«Солдатская Слава»

Оцените </HITPARAD/> этот текст:

Б.И.Дубров. Солдатская Слава

---------------------------------------------------------------

Отсканировал, о тредактировал и перевел текст с украинского на русский

Брицун Василий Николаевич (bvn1967(a)rambler.ru)

17 января - 22 февраля 2009 г.

---------------------------------------------------------------

/От переводчика-составителя/.

В книжке Б.И. Дуброва собрана информация о боевом пути и жизни в мирное

время 152-х ветеранов войны - полных кавалеров ордена Славы, которые

проживали на территории Украинской СССР по состоянию на 1970 год. Книга

содержит важные данные относительно особенностей хода Второй мировой войны

на территории Украины. В частности, развенчивается подход современных

продажных историков и политиков, которые утверждают, будто бы гитлеровский

режим был для населения Украины лучше, чем сталинский. Книга содержит много

интересных рассказов о тактике Красной Армии в войне 1941-1945 р.р.

Дубров Борис Иванович "Солдатская слава"

Киев, 1970, издательство "Молодежь", 228 страниц. Тираж 15 000 экз.

Цена 57 коп.

ПРО АВТОРА

Дубров Борис Иванович родился 1930 года в Березовке Одесской области в

семье рабочего. В 1949 году закончил Одесский техникум советской торговли,

работал инспектором облторга в Тернополе. С 1950 г. - заведующий отделом

культуры тернопольской областной газеты "Свободная жизнь". После службы в

Советской Армии, с 1954 года Б. И. Дубров работает в одесской областной

газете "Черноморская коммуна". Закончил заочно филологический факультет

Одесского университета. Член КПСС с 1952 года. Член Союза журналистов СССР.

Печатать очерки и рассказы в газетах республики начал в 1949 году. С 1959

года печатается в центральной периодической прессе. Автор сборников очерков

и рассказов "В большом походе" (1961), "Черноморский цветок" (1965),

"Евгений Овчар" (1966), "Повесть о храбрых" (1967).

СОДЕРЖАНИЕ

Об авторе ..........................

Прекрасный пример (К. Рокоссовский)......

Как вырастают монументы..................

Один на один с "тигром"..................

Всегда на рассвете.......................

Комсомольские взносы ....................

Черная смерть............................

Сын Смелы................................

Спаситель шел рядом......................

От Минковичей и дальше .......................

Нерасколотые камни ......................

На коне ...........................

Без единой ошибки .......................

Прямой наводкой .............................

Сержант, несший цветы .....................

Брат Анки ....................................

Крепкий нерв ... ..........................

Короткие справки о полных кавалерах ордена Славы........

Президиум Верховного Совета Союза ССР постановляет:

Ввести для награждения лица рядового и сержантского состава Красной

Армии, а у авиации и лиц, которые имеют звания младшего лейтенанта, которые

отметились в боях за Советскую Родину, орден Славы I, II и III степеней.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. КАЛИНИН

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. ГОРКИН

Москва, Кремль

8 ноября в 1943 г.

ПРЕКРАСНЫЙ ПРИМЕР

Среди миллионов советских воинов, которые принимали участие в тяжелой,

кровопролитной битве с фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной

войны, были такие, что особенно отметились. Имею в виду солдат и сержантов,

чьи подвиги, изобретательность, смекалку, военное мастерство, повторяемые на

фронте изо дня в день, месяц в месяц, из года в год, отмеченные особенным,

исключительно солдатским орденом - орденом Славы.

Вспомним, кого награждали этим орденом, который основан 8 ноября 1943

года. Тех, кто первый прорвался в расположение врага и своей храбростью

способствовал успеху общего дела; меткой стрельбой уничтожил от 10 до 50

фашистских солдат и офицеров; пренебрегая опасностью, обезвредил

гитлеровский дзот (дот, окоп или блиндаж); разведал слабые места обороны

врага и вывел наши войска в его тыл; захватил в плен вражеского офицера;

рискуя жизнью, спас в бою командира от опасности, угрожавшей ему, и т.д.

А сколько таких подвигов должны были осуществить солдаты и сержанты,

чтобы заслужить три ордена Славы! Поэтому поняло, почему в стране лишь две

тысячи полных кавалеров ордена Славы. Очень хочется, чтобы наша молодежь

больше знала о полных кавалерах ордена Славы, брала из них пример, выполняя

свой патриотический, гражданский долг, а юноши, которые готовятся к службе в

Советской Армии или уже служат в ней, полностью заимствовали в учебе боевой

опыт активнейших участников Великой Отечественной войны.

Кто же в первую очередь должен помочь молодежи в этом деле? Хорошая

книжка! Страстное художественное слово способно наиболее полно отобразить

поступки и помыслы героев, действенно пропагандировать прекрасный пример

людей выдающейся солдатской доблести. К сожалению, в последние годы в нашей

художественно-документальной литературе было мало произведений о самых

храбрых среди храбрых. Тем приятнее рекомендовать читателю новую книжку Б.

Дуброва "Солдатская слава" и пожелать: пусть еще и еще появляются книжки на

такую тему!

Одесский журналист Б. Дубров своими многолетними поисками выполнил

невероятно тяжелую и кропотливую для одного человека работу - собрал

материалы обо всех 300 бывших солдатах и сержантах, отмеченных тремя

орденами Славы, которые теперь проживают в Украинской ССР. Очерки, вмещенные

в сборнике, посвящены самым ярким представителям основных военных

специальностей. С другими кавалерами ордена Славы знакомят короткие справки

в конце книжки. Сборник иллюстрирован фотографиями периода войны и

послевоенных лет.

Книжка "Солдатская слава" ценна тем, что в ней найдешь не только

волнующие рассказы о полных кавалерах ордена Славы, но и их искреннее слово.

Их письма из фронта, дневники, прочитаеш сообщения о героях, взятые из

фронтовых газет и вплетенные в очерки. Перед читателем появляется правдивая,

метко и бойко нарисованная автором картина борьбы с коварным и страшным

врагом, убедительно показано моральное преимущество советских воинов над

гитлеровцами, достоверно изображена грозная обстановка тех лет, радость

побед и боль потерь.

Почти четверть века минуло с тех пор, как закончилась Великая

Отечественная война, но и сегодня в наших сердцах живет память о ней, о ее

героических участниках - защитниках воли и независимости социалистической

Родины. Не меркнет солдатский подвиг! И чем дальше вперед мы будем идти

дорогами истории, тем более величественно будет сиять над миром победа

советского народа, его Вооруженных Сил над фашизмом, победа, которая спасла

человечество от угрозы варварства и темноты.

____________________

| К. РОКОССОВСКИЙ |

/дважды Герой Советского Союза/

/Маршал Советского Союза/*/./*

КАК ВЫРАСТАЮТ МОНУМЕНТЫ

Броня пылала жаром - танки только что вернулись в расположение части

после штурма оборонительных позиций фашистов. Там, на месте пулеметных

гнезд, артиллерийских двориков, траншей теперь лежали кучи свежей земли,

перемешанной с обломками металла.

Подняв обеими руками крышку люка, механик-водитель Дмитрий Хоменко

легко спрыгнул из горячей машины на траву. Утреннее солнце ослепило ему

глаза, он прищурился, сладко потянулся (тело замлело в напряженной позе

возле рычагов) и неторопливо снял с головы шлем. Стрижка "под бокс"

придавала лицу Дмитрия совсем юый вид. А впрочем, ему и было лишь двадцать

лет.

- Трр-ра-та-та-та-та... Тррр... - странно застрочило над ним. Откуда

после боя эти очереди? Дмитрий глянул вверх: на дереве вертелся скворец,

выстрачивал заимствованную мелодию.

- Глупый, это же не песня! - улыбнулся Дмитрий.

- Запой соловьем - поменяет пластинку, - послышался за его спиной

девичий голос. Дмитрий оглянулся. К нему шла Роза. Санитарного инструктора

Розу Вольскую любили в танковом полку за веселый нрав и отвагу в боях.

Ничего не останавливало ее, когда нужно было добраться до подбитого танка,

чтобы спасти раненых или контуженных ребят.

Танкисты шутили: "Иначе, как изувеченным, не попадешь к ней в объятие".

- Доброе утро, подоляночка! - козырнул старший сержант, - чудные у вас

на Подолье скворцы.

- А на Сумщине - парни.

Дмитрий был родом из села Буровки Лебединского района Сумской области.

"Совсем молоденький - пушок над губой, а бывалый" - с уважением

подумала Роза.

Дмитрий за два года, с тех пор, как покинул Буровку, успел пешком дойти

до Свердловска, там добровольцем закончить курсы водителей-механиков,

получить в цехе "Уралмаша" танк и на славу повоевать. Давил фашистские

самолеты на аэродроме под Кировоградом, жег в степях их бронетранспортеры и

грузовики, аж пока не был вынужден випрыгнуть из подбитой машины. Через

месяц вез из Горького на фронт новый танк.

Железнодорожный путь петлял между лесистыми горами, и красочные осенние

листья медленно падали на платформу. Тогда, в дороге, Дмитрий не раз вынимал

из кармана гимнастерки листок бумаги - письма от матери, пробегал глазами ее

милые ликнеповские каракули:

"Дмитрик, дорогой, как же я счастлива, что ты отозвался! И мы, хвалить

бога, живые. А обо всем другом не спрашивай, сыну, потому что и говорить

страшно. Совсем чисто ограбили наше село фашисты. Лыску какой-то изверг

полоснул ножом по шее прямо среди двора. Кур повыбивали из автоматов. Из

сундука все, что было, выгребли, нет у твоих братика и сестер ни одежки, ни

обувки. Друзья же твои, буровские, Дмитрику, расстрелянны у рва за

фермами..."

Хмурый Дмитрий вздохнул, пряча письма: "Сколько вот таких сел и на

Украине, и в Беларуси и Прибалтике. Быстрее бы снова бить этих извергов!"

Мало давних знакомых застал в полку Хоменко. Новым был и санинструктор.

Еще тогда Роза Вольская деловито расспросила Дмитрия, откуда он и кто.

- У меня на каждого из вас, орлы, досье должно быть. Такая служба, -

улыбалась девушка.

Теперь же Роза пришла поделиться новостью. Едва лишь стало известно,

что полку приказано неожиданно ночью занять город ее юности, ее учительской

науки - Каменец-Подольский.

- Возьмешь меня на свой танк. Дмитре? - спросила она.- Не перекинешь

куда-нибудь в овраг?

- Прокачу с ветерком и шиком! - обрадовался такому вниманию парень.

После завтрака все экипажи заснули - их ожидала тяжелая ночь. Выехали в

сумерках, свежие, бодрые, с полным комплектом боеприпасов. На передовой

пехотинцы пожелали рейдовикам счастливой дороги, и колонна танков с

десантниками на броне исчезла в черной безвестности ночи.

Сначала продвигались осторожно. Высылали вперед саперов, чтобы не

наскочить на мины. В глубокому тылу ускорили движение. Спешили, пока

маскировала темнота.

Дмитрий волновался: мог же ненароком вскочить своим танком в выбоину и

сбросить Розу. Вдруг с брони над люком услышал ее возглас:

*-* Предместье! Предместье! Бери налево...

Они проскользнули к Каменец-Подольскому из южного запада. Миновали один

квартал, второй. Ни души. На третьем, у двухэтажного дома с освещенными

окнами, торчал часовой. Фашист или же клевал носом, или подумал, что это их

танк (ведь до линии фронта отсюда было не меньше сорока километров), и

шумихи не поднимал.

Дмитрий затормозил на углу, прицелился на дом за спиной часового.

Огонь! Второй этаж воспламенился. Танк помчался дальше. Вот во дворе

зачехленные пушки. Десантники попрыгали с брони на землю. Каменная стена от

удара боевой машины развалилася, как будто камышовая. Т-34 давит лафеты,

вдавливает стволы орудий в мокрую почву.

Выбравшись на улицу, Хоменко дал возможность десантникам опять сесть на

броню танка. Там и здесь слышаться выстрелы, в небо вздымаются дымы пожаров.

Убедившись, что город освобожден, горожане высыпали на улице, обступили

танкистов.

- Гляньте, у наших - погоны!

- А какой молодой командир!

Командир полка подполковник Дементьев позвал к себе старшего лейтенанта

Барабанова, всех водителей и командиров экипажей его подразделения. Рядом

стоял майор-пехотинец, окруженный десантниками.

"Намечается еще какая-то операция", - догадался Хоменко.

- Товарищи, командование посылает вас в новый рейд, - сказал

Дементьев.- Если парализуете переправу через Днестр - расстояние к нему

пятьдесят километров, - то, лишенный подкреплений, враг откатится далеко на

запад. Группа будет состоять исключительно из коммунистов и комсомольцев.

- Разрешите и мне, товарищу подполковник, - отозвалась Роза.

- Женщину не имею права пускать в тыл врага.

- Я медик, - решительно запротестовала она.- Без меня танкистам никоим

образом нельзя отправляться.

Командир полка стал мягче:

- Тогда пусть решают старший лейтенант Барабанов и лейтенант Радугин,

ответственные за рейд.

Барабанов не колеблясь согласился взять Вольскую. Верил, что, кроме

бинта, и автомат хорошо будет держать.

Перед выездом собралось комсомольское бюро полка - рассмотрело

заявление Дмитрия Хоменко о приеме в комсомол.

- Есть и первое поручение тебе, Дмитро, - сказал в конце комсорг.-

Выполнить приказ и вернуться с невредимой машиной.

Дмитрий представлял все трудности самого только продвижения в тыл врага

к Днестру. А там... Сколько еще будет неожиданностей и осложнений!

Экипированные в дальний путь, "тридцятьчетверки" покинули

Каменец-Подольский.

Ехали полями, возле лесополос. Дмитрий время от времени налегал на

рычаги. Он был в дозоре, выхватился вперед.

На горизонте показался хутор.

Саперы-десантники обошли дома и нашли седого старика -

одного-единственного.

- Слава богу, вернулись, родненькие! - аж заплакал старик.- Почему же

так медленно шли? А мы высматривали вас, выглядывали...

- Успокойтесь, дедушка, - обнимали его бойцы. - Где немцы?

- Чертма их, сынки, чертма, - неделю тому назад как исчезли...

- До свидания, дедушка!

Дмитрий повел танк склоном большой развесистой балки. Надрывно ревел

мотор. Впереди, на гребне горы, обрисовались на фоне заходящего солнца

силуэты телег.

- По-видимому, немецкий обоз, - подал голос Хоменко.

Минометный батальон гитлеровцев воловьим шагом подвигался к передовой.

Грохот моторов сначала не всполошил фашистов. Но когда танк Дмитрия Хоменко

выскочил на середину дороги и разогнался, готовый давить, отчаянный крик

переднего ездового всколыхнул обоз. Подводы шарпнулись - которая влево,

которая вправо, но было уже поздно. Заспанный немецкий майор сообразил, чем

пахнет стремительная атака, и скользнул в кювет.

Раздавив последнюю телегу с минометами, Хоменко подъехал танком туда,

где спрятался командир вражеского обоза. Гитлеровец усердно поднял руки

вверх. Во время допроса он был говорлив. Оказалось, что вблизи немцев нет.

Безопасна дорога и дальше - на Райгородок и вплоть до Днестра. Но только

сегодня. Завтра сюда прибудет из-за реки свежий полк.

Следовательно, задерживаться нельзя ни одной минуты.

По дороге, в селе, долили воды в радиаторы, спустились лесом и под

горой - в Райгородок, благополучно минули его.

Дальше на пути была Маръяновка. Здесь оставили радиста для связи с

полком. Рация действовала только на расстоянии двадцать пять километров.

Следовательно, из Днестра сообщение могло прийти в штаб лишь через

промежуточный пункт.

К реке вел пологий спуск. Танкисты еще издалека увидели большой паром у

берега и зеленый муравейник на нем.

Гитлеровцы и не заметили, как танки очутились внизу. Атаковали двумя

танками и пехотой.

С огромной скоростью врезался Дмитрий Хоменко своей "тридцятьчетверкой"

в колонну гитлеровцев, что с парома вышли на песок. Дальше свалил пушки,

разметал пулеметные гнезда. Тремя снарядами разбил паром на части. В

коротком бою появилось довольно много раненных десантников. Роза

организовала в крестьянских домах небольшой госпиталь. Ребята, конечно,

нервничали. Еще бы! Лежат беспомощные в тылу врага. Кто предусмотрит, как

все сложится...

- Дорогие мои, я вас не брошу, хоть бы там что, - утешала

санинструктор.

Первая ночь минула спокойно. Утром собрались посоветоваться.

- Обстановка неясная, - сказал Барабанов.- О наших основных силах

ничего не слышно. Не знаем и того, что затевают фашисты. Нужно решать...

Договорились собрать трофейное оружие, создать из местных мужчин

ополчение и занять всем круговую оборону на случай, если гитлеровцы будут

лезть в контратаку.

А в Каменец-Подольском случилось такое. Вскоре после отъезда группы

Барабанова и Радугина гитлеровцы опомнились и окружили танковый полк.

Пришлось танкистам полдня прорываться из окружения, не до связи было. Когда

же радисты начали возобновлять связь, то не услышали позывных группы, и

подполковник Дементьев пришел к выводу, что она погибла. В действительности

же танкисты, десантники-автоматчики и ополченцы пять дней вели бои на берегу

Днестра, а затем двинулись назад. Под Райгородком столкнулись с вражескими

частями, но встревать в бой не могли - закончились снаряды, маловато

горючего. Отошли в Маръяновку. А немцы - вслед...

Захватив большую часть села, фашисты поджигали дома, убивали женщин и

детей*.* Все, кто мог, искал спасение на улице, которую защищали советские

бойцы.

- Товарищу старший лейтенант, у меня еще есть немного солярки,

разрешите, поедем и взглянем на фрицев, - попросил Хоменко Барабанова. Он

помог Розе перенести в дом двух тяжелораненых, которых все время возил на

своей машине.

Каждый танк избрал определенную улицу, и все вместе двинулись поливать

захватчиков из пулеметов. Гитлеровцы не выдержали натиска и отошли на

восточную окраину.

А в это время с запада двинулись в атаку бронетранспортеры. Если бы

Дмитрий был вблизи Розы, он видел бы, как она связала вместе три ручных

гранаты, добежала до угла и легла под плетень, ожидая врага. Когда

бронетранспортер появился, гранаты полетели под передние колеса. Но

поблизости появился второй и двинул прямо на девушку. Пули веером

прострочили ее шинель и сумку с красным крестом.

Как он нажимал на газ, когда мчал на выручку, Хоменко не помнил. Танк

всей своей массой навалился на бронетранспортер и смял его, словно жестяную

консервную банку.

Обмякшее тело Вольской Хоменко перенес под танк, обмотал бинтом

простреленную грудь.

*-* Держись, голубка... Мы еще отплатим гадам*... -* проницательно утешал

ее Дмитрий, укладывая раненную на броне танка.

Из-за туч, темных, отягченных апрельской грозой, хлюпнуло теплом

солнце. Однако бойцам, которые уцелели, и без того было жарко: в плавнях

танки замерли - не осталось горючего, и отряд спешил спрятаться от

артиллерийского обстрела в лесу.

- Вон около реки, старая мельница, она молола до последних дней, -

сказал седобородый ополченец, когда вышли на опушку. - Может...

Хоменко радостно обхватил мужика за плечи:

- Где? Ану, возвращаемся к машинам, берем ведра!

Через два часа принесли солярку. Хоменко доложил Барабанову об

обнаруженном спуске к реке с крутым шестиметровым обрывом. Саперы немедленно

взялись скапывать его.

На рассвете танки, друг за другом, вошли в воду, пересекли реку и

выбрались на дорогу. Впереди виднелось село. Высланный в разведку солдат

Алешин, переодетый для безопасности в гражданскую одежду, вернулся с

радостной вестью: там - свои!

В первую очередь отряд сдал в медсанбат раненых. "Выздоравливай,

сестра!" - попрощался Хоменко с Розой. Благодаря этому рейду наши передовые

части продвинулись вплоть до Днестра без какого-либо сопротивления. У реки

их встретили ополченцы.

Оба командира рейдовой группы - Барабанов и Радугин - были удостоены

звания Героя Советского Союза. Дмитрия Хоменко наградили орденом Славы III

степени. Медалями наградили всех бойцов.

Пока танкисты прихорашивались и отдыхали, фронт продвинулся дальше на

запад. Аж под Тернополем опять вступил в бой старший сержант Хоменко. Там

фашисты силились как-нибудь сдержать наши войска: вокруг большого села -

звалось оно, кажется, Борки - накопали траншей, настроили дотов. В садах

чернели жерла пушек.

Для прорыва обороны гитлеровцев подполковник Дементьев послал танковый

взвод старшего лейтенанта Барабанова. "Тридцатьчетверки" двинулись толокой,

огородами. Под их гусеницами скрежетали пушечные стволы фашистов, в баранки

гнулись пулеметы.

Враг не выдержал, отступил. Но неожиданно улица окуталась красным

пламенем - дома, риги, плетеные из ивняка заборы. Фашисты предварительно все

пообливали керосином.

Дмитрий знал, что крестьян отсюда выгнали немцы еще позавчера. Ревел

непоенный и некормленный скот. Каким же образом остался тот старик, что

бежит наперерез танку? И что ему нужно? Бой же... Дмитрий нажал на тормозную

педаль.

- Что, дедушка?

- Пожар, сынку, - прошамкотал старик.- А невестка в родах...

Размышлять некогда. Хоменко круто развернул танк к охваченному огнем

дому. Заглянул в сени - дым выедает глаза. Ощупью отыскал, осторожно вынес

беременную.

"Куда ее деть? - подумал.- Везде стреляют... По-видимому, отвезу в

медсанбат, в соседнее село". Возле медсанбату водитель услышал позади себя в

танке жалобный плач новорожденного. Женщина-хирург и операционная сестра

перенесли в дом родильницу и ребенка, еще соединенного с матерью пуповиной.

Не успел Хоменко сесть на свое место, как женщина-хирург опять

подбежала к танку.

- Старший сержанте, ваше имя?

- Дмитрий, - удивился он.

- Мать спрашивает. У вас будет прекрасная тезка!

...Полк двигался на Буковину. Освободив Черновцы, без задержки

направился на Дрогобыч. А там и во Львов рукой подать...

Во время отдыха в еловом лесу танкисты, як всегда, окружили

подполковника Дементьева. Любили командира. Душевность и простота

совмещались в нем с железной волей, настоящей отвагой.

- Хорошо здесь, ребята! - глянул командир вверх.- После войны женюсь -

в свадебное путешествие сюда приеду. Эх, мечты!.. Давайте лучше напишем

письмо невестам, матерям. Ночью рейд на Львов. Должны помешать немцам

превратить его в руины. Захватим город и будем держаться, пока подойдут

наши...

"Дорогая мамочка, сестры и братик! - писал Дмитрий.- Все ближе и ближе

домой, хоть и идем на запад. Потому что там - победа. Не тревожьтесь, я

родился, по-видимому, в рубашке: не берут меня пули. Правда, контузило вот

недавно, как подорвались на мине. Но уже опять воюю. И на тяжелом танке. Не

учитывайте, что на снимке, который посылаю, я совсем юный пижон. Фашистов

бью вполне по-взрослому..."

Ко Львову полк подошел из юга, откуда фашисты не ждали опасности.

Могучие ИС-2 искали артиллерию и, встретив ее, глухо давили. А как рассвело,

гитлеровцы заметалися в панике: танки с красными звездами на бортах

появлялись во всех концах города.

Фашистские саперы испугались и бросили минировать заводы, театры,

музеи, школы...

Второй, третий, четвертый рассвет встретил танковый полк в городе, а

фронт все не приближался.

На пятый день Дементьева предупредили по радио, что остатки

разгромленной под Золочевом фашистской группировки - тридцати трех дивизий -

удирают на Львов.

Танки немедленно перекочевали на восточную окраину. Позиция была

хорошая: с горы как на ладони виднелась извилистая дорога, которая вела к

Золочеву. Подпустили фашистов на расстояние прицельного огня и ударили

шрапнелью. Передние падали, а задние нажимали. Стволы пушек накалились. Без

умолку били пулеметы. Бой закончился только тогда, когда на горизонте

появились другие наши войска. И уцелевшие гитлеровцы, увидев, что

сопротивление бесполезно, сдались.

Жители освобожденного Львова разыскали отважных танкистов, которые

спасли город от уничтожения. Хоменко и его друзей повели к оперному театру,

Стрыйскому парку, на Высокий Замок. Ребята стеснялись почестей...

А впереди танкистов ожидали новые испытания. Старшина Хоменко еще

выводил свой танк на ровное поле, чтобы вызвать огонь на себя и таким

образом демаскировать вражеские батареи, а затем разбить их. Пылала боевая

машина Дмитрия от прямого попадания, и он садился за рычаги новой. А когда

взятый нашими частями Бренштадт (это уже в Германии) окружили фашисты,

комсомолец Дмитрий Хоменко добровольно взялся пробить вражеское кольцо. К

нему присоединились все экипажи взвода. Возле первого же населенного пункта

командир Хоменкового экипажа Альмухамедов ахнул: прямо на них - колонна

немцев. Нужно дождаться тех двух машин, что позади, и принимать бой. Вдруг

справа дорогу пересекли три "фердинанда" - самоходные пушки. Здесь уже

некогда было ожидать. Огонь!

Первым снарядом подожгли главную машину, вторым - заднюю. Зажатая, как

в тиски, средняя самоходка тоже не вырвалась.

Между тем колонна гитлеровцев рассыпалась и начала зарываться в землю.

Помешать! Танк закрутился по полю, сбросил на окраине города грузовые машины

врага в кюветы и помчался вперед, через долину, на противоположный склон

балки.

Уже там Альмухамедов воскликнул: "Горим!". Хоменко немедленно открыл

люк, швырнул дымовую шашку; густой серый дым, цепляясь за молодую зелень,

простелился по ветру на юг и спрятал танк. Горели дополнительные баки с

горючим - немцы стреляли трассирующими пулями. Отцепили те факелы, и машина

двинулась дальше.

Километров через три нашли своих. Заправились, снарядили автомобильную

колонну с боеприпасами и продуктами для окруженных. Хоменко повел ее

знакомой дорогой...

В Бренштадте командир полка Дементьев обнял героя:

- Я знал, что рано или поздно вы будете полным кавалером ордена

Славы!..

Незадолго перед демобилизацией Хоменко вызывали к штабу дивизии.

- Дмитре Николаевичу, - по-граждански сказал генерал, -Львовський

городской Совет хочет поставить памятник героям-танкистам, которые первыми

вступили в город и спасли его. Нас просят выделить танк, который станет

монументом....

Вспомнилась Хоменку девушка-скульптор, которая работала в сорок третьем

сборщиком на "Уралмаше". От нее он получил прямо в цехе первую свою боевую

машину.

Девушка приказывала: "Береги этот танк, товарищ, может, после нашей

победы его поднимут на пьедестал".

Пусть другой, но, видишь, поднимется!

...Хоменко стоял на той же горе, с которой, как на ладони, виднелась

равнина и дорога, которая вела к Золочеву. Здесь возвышался постамент, но

еще без танка.

О чем думал старшина? Он тогда, конечно, не знал, что выучится на

бухгалтера, будет работать в совхозе села Чупахивка Охтырского району

Сумской области и заслужит на своей, с первого взгляда, тихой должности

звание ударника коммунистического труда, впоследствии закончит заочно

юридический институт, что вырастут у него прекрасные дети - Надежда, Володя,

Галинка...

- Мостик готовый, можно выезжать, - сказали рабочие.

Хоменко влез в танк и потихоньку вывел его на пьедестал. Потом вылез из

люка, поцеловал броню, прыгнул на землю, отошел на несколько шагов и

придирчивым взглядом, как скульптор, осмотрел величественный монумент.

ОДИН НА ОДИН С "ТИГРОМ"

Вот она, последнее большое препятствование - река Одер. За хрупкой

полосой льда стелились дороги на Берлин, где в бетонированных хранилищах

имперской канцелярии, как в ловушке, метался бесноватый Гитлер.

Солдаты, в испачканных серых шинелях, обвеиваемые еще холодными

мартовскими ветрами, с красными от недосыпания веками, нетерпеливо

всматривались в те последние пути войны и мести.

- Там, за Одером, три линии обороны, - Николай Деревянчук, худощавый

быстроглазый сержант, сделал последнюю глубокую затяжку крепкого папиросного

дыма.

- Тяжело будет...- вздохнул он и затоптал окурок самокрутки.

В воздухе прошуршал снаряд с противоположного берега. Новички торопливо

попадали вниз. Деревянчук сочувственно глянул на них, успокоил:

- Не в наш квадрат. Вставайте. Если бы по нас - ничего не услышали бы.

Те, сконфуженные от непроизвольного страха, стали рядом со своим

командиром.

Вечером после артиллерийской подготовки - форсирование. Сигнал -

вспышка зеленой ракеты. Запаслись патронами, гранатами, потому что других

средств против техники врага пока еще не было: фашисты разбомбили переправы,

и наши пушки и самоходки остались на этом берегу.

В темноте петеэровцы тихо спустились к берегу - каждый с доской под

мышкой. Двигали доски перед собой, а тогда ступали по них, чтобы меньше

шуршать на ломком льду. Намокшие, потяжелели от дождя шинели, чавкало в

сапогах, холод сводил пальцы.

Медленно, под обстрелом добрались к правому берегу, притихли. Вот под

низкой тучей вспыхнуло зеленое солнышко ракеты.

Обрыв и равнина впереди вздрогнули от взрывов. В ответ открыли огонь

тяжелые пушки гитлеровцев. Снаряды вздымали столбы смешанной с льдом воды.

Когда наша артиллерия перенесла удар в глубь обороны врага, Деревянчук

дернул за рукав своего второго номера - рядового Грицка Халюкова, и они

выскочили на берег, к скользкому обрыву. Попробовали вскарабкаться сразу, но

не смогли. Тогда принялись кинжалами выковыривать ступеньки.

Наверху, совсем рядом, тускнел бруствер. Деревянчук вырвал чеку и

бросил за бруствер гранату. Сразу после взрыва он подхватился и прыгнул во

вражескую траншею. Наткнулся на пулемет, свалил его на дно, дал очередь по

входу к блиндажу, где спрятался расчет. И - дальше, дальше...

Утро застало наших бойцов в первой линии траншей фашистов. Непрестанно

сеялся дождь. Локти потопали в жидком болоте, холод пронизывал до костей.

Затишье, которое наступило, не предвещало ничего доброго.

- Чего они там возятся? - нетерпеливо заерзал Халюков, видя издалека

группу фашистов, которые вместе тянули что-то к берегу.

Через несколько минут стало видно, что то была пушка. Гитлеровцы

ставили ее на прямую наводку.

Деревянчук пристроил противотанковое ружье, прицелился и выстрелил.

Зеленые фигуры прыснули в разные стороны. Полежали, потом вставали и опять

завозились возле пушки. Деревянчук ударил еще раз.

- Добиваем вместе, ребята, - передал по цепи сержант, и петеэровцы

вдребезги продырявили вражескую пушку.

А в стороне гитлеровцы ставили вторую. Увидев это, бойцы направили

огонь на новую цель.

Командир взвода лейтенант Хрулев, проваливаясь по колени в грязи на дне

траншеи, разыскал сержанта Деревянчука и передал ему благодарность командира

роты. Потом добыл из кармана алюминиевый портсигар, спросил: "Закуришь?"

Деревянчук охотно взял сухую папиросу, потому что его махорка совсем

промокла.

За ночь бойцы нарубили и наносили ивняка, чтобы хоть на корточках

подремать в траншеях. Завтра фашисты будут свирепствовать еще больше...

На рассвете плацдарм был охвачен шквалом огня. Убило сержанта Сидоренко

и наводчика Параскевича. Санитары взяли на плащ-накидку и осторожно понесли

белого как мел лейтенанта Хрулева. Во взводе остались вместо шести четыре

противотанковых ружья. И здесь же из мглы поползли вражеские самоходные

пушки и "тигры". Они на мгновение останавливались, давали залп и двигались

дальше.

Над ружьями поднялись синие дымки. "Фердинанд", который шел на

Деревянчука, споткнулся. Неподалеку также подбил самоходную пушку сержант

Николай Саперский.

Третья машина прорвалась к траншеям, подвигалась вдоль них, и ее экипаж

бросал на наших бойцов гранаты. Поднялась паника, кое-кто побежал к берегу.

- Назад! - крикнул Деревянчук.- Халюков, держи ружье...

Сержант снял предохранитель противотанковой гранаты и ринулся навстречу

"тигру". Изо всех сил размахнулся и попал как раз под гусеницу.

И в этот раз немцев отогнали. Так минул второй день.

Третьего дня, благодаря поддержке нашей авиации и артиллеристов,

продвинулись вперед метров на двести. Четвертого - на пятьдесят метров.

Пятого - на тридцать.

К тому времени на правый берег переправился уже весь полк подполковника

Левенцова. Командир побывал на позиции Деревянчука и поздравил его с

наградой - орденом Славы III степени.

Когда петеэровцы оседлали шоссе, которое вело к железной дороге, а

пехотинцы вырыли по обе стороны от него окопы, им опять пришлось вступить в

поединок с бронированными чудовищами.

Из города Лебуса двигалась длинная колонна. То были "фердинанды".

Первым по них выстрелил сержант Саперский. Гитлеровцы засекли его. Снаряд

взорвался почти рядом с ним. Саперский застонал от тяжелой раны в грудь.

"Нет, здесь нужно по-другому", - подумал Деревъянчук и дал знак

Халюкову и сержанту Русусу прятаться. Теперь их осталось трое и два ружья.

Напряженно слушал сержант, как приближались самоходные пушки. Вот над

самой каской Деревъянчука заскрежетала гусеница. Однако он не торопился

вставать, дождался, пока другие "фердинанды" прошли, а затем ударил из ПТР

из тыла. Два фашистских чудовища задымились. Немцы выскакивали из пылающих

машин и попадали под автоматные очередям пехоты.

Уже казалось, что самое страшное уже позади, как вдруг бойцы услышали

грохот у себя *за* спинами.

- "Тигры" с тыла! - крикнул Халюков.

Деревянчука поразила бледность Грицкового лица. Две недели держатся они

на плацдарме, шаг за шагом расширяют и углубляют его, но "тигров" здесь еще

не видели. Трагически для петеэровцвв заканчиваются встречи с этими танками,

если не повезет попасть в борт или в мотор. Лобовая броня - восемнадцать

сантиметров (/реально - десять сантиметров - Б.В./), от нее все пули,

посланные ружьем, отскакивают, словно камни. Будешь бить, бить, а "тигр"

будет ползти, ползти и раздавит... Грицко понял, что сейчас их ожидает

именно такой конец. Гранаты расходованы, а танки едут и бьют - не

поднимешься.

Деревянчук оберегал Халюкова. На вид Грицко был младшим. У него, мол,

большее право дожить до победы... Себя он считал в свои двадцать шесть

"старым", ветераном. И имел основания. Еще до войны он, тракторист

давидковского колхоза под Проскуровом, был призван на службу. Служил в

казачьем полку в Западной Беларуси. Там и война застала. Восемь раз выходил

из окружения. Девятый раз не повезли. Лагерь военнопленных, робота на

лесозаготовках, побег... В партизанский отряд имени Кирова Деревянчука

приняли в сорок втором году. В Беларуси отряд нападал на вражеские

гарнизоны, минировал железные дороги и взрывал в воздух эшелоны с

боеприпасами и гитлеровскими солдатами. Одно слово, понюхал пороху, хлебнул

беды и привык к мысли, что все с ним может произойти. А за Грицка

по-товарищески тревожился. Пусть вернется домой с победой...

- Халюков, скорей вон в тот дом! - приказал Деревянчук. Напарник

колебался. "Тигры" все приближались.

- Кому приказываю? Скорей!

Халюков побежал, прячась за деревья. Под толстым стволом подал кому-то

руку. Неужели Русус ранен? Да... "А Грицко молодец, - подумал Деревъянчук, -

Не бросил товарища, хоть оба, наверно, могут погибнуть, не добравшись до

убежища".

Из петеэровского взвода теперь остался он один. Нужно попробовать

остановить хоть одного "тигра". Остальные попятятся, они такие...

Деревянчук выбрался из траншеи и короткими перебежками - к старым

ясеням, которые росли под шоссе. Оттуда легче попасть в борт. Едва лишь

залег возле размытого дождями узловатого корня, - в голой кроне взорвался

снаряд, посланный "тигром". Подрубленная осколком ветка сорвалась вниз,

больно зацепила шею. На мгновение аж в глазах потемнело.

Вражеский танк надвигался прямо на него. Деревъянчук начал стрелять по

гусеницам. Из них сыпались искры, но танк не останавливался. Оставались

десятки метров между ним и вражеским танком. Если бы ярость и ненависть, что

кипели в душе подолянина к фашистам, могли взрываться, словно тол, то от

"тигра" не осталось бы и щепки. Но гитлеровцы, которые вели танк, понимали,

что именно тола и не хватает бойцу, и с садистским наслаждением - ружье не

страшно! - опустили ствол орудия как можно ниже, чтобы разметать солдата

вместе с деревом.

Отчаяние длилось секунды, но и тогда лихорадочно работала мысль.

Деревъянчук твердой рукой навел ружье на "тигра". Он целился не в

восемнадцатисантиметровую лобовую броню. Было в машине место, которое могло

решить поединок в его пользу - ствол. Когда-то, еще на срочной службе,

Деревянчук хорошо попадал в яблоко мишени. И сейчас, когда на поправки

времени не оставалось, когда до смерти было неуловимое мгновение. он

уверенно схватил на мушку зрачок ствола и нажал курок.

Тугая взрывная волна отбросила Деревъянчука, и он упал на размяклый

супесок. Перехватило вздох, пекло левую ладонь. Что там? Кровь! Потом глянул

на танк: ни пушки, ни половины башни на нем не было. Зияла, дымилась дыра.

"Попал!" - обрадовался парень.

"Тигры, что шли позади, втревожились гибелью первой машины и не

рискнули продвигаться дальше. Воспользовавшись этим, Деревъянчук отполз по

кювету к домам. Его след помечали капли крови.

- Товарищ сержант, - на помощь командиру отделения ринулся Халюков.- вы

ранены?

- Кость не зацепило.- успокоил Деревянчук.

Халюков перебинтовал сержанту руку*.* Тот приклонился к стене, отдышался

и обвел взглядом помещения. В противоположном углу стонал Русус. У окна

стоял за "максимом" незнакомый старший сержант. В дверях появились два

лейтенанта (один из них, Крюков, впоследствии стал командиром роты) и

старшина Дейнега.

- Танки окружают нас, - сказал Дейнега.

Услышав это, Деревянчук протянул здоровую руку к ружью, встал на ноги.

Выглянул во двор - из-за угла появился "тигр". Сержант метнул под гусеницу

гранату - она вырвала кусок трака, но гусеница не лопнула. Танк сдал назад и

начал вблизи бить по дому. Но у него, по-видимому, были только болванки, и

он лишь дырявил ими стены.

Гитлеровцам не удалось уничтожить окруженных. На ночь танки отошли

назад. Саперы, которые прибыли из левого берега, в это время отгородили

минами подступы к шоссе. Полк пополнился свежими силами, боеприпасами и был

готов отбивать новые контратаки.

Подполковник Левенцов, когда ему доложили, что сержант Деревянчук

ранен, приказал отправить бойца в медсанбат. Деревянчук не хотел идти и

осмелился обратиться к командиру полка, чтобы тот изменил свое решение.

В глубоком блиндаже мигал сделанный из гильзы каганец. Над тумбочкой

поднимался пар от алюминиевой кружки с чаем. Левенцов обхватил его руками,

видно, грелся и отхлебывал горячий напиток. Появление Деревянчука будто и не

удивило его, он протянул сержанту кружку:

*-* На, попей. Где-то недели две горячего во рту не было?

- Да, товарищ подполковник.

- Как рука?

- Прекрасно, - солгал Деревянчук, - даже забыл...

- Знаю, куда клонишь, партизан.

- А я здоров.

- Зарос как черт.

- Не до бритья было. В Берлине будем прихорашиваться...

*-* Ну*,* ладно, оставайся. И вот что. Мы тебя ко второму ордену Славы

представили...

Проснулся сержант от взрывов: танки, которые спешили опять осадить

советских бойцов, подорвались на минах.

Вскоре заговорила наша артиллерия, разогнала гитлеровскую пехоту. Полк

отправился брать станцию Лебус. Когда очищали от автоматчиков вокзал,

Деревянчука еще раз ранило - в ногу, но опять кость не зацепило. Вынужденный

обратиться в медсанбат, он при первой возможности убежал оттуда и на подходе

к Франкфурту разыскал свой батальон.

Уже дул теплый весенний ветер. Над очистившимся ото льда Одером стаями

кружили перелетные птицы. Пахло зеленой травой.

Штурмовали Франкфурт на рассвете, после артиллерийской подготовки.

Петеэровцы бежали в одной цепи с пехотой, пока не обозвались два дота,

которым снаряды ничего не могли сделать.

- Выручай, Деревянчук! - сказал комбат капитан Позняков.- Ты же

снайпер... Сержант пополз к доту. Следом за ним - Халюков с патронами.

Деревянчук стрелял долго, терпеливо, прямо в амбразуру. Потом дал знак

комбату, мол, поднимайте людей, а сам продолжал держать амбразуру на

прицеле. И - ненапрасно. Начали бойцы перебегать - дот ожил. Сержант послал

туда еще одну пулю. В этот раз - без промаха.

- Бежим и мы, - позвал Халюкова.

На второй линии обороны пехоту встретили бронетранспортеры.

Замаскированные в кустарниках, они застрочили из пулеметов. Упал мертвым

петеэровец ефрейтор Свидерский. Ошеломила весть о гибели капитана Познякова.

- Вот гады! - ругался Деревянчук.- Погодите же... Он осторожно

отодвинулся назад, взял налево, лег под деревом. Несколькими выстрелами

прощупал кустарники - бил зажигательными, - и верхушки кустов лизнуло пламя.

То горел бронетранспортер...

Когда хоронили павших во время штурма Фраикфурта, командир полка

сообщил, что комбату капитану Познякову посмертно присвоено звание Героя

Советского Союза.

Назвал Левенцов и награжденных бойцов. Николай Михайлович Деревянчук

был отмечен орденом Славы I степени.

Никогда не забыть лучшему трактористу колхоза имени Шестакова в селе

Давидковцы на Хмельниччине боевых дней своей фронтовой жизни.

ВСЕГДА НА РАССВЕТЕ

Он чаще всего вспоминается мне в день возвращения из Москвы, с Парада

Победы, - рассказывает бывший командир разведывательной роты Алексей Розов.

Юный на вид, но не по летам серьезный, Григорий Шекера рассказал тогда

о разговоре с Михаилом Ивановичем Калининым на приеме, устроенном в Кремле

на честь участников парада. Калинин, сосед Григория по праздничному столу,

спросил его: "Сколько вам лет, товарищ гвардии старшина?" - "Двадцать один",

- ответил Шекера. "А родом откуда?" - "Из Украины, из Нежина". - "Родители?

Братья, сестры?.." - "Одна мать дома теперь. Отец в армии, он и в

гражданскую воевал. Братья, Андрей и Сашко тоже на фронте были". - "Куда

собираетесь после армии? Имеете специальность?" - "Я*,* Михайло Иванович, в

сорок первом десятилетку закончил. В моей трудовой жизни первой была

должность санитара в военном госпитале. Работал добровольно, с госпиталем и

эвакуировался. Вскоре после курсов стал разведчиком. Следовательно, нет

гражданской специальности..." Калинин на это заметил: "Не беда, будет

желание - и специальность приобретете. Главное - перестроиться на мирную

жизнь".

После демобилизации из армии Грицко вернулся в Нежин. Райком направил

его, уже члена партии, заместителем директора железнодорожного ресторана.

Там и секретарем парторганизации избрали. Принципиальность и честность

фронтовика помогли Шекере навести порядок учета и продажи продуктов,

разоблачить плутов, что пиявками присосались к злачному месту... Через три

года обком направил Григория Кондратовича в Киевскую юридическую школу.

Потом - учеба в университете. Теперь он юрист, адвокат.

- Вас интересует, как воевал Григорий Шекера? Летом сорок второго года

его и еще четырех бойцов воздушно-десантной дивизии, среди них одну девушку,

забросили из-под Москвы в тыл врага. Группа приземлилась в треугольнике, где

сливаются Припять с Днепром. Десантники должны были разыскать тамошние

партизанские отряды, связаться с их командирами, известить об этом в Москву.

Радиограмма, переданная Галей Кириленко через две недели после

приземления, была последней вестью о группе. Разведчики так и не нашли в

плавнях партизан, неожиданно попали в ловушку, устроенную фашистскими

карателями. В одиночку прорывались из окружения.

Шекера добрался до Носовского района на Черниговщине, стал бойцом в

отряде народных мстителей, которым командовал Снмоненко, колхозник из села

Красные Партизаны.

Командир отряда лично выполнял ответственные операции и всегда брал с

собой Шекеру. В Фихивце, между Прилуками и Нежином, партизаны подняли в

воздух железнодорожный мост, на сутки задержали движение поездов. Отряд

завладел местечком Чемером и распределил там среди населения продукты,

награбленные оккупантами.

Обо всем этом я узнал от самого Грицка в конце сорок третьего года,

когда освободили Черниговщину и он пришел в нашу роту. Мы впритык подошли к

Днепру напротив сел Старый и Новый Глибив. Там как раз тот же треугольник,

куда прыгал Шекера из самолета...

Разведчики должны были ночью переплыть Днепр, узнать об обороне

противника, взять "языка". В группу выделили сержантов Сычева, Поликарпова и

новичка Шекеру. В моих фронтовых бумагах сохранились страницы из дневника,

который вел Григорий. Вот они: "Наши лодки неслышно причалили к берегу под

обрывом, - читал Розов на пожелтевшем листе. - Я знал, что где-то здесь

переправлялись партизаны. Следовательно, и регулярные части смогут. Главное

- разгадать систему обороны фашистов... На рассвете мы с Поликарповым

вкарабкались на гребень глинистого обрыва. Было росисто, и мы промокли до

рубца. Дрожали от холода, но ползли. Впереди над бруствером торчал пулемет.

Заглянули тихонько в окоп - два фрица храпят. Разбудили их, связали и

потянули на плащ-палатках к своим. Аж вспотели, пока доцуприкали их до

лодки. Не успели конвоиры с "языками" оттолкнуться от берега, как немцы

обнаружили пропажу. Стрельба поднялась! Нам всем, кто оставался на этом

берегу, пришлось занимать оборону. Между тем лодка с "языками" благополучно

досталась противоположного берега. Одну за одной мы отбивали атаки

власовцев, - патронов и гранат хватало. Продержались до вечера. Полковник

спросил по рации, не хотим ли вернуться. "Нет! - ответили.- Зачем туда-сюда

ездить..." Утром заговорила наша артиллерия и хорошо-таки поколошматила

власовцев. Четыре дня мы держались на плацдарме, пока саперы переправу

навели..."

Розов прибавил к этому, что за операцию на Днепре Шекера был награжден

орденом Ленина. Очень дорожил Григорий своей первой наградой, все документы,

личные записки, дневник сдавал, когда отправлялся в разведку, а орден возле

сердца берег.

Вот другая запись. "Мы с Поликарповым и Сычевым сдружились быстро.

Ребята таковы, что во всем можно на них положиться, а для разведчика превыше

всего - полное доверие. Поэтому и за Припять вместе направились ночью.

Быстро добрались до первого вражеского окопа, в котором, казалось, никого не

было. Скатился я туда и вдруг почувствовал, что фашист, который сидел на

дне, обхватил меня своими лапами и не дает пошевелиться. Пришлось применить

нож. Не повезло и с другими двумя фрицами во втором окопе. Они пробовали

шуметь, и мы вынуждены были уничтожить их. Аж в третьем окопе взяли одного,

вынули затвор из вражеского пулемета и уже перед рассветом возвращались

назад. Ползем и наталкиваемся на немецкую линию связи. Разрезаю и связываю

провод. Это чтобы не нашли повреждения. Два немца-связиста чуть ли не

споткнулись о нас. Они на всякий случай держали в руках ножи, и столкновение

было острое. Меня ранили в ногу. Как не тяжело было, но Сычев и Поликарпов

"языка" не бросили. Назад переплывали уже под плотным минометным обстрелом.

Взорвалось возле самого борта*,* лодку накрыло волной. Молниеносное движение

ножом - руки пленного свободны, он плывет в окружении Сычева и Поликарпова.

А мне все тяжелее плыть. Едва поснимал с себя сапоги, верхнюю одежку. Бросил

оружие - другого выхода не было..."

Свернув пожелтевшие листы, Розов вспоминал дальше:

- После госпиталя Григорий опять вернулся в свою разведроту. Под

Корсунем, где мы зажали огромную группировку гитлеровцев, фронт был, как

слоистый пирог: то свои, то враги... Пошли в маскхалатах полевой дорогой в

заснеженной степи. Ожидали всевозможных неожиданностей, потому автоматы и

гранаты держали наготове. Сзади послышался стук мотора. Еще издалека узнали

газик нашего генерала. Машина нырнула в долину. Курилась поземка, седыми

клубами вилась над землей. И вдруг - автоматные очереди из долины.

- Генерал! - воскликнул Шекера.

Грицко первый прибежал в долину. Газик одиноко стоял на дороге, а его

пассажиры отстреливались от гитлеровцев, которые были в засаде. Шекера

ударил по фашистам с тыла и заставил их панически удрать.

Командир дивизии поднялся из ровика, отряхнул полушубок и позвал

сержанта Шекеру.

- По вашему приказу прибыл, товарищ генерал! - выпрямился тот.

Генерал улыбнулся, похлопал Григория по плечу*:*

- Какой там в черта приказ... Выручил ты нас, браток... Кто у вас

старший?

Я выступил заранее и назвал себя.

- Вот что, друг, - сказал генерал.- Видишь, как неистовствуют? Потому

что в мешке. Но сил у них еще достаточно, и хлопот с ними будет не мало. Вот

если бы забраться в их тыл, выяснить обстановку, взять, если сможете,

"языка"...

Посоветовался тогда я с опытнейшими разведчиками и решил послать в село

Водяные, расположенное за горбом, Николая Симоненко, Алексея Шумкова,

Александра Земзюлина, Григория Шекеру.

- Теби, - сказал я Грицку, - вести товарищей.

Грицко вернулся на второй день. Щеки позападали, редкая щетина сухо

поблескивала.

- Группа потерь не имеет, - сообщил мне. - Захватили начальника штаба

фашистской дивизии "Викинг" полковника Кригера и знамя соединения...

Весной освобождали Прикарпатье. Зеленели луга, пенился Прут,

раскрывались почки на буках. На горизонте синели обвитые дымкой горы. Не

хотелось верить, что в такую прекрасную пору люди могли падать мертвыми,

ранеными. Однако в каждом населенном пункте появлялись над могилами

деревянные обелиски с красными звездочками.

Для горного края дороги - это все. В чьих они руках, тот и хозяин

положения. Позвал Грицка Шекеру Шестаков, начальник штаба дивизии, и поручил

взорвать мост через ущелье близ села Шешури. Вместе с Шекерой пошли на

задание Владимир Галкин, Алексей Шумков, Павел Дирин и Алексей Панкин. На

рассвете они пересекли линию немецкой обороны и углубились в тыл фашистов.

Как раз там стояли венгерские прихвостни Хорти.

О том, что было дальше, Грицько рассказывал мне, как вернулся.

- Мы же не лыком шитые, - говорил, - прихватили каждый по комплекту

венгерской формы и переоделись. Шли не прячась. На склоне горы у моста

заняли выгодную позицию, настроили рацию и передавали в штаб малейшие

подробности передвижения гитлеровцев. Одновременно подсчитали, что охрана

моста состоит из двенадцати хортистов. Когда стемнело, мы смело пошли к

мосту. Охранники не чувствовали опасности. Часовой даже не спросил, кто

идет. Панкин специально закурил возле него папиросу, чтобы осветить на себе

венгерскую форму. Он же и снял часового, а я с Шумковым уничтожил остальную

охрану. Между тем Дирин и Галкин побежали к фермам, подложили мины и зажгли

бикфордов шнур...

И в селе Ославь Белая отметился Грицко Шекера. Он уже командовал

взводом, имел звание старшины.

Ходил Григорий со своими ребятами в тыл за "языком". Тропинка пролегала

через гору, которая возвышалась над Ославой Белой. Никаких следов врага не

обнаружили.

Но во время завтрака в селе начали падать мины. Точно по дороге ударила

дальнобойная вражеская артиллерия.

- Орлы, добросовестно ли обследовали гору? - позвонил Шестаков.- Не

похоже на Шекеру...

Григорий смутился, когда я перессказал ему разговор с Шестаковим.

- Ненашев, - обратился он к своему товарищу, командиру второго взвода.-

Пойдешь со мной?

Тот согласился.

Ночью они взошли на гору по западному склоном, заметили огоньки

папирос; слышно было приглушенный разговор. Поняли. что самим не справиться.

Вернулись в Ославу Белую, разбудили ребят.

На рассвете разведчики закидали гранатами окопы фашистов, что были на

вершине горы.

- В плен хоть одного! - кричал Шекера. Привели трех "языков". Они

рассказали, что на гору пробрались лишь позавчера, имели пять пулеметов, три

миномета, здесь был наблюдательный пункт, который контролировал шоссейные

дороги на Делятин, Яблунив, Ланчин и направлял туда огонь артиллерии.

Командир дивизии объявил Григорию Шекере благодарность и поздравил с

награждением орденом Славы I степени.

Это был настоящий разведчик: ловкий, сообразительный, отважный. Когда,

вылечившись после ранения, я опять принял роту, именно Григорий выполнял

важное задание. Гитлеровцам удалось оттеснить наши войска из Чопа, накопить

там очень много танков, авиации, пехоты. Прежде чем перейти в

контрнаступление, нужно было знать расположение вражеских сил. И еще - через

Тиссу на ту сторону вели проложенные по мосту железная и шоссейная дороги. С

обеих сторон - болота, следовательно, обойти мост тяжело, потому приказано

взять его целым... Шекера, Леонов, Дудин, Галкин и Степаненко переплыли

Тиссу, чтобы узнать об охране моста и выяснить общую обстановку. Лодку

затопили у берега, а сами поползли к железной дороге. Траншеи фашистов были

рядом. Шекера, как старший, решил сам пойти за "языком". Наткнулся на

пулеметное гнездо, слышит - три голоса. Подполз, следит: двое фашистов

подхватили пулемет и понесли, третий задержался, собирает какие-то вещи. На

него и навалился Шекера, связал. Но не спешил назад. Те, которые пошли,

могли сразу поднять тревогу, к тому же хотелось офицера привести (связанный

пулеметчик таинственно шептал: "Официр, официр", - и кивал головой туда,

куда двое понесли оружие). Освирепевший от неповоротливости солдата, который

остался, офицер с ругательством бежал по траншее. От неожиданности

сопротивления не оказал. Но опять Григорий не спешил, дождался третьего.

Оставив одного убитого, а другого связанного, старшина поволок офицера...

- Шекера лично взял сорок шесть "языков", - продолжал Розов.- А вместе

со своими хлопцами - сто сорок.

Через Одру в Чехословакии Шекера с ребятами переправились бесшумно;

разведчики обезоружили боевую охрану, выставленную на берегу. Часть взвода

старшина послал конвоировать пленных, остальные остались удерживать плацдарм

до подхода наших частей. Фашисты, обнаружив у себя под боком советских

бойцов, немедленно атаковали их. Три штурмовых вала разбились первого дня об

окопы смельчаков. На второй день враг пустил танки. Еще издалека Шекера

заметил двух "тигров" и крапинки на их броне - десантников.

- Дирин, встреть их противотанковыми вон возле того ивняка...

Сибиряк Павел Дирин, скупой на слово, всегда делал свое ратное дело

тихо, сосредоточенно. Он молча прикрепил на пояс гранаты и ползком - в

ивняк.

Когда приблизился первый танк, разведчик бросил гранату под гусеницу.

Второй танк повернул и поехал на смельчака. Можно бы еще успеть сбежать к

берегу, спрятаться в овражке, но танк раздавил бы всю группу. И Дирин

собственной жизнью спас товарищей - упал с гранатой под танк...

В сумерках бой прекратился. Ночью наши саперы навели через Одру

понтонный мост, и на плацдарм пошли войска. Похоронили павших, дали над

братской могилой про-щальный салют. Я впервые увидел на глазах Шекеры слезы.

Разведчики говорят о своих друзьях: "С таким - в огонь и воду" И о

ненадежных: "С ним в разведку не пошел бы". На войне рождалась эта истина...

За несколько дней до капитуляции фашистской Германии Григорий Шекера

высадился с десантом в горах Югославии...

КОМСОМОЛЬСКИЕ ВЗНОСЫ

Анатолий Котов одернул гимнастерку, пощупал рукой карман, где лежал

комсомольский билет, и быстро спустился по земляным ступеням в блиндаж

комсорга батальона.

- Разрешите оплатить взносы, товарищ лейтенант.

Комсорг - лейтенант Сухарчук - помнил этого молодого бойца еще с тех

пор, когда их стрелковый батальон брал железнодорожную станцию Веселый Угол.

Незадолго до того, после освобождения села Толмачевки Великомихайловского

района на Одещине, к ним в подразделение прибыло пополнение - группа ребят

лет девятнадцати. Новички должны были пройти подготовку, переодеться в

военную форму, и аж через месяц-полтора включиться в боевую работу.

Но обстановка на фронте временами ломала предварительно намеченные

планы. И под Веселым Углом события внесли коррективы в предвидение

штабистов. Некогда было ожидать, пока новичков обмундируют, они в

гражданском присоединились к бойцам, которые атаковали станцию.

Весенние дожди расквасили жирный чернозем, и бойцы едва переставляли

ноги: сапоги и ботинки влипали в грязищу, как будто в смолу. Тяжелые пушки

застряли. Только верткие "сорокапятки", подталкиваемые солдатскими плечами,

медленно продвигались степным бездорожьем, наматывая на колеса серые веера

курая.

Фашисты заметили, что приближается пехота, и хлестнули по наступающим

пулеметным огнем. "Сорокапятки" попробовали обнаружить, где замаскировались

пулеметчики, но без успеха. Враг засел в многочисленных пристанционных

сооружениях, к которым по открытой местности подступиться было невозможно.

К командиру роты лейтенанту Самсонову подполз один из толмачевских

ребят. Старая кепка-восьмиклинка с пуговицей на макушке, черный холостяцкий

чуб под ней и совсем юное лицо с припухлыми губами. Глаза простодушно

доверчивы, спокойны. Лейтенанту понравился необстрелянный боец, и он

доброжелательно спросил:

- Что скажешь, хлопец?

- Товарищ лейтенант, я здесь у немцев на принудительных работах

скитался, видел, как они рыли траншеи, ходы соединения...

- И попробуешь провести людей ближе к станции?

- Да.

Это был Анатолий Котов. До войны он закончил в этом краю семь классов.

Начиная с четвертого, в школе ходил в Цебриковое. По курной и по снежной

дороге, в дождь и в жару.

Однажды во время каникул Анатолий поехал с отцом в полевой лагерь. "Эх,

постоять бы на мостике! - с завистью посмотрел на мужика, который

ремонтировал в лагере комбайн. - Оттуда и дрофу увидеть можно". Анатолий

много слышал о дрофах, но никогда не видел их.

Дядька-комбайнер приметил Романового сынка:

- А ходи-ка, парубче, подержишь цепочки.

Сдружились комбайнер и Анатолий, стал парень его помощником на жатвах.

На мостике степного корабля перехватывало дыхание: какое пространство, какая

красота тех переливчатых колосковых волн!

Минуло последнее довоенное лето, и Анатолия Котова приняли в комсомол.

В седьмом классе он написал произведение о впечатлении от каникул. Назвал

так: "Хочу быть комбайнером".

Мог ли Анатолий тогда предусмотреть, что следующим летом взрывы и

пожары будут пожирать пшеничное море, а танк с белым крестом на башне

перевернет и изувечит комбайн, с мостика которого он мечтал отыскать дрофу,

птицу чрезвычайно осторожную и пугливую, что не терпит стука моторов. но

такую грациозную - настоящую царицу прежней ковыльной степи.

Первой мыслью, когда родное село захватили фашисты, было: "Не

повиноваться!" Рано или поздно, был уверен, все станет на свои места.

Анатолий собирал своих ровесников. В одиночку сходились в глубокий овраг,

поросший терном и шиповником. Договаривались об общих действиях против

врагов. Создали подпольную комсомольскую организацию.

Комсомольцы пересказывали людям вести из фронтов, из Одессы и Саврани,

где оккупантов громили партизанские отряды.

Наши появились в селе холодным мартовским утром. Утомленные, по колени

в болоте, они по-деловому поздоровались, вроде бы отсутствовали не два с

половиной года, а два дня. Анатолий удивился, увидев на фуфайках и шинелях

погоны. Раньше были только петлицы.

- А что значат эти четыре звездочки? - поинтересовался у военного,

который остановился ночевать в их доме.

- Значат, что я капитан, - ответил постоялец.

"Года на три старше меня, не больше" - подумал Анатолий.

В сумерках к Котову пришли товарищи - Леня Табада, Шура Нижник, Федя

Панчук, Володя Квачук, и все вместе договорились проситься в наступающие

части. Капитан порадовал комсомольцев.

- К нам приставайте, - сказал.- Нам очень нужны люди.

Утром толмачевские комсомольцы уже наступали на Веселый Угол.

Одобрив предложение Анатолия Котова, лейтенант Самсонов послал с ним

группу бойцов-автоматчиков. Они в обход, лощиной, добрались до траншей

врага, и парень в гражданском, с автоматом в руках, первым бежал в атаку на

врага.

Отряд ударил по фашистах с фланга, а затем из тыла. Угроза попасть в

окружение заставила гитлеровцев отступить на север.

Батальон лишь несколько часов задержался на станции. Бойцы перемотали

портянки, набрали боеприпасов, поели и опять преследовали ненавистного

врага, который удирал за Днестр.

Именно в те короткие часы отдыха командир батальона капитан Попов и

комсорг лейтенант Сухарчук поздравили Котова с подвигом и сообщили, что он

представлен к награде - медали "За отвагу" и что ему присвоено звание

ефрейтора.

Переодетый в военную форму, Анатолий аккуратно завязал в платочек

деньги - членские взносы их подпольной сельской комсомольской организации.

Нужно было выбрать время и сдать их комсоргу батальона.

Во время перерыва между занятиями для новичков Анатолий Котов спустился

в блиндаж комсорга. Рассказал, как молодежь Толмачевки не повиновалась

оккупантам, как комсомольцы и в тех суровых условиях тщательным образом

исполняли свои обязанности, даже платили взносы...

- Вот какие это взносы! - воскликнул комсорг Сухарчук. - Прекрасные

взносы!

Он оформил сведения об уплате взносов, расписался в комсомольском

билете Котова, расспросил ефрейтора об учебе, настроении, потому что недавно

командир роты лейтенант Самсонов рассказал Сухарчуку о таком курьезе.

На стрельбах ефрейтор Котов, который отличился под Веселым Углом, а

позже, раненный, не покинул поля боя, этот самый смельчак во время

тренировки ни разу не попал в яблоко мишени. Близорукий? Нет. Оказалось,

просто не знал, как берут цель на мушку. Стоило растолковать, и Котов

немедленно выбил пять десяток кряду.

Лейтенант Самсонов сначала не поверил, приказал повторить упражнение.

Когда окончательно убедился, присвистнул:

- Ну*,* тебе, Котов, в снайперы надо идти!

Анатолия направили учиться в снайперский отряд.

- Учимся хорошо, и настроение хорошее, - сказав ефрейтор. А еще

приятная новость: мой отец, Роман Григорьевич попал с пополнением в наш

батальон...

- Неужели?

- Вчера приходил ко мне.

Роман Григорьевич Котов потом ежедневно встречался с сыном и все

повторял: "Самый меткий стрелок части - это честь! Смотри, Толик, не

бездельничай!" Отцу сын до сих пор казался шаловливым мальчишкой.

Тревоги Романа Григорьевича улеглись после форсирования Днестра и боев

в плавнях.

На рассвете, кто на лодках, кто на бочках, досках, под завесой

артиллерийского огня бойцы начали переправляться через реку. Закрепились. Но

удержатся ли? Из камышей непрерывно бьют пушки и пулеметы.

Ефрейтор Котов действовал молча, деловито: зачехлил оптический прицел,

сплел из ивняка корону-кустик и прикрепил на голову; ноги обмотал

несколькими парами портянок, чтобы поступь была мягкой, как у кошки.

Снайпер исчез в камышах. Он вернулся аж под вечер, голодный, уставший,

измазанный грязью. Если бы кто был в тот день рядом с ним, то

засвидетельствовал бы, как у пяти фашистских пушек, замаскированных под

кудрявыми орехами, вдребезги разлетелась оптика, как навсегда замолчала

обслуга трех пулеметных гнезд.

Пехота легко овладела Кицканами.

Разве мог Котов тогда допустить, что те плавни, из которых он выкуривал

фашистов, через десять лет станут полем мирной битвы - битвы за плодородие,

и что ее участником опять будет он, Котов, лейтенант запаса, полный кавалер

ордена Славы, выпускник школы механизации, и что расцветут в днестровской

долине, на прежних комариных болотах, посаженные его руками яблони, груши,

айва, виноград!

Это теперь на мостике своего комбайна среди полей цибуливской артели

"Прогресс" Великомихайловского района он рассуждает о судбах людей и судьбе

земли. Одним довелось лишь освобождать родной край - не пришли домой с

фронтов Великой Отечественной войны Леня Табала и Шура Нижник, Вася

Кравченко и Костя Полуянов; другим выпало добить врага в его логове,

вернуться с победой, а затем украшать и за павших родную землю, окропленную

их кровью, нести в себе огонь их сердца.

Вислу стрелковый полк форсировал под Сандомиром. Широка там польская

река, неприступные были, по мнению гитлеровцев, доты и дзоты. Котов,

пристроившись на лодке, искал в прицел темные холмики пулеметных гнезд и

нажимал на курок. Когда лодка, со многими раненными и убитыми, уже зашуршала

по песчаному дну, неожиданно с фланга полоснул огнем незамеченный дзот.

Бойцы залегли. Котов по-пластунски пробрался вперед и начал бить по

амбразуре. Между тем плацдарм расширялся.

Снайпер помог товарищам установить станковый пулемет, вместе со всеми

бойцами удерживал берег к подходу подкрепления, а затем выискивал и

уничтожал гитлеровцев, которые стреляли фаустпатронами.

Вскоре начались дни стремительного наступления от Вислы к Одеру. Бойцы

забывали о сне, ели, покачиваясь в кузовах автомашин или на броне танков.

На Одере фашисты разрушили дамбы, вода залила и продырявила лед.

Ступали осторожно, взявшись за руки. чтобы не упасть под лед.

- Отец! - шепотом звал Анатолий.

- Все в порядке, сын! - отзывался Роман Григорьевич.

Холод, острый как нож, резал тело, однако никто не останавливался.

Там, где наступали Котовы, удалось вклиниться вплоть до

железнодорожного пути. Здесь рота и окопалась, потому что гитлеровцы

опомнились после артиллерийского обстрела, ринулись в атаку.

Анатолий устроился в железобетонном кольце, которое валялось вблизи

колеи, и меткими выстрелами валил обалделых фашистов. Неподалеку били из

автоматов отец, другие бойцы.

До вечера отбили шесть атак фашистов. Окончились боеприпасы. "Еще один

натиск гитлеровцев - и нас сомнут", - подумал старший лейтенант Самсонов. Он

тревожно наблюдал, что делалось за насыпью. Враг подтягивал силы. И вот

темные фигуры, цепь за цепью, на ходу стреляя, начали в седьмой раз

штурмовать насыпь. Из наших укрытий слышались одиночные выстрелы: нечем было

отвечать.

Фашисты приблизились почти вплотную. Тогда поднялся Котов-младший и

крикнул:

- Врукопашную!

На этот клич поднялись все. Гитлеровцы не выдержали стремительного

удара и повернули назад.

Ночью Роман Григорьевич Котов нашел тяжело раненного сына и перевязал

его.

Старик еще не знал, что в это время в штабе батальона уже оформляли два

наградных письма - на Анатолия ("заслуживает орден Славы I степени") и на

его отца ("достойный ордена Славы III степени"), а саперы прокладывали по

льду настил переправы, чтобы пропустить людей и технику - подмогу

смельчакам.

ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ

В уютном доме на околице Львова живет Иван Семенович Радченко. Я пришел

немного раньше, чем он вернулся из работы, и потому встречал хозяина вместе

с его женой Анной Дмитриевной и сыном Сергеем.

Средний на рост мужчина, переступивши порог, мило развел руками (в

левой - чемоданчик) и сказал:

- Извиняюсь, задержался. Разве угадаешь, с какой поломкой столкнешься?

Да и каждый хочет, чтобы после мастера телевизор работал безукоризненно...

Письменно ознакомленный с тем, что меня будет интересовать, Иван

Семенович положил на журнальный столик кучку документов: красноармейскую

книжку, грамоты, фотографии - тогдашние и более позднего времени. Коротко

рассказал о каждом документе личного архива. А уже потом, потупившись, подал

толстую тетрадь с пожелтевшим переплетом.

- Дневник. Вел на полевых аэродромах.- И будто оправдываясь: -

Юношеские порывы. Я же в семнадцать лет...

Тот документ заинтересовал меня больше всего. Он пахнул порохом и

полевым разнотравьем...

"/20 июня 1944 года./ ...Минут двадцать, как приземлились, а в ушах до

сих пор звенит. Летали штурмовать танковую колонну. Линию фронта пересекли

благополучно. Низко над нами нависали взъерошенные седые облака, и "мессеры"

не могли охотиться, где-то отсиживались.

Вражескую колонну накрыли врасплох. Вася Анферов спикировал на главный

танк и сбросил первую сотню ПТА (противотанковых авиабомб). Упадут на броню

- прорежут, как сливочное масло, любую толщу.

- Есть два факела! - слышу радостный возглас Анферова.

Заходим еще и еще раз.

Мое задание: следить за небом. Стрелок должен пристально охранять Ил от

нападения с хвоста. Но сегодня погода была моим союзником, и я часто

поворачивал пулемет и посылал очереди вдогонку гитлеровцам, которые дали

стрекача от танков. Не все они, правда, убегали, некоторые стреляли по нас и

попадали - на крыльях возникали дыры...

Пока мы "утюжили" танковую колонну, в сплошных тучах появились голубые

полыньи. Оттуда на нас и набросились "мессеры". Я еще точками их заметил,

приготовился, и едва лишь "мессершмитт" попал на мушку, заговорил мой

крупнокалиберный. Вздрогнул коршун и - брюшком кверху!

Впопыхах я и не разглядел, что их большая стая. А нас четверо.

Атакуют... И именно тогда, когда должен был клюнуть носом еще один

истребитель, мой пулемет замолчал. Окончились патроны.

"Что придумает Вася Анферов? - рассуждал я.- Недалеко Орша, она уже

освобождена. Можно бы туда..."

С Васей Анферовим судьба свела меня в Крыму, куда я прибыл весной из

школы воздушных стрелков. В армию я пошел добровольно в январе сорок

третьего, как только исполнились семнадцать. Был шкетиком - винтовка в

походе больно била прикладом по косточке, а в бою сильно отдавала в плечо.

Но ни командир роты, ни командир взвода не упрекали, потому что старался.

Как-то (это было на Миус-фронте, мы стояли в обороне) в окопы нашей

роты пожаловал старший сержант Грязнов - руководитель группы снайперов

дивизии. Он отбирал метких стрелков. Попробовал и я. На расстоянии четыреста

метров попал в четыре фигуры из пяти. Сержант забрал меня с собой. Учился у

Ивана Ивановича Бойцова, рабочего из Старой Русы, он воробья сбивал на лету.

За месяц я "снял" двенадцать фашистов. Столько же отметок легло на приклад

моей снайперской винтовки.

Во время июльского наступления наших войск меня ранило в ногу. А Бойцов

погиб...

Из госпиталя мой путь лежал в запасной полк. Я надеялся попасть в свою

роту, где перед наступлением был принят в комсомол и получил комсомольский

билет No 18091922. Но где-то взялся на мою голову "покупатель" - капитан. Он

категорически заявил: "А, образование восемь классов. Будешь

электрослесарем". Так я оказался в мастерских по ремонту оборудования и

тары. Рапорт за рапортом писал, мол, хочу на фронт, и доконал-таки того

капитана. Плюнул он в сердцах: "Ну, иди, иди на комиссию!" Думал, погонят

назад.

Но хоть мои ребра и светились, мышцы я имел неплохие: спортивные

занятия в ученические годы не пропали напрасно. "Вывели" и глаза: острота

зрения - полтора. Так я стал курсантом школы воздушных стрелков.

После выпуска нас выстроили перед боевым знаменем, и мы услышали

славную историю части, в которой должны были служить. Вскоре и новые экипажи

сформировались. Мне выпало летать в паре с гвардии рядовым Василием

Анферовым.

"Рядовой, - думал я разочарованно.- Собьют в первом же бою". Но старший

стрелок Леня Сидельников (он с Алтая, трактористом был в колхозе) успокоил:

- Не беспокойся, это прекрасный летчик!

На следующий же день я убедился в этом. После тренировочного полета мы

с Анферовым возвращались на аэродром.

- Одно шасси не выпустилось, - вдруг услышал я в наушниках. - Сажусь на

одно...

Самолет коснулся земли, пробежал и мягко лег на правое крыло, описав

легкую дугу. Я вытер обильный пот и сказал себе: "С этим можно летать".

Много мыслей промелькнули за за то время, пока не было чем стрелять во

врага. В такую переделку я попал впервые. Ошарашенный, забыл, что наш

оружейник перед вылетом положил мне в кабину запасную пулеметную ленту.

- Мало ли какая неожиданность...- сказал.

А я до сих пор не сообразил... Нагнулся, полапал - есть лента!

Молниеносно зарядил пулемет, подал знак Василию Анферову. Тот круто

развернул самолет, и скоро обнаглевших "мессеров" мы отбили пулеметными

очередями.

/10 августа 1944 года./ Имею благодарности за форсирование Немана,

освобождение Каунаса. На правом берегу речки добросовестную "дезинфекцию"

сделали: смешали с землей не меньше десятка пулеметных гнезд. В Каунасе жгли

машины, бронетранспортеры. Но все затмила горечь потери - над этим городом

погиб штурман полка майор Кондаков (дописано шариковым карандашом - красным:

"В центре Каунаса теперь высится памятник Кондакову").

Командиру полка сообщили, что у нас в тылу блуждают остатки

разгромленной фашистской дивизии. Он дал команду поднять в воздух нашу

эскадрилью. Комеск майор Герасимов полетел с Леней Сидельниковим. Герасимову

лет сорок - сорок два, крепкий мужик, отважный пилот. Да и Леня не лыком

шит. Четыре "мессера" срубил. Гитлеровцам далеко не удалось убежать.

Герасимов создал адское кольцо, и началось...

Боялися - опоздаем, нет, не опоздали на комсомольское собрание полка.

Меня избрали в президиум, председательствовал. Повестка дня: 1. Прием в

ВЛКСМ. 2. Твоя комсомольская обязанность. Среди тех, кого принимали, был и

механик нашего самолета Коля Смоленков. Двужильный он, этот Коля! Каждый раз

возвращаемся после боя, как говорится, на честном слове, а на следующий день

слышишь -

- Самолет к вылету готов!

/15 сентября 1944 года./ Разведка сообщила, что на станцию Альвита

прибыли цистерны с горючим для танковой колонны фашистов. Железнодорожные

узлы немцы охраняли с особенной бдительностью.

- Ничего, - сказал командир эскадрильи Герасимов, - Прорвемся! Не имеем

права не прорваться. Если танки заправятся, тысячи наших бойцов могут

погибнуть.

Комеск подвел нас к цели долиной, вдоль колеи. Нам не слышно, как внизу

гавкают зенитки и строчат пулеметы, мы только видим дымки взрывов и пробоины

на крыльях и фюзеляже. Следом за Герасимовым пикируем на эшелон, местами уже

горящий. Сплели свою знаменитую "змейку" и кружим.

- Герасимов! - вдруг слышу на выходе из пике тревожный голос Анферова.

Я глянул в ту сторону, где летел Герасимов. Его самолет пылал и круто

снижался. Первоклассный летчик, он сумел бы посадить машину за станцией. Но

Герасимов резким виражом довернул самолет и понесся на цистерны. Громадный

клубок пламени, перекатываясь, выхватился с того места, куда врезался ИЛ.

- Вася! - неистово закричал я. - Давай, Вася!

Мы хорошо отомстили за любимого командира, но как тяжело на сердце!..

/23 октября 1944 года./ Прорвали оборону фашистов в Восточной Пруссии.

Они опутались колючим проводом, повкапывали танки, наделали дотов, накопали

траншей. Сначала мы ударили по танкам, потом переключились на доты. Вася

выкуривал фашистов, а я бил из пулемета...

/19 января 1945 года./ Сегодня мой день рождения. На завтрак повар спек к

чаю именинный торт. Посередине вместо девятнадцати свеч поставил на бумажном

кружочке столько же патронов от ТТ.

Получил письма с поздравлениями от мамы. Спокоен за нее. Пишет, что

колхоз привез дрова, выдал муку и масло.

Вася Анферов принес мне в столовую свой подарок - подкову. Я был

тронут.

Вася - сибиряк. Когда мать провожала его в училище. то силой засунула в

сумку ту железяку: к счастью! Он собирался выбросить ее за селом, но

передумал.

С каждым месяцем разлуки подкова становилась ему более дорогой и более

дорогой, как память о родном селе, об отце-кузнеца, о старенькой матери.

Вася всегда летал на штурмовку с подковой. Однажды Коля Смоленков,

осматривая кабину, выбросил амулет. Перепало же ему от Алферова!

И вот он подарил подкову мне.

- Держи, парень! - сказал. - Повернешся домой - на пороге прибьешь.

/1 февраля 1945 года./ Тяжелый сегодня день выдался. Громили Вормдит. На

нашу шестерку напали "фокке-вульфы" и "мессершмитты". Подожгли самолет

Смирнова, потом Жандарова. Погнались за Бусловым. Я прикрывал его. Издалека,

правда, ударил, но достал "фоку". Уже веселее: все-таки теперь против нас

семнадцать, а не восемнадцать. Опять ринулись на нас. И в этот раз моя

очередь попала. Успел и фашист - покалечил самолет Буслова. Федя удачно

вывернулся, дотягнул до нашей территории. Втроем, отбиваясь, продолжали

штурмовать. Сожгли десятков два машин и штаб фашистской дивизии.

На аэродроме раненный Федор Буслов ожидал нашего возвращения.

- Благодарю, Ваня! - пожал мне руку.

Приятно слышать это от Героя Советского Союза (добавлено красным

карандашом: "Дважды Герой Советского Союза Федор Буслов живет в Москве").

/1 апреля 1945 года./ Позавчера ликвидировали фашистскую группировку

возле Кенигсберга. Разрушили два моста, уничтожили три батальона пехоты и

минометную батарею!

Одиннадцать раз пикировали мы на Прейсиш-Эйлау. На двенадцатом заходе

снаряд повредил маслорадиатор, загорелся мотор. Круто снизились. Местность

неровная, холмики и ложбины. Но нам повезли: хоть самолет развалился, мы

остались живые.

/10 апреля 1945 года./ Ура! Взято Кенигсберг. Мы летали туда*,* чтобы

уничтожить один дот. Как-то странно - стоят Илы, и некуда им спешить. Скоро,

скоро победа!

/9 мая 1945 года./ Мы с Василием от избытка чувств взяли и разогнули

подкову - наш штурмовой амулет.

Во время митинга Леню Сидельникова и меня вызывали заранее; в обоих у

нас по три ордена Славы. Все прикололи к гимнастеркам свои награды.

/25 июля 1945 года./ Сдал в только что созданный музей боевой славы

нашего штурмового полка свою летную книжку. На протяжении года мы *с* Василием

Анферовым сделали 105 боевых вылетов. Уничтожено тридцать танков, полсотни

пушек и минометов, десяток дотов и дзотов, две сотни автомашин с разными

грузами, два железнодорожных эшелона, семь истребителей, тысячи три

гитлеровцев, один их штаб.

Василию, моему гвардии рядовому, присвоили сразу звание старшего

лейтенанта (в скобках - красным карандашом: "Анферов живет в Новосибирске,

летчик гражданской авиации").

Разлетаются ребята: кто демобилизуется, кого переводят в другие части.

А куда же я направлюсь? Очень люблю авиацию...

На этом дневник обрывается.

В годы послевоенной службы Радченко стал техником первого класса,

лучшим рационализатором соединения, капитаном. Тогда же, без отрыва от

производства, закончил десятилетку, радиотехническое училище.

В запас Иван Семенович Радченко пошел недавно. Теперь - мастер по

ремонту телевизоров одного из львовских телеателье.

СЫН СМЕЛЫ

/Март, 1945. С листа фронтовых товарищей до жены:/

"Больше мы с вами никогда не увидим Максима Константиновича - Вашего

мужа и нашего друга. Знайте и гордитесь: он был полным кавалером ордена

Славы".

/Июль, 1966. Из Указа Президиума Верховной Рады СССР:/

"За выдающиеся трудовые успехи, достигнутые при исполнении заданий

семилетнего плана, выпуск продукции высокого качества и активное участие в

создании новой техники для легкой и пищевой промышленности, присвоить

Величку Максиму Константиновичу звание Героя Социалистического Труда с

вручением ордена Ленина и золотой медали "Серп и Молот".

I

Палаточный лагерь зенитного дивизиона колыхался в предрассветной

полутьме, как муравейник.

- Тревога!

Палатки залопотали крыльями парусины, словно вспугивали стаю

"юнкерсов", что врасплох набросилась на военный лагерь. Ударили зенитки

вокруг Бельцов.

Так началась война. Молодые красноармейцы, которые лишь три недели тому

назад одели новенькие гимнастерки, похватали винтовки и карабины, полный

боекомплект патронов и под грохот взрывов заняли отведенные им места в

расчетах пушек.

Максим Величко попал в артиллерийскую разведку. Он был невысок ростом,

тоненький, но энергичный, резвый. До службы отвечал в заводском комитете

комсомола за спорт и военные кружки. Теперь же говорил товарищам:

- Мы этим фашистам быстро поломаем рога!

К сожалению, Величков оптимизм не совпадал с действительностью.

Пограничные части все отступали. Старшина Суворов сочувственно смотрел на

Максима: в отчаянии бедняга, не верится ему, что отступать придется еще не

один день и месяц.

Старшина по-отечески оберегал Максима в тяжелых переходах, когда

исхудалые кони подбивались и бойцы, налегая на спицы колес, вытягивали пушки

из топких ручьев на дне глубоких степных балок. Старшина выдумывал и лишний

черпак каши для Максима, чтобы тот поправлялся ("слишком хрупкий, еще ветер

подхватит и понесет"). Величко не обижался на доброжелательные шутки

старшины - видел, что силами действительно нужно запасаться надолго.

В таврическом селе зенитчики примкнули к полку гаубиц. Комиссар майор

Иваненко собрал коммунистов и комсомольцев. Говорили коротко, с болью

вспоминали страшные пожарища в селах и на полях, заплаканных колхозниц и

горожанок, перепуганных детей... Нужно остановить ненавистного врага!

В полдень дорогами и тропинками, которые вели в долину, к селу пришли

еще несколько распыленных взводов, рот, батальонов. Седой полковник приказал

занимать оборону. Солдаты принялись копать окопы, артиллеристы маскировали

пушки и тянули связь к наблюдательному пункту, где майор Иваненко уже

инструктировал Максима Величка: тот должен был корректировать стрельбу по

врагу.

Неожиданно из-за лесополосы выскочило два мотоцикла с колясками, а за

ними - танк с открытым люком, откуда смотрел в бинокль немец. Фашистская

разведка! Величко мигом сообщил координаты цели.

Но батарея почему-то молчала. Неужели не готова к бою?

Корректировщик опять изо всех сил крикнул в трубку полевого телефона:

- Чего же вы медлите?

Лишь когда немцы заметили свежие окопы и затормозили, отозвались пушки.

Снаряды ложились далеко позади ("Эх, партачи..." - огорчился Максим), потом

ближе, ближе и, наконец, накрыли мотоциклы. А танкисты крутнулись своей

машиной влево, промчали вдоль посадки и издалека наугад стреляли по селу.

Аромат спелых яблок, разлитый над околицей, постепенно растворился в

горьком запахе порохового дыма.

На второй день началась танковая атака. Максим направил огонь батареи

по пехоте, которая кралась под защитой брони. Фашисты залегли. И тогда

ударила выставленная на прямую наводку зенитка. Передний танк дернулся раз,

второй. Капут! Другие повернули назад...

- Вот какие вы храбрые! - сплюнул Величко.

Часа через две танки атаковали опять. В этот раз - со всех сторон.

Силы были неровные. Седой полковник приказал отходить с боем. Майор

Иваненко прибежал на наблюдательный пункт.

- Величко, скорей!

- Я здесь останусь, даром не отдам жизнь - решительно сказал Максим.-

Сколько можно удирать ?!

*-* Эх, ты! У нас же противотанковых гранат нет. А жизнь береги, нам еще

воевать и воевать...

Зима сорок во втором году застала Величка в предгорье Кавказа. В горном

селении Баксан его приняли в кандидаты партии. За полтора года войны он

возмужал и увидел столько, что в свои двадцать лет мог называться ветераном.

С наблюдательного пункта - высокого пожелтевшего бука - засек Максим

фашистскую артиллерийскую батарею. Едва лишь сообщил о ней, как над головой

прошуршал снаряд - и его выследили! Началась дуэль...

Боец продолжал корректировал огонь. Осколки ударяли по каске, оборвали

полы маскхалата и шинели, а он подправлял и подправлял наших наводчиков. И

победил!

Это была его первая настоящая полная победа.

Величку было присвоено звание младшего сержанта, и он был назначен

командиром отделения разведки.

II

Максим Величко всегда продвигался вперед в боевом строю пехоты и чутко

реагировал на каждую ее остановку.

На Кубани, под станицей Большая Величковка, сплошная завеса минометного

огня заставила наших бойцов прижаться к земле, руками выворачивать из-под

себя болото и мостить из него спасительные брустверы. А командир отделения

артиллерийской разведки не имеет права гнуться, он даже становится на

цыпочки, высматривая, где же те проклятые минометы, откуда бьют. Прощупывает

внимательным взглядом заросший кустарником склон, спускается к водокачке,

обследует канаву. Остановился, караулит...

Связист оторвался от телефонной трубки, потому что знает: если Максим

притих, то что-то видит.

А Максим между тем рассуждает: подсинился вдали воздух или ему

показалось? Напрягся, вот и мерещится...

Нет, не мерещится! Молниеносно подсчитывает расстояние, секунды полета

мин.

- Трубку! - наклоняется к связисту.

Наши пушки дают залп, снаряды ложатся немного сбоку от канавы, которую

засек Величко; он корректирует прицел и накрывает вражеское гнездо.

Бойцы длинными перебежками приближаются к околице станицы, из чьих-то

уст срывается хриплое "ура". Подхвачено дружно, оно само, как осколки, уже

сечет фашистов...

За Донецком дивизия, в которой воевал Величко, форсировала реку

Молочную и пошла на юго-запад. В степях желтели сорняки. Вот между ними

зачернели подозрительные бугорки. Командиры потянулись к биноклям и

распознали вражеские танки. Движение прекратилось, пехота окопалась.

Вскоре вражеские машины двинулись в атаку. С них сыпнули фашистские

автоматчики.

Судьбу боя решали минуты. И их не потерял Максим Величко, быстро и

точно откорректировал огонь своих пушек. Вспыхнули друг за другом три танка,

две бронемашины. Атака немцев захлебнулась. Дивизия опять двинулась заданным

курсом.

Командир дивизии лично разыскал Величка, поблагодарил за мужество и

изобретательность. Отметил и связиста, парня из пополнения.

Впереди путь нашим войскам пересекал Днепр.

Здесь фронт остановился надолго. Подразделения разыскивали лодки,

мастерили плоты. Вниз, в Херсон, который угадывался на горизонте, плыла и

плыла густая ледяная каша.

Обстановка осложнялась еще и тем, что в селе Песках, немного выше по

течению, остался хорошо укрепленный плацдарм. Отсюда немцы еще надеялись

пробиться в Крым и спасти окруженную там свою группировку.

Наблюдательный пункт Максима Величка был расположен на недостроенном

полузатопленном корабле. Разведчик своевременно обнаруживал катера, которые

курсировали между плацдармом фашистов и противоположным берегом - их тылом.

Редко какой посудине удавалось прорваться сквозь водяные столбы,

образованные взрывами. И все-таки плацдарм держался и опасной глыбой нависал

над правым флангом дивизии. Его нужно было ликвидировать.

Вызванный к старшему лейтенанту Лазареву, сержант Величко достал приказ

проложить линию связи к командиру пехотной роты.

Песчаная почва не давала возможности выкопать в прибрежной полосе

глубокие ходы соединения. Траншеи обваливались, мелели. В одном месте их

совсем не было, лишь ползком добирались пехотинцы на передовую. Немецкие

снайперы устроили охоту на открытом участке. Немало бойцов стали их

жертвами.

Собираясь к пехотинцам, Величко предупредил обоих связистов, которые

уже стояли наготове, об опасности.

- Я пойду впереди, - сказал напоследок - Вы - за мной. И внимательно

следите за каждым движением.

Там, где траншея обрывалась, Величко ловко выполз на мокрый песок. Две

бороздки от сапогов метили его путь. Позади тяжело дишал широколицый парень.

Где-то на середине открытого участка его нервы, по-видимому, не выдержали,

потому что он поднялся на руки и на колени, чтобы быстрее преодолеть

расстояние к укрытию. Но за мгновение со стоном упал, умолк...

Величко вернулся к убитому, отвязал катушку. К траншее хватило провода,

подключился. Штаб молчал.

А дорога каждая минута. Опять пришлось ползти назад - искать второго

связиста. Фашисты, будто предчувствуя штурм, били из минометов. Может, мина

попала?

Максим нашел катушку с подтеками крови. Выходит, ранило и парень

вернулся на батарею. Максим ухватил катушку, соединил концы. Уже в блиндаже

пехотного капитана крутнул ручку аппарата.

- "Днепр" слушает! - отозвался комбат Лазарев.

Велпчко вытер вспотевший лоб рукавом влажной шинели, облизал губы - на

зубах затрещали песчинки.

- Передаю координаты!

После артиллерийской подготовки пехота штурмом сбросила фашистов с

плацдарма в реку.

А на рассвете наши подразделения переплыли Днепр и зацепились за правый

берег. По пути в Николаев Максим Величко еще раз встретился с командиром

дивизии. Полковник Дорофеев разговаривал с ним, как с давним знакомым.

- Тяжело было под Песками? - спросил сочувственно.

- Пришлось повозиться, товарищ полковник. Даже одну медаль - "За

отвагу" - посеял...

- Не горюй, сержант! Зато орден Славы нашел...

- Кстати, где твои родители живут? - Комдив кивнул ординарцу, мол,

запиши. Он лично писал письма родителям самых храбрых воинов.

- Нет у меня родителей.

- А чей же ты?

- Я, товарищ полковник, вырос в детском доме. Можно сказать, сын Смелы.

- Смела на днях освобождена, - со смыслом молвил командир дивизии, -

напишем в городской Совет благодарность за такого сына.

"Что же, - радовался Максим, - будет две вести у Марии - его письмо и

благодарность от командования. Но жива-здорова ли она? И дети... Кто же

родился второй - сын, дочь?.." Ежедневно обращался в мечтах к семье.

Воспоминания заполнили Максима: наступал почти той же степной дорогой,

что и отходил. Когда-то белые мазанки, нарядные, словно девушки, теперь

понуро стояли в грязи по самые облупленные подоконники, смахивали на

несчастных вдов. Иссеченные пулями и осколками, просили о спасении стройные

тополя, разлапистые клены, ветвистые шелковицы. Отовсюду веяло опустошением.

И все-таки весна брала свое. Зеленели опушки, муравы, падало зерно во

вспаханный коровами чернозем, отзывались молотки и пилочки; сквозь слезы,

словно солнечные лучи сквозь грозовую тучу, пробивались улыбки.

Бойцов радовало все это, и они непрестанно гнали захватчиков из

советской земли.

В Молдавии, где замкнулось кольцо окружения вокруг фашистской

группировки, старший сержант Максим Величко и новый командир взвода

управления батареи лей-тенант Горошко углубились в лес, чтобы выбрать уголок

для наблюдательного пункта.

В чаще, на подъеме, Величко насторожился. Дал знак лейтенанту: ложись!

Тот сначала не поверил, но снизу донесся хруст сухого хвороста.

Приготовили гранаты, оттянули затворы автоматов:

- Девять, - шепнув Максим. - Возьмем?

- Ага!

Фашисты были в маскхалатах. Они не надеялись, что здесь уже есть

советские солдаты, поэтому что ступали уверенно, без особенных

предосторожностей.

И вдруг:

- Хенде хох!

Все девять торопливо, испугано подняли руки. Величко обезоружил пленных

и вдвоем с лейтенантом повел к штабу. Смельчаки захватили в полном составе

разведку фа-шистского полка, расположенного неподалеку.

Воспользовавшись добытыми сведениями, артиллеристы отрезали огневой

завесой путь отступления этого полка, а пехота окружила его. Под вечер

фашисты убедились, что сопротивление напрасно, и сдались.

После завершения Ясско-Кишиневской операции дивизию перебросили на 3-й

Белорусский фронт, в район Варшавы.

Батарея Величка, вместе с другими подразделениями, расположилась в

еловом лесу. Холод пронизывал до костей, костры же разводить не разрешалось.

Наломали хвойных ветвей, ложились на эту душистую постель, дремали.

После отдыха Величко облюбовал место для наблюдательного пункта на

брошенном помещицком поместье и во время артподготовки направил удары своей

батареи по тому берегу Вислы. А саперы и пехотинцы всеми средствами

переправлялись на только что созданный плацдарм.

Впереди были Варшава, Лодзь, другие польские города. Враг удирал.

С боями достигли границы Германии: лес, река, мельница...

Бойцы радовались: "Логово зверя... Теперь недолго к победе!" И именно

на границе - засада власовцев. Скошенные пулями, падали юноши...

Артиллеристы выкатили пушки на прямую наводку. Щепки полетели вверх из

мельницы, из вражеских дотов. Вытянутый за воротник из-под дощатого настила

власовец жалобно просился:

- Иван-да-Марья, я свой, одессит!..

- Что-то не встречал в Одессе такой падали...

Неподалеку, за горой, артиллеристы натолкнулись на концлагерь, что его

держали в своих когтях эссэсовцы и власовцы! Измученные, истощенные - кожа и

кости - женщины и девушки выскочили из бараков и побежали к освободителям.

Спотыкались, падали, ползли на коленях. Сердца бойцов обливались

кровью.

- Откуда родом?

- Из Киева.

- Из Керчи.

- Из Смелы.

- Из Смелы? - Максим проталкивается, подает руку: - Я ваш земляк!

Вернетесь домой, дайте Марии Величко это мое фото, один поляк в Варшаве

сделал. Она еще не видела своего мужа с погонами. Да и дочери не видели, а

меньшая, Галя, вообще не знает отца...

Величко не знал тогда, что под Костриным достанет тяжелое ранение.

Будет спешить к командиру пехотной роты, которую должна была поддерживать

батарея, его остановит майор - комбат пехотинцев, даст еще двух бойцов и

скажет: "Сейчас выкурят фашистов из крахмального завода, так вы, товарищ

старшина, не дайте им прорваться. А пушки пусть бьют прямой наводкой". После

того приказа Величко заляжет возле кагат, будет ожидать. Он не обратит

внимания на расположенную слева железнодорожную будку, где притаился

фашистский пулемет. Аж когда пятнадцать вражеских офицеров, которые

прорвались, поднимут руки, пулемет застрочит, скосит несколько немцев и

ранит Величка в правую руку. Тогда он из левой даст очередь по будке.

Преодолевая тошноту и головокружение, погонит пленных в тыл и там упадет,

потерявший сознание.

Именно так произошло.

Но те двое бойцов из Величковой группы не знало, что он остался живой,

потому что в ходе боя оказались в другом месте. Потом вернулись в батальон,

сказали его другу Ивану Монастиреву, который допытывался о Величке: "Больше

ты его уже никогда по увидишь".

Тогда и написал Монастирев письмо Марии. Все отделение под ним

расписалось, верное памяти командира и товарища, кавалера трех орденов

Славы.

Командующий Пятой ударной армией генерал Берзарин, будущий комендант

Берлина, послал письмо в городской совет Смелы. Рассказал о подвигах

Величка, просил как можно осторожнее известить семью о непоправимой потере.

III

Буйно цвела за окнами госпиталя в Пирятине сирень; тяжелые гроздья

спадали на подоконник, наполняли опьяняющим ароматом просторные палаты.

10 мая 1945 года Максим нацарапал левой рукой - хотелось

собственноручно - письмо Марии.

Сколько радостей принесло это письмо жене и дочерям! Ведь воскресило

оплаканного мужа и отца. Горлицей прилетела Мария в Пирятин, припала к мужу.

В июле, когда Величко демобилизовался, десница еще ныла, не слушалась,

пришлось сначала работать охранником. В свободные часы обходил цеха родного

завода, искал ветеранов машиностроительного. В механосборочном постоял, сняв

кепку, возле станка своего учителя - разметчика Виталия Васильевича

Федоренко - тот коммунистом погиб в боях с фашистами.

"Не должно быть пустым это место, - думалось. - Кажется, рука уже

крепнет..."

Бригаду разметчиков Максим Величко сформировал из "зеленой детворы".

Терпеливо объяснял, показывал ребятам и девушкам, как размечать цилиндры

паровых машин, сводные головки к тестомешалкам и другие детали. Неутомимо

рационализировал труд разметчиков, повышал ее производительность. Коммунисты

Смелы избрали его в 1949 году членом горкома партии - с тех пор пятнадцать

лет добросовестно выполнял это партийное поручение.

Часто наведывался Максим Константинович в детский дом. где

воспитывался. Однажды Галя Отрошкина, которая в семье Величков была уже

своей, пришла и заплакала: детдом расформировали (сирот, к счастью,

становилось все меньше), и ее переводили в другое место. Максим

Константинович приласкал девочку, вытер ей платочком слезы, позвал дочерей.

- Хотите, чтобы Галя была вам сестрой? - спросил.

- Мы давно собираемся сказать тебе то ж самое!

Теперь Галя имеет свою семью, работает пионервожатой в школе-интернате.

И оттуда к Величкам бегают дети.

Подросток Петр Середан, любознательный и жизнелюбивый парень, тоже был

постоянным гостем Максима Константиновича дома и в цеху. После

расформирования детдома поехал к братьям на Киевщину. Величко провел своего

юного друга на вокзал, посадил в вагон, пожелал счастливой дороги. Письмо,

полученное через полгода, не на шутку встревожило Максима Константиновича.

Петр писал, что его братья, оказывается, баптисты и принуждают гнуться в

поклонах и лампадному чаду. Решили Велички звать Петра назад в Смелу.

Найдется и пристанище, и кусок хлеба.

Максим Константинович устроил Середана у себя в механосборочном цехе

учеником фрезеровщика.

Государственный план бригада Максима Величка перевыполнила. Разметчики

удостоены правительственных наград, а их бригадир Максим Константинович

Величко стал Героем Социалистического Труда.

СПАСИТЕЛЬ ШЕЛ РЯДОМ

Василий Петрович проснулся на рассвете, хоть вечером был очень уставшим

и заснул сразу, едва лишь положил голову на подушку. Может, фронтовая рана

заныла? Та, что положила его, Василия Гапонова, на кровать армейского

госпиталя под Прагой в последний месяц войны...

Стучат, стучат, стучат вагоны денно и нощно, летом и зимой, в солнечную

погоду и в метель. На юг, на север, к востоку и к западу от Жмеринки, его

родной станции. За восемнадцать лет работы главным кондуктором он привык к

этому перестуку колес.

Сын Николай вчера вечером подошел к отцу и юным басом сказал:

- Отец, я хочу вступить в комсомол...

"Мужает сын, - удовлетворено думал Василий Петрович. Ой, годы

комсомольские..."

Василия Гапонова приняли в комсомол перед танковой атакой, перед его

первым боем. Младший сержант Гапонов еще на курсах санитарных инструкторов

запомнил все - разные виды перевязок, наложения шин в местах переломов,

транспортировки раненых. Знал способы останавливать кровь, впрыскивать в

организм лекарства. Но на поле боя еще не был. И вот идет в атаку.

Комсомольцем.

Пристроился за башней боевой машины, среди автоматчиков, привычным

движением поправил за спиной туго набитую бинтами и лекарствами сумку.

"Тридцатьчетверки" двинулись и быстро набрали разгон, ныряя в овражки и

выныривая на горбах. Гапонов держится крепко: в мгновение остановки для

выстрела башню вон как трясет. А затем - резкий рывок вперед. Танки вылетают

на линию траншей врага, гарцуют, как освирепелые |носороги. Вдруг один из

них замирает, окутывается черным дымом.

Каждый делает на поле боя свое дело. Наступила очередь и Гапонова. До

пылающего танка далековато. Люки будто закрыты. Следовательно, экипаж или

погиб, или раненный. А огонь нагревает броню, вот-вот и внутри танка

вспыхнет. Только бы успеть!

Люк водителя оказался открытым, сквозь дым санинструктор разглядел

пересеченное извилистой полоской крови закопченное лицо механика Ковалева.

Пламя уже добралось до него. В нескольких местах тлел комбинезон. Тело

обмякшее и тяжелое. Сначала выдернул одно плечо Ковалева, потом второе,

подхватил на спину и отнес под куст, сорвал из него тлеющий комбинезон и

скорей обратно к танку. Гапонов ползет в раскаленную машину и ощупью берет

заряжающего... Когда командира экипажа брал, то и у самого гимнастерка

вспыхнула. Подбородок лейтенанта обгорел и покрылся волдырями.

Перевязанные танкисты лежали на влажной земле под терновым кустом.

Холод, по-видимому, благоприятно подействовал на них: они раскрыли глаза.

А бой продолжался, и нужно было спешить туда, вперед. Гапонов остановил

подводу, которая везла из балки воду для кухни. Подчиняясь приказу младшего

сержанта, летний худощавый солдат вылил воду, снял бочку, и они вдвоем

положили раненых на подводу.

Через минуту Гапонов уже бежал на запад по следах танков. Вскоре увидел

"тридцатьчетверку" без гусеницы. Возле нее стонали обгоревшие танкисты,

которые сами выбрались из пылающей машины. Оказав им помощь, санинструктор

ринулся дальше, туда, где также ожидали его.

Под Шевченковым фашисты огрызались свирепо, оборону построили в

несколько эшелонов, и наши танки, прорвав первый рубеж, подверглись еще

более сильному огню. Три километра территории дались дорого.

Под вечер бой стих. В низких лучах заходящего солнца, которое выглянуло

из-за темной тучи, на горизонте четко вырисовывался силуэт танка. Машина

вырвалась далеко вперед и теперь неподвижно стояла на нейтральной полосе.

Комбат Егоров в задумчивости смотрел на горизонт.

- Это машина командира бригады, - глухо объяснил Егоров замполиту

Дееву.

Гапонов слышал этот разговор. Он удивился: почему же никто не попробует

пробраться к машине полковника Петушкова? Оказалось, пробовали. Где-то на

полдороге лежат смельчаки.

Знал и любил Гапонов полковника Петушкова.

- Разрешите мне... - попросил у комбата.

Егоров и Деев дали на подмогу санинструктору трех бойцов. Густая

осенняя темнота поглотила небольшой отряд.

Крались от куста к кусту, от впадинки к впадинке.

Вдруг немцы осветили поле ракетами. Гапонов замер, прижался щекой к

мокрой траве и следил за движением теней от ветвей. Тени дрожали,

укорачивались и, наконец, слились с темнотой. "А что если гитлеровцы тоже

ползут к подбитому танку?" - мелькнуло в голове.

Машина стояла холодная, мертвая. Гапонов поднял башенный люк,

перегнулся внутрь. Молчание. Потрогал рукой место командира - полковник

склонился набок.

В его груди еще теплилась жизнь.

Вместе с помощниками вытянул комбрига, понесли его к своим. А вот

автоматная очередь прорезала ночь. В небо взлетели осветительные ракеты. Эх,

не выдержали фашистские разведчики, услышав, что близко кто-то есть. Подняли

стрельбу и разоблачили себя. Гапонов бросил гранату.

Утром санинструктора вызывали в политотдел. Начальник политотдела

полковник Романенко сам вручал Василию Гапонову комсомольский билет.

- Вы достойны звания комсомольца, товарищ сержант, - тепло сказал

Романенко. - Я думаю, ваше главное комсомольское поручение будет заключаться

именно в том, чтобы сохранить для Родины как можно больше ее воинов,

мужественных и бесстрашных людей...

Под Бродами в июне сорок четвертого дозревала рожь, пахло хлебом и

кровью. Фашисты накопили там добрый десяток дивизий - пехотных и танковых. В

полдень, отбив первую атаку гитлеровцев, наши танки ринулись в наступление.

Гапопов, как всегда, примостився за башней. "Тридцятьчетвирки" выехали из-за

рощи и помчались склоном. Смяли оборону врага, преодолели крутую гору, и

именно здесь их засекла фашистская артиллерия.

Гапопов вынес в безопасное место - к оврагу - двенадцать раненных ребят

из своего батальона. Три машины дымили на взгорке. А другие направились

вперед. Оставив раненых санитарам пехотного подразделения, Гапонов остановил

танк лейтенанта Райкина, который мчался на поддержку товарищей.

Райкин любил белокурого санинструктора, верного спутника танкистов.

Если он рядом, можешь быть спокойный - не оставит в беде. Возможно, в том,

что лейтенант стал Героем Советского Союза, была заслуга и Гапонова: сколько

раз спасал его из пламени!

Предварительно избрав цель, Райкин надумал зайти сбоку и раздавить

артиллерийскую батарею врага, которая нанесла нашим много потерь. Танку

удалось подкрастся на близкое расстояние, прежде чем его заметили

гитлеровцы. Меткими выстрелами прямой наводкой Райкин уничтожил орудийные

расчеты, а затем попереворачивал кверху колесами и подавил технику.

Наступая дальше, на второй эшелон фашистской обороны, танк угодил под

обстрел другой батареи. Машина вздрогнула, замедлила ход, но не

остановилась. Гапонов крепко держался за скобу на тыловой части башни и

пытался понять: что произошло с экипажем? Если хоть кто-нибудь жив, то

почему так медленно двигается машина?

Между тем немцы не тратили время попусту, поднялись в атаку, потому что

поняли, что теперь "тридцятьчетверка" им не страшна.

Сержант видит их ядовито-зеленые френчи и каски, слышит автоматные

очереди. Пройдет минут десять, и фашисты будут возле машины. А танк ползет

все глубже в их тыл, потому что мотор работает, передача не выключена и

никому ее выключить. По-видимому, весь экипаж погиб.

Гапонов думает, что делать, а глаза все яснее различают фигуры

гитлеровцев. Сложное положение! Не попробовать ли залезть внутрь машины? Он

поднимает крышку башенного люка...

Райкин сквозь силу раскрывает глаза и молча закрывает их. Едва

протискиваясь, Гапонов спускается вниз, к обморочному водителю-механику, в

невероятной тесноте немного его отодвигает, садится на его место и тянет на

себя рычаг.

Танк послушно возвращает и тихо двигается вдоль линии наступления

фашистов. Ага, теперь можно и к пулемету! Гапонов нажимает на гашетки. Пули

вздымают облачка песка возле ног фашистов.

Враги влипают мордами в почву.

Лощиной Гапонов выводит танк из боя, глушит мотор.

- Ху, черт его матери, боялся - не сумею затормозить...

Ребята из батальона помогли санинструктору вытащить танкистов,

поддерживали их, когда перевязывал. Лейтенант Райкин опять едва раскрыл

глаза, в их глубине вспыхнули едва заметные теплые огоньки.

Откуда-то появился, хромая, комбат - капитан Егоров, бледный, со

стиснутыми зубами. Гапонов ринулся к нему:- Товарищ капитан, вам плохо?

Егоров ничего не ответил, обессилено опустился под разлапистым дубом.

На бинте, который окутывал его руку, алело большое пятно.

"Нужно вывозить раненых! - подумал санинструктор. - Стрельба слышна и

слева, и справа. Кто знает, как сложится ситуация...."

Но на чем вывезешь? Нигде нет даже плохонькой лошаденки. Гапонов

осматривает желтые лоскуты ржи вокруг - пустота. Только колосья гнутся и

катятся волнами аж к селу на горизонте. Погоди, может, рискнуть? В селе же

должны быть кони и подводы...

- Товарищу капитан, позвольте отлучиться, - показывает на горизонт

сержант Гапонов.

*-* Что затеваешь? - обзывается комбат, глаза его тяжело сомкнуты.

- Хочу транспорт добыть.

- Там фрицы.

- Но и здесь долго оставаться опасно.

- Ну, ладно, иди. Но скорее возвращайся...

Гапонов сбросил сплеча санитарную сумку, схватил автомат и, пригибаясь,

побежал в густую рожь. Он спотыкался, валился, как на подушку, на упругую

стену стеблей, поднимался и бежал, бежал.

На околице Красного Гапонов прилег, чтобы отдышаться. Посмотрел из-за

кустов лещины и увидел немца, который грузил на пароконную подводу ящики. Ко

двору можно легко достаться. А что дальше? Есть там за домом еще фашисты или

нет? Лучше, по-видимому, подождать.

Скоро ездовый стегнул коней и дернул вожжи. Он едет в противоположную

сторону! Гапонов не мог упустить единственный случай. Догнать изверга!

Перепрыгивал через кусты и заборы, сбивал сапогами картофельный цвет... В

последнюю минуту фашист заметил его и ухватился за автомат. Оттянуть затвор

не успел - прыжок на подводу, и Гапонов ударом приклада свалил гитлеровца.

Вожжи сползли на дорогу, попали под колесо. Кони остановились. Гапонов

мельком глянул: ящики были со снарядами. Такой груз галопом не повезешь.

Боец сдал подводу назад, высвободил вожжи. На его плечах зашуршала надетая

фашистская плащ-палатка.

Из двора выглянули удивленные немцы: почему их товарищ ни с того ни с

сего изменил направление? Ведь на востоке, куда он подгоняет коней,

передовая. Кто-то из гитлеровцев увидел ездового, распластанного на земле.

- Партизан!

Гапонов, подброшенный этим возгласом, как пружиной, дернул за вожжи:

- Но-о-о!

"Ящики... - подумал - Как бы избавиться от них?.."

Схватил руками и перебросил деревянный брусок, начиненный смертоносным

металлом. Громыхнул о дорогу и... ничего. Тогда Гапонов смелее начал

сбрасывать ящики. Пчелами носились вокруг него пули, посланные вдогонку, а

он подпирал коленками и сбрасывал тот груз. Потом, йокнув на коней, свистнул

кнутом...

С коней лоскутами облетала пена, когда Гапонов крикнул "тпру". Капитан

Егоров опустил пистолет: свой.

- Где же ты добыл? - спросил.

- У фашистов одолжил, товарищу капитан.

*-* Ну и ну... Не надеялся...

Санинструктор помог танкистам сесть на подводу, уложил их удобнее.

В санбати Гапонова встретили врачи.

- В операционную! - приказал командир медсанбата майор Ерохин, осмотрев

лейтенанта Райкина. Сокрушенно покачал головой. - Попробуем...

Определили группу крови.

- Как на беду, четвертая. А такой у нас в запасе нет.

-У меня четвертая! - предложил Гапонов.

Дав кровь, Василий, совсем обессиленный, так и не поднялся до утра из

кровати. На рассвете его разбудил бред лейтенанта Райкина.

"Неужели не выживет? - Санинструктор напряженно вслушался.- Славный

парень! Веселый... Сколько страха на фрицев нагонял!" -

Утром Райкина повезли в глубокий тыл.

Через Вислу переправлялись вброд. Ледяная вода сковывала тело, течение

валило с ног. Танкисты выискивали на перекатах путь для боевых машин.

Переодевшись под обрывом в сухое, полковник Романенко вспомнил, как в

гражданскую войну ходил в разведку в марте и плыл через Дон. Гапонов

восторженно глянул на полковника. Ведь и теперь, в таком возрасте,

осмелился! Кремень человек.

- Товарищ полковник, - звернувся санинструктор - я хотел бы пойти в бой

коммунистом...

Романенко внимательно посмотрел на Гапонова.

-А что, старший сержанте, - сказав без колебаний, - я даю тебе

рекомендацию.

- И я даю, - присоединился комбат Егоров.

Радость зарумянила лицо Гапонова. Еще бы! Иметь рекомендации от таких

коммунистов!..

Пока танки снаряжались, замполит батальона Деев и Гапонов поехали на

мотоцикле к расположенному близи селу, чтобы подготовить место для штаба.

Недавно этой дорогой прошла пехота, потому ехали без оглядки.

На улице села, поклеванной снарядами, объезжая воронки, поневоле

вскочили в какой-то двор. Гапонов заметил возле каменной стены кучу

фаустпатронов и сгорбленную фигуру фашиста, который хозяйничал возле них.

Вот какая ловушка готовилась для советских танков! Сколько их здесь бы

загорелось?

- Фаустпатронщики! - воскликнул Гапонов и застрочил по фашисту из

автомата.

Все это происходило в центре населенного пункта, а на его околице уже

гудели наши танки. Сколько здесь засад? Где они расположены? Хоть бы успеть

предупредить танкистов...

Мотоцикл заревел и направился назад. Неминуемых потерь удалось

избежать.

Дальше танки продвигались без сопротивления. Пригревало солнце,

паровала земля. Командиры машии любовались с высоты башен синим небосводом.

Но одним утром фронт остановился. Посланный в разведку Т-34 не

вернулся. Сгоряча к нему на выручку направились двое пехотинцев, но

фашистские снайперы не дремали...

- Трудное задание.- вздохнул капитан Егоров.- Учтите ошибку тех двух

пехотинцев, товарищу Гапонов.

Да, теперь посылали Гапонова, и он должен был спасти членов экипажа

"тридцятьчетверки", если они живы.

Под локтями растекался подсохший супесок, привязанная на длинной

веревке санитарная сумка заметала следы от носков сапогов. Гапонов давно

наловчился ползать по-пластунски и сейчас двигался легко и быстро.

Ему повезло - незаметно добрался до танка, проскользнул внутрь машины.

Весь экипаж, кроме командира, погиб. Младший лейтенант сквозь силу

произносил слова, он не смог даже пошевелиться.

- Не мучайся со мной, - просил раненый.

- Нет, друг, ты будешь жить!

Гапонов думал, как бы, не ожидая ночи, вынести младшего лейтенанта.

Не успел опуститься в донный люк - о броню чиркнула пуля. Вот оно что -

засекли! Это ему только показалось, что проскользнул незамеченным.

Без надежды что-то услышать, включил рацию танка.

И вдруг:

- Двадцатый! Двадцатый!

- Я двадцатый! - встрепенулся Гапонов.

Что просить? Глянув в щель - сюда ползли фашисты, они, по-видимому,

решили захватить дерзкого бойца в плен.

- Огонь на меня! Слышите, огонь на меня! Окружают*...*

Через несколько минут, прикрыв люки, Гапонов услышал, как по броне

застучали осколки. Наша артиллерия отогнала гитлеровцев. А ночью, когда они

задремали в своих окопах, санинструктор вынес-таки бессознательного

командира танка.

Сколько людей сохранил он за войну! А в скольких вызывал восхищение! В

Москве, в канун Парада Победы, участником которого был старшина Гапонов, к

нему подошла дочь капитана Егорова, также участника того незапамятного

Парада, и сказала:

- Здравствуйте, Василий! Вот вы какой! Нам много писал о вас отец...

ОТ МИНКОВИЧЕЙ И ДАЛЬШЕ

Василий Тинков хорошо знал это поле. Здесь, под Минковичами, среди

западнобелоруских лесов, в сорок первом базировалась отдельная

авиаэскадрилья. Он, красноармеец-шофер, заправлял здесь горючим самолеты

перед учебными полетами. Так и привык к грохоту моторов в темноте, стрельбе

и рассветных тревог, что, когда 22 июня услышал спросонку, как все вокруг

вздрагивало от взрывов, подумал: "Учебная тревога". И только пилот-лейтенант

из сбитого фашистского бомбардировщика убедил Тинкова - война!

Пленный вел себя вызывающе. На вопрос замполита эскадрильи: "Вы что,

ошиблись? Может, в другое место собирались?", фашист отрицательно крутил

головой и показывал жестом на восток: "От Минковичей и дальше..."

Три года прошло с тех пор... Тинков опять видит перед собой знакомое

поле аэродрома.

К броневику, который затормозил на опушке леса возле осин, подбежал

офицер-пехотинец в пятнистой плащ-накидке.

- Кто старший?

- Я. - Тинков отворил тяжелые дверцы и высунулся из кабины.- Командир

бронетранспортерного взвода.

- Чего же вы замечтались, сержант? - упрекнул капитан. - Будьте

осторожные: где-то вон там пушка караулит...

- Сейчас проверим.- Тинков сам сел за руль бронетранспортера,

неожиданно вылетел на поле, круто развернулся и исчез в зеленой чаще. А

вслед громыхнул снаряд.

- Откуда?

Командир другой машины показал откуда.

- Ну вот и следи. Отвлекай их внимание, а я с другой стороны...

"Очень заросла та просека, которую мы когда-то вырубили возле

аэродрома? - думал Тинков, приминая своим бронетранспортером кустарники. -

Попаду ли на нее?"

Мотор работал на малых оборотах, и порывы ветра в кронах деревьев

глушили его стук. Под высоким кленом Тинков разулся и быстро вскарабкался по

стволу вверх.

Между буйной зеленью на юг тянулась немного более светлая полоска. О,

понятно! Можно ехать увереннее.

Забрались в тыл пушке. Неслышно подъехали как можно ближе и нажали на

гашетки обоих пулеметов. Кое-кого из обслуги положили на месте, кое-кто

пытался убежать.

Теперь нужно придушить пулеметные гнезда, которые не давали поднять

голову нашей пехоте. Тинков приказал двигаться по опушке. Водитель Житков,

белокурый парень, сдвинул на затылок каску, вытер рукавом гимнастерки пот,

что градом катился по вискам, внимательно присмотрелся к местности. Он вывел

бронетранспортер туда, где росли только одиночные деревья.

- Приготовить гранаты! - крикнул сержант.

В машине всегда имелся большой запас гранат - и обычных, и

противотанковых.

Бронетранспортер почти вплотную подъезжал к окопу, и вниз падала

граната. Так уничтожили пять огневых точек. Через аэродром уже мчали две

других машины взвода, бежала пехота. И вдруг Тииков дернул водителя за руку:

"Влево!", а сам отворил дверцы и застрочил из автомата.

Гитлеровец, что полз наперерез бронетранспортеру, скорчился и выпустил

гранаты.

По броне застучали пули. На околице Минковичей сержант заметил

вражеский бронетранспортер. Это он бил из крупнокалиберного...

Две наших машины окружают врага, а Тинков стоит, чтобы тот не разгадал

замысла. Двигается, когда над окраиной вздымается красный шар от взрыва

противотанковой гранаты.

Мотоциклисты, что прятались за вражеским бронетранспортером, бросаются

наутек. Тинков приказывает Житкову догнать их, и машина мчит. Уже исчезли за

горизонтом Минковичи, а командир взвода преследует мотоциклы. В

благоприятный момент пулеметы останавливают "цундапов" с колясками.

Солнце греет все сильнее. Командир взвода снимает каску. Загоревший.

Слиплись на лбу каштановые волосы. Он вытирается платком и слушает, не

слышно ли стрельбы из-за реки.

Смотрит в бинокль - мост впереди. Тнм временами к березе, под которой

стоит главная машина, подъезжают мотоциклы. Они отвозят донесение Тинкова в

штаб.

"Возвращаться? - колеблется сержант, - Чайка предупреждал. что сегодня

собрание. По-видимому, будут рассматривать мое заявление. Разведаю, что за

рекой, и успею..."

Броневики н мотоциклы выбираются на дорогу. Что-то теплое падает из

березовой ветви на шею сержанту и клубочком скатывается на дно кузова.

Тинков наклоняется - птенец! Вот не кстати. И выбросить жаль, и гнездо

искать некогда. Может, пусть здесь и сидит, немаленький же. В Минковичах

детям надо отдать, выкормят...

У моста бойцы разглядели неизвестные фигуры и решили, что их опередила

соседняя часть. Бронетранспортер переехал на ту сторону. К нему по склону

спешил соддат. Тинков отворил дверцы и... выстрелил. То был венгр-хортист.

А позади уже пылает наш мотоцикл - хортисты ударили из замаскированных

дотов. Закипал бой. Командир взвода направил свою машину на примостовое

укрепление. И два другие двинулись за ним. В штаб передали рацией донесение

об опасности.

Бронетранспортерщики держали мост вплоть до подхода двух "сорокапяток".

Эти пушки отогнали вражеские танки, что ткнулися было на выручку гарнизону,

охранявшему железобетонное сооружение.

Так непредвиденно сложились обстоятельства, и Тинков опоздал на

партийное собрание. Но секретарь партийной организации 57-го отдельного

мотоциклетного батальона капитан Чайка не сделал замечания сержанту.

Напротив, обнял его и сказал:

- Товарищи, Василий Степанович только что из выигранного боя. А еще он

сегодня представлен к награде орденом Славы...

Когда дошла очередь до его заявления, Тинков поднялся. Капитан Чайка

читал анкетные данные: родился 1920 года в селе Юркино, что в Крыму, сын

рыбака, после школы ФЗН работал на заводе токарем, там вступил в комсомол.

Потом - армия, Минковичи...

Чайка тепло глянул на Тинкова:

- Видите ли, товарищи, вернулся на исходную позицию!

Парторг в первый раз встретился с Тинковым, комсоргом роты

бронетранспортеров, на Курской дуге. А до того сержант защищал Москву,

учился в бронешколе и некоторое время преподавал в ней. Не по собственной

воле. Как отличника, оставили, заставили. Рапорт за рапортом писал: "Прошу

отправить на фронт...". Наконец согласились отпустить.

Славные ребята подобрались в третьем бронетранспортерном взводе только

что сформированного батальона. Тинков подружился с Александром Вольвачевым.

Оба рвались в бой, на запад, где остались родители и вся родня.

Под селом Стрелецким друзья повели свои броневики в атаку. Колеса на

гусматике не боялись пуль. Друзья смело шли на пулеметы. Гитлеровцы не

выдержали, начали отступать. Но откуда-то ударили их пушки. Снаряд попал в

машину Вольвачева. С горы Тинков мельком оглянулся на уничтоженный броневик,

заплакал. Но сразу овладел собой. Разве нужны слезы? И он догнал командира

взвода младшего лейтенанта Кармазина, чтобы вместе с ним преследовать

фашпстив. К ночи углубились в лес. Прочесывая зарости, Тинков выкурил

гитлеровцев из четырех блиндажей, оснащенных пулеметами. На лесной дороге

поджег три машины с солдатами.

Переночевали, поели ягод. На возвышении Кармазин захотел разведать

дальнейший путь, вылез из броневика. Он не успел дойти до гребня. Прозвучал

сухой, как треск сломанной ветви, выстрел. Командир взвода упал навзничь.

Где-то поблизости сидел снайпер.

Как подползти к Кармазину? Машиной туда не доберешься. Тинков дал

несколько очередей из пулемета по верхушкам дубов, приказал водителю: "Время

от времени стреляй!" - и припавши к земле, пополз.

Кармазин стонал сквозь стиснутые зубы, когда Тинков тянул его к

броневику. Под прикрытием других машин раненного командира посадили рядом с

водителем, но отвезти в госпиталь не успели...

Тяжело было на сердце у Тинкова...

- Крепись, Василий, - сказал в тот день капитан Чайка.- Нам воевать еще

не один день. Еще только начали гнать их. Но на-ча-ли!

Путь к Минковичам был кровопролитным: дважды прибывали во взвод новые

командиры. После ранения лейтенанта Ткачева назначили командиром Тинкова.

Это был уже обстрелянный воин. Во время освобождения Харькова не бросил

подбитый броневик и остановил пулеметом атаку фашистов. Знаток топографии,

он легко ориентировался и неизменно имел успех в разведке. В прошлом году

его приняли в кандидаты партии.

Прямо с собрания член партии сержант Тинков поехал разведать, есть ли в

ближайшем селе гитлеровцы. Солнце заходило. На согретой броне внутри машины

медленно перебирала лапками оса. Тинков взял ее за крылышки и поднес к

птенцу. Голодный, он проглотил осу, запищал - просил еще еды.

"Так и не успел отдать мальчишкам в селе, - подумал, - завтра

отдам...". Женщина из крайнего дома рассказала Тинкову, что немцы после

обеда торопливо собрались и выехали. Мотоциклист повез это сообщение в штаб.

А бронетранспортер поехал к переезду через железнодорожный путь. В

сумерках Тинков хотел обследовать еще и колею. И здесь произошло несчастье -

машина подорвалась на мине.

Правда, никто не пострадал, но такая неприятность...

- Не грусти, сержант, тебя забирает в свою группу капитан Малик, -

сообщил заместитель командира. - Следовательно, у кого-то другого отберут

машину, а тебе дадут!

Капитан Малик командовал танковой ротой. Ему поручили создать отряд для

рейда по тылам фашистов.

Но сложилось так, что наступление в Польше временно прекратилось. Аж

зимой опять заговорили о рейде. Водители срочно покрасили танки и

бронетранспортеры белилами, и когда прорвали оборону врага, колонна - рота

танков, четыре автомашины с пушками, два взвода бронетранспортеров,

мотоциклетная рота - взяла курс на Варшаву. Ее задание заключалось в том,

чтобы перерезать магистраль, которая соединяла столицу Польши с Гдыней, не

дать фашистам ни убежать, ни подкреплений послать.

Землю сковали морозы, притрусил снег. Тяжелые машины двигались без

трудностей. А вот мотоциклы "танцевали" на асфальте, метали белые струи

из-под колес. Были проблемы с ними. Зато как потеплело, мотоциклы ожили и

начали прытко бегать в стороны на разведку, гарантировали колонне

безопасность с флангов.

Рейдовики перерезали иа своему пути линии связи фашистов, громили

смонтированные на автомобилях радиостанции, разрушали построенные и

недостроенные доты. Так они прошли больше половины намеченного маршрута и

достигли магистрального шоссе. Стали с обеих сторон его.

Первые сутки на автостраде изредка появлялись то приземистые

легковички, то нагруженные с верхом, неуклюжие, словно копны, грузовики. Их

останавливали, пассажиров вытаскивали и допрашивали. Шоферы и жены генералов

говорили одно и то же: немцы готовятся выскользнуть из Варшавы.

А на следующие сутки в полдень из-за поворота выполз длинный ряд машин.

Артиллеристы подпустили их ближе и обстреляли. Из кузовов в кюветы

посыпались зеленые фигуры.

- Теперь ты давай! - крикнул капитан Малик сержанту Тинкову.

И бронетранспортеры с ревом понеслись автострадой. Огрызаясь, фашисты

отступили к лесу.

Как и надеялся капитан Малик, из разбитой части сообщили в Варшаву о

встреченном заслоне. Часа через полтора в небе послышался гул самолетов.

Предварительно рассредоточенные пушки, танки, бронетранспортеры

приготовились к нападению из воздуха.

Машина Тинкова стояла во впадине, возле небольшого обрыва, защищенная

со всех сторон. А вот со стороны неба...

Стая горбатых, хищных "штукасов" рыскала над белым полем. Их могли

обстреливать только пулеметами, и очереди из крупнокалиберных прыснули

вверх. Но ни одного самолета не поразили. Это придало уверенности фашистам,

и они ринулись в пике.

- На нас! - предупредил Тинков водителя.- Быстрее трогай...

Действительно, бомбы упали совсем близко от того места, где только что

стоял бронетранспортер.

Во второй раз "штукас" застрочил по цели из пулемета. Водитель Виктор

Житков почувствовал, как горячая струя обожгла ему правую руку. Она сползла

с рычага скоростей. Тинков вынял из кармана индивидуальный пакет, перевязал

раненного и сам сел за руль, готовый избежать нового нападения из воздуха.

Фашистским самолетам удалось разбить лишь одну пушку. Едва стих гул

авиационных моторов, послышался грохот танковых. Здесь уже группа открыла

огонь из всех стволов.

Подбитый "тигр" перекрыл шоссе. Артиллеристы не подпускали к нему

тягач, и тогда автомобильные колонны врага направились в обход заслона.

Выведя бронетранспортер на холмик, Тинков спросил членов экипажа:

- Переймем ту колонну, что под лесом? Житков, выдержишь тряску?

- Постараюсь, товарищ сержант...

- Главное он, а мы готовы, - отозвались пулеметчики и автоматчики.

Взвод на максимально возможной скорости помчал к сосновому лесу.

Сержант непрестанно крутил руль, чтобы закостенелые пещаные комки не

заклинили колеса. Искоса поглядывал на Житкова. Бедняга кусал к крови губы:

боялся закричать, потерять сознание от боли.

- Потерпи, голубь, еще немножко, - утешал Тинков раненного водителя. И

к пулеметчикам: - Почему не стреляете? Видите, выскакивают из кузовов,

залегают...

Пулеметчики секли грузовые машины зажигательными пулями, подняли вокруг

них снежную пыль. Очередь за очередью летела метко. Большинство гитлеровцев

убежало. Но отдельные продолжали стрелять, а когда бронетранспортер

приблизились, то и за гранаты взялись...

До сумерек маячило над полем шаткое пламя. Утром бойцы пересчитали

каркасы сгоревших фордов, фиатов, мерседесов. Их было с полсотни. Белая

равнина между лесами укрылась черными пятнами: пожары растопили снег.

Обедала ударная группа уже на окраине польской столицы. Там бойцы опять

влились в свой батальон, который через несколько дней достал название

Варшавского и награду - орден Александра Невского.

На марше Василий Тинков познакомился с новым командиром роты Анатолием

Гундоровым. Тот только что прибыл из госпиталя. Добродушный курносый капитан

сразу припал к сердцу, и сержант охотно отвечал на все его вопросы.

- Из дома имеете вести? - интересовался капитан.

- Вот вчера получил открытку от матери. Первую. И Крым уже очистили от

сволочи. Пишет, что брат погиб под Харьковом. А я же там был и не знал, что

воюю рядом с ним...

- В госпиталях бывал?

- Броню снаряды кромсают, а меня не берут, - улыбнулся Тпнков.- В какие

катавасии попадал, а, видите ли, целехонький - невредимый.

- Вот и хорошо! Гляди, на немецкой земле будь осторожным. Задание есть.

Первым на ту землю ступиш...

Вскоре Тинков перегнал весь батальон и исчез за горизонтом. В долине,

за рекой, начиналась Германия.

Бронетранспортер ускорил движение, вброд переехал на противоположный

берег и - на окопы, откуда стреляли. Фашисты отступили в лес. Возле кинутых

ими позиций экипаж дождался своего батальона.

На горе за лесом алело черепичными крышами село. Теперь нужно было его

разведать. В этот раз с Тинковим поехал командир второго взвода

мотоциклистов младший лейтенант Галиев. Бронетранспортер и мотоциклы

осторожно продвигались узкими лесными дорогами. Неподалеку от опушки

обсмотрели все вокруг - вроде бы ничего не подозрительного не увидели. И

все-таки оставили бронетранспортер, часть бойцов и дальше пошли вчетвером.

Вдруг издалека - громкие голоса. А уже смеркалось. Залегли, установили

пулемет, приготовили гранаты, автоматы.

Фашисты шли беспорядочной колонной. Они, по-видимому, хотели занять

оборону на горе. О, тогда бы дорого стоило отвоевывать каждый шаг! И Тинков

с Галиевым решили вступить в бой. Это, конечно, было рискованно, ведь их

только четверо, до машины далеко.

Подпущенные на расстояние пять метров, гитлеровцы снопами валились под

пулеметными очередями. А сзади напирали, бежали новые и новые, охваченные

паникой. Но постепенно они сориентировались и ответили хоть не прицельным,

зато массированным огнем. Были убиты два наших автоматчика, ранило Галиева.

На за это время подоспел бронетранспортер. Тинков принес к нему

младшего лейтенанта и указал пулеметчикам, куда стрелять. Бой длился до

поздней ночи.

Внизу, в батальоне, слышали стрельбу и думали, что разведка наскочила

на засаду. Жалели: погибли прекрасные товарищи. Но с первыми лучами солнца

бронетранспортер и мотоциклы вернулись.

Населенный пункт, занятый уже без боя, оказался местечком с

расположенными на околице заводом и какими-то бараками. Навстречу советским

бойцам из бараков выбегали девушки. Сотни девушек.

- Наши! - плакали они из радостей.

Это была молодежь, вывезенная из оккупированных советских территорий на

фашистскую каторгу.

До Берлине сержант Тинков еще уничтожил десять фашистских автомашин,

восемь мотоциклов, два миномета.

Во вражеской столице на берегу Шпрее, увидев, что все мосты разрушены,

Тинков с экипажем покинул бронетранспортер и ночью переплыл через реку, снял

часового возле блиндажа, захватил офицера-эссэсовца. Пленный раскрыл

расположение огневых точек в окружающем квартале. Благодаря этому батальон

не понес потерь.

Потом Тинков пересекал путь группировке, что 7 мая 1945 года прорвалось

из Берлина и убегала к морю. Сотни убежденных гитлеровцев упали перед

бронетранспортером.

После того вернулся Василий Тинков на берег Керченского пролива, чтобы

продлить отцово рыбацкое дело. Председательствовал в рыболовецкой артели,

был секретарем парторганизации, пока здоровье позволяло. И теперь, хоть он

инвалид второй группы, не бросает колхоз. Кто-кто, а ветеран войны умеет

ценить счастье свободного мирного труда. За него и боролся.

НЕРАСКОЛОТЫЕ КАМНИ

Несколько вечеров просидели мы с мастером Харьковского жиркомбината

Алексеем Павловичем Тараном в разговорах о его боевых делах. Он рассказывал

запальчиво: еще раз переживал незабываемое. Впоследствии, когда я думал над

тем, как изложить услышанное, перечел зафиксированную в блокноте исповедь

ветерана - пришел к выводу, что как раз это записанное и сможет дать

представление о подвигах минометчика.

x x x

...Поверите, когда накануне 20-летия Победы был оформлен отпуск и я

удостоверился, что через неделю ступлю на ленинградскую мостовую, в семье

перестали узнавать меня. Я по несколько раз на вечер перебирал снятые с

антресолей свои немногочисленные фронтовые вещи, брал альбомы,

присматриваясь к потертым, потрескавшимся групповым фото, на которых стояли

и полулежали солдаты и офицеры в полинявших гимнастерках и полевых погонах.

Короче, в своем милом Харькове - и дома, и на жиркомбинате - еще за неделю

до отъезда я жил уже городом, впервые увиденным в конце августа 1941 года и

последний раз, - в феврале 1944-го.

В поезде подхватился, еще только серело, и больше заснуть не смог: мы

приближались к Ленинграду.

Вспомнился 1941-й... Еще в марте Ленинград для меня, молодого

красноармейца, который служил в Вологде, был лишь мечтой. А осенью того года

я осматривал с высотки город, убранный зеленью, с гордо возвышающимся вверх

золотым Адмиралтейским шпилем. Но чувствовал не благоговейную радость -

печаль и боль. Вокруг громыхали пушки, пикировали вражеские бомбардировщики.

Мы из Жорой Берловским вместе призывались в армию. Когда-то вместе

заканчивали седьмой класс. Я стал "фабзайцем", впоследствии - токарем, а он

"добивал" десятилетку. Когда в мае меня принимали в комсомол, он дал мне

рекомендацию.

Утром двадцать второго июня мы были в отпуске, гуляли с девушками в

парке.

- Кросс наши выполняют, - заметил Жора, показывая на красноармейцев,

которые с сажатыми в кулаках пилотками бежали аллеей. Подумали -

"самовольные" убегают от патруля. Сравнившись с нами, кто-то из

красноармейцев крикнул:

- Скорей в часть! Война!

Мы недоверчиво пересмотрелись. Шутка? Того же дня после митинга я

получил комсомольский билет. Взволнованно взял серую коленкоровую книжечку с

силуэтом Ленина, раскрыл: два ордена - Боевого и Трудового Красного Знамени,

номер десятимиллионный, дата: 22 июня 1941 года...

Этот билет сохранился у меня и до сих пор с непотускневшими

росписями-автографами комсоргов Прибилова и Берловского. Я нес его возле

сердца вместе с кандидатской карточкой, вместе с партийным билетом, и он 7

мая 1945 года остановил осколок, направленный взрывом в грудь.

Но то было потом, а летом в 1941 году в Вологде сформировалась

добровольная комсомольская рота, чтобы отправиться на защиту Ленинграда.

Фамилии, Жорина и моя, были в списках рядом, хоть по алфавиту мы, так

сказать, всегда на диаметральном расстоянии.

В августе рота заняла несколько теплушек, и эшелон повез нас на фронт.

Из мыслей не шла моя родная Украина, где фашисты уже успели заграбастать

большие территории. С тревогой думал об отце и матери.

Впервые война дыхнула на нашу роту чадом сгоревшей взрывчатки вблизи

станции Мга. Разбитые, покрученные колеи, пылающие железнодорожные эшелоны.

Пришлось срочно высадиться и пешком шествовать к мосту через реку Волхов.

Однако мост оказался разрушенным. Переплыли кто на чем на второй берег,

обсушились и - в Шлиссельбург. Во избежание опасной встречи с

"мессершмиттами", что часто появлялись в небе, охотясь и на отдельных

бойцов, рота шла лесами. Перебивались ягодами, варили грибные супы. Однажды

наши зенитчики подожгли вражеский самолет, он упал недалеко, пилота взяли в

плен. Сначала вызывающе затребовал, чтобы его отпустили. Смех бойцов

заставил фашиста побледнеть. Скривил губу и спесиво бросил Жоре Берловскому,

который был у нас переводчиком: "Это облегчит вашу судьбу в плену, я

обещаю".

Смех заглушил его слова. Но все чаще серьезные размышления охватывали

каждого из нас: враг свирепый и упорный, он прет обалдело, словно саранча,

воевать придется не на жизнь, а на смерть. Мы отучались смеяться, зато

учились ненавидеть.

Полк, к которому присоединили нашу роту, окопался в районе Урицка, за

кладбищем. Стояла сухая, солнечная осень, багряные листья еще крепко

держались на деревьях. Здесь расположен второй эшелон. Взрывы слышно где-то

впереди и там, позади, в городе. Вести, одна другой досаднее, поступали

ежедневно: сгорели от бомб Бадаевские составы, - продуктовый амбар

Ленинграда, уничтожен военный госпиталь, сброшен взрывом на землю памятник

Тимирязеву...

Постепенно линия огня приблизилась к нам вплотную. Фашисты рвались к

городу, пытались любой ценой зацепиться за проспект Стачек. Как-то холодным

сентябрьским рассветом фашисты поднялись в атаку на нашем участке. Я стрелял

по темным сгорбленным фигурам, некоторые из них падали и не двигались, а

некоторые бежали дальше.

Их появилось двое на бруствере траншеи. Первый был убит выстрелом, а

второй ринулся на меня. От него смердело спиртом; обезумевший, тяжелый, он

быстро перебирал пальцами, пытаясь достать мою шею. Я напрягся, сбросил его

в узкий проход и оглушил кулаком.

Атака фашистов не удалась, а "язык" сам пришел ко мне в руки. Понурый

ефрейтор, склонив голову, рассказывал командиру полка майору Москвитину, что

гитлеровские генералы похваляются вскоре сушить портянки в Зимнем дворце.

Наша рота имела большие потери, и когда нас перебросили под Урицк,

прибыло пополнение из ополченцев, преимущественно пожилых людей,

специалистов - гордость ленинградского рабочего класса и интеллигенции. Мы,

кадровики, приняли пополнение гостеприимно, насколько было возможно в тех

условиях.

Помню, тронутый нашей искренностью, Павел Донцов добыл из кармана ложку

и подал мне.

- Возьми, товарищ Таран. Из нержавейки она...

Не знаю, куда делся Павел Донцов, что с ним произошло: меня вскоре

ранило, попал в госпиталь, оттуда в минометчики. Но его ложка была при мне

всю войну.

Справа от нас возвышались корпуса Пулковской обсерватории. На куполе

одного из них я и "накрыл" фашистского корректировщика. В то утро я получил

почту. Там было письмо о Жоре. О его гибели. Я потерял единственного в

подразделении земляка, прекрасного друга. Однако это было немного погодя...

Через неделю мы поехали в город на завод получать новые

82-миллиметровые минометы. Я был назначен командиром обслуги. Уралец Бабикин

стал первым номером, сибиряк Корчагин - заряжающим. И ленинградцы были в

обслуге - Капалыгин, Козлов.

Заводским двором шли медленно - недоедание давало о себе знать. Детали

к миномету брали непосредственно у станков, помогали обессиленным рабочим, у

которых от голода дрожали руки, глубоко позападали глаза.

- Бейте, сержант, варваров, - говорили женщины и деды.

- Пока ноги держат, от станков не отойдем.

Близко от завода жила семья Валентина Козлова. Когда получили оружие,

он попросил разрешение зайти на минутку к нему домой.

Тяжелое чувство осталось от того посещения.

- С сегодняшнего дня во второй раз снижена хлебная норма, - грустно

сказала мать Валентина. Сын вынул из кармана платочек, развернул его,

отломал кусочек сухаря - почти половину нашего суточного двухсотграммового

пайка - и дал матери.

- Вот что, - предложил я Козловую, когда возвращались на передовую, -

будем откладывать по очереди, иначе ты отощаешь совсем и семье не поможешь.

На улице висела написанная от руки афиша: "9 ноября 1941 года в

филармонии - Девятая симфония Бетховена". Голодные, холодные, люди еще

находили в себе силу воспроизводить и слушать музыку! Иногда вместо ударов

барабана в каком-то месте концерта было слышныь взрывы бомб, что их фашисты

сыпали из самолетов без конца-края...

Мы минули оранжерею Ботанического сада - оконные стекла в ней давно

разлетелись на куски, и мороз убил зеленые опахала пальмовых листьев. В

голые кусты прыгнул соболь, что, наверное, выскочил из клетки, когда

бомбардировали зоопарк.

Обо всем увиденном рассказали товарищам. Они сидели в блиндаже при

свете пылающей изоляции кабеля и как раз читали в газете "Ленинградская

правда" поэму Тихонова "Киров с нами". И теперь помню строки:

Пусть наши супы - водяные

Пусть хлеб на вес золота стал, -

Мы будем стоят, как стальные

Потом мы успеем устать.

Потом Борис Денисов развернул армейскую газету.

- Вот послушайте, ребята, к нам и Джамбул из Казахстана зовет:

Ленинград сильней й грозней,

Чем в любой из прежних годов:

Он врагов отразить готов,

Не расколют его камней,

Не растопчут его садов...

Борис Денисов был сыном российского эмигранта, который выехал из России

в Эстонию в семнадцатом году. После присоединения Эстонии к Советскому Союзу

Борис вступил в комсомол и верно защищал свою социалистическую Родину.

Почти три года блокады. Голодных, холодных. Не было рабочего дня для

Донцовой ложки. Но хуже всего донимало то, что большинству из нас некуда

было писать письма - родные края оккупированы. Тогда лейтенант Захаров

составил на эту тему стихотворения и послал в Караганду, откуда родом.

Буквально на шестой день стихотворение появилось в тамошней газете.

Я и до сих пор не забыл строфу из лейтенантового произведения:

Окоп наш, меченный снарядом

Неколебим под Ленинградом!

Здесь продолжается блокада

Здесь не смолкает канонада

И здесь, верша свой ратный труд

Бойцы далеких писем ждут.

Через две недели почтальон дивизиона высыпал из вещевого мешка на

деревянный столик в блиндаже кучу конвертов. Захаров довольное перечитывал

адреса и распределял "порции радостей" каждому.

Переписка с жителями Караганды согрела наши остуженные морозами души.

Мы почувствовали живую связь между теми, кто переносил осаду, и всей

страной, которая напряженно ковала победу над врагом.

В августе 1943 года кто-то предложил провести в дивизии футбольный

матч. Под носом у врага, который осатанело обстреливал любое подозрительное

место. В состав команды дивизиона включили и меня, и Николая Капалыгина.

Тренировались в окружении петеэровцев, готовых отбить нападение с земли и

воздуха, играли также в их окружении.

Выиграла команда нашего дивизиона. Комбат старший лейтенант Сидоренко,

краснодарець, по-детски наивно допытывался:

- И как вам удалось?

А Капалыгин припрашивал баском:

- Ты, Алексей, обязательно приезжай ко мне в гости после войны, я

поведу тебя на матч ленинградской команды мастеров.

И теперь, перед 20-летием нашей победы, я ехал в Ленинград по

приглашению, принятому в сорок третьем, ехал без точных координат. Все

надежды возлагал на адресное бюро. Ведь Николая Капалыгина тяжело ранило в

первых после прорыва блокады наступательных боях, и я с тех пор не видел

его.

Это произошло, когда мы освобождали Дятлицы и Гостилицы, где за каждый

шаг приходилось платить кровью. Фашисты создали здесь важную стратегическую

позицию, контратаковали нас "тиграми" и пехотой. Но ничего с того не вышло.

Отрезанная от танков завесой нашего минометного огня, гитлеровская пехота

залегала. А танки, что некоторое время еще наступали, вдруг попятились. То

сержант Калинин выкатил свою пушку на прямую наводку. Выстрел! - и факел над

"тигром". Мы радовались и непрестанно колошматили минами прижатых к земле

фашистов.

Обслуга сержанта Калинина погибла в тех боях, мы также понесли потери:

полегли лейтенант Захаров, Козлов и другие боевые побратимы, отбило ногу

Капалыгину.

Я попрощался с Николаем и поспешил в наступление. Вскоре освободили

Ропшу. В доме комендатуры нашел раскрытую немецкую книжку с надписью, в

которой разобрал только дату: 1 января 1944 года. По-видимому,

рождественский подарок от счастливой жены весьма культурному мужу. На кухне

млела на раскаленной плите... гречневая каша. Не успели отобедать

гитлеровцы. "Из наших круп сваренная, я ее и съем", - решил и вытянул ложку

из нержавейки...

Живой ли Капалыгин? Живет ли он в Ленинграде? Я наклонился к окошку

"Ленсправки". Имя и отчество? Помню лишь имя. Год рождения? Назвал наугад. В

другом городе, возможно, девушка ответила бы: "Гражданин, не морочьте

голову!" Ленинградочка ласково прощебетала: "Минуточку, товарищ, все будет в

порядке".

Я следовал Трамвайным переулком, еще не веря, что увижу того же

Капалыгина, с которым воевал. Вот только пройду кинотеатр и... Здесь

растворились двери аппаратной и на тротуар вышел, хромая, худощавый мужчина.

"Он!" - стукнуло в груди.

- Николай...

Пристальный взгляд, сморщенный усилием мысли лоб.

- Таран!

Обнялись, поцеловались, платочки добыли из карманов.

- Помнишь, - засмеялся Капалыгин, - я тебя приглашал в Ленинград?!

- Но видишь же, не забыл!..

- А помнишь, как перевязывал меня?

- Вспоминаю, Коля.

Мы смотрим друг на друга, выискиваем черты, что сохранились от тех

молодых ребят, которые защищали город Ленина, и смеемся, счастливые. Рассвет

на следующий день застал нас возле стола, за который сели вечером.

Я не узнавал Ленинград. На улицах толпилась молодежь. Гуляли влюбленные

пары. Мне хотелось пригласить их: "Пойдем со мной, славные мои, на

Пискаревске кладбище, отдадим почести всем тем, кто не пережил блокаду".

Второго вечера, когда семья Капалыгина села за стол, Николай Николаевич

попросил:

- Расскажи, Алексей Павлович, о том, что было после Ропши.

За тем местечком наша дивизия уже называлась Ропшинской. Мы наступали

вместе с весной. Пригревало солнце, таяли болота, приходилось вырубать

жерди, вязать их вместе и класть под колеса тягачей и грузовиков. Появлялись

там, где гитлеровцы и не ожидали, сбивали их заслоны, гнали со своей земли.

Аж на реке Луга остановились. Глянули - лед еще не тронулся. Вон на

противоположном склоне рассыпаны потемневшие от времени и горя домики села

Кейкино. Путь туда перекрывали пулеметные гнезда фашистов. Я распорядился,

чтобы ребята из обслуги принесли досок. Сделали широкий плот, нагрузили на

него миномет и волоком перетянули по льду.

Когда точно засекли, откуда бьют пулеметы, я нацелил трубу нашего

"самовара". Мины легли метко. Пока враг опомнился, автоматчики успели

закрепиться на околице Кейкина.

- Пойдем, глянешь на свою работу, - предложил мне утром на следующий

день комбат Сидоренко.

Увиденное радовало: два уничтоженных пулемета, вокруг них трупы

фашистов. Недаром в невероятно тяжелых условиях блокады мы приобретали

мастерство, проходили науку ненависти.

Под Нарвой меня во второй раз ранило. Попал в Ленинград, вспомнился

Козлов, тот, с которым носили свои крошки сухарей его сестре и матери. Если

и мать и сестра Валентина живы, если прочитают эти строки, пусть знают, что

он все отдал, чтобы сохранить им жизнь.

В феврале сорок четвертого году из окна госпиталя в Ленинграде я уже не

видел на улицах истощенных голодом, люди шли бойко, многим мороз румянил

щеки. Ожили заводы и фабрики, которые замерли было во время блокады,

раскрылись двери книжных магазинов. В филармонии звучала симфония

Шостаковича, созданная здесь в самые тяжелые дни.

К своему дивизиону я вернулся под селом Сиргалом, где мы долго

простояли в обороне. В августе под натиском наших сил фашисты покатились

дальше на запад. Убегали они, огрызаясь свирепо, отчаянно. Там потерял ногу

комбат Сидоренко, и его место занял старший лейтенант Шугаев.

Переправа через Западную Двину стоила нам особенно дорого. Гитлеровцы

поставили на прямую наводку пушку и били по пехоте, которая переплывала реку

на лодках. Я направил на пушку огонь миномета. Несколькими меткими

выстрелами уничтожил обслугу. Но обозвались пулеметы: их тяжелее было

обнаружить, и все-таки обнаружили, "накрыли". Наша пехота, временно

остановленная, продолжила переправу.

23 марта 1945 года весенним бездорожьем вышли к селу Радена, уже в

Германии. Обескровленные в непрерывных боях, роты, батальоны, полки имели

треть личного состава. Фашисты закрепились и не давали нашей пехоте

приблизиться к селу, завязать бой.

- Нужна поддержка минометов, - передал по рации командир полка Наумов.

Старший лейтенант Шугаев дал координаты цели. Новый наводчик Калмыков

ловко прицелился. Он на протяжении всего боя действовал четко и быстро.

Когда пехота взяла село, Калмиков устало провел рукавом гимнастерки по

вспотевшему лбу. Счастливые от боевой удачи, мы уже присели отобедать, как

вдруг радист неистово воскликнул:

- Сержант, огонь!

- Море огня! - повторил он слова комбата Шугаева.

Такое от комбата можно было услышать лишь в чрезвычайно опасные

моменты. Я выглянул из-за холма, за которым притаился наш миномет. Фашисты

двигались в контратаку Впереди ощетинились пушками "тигры", овражком крались

"фердинанды". Они охотились за нами.

Я дал координаты цели, полетела мина, и... изнутри "фердинанда"

вырвался клубок черного дыма. Вместе с другими минометчиками мы отсекли от

танков фашистскую пехоту.

Между тем враг засек, откуда ведут минометный огонь. Снаряды начали

рваться на нашей огневой позиции. Упал смертельно раненый Калмыков, что-то

дернуло за руку и меня, но я не посмотрел, что там, потому что батарея

замолчала, гитлеровцы поползли опять, и нужно было действовать.

- Сноси мины отовсюду! - приказал я единственному еще уцелевшему бойцу

- подносчику Барбу, тихому чернявому молдаванину, неторопливому, степенному.

Барбу старался. На протяжении короткого времени мы с ним выпустили по

фашистам шестьдесят мин. Что было дальше, не помню - потерял сознание.

Раскрыл глаза в каком-то сарае. Ныла перевязанная рука. Оказывается, я

был ранен тем снарядом, что и Калмыков. Очень истек кровью. Сюда, в сарай,

прибыл командир полка Наумов.

- Где он? - спросил громко.

- Как раз очнулся, товарищ полковник, - доложил фельдшер.

Наумов опустился на колени и поцеловал меня в щеку.

- Голуб, - сказал, ласково глядя мне в глаза, - тебе больно?

- Не отправляйте меня в госпиталь, - попросил я в ответ.

- Будет по-твоему, - согласился командир полка. - теперь ты будешь

полным кавалером ордена Славы, товарищ старшина...

В тот день меня представили к очередной награде и повысили в звании. А

в мае, перед самой капитуляцией, осколок чуть не попал в мое сердце. Спасли

документы - красноармейская книжка, партийный и комсомольский билеты...

- Так, Николай, сложилась моя дальнейшая фронтовая жизнь, - закончил я

в тот вечер в гостях в Капалыгина свой рассказ. - Видишь, китель с лоскутком

на груди привез с собой...

НА КОНЕ

Эта неожиданная встреча состоялась на станции Чеповичи, когда Степан

Иванович Гринцевич возвращался из командировки и ожидал поезда на Житомир.

К товарняку, который стоял на второй колее, подали паровоз. Облака

пара, разорванные холодным осенним ветром, затянули перрон. Оттуда и

вынырнула знакомая фигура. Глянув на лицо человека, который шел навстречу,

Степан Иванович аж глаза протер:

- Иван?

Немного сгорбленный мужчина встрепенулся: он где-то слышал этот голос.

Распрямился и - остановился на месте.

- Степан?

- Как видишь...

Они расстались двадцать пять лет тому назад, в сорок втором, неподалеку

от Дона. Было жаркое лето, и в кинутой на произвол судьбы пшенице буйно цвел

высокий буркун. Иван и Степан лежали лицом вверх среди густой нивы. Ни

ветерка, ни тучки. Страшная духота. Иногда Гринцевичу казалось. что он не

выдержит этого ада, встанет во весь рост и его схватят фашисты, которые

рыщут вокруг, ищут рассеянный ими, мотоциклистами, отряд

красноармейцев-конников.

Война подняла Гринцевича по тревоге в Моциеве, что в Западной Беларуси.

Полк, в котором он служил, попал под удар врага сразу после прорыва

пограничной обороны. А затем - отступление...

Под Ельцем стрелка Гринцевича перевели в кавалерийскую дивизию.

Детство его прошло в селе Слобода Народичского района Житомирской

области. Там он еще сызмала носился на колхозных жеребцах, которые

выпасались в плавнях. Наловчився одним махом скакать в седло и верхом мчать

рысью, галопом. А для бойца эскадрона разведки это было очень важно. Кроме

того, командир взвода чечен Епхиев натренировал его рубить саблей. Сам

командир рубил с двух рук.

- Еще наступит время, понадобятся нам сабли, - говорил Епхиев.

Отходили на конях полями, поросшими желтым цветущим буркуном. Среди

равнины их обстреляли немецкие мотоциклисты. Бойцы спешились, поползли

пшеницей. За Степаном Гринцевичем спешил его земляк Иван. Но постепенно

отстал. И когда Степан опять лег отдохнуть, притаился, задыхаясь от жары, и

где-то близко заговорили мотоциклисты, он услышал голос Ивана:

- Вот я, берите, сдаюсь.

"Эх, земляк. Изменник ты... тонкая у тебя кишка", - ярость охватила

сержанта.

Гринцевич изо всех сил пополз па восток, к Дону. Дед-рыбак переправил

его лодкой на тот берег.

То было летом сорок второго.

А теперь, в шестьдесят седьмом, в Чеповичах, Иван исподтишка поглядывал

на Степана Гринцевича.

- Искупил я свою вину, Степан, - тихо молвил он. - Через месяц убежал

из лагеря военнопленных, перешел линию фронта. Одну Славу имею. А у тебя,

вижу по колодкам, аж три...

- Три. - Взгляд Гринцевича стал доброжелательнее.- Идем, Иван, в буфет,

еще есть время до моего поезда...

За кружкой пива Иван поинтересовался:

- А как потом - попал к своим, опять на коне воевал?

- На коне.

За Доном сержант Гринцевич разыскал свою Пятую гвардейскую

кавалерийскую дивизию (еще под Ельцем присвоили ей то звание), радостно

доложил начальнику разведки майору Слободенку о возвращении.

Готовились к окружению армии Паулюса. Когда кольцо вокруг нее

сомкнулось, в морозном воздухе прозвучало кавалерийское "ура", блеснули на

солнце сабли эскадрона, который настигал убегавших гитлеровцев.

- Я же тебе говорил, Степан, - радостно обнял Гринцевича после атаки

лейтенант Епхиев. - Не будут ржаветь наши сабли!

Гринцевич всегда ехал в разведку на своей Малинке - гнедой кобыле,

подаренной дагестанским конным заводом, хорошо наученной. Достаточно было

слегка коснуться ручкой нагайки ее передних ног, как Малинка ложилась и

лежала, невзирая на стрельбу. Не раз Гринцевич подсаживал на холку кобылы

пленного фашистского солдата или офицера и под пулями скакал с ним в штаб.

Дивизия освобождала села и города, что их недавно оставляла с боями.

Под Смоленском эскадрон майора Зантмана опять добыл из ножен сабли:

гнал после артподготовки фашистов, не давал им жечь населенные пункты. Тогда

в лесу Гринцевич увидел три присыпанные снегом автомашины без тента, что их

обычно натягивали немцы над кузовами в холодную пору. Когда глянул за борт,

то ему стало плохо.

В кузовах лежали замерзшие дети. Врачи, которые прибыли, установили: из

жил этих малышей в расположенном неподалеку госпитале фашистские медики

высасывали кровь для своих раненных.

Еще большая ярость, ненависть к варварам закипела в груди. Беспощадно

гнать фашистов из родной земли, спасать соотечественников, которые стонут в

неволе!

Треугольник, образованный селами Бубны, Заходы и Зозули на Витебщини,

гитлеровцы упорно обороняли: он защищал важные коммуникации. Чтобы

застраховать себя от стремительных ударов, враг и сам пробовал атаковать.

Гринцевич, который возглавлял боевую охрану, неоднократно посматривал в

бинокль на ольшаник, который окаймлял горизонт возле Заходов. Сержант

чувствовал: оттуда могут показаться фашисты. В полдень из кустарника

выползла зеленая колонна гитлеровцев. За ней, с интервалом в километр,

двинулась вторая, большая.

Командир эскадрона выслушал доклад начальника боевой охраны и приказал

встретить противника двумя взводами. Лейтенант Епхиев быстрым аллюром вывел

своих конников на южную околицу Заходов.

- Спешиться!

Бойцы привязали коней, а Гринцевич положил Малину на траву, и она,

лежа, щипала возле себя пырей и полевой горошек.

Выдвинувшись вперед, взвод окопался и, когда первая колонна фашистов

приблизилась вплотную, открыл прицельный огонь. Ошарашенные гитлеровцы

повернули назад, и немногие из них смогли удрать.

Зато основные силы вражеского батальона своевременно залегли. Широкой

подковой обхватили они кавалерийские взвода и начали сжимать их фланги.

Рядом с Гринцевичем от тяжелой раны тихо умер помкомвзвода Кругликов.

Ранило в руку лейтенанта Епхиева. Ржали в лещине привязанные

искалеченные кони.

- Товарищ лейтенант, - обратился Гринцевич к Епхиеву.- Наш третий взвод

в разведке около Зозуль. Скоро он должен возвращаться. Если бы предупредить,

чтобы зашли из тыла...

- Попробуешь?

- Да!

- Иди!

И Степан, взяв автомат и гранаты, исчез в кустах.

Третий взвод, предупрежденный Гринцевичем, напал на фашистский батальон

с тыла. Гитлеровцы начали разбегаться . Тогда раненый Епхиев и поднял

бойцов.

К штабу эскадрону конники привели четырнадцать пленных, среди них -

двух офицеров.

- А что это с твоим автоматом? - Старший лейтенант Зантман ощупал кожух

Степанового ППШ.

- По-видимому, пулями разбило.

Бывают на фронте счастливые случаи, когда оружие спасает жизнь ее

владельцу.

- Если ты в рубашке родился, - улыбнулся Зантман, - то кому же другому

завтра в разведку в Бубны?..

- Понятно, товарищ майор, - вытянулся Гринцевич.

Он собрал бойцов своего отделения, поужинал с ними под осенними

звездами, изложил задание. Потом еще долго не могли заснуть. Тихо пели

старинную казацкую песню, и каждый будто успокаивал свою семью ее теплыми

словами:

Ой не плачте, не журітесь,

В тугу не вдавайтесь:

Заграв мій кінь вороненький,

Назад сподівайтесь.

На следующее утро всадники добрались под лесополосой к селу Бубны.

Впереди, в дозоре, были Наливайко из Одессы и Тютюннык из Сум. Они

внимательно всматривались в даль.

А опасность, оказывается, пряталась рядом, между деревьев. Дозорные не

заметили замаскированного фашистского танка. Он пропустил всадников, и в

спину им заклокотал его крупнокалиберный пулемет. Наливайка свалил наповал,

под Тютюнныком убило коня.

Гринцевич положил Малинку под сосну и побежал лесополосой. Чуть шишку

не набил о борт танка: хитро закрытый ветками. Люк открыт... Мигом бросил

внутрь "лимонку", выглянул из-за гусениц: полем убегали вражеские танкисты.

Выходит, весь экипаж танка бегал смотреть на свои жертвы, да и боевую машину

проворонил...

Сержант оттянул затвор автомата. Первой же очередью ранил одного из

экипажа. Побежал за раненным. Откуда-то стреляли, по руке потекла горячая

струйка. Кровь... И все-таки решил взять гитлеровца. Из лесополосы вышел

Тютюнник, помог. Забрали пленного и тело Наливайка.

Ночью захватили Бубны.

Из госпиталя, из Калинина, Гринцевич снова попал в свой эскадрон. Шел

полевым трактом и до боли в глазах всматривался в условные отметки частей,

которые продвигались здесь. Нигде не было их эмблемы: подкова, внутри буква

"Ч" - инициал генерал-майора Чепуркина, командира дивизии. Наконец увидел на

потускневшем штахетнике заветное "Ч".

Сбежались ветераны эскадрона. Обнимали, угощали махоркой...

Теперь Гринцевич имел под собой монгольского жеребчика, маленького, но

неутомимого. Изо дня в день преодолевали по несколько десятков километров.

Сержант жалел своего четвероногого друга, и "языков" водил пешком, не грузил

их на жеребчика, как на Малинку.

Аж на Висле стали в оборону. Стояли до января сорок пятого. Перед

наступлением взвод Кравченко получил задание привести "языка".

Проволочные изгороди, минные поля, блиндажи с часовыми...

Взвод в белых халатах крался по твердому насту, замирал, когда

проваливался снег, оживал, как только саперы дергали за веревку: мол, проход

есть, торопитесь.

Часовой заметил Гринцевича в последний момент перед прыжком. Он успел

закричать до того, как Степан всунул ему в рот кляп. Передав "языка" в руки

товарищей, сержант метнул в только что открытые двери блиндажа гранату. Свет

погас, заорали раненные гитлеровцы.

По взводу открыли огонь из окружающих укреплений. Ранило Кравченка,

Трещева, Кубишкина. Отходили, оставляя на снеге темные пятна крови. Но

задание выполнили - выяснили построение вражеской обороны. Теперь части не

нарвутся на неожиданные пулеметные точки, пойдут уверенно.

Оборону врага прорвали. Вступили в Восточную Пруссию. Брали Танненберг,

Хойнице, Алленштейн. Только танки и кони и выручали на весеннем бездорожье.

Кавалерия неоднократно пересекала пути отступления гитлеровских войск

У Балтийского моря разведка с артиллерией обезвредила береговые батареи

врага, потопила баржу, на которую по шаткому трапу, балансируя, бежали

офицеры.

Несколько легковых машин гитлеровцев торопливо отъехали от берега.

Гринцевич пришпорил своего монгольского жеребчика и поскакал наперерез.

За ним - Забродский, Трамов.

Песчаные дюны скрыли коней, а сами конники окопались возле дороги:

караулили легковые машины.

Гул моторов нарастал. Шоферы выжимали из машин все, что могли. С

ближайшего расстояния Гринцевич продырявил из автомата шины переднего

автомобиля, и тот тяжело осел на асфальт. Трамов и Забродский заставили

остановиться еще один "оппель". Задние повернули в сторону, убегали изо всех

сил.

- Хенде хох! Шнель! - крикнул Гринцевич из-за песчаного бруствера и

поднял автомат.

Дверцы в обеих машинах раскрылись, из кабин вылезли и подняли руки

офицеры с плетенными погонами. Полковники. Важные птицы.

Разведчики обезоружили их, повели через дюны к командиру группы. А тот

немедленно отправил их в штаб дививизии.

Пленные указали направления движения отступающих гитлеровских частей,

охарактеризовали их силы, сообщили о некоторых тайниках, где лежали

сокровища, награбленные в оккупированных советских городах..

Вскоре Гринцевича вызывал генерал-майор Чепуркин.

- Товарищ старшина! - Он крепко пожал кавалеристу руку.- Вы даже не

представляете, каких "языков" захватили. Молодчага! Мне очень приятно, что

мы с вами дошли от сталинградских степей, от моего дома, аж сюда. С

победой...

Кружки с пивом давно опустели. Станционный колокольчик известил о

приближении поезда на Житомир. Гринцевич поднялся.

- Что было дальше, Иван, скажу в двух словах. Шагал на Параде Победы в

Москве. Им командовал маршал Рокоссовский. Потом - родной дом. Учеба.

Работа. Женитьба. В партию приняли. Вот две недели тому назад сына провожал

из Левкова в армию на службу. Целую ночь проговорили с ним перед отъездом.

Рассказывал ему, как наши вера и верность испытывались...

БЕЗ ЕДИНОЙ ОШИБКИ

Он и до сих пор не расстается со своей габардиновой, защитного цвета

гимнастеркой. Возьмет полоску белого полотна, аккуратно подошьет воротничок,

оденется - невысокий, но крепкий и представительный.

Нелегко, по-видимому, посторонному понять, чем именно влечет учителя

Андрея Тимофеевича Орленко гимнастерка. Да и сам он, возможно, сразу не

ответит. Мол, привык к ней и что здесь особенного?

Но если вы побываете в краеведческом музее Конотопа, где экспонируются

пять наградных писем на имя Андрея Орленко, то поймете, откуда у учителя эта

благосклоннность к военной форме.

Наградное письмо

"С первых дней пребывания в 159-ом саперном батальоне рядовой А.Т.

Орленко показал себя одним из лучших минеров. Под огнем врага на переднем

крае обороны поставил 120 противотанковых и противопехотных мин. 7 декабря

1943 года гитлеровцы силами 25 танков и двух батальонов прорвались в

расположение штаба подразделения. В этот тяжелый момент Орленко спас боевое

красное знамя части... Вполне заслуживает правительственной награды - ордена

Славы III степени.

Капитан /Мочалов"./

Это произошло в Коростене, украинском городе, который с тяжелыми боями

отбили у врага.

Еще вчера в городе были немцы. На далекой окраине ефрейтор Саид

Байбулов, подняв мину, шептал рядовому Андрею Орленку, парню из конотопского

пополнения:

- Смотри какая: три детонатора...

Они обезвредили фашистское минное поле, готовили проходы для

наступления пехоты. Клены, тополя, ясени притрусили землю желтыми,

малиновыми, багряными листьями. Оно замаскировало следы работы немецких

саперов.

Ефрейтор грызет кончик своего обвислого черного уса и осторожно

вынимает детонатор. Орленко внимательно следит за каждым движением опытного

минера.

За три месяца молодой красноармеец крепко подружился с Байбуловым.

Байбулов до войны работал в Башкирии агрономом. Он очень любил землю.

Даже в опаснейшие моменты разминал пальцами сухие комки, чтобы определить,

на какой почве стоит. А как попадал на ржаной колосок, то зерно заворачивал

в кусок газеты, клал на дно вещевого мешка: понадобится!..

Минеры проложили проходы, вывели автоматчиков к огородам, на близкие

окраины Коростеня. Завязался бой...

Город улыбался сквозь слезы глазами исхудавших бабушек, поблескивали на

декабрьском солнце уцелевшие оконные стекла.

- Где же ваши девушки? - весело звал Байбулов, - может, невесту

выберу...

Шутка защищала сердце от боли. Но Саид пожалел, что именно так пошутил.

- Наших дочерей в Германию погнали, сыну, - застонала седая женщина.

Байбулов смутился.

- Мы дойдем туда, мама, - тихо сказал. - Вернем ваших детей...

Андрей слушал и вспоминал, как будто ужасный сон, о двух годах

оккупации. И его было схватили, чтобы вывезти на чужбину, но он убежал,

скрывался. Теперь ему девятнадцать, - вырос, набрался силы. |

Когда минеров срочно вызывали на западную окраину, ничего не предвещало

тревоги. Солнце теплилось на горизонте раскаленным металлическим диском.

Андрею вспомнилось кузнечный горн отца на железной дороге. Десять лет носил

отцу обеды.

Тимофей Федорович позволял сыну держать щипцами в горне куски

накаливаемого металла. Эти куски потом набирали формы, становились под

ловкими ударами молота рычагами и гайками к паровозам.

Воспоминания Орленко оборвал взрыв снаряда. Горький, тошнотворный дым,

подхваченный холодным ветром, окутал все вокруг. Командир взвода лейтенант

Чуждан крикнул:

- Минировать!

Орленко догадывался, что фашисты перегруппировались и наверно, ринутся

в контратаку, потому что снаряды взрывались все чаще и в разных местах.

"Если упадет близко, - сверлило в мозгу, - то мина в моих руках взорвется от

детонации..." Могла, конечно, и только что заложенная взорваться. Но страх

затрагивал только мысли, пальцы двигались ловко.

"Штуки" подавал Андрею солдат Абдулла Усенов, немолодой, немного

наивный узбек. Он держал на ладонях мину, искренне интересовался:

- А если бросить ее под гусеницы танка, взорвется?

- Еще и как!

Хлопок, белый, пушистый, выглядел бы на ладонях Усенова естественно, а

мина... "Есть, по-видимому, люди, не рожденные для военного подвига", -

подумал Орленко.

Сто двадцать мин расставил Андрей на своем участке. Справа действовал

Байбулов, налево - Мякотный, земляк Андрея.

Едва справились *-* из-за горба на безумной скорости вынырнули вражеские

танки.

Взрыв заставил Орленко оглянуться. На его участке пылал танк. Машина,

которая мчалась позади, хотела проскользнуть, прижимаясь к подбитой, но мины

стояли в шахматном. Задымила и эта.

Пылающие танки легко считать на любом расстоянии: клубы густого черного

дыма вздымаются высоко вверх. Один столб дыма, два, три, четыре...

Танковая атака захлебнулась.

Однако фашисты угомонились ненадолго. Вскоре они развернули машины,

чтобы обойти город с юга. И это им удалось. Обескровленные подразделения

нашей пехоты не выдержали. Гитлеровские десантники, сидевшие за башнями

"тигров", рассыпались по Коростеню.

Орленко крался огородами, избегая окружения. Позади спотыкался о

мерзлые комья обессиленный Абдулла Усенов. Он упрямо не бросал тяжелой

противотанковой мины.

- Абдулла, штаб горит! - вдруг звал Орленко и бегом пустился к

пылающему дому. Снаряд угодил под крышу, возле порога лежал навзничь убитый

часовой.

Комбата Мочалова не было. По-видимому, организует отпор врагу. А здесь

флаг батальона...

Орленко наклонил древко, чтобы оторвать полотнище, но роздумал. Нет,

понесет так!

За ним неотступно бежал Абдулла Усенов.

- Танки! - предупредил Абдулла в то мгновение, когда Орленко уже

собрался было перелезть через забор.

Присели. Отдышались. Заметили: огородами, им наперерез, - гитлеровцы. А

улицей сюда же осторожно продвигаются два их танка.

Что делать? Усенов пополз к воротам, навстречу "тиграм". Орленко

перебежал под сарай и там увидел раненного бойца Леднева. Вдвоем притаились.

Когда фашистские автоматчики сравнились с ними, Андрей разрядил в них весь

рожок своего ППШ. Внезапно за плетнем прозвучал взрыв. Поваленное ограждение

прикрыло бойцов.

Выбравшись из-под нее и вытянув Леднева, Орленко глянул на дорогу, где

выставил брюхо перевернутый на бок "тигр". Неподалеку от танка заметил

знакомую рукавицу Абдуллы Усенова. Она так и осталась на оторванной руке.

"Вот тебе и не рожденный для подвига", - мелькнула мысль. Но не время было

рассуждать. |

"Скорей в лес!" - сориентировался Андрей. Флаг с древком он крепко

держал под мышкой.

На следующее утро наши "катюши" и танки выгнали фашистов из Коростеня.

Орленко, Байбулов, Мякотный разыскивали оставленные врагом "сюрпризы". Среди

тех, кто обезвреживал смертоносные диски, не было Героя Советского Союза

Абдуллы Усенова и других.

Наградное письмо

"Красноармеец Орленко - отважный, инициативный сапер-разведчик -

особенно отличился во время разведки обороны противника в районе Дубно, а

также 27 марта 1944 года - во время форсирования реки Стир... Достоен ордена

Красной Звезды*.*

Командир батальона капитан /Мочалов"./

Топкие торфяные луга подковой огибали село Вольковас. По них разве что

аист мог прочалапать. А где зазывающе вилась в темноту полевая дорога и

мартовский ветер размахивал косматыми маковками берез, - там колья,

опутанные колючей проволокой, и, конечно, мины, прикрытые густыми рунами

травы.

- Нужно идти.- Командир роты, старший лейтенант, будто просуммировал

мысли, которые роились в голове каждого сапера.

Местность еще вечером запомнили во всех подробностях - овражки,

холмики, высокие деревья - и ползли уверенно, быстро. Некоторое время

миноискатели молчали. Но вот по всей цепи в наушниках заиграла музыка близко

разбросанной смерти.

Орленко погладил чувствительными ладонями мокрую траву. Едва выпирает

ровно подрезанный дерн. Здесь она, мина, готовая выпрыгнуть на высоту плеча.

Андрей осторожно снимает дерн, цепко зажимает предохранитель,

выкручивает детонатор.

Когда-то в школе, на уроках географии, планета Земля вставала перед

Андреем в таком большом масштабе, что он видел лишь громадные горы и

громадные плато, равнины. Пустяков не принимал во внимание. А теперь

масштабы планеты невероятно сузились - до складочки местности шириной из

метр, и Андрей собственной грудью чувствовал дыхание земли - ровное,

могучее. И именно теперь он по-настоящему полюбил землю, родительский край,

понял душу Саида Байбулова, который разговаривает с полем, как с невестой.

- Ггу-у-у! - Тугая взрывная волна прижала Андрея щекой к песчанистому

склону. В ушах звенело и болело.

- Командир роты взорвался! |

Гитлеровцы не замешкались разрисовать небо ослепительным огнем ракет.

Минута нерешительности минула. Саперы опять орудуют лопатками и щупами.

Хрустит под ножницами колючий провод. Белые струны из бинтов натягиваются к

Вольковасу, показывают безопасный путь, - иди, пехота, смело!

От вражеских траншей разведчики вернулись с "языком" - упитанным

заспанным ефрейтором. Андрей видел таких в другой обстановке - в

нагуталиненных сапогах, с подошвами, густо усеянными шипами, что

пропечатывали каждый лоскут оккупированной украинской земли: фюрерова,

фюрерова... А теперь фашист подпрыгивает в своих шерстяных носках, как

козел. Не до жира! |

Из Вольковаса немцы, выскочив из кроватей, убегали в подштанниках.

Вплоть до реки Стир.

Хоть Стир и не широкая, но время года такое, что пехоте не обойтись

было без помощи саперов. Капитан Мочалов послал взвод лейтенанта Чуждана

навести мост.

Пока заготовляли палки, доски, Орленко не думал о ледяной воде.

Местность простреливалась, взрывались снаряды, стегали пули. Но когда

установили опоры на мели и пришлось лезть в воду, чтобы класть настил, по

спине забегали мурашки.

Холод сковывал движения, немели ноги, перехватывало дыхание. Большими

усилиями удавалось сжимать в руках топор, молоток, держать гвозди, которые

неоднократно капали между закоченевшими пальцами в течение.

Мостик готов, и артиллеристы уже катят по нему пушки, несут ящики со

снарядами.

Аж здесь гитлеровцы опомнились и ударили по переправе. Но основные силы

пехоты и техника успели проскочить на ту сторону.

Наступление продолжалось.

Наградное письмо

"Ефрейтор А. Т. Орленко - дисциплинированный, аккуратный, отличный

минер и смелый разведчик. Невзирая на молодость, приобрел большой боевой

опыт. Неоднократно проводил в тыл врага через минные поля дивизионную

разведку. С его участием взято свыше ста "языков". Особенно выделился 18

июля 1944 года на опушке леса вблизи села Грабового, когда стрелковый

батальон оказался в окружении, а командир погиб...

Вполне заслуживает награждение орденом Славы II степени.

Командир батальона капитан /Мочалов"./

Болота стелились, сколько глаз видит. Усеянные лесами, они были

пристанищем местным жителям, которые семьями прятались от фашистских

карательных отрядов. Умудрились даже коров перегнать малоизвестными

тропинками.

Этими болотами разведчики и проникли в тыл немцев. Маскхалаты,

привязанные ветви сливали их с заростями. Поэтому мальчик, который пас

корову, аж вскрикнул, когда на мочаре вдруг зашевелился куст.

- Не бойся, сынок!

Пастушок присмотрелся, распознал человеческое лицо, звездочку на

пилотке и обрадовался:

- Так вы наш, дядечка?

Орленко угостил мальчика кусочком припавшего махоркой сахара. Малый

грыз и рассказывал:

- Фрицы недалеко, их до черта!

Потом он повел разведчиков к своей матери. Женщина напоила бойцов

молоком, и они исчезли в лесу.

Через час Орленко и его товарищи опять появились в курене. Они

притянули немецкого офицера с кляпом в роте. Выяснили также, какой из трех

дорог, которые пересекали лес, двигались немецкие колонны.

Допрошенный в штабе дивизии пленный сообщил, что эссэсовский корпус

вот-вот начнет наступление. Нужно было упредить врага. Комбат приказал

Орленку разминировать путь его подразделению.

Пехотинцы тихо углубились в лес. С ними направился и Орленко. На опушке

в спину им ударили автоматные очереди. Не меньше роты гитлеровцев перебегало

от дерева к дереву.

Две масс войск столкнулись. Звонко катилась по кронам дробь выстрелов.

Из чащи выпархивали, метались с отчаянным криком дрозды и сороки.

Первые минуты неожиданного нападения дорого стоили батальону. Было

много раненных и убитых. Комбат попробовал поднять бойцов в контратаку, но

ему сразу же размозжило пулей бедро.

Перед тем как идти с разведчиками в тыл фашистов, Орленко достаточно

обстоятельно выучил местность. И сейчас он видел спасительный выход в штурме

высотки слева. Только так можно соединиться со своими.

- Стой! Слушать мою команду! - Орленко и сам не узнал своего голоса.

Бойцы оглянулись.

- За мной!

Орленко перевел автомат на одиночные выстрелы - нужно беречь патроны -

и на ходу прицельно бил по фашистам, карабкаясь на высотку. Четверо солдат

несли бессознательного капитана.

Из ржи застрочил пулемет. Орленко зашел сбоку. Противотанковая граната

тяжело упала в устланное березкой гнездо. Закурилась воронка, глубокая, как

будто от бомбы. Пулемет замолчал. Путь к высотке был открыт!

Батальон соединился с другими подразделами дивизии и продолжил

наступление.

Наградное письмо

"Сержант А. Т. Орленко отметился под селом Котушув, где в проволочных

заграждениях и минных полях сделал проходы и пропустил в тыл фашистов роту

пехоты. Впоследствии 21 день находился с разведчиками у тыла врага. На реку

Одер вышел первым и навел с бойцами переправу...

Достоен ордена Славы I степени.

Командир батальона майор /Мочалов"./

Орленко осторожно ступал впереди. Между соснами и лещиной, под толстым

слоем перепрелых листьев и веток, на людей караулили мины. В этом районе

действовали польские партизаны. Это для них расставили ловушки немецкие

карательные отряды.

Сержант снимал мины. Обезвреженные "плачинды", как любил он говорить,

были дополнительным грузом для каждого. "Пригодятся", - уговаривал Орленко

тех, кто роптал.

При магистральном шоссе разведчики вымостили сосновыми ветками гнездо,

залегли в нем и считали, сколько машин, бронетранспортеров, пеших колонн

проходит за час. Связь со штабом была четкая. Дальнобойная артиллерия

получала точные координаты.

Как стемнело, Орленко не выдержал, белкой прыгнул на дорогу, вырубал

топором ямку, положил немецкую мину.

Грохот мотора, который доносился из балки, на несколько минут прервал

работу. Грузовая машина не зацепила ямки.

Выше и ниже Орленко приладил еще по "плачинде". Байбулов о такой

маскировке сказал бы: "Ювелирно!"

Уже отдалившись от дороги, разведчики услышали два взрыва.

Через три дня группа натолкнулась на двух поляков из партизанского

отряда. Они рассказали советским бойцам, где фашистские укрепления. Рация

послала в эфир дежурную радиограмму. Вскоре наша дальнобойная начала бросать

тяжелые снаряды.

На обратном пути группа переходила линию фронта в другом месте,

трясиной. Из темноты до Орленка донесся чей-то тихий стон. Андрей поднял

голову, прислушался. Нет, не послышалось, действительно кто-то стонет.

Пополз на слабый голос. Свой! Разведчики подобрали раненного

капитана-разведчика из соседнего соединения.

Вскоре артподготовка известила о наступлении. Морозный воздух

вздрагивал. В это время место сапера - среди пехотинцев, и Орленко, Байбулов

снарядились по-походному.

Гнали фашистов без отдыха до самого Одера. Гитлеровцы убегали

преимущественно асфальтовыми дорогами, а советские части наступали и

болотами. Первое впечатление, когда подошли в Одер, было такое: на

противоположном берегу в этом глухом месте нет ни одной живой души!

И река покрыта льдом, за исключением узкой быстрины. Хорошо! Но когда

Орленко надавил сапогом на лед, во все стороны брызнули трещины.

- Ребята, разбирайте дом! - крикнул Андрей саперам. На опушке леса

возвышалось двухэтажное деревянное сооружение.

Саперы вкарабкались на ее крышу и начали срывать доски. Салатала,

Розуменко, Мякотный, другие бойцы носили их к берегу. Орленко и Байбулов

связывали доски проводом, веревками, камышовыми перевеслами, всем, что

попадало в руки, и толкали на лед.

Вдруг отозвался противоположный берег - пулеметами, минометами,

пушками. Снаряд попал в угол дома, мина упала поблизости Орленко. Его

защитило дерево, а двое ребят, которые работали рядом, погибли.

Однако саперы продолжали класть настил. Подъехали наши танки и прямой

наводкой ударили по обрывам, где засели вражеские минометчики и пулеметчики.

Заговорила и наша артиллерия.

Пехотинцы по одному побежали через Одер. Доски прогибались. Вода

хлюпала в сапогах. Успел переправиться только один батальон. Налетели

"хейнкели", и за полчаса на месте кладки кипела от взрывов густая ледяная

каша.

Ошалело полезли гитлеровцы на крошечный плацдарм, захваченный

советскими солдатами. На протяжении дня было отбито шесть атак. Выстояли! А

ночью поступило подкрепление.

Наградное письмо

"Старшина А. Т. Орленко, командир роты саперного батальона, комсорг

роты, опять отметился в боях. Он пробрался в тыл врага и поднял в воздух

железнодорожный мост вместе с бронепоездом, который мешал продвигаться

стрелковому полку. А затем проявил изобретательность во время уничтожения

Бреслауской группировки...

Заслуживает награды - ордена Отечественной войны II степени.

Командир батальона капитан /Верба"./

28.4.45 г.

Тот вражеский бронепоезд до сих пор в памяти. Он нападал днем и ночью,

словно вор, извергал на зеленую весеннюю землю смерть и исчезал в клубах

молочно-белого пара. От его снаряда полег и майор Мочалов, комбат. Мочалова

похоронили со всеми почестями. Над могилой вспомнили мечту майора, еще

совсем юноши, об окончании института. Он говорил: "С осени сорок пятого я

уже третьекурсник!"

А еще собирался подарить своей любимой, которая верно его ожидала,

ветвь расцветшего жасмина из рощи, где они познакомились.

Ночью старшина Орленко, лейтенант Чуждан, сержант Байбулов подвязали на

пояс по две мины и отправились к железнодорожному мосту. Они видели наверху,

на фермах силуэты двух немцев - часовых, но не обращали на них внимания,

потому что должны были поставить мины во что бы то ни было.

Наконец, взрыв... Мост медленно взгорбился в красной вспышке и упал.

- За Мочалова! - прошептал Орленко.

В последнее время Андрей особенно жадно брался за любое задание. В

канун Дня Победы ему хотелось отвернуть смерть от всех своих боевых

побратимов.

В предместье Бреслау, где в одном из кварталов глухие стены зданий

казались бойцам непреодолимыми, Орленко под прикрытием темноты сделал

подкопы, заложил взрывчатку, и стены развалились.

Там же он учил молодых солдат стрелять фаустпатронами. А однажды

показал, как и детская коляска может прислужиться в бое.

Нашим бойцам никак не удавалось прорваться к дому напротив: устроенный

в подвале дот простреливал каждый сантиметр. Тогда Орленко достал из чердака

старую детскую коляску, смазал ее заржавленные колеса. Лейтенант Чуждан с

интересом наблюдал, что с того выйдет. А старшина замотал в одеяло тюк -

тридцать килограмм тола и плотно уложил в плетеную корзину. Орленко выкатил

коляску, насколько позволяла жердь, потом толкнул, и коляска достигла

противоположного дома. Взрыв вырвал часть стены, а затем вся она засыпала

амбразуру.

- Здорово сообразил! - удивлялся лейтенант Чуждан.

Так добивали окруженную в Бреслау группировку. Упрямые гитлеровцы

метались в предсмертной агонии. Наконец их командующий объявил

безоговорочную капитуляцию.

Бойцы старшины Орленко разминировали проходы, чтобы выпустить

обезоруженных фашистов. Саперы первые встретили долговязого генерала,

который возглавлял колонну.

Это было 9 мая 1945 года, в день Победы и в день награждения Орленко

Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ.

x x x

Вот кратко и вся история пяти наградных писем, которые экспонируются в

музее Конотопа. Они писались тогда, когда Андрей Орленко в своей полинявшей

гимнастерке, с миноискателем и щупом в руках неутомимо полз толоками и

полями украинских, польских и немецких степей, где каждый метр фашисты

хитро, коварно начиняли смертью. Сапер прокладывал дорогу нашим войскам. Он

не имел права ошибиться ни разу. И не ошибся.

ПРЯМОЙ НАВОДКОЙ

Цолан предложил ездовому:

- Давай, сынок, полежим на травке. - Александр Филиппович лег, оперся

на локоть, ездовой, наголо остриженный парень, опустился рядом.

Лучи солнца насквозь просвечивали былинки молодого пырея, бросали на

толоку сложное кружево теней. В этот погожий вечер даже пушистые одуванчики

заважничали: тишина берегла их недолговечную красоту.

Фуражир и ездовой любовались закатом. Вскоре к ним присоединился и

тракторист.

- Послал стажера за запасной детальб, так будет быстрее и увереннее. -

Парень вытер клочьями замасленные руки, сел на землю, сладко потянулся.-

Какая тишина! Хорошо...

И ездовой, и тракторист знали, что Александр Филиппович вернулся с

войны героем - с тремя орденами Славы. Давно это было: еще когда неженатым

был. А теперь дочь десятпй класс заканчивает. Но никогда ребята не слышали

из уст Цолана рассказов о его боевых делах и попросили:

- Расскажите, Олександр Филиппович... Не забыли же, по-видимому...

- Земля, сынки, уже заросла, - задумчиво молвил Цолан.- Но нет в

природе такой травы, чтобы ею память заросла. Как будто сегодня, вижу на

опушке леса в Восточной Пруссии командира нашего полка майора Саленка,

замполита майора Плиева и комбата майора Сазонова. Земля вся - золотая и

багряная от опавших листьев. Покачаться бы, если бы другое время, по этому

осеннему ковру. Но не до того... Из-за деревьев к нам тяжелой поступью

приблизилась немолодая исхудавшая женщина с ребенком за спиной. Она испугано

оглядывалась назад.

- Гонят... Всех - старых, малых, - сказала хрипло - Спасите их! Кому

еще повезет убежать...

На расстоянии пятнадцати километров од нас была железнодорожная

станция, туда и стекались под конвоем гитлеров человеческие потоки. Я видел,

как побледнел лейтенант Горбунов. Он ломал на мелкие щепки ветву сухого

хвороста и молча смотрел на детеныша. Рассуждал, как тут быть...

Тогда я и предложил. Возьмем пушку, сказал, проберемся лесом вплоть до

железной дороги и несколькими неожиданными выстрелами пересечем путь

колоннам. Конвоиры, спасаясь, дадут стрекача...

Горбунов согласился, одобрил мой план:

- Только будьте осторожные, там же дети, женщины, - предупредил он.

Я приказал отправляться, ездовой пушечного лафета Махмуд Керюшев запряг

коней. Уже были готовы к скоростному маршу мой брат Василий - наводчик,

Андрей Курбатов - замковой, Федор Драпко - заряжающий, Иван Филипов -

ящичный. И мы направились старыми просеками.

Часто приходилось останавливаться, убирать с дороги распахнутые

взрывами стволы дубов, берез, ольх. В коре торчали покрытые свежей ржавчиной

осколки. Ввот мы увидели сквозь ветви, как по шоссе мчат фашистские грузовые

машины. Да еще и в два ряда. Асфальтовое шоссе тянулось от берегов

Балтийского моря, и по нему враг торопливо передвигался. Следовательно, без

боя к железной дороге не достанешься. Мы моментально развернули пушечку и

влупили прямой наводкой по машине. Она вильнула в сторону, вспыхнула и

опрокинулась, прижав своим весом солдат, которые плотно сидели в кузове. Те,

которые мчались за ней, затормозили. Из кабин и кузовов прыгали фрицы. А мы

били... Фашисты, по-видимому, подумали, что в засаде большие силы, и задним

ходом начали удирать на уцелевших машинах. А мы тревожились: "Где те бедные

женщины с детьми? Догоним ли их своевременно?" К счастью, подоспела пехота и

заняла позиции с обеих сторон шоссе. Это дало нам возможность поспешить к

железной дороге. Утомленные, голодные - бой длился часа три, да и сюда

столько добирались, - бойцы обслуги и не обмолвились про отдых. Махмуд

Керюшев сказал, добинтовуя раненую ногу:

- Я хоть ползком, а буду двигаться вперед: нужно скорей освобождать

невольников!

Мы поднялись спуском на западный склон впадины, разглядели. Пути дугой

заворачивали к высокому сооружению. Станция! А гражданских колонн нигде не

видно... Только эшелоны - как на ладони. Тихонько катим пушку, даже Керюшев

не отстает, даром что хромает. И здесь фашистские пулеметчики резонули по

нам с одной стороны, потом - с другой. В тиски взяли. Упало несколько

пехотинцев, а нашего Филиппова в руку ранило. Под пулями направляем

"сорокапятку" туда, откуда слышим стрельбу. О щит рикошетят пулеметные

очереди: вж-жю-у-у, вж-жю-у-у. Берем в вилку гадючье гнездо. Перелет,

недолет, третий, - их. По второй точке только один снаряд выпустили - и уже

обслуга блеснула пятками.

- Теперь, - говорю пушкарям, - нужен заблокировать выход состава со

станции. Василий нацелился на семафор, на стрелки и маневрирующий паровоз...

Верите, ребята, шесть эшелонов захватили со всякой всячиной. А седьмой - с

невольниками. "Выходите!" - кричу им, а они ни с места. Испугались,

натерпелись, бедняги, думали, что фашисты хотят пострелять.

- Мы - советские бойцы, гляньте на наши пилотки - звездочки видите? -

зову еще сильнее.

Увидели... Шум радостный поднялся, заплакали женщины:

- Наши! Наши!

Мы ощупали свои карманы, у кого завалялся кусочек сахара, у кого

сухарь, - малышам отдавали. Худые, истощенные они. Сердце сжималось, когда

смотрели на них.

Кто-то из обслуги нашел вагон с провиантом, открыл двери и начал

раздавать галеты, консервы, мед в банках. Как горели глаза голодних - лучше

не вспоминать...

А немного позже столкнулся наш полк с дивизией "Великая Германия". Была

она хорошо вооружена - танки, бронетранспортеры, артиллерия, минометы. За

несколько дней до боя мы заняли оборону на стыке двух наших частей.

И вот однажды с левого фланга донеслась к батарее сплошная автоматная и

пулеметная стрельба. Командир дивизиона дал боевое задание: немедленно мчать

туда, где продолжается бой. Мы быстренько собрались и - айда. Но тяжело,

просто невозможно было Махмуду Керюшеву подтащить пушку к назначенной

позиции, потому что вокруг густо ложились враждеские снаряды. Пришлось

оставить коней за бугорком.

Толкали "сорокапятку" плечами, почти на руках переносили через

неровности грунта. Едва успели приготовиться, вдруг - танки и

бронетранспортеры на горизонте. И пехота, цепь за цепью, за ними. Ну, с

бронетранспортерами справиться не фокус. С первого выстрела один подожгли. А

вот танки... Двигались настороженно, только и ожидали, пока обзовемся, чтобы

здесь же накрыть. Рванулся передний к нам - на вспышку и дымок. Выпустили по

гусенице один снаряд - мимо, второй - мимо. А он прет! Аж третьим

остановили. Но он и подбитый попал в нашу пушку, отбил колесо. Осколками

тяжело ранило заряжающего Василия Молодыку, кое-кого слегка поцарапало.

Ярость закипела у меня в груди, и я принялся наводить пушечку через ствол в

борт подбитому "тигру". Хоть она и перекошенная, а угостила его хорошо.

Загорелся... Из-за него показался второй. Замер, не понимает, откуда бьют.

Мы и этого - по прицелу через ствол... Гусеница разложилася по траве. Их

пехота, видя, что здесь не до шуток, зарылась в землю.

Но все-таки пушка без колеса - не пушка. Взяли мы свои автоматы,

гранаты, присоединились к нашим пехотинцам и совместно с ними начали

выкуривать фрицев, что окопались...

- Вы, Олександр Филиппович, из Троицкого пошли воевать? -

поинтересовался ездовой (он сам со дня на день должен был идти на службу).

- Да, ребята. Я ФЗН закончил в Дебальцевом, но на завод меня не взяли -

малый еще был, поэтому вернулся к отцу, в колхоз. Когда наши в сорок третьем

особождали Троицкое, мне уже девятнадцатый шел. На улице встретил офицера,

первого, которого увидел, и попросил:

- Дайте, пожалуйста, винтовку!

Он обнял меня, будто сына, ласково сказал:

- Понимаю! Возьмем тебя с собой и дадим не винтовку, а пушку.

Оказалось, то был майор Бродский, командир полка. Так я попал в обслугу

"сорокапятки", к сержанту Локтеву. Все из обслуги Сталинград защищали...

А скоро после того, как стал я солдатом, наша часть освобождала

Мелитополь, и там я впервые понял, на что способна крошечная "сорокапятка" -

подвижная, меткая. Здесь было уничтожено большое количество фашистов,

обезврежено несколько пулеметных точек.

Опустошенными степями продвигались мы от Мелитополя к Перекопу. В одном

ожесточенном столкновении был ранен сержант Локтев. Вызывает меня командир

батареи, говорит:

- Принимай, товарищ Цолан, обслугу, не сомневайся, что рядовой.

Не отказывался, не белые же перчатки предлагали надеть. В бою у всех

была одинаковая судьба и одно стремление - гнать фашистов из нашей земли. И

стал я командиром обслуги. Мой тезка - Александр Тесля - наводчиком, Иван

Сокирко -заряжающим, Григорий Еременко - замковым. К пушечному лафету

приставили Николая Одинцова. Все, кто был раньше в обслуге пушки, погибли.

Война вырывала из наших рядов людей ежедневно, ежечасно.

На Перекопе батальон, где я служил, принимал участие в разведке боем.

Выкатили мы свою пушку на прямую наводку, главное же - дзоты парализовать, а

где они расположены, приметили раньше. Два вражеских гнезда разбили, еще и

склад с боеприпасами. Не только разведали оборону противника - прорвали ее.

Весной, в апреле сорок четвертого, мы продолжили наступление, все

плотнее к морю прижимали крымскую группировку гитлеровских войск. И тогда не

раз выкатывали пушку, чтобы стрелять на прямую. Не думайте, это не так

просто. Фрицы засекали и палили по нам из своей артиллерии. Но в бою никто

из обслуги не кланялся смерти. Даже с иссеченной осколками ногой Володя

Ефиско толкал впереди себя ящики со снарядами. Иван Сокирко одной рукой

досилал заряд в ствол - коленом помогал, подсаживал. В долине Бельбек мы

"разули", то есть оставили без гусениц трех "пантер" - танков, немного более

слабых, чем "тигры". Закончили освобождение Крыма на мысе Херсонес.

Потом нас в Литву перебросили. Когда снимались, случайно встретился с

Василием - братом. Он следом за мной в сорок третьем добровольно направился

на фронт. О нашей встрече в Крыму писали в дивизионной газете...

В Цолана сохраняется вырезка из газеты "Красный воин": "Молодой

пехотинец, слегка хромая, шел каменистой дорогой мимо артиллерийских позиций

в свою часть. С обеих сторон валялись стреляные гильзы, ребристые цилиндры

немецких противогазов, разбитые автомашины.

Солдату тяжело было идти. Не так тревожила рана, которая едва зажила,

не обременял вещевой меток. Хотелось курить, а махорки не было. Вот почему

было тяжело. И Василий Цолан свернул с дороги и пошел к артилерийских

позициям. "Неужели не выручат пушкари? - подумал и сам себя успокоил: -

Выручат!"

Возле пушки деловито хозяйничала обслуга: свертывали и клали на лафет

маскировочные сети, носили снарядные ящики.

"Снимаются". - догадался пехотинец. Но он решил все-таки подойти ближе,

попросить закурить.

Его присутствия никто не заметил. Представительный крепкий младший

сержант охрипшим голосом давал распоряжения. Он стоял спиной к Василию,

из-за плеча вился синий дымок папиросы. Младший сержант курил.

Василий ступил к нему и четко приложил руку к пилотке:

- Товарищу младший сержант, разрешите обратиться!

Командир пушки обернулся на голос и... замер. Удивленно радостные

взгляды остановили один на одном артилерист и пехотинец. Василий випустил из

рук сучковатую палку. на которую опирался.

- Сашко!

Они обнялись, потом ласково и нежно рассматривали друг друга и ничего

не могли вымолвить.

Неподалеку от каменистой крымской дорогп после длинной розлуки

встретились два сына Украины, два брата - Василий и Александр Цоланы!"

Александр Филиппович не пересказывал своим слушателям содержания

очерка. Просто вспомнил: было такое, писали...

- Войну закончил в Восточной Пруссии, - продолжил рассказ Цолан.- С

братом уже не расставался после встречи в Крыму. Командование направило его

в мою обслугу, выучил я Василия на наводчика. Литву освобождали,

впоследствии вели те бои, что уже знаете о них. Потом на Тильзит, до Немана,

наступали. Тяжело было, враг цеплялся за каждый холмик, за каждое дерево.

Чтобы меньше людей терять, штурмовали города, помещичьи имения ночью.

Однажды зашли с фланга и заставили блеснуть пятками обслугу фашистской

пушки. Возле нее возвышались ящики со снарядами. Мы умели стрелять и из

трофейного оружия, поэтому развернули, ударили по железнодорожной станции.

Утром пехотинцы не встретили там сопротивления.

В январе сорок пятого года взяли курс на Кенигсберг. Наши танки не

смогли переправиться через реку - мост был разрушен, а лед не выдерживал их

веса. Мы, артиллеристы, сами углубились в лес со своими "сорокапъятками".

Выбрались на опушку с запада и там заняли позицию. Надо было помогать

пехоте: вражеский бронетранспортер перегородил пулеметами путь. Лейтенант

Горбунов сказал:

- Отсюда неудобно. Вот если бы прямой наводкой...

Он не приказывал, потому что знал, как это рискованно. Мы покатили

пушку, пули горохом тарахтели по щиту. Казалось, не успеем, нас перебьют

раньше, чем доберемся до места. Но все держались на ногах. Прицелились, дали

один залп, второй. Бронетранспортер задымил и исчез в чаще, как покалеченный

зверь. Я вытер пот и аж тогда заметил, что третий снаряд Федя Дранко не

донес до ствола. Упал тяжелораненый. Умер Федя там, на опушке леса, на моих

коленях...

На следующий день мы продвинулись к большому имению и сначала думали,

что оно безлюдно, что можно и пройти мимо него. Но вот недалеко от нас

заревел "тигр". Возможно, гитлеровцы не ожидали нашего появления или хотели

из тыла. Не знаю. Главное, мы поняли: решают секунды. И едва лишь танк

выехал со двора, у него вспыхнул мотор. С первого посланого Василием

снаряда. Второй "тигр" пополз огородами и оттуда начал бить по нам. Снаряд

взорвался рядом с нашей пушкой. Смертельно ранило Керюшева, нашего ездового,

мне перебило руку и ногу.

- Василий! - крикнул я брату.- Не ко мне, к пушке беги.

И он ринулся заряжать, а я потерял сознание.

В госпитале получил письмо, в котором Василий писал, что он сорвал-таки

гусеницу со второго "тигра", и гитлеровцы убежали из покалеченной машины.

Вот так и воевали, сынки...

СЕРЖАНТ, КОТОРЫЙ НЕС ЦВЕТЫ

Снятые с подводы носилки, на которых лежал раненный, санитары осторожно

поставили в сенях большого дома, приспособленного под полевой госпиталь.

Хирург - молодая блондинка - опустилась на колени и припала ухом к груди

младшего сержанта. "Сердце - мотор!" - отметила удовлетворенно.

Пышные волосы хирурга, вероятно, защекотали раненому щеку, потому что

юноша раскрыл глаза.

- Сейчас на операцию, дорогой - улыбнулась женщина. Давай сниму вещевой

мешок...

Она перерезала старым скальпелем плотные лямки. Сумка была, кажется,

пустой, и хирург уже хотела бросить ее в угол, но младший сержант попросил:

- Пожалуйста, сестричка, не выбрасывайте, поберегите.

- Это врач, а не сестра, - уважительно поправил санитар, который принес

раненого.

- Очень прошу, товарищ военный врач.

- Ладно, ладно, дорогой...

Еще несколько часов назад Василий Кривуля форсировал Днепр. В полночь

семеро бойцов оттолкнули от берега рыбацкую лодку, найденную в камышах. На

носу поставили ручной пулемет. Тихо и быстро плыли в темноте: течение несло,

да и восточный ветер, порывистый и холодный, подгонял. До берега было уже

рукой подать, как под кручей часто засверкало и по воде будто ударили

кнутами.

- Видишь? Бей! - приказал Кривуля пулеметчику. Тот пустил очередь. Но

фашист не замолчал, и его пули прошили правый борт лодки; из пробоин

брызнула вода.

- Греби! - крикнул младший сержант, хоть автоматчики и так налегали на

весла.

Лодка с разгона вылетела на песок, бойцы выпрыгнули, залегли. А где же

Кривуля? Пулеметчик Хаджинов вернулся назад, к лодке. Младший сержант лежал

на дне.

- В ногу ранило, - простонал.- Перевяжи. Погоди, сначала сломай весло,

шина нужна.

Потом, стиснув зубы, Каракуля перевалился череч борт и на локтях пополз

туда, где его ребята заняли оборону.

Фашисты с трех сторон лезли на крошечный плацдармик. У Кривули, когда

он бросал гранаты, от боли темнело в глазах. Вскоре были ранены и Хаджинов,

Маньковский, Мунтян.

Другие автоматчики роты не мешкали. Они переправились немного выше по

течению и, воспользовавшись тем, что силы гитлеровцев скованы первым

десантом, зашли во фланг врагу. Неожиданный стремительный огонь посеял среди

фашистов панику и заставил убежать.

Помощь авангарду подоспела своевременно: ни один из бойцов Кривули в

том числе и он сам, уже не в состоянии был подняться на ноги. Их перенесли в

лодку. Кривуля, лежа черпал каской воду и выливал за борт, на песок;

автоматными патронами позатыкал возле себя пулевые пробоины. За ним то же

сделали все, кто мог пошевелиться.

Вытолканная на быстрину, лодка сама пристала к левому берегу.

А теперь Кривуля лежал в полевом госпитале. После операции он немного

поспал и проснулся. Из-за Днепра доносился грохот боя.

- Где мой вещевой мешок?

Утомленная, - кроме него оперировала еще трех, - женщина-хирург мягко

успокоила:

- Есть, голубь! Под моей личной охраной.

Когда Кривуле стало лучше и его отправляли в глубокий тыл, он искренне

поблагодарил хирурга, а затем развязал вещевой мешок.

- Хочу подарить вам георгины.

Женщина глянула на кучку бумажных тюков с надписями чернильным

карандашом. Удивилась: младший сержант носил с собой семена цветов.

- Весной посадите - красота же какая будет! - будто убеждал Кривуля. -

Нарвал бы живых, товарищу каштан, если бы хоть на костылях...

Хирург, тронутая, погладила плечо младшего сержанта.

- Я охотно принимаю подарок. По-видимому, влюблены в цветы?

- Люблю, товарищу капитан. Но семена эти не обычны...

Женщина присела на скамью, готовая слушать.

- Интересно.

- В нашем классе в Рутченковской школе были славные ребята, - начал

Кривуля. - Когда фашисты оккупировали Донбасс, Ваня Мацегора смастерил

радиоприемник, а Борис Калиниченко, Евгений Курлов засыпали песком буксы

вагонов. Я знал на станции самые сокровенные входы и выходы - отец всю жизнь

отдал железной дороге... Однажды Ваню застукали полицаи, когда он принимал

сводку Совинформбюро. Истязали, допрашивали... Старый шахтер случайно

натолкнулся на его тело за терриконом, как собирал уголь. Похоронили тайком.

Но мы с Борисом и Женей решили поставить памятник нашему другу. Дело было

весной. Насобирали семена георгин, майор, мака, васильков, пивоний и посеяли

в сквере за станцией. Начальник полиции даже похвалил нас. В августе сквер

заалел... Залезли мы на террикон и увидели: полыхает звезда! Гигантской

звездой высеяли весной цветы. Наши летчики не раз кружили над станцией -

сверху памятник Ивану, по-видимому, выразительно сиял...

Кривуле было еще тяжеловато говорить, пересыхало в рту. Женщина-хирург

послала санитара, чтобы принес младшему сержанту чая.

- А скоро и пехота появилась - Раненый отодвинул пустую, еще горячую

чашку. - Дождались освобождения. Все втроем добровольно попросились на

фронт. Борис, Женя, я. Накануне собрали в своему цветнике семян: задумали

после победы, где застанет нас этот день, такую же звезду посадить...

Видите, немного времени прошло, а уже один несу цветы. Полегли Борис и Женя

на реке Молочной, ее правильнее отныне Кровавой называть. Позиции

гитлеровцев и наши сходились там метров до сотни. Врукопашную дрались чуть

ли не ежедневно. Однажды влево от нас фрицы прорвались, из зарослей кукурузы

начал сечь их пулемет. Борис взял связку гранат и пополз долиной. Ожидали

полчаса, час - нет, а пулемет свирепствует... "Пойду я", - сказал Женя и

взял связку гранат. Я хотел остановить его - опасность большая. Эх, знал

бы... Третьим уже сам пополз, командовать отделением поручил ефрейтору

Маньковскому. Полз и не понимал, что произошло с Борисом и Женей. Перед тем

как высунуться на горбик, осмотрелся. Вот они оба лежат. Снайпер! Я взял

влево и из-за сорняка, над которым гудела оса, наблюдал за кукурузой.

Расстояние - метров двести, автоматом достану, если кого замечу. Ветер гнул

султаны стеблей, сухо шелестели листья. Но вот один стебель качнулся против

ветра. Я замер. Еще раз качнулся. Ага, думаю, замлели копыта у твари -

перебирает... Весь диск и выпустил туда. Словно косой срезал кукурузу, а за

ней и снайпера. Сам - в заросли и ними - на розыски пулеметной точки. Одного

хотелось - отплатить за товарищей. Накрыл-таки гадов... Выровняли мы линию

фронта, - прибавил Кривуля после паузы. - В сумерках повезли в село хоронить

Калиниченка и Женю Курлова. Отметили салютом. А я той ночью не сомкнул глаз,

думал о них. На рассвете еще раз отпросился у командира взвода в село. Две

могилы из рыжей глины. Обелиски еще не успели поставить. Наносил чернозема,

одолжил у тетки ведро - полил. И посеял васильки, их очень любили ребята...

А вам, товарищ капитан, подарил георгины. Они цветут красным и пышно. Вот

увидите... А на звезду... У меня запас есть!

Три месяца лечился в госпитале младший сержант Василий Кривуля. С

Мелитополя до места формирования резерва гвардейской дивизии прибыл на своих

двух, загоревший и крепкий.

На протяжении нескольких часов приготовились, нагрузили имущество и

снаряжение в теплушки, и вагоны, замаскированные зелеными ветками кленов и

акаций, застучали на северный запад. В дороге и познакомились как следует

между собой - солдаты, сержанты, офицеры. Каждый коротко рассказывал о себе

- командир взвода лейтенант Кучерук, командир роты старший лейтенант

Санников, комбат капитан Загиров. Последние двое были из Средней Азии.

Низенький и сухощавый Санников разговаривал баском, немного заикался.

Техник из геологической партии, он еще в мирные времена привык к походной

жизни и на войне чувствовал себя, как в далекой экспедиции.

- Эх, ребята, - отозвался Санников, - в Казахстане неисчерпаемое

количество полезных ископаемых! Кто захочет их разведывать, слово ч-чести,

всех устрою в поисковые партии. Нет нич-чего более интересного!

Загиров, повнолицый, неторопливый, тоже гостеприимно приглашал:

- А думаете, что пожалеете, поселившись в нашем совхозе? Как

распускаются коробочки хлопчатника - сказка. Скирды наитоньших волокон. Все

вот. - Он потрогал рукав Кривулиной гимнастерки, - все с наших полей...

За открытыми дверями вагона мелькали желтые пшеничные поля, светились

золотые шляпки подсолнухов. Кривуля задумчиво провожал глазами согнутые в

работе женские фигуры. Везде теперь женщины - и в степи, и на заводах. Даже

в шахтах. Мать на днях прислала письмо. Хвасталась, что шахту пустили.

Откачали воду и пустили. Жизнь на Донбассе налаживается. И почти без участия

мужчин. Нелегко!

- Почему загрустил, друг?

Василий поднял голову. Возле него стоял Александр Рыбаков, симпатичный

мордвин, тоже младший сержант из их взвода.

- Сейчас будет станция, перейдем к соседям. Комсомольское собрание...

- Ладно, Сашко.

Они еще во время первой встречи сблизились. Нравился Кривуля и другим

ребятам. И на собраниях его единодушно избрали комсоргом. Василий стеснялся

от такого внимания.

Тогда кто-то из комсомольцев подбодрил:

- Не бойся, комсорг, не подведем!

Железнодорожный путь уже обступили леса Смоленщины.

Иногда деревья внезапно отступали от колеи, и на широких опушках

чернели пожарища - следы сожженных сел.

- Приехали! - прозвучало над эшелоном, когда паровоз затормозил на

глухом разъезде.

Беларусью полк шел пешком. Через боры, села и города.

И здесь варвары все разорили. Мстили. Партизанский край был костью в

горле бесноватого фюрера.

Вблизи границы с Литвой гвардейцы вышли на передовую.

Расейняй... Это город фашисты предварительно подготовили к обороне:

везде надолбы, доты, колючий провод, минный пояс. Все теперь зависело от

артиллерии. И Кривуля, Рыбаков, Кирбижеков, что лежали в цепи автоматчиков,

терпеливо следили за тем, как пушки "расчищают" окраины Расейняя. Сразу

после артподготовки бойцы поднялись в атаку, проходами в минных полях

проникали к первым домам.

Лейтенант Кучерук предупредил:

- Остерегайтесь чердаков и окон!

Дома, подырявленые снарядами, были вроде бы мертвые. Но не успели па

улицах появиться наши автоматчики, как окна и чердаки действительно ожили.

Под ноги Кучеруку, несколько раз перевернувшись в воздухе, упала граната с

длинной ручкой. Каждый знал о замедленном действии ее запала. Кучерук

молниеносно схватил и отбросил гранату назад. Вторую, кинутую из того же

окна, лейтенант не успел бросить. Взорвалась в руке. Его смерть видел весь

взвод...

Кое-кто из автоматчиков залег. "Нужно действовать!" - тревожно подумал

Кривуля. Он обогнул дом слева, скользнул взглядом по глухой стене. Пожарная

лестница! За секунду уже карабкался наверх. На крышу выпрыгнул одним рывком.

Никого! А по ту сторону улицы на крыше возились фрицы, устанавливали

миномет. Автоматной очередью отогнал обслугу.

- Ну, что здесь, Василий?

Кривуля услышал за спиной голос Рыбакова.

- Не подпускай их к миномету, а я спущусь на чердак!

Еще пятеро бойцов вылезли по лестнице и мелькнули следом за Кривулей.

Двойного давления - снизу и сверху - фашисты, которые засели в доме, не

выдержали.

Ожесточенный бой длился до поздней ночи, и следующим утром снова

вспыхнул. Закончился аж под обед. Расейняй курился пожарищами, зиял руинами.

То здесь, то там бойцы выносили тела своих павших товарищей.

Кривуля и Рыбаков склонили головы над лейтенантом Кучеруком, солдатами

Романенком, Свиридовым. Их похоронили в братской могиле. Каждый по

обыкновению бросил в яму по щепотке серой, песчанистой земли. А когда вырос

горб, Василий Кривуля развязал вещевой мешок, развернул бумажные кульки и

осыпал могилу семенами васильков.

- Весной взойдут, - выговорил.

На горизонте, в голубой осенней мгле, видны были высоты. Всматриваясь

туда, атоматчики еще не знали, что возле них придется залечь.

Дивизионная газета "Гвардия" так описала последующие события в очерке

"Смельчак":

"Уже неделю гвардейцы идут Восточной Пруссией. Над безлюдными

пожелтевшими полями, изрытыми траншеями и окопами, густо опутанными колючим

проводом, нависают мрачные тучи. Во главе взвода в роте старшего лейтенанта

Санникова мы увидели крепкого светлоглазого сержанта Василия Кривулю. Это он

позавчера, в бою на опушке леса, спас жизнь командиру батальона капитану

Загирова. Раненный в обе ноги, Загиров не мог пошевелиться, а пулеметчик,

возле которого лежал комбат, был убит. Сержант сначала лег к пулемету, чтобы

остановить гитлеровскую пехоту. Отогнав врага, он положил командира на

разостланную шинель и поволок в овражек, быстренько перевязал. Потом опять

вернулся на огневую позицию.

А вчера рано утром рота вплотную приблизилась к высоте, где белели три

двухэтажных дома. Оттуда, по-видимому, уже открывалась панорама большой реки

- до ней осталось несколько часов пешком. Все понимали, что враг будет

держаться за высоту - уж очень важна она для него. Но такого отчаянного

сопротивления, которое оказали гитлеровцы, никто не ожидал: град мин, потом

снарядов, наконец - непрестанное рычание крупнокалиберных пулеметов...

Кривуля подхватился и крикнул: "За мной!". Он не оглянулся назад, но

почувствовал, что вся рота ринулась за ним. Бежал, стрелял из автомата. За

углом первого дома столкнулся с фашистским офицером, который сжимал в руке

пистолет. Прежде чем офицер опомнился, Кривуля прошил его короткой очередью

из автомата. Выскочил из дома другой фашист, успел ранить сержанта в руку,

но сам также покатился следом за офицером.

Горячая струйка потекла Кривуле под мышку. Однако пальцы не выпускали

автомат! И комсорг побежал дальше...

Всю ночь и все следующее утро гитлеровцы контратаковали. Но напрасно!

Гвардейцы не отступали ни на шаг. Напротив, вымотали силы врага и погнали

его к реке".

На ее берегу, когда готовились к форсированию, погиб старший лейтенант

Санников. Мина взорвалась возле него. На его меловом лице черные брови

застыли будто в вопросе: "Ребята, а как же неоткрытые месторождения?"

Затрещал под напряжением мышц бинт - Кривуля сжимал кулаки. Он боялся,

что заплачет от тоски за любимым командиром. Но когда человек плачет, он

размягчается. А здесь нужно укреплять душу!

Впереди лежал Кенигсберг. Части переформировались, овладели тактикой

боев на улицах, этажах. На северной околице Кенигсберга отделение старшего

сержанта Кривули держало под контролем асфальтовое шоссе, которое вело на

полуостров. Этим шоссе могли воспользоваться зажатые в центре города упорные

фашисты, которые отказались капитулировать, но обязательно попробуют

броситься к морю.

И не ошибся Кривуля. Сквозь дремоту ночью он услышал, вроде бы по шоссе

что-то двигается. Ракетой осветил колонну. Немцы!

На стрельбу выскочил командир полка подполковник Буткевич. Тяжело было

потом установить, случайная или прицельная пуля попала ему в грудь... Гибель

Буткевича не заметили тогда ни Кривуля, ни Рыбаков - парторг роты, ни

старшина Кирбижеков: они уничтожали фашистскую колонну. Только утром стало

известно о гибели Буткевича.

Прежде чем идти дальше, на берега Балтийского моря, Василий развязал

вещевого мешка, порылся в нем и нащупал последний тюк с семенами. Это были

маки. Посеял на могиле Буткевича маки. Тихо сказал Рыбакову, своему верному

другу:

- Вот, Сашко, и не будет из чего в день Победы звезду высеять.

Старшине Василию Кривуле и в послевоенное время выпало служить в

Кенигсберге. Он косил жаткой кинутую юнкерами рожь, молотил колоски и

любовался янтарным зерном. А после вручения ордена Славы I степени

встречался при всех регалиях с новичками, не нюхавшими пороха. Потом ходил с

ними на тактические занятия и проводил их так, словно то был настоящий бой.

Демобилизувався Кривуля, подготовивши добрую смену.

Необычный маршрут на Донбасс выбрал гвардии старшина той осенью.

Начался он на окраине Калининграда, возле могилы подполковника Буткевича.

Василий собрал семена маков, поклонился памяти командпра и пошел на вокзал.

Поездом достался в Расейняй. Сухие, шершавые стебли васильков на братской

могиле, в которой лежали Кучерук, Романенко, Свиридов, еще хранили одиночные

семена...

Потом он на машине приехал в село, где был похоронен старший лейтенант

Санников. Бархатцы еще цвели...

Они допоздна выстеляют землю красно-черным бархатом. Но нашлись,

конечно, и сухие, зрелые... За Днепром, вблизи берегов реки Молочной,

демобилизованный старшина еще насыпал в вещевой мешок васильков - с могилы

Бориса и Евгения. А потом завернул в село, где стоял полевой госпиталь.

Отыскал тот дом. В нем жили незнакомые люди, и они ничего не знали про

госпиталь, о красивой женщине-капитане медицинской службы. Не знали они и

того, откуда взялись в палисаднике георгины, семена которых попросил

старшина.

Много лет минуло с тех пор. Уже сын и дочь Кривули учатся в той школе,

где когда-то учился отец. Василий Андреевич стал коммунистом, опытным

рабочим очистительного забоя шахтоуправления 19/31 в городе Донецке.

Одно не изменилось за многие годы: цветы перед окнами дома Василия

Кривули. Каждое лето на грядках зацветают георгины, васильки, бархатцы,

маки...

БРАТ АНКИ

Василий Степанович Черный пошел в армию вместе с сыном Павлом в октябре

сорок третьего года из села Марковки Кобеляцкого района, что на Полтавщине.

Сына послали на курсы минометчиков. Отец попал в рабочий батальон. Однако

он, немного поработав на ремонте дорог, тоже попросился на передовую.

- Сила еще, не сглазить бы, есть, товарищ полковник, - говорил Василий

Степанович начальнику штаба дивизии. А оккупанты мне и всем людям так

насолили, что не могу здесь ковыряться... Просьбу Черного удовлетворили.

Павел в это время уже был на передовой. Он надеялся, что отца вот-вот

отзовут в Марковку: до войны Василий Степанович, неизменный после создания

колхоза бригадир, славился урожаями, о нем не раз писала областная газета.

Стране же теперь так нужен хлеб. И, своевременно не получив письма из

рабочего батальона, Павел решил, что отец уже дома.

Вскоре Василий Степанович писал сыну:

"Пшеницу, сыну, вырастят за нас с тобой мать, Наталья и Галя. А мы

должны сначала выгнать фашистскую сволочь. Вот учусь я на петеэровца, буду

бить их технику... Победим, вернемся домой - поработаем вволю. Успеешь и

погулять неженатым. Потом женю тебя на самой красивой девушке, и свадьбу

такую шумную исправим, что вся слобода будет гулять три дня и три ночи..."

На это письмо долго не было ответа Василию Степановичу, и он загрустил.

Авангард колонны уже спускался в заснеженное степное село, когда бойцов

догнал почтовый виллис. Подразделения замедлили движение, а затем и совсем

остановились. Счастливцы читали и перечитывали полученные письма.

Сиял и Василий Степанович Черный - обозвался и Павел. В хорошем

настроении спросил ездового:

- Послушаешь?

- С удовольствием!

На фронте радует даже весть, адресованная не тебе. И Черный, защитив

полой шинели листики из ученической тетради, начал вслух:

"Добрый день, отец! Простите за молчание, знаю - беспокоились. Но не до

писем было. Как вступил в бой под селом Кодаком в Днепропетровской области,

так с боями шел вплоть до станции Раздельная, что вблизи Одессы...

В годовщину Красной Армии мы освободили Кривой Рог и заняли плацдарм на

западном берегу реки Ингул. Немцы очень старались, чтобы сбросить нас в

ледяную воду. Со ствола нашего миномета аж окалина сыпалась, такой

накаленный был: по десять атак на день отбивали. Плацдарм удержали... На

подходе к Вознесенску командир роты вручил мне медаль "За отвагу".

Но теперь, отец, я уже не возле миномета. Пулеметчиком стал. Еще тогда,

как мы взяли Вознесенск, подошел ко мне офицер и говорит: "Идем". Оказалось,

это командир пулеметной роты набирал пополнение. Показал мне "максим":

крышку поднял, ленту зарядил, на гашетки - дело было в глиняной яме - нажал.

"Брать на мушку умеешь? Вот и все. - И подтолкнул меня к станкачу. -

Стреляй!" Я сказал: "Товарищ старший лейтенант, только в кинокартине

"Чапаев" видел я это оружие, когда Анка косила беляков". Старший лейтенант

ответил с улыбкой: "Представь, что ты брат Анки, и - стреляй!" Словом, дал я

там, в глинище, несколько очередей.

Под Раздельной лег я за пулемет. Немцев на станции окружили множество,

и они перли вслепую как сумасшедшие, только бы вырваться. Сознаться, дрожали

пальцы, голова туманилась сначала: лезут же, приближаются... А вот и во весь

рост поднялись, бегут... Я застрочил. С непривычки трясло, вроде как на

подводе, когда кони галопом скачут, однако гашетку не отпускал. И отогнал

фашистов. Теперь уже не сомневался, сумею ли из пулемета бить...

Под вечер подъехали "катюши". Зашуршало, загорелось. Станция покрылась

черным дымом, немцы убежали. Мы двинулись дальше.

Расквартировались поздно вечером в селе. Утром на партийных собраниях

рассматривали мое заявление и - можете поздравить, отец! - приняли

кандидатом в члены ВКП(б)"

Василий Степанович аккуратно сложил солдатский треугольник, спрятал его

в карман гимнастерки, вздохнул, довольный.

- Значит, воюет сынок, - отозвался ездовой.

- Воюет, конечно...

Ответил Василий Степанович на письмо где-то через неделю. За это время

и он побывал в бою, в котором поджег бронетранспортер.

Павел воевал южнее. Сплошными виноградниками, неподрезанными,

забурьяненными, продвигался он с товарищами к Днестру. На берегу под кустом

Павел добыл карандаш, помятую ученическую тетрадь и - на коленях, неровным

почерком - вывел при синем свете фонарика:

"Добрый день, дорогой отец! Пишу вам перед форсированием реки..."

Тут раздалась команда: "Приготовиться к переправе!" Лишь через три дня

закончил письмо отцу.

"Видите ли, как оно вышло, - писал, - на полуслове оборвали. И

продолжаю уже не на берегу, а в Бендерский крепости, которую штурмом взяли у

врага.

Наша пулеметная обслуга переправлялась на лодке. Двое на веслах, другие

помогали лопатками. Благополучно минули быстрину, и здесь нас гитлеровцы

засекли. Вода забулькала от пуль, осколков. Думал, не добудемся до мели. Но

хотя лодку и изрешетило и она утонула, мы таки выбрались.

В мае на Днестре густые ивняки. Это нас очень выручило В зарослях

пересидели до утра, а затем начали расширять плацдарм. На расстоянии

полкилометра на запад возвышалась железнодорожная насыпь. Туда и поползли.

Немцы нас обнаружили и открыли плотнейший огонь. Ранило командира взвода, я

перевязал его, положил в полуразвалившемся сарайчике. Было видно, что только

атака, да и то решительная, даст возможность выкурить фашистов из-под

насыпи.

Но вражеский пулемет караулит... Кто-то должен подавить его. Я попросил

командира роты, чтобы позволили мне. Набрал гранат, сколько мог, и

подвинулся вперед, прячась за кустиками молочая. К счастью, хмурилось,

собиралась гроза, потемнело. Незаметно сполз в неглубокую лощину, перевел

дыхание. Ноздри щекотал запах чебреца, боялся, что чихну.

После отдыха пополз ближе к пулеметному гнезду. Та лощина оказалась

короткой, видно, ее вырыли грабары, когда строили железную дорогу. Лезть

дальше - напрасно пробовать - мгновенно заметят, убьют. И я поднялся на

колени, изо всех сил бросил на пулемет одну за одной две гранаты.

И долетели! Где и сила взялась... В суматохе, которая поднялась среди

немцев, я добежал до вражеского окопа. Пулеметчики лежали мертвые. Поставил

на ножки их пулемет и - очереди вдоль железнодорожного полотна. Наши не

упустили момент, и тоже сюда. На всякий случай я прихватил трофейный

автомат, запасные рожки с патронами. Оттеснили мы фашистов за насыпь, не

дали и в противотанковом рву закрепиться.

Ночью к нам прибыло пополнение, потому что на плацдарме понесли

довольно заметные потери. Подремали мы во рву до утра. А тогда началась

канитель. Из старинной Бендерской крепости гитлеровцы засыпали нас зенитными

снарядами, пулями крупнокалиберных пулеметов. Пополнение - преимущественно

новички - сдрейфило. Как кого ранит, - окружат его, а немцы и поливают огнем

кучку.

Тогда мы с комсоргом батальона договорились, что он будет перенимать

тех, кто отступает, а я своим "горюновым" буду сдерживать врага. Этот новый

пулемет - более легкий, и охлаждение воздушное.

Подпустил фашистов и ударил. Они, по-видимому, не ожидали, что после

того огневого шквала, который был, будем стрелять.

Сгоряча еще лезли по трупам...

Мой пулемет подбодрил новичков, они вернулись ко рву. Так мы выиграли

бой.

Во время затишья я глянул на трофейный автомат, который почти весь день

болтался на моей груди, и холодный пот пронял: кожух разодрало осколком,

затвор заклинило. Не было бы на груди той железяки, не писал бы сегодня

письма...

Я уже, отец, член партии. А еще командир части поздравил с награждением

орденом Славы III степени.

И матери он написал письмо-благодарность. Чувствую: трудно ей и

сестрам. Переадресовал на них свой сержантский денежный аттестат..."

Отец из радостей мурлыкал песенку, думал: "Молодчага, Павка! Славно

воюешь..."

Потом, когда стрелковы полк Павла форсированным маршем следовал через

Беларусь, Василий Степанович опять тревожился. Пятидесятикилометровые

переходы, пополнения и учения в дороге. Не до писем было.

Поздним вечером полк занял оборону во втором эшелоне поблизости

Стопницы. Город, который лежал впереди, освещал вспышками пожаров.

"Страх как хотелось спать, - рассказывал потом Павел в письме к отцу.-

Бойцы падали от переутомления, и я не мог их добудиться. Комары облепливали

лицо, шею, руки, сосали кровь, а им хоть бы что. Спали. Тогда я выстрелил

вверх. Это подействовало. "Зарывайтесь в землю! - крикнул.- В полный рост.

Над Стопницею пожар, грохочет.Там наш первый эшелон, но что-то там не в

порядке".

И ребята принялись копать. Я нарвал ягод-кислиц, пораздавал: "Жуйте!"

Чтобы и таким образом гнать сон. До утра окопались. Где-то в десять

проснулись от взрывов!

Били вражеские шестиствольные минометы. "Ишаками" их зовем. Вскоре на

возвышении показались "тигры" и бронетранспортеры.

Гитлеровцы наступали. Правда, робко - остерегались минных полей. И

все-таки перед нашей ротой очутилось восемь "тигров" и двенадцать

бронетранспортеров. Один метров на десять продвинется, за ним - второй. И

так по очереди все.

На близком расстоянии на нашу артиллерию нечего было рассчитывать: и

мы, и фашисты были в лощине, а пушки стояли за холмом и за лесом. Главное,

что должны были сделать, - это отрезать от танков пехоту. И когда вражеская

цепь поднялась, я выпустил длинную очередь. Пули легли удачно: автоматчики

торопливо полезли назад.

Танки врага поездили-поездили по тылам без пехоты и под ударами ИЛов

убежали обратно к Стопнице. А мы - следом за ними. Заняли позиции своего

первого эшелона...

Мать пишут, что пшеница уродила хорошо, что Наталья и Галя уже

комсомолки и ударницы. Эх, скорее бы и нам в поле!.. Не задерживайтесь,

очень прошу, с ответом. Целую. Павел".

В обороне у Павла было больше свободного времени, и он чаще сам посылал

письма и от родственников чаще получал. Но отец осенью писал мало: принимал

участие в наступлении на Будапешт.

В январе сорок в пятом году сын поделился с Василием Степановичем

радостью: прорвали фронт, преследуют фашистов. Вспомнил, что вручили второй

орден Славы - за бой под Стопницей.

Но через две недели Павлова радость угасла. Письмо, посланное отцу,

вернулось с короткой запиской командира отделения, в котором воевал Василий

Степанович. "Ваш отец погиб смертью героя на северной околице столицы

Венгрии".

Не верил, твердил себе: "Это какая-то ошибка". Но мать сообщила то же,

что и фронтовой товарищ. Нет отца. И не будет кому справлять шумную свадьбу,

чтобы гуляли марковцы три дня и три ночи...

"За Одером вполне отплатил, мама, за смерть отца. Фашисты намеревались

окружить нашу часть. А была она обескровленная. В барском доме собралось нас

пятеро: командир роты старший лейтенант Саламаха, его ординарец, двое бойцов

с противотанковыми ружьями и я из "максимом" - все, кто уцелел до вечера в

бое. Ночь минула спокойно. Но мы знали, что на рассвете фашисты опять будут

атаковать. Петеэровец, который караулил, разбудил нас возгласом: "Немцы!" Я

выглянул из-за забора.

По шосе двигалась колонна гитлеровцев в сопровождении

бронетранспортера. Мигом проломил в заборе дыру и установил пулемет.

Фашисты попали в ловушку. Я подпустил их почти вплотную и застрочил.

Они не знали, куда убегать. Немногие унесли ноги. А петеэровцы подожгли

бронетранспортер.

- Береги патроны! - крикнул мне старший лейтенант.

Через несколько минут над барским домом закружили "юнкерсы". Бомбы

кромсали стены и деревья, из расколотых стволов капал весенний сок.

Мы пересидели налет в подвале. Только вернулись к забору - фашисты

опять рванулись в атаку. И опять я встретил их огнем своего "максима",

вынудил залечь.

Тогда, мать, враг начал долбить дом артиллерией. Но и это выдержали.

Когда стемнело, наша часть полностью вернула свои позиции. К нам пришел с

разведчиками замполит майор Гузман. Он поблагодарил и Саламаху, и

петеэровцев, и меня, что мы сорвали намерение фашистов.

Но о том, что ему присвоили звание Героя Советского Союза, старший

лейтенант Саламаха так и не узнал, он погиб в боях за город Оппельн. А я,

мама, услышал о своем третьем солдатском ордене после госпиталя. На костылях

убежал оттуда в родную часть. Да, видите ли, и в Прагу добрался...

Ожидайте домой! Отец очень любил любоваться нивами, когда они

колосятся, созревают. И я люблю..."

Письма, письма, письма. Фронтовые. Треугольные. Пожелтевшие и

выгоревшие, их еще и до сих пор нередко перечитывает житель села Марковка на

Полтавщине старший лейтенант в отставке инвалид второй группы Павел

Васильевич Черный.

Старший лейтенант? Выходит, еще и после войны служил? Служил...

Бывший командир соединения, в котором в послевоенное время Павел Черный

возглавлял зенитную батарею, а затем командующий Одесским военным округом

генерал-полковник М. В. Луговцев рассказывал мне в письме незадолго до своей

неожиданной смерти:

"Это был прекрасный офицер! И вырос он, образование получил, можно

сказать, самостоятельно. Экстерном сдал на отлично экзамен за

зенитно-артиллерийское училище. Его батарея отмечалась меткой стрельбой, на

тактических занятиях 1954 года заняла первое место в Прикарпатском округе, и

о ней политуправление выпустило специальный плакат. А сам товарищ Черный на

протяжении нескольких лет был награжден фотоаппаратом, двумя именными

часами. Ему досрочно присвоили дежурное военное звание - старшего

лейтенанта, а впоследствии командир батареи Павел Черный был награжден

орденом Красной Звезды. До 1957 года он оставался в армейских рядах

защитников Родины..."

Демобилизовавшись в связи с болезнью, Павел Васильевич все же остается

в строю. Как пропагандист боевых традиций. Как коммунист.

КРЕПКИЙ НЕРВ

Из-за серого холодного Днепра доносились выстрелы вражеских пушек,

пулеметные и автоматные очереди. Наша артиллерия с левого берега уже не

доставала своим огнем позиций гитлеровцев. И теперь обслуги торопливо

выкатывали на заледеневшие, скользкие паромы и плоты тяжелые

76-миллиметровые пушки: переправлялись на правый берег.

Связист Сергей Роменский, высокий, представительный парень, стоял на

пароме возле пушки и смотрел, как снаряды вздымают на реке белые водяные

столбы. Иногда кусочки льда звонко стучали по железу - взрывалось рядом. А

за минуту соседний плот развалился пополам, пушка пошла на дно. К парому,

который замедлил движение, подплыло двое уцелевших артиллеристов. Роменский

опустился на колени, подал им руку. У бедняг зуб на зуб не попадал, им нужно

было немедленно переодеться. Связист снял бушлат и накинул на плечо одного

спасенного, другому дал фуфайку товарищ Роменского связист Григорий Лимарев.

Сергей Роменский насмотрелся всякого на дорогах от Крыма к Сталинграду

и оттуда - к Днепру. Одна мысль всегда жила в его голове: "Как не будет

трудно, но, в конце концов, выгоним непрошенных пришельцев с нашей земли".

Возле Калача, когда армия Паулюса подступила к Волге, полк оказался в

трудном положении. Третья рота отчаянно дралась в окружении. Комбат вызывал

Роменского и приказал:

- Вот с этим сержантом вы должны доставить пакет командиру окруженной

роты. Сержант положил пакет за пазуху. В нем был маршрут отхода

подразделения на более выгодные позиции. Двое исчезли в темноте. Тихо,

неслышно шли овражками, лесополосами... Услышали немецкий язык. Передовая.

Роменский сначала не понял, на что решился сержант. Лишь когда тот с

поднятыми руками отдалился метров на десять, догадка обожгла сердце

красноармейца: хочет сдаться в плен, изменник...

Несколькими прыжками Роменский догнал сержанта, прошептал:

- Дай пакет!

В ответ услышал:

- Дурак, с пакетом лучше примут.

Больше сомнений не было, и красноармеец со всех сил размахнулся

штыком... За Северным Донцем опять столкнулся с командиром спасенной третьей

роты. Вместе штурмовали высоту. На ней навеки остались боевые друзья Сергея

- Николай Шеин и Гриць Мартиненко. И самого Сергея ранило. Из госпиталя по

пути заскочил в освобожденный родной город - Красный Лиман, где учился в

школе, вступал в комсомол, плотничал перед войной. Мать плакала. Не имела

чем и угостить сына: дома не было и крошки хлеба. Сергей положил на стол

свой скупой солдатский паек. А после обеда попрощался и поехал. И от Изюма

уже тянул линии связи дальше и дальше на запад, аж до Днепра...

- Друг, возьми.- На берегу солдат с разбитого плота подал Роменскому

его бушлат.

- Носи до вечера, потому что задубеешь в мокром. Нам сегодня жарко

будет: нужно соединить наблюдательные пункты с огневыми позициями.

Тягачи с надсадным ревом выбрались по крутому склону. Серая мгла на

горизонте теплилась пожарами. Туда и направились артиллеристы.

Расположилась батарея за кладкой разрушенного колхозного двора, а

связисты навьючили на спины катушки с проводом, телефонные аппараты и,

сгорбленные, быстро пошли к окопам. Оттуда будет корректировать огонь

командир батареи.

Роменский прокладывал линию через огороды, по заиленным мелиорационным

каналам овощных плантаций, ровному полю, заросшему сорняками. Лимарев,

Ворона, Баландин подавали ему катушки. А вокруг падали мины и снаряды,

фурчали осколки и бухали мокрые комья чернозема.

Запыхавшийся, измазанный в грязищу, вкатился Сергей в траншею

пехотинцев и, крутнувши несколько раз ручку телефонного аппарата и услышав

знакомое "алло" помощника командира взвода Василия Паниткина, доложил

командиру батареи:

- Товарищ капитан, связь есть!

Наши пушки прицельно ударили по окопам врага, нащупали его

артиллерийские и минометные позиции. Теперь пехотинцам легче было сдерживать

натиск фашистов, которые атаковали и атаковали. Однако за ночь немцы

подтащили свежие силы. Обстрел плацдарма увеличился. Комбат кричал в трубку,

но не слышал ответа с огневой позиции.

- Роменский, нужно проверить...

Связист выскользнул за бруствер.

Провод шорохов по ладони, защищенной рукавицей, Роменский бежал,

пригнувшись, иногда падал и полз. Наконец отыскал разрыв. Осколки иссекли

провод во многих местах. Скрутил плоскогубцами два конца, заизолировал.

Порядок!

Не успел вернуться, комбат развел руками:

- Опять... А немцы скапливаются для атаки...

Роменский молча направился назад в поле. Где же разрыл? Уже минул

только что починенный участок, добежал до огородов. Дернул - где-то здесь,

близко... Почти одновременно от огневой позиции проверял линию Петр

Баландин. Он застал Сергея за работой.

- О, хорошо, что ты появился, - обрадовался Роменский. - Выходит, линия

дальше исправна? Сергей вытер из лба обильный пот.

До сумерек ему еще дважды пришлось чинить связь А ночью решили зарыть

провод в землю, и Роменский взялся за лопату.

Целодневная беготня и напряжение давали о себе знать: клонило ко сну,

свинцом налились руки и ноги. Чтобы не упасть и не заснуть, Сергей считал

шаги, хлюпал в лицо ледяной водой из рытвин.

Зато на следующее утро он смог даже поспать. Ни одного разрыва не

случилось. Земля-матушка надежно защищала связь.

Точные артиллерийские налеты в течение недели крайне расшатали оборону

фашистов. Наша пехота почти без потерь выгнала их из разбитых укреплений.

На Ингульце враг оказывал серьезное сопротивление. Занятый советскими

войсками плацдарм на правом берегу нуждался в немедленной поддержке.

Роменскому и Баландину приказали проложить линию связи через реку, из-за

которой пушки будут стрелять по гитлеровцам.

Вода резала как нож, когда бойцы сбивали плотики, крепили к нему

катушки, аппараты. Самодельными веслами Роменский оттолкнулся от камня,

который выглядывал из воды, налег на весла. Баландин между тем разматывал

провод, и он ложился на дно реки. Когда пересекли быстрину, сзади них

поднялся водяной столб взрыва. Баландина болезненно дернуло за руку. Плотик,

как перо, свободно закружил.

- Оборвало! - крикнул Роменский.

- Давай назад! - предложил Баландин.

- Так мы будем возиться целый день. Батарейцы ожидают, пехота где-то

проклинает нас, - не согласился Сергей. - бери греби, держись на течении...

Роменский снял фуфайку, сапоги и портянки, потом шаровары и

гимнастерку, нырнул в ледяную воду.

Вынырнул весь синий, но в зубах у него торчал оборванный конец провода.

Баландин помог Роменскому вылезти на шаткий плотик, снял с него мокрую

нательную рубашку. Кое-как одевшись, Сергей соединил провод. На берегу

прикопал линию. Самый тяжелый участок обеспечен! Постепенно дотянули провод

и до наблюдательного пункта.

Теперь батарея имела хорошее зрение и слух.

Сорванные с этого рубежа, фашисты не останавливались вплоть до Буга.

Там также недолго продержались. Артиллерийский полк, в котором воевал

Роменский, уничтожал вражеские пулеметные гнезда, бронетранспортеры, танки и

в причерноморских степях, и под Одессой, и за Днестром.

На севере Украины, под Ковелем, полк некоторое время стоял в обороне.

Гитлеровцев очень беспокоили намерения нашего командования, их разведка

пыталась проникнуть в тылы советских войск.

И вот именно в ту ночь, когда все было готово к артподготовке, когда на

наблюдательном пункте ожидали сигнала, а вокруг господствовала летняя

тишина, нарушаемая лишь сверчками, именно тогда испортилась линия. Связь

следовало восстановить немедленно и любой ценой. Роменский повесил на пояс

гранаты, проверил, заряжен ли автомат. С ним, уже командиром отделения,

младшим сержантом, пошел молодой боец Сидоренко.

Сергей ступал осторожно, мягко, слегка дергая провод. Настороженный

Сидоренко иногда спотыкался и принуждал младшего сержанта останавливаться и

прислушиваться. Неожиданно провод будто выскользнул из чьих-то рук.

Роменский мигом упал на землю, отполз. Налево зашевелилось что-то темное.

Перепуганный Сидоренко все стоял, не зная, что ему делать. А его уже

окружала фашистская разведка! Это она перерезала линию и охотилась на

"языка".

Роменский спустил курок автомата. Длинная очередь дважды опоясала то

место, где мелькнули темные фигуры. Застрочили и гитлеровцы. Со стоном упал

в траву Сидоренко.

Отпрянув в сторону, младший сержант продолжал стрелять, но уже одной

рукой. Левая бессильно повисла, с нее стекала кровь.

Вражеские разведчики отступили ни с чем. Опять воцарилась тишина.

Сергей собрал последние силы и подполз к Сидоренко. Тот был мертв.

Стиснув зубы, младший сержант отыскал испорченный провод: сначала один

конец, потом - второй. Одной рукой он не мог соединить их*.* Обгрыз изоляцию,

согнул жилку крючком и - прицепил на кожух автомата. Еще крючок...

Комбат, наконец, услышал голос Клавы Мацегоры - телефонистки дивизиона.

В пять часов утра могучие залпы пушек стрясли росу из деревьев,

кустарников, трав. Окропленный холодной влагой, Роменский очнулся, глянул на

крючки провода и еще сильнее прижал их к кожуху ППШ. В такой позе и нашли

его.

Ложиться в госпиталь Роменский категорически отказался, выпросил, чтобы

лечили в медсанбате.

По пути к Висле он выздоровел и форсировал эту реку вместе со всеми

своими товарищами-связистами.

Три месяца полк вел за Вислой оборонные бои. Очередное наступление

советских войск завершилось освобождением Варшавы и выходом на реку Одер и

ее форсированием.

На том последнем плацдарме батарея Роменского стояла на прямой наводке.

Сергей и другие связисты подносили снаряды, замещали бойцов обслуг.

Раненный, Роменский не покинул огневой позиции. Его бодрили черные дымы над

пылающими "тиграми".

В конце апреля батарея уже обстреливала окраины Берлина. Потом начались

уличные бои. Били прямой наводкой по отдельным домам и этажам. Связь со

штабом дивизиона поддерживали с помощью рации.

Возле самого рейхстага от батареи осталась одна пушка и четыре человека

обслуги. Пушку выкатили в парк перед рейхстагом. Роменский побежал за

снарядами. Вернувшись, увидел, что трое его товарищей погибли.

Радист Лещенко лежал, сжав в объятиях рацию. Роменский покрутил лимбы -

не слышно потрескивания, испорченная.

Пулеметные очереди заставили искать укрытие. Младший сержант отполз под

дом, осмотрел внимательно территорию парка. Ага, вон пулемет... А там

фаустпатронщики.

Сам. Разве сам что сделаешь? Постой, в подвалах прячутся гражданские...

По-видимому, есть среди них и такие, которые не сочувствуют фашистам...

Роменский спустился в подвал.

- Кто здесь наш камарад? - спросил, посветив карманным фонариком на

пол, где вповалку лежали люди. - Ком! Ко мне!

Вышло трое стариков. Роменский кое-как объяснил им, что просит помочь

носить снаряды. Те кивнули в знак согласия. Натруженные руки немецких

рабочих подали снаряды, и Роменскнй ударил по пулеметному гнезду, по

фаустпатронщиках .

Наша пехота поднялась и побежала к рейхстагу.

К ней присоединился и Роменский. На крыше взвился на весеннем ветру

красный флаг.

В День Победы командир дивизии вручил гвардии сержанту Сергею

Филипповичу Роменскому орден Славы I степени.

- Связь является нервом армии, - сказал генерал. - И вы, товарищ

гвардии сержант, не дали врагу разорвать тот наш нерв от Сталинграда и до

Берлина...

x x x

Через двадцать лет в городе Славянске, что в Донбассе, собрались

фронтовые друзья - связисты из артиллерийского полка 8-й гвардейской армии:

Лимарев, Паниткин, Александров, Ворона, Роменский.

Сергей Филиппович Роменский пригласил боевых товарищей к себе в гости -

в город Красный Лиман Донецкой области, где он работает на железной дороге

старшим кондуктором. Было что вспомнить боевым товарищам...

КОРОТКИЕ СПРАВКИ

о полных кавалерах ордена Славы

прежних комсомольцев

которые проживают на Украине

*Аксаков Николай Николаевич.* Боевой путь гвардии рядового Николая

Аксакова начался на берегах речки Северный Донец, неподалеку от города

Сватового Луганской области, где он родился в 1925 году. Автоматчик.

Форсировал Днепр, Днестр, Западный Буг, освобождал Запорожье, Одессу,

Люблин, Познань. Дважды раненный, не оставлял поля боя. На улицах Берлина

наладил связь с нашим окруженным батальоном и закидал гранатами пулеметное

гнездо фашистов. В наступательных операциях уничтожил около сотни

гитлеровцев. Все послевоенные годы живет в Сватовом. Без отрыва от

производства закончил среднюю школу и техникум. Работает в автопарке

мастером по электрооборудованию. Член КПСС. Старшина запаса.

*Андриенко Николай Карпович.* Пулеметчик. Воевать начал на Днестре в

феврале 1944 года. По-комсомольски громил фашистов на Висле - удерживая

плацдарм, отбил семнадцать атак. За Одером штурмовал город Киц. В уличных

боях уничтожил 50 гитлеровцев. И в Берлине гвардеец стрельбой из "максима"

положил не один десяток фашистов, которые отказывались капитулировать. В

послевоенные годы состоял на сверхсрочной службе. Демобилизовался в звании

старшины, приехал в родное село Гельмязив Золотоношского района Черкасской

области, где родился в 1925 году; впоследствии поселился в Полтаве;

диспетчер областного управления связи.

*Артемов Григорий Григорьевич.* Родился в 1923 году в поселке имени

Калинина Горловского района Донецкой области в семье шахтера. Работал

электрослесарем. Когда гитлеровские орды напали на нашу страну, добровольно

пошел на фронт. Разведчик. Лично взял 15 "языков". На берегах Балтики,

определяя линию вражеской обороны, стар-шина Артемов с пятью бойцами сделал

засаду и разгромил батальон фашистов. Все послевоенные годы Григорий

Григорьевич работает крепильщиком на шахте в Горловке.

*Артюков Василий Алексеевич.* Пушка комсомольца Василия Артюкова вступила

в бой с фашистами первого дня войны. До окончательного разгрома гитлеровской

Германии он, уроженец села Нагут Ставропольского края (год рождения - 1920),

находился в действующей армии. На Украине взвод Артюкова остановил

контрнаступление вражеских танков в районе Чеповичи Житомирской области. В

Ровенской области Артюков также вышел победителем дуэли с танками - поджег 4

вражеских машины. За рекой Сан в Польше благодаря решительности старшины

Артюкова была сорвана попытка фашистов вернуть себе господствующую высоту.

Вблизи Эльбы занял место наводчика и уничтожил 4 бронетранспортера и 3

танка. Кроме трех орденов Славы, имеет еще два ордена Отечественной войны и

орден Красной Звезды. Член КПСС с 1943 года. Живет в Тернополе, работает

старшим мастером коммунального спецавтохозяйства.

*Артюшенко Александр Трофимович.* Хоть комиссия и признала непригодным к

военной службе, Александр добился отправления на фронт.

Пулеметчик-комсомолец отбил шесть атак фашистов на плацдарме за Березиной.

Под городом Лида раненый продолжал стрелять по врагу, пока не остановил его.

В Германии принимал участие в танковом десанте, тогда скосил из своего

"максима" роту гитлеровцев. Участник Парада Победы в Москве. Родился 1921

года в поселке имени Артема на Полтавщине, и теперь живет там. Работает

нормировщиком на местном сахарозаводе. Член КПСС.

*Афонченко Николай Панасович.* Комсомольцем стал в 1933 году

четырнадцатилетним подростком, в родном селе Клиновое Невельского района

Калининской области. Войну встретил на действительной воинской службе. Был

пулеметчиком. С 1942 года - разведчик. Перед выходом на первое задание

вступил в партию. Взял около 40 "языков". В частности, под Будапештом

разведчики во главе с Афонченком, проведенные в тыл немцев венгерским

коммунистом, разгромили штаб дивизии, а ее командира - генерала - доставили

через линию фронта. Освободительный поход Николай закончил в Вене. Четырежды

ранен. После войны поселился в поселке Выгода Ивано-Франковской области,

работает мастером лесокомбината.

*Баймухамедов Губай Яндавлетович.* Воспитанник детского дома, родился

1925 года в Оренбургской области. На фронт пошел в 1943 году комсомольцем.

Разведчик. На Днепре сам прикрыл товарищей, что отплыли на лодке с

"языками", а затем в ледяной воде вплавь добрался на левый берег. За время

войны лично привел 20 "языков". Захваченными у врага фаустпатронами поджег 2

"тигра". На улицах фашистской столицы взорвал укрепленный дом с фашистами.

После демобилизации поселился в селе Нико-Мавривка Ширяевского района

Одесской области. Шофер Затишанской автотранспортной конторы облпотребсоюза.

Сержант запаса.

*Баранник Алексей Никифорович.* Первый подвиг осуществил, доведя

совхозный табун от Черкасс до Саратова. В 1942 году семнадцятилетним юношей

добровольно стал в ряды защитников Сталинграда, тогда же вступил в комсомол.

Впоследствии выучился на механика-водителя Т-34. При штурме Савур-могнлы

подбил 2 вражеских танка, за Днепром - 3. После второго ранения - наводчик

миномета. Неподалеку от Берлина Баранник с группой бойцов напал в тылу

фашистов на их самоходные пушки и грузовик с автоматчиками. Группа Баранника

уничтожила живую силу, взяла "язык" и проскочила "фердинандом" через линию

обороны врага. В родное село Новая Жизнь Чернобаевского района Черкасской

области вернулся старшиной. Работает бригадиром в колхозе "Памяти Ленина".

Член КПСС.

*Бедан Андрей Ничипорович.* Он готовился к первому выезду комбайном в

поле за родным селом Билозирье на Черкащине, когда началась война.

Впоследствии комсомолец Андрей Бедан (родился 1920 года) попал в действующую

армию, стал разведчиком. Форсировал Днестр, с группой товарищей занял

плацдарм, взял в плен фашистского офицера. Под Яссами отряд разведчиков во

главе с Беданом захватил важную высоту и держался до подхода основных сил. В

другой раз Андрей проник на артиллерийские позиции гитлеровцев, захватил

офицера и благополучно пересек линию фронта. На его счете свыше 20

приведенных "языков". Имел четыре ранения. Работает лесником в

Билозиривскому лесничестве. Старшина запаса.

*Безпалько Иван Игнатьевич.* Стрелок, разведчик, пулеметчик. Этими

военными специальностями овладел на фронтовом пути, который начался в апреле

1944 года в селе Павлинцы Ивановского району Одесской области (там родился в

1924 году) и закончился в Берлине. На Днестровском плацдарме уничтожил

пулеметную точку фашистов и привел "языка". Форсировав Западный буг, зашел в

тыл вражеской самоходной пушке и закидал гранатами ее обслугу. Вблизи Вислы

захватил обер-лейтенанта, обезвредил снайпера. Возле Зееловских высот отбил

пулеметным огнем 5 атак эссэсовцев. После войны работал шофером в павлинском

колхозе, был секретарем комсомольской организации. Теперь живет в Одессе.

Крановщик объединенного хозяйства железнодорожного транспорта. Член КПСС.

Старшина запаса.

*Бионосенко Андрей Куприянович.* Родился 1921 года в Николаеве.

Потомственный рабочий. До войны работал слесарем на судостроительном заводе.

На фронт пошел в 1941 году. Задерживал врага на Днепре, на Дону. Был

минометчиком, а затем командиром пушки танка. Освобождал Керчь. В уличных

боях спас двух тяжелораненых офицеров и вел огонь из подожженного танка.

Уничтожил преобразованный в крепость дом, где засели гитлеровцы. В Ялте

потопил огнем пушки 3 катера врага. В Польше экипаж танка комсомольца

Бионосенко захватил переправу, а также вражеские танки и бронетранспортеры,

ее охранявшие. Живет в Николаеве. Работал шофером пожарной машины завода

имени 61 коммунара. Был награжден медалью "За безукоризненную службу".

Теперь - шофер автобусного парка.

*Быков Григорий Сергеевич. В* августе 1944 года девятнадцатилетний

Григорий Быков из села Костюковка Гомельской области был мобилизован на

фронт, а в октябре уже получил орден Славы III степени: первым вскочил в

траншеи врага на околицах польского города Радом и уничтожил 30 гитлеровцев.

На границе фашистской Германии закидал гранатами 2 дзота, которые прерывали

путь подразделению. А когда овладевали городом Мезеритц, выбил фашистов из

нескольких укрепленных домов и обезвредил пулеметную точку. Еще два

солдатских ордена появились на гимнастерке сержанта-комсомольца. Живет в

городе Селидово на Донбасе. Работает крепильщиком на шахте .No 1-2. Старшина

запаса.

*Богун Николай Андреевич.* Счет мести командира противотанковой пушки

сержанта Николая Богуна (родился 1924 года в селе Покровское Артемовского

района Донецкой области) в конце войны вычислялся 80 уничтоженными танками,

2 бронетранспортерами, автомашинами с боеприпасами и живой силой врага,

пулеметными точками. Гвардеец Богун с боями прошел от Артемовска в Берлин.

Вместе с обслугой пушки товарищами Шовидзе, Квимсадзе, Шакарашвили, Коридзе

и ездовым Марченком подбил 17 танков и много другой техники врага. Живет в

городе Славянск. Начальник стрелково-пожарной команды на железной дороге.

Старшина запаса.

*Броницкий Алексей Васильевич.* Стрелок-радист бомбардировщика Пе-2. В

армию призван 9 июня 1941 года из села Гардишивка Андрушевского району

Житомирской области (родился 1922 года). Воевал на Ленинградском, потом - на

3-ом Белорусском фронтах. Высокая эффективность 150 боевых вылетов

засвидетельствована тремя орденами Славы, орденом Отечественной войны II

степени. Лично сбил 3 "мессершмитта". В 1948 году закончил Киевскую

юридическую школу. С тех пор работает народным судьей в Коростишевскому

районе на Житомирщине (в селе Брусилов). Член КПСС с 1944 года. Получил

заочно высшее юридическое образование. Старшина запаса.

*Бугайчук Максим Степанович.* Шестнадцати лет добровольцем пошел на фронт

в 1941 году. Был помощником машиниста бронепоезда, который делал налеты на

врага вблизи родины комсомольца Бугайчука - села Красная Дамба Чечельницкого

району на Винничине. Оборонял Москву в составе стрелковой части. Проник в

тыл врага и обеспечил высадку нашего воздушного десанта. Смелыми действиями

не допустил, чтобы гитлеровцы разрушили железнодорожный мост через Березину.

Лично взял в плен фашистского генерала. В тяжелом бою заменил командира

минометной роты и остановил контрнаступление фашистов. Член КПСС с 1943

года. После войны закончил институт инженеров железнодорожного транспорта.

Начальник станции Усатовое под Одессой.

*Бужак Леонид Арефийович.* Воевал с апреля 1944 года на 1-ом Белорусском

и 2-ом Украинском фронтах. Сначала был пулеметчиком. Когда фашисты потеснили

пехоту танками с десантом, не покинул позиции, а выждал и открыл огонь в

спины гитлеровцев, вынудил их убегать. Впоследствии - разведчик. В смелых

вылазках средь бела дня дважды похищал из вражеских блиндажей офицеров. На

территории Германии пробрался за линию обороны врага и взорвал закопанный в

землю танк. В 1951 году личный состав подразделения, в котором служил, тепло

провел комсорга, демобилизованного гвардии старшину, в Одессу (там родился в

1925 году). Закончил железнодорожный техникум, работал машинистом и

одновременно учился в политехническом институте. Инженер завода

железобетонных изделий. Член КПСС.

*Величко Иван Григорьевич.* После тринадцатой атаки фашистов рядовой Иван

Величко из всей артиллерийской обслуги остался сам и увидел, что ему ничем

сдвинуть с места пушку: кони побиты. Тогда ночью похитил коней у врага. Еще

и двух "языков" привел. В Венгрии по частям вынес с товарищами пушку на

высокую гору и оттуда уничтожал дзоты и пулеметные гнезда противника. После

войны Иван Григорьевич, который родился 1921 года в селе Бригинцях

Новобасанского району Черниговской области, вернулся в родные места.

Работает в колхозе. Старшина запаса.

*Венгель Михаил Степанович.* 1922 года рождения. Рос и воспитывался в

семье колхозника села Устиновка Малинского района Житомирской области. В

1941 году закончил 10 классов. На фронте - с 1943 года. Пулеметчик. Был

комсоргом батальона. С группой комсомольцев пробрался в тыл врага и

решительными действиями заставил фашистов отступить. 1 мая 1944 года огнем

пулемета отбил атаку гитлеровцев. Того же дня получил карточку кандидата в

члены КПСС. Под Кострином вместе с другими бойцами взвода взял в плен роту

фашистов. Кроме орденов Славы трех степеней, награжденный орденом и тремя

медалями Польской Народной Республики. Закончил в 1956 году институт,

преподает язык и литературу в Устинивский средней школе.

Младший лейтенант запаса.

*Венгер Константин Степанович. В* бой с фашистами вступил на танке в

первые дни войны. На действительную службу был призван комсомольцем из села

Косогорки Ярмолинецкого района Хмельницкой области (родился в 1921 году),

где работал в колхозе трактористом. Защищал Москву. Вблизи города

Хмельницкий разгромил автомобильную колонну врага, в затруднительный момент

обеспечил связь между авангардом и арьергардом танковой бригады. Возле реки

Одер уничтожил 3 вражеских бронетранспортера, 2 танка и помог отбить атаку

пехоты. Штурмовал Берлин, освобождал Прагу. Старшина запаса Константин

Степанович Венгер живет в селе Слободка-Кадиевская Ярмолинецкого району на

Подолье, работает трактористом на кирпичном заводе.

*Верес Юзеф Николаевич.* Родился 1922 года в селе Ставривци Иванкивского

району на Киевщине. Был секретарем комсомольской организации колхоза и,

когда началась война, с честью выполнил поручение - без потерь эвакуировал

артельный скот в глубокий тыл. Воевал в составе взвода разведчиков. Прошел

дорогами Украины, Венгрии, Австрии, Чехословакии. На его счете - 20

"языков", 10 уничтоженных пулеметных гнезд. Вместе с группой бойцов у тыла

врага освободил военнопленных целого лагеря и держался с ними до подхода

основных сил. Теперь работает в родном колхозе "Украина" бригадиром. Член

КПСС.

*Вовк Михаил Григорьевич.* Десантник - сначала в авиации, впоследствии в

морской пехоте. Отличился в 1941 году в боях под Киевом. От Туапсе прошел

берегом Черного моря до устья Дуная, а оттуда по реке - в Вену. Был

командиром взвода. Во время освобождения Севастополя одним из первых

ворвался во вражеские окопы, на подступах к городу обезвредил несколько

фашистских пушек. Возглавлял переправу десанта через Днестровский лиман

возле Белгорода-Днестровского, стремительными действиями выбил врага из

береговых укреплений. Во время боев за Будапешт уничтожил гранатами

пулеметную точку. Имел восемь ранений. Родился в 1919 году в селе Лутайцы

Гребинкивского района на Полтавщине. Работал до войны на железной дороге в

Гребенке, теперь там же - на узле связи. Член КПСС, старшина запаса.

*Войтковский Иосиф Карлович.* Вблизи города Гольдап в Восточной Пруссии

экипаж танка Иосифа Войтковского поджег 2 "пантеры". Такими поступками

богата боевая биография этого кавалера трех орденов Славы, трех орденов

Красной Звезды и ордена Отечественной войны II степени. На Параде Победы в

Москве старшина коммунист Иосиф Войтковский шагал во главе сводного полка

Первого Прибалтийского фронта - он нес овеянный славой флаг своей танковой

бригады. После армии вернулся в родной Емильчинскнй район Житомирской

области, в село Зеленица, где родился в 1920 году в семье бедняка. После

войны работал на нескольких работах, куда посылал его райком партии. В 1969

году его избрали в селе Барашах председателем сельского Совета. На этом

посту до сих пор.

*Воин Петр Федорович.* Орденами Славы трех степеней отмечены такие

поступки Воина: умелое командование минометной обслугой на плацдарме за

Днестром, где огнем миномета он отбил атаку роты фашистских автоматчиков;

при форсировании Вислы и расширении плацдарма на противоположном берегу

минометным обстрелом не дал возможности гитлеровцам сосредоточить силы,

парализовал их действия; во время переправы через Одер, раненый, не покинул

передовой линии, а продолжал руководить огневым налетом по траншее

противника. Из армии вернулся в родное село Бугское Новоодесского района

Николаевской области (родился в 1924 году). Член КПСС. Председатель

сельского Совета. Офицер запаса.

*Гетман Николай Панасович.* Сапер. Начал войну сержантом под

Ворошиловградом, неподалеку от села Капитановое Новоайдарского района, где

родился в 1922 году, а закончил в Будапеште старшиной. При штурме Сапун-горы

разминировал проходы для пехоты, в дни освобождения Севастополя взорвал

самоходную пушку, во время прорыва обороны врага на Днестре быстро

переправил стрелковое подразделение и расчистил путь от мин. На

Ясско-Кишиневском направлении уничтожил трехамбразурный дот с фашистами. В

комсомоле находился с 1937 года. Член КПСС с февраля 1945 года. Живет в селе

Капитановое, плотничает в местном совхозе.

*Гетьманский Михаил Владимирович.* Восемнадцатилетним юношей с

ворошиловградского завода имени Октябрьской революции, где работал слесарем,

в июне 1942 года пошел добровольцем в минометчики. Подбитый из миномета

танк, десятки уничтоженных пушек и сотни фашистов, победные десанты на

плацдармы, поединки с огневыми точками врага - так воевал Михаил

Гетьманский. Он с боями прошел через Донбасс, Беларусь, Польшу вплоть до

Кюстрина, под которым был тяжело ранен. Теперь - старшина запаса, член КПСС

с 1944 года, слесарь Николаевского завода дорожных машин.

*Грицак Николай Иванович.* Сначала был сначала стрелком, а когда в бою на

вражеском аэродроме погиб пулеметчик, Николай заменил его и обеспечил успех

атаки. Позже командовал обслугой противотанковой пушки, подбил 2-х "тигров".

Как разведчик, привел 5 "языков", высадил в воздух железнодорожный мост в

тылу врага, пустил под откос бронепоезд. Прошел боевой путь от Больших Лугов

до Восточной Пруссии. В комсомоле находился с 1936 года. Член КПСС с 1943

года. Родился 1920 года в станице Таманская Темрюцкого района Краснодарского

края в семье крестьянина. Теперь живет в г. Керчь Крымской области. Работает

продавцом продовольственного магазина. Старшина запаса.

*Гриценко Василий Трофимович.* У председателя колхоза "Украина"

Новониколаевского района Запорожской области коммуниста Василия Гриценко,

который родился 1923 года в селе Владимировке Меживского района на

Днепропетровщине, сохраняется письмо-благодарность командира артдивизиона,

адресованное матери и датированное 18 марта 1945 года. В ней перечислены

подвиги комсомольца: 10 фашистских танков уничтожено им на дорогах войны от

Сталинграда до Берлина, и за это Гриценко награжден орденом Красной Звезды,

орденом Славы III степени; в 1945 году поджег огнем своей пушки 4 самоходных

пушки, уничтожил свыше 50 гитлеровцев. Награжден еще двумя орденами - Славы

II степени и орденом Отечественной войны I степени. Позже Гриценко награжден

еще и орденом Славы I степени. В наши дни на груди председатели колхоза

появился орден Трудового Красного Знамени.

*Динеев Фатих Юнусович*. Вручая гвардии старшине - комсомольцу Фатиху

Динееву орден Славы I-й степени, командующий 2-м Украинским фронтом Маршал

Советского Союза Р. Я. Малиновський поинтересовался, сколько "языков" взял

смельчак от Сталинграда до Ясс. Динеев ответил: "Сорок. Двенадцать раз

переходил линию фронта и действовал с товарищами в тыла врага". На фронт

Динеев пошел из Чарджоу, а родился в селе Моисеевцы Старокулаткинского

района Ульяновской области в 1923 году. В 1946 году снял военную шинель,

одел милицейскую и с того времени служит в органах охраны общественного

порядка Одессы. Капитан. Награжден значком "Отличник милиции".

*Дитюк Иван Григорьевич.* В настоящее время лучший рабочий строительного

участка, что в селе Затишье Фрунзенского района Одесской области, Иван Дитюк

(родился в 1920 году) прославился на фронте как прекрасный артиллерийский

наблюдатель и наводчик. В дни обороны Москвы, став к пушке, которая осталась

без обслуги, подбил 2 фашистских танка. Под Сталинградом обнаружил 18

вкопанных танков врага и точным огнем уничтожил их. В боях за

Франкфурт-на-Одере поджег бутылками с горючей смесью 3 "тигра". Окруженный,

вызывал огонь на себя и сорвал атаку гитлеровцев. В комсомол вступил на

фронте, был комсоргом батареи. Демобилизовался в звании сержанта.

*Доманов Анатолий Омельянович.* Командир отделения противотанковых ружей,

пулеметного отделения, взвода разведки - такими специальностями овладел на

фронте старшина-комсомолец. Вступил в бой под Воронежем, по соседству с

Курской областью, родным селом Призначное, где родился 1922 года. Закончил

войну в немецком городе Эберсвальди. Бессменный комсорг роты. Уничтожил 18

машин с фашистами, отбил несколько атак власовцев, взял 5 "языков". Живет

теперь в г. Жданов Донецкой области. Старший термист завода имени Ильича.

*Драган Николай Афонович.* Родился в 1924 году в селе Станишивцы

Таращанского района на Киевщине. Пошел добровольцем на фронт из школы ФЗН.

Сержант-комсомолец командовал обслугой противотанковой пушки. Во время боев

на Курской дуге поджег 4 "тигра"; 3 вражеских танка уничтожил в Беларуси, 4

- в Польше. Одним из первых переправился через реку Ницше и отбил несколько

атак фашистов. Живет в селе Ксаверов Малинского района Житомирской области.

Электросварщик Недашкивского отделения "Сельхозтехники". Лейтенант запаса.

*Драченко Иван Григорьевич.* Летчик-гвардеец штурмовика ИЛ-2 Иван

Драченко (до августа 1943 года - комсомолець, с августа - коммунист) сделал

около 200 боевых вылетов, 157 из них - после ранения. Уничтожил и повредил

танков и бронетранспортеров - 76, железнодорожных эшелонов 6, большое

количество автомашин, телег с грузом и живой силой, составов с боеприпасами

и продуктами, вывел из строя 18 дотов, разрушил 4 моста, сжег на аэродромах

9 самолетов врага и сбил в воздушных боях - 5. Родом из села Большой

Севастьяновки Христиновского района Киевской, в настоящее время - Черкасской

области (родился в 1922 году). Демобилизовавшись, закончил юридический

факультет университета, аспирантуру. Долгое время работал директором школы,

главным инженером киевской фабрики "Разнобытпром". В настоящее время -

персональный пенсионер. Награды: Золотая Звезда Героя Советского Союза и

ордена: Ленина, Красного Знамени, Славы трех степеней, Отечественной войны

II степени, Красной Звезды.

*Дубоший Николай Наумович.* Военные специальности - минометчик,

разведчик. Звание - старший сержант. Исключительный героизм и мужество

обнаружил в боях во время форсирования Днепра и последующего наступления на

врага. В составе штурмового отряда добровольцев ночью с товарищами отбил у

гитлеровцев Моравскую Остраву и этим самым начал освобождение братских

чехов. В партию Николая Дубошия принимали на передовой перед атакой. Когда

демобилизовался, то вернулся в Яготин Киевской области, где родился в 1920

году. В 1936 году, работая трактористом в колхозе, вступил в комсомол. После

войны был сначала учителем физкультуры, а впоследствии - учителем труда в

Яготинской средней школе No 3. Закончил Киевский педагогический институт

имени Горького в 1969 году.

*Дудник Андрей Романович*. За время пребывания на фронте, от Днестра до

Влтавы, разведчик-комсомолец привел 10 "языков". В бою заменил убитого

пулеметчика и спас от окружения артиллерийскую батарею. В тылу врага подбил

танк, взял в плен его экипаж, а затем показал путь нашим танкам, которые

осуществили неожиданный удар по гитлеровцам. В Чехословакии обнаружил момент

замены на передовой вражеских частей, и советские бойцы без потерь завладели

городом Чадце. Демобилизовался в свое село Лозовая на Винниччине (там

родился в 1922 году). Тракторист колхоза "Прогресс". Старшина запаса.

*Дячкин Петр Якимович.* Родился 1923 года на хуторе Волчий Овраг Донецкой

области. Работал в колхозе трактористом. Воевать начал в 1942 году, в окопах

и в комсомол принимали. Стрелок. Освобождал Одессу, Кишинев, Варшаву,

штурмовал Берлин. В боях уничтожил 2 фашистских танки, 3 пулеметных гнезда,

много живой силы врага. Живет в г. Горловка. Лесогон шахты

"Кондратовка-новая". С конца войны вернулся рядовым, теперь - старшина

запаса.

*Емельянов Анатолий Васильевич.* Командир отделения разведки. Счет

"языкам" сержант-комсомолец открыл на плацдарме за Днепром, когда захватил

фашистского офицера с ценными документами. По пути в Николаев привел в штаб

еще одного офицера и трех солдат. В селе над Ингулом с группой товарищей

освободил осужденных к расстрелу мирных жителей, а затем пленил отряд

карателей. На Днестровском плацдарме со своим отделением взорвал гранатами 6

танков и 3 бронетранспортера, а на Сандомирском - пробрался в штабные

блиндажи фашистов, захватил 3-х офицеров и документы. Уроженец (родился в

1924 году) города Славянск Донецкой области. Живет в Днепропетровске.

Кандидат экономических наук, начальник отдела в Институте черной

металлургии. Член КПСС.

*Ермаков Николай Егорович.* Орден Славы III и II степеней разведчик

получил на Днепре - за то, что взял важных "языков" - офицеров фашистских

штабов. Тогда же был принят к ВЛКСМ. В Польше, за Вислой, принимал участие в

рейде разведроты по тылам врага. Там захватил "языка" и уничтожил 2

автомашины с боеприпасами. А всего на счете сержанта Николая Ермакона до

конца войны было 20 "языков". Имел 5 ранений. Родился в 1924 году в селе

Михайловцы Черемисиновского района Курской области. Живет в Донбассе, в

городе Антрацит на Ворошиловградщине. Слесарь. Старшина запаса.

*Ефименко Максим Панасович.* В первый раз старший сержант-комсомолец

вступил своим танком в бой под горой левее Ковеля. Тогда подбил 2 "тигра",

самоходную пушку и 3 вездехода с гитлеровцами. На подходе к Одеру уничтожил

еще 3 "тигра", "пантеру", разгромил железнодорожный эшелон с боеприпасами.

Под Берлином шел на таран с фашистскими танками и вывел из строя 2 машины, а

затем разбил артиллерийскую батарею. Родился в 1925 году в станице

Андреевская Новотиторовского району Краснодарского края, рос в городе

Чердынь Пермской области. В армии пошел из школы ФЗН. Теперь живет в городе

Желтые Воды на Днепропетровщине. Плотник шахты "Ольховская".

*Зарипов Владимир Галимович.* Сын бывшего бойца Первой Конной армии,

который остался после гражданской войны на Подолье. Родился 1925 года в

Каменец-Подильском. И теперь живет там. Рабочий завода инструментов твердых

сплавов. Член КПСС. Студент-заочник педагогического института. Гвардии

старшина запаса. На фронте был - с 1942 года. Автоматчик, впоследствии -

наводчик самоходной пушки. В районе Золочева комсомолец Зарипов поджег

колонну автомашин, уничтожил 3 танка. Раненный, не покинул боевого поста. В

Польше бригада самоходных пушек осуществила глубокий рейд по тылам врага, в

ходе которого Зарипов поджег состав с боеприпасами, разгромил

железнодорожный эшелон. Вблизи Берлина подбил 4 "тигра".

*Занзивер Яков Якимович.* Война застала его на западной границе СССР в

звании сержанта, командира орудийного расчета. Зинзиверу шел тогда двадцать

первый год (родился в селе Новоприречное Красноармейского района

Кокчетавской области). В апреле 1942 года уничтожил 2 враждебных танка,

группу автоматчиков и спас жизнь старших командиров. За это получил первую

награду - орден Красной Звезды. Имел 4 ранения. Впоследствии стал командиром

обслуги миномета. Отличался не только метким огнем, но и тем, что

разминировал проходы для наступления наших войск. Не раз использовал в боях

оружие врага. На территории Германии заменил убитого командира батареи и,

умело корректируя огонь минометов, заставил фашистов удрать. Теперь живет в

городе Моспин Донецкой области. Работает сепараторщиком на

брикетно-обогатительной фабрике. Старшина запаса.

*Зозуля Михаил Павлович.* Командир бронетранспортера разведывательной

роты. Участник обороны Сталинграда и штурма Берлина. Захватил с товарищами

около 50 "языков". Во время освобождения польского города Радзеюв уничтожил

пушку, дот, много фашистов, которые не сдавались, а 100 человек захватил в

плен. Родился в 1923 году в семье рабочего в г. Чугуев на Харьковщине. В

партии с июля 1942 года, до этого был комсомольцем. Домой вернулся в 1947

году. Работает на заводе мастером токарного участка. Старшина запаса.

*Ибрагимов Гариф Ибрагимович.* Родился 1922 года в селе Кайнлы

Шереметьевского району Татарской АССР. Работал в Москве строителем. В бою за

станцию Новоукраинка на Кировоградщине комсомолец-наводчик пушки уничтожил

танк и 2 бронетранспортера. Раненный, продолжал вести огонь по врагу. Вблизи

Ясс поджег 2 вражеских танка, разогнал пехоту, которая поднялась в атаку. На

Сандомирском плацдарме, уже будучи командиром обслуги, подбил 3 самоходных

пушки врага. За Вислой вывел из строя бронепоезд гитлеровцев. Теперь живет в

селе Марьяновка Гороховского района Волынской области. Рабочий местного

сахарозавода. Старшина запаса.

*Иванов Илья Михайлович.* Шахтерский сын. Родился 1924 года в городе

Чистяковое - в настоящее время Торез - Донецкой области. Воевал и

разведчиком, и пулеметчиком, и минометчиком. На Николаевщине, когда его

батальон наступал на траншею врага, уничтожил пулеметное гнездо. Раненый,

вынес с поля боя командира роты. Вблизи Ужгорода бойцы во главе с Ивановым,

выходя из окружения, уничтожили фашистскую разведку. На плацдарме за Одером

обслуга гвардии старшины Иванова отбила несколько контратак фашистов. Четыре

разы ранен. Живет в городе Торез. Учитель физкультуры. Член КПСС.

*Иваньков Александр Петрович.* Родился в поселке Елань Волгоградской

области 1924 года в семье рабочего. Боевий путь артиллериста - сначала

рядового, потом сержанта - командира пушки - пролег от станции Волноваха в

Альпы. На Донбассе поджег 4 танка и 3 бронетранспортера. Форсировав реку

Южный буг поблизости Первомайска, занял оборону и отбил пехотные атаки

фашистов, поджег 2 "тигра". Всего за время войны уничтожил 20 вражеских

танков. В члены партии вступил на фронте в 1944 году. Живет в Кировограде.

Служащий. Старшина запаса.

*Каирский Николай Николаевич.* Родом из села Красногригорьевка

Никопольского района Днепропетровской области (родился в 1921 году). В

комсомол вступил перед войной, когда работал пекарем на хлебозаводе в городе

Марганец. На фронте был наводчиком противотанкового ружья. Под Воронежем

отличился, отбивая атаки фашистских танков. Поджег 2 машины. На плацдарме за

Днепром с ПТР и гранатами уничтожил несколько автомашин и много вражеских

солдат и офицеров. Вблизи переправы через Прут перекрыл дорогу, которой

гитлеровцы подвозили боеприпасы, и фаустпатронами поджег 5 нагруженных

автомашин и подбил 2 танка. На Сандомирском плацдарме сам заменил обслугу

пушки, уничтожил 6 танков и 2 бронетранспортера. Член КПСС с 1944 года.

Живет в Марганце. Машинист экскаватора на руднике. Награжденный знаками

"Шахтерская слава" I, II и III степеней. Старшина запаса.

*Калиниченко Николай Егорович.* Сапер. На фронте с 1943 года (родился в

1925 году в селе Шопин Сажновского района Белгородской области).

По-комсомольски действовал, переправляя технику и бойцов через Днепр для

создания плацдарма, а позже - прокладывая проходы в минных полях и

проволочных изгородях. Принимал участие в разгроме Корсунь-Шевченковской и

Ясско-Кишиневской группировок врага. На Днестре захватил "языка". Форсировал

Дунай с первым отрядом и снимал на плацдарме мины, взрывал завалы, отбивал

контратаки фашистов. Войну закончил сержантом, членом партии. Живет в

Харькове. Работает на железной дороге мастером по ремонту

контрольно-измерительных приборов. Старшина запаса.

*Каленов Петр Николаевич.* Война застала комсомольца Петра Каленова на

срочной службе (до армии жил и работал ветфельдшером в селе Капчин

Кадуйского район Вологодской области, где родился в 1920 г.). Прошел с боями

от Изюма в Остраву Моравскую - артиллеристом, помощником командира

стрелкового взвода и взвода огнеметчиков. Гвардеец. При штурме одного из

перевалов в Карпатах заменил раненного командира роты и выполнил

поставленное задание, а под Остравой Моравской уничтожил дот и помог отбить

5 контратак врага. Живет на станции Кононовка Драбивского району на

Черкащине, работает шофером на местном хлебоприемочном пункте.

*Карлов Виктор Васильевич.* На прикладе его снайперской винтовки было 37

зарубок - столько фашистов уничтожил. И в разведку ходил комсомолец - привел

10 "языков". На плацдарме за Вислой держался с товарищами весь день, пока не

подошли основные силы дивизии. Так же отличился во время форсирования Одера

и за ним, когда взорвал четыре вкопанных фашистских танка. Коренной житель

Днепропетровска (родился в 1925 г.), сын рабочего и сам рабочий - работает

шлифовщиком на агрегатном заводе. Член горкома КП Украины. Старшина запаса.

*Катана Иван Антонович.* Разведчик. Захватил 12 "языков", в частности в

Польше привел фашистского офицера. Там же обнаружил, что гитлеровцы готовят

танковую атаку, и полк встретил врага должным образом, поджег 20 "тигров".

За Одером вывел пехоту в фашистский тыл, тем самым помог без больших потерь

завладеть укрепленным районом. Вблизи Берлина пленил начальника штаба полка

- эссэсовца с документами. Войну закончил старшиной. Вернулся в родное село

Плетеный Ташлык Маловисковского района Кировоградской области, где родился в

1923 г. Колхозник. За высокие урожаи награжден медалью Выставки достижений

народного хозяйства СССР.

*Кекух Василий Ильич.* Артиллерист. Командовал обслугой пушки, взводом.

На станции Шацилки в Беларуси, отбивая танковую атаку, когда наводчик и

заряжающий были ранены, поджег 2 вражеских танка. В районе Бобруйска вместе

со своими товарищами по оружию уничтожил огневые точки гитлеровцев и вынудил

фашистский полк показаться в плен. Во время форсирования реки Нарев

уничтожил 5 пулеметных гнезд. Родился в 1921 году в селе Семенивцы на

Черниговщине. Теперь живет в селе Вороновицы на Винниччине. Работал народным

судьей, в настоящее время - адвокат. Член КПСС с 1944 года.

*Ковалев Алексей Леонтьевич.* Командир стрелкового отделения, потом -

разведчик. В 1943 году вступил в комсомол. За то, что под Варшавой взял

"языка" - фашистского офицера, - удостоен ордена Славы III степени. Второй

солдатский орден достал за то, что одним из первых ворвался в Кюстрин и

уничтожил пулеметную точку врага, и подбил фаустпатроном танк. На улицах

Берлина обезвредил группу фаустпатронщиков, завладел несколькими

укрепленными домами. Теперь живет в Киеве. Родился 1925 года в местечке

Бурлин в Казахстане. Работает в органах противопожарной охраны. Звание -

лейтенант. Член КПСС.

*Коврига Дмитрий Романович.* Есть одна неувязка в биографии Дмитрия

Ковриги, выходца из села Поташня Каневского района Черкасской области:

родился в 1925 году, а пишется - в 1924 году. Увеличил свой возраст в 1942

году, чтобы быстрее пойти воевать с фашистами. Неоднократные вылазки

разведчика в тыл врага и возвращение с важными "языками" под Рославлем были

отмечены орденом Отечественной войны II степени. За участие в освобождении

города Ковеля, где он с товарищами захватил в плен фашистского пулеметчика и

ликвидировал отделение гитлеровцев, Коврига получил первый солдатский орден.

Второй - на Висле, там стойко оборонял занятый на вражеском берегу плацдарм.

Третий - за Одером, когда в бою заменил командира роты и выполнил боевое

задание. В комсомоле состоит с 1943 года. Вернувшись из армии, поселился на

Львовщине. Работает в отделении милиции города Добромиль. Член КПСС.

Старшина запаса.

*Козленков Анатолий Владимирович.* Под Мелитополем, в 1943 году,

состоялось боевое крещение двадцатилетнего комсомольца из села Коньковое

Новоазовского района Донецкой области Анатолия Козленкова: развернул

45-миллиметровую пушку, обслуга которой погибла, и подбил 2 фашистских

танка. Впоследствии стал снайпером. Уничтожил 194 гитлеровца. После войны

закончил танковое училище. По состоянию здоровья освободился в запас

капитаном. Живет в Одессе. Инженер специального конструкторского бюро.

*Козятинский Иван Климович.* Как старший артиллерист-разведчик, принимал

участие в разгроме фашистской группировки под Сталинградом. Вылечившись

после ранения, возглавил отделение саперов. Прокладывал разведчикам путь

через минные поля, взрывал вражеские доты, переправлял бойцов на лодках во

время форсирования рек. На окраине Берлина был принят в члены КПСС.

Комсомолец с 1938 года. А родился Иван Климович в 1920 году в бедняцкой

семье в селе Босивцы Лисянского району Черкасской области. Там живет и

теперь. Слесарь тракторной бригады.

*Кольцун Филипп Иванович. На* Курской дуге начал свой боевой путь сапера.

Вблизи Люблина обезвредил мины и дал возможность успешно осуществить

танковую атаку. За это награжден орденом Славы III степени. В районе Познани

пробрался ночью в тыл гитлеровцев и закидал их дзоты противотанковыми

гранатами. Подвиг сержанта, командира отделения, был отмечен орденом Славы

II степени. Орден Славы I степени получил на Одере: переправил на лодке

взвод бойцов и на противоположном берегу сделал проходы в минном поле. В

комсомоле находился с 1940 года - со времени освобождения Красной Армией

села Мирнополье Аккерманского уезда в Бессарабии (в настоящее время

Саратский район Одесской области) из-под ига румынских бояр. Там родился в

1919 году. Член КПСС с 1945 года. Живет на родине. Колхозник артели имени

Ленина. Старшина запаса.

*Кононенко Григорий Дмитриевич. В* первые же дни нападения на нашу страну

фашисты почувствовали силу огня пушки, которой командовал комсомолец

Григорий Кононенко: под Ковелем ее обслуга подожгла 2 вражеских танка,

остановила наступление гитлеровцев. В 1943 году разведчик Кононенко

форсировал Днепр и захватил с товарищами 2 фашистских батареи, танк,

уничтожил много живой силы врага. Под Черкассами вместе с другим бойцом

поднял в воздух железнодорожный мост и уничтожил 2 огневых точки. В районе

Ясс разведчики старшины Кононенко неожиданным ударом заставили сдаться 200

вражеских солдат и офицеров, захватили 2 артиллерийских батареи с

боеприпасами. Имеет на своем счете 40 "языков". Живет в г. Миргород

Полтавской области (родился там в 1919 году в семье рабочего). Долгое время

работал техруководителем райпищекомбината. Теперь по состоянию здоровья - на

пенсии.

*Кораблинов Василий Константинович.* Родился в 1923 году в селе Вислое

Вясеновского района Курской области. Вырос в Донецке, слесарил на фабрике. В

армию пошел на второй день после освобождения оккупированного города. Стал

наводчиком противотанковой пушки, уничтожил при штурме села Калиновки 8

пулеметных точек фашистов. В Беларуси отличился метким огнем во время

прорыва глубокоэшелонированной обороны врага. Возле Прейсиш-Эйлау обслуга

старшего сержанта комсомольца Кораблинова выкатила пушку на прямую наводку и

уничтожила 2 пулеметных гнезда и много живой силы противника. Живет в

Донецке. Экспедитор отдела снабжения треста "Куйбишев-уголь". Старшина

запаса.

*Корюков Геннадий Александрович.* Первый бой - в районе Шауляя в июле

1944 года. Командиру пушки танка Т-34 комсомольцу Геннадию Корюкову еще не

было восемнадцати лет. Но один выстрел - и "тигр" вспыхнул. Потом

командование приказало экипажу танка захватить мост и удерживать его до

подхода всей 159-й бригады. Не успели переехать на тот берег, как враг

поднял мост в воздух. Начались атаки. Тогда Корюков на протяжении дня

уничтожил 4 танка. Во время штурма Кенигсберга разбил артиллерийскую

батарею. В разведке прокладывал дорогу к порту Пиллау. Демобилизовался

старшим сержантом в родной город - Верхний Тагил Свердловской области.

Овладел специальностью крановщика, работал на электростанции. Теперь живет в

Зеленодольске на Днепропетровщине. Рабочий Криворожской ДРЕС. За трудовые

дела награжден значками "Отличник соцсоревнования электростанций СССР" и

"Отличник энергетики и электрификации СССР".

*Косолапов Виктор Григорьевич*. Вдалеке от дома - села Богданивка

Петровского района Кировоградской области - был Виктор Косолапов, когда

вспыхнула война: девятнадцатилетний слесарь строил по комсомольской путевке

ГЭС под Ленинградом. 19 сентября 1941 года наводчик пушки Косолапов послал

прямой наводкой снаряд в люк фашистского танка и поджег его. Уже разведчиком

уничтожил 3 машины с пехотой и захватил "язык". Позже возглавлял поход в

глубокий тыл противника. Тогда разведчики разбили вражеский гарнизон и

привели 4 "языка". За это получил орден Славы III степени. На Втором

Белорусском фронте обеспечил выход из окружения двух наших батальонов, а

затем взял "языка". Удостоился ордена Славы II степени. В Гдыне уничтожил

пулеметное гнездо и пленил взвод фашистов, заслужив третий солдатский орден.

Член КПСС с 1943 года. Работает в Петровском районе главным агрономом артели

"1 Мая". Награжден орденом Трудового Красного Флага. Студент-заочиик

сельхозинститута.

*Котробай Василий Онуфриевич.* Девятнадцать лет было Василию, уроженцу

села Гольма-2 Балтского района Одесской области, когда он, выпускник

педагогического училища, стал в 1938 году учителем. Через год *-*

красноармеец, артиллерист. Воевал в районе Кандалакши в Калининский области,

в Прибалтике и Польше. Однажды обслуга его пушки отличилась в ночном

поединке батареи с полком пехоты и танками врага. Фашисты были уничтожены.

На Одере артиллерист метким огнем расчистил дорогу нашей пехоте. А в Берлине

Котробай "накрыл" батарею минометов. В комсомоле был до 1944 года, а с 1944

года - член партии. Теперь - работник органов охраны общественного порядка в

Виннице, капитан внутренней службы. В послевоенное время за образцовую

службу в милиции награжденный тремя медалями.

*Кошель Иван Яковлевич.* Был командиром пулеметной обслуги, автоматчиком,

разведчиком. 31 декабря 1941 года восемнадцатилетний сержант-комсомолец

высадился с десантом на Крымское побережье, уничтожил 20 гитлеровцев. Под

Кривым Рогом захватил в плен двух вражеских пехотинцев. В Карпатах повел

группу бойцов в тыл к фашистам и неожиданным ударом заставил врага удрать. В

Татрах опять проник в тыл гитлеровцев, уничтожил гранатами обслуги

нескольких пушек. Родом из села Подгородня Днепропетровской области. Живет в

Новомосковску на Днепропетровщине. Работает электриком на металлургическом

заводе. Член КПСС. Лейтенант запаса.

*Кравец Петр Явтухович.* Боевое крещение принял восемнадцатилетним юношей

в 1942 году под Тулой, неподалеку от села, куда в 1933 году переехала его

семя из Липянки Шполянского району Черкасской области. Воевал в полковой

разведке, лично привел 3 "языков". Потом стал командиром обслуги пушки.

Огнем прямой наводкой обеспечил освобождение села Летиж Орловской области.

Принимал участие в форсировании Нарвы, где фашисты бросили на плацдарм

танки. Обслуга сержанта Кравца подожгла 5 вражеских машин. В Польше разбил 2

"фердинанда" и поджег 11 танков. Имеет 6 ранений. В комсомол вступил в 1941

году на Мишегском заводе Тульской области, будучи электросварщиком. В партии

с 1943 года. Живет в селе Тишкивцы Новомиргородского району на

Кировоградщине, работает шофером. Старшина запаса.

*Кравцуненко Петр Михайлович.* Родился 1920 года в Измаиле, который до

1940 года был под гнетом румынских бояр. После второго освобождения

придунайского города в 1944 году добровольно пошел на фронт. За Днестром

силами своего отделения стрелков взял поселок, удерживаемый батальоном

фашистов. При штурме Берлина уничтожил в подвалах 2 пулеметных гнезда и

захватил в плен полковника. В Маньчжурии во время десантной операции в тылу

японских самураев отбил у врага артиллерийскую батарею. Был тяжело ранен и

контужен. Живет в городе Кривом Роге Днепропетровской области. Рабочий

рудника "Большевик".

*Кременчугский Владимир Григорьевич.* Родом из города Большого Токмака

Запорожской области. До войны жил в Славянске на Донбасе. Воевать начал в

1941 году - на фронт пошел добровольно шестнадцатилетним комсомольцем из

9-го класса средней школы. Сначала был десантником-парашютистом, потом стал

разведчиком. На пути от Кавказа к Праге сам и с товарищами захватил свыше 40

"языков". За это награжден тремя орденами Славы, орденом Отечественной войны

II степени. В партию вступил на передовой в 1944 году. Живет в Краматорске

Донецкой области. Работает на машиностроительном заводе начальником

планово-диспетчерского бюро цеха. Старшина запаса.

*Кривоногов Виктор Николаевич.* Как-то зимой, гостя в селе Анискины

Щолковского района Московской области (там родился в 1922 году), шофер

города Комунарска на Ворошиловградщине Виктор Николаевич Кривоногов услышал

крики о помощи: девочка попала в полынью. Мужчина, который бросился за ней,

тоже начал тонуть. Кривоногов спас обоих. Не бояться воды, побеждать ее -

это у него еще с войны. Отважный разведчик, преодолевая водные

препятствования - реки Северный Донец, Днепр, Южный буг, Висла, - захватил

30 "языков". Член КПСС с 1943 года. Кроме орденов Славы трех степеней,

награжден орденом Красной Звезды, медалями "За отвагу", "За боевые заслуги".

Старшина запаса.

*Кривошия Сергей Терентьевич.* На фронт пошел добровольно в 1942 году из

Куйбышева, где работал на заводе (родился 1923 года в Херсоне). Стрелок,

наводчик, командир орудийного расчета. Вблизи Кировограда уничтожил 3

вражеских танка. В Польше заменил в бою командира взвода и отбил танковую

атаку врага. За Одером прямой наводкой поджег 5 танков и бронетранспортеров.

Вместе с орденом Славы I степени комсомольцу были вручены погоны младшего

лейтенанта. Теперь живет в Николаеве, работает шофером. Член КПСС.

*Кучерук Григорий Иванович.* Разведчик. Принимал участие в обороне

Ленинграда. Во время прорыва блокады проник с группой бойцов в тыл врага,

разгромил штаб фашистской дивизии и взял в плен несколько офицеров. В

последующем наступлении опять пробрался в тыл гитлеровцев, обнаружил их

огневые точки. В другой раз, в Восточной Пруссии, разгадав в разведке

намерение фашистов - неожиданно атаковать наши позиции - вызывал по радио

огонь на себя и таким образом сорвал вражеское наступление. После

демобилизации старшина-комсомолец вернулся в родное село Вербку Летичевского

района на Хмельниччине (там родился в 1921 году). Колхозник артели имени

Шевченко.

*Кущ Василий Андреевич.* Сапер-разведчик. Пришел на фронт рядовым,

закончил войну старшим сержантом. На заложенных им минах подорвались 3

вражеских танка в районе Ковеля, 2 - за Вислой, 3 - за Одером. Многократно

делал проходы в минных полях для наших разведчиков. Был трижды раненный, но

не побросал поля боя. Теперь живет в родном селе Сокирини Козелецкого району

на черниговщине, где родился 1924 года. Работает в сельском потребительском

обществе. Старшина запаса.

*Лазаренко Иван Гаврилович.* 1923 года рождения (село Сончино

Евдаковского района Воронежской области). До войны - рабочий совхоза.

Воевать начал командиром пулеметной обслуги. Впоследствии - разведчик. Взял

28 "языков". В местечке на границе Беларуси и Литвы группа Лазаренко

разгромила 2 взвода фашистов, которые готовились уничтожить детский дом, где

находилось 200 детей-сирот. Теперь живет в городе Кировске Донецкой области.

Рабочий шахтоуправления No 4 треста "Октябрьуголь". Член КПСС. Старшина

запаса.

*Литягин Михаил Федорович.* Восемнадцатилетний слесарь-комсомолец Михаил

Литягин пошел на фронт в 1942 году из родной станицы Усть-Лабинской

Краснодарского края. Был разведчиком, потом, после ранения, стал

радистом-пулеметчиком в экипаже танка Т-34, который во время боев за

Тернополь, Львов, Самбир уничтожил 20 враждеских "тигров" и "фердинандов",

сотни гитлеровцев. Экипаж Литягина отметился и за Одером, когда отбивал

танковые атаки фашистов. Тогда было подожжено 6 "тигров", одна самоходная

пушка. Демобилизировался Литягин в звании гвардии старшины. Живет в Макеевке

Донецкой области. Работает проходчиком на шахте.

*Лифар Николай Муспиович.* Уроженец села Петропавловка Купянского району

Харьковской области. Оттуда комсомольцем начал свой боевой путь в 1942 году,

когда только что минуло восемнадцать лет. Был разведчиком. Помог вывести

полк из окружения. В Одессе, куда пробрался ночью с группой бойцов, взял 19

пленных и провел через передовую. А на Вислинском плацдарме передал по рации

координаты вражеских пулеметных гнезд и батарей, помог уничтожить их. Храбро

дрался и на улицах Берлина. Участник Парада Победы в Москве. После

демобилизации работает весовщиком на станции Купянськ-сортировочный.

*Ляховский Григорий Григорьевич.* Родом из села Беляевки на Одещине.

Попал в наши передовые части весной 1944 года девятнадцятилетним юношей.

Научился владеть станковым пулеметом и в бою на плацдарме за Днестром

остановил психическую атаку фашистов. Его приняли в комсомол. Впоследствии

одним из первых достиг вражеских траншей за Вислой и огнем пулемета

обеспечил высадку на плацдарм всего подразделения. В следующих боях спас

раненного командира роты, вытянул из пылающего танка офицера. В Беляевке

живет и теперь. Рабочий водонасосной станции. Член КПСС. Старшина запаса.

*Малеев Петр Иванович.* Начал воевать сержантом, а закончил старшиной -

командиром пушки. Во время танковой атаки вблизи Познани поджег 8 "тигров".

По примеру Малеева, вся батарея перенесла ночью пушки и снаряды через

замерзший Одер, а утром отбила на плацдарме 5 танковых и пехотных атак

фашистов. В одном из берлинских подвалов Малеев с наводчиком заставили

сдаться взвод гитлеровцев. Вернулся из войны на Ворошиловградщину (там

родился в 1924 году в семье хлебороба села Спиваковки). Закончил техникум

торговли, работал в отделе снабжения рабочего треста "Первомайскуголь", а с

1952 года - старший бухгалтер Горской обогатительной фабрики.

*Мальченко Иван Софронович.* При форсировании Днепра и закреплении

плацдарма па его правом берегу награжденный орденом Красной Звезды. На Висле

поджег из пушки 3 танка и за это был отмечен орденом Славы III степени.

Орден Славы II степени получил за то, что отбил фашистскую атаку на Одере,

где пушки Мальченко уничтожили 7 танков. В Берлине ему вручили орден Славы I

степени. Там старшина-комсомолец подавил 5 пулеметных гнезд и поджег 10

бронетранспортеров. Демобилизировался в село Катериновку Марьинского району

Донецкой области, где родился в 1923 году. Потом переехал в Донецк. Шофер

автобазы. Награжден медалью "За восстановление угольных шахт Донбасса".

*Матрой Иван Куприянович.* Сержант-разведчик. Все время действовал в

группе захвата. Лично взял 30 "языков" на Днепре, Днестре, Висле, Одере. На

территории Германии, очутившись в тылу фашистов, поджег фаустпатронами 2

"тигра". До войны жил в селе Долинском на Одещине (родился в 1919 году,

работал пастухом в артели). В комсомоле - с 1935 года. Теперь живет в

Долинском. Фуражир колхоза имени Кирова.

*Машков Михаил Иванович.* Родился в 1925 году на станции Кайсацкая в

Волгоградской области. Воевать пошел из 9 класса средней школы,

комсомольцем. Автоматчик. Под Витебском, на окруженном немцами плацдарме,

уничтожил 50 гитлеровцев, держался вместе с другими бойцами до прорыва

кольца нашими войсками. За это награжденный орденом Славы III степени. Во

время штурма укрепленной высоты заменил павшего командира взвода и выполнил

поставленное задание. Был отмечен вторым солдатским орденом. Орден Славы I

степени получил в Литве - первым форсировал под огнем фашистов реку и

уничтожил пулеметное гнездо. После войны закончил военное училище и до 1967

года служил в пограничных войсках. Теперь капитан запаса. Работает в

Одесском политехническом институте. Член КПСС с 1944 года.

*Мелещенко Федор Фомич.* Во время блокады Ленинграда - разведчик. С

группой бойцов напал в тылу врага на штаб армии и захватил документы о

дислокации фашистских частей. Вылечившись после ранения, стал командиром

стрелкового отделения, которое первым заняло плацдарм за Вислой и держал

его, пока переправился весь батальон. На Нейсе, когда подразделение угодило

под шквальный огонь врага и с потерями начало отходить, взял командование на

себя, повел бойцов в наступление и захватил в плен гитлеровскую часть. Живет

в Харькове (родился 1922 года в селе Петривцы Червоноградского района на

Харьковщине). Работает заместителем начальника цеха на фабрике кулинарных

полуфабрикатов. Член КПСС. Старшина запаса.

*Михайлов Виктор Андрианович.* В армию был призван в 1943 году из Москвы,

куда приехал учиться на электрика из села Туровая Вяземского района

Смоленской области (родился там в 1924 году). Разведчик. Принимал участие в

освобождении Киева, Житомира, Львова, Варшавы, в штурме Берлина. Боевой путь

сержант-комсомолец завершил в Вене. Орден Славы III степени у него за то,

что задержал фашистов во время выхода полка из окружения. Второй орден Славы

- за уничтожение на Висле 2 пулеметных гнезд. Орден Славы I степени - за

спасение жизни командира полка. После демобилизации, в 1947 году, поселился

в селе Яромирка Городоцкого району Хмельницкой области. Колхозник артели

"Завещание Ленина".

*Мищенко Григорий Антонович.* Уроженец села Куйбишево Запорожской

области. Воевать начал в 1941 году под Ростовом девятнадцятилетним юношей.

Розвидник-комсомолец взял вблизи Керчи 5 "языков", возле Севастополя - 3, из

них одного подполковника. В Польше во время штурма высоты уничтожил огневую

точку гитлеровцев. В Германии захватил в плен группу фашистских разведчиков.

В партию вступил в 1943 году под Новороссийском. Демобилизовался в звании

младшего лейтенанта. Живет в селе Грузца на Запорожье. Помощник машиниста

паровоза в депо станции Цареконстантиновка.

*Мищенко Всеволод Иванович.* На плацдарме за Днепром - горсточка наших

бойцов. Они уже не имеют боеприпасов, еды. Вот-вот фашисты сбросят их в

реку. И тогда рядовой Мищенко отправился к ним с патронами, минами и

провиантом. Бойцы выстояли! В другой раз Мищенко откопал под огнем трех

присыпанных землей солдат. В Карпатах обнаружил в нашему тылу фашистского

наблюдателя с рацией. А раньше сам пробрался в тыл гитлеровцев, засек их

огневые точки и обеспечил точный обстрел вражеских позиций. Если вы сегодня

побываете в селе Тетлеза Чугуевского района на Харьковщине, то в местной

школе среди лучших учителей вам назовут также и Всеволода Ивановича Мищенко,

который здесь начинал свою трудовую деятельность еще в 1938 году

девятнадцятилетним юношей-комсомольцем (уроженец села Тернов

Недригайловского района Сумской области).

*Матущенко Семен Ефимович.* Йому - комсомольцу, сыну рабочего из поселка

Банное Славянского района Донецкой области - было семнадцать лет, когда 21

июня 1941 года он получил свидетельство об окончании средней школы. А через

шесть месяцев юноша уже был связным между партизанскими отрядами и разведкой

наших частей, которые неподалеку держали фронт. В октябре 1942 года попадает

в дивизион наводчиком пушки. На реке Миус уничтожил 3 автомашины с пехотой,

2 бронетранспортера, 4 пулеметных точки. Под Корсунем поджег 5 танков,

разбил несколько бронемашин врага. С апреля 1944 года воевал коммунистом.

Освобождая Яссы и Кишинев, уничтожил 8 танков врага, из них 3 "тигра". В

районе озера Балатон вывел из строя еще 12 танков. Участник Парада Победы в

Москве. Был секретарем Подбугского райкома комсомола, а затем - секретарем

райкома партии в Дрогобычской области. Из-за болезни вернулся в Славянск,

где работает столяром-станочником.

_________________________________

*| Мокроусов Виталий Петрович |* В 1943 году наши части освободили

Дебальцевj Донецкой области, и там к ним присоединился девятнадцятилетний

юноша-комсомолец Виталий Мокроусов. Он стал разведчиком. В Крыму вдвоем с

товарищем взял "языка", а затем, узнав о настроении вражеских солдат, той же

ночью переманил из окопов весь немецкий взвод. Под Севастополем заменил в

бою погибшего командира. Вблизи города Тильзит привел из вражеских траншей

раненного офицера. За время боевых действий захватил 15 "языков". Жил в

городе Дебальцевом, работал в Чернухинском шахтоуправлении. Когда эта книжка

уже была сверстана, Виталий Петрович Мокроусов, спасая утопающего,

преждевременно погиб.

*Мороз Николай Кириллович.* Всю войну прошел командиром орудийного

расчета. Во время ликвидации Сталинградской группировки немцев уничтожил 2

фашистских танка. На Курской дуге - 7. Там же, в 1943 году, стал членом

партии. Отличился под Витебском - поддерживая атаку пехоты, прямой наводкой

уничтожил несколько пулеметных гнезд и дзотов, подбил 4 самоходных пушки.

Метким огнем пушки помог вывести из окружения свою часть в Прибалтике. Лично

захватил 3 "языка". Домой, в село Туръя Щорского района Черниговской

области, вернулся в 1946 году. Двадцятичетирехлетнего демобилизованного

сержанта, который до войны был трактористом, избрали председателем колхоза.

Теперь - заместитель председателя укрупненной артели.

*Морозов Иван Иванович.* Разрушить мост через реку в тылу фашистов и не

дать накопиться их силам - было заданием командующего фронтом генерала К. К.

Рокоссовского. Это задание выполнил командир отделения саперов - Иван

Морозов, парень 1924 года рождения из города Ливны на Орловщине.

Впоследствии, ставши в звании старшины командиром взвода инженерной

разведки, он в решающий момент разминировал под огнем врага мост и пропустил

наши танки, дал возможность успешно провести рейд по тылам фашистов. Во

время форсирования Днепра переправил на лодках роту пехотинцев. А в долине

Эльбы разминировал несколько мостов. Член КПСС с 1944 года. Живет в городе

Саки Крымской области. Рабочий химического завода.

*Муцкий Николай Ефимович.* В 1943 году восемнадцатилетним юношей пошел в

действующую армию из родного села Вибли Куликовского района на Черниговщине.

Храбрость и умелое владение оружием - вот что вело к победе в бою

комсомольца - рядового стрелкового полка. Под городом Шауляем первым вскочил

в траншею врага и уничтожил 11 гитлеровцев. В Восточной Пруссии столкнулся

ночью с фашистскими танками и не растерялся - взорвал гранатой главную

машину. На околице Кенигсберга уничтожил из автомата 16 гитлеровцев, закидал

гранатами расчет вражеской пушки. На берегу Балтийского моря взял в плен

около роты фашистов. Живет в Чернигове, работает в отделе спецсвязи. Член

КПСС. Закончил вечернюю среднюю школу. Старшина запаса.

*Нагорний Иван Яковлевич.* Был артиллеристом-наводчиком, командиром

обслуги противотанковой пушки. Во время штурма Выборга разбил своей

"сорокапяткой" железобетонный дот. В боях за эстонский город Пярну уничтожил

3 вражеских пушки. Вблизи станции Бабы вывел из строя вражеский дзот,

пулемет и поджег 2 "фердинанда". Отличился и под Кенигсбергом: раненный, вел

огонь по гитлеровцам, которые поднялись в атаку. Когда закончилась война,

комсомольцу Ивану Нагорному было лишь двадцать лет. Демобилизовался в звании

старшины, приехал в родной город Суммы и там, на мотороремонтном заводе,

овладел специальностью электросварщика. Ударник коммунистического труда.

*Наконечный Михаил Григорьевич.* Во многих боях отличилось отделение

разведчиков, которым командовал комсомолец Михаил Наконечний. В Дрогобыче -

пробрался к железнодорожной станции, выбил оттуда фашистов и удерживал

станцию до подхода основных сил. А в Карпатах уничтожил расположенный на

вершине горы наблюдательный пункт врага и дал нашей артиллерии координаты

фашистских многоствольных минометов. Это дало возможность без потерь

освободить большую территорию и перейти в Чехословакию. На Одере, форсировав

реку, отделение Наконечного захватило дот, взяло "языка" и ценные документы.

Родился Михаил Григорьевич в 1921 году в селе Олешино на Хмельниччине, где

живет и теперь. Работает заместителем председателя колхоза "Ленинец". Член

КПСС. Старшина запаса.

*Насекин Федор Федорович.* Как-то на Висле старшина-связист Федор Насекин

с двумя бойцами получил приказ протянуть телефонную линию через реку.

Привязав к проводу грузила, смельчаки сели в лодку и поплыли под огнем

врага. Лодка трижды тонула, и трижды воины спасали его. Связь с плацдармом

наладили! В другой раз на Одере Насекин проложил линию связи во время

контратаки немцев, уничтожил 10 вражеских солдат и офицеров. Вблизи Берлина

закидал гранатами блиндаж, уничтоживши при этим расчеты у двух пулеметных

гнезд гитлеровцев. Родился Федор Федорович в 1919 году в селе Каменка

Запорожской области. До войны работал на обувной фабрике. Теперь живет в

Никополе, работает сапожником в комбинате бытового обслуживания.

*Нищев Иосиф Ильич.* На фронт пошел из рудника Адрасман Таджикской ССР

(родился 1924 года в городе Рассказов Тамбовской области). Комсомолец,

командир расчета станкового пулемета. Отличился в боях поблизости Брянска,

где на протяжении трех дней отбил 15 атак фашистов. Когда форсировали

Западный буг, уже снайпером уничтожил расчет пулеметной точки и заменил в

бою раненного командира роты. В другой раз возле города Казимеж парторг

Нищев принял командование взводом и завладел селом. В Германии с группой

товарищей взорвал доты, тем самым проложил путь своей части. На счету

снайпера 106 уничтоженных гитлеровцев. Теперь живет в Кривом Роге. Закончил

строительный техникум. Работает на одном из промышленных объектов. Офицер

запаса.

*Осипов Василий Алексеевич.* Воздушный стрелок на штурмовике ИЛ-2.

Родился в 1923 году в соли Томилов Новосибирской области. Воевать начал в

1942 году. Под Ленинградом трижды прыгал с парашютным десантом в тыл врага -

на разведку, для прорыва обороны фашистов. На самолете сделал 350 боевых

вылетов, в результате которых были уничтожены 3 железнодорожных эшелона, 10

танков, 6 дотов, около батальона пехоты, 120 автомашин. Сбил 3 самолета

"фокке-вульф". Сняв гимнастерку с сержантскими погонами, одел комбинезон

тракториста. Лучший механизатор колхоза имени Жданова Симферопольского

района Крымской области.

*Очаковский Сергей Сергеевич.* Добровольно пошел на фронт

шестнадцатилетним юношей. Сапер. Между Невелем и Новосокольниками проложил

пехоте проходы через минные поля к занятой фашистами высоте. На участке Тлущ

- Радземин, когда фашистский дот остановил наступление батальона, сделал

ночью коридор в минном поле, перенес на дот шестьсот килограммов тола и

взорвал. Отличился, переправляя пехоту через Вислу. На плацдарме обезвредил

мины и наступал в боевых рядах автоматчиков. На территории фашистской

Германии от заложенных сапером мин остановилось 5 "тигров", что решило

судьбу боя. Член КПСС с 1944 года. Живет в Одессе. Рабочий железнодорожной

станции.

*Павлов Николай Матвеевич.* Танкист, командир орудия. За югославским

городом Кладово метким огнем уничтожил на высоте доты фашистов, обеспечивши

быстрое продвижение своей части. В Чехословакии, заметив, что 2 самоходных

пушки врага "зажали" наш танк, своими выстрелами поджег их. Первый пробрался

по заминированному мосту через Влтаву, ручным пулеметом выбил гитлеровцев из

траншей и дал возможность саперам разминировать мост. Был комсоргом роты.

Родился в 1924 году в селе Заморин Фировского району Калининской области.

Теперь живет в Запорожье. Ковшовый завода "Запорожсталь". Старшина запаса.

*Палий Петр Петрович.* Доброволец. В звании сержанта командовал

комсомольским расчетом миномета. На мысе Херсонес придушил несколько огневых

точек врага, взял в плен 30 фашистов. В Карпатах разбил обоз с боеприпасами

и шестиствольный миномет. В бою за город Моравская Острава был ранен, но не

пошел с позиции, гранатами уничтожал гитлеровцев, которые пытались окружить

обслугу. Родился 1922 года в селе Сергеевцы Солонянского района

Днепропетровской области. До войны работал в колхозе, был членом комитета

комсомола. Теперь живет в Днепропетровске. Шофер автоколонны. Старшина

запаса.

*Пантюшко Андрей Иванович.* Разведчик. Защитник Ленинграда. Весь период

блокады в чрезвычайно тяжелых условиях ходил в тыл врага через минные поля и

завалы. Приносил ценные сведения, трофейное оружие и "языков". Не раз за

время осады города добывал "языков" из враждебных траншей и блиндажей. Смело

действовал сержант-комсомолец и в наступательных боях в Прибалтике, в

Германии. На его счету - 30 "языков", несколько подбитых самоходных пушек

врага. Как командир взвода разведки особенно отметился при освобождении

Чехословакии. Родился 1920 года в селе Свободному Новомосковского района

Днепропетровской области, до войны работал токарем. В послевоенное время, до

1955 года, служил в армии в звании лейтенанта. Теперь живет в

Днепропетровске. Работает на строительном участке.

*Папуча Василий Макароишч.* Родители переехали в село Михайловку на

Запорожье из Попелака Генического району Херсонской области в 1929 году,

когда Василию были четыре года. В Михайловке вступил в комсомол, работал на

колхозных полях. Оттуда в 1943 году пошел на фронт. Наводчик

76-миллиметровой пушки. Отличился в боях во время форсирования Днепра, в

освобождении станции Снегуровка, Бобруйска, в боях в Восточной Пруссии. На

его счету - 12 подожженных "тигров". После войны был секретарем

Михайловского райкома комсомола. Впоследствии закончил партийную школу,

работал секретарем райкома партии. В последнее время - заместитель

председателя райисполкома. Капитан запаса.

*Пекур Петр Григорьевич. В* районе Ковеля фашистские танки прорвали нашу

оборону. Навстречу "тиграм" поспешила батарея, в которой наводчиком одной из

пушек был комсомолец Петр Пекур. Тогда в бою он поджег 2 вражеских танка.

Позднее, на Висле опять подбил 2 "тигра". А на улицах Берлина уничтожил

несколько пулеметных гнезд. Раненный, не покинул боевой пост. Кроме ордена

Славы трех степеней, награжден двумя орденами Красной Звезды.

Демобилизовался в звании гвардии старшины и вернулся на Черниговщину, в

родной Козелецкий район (там родился в 1925 году в селе Шолойки). Закончил

строительный техникум. Работает мастером в межколхозстрое. Член КПСС.

*Петрукович Алексей Степанович.* Гвардии старшина комсомолец-разведчик

Алексей Петрукович (родился 1920 года в селе Зилов Чернышевского района

Читинской области) отличался смекалкой в боевой обстановке. Под Изюмом на

Харьковщине (там и теперь живет и работает слесарем), заметив, откуда

фашистские корректировщики направляют ракетами бомбовые удары своих

самолетов, сам послал ракеты в направлении корректировщиков врага, и

обманутые "юнкерсы" уничтожили свой наблюдательный пункт. Впоследствии

выследил и взял в плен вражеского снайпера. В степи под Одессой захватил

машину с двумя штабными офицерами. В Польше и Германии взял 10 важных

"языков".

*Петруновский Михаил Даниилович.* Воздушный стрелок-радист

самолета-разведчика ПЕ-2 комсомолец Михаил Петруновский принимал участие

почти в 150 вылетах в тыл врага. Сотни военных объектов и скоплений живой

силы, техники были уничтожены по тем данным, которые передавал экипаж ПЕ-2.

Родился Михаил Петруновский 1921 году в селе Троицком Попаснянского района

Ворошиловградской области в семье хлебороба. В армии с 1941 года, сначала -

курсант летной школы, потом - школы стрелков-радистов. Его боевой путь

пролег от Сталинграда до Кенигсберга. Теперь работает в Дебальцевом. Старший

инженер завода железобетонных конструкций. Член КПСС. Старшина запаса.

*Пикалов Андрей Никитович.* Разведчик. Родился 1924 года в селе Лещ-Плоти

Солнцевского району Курской области. До войны работал трактористом в

колхозе. Воевать начал возле Воронежа и дошел до Берлина. Захватил 5

"языков" в ходе ликвидации Корсунь-Шевченковской группировки; 7 "языков"

привел на Сандомирскому плацдарме. Разведывал крепость Модлин и обеспечил

успешный штурм ее. За Одером вывел пехоту в тыл врага, и она неожиданной

атакой взяла укрепленную высоту. Живет в Харькове. Шофер грузового

автопарка. Член КПСС.

*Попов Валерий Владимирович.* Командиром противотанковой пушки прошел от

Воронежа (родился вблизи этого города /-/ в селе Перловка в 1924 году) к

Чехословакии. Вблизи Моравской Остравы был ранен. Когда ликвидировали

Корсунь-Шевченковскую группировку врага, сжег 2 "тигра". Возле Киева

уничтожил танк и самоходную пушку. В Карпатах, в боях за перевал, подбил

танк, самоходную пушку, бронетранспортер, разгромил несколько дзотов, машины

с живой силой. Демобилизовался в звании старшины, комсомольцем. Живет в

городе Антрацит Ворошиловградской области. По окончании медицинского училища

работает зубным техником в стоматологической поликлинике. Депутат городского

Совета депутатов трудящихся.

*Потапенко Павел Софронович.* Больше всего запомнилась комсомольцу Павлу

Потапенку разведывательная операция на берегу озера Балатон в Венгрии: тогда

он с товарищами привел в штаб командира эсесовского полка. А в целом на его

счету 20 пленных гитлеровских солдат и офицеров. Это было в Дебальцевом и

под Одессой, в Яссах и вблизи Вены. Начал воевать в 1942 году

восемнадцатилетним юношей. Вернулся в свое село Кузьминцы Гайсинского района

на Винниччине в 1946 году. Рабочий спиртового завода. Сержант запаса.

*Приходько Филипп Романович.* Родился 1925 года в селе Козаровичи

Киево-Святошинского района Киевской области. Оттуда и на фронт пошел в 1943

году. Разведчик. Первого "языка" захватил на реке Стрипе. Потом - на пути к

Берлину - еще 20. Взорвал блиндаж, уничтожил гранатами группу фашистов в

укрепленном доме в Кракове. В тылу фашистов их пулеметом проложил дорогу

окруженной группе разведчиков. Теперь живет в поселке Иванков на Киевщине.

Главный инженер авторемонтных мастерских. Закончил заочно автодорожный

институт. Член КПСС. Офицер запаса.

*Риженко Григорий Иванович.* Кавалер орденов Красного Флага, Славы трех

степеней, Красной Звезды, Отечественной войны, Григорий Иванович Риженко

родился 1923 года в Прилуках на Черниговщине. Там живет и теперь, работая

заместителем директора по хозяйству Прилуцкого медучилища. В комсомоле

находился с 1938 года. С января 1945 года - член КПСС. Старшина запаса.

На войне был сапером-разведчиком. Особенно отличился в боях по

ликвидации Корсунь-Шевченковской группировки фашистов, когда на заложенных

им минах подорвались 3 танка и 2 самоходных пушки. В районе Ровно привел

двух "языков" - офицера и солдата. Во время форсирования Вислы переправил 2

взвода автоматчиков и, будучи раненым, не покинул поля боя. На Одере

бутылками с зажигательной жидкостью вывел из строя 2 вражеских танка,

взорвал амбразуру дзота, а обслуживающих дзот 5 вражеских солдат и 1 офицера

взял в плен.

*Рудник Макар Прокопиевич. В* 1939 году пятнадцатилетний комсомолец из

села Згарки Деражнянского района Хмельницкой области едет учиться в

индустриальное Запорожье. Оттуда через два года добровольно идет на фронт,

становится командиром отделения разведки. На Северном Кавказе захватил

мотоциклиста, везшего пакет из штаба вражеской армии. После ранения был

комиссован из армии, но опять вернулся на передовую. В районе Охтырки 6

разведчиков, возглавляемые Рудником, разгромили батальон гитлеровцев. В

Тернополе обезвредил наблюдательный пункт врага и привел "языка" - штабного

офицера. Первым с группой бойцов форсировал реку Шпрее. Был 4 разы ранен.

Теперь живет в селе Садовое на Хмельниччине. Инвалид Великой Отечественной

войны.

*Русанов Иван Васильевич.* К призыву в армию комсомолец Иван Русанов

работал в колхозе села Кизил-Жулдуз Аланульского району Алма-атинской

области, где родился в 1925 году. Принимал участие в боях на Днепре. Был

командиром минометного расчета. Награжден орденом Славы III степени за

меткий огонь во время прорыва обороны противника на Кировоградщине. Под

Яссами сорвал несколько контратак гитлеровцев, а впоследствии помог выбить

их из занятых рубежей. За это награжден орденом Славы II степени. Орден

Славы I степени увенчал подвиг сержанта при форсировании Тиссы. Там, на

плацдарме, огнем миномета заставил фашистов удрать из расположенного вблизи

села. На фронте был комсоргом роты. После выхода в запас поселился в селе

Тарасивка Черновицкой области. Работает в колхозе счетоводом. Член КПСС.

Старшина запаса.

*Самко Владимир Егорович.* Фронтовой путь сапера-комсомольца Самка пролег

от села Мутина Кролевецкого району Сумской области, где он родился в 1923

году, до Праги. Переправлял пехоту через Днепр и Припять, снимал

поставленные фашистами минные поля и пропускал наступающие части в районе

Козятина и Малина; делал проходы через проволочные изгороди, обезвредил

мины, взрывал вражеские доты к западу от Тернополя. За быстрое наведение

переправы под обстрелом врага через чехословацкую реку Опава награжден

третьим орденом Славы. Имеет также медали от польского и чехословацкого

правительств. Как и до войны, работает автослесарем в родном селе Мутин.

Старшина запаса.

*Сахно Николай Иванович.* В марте 1943 года, когда советские войска

освободили село Семенов Яр Богодуховского района на Харьковщине,

восемнадцатилетний Николай попросился в автоматную роту. Прошел с боями всю

Украину, Беларусь. В Литве стал разведчиком. Осуществил много героических

подвигов. За время войны захватил свыше 30 "языков". В послевоенный период

Николай Иванович жил в Семеновом Яру, потом учился в техникуме. В настоящее

время работает на одном из харьковских заводов слесарем. Старшина запаса.

*Свитличный Григорий Никифорович.* Токарю харьковского завода имени

Коминтерна Григорию Свитличному минуло восемнадцать, когда он в 1941 году

сел за рычаги танка. От Дона до Берлина довел свою боевую машину гвардии

старшина. Уничтожил 30 пушек врага, 20 "тигров" и "пантер", сотни

гитлеровцев. Принимал участие в глубоких рейдах, которые увенчались

освобождением Каменця-Подольского, Львова. Успешно провел 48 танковых атак.

В послевоенное время состоял на сверхсрочной службе в Харьковском танковом

училище. Теперь - слесарь Харьковского экскаваторного завода.

*Сиворакша Петр Федорович.* Редко встретишь на груди солдата или сержанта

времен Великой Отечественной войны офицерский орден. А Петр Сиворакша -

кавалер ордена Богдана Хмельницкого III степени. Получил его двадцатилетний

старший сержант на Висле. Взяв на себя командование батальоном, восемнадцать

дней успешно руководил боями. За то, что захватил ценного "языка" под

Калинковичами, его наградили орденом Славы III степени, за уничтожение

вражеского дзота и пленение 20 гитлеровцев в городе Порицк - орденом Славы

II степени; а орден Славы I степени появился на гимнастерке за Краков, где

Сиворакша поджег танк, захватил бронетранспортер и взвод фашистов. После

войны Петр Федорович вернулся в родною Кириевку на Черниговщине. Работает в

колхозе. Старшина запаса. '

*Симонов Евгений Алексеевич. У* лесничего Дахновского лесничества на

Черкащине Евгения Алексеевича Симонова (родился 1922 года в селе

Владимировка Ертильского району Воронежской области) сохраняется "счет

мести", который он, разведчик, гвардии старшина, вел во время войны с

фашистскими захватчиками: "Лично взято, при содействии группы, 32 "языка".

Снайперский счет - 18 убитых вражеских офицеров и солдат. Уничтожено 15

пулеметных точек. Подорваны 3 пушки, 4 танка, бронетранспортер. Уничтожено

около роты фашистов. Взятов плен 282 солдата и офицера". За этими цифрами -

десятки смелых операций - от Больших Лугов и Орловско-Курской дуги до

Секешфехервара в Венгрии. Награды: ордена Отечественной войны II и I

степеней, три ордена Славы, медаль "За отвагу". Был 5 раз ранен. В 1943

году, комсомольцем, вступил в партию.

*Симоненко Павел Романович.* Разные задания выполнял на фронте

боец-комсомолец из города Благодатное Волновахского района Донецкой области

Павел Симоненко (родился в 1920 году). В Крыму с группой

товарищей-автоматчиков взял укрепленную высоту и на протяжении суток

удерживал ее, пока не подошли свои. Бесстрашно воевал против гитлеровцев в

Прибалтике. Из личного оружия уничтожил свыше 100 гитлеровцев. Как и до

войны, работает учителем - преподает физику в школе поселка Владимировка

Волновахского району на Донбасе. Награжден Похвальной грамотой Министерства

образования УССР.

*Сычев Николай Ильич.* Глубокие тылы фашистов - постоянное место действий

бойца армейской разведки комсомольца Николая Сычова. На Житомирщине он с

товарищами обнаружил дислокацию вражеских резервов, их базы снабжения, о чем

сообщил по рации. А затем прикрыл отход группы. На Западном Буге Сычев

корректировал с плацдарма по рации огонь нашей артиллерии. Когда же заметил,

что гитлеровцы хотят взорвать мост, помешал им и продержался до подхода

нашей пехоты. И таких эпизодов было много на пути к Берлину. Живет Николай

Ильич там, где и родился в 1924 году, - в городе Долинском Кировоградской

области. Работает главным инженером районного объединения "Сельхозтехника".

Офицер запаса.

*Скоропад Павел Михайлович.* Выходец из семьи хлебороба села Пушкарного

Краснопольского района Сумской области (родился в 1919 году). До войны

работал электриком на шахте в Донбассе. в 1939 году призван на службу в

Дальневосточную армию. В конце 1941 года рядовой-комсомолец Скоропад

высадился с воздушным десантом у тыла фашистских захватчиков, лично взорвал

фабрику в Ялте. Под Сталинградом - минометчик. С 1943 года - командир

минометного расчета. Освобождал Ростов, Донецк, Севастополь, Шауляй,

штурмовал Кенигсберг. Войну закончил старшиной, командиром взвода. Живет в

городе Ханженково Донецкой области. Передовой проходчик шахты имени Кирова.

*Скрипкин Федор Михайлович.* Свою первую награду - медаль "За отвагу"

комсомолец Федор Скрипкин (родился 1923 года в селе Чернави Измалковского

района Орловской области) получил на Курской дуге: остановил пулеметом

фашистскую атаку. Ордена Славы трех степеней обозначили дальнейшие фронтовые

дороги Федора - от Корсуня, Одессы, Днестра до Вислы, Одера, Берлина.

Отважный пулеметчик отбил 150 атак гитлеровцев. Был дважды ранен, но не

бросал поля боя до подхода замены. За Одером из личного оружия уничтожил

пулеметную точку врага. Живет в Донецкой области. Рабочий очистительного

забоя шахтоуправления No 22 тресту "Октябрьуголь". Старшина запаса.

*Степанюк Владимир Николаевич.* Сын рабочего из села Городница, что на

Житомирщине (родился в 1921 году). Как разведчик танковой бригады, принимал

участие в боях под Москвой, на Курской дуге, при форсировании Днепра, Вислы,

Одера. На счету Степанюка - 30 приведенных "языков". В 1944 году был принят

в партию. В запас пошел в звании старшины. Работает в Харькове в

железнодорожном депо "Октябрь". Машинист электровоза. Без отрыва от

производства закончил 10 классов и железнодорожный техникум. Трижды

избирался членом Харьковского обкома КП Украины и депутатом областного

Совета депутатов трудящихся. Был делегатом XXII съезда КП Украины. Кандидат

в члены ЦК профсоюза железнодорожников. За трудовую доблесть после войны

награжден пятью значками "Отличник социалистического соревнования", значком

"Почетному железнодорожнику", двумя медалями.

*Ступаков Михаил Иванович. В* музее части, в которой воевал Михаил,

экспонируется его шинель с 18 пробоинами от осколков. Ее продырявило в 1944

году, когда сержант Ступаков полз через обстреливаемую врагом зону на

заседание партийной комиссии, где должны были утвердить решение первичной

организации о его приеме в партию. Минометчик всегда был на передовой - и

под Севастополем и на Смоленщине, и в Литве, Восточной Пруссии. Уничтожил

сотни гитлеровцев, 15 пулеметных гнезд, взял в плен 30 солдат врага. Родился

в 1924 году в селе Гудовцы Суражского района Брянской области. До войны

работал на Донбассе. Из армии вернулся туда же. Закончил техникум

общественного питания. Инженер-кулинар отдела снабжения рабочего в

Ясинуватой.

*Суворов Владимир Иванович.* В декабре 1943 года в глубине фашистской

обороны подозрительно передвигались войска. Нужен был "язык". Проход в

проволочной изгороди сделал для разведчиков восемнадцатилетний сержант-сапер

комсомолец Суворов. Он действовал вблизи родного города Калязина Калининской

области. Позже стал разведчиком. В Латвии с группой товарищей разгромил в

тылу гитлеровцев штаб их дивизии, захватил несколько офицеров с важными

документами. Отделение Владимира Суворова первым форсировало Вислу,

пересекло замерзший Одер и оружием, захваченным у врага, - фаустпатронами, -

удерживал позиции.

В марте 1945 года Владимир был принят в партию. После демобилизации

живет в Кировограде. Работает в горкоме партии. Заочно закончил исторический

факультет педагогического института. К орденам Отечественной войны, Славы

трех степеней присоединилась в 1966 году медаль "За трудовое отличие".

Офицер запаса.

*Тарахтий Федор Иванович.* Двадцатилетний одесский рабочий Федор

Тарахтий, несмотря на плохое состояние здоровья, добровольно пошел в 1944

году на фронт. Минометчик-комсомолец уничтожил на территории Югославии 4

фашистских пулеметных гнезда. В Венгрии сам прикрыл выход подразделения из

окружения. В горах вкарабкался на высокую отвесную скалу, закрепил на

вершине канат и открыл путь роте в тыл врага. В Австрии пробрался с

товарищем в занятое гитлеровцами село, уничтожил гранатами расчеты двух

пушек. Теперь работает слесарем одесской автобазы 22-12. Рядовой запаса.

*Тимошенко Иван Архипович. В* бой с фашистами вступил механиком-водителем

танка под Рыбницей, куда прибыл из села Новинки Калинковичского района

Гомельской области (там родился в 1924 году, до войны работал бригадиром

тракторной бригады). В Трансильвании комсомолец раздавил танком 2 вражеских

пушки, а когда машину подбили и весь экипаж, кроме Тимошенко, был ранен, сам

продолжал стрелять из пушки, сжег бронетранспортер врага. В Чехословакии

спас от разрушения мост и удерживал его до подхода наших частей. Вблизи Вены

не дал гитлеровцам воспользоваться составом фаустпатронов, обеспечивши успех

танковой атаки, а также уничтожил бронетранспортер. Живет в Кривом Роге на

Днепропетровщине. Служит в райвоенкомате. Капитан.

*Тисьменецкий Петр Харитонович.* Участник 32 разведывательных операций;

из каждой приводил "языков". На Днепровском плацдарме пленил офицера,

уничтожил опорный пункт врага. Поблизости Минска в составе группы

разведчиков, которые прорвались на танках в тыл фашистов, принял участие в

захвате обоза с продовольствием и боеприпасами. 31 декабря 1944 года,

незадолго до прорыва вражеской обороны разведкой боем, привел эссэсовца,

давшего очень важные сведения. Старшина-комсомолец демобилизовался в 1946

году. Закончил сельскохозяйственный институт. Работает главным инженером

Полтавского межобластного треста электрификации. Живет в Полтаве (родился в

семье железнодорожника в городе Сквире на Киевщине). Награжден значком

"Отличник энергетики и электрификации СССР". Член КПСС. Лейтенант запаса.

*Филипенко Яков Петрович.* Сын рабочего из Донецка, родился в 1925 году.

Война застала на ученической лаве. В оккупированном Донецке присоединился к

группе юных мстителей-комсомольцев, которая устраивала диверсии на железной

дороге. 12 сентября 1943 года, в день освобождения Донецка, добровольцем

пошел на фронт, стал пулеметчиком, а позже был переведен в разведку. При

форсировании Днепра награжден орденом Красной Звезды. В предместье

Барановичей захватил ценного "языка", за что награжден орденом Славы III

степени. В Беларуси осуществил тридцатикилометровый рейд в тыл врага и там

лично захватил фашистского полковника. Награда - орден Славы II степени.

Орден Славы I степени получил в Восточной Пруссии за то, что взял четырех

важных "языков". После демобилизации вернулся в Донецк, работал на железной

дороге, водил автомашину, а теперь - проходчик шахты "Октябрьская".

*Харченко Михаил Михайлович.* Добровольно пошел на фронт в первые дни

войны восемнадцатилетним юношей со стройки в Павлограде Днепропетровской

области, где работал по комсомольской путевке (сам родом из села Худяки на

Черкащине). Участник обороны Сталинграда. Там командовал отделением

разведки. С группой бойцов привел 13 "языков", лично - 5. Под Яссами

пробрался со своим отделением в тыл врага, уничтожил 11 минометов, захватил

в плен 25 гитлеровцев. В Польше разведчики Харченко отбили у врага мост

через реку и удерживали его до подхода наших войск. Демобилизовался

сержантом. Живет в селе Худяки на Черкащине. Комбайнер колхоза "Маяк".

Лейтенант запаса.

*Хитев Михаил Дмитриевич.* Командир расчета противотанковой пушки.

Родился 1919 года в селе Бежбатман Северно-Нурлатского району Татарской

АРСР. Сталинград, Курск, Полтава, Кировоград, Первомайск, Котовск, Яссы,

Ченстохов - вот города, под которыми в дуэли с врагом пушка старшего

сержанта-комсомольца Хитева уничтожила 38 танков. Теперь живет в поселке

Любашевка Одесской области. Плотник передвижной механизированной колонны.

Старшина запаса.

*Чайковский Александр Михайлович.* Родился 1924 года в Николаеве в семье

рабочего. На фронт пошел добровольно в марте 1944 года, тогда же вступил в

комсомол. Орденом Славы III степени награжден за спасение экипажа танка.

Возле Варшавы сержант-разведчик Чайковский взял важного "языка", и это было

отмечено орденом Славы II степени. В Берлине во время штурма имперской

канцелярии захватил с товарищами в плен трех гитлеровских генералов.

Храбрость и смекалка разведчика в боях за этот город отмечена орденом Славы

I степени. Живет в Херсоне. Работает шофером автобусного парка. Член КПСС.

Старшина запаса.

*Череватый Николай Васильевич.* Ордена Славы трех степеней, Отечественной

войны II степени, медали "За отвагу", "За боевые заслуги", "За освобождение

Варшавы", "За взятие Берлина" украшают грудь Николая Череватого, который

путями войны прошел от села Лимана Старобельского района Ворошиловградской

области, где родился в 1924 году, и до Эльбы. Метко бил миномет старшины -

на его счету 25 разбитых пулеметных гнезд, десятки удержанных плацдармов,

отраженных атак. С 1947 года - опять в селе Лиман. Сначала работал

машинистом углеподъемного крана, а затем закончил педагогическое училище и

стал учителем младших классов.

*Чмиль Иван Григорьевич.* До войны комсомолец Иван Чмиль из села

Андреевки Изюмского района Харьковской области был наилучшим трактористом

артели. А в 1941 году он, двадцатилетний колхозник, пошел защищать советскую

землю от фашистских захватчиков и стал наилучшим шофером стрелкового полка.

В 1943 году заканчивает авиационную школу, попадает стрелком-радистом в

экипаж штурмовика ИЛ-2. На счету гвардии старшины Чмиля 2 сбитых "юнкерса",

3 потопленных бронекатера, десятки уничтоженных дотов и других

фортификационных сооружений врага. Он воевал над пространствами Крыма,

Беларуси, Польши, Германии. С 1946 года Иван Григорьевич опять за рычагами

трактора и штурвалом комбайна в колхозе села Андреевки.

*Черный Григорий Иванович.* Родился 1921 года в селе Малая Кардашевка

Голопристанского района Херсонской области. Отсюда в 1943 году пошел на

фронт. Воевал в составе гвардейского стрелкового полка. Освобождал Крым,

Литву, Латвию, брал Кенигсберг. Был командиром стрелкового отделения. Первым

ворвался со своими бойцами в окопы врага на околице Шауляя и удерживал

позицию, уничтожив около 100 гитлеровцев. Впоследствии обеспечил прорыв

обороны противника в районе Тильзита. Тогда же взорвал 2 пулеметных гнезда

фашистов. На улицах Кенигсберга старший сержант-комсомолец высадил в воздух

вражеское укрепление и этим дал возможность своему батальону успешно

продвигаться вперед. Живет в родной Малой Кардашевке, работает сторожем в

сельском потребительском обществе. Старшина запаса.

*Чуднивец Николай Иосифович.* За каждым водным рубежом по пути к Берлину

были плацдармы, которые обычно образовывали и удерживали небольшие группы

бойцов. И всегда в составе этих групп был радист-комсомолец, потом -

коммунист Николай Чудновец. Он корректировал огонь артиллерии на Днепре,

Висле, Шпрее. Отбивал автоматом и гранатами контратаки врага. В Берлине

умело отыскивал наблюдательные пункты и оттуда по рации передавал важные

сообщения в штаб. Родился 1923 года в селе Троицком Папаснянского району, а

теперь живет в поселке Новоиванивцы Лисичанского района Ворошиловградской

области. Рабочий шахты No 15-20 треста "Первомайскуголь". Старшина запаса.

*Чупин Яков Иванович.* 1942 год. Семнадцатилетний юноша из села Мизонова

Ишимского району Тюменской области Яков Чупин слышит о себе в военкомате:

непригоден к службе в армии. И все-таки он добился отправки на фронт. Стал

пулеметчиком. Когда фашисты прорвали оборону наших войск под Ковелем, отбил

пулеметом 3 атаки. Через месяц, находясь в засаде, уничтожил группу

фашистской армейской разведки, добыл карты опорных пунктов врага. Отличился

и за Вислой, где сорвал 6 контратак гитлеровцев. Комсомолец - с 1943 года. В

мирные времена закончил военное училище, служил политработником.

Впоследствии пошел в запас. Закончил Кировоградский институт

сельскохозяйственного машиностроения. Работает на кировоградском заводе

"Красная Звезда". Член КПСС. Капитан запаса.

*Шабанов Владимир Макарович. На* Курской дуге наши штурмовики разбомбили

танковую колонну противника и возвращались на свою базу. Вдруг появились

"фокке-вульфы". Одного из них метко сбил воздушный стрелок,

двадцатичетырехлетний комсомолец из Донецка Владимир Шабанов. В другой раз,

когда подбитый ИЛ делал вынужденную посадку на передовой, а на него опять

насел "фокке-вульф", Шабанов также не промахнулся. За годы войны уничтожил 6

фашистских самолетов, много наземной техники и солдат врага. День Победы

встретил в Вене. Живет в Кривом Роге на Днепропетровщине. Машинист

передвижной электростанции. Старшина запаса.

*Шакалий Василий Ильич.* Смекалка и отвага - обязательные черты

разведчика. Именно благодаря этим качествам сержанту-комсомольцу Василию

Шакалию удалось захватить вблизи города Туровая начальника связи немецкой

армии, а вскоре разоблачить вражескую разведку, переодетую в форму советских

солдат, и привести в свой штаб ее командира. В Германии Шакалий задержал

диверсанта, взял в плен пилота сбитого самолета. Имеет на своем счете 22

добытых "языка". Родился (в 1920 году) и теперь живет в селе Круподеринцах

Оржицкого району на Полтавщине. Работает мастером мелиоративной станции.

Старшина запаса.

*Шандиба Владимир Даниилович.* Танкист. Механик-водитель

"тридцатьчетверки". Защитник Ленинграда. Принимал участие в прорыве блокады,

уничтоживши при этом роту гитлеровцев, 2 пулеметных гнезда. Освобождал город

Пушкин, где раздавил минометную враждебную батарею. На плацдарме за Одером,

раненный, продолжал вести бой, поджег 4 фашистских бронетранспортера. Из

госпиталя поехал в город Охтырку на Сумщине, где родился в 1923 году,

закончил 10 классов, оттуда комсомольцем пошел на фронт. Теперь работает

инспектором райфинотдела. Член КПСС с 1943 года. Награжден значком "Отличник

финансовой работы".

*Шапошников Николай Степанович.* Часть, в которой служил

красноармеец-комсомолец (1921 года рождения) Николай Шапошников, призванный

из хутора Кулешовка Подгорненского района Воронежской области, вступила в

бой с фашистами в первые дни войны. Артиллерист Шапошников защищал

Ленинград, Сталинград. Был дважды ранен. На Орловско-Курской дуге уничтожил

7 танков врага. Отличился и на плацдарме за рекой Западный Буг и на

Сандомирскому плацдарме - там поджег самоходную пушку "фердинанд", 3

автомашины и уничтожил роту гитлеровцев. В Берлине выкатил с товарищами

пушку на второй этаж дома и вел огонь по рейхстагу. Уничтожил танк и 2

пулеметных гнезда. Кроме трех орденов Славы, награжден орденом Красной

Звезды и значком "Отличный артиллерист". Живет в селе Никифоривцы

Немировского району Винницкой области. Колхозник. Старшина запаса.

*Шевченко Алексей Васильевич.* Среди десантников, которые высадились с

моря на крымский берег в тылу врага в январе 1943 года, был и рядовой

Алексей Шевченко, разведчик. На протяжении двух суток отбивал атаки

гитлеровцев на высоту - наблюдательный пункт нашей артиллерийской батареи.

Раненный, оставался в строю. В Карпатах 10 суток разведывал в тылу фашистов

их коммуникации, огневые точки. Захватил "языка". В Чехословакии сержант

Шевченко с товарищами подбил 10 вражеских танков. Так действовал на фронте

колхозник-комсомолец из села Шевченкового Котелевского району на Полтавщине

(родился в 1922 году). Теперь Алексей Васильевич в родной артели "Завещание

Ильича" возглавляет передовую комплексную бригаду. Член КПСС. Заочник

зооветеринарного техникума.

*Шелякин Василий Никитович.* Артиллерист. Боевой путь: Северный Кавказ,

Днепр (ночью переправился с пушкой и уничтожил укрепление врага, отбил 5

атак фашистов), Висла (на плацдарме поджег танк), Лодзь (сам пленил 9

гитлеровцев), Берлин (разгромил минометную батарею и пулеметные гнезда, а

затем в подвале имперской канцелярии, куда спустился с тремя бойцами, взял в

плен 60 офицеров). Член КПСС с 1944 года. Был парторгом батареи. Из войны

вернулся в родное село Благодатное Арбузинского района на Ннколаевщине, где

родился в 1922 году. Сначала заведовал фермой местного колхоза, а затем

овладел специальностью плотника. Теперь живет и работает в Первомайску на

Николаевщине. Старшина запаса.

*Шуляченко Михаил Михайлович.* 1925 года рождения (село Гольма Балтского

району Одесской области). Воевать начал в апреле 1944 года. Разведчик. В

районе Дубоссар, когда полк угодил в окружение, спас знамя части. На окраине

Будапешта захватил в плен гитлеровского офицера, сел во вражескую машину и,

пока враг опомнился, проскочил линию обороны. Впоследствии сержант Шуляченко

и свои разведчики пробрались ночью тонким льдом на остров посреди Дуная,

обезвредили огневые точки противника. В Братиславе Михаил в тылу у немцев

корректировал по рации огонь нашей артиллерии, а затем поднял среди врагов

панику, в результате которой фашисты покинули свои позиции и удрали. В 1948

году вернулся в Гольму. Работал счетоводом, закончил 11 классов вечерней

школы. Потом возглавлял комплексную бригаду. Теперь Михаил Михайлович

работает председателем сельского Совета депутатов трудящихся.

*Якушко Александр Иванович.* С дивизионной разведкой прошел от села

Бобровицы Черниговской области, где родился в 1925 году, до Праги. В звании

старшины командовал взводом. Десятки раз проникал в глубокий тыл фашистов:

захватывал "языков", наблюдал, фотографировал линии обороны врага и подходы

к ним, выяснял дислокацию военных частей, расположения огневых средств.

Помог эффективно провести артподготовки на Днестре, Пруте, поблизости

Мишкольца, Брно, Банской Бистрицы. В 1946 году демобилизовался. По окончании

сельскохозяйственного техникума был избран председателем колхоза. С 1965

года - главный агроном артели "Коммунар" в селе Кобижча Бобровицкого району.

Член КПСС. Студент-заочник сельскохозяйственной академии.

*Яновский Иван Сидорович.* Его боевая биография началась в 1941 году под

Минском, где прямой наводкой Иван Яновский подбил 3 пушки, несколько

фашистских танков. Поблизости Сталинграда поджег еще 3 вражеских машины. Во

время штурма Казачьего Кургана - еще 3. В этих местах стал членом партии.

Позже уничтожил 4 танка за Черниговом, 8 - возле села Галки, 6 - под

Калинковичами и т. д., всего - 53. Войну закончил в звании старшины.

Участник Парада Победы в Москве. Имеет ордена Красного Знамени, Славы трех

степеней, Отечественной войны II степени. Демобилизовался в Николаевскую

область (там родился в 1920 году в городе Октябрьский в семье рабочего).

Работал на заводе имени Носенко, потом - начальником охраны на элеваторе

станции Людмиловка Братского района. Второй орден Красного Знамени Иван

Яновский получил в 1956 году за бои на территории Германии в апреле 1945

года. В 1967 году переехал в Одессу.

*Яцкий Михаил Дмитриевич.* Один из самых молодых по возрасту участников

войны (родился в 1926 году в Новороссийске), награжденный орденами Славы

трех степеней. Когда под городом Кельмыи три атаки нашей пехоты

захлебнулись, а офицеры полегли, в четвертый раз поднял бойцов в наступление

командир отделения автоматчиков Михаил Яцкий, и фашисты не выдержали. Позже

уничтожил бронетранспортер с 12 гитлеровцами. И в разведке, куда

впоследствии попал, сержант действовал смело: имеет на своем счете 6

"языков". В тыла врага сам вступил в бой с двумя взводами гитлеровцев и

уничтожил 44 солдата, 4 офицера. В послевоенное время закончил

автотранспортный техникум. Работает в Евпатории. Сначала был механиком,

теперь - начальник автоколонны. Член КПСС. Офицер запаса.

------------------------------------------------------------------------

Популярность: *80*, Last-modified: Mon, 23 Feb 2009 21:52:10 GMT

Оцените </HITPARAD/> этот текст:

Реклама на сайте