«Зяма Пешков — легионер и бригадный генерал»

Сергей Алексеевич Кутолин Зяма Пешков — легионер и бригадный генерал

К 115-годовщине со дня рождения

В горстке праха — бесконечность

Это было шикарное утро: когда начался артналет, то воздух ревел, а со стороны неприятельских траншей, фонтаном разлетались деревья, земля, люди, камни.

АКТ ПЕРВЫЙ

Капитан крикнул ему:

— Не прекрасно ли это, Пешков?

— Да, мой капитан, это как извержение Везувия.

Солнце освещало поле золотом, на поле разворачивалась грандиозная картина ада. По команде они выскакиваали из своих окопов. Он вместе со своим отделением бегом вперед, по ним оживают немецкие пулеметы, и вдруг его рука падает как плеть, что–то его толкает, и он летит на землю. Нет сил встать… Кое–как достаёт нож, разрезает ремни и старается ими стянуть правую руку».

Это 9 мая 1915 года, сраженье под Аррасом, где он был тяжело ранен. Санитары даже не хотели везти в госпиталь истекающего кровью солдата — бессмысленно. На перевозке настоял молодой французский лейтенант, стоеросовая дубинушка в 2 с гаком метра, с малоизвестной тогда именем Шарль де Голль. Перевезти-то перевезли, но только до перевязочного пункта.

А дальше Зиновий сам, хотя и в полуобморочном состоянии, умудрился добраться до железнодорожной станции, где тайком проник в свободное купе санитарного поезда. В пути не обошлось без приключений, но, так или иначе, он добрался до Парижа, в пригороде которого располагался американский госпиталь. Позднее Зиновий писал: «При осмотре одна из сестер, высокая блондинка в ослепительно белом халате, сдирая с меня грязь, по-английски сказала: «Ну, этот умрет». Я посмотрел на нее и сказал: «А может быть, еще не совсем?». Боже мой, что с ней сделалось!».

Стойкий капрал Французского Легиона, у которого ампутировали руку по плечо, этот живчик ростом 1м 62см, не обретался никогда в печали и унынии, напротив, едва под-нявшись, он перезнакомился со всеми тяжелоранеными и постоянно подбадривал их. 28 августа маршал Жоффр подписал приказ о награждении капрала Пешкова Военным крестом с пальмовой ветвью. На торжественной церемонии во Дворе чести Дома инвалидов Зиновию также вручили именное оружие. Так окончательно и навсегда мещанин иудейской веры Ешуа Золомон Мовшев Свердлов, принявший православное крещение под именем Зиновия Пешкова отказался от всех своих иудейских родственников в том числе и от небезызвестного родного брата Якова Михайловича Свердлова и не был бы страшно удивлён, узнав, что отец его, Михаил Израилевич, что проклял Зиновия, буквально ликовал, когда с Первой мировой войны Зяма вернулся без правой руки, узрев в этом проявление кары божьей. И дело здесь не в иудаистских установках отца, хотя и без них, чего греха таить, не обошлось, поскольку сам папа Михаил вторым браком был женат на Кормильцевой Марии Александровне, от которой в православном браке и детей имел. Уместно заметить, что в октябре 1903 года в арзамаскую Троицкую церковь пришел императорский указ об исправлении записи в метрической книге: было велено вернуть Пешкову фамилию Свердлов. Но Зяма был уже в Москве, в школе МХАТ, среди учащихся которой он быстро завоевал популярность, так как именно через него Федор Шаляпин передавал студентам билеты в ложу 4-го яруса Большого театра на свои концерты. Станиславский же, режиссер пьесы «На дне», доверил ему в спектакле роль Меланхолика и даже привлек его к участию в «Мещанине».

А дело всё в том, что в апреле 1902 года Горького отправляют в ссылку в Арзамас, куда он приглашает для работы в своей библиотеке Зиновия Свердлова, у которого за душой аж 4 класса гимназии, но «чертовски способный молодой человек, сын соседей по дому Горького в Нижнем, да ещё крайне порядочный». Когда его младший брат Яков, озлившись на Зинку (так звал его Горький), пытался выдать его полицейскому, то Зинка зла на брата не держал». В августе того же года писатель завершает пьесу «На дне», и поэтому к нему приезжает видный театральный деятель Владимир Иванович Немирович-Данченко. Здесь же, в доме писателя, пьесу ставят, и Зиновию достается роль Васьки Пепла, которую он исполняет так, что известный режиссер тут же предлагает ему перебраться в Москву, чтобы попробовать свои силы на «большой сцене». И даже, заручившись поддержкой Шаляпина, начинает хлопотать о зачислении Свердлова на драматические курсы. Но тут в дело вмешалось законодательство, согласно которому лицам неправославного вероисповедания в Москве жить запрещалось. Cпасая положение, Горький решает усыновить Зиновия: дать ему свою фамилию — Пешков и окрестить в православную веру.

А тут в 1904 году его должны были призвать в армию и отправить на Русско-японскую войну, что абсолютно не входило в планы самого Зямы. Зяма эмигрирует в Швецию по загранпаспорту, сделанному Горьким. Из Швеции Зиновий перебрался в Америку, где некоторое время метался между Канадой и США в поисках лучшей доли. Депрессия, которую он испытывал в последние месяцы пребывания в России, на чужбине только усилилась. Да и жилось ему не сладко — катастрофически не хватало средств. Не исключено, что отчасти поэтому он начал, что называется, «баловаться пером» — писал рассказы и отправлял их Горькому. Один из них, «Без работы», писатель опубликовал. В марте 1906 года Горький едет в турне по Америке, где его встречают весьма восторженно Зяма, к тому времени уже выучивший английский, и находится при нем в качестве переводчика. Написав «Мать», Горький уезжает из Америки в Италию, в Неаполь, а Зиновий — в Новую Зеландию, о которой грезил еще в детстве. Там он работает крючником в столичном порту, в Веллингтоне, продолжая писать рассказы. Примерно через год он перебирается под «отцовское» крыло на Капри, на виллу Спинолла, где ведет бухгалтерию писателя и является его связующей нитью с местной публикой — к ломаному английскому добавляются не менее ломаные французский и итальянский, что значительно упрощает жизнь «немому» Горькому. «Спинолла» тех дней — место паломничества многих выдающихся соотечественников писателя. Здесь кучкуется Ленин и Богданов (Малиновский), Дзержинский, и Луначарский, Бунин и Новиков — Прибой, Саша Черный и Коцюбинский, Пятницкий и Вересаев, Репин, многие другие. Но, как шутил Пятницкий, издатель пролетарского писателя: «В этом водовороте людей и солнца у Горького было только два друга: «Попугай и Зинка»!

Есть попугай, а вот Зинки уже нет, как нет и уже давно Ешуа Золомона Мовшева, а есть некто другой, в котором говорит собственная плоть, собственные уста, собственный глагол и, хотя он, балуясь словами, в рассказах подражает своему названному отцу, но чем больше он подражает ему, тем больше начинает понимать, что его собственный духовный мир — это созданное им и никем другим, хотя и созданное в имени известного ему человека, который отказался от этого имени, но дал это имя ему и тот стал Горьким, а он стал им, т. е. Пешковым, но в новом обличье. Он стал Зямой Пешковым. И в этом суть их глубокой общности, взаимной любви и глубочайшего конфликта, в котором марионеточные фигуры гениального пошиба творят историю ещё пока в мыслях, но уже на деле готовятся изменить мир, столкнув в громадной свалке нежданные и негаданные мощи человеческих дум и стремлений и обратить их в муки невзгод, лишений и горестей, ради только одной идеи: «Человек — это звучит гордо!» И он, Зяма Пешков, навсегда оставив и забыв о своих родственниках по крови и, особенно своего младшего брата с его увлеченностью марксизмом и безграничной преданностью Ульянову, тому самому, который, хихикая, сокрушался, что не удалось привлечь к их движению итальянского борзописца Муссолини, того самого Ульянова, но уже Ленина, который вполне доверяя Якову, на всякий случай создал знаменитый сейф Свердлова с загранпаспартами и кучей бриллиантов на случай краха дела большевиков и их побега всё в ту же «заграницу», сейфа, ключи от которого хранились у милейшей и смиреннейшей Клавдии Новгородцевой, вдовы Якова Свердлова, а тому просто не повезло, — он умер от испанки, известной теперь как птичий грипп.

Но всё же он, Зяма Пешков, успел ещё при жизни сказать брату Якову слова достойные его самого: «Яшка, когда мы возьмем Москву, то первым повесим Ленина, а вторым — тебя, за то, что Вы сделали с Россией!»

По твердому убеждению Зямы, это было вполне справедливо, уж кто-кто, а он- то знал обстоятельство дел в русской революции, поскольку к тому времени в 1917 году с юркой французской миссией французский гражданин Зиновий Пешков, «от имени Святой Земли Франции», по его собственному выражению, проводит успешные переговоры с Вашингтоном о выступлении США в войну на стороне Франции, тем самым как бы прозревая будущее, оказывается сторонником грядущей Антанты, — недаром после этой миссии его награждают орденом Почетного легиона «за исключительные заслуги по отношению к странам-союзницам» и правом доклада Президенту Франции, что он и делает после своего вояжа в качестве капитана военной миссии Франции при Временном Правительстве Керенского в 1917г , в правительстве, которое он крайне невысоко оценивал. Выезжая на фронт, Зиновий сопровождает Керенского и прямо говорит о вакханалии в русской армии, откровенно симпатизируя сначала Деникину, а затем Корнилову, но в основном посещает театры и иные культурные места, где местный бомонд приходит в легкое замешательство, услышав характерное нижегородское «оканье» от французского однорукого офицера.

Глухо, подспудно в нем уже давно трудится величие и нравственное понимание не анархистов, не коммунистов, не фашистов и даже не социалистов, а величие осознанного смысла быта новой его Родины — Франции, гле он не еврей, не русский, а француз во всей широте этого понимания, француз божественного промысла русского православия с обретенным осознанным смыслом нового двадцатого столетия: «Русские живут не правильно, французы живут правильно»! Эта его исключительная вера завораживает всех, с кем он встречается в открытых, закрытых и неофициальных встречах, постепенно превращая его не столько в авантюриста экстра — класса, сколько в профессионального разведчика и эксперта международного уровня…. Здесь всё как с женщинами! Он любил и его любили. И даже одна королева… Измен не прощал. К тем, кто его бросал, уже никогда не возвращался. Женщины, естественно, влюблялись ушами. И часто были на две головы выше его, как это было с первой женой казачкой, от которой у него была дочь, но которая бросила его, полагая, что он не способен содержать семью, а когда выяснилось, что она ошиблась, то взаимностью не ответил. Влюбился в грузинскую княжну Саломею Николаевну Андроникову, а она поспешила к умирающему отцу в Россию и там её уже были готовы поставить к стенке и поставили, но выручил Горький. Она жила с Зямой в гражданском браке четыре года и имела от него дочь. Эта она положила в нагрудный карман мундира бригадного генерала Зямы любимую им фотографию А. М.Горького. Но до бригадного генерала, как и смерти было ещё даже не четыре шага….

Постепенно задачи Зямы начинают носить более узкий военно-дипломатический характер. Он появляется то в США, то в Сибири при штабе Колчака, который в сентябре 1919-го награждает уже «майора французской службы» орденом Св. Владимира 3-й степени.

Зяма представляет французскую разведку при генерале Жанене, главе миссии союзных войск при адмирале Колчаке, а затем даже сопровождает в Европу следователя Н. А.Соколова с материалами следствия по убийству царской семьи в Екатеринбурге, при чём так, что часть вещественных доказательств из материалов следствия так и осталась у него «на хранении». Он во время рекомнедует Жанену сдать опростоволосившегося Александра Васильевича местным социалистам за право проезда по железке на крейсер «Кент», стоящий с большей частью золотого запаса Колчака под всеми парами во Владивостоке. Одним словом, это профессиональный дипломат-разведчик с трезвой головой и безгласной страстностью животворящей силы.

Узко — специальная, деликатная дипломатическая жизнь Зямы продолжается, неоднократно ставя его на грань безысходности, и подобно его названному отцу, чей промысел жизни начинает в нём активно существовать, этот поденщик, крючник и неудачливый актер, благодаря душевной зоркости и ясности своей изумительно восприимчивой натуры определен судьбой для предначертанного ему дела в новой деликатной специальности цепкой волей и настойчивостью, толкающей его, не ходя по трупам близких и знакомых в грозах растревоженной совести неоспоримой реальности служить святой Франции, не обращая внимания ни на красных, ни на белых, которые поедом ели друг дру га, изрыгая на братьев горы хулы и проклятий. И никто из его окружавших людей даже и подумать не мог, что он расчитался со своим родовым прошлым и уже, он, Зяма Пешков, не русский, не еврей, а Человек Мира, силою обстоятельств и событий, он, Зяма Пешков, преданный гражданин Франции, и никто уже никогда не сможет исказить и изменить ту чистейшую реальность, которой он живёт и которой служит. И стоит ли здесь удивляться, что он служит интересам Франции осенью 1920 года уже в Крыму, при штабе барона Врангеля, в последнем антибольшевистском оплоте. А белогвардейцы, ему не очень–то доверяя, проводят аналогии с Яковом Свердловым, поэтому слухи об его расстреле можно было услышать по обе стороны окопов.

В 1921 году Пешков — общественный секретарь Международной комиссии помощи голодающим в России. Тогда же в Париже он знакомится с Алексеем Толстым и становится одним из организаторов движения в помощь русским школьникам. Благодаря своим связям, он привлек к этой деятельности девять правительств и семь национальных «Красных Крестов». Однако его неуемная и активная натура требует большего, и он буквально заваливает начальство рапортами о переводе в полк. Капля камень точит, и однорукого Пешкова назначают командиром роты 1-го полка легиона, который дислоцировался в Африке.

АКТ ВТОРОЙ

Спустя год, во время восстания племен рифов под руководством Абд Аль-Керима, он получает ранение в левую ногу. В госпитале Рабата его навещает маршал Илоте и вручает ему второй Военный крест с пальмовой ветвью. Здесь же Пешков пишет книгу «Иностранный легион», которая стала весьма популярной на Западе.

Зяма следующим образом будет описывать свою жизнь того периода: «Летом 1925 г. я находился в военном госпитале в Рабате, где ждал заживления раны на левой ноге, полученной в боях с рифами. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать и восстановить в памяти годы службы в Марокко, в Иностранном легионе. Я почувствовал себя обязанным людям, судьбу которых разделял в течение нескольких лет и ряды которых только что покинул. Мне следует воздать должное неизвестному величию этих людей, по случаю ставших солдатами, этим кочующим труженикам, которые под солнцем Африки выполняют множественные и трудные задачи. Они могли бы сказать о себе, как солдаты Рима: «Мы идем, и дороги следуют за нами». В интервалах между боями, там, где едва намечались тропинки, они прокладывают дороги, которые открывают аборигенам их собственную страну. Всегда воины, но и по очереди саперы, землекопы, каменщики, плотники. Они — пионеры, работа и жертвы которых позволяют другим людям жить счастливо и мирно в этих отдаленных местах. Это под защитой постов, сооруженных ими, под защитой постов, неустанно бодрствующих, цивилизуется Марокко».

Немыслимая правдивость, зримая непреложная истина его понимания неподкупного зрачка художника в чистом и невозмутимом виде! Широкое, раздвоенное, трагическое сознание надвигающегося поворота истории не обходит его свои крылом.

Зяма успевает на всех фронтах. В последующие годы он довольно часто ездит в командировки в США: предполагается, что он занимался сбором разведывательной информации в интересах французского генштаба. Зимой 1933-го он женится на графине Комбетт, дочери автомагната, но этот брак вскоре распался. Позднее его супругой стала некая испанская аристократка, однако, этот брак оказался еще короче. Искаженное и перекошенное изображение этого человека сквозит в газетах белогвардейшены, осваивающей материк Франции после поражения в гражданской войне. Поэтому ему довольно часто приходится менять лик разведчика — дипломата на лик боевого офицера в родном Легионе.

И когда в Париже его опять перевели служить в Африку, он не опустил руки и по-прежнему ревностно выполнял свои обязанности, установив дружественные связи со всеми лидерами противоборствующих группировок ряда стран «черного континента». Из колеи его выбило другое событие: он узнал, что погиб его сводный брат, родной сын писателя — Максим Пешков, к которому Зиновий был очень привязан. Его депрессию сумело развеять радостное известие из Италии — дочь Лиза, с которой он всегда поддерживал очень теплые отношения, родила ему внука — Сашу. Тогда же он получил приглашение из Голливуда принять участие в съемках фильма по его книге, и с головой уходит в работу над картиной и как сценарист, и как актер.

В 1940 году Зиновий в чине полковника командует батальоном в Марокко. Он уже достиг предельного для старшего офицера возраста службы и ждет отставки. Командование Иностранного легиона 11 августа 1938г. принимает решение о продлении срока службы З. Пешкова в Марокко на 2 года — с 11 января 1939г. Как известно, 3 сентября 1939г. Франция объявляет войну фашистской Германии. Пешков участвует в боях Иностранного легиона против гитлеровцев на территории Марокко.

Философская доктрина сущности гитлеризма и фашизма, национал- социализма, вообще, противна его миропониманию, и он, гражданин и человек Мира, и Родной Франции. Сносить профашистские настроения в родном полку Зяма не мог. Дело кончилось тем, что он был приговорен военным трибуналом к расстрелу. Но накануне исполнения приговора, разговорившись с часовым, предложил тому обмен: золотые часы с гравировкой «Сыну Зине Пешкову от отца Максима Горького» на гранату. И часовой согласился. Когда Зяму вывели на расстрел, он прижал своей единственной рукой гранату к груди, а зубами выдернул чеку. Взяв в заложники командира, приказал отвезти его в машине в аэропорт, а там, угрожая той же гранатой, повелел пилоту взять курс на Гибралтар, где находился Комитет Национального Спасения — правительство Франции в изгнании. Там он потребовал, чтобы его немедленно провели к де Голлю. Разрозненные части французов тщетно пытаются отразить натиск африканского корпуса вермахта, а в июле лондонское радио передает легендарное обращение де Голля ко всем патриотично настроенным гражданам покоренной Франции не складывать оружие, а пробираться в том числе и Англию для формирования полков.

Здесь ничего не преумыслено, ничего не убавлено, в незамутненном виде схвачена неповоторимая сущность этого человека в его любви к Свободе, Демократии и новой Родине, как он их понимал через призму французского мироощущения. Это его — пешковское приобщение к духовной жизни демократии, незамутннённой жёсткими рамками китаизированного социализма, способного, использовав сполна судьбы людей для своих узкопартийных целей, затем только уничтожать, терзая, гноя в застенках и расстреливая своих верных сторонников, как это произошло с его бывшими родственниками в коммунистической России — с тем же младшим братом Венимином, который, как банкир, зарабатывал для Революции деньги в США, затем был членом Презилиума ВСНХ, ворочал научными разработками страны и даже стал Министром Путей Сообщения, а, затем уже, был расстрелян как пособник троцкистов. Или его племянник Андрей Яковлевич, будучи женат на дочери Подвойского, служа в аппарате НКГБ, изничтожал и своих родственников, и родственников жены. У этих, как всегда, начинается с любви к человеку, — всё как по Толстому, которому писал письма, делавший попытку стать толстовцем, небезызвестный Юровский, а закончивший расстрелом царской семьи и собственноручным убиением наследника, малолетнего Алексея Николаевича, — по прямому указу Я. М.Свердлова, с которым был дружен с детских лет.

Тусклое, стоячее мелководье жизни, сурово сжатое в часы размышлений и депрессий, сменялись у Зямы сиянием глаз, ищущим и впитывающим многообразие событий, тонких человеческих взаимоотношений, охотно складывающиееся в улыбку во время дружеской беседы, когда светлые седины оставляют открытым его крупный лоб. Ему почти под 60 лет.

И Пешков назначается специальным послом, а затем и военным представителем штаба де Голля в Южной Африке. В 1943 году Зиновий Алексеевич, имея лишь начальное образование, полученное еще в царской России, становится единственным иностранцем, получившим звание бригадного генерала Франции. Вскоре его направляют в Китай послом к правительству Чан Кайши.

За время, проведенное в этой стране, Пешков, во-первых, расширил свои лингвистические познания, изучив китайский язык, во-вторых, подружился с самим Чан Кайши, что не помешало ему, благодаря феноменальным дипломатическим способностям, установить хорошие контакты и с Чжоу Эньлаем, вторым после Мао человеком в КПК. Он много работает, постоянно находясь в разъездах: Лаос, Камбоджа, Вьетнам, Индия… Причем не только консультирует тамошних представителей Франции, но и оказывает посильную помощь своим однополчанам по легиону — многие из них находят убежище в Китае.

АКТ ТРЕТИЙ

В самой гуще событий Пешков встречает Победу над Гитлером.

В марте 1946 года Пешкова назначают главой французской миссии союзного командования на Дальнем Востоке. Первым делом 62-летний бригадный генерал с юношеской старательностью начинает изучать японский язык. Но, вероятно, не это было его основной заботой, поскольку именно за выполнение миссии в Стране восходящего солнца его наградили Большим крестом Почетного легиона. Пешков как бы иллюстрирует тот факт, что человек отказавшийся от имени Пешкова ради имени Горького, не только существует и проживает собственную жизнь не в тумане мифа, а в подлинной неопровержимой действительности военного дипломата и разведчика в конечном всечеловеческом единстве.

И только в начале 1950 года было удовлетворено его прошение об отставке. Двухкомнатная парижская квартира, около полусотни наград разных государств и ведомств, русский ресторан «Новый», где, сидя за столиком, он с удовольствием слушал рассказы о Великой Отечественной войне России с фашизмом из уст ее участников — такова его жизнь в послевоенной Франции. Единственное, что не давало ему покоя — мысли о судьбах дорогих людей — его дочери Лизе и ее семье, о которых он ничего не знает с конца 1930-х годов.

А в это время, на другом полюсе Земли, его дочь Елизавету в очередной раз отправили в ссылку. В 1950 году ее вызвали в Москву в кабинет самого Берии. Лаврентий Павлович не стал играть в прятки, а прямо предложил Лизе жизнь на Западе в обмен на достоверную информацию о делах отца. Но что она, не слышавшая о нем долгие годы, могла рассказать, даже если бы и очень захотела? Ей повезло — ее отпустили домой, а после ХХ съезда реабилитировали. Лиза вместе с сыном поселилась в городе, который больше всего напоминал ей Италию — в Сочи. Устроилась сначала медсестрой, потом библиотекарем в краеведческий музей, в котором проработала до самой пенсии.

В 1964 году кабинет Франции столкнулся с очень щепетильным вопросом: потеря колоний в Африке и Индокитае могла привести к серьезным ограничениям во внешней политике на Востоке. Особенно беспокоила обстановка в Китае. И Пешкова возвращают на службу: 80-летний Зиновий Алексеевич направляется чрезвычайным послом в КНР с четкими инструкциями — убедить Чан Кайши и одновременно ЦК компартии Китая в союзнических идеях Франции. Миссия была выполнена блестяще: генерал уже вернулся в Париж, когда Чан Кайши сообразил, как ловко его обвели вокруг пальца.

Можно лишь полагать, что деятельность Зямы как бригадного генерала не в последнюю очередь касалась в течение нескольких десятилетийруководства разведкой Франции на всём участке Ближне- и Дальне восточной Азии. И даже сообщение от Пешкова во время войны советской стороне о невозможности открытия японцами второго фронта с СССР говорит не только об общности интересов Франции Де Голля и СССР, но и, скорее всего, о том факте, что им была известна иформация, полученная в этом направлении группой Зорге. Что придавало такой информации большую достоверность для Кремля.

Но вот другая информация, которая была в руках Советской стороны о точной дате нападения японцев на Пёрл-Харбор была известна только СССР, а замалчивание её по сути дела автоматически подготовило вхождение США во вторую мировую войну и чего было бы ожидать нельзя в противном случае, тем более, если бы такой информацией располагал Пешков. Возможно, в этом случае развитие событий второй мировой войны было бы совершенно иным. Но русские в своё время дали исторический шанс США в победе над Англией, когда в 1863г. эскадры под командованием контр-адмирала С. С.Лесовского вошла в бухты Нью -Йорка, а соответствующая эскадра контр-адмирала А. А.Попова в Сан- Франциско и демонстрировала поддержку Союзу штатов. Это было полной неожиданностью для британского флота, он снялся с якоря и ушёл из Нью-Йорка в 1863г. Так Россия помогла возникновению США! СССР такой поблажки с Пёрл-Харбором во второй мировой войне дать США не могли, — речь шла о существовании Союза. Одним словом, разведка Зямы в этот период ведения войны была не достаточно эффективной.

Но как бы то ни было к периоду заигрывания Зямы с правительством Чан Кайши, эта поездка освещалась всеми центральными СМИ, в том числе и советскими. Вот так его дочь от превой жены (казачки) — Елизавета, спустя несколько десятилетий, впервые услышала об отце по радио. И получила более чем лаконичный ответ: «Где пропадаешь, почему молчишь?». Она молча плакала прямо у дверей в квартиру, уверенная в том, что советские спецслужбы не позволят ей не только повидаться, но даже переписываться с отцом…

Свой путь он окончил 27 ноября 1966 года на 81году жизни, покинув её без болезней и воздыханий. Луи Арагон, с которым он был дружен, назвал его жизнь «одной из самых странных биографий этого бессмысленного мира». Все свои силы и таланты он отдает Франции, интересы этой страны становятся для него определяющими. Принимая активное участие в Сопротивлении, он тесно и до конца останется связанным с Вики и Николаем Оболенскими, русскими героями борьбы французского народа с фашизмом.

В православной церквушке на улице Дарю архиепископ Собора святого Александра Невского Георгий и священник Николай Оболенский по православным канонам отслужили заупокойную панихиду по рабу Божьему Зиновию.

Прах Зиновия Пешкова покоится в ногах надгробия княгини Оболенской — такова была его последняя воля. На кладбище Сен-Женевьев де Буа люди по сей день приносят цветы к памятнику со скромной надписью: «Зиновий Пешков. Легионер»…

И, если действительность шире воображения, то, скорее всего потому, что истина плотнее воображения. И примером этому вся жизнь и деятельность бригадного генерала и легионера, гражданина Мира и Франции, З. А.Пешкова.

Оглавление