«Главный инженер»

Леонид Пантелеев

ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР

Лейтенант Фридрих Буш, летчик германской разведывательной авиации, и новодеревенскнй школьник Леша Михайлов в один и тот же день получили награды: лейтенант Буш - железный крест, а Леша Михайлов - медаль "За оборону Ленинграда". Как сказано было в приказе германского командования, летчик Буш представлялся к награде "за отличную разведывательную деятельность над позициями противника у Ленинграда, в результате чего были обнаружены и уничтожены 12 зенитных установок русских". А Леша Михайлов получил медаль как раз за то, что помог немецким самолетам обнаружить эти двенадцать батарей.

Вы, я вижу, удивлены. У вас глаза на лоб полезли.

Вы думаете небось, что это ошибка или опечатка. Что ж, выходит, значит, что Леша Михайлов - предатель?

Почему же он тогда получил советские награду, а не какой-нибудь тоже медный или оловянный немецкий крест?

А между тем никакой ошибки тут нет. Леша Михайлов получил свою награду по заслугам.

А вот за что получил ее лейтенант Фридрих Буш - это дело темное. Хотя, если разобраться, может быть, он и в самом деле неплохо выполнил свою боевую задачу. Ведь он действительно обнаружил на подступах к Ленинграду двенадцать зенитных батарей. Правда, без помощи Леши Михайлова и других ребят он черта бы с два обнаружил. А хотя...

Ну да, впрочем, так вы все равно ничего не поймете.

Надо все рассказать по порядку.

Леша Михайлов жил, как я уже сказал, в Новой Деревне. Около их дома за огородами - был пруд.

На том берегу пруда, в небольшой рощице, стояла зенитная батарея. Почти каждую ночь, когда с финской стороны летели на Ленинград немецкие бомбардировщики, батарея открывала огонь. Конечно, не одна батарея. Их там вокруг было много. От этого огня в михайловском доме, как и в других соседних домах, давно уже не осталось ни одного стекла - окна были заколочены досками, фанерой или заткнуты подушками. Зато уж и немцам, конечно, тоже доставалось от этого огня!..

Батарея была хорошо замаскирована. В обычное время, когда она помалкивала, не работала, ее не только с воздуха, но и с земли не разглядеть было. Но, конечно, это только взрослые не могли разглядеть. А от ребят разве что-нибудь скроешь? Ребята еще давно, еще в самом начале войны, когда только появилась у них эта батарея, все, что им нужно было, разнюхали, разведали и знали теперь батарею, наверно, не хуже самих зенитчиков. Знали - и сколько там орудий, и какого они калибра, и сколько у орудий прислуги, и кто командир, и где снаряды лежат, и как заряжают, и как стреляют, и как команду подают.

Работала батарея только по ночам. Наутро после налета бомбардировщиков почти всякий раз прилетал в деревню маленький, легкий, похожий на стрекозу немецкий самолет-разведчик "хеншель-126". Иногда он по полчаса и больше кружил над деревней, выискивая и вынюхивая расположения русских зениток.

Но батареи молчали. И "хеншель-126", повертевшись и покружившись, не солоно хлебавши, улетал восвояси.

Сначала ребята удивлялись:

- Чего же они не стреляют? Ведь он же прямо совсем на куриной высоте летит! Его с одного выстрела подбить можно!..

Одни раз они даже не выдержали и закричали через колючую проволоку командиру батареи, который в это время как раз разглядывал в бинокль вражеского разведчика:

- Товарищ старший лейтенант! Чего же вы смотрите? Хлопните его из второго орудия. В самый раз будет.

Командир оторвался от бинокля и с удивлением посмотрел на ребят.

- Это что такое? - крикнул он строго. - Вы как сюда попали?

Ребята переглянулись, а Леша Михайлов за всех ответил:

- Мы так... потихоньку... замаскировались.

- Ах, вот как? Замаскировались? Ну, так и я вот тоже маскируюсь. Понятно?

- Ага. Понятно, - сказал, подумав, Леша. - Чтобы, значит, не обнаружили и не засекли?

- Во-во, - сказал командир. - А вообще - пошли вон отсюда! Разве не знаете, что сюда нельзя ходить?

- Знаем, - ответили ребята. - Да мы не ходим, мы ползаем.

- Ну и ползите обратно.

Дня через три вечером на батарее была объявлена боевая тревога. Не успел отзвенеть сигнал, как ребята уже сидели на своем обычном месте - в кустах на берегу пруда. Кто-то из батарейцев их заметил и сказал командиру.

- Ах, вот как? - закричал командир, узнав Лешу Михайлова. - Опять это ты? Ну, погоди, попадись ты мне!..

Леша и товарищи его убежали, но и после, конечно, поглядывали за батарейцами, только стали немного осторожнее.

А в ноябре месяце, перед праздниками, случилась эта самая история, за которую Леша Михайлов с товарищами чуть не угодил в трибунал.

Ну да, впрочем, не будем забегать вперед. Будем и дальше рассказывать по порядку.

Выдался как-то очень хороший зимний денек. Снегу насыпало - ни пройти, ни проехать. После школы выбежали ребята на улицу гулять. Стали играть в снежки. Поиграли немного - надоело Кто-то предложил - давайте лепить снежную бабу. А Леша Михайлов подумал и вдруг говорит:

- Нет, ребята, давайте лучше не бабу, а давайте - знаете что - построим снежную крепость. Или батарею зенитную. С блиндажом и со всем, что полагается.

Затея ребятам понравилась, и вот на пруду, за михайловскими огородами, по соседству с настоящей зенитной батареей, началось строительство игрушечной, снежной и ледяной огневой точки.

Работали ребята весь тень до вечера Катали снежные комья, возводили с гены, брустверы, орудийные площадки... И получилось у них здорово. Все как настоящее. Даже пушку соорудили, и пушка у них была не какая-нибудь, а самая всамделишная - зенитная, из какого-то старого дышла или оглобли, и также вертелась, и можно было из нее прицеливаться

Это было в субботу. На следующий день, ребята с утра достраивали свою крепость, когда над их головами в безоблачном зимнем небе появился старый новодеревенский знакомый "хеншель-126". На этот раз он прилетел очень кстати. Играть стало еще интереснее

- Воздух! - закричал Коська Мухии, маленький веснушчатый пацан, по прозвищу Муха.

- Тревога! - закричал Леша Михайлов. - Товарищи бойцы, по местам!

Он первый подбежал к игрушечной пушке и стал наводить ее на настоящий вражеский самолет

- По фашистским стервятникам - огонь! - скомандовал он и сам ответил - зa свою пушку: - Бах! Бах!

- Бам-ба ра-ра-ах! - хором подхватили ребята.

А разведчик, как всегда, повертелся, покрутился и, стрекоча своим стрекозиным моторчиком, улетел в сторону фронта

Ребята еще немножко поиграли, потом разошлись.

Лешу Михайлова позвали домой обедать Он с удовольствием уплетал мятый вареный картофель с соевым маслом и уже собирался попросить у матери добавочки и даже протянул для этого миску, как вдруг миска вылетела у него из рук. Оглушительный удар, а за ним второй и трешй прогремели, как ему показалось, над самой его головой Степы Михайловского дома заходили ходуном, посыпалась штукатурка, на кухне что-то упало и со звоном покатилось

Лешина сестренка Вера диким голосом закричала и заплакала. За нею заплакала Лешина бабушка.

- Бомбят! Бомбят! - кричал кто-то на улице. Там уже работали зенитки, стучал пулемет, и где-то вькоко в небе глухо и приглушенно гудели моторы немецких пикировщиков

- А ну, живо лезьте в подполье! - командовала Лешина мать, отодвигая стол и поднимая тяжелую крышку люка.

Бабушка, а за нею Лешины сестры и младший брат полезли в подвал, а сам Леша, пользуясь суматохой, сорвал со стены шапку и юркнул в сени.

Во дворе он чуть не столкнулся с Коськой Мухиным Муха едва дышал, лицо у него было бледное, губы дрожали.

- Ой, Лешка! - забормотал он, испуганно оглядываясь и шмыгая носом. Ты знаешь... беда какая...

- Что? Какая беда?

Муха не мог отдышаться:

- Ты знаешь, ведь это... ведь это ж нашу батарею сейчас бомбили.

- Ну да! Не ври! - сказал, побледнев, Леша.

- Ей-богу, своими глазами видел. Две бомбы... прямое попадание... и обе в нашу батарею. Одни щепочки остались.

- Сам видел, говоришь?

- Говорю ж тебе: своими глазами видел. Мы с Валькой Вдовиным за водой ходили, увидали - и сразу туда. Я убежал, а он...

- Что? - закричал Леша и с силой схватил товарища за плечо.

- Его... его на батарею увели. На настоящую, - сказал Муха и, опустив голову, заплакал.

Немецкие самолеты разбомбили игрушечную крепость и улетели. На батареях прозвучал отбой воздушной тревоги, понемногу успокоилось все и в самой деревне, а Валька Вдовин все еще не возвращался домой

Леша Михайлов несколько раз бегал к Валькиной матери. Он успокаивал ее, говорил, что видел Вальку "своими глазами", что он жив, что его пригласили в гости зенитчики и, наверно, угощают его там чаем или галетами.

Но сам Леша не мог успокоиться.

"Ведь это ж я виноват, - думал он. - Это я все выдумал - с этой дурацкой крепостью. А Валька даже не строил ее. Он только сегодня утром из Ленинграда приехал..."

Он уже собирался пойти на батарею и сказать, что это он виноват, а не Валька, когда в дверь постучали и в комнату ввалился сам Валька Вдовин.

- Ага, ты дома? - сказал он, останавливаясь в дверях.

- Дома, дома, заходи, - обрадовался Леша.

- Да нет... я на минутку... я не буду, - пробормотал Валька. Кто-нибудь у вас есть?

- Нет, никого нет. Бабушка спит, а мама в очередь ушла. Заходи, не бойся.

- Лешка, - сказал Вдовип, не глядя на Лешу. - Тебя, наверно, в трибунал отправят. Судить будут.

- Меня? - сказал Леша. - А откуда ж узнали, что это я?

- Откуда узнали? А это я на тебя сказал.

- Ты?

- Да, я, - повторил Вдовин и посмотрел Леше в глаза. - Я сначала отпирался. Говорю: знать ничего не знаю. А потом командир батареи говорит: "Это, наверно, такой чернявенькнй, с полосатым шарфом... Михайлов его, кажется, ловут?" Ну я и сказал: "Да, - говорю, - Михайлов". И адрес твой спросили - я тоже сказал.

Леша стоял, опустив голову.

- Так, - выговорил он наконец. - Значит, и адрес сказал?

- Да. И адрес сказал.

- Ну и правильно, - сказал Леша. - Я бы все равно сам пошел на батарею. Я уже собирался даже.

- Значит, ты не сердишься?

Леша стоял, не глядя на товарища.

- Нет, - сказал он.

Валька схватил его за руку.

- Знаешь что, - сказал он. - А может быть, тебе убежать лучше?

- И не подумаю, - сказал Леша.

Потом он взглянул на Вальку, не выдержал и тяжело вздохнул.

- Как ты думаешь, расстреляют? - сказал он.

Валька, подумав немного, пожал плечами.

- Может быть, и не расстреляют, - ответил он не очень уверенно.

До вечера Леша Михайлов ходил сам не свой. Приходили ребята, - звали его гулять - он не пошел. Уроков он не учил, отказался от ужина и раньше чем обычно улегся спать, по, как ни старался, как ни ворочался с одного бока на другой, заснуть он не мог. Не то чтобы он очень боялся чего-нибудь. Нет, Леша был, как говорится, не из трусливого десятка. Но все-таки, как вы сами понимаете, положение у него было невеселое, тем более что он чувствовал себя действительно виноватым А мысль о том, что судить его будут в Военном трибунале, как какого-нибудь шпиона или предателя, совсем убивала его.

"Может быть, и в самом деле лучше убежать? - думал он. - Проберусь как-нибудь на фронт или к партизанам, навру чего-нибудь, скажу, что мне скоро тринадцать лет будет, может, меня и возьмут. Пойду куда-нибудь в разведку и погибну... как полагается... а после в газетах напишут или, может быть, объявят Героем Советского Союза..."

Но убежать Леша не успел. Перед самым рассветом он забылся и задремал. А в половине восьмого, раньше чем обычно, его разбудила мать.

- Леша! Лешенька! - говорила она испуганным голосом. - Проснись! Сыночек!

- Чего? - забормотал Леша, дрыгая спросонок ногой.

- Вставай скорее. За тобой приехати, тебя спрашивают.

Леша одним махом сбросил с себя одеяло и сел в постели.

- Приехали? Из трибунала? - сказал он.

- Из какого трибунала? Не знаю, военный какойто приехал. На мотоциклетке.

"Эх, не успел убежать", - подумал Леша.

Застегивая на ходу рубашку и затягивая ремешок на животе, он вышел на кухню.

У печки стоял высокий красноармеец в полушубке и в кожаном шоферском шлеме. Он сушил перед печкой свои меховые рукавицы. От них шел пар.

Увидев Лешу, красноармеец как будто слегка удивился. Наверно, он думал, что Леша немного постарше.

- Михайлов Алексей - это вы будете? - сказал он.

- Я, - сказал Леша.

- Одевайтесь. Я за вами. Вот у меня повестка на вас.

- Ой, батюшки светы, куда это вы его? - испугалась Лешина мать.

- А это, мамаша, военная тайна, - усмехнулся красноармеец. - Если вызывают, значит заслужил.

У Леши не попадали в рукава руки, когда он натягивал свое пальтишко Мать хотела ему помочь. Он отстранил ее.

- Ладно, мама. Оставь. Я сам, - сказал он и почувствовал, что зубы у него все-таки слегка стучат и ьолос дрожит.

- Взять с собой что-нибудь можно или не надо? - спросил он, посмотрев на красноармейца.

Тот опять усмехнулся и ничего не сказал, а только покачал головой.

- Поехали, - сказал он, надевая свои меховые перчатки.

Леша попрощался с матерью и пошел к выходу.

На улице у ворот стоял мотоцикл с приставной коляской-лодочкой.

Еще вчера утром с каким удовольствием, с каким фасоном прокатился бы Леша Михайлов на виду у всей деревни в этой шикарной трехколесной машине. А сейчас он с трудом, еле волоча ноги, забрался в коляску и сразу же поднял воротник и спрятал лицо: еще, не дай бог, увидит кто-нибудь из соседей...

Красноармеец сел рядом, в седло, и одним ударом ноги завел мотор. Мотоцикл задрожал, зафукал, застучал и, сорвавшись с места, помчался, взметая снежные хлопья и подпрыгивая на ухабах, по знакомой деревенской улице.

Ехали они очень недолго. Леша и оглянуться не успел, как машина застопорила и остановилась у ворот двухэтажного каменного дома. У ворот стоял часовой.

Леша огляделся и узнал этот дом. Когда-то здесь был детский сад.

"Это на Островах, - сообразил он. - Вот он, оказывается, где трибунал-то помещается..."

- Вылезай, Алексей Михайлов. Пошли, - сказал ему красноармеец.

"Ох, только бы не заплакать", - подумал Леша, вылезая из коляски и направляясь к воротам.

Часовой попросил у них пропуск.

- К полковнику Шмелеву, - сказал Лешип сопровождающий и показал повестку. Часовой открыл калитку и пропустил их.

В большой накуренной комнате, где когча-то помещалась, наверное, столовая детского сача, было сейчас очень много военных Были тут и летчики, и зенитчики, и моряки с береговой обороны. Были и красноармейцы, и офицеры Кто сидел, кто стоял, прислонившись к стене, кто расхаживал по комнате.

- Погоди минутку, я сейчас, - сказал Леше его спутник и скрылся за большой белой дверью. Через минуту он вернулся. - Посиди, отдохни, тебя вызовут, - сказал он и ушел.

Леша присел на краешке скамейки и стал ждать.

Вдруг белая дверь открылась, и из нее вышел Лешин знакомый - тот самый старший лейтенант, командир новодеревенской батареи. Он увидел Лешу, узнал его, но ничего не сказал, нахмурился и пошел к выходу.

А Леша даже привстал от волнения Он даже не сразу расслышал, что его зовут.

- Михайлов! Михайлов! Кто Михайлов? - говорили вокруг.

- Я Михайлов! - закричал Леша.

- Что ж ты не откликаешься? - сердито сказал ему молоденький лейтенант в блестящих, как зеркало, сапогах. Он стоял в дверях с какими-то папками и списками и уже целую минуту выкликал Лешшн фамилию.

- Пройяите к полковнику, - сказал он, открывая белую дверь.

"Только бы не заплакать", - еще раз подумал Леша и, стараясь держаться прямо, по-военному, шагнул через порог.

Пожилой, стриженный ежиком полковник сидел за большим столом и перелистывал какие-то бумаги.

- Михайлов? - спросил он, не глядя на Лешу.

- Да, - ответил Леша.

Полковник поднял глаза и тоже как будто удивился, что Леша такой маленький и тщедушный.

- Н-да, - сказал он, разглядывая его из-под густых и мохнатых, как у медведя, бровей. - Вот ты каков, оказывается. А ну-ка, подойди ближе.

Леша подошел к столу. Полковник смотрел на пего строго, и седые медвежьи брови его все ближе и ближе сдвигались к переносице.

- Так, значит, это ты построил эту снежную крепость или блиндаж, или что там... которую давеча разбомбили "мессеры"?

- Да... я, - прохрипел Леша и почувствовал, что еще минута - и слезы помешают ему говорить. - Только ведь мы не нарочно, товарищ полковник, прибавил он, стараясь глядеть полковнику прямо в глаза. - Мы ведь играли...

- Ах, вот как? Играли?

- Ага, - прошептал Леша.

- Кто это "мы"?

- Ну, кто? Ребята, одним словом.

- А кто зачинщик? Кто выдумал все это? Под чьим руководством строили?

- Я выдумал. Под моим, - ответил Леша, опуская голову. И тут он не выдержал - слезы прорвались оттуда, где они до сих пор прятались, и заклокотали у него в горле. - Товарищ полковник... пожалуйста, простите меня, - пролепетал он. - Я больше не буду...

- Это что - не будешь?

- Играть не буду.

- Вот тебе и на! - усмехнулся полковник. - Как же это можно - не играть?

- Ну... вообще... блиндажей не буду строить.

- Не будешь? Самым серьезным образом не будешь?

- Самым серьезным. Вот ей-богу! Хоть провалиться, - сказал Леша.

- Н-да, - сказал полковник. - Ну, а если мы тебя попросим?

- Что попросите?

- Да вот что-нибудь еще построить в этом же роде. Крепость, или блиндаж, или дзот какой-нибудь...

Леша поднял глаза. Полковник смотрел на него попрежнему серьезно, не улыбаясь, только брови его разошлись от переносицы и под ними открылись ясные, немного усталые и воспаленные or долгой бессонницы глаза.

- Видишь ли, дорогой товарищ, какая история, - сказал он. Оказывается, что в военное время даже играть надо осторожно. Вот построили вы, например, батарею. Отлично, вероятно, построили, если немец ее за настоящею принял. Но построили вы ее где? Рядом с настоящем боевой действующей зенитной батареей.

Это тебе известно?

- Известно, да, - чуть слышно проговорил Леша.

- А ведь рядом не только батарея. Тут и невоенные объекты - жилые дома, живые люди...

- Товарищ полковник! - чуть не плача перебил его Леша. - Да разве ж я не понимаю?!

- Понимаешь, да поздно, - строго сказал полковник. - Задним умом живешь.

- Правильно. Задним, - вздохнув, согласился Леша.

- А между тем, - продолжал полковник, - такие фальшивые, что ли, сооружения, как ваша крепость, нам, военным людям, очень и очень нужны. Они называются у нас ложными объектами. Чтобы замаскировать настоящий объект, отвести противнику глаза и натянуть ему нос, где-нибудь в стороне строятся поддельные, декоративные, похожие на настоящие и все-таки не настоящие укрепления и сооружения: блиндажи, окопы, ангары, огневые точки, батареи - и все, чего, одним словом, душа пожелает.

Леша давно уже проглотил слезы и слушал полковника с таким вниманием, что даже рот открыл.

- Понятно тебе? - сказал полковник.

- Ага. Попятно, - кивнул Леша.

- Так вот, товарищ Михайлов, не согласитесь ли вы построить нам штучек пять-шесть таких ложных объектов?

- Это кто? Это я? - чуть не закричал Леша.

- Да. В общем, ты и товарищи твои.

Леша смотрел на полковника и не понимал, шутит он или нет.

- А из чего строить? Из снега? - сказал он.

- А это уж как вам хочется. Лучше всего из снега, конечно. Во-первых, материал дешевый. А во-вторых, кто же лучше ребят со снегом умеет работать?

- Точно! - согласился Леша.

- Ну так как же? - сказал полковник.

- Ну что ж, - ответил Леша, для важности почесав в затылке. - Можно, конечно. Только вот боюсь, что, пожалуй...

- Что еще за "пожалуй"?

- Оглобель, боюсь, не хватит.

- Каких оглобель?

- Ну, которые вместо пушек. У нас ведь понарошку было: зенитки у нас не было, так мы - оглоблю вместо нее.

- Понятно, - сказал полковник. - Ну что ж, товарищ Михайлов, оглобель уж мы вам как-нибудь раздобудем. За оглоблями дело не станет.

- Тогда все в порядке, - сказал Леша. - Приказано строить.

Они еще немножко поговорили, и через десять минут красный штабной мотоцикл уже мчал Лешу Михайлова обратно домой.

А что было дальше, я вам в подробностях рассказать не могу. Где и как строились ложные объекты, это, как вы сами понимаете, очень большая военная тайна. Могу только сказать, что строили их вместе с Лешей Михайловым и Коська Мухин, по прозвищу Муха, и Валька Вдовин, и другие новодеревенские ребята.

Но Леша Михайлов был у них главным инженером. И в штабе, куда он теперь частенько заглядывал за указаниями и за инструкциями, его так и называли: "Инженер первого ранга Алексей Михайлов".

Работали ребята, в общем, на славу, - иногда, если нужно было, и по ночам работали, забывали и пить и есть, не жалели ни сна, ни времени своего, но в школу все-таки бегали, не пропускали, и Леша Михайлов даже умудрился в эти дни получить "отлично" по русскому письменному.

А "хеншель-126" теперь уже не летал в Новую Деревню, а летал туда, где возникали одна за другой новые зенитные точки. Следом за ним прилетали тяжелые "мессеры" и "фокке-вульфы" и, не жалея боеприпасов, бомбили снежные блиндажи и деревянные орудия. А ребята сидели в это время дома или в убежище, прислушиваясь к далеким разрывам фугасок, переглядывались и посмеивались. А взрослые не понимали, чего они смеются, и сердились: ведь никто не знал, что немцы бомбят снег, а ребята хранили военную тайну свято, как полагается.

Иногда, если немцы не замечали батарею и долго ее не бомбили, ребятам приходилось достраивать или даже перестраивать ее. Но таких было немного две или три, а на остальные немцы "клевали", как рыба клюет на хорошую приманку.

В тот день, когда фашистские самолеты разбомбили двенадцатую по счету снежную батарею, Лешу Михайлова с товарищами вызвали в Ленинград, в штаб фронта. Их принял командующий фронтом. Из его рук Леша Михайлов получил медаль, а товарищи его - почетные грамоты, в которых было сказано, чго они отличились на обороне города Ленина, "выполняя специальное задание командования".

В этот же день лейтенант Фридрих Буш, командир разведывательного самолет "хеншель-123", получил железный крест. Об этом писали немецкие фашистские газеты. Видели мы там и фотографию этого отважного летчика. До чего же, вы знаете, глупое, самодовольное и счастливое лицо у этого прославленного героя!

Где-то он теперь, этот Фридрих Буш?

А Леша Михаилов жив, здоров, по-прежнему живет в Новой Деревне и учится уже в восьмом классе.