«Короткий век Павла I. 1796–1801 гг.»

Короткий век Павла I. 1796–1801 гг. (fb2) - Короткий век Павла I. 1796–1801 гг. (Россия — путь сквозь века - 11) 2099K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Коллектив авторов - М Н Смыр

Короткий век Павла I (1796–1801 гг.) Составитель М. Н. Смыр

В книге использованы тексты из произведений известного русского историка 19 века Сергея Михайловича Соловьева

Авторы тематических статей:

Волков В. (В. В.), Воронин И. (И. В.), Горский В. (В. Г.), Наумов О. (О. Н.), Никитин Д. (Д. Н.), Петрусенко Н. (Н. П.), Секачева Е. (Е. С.)

© ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», издание, 2010

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Предисловие

Яков де Санглен в своих «Записках не для современников» писал: «Павел навсегда останется психологической задачей. С сердцем добрым, чувствительным, душою возвышенною, умом просвещенным, пламенной любовью к справедливости, духом рыцаря времен прошедших, он был предметом ужаса для подданных своих».

Цесаревич Павел Петрович взошел на престол в 42 года, и царствование его продолжалось всего 4,5 года.

Его политика была направлена на укрепление самодержавия, установление порядка в государственных делах, расширение влияния России в Европе.

К концу царствования Екатерины II русская аристократия подчинялась монарху почти номинально, настолько велики были свободы, предоставленные дворянскому сословию. В плачевном состоянии находились финансы, армия; крепостное право достигло своего апогея. Процветали казнокрадство и взяточничество. И офицеры, и государственные чиновники относились к службе спустя рукава.

Первые же шаги нового царя были направлены на установление порядка в стране. Павел был убежденным сторонником абсолютной монархии и полагал, что все подданные должны беспрекословно подчиняться царю и служить на благо страны. В день коронации был обнародован указ о престолонаследии и «Учреждение об императорской фамилии», согласно которым престол переходил по наследству по мужской линии, и устанавливалась четкая очередность наследников. Указ просуществовал до 1917 г.

Был отменен ряд дворянских привилегий, всех дворян обязали служить. Самые большие преобразования были осуществлены в армии. Была введена персональная ответственность командного состава, ужесточилась дисциплина, был издан ряд уставов, введена единая форма, прошло частичное перевооружение. Нижестоящие чины получили возможность жаловаться на злоупотребления командиров. Эти нововведения вызвали чрезвычайное недовольство гвардии, привыкшей к вольной жизни в екатерининские времена. Уставы, новая форма, бесчисленные смотры осмеивались как подражание прусской армии, хотя последняя в ту эпоху считалась сильнейшей в Европе.

Была реорганизована система центрального и местного управления с целью замены коллективной ответственности на персональную, был упразднен ряд губерний, возвращено самоуправление Малороссии и Прибалтике. Предпринимались меры для оздоровления финансовой системы, часть царских сервизов переплавили на монеты, а около 2 млн бумажных ассигнаций уничтожили. Был основан Заемный банк.

Крестьяне впервые были приведены к присяге императору что было воспринято как ослабление крепостного права. Была запрещена продажа безземельных крестьян с аукциона, издан указ о сокращении барщины до трех дней. Этот указ не смог облегчить положение крепостных, т. к проследить за его выполнением было чрезвычайно сложно. А на Украине он даже привел к закабалению крестьянства, поскольку до него барщины там не существовало.

Проводилась беспощадная борьба с лихоимством и казнокрадством. Около царского дворца был вывешен ящик, куда каждый мог опустить прошение или жалобу. Они рассматривались императором лично, и ответ публиковался в газете. Уменьшилось взяточничество в судах. Были отпущены заключенные из Тайной канцелярии. Вместе с тем была введена жесткая цензура во избежание распространения революционной заразы из Франции, запрещен ввоз книг и нот, учеба за границей.

Внешнюю политику Павла можно назвать спонтанной и изменчивой, а можно посчитать гибкой. Первоначальное невмешательство в дела революционной Франции сменилось поддержкой антифранцузской коалиции. Под руководством А. Суворова русско-австрийские войска успешно сражались в Италии, но пользу из побед извлекли лишь союзники России. Произошел разрыв отношений с Англией, а при передаче власти в руки первого консула во Франции, Павел счел за благо заключить союз со вчерашним врагом.

Прекращение торговли с Англией вызвало негативную реакцию внутри страны, потому что привело к большим финансовым потерям заинтересованных лиц.

Павел I в своем стремлении к порядку проводил регламентацию буквально всех сфер жизни, количество указов и постановлений в его правление превысило 2000. Эта мелочная придирчивость, нестабильность положения каждого и постоянное напряжение от страха нарушить какой-либо указ восстановило против царя буквально всех, и, прежде всего, столичное дворянство. В результате придворных интриг возник заговор, и 11 марта 1801 г. Павел I был убит.

В книге использованы материалы русских историков, ученых Института всеобщей истории РАН, мемуары, воспоминания и записки современников Павла I, газетные публикации, письма и документы той эпохи.

Детство и юность цесаревича

Сын Великого князя Петра Федоровича и Великой княгини Екатерины Алексеевны Павел родился 29 сентября 1754 г. в царствование Елизаветы Петровны. По случаю рождения цесаревича при дворе целый год длились праздники. После смерти Елизаветы в конце 1761 г. Петр Федорович стал российским императором. В июне 1762 г. в результате заговора в пользу его жены Петр III был убит, а на престол взошла Екатерина Алексеевна.

Первые годы жизни

Цесаревич родился после девяти лет брака его родителей, что дало повод считать настоящим отцом Павла фаворита Екатерины Сергея Салтыкова. Эта гипотеза не подтверждена, хотя в записках Екатерины есть на это косвенные указания, но и не опровергнута окончательно. Императрица Елизавета Петровна сразу забрала младенца в свои покои и передала на попечение нянек и мамушек Матери удалось увидеть сына лишь через 6 недель. С младенчества невежественные няньки чуть не уморили мальчика, «один раз он из колыбели выпал, так что никто того не слыхал. Пробудились поутру – Павла нет в колыбели, посмотрели – он лежит на полу и очень крепко почивает», позже настолько запугали всякими небылицами, что он прятался под стол от звука сильно хлопнувшей двери.

МАНИФЕСТ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ от 7 октября 1754. Наша вселюбезнейшая племянница, великая княгиня Екатерина Алексеевна, от имевшего бремени благополучное разрешение получила и даровал Бог Их Императорским Высочествам первородного сына, а нам внука Павла Петровича, что учинилось минувшего сентября в 20-й день.

* * *

ИЗ ЗАПИСОК ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ. Только что спеленали его, как явился по приказанию императрицы духовник ее и нарек ребенку имя Павла, после чего императрица тотчас велела повивальной бабке взять его и нести за собою, а я осталась на родильной постели. <…>

Он [Павел] лежал в чрезвычайно жаркой комнате, во фланелевых пеленках, в кроватке, обитой мехом черных лисиц, покрывали его стеганым на вате атласным одеялом, а сверх того еще одеялом из розового бархата… пот выступал у него на лице и по всему телу. Когда Павел несколько подрос, то малейшее дуновение ветра причиняло ему простуду и делало его больным. Кроме того, к нему приставили множество бестолковых старух и мамушек, которые своим излишним и неуместным усердием причинили ему несравненно больше физического и нравственного зла, чем добра.

* * *

ВИГЕЛЬ Ф. Ф. ЗАПИСКИ. Около тридцати пяти лет служил мой отец Екатерине Второй верой и правдой, всегда с благоговением произносил ее имя, никогда не позволял себе осуждать ее слабостей (о том у нас в доме и помину не было), но зато никогда и не удавалось мне слышать от него тех заслуженных похвал, коими все ее превозносили. С растроганным видом говаривал он о ее наследнике: по уверению его (а ему верить было можно) и многих других, Павел Петрович был в детстве прекраснейший ребенок и между тем чрезвычайно похож на отца своего, который, однако же, был ни хорош, ни дурен.

Обучение Павла и его наставники

С четырех лет воспитателем Павла был Ф. Д. Бехтеев, который начал обучать его грамоте и счету. Он придумал особый алфавит, буквы которого представляли собой свинцовых солдатиков. Чтобы мальчик охотно читал, Бехтеев стал печатать для него ведомости, в которых рассказывалось обо всех поступках Павла. Бехтеев уверял его, что ведомости читают по всей Европе и, если цесаревич желает знать, что о нем говорят, то тоже должен их читать.

В июне 1760 г. Бехтеева сменил граф Н. И. Панин, дипломат и крупный государственный деятель. Наставником Павла был и С. А. Порошин, который при Екатерине II до начала 1766 г. состоял в числе постоянных «кавалеров» при цесаревиче Павле Петровиче. Порошин был одним из самых просвещенных русских людей того времени. Его дневник от 20 сентября 1764 г. по 31 декабря 1765 г. является важнейшим источником для истории павловской эпохи. У Павла были замечательные учителя: «русский Злато уст» – архимандрит Платон, впоследствии митрополит Московский, ученый-физик Эпинус, композитор Манфредини, позднее писатель Николаи. Павла обучали закону божьему, русскому, французскому и немецкому языкам, истории, географии, физике, французской литературе, он читал Корнеля, Вольтера и Руссо, с удовольствием посещал дворцовые спектакли. И. Бецкой научил его работать на токарном станке. Павел занимался фехтованием и ездил на лошади, учился танцам. Императрица Екатерина пожаловала восьмилетнему Павлу чин полковника и звание генерал-адмирала флота.

Учился Павел легко, проявляя особую склонность к математике. Но самых больших успехов он достиг в изучении закона божьего. В 10 лет Павел писал: «Правда, что приступ к наукам несколько труден и неприманчив. Но терпение и прилежание, употребленное на преодоление первых трудностей, награждаются вскоре неизобразимым удовольствием и очевидною пользою. По собственному своему искусству сие я ведаю. Признаться должен, что при начале учений моих не без скуки мне было, но последуя доброхотным советам, преодолевал оную и вижу, чтоона ничто в рассуждении последующего за нею удовольствия». Павел получил образование в духе французских просветителей со всеми его плюсами и минусами.

ПАНИН Никита Иванович (18.09.1718–31.03.1783 гг.) – граф, государственный деятель и дипломат, брат П. И. Панина.

Н. И. Панин родился в Данциге, где в это время служил его отец, сенатор И. В. Панин. Он получил домашнее образование. В 1743 г. юный корнет обратил на себя внимание императрицы Елизаветы Петровны и был пожалован в камер-юнкеры. Но близкие к императрице люди поспешили удалить его от двора, и в 1747 г. его отправили посланником сначала в Копенгаген, затем в Стокгольм. Он прожил в Швеции 12 лет и оценил преимущества конституционного устройства государства. Когда он вернулся домой, то оказался не у дел, т. к. имел могущественного врага – канцлера графа М. И. Воронцова. Н. И. Панин много раз просился в отставку и неожиданно для себя в 1760 г. был назначен воспитателем шестилетнего цесаревича Павла Петровича. Панин считал, что Петра III необходимо отстранить от власти, поэтому он участвовал в дворцовом перевороте 1762 г. Панин стал ближайшим советником Екатерины II по внешнеполитическим делам. Екатерина назначила его сенатором. Панин полагал, что она останется правительницей только до совершеннолетия Павла и что ее власть следует ограничить.

* * *

В 1763–1781 гг. он возглавлял Коллегию иностранных дел, хотел создать союз северных европейских стран («Северный аккорд»), выступал за союз с Пруссией и против сближения с Австрией, но его планы противоречили намерениям Екатерины II. В сентябре 1781 г. Панина отстранили от должности, но императрица щедро одарила воспитателя сына. Образованнейший человек, он был сторонником приоритета законов в государственной жизни. Скучный и методичный как воспитатель, он любил развлечения и хорошую еду. О. Н.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ ФРЕЙЛИНЫ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. Он [Н. И. Панин] был воспитателем Павла I, надеялся, что будет держать бразды правления во время регентства женщины, и обманулся в своих ожиданиях. Сила, с которой Екатерина овладела властью, разбила все его честолюбивые замыслы и оставила в его душе недоброжелательное чувство.

* * *

ИЗ «ЗАПИСКИ» ГРАФА Н. И. ПАНИНА. 1760 г.

От самаго рождения его императорскаго высочества, продолжаемое материнское об нем попечение нашей мудрой монархини, доказывает собственное монаршеское признание долга ея природнаго милосердия к Отечеству. <…>

Из сего монаршескаго намерения видится заключить возможно, что при безпрестанных к Богу молитвах от верных подданных, о произведении того, еже ея императорское величество насаждать соизволяет для общаго блага, теперь наиглавнейше потребно, чтоб человеческим старанием, приуготовить нежную душу и сердце его императорскаго высочества, ко времени созрения его разсудка: тогда тем с большею чувствительностию изображаться будут в дарованном ему от Бога понятии, как примеры великих дел, его освященных предков, так и те безпосредственныя обучения, коими он всечасно научаться будет в царствование нашей всемилостивейшей государыни. <…>

…познает его императорское высочество, что нет народу наивящшей от Бога милости, как поданием ему государя боголюбиваго, правосуднаго и милосердаго, следовательно он так, как любезнейшие отечеству его предки, сам же признает обязуемой его пред отечеством долг. <…>

Почему обучения закона, есть несумненно наиважнейший пункт добраго воспитания, – следовательно избранной к тому наставник – должен иметь речь внятную и ласковую, душу прямую и безкорыстную, разсудок здравой, и был бы чужд всякаго предуверения и суеверства, вещь, свойственная одним ложным законам, разорительная же нашему благочестию, где вера с добрыми делами неразрывно сопряжена. <…>

Между первыми, где гистория будучи по справедливости почитаема лучшим руководством для тех, кои рождены к общему благополучию, и потому она достойна особливаго места в сем воспитании и начаться должна без упущения времени нарочными краткими и внятными сочинениями – предпочтительно о своем отечестве. Что касается о добром научении собственнаго нашего языка хотя б Россия еще и не имела Ломоносовых и Сумароковых, то б, при обучении закона, чтение и одной древняго писания псалтири, уже отчасти оное исполнило. Притом сначала малыя и легкия письменныя экзерциции мыслей и разсуждений его императорскаго высочества тому же поспешествовать будут; а имеющие честь быть к нему приставленными, должны прилежно наблюдать, чтоб его высочество не привыкал к употреблению подлых наречений и слов, ниже б поносныя и язвительныя из уст его выходили.

Нашего времени обычай и множество изрядных книг, учинили в Европе общим французской язык; немецкой же в России надобен в разсуждении соседства и завоеванных провинций; но и тому и другому, яко живым языкам, возможно в детстве обучать больше наслышкою разговоров, дабы без нужды не тратить дорогое время воспитания. А когда лета дойдут до той зрелости, где без отягощения понятия научение грамматических правил способны будут, тогда его высочество найдется в состоянии сам себя поправлять в тех погрешностях, кои почти завсегда в разговорах попадаются.

Кавалерския экзерциции также по мере возраста употребляемы быть должны, по натуральной же веселаго дитяти склонности к невинным забавам, танцам и рисовальному художеству надо дать первенство.

Во время, когда его императорское высочество достигнет помощию Божиею тех лет, в которыя всем пристойным наукам сам обучаться изволит в обыкновенном порядке, тогда будет весьма полезно учинить особливое разсуждение, каким способнейшим образом приступить к прямой государственной науке, то есть: к познанию коммерции, казенных дел, политики внутренней и внешней, войны морской и сухопутной, учреждений мануфактур и фабрик, и прочих частей, составляющих правление государства его, силу и славу монаршу <…>

Всеподданнейшая ревность и усердие не дозволяют ничего оставить на совести, и преодолев рабскую несмелость, заставляют при заключении сего росписания, всенижайше представить, как малое мое понятие мне воображает, что сходственнее быть может с мудрым ея императорскаго величества намерением о воспитании государя великаго князя, если всякое излишество, великолепие и роскошь, искушающия молодость, от него отдалены, и не инако ему представляться будут, как надеждою будущаго награждения в тех летах, когда воспитание окончится за усердное соответствование в том всевысочайшей воли и желанию ея императорскаго величества; комнату же его высочества, или двор сочинить так, чтоб сравненно с его природным достоинством, чин, благопристойность и добронравие были всему украшением. <…>

* * *

КНЯЗЬ Я. П. ШАХОВСКОЙ, ГЕНЕРАЛ-ПРОКУРОР СЕНАТА, О ИЕРОМОНАХЕ ПЛАТОНЕ. Я, государыня, с ним о разных материях разговаривал, он на все столь исправно ответствует и все столь основательно решает, что меня удивил. И как я его о многом и до иных стран касающемся вопрошал, он все так объяснял, как будто в чужих краях учился. Он говорит, что нигде не был, а учился только в Москве в Спасской школе (академии, которая помещалась в Заиконоспасском монастыре). Сие все, государыня, меня удивило, что сей монах, в столь молодых летах, столько знания имеет…

* * *

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ МИТРОПОЛИТА ПЛАТОНА Великий Князь был горячего нрава, понятен, но развлекателен. Разные придворные обряды и увеселения немалым были препятствием учению. Граф Панин был занят министерскими делами, но и к гуляньям был склонен. Императрица самолично никогда в сие не входила. Однако, высокий воспитанник, по счастию, всегда был к набожности расположен, и рассуждение ли или разговор относительно Бога и веры были ему всегда приятны. Сие, по примечанию, еще ему внедрено было со млеком покойною Императрицею Елизаветою Петровною, которая его горячо любила и воспитывала приставленными от нее весьма набожными женскими особами. Но при том Великий Князь был особо склонен и к военной науке и часто переходил с одного предмета на другой.

* * *

ПРОТОИЕРЕЙ В. МАГНИТСКИЙ Много приходилось трудиться, чтобы поставить дело религиозного воспитания августейшего ученика на должную высоту. <…>

По расписанию уроки закона Божия должны были быть не каждый день, а лишь по понедельникам, средам и пятницам, когда на эти дни не падали праздники, – продолжались обычно час: с 12 часов дня до часу. Кроме того, по воскресным и праздничным дням перед обедней законоучитель читал своему воспитаннику Евангелие с объяснением. Иногда на уроках закона Божия присутствовала сама Императрица, чаще был воспитатель…

* * *

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ КНЯЗЯ П. А. ВЯЗЕМСКОГО. Военный элемент не преобладал в воспитании и среди лиц, окружавших юного великого князя. Военные упражнения не отвлекали его от занятий. Его не приучали быть прежде всего военным <…> но его обучали военному делу с высшей точки зрения, а не погружали в мельчайшие практические подробности, которые только могли бы сбить и ложно направить ум ребенка.

* * *

МАЙОР АРТИЛЛЕРИИ М. В. ДАНИЛОВ. Бороздин, подполковник, ласковый мой благодетель, был взят из Риги в Петербург. Граф [Петр Иванович Шувалов] <…> приказал <…> ему сделать в артиллерии находящихся орудий со уменьшением калибра для поднесения цесаревичу Павлу Петровичу. Бороздин поручил оную мне комиссию исполнить. Я забрал всякого рода мастеров в артиллерии, учредил оную комиссию в школе, где я жил, и через некоторое время сделал всех находившихся в артиллерии пушек, мортир и гоубиц и к ним всякую принадлежность против натуральной величины в двенадцатую долю калибром, самой хорошей работы, с позолотой и чеканками, серебряными клеймами, с вензелем его высочества; под все оные орудия состроили мы батарею столярную, по пропорции, обили зеленым бархатом, обложили гасом золотым в пристойных местах, и принесли к графу в его дом. Он, увидя батарейку с принадлежностями работы самой чистой и в аккуратной пропорции сделанную, оказал свое удовольствие и похвалу справедливую.

* * *

ПОРОШИН С. А. ЗАПИСКИ…1764 г. Весьма сожалею я, что с самого моего вступления ко Двору Его Императорского Высочества не пришло мне на мысль записывать каждый день упражнения и разговоры вселюбезнейшего Наследника Российского Престолу <…>. Если в сих повседневных записках кому что маловажным покажется, тому я отвечаю, что иногда по-видимому и неважные бы вещи лучше, нежели прямые дела, изображают нрав и склонности человеческие, особливо в нежной младости. <…>

24 сентября. Пятница. <…> Его Высочество, будучи живого сложения и имея наичеловеколюбивейшее сердце, вдруг влюбляется почти в человека, который ему понравится; но <…> как никакие усильные движения долго продолжаться не могут, если побуждающей какой силы при том не будет, то и в сем случае оная крутая прилипчивость должна утверждена и сохранена быть прямо любви достойными свойствами того, который имел счастье полюбиться. Словом сказать, гораздо легче Его Высочеству вдруг понравиться, нежели навсегда соблюсти посредственную, не токмо великую и горячую от него дружбу и милость.

30 сентября. Четверг. Поутру изволил Его Высочество учиться по-обыкновенному. <…> У меня очень хорошо учился; начали вычитание долей <…>. Сего дни при учении у меня сам Его Высочество изволил сделать примечание, что когда неравное число или нечетное вычтешь из числа равного или четного, остаток всегда будет нечет. Его Высочеству и прежде неоднократно сему подобные острые примечания делать случалось. Если б Его Высочество человек был партикулярной и мог совсем предаться одному только математическому учению, то б по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем. <…>

1 октября. Пятница. <…> Граф Захар Григорьич рассуждал о военном деле так, как генерал искусной <…>; рассказывал наконец с насмешкою, с какою точностию покойной король прусской отправлял военную службу також о немецких принцах, кои, когда в службе, всю <…> должность отправляют с таким повиновением и с таким подобострастием, как и партикулярные в равных с ними чинах по армии <…>. Сие подало мне причину в себе подумать, каково б было, если б Его Высочество вложит охоту к подражанию оным примерам? Немецкие принцы имеют по большей части весьма малые владения. <…> Своего вой ска, которое бы войском назвать было можно, у них нет; для того служат, стараются отличить себя в трудах и подвигах военных; таковые старания иногда до самых излишних малостей распространяют. – Его Императорское Высочество приуготовляется к наследию престола величайшей в свете Империи Российской <…>. Обширное государство неисчетные пути откроет, где может поработать учение, остроумие и глубокомыслие великое и по которым истинная слава во всей вселенной промчится и в роды родов не умолкнет. Таковые ли огромные дела оставляя, пуститься в офицерские мелкости? Пренебрежено б тем было великое служение, к коему Его Императорское Высочество призывает Промысл Господний <…>. Я не говорю, чтоб Государю совсем не упоминать про дело военное <…>; но надобно влагать в мысли его такие сведения, кои составляют великого полководца, а не исправного капитана или прапорщика <…>.

6 октября. Середа. Его Высочество изволил проснуться в седьмом часу. Одевшись, упражнялся по-обыкновенному в положенных своих учениях <…>. За столом Его Превосходительство Никита Иванович рассказывал, что во время шведской войны фельдмаршал Лессий имел повеление очистить твердую землю от неприятелей, а у адмирала Головина в инструкции написано было, чтоб то же учинить на море (при императрице Елисавете Петровне). Лессий прогнал неприятелей и получил за то похвалу и благоволение; граф Головин разумными своими распоряжениями разлучил и отдалил корабли шведские и после за то чуть в ссылку не сослан. Его Высочество тотчас на то спросить изволил: «Как же за одно дело одново похвалить, а другова наказать?» Его Превосходительство доносил Великому Князю, что при дворе всплошь такие маленькие ошибочки случаются <…>.

7 октября. Четверг. Его Высочество изволил проснуться в седьмом часу. Одевшись, сел за ученье <…>. В шесть часов изволил Его Высочество пойтить на комедию. <…> Изволил Его Высочество аплодировать многократно <…>. Два раза партер без него захлопал, что ему весьма было неприятно. Пришедши к себе, долго роптал о том <…>: «Вперед я выпрошу, чтоб тех можно было высылать вон, кои начнут при мне хлопать, когда я не хлопаю. Это против благопристойности» <…>.

8 октября. Пятница. <…> Обучаючись, изволил Его Высочество попросить у меня посмотреть указу из адмиралтейской коллегии <…>, который я в сие время печатал для пересылки в Москву <…>. Его Высочество, прочитав сей указ, изволил его ко мне бросить; я шутя сказал Великому Князю, что в старину за это слово и дело крикивали; он изволил спрашивать меня, что это такое, слово и дело? Не входя в подробное о сем изъяснение, доносил я Его Высочеству, сколько честных людей прежде сего от Тайной Канцелярии пострадало и какие в делах от того остановки были. Сие выслушав, изволил Великой Князь спрашивать: «Где же теперь эта Тайная Канцелярия?» И как я ответствовал, что отменена, то паки спросить изволил, давно ли и кем отменена она? Я доносил, что отменена Государем Петром Третьим. На сие изволил сказать мне: – «Так поэтому покойный Государь очень хорошее дело сделал, что отменил ее». Я ответствовал, что, конечно, много то честным людям сделало удовольствия и что многие непорядки отвращены тем. <…>

9 октября. Суббота. <…> Часто случается, что Великой Князь <…>, кажется, совсем не слушает, что в другом углу говорят: со всем тем бывает, что недели через три или более, когда к речи придет, окажется, что он все то слышал, в чем тогда казалось, что никакого не принимал участия. Для того-то я всегда говорил и говорю, что в присутствии Его Высочества наперед подумать надобно самому с собою и тогда говорить. <…>

10 октября. Воскресенье. <…> После стола просил Его Высочество графа Ивана Григорьича и потом Его Превосходительство Никиту Ивановича весьма усильно и прилежно, чтоб для сына кормилицы его, пяти лет от роду, сделать какое-нибудь счастье, определить его во флот или в иное какое место. Его Превосходительство Никита Иванович обещал доложить Ея Величеству, чтоб указано было оного мальчика определить в морской кадетский корпус, хотя он и не дворянин, однако во уважение того, что мать его была кормилица Его Высочества. Мы все весьма радовались, приметя таковые в Государе Великом Князе чувствия благодарности. <…> – Разговаривали о употреблении времени. Всякой объявлял свое мнение. Его Высочества система была, что надобно ложиться ранее и вставать ранее. <…>

11 октября. Понедельник. <…> Его Высочество в неудовольствии был, что уже поздненько становится, и он принужден будет лечь опочивать несколько минут позже обыкновенного. После стола чуть было о сем до великих слез не дошло, за что и достойной выговор сделан. Наконец лег опочивать в десятом часу в исходе.

27 октября. Середа. <…> После обеда зашла у нас речь о крестьянском житье, и я Его Высочеству рассказывал, как живут наши крестьяне, как они между собою в невинности увеселяются и какие между ими есть разные обряды. Его Высочество прилежно просить меня изволил, чтоб я оное рассказал ему подробно. <…>

29 октября. Пятница. <…> Часто на Его Высочество имеют великое действие разговоры, касающиеся до кого-нибудь отсутствующего, которые ему услышать случится. Неоднократно наблюдал я, что когда при нем говорят <…> о ком невыгодно и хулительно, а особливо не прямо к Его Высочеству с речью адресуясь, но будто в разговоре мимоходом, то такого Государь Великой Князь после увидя, холоден к нему кажется <…>.

1 ноября. Понедельник. <…> Никита Иванович приказал сего дня конфисковать часы у Государя Великого Князя для того, что часто изволит смотреть на них и время очень аккуратно меряет. <…>

15 ноября. Понедельник. <…> я рассказывал Его Преподобию Отцу Платону о проявившемся сумасброде, который предсказывает, что накануне или на другой день Рождества Христова нынешнего году будет потоп, и другие враки рассевает, то Его Высочество спросить меня изволил: «Где же теперь этот пророк?» Я отвечал, что санктпетербургской Архиерей велел взять его в консисторию и держать под караулом. Его Высочество сказать на то изволил: «Это и хорошо он сделал; хотя эдакой сумасброд и враки рассевает, однако все простой народ в беспокойство и смятение приведен тем быть может». <…>

7 декабря. Вторник. <…> У Его Высочества ужасная привычка, чтоб спешить во всем: спешить вставать, спешить кушать, спешить опочивать ложиться.

9 декабря. Четверг. <…> Разговаривая о полицмейстерах <…>, сказал граф Александр Сергеич: «Да где ж у нас возьмешь такова человека, чтоб данной большой ему власти во зло не употребил». Государь с некоторым сердцем изволил на то молвить: – «Что ж, сударь, так разве честных людей у нас совсем нет?» <…>

18 декабря. Суббота. <…> Пришло мне не знаю как-то в голову из Ломоносова похвального слова Государыне Елисавете Петровне то место, где написано: «Ты едина истинная наследница, Ты Дщерь моего Просветителя». <…> И как я оное выговорил, то Его Высочество, смеючись, изволил сказать: – «Это, конечно, уже из сочинениев дурака Ломоносова». Хотя он сие и шутя изволил сказать, однако же говорил я ему на то: «Желательно, Милостивой Государь, чтобы много таких дураков у нас было. <…> Вы Великой Князь Российской. Надобно вам быть и покровителем Муз российских. Какое для молодых учащихся Россиян будет ободрение, когда они приметят или услышат, что уже человек таких великих дарований, как Ломоносов, пренебрегается?» <…> Его Высочество, выслушавши, изволил говорить, что это, конечно, справедливо и что он пошутил только. <…>

1765 год. 3 января. Понедельник. <…> Его Высочество имеет за собою недостаточек, всем таким людям свойственный, кои более привыкли видеть хотения свои исполненными, нежели к отказам и к терпению. Все хочется, чтоб делалось по-нашему. А нельзя сказать, чтоб все до одного желания наши таковы были, на которые бы благоразумие и об общей пользе попечение всегда соглашаться дозволяло. <…>

28 февраля. Понедельник. <…> Хотели было из-за стола уже вставать, как не помню кто-то из нас попросил масла и сыру. Великой Князь, осердясь тут на тафельдекера, сказал: – «Для чево прежде не ставите?» – И потом, оборотясь к нам: – «Это они все для себя воруют». Вооружились мы все на Его Высочество и говорили ему по-французски, как дурно оскорблять таким словом человека, о котором, он, конечно, заподлинно знать не может, виноват ли он или нет <…>, как дурен оной поступок был и как он тем у людей в ненависть привести себя может. Признавался он в том и раскаивался. <…>

13 июля. Середа. <…> В то время, как слушал Государь моих лекций, был жестокой гром и пресильной дождь. Его Высочество робел несколько и спрашивал меня, думаю ли я, чтоб севодни Страшной Суд мог случиться? <…>

3 сентября. Суббота. <…> За столом у Его Высочества разговоры были о франкмасонстве, и Государь Цесаревич великое любопытство показывал, чтобы узнать, в чем состоит их тайна <…>.

5 сентября. Понедельник. <…> Разговаривали между протчим об отвращении, какое нам по предуверениям нашим делают иногда разные гадины, так как мыши, лягушки, тараканы и проч. Его Высочество изволил тут сказать: – «Они нам гадки, а мы, я думаю, им гадки кажемся». <…>

5 октября. Середа. <…> – Рассматривал Его Высочество в окно, какой сего дня ветер и куды тучи идут. Сие наблюдение почти всякое утро регулярно он делать изволит. Когда большие и темные тучи, тогда часто осведомляемся мы, скоро ли пройдут и нет ли опасности. Всегда Страшной Суд на мысль приходит. <…>

17 ноября. Четверг. <…>. К слоновому двору подъезжая, увидел Государь Цесаревич на перекрестке, что мужики, стоя подле квасников, с великим аппетитом пьют теплое сусло. Захотелось ему сего питья отведать. Приказал тут Его Превосходительство Никита Иванович остановиться. Подали стакан сусла, откушал Его Высочество, и очень ему понравилось: мужику приказал дать пять рублей Описать нельзя, с какою тут радостью и с каким удовольствием смотрел народ на Государя Цесаревича. <…>

* * *

С. А. Порошин. ЗАПИСКИ… Р: W. КАМЕРГЕРСКАЯ ДОЧКА. РОМАН 1765 г.

25 сентября. Воскресенье. <…> Об одной фрейлине признавался мне Его Высочество, что он день ото дня ее более любит. Не опровергал я совсем того, однако говорил Государю Цесаревичу, что не очень надобно в оные мысли устремляться, дабы оне не беспокоили и нужным Его Высочества упражнениям не препятствовали. <…>

13 октября. Четверг. <…> По окончании учения изволил у меня спросить Его Высочество, так ли я свою любезную <люблю>, как он свою любит; и как я сказал, что, конечно, не меньше, то Государь Цесаревич изволил говорить, что наши любви в пропорции геометрической, и изволил написать сию пропорцию: P: W = S: A.

20 октября. Четверг<…> Все утро разными аллегориями проговорил со мною о своей любезной и восхищался, вспоминая о ея прелестях. <…> Потом, как оделся, возобновил опять прежнюю материю и спрашивал меня, можно ли ему будет на любезной своей жениться? <…> Отвечал я Его Высочеству, что до этого еще далеко <…>.

28 октября. Пятница. <…> Пошли мы в маскарад. <…> С начала маскараду Государь Цесаревич на любезную свою очень холодно поглядывал и разговаривать изволил с другими; но потом, как я ему шутя сказал, что постоянство в числе добродетелей, а непостоянство порок, то сцена переменилась. <…>

Высокое предназначение

Граф Н. И. Панин, связывая с передачей престола наследнику собственные чаяния, сызмальства внушал Павлу мысли о его высоком предназначении и готовил его к царствованию. Уже ребенком Павел давал аудиенции иностранным послам, к обеду приглашались видные государственные деятели той эпохи, чтобы, прислушиваясь к их беседам, цесаревич осваивал науку управлять империей. Елизавета Петровна, благосклонная к Павлу, дала Панину наказ о его воспитании: к «мелочам отнюдь вкусу не давать, а стараться приучать его к делам генеральным». Екатерина II вспоминала, что в последний год своей жизни Елизавета Петровна всерьез подумывала о передаче престола не племяннику, а внуку. Екатерина относилась к сыну холодно, поскольку вокруг него группировались оппозиционеры, а с его именем связывались опасные разговоры о нелегитимности ее власти. Возможно, она перенесла свою неприязнь к Петру III на Павла. Павел же лишь почитал Екатерину Великуюкак императрицу. Их свидания носили официальный характер. Перед смертью Елизавета взяла с Петра Федоровича обещание любить сына. Однако Петр долгое время не желал признавать Павла своим наследником. В манифесте 25 декабря 1761 г. о восшествии Петра III на престол имя Павла не было названо, а в форме присяги о престолонаследии говорилось: «по высочайшей его воле избираемым и назначаемым наследникам».

Убийство Петра III вызвало у Павла сильное потрясение, восстание Е. Пугачева, называвшего себя Петром III, добавило треволнений. Здоровье Павла настолько расстроилось, что опасались даже за его жизнь. Как ни старались внушить мальчику, что Петр Федорович был никчёмным человеком, Павел почитал его и со временем у него сложился культ отца-мученика.

Между тем Павла пора уже было приобщать к политике, и к нему для занятий государственными науками был приглашен автор многих политических проектов граф Г. Н. Теплов. Занятия были скучны и сводились в основном к разбору дел из сената. Современники даже подозревали Теплова в умышленном воспитании отвращения к политике у наследника. В отличие от политики, военные науки живо интересовали Павла. В результате занятий с генералом П. И. Паниным он приобрел хорошую военную подготовку

ПИСЬМО ПАВЛА ЕКАТЕРИНЕ II от 21 апреля 1771 г.

Госпожа дражайшая матушка!

Отвлекитесь, сделайте милость, пожалуйста, на мгновение от Ваших важных занятий, чтобы принять поздравления, которые мое сердце, покорное и послушное Вашей воле, приносит в день рождения Вашего Императорского Величества. Да пусть Всемогущий Бог благословит Ваши драгоценные для всего отечества дни до самых отдаленных времен человеческой жизни, и пусть у Вашего Величества не иссякнет никогда для меня нежность матери и правительницы, всегда дорогой и почитаемой мною, чувства, с которыми остаюсь для Вас, Ваше Императорское Величество, самый покорный и самый преданный сын и подданный Павел.

* * *

ЗАПИСКА ЕКАТЕРИНЫ II ГРАФУ Н. И. ПАНИНУ. Скажи, пожалуй, сыну моему, чтоб он, для моего сегодняшнего дня, 22 сентября, надел свою кавалерию (голштинский орден) на смоленского губернатора для ран его, на моего гофмаршала для чести дара моего, на сибирского губернатора, дабы в шести тысячах отселе верст люди видели, что их труды не тщетны, на господина Теплова, дабы он скорее выздоровел.

* * *

ДОНЕСЕНИЕ АНГЛИЙСКОГО ПОСЛА ЛОРДА КАТКАРТА Императрица стареет; Великий Князь приближается к совершеннолетию, и не предпринимается ничего на тот случай, когда он из ребёнка сделается Наследником престола, тогда как было раз объявлено, что мать сохраняет корону только до его совершеннолетия; теперь он по летам почти способен носить корону, по уму способен оценить, а по характеру – чувствовать и помнить то, что теперь делается.

В ожидании престола

Став совершеннолетним, Павел ожидал, что мать передаст ему престол, но этого не произошло. Екатерина II не только не собиралась расставаться с властью, но и не допускала Павла к участию в каких-либо государственных делах. Она лишь позволила сыну приступить к обязанностям генерал-адмирала русского флота и полковника кирасирского полка. Павел отнесся к этим обязанностям серьезно, вникая во все дела флота.

В 1773 г. состоялась свадьба Павла с дочерью Гессен-Дармштадтского ландграфа, в православии Натальей Алексеевной. Через три года, 16 апреля 1776 года, великая княгиня умерла при родах, погиб и ребенок

Екатерина сразу же подыскала сыну новую невесту, принцессу Вюртембергскую Софию-Доротею, в православии Марию Федоровну. Брак оказался счастливым. В 1781 г. великокняжеская чета отправилась в путешествие по Европе, которое продлилось больше года. Павел был благосклонно принят при королевских дворах, познакомился со многими царствующими особами и государственными деятелями. По возвращении Павел вновь оказался отстраненным от дел империи. Мать подарила ему имения в Павловске и Гатчине, где многие годы Павел провел вдали от двора и политики. В Гатчине Павел занимался созданием армейских подразделений по образцу прусской армии, в то время лучшей в Европе, и не переставал думать об устройстве империи к благу подданных. Мария Федоровна родила десять детей, старшие были сразу взяты на попечение Екатериной II, что еще больше углубило пропасть между матерью и сыном. Всю свою нерастраченную материнскую любовь императрица перенесла на старшего внука Александра. К концу 90-х гг. она готова была передать престол не сыну, а внуку. Александр в 1795–96 гг. очень сблизился с отцом, и Екатерина пыталась через Марию Федоровну, Салтыкова и Лагарпа убедить Павла отказаться от престола в пользу сына. Все они ответили отказом. Однако в 1796 г. определенно говорили о том, что готовится манифест о престолонаследии, где наследником указан Александр. Скоропостижная смерть Екатерины не дала осуществиться ее планам.

У многих современников Павел Петрович вызывал двойственные чувства. Об этом свидетельствуют многочисленные отзывы тех, кто его окружал.

ИЗ ЗАПИСОК КНЯГИНИ ЛИВЕН. Император Павел был мал ростом. Черты лица имел некрасивыя за исключением глаз, которые у него были очень красивы; выражение этих глаз, когда Павел не подпадал под власть гнева, было безконечно доброе и приятное. В минуты же гнева вид у Павла был положительно устрашающий. Хотя фигура его была обделена грациею, он далеко не был лишен достоинства, обладал прекрасными манерами и был очень вежлив с женщинами; все это запечатлевало его особу истинным изяществом и легко обличало в нем дворянина и великаго князя.

* * *

ИЗ «ЗАПИСОК» Ф. Ф. ВИГЕЛЯ. Я стоял с трепетом 10 мая 1798 г. на Тверской, подле дома главнокомандующего, когда Павел Первый в нескольких шагах проехал мимо меня. Он сидел в открытой коляске с своим наследником и с улыбкой кланялся (безобразием его я был столько же поражен, как и красотою Александра).

* * *

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ОФИЦЕРА СЕМЕНОВСКОГО ПОЛКА М. ЛЕОНТЬЕВА. Сей государь был малого роста и не более 2 аршин 4 вершков, чувствуя сие, он всегда вытягивался и при походке никогда не сгибал ног, а поднимал их, как бы маршируя, ставил на каблук, отчего при ходьбе и стучал крепко ногами; волосы имел на голове темно-русые с небольшой проседью; лоб большой или, лучше, лысину до самого темя и никогда не закрывал ее волосами и даже не терпел, чтобы кто-либо сие сделал. Лицо у него было крупное, но худое, нос имел курносый, кверху вздернутый, от которого до бороды были морщины, глаза большие, серые, чрезвычайно грозные, цвет лица был у него несколько смуглый, голос имел сиповатый и говорил протяжно, а последние слова всегда затягивал длинно. Он имел привычку, когда молчал, надувать щеки и вдруг отпускать их, раскрывая при этом несколько рот, так что, бывало, видны у него зубы, что часто делывал, когда был сердит, а это бывало почти каждый день. Иногда, когда бывал весел, припрыгивал на одной ножке. Мундир носил он темно-зеленый, однобортный, с двумя рядами пуговиц, с низким воротником красного сукна и аксельбантами, шляпу черную, как и ныне, треугольную, без всяких украшений.

* * *

ОТЗЫВ ПРУССКОГО ПОСЛАННИКА СОЛЬМСА. 1973 г. В него легко было влюбиться любой девице. Хотя он не высокого роста, но очень красив лицом; весьма правильно сложен; разговор и манеры его приятны; он кроток, чрезвычайно учтив, предупредителен и веселого нрава. Под этой прекрасной наружностью скрывается душа превосходнейшая, самая честная и возвышенная, и вместе с тем самая чистая и невинная, которая знает зло только с отталкивающей его стороны, и вообще сведуща о дурном лишь насколько это нужно, чтобы вооружиться решимостью самому избегать его и не одобрять его в других. Одним словом, невозможно довольно сказать в похвалу Великому Князю.

Характер великого князя

Оценки характера Павла Петровича его современниками довольно противоречивы. Насколько благоприятны отзывы о нем иностранцев и армейских офицеров, настолько же негативны – высшей придворной знати. Несомненно, что годы отстранения от дел государства, которому он был предан и к процветанию которого стремился, пренебрежительное отношение высшей придворной знати и, прежде всего, матери способствовали усугублению целого ряда отрицательных черт характера великого князя.

ИЗ ЗАПИСОК КНЯГИНИ ЛИВЕН. Вообще, характер Павла представлял странное смешение благороднейших влечений и ужасных склонностей. Детство и юность протекли для него печально. Любовью матери он не пользовался. Сначала императрица совсем его забросила, а потом обижала. В течение долгих лет проживал он чуть не изгнанником в загородных дворцах, окруженный шпионами императрицы Екатерины. При дворе Павел появлялся редко, а когда это ему разрешалось, императрица принимала его с холодностью и строгостью и проявляла к наследнику отчуждение, граничившее с неприличием, чему, конечно, вторили и царедворцы. Собственныя дети Павла воспитывались вдали от него, и он редко [мог] даже их видеть. Не пользуясь весом, не соприкасаясь с людьми по деловым отношениям, Павел влачил жизнь без занятий и развлечений – на такую долю был обречен в течение 35 лет великий князь, который должен был бы по-настоящему занимать престол, и во всяком случае предназначался его занять хоть впоследствии.

Он обладал литературною начитанностью и умом бойким и открытым, склонен был к шутке и веселию, любил искусство; французский язык и литературу знал в совершенстве, любил Францию, а нравы и вкусы этой страны воспринял в свои привычки. Разговоры он вел скачками (saccadé), но всегда с непрестанным оживлением. Он знал толк в изощренных и деликатных оборотах речи. Его шутки никогда не носили дурного вкуса, и трудно себе представить что-либо более изящное, чем краткия милостивыя слова, с которыми он обращался к окружающим в минуты благодушия. Я говорю это по опыту, потому что мне не раз до и после замужества приходилось соприкасаться с императором. Он нередко наезжал в Смольный монастырь, где я воспитывалась; его забавляли игры маленьких девочек, и он охотно сам даже принимал в них участие. Я прекрасно помню, как однажды вечером в 1798 г. я играла в жмурки с ним, последним королем Польским, принцем Конде и фельдмаршалом Суворовым; император тут проделал тысячу сумасбродств, но и в припадках веселости он ничем не нарушал приличий. В основе его характера лежало величие и благородство – великодушный враг, чудный друг, он умел прощать с величием, а свою вину или несправедливость исправлял с большою искренностью <…>.

Наряду с редкими качествами, однако же, у Павла сказывались ужасныя склонности. С внезапностью принимая самыя крайния решения, он был подозрителен, резок и страшен до чудачества. Утверждалось не раз, будто Павел с детства обнаруживал явные признаки умственной аберрации, но доказать, чтоб он действительно страдал таким недугом, трудно. Никогда у него не проявлялось положительных признаков этого; но, несомненно, его странности, страстные и подчас жестокие порывы намекали на органические недочеты ума и сердца, в сущности открытых и добрых. Всемогущество, которое кружит и сильныя головы, довершило остальное, и печальные задатки постепенно настолько разрослись, что в ту эпоху, о которой я стану разсказывать, император уже являлся предметом страха и всеобщей ненависти.

* * *

ИЗ «ЗАПИСОК» ГЕНЕРАЛА Н. А. САБЛУКОВА. Это был человек… великодушный, готовый прощать обиды и повиниться в своих ошибках. Он высоко ценил правду, ненавидел ложь и обман, заботился о правосудии и беспощадно преследовал всякие злоупотребления, в особенности же – лихоимство и взяточничество.

* * *

ИЗ КНИГИ Д. Ф. КОБЕКО «ЦЕСАРЕВИЧ ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ». Уже давно замечено, что в характере Павла Петровича было что-то рыцарское. Он с тем большей легкостью мог предаваться мечтам о рыцарских временах, что его воображение было развито чрезвычайно сильно. Предметы воображаемые он признавал как бы за действительно существующие. Черта эта замечена была еще в юношеском его возрасте. С течением времени эта наклонность Павла Петровича развивалась все более и более, ибо, не имея никаких строго определенных занятий, он невольно развивал свое воображение на счет положительного мышления. В подтверждение этого приведем собственный рассказ Павла Петровича о видении ему Петра Первого.

Великий Князь рассказал его 10 июля 1782 года в Брюсселе, в присутствии баронессы Оберкирх, которая, записав его рассказ, свидетельствует, что Павел Петрович был искренне и глубоко убежден в реальности представившегося ему видения.

«Однажды вечером, – рассказывал Павел Петрович, – или, пожалуй, уже ночью, я, в сопровождении Куракина и двух слуг, шел по петербургским улицам. Мы провели вечер у меня во дворце, за разговорами и табаком, и вздумали, чтобы освежиться, сделать прогулку инкогнито при лунном освещении. Погода была не холодная, это было в лучшую пору нашей весны. Разговор наш шел не о религии и не о чем-нибудь серьезном, а, напротив того, был веселого свойства, и Куракин так и сыпал шутками на счет встречных прохожих. Несколько впереди меня шел слуга, другой шел сзади Куракина, который следовал за мною в нескольких шагах позади. Лунный свет был так ярок, что можно было читать и, следовательно, тени были очень густы. При повороте в одну из улиц я вдруг увидел в глубине подъезда высокую худую фигуру, завернутую в плащ вроде испанского, и в военной надвинутой на глаза шляпе. Он будто ждал кого-то. Только что я миновал его, он вышел и пошел около меня с левой стороны, не говоря ни слова. Я не мог разглядеть ни одной черты его лица. Мне казалось, что ноги его, ступая на плиты тротуара, производили странный звук, точно будто камень ударялся о камень. Я был изумлен, и охватившее меня чувство стало еще сильнее, когда я ощутил ледяной холод в моем левом боку, со стороны незнакомца. Я вздрогнул и, обратясь к Куракину, сказал:

– Судьба послала нам странного спутника.

– Какого спутника? – спросил Куракин.

– Господина, идущего от меня слева, которого, кажется, можно заметить уже по шуму, им производимому.

Куракин в изумлении раскрыл глаза и возразил, что у меня с левой стороны никого нет.

– Как! Ты не видишь этого человека между мною и домовой стеною?

– Вы идете возле самой стены и физически невозможно, чтобы кто-нибудь был между вами и ею.

Я протянул руку и ощупал камень. Но все-таки незнакомец был тут и шел со мною шаг в шаг, и звуки его шагов, как удары молота, раздавались по тротуару. Я посмотрел на него внимательнее прежнего, и под его шляпой блеснули такие блестящие глаза, каких я не видал никогда ни прежде, ни после. Они смотрели прямо на меня и производили во мне какое-то чарующее действие.

– Ах! – сказал я Куракину, – я не могу передать тебе, что я чувствую, но только во мне происходит что-то особенное.

Я дрожал не от страха, но от холода. Я чувствовал, как что-то особенное проницало все мои члены, и мне казалось, что кровь замерзала в моих жилах. Вдруг из-под плаща, закрывавшего рот таинственного спутника, раздался глухой и грустный голос:

– Павел!

Я был во власти какой-то неведомой силы и машинально отвечал:

– Что вам нужно?

– Павел! – сказал опять голос, на этот раз как-то сочувственно, но с еще большим оттенком грусти.

Я не мог сказать ни слова. Голос снова назвал меня по имени, и незнакомец остановился. Я чувствовал какую-то внутреннюю потребность сделать то же.

– Павел! Бедный Павел! Бедный Князь!

Я обратился к Куракину, который также остановился.

– Слышишь? – спросил я его.

– Ничего не слышу, – отвечал тот, – решительно ничего.

Что касается до меня, то этот голос и до сих пор еще раздается в моих ушах. Я сделал отчаянное усилие над собою и спросил незнакомца, кто он и что ему нужно.

– Кто я? Бедный Павел! Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе, и кто хочет, чтобы ты не особенно привязывался к этому миру, потому что ты не долго останешься в нем. Живи по законам справедливости, и конец твой будет спокоен. Бойся укора совести: для благородной души нет более чувствительного наказания.

Он пошел снова, глядя на меня тем же проницательным взором. И если я прежде остановился, когда остановился он, так и теперь я почувствовал необходимость пойти, потому только, что пошел он. Он не говорил, и я не чувствовал особенного желания обратиться к нему с речью. Я шел за ним, потому что он теперь направлял меня. Это продолжилось более часа. Где мы шли, я не знал…

Наконец, мы пришли к большой площади, между мостом через Неву и зданием Сената. Он пошел прямо к одному как бы заранее отмеченному месту площади, где в то время воздвигался монумент Петру Великому; я, конечно, следовал за ним и затем остановился.

– Прощай, Павел, – сказал он, – ты еще увидишь меня опять здесь и кое-где еще.

При этом шляпа его поднялась как бы сама собою, и моим глазам представился орлиный взор, смуглый лоб и строгая улыбка моего прадеда Петра Великого. Когда я пришел в себя от страха и удивления, его уже не было передо мною».

* * *

ИЗ ПИСЬМА ЦЕСАРЕВИЧА ПАВЛА П. А. РУМЯНЦЕВУ 1784 г. Мне вот уже тридцать лет, а я ничем не занят. Спокойствие мое, уверяю вас, вовсе не зависит от окружающей меня обстановки, но оно покоится на чистой моей совести, на осознании, что существуют блага, не подлежащие действию никакого земного могущества, и к ним-то и должно стремиться. Это служит мне утешением во многих неприятностях и ставит меня выше их; это приучает меня к терпению, которое многие считают за признак угрюмости в моем характере. Что касается до моего поведения, то вы знаете, что я стремлюсь согласовать его с нравственными моими понятиями и что я ничего не могу делать, противного моей совести.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ ГРАФИНИ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. Редко когда перемена царствования не производит больший или меньший переворот в положении приближенных; но то, что должно было произойти при восшествии на престол Императора Павла, внушало всем ужас ввиду характера этого Государя. Обладая всем, чтобы быть великим монархом и самым любезным человеком в своем государстве, он достиг только того, что внушал страх и отвращение. В своей молодости путешествия, различные удовольствия и склонности, которые он удовлетворял, отвлекали его от неприятной роли, которую ему приходилось играть, благодаря его ничтожеству в политике. Но с возрастом это сильно давало себя чувствовать. У него была гордая душа и деятельный ум, и в конце концов его характер ожесточился, он стал подозрительным, нелюдимым и мелочно придирчивым.

Отношения с матерью

Павел Петрович никогда не был близок с матерью. Порой их отношения становились теплее, но неизменно наступало охлаждение. Екатерина II со своей стороны никогда не любила сына, не желала расставаться с самодержавной властью, видела в сыне и его приверженцах центр оппозиции. Павел, безусловно, был обижен отношением матери, хотя никогда не высказывал своего неудовольствия, к тому же он критически относился к проводимой ею политике. Придворные вельможи всячески усугубляли несогласие в императорской семье.

ИОАНН, ЕПИСКОП ШАНХАЙСКИЙ (МАКСИМОВИЧ). Цесаревич Павел Петрович, проведший свое детство при дворе императрицы Елисаветы Петровны, причем мать не могла оказывать непосредственного влияния на него, во многом различался по своему характеру и убеждениям с императрицей Екатериной. Поэтому Екатерина II предполагала устранить сына от наследства и сделать наследником старшего внука – Александра Павловича… Решение вопроса всё откладывали… В конце 1796 года Екатерина II окончательно решила назначить наследником Александра, минуя Павла, но неожиданно и скоропостижно скончалась.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ ГРАФИНИ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. Граф Панин воспользовался добрым расположением Великого Князя, удвоил старание и достиг того, что заслужил его доверие. Когда ухудшились отношения между Императрицей и Великим Князем, Панин захотел нанести им последний удар, чтобы быть в состоянии удовлетворить потом своим честолюбивым и даже преступным замыслам. Поужинав в городе, он вернулся в Гатчину и попросил у Великого Князя частную аудиенцию для сообщения ему неких важных новостей. Великий Князь уведомил его в котором часу он может прийти к нему. Гр. Панин как бы со смущенным видом, очень умело скрывая коварство маской прямодушия, рассказал Великому Князю с притворным сокрушением, что пришел сообщить ему якобы от чистого сердца: дело шло о заговоре, составленном против него Императрицей-матерью, думали даже посягнуть на его жизнь. Великий Князь спросил у него, знал ли он заговорщиков, и получив утвердительный ответ, велел ему написать их имена. Граф Панин составил длинный список, который был плодом его воображения. «Подпишитесь», – сказал затем Великий Князь. Панин подписался. Тогда Великий Князь схватил бумагу и сказал: «Ступайте отсюда, предатель, и никогда не попадайтесь мне на глаза». Великий Князь потом сообщил своей матери об этой низкой клевете. Императрица была так же возмущена ею, как и он».

* * *

ЦЕСАРЕВИЧ ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ. Я – подданный российский и сын Императрицы Российской: что между мною и ею происходит, того знать не подобает ни жене моей, ни родственникам и никому другому.

Женитьба на принцессе Августине-Вильгельмине

Павел любил свою первую жену Августину-Вильгельмину, в православии Наталью Алексеевну, и она отвечала ему взаимностью. Великий князь с супругой часто появлялись при дворе Екатерины, Павел явно искал сближения с матерью. Великая княгиня была умна и имела твердый характер, с другом детства Павла графом А. Разумовским она старалась оградить Павла от влияния матери и Н. И. Панина. В какой-то степени им это удалось. Но Павлу передали, по некоторым сообщениям это сделала Екатерина II, о любовной связи жены и Разумовского. Он замкнулся и стал подозрительным и мрачным. 10 апреля 1776 г. Великая княгиня скончалась при родах, погиб и ребенок Павел очень тяжело переживал утрату.

ИЗ ПИСЬМА ПАВЛА РАЗУМОВСКОМУ. Дружба ваша произвела во мне чудо: я начинаю отрешаться от моей прежней подозрительности. Но вы ведете борьбу против десятилетней привычки и побораете то, что боязливость и обычное стеснение вкоренили во мне. Теперь я поставил себе за правило жить как можно согласнее со всеми. Прочь химеры, прочь тревожные заботы! Поведение ровное и согласованное с обстоятельствами – вот мой план. Я сдерживаю, насколько могу, свою живость: ежедневно выбираю предметы, дабы заставить работать свой ум и развивать мои мысли и черпаю понемногу из книг.

Второй брак

Екатерина сразу начала хлопоты о новом браке. В июне 1776 г. Павел поехал знакомиться с невестой, принцессой Вюртембергской Софией-Доротеей, в Берлин. Прием ему был оказан пышный и торжественный. Павел сразу влюбился в свою очаровательную невесту. В сентябре состоялась свадьба с Софией-Доротеей, в православии Марией Федоровной. В семейной жизни Павел был счастлив, он любил жену, которая отвечала ему тем же. Современники называли Марию Федоровну «ангелом во плоти», в памяти потомков она осталась как любящая жена и мать, уделявшая много внимания благотворительности и женскому образованию.

Екатерина и ее окружение относились к Павлу более чем равнодушно, но и вдали от двора первые годы семейной жизни прошли счастливо. Павел начал строительство дворца в Павловске, его жена, увлекаясь естественными науками, начала собирать ботаническую и минералогическую коллекции, разбила прекрасный сад. В тесном кругу Павел былвеселым и обаятельным, принимал участие в играх и танцах.

Екатерина не баловала великокняжескую чету деньгами, молодые вынуждены были постоянно экономить, занимать деньги, частенько у немецкой родни Марии Федоровны.

Во втором браке у Павла Петровича родилось десять детей: Александр (1777–1825), будущий российский император, Константин (1779–1831), Александра (1783–1801), Елена (1784–1803), Мария (1786–1859), Екатерина (1788–1819), Ольга (1792–1795), Николай (1796–1855) будущий российский император, и Михаил (1798–1849).

О своем первенце Александре Павел сказал архимандриту Платону: «Желаю, чтобы он усердием к Богу и отечеству походил на меня. При принятии на себя бремени его воспитания, первый мой предмет будет поселить в нем усердие к тому и другому». Родители любили своих детей и были несчастны от того, что императрица Екатерина II забрала их на свое попечение. Имена для детей Павла Екатерина выбирала самолично, воспитанием и обучением их также занималась бабка, не считая нужным даже советоваться с родителями.

Особенно любил Павел дочерей, среди них он выделял старшую – Александру. Все дочери были красивы и хорошо образованны. Они знали иностранные языки, разбирались в музыке, рисовали и лепили. Александра уже в тринадцать лет опубликовала два перевода с французского. Елена прекрасно танцевала. Марию же называли «жемчужиной» за множество талантов. Дети тоже были привязаны к родителям и на всю жизнь сохранили теплые воспоминания об отце.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА (София Доротея Августа Луиза) (14.10.1759–24.10.1828 гг.) – императрица, супруга императора Павла I.

После смерти первой жены Павла Петровича Екатерина II начала хлопотать о новом браке сына. Кандидатура нашлась быстро: внучатая племянница прусского короля Фридриха Великого принцесса Вюртембергская София. Встречу Павла с невестой устроил в Берлине сам Фридрих Великий. Красивая, статная блондинка, кроткая, скромная и добрая, она полюбила Павла искренне и преданно. Мария Федоровна родила Павлу 10 детей и обеспечила будущее династии Романовых.

После убийства мужа в 1801 г. горе Марии Федоровны не знало границ. В течение нескольких дней она приходила к бездыханному телу и в полном отчаянии заливалась слезами. От Александра и Константина она потребовала клятвы в Михайловской часовне, что они не были причастны к заговору. По воспоминаниям графа А. Ф. Ланжерона, «императрица Мария Федоровна с отвращением относилась ко всем тем, кто принимал участие в убийстве ее супруга. Она преследовала этих людей неустанно, и ей удалось удалить всех, устранить их влияние и положить конец карьере».

В царствование Александра I Мария Федоровна пользовалась всеобщим уважением. Ее почитали как живой символ династии, а ее двор привлекал истинно царским величием. Александр нередко обращался к матери за советами и прислушивался к ее мнению, в том числе и в государственных делах. Все свои силы Мария Федоровна отдала делу милосердия. Она возглавляла целый ряд учебно-воспитательных и благотворительных заведений, для управления которыми после ее смерти было организовано специальное «Ведомство учреждений императрицы Марии». Мария Федоровна обладала способностями к художественному творчеству, занималась живописью, рисунком. Она собственноручно вытачивала на токарном станке изделия из слоновой кости и янтаря и украшала ими дворец в Павловске. Императрица получила известность как искусный медальер. В 1820 г. Марию Федоровну избрали членом Берлинской академии художеств.

Е. П.

* * *

ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ О ПЕРВОЙ ВСТРЕЧЕ 10 мая 1776 г. С СОФИЕЙ-ДОРОТЕЕЙ. Я нашел свою невесту такой, какую только желать мысленно себе мог: недурна собой, велика, стройна, незастенчива, отвечает умно и расторопно… Ум солидный ее приметил… и что меня весьма удивило, так разговор ее со мною о геометрии, отзываясь, что сия наука потребна, чтобы учиться рассуждать основательно. Весьма проста в общении, любит быть дома и упражняться чтением или музыкой, жадничает учиться по-русски, зная, сколь сие нужно… Мой выбор сделан…

* * *

ИЗ ПИСЬМА СОФИИ-ДОРОТЕИ ГРАФИНЕ Г. ВАЛЬДНЕР Дорогой мой друг, я довольна, даже более чем довольна; я никогда не могла быть довольнее; великий князь чрезвычайно мил и обладает всеми качествами. Льщу себя надеждой, что очень любима своим женихом; это делает меня очень и очень счастливой.

* * *

ИЗ ИНСТРУКЦИИ ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ ПАВЛА ПЕТРОВИЧА ВЕЛИКОЙ КНЯГИНЕ МАРИИ ФЕОДОРОВНЕ (1776 г).

3. Я не буду говорить ни о любви, ни о привязанности, ибо это вполне зависит от счастливой случайности; но что касается дружбы и доверия, приобрести которыя зависит от нас самих, то я не сомневаюсь, что принцесса пожелает снискать их своим поведением, своей сердечною добротою и иными своими достоинствами, которыми она уже известна. Ей придется прежде всего вооружиться терпением и кротостью, чтобы сносить мою горячность и изменчивое расположение духа, а равно мою нетерпеливость. Я желал бы чтобы она принимала снисходительно все то, что я могу выразить иногда даже быть может довольно сухо, хотя и с добрым намерением, относительно образа жизни, уменья одеваться и т. п. Я прошу ее принимать благосклонно советы, которые мне случится ей давать, потому что из десяти советов все же может быть и один хороший, допустив даже, что остальные будут непригодны. Притом, так как я несколько знаю здешнюю сферу, то я могу иной раз дать ей такой совет или высказать такое мнение, которое не послужит ей во вред. Я желаю, чтобы она была со мною совершенно на дружеской ноге, не нарушая однако приличия и благопристойности в обществе. Более того – я хочу даже, чтобы она высказывала мне прямо и откровенно все, что ей не понравится во мне; чтобы она никогда не ставила между мною и ею третьяго лица и никогда не допускала, чтобы меня порицали в разговоре с нею, потому что это не отвечает тому разстоянию, которое должно существовать между особою ея сана и моего, и подданным.

4. Наша публика требовательна во многих отношениях, как везде, а в некоторых случаях даже более, чем где либо, так как она менее образованна и, следовательно, имеет более предразсудков, легче поддается страстям под первым впечатлением и обращает более внимания на всякия мелочи. Поэтому необходимо составить себе известный план действий, который будет служить как бы защитою, и руководствуясь которым можно не дать повода к невыгодному впечатлению. – Для этого следует идти прямым путем, не обращая внимания на то, что происходит вокруг нас, не вмешиваться в жалобы и иныя дела частных лиц, не сближаться с одною личностью более, нежели с другою (пункт чрезвычайно важный) или, по крайней мере, остерегаться показывать это. Ровность в обхождении всегда приятна, так как она никого не отличает, никому не вредит и не дает повода ни к хвастовству, ни к жалобам – пункт чрезвычайно важный для принцессы, и этим путем заставить полюбить себя и отнюдь ни в ком не возбудить ненависти. Она должна быть со всеми вежлива без всякаго оттенка фамильярности, не искать сближения с посторонними, стараться разговаривать как можно более с лицами, занимающими известное положение в обществе, иметь приветливый и непринужденный вид; избегать напыщенности, казаться всегда веселой и спокойной. Все эти пункты и последний в особенности, конечно, повиляют на ея репутацию даже за границей.

5. Наша нация или наш народ весьма легко может быть оскорблен в своих чувствах по тем же причинам, о коих я упомянул, говоря о нашей публике (следует различать публику от нации или народа; первая более воспитана и несколько менее невежественна, нежели народ), теми же вопросами, тем же образом и по той же причине; однако он относится с большим уважением и почтительностью ко всему, что стоит выше его, в особенности если лицо начальствующее или известнаго чина сумеет приобрести в его глазах авторитет. Народ очень любит приветливое обращение, но излишней любезностью можно навлечь на себя и неприятности, ибо в таком случае люди имеют обыкновение тотчас являться с жалобами, справедливыми или нет, которыя у них всегда на готове. – Если вы станете принимать их, то будете ими завалены, и вам будет совестно и неприятно, что вы взялись за дело, которое не можете исполнить; вместе с тем вам будет неприятно, что про вас станут говорить, что вы обманываете людей. – Поэтому, в подобных случаях лучше всего отсылать и самих людей, и их дела в подлежащия ведомства, но не входить с ними в докучливыя объяснения. Народ любит, чтобы все, касающееся религии, соблюдалось как можно строже; поэтому следует остерегаться оскорбить в нем эти чувства. Все, что я сказал выше об еде и других мелочах домашней жизни, применимо и в этом случае, ибо прислуга, принадлежа до некоторой степени к этому классу и имея приблизительно те же взгляды, всегда спешит, в особенности в минуту злобы, передать другим все, что делается, придав этому свою окраску, смотря по своим собственным понятиям. Народ любит известную представительность или пышность в одежде и образе жизни, любит также, чтобы ему показывались иногда из окна или иным образом. – Известныя мелочи производят в данный момент такое же впечатление, как самыя благия желания и намерения, которыя остаются в тайне или не замечаются никем, ибо люди, не имея возможности проникнуть эти намерения, не могут и судить о них; но поклон, улыбка или что либо в этом роде, как вещь очевидная, тотчас производят хорошее впечатление.

* * *

ИЗ ПИСЬМА ВЕЛИКОЙ КНЯГИНИ МАРИИ ФЕДОРОВНЫ. Великий Князь, очаровательнейший из мужей, кланяется вам. Я очень рада, что вы его не знаете: вы не могли бы не полюбить его, и я стала бы его ревновать. Дорогой мой муж – ангел; я люблю его до безумия.

* * *

ПИСЬМО К. И. КЮХЕЛЬБЕКЕРА ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ ПАВЛУ ПЕТРОВИЧУ

[Октябрь 1781]

Милостивейший Государь,

В[аше] Императорское] В[ысочество], позвольте, пользуясь случаем, засвидетельствовать свое почтение и покорно умолять о продолжении Вашей снисходительности и расположения [ко мне]. У меня здесь нет ничего интересного, [о чем бы следовало] сообщить Вам; все, что я могу, касается лишь приготовлений к будущему году. Два служебных крыла дома уже разобраны, и я заключил множество контрактов на кирпич и камень, по которым мне пришлось заплатить аванс. Г-н Сутерланд дал мне по письму В. И. В. 5000 руб. Г-н граф Чернышев взялся уладить все дела с материалами, которые должны прийти из Колпино. Так как поставщик, который должен поставить лес для полов, все еще на Ладожском канале, я обратился к г-ну генералу Мюллеру с просьбой, чтобы он позволил переправить лес по другим каналам до наступления зимы, и он с этим согласился без затруднений.

Г-н Лафермьер привезет с собой рисунок иконостаса, который сделал г-н Кваренги для здешней церкви.

Честь имею оставаться с наиглубочайшим уважением.

* * *

ПИСЬМО К. И. КЮХЕЛЬБЕКЕРА ВЕЛИКОЙ КНЯГИНЕ МАРИИ ФЕДОРОВНЕ

Милостивейшая Государыня,

Две посылки с семенами прибыли сюда. Вторая еще на таможне, но я надеюсь завтра ее получить. Я подписал распоряжения В. И. В. для садовника и собираюсь купить ему книгу Линнея, которая даст ему возможность профессионально обращаться с этими культурами. Я вышлю список растений и кустарников, которые имеются в Павловске, а также то, что г-н Сваарт (Swaart) должен прислать следующим летом, а также список растений, семена которых в посылке г-на Лаксмана, присланной Вашему Императорскому Высочеству из Сибири. Вместе с посылкой было письмо на имя Вашего Императорского Высочества, и так как я думал, что там находятся инструкции относительно семян, я решился вскрыть письмо в присутствии г-на Экка. Я посылаю письмо Вам, сделав предварительно выписку, необходимую для садовника.

Приготовления к строительству нового здания оживляют Павловск даже в это время года. Начинают строить фундамент. Посылаю Вам план верхнего этажа.

Г-н Камерон просил обратить внимание Вашего Императорского Высочества на то, что размеры, данные им, не совсем соответствуют тем, которые на плане В. И. В.; г-н Камерон счел необходимым несколько увеличить длину и ширину здания, а расположение комнат остается прежним.

Я получил от г-на Камерона несколько подробных рисунков и вскоре надеюсь получить остальные.

Я умоляю Ваше Имп. Высочество быть уверенными в том, что я сделаю все возможное, чтобы употребить все мое старание и отблагодарить Вас от своего имени и от имени моей жены. Она приносит Вам свою самую искреннюю благодарность.

Честь имею кланяться с самым глубоким уважением, Сударыня.

В. И. В. преданнейший слуга

Кюхельбекер (Küchelbecker)

Петербург. 16 января 1782.

* * *

ИЗ ПИСЬМА АВСТРИЙСКОГО ИМПЕРАТОРА ИОСИФА II МАТЕРИ. Великий Князь и Великая Княгиня, которых, при полном согласии и при дружбе, господствующими между ними, нужно считать как бы за одно лицо, чрезвычайно интересные личности. Они остроумны, богаты познаниями и обнаруживают самые честные, правдивые и справедливые чувства, предпочитая всему мир и ставя выше всего благоденствие человечества. Великий Князь одарен многими качествами, которые дают ему полное право на уважение.

* * *

ОТЗЫВ ГЕНУЭЗСКОГО ПОСЛАННИКА ВИВАРОЛА О ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ ПАВЛЕ. Достоин удивления стойкий характер Великого Князя. Удаленный от государственных дел, ограниченный в средствах, он искренне признателен своим воспитателям и неизменно почтителен к августейшей своей матери. Его добродетель, светлый ум и трудолюбие известны в его круге. Кто может дать лучшие доказательства любви к домашнему миру и непобедимого отвращения к государственным переворотам, замедляющим успехи просвещения?

* * *

ИЗ ЗАПИСОК КНИЯГИНИ ЛИВЕН. (Мария Федоровна) пользовалась большим почтением и любовью своих детей. Никогда никакая женщина лучше не постигала и безукоризненнее не выполняла всех своих обязанностей. Ничто не может сравниться с ея жалостливостью, разумным милосердием и постоянством в привязанностях. Она любила свой сан и умела поддерживать свое достоинство. Она обладала сильным умом и возвышенным сердцем. Она была горда, но приветлива. Она была еще очень красива и, высокая ростом, производила внушительное впечатление.

Путешествие в Европу

Желая укрепления союза с Австрией и ослабления влияния Фридриха II, Екатерина Великая отправила великокняжескую чету в путешествие по Европе. Они отправились в вояж в 1781 г. под псевдонимом графа и графини Северных. Через Киев, где они побывали в лавре и нескольких монастырях, супруги отправились в Вену. Потом посетили Венецию, Рим, Неаполь, другие города Италии и в 1782 г. отправились во Францию. Великокняжескую чету принимали торжественно и с роскошью, они были представлены Людовику XVI и Марии-Антуанетте. Павел Петрович и Мария Федоровна из Франции направились через Голландию в Германию, где встречались с родственниками Великой княгини. Оттуда через Швейцарию они вернулись в ноябре 1782 г. в Россию.

При европейских дворах Павел произвел очень благоприятное впечатление. Отмечали его ум, государственное мышление, образованность, любовь к искусствам, любезные манеры. Павла принимали как наследника престола, сочувствовали его положению в России, в Европе он получил прозвище «русский Гамлет».

В итоге путешествия отношения с Австрией действительно укрепились, но своим прусским симпатиям Павел не изменил. Не изменились и его прохладные отношения с Екатериной II.

ИЗ ПИСЬМА ИМПЕРАТОРА ИОСИФА II ЕГО БРАТУ. Великий Князь и Великая Княгиня соединяют с не совсем обыкновенными талантами и с довольно обширными знаниями желание обозревать и поучаться и в то же время иметь успех и нравиться всей Европе. Так как можно рассчитывать на их скромность и честность, то ничем нельзя более обязать их, как доставляя им возможность осматривать все без подготовки и без прикрас, говорить с ними с полной откровенностью, не скрывать от них недостатков, которые и без того не ускользнули бы от их проницательности, и обращать их внимание на добрые намерения, которыми вы одушевлены. Так как они, не столько по характеру, сколько по обстоятельствам, несколько недоверчивы, то нужно заботливо избегать всего, что могло бы иметь вид уловки, или играть перед ними комедию… Они очень нежные и заботливые родители… Образ их жизни весьма правилен… Значительную часть утра и даже вечера они употребляют на занятия и на переписку. Хорошая музыка и хороший спектакль доставляют им удовольствие. Военное и морское дело составляют один из любимых предметов их занятий, точно так же, как и торговля, промышленность и мануфактуры. Относительно стола они вовсе не требовательны; они любят простые, но хорошие блюда. Ничего не пьют, кроме воды… Они не любят никакой игры…

Политические взгляды Павла Петровича

Взгляды великого князя на управление государством формировались с одной стороны под влиянием французских просветителей, с другой – учителей и воспитателей. Свойственные Павлу Петровичу справедливость, любовь к порядку, умеренность также нашли отражение в его политических предпочтениях.

Наставники Павла братья Панины были настроены пропрусски, их симпатии не могли оставить цесаревича равнодушным. К тому же в 1770 г. Петербург посетил брат Фридриха Великого, принц Генрих. Юный Павел сблизился с ним «и с этого времени утвердилась в молодом великом князе любовь к Пруссии, которой, подобно своему родителю, он не изменял никогда», – писал Д. Ф. Кобеко. Посещение Берлина в 1776 г., когда Павел смог близко ознакомиться с прусской государственной системой, основанной на порядке, регламентации и дисциплине, только укрепило его уверенность в пользе подобной системы для России.

Великому князю импонировали взгляды Петра I – идея служения государству всех подданных независимо от сословий ради достижения всеобщего блага. Будучи привержен порядку и справедливости, Павел Петрович был убежден в необходимости законов, которым должно неукоснительно следовать.

В 1774 г. цесаревич подал Екатерине II проект «Рассуждение о государстве вообще».

В нем предлагалось отказаться от наступательных войн, а готовиться лишь к обороне, для чего на севере, западе и юге империи разместить три армии, а четвертую – в Сибири. Рекрутские наборы предполагалось постепенно отменить, набирая вместо этого в армию солдатских детей. Вся армейская жизнь должна быть строго регламентирована, все от командующего до рядового должны подчиняться железной дисциплине. Солдаты при таком положении вещей «не будут страдать и видеть себя подчиненными прихотям и неистовствам частных командиров».

«Рассуждение» не явно критиковало военную политику императрицы, Екатерина отставила проект без внимания.

Отстраненный от государственныхдел, Павел развивал свои политические идеи в частной переписке, прежде всего с Н. И. Паниным.

Великий князь был приверженцем самодержавной власти и рассматривал дворянское сословие как «подпору государства и государя». Он видел насущную необходимость не только в создании законодательства, но и в надзоре за его соблюдением. «Спокойствие внешнее зависит от спокойствия внутреннего; страсти должны быть обузданы. Чем их обуздать как не законами?»

Павел был против расширения территории империи, а предлагал сосредоточить внимание на внутреннем устройстве государства. Одной из первоочередных задач он полагал развитие торговли и промышленности. Но главное внимание он обращал на состояние армии. По его мнению, при существующем положении вещей дворян отвращали от службы злоупотребления, отсутствие четких правил производства по службе, произвол начальства.

Великий князь, несмотря на противодействие матери, претендовал на участие в делах государства. Императрица же в пору кратковременного потепления отношений разрешила ему лишь присутствовать дважды в неделю на докладах.

В 1788 г. Павел пишет жене: «Богу угодно было на свет меня произвесть, для того состояния, которого я хотя и не достиг, но не менее во всю жизнь свою тщился сделаться достойным». Живя в Гатчине, он много размышлял о положении дел в России. Итогом его размышлений стал Наказ, предназначенный его детям. В этом документе Павел проявляет свое миролюбие по отношению к соседним странам, сочувственно говорит о крестьянстве, видя необходимость облегчить его положение; ратует за экономию государственных финансов, предлагает ограничить продажу водки; говорит о первейшей необходимости – создании закона о престолонаследии.

По существу, Павел критиковал все принципы политики Екатерины II и излагал свою программу устройства государства. Придя к власти, часть этой программы Павел успел воплотить в жизнь. Революция, начавшаяся во Франции в 1789 г., вызвала у Великого князя негодование и страх. Эти чувства усугубило общение с эмигрантами, прибывшими в Россию из Франции. Вольные нравы, царящие при екатерининском дворе, он связывал с либеральными идеями, и готов был противопоставить им идеи порядка и умеренности.

ИЗ ПОВЕЛЕНИЯ ПАВЛА ПЕТРОВИЧА АДМИРАЛТЕЙСТВ-КОЛЛЕГИИ 22 октября 1774 г. В Кронверкскую гавань определили отставного лейтенанта Полянского, с дурными рекомендациями и пьяницу. Впредь остерегаться и подобных мне представлений не чинить.

* * *

ИЗ ПИСЬМА ПАВЛА ПЕТРОВИЧА К САКЕНУ. 1777 г. Если бы мне надобно было образовать себе политическую партию, я мог бы умолчать о подобных беспорядках, чтобы пощадить известных лиц; но будучи тем, что я есть, для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме интересов государства, а, при моем характере мне тяжело видеть, что дела идут вкривь и вкось и что причиною этому небрежность и личные виды. Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое.

* * *

ИЗ ПЕРЕПИСКИ В. К. ПАВЛА ПЕТРОВИЧА С ГР ПАНИНЫМ В 1778–1779 гг. МНЕНИЕ. Хотя прошедшая война и к нашей пользе кончилась, но мы претерпели в то самое время недородами, язвой, – которая, конечно, следствием войны была, – безпокойствиями внутренними, а более того – рекрутскими наборами, столько, что остается только желать продолжения мирнаго состояния, которое утвердя тишину и спокойствие, позволило бы вещи привести в порядок и наконец наслаждаться совершенным покоем. К достижению сего надобно начать учреждением всего того, что может утвердить внутреннее спокойствие, зависящее от домашняго положения каждого. Когда сняты будут налоги, пресечены наряды с земли, то каждый, не лишась имения своего, отцы – детей, а господа – тех, коих трудами живут, не будет иметь причин к негодованию; и тогда пресекутся все народныя неудовольствия. <…>

Человек первое сокровище государства, а труд его богатство <…>. Сбережение государства – сбережение людей; сбережение людей – сбережение государства. Для сего сбережения потребно средство, которое я, может быть нашел. Государство почитать должно телом, государя – головою, законы – душою, богатство и изобилие – здоровьем, военныя силы – руками и всеми теми членами, кои к защищению служат, а религию – законом, под которым все состоит.

* * *

СОБСТВЕННОРУЧНОЕ ИМПЕРАТОРА ПАВЛА ОЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ПАМЯТИ ЕГО О БЫВШЕМ ЕГО РАЗГОВОРЕ 12-го мая 1783 года С ГОСУДАРЫНЕЮ МАТЕРЬЮ ЕГО.

Сего дня, маия 12, 1783 г, будучи по утру у Государыни, по прочтении депешей, читан был объявительной манифест о занятии Крыма. Сей манифест будет всему свету известен, то я о нем ничего и не пишу. Когда сиe чтение кончилось, я встав, сказал: должно ожидать, что Турки на сиe скажут.

Государыня: Им ничего отвечать не можно, ибо сами пример подали занятием Тамана и генерально неисполнением Кайнарджицкаго трактата.

Я: Но что протчия державы станут тогда делать?

Государыня: Франция не может делать, ибо и в прошлую войну не могла каверзами ничего наделать. Швеции – не боюсь. Император, если бы и не стал ничего делать, так мешать не будет.

Я: Французы могут в Польше нас тревожить.

Г.: Никак, ибо и в прошлую войну ничего же важнаго всеми конфедерациями не наделали и нам в главном ни в чем не помешали.

Я: Но в случае бы смерти ныненшяго Польскаго Короля, при выборе новаго, ибо нынешний слаб здоровьем, могут нас безпокоить или выбором своим, или мешая нам, как-то именно Саксонской фамилии.

Г.: Для сего стараться надобно выбор свой сделать.

Я: Что В. В. думаете по сему: лучше-ли по связям нашим с Польшею желать нам Пиаста или инаго дома, имеющаго по себе силу, или опять Пиаста взяв, сделать корону в его доме наследственною, ибо частые выборы нас лишь надсажают и другим охоту могут дать нам подражать?

Г.: Я тебе скажу откровенно и как Императрица Российская, что для блага России, а особливо по силе Польши желать надобно, чтоб она наследственною не была, дабы силы не имела и с нею перекинуться к другой державе не могла.

Я: Но чтоб другия, вместо нас, того же с Польшею, по нынешнему ея состоянию, делать не захотели?

Г.: Я тебе скажу, что для сего надобно попасть на человека приятнаго нации и не имеющаго связей (Anhang); в доверенности я тебе скажу, что для сего у меня на примете есть уже племянник Королевской князь Станислав, котораго качествы и тебе и мне известны.

Я: На сиe не мог инако отвечать как со удовольствием.

Г.: Прошу о сем не говорить. Я и сама никак ему даже виду не подаю, чтоб дела прежде времени не испортить.

Я: Но чтоб таковое молчание, приведя его в неизвестность о будущем его состоянии, не заставило перекинуться на другую какую-нибудь сторону?

Г.: Всегда время будет его поворотить, предоставя таковую перспективу.

Помета: Доверенность мне многоценна, перьвая и удивительна.

Павел.

* * *

ИЗ ПИСЬМА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГА ЛЕОПОЛЬДА БРАТУ. Граф Северный (Великий князь Павел Петрович), кроме большого ума, дарований и рассудительности, обладает талантом верно постигать идеи и предметы, и быстро обнимать все их стороны и обстоятельства. Из всех его речей видно, что он исполнен желанием добра. Мне кажется, что с ним следует поступать откровенно, прямо и честно, чтобы не сделать его недоверчивым и подозрительным. Я думаю, что он будет очень деятелен; в его образе мыслей видна энергия. Мне он кажется очень твердым и решительным, когда остановится на чем-нибудь, и, конечно, он не принадлежит к числу тех людей, которые позволили бы кому бы то ни было управлять собою. Вообще, он, кажется, не особенно жалует иностранцев и будет строг, склонен к порядку, безусловной дисциплине, соблюдению установленных правил и точности. В разговоре своем он ни разу и ни в чем не касался своего положения и Императрицы, но не скрыл от меня, что не одобряет всех обширных проектов и нововведений в России, которые в действительности впоследствии оказываются имеющими более пышности и названия, чем истинной прочности. Только упоминая о планах Императрицы относительно увеличения русских владений на счет Турции и основания империи в Константинополе, он не скрыл от меня своего неодобрения этому проекту и вообще всякому плану увеличения монархии, уже и без того очень обширной и требующей заботы о внутренних делах. По его мнению, следует оставить в стороне все эти бесполезные мечты о завоеваниях, которые служат лишь к приобретению славы, не доставляя действительных выгод, а, напротив, ослабляя еще более государство. Я убежден, что в этом отношении он говорил со мною искренне.

* * *

ИЗ НАКАЗА ПАВЛА ПЕТРОВИЧА. Нам (России) нет большой нужды в чьей-либо помощи; мы довольно сильны сами собою, если захотим пользоваться своею силою. <…> (политическое равновесие) должно быть сообразно с физическим и моральным положением всякого государства в отношении своих соседей, которым стараться наибольше делать добра. Достичь этого можно доброю верою в поведении, которое должно быть основано на честности, и союзами на севере с державами, которые больше в нас нуждаются, а местничества с нами иметь не могут. <…>

Надлежит уважать состояние приписных к заводам крестьян, их судьбу переменить и разрешить. Не меньше уважения заслуживают государственные крестьяне, однодворцы, черносошные и пахотные, которых свято, по их назначениям, оставлять, облегчая их судьбу. <…>

Доходы государственные – государства, а не государя и, составляя богатства его, составляют целость, знак и способ благополучия земли. Поэтому расходы должно соразмерять по приходам и согласовать с надобностями государственными и для того верно однажды расписать так, чтобы никак не отягчать земли. <…>

* * *

ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1789–1799 гг. Великая Французская революция – крупнейший общественный переворот Нового времени. Непосредственной причиной революции стало банкротство государства, оказавшегося неспособным расплатиться с чудовищными долгами без отказа от системы архаичных привилегий, основанной на знатности. В поисках выхода из тупика Людовик XVI вынужден был пойти на созыв Генеральных штатов (5 мая 1789 г), не собиравшихся с 1614 г. 17 июня депутаты провозгласили себя Национальным собранием, а 23 июня по предложению Мирабо отказались подчиниться королевскому указу об их роспуске. 9 июля Собрание назвало себя Учредительным и провозгласило своей цель выработку конституционных основ нового политического порядка. Угроза разгона Учредительного собрания вызвала восстание в Париже. 14 июля 1789 г. была штурмом взята крепость Бастилия, символ абсолютизма. Этот день считается датой начала революции. После взятия Бастилии сформировалась армия революции – национальная гвардия, во главе которой стал Лаффайет. Вспыхнули волнения и в деревне: крестьяне жгли замки, уничтожали долговые расписки и сеньориальные архивы. Учредительное собрание в ночь на 4 августа объявило о «полном уничтожении феодального порядка». Принципы нового гражданского общества были закреплены в «Декларации прав человека и гражданина» (26 августа 1789 г.), ставшей преамбулой к тексту конституции 1791 г. Политическое руководство страной осуществлялось в то время группировкой фейянов, самым знаменитым из т. н. патриотических обществ стал Якобинский клуб. Король, сохранивший статус главы государства, но находившийся в Париже фактически на правах заложника, пытался 21 июня 1791 г. вместе с семьей тайно бежать в Австрийские Нидерланды, но был задержан. 17 июля на Марсовом поле в Париже была расстреляна массовая манифестация, требовавшая отречения Людовика XVI. Собрание позволило королю подписать конституцию и, исчерпав свои полномочия, разошлось. Король Пруссии Фридрих Вильгельм II и император Священной Римской империи Леопольд II 27 августа 1791 г. подписали декларацию о совместных действиях в защиту короля Франции. Когда новое Законодательное собрание впервые собралось 1 октября 1791 г, оно столкнулось с очевидной опасностью иностранного вторжения. Война была объявлена 20 апреля 1792 г., и французы сразу же понесли большие потери в пограничных сражениях. По стране прокатился лозунг: «Отечество в опасности!», и в августе была создана революционная городская Коммуна. Затем состоялся штурм королевского дворца Тюильри, король был заподозрен в измене и арестован. В Учредительном собрании, пришедшем на смену Законодательному, теперь преобладали представители народа. Оно назначило выборы в т. н. Национальный Конвент. 20 сентября 1792 г. французские войска одержали первую победу в битве при Вальми, в течение осени вели наступательные действия и захватили Австрийские Нидерланды (ныне территория Бельгии), часть Рейнской области, Савойю и Ниццу. После этого Конвент обратился с предложением помощи всем угнетенным народам. Во Франции была провозглашена республика. В декабре 1792 г. Людовик XVI предстал перед судом. Ему было предъявлено обвинение в предательской связи с врагом. Король был признан виновным и приговорен к смертной казни большинством депутатов Конвента с перевесом в один голос. 21 января 1793 г. приговор был приведен в исполнение. Весной военная удача снова изменила Франции, так как Англия, Нидерланды и Испания присоединились к ее противникам. В условиях этого нового кризиса якобинцы во главе с Робеспьером и Дантоном захватили власть. Они учредили Комитет общественной безопасности и Комитет общественного спасения и с их помощью провозгласили начало революционного террора, первым деянием которого стало осуждение и казнь 31 жирондиста. В ряде крупных городов страны уже в начале осени 1793 г. вспыхнули восстания против правительства. Эта попытка положить конец произволу и войне привела к очередному витку террора. В результате заговора Робеспьер был отстранен от власти 9 дня месяца термидора (27 июля 1794 г.) и на следующий день казнен. В октябре 1795 г. Конвент осадила толпа роялистски настроенных французов, которая по приказу молодого офицера Наполеона Бонапарта была рассеяна залпами крупной картечи. Переворот 9 термидора низверг якобинскую диктатуру. 26 октября Конвент был распущен, уступив место сложному механизму Директории. Она правила Францией четыре года и провела две большие войны. Одна из них – кампания Бонапарта в Италии, завершившаяся заключением Кампоформийского мирного договора 1797 г. Другая кампания была направлена против Второй коалиции (Россия, Великобритания, Австрия, Османская империя, Португалия и Неаполь). Если правительство во Франции до 1799 г. имело небольшое влияние, то после переворота 18 брюмера (9 ноября 1799 г.) положение быстро изменилось. Директория была заменена Консульством, и первым консулом стал Наполеон Бонапарт.

«Гатчинское затворничество»

В 1783 г. Екатерина II подарила сыну имение Гатчина. Он всецело погрузился в дела имения. Начались работы по перестройке дворца, отделке апартаментов, украшению садов. Павел Петрович заботился и о гатчинских крестьянах: облегчил повинности, давал ссуды, увеличивал участки малоземельных. Он создал госпиталь для солдат и крестьян, их дети обучались в гатчинском училище и сиротском доме. Были построены православная, лютеранская и католическая церкви, открыты стеклянный и фарфоровый заводы, суконная фабрика. В первые годы жизни в Гатчине великокняжеская чета часто устраивала званные вечера и домашние спектакли.

В 1788 г. во время войны со Швецией Екатерина дала разрешение Павлу отправиться в действующую армию, но непосредственно участия в военных действиях он не принимал. После возвращения в Гатчину он стал вести более уединенную жизнь, чему способствовала и постоянная нехватка средств, Екатерина не баловала семью сына.

В начале 1790-х гг. недоброжелатели Павла старались внушить ему, что Мария Федоровна, находясь всецело под влиянием некоторых лиц из ее окружения, подчиняет чужому влиянию и самого великого князя. Павел в пику жене стал ухаживать за одной из ее фрейлин – воспитанницей Смольного института Е. Нелидовой. Позже Нелидова стала очень близка с Марией Федоровной.

ГАТЧИНА – город под Санкт-Петербургом.

Впервые Гатчина упоминается в 1499 г. под названием Хотчино. Сначала Гатчина принадлежала Новгороду, позднее Ливонии и Швеции. После завоевания Ингерманландии в 1721 г. Гатчина была возвращена в Россию и подарена Петром I своей сестре Наталии Алексеевне.

В сер. 1760-х гг. Екатерина II отдала Гатчину графу Г. Г. Орлову. В 1766–1781 гг. в Гатчине был построен дворец в стиле раннего классицизма по проекту архитектора А. Ринальди. В 1783 г. Екатерина II выкупила Гатчину у Орловых и подарила ее своему сыну великому князю Павлу Петровичу. Павел сделал Гатчину своей резиденцией. Здесь собирались противники политики Екатерины II, здесь же Павел создал свои войска, которые называли Гатчинскими.

После вступления Павла I на престол в 1796 г. Гатчина получила статус города. Сюда переселили купцов и мещан из нескольких упраздненных пригородов Санкт-Петербурга. В 1795–1797 гг. архитектор В. Ф. Бренна по приказу Павла I перестроил и расширил дворец в Гатчине. Внутреннюю отделку дворца выполнили русские мастера-декораторы в 1760–1790-х гг. В Гатчине разбили множество парков: Дворцовый, Приоратский, «Зверинец» со множеством мостов («Львиный», «Каменный»), ворот («Березовые», «Адмиралтейские»), террас и павильонов, которые назывались «Ферма», «Птичник», «Орел», «Венера». Землебитный Приоратский дворец, напоминал средневековый замок. Его построили в 1798–1799 гг. по проекту архитектора Н. А. Львова. Замок считается уникальным. В 1801 г. Гатчина перешла во владение императрицы Марии Федоровны, супруги Павла I. В 1845–1851 гг. дворец был перестроен по проекту архитектора Р. Н. Кузьмина. Начиная с царствования Александра II, Гатчина была резиденцией русских императоров. Е. С.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ В. Н. ГОЛОВИНОЙ 1783 г. В шестнадцать лет я получила шифр фрейлины. <…> Почти каждый день я была при дворе. <…> По понедельникам бывал бал и ужин у Великого Князя Павла. <…> По субботам наследник трона давал великолепный праздник. Приезжали прямо в театр и, когда появлялись Их Императорские Высочества, начинался спектакль; после спектакля очень оживленный бал продолжался до ужина, который подавался в зале театра; посередине залы ставили большой стол, а в ложах – маленькие; Великий Князь и Княгиня ужинали, прохаживаясь между гостями и разговаривая с ними. После ужина опять начинался бал и кончался очень поздно.

<…> Эта эпоха была самой блестящей в жизни двора и столицы: все гармонировало. Великий Князь виделся с Императрицей-матерью утром и вечером. Он участвовал в Тайном Совете. Город был полон знати.

<…> Великого Князя Павла было легче обмануть, чем кого-нибудь другого. Его характер, все более и более недоверчивый, ценил тех, кто хотел погубить его. Великая Княгиня, его жена, хотя и очень любила его, старалась подчинить его себе и этим только раздражила его. Она окружила его интриганами, которые постоянно льстили его самолюбию и противодействовали доброте его характера. Она думала, что достаточно только помогать бедным, чтобы исполнить долг милосердия, и та же самая гордость, которая причинила ей столько неприятностей, отравила и ее добрые дела, тогда как в них мягкое сердце является главным источником. Она завидовала красоте и прелести Великой Княгини Елизаветы, дружбе ее с Императрицей и, главное, тем почестям, которые ей везде оказывали. Я не могу приписать перемену ее отношения ко мне ничему другому, как моей особенной преданности ее невестке. Милость, которой она меня удостаивала в продолжение шестнадцати лет, обратилась в ненависть.

* * *

ИЗ ПИСЬМА ПАВЛА ПЕТРОВИЧА МАРИИ ФЕДОРОВНЕ. 1788 г. Тебе самой известно, сколь я тебя любил и привязан был. Твоя чистейшая душа перед Богом и людьми стоит не только сего, но почтения от меня и от всех. Ты мне была первою отрадою и подавала лучшие советы. Сим признанием должен перед всем светом о твоем благоразумии. Привязанность к детям залогом привязанности и любви ко мне была. Одним словом, не могу довольно тебе благодарности за все сие сказать, равномерно и за терпение твое, с которым сносила состояние свое, ради меня и по человечеству случающиеся в жизни нашей скуки и прискорбия, о которых прошу у тебя прощения. Бог да благословит всю жизнь твою. Прости, друг мой, помни меня, но не плачь обо мне; повинуйся воле Того, Который к лучшему все направляет. Прими мою благодарность.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. Он [Павел] почти всецело уединился, проводя только три месяца зимой при дворе своей матери, а остальное время в Павловске или в Гатчине, в своих загородных дворцах. Из матросов, находившихся под его начальством, он сформировал два батальона пехоты, по прусскому образцу. Он ввел везде у себя строжайшую дисциплину не только в войсках, но и при дворе. Опоздание на одну минуту часто наказывалось арестом; более или менее заботливо сделанная прическа у мужчин вызывала его насмешки или заставляла его прогонять их. Для представления Павлу приходилось надевать костюмы своих предков. Все, к кому хорошо относилась Государыня, не пользовались сближением Великого Князя. Все это приводило к тому, что его старались избегать, насколько позволял его ранг. <…>

Когда Императрица Мария была Великой Княгиней, в числе ее фрейлин была м-ль Нелидова. Это была особа небольшого роста и совершенно некрасивая: смуглый цвет лица, маленькие подслеповатые глаза, рот до ушей, длинная талия и короткие, кривые, как у таксы, ноги – все это в общем составляло фигуру малопривлекательную. Но она была очень остроумна, обладала талантами и, между прочим, хорошо играла на сцене. Великий Князь Павел часто смеялся над нею, но, увидя ее в роли Зины в La Folle par amour, увлекся ею. Это было еще в то время, когда он любил выезжать в свет и когда у него часто бывали любительские спектакли.

Но чтобы объяснить суть этой интриги, надо перейти к еще более раннему времени. В 1783 или в 1784 году Великий Князь Павел особенно полюбил камергера князя Николая Голицына, человека очень ловкого, который близко сошелся с м-ль Нелидовой и старался убедить Великого Князя, что пора ему стряхнуть гнет своей супруги, прибавляя, что он с болью видит, как она управляет им вместе со своей подругой г-жой Бенкендорф. Он коварно преувеличил их маленькие интриги; Великий Князь поддался обману, и м-ль Нелидова стала предметом его предпочтения. Это чувство вскоре превратилось в страсть, причинившую очень сильное огорчение Великой Княгине Марии. Она очень явно выказала свою ревность, оказала сильное сопротивление во всем, что касалось м-ль Нелидовой, державшей себя не очень почтительно по отношению к ней.

Великая Княгиня решила пожаловаться Императрице, которая стала уговаривать своего сына, но напрасно, и пригрозила увольнением Нелидовой. Князь Голицын воспользовался этой угрозой, чтобы еще более вооружить Великого Князя против матери. Последний уехал в свой дворец в Гатчину и прожил там всю зиму, приезжая в город только на те празднества, где его присутствие было необходимо. Великая Княгиня своей жалобой достигла только удаления от себя лиц, больше всего ей преданных. Г-жа Бенкендорф была отослана, потому что Великий Князь справедливо предполагал, что жену научают подруги и что, оставшись одна, она скорее уступит его воле. Он не ошибся, и Великая Княгиня, лишенная поддержки, подчинилась самым оскорбительным унижениям.

Через несколько лет как-то произошла ссора между Великим Князем и Нелидовой. Вызвана она была ревностью. Великий Князь, казалось, занялся другой фрейлиной своей супруги, и Нелидова покинула двор и поселилась в общежитии Института, где она раньше воспитывалась.

Гатчинские войска

Главной заботой и страстью великого князя в эти годы стало устройство собственных войск По примеру Петра I Павел завел свои «потешные полки».

Не имея возможности видеть армию в деле, не зная ее настоящих нужд, Павел сосредоточил внимание на внешней стороне армейской жизни. Для этих подразделений была изготовлена особая форма по прусскому образцу и обучение они проходили по особому уставу. Позже по подобию этих войск будет реорганизована вся русская армия.

После Семилетней войны во всей Европе прусская армия считалась лучшей, не один Павел Петрович преклонялся перед военным талантом Фридриха Великого, русские «полководцы, граф Румянцев-Задунайский и князь Репнин, пользовавшиеся постоянным расположением великого князя, были ревностные приверженцы прусского устава». А В. Суворов считал нужным изучать опыт Фридриха II, некоторые мысли из его наставлений прусскому генералитету оказались близки русскому фельдмаршалу, и встречаются в его наставлениях. К 1796 г. гатчинские войска численностью до 2400 человек состояли из 4 батальонов пехоты и 1 егерской роты, жандармского, драгунского, гусарского полков, донского казачьего эскадрона и роты артиллерии. Павел ввел в армейских подразделениях твердую дисциплину, строго требовал выполнения всеми своих обязанностей, что было не по нравам избалованным гвардейским офицерам, но армейские офицеры его любили. Он хорошо знал из всех, интересовался их жизнью и нуждами, ходатайствовал за них. Офицеры гатчинских подразделений набирались из неродовитых бедных дворян, которых в гвардию не зачисляли. Они выполняли все суровые требования Павла, потому что эта служба была для них единственной возможностью продвинуться. Среди офицерского состава выделялся своим усердием и знаниями артиллерийский офицер Аракчеев. Павел безгранично доверял ему и приблизил к себе.

ИЗ ПИСЬМА ПАВЛА П. И. ПАНИНУ. 14 сентяб ря 1778 г. Я думаю, что стыдно бы было тому, кто от Бога произведен того пола и звания, служить безпосредственно отечеству своему, безпосредственно же не упражнялся б главнейшею частию службы онаго, какова есть защита государственная.

* * *

ИСТОРИК, ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ Н. К. ШИЛЬДЕР (П. И. Панин) постоянно посещал великого князя до отъезда в армию в 1769 году и содействовал в немалой степени развитию военных наклонностей в юном наследнике. В своих беседах Петр Иванович охотно касался также современных военных порядков и критически <…> относился к военным порядкам и мероприятиям императрицы Екатерины. Подобные суждения не прошли для цесаревича без последствий и, оставив глубокий след в его впечатлительном уме, несомненно, повлияли на склад его понятий. <…>

Петр Иванович (Панин) представил Каменского (полквник М. Ф. Каменский, будущий генерал-фельдмаршал) цесаревичу, который пожелал его чаще видеть. В августе 1765 года Каменский был послан в лагерь под Бреславлем, в котором Фридрих Великий собирал и обучал свои войска. По возвращении он поднес цесаревичу 16-го октября описание прусского лагеря, им самим сочиненное. <…> Цесаревичу поднесенное Каменским описание, вероятно, очень понравилось, Никите же Ивановичу Панину, может быть, в меньшей степени, а в Порошине оно должно было вызвать негодование. <…>

* * *

ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ РУССКОЙ АРМИИ Б. Р. ХРЕ ЩАТИЦКИЙ. Павел Петрович, и не один Павел Петрович, а вся Европа того времени преклонялись перед прусскими войсками, прославленными победами; даже наиболее авторитетные писатели того времени причину побед Фридриха видели в прусском способе образования солдат, считая его единственным и безукоризненным. <…>

* * *

Д. Ф. КОБЕКО. Великий князь принимал живое участие во всем, касающемся Морского кадетского корпуса. Обо всех экзаменах, переводах, выпусках, одним словом, о всяком, сколько-нибудь важном происшествии в корпусе, докладывали ему и испрашивали его разрешения. Посещая корпус, цесаревич бывал в классах, слушал преподавание и обращал особенное внимание на морскую тактику и корабельную архитектуру. Нередко великий князь определял в корпус сыновей бедных дворян и, до поступления их в комплектные воспитанники, вносил на содержание их сумму из своего генерал-адмиральского жалованья. Каждую субботу и воскресенье, кроме летнего времени, к великому князю являлся, из Кронштадта, на ординарцы, кадетский офицер. Конечно, в описываемое нами время Павел Петрович не мог принимать участия в управлении морскою частью, и деятельность его, как генерал-адмирала, ограничивалась тем, что он подписывал офицерские патенты и принимал по праздникам почетные рапорты флагманов, но он интересовался флотом и морским делом.

* * *

ЗАПИСОЧКА ПАВЛА ПЕТРОВИЧА К А. А. БАРАТЫНСКОМУ.

Петерб. 1794. Февр. 1.

Барон Борх доносит мне о желании гренадера жениться на крестьянской девке, на что и дал я дозволение; но к удивлению моему от вас, господин подполковник Баратынской, о том мне не донесено, по чему и должен вам подтвердить, что-б были вы осмотрительнее: ибо многое я узнаю здесь то, чего вы, там будучи, не знаете; равно и о подпоручике Балке я узнал через 20 дней, что он болен; о больных офицерах доносить ежедневно в обыкновенном рапорте.

Ваш благосклонный Павел.

* * *

УКАЗ ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛУ И НАШЕЙ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ПРЕЗИДЕНТУ ГРАФУ САЛТЫКОВУ.

21-го августа 1797 г. Гатчино.

Из жалованья генерал-маиора Тормасова повелеваем вычитать ежегодно по сту рублей и отдавать оные в пенсион иностранцу Готфриду Никанду в удовлетворение за бой и увечье, причиненное ему помянутым генерал-маиором. Пребываю впрочем вам благоклонный.

* * *

ЖАНДАРМЕРИЯ (от франц. gendarmerie – военная полиция) – полиция, имеющая военную организацию и выполняющая охранные функции внутри страны и в армии; в 19 – нач. 20 вв. в России также политическая полиция. В России жандармские команды были созданы в 1792 г. в Гатчине в войсках, подчиненных наследнику престола Павлу Петровичу. Они существовали до 1796 г. в качестве военной полиции.

С 1810 г. в распоряжении городских властей был корпус внутренней стражи «для поимки воров, взыскания податей и недоимок».

В 1815 г. Барклай-де-Толли велел сформировать жандармские части (полк и гвардейский полуэскадрон) для наблюдения за порядком и настроениями в армии. Общего руководства у жандармских частей не было.

Значение политической полиции жандармерия начала приобретать с 1817 г., когда в составе корпуса внутренней стражи были учреждены жандармские команды в Петербурге, Москве и 56 других городах. Летом 1826 г. Николай I учредил в составе собственной канцелярии Третье отделение – политическую полицию. В 1836 г. все жандармские формирования были объединены в Отдельный корпус жандармов, который подчинялся главному начальнику Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии – шефу жандармов. Отдельный корпус жандармов был самостоятельным воинским соединением с армейскими законами.

Аппарат корпуса жандармов был исполнительным органом Третьего отделения, а после его упразднения в 1880 г. – департамента полиции Министерства внутренних дел. Он состоял из штаба, 5 (а затем 8) жандармских округов (по несколько губерний в округе) с жандармскими генералами во главе. Округа делились на отделения (по 1–3 губернии в каждом) с жандармскими штаб-офицерами во главе. Во всех губернских городах жандармские офицеры собирали сведения и подавали их в Третье отделение. В подчинении этих органов в сер. 19 – нач. 20 вв. были жандармские дивизионы в Петербурге, Москве и Варшаве, а также 123 жандармские команды.

Жандармерия вела политический сыск и следствие по делам о «государственных преступлениях», боролась с крестьянским и рабочим движением, препровождала особо опасных преступников и арестантов, руководила поимкой беглых крестьян (до отмены крепостного права), дезертиров, следила за настроениями в различных слоях населения, а также наблюдала за порядком на железных дорогах и визировала паспорта на границах. В 1867 г. основными организациями жандармерии на всей территории России (кроме Кавказа, Польши и Сибири, где некоторое время сохранялись округа) стали губернские (областные) жандармские управления. Кроме того, существовало несколько экстерриториальных железнодорожных жандармско-полицейских управлений. Шефом жандармов до 1880 г. был главный начальник Третьего отделения, затем министр внутренних дел, а командиром Отдельного корпуса – один из его товарищей (заместителей). По закону 1871 г., и особенно с 1880-х гг., большое место в деятельности жандармских управлений стали занимать дознания по политическим делам. После издания в 1881 г. «Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» деятельность жандармерии значительно активизировалась. В кон. 19 – нач. 20 вв. жандармские управления иногда сами завершали политические дела, не передавая их в суд.

После Февральской революции 1917 г. жандармерия была ликвидирована. Н. П.

* * *

ФРИДРИХ II ВЕЛИКИЙ (нем. Friedrich II der Grosse) (24.01.1712–17.08.1786 гг.) – с 1740 г. король Пруссии. Сын прусского короля Фридриха Вильгельма I и Софии Доротеи Ганноверской, дочери английского короля Георга I. В детстве Фридрих получил образование, направленное по желанию его отца на практические цели (европейские языки, история, военное дело, музыка). Пруссия искала союза с Англией и Францией против австро-испанского союза, и Фридрих Вильгельм I планировал династический союз с английским королевским домом. Однако этот план потерпел неудачу. Вследствие крупных разногласий с отцом, Фридрих II под влиянием своей матери, поддерживавшей проанглийскую партию при прусском дворе, попытался бежать в Англию, однако план побега был раскрыт и Фридрих провел около полугода в заключении. После примирения с отцом Фридрих II вступил в 1733 г. в брак с Елизаветой Брауншвейгской, племянницей австрийского императора. Однако надежды Пруссии на союз с Австрией оказались беспочвенными, поскольку в 1739 г. Австрия заключила союз с Францией. В 1740 г. Фридрих вступил на престол и начал первую Силезскую войну (1740–1742 гг.), в результате которой по Бреславскому миру Пруссия получила Верхнюю и Нижнюю Силезию. Вследствие того, что Австрия, опираясь на своих союзников (Вормсский союз), попыталась отвоевать Силезию, началась вторая Силезская война (1744–1745 гг.) между членами Вормсского союза и Франкфуртской унии (Пруссия, Франция, Швеция, союз германских княжеств). Война, окончившаяся Дрезденским миром, означала фактическое поражение Австрии. Пруссия получила всю Силезию целиком, Саксония обязалась выплатить контрибуцию в 1 000 000 талеров, Фридрих в свою очередь признал мужа Марии-Терезии Франца I императором. После того как в 1756 г. оформился союз Австрии и Франции, к нему присоединились Россия, Саксония, Польша и Швеция, в которой произошел государственный переворот, Фридрих, вступив в союз с Англией, развязал Семилетнюю войну (1756–1763 гг.). В ходе войны прусские войска нанесли ряд поражений австрийским и французским войскам при Росбахе и Лейтене в 1757 г. Однако к 1761 г. Пруссия оказалась в тяжелом положении: Англия вела мирные переговоры с Францией, против которой Фридриху предстояло теперь сражаться в одиночку а Австрия заняла значительную территорию Прусского королевства и готова была уже объявить о присоединении Силезии. В сражениях с русскими армия Фридриха потерпела сокрушительное поражение при Гросс-Егерсдорфе и Кунерсдорфе. В 1760 г. русские войска овладели Берлином, и Россия настойчиво требовала от Фридриха сложить оружие. От полного разгрома Пруссию спасла изменившаяся политическая ситуация в России. В 1762 г. на русский престол вступил Петр III, что изменило ориентиры русской внешней политики. Екатерина II продлила действие союза с Пруссией вплоть до 1780 г. Губертсбергский мир сохранил между враждующими сторонами статус-кво, из войны Пруссия вышла истощенной, но завоевавшей международный авторитет. Основным противником Пруссии оставалась империя Габсбургов, стремившихся пресечь попытки Фридриха установить гегемонию Пруссии среди германских княжеств. Важным достижением прусской дипломатии стало приобретение Западной Пруссии в результате Первого раздела Польши, что увеличило территорию королевства и сделало его более монолитным. Война за Баварское наследство (1778–1779 гг.) закончилась дипломатической победой Фридриха, – все германские князья смотрели на Пруссию как на гаранта их прав и защитника от экспансионистских планов Австрии. Именно неформальное признание Пруссии лидером среди германских княжеств позволило Фридриху создать в 1785 г. Союз германских князей, направленный против Габсбургов. Фридрих II изложил свои военно-теоретические взгляды в ряде сочинений. Основой стратегии он считал четкость и быстроту маневра во время военных действий. Войны и сражения он начинал внезапным неожиданным наступлением на противника, решающую роль в бою отводил ружейному огню и создал по примеру Петра I конную артиллерию. Воспитание и обучение войск Фридрих основывал на поддержании в армии жесткой дисциплины. Фридрих создал считавшуюся сильнейшей в Европе наемную армию (200 тыс. чел.), на содержание которой расходовалось 2/3 государственного бюджета. Практически все государство работало на обеспечение армии, что в свою очередь стимулировало развитие производства по принципу государственного заказа. Во внутренних делах Фридрих II в основном разделял убеждения своего отца и придерживался классической политики меркантилизма. Свои взгляды на управление государством Фридрих изложил в сочинениях «Антимаккиавелизм» и «О различных родах правления и обязанностях монархов». При вступлении на престол им была проведена реформа судебной системы, огромная работа по кодификации законодательства, что послужило укреплению абсолютизма внутри страны. Фридрих считал дворянство единственной опорой государства и защищал его интересы. В своих сочинениях он указывал на то, что крепостная зависимость крестьян постыдное и вредное явление, однако, проведя некоторые реформы для облегчения положения крепостных, он не торопился отменять крепостную зависимость крестьян, опасаясь утратить поддержку юнкерского дворянства. Король отдавал себе отчет в том, что экономическая база Пруссии заключена в развитии аграрного сектора. С другой стороны, крестьяне были необходимы для беспрепятственного пополнения армии. В религиозных вопросах короля отличала веротерпимость. В 1745 г. Фридрихом был построен дворец Сан-Суси, где проходила частная жизнь короля, здесь им были написаны многие музыкальные произведения, пьесы, философские сочинения: «История дележа Польши», «История войны за Баварское наследство», «История своего времени», «Письмо о любви к Отечеству» и т. д. В 1755 году король основал публичную библиотеку в Берлине, взялся за создание картинной галереи в Сан-Суси, для чего предпринял путешествие по Голландии, чтобы ознакомиться с образцами голландской живописи и приобрести их для будущей галереи. Двор короля посещали многие писатели и философы того времени, в частности, Вольтер, Лафайет, Мальпертюи. Е. С.

* * *

ИЗ «ЗАПИСОК» Н. А. САБЛУКОВА. Мы, офицеры, часто смеялись между собой над гатчинцами. Что за офицеры! Какие странные лица! Какие манеры! И как странно они говорили! Все новые порядки и новые мундиры подверглись свободному разбору и почти всеобщему осуждению.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. [Императрица] очень любила своего внука, Великого Князя Александра (впоследствии Императора Александра I). Он был красив и добр, но качества, которые можно было заметить в нем тогда и которые должны бы были обратиться в добродетели, никогда не могли вполне развиться. Его воспитатель, граф Салтыков, коварный и лукавый интриган, так руководил его поведением, что неизбежно должен был разрушить откровенность его характера, заменяя ее заученностью в словах и принужденностью в поступках. Граф Салтыков, желая сохранить одновременно сближение Императрицы и ее сына, внушал Великому Князю скрытность. Его доброе и превосходное сердце иногда брало верх, но тотчас же воспитатель пытался подавить движения его души. Он отдалял его от Императрицы и внушал ему ужас по отношению к отцу. Молодой князь испытывал поэтому постоянную неудовлетворенность своих чувств.

Великий Князь-отец старался передать ему свою склонность к военному. Он требовал, чтобы Александр, он и его брат присутствовали два раза в неделю на ученье в Павловске. Учил его тактике мелочной и мелкой, постепенно сглаживая в нем великие идеи о военном искусстве, независимо от мундира прусского образца и более или менее крепко пришитой пуговицы.

* * *

ИЗ «ЗАПИСОК» Н. А. САБЛУКОВА. Из всех этих лиц, имен которых не стоит и упоминать, особенного внимания, однако, заслуживает одна личность, игравшая впоследствии весьма важную роль. Это был полковник гатчинской артиллерии Аракчеев, имя которого, как страшилища Павловской и особенно Александровской эпохи, несомненно, попадет в историю. По наружности Аракчеев походил на большую обезьяну в мундире. Он был высокого роста, худощав и мускулист, с виду сутуловат, с длинной тонкой шеей, на которой можно было бы изучать анатомию жил и мускулов и тому подобное. В довершение того он как-то особенно сморщивал подбородок, двигая им как бы в судорогах. Уши у него были большие, мясистые; толстая безобразная голова, всегда несколько склоненная набок Цвет лица был у него земляной, щеки впалые, нос широкий и угловатый, ноздри вздутые, большой рот и нависший лоб. Чтобы закончить его портрет, скажу, что глаза у него были впалые, серые и вся физиономия его представляла страшную смесь ума и злости. Будучи сыном мелкопоместного дворянина, он поступил кадетом в артиллерийское училище, где он до того отличался способностями и прилежанием, что вскоре был произведен в офицеры и назначен преподавателем геометрии. Но в этой должности он проявил себя таким тираном и так жестоко обращался с кадетами, что его перевели в артиллерийский полк, часть которого вместе с Аракчеевым попала в Гатчину.

В Гатчине Аракчеев вскоре обратил на себя внимание Павла и, благодаря своему уму, строгости и неутомимой деятельности, сделался самым необходимым человеком в гарнизоне, страшилищем всех живущих в Гатчине и приобрел неограниченное доверие великого князя. Надо сказать правду, что он был искренно предан Павлу, чрезвычайно усерден к службе и заботился о личной безопасности Императора. У него был большой организаторский талант, и во всякое дело он вносил строгий метод и порядок, которые он старался поддерживать строгостью, доходившею до тиранства. Таков был Аракчеев. При вступлении на престол Императора Павла он был произведен в генерал-майоры, сделан шефом Преображенского полка и назначен петербургским комендантом. Так как он прежде служил в артиллерии, то он сохранил большое влияние на этот род оружия и, наконец, был назначен начальником всей артиллерии, в каковой должности оказал большие услуги государству.

Характер его был настолько вспыльчив и деспотичен, что молодая особа, на которой он женился, находя невозможным жить с таким человеком, оставила его дом и вернулась к своей матери. Замечательно, что люди жестокие и мстительные обыкновенно трусы и боятся смерти. Аракчеев не был исключением из этого числа: он окружил себя стражею, редко спал две ночи кряду в одной и той же кровати, обед его готовился в особой кухне доверенною кухаркою (она же была его любовницею), и когда он обедал дома, его доктор должен был пробовать всякое кушанье, и то же делалось за завтраком и ужином.

Этот жестокий и суровый человек был совершенно неспособен на нежную страсть, но в то же время вел жизнь крайне развратную. Тем не менее у Аракчеева было два больших достоинства. Он был действительно беспристрастен в исполнении суда и крайне бережлив на казенные деньги. В царствование Павла Аракчеев был, несомненно, из тех людей, которые возбудили неудовольствие общественного мнения против правительства; но Император Павел, по природе человек великодушный, проницательный и умный, сдерживал строгости Аракчеева и наконец удалил его.

Царствование Павла I

Краткое правление Павла I ознаменовалось изданием ряда важных законодательных актов, ограничением вольностей дворянского сословия, некоторым облегчением положения крестьян, блестящими победами русской армии под руководством А. В. Суворова.

Смерть Екатерины II

Надеждам Екатерины II короновать Александра в обход сына не суждено было сбыться.

5 ноября 1796 г. с ней внезапно случился сильнейший апоплексический удар. Тут же послали курьеров в Гатчину вечером этого дня Павел уже был в Зимнем дворце, его встречали как императора. На следующее утро Екатерина скончалась. По мнению большинства историков, документ о передаче престола Александру действительно существовал, но был уничтожен Павлом. В ночь на 6 ноября высшее духовенство и двор принесли присягу новому императору. В первую очередь Павел I озаботился церемонией сокоронования и совместного погребения Екатерины II и праха Петра III, как бы желая показать, что время пошло вспять, переворота 1762 г. не было, царь и царица вместе правили и вместе похоронены. Это произвело неизгладимое впечатление в обществе, приверженцы Екатерины расценили действия Павла I как надругательство над памятью матери.

ИЗ МЕМУАРОВ ГРАФИНИ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. [Во время агонии императрицы] Апартаменты Государыни тотчас наполнились преданными слугами Великого Князя-отца, большею частью извлеченными из неизвестности, которым ни их происхождение, ни способности не давали права надеяться на должности и милости, готовые свалиться на них. В передней толпа увеличивалась с минуты на минуту. Гатчинцы (так называли этих людей) суетились, толкали придворных, с удивлением спрашивавших себя, откуда взялись эти Остготы, по-видимому, одни пользовавшиеся правом входить во внутренние апартаменты, тогда как раньше их не видали и в передних.

Великий Князь Павел расположился в кабинете за спальней своей матери, так что все, кому он давал распоряжения, проходили мимо Государыни, еще не умершей, как будто ее уже не существовало. Эта профанация Величества, это кощунство, недопустимое по отношению и к последнему из людей, шокировало всех и представляло в неблагоприятном свете разрешавшего это Великого Князя Павла. Так прошла ночь.

<…> Несмотря на чувство неприязни, часто несправедливое, бывшее у него [Павла] по отношению к матери, он проявил глубокую чувствительность, когда увидал ее лежащей без движения. Но его дурной характер быстро взял верх. Первые должности при дворе были замещены другими лицами. Мановением жезла он разрушил все, что обеспечивало в продолжение тридцати четырех лет одно из наиболее славных царствований. Маршал двора, князь Барятинский, был изгнан как один из содействовавших смерти Петра III. Граф Алексей Орлов дрожал, как преступник. Он просто был отослан через некоторое время.

* * *

ВТОРИЧНОЕ ПОГРЕБЕНИЕ ПЕТРА III. ПО ЛЕТОПИСИ АЛЕКСАНДРО-НЕВСКОЙ ЛАВРЫ. 1796 г. 1796 года Ноября 19-го числа повелением <…> государя нашего Павла Петровича вынуто тело в Невском монастыре погребенного покойного <…> Императора Петра Феодоровича и в новый сделанный великолепный гроб, <…> тело его положено.

25-го, в 10 часов поутру, изволил прибыть в Невский монастырь его императорское величество с наследником <…> великим князем Александром Павловичем и <…> великим князем Константином Павловичем. При возглашении вечная память возложил на гроб его императорского величества корону; по отправлении малой литии приложился его императорское величество с их высочествами к гробу. <…>

2-го, по утру в 10 часов, изволил его императорское величество с высочайшею своею фамилиею прибыть в Невский монастырь, откуда, по отправлении высокопреосвященнейшим Гавриилом митрополитом с прочими архиереями и духовенством при гробе его императорского величества малой литии, перенесен гроб с надлежащею церемониею в зимний его императорского величества дом. <…>

По окончании каждения [18-го декабря], во время пения панихиды, несен и опущен в землю гроб императрицы Екатерины Алексеевны и когда, потом, несен гроб императора Петра Феодоровича, в то время духовенство с левой стороны пришли к царским дверям, и при опущении окончена панихида и возглашена вечная память. Потом понесены регалии, и за ними изволил из церкви идти его императорское величество с высочайшею фамилиею.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ ГРАФИНИ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. <…> пытаясь повредить славной памяти Императрицы, своей матери, он [Павел] назначил заупокойную службу в Александро-Невском монастыре, близ могилы своего отца, присутствовал на ней со всей семьей и двором. Потом открыли гроб, там оказался только прах от костей, который он приказал целовать. Он распорядился приготовить великолепные похороны со всеми церковными и военными церемониями, перенес гроб во дворец, следовал за шествием пешком и приказал участвовать в церемонии Алексею Орлову. Это произошло через три недели после смерти Государыни. <…>

Государыня была положена в открытый гроб, и на голове у нее была золотая корона. Императорская мантия закрывала ее почти до шеи. Вокруг было шесть подсвечников, и напротив священник читал Евангелие. За колоннами на ступенях печально стояли кавалергарды, опираясь на свои карабины. Все было величественно, красиво и религиозно, но гроб с прахом Петра III, стоявший рядом, приводил душу в возмущение. Это было оскорбление, которого и могила не может стереть; это кощунство сына над матерью терзало душу.

Коронация и первые нововведения

5 апреля 1796 г. Павел Петрович был коронован в Кремле митрополитом Платоном, своим бывшим учителем. Здесь же, в Москве, был обнародован акт о престолонаследии и «Учреждение об императорской фамилии», вводившие передачу власти в законное русло.

Акт о престолонаследии просуществовал в России до 1917 г.

Все современники отмечают, что сразу при воцарении Павла I порядки придворной службы и уклада жизни столицы резко переменились.

ПАВЕЛ I (20.09.1754–12.03. 1801 гг.) – российский император в 1796–1801 гг.

Павел был единственным сыном великого князя Петра Федоровича (будущего императора Петра III) и великой княгини Екатерины Алексеевны (будущей императрицы Екатерины II). С раннего детства он был свидетелем дворцовых интриг и политической борьбы, сопровождавших царствование его отца и матери. В 1762 г., когда Павлу было 8 лет, произошел дворцовый переворот, организованный Екатериной против мужа. Эти события оставили заметный след в сознании будущего российского императора. Екатерина II поручила воспитание сына Н. И. Панину – просвещенному вельможе, не чуждому конституционных идей. Под его руководством Павел получил хорошее образование.

Взрослея, великий князь проявлял все больше недовольства правлением матери, незаконно захватившей власть. Н. И. Панин поддерживал претензии цесаревича, рассчитывая, что рано или поздно Екатерине придется передать власть Павлу.

В сентябре 1773 г. Павел вступил в брак с Вильгельминой Гессен-Дармштадтской (в православии Наталья Алексеевна). В апреле 1776 г. Наталья Алексеевна скончалась от родов. Новой супругой наследника русского престола стала вюртембергская принцесса София Доротея. Великая княгиня в православии получила имя Марии Федоровны.

В 1777 г. у молодой великокняжеской четы родился сын Александр, а в 1779 г. – второй сын Константин. Екатерина II сама занялась их воспитанием. В 1796 г. – родился третий сын Николай.

В 1781–1782 гг. Павел с супругой совершили путешествие по Европе. Особенно благоприятное впечатление на него произвела Пруссия. Он взял за образец прусские порядки, особенно в армии.

В 1783 г. императрица подарила Павлу имение Гатчина. Очень быстро его вотчина приняла вид военного лагеря с заставами, шлагбаумами, казармами и караулами. Заботы Павла были связаны с устройством гатчинских войск – нескольких батальонов, переданных под его командование. Екатерина с опаской наблюдала за этим, и у нее созревало решение лишить сына престола и передать его своему старшему внуку, Александру. Но императрица внезапно умерла, и 6 ноября 1796 г. Павел вступил на российский престол.

С первых дней своего царствования новый император начал проводить политику отличную от екатерининской. Павел торжественно перезахоронил своего отца в Петропавловский крепости. Затем начались реформы в армии. Многие екатерининские генералы и офицеры были уволены со службы. Император ввел «палочную» дисциплину в армии, боролся со злоупотреблениями и казнокрадством командного состава. Он ввел мундиры прусского образца, непривычные для русских солдат, заставлял их заниматься бессмысленной муштрой, принятой в прусской армии. Он окружал себя немцами и не доверял русским офицерам. Павел боялся заговоров, у него была навязчивая идея насильственной смерти, как у отца, Петра III. Его действия вызывали неприязнь у генералов и офицеров.

Новый император предпринял решительные меры по укреплению самодержавной власти. 5 апреля 1797 г., в день коронации, был издан Акт о престолонаследии, согласно которому императорская власть передавалась по наследству от отца к сыну, а в случае его отсутствия – к следующему, по старшинству, брату императора. Павел I стремился поднять дисциплину среди чиновников государственного аппарата. Усилился полицейский контроль за жизнью общества.

Политика нового императора по крестьянскому вопросу в целом продолжала политику Екатерины II. За 4 года своего царствования Павел раздал в частные руки более 800 тыс. государственных крестьян. Одновременно были изданы некоторые законы, ограничивающие эксплуатацию крестьян. Павел I ввел практику приведения к присяге крестьян наравне с дворянами и купцами. В Манифесте от 5 апреля 1797 г. запрещалась работа на барщине по воскресным дням и содержался совет помещикам ограничиться трехдневной барщиной в неделю. Указы Павла давали возможность крепостным жаловаться на своих господ и тем самым облегчили их участь.

Одновременно новый император стремился ограничить привилегии дворян. Из гвардии увольнялись все «недоросли», неспособные нести военную службу, упразднялись губернские дворянские собрания, отменялась статья «Жалованной грамоты» запрещавшая телесные наказания дворян. Вместе с тем император проявлял заботу об экономических интересах дворянства. В 1797 г. был учрежден государственный Вспомогательный дворянский банк, выдававший ссуды под залог имений. В кон. 18 в. было основано несколько привилегированных учебных заведений для дворян.

Внешняя политика Павла I вначале была направлена против Франции, где в это время первым консулом стал Наполеон Бонапарт. В 1799 г. Павел I направил в Северную Италию и Швейцарию русскую армию во главе с А. В. Суворовым, чтобы вместе с австрийцами выбить оттуда французские войска. Союзники нанесли несколько серьезных поражений французским генералам, однако их успехи были сведены на нет двуличной политикой австрийского императора, опасавшегося усиления России в Европе. Павел, взбешенный политикой австрийцев, разорвал с ними союзнические отношения и пошел на сближение с Наполеоном Бонапартом. Был разработан план совместного похода русской и французской армий в Индию, однако осуществить его император не успел.

В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. группа гвардейских офицеров, недовольных преобразованиями Павла I, осуществила государственный переворот. Император был убит в Михайловском замке, который должен был служить императору надежным убежищем. На престол вступил его старший сын Александр. Павел I был похоронен в императорской усыпальнице в Петропавловской крепости. И. В.ИЗ МЕМУАРОВ ГРАФИНИ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. Обряд коронования свершился 5 апреля, в день Святой Пасхи, в Успенском соборе. <…>

Император короновался сам, потом он короновал Императрицу, беря свою корону и дотрагиваясь ею до головы супруги, на которую минуту спустя была надета маленькая корона. После обедни, причастия, коронования и Те Deum (благодарственный молебен) Император приказал прочесть громким голосом у подножия возвышения, где стоял его трон, Акт о престолонаследии, составленный по его приказанию. Этим Актом он устанавливает порядок престолонаследия и исключает из него женщин, кроме случая отсутствия мужчин в прямой линии. Он предусматривает случай несовершеннолетия. Он определяет положение вдовствующих Императриц и Великих Княжон и условия, предоставляющие им полное право на это положение, ограничивая их в наследовании.

* * *

ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЕ – преемственность верховной монархической власти.

Различаются три вида престолонаследия: монарх избирается, монарх сам назначает себе преемника, наследование престола происходит от родственника к родственнику. В 1722 г. Петр I впервые узаконил право императора назначать себе преемника.

Порядок престолонаследия упорядочил Павел I в «Учреждении об императорской фамилии» (1797 г.). Согласно этому документу, престол наследовался строго на основании «закона», т. е. от родственника к родственнику, а не по воле монарха или кого бы то ни было. Императору наследовал старший сын, затем сыновья старшего сына (по старшинству) и их потомство. В случае пресечения этой ветви престол должен перейти к потомству следующего сына императора и так далее. К женской линии престол мог перейти только в том случае, если мужское потомство полностью угаснет.

К императору предъявлялись обязательные требования: он должен был быть православного вероисповедания, не занимать престол в другой стране, происходить от равнородного брака (введено в 1820 г.). Введенный Павлом I порядок до 1917 г. оставался юридической основой существования в России наследственной монархии. О. Н.

Акт о порядке престолонаследия 5 апреля 1797 г.

Акт, Высочайше утвержденный в день священной коронации его императорскаго величества и положенный для хранения на престол Успенскаго собора.

Мы, Павел, наследник, цесаревич и великий князь, и мы, супруга его, Мария, великая княгиня.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Общим нашим добровольным и взаимным согласием, по зрелом рассуждении и с спокойным духом постановили сей акт наш общий, которым по любви к Отечеству избираем наследником, по праву естественному, после смерти моей, Павла, сына нашего большаго, Александра, а по нем все его мужеское поколение.

По пресечении сего мужескаго поколения наследство переходит в род втораго моего сына, где и следовать тому, что сказано о поколении старшаго моего сына, и так далее, если бы более у меня сыновей было; что и есть первородство. По пресечении последняго мужескаго поколения сыновей моих наследство остается в сем роде, но в женском поколении последне-царствовавшаго, как в ближайшем престолу, дабы избегнуть затруднений при переходе от рода в род, в котором следовать тому же порядку, предпочитая мужеское лице женскому; однако здесь приметить надлежит единожды навсегда, что не теряет никогда права то женское лице, от котораго право безпосредственно пришл.

По пресечении сего рода наследство переходит в род старшаго моего сына в женское поколение, в котором наследует ближняя родственница последне-царствовавшаго рода вышеупомянутаго сына моего, а в недостатке оной то лице мужеское или женское, которое заступает ея место, наблюдая, что мужеское лице предпочитается женскому, как уже выше сказано; что и есть заступление.

По пресечении же сих родов наследство переходит в женский род прочих моих сыновей, следуя тому же порядку а потом в род старшей дочери моей в мужеское ея поколение, а по пресечении онаго в женское ея поколение, следуя порядку, наблюденному в женских поколениях сыновей моих. По пресечении поколения мужескаго и женскаго старшей дочери моей наследство переходит к поколению мужескому, а потом женскому второй дочери моей, и так далее. <…>

Павел.

Мария.

* * *

«УЧРЕЖДЕНИЕ ОБ ИМПЕРАТОРСКОЙ ФАМИЛИИ» – законодательный акт о правах и обязанностях лиц императорской фамилии, который также регулировал порядок престолонаследия в Российской империи.

Закон был утвержден Павлом I 5 апреля 1797 г. Впоследствии он вошел в Основные законы Российской империи (раздел 2). Новая редакция Учреждения появилась при Александре III 2 июля 1886 г. Закон действовал до 1917 г.

В «Учреждении об императорской фамилии» определялся состав императорской семьи, определялись степени родства ее членов, порядок объявлений об их рождении и кончине. Уточнялись титулы, отличия в гербах, вопросы вступления в брак (брачные договоры, приданое и др.). Все члены императорской семьи должны были записываться в особую родословную книгу Российского Императорского Дома. Для заведования землями и крестьянами, принадлежавшими императорской семье, было создано специальное ведомство – Департамент уделов.

Главное значение закона заключалось в том, что вводился новый порядок престолонаследия. Павел I стремился оградить свои права и права своих наследников на российский престол. Отныне престол мог занимать только потомок императора по мужской линии (так он пытался оградить государство от правления фаворитов). Императрица могла быть регентшей (правительницей) при малолетнем наследнике. Наследник престола имел титул цесаревича и великого князя. Другие дети и внуки императора носили титулы великих князей и великих княжон. Правнуки и более дальние потомки получали титул князей и княжон императорской крови (князей крови). Совершеннолетие устанавливалось для наследника – в 16 лет, для других детей, внуков и правнуков императора – в 20 лет, для других потомков – в 21 год. По достижении совершеннолетия все приносили присягу на верность главе Императорского Дома и обязывались соблюдать семейный регламент. Главой императорской фамилии являлся император. Члены рода обязывались к «миролюбивому обращению» и хранению «семейной тишины и согласия», каждый был обязан соблюдать «Учреждение об императорской фамилии». Брак члена императорской семьи являлся законным, если он заключен с позволения императора и с человеком, принадлежащим к царствующей династии. Браки с членами иных родов запрещались, а если и происходили, то дети от них не причислялись к императорской семье. О. Н.

* * *

ИЗ «ЗАПИСОК» Н. А. САБЛУКОВА В эпоху кончины Екатерины и вступления на престол Павла Петербург был, несомненно, одной из красивейших столиц в Европе. <…>

Внезапная перемена, происшедшая с внешней стороны в этой столице в течение нескольких дней, просто невероятна. Так как полицейские мероприятия должны были исполняться со всевозможной поспешностью, то метаморфоза совершилась чрезвычайно быстро, и Петербург перестал быть похожим на современную столицу, приняв скучный вид маленького немецкого города XVII столетия.

<…> Павел всюду ввел гатчинскую дисциплину. <…> Малейшее нарушение полицейских распоряжений вызывало арест при одной из военных гауптвахт, вследствие чего последние зачастую бывали совершенно переполнены.

* * *

А. А. ЧАРТОРЫЙСКИЙ Никогда еще по сигналу свистка не бывало такой быстрой смены всех декораций, как это произошло при восшествии на престол Павла. Все изменилось быстрее, чем в один день: костюмы, прически, наружность, манеры, занятия.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ ГРАФИНИ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. Понадобилось немного дней, чтобы все почувствовали, как велика была потеря. Справедливая свобода каждого была порабощена особым терроризмом. Нельзя было дышать свободно от многочисленных правил этикета и ложных знаков почтения. Каждый раз, встречаясь с Государем на улице (а это случалось постоянно), приходилось не только останавливаться, но и выходить из экипажа, какая бы погода ни была. Одним словом, все, до шляп включительно, носило печать стеснения.

<…> Несмотря на это смешение строгости, мелочности и требовательности, у Императора Павла были великодушные и рыцарские идеи. Его голова была лабиринтом, где заблудился разум. Его душа была добродетельна и прекрасна, и, если бы она была более сильной, его поступки стали бы предметом уважения и восхищения. Надо ему отдать справедливость, что он был единственным Государем, который искренно пожелал установить законность в наследовании трона, и он также был единственным, полагавшим, что без законности не может быть установлен порядок.

Изменения в армии

Русская армия екатерининской эпохи, по мнению Павла I, представляла собой скорее вооруженную толпу, чем регулярные войска. В армии более половины списочного состава офицеров существовало только на бумаге. Процветало казнокрадство, почти узаконенное, халатное отношение к службе командного состава, использование труда солдат в усадьбах своих командиров и прочее. Дезертирство приняло массовый характер. Армейские офицеры десятилетиями не получали повышений в чине. Устаревшее вооружение не выдерживало критики.

Император начал реорганизацию армии по подобию своих гатчинских войск. Были введены единая форма, устав, вооружение, строгая дисциплина. Всех дворян обязали служить. Были определены правила продвижения по службе. Эти нововведения составляли резкий контраст с вольной жизнью при Екатерине II. Гатчинские батальоны были введены в состав гвардии, что вызывало недовольство гвардейского офицерского корпуса.

Но положение нижних чинов улучшилось. Были увеличены суммы на их содержание, солдаты получили возможность жаловаться на злоупотребления.

Второй же указ Павла отменил рекрутский набор в 10 тыс. человек для войны с Францией.

ИЗ «ЗАПИСОК» Н. А. САБЛУКОВА Много полковников, майоров и других офицеров были включены в состав гвардейских полков, и так как все они были лично известны Императору и имели связи с придворным штатом, то многие из них имели доступ к Императору, и заднее крыльцо дворца было для них открыто. Благодаря этому мы, естественно, были сильно вооружены против этих господ, тем более что вскоре мы узнали, что они занимались доносами и передавали все до малейшего вырвавшегося слова.

* * *

«ИЗ ДАВНИХ ВОСПОМИНАНИЙ» В. СЕЛИВАНОВА. «Да, помню – как же… помню, говорил мой отец: с кончиною Императрицы все пошло на вонтараты. Служба при Екатерине была спокойная: бывало, отправляясь в караул (тогда в карауле стояли безсменно по целым неделям), берешь с собою и перину с подушками, и халат, и колпак, и самовар. Пробьют вечернюю зорю, поужинаешь, разденешься и спишь, как дома. В особенности мне нравилось стоять в карауле у главнокомандующаго князя Прозоровскаго, который летом всегда живал в Петровском. Встанешь, бывало, с солнцем и пойдешь себе, не одеваясь, а так в халате и колпаке, в лес за грибами. Я это очень любил. Чай, кофе, завтрак, все приносилось на гаубтвахту от князя, а обедать караульные офицеры всегда приходили к нему.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ ГРАФИНИ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. У четырех гвардейских полков, с самого основания их Петром Великим, полковником был всегда Государь, в двух из них, пехотных, полковниками были назначены Великие Князья Александр и Константин. Конная гвардия была предоставлена Великому Князю Николаю еще с колыбели. Император оставил себе только Преображенский полк. С этого момента Великие Князья все время были заняты военной службой. Надо было реформировать полки по образцу Гатчинских батальонов, вошедших в состав гвардии, и работа была немаленькая.

Молодые люди первых родов начинали обыкновенно свою карьеру в гвардии, потому что служба там не была действительной; они почти не носили мундира и повышались из чина в чин, предаваясь удовольствиям в Петербурге. С того момента служба стала действительной и очень строгой: надо было хорошо носить эспонтон, быть застегнутым на все пуговицы, хорошо завитым, иначе угрожала ссылка и заключение в крепости. Можно себе представить, сколько нужно было труда, чтобы переделать каждого субъекта в полку на новый образец.

С этой утомительной обязанностью Великий Князь Александр соединял должность военного губернатора Петербурга, так что в первое время после всех этих перемен у него едва оставалось для отдыха несколько часов ночью, потому что днем приходилось отдавать много времени на представления. <…>

Кроме увеличившихся занятий, которыми был завален Великий Князь, все привычки его и Великой Княгини в течение этой первой зимы были нарушены и изменены. Не было установленного порядка; проводили день наготове и в ожидании. Утром Великий Князь находился в передней Государя, и часто перед этим он проводил уже целый час в казармах своего полка. В парадах и учении проходило все утро. Он обедал с Великой Княгиней вдвоем, или были еще один или два человека. После обеда – или опять поездки по казармам, или осмотр постов, или исполнение поручений Государя. В семь часов надо было отправляться в гостиную его Величества и дожидаться там его, хотя часто Государь приходил только к ужину, который бывал в девять. После ужина Великий Князь докладывал Императору военный рапорт. Дожидаясь его, Великая Княгиня Елизавета присутствовала при ночном туалете Императрицы, удерживавшей ее при себе, пока Великий Князь приходил после доклада пожелать своей матери спокойной ночи и уводил Великую Княгиню домой. Устав за день, он был в восхищении от возможности лечь спать, и часто Великая Княгиня оставалась одна, печально сравнивая приятную свободу, непринужденность и удовольствие прошлого царствования с напряженностью и стеснением настоящего.

<…> Государь послал Суворову приказ ввести во всей армии новый костюм. Он повиновался, все-таки заметив, что букли не пушка и коса не штык.

* * *

ПИСЬМО А. А. БАРАТЫНСКОГО ОТЦУ. 28 мая 1798. С-Петербург.

Милостивый государь батюшка!

Сколько не употребляли мы сил устоять в своем слове быть к вам батюшка на лето; но все наши предприятии без действия остались! И подумать невозможно проситься летом в отпуск. Я идя над другими пример никак не осмелился и рта разинуть. Быв сам с начала исполнителем сего порядка и мне же самому оный нарушить никак не возможно! А особливо, и незнанием отговориться нельзя. – И так, с прискорбием души извещаю вас батюшка чтоб вы нас не ждали до глубокой осени. – Два дни тому как отправил троих в паход. Правду сказать, это не паход, а прогул. Они отправились на фрегате Эммануиле в Ревель, где будут дожидаться Императора и оттуда опять назад будут. Когда б всем такие паходы были, нельзя бы жаловаться на трудность.

Скажу вам еще батюшка: когда мы посвятили себя службе, то уже никак нельзя от нее ни на шаг отставать. У меня полк такой, которой требует без престанного над собою бдения, также и протчим нашим всякому в свою очередь достается смотреть. Я пишу сие для того, что может быть и в осень мы вам солгать можем: то батюшка вернее то будет, естли вы к нам приедите без всяких зборов выбрав хорошенькую дорожку. К сентябрю все мы будем в зборе. Может быть и не так долго мы будем наслаждаться сим щастием, что мы все вместе. Мы и до сих пор чудом почитаем, что будучи все разных служб и Судьба нас не разлучает!

Теперь остается мне сказать вам про всех вдруг, что все наши здаровы; а в одном месте четверо жить остались. Трое в походе, сестра Катинька в пансионе а мы остальные с глубочайшим нашим к вам высокопочитанием и преданностию пребудем покорнейшие дети:

Аврам, Александра [2], Александр и Марья Баратынские.

28-го мая 1798 года. С.П.б.

* * *

ИЗ «ВОЕННЫХ ЗАПИСОК». ДАВЫДОВ Д. В. По возвращении своем из персидского похода, в 1797 году, Алексей Петрович Ермолов служил в четвертом артиллерийском полку, коим командовал горький пьяница Иванов, предместник князя Цицианова (брата знаменитого правителя Грузии). Этот Иванов во время производимых им ученьев имел обыкновение ставить позади себя денщика, снабженного флягою с водкой; по команде Иванова: зелена, ему подавалась фляга, которую он быстро осушивал. Он после того обращался к своим подчиненным с следующей командой: «Физики, делать все no-старому а новое – вздор». Рассердившись однажды на жителей города Пинска, где было нанесено оскорбление подчиненным ему артиллеристам, Иванов приказал бомбардировать город из двадцати четырех орудий, но, благодаря расторопности офицера Жеребцова, снаряды были поспешно отвязаны, и город ничего не потерпел. Пьяный Иванов, не заметивший этого обстоятельства, приказал по истечении некоторого времени прекратить пальбу; вступив торжественно в город и увидав в окне одного дома полицмейстера Лаудона, он велел его выбросить из окна.

* * *

АДЪЮТАНТ ИЗМАЙЛОВСКОГО ПОЛКА Е. В. КОМАРОВСКИЙ. Образ жизни наш, офицерский, совершенно переменился. При императрице мы думали только о том, чтобы ездить в театры, общества, ходили во фраках, а теперь с утра до вечера сидели на полковом дворе и учили нас всех, как рекрутов.

* * *

ДИПЛОМАТ Я. И. САНГЛЕН. Уничтожение мундиров казалось одним – пренебрежением, другим – преступлением. Обратить гвардейских офицеров из царедворцев в армейских солдат, ввесть строгую дисциплину, словом, обратить все вверх дном, значило презирать общим мнением и нарушить вдруг весь существующий порядок, освященный временем.

* * *

АРМИЯ. Как прямая противоположность суворовской армии в кон. 18 в. выросли т. н. гатчинские войска Павла I, тогда еще наследника престола.

Император Павел I насаждал в русской армии прусские военные порядки. Вместо удобных курток, шаровар, сапог и касок в русской армии стали носить короткие панталоны, чулки, пудрить парики. Вместо егерских полков легкой конницы при Павле I появились малоподвижные полки кирасир. В войсках было только линейное построение (т. е. солдаты строились в ряд и из этой позиции вели огонь), отсутствовали колонны, каре, рассыпной строй. Павел I упразднил дивизии и ввел вместо них 14 т. н. инспекций, включавших в себя все рода войск и гарнизонные части. Это нововведение также не оправдало себя. А в это время в Европе начинал завоевательные войны Наполеон Бонапарт. В. В.

* * *

ИЗ СТАТЬИ «В ЗАЩИТУ ИМПЕРАТОРА ПАВЛА I». Ю. ЕРЕМЕЕВ. Что же изменил в армии Павел I? Все ли, что сделал он, пошло во вред армии и России? Вот только несколько неоспоримых фактов, говорящих об ином.

1. Павел ввел реальную дисциплинарную и уголовную ответственность офицеров за сохранение жизни и здоровья солдат.

2. Ввел понятие «беспорочная служба» для нижних чинов. За беспорочную выслугу 20 лет нижние чины навсегда освобождались от телесных наказаний.

3. Регламентировал телесные наказания нижних чинов, особо отметив что «…оные допускать в крайних случаях, памятуя, что служат для исправления нерадивых солдат, а отнюдь не для их калечения».

4. Ввел впервые в Европе награждение нижних чинов знаками отличия орденов «св. Анны» и «донатом ордена св. Иоанна Иерусалимского».

5. Уволил со службы всех нижних чинов из дворян, числившихся при полках, но находящихся в длительных отпусках.

6. Приказал – все вновь открывающиеся офицерские вакансии занимать только выпускниками военно-учебных заведений или опытными унтер-офицерами из дворян, сдавших экзамены на грамотность и знание устава.

7. Запретил офицерам и генералам отпуска более одного месяца в году.

8. Ввел отпуска нижним чинам по 28 дней в году.

9. Ввел для нижних чинов как предмет формы суконную шинель с рукавами для зимнего и холодного времени (до этого времени солдаты имели на все сезоны только мундир, под который они поддевали кто, что мог). Этот предмет военной одежды солдаты носят и по сей день!

10. Ввел для зимнего времени для часовых караульные овчинные шубы и валенки, причем в караульном помещении валенок должно быть столько, сколько требуется для того, чтобы каждая смена часовых надевала сухие валенки. Это правило караульной службы существует и сегодня!!

11. Уволил со службы 333 генерала и 2261 офицера, не сумевших ответить на элементарно простые вопросы по военному делу.

12. Приказал, чтобы лекарями в полк допускались только лица, сдавшие лекарский экзамен в Медицинской коллегии.

13. Под страхом каторги запретил делать удержания из солдатской зарплаты и под страхом смерти невыдачу солдатского жалованья.

14. Учредил лазареты при каждом полку.

15. Ввел для отставленных от службы из-за увечий или прослуживших более 25 лет солдат пенсии с содержанием таких солдат в подвижных или гарнизонных инвалидных ротах.

16. Приказал умерших и погибших солдат хоронить с воинскими почестями, могилы передавать на присмотрение инвалидным гарнизонным ротам.

17. Запретил производство в унтер-офицерские чины неграмотных.

18. Запретил использовать солдат в качестве рабочей силы в офицерских или генеральских имениях.

Россия и ее соседи

Знаменитый русский историк Сергей Соловьев в своей книге «Учебная книга по Русской истории» в главе «Царствование императора Павла Петровича» подробно останавливается на внешней политике России в павловскую эпоху.

МИРОЛЮБИВОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ ИМПЕРАТОРА. Под предлогом расстройства во внутреннем управлении новый император объявил, что для России необходимо спокойствие извне, и потому он отказывается от войны с Франциею. «Россия (объявлено иностранным дворам), будучи в беспрерывной войне с 1756 года, есть потому единственная в свете держава, которая находилась 40 лет в несчастном положении истощать свое народонаселение. Человеколюбивое сердце императора Павла не могло отказать любезным его подданным в пренужном и желаемом ими отдохновении после столь долго продолжавшихся изнурений.

Однако же, хотя российское войско не будет действовать против Франции по вышеозначенной и необходимой причине, государь не менее затем, как и покойная его родительница, остается в твердой связи с своими союзниками и чувствует нужду противиться всевозможными мерами неистовой Французской республике, угрожающей всю Европу совершенным истреблением закона, прав, имущества и благонравия».

* * *

ПРИЧИНЫ ВОЙНЫ С ФРАНЦИЕЮ. Но из этого самого объявления уже видно, что мир не будет продолжителен, ибо во всевозможных мерах противиться Французской республике первая мера была война. Австрия, доведенная до крайности победами Бонапарта, принуждена была заключить Кампоформийский мир, по которому Франция приобретала Нидерланды, Ионические острова с некоторыми округами на твердой земле, принадлежавшими упраздненной республике Венецианской; Ломбардия поступала в состав республики Цизальпинской вместе с владениями моденскими и тремя областями папских владений. Франция, управляемая тогда директорией, воспользовалась своим торжеством для того, чтоб еще более распространить свои владения и свое влияние. Воспользовавшись борьбою партий, она заняла своим войском Швейцарию, переименованную в республику Гельветическую; эта республика была независима только по имени; французы делали в ней все, что хотели, а Женева прямо была присоединена к Франции. В Италии французы заняли Рим, провозгласили здесь республику; папа Пий VI отвезен был во Францию.

Наконец, директория делала сильные вооружения, готовясь к какому-то важному предприятию, загадочному для Европы и тем более беспокоившему. Англия и Австрия обратились к русскому императору, который имел и непосредственные причины к неудовольствию на Францию, Русский консул был схвачен французами на одном из Ионических островов и, несмотря на требование императора, не выпускался из заключения. Польские выходцы нашли во Франции явное покровительство со стороны директории и начали замышлять восстановление Польши. Толпы этих выходцев собирались в Молдавии с намерением вторгнуться в Галицию. Костюшко, освобожденный императором Павлом из плена с обязательством переехать в Америку, приехал в Бордо, чтоб отправиться за океан, и вместо того возвратился в Париж. Генерал Домбровский в Северной Италии формировал на счет Франции легионы из поляков для будущей польской армии.

С своей стороны французское правительство жаловалось, что русский император принимает в свое покровительство французских изгнанников. Действительно, император Павел принял в Россию 7000 французских эмигрантов, составлявших корпус войска под начальством принца Конде; корпус этот был размещен в Волынской и Подольской губерниях. Сам Людовик XVIII, гонимый отовсюду вследствие мира Пруссии и Австрии с Франциею, просил у русского императора убежища себе, своему семейству и сотне верных телохранителей; государь исполнил просьбу и Людовик XVIII поселился в Митаве, получая по 200 000 рублей ежегодно от русского правительства.

В начале 1798 года распространился слух, что французы намерены отправить флот свой в Черное море для нападения на русские берега. Тогда государь велел вице-адмиралу Ушакову выйти в море; Турции было объявлено, что русский флот будет готов помогать ей против французов; с другой стороны две эскадры отправились для соединения с английским флотом, чтоб крейсировать у берегов Франции и Голландии.

* * *

ПОВЕДЕНИЕ АВСТРИИ И ПРУССИИ. Начиная борьбу с Франциею, император более всего старался соединить силы Австрии и Пруссии, которые постоянно соперничали, мешали друг другу, думая только о материальных приобретениях, тогда как дело шло совсем о другом, с тех пор как революционная Франция выставила новые начала и стала распространять их. Император Павел старался внушить австрийскому императору и королю прусскому, что тройственный союз между Россиею, Австриею и Пруссиею тогда только будет крепок, «когда устранятся совершенно всякие неприязненные предубеждения и всякие замыслы на новые приобретения». Так как обе сильные германские державы – и Австрия, и Пруссия – в своих соглашениях с Франциею приносили в жертву собственным интересам интересы мелких германских владений, то император Павел приказывал напоминать им, что с крайним сожалением взирает, когда оба сильнейших государства Германии ищут себе добычи в ущербе малосильным и невинным сочленам империи, и, главное, старался внушить, что «оставшиеся еще вне заразы государства ничем так сильно не могут обуздать буйство французской нации, как тесною между собою связью и готовностью один другого охранять честь, целость и независимость».

* * *

СОЮЗ ПЯТИ ДЕРЖАВ ПРОТИВ ФРАНЦИИ. Но внушения эти остались тщетными; император Павел, убедившись, что берлинский двор «по господствующему в нем пристрастию к французскому правлению и по закоренелой зависти к венскому двору «вовсе не намерен приступить к союзу, решился действовать заодно с Австриею и велел двинуться на помощь последней шестнадцатитысячному корпусу своих войск; а между тем Бонапарт, отправившись из Тулона для завоевания Египта, захватил (летом 1798 г.) остров Мальту, принадлежавший рыцарям св. Иоанна Иерусалимского, которые с 1797 г. находились под покровительством русского императора.

Тогда рыцари, собравшись в Петербурге, просили государя принять орден под свое державство; император согласился принять звание великого магистра ордена и дал обещание ограждать его права и стараться возвратить ему прежнее значение. Бонапарт высадился на берега Египта; Турция просила помощи у России, и эскадра Ушакова вступила в Босфор. В Константинополе Ушаков был принят с почестями и торжеством. Подтвердив Ясский договор, Россия и Турция положили помогать друг другу против всякого врага, «но отнюдь не в видах завоевания, а единственно для защиты целости своих владений, для безопасности подданных, для поддержания политического равновесия и для противодействия беззаконным замыслам французского правления»; Порта приняла на свой счет содержание русской эскадры.

К этому союзу приступили Англия и Неаполь; на помощь последнему отправлен корпус русских войск через турецкие и австрийские владения в далматский город Зару откуда неаполитанские корабли должны были перевезти его на берега Италии. Таким образом, к началу 1799 г. образовался против Франции союз из России, Англии, Австрии, Турции и Неаполя; цель его была «действительнейшими мерами положить предел успехам французского оружия и распространения правил анархических, принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие».

* * *

МАЛЬТА (итал. Malta) – остров в Средиземном море между Сицилией и Африкой.

В нач. XV в. Мальта стала государством рыцарей Ордена Святого Иоанна Крестителя (их еще называли иоаннитами и госпитальерами). В 1291 г. с потерей христианских владений в Палестине госпитальеры переселились сначала в г. Лимасол на остров Кипр. В 1309 г. они отвоевали у Византии о. Родос, где более двух веков существовало их независимое государство. В 1522 г. турецкий султан Сулейман Великолепный направил против них ок. 200 тыс. человек на 700 кораблях. После шестимесячной осады был достигнут почетный мир: рыцарям было позволено покинуть Родос вместе с остальными христианами – жителями острова. В 1530 г. испанский король Карл V – император Священной Римской империи – подарил им острова Мальту, Гозо и Комино, прославившиеся чудесами апостола Павла. В грамоте, подписанной Карлом V, среди всего прочего говорилось и следующее: «Император желает, чтобы рыцари защищали его суда в Средиземноморье от атак турок и промышлявших здесь алжирских пиратов и помешали бы туркам открыть военные базы в Триполи». В конце сентября 1530 г. члены орденского Капитула во главе с Великим магистром в г. Биргу – главный город Мальты. С этого времени иоаннитов стали называть мальтийскими рыцарями. Осваивать новое место жительства они начали с возведения в Биргу госпиталя и нескольких скромных обержей – общежитий для рыцарей. Великий магистр гроссмейстер Жан де ла Валет Паризо понимал, что рано или поздно турки нападут на остров, поэтому начал дальнейшее укрепление его. Ранним утром 18 мая 1565 г. со стен форта Сент-Эльмо рыцари увидели далеко в море турецкую эскадру, которая состояла из 200 кораблей. Так началась «Великая осада Мальты», вписавшая славную страницу в историю Ордена иоаннитов. Вся Европа следила тогда за начавшимися военными событиями.

Осада острова была снята 8 сентября – в праздник Рождества Пресвятой Богородицы. Одержав победу, рыцари начали грандиозные земляные работы, чтобы выровнять рельеф для новой столицы острова – г. Лавалетта, названной по имени их Великого магистра. Тогда же рыцари начали по-настоящему и обживать остров, а столицу его возводили в соответствии с требованиями военной науки того времени. Постепенно Орден утратил характер военизированной организации, и члены его посвятили себя главным образом делам милосердия и ухода за больными и ранеными. Иоанниты владели Мальтой до 1798 г., когда остров захватил Наполеон Бонапарт. После известия о капитуляции Мальты госпитальеры низложили Великого магистра барона Гомпеша и обратились к русскому императору Павлу I с просьбой принять Орден под свой патронаж 13 ноября 1798 г. Павел I сообщил о своем согласии принять титул Великого магистра Мальтийского ордена и 29 ноября был торжественно возведен в этот сан. После убийства Павла в марте 1801 г. его преемник император Александр I отказался от союза с Мальтийскими рыцарями. С окончанием Наполеоновских войн Мальта отошла к Англии, а рыцари-иоанниты обосновались в 1834 г. в Риме, где пребывают и в настоящее время, занимая Палаццо ди Мальта. Л. А.

* * *

ГЕРБ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ. На рубеже 17–18 вв. гербом России оставался двуглавый орел, но само его изображение изменилось. На крыльях орла появились эмблемы различных земель: на правом – киевской, новгородской, астраханской, на левом – владимирской, казанской, сибирской. Щиток на груди со всадником – гербом Москвы – окружила цепь ордена Св. Андрея Первозванного. В 1726 г. Екатерина I впервые официально установила цвета герба – черный орел на золотом поле.

В 1799 г. император Павел I, принявший титул Великого магистра Мальтийского ордена, распорядился добавить к государственному гербу его эмблему – мальтийский крест, который был помещен на груди орла, за щитком. В 1800 г. он изменил государственный герб полностью.

В нем появились щитодержатели (архангел Гавриил и архистратиг Михаил), золотой королевский шлем, горностаевая сень (похожая на куполообразную палатку), а в центральный щит, кроме орла, собрали гербы всех земель и княжеств, названия которых входили в императорский титул. Герб получился таким же пышным, как и у других европейских стран, но удержался недолго.

В 1801 г. новый император Александр I восстановил прежний герб с орлом. Однако идея Павла I не пропала бесследно. В 1856 г. утверждены три варианта государственного герба: Большой, Средний и Малый, различавшиеся по числу деталей. Большой государственный герб напоминал герб 1800 г. Снова появились щитодержатели, сень, шлем, уже древнерусский. Гербы земель располагались вокруг центрального щитка с двуглавым орлом. В 1882–1883 гг. появились три новых варианта государственного герба, отличавшихся от предыдущих незначительными деталями.

В марте 1917 г. двуглавый орел был сохранен как национальный символ, но были убраны корона, скипетр, держава (автор нового рисунка – художник И. Я. Билибин). Старый государственный герб перестали использовать после прихода к власти большевиков. О. Н.

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. Население было шокировано тем, что Император более горд титулом гроссмейстера Мальтийского ордена, чем саном русского Государя. Присоединение Мальтийского креста к государственному гербу вызывало всеобщие насмешки, как и театральные сцены церемоний этого ордена.

* * *

СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЙ ПОХОД УШАКОВА 1798–1800 гг. – поход русской эскадры вице-адмирала Ф. Ф. Ушакова в Средиземное море во время военных действий, которые вели против Франции страны-участницы второй коалиции: Великобритания, Россия, Австрия, Королевство обеих Сицилий и Турция.

В июне 1798 г., после начала экспедиции генерала Наполеона Бонапарта в Египет турецкое правительство обратилось к России и Великобритании с просьбой о скорейшей военной помощи в войне против Франции. Император Павел I откликнулся на эту просьбу и приказал эскадре Черноморского флота под командованием Ушакова выступить в поход. В августе 1798 г. русские корабли вышли из Севастополя и взяли курс на пролив Босфор. В состав эскадры входили 6 линейных кораблей, 7 фрегатов и несколько вспомогательных судов.

В Стамбул эскадра прибыла 4 сентября 1798 г. В проливе Дарданеллы к ней присоединилась турецкая эскадра адмирала Кедыр-бея (4 линейных корабля, 6 фрегатов, 4 корвета, 14 канонерских лодок). Ф. Ф. Ушаков предложил союзникам план по освобождению Ионических островов, которые были ключевой позицией для господства в Ионическом, Адриатическом и в восточной части Средиземного морей. Разделившись на несколько отрядов, союзный флот взял курс на Ионические острова, занятые французами. Один из русско-турецких отрядов (4 фрегата и 10 канонерских лодок) под командованием капитана 2-го ранга А. А. Сорокина направился к берегам Египта, чтобы соединиться с действовавшей там английской эскадрой адмирала Г. Нельсона.

Другой русский отряд под командованием капитана-лейтенанта И. А. Шостака (2 фрегата) направился к острову Китира (Цериго), расположенному у южных берегов Греции. 28 сентября началась высадка русских десантов на занятый французами остров. Через день к острову подошли остальные корабли русско-турецкой эскадры. Население островов приветствовало своих освободителей. Началась осада крупнейшей на Китире крепости Капсалион. 1 октября гарнизон цитадели капитулировал.

Эскадры союзников продолжили свое плавание, и в конце октября подошли к о. Закинтос. Они высадили на берег десанты, чтобы освободить от французской оккупации этот самый южный из Ионических островов. Вслед за тем были освобождены о-ва Кефалиния, Лефкас и начата блокада французских укреплений на о. Корфу. Их захватили в результате штурма 19 февраля 1799 г. На освобожденных островах была создана Республика Семи островов.

В марте 1799 г. Ф. Ф. Ушаков был произведен в адмиралы. Моряки русской эскадры сражались и на Апеннинском полуострове. В мае 1799 г. русский десант овладел итальянским портом Манфредония. Тогда же отряд моряков под командованием капитан-лейтенанта Г. Г. Белли (570 человек) начал наступление на Неаполь. К нему присоединились неаполитанские королевские войска, и в середине июня этот отряд штурмом овладел столицей Королевства обеих Сицилий. В конце 1799 г. император Павел I разорвал отношения со своими союзниками по антифранцузской коалиции, в январе 1800 г. командующий русской эскадрой адмирал Ф. Ф. Ушаков получил приказ вернуться в Россию. В октябре 1800 г. русские корабли прибыли в Севастополь.

В результате Средиземноморского похода эскадры Ф. Ф. Ушакова влияние Франции в восточных районах Средиземноморья значительно ослабло. В. В.

* * *

Е. Б. ФУКС ИЗ «АНЕКДОТОВ КНЯЗЯ ИТАЛИЙСКОГО, ГРАФА СУВОРОВА-РЫМНИКСКОГО»

Когда от вице-адмирала Ф. Ф. Ушакова получено было известие о взятии флотом Корфу, вскрикнул князь: «Великий Петр наш жив! Что он, по разбитии в 1714 году шведского флота при Аландских островах, произнес, а именно: Природа произвела Россию только одну она соперницы не имеет! – то и теперь мы видим. Ура! Русскому флоту! Генрих IV написал знаменитому Криллону: Повесься, храбрый Криллон; мы победили при Арке (Argues)! А тебя там не было! Я теперь говорю самому себе: «Зачем не был я при Корфу хотя мичманом?»

* * *

ДЕЙСТВИЯ ТУРЕЦКО-РУССКОЙ ЭСКАДРЫ. Осенью 1798 г. союзная русско-турецкая эскадра направилась к Ионическим островам, обещая жителям их, что они по изгнании французов получат самостоятельность; этим отстранялся повод к соперничеству между союзниками; острова были отняты у французов.

На сухом пути, в Италии, король неаполитанский Фердинанд IV преждевременно начал борьбу с Франциею и лишился владений своих на полуострове; он должен был удалиться в Сицилию, а Неаполь, занятый французами, переименован был в Парфенопейскую республику.

Тогда Австрия просила императора Павла увеличить число русских войск, назначенных для соединения действия с нею в Италии, просила прислать и главнокомандующего, именно Суворова.

* * *

РУССКО-ТУРЕЦКИЙ СОЮЗНЫЙ ДОГОВОР 1799 г. – военная антифранцузская конвенция, подписанная 23 декабря 1798 г. в Стамбуле представителями русского и турецкого правительств.

Поводом к заключению этого соглашения стали агрессивные действия Франции, занявшей в 1798 г. Египет, который тогда входил в состав Османской империи. Еще в июле 1798 г., когда началась Египетская экспедиция генерала Наполеона Бонапарта, турецкое правительство обратилось к России и Великобритании с просьбой о срочной военной помощи против Франции. Подписав договор, Турция оформила свое вступление во 2-ю антифранцузскую коалицию европейских держав, начавших военные действия против наполеоновской Франции.

Гласная часть договора декларировала сохранение целостности владений союзников и осуждала агрессивные действия Франции. В секретных статьях содержались конкретные обязательства России по оказанию военной помощи Турции. В этом документе впервые оговаривалось право России проводить через Черноморские проливы свои военные корабли.

Русско-турецкий союзный договор 1799 г. действовал до 11 сентября 1805 г, когда было подписано новое соглашение между Россией и Турцией, многие положения которого воспроизводили статьи этой конвенции. В. В.

* * *

СУВОРОВ. Мы видели деятельность Суворова во время турецкой, польской войны, во время пугачевского возмущения. В молодости Суворов получил образование, какое только тогда можно было получить, потому что отец, предназначая его по слабости здоровья к гражданской службе, заставлял учиться наукам и языкам, чтение исторических книг развило в нем славолюбие и уяснило для него самого его призвание: он вступил в военную службу.

Здесь он подвигался очень медленно. 9 лет был солдатом; прожив так долго вместе с солдатами, он совершенно сроднился с их бытом, с их привычками, языком, привык к жизни простой, которую не покидал до конца. В чинах офицерских Суворов приобрел репутацию отличного кавалерийского офицера, быстрого при рекогносцировке, отважного в битве и хладнокровного в опасности.

Но для Суворова этого было мало: он видел, как быстро шагают любимцы счастья, менее его достойные, но умевшие стать на вид, и он решился обратить на себя внимание, заставить заговорить о себе средством, которое, разумеется, лежало уже в его природе и которое потому употреблено было им с таким успехом; это средство было юродство, которое производит такое сильное впечатление в неразвитых обществах, когда при господстве воображения над мыслящею, поверяющею явления способностию, все странное, выходящее из обычной колеи имеет обаятельную силу, заставляя предполагать что-то высшее, таинственное.

Суворов сделался чудаком; отбросив общепринятые формы приличия, он ничего не делал, как другие люди: говорил отрывисто, какими-то загадочными фразами, употреблял свои особые выражения, кривлялся, делал разные ужимки, ходил припрыгивая. Применяясь к солдатскому быту, он довел до крайности свой спартанский образ жизни: вставая с зарею, бегал по лагерю в рубашке, кричал петухом, обедал в 8 часов утра; в одежде также не соблюдал общей формы.

В обращении с подчиненными Суворов создал себе свою систему: строгий к каждому в исполнении обязанностей служебных, он в то же время не боялся сближаться с солдатами, шутил с ними, забавляя их своими прибаутками. Говоря с подчиненными, требовал от них находчивости и смелости, ответов быстрых и точных; слово «не знаю» было строго запрещено. Вдруг обращался он к солдату или офицеру с каким-нибудь странным, нелепым вопросом, и немедленно же надобно было отвечать ему такою же нелепостью; кто ответил остро, умно – тот молодец, разумник; кто смутился, замнется – тот немогузнайка.

Суворов достиг своей цели: о нем начали говорить; бесчисленные анекдоты о его проделках дошли до императрицы Екатерины; громадная популярность была приобретена им между солдатами, которые видели в Суворове своего и между которыми более, чем в других классах общества, юродство имело обаятельную силу. Во время упомянутых екатерининских войн, в которых Суворов участвовал с таким блеском, он вполне выказал дух своих военных правил: верно рассчитать, где надобно нанести удар, быстрым движением появиться внезапно перед неприятелем, атаковать его смело и решительно – вот простые правила, которые обыкновенно выражал он сам тремя словами: глазомер, быстрота, натиск.

Мы видели, что в конце царствования Екатерины Суворов уже был назначен начальствовать над войском, которое должно было идти на помощь Австрии против французов, но смерть императрицы расстроила дело. Преемник ее объявил, что не будет держаться воинственной политики предшествовавшего царствования, и скоро Суворов подвергся даже сильной опале за медленность в исполнении указов императорских относительно преобразований в войске: он был отставлен и велено ему жить в своей вотчине, в глуши Новгородской губернии, под присмотром полицейского чиновника. Здесь он проводил свое время за книгами, внимательно следил за политическими событиями, играл с деревенскими мальчишками, по праздникам в церкви читал Апостол, пел на клиросе и звонил в колокола.

Отсюда-то он был вызван в начале 1799 г, чтоб принять начальство над соединенною русско-австрийскою армиею. Но Суворов с своими правилами, с своим глазомером, быстротою и натиском вовсе не был таким главнокомандующим, который бы понравился в Австрии, ибо здесь главнокомандующие не могли действовать по своему глазомеру, здесь они должны были исполнять решения придворного военного совета, состоявшиеся заблаговременно в Вене под влиянием первенствующего министра, Тугута, который считал себя знатоком военного дела, вовсе не будучи им. В. Сол.

* * *

ИЗ ПИСЬМА А. В. СУВОРОВА ГРАФУ Е. Г. ЦУКАТО 28 декабря 1794 г. Материалы, принадлежащие к истории моих военных действий, столь тесно соплетены с историей моей жизни, что оригинальный человек или оригинальный воин должны быть между собою нераздельны, чтобы изображение того или другого сохраняло существенный свой вид.

Почитая и любя нелицемерно бога, а в нем и братии моих, человеков, никогда не соблазняясь приманчивым пением сирен роскошной и беспечной жизни, обращался я всегда с драгоценнейшим на земле сокровищем – временем, бережливо и деятельно, в обширном поле и в тихом уединении, которое я везде себе доставлял. Намерения, с великим трудом обдуманные и еще с большим – исполненные, с настойчивостью и часто с крайней скоростью и неупущением непостоянного времени. Все сие, образованное по свойственной мне форме, часто доставляло мне победу над своенравною фортуною. Вот что я могу сказать про себя, оставляя современникам моим и потомству думать и говорить обо мне, что они думать и говорить пожелают. Жизнь столь открытая и известная, какова моя, никогда и никаким биографом искажена быть ни может. Всегда найдутся неложные свидетели истины, а более сего я не требую от того, кто почтет достойным трудиться обо мне, думать и писать. Ясный и понятный слог и обнаженная истина, основанная на совершенном познании образа моих поступков, должны быть единственными правилами для моего биографа.

* * *

ВОЕННОЕ НАСТАВЛЕНИЕ СУВОРОВА К КРЕСТ НИКУ ЕГО, СЫНУ ЗНАМЕНИТОГО КАРАЧАЯ.

Любезный сын мой, Александр!

Как человек военный, вникай в сочинения Вобана, Кегорна, Кураса, Гибнера, будь несколько сведущим в богословии, физике и нравственной философии; внимательно читай Евгения, Тюренна, Комментарии Цезаря, Фридриха II, первые тома Роллепа с продолжением и графа Саксонского; знание языков полезно для знакомства с литературой; танцуй, упражняйся в верховой езде и в фехтовании.

Достоинства военные суть: для солдата отвага, для офицера смелость, для генерала доблесть, руководствуемые началами порядка и дисциплины, управляемые бдительностью и предусмотрительностью.

Будь чистосердечен с друзьями твоими, умерен в своих нуждах и бескорыстен в своих поступках; проявляй пламенную ревность к службе своему государю; люби истинную славу отличай честолюбие от гордости и кичливости; с юных лет приучайся прощать проступки ближнего и никогда не прощай своих собственных; тщательно обучай подчиненных тебе солдат и подавай им пример.

Непрестанное изощрение глазомера сделает тебя великим полководцем. Умей пользоваться местоположением, будь терпеливым в трудах военных; не поддавайся унынию от неудач; предупреждай обстоятельства истинные, сомнительные и ложные; остерегайся неуместной запальчивости.

Храни в памяти имена великих людей и в своих походах и действиях с благоразумием следуй их примеру.

Никогда не презирай своего неприятеля, каков бы он ни был; знай хорошенько его оружие и способы обращения с ним; знай, в чем заключается сила и в чем слабость врага.

Приучайся к неутомимой деятельности; повелевай счастьем, ибо одна минута решает победу; покоряй себе эту минуту с быстротой Цезаря, который столь хорошо умел застигать врасплох своих врагов, даже средь бела дня, обходить их и нападать на них там, где ему было угодно, и тогда, когда угодно; отрезывай у него всякого рода запасы; будь искусным в том, чтобы твои войска никогда не испытывали недостатка в пропитании. Да возвысит тебя бог до геройства знаменитого Карачая!

* * *

Е. Б. ФУКС ИЗ «АНЕКДОТОВ КНЯЗЯ ИТАЛИЙСКОГО, ГРАФА СУВОРОВА-РЫМНИКСКОГО».

Князь Александр Васильевич любил иногда нюхать табак из малой своей золотой табакерки, уверяя, что сие облегчает головную его боль. Иногда, посыпав табаком какой-нибудь душистый цветок, снюхивал с него и с восторгом говорил: «Вот роскошь!» Но курения табака не жаловал. «Может ли быть, – говорил он, – что неблагопристойнее, как когда под нос тебе подставят трубку и окуривают тебя зловонным фимиамом?» Однажды увидел он курящего гусара. Ему хотели было запретить, но он крикнул: «Не трогайте его, он человек с талантом: выкуривает трубку мастерски. Он на войне видит дым батальонного огня». И поскакал от него прочь.

Отличительное в князе было то, что, проказничая, если смею сказать, был он всегда серьезен и никогда не улыбнется, как будто бы все это в порядке вещей. В Праге, например, пустился он в танцы; люди вправо, а он влево, такую затеял кутерьму, суматоху, штурм, что все скакали, прыгали и сами не знали куда. По окончании танцев подбежал он ко мне и с важностью сказал: «Видел ли ты, как я восстановил порядок; забыли курс, шен, шассе». – «Как же! Видел, – отвечал я, – как вы восстановили шассе». И он побежал от меня.

* * *

ТОРЖЕСТВО СУВОРОВА В ИТАЛИИ НАД МОРО И МАКДОНАЛЬДОМ. 3 апреля Суворов приехал к армии в Верону; 17 числа он перешел реку Адду поразивши французов в трехдневном бою на ее берегах; 18-го торжественно вошел в Милан, столицу Цизальпинской республики, покинутую французскими чиновниками и приверженцами Франции. Целуя руку у архиепископа миланского, Суворов говорил ему «Я прислан восстановить древний престол папский и привести народ в послушание монарху его. Помогите мне в святом деле».

Первым распоряжением Суворова в Милане было ниспровержение Цизальпинской республики, что поколебало во всей Италии владычество французов, везде поднимался против них народ; таким образом, в две недели по приезде Суворова к армии положение дел переменилось в Италии. В половине мая был занят Турин; в полтора месяца вся почти Северная Италия была уже очищена от французов, во власти которых здесь оставалась только сильная крепость Мантуа да еще три-четыре крепости; французский генерал Моро должен был отойти за Апеннины и расположился в области Генуэзской, но из Южной Италии шел другой французский полководец, Макдональд. Чтоб не дать ему соединиться с Моро, Суворов поспешил к нему навстречу с необыкновенною быстротою, на реке Тидоне 6 июня вступил в бой, не давши отдохнуть своему войску, и разбил французов. Отброшенный за реку Тидоне, Макдональд отступил к реке Треббии верст на семь назад.

Здесь был кровопролитный двухдневный бой (7 и 8 июня); изнуренные зноем итальянского летнего дня, русские едва могли держаться; генерал Розенберг подъехал к Суворову с тем чтоб посоветовать ему отступление; Суворов лежал в истомлении у большого камня. «Попробуйте сдвинуть этот камень, – отвечал он Розенбергу на его предложение. – Не можете!.. Ну так и русские не могут отступить!» Семидесятилетний старик забыл свою усталость, сел на коня, появлением своим заставил и солдат забыть усталость, и французы были отброшены за реку со страшным для них уроном; ночью Макдональд, найдя невозможным дожидаться нового нападения, начал отступление и тем признал себя окончательно побежденным.

Покончив с Макдональдом, Суворов услыхал о движениях Моро и с такою же быстротою обратился назад против него, но одно его появление заставило Моро отступить без боя. В. Сол.

* * *

АДДА – река в Северной Италии, левый приток р. По, на которой 15–17 (26–28) апреля 1799 г. произошло сражение между русско-австрийской армией под командованием А. В. Суворова и французской армией Ж. В. Моро. Это было первое сражение в победоносном Итальянском походе А. В. Суворова.

10 (21) апреля войска А. В. Суворова (12 тыс. русских, 36,5 тыс. австрийцев) овладели крепостью Брешиа, а 14 (25) апреля вышли к р. Адда. На ее западном берегу сосредоточилась французская армия генерала Б. Л.-Ж. Шредера (28 тыс. человек). На следующий день к войскам прибыл французский генерал Ж. В. Моро и принял командование на себя, но к этому времени русский отряд генерала П. И. Багратиона уже занял город Лекко (на берегу оз. Комо), находящийся на левом фланге французов. Другие русские и австрийские части навели переправы у городов Бривио, Кассано и Лоди. 16 (27) апреля главные силы Суворова, скрытно форсировали Адду и атаковали французов у Сан-Джервазио. Тогда же две австрийские дивизии фельдмаршал-лейтенанта М. Ф. Б. Меласа, разгромив противника у Кассано, вышли в тыл всей французской армии. После этого началось отступление войск Моро. 17 (28) мая были разгромлены отдельные французские отряды, продолжавшие сопротивление у Бривио и Вердерио.

В сражении на р. Адда французы потеряли убитыми и ранеными 2,5 тыс. человек. В плен было взято ок 5 тыс. французских солдат и офицеров. Русско-австрийские войска потеряли убитыми и ранеными ок. 2,5 тыс. человек. Среди взятых союзниками трофеев было 27 французских орудий. В. В.

* * *

Е. Б. ФУКС ИЗ «АНЕКДОТОВ КНЯЗЯ ИТАЛИЙСКОГО, ГРАФА СУВОРОВА-РЫМНИКСКОГО». По прибытии в армию фельдмаршала, узнал он, что французский главнокомандующий Шерер сдал свое начальство генералу Моро и удалился в Париж. «И здесь вижу я, – сказал он, – перст Провидения. Мало славы было бы разбить шарлатана. Лавры, которые похитим у Моро, будут лучше цвести и зеленеть».

* * *

ИТАЛЬЯНСКИЙ ПОХОД СУВОРОВА 1799 г. – военные действия русско-австрийской армии под командованием генерал-фельдмаршала А. В. Суворова против французских войск, занимавших Северную Италию.

В кон. 1798 г. Россия присоединилась ко 2-й антифранцузской коалиции – союзу Великобритании, Австрии, Турции и Королевства обеих Сицилий. Российский император Павел I направил в Швейцарию корпус генерала А М. Римского-Корсакова в составе 27 тыс. чел., а в Северную Италию – корпуса генералов И. И. Германа и А. Г. Розенберга численностью ок 33 тыс. чел. Русские и австрийские войска действовали несогласованно, и это позволило французам занять Швейцарию и почти всю Северную Италию. Пока союзники готовились к походу, в Швейцарии и в Италии началось французское наступление. Австрийскому правительству пришлось просить императора Павла I назначить командующим союзными войсками в Северной Италии А. В. Суворова.

В апреле 1799 г. полководец прибыл в г. Валеджо. Часть своих сил Суворов оставил для блокады крепостей Пескьера и Мантуя, а сам выступил в поход в район города Лекко, где на реке Адда (левом притоке реки По в Северной Италии) на заранее подготовленных позициях сосредоточилась французская армия генерала Ж. В. Моро.

15–17 апреля 1799 г. союзные войска (36,5 тыс. австрийцев, 12 тыс. русских) атаковали французскую армию Моро и нанесли ей поражение, вынудив отступить к г. Комо. После этого успешного начала кампании французы потеряли почти всю Северную Италию. Стремясь вернуть утраченное господство в этом районе, французское командование подготовило план нового наступления. Его должны были начать две армии – армия генерала Ж. Макдональда из Тосканы (главный удар) и армия генерала Ж. Моро из Генуи (вспомогательный удар). Они должны были уничтожить армии А. В. Суворова.

1 июня 1799 г. армия генерала Макдональда разбила австрийские войска у г. Модены, двинулась на Парму и вскоре овладела этой крепостью. Суворов разгадал замысел противника и решил разгромить его по частям. Он выступил навстречу Макдональду и 6–8 июня 1799 г. разбил его войска в сражении на реке Треббия. Выделив часть сил для преследования французов, русский полководец развернул свои войска против армии Моро. Тот спешно отступил к Генуе и соединился с остатками армии Макдональда. Лишь в конце июля 1799 г. французская армия, которую возглавил генерал Б. К. Жубер, начала наступление из р-на Генуи в направлении Алессандрии, где находились русско-австрийские войска. В сражении при Нови 4 августа 1799 г. А В. Суворов разбил эту армию.

Стремясь наилучшим образом использовать плоды своих побед, Суворов хотел перенести военные действия на территорию Южной Франции, однако в августе 1799 г. получил от Павла I приказ выступить в Швейцарский поход, на север через Альпы, чтобы оттуда начать наступление во Францию. Великобритания и Австрия, союзники России, решили удалить из Италии войска Суворова, чтобы не допустить усиления влияния России в этом регионе. В. В.

* * *

НЕПРИЯТНОСТИ СУВОРОВА ОТ АВСТРИЙСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА. От императора Павла Суворов получал награды и рескрипты в самых лестных выражениях; государь писал, что он изъявляет признательность к великим делам своего подданного, которыми прославляется его царствование. Знаменитый соперник Суворова Моро признавал действия последнего в Италии образцовыми, но недовольны были Тугут и придворный военный совет в Вене. Тотчас после победы на Треббии победитель был огорчен рескриптом императора Франца, который просил Суворова совершенно отказаться от всех предприятий дальних и неверных и о всяком важном предположении своем или действии предварительно доводить до его сведения. Военный придворный совет, с одной стороны, давал Суворову непрошеные уроки в том, что тот сам очень хорошо знал и исполнял, с другой – мешал ему в самых важных распоряжениях: так, фельдмаршал хотел усилить себя пьемонтским войском и приглашал пьемонтцев собираться под свои национальные знамена и сражаться за свободу отечества и законное национальное правительство, но австрийцы никак не хотели согласиться на это и требовали, чтоб пьемонтцы поступали в австрийские полки, на что те никак не соглашались.

Австрийцы приписывали успехи Суворова одному слепому счастью, порицали его действия, находя их противными правилам военного искусства. Зато и Суворов не щадил австрийских генералов. «Служба их, – писал он, – в титлах, амбиции или эгоизме, вредном обществу. Везде гофкригсрат, неискоренимая привычка битым быть… Его римско-императорское величество желает, чтоб, ежели мне завтра баталию давать, я бы отнесся прежде в Вену. Военные обстоятельства мгновенно переменяются, для них нет никогда верного плана. Фортуна летит как молния: не схвати за волосы – уже она не возвратится».

Австрийцы все хлопотали о сдаче Мантуи; наконец и эта сильная крепость, оплот Северной Италии, сдалась 17 июля; император Павел возвел Суворова в княжеское достоинство с проименованием Италийского.

* * *

ДЕЙСТВИЯ РУССКИХ В ЮЖНОЙ ИТАЛИИ. Между тем русские с успехом действовали и с другого конца в Италии. Французы недолго пожили спокойно в Неаполе, или Парфенопейской республике. Республика-мать наложила на республику-дочь такую тяжелую контрибуцию, что народ восстал во имя прежнего правительства, все злоупотребления которого забылись при новых бедствиях и несправедливостях. Тогда король Фердинанд прислал для восставших предводителя из Сицилии кардинала Руффо, который был известен больше как солдат, чем как духовное лицо. Лишь только Руффо явился в Калабрию, как тысячи народа начали стекаться к нему, и он образовал ополчение, которое назвал ратью св. Веры, но эта рать св. Веры наполнялась всяким сбродом, беглыми солдатами, преступниками, и потому успех ее везде сопровождался грабежом, насилиями, буйством и развратом.

Между тем адмирал Ушаков отрядил небольшую эскадру, которая, плывя около берегов, приводила приморские неаполитанские города в повиновение королю Фердинанду; русский капитан-лейтенант Белле высадился на берег с 390 человек войска и с этою горстью успел утвердиться в самой середине неаполитанских владений; Руффо соединился с Белле, и русские офицеры по просьбе кардинала обучали его нестройные толпы; наконец союзники решились идти к столице.

2 июня ночью русские пробились в Неаполь; узнав об этом, лаццарони (презрительное обозначение низшего класса в Неаполе. – Ред.) бросились на республиканские войска с криком: «Да здравствует король!»

Толпы Руффо с яростью ворвались в город; всю ночь продолжались убийства, грабежи и насилия. Однако республиканцы сопротивлялись еще два дня, и только к вечеру 4-го числа роялистам удалось овладеть всем городом. Убийства безоружных, пожары и грабежи продолжались; только с помощью русских кардинал Руффо успел наконец восстановить спокойствие в городе, когда уже более 2000 домов было разорено, когда улицы были завалены трупами и облиты кровью.

* * *

ПОБЕДА СУВОРОВА ПРИ НОВИ И ПОХОД ЕГО В ШВЕЙЦАРИЮ. 15 августа Белле донес Суворову, что неаполитанское владение освобождено от республиканцев.

В это время фельдмаршал уже успел одержать новую блистательную и последнюю свою победу. Французское правительство вместо Моро назначило Жубера главнокомандующим французскими войсками, сосредоточенными в Генуэзской области. Жубер поскакал в армию прямо от венца и, прощаясь с молодою женою, сказал ей: «Ты меня увидишь мертвым или победителем». Жубер расположил свое войско на последних скатах Апеннин, подле городка Нови; Суворов напал на него здесь 4 августа, и французский главнокомандующий был убит в самом начале дела; Моро принял начальство, но не мог спасти своей армии от поражения; победители взяли у него почти всю артиллерию и до 4500 пленных.

Но в то самое время как Суворов торжествовал над французами в Италии, те под начальством Массены торжествовали над австрийцами в Швейцарии, а между тем союзные дворы составили новый план ведения войны, по которому в Италии должны были оставаться одни австрийские войска, а Суворов должен был двинуться в Швейцарию и соединиться там с русским корпусом, находившимся под начальством генерала Римского-Корсакова; австрийские же войска, находившиеся под начальством эрцгерцога Карла, по мере вступления русских в Швейцарию должны были выходить постепенно из этой страны.

Но эрцгерцог Карл, не дожидаясь Суворова, поспешил вывести свои войска из Швейцарии, тогда как Римский-Корсаков с 24 000 войска даже и при содействии 20 000 австрийцев, еще остававшихся в Швейцарии, не мог держаться против 70 000 французов; эрцгерцог хотел и эти 20 000 вывести из Швейцарии, как только вступит туда Суворов, а Суворов мог привести с собою только 20 000 русских. В конце августа он приблизился уже к Швейцарии быстрыми переходами.

Не имея точных сведений ни о силах неприятельских, ни о местности нового театра войны, положившись во всем на бывших при нем австрийских офицеров генерального штаба, знакомых с местностью, Суворов выбрал путь через С-Готард, в ненастную погоду (10–13 сентября), при сильном сопротивлении неприятеля. Русские взобрались на С.-Готард с неимоверным усилием, то подсаживая друг друга, то упираясь штыками. Но, взобравшись на гору, надобно было спускаться с нее: при помощи густого тумана русские скатились на французов и обратили их в бегство, но переход чрез Готард стоил Суворову 2000 человек.

Препятствия и опасности только начинались: надобно было пройти сквозь узкое и низкое отверстие, пробитое в утесах, загораживающих дорогу на правом берегу реки Рейсы, надобно было перейти знаменитый Чертов мост, арку, перекинутую с утеса на утес на высоте 75 футов над бездною, и каждый шаг при этом должно было покупать кровию.

Преодолевая на каждом шагу страшные преграды природные, встречая везде упорное сопротивление от неприятеля, Суворов достиг Альторфа. Но куда идти далее? Дорога, по которой шли до сих пор русские, прекращалась у Люцернского озера; впереди тропинки, в позднее время года доступные только для смелых охотников, привыкших с малолетства карабкаться по громадным утесам и пустынным ледникам. Но Суворов во что бы то ни стало хочет идти к Швицу, где условился соединиться с Корсаковым, и для этого избирает самую трудную тропинку к Муттенской долине: погруженные в сырую мглу солдаты лезут ощупью, не видя ничего ни снизу ни сверху; обувь у них избилась, сваливается с ног; сухарные мешки совсем опустели, так что нечем подкрепить истощенные силы.

Наконец Суворов достигает Муттенской долины, хочет идти далее к Швицу но тут получает страшные вести: Корсаков потерпел совершенное поражение при Цюрихе и с огромною потерею отступил к Шафгаузену а победитель его, Массена, собирает армию к Швицу, чтоб запереть русским выход из Муттенской долины. Массена был твердо уверен, что Суворов со своим 18-тысячным отрядом, окруженный со всех сторон неприятелем, превосходным несравненно в силах, принужден будет положить оружие; выезжая из Цюриха, французский главнокомандующий обещал пленным русским офицерам привести к ним через несколько дней Суворова и великого князя Константина Павловича, находившегося при войске.

Суворов хорошо понимал весь ужас своего положения: на военном совете, собранном 18 сентября, он объявил, что со времен Прута русские войска никогда не были в таком безвыходном положении. «Мы среди гор, – говорил он, – окружены неприятелем, превосходным в силах: что предпринять нам? Идти назад постыдно: никогда еще не отступал я. Идти вперед к Швицу – невозможно: у Массены больше 60 000, у нас нет и двадцати; к тому же мы без провианта, без артиллерии… Помощи ждать не от кого… мы на краю гибели! Одна надежда на всемогущего Бога да на храбрость и самоотвержение моих войск! Мы русские! С нами Бог! Спасите честь России и государя! Спасите сына нашего императора!» С этими словами старик бросился к ногам великого князя и облился слезами. Из толпы генералов первый послышался голос Дерфельдена, который ручался за храбрость и самоотвержение войска, готового безропотно идти всюду, куда поведет великий полководец. На совете принято мнение великого князя идти к Гларису и, если неприятель преградит дорогу, пробиться силою. Решение было исполнено. Французы, имея двойной перевес в силах, вместо того чтоб совершенно истребить и забрать всю армию Суворова, как надеялись, сами потерпели совершенное поражение от корпуса генерала Розенберга в Муттенской долине, в то время как Суворов пробивал себе дорогу чрез долину Кленталь к Гларису. 23 сентября у Глариса собралось все, что оставалось от армии Суворова: изнуренные беспримерным походом, продолжительным голодом, ежедневным боем, оборванные, босые войска были без патронов, почти без артиллерии; большая часть обоза погибла, не было на чем везти раненых. 26 сентября русские вышли из гор, и страшный поход швейцарский кончился. В. Сол.

* * *

НОВИ – город в Северной Италии, в окрестностях которого 15 августа 1799 г. произошло сражение русско-австрийской армии под командованием генерал-фельдмаршала А. В. Суворова и французской армии ген. Б. К. Жубера.

Получив подкрепление и оправившись от поражения на реке Адда французская армия, блокированная в районе Генуи, попыталась перейти в наступление на г. Алессандрия. 12 августа 1799 г. навстречу противнику выдвинулись русские войска под командованием генерала П. И. Багратиона, чтобы выманить французов на равнину. К этому времени русско-австрийские войска (65 тыс. человек) намеренно оставили Нови, к которому должны были выйти войска Жубера (38 тыс. человек). Спустившись с Генуэзских гор, французский генерал увидел сосредотачивающиеся на равнине русские и австрийские войска. Части Жубера заняли господствующие высоты с крутыми спусками, которые было трудно атаковать, и генерал решил принять сражение, навязанное ему А. В. Суворовым. Генерал Жубер был убит в самом начале сражения, его заменил генерал Ж. Моро.

А. В. Суворов создал угрозу обхода обоих флангов французской позиции и вынудил генерала Ж. Моро поспешно отвести свои части к Генуе.

В ходе этого сражения французы потеряли убитыми и ранеными ок 13 тыс. человек. Русские и австрийские войска – 8 тыс. человек. В. В.

* * *

ШВЕЙЦАРСКИЙ ПОХОД СУВОРОВА 1799 г. – переход русских войск под командованием А. В. Суворова через Альпы в Швейцарию во время войны Великобритании, Австрии, России, Турции и др. стран против Франции.

Русские войска под командованием А. В. Суворова совершили переход через Альпы и, оказавшись в окружении, сумели прорваться в Австрию и спасти свою армию от поражения.

В середине августа 1799 г. командующий русско-австрийскими войсками в Италии генерал-фельдмаршал А. В. Суворов получил предписание австрийского императора Франца II, подтвержденное российским императором Павлом I, о переброске русской армии из Северной Италии в Швейцарию. Там она должна была соединиться с русским корпусом генерала А. М. Римского-Корсакова и французским эмигрантским корпусом принца Л. Ж. Конде и начать вторжение на территорию Франции. Таким образом англичане и австрийцы хотели избавиться от присутствия русских войск в Италии и утвердить там свое господство.

31 августа 1799 г. войска Суворова (21,5 тыс. человек, в т. ч. 4,5 тыс. австрийцев) выступили в Швейцарский поход. Суворов решил идти на соединение с корпусом Римского-Корсакова двумя колоннами кратчайшим путем через труднодоступный перевал Сен-Готард, по которому шла дорога на Швиц. 13 сентября 1799 г. русские войска под командованием генерала П. И. Багратиона овладели перевалом Сен-Готард, а на следующий день, 14 сентября, войска А. В. Суворова с боем преодолели горную реку Рейс через единственный ведущий через нее Чертов мост.

В тот же день в окрестностях Цюриха состоялось сражение между русским корпусом генерала А. М. Римского-Корсакова (24 тыс. человек) и французской армией генерала А. Массена (84 тыс. человек). Потеряв до 15 тыс. человек, Римский-Корсаков приказал своим войскам отступать за р. Рейн. Город Швиц был занят французами, и войска А. В. Суворова, спустившись с гор в долину, оказались в окружении без продовольствия и с небольшим запасом боеприпасов. На военном совете было решено прорываться к австрийской границе через перевал Прагель. Передовые отряды П. И. Багратиона с боями пробились через перевал и вышли к городу Гларус, а в конце сентября, совершив труднейший переход через перевал Паникс, вышли к австрийской границе. Знаменитый Швейцарский поход закончился. За время этого беспримерного горного перехода армия А. В. Суворова потеряла 4 тыс. человек убитыми и ранеными, войска противника – 16 тыс. человек.

За Швейцарский поход А. В. Суворову было присвоено звание генералиссимуса. Это был последний поход полководца. В. В.

Приказ Суворова по Финляндскому корпусу о мерах по сохранению здоровья солдат Правила

1-е). Разуваться, раздеваться.

2-е). Одежду, обувь просушивать; оные довольно были б просторны и вычинены.

3-е). Потному не садиться за кашу; особливо не ложиться отдыхать, а прежде разгуляться и просохнуть.

4-е). Отдыхать на сухом месте.

5-е). Рубах и портяного довольно.

6-е). Во всем крайняя чистота.

7-е). Кто не поспел за кашу, тому хлеб.

8-е). Как скоро варево поспело, ту же минуту в пищу; ленивого гнать.

9-е). Ленивого лежачку палкой, особливо его урядника.

10-е). Слабого лежачку – хлыстом.

11-е). На лихорадку, понос и горячку – голод, на цынгу – табак. Кто чистит желудок рвотным, слабительным, проносным, тому день – голод.

12-е). Солдатское слабительное – ревень и корень конского щавелю то же.

13-е). Непрестанное движение на досуге, марш, скорый заряд, повороты, атака.

14-е). Кто не блюдет своего здоровья, тому палки, морским – линёк, с начальников строже.

15-е). На голову от росы колпак, на холодную ночь плащ.

16-е). Для чистоты ж баня, купанье, умыванье, ногти стричь, волосы чесать.

17-е). Крайняя чистота ружья, мундира, амуниции; стрелять в мишень.

18-е). Для здоровья основательные наблюдения три: питье, пища, воздух.

19-е). Предосторожности по климату: капуста, хрен, табак, летние травы; ягоды же в свое время, спелые, в умеренности, кому здоровы.

20-е). Медицинские чины, от вышнего до нижнего, имеют право каждый мне доносить на неберегущих солдатское здоровье разного звания начальников, кои его наставлениям послушны не будут, и в таком случае тот за нерадение подвергнется моему взысканию.

* * *

РАЗРЫВ РОССИИ С АВСТРИЕЮ И АНГЛИЕЮ. Выведши войско из Швейцарии, Суворов расположил его в Баварии между реками Иллером и Лехом; он еще не считал войну оконченною и готовился к новому походу, но император Павел, приписывая поражение Корсакова преждевременному выступлению австрийских войск из Швейцарии, написал императору Францу, что, недовольный двуличным и коварным поведением австрийского министерства, он разрывает союз; к Суворову государь написал: «Вы должны были спасать царей; теперь спасите русских воинов и честь вашего государя».

Разрыв между Россиею и Австриею сильно встревожил лондонский кабинет: английским послам в Петербурге и Вене предписано было всеми силами содействовать примирению обоих императоров. Гнев императора Павла на венский двор был обезоружен видимым раскаянием, с которым император Франц принял известие о разрыве союза; Павел готов был забыть все неприятности и возобновить переговоры о будущей кампании, но под двумя условиями: чтоб Тугут был сменен и чтоб Австрия отказалась от своих властолюбивых замыслов насчет Италии.

Но понятно, что Тугут употребил все усилия, чтоб помешать возобновлению союза, который надобно было купить такою дорогою для него ценою; когда Суворов, переведши свои войска из Баварии в Богемию, написал императору Францу, что по первому мановению русское войско готово опять выступить в поход и он сам – пролить последнюю каплю крови для общего дела, то австрийское правительство дало знать, что продолжительное пребывание русской армии в его владениях будет слишком обременительно для края, а в конце года в Петербурге узнали об оскорблении, нанесенном австрийцами русскому флагу. Соединенные русские, австрийские и турецкие войска осаждали итальянскую крепость Анкону, находившуюся еще во власти французов; начальник австрийского отряда тайком от русского заключил с французским комендантом договор о сдаче крепости, запретил пускать в нее русских и турок и приказал силою спустить русский и турецкий флаги и поднять один австрийский.

В начале 1800 года Суворов вывел свои войска из Богемии и, простившись с ними в Кракове, отправился в Петербург, где и умер 6 мая.

Порвался союз и с Англиею. Еще в июне 1799-го между этою державою и Россиею заключен был договор, по которому император Павел обязался выставить войско и эскадру; Англия обязалась перевезти русские полки из Ревеля в Англию, присоединить к ним свое войско и взять на себя все издержки экспедиции, целью которой назначалась Голландия, или так названная французами Батавская республика. Русские войска были под начальством генерала Германа, английские – под начальством герцога Йоркского, который был главнокомандующим всеми союзными силами. Эта экспедиция не имела успеха: в сентябре союзники были разбиты в первом сражении при Бергене, взяли верх во втором; но успех не доставлял никаких существенных выгод: ни войска батавские, ни большинство народа не восставали против французов, которые держались очень упорно; потеряв людей много, нуждаясь во всем необходимом, союзники принуждены были покинуть Голландию и возвратиться в Англию (в ноябре). Здесь русские были приняты не очень дружественно: их поместили на островах Джерсее и Гернсее; они терпели крайний недостаток в самых необходимых предметах, целую зиму оставались без одежды и обуви. Зависть англичан к русским обнаружилась во многих случаях: так, они старались подорвать русское влияние на Ионических островах.

Таким образом, отношения между прежними союзниками становились все более и более неприязненными, и в половине апреля 1800 года император Павел отозвал окончательно своих послов из Вены и Лондона.

* * *

МИР С ФРАНЦИЕЮ И ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ВОЙНЕ С АНГЛИЕЮ. Между тем во Франции возвратившийся из Египта Бонапарт уничтожил директорию и провозглашен был первым консулом. Летом 1800 г. он одною победою при Маренго вырвал из рук австрийцев весь край, завоеванный Суворовым в прошлом году. В то же время Россия сблизилась с Пруссиею в видах действовать против Австрии, между обеими державами заключен был договор с обязательством помогать друг другу войском. Относительно Англии император Павел предложил Пруссии, Швеции и Дании возобновить вооруженный нейтралитет, потому что англичане насильничали на морях, объявив в блокаде все берега Франции, Испании и других союзных с Франциею земель; предложение было принято.

Враждебные отношения к прежним союзникам необходимо вели к сближению с прежним врагом. Еще с первых месяцев 1800 г. начались сношения императора Павла с Бонапартом посредством берлинского двора. В июле первый консул дал знать, что, желая сделать угодное императору Павлу, освобождает без всякого размена всех русских пленных, находившихся во Франции; мало того, он не хотел иначе отпустить пленных, которых число простиралось до 6800 человек, как одев их совершенно заново, снабдив полным вооружением и всеми военными принадлежностями. Вследствие этого русское правительство вошло в прямые сношения с французским, причем император Павел дал такой наказ послу своему в Берлине барону Крюднеру «В особенности поручаю вам соблюдать полную искренность во всех сношениях ваших как с прусским министерством, так и с французскими уполномоченными; объявляйте им прямо и просто мои повеления. Правдивость, бескорыстие и сила могут говорить громко и без изворотов».

Основные статьи мирного договора между Россиею и Франциею были следующие: неприкосновенность владений короля неаполитанского и герцога виртембергского, восстановление короля сардинского (с оставлением, однако, Савойи за Франциею), вознаграждение курфюрста баварского, также и других германских владетелей за области их на левой стороне Рейна (отшедшие к Франции) посредством секуляризации духовных германских владений по общему соглашению России, Франции и Пруссии. Кончилась одна война, начиналась другая – с Англиею. Снова снаряжались эскадры, только что возвратившиеся из похода; к западной границе империи стягивались войска. Атаман Донского войска получил приказание собрать своих казаков с артиллериею и выступить к Оренбургу откуда двинуться потом чрез Хиву и Бухару на реки Инд и Ганг. Цель экспедиции состояла в том, чтобы разорить торговые заведения англичан в Ост-Индии, освободить из-под их власти туземных владетелей и завести в том крае ближайшие связи с Россиею.

Но среди этих приготовлений смерть застигла императора 11 марта 1801 года.<…> В. Сол.

* * *

ИНДИЙСКИЙ ПЛАН – план завоевания Индии, выдвинутый российским императором Павлом I в 1800 г.

Индийский план появился в результате крайнего обострения российско-британских отношений на рубеже 18–19 вв. Павел I был оскорблен тем, что Англия пренебрегла интересами России, что проявилось во время войны против Франции в 1799 г. Россия вышла из антифранцузской коалиции и предложила союзнические отношения Наполеону Бонапарту, тогда первому консулу Французской республики. Он тут же откликнулся на дипломатическую инициативу российского императора. В результате в 1800 г. оформился русско-французский союз, направленный против Англии. Одной из составных частей совместных действий и стал индийский план Павла I. Его должны были осуществить русская и французская армии. Предполагалось, что русские войска пойдут в Индию через Среднюю Азию, а французские – от берегов Персидского залива. В Индии обе армии соединятся и совместными силами свергнут владычество англичан.

12 января 1801 г. Павел отдал приказ атаману Донского казачьего войска генералу М. И. Платову о начале похода в Индию. 20 тыс. казаков отправились в путь. Однако вскоре Платов получил приказ вернуться, т. к. Павел I был убит в результате заговора.

Вступивший на престол император Александр I придерживался иной внешнеполитической линии и не желал войны с Англией. И. В.

* * *

ИЗ «ЗАПИСОК» Н. А. САБЛУКОВА Многим современникам императора Павла его иностранная политика казалась такой же странной и непредсказуемо алогичной, как и его обращение с подданными… Отчасти они были правы, ибо смотрели на дело со своей точки зрения, несовместимой с точкой зрения императора. Логично, например, что разрыв отношений с Англией был сильным опустошением для иных, получавших от английского правительства субсидии за помощь в организации некоторых торговых дел…

Внутренняя политика Павла I

Вдали от государственных дел, в уединении Гатчины, Павел Петрович создал своеобразную политическую программу, придя к власти, он попытался ее реализовать. Он не собирался что-либо кардинально изменять, но считал, что надо навести порядок в управлении Россией. К концу 18 в. финансы страны были совершенно расстроены, продолжалась эмиссия рубля. Казнокрадство и взяточничество достигли небывалых размеров. «Никогда еще преступления не были так наглы, как ныне, – писал Ростопчин графу С. Р. Воронцову, – Безнаказанность и дерзость дошли до крайнего предела. Один Рибас ворует более 500 тысяч рублей в год». В отличие от Екатерины, Павел считал, что доходы государства принадлежат государству. Сам он отличался умеренностью и бережливостью, того же требовал от других. Император приказал переплавить на монеты часть серебряных сервизов Зимнего дворца, часть бумажных ассигнаций была уничтожена для сокращения государственного долга. Был учрежден Заемный банк и издан «банкротский устав».

Требовательность императора была оправданной. И военные, и штатские к службе относились спустя рукава. Только в Сенате скопилось около 12 тысяч дел. Павел потребовал добросовестного отношения к своим обязанностям каждого. А Т. Болотов в своей книге «Памятник претекших времян» рассказывает, что как-то император увидел офицера без шпаги, а сзади денщика, несущего шпагу и шубу. Павел подошел к солдату и спросил, чью шпагу он несет. Тот ответил: «Офицера, что идет впереди». «Офицера! Так что, ему трудно носить свою шпагу? Так надень ее на себя, а ему отдай свой штык!» В один миг солдат стал офицером, а офицер был разжалован. Это произвело громадное впечатление на солдат и офицеров.

Павел искренне хотел блага для всех. Он попытался облегчить положение крестьян, сократив барщину до трех дней в неделю. Он освободил заключенных в Тайной канцелярии Новикова, Радищева, прекращены были следственные дела нижних чинов, даже на участников переворота 1762 г. гонений не было. В феврале 1797 г. в Россию приехал польский король. В связи с его приездом Павел повелел освободить всех поляков, заключенных за защиту своего отечества.

У своего дворца император приказал повесить ящик для жалоб и прошений, куда мог опустить письмо каждый. Он сам разбирал эти письма, а ответы печатались в газете. Таким путем вскрывались крупные злоупотребления. Это, правда, увеличило число доносов и пасквилей на самого императора.

Будучи человеком религиозным, Павел отличался веротерпимостью. В его правление с облегчением вздохнули старообрядцы. Он впервые ввел награждения для церковных деятелей.

Павел заботился и об образовании: был основан университет в Дерпте, открыты Медико-хирургическая академия, новые школы и училища.

Но благие начинания Павла далеко не всегда приводили к улучшению дел. Его указ о трехдневной барщине закабалил крестьян Малороссии, где до этого барщины не было вообще. Попытка не допустить в России распространения революционных идей, окончилась запретом учебы за границей, жесткой цензурой. Павел I попытался регламентировать все стороны жизни страны, каждый день выходили все новые указы и постановления, число которых за время его правления превысило две тысячи.

ВНУТРЕННЯЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ИМПЕРАТОРА ПАВЛА. Самым важным постановлением императора Павла было учреждение об императорской фамилии, определение порядка преемства престола и отношений между членами императорской фамилии (5 апреля 1797 г.). Касательно сословий: в 1797 г. велено наказывать дворян, гильдейских граждан, священников и дьяконов телесно за уголовные преступления; указ говорит: «Как скоро снято дворянство, то уже и привилегия до него не касается».

Относительно духовенства император Павел выразил желание, «чтоб более священство имело образ и состояние важности сана своего соответственные». Для этого в консисториях велено быть по крайней мере половине из белого священства; также установлены для него знаки отличия; в селах церковные земли велено обрабатывать прихожанам. По всем епархиям позволено было старообрядцам устраивать церкви и снабжать их священниками, рукоположенными от православных архиереев. В этом деле особенное участие принимал знаменитый своими талантами и просвещением московский митрополит Платон.

Касательно сельского народонаселения: в декабре 1796 г. велено было прекратить самовольный переход поселян с места на место в новороссийских губерниях, куда переманивалось много крестьян из внутренних губерний. В 1797 г. в некоторых губерниях взволновались крестьяне по ложным слухам о свободе. В том же году запрещено продавать дворовых людей и крестьян без земли с молотка.

Касательно просвещения: учреждены духовные академии в Петербурге и Казани (1797 г.). В 1798 г. император «по причине возникших в иностранных училищах зловредных правил отправление туда молодых людей соизволил воспретить, но, чтоб не ограничить этим способов к образованию, позволено было рыцарству курляндскому эстляндскому и лифляндскому избрать приличнейшее для учреждения университета место и устроить оный». Вследствие этого в 1799 г. основан Дерптский университет.

Вообще для всех выезд за границу был запрещен. В 1797 г. частные типографии были закрыты и установлена цензура в обеих столицах, в Риге, Одессе и при таможне Радзивилловской; в каждом из этих мест было по три цензора – духовный, гражданский и ученый; пропускались только такие книги, в которых не было ничего закону Божию, правилам государственным и благонравию противного.

В 1800 г. запрещен был совершенно ввоз книг и музыкальных нот из-за границы; позволено привозить только книги на тунгусском языке, нужные для богослужения бурятам. В. Сол.

ДОКУМЕНТЫ ЭПОХИ

Манифест 1797 г.

БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ

МЫ ПАВЕЛ ПЕРВЫЙ

Император и Самодержец

ВСЕРОССИЙСКИЙ,

и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляем всем НАШИМ верным подданным.

Закон Божий в десятословии НАМ преподанный научает НАС седмый день посвящать ему; почему в день настоящий торжеством веры Христианской прославленный, и в который МЫ удостоилися восприять священное мира помазание и Царское на Прародительском Престоле НАШЕМ венчание, почитаем долгом НАШИМ пред Творцом и всех благ подателем подтвердить во всей Империи НАШЕЙ о точном и непременном сего закона исполнении, повелевая всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам, тем более что для сельских издельев остающиеся в неделе шесть дней по равному числу оных в обще разделяемыя, как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков следующих, при добром распоряжении достаточны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям. Дан в Москве в день Святыя Пасхи 5-е Апреля 1797 года.

ПАВЕЛ

Из приказов и резолюций императора Павла 1799 и 1800 гг.

Марта 19-го (1800 г.). По следственному делу о генерале от инфантерии Штрандмане и прикосновенных к оному по сентенции военнаго суда, последовала высочайшая конфирмация: «а дело вздорное, и Штрандман и Юргенц уже не в службе».

Марта 23-го. Е. и. в. усматривает по присылаемым в гвардию из полков людям, что во многих полках оные имеют позитуру более сходную для кулашнаго боя, нежели приличную для солдата, что и сегодня было особенно замечено с людьми из полку ген. – маиора Хитрово, которые были так задерганы, что от них добиться слова нельзя было, что и дается к замечанию всей армии.

Апреля 29-го. Е. и. в. делает выговор свите своей по квартирмейстерской части за ветренность и неведение дорог своего государства.

Мая 12-го. Гарнизоннаго князя Гика полку штабс-капитан Кирпичников, по сентенции военнаго суда, лишается чинов и дворянства и написывается вечно в рядовые, с прогнанием шпицрутеном сквозь 1000 человек.

Июня 11-го. Драгунскаго Обрезкова полку подпоручик Викторов, за посылку из вверенной ему команды трех человек драгун – красть у обывателей баранов и муки, кои, не смея ослушаться, исполнили его желание, а он разделил с ними украденную муку по представлению шефа, исключается из службы, с лишением чинов и дворянства, и отсылается, как вор, к гражданскому суду.

Рескрипт императора Павла действительному тайному советнику Нагелю 1800 года

13-го июня 1800 г. С-Петербург

Господин Действительный Тайный Советник и Лифляндский и Эстляндский гражданский губернатор Нагель. Вследствие рапорта вашего, от 24-го июня о жалобе, прежде и ныне приносимой от крестьян на помещицу их мызы Перраффер графиню де-ла-Гарди, благоразумие требует запретить ей чинить крестьянам ея притеснения, налагая на них изнурительныя работы и прочия тягости, то потому повелеваю вам объявить ей в том мою волю, и если после этого она не переменит своих поступков, то оную мызу взять в казенное ведомство и, отобрав всех бежавших от кого следует, причислить всех их в ведомство же казенное и теперь же повестить всем помещикам, что если они что свыше вакенбуха требовать и налагать станут, то с имением всех их поступлено будет таким же образом. Пребываю к вам благосклонный.

«РУССКАЯ СТАРИНА». Новости, объявления и распоряжения правительства

1797 г.

Январь. 9. Новости, что наместничества не будут, а будут губернии, и Уфимская губерния переводится в Оренбург. Подать провиантом сложена, а вместо того по 15 коп. собирать велено деньгами. 12. Партикулярно прислан экземпляр о коронации, которая будет в Апреле месяце. 16. Стало известно, что Российские законы будут состоять из трех токмо книг. 19. Получены вновь изданные Сенатом штаты, по коим прибавлено два департамента (?). Губернский прокурор получил ордер, чтоб в присутственных местах не писать высокопарных слов. 20. Известно стало, что помер генерал-фельдмаршал Румянцев. 23. Новости те, что наместничество здешнее будет существовать до 1-го Мая 1797 года. О Вятском происшествии (?) дело решено, и 95 человек велено, отреша, никуда не определять; a 13, лиша чинов, послать на поселение; 15 послать велено в ссылку. 27. Новости: из гвардии прапорщиков в «штатскую» службу велено выпускать в губернские секретари, а сержантов – в губернские регистраторы.

Февраль. 2. Получены указы, чтоб заштатных церковников поперстать в военную службу. Малолетним по совершеннолетии дано два года просить по делам об апелляции. По духовенству был благодарственный молебен, что они избавлены от телесного наказания. 15. Получен указ о новых деньгах, у коих на одной стороне надпись: «Не нам, не нам, но имени Твоему?» 16. Получен штат Оренбургской губернии, на которую положено суммы 70,700 рублей. 22. Получен указ о выдрании из указной книги 762 года с 13 по 21 листов.

1798 г.

5-го января. По высшему повелению тайн. сов. Трощинский объявляет подполковнику Денисову, просившему 7 тысяч десятин земли, что он к таковому награждению никакого права не имеет. Выключенному из службы капитану Тернеру, просившему об определении его паки в оную, что поведение его, по коему он из службы исключен, недостойно уважения. Войсковому товарищу Яновскому, просившему о пожаловании пропитания, – что он в службе никаких отличностей не оказал, за которые бы достоин был просимого награждения. Гарнизонного Сандберга полку рядовым Замахаеву и Томилину, которые, будучи из церковников, просили освобождения от воинской службы, – что таковые просьбы их призваны вздорными. Выключенному из службы капитану Ушакову, просившему о пропитании, – что оного, подобным ему, не дается. Коллежскому секретарю Алтарнацкому который просил об определении его в малороссийской губернии при нижних земских судах комиссаром или заседателем, а если там нет места, то о назначении ему какой-либо должности в казенных имениях с дачею ему земли и крестьян, – что он многого просит, а ничего не заслуживаете Состоящему в Белицком поветовом суде регентом губернскому регистратору Серафиновичу просившему о награждении его следующим чином, – что награждение чинами не выпрашивается, а дается по заслугам и представлениям от начальства. (№ 2).

2-го апреля. Е. И. Вел-во высочайше изъявить соизволил монаршее свое благоволение штаб, обер– и унтер-офицерам, находящимся в собственном Е. Вел-ва депо под начальством вице-адмирала Кушелева за сочинение карт, и в знак оного всемилостивейше пожаловал инженер-полковнику Опперману перстень бриллиантовый; на прочих же обер– и унтер-офицеров 1,000 червонных. (№ 27).

1799 г.

25-го октября. Из Шафгаузена от 30-го сентября. Суворов, прогнавший все французские корпуса, которые хотели ему противиться, зашел гораздо в тыл Массен (№ 85).

– Видя с сердечным наслаждением, яко государь и отец, каковые подвиги храбрости и примерного мужества во все продолжение нынешней кампании против врагов царств и веры оказал любезнейший сын наш, е. и. в. великий князь Константин Павлович, во мзду и вящшее отличие жалуем мы ему титул цесаревича. (Манифест 28 октября).

Рескрипт князю Суворову от 29 октября: «Побеждая повсюду врагов отечества, не доставало вам еще одного рода славы – преодолеть и самую природу. Но вы и над нею одержали ныне верх. Поразив еще раз злодеев веры, попрали вместе с ними козни сообщников их, злобою и завистью против вас вооруженных. Ныне награждаю вас по мери признательности моей, и ставя на вышний степень чести и геройству предоставленной, уверен, что возвожу на оный знаменитейшего полководца сего я и других веков».

Е. и. в. всемилостивейше пожаловал всем нижним чинам войск под начальством генералиссимуса князя италийского графа Суворова-Римникского по 2 рубля на человека за неустрашимую храбрость, оказанную ими в неоднократных сражениях против неприятеля.

Декабрь. 2. Новости слышны стали до сего еще в Российском государстве небывалые, а именно: Санкт-Петербургскому и Московскому архиереям пожалованы Андреевские ленты, а Казанскому и Тобольскому – Александровские; гвардия сравнена с артиллериею, т. е. одним только чином преимущественнее армейских. 8-го. Получен, указ об отмене рекрутского набору. 16. Получен указ, чтоб здешнему генерал-губернатору быть военным губернатором в Чернигове. 22. Ген-губернатор выехал (из Уфы). 25. Прошел слух, что в Казани украдено 23 человека (sic), a куда неизвестно.

Выписка из высочайших приказов, касательно наблюдения по части полиции

1798 г.

Генваря 7-го. Запрещается всем чинам впредь без маскараднаго платья ездить в маскарад, а ежели впредь кто случится в собственном кафтане или мундире, без маскараднаго платья, таковых брать под караул.

Генваря 20-го, Воспрещается всем ношение фраков, позволяется иметь немецкое платье с одним стоящим воротником, шириною не менее как в три четверти вершка, обшлага же иметь того цвету, какого и воротники, а сертуки, шинели и ливрейные слуг кафтаны остаются по настоящему их употреблению. Запрещается носить всякаго рода жилеты, а вместо оных немецкие камзолы.

– Не носить башмаков с лентами, а иметь оные с пряжками; также сапогов, ботинками имянуемых, и коротких стягиваемых впереди снурками и с отворотами.

– Не увертывать шею безмерно платками, галстуками или косынками, а повязывать оные приличным образом без излишной толстоты.

1799 г.

Февраля 18-го. Запрещается танцовать вальс. Апреля 2-го. Запрещается иметь тупей, на лоб опущеной.

Октября 26-го. Дабы младшие пред старшими где бы то не было снимали шляпы.

Майя 6-го. Запрещается дамам носить через плечо разноцветные ленты на подобие кавалерских.

Июня 17-го. Запрещается всем носить низкие большие пукли.

Июля 28-го. Чтоб малолетные дети на улицу из домов выпущаемы не были без присмотру.

Августа 12-го. Чтоб те, кто желает иметь на окошках горшки с цветами, держали бы оные по внутренную сторону окон, но если по наружную, то не иначе, чтоб были решетки, и запрещается носить жабо. Чтоб никто не имел бакенбард.

Сентября 4-го. Чтоб никто не носил ни немецких кафтанов, ни сертуков с разноцветными воротниками и обшлагами; но чтоб они были одного цвета.

Сентября 25-го. Подтверждается, чтоб в театрах сохраняем был должный порядок и тишина.

Сентября 28-го. Подтверждается, чтоб кучера и форейторы ехавши не кричали.

* * *

А. В. СУВОРОВ. Теперь уже нельзя быть сенатором и никогда не посещать сенат, или только изредка заглядывать туда, да и то на самое короткое время; нельзя быть генералом, а заниматься только откупами и поставщичеством.

* * *

ИЗ ЗАПИСОК КНЯГИНИ ЛИВЕН. Я только что вышла замуж. Мой муж уже три года управлял военным министерством. Министерский портфель он получил 22 лет от роду был уже генерал-адъютантом и пользовался полным доверием и милостью императора. Служба его при особе государя начиналась с 6 1/2 часов утра, разставался он с государем только в обеденную пору по тогдашнему обычаю в час пополудни. В четыре часа муж опять приезжал во дворец и освобождался не ранее восьми часов вечера. Как известно, военная служба была преобладающею страстью Павла и любимым его занятием. По этой причине из всех министров мой муж всего чаще виделся с государем и наиболее был к нему приближен. Он вообще нравился императору, относившемуся к нему с неизменною добротою и милою фамильярностью, которая трогает и привязывает людей. От резких выходок, обильно сыпавшихся на окружающих, муж был совершенно огражден. Единственный раз, сколько я знаю, государь вспылил на мужа, а именно в Гатчине, в конце 1800 года.

* * *

ВИГЕЛЬ Ф. Ф. ЗАПИСКИ. <…> Он [кн. Дашков] находился шефом какого-то полка, был за чем-то вызван в Петербург и там до того полюбился императору, что вдруг получил ленту, чин генерал-лейтенанта и место киевского военного губернатора. Трудно объяснить, что побудило кн. Дашкова говорить царю об отце моем. Павел Первый не задумался, он церемониться не любил: вдруг приказал без всякой другой причины отца моего отставить от службы. Лишить почетного, выгодного места человека, который десять лет занимал его с честию, который в глазах его ничем не провинился и даже был ему уголен, ему казалось делом самым обыкновенным, никакая несправедливость его не устрашала: помазанник Божий, он твердо веровал и в свою непогрешимость; во всех жестоких проказах своих видел он волю небес. <…>

10 мая 1798 ……. В продолжение шестидневного пребывания своего в Москве он всех изумил своею снисходительностью: щедротами он удивить уже не мог. Войскам объявил совершенное свое удовольствие. Шефа одного полка, который был действительно очень дурен, он наказал только тем, что ничего ему не дал, но не позволил себе сделать ему даже выговора; всех же других завешал орденами, засыпал подарками. Никто не мог постигнуть причины такого необыкновенного благодушия; узнали ее после. Любовь, усмиряющая царя зверей, победила и нашего грозного царя: пылающие взоры известной Анны Петровны Лопухиной (любовница Павла, имевшая на него хорошее влияние) растопили тогда его сердце, которое в эту минуту умело только миловать. Графу Салтыкову пожаловал он четыре тысячи душ в Подольской губернии, а всех адъютантов его, в том числе и зятя моего, произвел в следующие чины.

Воцарение Павла пробудило давно заснувшие надежды малого числа приверженцев Петра III; в числе их предстал и г. Турчанинов пред новым императором, который приказал производить ему все содержание, кое получал он при отце его, а сверх того выдать ему оное за все время царствования Екатерины. <…>

В звании военного и гражданского чиновника вместе обер-прокурор Александр Андреевич Беклешов, дабы в глазах государя облагородить одно звание другим, предложил ему составить новый пехотный полк под именем Сенатского и его назначить шефом того полка; не ограничивать числа вступающих в него подпрапорщиков из дворян, а сим последним в одно время преподавать законоведение и учить их фронтовой службе. Сия мысль была довольно курьезна, чтобы полюбиться Павлу Первому, и она немедленно была приведена в исполнение. <…>

Казня в безумстве не камень, как говорит Жуковский о Наполеоне, а платье, Павел вооружился против круглых шляп, фраков, жилетов, панталон, ботинок и сапогов с отворотами, строго запретил носить их и велел заменить однобортными кафтанами с стоячим воротником, трехугольными шляпами, камзолами, коротким нижним платьем и ботфортами.

* * *

ИЗ ЗАПИСОК Н. А. САБЛУКОВА. Еще до настоящего времени показывают места, на которых Павел имел обыкновение стоять на коленях, погруженный в молитву и часто обливаясь слезами. Паркет, положительно, протерт в этих местах. Офицерская караульная комната, в которой я сидел во время моих дежурств в Гатчине, находилась рядом с частным кабинетом Павла, и мне нередко приходилось слышать вздохи Императора, когда Он стоял на молитве.

* * *

ИЗ ЗАПИСОЧЕК ПАВЛА ПЕТРОВИЧА К АВРАМУ АНДРЕЕВИЧУ БАРАТЫНСКОМУ.

Указ генерал-фельдмаршалу и нашей военной коллегии президенту графу Салтыкову.

21-го августа 1797 г. Гатчино.

Из жалованья генерал-маиора Тормасова повелеваем вычитать ежегодно по сту рублей и отдавать оные в пенсион иностранцу Готфриду Никанду в удовлетворение за бой и увечье, причиненное ему помянутым генерал-маиором. Пребываю впрочем вам благоклонный.

* * *

РУССКАЯ СТАРИНА, 1874. Т. XI. Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к умеренности, император Павел назначил число кушаньев по сословиям, а у служащих – по чинам. Майору определено было иметь за столом три кушанья. Яков Петрович Кульнев, впоследствии генерал и славный партизан, служил тогда майором в Сумском гусарском полку и не имел почти никакого состояния. Павел, увидя его где-то, спросил:

– Господин майор, сколько у вас за обедом подают кушаньев?

– Три, Ваше Императорское Величество.

– А позвольте узнать, господин майор, какие?

– Курица плашмя, курица ребром и курица боком, – отвечал Кульнев.

Император расхохотался.

* * *

РУССКАЯ СТАРИНА, 1874. Т. XI. Зимою Павел выехал из дворца, на санках, прокатиться. Дорогой он заметил офицера, который был столько навеселе, что шел, покачиваясь. Император велел своему кучеру остановиться и подозвал к себе офицера.

– Вы, господин офицер, пьяны, – грозно сказал государь, – становитесь на запятки моих саней.

Офицер едет на запятках за царем ни жив ни мертв. От страха. У него и хмель пропал. Едут они. Завидя в стороне нищего, протягивающего к прохожим руку, офицер вдруг закричал государеву кучеру:

– Остановись!

Павел, с удивлением, оглянулся назад. Кучер остановил лошадь. Офицер встал с запяток, подошел к нищему, полез в свой карман и, вынув какую-то монету, подал милостыню. Потом он возвратился и встал опять на запятки за государем.

Это понравилось Павлу.

– Господин офицер, – спросил он, – какой ваш чин?

– Штабс-капитан, государь.

– Неправда, сударь, капитан.

– Капитан, Ваше Величество, – отвечает офицер. Поворотив на другую улицу, император опять спрашивает:

– Господин офицер, какой ваш чин?

– Капитан, Ваше Величество.

– А нет, неправда, майор.

– Майор, Ваше Величество.

На возвратном пути Павел опять спрашивает:

– Господин офицер, какой у вас чин?

– Майор, государь, – было ответом.

– А вот, неправда, сударь, подполковник.

– Подполковник, Ваше Величество.

Наконец они подъехали ко дворцу. Соскочив с запяток, офицер, самым вежливым образом, говорит государю:

– Ваше Величество, день такой прекрасный, не угодно ли будет прокатиться еще несколько улиц?

– Что, господин подполковник? – сказал государь, – вы хотите быть полковником? А вот нет же, больше не надуешь; довольно с вас и этого чина.

Государь скрылся в дверях дворца, а спутник его остался подполковником.

Известно, что у Павла не было шутки и все, сказанное им, исполнялось в точности.

Русские в Америке

В годы правления Павла I началось активное освоение берега Северо-Восточной части Америки. Здесь возникла достаточно мощная Российско-Американская компания, обладавшая большими правами и влиянием в регионе.

ИЗ УКАЗА ПАВЛА I «О ПРИВИЛЕГИЯХ ВЫСОЧАЙШЕ ПОЖАЛОВАННЫХ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОЙ КОМПАНИИ»

Под Высочайшим Е. И. В. покровительством Российско-Американской Компании даруются от сего времени впредь на двадцать лет следующия Привилегии:

Первое. По открытию из давних времен Российскими мореплавателями берега Северо-Восточной части Америки, начиная от 55 гр. Северной широты, и гряд островов, простирающихся от Камчатки на Север к Америке, а на Юг к Японии, и по праву обладания оных Россиею, пользоваться компании всеми промыслами и заведениями, находящимися ныне на Северо-Восточном берегу Америки от вышеозначенных 55 гр. до Берингового пролива и за оный, тако ж на островах Алеутских, Курильских и других по Северо-Восточному Океану лежащих.

Второе. Делать ей новыя открытия не токмо выше 55 гр. Северной широты, но и за оный далее к Югу и занимать открываемый ею земли в Российское владение на прежде предписанных правилах, ест ли оныя никакими другими народами не были заняты и не вступили в их зависимость…

На подлинном подписано собственною Е. И. В. рукою тако: «быть по сему» Павел. 1799 года июля 8-го дня в Петергофе.

* * *

РУССКАЯ АМЕРИКА – неофициальное название русских владений во 2-й пол. 18 – 2-й пол. 19 вв. на Аляске, Алеутских островах и по северозападному побережью Америки до 54° с. ш.

После открытия В. Берингом в 1741 г. северозападного побережья Америки купеческие компании при поддержке сибирской администрации до кон. 18 в. организовали около 90 промысловых экспедиций в Тихий океан. Промысловики постепенно освоили все Алеутские острова, их население было приведено в подданство России.

В 1761 г. русские достигли Аляски, но долго не могли там закрепиться из-за сопротивления эскимосов и индейцев. Только в 1784 г. Г. И. Шелихов основал первое постоянное поселение на о. Кадьяк в заливе Аляска. Шелихов предложил правительству поддержать его усилия по присоединению края к России. Императрица Екатерина II отрицательно отнеслась к приобретению заморских владений.

В кон. 18 в. на Аляске развернулось соперничество компаний купцов Шелихова и П. С. Лебедева-Ласточкина. «Лебедевцы» старались подчинить индейцев Америки, «шелиховцы» организовывали морской промысел при помощи алеутов и эскимосов.

На базе компании Шелихова 8 июня 1799 г. по указу императора Павла I была образована Российско-американская компания (РАК). Формально компания была организована как акционерное общество, но на деле была государственной структурой колониального управления и получала от государства финансовую, материальную и военную поддержку. В нач. 19 в. колонии в Русской Америке стали снабжать русские кругосветные экспедиции, направлявшиеся из балтийских портов. Для просвещения туземцев в Америку отправлялись духовные миссии, была учреждена епископия, в которой работали православные просветители Герман Аляскинский, Иннокентий (Попов-Венеаминов). Главный правитель РАК А. А. Баранов значительно расширил российские владения на юг и в 1804 г. основал на о. Ситха на месте индейской крепости столицу Русской Америки город – Новоархангельск (ныне Ситка). В 1812 г. появился форт Росс в Калифорнии, ставший центром русского хлебопашества. Кроме Аляски и форта Росс в ведении РАК находились Командорские и Курильские острова, были попытки закрепиться на Гаваях. После смещения Баранова в 1818 г. направление русской колонизации Америки переместилось с юга на север, продолжилось освоение занятой территории.

Договоры с США (1824 г) и Великобританией (1825 г) определили внешние границы Русской Америки. Американцы и англичане получили право вести промысел в российских водах. В 1839 г. РАК передала в аренду британской компании Гудзонова залива весь южный участок побережья Аляски в обмен на по ставки продовольствия. В 1841 г. мексиканскому гражданину швейцарцу Дж А. Суттеру был продан форт Росс за 30 тыс. долларов. Вскоре там нашли золото.

В связи с Великими реформами в России был поднят вопрос об изменении порядка управления Русской Америкой, поскольку монопольные права РАК тормозили развитие промышленности и торговли в колонии. Правительство считало, что владения в Америке, которые Россия не сможет защитить в случае войны, отвлекают силы от обороны и освоения Дальнего Востока. Наконец, в строгой секретности было принято решение о продаже Аляски США.

30 марта 1867 г. в Вашингтоне русский посол Э. А. Стекль и государственный секретарь США У. Сьюард подписали договор о продаже колонии. Русский посол добился повышения выплачиваемой США суммы с 5 до 7,2 млн. долларов. 18 марта 1867 г. в 15 ч. 30 мин. в Новоархангельске состоялась церемония спуска российского флага и подъема американского. Из местных русских только 15 человек приняли американское гражданство, остальные выехали в Россию. Д. Н.

* * *

БАРАНОВ Александр Андреевич (1746–16.04.1819 гг.) – правитель Русской Америки в 1790–1818 гг.

Каргопольский купец, Баранов в 1780 г. переехал в Иркутск, чтобы заняться там торговлей, но потерпел неудачу. В 1790 г. принял предложение купца Г. И. Шелихова занять пост главного правителя его пушной и зверобойной компании в Америке. Баранов устроил первую верфь на Аляске, на острове Кадьяк. Там он столкнулся с конкуренцией компании П. С. Лебедева-Ласточкина, но сумел опередить соперников и разместил свои фактории в ключевых пунктах побережья. Русский купец старался добиться, чтобы аборигены признали власть России. Он пытался завоевать авторитет у туземцев: то представлял себя «великим колдуном», то устраивал фейерверки. Баранов предлагал им пускать в себя стрелы и прятал под одеждой кольчугу, чтобы остаться неуязвимым.

В 1799 г. образовалась Российско-Американская компания, и Баранов стал ее правителем на Кадьяке, а с 1802 г. – главным правителем в чине коллежского советника. Баранов старался продвинуть российские владения в Америке на юг. В 1804 г. он возглавил поход флотилии из 5 русских кораблей (в т. ч. шлюпа «Нева» из экспедиции И. Ф. Крузенштерна) и 400 алеутских байдарок на о. Ситка. Там ранее индейцы разрушили Михайловскую крепость, которую Баранов заложил в 1799 г. После упорного боя он овладел индейскими укреплениями и основал на этом месте Новоархангельск, который стал административным центром Русской Америки. Баранов организовал плавание в Калифорнию. В 1812 г. он основал там самое южное русское поселение на северо-западном побережье Америки – Форт Росс. В 1818 г. Баранова на его посту сменил капитан-лейтенант Л. А. Гагемейстер.

Баранов скончался по дороге в Россию на борту корабля «Кутузов» в Зондском проливе. Д. Н.

* * *

ГЕРМАН АЛЯСКИНСКИЙ (1757–13.12.1836 гг.) – подвижник православия в Русской Америке, православный святой. Герман Аляскинский был родом из серпуховской купеческой семьи. В 16 лет на Валааме он постригся в монашество. В 1794 г. на средства Г. И. Шелихова на Аляску отправилась духовная миссия во главе с архимандритом Иоасафом. В ее составе был и Герман. В 1807 г. он возглавил миссию. Монахи крестили тысячи алеутов и эскимосов, заботились о просвещении нравов верующих, открыли училище для детей русских и туземцев. Герман защищал перед властями притесняемых алеутов и эскимосов, чем вызвал недовольство А. А. Баранова, правителя Русской Америки. Изучая край и историю его освоения, Герман предположил, что русские посещали Аляску еще в 16 в.

На уединенном острове Еловый Герман основал скит Новый Валаам, куда стекались убогие, сироты и вдовы. Герман помирился с Барановым и после отъезда правителя из Америки приютил его туземную жену.

Убогий Герман, как он сам себя называл, пользовался большим уважением и любовью местных жителей, считался у них чудотворцем. Канонизирован в 1969 г. День памяти: 27 июля (3 августа). Д. Н.

* * *

ШЕЛИХОВ Григорий Иванович (1747–20.07.1795 гг.) – путешественник, предприниматель, основатель Русской Америки Г. И. Шелихов был родом из рыльских купцов. В 1773 г. он переехал в Сибирь, служил у купца И. А. Голикова, стал его компаньоном. Он возглавил экспедицию на Аляску, где в 1784 г. основал первое русское поселение на о. Кадьяк – Трехсвятительскую гавань. На Кадьяке он пытался научить местных эскимосов огородничеству и скотоводству, создал школу для аборигенов. Г. И. Шелихов организовал исследования Аляски. На исследованных им землях устанавливались знаки «Земля Российского владения».

В 1787 г. Шелихов вернулся в Россию и обратился к властям с проектом освоения Америки. Он предлагал начать выращивать там пшеницу и рожь, основать промышленные предприятия и для этого просил предоставить его компании привилегии и государственную поддержку. Проект не нашел отклика в Петербурге.

C 1790 г. Шелихов руководил русскими поселениями в Русской Америке. Благодаря своей книге «Российского купца Григория Шелихова странствия из Охотска по Восточному океану к Американским берегам» он прославился как «Колумб Российский». Г. И. Шелихов участвовал в организации ряда купеческих компаний, на основе которых в 1799 г. была создана Российско-Американская компания. Д. Н.

Окружение царя и его современники

В обществе неоднозначно относились к личности императора и его политике. Высший свет и родовитые дворяне, гвардейцы были настроены резко негативно. Непривычно тяжелая служба, стеснение личной свободы, переменчивые решения императора держали всех постоянно в напряжении. Павел приблизил к себе «гатчинцев», о которых известный государственный деятель той эпохи Ф. В. Ростопчин говорил, что «лучший из них заслуживает колесования». Всеобщую ненависть вызывал любимец Павла А. Аракчеев. Павлу нужны были рядом лишь исполнители его распоряжений, людей выдающихся он к себе не приближал. Фаворитки Павла Нелидова, а позже Лопухина имели большое влияние на раздачу должностей. Ухудшились отношения Павла Петровича с женой, ходили слухи о ее неверности. Император стал подозревать даже близких людей во враждебности.

В то же время солдаты любили государя, незнатные дворяне также относились к нему лояльно, так как при нем могли сделать блестящую карьеру. Но мелочная регламентация всех сфер жизни была в тягость каждому.

БЕКЛЕШОВ Александр Андреевич (1745–1808 гг.) – генерал от инфантерии, сенатор, генерал-прокурор.

Происходил из дворянского рода. С 1757 г. учился в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе. В 1764 г. был произведен в подпоручики, а затем его оставили в правлении корпуса. Своей службой Беклешов привлек внимание графа А. Г. Орлова. Участвовал в русско-турецкой войне 1768–1774 гг., получил чин полковника. С 1779 г. Беклешов – генерал-майор, командир Шлиссельбургского пехотного полка. В 1783 г. Екатерина II лично назначила его правителем Рижского наместничества, в 1789 г. он был произведен в генерал-поручики. В 1790 г. его назначили генерал-губернатором орловским и курским. Всем чиновникам было известно, что генерал-губернатор Беклешов не выносил краж, злоупотреблений и беспорядка в делах.

При воцарении Павла I в 1796 г. он вступил в управление Киевской и Малороссийской губерниями и одновременно назначен шефом Киевского драгунского полка. В 1797 г., Беклешов получил чин генерала от инфантерии.

В 1799 г. император зачислил его в свою свиту, он стал присутствовать в Императорском Совете и Сенате. В 1799–1780 гг. Беклешов был генерал-прокурором. В феврале 1800 г. его отправили в отставку, потому что он, по словам М. М. Сперанского, «мало уважал требования случайных людей при Дворе и потому часто бывал с ними в размолвке».

Александр I 16 марта 1801 г. снова назначил Беклешова генерал-прокурором и ввел его в состав Негласного комитета. Но Беклешов не разделял реформаторских устремлений молодого императора. Из-за разногласий с Александром I ему пришлось уйти в отставку. В 1804 г. Александр I назначил Беклешова московским военным губернатором и управляющим гражданской частью. В 1807 г., во время войны с Францией командовал войсками Эстляндской, Лифляндской, Курляндской и Псковской губерний. Умер в Риге. Н. П.

* * *

КУТАЙСОВ Иван Павлович (ок. 1759–09.01.1834 гг.) – граф, фаворит Павла I.

Во время русско-турецкой войны 1768–1774 гг. в Бендерах в плен попал малолетний турчонок из города Кутая. Его отправили ко двору, и Екатерина II подарила его цесаревичу Павлу. Цесаревич крестил его и оставил себе для услуг, а потом отправил его в Берлин и Париж учиться на фельдшера и парикмахера. Вернувшись в Россию, он стал выполнять обязанности камердинера при Павле. Павел любил своего камердинера и доверял ему до конца жизни.

После воцарения Павла Кутайсов стал обер-гардеробмейстером, получил дом в Петербурге, в 1799 г. – сначала баронский, а затем графский титул. Кутайсов досконально изучил характер своего повелителя. В 1800 г. Кутайсова назначили обер-шталмейстером Высочайшего двора (он ведал императорскими конюшнями). Он выпросил столько земли и крестьян, что оказался одним из богатейших людей России. Кутайсов забыл парикмахерское дело и занимался интригами. Государственные интересы мало его занимали, он заботился об умножении своих богатств, брал взятки. В обществе его ненавидели. С 1801 г. – в отставке, жил в Москве и тамбовских имениях, где успешно занимался сельским хозяйством.

До конца жизни он сохранял благоговейную память о Павле I. На его гербе начертаны слова: «Живу одним и для одного». О. Н.

* * *

СТРОГАНОВ Александр Сергеевич (03.01.1733–27.09.1811 гг.) – граф, государственный деятель, сенатор.

А. С. Строганов происходил из рода купцов и промышленников. В 19 лет его отправили учиться в Женеву, где он прожил два года, затем путешествовал по Италии. Там он начал собирать картины великих мастеров. В Париже два года он изучал физику, химию и металлургию.

В 1757 г. А. С. Строганов вернулся в Россию. С 1760 г. он состоял при Российском посольстве в Вене. В 1762 г. Петр III пожаловал Строганова в камергеры, но он был сторонником его супруги Екатерины и поддержал ее во время переворота 1762 г. Строганов стал одним из приближенных Екатерины II, сопровождал ее в поездках и был ее постоянным партнером в карточных играх. В политические дела не вмешивался, и Екатерина II очень уважала его за это. Строганов считался блестящим вельможей екатерининского века. Он был известен благородством и независимостью взглядов. Веселый, приветливый, гостеприимный, он умел вести интересные беседы, ценил юмор. Строганов был очень богат, но заботился о своих крепостных, предлагал открыть школы для крестьян по всей России.

В 1798 г. Павел I возвел Строганова в графское достоинство, и он стал первым графом в своем роду. С 1768 г. Строганов – почетный член Академии художеств, с 1800 г. – ее президент. С 1804 г. Александр I назначил Строганова членом Государственного совета. С 1801 г. он руководил постройкой в Петербурге Казанского собора по проекту своего бывшего крепостного А. Н. Воронихина. Он составил проект создания Публичной библиотеки и стал ее директором. А. С. Строганов умер через несколько дней после завершения строительства Казанского собора. Он был меценатом и покровительствовал многим художникам и писателям: Д. И. Фонвизину, Г. Р. Державину, Н. И. Гнедичу И. А. Крылову. Он собрал прекрасные коллекции картин, гравюр, монет, камней. Много занимался благотворительностью. Его библиотеку с огромным числом редких изданий можно было назвать одной из лучших в Европе. О. Н.

* * *

РАДИЩЕВ Александр Николаевич (20.08.1749–12.09.1802 гг.) – писатель, философ, основатель революционно-демократического направления в российской общественно-политической мысли.

А. Н. Радищев родился в Москве, в семье богатого помещика. Его дед, Афанасий Прокопович, был денщиком у Петра I. А. Н. Радищев учился в московской гимназии при университете. В 13 лет образованный юноша был принят в Пажеский корпус на придворную службу. В 1764 г. в свите Екатерины II юный паж совершил путешествие из Москвы в Петербург. Там он прожил два года, а в 1766 г. отправился на учебу в Лейпциг. В 1766–1771 гг. учился в Лейпцигском университете. Большое впечатление на него произвело знакомство с трудами французских просветителей и, особенно, с книгой К А. Гельвеция «Об уме».

В 1771 г. Радищев вернулся из Германии и поступил на службу протоколистом в Сенате. Вскоре он опубликовал свой первый перевод – труд Г. Мабли «Размышления о греческой истории». В 1773–1775 гг. Радищев служил юридическим советником при штабе финляндской дивизии. Это было время восстания Е. Пугачева. Возможно, события этого восстания склонили Радищева к мыслям о возможности уничтожения крепостного права и самодержавия.

В 1777 г. Радищев получил назначение в Коммерц-коллегию, в 1780 г. стал помощником управляющего Петербургской таможней, а с 1790 г. – управляющим Петербургской таможней.

В 1790 г. Радищев отпечатал в домашней типографии (никто не брался за ее публикацию) свое самое знаменитое произведение – книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» (650 экземпляров). В ней Радищев не только резко осуждал крепостное право, но и прямо призывал к свержению монархии и утверждению республиканской формы правления. Екатерина II внимательно прочитала книгу. Известны ее слова об авторе: «Бунтовщик хуже Пугачева!»

Радищева поместили в Петропавловскую крепость и приговорили к смертной казни, но императрица заменила приговор на десятилетнюю ссылку в Илимский острог (500 км севернее Иркутска). За ним в ссылку последовали некоторые его бывшие крепостные крестьяне. Тираж опасной книги был уничтожен, а само сочинение было запрещено к печати (запрет сохранялся до 1905 г). До наших дней сохранилось ок. 15 экземпляров первого издания книги.

В ссылке Радищев писал философские трактаты, работы по истории и естествознанию: «О человеке, его смерти и бессмертии», «Сокращенное повествование о приобретении Сибири».

В 1796 г. новый император Павел I вернул ссыльного из Сибири. С 1797 г. Радищев жил под надзором полиции в родовом поместье Немцово под Малоярославцем.

После вступления на престол Александра I его освободили из-под наблюдения, и он принял участие в работе Комиссии по составлению законов. Радищев вновь высказался за отмену крепостного права. Его предупредили, что если он «не перестанет писать вольнодумных мыслей, то с ним поступлено будет хуже прежнего». Испытывая духовное одиночество, Радищев более не имел сил снова перенести возможные репрессии. 11 сентября 1802 г. Радищев выпил раствор азотной кислоты и после тяжелых мучений скончался в час ночи 12 сентября. В. Г.

* * *

ИЗ «ЗАПИСОК» Е. Р. ДАШКОВОЙ. Брат мой Александр имел у себя на службе в Коммерческом департаменте и таможне молодого человека, Радищева, получившего образование в Лейпциге и особо уважаемого Воронцовым. Однажды в Российской академии появился памфлет, где я была выставлена как доказательство, что у нас есть писатели, но они плохо знают свой родной язык этот памфлет был написан Радищевым. В нем заключалась биография и панегирик Ушакову, товарищу автора по Лейпцигскому университету. В тот же вечер я сказала об этом сочинении своему брату, который немедленно послал в книжную лавку за памфлетом. По моему мнению, Радищев обнаружил в своей брошюре притязание на авторство, но в ней не было ни слога, ни идеи, за исключением кое-каких намеков, которые в ту пору могли показаться опасными. Спустя несколько дней мой брат заметил мне, что я слишком строго осудила Радищева. Прочитав его, он находит, что автор слишком превознес своего героя, ничего замечательного не сделавшего и не сказавшего за всю свою жизнь, что вместе с тем нельзя обвинить книгу ни в чем дурном.

«Может быть, действительно, – сказала я, – мой суд слишком строг. Но так как вы любите автора, я должна вам сказать, что особенно озадачило меня при чтении его произведения: если человек жил только для того, чтобы есть, пить и спать, он мог найти себе панегириста только в писателе, готовом сочинять все очертя голову. И эта авторская мания, вероятно, со временем подстрекнет вашего любимца написать что-нибудь очень предосудительное».

Так это и случилось. В следующее лето, когда я жила в Троицком, брат известил меня письмом, что мое предсказание относительно Радищева вполне оправдалось: он написал сочинение такого свойства, что его приняли за набат к революции, вследствие чего он был арестован и сослан в Сибирь.

* * *

ГРЕЧ Н. И. ЗАПИСКИ О МОЕЙ ЖИЗНИ. Бестолковое, тиранское правление Павла тяготело над Россией: надлежало остерегаться не преступления, не нарушения законов, не ошибки какой-либо, а только несчастия, слепого случая: тогда жили точно с таким чувством, как впоследствии во времена холеры. Прожили день – и слава Богу.

На дворе у нас нанимал квартиру квартальный комиссар (так назывались тогда помощники надзирателей) 14-го класса Сатаров, сын бывшего сторожа в Экспедиции о расходах. Он был тираном и страшилищем всего дома: его слушались со страхом и трепетом; от него убегали, как от самого Павла. Донос такого мерзавца, самый несправедливый и нелепый, мог иметь гибельные последствия.

Впрочем, доставалось и им, полицейским. В 1798 году, в жестокое зимнее время, Павел совершал тризну или панихиду по тесте своем, герцоге Виртембергском. Служба происходила в католической церкви. Вдоль Невского проспекта стояла фронтом вся гвардия. Мы смотрели церемонию из квартиры нюренбергского купца Себастиана Гешта, выходившей на площадку перед церковью. В ожидании окончания службы в церкви Павел разъезжал верхом, надуваясь и пыхтя, по своему обычаю. Великие князья Александр и Константин, как теперь их вижу, в семеновском и Измайловском мундирах, бегали на морозе перед церковью, стараясь согреться. Один полицейский офицер стоял на краю площадки, во фронте. Вдруг подали сигнал. Все поспешили к местам. Раздались музыка, ружейные выстрелы, пушечная пальба. Потом войска прошли церемониальным маршем. Все утихло; площадь опустела. Один только этот полицейский стоял на месте. К нему подошел другой, коснулся его, и он упал на снег: несчастный замерз. <…>

Жесточайшую войну объявил император круглым шляпам, оставив их только при крестьянском и купеческом костюме. И дети носили треугольные шляпы, косы, пукли, башмаки с пряжками. Это, конечно, безделицы, но они терзали и раздражали людей больше всякого притеснения. Обременительно еще было предписание едущим в карете, при встрече особ императорской фамилии, останавливаться и выходить из кареты. Частенько дамы принуждены были ступать прямо в грязь. В случае неисполнения, карету и лошадей отбирали в казну, а лакеев, кучеров, форейторов, наказав телесно, отдавали в солдаты. К стыду тогдашних придворных и сановников, должно признать, что они, при исполнении, не смягчали, а усиливали требования и наказания.

Однажды император, стоя у окна, увидел идущего мимо Зимнего дворца и сказал, без всякого умысла или приказания: «Вот идет мимо царского дома и шапки не ломает». Лишь только узнали об этом замечании государя, последовало приказание: всем едущим и идущим мимо дворца снимать шапки. Пока государь жил в Зимнем дворце, должно было снимать шляпу при выходе на Адмиралтейскую площадь с Вознесенской и Гороховой улиц. Ни мороз, ни дождь не освобождали от этого. Кучера, правя лошадьми, обыкновенно брали шляпу или шапку в зубы. Переехав в Михайловский замок, т. е. незадолго до своей кончины, Павел заметил, что все идущие мимо дворца снимают шляпы, и спросил о причине такой учтивости. «По высочайшему Вашего Величества повелению», – отвечали ему. «Никогда я этого не приказывал!» – вскричал он с гневом и приказал отменить новый обычай. Это было так же трудно, как и ввести его. Полицейские офицеры стояли на углах улиц, ведущих к Михайловскому замку, и убедительно просили прохожих не снимать шляп, а простой народ били за это выражение верноподданнического почтения. <…>

Один сельский пастор в Лифляндии, Зейдер, содержавший лет за десять до того немецкую библиотеку для чтения, просил, чрез газеты, бывших своих подписчиков, чтоб они возвратили ему находящиеся у них книги, и между прочим повести Лафонтена «Сила любви». Туманский донес императору, что такой-то пастор, как явствует из газет, содержит публичную библиотеку для чтения, а о ней правительству неизвестно. Зейдера привезли в Петербург и предали уголовному суду, как государственного преступника. Палате оставалось только прибрать наказание, а именно приговорить его к кнуту и каторге. Это и было исполнено. Только генерал-губернатор граф Пален приказал, привязав преступника к столбу, бить кнутом не по спине его, а по столбу. При Александре I Зейдер был возвращен из Сибири и получил пенсию. Императрица Мария Федоровна определила его приходским священником в Гатчине. Я знал его там в двадцатых годах. Он был человек кроткий и тихий и, кажется, под конец попивал. Запьешь при таких воспоминаниях!

* * *

СМИРНОВА-РОССЕТ А. О. ДНЕВНИК. ВОСПОМИНАНИЯ. Великая княгиня Анна (жена Константина Павловича) разрешилась мертвым младенцем за 8 дней до этого (имеется в виду убийство Павла I), и император, гневавшийся на своих старших сыновей, посадил их с этого времени под арест, объявив, что они выйдут лишь тогда, когда поправится великая княгиня. Императрица также была под домашним арестом и не выходила. Эти неудачные роды очень огорчили императора, и он продолжал гневаться, он хотел внука!

* * *

АДАМ ЧАРТОРЫЙСКИЙ Павел, сперва враг французской революции… вдруг совершенно изменяет свою политическую систему и не только мирится с первым консулом Французской республики… но и становится восторженным почитателем Наполеона Бонапарте и угрожает войною Англии. Разрыв с ней наносил неизъяснимый вред нашей заграничной торговле…<…>.

Несомненно, Россия страдала под управлением такого человека, душевное равновесие которого было весьма сомнительно… Он царствовал порывами, минутными вспышками, не заботясь о последствиях своих распоряжений; как человек, не дающий себе труда взвесить все обстоятельства дела, который приказывает и требует только немедленного исполнения своей воли…

* * *

ГЕРЦЕН А. И. При Павле какой-то гвардейский полковник в месячном рапорте показал умершим офицера, который отходил в больнице. Павел его исключил за смертью из списков. По несчастью, офицер не умер, а выздоровел. Полковник упросил его на год или на два уехать в свои деревни, надеясь сыскать случай поправить дело. Офицер согласился, но, на беду полковника, наследники, прочитавши в приказах о смерти родственника, ни за что не хотели его признавать живым и, безутешные от потери, настойчиво требовали ввода во владение. Когда живой мертвец увидел, что ему приходится в другой раз умирать, и не с приказу, а с голоду, тогда он поехал в Петербург и подал Павлу просьбу. Павел написал своей рукой на его просьбе: «Так как об г. офицере состоялся высочайший приказ, то в просьбе ему отказать».

* * *

ИЗ МЕМУАРОВ В. Н. ГОЛОВИНОЙ. При первом же своем посещении общежития [Смольного института] он [Павел] примирился с Нелидовой и обошелся с ней так хорошо, что предложил Императрице считать Нелидову его лучшим другом и обращаться с ней так же. С этого момента, казалось, самая тесная дружба установилась между Императрицей и Нелидовой, получившей звание фрейлины «с портретом» – титул, которым пользовалась до сих пор только одна Протасова. Императрица вместе с Нелидовой проявляли свою власть; они вмешивались во все дела и награды и поддерживали друг друга.

Этот союз вызвал бы удивление, если бы не заметили вскоре, что он основан на личном интересе. Императрица без Нелидовой совершенно не могла рассчитывать на доверие своего супруга, что последующие события и доказали вполне. Но без Императрицы и Нелидова, очень самолюбивая, не могла играть той роли при дворе, какую она играла там, и нуждалась в милостивом отношении Государыни для защиты своей репутации. <…>

М-ль Лопухина, обратившая на себя внимание Государя еще в прошлом году во время коронации, показалась ему в этот приезд (в Москву) еще прекраснее. Кутайсов изо всех сил старался увеличить впечатление, произведенное ею на Государя, и последний уехал из Москвы страстно влюбленный в нее, с твердым намерением привлечь в Петербург предмет своей страсти.

<…> Император возвратился из поездки к концу июня. Государыня и Нелидова выехали навстречу ему в Тихвин. Они были крайне поражены переменою его отношения к ним. <…> Все было очень хорошо, если не считать, что никогда Государь не возвращался к своей семье с чувствами, так мало приличествующими отцу семейства.

<…> Кончался июнь месяц, и Государь выказывал живейшее нетерпение поскорее отправиться в Петергоф. Сообразно тому, насколько Государь находил приятным пребывание в Павловске, придворные определяли степень влияния Государыни на своего супруга. <…> В ожидании Императора были все признаки страсти влюбленного двадцатилетнего юноши. Он сделал Великого Князя Александра поверенным своих чувств, только и говорил ему, что про Лопухину, описывая все, что в нем происходило: мечты, воображения, надежды, проекты и волнения.

– Вообразите, до чего доходит моя страсть, – сказал он однажды своему сыну, – я не могу смотреть на маленького горбуна Лопухина, не испытывая сердцебиения, потому что он носит ту же фамилию, что и она.

Лопухин, о котором идет речь, был одним из придворных; он был горбат, малоинтересен и приходился дальним родственником м-ль Лопухиной.

Через две недели по возвращении в город приехала семья Лопухиных. Отец сейчас же был назначен генерал-прокурором на место князя Алексея Куракина. Его жена получила портрет, а его дочь Анна Лопухина была назначена фрейлиной. Уже не удивлялись ничему, иначе назначение г-жи Лопухиной придворной дамой «с портретом» вызвало бы вполне справедливый ропот. Она не только была невысокого происхождения и манеры ее обнаруживали полное отсутствие воспитания, но, кроме того, она была известна своим беспорядочным поведением. Она была мачехой Анны Лопухиной и ее двух младших сестер, потерявших родную мать в раннем возрасте.

<…> Император придал своей страсти и всем ее проявлениям рыцарский характер, почти облагородивший ее, если бы к ней не примешивались крайности. Он принял на себя гроссмейстерство Мальтийского ордена. Он пожаловал этот орден всем Князьям и Княгиням Императорского Дома. Раздал все орденские степени, создал новые, увеличивал, насколько возможно, поводы для различных церемоний при дворе. М-ль Лопухина получила Мальтийский орден, это была единственная женщина, которой была предоставлена эта милость, кроме членов Императорского Дома и графини Скавронской <…>

Имя Анна, в котором открыли мистический смысл Божественной милости, стало девизом Государя. Он поместил его на знамена своего первого гвардейского полка. Малиновый цвет, любимый Лопухиной, стал излюбленным цветом Государя, а следовательно, и двора. Его носили все, кроме лакеев. Государь подарил Лопухиной прекрасный дом на Дворцовой набережной. Он ездил к ней ежедневно, два раза, в карете, украшенной только Мальтийским крестом и запряженной парой лошадей, в сопровождении лакея, одетого в малиновую ливрею.

<…> Можно себе представить, какое впечатление производили на жителей Петербурга все эти комедии. <…>

Нравственный беспорядок заменил при дворе место строгости, которой требовал Государь. Но, несмотря на это, прежняя требовательность относительно всего, что касалось службы, была доведена до высшей степени, и не трудно было предвидеть последствия подобного порядка вещей.

<…> Балы и так давались часто, чтобы удовлетворить страсть к танцам м-ль Лопухиной. Она любила вальсировать, и этот невинный танец, запрещенный до сего времени как неприличный, был введен при дворе.

Придворный костюм мешал танцевать Лопухиной, она находила его малоизящным, и появился приказ, чтобы дамы в выборе костюмов руководились только своим вкусом. Этот приказ, которому вся молодежь (не исключая и Великих Княгинь) подчинилась с самым большим удовольствием, был причиною огорчения Государыни. До сего времени она проявляла в этом отношении строгость, граничившую с преследованием, что очень не нравилось молодым особам, они торжествовали теперь, видя, что и Государыня обязана подчиниться общему правилу. Но причина этой перемены была действительно из таких, что могла принести ей сильное страдание, и другие жалели ее.

У Лопухиной была красивая головка, но незначительная фигура. Хотя она и не была совершенно мала, но плохо сложена, с вдавленной грудью и без всякой грации в манерах. У нее были красивые глаза, черные брови и такие же волосы. Ее наибольшей прелестью были прекрасные зубы и приятный рот. У нее был маленький вздернутый нос, но он не придавал пикантности ее лицу с добрым и ласковым выражением. Она действительно была добра и не способна пожелать или сделать кому-нибудь злое, но она была не очень умна и без всякого воспитания.

Ее влияние выражалось только в испрашиваемых ею милостях. У нее не было достаточно средств, чтобы распространить его на дела, хотя не было недостатка ни в подлости людской, ни в любви Императора, чтобы она могла во все вмешиваться. Часто она получала от Государя прощение невинных, с которыми он жестоко поступил в момент дурного настроения. Она плакала тогда или капризничала и получала таким образом, что она желала. Государыня, из угождения супругу, обходилась с ней очень хорошо; Великие Княжны ухаживали за ней так, что это неприятно было видеть. Только Великие Княгини Елизавета и Анна относились к ней с безразличной вежливостью. <…>

Мы часто бывали в Петергофе на благодарственных молебнах по случаю славных побед наших войск. Суворов покрыл себя бессмертной славой. Его имя вызывало восторг и уважение. Император пожаловал ему титул генералиссимуса и пожелал, чтобы его поминали за обедней вместе с членами Императорского Дома.

В Петергофе произошло любопытное событие. Государь, находясь у м-ль Лопухиной, получил известие о победе Суворова, причем последний прибавлял, что пришлет в скором времени князя Гагарина, полковника… полка, со знаменами, взятыми у врага, и подробностями относительно этого дела. Это известие вызвало у Лопухиной смущение, которое она напрасно пыталась скрыть от Государя. Не будучи в силах противиться его настояниям и, наконец, приказу, она бросилась к его ногам и призналась ему, что она была знакома с князем Гагариным в Москве, что он был влюблен в нее и был одним из всех мужчин, ухаживавших за ней, сумевшим возбудить в ней участие, что она не могла остаться равнодушной при известии о его приезде и что она полагается на великодушие Государя как за себя, так и за него.

Государь с волнением выслушал это признание и мгновенно решил устроить брак Лопухиной с князем Гагариным, который и приехал через несколько дней. Он был очень хорошо принят Государем, назначен в Первый гвардейский полк, а вскоре был объявлен брак его с Лопухиной и назначение его флигель-адъютантом Государя.

<…> Потрясение, происшедшее от замены самого мягкого царствования режимом террора, произвело совершенно неожиданное действие, которое было бы необъяснимым, если бы не было известно, что крайности соприкасаются. В большинстве случаев, когда не дрожали от страха, то впадали в безумную веселость. Никогда так не смеялись, никогда так удачно не подхватывали смешные стороны, преувеличивая их; но часто также саркастический смех превращался в гримасу ужаса.

Надо сознаться, что никогда раньше высшая власть не давала столько поводов к смешному, чего народная наблюдательность никогда не оставляет безнаказанным, где бы она это смешное ни находила. Император вкладывал в представительство и приемы всю свою склонность к преувеличению. Казалось иногда, что он был просто знатным человеком, которому позволили сыграть роль монарха, и торопился насладиться удовольствием, которое у него скоро отнимут. Небольшое количество спокойного достоинства, вкладываемое Императрицей в свою роль, ребяческая радость, которую ей доставляла эта роль и которую она не могла скрыть, – ничто не ускользало от внимания общества, и оно вознаграждало себя за состояние постоянного страха, в котором его держал характер Государя, шутками, иногда довольно острыми.

Убийство Павла I

В обществе назревало глухое недовольство методами правления Павла I. Возник заговор, во главе которого встали граф Пален, генерал Беннигсен и ряд других известных людей. О заговоре знал и наследник престола Александр. В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. Павел I был убит.

РАССКАЗ М. И. МУРАВЬЕВА-АПОСТОЛА, СЛЫШАННЫЙ ИМ ОТ БЫВШЕГО В КАРАУЛЕ В ТУ НОЧЬ К. М. ПОЛТОРАЦКОГО И УЧАСТНИКА УБИЙСТВА АРГАМАКОВА При Павле I все батальоны гвардейских полков назывались шефскими. Семеновский полк находился под личным начальством своего шефа, наследника престола.

11 марта 1801 года, ночью, когда зоря была уже пробита, Семеновскому 3-му батальону приказано было одеваться; его повели в Михайловский замок, чтоб сменить Преображенский батальон, занимавший караулы в замке. Эта смена совершилась под предлогом, что на другой день, 12 марта, Павел I будет рано смотреть Преображенский полк. Семеновцы заняли все посты в замке, кроме внутреннего пехотного караула, находящегося около залы, называемой уборной, смежной со спальней Павла I. Караул этот оставили из опасения, чтобы движением смены не разбудить императора.

На часах стоял рядовой Перекрестов и подпрапорщик Леонтий Осипович Гурко; последний потом рассказывал, что двери уборной заперли накрепко ключом и, не зная куда спрятать его, не говоря ни слова, спустили ключ ему под белье; он не успел опомниться, как ощутил неприятное прикосновение металла, скользнувшего по его ноге. При этом часовым было строго приказано безусловно никого не пускать.

Известно было, что в спальне Павла I имелась опускная дверь, замыкавшая потайную лестницу, ведущую в покои его жены; эту дверь Павел I приказал заделать, вступивши в связь с известной главной актрисой французского (в Петербурге) театра. Говорили, что в последнее время своего царствования Павел I опасался жены, как и своего наследника, и грозил им заточением.

Императрица Мария Феодоровна, услышав шум, поспешила к мужу, к двери уборной. Но часовые, исполняя данное приказание, скрестили перед ней ружья. Императрице сделалось дурно. Ей подкатили кресло и подали стакан воды. Она протянула к нему руку. Перекрестов поспешил схватить стакан с подноса, выпил половину и, поставив назад, сказал: «Теперь пей, матушка царица, если ты должна умереть, я умру с тобой». В 1814 году по возвращении из Парижа, Перекрестов, прослужив лишние лета, вышел в отставку. Мария Федоровна вспомнила о нем, и Перекрестов был определен камер-лакеем при ее дворе.

В темном коридоре, у дверей спальни Павла I, находилась икона; близ нее стоял на часах рядовой Агапеев. Когда заговорщики вступили в коридор, один из них, а именно граф Зубов, ударил Агапеева саблей по затылку так сильно, что тот упал, обливаясь кровью. Затем они постучались в спальню. Комнатный гусар, приотворив дверь, чтобы узнать, кто стучит, подвергся участи Агапеева.

Заговорщики вошли в спальню и не застали в постели Павла; но постель оказалась еще теплою. После тщетных поисков, они отодвинули от камина экран, и пара ботфортов выдала Павла I. Они вывели его из-за камина, уложили в постель и потребовали подписать отречение от престола. Павел долго не соглашался на это, но наконец, уступил настоятельным требованиям.

Один из заговорщиков поспешил известить об этом Беннигсена, остававшегося в смежной комнате и с подсвечником в руке рассматривавшего картины, развешанные по стенам. Услышав об отречении Павла, Беннигсен снял с себя шарф и отдал сообщнику, сказав: «Мы не дети, чтоб не понимать бедственных последствий, какие будет иметь наше ночное посещение Павла, бедственных для России и для нас. Разве мы можем быть уверены, что Павел не последует примеру Анны Иоанновны?» Этим смертный приговор был решен. После перечисления всего зла, нанесенного России, граф Зубов ударил Павла золотой табакеркой в висок, а шарфом Беннигсена его задушили.

Беннигсен, командуя Мариупольским гусарским полком, приехал в Петербург по делам службы в начале 1801 года. На одном из разводов он, задумавшись, стоял среди манежа. Павел с поднятой палкой скакал прямо на него. Беннигсен схватился за рукоятку своей сабли. Павел, проезжая мимо, отсалютовал ему палкой. После такой нелепой выходки Беннигсен охотно согласился вступить в заговор против императора.

Солдаты внутреннего пехотного караула, при необыкновенном движения и шуме в замке, толковали между собой, удивляясь, что их не ведут унять буянов. Тогда Преображенского полка поручик Сергей Никифорович Мария скомандовал солдатам своим «от ноги» и продержал под ружьем всю ночь внутренний пехотный караул. За это на другой день он был пожалован во флигель-адъютанты.

Главный караул занимал капитан Михайлов со своей ротой. Он был гатчинец, достойный образчик этих офицеров: грубый, безграмотный и пьяница. Солдаты этого караула тоже подняли ропот, что их не ведут унять шумящих. Михайлов, потерявшись, обратился за советом к стоявшему с ним вместе в карауле прапорщику Константину Марковичу Полторацкому. Понимая суть дела, тот отвечал, что не смеет давать совета своему командиру.

Михайлов вывел солдат из караульни. Поднявшись по парадной лестнице, на ее площадке, ему встретился граф Зубов и спросил: «Капитанина, куда лезешь?»

Михайлов ответил: «Спасать государя».

Граф дал ему вескую пощечину и скомандовал: «Направо кругом». Михайлов с должным повиновением отвел своих солдат в караульню.

В 1801 году Аргамаков был полковым адъютантом Преображенского полка и, вместе с тем, плац-майором Михайловского замка. Последний, как известно, выстроен в готическом стиле, окружен сплошными прудами и тогда был с подъемными мостами, имея вид средневекового замка. Устроившись таким образом, Павел I в своем замке считал себя находящимся вне Петербурга. Без содействия Аргамакова заговорщикам невозможно было бы проникнуть в ночное время в Михайловский дворец.

В 1820 году Аргамаков, в Москве, в Английском клубе рассказывал, не стесняясь многочисленным обществом, что он сначала отказался от предложения вступить в заговор, против Павла I, но великий князь Александр Павлович, наследник престола, встретив его в коридоре Михайловского замка, упрекал его за это и просил не за себя, а за Россию, вступить в заговор, на что он и вынужден был согласиться.

11 марта Павел I весь день подходил к дворцовым зеркалам и находил, что лицо его отражается в них с искривленным ртом. Придворные из этого повторяемого замечания заключали, что заведующий дворцами князь Юсупов впал в немилость. Этого же числа, вечером, Павел долго беседовал с М. И. Кутузовым. Наконец, между ними разговор зашел о смерти. «На тот свет идтить – не котомки шить», – были прощальными словами Павла I Кутузову.

В кампанию 1813 года Агапеев находился в стрелковом взводе 3-й роты Гренадерского 3-го батальона. Тогда М. И. Муравьев-Апостол собственноручно ощупывал на его голове рубец от ужасной раны, нанесенной ему графом Зубовым в известную ночь с 11 на 12 марта.

Агапеев рассказывал, что в эту ночь Павел I долго молился на коленях перед образом, прежде чем войти в спальню.

* * *

ИЗ ЗАПИСОК КНЯГИНИ ЛИВЕН. Граф Пален соединял в своей особе самыя ответственныя государственныя должности. Он имел в своем заведывании иностранныя дела, финансы, почту, высшую полицию и состоял в то же время военным губернатором столицы, что предоставляло ему начальство над гвардиею. Отсюда уже видно, какую власть император передал в его руки.

<…> Между прочим, вспоминаю я такой факт, который случился, кажется, дней за пять, за шесть перед катастрофою.

В одном из припадков подозрительности, не щадившей ни собственной семьи, ни собственных детей, император как-то после обеда спустился к своему сыну великому князю Александру к которому никогда не захаживал. Он хотел поймать сына врасплох. На столе между другими книгами Павел заметил перевод «Смерти Цезаря». Этого оказалось достаточным, чтобы утвердить подозрения Павла. Поднявшись в свои апартаменты, он разыскал историю Петра Великаго и раскрыл ее на странице, описывавшей смерть царевича Алексея. Развернутую книгу Павел приказал графу Кутайсову отнести к великому князю и предложить прочесть эту страницу. Чрез несколько дней граф Пален доверил мужу свои опасения насчет того, что император, по-видимому, собирается заключить императрицу, свою супругу, в монастырь, а обоих старших сыновей – в крепость, потому что и Константин, которому отец до тех пор отдавал предпочтение, сделался ему подозрительным, в виду теснаго сближения с старшим братом.

<…> Распространяли ли заговорщики такия клеветы нарочно, с целью вербования единомышленников, или действительно такия нелепости пробегали в голове императора? Как бы то ни было, разсказни эти распространялись, повторялись, и им верили.

Недоумение и страх преисполняли все умы. В то же время навязывалась и мысль о приближении роковой развязки, и наиболее ходкою фразою было: «Так дольше продолжаться не может!»

Граф Пален уже после рокового события признавался мужу, что, при каждой с ним встрече, он хотел и его привлечь к заговору, но сознание того, что болезнь помешает мужу деятельно послужить этому делу, удерживало Палена от этого намерения. Это была одна из удач на житейском поприще мужа. <…>

<…> Экипаж, который я видела, вез не Уварова, но великих князей Александра и Константина. Выехав по Адмиралтейскому бульвару к противоположному краю Зимняго дворца, муж действительно увидел в кабинете великаго князя Александра освещение, но по лестнице поднимался очень неуверенно.

В приемной муж застал великаго князя Константина и нескольких генералов. Великий князь заливался слезами, а генералы ликовали, опьяненные происшедшим избавлением. В каких-нибудь полминуты Ливен уже узнал, что императора Павла не стало, и что ему предстоит приветствовать новаго императора. Государь требует Ливена. Где Ливен? Мой муж бросается в кабинет, и император падает ему в объятия с рыданиями: «Мой отец! Мой бедный отец!» И слезы обильно текут у него по щекам.

<…> Еще в полночь в замке и около него царила глубочайшая тишина. По несчастному затемнению ума, император Павел, заподозривая всех, с недоверием относился даже и к императрице, преданнейшей ему и почтенной женщине, которую даже вопиющия гласныя измены мужа не отвратили от ея страстной привязанности к государю.

Он запер на ключ и преградил сообщение между аппартаментами императрицы и своими. Поэтому, когда в 12 1/2 часов ночи заговорщики постучались к Павлу в опочивальню, он сам же лишил себя единственнаго шанса к бегству. Известно, что, не найдя Павла в постели, заговорщики сочли свое дело почти проигранным, но тут один из них открыл Павла, притаившагося за ширмами… Чрез десять минут императора уже не стало. Успей Павел спастись бегством и покажись он войскам, солдаты бы его охранили и спасли.

Весть о кончине Павла была тотчас же доведена до сведения графа Палена, который расположился на главной аллее у замка с несколькими батальонами гвардии. Войска были собраны по его приказу, чтобы, глядя по обстоятельствам, или явиться на подмогу императору, или послужить для провозглашения его преемника. И в том, и в другом случае граф Пален питал уверенность, что ему на долю достанется первенствующая роль. Он поспешил отправиться к великому князю Александру и склонился пред ним на колени. Великий князь в ужасе приподнял его.

Рассказывали не раз, будто великий князь был несколько посвящен в заговор, так как заговорщики для обезпечения себе безопасности должны были принять в этом направлении некоторыя предосторожности.

Великий князь был молод, все видели, что он скорбит и терзается за других, оплакивая жертвы подозрительной тирании, действие которой отражалось прежде всего на нем самом. Его, быть может, и уверили в том, что обращение к императору решительных и энергичных требований от особ, приближенных к престолу и преданных служению родине и славе империи, образумит наконец императора, и он отменит прежние жестокие указы и вернется к более умеренному образу действий. Неопытность могла заставить Александра поверить таким обещаниям. Только в таких пределах и мог он санкционировать действия заговорщиков, направляемыя к такой именно цели. Но это и все. <…>

Великий князь приказал графу Палену от его имени отправиться к моей свекрови, воспитательнице детей покойнаго императора, и, сообщив ей роковую весть, попросить подготовить к ней и императрицу-мать. Граф Пален без всяких предосторожностей вошел к г-же Ливен, разбудил ее сам и неожиданно объявил ей, что императора постиг апоплектический удар, и чтобы она поскорее довела об этом до сведения императрицы.

Моя свекровь приподнялась с постели и тотчас же вскричала:

– Его убили!

– Ну, да, конечно! Мы избавились от тирана.

Г-жа Ливен с омерзением оттолкнула графа Палена и сухо промолвила: «Я знаю свои обязанности». Она тотчас же встала и направилась в апартаменты императрицы.

<…>

– Ваш супруг скончался. Просите Господа Бога принять усопшаго милостиво в лоно свое и благодарите Господа за то, что он вам столь многое оставил.

<…>

Когда к императрице окончательно вернулось сознание, роковая истина предстала пред ея разсудком в сопровождении ужасающих подозрений. Она с криком требовала, чтобы ее допустили к усопшему. Ее убеждали, что это невозможно. Она на это восклицала:

– Так пусть же и меня убьют, но видеть его я хочу!

<…>

Император Павел несколько минут боролся с заговорщиками, и эта борьба оставила особенно заметный след на лбу. Тело одели в мундир, нахлобучили шляпу по самыя брови и уложили в парадную постель.

В 7 часов утра императрица была наконец допущена к телу супруга. Сцена произошла раздирательная; она не хотела покинуть усопшаго; наконец, в 8 часов утра мужу удалось перевезти ее в Зимний дворец со всеми членами императорской фамилии.

Только в 11 часов утра допустила императрица-мать к себе сына-императора. Свидание происходило без свидетелей. Государь вышел от императрицы-матери очень взволнованный. С этого мгновения вплоть до кончины император проявлял к своей родительнице самое восторженное почтение, внимательность и нежность, а она, в свою очередь, показывала страстную привязанность к своему первенцу.

Яркое солнце взошло над этим роковым и великим днем.

Я уже говорила, что часть гвардии была собрана у валов замка. Лишь по возвращении в казармы узнали солдаты, что на следующий день предстоит принесение присяги новому императору. Великаго князя Александра солдаты боготворили. Да и все его боготворили. В столице раздавались клики радости и освобождения. Улицы Петербурга наполнились толпами. Незнакомые целовались друг с другом, как в Пасху, да и действительно это было воскресение всей России к новой жизни Все устремлялось к (Зимнему) дворцу. Там в полдень назначен был съезд сенату, высшим сановникам империи, двору, офицерству и чиновничеству для принесения присяги новому императору.

<…> Четыре года деспотизма, граничившаго с безумием и порою доходившаго до жестокости, отошли в область предания; роковая развязка или забывалась, или восхвалялась – середины между этими крайностями не было. Время для справедливаго суда над событиями пока еще не наступило. Вчера русские люди, засыпая, сознавали себя угнетенными рабами, а сегодня уже проснулись свободными счастливцами. Эта мысль преобладала над всем прочим; все жаждали насладиться счастием свободы и предавались ему твердо веря в его вечность.

* * *

ВИГЕЛЬ Ф. Ф. ЗАПИСКИ. В пятницу на Вербной неделе, 15 марта, был я в архиве; становилось поздно, многие уже разошлись по домам; из начальников оставался один только г. Бантыш-Каменский, разбирая какие-то рукописи. Вдруг вбегает меньшой Тургенев в радостном изумлении, краснея, только не от застенчивости, и прерывающимся голосом объявляет нам, что Павла нет уже на свете и что царствует Александр. <…> Тот продолжает рассказывать нижеследующее.

Проезжая через Кремль, он увидел толпу народа вокруг Успенского собора; желая узнать причину такого стечения, он втиснулся но храм и нашел в нем графа Салтыкова с другими главными должностными лицами, которые присягают новому императору. Более всего он заметил двух генералов в анненских лентах, неумытых, невыбритых, забрызганных грязью. Ему сказали, что один из них князь Сергей Долгоруков, который привез манифест о кончине Павла и о воцарении Александра. <…>

Никакого не осталось сомнения. Но как это случилось? <…> Я более бежал, чем шел; однако же внимательно смотрел на всех попадавшихся мне в простых армяках, равно как и на людей порядочно одетых. Заметно было, что важная весть разнесена по всем частям города и уже не тайна для самого простого народа. Это одно из тех воспоминаний, которых время никогда истребить не может немая, всеобщая радость, освещаемая ярким весенним солнцем. Возвратившись домой, я никак не мог добиться толку: знакомые беспрестанно приезжали и уезжали, все говорили в одно время, все обнимались, как в день Светлого воскресенья; ни слова о покойном, чтобы и минутно не помрачить сердечного веселия, которое горело во всех глазах; ни слова о прошедшем, все о настоящем и будущем. Сей день, столь вожделенный для всех, казался вестовщикам и вестовщицам особенно благополучным: везде принимали их с отверстыми объятиями.

Кто бы мог поверить? На восторги, коими наполнена была древняя столица, смотрел я с чувством неизъяснимой грусти. Я не знал еще, что преступление положило конец минувшему царствованию и, следственно, что вся Россия, торжествующая сие событие, принимает за него на себя ответственность; но тайный голос как будто нашептывал мне, что будущее мне и моим мало сулит радости и что в нем бедствия и успехи, слава и унижение равно ожидают мое отечество. Я вспомнил, что из наград и милостей, кои бросал покойный без счету и без меры на известных и неизвестных ему, по заслугам или без заслуг, упали на меня два чина, а благодарность – ярмо, от которого я никогда не умел и не хотел освобождаться, и я, признаюсь, вздохнул о Павле. Сообщить моих мыслей, разумеется, было никак невозможно: во мне бы увидели сумасшедшего или общего врага.

<…> Только два дня посвящены были изъявлению одной радости; на третий загремели проклятия убиенному, осквернившихся же злодеянием начали славить наравне с героями: и это было на Страстной неделе, когда христиане молят Всевышнего о прощении и сами прощают врагам! До какой степени несправедливости, насильствия изменили характер царелюбивого, христолюбивого народа!

Впрочем, еще при жизни императора Павла число недовольных им было так велико, что, несмотря на деятельность тайных агентов, никто не опасался явно порицать и злословить его. Употребляемые секретной полицией не могли иметь довольно времени, чтобы доносить на всех виновных в нескромности, вероятно, они довольствовались мщением за личности; к тому же они сами трепетали и ненавидели правительство, коему столь постыдным образом служили. <…>

* * *

ИЗ «ЗАПИСОК» Н. А. САБЛУКОВА «На правом фланге полка стоял рядовой Григорий Иванов, примерный солдат, статный и высокого роста. Я сказал ему; «Ты слышал, что случилось?» – «Точно так!» – «Присягнете вы теперь Александру?» – «Ваше благородие, – ответил он, – видели ли вы императора Павла действительно мертвым?» – «Нет», – ответил я. Иванов заметил, что не годится приносить присягу Александру если Павел еще жив… Между тем другой солдат, Филатьев, также заявил, что сначала необходимо видеть труп государя. Когда сообщили генералу Беннигсену которому было вверено главное начальствование во дворце, что принято решение послать депутацию солдат, которым должно быть показано тело Павла, то он с неудовольствием воскликнул, что это пока невозможно вследствие ужасного состояния тела. Но так как солдаты прямо заявили, что иначе не принесут присяги, то нужно было решиться их впустить… Два ряда солдат были впущены и видели тело императора. Когда они вернулись, я прежде всего обратился к Григорию Иванову: «Что же, братец, видел ты государя Павла Петровича? Действительно он умер?» – «Так точно, ваше высокоблагородие, крепко умер!» – «Присягнешь ты теперь Александру?» – «Точно так… хотя лучше покойного ему не быть…»

На слова офицеров: «Радуйтесь, братцы, тиран умер», – солдаты отвечали: «Для нас он был не тиран, а отец».

* * *

ИЗ ЗАПИСОК КНЯГИНИ ЛИВЕН. Среди всеобщих ликований не было места ни сожалениям, ни размышлениям, и только вдова императора Павла замкнулась в свое личное горе <…>.

Перед императрицею лишь постепенно открылись все обстоятельства, сопровождавшия умерщвление Павла. Сначала она продолжала принимать у себя графа Палена; но, узнав об истинной его роли в заговоре, перестала его пускать к себе на глаза. Вскоре она узнала фамилии остальных заговорщиков, и они раз навсегда были изгнаны из ея присутствия. Она громко требовала для них наказания, но это представлялось совершенно невозможным. Самая важность сана и многочисленность заговорщиков не позволяли молодому императору возбудить против них свирепых преследований, не говоря уже о том, что сегодняшних освободителей нельзя преобразить в завтрашния жертвы. Содеянное предприятие всеми прославлялось и не укладывалось в рамки безпристрастнаго обсуждения. Скандал оказывался крупный: общественное мнение резко расходилось с нравственностью и правосудием, а пренебрежение в этом случае общественным мнением угрожало слишком явною опасностью.

<…> Все обстоятельства и подробности, сопровождавшия роковую развязку, собирались с большою жадностью. Было вполне удостоверено, что императора неоднократно предупреждали о готовящейся ему участи.

Несомненно, смутные в своей неопределенности доносы и заставляли покойнаго по слепой случайности обрекать на заточение все новыя жертвы, а несправедливыя эти преследования, в свою очередь, умножали число недовольных и легко превращали последних в заговорщиков.

<…> С одной стороны, и императрица-мать не упускала случаев указывать императору на неприличие удерживать вблизи своей особы и во главе важнейших государственных дел личность, которая подготовила умерщвление его родителя, а, с другой стороны, и граф Пален всеми возможными способами старался убедить государя в зловредности материнскаго влияния. Отчаявшись в успехе своих наветов, граф принялся возмутительнейшим образом поносить императрицу-мать. Между прочим, разсказывали, будто у него вырвалось и такое заявление: «Я расправился с супругом, сумею отделаться и от супруги!» В припадке озлобления и наглости Пален распорядился убрать из какой-то церкви образ, только что подаренный императрицею.

Эта дерзость, конечно, не могла пройти незамеченною. Императрица-мать заявила Александру, чтобы тот немедленно же выслал графа Палена из Петербурга, в противном случае столицу покинет сама Мария Феодоровна.

Два часа спустя, граф Пален был выслан под охраною фельдъегеря в свои курляндския имения с воспрещением пожизненнаго въезда в Петербург и Москву.

* * *

БЕННИГСЕН Левин Август (Леонтий Леонтьевич) (1745–1826 гг.) – генерал от кавалерии (1802 г.), граф (1813 г).

Л. Л. Беннигсен происходил из баронского рода. Военную службу он начал в Германии, в ганноверской пехоте. В 1773 г. его приняли премьер-майором в русскую армию, в Вятский мушкетерский полк. Участвовал в русско-турецких войнах 1768–1774 и 1787–1791 гг., отличился под Очаковом и при взятии Бендер. В 1794 г. Беннигсен действовал против польских повстанцев Тадеуша Костюшко и нанес им поражения при Солами и у Олиты. После этих действий получил звание генерал-майора. В 1796 г. в составе армии В. А. Зубова участвовал в войне с Персией и отличился при взятии Дербента.

В 1801 г. Беннигсен принял активное участие в заговоре против императора Павла I и в его убийстве в ночь с 11 на 12 марта. Во время русско-прусско-французской войны 1806–1807 гг. одержал победу при Пултусе над корпусом французов, но выдал ее за победу над главными силами Наполеона. За это был назначен главнокомандующим русской армии. Он не имел достаточного опыта, был нерешителен, и в сражении при Прейсиш-Эйлау не воспользовался разрозненностью французской армии, приказал отступать. 14 июня 1807 г. он потерпел от Наполеона тяжелое поражение под Фридландом.

Военную карьеру Беннигсен строил на интригах и не стеснялся преувеличивать свои заслуги. В начале Отечественной войны 1812 г. генерал состоял при императоре Александре I, затем его назначили начальником Главного штаба русской армии. Он участвовал в Бородинском сражении, но своими действиями сорвал план М. И. Кутузова. После боя за Шевардинский редут полководец решил усилить свой левый фланг и хотел, чтобы резервный корпус нанес удар французам во фланг, когда у них силы будут на исходе. Однако Беннигсен расположил свои войска фронтом к противнику, что противоречило замыслу Кутузова. За интриги его отстранили от должности.

После смерти Кутузова Беннигсена снова призвали в армию и за действия в Лейпцигской битве 16–19 октября 1813 г. возвели в графское достоинство.

До 1818 г. был главнокомандующим 2-й армии, затем ушел в отставку и покинул Россию. Последние годы жизни провел в Ганновере. В. Г.

Хронология

19 (30) сентября 1754 г. – рождение Павла Петровича, будущего императора Павла I.

1775 г. – Московскую епархию возглавил митрополит Платон (Петр Георгиевич Левшин).

12 (23) декабря 1777 г. – рождение Александра Павловича, будущего императора Александра I.

16 (27) августа 1783–1783 гг. – экспедиция Г. И. Шелихова к берегам Русской Америки, во время которой были основаны первые русские поселения.

8 (19) февраля 1793 г. – разрыв Россией дипломатических отношений с Францией в ответ на казнь Людовика XVI якобинцами.

29 сентября (10 октября) 1793 г. – бракосочетание Александра Павловича (будущего Александра I) с Луизой Баденской (Елизаветой Алексеевной).

6 (17) ноября 1796 г. – смерть Екатерины II Алексеевны.

7 (18) ноября 1796 г. – восшествие на престол императора Павла I Петровича.

8 (19) ноября 1796 г. – отмена привилегий дворянству при получении офицерских чинов.

23 ноября (4 декабря) 1796 г. – обнародование военных уставов Павла I, составленных по прусскому образцу.

25 ноября (6 декабря) 1796 г. – коронация покойного императора Петра III по распоряжению его сына Павла I.

22 декабря 1796 г. (2 января 1797 г.) – разрешение телесных наказаний для дворян.

Январь 1797 г. – разрешение Павлом I деятельности Мальтийского ордена в России.

6 (17) февраля 1797 г. – увольнение в отставку А. В. Суворова.

5 (16) апреля 1797 г. – коронация императора Павла I.

5 (16) апреля 1797 г. – закон Павла I о престолонаследии («Учреждение об императорской фамилии»).

5 (16) апреля 1797 г. – указ Павла I с рекомендациями помещикам об ограничении барщины до трех дней в неделю.

5 (16) апреля 1797 г. – утверждение «Установления об орденах». Учреждение ордена Святой Анны.

6 (17) апреля 1797 г. – завершение А. В. Суворовым труда «Наука побеждать».

23 апреля (4 мая) 1797 г. – лишение дворянства права подачи коллективных жалоб государю.

23 декабря 1797 г. (3 января 1798 г.) – русско-турецкий союзный договор.

1797–1800 гг. – строительство Михайловского замка в Петербурге по проекту архитектора В. И. Баженова.

1 (12) марта 1798 г. – Указ, разрешающий старообрядцам строить церкви во всех епархиях.

13 (24) августа 1798 – октябрь 1800 гг. – Средиземноморский поход Ф. Ф. Ушакова.

Октябрь-ноябрь 1798 г. – захват у французов Ионических островов (кроме Корфу) русскими десантами Ф. Ф. Ушакова.

17 (28) ноября 1798 г. – принятие Павлом I титула Великого магистра Мальтийского ордена.

1798 г. – запрещение въезда в Россию выходцам из революционной Франции.

19 февраля (2 марта) 1799 г. – взятие Ф. Ф. Ушаковым острова Корфу. Создание базы российского флота на Ионических островах в Средиземноморье.

4 (15) апреля – 26 сентября (7 октября) 1799 г. – Итальянский и Швейцарский походы А. В. Суворова.

15–17 (26–28) апреля 1799 г. – победа русско-австрийской армии под командованием А. В. Суворова при Адде (Северная Италия).

6–8 (17–19) июня 1799 г. – победа А. В. Суворова при Треббии.

26 мая (6 июня) 1799 г. – родился А. С. Пушкин.

8 (19) июля 1799 г. – учреждение первого в России торгово-колониального акционерного общества «Соединенной Российско-Американской компании».

4 (15) августа 1799 г. – победа А. В. Суворова при Нови.

13 (24) сентября 1799 г. – взятие русской армией перевала Сен-Готард (Швейцария).

14 (25) сентября 1799 г. – атака А. В. Суворовым Урнер-Лохского горного тоннеля и победа в битве у Чертова моста.

14–15 (25–26) сентября 1799 г. – разгром корпуса генерала А. М. Римского-Корсакова под Цюрихом.

16 (27) сентября 1799 г. – вступление русского десанта Ф. Ф. Ушакова в Рим.

20 сентября (1 октября) 1799 г. – победа русских войск в Муттенской долине.

7 (18) октября 1799 г. – выход России из 2-й антифранцузской коалиции.

14 (25) октября 1799 г. – преподнесение мальтийскими рыцарями в подарок Павлу I части Древа животворящего Креста Господня.

28 октября (8 ноября) 1799 г. – присвоение А. В. Суворову звания генералиссимуса.

Декабрь 1799 г. – попытка Павла I создать Лигу вооруженного нейтралитета.

21 марта (2 апреля) 1800 г. – заключение Константинопольской конвенции между Россией и Турцией о статусе Ионических островов.

18 (30) апреля 1800 г. – Указ Павла I о запрещении ввоза в Россию иностранных книг и нот.

2 (14) мая 1800 г. – замена выборных членов дворянских судов государственными чиновниками.

6 (18) мая 1800 г. – смерть А. В. Суворова.

23 августа (4 сентября) 1800 г. – городская реформа Павла I.

9 (21) декабря 1800 г. – послание Наполеона Бонапарта к Павлу I. Начало русско-французского сближения.

1800–1811 гг. – строительство в Петербурге Казанского собора по проекту архитектора А. Н. Воронихина.

1800 г. – изобретение двухколесного велосипеда крепостным мастером Е. Артамоновым.

31 декабря 1800 г. (12 января 1801 г.) – решение Павла I о подготовке похода в Индию.

18 (30) января 1801 г. – Манифест о присоединении Грузии к России.

11 (23) марта 1801 г. – убийство императора Павла I в Михайловском замке.

12 (24) марта 1801 г. – восшествие на престол императора Александра I Павловича.

Иллюстрации

Великий князь Павел Петрович. 1782–1783 гг.

Павел I. Худ. С. Щукин

Семейный портрет императорской фамилии

Детский портрет Великого князя Павла Петровича

Парад при Павле I. Худ. А Бенуа

Павел I в одеянии гроссмейстера Мальтийского ордена. Худ. С. Тончи

А. А. Аракчеев

Обер-офицер

Офицер

Генерал-адъютант и флигель-адъютант

Штаб-валторнист и валторнист

Бомбардир и фейерверкер

Вид на Михайловский (Инженерный) замок – резиденцию Павла I

Анна, дочь Павла I

Сражение на реке Адда 16 (27) апреля 1799 г.

Сражение при Нови 4 августа 1799 г.

А. В. Суворов

Австрийский орден Марии Терезии 1 класса с лентой

Переход русских войск через хребет Паникс в 1799 г. Худ. А Коцебу

Шитая звезда ордена Св. Януария Королевства обеих Сицилий

Переход Суворова через Альпы. Худ. В. Суриков

Суворов на Сен-Готарде. Худ. А Шарлемань

П. И. Багратион

И. П. Кутайсов

Бой у Чертова моста. Худ. А. Коцебу

М. И. Кутузов

П. А Румянцев-Задунайский

Император Павел I со свитой

Павел I, российский император

Императрица Мария Федоровна

Г. Р. Державин

Д. И. Фонвизин

Н. И. Новиков

А. Н. Радищев

Рядовой и обер-офицер пехотного полка (1786–1796 гг.)

Государственный герб России при Павле I. 1799 г.

Строевые учения русской армии по прусскому образцу в Гатчине

Башенный кабинет Павла I. Худ. Э. Гау

Книжная лавка. Худ. В. Васнецов

Копейка 1799 г.

Памятник Павлу I на фоне Инженерного замка

Автограф Павла I

Оглавление

Предисловие

Детство и юность цесаревича

  Первые годы жизни

  Обучение Павла и его наставники

  Высокое предназначение

  В ожидании престола

  Характер великого князя

  Отношения с матерью

  Женитьба на принцессе Августине-Вильгельмине

  Второй брак

  Путешествие в Европу

  Политические взгляды Павла Петровича

  «Гатчинское затворничество»

  Гатчинские войска

Царствование Павла I

  Смерть Екатерины II

  Коронация и первые нововведения

  Изменения в армии

  Россия и ее соседи

  Внутренняя политика Павла I

  Русские в Америке

  Окружение царя и его современники

  Убийство Павла I

Хронология

Иллюстрации Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg