По результатам исследований социологов Института книги роман Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» стал абсолютным лидером читательского спроса в 1987 году. Учитывая такое единодушие, издательство включило это произведение в серию «Популярная библиотека». Отклики на роман, которые мы приводим в этой книге, размышления Анатолия Рыбакова, диалог в письмах прозаика В. Кавторина и доктора исторических наук В. Чубинского, думается, помогут читателям более объективно разобраться в этом произведении, затрагивающем острейшие вопросы прошлого и настоящего.
АНАТОЛИЙ РЫБАКОВ:
— Над «Детьми Арбата» я начал работу в самом конце 50‑х годов. Впервые роман был анонсирован в журнале «Новый мир» в 1966 году. А. Т. Твардовский очень хотел его напечатать, я услышал от него много добрых слов, но сделать это не удалось. Второй раз «Дети Арбата» были заявлены «Октябрем», шел уже 1978 год, но это тоже окончилось неудачей. А работа продолжалась. А. Т. Твардовский имел в руках только первую часть романа, потом, когда стало ясно, что опубликовать «Дети Арбата» не удается, я стал работать над второй частью, а когда роман был вторично «закрыт», написал третью его часть. Никто уже не верил, что «Дети Арбата» когда-нибудь будут напечатаны, даже мой самый большой друг, жена, не верила, а я не останавливался: все дела нужно доводить до конца. Полностью роман был закончен в 1982‑м…
Безусловно, публикация «Детей Арбата» является одним из знамений времени. Не было бы апреля 1985‑го, не было бы у читателей и этого романа.
Мы — великая держава, великий народ. И таковыми должны себя сохранять. В тридцатые годы экономика развивалась прежде всего административно, силовыми средствами. Люди стали всего бояться. Старались не принимать самостоятельных решений и ждали лишь, что скажут «сверху». Ростки, пущенные тогда, в бо́льшей мере сохранились до наших дней. Боязнь «кабы чего не вышло» существует и поныне. Сегодня это мешает нам, как никогда. Сейчас все усилия партии направлены прежде всего на создание нового психологического климата в стране. Единственный путь к нему — гласность. А если гласность, значит, нужно говорить всю правду. И прежде всего правду историческую. Обманывать людей на своей собственной истории, воспитывать их на лжи и полуправде — значит, никогда и ничего не добиться. Общество, воспитанное на полуправде, безнравственно.
Конечно, для меня «Дети Арбата» — книга всей моей жизни. Но стоять на месте я не могу и не буду. Закончена новая работа — роман «Тридцать пятый, и другие годы».
Роман тяжелый, тяжелые годы… Писать обо всем, что происходило тогда, очень сложно, психологически сложно, но — надо. Раз уж говорить правду, то нужно говорить ее до конца.
Из почты А. Рыбакова до публикации романа
Сегодня у «Детей Арбата» — большая читательская аудитория. А первыми откликнулись на него коллеги — писатели, деятели искусства. Они прочли роман еще в рукописи, до решения о его публикации.
Дорогой Анатолий Наумович, вчера я прочитал Ваш роман «Дети Арбата». Что Вам можно сказать в этом коротком письме? Вы написали грандиозное произведение о 30‑х годах, дали углубленный разрез общества от ЦК партии «до самых до окраин», показали многие стороны жизни того времени, почти не отраженные в литературе. Именно в этой Вашей попытке мне видится подлинное новаторство романа. Уже одно это делает роман очень ценным, важным для современной литературы. Но, может быть, самая главная его ценность в том, что подано все это с позиций правды, без утайки, оправданий, не закрывая глаза на трудное, ужасное, а то и преступное.
Это эпическое произведение о времени уже уходящем, и спасибо Вам, что Вы, участник его и свидетель, засвидетельствовали о нем в литературе, сделав это честно, умно и художественно. В литературе Ваш роман останется при любых обстоятельствах, и останется надолго.
Будьте здоровы и бодры, дорогой Анатолий Наумович.
Обнимаю с благодарностью
Ваш Василь БЫКОВДорогой Анатолий Наумович!
…Вы ни с кем не спорите, никого не опровергаете, нигде не излагаете какого-либо кредо и не «черните» время, а, напротив, стремитесь придать ему натуральный, естественный цвет.
Я бы сравнил роман с холстами наших лучших передвижников — Сурикова, или Ге, или Ярошенко. Та же спокойная, трезвая живопись, та же поэзия реальности, такое же богатство художественной идеи, та же точность деталей, та же содержательность правды.
Прежде всего: это объемный роман. Объемный не в смысле количества страниц — их могло бы быть немного меньше или больше. А в том смысле, что каждое событие в нем рассматривается объемно, со всех мыслимых точек зрения, во всех ракурсах, предлагаемых или бесспорных. Сюда просится термин «исследовательский роман». Но исследование должно предполагать позицию автора. И эта позиция — есть. Книга написана человеком, который понимает, что самая большая ценность — жизнь. Что надо всегда находиться в «кругу нравственной оседлости», состоящей из любви к своим родным, к своему городу, к своей родине…
Предмет Ваших исследований — время. Сравнительно короткий период — 1932—1934 годы. Портрет времени, его сущность и цвет — люди. Перед читателем проходит галерея характеров — их много, и ни один ничем не напоминает другой. Они связаны, и эта связь построена искусно — она свидетельствует о стройности композиции романа. На протяжении короткого времени трудно показать развитие характера. Тем не менее автору это удается, и — что особенно важно — удается в истории главных героев. Характер Сталина написан отчетливо, глубоко, зримо. Он не написан, а воплощен — подчас кажется, что это перевоплощение произошло с самим автором, превратившимся в одного из основных героев. Так говорят о блестяще сыгранной актерской роли — Вам удалось то, что для любого писателя (для меня, например) является непосильной задачей. В чем секрет этого перевоплощения? В том, что автор решительно отклоняет от себя роль судьи. Он не оправдывает и не обвиняет — и это относится к любой странице романа. Его единственная цель — рассказать правду. Но ее надо рассказать так, чтобы ей поверили, — и тут на сцену выступает искусство… Везде чувствуется невидимый взгляд автора, ничего не стремящегося доказать. Подчас кажется, что он рассказывает о себе, что это — не художественная проза, а простой, откровенный разговор с читателем, к которому обращена вся книга. И чем скромнее звучит голос автора, тем отчетливее вырисовываются перед нами тридцатые годы. Быть может, в этой скромности, незаметности и кроется сила выразительности, которой отмечен любой характер — от незначительного до основного, которому отданы целые главы. Я не знаю в советской литературе другого произведения, которое было бы основано на таком страстном стремлении рассказать правду. И это стремление отнюдь не уменьшает силу художественности романа. Напротив, оно усиливает ее, потому что никогда писатель не выдумает более прекрасного и мощного, чем правда. Роман окажет несомненное положительное влияние на нашу литературу. Роман прогрессивен. Без знания и понимания прошлого нельзя двигаться вперед. Это неопровержимо установил еще Пушкин, взявшись за перо историка и понимая, что изучение прошлого — порука за развитие литературы. Убежден, что роман «Дети Арбата» будет высоко оценен в нашей стране и принесет ей несомненную пользу.
Вениамин КАВЕРИНДорогой Анатолий Наумович!
Прежде чем изложить мнение свое о Вашем романе «Дети Арбата», я хочу заметить, что приступал я к чтению, уже зная о существовании этого романа, знал давно. Знал от людей, которые его читали, знал из литературной молвы, которая несколько лет толкует о Вашем произведении. Суждение мое, конечно, было подогрето всякого рода разговорами и ореолом трудной судьбы этой вещи. В таких случаях опасаешься разочарования. Во всяком случае, поначалу. Но тут признаюсь, что с самых первых страниц происходящее настолько увлекло, что я позабыл о всяких опасениях и никакого противоборства ожидания и действительности не получилось.
Роман прежде всего интересный. Он интересен от начала до конца. Жизнь институтской молодежи, всей этой арбатской компании Саши разворачивается с нарастающим интересом для современного человека. Подробности материальной и духовной жизни тех лет, а главное — кипение политических, идейных страстей откликается волнением и какими-то жгучими сопоставлениями. Историческую вещь так не читаешь.
В чем тут секрет? В чем секрет нашего горячего сопереживания? Я не берусь разгадывать художественной тайны этого романа. Достаточно опытный читатель, я, во всяком случае, давно уже не поддаюсь на заманки ловко построенного сюжета. То, что происходит с Сашей, — это не сюжетные находки, а правда недавнего времени, которая еще болит и ноет в душе каждого человека. И далее — все расщепление судеб детей Арбата — Вари, Нины, Юры Шарока и других, жизнь, которую они себе выбирают, обстоятельства, с которыми сталкиваются их характеры, — во всем этом очень точно и серьезно выявлено Время. Конфликт, в который попадает Саша, его исключение из института, а затем арест — все это порождает круги. Они ширятся, и один за другим разные слои общества предстают в этих разбегающихся волнах. Сашу уже приговорили к ссылке в Сибирь, а круги все еще идут, и эта частная история открывает историю общую…
Вопрос публикации романа — это прежде всего вопрос отношения к XX съезду партии и его решениям. Если мы признаем историческую необходимость проблем, поднятых XX съездом партии, со всеми последствиями разоблачения культа личности Сталина, тяжелыми преступлениями, связанными с этим, то, несомненно, роман «Дети Арбата» оправдан и необходим. В нем нет никаких перехлестов и излишеств злости. Он исторически честен, идейно точен, ратует за правду и за те высокие идеи советского строя, какие были и остались для главного героя незыблемыми. Он — против всех искажений и бесчестности людей, пользующихся высокими понятиями во имя собственных интересов и так исказивших ленинские идеи.
Конечно, если считать XX съезд партии и проблемы, поднятые им, ошибочным курсом, если отказаться от него, от тех надежд и чаяний, которые он породил и которые по сей день живут среди нас, — тогда можно продолжать утаивать такие романы от широкого читателя.
Думаю, что в романе «Дети Арбата» счастливо совпадают высокий идейный замысел и совершенство художественного воплощения. Как бы там ни было, жизнь этого романа уже началась, продолжается и стала общеизвестной. Мы допускали немало ошибок, когда пытались запрещать те или иные крупные произведения нашей литературы. В отношении романа «Дети Арбата» — это было бы огорчительнее, потому что перед нами та вещь, которая давно может уже работать, очищая и просветляя человеческие души своей верой и мужественной правдой. И факт существования этого романа, мне кажется, должен быть признан и переведен из полузаконного в законный и желанный.
Дорогой Анатолий Наумович! Поздравляю Вас и благодарю за те часы, которые я провел с этой вещью!
Даниил ГРАНИНДорогой Анатолий Наумович!
С волнением и радостью читал твой роман «Дети Арбата». Слишком много значила эта эпоха в истории нашего народа, в жизни каждого из нас, как же может не волновать суровое, честное повествование. А радость от того, что это произведение искусства, от того, что достало у тебя мужества мысли, мужества духа с такой силой и проникновением рассказать о том, чего почти не касалась или слишком робко касалась наша литература.
Ты создал прекрасные образы чистых, честных людей, преданных революции. Это и Саша, и Лена Будягина, и отец ее, старый большевик Будягин, и чекист Березин. В их трагедии — трагедия народа. И все же самый сильный образ романа — Время, Сталин, олицетворявший Время, все то, что в дальнейшем, два десятилетия спустя, будет названо «культом личности»…
Рано или поздно великие события находят своего исследователя. Но этот роман нужен сегодня, на нынешнем этапе, когда страна начинает революционные преобразования. Их невозможно осуществить, цепляясь за догмы.
Люди молодые, не пережившие всех трагедий прошлого, должны знать и понимать, что есть причина, где корни, а что — лишь отдаленные последствия. Такое ясное понимание дает твой роман. Нет, это не историческое повествование, которое читают со спокойной душой. И боль, и страсть книги не только в дне минувшем, но и в нынешних днях. К ним обращен роман «Дети Арбата», написанный с верой в политическую зрелость читателя, с верой в то, что лишь правда воспитывает людей мужественных, преданных и честных.
Григорий БАКЛАНОВМногоуважаемый Анатолий Наумович!
Перевернута последняя страница Вашего гигантского калейдоскопического произведения, а каждый образ, как живой, перед глазами. Это бывает редко.
Ваш роман — это масштабное историко-социальное полотно, написанное неторопливой реалистической кистью художника, поставившего перед собой трудную, но благородную, а подчас и мучительную задачу исследования «белых пятен» на карте истории. Такие пятна недопустимы, ибо сама их незаполненность волей-неволей заполняется при помощи воображения — либо опасной, искусственно взвинчиваемой страшинкой, либо не менее опасной идеализацией.
В романе нет никакого самозаданного нажима — он естествен, и авторская позиция не навязывается читателю, а исподволь проступает из ситуаций и лиц. Она, эта позиция, не прячется ни за какие подтексты, ею пронизан весь текст. Это — позиция писателя, который не скрывает своих мыслей, считая передачу даже самого трагического опыта своего поколения долгом перед настоящим и будущим. Это — позиция писателя, который написал свой роман прежде всего с нацелом на то, чтобы напечатать его в собственной стране, для того, чтобы наше общество могло развиваться без тормозящего комплекса «белых пятен», переходящих в пятна на совести при их трусливом неисследовании. Мы никогда не сможем решить экономических проблем, стоящих перед нашим народом, если мы не решим проблему нравственной памяти, от которой неотделим мужественный анализ совершенных ошибок, порой перераставших в трагедии. Для сильного человека, как и для сильного общества, вопрос, что скажет княгиня Марья Алексеевна, собственная или заграничная, если он будет открыто говорить о своих ошибках, несуществен. Откровенность есть признак силы.
Ваш роман может и должен быть напечатан, потому что он прибавит силы нашему обществу, поднимет его престиж небоязнью умолчания. Положительное решение о напечатании этого романа явится крупной патриотической акцией, ибо умолчание о трагедиях тридцатых годов приводит к тому, что наше молодое поколение невольно начинает идеализировать те годы в ущерб настоящему. Если же молодое поколение узнает горькую правду, то лишь тогда оно оценит произошедшие перемены.
Многослойность романа, галерейность образов, вся сложная и в то же время классическая, непереусложненная структура восходит к традициям русского письма девятнадцатого века. Роман написан без модернистских ухищрений, без щеголяния стилистикой — его язык демократичен, сюжет увлекателен, и, без сомнения, его будут читать многие миллионы — и рабочие, и крестьяне, и интеллигенция. Но самое главное, что в нем есть, это два урока — урок истории и урок нравственности. Главная мысль романа — надо жить так, чтобы история и нравственность были неотделимы. Педагогический гуманизм этой мысли неопровержим.
Евг. ЕВТУШЕНКОУважаемый Анатолий Наумович!
Ваши «Дети Арбата» — горькая и мощная книга. Горькая — описаниями нагнетенной атмосферы жизни 30‑х годов, созданной культом Сталина, а мощная — образами С. М. Кирова, Будягина, Саши, Вари и других подобных действующих лиц романа, которым веришь, на которых надеешься и которые, в конечном счете, выстояли.
Горькие уроки культа Сталина слишком страшны, чтобы их можно было предать забвению, и то, что Вы, Анатолий Наумович, поднимаете в Вашем романе именно те нелегкие страницы нашей истории, говорит о Вашей, а вместе с Вами и нашей читательской вере в правду.
Гласность — кислород общественной жизни.
С уважением
Михаил УЛЬЯНОВДорогой Анатолий Наумович!
Читал Ваш роман с чувством огромной радости, что наконец-то нашелся среди нас человек, который осмелился сказать подлинную правду о времени и тем исполнить ту главную нравственную писательскую задачу, стоящую перед всеми нами, но выполняемую нами слабо, уклончиво и, я бы сказал, малодушно…
Главная удача, нет, здесь надо какое-то другое слово — может, открытие (и оно слабо!) — это создание живого, полнокровного образа Сталина. Вы сделали это первым! Очень здорово, что коснулись детства, истока закомплексованности «неблагополучного ребенка», одинокого, без друзей и товарищей. Все внутренние монологи Сталина настолько достоверны, что вызывают странное ощущение сопричастности автора, словно подслушал он их каким-то нездешним способом…
Труд Вы совершили колоссальный. Роман полон человеческих характеров, в чем-то новых для нашей литературы, обрисованных ярко и зримо. Он вызвал потрясение и столько мыслей, о которых рассказать на нескольких страницах просто невозможно.
Спасибо огромное! Ваш
Вячеслав КОНДРАТЬЕВДорогой Анатолий Наумович!
Читать роман — страшно. Как же было его писать? Но если мы не научимся думать, говорить и писать правду — ту и такую правду, которую мы выносили и выстрадали, то гибель идеи социализма, России, СССР, а значит, и планеты Земля неизбежна.
Спасение только в нашем мужестве.
Ему учит Ваша книга…
Вера автора в победу разума и добра у нас в стране в этом страшном романе пронизывает текст от первой до последней строки.
Это оптимистическая книга.
И напечатана она должна быть в Союзе ССР.
Виктор КОНЕЦКИЙУважаемый Анатолий Наумович!
Хочу Вас сердечно поблагодарить за возможность прочесть рукопись Вашего нового романа.
Огромное впечатление!
Появление этого романа станет великим событием нашей жизни.
Дай бог, чтобы это случилось!
С самыми лучшими пожеланиями глубоко уважающий Вас
Георгий ТОВСТОНОГОВМногоуважаемый Анатолий Наумович!
Я познакомился с романом и считаю, что в прозе более яркого художественного памятника трудным и трагическим годам нашей жизни еще не было в отечественной литературе.
Среди многочисленных подделок, фальсификаций, мнимо объективных «правд», которые лишь искажают нашу историю, выращивают цинизм и равнодушие, — это произведение, отмеченное ярким талантом, — точная, непредвзятая, не злобствующая, а справедливая и гуманная летопись.
Мы боремся за высокую нравственность наших молодых поколений, вспоминая трагические обстоятельства истории, в основном связанные с войной, забывая, что «чистилище» было шире по своим масштабам и многозначнее. Было. Его нельзя вытравить из сознания, оно живет в рассказах свидетелей, оно пропитывает нашу духовную жизнь, оно неминуемо присутствует в наших размышлениях об истории и судьбах отечества, и тем страннее его завуалированное, стыдливое, третьестепенное существование в художественной литературе, что вызывает не только недоумение, но и порождает всяческие фантастические домыслы, отчуждает нас друг от друга.
Булат ОКУДЖАВАПубликацию подготовил К. Андреев
Из почты А. Рыбакова после выхода романа в свет
После публикации романа Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» в «Дружбе народов» №№4—6 1987 г. редакция журнала получила огромную почту. Широкая география. Разные поколения. Полярно противоположные взгляды. Некоторые из этих писем мы предлагаем вниманию читателей.
В редакционную коллегию журнала «Дружба народов».
Известно, что Ленин сетовал на инертность и малограмотность мужика, с которым надо было строить социализм. Приведу лишь некоторые его высказывания: «Без сомнения, задачи, стоящие перед народом, неизмеримо трудны и велики»; «…Организационные задачи социалистического преобразования в России так велики и трудны, что на разрешение их — при обилии мелкобуржуазных попутчиков социалистического пролетариата и при невысоком культурном его уровне — требуется тоже довольно продолжительное время»; «Это будет стоить многих трудностей, жертв и ошибок, это дело новое, невиданное в истории, которое нельзя прочитать в книжках. Само собой разумеется, что это — величайший, труднейший в истории переход…»
Считаете ли Вы, что у руководства партии и страны в 30‑е годы не было трудностей в решении проблем социалистического строительства в смысле подготовленности человеческого фактора, его умения, квалификации, настроения и энергии? Были ли жертвы без причин? А где некультурные истязатели жертв? Это же делали выходцы из народа.
Почему все просчеты, трудности и жертвы надо приписывать Сталину, руководившему народом с невысоким культурным уровнем в обстановке ожесточенной классовой борьбы на международной арене, когда мировая империалистическая буржуазия буквально наседала на нашу страну? Могло ли быть без жертв? Или мы теперь сильны задним умом? Забыли обстановку?
П. Петров, участник Великой Отечественной войны, кандидат исторических наук, доцент, автор глав в «Истории КПСС», «Истории Второй мировой войны», нескольких десятков статей. МоскваЕще год назад я не мог представить, что мы можем надеяться на такие вещи. Чтобы хоть чуть-чуть узнать правду о 30‑х годах, пришлось брать десятки книг, издаваемых в разные годы, и между строк читать правду. Не ждал, не надеялся — но это факт. Огромнейшее спасибо партии, что это наконец произошло.
Сейчас я торжествую — наконец мы печатаем то, что было под запретом ранее. И все эти Би-би-си — теперь мусор для меня, их передачи о нашем прошлом не стоят слова Вашего романа.
Гласность — торжество идей Ленина, 1985 год — это продолжение жизни всех тех, кто боролся за наше счастье, кто защищал будущее в годы гражданской войны, кто строил в 30‑х, кто отдавал жизни в Великую Отечественную, кто восстанавливал после 45‑го, кто поднимал целину, летел в космос и боролся за мир на Земле. И я верю, что мы назад не отступим.
Мне 32 года, работаю на заводе электриком 6‑го разряда.
П. Пархоменко г. ДжамбулГражданин Рыбаков!
Не могу воздержаться от того, чтобы не поделиться с Вами мыслями о вышедшем в свет «шедевре» «Дети Арбата». Считаю книгу вредной, неправдивой, содержащей субъективистские взгляды на историю страны, особо вредна она для молодежи, не знающей досконально моменты истории с 1917‑го по 1956‑й. У Вас, видимо, нет мужества честно признаться в том, что Вы обозлены на судьбу и лиц, ее вершивших. Яркий отпечаток оставлен в книге ввиду того, что Вы пострадали в определенный момент. Жалости к Вам нет…
Далее мыслями о «Детях Арбата» я поделюсь с органами печати, возможно, письмо отправлю в КГБ СССР.
Л. Стрижакова, служащая ЛенинградПрежде всего огромное Вам спасибо за роман «Дети Арбата». Честно говоря, я первый раз столкнулся с таким откровенным произведением, ведь тему эту обычно обходят, а если и упоминают, то в сглаженном виде и в общих словах. Я заинтересовался этой темой после прочтения трилогии К. Симонова «Живые и мертвые». Помните, там упоминаются приказы, подписанные Сталиным, о расстреле определенной части политзаключенных? С тех пор я начал по крупицам собирать данные о том действительно трагическом времени. Не посчитайте за лесть, но именно в Вашем произведении я нашел ответ на вопрос о том, как же все это могло случиться.
Советские люди должны знать истинное положение дел в ТЕ годы. А то слышишь периодические реплики: «Вот Сталина бы сейчас…», «А вот при Сталине…» А хотят ли они, чтобы их ссылали, а то и расстреливали? Как можно было расстрелять Уборевича и Тухачевского, Блюхера и Якира — людей, по-настоящему преданных партии?
Андрей Воловник, 17 лет г. ЖдановМне удалось прочитать только часть этого романа, о чем я хочу высказать несколько своих суждений, это будут суждения человека, жившего в этот период и видевшего не так уж мало. Факты знаю не по архивным документам, а видел своими глазами. Из прочитанного следует, что идея написания подобного романа возникла у автора не сегодня, не под впечатлением тех изменений, которые произошли в нашей стране 70 лет назад, не того хорошего, что было сделано для человека за это время, а в угоду всем тем злобным визгам, которые вот уже 70 лет продолжаются против нашего общества, против социализма, своим же романом А. Рыбаков помогает им… Своим романом тов. Рыбаков сделал подарок всем противникам Советской власти. Гласность — хорошо, но ею необходимо пользоваться умело, главное — не злоупотреблять ею.
Е. Фетисов г. ЛьвовПубликацию подготовила И. Ришина
АНАТОЛИЙ РЫБАКОВ:
— Я был убежден, что найдутся противники романа, но не предполагал, что их будет так мало. На сотню писем — 5—7 отрицательных оценок. И что еще удивило: многие из этих отзывов анонимные, то есть написаны людьми, которые живут старыми стереотипами, до сих пор боятся назвать свое подлинное имя, свой адрес, не понимая, что их не посадят, не вышлют за высказанные вслух мысли. В них живо прежнее чувство страха — не открытое выражение собственного мнения, а тайное письмо. Психология этих людей очень важна, думается, для оценки их писем. Каждый может и должен иметь свою точку зрения и свободно высказывать ее, но плохо то, что, выражая претензии автору произведения, прибегают не к полемике, а к брани, пишут в грубой форме требуют запретить роман, грозят принятием «мер». Огорчительно, что в наше время находятся люди, которые мыслят подобными категориями.
Больше всего нареканий вызвал образ Сталина. Рассуждают так: с именем Сталина связаны успехи в индустриализации, победа в Великой Отечественной войне, построение социализма, так зачем же сегодня ворошить былое?
Я не только не осуждаю этих читателей, наоборот, сострадаю им — всегда жаль тех, кто боится взглянуть правде в глаза. В такого рода письмах два главных мотива: жертвы были неизбежны, и в них виноват не один Сталин. Первый мотив бесчеловечен. Второй мотив не соответствует истине: разве не Сталин создал в стране обстановку, при которой стали возможны произвол и беззаконие? Культ личности Сталина привел и к громадным человеческим потерям, и к экономическим потерям, но самое страшное — потери моральные. Когда жизнь человека обесценивается, происходит дегуманизация общества, на нет сводятся нравственные критерии, изменяется психологическая атмосфера. Когда один думает за всех — люди перестают думать сами. Когда один решает за всех — люди перестают самостоятельно решать. Когда чуть ли не всякое дело в стране объявляется инициативой товарища Сталина — посмотрите газеты того времени: любое мероприятие происходило, как они сообщали, «по инициативе товарища Сталина» — так что же оставалось простым людям, где место их инициативе?
Вернемся к почте. 20—25 процентов писем я получил от людей, которые были репрессированы сами, или их родные, близкие. Есть страшные истории — о растоптанном детстве, погубленной юности. Много отзывов от тех, кого роман заинтересовал и своей проблематикой, и художественными особенностями. Это люди разного возраста. Но что особенно радостно: громадное количество писем пришло от молодежи, рабочей, учащейся, — можно сказать, половина всей почты. Почему отраден этот факт? Не потому, что проявлен интерес к моей работе, но прежде всего потому, что он опровергнет разговоры о бездуховности сегодняшних молодых. Когда читаешь их письма, видишь поколение мыслящее, думающее, ищущее нравственный идеал. Это очень важно — чтобы была потребность в глотке духовности, в глотке правды. Человек, воспитанный на правде, — личность нравственная; человек, выросший на лжи, — безнравствен. Так и общество. Если оно пестует своих юных граждан на правде — нравственное общество, на лжи — это неминуемо обернется против него самого гражданской апатией, безответственностью, цинизмом.
Интерес к истории огромен, она — живой пример и опыт. Любое слово неправды здесь губительно, особенно для молодого поколения, которому предстоит эту историю продолжать. Я не могу отвечать за историческую науку, но гражданский долг писателя вижу в том, чтобы помочь людям докопаться до истины, иногда неприглядной.
Лекарство часто бывает горьким, но его приходится принимать, чтобы болезнь не зашла вглубь. История тоже не всегда сладка. Есть периоды, которыми можно гордиться, однако случаются годы, о которых вспоминаешь со стыдом. Но вспоминать обязан. Чтобы прошлое не повторилось и — для меня это главное — чтобы люди воспитывались на правде.
Сегодня я воспринимаю годы, которые описываю в «Детях Арбата», как ключ к осознанию многих явлений современной жизни. То было время великих свершений, но и великих трагедий. Высокого энтузиазма и страшных драм. Застой на рубеже 70—80‑х годов не свалился с неба. Это продолжение той психологической обстановки, которая сложилась именно в тридцатые годы, когда людей отучали самостоятельно мыслить (за всех думал один человек), лишали инициативы, чувства собственного достоинства. То есть всего того, без чего невозможен ни духовный, ни социальный, ни экономический прогресс. И что мы сейчас с таким трудом стараемся возродить.
У многих имя Сталина ассоциируется с победой над фашизмом, с тем временем, которое оставляет зарубки на сердце. В момент исторических катаклизмов имя руководителя врезается в память, обрастает легендами и мифами. Что касается молодых шоферов, которые сегодня выставляют его портрет на ветровом стекле, уверен, они понятия не имеют, кто он такой. Для них это своего рода эпатаж.
Я прошел всю войну, участвовал в штурме Берлина, я знаю, что это такое, и утверждаю: в войне победил народ. Миллионы наших ребят, зарытых, как сказал поэт, в шар земной, они победили! Вечная им память! Мужчины, женщины, дети, которые в тылу голодали и холодали, делали все для фронта, они выиграли войну. Не будем унижать наш народ, приписывая победу одному человеку.
Сталин — фигура крайне противоречивая, отразившая все противоречия своего времени. И надо спокойно разобраться в этом явлении.
Мне кажется, в романе я показал его объективно, без личной антипатии или предвзятости, крупным государственным деятелем, каким он, безусловно, был, с определенными положительными чертами и с отрицательными.
Я показал его, каким я его вижу на основе фактов, его речей, документов, и прежде всего, опираясь на логику развития его характера.
Много вопросов о документальной основе, о праве писателя в подобных случаях на вымысел. Спрашивают даже: «Вот Вы приводите мысль Сталина, а какими стенограммами Вы пользовались?» Не сравнивая свою работу с гениальным пушкинским творением, хочу спросить: а какими стенограммами располагал Пушкин, когда писал «Бориса Годунова»? Где взял доказательства, что царь произносил именно эти слова: «…и мальчики кровавые в глазах»? А «Капитанская дочка», написанная через несколько десятилетий после происшедших событий? Располагал ли Пушкин свидетельствами, что поручик Гринев подарил Пугачеву заячий тулупчик?
Более всего, пожалуй, волнует читателей: так ли думал, так ли рассуждал Сталин, как это описано в романе. В подобной реконструкции существуют два пути: от произнесенного монолога — к предполагаемому действию и, наоборот, когда писатель знает, видит действие и, ориентируясь на него, домысливает, как оно обдумывалось. И если писатель сочинил внутренний монолог, который органически связан с делом, с поступком героя, и читатель поверил в это движение мысли, то монолог оправдан. Но если я предлагаю «думы», не соответствующие личности, характеру, действиям персонажа, — получается заведомая ложь. Надеюсь, что таких сталинских монологов в моем романе нет. Посредством их я хотел полнее раскрыть его психологию, его философию и, в частности, философию власти. Подавляющее большинство читателей и критики, выступившие с рецензиями, посчитали, что получился объективный портрет Сталина, что надо мной не довлели личные эмоции. Могу заверить читателей, что ни одно действие Сталина в романе не вымышлено, все они обоснованны.
Спрашивают еще: «Саша Панкратов — это вы?» Все мои книги в какой-то степени автобиографичны. Но у меня нет ни одного литературного героя — моего двойника. И Саша — не я. Это собирательный образ, но в его биографии есть факты и моей жизни. Я попал в Сибирь, как и Саша, 22‑летним студентом Московского института инженеров транспорта. Я нигде никогда не упоминал об этих печальных трех годах. Что они значат по сравнению с тем, что люди провели на лесоповале по 10—15 лет? Поэтому и не писал. До войны скитался по всей России. Так что потом, когда стал заниматься литературой, мне не надо было ездить в командировки, специально изучать жизнь — в этом не было нужды. С первых дней Великой Отечественной ушел на фронт, закончил войну в Берлине в должности начальника автослужбы 4‑го Гвардейского стрелкового корпуса, входившего в состав 8‑й Гвардейской армии, которой командовал генерал Чуйков.
Участь романа «Дети Арбата» решалась 20 лет. У меня не выходит из памяти разговор с Твардовским, состоявшийся летом 1968 года. «Очень горько, — сказал он мне, — что я ничего не могу пообещать Вам. Журнал в очень тяжелом состоянии». И добавил: «Когда нам с Вами будет по 102 года, мы будем вспоминать, как волновались по поводу Вашего романа, и окажется, что зря волновались».
Решающую роль в публикации романа сыграли время, эпоха гласности, которая наступила. Главное содержание конструктивной программы партии сегодня — разворачивать процесс демократизации, чтобы включить активность, заинтересованность человека во все сферы нашей жизни. А как можно разбудить по-настоящему человека, научить его самостоятельно мыслить, не освободившись от того психологического климата, который был создан при Сталине, не очистив, не оздоровив духовную, нравственную атмосферу? Мы должны писать о той эпохе всю правду, и я пишу чтобы показать: вот от чего мы обязаны отрешиться, вот какие путы надо сбросить. Цель перестройки, как я понимаю, — это создание такой нравственной атмосферы, которая вызволила бы все наши духовные силы для самостоятельных действий, самостоятельных решений. Роль искусства, литературы в этом громадная. Я отдаю себе отчет в том, что изменение психологии общества — долгий и трудный процесс, слишком велика сила инерции, велико сопротивление. Но процесс этот начался и, я уверен, будет безостановочным, потому что только такой путь отвечает интересам нашего народа.
Продолжает роман «Дети Арбата» следующее произведение — «Тридцать пятый и другие годы». Действующими лицами остаются Саша, Варя, Юра Шарок, его роль во втором романе особенно возрастает: 37‑й год, он работает в НКВД. А в третьем, который я условно назвал «Сорок четвертый год», большое место отводится Максиму Костину — командиру корпуса.
Сталин, естественно, — одна из главных фигур всех трех романов.
Комментарии к книге ««Дети Арбата»: прошлое и современность», Анатолий Наумович Рыбаков
Всего 0 комментариев