«Мария Стюарт: путь королевы»

Наталия Басовская Мария Стюарт: путь разочарований

* * *

Порой кажется, что о Марии Стюарт все давно известно. О ней писали ее современник Пьер Ронсан, а позже – Фридрих Шиллер, Александр Дюма, Стефан Цвейг. Романтизированный образ Марии Стюарт хорошо знаком людям старшего поколения по мхатовскому спектаклю, где ее роль исполняла Алла Тарасова, а королеву Елизавету играла Ангелина Степанова.

В нашем сознании существует традиционное противопоставление: Мария Стюарт – Елизавета. В 1980-х гг., будучи преподавателем Московского государственного историко-архивного института, я по молодости лет и горячности затеяла «Суды истории». Много лет подряд мы проводили их со студентами. И среди прочих – суд над Марией и Елизаветой. Студенты готовились целый год, читали литературу, входили в образ. Была даже телевизионная трансляция. В нашей учебной игре победила Елизавета – носительница разумного буржуазного начала. Победила она и в жизни. А люди чаще всего предпочитают сильных.

Но есть безусловное обаяние и в мученице Марии Стюарт. Представить только – 18 лет заточения! Стихи, написанные в неволе. И, конечно, казнь, оборвавшая ее жизнь в сорокапятилетнем возрасте.

В Санкт-Петербурге, в Государственной публичной библиотеке имени М.Е. Салтыкова-Щедрина, есть знаменитый отдел рукописей. Там хранится так называемая коллекция Дубровского. В конце XVIII века, во время Французской революции, когда народ в ярости взял Бастилию и вышвырнул хранившиеся там документы, русский дипломат Петр Петрович Дубровский нанял местных мужиков с 11 возами и сказал: «Грузите все». Бумаги сгребали лопатами. Все 11 возов Дубровский вывез в Россию и преподнес Императорской библиотеке с одним условием – что документы будут оформлены как единая коллекция. И сейчас целы эти зеленоватые сафьяновые папки прекрасного качества с надписью: «Из коллекции Дубровского».

В одной из этих папок хранится молитвенник Марии Стюарт. В порядке исключения, как профессиональному медиевисту, мне позволили подержать его в руках. На полях молитвенника она писала любовные сонеты.

После смерти Марии Стюарт было много споров вокруг знаменитых 11 сонетов из ее ларца: она ли их написала? Убедительнее всего высказался по этому поводу Стефан Цвейг. Он задал вопрос: да кто же из ее окружения, кто из едва говоривших по-французски шотландских баронов мог сочинить эти изысканные любовные стихи?

Ее во многом можно обвинить. Подозревали, что она убила своего второго мужа. Или знала о том, что его собираются убить. А вскоре после его смерти вышла за третьего! Правда, все это не такая уж и редкость в монархической среде.

Мария Стюарт жила в сложнейшую эпоху европейской Реформации. Не только ей, но и другим женщинам, оказавшимся на престоле (Екатерине Медичи во Франции, Марии Тюдор в Англии) не по силам было разобраться в вопросах веры и тончайших догматических расхождениях между католицизмом и протестантизмом. И нередко решались это труднейшие вопросы насилием и кровью – в духе Варфоломеевской ночи.

С чего началось великое противостояние Марии Стюарт и Елизаветы? Мария, родившаяся в 1542 году, на девять лет моложе. Практически с рождения она была королевой Шотландии, после первого замужества – королевой Франции. Елизавета – дочь английского короля-злодея Генриха VIII. Ей было три года, когда отрубили голову ее матери, Анне Болейн, а девочку объявили незаконнорожденной. Потом ей то возвращали титул принцессы, то вновь его отбирали. При власти старшей сестры, Марии Кровавой, Елизавета посидела в Тауэре. Совершенно другая судьба!

Мария Стюарт по воспитанию и убеждениям – истинная католичка. Елизавета же – дитя протестантизма. Она и родилась-то потому, что отец Генрих VIII в 30-е годы XVI века провел в Англии церковную реформу. Возмущенный тем, что папа римский не соглашался развести его с первой женой, Екатериной Арагонской, король решил сам стать «английским папой» – возглавить англиканскую церковь. Правда, Елизавета была достаточно умна, чтобы относительно лояльно относиться к католикам.

И еще одно принципиальное различие. Мария Стюарт трижды выходила замуж, причем два раза – по любви. Елизавета I Английская никогда не была замужем, хотя и играла в выбор жениха. Чувства были ей знакомы, но в первую очередь она сознавала себя созданной для власти и творила образ королевы-девственницы.

Мария Стюарт – символ уходящего европейского Средневековья. В ней воплотились многие его черты: торжество католицизма, обладающего монополией на мысль и чувство, и по-своему прекрасные рыцарские идеалы. А Елизавета, воспитанная в духе протестантизма, была предельно рациональна. Например, она поддерживала бурно развивавшуюся английскую промышленность. В этих двух женщинах отразились два мира, столкнувшиеся в Европе на пороге Нового времени.

В конце концов Марии Стюарт предстояло быть обезглавленной, не дожив до 50 лет, а Елизавета прожила 70, из них 45 – английской королевой.

Отец Марии, король Шотландии Яков V, умер, когда дочери было несколько дней. В средневековой Европе, если не было мужского наследника, допускалась передача власти по женской линии.

Что представляла собой Шотландия XVI века? Маленькая горная страна на севере самого крупного из Британских островов. Древняя история ее туманна. Коренное население – пикты. Это, видимо, кельты, пришедшие из Ирландии. Очень воинственные. Их боевые качества позже оценили победоносные римляне. Именно борясь с нападениями пиктов, они выстроили во II веке н. э. знаменитый Адрианов вал.

В VI веке территорию покорили нахлынувшие из Ирландии скотты. Они победили пиктов и смешались с ними, растворив их в своем этносе. Так появилась страна Scotland – Шотландия.

В XI столетии король шотландцев Малькольм стал вассалом представителя новой английской династии – Вильгельма I Завоевателя, который прибыл из Северной Франции.

Вся дальнейшая история Шотландии – вплоть до прошедшего в сентябре 2014 года референдума по вопросу о независимости – это история взаимоотношений с Англией.

Шотландия вела со своим сильным южным соседом бесконечные войны за независимость. В первой трети XIV века национально-освободительное движение возглавил Роберт Брюс, ставший в 1306 году шотландским королем. В 1314 году он разгромил армию бездарного английского монарха Эдуарда II при Бэннокберне. Одна из дочерей Брюса вышла замуж за лорда Уолтера Стюарта. От них пошел род Стюартов, который так и хочется назвать проклятым.

Сначала Стюартам, казалось, улыбнулась удача. Ведь их фамилия связана с родом занятий: стюарды – это слуги. Слуги шотландских королей. Мажордомы, управители дворцов. И вот один из них породнился с королевской семьей. Его сын стал королем Робертом II.

Но дальше со Стюартами стало твориться нечто ужасное. Яков (Джеймс) I – зарезан cвоими придворными в 30-х годах XV века. Его сын, Яков II, погиб в 1460 году при взрыве неудачно выстрелившей собственной пушки во время осады захваченного англичанами замка. Яков III заколот в битве при Сочиберне во время мятежа шотландских баронов, которых возглавил его собственный сын. Яков IV сражался против англичан и погиб в битве при Флоддене в 1513 году. Отец Марии Стюарт Яков V был предан и покинут своими баронами в сражении на английской границе. В этом бою он потерял двух сыновей. На этой почве он сошел с ума и через несколько недель умер. Таковы были знаки судьбы, предшествовавшие рождению Марии.

Ее мать, Мария де Гиз, происходила из знаменитого французского рода. После смерти Якова V королевой называлась его маленькая дочь, а правила умная и властная вдова.

Когда девочке было шесть лет, ее отправили к родственникам во Францию, к королевскому двору. Там она воспитывалась до 17-летнего возраста, и ее родным языком был французский.

Игравшая главную роль при дворе Екатерина Медичи умела и любила «торговать» принцами и принцессами – устраивать династические браки. Она и решила женить своего подросшего сына Франциска на шотландской королеве и укрепить давний союз Франции и Шотландии. Две эти страны почти 1000 лет поддерживали друг друга в борьбе против Англии. Французы ценили диковатых шотландцев как прекрасных воинов, особенно в горах, где никому не удавалось их победить.

Брак Марии и Франциска заключен в 1558 году. Невесте было 16, жениху – 14 лет. К тому же мальчик отличался очень слабым здоровьем. Вряд ли между ними существовали супружеские отношения. Резвая девочка продолжала играть в мяч и танцевать, ее муж постоянно болел. Меньше чем через два года он умер.

Следующим французским королем стал Карл IX – слабовольный человек, сразу заявивший, что все вопросы будет решать вместе с мамой. Екатерина Медичи могла не беспокоиться за свое влияние. Мария перестала быть ей интересна как династический товар. И в 1561 году ее отправили обратно в Шотландию.

Возвращение стало для нее тяжелым потрясением. Долгий, мучительный путь морем. Язык, который она забыла. Убожество шотландского двора в сравнении с французским.

Северная Европа вообще медленнее продвигалась к классическому Средневековью, чем Западная. Шотландские бароны в XVI веке все еще решительно напоминали племенных вождей. Французы описывали их как низкорослых, диковатых горцев, одетых в шкуры. (Те, правда, упоминали в свою очередь о пьяных заносчивых французах. Союзники не очень любили друг друга.)

Шотландия, в отличие от Франции, в тот период еще недалеко продвинулась по пути создания национального государства. Центральная власть была в ней несколько условной: все решала коллегия баронов, собравшись на некий полупервобытный сход. А Мария мыслила категориями Франции, где королевская власть стояла на пороге абсолютизма. Но она была королевой Шотландии!

Реальная власть после смерти Марии де Гиз находилась в руках регента – Джеймса Стюарта (графа Мерея), незаконного сына Якова V. Каждый, кто читал, например, шекспировского «Короля Лира», знает, что такое комплекс бастарда. Для него нет ничего важнее, чем доказать, что он умнее, образованнее, талантливее, вообще лучше законных детей. Он болезненно чувствителен к несправедливости и готов отстаивать свои права любой ценой.

Джеймс Стюарт и мысли не допускал о том, что его юная сводная сестра, много лет не бывавшая на родине, действительно станет править. С первых минут ее пребывания в Шотландии он стал ее главным врагом.

Конечно, Мария, отвергнутая французским двором, совершенно одинокая на родине, почувствовала полную растерянность. Она попыталась воспроизвести в Шотландии французский двор: окружила себя музыкантами, поэтами, сама писала романтические стихи. Самый знаменитый из ее приближенных – итальянский красавец из Пьемонта Давид Риччи – играл на лютне, пел романсы, засиживался допоздна у нее в гостиной. Что должны были думать об этом диковатые шотландские бароны? «Этот жалкий пьемонтец» очень их раздражал. Стало окончательно понятно, что королеве нужен муж.

Марии начали предлагать различные варианты. Даже Елизавета участвовала в поиске жениха. Одним из них стал лорд Генри Дарнли, тоже из рода Стюартов, дальний родственник королевы. Его отец имел большой авторитет при английском дворе.

Это был очень грамотный ход – познакомить Марию с галантным красавцем. Она была влюбчива, и претендент ей понравился. В 1565 году брак был заключен и обещал быть счастливым.

В те годы в Шотландии усиливалось влияние протестантизма. Трудно сказать, как именно и почему в мире иногда стремительно распространяются новые вероучения. Видимо, в некоторой степени это определялось развитием капитализма. Протестанты более рациональны, чем католики, и их взгляды ближе крепнущей буржуазии. Но дело было, безусловно, не только в этом.

В Шотландии все заметнее становилась зловещая фигура – проповедник Джон Нокс, что-то вроде протестантского Торквемадо. Он был фанатичен и беспощадно жесток. Молодую королеву он возненавидел. Во-первых, она была католичкой. Во-вторых, культивировала ту жизнь, которую он отвергал: наряды, музыку, стихи, изящные манеры… Джон Нокс обличал ее, как в свое время во Флоренции безумный Савонарола обличал Лоренца Великолепного. Проповедник твердил, что в Шотландию приехала развратница. И народ, который недавно приветствовал юную красивую королеву, уже начал шептать, что она просто развратная девка.

Возбужденные этими разговорами, бароны задумали убить любимца Марии – ее итальянского секретаря и музыканта Риччи. Это сделали в 1567 году с варварской жестокостью – на глазах королевы. Ее гостиная была залита кровью. Тело, которое еще дергалось, выволакивали из комнаты за ноги, а муж держал Марию, чтобы она не могла убежать.

О сохранении добрых отношений с супругом не могло быть и речи, хотя Мария и родила от него сына. Этого ребенка ей не суждено было ни растить, ни вообще видеть: его отправили в Англию, и со временем он стал не только шотландским королем Яковом VI, но и английским королем Яковом I.

А рядом с Марией появился новый мужчина – рыцарь, которого она все время искала. Рыцарь в средневековом понимании – могучий, прекрасно владеющий двуручным мечом, решительный и бесстрашный. Джеймс Хепберн, граф Босуэлл. Он был отличным воином, успешно сражался на границе с англичанами. Мог выйти в одиночку против целого отряда. Правда, у него была молодая красивая жена. Но кальвинистская партия все равно избрала его для того, чтобы морально растоптать королеву-католичку.

Босуэлла намеренно приближали к Марии. Он стал во главе ее личной гвардии. И уже к 1556 году по ее сонетам становится понятно, что он занял место в ее сердце. Однажды, получив известие о том, что он ранен, она, забыв все, бросилась к нему в замок.

Помехой для новой любви был только законный муж – Генри Дарнли. В 1567 году он был убит. Мария позвала его в одиноко стоящий романтический домик – вроде бы для восстановления отношений. Потом она отлучилась, а в домике взорвалась бочка с порохом. Тело злосчастного Дарнли вылетело в окно. В общем, все было сделано грубо и демонстративно.

Это произошло в феврале. А в мае королева – точно по Шекспиру, «не износив башмаков», в которых шла за гробом, – обвенчалась с Босуэллом, который ради нее развелся с женой. Кстати, прежнюю супругу он не переставал посещать и утешать. Это угнетало Марию, но к разрыву не привело. Кстати, Босуэлла судили по подозрению в убийстве Дарнли, но оправдали.

Новый брак королевы послужил толчком к кальвинистскому бунту против католички-развратницы и ее пособника. Бароны собрали серьезное войско, которому Мария не могла противостоять. Но она не соглашалась сдаться и подписать отречение, пока не удостоверилась, что Босуэллу удалось скрыться. Когда же муж бежал, королева отреклась от престола в пользу своего сына-младенца. Все последующие годы, с 1568 по 1587-й, вплоть до дня казни, она провела в заточении.

Босуэлл надеялся снова собрать какое-то войско и вернуться – Мария в это верила. Прежде он был крупным военным авантюристом, и у него многое получалось. Но судьба его оказалась ужасна. Он скрылся в Норвегии, где некая девица пожаловалась королю объединенных Норвегии и Дании, что этот человек некогда ее совратил. Король велел заключить преступника в тюрьму. Босуэлл провел более 10 лет в адских условиях и там умер.

Когда Мария поняла, что надежды нет, она пыталась бежать с острова, где ее держали. Она была по-прежнему привлекательна, и всегда находились мужчины, готовые ей помочь. Но куда она могла направиться в случае удачного побега? Франция далеко, и Екатерина Медичи, всю жизнь оборонявшая престол, хранившая его для своих детей, не приняла бы отрекшуюся королеву. Добраться до католической Испании и вовсе не было шансов.

Почему же Мария решилась искать спасения в Англии? Да, они с Елизаветой несколько раз обменивались письмами, и там были обычные для монархической переписки слова: «дражайшая сестра наша», «возлюбленной сестре нашей». Но ведь эти формулы нельзя принимать всерьез! Может быть, Мария искренне надеялась на милосердие, на высочайшую милость. Но это было страшной ошибкой. Дело в том, что много лет назад она уже сделала неверный шаг – заявила о своих правах на английскую корону. Ведь она была правнучкой первого английского короля из рода Тюдоров – Генриха VII, а Елизавета – его внучкой. Причем происхождение Елизаветы подвергалось сомнению: согласно официальной версии, ее мать казнили за многочисленные прелюбодеяния. Происхождение же Марии было безупречно.

Как же она могла теперь ждать милосердия от женщины, на чью корону покушалась? Неужели считала, что Елизавета близка к святости и все ей простила?

Наверное, все дело в безысходности. Мария была истовой католичкой, а значит, и помышлять не смела о самоубийстве. Ей оставалось только ждать, когда ее убьют, или, вопреки рассудку, надеяться на лучшее.

В 1568 году Мария прибыла в Англию. Она писала Елизавете: «Сестра моя, я ступила на твою землю!». Ответ был примерно такой: «Сестра моя, приму тебя как родную!». И приняли – сначала очень хорошо. Потом отношение к ней стало делаться все холоднее, условия содержания – все строже. Мария была ценной узницей, с точки зрения средневековой Европы. Ведь у нее остались друзья и родственники во Франции и Испании, с которыми Англия враждовала.

Попытки освободить Марию предпринимались. Ей приносили тайные записки, спрятанные в еде, в букетах цветов, зашитые в одежду. Она откликалась на эти романтические послания, тем более что ей совершенно нечем больше было себя занять. Это стало способом не чувствовать себя похороненной заживо. Она вновь пыталась бежать, даже переодевалась прачкой – но ее узнали и вернули. Несколько руководителей заговоров в пользу Марии Стюарт были казнены Елизаветой.

К 80-м годам напряжение вокруг фигуры знаменитой узницы достигло апогея. Особенно очевидно это стало после раскрытия очередного заговора католиков во главе с Энтони Бабингтоном в 1585 году. Елизавета долго колебалась, не зная, как поступить. Она устроила суд, который приговорил Марию к казни, но не сразу решилась утвердить приговор. Вряд ли это было притворство – она действительно просчитывала, что будет лучше для Англии. При этом Елизавета приняла очень важное решение – объявить своим наследником сына Марии, не знавшего низложенной узницы-матери, но имевшего статус шотландского короля с 1567 года. В годовалом возрасте он стал королем Яковом VI. Судьба матери его, теперь двадцатилетнего мужчину, видимо, не волновала.

В феврале 1587 года Мария Стюарт была казнена: ей отрубили голову. Это выглядело чудовищным злодеянием даже на фоне суровых нравов XVI века. Всякая казнь ужасна, но казнь женщины – это вопиющее нарушение законов не столько политических, сколько человеческих.