«Война в Ираке глазами украинского миротворца. Без цензуры и прикрас»

Украинская армия в Ираке: как все было на самом деле

Товарищам из моего взвода, таким офицерам как Дольф, Уокер, Беркут, которые еще не забыли зачем они носят офицерские погоны, а также светлой памяти погибших по вине командования посвящается…

Все имена и радиопозывные, приведенные здесь подлинные, эти люди узнают себя.

Решение поехать на войну созрело у меня давно. На гражданке я изнывал от скуки, работая охранником в одной из частных фирм, и срочку вспоминал с некоторой ностальгией. Я уже начал было собирать манатки в Чечню (как раз закон приняли), но тут в высших политических кругах Украины созрело решение о необходимости отправки военного контингента в Ирак для участия в «Стабилизационной операции». Я подписал контракт не задумываясь, в надежде, что в Ираке я столкнусь с настоящей работой для солдата, про которую давно забыли в вооруженных силах невоюющей страны.

Подготовка

Мне, как и многим другим предстояло пройти трехмесячный курс переподготовки на базе воинской части А-0501 (Башкировка, Чугуевский район) где формировался 61-отдельный батальон 6-й бригады, который должен был отправиться в Ирак в феврале 2004 года. Рассказ о нашем тренинге мог бы занять несколько страниц, но мне хотелось бы выделить суть.

Структура батальона: 3 роты по пять взводов. 17 человек на двух БТРах — взвод. Во взводе два гранатометчика, два снайпера, 4 ГП-25[1], 1 РПК[2] и 1 ПКМ[3]. Отдельно взвод связи, взвод технического обеспечения и управление батальона. Всего около 370 человек.

Впервые я ощутил, что нас пытаются подготовить как следует, но сразу бросился в глаза менталитет наших военнослужащих. Примерно как солдат, так и офицеров абсолютно неадекватно оценивали сложившуюся в Ираке обстановку, они категорически отказывались признать, что едут на войну. Поэтому занятия периодически херились. Были также и «фанаты» серьезно настроенные на предстоящую миссию. Как я впоследствии убедился, только на таких людей и можно рассчитывать при выполнении боевой задачи.

Плюсы: нормальные условия для проведения занятий. Никаких хозяйственных либо строительных работ, даже в наряд по роте впоследствии поставили срочников, чтобы мы не отвлекались от занятий.

Приемлемый полигон и «миротворческий городок» для отработки задач по патрулированию, несению службы на блокпостах, КПП, охране важных объектов. Шесть фанерных домиков расположенных в правильном порядке весьма отдаленно напоминали настоящий населенный пункт, но позволяли отрабатывать самые элементарные задачи: продвижение патруля по улице, взаимодействие штурмовых групп, вход в помещение, прохождение дверных проемов и т. д.

Минусы: есть в нашей армии термин максимально точно и емко обозначающий все недостатки нашей системы. Имя ему — «Армейский долбоебизм». Эта зараза пронизывающая насквозь вооруженные силы и нет от нее спасения. И порожден он другой главной проблемой нашей армии — имя которой «страсть к очковтирательству». Чем дальше, тем более очевидным становился тот факт, что слишком многие наши начальники вместо того, что бы сделать подготовку максимально емкой и насыщенной, всеми правдами и неправдами пытались создать ВИДИМОСТЬ такой подготовки, для вышестоящих начальников. Самостоятельные занятия по тактике часто херились как солдатами таки офицерами.

На занятиях по «миротворческой тактике» отрабатывалось несколько основных упражнений.

1. Пешее патрулирование в составе взвода, отделения с задержанием вооруженного человека, действия при попадании в засаду, при случайном боестолкновении или обстреле с дальней дистанции, отход под огнем

2. Патруль на технике. С возможным обстрелом или нападением из засады.

3. Охрана особо важных объектов.

4. Зачистка либо патруль в населенном пункте.

5. Несение службы на блок-посту.

Вся остальное отрабатывались в рамках общевойсковой программы боевой подготовки.

Не скажу, что все было насмарку. Многие нюансы, которые мы отрабатывали, впоследствии пригодились. Но, как оказалось — все 80 % того что мы делали, оказалось на практике неприменимо и приходилось поступать совсем по-другому. В Ираке многому пришлось учиться заново. У нас не оказалось НИ ОДНОГО инструктора который не то что был ранее в бою или хотя бы в зоне боевых действий но хотя бы участвовал в миротворческой миссии, которых кстати немало на счету Вооруженных Сил Украины. Элементарные вопросы ставили наших командиров в тупик. Например: пешее патрулирование в составе отделения. На практике это выглядело следующим образом. Вся дистанция «патрулирования» составляла примерно сто метров. Отделение двигается по дороге двумя колонами в шахматном порядке дистанция между военнослужащими метров 15–20. В конце маршрута кто-то из своих игравших роль злого парня показывался на дороге с оружием в руках. Его укладывали лицом на землю и обыскивали. Дальше несколько вариантов. Спокойный арест. Или перестрелка с набежавшими друзьями «злого парня». Как правило «наши» нападавшие действовали с головы колонны и начинали обстрел. Что говорит Боевой устав о такой ситуации? Отделение должно развернуться в боевой порядок в линию лицом к противнику рассредоточится 100 метров по фронту, не менее 15 метров друг от друга и т. д. (БУ сухопутных войск, отделение в обороне п. 61). Это в поле. Про такую ситуацию в городе там вообще ничего не сказано. (Зато сказано в массе других пособий и наставлений, надо только найти и почитать).

Но наши инструктора нам настойчиво вбивали в голову. С дороги не сходить! Вокруг МИНЫ! Но, не развернувшись огонь могут вести только двое передних. У остальных первая двойка в секторе огня. Как же быть? Подхожу я с таким вопросом к замкомбата майору Бурлакову (командир взвода ничего внятного мне не ответил) и сразу вижу, что загнал его в тупик. И вообще у него лицо такое будто ему это нахрен не надо. И вообще никто не может ответить! Такая ситуация немного бредовая. Но так ли сложен ответ? Во-первых, нужно адекватно оценивать обстановку. Я не спорю, мин надо боятся. Но, там же нет линии фронта как таковой. Ирак — страна пустынь. Где там ведутся боевые действия? В городах! И не в таких городах как в Великую Отечественную по которым проходит линия фронта. В городах люди живут, ходят на работу, на рынок, порой толпы — не протолкнешься, дети бегают, гоняют в футбол. Какие там к черту мины на обочинах? И вообще, на узких городских улицах не развернешься в линию, нужна совсем другая тактика, и она описана (Яковлев Б.Н. «Разведка в городе», Симонян Р.Г., Еременко Ф.И. «Тактическая разведка», И. Хеймонт «Тактическая разведка в современной войне», можно найти информацию в военных журналах «Солдат Удачи»[4], «Братишка»[5] и т. д). Короче было бы желание. Или хотя бы чувство ответственности за людей, которых ты повезешь на войну! Все прочитанное должно быть осмыслено на предмет того, подходит ли это к твоей ситуации. Идешь в патруль по незнакомому маршруту — поинтересуйся минной обстановкой вокруг. Но я не о тактике сейчас говорю, а о подходе к делу.

Особенно коряво всегда проходили занятия в учебной деревне. При выдвижении к населенному пункту нас все время норовили послать на противника прямо в лоб, причем, просто так без всяких там специальных установок. Хотя с обратной стороны стены всех домов были глухими без окон, и выдвижение оттуда было бы сопряжено с гораздо меньшим риском нарваться на пулю. Я только несколько раз видел, как командир роты показывал бойцам как правильно, не подставляясь вести огонь из-за угла дома, и с какой стороны лучше огибать здание. Но разве этим должен командир роты заниматься? Это должен быть уровень среднего сержанта. То как проходили занятия, показывало вопиющий непрофессионализм и отсутствие элементарных военных знаний. Даже правильно стать у окна и то могут далеко не все. Ярко запомнился один эпизод как один из четвертого взвода бежал к одному из домов и внезапно, прямо из двери появился «боевик» с пулеметом ПКМ, и метров с четырех засадил ему очередь холостыми патронами прямо в живот. От неожиданности тот упал на задницу. «Убили» его очень натурально у меня аж мороз по коже пошел. Но почему? Да потому, что двигался он прямо напротив двери, даже не пытаясь уйти в сторону. И никто не объяснял ему, что так делать не стоит. Таких «ляпов» тысячи, и никто не пытался с ними бороться, проводить какой-то анализ, что-то менять в тактике.

Я знал пару человек из спецподразделения «А» и хотел им предложить провести у нас пару показательных занятий по теме бой в городе, но моя идея не нашла отклика у нашего начальства. Подавляющее большинство занятий проходило по принципу «Сделать все эффектно, что бы понравилось начальству». Практическая целесообразность, да и просто элементарный здравый смысл где-то на десятом месте. Приезжает телевидение — тут и холостых патронов дадут немеряно, и дымы и ракеты, а как никого нет, то хорошо если по десятку на брата, а то и вообще сосите фигу.

Огневая подготовка

Я был гранатометчиком. Хочу сразу сказать большое спасибо моим инструкторам ст. лейтенантам Дягтереву и Подгорному, которые вели у нас курсы. Они научили нас всему, что знали, и теперь я могу сказать РПГ-7[6] я владею неплохо. Но систему фиг поборешь. Первые недели две стрельб не было вообще. То гранат на складе нет, то придем на полигон, а поле не накрыто. Пару раз стреляли ПУСами, но от этой стрельбы толку. Потом в батальон зачастили проверки из вышестоящих штабов. Подход генералов мне нравился. Первый вопрос, который они задавали — сколько раз стрелял и какие упражнения? Они пропесочили всех в хвост и в гриву и нам, наконец, привезли гранаты. Стреляли мы строго как положено по наставлению по белому квадрату из марли на деревянной раме. Сначала с дистанции 300 м. Короче такая стрельба даже отдаленно не напоминает реальный бой. Но что самое хреновое, так это то, что мишень оказалась никудышная. Как только мы научились попадать, первые несколько выстрелов разваливали ее к чертовой матери и остальные стрелки либо жгли гранаты «куда-то туда», либо ждали, пока починят мишень. Если днем еще можно было как-то прицелиться, то ночью это был просто перевод выстрелов. Стрельбищная команда не успевает эту мишень ремонтировать, да и вообще ремонт дело долгое, а на дворе мороз, зима. Пацаны с ноги на ногу прыгают, у всех сопли до пояса, и одна мысль — отстреляться бы быстрее, да в казарму. Хорошо еще, что начальство не смотрит, да дело быстро идет. А если при начальстве, да все по правилам? О, тогда это вообще цирк. На что начальство смотрит? Учебные места «не менее пяти». Флажки красные, белые, не дай бог забыть — стрельбы не будет, тетрадь по мерам безопасности — не дай бог кто не расписался, но самое главное — нарукавные повязки у офицеров и конспекты. Вот что на первом месте. Такая стрельба «По уставу» растягивается втрое дольше обычного, и выстрелить каждый успевает от силы по одному упражнению. А как можно было бы сделать? Группа большая — разбить надвое и сделать стрельбы не два раза в неделю, а четыре. На улице «- 20», все вопросы (выверка, разборка-сборка, изготовка, теория) не касающиеся проведения практической стрельбы отрабатывать в классе — не хер людей морозить, не в Арктику готовимся. Пришли на полигон отстрелялись — ушли. На следующий день поменялись группами. Мишень разваливается — на фиг ее, а на ее место остов какого-нибудь старого БТРа[7] или БМП[8]. По нему инертными гранатами можно годами стрелять и ни фига ему не будет. Да куда там! Есть расписание занятий, утвержденное командиром батальона, от него ни на шаг. Раз в конспекте указано занятие по огневой место — полигон — значит там и разбирайте свои гранатометы и изготовку тоже там тренируйте. А всю списанную технику и вообще все железяки давно украли и на металлолом продали. Да молодых офицеров командование само загоняет в такие рамки, что весь смысл боевой подготовки зачастую утрачивается. Они матерятся, но плетью обуха не перешибешь.

Пока были сборы гранатометчиков, совсем не уделялось времени упражнениям с АКС-74[9], да и впоследствии специалисты (снайпера, водителя, пулеметчики, КПВТ[10], стреляли из АКС явно недостаточно). Во время подготовки за нами не были закреплены автоматы, и на занятия по тактике тоже приходилось таскать гранатометы, хотя смысла в этом я не видел и тогда, и тем более не вижу сейчас, после Ирака. Забегая вперед, скажу что так и не выстрелил из РПГ ни разу за все время службы в Ираке, зато «калаш» приходилось применять неоднократно. На войне у тебя всегда с собой автомат. Ты с ним спишь, ешь, ходишь на построение, и из него тебе придется стрелять в первую очередь, что бы защитить, себя и своих товарищей, а уже потом, если будешь жив, может быть, ты найдешь себе цель и для РПГ. На тактику я всегда старался взять АКС и «холостился» с ним при каждой возможности. Впоследствии это мне сильно пригодилось.

Второе больное место это пристрелка автоматов. К сожалению, нам не дали возможности пристрелять свое оружие ни во время подготовки, ни когда мы попали в Ирак. О результативности, а значит и целесообразности тренировки при стрельбе из автомата, который бьет в сторону с отклонением в полметра, я умолчу.

Тем не менее, трехмесячные тренировки позволили поднять индивидуальный уровень подготовки солдат до приемлемого, позволившего в последствии справиться с большинством поставленных задач. Например, наши снайперы, Кекс и Макс, безошибочно попадали в пятак со ста метров, и в головную мишень с пятиста. Водители катались почти круглосуточно, пулеметчики КПВТ тоже вполне уверенно владели своими машинами, а гранатометчики могли поразить цель если не с первого, то со второго выстрела даже при сильном ветре. Но в боевом согласовании и тактике подразделений большую часть проблем так устранить и не удалось.

Война

14 февраля 2004 года. Отправка. В Ираке уже управление батальона и командиры рот принимают дела у наших предшественников. Приземляемся на аэродроме близ города Талил. Два «Апача»[11] прикрывают посадку.

За бортом + 17. Прямо на взлетном поле мы получили бронежилеты, каски и оружие — автоматы АК-47[12] и АКМ[13] иракского производства и по два рожка на брата. С этим оружием мы должны были добраться до главной базы украинской армии в Ираке расположенной в городе Аль-Кут. Там мы его сдали и взамен получили штатное.

Что бросилось в глаза в первые минуты пребывания в Ираке? Как мне тогда показалось — все совсем другое. Почва — в основном песок и глина, на севере каменистая. Другой воздух, гораздо суше и пахнет пылью, другие цвета доминируют — желтый, оранжевый, желто-серый налет имеет даже листва — на все садится всепроникающая пыль, деревья, — в основном финиковые пальмы, а также редкие разлапистые кусты и верблюжья колючка, хотя местами присутствуют сосны или какие-то их разновидности. Дома — одно двухэтажные местами каменные — из необожженного кирпича, тоже желтого цвета, местами глиняные. Нищета, везде полно мусора, вдоль маршрутов колон бегают оборванные дети с воплями «Mister give me pepsi, give me water». Неопределенного возраста женщины в паранджах, лицемерные улыбки или откровенно озлобленные взгляды молодых мужчин, вот первые впечатления по дороге из Талила в Аль-Кут.

И еще запомнились дембеля — солдаты 5 бригады. Я впервые увидел их в аэропорту. Они сидели верхом на БТРах, готовясь сопровождать нашу колонну. Все запыленные, с таким же запыленным оружием в руках, потрепанная выгоревшая форма, загоревшие лица, уверенные с небольшой ехидцей взгляды. Все это выглядело так «по-киношному», что даже не воспринималось как реальность.

Вечер на базе «Дельта» (Аль-Кут) Абсолютный шок от посещения столовой. Меню как в ресторане: мясо, салаты, свежие фрукты, соки, мороженное, пирожные все в ассортименте и всего до отвала — бери, не хочу. После тех помоев, которыми нас кормили во время подготовки — просто праздник (на питание на одного солдата коалиции выделялось 20 баксов в день) Ни фига себе питается коалиция!!!

На РАО получили оружие. Я получил РПГ-7Н, 1 ПН-58[14], 4 рожка патронов и автомат АКС-74У. Через три недели я сменил его на АКС

Батареи к ночникам умерли еще за царя гороха, новых не выдали, я пытался приспособить запасенные из дому «кроны», но габариты, этих устройств и специфика наших действий предопределила им законное место под койкой в казарме. Мы пользовались американскими ночными очками.

Бронежилет «Корсар М3», несмотря на хорошие защитные свойства (кевлар держит пулю ПМ[15], в проекции стальных пластин держит бронебойную пулю из СВД[16]), все же слишком тяжел. Когда поверх него одеваешь разгрузку с боезапасом, берешь гранаты, и ВОГи становишься немобильным, каждый раз, когда спрыгиваешь с БТРа думаешь, как бы ноги не поломать. Быстро упасть, перекатиться, забудьте — покалечитесь. Боезапас 4 рожка явно не достаточен для ведения боевых действий, поэтому каждый стремился разжиться дополнительными магазинами, гранатами и т. д. Причем, если младшие офицеры относились к этому с одобрением, то высокое начальство дрючило попавшихся в хвост и гриву, и регулярно устраивало пересчеты боеприпасов, стремясь понять, сколько же левых патронов находиться у солдат.

На утро выехали на базу «Чарли» в город Аль-Хай, где предстояло нести службу. Задачи — контроль обстановки в городе, демонстрация присутствия, патрули, помощь местной полиции и роте IСDC обеспечение безопасности колонн в нашей зоне ответственности, изъятие незаконного оружия и т. д. Численность личного состава 60 человек.

База в городе Аль-Хай находилась в здании спортивной школы на окраине города и по периметру была огорожена невысоким, где-то в рост человека кирпичным забором. Со всех сторон ее окружали традиционные главным образом двухэтажные здания, с крыш которых просматривалась, и соответственно простреливалась практически вся территория нашей базы. Само здание школы было довольно прочным, но не очень подходящим для обороны, окна находились низко, эффективно простреливать близлежащие улицы и окружавшие нас дома мешал забор. Более-менее эффективный огонь мы могли бы вести с крыши, но она была очень слабо защищена. Всего два пулемета противника на крышах близлежащих зданий с фронта и фланга, несомненно, сделали бы положение для стрелков на крыше очень тяжелым, если не фатальным. В довершение ко всему попасть на крышу можно было через единственную дверь, которая также могла простреливаться противником с фронтальной стороны. Не знаю чем руководствовалось командование пятой бригады, подбирая для базы такое здание в прямо в городе, наверное, боевики предложили, чтобы было проще нас атаковать. В общем, предстояло многое сделать, чтобы там укрепиться. И все же мы были очень рады, что нам не пришлось там воевать. Дольф (ротный) сразу же предпринял шаги по укреплению обороноспособности базы, но у меня сложилось впечатление, что командование не особо стремилось помочь ему в этом, так как даже элементарные просьбы о выделении дополнительной маскировочной сети и колючей проволоки остались не услышанными. Но в ходе нашего двухмесячного пребывания в Аль-Хае, мы нарастили каменный бортик по периметру крыши мешками с песком, сложенные наспех из мешков укрытия для постов на крыше сменили добротные бетонные черепахи, обеспечивавшие надежную защиту и широкий сектор обстрела. Укрепили въезд на базу земляными бастионами «Хеско», а вдоль забора понаставили сигнальных мин.

Первые дни в Аль-Хае запомнились самыми яркими впечатлениями: Большое красное солнце, непередаваемые оттенки закатов, пение муэдзина, мечети, местные жители в национальной одежде, финиковые пальмы, арабская речь — все это создавало дух невероятного экзотического приключения, для описания которого я вряд ли когда-либо смогу подобрать нужные слова.

И еще постоянная, беспорядочная стрельба вокруг базы. В первые минуты думаешь что стреляют обязательно в тебя, и ищешь цель что бы залепить очередью в ответ, но за пару дней привыкаешь. Стрельба в иракских городах — национальное развлечение. Оружие в каждом доме. Арабы стреляют по поводу и без него. Ишак родился — стреляют, трахнул девушку — стреляют, если любимая команда забила гол в футбольном матче — то все небо в трассерах. Нередко с помощью автомата решаются семейные споры и конфликты, и разумеется это первый аргумент в криминальных разборках. Это так к слову об аспектах не касающихся собственно войны, которую ведут партизанские формирования против коалиционных сил и местной полиции и ICDС (Иракский корпус гражданской обороны или национальная гвардия Ирака). Из всех городов, в которых довелось побывать, в Аль-Хайе стреляли чаще всего. Я думаю в силу того, мы по сути не реагировали на это. В городах патрулировавшихся американцами арабы вели себя гораздо сдержаннее, поскольку на опрометчивую очередь те могли сразу же залепить в ответ из автоматического гранатомета МАРК-19 или пулемета Браунинг М-50 (М-2).

Дни службы понеслись стремительно. Сутки в наряде по охране базы, на следующий конвой день за продуктами на базу Дельта, вечером и утром следующего дня патруль по городу. Каждый выезд воспринимался как новое приключение.

Первый выезд. Ночной патруль. Выдвинулись тремя БТРами верхом на броне. Дембеля показывают город. Автоматная очередь из темного переулка. Стрелять — не стрелять? Не видно ни черта… Проскочили.

…Оружия у местных немеряно. В первый же выезд на въезде в город изъяли «калаш», а спустя несколько минут пистолет «Кольт 1911»[17]. И пошло поехало. Что не выезд, то один два изъятых ствола. Беретты, Макаровы, ТТ, Браунинги НР, ну и конечно АК-47 и АКМ иракского производства. Забирали стволы только у тех, кто не имел разрешения.

Постепенно начало проявляться истинное отношение командования нашего батальона и 6-бригады в частности к выполнению поставленных перед украинским контингентом задач. Я бы сказал, что им было похер. Как объяснить то, что у нас не было установленных образцов документов, таких как разрешение на ношение оружия от коалиционных сил, или те же полицейские удостоверения? Не было у ни ориентировок, ни фотографий особо разыскиваемых террористов…

Типичная ситуация останавливаем машину, находим при обыске автомат, «Силях карт аку?» (Разрешение на оружие есть?) — спрашиваешь водителя, «Аку, Аку» (Есть, есть!..). И тычет тебе какую-то бумажку, написанную от руки и с черно-белой ксерокопией печати. Дескать, это разрешение и есть.

— Иди ты… с таким разрешением, — автомат в БТР, водителю «Гуд бай», не арестовывать же каждого. Как настоящее разрешение выглядит мы узнали спустя три месяца после того как перебрались в Аль-Кут. В полицейский участок тащили, как правило, только тех, у кого находили тяжелое вооружение типа РПГ-7, или несколько стволов. Один «калаш» по меркам Ирака это несерьезно.

Полнейший бардак — 18 век. Полицейская наука и криминалистика на нуле. Мы по привычке думали, что нам будут предъявлять ламинированные удостоверения с цветным фото, и печатью, голографической защитой и т. д. Как бы ни так. Даже удостоверения полицейских, выданные мэрией Аль-кута это небольшие карточки обычной принтерной бумаги, в чехле из прозрачного пластика. Да и печати такие, словно их на том же принтере отпечатали. Половина таких ксив наверняка фальшивые, что позволяет передвигаться вооруженным бандитам свободно по всей стране. Да и у местной полиции нет возможности проверить задержанных и установить их личность. Поэтому, как правило, попавшиеся бандиты отделывались потерей личного оружия.

Пристрелка

Оказавшись в Ираке, мы получили оружие, которым пользовалась до этого пятая бригада. Разумеется, его нужно было пристрелять. Но, как это ни парадоксально, такой первоочередной важности на войне вопрос оставался без внимания. Шли недели, а мы продолжали ездить на выезды с не пристрелянным оружием. Целыми днями вокруг нас стрельба. Каждый день зачитывают развединформацию о нарастающей активности боевиков, о нападениях на коалиционные силы, и о растущих потерях среди солдат коалиции, а командование батальона по-прежнему ведет себя так, будто мы приехали на курорт. Даже у СНАЙПЕРОВ винтовки остались не пристрелянными. Забегая вперед, скажу что МЫ И В БОЙ ПОШЛИ С НЕПРИСТРЕЛЯННЫМ ОРУЖИЕМ. Позже я узнал причину этого. Наш комбат не любил и боялся стрельб, поскольку не доверял солдатам. Ему так было спокойнее. Спустя почти месяц нашего пребывания Дольфу удалось «продавить» пристрелку. Мы взяли все необходимое для этого, начиная от чистых мишеней и кончая мушководом. Но пристрелка под руководством комбата превратилась в цирк: во-первых, он нагнал кучу народу, решив видимо за раз покончить с этой неприятной процедурой. Повесить чистые мишени не дал. Выдал нам по 10 патронов, отстреляли мы их в темпе вальса одной серией, после чего подошли к мишеням. Смотрю я на свою — в мишени два десятка неотмеченных дыр, какие из них мои остается только догадываться. У остальных примерно та же картина. Какие там серии по четыре выстрела, тщательное и однообразное прицеливание и другие постулаты пристрелки, известные каждому сержанту! Какое там определение СТП!

Психанув, я пристрелял свой автомат прямо на базе, поставив у забора ящик с водой. А дежурному доложил, что стреляли местные. К подобным «фокусам» мы вынужденно прибегали неоднократно.

Зато потом в начале апреля после ставшего знаменитым в ВС Украины боя 6 числа я стал свидетелем следующей ситуации. Выходим мы со столовой после ленча и рядом с нами оказался генерал Собора зам комдива Центр-Юг по какой то причине решивший поговорить с солдатами. Естественно собралась внушительного размера толпа, среди которой было много начальства и наш комбат тут как тут. Смотрит на всех, глазами прожигает, что бы никто ничего лишнего не сболтнул. В ходе разговора генерал бросает фразу «Убедитесь что оружие у каждого пристреляно». — И тут же повернувшись к нашему комбату «342-ой, у тебя пристреляно оружие?»

— Так точно товарищ генерал, конечно пристреляно.

У меня аж скулы от бешенства свело. В батальоне от силы два десятка автоматов пристреляно, послал людей в бой с не пристрелянным оружием и хоть трава не расти. Вот в этом вся наша армия.

Забастовка

Тем временем обстановка в стране накалялась. Росло число нападений на коалиционные войска. Итальянцы, поляки, американцы, все периодически вступали в стычки с партизанскими группами. Все чаще приходили сообщения о подрывах на фугасах конвоев и патрулей, и только украинцев, если не считать нескольких мелких инцидентов со стрельбой, война обходила стороной. Но было ясно рано или поздно она коснется и нас.

Первый раз всерьез запахло жареным 11 марта 2004 года, когда инициированный сторонниками Махди митинг постепенно перерос в гражданские беспорядки. Взбешенная и вооруженная камнями толпа бросилась на штурм мэрии города. Команды нам поступали противоречивые, мы то готовились к выезду на место событий, но поступал «отбой», и мы возвращались назад и сидели в кубриках по полной боевой. Мэр якобы просил помощи, но командование в Аль-Куте не давало согласия на наше участие. Напрашивался закономерный вопрос, какого хрена мы вообще тут делаем? Когда наконец пошли слухи что Мэра вот-вот разопнут прямо на балконе мэрии, мы наконец поехали. В десант рядом со мной втиснули переводчика-араба который работал вместе с нами. Эти арабы, многие из которых раньше учились в Советском Союзе, не вызывали особого доверия ни у нас ни у наших командиров. Они жили между двух огней, рискуя тем, что каждую ночь к ним могли наведаться представители «Армии Махди»[18], и подвесить его и всю его семью за определенные части тела в отместку за сотрудничество с неверными. Я думаю, единственное, что могло бы спасти такого переводчика от закономерной и безжалостной мести соплеменников, это то что он мог сливать им разведывательную информацию о нашей деятельности. Благо с базы они не вылезали, часто ездили с нами на выезды, и знали наши порядки досконально.

На подъезде к мэрии, я проклинал командование, загнавшее нас внутрь машин вместо того, что бы спешиться и продвигаться под их прикрытием. Воображение рисовало результаты гранатометного залпа по БТРу и крики сгорающих заживо людей в переполненном десантном отсеке. Через плечо Кота (водилы) видна улица полная дыма, впереди горят покрышки, слышны крики бушующей толпы, и вообще хаос и ничего не понять. Ощущения сильнейшие, азарт, манждаж, и палец чешется на крючке. Переводчик рядом трясется, и причитает:

— Вы только не стреляйте, только не стреляйте! — чем только подливает масла огонь.

— Так выйди тогда успокой своих!

— Да вы что меня ж там убьют!!!

— Ну тогда заткнись и не мешай!

Мы не доехали метров семьдесят, когда оглушительные удары по броне заставили нас сжаться, но это были не пули. Из-за забора стоявшей неподалеку школы на машины обрушился град камней. Тут же началась стрельба. Слышу, как начали стрелять «филины»[19], Парамон, наш пулеметчик РПК, матерясь на Виталика мешающего ему, пытается залезть внутрь БТРа а места нихрена нету, мы набились в десант полным составом, по четыре человека с каждого борта. Сквозь бойницу вижу как мимо проезжает БТР Дольфа (ротного), и лупит в воздух со всех стволов. Оглушительно грохочет КПВТ, и местные вроде немного разбежались. Впрочем, ненадолго. Увидев что мы не собираемся вести огонь на поражение, толпа начала собираться вновь. (В этой ситуации нам не помешали бы нелетальные боеприпасы, слезоточивый газ, и пара пожарных машин). Правда камнями в нас никто больше не бросал. Несколько минут мы маневрировали по улице, потом откатились подальше, один БТР, запутался в колючке, короче полный пиз-ц. До сих пор не пойму, почему местные не пожгли тогда всю нашу роту. Но, несмотря на это наше присутствие заставило их вести себя немного поскромнее. Через полчаса после того как бунт фактически закончился и стороны похоже уселись за стол переговоров, словно издевка наконец поступило разрешение из штаба в Аль-Куте. «Сделать несколько предупредительных выстрелов из КПВТ». А еще через два часа, когда мы уже устали торчать на этой улице, всем уже стало ясно, что на сегодня «война» закончилась и пора по домам, комбат пригнал нам на помощь из Аль-Кута остатки батальона и приданную командованием бригады разведроту. А гнида мэр, уцелевший лишь благодаря решительным действиям ротного, потом поехал жаловаться на нас в Аль-Кут командованию бригады, заявив, что нас никто не звал, мы приперлись сами и устроили там никому не нужную пальбу.

Неудачная погоня

«Стадо баранов во главе со львом — львы, а стадо львов во главе с бараном — бараны!»

Римская пословица

Спустя несколько дней. Опять ночной патруль. Расселись по БТРам, я «филин» справа, Парамон слева. Подходит командир взвода:

— Планы меняются. От местной полиции поступил сигнал, что за мостом в районе кирпичного завода группа вооруженных автоматическим оружием людей грабит проезжающие мимо автомобили. Едем на место их ловить.

Отлично. Выехали на трассу и вперед. Кот жмет на газ так, что корпус БТРа вибрирует, ветром норовит сорвать каску вместе с головой, на голове американский ночник смотрю как мелькает в его зеленом свете пустынный пейзаж. Филином слева ехал Парамон. На подъезде к заводу видим справа-впереди горящие стопы остановившихся автомобилей. Не доезжая несколько сот метров мы погасили фары, спешились и спрятавшись за БТРом начали продвигаться вперед. Заметив нас, от стоящих автомобилей отделилось несколько человек в форме местной полиции, и пошли к нам. С их слов и оживленной жестикуляции мы поняли, что бандиты уехали в направлении Аль-Кута на белом автомобиле. Мы прыгнули в БТРы и бросились в погоню. Едем, едем на трассе никого, даже встречные машины не попадаются. Отъехали довольно приличное расстояние от Аль-Хая, уже и Аль-Кут недалеко так и никого не встретили. С левой стороны какие-то толи поля толи огороды и в ночник видна небольшая деревенька домов эдак в десять. За бесперспективностью дальнейшее преследование решили прекратить, а чтобы не возвращаться с пустыми руками решили поставить чек-пойнт и стопорнуть пару машин, авось какой-то ствол повезет изъять. Спустя минуту останавливаем микроавтобус, Ветал занялся шмоном, я стою сзади-сбоку страхую, с левого борта Парамон наблюдает в ночник деревеньку. Прямо в поле, со стороны Парамона вспыхивает перестрелка. Четко видно языки пламени, вырывающиеся со стволов автоматов. Стреляли со стоявшей в поле машины светлого цвета, с двух или трех стволов в сторону деревни, откуда тоже огрызались очередями. При первом же выстреле я буквально «телепортировался» за броню и высунув ствол, взял на прицел то место где вспыхивали огоньки выстрелов. Через секунду ко мне присоединился Ветал и Саня Коновалов. Увидев наши действия, взводный сразу заорал «Не стрелять!». Это вообще была его самая любимая команда, которую нам доводилось слышать от него в экстремальной ситуации. Чуть замешкался Парамон, перебегая на нашу сторону. Пассажиров остановленного нами буса мы отправили восвояси.

Было ясно, что те, кого мы искали перед нами. Они, видать, сунулись в деревню, а там им дали отпор. Перестрелка продолжалась минуты две, после чего машина с потушенными фарами двинулась по полевой дороге в сторону трассы. Нас охватил азарт! Вот уж поистине на ловца и зверь бежит! Они должны были выехать на трассу метрах в трехстах впереди нас. Но в голой как стол пустыне мы не могли долго остаться незамеченными, поэтому действовать предстояло решительно. Мы предложили план: подъехать к ним метров на 100–150 пока они нас не видели (личный состав сзади за броней наверх за башню стрелка на случай попытки противника применить гранатомет), ослепить фарой-луной установленной на стволе башенного пулемета, врезать справа-слева парой очередей из КПВТ, чтобы не рыпались, и вынудить сдаться. В случае оказания сопротивления взвод на двух БТРах с полным вооружением, гранатометами и крупнокалиберными пулеметами просто разрезал бы эту легковушку пополам. Как бы ни так!

Наше командование в лице командира взвода и начальника штаба явно не горело желанием ввязываться в стычку, даже имея подавляющее превосходство в силе. Поэтому вместо приказа продвигаться вперед начальник штаба бросил фразу, ставшую потом анекдотом: «Стоим, стоим, они сами к нам сейчас подъедут!». Произошло то чего и следовало ожидать. Не доезжая метров десять до выезда на трассу, они нас заметили и начали разворачиваться. Мы бросились в погоню. Ситуацию осложняло то, что наш БТР стоял мордой в другую сторону и нам предстояло еще развернуться. А БТР второго отделения под командованием НШ умудрился проскочить место поворота на полевую дорогу и умчаться по трассе метров на четыреста вперед. Машина бандитов успела отъехать уже метров на двести обратно в поле. В ночник было прекрасно видно, как с потушенными фарами на одних габаритах она медленно продвигается вперед.

Видя, что и наш БТР чересчур разогнался и вот-вот проскочит поворот я начал орать об этом Коту, но тот меня не сразу услышал. Свернув на полевую дорогу, мы начали медленно сокращать расстояние. Я видел, как машина встала, видимо застряв метрах в трехстах впереди. Слева от нас протекал арык, справа чей-то огород. Надо было поднажать, но наш КВ дал команду остановиться.

Дальше, не поедем, дороги нет — в наглую соврал он, не желая продолжать погоню. Взбешенный я слез в люк, чтобы он не слышал моих матов. Сидящий рядом Саня Коновалов поставил диагноз: «Зассали!»

Мы потратили минут десять пока Кот сдавал задним ходом, чтобы выбраться на трассу. В ночник я прекрасно видел стоявшую в поле машину с потушенными фарами. Наверное, бандиты ее бросили и дальше бежали пешком. К печальным размышлениям об исходе этой погони добавлялись невеселые мысли мы о том, как мы будем воевать под командованием людей, не способных справиться даже с элементарной боевой ситуацией.

Но наши приключения на этот раз не закончились. У моего товарища Димы Забирова скрутил живот. Он жаловался на боли весь день и на выезд не поехал. Под вечер ему стало хуже, и санинструктор роты, заподозрив приступ острого аппендицита, связался с базой и вызвал медицинский вертолет. Нам надлежало вернуться и обеспечить для него безопасную площадку. Площадка была прямо на пустыре рядом с базой, то есть в городе, что означало, по умолчанию, безопасной быть не могла. Мы образовали периметр и перекрыли улицы, ведущие к пустырю. Через несколько минут, словно призрак с погашенными огнями прилетел американский «Черный ястреб»[20]. На подходе вертолета мы запустили пару сигнальных ракет, и бросили на место посадки пару сигнальных огней. Как потом оказалось этого делать не следовало, американцы летают исключительно с приборами ночного видения, знали, где нас искать и прекрасно нас видели и без ракет, наоборот мы на время ослепили их, и они на секунду включили прожектор. Сходу, безо всяких виражей и кругов над площадкой вертушка села, из десантного отсека выскочила группа прикрытия, заняв позиции вокруг вертолета. Димона усадили в вертушку, и она отбыла, пробыв на месте эвакуации не больше минуты. Лихость, с которой все это было выполнено в кромешной темноте, меня удивила. Это был первый раз, когда я наблюдал их вертолетчиков в деле.

А диагноз оказался ложным. Димон просто объелся американской жратвы, и прокатился на халяву.

Неделю спустя, когда во время разгона беспорядков на автозаправке местные из толпы подстрелили водилу 3 взвода Валерку Митина по кличке «Бобер» они прилетели снова. Накачанный обезболивающим Валерка шутил, когда его грузили в вертушку, на этот раз среди бела дня, в присутствии толпы местного населения. Это были наши первые боевые потери.

Из огня да в полымя

К концу марта обстановка в стране сильно обострилась. Все чаще нам запрещали покидать территорию базы, и мы занимали там осадное положение. Потом начались слухи о последующем выводе нашего подразделения из Аль-Хая на основную базу в городе Аль-Кут. Особенно напряженными были последние дни в Аль-Хае. Все наши силы были брошены на охрану базы, вся наша деятельность за ее территорией была свернута. В первых числах апреля пришла информация о крупной атаке боевиков «Армии Махди» на базу то ли испанского, то ли итальянского контингента (точно не помню). И тогда же офицеры, приехавшие из Аль-Кута, сообщили, что атакованные союзники просили помощи у украинского контингента но наше командование отказало. Это были всего лишь слухи, но слышать их было крайне неприятно. Но дальнейшее развитие событий, к сожалению, показало, что это вполне могло быть правдой.

Наш вывод из Аль-Хая был намечен на пятое апреля. Несмотря на обострившуюся обстановку, мы не были этому особенно рады. В Аль-Хае командовал Дольф, он не задрачивал личный состав никому не нужными построениями, проверками, и прочей херней. Была только работа, к которой он относился очень требовательно, в свободное от работы время нас никто не трогал, единственное, что приходилось иногда делать дополнительно — это заниматься укреплением обороноспособности базы и повышением живучести БТРов. В Аль-Куте всем правил комбат, что накладывало свой отпечаток на жизнь на базе Дельта. Он обожал различные построения, ежечасные переклички, походы строем, сборы, наклеивание бирок, и прочие прелести наших вооруженных сил, после выполнения которых, не остается ни времени не сил на боевую подготовку. Больше всего нас раздражало, что все эти «загоны» процветали на фоне полного отсутствия у него профессиональной подготовки и способности управлять людьми на войне.

Все местные к тому времени уже знали, что мы покидаем город. Бойцы роты ICDC спрашивали нас про это практически каждый день. Последнее время мы заступали в наряд по охране базы вместе с ними, стажировали. Постоянное присутствие вооруженных арабов у нас спиной заставляло нервничать. Не было уверенности, что во время нападения они не ударят нам в спину. Если бы это произошло, наше подразделение было бы уничтожено за считанные минуты. Утром 5 апреля я стоял на посту на Крыше-2. Часов в семь утра, из машины крутившейся по району, мы услышали голос усиленный громкоговорителем. Из потока непрерывной арабской речи можно было разобрать только слово «Юкрайниа» что означало украинский. Стало ясно, что речь идет о нас. Напротив нас находилось две школы — мужская и женская, и я обратил внимание, школьники не идут в школу в обычное для этого время. Это были явные признаки надвигающейся угрозы. Спустя полчаса после появления машины напротив базы начала собираться толпа, что-то гневно выкрикивающая. В сторону базы полетели первые камни. Зазвенели разбитые стекла. Мы не стреляли. Командование запретило что-либо предпринимать. Для поддержки нашего вывода с базы Дельта прибыло подкрепление, во главе с замкомбрига полковником Хмелевым, и несколькими офицерами штабы бригады. Разумеется, приехал наш комбат. Но даже прибытие многочисленного подкрепления не остудило рев толпы. Каменный град нарастал. Низкий забор не мог защитить от него. Спустя несколько минут на базе не осталось ни одного целого стекла. На 129-ом БТРе камень повредил прицел пулемета. Загрузив под каменным дождем свои вещи, мы начали готовиться к выезду. В толпе были явно видны лидеры руководящие процессом. В конце улицы появились какие-то автобусы, судя по всему собираясь перекрыть нам путь. Вообще этот беспредел, показывающий нашу «никчемушность» сильно бил по самолюбию. Проходя мимо группы старших офицеров 6-й бригады, я услышал, как один полковник сказал: «Сюда бы взвод ОМОНА», но он забыл добавить что таком взводу, прежде всего понадобятся офицеры способные отдать команду «Фас!», а там бы мы и без ОМОНа разобрались, толпа то была, главным образом подростки лет четырнадцать. Вместо этого они попытались направить парламентера с коробкой сухпаев, что бы задобрить толпу. Консервные банки арабы презрительно вернули нам вместе с камнями.

Дальше стало еще интересней. Желая, видимо, блеснуть дисциплиной и порядком в отряде перед вышестоящим начальством комбат объявил построение во дворе базы ВСЕГО личного состава для инструктажа перед маршем. О том, что инструктаж можно было провести внутри здания со старшими машин, они даже не додумались. Напомню, что с крыш близлежащих зданий, до которых было где 100 где 200 метров, весь двор просматривался как на ладони. Выстроили нас прямо как на расстрел. Духи видимо сами не ожидали от нас такой дури, а то бы перестреляли в этом дворике весь батальон. В общем, стоят пацаны под каменным дождем наклонив головы в касках в сторону откуда камни летят и лишь тихо матерятся когда по ним попадают и слушают как полковник Хмелев доводит порядок построения колонны, потом частоты для переговоров, скорость и дистанцию на марше, и т. д., в общем, все строго и строго по Уставу. Досталось тогда стоявшим справа, но обошлось без серьезных травм. Когда эта канитель наконец закончилась, мы разбежались по машинам. Мы покинули город под улюлюканье арабов, без стрельбы, а духи сняли этот сюжет на видео и показали потом по «Аль-Джазире» под названием «Как украинских миротворцев выгоняют из Аль-Хая».

Рассказ Омара

Здесь следует сделать небольшое отступление, и рассказать о том что произошло дальше в Аль-Хае, после того как мы покинули город. Мы узнали об этом из рассказа нашего переводчика Омара, жителя Аль-Хая, которого встретили пару месяцев спустя. Боевики пришли в город 3–4 числа. На тот момент их было около 200 человек. Атаковать они нас не стали, поскольку мы им ничем не угрожали и в любом случае уже покидали город. Наоборот, из нашего ухода он сделали красивую «пиар-акцию». Когда же мы, ушли они явились на базу вооруженные до зубов и потребовали бойцов ICDC пустить их внутрь. Те сначала пытались возражать, особенно один сержант, который даже врезал по морде кому-то из духов. Но боевики заявили, что убьют их самих их семьи, и всех и родственников, и в итоге, сломив волю ICDC, вошли на базу. Они разоружили солдат ICDC и конфисковали весь их арсенал, всего им досталось около сотни автоматов, несколько РПГ-7 и куча патронов. Некоторые гвардейцы перешли на их сторону.

Над Аль-Хаем контроль был полностью утерян. Американцы не могли отправить туда свое подразделение для наведения порядка. 4 апреля начались бои в Наджафе и Фалудже, а спустя еще несколько дней восстание охватило все крупные города на юге Ирака. Аль-Хай на несколько месяцев превратился в бандитский анклав, куда съезжались боевики со всей провинции Васит, проводили там совещания, залечивали раны, и вообще чувствовали себя вполне вольготно. Вооруженные группы не таясь бродили по городу, палили в воздух из автоматов, взимали «революционный налог» с лавочников и торговцев и торговали оружием прямо на улицах.

На базу Дельта мы добрались без приключений. Комбат заявил, что мы не закончили службу в Аль-Хае и теперь будем ездить туда на патрули из Аль-Кута. Это вызывало большое сомнение. Если мы не смогли действовать, имея базу в Аль-Хае, где можно было в случае опасности укрыться или наоборот выслать помощь попавшему в беду патрулю, эвакуировать раненных, занять оборону и хоть как-то держаться до прихода подкрепления. Но если послать два БТРа патрулировать, другой город на 60 км отрыве от основных сил, то попади они в засаду к моменту прихода помощи, от взвода остались бы только головешки.

База Дельта располагалась за чертой города на другом берегу притока реки Тигр. Но в самом городе несли службу по охране администрации провинции Васит, мэрии, а также патрулировали три взвода 3-й роты под командованием капитана Семенова (радиопозывной Лавина-100), грамотного в военном отношении офицера, но безжалостно дрючившего личный состав в хвост и в гриву. Они дислоцировались на базе СИМИК на другом берегу Тигра. Не успели мы разгрузить вещи с грузовиков как от них начала поступать информация о том, что по городу разгуливают вооруженные люди с гранатометами. Накануне в Аль-Куте якобы был обстрелян джип спецназа «Дельты» который вел разведку в городе.

Было принято решение отправить наш взвод на усиление трем взводам 3 роты. Я дополучил «Мухи»[21] и мы тронулись. От въезда на базу Дельта до базы СИМИК по прямой было всего метров 700, но что бы туда добраться нужно было сделать петлю вдоль реки и проехать через три моста. От силы десять минут езды. Добрались без проблем. На СИМИКЕ чувствовалось сильное напряжение. По словам наших парней, боевики вооруженные автоматами и гранатометами ничуть не таясь и даже рисуясь, разгуливали вдоль реки, делая угрожающие жесты в сторону наших. Но не стреляли. Наши снайпера держали некоторых на прицеле, но команды на открытие огня не было. Ночь мы простояли на берегу реки. Все было спокойно, но очень холодно, что заставляло нас периодически лазить внутрь БТРа погреться. Лишь раз на противоположном берегу, я разглядел в ночник, как группа вооруженных людей приехавших на пикапе спешилась и зашла в ворота мельницы — высокого серого здания. На мой доклад оперативный дежурный сказал, что это могут быть и полицейские и посоветовал «Усилить наблюдение». По утро к нам в БТР заглянул офицер третьей роты (в темноте я не смог разобрать кто). Спросив сколько нас человек, он сказал, что правее нас находиться крайний пост, где дежурят его люди и несколько гвардейцев ICDC.

На местных надежды нет, — сказал он предельно серьезным тоном, — они сегодня уже сбегали с поста, когда приходили боевики, — вы ж не сдрейфите, поддержите?

Но, ночью ничего не случилось.

Ну а утром нас отправили на базу Дельта за едой. Когда мы на двух БТРах и с Уралом нагруженным продовольствием подъехали на первое КПП в городе уже кипел бой, и у нас уже были потери. Доносились частые взрывы РПГ и грохот крупнокалиберных пулеметов. Звуки легкого вооружения тонули в грохоте оружия крупных калибров. На въезде напротив точки разряжания оружия стоял подбитый из гранатомета БТР разведроты. Выстрел гранатометчика пришелся в переднюю часть БТРа в левый борт. Несмотря на то что борт был экранирован деревянным ящиком с землей, защита оказалась недостаточной, граната задела угол ящика, и прожгла в броне дырку, как мне тогда показалось размером с кулак. В результате смертельное ранение получил пулеметчик Руслан Андрощук. Трудно описать те ощущения, которые мы тогда ощутили. Пока наш командир взвода советовался с начальством, мы включили рацию ЗКВ Сереги Бондаренка настроенную на батальонную частоту. В эфире творился полный хаос. Кто говорил и кому было понять трудно, поскольку в половине случаев позывные просто не назывались все это вплеталось в сплошную какофонию выстрелов и разрывов. Навсегда врезалось в память несколько фраз:

— Они нас гранатами закидывают козлы!!! Эти пидоры нас гранатами закидывают!!!

— Справа гранатометчик! Хуярь его!!!

— У меня уже три калеки здесь! Что мне делать?

— Уебывай оттуда!!!

— Пошел на хуй!

— Я тебя понимаю, но уебывай оттуда!

— Где твои люди?!!

— Смотри они по камышам, по камышам проходят!!!

Было видно, что кое-кто уже ударился в панику, а кто то, наоборот сохранял практически ледяное спокойствие.

Несмотря на то, что следовало бы поберечь батареи, мы не могли побороть искушение и выключить радиостанцию. Всем было понятно, что надо ехать, помогать нашим, но только куда? На Симике тоже ведут бой, а мост ведущий к ним, якобы заминирован, и подходы к нему простреливаются из РПГ. Из эфира мы поняли, что Дольф заблокирован где-то возле мэрии с небольшой группой бойцов. Но где она находиться не представлял. Спустя минуту другую мы наконец получили приказ: «Езжайте в город помогайте нашим»! Бросив Урал с продуктами на КПП, мы начали выдвижение двумя БТРами.

Война по зубам не каждому…

И тут началось то чего все так боялись, но что должно было неизбежно случится под командованием нашего командира «Ястреба». Он засунул всех, включая филинов, внутрь БТРа и приказал закрыть все люки. К счастью этот приказ никто не стал выполнять, поскольку мы знали, что сделает с нами избыточное давление кумулятивной струи в случае попадания из РПГ. Мы отъехали метров на триста от базы и уже подъезжали к въезду на первую дамбу, когда сквозь бойницу я увидел вспышки на крыше одного из зданий во дворе, которого росло большое разлапистое дерево. Несколько пуль взбили фонтаны песка у нашего БТРа, следующие звонко ударили о броню. С мешков, которыми был экранирован борт, полетела земля.

По нам ведут огонь! — крикнул я — Огневая точка — Третий дом по улице, с крыши рядом с большим деревом! — лучше я бы этого не делал, но сработал рефлекс. Огонь стрелкового оружия не мог нам повредить. Нет, чтобы увеличить скорость, БТР встал как вкопанный на совершенно открытом месте. Дальше — хуже. Вместо того что бы скомандовать «ОГОНЬ»! Взводный, прикипев к командирскому прибору наблюдения, спросил:

— Где? — Этот чертов КПН сроду никто не чистил, и он так забит иракской пылью. После боя я посмотрел — в НЕГО НИХРЕНА НЕ БЫЛО ВИДНО!!! К тому же БТР стоял под таким углом, что прибор просто не поворачивался туда. Нас продолжали обстреливать. На этот раз это увидели все кто сидел по правому борту. Теперь стреляли еще и с крыши углового здания, а также из-под стоящего бензовоза. Когда по броне звякнуло еще несколько раз, взводный сделал то, за что потом его возненавидел весь взвод. Вместо того что бы принять решение самому, вопреки здравому смыслу и всем инструкциям по применению силы, согласно которым он был обязан сразу же дать команду на открытие огня, он начал вызывать оперативного дежурного по батальону:

— 695…

— На прийоме…

— 695, я Ястреб, попал под обстрел, разрешите открыть огонь?

Но 695-й видимо или не услышал, из-за галдежа в эфире, либо не захотел отвечать, здраво рассудив, что командиру на месте должно быть виднее.

— 695, Прийом? 695, я Ястреб прийом, 695, огонь разрешаешь? — продолжал надрываться в рацию КВ. И нам:

Миша (наш пулеметчик КПВТ), ты видишь? Я ни хрена не вижу!

Но мы-то видим!!! Разве этого недостаточно? Тут нас выручили американцы. Два Хаммера стоявших правее нас, видимо увидев, что мы попали в переплет, при этом сами ни хрена не стреляем, врезали со своих крупнокалиберных пулеметов, возле углового дома земля взорвалась фонтанами песка. Миша, увидев куда лупят американцы и видимо поняв что если сейчас же не преломить ситуацию это может кончиться плачевно для всех заорал:

— Вижу!

Только после этого Ястреб родил команду.

Помню огромное чувство облегчения, и радостной ярости в ту секунду, когда я нажал на спуск. Уж очень не хотелось быть беспомощной живой мишенью. Мы влупили с правого борта по всем местам, откуда велся огонь. Стрелять было неудобно, мы мешали друг другу. В этот момент я поблагодарил Бога за то, что рискнул втайне от начальства пристрелять автомат. Что-то черное свалилось с крыши с того места где я в первый раз увидел огневую точку. Кого-то, похоже, завалили. Огонь в нашу сторону на время затих.

Прямо напротив нас, по подразделениям, находившимся в городе, били духовские гранатометчики. Самих стрелков не было видно, но их позиции были четко видны по поднимавшимся облакам пыли и белого дыма. Если уж взводный решил тут стоять, то следовало хотя бы съехать с дороги, пока кто-то из них не развернулся и не влупил по нам. Это позволяло прикрыться насыпью и немного уменьшить силуэт нашего БТРа. За насыпью можно было бы высадить и пехоту.

Но взводного видимо перемкнуло и происходящее далее вообще не лезло ни в какие ворота. В ответ на это предложение он заявил:

— Нельзя брат, мы там застрянем.

Был у нас в роте случай когда, преследуя какую-то машину, БТР слетел с дороги в сторону реки, и увяз практически до половины. У взводного видимо развилась фобия на это счет. Не веря собственным ушам, я распахнул люк и уставился на землю рядом с дорогой. Обычный твердый грунт, в пыли видны следы колес БТРов и БРДМов, Более того в ста метрах правее спрятавшись на насыпью стоят два американских джипа, хоть бы на сантиметр просели. Об увиденном я немедленно доложил командиру, но тот продолжал настаивать на своем. Застрянем и все!

Более того он почему-то приказал развернуться и ехать обратно. Мы проехали метров тридцать и снова встали посреди дороги. Увидев наши непонятные маневры, духи снова открыли огонь в нашу сторону. И снова непростительно долго командир не разрешал стрелять. Наконец сосредоточенным огнем двух КПВТ и стрелкового оружия мы снова заставили духов заткнуться. В этот момент Миша срезал огнем гранатометчика некстати выскочившего из-за укрытия. Из ствола его гранатомета вывалилась граната. Пороховой заряд загорелся, наверное, пробитый трассером и она завертелась волчком, разбрасывая искры. После того как на него начал орать весь десантный отсек командир наконец согласился что лучше все таки съехать с дороги.

Прикрывшись насыпью, мы почувствовали себя увереннее. Среднее расстояние до ближайших домов, из которых по нам велся огонь, было метров 350–400, то есть достижимое для гранатометного огня. Тем не менее, взводный продолжал мариновать нас в машине, что снижало нашу огневую мощь, поскольку стрелять мог только борт, обращенный в данный момент к противнику. Особенно хреново было Максу, со своей СВД он просто не мог развернуться внутри. К тому же мы плохо контролировали обстановку вокруг себя. Хорошо хоть что сзади справа была территория базы, слева сзади метрах в 500 кучно располагалось несколько домов, но никакой активности противника с этого направления не наблюдалось. То есть за тыл можно было быть более-менее спокойным. БТР второго отделения в этот момент оказался левее. Правый фланг прикрывали первый блокпост и два американских Хаммера «Дельты». У американцев было несколько стрелков, два тяжелых пулемета и снайперская пара. Этих огневых средств было более чем достаточно. Нам тут в принципе было делать уже нечего. Подавив обстрелявшие нас огневые точки, мы должны были выполнять приказ и ехать дальше, но у командира было другое мнение этот счет.

Судя по интенсивности стрельбы и радиопереговоров, бой в городе вступал в самую яростную фазу. Разрывы РПГ звучали один за другим. Духовские гранатометчики обстреливали наших, стоявших между второй и большой дамбой через Тигр. Самих стрелков не было видно, (они находились в небольшой яме) но их позиции отчетливо демаскировались облаками белого дыма, и тучей пыли поднимавшейся от выстрелов. Не видеть их мог только слепой. Они работали от углового дома, возле которого торчал заметный ориентир — три высоких пальмы, и из небольшого сада правее здания школы. Из эфира тоже постоянно слышались целеуказания в этот район. Мы предложили обстрелять их из РПГ и ГП-25, поскольку стрелковым оружием их было не достать, видимо в этот момент он заорал то, от чего у меня волосы встали дыбом!

— Куда ты собрался стрелять? Ты в тюрьму сесть захотел?

На секунду повисла пауза. Между строк это воспринималось как «Ты хочешь, что бы я из-за тебя в тюрьму сел?». Эти слова ясно показали, что командир до сих пор отказывался понимать очевидное — игры в «миротворчество» закончились, началась война и действовать надлежит соответственно. «Не спросят ли с меня потом за это?» — эта мысль читалась во всех его поступках. Стало ясно, что ни в какой город мы дальше не поедем, и ни приказ командования, ни чувство ответственности, ни даже то, что в городе вел бой его друг Дольф, не заставят нашего командира продвигаться дальше. Более того опасаясь как бы кто-то не услышал в эфире его позывной, он перестал выходить на связь со второй машиной, не говоря уже о связи с вышестоящим командованием. Напрасно пытался докричаться до него Сашка, командир второго отделения, стремясь получить хоть какую-то команду. Словно приклеившись к ПНу, он делал вид, что не слышит ни рации: «Ястреб», я «ястреб-2», что мне делать»? ни наших издевок: «Какого хрена мы тут стоим?». Как Саня потом рассказывал, — Я просто плюнул, и понял, что рассчитывать придется на себя.

Что должен в первую очередь сделать командир, чтобы принять решение? Он должен оценить обстановку. Для того что бы ее оценить нужно было как минимум осмотреться, а как же ее оценишь если нет сил высунуть голову из БТРа, а изнутри ни фига не видать? Мы намекали ему, что нужно хотя бы связаться с теми, кто вел бой в городе, что бы они хоть примерно сориентировали его, где стоят они, где противник, в какого направления ведется обстрел. И куда нам лучше подъехать, что бы им помочь. На фоне этого бардака меня поразило, как грамотно и спокойно работал командир второго отделения.

Этот 20 летний пацан, подписавший контракт сразу со срочки, мог бы дать фору многим офицерам. По крайней мере было видно, что башка у него варит в пять раз быстрее и командовать он не боится. Не дождавшись вразумительных команд от взводного, он высунулся из люка, осмотрелся, нашел в ста метрах левее нас пустующий капонир, загнал туда БТР, почти до половины спрятав его за насыпью, высадил пацанов, смотрю я как они укрылись — милое дело. Справа БТР, слева и спереди насыпь капонира, ну натуральный окоп.

От огня нашего пулемета загорелся бензовоз, припаркованный в начале улицы. В небо устремился столб черного дыма. В самом доме тоже начался пожар. Видимость сильно ухудшилась, чем не преминули воспользоваться духи. Огонь их гранатометов усилился. В нашем БТРе назревал бунт. Макс решил вылезти наверх и, спрятавшись за открытым люком начал вести наблюдение. Должен сказать, что нам повезло с оптикой. Помимо Макса с СВД и Михи с пулеметом было еще два бинокля — один командирский и мой личный. Это позволяло нам существенно увеличить эффективность наблюдения за полем боя. Вскоре, Макс наконец-то увидел свою цель и доложил об этом, но пока командир «думал», цель скрылась. Макс сделал выводы и в следующий раз сразу заорал «Огонь!!!» и начал стрелять, пораженный им боевик упал, но по его целеуказанию открыли огонь и остальные. Добавили жару и американцы. Три крупнокалиберных пулемета и несколько автоматов бьющие в одну точку… Короче, когда пыль осела, от боевика ничего не осталось. Но командир команды так и не дал. Лишь когда стрельба прекратилась, он спросил:

— Парамон ты стрелял?

— Да…

— Молодец.

Это был последний результат, который дал наш взвод в этом бою. В дальнейшем мы еще несколько раз открывали огонь, но в целом наши последующие действия были малоэффективны. Духи на виду не показывались, и по нам огонь не вели. Мы стояли на том же месте, изредка переезжая вправо-влево, и практически не открывали огня. Примерно через два часа боя у нас появилась воздушная поддержка. Сначала, над городом кружили польские вертолетчики, чуть позже к ним присоединились два «Апача», а высоко в небе барражировал американский штурмовик, выпуская тепловые ловушки. Не обошлось без курьезов. В ходе боя неоднократно проходила информация, что боевики используют для подвоза боеприпасов гражданские машины. Когда Миха увидел, что в районе горящего бензовоза бегают какие-то мужики с чем-то металлическим в руках, он, недолго думая, нажал на гашетку. Оказалось, что это пожарные приехали тушить бензовоз. Как он ни в кого не попал тогда, ума не приложу. Пули взбили насколько фонтанов вокруг них, но никого не задели. Стоявшие правее американцы видели пожарную машину, из которой они выскочили, и закричали нам, чтобы мы прекратили огонь. Впрочем, пожарные тоже оказались «в пушку». Насколько дней спустя когда Дольф проводил зачистку зданий, из которых нас обстреливали из здания пожарной части выгребли целый арсенал.

В итоге у нас лопнуло терпение, мы вылезли из БТРа и укрылись за его броней. Взводный продолжал сидеть внутри. Стрельба несколько раз разгоралась, то снова затухала. Боевики пополняли боекомплект, и все начиналось снова.

Примерно в четыре часа вечера, метрах в 70 от второго БТРа раздался хлопок, облако пыли разбежалось, словно круг от брошенного в воду камня. Через пару секунд еще один взрыв. Метров на 30 ближе. Минометчик Санек в темпе сменил позицию и больше к нам ничего не прилетало. Духи перенесли огонь на СИМИК.

Мимо нас по дороге на базу проехали БТРы разведроты, пара «Бардаков» военной полиции и 6 БТР нашей роты. «Дольф» наконец собрал всех вместе. Воспользовавшись паузой, мы мотнулись на 1 КПП и пополнили боезапас. В это время в лагерь прибыли представители «Армии Махди» с просьбой провести переговоры. «Договариваться» они предлагали в Аль-Куте в здании полицейского участка, рядом с большой дамбой через Тигр. Разговор с ними вел генерал Собора замкомдива и комбриг Островский.

— Кто дает гарантии безопасности? — спросил генерал.

— Даем, даем, — уверили его боевики. Этот эпизод хорошо показан в документальном фильме Цаплиенко «На линии огня». Вот это поржали мы с этих гарантий тогда. Нашел кому верить… Я понимаю, пришел бы полевой командир к нам на базу и сказал: наденьте на меня пояс со взрывчаткой и возьмите в руки дистанционный пульт от детонатора. Если я нарушу слово, нажмете кнопку. А еще лучше, привел бы семью свою, дочерей да жен, — вот вам семья моя, если с вашими что-то случиться отрежьте им головы, — вот это гарантии, да и то не стопроцентные. Поехал Собора на переговоры. Сопровождал его взвод Беркута. Вот, что он потом рассказывал:

— Выехали мы, джип генерала между двумя БТРами, на первой машине старший я, на второй Гепард (офицер управления батальона). Сижу сверху по-походному. Мимо элеватора проезжаем, я во дворик мельком глянул, и охуел. Их там человек 30 и каждый третий с РПГ, и на улицах тоже из-за углов выглядывают. Точно, думаю, это добром не кончиться. Сяду-ка я лучше по боевому… Только подъехали мы к участку, генерал уже из джипа вылезти успел как врежут по нам… Граната в метре над БТРом… «Огонь!!!» — ору своим, и генералу, «В машину быстро, блядь!!!», а сам про себя считаю так, две секунды ему на перезарядку, Один, Два, это сейчас он целиться, Три, учитывает ветер, Четыре, берет поправку на скорость, Пять — выстрела нету, шесть нету, семь, а мы уже к последней дамбе подъезжаем, и хуярим из всего что есть. РПГ — Ба-бах!!! — мимо, Ба-бах!!! — только мы повернули, а граната рядом пролетела.

— Завалили кого-нибудь?

— Не знаю, судя по тому, что говорят пацаны, моя машина человек пять. Одного гранатометчика Шах (пулеметчик 3-го взвода) ну буквально напополам перерезал… сам видел. Короче ну его на хрен такие переговоры. Уж лучше война, повезло, что быстро ехали, а то бы труба…

— А вторая машина?

— Не знаю. Во второй машине старшим ехал Гепард, ступил… стрелять не разрешал, пока не увидели что я стреляю… Спросил я потом пацанов в БТРе, рассказали они как он воевал — высунул автомат в бойницу, выпустил рожок не глядя одной непрерывной очередью…Зато после боя рассказывал: «Я, пять человек завалил…» Еще через пару дней, — «ну троих точно», еще через неделю, — «одного точно убил и еще двоих ранил…».

— Сколько примерно человек стреляло по вам тогда, можешь сказать?

— Точно сказать трудно, но судя по плотности огня, нормальное количество огневых средств…

— А прикинь, если бы Собору завалили…

— Да уж повезло нам. Меня бы посадили, да и вообще скандал бы был…

После этого на переговоры ехать никто не захотел. Мы заехали внутрь базы. Быстро стемнело. Старшина покормил нас продуктами с урала, который мы утром бросили… Начальство думало, что делать дальше. На другом берегу Тигра остался заблокирован «Лавина 100», и 57 бойцов… мы пытались отдохнуть, но когда на тебе броник и разгрузка забита боезапасом это сложно.

Меня поразило тогда ощущение братства и теплоты которое возникло между солдатами побывавшими в одном бою, зачастую совершенно не знавшими друг друга… Даже американцы стали относится к нам к нам по другому, говорят с уважением, по плечам хлопают, мелочь, но приятно…

Часов в 12 в городе раздался выстрел из РПГ. И сразу началась стрельба. Небо прочертили трассера. Духи обстреливали СИМИК. Я взял у Сереги радиостанцию и настроил на частоту Лавины 100. Спрятался за углом возле точки разряжения, выглядываю одним глазом, наблюдаю, куда наши валят. Слушаю, по рации как Лавина 100 командуют боем: — Все нормально, веду бой помощь не нужна… — спокойный как слон…

Тут из переулка на окраине Аль-Кута выезжает пикап и как влупит в нашу сторону. ДШК наверное… Я такого еще не видел. Из ствола двухметровый огненный факел и из него яркозеленая линия сплошных трассеров, словно луч лазера в фантастическом фильме в сторону вышки первого КПП. И опять первыми среагировали американцы. Два Хаммера практически мгновенно открыли огонь из пятидесятого калибра. Первая очередь прошла мимо, но последующие точно накрыли цель. Парой секунд спустя открыла огонь вышка первого поста и остальные, все небо в трассерах. Не выдержав такого обстрела, духи смылись обратно в переулок. Но на другом берегу реки бой продолжался Духи обстреливали СИМИК из стрелкового оружия, РПГ и минометов. Всего на территорию базы упало около 50 мин. Видимо в это время у командования сдали нервы, и было принято решение о выводе третьей роты с базы СИМИК на базу Дельта. Часам к четырем ночи обстрел прекратился. Около 6 утра 7-го числа колонна в составе 5 БТР, Урала, чайки и 7 джипов с сотрудниками временной администрации под прикрытием 2-х вертолетов «Апач» без боя покинула город. Этого «вывода» не понял никто из рядовых бойцов третьей роты. Их точка зрения была следующей: «Да все кончилось уже, какого хрена надо было выходить, ума не приложу». Первый бой в истории Вооруженных сил Украины закончился.

Его финал: у нас 1 убитый, пятеро раненых.

Число потерь противника точно установить не представляется возможным. Цифры колеблются от 40 до 1000 человек убитыми. Я думаю первая цифра гораздо ближе к истине, чем вторая. Вот еще что интересно. Когда американская армия громила регулярную армию Хуссейна все повреждения в Аль-Куте свелись к нескольким пулевым отметинам. Но уж когда мы «помиротворили» в городе 6-го числа, то улицы украсил десяток сожженных автомобилей, а стены некоторых зданий стали напоминать швейцарский сыр. Сильно пострадало также здание администрации.

Разбор полетов

Долго размышляя над пережитым, я сделал следующие выводы:

Индивидуальная профессиональная подготовка большинства солдат и сержантов оказалась на достаточно высоком уровне. Они грамотно вели бой, четко выполняли команды, стреляли прицельно, излишне не подставлялись, и вообще действовали смело и решительно, их моральный дух был очень высок.

Тактика

На уровне взводов действия в целом были довольно грамотными. Большинство младших командиров предпочло высадить личный состав и укрыть его за броней, или имеющимися по близости укрытиями. Из автоматов работали главным образом сосредоточенным огнем, перенося его с одной точки на другую. Постоянно давались целеуказания пулеметчикам КПВТ как устно, так при помощи радиостанции, так и с помощью трассирующих пуль. Указывались сектора обстрела и основные ориентиры, что позволило упорядочить систему огня.

К сожалению Дольфа услали на мэрию с одним взводом, поэтому с начале боя вся его рота осталась разбросана, и он был лишен возможности эффективно управлять ею. Ему понадобилось время, чтобы наладить управление, и когда это было сделано, эффективность действий 2-й роты многократно возросла. На уровне батальона и выше не применялось никакой тактики, никакого маневра, хотя тактическая ситуация была явно в нашу пользу. Единственные команды, которые поступали от комбата:

— Мочите всех, кто движется — Это подняло моральный дух, но не более.

Город Аль-Кут представлял собой разрезанный на части рекой Тигр и многочисленными каналами. (см схему). Это можно было бы использовать для локализации боевиков, достаточно было бы взять под контроль мосты. Их даже не нужно было бы занимать, достаточно было бы просто взять под снайперский контроль.

Точно не знаю, какой светлой голове пришла мысль послать снайперов на элеватор, но взяв его без боя, необходимо было там как следует закрепиться. Удерживая элеватор, мы могли эффективно простреливать два района, где были расположены основные позиции духов. А главное полностью под нашим контролем находились бы подступы ко всем трем мостам через Тигр. Элеватор — настоящая крепость хорошие толстые стены, окна на все стороны, простреливаемые подступы духи, его бы и батальоном не взяли. Хорошие позиции для снайперов, пулеметчиков и авианаводчиков. Но никто не использовал эту возможность. Инициатива младших офицеров не была поддержана. Несколько снайперов на верхних этажах не могли самостоятельно контролировать такой комплекс, в который было к тому же несколько входов, что бы их не отрезали снизу, их пришлось снять. В ста метрах от элеватора была еще одна высотка — мельница. Ее тоже следовало контролировать, но главным образом для того что бы туда не забрался враг. Ее роль не была ключевой.

Система радиосвязи тоже оказалась не идеальной. Наш батальон работал на двух частотах, на одной 3-я рота на другой все остальные. Сюда же периодически встревало командование бригады, не давая по сути никаких команд, но добавляя галдежа в эфире. По этой причине нашу частоту сразу же «забили» временами вообще связаться было невозможно.

Но все это мелочи, которые удалось преодолеть, и которые не могли перевесить высокий моральный дух личного состава, подкрепленный подавляющей огневой мощью. Исход боя был неизбежен. Мы должны были победить.

Главный недостаток прошел красной чертой через все мое пребывание в Ираке, именно этот недостаток привел к потерям, которых можно было бы избежать. В критической ситуации многие командиры панически боялись взять на себя ответственность за принятие решения. И, к большому сожалению таких людей половина. Вместо того что бы принимать решение самому и нести за него ответственность такие горе-командиры стремясь прикрыть собственную задницу, начинают связываться с вышестоящим начальством спрашивая у того разрешения на те или иные действия. Начальство же, как правило, находиться в штабе мало представляет, что происходит на самом деле, и тоже не торопиться рисковать своей шкурой и отдавать приказы: «А не спросят ли с меня за это???».

В первые минуты боя погиб пулеметчик разведроты Руслан Андрощук. По бригаде ходили устойчивые слухи, что его смерть была вызвана тем, что командование непростительно долго тянуло с разрешением на открытие огня. Эта информация перестала быть «слухом» когда подтвердилась в официальной газете 6-бригады «Миротворец». Во избежание кривотолков цитирую дословно рассказ командира разведроты напечатанный в газете: «Безпосередньо ж усе почалось о 11.45 з того, що із зеленого бусика, який вискочив з вулиці і миттєво повернув у протилежний від нас напрямок, дали автоматну чергу. Стало зрозуміло, що напад заздалегідь спланований. Коли машина майже зникла, ліворуч за її рухом по нас почали бити уже конкретно. У ВІДПОВІДЬ МИ ВІДКРИЛИ ПОПЕРЕДЖУВАЛЬНІЙ ВОГОНЬ УГОРУ. (Это важно) Проте приблизно через півхвилини по нас почав працювати ворожий гранатометник. Спостерігач сержант Володимир Литвинчук його засік. Другим пострілом влучили у лівий бік бронетранспортера старшого лейтенанта Павла Кашпірського, внаслідок чого смертельне поранення отримав кулеметник КПВТ рядовий Руслан Андрощук. Ми одержали команду стріляти на ураження і під прикриттям інших машин відразу відправили в тил ушкоджений БТР…» 2 ст. «Миротворец» № 7 10.04.2004. Из этого явно следует что, несмотря на то что все признаки угрозы были на лицо, командование «ждало трупа», что бы потом, прикрываясь им объяснять свои действия. «Мол нас обстреляли, убили нашего, мы вступили в бой…». Это при том, что мы имели четкую «Инструкцию по применению силы многонациональной дивизии Центр-Юг», которая давала право на мгновенное открытие огня на поражение из всех огневых средств при малейшей угрозе жизни и здоровью личного состава. Более того пункт 3 этой инструкции гласил: «Сила, включаючи вогонь на фізичне знищення, застосовуються у наступних випадках:…3) Проти осіб які скоюють, або можуть скоїти дії які можуть привести до втрат серед особового складу своїх військовослужбовців або військовослужбовців сил коаліції…». Этот пункт вообще сильно расширял наши полномочия, позволяя открывать огонь по любому человеку с оружием не одетому в форму коалиционных сил или правоохранительных органов Ирака, поскольку такой человек мог «скоїти дії». Следовательно стрелять на поражение можно было сразу же после того как «…із зеленого бусика, який вискочив з вулиці і миттєво повернув у протилежний від нас напрямок, дали автоматну чергу…». Но командование предпочло перестраховаться — в результате гроб, прикрытый желто-голубым украинским флагом.

После этого боя я много раз задавал себе вопрос как получилось, что целый день ведя бой в городе против численно превосходящего нас противника мы отделались всего одним убитым и несколькими ранеными? Можно было бы предположить, что нам просто повезло. Можно также сказать, что наши матери сильно за нас молились и их молитвы нас уберегли. Но я считаю, что истинный ответ кроется в постулатах такой воинской науки как тактика: вооружение противника составляли главным образом автоматы АК-47 и гранатометы РПГ-7, которые и представляли главную опасность для наших БТР-80. Количество пулеметов и снайперских винтовок у противника было незначительным, к тому же из них еще надо уметь стрелять… Это косвенно подтверждается статистикой наших потерь после боя. Все наши раненые пострадали в результате осколочных ранений РПГ, и ручных гранат которые духи бросали из дворов при помощи больших рогаток. Пулевых ранений не было.

Прицельная дальность РПГ-7 — 500 метров, но попадать с такой дальности может только хорошо подготовленный стрелок, только при условии, что он использует гранаты ПГ-7В или ПГ-7ВМ. Более реально из РПГ-7 стрелять на дистанции 250–300 метров. По свидетельствам очевидцев тот фатальный выстрел был произведен с расстояния 200 м, да и то попали со второго раза!!! Мы же имели на каждом БТРе 1 КПВТ Прицельная дальность — 2500 м, 1 ПКТ, — 2000 м. Плюс к этому в каждом взводе 1 пулеметчик ПКМ, и два снайпера и два гранатометчика. Мы имели превосходство в огневой мощи и значительно превосходили противника по дисциплине огня, что позволило сразу же оттеснить противника на дистанцию 500–600 метров, то есть фактически на пределы эффективного гранатометного огня и эффективно поражали его на этой дистанции. Поэтому в дальнейшем ни один духовский гранатометчик попросту не смог приблизиться на дистанцию прицельного выстрела, и поразить стоявшие неподвижно БТРы за которыми пряталась пехота, хотя гранат они сожгли немало, пытаясь бить навесом. На каждого, кто высовывался из-за укрытия, тот час обрушивался ураган наших пуль. Именно поэтому за все последующее время боя мы больше не потеряли ни одного человека убитыми и отделались лишь несколькими легко раненными.

Следовательно, можно сделать вывод, что если бы командование прекратило жевать сопли и играть в «миротворчество» и поступило согласно инструкции по применению силы, если бы огонь на поражение был открыт сразу же в тот момент, когда в украинских солдат был произведен первый выстрел, если бы нашелся решительный офицер вовремя крикнувший «Огонь!!!», то огневая инициатива была бы перехвачена нами на несколько минут раньше, что, вполне возможно, позволило бы избежать потерь. Хотя, конечно, на войне гарантий быть не может. А вообще-то, если разобраться, можно было начать их отстреливать еще 5-го числа. Я сильно сомневаюсь, что вблизи российских баз в Чечне прогуливаются вооруженные гранатометами боевики. Да и рядом с американскими базами в Ираке такого тоже не увидишь.

После вывода наших подразделений из Аль-Кута в западной, особенно британской прессе обрушился шквал критики на Украинский контингент. Дескать, украинцы «отступили несмотря на приказ командования коалиции удерживать позиции». В статье опубликованной «Дейли телеграф» от 08. 04.2004. много недостоверных данных, но в заявлении Министра обороны Марчука лукавства не меньше. Марчук заявил что «украинские миротворцы не имели приказа удерживать город». Это правда. Но не вся. Аль-Кут являлся столицей провинции Васит, которая являлась НАШЕЙ ЗОНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ. Контроль над стратегически важными объектами в Аль-Куте такими как «Представительство временной администрации» которое мы называли СИМИК автоматически истекал из наших задач в Аль-Куте и, в частности, являлся приоритетной задачей трех взводов третьей роты 61 ОМБ и личный состав этого подразделения выполнил эту задачу с честью отразив все атаки на охраняемый им объект, и сутки продержавшись по обстрелом. При этом, не понеся потерь!!! А утром, когда боевые действия уже были прекращены, когда у нас была мощная авиаподдержка и на и на походе к Аль-Куту двигался механизированный батальон Первой механизированной дивизии США «Old Ironside» и танковая рота «Абрамсов», вдруг снялся со своих позиций и покинул город. Почему? Да потому что трясущиеся за свои лампасы и звезды, и генеральские пенсии генералы и полковники ударились в панику и начали требовать от Киева разрешения покинуть город. Тем самым у личного состава 61 батальона, разведроты и других подразделений вынесших на себе всю тяжесть боя 6–7 апреля, выполнившими свой долг не за деньги, а за совесть, была украдена заслуженная победа, а украинский миротворческий контингент и ВС Украины были дискредитированы перед союзниками из коалиции и мировым сообществом.

Мне кажется именно вышеописанные события морально «сломали» командование 6 бригады. Одно дело заставлять солдат белить заборы и строить дачи и совсем другое командовать людьми на войне и брать на себя ответственность за принятие решений, от которых зависит жизнь людей. К этому командование бригады оказалось явно не готово. Количество боевых задач выполняемых основной ударной силой бригады — 61-м батальоном резко снизилось. Отменили ночные патрули по городу, да и в дневные ездили только американцы. Прибывший 7-го числа на базу Дельта батальон американцев приступил к зачисткам в городе. (Операция «Взбунтовавшийся ятаган»). Мы не участвовали — отсиживались на базе и надевали бронежилеты для того что бы сходить в столовую пугая этим остальных союзников. Американцы взяли «СИМИК» и спустя несколько дней восстановили контроль над Аль-Кутом потеряв пару человек убитыми и нескольких легкоранеными. На СИМИКе дежурила танковая рота, усиленные патрули прочесывали город. Над городом постоянно кружили разведывательные вертолеты «Кайлоу». Примерно через неделю мы выдвинулись в Аль-Кут и взяли под охрану мосты и Элеватор. К середине апреля восстание «Армии Махди» на Юге Ирака было подавлено.

Во многих взводах изменилось отношение между солдатами и офицерами. Многие сделали выводы из гибели пулеметчика разведроты, главный из которых прописан кровью на всех войнах в которых участвовало человечество — «Увидев врага стреляй первым, и не жди когда он выстрелит в тебя». Оружие стали применять гораздо увереннее и чаще, уже не рассчитывая на офицеров. Но если многие солдаты что называется «прозрели», то командование батальйона охренело вконец. Первое что сделал комбат после того как мы вновь приступили к выполнению задач в городе это изъял у нас ручные гранаты. От греха подальше. Как не пытались ему доказать что это глупо, мы несем службу в городе, в зданиях, на элеваторе. Случись что, бой в здании без гранат не ведется. У кого их больше и кто их грамотнее использует тот и победит. Потом он приказал произвести пересчет боеприпасов и изъять все лишнее. Это его распоряжение мы благополучно похерили, с четырьмя магазинами на брата много не навоюешь. Но апофеозом его «военный гениальности» стало распоряжение зарядить в магазины первыми холостые патроны. Дескать, если кто-то где-то случайно выстрелит, чтобы никто не пострадал. Особенно трудно было объяснить логику комбата американцам, которые выезжая с базы, заряжали все что стреляет и досылали все куда надо. Я, да и многие мои товарищи поставили «диагноз» комбату уже давно. Если болезнь зашла так далеко, то она уже не лечится. Была бы его воля он бы у нас и автоматы бы забрал, а взамен выдал бы водяные пистолеты. Что б спалось спокойней. Поэтому холостые у нас были не в магазинах, а валялись по карманам, при выезде с базы мы нарушали инструкцию и досылали патрон в патронник, да и гранаты у нас оставались до последнего дня. Покидая Ирак, мы передали их в наследство парням из 7-ой бригады. Авось пригодятся.

Почти месяц наш взвод проторчал на элеваторе. Потом нашу роту отправили на базу «Атенберри» (Форт) на иракско-иранскую границу. Главной задачей дислоцировавшейся там первой роты был контроль над участком ирако-иранской границы. Бытовые условия были тяжелее, питание хуже, к тому же мы попали в самое жаркое время, но красивая предгорная местность радовала глаз, «затягов» стало поменьше, в общем, никто не жаловался. Вернулись мы на базу Дельта месяца через два, как раз что бы успеть к началу следующей войны.

Позорный август

О событиях описанных ниже не упоминается в официальных меморандумах МО Украины, о них не писали ни в газете «Миротворец», и они не вошли в любительский фильм снятый в штабе 61 батальона. О них знают лишь те, кто оказался на базе «Дельта» в городе Аль-Кут, в первой декаде августа.

Как и прошлый раз все началось с Наджафа и Фалуджи, во время боев за которые американцы потеряли несколько человек убитыми и вертолет «Черный ястреб». Следует сказать, что в это время мы уже сняли свои посты с мостов. И что хуже всего, с элеватора, о важности которого я уже упоминал. Чем руководствовалось при этом командование я не пойму до сих пор. Комбат говорил: «Пойдите, спросите у арабов, нужны ли мы там?..» Понятно что сказали арабы… На момент начала боевых действий в городе отсутствовали подразделения сил коалиции. Американские подразделения, приехавшие в город после апрельских событий и находившиеся там более 3-х месяцев, ушли в начале июля. В это утро наш взвод должен был сопроводить к Мэрии Аль-Кута кого-то из командования бригады. Но когда мы подъехали к 1 КПП нас ждал сюрприз. В городе уже были боевики. Взводный поднялся на вышку 1 КПП что бы оценить обстановку. Как и прошлый раз, группа вооруженных гранатометами людей рисуясь, прогуливались в районе первой дамбы. Выезд на мэрию отменили, вместо этого мы должны были усилить 1 блокпост. 1 отделение выехало на позицию слева у большого бетонного забора от блокпоста второе справа. Мы рвались поехать в город и ввязаться в драку, но в глубине души понимали, что у командования слишком слабые яйца отдать такой приказ. Если нам и суждено было что-то сделать, надо было это делать отсюда. Позиция у нас была более-менее, но до окраины Аль-Кута было метров 700. Для автоматного, и тем более гранатометного огня слишком далеко. Чтобы не сидеть без дела я решил забраться с биноклем на пустующую вышку в 100 метрах правее от своего БТРа и немного ближе к городу и корректировать оттуда пулеметчика КПВТ. Для этой задачи лучше позиции было не найти, но меня беспокоило то что слишком уж заметно торчала она над закрывавшим базу трехметровым бетонным забором. Дав себе зарок мгновенно смыться оттуда как только меня начнут обстреливать я полез наверх. Мимо нас проехал десяток Хаммеров (американцы наскребли все что могли. В это время на базе находился взвод «Милитари полис»[22], отделение Дельты и еще пару пехотных взводов) всего не более 100 человек. Они выехали на пустырь слева — спереди нашего БТРа и развернули пулеметы в сторону города.

К моей радости вышка оказалась из 3 мм стального листа обложенного в два слоя мешками с песком. 100 % гарантия того что легким стрелковым оружием ее не пробить. Оставалось бояться снайперов и крупняка. Я устроился в тенистом уголке и пожалев об отсутствии перископа, поднес к глазам бинокль. Сразу бросилось в глаза отсутствие на улицах мирных жителей, явный признак того что назревает война. На первой дамбе ходит тип с автоматом, по форме вроде полицейский, а по сути? На крыше третьего дома по улица мужик, не таясь строит стеночку из кирпичей, может порядок наводит, а может огневую точку готовит. Докладываю… На батальйонной частоте нарастает напряжение. Комбат начинает дергаться: — Никому не стрелять!!! никому не стрелять!!! Вести наблюдение!!! — нам это привычно. Он скорее сам застрелиться, чем даст нам команду на открытие огня. Слышу по рации — прибывает подкрепление. Напряжение прямо висит в воздухе. Внезапно раздается взрыв. Через несколько секунд другой. С «трассера» (наш блокпост южнее базы) докладывают, что их обстреливают из минометов. Несколько мин упало близ ангаров 1 роты. До этого база Дельта минометному обстрелу не подвергалась. Где-то справа вспыхнула стрельба кого-то из наших обстреляли из проезжавшей машины. Наши понятно, ответили. Комбат орет в рацию:

— Кто стреляет? Кто там стреляет???

Смотрю — ко мне на вышку лезет Кент Доласки — знакомый спецназовец из «Дельты». Я впервые увидел его в полной боевой. Экипировка конечно впечатляет. Карабин М-4 с колиматорным прицелом, на бедре кастомизированный Кольт 1911А1, разгрузка забита магазинами, причем поверх автоматных нашиты маленькие карманчики из которых торчат пистолетные магазины. Наколенники, перчатки. Будто сошел с экрана фильма «Черный ястреб». На голове шлем с большими вырезами под уши, и большие как в студиях звукозаписи наушники. Радиостанция. Сегодня Кент тоже корректировщик. Достал из футляра здоровую трубу 30-крат и пристроился рядом. По ходу я рассказал ему что к чему и предупредил насчет гранатометчиков за первой дамбой. Он сразу же передал это своим. Два раза выстрелил американский снайпер… Словно бросил перчатку: «Хватит прятаться выходите на бой!» Я отвлекся, посмотрев на американцев, и вдруг вижу вокруг Хаммеров взметнулись фонтаны песка. Через секунду долетели звуки очередей. Началось!!! Слышу как Кент говорит в рацию: «О'кей парни вижу цель!!!» и тут же замечаю вспышки в верхнем окне мельницы, мгновенно докладываю:

Ястреб-3 Ястребу, верхнее окно мельницы огневая точка, стрелковое…

Американцы открыли огонь через секунду после того как Кент закончил свой доклад. Загрохотал Марк-19, смотрю на мельнице, надуваются и оглушительно лопаются громадные огненные шары. Зрелище просто завораживающее. Адреналин зашкаливает. Одна граната попадает прямо в дверь на крыше. Изнутри повалил дым. Мои не стреляют. Хочется кричать от злости. Наконец через полминуты загрохотал и Михин КПВТ. Первая очередь прошлась вдоль крыши. Вторая легла точняк вокруг окна. Но в само окно по-моему так и не попали. Не свожу взгляда с окна. Опять вспышка!!!

Докладываю, секунд через восемь Миша снова начинает стрелять — слишком долго. Теперь вижу вспышки в крайнем правом окне верхнего этажа. Стрелок успел перебежать. Докладываю. Дух-Дух-Дух по окнам!!! Американцы тоже стреляют. Рикошеты трассеров отскакивают от стен. Плотность огня высокая, но в 7-кратный бинокль четко видно, внутрь попадает в лучшем случае один снаряд из 20. Как только началась стрельба, сразу же «забили» эфир, Передавать целеуказания невозможно. С трудом прорвавшись, я передаю «Карась!» — сигнал перехода на запасной канал связи. — Меня тут же одергивает 695-й из штаба.

— Всем работать на основной частоте! — Понятно, Штаб не хочет упустить контроль, но как же на ней работать?!

Получив какую-то команду от своих, Кент прощается и покидает вышку. С тоской провожаю его взглядом. Чувствую, что они сейчас поедут в город. Так и есть. Американцы начали выдвижение!!! Вот это воины!!! Хочется прыгнуть к ним в джип. Вижу, как они проезжают первый мост приближаются ко второму… Бабах!!! РПГ, реактивная граната проноситься в разрыве между машинами, и падает в Тигр. Тут же шквальный ответный огонь! Еще одна, опять мимо! Позиций гранатометчика мне не видно. Передаю своим… Американский отряд уже вне пределов видимости, все закрывают дома… Слышен сильный взрыв, еще один!!! Грохот пятидесятого калибра… автоматического гранатомета, звонкие хлопки карабинов М-4.Через пару минут все затихает. Комбат говорит в рацию: «Американцы подорвались на фугасе, сейчас поедем поможем». Вот это дело, неужели поедем? Фиг. Отбой. Злость…Ко мне в гости прибежал Серега. Оказывается их тоже обстреляли, причем нехило. Минут десять все тихо вдруг справа слышу стрельба и Саня докладывает:

Я Ястреб-2, попал под обстрел, разрешите открыть огонь? — И ответ комбата: «Спостерігать!!!» (Вести наблюдение!!!), Тут я уже не выдержал и нажав тангенту брякнул в адрес комбата: — Ну ты и придурок!!! — Секунд на пять эфир замолчал. Потом наконец раздался голос комбата — Ястреб ты это, разберись кто там шорхается!!!

Я просидел на вышке несколько часов, и чуть не охренел там без воды. В нашу сторону никто не стрелял. Через некоторое время вернулся Кент с товарищем. Сказал что в мельнице грохнули одного духа и еще троих в городе. У них без потерь. И еще сказал, что наше командование уже начало гнать волну. Дескать, Мэр позвонил нашему комбригу, попросил забрать американцев из города. Словно в подтверждение его слов на вышку залез офицер управления 61 батальона. Не зная что я говорю по английски, он начал доставать Кента вопросами, дескать откуда взялись эти американцы, собираются ли они снова ехать в город, и где они живут на базе. Должен сказать, что к этому времени отношения между 6 бригадой и коалиционным командованием были несколько напряженными. Поэтому Кент его вежливо отшил, сказав, что он просто солдат, а за разъяснениями пусть идет к командованию. Американцы не могли взять в толк, почему мы ни хрена не хотим делать, и почему все кризисные ситуации в нашей зоне ответственности приходиться решать им, словно у них нет своей работы на севере и в Багдаде. Они вообще любят говорить прямо, без обиняков, поэтому этот вопрос подымался в беседах все чаще. Объяснять им смысл русской пословицы»..и на хер сесть и рыбку съесть» было бы делом безнадежным. Но после таких вопросов на душе неизбежно оставался неприятный осадок.

Два дня в Аль-Куте было тихо. По ночам базу обстреливали из минометов крупного калибра. Боевики прибывали в город и накапливались. Предыдущая стрельба — наверняка разведка боем. Они поняли, что американцев на базе мало, и они погоды не сделают, и поняли, что мы в город не полезем. Поэтому через два дня около тысячи боевиков смело атаковали находившиеся в городе полицейские участки и немногочисленные подразделения ICDC которых готовили американские и наши инструктора на базе Дельта. Следует пояснить, что перевес сил в этом случае был явно на стороне боевиков, поскольку полицейские были вооружены только легким стрелковым оружием, при ограниченном количестве боеприпасов на человека и несколькими единицами РПГ. Более тяжелого вооружения коалиция им не давала, что бы оно не попало в руки боевиков. Боевики имели гораздо более мощное вооружение, во много раз превосходили полицию по количеству РПГ, кроме этого имели несколько тяжелых пулеметов установленных на пикапах и минометы. В этот день наш взвод заступил на блокпост «трассер». Бой в городе начался с самого утра. Стрельба была шквальной. Во много раз превосходившей по интенсивности бой 6-го числа. Выстрелы РПГ звучали один за другим на протяжении нескольких часов. Мы бы так и не узнали масштабов случившейся трагедии, если бы не одна мелочь. Вместе с нами на блокпосту дежурило несколько бойцов ICDC у которых была рация, настроенная на полицейскую частоту, и самый лучший в бригаде переводчик-араб по имени Халдун. Он нам и переводил то, что говорили в эфире. В Аль-Куте был ад. Местных полицейских где ловили там и резали, зачастую вместе с семьями, два полицейских участка боевики взяли штурмом, добили раненных. Арабские солдаты спрашивали, почему мы не помогаем им. Ведь большинство из них проходило подготовку на нашей базе. На блокпост приехала машина, один из местных солдат в рваном камуфляже забрал у своих коллег несколько автоматных рожков и уехал обратно.

— Там убивают моих друзей, — сказал он. — я не могу оставаться в стороне.

Смотреть ему в глаза было невыносимо стыдно. К вечеру город был полностью под контролем боевиков. По словам местных во время августовских событий в Аль-Куте полегло более 100 полицейских и бойцов ICDC. Украинский контингент не сделал НИЧЕГО чтобы им помочь. Даже не попытался. Эти дни войдут в историю ВС Украины как дни позора наших вооруженных сил. На нашем фоне достойным восхищения выглядело мужество спецназа «Дельты». Пока два батальона украинцев отсиживались на базе они двумя «Хаммерами» выдвинулись в район второго моста и начали отстреливать духов. Глубоко в город они конечно не полезли, дураков нет, но по крайней мере они хоть что-то делали. Вслед за ними за ними и наши решили занять небольшую вышку возле первого моста. Но судя по рассказам тех, кто там был ни одного выстрела они так и не сделали хотя не раз наблюдали боевиков. Командование не разрешило.

В общем, посмотрела коалиция на то, как мы «воюем» и вызвала из Мосула, механизированный батальон армии США на БТР «Страйкер». Наши выехали их встречать и угодили под обстрел из стрелкового оружия. «Стайкера» приехали ночью следующего дня. Два вертолета «Апач» оказывали им воздушную поддержку. «Апачи» немного погоняли боевиков по городу, и ударом ракеты «Хелфайр»[23] проломили дыру в заборе двора элеватора. Через эту дыру на территорию элеватора проникла штурмовая группа. Американская авиация утюжила город три ночи, главным образом обстреливая из автоматических пушек «вулкан» район мечети. Боевики ушли, или затаились. Город американцы взяли без боя. Сильно пострадали здания элеватора и мельницы. Все оборудование внутри было уничтожено.

У многих из нас августовские события оставили на душе печальный осадок. Но, к сожалению это было не последним нашим разочарованием.

О том, как трусость одного человека ложиться пятном на целую Бригаду

Следующий случай был не таким катастрофическим по числу жертв, но от того, не менее гнусным. В 20-х числах августа подразделение 61 батальона под командованием майора Михайлюты гнало логистический конвой из Вавилона в Аль-Кут. В составе колонны было 4 БТР-80, «чайка» и один конвоируемый грузовик. На встречу нашей колонне шел довольно длинный польский конвой. Должен сказать, что поляки вообще гоняют колонны с довольно слабым сопровождением. Их основная боевая единица — открытый джип с четырьмя стрелками и водителем и пулеметом ПКМ на турели. Тяжелого вооружения нет. В этом районе дорога на Вавилон представляла собой извилистую трассу, вдоль которой растут довольно густые и большие по площади пальмовые рощи. В глубине этих рощ прячутся одинокие строения. Такие места в Ираке встречаются очень часто, и разумеется используются для организации засад. И вот хвост польского конвоя попал под раздачу по стандартной схеме. Подрыв фугаса и последующий обстрел из стрелкового и РПГ. Задняя машина приняла бой, давая возможность конвою покинуть зону обстрела. Им приходилось очень тяжело. Духи их обстреливали, находясь в глинобитном здании метрах в 200 от дороги. Наши услышали взрыв и стрельбу и встали в метрах трехстах за очередным изгибом дороги. Первая машина поляков выскочила из-за поворота. Поляки, увидев наших бросились к ним за помощью. Но майор Михайлюта вовсе не горел желанием ввязываться в бой. Он был типичным представителем поколения офицеров воспитанных не на тактических учениях и полевых занятиях, а на евроремонтах казарм и рисовании плакатов. В Ираке он занимал одну из штабных должностей, на выезды практически не ездил, короче необстрелянный. В Вавилон он ломанулся за дешевой техникой на рынке и тут такая Ж… Несмотря на то что весь личный состав конвоя во главе с Уокером (командиром второго взвода, обычно командовавшим конвоем) потребовал немедленно оказать помощь союзникам, он повел себя как последний к… Для начала он в течении пяти минут пытался связаться со штабом. Видимо рассчитывал, что штаб не даст разрешения на вмешательство. Поляки увидев что вяжется такая каша, а счет в бою идет на секунды рванули на помощь к своим. Связи как водиться, по закону подлости нет, но когда он все же дозвонился, к его большому огорчению штаб дал «добро». Тогда он сказал:

— Похуй мне твое «добро». Ты там, а я здесь. И отвечать придется мне…

Бой кончился без наших. Поляки потеряли двоих убитыми и еще двоих раненными. Досталось местным арабам, угодившим под разрыв фугаса. Когда наши проезжали через это место они видели как тела убитых грузили на машины. Вдогонку нашим поляки показывали средний палец. Этим жестом в Вавилоне еще долго встречали наши конвои. Вернувшись на базу Уокер рыдал как ребенок. А Михайлюта пытался меня строить, что я ему честь не отдаю. Хер ему в глотку, а не честь…

Это был последний гвоздь в гроб в котором похоронили репутацию 6 бригады в Ираке, которую одни завоевывали кровью, потом и отвагой, а другие, которых было меньшинство, безжалостно топтали, боясь рискнуть не столько жизнью, сколько звездами и карьерой.

Я покидал Ирак со смешанным чувством. Разочарования лежали тяжким камнем на душе. И вместе с тем я отчаянно не хотел уезжать. Никогда мы еще не были так близки к профессиональной армии, чем в Ираке. Достойная зарплата, приличное питание, практически полное отсутствие хозработ. Но не это главное. Здесь в Ираке я впервые почувствовал, что такое настоящая работа для профессионального солдата. Все время в деле. Секреты, засады, патрули, перестрелки, пьянящая острая жизнь, уверенность в своих силах и знаниях, бесшабашная смелость товарищей, готовность идти до конца, чувство локтя тех с кем я делил воду и сухпай и спал по очереди подкладывая под голову бронежилет. Необычная природа, общение с другими нациями, причастность к событиям которые войдут в историю. Я не хотел все это терять. В моей жизни это была одна из самых ярких страниц, которую очень не хотелось, но пришлось перевернуть.

Сага о халяве и национальном менталитете

Есть такая пословица: когда родился хохол, еврей заплакал. Пока я не попал в Ирак, думал, что это явное преувеличение. О качестве питания в коалиционных столовых я уже говорил. Кормили нас на 20 баксов в день. И питание выше всякой похвалы: мясо, салаты, свежие фрукты, соки, мороженное, пирожные, все в ассортименте и всего до отвала — бери, не хочу. Стоят холодильники с прохладительными напитками. Подходишь, берешь сколько хочешь. Ассортимент что на выставке. Соки натуральные несколько видов, несколько видов молока, клубничное, шоколадное, банановое и т. д. и разуметься весь ассортимент продукции компании Кока-кола. Фанта, спрайт, кока-кола, все обычное и облегченное. Газированные напитки выставлялись в железных банках, тогда как соки и молоко в бумажных 200 граммовых бумажных упаковках (дринках). В столовой кондиционеры, заходишь, приятно…

Теперь коснусь немного климатических условий, в которых приходилось нести службу. Настоящая жара пришла в мае. Сколько было градусов никто точно сказать не мог, поскольку висевший в тени на стене штаба градусник зашкаливал на отметке + 50. Перед поездкой в Ирак я помимо прочего читал и литературу по выживанию в пустыне. И разумеется мне, да и не только мне было известно правило «Чем больше пьешь тем больше потеешь и наоборот». Но это правило можно было соблюдать пока ты не одевал такой предмет экипировки как бронежилет. А дальше получалось вот что. Независимо от того сколько ты пьешь много или мало ты теряешь влагу в неимоверных количествах. Бронежилет мешает испарению пота с тела и поэтому мешает естественному охлаждению температуры тела. Китель под броником мокрый до такой степени, что кажется его окунули в ведро. Пот начинает проступать на рукавах уже вне броника и только здесь под лучами солнца высыхает. Причем не имело значения, какой броник на тебе надет 13-килограмовый корсар М-3, или 3-килограмовый американский. Парят они одинаково. В купе с огромной потерей влаги через пару часов, если не пить жидкости температура тела повышается до 39–40 градусов, за чем неизбежно следует обезвоживание и тепловой удар, который в Ираке означает смерть. Что бы этого избежать пострадавшего нужно охладить, холодной водой, льдом, и поставить капельницу с физрастовором. Разумеется, это не всегда возможно. Чтобы противостоять обезвоживанию, американцы изобрели такую великолепную штуку как Кэмелбэк. Это мягкая фляга — термос, емкость три литра, носиться на спине, словно небольшой ранец. Хранит холод три часа. От нее тянется шланг через плечо к подбородку. Прикусил зубами конец и пьешь. А еще хорошо туда льда насыпать. Он тает потихоньку, и ты холодную воду пьешь. Компенсируешь потерю жидкости и температуру тела понижаешь.

…Интересная история вышла с этими Кэмелбэками. Американцы выделили их еще для 5 бригады — первого контингента украинцев отправившихся в Ирак. Но командование здраво рассудило, что нашим солдатам это жирно будет (один Кэмэлбэк 40 $) заныкало их, не выдав солдатам, явно собираясь их перепродать. А пятая бригада прибыла в Ирак в августе. В самый пик жары. В отличие от нас прибывшим им на смену в феврале времени на адаптацию у них не было угодили сразу на + 50. И вот такая ситуация. Приезжает командование коалиции по госпиталям, а там полно украинцев под капельницами. Обезвоживание и т. д. Так мы ж давали вам Кэмэлбэки изумились американцы. Что ж вы воду не пьете???

…Короче получился скандал. И мы поехали уже с кэмэлбэками.

Теперь вернемся к «столовой». Изначально существовало неписаное правило за один прием пищи можно взять две банки. Но учитывая все вышенаписанное никто ничего не говорил, если ты выпьеш их хоть 10, сколько влезет. Никто ничего не скажет даже если ты возьмешь с собой банку-две на вынос что бы выпить их на выезде (я в таких случаях брал только соки они полезнее чем просто вода). Так поступали все, поляки, американцы, грузины… Сотрудники компании КБР относились к «комбатантам» с уважением и закрывали глаза. Тем более что колы этой там было немеряно… Но вот что меня бесит в украинцах так это их наглость и полное отсутствие самоуважения. Наши начали таскать эту кока-колу рюкзаками, и менять ее на блокпосту у арабов на разные полезные штуки. Ножи, фотоаппараты, CD-плейеры, некоторые даже умудрились DVD себе наменять. Курс обмена был такой 5 банок — 1 доллар. DVD в Ираке стоил 70 баксов. Вот и считайте сколько ходок надо было сделать что бы его выменять. Практически это выглядело так: заходит парень в столовую с рюкзаком за плечами (пустым) выходит уже с полным. И этот «Change» приобрел характер массовой эпидемии. Несмотря на то что мне неприятно это говорить все же приведу статистку. В моем, например, взводе, из 17 человек этого НЕ делали всего трое. Даже многие из тех кого я считал и продолжаю считать своими друзьями, к сожалению грешили этим. У остальных наблюдалась та же картина. И вот что интересно. Как не пытались КБРовцы с этим бороться, сколько бы они жалоб не строчили ХЕР ПОБЕДИЛИ они наших несунов! Весь этот процесс происходил практически в открытую, остальные нации смотрели на это с брезгивостью смешанной с презрением.

И вот что меня добивало. Когда мы только готовились в Ирак, жрали помои в Башкировке и получали 370 гривен в месяц мы МЕЧТАЛИ о том, когда попадем в ИРАК. В Ираке контрактник получал 670$ в месяц. Думаю не надо говорить, что по украинским меркам это просто нереальная зарплата. Все что тебе захотелось можно было купить за деньги и не позориться с этой колой… Но увы. Теперь я понимаю, почему украинцев так «любят» в Европе. Я сделал железный вывод что сколько бы нашим не платили — ОНИ ВСЕ РАВНО БУДУТ ТЫРИТЬ ВСЕ ЧТО МОЖНО.

Жажда наживы перевешивает даже инстинкт самосохранения. Типичный пример. Прихожу перед выездом в родной БТР и вижу как наш пулеметчик КПВТ нагрузил полный БТР ящиками с водой (минеральную воду в полуторалитрвых бутылках американцы привозили под каждое подразделение и складывали штабелями.) штук десять, наверное, внутрь засунул. Его самого за этими ящиками не видать. Я ему говорю:

— Миша что ты делаешь? Нам же через город ехать! Случись что как ты будешь стрелять? У тебя ж пулемет не поворачивается!

— Да ладно тебе! Ничего не случиться.

И это после того как мы уже повоевали несколько раз!!! Короче полный пиз-ц, так я его и не вразумил. Будь я командиром машины я бы эти ящики конечно выкинул бы на хрен, а так не драться ж с ним, боевой товарищ все же, тем более что многие и так считали меня параноиком помешанным на войне.

На территории базы работал американский магазин PX, небольшой такой супермаркет (девиз такой на нем начертан «Куда бы вы не шли (американская армия) мы идем за вами»). Там продавался разный товар, начиная от зубных щеток, аудио видео, и кончая экипировкой, фонари, ножи, наколенники, и т. д. ПОЧТИ КАЖДЫЙ ДЕНЬ кто-то из украинцев попадался на воровстве в PXе. Причем чаще всего попадались на мелочах, которые и стоили то копейки. Дошло до того что наших замполитов заставили там дежурить. Вот это хохма была. ОТ них все равно никакого толку.

И вот сравнение. При моей памяти американцы тоже раз проворовались. На территории базы торчала водонапорная вышка, как летающая тарелка на ножках. Видно ее было практически отовсюду. Когда американцы разгромили армию Хусейна и взяли Алькут, верные своему патриотизму они водрузили на ней американский флаг. После того как украинский контингент сменил американцев в Аль-Куте базу передали под нашу юрисдикцию и наши сняли американский флаг и повесили там жовто-блакитный стяг незалежної Украины. И вот в августе вернулся в город взвод американского спецназа, который в свое время этот Аль Кут штурмовал. И увидел на этой вышке вместо своего звездно-полосатого наш жевтоблакытный. Американцы вообще парни крутые, а со спецназа, так вообще уверенные что они круче всех… Оскорбились они маленько, тем более что украинцы к тому времени прославились гораздо больше воровством кока-колы чем военными успехами, и решили провести диверсионную операцию по замене нашего флага на свой. Под покровом ночи, с ночными очками на головах они полезли на эту вышку. И сняли наш флаг. ОНИ ж не знали бедные, что под этой вышкой любит спать в кустах доблестный ночной патруль из состава роты военной полиции збройных сил Украины. Если бы этот патруль патрулировал дорогу, как ему это было положено, они бы его засекли. А так попались прямо им в лапы. Брать на ножи союзников из коалиции они не решились, поэтому сдались на милость победителей. Пылая праведным гневом: оскорбление национальной чести! Комбриг 6 бригады закатил истерику американскому генералу. Короче в наказание американцев заставили две недели круглосуточно, бессменно дежурить под этой вышкой и охранять наш флаг. Ни в душ сходить, ни в столовую (жрите сухпай). Лед мы им, правда, носили. Короче пострадали за патриотизм. НО согласитесь парни, МОТИВ, вызывает уважение.

О разгрузках и ночниках

Эту историю знаю с чужих слов, поэтому за достоверность не ручаюсь.

Когда пятую бригаду отправили в Ирак, пошили им форму песочного цвета. Американцы оказывали всяческую помощь. И передали нашим ткань, из которой пошита американская форма. Дескать, пошьете у себя, а то у нас дорого. Но надо знать наших генералов. Они умело провели ревизию и двинули половину ткани налево. А для формы заказали обычную made in ukraine ткань из которой шьют наши зеленые камуфляжи. Экономика должна быть экономной!!! Только покрасили ее в песочный цвет. Не учли только одного. Это на Украине форму можно стирать раз в две недели. И то разлазится за полгода. А в Ираке работа жесткая, потеешь так, что приходиться стирать раз в три дня. Тем более американская прачечная на базе сегодня сдал, завтра получил. В общем проносили наши ее месяц и разлезлась она к чертям. Из Кувейта в Ирак многие вьезжали в таком виде будто по пластунски всю дорогу ползли. Под этот шум слетел с должности зампотыла войск. А после скандала выяснилось, что американской ткани то на всех теперь не хватает. И тогда наше командование пошило самые уебищные в мире разгрузки и одели в них личный состав. Я еще на Украине их как увидел по телевизору так сразу же в магазин побежал покупать себе нормальную сплавовскую, так и так и проходил в ней всю командировку. Арабы тыкали в меня пальцем и спрашивали «Spesial forces?», No, — говорю — infantry. А сам все ломал голову, где ж они американской ткани набрали для этого дерьма? А ларчик то вот как открывался.

В нашей зоне ответственности самая горячая точка город Эс-Сувэйра. Километров 20 южнее Багдада. Я там был всего пару раз, колонны гоняли. Если слышали недавно по ТV новости где семерых наших взорвали так это как раз там. Сувэйру о контролировал 52, а потом 62 батальйон. Их и сейчас каждую ночь их обстреливают РСами и из минометов. А в начале духи подходили так близко, что хуярили со стрелкового, да так, что свинцовый ливень сметал все, что было на крыше. Заехавшие в гости американцы поглядели на наши НСПУ и ухватились за головы. У них такими приборами еще во Вьетнаме воевали. И предложили бесплатно партию своих ночников. Прекрасная штука. Единственное условие, чтобы они не покидали территорию Ирака. То есть когда украинцы надумают свалить что бы они их вернули в любом состоянии, в котором они будут на тот момент. Вот лафа казалось бы. Нет бы порадоваться. Но тут заорали наши доблесные тыловики. Один ночник 600$! И никто не хочет их принимать. Это ж МАТЕРИАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ!!! А вдруг побьют, кто расплачиваться будет? Никто не хочет. Это ж надо ведомость составлять, на кого-то их записывать. Американцы их пихают — Берите, мать вашу! Как вы будете воевать? Побьете ничего страшного. (Это им то ничего страшного у них у каждого солдата такие, а то и получше) Но наши ни в какую. Нет и все. Выгнали американцев вместе с их ночниками. Американцы так и не поняли всю глубину наших глубин. Но видать тоже не лыком шиты. Неделю спустя они подловили нашу колонну. И загрузили ящики с ночниками в грузовик насильно. Так наши вызвали саперов, думали там бомба, презент от господина Буша, с величайшими предосторожностями вскрыли ящики. А ротный наш сопли не жевал. Как только увидел так сразу и выбил десяток на роту. Я с таким ночником все 8 месяцев и проездил. Наша рота была самая зрячая.

Вот это желание на всем сэкономить и нагреть руки приводило к весьма неприятным вещам. А на войне цена одна — жизнь. Когда мы были в Аль-Хае, техническую воду для душа нам возили арабы. На въезде водитель брался под контроль, а машина тщательно проверялась на наличие «сюрпризов». Но командованию шестой бригады такой способ показался накладным, и оно не стало продлевать контракт с водовозом. Пришлось нам самим ездить за водой. Если на патрулирование мы ездили по разным маршрутам меняя их как в голову взбредет, то водозабор в городе только один, и что самое хреновое подъехать к нему можно только одним маршрутом. Одной дорогой ездишь, в одном месте становишься. В общем, только ленивый там фугас не положит. Каждый раз я крестился, когда туда ехал, а ездили почти каждый день. И главное никому ни хрена не докажешь. Но нам повезло, никто нас там не ебнул. А вот в Сувейре пацанам не повезло. Комбат там конечно молодец. Афганец бывший, крутой парень, знал, чем это пахнет. Наехал на тыловиков бригады и пробил себе продление контракта. Но только и это их не спасло. Боевики пришли домой к водителю и нашугали его. Наши день ждут, два ждут, нету воды, ну и выслали конвой за водой, людям то надо мыться. Ну и подорвались нахрен. Шесть 155 милиметровых снарядов были закопаны в трех метрах от трубы с которой набирали воду. 1 убитый 8 раненых. Но эта ситуация была создана искусственно. А у нас духам даже стараться не надо было. Погибшему дали орден посмертно. Это дешевле чем контракт продлевать.

Change

Мой рассказ о национальном менталитете был бы неполным, если бы я упустил такой неприятный аспект менжнационального общения как «Change». Да уж есть у нашего народа такая особенность считать самого себя умным, а всех остальных лохами. Еще на Украине я слышал легенды о том какие эти американцы тупые и падкие на наши сувениры. Дескать, мы им копеечные значки октябрят с портретом Ленина и зимние солдатские шапки, которые наполовину съела моль и бляхи со звездой. А они нам в рамках ответной любезности боевые ножи КАБАР, очки солнцезащитные по 100 баксов, и другие приятно-дорогие вещи. За американцами открывалась настоящая охота. Ну, я не пойму, мы когда-то научимся себя уважать? Ладно, перед своими, где все в одном дерьме, но послали тебя в другую страну, одели, обули, кормят неплохо, зарплату платят неплохую, блюди себя, перед другими нациями не позорься. Ну нет, глаза горят и давай-давай меняться. Мне это напоминало арабских детей, которые бегали за нашими БТРами и кричали «Mister give me pepsy, give me kola». Понятно американцы в большинстве случаев дарили вещи стоящие, что с нас взять с нищих, но фразы их ехидные которые они бросали в полголоса между собой в адрес украинцев, слушать было неприятно.

Ну, солдаты еще куда не шло так и офицеры туда же. Стою, разговариваю с одним американцем, как раз дошли до темы, сколько у них колледж стоит и какого лешего он на войну поперся. Мне интересно — спасу нет. Подходит один — звезды капитанские, но батальйон не мой не знаю, и бесцеремонно влазя в разговор брякает:

Ану переведи ему, что у меня есть шапка русская, хочу на тактический рюкзак махнуть. — Я аж закипел тогда. — А на Хаммер не хочешь? — спрашиваю.

Он взбесился. — Ты оборзел солдат? — орет на меня, ответил я ему тогда по-мужски, направив куда надо, думал драка будет но нет, обошлось.

Конечно, были случаи и равноценного обмена, форму на форму например, на память, или шеврон на шеврон, нарукавный флажок на такой же, это понятно и приемлемо, я считаю. Тут нет наеба, все справедливо, но таких случаев было меньшинство. В основе ченджа лежало желание толкнуть фуфло а взамен получить вещь явно подороже. Когда я, покидая Ирак, подарил одному американцу свой боевой «Оборотень», от сердца оторвал, так им дорожил, вообще, большинство моих не поняло. Взамен (хоть я и не просил) я получил зажигалку «Зиппо» из месного PXа которая стоила в три раза дешевле. — Ты ж не куришь, зачем тебе она? Да какая разница, курю — не курю, на ней три американских солдата в форме времен гражданской войны, и надпись на английском «Дикий запад». А когда ее зажженную роняешь, она не тухнет. Это вещь, сделанная в Америке и подаренная мне американцем на иракской войне, мне по фиг сколько она стоит. Если б стоила дорого я бы не взял. Когда-нибудь я буду показывать ее своему сыну, надеюсь, он поймет. А нож я себе новый купил, как приехал, точно такой же.

Примечания

1

ГП-25 «Костер» (Индекс ГРАУ - 6Г15) — однозарядный 40-мм гранатомёт, предназначен для использования в комплексе с автоматами АКМ, АКМС, АК-74 и АКС-74У. Относится к дульно-зарядным нарезным системам, используется для уничтожения живой силы противника и небронированной техники.

(обратно)

2

РПК (сокр. ручной пулемёт Калашникова, Индекс ГРАУ - 6П2) — автоматическое оружие, предназначенное для поддержки огнём стрелковых подразделений.

(обратно)

3

Пулемёт Калашникова модернизированный

(обратно)

4

-udachi.com/

(обратно)

5

/

(обратно)

6

Гранатомёт РПГ-7 (индекс ГРАУ - 6Г1) — ручной противотанковый гранатомёт. Является лёгким динамореактивным (без отдачи при выстреле) оружием. Предназначен для борьбы с танками, самоходно-артиллерийскими установками и другими бронированными средствами противника. Кроме того, он может быть использован для уничтожения живой силы противника, находящейся в легких полевых укрытиях, а также в сооружениях городского типа.

(обратно)

7

Бронетранспортёр (БТР) — боевая бронированная машина, предназначенная для транспортировки личного состава мотострелковых подразделений к месту выполнения поставленной боевой задачи. В исключительных случаях, при отсутствии у противника противотанковых средств, БТР может поддержать пехоту пулемётным огнем.

(обратно)

8

Боевая машина пехоты, БМП — боевая бронированная гусеничная машина, предназначенная для транспортировки личного состава к месту выполнения поставленной боевой задачи, повышения его мобильности, вооружённости и защищённости на поле боя в условиях применения ядерного оружия и совместных действий с танками в бою.

(обратно)

9

Автомат АК-74 (Индекс ГРАУ - 6П20) калибра 5,45 мм является индивидуальным оружием и предназначается для уничтожения живой силы противника. Из автомата и пулемёта ведётся автоматический или одиночный огонь. Автоматический огонь является основным видом огня. Он ведётся короткими (до 5 выстрелов) и длинными (от 10 до 15 выстрелов) очередями и непрерывно.

(обратно)

10

Крупнокалиберный пулемёт Владимирова (КПВ, Индекс ГАУ - 56-П-562) — крупнокалиберный пулемёт разработки С. В. Владимирова. Pазработан в 1944 г. принят на вооружение в 1949 г. Удачно сочетает в себе скорострельность станкового пулемёта с бронебойностью противотанкового ружья и предназначен для борьбы с легкобронированными целями, огневыми средствами и живой силой противника, находящейся за лёгкими укрытиями, а также в качестве зенитного пулемёта.

(обратно)

11

AH-64 «Апач» (англ. Apache) — основной боевой вертолёт Армии США с середины 1980-х годов.

(обратно)

12

Автомат Калашникова образца 1947 года АК-47 (Индекс ГАУ — 56-А-212) — автомат, разработанный М. Калашниковым в 1947 году, является самым распространённым стрелковым оружием в мире. Может стрелять как очередями, так и одиночными выстрелами. Отличается чрезвычайно высокой надёжностью[6] и простотой обслуживания.

(обратно)

13

В 1959 году принята на вооружение новая модель автомата — АКМ («Автомат Калашникова модернизированный», Индекс ГРАУ — 6П1). В АКМ прицельная дальность увеличена до 1000 м, внесены изменения, направленные на повышение надёжности и удобства эксплуатации. На стволе АКМ появился съёмный дульный компенсатор в виде лепестка (так называемый «лотковый компенсатор»), предназначенный для компенсации «увода» точки прицеливания вверх-вправо при стрельбе очередями.

(обратно)

14

Прицел ночного видения.

(обратно)

15

Пистолет Макарова (ПМ, Индекс ГАУ - 56-А-125) — самозарядный пистолет, разработанный советским конструктором Николаем Фёдоровичем Макаровым в 1948 году. ПМ долгие годы служит личным оружием в советских ВС, милиции и внутренних войсках.

(обратно)

16

7,62 мм снайперская винтовка Драгунова СВД (Индекс ГРАУ - 6В1) является оружием снайпера и предназначена для уничтожения различных появляющихся, движущихся, открытых и маскированных одиночных целей.

(обратно)

17

Кольт 1911 — самозарядный, полуавтоматический пистолет калибра 0.45ACP. Был разработан Джоном Мозесом Браунингом в 1898 году. Пистолет состоял на вооружении ВС США на протяжении восьмидесяти лет, с 1911 по 1990 год.

(обратно)

18

«Армия Махди» (араб. جيش المهدي‎‎) представляет собой шиитские вооружённые полувоенные отряды, созданные иракским радикальным шиитским лидером Муктадой ас-Садром в июне 2003. Существовала до этого, в 1885 организовала своё государство в Судане, но оно было ликвидировано англо-египетскими войсками в 1898 . Армия была окончательно ликвидирована в 1899 и восстановлена в июне 2003.

Международную известность исламская «Армия Махди» получила 4 апреля 2004, когда она возглавила первое крупное организованное вооружённое выступление против оккупационных сил в Ираке. Восстание шиитов длилось до июня 2004. После двухмесячного перемирия восстание возобновилось в августе и продолжалось как минимум месяц.

Отряды «Армии Махди» вооружены автоматами АК-47, гранатомётами, миномётами и другим лёгким стрелковым оружием.

(обратно)

19

 Тактический ракетный комплекс 2К1 (3Р1) [FROG-1 (T-5)]

(обратно)

20

 Sikorsky UH-60 Black Hawk, дословно: «Чёрный ястреб» — американский многоцелевой вертолёт. Поступил на вооружение Армии США, заменив вертолёт Bell UH-1.

Лётные испытания опытной модификции UH-60 были завершены в 1974 г., в 1976 г. вертолёт выиграл конкурс на поставку в Армию США. До 1985 г. Армия США закупила более 300 вертолётов UH-60. К середине 90-х гг. было построено более 2600 вертолётов.

При установке дополнительных пилонов может оснащаться ПТУР AGM-114 Hellfire, дополнительными топливными баками для полетов большой дальности. Также в передней части грузового отсека может установливаться пулемет М240 и М134.

Текущая модель, используемая в армии США — UH-60M

(обратно)

21

Муха (жарг.) — гранатомёт одноразового применения РПГ-18.

(обратно)

22

Военная полиция - особая служба в Вооружённых силах многих государств для поддержания законности и правопорядка.

(обратно)

23

 AGM-114 «Хеллфаер» (англ. Hellfire — «адский огонь»). Самонаводящаяся ракета армии США, класса «воздух-земля». Предназначены для уничтожения танков и других наземных и надводных объектов.

(обратно)

Оглавление

Украинская армия в Ираке: как все было на самом деле

Подготовка

Огневая подготовка

Война

Пристрелка

Забастовка

Неудачная погоня

Из огня да в полымя

Рассказ Омара

Война по зубам не каждому…

Разбор полетов

Тактика

Позорный август

О том, как трусость одного человека ложиться пятном на целую Бригаду

Сага о халяве и национальном менталитете

О разгрузках и ночниках

Change . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте