«Великий портретист из Ливорно. Амадео Модильяни»

Елена Мищенко Александр Штейнберг ВЕЛИКИЙ ПОРТРЕТИСТ ИЗ ЛИВОРНО Амедео Модильяни (Amedeo Modigliani)

Американцы – урбанисты. Они мыслят крупными дистанциями и масштабами: города, регионы, хайвэи. Американцы не представляют жизни без автомобилей.

Французы предпочитают ходить пешком. Тому есть множество причин. В таких городах, как Париж и Марсель, трудно ездить в автомобиле. Поворачивает, скажем, большой автобус в Париже с Итальянского бульвара на улицу Консерватории – старенькую и узкую, и движение прекращается на 15–20 минут. Вдоль Больших Бульваров – Итальянского, Османа, Страсбургского, машины паркуются не только у бровки тротуаров, но и по центру. Даже очень богатые люди предпочитают ездить на небольших машинах, чтобы было где приткнуться.

Но не только недостаток парковок заставляет парижан ходить пешком. Париж – это город-памятник. Здесь каждый дом – история. А еще – парижане обожают общаться друг с другом. В те часы, когда открываются парижские кафе, Париж превращается из города-экстерьера в город-интерьер. Небольшие кафе буквально выплескиваются на улицы, бульвары и площади. Стеклянные стены раскрываются или раздвигаются, столики выставляются на тротуары. Есть совсем маленькие столики – на два места, ведь если встретились два парижанина-приятеля, они обязательно сядут поболтать.

Особенно привлекательны кафе Латинского квартала, Монпарнаса и Монмартра. Там традиционно собираются художники, скульпторы, поэты, артисты. В начале XX века кафе были пристанищем для всей парижской богемы, связанной с новым искусством. Имена молодых, тогда еще мало кому известных, людей вошли впоследствии в сокровищницу мировой культуры. Это Шагал и Паскин, Кокто и Элюар, Пикассо и Эренбург. В этих кафе они отдыхали от работы, спорили, писали стихи, делали наброски, правили рукописи.

Среди представителей парижской богемы, посещавших кафе на Монпарнасе и на Монмартре в 1910-20 годы, выделялся стройный молодой человек, одетый весьма экстравагантно. Прямо в кафе он делал быстрые портреты приятелей, посетителей, наброски на листах французского торшона, в альбоме или просто на салфетках. Лица и фигуры на его рисунках были вытянуты, стилизованны и почти иконописны, но вместе с тем были удивительно похожи. Во всем чувствовалась рука мастера. Это был Амедео Модильяни – еврей, родившийся в Италии и ставший одним из великих портретистов Франции.

* * *

Амедео Клемент Модильяни родился в Ливорно 12 июля 1884 года. Мать и отец его были родовитыми евреями. Отец Амедео, Фламинио, был бизнесменом. Правда, ему не всегда сопутствовала удача, однако дом был полной чашей. Стол всегда был накрыт, еды было предостаточно, за стол всегда садилось множество членов семьи. Детей было четверо. Амедео родился последним, был самым младшим, самым любимым. Дом, в котором они жили на виа Рома, был большим, находился в старом тенистом саду.

Родители Модильяни были ортодоксальными евреями. Дедушка Модильяни, отец Фламинио, был патриархом семьи. К нему подходили, целуя руку. Его слово было окончательным, его решения – непререкаемыми. Амедео, чье уменьшительное имя было Дедо, был общим любимцем. Огромное влияние на маленького Амедео оказал его второй дедушка – отец матери – Исаак. Это был блистательный ум, замечательно знающий Тору, интересно ее трактующий. Он знал множество языков, помимо европейских, отлично знал арабский. Он был бизнесменом, однако торговые дела увлекали его все меньше. Со временем он оставил это своим управляющим и клеркам, а сам все время проводил в чтении книг. После смерти младшей дочери Клементины он переехал в Ливорно и поселился у Модильяни, отдав сердце младшему внуку – Амедео.

К сожалению, дела в бизнесе шли все хуже, и вскоре Фламинио объявил себя банкротом. Семья Модильяни оставила большой дом и переехала в меньший. Было очень сложно прокормить и дать образование четырем детям, поэтому мать Амедео Евгения решает начать зарабатывать деньги для поддержки семьи. Этот шаг вызвал бурную реакцию среди знакомых: это неслыханно, чтобы женщина ее круга пошла работать! Однако Евгения не сомневалась в правильности выбранного ею шага. И с помощью сестры Лауры начала работать в школе. Это была хорошая частная школа, где Евгения учила девочек французскому и английскому языкам, хорошим манерам, и вскоре стала одной из самых популярных учительниц.

Трое старших детей находились с нею в школе целый день, а младший, Дедо – дома. Дедушка Исаак, с которым у них были удивительно нежные отношения, проводил с ним все время. Трогательно было видеть, как они, держась за руки, гуляли улицами родного Ливорно. В то время, как его сверстники играли во дворе, Дедо слушал рассказы своего дедушки, передававшего свои знания по философии, науке, искусству. Именно от дедушки будущий художник узнал имена выдающихся еврейских мыслителей – Спинозы, Мендельсона, Уриэля…

Дедушка Исаак умер, когда мальчику было 10 лет. Евгения все силы отдавала детям, с мужем у нее были сложные отношения, в семье наступил разлад. Большую материальную и моральную помощь ей оказывал брат – Амедео Гарсия, в честь которого она и назвала младшего сына. Это был незаурядный человек, веселый, щедрый, иногда даже чересчур. Он не задумывался над житейскими трудностями, был картежником, проигрывал и выигрывал неожиданно приличные суммы. Он очень любил своих племянников, его материальная помощь семье была неоценима. Евгении приходилось нелегко – умер отец, с мужем отношения были непростые, и к тому же ее старший сын – Эммануэль, студент юридического факультета Ливорнского университета, был обвинен в участии в социалистических группировках и посажен в тюрьму.

Эммануэль был блестящим, образованным студентом, семья всегда гордилась им, но в университете он начал участвовать в политических сходках, митингах. Посте-пенно все было улажено, Евгении пришлось уплатить большой штраф, сына выпустили на поруки. Дедо гордился своим братом и горячо переживал суд над ним. Он разделял его политические убеждения и впоследствии всегда был на стороне бедных и убогих.

Он был необычайно романтичен, красивый юноша Амедео. Этому способствовало все: сам воздух Италии, атмосфера уважения к искусству, царящая в доме, столь свойственная интеллигентным еврейским семьям, и конечно, занятия рисунком, которые он начал с замечательным педагогом – лучшим, наверное, не только в Ливорно, но и во всей Италии – Гильемо Мишели.

Амадео занимался живописью очень серьезно, делал большие успехи. Гильемо Мишели возглавлял в то время художественное направление в Италии, которое было сродни французскому импрессионизму. Это было близко по духу молодому художнику. Амедео был поглощен работой и часто ездил в Венецию, Рим, Флоренцию, работал в музеях, копировал работы мастеров Возрождения.

Как-то, вернувшись из очередной поездки в Венецию, юноша был потрясен известием о кончине своего любимого дяди Амедео. Он был безутешен – это была уже вторая потеря столь близкого ему человека. Для Евгении это было огромным горем – ведь она лишилась единственного родного человека, который так поддерживал ее.

Амедео взрослел, делал большие успехи в живописи и мечтал о том, чтобы поехать учиться в Париж. Евгения отлично понимала стремления сына и однажды, обняв его, вручила небольшую сумму денег из своих сбережений, сказав, что если он будет в Париже жить разумно, этого должно хватить на первые несколько месяцев, а потом она пришлет еще.

Дедо никак не мог понять сразу, о чем она говорит, но затем, поняв, что решается его судьба, не мог сдержать слез. Благодарность, признательность, жалость – масса чувств овладели им. Он смотрел на лицо своей матери – прекраснее лица он не видел. Дедо обещал своей матери вернуть потраченные на него деньги и завоевать всемирную славу в Париже. Он выполнил свое обещание, правда – наполовину. Он никогда не возвратил денег, но зато сделал имя Модильяни бессмертным.

Итак, Дедо оставил родной Ливорно в начале января 1906 года. Евгения оторвала от сердца своего любимца, наказав ему хорошо питаться, хорошо спать, не курить – ведь у него больные легкие. Он был хорошо экипирован, одет как юноша, решивший стать художником в Париже. Он был чертовски хорош собой: высок, строен, всегда тщательно выбрит. Он покорял сиянием черных глаз, его осанка, манера выдавали благородное происхождение. Он всегда гордился своими предками, среди которых были раввины, мыслители, бизнесмены.

Багаж Амедео был невелик – небольшой чемодан и дорожная сумка. Деньги, которые ему дала мать, он положил в новенькое портмоне. В дорожной сумке лежала красивая папка с любимыми репродукциями старых мастеров Возрождения, он взял с собой несколько коробок с красками и семейные фотографии.

О чем думал молодой художник, сидя в поезде, который мчал его к началу новой жизни? Много известных художников до и после него проделывали тот же путь. Пикассо уехал в Париж в 1898 году, Бранкузи – в 1904, Паскин – в 1905.

Почему все они избрали этот путь? Почему они были уверены в том, что их поймут именно в Париже, что они обретут там свое имя и славу? Что двигало ими?

ВОТ ОН, ПАРИЖ!

Вот он, Париж! Модильяни впервые увидел город, о котором так много слышал. Неужели и вправду он видит огромные сияющие вывески роскошных магазинов Елисейских Полей, слышит французскую речь, понимая ее?

Спасибо маме, учившей его языку.

Вот он стоит на вокзальной площади. Он, который мечтает покорить Париж. Рядом с ним остановился фиакр: куда желает ехать, месье? Ах, если бы он знал куда. Глаза разбегаются. Столько хорошеньких женщин вокруг. Он в Париже. Так куда же ехать, месье? Конечно же, на Елисейские Поля, затем – Триумфальная Арка, Монмартр, Монпарнас, Латинский квартал, Булонский лес…

От одних названий кружится голова. Когда, наконец, по его желанию фиакр остановился возле «приличного» отеля, была уже глубокая ночь. Уставший, голодный, веселый юноша мечтал об одном: горячий ужин, вода для мытья и вечерний Париж.

Он – молод, он – художник. Он будет богат, знаменит, счастлив. Ведь жизнь только начинается!

Проснувшись поутру, он опять с восторгом подтвердил: «Я в Париже!»

Амедео написал письмо домой, рассказал маме о своих первых впечатлениях. Он был счастлив – осуществилась его мечта.

Амедео привык к комфорту, к хорошей еде, и первое время он себе ни в чем не отказывал. Его друг-художник, придя к нему в гости, был удивлен: Амедео жил в довольно дорогом отеле.

Дружеские встречи с художниками довольно часто заканчивались бурными возлияниями. Друзья повели Модильяни в одно из кафе, каких было много на Монмартре. Они притягивали художников, артистов, начинающих писателей – довольно пеструю интернациональную компанию.

Биограф Модильяни, ивестный французский писатель Пьер Сишель рассказывал, как Моди с друзьями сидел на террасе кафе Куполь, когда мимо проходил Пикассо, выглядевший бедным и несчастным. Он держал подмышкой большую папку с рисунками, готовый продать их. Модильяни, тогда новичок в среде парижских художников, окликнул его: «Это ты Пикассо? Говорят, ты талант. Идем, выпьешь с нами», – и дал Пикассо пять франков.

Прошло время, многое изменилось в жизни обоих художников, и когда Модильяни был в тяжелом состоянии, Пикассо, узнав об этом, пришел к нему. «Я принес тебе долг», – сказал он, протягивая ему пять тысячефранковых банкнот. «Я должен дать тебе сдачу, но я этого не сделаю», – сказал Модильяни, невесело усмехаясь.

…Первая зима в Париже была сложной для Амедео. Он входил в круг парижских художников, знакомился с ними, проводил бурные ночи, пользовался успехом у женщин. Однако больше всего Амедео был восхищен своими новыми друзьями-художниками – Пикассо и Матиссом, Тулуз-Лотреком и Утрилло. Их работы и стиль жизни восхищали его, он пытался подражать им во всем – в хорошем и плохом. Моди не выпускал карандаша из рук, он рисовал повсюду, часто расплачиваясь рисунками за обеды и выпивку. Он постепенно выработал свой, присущий лишь ему стиль, который и сейчас, по прошествии стольких лет, мы безошибочно узнаем, называя это «стиль Модильяни».

Амедео писал домой, что дела идут блестяще, однако это было весьма далеко от истины. Деньги, которые ему присылали, таяли очень быстро. При экономной жизни их вполне хватило бы на вполне безбедное существование, но это было не для Моди. Он чувствовал себя итальянским патрицием и вел соответственный образ жизни. Он был очень красив в широкополой черной шляпе, с ярким шарфом, перекинутым через плечо и в черном пальто внакидку. Его все знали, любили. Особенно женщины – они всегда окружали его, готовые посвятить ему себя, свое время, подарить преданность. В большинстве своем это были молоденькие продавщицы, натурщицы, студентки. Все они были симпатичны, хорошо сложены, их привлекала бурная жизнь богемы.

Впоследствии они чаще всего выходили замуж за респектабельных буржуа и с удовольствием вспоминали «дикие» годы, проведенные в молодости на Монмартре или Монпарнасе.

Но, самое главное, они были терпеливыми натурщицами. Многие из них могли часами позировать обнаженными для художников, а это был нелегкий труд. Амедео был привередлив и мог работать много часов подряд, не заботясь о натурщицах.

«Иногда, – пишут его биографы, – он так долго рисовал, что забывал о том, что хорошенькая натурщица мечтает совершенно о другом – прежде всего она видела в нем красивого мужчину».

ОН СОЗНАТЕЛЬНО УБИВАЛ СЕБЯ

Прелестные женские лица, изогнутые фигуры – вот что отличало Моди от других художников. Он был настоящим певцом женской красоты, и его друзья-художники ценили его талант. В 1907 году Моди выставляет в Салоне Независимых несколько своих работ. Они сразу приковали внимание критиков и коллег. Все отмечали его прекрасные рисовальные способности, хорошую школу, выразительность и пластику линий.

Моди увлекся также и скульптурой, он тщательно изучает африканскую деревянную скульптуру, примитивизм, создает несколько десятков скульптур. Однако материал брать неоткуда, покупать его нет возможности – он очень дорог. Модильяни вместе с друзьями-художни-ками попросту… крадет камни из полуразрушенных парижских домов, работает над скульптурой. Однако его здоровье, которое всегда было нестойким, ухудшается с каждым днем. Работа с камнем вредна для его слабых легких, пыль вызывает спазматические приступы кашля. Курить он начал еще дома, в Ливорно, однако в Париже среди богемной публики модно было курить гашиш. Модильяни, к сожалению, поддался этой «моде». Это пагубно влияло на его здоровье. Начались сильнейшие приступы астмы, и он по настоянию матери приезжает на некоторое время домой, в Ливорно. У него наследственное заболевание туберкулезом. Ему необходимо переменить образ жизни, но.

Круг друзей непрерывно расширяется. Среди них художник Морис Утрилло. Впоследствии знаменитый французский художник, он пристрастился к вину в возрасте девяти лет. Попросту его нянька, чтобы успокоить плачущего ребенка, давала ему вино. Его мать – известная художница Сюзанна Валадон, всегда была занята только собой. Ребенок рос без отца. К 14 годам Морис стал законченным алкоголиком. Это сочеталось с резкими перепадами настроений, повышенной нервозностью, сменявшейся глубокой депрессией. Моди и Морис были близкими друзьями. Морис рисовал только то, что он видел вокруг, – городской пейзаж, он срисовывал почтовые открытки. Ему не были нужны деньги, слава, женщины – лишь несколько глотков вина делали его счастливым. Моди всегда был рядом с ним. Они вместе пили, курили гашиш, а затем перешли на более сильные наркотики.

Гашиш или марихуана, которую Моди курил почти постоянно, действовали самым непредсказуемым образом. Поэтому его поступки трудно было предвидеть, он часто делал самые невероятные вещи. Постепенно его друзья, женщины стали отходить от него. Он становился невменяемым: за толику марихуаны мог отдать свои лучшие работы.

Для большего эффекта он, как советовал один из его друзей – впоследствии знаменитый французский поэт Бодлер, брал порцию гашиша на чашечку черного кофе и выпивал это на пустой желудок. «Теперь, – писал Бодлер, – вы можете отправляться в прекрасное странствие и увидеть необычайные явления. Итак, вперед!»

Именно такую картину и описывает один из приятелей Модильяни – художник Буччи. «Мы сидели в кафе и рисовали. Подошло время обеда. Моди спросил меня, хочу ли я есть. Денег не было ни у кого. Тогда Моди вынул из кармана небольшую коробочку и сказал: «Сейчас я тебя угощу». Он вынул микстуру зеленого цвета и заказал кофе. «Это – напиток богов. Его нужно пить на пустой желудок. Тогда ты будешь себя чувствовать королем в толпе.» Мы пили, затем рисовали, наркотик подействовал. И Моди преобразился. Он стал злым, агрессивным, стал мешать пианисту играть «Я буду буянить, – кричал он. – Я буду буянить», – и выполнил свое обещание».

Друзья и знакомые видели, как наркотики овладевают им, превращают его в жертву. Но что можно было сделать? «Он сознательно убивает себя», – говорили многие из его друзей. Ни одна квартирная хозяйка не могла выдерживать его образа жизни, он не платил, буянил, и, в конце концов, его вещи выбрасывали на улицу. Это была огромная трагедия.

В Париж тем временем приезжали из разных стран все новые художники, поэты, поклонники искусства.

Кислинг приехал из Кракова, Хаим Сутин – из России, Фуджетта – из Японии. Очень интересной по составу была русская коммьюнити. Долгое время в Париже жили Анна Ахматова, Илья Оренбург, Макс Волошин, Наталья Гончарова, Марк Шагал. Все они восхищались работами Модильяни. Одно время между Анной Ахматовой и Моди были романтические отношения, но что можно было сделать с человеком, попавшим под влияние наркотиков и алкоголя? Увы, люди проигрывают в борьбе с этим злом.

ВСЯ МОЯ ЖИЗНЬ – В МОИХ ПОРТРЕТАХ

…как-то сказал Модильяни. Это действительно так: на его полотнах запечатлены лики его друзей, знакомых, мимолетных подруг и тех, с кем он делил дни и годы своей бурной жизни.

И конечно же она, Беатрис Хастингс – женщина, прожившая с Моди несколько лет. Все они запечатлены на многочисленных полотнах художника.

Вот они, завсегдатаи кафе «Куполь», «Дом», «Ротонда» и других маленьких кафе на Монмартре и Монпарнасе, – художники Хаим Сутин и Хуан Грис. Человек с трубкой, который всегда сидел у окна, – это поэт Жан Кокто, рядом художник Кислинг и Лео Зборовский, верный приятель, который так много хорошего сделал для мятежного Моди.

Особое место в галерее портретов занимают женщины. Они всегда полуобнаженные, такие теплые, живые, кажется, протяни руку – и сойдет с полотна прелестная Венера, как называл ее Моди.

Да, она настоящая Венера Монмартра. Это ничего, что в жизни она молочница. Зато у нее удивительно прозрачная и теплая кожа. Сколько радости и любви излучают портреты других молодых женщин, деливших успех и горести с буйным, вероломным, нерасчетливым Художником. Вот имена лишь некоторых из них: Катрин, Нина, Люня Чеховская, Беатрис Хастингс…

О Беатрис разговор особый. Она – в то время молодая писательница, поэтесса, приехавшая в Париж, гонимая жаждой славы, познакомилась с Модильяни в кафе «Ротонда». Ей сказали, что это очень талантливый художник. «Но выглядел он ужасно, – пишет Беатрис в своих воспоминаниях. – Он был небрит, отвратителен, буен. Но когда я увидела его на другой день, я не узнала его. Это было само очарование. Он покорил меня изысканностью манер, элегантностью».

Вот так и продолжалась их жизнь – каждый день был не похож на следующий. Беатрис была старше Амедео на пять лет. У нее была с собой небольшая сумма денег. Несколько лет они жили вместе. Приступы запоя, наркотики сменялись периодами неистовой работы. Друзья вспоминали, что их убогое жилище отталкивало грязью, неустроенностью. Скандалы следовали один за другим. Однажды Модильяни в порыве гнева, под влиянием наркотиков и алкоголя, выбросил Беатрис из окна.

К счастью, все закончилось более-менее благополучно. Беатрис долгое время была в больнице для бедняков, но выжила. Они расстались, а мировая живопись обогатилась прекрасными портретами Беатрис Ха-стингс.1914–1915 годы были для художника весьма продуктивными. Его друзья находят несколько богатых покупателей, Моди выставляет свои работы вместе с Пикассо, Матиссом, Сутиным. Но деньги не держатся у Амедео, и он опять возвращается к прежнему образу жизни.

В Нью-йоркском музее современного искусства Гуггенхейма есть небольшой портрет размером всего 60х100 сантиметров. На нем изображена сидящая женщина, одетая в широкую оранжевую блузу и черную юбку. Высокая прическа срезана верхним краем рамы, что делает ее фигуру еще более удлиненной. Она изображена в интерьере жилой комнаты, на заднем плане – комод.

Мы с вами сразу узнаем портрет кисти Модильяни – вытянутые стилизованные формы, мягкая теплая гамма красок. Подойдя ближе, чувствуешь это еще сильнее: отсутствие мелких деталей, почти нету светотени, глаза смотрят, хотя в них нет зрачков, тонкие пальцы рук сложены на коленях. Это портрет Жанны Эбутерн – последней и самой преданной подруги художника. С особым интересом мы вглядываемся в ее лицо – рыжеволосая красавица, она принесла себя в жертву Модильяни.

Они познакомились в 1917 году во время парижского зимнего карнавала. Жанна, тогда 19-летняя студентка Академии живописи, подарила ему все, о чем может мечтать мужчина, художник: юность, восторженную любовь, преклонение и огромное терпение и мужество.

Жанна оставила ради него свою респектабельную буржуазную семью и разделила бедную, полную страданий и лишений, жизнь подруги художника. Она осветила его три последних года жизни светом подлинной любви, подарила ему дочь.

Здоровье Модильяни, подорванное наркотиками и алкоголем, становилось все хуже. Не помогло короткое пребывание в Ницце – дурные привычки, вернее их последствия, дали себя знать.

24 января поздним вечером, в 10 часов 50 минут, опустился занавес последнего акта жизненной драмы Амедео Модильяни. Он умер от туберкулезного менингита в больнице для бедных, куда за два дня до кончины привезли его друзья.

25 января ранним утром в доме родителей Жанны Эбутерн разыгралась еще одна драма: Жанна, 22-летняя женщина, на девятом месяце беременности, выбросилась из окна своей комнаты в доме родителей.

Ее останки были перенесены в студию, где работал Модильяни и где она провела с ним последние годы жизни. Похоронили ее на одном из пригородных кладбищ Парижа.

27 января в последний путь своего друга провожали художники, писатели и поэты – все, кому впоследствии суждено было стать славой и блеском мировой культуры.

Тогда, в далеком 20-м году, они, неимущие, малоизвестные, живущие надеждой, прощались с Амедео Модильяни – красивым, благородным рыцарем, чьи полотна украшают лучшие музеи мира.

Несколько лет спустя останки Жанны перезахоронили на кладбище Пер-Лашез. Они покоятся рядом – Амедео и Жанна. Каждый год 25 января их дочь, получившая воспитание в семье Модильяни в Италии, кладет на могилу родителей две белые розы.

* * *

Амедео Модильяни – имя, которое навсегда вошло в историю мировой живописи. Он сам избрал свой путь – тяжкий, трагичный, но вглядитесь в его портреты и вы почувствуете тепло, которое исходит от этих прелестных женских лиц, а это означает, что жизнь продолжается, что Искусство вечно!

Другие книги серии «Лики великих»

«Жизнь в борьбе и фресках. Бен Шан»

«Русская муза парижской богемы. Маревна»

«La Divina – Божественная. Мария Каллас»

«Виртуоз от Бога. Исаак Стерн»

«Загадка доктора Барнса. Доктор Альберт Барнс»

«История великих коллекций. Пегги Гуггенхейм»

«Династия филантропов. Мозес и Уолтер Анненберг»

«Творец за дирижерским пультом. Леонард Бернстайн»

«Его называли «живой легендой». Владимир Горовиц»

«Еврейский певец негритянского народа. Джордж Гершвин»

«Он песней восславил Америку. Ирвинг Берлин»

«Его скрипка плакала и пела. Иегуди Менухин»

«Король джаза. Бенни Гудмен»

«Великий скиталец – покоритель звуков. Артур Рубинштейн»

«Еврей из Витебска – гордость Франции. Марк Шагал»

«Из Смиловичей в парижские салоны. Хаим Сутин»

«В граните и в бронзе. Яков Эпштейн»

«Прометей, убивающий коршуна. Жак Липшиц»

«Первая леди американской скульптуры. Луис Невелсон»

«Пластика ожившего дерева. Леонард Баскин»

«Путь к славе и гибели. Марк Роцко»

«Из туземных хижин в музеи мира. Морис Стерн»

«Певец земли израильской. Рейвен Рубин»

«Мастер пластики и его Маргарита. Уильям Зорач»

«Музыка, воплощенная в камне. Эрик Мендельсон»

«Последний импрессарио. Сол Юрок»

«Великий шоумен из маленького штеттл. Эл Джолсон»

«Шоу, любовь и… сигары. Джордж Барнс»

«И жизнь, и песни, и любовь… Эдди Фишер»

Об авторах

Елена Аркадьевна Мищенко – профессиональный журналист, долгие годы работала на Гостелерадио Украины. С 1992 года живет в США. Окончила аспирантуру La Salle University, Philadelphia. Имеет ученую степень Магистр – Master of Art in European Culture.

Александр Яковлевич Штейнберг – архитектор-художник, Академик Украинской Академии архитектуры. По его проектам было построено большое количество жилых и общественных зданий в Украине. Имеет 28 премий на конкурсах, в том числе первую премию за проект мемориала в Бабьем Яру, 1967 год. С 1992 года живет в США, работает как художник-живописец. Принял участие в 28 выставках, из них 16 персональных.

Оглавление