«Я принимал у агента присягу на верность фюреру»

"Я принимал у агента присягу на верность фюреру" Откровения главного советского разведчика-нелегала

Генерал Дроздов в рабочем кабинете. Фото: Сергей Савоятьянов

Российская газета: Юрий Иванович, с 1979-го по август 1991-го вы руководили Управлением "С" КГБ СССР. Что это за организация?

Юрий Дроздов: Это было одно из управлений разведки, которое решало свои задачи с нелегальных (иностранных) позиций. Причем максимально автономное. При мне в нем работали сотрудники - представители 30 национальностей СССР и других стран.

"Брат" Рудольфа Абеля

РГ: Какие требования предъявлялись к разведчику-нелегалу?

Дроздов: Нелегал - это разведчик, который действует, не отличаясь от жителей страны, где он находится. В нелегальной разведке многое обнажено, почти все воспринимается обостренно, болезненно, если ты сам не подчинил себя требованиям службы. Главное из них - полная откровенность и отчетность во всех твоих делах, включая личную жизнь.

РГ: А как же личная свобода?

Дроздов: Живи, пользуйся, люби, но помни о взятых на себя обязательствах. Тебя в разведку на службу насильно не тянули. Ты пришел добровольно, и тебе с самого начала сказали, что тебе будут доверять, но будут и проверять. Внешне же умей быть как все, ничем не выделяйся из общей массы, соблюдай конспирацию везде и во всем. Будь готов и к тому, что тебе поручат то, что связано с риском для жизни.

РГ: Как проходило ваше назначение в нелегалы?

Дроздов: Это было в Германии. Кадровики направили меня к одному из руководителей подразделения нелегальной разведки полковнику Кирюхину. В его кабинете я застал группу сотрудников, критически посмотревших на бывшего армейского капитана. Но мне пришлось обстоятельно ответить лишь на один вопрос: смогу ли я "сделать" жизнь другого человека?

"Сделать" можно, но как это трудно, сколько разных особенностей следует предусмотреть. Этот участок работы в нелегальной разведке самый трудный и наиболее важный, хотя, если честно, и самый нудный.

Вскоре в одной из мастерских Лейпцига немец-рабочий спросил меня: "Откуда ты, земляк?". Из Силезии, ответил я, и мы хорошо поговорили с "земляком". В том году я часами мотался по Западному Берлину, слушал речь немцев, впитывал ее эмоциональную окраску, старался перенять манеру поведения разных людей... Характер заданий становился острее, использование иностранных документов продолжительнее.

РГ: Огласку получила роль некоего Юргена Дривса, "родственника" легендарного разведчика Абеля, сыгранная вами.

Дроздов: Рудольф Иванович Абель (настоящая фамилия Фишер) был полковником КГБ, разведчиком-нелегалом. Родился в семье большевика-рабочего. В 1925 г. ушел по призыву в Красную Армию, потом стал сотрудником IV управления НКВД. После войны его направили в США. Работал под тремя псевдонимами: Мартина Коллинза, Марка и художника Эмиля Голдфуса. Его выдал радист Рейно Хейханнен. Абеля всячески пытались перевербовать, но он остался непреклонен. Даже когда ему грозила смертная казнь.

Как советского резидента, руководившего разведсетью в США 9 лет, его приговорили к 30 годам заключения. Было ему тогда 55 лет.

Рудольф Иванович свободно говорил по-английски, знал еще пять языков, имел специальность инженера-электронщика, был знаком с ядерной физикой, увлекался математикой и криптографией, был музыкантом и художником. Его адвокат на процессе американец Джеймс Бритт Донован говорил: "Как личность Рудольфа просто нельзя было не любить". А шеф ЦРУ Аллен Даллес сказал о нем: "Я хотел бы, чтобы мы имели трех-четырех таких человек, как Абель, в Москве".

РГ: И как вы участвовали в освобождении Абеля?

Дроздов: В 1958 году ЦРУ разрешило Абелю переписку с родными на родине. В Центре решили включиться в нее с территории Германии. Был "сделан" двоюродный брат Абеля мелкий служащий Юрген Дривс, проживающий в ГДР. Им было поручено стать мне. Юрген наладил переписку с Абелем через адвоката. И в своих письмах сообщал ему, что родные и близкие помнят о нем и сделают все, чтобы вернуть к семье. Американцы, естественно, читали наши письма, проверяли, есть ли такой Юрген Дривс на самом деле, убедились, что мы очень заинтересованы в освобождении Абеля, и когда в 1960 году летчик-шпион Пауэрс был сбит над Уралом и доставлен в Москву, предложили обменять двух разведчиков. Мы согласились. В процедуре обмена участвовал и я. Через сутки после обмена Абель улетел в Москву.

РГ: Вы с ним еще встречались?

Дроздов: Один раз в конце 1960-х, когда я прилетел в Центр из Китая в короткую командировку. Произошло это в столовой здания на Лубянке. Абель узнал меня, подошел, поблагодарил, сказал, что надо бы пообщаться хоть через пять лет. К сожалению, я в тот день возвращался в Пекин...

Почтовый инспектор Клейнерт

РГ: Из американских СМИ я знаю, что преемником Абеля в США стал некий Георгий. Что он основал там свою компанию и стал даже субконтрактором Пентагона по осуществлению программы ракеты "Титан". Георгий работал в США 15 лет, получая множество патентов по технологии вооружений и передавая их в КГБ. Так вот, пишут американцы, руководил Георгием Юрий Дроздов. Что скажете?

Дроздов: Рассказывать обо всем, что связано с Георгием, время не пришло. В работе с ним участвовали и другие сотрудники.

Скажу лишь, что арест Абеля серьезно сказался на нашей работе в США. Агентура была временно выведена или законсервирована. Но обстановка требовала продолжать работу. И тогда пришло время включить в игру Георгия. Но предварительно надо было не только обеспечить его безопасность, но и создать условия для контроля за ходом его проверки американцами: нам ведь удалось заинтересовать тамошних работодателей в этом специалисте. У одного из наших сотрудников родилась идея проникнуть в находящийся под контролем спецслужб пункт спецсвязи, через который проходили все служебные отправления. Идею подхватили и по решению руководства я превратился в почтового инспектора Клейнерта. Эта роль заставила меня вспомнить присказку одного французского полководца перед боем: "Дрожишь, скелет? Ты задрожишь еще сильнее, когда узнаешь, куда я тебя поведу".

Я пошел и выдержал, завел новых знакомых, друзей, выполнил свою инспекторскую функцию. Группа обеспечения операции работала в одном ритме с фирмами ФРГ и США, заинтересованными в Георгии как в специалисте. Фирмы ждали его. Перехватив документы проверки и направив необходимые для внедрения Георгия документы, Дроздов-Клейнерт вернулся в Восточный Берлин.

А через несколько дней мы провожали Георгия за океан. На дружеской вечеринке он окрестил меня министром документации.

В США, где он жил, его немного недолюбливали за... нацистское прошлое. Работал он там 15 лет, Центр был им доволен. Благополучно вернулся домой, но здесь заболел перитонитом, и спасти его врачи не смогли. Все годы жизни Георгия в США с ним была наша разведчица из иностранных граждан. После его смерти она попросила отпустить ее со службы. Мы удовлетворили просьбу. Больше ничего о работе Георгия говорить не буду.

РГ: По воспоминаниям ваших коллег, в Москве Абеля и Георгия встретили тепло, отметили достойно. Тем не менее Рудольф Иванович якобы переживал, что его не допускают до оперативной работы. В этой связи вот какой вопрос. Доводилось слышать, что в сталинские времена, когда наши разведчики-нелегалы возвращались домой, их, как правило, уничтожали. Или ерунда все это?

Дроздов: Отнюдь не ерунда. Машина репрессий тех лет перемалывала и чекистов. Среди расстрелянных были и разведчики. Вся вина их зачастую состояла в том, что они слишком много знали о том, сколько ошибочных решений было принято сталинским руководством вопреки информации, поступавшей от разведки.

Но и в те годы террора советская разведка продолжала выполнять свой долг перед Родиной. Вообще главная черта наших разведчиков, людей самых разных национальностей, во все времена - и до Октябрьской революции, и после - была неизменна: забота об интересах единого и могучего государства.

Барон фон Хоэнштайн

РГ: В вашей биографии есть совсем экзотическая фамилия: барон фон Хоэнштайн. А это что была за "птица"?

Дроздов: В 1961 году в Западной Германии разведслужбой БНД был арестован наш ценнейший разведчик Хайнц Фельфе. 10 лет он снабжал Москву важнейшей информацией о работе западных разведок против СССР и других стран соцлагеря. Это была большая потеря. Надо было возмещать утрату. Как? Родился план: легендировать где-нибудь существование в Латинской Америке организации из немецких нацистов и, используя эту легенду, войти в контакт с БНД. Цель - завербовать из сотрудников БНД из числа ярых сторонников Гитлера, а таковые там были, - полезного нам человека. Естественно, он должен был быть уверен, что работает на своих единомышленников, волею судьбы оказавшихся за пределами родной страны.

Такая организация была "создана". Не сразу, конечно. Потребовалось несколько лет, чтобы в ФРГ поверили в нее. Возглавил ее барон фон Хоэнштайн, бывший офицер СС. В войну он пропал на нашем фронте, а в начале 1970-х "воскрес" в лице Дроздова Юрия Ивановича. Работа велась двумя группами разведчиков. Мне пришлось посетить некоторые страны Латинской Америки, познакомиться с рядом бывших нацистов, проживавших там. Другая группа подобрала среди сотрудников БНД кандидата в агенты - фанатичного последователя Гитлера. Мне не пришлось прибегать при вербовке к шантажу или иному давлению. Это была беседа немецкого барона, бывшего офицера, ныне живущего в изгнании и руководящего теми, кто остался верен идеалам Великой Германии, и молодого неонациста. Я лично принял от него присягу в том виде, в каком ее давали в вермахте и СС во время Третьего рейха: "Перед лицом Всемогущего Господа Бога я клянусь быть верным и смелым солдатом фюреру немецкого народа - Адольфу Гитлеру!"

Агент, назовем его условно "Д-104", работал в самом чувствительном для нас подразделении Центрального аппарата БНД. Вокруг него была создана защитная агентурная сеть. В итоге мы получили доступ к деликатной информации о взаимодействии спецслужб стран НАТО.

Мы работали с "Д-104" около пяти лет. Потом случился провал одной нашей агентессы из защитной сети, и нам пришлось, скрепя сердце, прикрыть операцию. Барон фон Хоэнштайн и "Д-104" ушли в небытие.

РГ: Как у вас получалось вживаться в чужой образ?

Дроздов: Приходилось многое изучать, впитывать в себя, осваивать солдатский жаргон вермахта, многое другое. Помню, не брезговал текстом листовки, подобранной в Западном Берлине "Откровения директора Шарлотенбургской общественной уборной"... Много полезного было взято и из мемуаров, военной литературы тех лет, в том числе и в странах Латинской Америки, где нашли убежище солдаты и офицеры вермахта.

РГ: Андропов был в курсе всех операций вашего управления?

Дроздов: Я знаю его как Председателя КГБ, хотя познакомился еще в 1964 г., когда, будучи резидентом в КНР, докладывал ему, завотделом ЦК КПСС по работе с соцстранами, о ситуации в Китае. Он тогда уже произвел впечатление своим умением слушать и задавать вопросы. Особо эти качества проявились у него в КГБ. Юрий Владимирович был рядовым членом нашей парторганизации, и сам приходил к секретарю платить ежемесячные партийные взносы.

Занимая высокий пост, он не был недосягаемым. Жил жизнью нелегалов, встречался с ними. Если доверял - предоставлял широкое поле деятельности.

Резидент в Китае

РГ: Вы были резидентом КГБ в Китае. Но разве в соцстранах мы вели агентурную разведку?

Дроздов: Шел 1964 год. Резкое ухудшение советско-китайских отношений потребовало организации разведработы по КНР, которую мы прекратили в октябре 1949-го. Тем самым совершили недопустимый для любой разведки промах. Ведь китайские разведчики и контрразведчики проходили в те годы обучение у нас, были частыми гостями на Лубянке, мы не делали от них секретов из своей работы, поскольку не обращали внимания на отдельные действия китайской верхушки. В частности, не сделали выводов из ставшего уже тогда известным нам разговора между Мао Цзедуном и Чжоу Эньлаем во время первого парада на площади Тяньаньмынь. Мао сказал Чжоу: "Ну что? Несбыточное, как видишь, с советской помощью осуществилось". На что Чжоу ответил: "Теперь бы с их помощью и удержаться". "Удержимся, - бросил Мао. - Но не будешь же ты считать их постоянными союзниками?".

Так что первое, чем я занялся в Китае, было воссоздание нашей там резидентуры. Тяжкое было время, особенно когда началась "культурная революция". Но свою задачу мы выполнили. Центр информировали правдиво, хотя от прямого начальника иногда слышал: "Ваши шифровки вгоняют меня в инфаркт". А на одной моей шифровке "высокий дядя" со Старой площади начертал: "Ерунда! Проверить, если не подтвердится - резидента наказать". Проверили, подтвердилось.

РГ: Китайцы знали о вашей деятельности?

Дроздов: Полагаю, они все определили по моей активности в дипкорпусе. Но вели себя тактично.

РГ: Вы были резидентом и в Нью-Йорке - под крышей нашего представительства в ООН. А там трудно было работать?

Дроздов: Очень. Особенно после того, как к американцам ушел Шевченко, занимавший пост зама Генерального секретаря ООН. Он выдал ФБР известных ему сотрудников разведки. А знал он многих.

РГ: Но разве нельзя было предотвратить его уход?

Дроздов: Предотвратить можно было, и я пытался сделать это. Получив информацию об опасных связях Шевченко, послал депешу в Москву с предложением о немедленном отзыве. В ответ получил указание: наблюдение за Шевченко прекратить. Попутно мне кое-кто напомнил о 37-м годе. Шевченко был близок к главе МИДа Громыко. Так что мои начальники, видимо, не захотели ссориться со Смоленской площадью. Интересная реакция на побег Шевченко была у советского представителя в ООН Трояновского. Он сказал мне буквально следующее: "Ведь может же советский человек выбрать себе новую родину?"

РГ: Вы сказали, что Шевченко выдал наших разведчиков. Значит, выдал и вас. Выходит, фэбээровцы знали, кто вы, могли испортить жизнь вам лично. Не было таких попыток?

Дроздов: Были, конечно. Но все это - явления, связанные с профессией, сопутствующее ей. Главное, нам пришлось многое поменять в своей работе. Если говорить о частностях, мы увеличили скорость движения при выемке контейнеров из тайников, поменяли сомнительные адреса бросков. А вообще-то противник выставил против нас более 100 сотрудников своей службы наблюдения. Слежка велась даже со спортивных самолетов, чего мы, скажу честно, вначале не восприняли всерьез.

Начальник управления "С"

РГ: В Москве, заняв пост шефа нелегальной разведки, вы стали носителем больших государственных секретов. Вам телохранители были положены?

Дроздов: В наше время телохранителей не было. Жили - как все. На КПП в аэропортах других стран меня иногда узнавали, здоровались даже, но не грубили, не мешали.

РГ: Вы оставили службу в разведке в самом конце "перестройки". Как, на ваш взгляд, она, а вслед за нею и рыночные реформы повлияли на состояние безопасности страны?

Дроздов: В итоге перестройки и реформ 90-х годов система обеспечения безопасности нашего государства была разрушена. Непродуманностью, поспешностью, поддаваясь на вроде бы дружеские рекомендации Запада, мы нанесли ущерб самим себе.

Несколько лет назад бывший американский разведчик, которого я хорошо знал, приехав в Москву, за ужином в ресторане на Остоженке бросил такую фразу: "Вы хорошие парни. Мы знаем, что у вас были успехи, которыми вы можете гордиться. Но пройдет время, и вы ахнете, если это будет рассекречено, какую агентуру имели ЦРУ и Госдепартамент у вас наверху".

До сих пор я слышу голос, помню эти слова. И они наводят меня на мысль, что, может, именно в этой фразе американца кроется разгадка, почему руководители СССР, обладая максимумом достоверной информации об истинных намерениях Вашингтона, не смогли противостоять разрушению страны.

Подчеркну, такая информация шла к ним в том числе и от нелегальной разведки.

РГ: А что думаете о нынешнем ее состоянии?

Дроздов: Думаю, не ошибусь, если скажу, что сегодня внешняя разведка в целом работает эффективно. Американцы - судя по моим наблюдениям - чувствуют ее силу.

Из досье "РГ"

Дроздов Юрий Иванович. Родился в 1925 г. в семье военнослужащего. Отец - офицер царской армии, в революцию встал на сторону большевиков.

Юрий закончил войну в Берлине лейтенантом; служил в Германии и Прибалтике; окончил Военный институт иностранных языков. В КГБ с 1956 г., во внешней разведке с 1957 по 1991-й. В ряде операций разведки действовал как разведчик-нелегал, псевдонимы - Юрген Дривс, инспектор Клейнерт, барон фон Хоэнштайн и др. 12 лет возглавлял Управление "С" (нелегальная разведка), генерал-майор КГБ СССР.

Оглавление