«История сказки»

«Мэри Поппинс — история моей жизни».

П. Л. Трэверс

Перед вами целых восемь книг о знаменитой Мэри Поппинс. Они были написаны в разные годы и при разных обстоятельствах, но во всех этих книгах героиня остаётся верна себе: невозмутимо въезжает вверх по перилам, навещает своих чудаковатых родственников, восхищается собственным отражением в витринах и никогда ничего не объясняет. Напрасно Джейн и Майкл снова и снова стараются выпытать у волшебной няни её секреты. Кто она, откуда, где её дом?

Пожалуй, в умении хранить тайны с Мэри Поппинс может сравниться лишь один человек — Памела Линдон Трэверс.

Когда в 1934 году в свет вышла первая сказка о Мэри Поппинс, читатели имели в своём распоряжении лишь инициалы: «П. Л. Трэверс», и никто не знал, является ли автор мужчиной или женщиной. Такое инкогнито было умышленным. Памела Трэверс не хотела, чтобы её творчество ассоциировалось со слащавой, «женской» литературой для детей. «Я решила не дать наклеить на себя этот ярлык сентиментальности и потому подписалась инициалами, в надежде, что людям не будет никакого дела до того, написана ли книга мужчиной, женщиной или кенгуру». Кроме того, писательница, по её собственному утверждению, никогда не адресовала своё творчество детям. «Я всегда думала, что Мэри Поппинс явилась только для того, чтоб развлечь меня…» В разные годы Памела Трэверс предлагала разные версии появления своей героини. Одним она говорила, что начала рассказывать сказку от отчаянья, когда ей поневоле пришлось развлекать группу детей, другим — что Мэри Поппинс явилась ей во время долгой болезни и помогла скоротать время. «Я никогда ни минуты не воображала, что я её выдумала. Возможно, она выдумала меня, и потому мне так трудно писать автобиографии».

Впрочем, Мэри Поппинс имела и вполне реальные прототипы. Вот что вспоминает Памела Трэверс об одной из домработниц: «У Беллы — или её звали Бертой? — был зонтик с ручкой в виде головы попугая. Меня это зачаровывало. По выходным, на прогулке, он запутывался в Беллиных оборках — как мне тогда думалось, она была гораздо элегантнее моей матери, — а по возвращении тщательно упаковывался в обёрточную бумагу, в то время как она рассказывала нам фантастические истории о том, что она делала и видела. Нет, не то чтобы рассказывала — Белла поступала лучше: она намекала. „Ах, — говорила она с видом Кассандры, — если б вы только знали, что случилось с деверем моей кузины!“ Но в ответ на наши мольбы продолжать Белла напускала на себя великолепно загадочный вид и уверяла, что история совершенно неописуемая и уж во всяком случае не для детских ушей… То, о чём она не рассказывала, всегда было значительней, интереснее, чем жизнь».

Памела Трэверс тоже почти не рассказывала о себе. Всю жизнь она отбивалась от журналистов, уклончиво отвечала на вопросы анкет, отказывалась назвать место своего рождения, переезжала из страны в страну. Но она рассказала нам о Мэри Поппинс — а это гораздо важнее.

«А если вас интересуют автобиографические факты, — говорила писательница, — „Мэри Поппинс“ — история моей жизни».

* * *

Как ни странно, Памела Линдон Трэверс — автор одной из самых английских сказок — провела детство в Австралии. Она родилась в маленьком австралийском городке Мэриборо, штат Квинсленд, 9 августа 1899 года; её настоящее имя — Хелен Линдон Гофф. Отец Хелен, Роберт Трэверс Гофф, ирландец по происхождению, работал в банке. Как и мистер Бэнкс, он «делал деньги». Мать, Мэри, была наполовину ирландкой, наполовину шотландкой (надо надеяться, обе половины были лучшие).

Ностальгические воспоминания родителей превращали далёкую родину в миф, смешивая легенды, песни и воспоминания в единое прекрасное целое. Может быть, именно поэтому Англия в сказках о Мэри Поппинс так подчёркнуто несовременна.

Однако и окружавшая девочку австралийская природа давала богатую пищу для воображения. Отец любил смотреть на звёзды. Нередко вечерами он показывал детям созвездия на ярком южном небе. Хелен слушала легенды о Плеядах, Орионе и Близнецах, гадала, кто живёт на Луне, и мечтала пройти по лунной дорожке. Когда отец умер, девочка долго верила, что он превратился в комету.

Родители редко что-либо объясняли, и детям приходилось создавать свои собственные миры. В семье принято было говорить цитатами. Маленькая Памела считала, что миссис Домби — одно из её имен, ибо, будучи «страстно ленивым ребёнком», то и дело слышала: «Сделайте усилие, миссис Домби!» Заблуждение рассеялось, лишь когда она взялась за Диккенса. Мать спрашивала плачущую дочку: «О рыцарь, что томит тебя?» А пришедший с работы домой отец возвещал: «Бонни Джордж Кампбелл вернулся домой!»

Среди книг своего детства писательница называет Чарльза Диккенса, Вальтера Скотта, Уильяма Шекспира, Альфреда Теннисона, ирландскую поэзию; «Алису» Льюиса Кэрролла, «Героев» Чарльза Кингсли, сказки Беатрикс Поттер… Когда дело дошло до чтения мифов, оказалось, что в них нет ничего нового. «Я уже слышала их современные параллели за чаем с тминным пирогом», — писала впоследствии Памела Трэверс.

Хелен была задумчивым ребёнком, она могла часами сидеть на одном месте в саду. «Ты что, цыплят высиживаешь?» — спрашивала мать. «Да, именно этим я и занимаюсь», — серьёзно отвечала девочка. «Высиживание цыплят» не забылось — эта привычка досталась Джейн Бэнкс, а Памела Трэверс всю жизнь собирала фарфоровых кур и заодно и другой фарфор. (Королевское блюдо, в которое однажды попала Джейн, сейчас находится в Публичной библиотеке Нью-Йорка.)

Когда Хелен было семь лет, отец умер. Семья переехала в другой город. Настали трудные времена — мать не могла смириться с утратой и была не в состоянии заниматься детьми. На плечи Хелен лёг тяжкий груз ответственности, ведь она была старшей из троих детей.

В один особенно трудный момент она начала рассказывать младшим сёстрам сказку о волшебной белой лошади, умевшей скакать по волнам. Так она узнала, что силой воображения можно победить жизненные невзгоды.

Хелен рано начала писать стихи и рассказы, всегда в секрете, без поощрения взрослых. Позже стала публиковаться в журналах, увлеклась танцами и актёрским мастерством. Она с успехом играла в шекспировских пьесах, ездила с гастролями по Австралии и Новой Зеландии. Тогда же Хелен решила взять сценический псевдоним — какое-нибудь мелодичное, приятное имя. Так появилась Памела Линдон Трэверс.

В 1924 году Памела Трэверс покинула Австралию и отправилась в Европу. Первым её паломничеством стала, конечно же, поездка в Дублин, где она познакомилась с поэтами Уильямом Батлером Йейтсом и Джорджем Уильямом Расселом (Рассел напечатал несколько её стихотворений в своём журнале). Они оба оказали большое влияние на мировоззрение и творчество писательницы — помимо прочего, привили ей вкус к оккультизму и мистике, которые стали её серьёзным увлечением на всю жизнь. Памела Трэверс много путешествовала, жила в Ирландии, Англии и в Америке, редактировала журнал «Парабола», много писала о мифе и волшебной сказке. Многие из её эссе собраны в книге «Что знает пчела: размышления о мифе, символе и повествовании».

Но главным событием творческой жизни Памелы стала, разумеется, Мэри Поппинс. Первая книга о Мэри Поппинс увидела свет в 1934 году и сразу завоевала популярность. Но настоящая слава пришла к Мэри Поппинс и Памеле Трэверс много позже, в 1964 году, когда Уолт Дисней снял по сказке фильм с актрисой Джулией Эндрюс в главной роли. История этого фильма была непростой и во многом драматичной. Впервые Дисней услышал о Мэри Поппинс от своей дочери, которой очень понравилась книга. Уговорить автора на экранизацию оказалось нелегко — на это потребовалось целых пятнадцать лет. Памела Трэверс ставила условия, критиковала сценарий, спорила и бушевала, и всё-таки фильм вышел в том виде, как его задумал Дисней. В фильме мистеру Бэнксу не было до детей никакого дела, а миссис Бэнкс так увлеклась борьбой за права женщин, что не успевала заметить, что творится у неё дома. Спустившаяся с небес няня заставила непутёвых родителей заняться собственными детьми и после этого улетела с чувством выполненного долга. Это была другая сказка. Памела Трэверс негодовала: «Что за волшебная палочка превратила мистера Бэнкса… из заботливого и нежного отца в человека, который, не дрогнув, порвал в клочки стихотворение, написанное его детьми? Как могла милая, глупенькая миссис Бэнкс, суетливая, женственная и любящая, стать суфражисткой? Для чего было делать субретку из некрасивой, заносчивой, несгибаемой и всё-таки любимой Мэри Поппинс?»

Фильм имел оглушительный успех, завоевал пять Оскаров, принёс Памеле Трэверс славу и деньги. Большинство английских и американских детей знают Мэри Поппинс по фильму, а вовсе не по книгам. (В России музыкальная комедия с Натальей Андрейченко тоже была чрезвычайно популярна, но книжку всё-таки не затмила.)

Мэри Поппинс стала мировой знаменитостью. О ней слагали песни, её упоминали в энциклопедиях, её именем называли агентства, предлагающие услуги нянь. Книгу перевели на многие языки.

Памела Трэверс писала всё новые и новые «продолжения» — она признавалась, что порой чувствует себя заложницей своей героини: «Мэри Поппинс одновременно радость и проклятие для меня как для писателя… Ведь люди хотят, чтобы я продолжала делать то же самое». Снова и снова читатели спрашивали: кто такая Мэри Поппинс? Откуда она? Ответы становились всё туманнее. «Если бы я знала, откуда берётся волшебство, оно бы уже не было волшебством», — отбивалась Памела.

Друг писательницы поэт и художник Бертран Рассел считал, что сказка и миф — настоящая родина Мэри Поппинс. Впрочем, он непочтительно именовал её «Попкинс». «В прежние времена у Попкинс были бы золотые кудри и волшебная палочка, — говорил Рассел. — Но поскольку мы живём в железный век, ей приходится и выглядеть соответственно».

Но будь Мэри Поппинс всего лишь доброй феей, вряд ли она была бы такой запоминающейся личностью. К счастью, Памела Трэверс всегда питала слабость к отрицательным персонажам сказок.

Ведьмы казались ей интересней принцесс, и это спасло Мэри Поппинс от участи розовой героини. Хоть Мэри Поппинс и считает себя «совершенством во всех отношениях», характер у неё далеко не ангельский: она раздражительна, вспыльчива и тщеславна, а её хвалёная добропорядочность отдаёт лицемерием. «Да будет тебе известно, что мой дядя — серьёзный, честный, порядочный человек, труженик, и будь любезен говорить о нём с уважением!» говорит Мэри Поппинс о мистере Паррике, который только что на глазах у детей кувыркался под потолком.

Сказки о Мэри Поппинс перекликаются со многими произведениями английской детской классики. Домашний уклад Бэнксов — и даже имена детей — заставляют вспомнить семью Дарлингов из «Питера Пэна», день рождения мистера Паррика наводит на мысль о Безумном Чаепитии из «Алисы»; то и дело на страницах книги появляются знакомые персонажи «Стихов Матушки Гусыни»: Человек-на-Луне, Кошка, приходящая в гости к королеве («Где ты была сегодня, киска? У королевы у английской»)… Так же, как Кэрролл, Милн, Барри и Беатрикс Поттер, Памела Трэверс не боится впустить в свои сказки грусть и ностальгию по уходящему детству. «Всё забудете, голубчики, как только прорежутся зубки», — говорит скворец близнецам. И когда его предсказание сбывается, смахивает непрошеную слезу.

Но главное, Памела Трэверс умеет поместить волшебство среди повседневности, поставить с ног на голову привычный, знакомый мир. «В том-то и дело, что взлетает тот, кто твёрдо стоит на земле, — говорит Памела Трэверс. — Обыденность — ключ к волшебству… Когда летают фея или Питер Пэн, мы не удивляемся этому. Когда взлетает Мэри Поппинс — это ошеломляет, абсурдность этой картины и создает её волшебство».

* * *

«Думать — значит связывать», — говорила Памела Трэверс. Она твёрдо верила, что всё на свете пронизано невидимыми связями, что стоит только провести линию, «только соединить», и далёкие друг от друга явления и события окажутся звеньями одной цепи. Писательница видит Золушку в шекспировской Корделии, а в песенке о Шалтае-Болтае — параллель к мифу об Осирисе. «Змея и ребёнок, звезда и камень — всё мы одно».

Тысячи нитей тянутся от «Мэри Поппинс» к сказкам и мифам, к книгам её детства, к творчеству любимых ею поэтов. Однако Памела Трэверс связана с английской литературой и иными, порой весьма причудливыми узами. Например, редактором первой книги о Мэри Поппинс был не кто иной, как Питер Дэвис, один из воспитанников Джеймса Барри, автора «Питера Пэна». Бессменным иллюстратором книг о Мэри Поппинс стала Мэри Шепард — дочь известного художника, нарисовавшего Винни Пуха. Надо сказать, что в Англии всегда было особое отношение к картинкам — очень часто они становились неотъемлемой частью текста. Так, невозможно представить Кэрролла без Тэнниэла, Винни Пуха без Шепарда, сказки Беатрикс Поттер без её удивительных акварельных рисунков.

Памела Трэверс требовала, чтобы её книги всегда издавались с неброскими чёрно-белыми иллюстрациями Мэри Шепард. Совместная работа положила начало долгой дружбе, которая длилась полвека. В одном из изданий Мэри Шепард изобразила себя и Памелу улетающими в небо на воздушном шарике.

Памела Трэверс училась у Йейтса и Рассела, общалась с Т. С. Элиотом, а в зрелые годы усыновила внука биографа Йетса, Джозефа Хоуна. Внуков было двое. Мальчики-близнецы заметно отличались характером: один всё время плакал и кричал, другой лежал и безмятежно улыбался. Памела, посоветовавшись с астрологом, выбрала шумного, беспокойного брата. Камилл (так звали мальчика) долгое время не подозревал, что он усыновлён и что у него есть близнец, и лишь в семнадцать лет встретился с братом Антонием — тот разыскал его в Лондоне. Так в жизнь Памелы Трэверс вплелся вполне сказочный сюжет. (Заметим, что в «Мэри Поппинс» очень много близнецов: Джон и Барбара, небесные Близнецы, Фанни и Анни, полисмены-тройняшки…) Так незаметно переходят друг в друга книга и жизнь, текст и рисунок, австралийские сахарные плантации и лондонский парк. Нужно лишь соединить.

* * *

Памела Трэверс умерла в Лондоне 23 апреля 1996 года, в возрасте 96 лет. В тот же год журналистка Валери Лоусон выпустила её биографию «С небес она спустилась», а режиссёр Лиза Мэтьюз сняла о ней документальный фильм.

Памела Трэверс ненавидела биографии. И всё-таки ещё при жизни передала 28 коробок своих дневников и писем библиотеке Митчелла в Сиднее.

Она терпеть не могла поставленный Диснеем фильм. Но за два года до смерти продала права на постановку мюзикла Камерону Макинтошу, продюсеру «Кошек» и «Призрака оперы». Сейчас мюзикл идёт на сцене с большим успехом.

Памела Трэверс долго скрывала, что родилась в Австралии. Во взрослой жизни она ездила туда лишь однажды. Но именно в Австралии хранится её архив, и в двух городах, где она жила, воздвигнуты памятники в её честь. Один из них, бронзовая фигура Мэри Поппинс, стоит в Мэриборо, возле дома, где родилась Хелен Гофф.

Нужно ли удивляться всем этим противоречиям? Ведь и Мэри Поппинс иногда ведёт себя очень странно. Вспомните, как горячо она отрицает каждый раз всевозможные чудеса, при этом неизменно оставляя улику: поясок из змеиной кожи, шарф, забытый на разрисованном фарфоровом блюде…

Самое главное, что во всех противоречиях, странностях и переменах обе они — и Памела Трэверс, и Мэри Поппинс — умеют оставаться собой.

Умение оставаться собой — драгоценный дар, и Мэри Поппинс он особенно необходим. Ведь каждая экранизация, каждый перевод — попытка подчинить героя воле нового соавтора — актёра, режиссёра, переводчика.

В России «Мэри Поппинс» необыкновенно повезло — на русском языке она впервые вышла в 1974 году, в переводе блестящего детского поэта, драматурга, переводчика Бориса Заходера (кстати, он переводил многих любимых авторов Памелы Трэверс — А. Милна, Дж. Барри, Л. Кэрролла). Книга была проиллюстрирована замечательным художником Геннадием Калиновским. Лично мне кажется, что он ухватил сходство даже лучше, чем художница Мэри Шепард.

В предисловии Борис Заходер писал: «… Здесь только половина рассказов о Мэри Поппинс (из первой и второй книжек). Если Вам будет ОЧЕНЬ жалко расставаться с Мэри, то, может быть (не обещаю, но надеюсь!), может быть, мы с вами сумеем уговорить её вернуться к нам и рассказать обо всём остальном…»

Переводчик немного лукавил — на самом деле под заголовком «Часть 1. Дом № 17» помещена только часть первой книги («Мэри Поппинс»), четыре главы пропущены. А во второй части, «Мэри Поппинс возвращается», пропущено пять глав из второй книги, зато вставлено несколько глав из третьей, «Мэри Поппинс и Другая дверь». Сделано это, конечно же, не случайно и не просто в целях сокращения (хотя надпись курсивом гласила: «Сокращённый перевод Бориса Заходера»). Почему же Борис Заходер пропустил некоторые главы и вставил вместо них другие? И вправду ли он собирался «уговорить Мэри Поппинс вернуться»?

Дело в том, что книги о Мэри Поппинс устроены особым образом: у многих глав есть «двойники» в других книгах, где повторяются похожие сюжеты и обстоятельства. Например, у Мэри Поппинс три дяди, и у каждого из них своя история, но эти истории во многом похожи друг на друга. Внимательный читатель увидит сходство в главах о миссис Корри и Нелли-Пелли, «Тяжёлый день» и «Чудесный четверг»; даже сами появления и исчезновения Мэри Поппинс построены по одной схеме. Борис Заходер, по всей видимости, хотел избежать повторений и выбрал из похожих глав те, которые ему понравились, — чтобы было интересней читать.

Но зачем же, спросите вы, Памела Трэверс повторяла одни и те же сюжеты? Потому что именно так устроены волшебная сказка и миф. «Все хорошие истории вызывают ощущение непрерывности, как будто они длятся вечно и „иногда не кончаются“», — говорила писательница. Надо сказать, что в литературном плане приём этот оказывается достаточно рискованным — не так уж чётко проводится грань между «повторить» и «повторяться». Но писательница идёт на это сознательно, и, уж конечно, не от недостатка фантазии. Золушка трижды появляется на балу, трижды повествование проходит один и тот же путь, меняя лишь цвет платья. Геракл совершает двенадцать(!) подвигов — двенадцать раз, не отклоняясь от схемы, идёт он к неизбежной победе, о которой слушатель (читатель) предупреждён наперёд.

С момента выхода первой книги о Мэри Поппинс (1934) до последней, шестой книги (1988) прошло пятьдесят четыре года. Полвека научных открытий, войн и полётов в космос. Однако дом Бэнксов ни на йоту не изменился, он всё так же старомоден и надёжен. В Вишнёвом переулке цветут вишни, и Мэри Поппинс отлично управляется без помощи новейших приспособлений. Ей не нужна ракета, чтобы попасть на Луну, — она прекрасно дойдёт по облакам! И многочисленные родственники Мэри всё так же по-викториански эксцентричны. В этом неизменном, незыблемом мире, где дети не растут, а взрослые не стареют, время отмеряется праздниками: покупка подарков к Рождеству, ярмарка с волшебной каруселью, Хэллоуин с волшебным сборищем теней, праздник Летнего Равноденствия, день Ивана Купалы со сбором растений и гаданием на «суженого»… Робертсон Эй чистит только один ботинок мистера Бэнкса, у Элин вечный насморк, Мэри Поппинс фыркает, словно морской лев. Если такому мироустройству и недостаёт разнообразия, это с лихвой искупается надёжностью и уютом, чувством безопасности, которое так необходимо нам всем.

«Тогда история, подобно волшебной сказке, не имеет ни начала ни конца, простирается далеко за пределы обложки. Было, есть, будет всегда — таков смысл всех на свете „жили-были“ и „долго и счастливо“; и это тот мир, в котором живёт книга», — писала Памела Трэверс.

Но вернёмся к Борису Заходеру. В его блестящем переводе книга не потеряла устойчивости и уюта, но обрела, пожалуй, чуть большую динамичность и задор. Вряд ли переводчик намеревался возвращать Мэри Поппинс своему читателю — он просто познакомил нас с лучшими главами, и сделал это с необыкновенной выдумкой и талантом.

Мэри Поппинс, однако, решила иначе. Она вернулась, поставив тем самым в чрезвычайно трудное положение всех последующих переводчиков. Им пришлось иметь дело уже с двумя книжками, — английской и русской, — ведь читатель ожидает встретить в новых сказках о Мэри Поппинс старых знакомых, а не каких-нибудь самозванцев. В оригинале, к примеру, собак мисс Ларк зовут Эндрю и Виллоубай. Но по-русски они могут быть только Эдуардом и Варфоломеем — нельзя же заменить собак посреди книги! И уж если Мэри Поппинс говорит своим подопечным «Сей секунд!», то именно эту привычную фразу и должны услышать читатели.

Поэтому новым переводчикам приходилось, во-первых, очень стараться, поскольку следовать за таким мастером, как Борис Заходер, всегда нелегко, а во-вторых — пользоваться разными находками и идеями из первых двух книг, с глубокой благодарностью к первопроходцу. Те главы, которые Заходер пропустил, так и остались пропущенными, чтобы у Мэри Поппинс оставалась возможность вернуться ещё раз, если она пожелает.

Ведь она всегда поступает по-своему.