«Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование»

Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование (fb2) - Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование (пер. В. В. Егоров) 1191K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Уильям Реймон

У. Реймон «Мэрилин Монро: Тайна смерти. Уникальное расследование»

«Самая большая сложность заключается в том, чтобы разобраться в слухах, ставших истиной. В утверждениях, продиктованных жаждой наживы.

В предположениях, превратившихся в уверенность. И постараться — это главное — отделить невольные заблуждения от явной дезинформации.

После своей смерти Монро сама стала литературным сюжетом. Причем таким, что укладывается в параметры всех жанров: роман, биография, медицинский трактат, а также детектив-расследование».

Уильям Реймон

Пролог

Trust none of what you hear

And less of what you see.

This is what will be,

This is what will be.

Bruce Springsteen, Magic, 2007

Не верь тому, что слышишь,

Доверяйся тому, что видишь.

Это — то, что может быть,

Это — то, что может быть.

Брюс Спрингстин, Чудо, 2007

Вскоре все закончится.

Все оказалось проще, чем думалось.

Сначала надо закрыть глаза. Затем медленно начать скатываться. Не надо цепляться. Забыться. Прекратить сопротивляться.

Дать прошлому в последний раз промелькнуть перед взором. И на мгновение, всего на одно мгновение увидеть его демонов.

Надо также выдержать этот взгляд. Не отводить глаза.

Химическая смесь быстро начнет распространяться по телу. У нее не будет времени испугаться этого.

Все замедлится, перемешается, утихнет и, наконец, пропадет.

Вскоре все закончится.

Иллюзии, молчание, откровения и обманы.

Жизнь.

* * *

Но все не могло закончиться просто так. Бесследно.

Ей надо было убедиться в том, что ничто не пропадет с ее последним вздохом.

Ей надо было высказаться.

Поделиться, предложить и признаться.

Она должна была сделать это для самой себя, для него и для голоса, который никогда ее не покидал.

Все дело в том, что это был уже не ее выбор. Вскоре будет слишком поздно. Тени начали рассеиваться, имена исчезать. С этого мгновения ее выбор оказался очень ограниченным. Оставалось только услышать его. В последний раз.

С самой первой их встречи нечто в его мягком взгляде сразу же внушило ей доверие. Возможно, она ошибалась, но так хотелось думать, что он ее услышит.

И тогда, поскольку минуты приближали ее к вечности, она повернулась к свету. К нему.

Она еще не совсем это понимала, но пришло ее время.

После стольких лет запутывания следов, игры в прятки, замалчивания истины она должна была наконец открыть свою тайну.

Часть первая. Начало

1. Энцефалограмма

Мне Мэрилин Монро никогда особенно не нравилась. Она не вызывала во мне ни любви, ни восхищения, ни вопросов про ее жизнь, а уж тем более про ее смерть.

Не возникало даже юношеского волнения при воспоминании об округлостях ее тела.

Энцефалограмма показывает ровную полосу.

Зато я помню, как от Монро «тащилась» моя сестра Джоан. Прилепила постер с ее изображением на дверь своей комнаты и еще пару-тройку фото. И потом, запах «Шанель № 5», спутника бессонных ночей Мэрилин. Слишком стойкие, слишком пьянящие, эти духи тоже были не мои.

* * *

Итак, оставались ее фильмы.

Прежде чем кто-нибудь из ее фанатов обидится на меня за мое невежество, лучше признаюсь сразу: думаю, я не видел всех ролей Блондинки в кино. Мало того, я даже не жалею об этом. Конечно, неплохо бы посмотреть, но ничего, успеется.

На самом деле, если хорошенько подумать, при упоминании ее имени я чаще всего вспоминаю титры «Последнего сеанса» на канале FR3. С красными креслами, пышнотелой билетершей и Эдди Митчеллом, исполняющим «Реку без возврата». И Шмоля, явно очарованного Робертом Митчумом, на которого он старался походить.

«Рио Браво», «Пленница пустыни», «Великолепная семерка»... Мне всегда нравились вестерны, но. не этот. Да-да, не падайте в обморок - потом я узнал, что и сама Мэрилин терпеть не могла фильм Отто Преминджера.

* * *

На самом деле я четко помню единственный фильм с Мэрилин: «В джазе только девушки». Возможно, потому что увидел его позднее. А может быть, потому, что, по моему давнему убеждению, оригинальное название фильма было намного интереснее, чем его прокатный вариант.

«Некоторые любят погорячее».... Почти что рекламный слоган, напоминающий Америку пятидесятых годов. Страну, которая еще не потеряла свою невинность, не испытала потрясения от убийства Джона Ф. Кеннеди, а затем от краха во Вьетнаме. Та Америка приятно пахла ванилью молочных коктейлей, отражалась от хромированных поверхностей «кадиллака» и еще не путала восторженность с деспотизмом.

И потом был еще Билли Уайлдер с его врожденным, даже уникальным чувством комедии, простой реплики, умением веселить. «Увсех есть свои недостатки.» Уайлдер, как и Одьяр, имел прекрасно развитое чувство ритма, был любителем виртуозного джаза.

А при чем тут Мэрилин? Сценическое имя воспоминаний о Кубе до Фиделя. И укулеле, маленькая гавайская гитара. Да, в фильме «В джазе только девушки» Шугар Кейн бренчала на укулеле. Только Уайлдер мог это придумать. Пригласить самый известный секс-символ Голливуда и всучить ей самый смешной инструмент.

Это произведение запомнилось мне образом - или, скорее, последней искрой - голосом Тони Кертиса, вспоминающего о съемках фильма. Это была его первая роль рядом с Джеком Леммоном, более симпатичным парнем.

Он поддался сладким чарам демонической блондинки. Интрига? Это не важно, фильм основан на ожидании. На ожидании поцелуя Тони и Мэрилин.

Однако все достается тому, кто умеет ждать. Глаза закрываются, шеи вытягиваются, касание губ... И это продолжается долго. Там, на белом экране, Тони завидуют миллионы мужчин. Орды самцов, готовых драться, чтобы оказаться на его месте. Дело происходит в 1959 году, Мэрилин на вершине славы. Каждое движение, каждое появление звезды на публике волнуют толпу. Но вот Норма Джин на черно-белой пленке предпочитает воздыхания прекрасного Кертиса.

А что же он?

* * *

А он сжимает губы. И произносит знаменитое:

«Целовать Мэрилин, - бросает он, - все равно что целоваться с Гитлером».

Вместо Гитлера он мог бы сказать «с Иудой».

Надо было прождать до 2001 года, чтобы Тони, урожденный Бернар Шварц, вернулся к своим высказываниям. Мэрилин? Гитлер? Никогда, никогда в жизни гордый сын семьи венгерских евреев из Бронкса не мог произнести подобной низости.

Так где же правда?

В конце концов, это неважно. В нашей общей памяти поцелуи Мэрилин навсегда остались с привкусами серы и смерти.

2. Амальгама

Осень 2003 года попахивала вендеттой.

Канал TF1 готовился показать «Дело Доминиси» с Мишелем Серро в главной роли. Фильм, поставленный талантливым режиссером Пьером Бутроном, был экранизацией моей книги «Доминиси не виновен, убийцы найдены», опубликованной издательством «Фламма-рион» за шесть лет до этого. Это достойное издательство решило удовлетворить читательский спрос и переиздать книгу.

Это было чистой случайностью, я готовился к публикации моего второго опуса -«ДФК, аутопсия государственного преступления», посвященного убийству американского президента. Выход книги в свет должен был сопровождаться показом документального фильма на «Канал Плюс»[1].

Двухсерийный художественный фильм на первом канале страны, документальный фильм, сопровождаемый обложкой журнала «Пари-матч» и двумя книгами на полках книжных магазинов.

Чаша была наполнена, жребий брошен, а... ножи наточены.

Когда-нибудь историки, возможно, снова вернутся к «Табу истории», столь дорогого Марку Ферро[2]. Подобно археологам, они отправятся на поиски часа Х, того момента, когда понятие «заговор» стало синонимом безумия для некоторых любящих давать уроки людей. Это стало очень удобным оскорблением, поскольку оно, заранее вводя цензуру, ограничивало рамки проведения расследования. Были забыты Юлий Цезарь, Авраам Линкольн или Сальвадор Альенде, вожди, убитые в результате сговора различных противников. Увидеть в убийстве главы государства результат сговора вполне понятных интересов, по мнению современников, удобно сидящих за своими столами, означало бы докатиться до паранойи.

Почему?

Да потому что сегодня заговор стал чем-то мерзким и отвратительным, объединившим в себе марсиан Ангара-51[3], преследовавших леди Ди палачей из британских секретных служб и нью-йоркские башни-близнецы, которые были разрушены для оправдания нефтяных запросов администрации Буша. Слово «заговор» объединяет все это единым порицанием, как смешное, так и серьезное. Но к чему все это относится?

Именно к башням-близнецам. Наряду с нападением на Пентагон, они являются главным доказательством в отвержении самого понятия заговора. И ключевая дата здесь не 11 сентября 2001 года, а 16 марта 2002 года. Потому что именно в тот самый день под растерянными взглядами юмористов Брюно Соло и Ивана Ле Боллока на передачу Тьерри Ардис-сона напросился Тьерри Мейсан. Таким образом, французское государственное телевидение предоставило слово «Ужасному обману»[4] и, даже не подозревая того, открыло ящик Пандоры. В начале передачи Мейсан священнодействовал. По его словам получалось, что никакой самолет на Пентагон и не падал. Взрыв был результатом внутреннего политического заговора и якобы стал причиной подрыва начиненного взрывчаткой грузовика[5]. И это еще не все. По его убеждению, «башни-близнецы, которые все считали чисто гражданскими сооружениями, на самом деле являлись тайными военными объектами. Возможно, что тысячи людей погибли из-за того, что были, сами того не зная, живым щитом этих объектов»[6].

Спустя год эффект Мейсана не затих. А дуплет Доминиси - Кеннеди для многих показался приглашением высказаться по вопросу, от которого нельзя отмахнуться. Это был заградительный огонь по нашим двум расследованиям, порожденный злым умыслом и поверхностным мышлением.

* * *

Отступая, я оценил это как действия штурмана в бурю. Самые циничные скажут, что полемика улучшает продаваемость. Они правы. Но, главное, она позволяет найти друзей и сделать выборку путем отсева.

И к тому же окунуться в самую трудную из тем: последние часы жизни Мэрилин Монро.

3. Компас

Это была убийственная тирада. Жак Шапюс вовсе не оценил моего участия в деле Доминиси. Возможно, потому, что мне удалось доказать, что в 1952 году корреспондент «Франс-суар» сделал подлог, ставший затем основной уликой следствия[7]. Как бы там ни было, но, будучи обвиненным, этот отставной журналист в телевизионных студиях и на радио обронил примерно следующее: «Доминиси. Кеннеди. А почему бы завтра и не Мэрилин Монро?»

Действительно, а почему бы и нет?

Это предположение было вполне логичным. Оно даже возвращало меня в день 26 октября 1988 года, в тот вечер, когда государственное телевидение - опять! - вернулось к смерти актрисы. В передаче «Из одного мира в другой» Поль Амар беседовал с Доном Вольфом. Американец тогда опубликовал у Альбена Мишеля книгу-бомбу, посвященную последним дням жизни звезды[8]. Посему программа передачи звучала очень заманчиво: «Мэрилин Монро: убийство или самоубийство? По случаю выхода в свет книги Дона Вольфа, который в течение десяти лет вел расследование обстоятельств смерти Мэрилин Монро. Дон Вольф обвиняет в смерти звезды мафию и клан Кеннеди».

Я книгу Вольфа не читал. Ее освещения в средствах массовой информации было достаточно для того, чтобы удовлетворить ограниченное любопытство. Проще говоря, автор обвинял Бобби Кеннеди, брата президента и Генерального прокурора [9] Соединенных Штатов, в том, что тот приказал убить Мэрилин Монро. Вольф не только рассказал о последних часах актрисы, но и вскрыл страшные подлости, что совершили власти предержащие для того, чтобы помешать установлению истины.

В студии Амара Вольф, как достойный джентльмен, был более чем убедителен. Видя, как он перечислял доказательства и новых свидетелей, можно было вполне поверить в то, что курс выбран совершенно правильный.

Приближалась полночь, глаза Амара блестели, а «Франс 2» ответила-таки на поставленный вопрос: Мэрилин Монро была убита.

* * *

Когда книга Дона Вольфа вышла в свет, без всякой договоренности между издательствами я опубликовал мое первое расследование событий 22 ноября 1963 года. Ведь, как об этом уже говорили в 1962 году, между ДФК и Мэрилин была связь.

Поэтому трудно было устоять перед искушением и показать общность этих двух трагически оборвавшихся судеб. К тому же у меня спросили, что я думал о разоблачениях Вольфа.

Моя позиция была проста. Я никогда не преклонялся перед Кеннеди. Как президент, этот человек имел массу достоинств и недостатков. Я знал, как отец-тиран Джозеф направлял его по ступенькам лестницы, которая вела к власти. Я также знал, что в этом семействе обязанность добиться успеха оправдывала все злоупотребления.

Но был ли дух соревнования, даже возведенный в высшую степень, достаточным оправданием убийства?

Во всяком случае, именно на этом основывалась теория Вольфа. По его мнению, Мэрилин не смогла пережить разлуку с Джоном, а затем, спустя несколько месяцев, и с Робертом. У актрисы появилось ощущение, что эти двое самых влиятельных мужчин страны просто ею попользовались. Все тот же Вольф полагал, что Блондинка пригрозила ДФК и РФК предать огласке эту двойную супружескую измену. Хуже того, рассказать о тайнах, которые она слышала от них во время любовных утех. Эти тайны были записаны в личном дневнике в красном переплете, и там же были перемешаны контакты с мафией и тайные операции ЦРУ. По утверждению Дона Вольфа, содержание этого дневника было подобно динамиту и могло бы положить конец династии Кеннеди в результате грязного скандала на высшем государственном уровне.

С этим можно было согласиться. Если так оно и есть, устранение подобной угрозы становилось более... понятным. И почти логичным. Но, не желая критиковать труд, с которым я не был достаточно знаком, я все же заметил, что один из аспектов теории Вольфа противоречил логике.

По его словам, Роберт Кеннеди якобы 4 августа 1962 года неоднократно наведывался в дом Мэрилин Монро. В том числе и поздно вечером, когда судьба актрисы вроде бы уже была окончательно решена.

Я не был знаком с доказательствами Вольфа, но то, что я знал из предвыборных поездок Джона и Роберта, возбудило мои сомнения. В ходе президентской кампании 1960 года клан выработал современную политическую тактику. Помимо выигрышного общения с народом, основанного на доступности своего кандидата, члены семейства Кеннеди стали экспертами в области контроля этого привлекательного имиджа. С той поры мысль о том, что министр юстиции стал бы рисковать, появляясь на месте будущего убийства, показалась мне в высшей степени нелепой.

* * *

Все эти воспоминания, эти расспросы снова всплыли на поверхность очень богатым на события летом 2003 года. Именно тогда впервые случай Мэрилин показался мне не столь уж пустяковым.

Хорошенько поразмыслив, я решил, что, помимо предполагаемой тайны ее смерти, ее внутренний мир был завораживающе похож на мой. Но не по части звездного блеска голливудской славы, а в смысле соприкосновения совсем с другой Америкой. Когда я поближе познакомился с карьерой Мэрилин, то увидел, что она прожила жизнь, с которой у меня постоянно пересекались места, звуки, даже имена. И, конечно же, одни и те же «действующие лица».

Разумеется, семейство Кеннеди, по чьим окровавленным следам я прошел на улицах Далласа, но не только оно. Погрузиться в мир Монро означало встретиться с Дж. Эдгаром Гувером, этим подлым шефом ФБР, а также увидеть Сэма Джанкану, крестного отца чикагской мафии. Услышать за его спиной знакомый акцент и почувствовать запах пороха, сопровождавший убийц из коза ностра. А над всем этим - бархатный голос Фрэнка Синатры, напевающего оригинальную мелодию.

«Голубоглазый» в этом фильме был не одинок, поскольку здесь его сопровождали Лас-Вегас, Рэд Пак и Голливуд пятидесятых годов прошлого столетия, золотого века киностудий, царивших над Лос-Анджелесом подобно сутенерам, что властвуют каждый над своей стайкой «барышень».

Коррупция, наркоторговля, власть, месть, ложь и юные красотки. Программа Мэрилин в конечном счете была более привлекательной, чем я полагал все эти долгие годы, оставаясь в неведении и не погружаясь в детали.

* * *

Завтра Мэрилин Монро?

Спешить было некуда. Мой путь оттуда пролегал в других направлениях. Но я только что уперся в запертую дверь, а ключ от нее находился у меня в руке.

Поэтому я и начал свое расследование в промежутке между исследованием по «Кока-Коле»[10] и по нашим продуктам питания[11]. Имея в качестве ненадежного компаса только обещание: эта химера сможет стать книгой только при одном условии - она будет написана по-другому, будет отличаться от других книг!

Воссоздавать биографию актрисы я не хотел, мне это было неинтересно. Я также не хотел взращивать одну из многочисленных теорий о заговоре, которые окружали ее смерть. Моя идея была до наивности простой: забыть про ограничения, начать расследование с самого начала и попытаться что-нибудь найти.

* * *

Честно говоря, я не строил никаких иллюзий. Я прекрасно знал, что речь шла о неумело замаскированном оправдании. О предохранителе против помешательства, позволявшем мне в любое время достойно и с чистой совестью выйти из этой передряги.

Тайна Монро была старой лошадкой, заезженной столькими исследователями, что, даже если очень повезет, шансов выяснить, что же на самом деле произошло в ночь с 4 на 5 августа 1962 года, могло оказаться всего ничего.

* * *

Я никогда не любил Мэрилин Монро.

Я был уверен в том, что в конце пути не стану напрягаться и писать книгу о ее смерти. Но я ошибался.

4. Собака

В ноябре 1997 года я участвовал в конференции, посвященной убийству Джона Ф. Кеннеди. Она ежегодно в одно и то же время проводилась в Далласе. Хотя с той поры я и забыл программу этих трех дней работы, все же помнил начало конференции, где рассказывалось о поступках и поездках Ли Харви Освальда во второй половине дня 22 ноября 1963 года. Исследователь начал свое выступление несколько необычно: он спросил у нескольких участников форума, который теперь час. К вящему удивлению присутствующих, все ответы оказались разными.

Так было наглядно продемонстрировано, что восстанавливать хронологию событий только на основе показаний свидетелей означало сесть в галошу. А ведь разница показаний всего лишь в несколько минут может превратить подозреваемого в жертву политического шельмования или, хуже того, в убийцу президента.

Почему я все это рассказываю? Да потому, что в деле Мэрилин Монро много таких подводных камней. И малейшая ошибка грозит стать роковой.

* * *

Однако все в жизни актрисы кажется укрытым пеленой иллюзий, неточностей, противоречивых показаний. Идет ли речь об ее последнем дне жизни, о точном времени ее смерти, о последнем ужине, нам приходится лавировать между многочисленными противоречивыми данными.

Была ли информация очень важной, как в случае, когда речь идет о ее связи с кланом Кеннеди, или малозначительной, когда речь заходит о ее... собаке, каждая подробность жизни Мэрилин излагается в нескольких вариантах. Судите об этом сами на примере Мафа, ее белого пуделя.

Некоторые считают, что эту собаку Мэрилин подарил Фрэнк Синатра. В качестве доказательства они заявляют, что ее кличка якобы сокращенное от слова «мафия», многозначительно при этом подмигивая: мол, певец был связан с коза ностра. Некоторые авторы уточняют, что собачка будто бы была подарена актрисе для того, чтобы «смягчить» ей боль расставания с Синатрой. По мнению же других, Фрэнк вроде бы хотел с помощью песика успокоить Мэрилин после выкидыша. Закончившаяся раньше положенного срока беременность, завершись она удачно, якобы привела бы к рождению ребенка у самой гламурной парочки в Голливуде.

Вся беда в том, что некоторые издания утверждают, будто выкидыш был на самом деле абортом. И речь шла вовсе не о ребенке от Фрэнка Синатры, а - поднимай выше! - о ребенке Джона Ф. Кеннеди! Не говоря уже о тех, кто приписывает отцовство неродившегося ребенка Роберту Ф. Кеннеди!

И вдобавок к этим основным версиям существует еще одна. Пресловутый Маф, таинственный пудель, якобы не имеет ничего общего с Фрэнком Синатрой. И вроде бы кличка песика звукоподражательная: «маф-маф» все равно что «гав-гав». Более того, это, мол, был подарок от Пэт Ньюкомб, пресс-атташе Мэрилин, в память о начале их сотрудничества. или для утешения актрисы в то время, когда ее брак с Артуром Миллером трещал по всем швам.

Но тогда спрашивается, почему после смерти Мэрилин уход за собакой был поручен Глории Лоувел? Разве Глория не была секретаршей Фрэнка Синатры?

Произошло ли это вследствие ее положения или из-за дружбы с Пэт Ньюкомб? И потом, как считают сторонники теории «взаимосвязи», не по ее ли вроде как недосмотру собачка убежала и попала под машину? Несчастный случай? Месть? Или, как шепотом говорят другие, сигнал тем, кто будет пытаться узнать обстоятельства смерти звезды?

Спустя сорок пять лет после тех событий ясным остается одно: Маф не имел никакого отношения к смерти Мэрилин Монро!

* * *

Помимо анекдотичности и трагических последствий, эпизод с Мафом показывает, с какими трудностями пришлось столкнуться при расследовании причин смерти звезды.

Вернуться к обстоятельствам ее кончины, попытаться забыть о предрассудках и интуиции, согласиться с возможностью убийства, спланированного в самых высших эшелонах американской власти, - все это суть необходимые этапы расследования. Но вовсе не достаточные. Другим этапом явилась работа, направленная на то, чтобы забыть про дистанцию, отделяющую мир Мэрилин и тот, в котором мы живем сейчас, спустя сорок пять лет. Именно в этом и заключается самая большая трудность.

Сложность и в том, чтобы разобраться в слухах, ставших истиной. В утверждениях, продиктованных жаждой наживы. В предположениях, превратившихся в уверенность. И постараться - это главное - отделить невольные заблуждения от явной дезинформации.

Прежде чем начать расследование, надо было повернуть время вспять, погрузиться в последние часы жизни актрисы, чтобы постараться проникнуть в тайну ее «последнего сеанса». Необходимо забыть о легенде и открыть истину.

5. Сюжет

Мэрилин построила свою карьеру на иллюзорном образе блондинки с большой грудью и недалеким умом. Милая простая девушка, не очень сообразительная. Этот имидж со временем и с помощью экрана привился и усилился средствами массовой информации. Блондинка была сексуальной, но явно глуповатой.

В это кривое зеркало Мэрилин всю свою жизнь старалась не смотреть.

Поэтому не надо быть семи пядей во лбу, чтобы с этой точки зрения понять желание Монро выйти замуж за Артура Миллера, кумира американской интеллигенции. Благодаря ему, а также отъезду из Голливуда в Нью-Йорк с его театрами, она смогла бы наконец проявить те качества, которые отказывалась признать в ней киностудия «20-й век Фокс». Блондинка намеревалась стать «серьезной актрисой», одной из тех, кто пользовался уважением и в ходе вручения «Оскаров» мог со статуэткой в руках благодарить своих коллег.

Но не следует при этом думать, что союз «красавицы и гения»[12] стал результатом только лишь пиара актрисы. Между ними была и любовь. Но Мэрилин явно расстраивал контраст их союза: он порождал столкновение ее реальности, ставшей следствием выдуманной личности, и славы мужа. На самом деле сразу же с их первой встречи в декабре 1950 года обладатель премии Пулитцера за «Смерть коммивояжера» заметил эту разницу. И понял, что Мэрилин - человек двойственный. Что ее «проклятие» - так это называл сам Миллер -заключалось в обязанности удовлетворять публику, чьи требования не имели ничего общего с ее подлинным существом. Именно это раздвоение личности в конечном счете приводило к шизофреническим разрушительным порывам.

* * *

Две истории подтверждают эту парадигму, ирония которой заключена в следующей главе. Они касаются отношения звезды к печатному слову.

В 1945 году Мэрилин была старлеткой. За несколько долларов за сеанс она подставляла свои формы и улыбку под объективы многочисленных более или менее профессиональных фотографов. Реклама, календари, цветные фотографии. Болезненно застенчивой Мэрилин это очень нравилось. Обстановка тет-а-тет ее успокаивала, и она инстинктивно чувствовала, что была словно привязана к объективу фотоаппарата. Но она также поняла, что ее будущее связано с кино и надо сделать следующий шаг - распрощаться с глянцем журналов. И пока учащались пробы, пока она падала в объятия важных людей в Голливуде, пока она лепила свой образ, который приклеится к ней навсегда и потом ее же и проглотит, Монро читала.

В тот год Мэрилин записалась в Публичную библиотеку Вествуда, одну из тех, что были в Лос-Анджелесе. Под своим настоящим именем Норма Джин Бейкер проглатывала исторические, политические, философские труды, классиков. Эрнест Хемингуэй, Лев Толстой, Альбер Камю, Марсель Пруст, Антуан де Сент-Экзюпери, Райнер Мария Рильке, Эдгар Аллан По[13] ... Литературные вкусы блондинки были настолько же эклектичными, насколько односторонними были ее роли.

Более того, спустя год Мэрилин начала зарабатывать деньги. Ничего особенного, но достаточно, чтобы позволить себе открыть клиентский счет в городском магазине. И тут ее вкус повернулся к. литературе. Никаких салонов красоты, никаких модных платьев, никаких рецептов на успокаивающее лекарство. Нет, вовсе нет, никакого слащавого пришептыва-ния милашки Шугар Кейн. Норма Джин Бейкер первые свои заработки потратила на книги.

* * *

Эта неизвестное увлечение достигло пика в 1951 году, когда Мэрилин поступила на вечерние курсы университета Лос-Анджелеса[14]. УКЛА, основы литературы, потом Миллер... Круг мог бы на этом и замкнуться.

Но на самом деле все только началось. Более того, после своей смерти Монро сама стала литературным сюжетом. Причем таким, что укладывается в параметры всех жанров: роман, биография, медицинский трактат, а также детектив-расследование.

До августа 1962 года секс-символу были посвящены шесть произведений. Потом их число достигло сотни. Издатели стремились тщательно окучить эту ниву. При жизни Мэрилин приходилось бороться со своим имиджем. Однако с потоком все новых и новых публикаций он не только окончательно оформился, но значительно укрепился и окостенел. Это произошло благодаря словам и псевдооткрытиям авторов легенды о ней.

6. Прибыль

Первая публикация о Монро относится к 1953 году. Под непритязательным названием «История жизни Мэрилин Монро»[15] вышла в свет книга - первая попытка оседлать волну возрастающего успеха Блондинки. Критически настроенный читатель все же отметит, что эта книжица больше похожа на неудачную компиляцию сведений, предоставленных, а зачастую выдуманных, киностудией «20-й век Фокс», на некий рекламный репортаж на шестидесяти шести страницах текста и с шестнадцатью фотографиями. Короче говоря, некий каталог банальностей, подобранных для того, чтобы добавить еще этаж к строившемуся зданию будущей легенды.

Остается добавить, что сегодня произведение Джо Франклина[16] и Лори Пальмер стало библиографической редкостью. Цена за экземпляр у букинистов зачастую превышает полторы тысячи долларов. Каждая страница на вес золота. Вот Мэрилин и начала приносить прибыль. И мертвая намного больше, чем живая.

* * *

Для того чтобы лишний раз в этом убедиться, достаточно зайти на официальный сайт актрисы . Он, как и все, что относится к ее имиджу, находится в распоряжении ЗАО «Мэрилин Монро». Эта компания сумела превратить имя актрисы в товарный знак. Таким образом, актриса посмертно уступила место штемпелю.

На что только не ставится этот штемпель: на футболки, зажигалки, коробки печенья и даже солонки. Рядом со всем этим барахлом на сайте можно найти нечто коллекционное, якобы раритетное и потому баснословно дорогое. Например, пару бокалов для вина от Сва-ровски с изображением и автографом звезды за «смешную» цену в 999 долларов, не включая расходов на доставку.

А вот фужеров для шампанского здесь почему-то не встретишь - и это притом, что оно было практически фирменным напитком звезды!

* * *

Это умение сколачивать капитал на белокуром божестве нисколько не удивительно. В конце концов, карьера актрисы и была частично построена гениями маркетинга.

Кстати, именно поэтому ЗАО «Мэрилин Монро», продолжая нести факел, вовсе не скрывает своих целей и намерений[17]. Напротив, компания открыто говорит о них на своем сайте в разделе «деловые связи», убеждая другие компании «взять в аренду» права на использование бренда «Мэрилин Монро» для продвижения своей продукции. По-английски это называется лицензирование. А после Джорджа Лукаса и «Звездных войн» это стало основным источником доходов, часто превосходящим сборы от самого фильма[18].

Конечно, в оправдание такого торгашества то тут, то там встречаются неудобные ссылки на «наследие и достоинство» Мэрилин Монро, но в целом текст ими не перегружен. «В этом разделе вы узнаете причины, которые побудят вас развивать вашу марку вместе с Мэрилин Монро. (...) Мэрилин Монро пользуется огромной популярностью, которая продолжает расти из года в год. Благодаря всемирно известному образу лицензионная служба предлагает вам комплекс выгодных условий», - недвусмысленно говорится во введении.

А когда настает пора вспомнить о «ранимом сердце», сей опус начинает отдавать некой. потребительской лирикой: «Разнообразный круг потребителей. включающий в себя различные демографические группы. мужчины и женщины, молодые и пожилые знают, ценят и помнят Мэрилин Монро. (...) Новые поколения детей и подростков начинают проникаться этим безумием. Эта популярность отражается в разнообразии продаваемых товаров и в рекламных кампаниях, постоянно опирающихся на ее красоту и ее образ. (.) Когда всемирная известность Мэрилин Монро сочетается с группами интересующихся ее образом потребителей, рынок продуктов и услуг с изображением Мэрилин Монро оценивается в миллионы. (...) Для публики Мэрилин Монро ассоциируется с гламуром, модой, загадочностью и элегантностью. И поэтому продукт автоматически ассоциируется с комплексом качеств, которые воплощены в актрисе».

* * *

Действительно, в 2006 году Монро еще занимала девятое место в классификации журнала «Форбс» в списке доходов среди умерших знаменитостей.

Благодаря ЗАО «Мэрилин Монро» и его партнеру CMG Worldwide, благодаря продаже 400 лицензий, марке вина «Мэрилин Мерло», виртуальному миру SIM-карт и рекламе для карточек VISA Мэрилин за тот год удалось собрать более восьми миллионов долларов.

Спустя сорок пять лет после смерти она продолжала быть одной из самых высокооплачиваемых актрис Голливуда[19].

7. Горящие угли

Эта краткая экскурсия за кулисы империи Мэрилин была необходима, потому что она сама по себе частично объясняет то обилие посвященных актрисе изданий, что появились после ее кончины в августе 1962 года. Этому есть две причины. Первая, основная и самая очевидная, подтверждается выступлениями правонаследников звезды: Монро продолжает оставаться великолепной машиной для зарабатывания денег. Вторая причина касается самих механизмов той моды, что спустя почти полвека продолжает процветать. Для того чтобы остаться в нашей памяти и в пантеоне гламура голливудского производства, чтобы способствовать продажам, Мэрилин должна быть мифом, горящими углями, которые на каждой странице доброй сотни книг продолжают раздуваться. Если только они эти угли не создают сами.

* * *

Писатель Дэвид Маршалл живет в Сан-Франциско. Если верить его родителям, то Мэрилин он полюбил еще в детстве, когда узнал о ее существовании и... о главе государства, президенте Эйзенхауэре. Эта страсть к Блондинке привлекла его в ряды организации Forever Marilyn («С Мэрилин навсегда»). Такие ассоциации, объединяющие верных поклонников покойной звезды, были, есть и будут всегда. Организация Forever Marilyn, однако, отличается от остальных, предпочитая идолопоклонничество изучению. Здесь люди изучают Мэрилин так, как другие готовятся к экзаменам. На полном серьезе члены клуба препарируют, наблюдают и тщательно исследуют жизнь звезды.

Маршалл довел это увлечение до пароксизма, сосредоточившись почти исключительно на ее смерти. Это стало чем-то вроде его узкой специализации, но, поскольку он проявляет реальную открытость ума, конечный результат весьма неплох.

Ему пришлось, как любому критически настроенному исследователю, столкнуться с дымовой завесой, которая окружает эти драматические часы и была создана мифом о звезде. «Самым наглядным примером этому служит роль семейства Кеннеди, - рассказал писатель. - Продолжала ли Мэрилин Монро занимать столь важное место в нашей национальной памяти, если бы не была связана с загадкой клана Кеннеди?»[20].

Самая сексуальная кинозвезда мира, самый молодой президент на планете. Лос-Анджелес, 5 августа 1962 года. Даллас, 22 ноября 1963 года. Все настолько взаимосвязано, что способствует разжиганию интереса любого писателя: разбитые судьбы, сексуальность, трагедии. И навечно застывшие две улыбки на глянцевых обложках - что может быть более привлекательным и продаваемым?

Но поверх гламурно-мрачной стороны вещей вопрос Маршалла не так уж невинен. И, как мы это увидим позже, ответ на него помогает приблизиться к истине.

Но сегодня Дэвид предпочел переформулировать вопрос: «А помнили бы так Джона Кеннеди, если бы он не был связан с легендой Мэрилин?»

Сам бы я до этого не дошел, поскольку полагаю, что присутствие Мэрилин и Джона в нашей памяти больше связано с внезапностью их смерти. Возможно, с этим трудно согласиться, но выстрелы из «Дили Плаза» намного больше помогли созданию легенды, нежели любое политическое решение, принятое им в период президентских полномочий. А смерть Мэрилин - коктейль из паров алкоголя, смесь лекарств и слухов о делах государственной важности - оказалась намного важнее в плане жизненности мифа, нежели все ее заслуги в кинематографе.

Дэвид Маршалл продолжал: «Посмертное соединение судеб Мэрилин и Джона Кеннеди приняло особенно большой размах в середине семидесятых, и с годами интерес к этому ничуть не ослабевает, а только возрастает. Словно эти двое заключили посмертное соглашение: оставайся рядом со мной, и никто тебя не забудет».

* * *

Возможно, Дэвид Маршалл прав, и популярность одного поддерживается популярностью другого. Возможно, что в каждой книге, в каждом документальном фильме, в каждой статье, касающейся легенды о двух обреченных, поддерживается бессмертие воспоминания о президенте и актрисе. Но меня заинтересовал другой аспект этого заявления Дэвида. Сам того до конца не осознавая, он сформулировал главный аспект правды о Мэрилин.

Не он ли, специалист по жизни и смерти актрисы, признал, что о связи между ДФК и Мэрилин открыто заговорили в середине семидесятых годов? Но почему именно в середине семидесятых?

Джон Ф. Кеннеди погиб в 1963 году, Мэрилин умерла за год до этого.

Роберт Кеннеди был убит в 1968 году. Некоторые близкие к актрисе и этим двум политикам также ушли в мир иной к тому времени.

И все-таки, почему именно середина семидесятых?

Эта мысль не давала мне покоя. За ней следовала лавина связанных с этим вопросов.

Почему пришлось ждать около десяти лет, чтобы начать тиражировать и продавать тайну любви Джона и Мэрилин? Неужели потому, что главных действующих лиц этой истории уже не было на свете?

Главной задачей стало расшифровать слова Дэвида Маршала. Но перед этим надо было изменить ход времени и вернуться назад в 1964 год.

И пойти в неожиданном направлении - не в Вашингтон с его тайнами, не в Лос-Анджелес с его обманами. Нет, первую остановку я должен был сделать в Статен-Айленде, что в штате Нью-Йорк.

Именно там все и началось.

8. Крестовый поход

Фрэнк А. Кейпелл выступил в крестовый поход. Даже это слово не полностью соответствует истине. В Америке после Второй мировой войны он решил спасти свободный мир. Этот отставной полицейский стал патриотом полной занятости и во всеуслышание заявил: красный людоед, коммунистический монстр грозил разрушить американский образ жизни!

Из своей скромной меблированной квартирки в Статен-Айленде Фрэнк А. Кейпелл стал вести неутомимую борьбу с применением далеко не обычных вооружений. Два раза в месяц он отправлял в сердце Америки своего «Глашатая Свободы», письмо параноика, осуждавшего рост влияния коммуняк в кулуарах Вашингтона. Помимо злобных публикаций Кейпелл стал также специализироваться на составлении досье на людей. Да так умело, что к 1964 году у него уже скопилось около миллиона дел. Это была беспрецедентная база личных данных на тех, кто в Соединенных Штатах помогал организации международного коммунистического заговора[21].

* * *

Надо сказать, что Кейпелл прошел хорошую школу Дж. Эдгара Гувера, шефа ФБР, еще одного маньяка, одержимого мыслью о коммунистической угрозе и страстью к сбору информации на граждан. Как и Кейпелл, Гувер полагал, что все беды Америки происходят от советской пропаганды. Это стало у него навязчивой маниакальной идеей, и она, кстати сказать, вынуждала его не обращать внимания на укрепление влияния организованной преступности на всей территории страны[22].

Хотя Кейпелл начал карьеру в качестве гражданского дознавателя при различных полицейских службах, он очень скоро нашел свою стезю. Из-за конфликта в Европе победа в шпионской войне стала нужна как воздух, и наш герой, будучи главным следователем бюро шерифа округа Вестчестер штата Нью-Йорк, создал и возглавил Бюро по борьбе с подрывной деятельностью и организовал более пяти тысяч расследований по поводу личностей и организаций нацистского, фашистского и коммунистического толка[23].

Эта работа велась в тесном сотрудничестве с ФБР, чаще всего под личным контролем самого Дж. Эдгара Гувера. За годы войны Кейпелл освоил особую методику и научился поддерживать отношения с первым полицейским страны. В этом качестве Гувер фигурировал среди подписчиков двухнедельной газетенки Фрэнка А. Кейпелла и внимательно относился к информации, которая собиралась на местах.

* * *

В 1964 году Фрэнк А. Кейпелл с гордостью заговорил о своих двадцати шести годах борьбы в качестве официального или неофициального лица против врагов Соединенных Штатов. Он уже готовился устремиться с копьем в гущу схватки. Туда, где его, возможно, никто не ждал: в дом 12305 по Файфс Хелена-Драйв, чтобы разобраться с кончиной его знаменитой обитательницы.

9. Коллаж

«Загадочная смерть Мэрилин Монро» Фрэнка А. Кейпелла стала первой работой, посвященной обстоятельствам кончины актрисы.

В мягкой обложке ярко-красного цвета, эта книга похожа на школьную тетрадь. На титуле не красуется название какого-нибудь крупного нью-йоркского издательства или сети продаж - шестьдесят четыре страницы этого опуса вначале были проданы подписчикам кей-пелловского двухнедельного листка либо предложены читателям через ряд книжных магазинов, открыто выражавших свою политическую направленность. Посему экземпляр, что мне удалось достать, был вначале продан в магазине «Пур Ричардс, 5403, бульвар Голливуд, Лос-Анджелес 27, Калиф». Это заведение на первой странице беззастенчиво проштемпелевало свою миссию: «Книги для патриотов!»

* * *

В целом сие произведение, при подготовке которого явно пренебрегли всеми издательскими правилами, похоже на аппликацию и даже на компиляцию. Ибо собранные в нем строки из газет, выдержки из отчета Департамента полиции Лос-Анджелеса (ДПЛА), «портреты» актрисы и главных действующих лиц драмы сопровождаются экстремистской прозой Кейпелла.

Сей неистовый борец с «красной опасностью», как он уже проделал это в книжонке «857 причин для расследования деятельности Государственного департамента»[24] и собирался сделать в труде «Генри Киссинджер, советский агент»[25], использовал смерть Мэрилин для изложения своего извращенного видения мира.

Поэтому в самом начале «произведения» бывший полицейский заявляет: «Когда какой-нибудь человек начинает представлять опасность или просто выходит из-под контроля, Коммунистическая партия безо всяких колебаний отдает приказ его ликвидировать. Многие „самоубийства“, „сердечные приступы“, „случайные смерти“ на самом деле являются убийствами, совершенными по указанию Коммунистической партии. Мэрилин была неразрывно связана с крайне левыми и прочим красным сбродом. И в ее смерти очень много подозрительного[26]». Вот так, ни больше ни меньше.

* * *

Опус под названием «Загадочная смерть Мэрилин Монро» мог бы показаться курьезом и в этом качестве занять свое место на книжной полке коллекционера печатного бреда. Но это означало бы пренебречь тремя главными аспектами данной публикации.

Прежде всего, и мы позже в этом убедимся, тем фактом, что тезисы патриота из Ста-тен-Айленда стали повторяться в большинстве работ, вышедших после этого и посвященных смерти Мэрилин. Очень часто их авторы, забыв рассказать о некоторой субъективности борца с коммунистической угрозой, представляют Кейпелла талантливым следователем, человеком, который первым осмелился открыть ящик Пандоры с тайной Монро.  

Во-вторых, упоминание о Фрэнке А. Кейпелле означает попытку отгадать, какую же роль в этом деле сыграло ФБР вообще и Дж. Эдгар Гувер в частности. И снова, как мы увидим далее, речь идет об основном элементе в раскрытии истины.

Наконец, игнорирование труда «Загадочная смерть Мэрилин Монро» могло бы обернуться риском упустить главный аспект всего дела. Задолго до Нормана Мейлера[27] и Роберта Слетцера[28], чьи работы опубликованы в семидесятых годах, задолго до Энтони Саммерса[29]и намного раньше Дона Вольфа[30], Фрэнк А. Кейпелл стал первым, кто указал пальцем на клан Кеннеди. А точнее, на того, кого он назвал VIP, - на Роберта Фрэнсиса Кеннеди.

10. Брошюрка

Разумеется, не будем забывать, что Фрэнк А. Кейпелл был идеологом, и упоминание Роберта Ф. Кеннеди в его опусе, посвященном смерти Мэрилин, выдает прежде всего его антикоммунистические чувства. Потому что в Америке шестидесятых консервативные круги считали братьев Кеннеди предателями американских интересов. До Далласа ДФК был основной мишенью их политических нападок. Почему? Из-за его отказа вводить войска на Кубу после неудачи в заливе Свиней[31], а потом за протянутую Хрущеву руку. Этого, по их мнению, было достаточно для того, чтобы припечатать его клеймом изменника родины.

Поскольку в 1964 году страна еще не оправилась от шока, вызванного убийством президента, надо было найти другого козла отпущения. «Многочисленные критические высказывания в адрес президента Кеннеди за поступки, за которые он нес полную ответственность, были следствием рекомендаций и решений, шедших от Роберта Ф. Кеннеди, министра юстиции Соединенных Штатов»[32], - «указует» Кейпелл.

По мнению этого упертого экстремиста, РФК был исчадием ада, воплощением всего, что автор ненавидел. Бывший полицейский упрекал его, например, за близость к «молодым смутьянам» в общем и к чернокожему населению в частности[33]. Для иллюстрации этого в красной книжечке появился «говорящий» снимок Кеннеди. На нем тот красуется за стойкой бара в окружении молодых людей с пробивающимися бородками, а справа от него плечом к плечу стоит какой-то чернокожий. Под фотографией многозначительный комментарий: «Бобби Кеннеди и его друзья».

Но для Кейпелла это еще не самое страшное. Если верить ему, то Кеннеди якобы симпатизировал делу коммунизма и поэтому - вспомним, что в те времена, став политическим наследником убитого брата, он рассматривался в качестве реального претендента на кресло в Белом доме, - будто бы мешал ФБР нормально работать. «Под руководством Бобби Кеннеди ФБР было ограничено в правах, как никогда до этого. (...) Роберт Ф. Кеннеди заявил, что Коммунистическая партия США виртуально была не в состоянии нанести какой бы то ни было вред стране. Но это мнение не разделял директор ФБР Дж. Эдгар Гувер, чьи службы внимательно следили за деятельностью американских коммунистов. Г-н Гувер неоднократно предупреждал об опасности их влияния в нашей стране»[34].

* * *

Некоторым покажется, что связь со смертью Мэрилин здесь очень отдаленная. Но, по мнению Кейпелла, мы, напротив, находимся в самом сердце тайны. Как мы уже видели, сразу же после введения к своей книжонке он подчеркнул связи звезды с левыми и привел их список. В этом каталоге фигурируют несколько режиссеров и, разумеется, Артур Миллер, бывший муж Монро. «Брак освятил раввин Роберт Э. Голдберг (...), у которого был пятьдесят один установленный контакт с организациями, сотрудничавшими с Коммунистической партией. (...) Заявление Артура Миллера о приеме в Коммунистическую партию было зарегистрировано под номером 23345»[35].

Мало того, в разделе под названием «Ястребы» Кейпелл по-свойски расправляется с главными действующими лицами последних дней жизни актрисы, начиная с психиатра Мэрилин Ральфа Ромео Гринсона. Хотя он и не указывает на его связи с «агентами Москвы», но обвиняет врача в том, что тот своими действиями поддерживал поступки, которые большинство американцев посчитали бы безнравственными. Затем к позорному столбу был пригвожден другой врач актрисы, доктор Хайман Энджельберг. Будучи терапевтом, он работал ассистентом-фармакологом Гринсона, поскольку с начала 1962 года оба врача старались помочь Мэрилин освободиться от медикаментозной зависимости. Гринсон проводил психотерапевтические сеансы на диване, а Энджельберг, постепенно уменьшая дозу, делал уколы успокоительных, снотворных, возбуждающих лекарств и витаминов. Но, по мнению Кей-пелла, Энджельберг уже очень давно поддерживал отношения с Коммунистической партией. И автор поясняет, что он, мол, был инструктором в коммунистической школе осенью и зимой 1937 года и в июле 1940 года подписался на коммунистическую газету «Пиплз дейли уорлд».

Гринсон, Энджельберг. По мнению Кейпелла, не стоило далеко ходить, чтобы найти настоящих убийц Монро. В своей книге он утверждает, что Мэрилин умерла от передозировки лекарств на основе барбитурата, чьи следы были обнаружены в ее крови. Лекарство было введено скорее внутривенно, нежели орально, а для этого явно требуется помощь врача. Один из ее врачей был коммунистом. Коммунисты обучены выполнять приказы, в том числе и приказы на ликвидацию людей. Приехали!

Если верить этому экс-полицейскому, то звезда, выходит, стала жертвой заговора, руководимого непосредственно из Москвы.

Развивая свою, по меньшей мере, специфическую и параноидальную логику, автор видит там же и руку Бобби Кеннеди. Не в качестве заказчика убийства, а в качестве человека, отказавшегося преследовать и наказывать коммунистов, живших на американской земле. Согласно этой особой «логике», не бросив все свои силы на борьбу с ними, а, следовательно, дав им возможность действовать в Соединенных Штатах, сенатор косвенно способствовал этому убийству. Нечто вроде моральной ответственности!

* * *

Пусть книжонка Кейпелла и является всего лишь злобной ультраконсервативной брошюркой бредового содержания, но было все же необходимо тщательно ее проанализировать. Потому что, подчеркнем это еще раз, «Загадочная смерть Мэрилин Монро» - источник, к которому припадали многие авторы. И все они в странном единодушном порыве забывали упомянуть о бредовом антикоммунистическом воображении человека из Статен-Айленда и делали из его писанины всего лишь два поспешных вывода: Мэрилин была убита, а Роберт Ф. Кеннеди имел к этому убийству некоторое отношение.

11. Радикал

Фрэнк А. Кейпелл, словно получив информацию в самую последнюю минуту и поспешив воспроизвести ее до того, как его книжка будет напечатана, закончил «Загадочную смерть Мэрилин Монро» странным параграфом, вызывающим массу вопросов.

«Начались ли проблемы тогда, когда Мэрилин поняла, что ее VIP не был намерен разводиться и жениться на ней? Стала ли она настаивать на том, чтобы он выполнил свои обещания, или пригрозила предать гласности их отношения? Два этих варианта были совершенно неприемлемы для м-ра VIP. Поскольку Мэрилин могла его уничтожить, начав говорить или предоставив письменные доказательства, он принял радикальное решение»[36].

Если буквы VIP заменить инициалами Роберта Ф. Кеннеди, книжонка Кейпелла начинает смотреться совершенно по-другому. Из памфлета, содержащего набор обвинений, основанных на пропагандистском бреде, она превращается в обвинение. Ибо всего в нескольких строках бывший полицейский открывает преступную связь Мэрилин и Бобби, объясняет, что РФК отказался разводиться со своей женой Этель и бросать своих восьмерых детей[37]. Это решение могло стать причиной шантажа со стороны актрисы. Мало того, свою связь с министром юстиции Мэрилин якобы могла доказать документально. Это уже само по себе могло почти оправдать убийство.

* * *

Указанный Кейпеллом след тем более важен, что он непосредственно выводит нас на обстоятельства смерти Мэрилин, которые всех живо интересуют. Вот уже более сорока пяти лет после тех событий наше «мнение» относительно последних дней ее жизни было, по сути, смоделировано многочисленными книгами, кинокартинами, свидетельствами, статьями в прессе и документальными фильмами, большинство которых основывалось именно на этом предположении.

В этом огромном массиве идей и концепций очень трудно отличить ложь от истины.

С той поры стало ясно, что мое расследование должно будет все это перетряхнуть. Ибо назрела необходимость пересмотреть все данные, вписанные в нашу коллективную память, чтобы затем иметь возможность пункт за пунктом отделить зерна от плевел и только так приблизиться к истине.

Часть вторая. Логика

12. Религия

Сторонники Мэрилин поделены на два лагеря.

В первый входят те, кто придерживается официальной версии, согласно которой 4 августа 1962 года жизнь величайшего секс-символа планеты оборвалась по воле самой звезды. Конечно, возможны варианты. Такие, как передозировка снотворного, да еще в сочетании с морем разливанным шампанского - коктейль еще тот. Короче говоря, несчастный случай или акт отчаяния, и никакой за этой драмой «руки со стороны».

В другом лагере - все возрастающее число людей, уверенных в убийстве. В убийстве с не совсем ясными мотивами, но в котором якобы замешано семейство Кеннеди, в частности Бобби, чья предполагаемая роль в этом все-таки с годами изменилась. Будучи морально ответственным, по Кейпеллу, он от книги к книге превращался в одного из главных участников преступления, использовавшего политическую власть и полицию для того, чтобы замять расследование или запугать неудобных свидетелей. Некоторые авторы дошли даже до того, что стали утверждать, будто РФК якобы присутствовал при последних часах жизни актрисы, то есть был последним, кто видел ее живой. Это серьезное и совсем свежее обвинение выдвинули Энтони Саммерс и Дон Вольф.

* * *

Как мне удалось выяснить в рамках расследований дел Доминиси и Кеннеди, эти два параллельных мира кажутся непримиримыми. Потому что тайна Мэрилин похожа на религию: есть верующие, атеисты и совсем немного антагонистов.

Сам я, до того как попытаться разгадать загадку, принадлежал к инертному меньшинству. Другими словами, к тем людям, у которых не было собственного мнения на этот счет. Поэтому признаюсь: мне было чуточку ближе то, что казалось наиболее логичным: самоубийство. Точно так же можно утверждать, что Ли Харви Освальд был не единственным убийцей ДФК, не обращая внимания при этом на столько заговоров вокруг!

* * *

Но предположение о самоубийстве не кажется состоятельным при чисто логическом подходе к делу. Эта версия самая простая и только усиливает слухи о посмертных махинациях, о вмешательстве на протяжении нескольких десятилетий самых высших кругов страны с целью скрыть истину. Кроме того, эта версия подтверждает выводы расследования Департамента полиции Лос-Анджелеса (ДПЛА), точку зрения судмедэксперта Томаса Ногуши, производившего вскрытие Мэрилин, а также заключение Группы по предупреждению самоубийств Теодора Керфи, собравшего двенадцать психиатров из числа руководителей судебно-медицинских служб округа Лос-Анджелес. 17 августа 1962 года Керфи закончил свое расследование однозначным выводом: «Я считаю, что смерть Мэрилин Монро явилась следствием самовольного превышения ею дозы предписанных седативных препаратов. Поэтому вероятной причиной смерти является самоубийство»[38].

Этот вывод был подтвержден 12 августа 1974 года отказом Большого жюри Лос-Анджелеса в назначении повторного расследования по делу Мэрилин по причине отсутствия новых данных. И затем подтверждено 22 октября 1975 года, когда ДПЛА обнародовал выводы повторного расследования, начатого для того, чтобы ответить на обвинения, выдвинутые одним журналом «только для взрослых»[39]. По мнению специалистов, это расследование было проведено более полно и более тщательно, чем первоначальное.

Вердикт «самоубийство» с той поры был подтвержден результатами двух серьезно проведенных дел. Вначале 28 декабря 1982 года, когда были опубликованы тридцать страниц доклада прокурора округа Лос-Анджелес Джона Ван де Кампа, где можно было прочесть: «Очевидно, что смерть могла стать следствием самоубийства или случайной передозировки»[40]. Тем более что тот же документ, составленный Рональдом Кэрроллом и Аленом Томичем, объясняет, что не было обнаружено никаких доказательств, подтверждающих обвинения в убийстве, столь часто высказываемые в средствах массовой информации. Затем 22 ноября 1985 года Большое жюри округа Лос-Анджелес поддержало мнение нового прокурора Айры Рейнера и снова постановило, что очередное расследование причин кончины Мэрилин было бы бессмысленным. Единственной целью такого расследования, по мнению столь авторитетного органа, была бы «видимость отправления правосудия ради того, чтобы, по сути, удовлетворить историческое любопытство»[41].

* * *

ДПЛА, Ногуши, Керфи, Ван де Камп, Рейнер, с 1962 по 1985 год...

Итак, причин для того, чтобы присоединиться к лагерю сторонников версии самоубийства, было предостаточно. Кроме того, сами передвижения актрисы, и, в частности, в течение последних месяцев ее жизни, придавали этой версии печальную, но убедительную видимость правды.

13. Страх

Мэрилин было 36 лет. И никогда еще не было так трудно скрывать отпечатки неумолимого времени. На руках ее начали появляться пигментные пятна, на животе красовался шрам от операции по удалению желчного пузыря, кожа на боках и бедрах из-за многих лет лишений, а затем булимии была далека от идеала. Ее платинового цвета волосы, пережженные химией, требовали тщательного ухода. Только толстый слой грима мог спрятать досадные морщины. Что касается груди, то она начала проигрывать борьбу против законов земного притяжения, и Мэрилин пришлось носить бюстгальтеры. Некоторые из них были чем-нибудь подбиты, чтобы зрительно увеличить грудь, которая, возвеличив ее, теперь предавала.

* * *

Мэрилин было 36 лет. И она понимала, что таланта Алена Снайдера, Сидни Гилароффа и Агнес Флэнеген вскоре будет недостаточно.

Первый из них, по прозвищу Уайтни, создал внешний образ «Мэрилин» еще в 1946 году. Именно этот кудесник макияжа придумал пухлые губки и стреляющие взгляды будущей звезды. Шестнадцать проведенных рядом с ней лет придали ему редкий и привилегированный статус ее друга и советчика. Но теперь его присутствие и его волшебные щипчики были востребованы не для съемочной площадки. Ужины в городе, галантные свидания или премьеры на Бродвее... он должен был там находиться. Когда Мэрилин следовало предстать перед публикой, с ней сначала надлежало поработать Снайдеру. Мэрилин доверяла ему настолько, что только ему поручила выполнение деликатной задачи: нанести на нее макияж, когда придет час ее последнего появления на людях в полузакрытом гробу. Она не хотела терять своего имиджа и после смерти и даже подписала этот договор на серебре, подарив Снайдеру зажим для купюр, на котором было выгравировано: «Дорогому Уайтни, пока я еще не остыла. Мэрилин».

Уроженца Монреаля Сидни Гилароффа в 1935 году открыла Джоан Кроуфорд. Восхищенная его талантом парикмахера, актриса предложила ему поехать с ней в Голливуд. Там он быстро сделал карьеру и на долгие годы стал парикмахером звезд. Имея в клиентках Элизабет Тейлор, Лайзу Миннелли и Ширли Маклейн, Гиларофф был и советником Мэрилин. Будучи специалистом по гламуру, он за год до того придумал для нее более строгий и более современный имидж по случаю ее участия в съемках фильма по сценарию Артура Миллера «Неприкаянные»[42].

Агнес Флэнеген должна была ежедневно подправлять прическу, которую придумал Гиларофф. Это сотрудничество быстро переросло рамки чисто профессиональных отношений с Мэрилин, поскольку и Агнес вошла в ее жизнь.

Мэрилин было 36 лет, и в обязанности Агнес Флэнеген все чаще и чаще стала входить задача прикрывать подпорченные волосы звезды париком платиновой блондинки[43].

* * *

Мэрилин было 36 лет, но она уже избегала смотреться в зеркало. В отличие от ее нью-йоркской квартиры, в спальне ее дома в Калифорнии не имелось ни одного из тех зеркал в полный рост, перед которыми актриса раньше любила стоять обнаженной и рассматривать свое тело.

Теперь Мэрилин боялась. Боялась стареть, боялась перестать нравиться, боялась, что не сможет больше очаровывать, боялась, что с ней перестанут считаться. Понимая, что репертуар ее ролей и ее успех зависели от ее внешности, она иногда признавалась в своей тревоге:

«Я не хочу стареть, - говорила она. - Хочу оставаться всегда такой, какая я сейчас. Я не могу постоянно ломать комедию. (...) Я не стану тешить себя иллюзиями, когда мое лицо будет уже не на высоте, а за ним и тело. Тогда я стану ничем. Абсолютно ничем»[44].

Кстати, именно поэтому Мэрилин поступила в актерскую студию супругов Страсбер-гов. С целью стать. серьезной актрисой. Актрисой, которая не зависела бы больше от своего возраста.

Ее свадьба с Артуром Миллером стала следствием все той же логики. Как и в 1961 году, когда она приняла участие в финансировании и добилась главной женской роли в фильме «Неприкаянные». Но Мэрилин в роли Розлин была неубедительна. Несмотря на участие Кларка Гейбла и Монтгомери Клифта, фильм Джона Хьюстона оказался провальным, а критики не могли сделать ничего лучшего, как проявить сдержанность.

* * *

Мэрилин было 36 лет, и она была пленницей своей внешности, своего типажа. Как и раньше, ради выполнения контрактных обязательств и удовлетворения своей публики Мэрилин приходилось снова и снова играть милую блондинку с безупречными формами. А это уже не соответствовало больше ни ее физическому самоощущению, ни ее интеллекту, ни ее желаниям. Звезда чувствовала себя в ловушке.

14. Отголоски

Мэрилин Монро «долгое время страдала психическими расстройствами»[45]. Представляя выводы Группы по предупреждению самоубийств, доктор Керфи описал актрису как типичного кандидата в самоубийцы. «Она жила в постоянном страхе, у нее часто случались приступы депрессии, - говорится в его заключении. - (...) В ходе нашего расследования мы обнаружили, что мисс Монро часто высказывала желание все бросить, закончить карьеру и даже умереть».

Изучив показания близких актрисы, группа психиатров установила, что события в ночь ее смерти не были единичными явлениями. «В прошлом имел место ряд случаев, когда, будучи в состоянии подавленности или в депрессии, (Мэрилин Монро) пыталась покончить с собой путем приема успокоительных лекарств. Всякий раз она звала на помощь, и ее спасали. (...) То же самое повторилось в ночь на 4 августа 1962 года, за исключением оказания помощи».

* * *

Несмотря на то что вывод был однозначным, Теодор Керфи все-таки сделал оговорку в своих предположениях. Он мог бы также указать, сколько именно случаев психического расстройства было в жизни Монро. Некоторые из них напрямую связаны с ее прошлым.

Так, Стэнли Джиффорд, которого специалисты считают «неизвестным» отцом Мэрилин, был наркоманом с героиновой зависимостью. Бабка актрисы Делла страдала маниакально-депрессивным психозом. И до самой своей смерти от сердечного приступа она представляла опасность для окружающих. Говорили, что она даже однажды попыталась задушить подушкой Мэрилин, когда та была еще грудным младенцем. Во всяком случае, такая наследственность не способствовала формированию психически уравновешенной личности.

Потом было еще хуже. В восьмилетнем возрасте ее внезапно отняли у семьи, в которой она постоянно жила, и поместили в сиротский приют[46]. Эта душевная травма не прошла бесследно, потому что девочкой актрису переводили из одного приюта в другой, она подолгу жила в казенных заведениях в ожидании семейства, которое захотело бы взять ее к себе. Именно тогда маленькая Норма Джин несколько раз становилась жертвой сексуальных домогательств в одной из этих приемных семей!

* * *

Таким образом, в 1962 году настоящее Мэрилин казалось ей тревожным отражением ее прошлого.

В личной жизни все шло совсем не так, как ей хотелось бы. Союз с Артуром Миллером в начале 1961 года завершился разводом, третьим в ее жизни. Эту неудачу актриса долго не могла пережить и принялась снимать стресс алкоголем и обжорством. Это унижение стало еще более публичным и гнетущим оттого, что драматург очень скоро нашел ей замену в лице австрийской фоторепортерши Инги Морат. По грустной иронии судьбы любовники познакомились во время съемок фильма «Неприкаянные», который считался апофеозом брака Монро и Миллера.

1961 год был очень трудным, следующий стал еще ужаснее. Словно желая показать, что Мэрилин окончательно стала его прошлым, Артур 17 февраля женился на Инге. И тут же объявил, что новая жена беременна. Будущий ребенок только подчеркивал женскую несостоятельность Монро: хотя она очень хотела стать матерью, из-за серии выкидышей так и не смогла осуществить эту мечту. По словам близких к звезде людей, в частности ее психиатра доктора Гринсона, этот «успех» соперницы мог толкнуть Мэрилин еще глубже в пропасть самоубийственного бреда.

* * *

Неспособность стать матерью - это фиаско ее чувственной жизни. А эпизод с Миллером подтвердил, что она не могла любить и быть любимой. Поступок Ива Монтана, отклонившего, по мнению мировой прессы, авансы той, которую все считали самой красивой женщиной мира, она восприняла как унижение.

По желанию Блондинки французский актер снялся вместе с ней в фильме «Давай займемся любовью»[47]. Во время съемок этой музыкальной комедии режиссера Джорджа Кьюкора Мэрилин попала под обаяние «французского любовника». По мнению многих свидетелей, между актерами вроде бы завязался роман, они стали близки, благо жили по соседству -Монро потребовала, чтобы апартаменты пары Монтан - Синьоре[48] в отеле «Беверли-Хиллз» находились рядом с ее номером. Миллер был в Нью-Йорке, Симона на съемках, репетиции наедине в номере Монтана шли одна за другой, последствия были предсказуемыми. Но было ли это временным увлечением или платонической любовью?

По легенде Голливуда, Монро вполне реально надеялась, что Монтан бросит ради нее свою жену. Кстати, именно в этом настроении она встретила его в Нью-Йорке в октябре 1960 года. Измученная съемками фильма «Неприкаянные» и разрывом с Артуром Миллером, Мэрилин надеялась открыть новую страницу жизни рядом с внимательным мужчиной. Но испытанный шок оказался на уровне завышенных ожиданий. Особенно когда Монтан положил конец всяким недомолвкам и открыто заявил... между двумя авиарейсами, что не намерен бросать Симону Синьоре.

Еще более тяжелым испытанием стало то, что за пределами алькова поджидали папарацци со всего света. Слухи об идиллии между американкой и французским певцом занимали такое большое место на страницах газет, что Монтан вынужден был выступить в прессе и рассказать о прочности своего брака. «Она была очень мила со мной, но это скорее простая девушка без всяких задних мыслей, - заявил он. - Возможно, я был слишком нежен, решив, что она столь же сложна, как женщины, с которыми я был знаком. Если бы Мэрилин была сложнее, ничего этого не случилось бы. Может быть, она влюбилась с первого взгляда, как это обычно бывает с подростками? Если это так, мне очень жаль, но ничто не сможет разрушить мой брак»[49]. Эти слова лишь ранили актрису, потому что они не только делали именно ее виновной в разрыве, но и выставляли в положении, когда только она одна испытала любовь. Эти слова показывали ее чувственную уязвимость и незрелость. 

* * *

Артур Миллер, Ив Монтан, один удар за другим... И в начале 1962 года ей оставалось только одно: переехать из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Туда, где ее ждал Фрэнк Синатра.

15. Тошнота

Голос Фрэнка Синатры часто сопровождал бессонные ночи Мэрилин. Это вошло у нее в привычку.

Вначале Блондинка «закупоривалась» - она ненавидела свет. В Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, даже не успев распорядиться насчет расстановки мебели или любимых вещей, Мэрилин требовала повесить тяжелое и плотное покрывало во всю стену.

В гнетущей темноте, в которой только она и успокаивалась, Мэрилин выбирала один из дисков с записями Фрэнки. Выбор зависел от настроения. Поскольку для нее Синатра был воплощением меланхолии, она большей частью слушала его самые грустные песни, причем слушала их бесконечно, до тошноты. Лейна Пейпайтон, готовая на все ради четы Миллер, потом рассказывала, что Мэрилин, держа в руке бокал шампанского, слушала Синатру постоянно и при этом плакала[50].

* * *

Мэрилин впервые повстречалась с ним в 1954 году. Киностудия «20-й век Фокс», с которой у нее был контракт, решила свести ее с восходящей звездой американского варьете. В каком проекте? В фильме под названием «Девушка в розовых чулках», где Монро должна была сыграть роль учительницы, ставшей потом... танцовщицей в кабаре. Странный сценарий, скажете вы, для того, чтобы показать во всем блеске актрису, которая совсем недавно с успехом снялась в фильме «Джентльмены предпочитают блондинок», но в духе киностудии «Фокс». Имя Мэрилин должно было стоять наверху афиши, а большего ей знать и не требовалось: ни прочитать сценарий, ни добиваться более серьезной роли. Босс киностудии Дэррил Занук все решал сам, а другим оставалось только подчиняться. Даже оплата осталась прежней: Синатра должен был получать 5000 долларов за каждую неделю съемок, а у Мэрилин потолок определялся 1500 долларами.

Но киностудия «20-й век Фокс» недооценила строптивость Монро. Она отказалась играть девицу в розовых чулках и просто-напросто исчезла на несколько недель, а потом оказалась в объятиях Джо Ди Маджио, талантливого игрока бейсбольной команды «Нью-Йорк Янки», которого в стране считали героем. В этом ореоле славы он заступился за свою новую любовницу, и Зануку пришлось уступить. Поэтому фильм снимать не стали, а Мэрилин и Синатра избежали позора.

Но встречу актрисы с эстрадным певцом судьба всего лишь отложила. Причем не надолго, потому что Ди Маджио и Синатра, оба с итальянскими корнями, были знакомы. И Мэрилин связалась с этим кланом. чтобы потом никогда в жизни с ним не расставаться. Ее связь с американскими итальянцами была до такой степени прочной, что это иногда ставило ее в довольно щекотливое положение. Так, уйдя от Ди Маджио, она укрылась в объятиях Синатры. Но позже, как в плохом ремейке американского водевиля сомнительного качества, она снова вернулась к спортсмену.

А когда оба они ей наскучили и она их бросила, отвергнутые любовники, охваченные ревностью, организовали за ней слежку. Однажды, будучи уверены в том, что Мэрилин поддерживала гомосексуальную связь со своей преподавательницей актерского мастерства, Ди Маджио и Синатра наняли частного детектива, которому поручено было застать их с поличным. Эта история закончилась в феврале 1957 года в суде, поскольку бывшие любовники, поверив информации детектива, взломали дверь квартиры, но ошиблись этажом и насмерть перепугали жившую там пенсионерку... А взамен получили обвинение в нарушении неприкосновенности жилища.

* * *

Несмотря на этот курьезный случай, роман нашей героини с Синатрой продолжился. Конечно, урывками, но все-таки виделись они довольно регулярно. Когда Мэрилин переселилась в Нью-Йорк, чтобы попытаться стать серьезной актрисой и дать новый взлет своей карьере, и играть не только глупые роли, которые предлагала ей киностудия «Фокс», ее часто видели вместе с Синатрой в клубах, принадлежавших его друзьям из мафии. В частности, в клубе «Копакабана», которым через подставных лиц владел Сэм Джанкана, один из самых влиятельных крестных отцов организованной преступности.

В 1958 году, после четырех лет ожидания, парочка должна была наконец появиться вместе на большом экране. Мэрилин согласилась сыграть главную роль в фильме «В джазе только девушки», а певец в этой комедии Билли Уайлдера должен был появиться на афише рядом с Тони Кертисом. Увы, этого не случилось. Синатра в женском наряде? Это было трудно себе представить. Так что роль досталась Джеку Леммону. Были ли у Уайлдера другие причины для отказа? Некоторые считали, что Фрэнки просто не явился на первую рабочую встречу с режиссером по причине верности Сэму Джанкане: по сценарию герои должны были бежать из Чикаго, преследуемые головорезами местного крестного отца, который был до странности похож на дона Сэма.

Как бы там ни было, Блондинка ни разу не сыграла вместе со сладкоголосым королем американской попсы. Связь между ними продолжалась и сразу же после развода актрисы с Артуром Миллером приняла более серьезный оборот. Измученная Мэрилин покинула свою нью-йоркскую квартиру и переехала на виллу певца в Калифорнии. Там в «Колвотер Кэньон» она снова принялась мечтать. А не был ли Фрэнк мужчиной ее жизни? Тем, ради которого она была готова бросить все и выйти за него замуж?

Но пока звезда мечтала о брачных узах, Синатра продолжал крутить роман за романом. Обиды, ссоры, сцены - и, как закономерный итог, расставание. Мэрилин быстро уехала из «Колвотер Кэньон», но тень Фрэнки продолжала преследовать ее. Поэтому она поселилась в квартире на Доэни-Драйв совсем недалеко от имения Синатры. И снова они вместе. Именно там или в Кол-Невада Лодж, в казино на границе штата, любовники продолжали встречаться, ссориться, мириться. И только 1962 год навсегда положил конец этой любовной связи. После Ива Монтана, который предпочел любовь к Симоне Синьоре, Артура Миллера, повсюду говорившего о своей женитьбе на Инге Морат, пришла очередь и Синатры предать Мэрилин.

* * *

«Мне уже сорок шесть лет, и настала пора остепениться» [51]. Фрэнк Синатра принял важное решение. Тот, кто после своего развода с Авой Гарднер в 1957 году давал пищу журналистам и сплетникам своими ночными похождениями в Голливуде, решил перейти Рубикон. Действительно, за несколько дней до этого в отдельном кабинете в звездном ресторане «Романофф» он попросил руки своей избранницы сердца. Но та, о ком он говорил как о своей единственной любви, звалась отнюдь не Мэрилин.

Фрэнк был пленен чарами Джульетт Проуз в 1959 году во время съемок фильма «Канкан» [52]. Эта уроженка Южно-Африканской Республики играла в нем роль танцовщицы, чьи длинные ноги смогли одновременно вызвать возмущение Никиты Хрущева[53] и пленить Фрэнка Синатру. Но это только ранило покинутую любовницу. «То, что Джульетт на десять лет моложе Мэрилин, уже само по себе не в пользу Блондинки, но то, что у нее великолепные ноги, будет еще почище», - так говорили те, кто их знал. Мэрилин и так очень комплексовала по поводу своих ног, слишком, по ее мнению, коротких и толстеньких[54].

Увы! В то время как Блондинка надеялась на предложение руки и сердца, другая женщина, помоложе, завоевала сердце эстрадного певца. «Если целью м-ра С. было обидеть Мэрилин, он этого добился. (...) Она была поражена и оказалась перед лицом измены, в то время как другая торжествовала. Она очень по этому поводу переживала»[55].

* * *

Монтан, Миллер, Синатра. Ее любовный триптих стал лишь серией последовательных горьких разочарований. Нисколько не похожая на гламур с глянцевых обложек иллюстрированных журналов, в начале лета 1962 года личная жизнь Мэрилин представлялась катастрофой. Ей оставался только один выход: заняться своей карьерой и снова завоевать на афишах то место, которому так завидовали многие другие женщины.

16. Фиалковые глаза

Дорис Дей, Ким Новак, Джейн Мэнсфилд, Шерри Норт, Дайана Дорс... Список клонов Блондинки продолжал расти.

И началось это еще в феврале 1953 года, когда Мэрилин только делала первые шаги на пути к славе. В то время, чтобы надеяться на успех, юные актрисы должны были представить режиссерам и зрителям два главных козыря: белокурые волосы с платиновым оттенком и грудь, способную свести с ума американца мужского пола. Но схожесть определялась не только этим: когорта «новых Мэрилин» разговаривала, как она, напускала на лицо то же самое выражение, копировала ее макияж и ходила, как она, покачивая бедрами.

И вот что самое удивительное - подобная конкуренция зарождалась в той же киностудии, где работал оригинал. «20-й век Фокс» действительно искала двойников. Занук вовсе не желал «копать» под звезду своей фирмы: видя появление эфемерных старлеток, он был искренне убежден, что успех Мэрилин преходящий, мода, не более того. Он и «Фокс» должны были теперь быть начеку, чтобы оказаться на гребне следующей волны.

Но Дэррил Занук заблуждался: Мэрилин была уникальна в своем роде. Это констатировал - добавив сюда комплимент - режиссер Билли Уайлдер, который все же допускал, что в ходе съемок фильма «В джазе только девушки» Монро пыталась покончить жизнь самоубийством. Но Уайлдер не мог отрицать очевидного: «Определением „уникальная“ бросаются почем зря. Но для ее случая оно подходит совершенно точно. Никогда не будет такой, как она, однако только Господу известно, сколько было тех, кто ее имитировал!»[56].

Билли Уайлдер не ошибался. В конце концов, отдававшее мужским шовинизмом ослепление Занука мало что значило. Ее харизма пробивалась через кинопленку. Ее присутствие затмевало бледные копии. Однако сама Мэрилин, застенчивая, неуверенная в себе, и не подозревала, что имеет такую власть над толпой. Ни одна блондинка не смогла бы ее затмить. А угроза исходила от брюнетки с фиалковыми глазами.

* * *

Элизабет Тейлор обладала всем, о чем мечтала Мэрилин: она была признанной актрисой и имела успех. Все считали ее актрисой серьезной, талантливой, иногда умной. Именно этот статус никак не давался Мэрилин, несмотря на то что она тратила сотни часов на занятиях в актерской Студии. Хуже того, ее единственная попытка выйти из образа глуповатой блондинки в фильме «Неприкаянные» завершилась провалом.

А вот карьера Элизабет Тейлор взлетала по безупречной траектории. Она начала сниматься с девяти лет и быстро познала успех. В 1943 году она сыграла в сериале «Лэсси». Приключения собаки породы колли в сериале киностудии «Метро - Голдвин - Мейер» (МGМ) пленили американских зрителей, и девочка превратилась в звездного ребенка, идола всех подростков. И хотя другим таким детям, когда они вырастали, никогда не удавалось добиться ролей, она это сделала. И вскоре стала одной из основных актрис пятидесятых, добившись за эти десять лет трех номинаций на премию «Оскар».

Но лучшее еще ждало ее впереди.

* * *

В 1960 году Мэрилин сыграла роль актрисы кабаре Аманды Делл в фильме Кьюкора «Давай займемся любовью». Этот фильм ей навязала киностудия «20-й век Фокс». Сценарий был безобразным, хотя над его исправлением поработал сам Артур Миллер. В общем, катастрофа. Мэрилин ненавидела этот проект, но все же снялась в нем. Причин этому было две: адвокаты киностудии «Фокс» растолковали ей недвусмысленно условия контракта, подписанного ею со студией в 1956 году и предусматривавшего ее участие в четырех фильмах. К тому же главную мужскую роль играл Ив Монтан.

Выход фильма в прокат 8 сентября 1960 года подтвердил наихудшие опасения. Картина с треском провалилась. Публика была недовольна, а критики обрушились на игру актрисы впервые после достижения пика славы. Блондинка, казалось, разучилась играть! По Голливуду пошли слухи о близком закате ее карьеры.

* * *

В том же самом году Элизабет Тейлор познала успех у публики и критиков. За год до этого роль в фильме «Кошка на раскаленной крыше» принесла ей третью номинацию на премию «Оскар», следующая ее роль Глории Вэндроуз в фильме «Баттерфилд 8»[57] удостоилась высшей награды. Это была трагедия по мотивам известного романа тридцатых годов. Разумеется, Тейлор не обратила большого внимания на конечный результат, но ее игра очень понравилась прессе.

17 апреля весь Голливуд собрался в «Сайвик Аудиториум» Санта-Моники в Калифорнии. Вел церемонию вручения наград Боб Зоуп, и эта ночь словно символизировала переход от эпохи Монро к эпохе Тейлор. В то время как музыкальная комедия «Давай займемся любовью» не смогла завоевать награды, актриса с фиалковыми глазами торжествовала. Под бурные аплодисменты присутствующих Элизабет Тейлор, которой едва исполнилось 29 лет, получила «Оскар» за лучшую женскую роль.

И этот факт только усилил депрессию Мэрилин.

* * *

Конечно же, Монро не могла не понимать, что успех достигается также и за счет обложек иллюстрированных журналов. Но и тут соперница взяла верх. Можно было даже подумать, что жизнь Тейлор написана одним из лучших в своем деле сценаристов, столько в ней было выгодных моментов и эпизодов, которые интересовали прессу.

Но если в профессии все шло отлично, в личном плане жизнь Тейлор часто складывалась драматично. В 1957 году ее свадьба с режиссером фильма «Вокруг света за 80 дней» Майком Тоддом занимала первые полосы всех газет. Немного позже все цветные обложки заняло рождение ее дочери, но роды были тяжелыми, и Элизабет Тейлор едва не умерла. Спустя некоторое время Тодд погиб в авиакатастрофе - и опять первые полосы. Но вдова скоро утешилась с очень известным певцом Эдди Фишером - снова было чем «накормить» прессу. Поскольку актриса и певец состояли в браке, полемика в СМИ выставила Тейлор разрушительницей семьи. Это оказалось золотой жилой для косноязычных таблоидов.

Но самое скандальное было еще впереди: Фишер развелся и женился на Тейлор в 1959 году. А годом позже начались съемки в фильме «Клеопатра», первая половина которых проходила в Англии при плохой погоде. Актриса простудилась, заболела воспалением легких и снова оказалась на грани между жизнью и смертью. Спасла ее только срочно проведенная трахеотомия. Тяжелая болезнь тянулась полгода и чуть не завершилась трагически, но эта история только придала актрисе популярности.

В 1962 году, когда Мэрилин пыталась снова выйти на первый план, Элизабет Тейлор продолжала в одиночку привлекать к себе внимание. Из Рима, где продолжились съемки фильма, поползли слухи о ее страстном романе, замешанном на алкоголе, сексе и насилии, с ее партнером по фильму Ричардом Бертоном. Эту историю о супружеской неверности, раздутую итальянскими папарацци, официально осудил сам Папа Римский!

* * *

Поскольку завоевать награды не выходило, средства массовой информации игнорировали Мэрилин, и у нее оставался единственный козырь, с которым считалась машина для зарабатывания денег по имени Голливуд. Уважение к зеленому цвету доллара.

Более десяти лет Монро была «добытчицей» для киностудии «20-й век Фокс». Фильмы с ее участием стоили мало, но давали большие сборы - от Нью-Йорка до Парижа, от Берлина до Лондона. Если Тейлор и могла проиграть, то только битву денег.

17. Уценка

Шутка была жестокой.

И именно поэтому она стала такой распространенной среди киноактеров. Она начиналась с вопроса: «Как узнать уцененную звезду?» Ответ намекал непосредственно на Мэрилин: «По крашеным белым волосам и большой груди».

Шутка была жестокой. Но реальность - еще хуже.

* * *

В 1960 году киностудия «20-й век Фокс», начав снимать фильм «Клеопатра», преследовала только одну цель: создать самую зрелищную картину в истории кинематографа.

Это намерение было настолько явным, что служба по связям с общественностью киностудии «Фокс» развернула рекламную кампанию еще до начала съемок. Как и сама жизнь царицы Египта, фильм «Клеопатра» должен был стать эпическим. Поэтому киностудия «Фокс» выделила соответствующий бюджет для съемок, а для исполнения главной роли пригласила самую известную на то время звезду - Элизабет Тейлор. На актрис, с которыми у студии уже был заключен контракт, и, в частности, на Мэрилин Монро, ставку решили не делать.

* * *

Нужно оговориться, что сегодня сама мысль о Монро в роли Клеопатры может показаться бредовой. Однако пристрастие актрисы к историческим драмам вообще и к пеплу-мам[58] в частности проявлялось уже с 1954 года. Так, за год до этого Мэрилин с большим успехом сыграла в фильме «Как выйти замуж за миллионера», вызвав поток писем восторженных почитателей, позволивших ей убедить киностудию «Фокс» дать ей более интересные роли. Так, она мечтала сыграть принцессу Нефертити в фильме «Египтянка», эпической постановке изданного огромным тиражом романа, где ей хотелось сняться вместе со своим другом Марлоном Брандо. Полная решимости получить эту роль, она дошла до того, что убедила режиссера Майкла Кертиса, и тот сделал пробы с ней в восточном наряде и в черном парике. Увы, в конце концов Дэррил Занук, которому предложили снимать Мэрилин, наложил свое вето.

И когда в 1959 году по Голливуду стала ходить первая версия сценария «Клеопатры», Монро через своего агента незамедлительно проявила интерес к фильму. По мнению некоторых биографов, она даже снялась в пробах в костюме той эпохи.

Здесь все могло бы и закончиться, поскольку киностудия «20-й век Фокс» предпочла сделать ставку на более подходившую на роль героини актрису: на Элизабет Тейлор. Но, как мы уже говорили, на съемках в Лондоне она тяжело заболела. Съемки застопорились, а когда Тейлор наконец поправилась, в фильме сменились режиссер и основные актеры, что вынудило киностудию «Фокс» уничтожить уже отснятый материал. Продолжительная болезнь актрисы (более полугода) очень дорого обошлась киностудии и ее страховой компании -английской «Ллойд». Желая любой ценой остановить отток денег, «Ллойд» созвала экстренное совещание в Лос-Анджелесе, чтобы решить вопрос с заменой исполнительницы главной роли. Она настаивала на Мэрилин Монро, что компания «Фокс» незамедлительно отвергла!

* * *

Конечно же, Элизабет Тейлор была великой актрисой. Это подтвердили первые же отснятые пробы, да так, что киностудия «20-й век Фокс» была уверена, что «Клеопатра» станет шедевром мирового кинематографа. Посему стоило рискнуть финансовым положением компании: фильм «Клеопатра» находился на особом положении. И поэтому надо было исполнять малейшие прихоти и требования мисс Тейлор.

Талант Лиз сочетался с деловой хваткой. И она по совету своего опытного агента Курта Фрингса подняла планку своих запросов на недосягаемую до тех пор высоту.

Ее гонорар? Миллион долларов, рекордная сумма для тех лет[59]. Золотое дно! Но и этого ей было мало: за то, чтобы побывать в роли Клеопатры, она потребовала 10 % общих сборов с проката. В итоге киностудия «Фокс» вынуждена была отдавать ей по десять центов с каждого вложенного в фильм доллара еще до того, как студия начала получать доходы от него! О таком прежде и не слыхивали, но у Тейлор на все был готов ответ. Когда некоторые руководители студии интересовались насчет реальности осуществления проекта, она объясняла, стараясь польстить их самолюбию: «Стоит ли говорить о каких-то несчастных долларах и центах, когда мы снимем самый грандиозный фильм в истории кино?»[60]

Излияние ее желаний на этом не прекратилось. Продолжая напирать на величие задачи, звезда настаивала, чтобы фильм «Клеопатра» был снят в формате системы «Тодд-АО». Эта система требовала использования специальных камер, потому что в ней применялась пленка шириной 70 мм, что давало лучшее изображение на широком формате. Киностудия «Фокс» имела права на почти аналогичную систему «Синемаскоп», но Лиз сделала «Тодд-АО» непременным условием своего участия в съемках. Не потому ли, что в ее разработке участвовал покойный Майк Тодд, а его вдова, наша героиня, имела большую долю акций компании, которая обладала правами на эту систему? Как бы то ни было, киностудия «20-й век Фокс» сдалась и купила систему, бывшую конкуренткой ее собственной системы «Синемаскоп». И на счет компании, акционером которой была темноволосая кинозвезда, поступили десять миллионов дополнительных долларов.

Увеличились ли в дальнейшем расходы на съемки фильма? Да. В Риме Тейлор потребовала, чтобы в ее распоряжение был выделен «Роллс-ройс сильвер клауд» с водителем. Из соображений безопасности, опасаясь поломки автомобиля и отказа звезды ездить на другой марке, киностудия «Фокс» зарезервировала другой такой же лимузин. Но перемещения Тейлор ограничивались участками от студий «Чинечитта» до «Вилла Папа», где она проживала. Это был настоящий разукрашенный дворец с четырнадцатью комнатами, набитый целой армией всевозможной обслуги. Помимо поваров и мажордомов киностудия «Фокс» взяла на себя содержание врача, массажиста-иглотерапевта, двух ассистентов, костюмерши, косметички и парикмахерши. Все они работали исключительно на Элизабет Тейлор. Даже муж актрисы Эдди Фишер еженедельно получал 1500 долларов за то, что находился рядом с супругой.

В мае 1962 года новое условие контракта сделало Тейлор еще богаче. Поскольку сроки съемок были сорваны, в действие вступило положение, согласно которому ей выплачивалось дополнительно по 10 000 долларов... за каждый сверхурочный день съемок. Без этого бонуса она отказывалась работать.

Вся эта вакханалия была тем более неуместной и даже поразительной, потому что финансовое положение киностудии оставляло желать лучшего. Историк кино Брэд Джигли утверждал, что Элизабет Тейлор прекрасно знала о финансовых трудностях студии «20-й век Фокс». Он пять лет посвятил изучению обстоятельств съемок фильма «Клеопатра». Эта работа с архивами американской киностудии позволила ему определить, каким образом были растрачены десятки миллионов долларов, а также увидеть, насколько соперничество с Мэрилин Монро возбуждало аппетиты Элизабет Тейлор. Он писал, что, как только начались съемки нового фильма с Мэрилин, Элизабет Тейлор засомневалась, а сможет ли студия «Фокс» ей платить, и поэтому настояла, чтобы оговоренные десять тысяч долларов выплачивались ей в начале дня или пятьдесят тысяч долларов выдавались в начале недели. И только убедившись, что требуемая сумма поступила на ее банковский счет, она соглашалась отправиться на съемочную площадку.

* * *

Вот такая лавина зеленых бумажек обрушилась в эту египетскую пропасть! Сумма выплат, полученных Тейлор за время постановки «Клеопатры», до сих пор вызывает вопросы относительно того, куда ушли деньги, поскольку ее шикарная жизнь и без того полностью оплачивалась киностудией «20-й век Фокс».

Как бы там ни было, эта сумма имеет решающее значение, поскольку выводит непосредственно на Мэрилин. Элизабет Тейлор получила 228 000 долларов сверх своего миллионного контракта на «покрытие личных расходов»!

228 000 долларов... То есть вдвое больше того, что студия «Фокс» предложила Монро за участие в съемках нового фильма в начале 1962 года.

Воистину жестокая шутка ходила за кулисами Голливуда! Потому что она трагическим образом отражала реальность: крашеная блондинка с пышной грудью стала отныне уцененной звездой.

18. Катастрофа

Мэрилин негодовала. Ральф Робертс, опытный массажист, ставший ее самым доверенным человеком, никак не мог снять ее напряжение. Как это часто случалось в последнее время, она злилась на Элизабет Тейлор, а еще сильнее на киностудию «20-й век Фокс». Целых десять лет Монро была главным сокровищем студии, курочкой, которая несла для нее золотые яйца, поскольку долгосрочный контракт гарантировал ее верность студии. Но руководство фирмы, казалось, получало злобное удовольствие, унижая ее: «Они приглашают Элизабет для участия в самом великом фильме, который они когда-либо производили, а мне оставляют эту будущую катастрофу!»[61] - возмущалась Блондинка. Этой катастрофой, ее тридцатым полнометражным фильмом, должна была стать лента под названием «Что-то должно случиться». А предстоявшее днем прочтение сценария - явно бездарного - подтверждало только одно: гнев ничуть не ослепил кинозвезду.

* * *

«Что-то должно случиться» был ремейком фильма, снятого в 1940 году с участием Гэри Гранта и Айрин Дьюн, и представлял собой всего лишь старую комедию без оригинальных ходов, без ярких личностей, не современную, без размаха. Героиня Мэрилин ничем не выделялась: блондинка, которая боролась с брюнеткой (Сид Черис) за внимание исполнителя главной мужской роли Дина Мартина. В сюжете был один только намек на неожиданность: Мэрилин играла мать семейства Эллен, которую все считали погибшей в авиакатастрофе, а та появилась через пять лет и обнаружила, что ее муж официально развелся и жил с другой женщиной.

Что дальше? В этом-то и была вся загвоздка. Киностудия «Фокс» решила, что фильм выйдет в прокат на новогодние праздники 1962 года, и сразу же назначила начало съемок, хотя сценарий фильма был написан не до конца. Но бизнес обязывает, машина была запущена. И несмотря на негодование и отказ участвовать в этой скверной комедии во всех смыслах слова, актриса не смогла настоять на своем. У нее было право выбирать режиссера и главного героя, но контракт не давал ей ни малейшего права влиять на сценарий.

Поэтому Монро испила чашу унижения до дна. За недостойную оплату ей пришлось подчиниться внушениям адвокатов киностудии «20-й век Фокс» и сниматься в фильме, конца которого никто не знал! И снова мечта стать характерной актрисой откладывалась.

19. Ад

Съемки фильма «Что-то должно случиться» начались 23 апреля 1962 года. Перипетии его съемки, бесспорно, могли стать мотивами самоубийства и привели к трагедии, случившейся в ночь 4 августа. Ведь в результате кастинга в съемочной группе оказались люди, чьи взаимоотношения являлись источником постоянных конфликтов.

* * *

Начнем с Джорджа Кьюкора, человека, который стоял позади камеры.

Мэрилин уже работала с ним в фильме «Давай займемся любовью». Но режиссер, доведенный до отчаяния постоянными опозданиями звезды и назойливым присутствием рядом с ней ее преподавательницы актерского мастерства Полы Страсберг[62], поклялся, что больше он на это не пойдет. Но вдруг его фамилия оказалась в списке десяти режиссеров, который Мэрилин передала руководству студии «Фокс». Точнее говоря, Монро больше не хотела сниматься у человека, в котором ей не нравились ни его женоненавистничество, ни вспышки гнева, но ее агент и адвокат просто забыли обновить список, составленный до провальной постановки фильма «Давай займемся любовью»!

* * *

Руководство киностудии «20-й век Фокс» прекрасно знало об этой взаимной неприязни. Но, принимая во внимание финансовое положение, становившееся все более критическим из-за просрочки съемок фильма «Клеопатра», студия выбрала самый легкий путь. Мэрилин Монро была связана контрактом, подписанным в 1956 году, и поэтому ей надлежало работать за невысокую плату. Кьюкор, как режиссер, находился в таком же положении.

Две звезды по сходной цене, фильм без дорогих декораций и натурных съемок. Для переживающей финансовый кризис студии картина «Что-то должно случиться» была спасением. Это так, но Джордж Кьюкор придерживался иного мнения: студия «Фокс» могла вынудить его снимать халтуру с ненавистной актрисой, но никто не мог помешать ему превратить съемки в ад!

20. Буря

Наннолли Джонсон знал Мэрилин с 1953 года, и взаимоотношения между актрисой и сценаристом всегда были сложными. Одной из их совместных работ стала экранизация романа Джона Стейнбека «Гроздья гнева». Хотя Джонсона раздражали капризы звезды, с годами он к ним привык, поскольку был уверен в том, что при создании ей хороших условий она гарантировала успех любого проекта.

Мэрилин обладала неоспоримым даром: она умела ладить с талантливыми сотрудниками. И знала правила ремесла: хорошие кассовые сборы начинались с интересного сюжета и умело построенных диалогов. Именно это было свойственно Наннолли Джонсону.

* * *

Поэтому совершенно естественно, что Мэрилин, придя в отчаяние от убогости сценария, попросила Джонсона его переделать. Ради этого живший в Лондоне сценарист приехал в Лос-Анджелес и стал активно работать с Блондинкой, поскольку та понимала, что ее возвращение на большой экран в жанре, принесшем ей успех, должно соответствовать ожиданиям публики.

Эти рабочие встречи привели также к некоторым признаниям со стороны звезды. За несколько дней до начала съемок она была в панике от перспективы снова увидеться с Джорджем Кьюкором. «Наннолли, я просто в отчаянии от того, что вынуждена снова работать с ним, - сказала она. - Ты не представляешь, что он со мною делал на съемках „Давай займемся любовью". Он обращался со мной совершенно непотребно»[63]. Вспоминая об этом периоде, Мэрилин дрожала и плакала.

Наннолли, стараясь соблюсти приличия, много раз пытался ее успокоить, но на самом деле опасался самого худшего. Во-первых, Монро никогда до этого не казалась ему такой слабой. Во-вторых, он не мог забыть, как недавно обедал с Кьюкором и тот несколько раз заявил: «Я дошел до того, что просто ненавижу Мэрилин Монро! Она - капризная и избалованная кинозвезда. Она олицетворяет все, что плохо работает в Голливуде сегодня».

Тон Кьюкора поразил Наннолли Джонсона еще больше, чем нападки критиков. Режиссер говорил с ненавистью, которой сценарист за ним никогда раньше не замечал.

* * *

Таким образом, буря была неминуема. Наннолли Джонсон был слишком опытен и мог представить себе дальнейшее развитие событий: поиздержавшаяся киностудия, фильм с неоконченным сценарием, расстроенная кинозвезда и готовый к войне режиссер-постановщик - такой коктейль грозил стать взрывоопасным, если не роковым.

Поэтому, прежде чем вернуться в Великобританию, сценарист использовал свой последний козырь: он обратился непосредственно к руководителям кинокомпании «20-й век Фокс» в надежде образумить их. При этом привел неоспоримые доводы: фамилия Кьюкор не поможет продать ни одного билета, зрители придут в кинотеатры только на имя Мэрилин Монро. Поэтому, пока еще не поздно, следовало отказаться от услуг режиссера, чтобы успокоить звезду и обеспечить ее таланту наилучшие условия.

Разумность этих слов не вызывала ни малейшего сомнения. Но, оглушенные своей египетской мечтой, руководители студии не видели другого выхода. Вообще-то, его можно было бы найти, но им было важно только одно: доводы цифр. Даже в совокупности гонорары Кьюкора и Мэрилин не покрыли бы и четвертой части гонорара Элизабет Тейлор. Так зачем тогда тратиться?

* * *

Попытка Наннолли Джонсона провалилась. Никогда еще небо над Голливудом не казалось ему таким мрачным. На горизонте вспыхивали молнии.

Отныне дни Мэрилин были сочтены.

21. День рождения

1 июня 1962 года Мэрилин в узком кругу отпраздновала свое тридцатишестилетие. Контраст между простотой этого события и воспоминаниями о «Медисон-сквер-гарден» был разительным. Там, за несколько дней до этого, с помощью старой песенки Мэрилин снова стала принцессой Америки.

* * *

19 мая Демократическая партия праздновала сорок пятую годовщину со дня рождения Джона Ф. Кеннеди. Эта церемония стала поводом для сбора средств на будущую предвыборную кампанию, каждое место в зале продавалось за тысячу долларов. Но никто на цену внимания не обращал - событие обещало стать историческим.

При взгляде со сцены партер производил неизгладимое впечатление.

В первом ряду располагались ДФК и его ближайшие телохранители. Позади него в парадной одежде сидели семнадцать тысяч его почитателей, съехавшихся со всего мира. Некоторые заметили отсутствие Джеки, первой леди страны, но это было не так важно... Настоящее шоу происходило не в зале, а выше, в свете прожекторов.

Там стояли множество знаменитостей, актрис и актеров. Ни один кандидат до него не собирал стольких звезд Америки. Ведь молодой возраст Джека (от JFK - John F. Kennedy) и его доступность так контрастировали со скучными старческими лицами руководителей Республиканской партии! С тех пор как он стал президентом, настали благодатные времена. Голливуд особенно полюбил хозяина Белого дома. Разве не заходили люди еще дальше, говоря, что Голливуд стал его новым филиалом?

Толпами сюда нахлынули знаменитости, начиная с Генри Фонда и заканчивая Гарри Белафонте, Марией Каллас и Эллой Фитцджеральд. Но мысли всех присутствовавших занимала Мэрилин. Актриса должна была выйти на сцену последней и исполнить в честь президента переделанную версию песенки «С днем рождения» (Happy Birthday).

По кулуарам «Медисон-сквер-гарден» ходили слухи, доносившиеся непосредственно со съемочной площадки фильма «Что-то должно случиться», что Мэрилин вроде бы стала тенью самой себя и находится чуть ли не на грани сумасшествия. А ее бесчисленные опоздания на съемки! Поговаривали даже, что она отсутствовала там целыми днями. Сплетни были неистребимы и продолжали расползаться.

Да и на сцене Питер Лоуфорд, прекрасный распорядитель церемонии, использовал эти слухи для своих шуток. Уже несколько раз он объявлял о выходе Мэрилин Монро на сцену, а затем изобретал какое-нибудь смешное оправдание ее очередному опозданию.

* * *

Праздник близился к завершению.

Свояк президента в очередной раз рассмешил галерку, объявив о предстоявшем появлении Мэрилин. Снова послышались раскаты смеха. И вдруг, пока он еще произносил свой монолог, по залу, словно электрический разряд, прокатилась волна восторженного шепота.

Лоуфорд смолк и инстинктивно повернул голову налево в сторону кулис. И застыл с полуоткрытым ртом.

Она появилась на сцене словно дивный сон.

* * *

Мэрилин Монро вся сияла светом.

Сбросив оцепенение, публика очнулась и зааплодировала ей.

Сидевший в первом ряду ДФК наклонился вправо к писателю Джину Шору и восхищенно сказал: «Какая попка, Джин... Черт побери, но какая попка!»[64]

Но попка актрисы была не единственным, что вызвало восхищение президента. «Господи Иисусе, ты видишь, какое на ней платье?!» - добавил глава государства.

Восхищаться действительно было чем. Платье стоило двенадцать тысяч долларов за несколько сотен граммов прозрачной ткани и созвездие бриллиантов[65]. Платье было заказано у кутюрье Жана-Луи, сшито в единственном экземпляре и предназначалось исключительно для праздника в Нью-Йорке. Мэрилин хотела поймать на себя свет прожекторов и отразить этот свет в зал. Стилист прекрасно понял, что Монро хотела доказать всем, что и в 36 лет она оставалась самой сексуальной женщиной планеты, и превзошел самого себя. И там, на сцене «Медисон-сквер-гарден», ни у кого не хватило бы смелости присвоить это звание какой-то другой женщине.

* * *

Мэрилин приблизилась к пюпитру, где ее ждал Лоуфорд. Перед тем как вручить ей микрофон, он пошутил в последний раз: «Господин президент, вот наша опоздавшая, Мэрилин Монро.»

Она прошла чуть вперед неуверенной походкой. Звезда не была пьяна, просто ее стесняло платье, облегавшее округлые формы тела, словно вторая кожа. Итак, она вышла вперед. Вспышки фотоаппаратов мигали не переставая. Тогда Блондинка кивнула в сторону оркестра и начала петь. А капелла.

* * *

Целых два дня в Нью-Йорке Мэрилин репетировала свое выступление. Какой была отправная идея? Исполнить измененную версию песенки «С днем рождения» (Happy Birthday) с упоминанием политических деяний ДФК. Задумка была интересной, но интуиция Мэрилин придала ей намного более волнующее и загадочное измерение. К великому огорчению ее репетитора Ричарда Адлера, Монро решила вдохновиться своей ролью в фильме «В джазе только девушки». И, как в фильме, прошептать слова. И от этого политическая ода сразу же превратилась в эротическое поздравление.

Если судить по восторженной реакции зала, криками и аплодисментами заглушившего его музыку, припев каждый интерпретировал как страстный чувственный призыв.

* * *

«Медисон-сквер-гарден» закачался. При помощи платья и похотливого шепотка Мэрилин Монро совершила невозможное - завоевала сердца семнадцати тысяч гостей и хозяина, самого влиятельного человека на планете.

Да, она приближалась к 36 годам и уже не была такой же свежей, как какая-нибудь юная дебютантка. Да, весь Голливуд насмехался над ее опозданиями, над провалами памяти и над ее гонорарами уцененной звезды.

Но все это уже не имело никакого значения.

Часть третья. Уничтожить

22. Отсутствие

Решительный отказ Джорджа Кьюкора не мог остаться незамеченным Мэрилин. Особенно в такой день! Еще одно унижение. Она уже больше не могла этого выносить.

Да как этот психованный режиссеришка посмел запретить пускать Пэт Ньюкам на съемочную площадку?! А ведь молодая женщина была не просто пресс-атташе Монро. За многие дни, пережив вместе радости и печали, смех и слезы, она стала одной из ее немногих подруг. Когда приблизилось время обеденного перерыва, она пробралась на съемочную площадку с несколькими бутылками шампанского, чтобы отметить день рождения Мэрилин. Разве после стольких часов работы не настало время отпраздновать это событие?

Но тут Кьюкор, озлобленный частыми отсутствиями главной героини, открыто проявил к ней свою враждебность. И наложил на праздник вето.

Вот так - ни друзей, ни шампанского. Рабочим временем Мэрилин распоряжался режиссер, и никакого дня рождения не будет без его разрешения.

Пока Ньюкам пряталась в уборной актрисы, Мэрилин переваривала этот удар.

* * *

Уже не в первый раз режиссер прилюдно задевал Монро. Но как у него это было заведено, вместо того, чтобы открыто напасть на звезду, он нападал на ее окружение.

Конечно, все рекомендовали Мэрилин набраться терпения. Ей объясняли, что Джордж, как и она сама, был насильно усажен на эту галеру. Ей даже рассказали, что режиссер проходит курс лечения слабительными, а это действует ему на нервы. Но для Монро обстановка с каждым днем становилась все хуже.

Как можно было догадаться по названию фильма, который они старались закончить, что-то должно было случиться. Кто-то должен был надломиться. Оторванная от реальности, она ни на секунду не представляла себе, что в жертву могли принести именно ее.

* * *

Пэт Ньюкам оглядела гримерную Монро.

Судя по обилию свежих цветов, Роберт Вагнер, Джек Леммон и Марлон Брандо не забыли о дне рождения.

Фрэнк Синатра прислал большую корзину, которую Мэрилин еще не успела рассмотреть. В одном углу стоял целый мешок поздравительных телеграмм от коллег. В другом -находился ящик шампанского, присланный Пэт Лоуфорд-Кеннеди, сестрой Джона и Бобби.

Пэт Ньюкам почему-то ощутила озабоченность. Как она потом рассказывала, ее вдруг охватило какое-то странное чувство. Оно зародилось в районе живота и теперь постепенно нарастало.

Внезапно она все поняла и в смятении опустилась на стул.

Главное - вовсе не то, что Мэрилин только что получила. Ни имена или послужные списки тех, кто подумал о ней, не имели значения. Мэрилин исполнилось 36 лет. И Пэт

Ньюкам вдруг осознала, что главное - не в том, что 1 июня 1962 года находилось перед глазами, а в том, чего недоставало. Ибо отсутствие зачастую намного красноречивее любых слов.

23. Последний раз

«Даже в ее день рождения они отнеслись к ней, как к сопливой девчонке»[66]. Спустя много лет Джоан Гринсон, дочь психиатра Мэрилин, все еще продолжала с гневом вспоминать об этом дне 1 июня 1962 года. «Их замыслом было повести себя с ней, как с непослушным ребенком. Наказать ее. Словно бы они этим говорили: „Мы будем настолько злыми, насколько это возможно“»[67].

По правде говоря, Джордж Кьюкор был не единственным, кто объявил Мэрилин войну. Естественно, он не сделал своей капризной главной героине никакого подарка, но и бонзы киностудии тоже ничего ей не подарили. И свою резкую критику Джоан Гринсон направляла непосредственно в адрес руководителей киностудии «20-й век Фокс».

* * *

Хотя, судя по всему, карьера Мэрилин заканчивалась, она продолжала оставаться одной из самых ярких кинозвезд того времени. Особенно после случая в «Медисон-сквер-гарден», где празднование дня рождения ДФК вновь вывело ее на первые полосы газет. После этого прошло уже две недели, но ее неподражаемое исполнение всем известной песенки и ослепительное прозрачное платье продолжали вызывать восторги светских хроникеров. Поэтому было вполне логично, что съемочная группа фильма «Что-то должно случиться» ждала чего-то особенного в день ее рождения.

На самом деле эта традиция зародилась до Второй мировой войны. С тех пор киностудии с размахом отмечали праздники своих звезд. Приглашалась пресса, руководители готовили красивые речи, преподносилось множество подарков, а сияющая звезда делала вид, что счастлива. С годами киностудия «Фокс» даже придала этой церемонии аромат соревновательности. Любая годовщина стала случаем показать своим конкурентам величие киностудии. В то время как студия «МГМ» «ограничивалась» тем, что организовывала фуршеты от лучших рестораторов Лос-Анджелеса, с гигантскими тортами, обильно пропитанными дорогим шампанским, студия, где работала Мэрилин, прославилась своими нововведениями. Средства массовой информации уже сообщали о том, что на день рождения фигуристки и молоденькой звезды Сони Хени студия «Фокс» заморозила бриллиантовый браслет в скульптуру изо льда. Или что юная Ширли Темпл получила дом из пряников в натуральную величину.

Неужели эта скаредность студии объяснялась нехваткой средств? Вовсе нет, поскольку такие расходы не ушли в прошлое. 27 февраля того же года в Риме в день рождения Элизабет Тейлор киностудии предоставилась возможность продемонстрировать всему миру, что она умеет устроить праздник своим звездам. Там тогда прервали съемки фильма «Клеопатра», уже и так выбившегося из графика, и на съемочную площадку принесли на портшезе под музыку гигантский торт, изготовленный на мотивы фильма. Но это еще цветочки - затем съемочную группу пригласили в самый шикарный ресторан итальянской столицы «Медвежье логово» (Osterria del Orso), где был зарезервирован салон Борджиа. Один из столов с темными орхидеями - под цвет глаз Тейлор - прогибался под тяжестью подарков, присланных руководителями киностудии. Поверив в легенду о страстной любви королевы Египта к золоту, шефы киностудии «20-й век Фокс» надарили своей новой богине множество украшений из металла царей и царя металлов!

* * *

Но ничего подобного не происходило 1 июня 1962 года. Приближалось время обеда, и тогда Эвелин Мориарти, помощница Мэрилин Монро по свету после фильма «Неприкаянные», тоже все поняла. Все утро она спрашивала за кулисами у служащих студии «Фокс», что готовилось по случаю дня рождения. Ответы она получала одни и те же. Кьюкор был намерен продолжать работать до шести вечера, предельного времени, установленного профсоюзами. А киностудия «20-век Фокс» для празднования дня рождения Мэрилин не организовала ничего.

* * *

На фотографии Мэрилин улыбается. Слева от нее стоит Генри Вайнштейн, молодой исполнительный продюсер фильма. Рядом, в белых перчатках и таком же пальто, - ее компаньонка Эйнайс Маррей.

Спустя пару недель после дня рождения звезды Эйнайс послала несколько фотоснимков своим родным. Эти фотографии спустя четыре десятка лет правнук Маррей Дэвид Ста-новски, живущий теперь в городе Гэлвстон, штат Техас, обнаружил среди старых семейных вещей.

Снимок этот очень интересен тем, что подтверждает слова Эвелин Мориарти, Эйнайс Маррей, Пэт Ньюкам и Джоан Гринсон. На нем Мэрилин, еще не успевшая переодеться, запечатлена в наряде своей героини после съемок главной сцены вместе с Дином Мартином и Воли Коксом. А также то, что на наспех накрытом столе нет ни украшений, ни хрустальных бокалов, только торт.

Обычный торт без всяких изысков. Потому что студия «Фокс» тут была ни при чем. Это Эвелин Мориарти, собрав с членов съемочной группы по несколько долларов, слетала в ближайший супермаркет Лос-Анджелеса. Помощнице по свету все же удалось уговорить одного художника студии сделать торт адресным. За несколько дней до этого Мэрилин поразила хроникеров, впервые снявшись обнаженной. По сценарию предусматривалось купание в полночь, но Мэрилин быстро скинула с себя купальник телесного цвета, призванный скрыть ее формы. Этот кадр был отснят, а фотографии, помещенные на обложках самых крупных журналов, обошли весь мир. Поэтому на торте изобразили Мэрилин в бикини.

Мориарти также удалось собрать на поздравительной открытке подписи всех членов съемочной группы. Ничего удивительного не было в том, что подписи Джорджа Кьюкора там не оказалось.

Десерт за пять долларов, открытка, подписанная техническим персоналом фильма «Что-то должно случиться», и... все. Ах нет. Кафетерий, который киностудия «20-й век Фокс» все-таки предоставила для празднования дня рождения звезды. И расщедрилась на несколько литров черного кофе. Впрочем, какое «расщедрилась»: спустя несколько недель после кончины Монро распорядительница по завещанию звезды Инесс Мелсон получила на бланке счет от студии «Фокс» для уплаты за кофе, выпитый 1 июня 1962 года.

* * *

Ни одна из этих демонстративных и жалких выходок не ускользнула от внимания Пэт Ньюкам.

Но больше всего ее возмутило не отсутствие организованных студией празднеств, а отсутствие самих больших боссов киностудии. Отказаться от празднования дня рождения своей звезды это одно, но не направить никого из руководителей для того, чтобы произнести поздравительную речь...

Хуже того, дважды все перепроверив, она отбросила последние сомнения: в куче букетов, подарков, открыток и телеграмм не было ничего от киностудии «20-й век Фокс».

Словно бы она решила бойкотировать Мэрилин Монро.

* * *

Свечи были задуты. Как обычно, актриса долго благодарила членов съемочной группы за этот импровизированный стол.

Итак, Мэрилин только что исполнилось 36 лет. Но день ее еще был далек от завершения. Теперь ей надо было ехать на бейсбольный стадион команды «Доджерс», чтобы присутствовать на благотворительном матче в помощь «Ассоциации по борьбе с мускульной дистрофией», попечительницей которой она была. О ее приезде объявили уже давно, и билеты расхватали как горячие пирожки. А главное, Монро пообещала сыну Дина Мартина познакомить его с самыми великими в то время игроками.

Мэрилин только что исполнилось 36.

Когда она садилась в свой лимузин, ее, очевидно, охватывали противоречивые чувства: от радости вновь увидеться с Джо Ди Маджио до облегчения от того, что она выдержала еще один день в кинематографическом аду. В конце концов, разве обстановка на съемках «Что-то должно случиться» не входила в определенные рамки? Может быть, благодаря исключительной алхимии его проката, фильм окажется не таким уж плохим, как она опасалась? Может быть, он даже станет поворотным моментом, который ознаменует ее возвращение?

А что потом? Потом надо будет подумать, как все изменить. Разорвать опостылевший союз с киностудией «Фокс». Найти по-настоящему хорошую роль. Не обязательно более серьезную, но такую, чтобы все вспомнили о ее статусе самой яркой кинозвезды.

В этом было ее будущее. Именно перед камерами. В мире из папье-маше, который она смогла покорить.

Мэрилин было 36 лет. Она только что в последний раз в жизни провела день на съемочной площадке.

24. Война

Наполненные влагой ветров с Тихого океана, калифорнийские ночи в июне традиционно славились своей прохладой. Но в 1962 году из-за пришедшего в Лос-Анджелес с севера холодного фронта температура была ниже обычной. И когда Мэрилин под аплодисменты толпы разговаривала с детишками, сидевшими в инвалидных креслах, ртутный столбик в термометрах стоял на отметке десять градусов.

Однако Монро провела на газоне стадиона почти целый час, не обращая внимания на мелкий дождик. На ней была только куртка, которую она взяла из костюмерной фильма « Что-то должно случиться».

Поэтому сразу же по возвращении домой у нее разболелась голова. Потом появился озноб - инфекция пазух, с которой она боролась с начала апреля, снова подкосила ее.

Утром 2 июня Эйнайс Маррей проинформировала киностудию «20-й век Фокс» о том, что Мэрилин не придет на съемки фильма Кьюкора. На студии даже не удивились. На самом деле руководители только этого и ждали. Очередное отсутствие давало им идеальный повод для развязывания войны.

* * *

С начала съемок в своем тридцатом фильме « Что-то должно случиться», с 23 апреля 1962 года, Мэрилин Монро пропустила двенадцать полных рабочих дней. Режиссер с этим как-то справлялся, перестраивая график съемок, откладывая сцены с главной героиней, чтобы отснять другие куски. Но именно 2 июня он предупредил студию «Фокс», что больше не может так выкручиваться. Фильму нужна была Мэрилин, а без нее техническому персоналу не стоило приходить на съемочную площадку.

Для режиссера, у которого был и без того тяжелый характер, это стало последней каплей. Он уже несколько недель жаловался на плохую игру актрисы. Ее провалы памяти, неуверенность бросались в глаза и заставляли его делать больше дублей даже в сценах, где от Монро требовалось произнести всего несколько слов. Более того, Кьюкор попросил главного оператора не снимать ее крупных планов, ибо ее кожа и безжизненные глаза однозначно выдавали чрезмерное пристрастие к алкоголю и транквилизаторам.

* * *

Поэтому, чтобы спасти фильм, киностудии «20-й век Фокс» надо было заменить Мэрилин другой актрисой, которая выполняла бы контрактные обязательства, считалась бы с интересами студии и исполняла указания режиссера.

Дело было, конечно, деликатным и рискованным. Можно было натолкнуться на непонимание и протест фанатов Монро. А еще опаснее было то, что конкуренция могла бы, как знать, заставить ее возродиться из пепла.

Поэтому мало было просто уволить Блондинку. Студии надо было уничтожить Мэрилин Монро.

25. Креатура

Действия эти не были лишены логики. В начале пятидесятых годов когорта рекламщиков превратила пышнотелую Норму Джин Бейкер в желанную всем Мэрилин Монро. А теперь группе лучших из них киностудия «20-й век Фокс» поручила уничтожить их собственную креатуру, ставшую совершенно неуправляемой.

* * *

В 1962 году студия «Фокс» располагала одной из самых мощных в стране служб по связям с общественностью.

Человек двадцать ее служащих сидели в Нью-Йорке, еще столько же работали в Лос-Анджелесе, что гарантировало продвижение ее фильмов по всей территории США, равно как в Азию и в Европу.

За несколько дней до конца мая, то есть до болезни, связанной с посещением Мэрилин матча команды «Доджерс», калифорнийское отделение получило от исполнительного директора студии «Фокс» необычное задание: снабдить прессу анекдотами, представляющими Монро в невыгодном свете.

При этом начать следовало с ее почти что неспособности воспроизводить дословно простейшие реплики. Операция по уничтожению началась в благоприятное время, ибо слухи о многочисленных дублях докатились до съемочной площадки фильма «Клеопатра» в Риме. Естественно, это доставило сопернице Блондинки изрядное удовольствие.

Большую роль здесь сыграла влиятельная Луэлла Парсонс. Ее рубрика светских сплетен в газете «Лос-Анджелес геральд-икзэминер» была очень популярна. На следующий день после сцены «обнаженки» Луэлле позвонил со студии официальный представитель, не пожелавший, однако, представиться. Он пояснил: «Мэрилин была так сильно накачана наркотиками, что не понимала, где она находится. Именно поэтому она и обнажилась»[68]. А когда некий репортер позвонил на киностудию, чтобы узнать, скоро ли главная героиня фильма поправится, некий пресс-атташе многозначительно спросил: «Поправится от чего?»

Ее неспособность работать как надо, предрасположенность к выдумыванию всяких болезней, потребление различных наркотиков убийственная машина использовала в полной мере, чтобы в глазах общественного мнения смешать Блондинку с грязью. И впервые, что предсказывало жестокий характер предстоявшей битвы, киностудия коварно распустила слухи о ее психическом заболевании. Под грифом «секретно» хорошо информированные «источники» на киностудии «Фокс» посмели заговорить о частичном помешательстве. Они утверждали, что Мэрилин часами стояла голой в полной прострации перед зеркалом в своей уборной!

Но это все были только цветочки.

* * *

6 июня 1962 года, менее чем за два месяца до кончины актрисы, киностудия перешла в решительное наступление. При этом Гарри Бранд и Пэрри Лайбер получили от руководства карт-бланш.

Пэрри Лайбер не был новичком в своем деле. Известный своей жесткостью и пронырливостью, он уже пытался, правда безуспешно, разрушить карьеру Монро. Это было в 1952 году, а Мэрилин, новое приобретение киностудии «20-й век Фокс», была тогдашней сенсацией. Лайбер в то время работал на киностудии «RKO», конкуренте «Фокс». А прежде чем подписать контракт с «Фокс», Мэрилин снялась в одном фильме на студии «RKO». Роль была небольшой, но Лайбер решил обратить в свою пользу ее молниеносный успех. Будучи уверен в том, что скандал - это лучшая реклама, он сообщил в прессе, что в 1949 году старлетка снялась совершенно обнаженной для одного календаря. При этом забыл уточнить, что те двадцать долларов, которые она за это получила, позволили ей ликвидировать задолженность по оплате за жилье и избежать выселения. Эта деталь в конце концов спасла дебютантку от громов и молний пуританской Америки. Но снаряд лег совсем близко.

В сложившейся ситуации дать все тому же Лайберу полную свободу действий уже само по себе было шагом, достойным Макиавелли.

Но особенно опасным он стал в одной упряжке с Гарри Брандом.

Именно Бранд считался архитектором, который возвел монумент по имени Монро. Будучи главой отделения в Лос-Анджелесе, он умелой рукой мастерски руководил выводом на орбиту старлетки сразу же после ее появления на киностудии «Фокс». Помимо профессиональных талантов в области пиара, Бранд с годами стал хранителем многих секретов. С той поры он знал все о жизни Мэрилин, как и о жизни всех звезд, подписавших контракт со студией «Фокс». Он знал о ее блужданиях и зависимостях, пороках и страхах.

Но теперь вопрос о чувствах не стоял вообще. Какое там доверие? Какое предательство? Архитектор стал главным разрушителем и исполнял заказ.

Бравируя негласными правилами Голливуда, заставлявшими всех хранить молчание, он собирался раскрыть все тайны.

26. Нападение

Телефон начал звонить сразу после полудня. Зная личный номер актрисы, некоторые влиятельные журналисты 8 июня 1962 года принялись справляться у звезды о достоверности слухов, которые дошли до редакций накануне.

«Хорошо информированные» источники из руководства киностудии «20-й век Фокс» утверждали, что случилось невероятное: Блондинка отстранена от съемок фильма «Что-то должно случиться». И что очень скоро ее вроде бы заменят другой актрисой.

В ту пятницу Мэрилин эти слухи только позабавили. Ей стало лучше, объяснила она, и с понедельника она снова начнет сниматься. Затем, не подозревая, какой оборот могли принять события, звезда пожелала своим собеседникам хорошо провести выходные.

* * *

Первое нападение студии «Фокс» было подобно грому среди ясного неба, даже официальному объявлению войны. Это было также первым предвестником разгула судебной волокиты, которая разлагает нынешнюю Америку. Действительно, до истечения установленного законом срока в семнадцать часов адвокатская контора «Мьюзик, Пилер и Г аррет» в Лос-Анджелесе подала жалобу в суд высшей инстанции Санта-Моники. Киностудия не только уволила Мэрилин, но к тому же и подала на нее в суд!

Судя по этому иску, актриса не выполнила своих обязательств по контракту, и посему киностудия «20-й век Фокс» потребовала возмещения убытков, оцененных ею в полмиллиона долларов. Это была отправная сумма, которую студия удвоила в начале следующей недели, затребовав выплаты ей ущерба в сумме, в десять раз превышающей выплаченный актрисе гонорар.

Судебная машина была запущена, Лайбер и Бранд могли спокойно продолжать свою подрывную деятельность.

* * *

В начале вечера Шейле Грэхэм из «Голливуд ситизен ньюс» удалось сделать самый яркий ход в своей карьере - заполучить эксклюзивную информацию об увольнении звезды. Эта информация шла от Пэрри Лайбера, который числился ее другом. Выбранный киностудией момент явно не был случайным. Информируя прессу в конце недели, студия «Фокс» занимала первые страницы изданий по крайней мере на сорок восемь часов, на два выходных дня, в течение которых лагерь Мэрилин не имел возможности ответить. Что и говорить, преимущество огромное, и исправить положение было трудно.

Писанина Грэхэм, подхваченная на следующий день всеми мировыми средствами массовой информации, недвусмысленно рассказывала о сомнительном поведении, которое приписывалось Мэрилин. Там было ясно сказано, что киностудия «Фокс» намерена покончить с диктатурой звезд и больше не потакать их прихотям. Журналистка даже упомянула о том, что вместо Монро будет сниматься Ким Новак. Но самым скользким местом этой статьи было то, где говорилось об отсутствиях звезды на съемках. Действительно, высокопоставленный анонимный источник утверждал: «Мэрилин не являлась на съемки в течение нескольких дней, находясь вне Лос-Анджелеса и шатаясь по ночным клубам»[69].

* * *

Разоблачения Грэхэм были только прелюдией. Сразу после появления этой статьи лоббисты студии «Фокс» обратились к двумстам воскресным газетам. В них тоже была слита «информация» на тему «Мэрилин предпочитает праздновать, а не работать». Во многих статьях приводилось высказывание некоего анонимного руководителя, утверждавшего, будто съемки фильма превратились в кошмар, поскольку Монро веселится каждую ночь, а днем засыпает.

Когда некоторые замечали, что сценарий фильма « Что-то должно случиться» все еще не написан до конца, киностудия «Фокс» раздраженно отвечала, что виновата в этом Монро: «У нас был законченный сценарий, но Мэрилин лично потребовала, чтобы его ежедневно переделывали», - нагло утверждали представители студии.

* * *

В субботу в газете «Голливуд ситизен ньюс» появилась вторая сенсационная статья Шейлы Грэхэм. Журналистка опубликовала отрывки из коммюнике продюсера фильма Генри Вайнштейна, которое тот передал ей лично. Его злобное содержание совершенно противоречило улыбке, которую продюсер демонстрировал на снимке, сделанном 1 июня в тот момент, когда Мэрилин готовилась разрезать торт на свой день рождения. «Мэрилин ничем не болеет, - уверял Вайнштейн. - Мне ни разу не передавали справки от врачей. (...) Из тридцати трех съемочных дней Мэрилин показалась на съемочной площадке всего двенадцать раз. При этом снималась лишь одна страница сценария в день, что в итоге составило всего четыре дня совместной работы»[70].

Рассказав, что актриса не выполняла обязательства по контракту, продюсер вернулся к ее состоянию здоровья: «В прошлую пятницу, когда мы праздновали ее день рождения на съемочной площадке, она, по моему мнению, была в прекрасной форме, - упорствовал он. - Там был праздничный торт, икра и шампанское. После этого она не вышла на работу. Отсутствие Мэрилин обошлось студии более чем в полмиллиона долларов. Хотя мы дали ей все, чего она желала: главного героя по ее выбору в лице Дина Мартина, двух ее любимых операторов, личного парикмахера и Жана-Луи, чтобы тот рисовал ее наряды»[71].

В конце, выстреливая последний снаряд, Вайнштейн повторил припев, которому суждено было стать краеугольным камнем всей дьявольской кампании начиная с понедельника. Он шантажировал Монро проблемами служащих, якобы рискующих потерять работу из-за ее капризов: «Всякий раз, когда она притворяется больной, нам приходится прекращать съемки, и четыреста человек теряют из-за этого дневной заработок»[72].

* * *

Раскритиковав образ жизни Мэрилин, осудив ее «прогулы» и раскрыв так называемую зависимость от сильных ощущений, испытываемых в ночной жизни, убийцы от киностудии на этом, естественно, не остановились. И даже включили повышенную передачу.

Вайнштейн продолжил метать громы и молнии. На сей раз на страницах газеты «Лос-Анджелес геральд-икзэминер», где повторил нападки из статьи Грэхэм: «Своим явно безответственным поведением Мэрилин Монро лишает куска хлеба мужчин и женщин, которые работают над этим фильмом и кормят свои семьи»[73]. Для страны, где привыкли уважать труд, обвинение - хуже не придумаешь.

По словам Вайнштейна выходило, что капризная и коварная Мэрилин, эта кинозвезда-миллионерша, насмехалась над нуждами простого люда. А этот самый простой люд и составлял большинство ее почитателей. Хотя продюсер, в отличие от Блондинки, любившей общаться с американскими провинциалами, не испытывал сам удовольствия от этой близости, его аргумент был подхвачен. И во вторник, 12 июня, еженедельник «Верайети», библия киношников, читаемая всем Голливудом, опубликовала письмо съемочной группы фильма «Что-то должно случиться». Текст был коротким, но выражал настроения людей, особенно последней ужасной фразой: «Благодарим тебя, Мэрилин, за то, что ты погубила наши судьбы»[74].

Работники съемочной площадки стали не единственными, кто выразил свой гнев. В начале недели киностудия «20-й век Фокс» объявила, что дальше в фильме будет сниматься Ли Ремик. Эта актриса сразу же распространила мстительное сообщение для прессы, в котором нападала на свою коллегу: «Все это исключительно непрофессионально со стороны Мэрилин. Она не хочет понять того, что киноиндустрия - это прежде всего производство, и поэтому не терпит такого к себе отношения. (...) У меня такое чувство, что Мэрилин необходимо заменить. Не думаю, что актеры должны оставаться безнаказанными и не отвечать за последствия подобных поступков. Киноиндустрия переживает кризис именно из-за такого поведения»[75].

* * *

Во всем этом многоголосье критики не хватало еще одного голоса. Голоса человека, решившего придать фаустовский оттенок съемкам тридцатого фильма с участием Мэрилин Монро.

Итак, настал черед Джорджа Кьюкора войти в игру. Не было ничего удивительного в том, что режиссер не проявил ни малейшей жалости к отвергнутой звезде. «Несчастное ничтожество исполнило свою лебединую песню, - насмехался он в одном из интервью. -(.) Самое страшное во все этом то, что даже то немногое, что мы уже отсняли, оставляет желать лучшего. В ее манере игры остается некая вульгарность. Эта же вульгарность видна в ее поступках при мысли о том, что киностудия дала ей все»[76].

Это высказывание походило на надгробную речь при похоронах злейшего врага. А когда у режиссера спросили, что же будет с Мэрилин, он резко ответил: «Полагаю, что мы наблюдаем финал ее карьеры».

* * *

Но слов Кьюкора в качестве контрольного выстрела киностудии «20-й век Фокс» было мало. Обелиск Мэрилин закачался, теперь надо было его подтолкнуть.

Вечером 15 июня все средства массовой информации получили от служб студии «Фокс» подборку для прессы. Там были большие отрывки из выступлений на пресс-конференции Генри Вайнштейна и Джорджа Кьюкора. Продюсер снова говорил о прогулах Мэрилин, а режиссер распространялся в основном на тему «качества» ее сценического мастерства.

С непреклонной жестокостью он разбирал, как в монтажной студии ему приходилось вырезать по слову, по фразе, чтобы слепить нечто похожее на диалоги с участием Блондинки!

На сей раз Мэрилин уже лежала на земле. Но раненого зверя следовало добить. И за это не без удовольствия взялся специалист по части подлостей Гарри Бранд.

27. Безумие

Будучи в эпицентре этой бури, Мэрилин испытывала только страх.

Зная эфемерность успеха, понимая, как каждая звезда, что любовь зрителей штука очень непостоянная, если она к тому же не подкреплена деньгами, актриса больше всего опасалась, что студия «Фокс» в ходе операции по ее уничтожению откроет ее единственную настоящую тайну.

* * *

Обнаженность? Монро снималась на календарь 1949 года, были и совсем свежие фотографии, сделанные при съемках сцены у бассейна в фильме «Что-то должно случиться». Поскольку пышные формы были основными составляющими ее успеха, студия, конечно, могла бы указать перстом моралиста на ее легкое согласие раздеться перед объективами, но это для нее было неважно. К тому же, если судить по тиражам журналов, на обложках которых красовалась Блондинка, эта вольность еще меньше задевала ее почитателей.

Сексуальные похождения? И тут Мэрилин опережала свое время, допуская вольности. Более того, она их защищала: «Слава богу, мы все создания чувственные. И позор тем немногим, кто это осуждает и пытается запачкать грязью этот божественный дар»[77].

Уже много лет Мэрилин приписывали многочисленные романы с мужчинами и лесбийские наклонности. Но все это ничуть не умеряло восторга ее фанатов. Кстати, не Голливуду было давать уроки целомудрия звезде - там секс был разменной монетой и средством достижения власти. Об этой реальности Мэрилин уже неоднократно говорила открыто и даже высмеивала ее: «Добродетель девушки гораздо менее важна, чем ее прическа. О вашей личности судят по тому, как вы выглядите. Голливуд - это такое место, где вам дадут тысячу долларов за поцелуй и пятьдесят центов за вашу душу. Я это знаю, потому что неоднократно отказывалась от первого и никогда за пятьдесят центов не продавала второго»[78].

Любовь к праздникам и, в частности, злоупотребления алкоголем по вечерам? Тут Монро также нечего было опасаться. Все ее ночные возлияния в Лас-Вегасе и Лос-Анджелесе были всем хорошо известны. И на редком снимке она была запечатлена без бокала шампанского в руках.

Нет, если киностудия «Фокс» хотела уничтожить звезду, следовало порыться в ее далеком прошлом. И вытащить из грязи ее бессознательный страх и психологические надрывы минувших лет.

* * *

С самого детства Мэрилин Монро жила в страхе. И днем и ночью ее подташнивало от ужаса.

Ее преследовали разрозненные мрачные воспоминания молодых лет, и она боялась сойти от них с ума. «Она знала, что рано или поздно ей придется справиться с приступами страха. В противном случае ей грозило безумие, приведшее ее мать и бабку в психлечеб-ницу»[79], - рассказал один из ее биографов, Карл Роллисон.

К июню 1962 года доктор Ральф Гринсон уже целый год старался вылечить кинозвезду. Но проблемы Мэрилин были все еще довольно серьезны, когда начался кризис с киностудией «20-й век Фокс». «Она не была безумна, но ее страхи были очень сильны, - подтвердил Гринсон своей близкой знакомой Люси Фримен. - Ее охватывал абсолютный страх, очень походивший на мрачный ужас психически больного»[80].

Отражение в зеркале славы и столкновение с реальностью были неотъемлемой частью жизни всемирно известной актрисы. Но это усиливало склонность звезды к шизофрении. Тем более что стараниями Голливуда ее страхи хватали свою жертву все крепче.

Монро не ошиблась: именно в эту болевую точку, следуя своей логике выжженной земли, Гарри Бранд и нанес решающий удар.

* * *

Журналист влиятельной газеты «Нью-Йорк таймс» по фамилии Мюррей Шумах 20 июня воспроизвел признание некоего анонимного источника из руководства студии «Фокс». Это была неслыханная по жестокости информация, в которой впервые и без всяких предосторожностей ставился вопрос о психической неуравновешенности публичного лица. А именно Мэрилин Монро. Статья начиналась с перечисления капризов кинозвезды и различных происшествий, случившихся во время многочисленных съемок. Написана она была в том же тоне, что статьи, уже выходившие в течение двенадцати дней. Но на сей раз вывод был самым резким: «Мисс Монро проявляет не только перепады настроения. Она психически больна. Возможно, даже очень серьезно»[81].

Когда появляется пробоина, плотина обязательно рушится, и вода увлекает за собой поток «откровений» относительно психического здоровья кинозвезды.

* * *

Естественно, «источники» этих ушатов нечистот скрывались за маской анонимности. Но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это дело рук Бранда. Не он ли собирал в своем досье медицинские справки обо всех неявках актрисы по состоянию здоровья с самого начала пятидесятых годов? Не он ли знал фамилии врачей, содержание рецептов, заключения экспертов? Он даже знал о том, что справка о «госпитализации по причине крайнего переутомления», которую его контора продала средствам массовой информации, означала аборт или последствия неудачной попытки самоубийства.

Гарри Бранд, этот ревностный хранитель самых потаенных тайн, мог один раз в виде исключения их и обнародовать.

Действительно, в течение нескольких недель, последовавших за официальным разрывом контракта студией «Фокс», в прессе стали появляться все новые и новые подробности относительно психического расстройства Мэрилин. И пораженная Америка узнала, что в период с 1957 по 1962 год она потратила на лечение более ста пятидесяти тысяч долларов, неслыханную по тем временам сумму. К тому же в стране все еще продолжали считать, что сеансы психотерапии «на диване» отдают шарлатанством. И это впечатление усиливалось тем, что и сама Мэрилин не очень-то верила в эффективность такого лечения.

Другой страстно подхваченной журналистами темой из области личных неурядиц актрисы стало ее внезапное исчезновение со сцены общественной жизни в феврале 1961 года. Ее личный психиатр доктор Мэриэнн Крис очень обеспокоилась ухудшением психического равновесия актрисы и распорядилась поместить свою пациентку в психбольницу. Актриса провела несколько дней в специальной клинике «Пэйн Уитни», прежде чем ее оттуда не вызволил Джо Ди Маджио. Этот опыт нанес ей глубокую душевную рану, потому что Блондинка, страдая клаустрофобией, очень тяжело перенесла пребывание наедине со своими страхами в полной изоляции в палате с мягкими стенами и полом.

Итак, пресса сообщила, что самая сексуальная женщина планеты была не только помещена в психиатрическую клинику, но и отказывалась там мыться, ходила голой перед другими пациентами, а однажды, когда с ней случился приступ буйства, ее пришлось «упаковать» в смирительную рубашку, чтобы она не проломила себе череп о дверь палаты.

Казалось, киностудия может праздновать победу. Однако Гарри Бранд, большой специалист в области работы с общественностью, припас под занавес свой последний козырь.

* * *

Звезда находилась на излете.

Если судить по странностям актрисы, обнародованным американской прессой, можно было даже задаться вопросом, почему же студия «Фокс» так долго терпела ее выходки. Для отказа продолжать сотрудничество одно психическое расстройство Мэрилин было бы вполне достаточным основанием.

Но безумие может быть субъективным, кажущимся. А многочисленные сеансы лечения можно представить как дань моде, широко распространенной среди актеров вообще и голливудских актеров в частности. Пребывание же в психлечебнице возможно истолковать как единичный случай, следствие развода с Артуром Миллером. Значит, нужно нанести последний, решающий удар.

И только одно могло придать достоверности предполагаемому глубокому умственному расстройству: продолжительное заигрывание Мэрилин Монро с самоубийствами.

* * *

Самое печальное было в том, что Мэрилин сама же и предоставила информацию, которую специалисты по рекламе киностудии «Фокс» использовали для того, чтобы с ней расправиться. В начале карьеры она по простоте душевной при составлении биографической справки рассказала о двух своих попытках самоубийства, предпринятых до совершеннолетия. В первый раз она оставила открытым газовый вентиль, а во второй раз приняла лошадиную дозу успокоительных таблеток!

И с годами это занятие стало ее «фирменным». Пресса поведала о том, что в 1950 году звезда пыталась покончить с собой после смерти Джонни Хайда, агента, который ее открыл и навязал владельцу киностудии «20-й век Фокс» Дэррилу Зануку. Этот самый Хайд был ее любовником, и он так в нее влюбился, что даже предложил ей руку и сердце. Но Мэрилин отвергла его любовь из-за того, что Хайд был очень некрасив. Расстроенный отказом, бедняга заболел и очень скоро скончался. И это вызвало у Мэрилин чувство вины, приведшее к роковому поступку.

Незадолго до сближения с Джо Ди Маджио Блондинка также была срочно госпитализирована из-за употребления большой дозы лекарств на основе барбитурата. В то время у Мэрилин был глубокий профессиональный кризис: она выступила против - уже! - студии «Фокс», чьи проекты ей не нравились.

Затем свадьба, а потом развод с Артуром Миллером были отмечены несколькими попытками самоубийства, самая серьезная из которых привела к приостановке съемок фильма «Неприкаянные».

Наконец, ходили слухи о том, что в мае 1962 года, накануне своего тридцать шестого года рождения, до или сразу же после ее выступления на дне рождения ДФК, она в очередной раз попыталась покончить с собой.

* * *

Как это ни парадоксально, но когда оглядываешься назад, то предпринятая руководством киностудии «Фокс» попытка устранения звезды позволяет увидеть трагические события 4 августа 1962 года совсем в ином свете.

Какими бы подлыми эти действия ни были, они позволяют точно представить состояние Мэрилин за два месяца до ее смерти.

Кстати, члены комиссии по расследованию самоубийств под руководством доктора Керфи не ошиблись, увидев в хронологии развития острого конфликта между Мэрилин и киностудией потенциальный повод для самоубийства.

Помимо обнародования сведений о психических проблемах Мэрилин, киностудия «Фокс» рассказала всем о том, кем на самом деле была американская секс-бомба. А была она женщиной, снедаемой сомнениями, звездой на закате карьеры, покинутой покровителями и преданной ее же собственным телом. Не сама ли она лила воду на мельницу сторонников версии самоубийства, проявив неоднократно свою тягу к самоуничтожению и написав 4 августа 1962 года печальный эпилог жизни, пораженной страхом?

* * *

Все эти односторонние сведения могли лишь облегчить мое превращение из агностика в добропорядочного верующего. С этого момента, примкнув к лагерю сторонников здравого смысла, я мог бы стать сторонником версии о самоубийстве.

После всего мне лишь оставалось встать на ту же дорожку, по которой до меня пошли многие другие, гораздо более знающие люди. Дело казалось ясным как день: Мэрилин была на исходе сил и, случайно или умышленно, решила расстаться с жизнью.

Все казалось убедительным. Дело можно было закрыть и начать заниматься чем-то другим.

Разве что...

* * *

Разве что я чувствовал, что в самих этих упомянутых мною логических доводах скрывался один, делавший версию о самоубийстве невозможной. Это было одно свидетельство, которое вело непосредственно к тайне последней ночи Мэрилин Монро.

28. Одиннадцать дублей

Ответ о его содержании сегодня может получить каждый всего за несколько долларов.

Конечно, всплыл он на поверхность не сам по себе, а в результате упорства людей доброй воли, старавшихся раскрыть тайну последних недель жизни актрисы. Но они все-таки вытащили его на свет из-под стометровой толщи земли шахты Хатчинсона, что в самом центре Канзаса!

И это упорство было вознаграждено: с тех пор появилась возможность доказать, что Мэрилин стала жертвой заговора.

* * *

18 апреля 1963 года афиши американских кинотеатров известили о показе последнего фильма Мэрилин Монро. Речь, естественно, не шла о «недоношенной» картине «Что-то должно случиться». Звезда умерла за восемь месяцев до этого, и киностудия «20-й век Фокс» воздавала ей должное. Или, как перешептывались некоторые, цинично зарабатывала деньги на переживаниях, которые охватили страну начиная с 4 августа 1962 года.

Кстати, именно по этой причине Фрэнк Синатра отказался принимать участие в полуторачасовом документальном фильме под названием «Мэрилин», рассказывавшем о карьере актрисы. По замыслу авторов, он должен был озвучивать комментарии. Его заменил Рок Хадсон. Хотя фильм в целом брал за душу, конечный результат явно разочаровывал. Возможно, из-за позорной экономии в средствах на его съемку: студия «Фокс» не стала платить за использование отрывков из фильмов, снятых другими киностудиями! Поэтому в глаза бросалось отсутствие шедевра Уайлдера «В джазе только девушки» и неудачного фильма «Неприкаянные», снятых на киностудии «Юнайтед артистс».

Но фильм Пепе Торреса «Мэрилин» имел по меньшей мере одно достоинство: там были кадры, которых никто до этого не видел.

Кадры из незаконченного фильма с Монро.

* * *

От противоборства Мэрилин с Джорджем Кьюкором осталось всего семь с половиной минут незначащих сцен. Торрес большую часть из них показал в своем фильме-памяти, заказанном киностудией, и подчеркнул статус «Что-то должно случиться» как проклятой легенды Голливуда. Но без смелости анонимного и любопытного архивариуса и без настойчивости продюсера все на этом бы и закончилось. И истина никогда не была бы открыта.

* * *

4 августа 1988 года клуб фанатов «Незабвенная Мэрилин» отмечал двадцать шестую годовщину со дня смерти звезды. Не углубляясь в подробности, организация эта заранее пообещала своим членам незабываемый вечер.

Рискуя потерять работу, один из служащих архива киностудии «Фокс» сумел вынести со студии пленку с фрагментами фильма Джорджа Кьюкора — склеенный наспех стык в стык монтаж сцен из бобины № 17, датированной 14 мая 1962 года.

Восторг был полнейшим: все присутствовавшие сто семьдесят членов клуба увидели кадры, которых официально не существовало. Легко себе представить волнение зрителей при виде последнего появления на экране своего кумира. Но самое интересное в этом монтаже содержалось не в отснятых кадрах, а в вопросах, возникающих при их просмотре.

Прежде всего, уже само существование этой компиляции опровергало позицию киностудии «20-й век Фокс», занятую сразу же после показа документального фильма Пепе Торреса. Несмотря на неоднократные утверждения, у студии было материала намного больше, чем на семь с половиной минут, использованных в фильме 1963 года.

Эта первая констатация факта влекла за собой другой вопрос: для чего надо было организовывать по прошествии двух десятков лет подпольный и почти частный просмотр, чтобы продемонстрировать эти главные кадры?

Возможно, что ответ лежал в самой пленке.

* * *

Главной отснятой Кьюкором сценой было возвращение героини Мэрилин после пяти лет отсутствия. Первый же контакт с прежней жизнью столкнул ее с собакой семейства. Животное, судя по всему, совершенно не хотело соблюдать правила кинематографа, и режиссеру пришлось сделать несколько дублей.

Анонимный монтажер словно старался привлечь внимание зрителей к началу развязки, и поэтому в склейке одиннадцать раз повторялась одна и та же сцена. На пленке Мэрилин, вынужденная повторять свой диалог одиннадцать раз, дала нам возможность восхититься своей работой.

* * *

После всех раздраженных заявлений Кьюкора и киностудии о том, что Мэрилин не запоминала текст своей роли, запиналась и плохо работала, приходилось ждать самого худшего.

Но разве само название этого последнего проекта не витало в воздухе в эти драматические моменты, когда звезда не могла связать двух слов? Разве разговоры об этих съемках не расшатывали ее и без того неуравновешенное душевное состояние за несколько недель до самоубийства? Сколько же болезненных воспоминаний, должно быть, читалось в ее рассеянном взгляде и в выражении лица женщины, постоянно употреблявшей барбитураты! Для всех провал фильма «Что-то должно случиться» был неразрывно связан с процессом самоуничтожения звезды.

Поэтому шок был именно таким, как и ожидалось. Члены клуба «Незабвенная Мэрилин», охваченные печалью и гневом, присутствовали на самом настоящем искуплении грехов. Одиннадцать раз Мэрилин, которую они редко видели такой сияющей, прекрасно сыграла свою сцену!

Без всяких заминок, ни разу не забыв текст.

* * *

Все собравшиеся замолчали.

Это был исторический момент.

Один уголок вуали только что надорвался.

29. Соль

Генри Шиппер не был удовлетворен ответом адвокатов киностудии «20-й век Фокс»[82]. Начиная с 1963 года киностудия упорно стояла на своем: единственными доступными отрывками фильма «Что-то должно случиться» были те, что когда-то появились в документальном фильме Торреса. А вся остальная пленка была уничтожена. Протесты членов фан-клуба Мэрилин ни на что повлиять не смогли.

Как и другие, Генри Шиппер, продюсер киностудии «Фокс энтертеймент ньюс», одного из многочисленных филиалов ставшей уже многорукой «Фокс инкорпорейшн», слышал о фантомном показе 4 августа 1988 года. Хотя он прекрасно знал официальную позицию киностудии, защищавшуюся ее юристами, перспектива получить ставшую легендарной бобину № 17 заслуживала большего, чем простой официальный запрос. Если Шиппер хотел найти последние кадры с Мэрилин, ему надо было провести собственное расследование.

К счастью, этот продюсер хорошо знал, с чего следовало начинать.

* * *

230 миллионов лет тому назад равнины Канзаса были покрыты водой внутреннего моря. Высохнув, оно оставило под землей великое множество соли. 26 сентября 1887 года Бенжамен Бланшар стал первым, кто обнаружил йодированное сокровище, зарытое под городком Хатчинсон, что в 350 километрах к юго-западу от Канзас-Сити. Жила была такая широкая, что в 1923 году компания «Кэрри Солт» построила в этом регионе первую соляную копь.

Спустя восемьдесят пять лет, уйдя на глубину в двести метров, копь еще продолжала действовать, но в ином качестве. Вот уже двадцать лет подземные галереи «Хатчинсон Солт Компани» хранили сокровища Голливуда.

При постоянной температуре в двадцать градусов и при относительной влажности воздуха 50 % там хранилась большая часть отснятых в Америке фильмов — как классические ленты в оригинальных негативах («Бен Гурион» и «Унесенные ветром»), так и самые последние («Звездные войны»).

Таким образом, соляные копи Канзаса сохраняют американскую кинематографическую память, поскольку помогают спасти от печального конца фильмы, произведенные до 1951 года, которые сегодня полностью уничтожены химической эмульсией[83].

В эту соляную копь в Канзасе, штате, который находится в, центре страны, киностудия «20-й век Фокс» и поместила в начале восьмидесятых свои бобины с пленкой.

Генри Шиппер был уверен: если следы последнего фильма с участием Мэрилин где-то и можно было найти, то обращаться надо было только в «Хатчинсон».

* * *

К его огромной радости, все получилось намного быстрее, чем можно было предположить. После нескольких часов поисков в базе данных киностудии «20-й век Фокс» и телефонного звонка на соляную копь он добился того, чего хотел. Конечно, он не строил никаких иллюзий: его статус продюсера фирмы помог ему преодолеть все препятствия, которые обычно возникали перед другими людьми. «Фокс инк.» была компанией достаточно солидной, чтобы не проверять, имело ли отделение «Ньюс», где работал Шиппер, право совать нос в архивы студии. Но главное — он являлся продюсером фирмы. Кстати, он и сам в этом признался: «Мне было бы чрезвычайно трудно получить доступ к пленке, если бы я не работал в компании»[84].

После некоторых положенных правилами проверок работник архива любезно сообщил Шипперу, что отправил «Федеральной срочной почтой» то, что тот запросил.

Расследование продюсера приблизилось к завершению. Вскоре он станет первым, кто обнародует содержимое бобины № 17 и подарит всем одну из последних улыбок Мэрилин перед кинокамерой.

30. Хлопушка

Генри Шиппер только что провел целых два дня в одной из монтажных студий своего отделения в Лос-Анджелесе. Два утомительных, но увлекательных дня потребовались для того, чтобы просмотреть «посылку» из Хатчинсона.

В пакете лежали дубли, сделанные 14 мая 1962 года и обнаруженные фанатами Мэрилин летом 1988 года, а также пленка на семь с половиной минут, использованная в документальном фильме Пепе Торреса, посвященном памяти актрисы и показанном в 1963 году. Но там было еще и другое. Работник архива с соляной шахты Канзаса прекрасно выполнил свою работу.

Вовсе на это не надеясь, Генри Шиппер отныне стал обладателем шести часов отснятой пленки. Местами она была сильно повреждена, местами без звука, но следует обратить внимание на один общий и интересный пункт: официально этой пленки не существовало!

Генри Шиппер устроился перед экраном.

Сначала была темнота, потом появился свет.

* * *

Пленка была запылена, и изображение слегка дрожало. Чья-то рука держала перед камерой хлопушку. Название, написанное мелом на дереве, развеяло последние сомнения продюсера.

«Что-то должно случиться»…

Спустя двадцать восемь лет после внезапного и непонятного прекращения съемок последний фильм с участием Мэрилин Монро мог наконец открыть свои тайны.

Часть четвертая. Манипуляции

31. Ложь

13 декабря 1990 года многочисленные телестанции, работавшие с каналом «Фокс», транслировали документальный фильм Генри Шиппера по всей территории Соединенных Штатов[85]. Можно себе представить, какое волнение и ажиотаж сопровождали премьеру! Конечно, у продюсера не было ни времени, ни возможностей восстановить и показать все имевшиеся у него кадры, и понадобилось еще одиннадцать лет для того, чтобы обнаружить завершенное другими людьми продолжение этой работы. Но фильм «Мэрилин Монро: последние дни жизни»[86] стал шоком для поклонников звезды. А в варианте, который стал продаваться за 20 долларов в 2001 году, они смогли увидеть другие памятные моменты съемок, а также оценить полностью восстановленные тридцать семь минут полнометражного фильма Кьюкора!

* * *

Просмотр незаконченного фильма часто оставляет тягостное впечатление. Какой бы качественной ни была работа, отсутствие финала вызывает глубокую неудовлетворенность. Человеку всегда важны итоги, выводы, и если их нет, то возникает беспокоящее чувство пустоты. Но в случае с документальным фильмом Шиппера ничего подобного не происходит. Потому что любопытство, болезненное желание увидеть последние взгляды и услышать последние слова такой звезды, как Мэрилин, подавляют всякое сожаление.

Джон О'Коннор, критик из «Нью-Йорк таймс», прекрасно это понял. Вскользь упомянув о недостатках этой работы, представлявшейся местами тщательной, но изобилующей повторами, журналист быстро перешел к главной теме фильма — актерскому мастерству Блондинки. «Поклонники Монро не будут разочарованы, — написал он. — Она очень чувственна, несмотря на проблемы, которыми в то время была отмечена ее жизнь. В некоторых эпизодах — в сцене у бассейна с двумя молодыми актерами, игравшими в фильме роли ее детей, и другой сцене, где она одна плавает голой, — она воплощает красоту той богини, соблазнительной и уязвимой, какой ее сделала народная молва»[87].

Это мнение совпало с мнением членов фан-клуба летом 1988 года: они тогда тоже говорили о блистательной актрисе, находившейся на вершине своего мастерства.

И эти высказывания полностью опровергали то, о чем твердили средства массовой информации в ходе кампании по дискредитации Монро, предпринятой в 1962 году киностудией «20-й век Фокс».

* * *

Хотя в своем фильме Генри Шиппер постарался не копаться слишком глубоко в этом важном аспекте карьеры актрисы — ему не хотелось закладывать мину под фирму, где он работал, — в душе он прекрасно видел это противоречие.

А его личное мнение — тем более важное, что он был единственным, кто смог просмотреть все шесть часов пленки — стало реабилитацией актрисы в профессиональном плане. «Боссы киностудии утверждали, будто бы Мэрилин была живым трупом, накачанным наркотиками, — прокомментировал он. — С тех пор все смирились с мыслью, что картина "Что-то должно случиться" стала печальным завершением столь блистательной карьеры. Все поверили киностудии, но данный фильм доказывает, что она была неправа. На самом деле Монро никогда не была так хороша, как в ходе этих съемок. Ее работа великолепна, сравнима с другими великими достижениями ее карьеры в кинематографе. Она забавна, трогательна и исключительно привлекательна. Она освещала фильм своим блеском, как только она одна это умела»[88].

И Шиппер делает смелый, но осторожный вывод: по причинам, известным лишь им одним, тогдашние руководители киностудии солгали.

* * *

Таким образом, манипулирование средствами массовой информации в 1962 году не было случайным и не знало границ. И, как мы еще увидим дальше, в это были вовлечены не только руководители киностудии «20-й век Фокс», но и много кто еще.

Но самое волнующее было не в этом: после смерти Монро ложь студии «Фокс» смогла увести наш анализ от подлинных обстоятельств ее смерти, а воскрешение — чудесное и запоздалое — отрывков из фильма «Что-то должно случиться» полностью меняло картину. И поэтому следовало рассматривать произошедшее тогда под другим углом зрения.

32. Противоречия

Целых два года Джордж Кьюкор играл с киностудией «Фокс» в кошки-мышки. Двадцать четыре месяца он избегал сомнительных проектов, которые предлагала ему тонувшая киностудия. Но адвокаты студии «20-й век Фокс» вынудили его прекратить эту игру. У режиссера не осталось выбора: его будущий фильм будет называться «Что-то должно случиться», и ему вручат график проведения съемок, который он должен будет беспрекословно выполнять.

Беда никогда не приходит одна: режиссер был не только вынужден растрачивать свой талант на постановку глупой комедии, но в этом фильме главная роль досталась Мэрилин Монро. Разумеется, осторожный Кьюкор подстраховался, написав руководству студии: «Мэрилин Монро — самая непрофессиональная актриса, с которой мне когда-либо доводилось работать»[89].

Но это предупреждение не было услышано.

Протесты режиссера не смогли ничего изменить: ему была поручена деликатная задача руководить Блондинкой.

* * *

Продолжение печально известно и многократно обсуждено. Частые отсутствия, слабая игра, незаконченные съемки, увольнение актрисы и, наконец, самоубийство звезды.

Джордж Кьюкор сыграл главную роль в этой череде событий, каждое последующее из которых было более достойным сожаления, более драматичным, чем предыдущее. Его дурной характер и непримиримость, его докладные записки руководству киностудии, а затем и заявления в прессе ускорили падение Мэрилин.

Но благодаря забытым архивам, обнаруженным в соляной копи Хатчинсона, теперь стало возможно сравнить комментарии режиссера с кадрами, который он сам же и снял.

Противоречия явные и… определенно не делающие ему чести.

* * *

Генри Шиппера особенно заинтересовали две даты. Те, что были связаны с ключевыми сценами фильма, требовавшими безупречной игры от исполнительницы главной роли.

Первая сцена была отснята 14 мая 1962 года и находилась в знаменитой бобине № 17. В то утро Монро вошла в гримерную в половине восьмого утра. Ее окружение сообщило, что она была в прекрасной форме и намеревалась отснять пятнадцать страниц сценария. Но чуда не произошло. В период между 14 и 18 мая было отснято только две с половиной страницы с участием Монро. По утверждениям ее противников, для того чтобы отснять девять несчастных строк диалога, понадобилось двадцать семь часов работы и сотня дублей. Дошло до того, что Кьюкор, придя в отчаяние, немедленно позвонил и пожаловался одному из руководителей киностудии Филипу Фелдману. Пометки, сделанные последним после этого телефонного разговора, не оставляют никакого сомнения в том, что виновницей происходящего была Монро. Несколько раз было заявлено о неспособности звезды довести сцену до завершения и ее неумении быть одной и той же в разных дублях.

Кьюкор пояснил, что ему требовалось снимать каждую сцену дюжину раз, чтобы уловить последовательность в ее игре.

* * *

Это категоричное высказывание не имеет ничего общего с воспоминаниями Дэвида Брезертона, специалиста по монтажу, который каждый вечер должен был склеивать дубли и отправлять их на киностудию. «Не помню, чтобы я видел большие промахи на всей пленке, которую монтировал. Мэрилин Монро никогда не была столь прекрасна. Конечно, я знавал ее в плохой форме во время съемок фильма "Давай займемся любовью", но это было совсем не то, что в фильме "Что-то должно случиться"».

Действительно, убедительность и правдивость его слов подтверждаются отснятыми кадрами больше, чем клевета и обвинения Кьюкора. Как подтвердил показ ленты из бобины № 17 в 1988 году, Мэрилин была явно на вершине своего мастерства. И все архивы говорили о том же: ни одна из 131 отснятой Кьюкором сцены не свидетельствовала о какой бы то ни было ошибке звезды. Идеальная дикция, игра полностью отвечала требованиям сценария и режиссера. Повторяя снова и снова одну и ту же сцену и тщательно выполняя все распоряжения Кьюкора, Монро даже удалось сохранять свежесть в этой изнуряющей работе.

И даже когда режиссер пять раз потребовал снять ее крупным планом, она выглядела великолепно. Нет ни малейшего сомнения в том, что Мэрилин способна была прекрасно играть весь этот май 1962 года.

* * *

Может быть, сцены, снятые в период с 14 по 18 мая, были исключением? Чем-то вроде чудесного всплеска, за которым последовало падение?

Чтобы честно ответить на это предположение, надо было просмотреть остальной отснятый материал и проследовать за Шиппером в его сравнительном анализе. Режиссер решил рассмотреть более тщательно последнее появление Мэрилин перед камерой. Иначе говоря, тот печально памятный день ее рождения, когда студия «Фокс» «забыла» отметить ее 36-летнюю годовщину, а Джордж Кьюкор запретил всякое празднование до конца дня.

В тот день, 1 июня, после нанесения грима, Мэрилин, Дин Мартин и Воли Кокс начали съемки в половине десятого утра. Программа дня была насыщенной и сложной, поскольку предстояло снять самый трудный эпизод сценария. Многочисленные планы, перемещения, игра слов, недомолвки, драматические эффекты, повороты сюжета… Программа съемочного дня была не только напряженной, но и целиком зависела от Мэрилин, главного действующего лица в данной сцене.

Поэтому было логично, что все взгляды обратились на Блондинку, когда Кьюкор потребовал тишины и в девять часов тридцать семь минут произнес первую команду «Мотор!».

* * *

Дэвид Брезертон так и не забыл о восхитительных кадрах, которые он, как обычно, монтировал сразу же по окончании съемочного дня: «Во всех этих последних сценах Мэрилин была просто великолепна. Короче говоря, она никогда не была так хороша. Никогда ранее она не работала в таком темпе. Помню, как мне пришлось монтировать довольно трудную сцену, где Мэрилин старалась соблазнить очень застенчивого Воли Кокса. Я тогда подумал, что это было самой блестящей игрой в ее карьере»[90].

Опять-таки воспоминания технического сотрудника представляются очень убедительными. Потому что, как утверждали Питер Хэрри Браун и Пэт. Брэхэм в труде, посвященном сравнительному анализу последнего фильма с участием Мэрилин и съемок фильма «Клеопатра» с Лиз Тейлор, просмотрев эти четырнадцать пленок, пылившихся в архивах студии «Фокс», паузы в работе никоим образом не были связаны со звездой. И если одна из сцен все-таки была сорвана из-за взрыва смеха Дина Мартина и Мэрилин Монро, то только потому, что третий участник сцены Воли Кокс запутался в диалогах.

Более того — лучше это или хуже, — все остальное было почти безупречно. Например, начальная сцена, в которой Мэрилин, пританцовывая, спускается по двадцати двум ступенькам, ни разу не сбившись с ритма и не допустив ни единого неверного движения. Снятая Кьюкором несколько раз, эта сцена с участием Монро была настолько же похожа, насколько и идеальна в каждом из сделанных дублей.

* * *

8 июня 1962 года увольнение Мэрилин стало главной новостью, вызвав многочисленные язвительные комментарии относительно предполагаемого плачевного состояния актрисы. Хотя друзья звезды, в частности Пэт Ньюкам, хотели любой ценой донести и другое мнение, их голоса не были услышаны, опровержения заглушились потоками грязных признаний, сделанных руководителями киностудии «20-й век Фокс» и лично Джорджем Кьюкором.

Понятно, что интерес средств массовой информации был сфокусирован на последнем дне съемок с ее участием. Но поскольку режиссер заявил, что карьера Мэрилин закончилась, к чему им было проверять, как выглядело последнее появление Блондинки перед кинокамерами. По его словам, все отснятое никуда не годилось, Мэрилин играла так, словно тонула и ее голова уже была под водой, и что «просмотр этих кадров показывает ее склонность к умопомешательству», ибо «она словно под гипнозом»[91], и все это только подтверждает быстрое увядание звезды. Но нет! Ничего подобного. Даже напротив: отснятые им же самим кадры доказывают, насколько лживыми были слова Джорджа Кьюкора.

Оставалось только понять, почему и каким образом эта грязная ложь повлияла на события, произошедшие 4 августа 1962 года.

33. Пешка

Не будь неизданных документов, обнаруженных на соляной копи Хатчинсона, не появилась бы никогда и возможность оценить размах кампании по дезинформации, предпринятой против Мэрилин Монро весной 1962 года. Но после этого невозможно предположить, что исчезновение шести часов пленки фильма «Что-то должно случиться» оказалось чистой случайностью. На самом деле пленка должна была исчезнуть по многим причинам.

И все-таки удивительно, что руководители киностудии «Фокс» не подстраховались и не прибегли к средству более радикальному и эффективному, чем забвение и заградительный отряд из адвокатов, утверждавших, будто бы единственными сохранившимися пленками были те, что продолжались всего шесть минут.

Полагаю, что тут перевесил соблазн воспользоваться когда-нибудь сокровищем в виде последних кадров легендарной актрисы. И что именно перспектива заработать деньги на другой картине спасла тридцатый художественный фильм с участием Мэрилин от уничтожения.

В этом нет ничего удивительного, ибо в Голливуде только доллар признается настоящим королем.

* * *

В интервью газете «Нью-Йорк таймс» в декабре 1990 года Генри Вайнштейн, исполнительный продюсер фильма «Что-то должно случиться», признал, что «Мэрилин была одной из мелких пешек на гораздо большей шахматной доске. Пешкой в руках киностудии»[92].

Это признание интересно по двум причинам. Один из руководителей студии «Фокс» не только допустил, что Монро стала жертвой интриги или обстоятельств, которые не могла контролировать — и которые, как мы увидим позже, никоим образом ее не касались, — но и упомянул о том, что махинация была намного более масштабной.

Потому что в словах Вайнштейна было само признание: он сказал, что Монро была не пешкой, а одной из многих пешек. Это означало, что были и другие пешки. Может быть, он думал о себе самом, ставшем также пешкой в этой игре и тоже передвигаемой студией «Фокс»? А быть может, он в то время имел в виду Джорджа Кьюкора собственной персоной?

* * *

Сегодня нет никакого сомнения в том, что Джордж Кьюкор сделал все для того, чтобы запороть фильм, силой навязанный ему киностудией.

Зная о том, что из-за разорительных съемок «Клеопатры» студия «20-й век Фокс» угодила в финансовую пропасть, режиссер вначале попробовал настоять на повышении бюджета фильма. Попробовал уломать финансовых контролеров и бухгалтеров. И потребовал, чтобы декорации в мельчайших деталях воспроизвели архитектурные особенности его личной голливудской виллы. И, если обычно декорации служили только условным фоном, Кьюкор в этот раз приказал, чтобы они были функциональными. Примерно так, как вместо возведения фасада из папье-маше техники построили бы настоящий дом с бассейном.

Увидев, что эти требования не остудили пыл студии «Фокс», он применил другую тактику. Когда уже было объявлено о начале съемок и подписаны контракты с актерами, Кьюкор воспользовался другой прерогативой режиссера: забраковал сценарий. Листок бумаги с договором вынуждал его снимать фильм, но этот же самый документ оставлял за ним право утверждать или не утверждать сценарий. А в случае несогласия со сценарием давал ему право требовать полного его переписывания. И он не мог не воспользоваться этой лазейкой. Для того чтобы поставить студию «Фокс» на колени, он удвоил свои придирки, что вынудило отложить момент первого щелканья хлопушкой и поставило киностудию в затруднительное положение: на период исправления сценария студия «Фокс» вынуждена была платить уже нанятым актерам, даже если вся их работа сводилась к ожиданию.

Другим способом для изматывания противника стал избыток рвения, а на самом деле он затягивал сроки. Кьюкор был известен тем, что умел быстро работать, ограничиваясь лишь несколькими дублями той или иной сцены. Это качество позволило ему вовремя завершить съемки фильма «Давай займемся любовью». Но на сей раз он стал тянуть время и никуда не спешил. И вместо того чтобы ускорить съемку, он продвигался черепашьими шагами!

Таким образом, простая сцена встречи у бассейна заняла в программе съемок время с 30 апреля по 21 мая! Кстати, Эвелин Мориарти, светооператор Блондинки, недоумевала по этому поводу: «Кьюкору понадобилось две недели, чтобы снять сцену приезда Мэрилин, — заявила она. — Это даже меньше страницы сценария»[93].

Сегодня благодаря непоказанным кадрам фильма «Что-то должно случиться» есть возможность оценить, выдерживал ли Кьюкор свой привычный темп съемок. Это тем более необходимо было сделать, потому что Мэрилин вовсе не задерживала съемки, а фильм мог бы быть закончен в установленные сроки. И тем самым можно было бы избежать увольнения звезды, убийственного ее шельмования в средствах массовой информации и, в конце концов, возможно, и смерти актрисы.

* * *

С той поры количество вопросов стало возрастать. Использовал ли Кьюкор Мэрилин для того, чтобы скрыть собственные затруднения? Или сделал ее козлом отпущения для того, чтобы закамуфлировать тайную войну, которую он вел против студии «Фокс»?

Или вообще, как намекнул Генри Вайнштейн, режиссер был тоже всего лишь пешкой в чьих-то руках? Разменной фигурой в шахматной партии, в которую играли руководители киностудии?

34. Выбор

Скажем сразу: вовсе не Джорж Кьюкор организовал падение Мэрилин Монро. Хотя он и принял в этом активное участие, столь достойная Макиавелли операция была организована и руководима киностудией «Фокс».

* * *

Шесть часов пленки, сохранившейся в недрах Канзаса, доказали, что режиссер врал про состояние звезды. Но эта карта, следует запомнить, была не единственной в игре.

Так, специалисты по связям с общественностью киностудии «Фокс» начиная с мая 1962 года стали распространять слухи о психическом нездоровье актрисы. Они упоминали о вечерах с возлияниями, зависимости от барбитурата и о накоплении катастрофических последствий.

Первым логичным объяснением кажется мысль о том, что киностудия, введенная в заблуждение лживыми тревожными докладами Кьюкора, поверила ему, не разобравшись что к чему. Но вся беда в том, что это предположение рассыпается при анализе фактов.

Прежде всего потому, что, как это утверждал техник по монтажу Дэвид Брезертон, коллаж отснятых сцен каждый день отправлялся на киностудию, которая отслеживала продвижение работы над фильмом. Вспомним о том, что в то время сама же киностудия «Фокс» объявила о выходе фильма «Что-то должно случиться» в начале следующего года. Значит, никто не мог считать, что звезда Монро закатывалась.

Затем воспоминания Дэррила Занука, легендарного босса киностудии «20-й век Фокс», лили воду на мельницу заговора, умело построенного на лжи. Хотя к тому времени этот укрывшийся в Париже набоб уже не руководил напрямую киностудией, его все-таки пригласили в середине мая на просмотр первых сцен фильма. И Занук, не будучи особым поклонником звезды, увидел в этих кадрах признаки будущего успеха: «Этот фильм принесет большие кассовые сборы. Мэрилин там очаровательна»[94].

Поскольку киностудия «Фокс» располагала кадрами первых съемок, было трудно найти смягчающие обстоятельства для ее первоначальных нападок на актрису. Эта ложь вынудила довольно критически отнестись к последовавшим позднее объяснениям причин увольнения Мэрилин.

* * *

Выбор сделать, честно говоря, очень просто: все было ложью.

Фабрика грез превратилась в фабрику кошмаров. В мясорубку, выдумывавшую свидетельства, заявления, воспоминания о съемках с единственной целью уничтожить женщину.

Но с чего следовало начать, чтобы показать, что вся эта кампания основывалась на последовательной лжи и фальсификации? Начнем с безумных нападок в средствах массовой информации, предпринятых Ли Ремик на другой день после того, как было объявлено, что именно она должна была заменить в фильме Мэрилин. Так вот, эта актриса никогда ничего подобного не говорила! Это она заявила в 1992 году, объяснив, что ее участие в этом злополучном проекте продлилось «минут двадцать», что «опыт участия был очень разочаровывающим» и что «было очевидно, что все это организовано ради прессы»[95]. В действительности же, поскольку Ли Ремик была должна студии «Фокс» один фильм, она просто пришла на встречу с руководством. Она никогда не давала интервью с осуждением коллеги. Самое забавное в том, что она никогда не расхваливала производственную сторону своей профессии!

Эпизод с Ремик был не единственным подлогом. Так, публикация в газете, якобы подписанная техническими работниками съемочной группы фильма «Что-то должно случиться», была подлогом, сделанным работниками рекламной службы студии, которым поручили уничтожить Мэрилин. Целью этого было показать массам, что капризы звезды имели драматические последствия для сотен семейств, и развить в актрисе чувство вины.

И этой цели студия достигла. Мэрилин Монро, явно потрясенная открытым письмом людей, с которыми она была дружна, решилась отправить каждому члену группы телеграмму, чтобы объяснить, что вовсе не она виновата в остановке съемок фильма.

В 1992 году авторы книги «Мэрилин, последняя попытка» сумели по телефону опросить оставшихся в живых членов съемочной группы. Все они подтвердили версию, выдвинутую Баком Холлом, одним из помощников Джорджа Кьюкора, уверявшим: «Это заявление было сделано другими людьми. Не техническим персоналом».

* * *

Но недостойный список обманов, состряпанных Гарри Брандом и Пэрри Лайбером, на этом не заканчивается. Как мы уже видели, в пятницу, 15 июня, американские средства массовой информации получили досье с отрывками выступлений Джорджа Кьюкора и Генри Вайнштейна на одной из пресс-конференций. Материала там было вполне достаточно для того, чтобы быть уверенным в том, что он попадет на первые полосы воскресных газет.

Давайте вспомним: режиссер повторил свои слова о неспособности Монро заучить текст диалогов и снова поведал о плачевном результате съемок, таком плачевном, что ему, дескать, приходилось склеивать куски звуковой дорожки так, как другие собирают трудный пазл. Вайнштейн, со своей стороны, высказался еще более зло — заговорил о безответственном поведении, неоправданных пропусках съемок, хамстве и упомянул целый ряд надуманных болезней, на которые Мэрилин ссылалась, оправдывая свое отсутствие на съемочной площадке. По его словам, Монро слишком много времени проводила в ночных клубах Лас-Вегаса и не могла должным образом работать. Именно он и провозгласил твердое намерение киностудии покончить с капризами, которым она слишком долго потакала. Он заявил, что осуждение Мэрилин просто-напросто спасет Голливуд.

В целом слова были недвусмысленны, хорошо взвешены, предназначены для того, чтобы подкормить прессу.

Но все дело в том, что эта пресс-конференция так и не состоялась!

Кроме этого куска, подброшенного прессе студией «Фокс», нет ни единой фотографии, ни единой видеопленки с записью, ни единой магнитофонной записи. Больше того, нет ни единого свидетеля! А что касается двух основных участников этой надуманной пресс-конференции, то в момент этой так называемой встречи с прессой их даже не было в Лос-Анджелесе. Так, Джордж Кьюкор уже уехал из города на продолжительные выходные. А Генри Вайнштейн поклялся Генри Шипперу, что не только не принимал участия в кампании по свержению звезды, но, более того, и в глаза не видел этого отчета о пресс-конференции. Что его самого уволили одновременно с исполнительницей главной роли в фильме «Что-то должно случиться». И что он почти сразу же устроился на работу в киностудию «Уорнер бразерс». Короче говоря, в тот момент, когда Вайнштейн якобы нападал на Мэрилин в присутствии невидимого зала журналистов, он уже работал на киностудии конкурентов. Чего бы ради он стал помогать людям, которые его выгнали?

* * *

Какой бы безумной ни покажется эта мысль, но бессовестная ложь и немыслимая фальсификация были всего лишь цветочками этого обмана. А ягодками хроники убийства с помощью средств массовой информации стали выдумки о состоянии здоровья Мэрилин.

35. Больная

Джоан Гринсон, дочь психиатра Мэрилин, прекрасно помнила ту весну 1962 года. И было отчего! Ей в то время только что исполнилось восемнадцать лет, и она была удивлена частыми посещениями актрисы. Та, следуя несколько своеобразной методике ее отца, вошла в жизнь семьи врача, и девушка стала ценным свидетелем последних месяцев жизни звезды!

Она смогла близко наблюдать за ее состоянием в период съемок фильма «Что-то должно случиться». «У Монро часто были сильные приступы лихорадки, — рассказала она. — Нередко она даже не могла разговаривать. И, несмотря на это, все считали, что Мэрилин была капризной звездой, которая большую часть времени посвящала развлечениям»[96]. Этот рассказ никак не вяжется с утверждениями о пирушках и с беспорядочным образом жизни, который приписывался кинозвезде.

По словам Джоан, жизнь актрисы была на самом деле весьма унылой: «Она никуда не ходила и ничего не делала. Она оставалась дома, чувствовала себя ужасно и жалела, что больше не могла ходить на съемочную площадку»[97].

Возможно, память Джоан Гринсон в ту эпоху просеялась через идиллическое сито времени? Может быть, на это даже повлияла верность актрисе, которую она иногда воспринимала как свою старшую сестру, и старалась защитить честь Монро? Но если этот рассказ соответствовал истине, то Мэрилин она описала в весьма грустных тонах. Этот портрет был совершенно противоположен сплетням киностудии «20-й век Фокс», которые и поныне еще владеют умами многих людей.

* * *

На самом деле киностудия не обманывала — редкое исключение из правил, — когда в первых своих статьях оправдывала решение об увольнении актрисы. Официальный представитель студии объяснял: «Из тридцати трех съемочных дней Мэрилин всего лишь дважды появилась на съемочной площадке. (…) Она отсутствовала три недели, потом три дня снималась, а затем было празднование дня рождения президента Кеннеди, что остановило съемки фильма еще на два дополнительных дня»[98]. Вся беда была в том, что никто с этим и не спорил. Главное было вовсе не в этом, а в причине этих отсутствий.

Киностудия сильно сомневалась в реальности заболеваний Монро. Каждое ее отсутствие сопровождалось упоминанием о том, что оно не было «обоснованным», другими словами, не было «документально подтверждено». Ведь Мэрилин не предоставляла никаких медицинских справок, подтверждавших то, что она была не в состоянии работать.

Это стало главной причиной, позволившей начать перечень приписанных Блондинке промахов. То есть ее капризов и привычек уходить из дому слишком часто и приходить домой слишком поздно, а затем и ее пристрастия к спиртному и к наркотикам. Все считали: если Мэрилин нет на съемочной площадке, это могло означать, что она, возможно, была не в состоянии работать. А если она была не в состоянии работать и не представляла справок от врачей, то не потому ли, что она постоянно страдала от похмелья?

* * *

Отсутствия Мэрилин Монро без справки от врачей стали для киностудии еще одним козырем: это свидетельствовало о ее помешательстве и свидетельствовало относительно достоверно: если звезда не соблюдала контрактные обязательства, обрекала сотню семей на техническую безработицу, это просто-напросто означало, что она сошла с ума. С того момента действия студии «Фокс» стали логически оправданными: Монро безумна, и никто не мог с ней работать.

Но и тут руководители киностудии обращались с истиной очень вольно.

* * *

День 4 июля стал ярким подтверждением этого. По официальной версии, именно в этот день киностудия «Фокс», доведенная до отчаяния очередным отсутствием звезды на съемочной площадке, приняла решение уволить ее.

Рано утром Мэрилин не появилась на съемках, что стало причиной написания кровожадной докладной записки отделением в Лос-Анджелесе, направленной в нью-йоркскую контору. Краткое и недвусмысленное содержание докладной стало достоянием прессы спустя несколько дней: «Мэрилин не может привести уважительных причин своего отсутствия».

Однако в восемь часов утра того самого дня доктор Ли Зайджел находился как раз в доме Монро. А Зайджел был вовсе не рядовым врачом. Он не только знал звезду с 1951 года, но и был официальным врачом киностудии. Обратим внимание на очень важный факт: Зайджел не работал на Мэрилин, а был врачом киностудии «Фокс» с конца сороковых годов. В чем заключались его функции? Проверять законность отсутствия звезд. Если киностудия подозревала кого-то из них в симуляции и получении липовой справки от сострадательного врача, мнение Зайджела было определяющим. Действительно, его диагнозы уже неоднократно становились основанием для угрозы денежным штрафом и, следовательно, причиной многих чудесных выздоровлений!

В начале восьмого Зайджелу позвонил Генри Вайнштейн, за десять минут до этого проинформированный по телефону Эйнайс Маррей. Компаньонка актрисы сказала ему, что у Мэрилин, похоже, бронхит. Маррей оказалась права, потому что, прибыв на место, Зайджел также констатировал повторное воспаление горла. И, словно этого было недостаточно, температуру за 38.

Посему Зайджел начал действовать как обычно: позвонил некоторым руководителям отделения в Лос-Анджелесе, чтобы подтвердить болезнь.

Недомогание Мэрилин было подтверждено. И ее отсутствие официально оправдано! И даже исправно внесено в план съемок фильма «Что-то должно случиться».

* * *

Тот же самый сценарий повторялся всю весну. И всякий раз врач киностудии «Фокс» подтверждал, что звезда действительно больна.

В апреле Мэрилин вернулась больной из Нью-Йорка, где она в актерской Студии репетировала сцены из своей будущей роли. Калифорнийский климат, хотя и более мягкий, не помог справиться с болезнью. За несколько дней до начала съемок она легла в больницу, чтобы пройти ряд обследований. Результаты их были тревожными.

Простой синусит спустя несколько дней перерос в сильную инфекцию пазух. В лаборатории больницы обнаружили стрептококки в дыхательной системе пациентки. При таком диагнозе врачи лечат больного антибиотиками целый месяц.

Поскольку против Монро играла ее репутация, киностудия отнеслась к вердикту врачей с подозрением. Тем более что незадолго до болезни звезда высказала свои сомнения относительно сценария и кандидатуры режиссера фильма. Посему, чтобы убедиться в болезни Мэрилин, киностудия «20-й век Фокс» снова направила к ней Ли Зайджела.

* * *

Отчет врача — подчеркнем еще раз, врача киностудии — не оставлял никаких сомнений относительно информации, которая имелась у «Фокс» весной 1962 года.

Температура у Монро постоянно колебалась между 38 и 40 градусами. Бронхи были воспалены, нос заложен. Стараясь представить своим работодателям точный прогноз продолжительности болезни, Зайджел пояснил, что для лечения инфекции Мэрилин потребуются несколько недель.

Но окончательная рекомендация врача заставляет вздрогнуть. Этот четкий совет был обнаружен Генри Шиллером при подготовке его документального фильма. Зафиксированная в архивах киностудии рекомендация все меняет. После предложения отсрочить минимум на месяц начало съемок фильма «Что-то должно случиться» доктор Ли Зайджел предупредил: «Если не изменить эти сроки, весь фильм может провалиться из-за последствий болезни Мэрилин».

* * *

Мэрилин по-настоящему болела. И даже очень тяжело болела. И в отличие от утверждений службы по связям с общественностью студии «Фокс», каждый день ее отсутствия на съемках был подтвержден, официально зарегистрирован и оправдан штатным врачом киностудии.

Больше того, предвидя самое худшее, Ли Зайджел предупредил руководство киностудии «20-й век Фокс» о главных рисках, которым мог подвергнуться фильм, если бы его съемки начались слишком рано.

Значит, нет никаких сомнений в том, что киностудия обо всем знала. Но это вовсе не помешало ее руководителям запустить машину и направить ее в сторону катастрофы. Когда же стало слишком поздно все менять и сооружение начало опасно раскачиваться, они постарались отмыться, найдя самого удобного козла отпущения.

36. Финансисты

Теперь надо было понять важное обстоятельство. Почему и как киностудия «20-й век Фокс», несмотря на мнение своего эксперта, утвердила проект фильма «Что-то должно случиться»? А главное — осмыслить причины, заставившие киностудию устроить публичное сожжение на костре своего идола.

В конце концов, разве с каждым новым фильмом Мэрилин не гарантировала большие кассовые сборы при прокате?

Ответ оказался очень разочаровывающим. Все дело было в том, что она являлась рубежом между искусством и бизнесом.

* * *

Экономический кризис 1929 года привлек Америку в темные залы, где каждый хотел отвлечься от своих неурядиц, а кинематограф стал мощным средством против повседневной серости.

Киноиндустрия, исторически обосновавшись в Нью-Джерси, перебазировалась на восток страны, поскольку Калифорния славилась возможностью натурных съемок и идеальным климатом. Настали золотые времена Голливуда. А киностудия «20-й век Фокс» вошла в этот бизнес в 1935 году.

Будущая студия Мэрилин возникла в результате слияния двух кинокомпаний, олицетворявших прошлое и будущее американского кинематографа. Первому в лице «Фокс Филм Корпорейшн» принадлежали кинозалы по всему восточному побережью. А второе, «20-й век Пикчерз», собрало под свои знамена молодые дарования со всего Лос-Анджелеса. Учредители новой киностудии во главе с Дэррилом Зануком все имели опыт работы в этой профессии, точнее, в кинопроизводстве.

В результате слияния двух кинокомпаний после Второй мировой войны родился настоящий гигант. В 1945 году киностудия «20-й век Фокс» по рентабельности уже была третьей студией страны, опередив легендарные киностудии «RKO» и «Метро — Голдвин — Майер» (MGM).

Как и ее конкуренты, молодая киностудия за годы войны широко использовала привязанность зрителей к кино. Возвращение к мирной жизни и начало распространения телевидения все изменили. Хотя, как и другие киностудии, «20-й век Фокс» понесла некоторые потери, ей все же удавалось жить и даже процветать. Появление Мэрилин Монро в ее арсенале звезд в свете этого стало вполне понятным.

Студии «Фокс» также очень помог легендарный нюх Дэррила Занука. Этот человек не только досконально разбирался во всех тонкостях профессии, но и обладал настоящим талантом предвидеть желания и ожидания кинозрителей. Но его уход из профессии в 1956 году стал едва ли не катастрофой.

Будучи уличен в скандальной связи с одной из актрис киностудии, Занук предпочел уехать из страны и поселился в Париже. Там в качестве независимого продюсера и основного акционера киностудии «20-й век Фокс» он стал заниматься подготовкой своего будущего шедевра, фильма «Самый длинный день».

* * *

Этот отъезд отрицательно повлиял на положение киностудии, Казалось, что Спайрос Скурас не в состоянии заполнить пустоту, образовавшуюся с уходом такой фигуры. Человек, пришедший на смену Зануку, талантливый продюсер Бадди Адлер, к несчастью, погиб в авиационной катастрофе, проработав на этой должности всего год.

Что было потом? Дела у киностудии пошли не блестяще. Скурас под давлением акционеров перестал смотреть на Голливуд и обратил свой взор на восток. И отдал бразды правления киностудией финансистам.

37. Пример

Весной 1962 года киностудию «20-й век Фокс» возглавлял любопытный ареопаг. Один бывший судья, выпускники юридического факультета и перебежчики с Уолл-стрит старались заправлять делом, в котором ничего не смыслили. Поэтому нет ничего удивительного в том, что результат их деятельности оказался, по меньшей мере, катастрофическим.

В Риме съемки фильма «Клеопатра» продолжали высасывать финансы из уже хилого бюджета киностудии. Немыслимые сроки в сто пятьдесят съемочных дней были давно перекрыты, и самые оптимистичные прогнозы предполагали как минимум еще четыре дополнительные недели работы. В конечном счете боссы студии намеревались потратить на съемки двести пятнадцать дней. Разумеется, эта немыслимая затяжка съемок стоила громадных денег. И ставила проект Манкевича в первые ряды самых дорогостоящих фильмов в истории кино. В долларовом исчислении его бюджет был равен почти что тремстам миллионам. То есть фильм обошелся дороже, чем самые дорогие современные суперфильмы, такие как «Человек-паук 3» или «Титаник»[99].

Наиболее остро кризис проявлялся в Лос-Анджелесе. Все съемочные площадки киностудии «Фокс» опустели, оставались без работы тысячи технических сотрудников. Исключение составлял лишь павильон 14, где снимался фильм Кьюкора. В целях экономии была заброшена даже огромная оранжерея, где росли экзотические растения, которые использовались во многих картинах.

Хуже того, в обстановке большой секретности руководители киностудии «20-й век Фокс» выставили на продажу часть кинопавильонов. Эта сделка должна была навсегда изменить лицо Голливуда — офисы побеждали фабрику грез.

Но для финансистов, стоявших во главе киностудии, важно было другое — продажа недвижимости. Хотя это и свидетельствовало о тяжелой болезни студии, тем самым обеспечивалось поступление ликвидности, которая была необходима для продолжения римских съемок «Клеопатры».

* * *

Утвержденный в спешке проект фильма «Что-то должно случиться» был довольно рентабельным. За исключением гонорара в 250 000 долларов, выплаченных Дину Мартину, остальная часть бюджета фильма была умеренной. Сценарий ничего или почти ничего не стоил, Кьюкору уже заплатили предыдущие руководители студии, а гонорар Мэрилин определили просто смехотворный. Дельце было выгодным.

Замысел финансовых руководителей киностудии был настолько же простым, насколько и гениальным: если фильм будет закончен, как и предусматривалось, в начале ноября 1962 года, сборы от его проката могли бы покрыть расходы по завершению «Клеопатры». И это спасло бы боссов «20-й век Фокс» и ослабило бы возраставшее недовольство акционеров.

Киностудия в этой ситуации пошла на уникальные меры в истории кинематографа. Впервые исполнительница главной роли и режиссер фильма были вынуждены принять участие в проекте под давлением адвокатов. Для того чтобы добиться согласия Мэрилин Монро, студия не стала прибегать к соблазнам или уговаривать актрису. Ее просто-напросто принудили к этому угрозами — вполне реальными — подать на нее в суд. Эти новые методы работы ясно показывали, что команда руководителей шла напролом и была готова на все.

* * *

Приходится признать: на бумаге тактика студии «Фокс» была безупречна.

Возвращение Мэрилин в кино вытеснило Элизабет Тейлор с первых полос средств массовой информации. Перспективы будущего успеха фильма успокоили акционеров. Если все пошло бы хорошо, все сохранили бы свои места, а значит, и свои шкуры.

А что потом? Так вот! Летний отдых дал бы всем долгожданную передышку. А осеннее оживление деловой активности совпало бы с показом во всех крупных кинотеатрах первой версии фильма «Что-то должно случиться». Туда были бы приглашены специально отобранные репортеры и журналисты. Игра Мэрилин побродила бы позитивный отклик, который означал бы будущий успех. Возбуждение, которое помогло бы спокойно дождаться выхода фильма в широкий прокат спустя несколько месяцев.

Все было очень просто: тридцатый фильм Мэрилин должен был занять сцену, пока за кулисами будет тайно закончен фильм, благодаря которому киностудия смогла бы вписать свое имя в историю кино и при этом обогатиться.

Гении из киностудии «20-й век Фокс» все предусмотрели.

Все, за исключением страстного и широко освещенного в средствах массовой информации романа Элизабет Тейлор и Ричарда Бертона.

* * *

Рим не был похож на Голливуд. Это в Лос-Анджелесе киношники чувствовали себя королями, но в Италии студия «Фокс» была не в состоянии контролировать прессу и папарацци. А фотографы, не спуская объективов с этих двух звезд, с радостью наслаждались работой.

Страстная связь между актерами была секретом Полишинеля для всех на съемочных площадках в «Чинечитта». И эта история была тем более пикантной, что оба любовника состояли в законном браке. Случилось то, что и должно было случиться: появились компрометирующие снимки, пошли слухи про употребление наркотиков и алкоголя. Все это всколыхнуло Италию и весь мир.

Скандал принял вселенский характер, когда на волнах «Радио Ватикана» сам Папа Римский осудил Элизабет Тейлор, которую все стали считать с того дня разрушительницей семейных ценностей. Он призвал верующих просто бойкотировать будущий фильм «Клеопатра». В хорошо отлаженную машину киностудии «Фокс» попала огромная песчинка. Все планы и тщательно разработанная стратегия рухнули.

* * *

Американская пресса подхватила эстафету у итальянских коллег и принялась кричать о скандале, осуждая незаконную связь между Тейлор и Бертоном.

Нанимая Элизабет Тейлор, студия «Фокс» рассчитывала на бурный поток рекламы, но явно не такого содержания. К тому же к «аморалке», вызванной их любовной связью, прибавилось то, что съемки в Риме оказались, мягко говоря, дорогостоящими. С дорогим шампанским, богатыми застольями и длительными выходными, и все это за счет киностудии «20-й век Фокс»!

Скандал породил еще и чувство страха. На другом фронте «гарантия» с участием Монро тоже оказалась под угрозой. Со съемочной площадки фильма «Что-то должно случиться» постоянно долетали слухи, что Мэрилин то и дело отсутствует на съемках. Спасательный круг сдувался!

Это стечение обстоятельств могло привести только к драме. Акционеры киностудии призывали к революции: чьи-то головы должны были слететь.

Причем быстро.

* * *

3 июня 1962 года в Рим вылетел Питер Ливатес.

Этот адвокат по профессии, ставший крупным боссом студии после ухода Дэррила Занука, имел важное поручение спасти руководство киностудии, а в более долгосрочной перспективе дать киностудии «20-й век Фокс» возможность выжить.

Негативная реклама, вызванная романом Тейлор и Бертона, а также обнародование сладкой жизни за счет киностудии вывело руководство компании «Фокс» из себя. Надо было брать быка за рога.

И Ливатесу было поручено уволить именно Элизабет Тейлор!

* * *

Бывший адвокат решил объявить эту новость звезде в конце недели.

Дата была выбрана вовсе не случайно, поскольку давала возможность посланцу предварительно переговорить с Манкевичем, чтобы четко представить себе реальное положение со съемками фильма.

Кроме того, наступавшие выходные гарантировали, что конфиденциальная информация никуда не просочится до следующего понедельника. Это время было необходимо киностудии для запуска машины по обработке общественного мнения.

* * *

Чтобы узнать всю правду, Питеру Ливатесу хватило нескольких часов.

И, как ни крути, результат представлялся одинаковым: дать задний ход невозможно, ибо потрачено слишком много средств, изготовлено слишком много декораций и костюмов, отснято слишком много пленки.

Впервые за время своего существования легендарная киностудия «20-й век Фокс» попала в западню.

Будь что будет: киностудии придется закончить съемки «Клеопатры» и смириться с финансовыми потерями и с моральным ущербом, причиненными ей Элизабет Тейлор.

Отныне судьба «Фокс» была неразрывно связана с ее египетской мечтой.

* * *

В Нью-Йорке выводы Ливатеса произвели эффект разорвавшейся бомбы.

И, словно этой плохой вести было мало, трудности киностудии были изложены в серии из пяти статей, опубликованных газетой «Нью-Йорк таймс». В них осуждалось само руководство киностудии, поскольку оно потакало капризам Мэрилин Монро и Элизабет Тейлор[100].

Расследование Маррей Шумахер оказалось тем более губительным, что его выводы предназначались не Голливуду, а напрямую финансовым кругам.

Здание киностудии «Фокс» запылало.

Дело было 8 июня 1962 года.

Мэрилин Монро суждено было стать козлом отпущения.

Надо было действовать незамедлительно и ударить очень сильно.

38. Остановка

Сила Элизабет Тейлор стала слабостью Мэрилин Монро.

Будучи не в состоянии отделаться от звезды с фиалковыми глазами, руководство киностудии «20-й век Фокс» решило расстаться с Блондинкой. Это увольнение прикрывало беспомощность и слабость киностудии. Ликвидация актрисы с помощью средств массовой информации на самом деле была лишь дымовой завесой для сокрытия истинного лица киностудии «Фокс» и выставления ее в том виде, который был ей вовсе не свойственен. Как компанию, руководимую железной рукой, заботящуюся о своих акционерах и неподвластную тирании звездной системы.

С того дня сомнений быть не могло: Мэрилин Монро брошена на костер.

* * *

Отступление, сделанное дня того, чтобы рассказать о последних месяцах профессиональной жизни Мэрилин Монро, некоторым может показаться длинным, но мне кажется, что оно было главным в отыскании истины. Потому что по его завершении появилась возможность окончательно опровергнуть широко распространенную мысль, что накануне лета 1962 года звезда стала увядать из-за возраста и успокоительных лекарств. Такой портрет придавал достоверность версии самоубийства.

Рассказ о том, как Монро стала жертвой обстоятельств, которые даже не затрагивали ее напрямую, стал поэтому тем более важным, что сегодня, спустя сорок пять лет после ее кончины, ложь киностудии «Фокс» все еще отравляет своим ядом наши воспоминания о ней. Поэтому в каждом новом документальном фильме, в каждой новой книге кампания по уничтожению, руководимая Гарри Брандом и Пэрри Лайбером, продолжает представлять последние месяцы жизни Мэрилин в искаженном свете.

Самое удивительное в том, что как цепко некоторые ухватились за этот фальсифицированный портрет. Так, действуя вроде бы логично, сторонники версии самоубийства ссылаются на предрасположенность звезды к суициду. Но те же самые пропагандистские бредни были использованы и сторонниками версии убийства. По их мнению, так называемые слабости актрисы в ходе съемок фильма прекрасно демонстрировали эмоциональный тупик, в котором она оказалась из-за братьев Кеннеди!

Но сфабрикованная фокусниками, получившими задачу уничтожить звезду, драматическая картина июня 1962 года совершенно недостоверна. Шесть часов пленки, извлеченной из соляной шахты в Канзасе, доказывают, что в тот период Мэрилин находилась на вершине своего актерского мастерства.

Да и архивы самой киностудии «20-й век Фокс» свидетельствуют, что все случаи отсутствия актрисы на съемочной площадке были обоснованными. Тот же самый источник утверждал, что руководители киностудии однажды попытались — безуспешно — расстаться с Элизабет Тейлор. И что Монро стала для них запасным выходом.

39. Наступление

Манипулирование средствами массовой информации и общественным мнением было столь действенным, что обстоятельства последних месяцев жизни Мэрилин представляются совершенно расплывчатыми.

Словно бы в период между ее увольнением 8 июня 1962 года и ее кончиной, последовавшей спустя почти два месяца, актриса оставалась замурованной в свое поражение, ничего не предпринимала, ни с кем не разговаривала. Словно бы она углубилась в некий длинный тоннель депрессии, что только подчеркивало кажущуюся правдивость измышлений киностудии «Фокс», оправдывало решение студии и «работало» в конечном итоге на версию о самоубийстве.

Но и тут общественное мнение, находясь в заблуждении в течение четырех десятилетий, было обмануто. Нет, Мэрилин не заперлась у себя, стараясь утопить свои проблемы в роковом коктейле из лекарств и алкоголя.

Да, приговор киностудии она восприняла как несправедливость и именно поэтому возмутилась и решила перейти в наступление.

* * *

Мэрилин слишком хорошо знала Голливуд, чтобы понимать, где можно выиграть в затеянной против нее войне.

Первая битва должна была быть публичной. Поскольку киностудия запустила против нее свою машину для уничтожения, монополизировав информационное пространство, логика подсказывала, что те же самые печатные органы должны повернуться к звезде, чтобы Изложить ее версию случившегося.

Следуя мудрым советам Пэт Ньюкам, Мэрилин Монро не стала прятаться и решила напасть на противника по всем направлениям. Начала она с того, что согласилась встретиться с корреспондентами всех самых известных журналов страны. И в ходе этих встреч она не стала уходить от трудных вопросов относительно ее раздора с киностудией «Фокс», стараясь при этом выставить себя в наилучшем свете.

После многих лет борьбы против своего кинематографического двойника Норма Джин наконец заключила с ним мир. Широко улыбаясь, она задвинула в сторону свои мечты об исполнении драматических ролей. Блондинка воплощала сексуальность, очарование, прекрасное настроение и легкомыслие, поскольку, как она объясняла, именно эти качества она хотела найти в сценарии. Например, в интервью журналу «Лайф» от 3 августа 1962 года она не стала ничего скрывать. Упомянув о тяжелом финансовом положении студии, заявила: «Я никогда не считала себя товаром, который продается или покупается. Зато товаром меня всегда считали многие люди, включая некую кинокомпанию, название которой я не стану приводить». И добавила: «Когда ты знаменит, каждая твоя слабость раздувается до небес. Киностудия должна бы вести себя по отношению к нам, как мать, чей ребенок едва не был сбит автомобилем. А вместо того чтобы прижать нас к груди и утешить, киностудия наказывает нас. Почему я не смею даже подхватить насморк? Сразу же начинаются громкие крики: "Как вы посмели простыть?" (…) Но мне бы хотелось, чтобы директора когда-нибудь попробовали сыграть сцену с насморком или с высокой температурой, может быть, тогда они что-нибудь поняли. Я не отношусь к актрисам, которые приходят на работу только из чувства дисциплины. Это не имеет никакого отношения к искусству. Конечно же, мне хочется быть чуточку послушнее. Но когда я прихожу на студию, то хочу играть, а не представляться военнообязанной! В конце концов, это — не военное училище, а киностудия». С невероятной безмятежностью она даже упомянула о периоде после славы: «На самом деле, все заканчивается, — сказала Блондинка. — Надо всегда уметь начинать заново, всегда. Но лично я считаю, что человек добивается всегда того успеха, который он заслужил. Сегодня я живу ради моей работы и нескольких друзей, на которых могу по-настоящему положиться. Слава преходяща? Что ж, пусть проходит. Прощай известность: ты у меня была, но я всегда понимала, что ты немногого стоишь. Для меня ты была, по крайней мере, опытом. Но ты — не вся моя жизнь».

А поскольку фотоснимки зачастую убедительнее слов, она, подмигнув, как делала это в начале карьеры, согласилась позировать самым известным фотографам той поры.

Берт Стерн был первым, кто открыл возродившуюся Мэрилин. Фотосессия для журнала «Вог» продлилась три дня. И словно подтверждая свои заявления в средствах массовой информации, актриса продемонстрировала, что полностью владеет собой. Все родинки на теле, даже шрам в районе желудка перестали быть табу. На съемках фильма «Что-то должно случиться» звезда потребовала специальный купальник, закрывавший пупок, теперь она показала себя всю. И прозрачный муслин, прикрывавший ее обнаженное тело, не скрывал ни груза лет, ни следов от скальпеля.

Джордж Барри, представитель журнала «Редбук», предпочел съемки на открытом воздухе. А именно у дома на берегу моря, принадлежавшего Питеру Лоуфорду и Пэт Кеннеди. Поскольку Мэрилин любила это место, фотограф выбрал именно его, чтобы создать для актрисы более подходящую атмосферу.

Последняя ее фотосессия проходила 20 июля 1962 года в студии Дугласа Керкланда[101]. На сей раз актриса для журнала «Лук» решила сняться обнаженной. Завернувшаяся в простыни из белого атласа, Мэрилин была божественна.

И даже без трагических обстоятельств, которым суждено было сопровождать их появление, снимки Керкланда могли стать началом ее международной карьеры фотомодели. Например, во Франции журнал «Пари-матч» поддержал инициативу своего американского собрата «Лук» и поместил снимки звезды на обложке свежего номера.

* * *

Присутствие Мэрилин на первых страницах средств массовой информации было только видимой частью проводимой ею операции по восстановлению имиджа. Поскольку киностудия «Фокс» вытащила это дело на свет рампы, для будущего звезды было бы катастрофой оставить ее выпады без ответа. Но все, естественно, решалось за кулисами.

* * *

Несмотря на все усилия асов службы по связям с общественностью киностудии, дело актрисы явно не было проиграно. Ни в глазах публики, ни, что намного более важно, среди коллег по киноцеху.

Уже на другой день после объявления об ее увольнении Мэрилин начали поступать предложения. Некоторые из них были особенно соблазнительными, как, например, предложение некоего итальянского конгломерата, пообещавшего ей баснословный контракт в одиннадцать миллионов долларов за участие в съемках четырех фильмов в Риме.

В Париже ею заинтересовалось кабаре «Мулен Руж», уверенное в том, что Блондинка сможет стать великолепной ведущей программы. Хотя это предложение явно не соответствовало планам актрисы, телеграмма от руководства кабаре все же была найдена после ее смерти на ночном столике. Предложение, вероятно, польстило ей.

Что касается кино, то студия «Юнайтед артистс» и еще не менее двух киностудий направили срочные предложения ее агентам.

Но Мэрилин не хотела просто сменить киностудию. Она жаждала реванша.

Не поражения самой киностудии «20-й век Фокс», а тех людей, которые в то время этой студией руководили.

И с этой точки зрения только возвращение главного акционера могло считаться для нее синонимом победы.

* * *

Дэррил Занук, кстати, с пристальным вниманием следил за событиями, которые последовали за увольнением Мэрилин, по средствам массовой информации. Продюсер не только по достоинству оценил отрывки из фильма «Что-то должно случиться», но и был поражен сверкающей тяжеловесностью первых кадров фильма «Клеопатра». У него не было сомнений: созданная им киностудия находилась в руках людей, у которых не было ни здравого смысла, ни чутья. А это грозило привести к ее крушению. Действительно, как потом рассказывала его дочь, Дэррил Занук никогда не выглядел таким озабоченным. Говоря о плохих отношениях с Монро и о фильме «Клеопатра», он явно беспокоился о судьбе компании.

Действительно, его парижский телефон звонил не переставая. Многие собеседники высказывались прямо: для того, чтобы спасти рынок и звезд, у которых еще не закончились контракты со студией «Фокс», Занук должен пересечь Атлантический океан и взять контроль над компанией в свои руки.

* * *

В то время между Мэрилин Монро и Дэррилом Зануком состоялись несколько разговоров. Хотя обе эти известные личности никогда не были друзьями, они уважали друг друга. Занук признавал популярность Блондинки, а та уважала его управленческий талант и интуицию.

Разговор быстро перешел на фильм «Что-то должно случиться». Если Занук возьмет в свои руки бразды правления киностудией, Мэрилин была согласна вернуться на съемочную площадку. Она готова была даже подписать новый контракт, пересмотренный в сторону увеличения ее гонорара.

25 июля 1962 года, то есть всего за десять дней до смерти Мэрилин Монро, Занук перешел в наступление. На внеочередном собрании управляющего комитета киностудии «Фокс» он совершил переворот. Ни более ни менее. При поддержке своего старого друга Спайроса Скуроса он тайно скупил акции, установив контроль над группой и опередив ее главного акционера.

Занук незамедлительно отстранил адвокатов и финансистов от руководства киностудией. И сделал первое важное заявление: звезда, ставшая его другом, возвращается на киностудию.

40. Невероятное

Получается, что, вопреки устоявшемуся мнению, Мэрилин не была летом 1962 года конченой актрисой. Напротив, у нее было множество новых проектов.

Возвращение Занука сопровождалось рядом хороших новостей относительно фильма «Что-то должно случиться». Джорджа Кьюкора полностью отстранили от проекта и от сценария, написанного Наннолли Джонсоном совместно с Блондинкой. Та вернулась в фильм. Больше того, новое руководство киностудии «Фокс» отказалось от безусловного исполнения старого контракта с Мэрилин: чтобы ей захотелось играть в фильме, киностудия предложила ей полмиллиона долларов. То есть в пять раз больше, чем по старому контракту, и вдвое больше гонорара Дина Мартина. Но эта сумма наконец-то стала соизмеримой с популярностью актрисы.

Поскольку в начале августа сотрудничество с киностудией было возобновлено, Питер Ливатес с одобрения Занука сделал актрисе дополнительное предложение. Новый контракт на сумму в миллион долларов чистыми.

После завершения съемок фильма «Что-то должно случиться» Мэрилин дала согласие сняться в амбициозной музыкальной комедии «Какую дорогу выбрать» с участием таких звезд, как Фрэнк Синатра и Пол Ньюман.

Естественно, это щедрое предложение не было бескорыстным. Занук «продал» свое возвращение за «двойную дозу» Монро, поскольку его финансовые эксперты подсчитали, что даже при самом скромном успехе оба этих фильма смогли бы выручить в прокате не менее сорока миллионов долларов.

Этого было вполне достаточно для компенсации финансового провала «Клеопатры».

* * *

Хотя вот уже сорок пять лет все объясняют трагический конец звезды фатальной предрасположенностью к самоубийству, истина не имеет ничего общего с этим устоявшимся клише. Ибо желания Мэрилин к тому времени совершенно совпадали с планами киностудии.

В промежутке между 1 и 4 августа 1962 года Мэрилин трижды встречалась с Ливатесом, чтобы урегулировать детали нового контракта. Одновременно она узаконила свое возвращение на первые страницы средств массовой информации, снявшись для обложки журнала «Плейбой».

2 августа она также заказала новое платье у Жана-Луи, потому что намерена была отправиться в Нью-Йорк на премьеру нового спектакля. И те 10000 долларов, что запросил кутюрье, были ничтожны по сравнению с колоссальным эффектом, который произвело его предыдущее изделие, надетое по случаю дня рождения ДФК.

В тот же самый день Мэрилин украсила собой обложку журнала «Лайф». А в интервью этому журналу она снова во весь голос и с достоинством подтвердила свое желание продолжить карьеру и подчеркнула, что гордится тем, что она актриса.

А вечером к ней в гости пришел Уитни Снайдер, ее визажист и друг, и они отметили устную договоренность, достигнутую с киностудией «Фокс»!

Этих конкретных подтвержденных фактов достаточно для того, чтобы убедиться: звезда смотрела в будущее с вновь обретенной уверенностью, у нее было много планов и целей. Утром того же дня она получила от Ливатеса информацию, что возобновление съемок фильма «Что-то должно случиться» намечено на 4 сентября. И Мэрилин должна была начать с серии съемок крупным планом, которые не требовали присутствия на съемочной площадке всей съемочной группы. Возвращение Дина Мартина было намечено на 16 сентября.

Итак, после весьма бурного начала съемки фильма «Что-то должно случиться» должны были закончиться примерно в первой декаде ноября.

* * *

Мэрилин было 36 лет.

И начало августа 1962 года предвещало ей более чем светлое будущее, новый карьерный взлет и наконец-то финансовое благополучие.

Мэрилин было 36 лет.

И в то время — я в этом уверен, — у нее была вся жизнь впереди.

Мэрилин было 36 лет.

И никогда версия самоубийства не казалась мне такой невероятной.

Часть пятая. Задание

41. Основы

А мог ли путь к такому выводу быть более простым? Может быть, следовало сразу рассмотреть криминальную версию? В конце концов, разве вся писанина, посвященная Мэрилин Монро, не подсказывала именно это?

Но между моим нежеланием пуститься снова в обоснование некоего заговора и силой притяжения доказательств стояла логика. В конечном счете, если самоубийство казалось мне поначалу самым подходящим объяснением, то раскрытие истины относительно последних месяцев жизни актрисы поколебало мою уверенность.

* * *

Вот уже сорок пять лет смерть Мэрилин рассматривалась исходя из трех предпосылок, трех основ, которые сами по себе оправдывали в глазах всех добровольный уход звезды из жизни.

Первая — прямо связана с условиями проведения съемок фильма «Что-то должно случиться». Но пленка из Хатчинсона, предложения киностудии «20-й век Фокс», разнообразные выгодные перспективные проекты Мэрилин разрушают миф об угасающей звезде.

А как обстояли дела со второй основой, той, что должна была привести нас к самим обстоятельствам ее кончины, а именно к передозировке наркотиков?

42. Наркодилер

Возможно, следовало бы опять сослаться на непоказанные пленки фильма «Что-то должно случиться». Разве в конечном счете они не являлись ярким доказательством того, что, в противовес цинично распускавшимся слухам, Мэрилин была в прекрасной форме, справлялась с ролью, играла лучше, чем когда-либо? Но этого источника мне казалось недостаточно.

Поскольку во множестве умов обстоятельства смерти звезды навсегда остались связанными с ее так называемой зависимостью от наркотиков и медикаментов, потребовалось узнать об этом побольше.

* * *

Первый наркодилер Мэрилин Монро носил достойные и внушающие доверие одежды — белый халат врача. Причем врача, который к тому же работал на киностудию «20-й век Фокс»!

Год 1953-й. Тогда Блондинка снималась в фильме «Река, с которой не возвращаются» легендарного Отто Преминджера. Это был новый для нее жанр. Несмотря на слабый сценарий, режиссер сделал ставку на натурные съемки и популярных артистов. Природный ландшафт национального парка «Джаспер» в канадской провинции Альберта дал ему великолепную натуру, а участие в фильме Роберта Митчума и Мэрилин Монро позволяло рассчитывать на успех. Чтобы усилить «реалистичность» фильма, Преминджер настоял, чтобы в трюках главных героев не дублировали каскадеры.

Но в одной из динамичных сцен актриса подвернула ногу. Из-за травмы Мэрилин недолго носила гипс и ходила на костылях. Чтобы снять болезненное воспаление, врач съемочной группы выписал ей коктейль из различных пилюль.

Прежде всего, обезболивающее демерол. Но это лекарство содержало мепередин, болеутоляющее средство на основе наркотиков, и как побочный эффект способно было вызвать привыкание. Затем врач посоветовал звезде принимать нембутал, чтобы нормализовать нервную систему и сон. Но это лекарство из группы пентобарбиталов, используемое для лечения бессонницы, а также симптомов тревожного состояния и напряженности, тормозило активность нервной системы. Наконец, чтобы ликвидировать побочные эффекты двух этих лекарств, врач вызвался лично готовить каждое утро «витаминную смесь», которая должна была заряжать Мэрилин энергией, необходимой для съемок.

В Голливуде этот коктейль получил довольно красноречивое название «горячий выстрел» (hot shot), потому что при его систематическом употреблении пациент чувствует прилив тепла и бодрости. И немудрено: помимо витаминов микстура содержала также глюкозу из-за ее стимулирующего действия и амфетамины[102], гарантировавшие продолжительное пребывание перед объективами кинокамер. Дозировка была такой мощной, что врач был вынужден частично нейтрализовать действие микстуры с помощью либриума, седативного лекарства, известного своим успокоительным действием.

Просто ради того, чтобы ускорить возвращение Мэрилин на съемочную площадку и выполнить распоряжения киностудии, решившей выпустить фильм на экраны в апреле 1954 года, врач, ничтоже сумняшеся, обрек актрису на одиннадцать лет лекарственной зависимости. А затем на десять лет изворотливых поисков новых источников их приобретения. Десять лет она жила в страхе от нехватки лекарства, что выработало у Мэрилин привычку прятать повсюду запасы отупляющих пилюль. Она стала настоящей наркоманкой.

* * *

За кулисами фабрики грез бывает очень мало посетителей. И правильно, потому что это зрелище вовсе не из приятных. Барыши, приносимые кинематографом, все изменили. И начиная с середины Второй мировой войны Лос-Анджелес стал жить только благодаря и ради исполнения желаний кучки влиятельных продюсеров. А их желания были равносильны приказам, и даже более того.

Коррупция, сексуальные домогательства и шантаж, убийства, выдаваемые за несчастные случаи, педофилия, организованная преступность, компрометирующие фотографии, избиения, групповые изнасилования — список этих мерзостей, на которые киностудии закрывали глаза или заминали, продолжал с годами увеличиваться[103]. А предписывание и иногда принуждение кинозвезд к приему стимулирующих «лекарств» приводило в конечном счете к печальным последствиям.

Но потребление «чудодейственных» пилюль настолько вошло в обиход, что химия многим стала казаться испытанным средством для решения любых проблем. На Тайрона Пауэра уже не налезал его костюм Зорро? Курс лечения амфетаминами позволил ему быстро сбросить вес и втиснуться в облегающие черные одеяния. И многим другим пришлось также прибегнуть к этому опасному для здоровья лечению…

Поэтому настоящим, хотя и безымянным героем Голливуда стал не кто иной, как человек в белом халате. Тот, у кого всегда под рукой был шприц для обеспечения хорошего начала дня и пузырек с пилюлями для успешного его завершения.

* * *

Было бы ошибкой полагать, что в 1964 году эта практика ушла в прошлое. И тогда для фабрики грез наркотики были обыденностью.

Полиция закрывала на зелье глаза, киностудии поощряли его применение. Эту правду в конце своей карьеры открыл сам Ли Зайджел: «Прежде всего, надо вспомнить, что в то время рекомендация применять снотворное, болеутоляющее и амфетамины была обычным делом. То же самое происходило на киностудиях "Метро — Голдвин — Майер" и "Парамаунт Пикчерз". И это продолжалось десятилетиями. В то время пилюли просто-напросто считались одним из средств для обеспечения работы кинозвезд»[104].

Если в первое время эта малоприятная реальность мучила совесть врачей, то очень скоро они с ней свыклись, как и с требованиями заправил от мира киноискусства. «Мы, врачи, стали заложниками этой системы. Если кто-то из нас отказывался выписывать какое-нибудь лекарство, это легко делал другой. Когда в середине пятидесятых годов я начал наблюдать Мэрилин, эти наркотики в Голливуде потребляли все»[105].

* * *

Наркозависимость Мэрилин бросилась многим в глаза в ходе съемок фильма «Неприкаянные». Действительно, фильм Джона Хьюстона неумолимо подчеркнул все неудачи звезды: ее неудовлетворенное желание материнства, так и не воплотившиеся в реальность мечты стать серьезной актрисой, ее поражения на любовном фронте. Отдавала ли она себе в этом отчет? Во всяком случае, прежде чем присоединиться к съемочной группе в Неваде, Монро попыталась залить свою депрессию алкоголем и заесть горой итальянских блюд. Такой режим никак не способствовал работе.

Поскольку график съемок фильма уже был сдвинут на несколько недель, киностудия «Юнайтед артистс», ставившая эту полнометражную картину, попросила врача съемочной группы удостовериться, была ли Мэрилин в состоянии работать.

Руперт Ален, отвечавший до ухода к принцессе Монако Грейс за связи звезды с общественностью, вспоминал о том, что ей почти ежедневно выписывали лошадиные дозы медикаментов. «В ходе съемок фильма "Неприкаянные" врачи вели себя недостойным образом. Поскольку Мэрилин не удавалось заснуть, они заставляли ее принимать огромные дозы секонала, демерола и нембутала»[106].

Результаты такого лечения были намного страшнее симптомов, которые лечились. Потому что без своей дозы «горячего выстрела» Мэрилин была не в состоянии выйти из химического оцепенения, вызванного снотворными. Заколдованный круг: возбуждающее — успокоительное — возбуждающее… Звезда была обречена.

В результате съемки фильма были прерваны, а Мэрилин Монро срочно выехала в Лос-Анджелес. Там наблюдавший ее за год до этого психиатр попытался сделать невозможное: вылечить ее от наркозависимости.

43. Страх

Настоящая болезнь Мэрилин ни для кого не была секретом. Не была она и пороком: Монро с юных лет страдала бессонницей.

Она сама в одном из интервью в 1959 году рассказала о причинах этого: все упиралось в ее сиротское детство. «Я до боли боюсь темноты. Находясь в темноте, я не чувствую себя в безопасности. В сиротском приюте люди приходили и уходили по ночам. Когда вставало солнце, некоторых детей не оказывалось на месте. С тех пор я никогда не чувствую себя в безопасности по ночам. Словно боюсь, что меня могут забрать, и никто этого не заметит»[107].

* * *

Во время ее недельного пребывания в больнице «Вестсайд» Лос-Анджелеса доктор Гринсон поставил своей пациентке диагноз «нервное расстройство». По его мнению, применение снотворного было совершенно бесполезно, поскольку не лечило причину болезни. Поэтому прежде чем отпустить Мэрилин заканчивать съемки фильма Джона Хьюстона, психиатр разработал с ней четкий план действий. Если Блондинка хотела наладить сон, она должна была вначале полностью прекратить употреблять лекарства на основе барбитурата. По мнению Гринсона, это было вполне возможно, если следовать советам другого врача, который облегчал процесс отвыкания. Естественно, при условии, что актриса согласится с программой лечения и будет с точностью ее выполнять.

Но добрые слова и самые тщательно разработанные планы в таких случаях бесполезны. Надо, чтобы желание выкарабкаться из трясины шло из глубины души пациента. Конечно, у Гринсона были некоторые основания надеяться. Он заметил, что, «если при первом контакте у Мэрилин можно было обнаружить очень тревожные симптомы наркозависимости, последующее исследование показало, что это не так». И добавил: «Она была способна все резко прекратить и не знала физических симптомов, связанных с ломкой»[108].

Еще одним средством, которое могло бы ей помочь, доктор считал применение другого лекарства. И именно синтетического снотворного, гидрата хлорала, очень популярного в шестидесятых годах. Поскольку этот препарат хорошо себя зарекомендовал как легкий в применении и не вызывающий сильного привыкания, он считался многими панацеей, идеальным средством, способным снизить наркозависимость.

Доктор Хайман Энджельберг, наблюдавший Монро начиная с 1960 года, работал вместе с Гринсоном. Последний хотел погрузиться в потемки подсознания Мэрилин, а в это же время Энджельберг должен был вводить ей как можно чаще гидрат хлорал, каждый раз уменьшая дозу. Со временем этот препарат должен был заменить нембутал, а затем и полностью его вытеснить.

* * *

Понимая всю важность лечения, Мэрилин превратилась в терпеливую пациентку. Она была уверена в успехе и довольна тем, что смогла наконец-то найти выход из одной из худших своих неприятностей. Поскольку впервые врач решил лечить непосредственно причины ее болезни, она согласилась играть в эту игру.

В письме подруге Поле Страсберг актриса очень хвалила своего терапевта: «Он — мой спаситель, мой союзник в борьбе с остальным миром»[109]. Даже Джордж Кьюкор признал в 1979 году, что Гринсон был единственным врачом, который ничем не навредил Мэрилин. И подтвердил, как и окружение звезды, что Мэрилин действительно его слушалась.

* * *

1962 год с психологической и медицинской точек зрения был довольно трудным.

Для того чтобы вернуться на большой экран, актриса принялась себя истязать. Решив постройнеть, она снизила ежедневное потребление пищи до шестисот калорий. Во всем себя ограничивая, она сбросила двенадцать килограммов за два месяца, которые предшествовали возобновлению съемок фильма «Что-то должно случиться». Это нанесло сильный удар по ее организму.

Словно бы этого физического испытания было недостаточно, и Мэрилин пришлось весной бороться с сильной инфекцией горла. Заболевание осложнилось тем, что она почти ничего не ела. В этот период доктор Хайман Энджельберг стал навещать ее значительно чаще. Но не для того, чтобы делать уколы гидрата хлорала, поскольку у больной и истощенной голоданием Мэрилин появились признаки анемии, а для того, чтобы «поставить ее на ноги»! И нашел средство для этого — счета Энджельберга это подтверждают. Речь идет об известной с 1926 года и весьма малоприятной процедуре: уколах вытяжки из печени, которые должны были восполнить нехватку витамина В12. (За две недели до кончины Мэрилин была вынуждена прервать беседу с журналистом из «Лайф», чтобы сделать укол.)

Что и говорить, удовольствие ниже среднего, но она на это пошла.

На съемочной площадке фильма Кьюкора Мэрилин Монро приняла также несколько «горячих выстрелов» для того, чтобы благодаря этой микстуре на основе амфетаминов и витаминов справиться с многочисленными дублями, которые требовал режиссер.

* * *

Но Гринсон и Энджельберг видели главную причину совсем в другом.

Хотя недосыпание все еще оставалось главной проблемой, в этом плане положение несколько улучшилось. Произошло это, в частности, благодаря покупке недвижимости. Доктор Гринсон настоял, чтобы Мэрилин купила себе жилье, поскольку психиатр был уверен, что прочная привязка к одному месту уменьшит ее ночные страхи.

В сочетании с многочисленными сеансами терапии это действительно помогло. Кстати, как показал анализ ее телефонных счетов, Мэрилин все реже стала звонить после полуночи. А ведь именно телефон долгое время был ее антидотом. Не кладя трубку до самого рассвета, она, успокаиваемая бодрым голосом, ждала, чтобы незаметно пришел сон.

Итак, наметились вполне реальные перспективы выздоровления. К тому же и на других медицинских фронтах наступило затишье, потому что летом 1962 года Мэрилин удалось освободиться от зависимости.

* * *

И это главное.

Монро на момент смерти уже не была под воздействием барбитуратов, и вторая основа версии о самоубийстве рухнула сама собой.

Раскрытие тайны Монро все более становилось похожим на собирание пазла, когда конечный результат заранее неизвестен. И на сей раз появился новый элемент, еще более поразительный. Этот элемент был зарыт там, где его меньше всего ожидали найти.

* * *

17 августа 1962 года, спустя две недели после кончины звезды, доктор Теодор Керфи доложил выводы расследования, произведенного группой по предотвращению самоубийств. Документ заканчивался словами, которые могли стать официальным объяснением: «Возможное самоубийство».

Но мое внимание привлекла другая часть этого доклада, та, что не была столь широко освещена в средствах массовой информации. Длинный пассаж, в котором описывались фазы лечения, проводимого докторами Гринсоном и Энджельбергом. В нем говорилось о том, что «одной из главных задач психиатрического лечения было сокращение потребления пациенткой лекарств». Л далее сказано: «Эти усилия частично увенчались успехом в течение последних месяцев»[110].

Частично увенчались успехом…

Затерявшись в лабиринтах терминологии судебной медицины, эта фраза приобрела еще больший смысл в сочетании со строками, что следуют за ней: «(Мэрилин) соблюдала указания своего врача относительно использования лекарств. Количество лекарств, обнаруженных в ее доме в момент смерти, было вполне разумным»[111].

Это важное сообщение ускользнуло от внимания многих. Однако оно заслуживает того, чтобы его повторить, усилить, подчеркнуть.

Сведя воедино результаты расследования, предпринятого департаментом полиции Лос-Анджелеса, и различных конфиденциальных опросов людей из окружения звезды, дознаватели Керфи подтвердили, что Мэрилин Монро тщательно следовала предписаниям доктора Гринсона. Это означало, что для излечения от бессонницы она перестала злоупотреблять снотворным. Мэрилин изменила своим привычкам и перестала хранить дома лекарства на основе барбитурата в различных местах и в больших количествах.

* * *

Таким образом, отчет, который все считали окончательно подтверждавшим самоубийство, содержит на самом деле сведения, позволяющие, напротив, подвергнуть сомнению официальную версию.

Две основы уже рухнули.

Оставалась последняя.

Та, что с самого начала казалась мне наиболее крепкой.

44. Передозировка

Мэрилин ничего не оставила.

Ни составленной наспех записки перед приемом роковой дозы.

Ни прощального письма, где тщательно продумано каждое слово.

Не было также ни разговоров, ни молчания, никаких признаков, которые могли бы вызвать беспокойство у людей из ее окружения.

Поэтому последний поступок звезды оставался загадкой. А отсутствие объяснений и тревожных признаков поведения сделало работу группы по предотвращению самоубийств очень сложной и деликатной. Не имея возможности высказаться с абсолютной уверенностью, Теодор Керфи вынужден был использовать ставшую знаменитой формулировку о «возможном самоубийстве». Это вовсе не означало, что руководитель судебно-медицинской службы допускал возможность убийства. Вовсе нет. Это означало лишь то, что, как хороший судмедэксперт, он предпочел прибегнуть к лексике из словаря разума.

* * *

Не имея возможности опираться на составленные актрисой документы, которые могли бы объяснить ее поступок, Керфи и его дознаватели построили свое заключение на трех посылках.

Первой из них, как мы уже видели, был тщательный анализ последних дней жизни Мэрилин Монро. Все сведения были, к сожалению, искажены подрывной работой служб связей с общественностью киностудии «20-й век Фокс». Поскольку у Керфи не было доступа к отснятому материалу фильма «Что-то должно случиться», он вынужден был придерживаться версии о том, что актриса пустилась во все тяжкие.

Второе «доказательство», вынудившее его склониться к версии самоубийства, касалось образа жизни Монро и, в частности, ее старой и известной многим привычки злоупотреблять лекарствами на основе барбитуратов. Но и тут все было ложью. И последовавшие за этим расследования доказали, что в этой части выводы врачей были ошибочными. После десяти лет зависимости от этих препаратов Мэрилин к роковому дню избавилась от этой вредной привычки.

Оставалась третья посылка. Та, что для Керфи была явно важнее всех: результаты аутопсии, произведенной доктором Томасом Ногуши.

Подводя итоги работы врача, глава отделения судебно-медицинской экспертизы округа Лос-Анджелес написал: «Дополнительными признаками самоубийства являются: повышенное содержание в крови барбитурата и гидрата хлорала, что наряду с другой полученной в результате вскрытия информацией указывает на возможное употребление большого количества пилюль в короткий промежуток времени»[112].

Короче говоря, по мнению Теодора Керфи, Мэрилин Монро стала жертвой случайной или умышленной передозировки снотворного. И, согласно логике этого официального представителя, передозировка явилась причиной «возможного самоубийства».

Итак, дело номер 81126 могло быть закрыто, а свидетельство о смерти Мэрилин Монро выписано по всем правилам.

* * *

Передо мной был очевидный вызов.

Мало-мальски серьезное расследование, требовавшее перепроверки официальной версии, вынуждало сразиться с этим монстром.

Поскольку результаты вскрытия Мэрилин были краеугольным камнем всего здания версии о самоубийстве, любой человек, стремящийся переписать историю или просто узнать истину, должен был рассмотреть этот «камень» вблизи, то есть подержать его в руках. Но было ли это возможно?

45. Вскрытие

В 1962 году Томас Ногуши еще не был патологоанатомом, расследовавшим смерти знаменитостей. И его — законное — копание во внутренностях Роберта Ф. Кеннеди, Шарон Тейт, Дженис Джоплин, Вильяма Холдена, Натали Вуд и Джона Белуши происходило несколько позже[113]. Но не будем забегать вперед. Потому что именно его вклад в досье Мэрилин открыл ему дорогу к определенной известности.

* * *

К 5 августа 1962 года Томас Ногуши уже два года работал в отделении судебно-медицинской экспертизы округа Лос-Анджелес. В то утро телефонный звонок Теодора Керфи вызвал у него больше вопросов, чем реального волнения. Потому что шеф только что поручил ему заняться случаем, который, как он сразу же догадался, мог самого его уложить на стол в морге.

В конце концов, человек, эмигрировавший из Японии за десять лет до этого, мог сразу же догадаться, какая на него была возложена ответственность: произвести вскрытие умершей богини.

* * *

Все это показалось ему вдруг настолько нереальным, что Ногуши охватили сомнения. Нет, в это невозможно поверить! Может быть, ему поручено распотрошить какую-нибудь тезку Мэрилин Монро?

Но, взглянув на тело, лежавшее на металлической поверхности стола номер 1, он быстро вернулся в реальность. Впервые в жизни его охватило огромное волнение, и врач принялся размышлять, почему именно ему шеф поручил эту задачу.

Он не был самым опытным врачом службы, хотя его постепенно стали считать специалистом по случаям, сложным с научной точки зрения. Кроме того, имея одновременно дипломы клинической патологии и анатомии, Ногуши был единственным из команды Керфи, кто обладал солидными университетскими знаниями. В то время он был также ассистентом преподавателя патологии медицинской школы Университета Лома Линда[114].

Выбор его в качестве ответственного за проведение вскрытия самой легендарной актрисы Голливуда был не единственным признаком большого значения этой процедуры. Действительно, работать ему пришлось не одному — окружной прокурор Лос-Анджелеса прислал своего помощника Джона Майнера присматривать за ходом процедуры вскрытия.

В тот день 5 августа 1962 года в половине десятого утра Томас Ногуши взял в руку скальпель и склонился над самым знаменитым телом на планете.

* * *

Перед тем как надеть белый халат, врач просмотрел досье, которое сопровождало утреннюю «поставку».

Тело принадлежало «женщине кавказского типа, голубоглазой, ростом метр шестьдесят четыре сантиметра и весом пятьдесят два килограмма. Факт смерти установлен доктором Энджельбергом. На прикроватном столике были обнаружены многочисленные пузырьки с лекарствами, среди которых пустой пузырек из-под нембутала, пузырек из-под другого снотворного, гидрата хлорала». Отчет заканчивался страницами, на которых были изложены «дополнительные сведения», например домашний адрес покойной.

Оттуда же Ногуши узнал, что 3 августа доктор Энджельберг выписал звезде рецепт на нембутал.

Хотя патологоанатом еще и не приступал к осмотру трупа, но уже ясно представил себе причину смерти. Именно это он подтвердил позже: «В пятницу женщина купила пятьдесят таблеток нембутала, а спустя день тот же самый флакон был найден пустым рядом с ее кроватью. Я решил, что это был классический случай самоубийства». Но это вовсе не означало, что Ногуши решил закрыть дело.

Даже напротив. Он знал, что в этой стране не менее двадцати процентов вскрытий доказывали ошибочность предварительных выводов расследования, знал по опыту, что процедура вскрытия часто преподносила сюрпризы. Именно поэтому профессиональная ответственность заставляла его не пренебрегать ни одной деталью.

Не потому ли доктор Теодор Керфи поручил это дело именно ему?

* * *

Тонкое лезвие скальпеля зависло на мгновение.

Процедура вскрытия предписывала действовать по четко разработанному протоколу. Первым этапом аутопсии был тщательный поверхностный осмотр тела. В поисках возможных следов борьбы или другого насилия врач ощупал тело, чтобы удостовериться в отсутствии переломов. Затем осмотрел ногти, под которыми могли в результате возможной борьбы остаться мельчайшие частицы кожи нападавшего.

Врач не нашел на теле Мэрилин следов насильственной смерти, за исключением небольшой гематомы на левом бедре. Однако Ногуши отметил, что гематома совсем недавняя, на это указывал ее темный цвет. Но, как он потом пояснил, «при проведении вскрытия (он) не подумал, что ушиб мог быть связан с причиной смерти. Его местоположение на самом верху бедра и маленькие размеры никак не говорили о том, что он был результатом применения силы. Если бы Монро стала жертвой насильственных действий, я должен был бы увидеть следы борьбы на ее шее и на груди». Но ничего этого не было.

Тогда Ногуши вооружился мощной лупой и продолжил осмотр тела. Джон Майнер был удивлен тем, что врач так долго и внимательно осматривал, как ему казалось, каждый миллиметр кожи. На этот раз Ногуши искал след иглы шприца — убийство могло быть замаскировано под самоубийство, а укол казался наиболее вероятным средством для этого. Но и на этот раз ему ничего не удалось обнаружить.

Части пазла начали складываться.

Если Мэрилин умерла от передозировки, отсутствие следов борьбы означало, что большая доза лекарств не была введена в ее организм силой. Отсутствие же следов укола показывало, что смертельная доза также не была ей впрыснута.

Сделав эти два заключения, доктор Ногуши мог начать самый впечатляющий и самый тяжелый этап своей работы.

* * *

Составленный Томасом Ногуши отчет был точен и четок.

Конечно же, не надо испытывать аллергию к медицинскому жаргону или иметь слабый желудок для того, чтобы оценить его работу «потрошителя», но следует, по крайней мере, отметить его стремление четко сформулировать свое мнение. К тому же прослеживание его пути по внутренностям звезды было одним из основных этапов расследования.

В этом внутреннем исследовании сердечно-сосудистой, дыхательной систем, (…) половых органов и пищеварительного тракта Мэрилин Монро[115] следует отметить главное. А именно то, что желудок актрисы был почти пустым. Ногуши удалось набрать от силы двадцать миллилитров жидкости, то есть около столовой ложки.

Странным было и то, что врач отметил полное отсутствие в организме остатков снотворного в какой бы то ни было форме. Казалось, что все следы потребления нембутала и гидрата хлорала исчезли. И это, как мы увидим позднее, дало возможность перейти в нападение сторонникам криминальной версии.

Ногуши также отметил покраснение слизистой стенок желудка, что говорило о воспалительном процессе из-за злоупотребления лекарствами.

Хотя в кишечнике не было никаких аномалий, судмедэксперт отметил, не объясняя причин, покраснение и посинение ободочной кишки.

* * *

Перед тем как наложить швы, Ногуши взял ряд проб биологического материала. Он отобрал некоторое количество крови и отправил на исследование в лабораторию, чтобы определить уровень алкоголя и присутствие барбитурата. В завершение Ногуши приступил к изъятию печени, почек, желудка и его содержимого, мочи и кишечника для проведения дополнительных исследований.

Первым из лаборатории пришел анализ крови. Установив содержание нембутала и гидрата хлорала выше концентрации, не совместимой с жизнью, анализ не оставил ни малейшего сомнения в причинах смерти Мэрилин Монро.

Как можно было предположить, исходя из количества тюбиков и флаконов, обнаруженных на ночном столике, звезда скончалась от передозировки снотворного.

* * *

День 5 августа 1962 года начался удачно.

За дверью морга результатов вскрытия с нетерпением ждали представители прессы. Смерть звезды была у всех на устах, заинтриговала весь мир. Уже тогда начали циркулировать самые безумные слухи.

Но вскоре все вопросы были сняты. Доктор Томас Ногуши закончил свое расследование дела номер 81128.

Мэрилин покончила с собой.

Дело было закрыто.

46. Катализ

Произведенное Томасом Ногуши вскрытие и поныне является основным элементом загадки. Потому что сведения, представленные в отчете врача, равно как и те, что в нем не указаны, позволяют приблизиться к ее разгадке.

Подобно применяемому в науке катализу, этот документ дает возможность отделить ложь от правды, покончить с некоторыми предположениями и указать непредвзятому расследователю неожиданные пути. Судите об этом сами.

* * *

Один из первых выводов подписанного Ногуши документа позволил окончательно отнести к категории городских легенд самый живучий из слухов относительно смерти Мэрилин.

В течение более чем сорока пяти лет, прошедших после ее кончины, коллективное заблуждение, взлелеянное десятилетиями старательно распространяемой лжи и повторяемое в посвященной звезде литературе, до сих пор продолжает связывать последние мгновения жизни актрисы с приемом страшного коктейля из алкоголя и снотворного. Но факт приема ею этой смеси — придающей смерти звезды некий «голливудский гламур» — не подтверждается никакими фактами. Анализы крови, сделанные в лаборатории отдела судебно-медицинской экспертизы, ясно свидетельствуют, что 4 августа 1962 года Мэрилин Монро не пила ни капли спиртного. И что за неимением шампанского, если она и на самом деле покончила с собой, Блондинка запила снотворное водой.

* * *

Чтобы сориентироваться в сложных противоречивых данных, разложим их на столе и обдумаем. Как мы видели, Теодор Керфи считал результаты вскрытия третьим основанием версии о самоубийстве. Но, странное дело, сторонники другой версии ссылались все на тот же отчет для того, чтобы подтвердить правильность своего мнения. Все было слишком запутанно.

Для того чтобы с точностью установить причину смерти Мэрилин Монро, требовалось всерьез заняться анализом всех сведений.

47. Шприц

13 ноября 1982 года американский таблоид «Глоб» опубликовал сенсационные воспоминания Джеймса Э. Холла.

Этот бывший водитель машины «скорой помощи» утверждал, что выезжал ночью 4 августа 1962 года на дом к Мэрилин Монро. Вместе со своим коллегой Мюрреем Лейбовицем Холл прибыл по адресу 12305 Файфс Хелена-Драйв, когда звезда была в агонии.

Дальнейшее его свидетельство также было сенсационным: «Спустя некоторое время мы сняли ее с постели и начали массаж сердца. После того как мы подключили ее к аппарату искусственного дыхания, лицо ее начало приобретать нормальный цвет»[116].

Когда Мэрилин начала нормально дышать и ее состояние стабилизировалось, Холл и Лейбовиц решили положить ее на носилки, чтобы доставить в ближайшую больницу. Но тут какой-то человек, заявивший, что он лечащий врач Монро, приказал им остановиться. «Затем он открыл свой врачебный саквояж и достал оттуда шприц для уколов под кожу, на котором уже была игла»[117].

Продолжение рассказа кажется совершенно неординарным. Врач, в котором позднее Джеймс Холл признал доктора Гринсона, попытался воткнуть шприц в сердце Мэрилин, чтобы ввести дозу адреналина. Это для некоторых представляется обычной практикой, но Холл расценил это как попытку убийства.

Как бы там ни было, Гринсон промахнулся, но сумел при этом случайно сломать Монро ребро. «Затем он приложил стетоскоп к ее груди и сказал: "Я сейчас констатирую ее смерть. Теперь вы можете уходить"»[118].

Вывод работника «скорой помощи» звучал убедительно: «Если бы этот человек, назвавшийся ее врачом, пришел минуту спустя, мы бы уже доставили Мэрилин в больницу. Мы бы ее спасли»[119].

* * *

Самая элементарная осмотрительность заставляла отнестись к этим высказываниям со сдержанностью.

Прежде всего задаться вопросом: почему именно в середине сорокового года со дня смерти звезды у Холла вдруг в памяти всплыли с такой четкостью столь давние события? Не сыграл ли тут большую роль чек, выписанный ему редакцией журнала? К тому же сам журнал «Глоб», этот еженедельный продающийся в кассах супермаркетов таблоид, не отличался высоким качеством журналистики и достоверностью информации.

На самом же деле вопросы вызывало именно само появление этого свидетельства.

Во-первых, потому что Мюррей Лейбовиц, другой работник «скорой помощи», отрицал, что он был в доме Мэрилин Монро. Во-вторых, потому что не существовало ни единого письменного подтверждения этого вызова, хотя закон штата Калифорния предписывает фиксировать вызовы «скорой» в обязательном порядке. В-третьих, было заявление владельца компании «скорой помощи», на которую работал Холл, где тот утверждал, что в августе 1962 года Холл не числился среди сотрудников его фирмы! И наконец, Холл описывал процедуру, в результате которой на теле актрисы, должны были бы остаться следы. Но никаких следов ведь на трупе обнаружено не было!

Действия, которые приписывались доктору Гринсону, должны были оставить заметный след укола на грудной клетке, затем еще следы на сердце — которых Ногуши не обнаружил. Кроме того, если бы эта манипуляция полностью сорвалась, патологоанатом зафиксировал бы наличие крови в области сердца и легких. Не говоря уже о сломанном ребре на левой стороне груди: ведь этот перелом Ногуши должен был бы почувствовать, когда ощупывал труп, а затем обнаружить и в ходе самого вскрытия.

Ну, ладно, интервью это появилось на свет в 1982 году, в тот момент, когда воспоминания Томаса Ногуши еще не были опубликованы и когда его отчет о вскрытии (Интернета тогда не существовало) не был в широкой доступности. Поэтому, не оправдывая вовсе падкий до сенсаций таблоид, вполне можно найти смягчающие обстоятельства для этой публикации. Но было очень трудно проявить такую же снисходительность, когда в 1998 году история Джеймса Холла вновь всплыла на свет.

* * *

«Эта книга является сборником горячих слухов, выдумок, недоказанных инсинуаций. И все это преподано как факты и продано в прекрасном оформлении»[120].

Гнев Дэвида Маршалла, хотя и выражен в довольно умеренном тоне, но вполне естественен. Что же так разозлило этого эксперта? Дон Вольф и его книга «Последние дни жизни Мэрилин Монро», которая была опубликована в том году во Франции и имела большой успех, как в средствах массовой информации, так в читательской среде.

В то время я выражал некоторую сдержанность, когда спрашивали моего мнения об этой книге, но сегодня я вовсе не чувствую этой успокоенности. А случай с Джеймсом Холлом ярко показывает, что нельзя говорить невесть что. Поскольку американский писатель неоднократно ссылался на свидетельство бывшего работника «скорой помощи» для того, чтобы подкрепить свое мнение, и обогатил это свидетельство новыми подробностями, всплывшими в результате его неоднократных встреч с Холлом. И подробности придавали ценность этой версии.

Так, поддерживая выдвинутую Вольфом версию, Холл с того момента стал утверждать, что Питер Лоуфорд, свояк Джона и Роберта Кеннеди, присутствовал лично при неудачном вмешательстве доктора Гринсона, а его присутствие на вилле Мэрилин в момент ее смерти было свидетельством того, что РФК был повинен в гибели звезды. И эту новую подробность Вольф принял за чистую монету.

Более того, автор полностью отбросил все факты, заставлявшие сомневаться в показаниях Джеймса Холла. В частности, воспоминания и отчет о вскрытии Томаса Ногуши. И этот основной вопрос был упомянут только в ссылке внизу страницы: «Можно задаться вопросом, почему при вскрытии не был упомянут след от укола. Объяснений этому может быть несколько: 1. Укол не был замечен. 2. Он был обнаружен, но не попал в отчет из-за того, что мог привести к многочисленным проблемам. 3. Тщательный осмотр тела на предмет обнаружения следов укола был произведен после вскрытия. (…) Как недавно сказал Аллан Эббот: "В этот момент разрез грудной клетки в форме буквы Y мог привести к исчезновению всех следов укола в область сердца"»[121].

* * *

Первое возражение словам Вольфа заключалось в том, что в его версии не было упомянуто якобы сломанное Гринсоном ребро. Ведь если верить его словам и допустить, что Ногуши просмотрел след укола, то второй промах в его работе представлялся вовсе невероятным.

Третий пункт предположений американского автора представляется почти смешным, настолько он противоречит отчету Ногуши, его различным выступлениям — в том числе и под присягой — и, в более широком смысле, тщательно соблюдаемой процедуре проведения вскрытия. Строго руководствуясь правилами и здравым смыслом, судмедэскперт тщательно осмотрел труп Мэрилин и лишь после этого приступил к его вскрытию и забору проб на анализ, что, действительно, изменило вид тела. Но он произвел внешний осмотр прежде, а не «после вскрытия», как это утверждается в ссылке.

Что же касается утверждения, что Ногуши предпочел сознательно не говорить никому о следе иглы и о сломанном ребре, потому что это «могло привести к многочисленным проблемам», то это свидетельствует только о том, что обосновать версию заговора было довольно трудно. Следуя «логике» Вольфа, если патологоанатом захотел скрыть истину, значит, он сам принял в заговоре непосредственное участие, по меньшей мере тем, что не зафиксировал повреждения, чем помог версии о самоубийстве. И если Дон Вольф не посмел открыто написать это, то лишь потому, что не мог не знать о свидетеле, заявившем о тщательном проведении вскрытия.

Как указал патологоанатом, за всеми его действиями наблюдал помощник окружного прокурора Джон Майнер. Вольф не мог не знать того, что Майнер неоднократно давал показания, включая показания в рамках своих полномочий, о том, в какой последовательности действовал Томас Ногуши при вскрытии. И в частности, как врач перед вскрытием осматривал тело с помощью лупы.

Но, быть может, Джон Майнер, как и Томас Ногуши, также замешан в столь дорогом сердцу Дона Вольфа заговоре? Если так, то почему же он не упомянул об этом в своей книге?

Да потому, что это все объясняет.

Если Вольф, подстраивая истину под себя, и «забыл» упомянуть о Джоне Майнере как об одном из тех, кто опровергает ложные «признания» Джеймса Холла, то лишь потому, что бывший помощник окружного прокурора не вписывался в параноидальную схему большого заговора, организованного и руководимого Белым домом. И на это были свои причины: Джон Майер не верил в самоубийство Мэрилин!

* * *

Россказни Джеймса Холла косвенно указали на важность аутопсии Мэрилин, равно как и на то, как работа Томаса Ногуши могла быть истолкована некоторыми людьми, чтобы заставить поверить в свою версию ее смерти. Потому что шприц, воткнутый в сердце звезды, был не единственной выдумкой, затрудняющей поиск истинных причин ее кончины. Надо было также разоблачить и другие «версии», чтобы придать вес главному открытию: именно в работе Ногуши заключалось главное доказательство.

48. Дрейф

«Существует только один действенный способ скрыть след укола: достаточно ввести иглу в какую-нибудь гематому, потому что синяк сразу же скроет микроскопический след на коже. В своем отчете о проведении вскрытия доктор Ногуши отметил наличие (…) того, что может быть ключом к разгадке тайны Мэрилин Монро»[122].

В конце концов, Дон Вольф был мне совершенно не нужен, поскольку эта цитата была взята из моей статьи, опубликованной в еженедельнике «VSD» летом 2002 года. Конечно, написал я эту статью вовсе не «после пятнадцати лет напряженного расследования», а мои стилистические изыски не были представлены как «полное опровержение "официальной" версии»![123] Но приведя, в свою очередь, широко распространенную в книгах сторонников «заговора» теорию», я поплыл в том же потоке ошибок.

И ее следовало слегка исправить по прошествии нескольких лет.

* * *

Версия о гематоме, скрывшей след от смертельного укола, появилась в конце семидесятых, когда некоторые авторы начали высказывать идею, что в смерти Мэрилин Монро была повинна мафия. И при этом утверждали, что организованная преступность убийством актрисы хотела пригрозить братьям Кеннеди.

Какими бы ни были причины этого, но методы, приписывавшиеся убийцам из коза ностра, часто были одинаковыми: невидимый укол. Это объяснение было тем более привлекательным, что оно давало более или менее разумное объяснение. Оно не только позволяло выдвинуть криминальную версию смерти, но и соответствовало одному из наиболее часто применявшихся убийцами в прошлом способу скрыть следы своего преступления.

К сожалению, какой бы эффектной эта теория ни казалась, она не имела никакого отношения к случаю Мэрилин Монро.

Диаметр обнаруженной Ногуши гематомы дал точные сведения относительно размеров возможно использовавшейся иглы. Поскольку ее следы исчезли, речь могла идти только об игле очень маленького диаметра. Но большое содержание барбитурата в организме Мэрилин Монро указывало на то, что если укол и был сделан, то он должен был быть сделан иглой по определению намного большего диаметра, чей след должен был бы остаться, несмотря на гематому.

Конечно, можно было бы возразить, что предполагаемые убийцы актрисы сделали несколько инъекций, используя одну и ту же тончайшую иглу, но тогда на теле остались бы следы, которые вряд ли ускользнули бы от внимания Томаса Ногуши при осмотре с помощью лупы.

* * *

Один факт был взят на вооружение сторонниками теории убийства, чтобы опровергнуть заключения патологоанатома.

3 августа 1962 года доктор Энджельберг сделал Мэрилин инъекцию. Этот факт никем и никогда не отрицался и был подтвержден подробным счетом, который врач прислал душеприказчику звезды.

Но поскольку Ногуши не отметил следа этого укола, можно поставить под сомнение весь его отчет о вскрытии. К огорчению для сторонников этого аргумента, факт ни о чем не говорит. Научно доказано, что игла столь малого диаметра, какой пользовался Энджельберг, оставляет видимый след только на четыре часа. А Ногуши четко указал: «Обнаружить возможно только свежие уколы». И добавил: «Врач Мэрилин Монро сделал ей укол за сорок восемь часов до вскрытия. Поэтому я и не обнаружил его следа»[124].

Последнее доказательство, на сей раз видимое, окончательно определило версию о тайном уколе в категорию ошибочных версий. Многочисленные фотоснимки, сделанные в доме Лоуфорд-Кеннеди, указывают на наличие синяка того же размера и в том же месте: Это означает, что данная отметина вовсе не была автографом убийц-мафиози, а говорит о том, что Мэрилин несколько раз натыкалась на один из предметов мебели. Кстати, и Дэвид Маршалл написал: «Если она ударилась об угол стола в своей спальне, это могло оставить на ее теле гематому именно в том самом месте, где она и была обнаружена при вскрытии»[125].

* * *

Упорство, с которым, несмотря на все опровержения медиков, авторы произведений о заговоре цепляются за версию о смертельной гематоме, связано с еще одним слухом. Он был рожден в самых первых книгах о смерти Мэрилин и продолжает присутствовать в совсем недавних публикациях таких авторов, как Энтони Саммерс и Дон Вольф.

Ссылаясь на фотоснимки, сторонники этого слуха утверждают, что в спальне Мэрилин не было стакана с водой. И что невозможно, не запивая, проглотить такое количество нембутала. А коль скоро находившаяся рядом со спальней ванная комната в день смерти ремонтировалась, звезда не могла туда пойти, чтобы запить свою смертельную дозу.

Нет воды, нет пилюль, значит, не было и самоубийства. Приехали!

Но и этому есть простое и доходчивое объяснение.

27 октября 1999 года известная компания «Сотбис» провела в Нью-Йорке аукцион по продаже принадлежавших Мэрилин Монро вещей. Это было беспрецедентное событие, продлившееся два дня и превзошедшее самые оптимистичные ожидания — выручка составила более тринадцати миллионов долларов.

Лот номер 386 с начальной стоимостью четыреста долларов, проданный за сумму в двенадцать раз большую, не оставил от этой версии камня на камне. Он состоял из зеленых стаканчиков, которые были куплены Мэрилин за несколько недель до смерти. А один из предметов, указанных на странице 318 аукционного каталога, был виден и на снимках, сделанных ДПЛА в спальне актрисы. Он был описан как небольшая ваза и стоял на полу рядом с кроватью Мэрилин.

Таким образом, рухнула жившая многие десятилетия легенда о том, что у звезды не было емкости, из которой она могла бы запить таблетки нембутала.

49. Исчезновение

Два последних вопроса, которые следовало выяснить и которые были напрямую связаны с проведенным Ногуши вскрытием, явно становились все более важными. Первый касался отсутствия сока в желудке покойной и придавал — по крайней мере, так они утверждали — вес аргументации сторонников версии убийства. Второй явно переводил дело в другое измерение и указывал на подтасовку фактов в самой службе судебно-медицинской экспертизы округа Лос-Анджелес.

* * *

«Кроме того, доктор Вайнберг и некоторые другие известные патологоанатомы подчеркнули, что нембутал называют "желтой рубашкой" из-за желтой желатиновой оболочки. Если Мэрилин Монро, как это утверждали, проглотила сорок таблеток нембутала, следы желтого вещества должны были быть обнаружены в пищеварительном тракте, особенно в пустом желудке. Доктор Ногуши таких следов не обнаружил»[126].

Дон Вольф был не первым, кто это заметил и удивился отсутствию «желтизны» в организме актрисы, поскольку это замечание повторялось почти во всех книгах и документальных фильмах, оспаривающих официальную версию кончины звезды.

Однако объяснение такой «аномалии» опять-таки находилось в распоряжении всех, кто объективно изучал это досье начиная с 1983 года.

За несколько дней до этого, 4 ноября 1982 года, доктор Томас Ногуши дал показания двум сотрудникам службы окружного прокурора Лос-Анджелеса, проводившим в то время официальное расследование обстоятельств этой смерти, вызывавшей столько слухов. В тот самый день инспекторы заинтересовались четырьмя вопросами относительно произведенного вскрытия.

Среди них был и вопрос об отсутствии желтого вещества. «Этот вопрос (…) был поднят, судя по всему, тем, кто не знаком с нембуталом, — пояснил им Ногуши. — Будучи патологоанатомом, я знаю это лекарство достаточно хорошо. Оно весьма популярно среди потенциальных самоубийц. Как я уже объяснял, достаточно взять одну таблетку нембутала, послюнить, а затем потереть между пальцами и увидеть, что таблетка не оставляет никаких желтых следов. Нембутал находится в капсуле, которая не красит, когда она проглочена»[127].

И если ответ патологоанатома покажется недостаточно убедительным для скептиков, приглашаю их вспомнить документальный фильм «Незаконченная история», передававшийся по каналу «Дискавери» в октябре 2003 года. В этом фильме показывалось, как группа исследователей воссоздала в пробирке условия всасывания в кровь таблеток нембутала. И они раз и навсегда подтвердили, что, независимо от проглоченного количества, это снотворное не оставляет в организме никаких следов!

* * *

Оставался последний нерешенный вопрос, и пора закрывать эти споры. О чем же шла речь?

Давайте предоставим слово Дону Вольфу. «Д-р Эбернети на основе лабораторных анализов крови и печени дал заключение о смерти в результате отравления барбитуратом, — пишет он. — Однако доктор Ногуши запросил также анализы мочи, тканей почек, желудка и кишечника. Анализ отобранных образцов указал, как именно барбитураты попали в организм. Но в кратком токсикологическом отчете не упомянуты анализы этих проб и не указано, что барбитураты были приняты оральным путем. (…) Доктор Ногуши поэтому запросил отчеты. (…) И тогда он был удивлен тем, что образцы (…) загадочным образом исчезли»[128].

Обвинение было серьезным. Пробы, которые могли бы раз и навсегда разрешить загадку Мэрилин Монро, якобы «загадочным образом» исчезли из службы судебно-медицинской экспертизы. С того времени выдвижение сомнительных предположений стало делом естественным и даже спасительным. Кстати, именно поэтому Дон Вольф и настаивал на этом вопросе, сделав попутно еще одно «открытие», связанное с судмедэкспертизой: «Исчезновение образцов, несомненно, самый больной вопрос в длинном списке нарушений, связанных с аутопсией Мэрилин Монро»[129]. Если верить этому американскому автору, то, помимо странного исчезновения органов актрисы, вся процедура вскрытия проходила с нарушениями закона.

Не будучи — как, кстати, и сам Дон Вольф — патологоанатомом, я не могу оценивать качество работы Ногуши. Да к тому же и не вижу в этом необходимости, потому что многие другие квалифицированные специалисты, например Джон Майнер, засвидетельствовали, что Ногуши работал строго по установленным правилам.

К тому же с моей стороны было бы слишком смелым сводить пять часов работы врача в один длинный список нарушений. Особенно если забываешь сказать, каких именно. Но не будем останавливаться на этом голословном обвинении, а лучше вернемся к «загадочному исчезновению проб». Это действительно очень серьезно, потому что органы Мэрилин были вещественными доказательствами. Следовательно, их необъяснимая пропажа бросала тень на все расследование.

Надо было докопаться до источника этого сенсационного заявления.

* * *

Прежде чем зашить труп Мэрилин, Томас Ногуши, как мы помним, взял серию проб, чтобы получить дополнительные данные из лаборатории. Тесты, дополнительные исследования могли бы помочь понять, что актриса умерла от передозировки нембутала и гидрата хлорала. Но — и Ногуши потом сам это подтвердил — его указания не были выполнены. «Прочитав токсикологический отчет, я сразу же увидел, что сотрудники лаборатории не проверили другие органы, которые я им отправил, — рассказывал он. — Они ограничились анализами крови и печени»[130].

Некоторым покажется, что это дает полное основание выдвигать обвинения в сокрытии улик. Не совсем так, потому что патологоанатом дал объяснения по этому вопросу. Он отметил, что уровень содержания в организме актрисы нембутала и гидрата хлорала значительно превосходил смертельную концентрацию (полагают, что их количества хватило бы, чтобы отравить дюжину человек). Если к этому добавить обнаружение таблеток на ночном столике Мэрилин, то это замечание указало лаборатории направление исследований. Эти сведения настолько ясно говорили о самоубийстве, что руководитель службы токсикологии Реймонд Дж. Эбернети счел дальнейшие исследования нецелесообразными.

Такое объяснение может разочаровать, но оно ясно показывает добросовестность судмедэксперта, если взглянуть на все это дело в определенном контексте. Потому что в 1962 году некоторые затребованные Ногуши исследования не были предусмотрены правилами. А количество анализов определялось решением начальника лаборатории: дополнительные исследования проводились только тогда, когда начальник считал их необходимыми.

Приняв во внимание повышенное содержание барбитурата в крови, отсутствие следов насилия, наличие снотворного на ночном столике и, возможно, репутацию актрисы, Эбернети подумал, что у его службы достаточно данных, чтобы сделать вывод о самоубийстве.

Конечно же, простота такого ответа может показаться угнетающей и даже неприятной. Но как было — так было. И первым об этом начал сожалеть Ногуши, хотя он не ставил под сомнение решение Эбернети. «Несмотря ни на что, я должен был бы настоять на проведении анализа всех органов. (…) Я не уделил этому вопросу должного внимания. Я тогда был молодым сотрудником команды и не думал, что могу оспорить решение руководителей наших отделов. Кроме того, я, как и токсикологи, имел в распоряжении достаточно доказательств того, что Мэрилин Монро приняла внутрь смертельную дозу барбитурата»[131].

* * *

У сторонников версии заговора оставался последний патрон.

Вольф, как и другие до него, неоднократно упоминал в своей книге о «загадочном исчезновении образцов». Отказ от анализов проб, когда в этом не видели необходимости, был вполне понятным, но это не снимало второго обвинения. Как я уже сказал, это вызывало сомнения и наводило на мысль о подлоге.

Но и здесь истина оказалась намного банальнее обвинения.

«Спустя несколько недель после вскрытия, — рассказывал Томас Ногуши, — я спросил Эбернети, сохранил ли он органы Мэрилин, которые я ему отправил, и не мог ли он провести их анализ. И тогда я с разочарованием услышал ответ: "Мне жаль, но их выкинули, когда закрыли дело"»[132].

«Загадочно» исчезнувшие образцы на самом деле просто выбросили. И опять-таки все было логично. Следствие закончено, свидетельство о смерти выписано, и у службы токсикологии нет никаких оснований хранить в формалине органы актрисы. Действительно, следуя правилам, установленным для тысяч других трупов службой судебно-медицинской экспертизы, Эбернети избавился от частей тела, ставших, по всеобщему мнению, ненужными.

* * *

Самым удивительным во всем этом деле было чувство предвидения Томаса Ногуши. Он уже в 1962 году понял, что несделанные анализы органов звезды и их уничтожение будут вызывать слухи, всякие домыслы и более или менее странные вопросы. Более того, в 1983 году, за пятнадцать лет до появления книги Дона Вольфа и актуализации вопроса о «загадочном исчезновении образцов», патологоанатом предупредил любителей исторических — или псевдоисторических — загадок.

Действия Эбернети огорчили его потому, что он уже тогда понял, что средства массовой информации заговорят о подлоге. И сделал вывод: «Я оказался прав. Это незамедлительно привело к рождению многих слухов относительно убийства. Они и поныне живы».

* * *

Мы увидели, что укола в сердце, гематомы, скрывавшей укол, желтизны от пилюль, отсутствующего стакана и пропажи образцов не было. Неужели третью основу, на которой строилась версия убийства, невозможно разрушить?

На самом деле внешнее впечатление оказалось обманчивым.

Вскрытие было произведено Томасом Ногуши безупречно, но оно же подтвердило немыслимое и допустило нелогичное: Мэрилин не кончала жизнь самоубийством.

50. Бемоль

Что-то было не так.

Воспоминания близких к Мэрилин людей никоим образом не походили на портрет актрисы, нарисованный сотрудниками службы по связям с общественностью киностудии «Фокс». К тому же доктор Гринсон рассказал, какие усилия они с Мэрилин прилагали для того, чтобы вылечить ее от медикаментозной зависимости.

По сути дела и сами члены Группы по предупреждению самоубийств под руководством Теодора Керфи не полностью и не единодушно поддержали версию самоубийства. Это, однако, означало вовсе не то, что они подозревали убийство, а лишь то, что выдвинутое ими объяснение смерти требовало знака бемоля.

* * *

Предположение было интересным и шокирующим: Мэрилин не ушла из жизни... добровольно. Имел место несчастный случай, а вовсе не самоубийство.

Идея, повторяемая сегодня рядом сторонников версии самоубийства, предполагала, что Монро в ту роковую ночь принимала нембутал с регулярными интервалами. Такой сценарий событий предполагал, что она приняла четыре таблетки в первый раз, потом, оглушенная этой дозой и забью об ее приеме, снова выпила лекарство. И так повторялось несколько раз до тех пор, пока концентрация барбитурата в ее организме не оказалась смертельной.

Идея казалась привлекательной. Скажу честно, я чуть было не поверил в предположение, что случилось именно что-то в этом роде, пока меня не заинтересовали некоторые научные подробности. Тем более что оно в целом совпадало с моими сомнениями, потому что истинные условия съемок фильма «Что-то должно случиться» и последние месяцы жизни Монро ничуть не походили на рассказы многих людей. Версия самоубийства казалась мне сомнительной, хотяаприории самой логичной.

Конечно, в общем смысле самоубийство является следствием принятия сложного и зачастую необъяснимого решения. Но после того как я просмотрел последние снимки звезды, прочитал полностью ее последнее интервью журналу «Лайф», я никак не мог представить себе, что Мэрилин не хотела жить. «Чистое», если можно так выразиться, самоубийство не вписывалось в эту логику. Но внезапно, когда я уже отказался от версии добровольной смерти, появилось не очень мудреное объяснение, которое могло ответить на мои вопросы. Было от чего приободриться.

Увы — для моего успокоения — эта версия оказалась невозможна с медицинской точки зрения!

* * *

Во-первых, масштабы.

Для версии случайного самоубийства следовало допустить, что Мэрилин проглотила сорок семь таблеток нембутала, не понимая при этом того, что превышала допустимую дозу. Эта огромная цифра была рассчитана Керфи, Эбернати и Ногуши исходя из концентрации снотворного, обнаруженного в крови актрисы. Даже хотя некоторые врачи, как мы увидим позже, сводили эту цифру к двадцати четырем пилюлям, их количество все равно остается очень большим.

Если следовать анализам Ногуши, то получается, что Блондинка, приняв обычную дозу в четыре таблетки, должна была бы повторить ее одиннадцать раз, забывая о том, что она уже проглотила пилюли десять минут тому назад. И даже придерживаясь самой консервативной гипотезы, пришлось бы согласиться с тем, что звезда повторила пять раз прием лекарства, не отдавая себе в этом отчета.

На самом же деле версия о повторявшихся приемах таблеток ничего не стоила, ни один из этих сценариев никуда не годился! И теперь появилась возможность это доказать.

* * *

В октябре 2003 года, как мы уже говорили, канал «Дискавери» показал посвященный смерти Мэрилин документальный фильм из серии «Неоконченные истории». Эта программа продемонстрировала различные научные опыты, проведенные д-ром Николасом Коцци из медицинского института Броуди. Благодаря опыту в пробирке, врач показал, что составляющее оболочку нембутала желтое вещество не оставляет никаких следов.

В этом документальном фильме были затронуты и другие вопросы дела. А именно версия передозировки по забывчивости. Коцци пожелал узнать, сколько же доз нембутала может принять человек до того, как впадет в смертельную кому. Итак, научный опыт: после принятия дозы в четыре таблетки каждые десять минут вводилась очередная доза из четырех таблеток. А затем засекалось время, которое требовалось для растворения таблеток в желудке, представленном в пробирке.

Выводы Коцци были категоричными. Мэрилин не смогла бы принять свыше двух случайных доз, потому что к тому времени она потеряла бы сознание. Самое большее десяти или двенадцати таблеток нембутала хватало для того, чтобы заснуть вечным сном.

* * *

Крушение версии случайной передозировки резко и самым драматическим образом сузило поле для возможных выводов.

Либо Мэрилин решила расстаться с жизнью и проглотила полсотни таблеток нембутала, либо звезда была просто-напросто убита.

И первые данные для уверенного ответа заключались в работе Томаса Ногуши.

51. Деталь

Истина часто отыскивается в деталях. И дело Монро не стало исключением из этого правила.

Хотя Томас Ногуши произвел вскрытие артистически, двух строк — автором которых он вовсе и не был — хватило для того, чтобы исказить пять часов работы этого прилежного патологоанатома.

И эти две строки сегодня помогают опровергнуть официально признанную истину.

* * *

Порядок работы всегда оставался прежним.

Перед тем как приступить к аутопсии, патологоанатом должен ознакомиться со «Справкой о смерти». И Томас Ногуши сам рассказал, что именно так он и сделал, прежде чем начать вскрытие тела Мэрилин.

Этот документ был составлен Гаем Хэккетом, начальником морга в Вествуд Вайлидж, куда привезли тело Мэрилин из дома 12505 Файфс Хелена-Драйв за час до того, как труп забрали представители службы судебной медицины. И на одной страничке он изложил полезную информацию.

Помимо сведений о росте и весе покойной, там было указано, что смерть зафиксирована в 5 часа 35 минут утра доктором Энджельбергом, что за полтора года до смерти Мэрилин перенесла операцию и что матерью ее была Глэдис Бейкер.

Там были также записаны домашний адрес и номер телефона Эйнайс Маррей, помощницы по дому Мэрилин, а также приписка о том, что доктор Гринсон говорил с Мэрилин по телефону в субботу во второй половине дня и что она показалась ему очень обескураженной.

И наконец, в разделе для «дополнительных сведений» работник морга написал то, что ему показалось важным, а именно фразу: «Доктор Хайман Энджельберг, проживающий по адресу 9730 Вайлтшир Бульвар, за день до субботы предписал снова принимать нембутал».

И таким образом одно-единственное слово все изменило.

* * *

3 августа 1962 года доктор Хайман Энджельберг действительно выписал Мэрилин Монро рецепт на нембутал. На один флакон для повторного приобретения лекарства. Рецепт был в тот же самый день предъявлен в аптеку «Вайсент», а коробка из-под снотворного была обнаружена на ночном столике актрисы. Упаковка под номером 20858 была, кстати, указана четвертой в описи вещественных доказательств, составленной ДПЛА, и передана затем в Службу судебной экспертизы. В подтверждение трагической роли, которую сыграл этот барбитурат, упоминанию о нем от 3 августа 1962 года предшествовала пометка «пустая упаковка».

Этот рецепт доктора Энджельберга был исключением из курса дезинтоксикации актрисы, который он проводил в сотрудничестве с психиатром Ральфом Гринсоном. Действительно, незадолго до своей смерти в 2005 году Энджельберг снова повторил, что этот рецепт на нембутал был единственным, который он выписал за пять последних недель жизни звезды, поскольку предыдущий был выписан им лично 30 июня.

И этот рецепт стал невольно причиной ошибки Ногуши! Возможно, именно потому, что доктор Энджельберг использовал слово «повторное приобретение» при даче первых показаний сразу же после констатации факта смерти Мэрилин Монро. По сути дела, рецепт от 3 августа на одну упаковку нембутала и повторное приобретение был всего лишь продолжением рецепта от 30 июня. Значит, в некотором роде… повторным приобретением.

Ногуши ничего не знал о предыдущем рецепте, когда закончил читать «Справку о смерти», составленную Гаем Хэккетом.

По мнению патологоанатома, это повторное приобретение предусматривало наличие двух упаковок.

* * *

Эта деталь — самая важная.

Почему?

Потому что, как об этом свидетельствует счет из аптеки «Вайсент», 3 августа была приобретена только одна упаковка лекарства. Так прописал Энджельберг. К тому же по закону, чтобы никто, не дай бог, не отравился нембуталом, ни один аптекарь Лос-Анджелеса никогда не продал бы две упаковки сразу. А пометка о возобновлении рецепта совершенно ясно указывала на то, что новая упаковка должна была бы быть приобретена после того, как будет использован первая. А это значит, что в распоряжении Мэрилин в ночь ее смерти был всего лишь один тюбик нембутала.

Прежде чем разъяснить смысл этого факта, я должен открыть скобки. Некоторые сторонники версии самоубийства, столкнувшись с реальностью, изложенной в словах Энджельберга, выдвигают гипотезу о том, что был еще и второй тюбик, выписанный другим врачом. Но это утверждение ничем не обосновано. Мало того что не было обнаружено ни единого чека на этот мифический второй тюбик, но его отсутствие на ночном столике и на полках в ванной комнате позволяет рассматривать эту версию как тупиковую. Если бы этот второй тюбик существовал, он бы был упомянут в составленном ДПЛА списке. Но ничего подобного не было.

* * *

Это отступление в несколько спорную область подсчета количества тюбиков и пилюль явно не случайно. Я задался целью с точностью установить число упаковок нембутала, бывших у Мэрилин под рукой в день ее кончины, не ради того, чтобы удовлетворить болезненное пристрастие к мелочам. Напротив, это скрупулезное расследование помогает пролить свет на многое.

Как официально указано в отчете полиции и в списке вещественных доказательств, составленном в лаборатории токсикологии, рядом с кроватью актрисы обнаружен пустой тюбик из-под нембутала емкостью в двадцать пять таблеток.

Логически можно предположить, что если бы Мэрилин решила покончить с собой, она проглотила бы все содержимое тюбика. Значит, максимальная доза равнялась бы двадцати пяти таблеткам.

Двадцать пять.

Но нет же, по словам Ногуши, в пятницу она купила пятьдесят таблеток нембутала.

Двадцать пять и пятьдесят… Разница достаточно большая.

Но, в конце-то концов, так ли уж была важна эта разница?

* * *

Вот уж действительно, истина прячется в деталях.

Когда Реймонд Дж. Эбернети закончил анализ крови Монро, присланной ему Ногуши, он начал пересчитывать концентрацию обнаруженного в крови снотворного, что позволяло с точностью до нескольких единиц установить, сколько именно таблеток нембутала проглотила звезда. И вычисленная цифра показалась ему правильной.

Чтобы подстраховаться, начальник лаборатории токсикологии попросил главу Службы судебной медицины Теодора Керфи проверить его расчеты.

Со своей стороны, и Ногуши, заканчивая отчет, произвел такую же математическую операцию.

Независимо друг от друга, все трое получили одинаковый результат.

Исходя из смертельного уровня нембутала, обнаруженного в крови Мэрилин Монро, они определили, что он соответствовал по меньшей мере сорока семи таблеткам. Сорок семь…

То есть на двадцать две таблетки больше, чем содержал один бывший у нее тюбик!

* * *

Здание версии о самоубийстве зашаталось.

Разница большая, а ее последствия — огромные.

Как можно было объяснить тот факт, что концентрация нембутала в крови звезды оказалась почти вдвое выше, чем максимальное количество таблеток, которые у нее находились? Значило ли это, что второй тюбик куда-то пропал? А если так, то почему? Или же эта дозировка подтверждала то, что снотворное ввели уколом?

Как бы там ни было, но эта информация сильно пошатнула достоверность версии о самоубийстве. Это подтолкнуло доктора Коцци в рамках передачи «Неоконченные истории» в октябре 2003 года провести другие анализы.

Опровергнув версию о желтых таблетках и версию о несчастном случае, врач предложил новое научное объяснение смерти звезды. Основываясь на цифрах из лаборатории Реймонда Дж. Эбернети, он приступил к математическим расчетам, с которыми справился бы любой ученик средней школы.

4,5 мг% нембутала, обнаруженные в крови Мэрилин Монро, соответствовали 2400 мг барбитурата. Поскольку каждая таблетка содержит 100 мг активного вещества, Коцци разделил общую сумму на эту цифру и получил логическую цифру… двадцать четыре. Таким образом, в крови Мэрилин Монро содержался эквивалент двадцати четырех таблеток нембутала.

То есть на одну таблетку меньше, чем помещалось в пустом тюбике, найденном на ночном столике.

И Коцци опять закрыл это дело.

* * *

Но…

Но, к моему огромному изумлению, он не объяснил, почему, используя те же цифры, что и он, Эбернети, Керфи и Ногуши так ошиблись. И еще более странным казалось то, что все трое ученых мужей совершили одну и ту же ошибку!

Ответ был, смею так выразиться, по-нормандски уклончивым.

Потому что все четверо были правы.

Простая операция деления это подтвердила: в крови Мэрилин Монро концентрация снотворного была эквивалентна двадцати четырем таблеткам. И, как установили врачи из Службы судебной медицины, это означало, что она проглотила не менее сорока семи пилюль.

Но истина опять-таки скрывалась в деталях. Хотя оба утверждения были точны, четыре врача говорили о разных вещах.

Для того чтобы эквивалент двадцати четырех таблеток стал равен приему того же количества пилюль, степень усвоения лекарства должна равняться 100 %. А это совершенно невероятно с научной точки зрения, поскольку любой принятый внутрь препарат — лекарство или витамин — никогда не усваивается и не попадает в кровь полностью. Значительная часть активного вещества перерабатывается почками, другая попадает в кишечник и затем выводится с мочой и калом. И никак не попадает в кровь.

Кстати, в любом медицинском справочнике утверждается, что основным недостатком орального приема лекарств является то, что активное вещество разрушается желудочным соком еще до того, как произойдет всасывание.

Эбернети, Ногуши и Керфи исходили из классической формулы, предусматривавшей уровень абсорбции в 50 %. 2400 мг нембутала, обнаруженные в крови Мэрилин, соответствуют двадцати четырем таблеткам. Но для того, чтобы уровень концентрации лекарства равнялся именно этому количеству, актриса должна была проглотить… в два раза больше таблеток!

* * *

Сорок семь…

Коцци впервые промахнулся. Падение было близким.

Достаточно было последнего толчка.

52. Фраза

Сегодня Томасу Ногуши восемьдесят лет[133].

В последний раз он выступил публично в 2000 году. За год до отставки он принял участие в двух документальных фильмах, посвященных профессии патологоанатома[134]. В них он рассказывал телезрителям об этапах проведения вскрытия. Но ни разу не упомянул о вскрытии Мэрилин Монро.

Итак, сегодня Томасу Ногуши восемьдесят лет. Он по-прежнему живет в Калифорнии и предоставляет жене право отвечать по телефону. Особенно когда звонит незнакомый ему человек. Именно она с бесконечной любезностью объясняет, что муж уже вышел из того возраста, когда может отвечать на вопросы журналистов. Конечно же, она из вежливости записывает, кто звонил, на тот случай, если бывший патологоанатом изменит своим привычкам.

Но этого не случается.

И я поговорить с Томасом Ногуши не смог.

И очень об этом жалею, поскольку у меня хватает тщеславия полагать, что он бы с удовольствием оценил, как я — конечно, с опозданием в двадцать лет — сумел поймать на лету выпущенную им пулю.

* * *

Летом 1986 года Томас Ногуши провел четыре вечера с журналистом Дугласом Стейном. В спокойной обстановке своего жилища в Пасадене «патологоанатом звезд»[135] согласился рассказать представителю журнала «Омни» о тайнах своей профессии.

Основанный в 1978 году, этот ежемесячный журнал смешивал фантастику и науку, стараясь все-таки выделять привилегированные места для научных статей. В целом это было идеальное издание для того, чтобы в нем пространно рассказать о такой сложной и важной профессии.

Запись этой беседы была опубликована в ноябре. Журналисту явно удалось раскрыть особенности личности Ногуши. Помимо того что патологоанатом рассказал о различных нюансах своей работы, начиная с места преступления и кончая операционной, где производится вскрытие, он остановился на нескольких интересных случаях в своей карьере. Хотя о некоторых из них Ногуши рассказал без упоминания имен, он все-таки назвал несколько знаменитостей. Включая и случай, с которого началась его блестящая карьера: аутопсия Мэрилин Монро.

* * *

Когда речь зашла об этом случае, подавляющая часть вопросов Дугласа Стейна коснулась отсутствия следа укола и наличия гематомы.

В очередной раз Ногуши напомнил о своем осмотре с помощью лупы. И что интересно, он вспомнил о том, как очень внимательно разглядывал гематому, стараясь обнаружить какой-нибудь след, говоривший об ее происхождении. И уточнил, что в случае свежего укола достаточно сильно надавить, чтобы увидеть появление капельки крови в том самом месте, где игла проткнула кожу. Однако надавливание не дало никакого результата в случае с Монро.

Но среда многочисленных историй мое внимание привлекла одна фраза. Я не только не понял ее смысла, но и недоумевал, почему Томас Ногуши произнес ее именно в тот момент беседы. Она ведь не имела никакого логического объяснения. Именно поэтому журналист на нее и не отреагировал и не стал задавать вопросы патологоанатому.

Хотя в этой фразе заключалась информация, которой не было в его отчете о вскрытии. Эта информация была результатом токсикологического анализа, проведенного в лаборатории Реймонда Эбернети.

Нет, решительно, неожиданное появление этой информации не было ничем обосновано. Более того, она шла вразрез с жестко структурированным образом мышления Томаса Ногуши. Человека, понимавшего свою ответственность и значимость своей работы, привыкшего взвешивать каждое свое слово и тщательно формулировать каждое высказывание.

Следовательно, эта неуместная фраза не могла быть случайной.

Тайна вскрытия Мэрилин Монро лежала в некоем сейфе. Томас Ногуши дал ключ от него.

53. Отрава

«На самом деле концентрация барбитурата в печени Монро в четыре раза превышала ту, что была обнаружена в ее крови».

Для начала следовало проанализировать сказанные патологоанатомом слова. Что же имел в виду Ногуши, заговорив о количестве снотворного, скопившегося в печени Мэрилин? Означало ли это, что печень «заархивировала» часть потребленного актрисой барбитурата? Шла ли речь о складе отравы, создавшемся за годы злоупотребления лекарством?

Часть ответа заключалась в анатомическом строении организма.

* * *

Печень — жизненно важный орган, выполняющий в организме человека три основные функции: участие в пищеварении (образование и выделение желчи), очищение и участие в обмене веществ.

Первая функция обеспечивает метаболизм глицидов, липидов и протеинов и их правильное усвоение организмом. Вторая функция, называемая также антитоксической или барьерной, отвечает за обезвреживание лекарств и токсинов, поступающих с кровью и лимфой. И наконец, печень участвует в обмене веществ, обеспечивая переработку, синтез и накопление многочисленных веществ, включая глюкозу, железо и витамин В12.

Если сопоставить эти функции с заявлением Ногуши, то можно было бы сделать вывод, что вследствие длительного злоупотребления лекарствами в печени Мэрилин за многие годы скопилось огромное количество барбитурата. Но такое толкование было бы неточным, поскольку не принимает во внимание антитоксическую функцию печени.

Это означает, что если печень и накапливает что-либо, то делает она это избирательно и не «архивирует» барбитурат. Тем более что, согласно медицинским данным, следы лекарств остаются в печени максимум в течение четырех часов. Но на деле этот срок сокращается примерно вдвое, если речь идет о печени человека, часто принимающего лекарство. Дело в том, что в этом случае привыкание позволяет энзимам выполнять свою задачу быстрее.

* * *

Для того чтобы понять крайнюю важность этих данных, следует вернуться к словам Ногуши. «На самом деле концентрация барбитурата, скопившегося в печени Монро, в четыре раза превышала ту, что была обнаружена в ее крови», — сказал он. Опираясь на предыдущую информацию, можно было предположить, что между половиной второго и двумя часами ночи перед смертью актрисы в ее печень попала огромная доза барбитурата. Настолько большая, что Ногуши оценил ее как «вчетверо превышавшую концентрацию (барбитурата, обнаруженного) в ее крови».

Как мы уже видели, основываясь исключительно на концентрации барбитурата в крови, Эбернети, Керфи и Ногуши подсчитали, что жертва должна была проглотить сорок семь таблеток нембутала. Если умножить это число на три, получится сто сорок одна пилюля нембутала. А с коэффициентом умножения на четыре число пилюль становится рекордным и равняется ста восьмидесяти восьми.

Эту важную информацию следует запомнить, чтобы понять точный смысл тайного признания Томаса Ногуши. Потому как это означало, что за два часа до смерти актрисы ее печень пыталась отфильтровать количество лекарства, эквивалентное ста восьмидесяти восьми капсулам нембутала, только что введенным в ее организм.

Цифра просто астрономическая. А если добавить к этому наличие барбитурата в крови, она представляется заоблачной.

Отныне придерживаться версии самоубийства означало согласиться с тем, что Мэрилин Монро смогла проглотить около двухсот тридцати пяти таблеток нембутала!

* * *

Ко всему прочему, при ознакомлении с этой пугающей цифрой возникают чисто практические вопросы: откуда взялись эти пилюли? Куда делись пустые упаковки от них? И вообще, невозможно, немыслимо впихнуть в себя столько снотворного и не впасть в кому после приема десятка первых доз!

Короче говоря, если бы Мэрилин и решилась добровольно проглотить такое количество пилюль, она чисто физически не смогла бы это сделать, поскольку потеряла бы сознание.

С того момента обнаруженное в печени звезды количество нембутала свидетельствовало только об одном: рухнула третья опора версии о самоубийстве.

Мэрилин жизнь самоубийством не кончала.

54. Очевидность

Вначале прояснились подлинные условия съемки фильма «Что-то должно случиться», затем стала понятна подноготная развернутой киностудией «Фокс» войны в средствах массовой информации. Потом пришло понимание истинного содержания последних месяцев жизни Мэрилин, того, что в то время у нее появилось множество новых планов, и она ограничила потребление снотворного. Все это только укрепило мою уверенность. А теперь углубленный анализ вскрытия окончательно убедил меня в том, что, однако, казалось явно невозможным всего несколько месяцев тому назад.

Организм звезды был насыщен барбитуратом до такой степени, что это не могло быть оправдано добровольным приемом таблеток нембутала. Выходило, следовательно, что так или иначе, Мэрилин все же была отравлена.

И, хотя мне все еще было трудно произнести это слово, мы имели дело с убийством.

* * *

Поскольку Мэрилин Монро не покончила жизнь самоубийством, следовало отрабатывать другие версии.

Отныне возможным казался только один след: тот, что вел в стан организаторов заговора. Конечно же, поиски должны были вестись с крайней осторожностью. Потому что расследование работы Томаса Ногуши только что доказало мне, как именно под предлогом оправдания убийства некоторые люди выдавали ложную информацию. И поэтому я не должен был попасть в ту же ловушку. Равно как и в те, что они мне расставили.

Версии внутрисердечной инъекции, желтого следа лекарства, гематомы, скрывавшей след укола, и загадочного исчезновения биологических проб стали красными флажками, обрамлявшими путь, на который я вступал. Мне предстояло обойти эти подводные камни. И надо поблагодарить тех, кто запускал такого рода буйки, за то, что они не соглашались с официальными объяснениями.

Но в этой борьбе различных точек зрения столь часто осуждаемые сторонники версии заговора, как я уже констатировал, смогли одержать первую победу. Пусть даже средства, которые они применили для того, чтобы прийти к своим выводам, были весьма спорными, правда была на их стороне. Невозможность самоубийства Мэрилин стала в некоторой мере их триумфом.

Но прежде чем присудить им окончательную победу, мне надо было выполнить еще одну задачу — опровергнуть расследованием версию, выдвинутую этими сторонниками преступления.

Часть шестая. Братья Кеннеди

55. Подробности

21 мая 2006 года франко-немецкий канал «Арте» провел специальный вечер, посвященный Блондинке. Под названием «Мэрилин Монро: разбитые мечты» телеканал показал художественный фильм Джорджа Кьюкора «Миллиардер», а затем документальный фильм «Мэрилин: божественная и хрупкая» об интимной жизни звезды, снятый Биллом Харрисом.

Чтобы придать этому событию еще больший размах, «Арте» разместил на своем сайте в Интернете полное досье, посвященное карьере звезды. А на одной из его страниц под названием «Смерть Мэрилин» была помещена статья Оливье Бомбарда.

В ней точно указывались все подробности этого дела, которые были выдвинуты сторонниками версии насильственной смерти. «Начиная с 1962 года американские власти постоянно отказывались проводить какое бы то ни было расследование по поводу кончины актрисы. "Возможное самоубийство" с помощью барбитурата остается непреложным выводом. И это притом, что после обнаружения ее тела произошло много непонятного, были отброшены странные подробности, накопилось множество невероятных версий, свидетели отказались от своих показаний. Получается, что актриса якобы умерла запертой в своей спальне, на своей кровати, проглотив, не запивая водой (на месте не было обнаружено стакана), от 27 до 42 таблеток нембутала.

Это означало, что нырок в Зазеркалье начался при самых плохих обстоятельствах.

В этом тексте я не только увидел снова классическое стремление собрать расплывчатые параноидальные клише, статья начиналась со ссылки на то, что не было обнаружено стакана с водой. Но я-то уже знал, что этот довод ничего не объяснял.

Продолжение было все в том же духе: «В 1982 году Джеймс Холл утверждал, что его срочно вызвали по телефону в дом Мэрилин Монро, поскольку он в 1962 году работал на "скорой помощи". В то время напарником Холла был Мюррей Лейбовиц, которого нашли только в 1993 году и который все это подтвердил».

И снова я начал злиться. Свидетельство Джеймса Холла ровным счетом ничего не стоило, а версия о шприце была выдумкой для таблоида, чушью, которую, к сожалению, слишком часто использовали сторонники версии убийства. Что же касалось Мюррея Лейбовица, то, само собой разумеется, он никогда не подтверждал слова Холла.

Но все в конце концов свелось к некой последовательности подробностей. К тому, что передавалось из уст в уста и что еще и сегодня служит самым распространенным объяснением: «Известно, что в 1993 году дознаватели[136] отыскали также и Нормана Джейффрайза, который в то время был серьезно болен, но находился весь день 4 августа 1962 года в доме Мэрилин. Он был хорошим знакомым мисс Маррей и выполнял работу по дому. Он подтвердил свидетельство Холла. Но, главное, он был также очевидцем прибытия Бобби Кеннеди и актера Питера Лоуфорда в дом Мэрилин во второй половине дня. Разговор был бурным, что подтвердила магнитофонная запись одного частного детектива (дом Мэрилин прослушивался), Мэрилин была очень сердита на Генерального прокурора, были слышны удары». И в статье добавлено: «Ближе к ночи, между половиной десятого и десятью часами, Роберт Кеннеди в сопровождении двух человек снова приехал к Мэрилин. (…) Как написал в своей книге Дон Вольф: "Все наводит на мысль о продуманном преступлении. Мэрилин был сделан укол в присутствии Бобби Кеннеди, а доза была настолько большой, что ее хватило бы, чтобы убить пятнадцать человек"».

Так выдумка стала реальностью.

Всякий голливудский сценарист знает, что качество сюжета зависит от мерзости «героя-злодея». А в деле Монро такой злодей как раз был — Роберт Фрэнсис Кеннеди, называемый друзьями «злюкой». Его в один голос называли «грязным выблядком шлюхи» вице-президент Линдон Джонсон и глава ФБР Дж. Эдгар Гувер[137].

* * *

Спустя года с появлением новых произведений про убийство и новых обвинений Бобби в некотором роде превратился в исчадие ада для Мэрилин.

Однако его роль во всем этом все же изменилась: из организатора убийства он превратился — в основном в глазах Дона Вольфа — в одного из нескольких убийц, но продолжал оставаться в первых рядах тех, кто старался замять расследование и скрыть истину.

Самым волнующим и, естественно, самым убедительным в самой мысли о причастности к этому Бобби был тот факт, что существовал длинный список причин, по которым он мог желать актрисе смерти. «У Кеннеди было много поводов, чтобы быть недовольным Мэрилин, — заявляет в своей статье Оливье Бомбарда. — Актриса была одновременно связующим звеном между ним, его братом (Мэрилин встречалась также и с Джоном, президентом) и мафией. Она знала самые важные государственные тайны. В последние месяцы своей жизни Мэрилин Монро стала влюбленной истеричкой, она изводила Белый дом яростными телефонными звонками, негодуя, что ей дали отставку. "Глупая блондинка" вела также личный дневник и намекала многим близким, что покажет свою способность к бунту. (…) (Мэрилин) вмешалась в игру великих людей и была ликвидирована по соображениям "государственной безопасности"».

И снова журналист канала «Арте» опирался только на произведение Дона Вольфа, отбросив в сторону другие мотивы.

* * *

Прежде чем идти дальше, следовало ознакомиться со списком обвинений в заговоре, который составил Дэвид Маршалл. Этот эксперт полагал, что уже восемь из десяти человек были уверены в причастности братьев Кеннеди к смерти звезды. «Круг версий довольно широк. Они касаются президента Кеннеди, отдавшего лично распоряжение ликвидировать бывшую любовницу, причастности к этому непослушных агентов ЦРУ, которые убили Мэрилин и тем самым бросили тень на ДФК и РФК, чья политика по отношению к Кубе была воспринята ими как предательство»[138].

Не стоит также забывать об утверждениях, согласно которым вся эта операция была делом рук подручных Джимми Хоффы или какого-либо другого крестного отца коза тетра для того, чтобы убийством Мэрилин наказать Бобби. Потому что в то время Генеральный прокурор начал настоящую войну с организованной преступностью — войну в одиночку, и тем самым только умножил число своих врагов. ФБР Гувера сотрудничать с ним отказалось. Джимми Хоффа, руководитель всемогущего профсоюза водителей, стал даже особой мишенью, поскольку Бобби Кеннеди был уверен, что эта организация часть своих средств направляла на разнообразную незаконную деятельность.

К упомянутым «причинам» добавились и другие. Маршалл также их перечислил: «Не стоит ни в коем случае забывать о версии любовной ссоры между Бобби и Мэрилин. Она могла закончиться трагической развязкой. Существует также вероятность того, что Монро пригрозила предать гласности в ходе предстоявшей пресс-конференции свою двойную любовную связь с братьями Кеннеди». Некоторые защищали версию о том, что РФК якобы приехал к Мэрилин для того, чтобы объявить ей о разрыве, хотя были и те, кто утверждал обратное: что именно звезда прогнала Бобби, а этого его эго вынести не смогло.

Оставалась последняя категория версий — Дэвид Маршалл назвал ее «женщина, которая слишком много знала», — повторявшая мысль о том, что в личном дневнике звезды было много тайных сведений о президентстве Кеннеди. По словам сторонников этой версии, Мэрилин, деля ложе с президентом Соединенных Штатов и с его братом, якобы узнала о планах предстоявшего вторжения на Кубу, о деталях заговора по ликвидации Фиделя Кастро, о реформировании ЦРУ. И она будто бы занесла все эти тайны в красную записную книжечку, ставшую подобием Святого Грааля. Поиски этой мифической книжечки объединили союзников и врагов клана Кеннеди и якобы привели к убийству ее владелицы. Вот уже десять лет можно даже прочитать о том, что некоторые не очень благовидные поступки РФК также были связаны с этим дневником. Мол, Бобби, стоя на страже чести президента, сделал все, чтобы получить записи Мэрилин до того, как звезда предала их гласности и вываляла в грязи администрацию Кеннеди.

* * *

Но самое лучшее я припас на «десерт».

«Десертом» является версия, восходящая к середине восьмидесятых годов и получившая сегодня новый импульс благодаря одному документу, который включен в качестве приложения к книге Дона Вольфа.

До того как эта «смелая» версия была подхвачена американским автором, она долго существовала в кругу тех, чье шизофреническое восприятие мирт отдавало бразды правления некой элите, организовавшей заговор ради сохранения своего могущества и денег.

Если верить этому «объяснению», Мэрилин якобы убили потому, что в ее красной записной книжке содержались откровения ДФК по поводу самых жгучих секретов: деятельности инопланетян со знаменитой авиабазы Розвел, находящейся в самом центре Зоны 51!

* * *

Ну что тут скажешь…

Однако, даже если и очевидно, что Мэрилин не могла быть убита по всем этим причинам, данные объяснения не лишены некоторого интереса.

Все эти версии объединяло то, что они обвиняли клан Кеннеди и, в частности, Бобби.

Следующий этап расследования должен был привести меня на эту благодатную почву.

56. Треугольник

Передо мной было множество возможных направлений действий.

Прежде всего я мог последовательно изучить все мотивы, которые якобы заставили братьев Кеннеди заказать убийство Блондинки, тщательно их рассмотреть, добраться до источников мотивов и оставить только достаточно правдоподобные варианты.

Другим направлением действий могло быть отыскание ответа на два главных вопроса.

Первый касался любовного треугольника, объединявшего Мэрилин, Джона и Роберта Кеннеди. И я знал, что тут наше мнение было обманчивым. Потому что после выхода в свет книги Энтони Саммерса, его документального фильма, а затем после публикации книги Дона Вольфа мы перестали ставить под сомнение наличие этой тройной связи. Она с тех пор воспринималась как историческая реальность, хотя выдвинутая Саммерсом, Вольфом и другими версия является по сути яркой и умелой подборкой свидетельств и признаний, появившихся уже после смерти актрисы. Набором фактов, который почти не подвергался отсеву.

Априори, даже если это и окажется напрасным трудом, именно таков был мой подход: следовало отобрать наиболее правдоподобные и подкрепленные документами высказывания и отбросить все остальное. Прежде чем согласиться с тем, что Кеннеди в какой-то мере повинны в смерти Мэрилин, или отправить эту идею на свалку истории, я должен был проникнуться твердым убеждением относительно реальности существования этой любовной связи. И только потом можно ответить на другой вопрос: а был ли Роберт Кеннеди в доме Мэрилин Монро 4 августа 1962 года?

57. Уловка

Согласно некоторым заявлениям тех, кто обвиняет братьев Кеннеди, оборонительные бастионы Бобби начали возводиться начиная с 3 августа 1962 года. И нет ничего удивительного в том, что первая атака была предпринята злейшим врагом Мэрилин.

Как его звали? Дороти Кайлгаллен. Десять лет эта акула пера перемывала косточки всему Голливуду. И частенько ее выпады задевали Блондинку.

* * *

Конфликт между актрисой и журналисткой начался в 1953 году после обнаружения календаря, на котором Монро позировала в обнаженном виде. Возмущенная таким непотребством, Кайлгаллен была одной из тех, кто советовал киностудии «Фокс» расстаться с актрисой. Не будь тысяч писем в защиту Монро от ее почитателей, карьера актрисы могла бы на этом и закончиться. С той поры звезда стала называть журналистку не иначе как «паршивкой», которая, как звезда поведала Трумэну Капоте, была к тому же светской алкоголичкой[139].

Как бы там ни было, но В августа всегда умевшая ловко жонглировать недомолвками Кайлгаллен подкинула бомбу в «Нью-Йорк джорнэл америкэн», заявив, не называя имени, что Мэрилин «не устояла перед взглядом одного прекрасного господина, намного более известного, чем Джо Ди Маджио»[140]. Конечно, из этих слов сивиллы[141] было трудно понять, что речь шла о Бобби Кеннеди, но под «прекрасным господином» имелся в виду именно он. Кстати, за два дня до выхода статьи журналистка обратилась в Департамент юстиции в напрасной надежде получить официальную реакцию относительно предполагаемой любовной связи между Бобби и Мэрилин.

Лично я, не найдя доказательств этой попытки получить информацию по телефону, на той стадии моего расследования ограничился тем, что принял за чистую монету версию, которую выдвинули писатели — сторонники теории заговора. То есть некоторым образом поверил в эти ядовитые строки, хотя на самом деле они казались мне малозначительными. Короче говоря, я продолжаю верить в то, что Кайлгаллен в своей статье имела в виду именно Бобби Кеннеди.

Почему? Потому что в этом вопросе наша журналистка использовала, как мы увидим позже, тот же самый источник, что и другой хроникер, двигавшийся в том же направлении.

* * *

Закодированные фразы Дороти Кайлгаллен были очень важными не сами по себе, а потому что при жизни обоих героев осмелились указать на связь между Мэрилин и Бобби.

Конечно, упомянутый в начале книги опус Фрэнка Кейпелла содержит более конкретные обвинения, но он появился только в 1964 году. После смерти Мэрилин прошло уже два года, а РФК, еще не оправившись до конца от шока из-за убийства брата, потерял былую власть.

Короче говоря, несколько ничего не значивших слов и сочиненная ярым антикоммунистом пропагандистская брошюра заложили первые камни в основу истории, которая с каждым годом приобретала все больший размах.

Эта реальность поставила меня в тупик. Слух, толкнувший Блондинку в объятия Генерального прокурора, не был основан ни на сенсационных документах, ни на серьезных признаниях близких людей. Одни только намеки и красная книжица, вышедшая после драмы.

* * *

Слова Дороти Кайлгаллен все-таки эхом откликнулись на страницах конкурирующего издания. Очень скоро после кончины Мэрилин Монро нападать на Бобби Кеннеди начал Уолтер Винчел.

Этот журналист из «Нью-Йорк ивнинг график» был первопроходцем в своем жанре. Действительно, Уолтер Винчел первым осмелился нарушить законы своей профессии и начал обсуждать личную жизнь американских публичных фигур. Его особое пристрастие к порокам властей предержащих, выставляемая напоказ бисексуальность и постоянно повторяемые заявления о поддержке борьбы с коммунизмом придали ему особый статус. Действительно, в разгар Второй мировой войны этот едкий хроникер стал одним из немногочисленных друзей Дж. Эдгара Гувера.

Глава ФБР считал Винчела прекрасным рупором, способным предостеречь Америку об опасности красной угрозы, а также имел свой интерес к его пристрастию к альковным тайнам, поскольку это позволяло Гуверу составлять очень хорошо документированные досье. Поэтому статьи Винчела часто основывались на утечках информации из служб Босса. Взамен журналист поставлял ему раньше всех самую пикантную информацию.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что в статье Винчела РФК выставлялся в невыгодном свете. Как и большинство американских правых, этот журналист считал, что политика братьев Кеннеди в отношении Кубы и Советского Союза более располагала к возобновлению диалога, нежели к бескомпромиссной борьбе, считал слабостью отказ от прямой конфронтации с коммунистической идеологией, которую «ястребы» расценивали как настоящую угрозу.

Но помимо классических политических нападок на сей раз обвинения Винчела были более конкретными. Часть американского народа не желала соглашаться с версией о самоубийстве, и его заметка выдвигала идею о том, что «Муж» был в курсе того, что на самом деле происходило в последние мгновения жизни звезды. И в этом тоже не было ничего удивительного, поскольку, по его утверждению, названный «Муж»[142] был последним любовником кинозвезды.

* * *

Не доказывая со всей убедительностью существование любовной связи Мэрилин с Робертом Кеннеди, статьи Уолтера Винчела придавали дополнительный вес тому, что опубликовала Дороти Кайлгаллен. Сразу же после смерти Мэрилин Монро уже второй журналист указывал пальцем на клан Кеннеди.

Но даже если Винчел и Кайлгаллен построили свою карьеру на распространении сплетен, эта двойная публикация привязывала данную версию к гораздо более солидному основанию.

Но вот только на самом деле все было как раз наоборот!

Винчел и Кайлгаллен, цитированные затем всеми авторами — сторонниками версии заговора, чьи обвинения сегодня подхвачены и повторены Саммерсом и Вольфом, на самом деле черпали информацию из одного и того же источника.

Источником этого слуха был один-единственный человек. Не удивляйтесь, речь опять-таки идет о Фрэнке Кейпелле![143]

* * *

Эта уловка напоминала змею, кусающую свой хвост: все шло по замкнутому кругу.

Кайлгаллен основывалась на докладах Кейпелла, бывшего агентом ФБР, который стал фокусом борьбы против коммунизма. Винчел с подачи Гувера, который был счастлив тем, что подвернулся случай очернить репутацию своего заклятого врага, доверился тому же самому информатору.

Самым нечистоплотным во всем этом было то, что в своей брошюрке «Странная смерть Мэрилин Монро» Кейпелл, чтобы придать вес своим обвинениям, ссылался на статьи Винчела как на бесспорные доказательства. На статьи, источником информации для которых был он сам! И таким образом он отважно анонимно процитировал самого себя для того, чтобы придать достоверность своим же словам!

* * *

Выход на арену Фрэнка А. Кейпелла, о чьих политических мотивациях и о страстном желании дискредитировать Роберта Кеннеди я уже говорил, открывал множество путей для расследования.

Если версии, обвинявшие Бобби Кеннеди, были основаны только на доверии к заметкам Кайлгаллен и Винчела, это означало, что в течение сорока пяти лет в книгах сторонников версии убийства повторялся, возможно, по незнанию, пропагандистский бред Издателя листовки экстремистского толка «Глашатай Свободы».

Но даже если основы этого сооружения казались серьезно подорванными, его разрушение не могло удовлетворить моего любопытства. Поднявшись над обвинениями Кейпелла, верить в которые было совершенно невозможно, я должен был во что бы то ни стало установить природу треугольника, образованного Джоном, Робертом и Мэрилин, треугольника, о грани которого все ударялись и погибали.

58. Кодекс

В кодексе дружбы для нее не было никаких исключений.

Мэрилин была великодушна к своему ближнему окружению, а взамен требовала полной преданности. Среди правил, по которым жила эта группа, основным было доверие. Актриса требовала соблюдения режима абсолютной секретности в отношении ее частной жизни. Когда, случалось, некоторые люди не соблюдали этого правила и распространялись о ее жизни в прессе, приговор всегда был один: предатель незамедлительно исчезал из мира звезды так, словно его никогда и не существовало, он отрезался от других друзей.

Когда Блондинка поняла, что пресса может очень сильно навредить, она внезапно решила использовать средства массовой информации для развития своей карьеры. Не относилось ли это первое ее осознание силы прессы ко временам скандала по поводу ее фотографий в обнаженном виде? Но информация исходила из ее окружения, а реклама была поддержана главой киностудии «Фокс» Дэррилом Зануком. С той поры Мэрилин стала по-другому понимать слово «друг».

Потом был неудавшийся брак с Джо Ди Маджио. Внимание вездесущей прессы прояснило для нее то, что профессия журналиста коренным образом изменилась, что журналисты стали вплотную интересоваться повседневной и частной жизнью знаменитостей. Действительно, бывшая звезда бейсбола не стал скрывать истинных причин их развода. Да, он любил никому не известную Норму Джин Бейкер, но ненавидел слишком известную Мэрилин Монро. А убийственные слова и похотливые слухи, распускаемые Уолтером Винчелом, Дороти Кайлгаллен, Луэллой Персоне и многими другими специалистами по сплетням, положили конец его терпению. Прежде чем развестись с Мэрилин, Джо предложил ей последнюю сделку: он готов был отказаться от развода, если Блондинка закончит свою карьеру в кино.

Заливаясь слезами, Мэрилин выбрала славу, но при этом запомнила урок: с той поры ее частная жизнь будет под семью замками.

* * *

В 1962 году людей, пользовавшихся доверием Мэрилин, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Из женщин Пэт Ньюкам поменяла статус пресс-атташе на статус близкой подруги. В эту ограниченную группу входила также Пэт Кеннеди, сестра Джона и Бобби.

Ральф Робертс, массажист звезды, был ее доверенным лицом уже много лет. Ален Снайдер, визажист Мэрилин, также считался ее другом.

Именно этот узкий круг мне и следовало проработать, чтобы проверить достоверность слухов о связи Монро с братьями Кеннеди.

Но прежде чем разбираться со связями между Мэрилин и Бобби, хронология фактов вынуждала заняться сначала случаем с Джоном Кеннеди. Потому что, если верить сторонникам существования любовного треугольника, РФК якобы «подобрал» актрису, когда под давлением угроз о разводе со стороны Джеки Кеннеди и шантажа со стороны Гувера президент вроде бы сам решил расстаться со звездой.

59. Президент

И опять правило подтвердилось.

Метод, избранный мной для расследования, был относительно простым: для ответа на каждый вопрос, связанный с загадкой Мэрилин, я решил докапываться до источника информации. Эта работа требовала терпения и решимости, но часто оказывалась удачной. Она, например, помогла понять, что одно утверждение, напечатанное в 1990-х годах, было на самом деле основано лишь на слухе, ходившем в 1964 году. Что условное наклонение, употребленное в те годы, не выдержало испытания временем, и никто не удосужился проверить подлинность и правдивость первоначального источника. Это смещение понятий придавало подлинный вид «информации», которая зачастую не имела ничего общего с действительностью. Такой дрейф был тем более опасным, что многочисленные дознаватели или просто заинтересованные этим делом люди попали в ловушку.

Так, например, одно обвинение было выдвинуто на основе документального фильма, показанного Би-би-си — этот случай я выбрал наугад, — и, следовательно, считалось правдивым только потому, что фильм прошел на серьезном канале.

Но информация, выданная в этом документальном фильме, могла быть основана на разговоре с каким-нибудь человеком, занимающимся расследованием тайны смерти Монро, который и сам повторял нечто, где-то им прочитанное, во что он поверил. В результате могло оказаться, что воспроизводились слова Фрэнка Кейпелла, но никто этого не узнал и не отметил.

* * *

Эти археологические раскопки подняли другую проблему, такую же неприятную для тех, кто старается отделить ложь от правды: с течением времени и смертью оппонентов вера людей в истории усиливается.

Отношения между ДФК и Мэрилин являются тому ярким свидетельством. По мере того как мифы об этой парочке входили в наше сознание, после смерти обоих героев, а затем и их наследников флирт начал принимать сюрреалистический размах.

Так, одна из последних опубликованных на эту тему книг[144] в открытую говорит о так называемых семейных сценах, якобы имевших место между Джоном и Джеки Кеннеди! Неискушенный читатель может из этого понять — а главное, поверить, — что жена президента Соединенных Штатов прекрасно знала о том, что ее муж спал с Мэрилин Монро, и что в июле 1962 года она поставила перед ним выбор: или он прекратит ей изменять, или будет пожинать последствия скандального развода! Естественно, автор в книге не удосужился пояснить своим читателям, что его утверждения абсолютно ни на чем не основывались, кроме его богатого воображения.

* * *

То же самое явление усиления веры касалось природы их отношений и их развития.

С годами хронология событий сильно изменилась.

В первых работах, связывавших кинозвезду и президента, начало их любовной истории положило исполнение ею песенки «С днем рождения». Но затем некоторые заговорили о том, что история началась сразу же после переезда Джона Кеннеди в Белый дом, то есть в первых числах января 1961 года.

В семидесятых годах дата отсчета снова поменялась. Теперь уже ДФК пал перед чарами Мэрилин в 1960 году на съезде Демократической партии, который проходил в Лос-Анджелесе. Это было решающим событием в приходе ДФК к власти. А актриса, якобы сидевшая в зале, не смогла скрыть радости при объявлении любовника кандидатом от этой партии.

Версия процветала, хотя и вызывала бесчисленное количество исторических вопросов. Все забыли о том, что доступ в зал имели только делегаты с правом решающего голоса в пользу кандидата в президенты, что ни в одной статье не было отражено присутствие Блондинки на этом съезде, столь широко освещавшемся в средствах массовой информации. Забыли и о том, что график работы Мэрилин с 9 по 15 июля 1960 года, когда проходил съезд Демократической партии, вынудил ее находиться с 3 июля в Нью-Йорке, где она надеялась встретиться с Ивом Монтаном! Эти люди явно пренебрегли и тем фактом, что Ральф Робертс, верный массажист звезды, проживавший в то время на восточном побережье, вспоминал, что Мэрилин была рядом с ним, когда по радио передавали выступление ДФК, избранного кандидатом в президенты[145]. Посему упоминание этой даты представляется совершенно нереальным, но все-таки Энтони Саммерс и Дон Вольф продолжили считать съезд демократов точкой отсчета.

В девяностых годах появился ряд других дат. Теперь их интимная встреча относилась уже к 1958 году и привязывалась к съемкам фильма «В джазе только девушки», когда Джон Кеннеди был молодым и популярным сенатором. Или к еще более ранним датам, потому что Джо Кеннеди, отец ДФК, был завсегдатаем голливудских вечеринок и лично познакомил сына с юной старлеткой, соблазнить которую было достаточно легко.

* * *

Знакомство с этой абракадаброй предвещало, таким образом, самое худшее. Еще немного терпения, и, уверен, какой-нибудь отважный писатель нашел бы некое невероятное свидетельство тому, что Джон Ф. Кеннеди лишился невинности в объятиях Мэрилин!

60. Миф

На самом же деле точно установлено, что была всего одна интимная встреча ДФК и Мэрилин, и она произошла 24 марта 1962 года, то есть за пять месяцев до кончины актрисы. Часть мифа рассеялась.

В том самый день президент находился в Палм-Спрингсе, в Калифорнии, в доме певца Бинга Кросби.

Изначально ДФК планировал заехать в Калифорнию к Фрэнку Синатре, но за несколько недель до этого один из сотрудников указал ему на недопустимость этого посещения. В то время как Департамент юстиции боролся с организованной преступностью, президент намеревался остановиться у человека, известного своими связями с коза ностра. Бобби, прежде чем принять решение, потребовал полное досье на Синатру. Оно его потрясло, и певец сразу же попал в число тех, с кем знаться не пристало. Он также выяснил, что Сэм Джанкана, крестный отец чикагской мафии, несколько дней прожил в доме Синатры. И помыслить было невозможно, что президент мог спать в той же самой постели, где спал один из самых влиятельных мафиози того времени.

Альтернативным решением стал Бинг Кросби.

Синатра, чья поддержка ДФК в 1960 году стала решающей, визит к сопернику, да к тому же и республиканцу по убеждениям, расценил как смертельное оскорбление. 24 марта произошел не только окончательный разрыв отношений между кланом Кеннеди и певцом. С этого дня Синатра начал систематически оказывать финансовую и публичную поддержку кандидатам от Республиканской партии.

* * *

Встреча Мэрилин и Джона Кеннеди состоялась во второй половине дня 24 марта 1962 года в покоях, которые были отведены президенту.

Этот факт удалось зафиксировать с такой точностью только потому, что актриса позвонила Ральфу Робертсу. Она хотела справиться о технике массажа для того, чтобы размять затекшую спину своему приятелю, и Робертс снабдил ее всеми необходимыми рекомендациями. Но Мэрилин продолжала расспрашивать, не будучи до конца уверена в том, что все правильно поняла. И попросила Робертса, чтобы он сам поговорил с другом, у которого болела поясница. И тот сразу же узнал бостонский акцент ДФК. Поскольку Робертс знал, что президент страдал от хронических болей, и вопросы его были очень конкретными, ему не составило труда узнать, с кем он говорил. Хотя разговор продлился всего несколько минут, у Ральфа Робертса сомнений не оставалось: его подруга была именно с Джоном Ф. Кеннеди. Это ему вскоре подтвердила и сама Мэрилин.

Так Ральф Робертс стал случайным свидетелем этого любовного приключения кинозвезды с 35-м президентом Соединенных Штатов.

* * *

Джон и Мэрилин…

Сорок пять лет разные выдумки, по сути, сводились к одному вечеру распутства на ранчо Палм-Спрингс.

Миф оказался более сексуальным, чем действительность. Не было коротких встреч между рейсами самолета, не было жарких объятий в Овальном кабинете, не было мгновений страсти, наблюдаемых издали агентами секретных служб.

Любовное свидание вечером 24 марта 1962 года было единственным, что установлено благодаря свидетельству из первых рук. А все остальные страстные сцены, о которых ходили разговоры, следует отнести к разряду слухов, основанных на сплетнях и выдумках.

Конечно же, отсутствие подтверждений вовсе не означает, что не было других частных встреч с президентом. Но вероятность признания того, что они были, весьма ничтожна по ряду причин.

Во-первых, Мэрилин ни разу не рассказывала о других встречах никому из своего окружения. А поскольку она не стала скрывать эпизод 24 марта, к чему ей было хранить в тайне и другие возможные свидания? Во-вторых, в период между съемками фильма «Что-то должно случиться» и воспалением горла рабочий график жизни Мэрилин в 1962 году восстановить было довольно легко. И, как это уже было сделано некоторыми независимыми исследователями, при сравнении этого графика с графиком публичной жизни Джона Ф. Кеннеди становится очевидным, что времени и мест для их встреч попросту не оставалось.

Вывод напрашивался сам собой. Помимо массажа, имевшего место 24 марта, вечер празднования дня рождения в «Медисон-сквер-гарден» был единственным моментом, когда Джон и Мэрилин оказались в одно время в одном городе!

* * *

Значит, оставался Роберт Фрэнсис Кеннеди.

Поскольку любовное приключение звезды и президента ограничилось только одним вечером в Калифорнии, все мои надежды были связаны с братом президента.

Любовная связь Мэрилин с Бобби всегда считалась бросовым любовным романом. Чем-то вроде утешительного приза после распада пары Монро — ДФК.

Но чудеса всегда возможны!

61. Брат

Никаких реальных доказательств не существует.

Ни одно достойное уважения свидетельство не говорит однозначно, что Роберт Кеннеди и Мэрилин Монро состояли в любовной связи.

Более того, Ральф Робертс, напомним, самый доверенный человек актрисы, вспоминал после кончины Мэрилин, что она всего лишь раз упомянула брата президента: «Она спросила, дошли ли до меня слухи о Бобби и о ней. И добавила: "Это все неправда. В любом случае, он слишком худ и не в моем вкусе"»[146].

Отрицания звезды вполне было бы достаточно. В конце концов, разве этими словами она не опровергала слухи и не приземляла версию, которая делала ее отвергнутой любовницей? Бобби не был во вкусе Блондинки, а его фамилия тут вовсе ни при чем.

Ну что, закрывать это дело?

Ни в коем случае. Поскольку сторонники версии виновности РФК имели на руках еще пару козырей. Первый касался телефонных звонков от Мэрилин в офис Генерального прокурора. Другой, намного более важный, утверждал, что Бобби 4 августа 1962 года находился в спальне Монро.

* * *

В связи с тем что Кортни Эвансу пришлось много времени проводить вместе с Робертом Ф. Кеннеди в Департаменте юстиции, они стали друзьями.

Дружба эта была удивительной, потому что Эванс был агентом ФБР, прикомандированным туда самим Дж. Эдгаром Гувером для обеспечения связи между руководителем Бюро и РФК. Другими словами, этот предохранитель имел задачу следить за действиями и поступками злейшего врага патрона ФБР.

Как бы там ни было, 20 августа 1962 года Кортни Эвансу было не по себе. Хотя Дж. Эдгар Гувер продолжал вендетту против того, кто сразу после назначения принялся урезать его права и привилегии, Эванс был обязан проинформировать Бобби о содержании разговора, тайно записанного ФБР.

Разговора, в ходе которого Мейер Ленски, один из самых блестящих умов организованной преступности[147], сказал, что Генеральный прокурор изменял жене с некой женщиной из Эль-Пасо в Техасе.

Прочитав отчет, Кеннеди, зная о методах, которые применял Гувер для его дискредитации, только пожал плечами. Это обвинение было тем более пустым, что РФК ни разу в жизни не был в этом техасском городке. Но, как он сказал Эвансу, все это вполне вписывалось в стратегию «продавцов сплетен». Тех самых, кто за несколько месяцев до этого бросил его в объятия Мэрилин, а теперь выдумал еще одну порочившую его связь. И сказал при этом относительно звезды, что был с нею знаком, потому что она была подругой (его) сестры»[148].

Подруга сестры…

Если хорошенько подумать, то это было самой точной характеристикой отношений между Бобби и Мэрилин. Потому что, и Доналд Спото позднее доказал это в своей великолепной биографии, рабочие графики Мэрилин и Бобби не давали ни малейшей возможности им пересечься, как и в случае ДФК и звезды.

Начиная с 1961 года и до кончины актриса и РФК очень редко находились в одном городе в одно и то же время!

По сути, можно с уверенностью говорить только о четырех случаях, когда они имели возможность пересечься. Но всякий раз только в рамках какого-нибудь публичного мероприятия, то есть в присутствии многочисленных свидетелей.

Среди этих мероприятий есть прием, устроенный ДФК после празднования его дня рождения в «Медисон-сквер-гарден». А три других? Это были три ужина в Калифорнии, организованных Пэт Кеннеди-Лоуфорд, сестрой Бобби.

* * *

Оставалось изучить вопрос с телефонными разговорами.

Если верить литературе о заговоре, подруга сестры Бобби имела любопытную манию изводить Генерального прокурора телефонными звонками. И эти звонки, продолжают все те же источники, странным образом участились в последние месяцы жизни Монро. Следовательно, эти телефонные звонки доказывали нарастание напряженности в их любовных отношениях.

Впервые обвинения базировались на правдивых фактах. Как показал список телефонных звонков актрисы, только в июле она шесть раз звонила в Вашингтон.

Но для того чтобы быть полной, история на этом явно не заканчивалась. Потому что только один телефонный разговор 30 июля продолжался почти восемь минут, а другие звонки продолжались не более минуты! Чаще всего Мэрилин Монро не удавалось преодолеть заслон, выстроенный секретаршей РФК. Или же, как в случае с двумя звонками от 17 июля, у Бобби не было времени на то, чтобы ответить[149].

Шесть телефонных звонков, пять из которых крайне короткие, никоим образом не подтверждали версию о том, что Мэрилин угрожала Бобби предать гласности их связь, если он не разведется с Этель. Тем более что эти попытки позвонить не имели ничего общего с частной жизнью звезды.

* * *

В течение июля 1962 года у Мэрилин Монро была только одна цель: отбиться от нападок киностудии «20-й век Фокс».

Как мы уже видели, ее рабочий график был насыщен выступлениями перед представителями средств массовой информации, фотосессиями у знаменитейших фотомастеров, деловыми встречами с руководителями киностудии «Фокс», срочными совещаниями с адвокатами, агентами и рекламным сообществом. И все это перемежалось с настоящей стратегией партизанской войны, разработанной ее соратником по борьбе Дэррилом Зануком, обосновавшимся во Франции. Не говоря уже о том, что в этот период, чтобы справиться с сильным стрессом, Мэрилин увеличила число сеансов у Гринсона и количество уколов от доктора Энджельберга.

В период между 1 июля и 4 августа, и гонорары психиатра это подтверждают, он проводил с ней часовые сеансы лечения в течение 28 дней. А Энджельберг в июле навещал ее раз двадцать.

Как в этом перегруженном рабочем графике можно было предусмотреть время для любовной жизни? Тем более с таким занятым и публичным человеком, как Бобби? Кстати, и люди из числа близких друзей Мэрилин никогда об этом не упоминали!

* * *

Этим телефонным звонкам звезды может быть только одно объяснение. А что, если повышенное внимание Мэрилин к Бобби было просто связано с ее профессиональными неурядицами? В конце концов, разве РФК не был самым влиятельным человеком, которого она знала, и, кроме того, человеком, который имел свободный доступ к самому президенту? К тому же Бобби был братом ее самой близкой подруги и слыл в клане Кеннеди человеком, умеющим улаживать все проблемы.

Как мы уже видели, Мэрилин проводила активную закулисную работу, чтобы организовать свое возвращение на киностудию «Фокс» на возможно лучших условиях. Не пыталась ли она всего лишь поговорить с Робертом Кеннеди, чтобы тот ей помог в этом?

* * *

В июле 1962 года перед возвращением к делам Дэррила Занука киностудией «20-й век Фокс» продолжал руководить Сэмуэл Ирвинг Розенман, бывший судейский, сторонник Демократической партии, пришедший в политику вместе с Франклином Д. Рузвельтом. Затем он проследовал с ним в Белый дом, став прекрасным советником и верным другом этого президента. После президентства Трумэна Розенман уехал из Вашингтона в Нью-Йорк и лавировал между миром деловых людей и миром политических деятелей.

Пути Розенмана и семейства Кеннеди часто пересекались. Вначале судья познакомился с Джо Кеннеди, отцом ДФК. Оба они были советниками Рузвельта и принимали участие в разработке Нового курса. Затем, став послом Соединенных Штатов в Лондоне в тревожные годы приближения Второй мировой войны, Кеннеди завел привычку часто созваниваться с Розенманом.

Несмотря на то что он был уроженцем Сан-Антонио, штат Техас, судья в 1960 году оказал поддержку Джону Ф. Кеннеди, отвернувшись от Линдона Б. Джонсона, хотя тот и родился в одном с ним штате. Новый президент не забыл об этой поддержке и просил бывшего советника выполнять различные его поручения. С этими задачами Розенман справлялся, не отказываясь при этом от мест в руководстве ряда крупнейших фирм, в число которых входила и киностудия «20-й век Фокс». Кстати, именно он, будучи председателем административного совета студии «Фокс», официально отдал приказ об увольнении звезды.

Таким образом, именно в руках судьи Розенмана тем летом 1962 года находилась судьба Мэрилин. А разве Розенман не был другом семьи одной из ее лучших подруг?

Вполне возможно, что перед прямым обращением самой Мэрилин ее подруга Пэт Кеннеди-Лоуфорд попросила Бобби заступиться за нее перед Розенманом. Во всяком случае, личные письма Дэррила Занука и Спайроса Скураса показывают, что РФК действительно неоднократно звонил судье Розенману, ходатайствуя за Мэрилин. И более того, говоря, что президент оценил бы этот поступок в отношении актрисы, Роберт Ф. Кеннеди «убедил Розенмана пересмотреть решение по делу Монро»[150].

Но чем объяснить то, что эта важная информация не была упомянута в книгах, обвинявших Роберта Кеннеди в причастности к убийству Мэрилин Монро? Я до сих пор задаю себе этот вопрос, потому что ответ на него меняет все и разрушает годами сложившийся миф!

* * *

Подведем итоги.

Прежде всего, у нас есть актриса, отвергающая всякую мысль об интимной близости с Бобби Кеннеди, в чем она и призналась своему самому близкому другу.

Затем, рабочие графики звезды и Генерального прокурора, доказывающие, что за два года они могли встретиться только четыре раза. И всякий раз в присутствии многих свидетелей.

Потом, знаменитое обвинение в «телефонном домогательстве», предпринятом актрисой в отношении своего «любовника» Бобби Кеннеди, Сводилось к смешной серии в шесть коротких звонков, заканчивавшихся чаще всего сообщением, оставленным помощнице Генерального прокурора.

И теперь еще архивы руководителей киностудии «20-й век Фокс», показывающие, что самым возможным объяснением этих попыток переговорить по телефону было стремление Мэрилин устроить свою карьеру.

Решительно, бурный, страстный и драматичный «роман» этих двух «любовников» более походил на выдумку, не основанную ни на каких реальных фактах.

* * *

Оставалось решить последнюю загадку: продлившийся восемь минут таинственный телефонный разговор, состоявшийся 30 июля 1962 года, то есть всего за несколько дней до смерти Монро.

Сторонники версии об организованном кланом Кеннеди заговоре представляют этот разговор в качестве последнего шанса Мэрилин. По их мнению, создается впечатление, что РФК, испуганный решимостью актрисы предать гласности свой личный дневник, якобы сразу после разговора принял решение покончить с проблемой Монро самым радикальным способом. С тех пор, по прошествии сорока пяти лет, прежде чем окунуться в чтение записной книжки Мэрилин, настала пора успокоить сердце относительно его содержания и всего этого вопроса.

Как мы уже видели, день 30 июля стал для актрисы исключительным. Ее битва против киностудии, начавшись за два месяца до этого, закончилась убедительной победой, потому что в тот самый день Питер Ливатес приехал к ней домой и передал окончательный вариант предложений киностудии «20-й век Фокс». Гонорар Мэрилин увеличился в пять раз, Джорджа Кьюкора отстранили от окончания съемок фильма «Что-то должно случиться», ей было предложено сняться в еще одном полнометражном фильме с великолепным подбором актеров. Победа была полной.

Монро позвонила своему визажисту Алену Снайдеру и пригласила его в следующие выходные отпраздновать окончание противоборства. Затем, поскольку Питер Ливатес признался в том, что получил указания обговорить условия ее возвращения на студию непосредственно из Нью-Йорка и кабинета судьи Розенмана, звезда сняла трубку и попросила соединить ее с номером RE 7—8200, то есть с коммутатором Департамента юстиции в Вашингтоне[151].

И в разговоре она в течение нескольких минут сердечно поблагодарила брата подруги, поскольку без его помощи всего этого, скорее всего, не случилось бы.

62. Окружение

Прежде чем пытаться прояснить вопрос о присутствии Роберта Кеннеди 4 августа 1962 года в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв, следует сделать паузу.

Потому что невозможно идти дальше, не остановившись на последствиях открытий, сделанных в предыдущих главах. Мое расследование не только серьезно подорвало миф о существовании любовной связи между Мэрилин и Джоном Ф. Кеннеди, но и полностью разрушило версию о любовном романе между актрисой и Бобби.

Последствия этих открытий для разгадки тайны Монро были, как следует понимать, очень важными. Но прежде чем подойти к этому, понять настоящую природу контактов актрисы с этими двумя политическими деятелями, надо было найти им законное объяснение.

Почему спустя сорок пять лет после тех событий мы констатировали наличие такого заблуждения?

Почему такое нагромождение неточностей приобрело сегодня статус исторической правды?

* * *

Чуть ранее я уже упоминал о некоторых механизмах, которые легли в основу данной ситуации.

В написанной им биографии звезды Доналд Спото также посвятил этому вопросу послесловие, увлекательное, но несколько неточное.

Джеймс Хилти, университетский биограф Роберта Ф. Кеннеди, тоже ставил вопрос об искажении фактов: «История (отношений между РФК и Монро) претерпела множество изменений с тех пор, как о ней впервые заговорили в 1964 году, когда один человек, считавшийся даже самим ФБР "крайне правым фанатиком", стал утверждать, что смерть Монро явилась следствием некоего коммунистического заговора. И наличие этого заговора Роберт Кеннеди — обвиненный невероятнейшим образом этим автором в симпатиях к коммунистам — сумел очень ловко замять», — писал он в своих книгах. «Репортеры, специализировавшиеся на распространении сплетен и слухов, невероятно раздули затем эту историю, а Норман Мейлер в 1973 году литературно обработал ее и очень приукрасил. Она стала личным крестовым походом человека, уверявшего (но не сумевшего это доказать), что он был женат на Мэрилин Монро. В восьмидесятых годах история обогатилась новыми подробностями и вовлекла в свой водоворот Хоффу и мафию. Затем Энтони Саммерс все обработал и сочинил талантливую историю, сдобрив ее терминологией, свойственной версии заговора. Сегодня все это повторяется безо всякого критического осмысления в некоторых биографиях Монро и Кеннеди, а также телепередачах и в телефильмах. Действительно, эта история о призрачной любовной связи прочно засела в подсознании людей»[152].

Это проявление Хилти своей гражданской позиции настолько же великолепно, насколько реалистично и обвинительно. Оно напрямую касается книги Дона Вольфа. Пойдя по указанному Энтони Саммерсом ложному пути, делая Бобби непосредственным виновником убийства Мэрилин, американец без колебаний направился туда, куда даже его британский собрат следовать отказался. И дошел до заказного убийства.

* * *

Тайна Мэрилин не была окончательно разгадана в течение сорока пяти лет после известных событий только лишь потому, что последние месяцы жизни звезды были полностью в тумане, перевраны и искажены.

По мнению многих, эта загадка все-таки имеет некоторую связь со всем, что окружает убийство ДФК. Такой же напряженный окружающий контекст, богатый ловушками и подводными камнями, которых и мне не всегда удавалось избегать.

Однако дело Монро приняло совершенно новый размах. Работа по отсеиванию выдумки от реальности потребовала столько усилий и столько настойчивости только потому, что существовали две сторонние силы, которые постоянно все путали. Соперничавшие между собой труды Спото и Хилти указывали два основных направления, но надо также рассказать, как именно деньги и ненависть смешивали все карты.

63. Идеализм

Норман Мейлер нашел золотую жилу.

За несколько месяцев до этого издательский дом «Гроссет энд Данлэп» заказал у него статью, которая должна была сопровождать альбом с фотографиями Мэрилин Монро[153]. В 1972 году идиллический невинный «американский образ жизни», запачканный войной во Вьетнаме и убийством ДФК, трещал по всем швам. А Мейлеру суждено было прикрыть своим искусством эти болезненные раны.

* * *

В январе 1970 года Кристофер Пайл, следователь юридического подкомитета по конституциональным правам Сената, открыл обществу глаза, установив, что американская армия шпионила за некоторыми гражданскими лицами. Выступая на заседании комиссии по расследованию во главе с Сэмом Эрвином, он высказал стране правду, которую та не знала, но которой суждено было войти в повседневную жизнь на много лет.

В 1971 году газета «Нью-Йорк таймс», а затем и «Вашингтон пост», борясь против попыток администрации Никсона ввести цензуру, опубликовали полностью документы Пентагона. Эти попавшие в руки Дэниэла Элсберга секретные документы открыли подноготную вьетнамской войны. И оглушенные американцы узнали из них, например, то, что президент Линдон Б. Джонсон сделал все, чтобы раздуть пожар войны в Азии, хотя публично утверждал совершенно обратное. И что Никсон, идя вразрез со своими публичными выступлениями, не сделал ничего, чтобы изменить развитие этих событий.

Борьба против происков и измышлений американской администрации достигла своего пика в следующем году. Если для людей знающих это обилие разоблачений вовсе не было удивительным — в конце концов, в Соединенных Штатах началась предвыборная борьба, которая с 1960 года превратилась в публичное сведение счетов, главной задачей которого, помимо выдвижения более привлекательной программы, было уничтожение противника, — 1972 год народ ничуть не успокоил.

В мае скончался казавшийся незыблемым хозяин ФБР Дж. Эдгар Гувер. По Вашингтону прокатился вздох облегчения, который был услышан по всей стране. После его смерти словно клапан открылся, и выплеснулся поток рассказов относительно его болезненной страсти к составлению досье. Казалось, Босс с намного большей энергией занимался шантажом за властями предержащими, нежели борьбой против организованной преступности.

В июне, словно вишенка на торт, направление группы водопроводчиков в дом на улице Уотергейт, которое закончилось фиаско. Следуя наказам Гувера, ФБР попыталось было закрыть расследование, установив с досадой, что бывшие работники ЦРУ и даже один из членов предвыборного штаба Никсона казались замешанными в операцию по прослушиванию штаб-квартиры Демократической партии. Этот скандал разгорелся еще сильнее после признаний Карла Бернштейна и Боба Вудварда на страницах «Вашингтон пост» и занимал все первые страницы газет в течение всего 1972 года. Все закончилось переизбранием Никсона, но оставило всех в уверенности, что конвейер по производству сюрпризов остановить больше будет невозможно.

* * *

Отголоски всех этих историй изменили у многих американцев взгляды на свою страну. Вашингтон более не считался, как ранее, образцом порядочности и честности.

До этого большинство народа наивно воспринимало политическое устройство, но отныне невинность была утрачена. С моей точки зрения, самым наглядным подтверждением этого отношения стало то, как в Соединенных Штатах восприняли доклад комиссии Уоррена относительно виновности одного лишь Ли Харви Освальда в убийстве Джона Фицджеральда Кеннеди. Хотя по существу страна отказалась увидеть неувязки этого документа, поскольку он был составлен правящей элитой, но на сей раз уже не столь единодушно. С той поры народ стал проявлять возрастающее недоверие к своему руководству.

Другим последствием этой перемены настроения стало в случае Монро выдвижение обвинений против двух государственных организаций, которым до этого привыкли верить на слово: ЦРУ и Республиканской партии. С этого времени в борьбе за свое выживание эти две организации — их интересы часто совпадали — были готовы на все.

И, в частности, на притворство. Или на то, чтобы отвлечь от себя внимание. И Норману Мейлеру суждено было стать их рупором.

64. Индустрия

Чтобы не утонуть в одиночку, у указанных официальных учреждений был только один выход: перейти к тактике выжженной земли, заставить поверить в то, что Вашингтон загажен, осквернен, выдвинуть лозунг, что «все насквозь прогнило»! И тогда все реальные ошибки перемешивались.

Поскольку это не давало уверенности, что выдвинутые против них обвинения будут сняты, самым простым способом отражения нападения было напасть самим. Следовало показать, что и другие — в частности, Демократическая партия — тоже повинны в тех же самых грехах, если не еще более тяжких. Надо было вложить в сознание народа мысль о том, что администрация Никсона всего лишь унаследовала тяжелый груз ошибок, оставленных предшественниками. И что вина ЦРУ состояла единственно в том, что оно подчинилось распоряжениям хозяина Белого дома того периода, то есть ДФК. Короче говоря, Америка семидесятых только расплачивалась за незаконные и аморальные действия прошлых лет.

Но для того чтобы придать этому тезису видимость достоверности, надо было иметь на руках какие-то данные. И посему разведывательное управление и республиканцы пустили в ход все средства для того, чтобы очернить дело и итоги работы братьев Кеннеди. А они оправдаться никак не могли… поскольку оба погибли. Вот повезло!

Именно поэтому родилось движение против клана Кеннеди.

Спасение Никсона и обеление ЦРУ состояли в том, чтобы осудить и очернить годы президентства ДФК. То есть открыто заявить, как это однажды уже сделал Линдон Джонсон, что убийство бывшего главы государства было «карой небесной», ужасным, но логичным выставлением счета, поскольку у убитого президента на совести было множество жертв — выдуманных, конечно же.

Первой дымовой завесой, которую поставило ЦРУ, стало утверждение о том, что команда сантехников с Уотергейта была на самом деле группой головорезов, уволенных Робертом Кеннеди после назначения его главой Департамента юстиции. Чтобы выбраться из трясины, которая каждый день грозила поглотить Белый дом, один из близких Никсону людей «кинул кость» прессе: посоветовал еще раз поинтересоваться автомобильной аварией на Чаппакуиддикском мосту, в результате которой Тэд Кеннеди, младший брат Джона и Роберта, стал виновником гибели своей ассистентки. По словам этого республиканского «источника», «сантехники» были призваны на помощь для того, чтобы убрать все следы, ведущие к сенатору-демократу.

Помимо этого, пресса кишела слухами о так называемых подтасовках фактов, которыми якобы руководили два брата. Упоминались в связи с этим политические убийства, государственные перевороты, пропагандистские кампании…

Таким образом, дискредитация клана Кеннеди отводила нападки на Никсона и создавала иллюзию некоего равновесия. Самое невероятное заключалось в том, что в этом движении не было никаких подводных течений, некоторые публично смирились с мыслью о том, что Уотергейтский скандал по-новому высветил роль президента, и критически переоценили президентское правление ДФК. В их числе был и Норман Мейлер.

* * *

Норман Мейлер уже уловил веяния времени.

Они напоминали период падения Римской империи, и публика жаждала знать все мельчайшие подробности закулисной возни на уровне верховной власти и намерена была по-иному взглянуть на недавнее прошлое. А поскольку развенчание мифа Кеннеди гарантировало хорошую продажу писанины, он превратил обычный альбом с фотографиями в обвинительную книгу.

Норман Мейлер — талантливый писатель, который, вооружившись пером, привнес в события свое видение и додумался до того, что команда сантехников с Уотергейт из числа агентов ФБР и ЦРУ убила Мэрилин, чтобы шантажировать этим Бобби.

Его талант — хотя он и черпал факты в книжке Кейпелла — сделал произведение захватывающим. Книга стала бестселлером и обеспечила человеку из Статен-Айленда такую славу, которую он никогда бы не завоевал своим экстремизмом. Несмотря на то что пресса раскритиковала Мейлера, указав на то, что все его обвинения против Бобби безосновательны, великого писателя это ничуть не озаботило. Да он даже и не скрывал свою глубинную мотивацию.

Мейлера преследовали американские налоговые органы, и писатель признался в причине, заставившей его напасть на РФК, хотя сам он при этом был уверен в том, что смерть актрисы была случайной. «Мне очень были нужны деньги»[154], — заявил он беззастенчиво.

Это замечание было услышано. Норман Мейлер пробил брешь, а Роберт Слатцер в нее пролез.

Так была основана новая индустрия.

65. Муж

Роберт Слатцер не принадлежал к когорте тех, кто намеревался урвать кусок от пирога по имени Монро.

Он громогласно заявил, что начинает крестовый поход. Слатцер был рыцарем, боровшимся за правду. Его битва приобрела характер личного расследования. В конце-то концов, разве он не был мужем Мэрилин?

* * *

Эта история началась как сказка, поданная под голливудским соусом.

Уроженец Огайо Роберт Слатцер учился на журналиста, когда летом 1946 года повстречался с Мэрилин. Война закончилась совсем недавно, и Норма Джин, решив попытать счастья на киностудии «20-й век Фокс», искала работу в одном из иллюстрированных журналов Лос-Анджелеса, освещавших жизнь фабрики грез. Перед лицом жестокого мира оба дебютанта горячо полюбили друг друга.

Что было потом?

По словам Слатцера, это стало началом тайного романа и длительной дружбы, апогей которой якобы был достигнут 4 октября 1952 года в городке Тихуана в Мексике. Когда Мэрилин Монро вроде бы вышла за него замуж.

Однако же ненадолго.

Потому что спустя три дня после этого под давлением Дэррила Занука или Джо Ди Маджио — это так и осталось невыясненным — молодая чета якобы снова поехала в Мексику, чтобы за горсть долларов подкупить одного местного адвоката и уничтожить свидетельство о браке.

Эта подробность очень важна. Ибо она означает то, что вся эта история, которую Роберт Слатцер рассказывал и продавал до самой своей смерти 28 мая 2005 года, не была основана ни на едином вещественном доказательстве.

* * *

На самом же деле Роберт Слатцер никогда не был женат на Мэрилин.

А поездка в Мексику была плодом его воображения. Более того, эта выдумка имела чисто коммерческую подоплеку.

И для начала следовало бы оспорить ту символическую и романтическую встречу 1946 года.

Как рассказывали одновременно Ален Снайдер и Кей Эйшер, бывшая настоящей женой Слатцера в период с 1954 по 1956 год, журналист этот был всего лишь поклонником Монро. Воздыхателем, который присутствовал на съемках фильма «Ниагара» и осмелился подойти к звезде и попросить сфотографироваться с ним. И именно этот снимок в течение тридцати лет Слатцер выставлял в качестве доказательства своего романа с Мэрилин.

Затем следовало бы подчеркнуть тот факт, что ни один из по-настоящему близких Мэрилин людей ни разу не слышал не только о неудачном браке в Тихуане, но и о самом Роберте Слатцере. Хотя тот утверждал, что оставался доверенным человеком актрисы до самой ночи ее смерти и даже лично выбрал одежду, в которой была похоронена Блондинка.

И наконец, не будем забывать о трудностях, с которыми Слатцер столкнулся, когда его попросили назвать хотя бы одного достойного доверия очевидца этого события. В 1974 году, когда журналист впервые опубликовал свою книгу, посвященную смерти актрисы[155], он утверждал, что на той короткой церемонии присутствовал в качестве свидетеля его друг Нобл Чиссель, но свидетельство последнего просуществовало недолго. Чиссель некоторое время подтверждал слова приятеля, а затем его замучили угрызения совести, и он решил признаться, что соврал, получив от Слатцера сотню долларов[156].

Более того, Доналд Спото поместил в написанной им биографии кинозвезды информацию о том, что 4 октября 1952 года (в тот самый день, когда якобы имело место ее бракосочетание со Слатцером) Мэрилин прошлась во второй половине дня по бутикам Беверли-Хиллз, что и подтвердил чек на 313,13 доллара, выписанный ею в этот день[157].

* * *

Легенда о браке Мэрилин появилась на свет в 1972 году. В тот самый момент, когда во второй раз в своей жизни Роберт Слатцер решил заработать на имени звезды.

Потому что в действительности это была его вторая попытка. В 1957 году он продал свои сальные воспоминания о его якобы имевших место сексуальных подвигах с Монро таблоиду «Интимный журнал»[158]. В своем «произведении» он, стоит отметить, «забыл» упомянуть о своем браке с той, кого он представил нимфоманкой.

Но пятнадцать лет спустя Слатцер метил на нечто более существенное.

Приближалась десятая годовщина со дня смерти звезды, и он подумывал о том, чтобы опубликовать расширенную биографию актрисы. Но его рукопись не брал ни один издатель. И поэтому он обратился к своему коллеге Виллу Фаулеру с просьбой сделать новую версию текста.

Репортер, которому произведение Слатцера тоже не понравилось, бросил ему такую фразу: «Жаль, что ты не был женат на Монро. Тогда ты смог бы написать книгу, которая хорошо бы раскупалась»[159].

* * *

В 1974 году Роберт Слатцер опубликовал наконец свою книгу «Жизнь и любопытная смерть Мэрилин Монро». И в ней, последовав совету шутника Фаулера, бессовестно выдал себя за тайного мужа Монро.

Поскольку Норман Мейлер за год до этого прославился со своими обвинениями против Кеннеди, Слатцер урок хорошо усвоил. И его биография сильно обогатилась разделом, посвященным смерти Мэрилин. В книге чувствовалось влияние Фрэнка Кейпелла, включая и название. Там, где бывший агент ФБР, говоря о смерти Мэрилин, использовал прилагательное «странная», журналист из Огайо выбрал слою «любопытная».

Понимая, что простым пересказом красной книжонки массы читателей не увлечь, Слатцер обогатил его версию, без конца нападая с обвинениями на Бобби. Справедливости ради следует признать за книгой Слатцера одно достоинство: как и Мейлер, он прекрасно почувствовал пульс Америки середины семидесятых годов. Обвинение высшего руководства страны в совершении преступления и в том, что оно потом приложило все силы для сокрытия истины, заранее обеспечивало ему успех. Результат стал таким, как и ожидалось: тиражи книги увеличивались, и бывший поклонник фильма «Ниагара» моментально превратился в неоспоримого специалиста по связям между кланом Кеннеди с Мэрилин. И, естественно, в знатока обстоятельств убийства, к которому эта связь привела.

Взлет популярности Слатцера совпал с ростом популярности ток-шоу на американском телевидении. Тайна Монро под соусом Слатцера обеспечивала огромные рейтинги, он стал знаменит. До такой степени, что в 1991 году телеканал Эй-би-си перешел Рубикон и выпустил на маленький экран фильм о его вымышленном браке с Мэрилин Монро под названием «Мэрилин и я».

* * *

Почему я так распинаюсь об этом лжеце? Потому что необходимо, в конце концов, развенчать этого лжемужа Монро и разбить его статую.

Во-первых, очевидно, что успех Слатцера в книгоиздании и на телевидении очень поспособствовал созданию коллективного заблуждения и вере в вымышленные события.

Во-вторых, успех его книги во многом способствовал развитию созданной Норманом Мейлером экономической модели. Подтвердив своим успехом интуицию писателя, Слатцер косвенно стал причиной появления десятков работ, увидевших свет после него и распространявших и даже усиливавших одну и ту же ложь.

А вся проблема именно в этом.

Потому что, задвинув в дальний ящик слишком проблемного Фрэнка Кейпелла, все сторонники версии заговора начали отныне цитировать Слатцера, который, как мы уже видели, ограничился пересказом книжонки экстремиста из Статен-Айленда. За так называемой дотошностью расследования Энтони Саммерса на самом деле стояли Роберт Слатцер и его ученики. Которые никуда не исчезли, когда Дону Вольфу удалось убедить издательские дома с репутацией в том, что его книга была плодом его пятнадцатилетнего расследования.

* * *

Короче говоря, Роберт Слатцер подействовал словно вирус, и его бредни отравляли мир Мэрилин.

Список нанесенного им ущерба очень большой.

Давайте напомним: этот бывший журналист из Огайо распустил сплетни об отсутствии стакана с водой, он напомнил о желтых таблетках, которые не красили, он поднял вопрос о таинственном исчезновении органов звезды, о телефонном терроризме по личному номеру РФК. Именно он выдвинул идею об угрозе развода со стороны Джеки, об обещании жениться РФК, заверил в том, что Мэрилин намеревалась собрать пресс-конференцию, что братья Кеннеди были хамами, обращавшимися с Блондинкой, как с куском мяса…[160]

Но самый яркий его подвиг, равно как и самое прибыльное его дельце, заслуживает того, чтобы на нем остановиться поподробнее. В конце концов, разве не он объявил о существовании личного дневника Мэрилин Монро?

66. Тайны

В октябре 1975 года журнал для взрослых «Oui» предложил читателям написанное Энтони Скадуто специальное досье, посвященное смерти Мэрилин Монро.

Версия о самоубийстве там была представлена как подтасовка фактов с целью сокрытия истины, а Кеннеди открыто обвинялись в убийстве звезды. Извращение реальности шло своим чередом.

Это и понятно: по сути, в статье в измененном виде излагалось большинство домыслов, опубликованных за год до этого Робертом Слатцером. Этот автор, кстати, сильно помог Скадуто, дав пространное интервью этому журналу. Любопытное интервью, поскольку его «откровения» зашли еще дальше того, что он написал в своей книге.

Там он впервые объявил о существовании некой красной записной книжки, чьи страницы были исписаны мелким почерком самой Мэрилин.

* * *

По словам Роберта Слатцера, Монро якобы купила эту книжку для того, чтобы заносить туда с точностью свои разговоры с Джоном и Робертом Кеннеди. Представленная в качестве любовницы обоих мужчин, актриса усилиями журналиста с больным воображением стала уже и секретаршей, тщательно записывавшей слова мужчин, намного более умных, чем она. Что ж, не будем забывать, что Мэрилин была блондинкой…

Как бы там ни было, но содержимое этой записной книжки якобы было очень важным, поскольку президент и его брат вроде бы говорили такое, что должно быть под грифом «совершенно секретно». Из самых больших тайн там якобы есть записи о попытках убийства Фиделя Кастро, предпринятых — эту мысль следовало присыпать перчиком — в сотрудничестве с мафией.

С этим таинственным дневником, если верить Слатцеру, Мэрилин оказалась в самой гуще борьбы, которую вели между собой Белый дом, организованная преступность, ФБР и ЦРУ! Ни больше ни меньше. «Мэрилин знала намного лучше общественности, прессы, Конгресса, Сената, правительства и даже Генерального прокурора то, что делал, думал и планировал президент»[161], — заявил он.

Поэтому Слатцер логично предполагал, что Мэрилин была убита именно из-за этого дневника. Лучшим доказательством, уверял он, стало то, что записная книжка таинственным образом исчезла сразу после ее смерти. А чтобы обосновать свои бредни, автор книги «Жизнь и любопытная смерть Мэрилин Монро» вынул из рукава важного свидетеля: Лайонела Грэндисона, бывшего работника морга Службы судебной медицины округа Лос-Анджелес. Тот присутствовал при вскрытии и утверждал, что это дело было окутано пеленой махинаций. По его словам, все тело Мэрилин было покрыто ссадинами и синяками от ударов, наличие которых Ногуши не отразил в своем отчете, и что знаменитая красная записная книжка была в кабинете Теодора Керфи. Перед ее окончательным исчезновением этот смелый служащий морга успел ее полистать и увидел некоторые записи, касавшиеся Кубы и ЦРУ.

Посему вывод, сделанный журналом «Oui», был неоспорим: Бобби, которому брат поручил найти этот компрометирующий документ раньше, чем он попадет в руки врагов, просто-напросто распорядился убить Мэрилин.

* * *

Своими громогласными заявлениями Слатцер продолжал делать то, что он делал всегда: давал Америке то, что она хотела прочесть.

Эти псевдооткрытия по-разному укладывались в общественный контекст. Следует знать, что в начале 1975 года на пепелище Уотергейтского скандала Сенат учредил Сенатскую комиссию по расследованию деятельности правительства в области разведки, более известный под названием Комиссия Черча. Этот орган, возглавляемый сенатором-демократом Фрэнком Черчем, имел задачей расследовать незаконные действия ФБР и ЦРУ.

Те несколько месяцев, которые предшествовали появлению интервью Слатцера, принесли множество сюрпризов и разоблачений, обостривших охватившую американцев паранойю. Например, комиссия заинтересовалась ролью ЦРУ в убийствах руководителей иностранных государств[162] и его сговором с организованной преступностью в целях убийства Фиделя Кастро.

В момент сочинения им легенды о «дневнике с тайнами» источником вдохновения Слатцера были всего лишь настроения времени, особая обстановка в стране. Используя изобретенную Норманом Мейлером методику, к которой он уже прибегнул в 1974 году при написании своей книги, Слатцер удовлетворил пристрастие к сенсации тех времен и умело приплел смерть Мэрилин к модной теме, придав всей этой выдумке аромат достоверности. Лично меня его действия убедили в том, что, если бы смерть Мэрилин случилась в наше время, Слатцер без колебаний связал бы ее с событиями 11 сентября 2001 года!

* * *

А как же Лайонел Грэндисон? А как же красная записная книжка на столе руководителя Службы судебной медицины? — спросите вы.

Как мы уже видели, в 1982 году Джон Ван де Камп, окружной прокурор Лос-Анджелеса, закрыл новое расследование обстоятельств смерти Мэрилин. Это расследование стало необходимым в связи с «открытиями» журнала «Oui» и запущенной после этого Слатцером кампанией в средствах массовой информации. В своем заключительном докладе этот служитель закона расценил существование сборника политических воспоминаний звезды как чистейшей воды выдумку некоторых практичных умов, превративших покойную звезду в источник личного обогащения. И добавил, что никогда и никто из окружения Мэрилин не видел и не слышал ничего о существовании какого бы ни было личного дневника. Что именно поэтому он не указан в описи предметов, составленной ДПЛА, и уж тем более в описи вещей покойной, доставленных в морг округа Лос-Анджелес. Кроме того, ни один служащий этого учреждения не подтвердил заявление Лайонела Грэндисона ни относительно состояния тела, ни наличия мифической записной книжки.

Посвященный Грэндисону раздел по-другому осветил мотивацию этого «свидетеля» Слатцера. На самом деле в то время, когда он сделал признания автору книги «Жизнь и любопытная смерть Мэрилин Монро», Грэндисон уже не работал в морге округа Лос-Анджелес, поскольку руководитель Службы судебной медицины еще раньше уволил его за совершение ряда нарушений по службе. Человек, утверждавший, что сумел прочесть личный дневник Мэрилин Монро, имел нехорошую привычку красть личные вещи умерших, которых доставляли в морг. А время от времени он занимался некрофилией.

* * *

Личный дневник Мэрилин Монро стал очередной химерой в досье, и без того уже перегруженном выдумками. Норман Мейлер, Роберт Слатцер и их последователи приплели братьев Кеннеди к смерти актрисы просто из жажды наживы.

Из-за этой продажности все дело было неизлечимо заражено, но почти неразрешимым его делало совсем другое. Если кое-кто использовал в этой связи имена ДФК и РФК для того, чтобы обеспечить продажу своих книг, были и другие, кто руководствовался совсем иными причинами: а именно — политическими.

67. Орудие

Прежде чем дело Монро поставили на коммерческие рельсы и оно стало приносить ренту любителям мифов, сначала оно было орудием, нацеленным исключительно на уничтожение братьев Кеннеди.

* * *

Братьям Кеннеди не удалось насладиться началом лета 1962 года.

На своей любимой земле, в штате Массачусетс, клан собирался использовать свой последний козырь для окончательного завоевания власти. Эдвард, которого все звали Тэдом, готовился окунуться в большую политику, намереваясь стать сенатором, несмотря на полное отсутствие опыта.

Хотя на этой традиционно демократической территории Кеннеди вовсе не опасались соперника-республиканца, надо было все-таки для начала пройти через первичные выборы внутри своей партии. А Эд МакКормак, прокурор штата, был опасным противником.

Не имея возможности выставить хоть какие-то результаты деятельности Тэда, его выборный штаб поступил логично, решив разыграть карту принадлежности своего кандидата к известной семье. Поэтому всякий раз, когда позволяли дела, Джон и Бобби старались приехать в Массачусетс, чтобы выступить перед толпами народа в поддержку младшего брата.

Участие президента и министра юстиции в локальной предвыборной кампании занимало умы всех. Даже стратеги из Республиканской партии, уверенные в том, что смогут найти в этих выступлениях направления, по которым президент вскоре начнет свою кампанию для получения второго мандата в 1964 году, следили за тем, что происходило, с повышенным вниманием.

И вскоре Массачусетс превратился в филиал Вашингтона, а борьба между Тэдом и МакКормаком приобрела общенациональное значение.

* * *

Тренировочное испытание Тэда Кеннеди дополнилось случаями шантажа, клеветы, запугивания. С той лишь разницей, что все это было направлено не против него лично, а против ДФК и РФК.

В конце июля, за несколько дней до кончины Мэрилин Монро, пресса Бостона и предвыборный штаб Кеннеди начали получать странные анонимные послания. В письмах и по телефону выражались угрозы вскрытия связей обоих братьев Кеннеди с некоторыми голливудскими звездами[163]. Согласно проведенному газетой «Бостон глоб» анализу, речь шла даже о фотоснимке Мэрилин Монро в компании с обоими братьями[164].

Конечно же, невозможно с уверенностью определить, откуда все это шло. Но есть все-таки один признак, позволяющий предположить, что это было делом рук Фрэнка Кейпелла, который приноравливался к тому, что вскоре стало его боевым конем. На чем основано это предположение? На том факте, что за несколько дней до появления этих посланий Гувер указал Уолтеру Винчеллу на необходимость внимательно следить за событиями в Массачусетсе. Шеф ФБР добавил, что он занимался составлением досье на Мэрилин, президента и Генерального прокурора. Более того, он даже сообщил своему другу-журналисту о том, что содержимое этих досье было «необычайно горячим»[165].

Вся проблема в том, что это заявление шефа ФБР не согласуется с архивами ФБР, которые потом были изучены. На самом же деле это досье, ставшее источником выдумок Роберта Слатцера и его последователей, было открыто 20 августа… 1962 года. То есть в тот самый день, когда Ивен Томас, осуществлявший связь между Бюро и Генеральным прокурором, рассказал Бобби о слухе на тему его любовной связи с некой женщиной из Эль-Пасо. Невинный ответ РФК, что эта сплетня могла уложить его и в постель с Мэрилин, привела вопреки его желанию к появлению указанного выше досье.

Первая же «улика» сразу показывает всю ценность содержимого этого досье. Да что же в нем такого? Неизбежная красная книжица Кейпелла, а также доклады агентов с вырезками из газет, повторявших все те же намеки, источниками которых изначально были Винчелл и Кайлгаллен.

Там нет ни одного сенсационного документа, ни единой компрометирующей и, следовательно, достойной доверия улики. Во всяком случае, ничего, что могло бы оправдать энтузиазм Дж. Эдгара Гувера.

* * *

Там не было ничего достоверного только потому, что главным источником информации шефа ФБР был не его действующий агент. Человек, пообещавший ему сообщить «необычайно горячие» тайны о любовных связях, когда-то работал в этой конторе. Для того чтобы свалить своего злейшего врага, Гувер привлек к сотрудничеству… Фрэнка Кейпелла.

68. Убийство

Вплоть до настоящего времени иерархические отношения между Фрэнком Кейпеллом и шефом ФБР не были установлены. Однако они чрезвычайно важны для прояснения тайны Монро, ибо через них вырисовываются контуры необычайного обмана.

Обмана о попытке убийства по доверенности.

Обмана, на который пошел Дж. Эдгар Гувер, для того чтобы политически покончить с Джоном и Робертом Кеннеди.

* * *

В середине семидесятых годов под давлением общественного мнения разведслужбы решились на проведение большой реформы. Кое-кого убрали, но сомнительные методы работы остались. После обвинения ЦРУ в порочащих связях с влиятельными семействами из мира организованной преступности были сожжены некоторые мосты, но не все. ФБР вообще удалось сохранить своих «внештатных работников». Официально они не имели прямой связи с Бюро и обычно лавировали между различными агентствами, подрабатывая то там, то сям. Такие «свободные электроны» позволяли Гуверу собирать информацию, не бросая тень на репутацию ФБР. Эти идеальные предохранители можно было сжечь, если расследование, проводимое одним из таких «консультантов», оборачивалось неприятностями.

Именно к этой категории и принадлежал Фрэнк Кейпелл. Кстати, именно для того, чтобы скрыть эту правду, ФБР в ходе Уотергейта решило выставить его в качестве фанатика крайне правого толка, осужденного в 1944 году по делу о взятках[166]. Удар по самостоятельно действующему агенту походил на попытку самооправдания.

На самом же деле издатель «Глашатая Свободы» был одним из немногих доверенных людей Гувера. Одним из тех, кому доверяли самые щекотливые задания. Так, шеф ФБР вспомнил о нем в самый критический период существования молодой американской демократии — после убийства ДФК.

* * *

Об этой истории знают лишь несколько исследователей.

В течение недель, последовавших за убийством Джона Кеннеди 22 ноября 1963 года, Гувер приказал разыскать Кейпелла. Босс ФБР, желая узнать о перемещениях Ли Харви Освальда и его убийцы Джека Руби, обратился за помощью к человеку из Статен-Айленда.

По мнению Джеймса Ди Эудженьо, специалиста по делу об убийстве президента в Далласе, «тот факт, что Кейпеллу удалось установить контакты с некоторыми близкими к Комиссии Уоррена людьми (хотя в то время всякие контакты были запрещены), несомненно, указывает на то, что он был связан с разведслужбами. И именно по этой причине ФБР привлекло его к работе»[167]. Этот вывод был подтвержден важным, но забытым свидетельством, затерявшимся в потоке слушаний Комиссии. Это было свидетельство Ривайло Пендлетона Олайвера, компаньона Кейпелла, заявившего, что среди источников информации, которых он мог назвать, находились бывшие работники военной разведки и бывшие агенты ФБР»[168].

Информаторы Кейпелла тяготели к неофициальной группе, именовавшейся «Форин Интеллидженс Дайджест». Все члены этой группы имели общую точку соприкосновения: они были ярыми врагами коммунизма и питали особенную ненависть к братьям Кеннеди[169].

Доложенные Гуверу выводы Кейпелла были под стать маниакальным взглядам ему подобных. Мало того что Руби был представлен человеком, знакомым с окружением Фиделя Кастро, но и Ли Харви Освальд оказался коммунистическим агентом, прошедшим подготовку в русской шпионской школе в Минске, а затем перевербованным ЦРУ. Короче говоря, Джона Ф. Кеннеди убил красный шпион, ставший исполнителем заговора, руководимого левацким крылом в руководстве ЦРУ.

Хотя выводы Фрэнка Кейпелла были сделаны в основном по той же схеме, что и в случае смерти Мэрилин, они также указывают на настроения Дж. Эдгара Гувера. Шеф ФБР продолжал пользоваться услугами человека из Статен-Айленда потому, что он сам был убежден в существовании некоего коммунистического заговора.

Действительно, в самый разгар Второй мировой войны этот вопрос был основным занятием Бюро. И вплоть до 1960 года Гувер встречал положительный отклик на свои опасения в самом Белом доме. Но приход к власти братьев Кеннеди все изменил. Кстати, РФК, Озабоченный борьбой против организованной преступности, безудержно смеялся над химерами патриарха ФБР. В том числе и над попытками того играть мускулами с ним самим.

Было ли это проявлением высокомерия или заблуждением молодости, но результат не заставил себя ждать: Гувер решил уничтожить Бобби. А лучшим способом сделать это в запуганной красной угрозой Америке было выставить Генерального прокурора в качестве союзника дьявола.

И смерть Мэрилин Монро предоставила такую возможность.

69. Пиршество

Кампания по избранию Тэда Кеннеди стала разминкой. Кейпелл высказал свою теорию, а Гувер подтвердил ее друзьям и пообещал передать тем, кто распространит эти слухи, «горячее» досье. Потом убийство ДФК стало для патрона ФБР благословением небес, пусть даже он, естественно, никогда в этом не признавался.

С той поры РФК, тяжело переживавший убийство брата и изолированный в Белом доме после прихода к власти Линдона Б. Джонсона, уже ничем навредить не мог. Окончание срока его пребывания на посту Генерального прокурора превратилось в пытку. Действительно, Гувер не упускал случая его уколоть. Он отказывался от участия ФБР в расследовании текущих дел, снимал охрану, которую ФБР должно было выставлять при официальных поездках.

Это особое отношение одобрял новый хозяин Овального кабинета, чей дом был рядом с домом Гувера. Этот техасец никогда не скрывал своей антипатии к брату Кеннеди.

* * *

События в Далласе 22 ноября 1963 года произвели и другое воздействие на политику Гувера. Они снова возродили его страх перед коммунизмом.

Конечно, поступок Ли Харви Освальда не был представлен как действие, руководимое непосредственно из Советского Союза — подобное обвинение однозначно привело бы к конфликту в отношениях двух гигантов, — но в докладе Уоррена, чьи выводы базировались на проведенном ФБР расследовании, убийца президента был выставлен агентом… коммунистов.

Гувер мог радоваться. Американское общественное мнение, потрясенное жестоким убийством своего молодого президента, выступило за проведение более твердой политики перед лицом красной опасности.

Он тем более радовался, что весь поток критики был направлен против Генерального прокурора. Некоторые хроникеры, в числе которых был и Уолтер Винчелл, намекали на то, что, если бы РФК не уменьшил число охранников и прислушался бы к предупреждениям Гувера, Освальда несомненно смогли бы вовремя остановить. Разыгрывать козырную карту виновности в смерти брата вполне в духе дьявольской политики Макиавелли!

Патрон ФБР свел свои счеты. Но пиршество было еще далеко от завершения.

* * *

Спустя девять месяцев после убийства брата РФК ушел из правительства Линдона Джонсона. Дольше оставаться в этой команде он не мог: слишком глубокой была пропасть между ними, слишком тяжким было испытание.

Бобби даже начал подумывать о завершении своей политической карьеры. Но в самый последний момент взял себя в руки, решив, что это означало бы предать память старшего брата. Разве ДФК в своей речи не сказал, что факел должно будет подхватить новое поколение?

В августе 1964 года бывший Генеральный прокурор выдвинул свою кандидатуру на пост сенатора штата Нью-Йорк. Его противником был опытный республиканец Кеннет Китинг, но его кандидатура не была единодушно поддержана соратниками по партии.

Для Гувера поражение Бобби в штате Нью-Йорк означало бы несомненный крах политических амбиций злейшего врага. И хозяин ФБР решил снова прибегнуть к своим сомнительным методам борьбы и призвал на помощь… Фрэнка Кейпелла.

* * *

Книжонка «Странная смерть Мэрилин Монро», чьими выводами долгие годы вдохновлялись Норман Мейлер, Роберт Слатцер, Энтони Саммерс, Дон Вольф и многие другие, была написана для того, чтобы стать смертельным оружием против РФК, орудием пропаганды, предназначавшимся для уничтожения Бобби.

Ее публикация была напрямую связана с этой кампанией. Вот почему красная книжица с утверждениями о том, что РФК приказал убийцам-коммунистам прикончить Мэрилин для того, чтобы избежать разоблачения по кубинскому вопросу, была распространена в Нью-Йорке большим тиражом и совершенно бесплатно[170].

Хождение «произведения» Кейпелла не осталось незамеченным как в лагере демократов, так и в лагере республиканцев. И, возможно, именно она сыграла решающую роль в неубедительной победе РФК. Более того, помимо отрицательного политического воздействия, этот памфлет открыл клапан для измышлений популярной прессы. Впервые эти средства массовой информации задались вопросом о природе связи между Бобби и Мэрилин, а некоторые из них стали повторять и неустанно подтверждать слова союзника директора ФБР.

* * *

Такому успеху во многом способствовал Гувер. Появление этой листовки бросилось всем в глаза. Начиная с августа 1962 года, как пошутил РФК, шеф ФБР был одержим тайной дома 12305 Файфс Хелена-Драйв. Не только потому, что это было связано с его противником, а из-за того, что взгляды актрисы, по его разумению, ставили ее в ряды его врагов.

Замужество с Артуром Миллером, недавняя поездка в Мексику, где она встречалась с американцами, вынужденными покинуть страну из-за «охоты на ведьм», начатой сенатором Маккарти, — сделали Монро в его глазах определенно сторонницей левых взглядов. Поэтому специальным распоряжением шефа ФБР всем агентам было предписано быть начеку. Это касалось и агентов, находившихся за границей. Действительно, в составленном ФБР досье имелись аналитические обзоры заметок в прессе, представленных агентами, находившимися даже в Европе.

Один из таких документов пришел из Парижа и относился, например, к статье в журнале «Франс диманш» от 27 марта 1963 года. В ней утверждалось, что Мэрилин, вероятно, покончила с собой из-за того, что Бобби Кеннеди решил положить конец их якобы существовавшей любовной истории. Комментарии, которыми сопровождалась эта статья, содержали очень мало сведений для организованной Гувером охоты: «К чему терять время? "Франс диманш" является одним из лидеров порнографической прессы Парижа»[171].

* * *

Именно потому, что улов его агентов был не очень богатым, Гувер в частных разговорах расхваливал работу Кейпелла и, например, порекомендовал ознакомиться с ней Уолтеру Винчелу.

Неужели директор ФБР верил выводам экстремиста из Статен-Айленда? Во всяком случае, он был первым, кто 5 июля 1964 года поспешил предупредить Бобби о скором появлении книги «Странная смерть Мэрилин Монро». Под прикрытием своей озабоченности — настоящей или притворной? — он отозвался об этом памфлете со всей серьезностью: «В этой книге Кейпелла будет рассказано о вашей предполагаемой дружбе с покинувшей нас мисс Монро. Г-н Кейпелл заявил, что в своей книге расскажет, что вы были близки с мисс Монро и что вы находились в доме мисс Монро в момент ее смерти»[172]. Естественно, РФК не снизошел до ответа на это предостережение.

Доверие, которое Гувер оказывал работе Кейпелла, кажется тем более удивительным, что Уильям Салливан, глава департамента разведки ФБР, к 15 июля уже получил полный доклад по поводу этих обвинений.

В этом документе специальный агент, которому было поручено вести это досье, квалифицировал утверждения, изложенные в книге «Странная смерть Мэрилин Монро», как «полностью ложные»[173].

Салливан, второе лицо ФБР, немедленно проинформировал своего шефа. Что же тот сделал с документом, который не вписывался в его замыслы? Чтобы узнать это, пришлось дождаться 1979 года и публикации воспоминаний Уильяма Салливана[174]. В своих «Мемуарах» тот рассказал, что Дж. Эдгар Гувер не придал никакого значения расследованию, проведенному его же службами, и применил власть и свои возможности, чтобы распространить эти лживые слухи. «Истории о Бобби и Мэрилин были всего лишь выдумкой, — написал Салливан. — Эта лживая история была выдумана одним так называемым журналистом (…) и разнеслась, как пожар жарким летом. И конечно, пламя раздувал с улыбкой на губах Дж. Эдгар Гувер»[175].

* * *

Сегодня не представляется возможным точно определить, каким было участие Гувера в рождении книжонки Кейпелла.

Ограничился ли директор ФБР только использованием этого памфлета, потому что он был направлен против общего врага и совпадал с его философией? Или он сыграл роль более важную, чем простой поставщик сплетен? А не он ли вдохновил Кейпелла, как уже делал это при расследовании убийства ДФК?

Как бы там ни было, Дж. Эдгар Гувер сыграл огромную роль в этой масштабной кампании по дезинформации. Благодаря ему тошнотворные предположения, высказанные в книжонке «Странная смерть Мэрилин Монро», из сточных канав на политических задворках попали на страницы международной прессы. А спустя восемь лет вдохновили Нормана Мейлера, а затем и Роберта Слатцера.

* * *

Перелистывая снова книги Дона Вольфа и Энтони Саммерса, углубляясь в несколько романтические страницы Мишеля Шнейдера[176], я не мог не вспомнить метафору, которую высказал в своих воспоминаниях Уильям Салливан.

Хотя там и присутствовала тень Кейпелла, но со всех страниц доносилось дыхание Дж. Эдгара Гувера. Он одержал окончательную победу над своим самым заклятым врагом. Но победа эта была не вполне заслуженной.

70. Близнец

Присутствовал ли Бобби при смерти Мэрилин? Отныне этот вопрос мог показаться излишним. В конце концов, коль скоро надуманный роман между Робертом Кеннеди и Мэрилин Монро выброшен на свалку истории, так ли уж важно возвращаться к событиям 4 августа 1962 года, чтобы узнать, находился ли РФК тогда рядом с актрисой?

Но, несмотря ни на что, обойти эту тему невозможно. Мне нужно было снять все вопросы, которые могли показаться неясными, и оставить лазейку для неисправимых выдумщиков. К тому же это давало мне возможность показать, каким именно образом два фактора, которые я недавно озвучил — ненависть и деньги, — объединились в этот трагический дуэт.

* * *

Можно было пойти таким путем: сказать, что РФК не был в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв, потому что он никогда не был любовником Мэрилин Монро, потому что у звезды не было никакого красного дневника с тайнами Белого дома и потому что все это было выдумкой Кейпелла, раздутой в течение десятилетий книгами и сенсационными документальными фильмами.

Хорошо. Но был еще более действенный способ — доказать, где именно Роберт Кеннеди находился в течение выходных дней 4 и 5 августа 1962 года. А для этого достаточно отправиться в Национальный архив и попросить показать ящик 53, один из тех многочисленных ящиков, что содержат все рапорты ФБР относительно деятельности Генерального прокурора.

Там мое внимание привлекли два документа. Первый был датирован 6 августа 1962 года и являлся докладной запиской, направленной Дж. Эдгару Гуверу старшим специальным агентом ФБР в Сан-Франциско.

Второй документ обнаружить было намного проще, поскольку название не оставляло ни тени сомнения в его содержании: «График работы РФК в ходе его поездки на западное побережье»[177].

Но эти документы только подбрасывали дров в огонь теории заговора, поскольку доказывали, что Роберт Ф. Кеннеди находился в Калифорнии в момент смерти Мэрилин!

* * *

Но дрожь моя прошла очень скоро.

Хотя РФК действительно объезжал большой штат Калифорния, он останавливался не в Лос-Анджелесе, а на ранчо Джилрой, одном из горных имений неподалеку от города Санта-Круз, что южнее Сан-Франциско.

Бобби прилетел в аэропорт Сан-Франциско во второй половине дня 3 августа 1962 года. Присутствовавшие там журналисты, кстати, отметили, что его сопровождала жена Этель и четверо детей.

Поскольку в понедельник Генеральный прокурор должен был выступать перед ассоциацией адвокатов города, он воспользовался случаем для того, чтобы навестить Джона Бейтса, с которым его познакомил ДФК.

Этот талантливый адвокат, президент гильдии адвокатов Сан-Франциско, едва не стал в администрации Кеннеди главой антимонопольного отдела департамента юстиции, работавшего под непосредственным руководством Бобби. Но поскольку его семья предпочитала климат западного побережья, он в конечном итоге отклонил это предложение. Отказ нисколько не повлиял на их взаимоотношения. Это было видно по тому, что за несколько недель до приезда РФК Джон Бейтс с семьей гостил в Хиккори Хилл в Виргинии по приглашению Этель и Роберта. А теперь РФК приехал с семьей к нему в гости.

* * *

Как было указано в рапорте ФБР, семью Кеннеди в аэропорту Сан-Франциско встречали три агента. Люди Гувера проводили семейство на ранчо Джилрой, находившееся в тридцати километрах к югу от города.

Можно подумать, что события двух последующих дней, словно запечатленные в семейном фотоальбоме — прогулки верхом, состязания в плавании в бассейне, приготовление барбекю и игра в футбол, — были великими мгновениями семейной саги Кеннеди.

Субботний ужин, давший РФК возможность опробовать свое выступление в понедельник, продлился до половины одиннадцатого. А утром следующего дня семья Кеннеди отправилась на мессу. Это было запечатлено на снимках, помещенных на следующий день в газете «Джилрой диспатч».

Оставшаяся часть воскресенья прошла в том же духе. И каждое мгновение было подтверждено семейством Бейтсов. Помимо фотоснимков были еще два доклада агентов ФБР, свидетельства Джона Бейтса, его жены Нэнси и трех их детей, слова Этель Кеннеди и ее детей. Существовал также рассказ Роналда Снайдера, управляющего ранчо, который готовил лошадей для субботней прогулки. Он был обнаружен Доналдом Спото и доказывал присутствие Бобби. Все свидетельствовало об одном: в то время, как Мэрилин умирала, находясь на расстоянии в пятьсот километров от Бобби, тот находился в Джилрой. И ни на секунду оттуда не отлучался.

Некоторые отбрасывают эти доказательства простым пожатием плеч и утверждают, что до Лос-Анджелеса он мог добраться за пять часов, то есть на самолете или вертолете. Им следовало бы знать, что семья Бейтс жила в труднодоступной местности, и ближайший аэропорт находился в часе езды на машине, и что даже в 2007 году перелет из Сан-Франциско в Лос-Анджелес длится как минимум восемьдесят минут! Таким образом, чтобы добраться до Мэрилин в Лос-Анджелес, Роберт Кеннеди вынужден был бы потратить на дорогу от пяти до десяти часов и еще успеть вернуться к воскресной мессе.

Бездоказательность обвинения Кейпелла, повторяемого с тех пор без минимального критического осмысления, была очевидна.

* * *

Джон Бейтс использовал слово, которое точно характеризовало всю глупость возмутительного обвинения. Этого друга Джона и Роберта, убежденного республиканца, проголосовавшего в 1960 году за Никсона, вывело из себя тупое ослепление тех, кто отказывался признать очевидное. С горькой иронией он сказал: «Бобби мог уехать в Лос-Анджелес незаметно для нас только в том случае, если у него был брат-близнец»[178].

Такое предположение не посмел высказать даже самый горячий сторонник участия РФК в преступлении.

71. Список

Вопреки логике, несмотря на отчеты ФБР, не обращая внимания на Джона Бейтса с его воспоминаниями и фотографиями, сторонники заговора упорно продолжали доказывать, что Роберт Ф. Кеннеди находился в комнате Мэрилин в ночь ее смерти. И, несмотря на банальность истины, количество свидетелей, утверждавших, что встретили его в тех местах, со временем только возрастало.

Такое изобилие «источников» начало создавать проблемы сторонникам этой неимоверной версии и заставило их, подобно составителям несъедобного салата, проявить еще больше изобретательности, чтобы обработать эти россказни и придать им видимость логичности. Так, прочитав Дона Вольфа, узнаешь о том, что отныне Бобби не менее двух раз наведывался в дом Монро в течение последнего дня ее жизни!

Следует задаться вопросом: что же заставляло эту группу так упорствовать в своих заблуждениях?

* * *

Поскольку мотивации Фрэнка Кейпелла, Нормана Мейлера и Роберта Слатцера выяснены уже достаточно хорошо, следует перейти к анализу других удивительных «свидетелей».

Начнем с Джейн Кармен. Силой своего воображения она стала лучшей подругой Мэрилин Монро. А сама-то она в это верила? Сомнительно, как и то, что Блондинка когда-либо с ней встречалась, пусть даже они несколько месяцев проживали в одном доме. Но это не помешало рассказу Кармен с годами обогатиться и обрасти новыми подробностями для того, чтобы адаптироваться к версиям и веяниям времени. Самым нелепыми во всем этом стали воспоминания Кармен о том, что она загримировала Роберта Кеннеди и надела на него парик для того, чтобы он смог пойти на нудистский пляж Лос-Анджелеса вместе с Мэрилин, которая тоже загримировалась[179].

* * *

К категории лиц, замороченных этой несусветной чушью, можно также отнести и Ч. Дэвида Хеймана, автора биографии Бобби, которого часто цитировали в книгах сторонники версии заговора[180]. Эту работу, как сказал один литературный критик, можно было бы назвать «РФК и секс», настолько автор, стараясь обеспечить высокие продажи книги, проявил себя сексуально озабоченным.

Нет сомнения, что по все тем же меркантильным соображениям Хейман сделал упор на сложность заговора. Тщательно описав, как Мэрилин потребляла несколько литров шампанского в день, сей биограф договорился до того, что Гринсон по приказу Бобби, явно находившегося там в ту ночь, сделал актрисе смертельную инъекцию.

Это явно противоречило результатам вскрытия и токсикологическому анализу крови звезды, но что можно было ожидать от писаки, заявившего, кстати, что Генерального прокурора видели в телефонной будке в Нью-Йорке, страстно целовавшим в губы звезду балета Рудольфа Нуриева?[181]

* * *

Присутствие Джека Клеммонса в списке лиц, «видевших» Бобби с Мэрилин во время ее агонии, было не менее интересным.

Сержант Клеммонс был первым полицейским, прибывшим в дом в тот самый день. В 4 часа 35 минут 5 августа 1962 года он принял вызов доктора Хаймана Энджельберга, сообщившего властям о самоубийстве Мэрилин. До того как его сменил инспектор, взявший это дело в свои руки, Клеммонс первым констатировал смерть, а затем вкратце опросил Гринсона, Энджельберга и Эйнайс Маррей, помощницу актрисы по хозяйству.

На долгие годы Клеммонс стал первоисточником для писателей, убежденных в убийстве. Они ссылались на его нюх полицейского, когда говорили о заговоре. Озадаченный положением тела и поведением трех свидетелей, Клеммонс действительно сказал, что был уверен в том, что в доме, когда он пришел, прятались еще какие-то люди. Наконец, категорически не поверив в самоубийство, именно он «обнаружил» отсутствие стакана с водой в спальне покойной.

Даже до того, как я понял всю несусветность разговоров об этом стакане, изучение показаний Клеммонса очень меня заинтриговало и дало несколько ключей для отгадки. 8 апреля 1986 года бывший сержант принял участие в пресс-конференции, в ходе которой он потребовал проведения официального расследования убийства Мэрилин Монро. Рядом с ним находился организатор этой встречи, человек, представивший полицейского в качестве следователя ДПЛА. И это был не кто иной, как… Роберт Слатцер. Действительно, Клеммонс представлял собой особо ценный источник информации для Слатцера, и поэтому тот неоднократно упоминал полицейского в обеих своих книгах.

Конечно, это знакомство вовсе не означало, что свидетельства сержанта следовало отбросить, но оно, по меньшей мере, заставляло отнестись к ним с осторожностью, тем более что версия Клеммонса, как и все ей подобные, с годами только расцветала. И это притом, что он ни разу вразумительно не ответил на вопрос, почему же, «почувствовав» присутствие на вилле других людей, он не выполнил свою работу офицера полиции и не проверил это. И наконец, несмотря на похвалы Слатцера, сержант Клеммонс вовсе не был выдающимся сыщиком. За все пятнадцать лет службы в полиции он в основном занимался административной работой. Его работа на участке продлилась всего около восьми месяцев, когда он входил в состав подразделения по расследованию дорожных происшествий.

Важнее другое: 19 июня 1965 года Джек Клеммонс был осужден судом Лос-Анджелеса за клевету и подлог. Этот полицейский на процессе против сенатора-республиканца Томаса Катчела представил подложный рапорт, где указывалось, что сенатор был гомосексуалистом. В обмен на увольнение из Департамента полиции Лос-Анджелеса судья согласился не давать делу ход.

Эта история попахивала непорядочностью и расизмом. Катчел, республиканец прогрессивного толка, публично выступал за соблюдение Акта о гражданских правах и тем самым навлек на себя гнев разных групп экстремистов, не признававших идею о равенстве в правах белых и черных. А Клеммонс был членом одной из таких группировок, носившей название «Исследовательская организация полиции и пожарных». Именно в этом объединении он и познакомился в 1961 году с будущим соавтором книги, который вынудил Клеммонса покинуть ряды полиции. Как его звали? Конечно же, Фрэнк А. Кейпелл.

Итак, до того, как стать важным «свидетелем» Роберта Слатцера, Клеммонс был другом человека из Статен-Айленда, чью идеологию он полностью разделял. И, главное, испытывал такую же ненависть к Роберту Ф. Кеннеди.

* * *

Клеммонс был не единственным полицейским, кто утверждал, что РФК 4 августа 1962 года находился в Лос-Анджелесе.

В восьмидесятых годах Линн Франклин тоже познал мгновение славы в средствах массовой информации после того, как рассказал о том, что остановил за превышение скорости в ночь с 4 на 5 августа некий черный «мерседес». По его словам, за этот инцидент не был выписан штраф, поскольку он узнал пассажиров машины: это были Питер Лауфорд и Роберт Ф. Кеннеди. Не был забыт — он-то здесь причем? — и доктор Ральф Гринсон!

Это был совершенно невероятный рассказ, если вспомнить о свидетельствах Бейтса и его родни. О том, что Гринсон никогда не встречался с Бобби, а также о том факте, что место, где он якобы остановил машину, находилось в противоположной стороне от маршрута, которым должен был следовать РФК в случае, если он уезжал из города для того, чтобы вовремя прибыть к воскресной мессе в Джилрой.

Это был очередной след, который вел в тупик.

72. Состав

Оставалось последнее более или менее солидное показание из этого списка свидетелей: свидетельство Сэма Йорти.

Будучи мэром Лос-Анджелеса с 1961 по 1973 год, он прославился с помощью Роберта Слатцера, опубликовавшего его воспоминания, которые затем цитировали Вольф и Саммерс. Откровения человека, которого представляли как мастодонта Демократической партии, были достаточно весомыми.

По его словам, политическое положение дало ему возможность не только узнать о существовании любовной связи между Мэрилин и ДФК, но также понять, что о ней знала Джеки. Более того, он подтвердил присутствие Роберта Ф. Кеннеди в Лос-Анджелесе. Хотя и признался, что эта уверенность была основана на признании главы ДПЛА Уильяма Паркера, умершего в 1966 году. Тот якобы сообщил Йорти о том, что Бобби во второй половине дня 4 августа 1962 года остановился в отеле «Беверли-Хиллз». И что оттуда несколько раз ездил в дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв и обратно.

Критически настроенный читатель смог бы сразу же увидеть, что главная слабость рассказа Йорти заключалась в ссылке на уже умершего человека. А этот человек при жизни ни разу не выразил сомнений по этому делу и не сообщил своим близким или родным о пребывании РФК в отеле «Беверли-Хиллз».

На самом деле рассказ Сэма Йорти, как и в случае с сержантом Джеком Клеммонсом, ставит под сомнение перемещения самого мэра.

* * *

На самом деле, как бы он ни хотел, Йорти никогда не был ведущим солистом Демократической партии. Совсем наоборот, партия Кеннеди предприняла все, чтобы помешать этому кандидату использовать свое имя в ходе его первой избирательной кампании. В конечном счете, из-за сложных причин юридического порядка, Йорти сумел-таки прослыть демократом и с тех пор обеспечил себе на выборах голоса черного меньшинства и латиноамериканцев. Это было обманом, потому что он был близок с Никсоном и работал на него, а кроме того, у него были друзья в среде организованной преступности Лос-Анджелеса. Действительно, в 1973 году он вышел из Демократической партии и официально вступил в ряды республиканцев.

Кстати, мэр Лос-Анджелеса и не скрывал своего враждебного отношения к Роберту Кеннеди. Если честно, то эта неприязнь была взаимной, потому что Бобби так и не простил Йорти поддержки Никсона на выборах 1960 года в этом важном штате, поскольку это предательство могло стоить ДФК президентства. Больше того, РФК считал Йорти виновным в создании ужасных условий жизни афроамериканцев из квартала Воттс, что привело к сильным волнениям, и в период с 1966 по 1968 год осуждал в Сенате его неприкрытую политику расовой сегрегации[182].

* * *

Для того чтобы оценить глубину этой взаимной ненависти, следует вспомнить день 5 июня 1968 года, когда был убит Бобби.

Накануне во время поездки по Лос-Анджелесу, в целях обеспечения главной победы в гонке за выдвижение кандидатом на пост президента на октябрьских выборах, РФК был принят в мэрии. И там мэр, хотя и ненавидел кандидата, символически вручил ему ключи от города.

Острый на язык бывший Генеральный прокурор тут же произнес: «Полагаю, что вы уже успели поменять все замки»[183].

И в том же духе он продолжил свое короткое выступление, ставшее его последней официальной речью: «Мэр Йорти направил мне послание, объяснив, что мы здесь задержались слишком долго». Лучше он сказать не мог.

* * *

Таким образом, человек, утверждавший, что тайно получил подтверждение присутствия РФК в Лос-Анджелесе, опять-таки был из числа его врагов.

В рассказе Йорти были собраны все странные псевдоразоблачения, паразитировавшие на смерти Мэрилин. Чем это могло быть, если не стремлением свести счеты и возможностью запятнать память того, кто намного его превосходил.

По словам эксперта Дэвида Маршалла, Сэм Йорти, как и многие другие, присоединился к «поезду противников Бобби». Этот состав был сформирован Фрэнком Кейпеллом, запущен Мейлером, Слатцером, Вольфом и другими и уверенно катился по рельсам до тех пор, пока путь его следования был усеян золотом, а пункт назначения находился очень далеко от станции «Истина».

Часть седьмая. Разгадка

73. Пазл

Месса была отслужена.

И не было больше необходимости тщательно анализировать всех «свидетелей», подтверждавших приезд Роберта Кеннеди в Лос-Анджелес. Начиная с Бернарда Спинделя[184] и заканчивая Уильямом Вудлфильдом[185], все приходили к одному заключению: как показали свидетельства Джона Бейтса и его родных, доклады агентов ФБР, газетные статьи того времени, фотографии, Роберт Ф. Кеннеди не покидал ранчо Джилрой.

И следовательно, никак не мог участвовать в убийстве Мэрилин Монро.

* * *

Лично я не считал, что выбрал самый верный путь.

Найденная пленка фильма «Что-то должно случиться», хроника последних месяцев жизни Мэрилин, успехи Гринсона в лечении и огромное количество нембутала в печени актрисы убедили меня в лживости версии самоубийства.

Следующий этап расследования логически должен был бы подвести меня к обвинению братьев Кеннеди. Во всяком случае, с коммерческой точки зрения это вывод очень понравился бы читателям. Более того, скажем честно, мне достаточно было бы собрать все обвинительные свидетельства — даже и фальсифицированные — и перечислить странности этого дела, чтобы заслужить поддержку общественного мнения. Конечно, в этом случае пришлось бы пренебречь подоплекой некоторых заявлений, закрыть глаза на «послужной список» большинства профессиональных свидетелей и позабыть о том факте, что мотивация сторонников «заговора» постоянно возрастала. Напомним, что, по мнению авторов различных трудов, посвященных этой загадке, Роберт Кеннеди якобы заказал убийство по следующим причинам (поочередно): он был коммунистом, отвергнутым любовником, сексуальным извращенцем, его начали шантажировать мафия, или ЦРУ, или ФБР, он хотел получить некую записную книжку с изложением планов сближения с Кастро или плана убийства кубинского лидера руками мафии. Я уже не говорю о еще более несуразных объяснениях, предполагавших, что организованная преступность контролировала ДФК, или о тайнах Ангара 51 и о знаменитых пришельцах, которые и заварили эту кашу.

Следуя этой логике, можно позабавиться, представив и другие, не менее смахивающие на абракадабру сенсационные «объяснения». А вдруг личный дневник Мэрилин — которого никто и никогда в глаза не видел — содержал компрометирующую информацию о сексуальности Джона Кеннеди или о его привычке играть с ядерным чемоданчиком под влиянием наркотика LSD или галлюциногенных грибов? А что, если президент, играя на патриотических чувствах актрисы, использовал ее как современную Мату Хари и заставлял спать с сильными мира сего, чтобы выведывать у них разные секреты?

Шутить по этому поводу легко, источник неисчерпаем. К сожалению, должен признать: индустрия Монро еще долго будет приносить прибыль.

* * *

И если я отказался следовать в этом направлении, то вовсе не из желания выделиться, не для того, чтобы предложить некую новую точку зрения или занять свою нишу в новом выгодном сегменте рынка.

В моем решении нет ничего от моего личного отношения к Кеннеди, что обычно вменяли в вину историкам, которые робко пытались притормозить массмедийную машину или справедливо ссылались на подлинные документы и свидетельства. Их сразу же упрекали в том, что они защищали политическое, культурное и идейное наследие или отвергали из принципа всякую версию об участии государства в качестве главного действующего лица в каком-нибудь заговоре. Но я не испытывал в прошлом и не испытываю и сейчас никакого особенного восхищения Джоном или Робертом.

Я к тому же не испытывал ностальгии по тем временам. Конечно, я уже успел написать две книги на тему убийства ДФК, но в них не было ничего иконографического. Первая из них появилась на свет потому, что события в Далласе показались мне отличным сюжетом для расследования, как впоследствии темы мафии, «Бугиленда», «Кока-Колы» или токсические тайны наших тарелок. Вторая книга, как я уже объяснил в предисловии к ней, увидела свет благодаря стечению обстоятельств: «ДФК: последний свидетель» была написана скорее под воздействием внешних сил, нежели по моему выбору.

Что же касается последнего обвинения — отрицания наличия заговора, — то ряд моих трудов говорил в мою пользу.

* * *

В действительности все оказалось просто. Для меня очевидно, что всякое подозрение в участии братьев Кеннеди в убийстве Мэрилин Монро совершенно несостоятельно, и это показали многочисленные свидетельства, подтвержденные фактами.

Нет, у ДФК не было страстного любовного романа со звездой. На самом деле, в отличие от родившегося потом мифа, все свелось к одной, от силы двум встречам, не более того.

Нет, Бобби никогда не был любовником актрисы. Их отношения свелись к нескольким встречам на массовых мероприятиях и к вмешательству Генерального прокурора в щекотливое дело с кинокомпанией «Фокс». И сегодня нет ни малейшего сомнения в том, что их романтическая связь была выдумана людьми, желавшими уничтожить РФК по политическим мотивам.

Нет, Мэрилин не изводила телефонными звонками Белый дом, Департамент юстиции и дом Роберта и Этель

Кеннеди. Ее телефонные звонки были редкими, короткими и связанными с участием Бобби в ее переговорах с киностудией.

Нет, Мэрилин никогда не вела личный дневник. Красная записная книжка с тайнами стала плодом фантазии сомнительных личностей, старавшихся обогатиться за счет двух самых известных фамилий Америки.

Нет, не существовало никаких магнитофонных записей прослушивания последних часов жизни Монро.

И наконец, нет, Роберта Ф. Кеннеди не было в Лос-Анджелесе 4 августа 1962 года. И конечно, он не принимал участия в убийстве кинозвезды.

* * *

Делая отступление, можно заметить, что мифология, окружающая смерть Монро, не так далеко ушла от реальных и ложных версий относительно событий 22 ноября 1963 года. Мне сразу же бросилась в глаза аналогия с убийством ДФК. И она вывела меня на «Дилей Плаза» в Далласе, именно туда, где 35-й президент США пал жертвой тщательно подготовленного заговора.

На память приходит одно из моих посещений тех мест в компании с покойным ныне Джеем Гаррисоном, который долго работал на военную разведку, а затем стал сотрудником полиции Далласа. В день визита президента он находился в нескольких минутах ходьбы от «Дилей Плаза» и присматривал за сбором группы черных активистов.

Когда в его рации появились первые сообщения о выстрелах, Джей бросился на улицу Вязов. Он примчался туда одним из первых и принял участие в оцеплении периметра. Но спустя десять минут после проезда мимо него президентского кортежа Джей интуитивно записал номерные знаки машин, которые продолжали еще стоять за деревянным забором ставшей после этого знаменитой Грэсси Нолл. Там, откуда, по словам некоторых свидетелей, и раздались выстрелы.

В течение долгих лет Джей ни разу не поставил под сомнение выводы комиссии Уоррена. В конце концов, расследование велось непосредственно Дж. Эдгаром Гувером, главным полицейским страны. А потом Гаррисон вдруг попросил сделать ему копии из его же полицейского блокнота. Того, где он записал сведения об автомашинах.

Он вовсе не намеревался выяснить, кто был их владельцами, просто хотел сохранить память о том дне 22 ноября. Ответ из ФБР навсегда переменил его точку зрения: его записной книжки в архивах не было обнаружено, словно она не существовала в природе.

Джея Гаррисона уже нет в живых, он умер от рака.

Но некоторые из его слов я хорошо запомнил.

Так, говоря о трудностях, с которым приходится сталкиваться при попытках приблизиться к правде о событиях в Далласе, бывший полицейский использовал такое образное сравнение. По его словам, убийство ДФК походило на огромный пазл, конечного изображения которого мы не знали. Поэтому, прежде чем начать собирать детали, следовало основательно их все перепроверить. Подобно тому, как в случае перемешивания отдельных частей из нескольких коробок надо определить, какие именно детали головоломки реально относятся к ее решению. И отодвинуть другие, вложенные туда для того, чтобы сделать невозможной разгадку тайны.

* * *

Эта метафора очень точно подходила к тому, что я намеревался сделать.

Загадка смерти Мэрилин Монро слишком долго была окутана туманными версиями. И я только что отсеял их одну за другой. Это было необходимо, поскольку без такой генеральной уборки любая попытка отыскания истины была бы обречена на провал.

Я охотно признаю, что путь был довольно долгим. Но после всех этих крюков и объездов он вывел меня непосредственно на финишную прямую.

74. Рефлекс

Рефлекс оставался прежним. Находясь на неизведанной земле, следует вначале обрести уверенность. Загадка смерти Мэрилин Монро не была исключением из этого правила.

Хотя версия об участии братьев Кеннеди оказалась ложной и ушла в небытие, предстояло решить, что делать с остальными. С фактами о том, что летом 1962 года карьера актрисы вовсе не закатывалась и что звезду нам рисовали в ложном свете. Версию о конченой актрисе изобрели сотрудники PR-службы киностудии «20-й век Фокс» для того, чтобы оправдать увольнение Мэрилин.

К этому добавились многочисленные достаточно солидные свидетельства относительно ее умственного состояния, показывавшие, что она уже начала мириться со своим вторым «я», созданным средствами массовой информации.

Наконец, в этом океане похожих на правду выдумок реальную ценность представляло проведенное Томасом Ногуши вскрытие. Его результаты не просто отсекли многочисленные слухи, но, главное, позволили мне четко определиться с версией об убийстве. Количество обнаруженного в печени звезды барбитурата перечеркивало всякую возможность добровольного приема ею нембутала.

Но если Мэрилин умерла от передозировки успокоительным, оставалось определить, как и кто ввел ей эту смертельную дозу.

Поэтому предстояло в последний раз вернуться к аутопсии, проведенной Ногуши.

* * *

По моему убеждению, было несколько вариантов толкования результатов вскрытия.

Во-первых, оно давало основную информацию об обстоятельствах кончины жертвы. Проведенный патологоанатомом анализ позволил, например, определить, что Мэрилин не умерла в результате борьбы, на ее теле не было обнаружено ни единого следа насилия.

Во-вторых, результаты вскрытия словно на машине времени возвращают к мгновениям, которые предшествовали смерти будущей жертвы.

Это возвращение в прошлое стало моим плацдармом в расследовании, поскольку дало мне возможность установить собственно обстоятельства смерти. Но в деле Монро работа Ногуши приводила ко все новым открытиям. Благодаря ему можно было даже утверждать, что в ту субботу, 4 августа, Мэрилин не ждала никаких гостей. Ни Роберта Ф. Кеннеди, ни любого другого загадочного посетителя.

* * *

В самом заключении не было ничего магического. О многом, как сказал Ногуши, «говорило» описание тела Мэрилин.

Так, врач отметил, что ноги актрисы не были выбриты, ногти не были накрашены, и из-под белых волос пробивались темные корни.

Эти три факта позволяют утверждать, что Мэрилин не готовилась принять кого-либо. Известно, что она накануне любой важной встречи сразу же прибегала к услугам своего визажиста и своей парикмахерши и никогда не вышла к кому бы то ни было, если бы не выглядела безупречно. Она прекрасно знала, что ее успех напрямую связан с ее внешностью, и ни за что не отступила бы от этого правила.

* * *

Показания Ногуши подтвердили, что Мэрилин Монро 4 августа 1962 года в гости никого не ждала. Хорошо.

Теперь мы можем сделать третий вывод. Самый главный, поскольку он позволял приблизиться к личности виновного.

И опять-таки мне на помощь пришла логика. Если состояние трупа говорило о том, что звезда не ждала никого в гости, этому можно найти два объяснения. Либо убийца прибыл в дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв без предварительного предупреждения, либо им был… кто-то из ее ближайшего окружения.

75. Кристаллы

Ритм погони ускорялся.

Чтобы успешно закончить охоту, надо было непременно установить реальные причины смерти Мэрилин.

Для того чтобы сделать это, я должен был поставить себя на место Томаса Ногуши в тот день 5 августа 1962 года.

* * *

Было бы наивно полагать, что на патологоанатома не давила тяжким грузом личность покойной.

Врач сам признался, что впервые в его недолгой карьере он был морально потрясен видом трупа на столе для проведения вскрытия. И добавил: «(Увидев труп) я понял всю ответственность, которая на меня была возложена. Я знал, что весь мир захочет узнать, что же случилось с Мэрилин Монро. Понимая эту ответственность, я приступил к осмотру»[186].

Само по себе вскрытие Мэрилин не представляло особых трудностей и продолжалось всего пять часов. Помимо осознания своей ответственности перед историей, молодой врач не мог не думать о неизбежных последствиях, которые эта операция должна будет оказать на его карьеру. Всего лишь десять лет до этого он приехал в Америку из Японии, чтобы закончить учебу на врача. Он столкнулся с большими трудностями в изучении языка и приобщении к столь отличной от японской культуре. Он поступил на работу в Службу судебной медицины округа Лос-Анджелес лишь в 1960 году. А теперь ему предстояло провести самую важную аутопсию из тех, что когда-либо проводились службой.

Ногуши прекрасно понимал: его работа будет тщательно изучена некоторыми людьми сейчас и будет анализироваться в течение многих лет. От этого стола № 1 зависело не только установление истины, но и его личное будущее.

* * *

Все, начиная с отчета о констатации смерти и заканчивая составленной ДПЛА описью рецептов, обнаруженных на ночном столике Мэрилин, давало основания предполагать, что актриса умерла от передозировки барбитуратом.

Внешний осмотр тела подтвердил это предположение, поскольку врач не обнаружил ни признаков насилия, ни следов укола. Поэтому следующим этапом работы стало окончательное подтверждение версии о самоубийстве.

Патологоанатом принялся осматривать желудок Мэрилин. Как мы уже видели, его содержимое ограничивалось двадцатью миллилитрами, то есть емкостью столовой ложки. Ногуши взял образец жидкости и стал изучать его под микроскопом. Анализ подтвердил визуальное предположение. Чего-то не хватало. Это показалось ему странным. Не столько невозможным, сколько настораживающим.

Снова склонившись над трупом актрисы, он начал тщательно осматривать тонкую кишку, сосредоточив свое внимание на ее начальном отделе — двенадцатиперстной кишке.

Этот орган является основным местом всасывания питательных веществ человеческим организмом. В тонком кишечнике продукты питания разлагаются на питательные вещества, или метаболиты, которые могут легко преодолеть кишечный барьер и попасть в кровеносную и лимфатическую системы.

Это ему было хорошо известно. Но больше всего его интересовала работа тонкой кишки в случае принятия барбитурата оральным путем, потому что «абсорбция лекарства происходит в основном на уровне тонкой кишки из-за ее большой абсорбирующей поверхности»[187].

Патологоанатом опять взял образец и посмотрел на него под микроскопом. И опять то, что он увидел, совпало с тем, что показал недавно анализ жидкости из желудка.

Ни в желудке, ни в кишечнике Томас Ногуши не смог выделить никакой концентрации барбитурата!

* * *

Как и любое лекарство, предназначенное для орального приема, нембутал состоит из двух основных компонентов. Оболочка-капсула желтого цвета, которая в желудке разрушается кислотой и высвобождает содержимое капсулы.

Это содержимое, как всем известно, является активным веществом лекарства, которое специалисты в фармакологии называют расщепляющимися кристаллами. После того как эти кристаллы освобождаются в желудке от оболочки, они продолжают свой «путь» по тонкой кишке. Там их структура «разбивается», они делаются маленькими и абсорбируемыми кровью.

В случае с Мэрилин Монро все это означало, что, если бы актриса проглотила дозу медикаментов чуть большую обычной, Ногуши должен был бы обнаружить следы этих кристаллов в ее желудке. Или, по крайней мере, в тонкой кишке. А этого не случилось.

* * *

Сомневаться не приходится: отсутствие следов снотворного смутило Томаса Ногуши, пусть это и не было отражено в его отчете.

Патологоанатом, кстати, признался в этом спустя несколько лет в интервью журналу «Омни». Именно этот факт и сподвиг его, как он сказал журналу, направить некоторые органы в токсикологическую лабораторию в нарушение действующего в то время порядка.

Если анализ крови подтверждал применение барбитурата, другие исследования должны были определить, каким именно образом эти вещества попали в организм звезды. И объяснить, как она могла умереть от передозировки, притом что в ее желудке и в кишечнике не было обнаружено следов таблеток.

* * *

Прежде чем разобраться с этой новой загадкой, следует сделать важное уточнение.

Хотя в большинстве случаев самоубийств вскрытие позволяет найти остатки расщепляющихся кристаллов в желудке или в тонкой кишке, это все же не является абсолютным правилом. В своем выступлении в программе канала «Дискавери» доктор Коцци, например, объяснил, что желудок человека в среднем каждые двадцать минут передает часть содержимого дальше. Принимая во внимание то, что агония Мэрилин продлилась минут пятьдесят, это, по его мнению, и объяснило отсутствие лекарств в желудке и тонкой кишке.

Ногуши также знал об этом. Но инстинктивно — или опасаясь сделать ошибку — попросил произвести дополнительные исследования.

Замечание Коцци меня могло бы удовлетворить. Конечно, оно делало случай Монро довольно исключительным, но это еще куда ни шло. Вся беда была в том, что это объяснение серьезно «хромало».

Прежде всего, кадры документального фильма, которые сопровождали эти слова, не подтверждали его вывод. Он утверждал, что желудок должен был быть пуст по истечении пятидесяти минут, и имитатор, в котором он воспроизвел карман, показывал концентрацию кристаллов, видимую даже невооруженным глазом.

Кстати, Коцци сильно уменьшил количество капсул нембутала, проглоченных звездой. В то время как Ногуши, Керфи и Эбернети остановились на сорока семи таблетках, Коцци ограничился всего лишь двадцатью четырьмя капсулами снотворного. По определению, удвоенное число пилюль должно было создать более высокую концентрацию кристаллов, а значит, и повысить вероятность их обнаружения. А если к этому добавить еще концентрацию обнаруженного в печени барбитурата, равнявшуюся примерно двумстам таблеткам нембутала, результат должен был быть еще более очевидным.

Коцци сказал также, что содержимое желудка могло скрыть наличие кристаллов. Но эти слова совершенно не вязались с данными вскрытия, потому что Ногуши рассматривал отобранную из желудка жидкость под микроскопом. И еще потому, что обнаруженное количество этой жидкости было не больше столовой ложки, то есть слишком малым для того, чтобы скрыть вообще что-либо.

На самом деле отсутствие пищи должно было привести к перенасыщению желудка кристаллами. Именно это и озадачило Ногуши, потому даже до вычисления количества таблеток нембутала он осмотрел тонкую кишку. То есть то самое место, где концентрация должна была бы наблюдаться еще более высокой.

Таким образом, именно это «двойное отсутствие» кристаллов (в желудке и двенадцатиперстной кишке) вынудило, как мы уже сказали, патологоанатома потребовать проведения лабораторных анализов. А эти самые анализы по причинам административного порядка так и не были проведены.

* * *

Раскрытие сорокапятилетней тайны зависело, таким образом, от решения одного уравнения.

Отсутствие следов укола и слишком высокая концентрация барбитурата исключали версию инъекции.

Отсутствие высокой концентрации барбитурата в желудке и в кишечнике звезды, а также слишком большое число принятых таблеток делало невозможным прием нембутала оральным путем.

Где же решение?

Возможно, оно заключалось в словах сэра Артура Конан Дойла, литературного отца Шерлока Холмса, в «Знаке четырех»: «Когда вы исключите все невозможное, то, что останется, каким бы невероятным оно ни казалось, и будет истиной».

76. Изменение цвета

Больше всего сбивало с толку то, что в решении не было ничего невозможного. Потому что логичное, неопровержимое, неизбежное, подтвержденное вскрытием, оно постоянно было перед нами. Но мы пренебрегли им по причине зашоренности, трактовок событий, искаженных годами выдумок, обмана и слухов. Восприятие фактов извращалось нашими ожиданиями, воспитанием и правилами жизни.

Раз Мэрилин умерла от передозировки барбитуратом, этому могло быть только одно объяснение: самая знаменитая актриса XX века погибла вследствие… промывания желудка.

* * *

Эти слова, естественно, вызывают улыбку.

Такая мысль, застенчиво высказанная близким людям, застывшим в смущенном молчании, показалась явно несуразной.

Однако же этот способ, хорошо известный и широко применявшийся в древности, основывается на серьезных медицинских исследованиях уже с XVII века.

Клистир, о котором любил говорить Мольер, был всего лишь одним из приемов медицинской практики, способом впрыскивания жидкости в ободочную кишку посредством введения трубки в анус.

Если сегодня клизма считается несколько варварским и архаичным способом лечения, не стоит заблуждаться по этому поводу. В течение многих десятилетий к ней прибегали не только из-за ее расслабляющего воздействия, но и потому, что так можно было вводить в организм лекарственные растворы. Сегодня он кажется устаревшим, но все же еще применяется при лечении некоторых болезней (например, болезни Крона), описан в учебниках для медсестер[188] и даже признан ВОЗ в качестве способа введения в организм некоторых противовоспалительных лекарств на основе гидрокортизона[189].

* * *

Конечно же, я пришел к версии рокового впрыскивания с помощью клизмы не только потому, что оно показалось мне единственным способом, не оставляющим внешних признаков введения большого количества барбитурата. Нет, меня к этому подвело множество достоверных данных.

Прежде всего, Мэрилин часто прибегала к такому способу. Ральф Робертс, ее доверенное лицо, Уильям Трейвилл, костюмер звезды, и даже кутюрье Жан-Луи подтвердили это и сказали, что актеры в Голливуде довольно часто применяли клизму, контролируя таким образом свой вес[190]. Иногда это даже рекомендовалось в женских журналах.

Сначала следовало убедиться, что Мэрилин в 1962 году знала об этом. Тогда можно было предположить, что в доме у актрисы имелось соответствующее приспособление. Оно свободно продавалось в аптеках и представляло собой резиновую грушу с наконечником для ректального введения. Но этого явно не было достаточно для того, чтобы с уверенностью утверждать, что клизма была использована ночью 4 августа 1962 года.

После преодоления внутреннего барьера и стеснения тайна стала совершенно понятной. А ответ опять-таки заключался в аутопсии, проведенной доктором Томасом Ногуши.

* * *

Ошибка Ногуши состояла в том, что он мыслил ограниченно и сузил рамки своего осмотра. У него не хватило воображения.

Конечно, работа им была произведена безупречно, но после того, как он отбросил версию насильственной смерти, он ограничился двумя вариантами: введение лекарств с помощью укола, следов которого он не обнаружил, или передозировка оральным путем. Изучение этих двух вариантов затмило для него все остальное, включая даже собственные наблюдения. Если бы все его внимание не сосредоточилось на потреблении барбитурата, он смог бы задаться вопросами относительно своего же описания толстой кишки звезды: «На ободочной кишке имеются следы кровотечения и изменение цвета, то есть посинение»[191].

* * *

Это важное замечание заслуживает разъяснения.

Ободочная кишка, называемая также толстой кишкой, является продолжением конечного отрезка тонкой кишки. Именно там Ногуши констатировал отсутствие кристаллов барбитурата.

Чтобы понять слова патологоанатома, рассмотрим нижний отрезок ободочной кишки, который заканчивается прямой кишкой, а затем анальным отверстием.

Схематично этот участок представляет собой нечто похожее на перевернутую букву L. А отмеченное Ногуши изменение цвета проявилось на месте угла, образованного частями этой буквы.

Посинение стенок толстой кишки Мэрилин могло произойти по нескольким причинам.

Во-первых, логично было предположить, что это изменение цвета было всего лишь естественным явлением, которое отмечается на некоторых трупах. С момента смерти актрисы до начала вскрытия прошло достаточно времени, и это предположение могло быть достоверным. За исключением того, что обычно это явление развивается по определенной схеме, начиная с прямой кишки и следуя дальше внутрь. Но в этом конкретном случае изменение цвета начиналось намного выше, непосредственно в нижней части кишечника, а прямая кишка не была затронута.

Второе возможное объяснение было связано с состоянием здоровья звезды. Та несколько лет страдала язвенными колитами, хроническим воспалением ободочной кишки. И описанные Ногуши симптомы походили на такое воспаление.

Но опять-таки это предположение опровергалось фактами. Потому что доктор Ногуши проверил состояние двенадцатиперстной кишки (двенадцатиперстная кишка является частью тонкой кишки, выходящей к желудку) и отметил, что «на ней не было следов изъязвления»[192].

* * *

Таким образом, если откинуть версии естественного изменения цвета и воспаления, то остается только одно объяснение.

Зона посинения, которую обнаружил Ногуши, соответствовала участку толстой кишки, в которой организм абсорбировал вливание клизмой.

Биограф Доналд Спото, придя к тому же заключению, что и я, хотя мы по-разному оценивали последствия этого, обратился к доктору Арнольду Эбрамсу, чтобы узнать его мнение. Главный врач отделения патологии больницы Сент-Джон из Санта-Моники, Калифорния, был достаточно опытным специалистом, чтобы так прокомментировать то, что констатировал Ногуши: «Я ни разу не видел ничего подобного при проведении вскрытий. В кишечнике этой женщины произошло что-то ненормальное»[193].

Речь не могла идти, как утверждали некоторые, о воздействии свечи нембутала. Потому что в этом случае посинение было бы обнаружено намного ниже, максимум в десяти сантиметрах выше ануса.

Нет, повреждение толстой кишки звезды могло иметь только одно объяснение: смесь была закачана в спринцовку, а затем наконечник был аккуратно введен в прямую кишку. Надавливанием на спринцовку жидкость была направлена в кишечник и продолжила свое движение до упора в стенку ободочной кишки, а именно в изгиб под прямым углом, где заканчивается прямая кишка и начинается нижний отдел кишечника. То есть именно в то место, где Ногуши и обнаружил кровоподтек синего цвета.

* * *

Слово «клизма» больше не вызывало улыбку и не казалось мне неудобным.

Мэрилин Монро умерла по причине передозировки барбитурата, введенного в организм посредством клизмы.

Мое расследование приближалось к завершению.

77. Эльдорадо

Теперь следовало нанести последний удар.

С точки зрения интриги и развития сюжета это самый благоприятный момент для побития старшей карты. Карты последнего свидетеля, участвовавшего в официальном расследовании, но не верившего в версию о самоубийстве. Человека, присутствовавшего при вскрытии и подтвердившего версию о передозировке путем постановки клистира.

Да, если хорошенько подумать, настала пора вспомнить о Джоне Майнере.

* * *

Утром 5 августа 1962 года Джон Майнер, помощник окружного прокурора Лос-Анджелеса, находился рядом с Томасом Ногуши.

Как указал в своей биографии патологоанатом, уже одно его присутствие говорило о необычности и важности порученной ему задачи. Поскольку труп в зале № 1 был телом самой известной в мире кинозвезды, окружной прокурор принял меры предосторожности и направил своего лучшего сотрудника для наблюдения за проведением вскрытия.

Джон Майнер сообщил о тщательном, дотошном и серьезном подходе Ногуши к выполнению своей работы и даже признался, что был удивлен осмотром тела с помощью лупы в целях обнаружения возможных следов укола.

Хорошо. Но особенностью случая Майнера было то, что помощник окружного прокурора спустя несколько лет высказал сомнения относительно выводов патологоанатома. В отчете о проведении расследования, составленном офисом Джона Ван де Кампа в 1982 году, можно прочесть следующее: «Джон Майнер на основании ряда встреч с Гринсоном поставил серьезные вопросы относительно заключения, согласно которому смерть мисс Монро могла бы расцениваться как самоубийство»[194]. На чем же основывались его сомнения?

Помимо встреч с психиатром актрисы, Майнер обосновал свои сомнения констатацией одного факта, обнаруженного в ходе вскрытия: «Доктор Ногуши и я увидели на сигмовидной толстой кишке — самом нижнем участке толстого кишечника — обширную зону покраснения и темно-синего цвета. Это было явной аномалией. Я присутствовал при многих вскрытиях умерших от передозировки барбитуратами людей, но ничего подобного не видел»[195].

Высказав такое замечание, Джон Майнер добавил: «Проконсультировавшись с лучшими мировыми патологоанатомами, я решил, что единственным возможным способом потребления барбитурата было впрыскивание его с помощью клизмы»[196].

* * *

В некоем идеальном мире мое расследование на этом можно было бы и закончить. Поскольку Джон Майнер подтвердил мои соображения, оставалось лишь рассказать о последних часах жизни Мэрилин.

Но, увы, бывший помощник окружного прокурора Лос-Анджелеса был источником не только этого признания. На самом же деле Джон Майнер познал свою минуту славы, раскрыв большую тайну. Спустя некоторое время после смерти актрисы Ральф Гринсон якобы дал ему послушать несколько магнитофонных пленок, записанных Мэрилин за несколько дней до кончины.

Это было настоящим эльдорадо, позволявшим установить истину о событиях 4 августа 1962 года.

78. Эксклюзивность

Поход на кладбище, вызванный подлинным чувством или даже будучи дурным спектаклем, всегда окрашен одинаково.

Как это обычно бывает на протяжении уже сорока пяти лет, 5 августа толпы почитателей собираются вокруг могилы Мэрилин Монро на кладбище в Вествуд Вилидж. Большинство приезжает из всех уголков США, но есть и те, кто совершает это паломничество из Европы и Японии. И, как обычно, там собирается, привлекая к себе внимание, кучка претенденток на звание «двойника» звезды, хотя все сходство заключается только в выборе аксессуаров.

Но в 2005 году на день памяти актрисы события приняли новый оборот. Одна серьезная газета посвятила первую полосу сенсационному сообщению о смерти звезды. В тот день «Лос-Анджелес таймс» вышла под заголовком «Тайные магнитофонные записи Мэрилин» и любезно напечатала их содержание[197].

В возрасте 86 лет Джон Майнер сел за игровой стол.

* * *

Роберт Велкос раздобыл сенсацию.

Когда к нему обратился Джон Майнер, этот журналист газеты «Таймс» сумел убедить своих начальников в подлинности досье и в достоверности своего источника. Тот впервые нарушил клятву молчания, которую он некогда дал Ральфу Гринсону, и согласился на опубликование полного текста последнего разговора Мэрилин Монро. Майнер объяснил перемену своей позиции желанием защитить память психиатра. По его словам, врача незаслуженно обвиняли в отсутствии положительного эффекта его лечения, и следовало обнародовать содержание этих магнитофонных кассет, доказывавших, что Мэрилин находилась на пути к выздоровлению.

Действительно, первый вывод, который следовал из этого документа, был таким: накануне смерти звезда кипела жизнью, строила планы на будущее.

Но при этом погружении в личную жизнь Мэрилин обнаружилось еще кое-что.

Подтвердился тот факт, что она часто прибегала к спринцеванию. Но не из-за терапевтической пользы этой процедуры, как можно было предположить, а потому, что это якобы приносило ей сексуальное удовлетворение[198].

Вершиной всего стали откровения актрисы — вот чем можно еще сильнее возбудить интерес к этой записи — о ее гомосексуальных связях, а также описание ее тела, которым она любовалась, стоя голой перед большим зеркалом. И наконец, Мэрилин с сарказмом вспоминала о своих любовных связях с Джоном и Робертом Кеннеди!

* * *

Эти речи с того света стали шоком для всех. Потому что они на удивление точно подтверждали интуицию Кейпелла — кстати, мимоходом перечеркивая часть данной книги. С той поры стало более понятно, почему «Лос-Анджелес таймс» отвела этому так много места.

Но фанаты с кладбища Вествуд Вилидж не очень радовались появлению решающего довода в разгадке тайны смерти звезды. Обожателей Мэрилин охватила усталость, грусть, гнев. Они считали, что опять кому-то захотелось обогатиться за счет их идола.

* * *

Эксклюзивность для прессы всегда является вопросом перспективы.

Потому что, прежде чем появиться на страницах «Лос-Анджелес таймс», а затем послужить источником вдохновения для французского писателя Мишеля Шнейдера, последние разговоры Мэрилин уже были напечатаны. В книге, вышедшей в свет в 2003 году.

В том самом году, действительно, англичанин Мэтью Смит опубликовал книгу «Последние слова Мэрилин»[199]. И этот специалист в теории заговора, сумев заручиться полным и безоговорочным содействием Джона Майнера, привел в то время длинные выдержки из записи разговоров, которые вроде бы должны были подтвердить, что Монро была убита в результате заговора, в котором участвовали братья Кеннеди.

Появление с интервалом в два года «последних слов» Мэрилин должно было насторожить любого независимого дознавателя. Это сразу же лишало Майнера всякого доверия. А прочтение книги Смита только усиливало это впечатление. Произведение ограничилось лишь повторами и нагнетанием слухов, окружавших смерть кинозвезды. В этой книге приближенный к Дж. Эдгару Гуверу экстремист Фрэнк Кейпелл был назван «журналистом, работавшим в небольшом малоизвестном журнале»[200], и представлен как «человек находчивый, сумевший сразу после смерти Мэрилин собрать большое количество острой свежей информации об обстоятельствах ее кончины». Не зная о причинах появления на свет книжонки «Странная смерть Мэрилин Монро» и о связях между Кейпеллом и директором ФБР, Смит все-таки выразил сожаление по поводу крайне правых высказываний этого автора, но при этом подчеркнул, что с точки зрения подбора фактов книга оказалась весьма «важной».

Он, кстати, использовал это же определение и при упоминании появившейся на свет в 1973 году работы Нормана Мейлера, забыв указать на мотивацию этого романиста, но подчеркнул тот факт, что Мейлер был глубоко уверен в версии убийства.

Но самое худшее ждало впереди. Потому что эта работа, где впервые были опубликованы записи разговоров, сделанных Джоном Майнером, начиналась с введения, написанного Робертом Слатцером. Эти две страницы — где Слатцер не устоял перед искушением выпятить свою «связь» со звездой — занимали в книге особое место. Потому что из них было ясно видно, что именно было основным источником информации для автора. И благодарности в книге «Последние слова Мэрилин» также о многом говорили. «Я должен выразить признательность Роберту Слатцеру, — написал Смит. — (…) Если на свете и есть кто-то, кто особенно хорошо информирован о подробностях смерти своей верной подруги Мэрилин Монро, то это — не кто иной, как Роберт Слатцер».

И сразу же все стало ясно.

А магнитофонные кассеты Майнера моментально полетели вниз по шкале достоверности.

* * *

История повторялась, словно в плохом фильме.

Джон Майнер сотрудничал с Мэтью Смитом в написании книги только потому, что Роберт Слатцер сыграл в этом роль посредника[201].

Бывший помощник окружного прокурора Лос-Анджелеса, равно как и Сэм Йорти, Джейн Кармен, Лайонел Грэндисон и многие другие, входил в группу свидетелей, которых Слатцер использовал для того, чтобы придать достоверности своим заключениям.

Кстати, именно в этом качестве в 1982 году Джон Майнер был допрошен следователями. Прочтение протокола этого допроса вызывает очень большой интерес, потому что, в отличие от приписанных ему Слатцером категорических высказываний, Майнер не считал смерть Монро убийством, а предпочел назвать ее случайным самоубийством. При даче показаний официальным лицам приходится осторожнее подбирать слова, что вовсе не нравится любителям сенсаций. Он сохранил умеренность, когда инспекторы спросили его, на чем именно основано его сомнение. Но вместо четкого ответа Джон Майнер сослался на «разговоры, которые у него состоялись с доктором Ральфом Гринсоном»[202].

* * *

В ходе допроса, проводившегося в рамках юридической процедуры, имевшей целью определить, следовало ли властям возобновлять расследование по поводу смерти Мэрилин Монро, бывший помощник окружного прокурора не просто был осторожен в высказываниях. Он даже не упомянул о магнитофонных записях последних дней жизни звезды. Почему? Может быть, потому, что их никогда и не было?

79. Деньги

На самом деле записи «откровений» Мэрилин появились на свет в 1995 году. Именно в это время индустрия раскручивания тайны смерти Мэрилин работала на полных оборотах, умножая количество книг, документальных фильмов, эксклюзивных изданий таблоидов и телевизионных мини-сериалов.

Может быть, Джон Майнер по примеру других «свидетелей» решил, что настало и его время?

Возможно, на это его подтолкнули финансовые трудности, которые он в то время испытывал?

* * *

Как бы там ни было, именно тогда он обратился к другому журналисту, знаменитому Энтони Саммерсу, с предложением продать ему свои знаменитые «записи».

Сей британский писатель спустя десять лет, когда его спросили по поводу сенсации, выпущенной коллегами из «Лос-Анджелес таймс», сказал, что отлично помнил все обстоятельства, связанные с этими записями. Он ясно дал понять, что ничуть не верит в достоверность признаний Майнера: «Джон Майнер — хороший человек (…) и рассказывает интересную историю. Но каким бы талантливым рассказчиком он ни был, его история от этого не становится достоверной»[203].

В беседе с журналистом Данном Эбрамсом, который вел ту передачу, писатель проявил полную откровенность:

«— В 1995 году он вышел на меня и предложил мне так называемые записи для опубликования в журнале "Вейнити Фейр" ("Ярмарка тщеславия"), с которым я изредка сотрудничаю. И сказал, что никому до этого записи не показывал. Но мы с редакцией журнала "Вейнити Фейр" решили, что публиковать это мы не будем. И с той поры мнение мое не изменилось.

— Почему же?

— (…) Он уверял, что у него было 70–80 страниц рукописного текста с записями того, что он якобы слышал в 1962 году. Не было ничего удивительного в том, что он попросил за это денег. Было видно, что он хотел на этом заработать. Он сказал, что некоторая часть полученных средств, возможно, пошла бы на финансирование стипендии памяти Ральфа Гринсона, но основную сумму он оставит себе. И заявил нам, что ему уже предложили несколько сотен тысяч долларов за публикацию его истории»[204].

Разобравшись с материальными причинами, Саммерс перешел к глубинным основаниям своих сомнений.

«Я спросил у него, как он мог помнить наизусть восемьдесят страниц текста с высказываниями Мэрилин Монро, сделанными тридцать лет тому назад. Он ответил (…), что в то время сделал пометки в своей записной книжке (…). И что у него очень хорошая память.

Позже он стал уверять, что нашел свои записи в какой-то коробке. Но, несмотря на то что мы несколько месяцев просили показать нам эти записи, он этого так и не сделал. Равно как и не представил нам свои 70 или 80 страниц записей с магнитофонной ленты. Мы увидели всего лишь 35 страниц начисто переписанного текста. Позже он сказал, что написал их за несколько недель до этого.

Именно поэтому мы с руководством журнала "Вейнити Фейр" предпочли вежливо отклонить его предложение»[205]. Вывод Энтони Саммерса был однозначным:

«Не понимаю, почему столь уважаемые газеты, как "Нью-Йорк таймс" и "Лос-Анджелес таймс", решились опубликовать подобный материал»[206].

* * *

Конечно, можно было бы и нам упрекнуть Энтони Саммерса в том, что он без колебаний поверил словам Слатцера и его когорте сомнительных свидетелей, но обвинение, вытекавшее из этого интервью, и без того было довольно серьезным.

Саммерс и журнал «Вейнити Фейр» однозначно посчитали записи последних откровений Мэрилин фальшивкой. Но, даже не зная о глубинных мотивациях Джона Майнера, а только прочитав его документы, видно было, что обвинение в фальсификации было обоснованным.

Не углубляясь в детальный анализ нелепостей и невозможных выдумок, содержавшихся на так называемых кассетах, хочу сделать короткое отступление для того, чтобы подчеркнуть некоторые неувязки или смелые сокращения текста[207].

Часть восьмая. Облава

80. Уверенность

На смену нетерпению пришли сомнения. И это притом, что последний этап расследования явно не был самым трудным.

Отправившись к источнику загадки, я смог приблизиться к истине. Версии отпадали одна за другой, рассеивались обманы, умирали слухи. Отныне я знал все подробности драмы, развернувшейся за тяжелыми шторами дома 12305 на Файфс Хелена-Драйв. Мне оставалось лишь рассказать о последних мгновениях жизни Мэрилин Монро.

Но впервые с начала расследования я заколебался.

Нет, я не сомневался в правильности моих выводов. Я сомневался относительно своевременности их обнародования: стоило или нет раскрывать последнюю тайну.

* * *

Прекрасно помню тот день, когда я смирился с мыслью о том, что несколько месяцев мой мозг будет занят исключительно работой по проникновению в загадку смерти Мэрилин. Но начало одной работы всегда похоже на другие. И это меня успокаивало.

В то время я полагал, что дело это было слишком известным и слишком исследованным, чтобы можно было надеяться открыть безусловную истину. Но я был уверен, что на сей раз не будет ни обвинительных документов, ни магнитофонных записей, ни шокирующих снимков.

Я также не надеялся получить хоть какое-то свидетельство, которое позволило бы мне покончить с тайной. Ведь время сделало свое дело, а деньги исказили воспоминания немногих доживших до сегодняшнего дня очевидцев. Но это было не важно. Я считал, что моя цель — совершенно иная: добраться до источника информации, распознать интересы одних и мотивацию других, отсеять правду от мистификации, проанализировать результаты аутопсии, попытаться установить истину о весне и лете 1962 года, то есть по-новому осветить обстоятельства смерти Мэрилин. Это казалось мне намного важнее, потому что изучение шаг за шагом всех документов и свидетельств давало более ясное и достоверное видение.

Именно с таким убеждением я и начал свое расследование. Но одному документу, вложенному в электронное послание, суждено было однажды перечеркнуть всю мою уверенность.

81. Наваждение

Расследование похоже на любовницу тем, что оно требует от тебя постоянной готовности. Под его влиянием граница дня и ночи тает и превращается в потемки. Оно занимает все ваши мысли и редко дает возможность перевести дух.

Тем, кто вынужден это терпеть, не позавидуешь. Я вынужден согласиться с мнением родных, считающих, что мое ремесло очень утомительно. Оно не знает ни дня, ни ночи, ему наплевать на другие ваши обязанности, оно ненавидит календари и смеется над уходящим временем.

Оно заставляет меня хранить молчание, быть в одиночестве и испытывает пределы терпения, поглощая меня целиком. Только я один могу оценить высоту стен, отделяющих меня от мира.

Следует признать, что искусство проведения расследования вначале походит на наваждение. Понятие времени здесь спорно, а успех — результат субъективной оценки.

Но самое трудное вовсе не это. В нашем ремесле успех является сладкой химерой. Человек скорее живет последовательностью маленьких личных побед, и никто и никогда не сможет оценить, каких усилий они ему стоили.

Поиски Стивена Миллера еще раз мне это доказали.

* * *

Электронное послание от Дэвида Маршалла содержало нечто, что он сам расценил как странность.

Точнее говоря, это была копия статьи, опубликованной 24 июля 1995 года в журнале «Вуменс дей». В ней под заголовком, указывавшим на эксклюзивность, обещались новые открытия относительно обстоятельств смерти Мэрилин Монро.

В этих интригующих колонках санитар Стивен Миллер говорил о признаниях, сделанных на смертном одре Эйнайс Маррей, помощницей по хозяйству актрисы и единственной свидетельницей последней ночи Мэрилин.

Внимание Дэвида Маршалла привлекло даже не столько содержание статьи, а сам дальнейший разворот событий, настолько он был необычным. В отличие от принятой практики, ни одно средство массовой информации не подхватило опубликованную в журнале информацию. Словно бы эта новость имела ценность только одну неделю, в течение которой еженедельник был в продаже.

Эта особенность уже сама по себе была любопытна, но не это заставило прервать написание данной книги. По сути, заявления Миллера отсылали к моим же выводам, и я очень заинтересовался загадочной статьей в журнале «Вуменс дей». Отныне мне необходимо было разыскать этот источник. На это пришлось потратить несколько месяцев!

* * *

Чтобы отыскать Стивена Миллера, чья фамилия в США достаточно распространена, я вначале попробовал связаться с журналистами, написавшими статью. Так я обнаружил, что журнал «Вуменс дей» был вовсе не популярным американским изданием, известным во многих странах, а независимым журналом, издававшимся в Австралии.

Журнал этот не был таблоидом, но и не являлся авторитетом в издательском мире. Увы, журнал сменил ориентацию, поменял персонал и место расположения после появления статьи с посмертными откровениями Эйнайс Маррей. Все эти перемены привели к исчезновению архивов, что лишало всякой надежды обнаружить черновики указанной статьи.

Параллельно мне удалось узнать, что в Австралии проживало множество людей по имени Стивен Миллер. Моя интуиция — подсказавшая в данном случае совершенно неправильный ход — говорила мне, что если журнал «Вуменс дей» был единственным в мире изданием, опубликовавшим рассказа Миллера, это могло означать, что тот жил не в США, а по другую сторону океана.

Но прежде чем позвонить одному из тех, кто был в моем списке, я решил получить побольше информации от авторов сенсационной статьи. Следовательно, надо было отыскать Брайана Блэкуэлла и Дэвида Брауна.

* * *

Дело затруднилось еще и тем, что Блэкуэлл и Браун с 1995 года сменили профессии.

Первым откликнулся Брайан. Он стал директором еженедельной газетенки, занимавшейся ставками на бегах. Он заявил, что всего лишь принимал участие в переработке статьи, а посему понятия не имеет, где находится Стивен Миллер.

Дэвид Браун, работавший к этому моменту ответственным за связи с общественностью австралийской группы «Эндемол», дал мне такой же ответ.

* * *

Какой удивительный парадокс!

У меня в руках была сенсационная статья из австралийского еженедельного журнала, никогда никем не перепечатанная, а два журналиста, чьи фамилии стояли под ней, уверяли, что не были ее авторами.

Но я не опустил руки, а, к счастью, нашел другой путь: вышел на Боба Кэмерона. В 1995 году прежде, чем стать главным редактором журнала «Вуменс дей», он руководил в нем отделом новостей. А Блэкуэлл считал, что этот Кэмерон выкупил права на переиздание в США и попросил своих коллег переделать всю статью.

После двух дополнительных недель ожидания, пока Боб Кэмерон выздоровеет от гриппа, показалась ниточка, за которую можно было ухватиться. Хотя он точно и не помнил, откуда именно взялась эта история, он был уверен, что пришла она не из Австралии, а из Северной Америки.

Стивен Миллер не уезжал из страны. Теперь я был уверен, что отныне охоту надо было вести на территории США.

82. Санитар

Леска натянулась настолько сильно, что я даже в душе начал побаиваться, что она оборвется прежде, чем приведет меня к ответу. Но надо было идти до конца.

Поскольку австралийская попытка закончилась неудачей, другого пути не оставалось, кроме как вернуться в страну, откуда и начались мои поиски. Но в статье в журнале «Вуменс дей» было очень мало информации об этом загадочном Стивене Миллере.

Все, что мне было известно, так это то, что он был «дипломированным санитаром (…), записавшим откровения Эйнайс Маррей за несколько недель до ее кончины в лечебнице города Таксон, в Аризоне»[208]. Этот Миллер утверждал, что заботился об Эйнайс Маррей в течение последних шести месяцев ее жизни. И все!

* * *

Логика подсказывала, что искать людей по фамилии Стивен Миллер следовало в районе города Таксона.

В конце концов, санитара могла и не коснуться странная американская мания часто переезжать с места на место. А вдруг он с 1995 года тихо продолжал работать в городе, где скончалась Эйнайс Маррей?

Потом я сделал около сорока телефонных звонков, и в очередной раз дверь передо мной захлопывалась. Ни один Стивен Миллер из моего списка не подходил. Следовательно, нужно было искать его каким-то другим способом.

Но каким? Миллер мог уехать из Аризоны, или внести свой телефон в красный список, или просто пользоваться мобильным телефоном, или… Или, что совсем плохо, умереть!

* * *

Это пугающее предположение было вполне вероятным. Статья в журнале «Вуменс дей» появилась одиннадцать лет тому назад, а я понятия не имел, сколько ему было лет. Но тут я избрал другой вариант действий: вместо того чтобы проводить непосильную операцию поисков и звонить всем Стивам Миллерам страны, не лучше ли было найти тех, кто знал этого незнакомца в середине девяностых годов? Следовательно, надо было порыться в прошлом Эйнайс Маррей. Может быть, кто-нибудь из ее родных вспомнит человека, кто, по его словам, провел у ее кровати полгода?

Если повезет, этот путь позволит мне пролить свет на некоторые тайны, окружавшие жизнь помощницы по хозяйству Мэрилин Монро…

Это было вполне возможно. Надо просто убедить себя в этом! В любом случае, был ли у меня выбор?

83. Уклончивость

Эйнайс Маррей всегда держалась в тени, но, безусловно, заслуживала того, чтобы о ней узнали побольше. Ее образ оставался на втором плане из-за посыпавшихся резко и обильно откровений с обвинениями в убийстве поочередно братьев Кеннеди, мафии, ФБР или ЦРУ.

Однако она официально была единственным человеком, находившимся в доме Мэрилин в последние часы ее жизни. Разве не она обнаружила труп актрисы и подняла тревогу?

Но ее быстрый уход в тень вовсе не означал, что помощница не упоминалась в версиях и гипотезах, выдвигавшихся в каждой книге. Везде ее портрет был разным, но, по сути, она всегда упоминалась в качестве основного действующего лица произошедшей драмы.

Она была одной из немногих, кто знал о реальных событиях, произошедших ночью 4 августа 1962 года.

Она была одной из тех, кто упорно, из года в год делал все, чтобы скрыть истину.

* * *

Естественно, Фрэнк Кейпелл сразу же высказал сомнения относительно личности и роли Эйнайс Маррей. В своей книжке экстремист из Статен-Айленда не устоял перед искушением указать, что ее муж был членом Коммунистической партии США, забыв при этом упомянуть, что семья давно распалась и Джон Маррей к тому времени уже десяток лет жил в Техасе. Но тот первый залп подтолкнул других авторов использовать эту удачу много лет спустя.

Самый последний из них, Джон Вольф, в свою очередь указал пальцем на «красные» связи помощницы по хозяйству. И использовал свидетельство Нормана Джеффрайза, племянника Маррей, для того, чтобы ее дискредитировать. «Откровения» племянника, местами просто гротескные, были выдуманы, если знать их реальную мотивацию, но это было не важно — червь уже проник в плод. Норман Джеффрайз ненавидел свою родственницу, высказывал против нее обвинения, достойные самых трагических времен «холодной войны». Он говорил о своем убеждении в том, что Мэрилин стала жертвой заговора, организованного агентом коммунизма — Робертом Ф. Кеннеди, и что по приказу партии Эйнайс Маррей участвовала в казни Монро[209], — и некоторые в это поверили.

До Кейпелла первым, кто составил свое мнение относительно тайны Маррей, был детектив сержант К.Э. Байрон. Он был также первым, кто высказал свои соображения относительно этой личности.

* * *

Байрон прибыл в дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв в пять часов утра, то есть спустя несколько минут после того, как Джек Клеммонс констатировал смерть Мэрилин. И сразу же начал расследование, опросив троих свидетелей, начиная с доктора Гринсона, затем Энджельберга, а потом и Эйнайс Маррей. Ее показания легли в основу Отчета о смерти ДПЛА, составленного 10 августа 1962 года все тем же детективом Байроном.

Конечно же, полицейский опросил и других близких к актрисе людей, но поскольку Маррей была единственным свидетелем той ночи 4 августа, ее рассказ позволил восстановить хронологию событий, некоторые из которых были затем перепроверены инспектором из отдела «Вест» ДПЛА.

В тот вечер помощница смотрела по телевизору сериал Пэрри Мейсона, что позволило ей назвать точное время телефонного разговора хозяйки. По ее словам, в последний раз она слышала голос Мэрилин около половины девятого вечера. Переговорив с Джо Ди Маджио, актриса позвонила доктору Гринсону. По доносившемуся из комнаты голосу Эйнайс Маррей сделала вывод, что актриса была в хорошем настроении. Маррей вспомнила, что затем ответила на другой звонок часов в девять. Это позвонил адвокат Мэрилин Майлтон Рудин, чтобы проверить, все ли в порядке с хозяйкой. И Эйнайс объяснила ему, что Мэрилин, судя по всему, спала, но проверить не пошла, потому что Мэрилин не любила, чтобы ее будили.

Больше ничего в тот вечер не произошло.

* * *

Сам по себе рапорт Байрона был похож на сотни других.

В нем не было ни малейшего толкования, одни только факты. И это надо иметь в виду при прочтении двух последних строк, в которых полицейский говорил об этом свидетельстве: «Обратить внимание! Офицер (автор рапорта) считает, что мисс Маррей расплывчато и уклончиво отвечала на вопросы, относящиеся к поступкам мисс Монро вечером 4 августа. Невозможно установить, делала ли она это умышленно или нет»[210].

С годами и благодаря своим очень редким публичным выступлениям Эйнайс Маррей не сделала ничего для того, чтобы изменить это странное впечатление о себе детектива Байрона.

Даже наоборот.

Так, в 1962 году при допросе в ДПЛА помощница заявила, что забеспокоилась о звезде, когда посреди ночи увидела, что из-под двери ее спальни просачивался свет. Однако в 1973 году в интервью журналу «Ледис хоум джорнэл» («Домохозяйка»), для того чтобы опровергнуть обвинения, выдвинутые в книге Нормана Мейлера, Маррей изменила свою первоначальную версию. Теперь уже ее внимание привлек раздавшийся в спальне телефонный звонок. А поскольку Мэрилин страдала бессонницей, она старалась убрать телефон подальше от спальни, прикрывая его при этом подушками, чтобы приглушить звук.

Эта подробность могла бы показаться незначительной, но нет. Эйнайс Маррей изменила свои показания только потому, что некоторое время тому назад журналисты установили, что толстый коврик перед дверью спальни не пропускал под ней ни единого лучика света. Поскольку это оправдание ее прихода не сработало, помощница изменила свой рассказ, не потрудившись даже объяснить это.

* * *

Но эта перемена показаний была не единственной…

На вопросы Байрона Эйнайс Маррей заявила, что нашла безжизненное тело Монро примерно в половине четвертого утра 5 августа 1962 года. Но в 1973 году она уже говорила, что это трагическое открытие было сделано ею около полуночи. И это она подтвердила спустя два года в своей книге «Последние месяцы Мэрилин»[211], безвкусной попытке рассказать о последних месяцах, проведенных ею рядом с кинозвездой.

* * *

Но самый внезапный поворот в показаниях касался прибытия Роберта Ф. Кеннеди в дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв днем 4 августа 1962 года.

После того как в 1973 и 1975 годах Маррей отрицала его присутствие там в этот день, в 1986 году она вдруг изменила свои показания в ходе съемок документального фильма Би-би-си «Скажи президенту "прощай"».

Режиссер фильма Тед Лендрес прекрасно помнил об этой неожиданной развязке. «Интервью было чисто условным, поскольку мисс Маррей не изменила содержания своего повествования, которое она повторяла столько лет. Но как только камеру выключили, а свет погас, мисс Маррей сделала поразительное признание. К счастью, магнитофон еще работал, и мы включили ее комментарий в наш фильм».

В дополнение к сказанному Эйнайс заявила, что он действительно там был. И эти свои слова она дополнила подробностями. Энтони Саммерс, проводивший это интервью, сообразил продолжить беседу: «Мисс Маррей вдруг сказала мне: "Чего это ради я, в моем возрасте, должна продолжать скрывать правду?" Я спросил у нее, что она хотела этим сказать, и она поразила нас, признавшись, что Роберт Кеннеди действительно виделся с Мэрилин в день ее смерти и что врач (доктор Гринсон) и "скорая помощь" прибыли на виллу, когда она была еще жива».

* * *

Это внезапное и запоздалое признание стало еще одной загадкой, которую следовало разгадать.

Как я уже объяснил раньше, Генеральный прокурор физически не смог бы приехать к Мэрилин в день ее кончины. Исходя из этой уже проверенной и доказанной истины, следовало предположить, что Маррей лгала. Это, кстати, доказывала и надуманная история со «скорой помощью», столь дорогая для Джеймса Холла.

И тут возник вопрос: а зачем было бывшей помощнице по дому Монро так искажать истину?

Некоторые решили, что Эйнайс стала жертвой возраста. Действительно, из записи беседы с Саммерсом видно, что мысли ее несколько путаются[212].

Лично я в такое объяснение не поверил. Я считал, что Маррей, напротив, хорошо взвешивала свои слова. И обвинение против Бобби не было ни случайным, ни следствием запоздалого раскаяния.

Ее «признание» Саммерсу проистекало из той же личной логики, как и другие случаи подтасовки ею фактов. При сравнении ее показаний было видно, что они постоянно менялись и тем самым доказывали только одно: помощница по дому Мэрилин Монро стремилась к тому, чтобы никто не узнал тайны последней ночи жизни актрисы.

Отыскать Стивена Миллера стало тем более необходимо.

84. Вдова

Восстановление обстоятельств жизни незнакомого человека — очень тяжелое занятие.

Вообще-то, в конце пути, когда собраны все разрозненные элементы пазла чьей-то жизни, в душе возникает ощущение, что ты бродишь по знакомым уже местам. Создается впечатление, что знаешь этого человека, отмечаешь черты характера мужчины или женщины, жизнь которых ты расследуешь.

Но тут, потратив месяцы на то, чтобы терпеливо проследовать по жизни Эйнайс Маррей, я ощущал, что по-прежнему имею дело с незнакомкой. И даже таинственной незнакомкой.

* * *

Даже обычный портрет помощницы по дому Монро является эклектичным, настолько противоречивой оказалась собранная о ней информация.

В некоторых книгах говорилось, что Мэрилин ненавидела Эйнайс, будто актрисе казалось, что домработница постоянно ее осуждала. На самом деле, по утверждению других авторов, настоящая роль Маррей заключалась в том, чтобы наблюдать за ее словами и поступками по поручению доктора Гринсона.

Маррей, Гринсон… эта история заслуживала своего отражения.

В 1946 году Ральф Гринсон купил виллу Эйнайс Маррей. В сорок четыре года ее покинул муж, она осталась одна и не имела другого выхода, кроме как продать имение мексиканского типа в Санта-Монике. Спустя пятнадцать лет после этого психиатру удалось убедить Мэрилин нанять помощницу по дому. И он рекомендовал Эйнайс. Это и навело меня на мысль, что на самом деле Маррей была приставлена для присмотра за звездой. Это впечатление усиливалось еще и потому, что Эйнайс не имела никакой специальной психологической подготовки. Похоже, Ральф Гринсон действительно хотел контролировать жизнь своей пациентки.

Если кому-то хотелось представить доктора Гринсона кем-то вроде смеси Распутина и Макиавелли, то тогда Эйнайс Маррей прекрасно подходила на роль служившей ему пропащей души. Кстати, не она ли заявила 6 августа 1962 года на страницах газеты «Лос-Анджелес геральд-икзэминер», что «относительно Мэрилин д-р Гринсон давал (мне) некоторые поручения, о которых я не могу говорить»?[213]

Именно для того, чтобы дополнить этот набросок, я нашел основания поверить чуточку больше признаниям Стивена Миллера.

* * *

Эйнайс Мэрджорай Джондт родилась 3 марта 1902 года в Чикаго. Воспитывалась она в некой религиозной организации с суровыми нравами и под влиянием старшей сестры. Замуж вышла в двадцать два года.

Спустя девять месяцев Эйнайс родила свою первую дочь. И — это вовсе не выдумка — дала ей имя Мэрилин!

Некоторое время спустя семейство Маррей уехало из Иллинойса в Калифорнию. И там 20 марта 1926 года Эйнайс родила двойняшек, Патрисию и Жаклин.

Эти подробности могли бы показаться излишними, если бы они не стали причиной встречи с доктором Гринсоном. Но ни одна посвященная Мэрилин Монро биография ни разу не освещала этот факт, который, однако, может пролить новый свет на отношения между врачом и будущей помощницей звезды. Действительно, поскольку Жаклин Маррей с юношеского возраста страдала психическим расстройством, Эйнайс в отчаянии решила обратиться к доктору Гринсону[214]. Отсюда становится ясно, что в 1946 году, когда Эйнайс бросил муж и она решила продать свою виллу, доктор Гринсон не был для нее незнакомым человеком. Более того, в свое время врач предложил ей работать у своих пациентов. У матери семейства не было никакого диплома, но врач под впечатлением того, как она обращалась со своей дочерью[215], решил, что она сможет управиться с его больными. Его поразило в ней умение сочетать нежность и внимание, и Гринсон пожелал, чтобы она проявила это в отношении его пациентов. Кстати, именно поэтому Эйнайс с некоторой гордостью предпочитала называть себя «оплачиваемой компаньонкой», а не помощницей по дому, как окрестили ее средства массовой информации.

Все эти сведения сообщили мне близкие и родственники Эйнайс. Они нарисовали ее портрет, который никак не походил на тот, какой она стала спустя сорок пять лет. Этот образ мне кажется намного более похожим на правду: Эйнайс поступила на службу Монро в 1961 году и пробыла при ней до августа 1962 года, и если она действительно была непреклонным пугалом, осуждавшим профессию и образ жизни Мэрилин и получившим от Гринсона задание следить за звездой, почему же актриса так долго держала ее?

Более того, налоговые декларации Маррей показывают, что актриса несколько раз повышала ей заработную плату с момента найма. Равно как и делала многочисленные подарки и давала дополнительные деньги. Разве так вознаграждают злобного надсмотрщика? Нет, конечно.

И наконец, если актриса не любила свою помощницу, то почему 6 августа 1962 года Джо Ди Маджио, всегдашнее доверенное лицо Мэрилин, предложил Эйнайс выбрать любой принадлежавший звезде предмет в знак вечной благодарности?

Напрашивается следующий вывод: если бы поведение и двойная игра Маррей были такими, как их обрисовали в своей литературе сторонники версии заговора, нет ни малейшего сомнения, что звезда рассказала бы об этом своему бывшему мужу. А тот ни разу не упомянул ни о чем подобном. В очередной раз многие авторы изменили истине, чтобы дать волю своему воображению.

* * *

Это погружение в прошлое Эйнайс Маррей оказалось богатым на факты. И, как мы увидим далее, дало противоречивые сведения по поводу смерти Мэрилин. Но, главное, это еще больше укрепило меня в мысли, что следовало поверить словам Стивена Миллера.

* * *

19 марта 1976 года Эйнайс Маррей вторично вышла замуж в возрасте семидесяти четырех лет, а ее новый муж незадолго до этого отметил свой семьдесят седьмой день рождения.

Брак был поздним, но Эйнайс знала своего нового супруга уже полвека. Потому что до этой женитьбы Франклин Генри Блэкмер пятьдесят два года был женат на Кэролин Эллисон Джондт, родной сестре Эйнайс!

Таким образом, 19 марта 1976 года Эйнайс вышла замуж за своего бывшего свояка и уехала из Калифорнии, чтобы обосноваться в городе Бат, штат Мэн. Спустя полтора года после этого Эйнайс овдовела и переехала к своей семье в Аризону, где и умерла 5 марта 1994 года[216].

Второй брак Эйнайс, поздний и непродолжительный, не был упомянут ни в одной книге или документальном фильме, посвященным смерти Мэрилин. Честно скажу, достойное сожаления упущение. Потому что, хотя ее девичья фамилия и появилась в биографии, написанной Доналдом Спото, никто и никогда не упомянул того, что бывшая помощница Мэрилин носила имя Эйнайс Блэкмер. Никто и никогда, за исключением… Стивена Миллера.

Так, в статье, опубликованной в австралийском журнале «Вуменс дей», бывший санитар сообщил на первый взгляд ничтожную, но на самом деле очень важную подробность: «Я был санитаром Эйнайс Маррей в течение последних шести месяцев ее жизни. Но вначале я и понятия не имел, кем она была. Она зарегистрировалась под именем Эйнайс Блэкмер»[217].

Но это было в 1995 году, Интернет делал свои первые шаги[218], а Стивен Миллер не имел никакой возможности узнать личность Эйнайс на стороне. И еще меньше у него было возможностей узнать о том, что за тридцать три года до этого вдова Блэкмер под именем Эйнайс Маррей была свидетелем последних часов жизни Мэрилин Монро. Выходило, что он действительно был близко знаком с этим ключевым персонажем!

85. Свет

Неужели я оказался в тоннеле, из которого не было выхода? Я стал задавать себе этот вопрос все чаще.

Конечно, члены семьи Эйнайс Маррей очень помогли мне, заполнив многие пустоты в биографии бывшей помощницы по хозяйству Мэрилин. Дали информацию, которая заставила меня поверить в достоверность слов Стивена Миллера и попутно укрепила меня в моих умозаключениях. Но, увы, на этом добрые вести закончились.

По прошествии нескольких месяцев поиски бывшего санитара не продвинулись ни на йоту. И это внушало мне довольно неприятное чувство незавершенности работы.

К счастью, это уныние продлилось всего пару дней. Их мне вполне хватило для того, чтобы убедить себя приложить последнее усилие для розыска Миллера.

Оставалось только определиться, в каком направлении искать.

* * *

Очевидность — это болезненный укол приведения в реальность, поскольку она указывает вам на ваши слабости. Но ведь с первого дня поисков передо мной был самый верный способ отыскать Стивена Миллера. Я просто его не замечал.

Как мы уже видели, статья в журнале «Вуменс дей» начиналась с краткого предисловия Миллера. Из него читатель мог узнать, что в 1994 году, когда он занимался Эйнайс Маррей, этот человек был дипломированным санитаром.

«Дипломированным»… Это было зацепкой.

В Техасе, где я проживаю, для того, чтобы иметь право работать по специальности, необходимо возобновлять лицензию каждые два года или пять лет. Чтобы прикрыться от возможного судебного преследования, лицензионный орган должен также хранить данные тех, кому выданы лицензии, в течение как минимум десяти лет.

В 1995 году Стивен Миллер, разглашая признания Маррей, был лицензирован в Аризоне. Теперь шел 2007 год, то есть прошло уже двенадцать лет. Все зависело от предельных сроков хранения документов в архивах, но я уже чувствовал, что удача повернулась ко мне лицом.

* * *

Конечно же, Аризона — это не Техас. Поиски там вести намного сложнее, права граждан защищены намного лучше. Но и у властей штата есть важные права. Для того чтобы выдать ему лицензию, кандидатура Стивена Миллера должна была утверждаться соответствующим органом. И если длительность хранения документов не превышала десяти лет, процедуру надо было возобновлять каждые двадцать четыре месяца. Следовательно, хотя я и не мог добраться до архивов года смерти Эйнайс Маррей, я мог начать поиски с 1997 года, надеясь, что санитар с того времени обновлял свое досье.

Интуиция меня не подвела.

И когда я уже стал подумывать о том, чтобы поставить финальную точку в моем расследовании, обнаружились первые следы Стивена Миллера. Гонка преследования началась.

86. Сокровище

С севера на юг, с востока на запад, за несколько недель я сумел восстановить тридцать лет жизни человека.

Стивена Миллера в Аризоне не было. Адрес, указанный в его досье 1998 года, оказался недействительным. Этот человек постоянно переезжал, меняя адреса. Менее чем за три недели я обнаружил его следы в семи различных штатах!

Архивы органа сертификации Аризоны дали мне два волшебных ключа. Отныне я знал второе имя санитара и на основании этой информации мог значительно сузить круг поисков. Кроме того, нарушив границы законности, я сумел заполучить федеральный номер его лицензии, этого в некоем роде профессионального удостоверения личности, которое каждый медик должен иметь при себе в течение всей своей карьеры независимо от места проживания.

* * *

Но больше всего информации я получил в другом месте. Я обнаружил, что до получения лицензии в Аризоне Миллер предпринял несколько попыток сделать это в ряде соседних штатов.

В одном из них милая секретарша, снизойдя к трудностям поиска и к моему французскому акценту, предоставила мне доступ к настоящему сокровищу: оригинальному досье, заполненному собственноручно Миллером. Там он описывал свое гражданское положение начиная со школьных лет и заканчивая именами родителей, местом рождения, списком лиц, с которыми можно связаться в случае необходимости. Части пазла начали складываться в целостную картину с небывалой быстротой. От этого пьянящего чувства мне даже стало не по себе, потому что за несколько недель расследование помимо моей воли превратило меня в одержимого маньяка-одиночку.

Легкость, с какой я разматывал клубок жизни незнакомого мне человека, обескураживала. Хотя в данном случае это позволяло мне продвинуться в поисках, я сделал грустное открытие: в США понятие частной жизни — вещь очень растяжимая.

Кроме того, я теперь знал, что мне не стоило рассказывать моей будущей «добыче», какой именно информацией на него я обладал. Услышать по телефону вопросы, возвращающие на двенадцать лет назад, и без того достаточный стресс для человека. Усиливать подозрительность и напряженность своей осведомленностью совершенно ни к чему.

* * *

Человек, записавший откровения Эйнайс Маррей, теперь жил на восточном побережье. И жил, это я проверил, по найденному мною адресу. Оставалось лишь придумать, как бы поаккуратнее к нему обратиться. Поскольку домашнего телефона у него вроде бы не было, это означало, что либо он стоял в красном списке, либо имел только мобильный телефон.

Первое предположение не оставляло мне иного выхода, как сесть на самолет и отправиться к нему домой. Без предварительной договоренности. Но перспектива того, что перед моим носом захлопнут дверь, совсем не вдохновляла. Второй вариант мог показаться более сложным, но я знал, куда следовало обратиться, если номер телефона отсутствует в открытом телефонном справочнике.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что два последних места проживания Миллера были арендуемыми помещениями. Если он не был владельцем дома, шансы на то, что у него в распоряжении имелся только мобильный телефон, были очень высокими.

Вывод оказался правильным. И за несколько минут я сумел получить эквивалент Святого Грааля.

Погоня близилась к завершению: Стивен Миллер находился на расстоянии простого телефонного звонка.

87. Обвинения

Конечно же, услышав меня, он очень удивился. Конечно же, ему с трудом верилось, что я почти три месяца гонялся за ним по Австралии и Соединенным Штатам Америки.

Конечно же, он прекрасно помнил Эйнайс Маррей.

* * *

Даже не упомянув имени Мэрилин, мы начали разговор с Эйнайс.

То, как он о ней говорил, вполне совпадало с рассказами членов семьи бывшей помощницы по дому.

Портрет был идентичным. Он отметил ее нежный голос, ласковый взгляд и, несмотря на возраст, живость ума. Казалось, что Эйнайс Маррей не отличалась болтливостью, но и за словом в карман не лезла.

Разговор естественным образом перешел на ее взаимоотношения с Монро.

Как мне незадолго до этого рассказали Дэвид Станов-ски и Пэтти Моселла, племянник и племянница Эйнайс, Миллер подтвердил, что Маррей питала настоящую симпатию к кинозвезде. Конечно, Мэрилин не была ее любимой актрисой, и Эйнайс даже сомневалась в глубине ее таланта, но, помимо красоты, которую, по ее словам, не передавала полностью ни одна фотография, Эйнайс была покорена чувственностью и добротой актрисы.

Слова Миллера напомнили мне, как в ходе телефонного разговора Пэтти Моселла точно охарактеризовала отношение Маррей к звезде: «Эйнайс любила Мэрилин такой, какой она была, а не такой, какой она хотела казаться».

Картина была почти готова. Настал решающий момент. Теперь предстояло вернуться к событиям ночи 4 августа 1962 года.

* * *

Главным отличием рассказов Стива Миллера и двух родственников Эйнайс было то, как Маррей говорила о смерти Мэрилин.

Так, Пэтти сообщила мне, что неоднократно пыталась завести с теткой разговор на эту тему. Но за исключением одного раза, реакция той была схожей: игривая за несколько секунд до вопроса, Эйнайс сразу же замыкалась в себе и отказывалась отвечать. Незадолго до кончины тетки, примерно в 1993 году, Пэтти все же предприняла очередную попытку разговорить ее.

Прочитав несколько работ, касавшихся последних часов жизни Монро, включая и те, в которых говорилось о так называемой вине Маррей, племянница пожелала узнать, правдива ли эта версия, от самой участницы тех событий.

Эйнайс вначале, как обычно, ничего не ответила. Когда же Пэтти продолжила настаивать и назвала имена Роберта Ф. Кеннеди и Джо Ди Маджи о, Маррей не сдержалась. Не высказывая никаких комментариев, она отвела взгляд от племянницы, словно погружаясь в воспоминания. Моселла уже приготовилась отступить, но Эйнайс сделала рукой движение в ее направлении. И, словно каждое слово требовало от нее необычайных усилий, не повышая голоса, старушка произнесла: «Это не было самоубийством».

* * *

Но дальше этого откровения не пошли.

А сегодня Пэтти сожалела, что не стала настаивать на продолжении разговора. Отступая, скажу, что ответ тетки принес ей все же некоторое удовлетворение. Конечно, она не узнала личности тех, кто был повинен в смерти Мэрилин, но главное было ясно: единственный свидетель последней ночи жизни звезды признался, что актриса умерла не по своей воле.

И только одно это признание меняло все в этой истории.

* * *

Опыт общения Миллера с Эйнайс был совсем другим. Санитар никогда не просил Маррей откровенничать с ним. Поэтому в течение первых недель после того, как он узнал, кем раньше была Эйнайс Блэкмер, их разговоры ограничивались невинными воспоминаниями о ее жизни в обществе Мэрилин.

Помощница звезды любила, в частности, вспоминать о поездке в Мексику, где они вдвоем посетили многих антикваров и ремесленников, выбирая вещи для обустройства дома 12305 на Файфс Хелена-Драйв, купленного Монро за несколько недель до этого.

По мере того как ее доверие к Миллеру росло, Эйнайс стала более уверенной в себе и даже нарисовала психологический портрет Монро: «Вспоминая о Мэрилин, Эйнайс всегда говорила о ней с уважением. Даже более того, было видно, что она испытывала к актрисе настоящую симпатию. Эйнайс считала, что все проблемы Мэрилин заключались только в одном: звезда не смогла найти свою любовь. Эйнайс была в этом уверена: единственно, чего хотела Мэрилин, это быть любимой и отвечать на эту любовь. Все остальное было для нее неважно».

По мере того как их разговоры учащались и становились более продолжительными, Миллер убедился: бывшая помощница по дому говорила не все, что знала. «По прошествии некоторого времени стало ясно: что-то тяготило Эйнайс, — сообщил он. — Все чаще и чаще, говоря о Мэрилин, Эйнайс начинала плакать». Из уважения к пациентке Стивен Миллер не пытался даже выяснить причину слез. «В мои обязанности не входили расспросы Эйнайс. К тому же мне казалось, что это ей не понравится и она полностью уйдет с себя».

Поскольку доверие — штука очень тонкая, а Эйнайс знала, что приближалась к концу жизни, расстраивать ее не следовало. «Я постарался ясно показать ей, что был в ее полном распоряжении. Впрочем, она часто вызывала меня к себе в комнату. Но никак не могла найти нужные слова».

* * *

Действительно, под грузом прошлого Эйнайс погружалась в молчание или плакала. В слезах она старалась утопить то, что держала в себе в течение более тридцати лет.

88. Последний

Вскоре все закончится.

Все оказалось проще, чем думалось.

Сначала надо закрыть глаза. Затем медленно начать скатываться. Не надо цепляться. Забыться. Прекратить сопротивляться.

Дать прошлому в последний раз промелькнуть перед взором. И на мгновение, всего на одно мгновение, увидеть его демонов.

Надо также выдержать этот взгляд. Не отводить глаза.

Химическая смесь быстро начнет распространяться по телу.

У нее не будет времени испугаться этого.

Все замедлится, перемешается, утихнет и, наконец, пропадет.

Вскоре все закончится.

Иллюзии, молчание, откровения и обманы.

Жизнь.

* * *

Но все не могло закончиться просто так. Бесследно.

Ей надо было убедиться в том, что ничто не пропадет с ее последним вздохом.

Ей надо было высказаться.

Поделиться, предложить и признаться.

Она должна была сделать это для самой себя, для него и для голоса, который никогда ее не покидал.

Все дело в том, что это был уже не ее выбор. Вскоре будет слишком поздно. Тени начали рассеиваться, имена исчезать.

С этого мгновения ее выбор оказался очень ограниченным. Оставалось только услышать его. В последний раз.

С самой первой их встречи нечто в его мягком взгляде сразу же внушило ей доверие. Возможно, она ошибалась, но так хотелось думать, что он ее услышит.

И тогда, поскольку минуты приближали ее к вечности, она повернулась к свету.

Пришло ее время.

После стольких лет запутывания следов, игры в прятки, замалчивания истины она должна была наконец открыть свою последнюю тайну.

* * *

Стивен Миллер снова пришел на звонок.

Была ночь, но Эйнайс не спала. Она не дала санитару передышки, зная, что малейшее колебание будет для нее роковым. Тон ее был решительным, почти трагичным.

«Эйнайс сразу же сказала мне, что должна сообщить важные вещи. Я даже не успел ничего возразить. Она тут же начала свой рассказ».

Поспешность бывшей помощницы по дому Мэрилин вовсе не удивила санитара: «Думаю, она поняла, что подошла к концу пути, и захотела рассказать мне обо всем, что тогда случилось, пока не стало слишком поздно».

Речь старой женщины лилась потоком. «Когда она начала говорить, остановиться уже не смогла. Словно тяжелый груз наконец-то спал с ее души. Словно…» Санитар умолк, подыскивая нужные слова. Я тоже затаил дыхание у телефона, понимая, что малейшее отвлечение от темы могло перебить его воспоминания.

Наконец, Стивен Миллер снова заговорил: «Да, самый запомнившийся мне момент наступил в конце. Она залилась слезами, но одновременно нашла успокоение. Да, эта мысль была верной. Это очень походило на то, что она очистила свою совесть».

* * *

Стивен Миллер сохранил живые воспоминания о признаниях Эйнайс Маррей. И хотя у меня не было возможности проверить некоторые из них, остальные прекрасно складывались в пазл, который я так долго старался собрать.

Разговор с санитаром нисколько не изменил мои выводы. Напротив, он их подтвердил. Дойдя до конца пути, я наконец обрел внутреннюю уверенность в том, что знаю точные обстоятельства смерти актрисы.

Наступал следующий этап работы.

Мэрилин Монро ждала этого более сорока пяти лет.

Настало время открыть ее последнюю тайну.

Часть девятая. Слабые места

89. Сад

Субботний день 4 августа 1962 года ничем не отличался от предыдущего.

Конечно, сердце Лос-Анджелеса билось чуть менее сильно. Но, как уже несколько дней подряд, город был окутан теплым дыханием Санта-Анны. Этот ветер прилетал в начале весны и исчезал с первыми зимними заморозками.

В Калифорнии этот пассат пользовался плохой репутацией. Его сухой воздух увеличивал опасность возникновения пожаров. Но главное, если верить местным жителям, которые называли этот ветер «Эль Дьяболо», он якобы мог свести с ума, ускорять разводы непрочных семей, толкать преступников на самые кровавые злодеяния и способствовать самоубийствам людей отчаявшихся.

Ветер, луна, страх… Да какая разница! Результат оставался прежним, в очередной раз Мэрилин начинала день, измотанная бессонницей предыдущей ночи.

* * *

Программа дня 4 августа 1962 года была относительно свободной.

До этого Мэрилин удалось достичь договоренностей с руководством киностудии «20-й век Фокс». Условием ее возвращения на съемочную площадку фильма «Что-то должно случиться» стало отсутствие Джорджа Кьюкора позади камеры, и теперь надо было дождаться того момента, когда график работы Дина Мартина позволит ему присоединиться на съемках к Блондинке. Помимо этого проекта Монро была удовлетворена уже оговоренными финансовыми условиями ее следующего контракта, которые наконец-то стали соответствовать ее звездному статусу.

Визит ее верного друга и визажиста Алена Снайдера был намечен на воскресенье. Они собирались отпраздновать ее победу над киностудией. Поэтому на субботу актриса не запланировала никаких общественных мероприятий. Кстати, именно по этой причине ногти ее не были накрашены, а ноги не выбриты.

День был посвящен ее новой страсти — саду. С начала лета актриса несколько раз наведывалась в оранжереи, чтобы отобрать растения для своего клочка земли. В то утро на рассвете Мэрилин отправилась в свою тихую заводь с намерением высадить новую рассаду.

После того, как она поселилась в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв, Мэрилин сильно изменилась в лучшую сторону. Близкие к ней люди отметили: звезда никогда не выглядела такой цветущей. Автором этой перемены был доктор Гринсон, поскольку именно он посоветовал ей купить этот дом. Как хороший психолог, он считал, что причины бессонницы Мэрилин были связаны с ее тяжелым детством. Приобретение первой в жизни недвижимости могло бы придать ей ощущение стабильности и безопасности. Конечно, простого переезда было бы недостаточно, но в сочетании с сеансами психотерапии и с лечением от медикаментозной зависимости, проводимой доктором Энджельбергом, это могло помочь актрисе, вступившей на путь выздоровления.

* * *

Накануне Мэрилин пригласила Пэт Ньюкам провести выходные у нее. Помощница по связям с прессой, которая стала одной из немногих подруг Монро, уже несколько дней старалась справиться с симптомами бронхита. 2 августа ее состояние ухудшилось, и Ньюкам сообщила актрисе, что собирается лечь в больницу. Но Монро, страстно ненавидевшая больницы, смогла уговорить ее переменить планы и провести выходные в покое дома 12305 на Файфс Хелена-Драйв. Она посоветовала ей «полечиться» в течение нескольких часов под лампой для загара и закончить это оригинальное «лечение» у бассейна. По ее словам, это должно было убить любой вирус.

Пэт покинула свою квартиру вечером в пятницу. Под влиянием снотворного она проспала до полудня, когда Мэрилин уже работала в саду.

* * *

Вторая половина дня протекла в том же ритме. Закончив возиться с растениями, Мэрилин занялась предметами мебели и декора, доставленными накануне из Мексики.

В это время Эйнайс Маррей сновала между кухней и стоявшей в гараже стиральной машинкой и готовилась к отъезду. Она решила провести лето в Европе. На время ее отсутствия Мэрилин попросила свою нью-йоркскую кухарку временно заменить Эйнайс.

Пэт Ньюкам, отведав омлет с зеленью с огорода дома 12305 на Файфс Хелена-Драйв, снова легла под усыпляющие лучи лампы.

Ближе к вечеру пришел доктор Гринсон. Хотя иногда Мэрилин прибегала к двум консультациям в день, самым важным был вечерний сеанс. Он должен был успокоить актрису и помочь ей заснуть с минимальными затруднениями. Ральф Робертс и Ален Снайдер считали, что это усугубляло плохую привычку Мэрилин ложиться в постель до наступления ночи: окончание дня наводило на нее ужасный страх. Вся проблема, как отмечал Снайдер, заключалась в том, что Мэрилин часто просыпалась ночью, а затем не могла больше заснуть[219].

Как бы там ни было, доктор Гринсон заперся с Мэрилин в комнате около половины пятого дня. Как обычно, сеанс был посвящен страху пациентки перед тем, что она не сможет заснуть.

Спустя час Гринсон прервался и попросил Пэт Ньюкам покинуть дом, пояснив, что ее присутствие нервировало Мэрилин.

Сам он ушел из дома 12305 на Файфс Хелена-Драйв между половиной седьмого и семью часами вечера.

90. Телефон

Дом актрисы медленно погружался в темноту.

Мэрилин ничего не ела со времени скромного завтрака. Она ушла в спальню, прихватив с собой телефон с частным номером. Как обычно, она намеревалась провести несколько часов за телефонными разговорами, стараясь найти успокоительный голос такого тембра, чтобы легче уснуть.

Оставшись в гостиной, Эйнайс Маррей уселась перед телевизором.

Ровно в четверть восьмого позвонил Джо Ди Маджио-младший. Третий раз за день. Сын бывшего мужа Мэрилин в то время служил в Кэмп-Пендлтоне и звонил по «общей» линии, доступной некоторым журналистам и коллегам по профессии. Поэтому трубку сняла Эйнайс Маррей. Убедившись в том, что хозяйка еще не спала, она отнесла аппарат в ее комнату. Молодой солдат хотел сообщить Мэрилин, которую всегда считал своим другом и доверенным лицом, что он последовал ее совету и решил не жениться на тогдашней подружке. Разговор продлился минут двадцать.

Актриса тут же перезвонила доктору Гринсону, чтобы сообщить ему хорошую, по ее мнению, новость. Поскольку дверь спальни была приоткрыта, Эйнайс Маррей уловила несколько отрывков этого короткого разговора с врачом и сделала вывод, что Мэрилин была в очень хорошем расположении духа.

Спустя несколько минут актриса отдала телефонный аппарат Маррей, пожелала ей доброй ночи и вернулась в спальню.

Было примерно без двадцати восемь вечера субботы, 4 августа 1962 года.

* * *

Спустя примерно полтора часа после звонка Джо Ди Маджио-младшего по основной линии снова позвонили.

Это адвокат Мэрилин Майлтон Рудин справлялся о ее здоровье. Минут за двадцать до этого адвокату срочно позвонил Майлтон Эббинс, агент актера Питера Лоуфорда, свояка ДФК и мужа Пэт Кеннеди, одной из самых близких подруг звезды. Лоуфорд был алкоголиком и наркоманом и, боясь скандала, который мог бы вспыхнуть, если бы его зависимость стала известна, во всем полагался на Эббинса. Каждое решение, каждый поступок британский актер должен был согласовывать предварительно с этим менеджером[220].

И вот около четверти девятого вечера Лоуфорд позвонил ему, явно обеспокоенный. За несколько минут до этого, переговорив по телефону с Мэрилин, актер услышал, что ее речь становилась все более и более бессвязной и замедленной, она даже остановилась посреди фразы. Лоуфорд закричал в трубку, чтобы взбодрить ее, но в ответ уже ничего не услышал. Полагая, что это была техническая неполадка, он попросил телефонистку снова соединить его с частным номером Монро. Попытка закончилась неудачей, словно бы в комнате звезды трубку на телефон не положили.

Лоуфорд импульсивно решил немедленно отправиться в дом к Мэрилин, находившийся в нескольких минутах ходьбы от его дома. Но, не дойдя до машины, предпочел позвонить Майлтону Эббинсу.

Поняв по разговору, что его клиент довольно пьян, тот категорически отсоветовал ему ехать к Мэрилин. В конце концов, хотя он и был актером, но доводился свояком президенту страны и поэтому не мог позволить себе быть замешанным в каком-нибудь скандале. Эббинс сказал, что понимает срочность всего этого, но посоветовал Лоуфорду оставаться дома, а он, Эббинс, постарается все разузнать. В конце концов, разве это не могло быть ложной тревогой?

Посему Эббинс позвонил Рудину, который был не только адвокатом Мэрилин Монро, но также свояком доктора Гринсона и знал о состоянии здоровья звезды.

Агенту Лоуфорда понадобилось целых десять минут для того, чтобы дозвониться до Рудина, который принимал участие в вечере, организованном в доме у вдовы менеджера Синатры. И без четверти десять вечера Эббинс рассказал Рудину об опасениях Лоуфорда.

Спустя еще десять минут в доме Монро раздался телефонный звонок. Эйнайс Маррей сняла трубку и успокоила адвоката: Мэрилин была в своей комнате и спала. Как потом Майлтон Рудин сказал детективу Байрону, он из этого заключил, что звонок его клиентки Лоуфорду выражал обычное для нее стремление привлечь к себе внимание.

Перезвонив Эббинсу, который, в свою очередь, успокоил Лоуфорда, Майлтон Рубин вернулся к своему коктейлю.

А Эйнайс Маррей — к своему телесериалу.

91. Приукрашивание

Внезапно Эйнайс Маррей вздрогнула.

Может быть, услышала какой-то шум?

Нет, в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв царила тишина.

Значит, было что-то другое.

Какое-то странное чувство, нечто вроде страха, мешало ей снова заснуть. Надо встать, чтобы успокоиться.

Ее внимание сразу же привлекла полоска света, выбивавшаяся из-под двери спальни Мэрилин. Она осторожно постучалась, но, поскольку ответа не последовало, забарабанила настойчивее.

Одновременно она попробовала повернуть ручку двери. Но Мэрилин заперлась изнутри.

Оставалось только одно: броситься к телефону и позвонить доктору Гринсону. Он знает, что делать.

* * *

Врач жил неподалеку и поэтому пришел через несколько минут.

В ожидании его Эйнайс сообразила пойти посмотреть в окно, которое выходило во двор. Увиденная картина навечно осталась в ее памяти.

Мэрилин лежала на кровати. В каком-то странном положении.

Пришел Гринсон.

Он тоже убедился, что дверь спальни была заперта. И что Мэрилин по-прежнему не отвечала.

Подойдя к окну, врач взмахнул кочергой. Сильный удар, и стекло разлетелось на мелкие осколки.

Тем же самым предметом он отодвинул штору.

Теперь и он ее увидел.

Она лежала голой на кровати, уткнувшись лицом в матрас, а в правой руке сжимала трубку телефона.

Гринсон подошел к кровати. Ему даже не было необходимости притрагиваться к ней, напрасно искать пульс: он сразу же все понял.

Звезда погасла.

* * *

Мы ведь были в Голливуде, и рассказ о том, как обнаружили труп Мэрилин Монро, походил на трагическую развязку фильма: бессильная что-либо сделать помощница по дому, бег против времени. А прежде — рыцарский поступок героя, пытающегося спасти свою Красавицу… Конечно, в данном случае мы имеем в виду врача Монро, ведь разве психиатр не пытался в течение нескольких месяцев спасти диву?

Как бы там ни было, если эта версия и смахивала на кинематографическое действо, то надуманное и ложное, как любой фантастический фильм. Последние часы жизни звезды явно ничем не походили на этот приукрашенный рассказ. Такое изложение событий было направлено лишь на то, чтобы скрыть ряд махинаций и ужасную истину: Мэрилин не кончала жизнь самоубийством.

92. Слабое звено

Паутина лжи была очень плотной, но в основе довольно хрупкой.

Достаточно было дернуть за нужный конец, чтобы она задрожала, а затем и разорвалась.

Логично начать с рассказа Эйнайс Маррей.

* * *

Помощница по дому сыграла главную роль в драме 4 августа.

Действительно, отчет ДПЛА базировался в основном на ее воспоминаниях о той ночи. И если Рудин и Ди Маджио-младший подтвердили, что звонили Мэрилин в конце дня, дальнейшее развитие событий подтверждалось только словами самой Эйнайс. Только она утверждала, что в доме царила тишина, что Мэрилин спала, что интуиция разбудила ее посреди ночи и что ее обеспокоил свет, выбивавшийся из спальни звезды.

Но, как мы уже видели, это главное показание было ложным. И когда пресса поймала ее на этом, Эйнайс сама же и изменила свое свидетельство. Спустя десять лет после драмы уже не свет из комнаты привлек ее внимание. Из-за слишком ворсистого коврика она была вынуждена изменить свой рассказ. С того времени она стала говорить, что ее внимание привлек телефонный звонок. Но и тут речь шла не о мелкой детали, а о слабом звене в ее показаниях.

Это был пролом, в который мне предстояло протиснуться, чтобы приблизиться к истине.

* * *

Версия Маррей была полна нелепостей и нестыковок.

Например, очень необычным представляется ее объяснение, что якобы некое чувство заставило ее проснуться среди ночи. В своих воспоминаниях она даже прибегает к невероятному астрологическому объяснению, утверждая, что одним из качеств ее знака является развитая интуиция. В этом, если кто-то не докажет обратное, можно сильно сомневаться.

Но поскольку эпизод с ковриком превратился в телефонный звонок, а она явно затруднялась установить точную хронологию, все ее объяснения кажутся весьма сомнительными.

Конечно, никто и не требовал от помощницы по дому рассказать поминутно, когда и как она обнаружила труп, но все же следует согласиться с тем, что ее свидетельство весьма расплывчато.

Так, отвечая на вопрос сержанта Клеммонса, первого прибывшего в дом полицейского, Эйнайс сказала, что она бросилась к выходящему во двор окну примерно в половине четвертого утра. Это время удивило полицейского. Если Маррей говорила правду, то получалось, что доктор Энджельберг позвонил в ДПЛА спустя по меньшей мере пятьдесят пять минут после визуальной констатации смерти.

Это расхождение во времени ничуть не смутило обоих врачей, присутствовавших в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв. Маррей связалась с доктором Гринсоном, который первым вошел в комнату, а Энджельберг появился спустя несколько минут после него. Это-то Клеммонс понял, но, рассчитав расстояния от домов врачей до дома звезды, установил, что от их прихода до звонка Энджельберга властям прошло около получаса.

И тогда Гринсон объяснил это так: смерть Мэрилин Монро была особым случаем, через несколько часов известие об ее кончине должно было потрясти весь мир. Но как только эта информация начнет передаваться по радиосетям полиции, не прошло бы и нескольких минут, как на месте появились бы первые журналисты. Поэтому до того, как сообщать в ДПЛА, врач проинформировал о случившемся… киностудию «20-й век Фокс», чтобы получить от ее руководства разрешение обнародовать эту новость.

Для Клеммонса было тяжелым это возвращение в реальность: он на секунду едва не забыл, что Голливуд жил благодаря киностудиям и ради киностудий.

* * *

Итак, хронология событий той ночи была установлена следующим образом. Маррей обнаружила труп около половины четвертого. В течение последовавшего за этим часа Гринсон разбил стекло спальни. Прибыл Энджельберг, был сделан звонок на киностудию, а в четыре часа двадцать пять минут сержант Клеммонс получил сообщение доктора Хаймана Энджельберга о самоубийстве Мэрилин.

Слабые места этой версии были очевидны. В 1963 году при съемках документального фильма в память о звезде на киностудии «Фокс» Эйнайс Маррей изменила свои показания. По ее словам, она выбежала во двор дома около двух часов ночи. Остальные события этого сценария, по ее словам, остались прежними, поскольку она увидела труп Монро и стала дожидаться прибытия Гринсона.

Вся проблема была в том, что эта новая хронология расходилась со временем, которое потребовалось на то, чтобы сообщить о смерти в полицию. Потому что теперь получалось, что до звонка прошло около двух с половиной часов.

Но это было еще не все. В 1973 году, как мы уже видели, Эйнайс дала пространное интервью журналу «Ледис хоум джорнэл». И там она опять изменила время обнаружения ею трупа. Теперь речь уже не шла о половине четвертого или двух часах ночи, а о полуночи! Огромная разница.

Если Маррей в этот раз говорила правду, это означало, что ДПЛА узнал о смерти по прошествии уже четырех с половиной часов. И ни один аргумент доктора Гринсона не оправдывал столь длительного молчания.

Что же произошло за тот интервал времени, когда априори Маррей, Энджельберг и Гринсон оставались наедине с телом Монро?

Почему после внезапного пробуждения среди ночи и выдуманной истории о полоске света воспоминания помощницы по дому так мало походили на правду?

Ответ заключался в другой выдумке Эйнайс Маррей.

93. Замок

Страх никогда не покидал Мэрилин Монро. Он слишком глубоко укоренился в ней, чтобы исчезнуть под действием успокаивающих слов Гринсона.

Хотя страх перед похищением изводил Мэрилин по ночам, отвращение к нахождению в закрытом помещении также жило в ее душе. Эта фобия была напрямую связана с прошлым Нормы Джин Бейкер, с ее семьей и с тем, что ее мать и бабка не понаслышке знали, что такое больница для умалишенных. К тому же не прошла даром душевная травма, когда она девочкой пряталась в шкафу от безумства своей родственницы. Помещение в психиатрическую лечебницу в Нью-Йорке в феврале 1961 года снова возродило страх в ее душе. И моральная травма от нескольких дней изоляции в палате с обитыми мягким материалом стенами и полом после этого никогда не покидала ее.

Можно предположить, что страхи актрисы воздействовали на ее повседневную жизнь, вынуждая ее менять окружение, чтобы как-то их унять. Плотные шторы в спальне именно для этого и служили: не пропускать ни единого лучика света до того, как ее нервный сон не прервется с окончательным наступлением дня.

Как объяснили Ральф Робертс и Ален Снайдер, актриса никогда не ложилась спать, не убедившись предварительно несколько раз в том, что дверь ее комнаты плотно закрыта. Это было вполне логичной предосторожностью, если принять во внимание природу ее страхов.

Но Эйнайс Маррей, казалось, пренебрегла этим фактом и даже забыла о нем, хотя не знать этого никак не могла.

* * *

Итак, главный пункт свидетельства касался двери спальни. Маррей утверждала, что дверь была заперта. Это же подтвердил и доктор Гринсон, оправдывая то, что он разбил окно кочергой. Без этого запертого замка дальнейшее развитие событий ночи 4 августа просто рушилось.

Одни психологические толкования — явно недостаточные доказательства, и воспоминаний близких к жертве людей было крайне мало для того, чтобы сделать категорический вывод. Нужны были более весомые, правдивые сведения…

Вопреки ожиданиям, их оказалось довольно много.

* * *

Подтверждение пришло с неожиданной стороны. От самой Эйнайс.

Маррей несколько раз возвращалась к этому моменту. Конечно, она публично в этом не призналась, продолжая, как, например, в своих воспоминаниях, рассказывать, как она безуспешно пыталась открыть дверь. Но с годами она стала поддерживать переписку с группой почитателей звезды, и некоторые задавались вопросом относительно версии самоубийства. Хотя большинство писем затрагивало привычки актрисы, отдельные послания касались обстоятельств ее смерти. И в 1982 году в письме коллекционеру Джастину Клейтону Эйнайс Маррей призналась, не раскрывая темы, что дверь не была заперта.

Это признание не было единственным. Спустя еще четыре года бывшая помощница сообщила ту же информацию Рою Тернеру, исследователю первых лет карьеры Монро. В то время, не интересуясь особенно обстоятельствами смерти и не оценив важности этой информации, Тернер не стал расспрашивать Маррей дальше. Его осторожность была тем более достойной сожаления, что, возможно, со стороны Маррей эта информация была попыткой повернуть их разговор к событиям 4 августа. Ведь за десять лет переписки это было единственной наводкой, которую Эйнайс дала добровольно.

* * *

Взвешенные откровения Джастину Клейтону и Рою Тернеру не были единичными случаями. Пэтти Моселла, племянница Эйнайс, и Стивен Миллер, ее санитар, также рассказали мне об этих словах.

Но хотя благодаря этим четырем свидетельствам версия о закрытой на замок двери была и без того сильно подорвана, надо было найти еще одно неопровержимое подтверждение. К счастью, такое окончательное доказательство существовало.

* * *

Американский гражданин Тони Плант, заинтересовавшись Мэрилин Монро вообще и тайной ее смерти в частности, посвятил несколько лет попыткам приблизиться к истине. Он прочитал все материалы, которые были опубликованы на эту тему, всякий раз, когда это было возможно, встречался с еще живыми свидетелями.

Он стал активным членом «Убойного отдела» — виртуального сообщества сплотившихся вокруг Дэвида Маршалла почитателей актрисы. Они решили объединить свои усилия и информацию для выяснения причин ее смерти. Несколько лет тому назад Тони повстречался с Линдой Нуньес.

Ее отец, доктор Джилберт Нуньес, купил виллу 12305 на Файфс Хелена-Драйв в 1962 году и прожил там с семьей вплоть до 1977 года. Как можно предположить, приобретение последнего места жительства легендарной голливудской звезды очень взволновало семейство Нуньес. Тем более что, хотя принадлежавших Мэрилин вещей на вилле уже не было, вид и устройство дома не изменились с известного дня 4 августа 1962 года. После смерти актрисы там никто не жил.

Линда Нуньес прожила там почти пятнадцать лет и прекрасно помнила внутреннее устройство последнего жилища кинозвезды, особенно внутренние двери. Весь свой подростковый возраст она сетовала на то, что они не создавали интима в доме и не позволяли уединиться. В разговоре с Тони Плантом дочь первого после Мэрилин владельца дома высказалась однозначно: двери комнат, включая и дверь спальни актрисы, были старого образца и изготовлены в испанском стиле. И хотя на них стояли замки под старину, не было ни одного ключа, чтобы их запереть.

Таким образом, раз двери не закрывались на ключ, рассказ об обнаружении безжизненного тела сразу рассыпался, словно карточный домик. И это означало то, что Эйнайс Маррей и доктор Ральф Гринсон солгали.

Теперь оставалось узнать почему.

94. Восприятие

Это решающее предположение позволило мне выяснить один пункт версии Маррей и Гринсона, который меня очень огорчал.

Помощница по дому и врач всегда утверждали, что увидели безжизненное тело Мэрилин из двора виллы. Гринсон заявил, что актриса была мертва, даже до того, как вошел в спальню, поскольку ее положение на кровати, увиденное им через окно, не оставляло никакой надежды.

Но я не понимал, как Монро, страдая от бессонницы, могла уснуть, не задернув плотные шторы, поскольку ставни в США встречаются очень редко. Если Маррей и Гринсон в один голос заявляли, что увидели ее в окно, это означало, что ничто не помешало им ее увидеть. Конечно, можно было бы предположить, что они заглянули сбоку от штор, но свидетельство верного Ральфа Робертса говорило о другом. Именно он оборудовал двойными шторами из черной плотной ткани старую квартиру звезды, и он же установил такой же декор в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв. Эта ткань, как известно, закрывала не только окно, но и всю стену, что делало невероятной выдвинутую Маррей и Гринсоном версию случившегося.

* * *

Другим следствием этого предположения стало то, что я радикально изменил восприятие обстоятельств смерти Мэрилин.

Любое полицейское расследование ведется в направлении первых впечатлений, сложившихся у следователей. Этот рефлекс, проявляющийся как на психологическом, так и на интеллектуальном уровне, иногда срабатывает правильно. Но он, однако, может стать причиной трагических последствий при отыскании истины. Именно так и произошло в случае с расследованием смерти Монро.

Как мы уже видели раньше, развернутая киностудией «Фокс» кампания по дискредитации актрисы и ее образ жизни стали идеальным контекстом для того, чтобы внушить следователям мысль о самоубийстве. Сведения, непосредственно связанные со смертью, усилили это восприятие. С самого первого звонка в ДПЛА смерть была представлена доктором Энджельбергом как самоубийство, и именно с этой мыслью Клеммонс явился в дом Мэрилин. Поскольку находившийся там второй врач, а именно доктор Гринсон, подтвердил причину смерти и указал на прикроватную тумбочку, заваленную флаконами и таблетками, неразумно было предположить нечто другое. Особенно когда версия самоубийства была затем подтверждена рассказом Маррей с упоминанием разбитого стекла и закрытой двери.

Эти сведения нашли свое отражение в рапорте о констатации смерти и дошли до доктора Ногуши, которому было поручено произвести вскрытие. Аутопсия была произведена с учетом все той же версии. Спустя некоторое время, когда Группа по предупреждению самоубийств в своем отчете окончательно отнесла смерть звезды к самоубийству, там был изложен ряд оснований, которые привели к такому заключению. Включая известную дверь, запертую на два оборота ключа. Для врачей команды Керфи эта деталь подтвердила желание звезды покончить с собой.

* * *

Выдумка Маррей и Гринсона долгое время не давала мне покоя.

Зачем они придумали этот эпизод? Почему врач и помощница по дому сочинили эту небылицу и разыграли сцену с разбитием стекла?

Ведь в конце концов история об обнаружении тела могла бы обойтись и без этого эпизода. Маррей могла бы сказать, что проснулась среди ночи, вышла в коридор и якобы увидела свет. Потом она могла бы сказать, что открыла дверь и вошла в комнату. И этого вполне хватило бы, не надо было ничего больше изобретать.

Вначале я подумал, что эта выдумка была связана со столь запоздалым сообщением в полицию Лос-Анджелеса. Но перемены в показаниях Маррей относительно времени развертывания событий никак не оправдывали необходимость выиграть пятнадцать минут, потраченных Гринсоном якобы для того, чтобы проникнуть в спальню через окно.

На самом же деле ложь насчет запертой двери была придумана по очень конкретной причине. Для того чтобы затем последовал вопрос, который в итоге так и не был никогда задан.

95. Обязанности

Шок от обнаружения трупа скрыл совсем другую деталь пазла.

Часов около девяти вечера, то есть за семь с половиной часов до того, как доктор Энджельберг сообщил в полицию о смерти звезды, Майлтон Рудин позвонил в дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв, чтобы справиться о состоянии здоровья Мэрилин. Этот звонок был последним из серии телефонных разговоров, начатой Питером Лоуфордом.

За полчаса до этого свояк ДФК говорил с актрисой, но вдруг ее речь стала замедляться и внезапно оборвалась, сменившись пугающим молчанием.

Эйнайс Маррей ответила на звонок адвоката. В рапорте детектива Байрона, того самого, кто отметил неуверенность помощницы по дому в ходе дачи показаний, об этом телефонном звонке было сказано так: «(Рудин) спросил мисс Маррей о психическом состоянии мисс Монро, и мисс Маррей заверила его в том, что мисс Монро чувствовала себя хорошо»[221].

Так вот, ложь про запертую дверь родилась из этих нескольких слов разговора с представителем закона.

* * *

Чтобы это понять, достаточно поставить себя на место Эйнайс Маррей.

Было девять часов вечера субботы, Монро ушла к себе более двух часов тому назад. Вдруг зазвонил телефон. Адвокат звезды со светской вечеринки позвонил и поинтересовался состоянием здоровья своей клиентки.

Трубку сняла Эйнайс Маррей. Последний раз она видела Мэрилин полтора часа назад, когда звонил Джо Ди Маджио-младший.

Звонок Рудина был необычным…

В обязанности Маррей входило как раз присматривать за женщиной, известной своими попытками совершить самоубийство и психической неуравновешенностью.

В голове Эйнайс звучал вопрос адвоката.

Спальня Мэрилин находилась всего в трех метрах. Шнур телефона позволял дойти до нее, даже не вешая трубку.

Рудин ждал ответа.

Эйнайс Маррей подошла, приоткрыла дверь и незаметно заглянула в спальню.

И тут…

* * *

Этот важный вопрос никогда не приходил мне в голову.

Ни один инспектор не удосужился спросить у Эйнайс, как она могла уверить Рудина в том, что с Мэрилин было все в порядке.

Если бы это было сделано, помощница по дому могла бы рассказать о радостном настроении звезды после звонка Джо Ди Маджио-младшего. И тогда полицейский совершенно естественно мог бы — и должен был бы — спросить, не могла ли она убедиться в этом лично.

Не было смысла идти, ответила бы она тогда, актриса заперла дверь на два оборота.

Таким образом, выдумка эта давала ей гарантии на будущее.

Поскольку Гринсон не мог не понимать, что вскрытие установит с точностью момент смерти, была запущена ложь насчет закрытой двери и разыграна сцена с разбиванием стекла. Это было сделано с целью защиты некоторых лиц от установления точного времени кончины Мэрилин Монро.

96. Посинение

Положение тела покойной казалось странным.

Мэрилин лежала на левой стороне кровати, уткнувшись лицом в матрас. На теле ее Эйнайс увидела шнур телефона.

Она медленно приблизилась. Вначале она похлопала по плечу, затем более энергично потрясла за руку. Тело еще не закоченело, но было поздно. Блондинка уже не могла ответить.

В начале девятого ночи Эйнайс Маррей обнаружила безжизненное тело Мэрилин.

* * *

Даже если спустя сорок пять лет после этих событий некоторые — доверяясь свидетельствам Гринсона и Маррей — продолжают утверждать, что смерть актрисы наступила ночью 5 августа 1962 года, оказывается относительно простым установить точное время, когда Мэрилин скончалась от большой передозировки. Потому что опять-таки ответ лежит в проведенном доктором Ногуши вскрытии.

Как этого требовали правила, врач установил степень трупного окоченения тела, потом изучил характер посинения. Трупное окоченение, напрягающее постепенно мускулатуру, обычно начинает проявляться спустя три-четыре часа после наступления смерти, хотя оно и не является единственным показателем, позволяющим определить момент смерти. Ногуши отметил, что, судя по трупному окоченению, актриса скончалась не менее чем за двенадцать часов до его осмотра. Вскрытие Ногуши начал в десять часов утра 5 августа, следовательно, Мэрилин умерла до наступления 22 часов.

Помимо трупного окоченения врач обнаружил две зоны посинения. Оно связано с током крови в теле вследствие силы тяжести. Как мы увидим позже, это указывало на то, что тело покойной перемещалось. Кстати, в своем отчете Ногуши упомянул о «зонах так называемого неподвижного посинения на уровне лица, шеи, груди, верхних частей рук и правой части живота»[222].

Говоря яснее, Мэрилин была мертвой положена на живот, лицом в матрас. И все это случилось минимум за двенадцать часов до начала аутопсии, поскольку посинение становится неподвижным, когда надавливание на посиневшую часть тела уже не вызывает оттока крови и не приводит к побледнению кожи. И этот необратимый процесс начинается как минимум по истечении двенадцати часов после наступления смерти[223].

Путем вычитания этой цифры из времени начала вскрытия получаем результат, позволяющий нам утверждать, что Мэрилин скончалась раньше десяти часов вечера 4 августа.

* * *

Подтвердить это предположение помогает последняя информация.

В 1962 году телефонных ответчиков еще не было. Вместо них некоторые абоненты прибегали к услугам службы ответа в случае отсутствия вызываемого абонента. Майлтон Рудин воспользовался этой службой ночью 4 августа 1962 года. И когда Эббинс попытался ему позвонить, ответила телефонистка на коммутаторе. Он оставил ей сообщение, в котором просил Рудина срочно с ним связаться. В соответствии с распоряжением клиента срочность сообщения заставила телефонистку позвонить в дом, где Рудин участвовал в приеме.

Получив сообщение с коммутатора, Рудин позвонил Эббинсу, а затем и Эйнайс Маррей.

Находившийся в Нью-Йорке Ральф Робертс, верный друг Мэрилин, также подписался на эту услугу. И поскольку в субботу, 4 августа 1962 года, массажист также не был дома, он активировал этот сервис. В половине девятого вечера, как это подтверждают сделанные телефонисткой записи, Ральфу Робертсу позвонили[224]. Но телефонистка не поняла шепота женщины на другом конце провода, поскольку речь той была прерывистой, несвязной, а голос — глухим. А наиболее странным было то, что голос ее постепенно ослабевал, а отрывистый поток слов вдруг прервался до того, как звонившая положила трубку.

Сделав несколько безуспешных попыток продолжить разговор, телефонистка прервала связь и приготовила сообщение для Ральфа Робертса. Приняв его и перепроверив, доверенное лицо звезды был озадачен. Из его немногих друзей, знавших этот номер, никто ему в ту ночь не звонил. В списке оставалось только одно имя — Мэрилин.

В половине девятого вечера, умирая, движимая тщетным и трагическим побуждением, актриса пыталась позвонить своему верному другу. И непонятные звуки, услышанные телефонисткой службы передачи сообщений и адресованные Ральфу Робертсу, были не чем иным, как последними словами Мэрилин Монро.

97. Туман

Туман рассеялся.

Во-первых, версия об обнаружении тела Мэрилин, выдвинутая Эйнайс Маррей и подтвержденная доктором Гринсоном, была ложью.

Во-вторых, выход во двор к окну спальни и разбивание стекла кочергой были инсценировкой.

В-третьих, время смерти постоянно сдвигалось, и, наконец, стало ясно, что смерть наступила в начале ночи.

Последствия этих открытий были очень важными. Потому что, мы это увидим, они позволяли с точностью определить время, когда Мэрилин получила роковую дозу. И обнаружить, кто именно находился в это самое время в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв.

* * *

Но пока остановимся на самом логическом следствии этого очередного открытия.

Если Мэрилин умерла примерно в половине девятого вечера, Эйнайс Маррей непременно обнаружила ее тело спустя полчаса, после звонка Майлтона Рудина.

Отсюда ясно, что ссылка на запертую на ключ дверь была придумана для того, чтобы замолчать это открытие. Кроме того, это означало, что полиция была проинформирована об этом спустя почти… семь с половиной часов.

Семь часов и тридцать минут!

Теперь важно было ответить на главный вопрос: что происходило около трупа Мэрилин Монро ночью 4 августа?

Часть десятая. Последняя тайна

98. Землетрясение

Вся ошибка заключалась в том, что Голливуд не был похож на остальную Америку. Фабрика грез всегда была отдельным мирком, и действовавшие там правила поведения, обязательства и дружба очень отличались от общепринятых в стране норм.

И тогда причины столь большой задержки сообщения в ДПЛА становятся понятными. Когда в двадцать пять минут пятого утра сержант Клеммонс получил сообщение по телефону, он был последним, кто об этом узнал, поскольку в воскресенье, 5 августа 1962 года, снова сработали законы киномира.

* * *

Мэрилин оказалась на самом деле всего лишь одним именем в длинном списке вечной лжи Голливуда, где стояли Тельма Тодд, Пол Берн, Уильям Десмонд Тейлор, Рок Хадсон и Лана Тернер. Фабрика грез жила иллюзиями, и случай Монро вписывался в общее правило.

Гомосексуальные наклонности Рока Хадсона были прикрыты широко разрекламированной и освещенной средствами массовой информации женитьбой. Гематомы на лице Элизабет Тейлор стали результатом дорожно-транспортного происшествия, хотя на самом деле появились в результате пьяной ссоры с Ричардом Бертоном. Убийство популярнейшей актрисы 1930-х годов Тельмы Тодд было преподнесено как невероятное самоубийство, чтобы не упоминать о сомнительных и незаконных связях киностудий с организованной преступностью[225]. Хотя эта маскировка на самом деле никого не вводила в заблуждение.

Например, Пол Берн был постановщиком и сценаристом, работавшим на киностудию «Метро — Голдвин — Майер» (MGM), а со 2 июля 1932 года доводился еще и мужем самой знаменитой кинозвезде того времени Джин Харлоу. Но спустя два месяца после свадьбы он был найден на семейной вилле голым и с пулей в голове. До приезда полиции киностудия в течение нескольких часов изменила место преступления, чтобы убедить власти, что это было самоубийство. Поскольку Харлоу была самым ценным приобретением студии MGM — как в этом потом признался один из руководителей киностудии, — надо было любой ценой уберечь ее от скандала. То есть заставить всех поверить в немыслимое объяснение, что Берн покончил с собой из-за своего полового бессилия[226].

Необъяснимая смерть Уильяма Десмонда Тейлора тоже показывает могущество киностудий. Актер, затем успешный режиссер немых фильмов скончался 1 февраля 1922 года. Первой причиной его неожиданной кончины был назван сердечный приступ. Но это объяснение пришлось изменить, когда патологоанатом обнаружил пулю в его спине. Но и теперь, по прошествии уже девяноста пяти лет, убийство остается не раскрытым. Специалисты по этому делу могут определенно списать такой слабый результат расследования на политическую мощь киностудий. На месте преступления успели побывать люди из Голливуда, которым было поручено сделать так, чтобы ничто не связывало смерть режиссера с некоторыми актрисами, которых он навещал. А затем, как и в случае с Полом Берном, киностудии применили тактику раздачи плотных конвертов, подкупив полицейских ДПЛА и сотрудников окружного прокурора[227].

* * *

Ошибется тот, кто подумает, что голливудские нравы после войны изменились. Наоборот! Кинематограф превратился в очень важную отрасль экономики, акции кинокомпаний стали котироваться на биржах, бюджеты фильмов — превышать десятки миллионов долларов, а звезды начали пользоваться повышенным вниманием средств массовой информации и публики. Ничто не могло нарушить ритм работы этой машины. Как написал Дэвид Маршалл, основная работа людей с киностудий состояла в защите долларов, вложенных в группу актеров и актрис[228].

Видимой частью айсберга стало увеличение служб, обеспечивавших связь киностудий с общественностью. В их функции входило, как, впрочем, и сегодня, наблюдение за тем, чтобы артисты выставлялись в прессе в выгодном свете, а в случае возникновения громких скандалов скрывать истину. Помимо специалистов по связям с общественностью, киностудии стали привлекать на работу бывших сотрудников ФБР и ДПЛА для укрепления собственной безопасности. Они обеспечивали нормальную работу съемочных групп и противостояли в случае необходимости шантажу со стороны организованной преступности. Интересы киностудий защищались любыми способами.

* * *

Случай с Микки Коэном, одним из самых влиятельных крестных отцов Лос-Анджелеса, является весьма поучительным. Он был хитер и быстро сообразил, чего именно опасались киностудии. А еще лучше понял опасения актеров и актрис, которых контракты часто обязывали избегать малейших скандалов, особенно связанных с употреблением наркотиков или сексом[229]. По его мнению, это лицемерие являлось неисчерпаемой золотой жилой, если правильно ее разрабатывать: расставлять ловушки для потенциальных жертв.

Один из любимых приемов Коэна — запечатлеть ту или иную кинозвезду в скандальной ситуации. А затем фотографии и кинопленка обеспечивали ему постоянный доход.

В 1958 году Лана Тернер попалась в ловушку, подстроенную ей Джонни Стомпанато, красивым и по-мужски сильным подручным Коэна. Дело закончилось кровопролитием.

По официальной версии, Черил Крейн, четырнадцатилетняя дочь актрисы, желая защитить мать от побоев любовника, ударила его ножом. Эта история, естественно, всколыхнула и взволновала всю Америку. Крейн была освобождена, а Тернер с триумфом снялась в фильме «Миражи жизни», кассовые сборы от которого спасли от банкротства — как раз вовремя — киностудию «Юниверсал Пикчерз».

На самом же деле все произошло вовсе не так, как было подано в этой красочной истории. Но она продемонстрировала, на что способен Голливуд, когда какому-нибудь его «активу» грозила опасность публичного осуждения. Прежде чем позвонить в полицию, Лана Тернер связалась со своим агентом, тот с адвокатом, а затем с руководителями службы по связям с общественностью киностудии. Служба безопасности киностудии «Юниверсал» под руководством бывшего полицейского и агента ФБР Фреда Отэша очень скоро прибыла на место совершения убийства. Они переместили труп, прибрали все для того, чтобы сцена убийства соответствовала версии событий, полностью обелявшей Лану Тернер. Затем актриса и ее дочь отрепетировали рассказ, ставший их официальной версией. И только спустя три часа после убийства о нем было сообщено в полицию Лос-Анджелеса[230].

* * *

Но вот теперь, в 1962 году, спустя четыре года после происшествия с Тернер, Голливуд испытал настоящее землетрясение.

В ночь с 4 на 5 августа умерла его самая яркая кинозвезда.

Мэрилин Монро была не просто популярна. Целых два месяца до смерти она была в центре серьезной шахматной партии, играя против самой влиятельной киностудии Голливуда. Следовало сделать все, чтобы защитить от землетрясения то, что еще можно было спасти.

99. Махинации

Артур Джекобс сразу же оценил важность того, что пробормотал ему собеседник. Действительно, шеф агентства, отвечавшего за связи Мэрилин Монро с общественностью, был слишком опытным, чтобы не предвидеть дальнейшего развития событий.

А как хорошо для него начинался август! Разве Питер Ливэтес с киностудии «20-й век Фокс» не подтвердил ему за несколько дней до этого согласие киностудии? Новость еще не перешла в разряд официальных, но насколько же она была приятной: сразу после завершения съемок фильма «Что-то должно случиться» он должен был стать одним из продюсеров следующего фильма с участием звезды! Но судьба распорядилась иначе…

* * *

А пока в субботу, 4 августа, Джекобс наслаждался выходными.

Вместе с друзьями и будущей женой Нэтали Трули он пошел на концерт Генри Манчини, композитора, который писал музыку для фильмов, в концертный зал «Голливуд Баул». Спектакль начался примерно в половине девятого вечера и должен был продлиться два с половиной часа. Но за тридцать минут до завершения концерта к нему подошел один из билетеров и сказал, что его срочно вызывают к телефону.

Артур Джекобс немедленно вышел из зала. Вернувшись спустя несколько минут, он наклонился к невесте и сказал, что вынужден уйти — с Мэрилин случилось что-то страшное. А затем шепнул ужасное известие: звезда скончалась.

Было 22 часа 30 минут, и только что прозвучал сигнал тревоги.

* * *

Рассказ Нэтали Трули, записанный в 1986 году Энтони Саммерсом[231], не вызывал никаких сомнений. После опубликования данные сведения были подтверждены не только бывшими вместе с Джекобсом и его невестой на концерте Манчини супругами Лерой, но и Джульетт Росвелл, одной из секретарш Джекобса.

Кстати, в отличие от некоторых упомянутых выше людей, Трули всегда ограничивалась лишь этим единственным воспоминанием. Она вовсе не приукрашивала действительность, чтобы успешнее продать свою предполагаемую книгу или обеспечить себе участие в телепередаче Ларри Кинга. Нет, рассказ Нэтали Трули постоянно сводился к приходу работника концертного зала за полчаса до окончания представления, к словам будущего супруга и к его отсутствию в течение двух последовавших за этим дней.

Что касается упомянутого Нэтали Трули-Джекобс времени, то оно было невольно подтверждено самим доктором Энджельбергом. В конце семидесятых годов он нарушил молчание и принял участие в одном ток-шоу. И там, хотя этого никто и не заметил, он заявил, что «тревога была поднята около 23 часов»![232]

Рассказ невесты специалиста по связям с общественностью Мэрилин объясняет, почему возникла задержка с сообщением в ДПЛА. Ее будущий муж покинул концертный зал «Голливуд Баул» около половины одиннадцатого ночи и отправился в дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв. И только спустя шесть часов после этого Клеммонс принял сообщение о самоубийстве звезды.

За это время люди с киностудии подготовили свою мизансцену.

* * *

Как ни странно, некоторые источники подтвердили присутствие людей с киностудии «Фокс» в доме Мэрилин за несколько часов до прибытия туда полиции. Среди них был и Артур Лэндау, один из соседей актрисы. Когда Питер Гарри и Пэт Бэрхем его нашли, Лэндау рассказал авторам книги «Мэрилин, последняя попытка» свои воспоминания о той ночи с 4 на 5 августа 1962 года.

По его воспоминаниям выходило, что около часа ночи он с большим трудом смог попасть в свой гараж на улице Файфс Хелена-Драйв, потому что вся она была забита машинами. Среди них он заметил «мерседес», мини-фургон, маленькую машину с откидным верхом иностранного производства и два обычных автомобиля с классическим кузовом. Производя маневр, Лэндау спросил, что случилось, у одного из охранников в униформе, стоявшего перед воротами дома Мэрилин. Ответ был коротким: «Не беспокойтесь»[233]. Сосед понял причину этой суеты утром, когда прослушал программу новостей по радио.

Некоторые считают, что присутствие охраны перед домом кинозвезды — сомнительный факт рассказа Артура Лэндау. Я же полагаю, что это скорее придает ему достоверности. В 1991 году Питер Ливатес вспомнил о том, что посреди ночи 4 августа ему позвонил Фрэнк Нил. Руководитель службы по связям с общественностью киностудии «20-й век Фокс», отправляясь на виллу, попросил своего начальника срочно направить несколько охранников киностудии в дом Блондинки[234].

* * *

В результате изучения всех свидетельств, документов и публикаций на эту тему можно легко составить список лиц, которые находились в доме на Файфс Хелена-Драйв до прибытия туда полиции. Кроме Эйнайс и двух врачей, Артур Джекобс, отвечавший за имидж звезды, должен был появиться там менее чем через час после того, как он уехал с концерта Генри Манчини.

Фрэнк Нил, его коллега с киностудии «Фокс», тоже был там.

Там же находился и Майлтон Рудин, адвокат Монро, поскольку юрист позвонил около четырех часов утра агенту Питера Лоуфорда Эббинсу и сказал ему, что он находится в доме Мэрилин и что она мертва[235].

Доказать это не представляется возможным, но Фрэд Отэш позже в своих мемуарах заявил, что был вызван в дом кинозвезды, чтобы тщательно его обыскать[236]. Конечно, автобиография Отэша изобилует выдумками, но его роль «чистильщика» на службе киностудий достаточно точно установлена. Как, например, его присутствие в доме Ланы Тернер после убийства ее любовника.

И конечно, к этому списку можно добавить по меньшей мере двух охранников, стоявших снаружи.

* * *

Чтобы оценить манипуляции, произведенные в доме Мэрилин, важно понять образ мыслей лиц, маниакально обеспокоенных имиджем и репутацией Голливуда, которые попали под серьезную угрозу.

Их звездный идол скончался, и здесь возникало множество вопросов и проблем. Им предстояло столкнуться с валом просьб встретиться со свидетелями, сфотографировать место происшествия, разузнать подробности. А также вежливо отвечать на просьбы, сочинить «положительную», если можно так выразиться, историю и подать ее всему миру. В конечном счете, жива она или мертва, но работа оставалась прежней: продать Мэрилин, как другие продают стиральные порошки.

Но теперь кризисное совещание, собранное в доме 12305 по Файфс Хелена-Драйв, рассматривало не рекламный аспект дела. Необходимо было предусмотреть возможные варианты развития событий, потому что после того, как пройдет первое волнение, наступит время давать объяснения. Но разве в течение двух месяцев служба по связям с общественностью киностудии «20-й век Фокс» не старалась представить покойную в образе склонной к самоубийству строптивицы? Разве киностудии не грозило тяжелое обвинение со стороны общественности в причастности к смерти актрисы?

Более того, в течение нескольких недель Монро вела умелую закулисную контригру, о которой никто не знал, и эта борьба увенчалась успехом, вынудив студию «Фокс» дать задний ход. За несколько дней до этого Ливэтес несколько часов беседовал с актрисой и признал ошибку киностудии. Сразу же возникло новое опасение: не существовало ли подтверждения этой перемены позиции? Что удалось обнаружить известному детективному агентству «Пинкертон», которое Мэрилин привлекла для подготовки битвы против киностудии «Фокс»?[237]

Наконец, надо учесть более низкие, даже мерзкие мотивации. Кое-кто уже учуял запах наживы… Когда киностудия уволила актрису, было объявлено о том, что на нее намерены подать в суд и потребовать возмещения морального ущерба в полмиллиона долларов. Причем адвокаты студии «Фокс» грозили эту сумму удвоить. Естественно, начатые в июле переговоры положили конец этой судебной тяжбе. А поскольку стороны пришли к соглашению, оставалось отозвать иск. На ближайший понедельник была назначена встреча Мэрилин и Рудина по этому вопросу[238]. Но теперь, когда звезда умерла, менялся весь расклад: если все следы нового соглашения между киностудией «20-й век Фокс» и актрисой уничтожить, студия получала право настаивать на своем иске посмертно и требовать выплаты морального ущерба из наследства покойной.

Я не занимаюсь экстраполяцией. На самом деле именно так все и было.

Воспользовавшись тем, что мирные переговоры проходили втайне, студия «Фокс» передумала и заявила, что 500 000 долларов из наследства должны были быть выплачены студии. Есть даже доказательство этого.

5 августа 1964 года Аарон Фрош закрыл вопрос о наследстве. Ссылаясь на завещание актрисы, нотариус вынужден был также рассмотреть требования об уплате, предъявленные разными организациями и частными лицами. В списке дебиторов оказались телефонные компании, службы электроснабжения, налоговые службы, а также врачи покойной, ее визажист, парикмахерша. Все они требовали оплаты услуг, оказанных в июле. И на шестой странице этого документа в шестьдесят пятой строке записано требование выплаты полмиллиона долларов, выставленное адвокатами киностудии «20-й век Фокс»[239].

Киностудия решила просто-напросто обогатиться за счет смерти Мэрилин.

* * *

Есть основания утверждать, что время, предшествовавшее прибытию полиции, было потрачено на то, чтобы убрать из бумаг Монро все следы ее конфликта с киностудией «Фокс».

Как и опасались хозяева киностудии, Мэрилин действительно предприняла меры предосторожности при посещении ее Питером Ливатесом, который приезжал уточнить новые положения контракта, гарантировавшие возвращение звезды. Так, Пэт Ньюкам, чьи показания о последних днях жизни актрисы были краткими и редкими, вспоминала, что в тот самый день подруга попросила ее спрятаться в смежной комнате, дверь в которую оставила незакрытой, чтобы та смогла записать подробности разговора[240]. Но, словно случайно, ее подробная стенограмма не была обнаружена среди вещей Мэрилин. Хотя Ньюкам прекрасно помнила, что эта стопка листов лежала на столике в гостиной в субботу, 4 августа.

Действительно, за исключением некоторых вариантов сценария и ничего не значившей переписки, ни один документ, относившийся к борьбе против студии «Фокс», не был упомянут в описи документов, которую составила душеприказчик звезды Инес Мельсон. Картонная папка, на которой ручкой была сделана надпись «Фильм "Что-то должно случиться", июль 1962 г.»[241]. На этой папке стояла критическая дата, потому что она соответствовала периоду, когда съемки были прекращены, а Мэрилин уволена. По всей вероятности, это было досье, собранное актрисой по этому скандальному делу. Нет ничего удивительного в том, что картонная папка оказалась… пустой.

* * *

Есть и последний след зачистки, которая была произведена вокруг еще теплого тела Мэрилин Монро.

Это доказательство опять-таки находилось в документах, связанных с завещанием. Обнаружен счет-фактура, направленный Инес Мельсон за выполнение работ в доме актрисы, произведенных 15 августа 1962 года. Спустя десять дней после кончины Мэрилин Монро служащие компании «А-1 Замки и сейфы» привели в порядок секретер, в котором находились различные документы актрисы.

Они заменили замок, который был взломан![242]

* * *

Итак, у меня не оставалось ни малейшего сомнения в том, на что ушло время до звонка в полицию Лос-Анджелеса. Следуя принятой в Голливуде практике, киностудия «20-й век Фокс» защитила свои «капиталовложения».

Но я все еще задавался вопросом, были ли люди, замешанные в этой подтасовке фактов, вознаграждены за верность? Заручилась ли киностудия тем или иным способом их молчанием? И поэтому вынужден был углубиться в профессиональные карьеры Рудина и Джекобса, тех людей, чьи роли во всем этом показались мне самыми важными.

Карьера адвоката дальше развивалась весьма успешно, но никаких выводов из этого сделать было невозможно.

А вот карьера Артура Джекобса, напротив, показалась мне более интересной. Начиная с 1963 года он стал работать… на киностудии «20-й век Фокс» в качестве продюсера. Потом превратился в одного из столпов киностудии, и именно он был инициатором и продюсером прибыльной саги «Планета обезьян».

А как же Эйнайс Маррей? После разговоров с членами ее семьи меня охватили сомнения. Жизненный путь бывшей помощницы по дому после смерти хозяйки изобиловал теневыми моментами.

Кейпелл, а за ним и Слатцер утверждали, что она уехала из Соединенных Штатов на полгода или на год. А потом ею никто уже и не интересовался. Благодаря ее родным, я смог восстановить обстоятельства ее жизни. От Пэтти Моселла и Дэвида Становски я узнал, что она на три недели уезжала в Европу, потом вернулась в Лос-Анджелес и поселилась в Санта-Монике, в бунгало, принадлежавшем семейству актера Ричарда Кромвеля, который скончался в 1960 году. Но как можно объяснить тот факт, что впервые в жизни Эйнайс Маррей не нужно было больше работать, а все свое время она могла посвящать шитью и вязанию макраме?

По мнению Пэтти Моселла и Дэвида Становски, их тетка продолжала поддерживать отношения с некоторыми голливудскими знаменитостями. Ей даже случалось, как мне поведал Становски, ходить с внуками продюсеров на бейсбольные матчи.

Ради любопытства я спросил у Дэвида, а затем и у Пэтти, помнили ли они фамилии главных клиентов Эйнайс. Ответы их были одинаковыми. За все эти годы Эйнайс Маррей постоянно упоминала только одного своего благодетеля.

Как его звали?

Дэррил Ф. Занук, самый большой босс киностудии «20-й век Фокс».

Платил ли Занук за оказанные услуги или поступал так из чувства симпатии к женщине, работавшей у его любимой кинозвезды?

100. Вход

Теперь история была почти завершенной.

Промежуток времени между смертью Мэрилин Монро и сообщением об этом в полицию был использован для того, чтобы никакая компрометирующая информация не была обнаружена в ее доме.

Киностудии в Голливуде контролируют все, и любое непредвиденное событие расценивается как серьезная угроза и ЧП. Поэтому смерть самых популярных звезд становится тщательно подготовленной инсценировкой.

Но прежде чем закончить расследование, я должен рассказать обо всем остальном. Потому что зачистка была лишь последним актом драмы.

* * *

Итак, Артуру Джекобсу сообщили о смерти кинозвезды примерно в половине одиннадцатого ночи.

Хотя до настоящего момента мое внимание сфокусировалось на отрезке времени, прошедшем до звонка в полицию Лос-Анджелеса, эта информация означала другое. Она означала, что служба по связям с общественностью киностудии «Фокс» была проинформирована об этом примерно через полтора часа после того, как Эйнайс Маррей обнаружила тело.

Значит, в хронологии событий ночи 4 августа 1962 года «выпадало» еще девяносто минут.

Главные девяносто минут, в течение которых виновники смерти Мэрилин имели возможность убрать все следы своего преступления.

Девяносто минут, о которых надо было обязательно узнать, чтобы раскрыть наконец тайну.

И самый лучший способ сделать это — впервые рассказать о последних мгновениях жизни кинозвезды.

101. Случайная жертва

Драма произошла накануне. Этого никто не знал, но участь Мэрилин была предрешена в пятницу, 3 августа 1962 года, двумя событиями, которые даже не относились к ней напрямую.

Спустя сорок пять лет после ее кончины было странно признаться себе в том, что Блондинка на самом деле стала случайной жертвой.

* * *

В связи с тем что все сосредоточили внимание на найденной на ночном столике Мэрилин упаковке нембутала, а также на количестве таблеток, которое в ней обычно бывает, самое главное было упущено из виду. А именно то, что рецепт на снотворное был выписан доктором Энджельбергом во второй половине дня 3 августа 1962 года. Но это не вписывалось в ее программу отвыкания от лекарств, которая в то время подходила к своему пику.

Чтобы помочь Мэрилин сократить чрезмерное потребление сильных барбитуратов, Гринсон и Энджельберг разработали четкую схему. Таблетки нембутала были заменены на гидрат хлорал, который в то время считался менее вредным и менее вызывающим привыкание. Но нужно было поддерживать актрису в форме и не давать ей испытывать физические страдания от сокращения числа пилюль. Для этого Энджельберг регулярно вводил в ее организм нембутал в жидкой форме. С каждым днем доза становилась все меньше, все надеялись, что настанет время, когда это лекарство больше не понадобится, а бессонница Мэрилин превратится в кошмарное воспоминание.

Как показали обнаруженные после смерти документы, Энджельберг 3 августа 1962 года действительно приезжал в дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв для того, чтобы сделать укол и выписать рецепт. Это было, по меньшей мере, странным, поскольку противоречило проводимому в течение нескольких месяцев лечению. Кстати, Энджельберг и сам признал, что предыдущий рецепт был выписан им 30 июня 1962 года, а за прошедшие после этого пять недель он ничего больше ей не выписывал.

Но тогда зачем надо было выписывать нембутал, раз Мэрилин только что была сделана инъекция? Разве укола не хватало, чтобы она не испытывала потребности в таблетках?

Объяснение оказалось прозаичным и касалось частной жизни врача. Его брак находился на краю пропасти, и 3 августа 1962 года Энджельберг решил дать своей семейной жизни последний шанс и провести ближайшие двое суток со своей супругой Эстер. Поскольку он не хотел, чтобы его беспокоили в эти решающие дни, он выписал упаковку таблеток, чтобы не приходить к Мэрилин делать инъекцию жидкого нембутала. А также чтобы успокоить ее, если, к несчастью, бессонница снова начнет изводить Монро.

Первый шаг к трагедии был сделан совершенно случайно.

* * *

И второй шаг — тоже.

Пятницу, 3 августа, Мэрилин часть второй половины дня провела со своей подругой и сотрудницей Пэт Ньюкам. Пресс-атташе за несколько дней до этого заболела. Казалось, что насморк перерос в бронхит, и она решила лечь в больницу.

Эта новость огорчила Мэрилин, потому что больницы стояли первыми в списке тех мест, которые она ненавидела. Она даже сказала подруге, что туда попадают с простудой, а там подхватывают более тяжелые болезни. Актриса предложила лучший способ лечения: Пэт переедет к ней на несколько дней в дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв, где сможет полечиться под лампой для загара.

Ньюкам весь месяц до этого провела в безумной борьбе за то, чтобы склонить расположение средств массовой информации в пользу Мэрилин, и было вполне справедливо, чтобы та посвятила несколько дней своей подруге. Зная доброту и сострадательность актрисы, она согласилась переехать к ней.

Увы, это было не единственным, с чем пресс-атташе согласилась в тот день. Увидев, что та из-за инфекции никак не могла заснуть, Мэрилин дала ей несколько таблеток нембутала. Из тех, которые выписал ей доктор Энджельберг за несколько часов до того.

Что было потом? Пэт Ньюкам, не взвесив важность своих показаний, сама обо всем рассказала[243].

Проглотив одну таблетку, Ньюкам задумалась. Прекрасно зная о состоянии Мэрилин и о лечении по отвыканию, проводившемся Гринсоном и Энджельбергом, она решила, что слишком рискованно оставлять в распоряжении актрисы почти полный тюбик снотворного. Тем более что именно нембутал был причиной ее медикаментозной зависимости. И, охваченная заботой о состоянии здоровья подруги, она спустила все желтые пилюли в унитаз.

Сама того не ведая, пресс-атташе разрушила уверенность, внушенную Монро доктором Энджельбергом.

И ничто уже не могло остановить трагедию.

102. Безумие

Тревога переросла в одержимость.

Одержимость превратилась в кризис.

Через несколько часов солнце должно было зайти, и Мэрилин уже заранее начала опасаться самого худшего. Выписанных Энджельбергом таблеток не было, и актриса уверилась, что заснуть ей не удастся. Мысль о бессонной ночи сводила ее с ума.

* * *

Доктор Гринсон вынужден был срочно приехать.

Монро была сложным пациентом, курс ее лечения обещал стать продолжительным. Поэтому врач уединился с актрисой, чтобы выслушать ее, поговорить, успокоить.

Но все усилия «пробиться» к ней словно наталкивались на непроницаемую стену. И слова Гринсона словно отскакивали от нее.

Мэрилин никак не могла забыть признание Пэт Ньюкам. Конечно, ее поступок был продиктован добрыми намерениями, но, выбросив нембутал, пресс-атташе совершила непоправимое. Она нанесла оскорбление королевскому достоинству. Лишившись единственного спасательного круга, Монро тонула.

И тогда у Гринсона родилась идея.

Видя, что присутствие Ньюкам в доме вызывало у его пациентки недовольство, он посоветовал ей уехать. Поэтому в шесть часов вечера та покинула дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв, но перед этим зашла к Мэрилин попрощаться. Актриса ничего не сказала, просто махнула рукой в ее направлении. А на лице ее Ньюкам увидела тень сожаления.

Во всяком случае, и сегодня она хранит именно это воспоминание о последней встрече с живой легендой.

* * *

Однако отъезд Ньюкам не улучшил ее состояния. Мэрилин задыхалась от собственных страхов.

А Гринсон быстро переключился на другой аспект сложившейся ситуации. Он несколько раз пытался связаться с Энджельбергом, чтобы уговорить его прийти в дом звезды, поскольку было очевидно, что ей нужно сделать укол. Но дозвониться так и не смог.

Наконец зазвонил телефон. Это был Энджельберг, и Гринсон объяснил ему, что произошло. Но тому больше не было никакого дела до Мэрилин с ее капризами, бессонницей, страхами. Если бы он в тот момент немедленно уехал по вызову, Эстер потребовала бы развода. Энджельберг сказал, что ему очень жаль, но не уступил настоятельным просьбам коллеги[244].

* * *

Таким образом, Гринсон оказался предоставленным самому себе. Без надежды на спасительный укол и с пациенткой, которая ничего не желала слушать. Ему нужно было найти какое-нибудь решение.

103. Очевидность

Решение было очевидным.

И лишь оно одно стало причиной феноменальной концентрации барбитурата в крови и печени Мэрилин Монро.

Только оно объясняло посинение ее кишечника.

Ответ очевиден: врач приготовил для звезды клизму из нембутала в жидкой форме[245].

Это было подтверждено предсмертным признанием Эйнайс Маррей, сделанным ею Стивену Миллеру.

Ответ был очевиден, но для того, чтобы стать окончательно убедительным, следует разрешить несколько ключевых вопросов.

* * *

Для решения первой загадки надо было знать время введения этого лекарства ректальным путем.

Характер трупного окоченения и посинения тела позволяли установить время смерти актрисы около половины девятого вечера, во всяком случае до девяти часов, когда после звонка Рудина помощница обнаружила труп. Поскольку время абсорбции нембутала в ободочной кишке примерно равно времени всасывания его при оральном употреблении[246], это означает, что спринцевание должно было иметь место за час до того, как звезда впала в глубокую кому. Точнее говоря, нембутал был введен в организм около половины восьмого вечера.

Вопрос: именно в это самое время Мэрилин разговаривала по телефону с Джо Ди Маджио-младшим. Как Ни парадоксально, но этот звонок не опровергает, а лишь усиливает тезис. Дело в том, что тон разговора, как было потом сообщено, позволяет утверждать, что клизма на основе нембутала была поставлена за несколько минут до звонка. Потому что прежде, чем замедлить реакцию человека и оказать свое прямое воздействие, нембутал производит обратное: в привыкшем к его присутствию организме барбитурат вначале создает эффект… эйфории!

Эйнайс Маррей, услышав веселый разговор Мэрилин с сыном бейсболиста, сделала вывод, что актриса находится в хорошем расположении духа.

* * *

Спринцевание было произведено за несколько минут до половины восьмого вечера, то есть в тот момент, когда Гринсон покинул дом 12305 на Файфс Хелена-Драйв. Значит, не он был автором этой необычной лечебной процедуры.

Действительно, роли были четко расписаны. Психиатр не делал уколов, не ставил клизмы, поскольку инъекции делал Хайман Энджельберг, а клизмы… Эйнайс Маррей!

В своем последнем разговоре с санитаром в Аризоне бывшая помощница по дому призналась, что Гринсон приготовил смесь, но ввести ее предоставил ей. Это признание вписывалось в логику событий. Было установлено, что психиатр ушел из дома Мэрилин в пятнадцать минут восьмого вечера. Маррей сразу же поставила хозяйке клизму, а потом позвонил Джо Ди Маджио-младший. Все сходилось.

Однако в этой истории был один большой подводный риф: откуда взялся жидкий нембутал, который использовал доктор Гринсон? Немыслимо представить, чтобы психиатр принес лекарство с собой, равно как и предположить, что он обнаружил его в домашней аптечке.

Предположить, что лекарство привез Энджельберг, также было маловероятно, поскольку трудно представить себе, что врач в шикарном костюме специально заскочил домой к звезде. Поэтому самым логичным было переоценить роль Гринсона, главной фигуры на этой шахматной доске.

* * *

Может быть, получив отказ Энджельберга прибыть в дом Монро, он договорился с ним, что сам зайдет к коллеге за нужным лекарством, ведь дом Энджельберга находился в двух шагах от дома Монро?

Однако вся проблема заключалась в том, что доктор Гринсон не выходил из дома 12305 на Файфс Хелена-Драйв с момента появления там во второй половине дня и до самого своего ухода в начале вечера!

Официально не выходил, но в действительности дом покидал, как это следует из отчета о констатации смерти, составленного Департаментом полиции Лос-Анджелеса. Там есть одна деталь, на которую целых сорок пять лет никто не обращал внимания. При внимательном прочтении этого документа можно увидеть, что полиция установила, что во второй половине дня 4 августа 1962 года д-р Гринсон… дважды наведывался в дом Мэрилин Монро.

Дважды!

В первый раз это случилось примерно в половине пятого после звонка Эйнайс Маррей, сообщившей ему, что у Блондинки начался приступ страха. А второй раз — сомнений в этом быть не может — по возвращении из дома Энджельберга, куда он ходил за ампулами нембутала.

* * *

Мы были ослеплены различными высказанными предположениями и несколькими дымовыми завесами и не обратили внимания на двойное посещение Гринсона, хотя это было вовсе не единственным настораживающим фактом. Все проигнорировали также еще один аспект, хотя он постоянно стоял перед нашими глазами: само присутствие Эйнайс Маррей в доме 12305 на Файфс Хелена-Драйв в ту самую ночь 4 августа.

Пэтти Моселла и Дэвид Становски высказались однозначно: их тетка не переносила, чтобы ее называли помощницей по дому или служанкой, а предпочитала называться платной компаньонкой. Эта деталь вовсе не была с ее стороны проявлением некой формы снобизма, просто она хотела ясности. Определение не устраивало ее потому, что оно не отвечало реальному содержанию ее работы.

Однако прочно укоренившийся в общественном сознании термин привел к изначальной ошибке. Платная компаньонка не имела никаких оснований следить по ночам за пациенткой, испытывающей психические трудности. А помощница по дому — имела.

Маррей осталась в ту ночь у Монро с совершенно четким заданием: поставить клизму нембутала и убедиться, что это поможет Мэрилин хорошо провести ночь.

Выдумал ли я все это? Вовсе нет, потому что в частной переписке с коллегой из Нью-Йорка Гринсон рассказал ей, что попросил Эйнайс в виде исключения остаться на ночь в доме актрисы[247]. А в 1982 году, отвечая на вопросы полиции, Маррей подтвердила эти слова Гринсона. После многих лет повторения одного и того же текста, после стараний любым путем представить свое присутствие ночью в доме звезды обычным делом, бывшая помощница по дому изменила свои показания. И призналась следователям Джона Ван де Кампа, окружного прокурора Лос-Анджелеса, в том, что понятия не имела о ночных привычках Мэрилин, а также о том, какую одежду та надевала на ночь[248].

В ее незнании этого нет ничего удивительного: 4 августа 1962 года Эйнайс Маррей впервые в своей жизни провела ночь в доме Мэрилин.

104. Развязка

Итак, Гринсон был предоставлен самому себе. Энджельберг не приходил, надежды на укол не оставалось, а Мэрилин больше не могла ждать.

Поле для маневра сжалось, словно шагреневая кожа. Единственный способ успокоить звезду состоял в том, чтобы дать ей дозу тем или иным способом. Конечно, в разговоре Энджельберг намекнул, что возможно было бы ввести нембутал с помощью клизмы. И психиатр ухватился за эту мысль.

Дом Энджельберга находился минутах в двенадцати езды. Было уже половина седьмого, время подгоняло. Жизнь Гринсона не была привязана к одной только Мэрилин — хотя иногда такое впечатление и складывалось из-за постоянного присутствия в ней звезды, — и Ральф с супругой решили в субботний вечер сходить куда-нибудь. Но прежде надо было заняться этой знаменитой пациенткой.

* * *

Вернувшись в дом без нескольких минут семь, Гринсон, следуя инструкциям Энджельберга, приготовил раствор и вручил его Эйнайс. Теперь он мог вздохнуть спокойно, гроза, казалось, миновала: через несколько минут Маррей поставит клизму, и в эту ночь Мэрилин забудет о своей бессоннице.

Врач ушел. Мэрилин прошла в спальню и начала готовиться ко сну. Манипуляция не заняла много времени у Эйнайс, и теперь она могла ответить на звонок Джо Ди Маджио-младшего и передать трубку звезде. Взрывы смеха не оставляли сомнения — звезда чувствовала себя лучше.

Примерно без четверти восемь вечера та вернула Маррей трубку городской линии. А затем, пожелав ей спокойной ночи, удалилась к себе. В течение некоторого времени, прежде чем сесть перед телевизором, Эйнайс могла слышать, как из спальни Монро доносились звуки песни Фрэнка Синатры.

Ночь обещала быть спокойной.

* * *

Спустя полчаса Питер Лоуфорд позвонил Мэрилин по ее личному номеру.

Он звонил в тот день уже во второй раз. За два часа до этого муж Пэт Кеннеди пригласил актрису приехать к ним домой на неформальный ужин с несколькими друзьями. Можно предположить, что Блондинка отказалась от приглашения под предлогом легкого недомогания. И теперь Лоуфорд позвонил, чтобы узнать о ее самочувствии. Мэрилин говорила слабым голосом и спустя несколько минут после начала разговора не могла закончить фразы. Она стала делать длинные паузы. Потом внезапно наступила тишина.

Лоуфорд испугался. Он положил трубку и попросил телефонистку проверить, все ли в порядке с линией. В тот же самый момент, словно в судороге, Монро поднесла трубку ко рту и связалась со службой передачи посланий Ральфа Робертса.

Огромная доза нембутала почти закончила свое действие. Слова актрисы превратились в невнятное бормотание.

Трубка становилась все тяжелее. Веки тоже. Дыхание стало замедляться. Лежа на животе с левой стороны кровати, она попыталась встать, но силы ее покинули, и она упала на телефонную трубку.

Последнее дыхание.

Потом какой-то шум… Мэрилин Монро была мертва.

* * *

Незадолго до девяти часов вечера телефонный звонок Майлтона Рудина вывел Эйнайс Маррей из оцепенения. «Платная компаньонка» звезды задремала перед экраном телевизора.

Адвокат хотел удостовериться, что с актрисой все было в порядке, и быстро рассказал о беспокойстве, выраженном Лоуфордом по телефону Эббинсу.

Эйнайс встала. Рудин был свояком доктора Гринсона, и надо было ему отвечать. Ей даже не потребовалось подходить к спальне: в приоткрытую дверь она увидела Мэрилин. Та лежала на постели и спала. Рудин положил трубку.

Маррей охватили сомнения и беспокойство, и она пошла проверить увиденное, потому что положение тела звезды было необычным: никто не мог спать, уткнувшись лицом в матрас и лежа животом на телефонной трубке.

Да, Мэрилин Монро не спала. Она погрузилась в вечный сон.

* * *

Маррей моментально все поняла.

Смесь, которую она ввела, убила самую знаменитую киноактрису планеты.

Что делать? Прежде всего, надо было предупредить доктора Гринсона. Это ему пришло в голову провести это спринцевание, он ходил за ампулами домой к Энджельбергу. Звонок, принятый службой передачи сообщений, испортил ему вечер: Маррей просила его срочно приехать из-за серьезных проблем с Мэрилин.

В половине десятого вечера врач приблизился к безжизненному телу своей пациентки. Хотя это ничего и не давало, он почти рефлекторно перевернул труп. Как это потом доказали подвижные синюшные пятна, он положил ее на спину. Надо было соображать быстро, найти какое-то решение, защиту.

Мелькнула мысль: предупредить киностудию и позвонить в полицию.

Но прежде следовало убедиться, что никто не узнает истину.

Прежде всего, как она потом рассказала Стивену Миллеру, Эйнайс бросилась в ванную, чтобы забрать оттуда приспособления, «повинные» в убийстве Монро, и спрятать их. Пока она прятала спринцовку и пустые ампулы из-под нембутала, Гринсон звонил Энджельбергу. Тот тоже должен был знать — и скрывать — правду. Забыв про угрозу развода, понимая всю важность произошедшего, тот немедленно прибыл на место.

* * *

Настенные часы только что пробили десять раз.

И Гринсон придумал.

Мэрилин покончила с собой.

Памятуя о ее тяжелом прошлом и о недавнем скандале с киностудией «Фокс», ни у кого не возникнет сомнений в самоубийстве.

Мэрилин покончила с собой.

Приняла большую дозу таблеток нембутала.

Пустую упаковку из-под спущенных в унитаз лекарств поставили на видное место на ночном столике. А спустя несколько часов Гринсон указал на нее, чтобы убедить сержанта Клеммонса в самоубийстве.

Оставалось только придумать достоверную версию обнаружения тела. Телефонный звонок Рудина алиби служить не мог, потому что Маррей была бы незамедлительно обвинена в том, что сразу же не сообщила в полицию. И тогда придумали, что Мэрилин заперла дверь на ключ. Это был логичный поступок человека, решившего свести счеты с жизнью. Поэтому-то Гринсону якобы и пришлось войти через окно, разбив стекло кочергой.

Инсценировка казалась удачной. Было почти 22 часа 15 минут.

* * *

Гринсон взялся позвонить Майлтону Рудину.

Его свояк был адвокатом кинозвезды и специалистом по сложным случаям. Не было ничего удивительного в том, что Рудин, вспомнив о неписаных законах Голливуда, поставил киностудию в известность о случившемся. Он позвонил Фрэнку Нилу, отвечавшему за связи с общественностью киностудии «20-й век Фокс». Затем, около половины одиннадцатого вечера, как рассказала Нэтали Трули, он связался с Артуром Джекобсом, находившимся на концерте Генри Манчини.

Спустя час началась операция по прочесыванию дома под защитой охранников киностудии. А незадолго до четырех часов утра, когда Рудин позвонил Майлтону Эббинсу, а затем и несчастной Пэт Ньюкам, труп Мэрилин был перемещен в изначальное положение.

В двадцать пять минут пятого, спустя минут десять после ухода основной команды, доктор Энджельберг сообщил наконец о случившемся в полицию.

* * *

Спустя девять минут сержант Клеммонс остановил свою машину на стоянке на улице Файфс Хелена-Драйв, опередив на несколько минут первого журналиста, прибывшего на место происшествия.

Появление там Джеймса Бейкона из Ассошиэйтед Пресс было не случайным. В 1958 году он уже был первым из представителей средств массовой информации, появившимся в доме Ланы Тернер.

В Голливуде киностудии действительно контролировали все.

* * *

С пяти часов утра начали расползаться слухи о самоубийстве Мэрилин Монро.

Версия, выдуманная Гринсоном, поддержанная молчанием Маррей и Энджельберга, а затем подкрепленная и усиленная службами информации киностудий, без малейших затруднений была принята всеми газетами и телевизионными каналами. В начале семидесятых эта версия сменилась другой, чьи политические и коммерческие мотивации не могли скрыть столь же надуманную суть.

Самым забавным во всей этой истории было то, что Гринсон сам переключил внимание на братьев Кеннеди для того, чтобы разные ищейки не слишком интересовались им самим. В одном телефонном разговоре, записанном без его ведома, психиатр Мэрилин проявил свой талант американского Макиавелли. Сообщив собеседнику, что не мог объяснить некоторые свои поступки в ту ночь, «не открыв нечто, что открывать не хотелось бы», он сделал паузу, а затем заявил: «Слушайте, лучше поговорите об этом с Бобби Кеннеди»[249].

В течение сорока пяти лет его обман скрывал под толстым слоем выдумок и недоговоренностей последнюю тайну Мэрилин.

Эпилог

В итоге я более года расследовал иллюзорные версии! А в конечном счете тайна смерти Мэрилин заключалась только в этом.

Голливуд расцвел на обмане. Это нам внушали, что фабрика грез производит чудеса, но киностудии прославились еще и участием во многих грязных делишках. И смерть Мэрилин Монро стала всего лишь неприятным эпизодом, который закончился общепринятой формулой: шоу должно продолжаться…

* * *

Закончив свое расследование, я не испытал никаких особенных чувств.

Я не был мстителем.

И тем более фанатом актрисы.

Что же касалось посмертной реабилитации Мэрилин, ДФК и Бобби, то для меня это было совершенно неважно. Я просто шаг за шагом выполнил свою работу.

Выяснение тайны Монро свелось к одной загадке:

— Как можно съесть слона?

Ответ был очевиден:

— По кусочкам…

Невозможно было решить эту задачу сразу. Но, отыскивая ответы на каждый вопрос поочередно, я постарался разобраться со всеми загадками и нестыковками, сопровождавшими эту странную смерть. Остается найти ответ на последний вопрос, который я до сих пор старался обойти.

* * *

Наступила ли смерть Мэрилин вследствие несчастного случая или это было убийство?

На протяжении всего расследования меня не покидала мысль, что передозировка нембутала оказалась случайной. Я думал, что в связи с событиями субботнего вечера, нервным срывом звезды, угрозой распада брака Энджельберга количество барбитурата было неправильно рассчитано.

Мне не удалось найти причины, которые могли бы заставить доктора Гринсона или Эйнайс Маррей стать убийцами. Но потом появился Стивен Миллер. Этот санитар, найти которого оказалось весьма непросто, рассказал мне удивительную историю.

* * *

Находясь на краю могилы, Эйнайс Маррей не только подтвердила факт введения в организм Мэрилин слишком большой дозы барбитурата, но также и обвинила в убийстве доктора Ральфа Гринсона. Рассказанное Миллером признание казалось столь же сенсационным, сколь и убедительным.

Вначале бывшая помощница по дому уточнила, в чем именно заключалась цель ее пребывания при кинозвезде: быть глазами и ушами доктора Гринсона. По словам Маррей, именно от нее врач якобы узнал, что актриса хотела отказаться от его услуг. «Эйнайс слышала, как Мэрилин неоднократно жаловалась на постоянное присутствие Гринсона в ее личной и профессиональной жизни. Монро решила прекратить всяческие отношения с психиатром».

Миллер рассказал, что Маррей незамедлительно сообщила психиатру о планах актрисы. «По ее словам, реакция Гринсона на это была ужасно бурной. В ярости, он сказал Эйнайс, что не позволит Монро выбрасывать его, словно старое белье, и что Мэрилин пожалеет о своем решении».

Гнев психиатра испугал Эйнайс. Как она сказала в 1994 году Миллеру, она даже пожалела о том, что предупредила врача, который, по ее мнению, был маниакально одержим кинозвездой.

Тот разговор состоялся за несколько дней до 4 августа 1962 года.

Что было потом?

Маррей сказала, что Гринсон приготовил раствор для спринцевания и потом попросил Эйнайс поставить звезде клизму.

Но самым интересным в признаниях бывшей помощницы по дому был ее спор с Гринсоном. Спор имел место не сразу же после обнаружения трупа, когда требовалось в срочном порядке уничтожить доказательства умышленного применения сверхдозы лекарств, а спустя некоторое время после этого. Измученная сомнениями, Эйнайс спросила об этом Гринсона, и тот сразу же признался, что приготовил слишком сильную смесь для спринцевания.

Эйнайс была поражена не самим признанием, а холодностью, с которой врач посоветовал ей «перестать чувствовать себя виновной и жалеть о Мэрилин». По словам Миллера: «Он сказал, что Мэрилин в любом случае была больна и что смерть оказалась для нее наилучшим выходом».

* * *

Выдвинутые Эйнайс Маррей обвинения были очень серьезными. Но были ли они при этом достоверными?

Конечно, рассказ о том, что Гринсон не захотел смириться с мыслью о потере контроля над своей знаменитой пациенткой, мог иметь реальную основу. В течение многих месяцев его отношения с Мэрилин стали совершенно особенными. Помимо сеансов, проводившихся через день, психиатр перешел все мыслимые профессиональные границы, навязав пациентке свой мир. Давайте вспомним: Монро часто гостила у него дома, а психиатр поощрял своих детей, чтобы они включали актрису в свою жизнь.

Кроме того, с помощью свояка, адвоката Мэрилин, Гринсон вмешивался в процесс ее работы в фильме «Что-то должно случиться». До начала съемок Гринсон добился замены продюсера Дэвида Брауна на Генри Вайнштейна[250].

Кстати, Браун рассказывал, что для того, чтобы навязать киностудии начинающего продюсера, психиатр представил Вайнштейна киностудии «Фокс» как человека, способного «лучше понять Мэрилин и управлять ею»[251]. А следовательно, обеспечить оптимальные условия для съемки фильма. Но разве самым главным качеством Вайнштейна, этого прибывшего из Нью-Йорка театрала, не была его долголетняя дружба с семейством Гринсонов? Разве Вайнштейн и Гринсон не разделяли одну и ту же страсть к камерной музыке, не встречались за десять лет до этого на презентации, устроенной сестрой психиатра?

Хлопотные съемки фильма «Что-то должно случиться» показали также, какое влияние Гринсон рассчитывал оказывать на Мэрилин. Так, в одном из протоколов, обнаруженных в архивах киностудии «Фокс», Гринсон лично контролировал ход переговоров по спасению фильма и даже участвовал в них. За несколько дней до увольнения актрисы психиатр заявил, что «способен дать мисс Монро возможность закончить съемки в фильме в установленные сроки»[252]. Как, по его словам, он уже добился этого при съемках фильма «Неприкаянные». И даже похвалился своими способностями «выполнять все задачи, связанные с киноискусством»[253]. Он дошел даже до того, что предложил свое участие в монтаже и заявил, что сможет убедить Мэрилин сняться в сценах, которые выберет киностудия.

Наконец, он безо всякого стеснения заявил на этом совещании, что «способен уговорить свою пациентку принять любое разумное требование», что в состоянии убедить ее «сделать все, что представляется разумным, если он сам примет такое решение»[254].

* * *

И все-таки Ральф ли Гринсон убил Мэрилин?

Всю ли правду сказала Стивену Миллеру стоявшая на краю могилы Эйнайс Маррей?

Основывались ли ее обвинения на реальных фактах? Или это было всего лишь объяснение, способное облегчить совесть пожилой женщины? Ведь, в конце концов, каким бы ни был сценарий, гибельную смесь в организм Мэрилин ввела именно она. Поступок столь серьезный, что ее мотивация высказать свое видение событий, значительно облегчавшее груз личной ответственности, вполне понятна.

Короче говоря, надо было выбирать: с одной стороны, религиозный характер Маррей, подтверждавший честное признание, и трудность представить себе Гринсона в качестве убийцы — с другой. Я решил не делать окончательного вывода, потому что только Эйнайс Маррей и Ральф Гринсон могли бы раскрыть эту тайну. Поскольку оба участника этой драмы уже ушли из жизни, смерть Мэрилин навсегда останется окутанной некой пеленой.

* * *

Конечно же, эта неудача показалась мне досадной. Но так ли уж это было важно? В конце-то концов, смерть Мэрилин Монро не требовала новых открытий. И разве этот ребус не был в некотором роде разгадан уже давным-давно? С тех пор, как в начале семидесятых общественное мнение сразу же пришло к единственному выводу. И этот вывод, следует признать, был намного привлекательнее, чем выводы моего расследования. Потому что только он соприкасался с мифом и позволял быть на «ты» со звездами.

* * *

И потом, машину на скорости так сразу не остановить. Через несколько месяцев канал «Франс 2» удовлетворит свои аппетиты, представив миллионам телезрителей телевизионный фильм, в котором в очередной раз будет рассказано о легенде, соединяющей Мэрилин, Джона и Бобби[255].

Позже, я в этом уверен, различные памятные даты вызовут новый поток книг и специальных передач, до тошноты муссирующих версию об этом любовном треугольнике.

Следовательно, моя книга ничего не сможет изменить. Говоря это, я не хочу казаться ни циником, ни пессимистом. Только реалистом.

* * *

Я больше года шел по следам иллюзии.

И в конце пути сделал только одно стоящее открытие. Наша страсть к красивым историям сильнее нашей приверженности к истине.

В этом нет никакого сомнения.

Голливуд победил.

А шоу может продолжаться.

Уильям Реймон, Плано,

5 января 2008 г.

Благодарности

Спасибо прежде всего Джессике, Томасу и Коди за понимание, с которым вы относитесь к моим ежегодным исчезновениям при написании книг. Ваше терпение и одобрение, ваша жертвенная любовь являются фундаментом, на котором была построена эта книга.

Без вас ничего бы этого не случилось, ничто не имело бы смысла.

Спасибо Дэвиду Маршаллу за его терпение, с которым он отвечал на мои вопросы, включая и самые глупые. Спасибо также Группе по расследованию убийства за труд и настойчивость.

Я испытываю особые чувства к проживающему в Австралии Бобу Кэмерону, который всегда был рядом. Естественно, спасибо Стивену Миллеру, Пэтти Моселла и Дэвиду Становски.

Спасибо всем тем, кто на протяжении всего расследования указывал мне дорогу.

От книги к книге Тьерри Биллар продолжает с юмором и флегматичностью отражать мои нападки на французский язык. Благодарю Тьерри за терпение и огромное доверие. Они позволили закончить эту книгу в крайне сжатые сроки.

Я думаю также о работниках издательства «Фламмарион» Жиле Эри и Суазик Мольку, радуясь мысли о нашей предстоящей встрече. Надо делать это почаще.

Патрисия Стансфилд дает возможность моим словам путешествовать, и посему я хочу поблагодарить ее за то, что она пропагандирует мою работу за границей.

Выражаю благодарность и желаю счастливого пути Шарлю-Этьену Барро.

Особая благодарность дизайнерам издательства «Флам-марион», подарившим мне эту замечательную обложку, и Седрику Готье. Готов сотрудничать и дальше.

Естественно, я помню и о моих друзьях в Квебекском отделении издательства «Фламмарион» и, в частности, об Алене-Наполеоне Моффа. До скорой встречи, готовьте шоколад с кленовым сиропом.

Раз уж мы заговорили об этой прекрасной провинции, вспоминаю о Бенуа Перроне (благодарю тебя за преданность!) и о Ги А. Лепаже (когда сыграем в покер? А что с матчем в баскетбол?).

Во Франции, естественно, есть Мишель Депра, Кристен Могеру, Патрис Мазери (человек со стороны), Люк Эрман, Юбер Артюс, Бернар Никола, Лоран Тьабо и Поль Куле.

И время от времени, когда он ни в Швейцарии, ни в Монреале, Арно Беда.

Я также думаю об Али и его очень гостеприимном радио «Вселенная». И об Одрей Мартине и ее гостеприимных и действенных сайтах на форуме «МайСпейс».

Мне также хотелось бы поблагодарить за любопытство тех 200 000 посетителей сайта williamreymond.com, которые заглядывают туда каждый год. Моя благодарность Кароль Альбуи, вложившей в сайт свой талант. Мысленно возвращаюсь также к ее форуму, где я стараюсь присутствовать почаще. Тысячу благодарностей и миллионы извинений моим друзьям на «МайСпейс» и моим читателям. Ваши послания становятся все более многочисленными, а времени на ответы остается все меньше. В любом случае знайте, что ваши послания я читаю и очень их ценю.

В Техас я шлю благодарность Эшли Ходж за ее крепкую дружбу, за ее выступления после троеточия, особенно за нашу переписку и за вечер в ААС. Вперед, Go Bears!

И Фабрис Ретайо, чей талант и любезность стали причинами появления отдельной страницы посвящения в этой книге.

Спасибо также Эрашу Пейровану за его внимание, талант и время.

Спасибо и Джемсу Уэббу, Майку Кушнирски, Марку Сэндовалу, Доновану Роялу, Фахаду Захиду, Дэниэлу Мейлашу, Райану Уитфиллу, Джоффу Ганну и Джиму Эддису за наши длинные вечера за игрой в покер. Как обычно, я буду участвовать!

Спасибо Коуду Дайопу и его семейству за гостеприимство и за матч Джаз-Мэвс. Go Deron!

И Кортни и Джефферсону Мэйа за то, что они так великолепно начали мой год.

Спасибо также ланч брейк груп, которая по шесть раз в неделю превращает паркет «Лайфтайм» в удивительное место отдыха.

И наконец, спасибо Полу Куингтону за то, что он долгое время подбадривал меня и вел от bench press (отжимания лежа) к biceps curl (накачиванию бицепсов). Now, let's have some sushi…

По части звукового оформления, как обычно, Брюс Спрингстин заложил основу для появления оригинальной записи этой книги.

В этом году ему помогали Ван Моррисон, Рей ЛаМонтань, Джо Эйли, Ханс Циммер, Джеймс МакМерти, Джо Грушески, Рэнди Эдельман и Тревор Джонс.

Наконец, я назначаю свидание всем тем, кого увлекает загадка Мэрилин, на сайте, посвященном информации по моему расследованию:

Увидимся там…

William Reymond

William@williamreymond.com

Примечания

1

«ДФК, аутопсия государственного преступления». Постановка Бернара Николя и Вильяма Реймона. - Здесь и далее, если не оговаривается особо, прим. авт.

(обратно)

2

Ферро М. Табу истории. Нил, 2002.

(обратно)

3

Ангар-51 (или Зона 51) - американская секретная авиабаза на юге штата Невада. Впечатляющая секретность сделала этот объект предметом многочисленных теорий заговора, в особенности об НЛО. Именно в этом качестве часто фигурирует в произведениях массовой культуры. - Прим. ред.

(обратно)

4

Мейсан Т. Ужасный обман. Карно, 2002.

(обратно)

5

В продолжении своего первого труда, в книге «Пентагейт», Тьерри Мейсан поменял точку зрения. Теперь он полагал, что Генеральный штаб американских вооруженных сил был атакован ракетой.

(обратно)

6

См. Мейсан Т Ужасный обман. Карно, 2002.

(обратно)

7

Речь идет о пресловутом личном дневнике Элизабет Дрюммон, юной жертве тройного убийства в Люрсе. См. Доминиси не виновен, убийцы найдены. Фламмарион, 1997.

(обратно)

8

Вольф Д. Мэрилин Монро: расследование одного убийства. Альбен Мишель, 1988.

(обратно)

9

Роберт Ф. Кеннеди занимал пост, соответствующий министру юстиции.

(обратно)

10

«Кока-Кола», расследовать запрещается. Фламмарион, 2006.

(обратно)

11

Отравлено. Ожирение, плохое питание, болезнь, расследование подлинных виновников. Фламмарион, 2007.

(обратно)

12

Так американская пресса называла эту парочку (по-английски The Beauty and the Brain).

(обратно)

13

Этот перечень взят из книги Райз Р, Хитченс Н. Неукрощенная Мэрилин. Конгдон энд Вид, 1987.

(обратно)

14

Основы литературы. Университетский колледж Лос-Анджелеса (УКЛА).

(обратно)

15

Франклин Д., Пальмер Л. История жизни Мэрилин Монро. Гринберг Паблишер Рудоль Файлд Компани, 1953.

(обратно)

16

Джо Франклин был гигантом американского телевидения, где он вел ток-шоу целых 43 года.

(обратно)

17

ЗАО «ММ» контролирует наследник Ли Страсберга (1901-1982), американского режиссера, актера и продюсера, руководителя актерской студии в Нью-Йорке. После смерти актрисы он был одним из основных наследников, упомянутых в завещании Мэрилин. Начиная с мая 2007 г. права ЗАО «ММ» на распоряжение образом актрисы оспариваются в суде. Суть проблемы в небольшой исторической детали: в 1962 г. не существовало посмертных прав на рекламу. Следовательно, это могло бы означать, что права на использование образа Мэрилин... не принадлежат никому.

(обратно)

18

В 2004 г. общий рынок продажи лицензий составлял 49 миллиардов долларов.

(обратно)

19

В том же самом году журнал «Форбс» оценил доход Джулии Робертс в восемь миллионов долларов.

(обратно)

20

Из разговора с автором.

(обратно)

21

Кейпелл Ф. А. Загадочная смерть Мэрилин Монро. Глашатай Свободы, 1964.

(обратно)

22

См. Реймон У Секретный агент мафии, тайны организованного преступления. Фламмарион, 2001.

(обратно)

23

См. «Загадочная смерть Мэрилин Монро».

(обратно)

24

«Глашатай Свободы», 1964.

(обратно)

25

«Глашатай Свободы», 1974.

(обратно)

26

См. «Загадочная смерть Мэрилин Монро».

(обратно)

27

Мейлер Н. Мэрилин: биография. Гроссет и Данлеп, 1973.

(обратно)

28

Слетцер Р. Жизнь и загадочная смерть Мэрилин Монро. Питейкл Хауз, 1974.

(обратно)

29

Саммерс Э. Богиня: Тайная жизнь Мэрилин Монро. Макмиллан Паблишинг Компани, 1985. Во Франции издана под названием: Тайны жизни Мэрилин Монро. Пресс де ля Ренессанс, 1992.

(обратно)

30

Вольф Д. Мэрилин Монро: расследование одного убийства. Альбен Мишель, 1998.

(обратно)

31

Военная операция, с 1960 г. подготавливавшаяся руководством США с целью свержения правительства Фиделя Кастро на Кубе. - Прим. ред.

(обратно)

32

См. «Загадочная смерть Мэрилин Монро».

(обратно)

33

Как и другие «патриоты», Фрэнк А. Кейпелл упрекает РФК в стремлении стать лидером «революции молодых», всемирного протестного движения, которое достигло своей кульминации в 1968 г.

(обратно)

34

См. «Загадочная смерть Мэрилин Монро».

(обратно)

35

Там же

(обратно)

36

См. «Загадочная смерть Мэрилин Монро».

(обратно)

37

Между 1965 и 1968 гг. Мэттью, Дуглас и Рори пополнили семейство Этель и Роберта Кеннеди, в котором стало одиннадцать детей.

(обратно)

38

Заключение Т.Д. Керфи, доктора медицины, руководителя судебно-медицинской службы округа Лос-Анджелес, 17 августа 1962 г.

(обратно)

39

Повторное расследование по поводу статьи в журнале Oui Magazine «Ктоубил Мэрилин Монро». Отчет был включен в досье ДПЛА о смерти актрисы.

(обратно)

40

Газета «Лос-Анджелес таймс», 29 декабря 1982 г.

(обратно)

41

Там же, 23 ноября 1985 г

(обратно)

42

The Misfits - кинофильм режиссера Джона Хьюстона, вышедший на экраны в 1961 г.

(обратно)

43

Это же случилось и при подготовке к церемонии похорон Мэрилин. Волосы Блондинки были сильно испорчены химическими реактивами, и Флэнеген настояла, чтобы актриса ушла в мир иной в парике, который был на ней в фильме «Неприкаянные».

(обратно)

44

Пейпайтон Л., Стейдайм У Признания Мэрилин Монро. Покет Букс, 1980.

(обратно)

45

Заключение Т.Д. Керфи, доктора медицины, руководителя судебно-медицинской службы округа Лос-Анджелес, 17 августа 1962 г.

(обратно)

46

Мать отдала Мэрилин на воспитание семье Боулендеров, когда девочке было всего шесть недель. Спустя восемь лет служба по защите детства штата Калифорния решила поместить ее в детский дом, поскольку ее биологическая мать Глэдис не оформила документы по передаче ребенка на воспитание в семью Боулендеров.

(обратно)

47

Во французском варианте «Миллиардер».

(обратно)

48

Синьоре, Симона (1921-1985) - выдающаяся французская актриса, с 1950 г. была женой Ива Монтана. - Прим. ред.

(обратно)

49

См. «Неукрощенная Мэрилин».

(обратно)

50

См. «Признания Мэрилин Монро».

(обратно)

51

Газета «Тайм», 19 января 1962 г.

(обратно)

52

Фильм режиссера Волтера Лэнга. Синатра в нем играл вместе с Морисом Шевалье, Луи Журденом и Ширли Маклейн.

(обратно)

53

В 1959 г. в рамках официального визита в США советский лидер посетил съемки фильма «Канкан», когда Джульетт Проуз снималась в сцене слишком смелого для тех времен танца. Хрущев с возмущением назвал танцовщицу «бесстыжей». Этот факт киностудия «20-й век Фокс» успешно использовала для рекламы своей музыкальной комедии.

(обратно)

54

В своей книге «НеукрощеннаяМэрилин» Р. Райз и Н. Хитченс перечислили 39 актрис, которых в то время, как карьера Монро была в зените, средства массовой информации уже называли «новыми Мэрилин».

(обратно)

55

См. Д. Джекобс и Стейдайм У Моя жизнь с Фрэнком Синатрой. Харпер Коллинз, 2003.

(обратно)

56

См. «Неукрощенная Мэрилин».

(обратно)

57

«Баттерфилд 8» - это номер телефона. Во французском варианте фильм называется «Венера в норковом манто».

(обратно)

58

Пеплум - жанр исторических кинофильмов, для которого характерны следующие признаки: использование античных или библейских сюжетов; большая продолжительность (зачастую более двух часов); масштабность и огромное количество массовки. Историческая правда соблюдается не всегда. - Прим. ред.

(обратно)

59

Это в семь раз больше, чем действовавшие тогда ставки.

(обратно)

60

Хэрри П., Варэм П. Ю. Мэрилин, последняя попытка. Даттон, 1992.

(обратно)

61

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

62

Во время съемок наставником Мэрилин была жена Ли Страсберга, основателя знаменитой Студии актерского мастерства, Пола. Пренебрегая мнением режиссера, Мэрилин руководствовалась исключительно советами своей преподавательницы.

(обратно)

63

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

64

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

65

В октябре 1999 г «Кристис» продал на аукционе в Нью-Йорке это платье за рекордную сумму в 1,2 миллиона долларов.

(обратно)

66

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

67

Там же.

(обратно)

68

См. «Мерилин, последняя попытка».

(обратно)

69

«Голливуд ситизен ньюс», 9 июня 1962 г.

(обратно)

70

«Голливуд ситизен ньюс», 10 июня 1962 г.

(обратно)

71

Там же.

(обратно)

72

Там же.

(обратно)

73

«Лос-Анджелес геральд-икзэминер», 10 июня 1962 г.

(обратно)

74

«Верайети», 12 июня 1962 г.

(обратно)

75

См. «Непокоренная Мэрилин».

(обратно)

76

Интервью Джорджа Кьюкора, данное Хедде Хопер и приведенное в книге «Непокоренная Мэрилин».

(обратно)

77

См. «Непокоренная Мэрилин».

(обратно)

78

См. «Непокоренная Мэрилин».

(обратно)

79

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

80

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

81

«Нью-Йорк таймс», 20 июня 1962 г

(обратно)

82

Рассказ об обнаружении неизвестных пленок фильма «Что-то должно случиться» основывается на документальном фильме Г. Шиппера, впервые показанном в 1990 г., после чего он дал интервью различным американским средствам массовой информации, включая «Таймс», «Нью-Йорк таймс», а также он был опубликован в книге «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

83

Остальная продукция американского кинематографа хранится в известковой шахте, прорытой в Железной Горе в Пенсильвании.

(обратно)

84

«Нью-Йорк таймс», 13 декабря 1990 г.

(обратно)

85

Его название было созвучно названию незавершенного фильма Джорджа Кьюкора — «Мэрилин: что-то должно было случиться».

(обратно)

86

Мэрилин Монро: последние дни жизни. Киностудия «Прометей энтертеймент», 2001 г.

(обратно)

87

«Нью-Йорк таймс», 13 декабря 1990 г.

(обратно)

88

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

89

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

90

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

91

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

92

«Нью-Йорк таймс», 13 декабря 1990 г.

(обратно)

93

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

94

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

95

Там же.

(обратно)

96

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

97

Там же.

(обратно)

98

«Голливуд ситизен ньюс», 2 июня 1962 г.

(обратно)

99

Сегодня фильм «Клеопатра» занимает второе место среди самых дорогих картин в истории кинематографа. Первым в этом списке значится советская экранизация романа Л. Толстого «Война и мир» — фильм вышел на экраны в 1968 г. после восьми лет съемок. Бюджет на его создание с учетом инфляции оценивается сегодня приблизительно в 560 миллионов долларов. См. «Форбс», 12 сентября 2005 г.

(обратно)

100

Дилемма киностудии «Фокс»: явная слабость киноиндустрии. «Нью-Йорк таймс», 8 июня 1962 г.

(обратно)

101

Легко можно заметить, что великолепный альбом Берта Стерна, названный «Последние снимки», а по-французски — «Последний сеанс», явно противоречит хронологии. Можно предположить, что исходя из коммерческих соображений это название звучало лучше. Но на самом деле именно Керкланду выпала честь провести с нашей героиней действительно последний сеанс.

(обратно)

102

Амфетамины представляют собой группу специфических химических препаратов, которые оказывают сильное стимулирующее и возбуждающее действие на центральную нервную систему человека. — Прим. ред.

(обратно)

103

См. Шварц Т. Тайны Голливуда. Тэйлор Трэйд Паблишинг, 2007.

(обратно)

104

См. Золотов М. Джо и Мэрилин: последняя история любви в Лос-Анджелесе, 1979.

(обратно)

105

Там же.

(обратно)

106

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

107

См. «Мэрилин Монро». Батам, 1961 г.

(обратно)

108

Там же.

(обратно)

109

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

110

Заключение Теодора Д. Керфи, доктора медицины, руководителя судебно-медицинской службы округа Лос-Анджелес, 17 августа 1962 г.

(обратно)

111

Там же.

(обратно)

112

См. Заключение Теодора Д. Керфи.

(обратно)

113

Все эти случаи описаны в книге Томаса Т. Ногуши «Патологоанатом», Саймон и Шустер, 1983 г.

(обратно)

114

Свою карьеру он завершит в должности президента престижной Национальной ассоциации патологоанатомов.

(обратно)

115

Отчет о произведении вскрытия от 5 августа 1962 г.

(обратно)

116

«Глоб», 13 ноября 1982 г.

(обратно)

117

Там же.

(обратно)

118

Там же.

(обратно)

119

Там же.

(обратно)

120

Из переписки с автором по электронной почте, август 2007 г.

(обратно)

121

Вольф Д. Мэрилин Монро: расследование одного убийства. Альбен Мишель, 1988.

(обратно)

122

Эта статья является одной из серии подобных публикаций, посвященных последним минутам жизни некоторых знаменитостей. Помимо Монро, мне пришлось изучить смерть Элвиса Пресли и Джеймса Дина.

(обратно)

123

Отрывок из текста на последней странице обложки книги Дона Вольфа «Мэрилин Монро: расследование одного убийства». Альбен Мишель, 1988.

(обратно)

124

См. «Патологоанатом».

(обратно)

125

Маршалл Д. Группа по расследованию убийства. Юниверс, 2005.

(обратно)

126

См. «Мэрилин Монро: расследование одного убийства».

(обратно)

127

См. «Патологоанатом».

(обратно)

128

См. «Мэрилин Монро: расследование одного убийства».

(обратно)

129

Там же.

(обратно)

130

См. «Патологоанатом».

(обратно)

131

См. «Патологоанатом».

(обратно)

132

См. «Патологоанатом».

(обратно)

133

Книга написана в 2008 г. — Прим. ред.

(обратно)

134

«Аутопсия глазами судебно-медицинского эксперта» и «Аутопсия: голоса смерти». Оба документальных фильма были сняты Майклом Крайгсманом.

(обратно)

135

Название записи беседы, появившейся в ноябре 1986 г. в журнале «Омни».

(обратно)

136

Здесь под словом «дознаватель» подразумевается… Дон Вольф. Джейффрайз выступал основным свидетелем в его книге.

(обратно)

137

См. Реймон У. ДФК, последний свидетель. Фламмарион, 2003.

(обратно)

138

Переписка с автором, август 2007 г.

(обратно)

139

«Эта паршивка Дороти Кайлгаллен постоянно пьяна». Из книги Трумэна Капоте «Музыка для хамелеонов», Рэндом Хауз, 1979.

(обратно)

140

«Нью-Йорк джорнэл америкэн», 3 августа 1962.

(обратно)

141

Сивиллы — легендарные прорицательницы, упоминаемые античными авторами. — Прим. ред.

(обратно)

142

Винчел никогда не называл РФК по имени, предпочитая использовать понятные всем прозвища. Слово «Муж» явно указывало на то, что это Бобби, отец большого семейства, выбранный «Мужем 1962 года» одной американской ассоциацией.

(обратно)

143

На это указывают многие источники. Особенно две части книги Джеймса Ди Эудженьо «Посмертное убийство ДФК», Спото, сентябрь — декабрь 1987 г., и книга Доналда Спото «Биография Мэрилин Монро», Харпер Коллинз, 1993.

(обратно)

144

Эта книга, по моему убеждению, заслуживает награды как самое скверное произведение, когда-либо написанное о смерти Мэрилин и об убийствах РФК и ДФК. Однако какая конкуренция! Впрочем, возможно именно поэтому автор скрыл свое имя за псевдонимом. См. Джастис Виктор Э. «Неоправданное доверие», Трэффорд Паблишинг, 2005.

(обратно)

145

Лиминг Б. Мэрилин Монро. Кроун, 1998.

(обратно)

146

Лиминг Б. Мэрилин Монро. Кроун, 1998.

(обратно)

147

Реймон У. Секретный агент мафии, тайны организованного преступления. Фламмарион, 2001.

(обратно)

148

Хилти У.Д. Роберт Кеннеди: брат и защитник. Темпл Юниверсити Пресс, 1997.

(обратно)

149

См. ранее «Биография Мэрилин Монро».

(обратно)

150

Данный отрывок из архивов Спайроса Скураса, бывшего в то время руководителем производства всей киностудии, взят из «Коллекции Спайроса Скуроса», находящейся в Стэнфордском университете в Калифорнии. Подтверждение факта обращения Бобби Кеннеди, указанное в частной переписке Дэррила Занука, дано в книге «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

151

Кстати, можно отметить, что в отличие от широко распространенного мнения о том, что у Мэрилин был личный номер Бобби, по которому она могла связаться с ним напрямую, записи телефонных звонков ясно показывают, что она набирала вначале номер коммутатора министерства.

(обратно)

152

См. «Роберт Кеннеди: брат и защитник».

(обратно)

153

Мейлер Н. Биография Мэрилин Монро. Гроссет энд Данлэп, 1973.

(обратно)

154

Передача Си-би-эс «60 минут», разговор с Майком Уоллесом, 13 июля 1973 г.

(обратно)

155

Слатцер Р. «Жизнь и любопытная смерть Мэрилин Монро», Пинейкл, 1974.

(обратно)

156

См. «СМД».

(обратно)

157

См. «Биография Мэрилин Монро».

(обратно)

158

Надо отметить, что, согласно утвержденному Мэрилин кодексу дружбы, появление подобной статьи должно было бы, если эта идиллия на самом деле имела место, положить конец ее общению со Слатцером.

(обратно)

159

Фаулер В. Репортеры. Мемуары молодого журналиста, Раунд Паблишинг, 1991.

(обратно)

160

Но на этом он не остановился, поскольку выдвинул мысль, что телефон Мэрилин стоял на прослушивании, что вынуждало звезду звонить из телефонных кабин. Эта уловка позволила ему объяснить, почему номера его телефона не было обнаружено в списках соединений звезды, хотя Слатцер утверждал, что разговаривал с ней по телефону чуть ли не ежедневно.

(обратно)

161

Журнал «Oui», октябрь 1975 г.

(обратно)

162

Патрис Лумумба в Конго, братья Дьем во Вьетнаме, Рафаэль Трухильо в Доминиканской Республике и генерал Рене Шнайдер в Чили.

(обратно)

163

Газета «Бостон глоб», август 1962 г.

(обратно)

164

Там же.

(обратно)

165

См. «Мэрилин: последняя попытка».

(обратно)

166

Кейпелл был арестован 21 сентября 1943 г. агентами ФБР и осужден спустя год. Эта информация почерпнута из материалов работы Комиссии Уоррена, см. приложение.

(обратно)

167

«Проуб», ноябрь 1997 г.

(обратно)

168

Показания, снятые 9 сентября 1964 г. Альбертом Дженнером.

(обратно)

169

Среди них были бывшие сотрудники абвера, военной разведки нацистской Германии, противники Кастро из Нового Орлеана, представители американских неонацистов и лидеры религиозных экстремистских групп, таких как «Христианский крестовый поход» и «Международный комитет в защиту христианской культуры». Деятельность «Форт Интеллидженс Дайджест» финансировалась двумя миллионерами из Далласа: Х.Л. Хантом и Клинтом Мерчинсоном-старшим. См. также книги «ДФК, аутопсия государственного преступления» и «ДФК, последний свидетель».

(обратно)

170

Питер Колье П., Горовиц Д. Кеннеди: американская трагедия. Уорнер Букс, 1984.

(обратно)

171

См. «Труппа по расследованию убийства».

(обратно)

172

Меморандум от Д.Э. Гувера Р.Ф. Кеннеди, 5 июля 1964 г.

(обратно)

173

Меморандум от Р.У. Смита У.К. Салливану, 15 июля 1964 г.

(обратно)

174

Салливан У.К. Бюро: Тридцать лет в ФБР с Гувером. Нортон, 1979.

(обратно)

175

Там же.

(обратно)

176

Шнейдер М. Мэрилин, последний сеанс. Грассе, 2006.

(обратно)

177

График поездки РФК на западное побережье (3—15 августа 1962 г.).

(обратно)

178

См. «РФК: брат и защитник»

(обратно)

179

Подобного рода чушь, однако, ничуть не смутила американское телевидение, потому что Кармен, например, часто стал приглашать Ларри Кинг с Си-эн-эн. Более того, в декабре 2007 г. ее сын заявил, что «фантастическая» жизнь Джейн станет сюжетом кинофильма. И тем самым будет способствовать пропаганде мифа о причастности братьев Кеннеди к смерти Мэрилин Монро.

(обратно)

180

Хейман Ч.Д. РФК: простая биография. Даттон, 1999.

(обратно)

181

Хейман Ч.Д. РФК: простая биография. Даттон, 1999.

(обратно)

182

Сильные волнения 1965 г., почти полное безразличие к социальным вопросам, общее состояние коммунальных служб города, безобразная работа общественного транспорта, недофинансирование ДПЛА и постоянная поддержка политики дискриминации сделали Йорти самым плохим мэром Соединенных Штатов. См. Холи М. Дж. «Самые лучшие и самые плохие руководители крупных городов», Пенн Стейт Пресс, 1999.

(обратно)

183

Ньюфилд Дж. РФК: память. Нэшн Букс, 2003.

(обратно)

184

Спиндель был специалистом по незаконному прослушиванию телефонов и работал на Джимми Хоффу. В декабре 1966 г. он заявил, что у него есть пленки, которые могут навредить Роберту Кеннеди. Некоторые из них «касались причин смерти Мэрилин». На деле в то время Спинделю, арестованному окружным прокурором Манхэттена, грозило тюремное заключение за противозаконную деятельность сроком не менее двадцати лет. Обвинение против Бобби, не подтвержденное никакими фактами, было средством давления на Генерального прокурора и способом убедить будущих присяжных заседателей в том, что Спиндель стал жертвой неких политических интриг. Эта басня Спинделя, подхваченная многими писателями без уточнения контекста, в котором она родилась, стала одним из самых распространенных слухов по делу Монро.

(обратно)

185

Вудлфильд был одним из тех фотографов, кто увековечил купание в обнаженном виде Мэрилин в ходе съемок фильма «Что-то должно случиться». Эти снимки позволили ему сколотить приличное состояние. Но этого, видно, ему показалось мало, поскольку Вудлфильд попытался выставить себя свидетелем двух ключевых моментов жизни звезды. Вначале он стал утверждать, что Фрэнк Синатра поручил ему сделать серию снимков Мэрилин в компании с Сэмом Джанканой. По прошествии некоторого времени характер этих снимков изменился, и на них якобы появилась Монро, опустившая голову в унитаз, когда ее тошнило, и пьяная и накачанная наркотиками Мэрилин, принимающая участие в оргии с крестным отцом. Что же касается РФК, то Вудлфильд утверждал, что «видел» журнал полетов, под твердивший прибытие Бобби на вертолете, хотя ему, увы, не пришла в голову мысль сделать снимки.

(обратно)

186

См. «Судебно-медицинский эксперт».

(обратно)

187

Выдержка из главы «Абсорбция, распределение и вывод лекарств» книги Майкла Нила «Медицинская фармакология», 2003 г.

(обратно)

188

См., например, Питар Л. Симптомы и способы лечения: процедурные карты. Масон, 2004.

(обратно)

189

Девятый доклад экспертов ВОЗ «Применение основных медикаментов», 2000 г.

(обратно)

190

См. «Биография Мэрилин Монро».

(обратно)

191

См. приложение «Отчет о вскрытии, произведенном 5 августа 1962 г.».

(обратно)

192

См. приложение «Отчет о вскрытии, произведенном 5 августа 1962 г.».

(обратно)

193

См. «Биография Мэрилин Монро».

(обратно)

194

«Отчет о расследовании, проведенном Отделом расследований окружного прокурора округа Лос-Анджелес», журнал «Oui», октябрь 1975 г.

(обратно)

195

Олджиати К. Скажи президенту «прощай». Уинстар, 1997.

(обратно)

196

Там же.

(обратно)

197

«Тайные магнитофонные записи Мэрилин», газета «Лос-Анджелес таймс», 5 августа 2005 г.

(обратно)

198

В этом случае речь идет о клистерофилии или клизмофилии.

(обратно)

199

Смит М. Последние слова Мэрилин. Кэрролл и Граф, 2003.

(обратно)

200

Там же.

(обратно)

201

См. журнал «Oui», «Отчет о расследовании, проведенном Отделом расследований окружного прокурора округа Лос-Анджелес».

(обратно)

202

Подробный анализ можно посмотреть на дискуссионном форуме, посвященном делу Монро: .

(обратно)

203

«Доклад Эбрамса», MSNBC TV, 17 августа 2005 г.

(обратно)

204

Там же.

(обратно)

205

«Доклад Эбрамса», MSNBC TV, 17 августа 2005 г.

(обратно)

206

Там же.

(обратно)

207

Подробный анализ этого можно посмотреть на дискуссионном форуме, посвященном делу Монро: .

(обратно)

208

Журнал «Вуменс дей», 24 июля 1995 г.

(обратно)

209

См. «Группа по расследованию убийства».

(обратно)

210

«Опрос лиц, знавших Мэрилин Монро», 10 августа 1962 г.

(обратно)

211

Маррей Э. Последние месяцы Мэрилин. Пайрамид Букс, 1975.

(обратно)

212

См. «Группа по расследованию убийства».

(обратно)

213

«Лос-Анджелес геральд-икзэминер», 6 августа 1962 г.

(обратно)

214

Разговор с Пэтти Моселла, племянницей Эйнайс Маррей, 20 июля 2007 г.

(обратно)

215

Там же. Также разговор с Дэвидом Становски, племянником Эйнайс Маррей, 18 июля 2007 г.

(обратно)

216

А не в 1993 г., как обычно считалось. Некролог о смерти Эйнайс Маррей был опубликован 6 марта 1994 г. на странице газеты «Аризона дейли стар». Поскольку закон штата Аризона дает право семьям публиковать некролог, в газете сообщался только возраст покойной и наименование похоронной компании, которая проводит церемонию прощания. Останки Маррей покоятся сегодня на кладбище Аривака, что на юго-западе от города Таксон.

(обратно)

217

Журнал «Вуменс дей», 24 июля 1995 г.

(обратно)

218

Следует отметить, что страница Википедии, посвященная Эйнайс Маррей, теперь указывает ее брак с Франклином Блэкмером. Это изменение было внесено лишь 26 декабря 2007 г.

(обратно)

219

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

220

См. «Убойный отдел».

(обратно)

221

«Опрос лиц, знавших Мэрилин Монро», 10 августа 1962 г. См. приложение.

(обратно)

222

«Отчет о проведении вскрытия», 5 августа 1962 г. См. приложение.

(обратно)

223

Справочник по судебной медицине и токсикологии. Б. Джейн Паблишерс, 2005.

(обратно)

224

Джайлз Ф.Л. Легенда: жизнь и смерть Мэрилин Монро. Скербороу Хауз, 1992.

(обратно)

225

См. «Тайны Голливуда».

(обратно)

226

Маркс С., Вандервин Д. Убийственные иллюзии. Рэндом Хауз, 1990.

(обратно)

227

См. также: Жиру Р. Работа смерти: история о загадочном убийстве голливудского руководителя Уильяма Тейлора. Кнопф, 1990.

(обратно)

228

См. «Группа по расследованию убийства».

(обратно)

229

См. «Тайны Голливуда».

(обратно)

230

См. «Тайны Голливуда». В своей книге Тэд Шварц привел множество свидетельств и улик, позволявших с уверенностью утверждать, что Джонни Стомпанато убила ножом Лейн Тернер, а не ее дочь.

(обратно)

231

См. «Богиня: тайны жизни Мэрилин Монро».

(обратно)

232

См. «Группа по расследованию убийства».

(обратно)

233

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

234

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

235

См. «Мэрилин, последняя попытка». В некрологе на адвоката, напечатанном 17 декабря 1999 г., «Нью-Йорк таймс» отметила также, что он был одним из первых, кто прибыл в дом Монро после приема ею слишком большой дозы лекарств.

(обратно)

236

Отэш Ф. Расследование по Голливуду. Ридженри и Ко, 1976.

(обратно)

237

Счет, выставленный «Национальным детективным агентством "Пинкертон"», в момент смерти Мэрилин не был оплачен. В связи с этим агентство числится среди дебиторов, требующих компенсации из наследства актрисы. См. приложение.

(обратно)

238

Когда новость об этой встрече с Рудиным стала известна публике, адвокат объяснил, что Мэрилин пожелала внести некоторые изменения в список своих наследников. И даже уточнил, что звезда уже давно намеревалась это сделать, но что он все откладывал эту встречу, будучи обеспокоен ее психическим состоянием. Это уточнение не соответствует истине и порождает подозрения относительно причин, названных Рудиным для обоснования встречи, назначенной на 6 августа 1962 г.

(обратно)

239

См. приложение.

(обратно)

240

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

241

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

242

См. «Группа по расследованию убийства».

(обратно)

243

См. «Мэрилин, последняя попытка».

(обратно)

244

Звонки Гринсона и отказ Энджельберга являются установленным фактом. Эстер, бывшая жена врача, подробно описала его отказ в просьбе Гринсона в книге Доналда Спото «Биография Мэрилин Монро». В этой же книге Спото приводит письмо Гринсона одной коллеге, в котором тот рассказал об отказе Энджельберга приехать.

(обратно)

245

Препарат в такой форме существует до сих пор. Он применяется в том числе и при некоторых случаях эвтаназии.

(обратно)

246

См. «Группа по расследованию убийства».

(обратно)

247

См. «Биография Мэрилин Монро».

(обратно)

248

«Отчет о расследовании, проведенном Отделом расследований окружного прокурора округа Лос-Анджелес», журнал «Oui», октябрь 1975 г.

(обратно)

249

Интервью, взятое Уильямом Ведфельдом, приведено в книге «Группа по расследованию убийства».

(обратно)

250

Газета «Тайм», 25 мая 2001 г.

(обратно)

251

Газета «Нью-Йорк таймс», 24 сентября 2000 г.

(обратно)

252

См. «Биография Мэрилин Монро».

(обратно)

253

Там же.

(обратно)

254

См. «Группа по расследованию убийства».

(обратно)

255

Как было объявлено в июне 2007 г. в анонсе «великие фильмы», французское телевидение намеревалось в 2008 г. показать экранизацию романа Мишеля Шнейдера «Мэрилин, последние сеансы».

(обратно)

Оглавление

Пролог

Часть первая. Начало

  1. Энцефалограмма

  2. Амальгама

  3. Компас

  4. Собака

  5. Сюжет

  6. Прибыль

  7. Горящие угли

  8. Крестовый поход

  9. Коллаж

  10. Брошюрка

  11. Радикал

Часть вторая. Логика

  12. Религия

  13. Страх

  14. Отголоски

  15. Тошнота

  16. Фиалковые глаза

  17. Уценка

  18. Катастрофа

  19. Ад

  20. Буря

  21. День рождения

Часть третья. Уничтожить

  22. Отсутствие

  23. Последний раз

  24. Война

  25. Креатура

  26. Нападение

  27. Безумие

  28. Одиннадцать дублей

  29. Соль

  30. Хлопушка

Часть четвертая. Манипуляции

  31. Ложь

  32. Противоречия

  33. Пешка

  34. Выбор

  35. Больная

  36. Финансисты

  37. Пример

  38. Остановка

  39. Наступление

  40. Невероятное

Часть пятая. Задание

  41. Основы

  42. Наркодилер

  43. Страх

  44. Передозировка

  45. Вскрытие

  46. Катализ

  47. Шприц

  48. Дрейф

  49. Исчезновение

  50. Бемоль

  51. Деталь

  52. Фраза

  53. Отрава

  54. Очевидность

Часть шестая. Братья Кеннеди

  55. Подробности

  56. Треугольник

  57. Уловка

  58. Кодекс

  59. Президент

  60. Миф

  61. Брат

  62. Окружение

  63. Идеализм

  64. Индустрия

  65. Муж

  66. Тайны

  67. Орудие

  68. Убийство

  69. Пиршество

  70. Близнец

  71. Список

  72. Состав

Часть седьмая. Разгадка

  73. Пазл

  74. Рефлекс

  75. Кристаллы

  76. Изменение цвета

  77. Эльдорадо

  78. Эксклюзивность

  79. Деньги

Часть восьмая. Облава

  80. Уверенность

  81. Наваждение

  82. Санитар

  83. Уклончивость

  84. Вдова

  85. Свет

  86. Сокровище

  87. Обвинения

  88. Последний

Часть девятая. Слабые места

  89. Сад

  90. Телефон

  91. Приукрашивание

  92. Слабое звено

  93. Замок

  94. Восприятие

  95. Обязанности

  96. Посинение

  97. Туман

Часть десятая. Последняя тайна

  98. Землетрясение

  99. Махинации

  100. Вход

  101. Случайная жертва

  102. Безумие

  103. Очевидность

  104. Развязка

  Эпилог

Благодарности Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg