. Знаю точно, так как в первый свой приезд в прекрасный город Рим был вынужден, по стечению обстоятельств, провести там три дня с общим бюджетом в сто умученных енотов, предусмотрительно упрятанных мной под стельку в начале поездки. 72 часа пролетели как один миг, гулял по историческому центру практически круглосуточно. Единственное, о чём пожалел, — не удалось насладиться итальянской кухней, пришлось навёрстывать в другой раз. В Дубай же прилетел упакованным по полной — и заключительные два дня просидел в гостинице с книгой. Не моё, и хоть ты тресни.

Так, в раздумьях о разнообразности мира и особенностях нашего восприятия оного, мы и добрались до коттеджного посёлка, где находится Лёхино логовище. По пути, после неизбежного «А вот помнишь…» и «А тех снова развели, прикинь, на лимон!», я поведал другу о своих планах немножко побегать с автоматом. Он, мягко говоря, несколько удивился, ибо знал меня прежде со стороны, о которой мой ЖЖшный знакомый, отличный писатель и плохой логик Ян Валетов (ЖЖ: bither) сказал: «Ты — циник, романтики в тебе, как в статуе Командора, — ни хера нет. Ты всегда хорошо понимал, с какой стороны у бутерброда масло». Алексей, знавший меня как человека весьма извилистой судьбы, с этой (ещё на тот момент не произнесённой фразой) был согласен целиком и полностью.

— Не, — пытал он меня за пивом, когда вкуснейший обед, приготовленный его заботливой супругой, был уже съеден, — ну вот ты мне объясни, ЗАЧЕМ?

— Иногда хочется просто сделать что-то хорошее, полезное. Надоело рассуждать в блоге о несправедливости мироздания…

— Не, ну я понимаю, конечно… Но ведь это ж война, может и в лоб прилететь, ты это понимаешь? Можно же и другими способами помогать — гуманитарку там собирать, или ещё что-нибудь такое…

— А ты, собственно, за кого собрался воевать? — осторожно уточнила его супруга Ольга (лично она меня до этого не знала, но о моих «нацистских» взглядах представление имела).

— За наших, конечно.

— Э-э-э-э…

— За ополчение! — улыбаюсь я.

— Есть вероятность через полгодика стать помощником Бородая? — не отстаёт хорошо знающий мою циничную натуру Алексей.

— Маловероятно… — трезво оценил свои шансы я, — для этого надо было в марте приезжать. Пряников вкусных всегда не хватает на всех… Впрочем, будем посмотреть…

Разговор затянулся часов до двух ночи. Люблю поговорить с умными людьми.

Пожалуй, стоит рассказать о своих мотивах поподробнее, пока вы не приняли меня за вьюношу бледного со взором горящим. С чего бы начать… Наверное, с того, что я и в самом деле в некотором роде нацист. Не «неонаци» из клоунов, считающих, что красивая чёрная форма, «зиги» и перепост биографий воинов III Рейха вуютненькомкак-то поможет им примазаться к грозной славе погибшей надежды на выживание белой расы, — так это точно такой же карго-культ, как и меланезийские островитяне, в наушниках из половинок кокоса пытающиеся вернуть обратно сверкающих стальных птиц… Для этого я слишком рационален. Но то, что в своё время с водой выплеснули и ребёнка, — для меня самоочевидный факт. При чём тут Украина? При том, что я не еду туда бороться с фашизмом. Ибо, с моей точки зрения, его там нет. Идёт обычная межнациональная война, русских с украинцами. У неё есть отличительная особенность, выделяющая её из длинного ряда подобных конфликтов, — наличие на оспариваемой двумя народами территории неопределившегося большинства. Именно это большинство, так называемые «русскоязычные украинцы», часто отвечающие на вопрос о национальности «я славянин», и являются основным призом для обеих сторон. Население, а не земля (она приложится). Ну, а поскольку я ещё и русский националист, выбор стороны для меня был очевиден. Признаюсь честно, если бы выбор был по линиибелая расаvs.русские(например, чисто гипотетическая ситуация: в ЕС массовые беспорядки мигрантов, как реакция на них к власти приходят ультраправые правительства, которые подвергаются травле со стороны «мировой общественности». Под внешним давлением они всё больше радикализируются и создают Белые Соединённые Провинции Европы, проводящие внутреннюю политику в духе Германии середины 1930-х, а РФ начинает наступление на запад с целью «уничтожения воспрянувшей гидры фашизма») — тогда бы я стрелял на восход, а не на закат. Но к расовому вопросу нынешняя русско-украинская война не имеет никакого отношения (кроме прискорбного ущерба для генофонда обоих народов). В связи с чем горячая поддержка некоторыми моими бывшими единомышленниками Украины под предлогом «борьбы забелое братство» вызывает у меня опасения за их психическое здоровье. Это если подниматься в идеологические эмпиреи. Не то чтоб я был сильно зациклен на политике и борьбе за расовую гигиену, но как некий отдалённый фон в моей жизни они имеют место быть. Заварушку в русских регионах, оказавшихся при кончине Союза под оккупацией потомков протоукров и казахантропов, я прогнозировал давно. Правда, полагал, что первым станет Северный Казахстан, после ухода Назара в варп. Не угадал немного. Впрочем, уверен, там всё ещё впереди. Да здравствует ЮСНР![4]Ну, или как там её обзовут…

Вторую группу причин можно обобщить как нормальное мужское желание испытать себя. Не вот чтобы моя жизнь была бедна на повороты сюжета, но на войне я ещё не был. Только не сочтите меня адреналиновым наркоманом, пожалуйста. Нет, я обожаю поваляться на диване с хорошей книжкой, или статьи для Википедии пописать, ну или просто по улице пройтись, зайдя куда-нибудь и вкусно там покушав. Да, путешествовать люблю, и не раз меня заносило в разные интересные места, но, опять-таки, уровень риска при этом всегда стараюсь минимизировать до разумного предела. То есть подняться на вулкан (спящий!), сплавиться по горной реке или нырнуть в клетке к акулам — это я с удовольствием. Куча положительных эмоций и почти никакой опасности, если заниматься всем вышеперечисленным в трезвом виде. А вот горный велосипед, парашют или нырнуть к тем же акулам без клетки (есть и такие любители) — это только под угрозой расстрела на месте. По идее, поездка на войну относится скорее ко второй категории. Но, согласитесь, кто из пацанов не играл в детстве в войнушку и при этом не представлял себя за настоящим пулемётом, выкашивающим шеренги настоящих врагов? Если кто-то не представлял… ну, это повод задуматься, скажем так… А тут такой шанс подвернулся. Причём не просто так, а за правое дело. Да и ехал вроде как не под Верден, где за продвижение на 1 000 метров отдавали 10 000 жизней, а на партизанскую войну. Мелькали в голове картины освобождённых городов, горящих украинских колонн, ну и прочие фрагменты из «тойота-ворс» в южнорусском ландшафте. Хоть телевизор и не смотрю почти, но всё-таки, мдяяя… Видимо, сказывается общее возрастание дебилизации ноосферы.

Не стану кривить душой, были и соображения меркантильного плана. Всё ж не мальчик уже, за тридцатник, и вроде не дурак совсем, и не лентяй (в плане работы), а до сих пор ни угла своего, ни кругленькой суммы на счету, ни семейства, ни вообще постоянства и размеренности в жизни. А я вообще обожаю размеренное, уютное благополучие. Остаётся лишь удивляться, почему стремление к нему регулярно приводит меня в места, где год жизни можно смело считать за три. Не, бедствовать не бедствовал, на вкусно покушать и покататься по глобусу в своё удовольствие хватало (не всегда, но чаще да, чем нет), но не более. Тут же, в случае успеха восстания, вырисовывалась перспектива создания с нуля нового государства. А государству нужен аппарат. Я в достаточной мере реалист, чтобы не рассчитывать на пост министра финансов, на такие должности назначают только своих, это понятно, но в условиях неизбежного кадрового голода что-нибудь заманчивое вполне может подвернуться. Тем более что уж в чём, а в организации на пустом месте чего-то работоспособного опыт у меня весьма приличный. Больших надежд я на это не закладывал, ну да чем чёрт не шутит…

С утра (э-хе-хех, знал ведь, нельзя мешать вино с коньяком…) Лёха закинул меня в Москву по дороге на работу. Десантировавшись из его транспортного средства недалеко от вокзала (не будем углубляться в излишние подробности), выдвигаюсь к кассам дальнего следования. Поскольку здоровая подозрительность к любимому государству меня не покинула, беру билет не до Ростова, а до Воронежа. Очередной ХП (м) (Хитрый План (мой)) уже созрел, осталось воплотить его в жизнь.

Из моей несколько ироничной манеры повествования у вас может сложиться впечатление, что я полный раз… э… гильдяй и еду наобум, куда глаза глядят, понятия не имея, что меня ждёт впереди, и как я вообще попаду в вожделенный Славянск, и что я там буду делать. Это не так, человек я весьма методичный и организованный. Приняв в начале мая твёрдое решение ехать, я перелопатил кучу литературы по войнам в Югославии, Чечне и Приднестровье, освежил в памяти ТТХ[5]и порядок сборки/разборки/стрельбы из наиболее распространённых видов стрелковки и гранатомётов, бегло просмотрел то, что могло пригодиться по тяжёлой технике (в основном то, как с ней бороться), внимательно почитал отзывы как тех, кто уже приехал, так и тех, у кого приехать не вышло по различным причинам. В частности, списался с Александром Жучковским, который на тот момент воевал в Славянске, а затем и пообщался с ним по специально для этой цели купленному у киргизов на вокзале одноразовому телефону. Так что номер, по которому нужно было позвонить, прибыв в Ростов, у меня ко времени приобретения билета уже был. Понятно, что имелась вероятность, что всё это делается под плотным колпаком конторы глубинного бурения, но деваться было некуда.

От вокзала неспешно прогулялся до Красной площади (кто знает, доведётся ли ещё раз побывать), а оттуда, тоже на своих двоих, направился в ТРЦ «Метрополис» — моё любимое отдыхательно-покупательно-времяпроводительное место в Москве ещё с тех далёких дней, когда я обитал на «Войковской». Далековато? Есть такое дело, ну вот люблю я ходить пешком.

Вечером снова посиделки у Лёхи с Ольгой, их мягкие попытки отговорить меня от поездки, крепкий здоровый сон — и снова в путь, покой нам только снится.

Глава III

Поезда я люблю. Особенно, если там есть вагон-ресторан. Сидишь себе, неспешно потягиваешь пивко, закусываешь фисташками, рассматриваешь пейзажи и размышляешь о тщетности всего сущего (это я, к примеру, можно и о чём-то другом). Я вообще там обычно большую часть поездки провожу, не видел необходимости изменять привычке и в этот раз. Сажусь, заказываю пива и фисташек прямо сейчас, оливье и солянку поскорее, и погружаюсь в созерцательно-размышлительное состояние. Вернее, пытаюсь. Загвоздка в средней симпатичности официантке, упорно пытающейся развести меня на «угостить девушку пивом». Мля, ну вот чего она ко мне пристала? «Как дела?», «Вы откуда?», «А я вот тут вся такая скучающая…», ага… Не нужна мне компания, я просто один посидеть хочу! Хотя к кому ей ещё приставать, я единственный посетитель. Помня о том, что суп с салатом ещё не готовы и в них могут плюнуть, мягко улыбаюсь и тяну время. Так, пища прибыла, опасность миновала, с облегчением предлагаю «девушке» списать пару бутылок шампанского из бара на бой посуды при резком торможении и присоединиться ко мне. Не хотите? Ну, ладно, тогда я, пожалуй, останусь в гордом одиночестве, если не возражаете. Она ещё пару минут пытается шутить и демонстрировать изгибы фигуры, но, видя, что я сосредоточился на поглощении солянки, удаляется, презрительно-негодующе фыркнув на прощание. Слава тебе, господи…

Нет, я не «из этих» и женский пол люблю. Но вот манера некоторых людей использовать нормальные человеческие чувства для безвозмездного получения материальных благ и прочих преимуществ меня дико раздражает. Схема старая и унылая, как мир:

— (Застенчиво.) Привет! Скучаете?

— (Кокетливо.) Я вся из себя такая красивая, вот и потрать на меня денег, ты ведь не жлоб! А я, так и быть, приму твои усилия как должное.

— (Удивлённо.) Какой телефон? Нет, разумеется, не скажу. И твой мне не нужен. И вообще, у меня парень есть.

— (Возмущённо.) Что значит «Ну ладно»?! И почему ты отвернулся?! Или ты думаешь, что я тебе теперь чем-то обязана, что меня можно купить?!

Упрощённо, но вкратце соответствует действительности. Не обязательно о девушках речь, мужчины тоже часто пытаются въехать в рай на чужих плечах, используя вежливость окружающих, их нежелание идти на конфликт, отказывать и грубить. Но так конь не ходит. Так что на меня где сядешь, там и слезешь. Максимум, могу тяжёлую сумку помочь до машины донести. Вот такая я сволочь.

Ещё одно пиво (со злостью брякнутое передо мной на стол) и на боковую. Завтра предстоит напряжённый день.

Вот и Воронежский автовокзал. Поскольку Большой Брат следит за нами, садиться на автобус там я не стал. И даже заходить на территорию. Посмотрел расписание заранее ещё в Москве через Интернет, изучил со стороны, как автобусы выезжают, после чего, вместе с парой тожероссиян, лёгким взмахом руки остановил автобус в двух кварталах от автовокзала. «Командир, до Ростова сколько? 900? Добро, держи». И никаких тебе паспортных данных… Не фанат я дальних автобусных поездок. Впрочем, Воронеж — Ростов — это не 32 часа Куско — Лима с одной десятиминутной остановкой, можно и потерпеть.

По прибытию в Ростов оперативно покидаю район вокзалов и поднимаюсь вверх по Большой Садовой. Автобус, увы, прибыл поздновато, так что один из этапов ХП (м), а именно купить в Ростове форму, обувь и снаряжение, пока реализовать невозможно. Из Москвы я, по понятным причинам, всё это везти не хотел. Некоторое время обдумываю сложившуюся ситуацию. С одной стороны, время терять не хочется. С другой, если я что-то понимаю в экономике (а я в ней понимаю), цены в Донецке на партизанские товары будут заоблачными. В конце концов, желание сэкономить время одержало верх над желанием сэкономить презренный металл — вставляю симку и батарею в «киргизский» телефон и звоню по номеру, который дал мне Жучковский.

— Алло? (Голос явно принадлежит мужчине за 50.)

— Здравствуйте! Мне Ваш телефон Александр дал, который в Донецкой области сейчас. Он сказал, Вы можете отличную рыбалку организовать. (Чувствую себя мегаконспиратором, Штирлиц нервно курит в стороне. Ну а что ему ещё говорить??)

Моему собеседнику потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём это я.

— Да, могу. Сколько вас?

— Один.

— Ростов и область знаешь?

— Ростов знаю, область нет.

— Понятно. У меня тут ещё один «рыбак» уже сидит, сейчас ему трубку дам, он объяснит, как проехать.

В трубке появляется другой голос, моложе. Солидный такой, уверенный в себе.

— Привет! Ты где сейчас?

— Здорово! В Ростове.

— Нормально, я сам там вчера в это же время был. Иди на автовокзал, там возьми билет до Тарасовки. Это райцентр на севере области. Автобус около трёх часов утра там будет. Как приедешь, позвони, объясню, как дальше добираться.

Несколько секунд размышляю.

— Я приехал впляжном(выделяю голосом) варианте. Этодействительно важно, чтоб я ехал прямо сейчас, рыбалкаднём планируется? Или можно завтра вечером приехать? (Надеюсь, понял.)

— (Некоторое колебание.) Лучше прямо сейчас. Я вчера опоздал. Хозяин дома, говорит, возможно, завтра будет. Тут не каждый день можно устроить. Как возьмёшь билет — позвони.

— Понял. Позвоню.

Иду обратно на автовокзал, подхожу к кассам. Сюрпри-и-из! Автобус отменён, следующий только рано утром. Перезваниваю, сообщаю о проблеме и что буду только завтра днём. Такси брать неохота, как по финансовым соображениям, так и по конспиративным. Таксисты наверняка стучат выполняют гражданский долг. Теперь нужно решить, брать гостиницу или переночевать на вокзале. Гостиница — это документальный след. Даже если на ночь комнату снять — люди, этим занимающиеся, обычно фотографируют паспорт на телефон, и куда потом эти фото попадают, особенно сегодня, одному Ктулху ведомо. Вполне возможно, что в чистые руки ребят с горячими сердцами и холодными головами. Решено — ночую на вокзале, ну а пока можно пройтись по городу.

Гулять по Ростову приятно. Во-первых, сам город колоритный. Во-вторых, количество красивых девушек на квадратный метр в полосе Харьков — Ростов-на-Дону значительно превышает средний показатель как по планете Земля, так и по некоторым другим. На душе сложный комплекс ощущений и переживаний. Вокруг шумный, веселящийся город. Огни, веселье, суета людей и машин. С вышеупомянутыми красивыми девушками гуляют парни, многие меня в два раза шире в плечах. Пиво пьют. С одной стороны, как-то поневоле закрадываются мысли: «А какого хрена вы, хлопцы, тут делаете, когда в 100 километрах отсюда такие же русские, как и вы, сражаются за свою землю и свободу?» Что-то мне подсказывает, что никакого, даже подсознательного ощущения неправильности происходящего у «хлопцев» в мускулистых головах не шевелилось и поутру они вовсе не шли покупать гуманитарку для Новороссии или там денег перечислять на закупку снаряжения стрелковцам. В такие моменты понимаю, откуда берутся русские ваххабиты. Людей достаёт творящееся вокруг скотство, как с этим справляться, они не понимают и в силу нехватки извилин начинают всерьёз воспринимать творчество известного аравийского фантаста VII века. С другой стороны, глядя на это кипение жизни и помня о цели поездки, действительно начинаешь чувствовать себя защитником Русского Мира. Аж «Прощание славянки» и «Вставай, страна огромная» вспоминаются, причём с собой, любимым, в роли адресата. Что, несмотря на моё достаточно ироничное отношение ко всему окружающему, приятно, чего уж скрывать.

Неожиданной (по меркам Москвы) сложностью оказалось поменять доллары в семь часов вечера. Все банки закрыты, обменников нет, как в Средневековье попал. Или Совдепию. В конце концов плюнул, подошёл к ментам на ЖД вокзале, и они быстренько выдернули откуда-то менялу. Курс, естественно, грабительский. Зато теперь обезопасил себя от возможной проверки данными доблестными хранителями правопорядка и общественного спокойствия моих документов, так что ночёвка в логове чайников-переростков прошла успешно.

Утром сажусь на автобус, и Драг нах Тарасовка. В соседи, увы, попалась жутко словоохотливая бабулька, которая всю душу выела, выясняя, откуда, куда и зачем я еду. К счастью, ⅔ ответов она тут же придумывала сама, не дожидаясь моей реакции. Так что, неожиданно даже для меня, выяснилось, что еду я в какой-то там санаторий на лечебные грязи. Ну, ладно. Хотя чёрноюморная мысль «Зато к земле привыкнете» мелькнула.

Вот и Тарасовка. Столица и главный город, так сказать, Тарасовского района Ростовской области, основным достоинством коего является то, что он (район) граничит с Луганской областью. Вылезаю на автостанции, оглядываюсь. Пара магазинов, пара такси, закусочная, на противоположной стороне магазин «Охотник» или что-то в этом роде. «АГА!» — догадался Штирлиц и пошёл в закусочную. Заказал борщ с чесночными гренками за какие-то смешные деньги, после чего позвонил в резидентуру. Получив ЦУ взять такси и ехать в расположенный на границе хутор Ивановка (назовём его так), я шустро оприходовал борщ, оказавшийся чрезвычайно нажористым, и перешёл через дорогу в охотничий магазин. Средних лет женщина за прилавком посмотрела на меня без малейшего удивления. «Туда?» — спросила она, сделав неопределённый, но интуитивно понятный жест. «Туда…» — вздохнул я, чувствуя себя последним идиотом. Штирлиц шёл по коридорам Рейхсканцелярии и, ловя на себе подозрительные взгляды эсэсовцев, никак не мог понять, что же его выдало — то ли Звезда Героя на груди, то ли парашют за спиной… «Тут ваши уже почти всё разобрали, — сообщила мне матёрая контрразведчица, — вот всё, что осталось». Выбор действительно был небогат, мягко скажем. В итоге прикупил себе маскхалат. Вроде Стрелок в известном обращении, послужившем последней каплей, говорил, что худо-бедно обеспечивают на месте, так что как-нибудь обойдусь и этим.

Вышел, договорился с таксистом на 800 рублей до Ивановки и стартовал на запад. Таксист попался разговорчивым, кто я, он раскусил мгновенно и сообщил, что добровольцев в Ивановку к Александру (так, по его словам, звали хозяина дома, куда я ехал) он возит регулярно, 3–5 человек в неделю. По его словам, Александр человек опытный, родственников у него полно по обе стороны границы и накладок с переходом пока не было. Заодно проинструктировал меня, что говорить погранцам, если те остановят, мол, на рыбалку еду. Среди погранцов, по его словам, люди встречались очень разные, в том числе и стремящиеся тупо блюсти букву закона без оглядки на ситуацию: могли и составить протокол о нарушении погранзоны и вернуть в Тарасовку. Впрочем, никто нам так и не попался. Вернее, мы никому не попались. К Восстанию он относился сочувственно, что, впрочем, не мешало ему ломить 800 рублей за поездку, красная цена которой пятихатка.

Высадив меня перед отдельно стоящим двухэтажным домом, во дворе которого молча сидела здоровенная лохматая псина, неодобрительно смотревшая на меня сквозь сетчатый забор, водила шустро развернулся и скрылся из поля зрения, пожелав напоследок удачи.

Глава IV

На стук в ворота и крик «Есть кто живой?» никто не отозвался. Входить как-то не хотелось — во-первых, псинка смотрела недружелюбно, во-вторых, кто его знает, что там и как. И кто. Пожалуй, стоит перезвонить и сообщить радостную весть о моём прибытии. Достаю телефон, набираю… «На Вашем счету недостаточно средств…» Чудесно. Как всегда, вовремя. Стучу снова — реакции ноль, только собака пару раз гавкнула без особого энтузиазма. Мдяяя… Может, таксист куда-то не туда завёз? И что делать? Обхожу забор слева — упираюсь в какие-то огороды. Возвращаюсь обратно. По-прежнему никого. Собаченция временами порыкивает. Мляяя… Оглядываюсь на шум — к воротам подъезжает молодой пацан на велосипеде. «Привет! — здороваюсь я, — ты тут живёшь?» — «Здравствуйте! — вежливо отвечает молодое поколение, — здесь. А Вы к папе?» Подтверждаю его смелое предположение. Ребятёнок входит во двор и скрывается за домом. Через пару минут появляется мужчина за пятьдесят, крепкий, с грубоватым, но умным лицом: «Добрый день! Я Александр. Как добрался?» Представляюсь сам, сообщаю, что добрался нормально. Проходим за дом, там большой огород, чуть ли не на полгектара. По нему в мою сторону бодро двигается моего примерно роста мужик, но раза в два меня шире и на вид лет сорока, с окладистой такой бородой. С вилами наперевес двигается, что любопытно. Хм… Не, поставил в сторонку. Видимо, ещё один рыбак. Так и оказалось. Дима, здоровенный бородач харизматично-брутальной внешности, отец пятерых детей, мастер на все руки, эрудит и убеждённый русский националист, приехал из одной из нацреспублик Поволжья, где у него была небольшая фирма, занимающаяся разработкой компьютерных программ.

Общий язык что с хозяевами (а в доме, помимо самого Александра, жили также его супруга Ирина и трое детей), что с Димой я нашёл быстро, и они ввели меня в курс дела. Положение «на ленте» было следующим: вдоль границы тянулась линия украинских опорных пунктов, выходящие из них мобильные отряды патрулировали границу и устраивали засады на известных им путях переправы людей и грузов. Ситуация для них облегчалась тем, что граница проходит по хоть и маленькой, но реке Деркул. Так, пару дней назад в нескольких километрах южнее перешедшая реку вброд группа добровольцев была обстреляна из зелёнки сразу, как вышла на берег. Итог — двое раненых. К счастью, всем удалось отойти обратно. Обстреливать российскую территорию украинцы в то время ещё побаивались. Вооружённых же ополченцев украинские погранцы опасались и всеми силами не замечали. В случае если не замечать не получалось, с опорных пунктов выдвигались бронегруппы нацгвардии и отгоняли наших либо в зелёнку, либо по дороге на юг, в сторону станицы Луганской. Территория на запад от границы на несколько десятков километров представляла собой зону неустойчивого контроля ополченцев. Т. е. населённые пункты в основном были условно ЛНРовскими, с гарнизонами по несколько человек, в лучшем случае — в несколько десятков. В случае подхода крупных сил украинцев (а мелкими отрядами те перемещаться не решались) эти гарнизоны рассасывались по зелёнке и соседним деревням, противник входил в селение, поднимал укрофлаг на здании администрации, после чего двигался дальше. Ополченцы возвращались обратно, снимали жовто-блакитку, вешали триколор/имперку/спас/ЛНРку (смотря что было под рукой), и всё возвращалось на круги своя. При этом по дорогам практически свободно перемещались обе стороны, выставляя блокпосты там, где им заблагорассудится. Чем дальше на север, тем слабее становилось присутствие ополчения и сильнее влияние Киева. Система переправки «диких» добровольцев держалась на самоотверженной работе волонтёров из местных жителей по обе стороны ленты, при этом была достаточно организованной. Приём людей и грузов на территории РФ, разведка маршрутов, переход ленты, доставка в Луганск — уровень, которого достигла самоорганизация вчера ещё совершенно обычных людей, внушал нешуточное уважение. Крупные отряды по 20 и более человек (в основном казачьи, уже с лёгким вооружением) просто переходили границу там, где им вздумается, распугивая укропограничников и успевая уйти на подконтрольную ЛНР территорию до подхода нацгвардии на броне. С российской стороны некоторые сложности доставляли погранцы. Если менты были из местных и практически поголовно смотрели сквозь пальцы на шевеления в приграничной полосе, то среди «зелёных фуражек» попадалось немало мразей, тормозивших помощь Восстанию всеми силами. Впрочем, большинство и там было нормальными людьми.

Хутор Ивановка вытянулся вдоль реки на восточном берегу Деркула. На противоположной стороне стоял чуть больших размеров посёлок Сосновое. Жители обеих деревушек поголовно были друг другу родственниками и кумовьями, в советские времена данная «агломерация» вообще считалась единым целым. В Сосновом стоял небольшой погранпост, а в лесу за ней — рота нацгвардии при нескольких танках, БМП и миномётах. Плюс ходили слухи, что там же был небольшой отряд спецназа СБУ, устраивавшего вылазки в зелёнку (в основном укры туда соваться не рисковали), но по ним уверенности у Александра не было. Мост через Деркул украинцы обмотали колючкой и перекрыли бетонными блоками, не пропуская через него даже местных. Интересно, кто им подкинул эту идею. Человек, безусловно, глубоко симпатизирует Восстанию. Любимой забавой детворы на западном берегу было тролление укровояк криками «Аллах Акбар!» из зелёнки, на что жертвы тымчуковской логореи реагировали крайне нервно. Видимо, представляли, как им сейчас головы отрезать будут.

Александр сообщил, что к вечеру ещё один «рыбак» подтянется, после чего он будет согласовывать с волонтёрами на том берегу переход и доставку в Луганск. После сытного обеда мы с Димой помогли Александру с уборкой свежескошенной травы, затем поплескались в Деркуле, с интересом всматриваясь в лес на противоположном берегу. Спецназовцы СБУ ухитрились остаться незамеченными.

Ближе к вечеру появился третий «рыбак», Костя. Внешний вид его вызвал у Александра заметное напряжение, т. к. больше восемнадцати лет новому постояльцу на глаз было дать решительно невозможно. Впрочем, Костя, видимо уже привыкший к такой реакции окружающих, решительным жестом извлёк из широких штанин и предъявил. Паспорт, в смысле. Двадцать три года. Ни за что бы не дал. Приехавший из Коми парень уже успел отслужить в армии (в отличие, кстати, от Дмитрия) и зарабатывал на жизнь чем-то специфически-компьютерным, о чём я в жизни не слышал. Дима, после обмена с Костей парой фраз на альфацентаврианском, подтвердил, что тот в теме разбирается.

Александр перед отбоем довёл нам, что ночью перехода не будет, так как у наших ночников нет, а у укров — есть, так что можно спокойно отдыхать до утра, чем мы, собственно, и занялись. Поутру, едва успев уничтожить яичницу с домашней колбасой, мы увидели въезжающий во двор микроавтобус, из которого бодро выскочили три тела в камуфляже. «Не нервничайте, это казаки», — успокоил нас хозяин дома, заметивший наше напряжение. Подошли поближе, познакомились. Ребята оказались с Кубани, занимались организацией снабжения казачьих добровольцев в Новороссии. В частности, в этот раз они привезли купленные на собранные в Краснодаре деньги лекарства и перевязочные средства. Ну и всяческие домашние соления, варения и копчения, переданные любящими жёнами и мамами, конечно. Кубанцы рассказали, что на их обычном канале переправки груза идёт непонятное шевеление украинцев, и попросили взять привезённые ими баулы с собой в Луганск. Мы, разумеется, согласились.

После их отъезда заняться было особо нечем, так что мы просто сидели в комнате, которую Александр нам выделил, и общались на всевозможные темы. Благо поговорить было с кем и о чём. Костя по политическим взглядам также оказался националистом с уклоном в расизм, даже, пожалуй, радикальнее и последовательнее меня. Мне, во всяком случае, как-то не приходило в голову при выборе девушек руководствоваться степенью их «арийскости» и правильностью формы черепа. Впрочем, каждому своё, собеседник из Константина интересный, взгляды у него правильные, а личная жизнь потому и называется личной, что она личная, и каждому виднее самому, как её строить.

В разгар горячего (но уважительного) обсуждения влияния Великих географических открытий на упадок Османской империи, со схематичным, но аргументированным разбором альтернативных сценариев развития, в комнату вошёл слегка взволнованный Александр. «Так, ребята, сидите здесь пока, во двор не выходите, в окнах не маячьте. Там менты с погранцами приехали, настучал кто-то. Я разберусь, сидите тихо только». Мы, разумеется, немедленно и дружно уставились в окно, стараясь при этом не колыхать занавески. Во двор въехали три машины — давешний казачий микроавтобус, ментовская легковушка и погранцовский УАЗик. Двор как-то сразу заполнился народом. Лохматая псина разумно решила не обострять ситуацию и спряталась в будку. Погранцы, судя по жестикуляции, явно наезжали на казаков и Александра, те огрызались, менты всем своим видом транслировали в окружающее пространство, как им не хочется здесь находиться, и стояли в сторонке, не участвуя в общей дискуссии. Казаки куда-то звонили, совали телефоны стражам рубежей (вернее, старшему из них). Тот слушал далёких собеседников, кивал, разводил руками в универсальном жесте «я всё понимаю, но служба», отключался и снова начинал выносить мозг кубанцам и Александру. В конце концов явно раздражённый Александр распахнул дверь сарая, в котором были сложены привезённые лекарства и соления и, судя по жестикуляции, сказал главному погранцу что-то типа: «Хотите, забирайте, но как бы потом боком не вышло!» Погранцы заглянули в сарай, вытащили пару баулов наружу, открыли, просмотрели содержимое, затем последовали ещё минут пять препирательств, но уже в режиме постепенного смягчения. Наконец, казаки занесли баулы обратно в сарай, все погрузились в свои машины и стройной колонной выехали со двора.

Атакованный вопросами Александр, за которым я ранее мата не замечал, с использованием всей палитры великого и могучего поведал нам, что казаков на обратном пути перехватил наряд погранцов во главе с капитаном, известным нехорошим человеком, находившим какое-то извращённое удовольствие во вставлении палок в колёса волонтёрам и добровольцам. В итоге кубанцы позвонили собратьям с Донского войска, а те позвонили сочувствующим, занимавшим хорошие посты в обладминистрации. Эти же, в свою очередь, вышли на связь с начальством скотокапитана, а уже оно (поскольку сам капитан голосу разума и совести внять упорно не желал), приказало ему отвалить, предварительно убедившись, что в грузе нет ничего запрещённого к обороту на территории РФ. На казаков капитан пообещал чего-то там оформить за нарушение режима погранзоны. И откуда только такие берутся…

После заката супруга Александра наготовила всякого-разного, а вскоре появился священник (и по совместительству один из старших сыновей нашего гостеприимного хозяина) с женой, пивом и чудовищной вкусности вяленой рыбкой, так что вечер прошёл в приятном общении. В ходе общения, кстати, выяснилось, что Костя спиртного не пьёт. Но всё равно парень хороший.

Утром в нашем полку прибыло — появился четвёртый доброволец, Леонид из Питера. Весьма своеобразная личность, скажем так. В хорошем смысле слова. Очень религиозный парень, 25–28 лет на вид, вегетарианец, непьющий/некурящий (кстати, забавная деталь — все четверо оказались некурящими), в городе на Неве работал экспедитором. В армии не служил, да и вообще в бой особо не рвался, по причине достаточно пацифистских убеждений. Надеялся найти возможность приносить пользу каким-нибудь мирным способом. Но и категорически оружия не отвергал — мол, если по-другому не получится пригодиться, тогда готов буду и стрелять. Своей ярко-рыжей шевелюрой и зелёной футболкой он как-то сразу вызвал у меня ассоциации с Изумрудным островом, так что я предложил при возможности выдать его за добровольца из Ирландии, для чего был готов научить нескольким фразам на английском. После обсуждения предложения было решено, что намного рациональнее просто нести любую бессвязную ахинею и выдавать её за ирландский, благо его один фиг никто не знает, включая самих ирландцев.

Тем временем, в полном соответствии с исторической практикой последних шести тысячелетий, в стоящем без дела войске начиналось брожение. Следующие два дня прошли в бездеятельном ожидании. О состоянии дел за лентой информация поступала неутешительная — украинские силы постепенно наращивали свою активность и безопасное «окно» для нашей переправы всё никак не появлялось. Некоторое время мы даже обмусоливали идею вернуться в Ростов и там поискать другие каналы для перехода, но по здравому размышлению решили от неё отказаться. От скуки я спасался чтением книг Александра. Причём не в смысле «книг из библиотеки Александра», а в смысле «книг, написанных Александром». Да, наш гостеприимный хозяин (происходящий, кстати, из старинного и уважаемого казачьего рода) оказался писателем, причём очень неплохим. Во всяком случае, я с большим интересом прочитал его рассказы, посвящённые в основном жизни донского казачества в XX веке. Диме тоже понравилось. Ребят же я пытался (и вроде бы небезуспешно) развлекать историей, вполне тривиальной по меркам Чёрного континента, но для малознакомых с тамошними реалиями людей весьма экзотической.

Эпопея эта началась примерно три года назад в геопроктологической Мекке глобуса — Республике Сьерра-Леоне. Инвестор с 1∕6 части суши, явно излишне серьёзно воспринявший прочитанную в детстве «Библиотеку приключений», решил срубить быстрых денег на покупке золота у наивных туземцев и его последующей перепродаже в ОАЭ и прочих местах, достойных термоядерной бомбардировки. С этой целью была создана компания «Рога и Копыта Лимитед», арендованы офисы и жильё для специалистов-закупщиков, куплена машина, получены все необходимые лицензии и с той же или даже меньшей осмысленностью затрачено ещё немало средств (в общей сумме примерно 100 килобаксов). После чего Инвестор убыл на Родину, оставив двоих Закупщиков грести бабло лопатами исполнять функциональные обязанности. По идее, ребята должны были брать ноги в руки и ехать в буш[6]покупать золото по умеренным ценам у местных старателей. Но, как известно, в буше нет бухла (или оно идёт по цене гелия-3), еды (пригодной для белых), баб (которых не очень страшно совокупить) и электричества… Короче, вообще ничего хорошего там нет. Зато есть малярия, холера, дизентерия, брюшной тиф, лихорадка Ласса, москиты, змеи, всяческие насекомые, менты с капающей при виде белого слюной, да и просто ребята, которые могут без лишних раздумий вас грохнуть за 100 баксов и не мучиться потом угрызениями совести. Наши Закупщики, будучи не первый год в Африке, всё это прекрасно понимали, в силу чего приняли волевое решение сидеть в уютном кондиционированном офисе во Фритауне (где есть бабы, бухло и иногда даже электричество), ожидая, пока через цепочку из как минимум пяти посредников к ним дойдёт золото из буша. Разумеется, вся затея тогда становилась из «возможно прибыльной» в «безусловно убыточную». Ну да это проблемы Инвестора.

Увы, вместо наивных чернокожих Жопа Мира оказалась населена хитровы…ми скотонеграми, вероломно не желающими менять самородки на стеклянные бусы. Проведя пару сделок и заработав на них примерно –10 % от вложенного, Инвестор не оставил идеи срубить быстрых денег и поехал в расположенную несколько дальше от ТОП-10 мирового геопроктологического рейтинга Уганду, где, по слухам, золото стоило в полтора раза дешевле, чем в Сьерре (наши Закупщики тем временем продолжали имитацию созидательной деятельности во Фритауне). В собственно Уганде золото есть, но мало. На порядок меньше, чем его (золота) из неё (Уганды) вывозится. Фокус же в том, что через Уганду идёт в мир золото из Демократической Республики Конго (которая на самом деле не демократическая и не республика). Государство же это (ДРК) уникально своей убогостью и несчастливостью даже по непритязательным меркам Африки (очень рекомендую немножко почитать про его историю). В частности, государственные органы сей славной республики настолько эффективны, что люди и негры в равной степени предпочитают тащить природные богатства контрабандой через несколько границ, лишь бы с этими самыми органами никак не взаимодействовать. Тащат их (богатства) и в Уганду, где их скупают арабы/евреи/армяне/индусы и развозят по логовищам. Наш Инвестор прилетел в город-герой Кампалу (предварительно наведя мосты), посмотрел на дешёвое золото, встретился там с плотно сидящим на золоте Армяном, был всячески обласкан, представлен стаду генералов/полковников, в общем — Кампала понравилась ему куда больше Фритауна. В связи с этим было принято решение начать двигаться на угандийском направлении, постепенно перенося туда фокус бизнеса. Для чего была создана компания «Копыта и Рога Лимитед», арендованы офисы и жильё для специалистов-закупщиков, куплена машина, получены все необходимые лицензии и с той же или даже меньшей осмысленностью затрачено ещё немало средств. Déjà Vu, короче (вот только вложения составили уже не 100 килобаксов, а под 250). Армян стал в этой компании партнёром и ответственным за решение административно-криминальных проблем.

Начался нормальный (по африканским, разумеется, меркам) бизнес-процесс. Фирма существовала, люди получали зарплаты, давали взятки на решение разных проблем, и они (проблемы) решались. Не решалась только одна проблема — золота за полгода не удалось купить ни разу. Причины каждый раз были разными — то груз не пришёл, то продавцы чего-то испугались, то фуфло пытались подсунуть, то в разгар процесса полиция появлялась (с которой конечно вопрос решался, но сделка-то сорвана) и т. д. и т. п. За полгода ушло в никуда ещё около 50 килобаксов, золотом же и не пахло. В Сьерре золото было и покупалось без особых проблем, но тоже была неприятная тонкость — получался от этих покупок стабильный убыток. Поразмыслив над несправедливостью жизни, Инвестор принял волевое решение — «Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам!» — и вылетел в Кампалу.

По прибытию в город-герой Кампалу были произведены вставка фитилей (в соответствующие места) подчинённым и взывание к совести и жадности партнёров. Результатом чего вновь стало отличное времяпровождение, показ дешёвого золота (вернее, людей, у которых оно вроде как есть), встречи с генералами/полковниками/замминистрами, прочее очковтирательство вживание в обстановку. Через некоторое время была выявлена основная причина никак не желающих преодолеться трудностей — поставки демократически-республиканско-конголезского золота идут годами и десятилетиями налаженным каналам и сесть на уже существующий канал никто не даст. Отточенные годами битв за бабло мозги наших предпринимателей быстро выработали рецепт победы коммунизма успешного ведения дел — создать свой канал!

Сказано — сделано. Разумеется, мыть золото в поросших джунглями конголезских горах под перекрёстным пулемётным огнём банд отморозков отрядов демократической оппозиции и представителей законных властей никто не собирался. Идея непосредственного выхода на занимающихся этим нелёгким промыслом серийных самоубийц отважных старателей также выглядела весьма утопически. Ну да нет таких крепостей, которых бы не могли взять большевики гружённые баксами ослы. А именно, через Армяна был найден выход на негров людей, закупающих благородный металл непосредственно в аду Демократической Республике Конго у старателей. В процессе выхода очередная пара десятков килобаксов ушли на представительские расходы и поощрение лояльных сотрудников государственных органов. После длительных переговоров в хороших ресторанах был выработан следующий план действий:

1. Негролюди обязуются привезти из ДРК 20 кг золотого песка чистотой не менее 22 карат и продать его фирме «Копыта и Рога Лимитед» за 300 000 долларов (которые баксы).

2. Для осуществления закупки и на текущие расходы им выдаётся аванс в сумме 50 000 долларов (тех же самых, которые баксы).

3. В качестве залога в плену гостях у фирмы «Копыта и Рога Лимитед» остаётся кампальский представитель конголезских негролюдей.

4. Параллельно с доставкой золота из ДРК Армян занимается документально-юридической подготовкой его дальнейшего чудесного превращения в денежное дерево из конголезского в угандийское.

Инвестор, не утративший ещё критического мышления отравленный перипетиями российского бизнеса, предлагал посадить гостя на цепь (ну, или хотя бы держать всё время под замком), но был подвергнут товарищеской критике с позиций общечеловеческой морали и политической целесообразности.

Итак, конголезские негролюди получили 50-килобаксовый аванс и перешли либерийскую границу отбыли на Родину. Поскольку запас свободной наличности Инвестора был в значительной мере исчерпан, а доверие к способностям угандийских подчинённых совершать сколь-нибудь осмысленные действия подорвано, было принято следующее организационно-финансовое решение. Из оборотного капитала сьерра-леонской фирмы «Рога и Копыта Лимитед» изымалось 300 килобаксов (что составляло примерно 100 % того самого капитала вышеуказанной фирмы), кроме того, один (из двух наличествующих) фритаунских закупщиков передислоцировался в Кампалу с целью оказания методической и практической помощи в проведении сделки века. Что и было сделано.

Процесс шёл своим чередом. Бухло выпивалось, еда съедалась, негритянки имелись. Бабло тратилось. Золото, правда, в Уганде по-прежнему никак не хотело покупаться, несмотря на прибытие закупщика из Сьерра-Леоне, но на это особого внимания не обращали, готовясь грабить корованы будучи в приятном томлении от предстоящего прибытия 20 кг золота из ДРК. Армян занимался подготовкой чудесного превращения контрабандного конголезского золота в честно добытое угандийское, на неё (подготовку) тоже тратились деньги. Залог в лице кампальского представителя конголезских негролюдей тихо жил на дармовщинку в общем доме с персоналом славной фирмы «Копыта и Рога Лимитед».

Тут подали весточку конголезские негролюди. Так, мол, и так, всё хорошо, прекрасная маркиза, вот только нам бы ещё килобаксов 50 прислать, поскольку стреляли в самой демократической из республик Конго больше обычного и для решения вопросов нужно было бабло (ибо оно (бабло) побеждает зло даже в Африке. Хотя и не всегда). Инвестор, не будучи совсем уж наивным человеком, взял за ноздри вежливо спросил у Армяна: «Чё, …, за …, …?!» Армян (который, напоминаю, и организовал весь этот славный анабазис за золотом инковзулусов демократически-республиканских конголезцев) потратил некоторое время на звонки в ДРК с тем же насущным вопросом («Чё, …, за …, …?!»). Как выяснилось по итогам переговоров, негролюди готовы привезти из организованного бельгийским королём заповедника альтернативных форм разума[7]не 20 кг золотого песка, а все 50. Но и хотели за них уже не 300 килобаксов, а 800. Прежние условия сделки соблюдать отказались — мол, слишком большой риск (в ДРК как раз был очередной мини-геноцид), а они, хоть и не люди, своими жизнями за 300 килобаксов рисковать не хотят, а только за 800. Полтинник же вернуть не могут, т. к. уже потратили. Вернут когда-нибудь, когда деньги будут. А залог можете на шашлык пустить. Инвестор почесал в затылке, посоветовался с компаньонами на Родине и сказал, что можно и 50 кг взять (за 700 килобаксов), но бабло вперёд он давать больше не будет, а только по получении товара. По итогам угроз, обещаний, ссор, примирений и подсчётов был разработан следующий план:

1. Соплеменник Армяна в ДРК встречается там с негролюдьми и проверяет наличие у них 50 кг золотого песка.

2. «Копыта и Рога Лимитед» отправляет негролюдям ещё 30 килобаксов на расходы по переправке вышеупомянутых 50 кг по сложному маршруту через три границы (ДРК/Руанда, Руанда/Танзания, Танзания/Уганда) в Кампалу. Предыдущий вариант перехода конголезско-угандийской границы отпал в связи с тем, что в районе оживилась Господня армия сопротивления, отряды которой, состоящие из солдат 12–14 лет, отлавливали чужаков и приносили их в жертву во имя Добра различными негуманными способами.

3. Армян тем временем подготавливает документальное обоснование чудесного превращения контрабандного конголезского золота в честно добытое угандийское, с поправкой на возросший объём.

4. По прибытии в Кампалу негролюди, после проверки груза, получат 750 000 долларов (которые баксы). За вычетом 30 000.

Сказано — сделано. Знакомый Армяна в ДРК встретился с негролюдьми, подтвердил наличие у них 50 кг золотого песка, 30 килобаксов совершили путешествие из богом забытого места в им же проклятое, и груз отправился в своё нелёгкое путешествие. Жизнь же в Кампале продолжалась своим чередом — бухло/бабы/понты/попытки купить золото.

Через неделю-другую снова подают весточку негролюди — всё хорошо, прекрасная маркиза, вот только застряли мы на руандийской таможне, и пытаются у нас тут мозг через йух высосать. Снова ругань, снова нервы, снова «Слышь ты, … Милостивый государь, это развод! я полон сомнений». Снова некие соплеменники Армяна в Руанде подтверждают, что сложная ситуация таки имеет место быть. Негролюди же посылают всё более панические сообщения, ибо широко известна национальная забава руандийцев — выкопать ров, набросать туда старых шин и поджечь, а потом подвести ко рву людей и заставлять их друг друга туда сталкивать. Победитель конкурса получает приз — его просто зарубят мачете. Впрочем, учитывая количество золотого песка, вполне возможно, что на радостях руандийцы проявили бы гуманность и просто всех зарубили. В общем, ещё 10 килобаксов решили проблему, и праздник национальных традиций не состоялся.

Пока же наш груз путешествует из Руанды в Танзанию, перенесёмся на время в Кампалу, где Инвестор, ввиду исчерпания запасов наличности и отказа компаньонов эти самые запасы оперативно пополнить, сообщил Армяну, что бабла нового не будет, а только те первоначальные 300 килобаксов за минусом уже полученного негролюдьми. Армян, разумеется, сильно огорчился, ещё сильнее огорчились негролюди, как раз пересекавшие руандийско-танзанийскую границу и просившие очередные 10 000 условных единиц на урегулирование теперь уже с танзанийской таможней и прочими силовыми структурами этой ничем особо не примечательной страны. Снова ругань, снова нервы. По итогам угроз, обещаний, ссор, примирений и подсчётов был разработан следующий план:

1. Негролюдям высылается ещё 10 килобаксов на таможенно-криминальные формальности.

2. По прибытии в Кампалу, после проверки груза, негролюди получают на руки 200 килобаксов, после чего под гарантии Армяна, что их не кинут, передают 50 кг фирме «Копыта и Рога Лимитед».

3. Представители фирмы «Копыта и Рога Лимитед» в недельный срок везут золото в Дубай в компании одного из представителей негролюдей.

4. По факту продажи золота негролюди получают оставшуюся сумму.

Сказано — сделано. Очередные 10 килобаксов ушли в страну вулкана Килиманджаро, были взяты билеты в Дубай и подготовлены документы на вывоз туда же золота (после его чудесного превращения). Инвестор, совсем было уставший от Африки, несколько приободрился — если раньше наиболее вероятным кандидатом на кидок был он (и отлично это понимал), то теперь опасаться стоило уже Армяну и негролюдям. Оставалось лишь пройти последнюю границу из 3-х…

Развязка близилась. 50 кг золотого песка неуклонно бороздили Большой театр танзанийские просторы, с каждым днём приближаясь к заветной границе с Угандой. В городе-герое Кампале были, наконец-то, прекращены бесплодные попытки купить хоть чего-нибудь золото, и даже негритянки, в связи с общей нервностью обстановки, получили некоторую передышку. Впрочем, темпы потребления спиртосодержащих жидкостей не сократились, а вовсе даже наоборот, опять же по причине нервозности действующих лиц.

И вот на этом фоне приходит сообщение из Танзании от конголезских негролюдей — так мол и так, вышел конфликт с ребятами, приватизировавшими танзанийско-угандийскую границу, в связи с чем переправить через неё долгожданный вами груз не могём. Но, как негры люди честные, кидать никого не собираемся, приезжайте в Танзанию и получайте, а дальше всё по договорённости. Понятно, что приступа энтузиазма у владельцев «Копыта и Рога Лимитед» такая постановка вопроса не вызвала, а напротив, всколыхнула утихнувшие было подозрения в адрес негролюдей и друг друга. Тем не менее, делать что-то было нужно. Силами Армяна был найден выход на танзанийских и угандийских таможенников, и за очередные 10 + 10 килобаксов была достигнута договорённость о пересечении границ с ящиком, в который не будут заглядывать. Гарантами незаглядывания выступали некие высокопоставленные общие знакомые Армяна и угандийско-танзанийских Стражей Портала. Документальная сторона чудесного превращения контрабандного конголезского золота в честно добытое угандийское была уже подготовлена, как и документы на его экспорт в страну шейхов и эмиров.

В целях реализации задуманного Инвестор, Армян, Закупщик (тот самый, из Сьерры), Залог и пара нанятых негроментов для охраны прибыли в угандийский городок на берегу озера Виктория, где Инвестор, Армян и Закупщик погрузились на паром и отбыли в Танзанию (с деньгами), все же прочие остались дожидаться их счастливого возвращения с добычей.

По прибытии в Танзанию были наняты негроохранники из местной охранной фирмы, после чего наконец-то произошла встреча с конголезскими негролюдьми и предъявление оными искомого. К удивлению наших героев, конголезцы достали из широких штанин вовсе не пригоршни золотого песка, а уже готовые слитки. Мотивировали же они это «так было проще перевозить». После краткого периода взаимных упрёков было-таки решено приступить к проверке, ибо что ещё было делать — не молоть же слитки обратно в песок. Закупщик в полевых условиях проверил слитки, вынес положительное заключение, негролюди получили вожделенные 200 000 долларов (которые баксы) и убыли в неизвестном направлении (о том, что их представителем в Дубай полетит Залог, было договорено предварительно). Золото же было сложено в специальный ящик, тот, в свою очередь, опечатали со всех возможных сторон специальными лентами и отдали на ночь на хранение в охранную фирму (паром отправлялся на следующее утро).

С утра пораньше наша троица заехала в офис охранной фирмы, проверила целостность печатей на ящике, расписалась в получении и убыла в порт. Танзанийские погранцы и таможенники были пройдены без особых хлопот, с неизбежными в Африке «Give me something», не превышающими разумных пределов.

Гордо восседая на палубе и оглядывая озёрную гладь в поисках крокодилов, кто-то (вроде Закупщик, но информация противоречивая) сказал: «Мужики, а давайте ящик откроем, внутри машины, чтоб никто не видел, и посмотрим, всё ли там нормально». — «А чего бы и нет», — согласились остальные и, открыв ящик, узрели там всё те же золотые кирпичики. Облегчённо выдохнув, будущие миллионеры достали несколько слитков, наслаждаясь их успокаивающей тяжестью. «Хммм…» — сказал Закупщик, внимательно разглядывая слиток. «???» — отреагировали Армян с Инвестором. «Сейчас-сейчас», — пробормотал Закупщик, лихорадочно доставая набор инструментов и проверяя несколько слитков. «?!?!?!» — не выдержали остальные. «Да это же не золото!!!» — вынес вердикт специалист.

За этим последовала сцена взаимных обвинений в кидалове/лоховстве/тупости, обещаний разобраться с компаньонами по всей строгости закона/понятий, а также выяснений, кто кому что должен и кто кого облагодетельствовал и т. д. Думаю, накал страстей читатели могут представить и сами.

Прибывших в Уганду бывших (уже, пожалуй, можно было их так назвать) компаньонов ожидал новый сюрприз — угандийская таможня сделала морды кирпичами и вскрыла ящик, при упоминании о каких-то предварительных договорённостях делая страшные глаза и шепча: «У нас проверка!» Впрочем, гипотетическая проверка ничуть не помешала доблестным стражам границы потребовать 50 килобаксов: «Это не нам, это проверяющим, а то всё конфискуют». Услышав от взбешённых авантюристов предложение засунуть «золото» и «проверяющих» себе между нижних полушарий головного мозга, ссыкливые, как и большинство негров, таможенники догадались, что что-то пошло не так, предпочли не обострять и пропустили ящик (наверняка поняв, что золотом в нём и не пахло, они в этом опытные, скорее всего определили на глаз и на ощупь).

Закинув Залога в микроавтобус и пообещав ему жизнь недолгую, зато мучительную, наши герои двинулись домой для последующих разборок и назначения виноватых. Впрочем, у ворот дома их уже встречала полиция, поведавшая экс-компаньонам, что пригретый ими Залог, оказывается, злостный преступник, состоящий в розыске сразу в трёх странах, поэтому они (негроменты) его забирают. «Да, кстати, а что это у Вас в ящичке, можно посмотреть? Ну как это на каком основании, вы же у себя в машине известного преступника везли, мало ли, что там может быть… Нельзя? Ну, тогда мы всех везём в участок, а там разберёмся. Не надо звонить полковнику Х, он в курсе. Ну так что, мы ящичек забираем, как принадлежащий преступнику? Вот и чудненько…» Уже через два часа менты вернулись очень сердитыми и с ордером на обыск дома (который, разумеется, ничего не дал). Отбившись от попыток увезти их в участок «для выяснения обстоятельств, способствовавших…» с помощью звонков высокопоставленным друзьям Армяна, экс-компаньоны принялись решать, что дальше делать. Так ни к чему и не придя и в очередной раз переругавшись, легли спать.

На следующий день крысы побежали с тонущего корабля, а именно один из сотрудников «Копыта и Рога Лимитед» (выходец из СССР, но уже давным-давно живущий в Африке) здраво рассудил, что Боливар не вынесет двоих, снял со счёта имевшийся там остаток в сумме около 20 килобаксов и исчез.

Инвестора же стали ежедневно таскать на допрос в полицию, спрашивая, что он знает о контрабанде золота и почему в его доме жил известный преступник. Паспорт у него забрали, дабы не скрылся от следствия. Помаявшись ещё несколько дней, Инвестор выкупил за 2 килобакса свой паспорт и покинул негостеприимную африканскую землю.

Вроде бы на время удалось отвлечь коллектив от излишне смелых идей вроде «идём сами». В новостях, как назло, в очередной раз рассказывали о сосредоточении каких-то там грозных бригад российской армии вдоль границы и о том, что если вдруг что, то мы ужо, ну и прочий бред из арсенала слуг Тёмного Властелина. Впрочем, определённый эффект эта дуболомная пропаганда давала, вынужден признать. Ребята всерьёз стали опасаться, что, пока мы тут сидим, Аллах Владимирович таки введёт войска на Украину и мы пропустим всё веселье. К стыду своему, вынужден признать, что это оказалось заразным. Хоть умом я и понимал, что вероятность такого развития событий стремится к нулю, причём снизу, но сердце, сердце… Как писал классик, «нельзя жить в обществе и быть свободным от этого общества». В общем, слова Александра: «Собирайтесь, через двадцать минут выходим» — были встречены троекратным ура (про себя, разумеется, в целях конспирации).

Быстренько закидываю вещи в рюкзак, остаточное секундное колебание — брать или не брать с собой паспорт (три дня над этим думал) — да, всё-таки беру с собой. Навьючиваем на себя баулы с казачьими медикаментами и передачками и углубляемся в лесополосу вдоль реки. Идём на юг около километра до брода. Лёня, гад, шумит на весь лес, включая противоположный берег. Я вроде как над ним шефство взял, само собой так получилось, приходится всё время ему напоминать, что мы не на прогулке. Раздеваемся по пояс, переходим речку. Глаза шарят по лесу на западном берегу, в голове стучит: «А если там засада и сейчас начнут стрелять?!?» Выходим на берег, одеваемся. Пока всё тихо. Может, ждут, пока мы подальше от реки отойдём? Александр жестами показывает — идти за ним, не шуметь. Углубляемся в лес. Блин, да что ж ты под ноги-то не смотришь?!?! С трудом преодолеваю желание дать Лёне подзатыльник. Шёпотом объясняю, какой он нехороший человек. Подлесок густой, колючий, баулы мешают идти, пот заливает глаза. Чёрт, и оружия нет, если сейчас на укров напоремся, даже сделать ничего не сможем. Выходим к давно заброшенному полю, идём по тропинке среди высоких сорняков. Оглядываюсь назад — нас лёгким, быстрым шагом догоняет мужик моих примерно лет в охотничьем камуфляже. Когда и откуда он появился — ни один из нас не заметил. Секундная вспышка страха — но оружия у него нет, только бинокль в руках, значит, не укроп. Мдяяя… партизаны, твою мать. Был бы на его месте какой-нибудь укропогранец с автоматом — уложил бы нас всех одной очередью, не напрягаясь. По цепочке окликаем идущего впереди Александра. Тот останавливается, «охотник» подходит к нему, обнимаются. Уф, точно свой. Теперь впереди идёт «охотник». Ещё пять минут — и мы подходим к укрытой между деревьями «буханке». Из неё вылезает водитель — толстый мужик в гражданке явно за полтинник, представляется: «Дядя Саша!» Из-за деревьев выходит широкий (не толстый, а именно широкий), крепкий мужчина чуть моложе, в камуфляже и с автоматом. «Батя!» — пожимает каждому руку, затем повнимательнее приглядывается к Косте. «А те…» — начинает он. «Есть ему двадцать один, я уже проверил», — успокаивает Александр. Наш северянин смотрит с видом усталым и снисходительным, мол, «как вы меня все достали с этим возрастом, завидуйте молча». Напоследок обнимаемся с Александром, грузимся в «буханку» под напутственное «при обстреле падайте на пол, если машина встанет — выпрыгивайте и, сразу пригнувшись, — в лес». «Охотник» запрыгивает следом, Батя с водителем впереди, трогаемся.

Глава V

«Буханка» резво проскакала по ухабистой лесной дороге и выскочила на не менее ухабистую асфальтированную, если можно так её назвать. Вообще, немножко забегая вперёд, дороги в бывших Луганской и Донецкой областях — это просто какой-то пушистый северный зверёк. Даже по сравнению с нищим русским Нечерноземьем, из которого давно все средства выкачали на помощь братьям нашим меньшим. Наша четвёрка, разумеется, с интересом всматривается в мелькающие по бокам пейзажи. Пока ничего особо военного не заметно, разве что следы от гусениц на псевдоасфальте. Впрочем, могли ведь и пьяные трактористы гонки устраивать. А так — разной степени заброшенности поля, разбитые автобусные остановки, разрисованные флагами РФ/ЛНР и Украины в пропорции 3:1, иногда машины мелькают. Батя тем временем проводит краткий опрос на тему «Кто, откуда, служили ли в армии и если да, что умеете делать». За исключением Димы, никакими особыми умениями, кроме как собрать/разобрать калаш, похвастаться никто не мог. Дима же, помимо многолетних занятий стрельбой из пистолета, ещё и имел теоретическое представление о сборке различных устройств, столь нужных на нелёгкой стезе партизана. Ибо, как я уже упоминал, человек он основательный и к поездке готовился. Я о своей геопроктологической жизни решил пока особо не распространяться и назвался москвичом, благо в Москве я жил и город знаю.

Вот и первый блокпост, станица Луганская. Несколько мужиков в смеси камуфляжа и гражданки, у одного калаш, у другого СКС[8], остальные с охотничьими берданками. Вроде все трезвые, настроение в норме. Змейка из бетонных блоков на дороге, окопы на обочинах. Ничего противотанкового не заметно. По виду всё, на что способен пост, — это предупредить о появлении противника и быстро-быстро разбежаться, даже если это будет один укроБТР. Батю тут явно знают, останавливаемся, народ подтягивается. Узнав, что везут добровольцев, оживляются: «Здорово, мужики! Спасибо, что приехали!» Не скрою, приятно. Двигаемся дальше. Ещё один блок-пост на въезде в Луганск, примерно аналогичный, и вот уже едем по городу. Магазины все открыты, толпы людей на улицах, общественный транспорт ходит. Батя на наши вопросы подтверждает, что в самом городе всё тихо, несколько украинских частей были разоружены с относительно небольшими потерями. В Луганском аэропорту, правда, по слухам, от нескольких сотен до пары тысяч укров с бронетехникой, и что их удерживает от наступления на город — непонятно. Гарнизон ополчения, по словам Бати, насчитывал три-четыре сотни плохо вооружённых человек, из которых две трети либо просто уходили на ночь домой, либо ещё и трудились на основной работе, выкраивая часы для ополчения между семьёй и зарабатыванием хлеба насущного.

Подъезжаем к КПП какой-то воинской части, сигналим, через минуту ворота открывает молодой белобрысый хлопец в камуфляже и с калашом. Заезжаем. Ну, похоже, добрались. Осталось понять куда. Выгружаемся, Батя просит подождать тут и заходит в здание, однозначно опознаваемое как штаб. Осматриваемся. Плац, слева парк, справа штаб и казармы, за плацом какие-то хозпостройки. Судя по плакатам, часть была ВВшной. Вокруг части со всех сторон жилые многоэтажки, с которых отлично просматривается каждый квадратный метр территории. Повсюду кучи гильз, на стенах следы от пуль, машины в парке изрешечены, некоторые просто в хлам, парочка сгорела. На клумбе у плаца стоит сгоревший БТР. Похоже, бой был серьёзный. Правда, следов крови нигде нет, что странно. Белобрысый страж врат тем временем подтягивается поближе. «Здорово, хлопці! Ви звідки будете? Москалики?» Физиономии троих моих товарищей, украинской мовой не владеющих, слегка напряглись. Я на Украине жил и даже в школу ходил в Киеве, так что ответ напрашивается сам собой: «З Івано-Франківська, від москалів, вас захищати приїхали!» Тут слегка напрягается уже шутник. Впрочем, всё быстро утряслось. Белобрысый хлопец с напрашивающимся позывным Хохол родом был с одного из украино- (вернее, суржико-) язычных сёл севера Луганщины. Общался с окружающими в основном на суржике, т. к. так ему было удобнее. Но, если видел, что его не понимают, без проблем переходил на русский. По его словам, полк внутренних войск, где мы сейчас и находились, был взят практически без боя. Три десятка ополченцев заняли позиции по периметру на крышах и в подъездах многоэтажек, четыре сотни доблестных бойцов украинского МВД несколько дней тянули резину и вяло постреливали в воздух. Затем последовала попытка украинцев разблокировать часть, выдавив наших с позиций, после небольшой перестрелки, с несколькими ранеными с обеих сторон. Параллельно к месту событий подтянулась куча родителей украинских призывников, ежедневно бравшая штурмом расположение части, увозя домой десятки любимых чад. Офицеры полка, надо отдать им должное, призывников под огонь не кидали, а просто забрали оружие у всех, по их мнению, неблагонадёжных и держали их под охраной, чтоб те не разбежались. Родителям, правда, отдавали, из чего я сделал вывод, что на самом деле они опасались не столько дезертирства, сколько перехода некоторых срочников на сторону ополчения. В конце концов до командования части дошло, что кавалерия из-за холма не покажется, после чего укры расстреляли в воздух и по технике имевшиеся боеприпасы, сожгли то, что не удалось расстрелять, переломали всё оружие и доблестно сдались. Нравы на тот момент были ещё патриархальными, так что их просто распустили по домам.

За беседой полчаса пролетели незаметно, а тут уже и Батя появился, с парой возрастных мужиков в уже ставшем знакомым камуфляжно-гражданском облачении. Представив их как Борисыча и Васильича, местное командование, пожелал удачи, сел в «буханку» и был таков. Отцы-командиры пригласили проследовать в казарму, где состоялся очередной опрос «Кто, где, откуда». После краткого инструктажа на тему «не бухать, не грабить, не стрелять куда попало» нам показали кубрик для размещения и временно оставили в покое. В кубрике царил жуткий хаос, так как украинцы перед сдачей разгромили в казарме всё, что только можно. Видимо, в отличие от командования, низовой состав здраво оценивал перспективы славной перемоги и будущего торжественного возвращения. Следующие два часа мы посвятили наведению порядка. Костя, в памяти которого ещё не покрылись мхом воспоминания о парково-хозяйственных днях и злобном старшине, развил настолько кипучую активность, что приходилось его даже сдерживать.

С питанием дело было организовано следующим образом — в комнате досуга наличествовал шведский стол из сала, хлеба, консервов, майонеза, пакетов быстрозаваримой лапши и тому подобного харча. Чай с печеньем в ассортименте. Пополнялось всё это изобилие сочувствующими из числа местного населения. Разумеется, происходило всё стихийно. Так что ситуация «то пусто, то густо» носила хронический характер. Впрочем, народу в части было немного, человек 20–40 в разное время, а на ночь вообще с десяток оставалось, в общем, до голодомора было далеко.

Ближе к вечеру нас позвали в оружейку, где торжественно вручили по калашу (5,45), подсумку и по два полных магазина. После чего довели задачу на ночь — разбиться на две пары и по полночи осуществлять патрулирование территории. Меня несколько удивило, что новым людям, у которых даже документы не посмотрели, сразу выдали оружие и отправили ночью охранять расположение, ну да, видимо, на то она и партизанская война. Пока ещё светло, сходил в дежурку, посмотрел схему расположения, потом обошёл разок, посмотрел, что и где.

Мысль о том, что украинцам прекрасно известно, где мы находимся, и что в любой момент может прилететь «подарочек», несколько напрягала. Даже чуть больше, чем несколько, буду откровенным. Уже много позже, в Донецке, постоянная канонада воспринималась как фоновый шум, а здесь вроде и тихо пока — но постоянно знаешь, что В ЛЮБОЙ МОМЕНТ МОЖЕТ ПРИЛЕТЕТЬ. Впрочем, в итоге уснул.

Без десяти три просыпаюсь и, вместе с Лёней, заступаю на патрулирование. Опыта боевых действий у меня не было, но кое-что читал, плюс здравый смысл имеет место быть. Ходить тихо, держаться в тени, никаких телефонов и фонарей, не маячить напротив светлых объектов, не ходить по прямой, не стоять на месте. Внимательно слушать, что вокруг происходит. Плюс ещё нужно вдолбить это всё в голову Леониду, который всё выслушивает с благодарным вниманием, но через пять минут забывает. Освещение части организовывал какой-то имбецил. Фонари и прожектора, размещённые на многоэтажках, светят внутрь периметра. Делаю мысленную заметку завтра пообщаться на эту тему с командованием. Возле бывшего собачника (интересно, кстати, куда псинок дели) внезапно слышим шорох и хруст за стеной. Кругом же гильзы и битое стекло, бесшумно двигаться невозможно. Жестом показываю Лёне — прикрывай, сам по широкой дуге подхожу к пролому в заборе. Патрон у меня в патроннике, тихо снимаю автомат с предохранителя (вдруг кому пригодится — если предохранитель очень тугой, что бывает сплошь и рядом, его можно отогнуть ножом или отвёрткой, после чего легко переключать большим пальцем). Лёня, разумеется, заранее не загнал патрон и сейчас с шумом передёргивает затвор. Чудак на букву М. Ладно, кто бы там ни был, он наверняка отвлёкся на нашего «ирландца». Пользуясь моментом, заглядываю сбоку в пролом. Смотрю прямо в направлении шороха — никого. Хотя звук есть. Может, собака какая обратно прибежала? Непонятное движение на уровне земли. Делаю ещё пару шагов — какая-то низкая тень пробежала через дорожку и исчезла в подкопе под забором. Не человек точно, но и на собаку не похоже. Мдяяя… Поворачиваюсь к Леониду, объясняю ему, что, если он ещё раз так сделает, я ему автомат об голову сломаю. Вид виноватый, вроде дошло. Продолжаем патрулирование. Зашли на КПП, там один дежурный, потрындели с ним немножко, сварганили кофейку, после чего, безжалостный, я вновь погнал пригревшегося было Лёню в холодную ночь. Ну и сам пошёл, куда ж деваться. Кому сейчас легко? Война-с… Да, кстати — дежурный раскрыл секрет таинственного зверя. В собачатнике ещё и байбаков держали. Собак куда-то вывезли, а суслики (ну, или сурки, кто они там) разбежались в суматохе.

Времени половина пятого, но уже светло. Одновременно с Лёней слышим какой-то звук. Так, где же это… вроде сверху… шарим глазами по небу… «Вон там!» — глазастый Леонид увидел их первыми. Два боевых самолёта шли на приличной высоте над городом. «Бегом в казарму, поднимай всех!» — отправляю напарника оповестить спящих, а сам быстро отбегаю поближе к смотровой яме в парке и продолжаю следить за самолётами. Не, вроде не к нам. Две СУшки прошли в стороне от нас и начали удаляться. Затем, одна за другой, уходят в пикирование на какую-то цель. «БУМ! БУМ!» … «БУМ! БУМ!» Глухой длинный раскат взрывов, самолёты вновь набирают высоту и уходят. Из казармы начинают выскакивать заспанные ополченцы. «Что случилось?! Какие самолёты!? Где?!?!» Объясняю, показываю на поднимающееся вдалеке облако дыма. «Суки! — резко выдыхает Борисыч, — там блокпост!» Достаёт телефон, набирает кого-то. Народ кучкуется вокруг него, с интересом прислушиваясь. Разговор окончен — «По блокпосту въ…ли, двое раненых». Облегчённые вздохи вокруг. Никому не спится, оживление перемещается в курилку. Лёня, разумеется, тоже там. Мдяяя… вот же безответственное существо… Ладно, хрен с ним. Всё равно рассвело и народ не спит. Ещё пару раз обхожу периметр, и вот уже смена кончилась. Раздеваться, мыть ноги (очень рекомендую делать это при каждой возможности) — и да здравствует крепкий, здоровый сон.

Глава VI

Просыпаюсь часов в одиннадцать. Умывание, завтрак, третье-десятое, через пару часов вызывает Васильич. Так, мол, и так, в целях безопасности и дабы чего не вышло сдавайте оружие обратно в оружейку, а если вдруг война начнётся — получите обратно. «А на дежурство как?» — интересуюсь я. «А зачем вам в патруле автоматы? Дубинки выдадим». В тихом ах… ээ… удивлении от такого подхода пытаюсь пару минут приводить разумные аргументы. Ибо идея «Десять человек с дубинками охраняют двадцать автоматов, запертых в оружейке» являлась, на мой взгляд, если и не верхом идиотизма, то весьма близко к тому. Бесполезно. Ну, не получается по-хорошему, будет по-плохому. «Если отбираете оружие, то мы уходим. Все». Благо отчаянный дефицит личного состава в ополчении секретом не является. Тут уже Васильич переходит на уговоры. Никто, мол, оружие у нас не отбирает, а просто оно будет складировано организованным порядком в оружейке, для вашего же блага. Ага. Нашёл дебилов. В итоге Васильич капитулирует, оговорив, правда, что он категорически запрещает открывать огонь по чему-либо без прямой команды.

— А если вертолёт будет?

— Особенно по летательным аппаратам! А вдруг на город упадёт!?!

Хочется сказать, что я об этом думаю, но нельзя — есть границы нарушению субординации, даже при партизанщине. Расстаёмся крайне недовольные друг другом, ну да и чёрт с ним, не детей вместе крестить. Ненавижу принцип «кабы-чего-не-вышло» и его адептов. От них ⅔ зла на этой планете. И на некоторых других.

Остаток дня прошёл в ничегонеделании. Время от времени приезжали на заправку автомобили с ополченцами, некоторых заправляли сразу, некоторых — после долгих выяснений, что за машина и какое отношение она имеет к ополчению. Склад ГСМ ВВшники поджечь то ли забыли, то ли побоялись. Ближе к вечеру двое ополченцев пригнали обратно отремонтированный где-то ГАЗик из числа тех, что меткие укровоины не смогли расстрелять в хлам в упор при подготовке к почётной капитуляции. Ну, какая-то работа по техническому обеспечению ведётся, и то хлеб. Ночью опять четыре часа отходили с Лёней в патруле, всё прошло спокойно, только суслики, кошки и ёжики бегали по битым стёклам и стреляным гильзам, заставляя нас бдительно высматривать в темноте отряды украинского спецназа.

С утра решил сделать что-нибудь полезное. Обошёл снаружи периметр, нашёл четыре места, где украинские солдатики бегали в самоход. Подошёл к Борисычу, доложил. Тот в ответ глубокомысленно пожал плечами. Мдяяя… Ну, ладно. Обошёл ещё раз, расставил пустые бутылки так, чтоб они падали и разбивались при попытке незваных гостей проникнуть внутрь. С чувством выполненного долга отпрашиваюсь в город на несколько часов. Добро получено, переодеваюсь в гражданку — и вперёд.

В Луганске я раньше не бывал, так что с интересом осматриваюсь по сторонам. Ничего так городок, симпатичный. Никаких следов войны, разве что некоторые магазины закрыты. Людей с оружием на улицах нет, зато везде флаги России, Новороссии и ЛНР. В общественном транспорте и в кафешках разговоры в основном на обычные темы, в реальность того, что в город придёт настоящая война, никто всерьёз не верит. Хотелось бы, конечно, чтоб так оно и было… Глядя на мирный город, снова начинаю думать о том, что нечего здесь засиживаться. Надо ехать в Славянск, судьба восстания решается там, и люди там нужнее, чем в Луганске. Погулял по улицам, в одной кафешке пообедал (цены смешные, еда великолепная). Ещё погулял, зашёл в Интернет-кафе, проверил почту, разместил в блоге запись о том, что уже в Новороссии. Интернет-зависимый я человек, увы… Ещё погулял, попил кофе с пирожным и поехал обратно в расположение.

Захожу через КПП — смотрю, мимо меня Хохол идёт, тащит в передних руках охапку чего-то непонятного.

— Здорово! Чего направосечил? (Выражение, равноценное «скоммуниздил».)

— Привіт! Та он пацани склад під другою казармою знайшли. Броники, каски, наколінники, піди сам подивись, поки все не розібрали.

— Дякую!

Иду смотреть. В подвале склад со всяким разным имуществом, двое ополченцев копошатся в кучах добра, пытаясь найти чего получше. Вливаюсь в движуху. Так… броник… ментовский… от пули не защищает… потрошу второй, достаю пластины, засовываю в первый двойной комплект… ну, хоть что-то. Каски трёх видов: обычные армейские, ментовские со стеклянным щитком и третий вид — тяжеленные, состоящие из нескольких пластин. Пацаны называют их «Сферами». Вроде бы это не так, «Сфера» цельная, с забралом из бронестекла и титановая. Или нет? Не важно, короче. Тяжёлая — значит прочная. Беру. Маслёнки… проверяю… масло есть — беру. Пенал с принадлежностями для калаша — однозначно беру. Наколенники/налокотники — немного покопавшись в куче, выбираю почти не потрёпанные. Беру. Ну, вроде всё. Тащу добычу в казарму. Нахожу там мирно похрапывающего на койке Лёню, Димы и Кости не видно. Безжалостно вырываю Леонида из сна о родной Ирландии и интересуюсь, где остальные. Куда-то уехали, сказали, вечером будут. Хм… ну, ладно. Демонстрирую принесённое, прошу сходить на склад и принести ещё три комплекта того же самого — на себя и ребят. Лёня целеустремлённо исчезает в дверном проёме. Хоть он и бестолковый в плане военно-партизанского быта, но зато энтузиаст, и без особых понтов, и то хорошо, — размышляю я, глядя в спину удаляющемуся Леониду.

Дима с Костей появились только вечером. Собственно, они пришли к тем же выводам, что и я, — надо отсюда валить. Личного состава мало, командиров много, полезной деятельности особой не заметно. Бардак, одним словом. В рамках воплощения идеи «пора валить» Дима познакомился с Василием (это позывной, в честь Василия Зайцева), который вроде как снайпер, сам недавно из Славянска приехал по каким-то своим делам и обещает помочь с транспортировкой нашей тёплой компании в вожделенный городок. Завтра он должен сюда подъехать, тогда и пообщаемся. На том и порешили, ну а нам с Лёней заступать на дежурство пора.

Ночь. Тишина. Ну, не совсем тишина, рядом шуршит и сопит ирландский доброволец, но это фоновый шум, можно не учитывать. «Дзынь!» — откуда-то со стороны боксов. Ага! Там был один из лазов, которые я сегодня утром «заминировал». Осторожно подходим. Никого, но паллета, которой я заставил дыру в стене, сдвинута, бутылка, стоявшая на паллете, разбилась. Это явно был не суслик. И не ёжик… Остаток ночи прошёл спокойно.

Утром докладываю командованию о происшествии, получаю в ответ ожидаемое пожатие плечами.

— Нужно развернуть фонари, которые светят на нас, чтоб освещали прилегающую территорию. Если не получится — тогда разбить. И посадить двоих на крыше одной из многоэтажек.

— Ты чего, совсем того?! Как это «разбить»?! А что люди скажут? Тут мирная жизнь вокруг! Ты чего сюда, в «зарницу» играть приехал?!

Молча разворачиваюсь и ухожу. Не, надо отсюда валить, и чем быстрее, тем лучше. С такими командирами мы все практически готовые покойники.

После завтрака приехал Василий. Интересный парень. Сам с Луганска, успел поучаствовать в событиях и в Славянске, и в Донецке. К царящему в Луганске благодушному бардаку относился с нескрываемым раздражением.

— Не, тут болото. Украину не любят, но реального ничего для отделения не сделают. На референдум они пойдут, а вот чтоб оружие в руки взять — 1 % может, не больше. Когда укры по городу х…чить начнут — вот тогда до них дойдёт.

— Думаешь, здесь тоже начнётся?

— Однозначно! Вопрос только когда. Тут украинских войск вокруг раз в десять больше, чем нас, и у них всё — и танки, и артиллерия. Сейчас те, кто сидит в аэропорту, при желании могли бы за день Луганск взять и потом ещё за пару дней зачистить.

В общем, взгляды на происходящее у нас с Василием в целом совпадали. Не зря его Борисыч с Васильичем не любили. Однако кое-что меня настораживало. С чего-то Василий вдруг принялся нас с Димой обхаживать. Меня особенно, прям как восьмиклассник симпатичную соседку по парте. И то вот он во мне видит, и это, и вот такой я весь из себя нужный и необходимый, и «я понимаю, говорить не можешь, но я же вижу, что у тебя опыта реального немерено», и всё в таком духе. В то время как в реальности ОБД[9]у меня нулевой, ни в каких зубодробительных войсках не служил, да и вид мой, прямо скажем, совершенно не брутален. Поначалу я, опираясь на опыт посещения различных геопроктологических мест, полагал, что он хочет нас на бабки развести. Ну, дело житейское, пусть попробует. С африканскими продавцами «прекрасной партии алмазов, застрявшей на таможне в соседней стране» ему в этом всё равно не сравниться. Съездили с ним в пару магазинов спецодежды, купили берцы, стрелковые очки, я перчатки с обрезанными пальцами взял. Вроде никаких поползновений насчёт содержимого наших карманов. Хм… «Ухаживания» тем временем продолжаются. Может, человек просто искренне болеет за дело, хочет, чтоб побольше добровольцев в Славянск ехало? Так мы и так едем, зачем эти сладкие песни про то, какой я крутой? Я-то знаю, что это не так. Непонятно… Так я смысла его действий и не раскусил.

Да, пока не забыл. До попадания на войну я искренне полагал, что «беспалые» перчатки — это всё голливудские понты. Так вот, ЭТО НЕ ТАК. Очень удобная штука, рекомендую обязательно взять, причём хорошие, не поскупиться.

С Василием договорились, что завтра подъедет машина и отвезёт нас туда, где вроде как готовят группу к уходу на Славянск. Я сообщил о наших планах Васильичу, тот сперва рассказал пару страшилок о том, как там (в Славянске) плохо и как мы там на хрен никому не нужны, а будем только мешаться под ногами у настоящих профессионалов, коих там толпы. Но в итоге махнул рукой и пожелал удачи. Даже разрешил оставить себе всё намародёренное, как-то: каски, броники и наколенники. Хороший, в сущности, мужик, не на своём месте только. Ему бы зампотехом или зампотылом быть, при нормальном боевом командире.

Утром за нами приехал тот же самый дядя Саша, что вёз нас от границы. Опять ему на бензин подкинули. Нужное место оказалось давно заброшенной базой отдыха какого-то завода где-то за городом. Там квартировала Группа быстрого реагирования, или просто ГБР. Отличия от бывшего полка ВВ были впечатляющими. Посты по периметру, секреты, нормальная столовая, горячая вода, душевые кабины и даже стиральные машинки. Причём всё это было организовано практически на пустом месте всего за несколько дней. После обязательного пункта программы (кто и откуда) нас отвели на стрельбище (вроде неплохо отстрелялся), затем выделили один из бывших номеров для расположения. Разумеется, опять пришлось начинать вселение с генеральной уборки. Командира (он же Саныч) в тот день на месте не было, так что оружие нам пока не выдали, до беседы с ним и официального зачисления в ряды. Кроме нас ещё несколько новобранцев было, перезнакомились пока, всё равно заняться нечем. Коллектив подбирался интересный, от мелкого предпринимателя из Кировограда до студента из Благовещенска. Дима вообще земляка встретил — уже пару недель состоящий в ГБР доброволец Чингиз приехал из одного с ним города, более того, жил от него всего в нескольких минутах ходьбы. Даже общие знакомые нашлись.

На следующее утро Саныч по-прежнему отсутствовал, ну а нас, чтоб не бездельничали, привлекли к дежурству на наблюдательных постах. Меня, в частности, определили на крышу одного из зданий наблюдать за воздухом, ну и за окрестностями, если в воздухе ничего особо интересного не происходило. На посту имелись бинокль, рация, а с наступлением темноты обещали ещё и ночник выдать. Некоторым повезло меньше, их на работы отправили. Кого мусор выносить, кого окопы и блиндажи копать, а кого на кухне помогать. Готовила, кстати, жена командира, как мне сказали. Что ж, ещё один плюс ему. Кормили вкусно.

Отстояв три часа, сменяюсь как раз к обеду. После обеда объявлена тренировка по рукопашному бою. Я от рукопашного боя очень далёк, да и вообще не спортсмен ни разу, но иду с интересом. Собираемся на заросшем травой футбольном поле. Крепкий, но весьма интеллигентного вида мужчина в очках показывает несколько простых приёмов, применяемых для внезапного нападения. Уверенно так, методично рассказывая: «Хватаем за щеку вот так… и резко дёргаем на себя… не путаемся — не в сторону, а именно на себя… и, если всё сделать правильно, щека лопается от уха до носа и ваш противник теряет боеспособность на продолжительное время». Мужик реально силён. Думаю, у десяти таких, как я, даже с ножами, против него одного с голыми руками нет ни малейшего шанса. Затем наш инструктор демонстрирует основы ножевого боя, спокойно поясняя: «А вот так, когда нож идёт сюда, он легко прорезает сухожилия, и, как бы силён ни был ваш противник, в руках он уже ничего не удержит». Ищем среди деревьев палочки подходящего размера, выстраиваемся в две шеренги и начинаем отрабатывать упражнения. Руки работают автоматически, а в голове тем временем стучит мысль: «Ну, вот твоё желание и исполнилось. Теперь ты стал террористом. В хорошем смысле слова».

Глава VII

Вечером, наконец, появился командир. После ужина всех новичков собрали на веранде (там типа «комнаты досуга» что-то было), где Саныч двинул короткую речь в лучших традициях американских дрилл-сержантов.

— Здесь вам не тут!

— Мне тут романтики с пробитой головой не нужны! (Внимательно посмотрел на Костю, почему-то тот смутился и нежно покраснел.)

— Кого поймаю на воровстве, прострелю колени!

— Сутки на размышление, кого не устраивает — ворота вон там!

Видимо, любит он голливудские боевики. Или имидж такой создаёт. В общем, можно простить человеку маленькие слабости. Благо командир он отличный. Вопрос, собственно говоря, в другом. И вопрос этот задал Дима:

— Мы в Славянск собирались. Вы туда людей отправляете?

— Нет, у меня своё подразделение и свои задачи. Хотите — оставайтесь. Хотите в Славянск — постараюсь помочь с доставкой, но обещать ничего не могу.

Мдяяя… собираемся вчетвером для обсуждения. С одной стороны, подразделение тут явно хорошее. Есть порядок, нет ненужной военщины, командование с мозгами, о личном составе заботится. Проводятся тренировки, что особенно важно, т. к. в бою никто из нас не был. С другой — ехали мы вроде как в Славянск, где сейчас реально идёт война и каждый человек на счету. Если Славянск падёт — весь этот бардак укры сметут за неделю. В Донецке, видимо, ситуация такая же. В итоге, Дмитрий и Костя однозначно за то, чтоб ехать в Славянск, я в раздумьях. Лёня сказал, что он с нами в любом случае.

Отстоял до двух ночи на крыше, высматривая летящих валькирий с горгульями в ночник. Увы. Только спустился, умылся и лёг — тревога! Разведка сообщила, что укры планируют рано утром нас бомбить. Видимо, у Саныча знакомства остались (он не то СБУшником, не то ментом до войны был). Хватаем пожитки, набиваемся в машины, как сельди в бочке. Разумеется, именно в этот момент намертво встают две машины, с которыми ещё вчера всё было нормально. Наконец, выезжаем за ворота, удаляемся на километр и с выключенными фарами расползаемся по широкой лесополосе. Народ высыпал наружу: кто-то курит, кто-то болтает, ну а я скрючился в уголке и ушёл в страну Морфея.

Просыпаюсь, когда уже рассвело, замёрзший и с жутко затёкшей шеей. Ну, зато поспал. Бомбёжка так и не состоялась, возвращаемся.

После завтрака приехал священник и устроил молебен (или как там оно правильно называется). Я, с парой других атеистов, постоял в сторонке. Священник мямлил и запинался — не впечатлило, в общем. Гораздо интереснее был послеобеденный инструктаж от Спеца — человека, занимавшегося в ГБР вопросами связи и радиоразведки. У него имелась отдельная радиорубка, где круглосуточно велось прослушивание эфира, заряжались и ремонтировались радиостанции и т. п. Спец раздал всем конвертики из плотной фольги для телефонов, объявив, что с ужина и до завтрака у всех мобилы должны быть спрятаны туда. После провёл познавательную лекцию, объяснив, почему недостаточно просто отключать телефон (сигнал всё равно идёт) или вынимать симку и батарею (трудоёмкий процесс, кому-то однозначно будет лень). Заодно наглядно описал, как работает оператор, занимающийся отслеживанием сотовой активности, и как он видит ту или иную ситуацию. В общем, чувствуется обилие специфического опыта у человека, тоже или мент, или СБУшник бывший. Было интересно и познавательно.

Тем временем все озадачились придумыванием себе позывных и, даже в большей степени, предложением разных вариантов своим товарищам. Костя у нас как-то ещё с границы стал называться Малой (не то чтоб он был от этого в восторге, но прилипло, по понятным причинам). Диме, с его бородато-румяной физиономией, предлагали и Шкипера, и Мичмана, и Геолога, и ещё кого-то подобно. В конце концов его холодный, нечеловеческий разум программиста остановился на Геологе. Лёню я хотел обозвать Ирландцем, но кто-то предложил Гиннеса (хоть он и непьющий), на том и остановились. Себе я выбрал позывной Африка, особо и не раздумывал, ибо в ЖЖ меня обычно так и называли. Терский казак Саня, с которым я сдружился за эти несколько дней, выбрал себе позывной Махмуд. На лицо он вылитый, я бы сказал, даже утрированно типичный кавказец, так что ему пошло.

Позывной себе лучше брать самому, а то братья по оружию окрестят метко, но не всегда благозвучно. Не стоит брать позывные «героические», типа «Орёл», «Граф», «Король» и т. д. Будут относиться с иронией. И уж совсем не надо называться «Огонь» или «Атака» — во-первых, заставят поменять, во-вторых, будут считать дол…бом. Заслуженно.

Вечером нас вызвал к себе Саныч и поинтересовался, что мы надумали. Вежливо ответили, что у него тут всё очень здорово, но нам бы в Славянск.

— Дело ваше. Пару дней можете у нас тут пожить, пока не найдёте, как добраться. Если я о какой-нибудь оказии услышу — скажу.

На следующее утро решили, что особо злоупотреблять гостеприимством не стоит, и позвонили всё тому же дяде Саше.

— Славянск?.. (Явная задумчивость в голосе…) Могу до Лисичанска довезти, если заправите. Там уже найдёте, как попасть в Славянск.

Посмотрели на карту, немного поразмыслили и решили, что так тому и быть. После чего сообщили Шеве (одному из заместителей Саныча, сам он снова убыл по делам), что уезжаем сегодня. После чего к нам началось паломничество всех, с кем более-менее близко познакомились за эти дни. Всё шло по одному и тому же сценарию:

— Мужики, вы чего, в Славянск?

— А тут вам что не нравится?

— Да не, я бы сам поехал, но надо сначала потренироваться.

— Да тут скоро ещё жарче, чем в Славянске, будет!

— Может, подумаете ещё разок?

— Ну, ладно. Удачи!

Как-то так. Махмуд особенно разошёлся. Малой с Геологом на него даже обиделись, и дело дошло до лёгкой перепалки, пришлось вмешиваться и сглаживать углы (оба они довольно вспыльчивы и особым тактом не отличаются, горячие северные парни). Махмуд (а у него, в отличие от нас, ОБД был) увещевал меня:

— Ну ты ж единственный здравомыслящий человек на этих трёх идиотов. Ну куда вы собрались? Вас же там перещёлкают всех, и погибнете без всякой пользы.

— Погибнуть и здесь можно. Сейчас люди нужнее всего там. Если Славянск укры возьмут, всю эту клоунаду в Донецке и Луганске за неделю разгонят.

— А вот если вы вчетвером туда приедете, типа не возьмут? Да вы же даже в бою ни разу не были. Я был, и то чувствую, что заржавел, надо пару недель, чтоб в норму прийти. Ты думаешь, мне в Славянск не хочется? Хочется! Я просто так сдохнуть не хочу, без пользы! И чтоб вы сдохли, не хочу!

Ну и всё в таком духе. В конце концов отступился и Махмуд. Обнялись на прощание, пожелал нам удачи и ушёл на тренировку. Хороший парень. Уже много позже я узнал, что он погиб. Кажется, при обороне Иловайска.

Кстати, нужно перед отъездом ещё одно важное дело сделать. Нахожу Гиннеса, грустно сидящего под деревом.

— Лёнь, смотри. Это реальная жизнь, тут книжных штампов не надо, типа «Один за всех, и все за одного». Решать тебе, конечно, но я бы на твоём месте не ехал пока. В армии ты не служил, многого не знаешь, опыта у тебя нет нужного. Останься тут пока, потренируешься пока, освоишься, а там захочешь — поедешь.

Немного поломавшись, Гиннес соглашается. Ну, слава Ктулху, одной проблемой меньше. Тут как раз Геолог и Малой подходят, сообщаем им радостную (с моей точки зрения) весть, что едем мы втроём. Блин, вроде и правда расстроились. Или умело притворяются. Люди странные существа, не всегда понимаю их повадки.

Подъезжает дядя Саша. Переодеваемся в гражданку и грузимся в машину. Шева выходит проводить. Пожимаем ему руку — и в путь.

По дороге заехали в Луганск, купили украинские телефоны и несколько комплектов симок, на всякий случай. Там же, из центра до блокпоста на выезде подвезли пожилого чеченца (первого увиденного мной здесь). Живёт в Москве уже лет двадцать, приехал сам. Честно говоря, отношение у меня к чеченам весьма негативное, вне зависимости от того, на чьей стороне они в данный момент воюют. Нечего им на нашей земле делать.

Дорога до Лисичанска ничем (кроме ужасного своего состояния) не примечательна. Ни одного блокпоста, ни наших, ни укропов. Первый пост — на въезде в Лисичанск. Стоит в очень удобном месте, подъезды к городу просматриваются сверху на несколько километров. Сюда бы пару танков, и хрен кто пройдёт. Но танков нет, есть только раскрашенный в камуфляж УАЗик с неисправными тормозами, очаровательный комок меха с позывным Сепаратист и четверо усталых местных мужиков с калашами, которых уже три дня не меняли. Ну и одна «Муха» двадцатилетней давности. Эх-хе-хе-х… Прощаемся с дядей Сашей, залазим в «бобик» и едем… э-э… куда-то едем, в общем. Точно не в Славянск. В Лисичанске тоже особых следов того, что идёт война, не заметно, разве что часть заправок и магазинов закрыты. Опять же, кругом флаги, и украинских среди них нет.

Доезжаем до проходной какого-то завода. Пара ребят с автоматами на входе. Узнав, что приехали добровольцы, расцветают, крепко пожимают нам руки. Приятно, когда тебе радуются… Проходим внутрь. Завод явно занят под базу. Казарма и штаб в здании администрации. Поднимаемся на второй этаж, там просят показать содержимое рюкзаков. Не вопрос. Скрывать нам, увы, нечего. Ждём минут десять, потом нас приглашают в кабинет к Мозговому. Харизматичный мужик. Расспросил, что да как. Сказал, что со снабжением очень туго, почти всё остаётся в Луганске и Донецке. На то, что приехали по националистическим соображениям, отреагировал нормально. Более того, спросил, нет ли возможности ещё единомышленников пригласить. Я предложил в блоге у себя сообщение разместить, Геолог — сфотографироваться вместе с ним и отправить куда-то там его знакомым. Рядом сидел смутно знакомый по Интернету бородатый мужик в «горке», заявивший: «Ну, меня вы, наверное, по телевизору видели!» — «Прапор — представил его Мозговой с ноткой раздражения в голосе, — а раз собрались в Славянск, сейчас с ним и поедете, обедом вас покормлю только».

Вышли во двор, Геолог с Мозговым сфотографировались, я решил морду лица не светить. Дали нам ноут с выходом в Сеть, выложил в блоге призыв добровольцам ехать в Лисичанск. Быстро поели (скромно у них тут, до разносолов Саныча очень далеко), загрузились в «буханку» вместе с тремя очень молодыми ребятами, явно братьями (расчёт[10]АГС[11], местные), и кучей имущества, я сел вперёд, к водителю. Прапор и ещё один ополченец сели в какой-то джип, и вся процессия выдвинулась с территории базы Мозгового. Наша «буханка» шла первой. «Хммм….» — сделал я мысленную заметку, но ничего не сказал. Ехали довольно долго, перескакивая с дороги на дорогу по каким-то просёлочным стёжкам. В некоторых местах водила просил смотреть повнимательнее, и все начинали энергично крутить верхней оконечностью туловища, в просторечии именуемой головой. Небо было затянуто низкими тучами, людей и машин навстречу практически не попадалось, даже когда сквозь пару деревень проехали. На душе сложное переплетение тревоги, воодушевления и любопытства. В целом, атмосфера напоминала игру «Сталкер» ещё больше, чем база Саныча.

Наконец показался маленький блокпост. Джип обогнал нас и подъехал первым. Прапора там явно знали: пара реплик, и нас пропускают. Переезжаем довольно приличную по донбасским меркам реку по мосту, ещё пара минут, и доезжаем до перекрёстка. Тут уже солидный пост, бетонные блоки, много людей, в сосновом лесу по сторонам видны окопы и блиндажи. Останавливаемся, подходит Прапор.

— Всё, приехали, вылезаем.

— А Славянск?

— Да какого хрена там делать, тупо под обстрелами в подвале сидеть? Настоящие дела будут тут, скоро укропы попрут, здесь вы увидите белки их глаз!

Мдяяя… Ну ладно, что поделаешь. Вылезаем. Только на несколько метров отошли от дороги, как: «Бум! — всс-СС-ссс — БУУМ!» Разрыв далековато, где-то за деревьями, но все очень энергично рассасываются по блиндажам. В том, где я, ещё пара ополченцев.

— Только приехал?

— Ага!

— Суки, машину засекли, походу. Корректировщик где-то сидит.

Не знаю, где уж он там сидел, но корректировать у него получалось явно не очень. Ещё несколько разрывов чуть ближе, и всё затихает. Сидим ещё минут пять, потом вылезаем. Из остальных блиндажей тоже народ потянулся. Прапор командует вновь прибывшим строится. Ну, стоим. Рядом с прапором молодой (лет 25–27) блондин с бородкой, на вид вылитый боевик с «чеченского» фото. «Это Скиф, ваш командир взвода». Стандартное уже «позывной, откуда, кем служил (если служил)». Доходит до меня.

— «Африка».

— Откуда?

— Из Африки.

— (Без особого удивления.) Конкретнее?

— Приехал из Сьерра-Леоне.

— Чем там занимался?

— Работал.

— Миротворил?

— Нет, просто работал.

— Жаль, у нас пара ребят есть, которые там были, по ООНовской линии. Стреляешь хорошо?

— Нормально.

— Ну, хорошо. То есть просто смотрел новости, проникся и приехал оттуда?

— Вроде того.

В ходе опроса выяснилось, что два Малых у них уже есть, третий будет явным перебором, так что Костика попросили сменить позывной. Ничуть не расстроенный, а скорее наоборот, он, недолго думая, выбрал «Север». Закончили со всеми, Прапор дал команду нам троим поступить в распоряжение Скифа, а АГСников куда-то с собой забрал. Идём по лесу вдоль дороги. В паре мест видны следы разрывов снарядов. Через сотню метров короткая линия окопов и пара блиндажей. Ребята какие-то тусуются, ополченцы. Малой… тьфу, Север с Геологом получили команду располагаться тут, а меня Скиф отвёл ещё метров на пятьдесят дальше, к одинокому маленькому окопу, за которым тропинка исчезала. Из окопа выбирается заспанная троица — невысокий пожилой мужик, больше всего похожий на азера с рынка, блондинистый молодой паренёк слегка блатного стиля и мужик лет сорока без особых примет. «Вот, — представляет их Скиф. — Это командир отделения, это Угрюмый (пожилой), это Кулибин (блондин) и Москит (мужик). А это вам пополнение, Африка…» Угрюмый резко и ехидно всхрапнул: «А чего не Азия?..» — «Ну, ты устраивайся, — продолжил Скиф, — а оружие я попозже принесу».

Мдяяя… Интересно, и как тут обитать? Окопчик 4 × 1 × 0,5 метра, на ⅔ перекрытый в два наката тонкими сосновыми брёвнами. Сбоку ещё наподобие склада вырыто, там оружейка. В подвале в Славянске, наверное, комфортнее… И вода есть… Наскоро познакомился с будущими товарищами. Ну… не мой обычный круг общения, скажем так. Впрочем, война-с, куда деваться, утешаю себя. Тут и Скиф появляется, а в руках тащит… не, ну на фига?… СВД[12], к ней подсумок и пять магазинов. Блин, он чего, серьёзно? Походу, да. С воодушевлённым лицом мне её вручает. Пытаюсь отмазаться, что снайпер из меня, как из свиньи балерина, — не катит. Мол, были бы у нас реальные снайперы, другое дело, а раз нет — будешь учиться. Мдяяя… На уме (и языке, впрочем, кого стесняться) одни маты… Снайпер, мля… Ладно, утро вечера мудренее. Тем более, между ними, ещё ночь прожить надо. А это, похоже, не так просто — Москит своим тихим, слегка гнусавым голосом предупреждает: «Братан, ты б без нужды головой не отсвечивал над окопом. А то под вечер твои коллеги приходят, с той стороны. Это ж передний край, за нами уже укры».

Глава VIII

Ночное дежурство Угрюмый разделил на две части — он с Кулибиным с девяти вечера до двух, я и Москит — с двух до семи утра. Соответственно, они разошлись по концам окопа, а мы устроились в центре, под настилом. Комфортность сильно ниже среднего — сырой рваный матрас внизу, осыпающиеся песчаные стенки по бокам, стада комаров везде и всюду и кусок брезента с броником в качестве одеяла. СВД заворачиваю в кусок брезента, надеваю носок на ствол, чтоб песок не засыпался, сам лежу на спине, винтовка на мне вдоль туловища. Неудобно, но ничего другого в голову не приходит. Немного поворочавшись, решил в качестве защиты от неизбежного в таких условиях простатита использовать бронежилет — разложил его и положил под себя, чтоб от холодной сырости снизу закрывал. Идея сработала, так намного лучше. Постепенно засыпаю.

«УУУАААААААА……..» — блин, ненавижу рано вставать. Позёвывая, переползаю через просыпающегося Москита в свой конец окопа. Сажусь на предварительно нагретую пятой точкой Кулибина чурку и начинаю бдить. Как тут бдить, правда, не совсем понятно. Кругом ночной лес, хоть и редкий. Через просеку видно склон метрах в двухстах, но он густо порос зелёнкой, и что там делается — тайна велика есть. Ночника нет. Угрюмый перед отбоем проинструктировал высматривать некие «зелёные и оранжевые огоньки», кои, по его словам, есть укры, высматривающие нас в ночники и тепловизоры. Хрен его поймёшь, всерьёз это он или просто жути на новичка нагонял. И если всерьёз — то насколько «огоньки» реальны, а не плод партизанского фольклора. Опять же, сказано «башкой над окопом не отсвечивать», а как тогда что-то высматривать? Непонятно… В итоге решаю полагаться в основном на слух, сидя внизу, глаза на пару сантиметров выше уровня земли, а иногда высовывать голову и быстренько осматривать то, что я в таком положении увидеть не могу. Пока обустраивался, час прошёл.

Кстати, я, как и многие, с появлением мобильников перестал носить наручные часы. Так вот — на войне часы нужны. И обязательно с фосфоресцирующим циферблатом. Иначе, посмотрев ночью на телефон на предмет «сколько ещё осталось до смены», вы: а) демаскируете себя, б) погасите себе ночное зрение минут на пять-десять. Итог может быть летальным.

Сижу. Ночь. Лес. Тишина (не считая громового храпа Угрюмого). Иногда постреливают одиночными в тылу — то ли нашим почудилось что, то ли сон отгоняют. Огоньков не видать — ни зелёных, ни оранжевых. Пока их высматривал, обнаружил, что через прицел винтовки ночью видно намного лучше, чем невооружённым взглядом. Увы, подсветки сетки прицеливания на нём нет, так что ночью мою СВД можно использовать либо в качестве бинокля, либо в качестве дубинки. Вообще прицел не родной, и крепление внушает подозрения, нужно будет утром повнимательнее изучить. Если сетку подсветить не получится, может, найду что-то светящееся, чтобы мушку намазать, буду ночью по старинке стрелять, если что. Бррррр, холодрыга. Чем дальше, тем холоднее становится, вот уже и пар изо рта пошёл. Часам к четырём, когда рассвело, наступил реальный дубак.

А так вообще красиво, конечно. Высокие сосны в утренней дымке, верхушки окрашиваются в розовый цвет восходящим солнцем. Роса на траве. И жрать хочется, мдяяя…. Москит, всю ночь просидевший на другом конце окопа, изредка ныряя под настил покурить, вылез наверх. Покопошился немного в куче пакетов с припасами, сваленной под деревом недалеко от окопа, и извлёк оттуда бензиновую горелку. Пять минут возни и рёва этого хитрого агрегата — и мы уже счастливые обладатели целого чайника кипятка. Жизнь налаживается! Завариваем кофеёк — тут видим, кто-то к нам бежит с основных позиций взвода, метрах в пятидесяти у нас в тылу. «Пацаны, гул слышали!?! Танки, походу!!!» Пару секунд недоумённо вслушиваемся… и одновременно переводим взгляды на горелку, чтобы ещё через секунду дружно расхохотаться. Действительно, гудит она так, что издалека можно за технику принять. Угощаем бдительного товарища кипяточком и отпускаем восвояси. В тылу постепенно начинается шевеление, народ бродит туда-сюда, кто-то что-то носит, кто-то что-то копает. Разогреваем на горелке банку тушёнки — вот и завтрак. Не, не так всё плохо, как казалось вечером.

В семь часов, разумеется, оба спящих продолжили бессовестно давить на массу. Глаза тем временем ощутимо наливаются тяжестью и начинают закрываться сами собой. Ну ладно, думаю, потом посплю. Восемь часов. Девять. Из окопа выбирается зевающий Угрюмый, озирает окрестности и ласково смотрит вниз, на продолжающего дрыхнуть Кулибина. «Малой, ….! Ты, …., какого, …… ещё …… …..?! А ну, …… …..!» Измятая физиономия Кулибина с выражением «Что это за планета?» появляется из-за бруствера. Угрюмый, внезапно изменив интонацию на «любящий папа даёт советы непутёвому сыну», продолжает: «Сынок, хватит спать! Давай, приготовь нам позавтракать чего-нибудь. Нам ещё блиндаж сегодня строить». Вопреки разгильдяйской внешности, Кулибин оказался весьма хозяйственным — вполне приличный завтрак был сооружён практически из ничего минут за пятнадцать. После окончания приёма пищи Угрюмый было принялся нарезать задачи по строительству блиндажа, но тут я и примкнувший ко мне Москит решительно встали на защиту справедливости. «Мы реально три часа всего спали, а вы семь, так что имей совесть, дай пару часов поспать!» Немного побурчав на тему «война, некогда спать!», Угрюмый соглашается. Залезаем в окоп и вырубаемся практически мгновенно.

Да, совсем забыл рассказать, где я, собственно говоря, нахожусь. Если найти на карте дорогу Лисичанск — Славянск, то сразу после Закотного она пересекает реку Северский Донец, а вскоре после моста — перекрёсток с дорогой Ямполь — Рай — Александровка. Вот эти мост с перекрёстком наша рота и держит. Важны же они потому, что в Красном Лимане — уже укры. И чуть ближе, на «Т-образном перекрёстке», тоже они. Так что «дорога жизни» для Славянска идёт через нас, на нашем перекрёстке сворачивает на юг и далее, через Николаевку, в Славянск. Основные силы нашего подразделения расположены в юго-западном секторе от перекрёстка, в остальных секторах лишь по одному-двум отделениям плюс столовая и хозчасть в юго-восточном секторе. Ну а наше героическое отделение имени Угрюмого, оно же боевое охранение, расположено западнее всех, где-то в 250 метрах от перекрёстка и в 30–40 метрах от дороги. Дорога от леса отделена с обеих сторон очень широким и глубоким рвом, наша сторона выше дороги метра на три, а противоположная, наоборот, ниже. Кругом насаженный сосновый лес, кое-где перемежающийся просеками, пожарными дорогами и полосами зелёнки.

Просыпаюсь сам, около полудня. Вылезаю наружу — идиллия. Тепло, светло, птички поют. Угрюмый с Кулибиным спят на солнышке, Москит спит в окопе. А мы вроде как передовое охранение. Охраннички… интересно, у укропов такой же бардак? Смотрю, рядом с окопом мелкая, по колено глубиной яма где-то три на три с половиной метра. Ага, блиндаж начали строить, но затем рука бойцов копать устала… Пользуясь моментом, решаю почистить винтовку и вообще изучить её повнимательнее. «……!» Ищу маслёнку, хозяйственно направосеченную мной ещё в Луганске. Нету. Похоже, забыл на базе у Саныча. Досадно. Здесь у ребят оружейного масла нет, я вчера узнавал, оружие чистят моторным, что не есть хорошо. Ладно, чего уж теперь. Вытаскиваю из рюкзака резиновые шлёпки (очень нужная штука в партизанском быту), снимаю берцы. Нужно давать ногам отдохнуть от обуви при каждом удобном случае, особенно с учётом того, что спим в обуви. Достаю ветошь (ещё одна нужная вещь, которую всегда нужно иметь с собой), открываю канистру с маслом и расстилаю на земле кусок брезента. Приступим-с…

СВД я раньше никогда не разбирал, ну да дело нехитрое, не слишком отличающееся от разборки калаша. Справился без особых затруднений. Винтовка, кстати, на пятнадцать лет старше меня. Явно очень давно не чищена, заколебался оттирать. Хорошо ещё, что пенал с принадлежностями и разборный шомпол были в подсумке. Та-а-ак…. прицел… Мдяяя…. «Made in China», понимаешь… Крепление какое-то уж очень убогое на вид. Я не я, если после нескольких выстрелов его не придётся прикручивать обратно, и плакала вся пристрелка. Фиксатор задней крышки отломан, сама она в закрытом положении не держится. Замечательно. Нахожу гнездо батарейки. Гнездо есть, а вот батарейки нет. И, судя по форме гнезда, она какая-то уж очень хитрая, и здесь её явно нигде не достанешь. Да уж, повезло, ничего не скажешь…

Закончил с чисткой, только собрался ещё немного поспать — просыпается наш доблестный командир отделения. Через десять секунд просыпаются и Москит с Кулибиным, в принудительном порядке. В наличии две лопаты, совковая и штыковая, за пару часов (ну, может, чуть больше), работая поочерёдно, доводим глубину до двух метров. Грунт песчаный, копается легко. Затем соединяем блиндаж с окопом. В процессе работы к нам присоединяется пятый член нашего маленького коллектива — Морпех. Упитанный пожилой мужчина за шестьдесят, на два дня уезжал в госпиталь, какие-то у него проблемы со здоровьем были. Впрочем, немудрено, в его-то возрасте и состоянии здоровья пойти в лес партизанить…

В течение дня присматриваюсь к своим сослуживцам, делаю выводы. Конечно, окончательное формирование мнения о них заняло больше времени, но, наверное, имеет смысл сейчас выложить более-менее целостные портреты, чтобы потом уже к этому не возвращаться.

Угрюмый— несмотря на не слишком впечатляющую внешность и возраст в полтинник, настоящий Человек Войны. С большой буквы. Не, с двух больших букв. Сам с одной из южных областей Украины, гордится тем, что потомок итальянских переселенцев конца XVIII в Новороссию. Носит итальянскую фамилию, и даже где-то там, в Италии, у него родственники есть, к которым он в гости ездил. Представляю, как родственники офигели от такого гостя. При этом убеждённый сторонник Русского Мира, искренне верующий (православный). Ездил в Киев на Антимайдан, там, в столкновениях с правосеками, потерял два полпальца (циркулякой кто-то пытался его без руки оставить). Единственный на весь взвод человек с реальным серьёзным боевым опытом (и один из двух — на всю роту, второй — Прапор). Был добровольцем в Приднестровье и Боснии. Прекрасно владеет автоматом, пулемётом, гранатомётом. С ножом и без него тоже очень многим крутым ребятам может показать, где раки зимуют. Перед войной бригадиром грузчиков работал. В общении человек, скажем так, не простой. Очень эмоционален, окружающих не слышит, знай себе талдычит своё, причём точку зрения имеет по всем вопросам, даже тем, в которых не смыслит вообще ничего. Правда, поддаётся переубеждению. Иногда. Наше с ним общение довольно быстро стало непредставимо без «обезьяна, полезай обратно на дерево!» или «чего, в Африке своей привык…» (далее следовала какая-то гадость, к которой, по его мнению, я привык в своей Африке). Я, впрочем, без особого смущения отвечал в духе «азеров с рынка забыли спросить» или «ты, …., деревянный по пояс с обеих сторон». Но всё по-доброму, просто стиль общения такой. Запаслив до хомячества. Может неделями жить на кофе и сигаретах. В общем, со своими Угрюмый хоть и бурчлив и несносен, но вполне терпим, и даже иногда вызывает добрые чувства. Но вот «чужим» я бы для него не хотел быть ни за какие коврижки. Мне ещё пожить охота. Да, кстати, если кто видел кадры с места падения малазийского «Боинга», где ополченец держит игрушку, — вот это как раз и есть Угрюмый.

Угрюмый на месте падения «Боинга».

С этой картинкой ещё демотиваторы наштамповали. Хотя реально он всего лишь показывал корреспондентам — смотрите, мол, дети погибли. А потом положил куклу на место и перекрестился. Но гиены пера, как обычно, всё переврали.

Кулибин— молодой блондинистый хлопец, кажется, из-под Снежного откуда-то. Разгильдяй и лентяй, каких свет не видывал, при этом чудовищно хозяйственен и весьма изобретателен (за что, собственно, и получил позывной). До войны работал слесарем-сантехником. Несмотря на молодой возраст, успел дважды посетить места не столь отдалённые, оба раза за «не угонял, просто взял покататься». Некоторая приблатнённость в поведении имеет место быть, но не превышающая допустимых пределов. Может показывать примеры отчаянной (я бы даже сказал, чересчур) храбрости, при этом упорно спит ночью на посту, невзирая на регулярные тумаки от Угрюмого. Отправишь его сбегать за триста метров в столовую за банкой консервов — вернётся через три часа, зато с целым пакетом всякой вкусной всячины. Очень силён физически — один легко поднимал и нёс такие брёвна, какие мы втроём еле тащили. Считает себя русским, но основной мотив для ухода в ополчение — «Зря Киев и Львов решили, что нас можно нагнуть». Своеобразная, в общем, личность.

Кулибин.

Москит— шахтёр с Макеевки, в районе сорока лет. Тихий, спокойный, упрямый, обидчивый. Любитель дружеских посиделок за кружкой пива. С первых дней восстания был участником всех активных событий, включая взятие Донецкой ОГА. С точки зрения политических взглядов — умеренный левый националист. Любимая фраза, когда чем-то недоволен: «Не, ну ты вообще адекватный?» Дымит, как паровоз. Совершенно не умеет водить машину, но очень обижается, когда ему об этом говорят. Постоянно переживал, что сын-балбес, отправленный с началом войны к родственникам в Россию, вернётся обратно и тоже уйдёт в ополчение. Обычный мужик, в общем, на каких земля держится.

Москит гуляет по улицам Донецка.

С Морпехом же я не слишком долго общался. Пенсионер, с Донбасса. Когда-то служил в морской пехоте, чем весьма гордился. Частенько пытался отмазаться от выполнения различных тяжёлых работ под предлогом возраста (что, в принципе, объяснимо). Что забавно, обижался, когда кто-то другой проявлял инициативу: «Морпех, не поднимай бревно, опять спину сорвёшь», — из принципа доказывая, что он ещё ого-го. Любил покашеварить, ходил в лес грибы собирать, несмотря на частые обстрелы.

Уф-ф-ф…. Всё, на сегодня раскопки окончены. Завтра будем укреплять кольями стены, а потом крышу делать. На ужин сходил в столовую — она метрах в 350 от нас, через дорогу. Что сказать… жрать можно, но не более того. На обратном пути принёс две пластиковых полторашки с водой. Одной умылся, второй носки постирал и повесил на ветку сушиться. Гигиена — важная штука, в полевых условиях особенно. Начинает темнеть, на эту ночь расписание дежурств следующее: первыми Морпех/Кулибин, вторыми Африка/Москит, ну и Угрюмый, как он выражается, «всегда с нами», т. е. будет дрыхнуть всю ночь, иногда просыпаясь покурить. Забираемся с Москитом в узкий, осыпающийся окоп и укладываемся спать. Почему не в котлован от блиндажа? Над ним нет навеса, а прилететь может в любой момент, так что мы уж лучше как-нибудь в тесноте…

В полночь просыпаемся от очереди из ПКМ[13]в паре метров от нас (очень громкий агрегат) и крика Угрюмого: «На, сука, получи! В ружьё! Занять позиции». Судорожно натягиваю на себя броник, каску и разворачиваю СВД, в голове одна мысль: «Мля, ну почему ночью, чёрт, у меня же подсветки нет!»

Глава IX

Переползаю на дальний от дороги край окопа, там, где должен дежурить. Втискиваюсь между песчаной стенкой и Кулибиным. Осторожно выглядываю. Ночь, лес. Орд наступающих врагов не видно. В тылу наши часто постреливают одиночными, судя по всему — куда глаза глядят. Угрюмый с другого конца окопа подаёт голос: «Снайпер! Видишь их?!» Кого, мля, «их»!?… Блин, и c моей бандуриной из окопа не посмотришь, надо высовываться… Ладно, высовываюсь, добросовестно просматриваю лес, насколько это возможно в темноте. Кричу Угрюмому: «Где они?» — «Впереди! Видел движение на обочине!» Та-а-ак… на обочине… Высовываюсь ещё сильнее, стараясь не думать о том, что голова торчит сейчас над бруствером, как мишень. Просматриваю просеку и склон за ней…. вроде никого… Очередь. Слышно, как пули бьют по деревьям над окопом, стреляют где-то спереди и справа, похоже, вообще с другой стороны дороги, мне с моей позиции этот сектор никак не разглядеть. «Сука! Идите сюда, п….сы ё….е!! На!!» — это Угрюмый, остаток фразы тонет в грохоте ПКМ. Прикинув, что с дороги могут отвлекать внимание, пока основная группа ударит из леса, ещё раз тщательно просматриваю зелёнку в своём секторе. Вроде никого… Оглядываюсь на Кулибина — тот с сонным видом сидит на чурке и явно пытается абстрагироваться от ситуации. Мдяяя…. Бросив ему: «Хорош, …., спать, …! Смотри за зелёнкой!», пробираюсь к Угрюмому, с трудом протиснувшись в окопе мимо объёмистого Морпеха. На этой стороне свободный от настила участок окопа побольше и есть две оборудованных стрелковых ячейки плюс оружейка. Угрюмый с Москитом напряжённо вглядываются в темноту. «Снайпер, что, нет никого там?» — заметил меня наш героический командир. «..…, …!» — отвечаю я и затем грязно ругаюсь. «Просмотри дорогу и обочины впереди, удаление 150–200 метров. Сильно только не высовывайся, у них приборы наверняка есть». Стараясь не поднимать голову больше необходимого, просматриваю указанный сектор. Деревья, дорога, кусты, деревья… Из-за габаритов СВД в стеснённых пространствах с ней очень неудобно, мысленно кляну себя за то, что не купил бинокль. Та-а-ак…а это у нас что?

— Шеф! Вроде огонёк зелёный в кустах! Не уверен; может, кажется.

— Стреляй!

— У меня сетка прицела не подсвечена, …, не попаду!

— Всё равно стреляй! Услышат работу СВД, испугаются, уйдут. Или начнут всерьёз по нам бить, тогда по вспышкам будем стрелять.

— Понял! Работаю…

Стреляю. Звук у СВД специфический и громкий, отдача резкая. Выстрелив, сразу приседаю в окоп. Только тут до меня доходит, что всё это время моя черепушка была прекрасным образом видна со стороны зелёнки через щель между стрелковой ячейкой и настилом. На фоне светлой песчаной внутренней стороны бруствера — цель, лучше не придумаешь. Повезло…

Нельзя концентрироваться только на одном направлении. Нужно вертеть головой, постоянно контролировать, что происходит по бокам и сзади вас. Может, там светлая (или, наоборот, очень тёмная) поверхность, на фоне которой вас прекрасно видно. Или свой же гранатомётчик стрелять приготовился. Или какой-нибудь долбодятел занял позицию так, что вы прямо в середине его сектора обстрела. Туннельное зрение — это смерть.

Вторая мысль — блин, а носок-то со ствола я не снял! Проверяю — разорвало. Ладно, чёрт с ним, запас носков у меня есть.

Командир осторожно выглядывает из ячейки. Тишина. Тоже поднимаюсь, смотрю в прицел. Вроде, никого. «бум! — сСс — БУУМ! бум! — сСс — БУУМ! бум! — сСс — БУУМ!» — «В укрытие!» — орёт Угрюмый. Залетаем под настил. Ещё несколько серий взрывов. Падает где-то метров на 100–150 южнее от нас, в лесу. Спрашиваю Угрюмого:

— Это они отходят или к атаке готовятся, как думаешь?

— Не, отходят. Ночью в настоящую атаку побоятся идти. ПКМ слышали, СВД слышали. Они ж не знают, что у нас тут детский сад. Думают, чеченов полно и ГРУшников. Побоятся.

Опыт, как говорится, не пропьёшь. Угрюмый оказался прав, остаток ночи прошёл спокойно. За ким хреном укропы это всё затеяли — непонятно. И сами не поспали, и нам не дали. С утра сходили, проверили место, откуда стреляли. Гильзы, следы армейских ботинок. Крови нет. Затем взялись за оборудование блиндажа. Настругали кольев, вбили вдоль стен, затем укрепили стены досками. Досок целую кучу навезли местные жители и свалили около перекрёстка. Потом принялись за сложный этап — валили повреждённые обстрелом сосны, распиливали их на четырёхметровые брёвна, затем переносили брёвна к блиндажу. Звучит легко, а в реальности очень и очень утомительно. Брёвна тяжёлые, все в смоле. Опять же, меткостью украинские артиллеристы не отличались, так что порой приходилось брёвна тащить метров за 150, а то и 200. Здоровые деревья командование в лице Скифа валить запретило, за что удостоилось своей порции матерных эпитетов (заочно). В общем, к обеду ноги гудели, руки кровоточили, смола покрывала с ног до головы, так что слова посыльного: «Всем снайперам собраться у перекрёстка с винтовками!» — я воспринял как избавление.

В указанном месте собралось шесть человек, в основном старшего возраста, только один моложе меня. Пообщались. Пара охотников, пара лесников. Молодой парень оказался водителем-оператором БМП, с началом Восстания пославшим подальше украинскую армию и перешедшим на сторону Новороссии. Короче, настоящих снайперов не было ни одного. На сегодня предполагалось произвести пристрелку винтовок, ну и заодно посмотреть, насколько безнадёжны те, кому они волей случая достались. Вроде как мероприятие должен был проводить Кастет, о котором мы уже много были наслышаны, — единственный на всю роту реальный снайпер, служивший когда-то в каком-то хитром украинском подразделении. Увы, оказалось, что Кастет, как человек подготовленный, командовал нашим разведотделением и в данный момент ушёл со своими архаровцами на разведку к Т-образному перекрёстку. Вместо него появился Мачете — один из трёх командиров взводов. Мы все загрузились в джихад-мобиль на базе «Нивы» и проехали до моста через Северский Донец. На нашем берегу южнее моста раскинулось довольно обширное открытое место, с редкими кустами и деревьями, где и произошла пристрелка. Организация мероприятия, мягко выражаясь, оставляла желать много лучшего. Говоря как есть, сделано всё было через пятую точку. Стреляли лёжа в траве по толстому дереву метров с 250, по одному магазину (десять патронов), целясь в подвешенную на нём картонку без каких-либо дополнительных отметок. Мачете стоял в 20 метрах от дерева, после стрельбы подходил, смотрел снизу на картонку и говорил в рацию что-то вроде «Всё в молоко!» или «Три попадания правее!». Как он это определял, если следы от пуль никак не помечались, — загадка. Я отстрелял неплохо, восемь попаданий, все ниже и правее центра. Ну, кучность есть, это уже хорошо. Прицел, как и ожидал, разболтался, пришлось подтягивать. Одним словом, польза от такой «пристрелки» была одна — профилонил послеобеденное таскание брёвен. Нет, вру — ещё одна польза есть — договорились с Вергилом (молодой БМПшник) сходить завтра в лес, побродить по окрестностям на предмет «мало ли чего» и в целях общей тренировки и ознакомления с местностью.

Ночь прошла без происшествий. Спали уже в блиндаже, что было намного комфортнее, чем в окопе. С утра принялись за усовершенствование блиндажа, а именно за обустройство второго наката брёвен. Ненавижу физический труд. К счастью, через час подошёл Вергил. Угрюмый отпустил без особого сопротивления, даже пробурчал что-то одобрительное. Мы отошли назад к перекрёстку, потом спустились по дороге к юго-западу до ответвления на Дибровку. Там стоял маленький блокпост из трёх человек. Перекинулись с ними парой слов и углубились в лес, идя в общем направлении на Дибровку. По ходу дела отрабатывали различные гипотетические ситуации и порядок движения. В конце концов остановились на следующем — первый занимает позицию за укрытием (обычно деревом) и сморит по сторонам. Второй в это время осторожно проходит вперёд метров на 50–150, в зависимости от местности. Выдвинувшись вперёд и найдя удобную позицию, занимает её и ждёт. Первый, выждав пару минут, начинает движение, проходит второго и, в свою очередь, уходит вперёд на те же 50–150 метров. Затем цикл повторяется. Неудобство такого подхода — в густом лесу можно потерять друг друга. Но в данном случае лес представлял собой ряды искусственно насаженных сосен, с редкими полосами зелёнки, большим количеством просек и противопожарных рвов, так что слишком уж большой проблемы это не представляло. Не знаю, насколько это правильно. Вполне возможно, где-то в лесу под Ямполем до сих пор разбросаны многочисленные останки украинских снайперов, подавившихся от смеха и умерших, глядя на наш цирк. Но нам такая тактика показалась разумной. Как бы там ни было, мы дошли до Дибровки, поразглядывали её из леса через оптику, ничего особо интересного там не увидели и к вечеру вернулись назад более-менее тем же маршрутом. Противопожарные канавы, на песчаной поверхности которых следы отлично видны, переходили задом наперёд, конспирации ради.

Следующие несколько дней прошли без особых событий. Укры постепенно увеличивали частоту и интенсивность обстрелов, пару раз даже авиацию подключали. Впрочем, компенсировать качество количеством им не удавалось, и потерь у нас по-прежнему не было. Подлесок во многих местах выгорел из-за применения ими зажигалок, но, к счастью, на сами деревья огонь не перекидывался. Мы с Вергилом ходили в лес, постепенно удаляясь всё дальше от перекрёстка. Укров так и не встретили, хотя следов ботинок и обёрток от «Сникерсов» находили немало.

Утро 14-го июня началось как обычно. Встали, позавтракали, позанимались мелкими бытовыми делами. «Бум! — ссССс— БУУМ!» Без паники, но в темпе прячемся в укрытие. Миномётный обстрел — дело уже привычное. «Бум! — ссССс— БУУМ!» «Бум! — ссССс— БУУМ!» «Бум! — ссССс— БУУМ!..» Сегодня, правда, намного дольше, чем обычно. К счастью (для нашего отделения), большинство мин рвутся далеко в тылу, в районе перекрёстка. Где-то вдалеке слышен непонятный гул. «Бум-БУум!» Так, а это что ещё такое? Все вопросительно поворачиваются к Угрюмому. «Похоже, танк. Приготовится всем, братики, сегодня будет жарко». Ну, вот и обещанные «белки укроглаз», видимо, посмотрю. «Бум! — ссССс — БУУМ!» «Бум-БУум!» «Бум! — ссССс — БУУМ!»

— По контролю бьют! (Кричит между разрывами Угрюмый.) Сейчас должна пехота через зелёнку пойти, если там не идиоты. А потом броня пойдёт. П…сы!

Танк долбанул по блокпосту ещё несколько раз и замолчал. Ещё несколько разрывов — и стихли миномёты. Гул стал приближаться. Угрюмый выскакивает из-под настила и начинает сыпать командами:

— Малой! (это он Кулибину) БЗшки (в смысле ленту с бронебойно-зажигательными патронами) в пулемёт!

— Москит! Готовь РПГ[14]. Заряды прикрути, колпачки не снимай!

— Африканец! На левый фланг, секи зелёнку.

— Морпех! Сиди внутри, подавай магазины и «огурцы» («огурцы» — заряды для РПГ).

Перехожу на левый фланг, начинаю просматривать зелёнку. Пока никого. Гул медленно нарастает. Да, похоже, сегодня таки будет жарко…

Глава X

Перекрывая гул подходящей брони, где-то впереди раздался громкий звук, мне лично больше всего напомнивший рвущуюся грубую ткань, сложенную в множество слоёв. И ещё раз. И ещё.

— КПВТ[15]работает!! (Крик Угрюмого.) Всем внимание, подходят!!

До боли в глазах всматриваюсь в зелёнку. Адреналин из ушей не фонтанирует пока, но сердце стучит, руки вспотели (ура перчаткам), в голове бьётся мысль: «Только бы не лажануть!» Очередной «разрыв ткани» заглушается звонким треском при попадании тяжёлых пуль КПВТ в сосны метрах в двадцати левее нас.

— Снайпер, живой там?!

— Живой!

— Смотри за зелёнкой, оттуда полезть должны!

— Понял!

Гул брони словно застыл на одном месте. Ещё несколько очередей по окраинам леса. Бьют явно вслепую. Мля, ну где же они….

— Сука!!! На!!!.. — грохот ПКМ вперемежку с матюками Угрюмого доносится с правого фланга. В ответку откуда-то прилетают пули не слишком серьёзного калибра и бьют по соснам над нашей позицией. Блин, и чего делать?? Вдруг я там нужен?? А если уйду, а они тут полезут?? В итоге решаю остаться на прежнем месте до получения новых команд.

— Снайпер, ….! Давай сюда!! Москит — на левый фланг, секи зелёнку!

Протиснувшись мимо Морпеха с Москитом, выныриваю на основной позиции. Никто над окопом не высовывается, шеф осторожно рассматривает что-то на противоположной стороне дороги, Кулибин просто на дне окопа сидит. Угрюмый в двух словах разъясняет обстановку: «С той стороны прошли! Сидят внизу, мне их не достать! Спереди справа ещё есть, в зелёнке! Попробуй ты!» Мдяяя… Ну, делать нечего. Выбрав более-менее подходящее положение, просматриваю зелёнку на 1 час[16], до неё метров 250. Открытого сектора обзора нет, лес, но деревья стоят далеко друг от друга, и кое-что рассмотреть можно. В прицел, правда, жутко неудобно смотреть в таком режиме. Та-а-ак…..никого-никого-никого-БАНГ! — едва глаз уловил какое-то движение в прицеле, палец сразу отреагировал. Интересно, и как это в фильмах из полуавтоматических снайперок стреляют непрерывно? У меня вот взгляд сразу расфокусируется при выстреле, нужно пару секунд, чтобы снова найти цель.

— Что?!

— Движение в зелёнке было!

— Снял?!

— Не, вряд ли… (Реально смотря на вещи — никаких шансов, резко дёрнул спуск и сорвал выстрел.)

— ….! Ладно, смотри дальше!

Только пробую высовываться — по нам начинают бить из автоматов с другой стороны дороги. Прямо напротив нас забрались, сволочи, метров 50 до них. Из-за рельефа местности (мы метров на пять выше их, между нами два склона, два рва и дорога на насыпи) чистой линии между нами нет, и мы и они можем только лупить по деревьям друг над другом. Чем Угрюмый и занялся, с радостным остервенением высадив по соснам пол-ленты из ПКМ. Оценив низкий КПД ратных трудов, схватил автомат и запустил в ту же сторону пару ВОГов[17]из подствольника. Укры, похоже, впечатлились нашей огневой мощью и от попыток прижать нас огнём перешли к редким беспокоящим выстрелам. Всё бы хорошо, но гул снова приближается, а стоит нам высунуться как следует из окопа, как мы станем лёгкими мишенями для врага. К тому же впереди противник тоже активизировался, снова заработал по лесу КПВТ, плюс непонятно откуда изредка постреливали из автоматов непонятно куда, причём со всех сторон, и пролетало всё это в неприятной близости от нас. Одно утешение — у группы напротив нас подствольников, похоже, не было, иначе они бы нам устроили веселье. Интересно, а где вообще все остальные с нашей роты?

— Батя, танки! (Подал голос зоркий Кулибин.)

Втроём напряжённо всматриваемся между деревьями. Угрюмый быстро сориентировался: «Это БТР! Малой, РПГ! Африканец — дави зелёнку сбоку! Под струю, …., не попадите оба!»

«Дави», блин. Как её снайперкой «давить»? Ладно, чёрт с ним. Высовываюсь, рассматриваю зелёнку за дорогой. Угрюмый тем временем приподнимается из окопа с «трубой» на плече. Мы с Кулибиным начинаем шарахаться от того места, куда направлен патрубок. Разумеется, следить за зелёнкой при этом не очень получается. Укры слепотой не страдают и, заметив мужественно торчащий над окопом торс Угрюмого, начинают пристреливаться. После нескольких очередей в паре дециметров над головой, Угрюмый скатывается обратно в окоп и в сочных выражениях объясняет мне и Кулибину, что он думает о качестве нашего «прикрытия». Мы же, не особо отвлекаясь на принятие заслуженных упрёков, начинаем долбить по противоположной обочине и лесу за ней. Одновременно сзади начинает работать по тому же месту РПК[18](Скиф не усидел в своём окопе и выдвинулся поближе к нам, как выяснилось позднее). Угрюмый кидает туда же ещё пару ВОГов, и огонь укров на время затихает, зато кто-то начинает истошно орать (не на державной мове, что любопытно, а на монголо-кацапском): «А-А-А-А-А!!!! Меня ранило! А-А-А!!!! Помогите!!! Помогите!!!» От напрашивающейся отправки нескольких 40-миллиметровых таблеток для облегчения страданий бедолаги нас отвлекает БТР, который подобрался уже метров на 150 и продолжал потихоньку приближаться, короткими очередями расстреливая район блокпоста в нашем тылу. Угрюмый снова схватил РПГ, но через несколько секунд отложил в сторону. «Деревья, …., и «огурца» всего два, …!» — пояснил он. «Снайпер, …., …. ты там сидишь? Зелёнку впереди посмотри!»

Приказ есть приказ — забираюсь в стрелковую ячейку и начинаю просматривать сначала склон (сектор от 10 до 12 часов), затем зелёнку на 1 час. Вроде никого… та-а-ак, на 2 часа что это у нас ту… Резкий грохот ПКМ (дульный срез в метре от моей головы) ударил по ушам так, что я непроизвольно присел на дно окопа. Угрюмый короткими очередями лупил между деревьями по БТРу.

«Ты, …., чё, …., вообще …..?!» — тактично высказал я недовольство своему командиру. Тот, впрочем, с лицом ребёнка, получившего долгожданный подарок на Новый год, продолжал стрелять. Лента кончилась, Угрюмый перекинул пулемёт Кулибину для перезарядки, выпустил магазин из калаша, принял обратно ПКМ и высадил по БТРу ещё одну ленту, после чего тот и остановился. Совсем. Дыма не было, особых повреждений тоже, но движок заглох, и никакого шевеления не наблюдалось. Укры на пару минут притихли, видимо соображая, что почём. Даже раненый затих (хотя, может, его уже вытащили к тому времени по рву, шедшему вдоль дороги). Угрюмый уже вслух прикидывал, как бы обойти вставший БТР с фланга, чтобы отрезать его от остальных сил противника. А там, чем чёрт не шутит, можно и отжать. Увы, долго затишье не продлилось — второй БТР открыл огонь по лесу откуда-то из-за первого, потом оживилась и зелёнка впереди, метрах в двухстах, откуда по нам начали долбить из автоматов. Судя по звуку, как минимум две СВД там тоже были. Тут я уже попытался что-то сделать, бил по зелёнке на движение, высматривал «коллег», но, честно говоря, очень сомневаюсь, что в кого-то попал, случайно разве что. Всё-таки стрелять по мишени, когда есть время спокойно прицелиться, и стрелять в бою по мелькающим в зелёнке неясным фигурам — две большие разницы. Необходимость подтягивать прицел после каждых 3–5 выстрелов тоже не добавляла уверенности. Впрочем, исходя из того, что я остался жив, можно сделать вывод, что на противоположной стороне были «специалисты» схожего уровня. Второй БТР, под прикрытием огня, начал выдвигаться к первому. Ещё через пару минут началоприлетать. Судя по всему, стреляли из лёгких миномётов, но зато расположенных неподалёку. Били довольно кучно, падало сразу за нашим окопом. Скорее всего, ближе бить они опасались, чтоб не задеть своих. С чувством некоторого облегчения укрываемся в блиндаже. Кулибин в промежутках между взрывом и очередным выстрелом успевал выскочить из блиндажа и осмотреть окрестности на предмет подползающего укропа. Реальный отморозок наш Малой. В хорошем смысле слова. Он же и сообщил, что украинцы оттягивают повреждённый БТР при помощи второго. Когда к обстрелу подключились «Ноны»[19]с удаления в несколько километров, стало понятно, что укры отступают на исходные.

Пока все отходили после боя (Угрюмый даже пробурчал что-то неразборчивое, но явно одобрительно-благодарственное в адрес личного состава нашего героического отделения), неугомонный Кулибин успел сбегать к перекрёстку. Вернулся с сообщением: «Там, …., вообще …., и двое двухсотых! В блиндаж прямо залетело!» Любопытство победило усталость, сходил посмотреть. Та-а-ак… Действительно, «…… и вообще ….». Блокпост разгромлен напрочь (танк прямой наводкой — не шутки), прилегающая территория… ну, не лунный пейзаж, конечно, но лес покосило чуть меньше, чем полностью. Попадание одно — прямо перед входом в один из блиндажей. Поскольку вход был каким-то гением сделан на всю ширину блиндажа (проще говоря, одной стены не было) у находившихся внутри двоих ребят не было никаких шансов. Жаль. Одного порвало сильно, другого очень сильно. Умерли, судя по всему, мгновенно. Пока ходил, имеющая место быть склонность анализировать происходящее очухалась от впечатлений первого реального боя. По итогам анализа пришёл к выводу, что нам (всей роте, прикрывающей перекрёсток) просто повезло, что в боевом охранении оказался Угрюмый. Иначе укры с ходу прорвались бы к перекрёстку, на чём, судя по активности остальных подразделений нашей роты, бой бы и закончился.

Сходили на другую сторону дороги — следы ботинок, следы пуль, следы осколков. И следы крови.

Перед отбоем Угрюмый хитрыми азербайджанскими итальянскими глазами посмотрел на Кулибина: «Сынок, доставай!» Тот, соответственно, достал заботливо спрятанное где-то в укромной нычке. Налили по пятьдесят грамм — за погибших ребят. Ещё по пятьдесят — за то, что мы (наше отделение) нормально провели бой, все выжили, никто не струсил и не впал в ступор. На этом пьянка закончилась, и я пошёл с полторашкой на недоразбомбленную кухню за водой. Война войной, а зубы чистить и носки стирать надо, а то можно до победы и не дотянуть.

Глава XI

На следующее утро Угрюмого обуяла жажда строительства. Конкретнее — наш доблестный командир решил соорудить ещё два наката на блиндаже, вдобавок к уже имеющимся двум, плюс нарастить крышу над окопом с одного наката до трёх. И всё это с брёвнами потолще, нежели предыдущие. В итоге к обеду мы с Москитом уже всерьёз подумывали заорать: «Вон там, в кустах!!!» — и отправить в указанном направлении по паре магазинов. Как минимум час все будут настороже, работа встанет, хоть отдохнём малость. От претворения наших коварных планов в жизнь нас удержало прибытие новостей и пополнения. Новость, собственно, была следующей — Первый придаёт большое значение удержанию перекрёстка, в связи с чем наша рота развёртывается до батальона. Соответственно, Прапор теперь комбат, Скиф — ротный, ну а Угрюмый — взводник на общественных началах. Т. е. по-прежнему командует нашим отделением, но и вроде как «играющий тренер» при ещё двух. Во исполнение принятого решения нам и прислали пополнение, в основном из Горловки (в наш новообразованный взвод), а также нескольких городов ДНР, оккупированных украинцами.

В нашем отделении появились Зил и Юрза — два хороших мужика с Горловки, оба за сорок, оба мелкие предприниматели. В ополчение записались с первых дней Восстания, участвовали в свержении украинской власти в городе, но потом порядки в отряде Беса им не понравились, и они решили отправиться в Славянск. Во взводе добавилось два отделения, одно из которых начало окапываться метрах в 100 перед нами, в ложбинке (оттуда открывался хороший сектор обстрела в бок движущейся по дороге технике, плюс простреливалась уходящая в глубь леса просека). Второе — в сотне метров на 7 часов от нас, откуда можно было простреливать как возвышенность впереди нас, так и все подходы со стороны леса.

Во втором отделении командиром назначили Баламута. Позывному своему он соответствовал на все 100 % — упитанный сгусток энергии под сороковник, постоянно исследующий окружающий мир на предмет чего-нибудь этакого отчебучить. По утрам, например, едва рассветало, он уходил в лес искать украинских разведчиков, снайперов и корректировщиков. Утверждал, что однажды видел женщину-снайпера, уходящую в лес, чем вызвал с нашей стороны град шуток соответствующей направленности.

Помимо пополнения нам выделили один РПК, пяток «огурцов», одну «Муху» и три «Шмеля»[20]. Угрюмый выглядел, как кот, сожравший пол-литра сметаны. После короткого знакомства было решено таскание брёвен пока прекратить, а силы сосредоточить на оборудовании пулемётного гнезда под РПК на крайнем левом фланге. Что мы и сделали. Ну, как «мы»… Зил с Юрзой копали, а остальные, воспользовавшись тем, что шеф куда-то упылил, лентяйничали. Типа, дедовщину никто не отменял. Как-то так…

На следующее утро мы с Вергилом отправились в очередной «рейд». На этот раз прошли вдоль дороги на Т-образный километра четыре, по пути найдя места, откуда стреляли по блокпосту танк и БПМ, а несколько дальше — где располагались укропские миномёты. Противника и на этот раз не встретили, но отчётливо слышали рёв техники далеко впереди и столь же далеко справа. Вергил рвался пойти дальше, переночевать в лесу, а с утра навестить укров на их позициях. Я, признаюсь, не проявил должной тактичности в оценке этого плана, вследствие чего коллега, видимо, обиделся. Не, энтузиазм это хорошо, не спорю, но выходили-то мы налегке, в короткую прогулку на несколько километров. Соответственно, спать ночью в лесу (а по ночам было реально холодно) без тёплых вещей, накидок, еды и воды мне как-то совсем не улыбалось. На моё примирительное предложение вернуться, переночевать в лагере, а на следующий день запастись всем необходимым и выйти уже с ночёвкой Вергил отреагировал вяло, пробурчав что-то типа: «Да я и сам схожу». Экая у нас молодёжь обидчивая. Ну, ладно.

В лесу, кстати, было очень много очагов пожаров, горел подлесок, стоял густой дым, несмотря на периодически начинающийся дождь. Непонятно, что послужило причиной стольких возгораний, всё-таки даже украинцы не настолько криворуки, чтоб промахнуться из миномёта зажигалкой на четыре километра. К счастью, на деревья огонь не перекидывался.

Вечером с интересом наблюдал загадочную штуку на позициях «горловского» отделения. СПГ-9[21]называется. Позиция для неё прекрасная — можно неожиданно с 50–70 метров бить в борт выезжающей из-за холма технике. Несколько насторожило то, что расчёт в числе двух человек никогда с подобным агрегатом прежде не работал, и чего с ним делать — им никто толком не объяснил. Уровень организации нашего славного батальона продолжал внушать. Пообщался с ребятами-горловцами заодно. С ОБД никого не было, да и вообще служивших в хоть чём-то, что могло пригодиться. Командир отделения — единственный бывший военный, но ему за 50, и здоровье явно не в порядке (через пару дней его увезли в госпиталь в Славянск). Мой вид — в маскхалате и со снайперкой — внушал им явное уважение. Не скрою, было весьма приятно, хоть снайпер из меня и никакой, будем реалистами.

Через дорогу от них окапывался ещё кто-то — надо познакомиться, на всякий случай. Подхожу. Молодые ребята в однообразном камуфляже, командир постарше. На мой снайперский прикид тоже смотрят с уважением. Представились — Беркут. Хорошо, хоть будет кому подходы к дороге с северной стороны прикрыть. Договорились о порядке опознавания, если будем с Вергилом через них заходить и на случай, если они со своей позиции будут отходить к нам (надо не забыть Угрюмому сказать и повторить раза три, а то как долбанёт в азарте из ПКМ в ответ на пароль).

Перед отбоем пошёл пообщаться с Геологом, благо уже пару дней как не виделись. От него узнал две новости — во-первых, Севера перевели в Славянск (по медицинским соображениям, с контактными линзами в поле неудобно), во-вторых, Геолога назначили в расчёт второй СПГ. Напарником к нему поставили Дизеля — толкового (по словам Геолога) парня, до войны работавшего автомехаником. Разумеется, снова никто толком ничего не объяснил и не показал. Впрочем, зная нашего бородача, своим холодным нечеловеческим разумом программиста он во всём разберётся и до всего докопается, тут я был спокоен.

С утра пораньше взялись за перетаскивание брёвен, благо пулемётное гнездо и ход сообщения к нему ребята вчера закончили, пока я по лесу бродил. Плюс ещё и отдельную кладовую для личных вещей оборудовали. Рабочих рук прибыло, так что дело спорилось. Промежутки между брёвнами засыпали песком и утрамбовывали. Уже к вечеру блиндаж был в состоянии (по словам Угрюмого) выдержать пару попаданий 120-миллиметровых мин.

На обед в столовую не пошли, сели на раскиданных вокруг брёвнах, жуём тушёнку с вареньем, запиваем чаем. Короткий (не более секунды), резкий свист — и разрыв в кроне дерева, метрах в двадцати от нас. Одним прыжком залетаю в окоп, падаю на спину каким-то чудом уже оказавшегося там Зила и верхом на нём залетаю в блиндаж. Ждём. Вроде продолжения нет. Через пару минут выбираемся наружу. Морпех стонет и ругается в окопе. Неужели зацепило? Выясняется, что нет. Просто наш пенсионер слегка замешкался, и заботливое командование (в лице Угрюмого) помогло ему мощным пинком. В результате Морпех неудачно ударился грудью о брёвна настила и, кажется, повредил пару рёбер. Отправив бедолагу в медпункт, оглядываемся вокруг. Осколком срезало верхнюю половину с полторашки с машинным маслом, которым мы, за неимением нормального, чистим оружие. Стояла она, кстати, у самого входа в основной окоп, как раз там, куда Угрюмый с Морпехом и Кулибиным спрыгивали в это время. Повезло… Ещё пару попаданий по консервным банкам и развешанным на просушку вещам, но в целом легко отделались. Начинаем гадать, что же это такое было. Спрашиваем у окружающих отделений — никто не слышал выстрела и не видел ничего подозрительного. Посмотрели осколки — тяжёлые, явно от чего-то такого, что на себе не унесёшь. В конце концов сошлись на предположении, что укропы откуда-то из района Т-образного сделали одиночный выстрел наудачу. И ведь почти достигли желаемого, уроды.

Под вечер наше логово навестил Скиф, огорошивший меня новостью: «У горловцев в отделении есть охотник профессиональный, передай ему снайперку, а у него калаш возьми». Мдяяя…. С одной стороны, снайпером я, конечно, не являюсь, да и опасное это дело… С другой — привык я как-то уже к своему «агрегату», даже научился смотреть в прицел с обоими открытыми глазами (не такое лёгкое дело, как может показаться)… Да и охотник — это не снайпер, чем он лучше меня в этом плане? Стрелять я и сам неплохо умею… Эх-хе-хех, и по лесу ходить мне нравилось… Видимо, эти сложные чувства отразились на моей физиономии, т. к. Скиф недоумённо сказал: «Чего? Ты ж сам ругался, чтоб у тебя её забрали!» Мдяяя… Крыть нечем, сам говорил. Ладно, иду к горловским, меняю свою красавицу на калаш. Жалко, блин…

Морпех к нам так и не вернулся. Медик определил у него сильный ушиб и оставил на работах в столовой и медпункте. Ну, пожалуй, так оно и к лучшему. Мужик наш пенсионер хороший, но уже тяжеловато ему в таких условиях, возраст всё-таки.

Из двоих новичков я как-то больше сошёлся с Зилом. Не то чтоб я против Юрзы что-то имел, нормальный мужик, но вот так уж получилось. Интересная биография у человека. Был инженером, завод переживал сокращение за сокращением, остался без работы. Уехал в Аргентину без денег и знания языка, устроился там на завод токарем, выучил язык параллельно, затем нашёл место в ресторане (готовит он великолепно, плов нам из имеющегося неизобилия такой соорудил, что за уши не оттащишь), сначала помощником повара, затем стал поваром по салатам и холодным закускам. Замучила тоска по родным местам, вернулся. Пошёл в таксисты, поднакопил денег, сейчас имел небольшое, но своё дело по автоперевозкам. В национальном отношении считает себя «славянином», к Восстанию присоединился с первых дней, потому что надоело быть человеком второго сорта (по сравнению с «щирыми украинцами») в своей же стране. В боях пока не участвовал. Ну и вот привела его судьба на должность нашего пулемётчика. Обменивались с ним нашими впечатлениями по Латине. Ему, в отличие от меня, там не слишком понравилось. А я вот с удовольствием бы пожил. Впрочем, истинность старого анекдота никто не отменял, «не путайте туризм с эмиграцией»…

Он же оказался единственным (кроме меня) человеком в отделении, рационально относившимся к слухам. Вообще, о слухах на гражданской войне всё сказано у Паустовского, ни убавить, ни прибавить. У нас всё происходило совершенно аналогично. Двести танков зашло через границу, русские самолёты бомбят Карачун, в Харькове восстание, в Луганске пятьсот чеченцев-головорезов, Южная Осетия объявила войну Украине и отправила флот к берегам Донбасса и т. д. и т. п. Плюс, безусловно, Хитрый План, Вова не бросит и прочая наивность. Я поначалу как-то пытался указывать на очевидные логические несостыковки во всём этом, равно как и на очевидную мразотность Аллаха Владимировича, но у народа это вызывало резкое эмоциональное неприятие, так что я бросил сие неблагодарное занятие. Зил ко всем слухам о скором прибытии кавалерии из-за холма относился вполне здраво — «Ну, мечтают люди и мечтают. Им так легче, не мешай им». Всё-таки повидание мира расширяет, ага…

Восемнадцатого июня был странный день. Всё вроде как обычно. Подъём, завтрак, обстрел, мелкие хозработы. Но было разлито в воздухе какое-то ощущение, что завтра враг пойдёт в наступление. И понимание, что будет намного тяжелее, чем четырнадцатого. Страха не было, была готовность сделать всё, что в наших силах, и чуть-чуть больше. Пацаны чистили оружие, кто-то брился (реальный подвиг в наших условиях), кто-то в чистую запасную футболку переодевался. Я, как натура (несмотря на внешнюю чешуйчатость) созерцательная и сентиментальная, наблюдал за всем этим со стороны и чувствовал какую-то теплоту в душе. Всё-таки боевое братство — это совсем особая штука, и его ни с чем нельзя сравнить. Я весьма замкнутый на свой внутренний мир человек, на самом деле, и редко когда подпускаю кого-то близко. Обычно люди для меня — калейдоскоп лиц. Увидел, пообщался, закинул в дальнюю ячейку памяти. Я очень избирателен при выборе круга общения. Настоящих друзей за всю жизнь я могу пересчитать по пальцам одной руки, и ещё останутся свободные пальцы. Но когда ты на войне — нет для тебя никого ближе, чем твои товарищи, бок о бок с которыми ты сражаешься.

Глава XII

Утро девятнадцатого, как ни странно, началось довольно воодушевляюще. А именно, чья-то авиация несколько раз отработала по земле в стороне украинских позиций, в нескольких километрах от нас. Потом ещё раз, и опять в стороне, где наших точно не было, а вот укроп, скорее всего, колосился. Народ резко воодушевился: «Ура! Русские самолёты! Россияне зашли!» Даже я, признаюсь, стал испытывать некоторые сомнения в своём предыдущем анализе ситуации. Сомнения усилились, когда примерно по тем же координатам начала работать артиллерия. Южноосетинская, видимо. Подчищала после южноосетинской же авиации. Неужели я ошибался? Ну не могут же даже укры быть настолько идиотами?… Непривычный звук откуда-то со стороны реки заставил всех обернуться. «Ракету пустили по самолёту! Пи…сы, по нашим же самолётам стреляют!» — нелестно оценил работу расчёта ПЗРК —[22], занимавшего позицию где-то у реки, Угрюмый. СУшка, впрочем, осталась цела и невредима, ракета не смогла поразить цель, судя по всему.

Увы, суровая правда жизни вскоре развеяла смутные видения эскадрилий, поднимающихся с южноосетинской авианосной группы в Азовском море на штурмовку украинских позиций. Выражаясь приземлённее, начали долбить по нам. Сначала артиллерия, а потом и СУшки подключились, сбросив на и без того настрадавшийся лес пару кассет. Кассеты были довольно пакостными, бомбы в них напичканы маленькими металлическими оперёнными стрелочками, разлетавшимися после взрыва во все стороны и превращавшими окружающие предметы в решето. Впрочем, как и четырнадцатого, никого из нас ими не задело. Да здравствуют лопата и способность копать. Способность не копать тут менее ценна. Получается, укры час обрабатывали свои подготовившиеся к атаке войска. Похоже, украинство — это таки диагноз…

Собственно, те самые гадкие стрелочки.

Принцип работы.

Обстрел затихал и возобновлялся опять. В минуты затишья мы выглядывали из блиндажа, наскоро осматривая окрестности и прислушиваясь к отдалённому гулу техники. Откуда-то пришло понимание, что сегодня будет всё всерьёз. Страха не было. Были азарт и желание не подвести своих. Проверяли оружие, Кулибин прикрутил пороховые заряды к «огурцам», Угрюмый вслух помолился и заставил каждого сказать «Аминь!» (ну, мне не трудно, хотя и пользы не вижу), Москит с видом умирающего от жажды докуривал в углу последнюю перед боем сигарету. Перед мысленным взором вашего покорного слуги, как ни странно, пролетели пара моментов неудачно-романтического свойства почти десятилетней давности. К чему бы это именно сейчас? Странная штука человеческая психика…

Артподготовка, похоже, закончилась. Угрюмый пару секунд задумчиво прислушивался к нарастающему гулу украинской «брони», после чего выскочил из блиндажа, на ходу сыпля командами:

— Все на позиции!

— Отсекать пехоту от танков!

— Малой, по команде подашь «трубу»!

Занимаю свою позицию в центре, между основным окопом и блиндажом. Просматриваю зелёнку и холм в 200–250 метрах, насколько это возможно сквозь редкий сосновый лес, — пока вроде никого… Эх, как там моя красавица сейчас, в руках у другого… Тут бы её оптика очень даже пригодилась. «Бум! — БУУМ!», «бум! — БУУМ!», «бум! — БУУМ!». Танки! Бьют по контролю откуда-то спереди. Нам их не видно из-за леса и возвышенностей. С другой стороны, по той же причине им нужно выехать на дорогу, чтобы обстреливать контроль. А значит, появляется маленький шанс у Геолога с Дизелем. Правда, для этого ребятам нужно самим занять позицию на дороге, а это практически самоубийство… «БУМ! — сс — буум!» — а вот и наш СПГ заработал! Только бы успели пацаны раздолбать укропов прежде, чем те их накроют…

Сзади слышится топот и сопение. Оборачиваюсь — Скиф с неизменным РПК в руках ссыпается в окоп. «Танки на дороге и справа! И БТР!» Подтверждая слова нашего ротного, по соснам на высоте метров 3–4 ударила очередь из тяжёлого пулемёта. Украинский БТР на удивление грамотно соскочил с простреливаемой дороги в длинную ложбинку и теперь периодически высовывал оттуда башню, причёсывая наши позиции и не давая особо высовывать головы. Впрочем, сильно высовываться из укрытия экипаж не рисковал, так что пока все их выстрелы ложились с превышением в несколько метров.

Сюрреалистическая перестрелка нескольких танков с одним практически открыто расположенным расчётом СПГ тем временем продолжалась: «бум! — БУУМ!», «бум! — БУУМ!», «БУМ! — сс — буум!», «бум! — БУУМ!». Мля, если это элитные 24-я и 25-я бригады так лихо воюют с программистами, шахтёрами и автомеханиками, может, наше безнадёжное дело не так и безнадёжно, — мелькнула в голове мысль. Впрочем, тут из зелёнки наконец полезла отставшая от брони украинская пехота, и стало не до посторонних мыслей. Первый порыв у противника был довольно бодрым — примерно рота или полторы наступали через холм, и ещё около взвода обошло нас с левого фланга и теперь обстреливали из леса с юга, практически перпендикулярно к дороге. Южная группа явно была подготовлена получше основной, это было заметно как по стрельбе, так и по тому, как они постоянно меняли позиции и укрывались за деревьями. Ладно, с ними отделение Баламута должно разобраться. Зил с Юрзой, которым расположение пулемётного гнезда не позволяло обстреливать «южан», быстренько прокопали ещё одну бойницу прямо в бруствере, после чего огнём РПК и калаша заставили неизвестных крутых ребят поумерить прыть. Мы же сосредоточились на основной группе, попытавшейся быстрым броском преодолеть 50–70 метров редколесья, отделявшего вершину холма от покрытой зелёнкой ложбины у его подножия. Находишь глазами бегущую вниз фигурку, наводишь автомат, совмещаешь прорезь с мушкой чуть ниже и садишь короткими очередями. Фигурка упала — обрабатываешь её ещё пару раз, на всякий случай, переходишь к следующей. Что я чувствую, стреляя по людям? Отдачу. Достоевский? Не, не слышал. Из какого он отряда? Мы долбили по ним в лоб, затем с фланга подключилось отделение горловцев, которых в их яме плохо видно, зато и им вести огонь проблематично. Оставив на склоне полтора десятка тел, укры откатились за гребень. Несколько человек, к сожалению, добрались до подножия холма и укрылись в зелёнке. Ладно, там уж горловцы как-нибудь справятся. Немного отойдя от стучащего в голове адреналина, оглядываюсь по сторонам. Ага! Молодец Геолог! И Дизель! Метрах в 400 впереди вверх поднимается столб жирного, чёрного солярного дыма. Ребята таки подожгли укропский танк! Чё, мля, уроды, выкусили?!

Вид горящего танка явно обескуражил остальных укропанцеров, и «броня» начала отходить. Пехота же оказалась либо храбрее, либо тупее, в общем, пошла во вторую атаку. Скорее всего, они из-за деревьев просто не поняли, что «броня» отходит. На этот раз помимо южной и основной групп появилась ещё и северная — эти (тоже явно не пальцем деланные) обошли группу Беркута по широкой дуге и закрепились прямо напротив нас через дорогу, там же, откуда нас обстреливали в прошлый раз. Мы поначалу даже не поняли, что там есть противник, думали, беркутовцы чудят. Попробовали опознаться голосом, но в ответ получили ещё несколько очередей, и всё стало понятно. Вторая атака у укропов тоже как-то не очень получилась. «Южане», обозначив огонь, медленно, но уверено начали отступать куда-то в глубь леса, от нас подальше. «Мясо», в лице основной группы, добавило ещё несколько тел к уже имевшимся на склоне, после чего стало как-то броуновски смещаться в сторону горящего танка. «Северяне» доставили больше всего хлопот, не давая нам нормально вести огонь по «мясу», сгрудившемуся у горящей «коробочки» и даже пытавшемуся обозначать некую имитацию осмысленных действий. В итоге мы с Москитом встали на краю обрывчика, ведущего к дороге, и огнём прижали укров на противоположной стороне. Скиф, Угрюмый и Кулибин спустились вниз и отработали по противнику впереди — Угрюмый с обочины, а два отморозка, Скиф с Кулибиным, вообще вышли прямо на дорогу и, стоя под пулями, лупили по украинцам длинными очередями из пулемётов. Учитывая, что спрятавшийся в ложбинке БТР не отступил с танками, а продолжал время от времени обрабатывать окрестности, для такого поступка нужно было либо полное отсутствие страха, либо полное отсутствие мозгов. Ну, ребята не дураки, так что вывод очевиден. Беркутовцы, которых до этого прижимали огнём с трёх сторон, включая тыл, воспрянули и тоже поддали жару. Укровояки из основной группы не выдержали напора и бросились через лес врассыпную, оставляя тела за спиной. «Северяне» отошли в глубь леса, изредка постреливая оттуда. В разгар процесса мимо прогулочным шагом прошествовал Прапор, задумчиво разглядывая батальную сцену, как будто это картина абстракциониста. Посоветовал нам с Москитом занять позиции подальше друг от друга, чтоб одним разрывом не накрыло, затем прогулялся до горловцев и по дуге вернулся обратно. А, да, сказал, что расчёт дальнего СПГ накрыло, все живы, но один легко ранен. Эх, Геолог, как ты там…

Далёкое (хотя в каком-то смысле недалёкое) украинское командование решило подбавить драйва моменту и организовало короткий артналёт. Мы быстро поныряли в укрытия, а вот что делали в этот момент застигнутые на открытом месте украинцы (кроме как склоняли это самое командование на все лады) — сия тайна велика есть. Я не настолько любопытен, чтобы, по примеру Кулибина со Скифом, остаться наблюдать. В блиндаже во время обстрела как-то уютнее. Опять же, магазины набить можно пока.

Обстрел был коротким, укропехота отошла, зато у Угрюмого начался приступ кипучей деятельности.

— Малой, Африканец, Москит — за мной! Идём к горловцам!

— Малой — берёшь ПКМ!

— Москит — «трубу»!

— Африка — «огурцы»!

Горячего желания стать героем нет, если честно, ну да делаешь что-то — делай хорошо. Хватаю подсумок для «огурцов», набиваю зарядами, закидываю на спину. По команде Скифа Юрза и Зил открывают прикрывающий огонь по зелёнке в секторе 9–11 часов, сам Скиф отрабатывает 1–3 часа, ну а наша четвёрка выскакивает из окопа и устремляется прямо вперёд.

До позиции горловцев около ста метров, может, чуть больше. Ничто, если спокойно прогуливаешься по лесу, и кажется бесконечностью, когда, петляя, бежишь между деревьями, пытаясь сбить врагу прицел. К счастью, укры наш бросок то ли не заметили, то ли им было не до стрельбы. Прибежали. Сердце стучит, пот заливает глаза, лёгкие жадно засасывают воздух. Горловцы, редко постреливающие куда-то в зелёнку, энергичной жестикуляцией побуждают нас ссыпаться в незаконченный окоп, длинный и мелкий. Один, развернувшись боком, демонстрирует прореху на камуфляже от шеи до плеча:

— Снайпера работают!

— Откуда? (Угрюмый.)

— Оттуда! (Тычет пальцем в конец идущей вдоль холма просеки, до указанного места метров триста.)

— Что у танка?!

— Какого танка?!

— Вот этого, …… танка!! (Угрюмый показывает в сторону столба чёрного дыма, до которого метров 150.)

— Это не танк, это лес, наверное, горит!

— Вы чё, …., …… тут вообще?! Где СПГ, …..?! Почему по «броне» не работали?!

— Оно не работает!!!

— Чё, …… значит «не работает»?!?! Вы стрелять пробовали?!?! Где он?!?! ……., какого …… вообще?!!!

— Пробовали, не стреляет!! В окоп занесли, чтоб обстрелом не повредило!!

Ситуация, в общем, ясна. Опытного командира отделения вроде нашего Угрюмого у ребят нет, как обращаться с СПГ — им толком не показали, с остальными связи нет, со всех сторон стрельба идёт. Понятно, что они растерялись. Но не струсили и не побежали, так что стыдиться им нечего.

Очень важно в бою не растеряться и не начать бесцельно метаться туда-сюда. Начал — считай, ты уже на 90 % труп. Хорошо, если в первом бою есть командир вроде Угрюмого. С ним особо теряться будет некогда. Но если его нет и ты чувствуешь, что не понимаешь, что вообще происходит и куда бежать, — нырни в ближайшее укрытие, отдышись секунд тридцать. Осмотрись, пойми, где свои и где чужие, как развивается бой. Потом мысленно дай себе сильного пинка, чтоб заставить выйти из укрытия, и иди воюй.

Угрюмый энергичными жестами и выражениями расставил горловцев по позициям, назначил сектора обстрела в секторе 7–11 часов, а мы выдвинулись ещё немного вперёд и ближе к дороге, откуда было видно горящий танк. Вокруг него наблюдалась какое-то движение — позади стоял (вроде бы) ещё один танк, несколько человек суетились с тросами, а сбоку, по краю насыпи, осторожно пробиралась БМП. Нас, видимо, заметили, потому что над головами засвистело, а укры выставили дымовую завесу. Мы присели в ложбине у дороги, Угрюмый один за другим закинул в дым несколько ВОГов, а мы отправили туда же по рожку. Укропам, видимо, это не понравилось, и БМП сквозь дым дала пару коротких очередей у нас над головами, а в лесу слева и справа зашевелилась их пехота, пытаясь нащупать нас огнём. К счастью, нас прикрывали с трёх точек (горловцы слева, беркуты справа и Скиф сзади с пригорка), так что мы смогли немного высунуться из своего укрытия, и Угрюмый устроил на «трубе» концерт по заявкам. Я занял позицию за огрызком ствола дерева, спиной к Угрюмому, и вместе с Кулибиным простреливал обочину дороги, не давая украм подойти поближе и расстрелять нас на открытой местности. Москит тем временем по одному выдёргивал из ранца за моей спиной «огурцы», снимал с них колпачки (не нужно их выбрасывать, кстати, кладите в карман, могут пригодиться, если выстрела не будет) и заряжал в гранатомёт. Ну, а дальше Угрюмый, со свойственным ему в таких случаях выражением кота, дорвавшегося до сметаны, переправлял их сквозь дым украинцам, ориентируясь по отблескам пламени. Где-то на третьем или четвёртом выстреле впереди оглушительно грохнуло, и в дыму мелькнул силуэт отлетающей башни. «ПОЛУЧАЙТЕ, СУКИ!!!» Пятый выстрел — и боезапас исчерпан.

— Африка! Давай за «огурцами»!

Мля! Ладно, …. делать. Бегу обратно, стараясь лавировать между деревьями так, чтобы в меня было сложнее попасть. Млять! А вот это уже хреново! Укры с южной стороны довольно быстро меня заметили, и пули застучали по деревьям вокруг. Через несколько секунд к «южанам» присоединились «северяне», и мне стало совсем кисло. Прошедшая вскользь пуля разорвала лямку бронежилета на левом плече, я и понял, что дальше бежать нельзя, через пару секунд меня просто изрешетят в два огня. Падаю в очень кстати подвернувшуюся ложбинку и стараюсь стать как можно более плоским. Вывихи сознания, конечно, но кажется, что кожей чувствую пролетающие в нескольких сантиметрах надо мной пули. Громкий хлопок ВОГа метрах в четырёх заставил подумать, что вот тут и вот сейчас всё закончится. Но нет — впереди застучали два РПК и калаш — это Скиф и К° заметили, что я попал в оборот, и открыли огонь на прикрытие. Мля, но как же неохота пониматься! Усилием воли заставляю себя встать и, пригибаясь, петляя, преодолеваю оставшееся до окопа расстояние. Как раз вовремя — наши отстреляли по магазину и перезаряжаются. Падаю в окоп и секунд пятнадцать просто судорожно хватаю ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Сердце стучит, как сумасшедшее, пот пропитал всё так, что можно меня выжимать. Скиф обеспокоенно спрашивает:

— Не задело?! Чего там у вас?!

— Не!.. Норм!.. Огурцы!.. БЛЯЯЯ!!! — нечленораздельно выплёвываю я.

Пока Скиф вытаскивает из оружейки три оставшихся «огурца» и прикручивает к ним пороховики, срываю с себя броник, верх маскхалата и поддетые под него толстовку с футболкой. Прохладный ветерок так приятно освежил разгорячённое тело, что я испытал чувство, близкое к оргазму. Пуля разорвала одежду, но кожа лишь слегка рассечена, больше глубокая царапина, чем рана. Расстроено смотрю на толстовку. Вспоминаю, как купил её на Этне. Я приехал на Сицилию весной, и внизу уже было тепло и всё цвело и зеленело, а на вершине дул жуткий ветер и шёл дождь со снегом. Пришлось срочно заходить в сувенирный магазин и за какие-то дикие деньги покупать толстовку. Впрочем, вещь оказалась очень удобная и прочная, сколько лет уж прошло, и где только я в ней не лазил…

Ладно, не время для воспоминаний. Скиф закончил с «огурцами». Набралось их всего три штуки. Упаковываю в ранец, надеваю обратно футболку и маскхалат.

— Зил, Юрза, готовность! Африка, готов?

— Готов!

— На счёт три, мы прикроем. Раз! Два! Три! Пошёл!

Выскакиваю из окопа и бегу вперёд. Наши бьют по зелёнке на прикрытие. Метров через двадцать укры очухиваются и начинают стрелять. Впрочем, огонь прикрытия сказывается, и стрельба противника остаётся редкой и неточной. Добегаю до позиции горловцев, наша троица отошла туда, так как на обочине они как утки в тире. «……..!» — огорчился Угрюмый, увидев, сколько зарядов я принёс. Ну а что делать, если их больше нет? Выдвигаемся снова на обочину дороги. На этот раз Кулибин с Москитом прикрывают нас из ПКМ, ведя огонь вдоль дороги, я же вторым номером на гранатомёте. Выстрел! Блин, как же всё-таки громко эта штука стреляет… Второй выстрел… Осечка! Мля! Вытаскиваем заряд, вставляю последний… Выстрел! На этот раз грохнуло как-то по-другому. Но из-за дыма всё равно ничего не видно. Дым-завеса развеялась, но горящий танк чадит так, что вполне её заменяет. Вроде во что-то попали. Задымило сильнее, и два тела, лежавшие перед танком (видимо, из ремонтно-эвакуационной группы), снова скрылись за пеленой.

Позже я узнал, объединив информацию от нескольких источников, что последним выстрелом мы сожгли БМП, в которой находились командир наступавшего на нас батальона 24-й механизированной бригады и командир разведроты той же бригады. Беркутовцы сбоку видели, как после первого из заключительной серии выстрелов она прекратила огонь и развернулась, начала было отходить, но заключительный выстрел угодил ей точно в корму. Также несколько позднее я узнал, что один из ребят в нашем батальоне ещё недавно служил вместе с этими двумя офицерами. По его словам, хорошие командиры, пользовавшиеся уважением подчинённых. Ну, что поделаешь. Война-с…

Отстрелявшись, мы метров на десять отошли от дороги, чтобы не быть мишенями. Слегка отдышались и только хотели пойти проверить окрестности побитой техники, как укры снова начали артобстрел. Причём на этот раз били целенаправленно по позиции горлоцев, возле которой мы находились. Всё, что наша группа успела сделать, это упасть в недовырытый мелкий окоп между дорогой и блиндажом горловцев. Добежать до блиндажа не было никой возможности, хоть он и был метрах в пятнадцати. Снаряды падали часто и близко, на голову сыпались хвоя, ветки и земля, несколько раз в окоп залетали осколки.

Реальный осколок снаряда, кстати, выглядит не совсем так, как человек, далёкий от войны, его себе представляет. Это не просто кусок металла. Это изломанный, перекрученный, с торчащими во все стороны острыми шипами кусок металла. При виде его в голове сразу возникает картина, что он сделает с твоим телом при попадании.

«Так, а где Кулибин?!» — подал голос Угрюмый. «Малой! Малой!!» Интересно, куда это он делся? Может, успел к горловцам в блиндаж нырнуть? Да нет, отозвался бы тогда. Неужели артелью накрыло? Москит неуверенно сказал: «Да он вроде к танку побежал, когда обстрел начался…» Угрюмый, используя всё богатство русского языка, высказал крайнее неудовольствие таким поступком и пообещал прибить Кулибина, если его не прибьют укры.

Украинская артиллерия перенесла огонь в глубь позиций батальона, и мы рывком перебежали из окопа в блиндаж. Очень вовремя, потому что буквально через несколько секунд снаряды вновь стали падать вокруг нас. Кулибина, как и ожидалось, в блиндаже не было. Пока мы сидели в блиндаже, пережидая обстрел, я предложил Угрюмому попробовать обойти укров по широкой дуге и выйти к позициям артиллерии у них в тылу — судя по звуку, до них было два-три километра, не больше. Это в любом случае разумнее, чем играть тут в морской бой в роли корабликов. Шеф, поразмыслив, согласился, сказав, что сначала нужно вернуться на нашу позицию, взять боеприпасы, «Шмели» и ещё пару человек.

Обстрел прекратился, и мы втроём побежали обратно на позицию. Укры на этот раз по нам не стреляли. Похоже, для них обстрел тоже стал сюрпризом. На полпути нас нагнал Кулибин, получивший на бегу порцию начальственной критики от Угрюмого, в словесной форме и не только. У всех адреналин чуть ли не выплёскивается из ушей, настроение эйфорическое. Ведь мы победили! Мы, обычные гражданские с лёгким вооружением, отбили атаку кадровых военных частей с артиллерией, авиацией и бронетехникой. Ещё и перебили кучу врагов, почти не понеся потерь. Словами невозможно выразить то чувство ПОБЕДИТЕЛЕЙ, которое нас захлёстывало. Казалось, ещё немного, и мы просто пойдём вперёд, сметая всё на своём пути.

Угрюмый, как человек с опытом, это мгновенно определил и, с присущим ему тактом, постарался сбить с нас шапкозакидательское настроение:

— Обезьяна! (Это он мне.) Ты, …… куда ….. собрался?! БК набери сначала!

— Насекомое, …..! (Москиту.) Ты чё, …… воякой себя вообразил тут?! Ща крылышки поотстреливают …….!

— Сынок! (Кулибину.) Ты, ….. такая, мало по крысаку получил? Ща …. так, что шкура завернётся!

Благодаря душевной чуткости нашего командира мы малость поостыли и бежать отрывать руками танковые башни уже не рвались. Тем более, укры снова начали артподготовку, и гул техники не удалялся, а это означало, что вскоре будет очередная атака. Сквозь разрывы снарядов был отчётливо слышен треск взрывающегося БК в горящей технике. Пока мы пережидали обстрел, Угрюмый посвятил Скифа в наш план выхода в тыл к противнику. Скиф идеей сразу проникся, одобрил и сам выразил горячее желание участвовать. Мы распихали по подсумкам оставшийся БК, вытащили из оружейки «Муху» и три «Шмеля». «Огурцов», увы, не осталось ни одного. Вернее, даже два осталось, один, который осечку дал, я его обратно притащил, и второй нашли в оружейке, но он выглядел так, как будто на него кто-то сел, прямо на пороховик, и слегка его погнул. Возраста всё вооружение было моего и старше, так что удивительного мало. Решили, что сейчас не до изысков и надо его попробовать. Впрочем, тут артобстрел закончился, и нам стало не до глубоких обходных манёвров — противник пошёл в очередную атаку.

Глава XIII

На этот раз украинцы наступали вдоль дороги — пехота по обочинам, пытаясь укрыться в достаточно глубоких противопожарных рвах, а по самой трассе, метров на 500–600 позади пехоты, медленно двигались и вели огонь какие-то странные БТРы, с большой высокой башней (кажется, пушечной). Тут вновь активизировался «засадный» БТР, про который мы уже было забыли. На 10–15 секунд выглядывая из своей ямы, он давал одну-две коротких очереди по нашим позициям (ну, скорее в их направлении, экипажу явно было не до чудес меткости), после чего нырял обратно. Достать его было почти невозможно — во-первых, вооружения кот наплакал, во-вторых, он высовывал только башню и совсем ненадолго, в-третьих, между нами было несколько сосен, которые вполне могли принять на себя что заряд РПГ, что «Шмеля». Угрюмый, поглядев на БТР, как лиса на виноград, потянулся было к «Шмелю», но природная азербайджанская итальянская хомячливость победила. Оборачивается к Скифу: «Что, командир, попробую я его из «трубы» достать, навесом? Вон там, между соснами, окно вроде есть». Получив одобрение, попросил нас прикрыть его от «северян». Я, Москит и Скиф начали долбить по зелёнке через дорогу, а сам Угрюмый тщательно прицелился и, дождавшись очередного выезда БТРа, выстрелил. БТР, как раз прятавшийся обратно «в норку», дёрнулся и застыл. Дыма не было, но движок заглох, и ствол пулемёта безжизненно торчал из ямы. ЕСТЬ!!!

Укропехота тем временем приблизилась метров на 200–250 и вступила в перестрелку с горловцами и беркутом. На этот раз героических бросков бегом под огнём заметно не было, видимо, усеянные телами склон холма и дорога чему-то научили противника. Пехотинцы перебегали в зелёнке и низменностях, используя высокую насыпь дороги как прикрытие от огня. За счёт подавляющего численного превосходства и поддержки «брони» им довольно быстро удалось прижать оба наших передовых заслона к земле и вступить в огневой контакт с нами. Одновременно украинские миномёты (судя по звуку разрывов — лёгкие) начали долбить по глубинным позициям нашего батальона. Видимо, пытались предотвратить подход резервов и поднос БК к первой линии. К сожалению (для них), они не знали, что командовавший батальоном Прапор такими мелочами и не подумал озадачиться. Вместо этого, как я узнал позднее, он, прогулявшись на передний край, пошёл к себе в окоп со словами: «Я — спать, если что-то серьёзное начнётся, разбудите». Видимо, пытался таким образом поддержать боевой дух подчинённых. Затея, может, и не такая дурацкая, как кажется на первый взгляд, но не сработала — к описываемому мной моменту около половины батальона уже, мягко скажем, неорганизованно отступило. А у тех двух взводов, что непосредственно участвовали в бою, практически вышли боеприпасы. Укры же, как сообщил нам слушавший их по рации Скиф, плакали в эфире, что им противостоит как минимум батальон спецназа ГРУ плюс чечены, артиллерия и несколько ПТУРов[23]. Поддержку авиации запрашивали. Слышать было очень приятно, конечно, хотя не скрою, я до сих пор не уверен, что Скиф тогда всё это не придумал для поддержания нашего боевого духа. Как бы там ни было, эта затея, в отличие от «Я иду спать», сработала.

Подступавших укров мы встретили по той же схеме, что и утром, — я и Москит прикрываем с пригорка, Кулибин и Скиф спускаются вниз и поливают из пулемётов. Угрюмый хаотично мечется в трёх местах одновременно, закидывая украинцам подарки из подствольника, долбя из калаша и призывая их подойти поближе таким матом, что иногда хотелось бросить автомат и начать конспектировать. Бригадир грузчиков, однако… «Северяне» опять активизировались, но мы с Москитом сбили их порыв, не дав выбраться из ложбины на прямой выстрел. Впрочем, особого усердия они не проявили, видимо, устали уже с утра. Наступавшие тоже не стали заваливать нас своими трупами — потеряв нескольких человек, начали отход назад, под прикрытие БТРов. Неужели выдыхаются?

Огонь миномётов усилился, мины начали падать в непосредственной близости от нас, так что пришлось отойти в окоп. Настроение у всех по-прежнему весьма приподнятое — отбили очередную атаку без потерь! Оппа, а это что такое? Красивый, звучный мужской голос поёт какую-то песню. Осторожно выглядываем — Прапор! Идёт во весь рост между деревьями, не обращая внимания на разрывы, и поёт что-то духоподъёмное. И ведь красиво поёт, есть голос у человека. Прошёл мимо нас к горловцам, через несколько минут вернулся обратно, сообщив, что, судя по звуку моторов, подтягивается новая техника и скоро будет очередная атака. Боеприпасы, говорит, экономьте. И ушёл куда-то в тыл. Интересно, как можно экономить то, чего нет?

— Африканец, «огурцы» у нас есть ещё? (Угрюмый.)

— Не, нету. Три «Шмеля» и «Муха».

— ……!

— Африка, у меня в окопе ещё «огурцы» есть! (Скиф.) Сходи туда, возьми их и шесть человек оттуда приведи.

Пойди, мля, сходи… А тут, между прочим, мины падают. Редко, зато по всему району, где батальон окопался. И уже солидного калибра. И поди угадай, где она в очередной раз упадёт… Ладно, это всё лирика. Выскакиваю из окопа, бегу в тыл, до основной позиции роты метров сорок. Пока бегу, мина падает один раз, где-то далеко в тылу, в районе столовой. «Свои!» — кричу подбегая, а то ещё завалит кто-то, не в меру бдительный. Ага, как же. Никто за окрестностями не смотрит, в блиндаж битком набилось человек 12–15, смотрят на меня круглыми глазами. ВоЕны, мля.

— «Огурцы» где?

— (Сидят лупают глазами.)

— …… «огурцы» где, …..?!

— Вот…. (Дают одну штуку.)

— А остальные где?!

— На позиции СПГ унесли…

— ……., ……..! ……! На хуя?!?! Они же другие!

— (Снова лупанье глазами.)

— …….! Ладно, Скиф сказал, шесть человек со мной, на передовую позицию! Добровольцы?

— (Народ потупил глаза, украдкой посматривая друг на друга.)

— ……! Ладно. Ты! Ты! Ты! Ты! Ты! Ты! Наружу, идёте со мной! Ты! Наружу, остаёшься в окопе наблюдателем! Попрятались тут, ……!

Остальные с облегчением вздыхают. Те, кому не повезло попасть под мой указующий перст, выбираются наружу и скучиваются, вздрагивая при разрывах мин и поглядывая на неразорвавшуюся 120-мм мину, торчащую из земли в паре метров от блиндажа. «Вперёд, за мной! Пошли-пошли-пошли!» Бегу впереди, указываю дорогу. Добравшись до позиции, оглядываюсь — за мной бегут трое, Вазик, Яков и Тоха (кажется). Вторая половина, видимо, спряталась обратно в блиндаж. ………!

Не, я всё понимаю — страшно, растерялся, не знаешь, что делать. Но если тебе, ……, сказали, что нужно делать, — изволь оторвать пятую точку от земли и идти. А лучше бежать. Не забывая петлять и пригибаться.

Артобстрел тем временем снова усилился, смещаясь из тыла к переднему краю нашего «укрепрайона». В окопе оставаться чересчур рискованно, плотно набиваемся в блиндаж. «Шмели», ПКМ и «Муху» забираем с собой, чтобы не разбило. Через некоторое время сквозь обстрел слышится нарастающий гул техники, переходящий в рёв. Неужели укры решили атаковать во время артподготовки? С одной стороны, логично, мы не можем вести огонь, так как сидим в укрытии. Вероятность того, что мина случайно попадёт прямо в танк, куда ниже, чем вероятность того, что в него специально попадёт гранатомётчик. С другой стороны, пехоты с танками не будет при таком раскладе однозначно, что открывает некоторые возможности для нас. Вернее, открывало бы, если б у нас было, чем по этим танкам стрелять. «Шмели» тут ничем не помогут, у них другая задача. Объяснить это Угрюмому мне, правда, не удалось. Он почему-то втемяшил себе в голову, что экипаж внутри испечётся, и все мои попытки доказать, что экипаж в азарте боя вообще ничего не почувствует, скорее всего, разбивались о бронелист командирского лба.

Обстрел, наконец, прекратился. Видимо, проверить на практике статистические выкладки мина vs. граната у укров оказалась кишка тонка. Впрочем, их план и так неплохо сработал. К тому моменту, когда мы выбрались на позиции, один танк уже ровнял из пушки позицию горловцев (надеюсь, те не успели из блиндажа вылезти, он у них глубокий), ещё один из пулемёта обрабатывал лес в направлении беркутов, ну а передовой практически доехал до участка дороги прямо напротив нас. Угрюмый, выскочивший с «Мухой» на плече, с ходу запрыгнул на бойницу, встал на колено и, рявкнув: «Труба!», выстрелил по танку. Мы только и успели рухнуть на дно окопа, чтобы не попасть под струю. В танк Угрюмый, по его словам, попал (и правда, видно было место срабатывания заряда на решётке), но защитная сетка и активная броня своё дело сделали. Укропанцер же, хоть и остался невредимым, получив попадание, остановился и стал потихоньку пятиться назад, разворачивая на нас башню. Угрюмый еле успел кенгуриным прыжком залететь под навес, когда по брустверу, на котором он только что стоял, ударил пулемёт. Через несколько секунд выстрелило орудие танка, но взрыва не было. Похоже, снаряд прошёл над бруствером и ушёл дальше в лес.

— Малой, «трубу»!

Кулибин быстро притащил из блиндажа РПГ с единственным оставшимся «огурцом». Пока он бегал, танк ещё немного обработал нашу позицию из пулемёта, а потом нам всем ударило по ушам так, что лязгнули зубы. Танковый снаряд разорвался на песчаной обваловке настила основного окопа. На голову посыпался песок и какой-то мусор, в ушах звенело, но больше вроде бы особого ущерба никто не понёс. «БАМ!» — ещё раз, там же. Сидим, ждём. Через минуту осторожно выглядываем. Танк уже проехал нас и стоит на дороге напротив основной позиции роты, повернув туда башню и короткими очередями простреливая её из пулемёта. Идеальная позиция для гранатомётного выстрела.

— МАЛОЙ, «ТРУБУ»!!!

Секундное ожидание, прицел… ОСЕЧКА! Вторая попытка — и снова осечка. Угрюмый, чуть не плача от злости, схватил бесполезный «огурец» и швырнул его в танк на манер обычной гранаты. С понятным результатом.

— «Шмели» тащите!

Кулибин ныряет в проход, я за ним. Подбегаем к блиндажу, он ныряет внутрь, через пару секунд выныривает со «Шмелём». Протискивается мимо меня, я ныряю в блиндаж. Второй «Шмель» зацепился ремнём за какой-то сучок, и у меня ушло несколько секунд, чтобы отцепить его. Хватаю трубу, выскакиваю из блиндажа и, протиснувшись мимо нашего «молодого пополнения», заныриваю в окоп. «БАМ!» — Угрюмый стреляет из «Шмеля», стоя у амбразуры, заряд летит прямо над землёй. Основной поток реактивных газов идёт в окоп позади него, точно мне в лицо. Звонкий удар по ушам, в физиономию как будто кипятка плеснули. Думаю, не будь на мне стрелковых очков — остался бы без глаз. Рот был открыт в момент выстрела, горло тоже обожгло. Ладно, жалость к себе — штука приятная, но для неё явно не время. Кашляя и спотыкаясь, дохожу до Угрюмого и сую ему в руки «Шмель». Кулибин уже долбит из ПКМ куда-то сквозь соседнюю амбразуру. Помня, что есть ещё третий «Шмель», разворачиваюсь и, пригнувшись, снова ныряю в окоп. Делаю два-три шага… «БАМ!» Резкий удар швыряет вперёд метра на два, лицом в кучу песка на дне окопа, сильнейшая боль в спине, как будто с неё содрали кожу.

Впоследствии Угрюмый отмазывался, что он крикнул: «Труба!» — и это я прое. л вспышку. Но, ИМХО, в азарте боя он просто забыл. Оглушён я не был и крик бы услышал.

Пролежав секунд — ца ть, начинаю с трудом подниматься. В голове звенит, как будто растяжки, удерживающие мозг в центре черепа, лопнули, и он свободно болтается. Спина болит просто дико, чувствую, как по ней течёт кровь. Пытаюсь рукой проверить, что там. Лохмотья камуфляжа…. БЛЯЯЯЯ!!!!!.. КАК БОЛЬНО!!!.. Отдёргиваю руку. Лохмотья кожи, похоже, также присутствуют. Ладно, не фиг там грязными руками лазать, ещё занесу чего. Позвоночник, походу, не повреждён, иначе не смог бы встать. Кто-то помогает мне встать, спрашивает что-то…. да нормально я, нормально… жить буду… наверное… Вокруг творится какой-то армазвиздец. Все стреляют куда-то, вокруг что-то взрывается. Судя по крикам, отставшая от танков украинская пехота наконец-то подошла, и веселье закрутилось по полной. На четвереньках доползаю до блиндажа и вваливаюсь внутрь. Прохладно, спокойно… и Вазик сидит, лупает глазами.

— Что случилось?

— Спину задело…. посмотри, что там…

— Ой, бля!!!

— Конкретнее, ……!

— Тут пипец, мясо!

Мдяяя…. Оптимистично. Ладно, хрен с ним, пока что надо воевать. Автомат весь плотно забит песком, из пяти магазинов один полупустой, остальные совсем пустые. Сую Вазику магазины, выгребаю из ящика в углу пачки с патронами. — «Магазины набей пока!» Сам пробую быстренько почистить автомат. Млять, до чего же двигаться неудобно… Снаружи стрельба уже практически сплошняком идёт, без секундного перерыва. Ладно, сойдёт пока, потом дочищу. Стрелять будет, и хрен с ним. Что у нас там с магазинами? Вазик, закончивший набивку, передаёт их мне и под моим пристальным взглядом вылезает из блиндажа. Э-хе-хех… Неохота…. Но надо. Вылезаю вслед за ним на белый свет. Что у нас тут? Троица новеньких ожесточённо лупит куда-то из калашей. Смотрю в направлении стрельбы… и присоединяюсь к ним. Холм и зелёнка вокруг него прямо кишат украинской пехотой. Мля, чего там Баламут — спит, что ли? Они же как раз ему подставляются. Да и вообще, толку от него никакого сегодня не было. Все эти мысли вертятся у меня в голове, пока глаза выискивают камуфляжные фигурки среди зелёнки, а руки наводят на них автомат. «Трр-рр-рр!», «Трр-рр-рр!», «Трр-рр-рр!». Упал, сука! На тебе ещё разок, для надёжности! «Трр-рр-рр!» Где вы там ещё… На правом фланге раздаётся взрыв мата Угрюмого. Ладно, тут пока ребята справятся, иду туда. Хотя у Угрюмого же вроде третий «Шмель» оставался, может, ну его на фиг?

На правом фланге окоп наполовину разрушен, брустверы осыпались, половина настила разнесена в щепки. Угрюмый, Скиф, Москит и Кулибин лупят по сектору 12–5 часов, отвлекаясь только на смену магазинов. Метрах в 70 от нас на дороге что-то дымит, кажется, один из тех самых БТРов с высокими башнями. Похоже, укры уже в тыл просачиваются. У Скифа по лбу течёт кровь и заливает глаза, он на секунду перестаёт стрелять, вытирает её и вновь берётся за РПК. Мне даже и приткнуться некуда. А не, есть — занимаю позицию у разбитого края настила. Бруствер осыпался, и открывается прекрасный вид на сектор 11–1. Там как раз отступают со своей позиции остатки горловцев. Ну, парни честно выполнили свой долг, нужно их поддержать. Над головами отступающих горловцев выпускаю два магазина по зелёнке. Попасть не пытаюсь, бью чисто на подавление. (Впоследствии я узнал, что это не было отступлением. Набрав сколько смогли БК, ребята вернулись в бой). Чёрт, снова один магазин остался. Надо на перезарядку уходить… Крик «…………!» привлекает моё внимание. По дороге, обходя горящий БТР, на приличной скорости проносится танк и со скрежетом тормозит прямо напротив нашего окопа. Башня стремительно разворачивается на нас. Поняв, что сейчас произойдёт, мы всей гурьбой кидаемся по проходу в глубь позиции. «БАМ!», «БАМ!», «БАМ!». Взрывная волна удивительно мягко толкает меня вперёд, и болезненный удар лицом о твёрдую песчаную стену окопа воспринимается как какая-то несправедливая неожиданность.

Сижу на дне окопа, трясу головой. Чёрт, да что ж она звенит-то так?? Скиф помогает подняться.

— Живой?

— Да, нормально. Посмотри, чего там со спиной?

— Давай, посмотрю.

Разворачиваюсь к нему спиной и присаживаюсь на корточки на дно окопа. Скиф нагибается, и в этот момент на дереве, метрах в четырёх-пяти от нас, взрывается очередной снаряд. Хоть основная сила ударной волны и проходит над окопом, встряхивает всё равно чувствительно. Оборачиваюсь на Скифа — он стоит со слегка удивлённым выражением лица, и тут большой кусок его щеки внезапно с трёх сторон отделяется от остальной плоти и красным лоскутом свисает вниз. БЛЯДЬ!!! Заталкиваю Скифа в блиндаж, вслед за ним запихиваю Вазика. — «Посмотри, что там можно сделать!» Сам иду на правый фланг, вернее — на то, что от него осталось. Осталось немного, нужно признать, какая-то бесформенная яма в земле. Но танк, причинивший нам столько неприятностей, отошёл, и Угрюмый, Кулибин и Москит снова ведут огонь. На этот раз короткими очередями, ибо патроны заканчиваются и времени набивать магазины нет. Нащупываю в кармане ещё две пачки патронов, быстренько забиваю их в рожки и присоединяюсь. Блин, чуть не забыл:

— Скиф ранен!

— Сильно? (Угрюмый.)

— Да, прилично! В лицо! Глаза целы!

— Понял!

Укры, видимо, ошалев от того, что мы всё ещё сопротивляемся, не то чтоб начинают отходить, но и вперёд не идут, и интенсивность огня падает. Кто-то приносит из блиндажа несколько последних пачек патронов, и мы, по одному, отходим под настил и перезаряжаемся. Из блиндажа выходит Скиф. Всё лицо в крови, одной рукой прижимает к щеке марлевый тампон.

— Что происходит?

— Укры затихли вроде! К новой атаке готовятся!

Тут я внезапно ощущаю, что правая штанина у меня мокрая. Причём не с внутренней, а с наружной стороны бедра. Смотрю — всё в крови. Этого ещё не хватало…. Маленькая дырочка в штанине, а под ней такая же маленькая дырочка в ноге. Что интересно, пока не видел — ничего не чувствовал. Теперь же появилась тупая, ноющая боль, превращающаяся в резкую и пронзительную при сильном сгибании ноги.

Угрюмый, оценив обстановку, скомандовал: «Африка, Зил — берёте ротного и отходите к перекрёстку! Скажите Прапору, чтоб подкрепление прислал, особенно гранатомётчиков! Где, …… вообще батальон весь, ……?!?!» Я успел сделать несколько шагов в сторону кладовки, чтобы забрать свой рюкзак, и тут снаряд разорвался буквально в паре метров от окопа, к счастью, за бруствером. Подсечённая взрывом сосна рухнула на нашу позицию, придавив ногу Угрюмому. Москит с Кулибиным её быстро сняли, и Угрюмый поднялся, слегка хромая. «А вы какого … ещё здесь?! Давайте уё…е, сейчас новая атака начнётся!!»

Зил со Скифом полезли через бруствер и дальше по-пластунски (так как укры снова оживились и пули застучали по деревьям) в тыл, и я был вынужден присоединиться к ним, оставив рюкзак. А он, между прочим, со мной четыре части света прошёл. Как и шлёпки в нём. Ладно, хрен с ним, с рюкзаком. И со шлёпками. Похоже, на сегодня я отвоевался. Ползу…

Глава XIV

Вслед за Скифом и Зилом ползу в сторону позиции Баламута. Укры нас не видят, похоже, но плотность огня по лесу создают такую, что вставать нет ни малейшего желания. Пули регулярно бьют в древесные стволы в метре над головой. Мины, к счастью, падают где-то далеко, в северо-восточном секторе. Ползти по сосновому лесу в тонком маскхалате, таща с собой автомат, — удовольствие сильно ниже среднего. Хорошо хоть спина перешла от состояния «БЛЯЯЯЯЯ!» к пусть и сильной, но терпимой боли. А вот и доползли, кстати. По одному, головой вперёд, сползаем в окоп. Сюрприз-сюрприз… «Баламут! Баламут!» Никого! ……., ……..! Пи….сы! То-то я смотрю, «южные» укры так вольготно себя чувствовали. Ладно, рассиживаться некогда, вылезаем из окопа и, пригнувшись, перебежками отступаем дальше.

Мы не заглянули в блиндаж на позиции Баламута. Было не до того. Это сделали позднее Угрюмый и Кулибин. Мина угодила прямо во вход. Баламута и троих парней из его отделения разорвало на куски. Они не струсили. Они погибли в бою.

По дороге пробегаем мимо основной позиции роты — никого. Разбросаны по земле разгрузки, магазины, даже пара автоматов. Мдяяя… Сил бежать нет, просто идём быстрым шагом в полный рост. Проходим ещё несколько пустых окопов и выходим к дороге чуть южнее перекрёстка. Отсюда видно, что контроля больше нет, на его месте мешанина бетонных обломков. Переходим дорогу, выходим к поляне, на которой расположена столовая. Ага, какие люди — и на свободе… Прапор появляется непонятно откуда, с обычным безмятежно-воодушевлённым выражением лица. Подходит к Скифу и начинает что-то ему втирать. Что именно, мне, честно говоря, не очень интересно. Настроение ниже плинтуса. Батальон разбежался, реально в бою участвовали два взвода. Пришло понимание, что бой проигран. Пусть Угрюмый и К° ещё сражаются, шансов у них нет, и укры обязательно перережут дорогу Славянск — Лисичанск. А ведь неплохо всё с утра шло. Были бы боеприпасы или поддержка. Или хотя бы боеприпасы.

Склад БК достанется украинцам практически нетронутым. Кулибину, который под огнём прибежит за «огурцами», начальник склада сообщит, что без личного приказа Прапора или Мачете он ничего не выдаст. Прапор непонятно где, Мачете там же. Угрюмый потом долго пенял Малому, что нужно было пристрелить начальника склада и забрать всё, что нужно. Украинцы соберут противотанковое вооружение и отступят на ночь, опасаясь ДРГ Мозгового. «Мозговые», пользуясь глупостью противника, вывезут к себе полтора КАМАЗа боеприпасов. Получи мы хотя бы «огурцы» и «Мухи» перед/во время боя, украинские «коробочки» бы сгорели все. А на складе были штуковины и посовременнее «Мух»…

Со стороны котлована, где размещалась кухня, подтягивается ещё несколько человек, из тыловых. Морпех среди них. Откуда-то из-за дороги подходит Юрза. Хм-м-м… Ладно, понятно.

Пользуясь затишьем, прошу Зила меня перевязать. Опускаюсь на колени, скидываю верх маскхалата. Зил принимается за дело. МЛЯ!!! Снова вспышки боли. Скифа уже перемотали, голова похожа на белый шар с красными пятнами. Прапор приказывает отступать к мосту, сам прогулочным шагом идёт куда-то на юг от перекрёстка. Провожаю его взглядом с нехорошим чувством, концентрирующимся где-то в районе указательного пальца правой руки. Не, народу много…

Идём к мосту по лесу. Украинская артиллерия начинает бить по идущей к мосту дороге, отходим поглубже в зелёнку. Растительность очень густая, мешает идти. Скиф старается идти впереди, но видно, что ранение сказывается, и его тянет в сторону. Периодически приходится подсказывать ему направление. Мины рвутся где-то в 50–100 метрах левее, судя по звуку. Пофиг, идём дальше.

Когда мы подошли к месту, с которого начиналась идущая на мост насыпь, обстрел сместился куда-то к перекрёстку. Тихо выглядываем из зелёнки на дорогу. Маленький блокпост на мосту пуст. Предполагаем, что ополченцы с него спрятались от обстрела под мостом. Решили на дорогу не выходить, идти понизу, вдоль насыпи. Местность перед самым мостом открытая: обширный луг, поросший редкими кустами и совсем уж редкими деревьями. Как-то неуютно себя начинаешь ощущать, выходя на открытое пространство. Подходим непосредственно к мосту, обозначаем себя голосом, чтобы никто излишне бдительный не начал стрелять. Впрочем, под мостом никого не оказалось, ни бдительного, ни не очень. Видимо, и эти «неорганизованно отступили». Начинаем втягиваться под мост и тут, в метрах 300–400 дальше вниз по течению, на этом берегу, видим разворачивающиеся в нашу сторону танки укров, с сопровождающей их пехотой. Думать особо некогда, и мы цепочкой, пригнувшись, насколько можем, бросились между опорами моста к узкой полосе зелёнки вдоль самого берега.

Насколько правильным было это инстинктивно принятое решение? Я не знаю. Возможно, стоило под прикрытием насыпи оттянуться назад в лес и там поискать другой путь выхода из намечающегося окружения. А может, и нет. В любом случае, что сделано, то сделано.

Мы успели пробежать всего несколько метров, прежде чем укры заметили нас и открыли огонь. Видимо, опасаясь повредить мост, они использовали только пулемёты и (кажется) АГСы. На подствольники было не похоже — взрывы шли короткими очередями. Наша цепочка бросилась врассыпную — те, кого огонь врага застал на открытом месте (я, Скиф, Зил и невысокого роста повар по имени Дима), кинулись вперёд, к берегу, остальные назад, под защиту насыпи. По бетонным опорам моста звучно бьют тяжёлые пули, с оглушительными хлопками лопаются заряды АГСов. Я ныряю в зелёнку, и тут как будто горячий мокрый мешочек увесисто бьёт меня по спине чуть в стороне от позвоночника, на уровне нижнего ребра. Ноги начинают подкашиваться на бегу, но усилием воли удерживаюсь на них и продолжаю двигаться. Мы спускаемся вниз, к самой воде. Теперь высокий обрывистый берег скрывает нас от укров. Те продолжают огонь, пули и гранаты бьют по земле у края обрыва в метре над нашими головами. Несколько гранат перелетели реку и разорвались на противоположном берегу. «БУМ! — БУУМ!» Мля, решились-таки танковые орудия использовать. Впрочем, разорвалось довольно далеко, непонятно, по кому стреляют. Разве что кто-то при начале пальбы рванул напрямик через луг? Если так, ему не позавидуешь. «БУМ! — БУУМ!» — примерно там же. Метров через 100 узкая полоска земли под обрывом заканчивается. Останавливаемся на несколько секунд. Чувствую, как по спине течёт кровь. Сейчас мне реально страшно. Не вижу, куда попало. Что, если задета печень или ещё что-то важное и я просто истеку кровью…

Дима проверяет дно под обрывом — оно вязкое и круто уходит вниз. Придётся идти поверху. Пока есть секундная передышка, спрашиваю Зила насчёт раны, что там.

— Да хрен его знает. Небольшое отверстие, кровь течёт.

— Кровь не тёмная? Печень не задело?

— Я чего тебе, медик? Вроде нет, обычная кровь.

— Перевязать можешь?

— Потом, сначала от укров оторвёмся давай.

Боль в спине, поначалу почти незаметная, постепенно усиливалась. Нагибаться уже стало весьма неприятно. Лезем наверх, переваливаемся через край обрыва и, пригнувшись, бежим вдоль берега, стараясь, чтобы редкие кусты и деревья закрывали нас от моста. Успели пробежать метров триста, как метрах в десяти слева стеганула по берегу и реке пулемётная очередь. Прячемся за удачно подвернувшееся толстое дерево. Мля, что же мне всё-таки зацепило? И нет ли среди этого «что» чего-нибудь жизненно важного? Что-то совсем не хочется здесь подыхать, я ещё и детьми-то не обзавёлся. Блин, выберусь, надо будет озадачиться этим вопросом…. Бля, чего только в голову не лезет! Давай, сосредоточься! Соберись!

Пока мне в голову лезут подобные мысли (и кое-какие похуже, с упором на жалость к себе и несправедливость мироустройства), мы пытаемся отдышаться за деревом. Пули вокруг не свистят, т. е. возможны два варианта — либо пулемётчик не видел нас и бил наугад по зелёнке, либо видел, как мы спрятались за дерево, и с интересом ждёт, когда мы оттуда выберемся. Впрочем, делать нечего — идём дальше (сил бежать уже нет), стараясь держаться так, чтобы дерево находилось между нами и укропами. Знать бы ещё точно, где те укропы… Прошу Скифа накинуть капюшон на голову — иначе его красно-белые бинты нас за километр демаскируют.

Пулемётчик, похоже, был глазастым, но неумелым. Т. е. видеть-то он нас видел, но вот попасть не мог. Мы отошли от дерева метров на тридцать, как пулемёт заработал снова. Усталость не то чтобы исчезает, но вытесняется страхом и адреналином куда-то на периферию сознания. Бежим, петляя между кустами. Пули бьют по земле справа и слева, видимо, дерево таки заслоняет врагу сектор обстрела. Или он криворукий. Тоже вариант. Мля, как же страшно всё-таки. Во время боя так не было. Штанина и спина мокрые от крови. Хочется упасть и чтоб все от меня отстали.

Жалости к себе в такие моменты поддаваться не нужно. «Спрятаться» не получится. Хотя хочется, да. Очень. Но нельзя. Нужно утереть сопли и идти. Или стрелять. По ситуации, в общем.

Вбок уходит тропинка, спускающаяся за край обрыва. Ссыпаемся по ней вниз. К счастью, она не обрывается у какого-нибудь лодочного причала, а идёт дальше под обрывом, вдоль берега. Пулемёт выпускает ещё пару очередей по зелёнке и замолкает. Идём цепочкой по тропе. Сразу с нескольких сторон доносится канонада. Непосредственная опасность миновала, и в голову снова лезут разные мысли, иногда уместные, иногда не очень. Почему-то именно в этот момент почувствовал себя тем, кого называют «участниками незаконных вооружённых формирований», а проще говоря, боевиками. Уж больно обстановка военно-романтическая. Мысленно ухмыляюсь, а вот делать это реально как-то не получается. Обрыв постепенно снижается, тропинка теперь идёт в полосе зелёнки вдоль берега. Ну, по крайней мере, нас здесь хрен разглядишь.

Собираемся в кружок, думаем, что делать дальше. У Скифа в кармане есть измятая, заклеенная скотчем карта. Рассматриваем. Та-а-а-ак… мы вроде как где-то тут… идём вверх по течению Северского Донца…. значит, ближайший мост — в Кривых Луках… Зил, как наиболее сведущий в местных топографических реалиях, рекомендует переправиться на другой берег и постараться найти наших. Если не найдём — идти пешком до Северска. План ни у кого особых возражений не вызывает, Зил наскоро меня перематывает, и идём дальше по лесу.

Канонада слышится непрерывно. Пару раз где-то далеко за деревьями проезжали то ли тяжёлые грузовики, то ли БТРы. По идее, укры должны сейчас перехватить все переправы через реку, организовать её патрулирование, после чего до наступления темноты провести зачистку. Даже если сами они до столь осмысленных действий и не додумаются, советники же у них есть из далёкого буржуинства. Так что нужно поторапливаться…

Доходим до Кривых Лук. Вернее, до места на берегу, напротив которого (на другом берегу) они находятся. До моста остаётся метров четыреста, но кто его сейчас контролирует — непонятно. Слышно, как по нему проезжает что-то колёсное, с тяжёлым мотором. Аккуратно выглядываем из зелёнки над рекой — на мосту какое-то шевеление, но кто именно шевелится — непонятно. Оттягиваемся чуть назад. Начинаем обсуждать, что делать. Вариантов, собственно, не так много:

1) отправить разведку к мосту;

2) отойти назад, чтобы не было видно с моста, переплыть реку и идти в Северск;

3) отсидеться в зелёнке до темноты, затем переплыть реку и идти в Северск;

4) отсидеться в зелёнке до темноты, а затем идти в Славянск.

Сложность со вторым и третьим пунктом представлялась в том, что Дима не умел плавать. Да и не факт, что к вечеру в состоянии плыть будем я и Скиф. В итоге, мы со Скифом стали убеждать Зила сходить на разведку к мосту. Тот отнекивался и предлагал не дёргаться. Положение неожиданно спас Дима, вызвавшись добровольцем. Мало того, что наш повар был из Славянска, так ещё и у него под камуфляжем обнаружились вполне гражданские шорты и футболка. Т. е., при известной удаче, он мог прокатить за обычного местного жителя, спокойно бредущего по своим делам. Под обстрелом, ага. Ну а чего такого? Война-с…

Дима скинул камуфляж и ушёл к мосту, попросив дать ему гранату. Мол, в плен не хочу, если что, подорвусь вместе с кучей врагов. Гранату жестокий Скиф ему не дал, а вместо этого посоветовал не страдать хернёй и, если попадётся укропам, — стоять на своей версии «ничего не знаю, ничего не делал», как сильно бы ни били. Мы же остались ждать в зелёнке на берегу.

Сидим, ждём. На берегу стоит скамеечка, тропинка спускается здесь прямо в воду. Видно, что местные приходят сюда отдохнуть. Куча пустых бутылок — самый яркий признак. Никогда этого не понимал. Ну вот неужели трудно забрать мусор с собой? Мдяяя…. Полчаса уже прошло. Возле моста слышен шум мотора, но что это — непонятно. Выстрелов не слышно, это хорошо. Ждём дальше…

Ещё пятнадцать минут. Блин, да куда же он пропал? Может, укры его взяли и сейчас быстренько потрошат на предмет «Wo sind die Partisanen?» Рассредоточиваемся так, чтобы при необходимости обеспечить подходящим гостям тёплый приём.

Ещё полчаса. Похоже, что-то случилось. Надо решать. Быстро переговариваемся. Решено — отходим назад и переплываем. Проходим немного вниз по течению, останавливаемся. Снимаю берцы, связываю шнурки и вешаю на шею. Паспорт я, к счастью, всегда носил с собой, плюс он у меня упакован в полиэтиленовый пакет. Кладу туда же документы ребят, завязываю пакет поплотнее и кладу в карман. Оружие складываем на валяющийся тут кусок какого-то деревянного щита, привязываем ремнями. По идее, конечно, хорошо бы повесить на шею и автомат или примотать его к телу. Но как-то не хочется. Река не широкая, метров двадцать — двадцать пять, хоть и с быстрым течением. В обычном состоянии я пятидесятиметровый бассейн проныриваю, хоть и не без усилия. Но обычно у меня нет контузии и нескольких лишних дырок в организме. А лишние дырки понижают плавучесть.

Заходим в воду. Дно вязкое, липкое, илистое. Довольно быстро уходит вниз. Плывём, толкая перед собой доски с оружием. Течение быстрое, пока мы проплываем один метр вперёд, нас сносит метра на четыре в сторону. На середине реки доски переворачиваются, ремни, как обычно в таких случаях и бывает, развязываются, и наши стволы стремительным домкратом уходят на дно. БЛЯ!!! Плывём дальше уже по отдельности. Вижу, что Скиф начинает отставать и вообще сильно устал. С такой раной на голове (позже мы узнали, что рассекший щеку осколок также перебил челюсть) — неудивительно. Возвращаюсь назад, пробую толкать — получается хреново. Тогда резко выдыхаю воздух, ныряю «солдатиком», с силой отталкиваюсь ногами от дна (глубина метра три — три с половиной) и толкаю его вперёд и вверх. Ещё несколько раз, и мы уже у берега. ДОПЛЫЛИ!!! Берег обрывистый, и наверх я забираюсь только с третьей попытки. Руки-ноги трясутся, заплыв меня реально утомил. Собираемся вместе, несколько минут просто лежим на траве под лучами солнца. Хорошо…

Из оружия остались только пистолет и граната у Скифа. Не радует…

— Ну чего, пошли?

— Пойдём!

— А где у нас Северск?

— Да вон там примерно!

Как в плохом кино, внезапно выскочившая из-за облаков СУшка скрылась за холмом, как раз в указанном Зилом направлении. Через минуту донёсся гулкий, длинный звук рвущихся бомб. Мдяяя…. Ладно, чего делать. Пошли.

Перво-наперво решили зайти в деревню, поискать какой-то транспорт или хотя бы уточнить, как идти в Северск. Идём через поле. На двух домах видны разрушения от попаданий снарядов. Мдяяя… Сюда-то они зачем стреляли? Хотя украинцы, что с них взять…

Заходим в деревню. На улицах и во дворах ни души. Наверное, если кто и есть сейчас из местных, сидят по подвалам. О, а что это тут? Во дворе одного из домов двое мужиков, постарше и помладше, грузят в легковушку какие-то коробки. Подходим. Те смотрят на нас настороженно:

— Здорово!

— Здорово…

— Укров не видали поблизости?

— (Непонимающе.) Укры? А-а-а…. (Недружелюбно.) Не, нету.

— Ребят, до Северска можете подвезти? У нас тут раненых двое.

— Не, не можем.

— Да мы заплатим, деньги есть.

— Бензина нет.

Хм-м-м…. Вот типичный украинец. Если русский обычно при вранье смущается, то этот врёт нагло, в глаза, с удовольствием. Не боится. Оружия на виду у нас нет, двое раненых, Зил же совсем не устрашающего облика. По голосу Скифа заметно, что он героическим усилием воли подавил желание достать пистолет.

— Да мы заправим, не вопрос.

— Совсем нет, ни капли! До заправки не доедем.

— А как же вы уезжать собрались?

— Кум привезёт, попозже.

Вот же мудаки. Ладно, хрен с ними. Идём дальше. Проходим по пустым улицам и начинаем подниматься по склону к лесополосе. У Скифа кипит разум возмущённый:

— Мля, вот уроды! Надо было ствол в башку упереть, и повёз бы до Северска!

— Да ладно, забей, хрен с ними. Пачкаться ещё об дерьмо всякое. (Зил.)

Идём дальше. Общее направление известно, впереди лежат поля, разделённые лесополосами. Поначалу мы попробовали идти по самим лесополосам, но это оказалось чересчур утомительно, так что пришлось идти вдоль них. Благо там, по краю поля, обычно проходит тропинка, а то и грунтовка. На полях никого. Часть засеяны, часть нет. Солнышко светит, птички поют, артиллерия где-то работает, иногда СУшки высоко в небе пролетают. Поначалу мы прятались в зелёнку, но потом забили. Вряд ли три человека представляют собой заманчивую цель. Идём. Мокрая форма быстро высохла, и стало жарковато. Стараюсь не думать о том, какую инфекцию мог занести во время заплыва. Вода в Северском Донце от горно-ледниковой, мягко говоря, отличается.

Идём. Слева, где-то в полутора километрах, лесополоса, за ней несколько домов и, видимо, дорога. Вверх поднимается несколько столбов дыма, слышны взрывы. Два столба чёрные, плотные — похоже, горит техника. Идти туда как-то не хочется. Во-первых, толку от нас сейчас мало как от боевых единиц. Во-вторых, могут свои же грохнуть издалека, приняв за укров. В-третьих и в-главных, как-то на сегодня достаточно с нас. Так что идём в Северск.

Идём. Тонкий звук пролетающих где-то высоко над головой снарядов, дружно приседаем (БЛЯЯЯ!!!! НОГА!!! СПИНА!!!!!!) — разрываются в балке метрах в четырёхстах от нас. Вроде никого там нет… И не стреляют больше… Посидев на земле ещё пару минут, для надёжности, поднимаемся и идём дальше.

Идём. Блин, жрать охота! Нарвали диких яблок, идём, грызём на ходу. Неплохо, только пить от них хочется. Попробовали зёрна из колосьев пшеницы. Тоже не так уж и плохо с голодухи.

Идём. Зил потихоньку начинает отставать. Понятно, человек постарше возрастом, да и довольно упитан. В принципе, я бы и сам отдохнул минут десять. Скиф же, как заведённый, шагает вперёд. Некоторое время уламываем его, наконец, привал. Мдяяя… и как бы мне «привалиться»? Смертельный номер, мля — лечь на землю, не согнув правую ногу и спину. Ай! — ой-ай-Ааа!! — уф-ф-ф… лёг на живот. Блин, про обратный процесс как-то даже думать не хочется. А лежать хорошо… прохладно… Что, уже десять минут закончились? Ладно, встаю…. АЙ!

Идём. Блин, да сколько ж ещё идти-то? Карта размокла в кашу, не поймёшь по ней ничего. Ладно, вроде движемся в нужном направлении. В любом случае, либо на дорогу выйдем, либо на сам Северск.

Идём. Канонада уже еле слышна где-то позади. Дело близится к вечеру потихоньку. О, а что это там? С очередной возвышенности видим вдалеке город. Мы со Скифом дружно поворачиваемся к Зилу: «???» — «Да, он, больше нечему». Аж силы прибавились. Энергично бредём дальше. Некоторое время. Потом энергичность куда-то уходит, и дальше просто бредём.

Идём. Чёрт, а с высоты вроде не так уж и далеко казалось. Пить хочется. Идём мимо глубокого карьера. Красивые места… Ладно, не так уж и далеко осталось, вон, первые дома уже видны. Слышим за лесополосой рёв тяжёлого грузовика. Секунда колебаний… а вдруг укропы… — и бросаемся сквозь зелёнку. Но на дорогу не выскакиваем — сначала аккуратно выглядываем из кустов. От карьера идёт здоровенный самосвал. Выходим на дорогу, машем. Водила настороженно выглядывает.

— Добрый день!

— Добрый…

— Друг, мы со Славянского ополчения, раненые, в Северск идём. Чего там в городе сейчас?

— Да вроде тихо. С утра окраины бомбили немного. Ополчения много, что-то делают.

— Добросишь до блокпоста ближайшего?

— Залезайте, не вопрос…

Мля, какая же кабина высокая… Ладно, совместными усилиями Скиф с Зилом закидывают меня внутрь. Едем всего минут пять, водила немногословен и на вопросы о ситуации в городе отвечает уклончиво. Ну, можно его понять, никаких претензий. Видим впереди несколько ополченцев, две машины стоят на дороге, ещё одна уткнулась в частный дом. Грузовик тормозит, вылезаем (скорее выпадаем, в моём случае), благодарим водителя. Он разворачивается и уезжает. Ополченцы с интересом смотрят на нас. Пятеро, калаш только у одного, у двоих СКСы, ещё у двоих вообще берданки какие-то доисторические.

— Здорово, ребят!

— Здорово! Вы откуда?

— С Ямполя отходим, раненые.

— Чего там у вас в Ямполе случилось? Наших половину под Закотное перебросили, п…рез там идёт, говорят.

— ……. в Ямполе! Расхерачили нас…. Танки, авиация, артиллерия, полный набор, короче. А что у вас тут?

Обращаем внимание, что уткнувшаяся в дом машина расстреляна и у неё лежат два тела.

— ……. у нас тут! Долбоёбы, выскочили на скорости на пост, не остановились. Наш в воздух выстрелил, они его сбили и дальше. Остальные их вдогонку расстреляли. Водила 200-й, наш 200-й, пассажира в Лисичанск увезли, в госпиталь. Надеюсь, сдохнет, мудак.

— А кто такой?

— Да из наших же, урод… Северский… Ладно, чего мы на дороге стоим? Пойдём ко мне, душ примете, поедите, и будем думать, как вас в Лисичанск отправить.

До дома Анатолия (назовём его так) и в самом деле оказалось не слишком далеко. Подъехали, вылезли, он представил нас своему семейству и, вручив в заботливые руки жены и тёщи, уехал решать вопрос с доставкой. Первый раз за две недели нормально сполоснулся в летнем душе (два раза в лесу из полторашек как-то в зачёт не хочется ставить). Даже боль не помешала. Пока женская часть семейства организовывала нам покушать, подрастающая часть, в лице белобрысого пацана младшего школьного возраста, увивалась вокруг, расспрашивая о бое и «сколько укров завалили?». Тут и Анатолий вернулся, сказал, что с транспортом порешал, сейчас в штаб поедем и оттуда уже в Лисичанск. Немного посидели, он рассказал, как начиналась борьба с украинской оккупацией в городе. Собралось несколько десятков политически активных горожан, из них десяток с охотничьими ружьями. Менты частью разбежались из города, частью просто отдали оружие и пошли по домам. СБУшники исчезли ещё в самом начале Восстания. Рассказал и про Албанца — пассажира расстрелянной машины. Местный, служил в украинской армии, был в Ираке (кстати, немало в ополчении было людей, прошедших Ирак). С началом Восстания быстро сформировал свою группу, воевал хорошо, проводил машины снабжения на Славянск. Но и про отжимы не забывал и терроризировал тех, кто, по его мнению, был лоялен Украине. В общем, по словам Анатолия, вреда от него было больше, чем пользы, поскольку своей деятельностью он отталкивал от ополчения местных из числа колеблющихся. Я так понял, что совсем не факт, что машину расстреляли случайно…

Маскхалат за сегодняшний день окончательно пришёл в негодность, и Анатолий выделил мне рубашку и спортивные штаны, благо телосложения мы похожего. Попрощавшись с семейством нашего гостеприимного хозяина, едем в штаб. Едем, собственно, я и Скиф. Зил решил, что с него пока достаточно острых ощущений, и позвонил друзьям в Горловку, чтобы за ним приехали. Ну, что тут скажешь… В бою человек не струсил, сражался, отступил по приказу, ну а после боя…. вольному воля. Ополчение — это не регулярная армия, так что претензий у нас к нему не было. Обнялись на прощание и разошлись.

Штаб представлял собой весьма примечательное зрелище. Пара десятков мужиков под командованием, как ни странно, отрядного медика. Вооружены из рук вон плохо. У половины даже камуфляжей нет. Но боевой дух на уровне. Разбирают привезённые из Лисичанска стволы и боеприпасы, обсуждают, где устраивать засады и баррикады. Жёны тащат харч и напоминают мужьям об осторожности, попутно пытаясь отогнать шныряющих под ногами с горящими глазами детей. При этом большая часть общения на таком ядрёном суржике, что не сразу и поймёшь. Но назвать там кого-то украинцем — это как назвать пидорасом. Можно и пулю в лоб за такое получить. Не, дорогие Вальцманы и прочие Капительман с Яценюками, — не будет эта земля украинской. Хоть вы по колено её кровью зальёте — всё равно не будет.

Док быстро осмотрел мою спину, что-то вколол, дал каких-то таблеток и сказал, что чем быстрее попаду в госпиталь — тем лучше. Ну, об этом, в общем-то, и сам догадывался…

Наконец подъехала наша карета в лице потрёпанного исчадия ВАЗа. Грузимся, поехали. Никогда не пробовали сидеть в машине, не касаясь спиной ничего? Весьма неудобно, докладываю голосом. По дороге пару раз попадались джихад-мобили, набитые ополченцами. Видимо, Мозговой перебрасывал подкрепления к Северску и Закотному, пытаясь остановить наступление укров. Приезжаем на тот же завод, где были в прошлый раз. Народу и оружия прибавилось, причём заметно. Наш водила ехал, собственно, именно сюда (за боеприпасами), но нам довольно быстро нашли машину до госпиталя. Пока ждали, пообщались немного с народом, рассказали, что произошло в Ямполе. Заодно и сами новости услышали — по словам «мозговых», укры, разбив нас, бодро двинулись на Северск, прямо по дороге, в походном порядке. За что и были наказаны — укролётчики разбомбили голову своей же колонны, после чего уцелевшие оттянулись обратно за Донец, покусываемые РДГ «мозговых». Что ж, хорошо, если так… А вот и наша очередная карета. Уже выезжая, увидел в окно живого и здорового Вергила. Правда, без снайперки, с калашом. Ну, живой — и слава Ктулху…

Укладка в госпиталь, честно говоря, шла уже как в тумане. Рентген… два осколка… заполнение карты… адрес… Фритаун… да-да, Фритаун… не, не прикалываюсь… ну, так вот получилось… ага, спасибо… вот тут моя койка? Спасиб… вырубился.

Глава XV

И зачем в больницах так рано просыпаются? Процедуры какие-то, обходы… Нет бы поспать дать больным людям! Ладно, всё равно проснулся уже. Что у нас тут… Большая палата, с десяток раненых. Таких, чтоб совсем уж тяжёлые, не видно. Познакомился с ребятами. В основном из отряда Мозгового. Он, кстати, называется «батальон Призрак». Уже и нашивки сделали. Молодцы, дело нужное. Очень способствует укреплению в выборе между «мы» и «они». В текущей ситуации это выбор между русскими и украинцами, даже если не все это пока осознают. Рассказал про вчерашний бой в Ямполе. Узнал, что укры пытались прорваться дальше к Северску, но были отбиты (чему в немалой степени способствовало накрытие их колонны украинской же авиацией).

В основном все сепаратисты (т. е. местные), террорист, кроме меня, только один. Любопытный персонаж, кстати. Как-то сразу вспомнился Гиннес при взгляде на него. Тоже откуда-то из-под Питера, тоже рыжий, тоже вегетарианец. Тот, правда, был православным, а этот родновер. Мдяяя… Интересно, они там, в Питере, все такие оригинальные?…. Да, вроде бы вчера, перед уходом в астрал, видел бородатую физиономию Геолога. Надо пойти поискать. Для этого, увы, нужно встать. Та-а-ак…. потихоньку…. Ну, не так уж и плохо. Побаливает, но терпимо. Если не нагибаться и ногу сильно не сгибать. А вот, кстати, и Геолог. Как обычно, румян, бородат и жизнерадостен. Кисть перемотана, и из неё торчит какая-то хитрая спица. Осколок раздробил несколько костей. Обмениваемся воспоминаниями о вчерашнем бое. Их с Дизелем накрыло почти сразу после того, как они подбили украинский танк. Дизель вроде бы особо не пострадал. Потом Геолога эвакуировали в госпиталь, пока путь на Лисичанск ещё не был отрезан. Рассказываю о том, как мы добирались со Скифом. Да, кстати, а где он? Спрашиваем у медсестры. Ага, нашли. Скиф лежит в палате для более серьёзно раненных. Тут же лежит и Албанец — пассажир внедорожника, расстрелянного вчера в Северске своими же. Геолог с ним успел уже пообщаться, говорит, неплохой вроде мужик. Ладно, поглядим…

Скиф.

Геолог с хитрой спицей.

Ну и, собственно, я.

Про Угрюмого и К° никто ничего не слышал, и это напрягает. Надеюсь, с ними всё в порядке.

Завтрак… Кормят вполне прилично, даже на удивление. Впрочем, источник изобилия быстро выясняется — Самооборона Лисичанска (это не «мозговые», отдельное подразделение) наладила снабжение госпиталя продуктами. Перевязка… АЙ! Ощущения при отдирании бинтов с раны от реактивной струи весьма болезненны. Молодой врач в перевязочной с увлечением фотографирует огнестрельные ранения ребят на планшет. Говорит, для научной работы нужно. Ну, наука это святое, вроде никто не возражает. Приходит хирург постарше. Говорит, что опасности для жизни и здоровья мои осколки не представляют. Повезло, особенно со спиной. На полсантиметра в сторону, и попало бы прямо по позвоночнику. В общем, доставать их не планируют. Я, честно говоря, испытал от этого известия некоторый дискомфорт, ну да ладно, медицине виднее. Наверное, просто не до того им, хватает и более сложных случаев.

После перевязки отпрашиваюсь в город. Интернет-зависимость имеет место быть, и почти две недели без включения в сеть нешуточно напрягают. Прогуливаюсь по Лисичанску. Ничего так городок. Из разряда «бедненько, но чистенько». С учётом того, сколько здесь химии и нефтепереработки, могло бы и побогаче быть, пожалуй. Магазины и кафе работают, Интернет-клуб тоже. Пара пацанов лет восемнадцати с головой погрузилась в «World of Tanks». Мдяяя…. Не, ну каждому своё, конечно… Но всё-таки, ИМХО, офлайн версия рулит. Погружаюсь во Всемирную паутину… о, что, уже три часа прошло? Ну надо же… Ладно, пойду съем чего-нибудь человеческого. «Что-нибудь человеческое» оказывается вкусной пиццей в заведении с привычным для такого рода едален названием «Челентано». Трио симпатичных девушек, с непреклонностью танков преодолевая моё слабое сопротивление, угощает пивом. Хорошо… Сижу, созерцаю. Мамаши с колясками степенно прогуливаются. Молодёжь парами и мелкими стайками снуёт туда-сюда. И не скажешь, что идёт война и фронт подкатывается всё ближе.

Забавная четвёрка — два крупных накачанных парня с несмываемым выражением «я пуп земли и вообще офигенно крутой» на мордах лица и с ними две девушки. Парни прямо-таки излучают в атмосферу физическое страдание от выпадения из привычного статуса первых бычков на деревне. Иногда, по привычке, повышают голос и расправляют плечи, но тут же сникают и пугливо оглядываются по сторонам.

Возвращаюсь в больницу, где врач устраивает мне мягкую выволочку за опоздание. Добросовестно делаю виноватый вид и обещаю, что впредь ни-ни.

Тут радостная новость от Скифа — звонил Угрюмый, они с Москитом и Кулибиным живы-здоровы, уже в Лисичанске и сегодня или завтра зайдут нас проведать. Ну, слава Ктулху.

Спросив разрешения у врача, переехал в палату к Геологу. Кроме нас, там ещё двое — доброволец с Кубани Ветер, с достаточно серьёзным ранением руки, и один гражданский — Толик, повредивший колено при несчастном случае в шахте.

Лежание в больнице засасывает. Если первые два дня ты ещё куда-то рвёшься и хочется какой-то активности, то потом всё идёт как по рельсам, тебе уже становится лень делать что-либо и закон сохранения энергии представляется основным законом мироздания. Целыми днями спишь, ешь, общаешься с «коллегами» и ходишь на перевязки. Благо, если ты склонен к философским размышлениям, созерцанию и систематизации увиденного. Ещё большее благо, если есть Интернет. В целях обретения последнего договорились с Геологом завтра сходить на рынок и прикупить нормальный телефон.

Пока делать было нечего, пообщался с Албанцем и выслушал его версию развития событий в Северске. В общем-то, описывал он всё то же самое, что и Анатолий, но с другой стороны. Сформировал отряд, воевал. Людей нужно было обеспечивать. Приходилось экспроприировать. У кого забирать? У поддерживающих Восстание? Так они и так посильную помощь оказывали. Значит, забирать нужно у активных, явных заукраинцев. Что и делалось. На отобранное выдавались расписки. Если кто-то сознательно и явно вредил — тех воспитывали. Как-то так… Кто из них прав, Албанец или Анатолий, — честно признаюсь, так и не смог для себя решить. Наверное, оба понемногу. Мужик Албанец харизматичный, не поспоришь. Смелый. И мозги есть. Но совсем уж без контроля таких оставлять нежелательно, натворят дел. Хотя, наверное, на войне не место дословному следованию представлениям о правильном и неправильном из гражданской жизни.

На следующий день нога и спина немного разболелись, и с Геологом на рынок я не пошёл. Попросил его выбрать телефон подешевле, но с выходом в Интернет. Геолог с Ветром ушли, Толик тоже домой пошёл до вечерней перевязки, а я распластался на кровати, размышляя о всяком. Крики в коридоре со знакомым азербайджанским итальянским акцентом заставили встрепенуться. Выглядываю — так и есть. Угрюмый, Москит и Кулибин. Обнимаемся, рассказываем, что и как. После нашего отхода ребята были вынуждены тоже отойти с позиции, так как танк снова принялся долбить её прямой наводкой. Потом укропанцеры оттянулись, и наши опять заняли позицию. Укропехота, решив, что перекрёсток свободен, двинулась вперёд, но в очередной раз получила по зубам. Потом, собрав ещё несколько человек из ещё остававшихся на позиции батальона, Угрюмый некоторое время сдерживал укров огнём из зелёнки, а затем отступил к тому же мосту у Кривых Лук, до которого мы немного не дошли. Рассказали про Кастета, оборонявшего позицию, прикрывавшую вспомогательный мост. Тот выиграл снайперскую дуэль, а затем уничтожил нескольких довольно резвых укров из какого-то разведподразделения. Потом уже его первым нашла снайперская пара укров, и Кастет получил по пуле в каждую руку и одну — в шею. Тем не менее нести его не пришлось, и он смог сам отступить с позиции в тыл, откуда уже его эвакуировали сразу в Донецк.

Наши, прибыв в Лисичанск, к Мозговому вливаться не захотели и пока что прибились к отряду донских казаков, расположившихся в здании местной прокуратуры. В планах у Угрюмого было идти на Николаевку, и выходить планировали чуть ли не завтра. Пешком. Мол, мы вообще-то за тобой пришли. Я постарался вежливо донести до шефа мысль, что ни в какую Николаевку я завтра не пойду. И послезавтра не пойду. Когда пойду? А как получше себя чувствовать буду. Что? Не, не навоевался, но и на слабо меня брать не надо, не мальчик. У меня на спине пары квадратных дециметров кожи не хватает, благодаря тебе, между прочим. Кто мне там, в Николаевке этой, перевязки делать будет? Кулибин? Не, спасибо, не надо. И как я до неё дойду пешком, если мне ногу согнуть больно? Да спрашивай у доктора что хочешь, я сказал, что сейчас не пойду. Подошли к врачу. Тот, ориентируясь на мои выразительные гримасы, сообщил Угрюмому, что пока что я в герои не гожусь. В общем, расстались мы на слегка напряжённой ноте, и Угрюмый явно испытывал обиду и разочарование. Ладно, мы оба уже большие мальчики, он переживёт свою обиду, а я — его разочарование. Домой я пока не собирался (да и нет у меня дома), но и идти снова в поле недолеченным тоже как-то не воодушевляло. Тем более, что там вроде как опять Прапор начальствовал, что воодушевляло ещё меньше. В жизни всегда есть место подвигу, ага. Главное, держаться от этого места подальше.

Тут и Дед Мороз пожаловал. Ну, в смысле Геолог с моим новым телефоном. И симка уже вставлена. Интернет ждёт. Всё, меня не кантовать.

Глава XVI

Подъём… лениво плетусь в умывальник… чай со всякими вкусностями… неспешный разговор… завтрак… снова чай… перевязка… Блин, ещё чаю попить, что ли?

Как-то начало тут надоедать. Уже почти неделю лежу. Угрюмый вон уже в третий раз приходит. В Николаевку они так и не ушли, ибо выяснилось, что наш доблестный фельдмаршал (Прапор) объявил всех, кто не разбежался под его чутким руководством с первыми выстрелами, дезертирами, помешавшими ему одержать славную победу в роммелевском стиле. Не зря у меня недоброе чувство свербило в указательном пальце правой руки. Не зря. Надо было поддаться соблазну. Угрюмый, в свойственной выходцам из Закавказья с Апеннинского полуострова эмоционально-непосредственной манере жаловался на несправедливость судьбы и вслух, разбирал возможные способы её (несправедливости) исправления, до «Шмеля» включительно. Сам же пока колебался между вливанием в ряды «мозговых», примыканием к дончанам либо убытием в Донецк к некоему Барсу, которого вроде как хорошо знал Скиф, и очень высоко о нём отзывался. Самого Скифа, кстати, перевезли в госпиталь Донецка, так как ему была необходима довольно сложная операция по челюстно-лицевой части. Ну, вот он Угрюмого в Донецк и зазывал.

Ага. Speak of the devil… С Албанцем наговорился, опять ко мне идёт. С Албанцем, кстати, он быстро сошёлся. Рыбак рыбака, понимаешь… Вот и снова мой доблестный командир, косит лиловым глазом. Ага, перемирие заканчивается… Да, и укры снова попрут… И народу мало везде, согласен. Мля, и глаза хитрые-хитрые такие. Наверное, представляет себя потомком Макиавелли. Хотя, конечно, кто их там знает, этих азе… тьфу! — итальянцев, в смысле. Не, шеф мужик отличный, конечно, и весьма крут и свиреп, когда надо, но наивный иногда донельзя. Большой деть, блин. Нахрапом не прошло, на сознательность давит. Типа исподволь, незаметно так. Да ладно, ладно, нечего меня за советскую власть агитировать. Нацист я. Не люблю советскую власть. Хорошо, послезавтра выписываюсь. Не, не завтра. Послезавтра. Это такой день, который на следующий день, после завтра. Ага. Да, прям с утра и забирайте, после перевязки. Камуфляж там найдётся? Вот и чудненько. Давай, пока.

Ветер печально вздыхает на своей койке. Он тоже хочет обратно, в ряды сепаратистов и российских наёмников. Но ему пока рановато, рана на руке глубокая, ещё и затягиваться не начала толком. Вообще, интересно наблюдать за людьми. Вот Ветра взять — жил себе парень в одной из кубанских станиц, каменщиком работал. Поехал добровольцем, защищать Донбасс от фашизма. Попал в гущу событий, участвовал в нескольких боях. Ранило, выздоравливает. Домой пока не планирует, сначала, говорит, Киев освободим. Ну, вроде как от идей борьбы с фашизмом потихоньку отходит. Не без влияния политбесед с вашим покорным слугой, тешу себя надеждой. Начинает смотреть в правильную, русско-националистическую сторону. Хотя ещё только на середине пути, и куда в итоге придёт — одному Ктулху ведомо.

Ветер.

Или вот Ярик — упитанный, жизнерадостный хлопец из местных. Граната из АГС разорвалась в метре от ступни. Перебито два пальца на ноге, икру посекло, весь бок в мелких осколках, но ничего совсем уж серьёзного. Счастливчик. Еще не так давно вообще не задумывался, русский он или украинец. «Славянин», тут многие себя так идентифицировали. А сейчас назови его украинцем — спрыгнет на одной ноге с койки и так костылём в лоб засветит, что вся сложность процесса дифференциации «населения» на нации высветится в голове неосторожного не хуже зенитного прожектора.

Ярик.

Ладно, что-то меня снова на философствование пробило. А мне, между прочим, завтра снова террористом становиться, а у меня даже камуфляжа нет. Не, я не пижон, мне бы и «Флора» пошла. Но, во-первых, не факт, что её выдадут на новом месте, а во-вторых — на высоких и худых «Флору» не шьют в принципе, как мне кажется. Либо одну на тысячу. Чисто поржать. Да и вообще, надо бы подзакупиться, благо практический опыт некоторый уже есть.

Проведя опрос раненых из числа местных, выясняю, где находится нужный магазин. Совсем недалеко от больницы, кстати, мне минут десять-двенадцать хромать. Прихожу. Выбор, как и следовало ожидать, совсем не поражает воображение. Разгрузок нет вообще, камуфляжи достаточно своеобразных расцветок, да и размеры не очень. «Флоры» есть, но мой рост только на какие-то ходячие шкафы.

Не стоит покупать крутой камуфляж. Да, вы будете в нём очень брутально смотреться, и, если не валять дурака при выборе, он будет куда удобнее и практичнее «Флоры» или «Русской цифры». Но, к сожалению, в число восхищённых зрителей вашей немереной крутости может попасть и вражеский снайпер. Каждый выбирает для себя, конечно, но, как по мне, так не стоит оно того. Вообще, с учётом распространяющейся как пожар популярности «Горки», сегодня я бы её взял, пожалуй.

Камуфляж так и не выбрал в итоге. Блин, вообще не люблю, когда большой выбор в магазине. Теряюсь. Нет бы что-то одно, и чтоб как раз то, что нужно. Купил рюкзак, панаму и всякую мелочёвку типа компаса и ножа.

Панама, конечно, тоже несколько выделяет из общей массы, что не есть хорошо. Но, во-первых, она очень удобна. Как по мне (а я достаточно опытный путешественник), так лучше неё головного убора нет, если мы о тёплом времени года говорим. Во-вторых, народ довольно быстро это понимает, и число панамоносителей вокруг вас начинает возрастать, что снижает вашу заметность. Раз уж речь зашла про головные уборы — капюшон, ИМХО, штука категорически вредная, кроме совсем уж специфических случаев маскировки. Уж очень сильно он ограничивает видимость и слышимость.

Ещё купил такую мегаважную вещь, как «поджопник». Ибо простатит лечить как-то совсем не хочется. Лечил, и мне не понравилось. «Поджопники» бывают самодельными, «тактическими» и рыбацкими. Самые лучшие, разумеется, последние (не все, понятно, выбирать надо). На них вообще можно в любой мороз на льду сидеть, и хоть бы что. Правда, по приказу ZOG’а их выпускают в попугайских цветах, что для целей террористов, повстанцев и прочих борцов за свободу не очень подходит. «Тактические» обычно представляют из себя плохой вариант рыбацкого по завышенной втрое цене. Единственным их достоинством является маскирующая окраска. Говорят, есть ещё охотничьи, совмещающие качество рыбацких с камуфляжностью. Мне не попадались. Стоят, полагаю, прилично. Выход из ситуации очевиден — покупаю рыбацкий, захожу в секонд-хенд, там за копейки беру темно-зелёную куртку из плотной ткани, оттуда в швейную мастерскую — и за вполне умеренные деньги у меня отличный «поджопник» в прочном чехле не бросающейся в глаза расцветки.

Возвращаюсь в больницу (она же гарнизонный госпиталь), где медперсонал героически пытается вылечить, накормить и при этом ещё и не дать чересчур буянить толпе ополченцев. Что, прямо скажем, не так просто. Народ в ополчении разный, некоторые, нацепив георгиевскую ленточку, начинают чувствовать себя такими героями, что окружающие в их присутствии должны стоять по стойке смирно, периодически спрашивая: «Чего изволите?», не забывая про уважение в глазах. Впрочем, таких обычно быстро успокаивают свои же. Вообще, конечно, врачи, медсёстры и прочие лисичанские служители Гиппократа оказались в сложном положении. Во-первых, понятно, что взгляды у людей разные, и вполне возможно, что некоторые из лечивших нас медиков предпочли бы лечить наших врагов. А может, и нет, кто его знает… Во-вторых, соотношение сил, в общем, всем известно, перемирие заканчивается (да и оно не мешало украм обстреливать и бомбить город), и чья власть в городе будет через неделю — не ведомо никому. Если вернётся украинская власть, никто не может гарантировать, что оккупационная администрация не начнёт преследовать «місцевих пособників російських найманців». Лечили? Лечили. Значит, пособники. Опять же, история (весьма похожая на правду) расстрела украинцами наших раненых и медиков в Красном Лимане оптимизма не добавляла. Двое ополченцев с автоматами при нападении на госпиталь диверсионной группы укров могли бы разве что героически погибнуть, в лучшем случае. В-третьих, чисто физически им было тяжело. Поток раненых значительно превышал обычное количество пациентов, часть персонала к тому же уехала подальше от войны, что увеличило и так повышенную нагрузку на оставшихся. Хорошо ещё, что из России шла гуманитарка с лекарствами, иначе ситуация стала бы совсем критической.

Медики, с учётом всего вышеописанного, вели себя более чем достойно. Как говорится, пользуясь случаем, хотелось бы выразить им большое человеческое спасибо. Мой блог, кстати, пользовался у них большой популярностью, особенно заметки про Африку.

На следующий день вновь сходил в охотничий магазин, на этот раз с Геологом. Тот решил мне сделать подарок по случаю выписки и купил отличную камуфляжную флисовую куртку. Заодно сходили пиццы поели, в то же «Челентано». Ну и нарушили режим, конечно, как без этого… Слегка, пивком.

Утро, подъём, завтрак, перевязка. Состояние нетерпения, мысленно я уже выписался и где-то в новом месте, теперь хочется убыть туда и бренным организмом. Час прошёл, два… Звоню — телефон вне зоны действия. Ещё час… вот и обед уже. Блин, да где они шляются!? Врач интересуется:

— Ну так как, выписываешься сегодня?

— Да вот сам не пойму… До завтра остаться можно, если что?

— Да, не вопрос. Я тогда тебе пока справку выписывать не буду, в компьютере сохраню. Если вечером приедут за тобой — к дежурному врачу подойдёшь, он распечатает. Ну а так я сам завтра выпишу.

— Спасибо!

До отбоя так никто за мной и не приехал. Хм-м-м…. Любопытно… Может, двинули-таки на Николаевку, без меня? А почему не предупредили? И чего теперь делать? Ладно, если что, полежу ещё пару дней, а потом к «мозговым» пойду.

Утро, подъём, завтрак, перевязка. Вчерашнее напряжение как-то перегорело, уже особо никуда не рвусь. Приедут — приедут, не приедут — не приедут. Приехали. Вернее, пришли. Угрюмый и с ним ещё один мужик лет на десять старше меня, приходил и в прошлый раз с Угрюмым. Позывной я не запомнил тогда. Быстренько со всеми обнимаюсь, прощаюсь, и вперёд.

— Чего вчера-то не забрали?

— Да там, это… заняты были… (Глаза честно смотрят прямо на меня.)

— А труба чего выключена?

— Да там, это… нельзя было включать. (Смотрят ещё честнее.)

— Забухали, что ли? (Ехидно осведомляюсь я.)

— Не-е-е-ет….Ты что?! Говорю же, дело было важное. (Глаза аж немного выпучивает от распирающей их изнутри честности.)

— Мдяяя…. Понятно всё с вами. Тебе же пить нельзя!

— Почему это?! (С подозрением.)

— Ну ты же азер, вам Коран запрещает.

— Ты! Бля! Обезьяна! Надо было тебя из «Шмеля»!.…..

— Ладно, шеф, я тоже тебя люблю.

По пути выяснилось, что, во-первых, спутника Угрюмого зовут Лёха, позывного у него пока нет, а вообще он кореш Москита, тоже с Макеевки, а на жизнь до начала Восстания зарабатывал частным извозом. Вообще, любопытный статистический факт — в рядах ополчения я таксистов встречал раза в два чаще, чем шахтёров, а макеевчан вдвое чаще, чем жителей Донецка. С юмором парень, по нему видно. Участвовал во взятии Донецкой ОГА и прочих событиях с первых дней Восстания. Хотел в Донецке пойти в ополчение, но, глядя на творящийся там хаос и непонятки, решил двинуть туда, где люди делом заняты. Во-вторых, обнаружилось, что обещанного камуфляжа мне не дадут. Пришлось разворачиваться и идти снова в тот же самый охотничий магазин. Блин, да что же за заговор такой с размерами-то? Ну почему нельзя шить камуфляжи на высоких и худых? Неужели и правда ZOG не велит? В итоге единственный более-менее подошедший камуфляж был расцвечен под что-то вроде «дубрава в начале осени». Для донецких степей в конце июня самое то, ага.

Ладно, что уж делать. Переодеваюсь в магазине, гражданку в рюкзак. Идём дальше. До бывшей прокуратуры идти не особо и далеко. Казаки выделили нам большую комнату на верхнем этаже. Питаемся у них же. Угрюмый им выделил два автомата из подобранных во время отступления. У самих дончан с оружием хреново. Зато с дисциплиной хорошо, что радует. Не всегда оно у них так. А тут — сухой закон, построения, постановка задач, совещания. Занимаются патрулированием и разведкой, в основном работают вроде как в интересах Мозгового и лисичанской Самообороны, но ни тем, ни другим напрямую не подчинены. Соответственно, снабжения от них тоже практически не получают, поэтому с материальной частью туго, спасает лишь помощь от земляков (деньгами и боеприпасами) и от местных сочувствующих (продуктами).

По поводу казаков. «Не всё так однозначно», как говорила известная дочь офицера. Есть у них как положительные, так и отрицательные стороны. Разведчики и диверсанты из них обычно получаются хорошие, а вот в жёсткой обороне неустойчивы. В городах им тоже засиживаться вредно — начинает добро к рукам прилипать, как-то так само собой. В общем, при надлежащем использовании и контроле польза от них может быть весьма существенной, но и вреда, если пустить всё на самотёк, может быть немало. По степени убывания адекватности я бы расставил их так: терские — донские — кубанские. Ну да это моё, сугубо личное мнение. С представителями других войск не общался.

Помимо Москита и Кулибина к группе Угрюмого также прибились уже упоминавшийся мной Вазик, Арчи (молодой, здоровенный, как медведь, донецкий армянин, добродушный, но вспыльчивый, был в Ямполе разведчиком) и Шкода (тоже молодой парень из местных, ходил в разведку в качестве корректировщика). У казаков мы провели ещё пару дней. Ребята отдыхали немудрёными способами (в итоге шеф, почуяв однажды в комнате запах травки, раздал немного живительных подзатыльников участникам действа и пообещал в следующий раз отправить всех на окопы). Угрюмый всё время ломал голову, куда податься, ну и обсуждал это со мной. Видимо, в связи с моим обезображенным интеллектом лицом и разнообразным жизненным опытом. Мне лично как-то более симпатична была идея посмотреть, как оно там в Донецке, к чему я и склонял командование. Не знаю, насколько весомую роль сыграли мои доводы, но Угрюмый в итоге принял волевое решение — «Я еду в Донецк. Кто хочет уйти — можете уходить». Желающих разбивать компанию не оказалось.

На следующее утро нас ждал приятный сюрприз — за рулевыми вёслами двух «минивэнов», на которых мы должны были ехать в Донецк, сидели Зил и Юрза! Обнялись, рассказали и расспросили. Заодно узнали, что произошло с нашим поваром-разведчиком. А то было некоторое нехорошее недоумение, ведь мы уже знали, что на мосту в тот момент были наши. Оказалось, что ополченцы, стоявшие на мосту, его в лицо не знали. Ну и скрутили на всякий случай, до выяснения. Понять их можно — кругом бой идёт, а тут вылезает из кустов непонятное тело в гражданке и предлагает пойти за ним в зелёнку, мол, там раненые. Так он и сидел «в плену», пока через мост не прошёл кто-то, его знавший. Ну а мы к тому времени уже переплыли реку и шли на Северск. Сами же Зил с Юрзой влились в подразделения Беса.

Дорога до Донецка ничем особо не запомнилась. Заскочили напоследок ещё раз в госпиталь, попрощались с Геологом и остальными, и двинули. Блокпостов и ополченцев на дорогах заметно прибавилось. Маховик войны, в полном соответствии с моими прогнозами, потихоньку раскручивался. Обе стороны набирались сил, и бои становились всё ожесточённее. Эхе-хе-х… А ведь ещё в марте всё можно было решить простым словом «Да», сказанным из Москвы местным элитам. В апреле — одним единственным БТРом с триколором, под камерами, в прямом эфире перешедшим границу. В мае — парой батальонов «вежливых людей». И в любой из этих месяцев — простой помощью местным активистам, стоимостью меньше 1 % от сумм, ежегодно выплачиваемых в качестве дани заповедникам маленьких, но чем-то там гордых тожероссиян. Мля, ну вот я, простой директор мелкого ООО во Фритауне на тот момент, ещё в марте писал, что всё плохое, что нам могут сделать, нам сделают независимо ни от чего. Поэтому надо вводить войска и брать Новороссию. Бить будут всё равно, и с той же силой, но так хоть будет за что. И ведь всё так и получилось. Если мне это было понятно из геопроктологической Западной Африки, неужели этого не понимали в Москве? Ладно, чёрт с ним, случилось то, что случилось. Поглядим ещё, кто кого…

Глава XVII

Ничто в Донецке не говорило о том, что это столица государства, сражающегося за своё выживание. Толпы людей на улицах, забитые машинами дороги, открытые магазины и рестораны, трамваи и троллейбусы. В общем, жизнь бьёт ключом. И то, что совсем скоро она начнёт бить этим ключом по головам, вроде бы никого особо не заботило. Ну, оптимизм — это хорошо. Наверное.

Сначала заехали в госпиталь, навестить Скифа. Госпиталь Донецка, конечно, не чета лисичанскому. Большая территория, многоэтажные здания, толпы народа. Наверное, и оборудование тут получше. Интересно, а осколки тут вытащить могут? Надо будет поинтересоваться… Скифа нашли вполне бодрым, одну операцию ему сделали и должны были делать ещё одну. Как я понял, осколок раздробил часть нижней челюсти, и теперь её собирали обратно. Приятной неожиданностью стало то, что тут же лежал и Кастет. Пули из рук и шеи ему уже вытащили, но двигаться нашему главному разведчику явно было ещё сложновато. Скиф подтвердил, что у Барса нас уже ждут, мы ещё раз обнялись, пожелали ему и Кастету скорейшего выздоровления и поехали на базу Барса.

Ехать оказалось не так далеко. Вообще, Донецк достаточно компактный город. Сворачиваем на тихую, застроенную довоенными (на вид, во всяком случае) двухэтажными домами улицу, спускаемся по ней немного. Останавливаемся у белого одноэтажного здания офисного вида, отделённого от дороги широким газоном и заборчиком по колено высотой. Вход закрыт высокой стеной из мешков с песком, в которой оставлены бойницы. На стенах красные трафаретные надписи «БАТАЛЬОН ВОСТОК». Мдяяя… Приплыли. Что-то Скиф забыл упомянуть такую незначительную подробность. Тут же вроде как Ходаковский командует. Так сказать, официальный представитель Ахметова во всей здешней движухе. Человек-подстава. Настроение не то чтоб рухнуло, но как-то ощутимо просело. Ладно, будем посмотреть. Если что — сдам выданный по выписке из госпиталя РПК и куда-нибудь прибьюсь. Опыт уже есть, возьмут. В принципе, наверное, если что — договорюсь с Угрюмым и выкуплю РПК. Штука в хозяйстве нужная.

А вот и встречающие в единственном лице — невысокий, но явно спортивный бородатый мужик лет сорока, с отчётливой примесью каких-то южных кровей. Представляется: «Варан!» Пообщались, он вкратце обрисовал нам ситуацию. Оказывается, не всё так плохо, как нарисовало моё неуёмное воображение при виде красного трафарета. В здании базировались как небольшой отряд «востоковцев», собиравшихся вскоре куда-то съезжать, так и подразделение Барса. Вернее, часть его подразделения, остальные были на какой-то другой базе. Сам же Барс замыкался напрямую на Бородая (хотя, судя по интонации Варана, ни фига он и Бородаю не подчинялся) и к Ходаковскому никаким боком отношения не имел. Слава Ктулху. Вообще, Варан мне понравился. Очень толковый и опытный человек, по нему видно. Воевал в Чечне, и не только там. Раньше занимался организацией охраны руководства ДНР (он профессиональный телохранитель), но затем не вынесла душа поэта, и ушёл в диверсанты (и контрдиверсанты). И с чувством юмора тоже всё в порядке. Эмоционален, ну да южанам это свойственно.

— А что вообще за подразделение у Барса?

— Разведрота, совмещённая с Генпрокуратурой. Или наоборот, в зависимости от ситуации.

— Офигеть. В прокуратуре я ещё не работал. И вообще прокуроров очень не люблю. Где-то на уровне педофилов и борцов за моральный облик других людей.

— Да не парься. Не факт, что вас тут оставят, тут вроде группа шла из-за ленточки к Барсу в пополнение, но их пока на Саур-Могилу бросили, там сейчас тяжко. Может, перекантуетесь пару дней, и вас тоже туда. Или ещё куда-нибудь. Да и вообще — гражданская война, становление государства, бардак кругом. Парень ты вроде умный, ещё и не только в прокуратуре успеешь поработать.

Ну, и то верно. Ладно, лучше уж в прокуратуре (тем более, если она заодно и разведрота), чем у Ходаковского, так что грех жаловаться пока. Опять же, по идее, такие подразделения, как Генпрокуратура, должны любой властью снабжаться в первую очередь. Что радует. Глядишь, оружие не особо ржавое дадут хотя бы.

Для обитания нам отвели часть большой комнаты, где уже стояло несколько двухъярусных коек (занятых, разумеется). На нас коек не хватило, ну да не беда — матрасы дали, так что можно и на полу. Лето же вроде как, юга. Да и вообще, после ямпольских окопов — просто царские условия.

Обитатели коек все были на выездах, кроме одного колоритного персонажа с позывным Дед. Мужику шестьдесят семь лет, но таких, как я, пятерых может в узел завязать, не особо напрягаясь. Бывший начфиз полка ВДВ. Афган, Приднестровье, Босния. Ещё один человек войны, в общем. У них с Угрюмым даже какие-то общие знакомые по Приднестровью и Боснии нашлись, хоть лично они там и не встречались. Экипирован весьма прилично, видно, что финансово не бедствует. Как я узнал несколько позднее, на жизнь, кроме военной пенсии, Васильич (Дед как-то не прижилось) зарабатывал любительской археологией, так скажем. Т. е. поисками монет, орденов и тому подобного. Узнал же я это (и многое другое, даже не особо мне интересное) благодаря единственному недостатку ветерана — неостановимой, я бы даже сказал, неумолимой разговорчивости. Такое впечатление, что тишина продолжительностью свыше пяти минут причиняла ему физические страдания. Честно говоря, меня, как человека не особо общительного, иногда это реально напрягало. Хотя в целом, безусловно, Васильич — отличный мужик.

Вечером и следующим утром подтянулись и остальные обитатели «прокурорской» половины базы — Волчок, Босяк, Лопатник, Космос, Вол, Лесник, Кабан, Седой, Кащей, Маньяк и Писарь. В основном (хоть и не все) ребята были с Крыма. Участвовали там в свержении украинской власти, ну а после того, как всё прошло неожиданно гладко, им стало скучно переквалифицироваться в «добровольный ВОХР» вместе с остальной крымской Самообороной, и они подались в Донбасс, помогать и ему бороться за свободу. Тут, увы, события развивались куда как жёстче, кто-то из крымчан поехал домой, но большинство остались. Вообще, надо сказать, вклад Крыма в поддержку Восстания очень велик, особенно на первых, самых трудных этапах. По моим наблюдениям, не меньше четверти всех добровольцев из России были крымчанами. Неплохой показатель того, какие воспоминания остались у жителей Крыма о двадцати трёх годах украинской оккупации.

Сам Барс оказался спокойным (хоть и взрывным иногда), адекватным мужиком слегка восточной внешности (татарин, как выяснилось). Был в Афгане. Впечатление произвёл достаточно благоприятное, хотя, не скрою, шутки среди нас на тему особенностей этнического состава органов власти что на Украине, что в Новороссии имели место быть. Впрочем, если сравнивать с Украиной, где в результате националистической революции во главе государства встали три потомка богоизбранного народа, Новороссии ещё есть куда падать. Заместителями по прокурорским делам у Барса (он же Равиль) были Николаич и Борисыч — тоже на удивление нормальные и адекватные для юристов люди. Замом по военной части — тихий, умный и спокойный, как удав, крепыш с позывным Амид. Один из тех людей, на которых смотришь и видишь надпись «Волкодав» на лбу.

Питание, к счастью, было вполне на уровне. В здании имелась кухня, готовил гражданский повар из местных, причём готовил реально так, что народ от кухни за уши было не оттащить. С помывкой похуже — во дворе из шланга, вода только холодная. Впрочем, лето на дворе, можно и так. Мелкой стиркой занимались сами, с тем же шлангом и тазиком, вещи побольше отдавали местным жителям постирать дома в машинке, благо готовых помочь хватало — регулярно кто-то подходил к базе и интересовался, не нужно ли чего.

Несколько дней прошли в безделье. Единственным любопытным событием стал выбор позывного Лёхе. Дело оказалось неожиданно трудным и не на шутку всех захватило. Трудным не потому, что он человек без каких-либо выделяющихся черт или со скучной биографией, а скорее наоборот, из-за его колоритности. В итоге остановились на Бетховене.

Надо сказать, что за всеми этими событиями я как-то слегка подзабил на состояние своей спины. Последний раз мне перевязку делала медсестра казаков в Лисичанске, сказала, что вроде бы всё подсохло и начинает затягиваться, на чём я и успокоился. Напрасно, как выяснилось. Утром двадцать девятого я почувствовал, что со спиной что-то не так. Самому в зеркало видно было плохо, так что попросил Москита поглядеть. Получив от него мычание в духе «Как-то хреново выглядит», задумался, что делать. В итоге пошёл к Угрюмому, чтоб меня отвезли в госпиталь. Тот, кстати, всю неделю жаловался на сильные головные боли, так что я заодно и его уговорил съездить, провериться на контузию.

В госпитале дежурный врач, едва глянув на мою спину, сказал, что рана загноилась и надо будет её почистить, а потом ещё несколько дней пройти курс антибиотиков. Заодно пообещал, что меня посмотрит их главный специалист по вытаскиванию осколков, уже порядком набивший руку в этом деле. Угрюмого осматривали дольше, в итоге сообщили, что взрывной волной его тряхануло хорошо и не раз. Был бы мозг, может, и помер бы уже, а так полежит недельку под капельницами и будет как новенький.

Утро. Подъём. Плетусь в умывальник. Чай. Поваляться на кровати. Завтрак. Поваляться на кровати. Чай. Перевязка. Чай. Блин, скоро из ушей уже этот чай польётся. Без Интернета наверное повесился бы уже. По ночам пару раз ставили в караул, как выздоравливающего, госпиталь охранять. Хоть какое-то развлечение. Скорее бы выписаться. Нескольких ребят с Ямполя тут встретил, тоже лечатся, включая двоих беркутовцев. Обменялись впечатлениями и воспоминаниями.

К специалисту по доставанию осколков меня и в самом деле свозили. Какая-то платная клиника, с хорошим оборудованием, осколки и пули ополченцам доставали бесплатно. Добровольно, что характерно. Хирург просветил мне ногу и спину на каком-то хитром оборудовании, сказал, что осколки маленькие, несколько миллиметров в диаметре, и вытаскивать их не стоит. Тот, что в спине, зашёл за какой-то там отросток позвоночника, не задев его. Тот, что в ноге, просто засел глубоко в мышце, почти у кости. Каналы успели зарасти, и теперь придётся всё расковыривать, если доставать эти приветы от укроармии. Ну, не стоит, так не стоит. Медицине виднее.

Спина и в самом деле за несколько дней ощутимо зажила, и рана на ней наконец-то покрылась плотной корочкой. Стала жутко чесаться, правда, но это хорошо — значит, выздоравливает. Выписываюсь с чувством облегчения. Всё-таки человек я довольно активный, и неделями валяться на койке, с периодичностью в час устраивая набеги на электрочайник, мне не по душе.

Пока я доблестно пролёживал больничную койку насквозь, на базе произошли некоторые изменения. Группа с Саур-Могилы наконец-то прибыла. Повоевать на Саурке они успели весьма неплохо, настолько неплохо, что тамошнее командование очень не хотело их отпускать, из-за чего, собственно, они и задержались. Молодые ребята, добровольцы из России, от Калининграда до Камчатки. Несколько выделялся на общем фоне их снайпер с позывным Тайфун. Доброволец-якут, невысокий, жилистый, с топориком и сюрикэнами на разгрузке. Произносил примерно три слова в два дня. Крайне колоритная личность. Старшим (группы и по возрасту, ему под сороковник) был Печенег — здоровенный, обстоятельный спецназовец с чеченским опытом. Вполне разумный и адекватный человек, мы с ним неплохо ладили в дальнейшем. Правда, была у него привычка иногда забывать, что тут добровольцы, а не срочники, ну да это дело его и его подразделения. «Печенеговцы» пока расположились во дворе под навесом, в ожидании убытия «востоковцев», кои уже который день должны были завтра съехать.

Понемногу пошли выезды на задания. Охраняли какие-то встречи командования и руководства, сопроводили пару колонн на ленту и обратно (один раз попав при этом под миномётный обстрел, к счастью, без потерь). Затем Барс с Амидом убыли за ленту, и срок их возвращения откладывался до тех пор, пока само возвращение не стало выглядеть как весьма призрачная вероятность. После этого началась работа, более соответствующая чему-то прокурорскому в моём представлении. Несколько раз выезжали для арестов. То ополченец напьётся и начнёт палить в воздух по привидевшимся самолётам, то местная гопота по квартирам уехавших от войны шарится, то украинских диверсантов и миномётчиков ищем. Приходилось и залы игровые закрывать, с разбиванием автоматов. Нашли, мля, время с игровым бизнесом бороться, идиоты. Лучше бы наоборот, разрешили его в любых формах, не забывая про налогообложение. Не, не зря я не люблю борцов за чужой моральный облик наравне с педофилами. При закрытии залов, кстати, весьма забавно было наблюдать немедленно приезжающих пузатых товарищей откуда-то из Закавказья, настойчиво сующих телефоны с просьбой «поговорить, просто поговорить, уважаемый человек там, да». После случайного падения телефона на асфальт с последующими извинениями и предложениями проехать в прокуратуру, дабы оттуда позвонить «уважаемым людям», обычно испарялись. Два раза по такому же поводу приезжали бодрые ребята из «Оплота», все из себя в зеркальных очках и разнообразном тактическом обвесе. Выглядело примерно так:

— Что здесь происходит!?

— Здравствуйте. Я — сотрудник Генеральной Прокуратуры ДНР (фамилия). Здесь производятся следственные действия по факту осуществления незаконной игровой деятельности. А Вы, простите, по какому вопросу? И, собственно, откуда будете?

— А… мы…вот, «Оплот»… нам сигнал поступил, что…. Э-э… аптеку здесь грабят! Вон аптека рядом, видите?!

— Да, вижу. Похоже, ложный вызов. Какой-то излишне бдительный гражданин ошибся.

— Ага, наверное… Ну, ладно, раз всё в порядке, мы поедем!

— До свидания.

Клоуны, блин. В общем, не могу сказать, что было скучно, но и явно не для того я сюда ехал, променяв дом на берегу океана на матрас на полу. На передовую, честно скажу, особо не хотелось. Не, если приказ есть — не вопрос. Но вот так, чтоб попроситься самому: «Отправьте меня туда, где погорячее!» — как-то не тянет. Возможный выход из гнетущей ситуации представился в ходе очередной беседы с Вараном. Он, послушав о моём извилистом прошлом, сообщил, что его знакомый по имени Леонид заведует в настоящий момент всеми финансами ДНР и испытывает сильнейший кадровый голод. И я вроде бы весьма бы ему пригодился. Я сильно не ломался и с благодарностью принял предложение позвонить Леониду и договориться о встрече.

Глава XVIII

Выход «стрелковцев» из Славянска, к моему удивлению, не породил ни малейшей паники среди личного состава донецкого гарнизона. Наоборот, воодушевление в духе «Ну, теперь-то мы украм покажем!». Удивление же моё было вызвано тем, что я полагал, что с падением Славянска всё очень быстро закончится. Во всяком случае, увиденное в Донецке на оптимизм в плане готовности города к обороне не настраивало никак. Впрочем, логическую ошибку в рассуждениях я нашёл быстро — Славянск не был взят украми, а был оставлен нашими. Соответственно, оборонявший город гарнизон уцелел и теперь перемещался в Донецк. Надо сказать, что основные надежды «донецкие» связывали не столько с приходом подкреплений, сколько с личностью Стрелкова. Даже не в плане его каких-то там военных дарований, а в плане обуздания бардака и хаоса в Донецке. Народ обстоятельно, с аргументами спорил, кого из ДНРовской верхушки расстреляют, кроме Ходаковского. То, что расстреляют его, казалось само собой разумеющимся. Смешного мало в общем-то, если серьёзно. Когда на четвёртый месяц гражданской войны солдаты одной из сторон мечтают, чтобы кто-нибудь перестрелял на фиг их политическое руководство (при этом, обратите внимание, замиряться с врагами вовсе не собираются), — это приговор всей деятельности того самого «руководства».

Как-то раз к нам на базу заехал Бородай. Честно сказать, впечатления человека, достаточно масштабного для занимаемой должности, не произвёл. Пообщался с бойцами в стиле «Фюрер и мальчики из фольксштурма». На оригинал не тянул, правда. Всех обнимал и хлопал по спине. У меня тогда ещё ожог не зажил, поэтому попросил меня не хлопать.

— А что случилось?

— Ранение, не зажило ещё.

— Где получил?

— В Ямполе.

— Да, слышал. Молодцы вы там! Нам надёжные люди тут нужны, такие, как вы!

И смотрит на меня выжидающие, типа я расплакаться от умиления должен. Пришлось сделать понимающую физиономию и задумчиво кивнуть. Не, поймите меня правильно, я вовсе не считаю Бородая плохим человеком. Хороший парень. Вот только нет такой должности «хороший парень».

Нам на очередном построении довели, что новое военное командование не собирается оставлять Донецк, т. к. с его потерей Новороссия фактически прекратит своё существование, поэтому столицу будут оборонять до последнего. В связи с чем начинается подготовка к боям в городе. При словах «бои в городе» лица опытных людей, вроде Угрюмого, Варана, Печенега и Сталкера, как-то нехорошо помрачнели. Ну, специалистам виднее, конечно. Я же предпочту с «трубой» танк в городе караулить, а не в поле. Варан провёл несколько теоретических и практических занятий, приводя примеры из чеченской и иракской практики. Где занимать позиции, как двигаться по улицам, как проходить окна и углы, как маскироваться. Весьма познавательно. Ещё бы всё это вспомнить, когда штурм города начнётся. И, совсем уж хорошо, применить на практике. Как сказал своим в своей обычной ироничной манере тот же Варан — «Если в город войдут штурмовые группы, бои будут продолжаться до полного краха одной из сторон. Нужно будет просто продержаться дольше, чем укры».

Да уж, продержишься тут… Ни броников, ни касок, ни наколенников/налокотников, ни разгрузок. РПК я пока сдал Угрюмому в его подпольную оружейку, т. к. перемещались в основном на легковушках, а в них особо не развернёшься с этой длинной бандуриной. Взамен получил у Амида АКС в толстом слое окаменевшего солидола (или ещё какой-то схожей пакости типа консервационной смазки). Отмочил в солярке, почистил — ржавчина такая, что реально страшно из него стрелять — вдруг ствол разорвёт. И у всех такие же, кто с собой не привёз. Плюс выдали аж целых два рожка и четыре пачки патронов к ним. Воюй не хочу, мля. Городские бои впереди, ага… Ладно, ребята ещё семь магазинов подкинули, патроны вытряс-таки у Амида, надел два подсумка по бокам — не разгрузка, конечно, но пойдёт для сельской местности. Тут ещё Васильич с Голодным по гранате дали — можно воевать, короче.

Да, кстати, о Голодном. Ещё один весьма колоритный персонаж. Военный пенсионер из Питера. Был прапорщиком в спецназе, прошёл обе Чечни, уволился с полной выслугой лет и устроился дальнобойщиком. Честно говорит: «Я приехал сюда заработать денег!» На вопрос: «Так тебе ж их не платят!» — грустно вздыхает: «Ну, …, да. Да и чёрт с ним, там в Питере делать один хрен нечего, тут веселее». В общем, какие-то там ребята, вроде как имевшие отношение к каким-то там структурам, с началом Восстания вошли в контакт с отставниками типа Голодного, пообещав им «Десять килобаксов в месяц, но и работать надо будет серьёзно», купили им амуницию и отправили в Ростов. Там им сообщили, что про десять килобаксов — это весёлая задорная шутка, и платить будут четыре-пять, в зависимости от сложности заданий. Ну, четыре килобакса — тоже совсем неплохой доход для военного пенсионера, плюс моральное удовлетворение от того, что ты на правильной стороне, так что народ побурчал и успокоился. Посидели пару недель в Ростове, перешли границу, и уже на земле Новороссии выяснилось, что ничего тут никому платить не будут, и вообще постановка вопроса вызывает недоумение. На этом половина группы развернулась и уехала обратно, а остальные решили, что, раз уж приехали, нужно немного повоевать, кому сколько позволяет финансовое и семейное положение. Ибо, как говорит Голодный, «воевать — это интересно, и я это умею!». Не врёт, между прочим. Ещё один человек войны. Мы с ним как-то сразу хорошо сошлись. Надо сказать, для человека с персональным кладбищем Голодный на удивление идеалистичен. Искренне критиковал как российские войска в Чечне за использование артиллерии и авиации по населённым пунктам, так и ополченцев, устраивающих позиции в городах. Мои попытки воззвать к разуму, мол, а где их ещё размещать, при таком превосходстве противника в силах, особенно технике, результатов не имели. Нельзя вот мирняк опасности подвергать, и всё тут. Надо искать другие методы. Ну, ладно, у всех свои заморочки. По той же причине Голодный крайне не любил украинских артиллеристов (кои, такое впечатление, считали стрельбу по жилым кварталам не редкой досадной необходимостью, а забавным и желанным развлечением) и даже успел, пока остальные из пришедших с ним не разъехались по домам, вырезать несколько расчётов. Голодным же его окрестили вовсе не за постоянную готовность пожрать (наоборот, ел он немного), а за непреодолимое пристрастие к прекрасному полу, в любых его совершеннолетних разновидностях. Что любопытно — хотя внешность у него, скажем так, не дикаприевская от слова совсем, прекрасный пол регулярно отвечал ему взаимностью.

Слева направо: Голодный и Угрюмый

Насчёт необходимости защиты мирного населения от превратностей войны. Понятно, что сознательно стрелять по жилым домам, где нет вооружённого противника, или по автобусам с беженцами могут только конченые мрази. Ну, или украинцы. В ополчении деятеля, отмочившего такое, шлёпнули бы на месте. Что, понятно, не отменяет неизбежных на войне случайностей. Но, не будучи лицемерами, основная задача на войне — победить. Минимизация потерь среди мирного населения — задача важная, но всё-таки вторичная. Если ополчение не будет обустраивать свои позиции в городах — туда просто войдут украинцы. Если выгнать из городов артиллерию в степь — её там быстро и легко уничтожат, у врага по-прежнему перевес в технике, а в авиации он вообще абсолютный. Так что, уважаемые поборники моральной чистоты и искатели рыцарей в белых доспехах, прошу сначала немного повоевать, а затем делиться своими ценными мыслями по данному поводу. Тогда будете, как Голодный, — в своём праве.

Тем временем подошло время собеседования с ДНРовским финансистом, которое организовал Варан. Располагался Леонид, как и положено хранителю казны государевой, поблизости от государя. Т. е., в нашем случае, на последнем этаже Дома Правительства ДНР, которое никто так не называл, а называли все просто ОГА. Слова «начинал ещё с ОГА» являлись синонимом «участвовал в Восстании с первых дней». Прекрасный солнечный день, еду в трамвае по гражданке, птички поют, где-то далеко артиллерия работает. Пассажиры, что вполне объяснимо, обсуждают в основном войну. Будет штурм или нет (почти все считают, что нет), пробивает «Град» стандартную железобетонную панель или нет (мнения разделились), стоит уезжать или нет (пожалуй, не стоит), ну и всё в таком духе. Что любопытно — независимо, ругают ополчение или хвалят, всё равно ополчение — это «наши». Украинцы — это «Киев», «армия», «нацики», «правосеки». Так, вот и ОГА, собственно.

Охрана ОГА фактически исчерпывалась организацией пропускного режима на входе в здание. Даже мне, со всем моим дилетантизмом, было ясно, что уничтожить любого на выбор из руководства ДНР не составило бы для Киева ни малейших затруднений. Да и всех скопом — аналогично. Тем более, что диверсионные группы укров в городе действовали весьма активно (собственно, охота за ними составляла существенную часть нашей работы). Основных тактик у них было две. Первая — одна машина с миномётным расчётом и укрытым в тайнике миномётом. Заезд на заранее присмотренную позицию, мгновенное развёртывание, три-четыре выстрела либо в направлении баз ополченцев, либо просто по жилому сектору, столь же быстрое свёртывание, отход. Действовали очень нагло и эффективно в части создания нервозности у мирняка. По нашей базе тоже лупили регулярно, но ближе пятидесяти метров ни одного попадания не добились, в основном прилетало в частный сектор за базой. Впоследствии, по мере того, как в городе появилась хоть какая-то система борьбы с такими кочующими миномётами, к первой машине стала часто добавляться вторая, группой прикрытия. Обычно в камуфляже, со стволами напоказ и даже фальшивыми документами (благо напечатать удостоверения различных отрядов можно было на обычном цветном принтере). Вторая тактика — очередь из проезжающей машины по другой машине или пешеходам. Тоже весьма эффективно, и трудно их поймать — попав под обстрел, первым делом пытаешься укрыться. Тут не то чтобы номер запомнить, цвет и марку машины чёрта с два разглядишь. Иногда применяли и третью тактику — снайпер на крыше или в частном секторе, но в этом случае у них возникали трудности с отходом. Город насыщен мелкими группами ополченцев. Кто-то патрулирует, кто-то домой идёт, кто-то в магазин, кто-то и просто по бутылочке пивка употребляет подальше от глаз начальства (что мы регулярно практиковали с Голодным). Разумеется, все с оружием, и когда рядом начинается стрельба — реагируют. Несколько снайперов были заблокированы и уничтожены именно таким образом, так что в дальнейшем укры старались действовать на колёсах.

Ладно, что-то я немного отвлёкся. В общем, смысл в том, что ни малейших проблем убрать того же Бородая у этих групп не было бы, получи они соответствующий приказ. Понятно, что анекдот про Неуловимого Джо никто не отменял, но, ИМХО, это всё-таки не тот случай. Единственное объяснение, которое я находил этому факту, — имела место договорённость о взаимном неотстреле первых лиц. Впоследствии, когда после гибели группы Морячка мне довелось немного побыть в охране тех самых «первых лиц» и посмотреть на всё изнутри, я в своём мнении укрепился.

Леонида на месте пока нет, как сообщила мне его секретарь Инна. Девушка, кстати, весьма и весьма. Во-первых, красавица, во-вторых, очень даже не дура. Просто очень не дура. Молодец неведомый мне пока Леонид, один плюс ему. Ладно, сижу жду. Общаюсь с такими же ожидальцами. Что там нужно для войны, по мнению классика? Вот-вот… Познакомился с неплохим вроде мужиком Серёгой, пообсуждали трудности жизни в осаждённом городе с гражданской точки зрения. Увидел Кофмана, проходящего по коридору с парой солидных дядей в костюмах и что-то оживлённо с ним обсуждающих. С ним мы были заочно знакомы по ЖЖ (ЖЖ: _artorn_), и телефон он мне свой дал, но момент для развиртуализирования был явно не самый подходящий. Ага, а вот, судя по реакции «очередников», и сам местный мастер над монетой. По гражданке, с кобурой на поясе, лицо с заметными оспинами и смесью выражений «не мешайте работать» и «только что сожрал лимон». Интересно, это маска, дабы отпугивать просителей, или состояние души? Судя по словам Варана «ну, характер у него сложный» — скорее второе. Захожу.

— Здравствуйте! Меня (имя) зовут, Вам Варан насчёт меня звонил.

— Э-э-э-э…да. По поводу работы?

— Да.

— Объективка с собой?

— (Блин, что за объективка? Резюме, что ли? Развели бюрократию уже…) Нет, не писал.

— Понятно. Возьми у Инны бумагу и ручку, напиши, потом поговорим.

Ну, вполне разумно. Действительно, что-то я протупил. Выхожу, беру лист бумаги, пишу. Родился… учился… работал… владею английским… в национально-освободительной борьбе народа Новороссии принимаю участие с … Так, вроде закончил. Снова посидел в очереди, захожу. Беглый взгляд на мои каракули, откладывает в сторону.

— А что конкретно ты можешь у нас делать?

— Что необходимо, то и могу. Могу организационной работой, могу налогами, могу учётом… в общем, я достаточно высокого мнения о себе, как о работнике и организаторе…

— (Прерывает.) Организаторы нам тут не нужны!

— (Хм-м…. Формируется с нуля новое государство, но организаторы не нужны? Чего-то я не понимаю в этой жизни…) Я не имел в виду «руководители» от слов «водить руками». Но резюме Вы видели, опыт создания чего-то работоспособного на пустом месте у меня есть, мне кажется. Вам тут это могло бы пригодиться.

— М-м-м-м… Нет, мне ты не нужен, посиди снаружи, позвоню Объедкову. Может, он возьмёт.

Я обычно в таких случаях уже высказываю (вежливо) то, что думаю, и удаляюсь, ну да ладно. Досмотрим это кино до конца.

Сижу, народ бегает туда-сюда. Снова с Серёгой пообщались, он несколько раз к Леониду забегал. Ещё раз Кофман проходил, я решил-таки познакомиться. Он спешил, так что пообщались минут пять, договорились потом как-нибудь встретиться. Приятное впечатление произвёл, харизматичный мужик.

Прошёл час. Близился к концу второй. Мдяяя… что-то меня это зае… Встаю, захожу к Леониду.

— Скажите, а какой у него кабинет, у Объедкова? Может, я сам к нему подойду?

— А ты с ним не говорил? Он же тут был.

— Я его в лицо не знаю.

— Ладно, подожди ещё. Я ему позвоню.

Ещё минут через двадцать к Леониду в кабинет в очередной раз забегает Серёга, через пять минут выходит — и оказывается тем самым Объедковым. «Бля, вот что за мудак?» — думаю я в адрес Леонида. Он же выходил из кабинета, как раз я и Серёга в очереди к нему были. Причём Серёге он вообще не сказал, что кто-то его ждёт. В общем, пообщался я с Серёгой, тот ещё какого-то мужика позвал, общий язык вроде нашли.

— Ладно, давай пока паспорт свой. Ты же россиянин?

— Ну, хорошо тогда, быстро в Москве пробьют, и тогда можно будет уже конкретно говорить. У тебя никаких неприятностей там нет?

— Не, нету. А если бы украинский паспорт был?

— Пробили бы через Киев. Дольше, но тоже не проблема.

Понятно… Блин, как же не хочется паспорт светить. Тем более, судя по всему, данные попадут как раз туда, куда я не хотел, чтобы они попали. До этого и оружие выдавали, и боеприпасы, и даже удостоверение сотрудника Генпрокуратуры, и никто даже не подумал паспорт спросить. А тут на тебе — хочешь иметь отношение к деньгам — будь любезен предъявить. Красноречиво, кстати, говорит, на чём сосредоточено внимание слуг Темнейшего, занимающихся Новороссией. Ладно, чёрт с ним, дам паспорт. Всё-таки не каждый день выпадает шанс поучаствовать в становлении нового государства.

Глава XIX

Новость я узнал из вражьих голосов, будучи на выезде. Есть у меня привычка, когда делать нечего, читать блоги оппонентов. В постах заукраинцев причудливо перемешались показная скорбь, нарочито гневные, надрывные обвинения в адрес ополчения и России и, самое главное, ради чего всё и писалось, — дикая, исступлённая надежда на то, что вот теперь-то придут взрослые и накажут обидчика.

«Будет земля пухом невинным жертвам.

295 человек. 295 человек, которых вы убили с шутками и прибаутками.

Горите в аду, гондоны. Птичкопад? Гиркин был доволен?

Теперь затираете сообщения?

Ничего, кэш гугла всё помнит.

Интересно, найдёте ли вы нору, чтобы спрятаться от возмездия за тех, кого вы убили?

Сейчас РФ начнёт открещиваться: это не мы! Это ополченцы!

Хотя вина РФ, поставляющей оружие вашей банде, неоспорима».

И это вполне вменяемый блогер (ЖЖ: bither), который к тому времени уже хоть и не пытался казаться объективным, но до выплесков ненависти ещё не дошёл. На обычных украинских же ресурсах творился Адъ и Израиль во всей красе. Всё как обычно, в общем-то. Знай себе кричи погромче, главное — заорать собеседника. А там уже не важно, где в итоге найдутся ложечки.

Тем не менее, было понятно, что ситуация хреновая. Очевидно, что катастрофой воспользуются для давления на Россию. В лучшем случае ручеёк, и без того весьма не бурный, обмелеет ещё сильнее. А то и пересохнет вовсе. Укропы же идут вперёд, набивая армию расконсервированной бронёй и мобилизованным мясом. Мдяяя… невесёлые перспективы…

По приезду на базу узнал, что следственная группа уже выехала в район падения обломков. И, разумеется, попала под обстрел. Украинцы долбили по обломкам и путям подъезда к ним так, как будто там были пункт заправки танков и полевой склад боеприпасов в одном флаконе. По словам съездивших, впечатление место крушения производило крайне тяжёлое. В Инете же тем временем творилась самая настоящая вакханалия, мой любимый украинский автор Олег Леусенко (ЖЖ: oleg_leusenko) уже сообщал, что из России массово вылетают чартеры, набитые валютой и золотом. Глаза при мысли о таком чартере как-то невольно искали оружейку, где хранилось несколько ПЗРК. Смех смехом, конечно, но очень любопытно, до какой степени прогнётся Россия. Жизненно любопытно, я бы сказал.

Через пару дней на место катастрофы попал и я, сопровождая следаков. Впечатление, действительно, тяжёлое. Тела, обломки, куски тел, вещи, снова куски тел, игрушки… И запах. Больше всего запомнился именно запах. Оцепление вокруг района падения было довольно редким, а обстрелы со стороны украинцев частыми, что не способствовало его (оцепления) эффективности. Поэтому пришлось немного погонять любопытных, от местных жителей до ополченцев и репортёров. Только укров не хватало, до полного комплекта. Хотя кто их знает, могли и затесаться. Зачем-то попытался проехать на место целый отряд «востоковцев», но вид Угрюмого с ПК наперевес быстро убедил их, что это дурная затея.

Перекинулся парой слов с иностранными журналистами. Стоило одного на английском попросить не наступать на трупы, как на звуки знакомой речи набежало ещё несколько. Настойчиво попросил меня не снимать. Один, как выяснилось, бывал в Сьерре не раз, поприкалывались с ним немного. Заодно подверг их мягкой критике за необъективность освещения событий. «Сами себя сожгли, сами себя обстреляли…» и всё в таком духе. На что получил встречную претензию: вы, мол, нас всех считаете шпионами и врагами, отказываетесь давать информацию и вообще недружелюбно относитесь. Вот нам и приходится обращаться за комментариями событий к одной стороне — украинцам, благо они куда больше склонны к сотрудничеству. Надо сказать, доля правды в этих претензиях была. Солидная такая. Четверти на три. Народ (как из ополчения, так и простой мирняк) к иностранным корреспондентам (а также к ОБСЕшникам, не делая между ними особой разницы) был настроен весьма негативно. Никаких физических форм, понятно, это не принимало, но нелицеприятные высказывания, насмешки и т. д. имели место быть. Даже если иностранцы и не владели русским (а таких было большинство), интонация и выражение лица особого перевода не требуют.

Собственно, о Боинге. Знаете, почему я уверен, что самолёт сбили не мы? Не из-за сложных схем и объяснений, коих эксперты и «эксперты» с обеих сторон нарисовали великое множество. В конце концов, эксперт на то и эксперт, чтобы убедительно запудрить мозги людям, далёким от предмета. И то, что мне лично наши эксперты кажутся более убедительными, аргументом тут не является. В конце концов, я не лётчик и не ракетчик. Если бы речь шла об оптовой торговле зеленью в Москве, или получении лицензии на добычу золота в Сьерра-Леоне, или об управлении букмекерской конторой — тут да, мог бы поспорить предметно. Рассуждения на тему «Cui bono?» хоть и полезны, но истиной в последней инстанции не являются. Понятно, что выгодно произошедшее было украинцам. Но война есть бардак, и люди сплошь и рядом совершают то, что прямо противоречит их интересам. Уверен же я потому, что всё происходящее на фронтах и в тылу немедленно становилось предметом слухов и обсуждений. Кадровые назначения, контрнаступления, отступления, поступление снабжения и т. д. — всё становилось известно заранее. Отступая от темы — после 20-х чисел августа украм стоило бы всё руководство своей разведки торжественно и показательно расстрелять. На камеры. А радиоразведки, наверное, даже сжечь. Не менее показательно. Ну да ладно, это их дело. Суть же в том, что НИКАКИХ слухов на тему «самолёт сбили наши» не было. Вообще. Что, ИМХО, совершенно невероятно, если бы мы имели к этому отношение.

Что касается известных публикаций в Инете записей неких перехватов… Ну вот представьте себе, вы — командир отряда. Воюете потихоньку. У вас есть в отряде калаши, несколько ПК, РПГ. Ну, допустим, вы разворотливы и хомячливы, поэтому являетесь также счастливым обладателем пары ДШК на джихад-мобилях и одного ПЗРК, с которым никто не знает, что делать. Вы знаете, что авиация есть только у противника, и втихую завидуете командиру соседнего отряда, «орлы» которого на прошлой неделе завалили украинскую СУшку. Сами как-то стреляли по вертолёту из ДШК, но ушёл, скотина. И тут вам передовое охранение сообщает, что в километре от них упал самолёт. Вы знаете, что никаких других отрядов ополчения поблизости нет. Мысль о пролетающих на высоте десяти километров пассажирских лайнерах вас не посещает никогда, т. к. они и вы существуют в разных реальностях и пересечься не могут чисто физически. Надо доложить командованию о произошедшем. Варианта два:

1) «Сергеич, тут с неба хрень какая-то еб…сь. Что? Да ХЗ, самолёт вроде. Не, не мы, кто-то другой сбил. Ага, наверное, опять Есаула ребята постарались. Молодцы, бля!»;

2) «Восток — Сычу! Обстрелял украинский штурмовик, тот ушёл со снижением. Слышал звук падения, принимаю меры к поиску места. Готовьте медаль, бля!».

Вот вы лично какой вариант бы выбрали? Честно? Вот то-то и оно….

Самолёт самолётом, но жизнь (и смерть) из-за этого не остановились. Ручеёк снабжения из-за ленточки практически пересох, мудрые власти «встающей-с-колен» решили на всякий случай временно прикинуться ветошью. Видимо, смотрят слишком много CNN и BBC. Укры же, обрадовавшись такому подарку судьбы, двинулись вперёд с новыми силами, благо армия у них не добровольная и на потери им наплевать. В городе их группы тоже активизировались, по базе долбили практически каждый день. Меткость, к счастью, осталась на прежнем уровне. Как-то вечером они попытались перейти к более сложным схемам работы — тихонько подобрались метров на пятьдесят, установили в кустах СВУ с поражающими элементами, а затем бросили в сторону базы что-то типа взрывпакета. Расчёт простой — дежурная смена (да и вообще все бодрствующие) толпой бросаются наружу посмотреть, что случилось, начинают преследование бросившего хлопушку, где и попадают под взрыв основного заряда. Расчёт, надо сказать, оправдался в точности, за одним исключением — основной заряд не сработал и остался мирно лежать в кустах, где его и обнаружил Лесник. Приехавший с утра поглядеть на него (на заряд, не на Лесника) Грек (крупный, добродушный мужчина с негромким голосом, при взгляде на которого как-то очень отчётливо представлялись длинные ряды могилок на его персональном кладбище) укропский подарок разобрал и продемонстрировал нам. Обрезок водопроводной трубы, набитый обрезками арматуры, внутри трубка со взрывчаткой. Устройство Грек забрал с собой, мол, найду, где применить. Этот найдёт, даже не сомневаюсь.

От Сергея из ОГА никаких сведений не поступало, так что я уже начал подумывать, что проверку в Москве не прошёл. Возможно, наследникам «Железного Феликса» показалось подозрительным моё почти трёхлетнее отсутствие на Родине. Хотя, конечно, может, и просто забыли про меня. Звонить и напоминать о себе как-то не очень хотелось. Если нужен, сами позвонят, а если не нужен — чего людей смешить потугами.

Очередным утром ко мне подошёл Вол (бывший мент из Харькова, оставшийся за Амида после выезда того за ленту).

— Там с ОГА звонили, просили тебя к ним прикомандировать на время. Чего за дела у тебя там?

— Трудоустройством озадачился.

— Хм-м… Ну-ну. А почему я не в курсе?

— Угрюмый в курсе, он же у меня командир непосредственный.

— Ну ладно. Давай, собирайся, со Шкодой поедешь.

Тут и телефон зазвонил. Так и есть, Серёга. Так, мол, и так, Москва подтвердила, что ты не агент сьерра-леонского Генштаба, так что съезди пока с Алексеем, он у нас по рынкам главный, а дальше поглядим.

Алексей оказался вполне адекватным и интересным в общении мужиком. В хозяйственно-экономической деятельности он явно разбирался, но с несколько специфической стороны. Чутьё подсказывало, что до войны он был следователем в местном ОБЭПе или кем-то в этом роде. Участвовал в Восстании с первых дней, получил травму спины, в связи с чем перешёл в ОГА. В новосозданном Министерстве по борьбе с экономикой и торговлей ДНР он занимал должность ведущего специалиста. В принципе, ни штата, ни обязанностей сотрудников (по крайней мере, формализованных и утверждённых) у МБЭиТ ДНР на тот момент не было, так что сфера ответственности каждого определялась по ходу пьесы. В частности, Алексей отвечал за работу рынков. Не в плане «выжать из торговцев побольше бабла», а в плане «чтобы они работали». Что было не так просто, как может показаться. По нескольким причинам. Во-первых, существенные проблемы были с доставкой товара через линию фронта. Кто-то боялся ехать из-за обстрелов, кто-то боялся, что его кинут, сославшись на превратности войны, а кого-то не пропускали на блокпостах (что наших, что укропских). И если с нашими излишне бдительными долбодятлами Алексей более-менее смог наладить работу, раздавая всем торговцам свои контакты с телефонами и оформляя пропуска, то с украми всё было сложнее, и обычно перевозчикам приходилось откупаться. Во-вторых, многие торговцы просто закрыли свои точки и уехали пережидать войну в безопасных местах. Что любопытно — большинство кавказцев уехали, а вот вьетнамцы (коих там немало) в основном остались. В-третьих, имели место быть и серьёзные организационные трудности. Где-то администрации просто самоустранились, исчезнув в неизвестном направлении (но не забывая регулярно присылать каких-то мутных личностей для сбора денег), где-то сознательно саботировали работу рынков. Под каким-то давлением из Киева или по зову сердца — не могу сказать. В итоге там, где администрации проявляли адекватность, Алексей с ними работал, там же, где они пытались остановить работу рынков или просто транклюкировались, организовывались «Народные советы предпринимателей», которым и предполагалось передать управление рынками, пока всё не устаканится. На рынках, полагаю, все бывали, контингент себе представляете. Своеобразный, мягко говоря, контингент. Самоорганизация в такой среде происходит… э-э-э-э…. любопытно происходит, скажем так. Занимательно.

Вот, собственно, и до рынка доехали. Народ поначалу слегка шарахнулся в стороны (не от моего камуфляжно-автоматного облика, к этому уже привыкли, а от явного представителя новой власти в лице Алексея). Но любопытство быстро победило, и через пять минут я уже всерьёз стал опасаться, что придётся стрелять в воздух, пока Алексея не разорвали на куски. Не со зла, а в борьбе за его внимание. Впрочем, ведущий специалист МБЭиТ ДНР явно проводил такие собрания не в первый раз и мог о себе позаботиться.

— (Хор голосов.) А какие налоги сейчас?!

— Постановлением Правительства ДНР все налоги и сборы в бюджет отменены до окончания боевых действий. После окончания собрания я выдам вам копии постановления.

— (Хор голосов.) А местовые?!?!

— Местовой сбор остаётся. Поскольку администрация вашего рынка самоустранилась от руководства его деятельностью, мы проведём собрание коллектива рынка, где вы выберете инициативную группу. Она определит размеры местового сбора исходя из затрат, необходимых для поддержания деятельности рынка, и в дальнейшем будет выполнять функции администрации.

— (Голос из толпы.) А после войны налоги не насчитают за это время?

— Нет, не насчитают.

— А куда жаловаться, если машину отжали?

— Э-э-э-э…

Беру инициативу на себя (бывший за водителя Шкода интереса к мероприятию не проявил и, пользуясь случаем, давил на массу в машине).

— Добрый день! Я сотрудник Генеральной Прокуратуры ДНР (фамилия). Если у Вас отжали машину, нужно подать заявление дежурному следователю прокуратуры. Подъезжайте к зданию бывшей прокуратуры Киевского района, там на входе скажите, что Вы к дежурному следователю. Не буду врать, что точно вернут, но бывает, что возвращают. Если знаете, кто именно отжал, вероятность сильно повысится.

— Теперь по патентам… (Собравшиеся дружно затаивают дыхание, пожирая его глазами.) Вместо патента будет свидетельство о регистрации. Вот так вот оно выглядит. (Показывает образец.)

— (Выкрики из толпы.) Сколько стоит?! На сколько выдаётся?! Где?!

Призываю собравшихся к порядку, одного, наиболее буйного, беру за локоток и отвожу в сторонку, где вежливо объясняю, что цирк тут устраивать не надо. Алексей тем временем продолжает.

— Регистрация на сегодняшний день бесплатная, действует до конца года. Дальше видно будет. Для регистрации необходимо заполнить анкету и приложить ксерокопию паспорта с лицом и пропиской. Анкеты мы раздадим. Как заполните, сдавайте нам, мы периодически будем приезжать смотреть, как у вас тут дела.

Далее следует град уточняющих вопросов и рассуждений вслух ни о чём, среди которых мне запомнилось лишь то, как представитель местных вьетнамцев на ломаном русском осведомлялся, не будет ли препятствием для регистрации то, что они не граждане Украины. При этом сразу заверил, что все донецкие вьетнамцы как один сердцем с Новороссией. Только бы торговать не мешали. Получив ответ, что гражданство тут никакого значения иметь не будет, сразу потерял интерес к происходящему и далее до конца встречи изображал из себя исхудавшую статую Будды.

Ну и всё в таком духе. Интересно, а в чьей собственности эти «самоуправляемые рынки» будут находиться? И с юридической точки зрения как всё это будет выглядеть? Короче, куча вопросов, нужно будет с Алексеем потом это обсудить. Но не сегодня. После четырёх часов общения с макрелью капитализма он выглядел как выжатый лимон. Договорились встретиться завтра у ОГА, закинули его домой и поехали на базу.

По приезду ребята рассказали, что сегодня по базе долбили особенно настойчиво, Угрюмому в подушку даже осколок попал. Но дыркой в наволочке ущерб для нас исчерпался, чего не скажешь о пожилой паре, живущей метрах в ста от базы. Им сарай во дворе разворотило и входную дверь осколками пробило. Ну да по нынешним временам, можно сказать, повезло.

На следующее утро стоим у ОГА, ждём Алексея. Что-то канонада сегодня куда громче, чем обычно. В городе в нескольких местах поднимаются столбы дыма. Похоже, что-то намечается…

Звонок от Вола.

— Вы где?!

— У ОГА стоим.

— Давайте сюда пулей!

— Выезжаем! Что случилось?

— Что, бля, не слышите?! Укры к ж/д вокзалу рвутся, нас туда на усиление бросают! Давайте быстрее!!!

— Едем!!!

Ну вот, похоже, снова что-то интересное намечается…

Глава XX

К месту боя за железнодорожным вокзалом мы подоспели минут через сорок. Пока группа собралась, пока разобрались, куда ехать… Увы, всё уже закончилось. Возле украинского танка с разбитой гусеницей валялся труп танкиста почти без головы, а отряд казаков и отряд то ли «оплотовцев», то ли «востоковцев» громко, но не переходя на личности, выясняли, кто именно подбил укропанцера. Вопрос был принципиальным, поскольку танк в хозяйстве любого отряда штука крайне нужная. Если и не сама по себе, то как обменный фонд. Дома вокруг носили свежие отметины недавнего боя, парочка выглядела так, что проще их снести, чем ремонтировать. Откуда-то из-за частного сектора понимался густой столб чёрного солярного дыма. Походу, ещё один панцер отъездился.

Подходим, вижу среди казаков знакомое лицо. Так и есть, Заяц. Расспрашиваю, что да как. Картина, вкратце, такова: украинцы после обычной артподготовки по жилым кварталам положили несколько миномётных залпов по блокпостам, затем, воспользовавшись боем в Песках, силами пяти — десяти танков (кто сколько насчитал) и нескольких БТРов нанесли удар со стороны Красноармейского шоссе и через малоэтажную застройку двинули в направлении вокзала. Ну, по крайней мере, уже не тупо вперёд прут, а пытаются что-то тактиковать. Растут, мля… Далеко, впрочем, не продвинулись и, потеряв две «коробочки», отошли на исходные. У наших трое 200-х и десяток 300-х. Мдяяя… интересно, они продолжать собираются сегодня, или как? Пойти на вторую коробочку посмотреть, что ли…. Однако пришлось пригасить любопытство. Укры, явно обозлённые неудачной попыткой прорыва и потерями, принялись накрывать весь район артиллерией квадратно-гнездовым методом. Ладно, тут у ребят явно всё под контролем, вон, танки трофейные делят. Если что — позовут. Возвращаемся на базу.

На базе же царило нешуточное оживление. Вол носился, как наскипидаренный. Увидев меня, испускает радостный вопль:

— ……! Бля, где ты шляешься?!

— ……..! На Азовское море, бля, купаться ездил!

— А, ну да… Ты же английский знаешь?

— Яволь, майн Фюрер!

— Бля, Африка, не еби мозг! Давай собирайся, там малайцы приезжают, эксперты, поедешь в их охране переводчиком.

День сегодня явно обещал быть насыщенным. Посмотрим, что там за малайцы. Раз поеду, значит, схваченный с утра РПК оставляю на базе, снова вооружаюсь АКСом.

Выезжаем группой на двух машинах, останавливаемся на блокпосту при выезде из города. Малайцы должны подъехать через линию фронта, укры в курсе, обещали в этом районе не стрелять. Ага. Укры. Обещали. Два слова, а уже целый анекдот. Сначала начало прилетать в какую-то деревушку метрах в семистах от нас. Спрашиваем у ополченцев с блокпоста:

— Там наши есть?

— Не-а.

— Раньше по ней долбили?

— Да пару раз прилетало за всё время, не больше.

Понятно… Причём бьют интересно — одиночными, с промежутком в минут пять. Вол звонит куда-то наверх, докладывает, что укры договорённость ни фига не соблюдают. Сверху приказывают оставаться на месте и ждать. Ладно, уходим с дороги на противоположную от места обстрела сторону, дорога на высокой насыпи, склон зарос зелёнкой, самое то. Ждём-с… Через некоторое время обстрел прекращается. Ладно, можно вздремнуть пока…

«БУ-у-у-БУ-у-у-БУУМ!» Мля, что за фигня!? А как хорошо спалось… Провожаем взглядами удаляющийся самолёт. Доблестный укролётчик метко вывалил бомбы на лесополосу между нами и той самой деревушкой. Чего он этим достиг, кроме нашего прерванного сна, — решительно непонятно. Хотя, если кому-то сильно хочется, чтобы малайцы повернули назад, как раз понятно… Командование снова с кем-то там переговаривается по телефону. В итоге объявляет, что малайцы будут где-то через час. Замечательно. Спим дальше.

Подъём! Подъезжают вроде как. Из зелёнки с заспанными рожами выбираются героические защитники Новороссии, тихо матеря укров, малайцев, командование (совсем тихо) и всё происходящее в целом. Ещё минут пятнадцать ждём. Вот и автобус с малайцами. Подъезжают, останавливаются. Наши подходят. «Переводчика сюда!» Да здесь я, здесь, чего орать. И вообще у них свой наверняка есть. Старший малайцев, худощавый невысокий мужик с явно военной выправкой, выбирается из автобуса. Не знаю, где уж там их переводчик, но переводить приходится мне:

— Здравствуйте/здравствуйте!

— Как доехали?

— Спасибо, хорошо. Насколько я понимаю, мы сейчас едем на встречу с премьер-министром?

— Да, конечно. Следуйте за нами. Один наш человек будет в вашей машине, для безопасности.

— Хорошо, спасибо.

— (Мне.) Африка, давай к ним! Все по машинам, поехали!

Сажусь, едем. Малайцы с интересом вертят головами, особенно на блокпостах или когда канонаду даже в машине слышно. Вообще, я бы с большим интересом с ними пообщался, но самому навязываться не хочется, а они ничего не спрашивают, чтоб можно было беседу завязать. Только между собой на малайском переговариваются. Ну, ладно. Это разочарование я переживу.

Останавливаемся у ОГА, малайцы заходят внутрь, поднимаюсь с ними на верхний этаж. Тут уже ждут две симпатичные девушки в качестве переводчиц, больше в моих услугах никто не нуждается, так что пойду-ка я пока в столовую поем. Возможности поспать и поесть упускать вообще не следует, кстати.

Зря тратить время малайцы явно не собирались. Только успел заморить червяка, как мы уже выезжаем. На этот раз, по указанию Вола, сажусь в нашу машину, с малайцами едет девушка. Ну, я бы на их месте тоже лучше с ней ехал, а не с собой, тут не поспоришь. Подъезжаем к «PARK INN», довольно приличной гостинице в центре Донецка. Малайцы десантируются и исчезают внутри. Вместе с девушкой. Мы рассредоточиваемся по окрестностям и изображаем бдительное несение караульной службы. Через некоторое время гости из ЮВА выходят обратно, но уже без девушки. Видимо, съели. Снова рассаживаемся по машинам. Указаний к малайцам садиться мне никто не давал, так что занимаю обычное место в нашем минивэне. «Едем к Боингу». Мля, что сразу-то не сказали? Я бы хоть РПК с собой взял. И пожрать чего-нибудь. Вечно всё через одно место….

Едем. Макеевка, Харцызск… Пока мы туда доберёмся, стемнеет уже, что они там в темноте изучать собрались, интересно? А это что?! Примерно в полутора километрах впереди за скрытым деревьями поворотом дороги серия взрывов. Наша кавалькада резко тормозит у обочины. Несколько гражданских машин, ехавших по дороге, делают то же самое. Все выбираются наружу. В небе слышен гул самолёта (похоже, даже двух). От места взрывов поднимается столб дыма. Похоже, кого-то накрыли. Подхожу поближе к малайцам на случай. Если нужно будет что-то перевести. Они, впрочем, общаются на английском с каким-то мужиком из ОГА, ехавшим в передней машине. Прислушиваюсь.

— Что происходит?!

— Похоже, самолёты бомбят дорогу впереди.

— Чьи?

— Украинские, чьи же ещё? У нас самолётов нет.

— Но мы же согласовали с ними эту поездку!

Мужик разводит руками. Мол, вопрос к украм, а не ко мне. По дороге навстречу проносится несколько гражданских машин, люди внутри с круглыми от страха глазами. Одна притормаживает, в окно кричат: «Самолёты, бьют по дороге!» — и ударяют по газам. Следом появляется джихад-мобиль с ополченцами. Останавливаются.

— Здорово! Что там?

— Здорово! СУшки по дороге въ…ли, одну легковушку накрыли. Водитель готов. А вы куда?

— К самолёту.

— А-а-а… Ну, смотрите сами. Удачи!

Один из малайцев что-то быстро тараторит старшему из них на родном языке. Видимо, понимает русский. Старший на несколько секунд задумывается, затем отрывисто бросает: «Возвращаемся в город!» Ну, в город так в город. Рассаживаемся по машинам и трогаемся.

По пути обратно набираю на телефоне кратенький пост в блог. Интересно, принципиальное «мировое сообщество» как-то прокомментирует случившееся или предпочтёт не заметить? Что-то мне подсказывает, что второе….

Возвращаемся в «PARK INN» около восьми вечера. Малайцы заходят внутрь, а мы некоторое время тусуемся у входа. Вокруг бродят толпы иностранных корреспондентов. Слышу, как один из них кричит в телефон: «It’s a full scale war here!..» А ты как думал, любезный? Что мы тут, плюшками балуемся? Затем в Печенеге проснулся инстинкт прапорщика, и нас разогнали в охранение. Ладно, дело нужное, не поспоришь. Отхожу подальше в темноту, выбираю позицию у дерева и сажусь прямо на землю. Всё-таки «поджопник» — архиважная вещь… Меланхолично наблюдаю из темноты приезд известного на весь Донецк микроавтобуса «Шевроле», на котором конспиративно перемещается группа охраны Бородая (старший у них Морячок). С ним ещё пара внедорожников, похоже, и сам Бородай приехал…

Сижу, бдю. Скучно. Бородай уехал где-то через час. Крадущихся в ночи врагов не заметно. И дождик мелкий стал накапывать… Блин, да сколько они там ещё сидеть собрались?!

Долгожданное счастье наступило около одиннадцати вечера. Малайцы вышли, мы все погрузились в машины и поехали к ОГА. Подъезжаем, выгружаемся, малайцы проходят внутрь. Вол бросает на ходу: «Африка, давай со мной!» — и идёт за ними. Поднимаемся на верхний этаж. Тут куча народу, все носятся туда-сюда, корреспонденты штурмуют лестницу на этаж. Двое охранников с трудом сдерживают их натиск. Вол исчезает где-то в коридоре левого крыла, сказав мне ждать здесь. Мдяяя… И на фига я тут нужен? Ну да ладно, всяко интереснее, чем внизу в машине сидеть. Раз уж делать всё равно нечего, помогу охране гиен пера сдерживать. Помощь моя оказалась кстати, так как английского охрана не знала, а половина корреспондентов не знали русского в достаточной мере, чтобы внятно объясняться. Или вообще не знали. Процесс быстро вошёл в колею:

— Good evening! Can I see your ID, please?

….

— Thank you! Sorry, but we need to check your bag. Yes, it is necessary.

….

— Is this your camera, sir? Do you mind to turn it on?

….

— Just for safety reasons. Well, have you ever heard of Ahmad Shah Massoud?

….

— No, you don’t look like a terrorist. But it’s better be safe than sorry. Thank you.

Ну и всё в таком духе. Разговорился с корреспондентом BBC. Что да как, да откуда английский знаю, да зачем сюда приехал. Он предложил обменяться телефонами и через пару дней интервью у меня взять, на английском. Я согласился, с условием, что буду в тёмных очках и панаме.

Обещанная передача «чёрных ящиков» явно затягивалась, и через часок журналисты начали разбредаться. Ещё через час их осталась примерно половина. Впрочем, стойкость оставшихся оказалась вознаграждена — ящики передали, руки пожали, картинка ушла в эфир.

Вообще, уже есть и спать хочется. Интересно, мы их до отеля провожаем и на базу, или как? Вот и Вол… «Сопровождаем их на вокзал, там они грузятся в поезд и уезжают». Мдяяя… Извращение какое-то. На фига им поезд? Ладно, моего мнения никто не спрашивал по этому поводу, так что грузимся и поехали.

Приезжаем. Вокзал от обстрелов почти не пострадал, лишь несколько следов от осколков на стенах, да стёкла кое-где разбиты. Идём вместе с малайцами и ОБСЕшниками внутрь, предохранители сняты, глаза сканируют окна/двери/крыши. Как-то неспокойно на душе. Но вроде бы никого нет. Подходим к поезду. Теперь всё понятно. Вагон малайцев прицеплен к нескольким рефрижераторам. Тела куда-то отправляют. Прислушиваюсь к разговору — ага, в Харьков, значит. Старшие малайцев и ОБСЕшников проходят вдоль вагонов, проверяя печати. Пока они там бродят, болтаем с одним из ОБСЕшников. Диалог слепого с глухим. Я ему про национально-освободительную войну, он мне про необходимость восстановления законной власти и монополии государства на насилие. Киевской, разумеется, власти и украинского государства. Ага. Уже бежим восстанавливать.

Так, всё вроде проверили, заходят в вагон. «Вагончик тронется, перрон останется», ага. Ну, всё, уехали. Если их где по пути и разбомбят, это уже не наша головная боль. Возвращаемся на базу. Как раз по дороге ещё один пост настрочу в блог.

Глава XXI

«Бум — ссССс — БУУМ!», «бум — ссССс — БУУМ!», «бум — ссССс — БУУМ!». Млять, да что ж они разошлись-то так? Стоим в коридоре, смотрим друг на друга. Стены картонные, крыша шиферная, одно прямое попадание — и поминай как звали. «Бум — ссССс — БУУМ!» Мля! И что толку от того, что через дорогу от базы прекрасное бомбоубежище советской ещё постройки, которое не то что «Тюльпан», а «Точку-У», наверное, выдержит. Во время обстрела туда как-то не очень хочется бежать. Пятьдесят метров по открытой местности. Вон, по крыше осколок скатился, на излёте попал. А заранее укры, увы, об обстрелах не предупреждают. Утешает только их полнейшая криворукость — по-прежнему ни одного попадания ближе пятидесяти метров. «Бум — ссССс — БУУМ!» Но на нервы действует, конечно. В этот раз, когда началось, как раз чай во дворе собирались пить. Специально тортик купили… Э-хе-хех… Остынет мой чай, похоже…

Когда НАЧНЁТСЯ и вам нужно будет выбрать себе здание под базу — выбирайте хорошее, прочное, двух-трёхэтажное здание сталинской постройки. С нормальным подвалом, толстыми стенами, как минимум двумя выходами на разные стороны, альтернативными путями подъезда и частным сектором с одной стороны.

Тишина… похоже, успокоились. Ну и славненько. Нам, кстати, выезжать пора. Зачем-то срочно дёргают к «Ливерпулю». А там, если кто не в курсе, обитает Бородай и прочее руководство ДНР. В курсе, кстати, все. Укры включительно. Снаряжаемся, грузимся в машину, выезжаем.

Пока едем, расскажу, что и как. У меня и вообще. На самом деле всё довольно скучно. После того как меня дёрнули на сопровождение малайцев, с МБЭиТшниками я больше не общался. Серёга вроде как выехал за ленту, когда вернётся — неизвестно. И не только когда, но и если. Так что это направление деятельности пока замораживается до лучших времён. Катаемся на выезды потихоньку, пережидаем обстрелы, иногда с Голодным пивко пьём, подальше от глаз начальства. Ну и заодно облазили с ним окрестности на предмет, что делать, когда украинские танки пойдут по Киевскому или по Павла Поповича. В принципе, для обороны район самое то. Нужно только изучить его получше. По одной «Мухе» на человека у нас имеется, РПК у меня есть, АКС тоже. Жаль, что нет нормальных броника/каски/наколенников. Весьма жаль, я бы сказал. Ну, будем обходиться тем, что есть. В общем, я так для себя решил, когда штурм начнётся, нужно будет держаться поближе к одному из троицы Угрюмый/Варан/Голодный, к кому уж там получится. Понятно, что выживания это не гарантирует, но шансы на него точно повысит. Да и пользы больше можно будет принести. Укры тем временем медленно, но безостановочно смыкают клещи вокруг территории ДНР. Потери их не останавливают. Похоже, городские бои нам таки предстоят. Хотя конечно, может, и осаду устроят. Всё же потери при штурме Донецка у них будут огромными, тут к гадалке не ходи. И успех совсем не гарантирован. В городе и окрестностях несколько тысяч ополченцев. Да, тяжёлого вооружения почти нет, но стрелковки хватает, гранатомёты есть… Повоюем, в общем, если что. Пусть заходят. Хотя карту я всё-таки внимательно изучил на предмет путей выхода из города к границе, если штурм будет успешным. Командование нашего подразделения арендовало три квартиры в разных районах Донецка, там устроили склады боеприпасов и медикаментов плюс гражданку кое-какую положили. Типа большой секрет, но все знают. Опять же, к вопросу о слухах, который я уже затрагивал.

Настроение в гарнизоне вообще довольно специфическое. Все продолжают выполнять свою работу, при этом понимая, что скоро (ну, недельки через три) наступит момент истины. Довольно много людей уехали. Почти все говорят, что вернутся, только дела порешают. Некоторые и в самом деле возвращаются. Васильич, кстати, скоро должен зайти обратно. Осуждать уезжающих не стоит. Люди приехали сюда добровольцами и сделали, что смогли. Честно говоря, самого идея насчёт отъезда посещает. Останавливает… да хрен его знает, что останавливает. Не то, что нехорошо уезжать в трудную минуту. Т. е. эта мысль тоже есть, но сама по себе она бы меня не остановила, не до такой степени я идеалист. Какое-то ощущение незаконченности, пожалуй. Главное, самому не закончиться ненароком…

Вот и приехали. Заезжаем через арку во двор. Та-ак… раньше тут как-то люднее было… А где вся охрана? Вопрос выясняется довольно быстро. Дожидаемся подъезда ещё одной группы и строимся. Из гостиницы выходит Копьё, один из людей Морячка. Морячок и его группа отвечал за охрану первых лиц ДНР, я с ними пару раз пересекался, когда нас привлекали на усиление. Лицо у Копья явно не радостное. Интере-е-е-есно… Доводит — основная группа вместе с Морячком попали в засаду где-то у ленты, что там и как — пока неизвестно, так что нас временно привлекают в группу охраны. Кто произведёт впечатление адекватного заданию человека — возможно, привлекут на постоянной основе.

Мдяяя…. Не, на постоянной основе меня как-то не тянет. Не моё это — телохранительствовать. Ну ладно, пару дней можно, хоть какое-то разнообразие…

Копьё быстро распределяет людей по постам, я попадаю на вход, вместе с Инженером и Сталкером. Оба, кстати, вполне достойны того, чтобы рассказать о них поподробнее.

Инженер. Местный парень, с Макеевки, на несколько лет моложе меня. Судя по фамилии и внешности, с какими-то отдалёнными осетинскими корнями, хотя сам это отрицает, и свою национальность, как и многие из местных, называет «славянин». Работал металлургом, экспедитором, строителем, инженером. Человек чудовищной эрудиции, может цитировать абзацами предвыборные речи Линкольна или прочитать двухчасовую лекцию о здоровом питании (иногда читал, кстати, и это порядком за…вало). Физически тоже развит просто невероятно (чего внешне никак не скажешь), может пальцами скрутить два гвоздя в косичку. Глубоко верит в тайную мировую элиту неарийского происхождения, борьба внутри групп которой и определяет мировые процессы. С лёгкостью вываливает на достойного слушателя огромную (и достаточно систематизированную) массу подтверждающих это фактов. Ни малейших патриотических, классовых либо националистических чувств не испытывает, в ополчение только что вступил. До этого с интересом наблюдал со стороны. По его словам, решил посмотреть на спектакль из первых рядов. На вопрос: «А чего к нам пошёл, а не к украинцам, если в принципе пофиг?» — слегка обиделся. Мол, что ж я, совсем дебил, что ли, к украм идти. Ну ладно, значит, наш человек. Сошлись мы хорошо, пожалуй, даже могу назвать его своим другом (а я не многих людей могу так назвать).

Сталкер — флегматичная и благообразная версия Голодного. Очередной человек войны. И заодно профессиональный телохранитель. Вот кого стоило бы поставить во главе группы охраны, ну да неисповедимы пути начальственные. Человек начитанный и эрудированный, когда всё надоедает, уезжает в Тай и живёт там пару месяцев в школе тайского бокса. К происходящему вокруг относился с заметной иронией, что явно очень раздражало Копьё.

Копьё, кстати, вполне нормальный и вменяемый мужик, но вот характер у него для работы начальником охраны явно не подходящий. Слишком уж он резкий. Ему бы командиром ДРГ по украинским тылам шариться. Самое то получилось бы.

На этом посту я уже стоял, так что ничего особо нового. Скукотища. Единственная хорошая вещь во всём этом — питание. Едим в гостиничном ресторане. Бородай и все остальные (тот же Леонид), кстати, едят тут же за соседними столиками. В этом Бородаю жирный плюс. Через месяц после его отставки, когда я заскакивал по делам в «Ливерпуль» и решил перекусить, «человекам с ружьём» уже отвели отдельную каморку, дабы не оскверняли начальственные взоры. И кормили уже явно по отдельному меню.

Ну вот, смена заканчивается, можно будет поспа… блин, что за нездоровое шевеление? Выезд… чёрт, только поспать собрался! Быстренько грузимся в колонну из трёх машин и выезжаем. И тут же доезжаем. Реально, до ОГА проще пешком дойти. Копьё быстро нарезает задачи, мне в паре с каким-то парнем из другого подразделения (позывной — Шаман) выпадает охранять помощника Бородая (или заместителя, чёрт их там разберёт). Вообще, судя по обозначению (Второй), скорее зам. Высокий худой мужик в очках со странной, как будто пританцовывающей походкой. Сам Бородай, как не трудно догадаться, Первый, а Третий… Ага, угадали, мой старый знакомец Леонид. Кто бы сомневался. Бабло рулит, чего уж там… Больше вроде как персональной охраны никто не удостоился, так что остальных из группы расставляют по постам. Начинается бессмысленное сидение в коридоре, с редкими сопровождениями Второго от кабинета до кабинета (как вариант — туалета). Не, возможно, конечно, во всей этой деятельности и есть некий глубоко скрытый смысл, но как-то он не бросается в глаза. Не моё это. Скорее бы уже укомплектовали группу охраны желающими и отпустили меня на родную базу. Вообще, конечно, надо что-то думать относительно дальнейших планов. От Серёги никаких вестей нет, в прокуратуре дурью маяться тоже как-то надоело от слова совсем. Перейти в боевое подразделение какое-то? Можно, конечно, но к кому? К долбодятлу типа Прапора, который тупо кладёт людей, что-то совсем не тянет попасть… Вроде как Слон (ЖЖ: kleineslon) где-то под Донецком уже. Можно попроситься к нему. Но, во-первых, не факт, что возьмут. Во-вторых, перед тем, как идти «в поле», нужно экипироваться, а у меня с этим туго. Разгрузки и той нет. Геолог (ЖЖ: spg-show), добрая душа, отправил через Глеба Корнилова несколько разгрузок, камуфляжей, стрелковых очков, наколенников и т. д. Я вообще собирался всё это добро своим раздать, в первую очередь угрюмовским. Но, если буду уходить, пожалуй, стоит часть с собой забрать. Ладно, в любом случае, дождусь прихода посылки, а там уже буду что-то решать. Мдяяя… Скучно.

Тут, кстати, смена власти готовится. Бородай вроде как в отставку собрался, а на его месте будет Захарченко из Оплота. Ничего особенного про него не слышал, так что к добру это или к худу — чёрт его знает. Воюет вроде неплохо. Будем посмотреть… Народ суетится, журналюги шмыгают туда-сюда. Моего знакомца из BBC нет, увы. Пару раз он мне звонил насчёт интервью, но я занят был, а потом он уехал. Не быть мне знаменитостью, увы и ах.

Вообще, конечно, передача под давлением Москвы основных публичных постов в руки местных наводит на размышления. И размышления эти, увы, не слишком весёлые. Впрочем, особых иллюзий по поводу Эрэфии в этом вопросе я и не испытывал, так что в этом плане всё развивается, как и ожидалось.

Шевеление началось поздним вечером. Копьё вихрем промчался по коридору, бросив на ходу: «Морячка и Гусара привезли, оба 300-е! Сейчас поедем к ним!» Та-а-ак… Что Гусар жив — это замечательно. Он единственный из всей группы, кого я знал больше, чем обычное «привет/привет». Отличный мужик. Кто смотрел репортажи с Бородаем — там обычно поблизости него был высокий, здоровенный, лысый и бородатый тип, не выпускающий из руки пистолет. Вот это и есть Гусар. Морячок жив — тоже здорово. Но неужели все остальные 200-е…

Все быстро собираемся, Бородай прыгает в машину. Всего в кортеже три джипа, я в одном с Копьём (он за рулём). Несёмся по пустынным ночным улицам под визг покрышек. Копьё ещё и умудряется так ставить джип, чтобы он заслонял машину Бородая с наиболее вероятных направлений обстрела. Не, точно не своим делом человек занимается. Ему бы джихад-мобиль с тяжёлым пулемётом и парой гранатомётчиков в кузове…

Подъезжаем к КПП госпиталя. Стоящие на посту выздоравливающие и легкораненые, не так давно прибывшие с фронта, явно не стремятся впасть в оцепенение при виде высокого начальства. И вообще не сразу признают оное. «Бородай? Что за позывной такой? Не позывной? Премьер-министр наш?? Да ну на!! А что, у нас премьер-министр есть? Ни х. я себе…» Гусара на КПП нет, ждём. Торчим тут, как три тополя на плющихе, готовая мишень для гранатомётчика. Хотя чего уж самим себя обманывать — если бы укры хотели, всех бы из руководства ДНР положили уже давно. Из намёков «лиц приближённых» я сделал вывод, что есть взаимная договорённость о неотстреле первых лиц. Ну, понятно, старине Вальцману тоже хочется душевного спокойствия. Бене тоже, разумеется. Тем не менее, инициативы отдельных лиц и групп таковых никто не отменял, на гражданской войне так уж и подавно. Дважды укры по неофициальным каналам передавали информацию о таких группах «народных мстителей», так что ничего у тех не вышло (одну группу ликвидировали наши, вторая так и не объявилась, видимо, укры сами разобрались), ну да всегда может найтись кто-то поудачливее. Поэтому расслабляться не следует, и торчание перед КПП, особенно с учётом того, что вся связь идёт через украинские сотовые, меня несколько напрягает. Очередной звонок Копья Гусару: «Ну что, ты где?! На КПП!! А вы где?! И мы на КПП, а ты где, ……!?! Бля. А на каком вы КПП?!?!» Ну и всё в таком духе. Переезжаем на другое КПП. Война-с, бардак-с, а вы как хотели…

Вот и Гусар. Рука забинтована, но в целом вроде ничего так. Кортеж останавливается, все выскакивают и бросаются обнимать Гусара, Бородай с Копьём в первом ряду. Бля. Не, я всё понимаю, сам рад, но работу-то кто будет делать? Осматриваюсь, нахожу удобную позицию в тени, отхожу туда, встаю на колено. Гляжу — не я один такой умный, ещё двое не стали скучиваться с остальными, рассредоточиваются по окрестностям. Ладно, будем пока втроём бдить.

Буря эмоций улеглась минут через пятнадцать, рассаживаемся. Гусар садится к нам в машину, чему я весьма рад. Обнимаемся. Едем к Морячку, того сейчас оперируют в другой больнице. Копьё по дороге продолжает расспрос. Общая картина маслом вырисовывается следующая — группа возвращалась от ленты после того, как успешно сопроводила туда кого-то. Не слишком далеко отъехав от границы, они натолкнулись на укров. Была ли это засада, или их автобус и легковушки случайно оказались на острие наступления украинцев — не совсем понятно. В общем, как бы там ни было, укры с ходу открыли огонь. Часть группы погибла сразу, машина от пулемёта не спасает никак, остальные (благо ребята были серьёзные) ушли в зелёнку и, огрызаясь огнём, стали отходить. Тут ещё укропские миномёты начали работать, и стало совсем кисло. Итог — большая часть группы погибла, Морячок тяжёлый, Гусар полегче (но тоже хорошего мало), выжил ли ещё кто-то — непонятно.

Доезжаем до больницы. Тут уже понаехало желающих навестить Морячка, от людей с оружием во дворе не протолкнуться. Ну, тогда, пожалуй, отойду-ка я чуть подальше… вот сюда, например. Очень уж замечательный каменный парапет. Если украинцы, плюнув на договорённости, попробуют накрыть больницу «Градом», пока там весомая часть военного и гражданского руководства ДНР, нырну за него, хоть какой-то шанс. Да и в тени он, отсюда видно хорошо, а вот сюда — плохо. Вон, кстати, и беспилотник полетел очередной.

Никакой пакости от не очень далёких, в прямом и переносном смысле, украинских артиллеристов так и не прилетело, так что возвращаемся в гостиницу.

Следующий день прошёл скучно и уныло, за одним исключением, о котором чуть позже. Копьё отчего-то проникся ко мне симпатией (в рабочем плане) и стал усиленно убеждать остаться в группе охраны на постоянку.

— Смотри, у нас тут трудно, но интересно, это тебе не в прокуратуре хернёй страдать.

— Не, спасибо, не моё это. Да и вообще, на фига я тебе? Я ж не боевик от слова совсем.

— Да «боевиков» хватает, людей с кругозором и аналитическими способностями не хватает… Ты человек с амбициями, я вижу. А тут на виду будешь…

Ну и всё в таком духе. Зачем оно ему было нужно — я так и не понял. Такое впечатление, что я смазливая старшеклассница, а не тридцатидвухлетний мужик с извилистой судьбой и без особых талантов. Столкнувшись с твёрдым «нет», попробовал и мягко надавить:

— Я же могу и с командованием твоим поговорить, тебя просто к нам прикомандируют.

— (С иронией.) А тебе тут точно нужен насильно пригнанный человек?

— (Смущённо.) Да не, это я так… Но, всё равно, пока тут будешь, временно. Сам видишь, людей нет.

«Ага, — мысленно продолжил я, — а там нет ничего более постоянного, чем временное… Нет уж, спасибо». В попытках отвлечь внимание от своей особы горячо порекомендовал ему Босяка (того как раз за приход из увольнения под градусом турнули недавно). Водит Босяк примерно в том же стиле, парень тоже резкий — сойдутся, думаю… (Забегая немного вперёд — таки сошлись.)

Звоню Волу и сообщаю, что если он меня завтра отсюда не заберёт, то я кого-нибудь застрелю и потом скажу, что это он мне приказал. Тот сначала пытается возражать, мол, Копьё просил меня оставить, но в итоге сдаётся. С поднявшимся настроением продолжаю «бдительно, ничем не отвлекаясь».

Снова суета, медленно дрейфующая в левое крыло здания. Похоже, передача власти будет. Копьё показывает на дверь одного из кабинетов — «Стой тут, никого сюда не впускай, там финансовые документы и архив. Я на выезд». Ну, не пущать так не пущать. Стою. В крыле никого, все ушли в конференц-зал. И тут по коридору летящей походкой… кто бы вы думали? Правильно, Леонид. И прямиком к заветной дверце, золотого ключика только не хватает, вместо него пистолет на поясе. Меня вроде как не видит, типа я вдруг стал прозрачным. Ну, понятно — власть меняется, торопится что-то подчистить. Хотя, может, сигареты забыл, конечно. Не, так конь не ходит.

— Леонид, извините, сюда нельзя.

— (Не смотря на меня.) Мне можно.

— (Настойчиво.) Никому нельзя.

— Чей приказ?

— Копья.

— Вызовите его сюда.

— Он на выезде.

— (Пожимает плечами и тянется к дверной ручке.)

— Леонид, я что-то не ясно сказал? Отойдите от двери.

— Да ты знаешь, кто я?!

— Если бы не знал, я бы тебе уже ногу прострелил.

— (Возмущённо фыркает и открывает дверь.)

На секунду задумываюсь. Можно ему и правда ногу прострелить, конечно. Или просто приклад разложить и в башню заехать. Но, пожалуй, ну его на фиг. Это не книжка про Советскую армию, и за застреленного проверяющего никто сутки к отпуску не добавит. Самого скорее завалят. Но что-то делать надо. Прохожу по коридору до конца, там кабинет Бородая (или уже Захарченко, не поймёшь). Там всегда стоит пост и обычно тусуется… ага, вот и он. Медведь вроде как, старший охраны здания (или верхнего этажа, так подробно я не вникал). В двух словах описываю ему ситуацию. Тот отмахивается — «Да не связывайся ты с ним, меньше хлопот будет. Копьё приедет, доложишь. Да и вообще, он и правда имеет право заходить в архив». Ну, ладно. Иду обратно. Вон, кстати, и Леонид выходит. И даже пачки баксов из карманов не вываливаются. Глубокие, видать, карманы.

Копьё подошёл где-то через час, в сопровождении незастреленного мной (видимо, напрасно) Леонида. Тот, по своей гнусной привычке глядя куда-то в сторону, машет в мою сторону рукой — «Что у тебя тут происходит вообще?!» Копьё начинает наезжать на меня:

— Ты что творишь?!

— А в чём проблема? Ты мне сказал — никого не впускать.

— Но Леонида же можно!!

— И каким образом я должен был догадаться, что «никого» означает «но Леонида можно»?

— Бля, ну ты даёшь!

Леонид, по-прежнему рассматривая что-то на стене, буркает: «Приведите его в чувство!» — и удаляется с видом оскорблённого достоинства. Копьё некоторое время хмуро смотрит ему вслед, затем поворачивается ко мне.

— Не тронь говно, вонять не будет… Ты что, не знаешь, кто это?

— Если бы не знал, я бы его завалил.

— Хм-м-м…. Ну, может, и зря не завалил. Сэкономил бы Республике кучу денег. Ладно, поехали, возвращаемся в гостиницу.

Что забавно, Варан, услышав эту историю, выразился практически слово в слово так же. Может, и правда зря…

Утром (не без пары-тройки напоминаний с моей стороны) приехал Вол, привезя на замену аж двоих желающих влиться в группу охраны (Маньяка и Бура). Ну, каждому своё. Копьё был на выезде, что и к лучшему. Не моё это — телохранительствовать.

Глава XXII

— А почему мы должны платить местовые, если налоги отменены?!?!

— Уважаемые, не надо криков! Власть теперь народная, и мы вместе с вами, как представители народа…

В очередной раз думаю, что Наталья не ту стезю выбрала. Ей бы львов и тигров дрессировать. Так рулить толпой рыночных торговцев (очень сложный контингент, как легко догадаться), переключая их внимание с неудобных вопросов на конструктивное сотрудничество (через промежуточный этап жалоб на несовершенство мироздания), — это нужен талант…

Наталья — адвокат из Краматорска, за работу по сбору и распределению гуманитарки объявленная Киевом в розыск, в связи с чем была вынуждена уехать из родного города в Донецк. Может служить иллюстрацией для «коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». Энергия, ум, харизма и юмор бьют фонтаном, снося на фиг неосторожных. При этом на удивление идеалистична, т. е. она не просто лапшу на уши вешает про «народную власть», а искренне в это верит. И, что особенно ценно, не просто верит, а старается работать в этом направлении. Работает, она, кстати, юрисконсультом министерства по борьбе с экономикой и торговлей. Во всяком случае, так у неё на визитке написано. Реально же работает как минимум за троих, а числится вообще в каком-то другом ведомстве. Бардак-с…

Да, как вы уже, наверное, догадались, я таки тружусь в МБЭиТ ДНР. На общественных началах. Вернее, как прикомандированный от Генпрокуратуры. Командировали вроде как для охраны Серёги (он таки вернулся из-за ленты), и, наверное, моё начальство полагает, что я целыми днями сижу перед кабинетом с грозным видом. В реальности же работаю вместе с Алексеем и Натальей. Занимаются они в основном запуском системы самоуправления на рынках, но не только. Каждый день с утра перед кабинетом очередь из местных предпринимателей, жаждущих рассказать о своих проблемах. Кому-то пропуск нужен для вывоза товара на оккупированную украинцами территорию, кому-то, наоборот, для ввоза оттуда, у кого-то что-то пытаются отжимать, а кто и просто пообщаться и познакомиться с новой властью хочет. В общем, работы хватает, и раньше восьми вечера из ОГА уезжаем редко. Прикомандировали меня вместе с Москитом, он за водителя. Мдяяя… И кто ему баранку доверил? Не, Москит, конечно, мужик хороший, ничего не могу сказать. Но когда он за рулём, мне становится примерно так же страшно, как под Ямполем, когда мы отступали (мягко говоря) от моста, а укры по нам из пулемётов и АГС лупили. И обидчивый он на эту тему — сделаешь замечание, потом час с кислой рожей ходит. Ну да ладно.

В ОГА царит, как бы это потактичнее выразиться… э-э-э… полный бардак. Не то чтоб правая рука не ведала, что творит левая, а вообще непонятно, сколько рук и какая с какой стороны. Почти все старые кадры разбежались, большая часть новых, кроме энергии и революционной сознательности, ничем особо похвастаться не могут. Наверное, со временем ситуация исправится, но пока всё достаточно печально в плане организации работы. Опять же, присущая Восстанию с первых дней левая риторика даёт свои печальные плоды. Любителей навести социальную справедливость хватает, увы… Навесить на «буржуев» то, контролировать их этак, и ещё пусть отчитываются, и цены держат, и… ну, и всё в таком духе, короче. Я вот как-то давненько уже полагаю, что чем меньше государство вмешивается в работу мелкого и среднего бизнеса, тем всем (включая государство) лучше. Про личную жизнь людей уж и не говорю, любителей бороться за чужую нравственность и семейное счастье всегда хотелось развесить на фонарях. Ладно, отвлёкся. Так вот, поскольку Алексей меня периодически привлекает к составлению различных документов (вроде, например, типовых уставов новых самоуправляемых рынков), я стараюсь эти свои взгляды в них отражать. Что не так просто, ибо нужно, во-первых, придерживаться основных положений, имеющихся в голове у начальства, и, во-вторых, нужно «мины» под возможностями чиновников мешать людям работать делать не сильно бросающимися в глаза. В общем, сложно, но интересно. Иногда.

Если более глобально смотреть на ситуацию — всё довольно печально. Практически полное перекрытие поставок из-за ленты в июне — июле сделало своё дело, и укры уже фактически перерезали основные дороги, идущие из Донецка на восток. Кольцо замкнуть не могут пока, проехать ещё можно через второстепенные просёлки, но вообще ситуация хреновая. Часть наших («прокурорских», в смысле) уже перебросили на юг, под какой-то Иловайск, в любой момент могут и всех остальных туда же отправить. Ну, отправят так отправят, повоюем. Вокруг Донецка и в нём самом тоже жарко, обстрелы идут каждый день, диверсанты работают постоянно. Интересно, пойдут укры на штурм города или нет? Вообще, по идее, сейчас самый подходящий момент. Основные силы ополчения пытаются не допустить полного окружения территории ДНР, и в самом Донецке сейчас не так много бойцов. Когда (если) окружение произойдёт, отряды с юга и востока отступят в город, и тогда уже тут будет реальный Сталинград. Так что на месте укрокомандования я бы прямо сейчас по одной БТГ бросил с севера и запада в направлении ОГА. Остановить их было бы весьма проблематично (да особо и некому). Посылка от Геолога с разгрузками и прочим пришла, экипировался сам, остальное раздал ребятам. Ну, небольшой резерв оставил, на случай, если всё-таки решу к Слону проситься. А то с пустыми руками как-то неудобно. С нормальной разгрузкой, очками и наколенниками намного комфортнее себя чувствуешь. В «мародёрку», кстати, закинул спортивные штаны и футболку, так что, при необходимости, за одну минуту могу стать гражданским человеком. Ну вот предусмотрительный я, что поделаешь.

Из положительных факторов — во-первых, снова возрос поток добровольцев. И из-за ленты едут, но в основном местные массово идут. Спасибо украинским СМИ и артиллеристам за это. СМИ особенно. Выпуски укроновостей донецкие смотрят в качестве «пятиминуток ненависти». Сами себя обстреливают, ага… Во-вторых, вроде как снова какое-никакое снабжение пошло. Опомнились, блядь. Они бы ещё подождали, пока укры Донецк с Луганском возьмут.

Из-за того, что основные дороги под постоянным обстрелом, до нас доходит не всё из того, что пересекло ленточку. И не все. Васильич, заходивший пару дней назад, сейчас в госпитале, с серьёзными ранениями лица, шеи и, что особенно печально, глаз. Колонна, в которой они шли, попала в засаду украинской ДРГ. Прорвались, но выстрел из гранатомёта угодил в кабину грузовика, где сидел наш ветеран. К счастью, кумулятивная струя прошла чуть в стороне, но сноп мелких кусочков раскалённого металла и пластика прошёл как раз на уровне голов водителя и пассажира. Вот ещё одно свидетельство того, что каску и очки нужно носить. Ну, каска, честно говоря, сильно ограничивает слышимость, поэтому иногда лучше без неё, но уж в машине — однозначно нужна.

От обычных задач нас с Москитом «освободили, но не совсем». Т. е. в практических реалиях войны делаем и то и другое. И ещё иногда поспать пытаемся.

Да, кстати, поймал себя на том, что как-то почти не затронул тему свободного времени. Не то чтоб все (особенно мы с Москитом) так уж страдали от его избытка, но бывает. В основном народ смотрит телевизор (когда есть электричество), стирается (когда есть вода) и пьёт чай/кофе, кому что больше нравится (на это, что любопытно, кипяток всегда находится, вне зависимости от наличия/отсутствия коммунальных благ в виде потоков электронов и молекул оксида водорода). Космос (уехавший уже в Крым) заразил половину подразделения своим пристрастием к «World of Tanks», так что два имеющихся ноута работают на износ. Местные и те из неместных, кто обзавёлся пассиями, отпрашиваются в увольнения (ну, или в самоход ходят, когда как). Со спиртным всё довольно жёстко обстоит, двоих уже выгнали за пьянку, так что этим не злоупотребляют. Хотя иногда по бутылочке пивка подальше от начальственных глаз всё-таки уничтожают. Я, кстати, тоже уничтожаю, грешен…

Интересно — война кругом, а перебоев с продуктами практически нет. Часть магазинов закрылась, конечно, но оставшиеся вполне себе работают, заделав витрины листами фанеры. Или не заделав, кто как. Лисичанское разливное пиво, которое мы с Москитом регулярно покупаем по пути от ОГА к базе (и выпиваем по дороге) спокойно доставляется через линию фронта, и хоть бы раз задержка была… Свет и вода тоже чаще есть, чем нет, восстанавливают всё разбомбленное украми на удивление быстро. Вообще, донецких коммунальщиков смело можно назвать героями. Подметать тротуары и высаживать цветы, когда над головой регулярнопролетаетв обе стороны — я бы так не смог, пожалуй…

Так, а вот и Серёга. Проект? Да, подготовил, вот он. В смысле — «что это?» Постановление Совета министров ДНР «О неотложных мерах по реорганизации системы ветеринарного и санитарного контроля на территории Донецкой Народной Республики», что просил, то я и сделал. Что значит — «почему такое большое?» Ты шутишь, что ли? Пять страниц всего! Мероприятия, сроки, ответственные, я и так только самое основное расписал. Хм-м-м… ладно, постараюсь сделать компактным… Да, через час будет готово.

Мдяяя…. То ли лыжи не едут… то ли ещё какая причина… Дело, собственно, в следующем. Система ветнадзора на территории ДНР осталась фактически под контролем Киева (ну, в основном часть учреждений закрылись в связи с разбеганием персонала, а часть перешли на подножный корм автономный режим работы). Некоторое время никому это особо не мешало, всё работало по старинке, но затем кого-то в Киеве посетила гениальная мысль. Есть оккупированная российско-террористическими войсками и населённая ватниками территория. На этой территории отдельные ватники выращивают свинок и коровок. И продают их, сволочи, дабы другие ватники кушали. Или вообще на пока ещё неоккупированные территории продают, зарабатывая трудовую копийку на желудках великоукраинцев. А если взять и ветеринарные справочки на заколотых свинок выдавать перестать, то глупые ватники не смогут продать свинотушки и передохнут с голоду. Ну, за дословность не ручаюсь, но общая идея, уверен, была такой. Руководство донецких ветеринаров и фитосанитаров (та его часть, что ещё не разбежалась) принялись идею саботажа работы воплощать. Не сказать, чтоб с большим энтузиазмом, но для того, чтобы просто чего-тоне делать, особого энтузиазма и не нужно, достаточно вялого непротивления. Соответственно, рыночники из мясных рядов нажаловались в славное МБЭиТ, попытка вежливо воззвать ксовести и здравому смыслу укроветеринаров успешной не оказалась, в результате чего мне и поручили подготовить проект постановления на подпись Захарченко. Задача была поставлена в крайне общем виде, чем я и подло воспользовался, родив логичный и непротиворечивый (с моей точки зрения, во всяком случае) документ. Основной идеей было собрать всё руководство ветеринаров, объявить им, что создаётся новый, ДНРовский ветконтроль, спросить: «вы с нами или против нас?», после чего из тех, кто с нами, найти желающего (и могущего) его возглавить, а тех, кто против нас, — расстрелять за саботаж. Ну и список конкретных мероприятий со сроками и ответственными. Старался ужимать, как мог, в итоге смог втиснуть всё на пять страниц, чем нешуточно гордился. А теперь вот Серёга недоволен большим объёмом документа… Мдяяя…. Ладно, что делать, будем урезать осетра. Выкидываю всё, что можно, оставляю голый скелет на двух страницах. Учитывая уровень исполнителей в новосозданных министерствах, краткость отнюдь не сестра таланта, лучше бы поподробнее, ну да ладно.

Серёга объявился только часов в девять вечера.

— Ну как, исправил?

— Ага. Вот.

— Африка, ну что это за херня?

— В смысле?!

— Что — «в смысле»? Я тебе что сказал сделать?

— Сократить документ. Я и сократил — с пяти страниц до двух! Больше некуда сокращать, совсем херня получится…

— Понимаешь, Захар не подписывает документы, не читая.

Изображаю на морде лица горячее одобрение столь мудрого подхода. Серёга задумчиво продолжает:

— Вот… А документы больше чем на страницу он не читает. И, соответственно, не подписывает. Не, ну только если из Москвы надавят, а наши — нет.

— Мдяяя… Ладно, понял, сейчас буду переделывать.

— Давай, завтра с утра чтоб был нормальный документ, я как раз на подпись к нему пойду.

— Понял.

Да уж… чувствую, далеко мы уйдём с таким подходом. В какую только сторону, вопрос… Ладно, некогда философствовать, надо что-то придумать. О, а что если…

На следующее утро Серёгу куда-то дёрнули, и вновь увидел я его только через пару дней.

— Ну что, сделал всё? А то уже горит.

— Да, вот, как раз на странице уместилось.

— Молодец! Та-ак… «В связи с фактическим самоустранением… в целях обеспечения… создать службу… передать имущество бывшего управления по Донецкой области…» Ну, вроде всё нормально. А чего лицо довольное такое?

— Предпоследний пункт прочитай.

— «Утвердить «Перечень неотложных мероприятий…»… Приложение № 1 к настоящему приказу…» Ага… а что за перечень?

— А вот, на семи страницах. Но, наверное, на подпись его лучше не показывать.

— Хм-м-м… хитёр… Ладно, наверное, прокатит. Давай, до встречи.

По приезду на базу мы узнали, что Барс с Амидом скоро возвращаются и уже в Ростове. Интересно… и «Военторг» набирает обороты. ИМХО, это «жжжжж» неспроста…

Глава XXIII

«ЖжжЖЖЖУУУXXххххжжжЖЖЖУУУXXххххжжжЖЖЖУУУXXхх…»

— Ой! Пойдём в магазин спустимся?

— Да не, вон трамвай уже идёт.

— А если сюда попадёт?!

— Ты что, не слышишь, это наши по аэропорту «Градами» бьют!

Донецк. Сентябрь. Перемирие. Трамвайная остановка. Две симпатичные девушки лет шестнадцати. «Спокойная» поворачивается к моей камуфлированной фигуре за моральной поддержкой, не забыв состроить потешно серьёзное взросло-недоступно-кокетливое личико.

— Молодой человек! (О как… я её в два раза старше вообще-то.) Скажите, это же «исходящие»?

— Ага. (Отвечаю с не менее серьёзным лицом.)

— (Поворачивается к подруге.) Вот видишь, я ж тебе говорю!

— Да, а если «обратка» сейчас прилетит?!

— Ну-у… вот, садимся, всё уже.

Вежливо пропускаю девушек вперёд. Вообще, конечно, «осторожная» подруга права, «обратка» вполне может прилететь, и магазин в полуподвале будет куда лучшим укрытием, чем трамвай. Но перемирие становится всё более ожесточённым, укры бьют по городу целыми днями, и если каждый раз прятаться в подвал, то можно в нём весь день просидеть. А сидеть особо некогда, я сегодня в увольнение отпросился. И хочу в пиццерию сходить, на Богдана Хмельницкого, возле пересечения с Университетской. Пицца там, честно говоря, преотвратная, но кофе вполне терпимый, девушки работают милые, и вообще, соскучился я как-то по уютной мирной атмосфере. Витрины, правда, большие и стеклянные, что по нынешним временам, скажем цензурно, большой минус для публичного места. Вот подвал сталинского дома — это самое то. Но до ОГА рукой подать, укры по ней не стреляют, так что хрен с ними, с витринами. Хотя, конечно, укры могут и случайно промазать… Не, на фиг, гнать такие мысли! А то и правда на улицу хоть не выходи. Прилетит так прилетит. Иншалла…

Да, кстати, насчёт «Аллаху Акбар!», «Иншалла», «Бисмилла» и прочего. Я, мягко говоря, очень не люблю ислам, мусульман и арабов (вне зависимости от религиозной принадлежности последних). Но вот чего у них не отнимешь, так это таких вот коротких и ёмких фраз, когда одним-двумя словами можно выразить чувств, мыслей и ощущений на абзац текста. Ну, с мыслями у них туго, но всё равно. У нас вот такого нет, мат — это всё-таки не совсем то. И в английском этого нет. Хотя, возможно, это скорее от мироощущения зависит, чем от особенностей языка, не уверен. Как бы там ни было, в плане создания брендов для «чудесного нового мира» муслы рулят. Ибо, что-то мне подсказывает, символом этого мира будет не космонавт на Титане и не пожизненно сидящий на пособии трансвестит, а бородатый мужик в «Горке» с калашом. И у нас для этого мира ничего не готово. Вообще. Даже не в плане смыслов. Там вообще катастрофа, это понятно. Но даже в медийном плане, хотя уж тут-то, казалось бы, все карты в руки. Я про «нас» в широком смысле слова говорю, если кто не понял. «Белое братство», ага. Ну, идеалист я. Местами. Так вот — сравните хоть CNN, хоть RT с продукцией студии Аль-Хайят. Ага, вот и я о том же. А при слове «боевик» кого себе представляете? Не, не прямо сейчас, когда вы мои рассказы про Новороссию читаете, а спонтанно. Садитесь в маршрутку, и по радио говорят: «В ходе атаки боевиков ЕПАЦ погибли пятеро сотрудников правоохранительных органов». Ктулху его знает, что за ЕПАЦ такой, и как он расшифровывается, и где это вообще. Кого себе представили? Ольстерского католика? Не? Минитмена из Алабамы? Снова не угадал? Ополченца ДНР? Маловероятно. Скорее всего, вонючего бородатого ублюдка с шахадой на лбу, пустотой в черепе и чьей-то отрезанной головой в руках. Почему? А потому что у вонюче-бородатых ублюдков уже всё готово для создания цельного образа. Жесты, фразы, символы. А у нас этого нет. Вы думаете, почему «сомалийцы» в Донецком аэропорту «Аллах Акбар!» кричали? Или мы под Ямполем? Не, понятно, что укропов потроллить. Но не только. А скажите, что кричать, когда ты в бою и эмоции требуют выхода? «Ура-а-а-а-а…»? Да вроде как не в штыковую на пулемёты бежим… «За Родину, за Сталина, за Великую Ротенбергию!»? Чёй-то не тянет… «На, сука, получи!» и «Ё… твою мать!»? Ну… можно, конечно. Кричали и это тоже. Но как-то немного не то. Короче, дабы не растекаться мыслью по древу — раз уж светлое будущее отменяется и готовиться нужно к тёмному, то таки нужно к нему готовиться. И для людей креативных (извиняюсь за матерное слово) специальностей — певцов, психологов, поэтов маркетологов и т. д. — тут поле непаханое. Потому что, перенимая символику врага, мы его очеловечиваем. А это не внутрисемейные разборки, после которых всё равно приходится мириться. Это разногласия по земельному вопросу. Кто кого закопает.

Ладно, что-то меня в теоретические дебри занесло. Вернёмся к нашим баранам. В доблестном Министерстве по борьбе с экономикой и торговлей Донецкой Народной Республики я больше не обретаюсь. Ну так, пару раз забегал, Алексея, Наталью и Дану (ещё одна фурия революции, симпатичная весьма) проведать, но не более того. Нет, меня не выгнали за профнепригодность. Даже за то, что я повесил на дверях табличку «13-й УРОВЕНЬ ВАРПА. ОТДЕЛ ПО РАБОТЕ С НИЗШИМИ ФОРМАМИ РАЗУМА, СКОТОМОРФАМИ И АВАТАРАМИ КОЛЛЕКТИВНОГО БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО» и то не выгнали, хотя Алексей и ругался (трудно быть правдорубом, увы). И агента мирового национал-либертарианства во мне тоже не разоблачили (куда им, реально смотря на вещи). Всё намного более прозаично. Приехал из-за ленты Барс, привёз с собой кучу народа, кучу полезных ништяков и стал формировать себе нормальное такое подразделение для силовой поддержки. Ну, понятно, времена нынче тяжёлые, без батальона за спиной особо не попрокуроришь. Так вот, одним из шагов на этом пути стало выдёргивание людей, которых Вол, остававшийся «на хозяйстве», постепенно раздал в различные структуры, гражданские в основном. ИМХО, Вол поступил правильно, ну да ладно, Барсу виднее. Отозвали в том числе и нас с Москитом. «У меня тут не комендатура, охранников и водителей предоставлять!» Мдяяя… не поспоришь тут особо. Я расстроился, т. к. мне было интересно в МБЭиТ, а Москит расстроился, т. к. мы частенько по вечерам заезжали к нему домой, перед возвращением на базу, где его супруга Света нас вкусно кормила, а ещё можно было нормально помыться в нормальной ванне.

Да, кстати, мы переехали. Прежнее место обитания («Третья база») оказалось слишком мало для всех новоприбывших (да и для половины из них мало бы оказалось). В итоге на старом месте оставили небольшую группу во главе с Угрюмым, а основная часть переехала на оптовую базу в Макеевке. Вообще, конечно, ЯХДР. Город-миллионник, половина жителей разбежалась, куча пустующих зданий. Ну вот какая религия запрещает найти нормальное здание под базу? Чем некошерны уютные, прочные «сталинки» с толстыми стенами, глубокими подвалами и душевыми? Какого йуха мы ютимся в каких-то халупах из бетонных плит, которые при первом же попадании сложатся, как карточные домики? Да и «летний душ» во дворе был приятен в июле. А сейчас сентябрь на дворе. Прохладно по вечерам, знаете ли…

Ладно, это всё можно пережить, есть вопросы и поважнее. После отзыва из МБЭиТ занимаюсь я, прямо скажем, какой-то хернёй. То непонятные здания охраняю, то в прокуратурах районных сижу на входе с автоматом и грозным видом, то каких-то арестованных езжу сторожить и в СИЗО сдавать. В общем, совсем не интересная мне деятельность. Надо её прекращать, это однозначно. Вопрос в том, что делать дальше. Для начала, пожалуй, оценить общую обстановку.

Что мы имеем на сегодняшний день? Во-первых, подписано «перемирие». Ополчение фактически на строгом ошейнике оттащили от Мариуполя. А ведь взятие Мариуполя означало бы развал украинского фронта и освобождение всей территории ДНР и ЛНР. Вывод — РФ не нужно, чтобы мы победили. При этом в августе, когда всё висело на волоске, помощь таки пришла. Вывод — РФ не нужно, чтобы нас разбили. Значит, РФ нужно, чтобы война продолжалась до тех пор, пока Запад не согласится на мир, устраивающий РФ. А тогда уже нас сольют, это однозначно. По крайней мере, ИМХО, именно так это видят в Москве. И люди из ОГА, с которыми я общался, это, в общем и целом, подтверждают. Вернее, то, что они говорят, подтверждает мои мысли. Понятно, что ни хрена из этих расчётов хитрожопой кремляди не выйдет, Запад из принципа будет забивать по шляпку, но, пока (если) это дойдёт до Темнейшего, мясорубка здесь будет ещё долго. На фронте работают в основном артиллеристы, плюс немного диверсанты шалят. Я не тот и не другой, а просто в каком-нибудь окопе изображать из себя кораблик в «морском бое» не тянет. Мимо, мимо, ранен, убит. Не, на фиг. На фронт не пойду. Да и без меня народу хватает уже, это не май месяц.

Идём дальше. Как там в физике — разогнали тяжёлое тело, резко остановили, энергия куда пойдёт? Правильно, в нагрев. Т. е., в нашей суровой реальности, во внутренние разборки. Из прокуратуры пора уходить, тут к гадалке не ходи. Собственно, первые ласточки уже видны. Нас настраивают, какие нехорошие ребята у Хмурого (а он сам вообще дьявол во плоти). Ребятам Хмурого (а я там пару человек знаю) рассказывают, какие в Генпрокуратуре редиски. Два раза уже поступала срочная инфа, что к нам идут коробочки и пехота нас разоружать. Один раз якобы от Царя, второй раз от Хмурого. Никто так и не приехал, но по полночи мы тогда на предполагаемых путях подхода просидели в засаде, готовясь тепло встретить дорогих гостей. Один раз мы сами готовились «Ливерпуль» штурмовать, уже по машинам расселись, когда отбой пришёл. Короче, видал я в белых тапочках всю эту борьбу амбиций отдельных представителей новоявленной элиты. Опять же, не просто ведь так Барс приехал с кучей народа и оружия. Половина прибывших с ним — осетины, т. е. в принципе люди, далёкие от местных реалий, настроений и привязанностей. Видимо, специально, чтобы убеждать несогласных колебаться в такт с линией партии. Плюс ещё трое явно весьма подготовленных ребят появилось проводить занятия по тактической подготовке. Штурм помещений, бои в городе, зачистка и т. д. Вроде как мужики служат в серьёзной конторе, отпуск у них, вот и приехали на три недели. Когда бои шли, их не было, а тут вот как-то появились вдруг. Не, дело нужное и полезное, и молодцы, что приехали. Понятно, что люди искренне хотят помочь и не за деньги стараются. Но, что-то мне подсказывает, в серьёзных конторах такого плана даже в отпуск просто так на войну не поедешь, без добра от командования. И то, что добро это было дано именно сейчас, как-то заставляет задуматься…

Что у нас там остаётся? Ага, доблестное Министерство по борьбе с экономикой и торговлей. Рады-то мне там рады. Но, увы, на общественных началах. Свободных штатных единиц у них нет. Обещают, что появятся, и «как только, так сразу», но это уже месяц обещают, а воз и ныне там. И если с автоматом бегать на общественных началах я согласен, то быть чиновником — не очень. Да и, судя по наблюдаемому мной, всё равно все основные решения принимаются в узком коридоре, определяемом Нерезиновой. Шаг влево-вправо — попытка к бегству, прыжок на месте — попытка улететь. Ничего более осмысленного, чем в Великой Ротенбергии, тут построить не дадут. Дабы пример неправильный не подавать электорату. Ну, может, некоторые послабления сделают, передний край вроде как. Но ничего принципиального. А тупо продавливать пятой точкой кресло, перекладывая бумажки с места на место, не прельщает от слова совсем.

Финансовый вопрос, опять же. Запас денег, прихваченный с собой, потихоньку тает. Да, кое-что в Москве отложено, но тоже не слишком много, так, на пару месяцев. Так что пора подумывать о поисках источника презренного металла.

В общем, как ни крути, похоже, пришло время собираться в дорогу.

На следующий день до обеда время пролетело…хм-м-м… не, проползло в бессмысленном сидении на базе. Типа находимся в готовности. К чему именно — не понятно. Видимо, ко всему. Ну, да и ладно. Один хрен ничего интересного не делаю в последнее время. Чем изображать статик-гарда у чего-нибудь на хрен никому ненужного, я лучше книжку почитаю. Забавно, кстати, — в Москве искал «Shards of Honor» Буджолд и не мог найти, а тут — на тебе. Так что залегаю на своём матрасе и притворяюсь ветошью. Не кантовать.

О, Москит нарисовался. С обычным страдальческим выражением морды лица.

— Братан, собирайся, там Серёге мы понадобились.

— На фига?

— Не знаю, он мне не докладывал. Давай, поехали.

— Начальство в курсе?

— Да, я Северу сказал.

Хм-м-м… Северу он сказал… Север мужик хороший, базару нет, но перед высоким начальством несколько излишний пиетет испытывает. А Серёга, хоть по виду и не скажешь, целый ВРИО министра по борьбе с экономикой и торговлей. Ну, скорее СИО, чем ВРИО, но не суть. Север ему отказывать не станет, а вот нам как бы потом от Барса с Амидом не попало. Хотя… Северу же и попадёт. Ладно, пофиг, хоть какое-то развлечение. Лишь бы чересчур не развлечься, а то он любитель по глобусу руководить. Однажды пробивали адреса по выданному им списку и вылетели прямо на позиции укропов. Адрес на укропской территории оказался. Я, понятно, не местный, а Москит тот ещё Сусанин, хоть и макеевский. В навигаторе же линия фронта не отражается. Хорошо, что украинцы медленно соображали, и мы успели развернуться и свалить обратно за поворот.

Названный Серёгой адрес оказался бывшим областным РКЦ, а ныне Республиканским банком ДНР. Любопытно, на х… зачем мы ему тут понадобились? Ладно, ща узнаем. Вообще, конечно, от финансовых дел тут лучше держаться подальше. Целее будешь. К упорным слухам о сумках баксов, переправляемых через ленту, затем вывозимых через линию фронта в Днепропетровск, для обмена на гривны, которые, за вычетом процента, возвращались после этого в Донецк и шли на текущие нужды ДНР, я относился несколько скептически, ну да кто его знает. Дыма без огня не бывает.

Идём внутрь. В здании Банка обитало отделение весьма хватких с виду ребят, явно измученных скукой и бездельем. А вот зачем такие ребята тут сидят, интересно? Понятно, что охраняют, но вот что? Неужели тут ещё презренный металл остаётся, в бумажном виде? Странно. По идее, Киев должен был организовать вывоз, когда стало ясно, что Украина в Донецке закончилась. Это ж бабло, дело серьёзное, не оружие там какое-нибудь. Или персонал мог растащить по домам, в период бардака и хаоса (ну, са́мого бардака и хаоса, имею в виду). Я бы растащил, на их месте. На крайняк, если что-то и осталось, почему ДНР не потратила? С деньгами у молодой Республики, мягко говоря, очень хреново. Сумок с баксами не хватает. Видимо, львиная их часть теряется ещё в Москве, а половина оставшихся — на длинном и извилистом пути до Донецка, не знаю уж, с заездом в Бенину вотчину или нет.

Спускаемся вниз (я, Москит, Серёга, полугражданский с ОГА, старший охраны и с ним трое его людей). За «как-в-киношной» сейфовой дверью кондовый советский стиль. Большая комната, за обшарпанными железными решётками тянутся на все стены и от пола до потолка ряды больших металлических ячеек. Часть пусты, как голова антифашызда, кое-где по несколько пачек валяется, а вот некоторые забиты пачками гривен до упора. Жаль, купюры только мелкие. Может, в глубине покрупнее есть? Кстати, а в чём это они синем таком?

Серёга разъяснят задачу. Нужно по очереди открывать ячейки, считать деньги, сверять их с имеющейся описью, после чего складывать в мешки и относить наверх, в хранилище поменьше. А оттуда их уже будут выдавать нуждающимся. Нет, список нуждающихся уже утверждён, вакансий нет. Что за синяя хрень? А это укры по команде из Киева пытались так деньги испортить, чтоб ДНР не досталось. Но ничего страшного, заляпанные до непригодности деньги уже были отбракованы, когда первичная инвентаризация хранилища проводилась. Остались только годные. Ну, всё, за работу!

Забираясь по стремянке к верхнему ярусу, лениво размышляю, как здорово было бы поучаствовать в обоих процессах. Как в «уничтожении денег, чтоб не достались ДНР», бугага, так и в «отбраковке». Шашлык, три, выбросила в пропасть. Интересно, где сейчас «уничтожители»? Как минимум в Испании, думаю. Ладно, не судьба, значит.

Достаём пачки из ячейки, пересчитываем, сверяем с описью, складываем в мешки. Относим мешки наверх, вынимаем пачки из мешков, раскладываем по полкам в хранилище. Переходим к следующей ячейке. Пачки складываются в килограммы, те в десятки килограммов, а затем и в сотни. Мля, ну на хрена столько мелких купюр в РКЦ хранить?

По мере втягивания в работу строгость в соблюдении технологии постепенно отступает. Ещё не полностью выпотрошена ячейка, а заполненные мешки уже кто-то тащит наверх, а другой кто-то снимает печать со следующей ячейки.

— Так, минутку! Давайте ещё раз пересчитаем!

— А что такое?

— Тут десять тысяч не хватает в ячейке!

— Мля!! Точно?!

— Надо пересчитать.

— Ёбаный насос! А где все мешки с неё?

— Наверх уже часть отнесли.

— БЛЯДЬ!!! КАКОГО ХУЯ!?!?

Ну, вот, начались поиски виноватых. Можно подумать, он (Серёга) сам не присутствовал, когда восторжествовал хаос. Ладно, идём наверх тащить мешки обратно. Разумеется, выясняется, что наверху их уже открыли и разложили по полкам. После часа разбирательств, перекладываний, пересчитываний и мозготраханий десятка килогривен по-прежнему в самоволке. Вариантов, собственно, два — либо первичная инвентаризационная комиссия ошиблась (я так понял, Серёга и в ней был, вместе с «полугражданским»), либо кто-то из присутствующих сунул пачку соток за пазуху. Идея обыска незримо повитала в воздухе и, оставшись невысказанной, тихо растворилась. Серёга уныло констатирует:

— Мля, и что я Захару докладывать буду? Это ж у него на контроле вопрос.

— Давай всё досчитаем, а там уже будем докладывать. (Старший охраны.)

Как обычно, после кражи лошадей конюшню запирают с удвоенной бдительностью, так что потрошение оставшихся ячеек проходит медленно и печально, с двойной перепроверкой всего и вся. Больше недостач не выявлено. Излишков, как легко догадаться, тоже. Делать нечего, Серёга звонит Захарченко, и, судя по лицу, ему вставляют нехилый фитиль. Отключается. «Полугражданский» интересуется:

— Ну, чего?

— Сказал, меня не ебёт, рожайте, где хотите, можете скидываться все.

Лица присутствующих выразили категорическое неприятие вышеозначенной идеи. Серёга, став на секунду аватаром коллективного бессознательного, решительно выдаёт:

— Да пофиг, это он так, мозг поебать. Забудет. Надо только акт составить и расписаться всем. (Присутствующие выражают мордами лиц одобрение.)

Насчёт акта — это он правильно решил. Чем толще слой бумаги, прикрывающий пятую точку, тем труднее карающему органу в неё проникнуть. Что он там пишет? «…Предположительно причиной стала арифметическая ошибка в ходе первичной…» Ага. Правильно. Я бы тоже так написал. Расписываемся.

Дружной толпой поднимаемся наверх, где Серёга нас и отпускает. Разумеется, не забыв попросить держать язык за зубами, дабы не распалять страсти в и без того сильно уставшем от безденежья личном составе. Садимся с Москитом в машину.

— Ну, что, ко мне заедем? Моя картошку с мясом приготовила.

— Поехали. Но сначала мы заедем куда-а-а-а?

— За пы-ы-ывом…

— Молодец, товарищ ополченец. Правильно понимаешь суть текущего политического момента. Поехали.

Глава XXIV

— Африка! Поедешь с Равилем и Амидом в машине!

— Понял.

Интересно, что ж меня всё в телохранители-то так пытаются запихать? Вроде не боевик от слова совсем, и внешности не особо брутальной. Шириной торса, позволяющей прятаться за мной от пуль, тоже не отличаюсь. А вот, поди ж ты…

Рассаживаемся, я в джипе с Барсом и Амидом, за рулём Старик (он же Старшина, он же Старый, он же Вова, в общем, кто только как не называет). Едем же мы в Горловку, где Барс будет вести переговоры с украинцами по поводу линии разграничения и вообще воплощения на практике Минских соглашений. Причём переговоры конспиративные, т. к. украинцы поставили это непременным условием. Типа лицо пытаются сохранить перед публикой. Вообще, конечно, по моему глубокому убеждению, степень рациональности этой затеи стремится к нулю, причём снизу.

Во-первых, укры являются объектом, а не субъектом. Соответственно, разговаривать с ними имеет смысл лишь о предельно конкретных, локальных вещах. «Не пытайтесь продвинуться дальше, и мы не будем обстреливать ваш батальон». Во-вторых, даже в таких случаях это имеет смысл, только если есть возможность сразу и жёстко наказать украинца за нарушение договора. Плюс его необходимо время от времени бить просто для профилактики. Иначе он договор всё равно нарушит. Причём сделает это с удовольствием и полным осознанием своей моральной правоты. При этом будет остервенело врать окружающим, что это вы во всём виноваты. «Врёт, как украинец», короче. Причём, что любопытно, «новоукраинцы» из числа недавно обукренных жителей Малороссии и Новороссии явно превосходят в этом настоящих, галицко-волынских украинцев. Ну да феномен пламенности неофитов не есть нечто новое на этой планете, как и на некоторых других.

Прямая дорога, связывающая Донецк и Горловку, перекрыта украми, так что, выехав из города, мы сворачиваем на какие-то просёлки и довольно долго по ним петляем. Донецкие блокпосты… затем донецкие дозоры… вот уже горловские дозоры пошли… а вот и первый горловский блокпост. Там нас уже ждёт машина сопровождения от Беса. Барс передаёт «бесовским» подарок — АГС. Ну, какие времена, такие и подарки. По нынешним, так подарок просто отличный. На блокпосту нас предупреждают, что в зелёнке идёт поиск украинского снайпера, который вечером обстрелял дежурную смену. Обстрелял неудачно, потом отступил в зелёнку и уже утром попался на глаза местным жителям, которые и сообщили ополченцам. Похоже, такой же «снайпер», как и мы с Вергилом под Ямполем.

Едем дальше. Дорога не сказать чтоб кишела транспортом, но и вымершей её назвать нельзя, нет-нет да и проезжает кто. Разрушения есть, но тоже не Сталинград, в Донецке в Киевском и Петровском районах есть кварталы и поразвороченнее. Вообще, конечно, интересно, что происходит в голове у укропских артиллеристов, когда они херачат по жилым кварталам квадратно-гнездовым способом. Не, с настоящими украинцами (галичанско-волынского разлива) всё понятно. Они реально другой народ, им от Советов досталась огромная территория, не имевшая к ним ни малейшего отношения, вот они её и зачищают от чужих. Всё логично, молодцы. С «новоукраинцами» в различных их формах, от киевской до днепропетровской (и не только), в общем-то, тоже особых непоняток нет. Люди, под воздействием различных внешних факторов, деградируют от представителей одного из немногих на глобусе великих народов к чему-то мелкому, селюковому, убогому. Понятно, что в их психике это вызывает нешуточное напряжение, которое и разрешается в виде выплеска агрессии к тем, кто деградировать не хочет. Поскольку в данном случае речь идёт о психозе, то и агрессия и ненависть куда сильнее выражены, чем у собственно украинцев (которые, кстати, деградантов ровней себе отнюдь не считают, в массе своей). Короче, тут тоже всё понятно. Не сказать, что «молодцы, всё правильно», конечно, но понятно. Интереснее всего те, кто ещё не деградировал до украинской самоидентификации (откуда они — Харьков, Днепр, Одесса, да хоть и Киев — не принципиально), но при этом воюет на стороне врага своего народа. Причём, раз уж речь зашла о служителях «бога войны», уничтожает в основном мирное население. Т. е. убивает свой народ ради другого народа. Понятно, что, чтобы человек ни делал, оправдание себе он всегда найдёт. Но вот как-то мне не очень понятно, чем они в данном случае себя оправдывают. Не попав в плен (тут-то всё понятно: «Силой мобилизовали, ни в кого не стрелял, отпустите домой»), а вот именно перед самими собой. Не по-ни-ма-ю… Мдяяя… Похоже, остаётся лишь согласиться с Голодным в его нелюбви к укроартиллеристам и взятию их в плен. Ладно, что-то я отвлёкся. Приехали уже, кстати.

Мдяя… осталось понять, куда именно… Завод какой-то. Народу никого. Как-то не очень похоже на место проведения переговоров. Машины останавливаются, выходим. Барс начинает куда-то звонить, выясняя, где же, собственно, все. Народ, по своей обычной еб…й привычке, скучивается возле машин. Не, я ни в коем случае не собираюсь корчить из себя специалиста, но вот какая религия запрещает отойти на пять метров в сторону и занять позицию за бетонной клумбой? Чем я, между прочим, и занимаюсь. Хотя вроде несколько человек с чеченским опытом. Может, не понимаю я чего, конечно… ХЗ, в общем.

Так, вроде всё выяснили — планы изменились и переговоры перенесли в другое место. Грузимся обратно в машины, выезжаем. Довольно быстро доезжаем до, как я понял, маленькой частной гостиницы или чего-то в этом роде, где и будет проходить встреча. Заезжаем во двор, выходим. Ребята в основном кучкуются у машин, ну а я любопытный, пройдусь по двору, пожалуй, погляжу, что да как. Та-а-ак, что у нас тут… Вот эта живописная группа в полосатых купальниках разнообразном обвесе — явно ребята Беса. Он тут хозяин, соответственно, обеспечивает проведение мероприятия. Вон он и сам, кстати — вышел из одной двери, зашёл в другую. Вон те, с шевронами, издалека напоминающими ОБСЕшные, это «Офицерский корпус» Рубана (вон и он, кстати). Общественная (ага…) организация укров, занимающаяся вопросами обмена пленными. Собственно, официально сегодняшние переговоры как раз и посвящены обмену пленными и проходят между общественной и террористической организациями. Ну, с украинской точки зрения, по крайней мере. У них там религиозное табу на какое-либо непосредственное общение с нами. Реально же переговоры идут между замаскировавшимися под «общественников» представителями ВСУ и нашей делегацией, которую возглавляет Равиль. Тут же в некоем, не очень понятном статусе, присутствует российский генерал-лейтенант Ленцов с небольшой свитой. Один из свиты, кстати, худощаво-спортивный хмырь средних лет, с брезгливой гримасой на морде лица поворачивается ко второму и что-то там ему вполголоса говорит про «этих клоунов», делая неявный жест в сторону «бесовских». Клоуны, говоришь… Ну-ну. Ладно, наблюдаю дальше. Рубану, понятно, на основном мероприятии делать нечего, и он с одним из «бесовских» разложил на капоте внедорожника карту. Тычут в неё карандашами, что-то обсуждая. Подойду поближе, послушаю. Один фиг все отвлечены на умилительно-потешного щенка алабая (вроде бы), бегающего по двору. Забавная животинка. Так, что там обсуждается… «В чёрной форме, вроде нацгвардия… троих из села забрали, привязали к деревьям… есть не дают… требуют по тысяче долларов за каждого….» — это наш рассказывает Рубану. Тот страдальчески морщится и начинает куда-то названивать. Судя по всему, без особого успеха.

Время идёт, и вот уже участники переговоров начинают выскакивать на пару минут покурить, проветриться и вообще спустить пар. Перемещаюсь к ним… «Бля, я не пойму, Ленцов этот, он вообще чей генерал?! Российский или укропский?!» — один из нашей делегации от раздражения даже не пытается понижать голос. «Свитный» из эрэфян возмущённо смотрит на него метров с пяти, но сказать ничего не решается и быстро заходит внутрь. Похоже, докладывать пошёл… Прислушиваюсь к обсуждению. Картина, увы, вырисовывается невесёлая. Укры требуют оставить за ними все спорные точки плюс подчинить им администрацию в нейтральных районах. Огонь первыми должны прекратить мы, а они потом подумают, на досуге. Россиянский генерал их открыто поддерживает, прозрачно угрожая перекрытием ленты. Мол, Москва скомандовала немедленно прекратить войну, так что все выполнять бегом марш, а не то я вас ужо. Бля, как же мерзко на душе…

Ладно, моральные переживания моральными переживаниями, а кушать хочется всегда. Благо обед объявили. Заходим в столовую, там один длиннющий стол, Бес и все остальные командиры уже там. Рассаживаемся, приступаем. Ну, без изысков, но приготовлено хорошо. Зачёт. Люблю я покушать, грешен. Бес в промежутке между каждыми двумя глотками успевает принять два доклада и сделать три распоряжения. Энергичный мужик. Пообедали, выходим обратно во двор. Переговоры продолжаются.

Наконец-то, переливание из пустого в порожнее закончилось. Амид даёт команду «По машинам!», рассаживаемся. Барс садится справа от меня, лицо чернее тучи. Понятно… По дороге, из его телефонных переговоров узнаю, что окончательное решение ещё не принято и он везёт украинско-россиянский ультиматум в Донецк для обсуждения. Хотя, конечно, реально смотря на вещи, никуда мы не денемся. Угроза перекрытия ленточки в наших условиях является вундерфавлей. Что касается перспектив наступления на Ростов и Москву — они, увы, существуют лишь в воспалённых мозгах Кургинянов и прочей сволочи. Хотя, может, и не увы. Не уверен. Иногда лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас, но перешла ли уже РФ этот рубеж, или нужно ещё подождать немного — однозначного ответа у меня нет.

Вечером, после совещания, Север (наш непосредственный командир) довёл: условия Москвы Киева приняты, единственное, на что укры согласились в качестве уступки, так это сделать аэропорт нейтральной зоной. Народ, мягко говоря, не обрадовался. Особенно те из местных, чьи дома остались по ту сторону линии на карте. Бля. Даже как-то и в голову кроме этого слова ничего не приходит.

Пожалуй, пора с Барсом поговорить насчёт убытия. Север в курсе, Амид тоже, остался Равиль. Он, кстати, вроде как уже не генпрокурор, а первый вице-премьер. Развели, мля, бюрократию. Сегодня ему явно не до того, так что завтра пообщаюсь.

Завтра не получилось, как и послезавтра, в связи с занятостью Равиля, но, в конце концов, получилось его перехватить.

— Разрешите, товарищ командир?

— Заходи. Что такое?

— Выходить собрался. Отпускаете?

— Обратно планируешь?

— Честно, пока нет.

— Понятно… А почему решил?

— По личным обстоятельствам.

— Мдяяя… Ну, армия у нас добровольная, так что каждый сам решает. Ты у нас с июля?

— У Вас — с конца июня, а вообще в конце мая заходил.

— Да, помню… Ладно, смотри значит, — там ещё Волчок собрался выходить, через пару дней я машину на Ростов буду отправлять, с ней и поедете. Как раз и на границе проблем не будет, у нас зелёный коридор. Но смотри, чтоб с собой ничего брали, меня не надо подводить. Понятно?

— Понятно. Разрешите идти?

— Давай. Спасибо, что приехал.

Так. Ну, что Волчок выезжает, я и сам знаю. Как и про машину. Чертовски жаль оставлять тут всё «железо», ну да хрен с ним. По идее, шмонать на границе и в Ростове должны по полной, проблемы лишние мне ни к чему. Если через пару дней, то не так много времени остаётся. Надо сходить повидаться с Севером (ямпольским), зайти в МБЭиТ с народом попрощаться и зайти на «Третью базу» повидать Угрюмого с Кастетом… Да, и ещё с Кофманом собирались кофе попить. В принципе, за день уложусь, пожалуй.

Глава XXV

Ребята Инженера подбросили меня до Верховного Суда ДНР. Ну, согласен, звучит несколько чересчур громко для воюющего огрызка Донецкой области, аж целый Верховный Суд. Но на перспективу-то нужно работать? К тому же председатель там Николаич, а он живое свидетельство того, что не только мудаки и спецы по ануслизингу поднимаются наверх. Инженер у него начальник охраны, кстати. Социальные лифты в действии, понимаешь…

Так, куда сначала? Пожалуй, в ОГА зайду, благо тут рядом. Утро, холодно, ветрено и солнечно. На улицах редкие пешеходы и ещё более редкие машины, вдалеке, со стороны аэропорта, привычно грохочет канонада и поднимается густой столб чёрного дыма. Магазины только начинают открываться (не все, разумеется, половина продуктовых и ¾ всех остальных закрыты совсем), вон трамвай проехал. Дворник подбирает мусор с газона. Жизнь продолжается, несмотря на войну. Пожалуй, с этой жизнеутверждающей мыслью стоит чего-нибудь сожрать. Чебурек, допустим, вон чебуречная открывается, как на заказ. И масло, наверное, ещё не успело набрать канцерогенов.

Горячего, капающего маслом исчадия общепита хватило как раз до ОГА. Здороваюсь с знакомыми охранниками на входе и, минуя очередь посетителей, поднимаюсь на второй этаж. Алексей, Наташа и Дана, как обычно, все в делах и посетителях. Улучили свободную минуту, попили кофе, поговорили. «Зачем уезжаешь, у нас скоро расширение штата будет, оставайся, мы уже за комнату в общежитии договорились и т. д.». Мдяяя… жаль, конечно, от них уезжать. Ну да такова жизнь, ничего не поделаешь. Как-то не вижу я себя здесь. У Алексея звонит телефон. «Что, опять?! Да, через полчаса будем!» Поворачивается ко мне:

— Представляешь, опять казачки пытаются рынки крышевать!

— Где на этот раз?

— Радиорынок.

— (Посмеиваюсь.) И чего, снова Минхерц?

— (Смеётся в ответ.) Похоже, да. Старший, говорят, маленький и наглый.

— Ну да, точно он. Поедешь туда?

— Ага. Сейчас, в прокуратуру позвоню, чтоб группу дали. Ладно, удачи тебе!

— И тебе!

Попрощались.

В ноябре, по доносу одной идиотки из фавориток московских «кураторов», Лёху арестовало МГБ по обвинению в том, что он пытался подмять под себя и обложить поборами все городские рынки. Это человека, у которого при слове «взятка» рука тянется к пистолету. Наталья подняла на уши половину Донецка, под обращением в его защиту подписались больше двухсот рыночников, и в итоге его выпустили. А через пару дней Алексей и Наталья поженились.

Ладно, в этом пункте программы галочка поставлена, переходим к следующему — Кофман. Звоню. Пока занят, освободится только вечером. Не вопрос, этот пункт откладываем, следующий — повидаться с Севером. Он на СБУ тусуется, штабным заделался. В хорошем смысле — что-то вроде штатного оперативного дежурного. Заодно по дороге в пиццерию зайду.

Пока иду, расскажу про Минхерца. Благо персонаж достаточно колоритный и даже успевший стать легендарным в узких кругах. Поучаствовав некоторое время в боях (и даже, насколько я слышал, проявив себя), данный гражданин почувствовал лёгкий батхерт от того, что столько вокруг всего не прибитого к полу гвоздями так и шепчет: «Возьми меня… ну пожалуйста, возьми…» И, как человек решительный, принялся воплощать. По крайней мере, пытаться. Поначалу решил сыграть по-крупному и подмять под себя рынок возле ЖД вокзала. Ну, кто бывал, в курсе, что рынок не маленький, мягко говоря. Не «Барабашовка», но тем не менее. Приехал со своим отрядом (человек десять), занял помещение администрации рынка и сообщил изумлённой публике, что отныне и вовек это его корова и он её доит он будет неустанно, не щадя живота своего защищать рынок и решать все его проблемы. (Ну, кроме украинских скотоартиллеристов, регулярно мажущих по ЖД вокзалу, от чего страдал и рынок, и окружающие многоэтажки.) А об оплате потом договорятся. Да. Но вот местовые сборы его люди пока будут собирать. Ага. К несчастью (для нашего героя), мы уже успели на вожделеемом им месте побывать и организовать там местное самоуправление из активных рыночников. Соответственно, те ломанулись к нам. Прыгаем с Алексеем и Москитом в машину, заскакиваем на «Третью базу», берём с собой Угрюмого с ПКМ и мчимся на рынок. Угрюмый, сильно заскучавший от безделья, умильно жмурится и чуть ли не облизывается, как кот, углядевший миску сметаны. Подъезжаем, десантируемся. Казачков нет. Подъезжает следак из прокуратуры, вызванный Алексеем. Просим рыночников позвонить Минхерцу и сообщить, что приехали прежние хозяева рынка (сбежавшие с началом войны) и качают права. Минут через пятнадцать появляются казачки. Бодро маршируют, картинно держа калаши стволами вверх. Из-за угла выходит Угрюмый с ПКМ наперевес, ствол деликатно смотрит казачкам чуть ниже пояса. «Здорово, братики! Что случилось?» Немая сцена. Угрюмый — личность известная. История, как, показывая «молодым» работу из подствольника, он подстрелил укроснайпера, уже стала неотъемлемой частью местного фольклора. Задранные в небо автоматные стволы казачков реально обвисли, как обданные ледяной водой мужские органы. Впечатление, во всяком случае, создалось именно такое. Через пять минут общения выяснилось, что никто и не собирался никого крышевать, а в администрацию рынка заехали временно, чтоб личный состав от дождя укрыть. Ну, вот негде больше было. Бывает же такое? Да-да, вечером съедем. И торговцев никто не пугал, те всё неправильно поняли. Мы просто спросили, всё ли в порядке и не обижает ли кто. Из чувства гражданского долга, ага. Ну и всё в таком духе. Позднее та же группа, с несгибаемым Минхерцем во главе, пыталась узнать, всё ли в порядке и не нужна ли помощь то на складе газировки, то в магазине косметики, то ещё где-то. С прежним результатом. Мдяяя… Любопытно, сколь сильно бывает в людях чувство гражданского долга. Жаль, я не такой. Ладно, вот и пиццерия. Прочь все посторонние мысли. Даёшь спокойно посидеть в приятной обстановке.

Поели, можно и поспать… Не, это из другой истории. Следующий пункт программы — Север. Не мой командир, который сейчас устанавливает ЗУшку на отмытый от украинских мозгов трофейный МТЛБ, а тот, с которым я в первых днях июня переходил границу. Эх… Вроде всего четыре месяца прошло, а по ощущениям — пара лет, как минимум. Интересно, как люди воспринимали несколько лет войны… Впрочем, может, ещё и узнаю. На улицах прибавилось людей и машин, троллейбус вон проехал, за ним ещё один. Если бы не постоянный гул со стороны аэропорта, можно и забыть, что идёт война. Хотя нет, что это я, простите. Перемирие у нас идёт. Интенсивное. На днях, когда в Донецке состоялся перенесённый на месяц День Знаний, укромрази долбили по городу втрое сильнее обычного. Народ с утра ещё крепился, на улицах было полно прохожих, детей, цветов и т. д. Несмотря на сильный обстрел, в воздухе витало: «А вот хрен вы нам испортите праздник, пидорги!» Но к обеду люди не выдержали и попрятались с улиц. Молодец старик Вальцман, держит своё слово. Сказал: «Наши дети пойдут в школу, а их — в бомбоубежище» — и выполнил. Мужик. Дико хотелось в тот день загнать всех украинских любителей порассуждать о том, как «сепары сами себя обстреливают», в газовые камеры. Заодно добавить к ним эрэфянских хитроплановцев. У нас трое ребят, насмотревшись на ежедневные обстрелы города украми, не выдержали и рванули в самоволку в аэропорт. Поддерживать наших. Два дня там провели, участвовали в очередном штурме (если так можно называть устроенный Гиви идиотизм), к счастью, уцелели, хоть двоих и ранило, одного довольно серьёзно.

Снова отвлёкся, пардон. Тем временем уже почти до СБУ дошёл. Север именно там и обитает. Прорезался у человека талант к штабной деятельности, даже лейтенантские звёздочки уже повесили. Искренне рад за него. На минуту останавливаюсь, прислушиваюсь к канонаде. Не, далеко всё падает. Райончик тут тот ещё. Укры регулярно пытаются накрыть СБУ артой. В саму СБУ мажут, но вот многоэтажки вокруг уже давно сильно обезлюдели — уж очень часто в них прилетает. Не совсем обезлюдели, кое-кто остался, но большинство съехали. Мало того, укропские диверсанты ещё и взрывные устройства периодически подкладывают. Предыдущий раз, когда был здесь (разгрузку Северу привозил), одно такое СВУ как раз снайпер издалека расстреливал. Грохнуло довольно прилично, после нескольких выстрелов. Весело тут жить, короче. Звоню Северу, он выходит. Звёздочки на погонах, планшет — солидно выглядит. Похоже, на ближайшее время человек себя нашёл в жизни. Это радует. Немного поболтали, обнялись на прощание, иду дальше.

Следующий пункт программы — «Третья база». Это возле ул. Молодых Шахтёров, так что топать прилично. Ну да я никуда не спешу. Прохожу мимо автосервиса, где мы с Москитом как-то масло на «Шкоде» меняли. Помнится, там ещё молодой паренёк рассказывал, что уже наловчился варить турели для ПК и собирается замахнуться на КПВТ. Интересно, что у него из этого вышло. Мдяяя… Постапокалиптика в действии. «Сталкер», «Fallout» и «Безумный Макс» в одном флаконе. Аэропорт всё ближе, канонада всё громче. Столб дыма на полнеба. Любопытно, что это там так ёбнуло. Если у укров склад БК или горючки, значит, скоро по городу долбить начнут, выплёскивать негативные эмоции.

Вот и база. «Часовой» (без кавычек тут никак) бдительно спит в уютном кресле, выломанном из какой-то тачки. Аж похрапывает с присвистом. Впрочем, в пяти метрах от него Угрюмый предаётся своему любимому виду активного отдыха — метает в дерево ножи. Задолбал он всех с этим, если честно, народ от него уже прятать режики начал. Если не спрятать, подойдёт, выклянчит «только попробовать» и быстренько ушатает до состояния хлама. Была мысль купить ему перед отъездом комплект метательных ножей, но не нашёл нормальных. Меня увидел, обрадовался. Разбудил Кастета с Кулибиным. Кастет, кстати, уже зашёл обратно, хоть ещё и не вполне оклемался. Оно и не мудрено — получить по пуле в каждую руку и одну в шею, вообще удивительно, как он так быстро восстанавливается. Поговорили за жизнь, настроение у мужиков можно охарактеризовать, как «Гори оно всё синим пламенем, но вот один фиг, хрен вам всем!». Непонятно, что будет дальше, но сдаваться явно не собираются. Честно говоря, на душе неприятное чувство от того, что уезжаю. Ладно, решил так решил, что уж теперь. Обнялись на прощанье, иду обратно в город.

Кофман сказал, что освободится только поздно вечером, так что нужно решать, чем занять ещё часов пять свободного времени. Ну, ещё час на побродить. М-м-м-м-м… Пьянствовать не хочется, я вообще не сказать чтоб поклонник этого дела. Пожалуй, забурюсь в Интернет-кафе возле Крытого рынка. А то на телефоне не то совсем, толком ничего не почитаешь. Выдвигаюсь кружным маршрутом, спешить всё равно некуда. Солнышко светит, хорошо… Где-то на Щорса немолодая интеллигентного вида женщина спрашивает, кивая на столб дыма в небе:

— Молодой человек! Вы не в курсе, Киевский бомбят сейчас?

— Нет вроде, только что оттуда, на Челюскинцев и Молодых Шахтёров всё спокойно.

— А взрывы эти в аэропорту опять?

— Да, по всей видимости. Но по городу не бьют пока.

— Спасибо Вам.

Энергичной походкой удаляется в сторону, откуда я пришёл. Мдяяя…. Любопытно, как человеческая психика приспосабливается к постоянному стрессу. Ведь реально прилететь может куда угодно и в любой момент. Но народ как-то живёт, и даже не особо обращают внимание на войну уже, пока она не коснётся их непосредственно.

В кафе полно явных завсегдатаев этого заведения, в основном в стрелялки какие-то и танчики режутся. Неужели им в реале этого всего не хватает… Хотя в основном лет 15–20, что с них возьмёшь… В районе шести-семи вечера три раза грохнуло не очень близко, но сильно, стёкла кафешки задребезжали (очень непрактичный дизайн по нынешним временам). Похоже, укры таки занялись психотерапией. Пацаны прилипли к стёклам, пытаясь разглядеть, что же там происходит. Приходится их чуть ли не пинками отгонять, заодно объясняя, что, если такое будет ещё ближе, надо сразу ложиться под стол, за которым сидишь.

Наконец Александр (Кофман который) звонит сообщить, что он освободился. Договариваемся встретиться в кафе в центре, сразу выдвигаюсь туда, т. к. время уже поджимает. Вечером город практически вымирает, одни лишь собаководы добросовестно выгуливают своих питомцев. Хотя вон компания из трёх малость перебравших женщин навстречу движется, даже познакомиться пытаются. Увы, некогда. Собственно, пришёл. Как раз и Александр из машины вылезает. По гражданке, но с автоматом. Ну, девайс в наши нелёгкие времена нужный, не поспоришь. Сам без оружия себя как голый чувствую целый день.

Поговорили, за жизнь и не только, весьма интересно. Вообще, признаюсь, Александр произвёл впечатление мужика умного и даже порядочного, несмотря на искреннюю веру в многонационалочку. Ну, он еврей, ему положено. Хоть я и категорически не согласен с его взглядами по многим вопросам (как и он с моими) и считаю их кое в чём наивными, но, ИМХО, нормальным человеком это ему быть не мешает. Хотя и не помогает, конечно. Содержимое всего разговора раскрывать не буду, т. к. обещал, но об одном моменте расскажу поподробнее. Законотворческий процесс в ДНР, с его слов (ну, а уж кому, как не зампредседателю парламента, быть в курсе), выглядел следующим образом: все сколь-нибудь важные законы приходили напрямую из Москвы, из аппарата Асланбека Андарбековича Дудаева (широкой публике более известного под оперативным псевдонимом «Владислав Юрьевич Сурков»). Что любопытно, законы приходили уже в окончательном виде. Не то что вторых чтений не предусматривалось, но и опечатки с неправильно расставленными запятыми чуткие московские кураторы, к тому времени уже полностью подмявшие под себя гражданскую власть в Донецке, исправлять запрещали категорически. Сама мысль о том, что кто-то будет самовольно вносить хоть сколь угодно мелкие изменения в документ, одобренный лично Асланбеком Андарбековичем, москвичей шокировала. Но, поскольку даже с технической точки зрения документы сплошь и рядом приходили ужасного качества, что иногда выплывало в СМИ и вызывало кривые усмешки (а Асланбек Андарбекович ненавидит быть объектом усмешек), был выработан механизм внесения изменений. Мелких, разумеется. Опечатку там убрать, запятую переставить или слова «Пензенская область», неведомым образом оказавшиеся в тексте вместо «Донецкая Народная Республика», заменить. Схема выглядела так:

1) Находится техническая ошибка в тексте.

2) Кофман звонит одному из помощников Дудаева в Нерезиновую, рассказывает об ошибке, просит согласовать изменение.

3) Помощник докладывает Дудаеву.

4) Дудаев принимает решение, разрешать ли изменение.

5) Помощник звонит Кофману, сообщает о принятом решении.

Я, грешным делом, сначала подумал, что Александр шутит этак замысловато. Не, я иллюзий давно уже не питал по поводу происходящего, не зря же уезжать собрался. НО, БЛЯ, НЕ ДО ТАКОЙ ЖЕ СТЕПЕНИ?! Увы, Александр меня заверил, что именно до такой. Да, кстати, насчёт «Пензенской области» — это ни фига не художественное преувеличение. Именно её доблестные московские законотварьцытворцы впихнули в одну из статей ДНРовского закона о выборах. Ну, видимо, копировали шаблон в «Ворде» и не всё потёрли. Кофман, как человек с юмором, не мог упустить такой возможности потроллить коллег и позвонил в Луганск, местным парламентариям. Немного пообщался за жизнь, после чего стал длинно и нудно жаловаться на москвичей, совсем не дающих никакой самостоятельности. Вот, мол, даже закон о выборах уже целиком готовый прислали. Луганчане с нескрываемым чувством превосходства ответили, что у них таких сложностей нет и развёрнут полноценный законотворческий процесс.

— Что, и даже закон о выборах сами писали?!

— Да, конечно, всё сами.

— И что, москвичи не лезли?

— Нет, говорим же, всё сами пишем.

— Круто! То есть у вас в законе о выборах на пятой странице вместо «Республика» не написано «Пензенская область»?

— А… э-э-э…. ну-у-у….. БЛЯ.

Я ржал минуты три. В общем, моё предположение о намеренном срыве Эрэфией любых попыток создания нормально функционирующего государственного механизма в Новороссии по итогам беседы превратилось в уверенность. Хоть у Александра и другое мнение на этот счёт. Мол, «просто они так видят». Ага. А вроде взрослый человек. Ну, ладно, на то она и свобода мнений. До базы он меня на своей машине подкинул. Интересно день прошёл.

Донецк остался где-то далеко позади, вокруг возникают и уплывают назад небольшие рабочие и шахтёрские городки, степь, поля, лесополосы и терриконы. Блок-посты опять же, куда без них. На одном из постов вижу знакомых, останавливаемся на минуту. Был у них в конце августа, когда мы в Снежное выезжали. Обычные местные мужики, сугубо гражданских профессий, которые уже какой месяц защищают русскую землю против многократно более сильного врага. Не получая за это ни копейки денег. Везёт тем, у кого работа вахтовая, — они могут хоть что-то принести домой, пусть для этого и приходится недосыпать и разрываться между домом, работой и войной. И вот их хитрожопая кремлядь пытается впихнуть обратно в состав Украины хоть тушкой, хоть чучелком. Обломаются, уроды. Аллах Владимирович со своими Хитрыми Планами в том числе. Лишь бы страну за собой не утащил.

Подъезжаем к ленте. В полях ржавеют остовы укропской техники, из тех частей, что были окружены и разгромлены летом у границы. Сколько же их тут полегло…

Само пересечение границы прошло на удивление быстро и гладко. У самого КПП (со стороны Новоросии) нас встретил другой минивэн, доверху забитый помощью от волонтёров. «Горки», берцы, разгрузки, медикаменты, сухпайки, спальники и т. д. Ничего стреляющего. Мы с Волчком помогли перегрузить всё вышеуказанное добро в машину, на которой приехали, попрощались с водителем, сели в разгруженный минивэн и подъехали к КПП. Стоявший у шлагбаума пограничник осмотрел машину, сумки, спросил, не везём ли чего на себе, удовлетворился нашими «Нет!» и поднял шлагбаум. Несколько минут, и мы уже выскочили на трассу. Блин, до чего же непривычно видеть такой поток машин. И не видеть блокпостов. И не слышать постоянную канонаду. Даже весьма приличная пробка на въезде в Ростов совершенно не раздражала (нас с Волчком, за водителя не скажу), вызывая лишь прилив ностальгии. Поплутав немного по частному сектору, подъехали к дому одного из людей Барса (сам человек был то в Ростове, то в Донецке, занимаясь организацией снабжения… ну, и не только). В доме большинство из тех, кто шёл именно к Барсу (как Волчок) оставляли документы перед заходом. У меня документы были с собой, и как-то мне не очень хотелось в этот дом идти. Ибо я прекрасно понимал, что никто такое место без присмотра не оставит. И данные из сданных на хранение паспортов уже наверняка заботливо переписаны и сданы в горячие руки людей с холодными сердцами и чистыми головами. Но Волчок настаивал, что «это на минутку, я только паспорт заберу», и обижать его не хотелось.

Какая разница, скажете вы, если всё равно меня уже через Москву пробивали? Ну… есть некоторая специфика в работе больших организаций. Там один отдел занимался (с задачей «не пропустить врагов»), тут другой (с задачей «взять на крючок»). И как-то мне совсем не хочется лишний раз попадаться на глаза. Кому надо, знают, а кто не знает, тем и не надо. Нужно будет кому-то лишнюю палку поставить в отчёте, а мне лишняя головная боль.

Мля, вот так и знал! Выходит дружелюбный до навязчивости парень, Волчок же уже расслабился, поплыл и собирается куда-то идти с какими-то «тоже ополченцами, отличными ребятами» пьянствовать. А «дружелюбный», узнав, что мои документы при мне, как-то очень уж стал интересоваться, кто я и откуда. И Волчок, мля, начинает ему рассказывать всё, что знает, не замечая моих гримас. Бля, он что думает, что я сам забыл, кто я и откуда, поэтому не рассказываю? Не, нам такой хоккей не нужен. Извините, мужики, но мне пора. Ну как куда, домой. Не-не, пить не пойду, и подвозить меня никуда не надо, я город знаю, сам доберусь. Всё, адиос. Волчок явно обиделся, ну да ничего, отойдёт. Головой надо думать.

Доезжаю на автобусе до Большой Садовой, дальше можно и пешочком пройтись. Красота… кафешки, магазины, витрины, девушки… Вспоминаю, как гулял здесь четыре месяца назад. Непременные тожероссияне в идиотских штанах в обтяжку. Мдяяя… Вот их отсутствие в Донецке меня радовало. Может, когда-нибудь и тут их не будет… Ладно, общую красоту города даже они пока не в состоянии испортить.

Вот, собственно, и вокзал. Иду в кассу, беру на ближайший до Москвы, он как раз скоро отходит. Захожу, кидаю вещи, иду в вагон-ресторан, заказываю солянку, жаркое и оливье, беру бутылочку пивка, одним глотком приговариваю полбутылки… уф-ф…. хорошо… можно расслабиться…

Вновь замелькавшие за окном пейзажи как-то исподволь вызывают размышления на тему: «А зачем вообще это всё?» Жалею ли я, что поехал? Нет, однозначно. Да, кроме пары осколков в теле я ничего материального не приобрёл. Но зато я встретил множество интересных людей, я узнал, как поведу себя в бою, я получил массу весьма необычного жизненного опыта, у меня появилось несколько друзей. Но главное — я почувствовал себя по-настоящему причастным к делу Русского Возрождения, почувствовал себя единым целым со своим народом. Это две большие разницы, думатьоб этом ичувствоватьэто. Началась бы война, если бы в Новороссию не потянулись добровольцы из России? Скорее всего, нет, всё пошло бы по одесскому и харьковскому пути. Более грубо, пожалуй, с большим в разы числом жертв, но русское движение здесь было бы задавлено и утоплено в крови. Нужно ли было оставить Украину «в покое», бросить тех, кто безоружными выходил захватывать ОГА и СБУ? Нет. Если народ начинает ставить принцип «лишь бы не было войны» превыше всего, он исчезает. Его земли занимают другие, ещё не утратившие волю к жизни. И в 2014 году в степях Донбасса, мы, русские, доказали, что нас рано списывать со счетов. Придёт время, докажем и по всей России. А оно придёт. ИМХО.

КОНЕЦ

Советы молодому террористу (в хорошем смысле слова)

Пишет kleineslon (ЖЖ: kleineslon)

Ежели кто в ополчение пошёл, но опыта армейского не имеет, вот несколько советов. За основу взято снаряжение одного добровольца, которое тот добыл сам, следовательно, это возможно и в Ваших условиях.

Снаряжение, которое у Вас должно быть, по минимуму:

1. Камуфляж (если есть предпочтения). Выдают обычно стандартную российскую «Флору».

2. Берцы — уберегут голеностопы и стопы от вывихов и мелких травм.

3. Маска камуфлированная. Необходима, так как лицо — первое, что «светится» при наблюдении.

4. Вязаная или флисовая шапочка, шерстяной свитер или флиска. В лесу по утрам очень холодно.

5. Кепка или панама.

6. Портупея — армейская кожаная либо тактический поясной ремень из кордуры.

7. Разгрузка. Любая; главное, подгоните её под себя, чтобы не болталась и не стесняла движений.

8. Оружейный ремень «трёхточка». Можно изготовить самостоятельно из стандартного, инструкции можно найти в Интернете.

9. Рюкзак. Внимательно осмотрите швы плечевых ремней. Чаще всего их приходится усиливать.

10. Нож, мультитул, компас и фонарик.

11. Часы водонепроницаемые с фосфоресцирующим циферблатом.

12. Запас носков и трусов.

13. Шлёпки и сменная обувь (кроссовки).

14. Пенка (коврик) и «поджопник» на эластичной ленте, чтобы не приманивать простатит и геморрой при каждом приседании на землю. Кусок пенки можно разрезать на полосы и вшить в коленные накладки на камуфляже и на локтях. Снижает риск травмы при перемещениях на поле боя, следовательно, снижает ваш риск потерять подвижность.

15. Плащ-палатка. Лучше всего — пончо. На углах палатки сделайте возможность крепления верёвок либо пришейте куски тонкой верёвки (5 мм) длиной 2–3 метра. Это позволит быстро, буквально в течение минуты оборудовать себе либо навес, либо тент. Это и маскировка, и укрытие от дождя. Плащ-палатку или пончо лучше иметь синтетические — меньше вес и лучше влагозащита.

16. Спальник, нужен и людям без финансовых возможностей. Вообще, коврик, плащ-палатку и спальник следует рассматривать как один бивачный комплект, который в любом месте позволит вам оборудовать место отдыха или позиции с максимальным комфортом — т. е. обеспечит меньшую усталость на позиции.

17. Изолента и кусок репшнура ~20 метров. Или хотя бы бельевой верёвки, для тех же бивачных работ. При наличии кошки — для возможности сдёргивания предметов из укрытия при опасности минирования.

18. Небольшой бинокль, кратности до 12 крат вполне достаточно. Отлично было бы иметь хромированное смотровое зеркальце на телескопической ручке.

19. Радиостанция.

20. По аптечке. Индивидуальную аптечку лучше иметь наподобие АИ-Н-1 или АИ-Н-2 «Спецназ». (Состав легко найти в Интернете.) Но если нет возможности, можно и скомплектовать самому.

А вот пример самостоятельно приобретаемого наполнения групповой аптечки для вашего джамаата подразделения:

— Системы для внутривенных инъекций — шприцы.

— Салфетки спиртовые упаковка.

— Церукал (применять при рвоте по 2 ампулы в шприц).

— NaCl.

— Глюкоза.

— Кетанов (применять при травматических болях 1–2 ампулы в шприц в зависимости от боли).

— Софрадекс (применять при поражениях глаз и ушей).

— АЦЦ-лонг (применять при простуде).

— Ацикловир (при герпесе).

— Лоратадин (при аллергии).

— Дексаметазон (при болевом шоке).

— Трентал (при обморожениях и ранениях).

— Димедрол (при высокой температуре совместно с анальгином 1×1 в шприц. Не использовать при действиях в горной местности).

— Анальгин (при высокой температуре совместно с димедролом 1×1 в шприц. Не использовать при действиях в горной местности).

— Кофеин (при сильной одышке 1 ампула внутримышечно).

— Нурофен (при различных болях и высокой температуре).

— Ципролет (при простудных заболевания, при воспалении дёсен).

— Азитромицин (при ангине, гайморите).

— Нафтизин (при насморке).

— Цитрамон (при температуре).

— Ацетилсалициловая кислота (при температуре и болях в горле).

— Активированный уголь (при поносе и отравлениях).

— Нитроглицерин (при болях в сердце). Лучше спрей.

— Колдрекс (при температуре).

— Лоперамид (при поносе).

— Но-шпа ампулы (при спазматических болях и болях в области живота).

— Линекс (при поносе).

— Регидрон (при поносе).

— Мазь левомеколь (для профилактики раневой инфекции).

— Хлоргексидин (обеззараживание ран).

— Аммиак (для приведения в чувство).

— Перекись водорода (промывка ран).

— Раствор бриллиантовой зелени (для обработки ран).

— Раствор йода (для обработки ран).

— Фталазол (при поносе, дизентерии, пищевых отравлениях).

— Аспаркам (для профилактики калиевой недостаточности в горах).

— Мазь диклофенак (при болях в суставах).

— Новокаин.

— Сульфацил натрия (при насморке).

— Ватные палочки.

— Салфетки стерильные большие и малые.

— Бинты стерильные.

— Лейкопластырь бактерицидный.

— Лейкопластырь 3/500 см.

— Ножницы.

— Ватномарлевый тампон.

— Клапан при ранении грудной клетки.

— Катетеры для ВВ — системы для ВВКВ.

От редакции: Евгений (ЖЖ: kleineslon, позывной «Слон») трагически погиб под миномётным обстрелом в октябре 2015 года в окрестностях Донецка. Вечная память герою Донбасской войны.

И ещё советы

Оригинал взят уЖЖ: harly_c

1) Не стоит пользоваться в военное время тем, в чём Вы ничего не понимаете. Если Вы не знаете, как действуют сотовые сети, отключается геопривязка или осуществляется радиоперехват, то оставьте телефон/смартфон/спутниковый телефон/умный чайник дома и не пользуйтесь им ни по делам, ни по личным вопросам.

2) Не стоит публиковать что-то сверхинтересное из зон конфликта, как только дорвались до Интернета (как фото и видео, так и в виде текста). Подумайте три раза, что вы хотите сказать миру и чем это кончится для Вас и вашей работы. Друзья же оценят ваши снимки, даже если они запоздают на полгода, но зато вы останетесь живы.

3) Если Вы всё же решили заснять что-то, то, даже стоя за кадром, не стоит говорить того, что Вы не хотели бы за своей подписью написать на бумаге и сделать общественным достоянием.

4) Не стоит показывать лица тех, кто этого не хочет, выспрашивать или перечислять имена и позывные всех, кто попадает в кадр, передавать привет Иркутску, Люберцам или тёще из Конотопа.

5) Не стоит лишний раз делать кадры на позициях, в местах дислокации и перевалочных пунктах войск и техники, не нужно делать подробные «роуд-муви» от ворот базы до передовой.

6) Находясь на позициях на передовой, в базовом лагере или в подобных местах, не нужно делать панорамных снимков, снимать общие планы занятых подразделением рощиц, амбаров, зданий и видов из окна.

7) Не нужно снимать военные объекты под окнами своей квартиры и в справедливом гневе кричать адрес своего дома. «Граду» всё равно, за кого Вы, и вместе с мальчишами-плохишами под раздачу можете попасть и Вы сами.

8) Не стоит делать съёмку снизу вверх «от бедра». Не стоит делать кадры домов и зданий (особенно многоэтажных), особняков, памятников, вышек, высоких труб, опор ЛЭП, отдельных деревьев и примечательных зелёных насаждений, а также водокачек, заводов, ферм, дорожных знаков, перекрёстков, переездов, мостов, рекламных щитов и прочих примечательных объектов — всё это идеальная возможность узнать место, где производилась съёмка.

9) Лучший вид при съёмке на открытом пространстве — сверху вниз. Снимайте сидящих людей, ноги стоящих, седалища лежащих, траву, валяющиеся предметы. В здании не стоит снимать что-то или кого-то на фоне оконных проёмов.

10) Даже если Вы сняли какой-то редкий, новый или просто интересный вид техники или снаряжения, то не стоит сразу выкладывать в сеть подробный отчёт об увиденном и обещать всем врагам показать кузькину мать.

Вот самые азы, которые наравне с составом минимального выживальческого набора должен знать любой человек, отправляющийся или оказавшийся на передовой в любом качестве. Это конечно не всё, но до остального, кому надо, додумается сам.

Об издательстве

Выпуск подготовлен командой интерактивного издательства «Чёрная Сотня»

«Чёрная Сотня» — молодое издательство нового поколения, использующее краудфандинговые приёмы для переиздания значимой, но редкой историко-философской русской литературы конца XIX — начала XX века.

Присоединяйтесь к нам и принимайте непосредственное участие въ выборе книг для следующихъ изданий. Путём голосования в нашем сообществе ВКонтакте также утверждается и окончательный внншний вид каждой книги.

В настоящий момент мы работаем над цветным фотоальбомом Сергея Михайловича Прокудина-Горского «Путешествие в Империю», дополненным тематическими путевыми заметками русских классиков.

Не пропустите!

Официальное сообщество ВКонтакте:

vk.com/chernaya100

Читайте также: «Кодекс чести русского офицера» В.М. Кульчицкого, 1904 г

Подарочное мини-издание настоящего «русского бусидо», состоящее из универсальных афоризмов и наставлений, касаемых не только военного дела, но и светской жизни.

В начале XX века неоднократно переиздавался и распространялся среди выпускников военных академий и уже бывалых военных командиров.

Выпуск приурочен к годовщине Первой мировой войны и состоит наполовину из текста, наполовину из фотографий забытых русских героев с небольшими биографическими справками.

В. М. Кульчицкий (1881–1943) — участник Русско-Японской и Первой мировой войны, четырежды награждённый Георгиевским крестом. Участвовал в Брусиловском прорыве, за особые заслуги был представлен Государю.

В 1943 году был убит украинским полицаем в харьковском гестапо.

Приобрести книгу:

Читайте также:«Русский Исход. Керчь. 1920 год» Книга братьев Ходаковских

С окончанием гражданской войны на юге России, Керчь стала последним городом, где был спущен русский национальный флаг. Отсюда уходили последние корабли Русского Исхода, уносившие на чужбину тысячи участников антибольшевистского сопротивления и гражданских лиц.

Как показали дальнейшие события, проведённая Петром Николаевичем Врангелем и командованием флота масштабная морская эвакуация спасла изгнанников от неминуемой гибели в горниле Красного террора, который захлестнул Крым с приходом советской власти.

В работе братьев Ходаковских «Русский Исход. Керчь. 1920» подробно описывается ход керченского эпизода эвакуации частей Русской армии из Крыма в Константинополь в холодные ноябрьские дни 1920 года.

Особое внимание уделено воспоминаниям непосредственных участников трагических событий.

Приобрести книгу:

Заключительная страница

Дизайн переплёта, карты: К. О. Круглов

Корректура: Т. И. А.

Технический редактор: Т. Р. Венков

Главный редактор: Д. Н. Бастраков

Верстка: higimo

Издательство выражает благодарность донецкому фотографу и журналисту Олегу Никитину за помощь в оформлении обложки.

За информационную поддержку на этапе предпродаж выражаем свою признательность Интернет-журналу «Спутник и Погром» и ресурсу в социальной сети «ВКонтакте» «Сводки от ополчения Новороссии».

Отдельно благодарим всех, кто приобрёл нашу книгу по предзаказу, — без вас эта книга не увидела бы свет.

Бумажную версию «Записок террориста» можно приобрести здесь

Сноски

1

TIA — This is Africa, «Это Африка» — устойчивое африканское выражение, употребляемое для объяснения чего-то, чего в нормальных местах не происходит.

(обратно)

2

Крио — основной язык межплеменного общения в Сьерра-Леоне. Смесь сильно искажённого английского и местных языков, много заимствований из французского. Стандартного английского 75 % населения просто не поймёт, хотя он и является государственным в стране.

(обратно)

3

Майнинг (от англ. mining, «горное дело») — распространённое в Африке (в том числе в неанглоязычной среде) обозначение деятельности по добыче золота и алмазов.

(обратно)

4

ЮСНР — Южно-Сибирская Народная Республика.

(обратно)

5

ТТХ — Тактико-технические характеристики.

(обратно)

6

Буш (от англ. bush, «куст») — саванна с низкорослыми деревьями и колючим кустарником, один из самых типичных пейзажей в Африке.

(обратно)

7

Территория, занимаемая сейчас ДРК, изначально была личным владением бельгийского короля Леопольда II. Пожалуй, единственный пример, когда колонизация белыми африканской страны не пошла на благо местным жителям.

(обратно)

8

СКС — самозарядный карабин Симнова.

(обратно)

9

ОБД — опыт боевых действий.

(обратно)

10

Расчёт — небольшое подразделение, обслуживающее ар-тил-ле-рийское орудие, пулемёт, ракетный комплекс и другую сложную технику.

(обратно)

11

АГС — АГС-17 «Пламя», автоматический гранатомёт станковый.

(обратно)

12

СВД — снайперская винтовка Драгунова.

(обратно)

13

ПКМ — пулемёт Калашникова модернизированный

(обратно)

14

РПГ — РПГ-7, ручной противотанковый гранатомёт.

(обратно)

15

КПВТ — крупнокалиберный пулемёт Владимирова танковый.

(обратно)

16

Способ целеуказания по условному часовому циферблату. Применяется всеми родами войск. За 12 часов принимается направление движения либо значимый ориентир.

(обратно)

17

ВОГ — ВОГ-25, выстрел осколочный гранатомётный (боеприпас для подствольного гранатомёта).

(обратно)

18

РПК — ручной пулемёт Калашникова.

(обратно)

19

«Нона» — 120-мм самоходное артиллерийское орудие.

(обратно)

20

«Шмель» — РПО-А «Шмель», реактивный пехотный огнемёт.

(обратно)

21

СПГ-9 «Копьё» — станковый противотанковый гранатомёт.

(обратно)

22

ПЗРК — переносной зенитный ракетный комплекс.

(обратно)

23

ПТУР — противотанковая управляемая ракета.

(обратно)

Оглавление

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI

Глава XII

Глава XIII

Глава XIV

Глава XV

Глава XVI

Глава XVII

Глава XVIII

Глава XIX

Глава XX

Глава XXI

Глава XXII

Глава XXIII

Глава XXIV

Глава XXV

Советы молодому террористу (в хорошем смысле слова)

И ещё советы

Об издательстве

Читайте также: «Кодекс чести русского офицера» В.М. Кульчицкого, 1904 г

Читайте также:«Русский Исход. Керчь. 1920 год» Книга братьев Ходаковских

Заключительная страница Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg