«Утро Аугусто Пиночета»

УТРО АУГУСТО ПИНОЧЕТА ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ ШЕВЕЛЕВ

Я выполнил миссию, которую на меня возложил мой народ. Он не просто просил меня об этом – кричал во весь голос. Я не был глухим: слышал, как в парламенте осудили политику Альенде. Видел, как народ отворачивается от Альенде. Сегодня я чувствую себя удовлетворенным: моя миссия выполнена.

Политика – это игра, и Мао Цзэдун всегда играл в нее с азиатским коварством, следуя своим правилам лести, предательства, беспощадной мстительности и лжи.

Утром 11 сентября 1973 года привычная программа радио Сантьяго была неожиданно прервана и диктор взволнованно сообщил, что сейчас будет передано экстренное коммюнике.

Те из жителей столицы, кто видел танки на улицах и на площади перед президентским дворцом Ла Монеда, понимали, что происходит что-то не совсем обычное. Впрочем, совсем недавно, 9 июня, здесь, на площади, уже была стрельба, когда командир бронетанкового дивизиона подполковник Роберт Супер поднял мятеж и двинул свои танки “Шерман” на Ла Монеду. Тогда это выступление было подавлено. Но сейчас, похоже, дело затевалось более серьезное.

Вскоре по радио послышался напряженный голос диктора: “Прокламация военной правительственной хунты!

Учитывая чрезвычайно серьезный экономический, социальный и моральный кризис, подрывающий страну.., президент республики должен немедленно передать свои высокие полномочия чилийским вооруженным силам и корпусу карабинеров.

Чилийские вооруженные силы и корпус карабинеров едины в своей решимости взять на себя ответственную историческую миссию и развернуть борьбу за освобождение отечества от марксистского ига и за восстановление порядка и конституционного правления.

Рабочие Чили могут не сомневаться в том, что экономические и общественные блага, которых они добились на сегодняшний день, не будут подвергнуты большим изменениям.

Печать, радиостанция и телевизионные каналы Народного единства с этого момента должны прекратить передачу информации, иначе они будут подвергнуты нападению с суши и с воздуха.

Население Сантьяго должно оставаться дома во избежание гибели ни в чем не повинных людей.

Коммюнике подписали:

– от вооруженных сил Чили генерал Аугусто Пиночет, адмирал Хосе Торибио Мерино, генерал Густаво Ли;

– от корпуса карабинеров генерал Сесар Мендоса”.

Уже вскоре все мировые телеграфные агентства лихорадочно передавали “горячую” новость в эфир. Так планета впервые услышала это имя – генерал Пиночет. Имя, вскоре оказавшееся в одном ряду с именами самых известных диктаторов XX века.

После оглашения заявления военной хунтой по радио “Порталес” выступил президент Сальвадор Альенде: “Я заявляю, что не уйду со своего поста и своей жизнью готов защищать власть, данную мне трудящимися!” Спустя некоторое время радиостанция “Порталес” была подвергнута бомбежке с воздуха и замолчала. Хунта держала свое слово.

Около 10 часов утра появившиеся на площади “Шерманы” начали обстрел Ла Монеды, в котором находился Альенде и около сорока защитников дворца. По радио передали приказ хунты № 2, в котором предлагалось всем защитникам Ла Монеды сдаться, иначе в 11 часов дня дворец будет взят штурмом. Президент ответил отказом. “Шерманы” окружили дворец и стреляли по окнам. Около 12 часов дня самолеты начали обстрел Ла Монеды ракетами. Всего было сделано от семнадцати до девятнадцати залпов. Дворец горел. Около 14 часов мятежники заняли нижний этаж Ла Монеды. После того, как погиб президент, оборона дворца продолжалась. Все было кончено около 15 часов.

На следующий день по радио и телевидению передали заявление хунты о том, что Альенде покончил жизнь самоубийством и уже похоронен в городе Винья-дель-Мар. Что на самом деле произошло с президентом – был ли он убит или же покончил с собой – до сих пор неизвестно.

На ряде столичных заводов и фабрик бои шли в течение всего дня. Есть немало свидетельств, что, заняв тот или иной завод, солдаты убивали коммунистов, социалистов и профсоюзных лидеров. Переворот все спишет! Свирепствовали боевики ультраправой организации “патриа и либертад”. Улицы столицы патрулировались днем и ночью. С 18 часов действовал комендантский час, когда запрещалось выходить из дома. Шли повальные обыски и аресты.

Так начиналось “утро” Аугусто Пиночета – изменника, заговорщика, путчиста, поднявшего руку на законного, всенародно избранного президента страны, своего главнокомандующего, приказы которого он обязан был неукоснительно выполнять.

Так начиналось “утро” Аугусто Пиночета – главаря реакционной военщины, палача чилийского народа, потопившего страну в крови, уничтожившего, по некоторым оценкам, в своих застенках более тридцати тысяч человек.

Так начиналось “утро” Аугусто Пиночета, который за годы своей диктатуры создал предпосылки для превращения страны в одно из самых процветающих государств в Латинской Америкой будучи патриотом своей страны твердо отстаивая ее независимость и суверенитет, в итоге вывел Чили на путь демократического развития.

Так кто же он, генерал Аугусто Пиночет?

Тиран или благодетель? Палач или спаситель отечества? Изменник или патриот?

Политическая судьба Пиночета началась с трагической гибели президента Чили Сальвадора Альенде. Эти два лидера небольшой латиноамериканской страны навсегда вошли в историю XX века. Один из них – интеллигент, романтик, страстный борец за “счастье народа”, человек со своими, устоявшимися представлениями о Добре и Зле. Другой – скрытный, нелюдимый “солдафон”, чьи глаза постоянно скрыты за темными очками, страстный почитатель порядка и стабильности. “По-настоящему чилийского правителя не знает никто. Свой истинный облик генерал всегда тщательно и мастерски скрывал, окружение и публика видели лишь очередную маску.

Два человека, две сложных, противоречивых, трагических фигуры.

Последними словами, которые президент Альенде произнес по радио, когда Ла Монеду уже обстреливали ракетами самолеты мятежников, были следующие:

– Я верю в Республику Чили, в ее будущее. Не мы, так другие переживут эту мрачную, горькую годину и покончат с предательством, рвущимся к власти. Знайте: скоро, очень скоро распахнется перед нами широкая дорога и освобожденное человечество пойдет по этой дороге навстречу новому, прекрасному будущему. Это – мои последние слова, и я не сомневаюсь – жертва не напрасна. Я уверен, люди вынесут свой справедливый приговор, они осудят вероломство, трусость и предательство.

Сальвадору Альенде не удалось указать чилийскому народу светлую дорогу. Свой путь для страны указал его убийца – генерал Аугусто Пиночет.

В девяностые годы у генерала Пиночета в России появилось немало почитателей. Еще недавно его именовали в наших газетах и журналах не иначе как “фашистом”, “палачом”, “главарем хунты”. Но с начала девяностых “имидж” Пиночета в нашем общественном сознании претерпел такую разительную трансформацию, что впору говорить о полной смене “минуса” на “плюс”. Для многих наших соотечественников Аугусто Пиночет – символ экономического “бума”, олицетворение стабильности и порядка, та “железная рука”, которая только и способна спасти Россию и вывести ее на “светлый путь”, без ухабов и рытвин.

– Генерал! Вы должны помочь России. Только вы можете спасти мою родину от бесплодной дискуссии – нужен ли моей стране российский Пиночет, – с такими словами обратился к генералу наш журналист, собираясь брать у него интервью.

Альенде и Пиночет. Две личности, две судьбы. Две драмы.

Так кто же из них остался победителем?

1. Сальвадор Альенде

Чили – страна сравнительно небольшая. На узкой полосе суши, что протянулась на пять тысяч километров вдоль тихоокеанского побережья от Огненной Земли до Перу, проживают всего тринадцать миллионов человек. Считается, что для Европы ее открыл знаменитый Магеллан. Впрочем, Чили как государства тогда еще не существовало, а на побережье проживали племена индейцев. Затем последовала испанская колонизация. Независимость была завоевана в 1818 году.

Город Сантьяго, нынешнюю столицу Чили, основал испанский конкистадор Педро де Вальдивия, который прибыл сюда из Перу во главе отряда из ста пятидесяти солдат в начале 1541 года. Он и дал городу имя покровителя Испании апостола Яго (Якова).

Американский публицист Э. Бурстин как-то заметил, что чилийцы лелеют мифы о себе. Один из самых распространенных мифов – это то, что в Чили все всегда происходит мирным путем, в соответствии с конституцией и законами. Однако история свидетельствует, что с 1818 до 1973 года в стране были и гражданские войны, и государственные перевороты, и неудавшиеся попытки путчей. Хотя, действительно, конституционная традиция, заложенная Диего Порталесом в XIX веке, всегда была достаточно сильной. Первая конституция (1833 года) учредила здесь республику с авторитарной президентской властью.

Бурная политическая жизнь, пожалуй, всегда отличала Чили. Сильной здесь была не только конституционная традиция. В Чили всегда на особом положении находилась армия с ее духом элитарности и непогрешимости. Не в пример другим латиноамериканским странам, чилийская армия уже с прошлого века стала хорошо отлаженным механизмом. В 1886 году сюда была приглашена прусская военная миссия во главе с Эмилем Кернером, который вскоре становится начальником генерального штаба вооруженных сил Чили. Именно тогда и была создана мощная и высокопрофессиональная армия. При этом обществу постоянно внушалось, что только армия является гарантом стабильности и соблюдения законности.

Однако в XX веке военные сами нередко вмешивались в дела политиков, свергая неугодных и ставя у власти своих людей. В 20-е годы страной управлял полковник Ибаньес, которого называли “Муссолини Нового Света” Позднее, в 1952 году в возрасте 75 лет он станет президентом страны. Летом 1932 года другой военный, полковник Грове, пришел к власти и провозгласил Чили “социалистической республикой”. Впрочем, продержалась она всего 12 дней. В начале 30-х годов в течение двух недель здесь даже существовали Советы рабочих, солдат и крестьян, затем, в 1938 – 1941 годы действовал Народный фронт. Эта особенность – страсть к “левизне”, к радикализму, к неопределенным “идеалам социализма” – также отличала чилийское общество.

В начале 50-х годов на политической сцене Чили появляется социалист Сальвадор Альенде.

В 1952 году он впервые принимает участие в предвыборной президентской кампании, однако тогда с восьмикратным перевесом победил Карлос Ибаньес дель Кампо. В 1958 году на президентских выборах Хорхе Алессандри обошел Сальвадора Альенде всего на 30 тысяч голосов. В 1964 году на выборах победил христианский демократ Эдуарде Фрей, обойдя Альенде на 400 тысяч голосов. Тогда команда Фрея использовала все мыслимые и немыслимые методы, чтобы выиграть. На улицах были расклеены афиши такого рода: “Чемпионат мира! Фрей (Чили) – Альенде (Россия) – 2:1. Повторим успех наших футболистов на выборах!” Некоторые радиопередачи начинались звуками автоматной очереди и истеричным женским криком “Убили моего сына! Это коммунисты!” В 1969 году сформировалось движение Народного единства, объединившего левые силы. Коммунисты (Луис Корвалан) и социалисты (Альенде) играли в этом блоке ведущую роль. Противостояли Народному единству национальная партия и демохристиане. Программа Народного единства была достаточно четкой и недвусмысленной: “покончить с господством империалистов, монополий, помещичьей олигархии и начать в Чили строительство социализма”. В экономике должен доминировать государственный сектор. Предусматривалась национализация финансов, особенно частных банков и страховых компаний, внешней торговли, промышленных монополий.

В январе 1970 года Сальвадор Альенде был выдвинут кандидатом в президенты от Народного единства. Кроме него в предвыборной борьбе участвовали еще два кандидата. Демохристиан представлял Радомиро Томич, адвокат, бывший посол Чили в Соединенных Штатах Америки. Другим кандидатом был Хорхе Алессандри, крупный промышленник, входивший в число самых богатых людей страны. Официально он выступал как независимый кандидат, но его поддерживала Национальная партия.

Выборы состоялись 4 сентября 1970 года. Ранним утром 5 сентября стало известно, что победу одержал кандидат Народного единства Сальвадор Альенде, набравший на 39 тысяч голосов больше, чем кандидат, занявший второе место, – Хорхе Алессандри. Выступая по случаю победы перед своими сторонниками, Альенде заявил: “Я буду не просто еще одним президентом. Я буду первым президентом первого подлинно демократического, национального и революционного правительства в истории Чили… Мы создадим народное правительство, которое будет защищать интересы страны и народа. Это правительство будет проводить независимую внешнюю политику и бороться за экономическую независимость Чили”. Подобная “революционная риторика” отличала практически все выступления Альенде, однако, похоже, он искренне верил в то, что говорил.

4 ноября он вступил на пост президента и сформировал правительство, в которое вошли представители всех партий Народного единства. Одним из первых внешнеполитических шагов Сальвадора Альенде стало восстановление дипломатических и торгово-экономических отношений с коммунистической Кубой. Начинается политика национализации. Альенде говорил: “Я хочу ясно и твердо предупредить предпринимателей, которые эксплуатируют трудящихся и не соблюдают законы о труде, что их дни сочтены”. Слово было сказано. Начинаются стихийные захваты мелких и средних предприятий. Все это подавалось как “народная приватизация”.

В художественно-документальной повести советского писателя Валерия Алексеева “Пепельный сентябрь” есть такая зарисовка. Активисты Левого революционного движения (МИР, отсюда – “миристы”), в основном молодежь из трущоб на окраине столицы, решили экспроприировать обувную фабрику – убогое строение, скорее мастерскую, чем серьезное предприятие.

– Мы, и только мы, выкуриваем буржуазию, расширяем базу революции, – разглагольствует Виктор, один из “миристов”. – Без нас Альенде еще долго топтался бы на месте. Мы двигаем революцию вперед!

Несмотря на протесты хозяина, заявившего, что его фабрика по закону экспроприации не подлежит, “миристы” изгнали его с территории фабрики. Но вот реакция рабочих, один из которых говорит:

– Похозяйничаете с полгода, закроете фабрику из-за убыточности, а нас – на улицу. Кругом ведь так. Пока под хозяином, и сырье поступает, и торговцы товар берут. А комитет начнет заправлять – ни сырья, ни сбыта.

В июле 1971 года конгресс Чили принимает предложенный Альенде закон о конституционной поправке, гласившей, что “государству принадлежит полное, исключительное и неотъемлемое право на все рудники.., месторождения угля, нефти и газа и другие полезные ископаемые”. К концу 1971 года государственный сектор производил уже около 50 % валового национального продукта страны.

Сальвадор Альенде преклонялся перед Мао Цзэдуном, Хо Ши Мином, Фиделем Кастро и Че Геварой. В одном из интервью в 1970 году он заявил, что ни одна латиноамериканская страна, кроме социалистической Кубы, не решила главные для народа проблемы. В 1971 году, когда французский журналист Режи Дебре, участник партизанского отряда Че Гевары в Боливии, посетил Чили, Альенде дал ему большое интервью. Альенде считал, что можно вооружить народ, чтобы отстоять завоевания революции. В день мятежа подполковника Супера 29 июня 1973 года он призвал рабочих занять все предприятия и быть готовыми к “защите своих завоеваний”. А если будет необходимо, говорил Альенде, народ получит оружие.

Фидель Кастро, с которым Сальвадора Альенде давно связывали довольно тесные отношения, прибыл в Чили с визитом 10 ноября 1971 года и пробыл в стране почти месяц, до 5 декабря. Верный себе, он чуть ли не каждый день выступал на митингах, встречался с рабочими и крестьянами. Он учил Альенде и “чилийских трудящихся”, как надо “делать революцию” и бороться с врагами. Выступая 2 декабря 1971 года на митинге на Национальном стадиона в Сантьяго, он говорил, что враги ведут себя так нагло, потому что видят слабость в революционном процессе, в идеологической борьбе.

– Вы переживаете момент, когда фашисты, а мы их так и будем прямо называть, пытаются отвоевать у вас улицу, пытаются перетянуть на свою сторону средние слои населения. Если хотите знать мое мнение, то успех или неудача этого беспримерного процесса будет зависеть от идеологической борьбы и борьбы масс, будет зависеть от умения, искусства и научной подготовки революционеров.

Позднее, уже после ухода в отставку, генерал Пиночет в одном из интервью говорил, что Куба заслала в Чили пятнадцать тысяч боевиков. А заправлял всем этим кубинский генерал Ла Гуардия, которого Фидель Кастро сначала наградил орденом, а потом расстрелял за связь с наркомафией. Тут Пиночет немного напутал. Антонио де ла Гуардия на самом деле был не генералом, а полковником МВД. Действительно, есть свидетельства, что ла Гуардия, которого называли “кубинским Джеймсом Бондом”, пользовался особым доверием Кастро. Поговаривали, что в октябре 1962 года во время Карибского кризиса, ла Гуардия был направлен Фиделем Кастро со спецзаданием в Нью-Йорк, где он должен был заложить взрывчатку под здание ООН или под Бруклинский мост. И действительно, в 1971 году Да Гуардия находился несколько месяцев в Чили, где помогал команде Альенде. Расстрелян же он был за связь с наркодельцами по приказу Кастро в 1989 году.

Со временем в Чили обострились социально-экономические проблемы. Усиливали свою деятельность оппозиционные силы. Страну стали сотрясать забастовки, массовые манифестации. Недовольство населения нарастало. Осенью 1972 года началась общенациональная забастовка владельцев грузового автотранспорта и торговцев. “Масло в огонь” подлили международные корпорации, фактически установившие экономическую блокаду Чили. Были закрыты внешние источники финансирования и кредитования. Крайне негативную позицию в отношении правительства Народного единства занимала администрация США, недовольная внутренней и внешней политикой Сальвадора Альенде, который быстро сближался с Кубой и Советским Союзом. Информированная и объективная французская газета “Монд” писала: “В течение трех лет политические отношения между США и Чили определялись двумя факторами: отказом в займах правительству в Сантьяго и активной поддержкой деятельности ЦРУ, способствовавшей ухудшению экономического и финансового положения”.

Позднее комиссия Сената американского конгресса расследовала деятельность ЦРУ в Чили в годы правления Народного единства и установила, что “разведчики” материально и морально поддерживали оппозицию, в том числе и ультраправые группировки, и способствовали подрывной деятельности в отношении правительства Сальвадора Альенде.

Мощным средством в руках оппозиции стали средства массовой информации. Когда Народное единство пришло к власти, в его руках не было ни одной из 120 радиостанций, и только 20 % газет его поддерживали. А оппозиционные средства массовой информации действовали четко и слаженно, не останавливаясь перед оскорблениями правительства и призывами к гражданскому неповиновению. Идеологическим рупором антиправительственных сил была газета “Меркурио”. Большую роль в обострении обстановки играло и то, что две полярные силы – ультралевые миристы и правые “ястребы” из “Патриа и либертад” создавали атмосферу страха, подавленности, дискомфорта, в которую все больше погружались средние слои, ремесленники, торговцы, мелкие и средние предприниматели.

Сам Сальвадор Альенде все больше подпадал под влияние радикальных кругов соцпартии. По сути дела он отвернулся от большинства своих избирателей, тех, благодаря которым он и стал “народным президентом”. Обострялась ситуация и внутри правительственной коалиции. Это вынужден был признать даже глава компартии Луис Корвалан. Выступая в мае 1972 года на пресс-конференции, он говорил:

– Страна переживает в настоящее время очень трудный момент. Он труден не только потому, что мы встречаем серьезное сопротивление со стороны внутренней и внешней реакции, но и потому, и об этом мы должны сказать со всей откровенностью, что в Народном единстве наступил серьезный кризис. Кризис в определении политической линии, политической ориентации.

В ноябре 1972 года, в условиях нарастания социальной и политической нестабильности, Альенде реорганизует правительство и вводит в него представителей вооруженных сил: генералов Карлоса Пратса и Клаудио Сепульведу, а также адмирала Исмаэля Уэрту. После этого обстановка в стране несколько стабилизировалась. В марте 1973 года состоялись парламентские выборы. Партии Народного единства получили почти 44 процента голосов, на 7 процентов больше, чем на президентских выборах. Оппозиция получила 56,6 процента голосов, но две трети мест в парламенте набрать не сумела.

В стране все труднее становилось с продуктами питания. Рост инфляции свел на нет результаты перераспределения доходов. В мае 1973 года в президентском послании конгрессу Альенде писал: “Мы должны признать, что оказались неспособными создать соответствующее новым условиям руководство экономикой, что нас захватил бюрократический смерч, что у нас нет необходимых инструментов для изъятия прибылей буржуазии и что политика перераспределения доходов проводилась в отрыве от реальных возможностей экономики”. Режим Альенде оказался на распутье: или последовательно осуществлять правительственную программу, или отказаться от нее и вступить на путь противостояния с конгрессом, где сторонники Альенде были в меньшинстве. Под давлением экстремистски настроенных сил в социалистической партии президент все больше склонялся ко второму варианту. Глава соцпартии сенатор Альтамирано выступал против каких-либо переговоров с демохристианами. Правые газеты называли его “тигр социализма”.

Депутаты парламента требовали от президента взять под контроль ситуацию, покончить с нарастающей нестабильностью, социальным распадом. Верховный суд Чили неоднократно направлял Альенде представления о нарушении принципа разделения властей. Так, 26 мая 1973 года в его послании отмечалось: “Верховный суд в очередной раз вынужден заявить Вашему превосходительству о незаконных действиях административных властей, вмешивающихся в судебные дела, а также о препятствиях, чинимых карабинерами выполнению распоряжений уголовного суда, которые в соответствии с законом должны выполняться беспрекословно; все это представляет собой открытое и упорное противодействие судебным решениям, причем не принимается во внимание, что такая деятельность или бездеятельность вызывает нарушение правопорядка; все это, кроме того, означает уже не кризис правового государства, о чем говорилось Вашему превосходительству в предыдущем обращении, а неминуемый подрыв правосудия в стране”.

2 июля 1973 года Генеральный контролер республики отказался подписать декрет президента, который провозглашал частичную реформу конституции. Неделю спустя последовало совместное заявление председателя Сената Фрея и председателя Палаты представителей Парето, в котором действия президента и правительства объявлялись незаконными. Альенде, в свою очередь, все больше проявлял недовольство деятельностью парламента. Вместе с тем, он отчетливо сознавал всю опасность создавшейся ситуации. В начале августа Альенде на встрече с высшими офицерами заявил, что в стране зреет государственный переворот. По его мнению, разгулом террора и экономической дезорганизацией правые силы пытаются создать обстановку, благоприятную для военного мятежа.

8 августа президент назначает генерала Пратса министром обороны в своем правительстве. Однако уже 21 августа, после демонстрации у дома Пратса, когда прозвучали требования отстранить министра обороны от власти, тот подал в отставку. Именно тогда Аугусто Пиночет стал главнокомандующим сухопутными войсками. В силу какого-то мистического совпадения, в тот же день, 22 августа, парламент принимает “Соглашение палаты”, где правительство Альенде было по сути дела объявлено вне закона, а сам президент обвинен в нарушении конституции. Особенно серьезным было то, что “Соглашение” практически призывало вооруженные силы к неподчинению властям, пока те “не встанут на путь законности”.

В “Соглашении” говорилось, что правительство Сальвадора Альенде стремится захватить всю власть, установить самый жесткий экономический и политический контроль со стороны государства и таким путем утвердить тоталитарную систему. Правда, документ этот не имел юридической силы, поскольку собрал в Палате депутатов лишь простое большинство и даже не был направлен для утверждения в Сенат. Однако, учитывая тогдашнюю сложную внутриполитическую ситуацию, оно обладало мощным пропагандистским воздействием.

Социалисты, в ответ на нападки оппозиции (по их терминологии, “происки контрреволюции”), активизируют “революционную деятельность” в армии. Страна все увереннее двигалась к катастрофе. Между тем генералы внимательно следили за ходом событий, все более сознавая, что Альенде и стабильность – “две вещи несовместные”.

2. Армия

История свидетельствует, что в Латинской Америке армия нередко вмешивалась в политическую жизнь. Поэтому вряд ли стоит события 11 сентября 1973 года считать чем-то неожиданным. Таковыми они были только для стороннего наблюдателя. “Неожиданными” события эти стали и для тогдашней советской общественности, отрезанной от объективной информации. За последние 150 лет в Латинской Америке совершено примерно 550 (!) военных переворотов, не считая неудавшихся путчей.

Когда в Чили произошел военный переворот, во многих латиноамериканских странах у власти уже стояли военные режимы. Летом 1973 года военные Уругвая, сформировав Совет генералов (действовал до 1985 года), установили контроль над правительством. В Никарагуа с 1936 по 1979 годы была диктатура Самосы. С 1977 по 1982 существовал военный режим в Сальвадоре. Перечень этот можно продолжать и продолжать. В свое время Никколо Макиавелли заметил: “Заговор представляет собой самое опасное и рискованное предприятие, где затруднения и опасности встречаются на каждом шагу; так что из многих затеваемых заговоров удается очень мало”. Однако в Латинской Америке заговоры и перевороты – дело привычное, по крайней мере еще в недавнем прошлом. Как, впрочем, и в Африке.

Нигде армия не обладала столь существенными традициями участия в политической жизни, как в Латинской Америке. Недаром здесь говорят: “Если армия и не управляет сама, она решает, кто управляет”. Именно армия нередко рассматривалась и рассматривается как единственная сила, способная обеспечить порядок и стабильность, предотвратить хаос и анархию. Армия осознает себя как верховного носителя идей национализма и выразителя общих интересов. Если конституционная власть не в состоянии обеспечить стабильность и порядок, то армия как общенациональный институт способна вмешаться в политическую жизнь и отстоять “единство нации”.

Здесь офицерский корпус объединен чувством профессиональной корпоративной солидарности. В беседе с журналистом лейтенант запаса чилийской армии говорил, что, офицеры “чувствуют себя вне социальных классов. Они – офицеры армии, а это повыше, чем что-либо другое. Это максимум престижа – быть офицером чилийской армии, – армии, оставшейся непобежденной во всех ее войнах, армии прусской выучки (они не забывают напоминать об этом, и это для них самое важное), армии традиционной старой выучки”.

Чилийский офицер должен обладать непременными атрибутами престижа, быть привержен определенным ценностям. Чувство корпоративной солидарности воспитывается с самого начала обучения и подготовки офицера. Чувство превосходства – отличительная черта чилийского офицерского корпуса. Тот же лейтенант запаса говорит: “Чилийские офицеры насмехаются над другими армиями. Они с большим пренебрежением относятся ко всем другим армиям, говорят, что только чилийская армия умеет строиться, маршировать, владеть оружием по прусскому образцу – единственно хорошему”. Представители военно-морского флота Чили презрительно относятся к аргентинским и перуанским морякам, но зато восхищаются американским флотом и его моряками.

Уже после переворота, в феврале – марте 1974 года в Чили побывал корреспондент западногерманского журнала “Штерн”. Он так описывал свои впечатления: “Презрение ко всему гражданскому, преклонение перед дисциплиной, возвеличивание милитаристского духа – характерные черты чилийской армии”. Чем это было вызвано? Во многом тем, что в Чили армия стоит преимущественно на позициях средних слоев. Когда в начале нашего века юноши из аристократических семей стали терять интерес к военной карьере, в офицерские училища пошла молодежь из средних слоев общества. Только флотские офицеры долгое время выделялись из общей массы, но затем и там аристократия утратила господствующие позиции. Объясняя причины пренебрежительного отношения к простому народу, что отчетливо проявилось в ходе сентябрьских событий 1973 года, чилийский социолог говорил так: “Средние слои, как и крупная буржуазия, всегда испытывали ненависть ко всем, кто плохо одет, к грязным людям. Это страх перед тем, что рабочие и крестьяне могут занять какое-то место в руководстве страной. В связи с тем, что вместе с Сальвадором Альенде к власти пришли рабочие, крестьяне и эти “плохо одетые босяки” стали даже министрами – все это вызвало шок в средних слоях и у буржуазии вообще, а отсюда и в среде военных. А молодые люди, которые обучаются в военных училищах и обрабатываются в соответствующим духе, ощущают еще и давление семейного воспитания”.

Подавляющее большинство высших офицеров и генералитета получили образование или же проходили длительную стажировку в Соединенных Штатах Америки. В зоне Панамского канала Пентагон еще в начале 40-х годов создал учебный центр для латиноамериканских военных: базы Форт-Гулик, Форт-Шерман и другие. Позднее в Форт-Гулике была организовала “Школа Америк”, через которую до 1973 года прошли 1261 чилийский военный, 565 аргентинцев, 647 уругвайцев, 340 бразильцев, 844 парагвайца. Все они в ходе обучения и стажировки подвергались соответствующей идеологической обработке.

Рядовые солдаты, по преимуществу выходцы из бедных слоев, также в своих частях соответствующим образом воспитывались. Прежде всего у них формировали неприязнь к рабочим, которые все “являются марксистами”, к интеллигенции, к иностранцам – “агентам недружественных государств”. Из разговора с лейтенантом запаса:

– Главный враг – внутренний, гражданский, и прежде всего плохо одетый босяк. Потому что босяк – это марксист, а марксист выступает против единства государства, всей нации.

Враг внешний – это всякий, кто находится вне национальной территории. В чилийской армии все обучение направлено на то, чтобы внушить войскам, что врагами внешними являются Аргентина, Боливия и Перу.

После прихода к власти на Кубе в 1959 году коммунистов во главе с Фиделем Кастро идеи социализма и радикализма стали распространяться по всему латиноамериканскому континенту, находя благодатную почву среди маргиналов и люмпенов, а также части “революционной” интеллигенции. В этих условиях офицерский корпус опасался, что в случае прихода к власти радикалов армия может быть ликвидирована и заменена “народной милицией”.

Вскоре после переворота в Чили была издана книга “Сентябрь 1973 года: сто боев одного сражения”. На первой ее странице было указано, что это издание осуществлено при содействии армии. Этот сборник рассказов, очерков и стихов интересен тем, что представляет собой своеобразную коллективную точку зрения армии, нечто вроде менталитета чилийского военного, прошедшего через “горнило” индоктринации.

Вот описание допросов задержанных в министерстве обороны:

– Вдоль всех стен шли допросы, было много иностранцев, одни из них говорили, что они студенты, другие называли себя иностранными торговцами, работающими в Чили.

Многие из этих импортированных партизан и иностранных псевдостудентов были захвачены врасплох на месте преступления. Многие из них были явно из так называемых революционеров, новых людей страны, они стали жертвами больного сознания, которое на протяжении этих трех лет им вдалбливали путем промывки мозгов и насаждения ненависти. Взамен им обещали бесплатно блага небесные. Жители самых нижних поселков ждали, что марксистское правительство даст им дома, предоставит им все блага, а они и пальцем не пошевелят, чтобы работать, не говоря уж об иностранных революционерах: это были не более чем наемники, завербованные международным коммунизмом в целях посеять ненависть, недоверие среди чилийцев, а в конечном счете убить тех, кто думал или действовал не так, как они.

Все сказанное в значительной мере объясняет, почему так много крови было пролито в дни переворота 11 сентября. Поднятая путчистами армия, проникнутая духом элитарности и чувством неприязни к простолюдинам и “агентам коммунизма”, не могла остаться политически нейтральной. Сказалось и то, что Сальвадор Альенде покусился на материальные и социальные привилегии офицерского корпуса. Раньше пределом мечтаний офицеров было попасть на стажировку в зону Панамского канала, особенно в Форт-Гулик. Ведь вернувшись оттуда, многие из них могли купить и дом, и машину. А при Альенде их стали отправлять стажироваться на Кубу. В целом следует признать: слабость правительства Народного единства в том и заключалась, что реальная вооруженная сила находилась за сферой его контроля.

Однако, при всей своей элитарности и корпоративности, чилийская армия была прочно вписана в тогдашнее общество, связана с ним множеством невидимых, но прочных нитей. А общество это переживало сложные и болезненные процессы модернизации. Разложение традиционного аграрного сектора экономики вызывало рост миграции в города. Рост больших городов сопровождался расширением трущоб, увеличением безработицы. В 60-е годы чилийский социолог Р. Поблит отмечал, что в городе сельский мигрант живет за “стеклянным занавесом”. Маргиналы прежде всего и были “движущей силой революционного процесса”.

В традиционном обществе существует социокультурный механизм самоконтроля, в основе которого – религия и традиция. В обществе же маргинальном подобного механизма нет, что и превращает социальный протест в фактор практически неуправляемый. А в Чили издержки процесса модернизации (или, если угодно, квазимодернизации) усиливали протестное мышление и протестное поведение. Выброс в Чили во второй половине XX века маргинальных слоев населения с их образом жизни и психологией люмпенов во многом предопределил то, что здесь оказалась в почете революционная и антиимпериалистическая риторика.

Между тем в стране все шло к краху – экономическому и социальному. Сальвадор Альенде маневрировал, пытаясь найти хоть какой-то выход из сложившегося положения, все более угрожающего власти правительства Народного единства. В августе 1973 года последовала очередная реорганизация кабинета. В него вошли генерал Пратс, адмирал Монтеро, генерал Руис, который командовал военно-воздушными силами, а также генеральный директор корпуса карабинеров Сепульведа. После этого Аугусто Пиночет становится и.о. командующего сухопутными силами на время пребывания генерала Пратса “в большой политике”. Авиационный генерал Густаво Ли Гусман стал замещать командующего ВВС Руиса. Наконец, адмирал Хосе Торибио Мерино, который командовал Первой военно-морской зоной (район Вальпараисо), заместил командующего военно-морским флотом Монтеро.

В конце августа, когда генерал Карлос Пратс ушел в отставку, Аугусто Пиночет становится главкомом сухопутных войск (армии). Так он оказался на вершине своей военной карьеры. Его имя все чаще начинает встречаться на страницах прессы.

Аугусто Пиночет У гарте родился 25 ноября 1915 года в Вальпараисо, в семье таможенника морского порта. Стоит вспомнить, что в этом же городе в семье адвоката 26 июня 1908 года родился Сальвадор Альенде.

Прадед Пиночета в XIX веке переселился в Чили из Франции. В 1933 году восемнадцатилетний юноша Аугусто Пиночет поступает в военное училище, которое заканчивает в 1937 и лейтенантом направляется в полк, расположенный в Чакабуко. Вскоре он женится на лицеистке Лусии Ириарт. В 1949 году Пиночет поступает в военную академию, а закончив ее в 1954 году, получает воинские специальности “офицер генерального штаба” и “преподаватель военной географии и логики”.

Несколько лет Пиночет преподает в военной академии, а в 1956 году получает назначение в военную миссию Чили в США. Затем он – преподаватель в военной академии в Эквадоре. В 1959 году в возрасте 44 лет он возвращается на родину и, став генералом, занимает должность начальника штаба дивизии. В 60-е годы Пиночет находился на различных командных должностях в вооруженных силах. В 1971 году президент Альенде назначает его командующим столичным гарнизоном. Любопытно, что по некоторым данным, генерал Пиночет был в числе трех генералов, наряду с Шнейдером и Пратсом, кого в 1970 году заговорщики собирались обезвредить в первую очередь.

Похоже, генерал Пиночет пользовался полным доверием Альенде, поскольку в 1972 году назначается уже начальником генерального штаба, а затем исполняет обязанности главкома сухопутных войск.

У Аугусто Пиночета и его жены Лусии Ириарт родилось пятеро детей – два сына и три дочери. Старший сын – Аугусто, стал военным, Инее Лусия – преподавателем, Мария Вероника – биологом, а младшие – Марко Антонио и Жаклин Мари стали медиками. К осени 1973 года у генерала было уже шесть внуков.

Нет точных данных, когда генерал Пиночет подключился к заговорщикам. Но в том, что государственный переворот готовился заранее, сомнений нет. В частности, на одной из пресс-конференций вскоре после переворота генерал Серхио Арельяно Старк говорил, что оперативный план захвата столицы был разработан офицерами военной академии за шесть месяцев до мятежа. Он отмечал, что главными были три задачи:

– сосредоточение в руках заговорщиков командования сухопутными силами, ВМФ, ВВС и карабинерами;

– обеспечение того, чтобы вооруженные силы подчинялись всем приказам путчистов;

– предотвращение или подавление вооруженного сопротивления масс.

В рамки этого плана укладываются и дискредитация генерала Пратса, вследствие чего он вынужден был уйти в отставку, и чистка среди офицеров армии, проведенная в конце августа – начале сентября генералом Пиночетом.

Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что путчисты были в достаточно “близких отношениях” с военными США. Сам Пиночет окончил командные и штабные курсы в Форт-Бенинге, а также трижды стажировался на американских военных базах в районе Панамского канала (1965, 1968, 1972). Генерал Ли в течение десяти лет (!) учился в США и являлся военным и военно-воздушным атташе в Вашингтоне. Адмирал Мерино был военно-морским атташе при посольстве Чили в Великобритании и стажировался на американской базе в зоне Панамского канала.

Тщательная проработка всех деталей операции по свержению Альенде и умелое руководство обеспечили быстрый успех. Однако, похоже, решение о мятеже далось нелегко. Позднее, в 1992 году, генерал Пиночет давал интервью российскому журналисту.

Журналист: Генерал, жизнь дается один раз. Но если бы у вас была возможность вернуться назад – повторили бы вы трагические события 11 сентября 1973 года?

Пиночет: Для меня военный переворот в Чили был крайним средством. Мы выжидали до самого последнего момента. Но у нас серьезное беспокойство вызывало ближайшее окружение президента Альенде. Эти люди вели Чили к тому, чтобы превратить ее во вторую Кубу. Они готовили переворот, чтобы на чилийской земле приступить к строительству социализма. Такой социалистический эксперимент обошелся бы нам много дороже, чем переворот.

Позднее члены военной хунты и приближенные к ним высшие офицеры не раз говорили о том, что Альенде сам готовил государственный переворот. Что они имели в виду? Или же то была просто выдумка военных, призванная как-то оправдать путч?

Есть немало свидетельств, что 11 сентября в ходе своего выступления на митинге в Техническом университете Альенде собирался обнародовать план первоочередных действий правительства:

– проведение плебисцита о доверии президенту;

– осуществление экономических мер для защиты народных масс от последствий политической забастовки предпринимателей;

– принятие жестких мер против фашистских и террористических групп;

– созыв 20 сентября внеочередной сессии парламента для обсуждения проекта экономических и социальных реформ;

– проведение всеобщих выборов в учредительную ассамблею и преобразование конституционного режима в соответствии с подлинными потребностями народа.

Программа эта, несмотря на популистскую риторику, носила радикальный характер. Не исключено, что именно она была интерпретирована заговорщиками как “подготовка государственного переворота” со стороны Альенде и его команды.

11 сентября 1973 рода в 6 часов 20 минут президенту Альенде позвонили и сообщили, что военно-морской флот в Вальпараисо поднял мятеж. В 7-30 президент прибыл в Ла Монеду и попытался связаться по телефону с командующими родами войск. Никто из них не отвечал. “Похоже, что на этот раз они все сговорились”, – сказал президент и был совершенно прав. Затем он обратился по радио к населению и обрисовал всю опасность сложившегося положения.

В 8-30 по радио прозвучало первое обращение военной хунты. Затем последовала бомбардировка и штурм Ла Монеды. Все было решено в течение полудня. Успех мятежа был полным.

Из книги “Сентябрь 1973: сто боев одного сражения”:

– Когда утром 11 сентября, – вспоминает одна из служащих Министерства обороны, – я еще завтракала, по радио передали, что прервана связь с Вальпараисо. Я поспешила, поскольку не хотела упустить ни одной детали в развертывающихся событиях. Накопившееся напряжение, обстановка ненависти, созданная печатью, поддерживавшей правящий режим, превратились в ликование и желание принять участие или по крайней мере присутствовать при надвигавшихся событиях.

А вот один из офицеров описывает бомбардировку Ла Монеды:

– Как прекрасно звучали в моих ушах свист пуль и разрывы танковых снарядов! Каким счастливым я себя чувствовал!

Пиночет сразу же заявил, что только патриотизм, а также “марксисты и обстановка в стране” вынудили армию взять в свои руки власть. Что же, прецедентов к тому времени было уже немало. В сходных обстоятельствах оказывались и генералы в других странах: Сухарто в Индонезии, Пак Чжон Хи в Южной Корее, Хуари Бумедьен в Алжире, сбросивший Героя Советского Союза Ахмеда Бен Беллу, многие диктаторы в Африке, сместившие “левых” правителей типа Модибо Кейта в Мали или же Кваме Нкрума в Гане. При этом тоже лилась кровь и гибли люди.

3. Диктатор

Дальнейший ход событий покажет, что военные пришли к власти в Чили надолго. Но в то время об этом мало кто думал. Многие политики были уверены, что, сбросив “марксистское правительство” Сальвадора Альенде, мятежные генералы передадут власть гражданским. Однако этого не произошло, что, впрочем, вполне объяснимо. Во-первых, за предшествующие годы леворадикальные настроения широко распространились в обществе, особенно среди маргиналов и люмпенов, да и значительной части молодежи. Покончить с ними было непросто. Во-вторых, со временем генерал Пиночет почувствовал вкус к власти. Его политические амбиции все более возрастали. Он умело и вовремя устранял конкурентов, тщательно просчитывал свои политические ходы. Одновременно с этим он начал новый “социальный эксперимент” – модернизацию страны, которая была прямо противопоставлена “чилийскому пути” к социализму Альенде и его сподвижников. Режим генерала Пиночета политически обеспечивал эту модернизацию.

Большинство чилийцев болезненно воспринимали вмешательство вооруженных сил в политическую жизнь, справедливо считая, что армия должна придерживаться позиций нейтралитета. Именно эти принципы отстаивали генералы Шнейдер и Пратс, неоднократно говорившие, что главная обязанность армии, флота и военно-воздушных сил – защита суверенитета и конституционного режима. Однако Шнейдер и Пратс были устранены и верх в армии взяли “ястребы”.

Первоначально хунта представляла собой нечто вроде коллективного руководства. Никто из четверки особенно не выделялся. В “Декларации о принципах” говорилось, что правительство вооруженных сил и сил порядка лишит власть “персонального характера, избегая всякого вождизма”. Однако уже вскоре генерал Пиночет выдвинулся на первые роли. Это был ярко выраженный тип авторитарного лидера. В условиях полутрадиционного общества-конгломерата, каковым являлось чилийское, новый лидер мог выступить инициатором социальной активности и координатором общественных действий.

У военной хунты и ее вождя была отчетливая программа деятельности, имелась концепция политического поведения. Время вскоре покажет, что у генерала Пиночета оказалось вполне достаточно политической воли и чувства ответственности за положение дел в стране. Он сумел создать систему политического, точнее, военно-политического руководства по выполнению предложенной программы. Недаром те, кто хорошо знал Пиночета на протяжении многих лет, считали его человеком целеустремленным и честолюбивым. Подчиненные характеризовали генерала как требовательного и жесткого, не терпящего никаких отклонений от установленного порядка.

Новый политический строй базировался на трех основах: власть вооруженных сил, экономические успехи и личность генерала Пиночета. Генеральный секретарь правительства полковник Педро Эвинг говорил: “Те, кто не согласен с политикой хунты, должны будут молчать и повиноваться”. Правительство и местные администрации наполовину состояли из высших офицеров. Ректораты университетов и руководство ведущих государственных промышленных предприятий полностью состояли из представителей вооруженных сил.

Со временем генерал Пиночет сумел сосредоточить в своих руках всю полноту власти. Он превращается в национального вождя, “отца нации”. Это было персонифицированное лидерство вооруженных сил в союзе с технократами, связанными с господствующими в экономической жизни группами олигархов. Генерал Пиночет устранил всех реальных конкурентов. Генерал Густаво Ли получил отставку. Адмирал Мерино со временем был лишен всякой реальной власти. Министр внутренних дел генерал Оскар Бонилья погиб в авиакатастрофе при невыясненных обстоятельствах.

Летом 1974 года был принят декрет-закон № 527 “О юридическом статусе правящей хунты”, в котором генерал Пиночет провозглашался “верховным носителем власти”. Он был наделен широкими полномочиями, в том числе правом единолично объявлять осадное положение, одобрять или отменять любые законы, назначать или смещать судей. В Чили устанавливается военно-авторитарный режим с внешней атрибутикой президентской республики, где власть главы государства не ограничивалась ни парламентом, ни политическими партиями.

Пиночет и его сподвижники понимали, что военный переворот встретит мощное сопротивление внутри страны и осуждение за рубежом, хотя, похоже, они не предвидели столь бурной и долговременной реакции Москвы и ее сателлитов. Уже 14 сентября ЦК КПСС опубликовал заявление, в котором осудил действия реакционных сил в Чили, попрание ими демократических институтов и конституционных норм. В Советском Союзе начинается мощная политическая кампания в поддержку “героического народа Чили”. Митинги по всей стране, средства массовой информации осуждали происки реакции в Чили.

В октябре 1973 года советское правительство принимает решение присвоить имя Сальвадора Альенде одной из улиц Москвы, назвать его именем одно из строящихся судов, создать документальный фильм о чилийском президенте, выпустить почтовую марку с его портретом, а также издать сборник речей Альенде на русском языке.

21 сентября в Москве состоялось чрезвычайное заседание Всемирного Совета Мира, на котором принимается заявление с призывом развернуть широкую кампанию солидарности с чилийскими патриотами. Все социалистические страны, за исключением Румынии, разорвали дипломатические отношения с Чили.

В этих условиях генерал Пиночет и военный режим предпринимают усилия по теоретическому и законодательному обоснованию своей власти. Начало идеологическому обоснованию режима было положено незадолго до событий 11 сентября 1973 года, когда в вооруженных силах обнародовали документ под названием “Рождается новый порядок”. В нем говорилось, что стране нужен “новый порядок”, и установить его могут только люди, обладающие волей к управлению, командованию и власти”. Составители документа недвусмысленно заявляли, что после их прихода к власти будут распущены все партии и высланы за рубеж партийные политики. “Мы полагаем, что мы, люди оружия, можем установить военную власть, которая позволит нам начертать политическую линию завтрашнего дня. Других сил, которые могли бы это сделать, не существует”.

Теоретические, правовые и идеологические основы военного режима нашли свое отражение в декрете-законе № 1 и приказе № 5 от 11 сентября 1973 года, а также в “Декларации принципов правительства Чили”, обнародованной в газете “Меркурио” 13 марта 1974 года. Вот их основные идеи:

– Чили оказалась перед угрозой уничтожения основ своей сущности вследствие вмешательства догматической и односторонней идеологии, вдохновленной чуждыми для нашей страны принципами марксизма-ленинизма;

– правительство Альенде перестало быть законным, поскольку нарушило “основные права чилийцев”, разрушало национальное единство, искусственно поощряя классовую борьбу, во многих случаях кровопролитную, препятствуя тому вкладу, который мог бы внести каждый чилиец в поисках путей к благополучию родины, побуждая к проведению братоубийственной и злобной борьбы за реализацию внешних, враждебных нашей идентичности и провалившихся на практике идей;

– конституция и законы будут соблюдаться в той мере, в какой это позволяет современное положение страны;

– правительство не считает неотъемлемым признаком сущности чилийской демократии “традицию всеобщих выборов и конституционного чередования правительств”;

– вооруженные силы и силы порядка не устанавливают сроков своего правления, поскольку задача моральной, институциональной и материальной перестройки страны требует глубокой и продолжительной деятельности;

– необходимо изменить образ мышления чилийцев.

Выступая 11 октября 1973 года, генерал Пиночет заявил, что главная цель его правительства – борьба с марксизмом, поскольку достижение национального единства требует “деполитизации” и “деидеологизации” общественной жизни. Он выдвинул задачу добиться экономического роста, установления социальной справедливости через проведение прагматической и реалистичной политики под руководством квалифицированных специалистов, свободных от каких-либо политических взглядов и симпатий.

Стремясь избежать обвинений в нарушении конституции, военные правители принимают декрет-закон № 788 (декабрь 1974 года), в соответствии с которым все декреты хунты, независимо от того, противоречат они конституции или же нет, носят характер поправок к конституции. Конечно, с юридической точки зрения процесс законотворчества военного режима до принятия новой конституции нельзя было признать законным и имеющим юридическую силу. Однако в истории великое множество примеров, которым чилийские военные и сам генерал Пиночет могли бы следовать с полным правом.

Идеологи режима утверждали, что демократия – это роскошь, которую страна с таким уровнем развития, как Чили, не может себе позволить. Необходимо сначала подготовить экономические, социальные и культурные предпосылки для демократии. Отныне во главу угла ставился отказ от принципа социальной справедливости и утверждение принципов свободы выбора и равенства возможностей. Была ликвидирована система представительной демократии. 21 сентября 1973 года согласно декрету-закону № 27 распускается национальный конгресс, как было заявлено, вследствие невозможности “соблюдать в настоящее время законодательные требования, предъявляемые к установленной процедуре принятия законов”. По выражению Пиночета, в стране формируется новая демократия – “без плюрализма и политических партий”. В 1974 – 1979 годах в стране был принят ряд законодательных актов, отразивших эволюцию режима от репрессивной диктатуры к стабильному авторитаризму с ограниченным функционированием представительных институтов.

С самого начала военный режим берет под свой контроль образование и духовную сферу. Уже 1 октября принимается декрет-закон № 50 “О назначении ректоров-делегатов в университеты страны”, которые стали полномочными представителями военного правительства в каждом университете. В основном на эти посты были назначены отставные генералы и адмиралы.

Позднее на директоров школ и колледжей хунта возложила обязанность “разоблачать преподавателей и работников вспомогательных и административных служб” в случаях, если те комментировали вопросы политики, распространяли злонамеренные слухи и анекдоты о деятельности правительства, “извращали идею и ценности отечества”. Левые силы интерпретировали все это как начавшийся процесс политизации и милитаризации учебных заведений.

Как известно, в Панаме диктатор генерал Норьеге держался у власти, опираясь на мощные антиамериканские настроения традиционного общества. На Кубе “вечный диктатор” Фидель Кастро пользуется поддержкой масс во многом благодаря умению создать себе имидж народного героя в борьбе с внешней угрозой. В Чили также был подброшен “образ врага”. Так, в январе 1978 года известный юрист, председатель комиссии по разработке конституции, говорил:

"Мы считаем, что Чили фактически находится в состоянии войны, поскольку внешний враг проник внутрь страны. Традиционная и инертная демократия не может уцелеть, когда враг проник всюду. Если бы чилийский народ не восстал законно в сентябре 1973 года, мы были бы сегодня базой коммунистов и последователей Кастро в Южной Америке”.

В начальный период правления военный режим отличался откровенно репрессивным характером, за что подвергался резкой критике со стороны мирового сообщества, где застрельщиками и главными обвинителями были Советский Союз и Куба. Что ж, это действительно была диктатура “классического” типа. Однако налицо любопытный феномен! Ведь примерно в то же время в Аргентине (с 1976 года) или в Уругвае (с июня 1973 года) у власти также стояли военные режимы, а репрессии носили подчас даже более жестокий характер, чем в Чили. Однако весь “гнев мировой общественности” обрушился только на генерала Пиночета и его режим. Ведь даже в серьезных публикациях советских ученых, в академических справочниках вплоть до конца 80-х годов, т.е. когда у нас уже полным ходом шла “перестройка” и торжествовала “гласность”, режим Пиночета по-прежнему именовали “фашистским”, приводили надуманные цифры о десятках тысяч погибших и совершенно замалчивали экономические успехи Чили. В чем причина этого феномена? Почему именно генерал Аугусто Пиночет вызывал такую ненависть?

Помимо внешних обстоятельств, сказывалось, видимо, то, что репрессии в Чили обладали мощным психологическим эффектом, поскольку режим хунты грубо отбросил демократические ценности, порождая ощущение бессилия и поражения для сравнительно широких слоев населения. Весьма негативным психологическим фактором для хунты явилась и гибель президента Сальвадора Альенде, не пожелавшего покинуть страну или сдаться.

Военный режим сразу же объявил состояние “внутренней войны”. Генерал Пиночет заявил:

"Из всех наших врагов главным и наиболее опасным является коммунистическая партия. Мы должны разрушить ее сейчас, пока она реорганизуется по всей стране. Если нам это не удастся, она рано или поздно уничтожит нас”. Ведущую роль в репрессиях играла армия. Были учреждены военные трибуналы, заменившие гражданские суды. Создается несколько концентрационных лагерей для политзаключенных, в том числе в Писагуа и Чакабуко в пустыне Атакама на севере страны.

Значительную роль в первые месяцы репрессий играли военные разведслужбы: армейская разведка, военно-морская разведка, разведка военно-воздушных сил и разведка корпуса карабинеров. Позднее специальная рабочая группа Комиссии ООН по правам человека установила, что сотрудники этих органов активно применяли физические пытки и психологическое давление к политзаключенным: лишали их еды, сна, имитировали расстрелы и пр. Однако вскоре для вождей режима становится ясно, что органы военной разведки не справляются с поставленными перед ними задачами, тем более, что следить приходилось и за военнослужащими, которые не одобряли государственный переворот.

В начале 1974 года начинает создаваться единый национальный разведывательный орган. Вначале был образован Национальный исполнительный секретариат по делам заключенных, а летом того же года – Управление национальной разведки (ДИНА). В число ее задач входил сбор и анализ информации, необходимой для обеспечения национальной безопасности, но вместе с тем ДИНА получила право осуществлять репрессивные акции. Был издан указ, призывающий “патриотов” доносить на чилийцев “без бога и родины”. Руководителем ДИНА стал полковник Мануэль Контрерас Сепульведа, заместителем – Хорхе Эспиноса. К середине 70-х годов ДИНА насчитывала до пятнадцати тысяч сотрудников, многие из которых прошли подготовку в “Школе Америк” в Форт-Гулике. Имелись свидетельства, что главным консультантом при создании ДИНА выступал тогдашний резидент ЦРУ в Сантьяго Р. Уоррен.

В мировой печати со ссылками на различные источники появились данные, что только за первые недели после переворота было убито 20 тысяч человек, 30 тысяч подверглись жестоким пыткам, более 200 тысяч рабочих были уволены с работы. Ярый противник военного режима, глава чилийской компартии Луис Корвалан, которого Москва обменяла на диссидента Владимира Буковского (по этому поводу в народе ходила байка: “обменяли Корвалана на Володьку-хулигана”), в 1985 году свидетельствовал, что за годы военного режима репрессиям было подвергнуто 500 тысяч жертв чилийцев. В марте 1974 года в Хельсинки на 1-й сессии Международной комиссии по расследованию преступлений военной хунты в Чили в ее резолюции фигурировала жесткая формулировка: “Вся картина, которая вырисовывается из анализа этих фактов, напоминает дни прихода к власти германских фашистов”.

Укрепившись внутри страны, ДИНА приступила к проведению операций за рубежом, подавая все это как борьбу с нараставшей угрозой режиму извне. Мишенью секретной службы генерала Пиночета становятся находившиеся в эмиграции противники военного правительства. По некоторым сведениям, был разработан специальный план под кодовым названием “Проект Андреа”, предусматривавший убийство политических противников режима, находившихся в эмиграции. Первой жертвой стал генерал Карлос Пратс, проживавший в Аргентине. 30 сентября 1974 года вместе с женой он был взорван в собственном автомобиле прямо в центре Буэнос-Айреса.

Затем началась охота за бывшим министром обороны в правительстве Альенде, социалистом Орландо Летельером, который открыто из-за рубежа критиковал политику военного режима. 11 сентября 1976 года он был объявлен “врагом нации” и лишен чилийского гражданства, а ровно через десять дней – убит агентами ДИНА в Вашингтоне. “Подвиги” ДИНА, видимо, превратили ее в одиозную организацию, и генерал Пиночет в августе 1977 года издает указ о ее роспуске. Вместо ДИНА создается Национальный информационный центр (СПИ). Первые три месяца председателем его являлся все тот же полковник Контрерас, затем его сменил генерал Одланьер Мена. Как и ДИНА, новый орган подчинялся непосредственно Аугусто Пиночету. Позднее Контрерас по приказу Пиночета был арестован за выявившуюся связь с “делом Летельера”. Генерал при этом заявил: “Он солгал мне. Лично мне ничего не было известно об этом (т.е. о связи ДИНА с убийством Летельера). Если данная история действительно была спровоцирована спецслужбами, то это их проблема, а не моя”.

Подавляя всяческое проявление оппозиционного поведения и мышления, создавая “образ врага”, военный режим целенаправленно формировал в чилийском обществе “культуру страха”. Между людьми насаждалось недоверие, поощрялось доносительство, уничтожалась всякая способность к сопротивлению. Лишенное политического участия и самовыражения, общество погружалось в апатию. Чилийский литератор-эмигрант Ариэль Дорфман, побывавший на родине во второй половине 80-х годов, свидетельствовал, что большинство людей поглощено личными заботами и проблемами собственного выживания, они потеряли надежду, что положение вещей когда-либо может измениться. “Не стали ли люди привыкать к зловещей тени Пиночета как к неотъемлемому атрибуту чилийского пейзажа?” – задается во многом риторическим вопросом автор. Репрессивный аппарат стал настолько обыденным, что иногда так и кажется, будто чилийцы уже и не представляют, как можно без него жить. Страх стал неотъемлемой частью их серого беспросветного существования Психологическое воздействие “культуры страха” стало своеобразным фундаментом политической стабильности, необходимой для успешного и во многом силового внедрения новой экономической модели. Особенностью чилийской военной диктатуры было то, что она не только разрушала, но и созидала, осуществляя либеральную реорганизацию страны.

Еще не так давно в советской литературе много писали о том, что “хунта довела национальную экономику до развала, следуя диктату Международного валютного фонда и неомонетаристской модели “чикагской школы”, что реализация этой модели привела к росту засилья крупного капитала, с одной стороны, и прогрессирующему обнищанию широких масс – с другой”. Но в начале 90-х годов тональность наших публикаций кардинально меняется. От всеобщего осуждения режима Пиночета почти одномоментно перешли к восторгам по поводу его экономических успехов. В массовом сознании формировался устойчивый стереотип “чилийского феномена”, следование которому, якобы, способно вывести Россию на столбовую дорогу мирового прогресса. Однако далеко не все шло так легко и безболезненно в ходе экономических преобразований Пиночета.

Военному режиму досталось весьма тяжелое экономическое наследство. К началу 70-х годов по темпам инфляции Чили вышла на одно из первых мест в Латинской Америке. Внешний долг страны составлял почти 3 миллиарда американских долларов. В годы правления Народного единства были национализированы ведущие отрасли промышленности и сформировался мощный государственный сектор, составлявший до 70 % валового национального продукта. Громадные расходы государства, связанные с поспешной национализацией и расширением статей на социальные нужды, заставили правительство встать на путь денежной эмиссии. Это привело к росту инфляции и резкому сокращению инвестиций. Производство оказалось перед угрозой полного краха. Социально-экономическая обстановка осложнялась и вследствие экономической блокады, введенной США, мощной политической и экономической дестабилизацией как изнутри, так и извне.

Один из бывших “революционеров”, ставший в 80-е годы зажиточным “паразитом”, как он сам о себе с иронией говорил, так оценивал политику правительства Сальвадора Альенде.

– “Они” провозгласили тогда “партисипасьон”, то есть всеобщее право участия в государственной жизни, высшим принципом и кончили всеобщим хаосом. “Они” увлеклись решением больших исторических проблем, забыв о маленьких повседневных делах. “Они” дали землю крестьянам, заодно расписав по пунктам, сколько и чего те должны выращивать, и моментально нажили себе врагов как среди латифундистов, так и тех же крестьян.

Практически в одно и то же время с Чили, военные диктатуры правили в Аргентине и Уругвае. Они тоже пытались решать экономические проблемы в своих странах. Однако здесь жесткая диктатура не спасла режимы от экономического краха, поскольку они делали ставку на госсектор. Пиночет же поставил на частный сектор. Подобная экономическая политика, надо признать, объективно направлена против диктаторской формы правления, урезает власть, создает предпосылки для формирования в перспективе демократических властных структур. Недаром в окружении Пиночета этой политике сопротивлялись.

Вокруг генерала Аугусто Пиночета сложилась группа чилийских экономистов, многие из которых учились в Чикагском университете под руководством Нобелевского лауреата профессора Мил-тона Фридмэна и профессора А. Харбергера. “Чикаго бойз” (“Чикагские мальчики”) разработали применимо к Чили программу перехода к свободной рыночной экономике. Сам Фридмэн придавал большое значение чилийскому эксперименту и несколько раз посещал страну.

Модель свободной экономики, разработанная на основе неомонетаристских идей “чикагцев”, базировалась на отказе от всех форм государственного регулирования, предоставлении свободы действий частному национальному и иностранному капиталу, либерализации импорта и активном привлечении внешнего финансирования. Реализовывать рекомендации “Чикаго бойз” начал министр экономики Ф. Ленис, бывший до этого генеральным директором газеты “Меркурио”.

Впоследствии и генерал Пиночет не раз утверждал, что осуществленная им передача экономики в частные руки привела к тому, что уже с 1977 года начался экономический рост. Сначала – 4 – 5% в год, затем до 7 % Однако здесь генерал лукавил. Статистические данные объективных международных источников рисуют следующую картину.

При Пиночете экономическая политика, действительно, была полностью пересмотрена. От импортозамещающей индустриализации 60-х годов перешли к концепции открытой рыночной экономики. В ходе массовой приватизации 1974 – 1978 годов бывшим владельцам было возвращено 294 промышленных предприятия, национализированных правительством Альенде. 200 предприятий было продано на торгах. Однако в ходе этой поспешной приватизации было допущено немало ошибок. Предприятия продавались по низким ценам, а подчас и вообще бесплатно. В результате “живых” денег в государственную казну поступало не так много. К тому же ускоренная приватизация усилила имущественное расслоение в обществе.

Несмотря на мощную “подпитку” извне (только с октября 1973 по март 1974 года режим получил 470 миллионов долларов), положительных сдвигов в экономике в 70-х годах добиться не удалось. Общий уровень инвестиций снизился до уровня 50 – 60-х годов. Лишь к концу десятилетия удалось сбить высокие темпы инфляции, но и тогда они составляли 25 – 30 % в год. В стране была высокой безработица.

К началу 80-х годов для многих стало очевидно, что принятая на вооружение экономическая политика “чикагских мальчиков”, хотя и предотвратила экономический коллапс, но не оправдала возлагаемых на нее надежд. В 1981 году страна вступила в полосу кризиса. Это вызвало новый всплеск движения против диктатуры, “ядром” которого были демохристиане и Демократический альянс. Однако ХДП при этом благоразумно выступали за мирный путь смены режима: “Оппозиция должна приложить максимум усилий, необходимых для устранения Пиночета мирным путем. В противном случае страна окажется в неконтролируемой ситуации” В 1982 году валовой внутренний продукт сократился на 14 %. Тогда же вдвое обесценился песо. В годы экономического кризиса 1981 – 1983 годов ежегодно от 700 до 800 чилийских фирм объявляли себя банкротами. Безработица доходила до 20 %. В целях выхода из кризиса вернулись к государственному управлению основными отраслями экономики. Начинался “постчикагский” период.

4. Трудные восьмидесятые

Может показаться, что жесткий авторитарный режим, взявший под контроль практически все сферы общественной жизни, совершенно не менялся. Вся страна находилась в “осадном положении”. Власти боролись с любыми проявлениями антиправительственной деятельности, с малейшими признаками инакомыслия. Однако, несмотря ни на что, режим эволюционировал, адаптировался к требованиям времени и общественным потребностям. Если вначале это была типичная диктатура, то со временем генералы-правители во главе с Аугусто Пиночетом, люди, несомненно, хорошо образованные и здравомыслящие, начинают все активнее обращаться к зарубежному опыту, как экономическому, так и политическому.

Генерала Пиночета беспокоил негативный имидж страны, который сложился в мире. По существу, Чили оказалась в международной изоляции. Похоже, генерал совершенно не предвидел, насколько яростной и истеричной будет реакция столь презираемого им “мира социализма” на государственный переворот и смерть Сальвадора Альенде. Выход из сложившейся весьма неприятной для него ситуации Пиночет видел в постепенном отходе от наиболее одиозных проявлений диктатуры. Первым шагом, который был призван изменить отношение мирового сообщества к военному режиму, стал “План Чакарильяс”.

Выступая 9 июля 1977 года перед членами Молодежного фронта национального единства в городе Чакарильяс, генерал Пиночет изложил программу политических изменений, определив цели и сроки каждого из этапов. Первый этап – период институционализации, когда власть осуществляют вооруженные силы как целостный политический институт (до конца 1980 года). Второй – переходный пятилетний период, в ходе которого армия поделится частью власти с гражданскими. Наконец, третий этап – период консолидации, когда будет принята новая конституция и избран президент. На этом этапе власть переходит к гражданскому правительству, а за вооруженными силами остается роль гаранта конституционной и национальной безопасности. Таким образом, к 1991 году будет завершен переход страны к демократии.

Роспуск ДИНА в августе 1977 года также стал составной частью политики “улучшения имиджа”. Когда вскоре после этой “косметической операции” в Чили для переговоров с военным правительством прибыли двое высокопоставленных сотрудников администрации Джимми Картера, то газета “Вашингтон пост” отмечала, что кое-кому в США очень хочется “улучшить облик чилийского правительства”, создать хоть какую-то видимость того, что военный режим начинает уважать права человека”. В 1978 году был принят закон об амнистии, по которому все принимавшие участие в антигосударственной деятельности в 1973 – 1978 гг, освобождались от ответственности.

В 1978 году генерал Пиночет провел референдум и получил 75 процентов голосов в свою поддержку. Объективные обозреватели назвали это крупной политической победой Пиночета, чья пропаганда умело использовала антиамериканизм чилийцев, их приверженность таким ценностям, как достоинство нации и суверенитет. Впрочем, не исключалась и возможность фальсификации со стороны режима.

В августе 1980 года состоялся плебисцит по проекту конституции. “За” было подано 67 процентов голосов, “против” – 30 процентов. С марта 1981 года конституция вступила в силу. Однако осуществление ее основных статей – о выборах, конгрессе и партиях – откладывалось на восемь лет. До тех пор полномочия конгресса осуществляла военная хунта. Аугусто Пиночет без выборов был объявлен “конституционным президентом на 8 лет с правом переизбрания на последующие 8 лет”.

Деятельность военного режима по смягчению международной политической изоляции Чили стала составной частью внешнеполитической стратегии страны. В основу ее была положена концепция “функциональной безопасности”, призванная сохранить взаимоотношения хунты с мировым сообществом и убедить его в законности своей власти. Цели новой внешней политики были изложены в “Конфиденциальном меморандуме Министерства иностранных дел Чили” от 9 декабря 1974 года:

– укрепление внешнеполитического аппарата путем привлечения в Министерство иностранных дел нужных специалистов и увеличения его бюджета;

– пересмотр состава посольств и укрепление представительства в международных организациях;

– решение проблем внутренней безопасности с учетом того влияния, которое этот аспект внутриполитической жизни оказывает на образ страны в глазах всего мира.

В Меморандуме говорилось, что “голосование в международных организациях создает серьезную угрозу, что будут предприняты попытки не допустить участия наших делегаций в работе Генеральной Ассамблеи ООН или других международных форумов, как это произошло с ЮАР”.

Большое влияние на формирование новой внешнеполитической стратегии режима оказывали геополитические идеи, выдвинутые в свое время Аугусто Пиночетом. Исходя из того, что государству необходимо пространство для своего развития, генерал Пиночет в своей работе “Геополитика” (1968 год) утверждал, что сильное в военном и экономическом отношении государство должно иметь привилегии в территориальных спорах. Он также выделил цели внешней политики Чили в Тихом океане:

– завоевание господствующего положения в южной части Тихого океана;

– экспансия на север и юг от границ Чили;

– оккупация и контроль над проливами и островами Южного конуса Латинской Америки;

– препятствие сближению Перу и Боливии. За 1974 – 1987 годы число стран, с которыми Чили имела дипломатические отношения, увеличилось с 47 до 81, однако 80 процентов этих государств выступали с осуждением военного режима Пиночета.

Администрация США сначала активно поддерживала военное правительство в Чили. Однако с приходом в Белый дом президента Картера Вашингтон начинает все больше критиковать режим Пиночета за нарушение прав человека. Правда, при этом в международных организациях представители США или воздерживались, или голосовали против резолюций, осуждавших режим Пиночета. В 1977 администрация Картера вводит запрет на поставки Чили военной техники и снаряжения. В ответ на это страна начинает развивать собственную военную промышленность. В 1978 году в Чили на нужды обороны было выделено 714 млн. долларов, что составляло 7,7 процента от валового национального продукта, тогда как в 1972 году эти расходы составляли только 177 млн. долларов. Численность военнослужащих выросла с 47 тысяч в 1972 году до 92 тысяч в 1981 году. Уже к началу 80-х годов из импортера оружия и военной техники Чили превратилась в их производителя и экспортера, заняв третье место в Латинской Америке после Бразилии и Аргентины.

В 1985 – начале 1986 годов, после кратковременного подъема экономическая ситуация в стране вновь ухудшилась. Тогда же генерал Пиночет отказался рассматривать “Национальное соглашение о переходе к демократии”. Два эти обстоятельства породили новый всплеск оппозиционного движения. В начале июля 1968 года в Чили прошла всеобщая забастовка. А 7 сентября все мировые телеграфные агентства передали из Чили “горячую” новость – на диктатора совершено покушение.

Позднее стало известно, что эту акцию осуществили боевики из организации Патриотический фронт Мануэля Родригеса, названной так в честь героя освободительной войны 1810 – 1818 годов против испанского колониального владычества. Впервые эта организация заявила о себе в декабре 1983 года, когда ее боевики взорвали линию электропередач и оставили столицу страны без света. ПФМР сумел раздобыть информацию о передвижениях генерала Пиночета.

Операция получила наименование “Новая родина”. 6 сентября три группы боевиков скрытно сосредоточились во дворе частного дома на улице Ла Обра. 7 сентября одна из групп в составе двенадцати человек, вооруженных автоматами и гранатометами, перешла к шоссе и организовала засаду. Среди боевиков было пятеро женщин. Остальные две группы страховали тех, кто находился в засаде. В половине седьмого вечера на шоссе показался президентский кортеж. Пиночет направлялся в загородную резиденцию.

Пропустив эскорт мотоциклистов, боевики перекрыли дорогу лимузину президента грузовиком с прицепом и открыли огонь. Пиночета, похоже, спасло чудо – террористов подвело оружие. Вначале гранатомет дал осечку, затем, после второго выстрела граната пробила стекло, но не взорвалась. Вскоре командир террористов докладывал командованию: “Операция, хотя тиран и ушел от возмездия, продемонстрировала его уязвимость и трусость. Рано или поздно он понесет заслуженное наказание” В ходе нападения погибли пятеро охранников генерала. Сам он назвал “перстом всевышнего” то, что ему удалось невредимым вырваться из рук террористов. “Бог спас меня, – заявил Пиночет, – чтобы я мог и дальше бороться во имя отечества”. По его приказу разбитые и обгоревшие автомашины президентского кортежа были выставлены на всеобщее обозрение. Генерал подтвердил: “Твердая рука – вот единственное средство, годное в нынешней ситуации. Те, кто рассуждает о правах человека, будут выдворены из страны или отправлены за решетку”.

В марте 1987 года принимается закон о политических партиях, что еще более улучшило имидж военного режима за рубежом. После этого часть оппозиции перешла на сторону режима. На руку генералу Пиночету играли и несомненные экономические успехи страны, достигнутые за последние годы.

С 1979 года в Чили стала осуществляться программа “семи модернизаций”, которая включала в себя модернизацию: 1) производства, 2) системы трудовых отношений, 3) пенсионного обеспечения, 4) здравоохранения, 5) образования, 6) сельского хозяйства, 7) судопроизводства. Было заявлено, что их цель – изменение взаимосвязей между экономикой и обществом, обществом и государством, личностью и коллективом. С начала восьмидесятых годов начинается корректировка экономической политики. Отныне акцент ставился не на борьбе с инфляцией, а на широком и комплексном финансовом регулировании. Усиливалась роль государства. Ужесточили дисциплину налогообложения. На товары первой необходимости и бытовые услуги установили госконтроль. Так, Палата розничной торговли назначала цены на муку и макароны, растительное масло и напитки. В свою очередь. Министерство экономики – на сахар, сигареты, спички, бензин. Министерство внутренних дел устанавливало тарифы на телефонные переговоры На втором этапе неолиберальных преобразований деловая активность концентрировалась вокруг мощных концернов и финансово-промышленных групп, которые смогли выжить в рыночной конкуренции. Уже с 1984 года темпы экономического развития начинают постепенно повышаться. Ежегодный прирост валового внутреннего продукта доходил до 5 процентов. В 1989 году прирост промышленного производства составлял 10 процентов. Наиболее быстрыми темпами развивались экспортные отрасли. При этом чилийские компании ориентировались в основном на завоевание таких устоявшихся секторов международного разделения труда, как производство плодоовощной и рыбоперерабатывающей индустрии. Но основой экспорта по-прежнему оставалась медь. На Чили приходится четверть всех мировых запасов меди, а ее продажа в середине 80-х годов составляла 65 процентов чилийского экспорта.

В 1985 – 1988 годах общий объем иностранных инвестиций в экономику Чили составил 1,1 миллиардов долларов. В основном они шли в горнодобывающую промышленность. Когда в 1985 году министром финансов стал выпускник Колумбийского университета Э. Бихи, экономическая политика становится еще более гибкой и реалистичной, а масштабы приватизации расширяются.

В конце 80-х годов в мировой прессе начинают встречаться упоминаний о “чилийском экономическом чуде”. Однако это, пожалуй, было преувеличением. Точнее говорить о том, что при Пиночете были заложены реальные предпосылки для подлинного экономического расцвета 90-х годов. Любопытно, что в соседней Аргентине также на рубеже 80 – 90-х годов были заложены предпосылки “экономического чуда”. Если в 1989 году темпы роста экономики составляли здесь “минус 5 процентов”, то в 1992 году – уже “плюс 7 процентов”. Уровень инфляции соответственно снизился со 197 процентов до 0,8 процентов. Успехи эти следует поставить прежде всего в заслугу Доминго Фелипе Кавальо. Он родился в 1946 году, закончил Гарвард. В январе 1991 года доктор экономических наук Кавальо становится уже четвертым министром экономики и финансов в кабинете Менема. При нем стал проводиться курс на массовую приватизацию государственной собственности, ликвидацию бюджетного дефицита, снижение уровня инфляции, жесткую кредитно-финансовую и налоговую политику.

Успехи экономической политики при Аугусто Пиночете вели к расширению социальной базы режима и росту общественного согласия. В 80-е годы значительно вырос удельный вес слоя предпринимателей, что было во многом вызвано уменьшением экономической роли государства после введения неолиберальной модели свободного предпринимательства. Увеличилась численность средних слоев. В результате “неолиберальной революции” в обществе возникла новая ментальность, главными ценностями которой являлись индивидуализм, прагматизм, личный интерес. По существу, идея демократии воспринималась как нечто вторичное по отношению к личному успеху. И тем не менее, в условиях жесткой авторитарной системы ценности демократии, хотя и отодвинутые на второй план, были достаточно сильны.

В первой половине 80-х годов американская администрация все чаще обращается к генералу Пиночету с призывом провести свободные выборы. США все более заметно меняют свой курс в отношении чилийского военного режима. Среди представителей американской администрации даже заговорили о невозможности дальнейшего пребывания у власти генерала Пиночета и его режима. США начинают оказывать на Чили все большее экономическое и политическое давление. Скорей всего, отсюда и идут истоки антиамериканских настроений Аугусто Пиночета.

Из интервью генерала российскому журналисту:

– Итак, генерал, Советский Союз развалился. Вы можете спокойно идти на отдых!

– Да, одна сверхдержава исчезла, но осталась другая – США. Они стремятся управлять миром в одиночку.

– Генерал, слушая вас, можно сказать, что сегодня в Латинской Америке остались два антиимпериалиста – Фидель Кастро и вы!

Во второй половине 80-х годов Белый дом поддерживал в ООН резолюции, осуждавшие режим Пиночета за нарушение прав человека. Осенью 1987 рода США вместе с Францией, Канадой, Нидерландами и Испанией выступили против предоставления Чили 250 миллионов долларов по линии Международного валютного фонда. Тогда военный режим начинает делать ставку на укрепление связей с государствами Латинской Америки. В 1985 году был подписан договор о мире с Аргентиной. Улучшаются взаимоотношения с другими странами континента.

5. Уход

В сентябре 1992 года российский журналист брал интервью у генерала Пиночета.

– Почему вы решили добровольно отказаться от власти? Для Латинской Америки непривычно, чтобы диктатор отдавал власть добровольно!

– Да какой же я диктатор? – рассмеялся Пиночет.

– Тогда кем же вы были?

– Правителем Чили. Военные в Чили – это не политики, потому что мы, что обещаем, выполняем. Я выполнил все свои обещания До последней точки. Провел корабль через все шторма. Времена были грозовые. Но руль я держал крепко. Когда все улеглось – я передал власть в руки политиков. И обойденным или обиженным себя не чувствую.

Наш журналист, задавая генералу вопросы, исходил из того, что генерал Пиночет “отдал власть”. Однако дело обстояло не совсем так. Аугусто Пиночет после ухода в отставку с поста президента по-прежнему обладал немалой властью. Даже сам президент Патрисио Эйлвин, сменивший генерала на посту главы государства и правительства, возможно, не имел такой власти.

Так что же произошло в Чили на рубеже 80 – 90-х годов?

К этому времени из всех военных диктатур, существовавших в Южной Америке, только в Аргентине генералы полностью утратили власть, поскольку проиграли войну за Фолклендские (Мальвинские) острова с Великобританией в 1982 году. Что же касается Бразилии, Уругвая, Чили, то здесь военные отступали умело и организованно, законодательно закрепляя свое влияние в новых властных структурах. Впрочем, первоначально для генерала Пиночета речь об отступлении вообще не шла. Страна к 1980 году добилась заметных экономических успехов. Сюда мощным потоком шли иностранные инвестиции, поскольку налицо была политическая стабильность. В основной своей массе население было сыто и всем довольно. И именно это население неожиданно сказало Пиночету “нет” на плебисците 5 октября 1988 года.

Идея подобного плебисцита была заложена в конституции 1980 года. Срок подходил и генерал счел себя не вправе игнорировать собственную конституцию. В ходе голосования чилийцы должны были сказать “да” или “нет” единственному кандидату в президенты, выдвинутому военным режимом – Аугусто Пиночету. Если “да” – он остается на президентском посту на восемь лет, до 1997 года. Если “нет” – в 1990 году состоятся президентские выборы.

Левая оппозиция тогда резко критиковала идею плебисцита, именуя его “фарсом” и “крупнейшим надувательством”. Генсек компартии Луис Корвалан разразился большой статьей на страницах чилийского журнала “Апси” (и это в условиях “фашистского” режима!). В резких выражениях он осудил “спектакль”, который готовила военная хунта, и заявил, что коммунисты в нем участвовать не будут. Оппозиция говорила о необходимости гарантий, поскольку допускала возможность фальсификации результатов голосования военным режимом, однако в рядах противников Пиночета не было единства. Социалисты и демохристиане враждовали друг с другом. Недовольство последних вызвала смелая выходка социалиста Рикардо Лагоса.

В ходе прямых телевизионных дебатов Лагос, неожиданно направив указательный палец в сторону камеры, гневно заявил:

– Генерал Пиночет, восемь лет назад вы заявили, что не собираетесь оставаться в президентах еще на один срок. Двадцать пять лет у власти – это не лезет ни в какие ворота! – И тут же добавил:

– Дело правительства Альенде не похоронено!.

Это заявление вызвало резкое осуждение со стороны лидеров Христианско-демократической партии, считавших вредным возобновлять дискуссии об итогах деятельности Альенде, но зато резко повысило авторитет Лагоса среди лидеров демократического движения.

В 1988 году военные власти отменили чрезвычайное положение в стране, допустили деятельность оппозиционных партий и даже разрешили вернуться в Чили “государственным преступникам” – бывшим депутатам, руководителям левых партий, профсоюзным активистам. Происходящее в Чили вновь вызвало всплеск интереса во всем мире к этой многострадальной стране и политической судьбе диктатора Пиночета.

Кубинская газета “Гранма” писала, что плебисцит задуман не как форма политического волеизъявления масс, а как средство увековечивания диктатуры. И дело даже не в том, как будет происходить голосование и подсчет голосов. Фарс заложен уже в самой конституции 1980 года, навязанной чилийскому народу военщиной.

Более объективные издания старались глубже проанализировать политические изменения, происходящие в стране. Французская газета “Монд” констатировала, что невозможно с точностью предсказать результаты плебисцита. Сам Пиночет практически уверен в победе. Однако ситуация выглядит крайне неопределенной. Если коммунисты, социалисты, демохристиане в частных беседах признают, что Пиночет может выиграть плебисцит, то лица, близкие к правительству, не осмеливаются с уверенностью предсказать его победу. По мнению лондонской “Файнэншл тайме”, самое существенное заключается в том, что Чили не преодолела важное препятствие, с которым сталкиваются все авторитарные режимы, – как организовать преемственность и стабильную передачу власти? И вполне возможно, что предстоящий плебисцит заставит генерала Пиночета споткнуться именно на этом последнем препятствии.

Вновь в связи с предстоящими политическими событиями в Чили возобновился давний спор о соотношении экономического развития и политической свободы. Полтора десятилетия военный режим “железной рукой” генерала Пиночета душил свободную политическую жизнь, под предлогом борьбы с нарушителями порядка и спокойствия подавлял права человека. Но в то же время генерал Пиночет осуществлял “тихую революцию”. Именно так назвал свою книгу известный чилийский журналист, главный редактор проправительственной газеты “Меркурио” X. Лавин. За годы диктатуры Пиночета свободная рыночная экономика вывела Чили из трясины слаборазвитости. Изменились образ жизни, манера мышления, условия труда. Чили превратилась в страну новых менеджеров американского типа – инициативных, изобретательных, стремящихся на равных конкурировать на мировом рынке с ведущими странами.

Правда, по-прежнему в бедности и даже нищете проживало, по некоторым данным, до половины населения. Тот же Рикардо Лагос любил говорить: “Страна стала богаче, народ – беднее”. Хотя даже оппозиция признавала, что уровень жизни в бедных кварталах крупных чилийских городов не идет ни в какое сравнение с ужасавшей нищетой городских трущоб перуанской столицы Лимы или Рио-де-Жанейро в Бразилии.

30 августа 1988 года военная хунта назвала Аугусто Пиночета кандидатом на пост президента страны. Началась предвыборная кампания. Выступая на митингах и собраниях, Пиночет, облаченный на этот раз не в привычный генеральский мундир, а в элегантный штатский костюм, объяснял чилийцам, что только он способен спасти страну от хаоса и гражданской войны. “Править этой страной – удел, уготованный мне свыше!” – любил повторять генерал.

16 оппозиционных партии призвали чилийцев сказать генералу Пиночету “нет”. Но у Пиночета, похоже, не было сомнений в своем успехе. “Что такое оппозиция? – вопрошал он. – Каких-нибудь восемь кварталов в Сантьяго”. Социологические опросы свидетельствовали, что “молчаливое большинство” испытывает чувство унижения и страха, что молодые не верят ни правительству, ни оппозиционным партиям. И даже те, кто в душе рассчитывал на поражение диктатора, не верили в его добровольный отказ от власти: “Да, он надеется победить, но как только осознает возможность своего поражения, он непременно изменит тактику”.

Голосование началось утром 5 октября. На избирательные участки были допущены представители оппозиции, которая опасалась фальсификации со стороны военных. По итогам плебисцита генерал Пиночет получил более 43 % голосов. Это впечатляло. Однако “нет” сказали еще больше – около 55 %. Это был серьезный удар по престижу режима и самолюбию генерала Пиночета. В ночь с 5 на 6 октября четверка генералов провела в Ла Монеда двухчасовое совещание, обсуждая случившееся. Однако назад пути не было. Возможно, и сам Аугусто Пиночет начал сознавать, что дальнейшая модернизация страны требует более широкой социальной поддержки, а это неизбежно заставляет переходить к демократии. Выступая по радио и телевидению, Пиночет оценил итоги голосования как “ошибку чилийцев”, однако заявил, что признает вердикт избирателей и будет уважать результаты голосования.

В декабре 1988 рода на родину вернулась Ортенсия Бусси – вдова Сальвадора Альенде, которую в аэропорту встречали несколько тысяч чилийцев с портретами ее покойного мужа. Однако рядом с ней не было старшей дочери Беатрис, которая в изгнании покончила с собой. Не было и сестры Альенде – Лауры, бывшего депутата парламента от социалистической партии, которая также покончила жизнь самоубийством. Казалось, злой рок преследовал эту несчастную семью.

В конце 1989 года в Чили состоялись президентские и парламентские выборы. В преддверии их была создана коалиция “Согласие во имя демократии”, в которую вошли 17 оппозиционных партий от социалистов до консерваторов. Кандидатом в президенты от коалиции стал председатель ХДП Патрисио Эйлвин. От сил, поддерживающих генерала Пиночета, был выдвинут Эрнан Буччи, бывший министр финансов, именно ему в заслугу ставили быстрый экономический рост последних лет. Буччи набрал на президентских выборах 29,4 % голосов, что говорило о достаточно серьезной поддержке. Возможно, он смог бы и победить, однако часть голосов отошли к независимому кандидату Франсиско Хавьеру Эррасурису (15,4 %). Президентом стал Патрисио Эйлвин, который набрал 55,2 % голосов.

На выборах в парламент “Согласие” также победило, обеспечив себя 69 мест в нижней палате против 49 мест у сторонников Пиночета. В сенате расклад сил был соответственно 22 против. Однако в силу конституционных поправок, принятых на референдуме в июле 1969 года, в сенат вошли еще 9 человек – сторонников генерала Пиночета. В итоге оказалось 22 сенатора от “Согласия” против 25 сторонников бывшего диктатора. Новый генсек чилийской компартии Володя Тейтельбом по этому поводу заявил без обиняков, что отныне правительство Эйлвина столкнется с “параллельной фашистской властью, способной серьезно затруднить демократический процесс”.

11 марта 1990 года к власти пришло демократическое правительство во главе с семидесятидвухлетним Патрисио Эйлвином. Генерал Пиночет ушел с поста президента, однако остался командующим сухопутными войсками и сохранил свое влияние в политической жизни страны.

Хотя формально страна встала, казалось бы, на путь демократии, она продолжала жить по меркам переходного периода. Президент не мог сменить командующих родами войск, в том числе и Аугусто Пиночета. Эйлвину приходилось действовать осторожно и постепенно, чтобы не нарушить крайне хрупкого гражданского согласия. Он прекрасно помнил, как генерал Пиночет неоднократно говорил: “Если тронут кого-либо из моих людей, правовое государство перестанет существовать!” Помнил президент и о том, что в 1988 году на плебисците Пиночет получил более 43% голосов.

Между Эйлвином и генералом Пиночетом было достигнуто соглашение, что они оба будут исполнять роли, отведенные им конституцией. “Я привык уже править вместе с ним”, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал как-то Эйлвин в ответ на требования отставки Пиночета. Однако сразу же после президентских выборов остро встала проблема расследования преступлений диктатуры.

Сам Патрисио Эйлвин был осторожен:

– Совесть Чили требует установления полной истины и свершения справедливости по мере возможности.

Что же, президент был человеком мудрым. После ухода военных с политической сцены часть общества потребовала реванша. Но ведь ответной реакцией на это могло стать новое вмешательство военных в политическую жизнь страны. Эйлвин предлагал “расследовать и простить”. Однако левые круги и ассоциации родственников “пропавших без вести” настаивали на полном расследовании преступлений режима и наказании виновных. Под давлением общественности президент создал Комиссию правды и примирения, получившую название по имени ее председателя “комиссии Реттига”, которая приступила к расследованию нарушений прав человека в период военной диктатуры. Только за первый месяц своей деятельности комиссия получила 2300 жалоб.

Реттиг говорил:

– Мы должны выявить истинное число погибших и пропавших без вести. Сейчас имеются только предположительные и отрывочные данные о жертвах. Мы должны будем воссоздать полную картину, чтобы страна знала все. Мы считаем, что установление истины – это основа морального примирения в дальнейшем. Демократия не мстит, а ищет справедливости.

Данные о жертвах были крайне противоречивы. Во многих публикациях говорилось, что число погибших за 16 лет правления хунты достигало 40 тысяч, без вести пропало – 3 тысячи. По данным “Эмнисти интернэшнл”, погибло 30 тысяч человек. В марте 1991 года Комиссия Рауля Реттига обнародовала доклад, содержащий официальную оценку и описание всех выявленных случаев нарушений прав человека в 1973 – 1989 годы. По данным комиссии, за период правления военной хунты в Чили погибло 2279 человек, в том числе 164 человека стали жертвами насилия во время разгона манифестаций и при облавах, а 2115 человек погибли при различных обстоятельствах от рук агентов спецслужб и военных. Комиссия также сообщила, что президент Сальвадор Альенде покончил с собой.

В телевизионном обращении к стране Патрисио Эйлвин “от имени всей нации” попросил прощения у жертв репрессий военного режима и их родственников. Пообещав материальную и моральную компенсацию репрессированным и их родственникам, президент Эйлвин сказал:

– Если боль, страх и справедливое возмущение подтолкнут нас к ненависти и насилию, то вскоре мы опять вернемся к прошлому.

Комиссия Реттига пришла к выводу, что диктатура и спецслужбы виновны в массовых нарушениях прав человека. При этом комиссия не ставила своей целью наказание виновных в репрессиях. Главным было национальное примирение, а не поиск “козлов отпущения”. Однако, узнав о заключении комиссии, генерал Пиночет полностью их отверг. Выступая в столице перед курсантами военного училища, бывший диктатор заявил, что всякое признание причастности даже отдельных военных к преступлениям – это оскорбление тех из военных, кто сам погиб в те годы. В ответ на выводы комиссии военные сделали заявление, что переворот 1973 года и последующие репрессии были вызваны “состоянием войны”, в котором находилась вся страна. Позднее, в 1992 году генерал Аугусто Пиночет все же вынужден был признать, что в годы военной диктатуры были случаи нарушения военными прав человека.

Со временем авторитет Пиночета падал. Опрос общественного мнения, проведенный в 1992 году, показал, что ему отдали свои голоса только 20 % опрошенных, Эйлвин же получил 70 % голосов. Были у генерала Пиночета проблемы и за рубежом. В 1991 году сорвалось его европейское турне, поскольку уже в самом начале, когда Пиночет находился в Великобритании, ни один из официальных представителей его не принял.

Между тем правительство Эйлвина продолжало курс Пиночета на неолиберальную модернизацию страны. Новый президент не раз отмечал, что военная диктатура оставила его правительству не лучшее экономическое наследство: высокий бюджетный дефицит, инфляция, безработица, низкий уровень жизни широких слоев населения. Он говорил о необходимости смены приоритетов в экономической политике, которая должна сделать акцент на решении социальных проблем. Вместе с тем, отдавалось должное экономическим сдвигам к лучшему, которых сумел добиться режим Пиночета. Экономический рост только в одном 1989 году составил 10 %. Были заложены реальные предпосылки для прорыва Чили в группу среднеразвитых стран.

– В Латинской Америке чилийская экономика – одна из самых здоровых, – говорил председатель торговой палаты страны Даниэль Платковски. – Ширится внутренний рынок. Я считаю, что именно экономические успехи позволяют совершить теперь мирный переход к демократии. Насчет ближайшего будущего мы тоже спокойны – избраны умеренный президент, предсказуемый парламент. Лидеры ХДП заявляют, что не намерены подрывать основы нынешнего экономического прогресса, менять “правила игры”.

Правда, у самого правительства были более жесткие оценки. И это понятно, поскольку непростые проблемы, оставленные режимом Пиночета, приходилось теперь решать именно ему.

– Пиночет оставил векселя, оплачивать которые приходится нам, – говорил министр финансов Алехандро Фоксли. – Нынешнее процветание фактически обеспечено валютными кредитами, которые не сегодня-завтра ударят бумерангом финансового кризиса и экономического спада. Ведь у Чили очень большой внешний долг по отношению к валовому национальному продукту – 75 %! И разорительнейшие обязательства по ежегодным процентным отчислениям – 8 % ВНП, в то время, как у Аргентины – 5,6, а у Мексики – 5 % Правительство Эйлвина стало больше внимания уделять социальным проблемам. Создавались новые рабочие места. Минимальная заработная плата была повышена с 80 – 90 долларов до 110-130, а минимальная пенсия установлена в 85 % от минимальной зарплаты. Много внимания уделялось проблемам образования и просвещения. К середине 90-х годов грамотность составила 95 %, а 8-летним образованием было охвачено 96 % детей от 6 до 14 лет. В вузах тогда же обучались 20 % молодых чилийцев в возрасте от 18 до 24 лет.

Главной заслугой Патрисио Эйлвина можно назвать то, что он продолжил экономическую модернизацию Пиночета и утвердил курс на гражданское согласие. Однако в условиях полутрадиционного, потенциально расколотого общества согласие это было очень хрупким.

Бурным оказался 1993 год. На 11 декабря были назначены президентские выборы. В преддверии 20-й годовщины переворота активизировались левые силы. В центре столицы прошла манифестация родственников погибших боевиков Патриотического фронта имени Мануэля Родригеса, который намеревался покончить с властью военных насильственными методами. Манифестация была разогнана полицией. Многие чилийцы возмущались всеми этими беспорядками. Стоило политикам стать у руля, как снова нарушается стабильность, говорили они.

В марте 1994 года в должность президента вступил христианский демократ Эдуарде Фрей, победивший на выборах. Вскоре министр финансов нового кабинета заявил, что к началу XXI века Чили по уровню жизни сравняется с Португалией и Грецией, а к 2005 году догонит Испанию, “историческую родину” для всех латиноамериканцев. Прогнозы эти исходили прежде всего из того, что было достигнуто при Аугусто Пиночете и Патрисио Эйлвине. В 1996 году прирост ВНП составил 8 %, инфляция уменьшилась до 6,6 %. Годовой душевой доход достиг 5,5 тысяч долларов.

Финансовый кризис, взорвавший в конце 1994 года Мексику и остро сказавшийся на большинстве других латиноамериканских стран, не затронул Чили, где осуществлялась жесткая финансовая дисциплина. Все чаще, по аналогии с южно-азиатскими “тиграми” и “драконами”, Чили стали называть южноамериканским “ягуаром”.

Однако проблем у нового правительства было более чем достаточно. Нарастала социальная напряженность. Возобновилась деятельность террористов. Прошли массовые забастовки в угольной промышленности, среди работников образования и здравоохранения. Когда в 1995 году были арестованы руководители тайной полиции при Пиночете – Мануэль Контрерас и Педро Эспиноса, то это сразу же привело к политической напряженности. Военные и сам Пиночет по-прежнему пользовались немалым влиянием. Один из министров правительства Эдуарде Фрея говорил корреспонденту “Чикаго трибюн”:

– К Пиночету и военным прислушиваются. Они очень могущественны и играют важную роль.

В начале 1998 года генерал Пиночет ушел в отставку с поста командующего сухопутными силами, однако остался, в соответствии с конституцией, пожизненным сенатором в верхней палате парламента. Но неожиданно именно этот год стал самым бурным и насыщенным для 83-летнего Аугусто Пиночета. В преддверии 25-летия военного переворота все чаще раздавались призывы сделать 11 сентября обычным рабочим, а не праздничным днем. Председатель ХДП Энрике Краусс внес соответствующее предложение в парламент, нижняя палата приняла его, Сенат отклонил. Пиночет сразу же высказал по этому поводу свое мнение, заявив журналистам, что решительно возражает против превращения праздника 11 сентября в будний день, поскольку это только будет способствовать большему разжиганию вражды и расколу общества.

А осенью этого года Аугусто Пиночет, совершенно неожиданно для себя, вновь оказался в центре внимания мировой общественности. 17 октября он был арестован в Лондоне, куда прибыл на лечение. Было объявлено, что генерал должен быть допрошен по делу об исчезнувших в годы его правления в Чили гражданах Испании. Позднее в Лондон поступило досье из 366 страниц, составленное испанским судьей Балтазаром Гарзоном, где содержались данные по 90 случаям убийств и пыток в Чили при Пиночете. Сам генерал заявил:

– С помощью Всевышнего я вернусь домой в Чили, где надеюсь закончить свои дни в мире и спокойствии. Граждане моей страны пришли к согласию по поводу прошлого, и только они могут быть моими истинными судьями. Более четверти века я живу в согласии со своей памятью и совестью. Не надо открывать старые раны.

И вновь самые ведущие газеты мира бросились обсуждать эту “горячую” новость:

– Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан приветствует арест Пиночета!

– Генерал Пиночет совершил ошибку, выехав за границу. Диктаторам этого делать не следует.

– 22 октября Маргарет Тэтчер, находясь в США, направила в газету “Тайме” гневное письмо с призывом немедленно освободить Пиночета. Она напомнила, что в 1982 году генерал Пиночет поддержал во время войны за Фолкленды не Аргентину, а Великобританию, предоставив англичанам военную базу в Чили и разведанные.

– Чилийцы смогли создать самую устойчивую в Латинской Америке демократическую систему. Одно из оснований этого успеха – договор между демократическими силами и диктаторским режимом, предопределивший мирный демонтаж диктатуры. Арест Пиночета может негативно отразиться на осуществлении этого договора.

– В последнее десятилетие марксисты-романтики испытывают особенно лютую ненависть к Пиночету, который больше всех сделал, чтобы остановить и обратить вспять их революцию.

Можно ли считать, что отныне все страны, поддерживающие Международный суд, начнут задерживать приезжих, которых обвиняют в том, что в годы их правления погибли люди? Почему бы Испании не арестовать Фиделя Кастро, который как раз сейчас прибыл туда с визитом?! Почему начали с 83-летнего старика? Гуманно ли это? Надо ли отправлять его в Испанию? Да любой испанец, хоть немного знающий историю, должен денно и нощно благодарить судьбу за то, что в годы лихолетья в Испании нашелся свой Пиночет, человек, который спас страну от марксистского рабства!

– Нужна ли России диктатура? – спрашивает у генерала Пиночета наш журналист.

– Я бы никому не советовал устанавливать диктатуру. Но в вашем положении постоянно бы спрашивал сам себя: как поступить, когда все вокруг катится к хаосу и надвигается катастрофа?!

Notes

Оглавление