«Женщины в истории»

Женщины в истории (fb2) - Женщины в истории [Цикл лекций для чтения] (Женщины в истории) 682K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Наталия Ивановна Басовская

Наталия Басовская Женщины в истории. Цикл лекций для чтения

Предисловие

Много лет назад, начиная заниматься Столетней войной, я размышляла о битвах и соотношении сил, выстраивала ход сражений. Защитила докторскую диссертацию по теме «Столетняя война в системе международных отношений». Но главным итогом этой работы для меня стало поразительное для советского ученого открытие: там, в истории Столетней войны, столько людей! Это и Жанна д’Арк, и Карл V Мудрый, и Бертран Дюгеклен…

Меня привлекла задача пристально вглядеться в лица людей прошлого. Человек теряется на фоне грандиозных исторических событий. Но ведь без его участия они невозможны!

Очень важным для меня стал образ зеркала истории. Это не лично моя метафора. Много лет назад я увидела на обложке французского журнала по средневековой истории символ – руку, держащую зеркало. Я стала широко пользоваться выражением «зеркало истории», чтобы подчеркнуть, что, всматриваясь в прошлое, человечество познает само себя.

Сейчас важнейший для меня жанр – очерк-портрет исторической личности. На радио «Эхо Москвы» я подготовила более 200 таких портретов. Среди этого колоссального многообразия характеров и судеб я решила выбрать одну не очень большую группу и посвятить книгу женщинам в истории.

Сегодня модно говорить о гендерных исследованиях, то есть придавать особое значение полу тех людей, что действуют в той или иной ситуации. Сначала мне, воспитанной в традициях русской классической гуманитарной науки, это казалось ненужным и даже спекулятивным. Почему история должна делиться на женскую и мужскую? Я шутила даже: «Что за половой подход к историческому процессу?».

Но прошли годы, накапливались исторические портреты, и я обнаружила некую логику в соединении и сопоставлении именно женских биографий. Не вижу ничего страшного, чтобы «покаяться» в былом непризнании гендерной истории. Ведь если исследователь ни в чем уже не сомневается, значит, он более и не думает.

Нет простых фигур в истории и вообще в жизни. Мои любимые писатели братья Стругацкие говорили: «Это дубли у нас простые». Каждый человек сложен, многогранен, противоречив, способен к развитию и переменам. Все это касается как мужчин, так и женщин. Но есть в поведении женщин, в том числе и крупных исторических деятелей, некое своеобразие. По-моему, женщина у власти больше всего напоминает женщину за рулем. Автомобиль, которым управляет женщина, тоже едет, но по-другому, не так, как у водителя-мужчины. Очень важно, что правящая женщина обременена совокупностью обстоятельств, которые для мужчин не всегда являются столь же важными: это внешняя красота, любовь, брак, дети. И все-таки она трогается с места и едет, окруженная строгими взглядами мужчин. И так же, как и они, меняет этот мир и остается в исторической памяти. Именно о таких женщинах написана эта книга.

Хатшепсут, Нефертити, Клеопатра – царицы Древнего Египта

Древний Египет – одна из древнейших человеческих цивилизаций. Ее неугасимый свет очень важен для мировой истории. Египетские пирамиды – это своего рода послание ушедшего мира, адресованное нам, потомкам.

Пять тысяч лет отделяют нас от древнеегипетской цивилизации. Это такая глубокая древность, что все датировки лишь приблизительны. Время первой из знаменитых женщин Египта – царицы Хатшепсут – примерно XV век до новой эры. Эта женщина объявила себя фараоном и правила, как мужчина. Она даже пристегивала бороду к своему красивому лицу.

Вторая, самая прекрасная, Нефертити, – не царица, а первая жена фараона-отступника, фараона-еретика, фараона-реформатора Эхнатона. Все мы помним ее безупречную красоту. Швейцарский археолог Иоганн Людвиг Буркхардт, обнаруживший скульптурный портрет Нефертити, говорил так: «Писать о нем бессмысленно. Смотреть! Смотреть! Только смотреть!». Время жизни Нефертити – XIV век до нашей эры, примерно через столетие после Хатшепсут. Для плавно текущей патриархальной цивилизации Древнего Египта сто лет – не очень много.

А третья женщина, самая знаменитая, – великая Клеопатра. Она жила в I веке до новой эры, умерла в 30 году д. н. э. Тогда же в Риме установилась фактически императорская власть, а первым единоличным правителем стал Октавиан Август. После Клеопатры Египет оказался под римской властью. Потом древнеегипетская цивилизация растворилась в бесконечных сменах правителей, исчезла после арабских завоеваний VII века.

Есть ли что-то объединяющее великих женщин Древнего Египта? Восходит ли это что-то к их женской сущности? Правильно ли искать в поворотах истории так называемое гендерное (связанное с полом) начало?

Думаю, на эти вопросы надо ответить положительно. Все три фигуры, затерянные в глубине веков, объединяет то, что их биографии, их роль в политике существенно отличны от классического мужского правления. Власть они любили не меньше и не больше, чем мужчины, и давалась она им нелегко. И Хатшепсут, и Клеопатре пришлось биться за власть. Но все три женщины, о которых идет речь, старались избегать прямого насилия и захватнической войны.

А чем же заменить эти методы в столь древние времена, когда завоевание было основной формой существования цивилизации? Патриархальные государства отличаются тем, что их экономика развивается экстенсивно, то есть основной метод увеличения совокупного богатства – это простое арифметическое действие: сложение. Больше земель – больше богатства. Большая добыча – очень хорошо! Обществу для процветания нужны рабы (или полурабы, как это было в Древнем Египте).

Тем не менее, ни при одной из женщин – правительниц Древнего Египта – насилие не было доминантой. А что было? Безусловно, желание прославиться в веках. Это вообще свойственно политикам, но женщины уже в древности проявляли особую изобретательность, создавая то, что гораздо позже стали называть словом «имидж». Кроме традиционных приемов самовосхваления, они применяли и такой, как повышенное внимание к наукам и искусствам. Конечно, такими бывают и правители-мужчины, но не очень часто.

Итак, перенесемся в первую половину – середину XV века д. н. э., эпоху Нового царства, время высшего расцвета древнеегипетской цивилизации. Правление Хатшепсут – это мирная передышка в истории непрерывно воюющего Египта. Она стала возможна, потому что во время ограбления соседних стран и народов были накоплены немалые богатства.

При деде Хатшепсут, фараоне Яхмосе I, Египет избавился от иноземных завоевателей гиксосов – кочевников-скотоводов, которые победоносно прошли по всей дельте Нила. Когда они временно победили передовой, цивилизованный Египет, наступил Второй переходный период. За этим красивым названием таится глубочайший упадок, хаос и мрак.

Но Египет поднялся из руин и сделался – для своего времени – настоящей «мировой державой». К территориям в долине Нила были присоединены очень важные владения на Ближнем Востоке (современные Сирия и Палестина). Египтяне вышли к долинам Тигра и Евфрата, соперничая с Хеттской державой, тоже великим завоевателем той эпохи.

События тех времен известны нам во многом благодаря надписям на стенах египетских пирамид. Из них мы знаем, что, когда войско вышло к долине Евфрата, египтян больше всего поразило то, что река течет «не в ту сторону». Они полагали, что все реки подобны Нилу, текущему строго с юга на север. Для них долина Нила была центром мироздания. И вдруг перед ними оказалась река Евфрат, текущая в сторону Персидского залива, то есть на юг! Изумленные египтяне записали: «Мы увидели, что там есть река; идя вдоль нее, ты идешь на север, но попадешь на юг». Таким наивным было древнее общество.

Судя по глухим упоминаниям в источниках, до Хатшепсут женщины дважды оказывались у власти в Древнем Египте, еще в период упадка. Однако они не оставили самостоятельного следа в египетской истории.

Хатшепсут была дочерью третьего по счету правителя после изгнания гексосов, фараона Тутмоса I. Мать – «жена царя великая, по имени Яхмос». «Великая» – значит, главная жена.

Тутмос I прожил недолго. Он оставил двух дочерей от главной жены и сыновей от побочной. Хатшепсут отдали замуж за сводного брата Тутмоса II, как было принято в государствах Древнего Востока. В Персии, например, можно было вполне официально жениться на собственной матери. Никто тогда и понятия не имел о том, насколько это гибельно для генофонда. Трон все чаще занимали болезненные, чахлые представители правящего дома; они рано умирали, пораженные наследственными болезнями. Все мы помним странные вытянутые затылки, вполне реалистически изображенные на портретах фараона Эхнатона и его родственников.

После смерти мужа Хатшепсут стала регентом при его малолетнем сыне от второстепенной жены – будущем Тутмосе III – и 20 лет не пускала его к власти. Когда же он наконец занял трон, то сделался великим завоевателем, в отличие от сводной сестры, которую ненавидел. Он приказал даже сбить все надписи, где было ее имя. Это, кстати, большая и тяжелая работа – сначала высечь надпись на камне, а потом уничтожить с помощью специальных инструментов. Но такова логика борьбы за власть.

Пробыв несколько лет регентом при ребенке, Хатшепсут вошла во вкус и уже не пожелала расстаться с властью. В надписях ее начали называть «царь», на рисунках – изображать с бородой. Интересно, что и ее старшая дочь появляется на некоторых изображениях с маленькой бородкой. Видимо, мать хотела вместе с этим символом передать ей и мужские полномочия правителя.

Законного царя Тутмоса Хатшепсут дважды женила на своих дочерях (после смерти одной ему была отдана другая, чтобы только не выпускать власть из семейного круга). Тутмос мечтал о троне, но не мог одолеть женщину-регента. Не напоминает ли это эпизод из российской истории, когда Екатерина II не давала возможности править своему сыну Павлу I?

Чтобы укрепить свою власть, Хатшепсут сочинила себе божественное происхождение. Все древние правители стремились к обожествлению собственной персоны. А в данном случае важно было еще и найти обоснование тому, почему на престоле оказалась женщина. Была сочинена такая версия: совет богов собрался и решил, что желательно, чтобы царица Яхмос родила от божества божественную девочку. Чтобы не порочить мать фараона, было сказано, что Амон Ра явился ей в обличье ее мужа Тутмоса I. Она, правда, догадалась, что это бог. Причем единственным признаком этого было его благоухание. Замечательный аромат его тела.

У нас не очень много сведений о гигиене Древнего Египта. Известно, что там любили косметические средства, но нет сведений о том, что их использовали мужчины. И настоящий муж царицы Яхмос вряд ли мог благоухать. Эта замечательная история выдает «женский почерк» изобретательной Хатшепсут.

Вокруг женщины-фараона образовался интеллектуальный кружок. Имена некоторых ученых ее эпохи известны: Тутти, Энени и, конечно, Сененмут – воспитатель ее младшей дочери. Он читал на нескольких языках и был великим архитектором.

Он возглавлял строительство Карнакского храма в Луксоре. Там установлен обелиск высотой 30 метров (это примерно десятиэтажный дом), весом 400 тонн. На нем высечена надпись: «Посвящается богу Амону от имени Хатшепсут. Размышляя о моем создателе, подсказало сердце мое сотворить для него два обелиска, покрытые электрумом [сплав золота и серебра – Н.Б.], высота которых достигает небес».

Там же, но от лица Амона: «Я возвожу тебя на мой трон, я вручаю тебе скипетр и опахало, я породил тебя, дабы ты стала опорой этой земли».

На другом обелиске выбиты такие слова женщины-фараона: «Я восстановила то, что было разрушено, я возвела то, что рухнуло с тех пор, как азиаты поселились в Аварисе, в дельте, и стали править без участия Ра, я прогнала их вдаль, и земля стерла их следы». Здесь много интересных деталей. Во-первых, надпись сделана от лица женщины. Сначала Хатшепсут писала о себе в мужском роде, но со временем настолько укрепила свою власть, что перестала скрывать женскую сущность. Во-вторых, она приписывает себе изгнание гиксосов, хотя прекрасно знает, что это сделал ее дед. Таково ослепление властью!

По приказу Хатшепсут Сененмут возвел и ее заупокойный храм в Дейль-эль-Бахри – вершину древнеегипетской архитектуры. Храмы и колоссы, созданные во славу Хатшепсут, стали памятником всей великой египетской цивилизации.

Немало рассказывают они и об авторе – архитекторе Сененмуте. Его заслуги позволили ему получить новое имя-титул – Вольный Шагать По Дому Царя. Это величайшая привилегия.

Изваял мастер и собственный портрет, хотя у древних египтян не были приняты образы людей не царского рода. Фаворитам всегда можно больше, чем прочим. Сененмут изображен с маленькой девочкой на коленях. Это его воспитанница, младшая дочь Хатшепсут, а возможно, и его родная дочь.

Хатшепсут умерла своей смертью, будучи, видимо, не очень старой. Тутмос III занял престол и принялся уничтожать память о предшественнице. К счастью, для ее увековечения было сделано так много, что он не справился с этой задачей.

* * *

Прошло около ста лет, и в Египте появилась еще одна великая женщина – главная жена фараона, прекрасная Нефертити. Трудно представить себе сегодня хотя бы относительно просвещенного человека, который не видел бы ее изображения. В советские годы ее почему-то изображали на дешевых кулонах и даже на спичечных коробках. Эта мода давно прошла. А в современном Египте и сейчас продается великое множество разного качества сувениров с портретом этой невероятно красивой женщины, чье имя расшифровывается так: «Прекрасная Пришла».

Она пришла к человечеству как образец не просто безупречной внешности, но и редкой одухотворенности человеческого лица. Пришла, чтобы никогда больше от нас не уходить. Каждый, кто оказывается перед ее изображением в каирском или берлинском Египетском музее, надолго замирает, видя эту спрятанную полуулыбку, этот взгляд, устремленный в вечность. Странно, что не о ней сказал А.С. Пушкин: «Чистейшей прелести чистейший образец».

Нефертити была первой, главной женой фараона Аменхотепа IV. Поженились они очень рано, когда на троне был его отец – Аменхотеп III. Он воевал, хотя и не так много, как его предок Тутмос III. А Аменхотеп IV воевать даже не начинал. На седьмой или на девятый год своего правления (все даты в истории Древнего Египта несколько условны) он решил построить новую столицу и утвердить культ нового божества.

Главный бог Египта Амон Ра был связан с культом Солнца, но Эхнатон придумал нечто новое – заменить воплощение Солнца самим солнечным диском. А себя, фараона, он объявил сыном высшего божества. Сохранился гимн новому верховному божеству. Не исключено, что его написал сам Эхнатон. Все это были еретические деяния. Смена богов всегда рассматривается сторонниками старого как великий грех.

Реформы Эхнатона, видимо, имели вполне конкретный политический смысл. Египет XIV в. д. н. э. – своего рода мировая держава. А удерживать власть над покоренными народами, которые присоединены к цивилизованному центру насильственно, очень трудно. Можно называть их братьями, – они только и ждут возможности стать независимыми. Можно грозить, сурово расправляться с инакомыслящими, – родятся другие.

То в одной, то в другой части завоеванных земель вспыхивали бунты. Местные царьки требовали у Аменхотепа IV денег: «Твой отец давал мне столько-то золота, а ты не даешь!». Один из них высказывал возмущение, когда его дочь-принцессу взяли замуж в Египет: «Как так? Ты прислал за принцессой всего 17 колесниц! Это недостойно ее! Твои предки присылали 30 колесниц!».

И вот фараон-реформатор попытался объединить покоренные народы в общем прекрасном культе Солнца. Одна из его удивительных для того времени идей заключалась в том, что перед лицом Солнца все равны. Вот слова его гимна, обращенные к новому богу: «Ты прекрасен, велик, лучезарен, лучи твои обнимают все страны, которые ты сотворил. Ты далек – а лучи твои на земле, заходишь ты на горизонте, и земля во мраке, как мертвая, люди спят в своих жилищах, закрыв головы, и они не замечают этого, корабли плывут вверх и вниз – все пути открыты при сиянии твоем, как многочисленны творения твои! Ты создал землю по воле твоей единой, людей, животных – все, что на земле. И ходит ногами все, что в воздухе летает на крыльях. И Сирию, и Нубию, и землю Египетскую, языки людей отличны – как их речи, так же их внешний вид различен и цвет кожи. Как дивны предначертания твои, владыка веков! Ты обнимаешь их всех своими лучами». Мысли для той эпохи абсолютно революционные.

А рядом с фараоном-утопистом была его прекрасная жена.

История Эхнатона и Нефертити известна благодаря великим археологическим находкам начала XIX века в районе деревушки Тель-Амарна. Открытие было сделано случайно. Арабская женщина полоскала белье и увидела на берегу Нила глиняную табличку с какими-то непонятными знаками. Зная, что европейцы – странные люди и покупают такие вещи, она отнесла ее ученым. Те были потрясены: табличка содержала текст на арамейском языке – договор египетского фараона с хеттским царем.

На месте обнаружения таблички начались раскопки – и был открыт огромный архив, тысячи документов, позволивших исследователям нового и новейшего времени представить себе Египет эпохи Нового царства.

Название деревни дало имя и направлению в древнеегипетском искусстве. Амарнское искусство – это живопись и скульптура нового стиля, гораздо более человечного, чем канон предшествующего периода. Дошедшие до нас изображения сохранили семейные сцены. Фараон, его жена, обнимающая его сзади, шесть дочек (у фараона были только дочери), некоторые из них сидят у него на коленях. Другая, страшная сцена: умерла одна из дочерей, ее хоронят, родители рыдают, заламывают руки.

Нефертити постоянно была рядом с мужем. Каждое утро она участвовала в церемонии служения новому богу, играла на цитре – струнном щипковом инструменте. У нее и руки были прекрасные. И, наверное, она извлекала из этого довольно примитивного инструмента чудесные звуки.

Жена, возлюбленная, соратница, она заняла твердую позицию: ее муж всегда и во всем прав. Его вовсе не легко было поддерживать в странных и дерзких деяниях. Он перенес столицу из великого города Фивы, где культу Амона Ра служили знаменитые жрецы – властители дум тогдашнего мира, – на пустое место в центре Нильской долины. Туда он уехал со своим двором и назвал новый город Ахетатон – «Горизонт Атона». В этих местах так красиво вставало над горами божественное солнце!

На портретах Эхнатон – типичный интеллигент. У него высокий лоб, узкие плечи, слегка отвислый живот. Совершенно не царственная фигура. Если бы сохранился прежний канон, такие изображения были бы невозможны. Но Эхнатон снял с художников прежние запреты.

Амарнское искусство запечатлело Нефертити – хранительницу домашнего очага, единомышленницу и советницу своего супруга. Но с течением времени она стала исчезать с картин, где изображались ежедневные богослужения. Археологи нашли ее отдельный дворец, где, согласно надписям, она жила в отдалении от мужа. Там, вероятно, тоскуя, она завела первый известный в истории зверинец.

А у Эхнатона появилась другая женщина, Кийя, возможно, дочь одного из придворных. Она тоже была прекрасна и талантлива. На ее могиле сохранилась эпитафия, свидетельствующая о том, что между Кийей и Эхнатоном были по-настоящему страстные отношения:

Буду слышать я дыхание сладостное, Выходящее из уст твоих, Буду видеть я доброту твою ежедневно, Таково мое желание.

Мы не знаем, как закончилась жизнь Нефертити. Видимо, Прекрасная ушла тихо и незаметно.

* * *

Безусловно, апогей женского правления древности – царствование Клеопатры. О ней написано бесконечно много – и с симпатией, и с антипатией. Римские писатели отзывались о ней с неприязнью, потому что она слишком сильно влияла на великих римлян. Но не отдавать ей должного было невозможно. Ее отличали ум, образованность и фантастическая привлекательность, хотя ее портреты не потрясают так, как изображения Нефертити. Видимо, дело было не в формальной красоте, а в особом женском обаянии. У нее были неповторимые движения, нежно звучащий голос. А как умны были ее речи!

Наверное, еще в годы правления своего отца она поняла, что победить Рим невозможно. Это была новая мировая держава с мощной государственной системой и потрясающей для своего времени военной машиной. Но если нельзя одолеть Рим – можно покорить великих римлян. И ей это удалось.

В эпоху эллинизма Египет был одним из небольших независимых государств, на которые распалась после смерти своего создателя в 323 г. д. н. э. великая держава Александра Македонского. Когда Александр неожиданно скончался, один из его приближенных, флотоводец Птолемей Лагид, увез его тело в Северный Египет, в Александрию. Примерно 40 лет после смерти Александра диадохи (наследники) воевали друг с другом за его колоссальное наследство. Птолемей Лагид и его потомки захватили и удержали Египет, стали его правящей элитой.

Всех мальчиков в этом роду называли Птолемеями, а всех девочек – Клеопатрами. Великая царица Клеопатра осталась в истории как Клеопатра VII.

Она провела юность в удивительном месте – Мусейоне. Он был создан при Александре Македонском по подсказке его учителя, великого Аристотеля, в подражание античным академиям. Прежде всего, это колоссальное книжное хранилище – до 700 тысяч рукописей. Клеопатре нравилось учиться. Она осваивала основы медицины, интересовалась ядами. Ходили даже слухи о том, что она проводит опыты над трупами. Больше же всего ее интересовали иностранные языки. Она владела латынью, древнегреческим, арамейским и даже наречиями каких-то жителей пустыни.

В Риме, который все более решительно наступал на Египет, в тот период шла гражданская война. Кто-то должен был решиться – после нескольких веков существования римской республики – объявить, что она мертва, и сделаться единоличным правителем. Таким человеком оказался Юлий Цезарь – великий полководец, мыслитель и писатель. Его «Записки о галльской войне» до сих пор служат образцом классической латыни.

Цезарь соперничал с Помпеем, и тот, скрываясь от преследования, прибыл в Египет. Птолемеи были уже под влиянием Рима, и отец Клеопатры Птолемей XII принял титул «друг и союзник римского народа». За право так называться он платил Риму хорошие деньги. Зато правитель Египта в тяжелой ситуации мог рассчитывать на помощь со стороны могущественного Рима.

Помпей, искавший защиты у «друга и союзника римского народа», был коварно убит на глазах у своих спутников, как только ступил на землю Египта. Местные придворные знали, что его соперник Цезарь приближается, и хотели ему угодить. Правда, когда через два дня Цезарю торжественно преподнесли отрубленную голову Помпея, он с омерзением отвернулся. Все-таки он был женат на дочери Помпея. Цезарь приказал с почетом похоронить останки Помпея в находившемся неподалеку храме Немезиды. А Немезида, между прочим, – богиня мести. И Цезарь, судя по всему, имел в виду, что за злодейством последует отмщение.

В самом Египте шла жесточайшая борьба за власть. Птолемей XII был свергнут придворным окружением. Власть захватила одна из его дочерей – сестра Клеопатры. Потом ее убили недавние сторонники. И тогда Цезарь заявил от имени великого Рима: «Я наведу порядок».

Придворный круг не хотел, чтобы власть досталась Клеопатре: она была слишком очевидно умна. Гораздо выгоднее казалось сделать царем одного из ее братьев – 12-летнего Птолемея, чтобы править самим.

Клеопатре удалось попасть к Цезарю. По легенде, ее принесли, завернутую в ковер. Римские писатели рассказывают, что она заговорила – и очаровала великого римлянина. Она знала его язык, разбиралась в поэзии. Не исключено, что Цезарь, который был лет на 20 ее старше, тоже ей понравился. Он был очень значительным, незаурядным человеком.

Когда смута была преодолена, Цезарь и Клеопатра отправились в путешествие по Нилу. На нескольких судах они и их свита двигались по реке, любуясь природой и храмами. Остроумцы-римляне назвали корабль Цезаря и Клеопатры «большая супружеская кровать». Из «круиза» царица вернулась, уже ожидая сына, который получил имя Цезарион.

Похоже, что Цезарю очень не хотелось возвращаться в Рим, где уже поднимали голову его политические враги. Когда он наконец вернулся, ему пришлось сразу же отправиться в Северное Причерноморье, на борьбу с понтийским правителем Митридатом, а потом его сыном Фарнаком. Цезарь победил и одного, и другого. Он не знал поражений. И в его крылатой фразе Veni, vidi, vici («Пришел, увидел, победил»), адресованной Сенату, слышится обращение и к Клеопатре. Он как будто хотел показать ей, что способен победить весь мир.

В 46 г. д. н. э., когда Цезариону было четыре года, Цезарь вызвал возлюбленную в Рим. Этим скандальным поступком он приблизил свою скорую гибель. Клеопатра въехала в Рим, как настоящая царица, с демонстративной роскошью – вся в золоте.

Пошли страшные слухи (враги очень старались), будто Цезарь собирается перенести столицу из Рима в Александрию, будто его наследником станет Цезарион.

Против Цезаря был организован заговор, и совершилось, наверное, самое знаменитое политическое убийство в истории. Всем известны предсмертные слова Цезаря, обращенные к бывшему другу: «И ты, Брут!».

Клеопатра, которая жила во дворце Цезаря, немедленно уехала с сыном обратно в Египет.

Время было тревожное. Хозяином Рима на какое-то время стал соратник Цезаря, воевавший вместе с ним еще в Галлии десять с лишним лет назад, Марк Антоний. Он отправился в Египет с целью собрать в этой богатой провинции как можно больше денег. Он не был уверен в Клеопатре и вызвал ее для отчета в Александрию.

Царица прибыла под звуки флейты на корабле, отделанном золотом, с веслами, обитыми серебром. Она была в костюме Афродиты, а ее служанки были одеты нимфами. Очаровать Антония – такова была ее политическая цель. Но вспыхнувшее в нем страстное чувство наверняка вызвало в ней ответное душевное движение.

Антоний и Клеопатра устроили свадьбу. Царица родила близнецов, которых назвали Гелиос и Селена – Солнце и Луна.

Положение Антония, человека прямолинейного, настоящего солдата, было сложным. Его политическим соперником стал внучатый племянник Цезаря – Октавиан, тихий, подобный грибоедовскому Молчалину, «на цыпочках» прокравшийся к власти.

Антоний был объявлен «врагом народа», и Октавиан повел в Египет римские войска. Не в силах победить, Антоний покончил с собой. Следом за ним свела счеты с жизнью и Клеопатра. Октавиану не удалось осуществить свой замысел – провести ее в цепях за своей колесницей. А вот бедные младшие дети Клеопатры участвовали в роли пленников в его триумфе. Цезариона же успели отправить в Индию. Однако через некоторое время римская власть нашла его и там, и он был убит.

Так завершилась третья женская история Древнего Египта. Одна из тех, в которых так ярко проступает женское начало, объединяющее в себе красоту и нежность, самоотверженность и стойкость.

Три короны Алиеноры Аквитанской

В Москве, на сцене театра «Ленком», идет замечательный спектакль «Аквитанская львица» – по пьесе американского драматурга Дж. Голдмена «Лев зимой». Забавно, что в одной из интернет-аннотаций к этому спектаклю утверждается, что действие происходит в девятнадцатом веке. Видимо, автор аннотации не может представить себе более древних времен. В действительности же события пьесы относятся к XII столетию. Именно тогда Англией правил король Генрих II Плантагенет, чьей супругой была удивительная женщина – Алиенора Аквитанская.

Сегодня ее образ на сцене «Ленкома» создает блистательная Инна Чурикова. А несколько десятилетий назад в советском прокате шел английский фильм «Лев зимой» с Кэтрин Хепберн в главной женской роли. Помню, как мы пришли компанией в кинотеатр, и я начала во время фильма шепотом объяснять друзьям, кто есть кто и что вообще происходит на экране (обычному советскому человеку было не разобраться в хитросплетениях средневековой британской истории). На нас начали обращать внимание. Я боялась, что окружающие зашикают, но они, наоборот, стали просить: «А можно погромче? Мы тоже хотим знать, в чем там дело». Спрашивается: чем же притягивала публику эта малопонятная иностранная пьеса? Думаю, одной из причин ее популярности была невероятная привлекательность двух сильных личностей – Генриха и Алиеноры.

Есть такие натуры – уникальные от рождения. Жизнь может позволить или помешать проявиться этой уникальности. В случае с Алиенорой все совпало – необыкновенные задатки и поразительная судьба.

Что особенного было в ней от рождения? Безусловно, недюжинное физическое здоровье – большая редкость для Средневековья. Эта женщина прожила не менее 80 лет, чего в ту эпоху практически не бывало. Человек за 40 считался пожилым, за 50 – весьма престарелым. Например, в хронике говорилось: «Престарелый Карл VI Безумный подписал договор в Труа…». И я, будучи молодым еще исследователем, как-то повторила эту формулировку в одной из своих статей. А потом более опытные коллеги указали мне на «некоторую неточность»: в 1420 году, когда подписывался договор в Труа, Карлу VI было 52 года.

Дата рождения Алиеноры известна приблизительно, потому что в Средние века фиксировалось крещение, а не появление на свет. Но мы знаем, что Алиенора родилась примерно в 1124 году. Дата смерти сомнений не вызывает – 31 марта 1204 года.

Тринадцатый век, начало которого она застала, – это последний взлет рыцарской эпохи, переход от победоносного шествия рыцарской идеологии, рыцарской литературы, рыцарской культуры к начинающемуся закату. Сама Алиенора и ее любимый сын Ричард Львиное Сердце – символы западноевропейской рыцарской культуры и традиций. Они не просто чтили рыцарский идеал – они действительно следовали канону рыцарского поведения.

Ричард Львиное Сердце был английским королем всего 10 лет, а времени в Англии провел еще меньше. По воспитанию он был французом. Таким его вырастила мать – Алиенора Аквитанская, происходившая из Аквитании – провинции на юго-западе Франции с центром в Бордо. Аквитания – это река Дордонь, ее притоки. На каждом склоне свой сорт винограда. Климат очень теплый. Тогда, как и сейчас, это был винный край, а французские вина ценились во всей Европе. Они стоили очень дорого, и в основном их пили короли.

Кроме того, в Аквитании процветало ювелирное и оружейное дело, искусство чеканки по металлу. Во всем этом сказывалось влияние арабов, владевших территориями на соседнем Пиренейском полуострове. В Аквитанию завозили лучшую в мире толедскую сталь. Изготовленный из нее меч рассекал пополам падающий сверху шелковый платок или шарф.

В Аквитании раньше, чем в остальной Франции, сложилась особая культура – средневековая куртуазия. Куртуазные манеры, куртуазное поведение. Поклонение Прекрасной Даме. Стихи в ее честь. Трубадуры. В такой обстановке родилась и выросла Алиенора Аквитанская.

Ее отец, герцог Генрих Гильом VII Аквитанский, был известным трубадуром. Он устраивал пиры, на которых читали нараспев или даже пели стихи. Позже Алиенора делала то же самое в Париже, который по сравнению с Бордо был мрачным, сырым северным городом.

В Аквитании практиковались также диспуты о любви и состязания поэтов: кто красивее воспоет любовь. Алиенора выступала на них в роли судьи.

Она была очень хороша собой. В те патриархальные времена красавицы были, можно сказать, «пронумерованы», хотя конкурсов красоты и не проводилось. Так вот Алиенора считалась первой красавицей. К тому же она была единственной наследницей Гийома Аквитанского.

Во Франции XII века герцоги – представители королевского семейства, обязательно имеющие кровное родство с Капетингами, занявшими трон в конце Х столетия. Герцоги составляют придворное окружение, они воюют за короля. И король понимает: чтобы за него сражались, надо хорошо платить. Поэтому герцоги – обладатели огромных владений (земля была в Средние века величайшей ценностью).

Средневековая Франция – это конгломерат земель графов Шампанских, герцогов Аквитанских, графов Тулузских, герцогов Бургундских, герцогов Нормандских. Владения некоторых из них были крупнее королевских. Капетингов избрали королями в 987 году, для порядка, потому что государству требовалась единая власть. Но они были далеко не самыми сильными. И сами герцоги были богаче, чем Капетинги, происходившие из графов Парижских. Тогдашний Париж – почти деревня, окруженная лесами и болотами. Его судьба, кстати, удивительно похожа на судьбу Москвы – такого же малозаметного и далеко не центрального населенного пункта. Весь Париж состоял тогда из острова Сите, а королевские владения – это земли от Парижа до Орлеана – такое небольшое овальное блюдечко на карте Франции. Вокруг же были земли могучих герцогов.

Алиенора Аквитанская как наследница одной из богатейших провинций в 15 лет стала лучшей невестой Западной Европы. Предложений было великое множество. Но отец решил отдать ее одному из Капетингов – принцу Людовику, сыну царствующего Людовика VI Толстого. Отец жениха был действительно невероятно тучен и могуч: не всякий конь мог нести его на себе. Политические возможности этого монарха были не очень велики, но им уже владела идея сильной королевской власти. Поэтому на границах своего домена, называвшегося Иль-де-Франс (буквально: «Остров Франции»), он разрушал замки, в наступлении которых видел угрозу своему могуществу.

У Людовика VI был умный, талантливый, для своего времени высокообразованный советник – аббат Сугерий. Этот дальновидный политик подсказал королю, чтобы наследник посватался к Алиеноре Аквитанской.

Почему предложение было принято? В средневековой Франции герцоги носили короны, правда, иной формы, чем королевская. Герцогская корона у Алиеноры уже была. Но ведь и королевскую получить вовсе не плохо. Так что Гийом незадолго до смерти дал согласие на брак дочери с принцем Людовиком.

Бракосочетание проходило в Бордо. Невесте было 15, жених чуть старше. Современники обратили внимание на красное платье красавицы-невесты.

В разгар пышного пира пришло известие: отец принца Людовика скончался. Король умер – да здравствует король! Юный муж Алиеноры прямо во время свадьбы сделался французским королем Людовиком VII. И она прибыла в Париж в статусе французской королевы.

Париж встретил ее сурово. Это описано всеми современниками. Правда, читать их свидетельства надо между строк. Можно догадаться, что парижанам новая королева не понравилась. Она была «другая» – воспитанная в иной, непонятной им культуре.

Южнофранцузская и северофранцузская культуры того времени отличались друг от друга. На севере и юге говорили на разных диалектах французского языка. Например, на юге произносили «Лангедок», на севере – «Лангедойль». А людям почему-то свойственно раздражаться, когда кто-то говорит не так, как они.

Южнофранцузской культуре оставалось жить уже не очень долго. Она фактически прекратила свое существование при правнуке Алиеноры – Людовике IX Святом. Разгромив ересь альбигойцев, он, по существу, уничтожил культуру юга, «сравнял» две части Франции.

Когда же юная королева-южанка появилась в Париже, в ней все было не так: и говор, и слишком яркая одежда. На севере у суровых рыцарей должны были быть малозаметные жены. Алиенора была не такова. Привыкшая дома к диспутам о любви, к стихам и песням, она прибыла в окружении трубадуров и держалась очень свободно. Убогий, но строгий парижский двор сразу вынес ей приговор. Ее сочли развратницей.

Но Людовик был влюблен в свою молодую жену, ослеплен ее красотой. Он разрешил ей участвовать в официальных приемах и вместе с ним подписывать официальные документы, что до этого не было принято при дворе. Аббат Сугерий, который хотел сам управлять юным королем, увидел в ней опасную конкурентку.

При всей искренней любви к жене Людовик VII превыше всего ставил молитвы. Он был предельно набожен и строг в отправлении обрядов. Алиенора хотела поэзии, песен, веселых пиров, а муж требовал безусловного соблюдения постов. Хронисты сохранили ее высказывание: «Я замужем скорее за монахом». И этот «монах» совсем ей не подходил.

Брак длился тринадцать лет. За это время Алиенора родила трех дочерей. А королю, конечно, нужен был сын-наследник. Строгих правил престолонаследия еще не существовало, но все-таки мальчик был предпочтительнее. Так что у Людовика появился повод упрекать жену, не признаваясь открыто, что его просто замучила ревность.

В конце 1140-х годов Людовик принял решение возглавить Крестовый поход. Это движение началось в XI веке, когда в 1095 году, после Клермонского собора католической церкви, папа Урбан II призвал христиан идти освобождать Иерусалим, захваченный турками-сельджуками. Отбить город у мусульман удалось в 1099 г., но вскоре сельджуки начали теснить государства крестоносцев на Ближнем Востоке.

Крестовый поход – это рыцарская затея, прекрасно сочетающаяся с набожностью: святые земли и святые цели. Идея возглавить Крестовый поход овладела Людовиком VII. Такой поход обязательно должен был стать победоносным, и это означало бы колоссальное усиление власти Капетингов.

Второй крестовый поход состоялся в 1147–1149 гг. И Алиенора приняла в нем участие. От Парижа до Палестины около 7000 км. Вместе со своими фрейлинами королева одолела часть пути по суше, часть – по морю. В рассказах современников есть одна интересная деталь. Время от времени Алиенора со свитой скакала впереди крестоносного войска в костюме амазонки. Что это значит? Почти голые ноги, и обнажена одна грудь. Невозможная дерзость для Средних веков. Считалось, что это делается для воодушевления крестоносного воинства. Воинство, несомненно, было в восторге. А супруг – нет. Между Алиенорой и Людовиком начались конфликты.

Тогда же, когда участники похода добрались до Сицилии, Алиенора повстречала своего родственника, который бывал в ее доме, когда она была девочкой. Это был знаменитый рыцарь по имени Раймунд де Пуатье. Ребенком она играла у него на коленях. Теперь же она была взрослой, а он еще не состарился. Они увлеченно вспоминали прежние разговоры и шутки. У Людовика был очевидный повод для ревности.

В далекие уже советские времени нам, студентам-историкам, твердили, что историей управляют только объективные законы. Они двигают ее, как локомотив по рельсам. А мчится этот локомотив вперед, в прекрасное будущее.

Но на самом деле историей правит не только это. Не меньшее, а подчас большее значение имеют явления, которые мы сегодня называем ментальными, психологическими, душевными порывами.

Кстати, реальный Карл Маркс был очень далек от формализованного марксизма, созданного его продолжателями. Сам он был очень добросовестным человеком, серьезно интересовался историей. Сохранились его конспекты, которые и сегодня могут служить образцом работы с научной литературой.

Так вот, описывая неудачный Второй крестовый поход и последующие события, Маркс пишет: «Осел Людовик, развелся с Алиенорой Аквитанской». Осел потому, что на обратном пути из Крестового похода привел корабли в Италию, получил аудиенцию у папы римского и испросил разрешения на развод с Алиенорой. Вообще католицизм не допускает разводов. Но Людовик сумел задобрить папу, и тот «обнаружил» слишком близкое родство Капетингов и Аквитанского дома. Чистое лицемерие! Все королевские и герцогские дома Европы были в какой-то степени родства.

И развод состоялся. Он стал потрясением для европейской аристократии. Особенно интересным это событие было потому, что Алиенора сохраняла прежнюю красоту и почему-то никак не начинала стареть.

Но «ослом» Людовик был не просто потому, что отказался от жены-красавицы. Он потерял Аквитанию! Когда после его брака с Алиенорой к французскому королевскому домену Дофине присоединилась Аквитания, это было подобно, с точки зрения масштаба, присоединению арбуза к яблоку.

Отец Алиеноры позаботился о том, чтобы ее наследство было от нее неотторжимо. Куда она – туда и Аквитания.

Судя по тому, как Алиенора отзывалась о Людовике, женской трагедии в разводе для нее не было. Ее пугало другое – что ее немедленно похитят. Ведь вокруг имелось немало желающих заполучить Аквитанию.

Но в этот момент ей поступило предложение от Генриха (тогда еще на французский лад – Анри) – сына графа Анжуйского. Вероятнее всего, ранее они мимолетно виделись в Париже. Он был совсем юн, лет на восемь или девять младше Алиеноры – матери трех дочерей.

Тем не менее она приняла его предложение. Видимо, она его помнила, и он ей нравился. В Средние века существовал свой эталон красоты. Мужчина – обязательно высокий, крупный, светловолосый. В роду Генриха все были именно такими. Неравнодушное отношение Алиеноры к жениху подтверждается и тем, какое страстное чувство между ними вспыхнуло, и тем, с какой ненавистью они потом расставались. Все что угодно, только не безразличие!

В то же время Алиенора, конечно, принимала во внимание и то, что у Генриха имелись права на английскую корону. Его мать Матильда была дочерью английского короля Генриха I, его единственной наследницей. Генрих I заставил своих придворных дважды поклясться, что в случае его смерти они присягнут Матильде.

Это было несколько странно: женское правление почти не практиковалось. Неудивительно поэтому, что приближенные короля, после того как поклялись в первый раз, сразу же отреклись от своей клятвы. У Матильды был двоюродный брат Стефан Блуазский, и часть аристократии предпочитала видеть его наследником короны. Началась опустошительная гражданская война.

Разорив страну, стороны примирились. Матильда уступила права на престол Стефану, и он тут же короновался. Она до этого была коронована условно, не в Вестминстерском аббатстве, как положено по британским законам.

Условием передачи прав Стефану, человеку немолодому и не очень здоровому, стало то, что его наследником станет Генрих – сын Матильды от графа Анжуйского.

Сын Матильды вошел в историю как король Англии Генрих II Плантагинет. Плантага – растение. Одни исследователи считают, что это подорожник, другие говорят, что по-русски оно называется «дрок». Графы Анжу любили украшать его крупными листьями свои шлемы во время рыцарских турниров.

В 1152 году, через несколько месяцев после развода, Алиенора вышла замуж за Генриха Анжуйского. Через два года, уже после смерти Стефана Блуазского, Генрих стал английским королем. Это была третья по счету корона на голове Алиеноры.

Британия находится еще севернее, чем Париж, и нравы там еще строже. Алиенору вновь восприняли как развратницу. А она опять была просто другой, не такой, как ее окружение. И супруг, как и в прошлый раз, был страстно в нее влюблен и всюду появлялся с ней вместе.

Злосчастный Людовик VII после развода распространил слух, что Алиенора не способна родить мальчика. Он оправдывал развод необходимостью думать о наследнике.

Но, сделавшись английской королевой, эта женщина будто овладела законами природы и стала производить на свет мальчиков одного за другим. И только один из них умер во младенчестве. Остальные остались живы и выросли. Старший, Генрих, еще при жизни отца называвшийся «молодой король»; Жоффруа, Ричард и Иоанн, рожденный, когда его матери было уже за 40. Он вошел в историю под именем Иоанн Безземельный. Вроде бы совсем неудачный король. Впрочем, именно при нем по требованию элиты была подписана Великая хартия вольности – прообраз своего рода английской конституции, документ, подготовивший возникновение парламента.

Сыновья Алиеноры, а потом ее внуки и правнуки оставили очень большой след в истории. Они правили в Англии, во Франции, в Сицилийском королевстве, в Кастилии (на территории будущей Испании) и в Германской империи. Это дало основания французскому историку Режин Перну назвать Алиенору бабушкой средневековой Европы. Можно сказать, что она была и прабабушкой: среди ее правнуков – Людовик IX Святой, сын ее внучки Бланки Кастильской. Алиеноре было около 80, когда она перевалила за Пиренеи, чтобы сосватать кастильского жениха своей внучке Бланке.

А пока Алиенора была молода, она как-то ухитрялась сочетать постоянное рождение детей с балами, приемами, поэзией трубадуров, верховой ездой. У нее удивительное здоровье и редкое жизнелюбие, вскормленное, наверное, аквитанскими винами.

В это время во Франции ее бывший супруг Людовик VII был одержим идеей наследника. Он женился во второй, потом в третий раз. Его третья жена – графиня Адель Шампанская – наконец-то произвела на свет мальчика, будущего великого французского короля Филиппа II Августа. Ему предстояло править с 1180 по 1223 год. Серия французских научных трудов «Основатели Франции» открывается его биографией. Это был великий дипломат. Он умел маневрировать почти в византийском духе.

Мог ли он Филипп вырасти вне ненависти к Плантагинетам? К этой «развратнице» Алиеноре, которая так досадила его отцу? Из-за нее Франция потеряла Аквитанию, что существенно ослабило Капетингов. Воспитанный в ненависти к английскому правящему дому, Филипп стал действовать хитро и тонко.

Он придумал сложный ход – «дружить» с молодыми Плантагенетами, со всеми по очереди сыновьями Алиеноры. Внедриться в ее семейство. И ему это удалось.

Сначала он «подружился» с «молодым королем» Генрихом – старшим сыном Алиеноры. Тот был большим любителем домашних праздников. И Филипп превратился в поклонника семейных торжеств. На Рождество он обязательно приглашал Генриха к себе или прибывал к нему в Англию.

«Молодой король» Генрих умер рано, – и Филипп тут же подружился со следующим – Жоффруа. Тот очень любил турниры и никак не мог принять решение: чему посвятить жизнь – рыцарству или духовному званию. Он тоже прожил недолго и умер от смертельного ранения на рыцарском турнире.

Общаясь с молодыми Плантагенетами, Филипп настраивал их против отца. А основания для этого были: Генрих II отличался властностью и суровостью нрава. Он провел в Англии очень важные преобразования и постоянно стремился к расширению английских владений во Франции.

Характер Генриха II проявился особенно ярко, когда он совратил невесту своего сына Ричарда (в домашнем общении – Алису), которую прислали из Парижа. Это был страшный удар для Ричарда – тот так никогда уже и не женился. Более того, ходили упорные слухи о его нетрадиционных склонностях.

Филипп все рассчитал правильно. Семейство Плантагенетов можно было взорвать именно изнутри. Сыновья Алиеноры унаследовали ее энергичную и страстную натуру, а их отец давал повод для того, чтобы они были им недовольны. Играя на внутрисемейных противоречиях, Филипп II разжег конфликт, который вошел в историю под названием «война сыновей». Предлогом для этого стало то, что король «неправильно» распределил между детьми свои земли. По сути же сыновья давали Генриху понять, что им надоело дожидаться его смерти. Все они хотели править.

Алиеноре надо было выбрать, на чьей она стороне. Муж дал и ей повод для недовольства. Вскоре после рождения младшего сына Иоанна король впервые завел фаворитку. Увлеченный этой женщиной по имени Розамунда, он отодвинул Алиенору на второй план. А она не была на это согласна. Через короткое время Розамунда неожиданно умерла. Конечно, ходила молва о том, что Алиенора ее отравила. Но еще важнее было другое: королева стала настраивать сыновей на войну против отца. Она дважды участвовала в их бунте, скакала на коне вместе с войском. Такова была ее месть за измену.

Таким поведением Алиенора буквально вынудила Генриха отправить ее в заточение. Ее содержали не в повале, не в цепях, но она оказалась изолирована от двора, от светской жизни. Для нее это было страшное наказание. В этих условиях она провела долгие 16 лет.

В 1189 году Генрих II скончался. Его наследником стал Ричард I по прозвищу Львиное Сердце, который сразу же выпустил мать на свободу.

Ричард был очередным «другом» французского короля. В общении с ним хитрец Филипп сделался страстным поборником рыцарства. Друзья побратались, и хронисты пишут о них: «Они разделяли ложе». Сегодня трудно сказать, как именно надо понимать это утверждение.

Как только Ричард стал английским королем, он решил организовать и возглавить Крестовый поход. Филипп горячо его поддержал. Третий Крестовый поход начался в 1189 году. Алиенора на этот раз осталась при дворе. Она стремилась управлять государством, и это у нее неплохо получалось.

Поход оказался неудачным. Одной из главных причин этого была политика Филиппа II, который начал приподнимать свою дружественную маску. В разгар военных действий на Ближнем Востоке, когда была взята неприступная Акра и Ричард поднял над ней свое знамя (не очень рыцарственно сбросив укрепленное там чуть раньше знамя австрийского герцога Леопольда), Филипп вдруг объявил, что заболел, и торопливо отплыл во Францию. Оттуда начали поступать известия о том, что Филипп готовится к войне, собираясь отбить французские владения у английского королевского дома.

Ричард тайком, инкогнито, в сопровождении небольшого числа людей, отправился в обратный путь, чтобы дать отпор Филиппу. По пути он попал в плен к тому самому герцогу австрийскому Леопольду, чье знамя недавно заменил своим. И герцог, нуждавшийся в средствах, продал пленника (видимо, не без удовольствия) германскому императору Генриху VI. Торговля знатными пленниками – вполне обычное дело в Средние века. За них давали очень хорошие деньги.

Сейчас историки знают доподлинно, что его «лучший друг» Филипп II платил Генриху VI за каждый день заточения Ричарда.

На родине о его местопребывании ничего не знали. Алиенора писала разным европейским монархам, папе римскому, требуя помочь в освобождении сына. Ее послания были очень выразительны. Она сравнивала Ричарда с Ахиллом, сражавшимся под стенами Трои. Мать собирала деньги для выкупа плененного сына. Чтобы добыть их, она обложила население Англии дополнительным налогом.

Есть легенда о том, как удалось найти место заточения Ричарда. Некий трубадур из его аквитанских владений, товарищ по пирам и поэтическим состязаниям, решил идти по разным европейским замкам, надеясь, что Ричард услышит знакомые песни и отзовется. Когда странник пел около очередного немецкого замка, раздался радостный голос Ричарда.

Наверное, в реальности все было не так романтично, но выкуп Алиенора действительно внесла, и в 1192 году Ричард вернулся в Англию. Он немедленно начал готовить войну против Филиппа. Во время одного мелкого столкновения величайший рыцарь Европы был убит. В одной исторической книжке говорится: «Он был убит случайно пролетавшей стрелой». Нет, отнюдь не случайно она там пролетала. Зная коварство Филиппа II и его ненависть к сыновьям Алиеноры и Генриха II, можно не сомневаться: это было продуманное убийство.

Власть в Англии перешла к младшему Плантагенету – Иоанну Безземельному. И кто же сделался на первых порах его лучшим другом? Конечно, французский король Филипп II из дома Капетингов!

А за два года до смерти Алиеноры, в 1202-м, Филипп окончательно сбросил маску. Он объявил войну Англии. Предлогом для этого было то, что Иоанн, получивший в наследство Аквитанию, должен принести ему, французскому королю, клятву верности – оммаж. Это было невыполнимое требование: один король никогда не стал бы на колени перед другим. А поскольку Иоанн не принес клятвы, Филипп назвал его неверным вассалом. Кроме того, Филипп распространял слух о том, что английский король виновен в убийстве его племянника, и требовал, чтобы Иоанн явился во Францию на суд.

Началась война. Алиенора не застала ее трагического конца. Ей не суждено было узнать, что Филипп отбил львиную долю владений Английского дома во Франции. Алиенора скончалась в 1204 году. Ее похоронили, как она и просила, в Аквитании, рядом с любимым сыном Ричардом. Вместе с ней ушел в прошлое рыцарский век.

Иногда имя этой удивительной королевы пишут неправильно, называя ее Элеонорой. Но нет, в ее имени скрыт глубочайший смысл. Оно происходит от латинского alienum – «чужая, другая». Ее назвали так, потому что она родилась после смерти своей сестры Элеоноры и была для родителей другой дочерью. Но другой она оказалась и в истории – отличной от прочих женщин, с особым здоровьем, особым характером, особой судьбой.

Жанна д'Арк: два года перед бессмертием

Жанна д’Арк для меня – тема давняя. В молодые годы я начала заниматься Столетней войной. А учили нас тогда в соответствии с советской схемой: причины войны, этапы войны, итоги войны… Как будто все процессы протекали сами собой. Когда же я обратилась к источникам, то с изумлением увидела, как там много людей. И какие личности!

С Жанной же вообще никто не может сравниться. Такая короткая жизнь – и потом бессмертие.

Ее подвиг начался с безусловной веры в чудо. А потом оказалось, что она сама и есть чудо – в истории не случалось ни до, ни после ничего подобного.

Людям свойственно мечтать о чудесах и верить в них. Когда в Москве, в храме Христа Спасителя, демонстрировались христианские святыни – дары волхвов, в очереди к ним стояли сотни тысяч людей, далеко не всегда глубоко религиозных. Эти толпы пришли за чудом.

Потребность в чуде обостряется во времена тяжелых испытаний и страшных невзгод. Так было и во Франции в годы Столетней войны. И чудо случилось: появилась Жанна д'Арк.

Родилась Жанна предположительно в 1412 году. Она сама свой возраст помнила приблизительно. Это было типично в те времена, особенно для людей простого сословия. Тем не менее в 2012 году условно отмечался ее 600-летний юбилей. В статье «Юбилейный год Жанны д'Арк: историографический обзор», опубликованной в сборнике «Средние века», О.И. Тагоева показала, какая толпа людей «кормится» от Жанны д'Арк. Среди них немало и таких, кто навязывают обществу откровенные мифы, например, о том, что Жанну не казнили, король в последнюю минуту ее подменил – и она якобы жила под видом придворной дамы д’Армуаз. Те, кто распространяет эту легенду, называются «сюрвивисты» (от английского to survive – «выживать»).

А есть еще вторая группа – «батардисты» (или «бастардисты») – сторонники мифа о том, что Жанна – вовсе не крестьянская девочка, а незаконнорожденная дочь королевы Изабеллы, которую, явно преувеличивая, считали ужасной развратницей, и принца Людовика Орлеанского – кузена короля. Тайно рожденную девочку, по этой версии, отдали на воспитание в деревню. Подобных псевдоисследований издается очень много.

А параллельно существует серьезная наука, пишется настоящая биография Жанны. В нашей стране ею занимался блистательный Владимир Ильич Райцес. Замечательные книги о Жанне опубликовали А.П. Левандовский (в серии «ЖЗЛ») и А.Б. Скакальская («Процесс Жанны д'Арк. Материалы инквизиционного процесса»).

В российском сознании с Жанной д'Арк связаны два крупных недоразумения. Первое – представление о том, что она возглавила освободительное движение народа Франции против захватчиков. Это написано во многих учебниках. И это абсолютно неверно. Жанна не была предводительницей народного движения. Она была полководцем короля, человеком, преданным идее королевской власти и лично королю так, как это было возможно в момент рождения нации. Король и Франция были для нее неразделимы. Она сама всегда это подчеркивала. Освободительное же движение, особенно интенсивное в Северной Франции, началось позже, в 1440-х годах, лет через десять после смерти Жанны, и возглавил его тоже король.

Еще король Карл V по прозвищу Мудрый в XIV веке призывал крестьян вооружаться, укреплять церкви, монастыри и сопротивляться англичанам, которых он называл «злейшими врагами». Но это было задолго до Жанны. Она же возглавляла в конце первой трети XV века королевское войско. Преимущественно духовно. И только иногда – как настоящий полководец. Да, она участвовала в нескольких сражениях, но сама говорила о себе: «Я никого не убила». Когда инквизиторы спросили: «Жанна, что ты ценишь больше: твой штандарт с изображением Христа или твой меч?», – она ответила: «Конечно, мое знамя. Мечом я вообще никого не убивала».

Второе недоразумение также твердо в нашем сознании. Мы думаем, будто Жанна д'Арк погибла в результате предательства. Знаем, что ее предали все: и король, и придворные; что вокруг нее плелись интриги, что ей помешали освободить Париж. В действительности она вряд ли бы его заняла. Да, король приказал отступить, когда Жанна еще верила, что надо наступать. И предательство, безусловно, было – у ворот Компьена, где ее взяли в плен. Перед ней закрылись ворота города. Поэтому она попала в плен к бургундцам – союзникам англичан.

Но Жанна видела страшное предательство совершенно в ином. Когда ее спросили: «Боишься ли ты чего-либо?», – она сказала: «Только предательства». И уточнила (это запротоколировано): она сама предала тех святых, чьи голоса к ней обращались, когда в минуту слабости на очень короткое время отреклась от веры в то, что они с ней говорят. Вскоре она нашла в себе мужество снова сказать: «Нет, все было так, как я говорю».

Есть и еще один вопрос, лишь на первый взгляд кажущийся простым. За что конкретно Жанну д'Арк в итоге казнили? Целый год инквизиторы старались поймать ее на ереси, на отклонении от христианской догмы – и не смогли. И казнили ее, как это сегодня ни удивительно, за ношение мужского костюма. Она объясняла инквизиторам, почему выбрала для себя такую одежду: «Мне кажется, что, постоянно находясь в обществе мужчин, солдат, офицеров, гораздо более прилично и благоразумно надевать мужской костюм». Тем не менее это было признано преступлением. А на многих позднейших изображениях, особенно XVIII века, Жанна предстает с мечом и в длинной юбке. Так ее рисовали для приличия.

Вспомним конкретную биографию Жанны. Для появления таких удивительных людей требуются особые обстоятельства. Как говорит М.М. Жванецкий, «беда большая нужна». Столетняя война стала большой бедой Франции. В тот период в Западной Европе, на территории бывшей Западной Римской империи, сложились самостоятельные государства, между ними развернулось соперничество. К XIII–XIV векам в регионе выделились два очевидных лидера – королевства Англия и Франция. Их исторические судьбы были перепутаны. В XI столетии рыцарь с севера Франции Вильгельм Рыжий (потом он стал именоваться Вильгельм Завоеватель) занял территорию Англии, и на английском троне укрепилась нормандская династия.

Затем, в XII веке, была история с браком Алиеноры Аквитанской: бывшая жена французского короля, Людовика VII, с которой он развелся, стала королевой английской. Она была родом с юго-запада Франции, а ее дети много лет правили Англией. Ее сын Ричард Львиное Сердце – знаменитый рыцарь и английский король. Только вот историки спорят: сколько времени он провел в Англии за 10 лет правления? Несколько месяцев? Или несколько недель?

У английских правителей были огромные владения во Франции – чуть ли не половина французских земель. Из-за этого они юридически считались вассалами французских королей, которые фактически были в тот момент значительно слабее. И все равно было положено, чтобы английский король принес французскому вассальную клятву. Все это, в сочетании со множеством других обстоятельств, развязало Столетнюю войну.

В 1337 году английский король Эдуард III, очередной наполовину француз, сын французской принцессы Изабеллы, объявил себя правителем и Англии, и Франции.

Для Франции события в начале войны развивались трагически. Англичане одерживали победу за победой: в 1340 году в битве при Слейсе был уничтожен французский флот. Утонуло такое количество людей, что в Англии появилась даже жестокая пословица: «Если бы рыба получила возможность говорить, она бы заговорила по-французски».

В 1346-м англичане разгромили французов при Креси. Это было потрясением для рыцарей Франции, застывших в своем самомнении, считавших себя непобедимыми, особенно после Крестовых походов, где многие из них прославились.

Столетняя война не шла непрерывно – она состояла из походов и отдельных стычек. В 1356 году, в битве при Пуатье (а это уже юго-запад Франции) французское королевское войско опять было наголову разбито отрядом английского принца.

Казалось, страна гибнет. Но в это время, к счастью, в течении войны возникла большая пауза, связанная с внутренними проблемами обеих сторон.

В начале XV века в Англии к власти пришла династия Ланкастеров. Это была узурпация (Ланкастеры низложили последнего Плантагенета). И, как это часто бывает, главной задачей узурпаторов стало доказать, что они вовсе не узурпаторы. Генрих IV, а потом его сын Генрих V были одержимы этой идеей. Успешная война против давнего политического соперника – французской монархии – могла бы укрепить авторитет Ланкастеров.

Столетняя война возобновилась. В 1415 году в битве при Азенкуре английские войска под командованием Генриха V нанесли французам очередное ужасающее поражение. Французская армия была фактически уничтожена.

На французском престоле был в тот момент Карл VI – психически больной человек. Придворное окружение, как всегда бывает в таких ситуациях, стремилось воспользоваться положением в своих интересах. Разгорелась борьба за власть, перешедшая в гражданскую войну так называемых бургиньонов и арманьяков – двух сильных придворных партий. Герцог Бургундский – крупнейший правитель на северо-востоке Франции – стал союзником англичан.

Охваченная гражданской войной Франция страдала от разбоя и мародерства. Повсюду стоял стон. Невозможно было поверить, что такая славная некогда страна просто исчезнет, будет поглощена маленькой островной Англией. Нависшая угроза ускорила формирование того особого духа, который историки называют национальным самосознанием. И жители одного из осажденных французских городов заявили: «Скорее умрем, чем сделаемся англичанами». Значит, они уже хорошо сознавали, что воюют с представителями другой нации. Кстати, холодок между французами и англичанами остался, судя по всему, и в последующие века…

В обстановке военного кошмара, ожидания гибели, всплеска ненависти к врагу во Франции началось то, что можно условно назвать «энергетическим поиском чуда». Надеяться на чудо и верить в него свойственно людям во все века – и королю Людовику IX Святому, который в XIII столетии отдал чуть ли не всю государственную казну за гвоздь с распятия, и современному человеку, выстаивающему огромную очередь к дарам волхвов.

Во Франции во время Столетней войны ждали чуда. Задолго до Жанны д'Арк, в середине XIV века, возникла такая легенда: перед битвой при Пуатье один пастух из Шампани прошел по диагонали почти всю Францию с северо-востока на юго-запад, чтобы попасть в шатер к королю Иоанну II Доброму и сказать ему: «Мне было видение. Ангел по поручению Господа предупредил, что французскому королю не надо вступать в битву при Пуатье – он будет разбит». Но король был рыцарем и не мог отменить назначенное на завтра сражение. И был разбит, как его и предупреждали.

Не раз на протяжении Столетней войны появлялись разные прорицатели, визионеры. Средневековые люди вообще склонны к видениям. Этому содействует атмосфера христианского богослужения: музыка, пение, состояние совместного чувствования при весьма низком уровне образования и длительной духовной монополии католической церкви.

На гребне особого эмоционального состояния, связанного с ожиданием чуда, родилась молва о том, что Францию губят женщины. Приводились многочисленные примеры. Так, в начале войны, после первой крупной высадки англичане осадили порт Кале. Он был неприступен. Защитники терпели страшные мучения, от голода ели кошек, но не сдавались. И вот под стенами Кале появился с войском французский король Филипп VI Валуа. Жители города высыпали на стены, приветствуя его и ожидая, что он ударит по осадившим крепость англичанам. Но вместо этого он вместе с армией прошел мимо. Что пишут хронисты? Они утверждают: только советы злой хромоногой королевы Жанны Бургундской могли к этому привести.

Припомнили и Нормандское завоевание. Известное событие 1066 года, когда герцог Нормандии Вильгельм завоевал будущую Англию и сел на английский престол, лишило французских королей богатой и стратегически важной Нормандии. Это событие также связали с неудачным династическим браком и роковой ролью женщины по имени Джемма.

Где же противоположность женщине – этому сосуду греха? Девственность и чистота. Возникла идея Девы. Именно это слово станет прозвищем Жанны. Нам никогда уже не узнать, кто именно высказал мысль о том, что Францию спасет Дева. Но такое представление стало очень популярно.

Жанна родилась на северо-востоке Франции, в деревне Домреми. Рядом был единственный относительно крупный замок Вокулер, где служил комендантом человек по имени Бодрикур. Именно к нему в мае 1428 года явилась девушка в красном платье (это было ее единственное платье), с распущенными темными волосами. Она стала бесконечно терпеливо просить принять ее и выслушать. Когда же он согласился, она рассказала, что у нее поручения свыше. Ей являются святая Екатерина, святая Маргарита и реже святой Михаил и передают, что бог на стороне Франции. Он спасет Францию. Но чтобы помочь этому спасению, надо сделать «только два дела». Первое – помочь дофину снять осаду с города Орлеана. Второе – организовать коронацию.

Речь шла о сыне безумного короля Карла VI. Родная мать, Изабелла Баварская, будучи игрушкой в руках политиков, объявила, что ее сын Карл – незаконнорожденный. Поэтому он не был законно коронован. Придворное окружение называло его королем, но для многих он оставался дофином – наследником престола.

Орлеан к тому времени давно находился в прочной английской осаде, жители страшно бедствовали. Если бы он пал, это открыло бы англичанам путь на юго-запад Франции, к Средиземному морю, а там уже не было мощных французских крепостей. Осадой Орлеана командовал талантливейший английский полководец Джон Тальбот, которого называли британским Ахиллом.

Неизвестно, почему Бодрикур, пусть и далеко не сразу, прислушался к словам Жанны и согласился ей помочь. Одна из версий, которую поддерживал замечательный советский историк В.И. Райцис, исходит из самых что ни на есть личных мотивов. При дворе дофина Карла жила его теща – Иоланда Арагонская. Она очень любила юродивых и прорицателей. Не исключено, что Бодрикур хотел доставить удовольствие этой влиятельной даме – просто чтобы быть замеченным.

Он дал Жанне сопровождающих. В феврале 1429 года она добралась до замка Шинон, где жил дофин Карл. То, что произошло дальше, стало одним из самых знаменитых загадочных событий в мировой истории. На эту тему написаны целые библиотеки. Существует огромная фильмография. Чтобы проверить удивительные способности Жанны, Карл приказал одному из своих придворных занять кресло, заменявшее ему трон, а сам затерялся в толпе. Как рассказывали очевидцы, девушка вошла и, даже не обратив внимания на того, кто изображал короля, направилась прямо к дофину.

Как она могла его узнать? Его портрет чеканили на монетах. А у него был, как и у многих Валуа, огромный сливовидный нос. Более поэтичная версия встречается у французского драматурга Жана Ануя: она заметила особенный взгляд, неуверенный, будто обращенный внутрь. Карл, конечно, испытывал душевные муки после того, как мать объявила его бастардом. По договору 1420 года в Труа между Англией и Францией его следовало изгнать из королевства. Он не уехал. Но положение его было шатким.

Кроме того, в детстве Карл стал свидетелем страшной резни в Лувре, когда Париж был взят бургундцами. Мальчик мог погибнуть. Его спас старик коннетабль. Пробираясь по залам дворца, они буквально скользили в лужах крови. Не застыл ли тогда ужас в его глазах?

Так или иначе, Жанна узнала дофина, подошла к нему и коротко поговорила с ним. Позже инквизиторы бесконечно задавали ей один и тот же вопрос: «Что ты сказала королю?». Ответ был всегда один: «Этого я вам сообщить не могу». Даже перед лицом казни.

Историкам остается лишь строить предположения. Наверное, она говорила от имени голосов, которые, безусловно, слышала. Шарлатанкой она точно не была. Возможно, она сказала Карлу, что через нее Господь передает ему: ты законный сын и настоящий король. А ведь он тоже жаждал чуда. И в нем совершился психологический переворот. Вся его дальнейшая жизнь это доказала.

После первой встречи с дофином Жанну передали для изучения специальной комиссии богословов. Они удостоверились в том, что она девственница. Но кроме этого, задавали многочисленные вопросы, на которые она отвечала с поразительной выдержкой. Понятно, что Жанна не умела писать, – протокол вели другие люди. Но их записи отражают ее спокойную и ясную речь. Так что комиссия пришла к заключению, что эта девушка никак не может быть посланницей дьявола. И тогда дофин Карл разрешил ей действовать.

Жанна прибыла к стенам осажденного Орлеана во главе королевского войска. О ней уже знали. В Средние века слухи распространяются удивительно быстро (некое устное подобие интернета). Полководцы Дюнуа, Лагир и другие поверили ей сразу и навсегда. И этой верой они подкрепили рождавшееся в тот момент чудо.

Для Жанны выковали светлые доспехи, у нее был белый конь и белый штандарт. Нашли для нее и меч, но она отказалась им пользоваться. На штурм захваченных англичанами крепостей она бежала со знаменем в руках – белой ослепительной точкой.

Первой была маленькая крепость Турель. Жанна поднималась по лестнице, когда одна из стрел попала ей в бедро. Ее унесли. Она потребовала немедленно вынуть стрелу, перевязать ногу – и вернулась.

Непонятно, почему ее ранила лишь одна из тучи стрел. Англичане славились стрельбой из лука. Вряд ли они все сразу разучились стрелять. Гораздо более вероятно, что они боялись в нее попасть. Ведь молва о Деве пришла и к ним.

Турель была взята, и Жанна стояла на башне со своим знаменитым знаменем. А 8 мая 1429 года потрясенные англичане ушли из-под стен Орлеана. Тальбот был взят в плен. Он в изумлении наблюдал, как отступает его войско. Что произошло? Англичане почувствовали, что французов будто подменили. Они поверили в победу.

Жанна торжественно въехала в город во главе французского войска. В Орлеане было великое ликование. Ждали дофина Карла, но он не появился.

А Жанна должна была выполнить второе важное поручение. Она звала Карла немедленно ехать на коронацию в Реймс. Он колебался почти три месяца. Ему предстояло двигаться через занятые англичанами французские земли. Жанна обещала: «Клянусь, я надежно проведу благородного дофина Карла и его войско».

После следующей победы французов при Патэ, где Жанна вновь была впереди, Карл решился ей довериться. Даже враждебные Жанне авторы, в том числе бургундский хронист Монстреле, не могли не писать о ней почтительно. Хроника отмечает: дофин с Жанной и войском лишь приблизился к Туру, а навстречу ему уже вышла большая депутация с докладом: английский гарнизон частично уничтожен, частично пленен, вот ключи от города.

Города сдавались один за другим. Часть англичан разбежалась, других взяли в плен, что было очень выгодно, потому что в Средневековье пленник – это товар. За него можно получить большой выкуп.

Дофин прибыл в Реймс – традиционное место коронации французских королей с начала Х века. Во время коронации Жанна, крестьянка, стояла в соборе со знаменем совсем близко от своего дофина. Это было нечто невиданное! Кстати, ее спрашивали, уместно ли знамя в соборе у алтаря. Она ответила: «Оно так много потрудилось, что заслужило это».

В городе развернулись торжества. Короля приветствовали толпы. Жанна постоянно была рядом. И среди криков «Да здравствует король!» то и дело слышалось: «Да здравствует Дева!». Могло ли это понравится Карлу VII?

С этого проезда по улицам Реймса началось стремительное охлаждение короля к Жанне. Когда он боялся идти в Реймс, он уже говорил ей: «Отдохни, Жанна!». После того как он повторил это несколько раз, она разрыдалась. Теперь он еще больше хотел, чтобы она «отдохнула». А она настаивала на том, чтобы взять Париж.

Париж был занят англичанами с 1416 года. Он давно перестал быть столицей Франции. Парижский парламент (суд) и Парижский университет встали на сторону английской власти. Вернуть Париж – как это много значило бы для Франции! Но посланцы Господа поручили Жанне два дела. О штурме Парижа они ничего не говорили. Она вышла за пределы своей божественной миссии. И потом признавала, что перестала слышать голоса.

Ее выбор вполне понятен. Что ей было делать? Вернуться в деревню? Снова ткать, прясть? И даже видя, что при дворе больше с ней не считаются, она не смогла сказать: «Моя миссия исполнена».

Взять Париж не удалось. Жанна снова была ранена, но она удивительно быстро восстанавливалась после ранений. Она самовольно покинула двор и отправилась в долину Луары, в сердце Франции, где еще были английские гарнизоны. Она считала своим долгом воодушевлять тех, кто там воюет.

Состоялось еще несколько удачных военных операций, где она была все в той же роли – символа со знаменем. А возле крепости Компьень Жанна была захвачена в плен.

Французы организовали вылазку из осажденной бургундцами крепости. Это делалось так. Ворота открывали, трубили в рог, бились, пока хватало сил, и уходили обратно. Жанна вышла первая, во главе отряда. Понятно, что при обратном движении она оказалась последней. И ровно перед ней и маленькой группой людей ворота закрылись. Защитники крепости потом говорили: мы боялись, что ворвутся бургундцы. Никакого предателя, который слишком рано закрыл ворота, так и не нашли.

Бургундцы, взявшие Жанну в плен, продали ее англичанам. Состоялся знаменитый судебный процесс в Руане. Следствие возглавил епископ Бовезский Пьер Кошон. По иронии судьбы, одно из значений французского слова cochon, созвучного фамилии Cauchon, – «свинья».

Во время процесса Жанна была совсем одна, в цепях. В оковах не было никакого практического смысла – только устрашение. Ее бесконечно долго допрашивали. Она сразу предупредила: «Я не знаю, о чем вы хотите меня спрашивать. Возможно, вы будете у меня спрашивать то, о чем я вам не скажу». Откровение божие она никогда никому не открывала, кроме Карла VII, которого называла «своим королем».

Инквизиторы постоянно стремились заставить Жанну сказать что-либо такое, что позволило бы обвинить ее в ереси. Например, спрашивали о детстве. Правда ли, что у вас на краю деревни дерево фей? Девушки там водили хороводы и развешивали какие-то ленточки. Можно сказать, что это язычество. Но Жанна всегда отвечала разумно: «Я бывала там, я видела, но я – нет, не участвовала, ленточки не вешала». Спокойно, с поразительной твердостью.

На вопрос о том, зачем она пришла к войску, она отвечает, что у нее было большое желание, чтобы ее король получил свое королевство. Просто и четко.

Ее спросили: «Жанна, что ты почитаешь больше: твой штандарт или твой меч?». Она ответила, что гораздо, то есть в 40 раз больше, почитала знамя, чем меч. Сама носила указанное знамя с тем, чтобы никого не убивать. И ни разу не убила человека.

Она сказала также, что во время штурма замка была ранена в шею, в другом месте – в бедро стрелой или дротиком, но получила большое утешение от святой Екатерины и поправилась в течение двух недель. На вопрос, твердо ли она знала наперед, что будет ранена, она ответила, что хорошо знала и сказала поэтому своему королю, что она не прекратит дальнейшие действия.

Жанна заявила, что англичане понесут потери, большие, чем когда-либо раньше. И это произойдет в результате победы, которую бог пошлет французам. Тогда ее спросили: «Жанна, если ты знаешь, что бог дарует победу Франции, зачем тогда солдаты?». Ответ известен: «Солдаты должны сражаться. А бог дарует им победу».

О текстах допросов исследователями написаны тома. Многое там допускает различные толкования. Но не подлежит сомнению проступающий сквозь строки протоколов дух Жанны – ее здравый смысл, отвага и самоотвержение.

Жанна не отчаивалась – сопротивлялась до последнего. Таких натур в истории человечества не может быть много. Но важно, что они встречаются. Когда-то В.И. Райцис сказал мне, начинающему медиевисту: «Вы знаете, в чем был главный секрет Жанны д’Арк? Она была гениальна!».

Я помню себя студенткой на лекции о Жанне д’Арк, которую читает в курсе истории средних веков студентам истфака МГУ академик С.Д. Сказкин, пожилой человек с дореволюционным образованием. Он посвятил целую лекцию протоколам допросов. До сих пор не могу забыть интонацию, с которой Сергей Данилович воспроизводил вопрос инквизитора и ответ Жанны. Ее все время пытались на чем-нибудь поймать. «Жанна, а на каком языке с тобой говорили голоса?» – интересуется один из инквизиторов. А у самого провансальский акцент. И она отвечает с большим достоинством: «На лучшем, чем ваш».

Один раз Жанну отвезли ночью на кладбище. Она испугалась, дрогнула, отреклась от своих слов. Но уже наутро сказала, что это была слабость, а прежние ее показания – правда. И голоса, которые она называла Тайным Советом, говорили с ней от имени бога.

После этого она вновь надела мужской костюм. Это назвали «вторичное впадение в ересь». И формально именно за ношение мужского платья ее приговорили к смертной казни.

Жанна была сожжена 30 мая 1431 года на городской площади Руана. Сейчас в городе ее культ. После смерти Девы Карл VII продолжал победоносные военные кампании, освободил от англичан Нормандию и получил прозвище Победитель.

Именно король пришел к выводу о том, что Жанну надо реабилитировать. Он был человеком крайне осторожным и боялся, как бы его не обвинили в том, что его короновала еретичка.

Карл VII писал доктору теологии Гийому Буйе о событиях в Руане: «В этом городе был проведен некий процесс, организованный нашими старинными врагами и противниками – англичанами». По поручению короля Буйе начал готовить процесс, который длился почти год в 1455–1456 гг. Назвали его очень интересно – «Процесс аннуляции осуждения». В Европе его часто неточно упоминают как «процесс реабилитации». Суть в данном случае была не в восстановлении доброго имени, а в объявлении неправильной самой затеи осуждения Жанны.

На процессе выступало множество свидетелей: односельчане Жанны, те, кто сопровождал ее на пути к дофину, те, кто сражался вместе с ней. Были составлены тома протоколов. Карл VII сделал все, чтобы никто не сомневался в законности его коронации.

Но и после этого в Деву было брошено немало грязи. Великий Вольтер в своем стремлении раскритиковать монархизм написал унизительную для памяти Жанны поэму «Орлеанская девственница». Один из потомков брата Жанны прислал Вольтеру вызов на поединок. И тот оробел. Ответил, что немолод, плохо себя чувствует, и от дуэли отказался.

Одна из последних книг подобного рода – «Афера Жанны д'Арк». Легче понять страстного вольнодумца XVIII века Вольтера, чем современного французского автора, который пишет с очевидной неприязнью: «Она была предана королю как собака». Вообще-то собака – прекрасное животное, а ее преданность совсем не тупая, а очень осмысленная. Но все равно, как можно применять такое выражение к этой светлой фигуре?

Мотивы озлобления против Жанны бывают самыми разными: антимонархическими, антирелигиозными и так далее. Но все сводится к известному человеческому свойству: мы жаждем чуда, но не хотим в него верить. Жанна настолько чиста, что некоторых так и тянет ее очернить. Но пачкают-то эти «метатели грязи» только самих себя!

Так что же такое Жанна д'Арк? Чудо духовное? Религиозное? Или просто чудо человеческое? Однажды я назвала ее биографию «Жизнь как шедевр». Жанна прожила очень мало, а создала очень много. Ее жизнь – шедевр, который она подарила людям.

Ядвига, королева Польши

История средневековой Польши, да вообще Центральной и Восточной Европы, известна у нас значительно меньше западноевропейской. Вовсе не знаменита в России и королева Польши Ядвига.

А ведь в 1986 году римский папа польского происхождения Иоанн Павел II объявил Ядвигу блаженной, а в 1997-м провозгласил ее святой. И произнес замечательные слова: «Как долго ждала ты, Ядвига!».

Годы ее жизни – 1371–1399. Закат Средневековья, время выхода центральноевропейских народов на международную арену. Будущая королева, в которой этнически не было ничего польского, родилась в других краях и знала, как и многие другие европейцы, что Польша – далекая северная страна.

Ядвига стала светлым пятном в польской королевской истории. Надо сказать, что жизнь королевских дворов, если внимательно в нее всмотреться, обычно оказывается довольно неприглядной – мрачной, полной интриг, предательств и даже убийств. Из всего этого Ядвига была нравственным исключением.

Мать Ядвиги – Елизавета Боснийская, отец – венгерский король Лайош I Великий. При нем Венгрия, как пишут современники, «раскинулась от моря до моря, на берегах трех морей». Он происходил из французского королевского дома, был представителем анжуйской ветви Капетингов, так же, как английский монарх Генрих II Плантагенет. Это было чрезвычайно энергичное семейство, с XIII века занимавшее престол то в Южной Италии, то на Сицилии.

В 1268 году французский король Людовик IX, получивший заслуженное прозвище Святой, направил в Италию своего брата Карла Анжуйского. Мудрый монарх понимал, насколько опасно иметь рядом с собой взрослого брата без короны. Он позаботился о короне для родственника, ответив на призыв римского папы, соперничавшего со Священной Римской империей.

Французский «десант» победил в бою и казнил последнего законного отпрыска императорского дома Гогенштауфенов Конрадина. В Южной Италии утвердилась анжуйская династия. Один из представителей и стал в силу династических причин королем Венгрии.

В 1370 году возникла уния между королевствами Венгрии и Польши. Такое решение было вызвано внешней опасностью: обе страны окружены врагами, на них наступают Священная Римская империя германской нации, Франция, Великое княжество Литовское, Тевтонский орден. Последний сосед – самый страшный. Это теократическое государство Северной Европы стремительно расширяло свои владения. Отпор оно получило только в XV веке, в Грюнвальдской битве 1410 года. В 1385 году Венгрия вступила еще в одну унию – с Великим княжеством Литовским.

Родилась Ядвига на территории современной Словакии. Тогда эти земли были под властью Венгрии. Ничто не предвещало, что судьба девочки окажется такой значительной. Хотя у Лайоша I не было сыновей ни в первом, ни во втором браке, все равно Ядвига была третьей, младшей дочерью и не могла рассчитывать ни на какую корону.

Образование Ядвига получила неплохое – это было в традициях Анжуйского дома. Обучалась древним языкам, музыке, танцам.

Тем временем ее отец постоянно воевал. Он присоединил к королевству Далмацию (нынешняя Хорватия), сделал своими вассалами Болгарию, Боснию, Сербию и другие территории.

Европа все решительнее шла к тому, чтобы трон наследовался исключительно по мужской линии. Отсутствие сына становилось серьезной проблемой. Если в Венгрии на возможность женского наследования смотрели терпимо, то в Польше все было иначе. Там жили рыцарские традиции, и правительница-женщина не могла быть принята. Существовал даже юридический документ 1335 года о недопустимости наследования по женской линии.

Для Лайоша I было важно сохранить корону в своей семье. Это вполне естественное желание – и не только для средневекового монарха. Человек порой безумеет из-за нескольких квадратных метров, вообще из-за любой собственности – а здесь речь шла о власти над несколькими государствами!

Лайош знал горделивый нрав польской шляхты. Поэтому он приказал увезти польскую корону и спрятать в Венгрии. Чтобы, не дай бог, не короновали кого-нибудь другого. И такие попытки действительно были.

В 1374 году король добился, чтобы польский сейм одобрил документ под названием Кошицкий привилей. Согласно ему, польская шляхта, включая мелких рыцарей, получила те же привилегии, что и высшая знать. Так Лайош подкупил польскую знать. Более того, он снизил выплаты шляхты в пользу короны (что, конечно, же, осложнило жизнь крестьян). В общем, этот ласковый король сумел сделать так, чтобы сейм признал: после смерти монарха корона перейдет к его дочери.

Однако после смерти Лайоша в 1382 году скончалась от болезни и его старшая дочь Екатерина. Польское дворянство немедленно заявило, что в Кошицком привилее имелась в виду только она, а о других дочерях речь никогда не шла.

Кандидатура средней дочери Лайоша, Марии, решительно не устраивала поляков: жила она в Венгрии, а жених у нее был из Германии. Шляхта и мысли не допускала о том, чтобы власть досталась немцу.

И тогда вдова Лайоша Елизавета предложила на роль польской королевы младшую дочь – Ядвигу, которой было всего 13 лет. Сохранившиеся портреты не производят особого впечатления, но по средневековым представлениям она была абсолютной красавицей. Современники сравнивали ее даже с гомеровской Еленой Прекрасной. И специально ездили в Краков, чтобы на нее посмотреть. Может быть, внутренняя красота во все эпохи поражает не меньше, чем правильные черты лица?

Бедной девочке предстояло ехать не просто в неизвестную холодную страну – в Польше назревала гражданская война. В 1383 году часть высшей знати, несмотря на отсутствие короны, устроила «коронацию» аристократа князя Земовита Мазовецкого – человека зрелых лет, который состоял в отдаленном родстве с великой польской королевской династией Пястов. Короновали его патриархально – с громкими криками подняли высоко над собой. Так некогда монголы короновали Чингисхана, франки – Хлодвига.

Когда в бушующую Польшу собрались отправлять для законной коронации юную Ядвигу, Мазовецкий решил похитить ее и заставить выйти за него замуж. Но Елизавета, будто почувствовав неладное, в последний момент сказала: «Нет! Пусть пока едут только послы. Посмотрим, как их примут в Польше».

И только в 1384 году Ядвига прибыла в Краков и состоялась ее коронация. Причем короновали девочку не как королеву, а как короля, называя ее по-латыни Rex.

Когда Ядвига воцарилась в Польше, самым острым стал вопрос о ее замужестве. В мировой истории женское правление обязательно сопровождается этим вопросом, немедленно приобретающим политическую значимость.

Надо сказать, что в возрасте семи лет Ядвига была обручена со своим ровесником, мальчиком княжеского (но не королевского!) рода Вильгельмом Австрийским. Это была попытка династическим путем отгородиться от опасности со стороны германских земель. Когда жениху было 16 лет, а невесте 13, Вильгельм прибыл в Польшу, чтобы реализовать запланированный брак.

Чаще всего династические союзы никак не связаны с человеческими чувствами. Но жених Ядвиги оказался красавцем с прекрасными манерами. А что еще требуется для первой пылкой любви?

Жених и невеста виделись фактически каждый день. Конечно, только в присутствии двора. Танцевали на балах, демонстрируя то, что у них было, – молодость, красоту и изящные манеры. И все более пылко любили друг друга.

А польские аристократы и воеводы размышляли тем временем о том, выгоден ли им этот брак. Австрия как одна из германских земель, со значительным славянским населением, мало их интересовала. Далеко еще было до могучей Австро-Венгерской империи.

Они уже подобрали для своей королевы другого жениха – правителя Великого княжества Литовского Ягайло. Он был старше Ядвиги на 21 год. Но разве это имеет значение для династического брака?

Ягайло был любимым сыном князя Ольгерта, внуком великого Гедимина. Мать Ягайло – Юлиана – русская тверская княжна Ульяна Александровна. Она так любила сына, что в детстве разрешила ему не учиться. Поэтому Ягайло не получил никакого образования и, по некоторым предположениям, вообще был неграмотен. Предполагается также, что Юлиана тайно крестила сына, рожденного в языческой Литве. Может быть, именно поэтому он потом, в Польше, спокойно принял католичество.

В борьбе за власть Ягайло убил своего дядю и, кажется, утопил тетю. А кузен Витовт – будущий герой Грюнвальдской битвы – успел убежать.

В 1380 году на Куликовом поле Ягайло должен был сражаться на стороне Мамая (будучи язычником, он ничего не имел против монголо-татар, видя опасность со стороны Тевтонского ордена). Но опоздал к началу битвы. Мы никогда уже не узнаем, сделал он это случайно или намеренно. Но пришел тогда, когда войска Мамая были разбиты. Это не помешало воинам Ягайло разграбить русские обозы и перебить раненых.

Впрочем, многие ужасающие сведения о Ягайло историки черпают из источников, оставшихся от его заклятых врагов – рыцарей Тевтонского ордена, поэтому к таким сообщениям надо относиться критически.

Для Ядвиги известие о том, что ее мужем станет Ягайло, было огромным потрясением. И дело не только в ее любви к Вильгельму Австрийскому. Девушка благонравная, воспитанная монахинями, она не понимала, как можно связать свою судьбу с человеком, не верующим во Христа. Заступиться за нее было некому: отец умер, мать не имела в Польше никакого авторитета.

Когда Вильгельм куда-то отлучился из Кракова, ворота города заперли – и обратно его уже не пустили. Предание гласит, что маленькая, хрупкая Ядвига выхватила у одного из стражников алебарду и своими слабыми, тонкими ручками пыталась разбить деревянные ворота. Бунт не удался. Единственное, чего смогла добиться Ядвига, – в Литву послали людей, которым было поручено посмотреть на Ягайло и рассказать, каков он. Ведь о нем ходили самые жуткие слухи. Например, что он ходит в шкурах. И даже что у него организм устроен не вполне по-человечески. Кстати, такие сомнения не были редкостью в Средние века. Так, в XV в., в конце Столетней войны, французский хронист Жуанвиль писал: «Говорят, что англичане вовсе не люди, и у них под одеждой есть хвосты».

Посланники оказались дельными. Сразу пошли с Ягайло в баню. Рассмотрели его внимательно и сообщили Ядвиге, что тело у него такое же, как у других.

В 1386 году Ягайло, которому было уже за 30, приехал в Польшу и женился на 13-летней Ядвиге. Это позволило ему стать польским королем под именем Владислав II. Условием брака и воцарения стало обязательство Ягайло обратить литовский народ в католическую веру. Вот почему польские священники, уговаривая Ядвигу согласиться на брак, объясняли ей, что это будет духовный подвиг.

Ягайло сдержал обещание: в 1387 году состоялось крещение Литвы – крестьянской, скотоводческой страны, тогда еще очень далекой от западноевропейской цивилизации. Обращение не было жестоким и кровавым.

Ядвига прибыла в Литву и приняла участие в торжествах по случаю крещения. Как благочестивая, искренне верующая католичка, она, вероятно, была счастлива.

После окончания торжеств Ядвига вернулась в Польшу, а Ягайло задержался в Литве. Прошло немного времени, и некто Гивош, придворный средней руки, написал донос, уличая королеву в супружеской неверности. Такое подозрение в ту эпоху могло погубить человека.

Ядвига проявила в этой ситуации несгибаемую твердость, что нередко бывает свойственно тихим и благонравным натурам. Она сообщила своему духовнику на исповеди, что, поскольку ее муж поверил беспочвенному доносу, она отныне порывает с ним супружеские отношения. Подобное решение было катастрофическим для короны, потому что исключало возможность появления на свет наследника. И церковь пошла на беспрецедентный шаг: был затеян публичный суд.

Ядвига сказала, что ей нечего бояться. И 12 юных шляхтичей объявили: каково бы ни было решение суда – они станут сражаться за честь королевы. Это означало, что общественное мнение еще до приговора склонилось на сторону Ядвиги.

Допросы доносчика показали, что у него не было никаких аргументов. Он должен был понести наказание за клевету. И Ядвига предложила, чтобы, согласно древнему славянскому обычаю, он залез под стол или под лавку, прокричал оттуда: «Я – клеветник! Я – пес поганый!», – и залаял. Так и поступили. Карьера придворного была на этом закончена. Но Гивош остался жив и здоров.

Ягайло же немедленно заявил, что раскаивается и не должен был верить навету. Он даже ненадолго оделся в черное и строго постился, что явно шло на пользу его здоровью: он был полноват.

Примирение супругов состоялось, отношения возобновились. Значит, была и надежда на рождение наследника.

Ядвига и Ягайло были очень разными людьми. Для нее лучшим досугом было чтение. А с годами ее все больше увлекала благотворительность. Муж посвящал свободное время охоте. Все знали, что обращаться к королю с какой-либо просьбой лучше после удачной охоты. В добром расположении бывал он и после бани. Любил слушать, как играют русские гусляры. При всем желании не удается обнаружить у королевской четы хоть каких-нибудь общих интересов.

В 1380-х годах Ядвига нашла себе необычное занятие, которое окончательно вписало ее имя в историю. Она обнаружила, в каком жалком состоянии находится созданный в 1339 году Краковский университет. Несколько десятилетий нестабильности в Польше привели к его обнищанию. Профессора оставались без заработка, студенты разбегались.

И Ядвига приняла удивительное решение – продать все свои фамильные драгоценности и пожертвовать средства на развитие университета. Она нашла в этом отдушину в своей беспросветной жизни с нелюбимым и чуждым супругом, без детей и вдали от родины.

Сейчас знаменитый Краковский Ягеллонский университет носит имя не Ядвиги, а Ягайло. Дело в том, что формально все решения принимал именно он. Но на стене одного из университетских зданий есть доска с прелестным женским профилем и текстом, рассказывающим о той роли, которую сыграла королева Ядвига в судьбе этого университета, одного из старейших в Европе и одного из лучших и по сей день.

Только через 12 лет брака у Ядвиги и Ягайло родилась дочь. С учетом Кошицкого привилея это было не так уж и плохо. Но девочка прожила только месяц. В средневековой Европе была высочайшая детская смертность, в том числе и в королевских семьях. Чаще всего почему-то умирали первенцы. Лечить тогда практически не умели. Главная забота была – скорее окрестить, чтобы ребенок, не дай бог, не умер некрещеным.

Потрясенная потерей, Ядвига не могла больше жить. Она угасла следом за дочерью. Королева прожила еще около двух месяцев и, зная, что умирает, успела завещать все, что у нее осталось, беднякам.

Ягайло после ее смерти сначала очень убивался, но потом женился еще три раза – на знатных польках. От этих браков у него было шесть детей. Сын от последней жены, Владислав, стал его наследником. Прожил Ягайло 82 года – редкость для той эпохи.

Он оказался достаточно умен, чтобы примириться с чудом уцелевшим двоюродным братом Витовтом, который стал героем Грюнвальдской битвы 1410 года, сокрушившей Тевтонский орден. Сам Ягайло тоже был на Грюнвальдском поле. Его пешее литовское войско в начале битвы разбежалось. А вот приведенные Витовтом смоленские полки (значительная часть русских земель была под властью Великого княжества Литовского) стояли насмерть. Зная, что впереди озеро, Витовт нагнал там литовских пехотинцев, перестроил и пригнал обратно. Над полем пронеслось: «Литва возвращается!». Это было счастье и во многом залог победы.

Борьба против Ордена велась под знаком того, что тевтонские рыцари предали христианские идеи, погрязли в жадности и вели неправедный образ жизни. Как знать, может быть, сражаясь против них, Ягайло вспоминал чистую, глубоко верующую Ядвигу – воплощение всего лучшего, что есть в христианском учении… Хронисты рассказывают, как тогда было принято, о многочисленных пророческих видениях перед Грюнвальдской битвой: например, многие видели появившийся на небе крест. А перед Ягайло, наверное, предстал нежный образ его почти неземной, трагической королевы Ядвиги.

Екатерина Медичи и конец династии Валуа

Имя Екатерины Медичи звучит зловеще. И ассоциируется с ядами. Это фигура, овеянная мифами и окруженная стереотипами.

Жила она в роковом XVI веке. Хотя каждый век ужасен по-своему. Екатерина Медичи родилась в 1519, умерла в 1589 году – долгая жизнь для той эпохи. Страшным символом ее биографии стали события августа 1572 года – Варфоломеевская ночь. История возложила ответственность за случившееся прежде всего именно на Екатерину Медичи, и не без оснований.

В 70 лет жизни уместилось правление трех ее сыновей: Франциска II (мальчик правил один год), Карла IX (правил 14 лет) и Генриха III (правил 15 лет). Это уникально. Она пережила всех своих сыновей, кроме Генриха.

Карл IX объявил во время коронации: править буду вместе с мамой. И последние его слова перед смертью были: «О, моя мать!». Александр Дюма толковал это так: желая отравить Генриха Бурбона – будущего Генриха IV Наваррского, – она отравила своего сына Карла, и тот об этом догадался. Впрочем, как знать?

Если внимательно вглядеться в жизнь Екатерины Медичи, многое в ее страшной личности становится более понятно. Например, ее малообразованность и бросавшаяся в глаза неинтеллектуальность. На умных диспутах и лекциях она засыпала. А ее любимым блюдом были петушиные гребешки, считавшиеся едой простонародной.

Ее называли «купчиха на троне Франции». В значительной степени верно. Она была из рода финансистов – банкиров Медичи, многолетних правителей Флоренции. Среда, в которой она выросла, высокой духовностью не отличалась. Лоренцо Медичи по прозвищу Великолепный – государственный деятель XV столетия – был ярким исключением из этого правила.

На смену блестящим Медичи в конце XV века пришли их глупые, бездарные потомки. Во времена правления деда Екатерины, Пьеро Медичи, во Флоренции начались многочисленные бунты. Пьеро был низложен в 1494 году во время восстания Савонаролы.

Сын Пьеро, Лоренцо II, отец Екатерины, был неплохим воином. Но поскольку он приходился племянником папе римскому Льву X, его прославляли больше, чем следовало. У этого немолодого израненного офицера была юная очаровательная жена – француженка Мадлен де ля Тур, герцогиня Бульонская (с северо-востока Франции). Она умерла на пятнадцатый день после рождения дочери, Екатерины. То ли через 6 дней, то ли через 4 месяца умер отец. Вот почему Екатерину стали называть Дитя Смерти.

Девочку взяли на воспитание тетушки из дома Медичи. Она не бедствовала, бывала в садах Медичи, в великой библиотеке, созданной Лоренцо Великолепным. Ее учили языкам. Но все это не шло ей впрок. Наверное, она очень страдала от сознания, что она никто, одна на белом свете.

Когда ей исполнилось 10 лет, во Флоренции произошло очередное восстание против бездарных Медичи. Бунт черни всегда жесток. Главари объявили, что схватят Екатерину и ее сводного брата Алессандро и расправятся с ними. Обсуждался даже вопрос, повесить Екатерину на воротах города или отдать ее в публичный дом.

Девочку спас французский король-рыцарь Франциск I. Он имел огромный авторитет, и бунтовщики с ним связываться не хотели. Ему удалось вырвать ребенка из рук толпы и укрыть в монастыре. Там, в Сиене, она провела три года, изучая историю, латынь, математику, музыку. В это время обнаружилось ее пристрастие к астрологии и магии.

Покой монастыря оказался не слишком надежным. Во Флоренции произошел очередной переворот. Новые правители объявили, что возьмут Екатерину в заложницы на случай, если Медичи будут рваться к власти. Обрезав волосы и переодевшись в монашеский костюм, Екатерина верхом на лошади скрылась от преследователей. Вот ее слова: «Если меня схватят, пусть видят, что эти нечестивцы делают с монахинями».

В 1531 году правителем Флоренции стал сводный брат Екатерины, бастард Алессандро. Народное настроение переменчиво: еще недавно Медичи все ненавидели, теперь захотели вернуть. Но о Екатерине речь не шла: женское правление исключалось. Она получила титул герцогини Урбинской, заняла почетное место при дворе Медичи.

Екатерине исполнилось 14 лет, когда вокруг нее начался торг. Она стала, как и другие девочки из аристократических семей средневековой Европы, «династическим товаром». С кем выгоднее закрепить союз вернувшемуся к власти дому Медичи? Происходивший из этой семьи папа римский Климент VII (Джулио Медичи) нуждался в союзе с Францией, которая, как и он, соперничала с империей Габсбургов. Ставка была сделана на французский брак. Женихом Екатерины стал Генрих – второй сын короля-рыцаря Франциска I. За невестой было обещано замечательное приданое – несколько итальянских городов. Надо сказать, что папа римский так никогда и не передал их своим французским родственникам. Не все папы отличались честностью перед богом и людьми.

Екатерина прибыла к французскому двору. Франциск I говорил потом: «Девочка приехала ко мне совершенно голой». Это значило – не только без приданого, но и по парижским понятиям – убого одетая, без дорогих украшений. К тому же невеста была маленького роста, несколько полновата, не очень привлекательна, делала неправильные ударения во французских словах. Понятно, что здесь ее ожидал очередной стресс. С детства привыкшая быть ничьей, она попала под град насмешек: «Купчиха!», «Толстая!», «Коротышка!». Кстати, именно Екатерина ввела при французском дворе моду на каблуки. Она носила изготовленные во Флоренции туфли на высоких каблуках, чтобы скрыть свой малый рост.

Пышную свадьбу сыграли в Марселе, пировали 34 дня. После этого Екатерина несколько лет жила при французском дворе без малейших перспектив стать королевой. А хуже всего оказалось то, что у нее не было детей. Это ключевой вопрос для королевских фамилий.

Зато у ее супруга уже был ребенок от обожаемой фаворитки Дианы де Пуатье. Это романтическая история любви. В 1525 году, после поражения французов в битве при Павии в ходе Итальянских войн, шестилетний Генрих был отправлен вместо отца заложником в Испанию (принятая практика того времени). Когда его сажали на корабль, Диана де Пуатье – 25-летняя придворная дама – поцеловала мальчика. Поцелуй взрослой красавицы так потряс Генриха, что через многие годы он, повзрослев, стал возлюбленным Дианы.

Положение этой женщины было настолько прочным, что обсуждалась возможность расторгнуть брак принца Генриха с Екатериной Медичи. Даже добрейший Франциск I готов был на это согласиться, учитывая, что его сын не получил ни приданого, ни наследника. Но в 1544 году, когда король собирался уже обратиться к папе римскому с вопросом о разводе, Екатерина родила сына – будущего Франциска II. Считается, что победить бесплодие ей помог врач и астролог Нострадамус, у которого она лечилась. Начиная с этого момента она в течение 12 лет постоянно рожала детей.

Еще в 1536 году старший брат Генриха дофин Франциск внезапно умер. Тогда молва впервые приписала Екатерине Медичи отравление того, кто ей мешал. Дело было так. Франциск играл в мяч, очень разгорячился и попросил стакан воды. Воду подала Екатерина. По официальной версии, вода оказалась слишком холодной, Франциск простудился, заболел и умер. Очевидно одно – его стремительный уход открыл Генриху дорогу к престолу. В 1547 году он стал королем, а Екатерина Медичи – королевой Франции.

Во время коронации все заметили, что Генрих II смотрел не на стоявшую рядом с ним Екатерину, а на Диану де Пуатье. Хотя Диане в этот момент было уже 43 года, молодой король был по-прежнему очарован ею. Он даже обратился к ней с какими-то словами в торжественный момент получения святого елея – символа божественного характера королевской власти. Став королем, Генрих проводил все свободное время со своей фавориткой и лишь перед сном заходил к Екатерине и желал ей доброй ночи. Более того – он потребовал, чтобы его жена дружила с Дианой. Очередная унизительная ситуация в жизни Екатерины!

В 1559 году Генрих II погиб на рыцарском турнире: осколки сломанного копья противника попали ему в глаз. Считается, что Нострадамус предсказал это в несколько туманных стихах.

Овдовев, Екатерина навсегда облачилась в черное. На ее одежде была вышита эмблема – сломанное копье. Девизом ее стали слова: «Вот от этого мои слезы и боль».

Интересно, что она не расправилась с Дианой де Пуатье: не только не уничтожила ее физически, но даже отняла у нее не все владения. Видимо, не следует все-таки преувеличивать масштаб злодеяний Екатерины Медичи.

Франция тем временем шла к ужасам Варфоломеевской ночи. В течение 34 лет в стране прошло девять гражданских религиозных войн. Страна оказалась расколота надвое. Более богатая купеческая южная и юго-западная Франция с центрами в Ла-Рошели и Пуатье поддерживала сторонников реформы церкви – гугенотов (кальвинистов). А северная, северо-восточная и центральная части Франции оставались территориями католическими. Всегда страшно это непримиримое противостояние людей, принадлежащих к одной конфессии (как, например, шииты и сунниты в недрах ислама) и испытывающих ненависть друг к другу. В 1560-х гг. между католиками и гугенотами постоянно происходили стычки. Тогда еще не было понятно, к катастрофе какого масштаба движется страна.

Около года на троне был Франциск II, мальчик слабого здоровья. Фактически у власти оказалась его мать Екатерина Медичи. В короткий период этого царствования произошел так называемый Амбуазский заговор: лидеры протестантов хотели (или их в этом просто обвинили) похитить Франциска и передать власть принцу Конде. Заговор был раскрыт, над гугенотами учинили ужасную расправу – их вешали в окнах замков и дворцов.

Когда Франциск II умер от многочисленных болезней, его сменил брат – десятилетний Карл IX. Он сразу объявил, что будет править вместе с мамой и во всем советоваться с ней. Фактическая власть оставалась в руках Екатерины.

В сложнейшей политической обстановке Екатерина Медичи стремилась всех помирить. В 1560 году она специально для этого созвала Генеральные штаты. Этот орган сословного представительства возник в 1302 году и включал в себя две палаты: дворян и горожан. Когда королева собрала их, дворяне предложили ограничить доходы церкви, горожане потребовали обложить налогами дворян. Екатерина растерялась: все это было так радикально, революционно… В конце концов она просто распустила Штаты, предложив всем еще раз подумать.

В 1561 году Екатерина устроила интеллектуальный диспут между кальвинистами и католиками – конференцию в Пуасси. Это была встреча века. С речью о таинстве пресуществления (причастия) выступил идеолог кальвинизма Теодор де Беза. У католиков в момент мессы, когда священник заходит за алтарь, вино и хлеб превращаются в тело и кровь Христа. Этот обряд вызывал возмущение предшественников Реформации еще в XIV веке: получается, что верующие пожирают тело Христово и пьют его кровь? Де Беза разъяснял: «Жертва Христа была принесена один раз, и вкушение хлеба и вина – всего лишь воспоминание о последней трапезе и жертве. Это символ». Но католики продолжали настаивать на том, что таинство причастия следует понимать буквально.

Во время этого сложного диспута все увидели, что Екатерина заснула. Поведение ее было воспринято как неприличное. Стало понятно, что взывать к ней бесполезно. Конференция не удалась. Де Беза вообще покинул Францию, поняв, что перед двором бесполезно метать бисер.

Екатерина писала дочери Елизавете, выданной замуж в Испанию: «Вас уверяют в том, что я не смогу управлять государством и что бог и мир будут недовольны мной. Но бог свидетель: я считаю делом чести сохранить свою власть не для себя, а в интересах королевства и для блага всех ваших братьев».

Благо Екатерина видела в том, чтобы пристроить всех своих мальчиков королями, а девочек – королевами. Она вела бесконечные переговоры о династических браках. Ей казалось, что надо породниться с правящим домом Испании, где много католиков, и Германии, где велико влияние кальвинистов, и это станет решением проблемы. Реальных интересов Франции она не понимала, прекратить гражданские войны, конечно же, не могла. Стране просто повезло в том, что через некоторое время власть досталась совершенно другому человеку – жизнелюбивому цинику Генриху Наваррскому.

А пока гугеноты в злых памфлетах поносили «толстую купчиху». Что она могла этому противопоставить? Блеск двора. Она хотела, чтобы все видели, как все хорошо во Франции, где веселятся и танцуют. Это была преступно глупая позиция. Устраивались бесчисленные балы, маскарады; к их организации привлекались милые сердцу Екатерины итальянцы. Ставились комедии, и Екатерина громко хохотала на пошлом представлении. При дворе допускалась большая вольность нравов, что раздражало и католиков, и кальвинистов. Французы, которые еще помнили достойных правителей, таких, как Франциск I, были в ужасе от этой невоспитанной итальянки.

В гугенотских памфлетах о ней отзывались так: «иностранка, питавшая вражду и злобу к каждому», «отпрыск купеческого рода, возвысившийся благодаря ростовщичеству», «воспитанная в приверженности к безбожию», «купчиха», «толстая банкирша».

Началось то, что можно называть путем к Варфоломеевской ночи. Неспособная выдвинуть какую-то идею, кроме танцев и маскарадов, Екатерина очень боялась потерять абсолютное влияние на сына-короля. А ведь ему шел уже 21-й год. И рядом с ним появилась сильная фигура – адмирал Гаспар де Колиньи, граф, ветеран Итальянских войн. Он многое пережил, побывал в плену, пытался основать французские колонии в Бразилии и Флориде. С 1569 года был лидером французских гугенотов. Воин, овеянный славой, произвел неизгладимое впечатление на Карла IX, воспитавшегося без отца, страдавшего от недостатка мужского влияния. Никакой проповедник не обратил бы Карла в гугенотскую веру. Но воин, герой, путешественник – это совсем другое.

Екатерина смертельно испугалась. За годы, проведенные во Франции, «толстая купчиха» патологически полюбила власть. Известно, что всякая власть разлагает душу. Но особенно страшна власть, пришедшая на смену унижению. Та, которую хотели повесить на воротах Флоренции, теперь правит Францией!

И вдруг – Колиньи. Прежде ненависти к кальвинизму Екатерина не испытывала. Но делиться властью она ни с кем не собиралась. И она наняла убийцу, чтобы устранить соперника.

Покушение на Колиньи состоялось за два дня до Варфоломеевской ночи. Наемник оказался бездарным и лишь легко ранил адмирала в руку. Екатерина торжественно навестила пострадавшего. Увидев, что рана не опасна, она, видимо, дала добро на то, что задумали Гизы – представители влиятельного аристократического семейства и лидеры католиков. Они давно предлагали расправиться с гугенотами по-военному.

Все было организовано под видом празднования свадьбы одной из дочерей Екатерины Медичи – Маргариты – и Генриха Наваррского. Екатерина, как всегда, объявила, что этот брак будет очень полезен: Маргарита – верная католичка, Генрих – кальвинист, вопрос будет решен «по-домашнему».

В Париж, на свадьбу, прибыло много гугенотов. Это были богатые люди с юга Франции. Всем бросилась в глаза их пышная одежда. Даже это поставили им в вину – такова логика гражданских войн.

Один из Гизов был префектом Парижа. По его распоряжению на домах, где остановились местные и приезжие кальвинисты, нарисовали белые кресты. Отметили ворота крестиком для ночного погрома. В темноте белые кресты видны очень хорошо. Стражникам, обеспечивавшим порядок в городе, была дана команда не сдерживать бандитов.

В ночь на 24 августа 1572 года – день святого Варфоломея – на улицах Парижа появился разъяренный народ. Многие были пьяны. И все бросились на расправу с ненавистными богачами. В течение ночи были убиты две или три тысячи человек. Впрочем, некоторые специалисты полагают, что жертв значительно больше. Колиньи был убит. К нему, раненому, ворвались в дом и выбросили его с балкона, предварительно ударив ножом или шпагой.

Наутро после Варфоломеевской ночи Екатерина вышла на улицы Парижа, выразила скорбь. Ничего принципиально важного она не сказала. Утверждала, что гугеноты сами во всем виноваты: не надо было требовать суда над теми, кто покушался на Колиньи. Бесчинства творила возбужденная толпа. Порядок уже наведен.

А погромы прокатились и по другим крупным французским городам: Орлеану, Труа, Руану, Тулузе, Бордо. Время диспутов кончилось. Теперь все решала кровь.

Но было бы неправильно говорить, что Екатерина вышла из этой ночи победительницей. Народная неприязнь к ней еще больше возросла. Уцелевшие гугеноты не сдались. Образовалась Кальвинистская лига, против нее выступала Католическая лига. Страна почти юридически разделилась на две части. Война шла уже между двумя армиями.

Абсолютная власть, доставшаяся такому человеку, как Екатерина Медичи, – это большая беда. Ведь эту женщину не интересовало ничто, кроме сохранения позиций – собственных и своей семьи.

После скоропостижной смерти Карла IX на престол взошел любимец матери Генрих III – самый толковый из сыновей и весьма приличный правитель. К этому времени он уже был королем Польши: Екатерина пристроила его в соответствии со своим «кухонным» подходом к политике. С точки зрения Западной Европы, Польша тех времен была страной варварской. О великом Копернике писали: «Какой-то сармат говорит, что мир устроен не так!». Должность короля в Польше была выборной. Екатерина даже дала взятки и добилась, чтобы победил ее мальчик. Полякам он явно не подходил. Он считал их диковатыми, они его – излишне горделивым и претенциозным.

Узнав о смерти Карла IX, Генрих, меньше года пробывший королем Польши, бежал оттуда. Устроил он это так: собрал большой пир и напоил польскую верхушку до полусмерти. Когда все уже лежали на полу, он попытался скрыться. Его поймали на границе. Короля полагалось вернуть. Но он откупился, и преследователи сделали вид, что не догнали.

Гражданскую войну во Франции уже невозможно было остановить. Но Генрих III оказался достаточно умен, чтобы хотя бы всерьез стремиться к этому. Известны его слова: «Мы все французы». Он сблизился даже с родственником королевского дома Валуа Генрихом Наваррским из рода Бурбонов, ставшим во главе кальвинистской оппозиции. В 1588 году, во время католического бунта в Париже, король приказал убить братьев Гизов – лидеров католической партии, организаторов Варфоломеевской ночи.

Каков же был финал жизни Екатерины Медичи? Видя, как один за другим уходят из жизни ее коронованные сыновья, она в конце концов, видимо, просто сошла с ума. И объявила себя королевой Португалии.

Дело в том, что в 80-х годах XVI века португальская династия прервалась, за трон шла борьба между несколькими претендентами. Екатерина заявила, что нашла документы, по которым 300 лет назад португальский инфант Альфонс женился на графине Бульонской Матильде. А ведь мать Екатерины была из рода графов Бульонских! Уже будучи королем, Альфонс женился на дочери короля Кастилии и за двоеженство был временно отлучен от церкви. Дети родились у него в обоих браках.

Будучи наследницей по линии графов Бульонских, Екатерина направила французскую флотилию в Португалию, чтобы отстоять свои права. Французы потерпели сокрушительное поражение у берегов Испании. Это означало и окончательный крах замыслов Екатерины.

Она умерла в начале 1589 года в одной из своих многочисленных поездок по Франции. Смерть ее была внезапной, но вовсе не подозрительной: 70 лет – преклонный возраст в те времена. Интересно, что властям города Блуэ, где она скончалась, пришлось спрятать ее тело: народ порывался сбросить его в реку. Екатерину похоронили тайно.

После смерти матери Генриху III оставалось жить несколько месяцев. Проклятый папой римским из-за убийства Гизов, он был смертельно ранен католическим фанатиком. Умирая, король завещал трон Генриху Наваррскому. Именно тот в Нантском эдикте 1598 года сделал решающий шаг к прекращению религиозных войн: разрешил всем молиться так, как они считают правильным.

Прах Екатерины Медичи перенесли в парижское аббатство Сен-Дени. В XVIII столетии, во время Великой французской революции, ее останки были сброшены в общую могилу. В следующем веке талантливый писатель Александр Дюма облек историю Франции в увлекательную романную форму. Екатерину Медичи он изобразил однозначной злодейкой. Но даже у него она наседка, одержимая заботой о своих детях, что вполне соответствует реальности.

Есть знаменитый миф о том, что Нострадамус в самом начале королевского пути Екатерины устроил гадание на колесе. Он предсказал, сколько у нее будет детей и как долго каждому из них суждено править. Когда прозвучало имя Франциск, колесо повернулось один раз – мальчик был на троне один год. «Карл!» – колесо повернулось 14 раз. Карл IX правил 14 лет. «Генрих!» – колесо повернулось 15 раз. Именно столько лет правления досталось Генриху III. После этого угас род Валуа, к которому принадлежали дети Екатерины и Генриха II.

Подробности жизни Екатерины Медичи делают ее образ сложнее, чем сотворенный вокруг нее миф. Пережитые унижения сделали ее изломанной и беспощадной в борьбе за жизненный успех – собственный и своих детей. Погоня за коронами стала смыслом и кошмаром ее бытия. А ее ограниченный мещанский ум никак не соответствовал стоявшим перед Францией задачам. Впрочем, вопреки надеждам гуманистов, на тронах редко оказываются мудрецы.

Мария Тюдор: кровавый символ

Женщина, которая родилась в 1515 году, в век абсолютизма, которая была у власти всего пять лет – с 1553 по 1558 год. Из учебников истории мы знаем, что в течение всего этого срока она старалась повернуть историю вспять, от Реформации к торжеству католичества. А это значит – остановить Англию на ее пути бурного развития капитализма. И проявляла при этом патологическую жестокость, которая и предопределила ее страшное прозвище – Кровавая.

Все это так – и совершенно не так. Меньше всего Мария Тюдор знала и думала о капитализме. Да, она пыталась вернуть вчерашний день. Но на то у нее были веские личные причины. И ее нельзя считать жестокой патологически – это была скорее норма для правителей той эпохи. Точнее будет сказать, что Мария не отличалась гибкостью. Гибкой оказалась позже ее сводная сестра Елизавета, получившая иное прозвище – Великая.

Марию Тюдор невозможно понять, если не принять во внимание ее феноменально несчастную человеческую и женскую судьбу.

Биография каждого человека начинается с родителей. Они могут заниматься детьми больше или меньше, но их роль в любом случае очень важна. Отец Марии – король Генрих VIII, второй Тюдор на английском престоле. Династия заняла трон после кровавых событий – так называемой Войны роз 1455–1485 гг. Борьба шла между двумя ветвями династии Плантагенетов – Ланкастерами (их символом была алая роза) и Йорками (символ – белая роза). А к власти, как это часто бывает, пришел некто третий – дед Марии Генрих VII Тюдор. Смыслом его жизни и правления было доказать, что он не узурпатор (именно потому, что, в сущности, он был узурпатором).

Генрих VIII был уже легитимным наследником и законно взошел на престол в 1509 году, в возрасте 18 лет, после смерти отца. Поначалу он был прекрасным молодым королем, даже в глазах Эразма Роттердамского и Томаса Мора. Ему дали очень хорошее образование, и интеллектуалы эпохи Возрождения наивно надеялись на просвещенного монарха. Эразм Роттердамский написал оду в честь восшествия Генриха VIII на английский престол. По сути это было стихотворное поучение. Мыслитель советовал королю быть умным, честным, благородным, справедливым, утверждал, что народ его тогда обязательно полюбит. Но власть, которая всегда меняет людей, на Генриха VIII подействовала как-то особенно быстро и сильно. В английском парламенте противостояли друг другу спесивые лорды, все острее нуждавшиеся в деньгах, и богатая молодая буржуазия. А на почве их противоборства произрастала абсолютная власть. Генрих VIII сразу это почувствовал.

Да, сначала он старался прислушиваться к советам мудрецов и даже пригласил к себе на должность лорда-канцлера самого Томаса Мора. Он долго терпел этого умника. Но в 1536 году все-таки его казнил. Невозможно было больше выносить того, для кого принципы были выше королевской воли. При абсолютизме королевская воля – это всё. Генрих VIII мог по своему усмотрению преобразовать церковь, мог сам себя развести с женой, несмотря на несогласие папы римского. Король сам себя ощущал наместником бога на земле.

В массовом сознании Генрих VIII остался человеком, у которого было шесть жен. Одна из них умерла своей смертью, с двумя он развелся, двух казнил, одна чудом уцелела и всю жизнь молилась: как ей повезло!

Мать Марии Кровавой – первая супруга Генриха Екатерина Арагонская, вторая дочь знаменитейших европейских родителей – Фердинанда Арагонского и королевы Кастилии Изабеллы. Изабелла была феноменально религиозна, Фердинанд – феноменально жаден. Их союз положил начало существованию Испании.

Екатерина во многом напоминала мать: фанатично верила, истово молилась и постилась до изнурения организма. Она стала преданной женой английского короля. Генрих VIII в этом как раз не нуждался. Год за годом все ярче проявлялась его страсть к женщинам. Эпоха Возрождения осенена не только образцами тонкого, возвышенного искусства. Было в ней и раблезианское начало – торжество плоти, нравы, свободные до разгула. Достаточно сказать, что Генриху VIII предстояло умереть от обжорства. К концу жизни, уже больной, не способный ходить, он ел много мяса, и обязательно с кровью!

С самого начала первый брак короля был осложнен одним обстоятельством. Екатерина недолгое время была супругой старшего брата Генриха – Артура. Их свадьба состоялась в 1501 году, когда жениху было 15, а невесте – 16 лет. В средневековой Европе династические браки заключали порой и между маленькими детьми. Артур был не только очень юн, но и болен чахоткой. Так что брак был объявлен, но не осуществлен. А через несколько месяцев молодой муж умер собственной смертью.

Екатерина осталась в Англии, при дворе, где ее называли «вдовствующая принцесса». Почему не отправили обратно, в Испанию? Да потому что ее жадный отец Фердинанд никак не выдавал обещанное приданое. Фактически Екатерина оказалась заложницей. Поэтому, когда младший брат ее покойного супруга решил на ней жениться, это казалось огромным везением. К тому же приданое было наконец частично выплачено.

Но Екатерину поджидало новое несчастье. Она родила шесть детей, и все они оказывались мертвыми. Выжила одна девочка – Мария. После нее появился еще один ребенок, вновь мертворожденный. Так что можно сказать, что Мария Тюдор родилась в особом, трагическом контексте.

Генрих VIII жаждал наследника мужского пола. После рождения последнего мертвого ребенка он отстранился от Екатерины Арагонской. В эти годы его уже увлекали идеи преобразований в Англии. Он обратил внимание на то, как богаты церковные земли. Реформа церкви обещала огромный доход. Королю не была нужна фанатично верующая жена. К тому же она ему просто надоела, и он обращал внимание на каждую хорошенькую женщину.

Король заговорил о разводе. Екатерина Арагонская и слышать об этом не хотела. С точки зрения католички, брак совершается на небесах и не может быть расторгнут. Такого же мнения придерживался и папа римский. Генрих пытался его сначала уговорить, потом припугнуть, затем подкупить. Но папа Климент VII не хотел идти против испанского правящего дома и тем более против императора Священной Римской империи Карла V, который был племянником Екатерины.

В 1527 году идея развода настолько овладела умом Генриха, что его брак был объявлен недействительным. Король поступил так, посоветовавшись с правоведами. Они подсказали ему, что, поскольку Екатерина до брака с ним считалась женой его брата, то можно говорить о кровосмешении. В 1533 году Генрих объявил о разводе. Екатерина так никогда этого и не признала. После развода она была сослана и вскоре скончалась. До конца своих дней она подписывалась «Екатерина, несчастная королева».

Как же жилось все эти годы единственной дочери Генриха Марии? Сначала все было безоблачно. Король дал ей статус принцессы Уэльской – наследницы престола – и приказал устроить для нее золотое детство. Ее красиво наряжали, выводили к гостям, она читала какое-нибудь стихотворение античного автора, все умилялись. Генрих называл ее «самой прекрасной жемчужиной королевства».

Но в 12 лет Мария стала дочерью ненавистной, не вполне законной жены и была объявлена незаконнорожденной. Тяжело жить с таким клеймом! В одном из писем Марии есть такие слова: «Пусть будет так, если того желает король, я повинуюсь, но одновременно протестую, потому что это унижает мое достоинство принцессы. Я – законная принцесса, я, а не Елизавета. Елизавету я буду называть только сестрой. Принцессой же величать должны только меня!». Речь шла о второй дочери Генриха, рожденной его новой женой Анной Болейн.

Интересно, что народ (сложная, необъяснимая категория!) начал горячо жалеть несчастную королеву Екатерину и несчастную принцессу Марию. Тогда и представить себе было невозможно, какую ненависть станет вызывать Мария, когда взойдет на престол!

Царствование Генриха делалось все более мрачным. В Англии развернулось огораживание земель, с которых сгоняли крестьян. Толпы голодных вчерашних крестьян двинулись в города, где стремительно развивались мануфактуры. Ранний капитализм был беспощаден к наемным рабочим рукам. Работников ждал бесконечно тяжелый многочасовой труд, жизнь в жестокой нищете, запрет переходить в другие места, клеймо на лице в случае побега.

Генрих проявлял по отношению к своему окружению беспощадную жестокость. В 1535 году он казнил Томаса Мора. Узнав, что казнь состоялась, король вдруг сказал жене за завтраком: «Это ты виновата! Может быть, я бы его и не казнил». В следующем году он казнил и саму Анну Болейн, в браке с которой прожил три года, по обвинению в государственной измене и одновременно – в измене супругу. Как писал один из современников-послов (их переписка – ценнейший источник по истории этой эпохи): «Никогда не встречал такого жизнерадостного и упорного рогоносца! Он хватал каждого за воротник, за рукав и рассказывал, что она изменяла ему с сотней мужчин». А через неделю после казни Анны Генрих женился на ее фрейлине – Джейн Сеймур.

Началось брачное безумие Генриха. После Джейн, которая умерла своей смертью, король решил породниться с германскими князьями и выписал себе из тех мест невесту – Анну Клевскую. Его очень беспокоило, хороша ли она собой. Старея, он особенно полюбил красавиц. Генрих отправил в Германию художника Ганса Гольбейна Младшего, и тот написал портрет Анны. Изображение понравилось королю. Но когда Анна прибыла в Англию, он был разочарован. И хотя венчание состоялось, брак не был реализован. Для Анны все разрешилось благополучно: брак аннулировали, ей пожаловали несколько поместий, и она спокойно жила в Англии.

Генрих же поспешно женился на фрейлине бывшей супруги Екатерине Говард. Если Анну Болейн в супружеской измене обвинили безосновательно, то новая жена действительно ему изменяла. Она вообще с юности отличалась распущенностью. Через два года брака Генрих казнил и ее.

Утешением для стареющего короля стала лишь последняя жена – Екатерина Парр. Генриху было за 50, ей – едва за 30. Милая, добрая, она обласкала всех его детей. До этого они, и прежде всего Мария, много лет не знали к себе человеческого отношения.

Судьба Марии Тюдор была полностью изломана. Искренняя католичка, она с ужасом наблюдала за тем, что называется реформой церкви и что было для нее настоящей трагедией. Конфискация церковных земель, казни католических священников… Вот лишь один травмирующий факт. Среди великих католических святынь Англии была гробница архиепископа Томаса Бекета, убитого в 1176 году по воле Генриха II Плантагенета. Гробница давно стала местом поклонения, где совершались чудеса. Со временем ее украсили редкими драгоценными камнями. Теперь же она была разрушена, а камни выломаны. Останки святого вынули из гробницы и сожгли. Генрих VIII писал: «Томас Бекет, бывший епископ Кентерберийский, провозглашенный римской властью святым, с этого времени таковым больше не является. И его не следует почитать».

Кроме страданий, связанных с поруганием прежних святынь, Мария испытывала и мучительный страх. Генрих казнил много и легко. Его дочь видела казни Томаса Мора, первого советника короля Томаса Кромвеля, Анны Болейн, Екатерины Говард. У нее были серьезные основания опасаться за свою жизнь.

В третьем браке у Генриха VIII наконец-то родился мальчик – будущий король Эдуард VI. Теперь ни Мария, ни Елизавета для отца ничего не значили. Девушкам оставалось надеяться на утешение в семейной жизни.

До 39 лет Марии искали женихов, все время что-то обещали – и передумывали. Такой «торг» типичен для Средних веков. Девочке было три года, когда в документах официально зафиксировали, что ее женихом станет наследник французского престола (будущий Генрих II). Но когда Марии исполнилось шесть, союз с Францией показался Генриху VIII недостаточно выгодным. Ему понадобился союз с Габсбургами. Мария стала невестой своего кузена Карла V. От этого решения английский король тоже отказался. Мария взрослела, потом начала стареть. В ее «женихах» побывали шотландский король, потом сын герцога Клевского, позже – правитель Милана Франческо Сфорца, затем снова французский принц. Был даже кто-то из Юго-Восточной Европы, что вроде бы мелко для английской принцессы. 10 вариантов династического брака – и ни один не состоялся.

Только в 38 лет, будучи уже правящей королевой, она обрела жениха – о ужас! – Филиппа II Испанского, будущего чудовищного католического фанатика. Он станет душителем вольнолюбивых Нидерландов, расправится с собственным сыном от первого брака, юным Доном Карлосом. Но сейчас для Марии он – прекрасный принц (между прочим, он таким и выглядит на портрете кисти великого Тициана). Филипп был на 12 лет моложе Марии, но и в юности вряд ли мог вызвать человеческую симпатию.

Как получилось, что Мария все-таки унаследовала престол? Последняя жена Генриха VIII Екатерина Парр уговорила мужа признать всех его рожденных в разных браках детей. Мария вновь стала законной принцессой. В 1547 году Генрих VIII умер. После недолгого правления сводного брата Эдуарда VI Мария стала королевой Англии. Вот почему она привлекла внимание Филиппа II Испанского. Для него этот союз с самого начала был только политическим: 39-летняя невеста воспринималась как женщина пожилая, а он в свои 27 мог еще долго оставаться завидным женихом.

Этот брак, заключенный в 1554 году, подготовил все худшее в жизни и правлении Марии. Филипп был сыном Карла V и наследником Священной Римской империи. В ту эпоху Габсбургам была подвластна огромная часть мира: Испания, большая часть Северной Италии, Южная Италия, Неаполитанское королевство и Сицилия, Нидерланды, Германские земли, острова Зеленого мыса, Канары, Тунис, часть Марокко и Алжира, Филиппины, Перу. И наследник всего этого, заморский принц, окруженный толпой испанской знати, прибыл к английскому двору!

К этому времени испанский правящий дом стал воплощением гибнущего, но не понимающего, что он гибнет, феодализма. Испания, благодаря ограблению колоний, была усыпана золотом. Испанское дворянство славилось особым высокомерием. Символом его стали известные по портретам XVI века высокие воротники: они подпирали голову так, что испанский гранд физически не мог ее склонить.

Испанцы не нашли общего языка с английской знатью. Пиры превращались в выяснение отношений, а те заканчивались дракой. Мария ничем не управляла. Получившая власть после многих лет ожидания казни, она была растерянна. Очень хотела понравиться жениху. Наряжалась, танцевала на балах.

По опыту матери Мария знала, что главное – наследник. Поэтому вскоре двору и народу объявили: королева ждет наследника. Но время шло, а ожидание продолжалось. Через 12 месяцев пришлось признаться, что никакого наследника нет. Историки сегодня расходятся во мнениях: то ли была устроена сознательная мистификация, то ли сказалась недостаточная просвещенность людей XVI века в вопросах деторождения. Может быть, Мария искренне допускала, что еще сможет родить ребенка.

В 1555 году Филипп получил важное известие из Испании. Его отец, Карл V, принял решение отказаться от престола и разделить империю между сыном и братом Фердинандом. Филиппу доставалась Испания, Нидерланды, американские владения. Фердинанду – императорский престол. Кто в такой ситуации не помчится обратно? Вероятно, Мария понимала, что он к ней уже не вернется. Она писала ему сдержанные, дипломатичные письма. Время шло – он не возвращался.

Оставшись без поддержки, эта женщина, не имеющая государственного опыта, не умеющая управлять, принимает самое «простое», что ей предлагается обстоятельствами. Она пытается повернуть вспять историю Англии. Для нее так важен день вчерашний – время, когда родители были молоды, отец еще не стал кровавым злодеем, а слушал гуманистов и любил маму, а сама Мария была юной принцессой. Королева отвергала ту церковь, которую создал ее отец, чтобы развестись с ее матерью. Было в стремлении Марии возродить католицизм и женское желание угодить Филиппу – убежденному католику, ее прекрасному принцу.

Научным языком то, что предприняла Мария Тюдор, называется попытка контрреформации. Страна была расколота. Огромное количество людей еще верило во вчерашние ценности. Тех же, кто не хотел возвращаться в прошлое, ждала страшная расплата. Члены парламента на коленях каялись в том, что отступили от католической веры. 3000 священников изгнаны, 300 – сожжены как еретики. Некоторые шли на костер с гордо поднятой головой: они не сомневались, что приняли новую, более правильную веру. Протестантизм, в том числе англиканство, понятнее простому, малограмотному человеку, чем католичество. Ведь протестанты уверены, что бог – в душе, искренне к нему обращаешься – не нужны никакие посредники. Не нужна богатая, роскошная церковь – это служение не богу, а дьяволу, который, как известно, так и не побежден до конца Отцом нашим.

В борьбе за старую веру королева и стала Марией Кровавой. Народ, который когда-то так жалел ее, сначала замер в страшном молчании, а потом дал ей это жуткое прозвище.

У Марии начались неудачи в политике. Крупнейшей из них стала потеря Кале. Этот порт в Северной Франции оставался последним владением англичан во Франции. В 1558 году его отвоевали французы.

Мария была к тому времени тяжело больна. Судя по описанию симптомов, у нее случилась глубочайшая депрессия. Сознавая, что здоровье ее подорвано, она говорила: «Я скоро умру, и если разрежут мое сердце, там увидят Филиппа и Кале». Две величайшие утраты ее жизни.

В конце 1558 года Мария умерла. Она прожила тяжелейшую жизнь угнетенной, замученной, обиженной, отвергаемой, нелюбимой. Сколько должно было накопиться в ней горечи! Сколько страдания должно было собраться в ее душе! Это не значит, что ее злодеяния оправданы. Но она была, как и другие исторические деятели, человеком из плоти и крови. И тоже заслуживает понимания и сочувствия.

Мария Стюарт: путь королевы

Порой кажется, что о Марии Стюарт все давно известно. О ней писали ее современник Пьер Ронсан, а позже – Фридрих Шиллер, Александр Дюма, Стефан Цвейг. Романтизированный образ Марии Стюарт хорошо знаком людям старшего поколения по мхатовскому спектаклю, где ее роль исполняла Алла Тарасова, а королеву Елизавету играла Ангелина Степанова.

В нашем сознании существует традиционное противопоставление: Мария Стюарт – Елизавета. В 1980-х гг., будучи преподавателем Московского государственного историко-архивного института, я по молодости лет и горячности затеяла «Суды истории». Много лет подряд мы проводили их со студентами. И среди прочих – суд над Марией и Елизаветой. Студенты готовились целый год, читали литературу, входили в образ. Была даже телевизионная трансляция. В нашей учебной игре победила Елизавета – носительница разумного буржуазного начала. Победила она и в жизни. А люди чаще всего предпочитают сильных.

Но есть безусловное обаяние и в мученице Марии Стюарт. Представить только – 18 лет заточения! Стихи, написанные в неволе. И, конечно, казнь, оборвавшая ее жизнь в сорокапятилетнем возрасте.

В Санкт-Петербурге, в Государственной публичной библиотеке имени М.Е. Салтыкова-Щедрина, есть знаменитый отдел рукописей. Там хранится так называемая коллекция Дубровского. В конце XVIII века, во время Французской революции, когда народ в ярости взял Бастилию и вышвырнул хранившиеся там документы, русский дипломат Петр Петрович Дубровский нанял местных мужиков с 11 возами и сказал: «Грузите все». Бумаги сгребали лопатами. Все 11 возов Дубровский вывез в Россию и преподнес Императорской библиотеке с одним условием – что документы будут оформлены как единая коллекция. И сейчас целы эти зеленоватые сафьяновые папки прекрасного качества с надписью: «Из коллекции Дубровского».

В одной из этих папок хранится молитвенник Марии Стюарт. В порядке исключения, как профессиональному медиевисту, мне позволили подержать его в руках. На полях молитвенника она писала любовные сонеты.

После смерти Марии Стюарт было много споров вокруг знаменитых 11 сонетов из ее ларца: она ли их написала? Убедительнее всего высказался по этому поводу Стефан Цвейг. Он задал вопрос: да кто же из ее окружения, кто из едва говоривших по-французски шотландских баронов мог сочинить эти изысканные любовные стихи?

Ее во многом можно обвинить. Подозревали, что она убила своего второго мужа. Или знала о том, что его собираются убить. А вскоре после его смерти вышла за третьего! Правда, все это не такая уж и редкость в монархической среде.

Мария Стюарт жила в сложнейшую эпоху европейской Реформации. Не только ей, но и другим женщинам, оказавшимся на престоле (Екатерине Медичи во Франции, Марии Тюдор в Англии) не по силам было разобраться в вопросах веры и тончайших догматических расхождениях между католицизмом и протестантизмом. И нередко решались это труднейшие вопросы насилием и кровью – в духе Варфоломеевской ночи.

С чего началось великое противостояние Марии Стюарт и Елизаветы? Мария, родившаяся в 1542 году, на девять лет моложе. Практически с рождения она была королевой Шотландии, после первого замужества – королевой Франции. Елизавета – дочь английского короля-злодея Генриха VIII. Ей было три года, когда отрубили голову ее матери, Анне Болейн, а девочку объявили незаконнорожденной. Потом ей то возвращали титул принцессы, то вновь его отбирали. При власти старшей сестры, Марии Кровавой, Елизавета посидела в Тауэре. Совершенно другая судьба!

Мария Стюарт по воспитанию и убеждениям – истинная католичка. Елизавета же – дитя протестантизма. Она и родилась-то потому, что отец Генрих VIII в 30-е годы XVI века провел в Англии церковную реформу. Возмущенный тем, что папа римский не соглашался развести его с первой женой, Екатериной Арагонской, король решил сам стать «английским папой» – возглавить англиканскую церковь. Правда, Елизавета была достаточно умна, чтобы относительно лояльно относиться к католикам.

И еще одно принципиальное различие. Мария Стюарт трижды выходила замуж, причем два раза – по любви. Елизавета I Английская никогда не была замужем, хотя и играла в выбор жениха. Чувства были ей знакомы, но в первую очередь она сознавала себя созданной для власти и творила образ королевы-девственницы.

Мария Стюарт – символ уходящего европейского Средневековья. В ней воплотились многие его черты: торжество католицизма, обладающего монополией на мысль и чувство, и по-своему прекрасные рыцарские идеалы. А Елизавета, воспитанная в духе протестантизма, была предельно рациональна. Например, она поддерживала бурно развивавшуюся английскую промышленность. В этих двух женщинах отразились два мира, столкнувшиеся в Европе на пороге Нового времени.

В конце концов Марии Стюарт предстояло быть обезглавленной, не дожив до 50 лет, а Елизавета прожила 70, из них 45 – английской королевой.

Отец Марии, король Шотландии Яков V, умер, когда дочери было несколько дней. В средневековой Европе, если не было мужского наследника, допускалась передача власти по женской линии.

Что представляла собой Шотландия XVI века? Маленькая горная страна на севере самого крупного из Британских островов. Древняя история ее туманна. Коренное население – пикты. Это, видимо, кельты, пришедшие из Ирландии. Очень воинственные. Их боевые качества позже оценили победоносные римляне. Именно борясь с нападениями пиктов, они выстроили во II веке н. э. знаменитый Адрианов вал.

В VI веке территорию покорили нахлынувшие из Ирландии скотты. Они победили пиктов и смешались с ними, растворив их в своем этносе. Так появилась страна Scotland – Шотландия.

В XI столетии король шотландцев Малькольм стал вассалом представителя новой английской династии – Вильгельма I Завоевателя, который прибыл из Северной Франции.

Вся дальнейшая история Шотландии – вплоть до прошедшего в сентябре 2014 года референдума по вопросу о независимости – это история взаимоотношений с Англией.

Шотландия вела со своим сильным южным соседом бесконечные войны за независимость. В первой трети XIV века национально-освободительное движение возглавил Роберт Брюс, ставший в 1306 году шотландским королем. В 1314 году он разгромил армию бездарного английского монарха Эдуарда II при Бэннокберне. Одна из дочерей Брюса вышла замуж за лорда Уолтера Стюарта. От них пошел род Стюартов, который так и хочется назвать проклятым.

Сначала Стюартам, казалось, улыбнулась удача. Ведь их фамилия связана с родом занятий: стюарды – это слуги. Слуги шотландских королей. Мажордомы, управители дворцов. И вот один из них породнился с королевской семьей. Его сын стал королем Робертом II.

Но дальше со Стюартами стало твориться нечто ужасное. Яков (Джеймс) I – зарезан cвоими придворными в 30-х годах XV века. Его сын, Яков II, погиб в 1460 году при взрыве неудачно выстрелившей собственной пушки во время осады захваченного англичанами замка. Яков III заколот в битве при Сочиберне во время мятежа шотландских баронов, которых возглавил его собственный сын. Яков IV сражался против англичан и погиб в битве при Флоддене в 1513 году. Отец Марии Стюарт Яков V был предан и покинут своими баронами в сражении на английской границе. В этом бою он потерял двух сыновей. На этой почве он сошел с ума и через несколько недель умер. Таковы были знаки судьбы, предшествовавшие рождению Марии.

Ее мать, Мария де Гиз, происходила из знаменитого французского рода. После смерти Якова V королевой называлась его маленькая дочь, а правила умная и властная вдова.

Когда девочке было шесть лет, ее отправили к родственникам во Францию, к королевскому двору. Там она воспитывалась до 17-летнего возраста, и ее родным языком был французский.

Игравшая главную роль при дворе Екатерина Медичи умела и любила «торговать» принцами и принцессами – устраивать династические браки. Она и решила женить своего подросшего сына Франциска на шотландской королеве и укрепить давний союз Франции и Шотландии. Две эти страны почти 1000 лет поддерживали друг друга в борьбе против Англии. Французы ценили диковатых шотландцев как прекрасных воинов, особенно в горах, где никому не удавалось их победить.

Брак Марии и Франциска заключен в 1558 году. Невесте было 16, жениху – 14 лет. К тому же мальчик отличался очень слабым здоровьем. Вряд ли между ними существовали супружеские отношения. Резвая девочка продолжала играть в мяч и танцевать, ее муж постоянно болел. Меньше чем через два года он умер.

Следующим французским королем стал Карл IX – слабовольный человек, сразу заявивший, что все вопросы будет решать вместе с мамой. Екатерина Медичи могла не беспокоиться за свое влияние. Мария перестала быть ей интересна как династический товар. И в 1561 году ее отправили обратно в Шотландию.

Возвращение стало для нее тяжелым потрясением. Долгий, мучительный путь морем. Язык, который она забыла. Убожество шотландского двора в сравнении с французским.

Северная Европа вообще медленнее продвигалась к классическому Средневековью, чем Западная. Шотландские бароны в XVI веке все еще решительно напоминали племенных вождей. Французы описывали их как низкорослых, диковатых горцев, одетых в шкуры. (Те, правда, упоминали в свою очередь о пьяных заносчивых французах. Союзники не очень любили друг друга.)

Шотландия, в отличие от Франции, в тот период еще недалеко продвинулась по пути создания национального государства. Центральная власть была в ней несколько условной: все решала коллегия баронов, собравшись на некий полупервобытный сход. А Мария мыслила категориями Франции, где королевская власть стояла на пороге абсолютизма. Но она была королевой Шотландии!

Реальная власть после смерти Марии де Гиз находилась в руках регента – Джеймса Стюарта (графа Мерея), незаконного сына Якова V. Каждый, кто читал, например, шекспировского «Короля Лира», знает, что такое комплекс бастарда. Для него нет ничего важнее, чем доказать, что он умнее, образованнее, талантливее, вообще лучше законных детей. Он болезненно чувствителен к несправедливости и готов отстаивать свои права любой ценой.

Джеймс Стюарт и мысли не допускал о том, что его юная сводная сестра, много лет не бывавшая на родине, действительно станет править. С первых минут ее пребывания в Шотландии он стал ее главным врагом.

Конечно, Мария, отвергнутая французским двором, совершенно одинокая на родине, почувствовала полную растерянность. Она попыталась воспроизвести в Шотландии французский двор: окружила себя музыкантами, поэтами, сама писала романтические стихи. Самый знаменитый из ее приближенных – итальянский красавец из Пьемонта Давид Риччи – играл на лютне, пел романсы, засиживался допоздна у нее в гостиной. Что должны были думать об этом диковатые шотландские бароны? «Этот жалкий пьемонтец» очень их раздражал. Стало окончательно понятно, что королеве нужен муж.

Марии начали предлагать различные варианты. Даже Елизавета участвовала в поиске жениха. Одним из них стал лорд Генри Дарнли, тоже из рода Стюартов, дальний родственник королевы. Его отец имел большой авторитет при английском дворе.

Это был очень грамотный ход – познакомить Марию с галантным красавцем. Она была влюбчива, и претендент ей понравился. В 1565 году брак был заключен и обещал быть счастливым.

В те годы в Шотландии усиливалось влияние протестантизма. Трудно сказать, как именно и почему в мире иногда стремительно распространяются новые вероучения. Видимо, в некоторой степени это определялось развитием капитализма. Протестанты более рациональны, чем католики, и их взгляды ближе крепнущей буржуазии. Но дело было, безусловно, не только в этом.

В Шотландии все заметнее становилась зловещая фигура – проповедник Джон Нокс, что-то вроде протестантского Торквемадо. Он был фанатичен и беспощадно жесток. Молодую королеву он возненавидел. Во-первых, она была католичкой. Во-вторых, культивировала ту жизнь, которую он отвергал: наряды, музыку, стихи, изящные манеры… Джон Нокс обличал ее, как в свое время во Флоренции безумный Савонарола обличал Лоренца Великолепного. Проповедник твердил, что в Шотландию приехала развратница. И народ, который недавно приветствовал юную красивую королеву, уже начал шептать, что она просто развратная девка.

Возбужденные этими разговорами, бароны задумали убить любимца Марии – ее итальянского секретаря и музыканта Риччи. Это сделали в 1567 году с варварской жестокостью – на глазах королевы. Ее гостиная была залита кровью. Тело, которое еще дергалось, выволакивали из комнаты за ноги, а муж держал Марию, чтобы она не могла убежать.

О сохранении добрых отношений с супругом не могло быть и речи, хотя Мария и родила от него сына. Этого ребенка ей не суждено было ни растить, ни вообще видеть: его отправили в Англию, и со временем он стал не только шотландским королем Яковом VI, но и английским королем Яковом I.

А рядом с Марией появился новый мужчина – рыцарь, которого она все время искала. Рыцарь в средневековом понимании – могучий, прекрасно владеющий двуручным мечом, решительный и бесстрашный. Джеймс Хепберн, граф Босуэлл. Он был отличным воином, успешно сражался на границе с англичанами. Мог выйти в одиночку против целого отряда. Правда, у него была молодая красивая жена. Но кальвинистская партия все равно избрала его для того, чтобы морально растоптать королеву-католичку.

Босуэлла намеренно приближали к Марии. Он стал во главе ее личной гвардии. И уже к 1556 году по ее сонетам становится понятно, что он занял место в ее сердце. Однажды, получив известие о том, что он ранен, она, забыв все, бросилась к нему в замок.

Помехой для новой любви был только законный муж – Генри Дарнли. В 1567 году он был убит. Мария позвала его в одиноко стоящий романтический домик – вроде бы для восстановления отношений. Потом она отлучилась, а в домике взорвалась бочка с порохом. Тело злосчастного Дарнли вылетело в окно. В общем, все было сделано грубо и демонстративно.

Это произошло в феврале. А в мае королева – точно по Шекспиру, «не износив башмаков», в которых шла за гробом, – обвенчалась с Босуэллом, который ради нее развелся с женой. Кстати, прежнюю супругу он не переставал посещать и утешать. Это угнетало Марию, но к разрыву не привело. Кстати, Босуэлла судили по подозрению в убийстве Дарнли, но оправдали.

Новый брак королевы послужил толчком к кальвинистскому бунту против католички-развратницы и ее пособника. Бароны собрали серьезное войско, которому Мария не могла противостоять. Но она не соглашалась сдаться и подписать отречение, пока не удостоверилась, что Босуэллу удалось скрыться. Когда же муж бежал, королева отреклась от престола в пользу своего сына-младенца. Все последующие годы, с 1568 по 1587-й, вплоть до дня казни, она провела в заточении.

Босуэлл надеялся снова собрать какое-то войско и вернуться – Мария в это верила. Прежде он был крупным военным авантюристом, и у него многое получалось. Но судьба его оказалась ужасна. Он скрылся в Норвегии, где некая девица пожаловалась королю объединенных Норвегии и Дании, что этот человек некогда ее совратил. Король велел заключить преступника в тюрьму. Босуэлл провел более 10 лет в адских условиях и там умер.

Когда Мария поняла, что надежды нет, она пыталась бежать с острова, где ее держали. Она была по-прежнему привлекательна, и всегда находились мужчины, готовые ей помочь. Но куда она могла направиться в случае удачного побега? Франция далеко, и Екатерина Медичи, всю жизнь оборонявшая престол, хранившая его для своих детей, не приняла бы отрекшуюся королеву. Добраться до католической Испании и вовсе не было шансов.

Почему же Мария решилась искать спасения в Англии? Да, они с Елизаветой несколько раз обменивались письмами, и там были обычные для монархической переписки слова: «дражайшая сестра наша», «возлюбленной сестре нашей». Но ведь эти формулы нельзя принимать всерьез! Может быть, Мария искренне надеялась на милосердие, на высочайшую милость. Но это было страшной ошибкой. Дело в том, что много лет назад она уже сделала неверный шаг – заявила о своих правах на английскую корону. Ведь она была правнучкой первого английского короля из рода Тюдоров – Генриха VII, а Елизавета – его внучкой. Причем происхождение Елизаветы подвергалось сомнению: согласно официальной версии, ее мать казнили за многочисленные прелюбодеяния. Происхождение же Марии было безупречно.

Как же она могла теперь ждать милосердия от женщины, на чью корону покушалась? Неужели считала, что Елизавета близка к святости и все ей простила?

Наверное, все дело в безысходности. Мария была истовой католичкой, а значит, и помышлять не смела о самоубийстве. Ей оставалось только ждать, когда ее убьют, или, вопреки рассудку, надеяться на лучшее.

В 1568 году Мария прибыла в Англию. Она писала Елизавете: «Сестра моя, я ступила на твою землю!». Ответ был примерно такой: «Сестра моя, приму тебя как родную!». И приняли – сначала очень хорошо. Потом отношение к ней стало делаться все холоднее, условия содержания – все строже. Мария была ценной узницей, с точки зрения средневековой Европы. Ведь у нее остались друзья и родственники во Франции и Испании, с которыми Англия враждовала.

Попытки освободить Марию предпринимались. Ей приносили тайные записки, спрятанные в еде, в букетах цветов, зашитые в одежду. Она откликалась на эти романтические послания, тем более что ей совершенно нечем больше было себя занять. Это стало способом не чувствовать себя похороненной заживо. Она вновь пыталась бежать, даже переодевалась прачкой – но ее узнали и вернули. Несколько руководителей заговоров в пользу Марии Стюарт были казнены Елизаветой.

К 80-м годам напряжение вокруг фигуры знаменитой узницы достигло апогея. Особенно очевидно это стало после раскрытия очередного заговора католиков во главе с Энтони Бабингтоном в 1585 году. Елизавета долго колебалась, не зная, как поступить. Она устроила суд, который приговорил Марию к казни, но не сразу решилась утвердить приговор. Вряд ли это было притворство – она действительно просчитывала, что будет лучше для Англии. При этом Елизавета приняла очень важное решение – объявить своим наследником сына Марии, не знавшего низложенной узницы-матери, но имевшего статус шотландского короля с 1567 года. В годовалом возрасте он стал королем Яковом VI. Судьба матери его, теперь двадцатилетнего мужчину, видимо, не волновала.

В феврале 1587 года Мария Стюарт была казнена: ей отрубили голову. Это выглядело чудовищным злодеянием даже на фоне суровых нравов XVI века. Всякая казнь ужасна, но казнь женщины – это вопиющее нарушение законов не столько политических, сколько человеческих.

Мария-Антуанетта: королева и толпа

Нам, россиянам, порой кажется, что наша революция была самой великой и самой страшной. Это неверно. Каждая революция величественна и ужасна по-своему. Такова была и Французская революция конца XVIII века, которую у нас с подачи Владимира Ильича Ленина традиционно называют Великой. Сами же французы считают ее слишком кровавой для такого названия.

Ленин был подлинным учеником Робеспьера и, как настоящий отличник, пошел дальше учителя; он взял от Французской революции все худшее: суды-тройки, понятие «враги народа», идею заранее вынесенного врагу приговора. Так и записано в документах Французской революции: «Приговор врагу народа только один – смерть». А враг – это тот, кто «действиями или помыслами (!) вредит революции».

Французская революция, особенно на раннем этапе, сделала много хорошего. Например, она дала землю крестьянам (позволила выкупить ее с рассрочкой). И это без шумных лозунгов, знакомых нам по урокам русской истории: «Мир народам, землю крестьянам, фабрики и заводы рабочим!».

К лозунгам была склонна якобинская диктатура, возникшая в конце Французской революции. А одним из ее самых известных звуков стал стук гильотины. Под ее нож попала и королева Мария-Антуанетта.

Она прожила всего 37 лет, из которых 18 была королевой Франции. Казалось бы, прекрасная судьба! Ведь Франция XVIII века – один из бесспорных лидеров Европы. Французский престол – чем не предел мечтаний!

Сегодня чуть ли не все знают исторический анекдот о Марии-Антуанетте. Уже началась революция, королева увидела бушующую толпу и спросила придворных: «Чего хотят эти люди?». Ей ответили: «Ваше величество, они голодны, у них нет хлеба». И она отозвалась: «Так пусть едят печенье». Это, конечно же, миф, но он ярко передает трагизм ее биографии. Она ничего не понимала в происходящем и потому казалась народу нелепой и невыносимой. Причем это неприятие пришло на смену безмерному восхищению. Но была и другая толпа – толпа придворных, которая руководила ею и вела ее к гибели.

Мария-Антуанетта родилась 2 ноября 1755 г. Ее родители – император Священной Римской империи Франц I и его супруга и соправительница Мария Терезия. Это был – великое исключение! – счастливый династический брак. В семье родилось 16 детей. Мария-Антуанетта – 11-й по счету ребенок. Известна фраза ее матери: «Детей никогда не бывает достаточно».

Мария Терезия полюбила Франциска, когда ей было 12, а ему 15 лет. Все годы, проведенные с ним, она считала счастливыми. Когда он внезапно скончался, она приняла девиз: «С тобой – все, без тебя – ничего», и по пять часов в день молилась за упокой его души.

Франц I был настоящим просвещенным монархом. Мария Терезия – истинной женщиной, многодетной матерью на троне. Во время первого раздела Польши, в котором Австрия участвовала, императрица говорила: «Я плачу!». Фридрих II Прусский прокомментировал это так: «Я всю жизнь воевал с ней, но никогда не был ее врагом. Плачет, но берет».

Родители не придавали особого значения образованию и духовному развитию дочерей. Марию-Антуанетту обучали танцам и изящному поведению. Это она усвоила прекрасно. А занятий языками не любила. Ей хотелось не учить уроки, а танцевать и играть.

В 15 лет Марию-Антуанетту выдали замуж за 16-летнего дофина Людовика – наследника французского престола. Мария Терезия была занята устройством династических браков для всех своих многочисленных детей. Европейский континент был охвачен этими семейными связями, будто шелковыми шнурками. И неважно, что дочь – еще девочка. Как-то раз ее, уже замужнюю, нашли в одной из дальних комнат Лувра (а дворец был настоящим лабиринтом) играющей в куклы с детьми прислуги.

Марии Терезии казалось вполне достаточным, что ее дочь хороша собой и грациозно танцует. Кому какое дело до того, что она говорит на австрийском диалекте немецкого языка, плохо знает немецкую грамматику, почти не владеет французским, делает в нем грубые ошибки!

Перед самым отъездом Марии-Антуанетты во Францию мать составила для нее правила поведения и потребовала, чтобы дочь первого числа каждого месяца перечитывала их и выучила наизусть. Правила были просты и наивны. Когда читаешь их, становится понятно, что в пучину будущей революции плыла легкая лодчонка, совсем не готовая ни к государственному правлению, ни к государственному поведению.

На французском престоле был тогда Людовик XV. Его позднее правление очень мрачно. К концу жизни у него, как и у некоторых других абсолютных монархов, произошел полный распад личности. Его последней фавориткой стала мадам Дюбарри – женщина из низов, которую старый развратный король сделал графиней.

Муж Марии-Антуанетты был третьим внуком Людовика XV и вряд ли мог рассчитывать на корону. Но два старших внука умерли своей смертью, и он стал наследником. Людовик был некрасив (как и все Бурбоны после Генриха IV), неуклюж, застенчив, не создан для светской жизни.

Во время грандиозной свадьбы в 1770 г. Мария-Антуанетта впервые встретилась с толпой. Свадебный поезд везли 340 лошадей. Вдоль дороги стояло огромное множество людей. Народ во все времена любит зрелища. В момент пышного шествия власти простолюдинам кажется, что они ее любят: ведь она так красива, сверкает золотом, бросает в толпу монеты и раздает бесплатное вино. И представить себе невозможно, что завтра будет революция.

Встреча жениха и невесты была организована на Рейне, в пограничье Франции и Германии. Специально для этого на острове соорудили роскошный, украшенный росписью и гобеленами павильон. Французская казна была пуста, но двор не жалел средств на развлечения. За день до приезда жениха и невесты у слуг можно было купить право в этот павильон заглянуть. И одним из тех, кто заплатил, был юный Иоганн Вольфганг Гёте. В одном из писем он изумлялся: «Расписать брачный павильон, где встретятся жених и невеста, сценами бракосочетания Ясона и Медеи – Медеи, которая убьет своих детей и на крыльях ненависти улетит от Ясона! Да кто же это мог?! Ведь это же дурной знак!».

Чтобы подчеркнуть, что французский королевский дом делает честь дочери Габсбургов, Марию-Антуанетту перед входом в павильон в специальном помещении раздели донага. Ей предстояло надеть все французское. Ведь она прибыла в страну законодателей моды. Девочке не разрешили оставить на память ничего из ее вещей, даже батистовый платочек, шарфик или куклу. Чтобы не очень страдать, она должна быть твердить себе, что впереди у нее великое счастье, ради которого многим можно пожертвовать.

Наступило ли это счастье? Очень сомнительно. В течение семи лет брака детей у супругов не появилось. Поговаривали, что этого и быть не может, потому что муж и жена ведут совершенно разный образ жизни. Дофин (с 1774 г. – король Людовик XVI) любит ложиться спать очень рано, вставать на рассвете и работать на станках. Не замечая, что его государство рушится, он занимается слесарным и токарным делом. В то время, когда Людовик отбывает ко сну, Мария-Антуанетта уезжает из Версаля в Париж – на бал, в оперу, просто погулять по улицам. Возвращается на рассвете. «Они фактически не встречаются!» – шепчут во Франции, да и не только во Франции.

Была у Марии-Антуанетты и еще одна проблема при дворе. В самом начале ее подучили не заговаривать с мадам Дюбарри. А та по правилам этикета не могла первой обратиться к жене дофина, которая была выше ее по положению. Двор наслаждался пакостью, подстроенной ненавистной фаворитке.

Пришлось вмешаться Марии Терезии. Она отправила к дочери специального посланника, и он передал, что так вести себя нельзя. Тогда Мария-Антуанетта произнесла, обращаясь к мадам Дюбарри, знаменитые семь слов: «Сегодня вечером в Версале очень много народу». Фаворитка короля смешалась, пошла пятнами – опять к большому удовольствию окружающих.

Итак, в 1774 году Людовик стал королем, а Мария-Антуанетта – королевой Франции. Отсутствие детей у этой пары стало государственной проблемой. В то же время оно давало надежды братьям короля, люто ненавидевшим свою невестку. А она все больше времени посвящала развлечениям и веселью и ничего не понимала в происходящем.

Вот как она писала матери о первом въезде в Париж в качестве королевы: «Последний вторник был для меня праздником, который я никогда не забуду… Что тронуло меня большего всего – искренность и волнение бедного люда, который, несмотря на то, что он обременен налогами, был счастлив видеть нас. Я не в состоянии описать тебе, дорогая мама, те знаки любви и радости, которые нам при этом выказывались. И прежде чем отправиться в обратный путь, мы приветствовали народ, помахав ему на прощание рукой, что доставило ему большую радость. Как счастливо сложилось, что в нашем положении так легко завоевать дружбу. И все же нет ничего дороже этой дружбы. Я ее очень хорошо почувствовала и никогда не забуду». Какая безнадежная наивность! Вспомнит ли Мария-Антуанетта эту «дружбу», когда ее поведут на эшафот?

Встревоженная слухами о неудавшемся браке дочери, Мария Терезия отправила к Марии-Антуанетте ее старшего брата Иосифа – будущего императора Иосифа II. Он убедил Людовика XVI сделать небольшую и несложную даже для той эпохи операцию, которая позволила ему через семь лет после свадьбы наконец-то реализовать свой брак. Людовик был очень доволен тем, что, по его собственным словам, все «так хорошо разрешилось». Вот такие нелепые люди могут порой оказаться на престоле в предгрозовых тучах страшной революции.

Мария-Антуанетта родила четверых детей. Первой была девочка – Мария Терезия Шарлотта. В 1793–1795 годах она оказалась в тюрьме, сначала вместе с матерью, потом одна. Почему-то выжила. Ее обменяли на пленных во время войн в защиту революции. Она отправилась в Вену к дядюшке Францу II и вышла замуж за кузена – герцога Ангулемского. Она жила долго – 73 года, но всегда ходила под темной вуалью. Кое-кто подозревал, что это вовсе не Мария Терезия Шарлотта. Только в новейшее время анализ ДНК ее останков подтвердил, что это была именно она.

Второй ребенок – Людовик Жозеф, родившийся в 1781-м, умер от туберкулеза непосредственно перед революцией. Людовик XVI и Мария-Антуанетта были поглощены личным горем и не замечали приближавшейся катастрофы.

Самая страшная судьба оказалась у третьего ребенка – Людовика, который родился в 1785-м, за четыре года до революции. Он вошел в историю как условный Людовик XVII, хотя никогда не царствовал. Просто по тысячелетним законам монархии старший сын казненного короля становится новым королем. Никакой коронации не было. Революция превратила мальчика в «гражданина Капета». Всех Бурбонов с началом революции стали называть Капетами – по прозвищу основателя первой французской династии Гуго Капета. «Капет» – это, скорее всего, название бархатной шапочки необычной формы, напоминающей современную пилотку. Отсюда – династия Капетингов, правившая во Франции с 987 по 1328 год.

Людовик тоже был в тюрьме с родителями, потом отдельно от них в замке Тампль. Его, восьмилетнего, привлекли к так называемому суду над Марией-Антуанеттой и заставили говорить ужасающие вещи о том, что мать осуществляла по отношению к нему преступные действия. Имелся в виду инцест. Ребенок, конечно, не понимал, о чем его спрашивают. Сестра короля Елизавета, которая тоже была в заключении, осуждала мальчика, оклеветавшего мать.

После «суда» Людовик остался в тюрьме, в отдельной камере, где он простудился и умер от туберкулеза в 1795 году. По Европе некоторое время ходили слухи о его чудесном спасении. Но со временем они затихли.

Младшая дочь, Софи-Элен-Беатрис, рожденная в 1786-м, прожила меньше года. Само перечисление детей Марии-Антуанетты рисует глубоко трагическую женскую судьбу.

Но пока не начался кошмар революции, королева все время старалась веселиться – даже после потери ребенка.

В годы революции она наивно пыталась измениться, подстроиться к новым временем: рассчитала камеристку, сократила расходы на шляпки. На большее она была не согласна.

Людовик XVI старался заигрывать с толпой, Мария-Антуанетта – нет. Она оказалась носительницей абсолютистской идеи в ее высшей степени, была убеждена, что королевское положение делает ее фигуру священной, неприкосновенной для простолюдинов.

В предреволюционные годы Мария-Антуанетта, сама того совершенно не сознавая, стала для народа воплощением всего отвратительного, что было в абсолютизме. Революции, как правило, сносят головы не самым плохим правителям (вспомним Карла I Стюарта в Англии или русского царя Николая II). Просто случается однажды так, что ненависть переливается через край.

Мария-Антуанетта привлекала к себе внимание постоянной тягой к развлечениям и роскоши. Она приказала построить небольшой, но очень красивый дворец Трианон – специально для удовольствий. Ей казалось, что Версаль, построенный еще при Людовике XIV, устарел. Новый дворец был спроектирован в модном стиле рококо. Это, по существу, опошленное барокко. Нечто соответствующее мещанскому вкусу: все в сложных орнаментах, декоративных деталях, говоря проще – в финтифлюшках. Все это так контрастировало с реальной исторической обстановкой! Слепота Людовика XIV и Марии-Антуанетты просто поразительна!

В 1770-х годах Мария-Антуанетта встретила, видимо, единственную любовь в своей жизни. Ни о какой любви с Людовиком XVI говорить не приходится. Главным мужчиной в жизни французской королевы стал загадочный красавец, шведский аристократ граф Ханс Аксель фон Ферзен. Их чувство воплощалось в чтении стихов, совместном музицировании, комплиментах. Для Марии-Антуанетты было так важно предстать перед возлюбленным в новом роскошном туалете! И только перед казнью она написала несколько слов о любви к нему.

Граф был единственным, кто всерьез и неоднократно пытался спасти королевскую семью от эшафота. Он нанимал людей для организации побега, подкупал тюремщиков – но народная неприязнь к Людовику и Марии-Антуанетте была так велика, что все эти заговоры оказывались неудачными.

Ферзен пережил королеву на 15 лет. Он сделал большую политическую карьеру, был приближен к шведскому королевскому дому. В 1810 году неожиданно умер наследник престола Кристиан Аугустенбургский. Поползли слухи о том, что Ферзен организовал его отравление, чтобы захватить власть в Швеции и повести войска на Францию – отомстить за возлюбленную. Графа предупредили о том, что ему не стоит показываться на похоронах. Но он не знал за собой никакой вины и был человеком чести. Он пошел на похороны – и его растерзала разъяренная толпа. Это был будто отблеск страшной судьбы Марии-Антуанетты.

После начала революции – с 1789 по 1993 год – она прожила вторую, уже, несомненно, трагическую жизнь. Людовик XVI пытался заигрывать с народом. Он не только согласился стать «гражданином Капетом», но и присутствовал на Марсовом поле, где революционные массы отмечали год со дня взятия Бастилии. Многочисленные свидетели записали в дневниках, как нелепо он там выглядел.

Мария-Антуанетта была настроена иначе. Она переписывалась с монархами Европы, ища возможность спасти свой трон и семью. В 1791 году, уже будучи под домашним арестом, она писала в Россию, Екатерине II: «Унижение, которое мы постоянно переносим, бесчинства, свидетелями которых мы являемся, не будучи в силах их пресечь, не имея возможности их приостановить, злодейства, которыми мы окружены, – разве это не длительная нравственная смерть, в тысячу раз худшая физической смерти, освобождающей от всех зол?». Это слова уже не малообразованной девочки – любительницы светских развлечений, а зрелой, много страдавшей женщины. Не случайно современники записали: «В королевской семье единственный мужчина – это Мария-Антуанетта».

Никто из европейских государей на помощь не пришел. Откуда такое отсутствие солидарности? Ведь чуть ли не все представители правящих домов состояли в родстве. Таковы низкие свойства человеческой натуры. Властителям Европы было выгодно ослабление Франции. Появился даже шанс разорвать ее на куски. Германия всегда претендовала на Эльзас и Лотарингию. Были свои интересы и у Италии. Никто и предположить не мог, что впереди у Европы – Бонапарт.

Граф Ферзен пытался устроить королевскому семейству побег. Всех переодели, замаскировали. Камеристка изображала аристократку, Людовик XVI и Мария-Антуанетта – ее слуг. Бежали на восток, в сторону Германии. Но в маленьком городишке Варенне сын почтового служащего узнал характерный бурбонский профиль Людовика по изображению на монете. Революционная молодежь города забила в набат. Королевскую семью схватили и отправили в заточение.

Состоялся революционный суд. Король был казнен. Пришел черед Марии-Антуанетты. У нее были адвокаты. Эти мужественные люди пытались доказать, что нет никаких доказательств ее измены родине. Таких документов действительно не существовало.

На суде Мария-Антуанетта держалась достойно. Она не признавала себя виновной, ни о чем не просила. И на эшафот пошла с гордо поднятой головой. Перед казнью ей наголо обрили голову – наверное, чтобы унизить. В свои 37 лет она выглядела старухой. По пути она случайно задела ногой палача. Тот вскрикнул, и она произнесла: «Простите». Она оставалась аристократкой.

Королева Виктория: символ на троне

Годы жизни английской королевы Виктории – 1819–1901. Из них 64 года на престоле. Долгожительница британской монархии, она была женщиной удивительной, хотя на первый взгляд кажется фигурой довольно заурядной, даже мещанской. Любила оперетту, могла сплясать под шотландскую волынку. Встретившись с Чарльзом Диккенсом, она подарила ему книгу своих домашних дневников, которые, вероятно, всерьез считала литературным произведением. Нет в ней ни изысканности, ни утонченности. Но именно такая личность оказалась в нужном месте в нужное время и сыграла в истории Европы исключительно важную роль.

Впечатляют сами ее титулы: «Ее величество Виктория, божией милостью королева Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, защитница веры, императрица Индии, принцесса Ганноверская, герцогиня Брауншвейгская и Люнебургская, принцесса Саксен-Кобургская и Готская, герцогиня Саксонии». Можно ли при жизни достичь большего?

В романе Джона Голсуорси «Сага о Форсайтах» один из персонажей в день похорон королевы Виктории в январе 1901 года думает: «Да! Век уходит!». Уходит век старшего поколения Форсайтов, век, который назвали викторианским. Он породил викторианский стиль в жизни и искусстве.

Это было время беспощадных колониальных захватов и дележа мира, прежде всего между Англией и Францией, эпоха промышленного превосходства Англии, которая стала центром технического прогресса, величайшей мировой кузницей, страной железных дорог. А стареющая Виктория не любила электричества. И в Лондоне, как ни забавно, на улицах уже появились электрические фонари, а в домах высшей знати по-прежнему горели свечи.

Даже пишущая машинка вызывала у королевы тревогу и неприязнь. Виктория говорила: «Не подавайте мне отчеты, отпечатанные на машинке!». (Имелись в виду отчеты о заседаниях парламента, с которыми она обязательно знакомилась, хотя ничего и не решала.) И целый штат ее секретарш переписывал документы от руки, чтобы она их прочла. При этом нация на нее не сердилась, несмотря на ее консервативные чудачества.

При ней были премьер-министрами потрясающие люди, такие как Роберт Пиль, Генри Джон Палмерстон, Бенджамин Дизраэли, Уильям Гладстон. И ни с одним из этих крупных государственных деятелей ей удалось не вступить в серьезную конфронтацию. Виктория не впала ни в одну из крайностей: ни абсолютного наслаждения властью, ни абсолютного разочарования и горя. Дело в том, что реальной политической власти у нее и не было. Была некая иная, которую нельзя охарактеризовать, не вглядевшись внимательно в судьбу этой женщины.

К моменту ее появления на свет состояние английской монархии было весьма плачевным. В ходе революции 1640–1660 гг. произошел разлом эпох: Средневековье сменилось Новым временем. Ушли в прошлое феодальные привилегии, аристократия перестала играть в обществе важнейшую роль. В течение двадцати революционных лет страну сотрясали страшные события, среди которых – казнь короля Карла I в 1649 году. Впрочем, на суде у монарха были защитники, и большинство их осталось в живых.

Постепенно выяснилось, что, несмотря на перелом в экономической, социальной, политической, религиозной областях, Англия не умеет и не желает жить без института монархии. Кстати, в английской истории монархия принимала деспотические формы только эпизодически, при отдельных правителях, например в XVI веке при Генрихе VIII. В целом же она была с 1215 года ограничена парламентом. Постоянное несогласие парламента и монарха создавало особую атмосферу, в которой перед королем не падали ниц.

Уже в 1688 году произошло событие, называемое «Славная революция». Кстати, в кавычки это сочетание слов берется по советской традиции: что, мол, может быть славного в возвращении короля? А ведь все так понятно! Нация затосковала по порядку. По традиции. Причем одна из важнейших британских традиций – не ломать без нужды то, что устойчиво и привычно. Славная революция – это приглашение на престол нового короля. Правда, им оказался человек совершенно неподходящий – бездарный Яков II Стюарт. Разочаровавшись в нем, его отправили в ссылку, и он прожил остаток жизни во Франции.

На смену ему пригласили еще одного короля – мужа его дочери, правителя Нидерландов Вильгельма Оранского, который стал Вильгельмом III. Соединенные провинции Голландии – первая республика в Европе, отвоевавшая это право в сражениях с монархической Испанией. Но установив республиканское правление, голландцы не расстались с идеей единоличного правления. Они придумали должность – штатгальтер. Это не король, но все-таки власть, чьи действия ограничены генеральными штатами – голландским парламентом. Так что новый английский король уже имел соответствующий опыт и знал, что его власть не абсолютна.

Вильгельм III правил с 1689 по 1702 год, затем на престол взошла его дочь Анна, которая не оставила наследников. Когда в 1714 году династия Стюартов пресеклась, пригласили новую – Ганноверскую. Георг I Ганноверский был родом из Германии, но состоял со Стюартами в отдаленном родстве. До воцарения Виктории на троне побывали Георг I, Георг II, Георг III, Георг IV и Вильгельм IV.

Эти короли происходили, если отсчитывать от британского трона, из глухой провинции – разобщенной, политически отсталой Германии. Оказавшись волею судеб на английском престоле, они будто сошли с ума. В годы их правления при дворе царил демонстративный разврат. Члены королевской фамилии почти открыто жили с опереточными актрисами, имели множество внебрачных детей, увлекались спиртным. Жена русского посла писала о нравах в окружении Вильгельма III: «Это какой-то сумасшедший дом с хозяином – беспробудным пьяницей!». Королевский дом стал похож на вертеп.

Неудивительно, что в такой обстановке вопрос о наследовании престола вставал все острее. По какой-то причине (может быть, из-за близкородственных браков) генетика Ганноверской династии была испорчена. Все больше рождалось психически больных.

И вот тогда было запланировано появление на свет здорового, умственно полноценного наследника. Герцог Эдуард Кентский, 50-летний сын правящего Георга III, принял волевое решение прекратить разврат. Он бросил пить и женился на тихой, порядочной принцессе из Германии, молодой вдове Виктории-Шарлотте Саксен-Кобургской. В планы супругов входило обязательно родить ребенка. И в 1819 году родилась дочь, племянница короля, названная в честь матери Викторией. Когда ей было всего восемь месяцев, ее отец умер. Видимо, в этого ребенка он вложил последние силы своего немолодого организма.

К этому времени у Георга III было семь сыновей и шесть дочерей, но среди них – ни одного нормального. Родители Виктории с самого начала надеялись, что именно она унаследует престол. То, что родилась девочка, не казалось серьезным препятствием: на английском троне уже бывали королевы, в том числе – блистательная Елизавета I.

Виктория-Шарлотта, одна воспитывавшая дочь, очень беспокоилась о том, чтобы ее не похитили, не совратили, вообще не испортили: она должна была оставаться физически и душевно нормальной претенденткой на престол. До этого момента мать даже спала в одной постели с тщательно оберегаемой дочерью.

Первым крестным отцом Виктории стал ее дядя – будущий король Вильгельм IV, а вторым, заочно – российский император Александр I.

Девочке было 11 лет, когда ей сказали, что она, возможно, будет английской королевой. Это ее глубоко потрясло. И она пообещала: «Я буду хорошей!». Это сделалось ее девизом на всю дальнейшую жизнь. Она действительно оказалась хорошей королевой – первым безвластным монархом в английской истории.

В 1837 году скончался Вильгельм IV. Была назначена коронация 18-летней Виктории в Вестминстерском аббатстве – там, где некогда был коронован Вильгельм I Завоеватель, создавший английскую монархию, где похоронены великие правители и великие ученые. Во время коронации юная провинциалка растерялась и то и дело просила: «Умоляю, подскажите: что я сейчас должна делать?». Вообще процедуру организовали плохо. Кольцо – символ власти – оказалось мало. Его надевали с усилием, потом снимали с еще большим трудом. Но все-таки восшествие на престол состоялось.

Виктория была мила, славилась добрым нравом, получила азы образования, училась рисовать и охотно писала (хотя в итоге не нарисовала и не написала ничего значимого). Предстояло решить проблему замужества. Когда-то королева Елизавета Тюдор, перехитрив всех, так и не позволила выдать себя замуж. Она то разрешала, то запрещала обсуждать этот вопрос, перебирала кандидатуры женихов, а сама никогда замуж не собиралась – она была замужем за английской короной.

Виктория представляла собой совершенно иной тип женщины. Она нуждалась в мужской поддержке и хотела замуж. Среди первых претендентов на ее руку был принц Александр из России, будущий Александр II, племянник ее крестного отца. При знакомстве Виктория и Александр друг другу понравились. Вернувшись на родину, наследник престола дал царю понять, что не прочь жениться. Известен ответ Николая I: «Нам нужен будущий русский царь, а не муж английской королевы!». Через много лет Виктория женила одного из своих сыновей, Альфреда, на дочери Александра II Марии. Это был вполне счастливый брак, в котором родилось пятеро детей.

А к самой Виктории, когда ей было 20 лет, один из ее дядюшек, Леопольд, король Бельгии, прислал в качестве жениха ее кузена – герцога Альберта Саксен-Кобург-Готского. Даже если сделать поправку на комплиментарный характер придворных портретов, все равно ясно, что Альберт был настоящем красавцем. Обладал прекрасными манерами. Наверное, для Виктории было немаловажно, что он, как и она, провинциал, к тому же родственник. В общем, он ей сразу понравился.

Во время очередного танца она сама сделала ему предложение. Он с радостью согласился. Виктория потом писала в дневнике: «Я сразу поблагодарила его». Все это было нестандартно для династических, чаще всего формальных браков.

Позже вся Англия потешалась над тем, как королева начинала свои письма: «Мы и наш возлюбленный Альберт…» Но это были беззлобные насмешки.

Свадьба королевы состоялась в начале 1840 г. К концу года уже родился первый ребенок – дочь Виктория, в будущем – жена германского императора. Королева трогательно пообещала супругу, что вторым будет мальчик. Так и произошло: в 1841-м на свет появился наследник престола, будущий Эдуард VII. С него началась Саксен-Кобургская династия.

Всего в семье родилось девять детей. Один из сыновей, Леопольд, был болен гемофилией (сегодня понятно, что Виктория была носительницей этого гена, о котором медицина тогда ничего не знала). Болезнь, поражающая мужчин, настигла и родственника английского королевского дома – русского царевича Алексея, сына Николая II. Леопольд прожил относительно долго для человека с таким диагнозом – 29 лет.

Королева очень страдала из-за болезни ребенка. У нее случались истерики, как и у ее внучки, тоже носительницы гена гемофилии, принцессы Алисы Гессен-Дармштадтской – последней русской императрицы Александры Федоровны.

Известно, что Альберт очень хотел не просто занимать положение мужа королевы, но играть самостоятельную роль в жизни страны. В 1851 году он занялся устройством Первой всемирной выставки, которая проходила в Лондоне, и вложил в это все свои силы. Выставка прошла очень удачно, но фигура Альберта осталась в тени.

Он стремился стать принцем-консортом. Это супруг правящей королевы, приобщенный к монархической власти. На иерархической лестнице он выше, чем герцог. Английский парламент отказывался принимать такое решение. Виктория продолжала настаивать. За два года до смерти мужа она все-таки добилась для него желанного титула.

Может быть, то, что Алберт мучился из-за своего положения, приблизило его уход из жизни. Он умер в 1861 году в возрасте 43 лет. В последние годы он тяжело болел, выглядел стариком. Медицина тех лет была очень несовершенна, и диагноз по сей день неизвестен.

Что же за тип правления возник в Англии при королеве Виктории? Можно сказать, сбылась мечта английской нации. После ужасов революции и ряда неудачных королей нация хотела снова уважать монархию. Никому не нужен был абсолютизм с его тюрьмами и отрубанием голов во дворе Тауэра.

Важно и то, что в Англии восторжествовал протестантизм в своеобразной форме англиканской церкви. Эта конфессия особенно культивировала семейные ценности. И большинство подданных хотело, чтобы королевский двор стал примером добропорядочности.

Эти идеи оказались особенно значимы в преддверие мировых войн и общего кризиса цивилизации. Не случайно со временем Георг VI, еще до вступления на престол, стал участником Первой мировой войны, а нынешняя королева Великобритании Елизавета II в конце Второй мировой войны вступила в женский отряд самообороны. Эти особы королевской крови всегда сознавали, что должны быть примером для нации.

А первой это почувствовала королева Виктория. Стремилась ли она к власти? Трудно сказать. Она была способна принимать самостоятельные решения. Сразу после коронации она изгнала прежних фрейлин, участвовавших в придворном разврате, и полностью сменила состав обслуги. Приличия и добропорядочность много для нее значили.

Когда один из сыновей Виктории болел тифом, вся нация очень о нем беспокоилась. Поэтому после его выздоровления Виктория и Альберт сели вместе с ребенком в открытую карету и ездили по улицам; причем мать то и дело брала руку мальчика и целовала. Очевидцы этой сцены не могли сдержать слез умиления.

Но не следует думать, что царствование Виктории прошло совершенно безоблачно. При ней в 1830–1850-х гг. существовал так называемый чартизм (от слова «хартия») – движение рабочих, имевшее в основном мирные формы (подача петиций, шествия и так далее). Виктория никогда этим не занималась, считая, что во всем разберутся министры.

Возникали в Англии и антимонархические настроения. На Викторию было совершено семь покушений. Видимо, не все покушения были настоящими. В некоторых присутствовал элемент театрализации. Ведь после чудесного спасения королевы и принца Альберта, остававшихся всегда целыми и невредимыми, народная любовь к монархам вспыхивала с новой силой.

Когда в 1861 году принц Альберт умер, Виктория объявила: «Мир померк для меня!» – и до последних лет жизни носила траур. Нации очень нравилось, как королева играла роль безутешной вдовы, как создавала «культ принца Альберта», как строила его мемориал. Его возводили много лет и открыли в 1875 году. Высота мемориала – более 50 метров. Памятник Альберту – четырехметровый. Его окружает еще 169 фигур: артисты, художники, поэты, писатели, генералы. От всего этого веет даже Древним Египтом. Злые языки сразу сформулировали: «великий мемориал невеликому человеку». Но любовь и уважение вдовы к памяти Альберта нравились английскому народу.

В те годы Европу и весь мир сотрясали войны, Англия воевала на Балканах, на Черном море, в Афганистане. А Виктория была занята своим личным горем. И страну это устраивало. Ведь королева стала символом стабильности, прочности и надежности.

Она была достаточно умна, чтобы сохранять спокойствие, когда ей что-то не нравилось в политике. Например, сначала ей пришелся не по душе премьер-министр Дизраэли, занявший этот пост в 1868 году.

Со временем он нашел к ней подход. Ведь именно ему принадлежат слова: «Люди любят лесть. Им надо льстить. Но королям надо льстить по-королевски». Появляясь у королевы, которая с годами все больше полнела, он прежде всего говорил, что она волшебница, фея! И она слушала с удовольствием.

Но ведь Виктория наверняка оценила и деловые качестве Дизраэли – умнейшего человека и талантливого политика. Чего стоит его принцип: «Правители, члены правительства должны быть, на мой взгляд, консервативны, но действовать либеральными методами».

Дизраэли не был аристократом. Однажды во время парламентской дискуссии он камня на камне не оставил от бывшего тогда премьер-министром Роберта Пиля. Кричал, чуть ли не брызгал слюной. Аристократ Пиль не мог отвечать в таком тоне. Более того – у него в кармане было письмо, которое компрометировало Дизраэли. Но он не стал его вынимать – это был бы недостойный поступок.

Все эти политические столкновения мало интересовали Викторию. Она заботилась о здоровье, позже – о браках своих детей. Пристроила всех. У нее было сорок внуков. Это тоже большая работа.

Нация любила королеву и многое ей прощала. Даже то, что через 15 лет после смерти Альберта рядом с Викторией появилась загадочная фигура Джона Брауна. И сейчас английская историография старается характеризовать его как можно более мягко. Это был то ли конюх, то ли шофер королевы, шотландец, на семь лет моложе ее. Очень крупный мужчина. Ей особенно нравилось, когда он надевал килт – шотландский национальный костюм, напоминающий юбку. Потом она несколько повысила его статус – он сделался ее личным камердинером.

Когда Джон Браун сопроводил королеву в ее путешествии в Шотландию, подданные сказали: «Ну и что? Он ее охранял». О ней просто не хотели думать плохо!

Потом все-таки пошли разговоры о том, что иногда Виктория и Джон Браун проводят время в ее спальне. Было найдено поразительное объяснение: этот слуга умеет вызывать дух Альберта; этим они и занимаются.

А Джон Браун делался все более грубым и наглым. На него жаловалась остальная прислуга. Виктория же, которой было уже к пятидесяти, затеяла проводить при дворе шотландские балы. Всем было приказано надевать шотландские костюмы. Под звуки волынки королева могла протанцевать целую ночь. Впрочем, ей это скоро надоело. А Джон Браун умер раньше нее, в 1883 году.

При этом она всегда хранила память Альберта. Каждый вечер она раскладывала его домашнюю одежду и стелила для него постель. И каждое утро убирала. Уже появилась фотография – и на первых снимках Виктория запечатлена у портрета покойного мужа. Она стоит в продуманной красивой позе. Очень мещанский образ!

Шли годы, Виктория старела. У нее появились странности. Старшую дочь она когда-то сама выдала замуж за наследника германского императора – Фридриха Прусского. Значит, Виктория со временем может стать императрицей, а мать – «всего только» королева? Умница и хитрец Дизраэли придумал, как решить эту проблему. Англия вела колониальные войны в Индии, находившейся фактически в статусе британского вассала. В 1876 году был учрежден титул императрицы Индии, и Виктория торжественно короновалась. Она была счастлива, и горячо благодарила сообразительного премьер-министра.

В последние десятилетия жизни Виктория была физически слаба, и ее возили в специальном кресле. Это не помешало ей обратить внимание на индийского мусульманина Абдула Карима, служившего у нее официантом. По ее приказанию он был назначен на должность мунши – секретаря. Королева принимала его в любое время и вела с ним долгие беседы.

У нее появилась неожиданная страсть к восточной роскоши. Парламент не был сильно обеспокоен, потому что в страну хлынули колониальные богатства из Индии. Виктория украсила свои покои дорогими индийскими коврами, приказала шить туалеты из индийских тканей с драгоценными камнями. Она писала дочери: «Был посол Персии, я поразила его роскошью своего туалета!». А ведь это была уже весьма пожилая дама. Но нация все ей прощала.

Ведь процветание Англии сомнений не вызывало. И дерзкий Дизраэли придумал еще одну штуку – «по случаю» купил у французов Суэцкий канал. Англия и Франция серьезно боролись за влияние в Египте. Дизраэли вовремя сориентировался и, хотя парламент был на каникулах и не мог выделить необходимые средства, занял денег у Ротшильда и приобрел стратегически важный канал. А своей «фее» Виктории Дизраэли отрапортовал в таком духе: «Он – ваш!». И она была очень довольна.

Нельзя сказать, что Виктория вообще не интересовалась политикой и не имела собственной позиции. Например, очевидна ее неприязнь к русскому императору Николаю I. Еще в 1850-х гг. он нанес английской королеве неожиданный визит. Она была ошеломлена его внезапным приездом: в Британии так не принято. О своем недоумении Виктория сказала Николаю в очень аккуратной форме: «Ой, ваш визит несколько неожидан. Мы даже не успели подготовить для вас достойные покои!». На что русский царь ответил: «Да бросьте мне в угол пук соломы – я на нем буду спать!». Королеве стало дурно от этой формулировки. С тех пор у нее то и дело проявлялась нелюбовь к России.

Правда, известие об убийстве Александра II Освободителя 1 марта 1881 года стало для нее трагедией. Она тогда записала в дневнике: «Я чувствую: в России может произойти что-то страшное». И не ошиблась. Возможно, ее очень давняя симпатия к русскому принцу, который стал императором Александром II, реализовалась в браке сына Виктории Альфреда и единственной дочери Александра Марии. Брак считался счастливым, у них было пятеро детей.

Но можно предположить, что в отношении Виктории к русским царям был и оттенок зависти. Одна из фрейлин писала о солдафоне Николае I: «Сегодня я видела его величество! От него исходил какой-то неземной свет! Мне довелось видеть, как его величество коснулся рукой волос, и это было так мило!». Конечно, придворная чушь. Но Виктории так недоставало этого безусловного поклонения! Не случайно именно такое отношение она подарила Альберту после его смерти.

Не этой ли затаенной мечтой об обожествлении объясняется ее особое отношение к Бенджамину Дизраэли? На его похороны королева прислала букетик примулы, сообщив нации, что отставной премьер-министр любил этот цветок. Как это часто бывает, после смерти Дизраэли в обществе вспыхнула к нему запоздалая любовь. И так умилял поступок королевы! Люди покупали примулу и украшали ею одежду, шляпки, даже собачьи ошейники.

К собственным похоронам Виктория написала подробную инструкцию. Она повелела, чтобы в гробу с ней были фотографии – ее самой и принца Альберта, его ночная сорочка, любимые колечки и цепочки (не самые дорогие, не из фамильных драгоценностей, а просто любимые). В левую руку было приказано вложить портрет Джона Брауна в килте и прядь его волос.

Похороны Виктории, состоявшиеся 2 февраля 1901 года, очень точно описаны Джоном Голсуорси. Это были проводы XIX века. Ушла женщина, воплотившая собою для Англии мирное врастание в новую эпоху, где монархия не может быть по-средневековому тиранической, роскошествующей и развратной.

С этого времени к английской королевской семье предъявляются самые высокие нравственные требования. Показательно, что в 1917 году внук Виктории и Альберта Георг V изменил имя правящей династии с немецкого Саксен-Кобург-Готская на более патриотичное Виндзорская (по названию Виндзорского замка – резиденции британских монархов).

Незадолго до Второй мировой войны правнук Виктории Эдуард VIII отрекся от престола, потому что женился на разведенной американке. Его сменил брат, Георг VI – человек с большим чувством национального достоинства.

Мы знаем, каким потрясением для Великобритании был развод принца Уэльского Чарльза и последовавшие скандальные слухи, касавшиеся его бывшей жены принцессы Дианы.

Англичане и по сей день нуждаются в уважении к монархии, под руководством которой строилась их цивилизация. Именно монархическая Британия была в свое время лидером в промышленном производстве, на морях, в колониальных захватах. Страна сумела с достоинством пережить распад Британской империи в 1949 году. А в 1997 году, когда закончился срок аренды, англичане мирно ушли из Гонконга, передав эту территорию Китаю. И опять же продемонстрировали миру самоуважение и достоинство.

А началом становления именно такого мироощущения, такой национальной культуры была викторианская эпоха, центром которой стала женщина, хлопотливая многодетная мать, во многом наивная, но так старавшаяся «быть хорошей». Как писал замечательный английский прозаик Джордж Оруэлл, «люди теперь не могут обходиться без барабанов, флагов, парадов, и лучше, если они будут боготворить кого-то, не имеющего реальной власти. В Англии же реальная власть у джентльменов в котелках, а в золоченой карете, символизирующей величие, восседает другая персона. И пока сохраняется такое положение, появление Гитлера или Сталина в Англии исключено».

Императрица Цыси – китайская Екатерина Медичи

Цыси – фигура мрачная, тяжелая, жестокая. Но и удивительная. Эта женщина пыталась остановить наступление ХХ века в Китае. Вот несколько слов из письма одного западного посла в Китае: «Похитительница престола – развратная, глупая, корыстная старуха, игрушка своих фаворитов, не понимающая иностранных конституций и не желающая изменить строй Китая».

Она правила гигантской империей 47 лет, и ей нравилось быть на вершине этого традиционного, медленного мира. Она не хотела принимать новый век с его железными дорогами, модернизированной армией и сложными технологиями.

Годы ее жизни – 1835–1908. Ее племянник Пу И стал последним китайским императором. Он подписал отречение от престола, сметенный китайской революцией. Цыси сделала все, чтобы остановить великие потрясения, а сама, по существу, приближала их и усиливала. Всю жизнь Цыси провела в битве за власть и величие. Каждый раз она намечала объект, который надо было одолеть в этой борьбе, и, не считаясь ни с чем, шла к своей цели.

При ней разразились знаменитые опиумные войны, в ходе которых западные страны разделили сферы влияния и превратили Китай в свою полуколонию. При ней было несколько грандиозных восстаний – тайпинов в 1850–1864 гг. и ихэтуаней в 1898–1901 гг. И во время всех этих потрясений Цыси была занята прежде всего сохранением чудом доставшейся ей власти. А умирая, она произнесла: «Ничего все-таки для страны хорошего не сделала. Никогда не доверяйте власть женщине». Может быть, это были ее самые мудрые слова?

При рождении эта женщина-политик была названа не Цыси, а Ланьэр, что означает «орхидея». На ранних этапах жизни звалась Ехенарой (что-то вроде фамилии). Имя Цыси появилось много позже, от названия одного из императорских дворцов. Происходила она не из аристократов, а из семьи чиновника. В Китае XIX столетия чиновничество – очень влиятельная каста со своими властными символами и атрибутами. У семейства будущей Цыси это было желтое знамя.

Отец Ехэнары пострадал в результате доноса. Его уличили во взяточничестве (а взятки брали все чиновники), наказали, и он скончался в ссылке. Не самое благородное происхождение в определенной мере объясняет патологическую страсть Цыси к власти. Это так характерно для человека «из низов» – зубами вцепиться в то, что удалось отвоевать у судьбы!

Кроме того, она была из маньчжурской семьи. Еще в XVII веке маньчжуры оттеснили от трона исконно китайскую (ханьскую) династию Мин и создали свою династию – Цин, которая правила до 1912 года. И хотя маньчжуры были у власти, у них сохранялось самосознание чужаков, иноземцев. К тому же они считались в Китае очень некрасивыми.

Свою придворную карьеру Ехэнара начала наложницей. В Китае существовал развитый институт наложничества, которым ведала специальная организация – Департамент важных дел. Там было много бюрократии. Велся строгий учет того, в какую ночь и в какие часы та или иная наложница была у императора. Если она производила на свет ребенка, можно было вычислить, когда именно он зачат. Для Цыси это оказалось очень важно. «Журнал посещений» сработал на нее. Но все-таки она никогда не была законной женой императора. Это усиливало ее жажду власти.

Итак, после смерти отца родственники помогли Ехэнаре получить азы образования: грамотность, знание основных конфуцианских заповедей, основы истории китайского императорского дома.

Важнейшее событие ее жизни произошло 14 июня 1852 г.: Ехэнара попала на официальное мероприятие – рассмотрение девушек «для утех императора», то есть на роль наложниц. Нечто аналогичное современным конкурсам красоты, только проще и откровеннее. Ведь Китай и в XIX веке сохранял многие черты наивной древней цивилизации.

Ехэнара была замечена и отобрана «для утех» императора Сяньфэна (Айсиньгёро Ичжу). Девушка оказалась в Запретном городе (дворцовом комплексе Пекина), в числе наложниц самого низкого уровня. Чиновники, занимавшиеся этим вопросом, старались предлагать императору настоящих китаянок из ханьских семей, чтобы у возможного наследника было хорошее китайское, а вовсе не маньчжурское происхождение.

Наложницы нижнего уровня занимались далеко не только «утехами». Цыси начинала свою карьеру, выполняя работу уборщицы или садовницы. За ней был закреплен участок императорского сада, где она следила за цветами и поддерживала порядок.

Но ей удалось подняться – сначала на среднюю, а потом и на высшую ступень. Она продемонстрировала ум и своеобразный талант: подкупала слуг (в основном евнухов), чтобы они несли императора в его любимую беседку в конце сада именно через ее территорию. В это время Ехэнара нежно пела, чтобы обратить на себя внимание.

Кроме того, она устраивала доносы и жалобы на своих возможных соперниц, сообщала «куда следует» об их преступлениях и проступках. А порядки в Запретном городе были суровые. За поданный господину непарный носок служанке полагалась 21 пощечина. За более серьезный проступок (например, разбитый сосуд) – наказание плетьми. Если же подозрение было страшным, по одному движению брови императора виновного или виновную могли утопить в пруду. И Цыси удавалось сделать так, чтобы ряды ее соперниц быстро редели.

В апреле 1856 года она родила сына от императора. Причем от законной супруги у Сяньфэна детей не было. В журнале было зафиксировано, что у Цыси родился именно его ребенок. Но как знать – не подкупила ли она тех, кто вел эти записи?

После появления сына Тунчжи (Цзайчуня), который очень нравился императору, Цыси выделилась при дворе. В журнале все чаще мелькало ее имя.

Наконец произошло невиданное. Цыси получила распоряжение Сяньфэна знакомиться с петициями, которые приходили на его имя, и давать ему советы. Теперь от нее зависело, какое письмо передать, а какое – нет. Удивительно ли, что она начала стремительно богатеть?

В стране полыхало страшное восстание тайпинов. Мечтатели, они хотели построить «небесное государство». Их предводитель свято верил в свою миссию. У них были военные успехи. Однажды они даже опустошили Пекин, а двору пришлось временно бежать из столицы.

Цыси удалось дать императору весьма дельный совет. Она предложила кандидатуру военачальника Цзен Гофаня, который оказался человеком способным и при поддержке англичан завершил подавление тайпинов. Было убито около 100 тысяч восставших. Еще 40 тысяч сдались на милость победителей – и были казнены. И уже было понятно, что за многими решениями императора стоит безжалостная Цыси.

В 1861 году произошло событие, многократно отраженное в художественной литературе и кинематографе. Сяньфэн и Цыси катались на пруду на лодке. Почему-то лодка перевернулась. Место было неглубокое, и никто вроде бы не пострадал. Но император простудился. Правда, ходили слухи, что к простуде добавилось отравление неизвестным ядом. Никакое лечение не помогало. Сэньфэн, которому было всего 30 лет, скончался. А 26-летняя Цыси стала вдовствующей императрицей. Потому что императором сделался ее пятилетний сын.

В эпоху Средневековья лучшие, с точки зрения любого двора, правители – это маленькие дети или сумасшедшие взрослые. Младенец или безумец на троне означает раздолье для придворных. Например, во Франции длительное правление душевнобольного Карла VI привело к гражданской войне: герцоги Бургундские бились с герцогами Орлеанскими. В русской истории тоже был период, когда на троне оказались дети – Иван и Петр. А реально правили их сестра царевна Софья и ее фаворит князь Голицын.

Подобная ситуация сложилась и в Китае во второй половине XIX века. Сын Цыси стал ее жертвой на алтарь властности. Поначалу, пока мальчик был малолетним, она правила официально. При этом была и еще одна вдовствующая императрица – законная супруга покойного Сэньфэна, но та ни во что не вмешивалась. Поэтому Цыси избавилась от нее позже. Сначала надо было справиться с более опасными врагами.

Когда стало ясно, что править Китаем будет эта цепкая, сильная, жестокая маньчжурка, против нее, а заодно и законной вдовы императора, возник заговор. Но нашелся предатель, планы заговорщиков стали известны фавориту Цыси, офицеру Жун Лу. Женщин должны были убить по дороге из загородной резиденции в Пекин. Но Жун Лу неожиданно выслал охрану и спас обеих императриц. Заговорщиков казнили.

Их предводителя – прежнего министра финансов Су Шуня, который был близок к покойному императору, Цыси велела обезглавить. Известно, что после вынесения приговора Су Шунь сказал соратникам: «Если бы вы последовали моему совету и убили эту женщину своевременно, сегодня мы не оказались бы в таком положении».

После казни Цыси присвоила его состояние. Очень практичная женщина! В Китае состояние министра финансов не могло не быть огромным. Это колоссальное богатство стало опорой ее власти до конца жизни.

В течение 12 лет Цыси оставалась регентом при несовершеннолетнем сыне. Время было тяжелое для Китая. Страна терпела одно военное поражение за другим. Армия была на уровне XVIII века. Маньчжурская династия привнесла в управление государством свои традиции, а они были народом полукочевым, отсталым по сравнению с культурой династии Мин. При маньчжурах Китай все заметнее расходился с запросами времени, все больше зависел от западных колонизаторов. Англия и Франция навязывали ему роль перевалочного пункта в торговле опиумом. Наркотик начали продавать официально. От него погибало огромное количество людей. А среди западноевропейцев были и такие, что презрительно писали о китайцах: «Пусть мрут – их так много».

Китаю необходимы были люди, которые думали бы о судьбе нации. Но, по жестокой иронии судьбы, у руля оказалась Цыси, не интересовавшаяся ничем, кроме личного наслаждения властью. Конечно, она изображала пылкий патриотизм. Во время опиумных войн она написала такое обращение: «Эти вероломные дикари (имелись в виду англичане и французы) осмелились двинуть свою разнузданную солдатню на Китай, объявить о своем намерении принудить нас дать им аудиенцию. Любая дальнейшая снисходительность с нашей стороны была бы нарушением нашего долга перед империей, поэтому мы приказываем нашим войскам атаковать со всей возможной энергией».

Но что было у китайской армии помимо энергии? Разве что многочисленность. А также средневековый уровень вооружения и тактики.

Первым тревожным для Цыси признаком того, что ее сын император Тунчжи взрослеет, стало то, что он захотел жениться. Для придворных это был шанс подорвать влияние Цыси. Была найдена невеста, по имени Алуте, из потомственной ханьской аристократии, тонкая, образованная, интеллектуальная девушка. И она понравилась императору! Он женился с радостью, с надеждой, что у него будет верный друг.

Когда читаешь описание свадьбы, невозможно поверить, что дело происходит в 1872 году, во времена Франко-прусской войны и Парижской коммуны. По всем признакам это Средние века. Процессия: невесту несут на носилках через Врата великого счастья, любви и великой радости. В брачную ночь за дверью спальни молодых несколько сановников с женами стоят на коленях плотно к двери и определяют на слух, все ли правильно осуществляется.

Цыси получила вполне официальные сообщения о том, что все прошло прекрасно, и молодой император счастлив. Ей пришлось признать, что мальчик вырос. Она на два года как бы ушла в тень.

Перестав быть регентом, Цыси посвятила всю себя разрушению привязанности сына к невестке. В ход шли разнообразные измышления. Алуте объявляли больной, препятствовали ее встречам с мужем. В среде китайской аристократии было принято посещать публичные дома, и Тунчжи тоже стал так поступать. Там он пристрастился к опиуму, а через некоторое время тяжело заболел. По официальной версии – оспой. Поскольку Тунчжи был болен и не мог управлять государством, Цыси снова стала регентом.

13 января 1875 г. император скончался. Детей он не оставил. Цыси подобрала на роль нового императора прекрасную кандидатуру – своего 4-летнего племянника, сына сестры, Гуансюя.

Западные дипломаты сочувственно описывали коронацию, которая оказалась мучительной для маленького ребенка. Его долго держали на троне, вокруг него происходили сложные церемонии, а мальчик громко рыдал, как будто предчувствуя свою зловещую судьбу.

Пока Гуансюй был маленьким, Цыси расправлялась с другими соперниками. В том числе – с князем Гуном, братом покойного императора. Это был богатый, сильный, независимый человек, который позволял себе высказываться в совете и даже спорить с регентшей. В 1884 году она нашла способ его убрать. Китай вел в это время очередную неудачную войну с Францией за Вьетнам. Силы были неравны. Дряхлеющий, полузависимый Китай не мог противостоять стремительно развивавшейся европейской стране.

Цыси воспользовалась ситуацией и обвинила во всем Гуна. Сначала она сама назначила его командующим, и он ее наверняка долго благодарил. Но она же сообщила народу, что он виноват во всех поражениях. Она писала, что в начале своей карьеры он был ей полезен, но потом стал жертвой самоуверенности, «черствого довольства от наслаждения службой» и под конец «неподобающим образом надулся от гордости из-за своего положения». Состоялся быстрый суд, и Гунн был казнен.

Уничтожила Цыси и двух других вдовствующих императриц – законную супругу Сэньфэна и жену своего покойного сына Алуте. Тишайшей вдове императора она послала коробку розовых пирожных. Несчастная женщина не могла не догадаться, в чем смысл этого неожиданного подарка. Она безропотно съела пирожное и тут же умерла. Ее брат, впав в состояние, близкое к безумию, пришел к воротам Запретного города и стал кричать, что здесь совершенно преступление. Цыси приказала его не трогать. Гениальное чутье убийцы! Через несколько часов все увидели, что это просто сумасшедший. Он действительно помешался в рассудке.

Следующей была красивая и умная невестка Алуте. Сразу после смерти Тунчжи она нижайше просила отпустить ее из Запретного города домой. Ей было категорически отказано. Тогда она, как свидетельствуют очевидцы, уморила себя голодом. Может быть, она перестала есть в ожидании розовых пирожных?

Больше у Цыси не было ни реальных, ни воображаемых соперников. Пышность ее двора ярко описана изумленными европейцами. Страна была в упадке, а Запретный город жил особой, полуреальной жизнью. У Цыси имелись тысячи парадных платьев, усыпанных драгоценностями. Особенно она любила жемчуг.

В 1894 году вся империя готовилась праздновать 60-летие Цыси. Для торжеств строились новые дороги, вдоль них – алтари с буддийскими сутрами, возводились триумфальные арки. В этот момент, очень не вовремя, началась японо-китайская война 1894–1895 гг. за протекторат над Кореей. И опять последовали неудачи.

Цыси писала по этому поводу: «Кто мог предвидеть, что коротыши (презрительная кличка японцев в тогдашнем Китае) осмелятся втянуть нас в войну и что с начала лета они вторгнутся в пределы государства, нашего данника, и уничтожат наш флот. У нас не было выхода, кроме как вынуть меч и начать карательную кампанию».

Она даже выделила из своих «личных» средств 3 миллиона лян на эту войну. Это была немалая сумма. Но Китай опять терпел сокрушительные поражения.

Но настоящим горем для Цыси было то, что очередной мальчик, оттесненный от власти, вырос и захотел править самостоятельно. Гуансюй намеревался провести в Китае некоторые направленные на модернизацию реформы, сделать хотя бы первые шаги в сторону современной цивилизации. Он собрал под свои знамена прогрессивно мысливших людей, которые составили план реформ. Они назвали свои преобразования Стодневными. Во главе реформаторов был известный философ Канн Ювэй. Он предлагал некоторую либерализацию, а в первую очередь – развитие железных дорог, системы образования, модернизацию армии.

Цыси приехала на открытие Пекинского университета. Один раз даже прокатилась по железной дороге.

Соратники Гуансюя подчеркивали один пункт – Цыси необходимо убрать, устранить физически. Это было вполне в духе китайских традиций. Но никто не хотел марать руки. Реформаторы тянули время, надеясь сдвинуть с места китайскую махину и остаться при этом с чистыми руками.

Осуществить задуманное они так и не успели – их опередил предатель, генерал Юань Шикай. Ему предстояло вскоре сделаться за свою верность главнокомандующим. Узнав от него об опасности, Цыси стремительно расправилась с заговорщиками. Уцелели только Канн Ювэй и еще несколько человек: им удалось бежать. Известно, что за одного из участников заговора заступился Запад. Поскольку Цыси просили не лишать его жизни, она заменила смертный приговор ссылкой. Но по дороге туда «помилованный» был задушен шелковым шнурком.

Гуансюй тоже был арестован. Он подписал документ, в котором говорилось, что он по состоянию здоровья не может управлять империей и нижайше просит вдовствующую императрицу Цыси взять бразды правления в свои руки. Убить племянника Цыси не решилась. Его отправили в заточение на маленький островок в центре одного из озер в Запретном городе. Там он прожил 10 лет в полной изоляции.

Власть Цыси снова стала безграничной. Правда, она была сильно больна, но говорила, что не может умереть раньше Гуансюя. Она опять подобрала себе малолетнего преемника – Пу И, внука одного из своих любовников и дальнего родственника, мальчика двух лет от роду. Судя по всему, она собиралась царствовать еще очень долго.

Но здоровье подвело. Последним проявлением могучей и злой воли Цыси стала смерть Гуансюя. Он умер в 1908 году, в возрасте 37 лет. И хотя у него был туберкулез, позднейший анализ его останков показал, что причиной смерти стал мышьяк. Гуансюй скончался за день до Цыси, и она успела об этом узнать.

Начавшаяся в 1911 году революция смела императорскую власть, а последнего императора Пу И отправила на так называемое «перевоспитание». Он провел всю оставшуюся жизнь в тюрьме. Эту революцию, с ее жестокими битвами и страшными жертвами, невольно подготовила Цыси, не желавшая сделать ни шага в сторону модернизации Китая.

Вместо послесловия. Диалоги со слушателями

Однажды я спросила у своих студентов: «Почему вы никогда ничего не спрашиваете?».

И получила ответ: «Извините, но вы так понятно объясняете!»

Уважаемая Наталия Ивановна, кто ваша любимая женщина в истории и почему?

Легко и уверенно отвечаю на этот вопрос. Конечно, Жанна д’Арк. Это чистый, почти сказочный образ. И ее жизнь – настоящий шедевр.

Судя по вашим лекциям, Франции повезло с Жанной д’Арк, Англии – с королевой Викторией. А с кем повезло России?

Если говорить о политических деятелях, я решительно выделяю Александра II. Радуюсь, что в 2005 году ему поставлен в Москве достойный памятник с видом на храм Христа Спасителя. Уверена, что эта личность недооценена. Меня всегда изумляет, что в России не празднуется годовщина освобождения крестьянства. Какое мужество необходимо было царю, чтобы решиться на такой шаг! При Александре II шла работа над конституцией. Убийство царя помешало этому замыслу осуществиться. Неблагодарное отечество…

Огромное уважение вызывает Александр Михайлович Горчаков. Значителен Петр Аркадьевич Столыпин. Малосимпатичный человек, но он начал реальные реформы. Вот почему революционерам обязательно надо было его убить.

Часто спрашивают о моем отношении к Петру I. По-моему, это очень российский тип монарха. Дерзкий, склонный к самодурству. Кого он сделал императрицей! Любовницу свою и многих, служанку из Ливонии!

Вы знаете, откуда взялись кавалергарды? Это форма, которая придумана была к коронации Екатерины I. За два года до его смерти, в 1723 году, Петр приказал отобрать всех красавцев в войсках и создать для них особенный костюм. Коронация Екатерины должна была стать достаточно блистательной, чтобы затмить ее прошлое.

Но, конечно, если говорить о величии России, то я горжусь вовсе не ее политическими деятелями. И не колоссальными размерами страны. Что хорошего в этом необозримом пространстве, которое невозможно обустроить? Величие России – в культуре. Русская литература XIX века – это немыслимая вершина. Понятно, почему она стала такой. Не было политической свободы. Запрещалось открыто высказываться в органах власти, в газетах. Оставалась одна форма – художественное произведение. Зато какие книги были написаны!

Сейчас великой державой все чаще называют Соединенные Штаты. Для этого есть некие основания. Но есть и другое. Так называемая поп-культура, масс-культура, распространившаяся из Америки на весь мир, губительна для духовности.

Недавно я посмотрела голливудский фильм «Ной» режиссера Даррена Аронофски. Сюжет меня просто ошеломил. Лот и Ной встречаются. Ной плывет в ковчеге, а навстречу ему Лот, который из праведника стал разбойником. То есть не один ковчег сохранился, как в Библии, а еще кораблик разбойника Лота! И корабль Лота штурмует Ноев ковчег! Что это, как не деградация культуры?

Были ли в истории счастливые королевы? Кроме Елизаветы I?

Хороший вопрос, но неправильное продолжение. Кто сказал, что Елизавета была счастливой? Ее матери отрубили голову, девочку объявили незаконнорожденной… Она и в Тауэре успела посидеть. Да, потом многого достигла. Но, как сказал Солон, великий мудрец Древней Греции, «называть счастливым человека, еще живущего, все равно что провозглашать победителем еще сражающегося воина».

Были ли счастливые королевы? Наверное, были. Только я их не знаю.

Согласны ли вы с тем, что у женщины все складывается хорошо или в делах, или в личной жизни?

Мне кажется, строгой закономерности нет. Да и кто знает, что такое «все складывается хорошо»? Сейчас много модных штампов: человека называют «успешным», «продвинутым», «креативным». Что стоит за этими словами?

Я уверена, что у каждого есть судьба. Сумма обстоятельств. Кто-то называет это волею божьей. Пропасть ни за грош подчас может и умный, и талантливый, и благородный. Но это не освобождает нас от обязанности выполнять определенный «нравственный минимум».

Почему в Англии были правительницы-женщины, а во Франции они не достигали такого положения?

Во Франции произошел синтез римской и галльской цивилизации, и сформировалось видение мира, в котором женщина поднята на немыслимую высоту. Она – воплощение красоты, объект поклонения. Прекрасной Даме посвящают стихи. Но это исключает какие-либо властные полномочия.

На Британских островах важную роль играла кельтская культура, которая влилась в англо-саксонскую цивилизацию. Здесь женщина скорее мудрая прорицательница. Это во многом повлияло на судьбы конкретных женщин в европейской политике.

Должны ли женщины быть у власти? Или это все-таки удел мужчин?

Преимущественно мужчин, пока это абсолютно очевидно. Помните фильм «Девчата»? На уроке в вечерней школе рассказали про матриархат, и повариху Тосю Кислицыну это очень вдохновило. Как она сокрушалась о том, что древние женщины выпустили власть из своих рук! А если серьезно, современные историки вообще сомневаются в том, что матриархат когда-либо существовал, тем более у всех народов. Роль женщины в племенном сообществе была разной. Доминирование мужчин заложено в самой человеческой природе.

Сила, которая дана мужчине, изначально была условием выживания. И в XXI веке есть масса консервных банок, которые нежная женская ручка открыть не может. Мужчина более агрессивен, а женщина отвлечена заботой о детях, о домашнем очаге. Не случайно же у современных бизнес-леди, как правило, нет традиционной семейной жизни.

В общем, не надо обижаться на мужчин. Их преобладание во власти глубоко естественно.

А можно ли анализировать деятельность мужчины у власти, исходя из перипетий его личной жизни?

Безусловно, можно. Обстоятельства личной жизни больше влияют на политическое поведение женщины, потому что ее натура более эмоциональна. Но и мужчина не всегда руководствуется только голосом разума.

Кто из нынешних женщин-политиков действующая фигура, а не декоративная?

Я не очень хорошо разбираюсь в современной политике и говорю об этом не как специалист. Думаю, что суть с течением времени не меняется. Женщина, как и мужчина, может стремиться быть в политике позитивной; таковой довольно долгое время была Ангела Меркель. А может быть и зловещей – достаточно вспомнить фигуру Юлии Тимошенко.

Вам интересна Маргарет Тэтчер?

Да, интересна. Она относится к одному из ярких типов женщин у власти. Подобные ей стремятся «быть не очень женщинами». В этом смысле она напоминает Елизавету Великую.

Как жестко, по-мужски она приказала в 1982 году отбить за несколько дней у Аргентины Фолклендские острова!

А помните несгибаемую позицию Тэтчер в отношении английских шахтеров? В противостоянии с ними она оказалась сильнее. Какое трудное решение – признать, что та или иная профессия, более того – целая область деятельности умерла.

Но ситуация эта не единичная. Мне довелось преподавать в американском Карнеги Меллон Юниверсити в Питтсбурге. Университет расположен в бывших цехах громадного сталелитейного производства рубежа XIX – ХХ веков. До середины прошлого столетия Питтсбург был центром сталелитейной промышленности. Там проживало огромное количество рабочих. Они боролись за свои права, проводили забастовки, чего-то добивались… Но все это ушло в прошлое. Теперь в цехах просторные коридоры университета. С такими изменениями современникам очень трудно смириться.

Тэтчер это умела.

Будет ли цикл лекций о мужчинах? И кто первый герой?

Над этим надо подумать. Мужчин-правителей во столько раз больше, чем женщин, что надо будет избрать героев под каким-то определенным углом зрения. Например, это могут быть завоеватели. Мне всегда стыдно называть завоевателей великими, но так уж сложилось. И если отбирать по этому признаку, то рядом окажутся и привлекательный Александр Македонский, и жуткий Чингисхан.

Как вы оцениваете личность Талейрана, его роль в истории?

Я назвала очерк о Шарле Талейране «Жизнь вне морали». Он был по-своему «прекрасен»: его слова и поступки вполне гармоничны. Он презирал мораль и предавал любого, кто мешал его планам. С гуманистической точки зрения я оцениваю его низшим баллом.

Правда ли, что Иван Грозный – самый большой злодей из всех правителей в мировой истории?

Интересно, почему россияне хотят быть «самыми» во всех смыслах? Даже «победить в соревновании злодеев». Разумеется, Иван Грозный не был в этом отношении феноменом. Таких злодеев – полная Европа!

Говорят: он же сумасшедший, параноик! Но французский король XV века Карл VI вообще редко в себя приходил! И правившая в XVI веке в Испании Хуана I, дочь испанских монархов Фердинанда и Изабеллы, осталась в истории Безумной. А великий инквизитор Торквемада, подписавший 20 или 30 тысяч смертных приговоров, к концу жизни содержал личную гвардию из 250 человек и боялся показываться на людях. В истории разных народов так много общих черт! И, увы, не только привлекательных.

Кажется, вы не очень высокого мнения о человеческой природе?

Вместо прямого ответа позволю себе вспомнить один случай. В РГГУ преподает выдающийся гуманитарий нашей эпохи Вячеслав Всеволодович Иванов. Он рассказывал мне, что в 1990-х годах, когда он прибыл в Соединенные Штаты, его пригласили в комиссию Конгресса. Там собрали умнейших людей. Им было поручено найти ответ на вопрос, почему из всех существующих на нашей планете биологических видов только человек склонен к самоистреблению. Комиссия, в состав которой вошли биологи, социологи, психологи и другие специалисты, работала два года. О завершении ее деятельности Вячеслав Всеволодович говорит так: «Едва мне начало казаться, что мы приближаемся к первой версии ответа, было объявлено, что Конгресс США решил прекратить финансирование, не объясняя причин». По-моему, очень показательная история.

Как вы считаете: отчего человек часто выбирает для себя зависимость, отказывается от свободы воли?

Я не психолог и не берусь объяснять, как именно устроено человеческое сознание. Как историк могу сказать, что человечество похоже на телезрителя, который сидит вплотную к огромному экрану. Ему видна не вся картина, а ее фрагменты, причем со значительными искажениями.

Чтобы делать свободный выбор, необходимо очень много знать, ориентироваться во внешнем мире. А что происходит в действительности? Известна непросвещенность людей Средневековья. Чаще всего они не представляли себе мира за границами своей деревни. Как пишет французский историк Эдмон Поньон, куда бы ни направлялся человек в средневековой Западной Европе, он шел через лес. Когда этих крестьян в конце XI века позвали спасать гроб Господень, они пошли и, завидев Кельнский собор, начали спрашивать: «Это не Иерусалим?».

Сегодня мы вроде бы знаем о мире гораздо больше. Но обо всех ли это можно сказать? Мне встречались школьники, которые говорили, что были с родителями за границей, но понятия не имели, в какой стране.

Российское образование все более ориентируется на Запад, где готовят в первую очередь практиков – менеджеров, финансистов, программистов. Все это необходимо. Но страшно потерять то, что дает классическое образование, – утонченность интеллекта. Думаю, для того чтобы осознанно выбирать свободу, это качество просто необходимо.

Наталия Ивановна, вы рассказали о том, что Мария-Антуанетта смогла сохранить силу духа даже перед казнью. Как вы считаете, откуда берется такая способность?

Важно понимать, что такое королевское достоинство. В семьях монархов всегда сознавали свое высочайшее предназначение. Аристократ вообще не может унизиться перед толпой. Со временем ощущение собственной значимости появляется и у депутатов европейских парламентов. Парламентаризм возник в начале XIII века, в середине-конце столетия оформился в Англии, в начале XIV – во Франции, в течение XIV–XV – в Северной Европе, Польше, Испании. И всегда, везде парламент был местом для дискуссий. И в парламентах же начались и Английская, и Французская революции.

Меня смущает то, что сегодняшняя российская Дума – место, где заседают артисты и спортсмены. Я их очень уважаю, но они ли должны принимать государственные решения?

И вот еще о чем хотелось бы сказать. Конечно, монархическое, аристократическое достоинство очень заметно, подчеркнуто, культивируется особым воспитанием. Но свое достоинство есть у любой общественной группы. И ущемлять его очень опасно. Историки хорошо это знают.

Когда Людовик XVI после 14-летнего перерыва созвал Генеральные штаты, третьему сословию (буржуазии, которая была уже очень богата) велели пользоваться черным ходом и заседать в зале для игры в мяч. И именно в этом зале оскорбленные представители третьего сословия объявили себя Национальным собранием. Началась революция. Народные массы разрушили Бастилию.

Нельзя делать в истории неаккуратных шагов! Нельзя запрещать народу говорить, писать, учиться на родном языке! Такая политика всегда чревата очередным взятием Бастилии.

Похожи ли, по вашему мнению, Николай II и Людовик XVI?

Да, пожалуй, похожи. В чем-то неформальном. Бывают фигуры отвратительные, но пригодные к власти. А бывают непригодные. Эти двое именно таковы. Николай II производит впечатление человека не того масштаба, которого требовала история. Об этом свидетельствуют его дневники, его мещанская переписка с женой. Какой он верховный главнокомандующий русской армии в катастрофе Первой мировой войны! Надо быть Россией, чтобы не сгинуть начисто с таким верховным главнокомандующим. И Людовик XVI был человеком маленьким, домашним. Он поддавался любым влияниям. При нем не оказалось Распутина, но, если бы такой нашелся, все наверняка было бы очень похоже. В таких людях, как Людовик XVI и Николай II, воплощается обреченность гибнущего абсолютизма. Колоссальные революционные потрясения часто происходят именно при таких правителях.

Наталия Ивановна, вы рассказали о том, как королева Ядвига пожертвовала свое состояние на развитие университета. Можно ли сказать, что такое поведение было типично для европейских монархов? Случалось ли подобное в России?

Нет, подобные поступки никогда не были сколько-нибудь массовыми и «типичными».

Можно вспомнить отдельные случаи, когда королевские особы жертвовали средства на то, что считали важным. Например, считается, что Изабелла Кастильская в конце XV века заложила свои драгоценности, чтобы отправить Колумба в путешествие. Но она вовсе не была бескорыстна. Она отличалась набожностью и верила в конец света, который в очередной раз предвещала католическая церковь. Казалось очевидным, что центром апокалипсиса станет Западная Европа. И королева надеялась, что Колумб найдет место, где можно будет укрыться. А ее супруг Фердинанд Арагонский рассчитывал на то, что Колумб привезет в Испанию колоссальные богатства.

Вы спрашиваете о традициях поддержки образования в России. Да, они начали складываться на рубеже XIX и XX веков – на пороге катастрофы. Российский государственный гуманитарный университет, где я работаю, расположен в здании Московского городского народного университета имени А.Л. Шанявского. Офицер и золотопромышленник Альфонс Леонович Шанявский и его супруга отдали на создание университета все свое состояние. А на создание Музея изящных искусств (современного Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина) деньги пожертвовал промышленник Ю.С. Нечаев-Мальцов. Но таких людей просто не может быть много.

В чем вы видите разницу между монархиями английской и российской?

У каждого народа своя история. Было бы наивно мечтать: «Нам бы английский парламент!». Думаю, существуют разные пути. Один я условно называю романо-германским, другой – византийско-ордынским. Английская цивилизация получила великое наследие античности. В Англии, например, до сих пор существуют прекрасные римские дороги. Характер же российского государства, российской монархии был определен выбором иного пути. Византия – это путь крайней абсолютизации личности правителя, свойственная Востоку абсолютизация его власти.

Необходимо учитывать и различия в национальном характере. Англичане – островитяне, что очень важно.

Многие государственные традиции Великобритании вызывают уважение. Но никогда не могла бы быть точно такой же история огромной равнинной России.

У нас удивительная история. Величайший народный герой 30 лет сиднем сидел. Величайшая русская правительница – немка. Величайший русский поэт – немножко эфиоп. Величайший полководец сдал древнюю столицу. Все это так по-русски!

Какой период истории напоминает вам нынешнее время?

Вопрос бесконечно простой и бесконечно сложный. Нет непереходных эпох. Это я поняла лет 20 назад. У нас было принято считать, что есть эпохи стабильные, а есть переходные. Но ведь каждый миг жизни – переход от чего-то к чему-то.

Что напоминает наше время? В некоторых чертах – Средневековье. Например, в плане мракобесия. Когда видишь рекламу услуг «потомственной колдуньи», остается только порадоваться: хотя бы костер ей не угрожает. Потому что сегодня Средневековье повторяется в каком-то карикатурном виде.

Есть в нашей жизни и черты эпохи европейского абсолютизма. Покорный парламент. Да и откуда взяться другому? У нас нет парламентского опыта, традиций спора парламентариев с правителем.

Вспоминается и недавнее советское время. Организованное ликование по тому или иному поводу. Я, пожалуй, верю в ликование в Севастополе после возвращения Крыма России. Но не в прочие официальные мероприятия с пением ура-патриотических песен. Так и кажется, что кто-то сейчас скажет: «Вперед! К победе коммунизма!». Понять бы еще, где этот «перёд»!

Ощущение возврата к советскому опыту у меня лично появилось, когда в 2001-м зазвучал обновленный гимн России, то есть вернулась мелодия советского гимна.

А как раз то, к чему неплохо было бы вернуться, похоже, потеряно навсегда. Я говорю, в частности, о системе образования. В основе советского образования был немецкий фундамент. Громоздкий, но надежный. А сейчас появились не вполне понятный бакалавриат и совсем непонятная магистратура. Под звуки советского гимна…

Но вот что точно известно историку. Ни Юлиану-отступнику, ни Марии Тюдор – никому еще не удалось повернуть время вспять. И сейчас это вряд ли возможно.

Неизбежный вопрос. Как вы, с точки зрения историка, оцениваете присоединение Крыма к России?

Я не считаю это «присоединением». Произошло возвращение к нормальной ситуации. В советское время, когда Крым был объявлен принадлежащим Украине, это не имело никакого значения. По крайней мере, все так думали. Ведь мы чувствовали себя частью единого советского народа.

Если искать глубокие исторические корни, мы дойдем до абсурда – до необходимости «вернуть» Крым потомкам хана Гирея. Ведь именно наследникам Орды эти территории принадлежали с XV до XVIII века. Потом два с лишним столетия Крым был в составе России. А его принадлежность Украине – это исторический казус, говоря словами Ф.М. Достоевского, «скверный анекдот».

Современный Крым гораздо больше исторически связан с Россией, чем с Украиной. Да и не было на Украине самостоятельного, независимого государства. Та революция, которую сейчас переживают украинские земли, именно этим и определяется.

Конечно, украинская история имеет свою специфику. В первую очередь это традиция Запорожской Сечи – традиции воли (это не вполне то же самое, что свобода), трудно переходящей в государственность. Украинские гетманы – не вполне европейские монархи, а скорее лидеры казачьей вольницы.

Сейчас идет процесс окончательного оформления украинской нации. Легким он никогда не бывает. Обязательно находится тот, кто хочет отделиться. Дай бог, чтобы все завершилось как можно быстрее и не потребовало новых жертв!

Вы говорите, что резко и грубо решать политические вопросы нельзя. Но разве Варфоломеевская ночь не привела к победе католиков?

Конечно, нет. В гражданских и религиозных войнах не бывает абсолютной победы. Достигается только некоторый временный компромисс. Нам говорили, что большевики победили белогвардейцев. На определенное время – да. Но сейчас-то мы почему-то не заняты строительством коммунизма!

Не было полной и окончательной победы одной стороны и во Франции в 1572 году. Кровавая бойня продолжалась до 1589-го. И только когда, как ни ужасно, земля достаточно напиталась кровью, явился циничный Генрих Наваррский, заявивший: «Париж стоит мессы». И был принят эдикт о веротерпимости.

Кстати, в современной Франции нет никакого торжества католицизма. По социологическим опросам, католики составляют более половины, но далеко не все население страны. Это светская республика, и протестантизм в ней не подвергается никаким гонениям.

Как вы оцениваете уровень современной российской исторической науки?

Обязательно надо учитывать особенности нашего исторического пути. Тоталитарные режимы всегда препятствуют строго научному, даже относительно объективному отношению к своему прошлому. Все это подменяется обязательным самовосхвалением.

Историки в таких условиях обречены вечно ждать очередной «оттепели». Но они не могут реагировать на происходящее так же быстро, как художники или писатели. Все мы знаем, что такое литература, искусство хрущевской «оттепели» (Вознесенский, Евтушенко, Эрнст Неизвестный и другие). А историческая наука стала меняться только к самому ее концу.

Историки, привыкшие жить в клетке официальной концепции, никак не могут решиться писать свободно. Знают, что за это бывает. В советский период из СССР вынужден был уехать в США специалист по европейской истории ХХ века А.М. Некрич: он осмелился писать не то, что положено, о Второй мировой войне. Позже перебрался в Швецию скандинавист А.С. Канн. Каждый раз, когда историкам предлагают писать то, что они думают, они сомневаются, что эта форточка открыта надолго.

Труднее всего приходится специалистам по отечественной истории. Я в свое время выбрала кафедру истории Средних веков вовсе не потому, что русская история мне не нравилась. Да я поступила на исторический факультет именно с огромной любовью к русской истории! Но потом почувствовала, что это центр «идеологического облучения». Там особенно четко определялось, что разрешено, а что запрещено.

Тем не менее среди моих коллег – специалистов по истории России – множество достойнейших людей. Я очень любила недавно ушедшего Сигурда Оттовича Шмидта – удивительного знатока российской истории, увлеченного краеведа. В 1970-х годах я пришла преподавать всеобщую историю в Московский государственный историко-архивный институт. Мой интерес к истории средневековой Западной Европы казался тогда странным и подозрительным. Один чиновник прямо возмущался: «Чем она занимается? У нее алые и белые розы!». А вот профессор Шмидт встретил меня благожелательно. Мы с ним проводили совместные заседания студенческих научных кружков.

Я очень высоко ценю труды и лекции Игоря Николаевича Данилевского – знатока древнерусской истории, работы Павла Юрьевича Уварова по истории Франции и многих других.

Что вы думаете о «новой хронологии» А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского?

На мой взгляд, это знаменитая школа фальсификаторов истории. Самое страшное, что есть в их трудах и выступлениях, – нежелание отвечать на вопрос «почему». А без этого вопроса нет настоящей науки.

Я слышала выступление Г.В. Носовского по радио. Журналистка пыталась задавать ему разные вопросы. Ответ на все был один: «Читайте наши книги, там все написано!». Зачем тогда давать интервью?

Мне также чужда тяга к «сенсационным фактам». Включив радио, я услышала, что русский царь Петр I в юности был подменен. Конечно, западными людьми где-то в Голландии или в Германии. Кинокомедия сразу вспоминается: «Царь не настоящий!». Совершенно нелепая версия. В петровском характере так много русского, российского! Если и подменили, то русского на русского. А задавать Фоменко и Носовскому вопрос «почему» не разрешается…

Считаете ли вы, что культурный уровень молодежи сегодня падает?

Такое ощущение иногда возникает, особенно у педагогов. Недавно я сказала первокурсникам: «Читайте статью Лотмана "Клио на распутье"». А они начали переспрашивать: «Чью статью?», «Кто на распутье?». Если человек вообще не знает, кто такая Клио, он не задумается, почему у исторической науки есть своя муза. Но на основании отдельных случаев нельзя делать выводов о культурном уровне поколения в целом. Думаю, они не хуже – они просто другие.

Как объяснить ребенку, что важно учить и знать историю, если в школе ее неинтересно преподают?

Если в школе неинтересно преподают, мало что можно сделать. У ребенка предмет ассоциируется с учителем. Хороший учитель – хороший предмет. Плохой учитель – плохой предмет. Школе ничего и не надо, кроме хороших учителей. Но им не дают возможности быть хорошими: их завалили инструкциями, отчетами, у них вообще не остается времени думать. Тесты, схемы, таблички – все, учить детей некогда. А дети все это, сами того не сознавая, отторгают. Они часто кажутся глупыми, особенно подростки, но нет – они мудрецы.

Какой учебник истории вам представляется хорошим?

Издания МГУ. То, что издает Московский университет, более фундаментально, нежели другие учебные пособия. В МГУ сохранилось больше ученых, чем где-либо. Хотя в целом за последнее время по образованию и науке был нанесен сокрушительный удар. Сейчас начинается тихое, стыдливое отползание от ЕГЭ. Будто бы раньше не было ясно, что это убийство образования! А теперь опять заговорили о сочинении. Боюсь, что окончательного просветления нам уже не застать.

Посоветуйте, пожалуйста, художественную или публицистическую литературу о персонажах ваших лекций.

Какую я могу посоветовать литературу, лежащую между строжайшей наукой и удовольствием от чтения беллетристики? Романы – нет, не советую. Но это мое личное мнение. Не люблю… Даже великого тяжеловесного Фейхтвангера с его «Испанской балладой» и «Иудейской войной», хотя прочесть это полезно. Просто мне не очень нравится сам жанр. Впрочем, гораздо хуже, конечно же, квазиученый птичий язык многих специальных статей.

Есть издания, которые кажутся мне достойными внимания. Трехтомная «История Франции» под редакцией А.З. Манфреда. Вообще труды Альберта Захаровича Манфреда. По-моему, историю надо писать именно так, как этот советский историк с несоветской фамилией, выдающийся ученик Евгения Викторовича Тарле. Самого Тарле читать тяжелее: на него больше советская власть надавила. «Три портрета эпохи Великой французской революции» Манфреда (книга о Руссо, Мирабо и Робеспьере) читаются легко, как роман. И все-таки это не роман.

Недавно у нас в университете была защищена магистерская диссертация о Манфреде. Автор бодро произнесла: «Потом он получил направление в Якутию». Боже мой, какое «направление»! Когда в 1937-м арестовали как врага народа того, кто его рекомендовал кандидатом в партию, Манфред просто пытался убежать. До Якутии он не успел добраться, был арестован и до 1940 года отбывал срок.

Но вернемся к «списку литературы». Если вас привлекает русская история, которая во многом смыкается с европейской, рекомендую любые главы из «История России с древнейших времён» С.М. Соловьева. Честно говоря, Н.М. Карамзин мне не так близок: очень уж он придворный. А вот Соловьев прекрасен. Хорош для самостоятельного чтения и Н.И. Костомаров.

По истории других стран тоже выпущено много замечательных трудов. В русском переводе есть «История Польши» М. Тымовского, Я. Кеневича и «История Венгрии» Л. Контлера. Они живо написаны, хорошо изданы.

Что бы вы посоветовали почитать о викингах? Особенно из новейшей литературы.

На этот вопрос мне не трудно ответить. Недавно издательство «НЛО», главный редактор которого – Ирина Дмитриевна Прохорова, выпустило большую книгу под названием «Викинги». Автор – Ада Анатольевна Сванидзе. Для меня это очень важное событие. Ведь Ада Анатольевна была моей учительницей истории в пятом классе школы. Когда она, красавица, сияя глазами, рассказывала о мифах Древней Греции, я окончательно решила стать историком. А через много лет мы встретились в МГУ, потом в академическом Институте всеобщей истории. Ада Анатольевна написала несколько книг. Но эта особенная: большая, долгожданная, дающая объемное представление о средневековой Северной Европе.

Как вы относитесь к произведениям Валентина Пикуля?

Очень плохо. Что-то крайне спекулятивное есть в его книгах. Литературно одаренный человек, он легко сочиняет «исторические» документы, которые ему нужны для развития сюжета.

Знаете, с кем из популяризаторов русской истории я почти примирилась после долгих концептуальных расхождений? С Эдвардом Станиславовичем Радзинским. Кое-что в его манере мне и сейчас не нравится. Когда он рассказывает: «И тут… император… чихнул!», – так и хочется спросить: «А вы где в это время сидели?». Но его книги, на мой взгляд, заслуживают внимания.

Смотрели ли вы художественные фильмы о своих персонажах? Что об этом скажете?

Мне нравится британский фильм «Елизавета» с Кейт Бланшетт в главной роли. Она удивительно похожа на Елизавету I.

Хорошо, что снят целый телесериал «Тюдоры» об эпохе и личности Генриха VIII. Длинно, иногда тяжеловесно, не все можно принять, но это не «голливудская стряпня», а поиск правды. И без излишнего осовременивания, которое я принять не готова.

А как вы оцениваете модернистские театральные постановки?

По-разному. Недавно видела «Гамлета» в Театре у Никитских Ворот. Спектакль яркий, наполненный живыми чувствами. Молодой Гамлет трогателен чуть ли не до слез. Так и хочется воскликнуть: «Бедный мальчик!». Хороши и многие другие актеры.

Меня лично смущают постмодернистские костюмы и декорации, некоторые не вполне объяснимые режиссерские решения. Розенкранц и Гильденстерн – роботы-близнецы. Почему?

Но гораздо более странной мне показалась постановка «Короля Лира» в «Сатириконе». Шута играла чернокожая женщина. Я очень удивилась, но терпела – до тех пор, пока в конце первого действия Король Лир не задушил Шута ногами. Я просто испугалась. И причем здесь Шекспир?

Придя домой, сразу же взяла текст «Короля Лира». Я, признаться, не помнила, куда девается Шут. Только была уверена, что король его не душил. Выяснилось, что Шут просто исчезает в сцене бури, когда Лир сходит с ума. В короле в этот момент просыпается совесть, он начинает сознавать, как был несправедлив. А ведь Шут и был его совестью. Он же все время говорил: «Дяденька, а ты над этим подумай». Когда совесть проснулась, король духовно прозрел. Шут просто стал не нужен. И гениальный Шекспир, хорошо знающий законы театра, его больше на сцену не выводит: миссия выполнена. Тогда, может быть, то, что Лир на сцене душил Шута ногами, – это символ внутренней борьбы. Но ведь Шута, повторяю, играет женщина. И сцена производит жуткое впечатление.

Считаете ли вы важным географический фактор в истории?

Да, я придаю ему огромное значение. Об этом писал в XVIII столетии Шарль-Луи Монтескье, которого в советской науке потом называли «географическим детерминистом». Василий Осипович Ключевский отмечал влияние климата на историческую судьбу России. Нельзя не принимать во внимание долгую холодную зиму, когда невозможно вести никакие сельскохозяйственные работы. Лучина, протяжная песня ямщика – это важные элементы нашей культуры. Осмелюсь посоветовать тем, кому это интересно, и книгу американского советолога Ричарда Пайпса «Россия при старом режиме».

Наталия Ивановна, как вы считаете, история циклична или нет?

Об этом очень много написано. Я бы порекомендовала читать «Постижение истории» Арнольда Тойнби. Этот замечательный английский историк и философ утверждал, что история движется по кругу. Книга написана так ярко и убедительно, что с автором трудно не согласиться. Интересны и работы немецкого философа и психолога Карла Ясперса. Он убежден, что все цивилизации проходят определенные циклы и гибнут, когда круг замыкается.

Это во многом справедливо. Немало цивилизаций исчезло с лица земли. Где древние египтяне? Где хетты – светлокожие покорители Ближнего Востока? Именно в них гитлеровцы искали прообраз арийцев. Хеттскую письменность дешифровал чехословацкий востоковед Бедржих Грозный. Я рассказывала об этом студентам. А на экзамене услышала: «Великий хеттский царь Бедржих Грозный…» Очень смешно, но показательно. Все, что касается хеттов, бесконечно далеко от современного сознания.

Мысль о цикличности истории чрезвычайно соблазнительна. Я не могу согласиться с ней на сто процентов. Мне ближе великая французская школа «Анналов» с ее идеей реки времени. Мы все плывем по этой бесконечной реке. Пока люди как существа биологические принципиально не меняются, повторяемость многих событий и явлений естественна и неизбежна.

Оглавление

Предисловие

Хатшепсут, Нефертити, Клеопатра – царицы Древнего Египта

Три короны Алиеноры Аквитанской

Жанна д'Арк: два года перед бессмертием

Ядвига, королева Польши

Екатерина Медичи и конец династии Валуа

Мария Тюдор: кровавый символ

Мария Стюарт: путь королевы

Мария-Антуанетта: королева и толпа

Королева Виктория: символ на троне

Императрица Цыси – китайская Екатерина Медичи

Вместо послесловия. Диалоги со слушателями Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg