«Слон»

Слон (fb2) - Слон (пер. Ирина Владимировна Ющенко) 5290K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Питер Карнавас

Питер Карнавас СЛОН

Москва

«Манн, Иванов и Фербер»

2019

Издано с разрешения Australian Licensing Corporation Pty Ltd

Возрастная маркировка в соответствии с Федеральным законом от 29 декабря 2010 г. № 436-ФЗ: 6+

Художественный перевод с английского Ирины Ющенко

Original title: The Elephant

© Peter Carnavas text and Illustrations 2017

© First published in Australia 2017 by University of Queensland Press

© Translations rights arranged through Australian Licensing Corporation

© Издание на русском языке, перевод. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2019

* * *

Посвящается Брон, Софи и Элизабет

Слон

Выйдя на кухню, Олли увидела слона. Он сидел рядом с папой за деревянным столиком. И слон, и папа устало смотрели в окно, как будто на картину, которую они никогда в жизни не видели. На голове у слона виднелась маленькая чёрная шляпа. Тень животного покрывала всё вокруг, поэтому на кухне было очень темно.

— Привет, пап, — сказала Олли.

Папа медленно повернулся к ней. Глаза у него были пасмурные, как небо во время дождя.

— Привет, милая.

Папа непонимающе нахмурился.

— А почему ты в велосипедном шлеме? — спросил он. — Я ещё не успел починить твой велосипед.

Олли улыбнулась. Может, папа не выдержит и улыбнётся в ответ?

— Ну раз я сегодня не катаюсь, значит, он не велосипедный, — объяснила девочка. — Я хочу залезть на дерево. Пусть сегодня это будет древолазный шлем.

Папа кивнул и снова отвернулся к окну. Слон вздохнул.

Наступила тишина. Олли открыла дверь чёрного хода и шагнула во двор.

Дедушка

Задний дворик представлял собой аккуратную прямоугольную лужайку, по краям которой тянулись цветочные клумбы и грядки с овощами. Узкая бетонная дорожка вела от двери к ржавой сушилке для белья и к исполинской жакаранде возле забора. Крона этого дерева накрывала почти всю половину двора, а тени её ветвей неторопливо танцевали на траве. С толстой ветки свисала шина на верёвке; чуть поодаль стоял батут.

Олли любила свой дворик, хотя помнила его и другим. Сорняки тогда были по колено, а жакаранда плохо цвела.

Но потом к ним переехал дедушка.

Сейчас он возился, согнувшись, на тыквенной грядке. Девочка подбежала к нему.

— Привет! — сказал дедушка и выпрямился.

Олли подумала, что в своей дырявой соломенной шляпе он похож на худое пугало.

— Привет, дедушка, — ответила она. — Как поживают тыквы?

Дедушка вытер пот со лба. Рука у него была чёрная от земли.

— Спроси у них сама, — предложил он.

Дедушка постоянно уверял внучку, что с растениями необходимо разговаривать.

— Я гляжу, ты шлем надела, — заметил он. — Что, папа починил твой велосипед?

Олли покачала головой. Тут что-то потёрлось о её ноги.

Она опустила взгляд и увидела Фредди — своего маленького серого пёсика с короткими лапами и длинным-предлинным хвостом.

Олли наклонилась и почесала Фредди за ухом.

— Нет, — ответила она дедушке. — Велосипед папа так и не починил.

И побежала к жакаранде.

Думательная ветка

Олли полезла на дерево.

Шлем она надела не зря: сегодня девочке хотелось забраться на самую верхнюю ветку, где лучше всего думалось. Раз-два, подтянуться! Раз-два, оттолкнуться! И вот она уже на месте — удобно устроилась в уютной развилке между ветвями.

Олли подняла голову.

В небе чернело крошечное пятнышко, будто острый росчерк карандаша на синем листе. Это была птица.

Интересно, каким она видит город с такой высоты? Наверное, он совсем маленький, как городок из книжки со сказками или как игрушечная деревенька. А может, город похож на лоскутное одеяло? Крыши домов так и напоминают разноцветные, неровно сшитые лоскутки… Или на яйцо — серые узкие улицы разбегаются в разные стороны, словно тонкие трещины по яичной скорлупе… И вокруг волнуются и вздыхают тёмно-зелёные деревья, похожие на облака, а задний двор при каждом домике — с ноготок.

Олли смотрела вслед птице, та становилась всё меньше и меньше, а потом и вовсе превратилась в точку и наконец совсем растворилась в огромном небе.

«Какая она лёгкая, прямо как пушинка!» — подумала Олли и тоже почувствовала себя такой же невесомой.

В небе больше ничего не было — девочка опустила голову и оглядела дворик. Взгляд её упал на дом. На кухонное окно.

И лёгкости как не бывало. Олли вспомнила о слоне.

О большом сером слоне, который тенью навис над папой.

Когда папа завтракал, слон стоял и ждал у него за спиной.

Когда папа уходил на работу, слон брёл за ним по пятам.

Когда папа ложился спать, слон устраивался рядом, наваливался на него и не давал дышать.

Олли видела этого слона каждый день.

И каждый день девочка мечтала, чтобы слон ушёл.

Вдруг снизу раздалось тявканье. Олли вынырнула из своих мыслей и посмотрела на землю. Прямо под деревом стоял Фредди. Он глядел на девочку и вилял хвостом.

Артур

На следующий день в школе началась новая четверть. В классе было шумно: ученики сновали туда-сюда, рылись у себя в рюкзаках, точили карандаши… Не слыша и не замечая никого вокруг, Олли со своим соседом по парте увлечённо болтали.

Её соседом был Артур — невысокий курчавый мальчишка с карими глазами. Чаще всего эти глаза внимательно глядели в какую-нибудь толстую книгу — «Удивительные факты о лягушках» или, например, «Всё, что нужно знать о том, чего вы ещё не знаете». Но иногда, когда Артур рассказывал что-нибудь интересное или гулял с Олли на площадке, в его глазах плясали весёлые огоньки.

Артур нравился Олли больше всех: ему можно было рассказать всё что угодно. Обо всём на свете.

— Слон?! — ахнул Артур. — В вашем доме?

Олли кивнула.

— Но… как это? — мальчик часто заморгал. — Разве такое бывает?

— Трудно объяснить… Когда папа грустит, я постоянно вижу слона возле него. И ещё слон всё время ходит за ним.

— А что этот слон делает? — спросил Артур.

— Да ничего. Просто стоит рядом, и папа становится от этого ещё грустнее.

В класс вошла учительница, и ребята расселись по своим местам. Шум сменился негромким гулом.

— И давно он у вас? — спросил Артур.

— Сколько себя помню.

— И ты мне никогда не говорила!

— Вот, сейчас говорю. И потом, я боялась — вдруг ты мне не поверишь!

Артур покачал головой. Брови у него сошлись на переносице. Всё ещё удивлённо моргая, он сказал:

— Нет, я верю, только… а слон правда настоящий?

Олли придвинулась ещё ближе и зашептала:

— В том-то всё и дело…

Но тут ей пришлось замолчать, потому что заговорила учительница, мисс Марч.

Мисс Марч

— Доброе утро, дети! — сказала мисс Марч. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули на каникулах.

Учительница была жизнерадостная и очень хрупкая особа. Казалось, достаточно одного дуновения ветерка, чтобы унести её прочь. На шее у неё висело бесчисленное количество бус, а в ушах покачивались пластиковые кольца, точь-в-точь как маленькие гимнастические обручи. На голове царил восхитительный беспорядок: из буйных джунглей ярко-рыжих кудряшек торчали заколки, цветочки, ленточки — всё это так и норовило вырваться на свободу.

Стол мисс Марч походил на её причёску.

Там возвышались груды папок и книг, валялись пачки бумаги, карандаши и ручки, калькуляторы и кубики с цифрами. Где-то в этой мешанине скрывались теннисный мячик и широкополая шляпа, которую учительница выуживала, когда была её очередь дежурить на игровой площадке, а на самой вершине всей этой кучи-малы чудом удерживалась неизменная ваза с увядшими цветами. Мисс Марч вечно ничего не могла найти у себя на столе, и учеников это всегда веселило.

— Кто знает, сколько лет нашей школе? — снова заговорила учительница.

Олли и Артур переглянулись и пожали плечами.

— Что, неужели никто не знает? — удивилась мисс Марч.

Вдруг руку поднял высокий мальчик с большими ушами.

— Ну, я не знаю, сколько именно лет, но то, что наша школа старая, — это точно, — сказал он.

— Как ты догадался, Кайл? — спросила мисс Марч.

— Мистер Бриггз говорит, что проработал здесь всю жизнь, а ему лет сто, не меньше.

Ребята засмеялись, но быстро умолкли, заметив, что учительница сохраняет невозмутимость. Правда, Олли успела увидеть, как дрогнул краешек её губ.

— Школе «Сидар-Хиллз» — школе, а не мистеру Бриггзу, — в этом году исполняется сто лет, — улыбнувшись, объявила мисс Марч.

Столь солидная дата привела всех в восторг. Класс дружно заулыбался.

— А потому, — мисс Марч набрала в грудь побольше воздуха, — в конце четверти мы будем праздновать день рождения школы!

Зазвучали радостные крики и аплодисменты. Мисс Марч дождалась, пока все утихнут.

— Школа у нас очень старая, так что и мы в этой четверти будем изучать старину — вещи, которые давно живут у нас дома. И потом на школьном празднике расскажем про них.

Мисс Марч легко, словно птица, подлетела к доске.

— Я буду первой. У меня для вас кое-что есть, — сказала она, и глаза её таинственно расширились, а голос стал тише, словно мисс Марч собиралась поведать секрет. — Это очень старая вещь. Очень старая и совершенно чудесная.

Ученики привстали из-за парт. У стены стояло нечто покрытое одеялом. Кстати, оно давно было там, но Олли заметила его только теперь.

Учительница взялась за край одеяла. Сейчас оно упадёт, и все увидят, что под ним скрывается.

— Эта вещь была сделана очень-очень давно, — сообщила мисс Марч и потянула за одеяло.

Дети заахали, зашептались, заулыбались.

— Велосипед! — воскликнул кто-то, как будто увиденное нуждалось в пояснении.

Но это был необычный велосипед: старый и чудесный, в точности как сказала мисс Марч.

— Этот велосипед подарил мне мой отец, — объяснила она, — а он получил его от своего отца. Велосипед очень-очень старый.

Учительница позволила ребятам подойти поближе. Они трогали шелушащуюся краску на раме и цепляли пальцами ржавые спицы, которые звенели, как струны на арфе.

— Вот такие вещи мы будем приносить в школу. — Мисс Марч не сводила с велосипеда блестящих от слёз глаз и даже похлопала его по рулю. — Поищите у себя дома старые и чудесные вещи, у которых есть своя история.

Олли глядела на старый сломанный велосипед. Девочка уже знала, что принесёт.

Ланч

На большой перемене Олли и Артур устроились позади школьного стадиона. Артур достал сэндвич с джемом и с любопытством заглянул в ланчбокс Олли. Её перекус был разложен по цветным коробочкам, в каждой — что-нибудь вкусное: фруктовый салат, йогурт в ярких разводах, домашнее песочное печенье.

— Вот бы мне такого дедушку, — вздохнул мальчик.

Олли улыбнулась и сунула в рот ложку йогурта.

Артур уныло принялся грызть корочку сэндвича.

— А знаешь, что я принесу? — спросил он. — У моего папы есть один старый музыкальный инструмент. На него нажимают, потом тянут, а он смешно гудит. Вот его и принесу.

На землю перед ними плюхнулся воробей, подхватил крошку и был таков.

— А я хочу привезти свой велосипед, — поделилась Олли. Лицо её застыло, взгляд был устремлён куда-то вдаль. — Если папа его когда-нибудь починит.

— Он ведь чинит машины, да?

— Да, — кивнула Олли. — Он всё чинит, для всех. Кроме меня.

Артур сунул сэндвич обратно в коробку, вынул оттуда яблоко и принялся ковырять его тёмный бочок.

— Слушай, Олли, — начал он, осторожно подбирая слова, — расскажи ещё про слона.

Девочка повернулась к Артуру и посмотрела в его большие карие глаза.

— Слона ещё кто-нибудь видит? — спросил снова мальчик.

Ложка с йогуртом замерла в воздухе.

— Нет. Только я, — с тихим недоумением призналась Олли. — Понимаешь, папа очень грустит. И уже давно. А я представила, что грусть — это большой серый слон, и он повсюду ходит за ним. Но вижу слона только я.

— Типа воображаемый друг?

— Воображаемый враг, — уточнила Олли.

Артур откусил от яблока.

— А слон когда-нибудь уходит?

— Никогда, — ответила Олли и уже не могла сдержаться: — Из-за слона папа ничего не может делать! Он не готовит мне еду в школу! Не стрижёт лужайку! И всё никак не починит мой велосипед…

Друзья замолчали. Ребята вокруг давно уже убрали ланчбоксы и унеслись играть на стадион.

Наконец Артур встал.

— Знаешь, что я думаю? — сказал он, держа перед собой надкусанное яблоко, словно микрофон. — Чтобы твой папа починил велосипед, надо сначала починить твоего папу.

Олли задумчиво потёрла нос.

— Но как это сделать?

— Очень просто, — ответил Артур и снова откусил от яблока. — Прогони слона.

Олли рассмеялась. Она вдруг поняла три важные вещи.

Артур был чудак.

Артур был прав.

Артур был лучшим другом во всём мире.

Велосипед

Выйдя из класса после уроков, Олли специально задержалась в коридоре — дожидалась, пока уйдут остальные. Потом она постучалась и тихонько подошла к столу мисс Марч. В пустом классе было непривычно тихо.

— Что ты хочешь, Олли? — спросила учительница. Она как раз рылась в груде вещей у себя на столе. — Я ищу… Ты не видела… Ах, неважно.

— Мисс Марч, — сказала девочка, — можно мне ещё раз посмотреть на велосипед?

Учительница оторвалась от поисков и улыбнулась.

— Конечно.

Олли подошла к велосипеду, опустилась на колени. Разглядывать его было всё равно что изучать древнее окаменелое существо, воображая того живым и совсем молодым. В дни своей юности этот старый сломанный велосипед явно повидал немало приключений. Но сейчас велосипедную цепь заметно изъела ржавчина. На сиденье разошёлся шов. На раме почти не осталось краски, и всё-таки Олли поняла, что когда-то рама была красивого коричневато-оранжевого цвета.

Ну и самое замечательное — этот велосипед был как две капли воды похож на велосипед Олли.

Всегда рядом

Дедушка поджидал Олли у школьной калитки. Он был в старой соломенной шляпе, которая делала его похожим на пугало. На плече у него висел фиолетовый рюкзак. Олли знала, что это значит. Она ускорила шаг.

— Привет, дедушка! — сказала девочка и обняла его. — Куда пойдём сегодня?

Дедушка наклонился к Олли и, царапнув её колючей щекой, прошептал:

— Привет, милая. Это секрет!

Переехав к ним, дедушка взял на себя повседневные заботы. Он собирал ланч для внучки, готовил ужин и делал ещё кучу всего. Вроде бы ему это даже нравилось. И потом, папа Олли всё равно был слишком занят: то уходил на работу, то целыми днями смотрел в окно. Самым лучшим в дедушке было то, что иногда он устраивал сюрпризы. Вот и сегодня он задумал что-то особенное. Олли поняла это сразу же, как только увидела его фиолетовый рюкзак.

— Расскажи хоть самую капельку, куда мы идём! — попросила она, прыгая рядом с дедушкой, который шёл по дороге.

— Не-а, — протянул он.

На один его размашистый шаг Олли приходилось делать четыре подскока.

— А это далеко? — не унималась она.

— Не-а.

Тут Олли вспомнила старую песню, которая им с дедушкой очень нравилась. Песня называлась «Всегда рядом». Они часто пели её по дороге из школы домой.

— А сколько раз мы успеем спеть «Всегда рядом», пока идём до этого таинственного места?

Дедушка ненадолго задумался.

— Кажется, раз пять.

И они запели на ходу. Всякий раз, когда песня заканчивалась, Олли загибала один палец. Первый раз они допели в полутора кварталах от школы. Второй — когда проходили мимо магазина на углу, где продавали их любимые молочные коктейли. А когда песня была допета в пятый раз, они очутились у крикетного поля.

— Вот и пришли, — сказал дедушка. — Точно пять раз, всё как я сказал.

Поглядев на пустое поле, Олли поскучнела.

— Мы что, будем играть в крикет? — спросила она.

— Не совсем, — сказал дедушка, обмахиваясь своей потрёпанной шляпой.

Они пересекли поле, перелезли через металлические перила и поднялись по заросшему травой склону.

И сели на землю.

Перед ними расстелилось огромное поле, а за полем — весь город. «Конечно, птицы летают выше, — подумала Олли, — но и отсюда город совсем как игрушечный!»

— Мы приходили сюда с твоей мамой, когда ей было столько же лет, сколько сейчас тебе, — сказал дедушка.

Олли сглотнула. Когда дедушка говорил о маме, в горле у девочки всегда вставал ком.

— Я не знала, что мама играла в крикет, — тихо отозвалась она.

— Она не играла в крикет. Мы приходили сюда за другим.

Дедушка достал из рюкзака лист бумаги. Сложил его сначала пополам. Потом загнул уголки. Вскоре под его узловатыми морщинистыми пальцами возник бумажный самолётик. Дедушка встал, размахнулся и запустил его. Самолётик проплыл над девочкой и устремился вперёд — ровно, как по ниточке, к невидимой цели. Он летел и летел, неподвижный и упорный одновременно, и наконец мягко коснулся земли в самом центре поля.

Олли разинула рот. Потом улыбнулась.

— Вот это да! — выдохнула девочка.

Дедушка тоже улыбнулся и положил ладонь ей на макушку.

— Теперь твоя очередь, — сказал он.

Вместе они сложили лист бумаги пополам. Потом загнули уголки. И наконец в руках у Олли оказался красивый белый самолётик.

— Ну, давай, — улыбнулся дедушка. — Запускай его!

Олли встала, размахнулась и отправила самолётик в небо. Он описал аккуратную дугу над травяным склоном и приземлился в нескольких метрах от первого самолётика.

Олли рассмеялась — это было так просто и красиво. Белая бумага, ровная дуга, мягкая зелёная трава. И фиолетовый рюкзак рядом, и дедушкина золотистая соломенная шляпа, и бледно-голубой купол неба над городом.

Олли попыталась представить себе маму: вот она, ещё девочка, стоит на этом же самом месте. Её маленькие руки складывают лист пополам, загибают уголки — и выпускают в небо самолёт, и он летит прямо в центр поля. Смеялась ли она так же от радости? Вприпрыжку ли бежала сюда, как сама Олли?

Трудно было представить маму девочкой.

Трудно было вообще её представить.

Фотография

Вечером Олли лежала в постели. Фредди боролся со старым носком: подбрасывал его в воздух, а затем, громко рыча, падал на спину и ловил его.

На тумбочке рядом с лампой стояла фотография. Олли взяла её в руки.

На фотографии были родители.

Вместе.

Папа одной рукой обнимал маму за плечи, а другую держал в кармане джинсов. Он широко улыбался. Олли давно уже не видела папиной улыбки.

На маме была белая шляпа, которую трепал ветер, — казалось, в следующую секунду шляпа улетит прочь. Мама не смотрела в объектив. Она смотрела на папу — так, словно на целом свете не существовало для неё ничего важнее, словно у них с папой на двоих был океан секретов, о которых больше не знал никто.

Через год после того, как была сделана эта фотография, родилась Олли. А ещё через год мамы не стало.

Олли положила фотографию себе на грудь и подумала, как выглядел бы папа, если бы его сфотографировали сегодня. Ни улыбки, ни океана секретов. Только слон, который обязательно влез бы в кадр.

Девочка смахнула слезу и взглянула на Фредди. Пёс лежал у неё в ногах, вытянув морду и зарыв её в одеяло. И тихонько ворчал — как всегда, когда Олли становилось грустно.

Под кроватью

Тук-тук.

— Как ты? — послышался из-за двери дедушкин голос.

Дедушка зашёл в комнату. Фредди юркнул под кровать. Дедушка сразу заметил фотографию в руке у Олли.

— Хочешь поболтать? — предложил он.

Олли кивнула.

— Расскажи, что было сегодня в школе, — попросил дедушка.

И Олли рассказала, что ей нужно найти какую-нибудь старую и чудесную вещь, чтобы принести её в класс.

— Я хочу всем показать свой велосипед, — объяснила она.

— А-а, — произнёс дедушка.

Он медленно кивнул. Олли знала, что ему этот велосипед тоже дорог.

— На нём когда-то ездила твоя мама, — заметил дедушка. — Он такой красивый.

— Ага, — согласилась Олли, комкая край одеяла. — Только папа всё никак его не починит. Он просто отнёс его в мастерскую, и всё.

— Что ж, — ответил дедушка, и глаза у него заблестели, — у меня есть ещё одна старинная вещь. Может, тебе понравится.

Пишущая машинка

Она стояла на грубо ошкуренном деревянном столе, в комнате у входа в дом, которую все почему-то называли верандой. Она была чёрная, с веснушками ржавчины. На металлических рычажках сидели маленькие блестящие клавиши, круглые, будто кукольные блюдца. Нажимаешь на клавишу — и выскакивает крошечный металлический молоточек, бьёт по ленте с чернилами, и на бумаге отпечатывается буква. Начинается весёлый механический перестук, а время от времени — это нравилось Олли больше всего — машинка звякает, предупреждая о том, что строка подбирается к краю листа.

«Дзинь! — говорит машинка. — Осталось совсем мало места!»

Олли знала, что машинка была у дедушки почти всю его жизнь. Но оказалось, она знала про неё ещё не всё.

— Она помогала мне быть ближе к твоей маме, — сказал дедушка, и взгляд его затуманился.

— Как это? — не поняла Олли.

— Твоя мама любила поэзию. Когда она выросла и стала жить отдельно, я перепечатывал её любимые стихи и посылал ей по почте. Можно было, конечно, просто подарить целый сборник, но это совсем не то. Когда твоя мама видела напечатанные стихи, то понимала, что я их прочёл и сам напечатал, как если бы я их и сочинил. Это была наша тайна.

Олли провела пальцами по клавишам и заметила, как дедушка потихоньку промокнул глаза носовым платком. Она вскарабкалась ему на колени и обняла так крепко, на сколько хватило сил.

Ужин

За ужином папа и слон сидели напротив Олли. В голове у девочки крутились слова, сказанные Артуром. «Чтобы твой папа починил велосипед, надо сначала починить твоего папу». Вот только с чего начать? Всё, что она могла придумать, — это рассказать папе о старых и чудесных вещах и объяснить, почему ей очень-очень нужна помощь с велосипедом.

— Сколько ты сегодня починил машин? — спросила Олли.

Папа медленно жевал.

— Всего одну, — наконец ответил он, — с половиной.

И снова принялся жевать.

Олли попробовала разговорить его ещё раз.

— Сегодня мисс Марч показывала нам велосипед, — начала она.

На этот раз папа поднял взгляд от тарелки.

— Старый-престарый, — добавила Олли. — Весь ржавый, облезлый такой, но всё равно красивый.

Папа кивнул, опустил глаза и продолжил жевать.

Ещё одна попытка.

— Нам в школе задали принести что-нибудь старое и чудесное, — опять начала Олли.

Она посмотрела на дедушку. Дедушка поднял брови и кивнул — мол, давай дальше.

— Я хочу привезти в школу мой велосипед. Старый, мамин.

Папа положил вилку на тарелку.

— Ты его ещё не починил? — уточнила Олли.

Папа подпёр подбородок кулаком и посмотрел на дочь.

Она ждала от него каких-нибудь слов. Ждала, что он скажет что-нибудь о велосипеде, о том, какой формы у него рама, какого цвета сиденье.

Она ждала, что он посмотрит на неё так, словно у них на двоих есть много-премного секретов — пусть не океан, но хотя бы ручей.

Она ждала, что грязно-серый слон сконфузится, на прощание приподнимет шляпу, выйдет за дверь и растает в ночи.

Но папа ничего не сказал и снова принялся за еду. Слон возле него шумно сопел хоботом.

Олли почувствовала, как в ноги ей тычется Фредди. Она погладила пёсика по мохнатой голове и вспомнила второй совет Артура.

«Прогони слона».

Шёпотом, чтобы услышал один только Фредди, Олли произнесла:

— Но как же мне его прогнать?

Гармонь

Прошло несколько дней. Как-то на одном из уроков мисс Марч уселась на край своего захламлённого стола и сказала:

— Ну, ребята, начнём. Мы, конечно, познакомим всех с нашими старыми и чудесными вещами на день рождения школы, но вначале будем показывать их в классе. По очереди. Кто что принесёт? Я записываю.

Ученики один за другим принялись называть вещи, которые много для них значили.

Старый телефонный аппарат.

Лейка.

Бинокль.

Карта с сокровищами. (Мисс Марч подняла бровь, но карту всё же записала.)

Дошла очередь до Олли.

— Велосипед, — сказала она, опустила глаза и почесала коленку. — Если получится.

Мисс Марч посмотрела на Артура.

— А я, — начал он и потянул что-то из-под парты, — я уже принёс.

Не успела мисс Марч и слова сказать, как Артур уже стоял у доски. Перед собой он держал странную штуковину, похожую на ящичек с восьмиугольными боками. Вид у Артура с гармонью в руках был забавный и гордый — так мог бы выглядеть человек, который держит на руках новорождённого братика. Артур откашлялся (громче, чем было необходимо). По классу прокатился смешок.

— Это гармонь, — объявил Артур и поднял ящичек повыше. — Её надо тянуть туда-сюда.

По классу снова пробежал смех.

Артур нажал какие-то кнопки на боку у ящичка и потянул его в стороны, а потом снова свёл руки вместе. Класс наполнился сиплым рёвом, будто грянули нестройным хором охрипшие автомобильные клаксоны. Смешки перешли в хохот.

Кто-то от смеха (а может, и нарочно) упал со стула. Кто-то, как Олли, давился хохотом, не в силах дышать, хрюкал и колотил ладонью по парте. Артур играл на гармони и сам хохотал, хотя пытался сохранять серьёзный вид и даже закрывал глаза.

— Молодец, Артур! — похвалила его мисс Марч, перекрикивая шум, но сама тоже покраснела и едва дышала от смеха. — Что ты нам можешь рассказать об этой вещи?

— Это гармонь моего папы, — объяснил Артур. — Но вообще-то она бабушкина. Раньше бабушка играла на ней на разных праздниках. А теперь больше не играет.

— А почему? — выкрикнул кто-то.

Артур обвёл класс внимательным взглядом карих глаз, как будто высматривал ответ на лицах слушателей.

— Ну, — сказал он, — может быть, она просто давно не ходила ни на какие праздники.

Он в последний раз растянул гармонь, и класс снова взорвался хохотом.

Книга

Здорово получилось, — шепнула Олли Артуру, когда тот вернулся на место. — То есть играл ты ужасно, а выглядело здорово.

Артур засмеялся и сунул гармонь в чехол.

Этот урок был отведён под самостоятельное чтение. Олли выудила из парты потрёпанный роман и принялась листать страницы. Мисс Марч требовала тишины, но ученики всё равно потихоньку болтали — учительница то и дело отвлекалась на поиски какой-нибудь нужной вещи у себя на столе.

— Починил тебе папа велосипед? — шёпотом спросил Артур.

Олли покачала головой.

— Слон не ушёл?

Олли снова покачала головой.

Артур оглянулся по сторонам и вытащил из рюкзака огромную книгу — таких Олли ещё не видела. И приподнял её, чтобы девочка смогла прочесть название.

«Большая книга о слонах».

Книга тяжело легла на парту. Олли пыталась читать свой роман, но то и дело поглядывала на Артура. Он переворачивал страницы и шёпотом пересказывал прочитанное, не отрываясь от книги. В голосе его звенела решимость.

— Слоны — самые крупные сухопутные млекопитающие Земли, — сообщил Артур. — Они растут всю жизнь. Достигают четырёх метров в высоту и весят десять тонн.

Олли сглотнула. В горле у неё засаднило. Значит, папин слон будет расти и расти…

— Слон может прожить семьдесят лет, — продолжил Артур.

Олли закрыла лицо руками. Это же целая вечность!

Артур шёпотом читал дальше. И всякий раз придумывал новый способ избавиться от слона, который поселился в доме у Олли.

— Слоны едят кору деревьев, траву и листья, — прочитал он. — А что, если показать ему большую вкусную ветку и выманить из дома?

Представив это, Олли улыбнулась.

— Слоны любят принимать грязевые ванны, — продолжил читать Артур. — Придумал: нужно столкнуть его в болото за школой!

Олли хихикнула.

— Знаю! — наконец воскликнул мальчик, позабыв о том, что надо говорить шёпотом.

Мисс Марч выглянула из-за книжной полки. Он подождал, пока учительница опять отвернётся.

— Переоденься львом! Если лев очень проголодается, он запросто может напасть на слона.

Олли рассмеялась, представив себе, как она надевает спутанную гриву и острые когти и выпрыгивает из-за угла — прямо перед папой.

— Папа точно удивится, — заметила девочка, — а вот насчёт слона не знаю.

— Понятно, — вздохнул Артур, и Олли видела, что он действительно всё понимает. Если бы речь шла о каком-нибудь обычном слоне, эти идеи вполне могли бы сработать.

Но папин слон был не таким, как другие.

Он не ел листья.

Он не принимал грязевые ванны.

Пока папа будет грустить, слон от него никуда не уйдёт.

Голубь

После уроков Олли побежала к калитке и обняла дедушку. На спине у него был фиолетовый рюкзак. Девочка спросила, куда они пойдут на этот раз. Но дедушка не желал говорить ни слова и даже отказался петь «Всегда рядом». Тогда Олли стала петь тайком, про себя, и когда спела восемь с половиной раз, дедушка остановился у живой изгороди из густого кустарника. На вывеске прямо перед ними было написано: «Заповедник Сидар-Хиллз». Олли сообразила, что однажды приходила сюда с классом. Правда, из всего увиденного она помнила лишь варана, который залез на дерево, да ещё мальчика по имени Тайлер, с которого снимали пиявку.

Держа дедушку за руку, Олли вошла в заповедник. Под ногами пружинила сырая земля. Девочка вдыхала сладковатый запах гниющей листвы и трухлявых брёвен. Где-то в кронах деревьев чирикали и стрекотали птицы, но их было не разглядеть. Дедушка сбросил шляпу, и теперь она болталась у него за спиной. Олли заметила, что он то и дело вглядывался в листву, смотрел под ноги и по сторонам, словно вместо глаз у него были камеры, которые запечатлевали каждую мелочь. Девочка последовала его примеру. Она не знала, что хочет отыскать, но надеялась: что-нибудь да увидит.

Тропинка петляла между деревьями. Казалось, заповедник мог находиться в любом уголке Земли. Школа, город, папин слон — всё осталось далеко позади. Олли с дедушкой затерялись в туннеле из листвы и ветвей — здесь было так хорошо и спокойно.

Вдруг дедушка остановился.

Олли тоже остановилась.

Призывая к тишине, дедушка приложил палец к губам и при этом не сводил взгляда с какой-то точки в вышине. Очень медленно он снял рюкзак, расстегнул молнию и достал бинокль. Навёл его на древесные кроны. Через несколько секунд морщинистое дедушкино лицо озарилось улыбкой.

— Олли, — шепнул он, не опуская бинокля, — ты знаешь, как выглядят голуби?

— Да, — ответила девочка. — Маленькие такие, серые. Папа говорит, что голуби — это летающие крысы. Они некрасивые.

Дедушка присел на корточки и передал ей бинокль. Указал вверх, туда, где сквозь листву виднелась толстая ветка.

— Погляди сама, — предложил он.

Олли смотрела в бинокль, но поначалу видела одни только листья. Вдруг что-то шевельнулось. Она навела бинокль в эту точку и стала ждать. Снова движение — и вдруг Олли ясно увидела перед собой птицу. Большую, грузную, круглобокую, с длинной шеей и глазками-бусинками, очень-очень красивую. Никогда ещё Олли не встречала таких цветов: ярко-зелёный, золотисто-жёлтый, а на брюшке — великолепный пурпур!

— Кто это? — спросила она.

— Голубь, — ответил дедушка.

— Но почему он такой большой? — удивилась Олли. — И такой красивый!

— Красивый, — подтвердил дедушка. — Это длиннохвостый пёстрый голубь.

Он потрепал Олли по плечу.

— Просто запомни: они не всегда серые.

Не сводя глаз с птицы, Олли кивнула.

Старые фильмы

Неделя шла за неделей. Всё было по-прежнему. Каждый вечер папа, ссутулившись, входил в дом, и рядом с ним шёл слон. Каждый вечер папа делал одно и то же: клал бумажник на холодильник, выпивал стакан воды, целовал Олли в макушку.

Слон безмолвно следовал за папой.

Всякий раз Олли вспоминала старые фильмы, которые показывал ей дедушка, — чёрно-белые, немые.

Иногда девочка спрашивала папу про велосипед. Иногда говорила о чём-нибудь ещё, о чём угодно. Но чаще всего, как и сегодня, молчала.

Она смотрела, как папа привычно повторяет одно и то же: кладёт бумажник, пьёт воду, подходит к Олли, чтобы поцеловать, — и тут же убегала на улицу вместе с Фредди.

Цветное и красивое

Олли прыгала на батуте. На коленки, на ноги, на живот! На ноги, на спину, на коленки, на живот!

Она подпрыгнула выше и вытянула руку, чтобы дотянуться до свисавших над батутом цветов жакаранды. Если прыгать так высоко, то видно маленькое деревце возле водостока на крыше. Олли заметила его неделю назад, но решила никому про него не рассказывать, чтобы деревце не вырвали и не выбросили.

Она слезла с батута, нацепила шлем и принялась взбираться на жакаранду. На самый верх, на думательную ветку.

Олли разглядывала двор и размышляла о маме. Дедушка всегда говорил, что мама смотрит на них с неба, и Олли было интересно — она тоже видит всё именно так?

Кружок батута.

Зелёный прямоугольник двора.

Косматое пятнышко — Фредди, растянувшийся на траве под деревом.

Сверху всё казалось чистеньким и симпатичным, а снизу — неприбранным, сероватым, стоило только слезть с дерева и пойти в дом, где живёт слон.

Олли надеялась, что сверху маме не видно слона. Что она видит только цветное и красивое.

Проигрыватель

Однажды вечером Олли черкала у себя в блокноте, а дедушка сидел у неё на кровати.

— На следующей неделе моя очередь нести в школу что-нибудь старое, — сказала Олли.

Дедушка заглянул в блокнот. Там были нарисованы птицы, слон, цветы. Середину страницы занимал велосипед.

— Так и не починил? — спросил дедушка.

Олли покачала головой и стала стирать нарисованное. Скользнул по бумаге ластик, и слон оказался разрезан пополам. Если бы всё было так просто!

— Ну-ка, пойдём, — сказал дедушка и потёр руки. — У меня ещё кое-что есть. Может, подойдёт.

Это был увесистый коричневый ящичек с откидной пластмассовой крышкой. Под крышкой оказался круглый выступ, ровный-ровный, размером с часы в классе Олли. Рядом с кругом покоилась изогнутая ручка с тонкой иголочкой на конце. На глазах у Олли дедушка вытащил из большого конверта блестящий чёрный блин. Это была виниловая пластинка. Наверное, если её бросить, она полетела бы, как летающая тарелка. Дедушка внимательно осмотрел пластинку с обеих сторон, как будто полюбовался собственным отражением, а потом положил её на круглый выступ, и тот завертелся вокруг своей оси. Дедушка бережно поднял ручку, занёс иголку над крутящимся диском и аккуратно опустил.

Когда иголка коснулась диска, раздался негромкий треск. А через несколько мгновений послышалась музыка.

Она наполнила всю комнату, в которой жил дедушка. Скрипки, кларнеты, звуки фортепиано…

Волны музыки плыли, закручивались вокруг Олли, и комната становилась светлее и ярче. Тоненькая иголка без устали бегала по пластинке, и вскоре рядом с музыкой возник голос. Женский голос, нежный и плавный.

Скрестив ноги, девочка сидела напротив проигрывателя, смотрела на движение иголки по кругу и слушала льющиеся из динамиков слова.

Вдруг лицо девочки просветлело, и Олли рывком повернулась к дедушке.

Его глаза загадочно поблёскивали.

— Я знаю эту песню! — воскликнула Олли. — Это же «Всегда рядом»!

И она оказалась права. Женщина пела чуть медленнее, чем они с дедушкой, но слова были те же самые. Олли стала тихонько подпевать, и когда песня закончилась, попросила дедушку поставить пластинку ещё раз. И ещё. И ещё.

Вверх тормашками

Олли и Артур гуляли на площадке, точнее — висели вверх тормашками на турнике.

— А когда твоя очередь принести что-нибудь интересное?

Руки и кудрявые волосы Артура тянулись к земле.

— Через несколько дней, — ответила Олли, болтая руками.

— А велосипед… — начал Артур. — Твой папа его…

Он не договорил. Ответ, который он прочёл на лице Олли, был понятен даже вверх тормашками.

— Что же ты тогда принесёшь? — спросил Артур. — У тебя есть что-нибудь ещё?

— Ну, — сказала Олли, — у дедушки полно разных старых вещей. Вот, например, проигрыватель.

— Что-что?

— Проигрыватель, — повторила девочка. — Он играет музыку. Ещё — пишущая машинка.

— Что-что?

— Пишущая машинка. Чтобы печатать буквы, из которых складываются рассказы и всякое такое.

Артур кивнул, хотя это было не так-то просто, если висишь вниз головой.

— Что же ты принесёшь? — уточнил он. — Проигрыватель или машинку?

Олли пожала плечами. Это было ещё труднее, чем кивать.

— Я не хочу ни то ни другое, — призналась она. — Это всё дедушкины любимые вещи. А я хочу принести что-то своё.

Артур потянулся к турнику, зацепился за перекладину и сел на неё верхом. Олли сделала то же самое. Высоко над ними колыхались на ветру широкие кроны деревьев. В листве тут и там мелькали лоскутки ярко-синего неба.

— У нас на заднем дворе растёт большое дерево, — сказала Олли. — Может, это как раз и есть моя старая и чудесная вещь.

Карие глаза уставились на неё. А потом Артур рассмеялся.

— Дерево! — развеселился он. — Как ты его притащишь в школу?

Олли тоже засмеялась. Он был прав. Разве можно принести в школу целое дерево?

И тут у неё появилась идея.

Фотоаппарат

Дома у Олли был всего один фотоаппарат. Он принадлежал папе. Без взрослых трогать фотоаппарат запрещалось, но времени оставалось мало, и Олли было не до правил.

После обеда она дождалась, пока дедушка сядет за кроссворд и позабудет обо всём на свете, а сама на цыпочках прокралась в папину спальню.

Тихо-тихо Олли подошла к полке с фотоаппаратом. Потянувшись за ним, она увидела, что рядом есть ещё какие-то вещи.

Старая книжка с пожелтевшими заломанными страницами.

Пригоршня серебристых монет.

И две фотографии. На обеих — мама.

На первой мама сидит за столиком на улице, с кофейной чашкой в руках, и смеётся, глядя в объектив.

На второй мама держит маленькую Олли — почти так же, как Артур держал свою гармонь.

И всё.

Ни одной фотографии с Олли — ни в школе, ни на батуте, ни верхом на велосипеде.

Как будто папа хотел помнить только то, чего вовсе не помнила девочка, — маму и океан секретов. Он застрял в том времени, а всё, что было после, стало для него одним большим слоном.

Олли схватила камеру и выбежала из комнаты. Следом, помахивая длинным хвостом, поспешил Фредди.

— Дедушка! — крикнула Олли. — Я буду во дворе!

— Хорошо, — отозвался дедушка. — Только смотри не простудись, там ветер. Надень шлем, если полезешь на…

Хлопнула задняя дверь. Олли выскочила на улицу.

Дерево

Олли встала на лужайке и навела объектив на жакаранду. Дерево в школу не возьмёшь, но можно ведь принести фотографию, и это будет почти так же здорово. Олли нажала на кнопку и сделала снимок. Потом ещё один. Посмотрела, что получилось. Дерево едва-едва влезло в кадр. И пусть жакаранда была красивой, но в крошечном прямоугольничке видоискателя она выглядела такой маленькой и далёкой!

Олли подошла ближе, сфотографировала цветы и пятнистую кору. Запрокинула голову и навела объектив на сплетения ветвей, устремлённые в небо. Опустила камеру и сфотографировала узловатые корни, которые переплетались в траве, расползаясь от ствола в разные стороны. Маленький экран камеры полыхал цветом — зелёная трава, коричневый ствол, нежно-сиреневые цветы.

Щёки Олли тоже горели. Она плясала вокруг дерева, запечатлевая то одно, то другое. И вылавливала прекрасные детали, из которых, как из кусочков мозаики, складывалась бесконечная жакаранда, царившая над двором.

Потом Олли полезла на дерево.

Она хотела, чтобы весь класс и мисс Марч увидели, какая жакаранда большая, старая и чудесная. Значит, мало было показать, как она выглядит. Олли хотела, чтобы все поняли, каково это — залезть на верхушку и усесться там, потерявшись среди бархатистых соцветий.

Она добралась до заветной развилки в ветвях и посмотрела вниз, на двор. Отпустила ветку и обеими руками взялась за фотоаппарат.

Налетел ветер.

Ветка качнулась.

И Олли рухнула вниз.

Чернота

С глухим стуком Олли упала на траву.

Она кашляла и сипела, как сломанный автомобиль.

Небо пустилось в пляс.

Ветки расплывались в глазах.

Фредди скулил и лизал ей лицо.

Голос

— Олли, ты меня слышишь?

Тихий, хриплый голос.

— Олли!

Медленный, усталый голос.

Девочка открыла глаза.

Расплывчатые очертания.

Смутные цветные пятна.

Может, она находилась под водой?

Олли моргнула и стала видеть лучше. Она была у себя в комнате. В постели. Но всё вокруг — окна, стены — плыло и покачивалось.

— Олли, — произнёс грустный старческий голос. — Это я.

Она повернула голову на звук. Рядом кто-то был.

Стараясь не глядеть на плывущий узор обоев, Олли сосредоточилась на том, кто сидел возле неё. На том, кто говорил.

Она увидела черепаху. Огромную серую черепаху с печальными водянистыми глазами. Черепаха моргнула.

— Олли, — позвала она. — Ты меня слышишь?

Олли закрыла глаза и снова провалилась в сон.

Пробуждение

Когда Олли проснулась, в доме пахло тостами, а где-то вдалеке негромко пели птицы.

Лучи утреннего солнца просачивались сквозь занавеску и грели изножье кровати. «Сколько же времени прошло с тех пор, как я упала? — подумала Олли. — День? Неделя?»

Она приподнялась на локтях и обвела взглядом комнату. Стены больше не кружились. Узоры на обоях не двигались.

Но черепаха была тут, морщинистое серое лицо искажено мукой. Рядом с черепахой сидел дедушка. В одной руке он держал кофейную чашку, в другой — тост. В утреннем свете он вдруг показался Олли очень-очень старым.

Увидев, что внучка проснулась, дедушка уронил тост, бросился к ней и обхватил её длинными и худыми, как у пугала, руками.

— Прости меня, — произнёс он своим, а не черепашьим голосом. Олли почувствовала, что он дрожит и всхлипывает. — Был такой ветер… Почему я не проверил, надела ли ты шлем! Зачем я вообще тебя отпустил!

Они крепко обнимали друг друга.

— Со мной всё в порядке, дедушка, — сказала Олли. — Всё в порядке.

— Просто… — он шмыгнул носом, — когда я нашёл тебя… на земле… я подумал, — он мучительно сглотнул, — я… как будто снова потерял твою маму.

Олли обняла его ещё крепче, так крепко, как никогда прежде не обнимала. В углу комнаты сидела большая серая черепаха. И Олли всё поняла.

Теперь у дедушки была собственная печаль.

Огромная и тяжёлая, как черепаха.

И в этом была виновата она, Олли.

Мятая бумага

Вернувшись домой, папа заглянул к Олли и обнаружил, что она сидит на полу в окружении комочков мятой бумаги.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил папа.

Олли заставила себя улыбнуться.

— Я хотела вспомнить, как делать бумажные самолётики.

Папа сел на пол рядом с ней. Следом в комнату протиснулся слон.

— Я только что говорил с врачом, — сказал папа. — У тебя небольшое сотрясение. Полежишь, и всё пройдёт.

— Хорошо, — кивнула девочка.

— Можно мне листок?

Олли дала папе лист бумаги и стала смотреть, как он его складывает. Сначала пополам. Потом загибает уголки.

Но вместо самолётика получилась просто смятая бумажка.

— Дедушка очень грустит, да? — спросила Олли.

Папа кивнул.

— Я знаю, это из-за меня, — продолжила она. — Из-за того, что я упала с дерева. Дедушка вспомнил маму.

Папа крутил смятый лист бумаги. В его руках он казался таким маленьким… Эти руки привыкли чинить машины, а не складывать бумажные самолётики.

— Главное, что с тобой всё хорошо, — сказал папа. — А за дедушку не волнуйся. С ним всё будет в порядке.

Олли подбросила смятую бумажку и поймала её. Снова подбросила, но на этот раз бумажка упала на Фредди и разбудила пёсика.

— Ну да, не ходить же дедушке до конца жизни с этой черепахой.

Стоп.

Неужели она произнесла это вслух?

Папа бросил на дочку непонимающий взгляд.

Да, она и вправду это сказала.

— С черепахой? — переспросил папа. — С какой ещё черепахой? Как ты себя чувствуешь?

Олли покраснела.

— Я просто… — Ей ужасно не хотелось объяснять всё папе. — Я подумала… Вот если бы я могла ему помочь…

Папа встал. Кажется, он уже позабыл о черепахе.

— Я знаю, что ты помогла бы, если бы могла, — сказал он, — но в чужую душу не влезешь.

Олли это понимала, и очень даже хорошо. Столько времени папа таскает за собой своего несчастного слона, и ничего с этим не поделать! Но дедушка был другой. Дедушка ходил на крикетное поле и пускал там самолётики. Дедушка знал, как найти в лесу красивую птицу. С дедушкой дни девочки становились цветными.

— Он самое лучшее пугало в мире.

Ну вот, опять! Она подумала вслух!

Папа посмотрел на неё с тревогой.

— Иди-ка ты лучше в постель, — велел он.

Олли послушно залезла под одеяло.

— И запомни, — добавил папа, — о дедушке беспокоиться не стоит.

Но Олли всё равно беспокоилась. Не нужна дедушке никакая черепаха.

Надо было что-то придумать.

Фотография

— Джеймс принёс швейную машинку, — скороговоркой шептал Артур на уроке самостоятельного чтения.

Он тараторил так, будто слова во рту играли в догонялки.

— Рейна принесла папины старые часы, а кто-то принёс школьный ранец, которому сотня лет. Кажется, это была Элла. Только это не ранец, а такой чемоданчик — представляешь, каждый день таскать в школу чемодан!

Олли впервые пришла в школу после сотрясения. Она пропустила целую неделю, и теперь Артур рассказывал ей обо всех старых и чудесных вещах, которые в это время успели показать в классе.

— А самую лучшую штуку принёс Сэм. Называется «мандолина», это такая маленькая гитара с восемью струнами. А потом пришёл его дядя и как сыграл нам! Жалко, я не догадался позвать бабушку, пусть бы она тоже сыграла на гармони.

Когда самостоятельное чтение закончилось, мисс Марч встала у доски. Пришла пора показывать классу старые и чудесные вещи.

— Олли, — сказала мисс Марч, — как я рада, что ты вернулась. Ты поправилась?

— Да, мисс Марч, — пискнула Олли и вжалась в стул.

— Ты собиралась показать нам старый велосипед. Привезла его?

Олли смотрела на рыжие учительские кудряшки, которые торчали в разные стороны. Тихо позвякивали бусы, плясали в ушах обручи-серёжки.

— Нет, — ответила девочка, ковыряя ноготь. — Папа его так и не починил. Я хотела принести фотографии своего дерева, но…

Миcc Марч замерла. Замерло всё — кудряшки, серьги, бусы, — а голос учительницы, когда она вновь заговорила, был мягок и звучал так, словно они с Олли в классе только вдвоём.

— Ничего, не волнуйся, — сказала мисс Марч. — Я уверена, к празднику ты что-нибудь приготовишь.

Олли села прямее и кивнула. Артур хитро улыбнулся ей. Вид у него был довольный.

На парте перед Артуром лежала «Большая книга о слонах», которую он не успел убрать в рюкзак. На открытой странице Олли увидела фотографию огромного слона, который брёл по пыльной дороге, а рядом с ним шёл слонёнок. Слон и слонёнок отбрасывали длинные тёмные тени, хотя грусти в них не было. Фотография получилась кривоватая, но прекрасная. Она излучала спокойствие и гармонию. Мудрый усталый слон; маленький доверчивый слонёнок.

Уроки кончились, и ребята засобирались домой. Но Олли сидела не шевелясь и не сводила глаз со страницы.

Идея

В тот же день Олли и Артур опять висели на турнике вверх тормашками. Опущенные руки девочки почти касались земли. Она закрыла глаза. Мысли кувыркались и смешивались друг с другом у неё в голове. Слон, черепаха, фотография в книге Артура… Мысли были как комки мягкой глины: они катались туда-сюда, а потом вдруг взяли и слепились в идею. Точнее, в большой и отчаянный замысел.

— Я вот подумала, — начала Олли.

— О чём? — оживился Артур.

— Насчёт старых и чудесных вещей. Я сегодня ничего не принесла, но ведь к празднику надо будет что-то придумать.

— Только не говори, что потащишь это своё дерево!

Олли засмеялась.

— Нет. Я другое придумала. Но мне понадобится твоя помощь.

— Без проблем.

— То есть мне надо, чтобы твоя бабушка помогла.

Артур прищурился.

— Моя бабушка?

— Мне надо, чтобы она пришла на праздник. — Олли сложила руки на груди и кивнула. — Ты же сам говорил, что она давно не была на праздниках.

Артур почесал курчавую голову и улыбнулся.

— Это из-за гармони, да? — догадался он.

Олли широко улыбнулась и показала ему большие пальцы. Правда, когда висишь вверх тормашками, пальцы показывают не вверх, а вниз, но Артур всё понял.

С днём рождения!

Наступил праздничный вечер.

К школе «Сидар-Хиллз» со всех сторон спешили дети и их родители. Из окон виднелись связки воздушных шаров, на стенах — разноцветные гирлянды, над дорожками тянулись ряды фонариков. Тут и там висели большие плакаты «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!». Многие учителя и дети нарядились по-старинному — у кого дамская шляпка, у кого цилиндр, у кого галстук-бабочка.

Олли вбежала в калитку. За ней проследовали дедушка и его черепаха. Папа работал в мастерской допоздна и не смог прийти. Олли стала показывать дедушке, как украшена школа, но тот мельком взглянул на всё вокруг. Приноравливаясь к черепахе, он шёл совсем медленно. И не замечал ни разноцветных гирлянд, ни фонариков.

Они вошли в актовый зал. Пока все рассаживались, школьный оркестр сыграл пару мелодий. Дедушка сложился вдвое и опустился на маленький пластиковый стул. Рядом грузно уселась черепаха. Олли обняла дедушку и побежала к одноклассникам, которые сидели в первых рядах. Она заняла место рядом с Артуром.

— Кто-нибудь ещё знает, что ты задумала? — спросил мальчик, глядя на неё широко раскрытыми от волнения глазами.

Олли постаралась скрыть улыбку.

— Никто. Даже мисс Марч не знает. Твоя бабушка готова?

Артур показал туда, где в тени возле сцены сидела дама с гармонью на коленях.

— Она прямо ждёт не дождётся, — сказал Артур.

Начался праздник. Сначала разные важные люди по очереди говорили разные важные речи. Иногда они подносили микрофон так близко ко рту, что детям приходилось зажимать уши. А иногда забывали его включить.

Потом важные люди расселись по местам, и на сцену стали выходить школьники. Первыми выступили малыши: они потопали, покружились, чем заслужили всеобщее одобрение.

Объявили класс Олли.

У девочки часто забилось сердце.

Старая и чудесная

Ученики вышли на сцену, выстроились в ряд. Олли стояла последней. Все по очереди делали шаг вперёд, в пятно прожектора, и рассказывали о своих старых чудесных вещах.

Теннисная ракетка.

Часы необычной формы.

Странный узкий скейтборд.

Когда настала очередь Артура, он, ни словом не обмолвившись про гармонь, показал старую книгу с потрёпанными уголками страниц. Когда он рассказывал о книге, зрители смеялись, но Олли не слушала, потому что всё заглушал громкий стук её сердца.

Она дрожала.

Она стучала зубами.

Она не знала, хватит ли у неё сил.

Олли посмотрела на дверь.

Девочка успела бы ещё сбежать. Прямо сейчас — за дверь, через школьный стадион — домой, к Фредди.

— Олли! — раздался откуда-то шёпот. Это была мисс Марч, присевшая на корточки возле сцены. — Твоя очередь!

Олли вышла в круг света. Из зала донёсся негромкий звук. Он приближался. Зрители обернулись и увидели, как на сцену неспешно поднимается бабушка Артура, встаёт рядом с детьми. На лице у неё сияла улыбка, а старая гармонь прямо-таки льнула к рукам. Бабушка нажала на кнопки и растянула меха. Зал наполнили восхитительные звуки. Невозможно было поверить, что всего несколько недель назад этот самый инструмент выл и визжал, когда Артур показывал его одноклассникам.

Микрофон в руке Олли дрогнул, и девочка произнесла:

— Это песня, которой меня научил дедушка.

Бабушка Артура встала рядом с ней и, притопывая, заиграла.

Олли запела.

Она исполняла песню былых времён — старую и чудесную. Их с дедушкой песню.

«Всегда рядом».

И вновь старая и чудесная

С каждой новой строчкой голос Олли становился всё сильнее и громче. Руки больше не дрожали. Коленки не подгибались. Девочка видела, что зрители начинают хлопать в ладоши, раскачиваться из стороны в сторону — словом, делать всё то, что делают люди, когда им нравится выступление, — и глаза их блестят, словно звёзды.

Когда Олли запела последний куплет, к ней вдруг подскочил Артур, обнял за плечи и тоже стал раскачиваться вместе с ней. Было похоже, будто они моряки, поющие старую пиратскую песню. Артур делал вид, что поёт, хотя слов не знал. Зато последнюю строчку они спели вместе, а из зала им вторили голоса:

— Всегда ря-я-я-до-о-о-ом!

Грянули оглушительные аплодисменты. Грохотало так, будто на крышу сел самолёт. Олли никогда не слышала такого шума.

Она взглянула на дедушку, который сидел на пластиковом стуле на краю зала. Гордая улыбка светилась на его лице. Глаза блестели влажно и ярко, и маленькие капли бежали от них вниз по щекам, наполняя собой морщины, как дождь наполняет высохшее речное русло. Ни разу он так не улыбался с тех пор, как Олли упала с дерева. Уж конечно, сейчас черепаха и подойти к нему не посмеет!

Всё вышло как надо, но это был ещё не конец. Олли хотела прогнать черепаху раз и навсегда.

Она откашлялась.

— Спасибо, спасибо! — воскликнула девочка, как настоящая артистка. — И я хочу поблагодарить бабушку Артура, и самого Артура тоже.

Снова аплодисменты и радостные крики. Олли дождалась, пока в зале наступит тишина — это было важно. И опять заговорила.

— Я спела свою любимую песню. Она старая и чудесная, и я люблю эту песню, потому что мы с дедушкой всегда поём её вместе. Она про то, как люди держатся за руки и никогда не расстаются друг с другом. Как мы с дедушкой.

Дедушка кивнул и вытер глаза.

— И я знаю ещё кое-что старое и чудесное и хочу про неё рассказать. Вернее, про него.

Олли сделала паузу.

Все глаза устремились на неё.

— Про кого? — прошептал кто-то из первого ряда.

И Олли сказала:

— Это мой дедушка.

Зрители стали оборачиваться к пожилому мужчине, который сидел с краю зала. Глаза у него были широко распахнуты, рот приоткрылся от удивления.

Олли махнула ему. Дедушка разогнулся, встал со стула и пошёл к девочке. Зрители, как заворожённые, провожали его взглядом. Дедушка поднялся на сцену и встал, прямой и высокий, рядом с Олли, положив руку ей на плечо. Он выпятил худую грудь и стал похож на гордого голубя, обнимающего тёплым крылом своего птенца.

— Моё самое любимое старинное чудо — это мой дедушка, — продолжила Олли. — Дедушка умеет всё на свете. Он готовит мне завтрак, обед и ужин. Он водит меня в школу. Обнимает меня перед сном и по утрам. Он поёт песни и придумывает приключения. Он рассказывает мне о красивых птицах, и о бумажных самолётиках, и о всяких старых волшебных вещах вроде пишущих машинок и проигрывателей. И он рассказывает мне о маме.

Тут Олли прервалась и достала из кармана сложенный листок. Следующую фразу она сочиняла очень долго, и когда наконец придумала, записала её, чтобы не забыть.

— Если у меня случается серый день, дедушка раскрашивает его в яркие цвета.

Тут дедушка сгрёб Олли в объятия длинными, как у пугала, руками. Зал взорвался приветственными криками, мисс Марч смахнула слезу, а бабушка Артура заиграла бодрую мелодию, чем перепугала нескольких детей, которые успели забыть о её присутствии.

Прижимаясь к дедушке, Олли бросила взгляд ему за спину и увидела, как старая серая черепаха выползла за дверь и растаяла в воздухе.

Если небо упадёт

На следующий день Олли лежала на батуте и смотрела в небо. Выцветшее на солнце, оно укрывало весь мир бледно-голубым великанским одеялом. Олли вспомнила строчку из «Всегда рядом»: «Если небо упадёт…» Наверное, когда такое случается — это плохо, это значит конец света. Но сейчас, глядя в лёгкое пустое небо над городом, Олли думала о том, что оно ничего не может ей сделать. Ей никто ничего не может сделать. Она прогнала старую гадкую черепаху. Она сделала так, чтобы дедушка снова улыбался.

В ней кипели и бурлили силы, её переполняла звенящая радость. Олли забила ногами, вскочила, подпрыгнула на батуте — и ещё раз, всё выше и выше, так высоко, как никогда прежде! На крыше у водостока по-прежнему росло деревце. Листва его переливалась в лучах полуденного солнца.

Внезапно девочка замерла на месте: она увидела папу. Папа шёл домой, а рядом с ним тяжело ступал слон.

После праздника Олли прогнала из головы мысли о них обоих. Папа не пришёл на праздник. И не починил сломанный велосипед, но теперь Олли в нём почти не нуждалась. Ей и без велосипеда хорошо.

И без папы тоже.

Она смотрела, как папа и слон поворачивают за угол, и тут ей в глаза бросилось кое-что новое. Слон ещё подрос. Он стал совсем огромным, и слоновья тень тяжелее прежнего ложилась папе на плечи. Они поднимались на крыльцо. Под весом слона прогибались ступени.

За мгновение до того, как папа и слон готовы были исчезнуть за дверью, Олли позвала:

— Папа!

Он обернулся. Лицо его было похоже на серый, песком и морем истёртый камень. Олли никогда не видела папу таким печальным.

Ей вдруг захотелось говорить без конца — о черепахе, о празднике, о гармони, о бумажных самолётах, о серёжках мисс Марч, о книгах Артура. Ей так хотелось обо всём этом рассказать папе! И тогда у них станет много-много секретов на двоих — больше ручья, больше реки. Даже больше океана.

Но девочка молчала. Потому что когда рядом слон, папа точно не будет её слушать — по-настоящему, так, чтобы слушать и слышать.

Папа вошёл в дом.

Олли спрыгнула с батута и села у подножия жакаранды. Подбежал Фредди, стал её нюхать, поскуливать и вилять хвостом. А Олли сказала спокойно и твёрдо:

— Я прогоню слона.

Очень большое сердце

За спиной у дедушки снова был фиолетовый рюкзак. Они с Олли стояли на тротуаре в центре города, у пыльной витрины какого-то магазина. По дороге сюда Олли успела спеть «Всегда рядом» семь с половиной раз.

Дедушка вытащил из рюкзака бутылку воды и сделал глоток. Олли прижалась носом к витрине, прикрыла ладонями глаза от солнца и заглянула внутрь. Сквозь пыльное стекло ничего нельзя было разглядеть.

— Что это за место? — спросила она.

— Магазин подержанных вещей, — объяснил дедушка. — Старых и чудесных.

— А я и не знала, что здесь такой есть, — сказала Олли, отряхивая ладони.

— Его мало кто знает, хотя он тут очень давно.

Олли повернулась к дедушке.

— Давай зайдём?

— Есть идея получше, — заметил он. — Мы не просто зайдём, а залезем, на самый верх.

Старая деревянная дверь открылась с недовольным скрипом, словно пробуждаясь от многолетнего сна. Внутри стоял запах древесины и ткани. Олли с дедушкой завертели головами, разглядывая горы диковинок, которые громоздились в каждом уголке магазина.

Повсюду стояли вешалки со старомодной одеждой и башни из утративших форму чемоданов. С потолка свисали велосипеды с тонкими рамами и кухонные стулья. Вдоль дальней стены тянулся причудливый лабиринт книжных полок. Были здесь и коробки с обувью, и кровати, и обеденные столы, уставленные чашками, блюдцами и чайниками. Олли высмотрела даже огромный телескоп, который вынырнул из груды вещей посреди магазина и нацелился на высокое окно.

— Сюда, — шёпотом позвал дедушка, и Олли пошла за ним.

Они прокладывали себе путь среди старых чудесных вещей, и Олли размышляла о том, откуда эти вещи взялись и как они были кому-то нужны и дороги когда-то давным-давно.

В глубине магазина обнаружилась узкая винтовая лестница, обитая ковролином. Она уходила так высоко, что Олли даже удивилась. И полезла вслед за дедушкой — всё выше, и выше, и выше… И на самом верху увидела дверцу.

— Нам сюда, — сказал дедушка.

Он распахнул дверцу, и они вдруг опять оказались на улице, но теперь — наверху, на крыше магазина. По краю крыши шёл бетонный парапет. Олли легла на живот и посмотрела вниз, на уходящую вдаль торговую улицу. Машин не было видно, только люди сновали туда-сюда — маленькие, торопливые, они бегали из одного магазина в другой.

— Как высоко! — восхитилась Олли.

— Да, — согласился дедушка. — Потому я тебя сюда и привёл. Это самое высокое здание во всём городе.

Он полез в фиолетовый рюкзак и снова, как на крикетном поле, достал оттуда лист бумаги. Сложил пополам. Загнул уголки. Получился бумажный самолётик.

Дедушка размахнулся и запустил его. Вместе с ветром самолётик поднялся высоко-высоко, выше Олли и дедушки, а потом описал круг над улицей, разрезая полуденный воздух. В конце концов он опустился у ног маленького мальчика. Мальчик поднял самолётик и огляделся.

Дедушка и Олли поспешно присели, прячась за парапетом. Они давились от смеха, их распирало от восторга — так чувствуешь себя, когда втайне от всех здорово пошутил.

Итак, они сидели за парапетом. Дедушка посмотрел в небо, где носились пухлые, как взбитые сливки, облака.

— Мне было так приятно, когда ты выступала на празднике, — заговорил он. — Ты всегда знаешь, как доставить мне столько счастья… У тебя очень большое сердце.

На Олли снова нахлынула звенящая радость — как тогда, на батуте.

И у неё возникла идея.

— У тебя есть ещё бумага? — спросила она.

Олли с дедушкой снова сложили самолётик. Но в полёт он отправился не сразу, потому что девочка спросила:

— Дедушка, у тебя есть ручка?

Дедушка пошарил в рюкзаке — ручка нашлась.

Олли написала на самолётике: «У вас такие красивые волосы».

И запустила его. Самолётик закружился над улицей, клюнул носом, снова взмыл ввысь — и в конце концов мягко ткнулся в какую-то женщину с кучей сумок в руках. Женщина поставила сумки на землю и подняла самолётик. Разворачивая его, она окинула взглядом улицу, словно гадая, откуда он прилетел. Олли с дедушкой подсматривали из-за парапета.

Женщина прочла написанные на бумаге слова. Лицо её осветилось. Она поправила причёску и вновь оглядела улицу, а потом подняла сумки и зашагала дальше, только теперь — с улыбкой.

Дедушка похлопал Олли по плечу.

— Давай сделаем ещё, — предложил он.

День клонился к вечеру, а с крыши летели всё новые и новые самолётики. Каждый из них нёс послание человеку, у ног которого ему предстояло приземлиться.

На одном самолётике было написано: «Какие у вас симпатичные туфли». На другом — «Посмотрите на сливочные облака». На третьем — «У вас такой славный смех».

Люди насторожённо поднимали самолётики. Потом читали написанное, и лица их озарялись радостью. Никто даже не догадывался, что все эти самолётики прилетели с крыши магазина подержанных вещей, из рук старика, похожего на пугало, и маленькой девочки с большим сердцем.

Звери

Олли с дедушкой брели домой, негромко напевая свою песню. Небо из голубого стало сначала оранжевым, жёлтым и розовым, а потом и вовсе налилось пурпуром, в точности как грудка пёстрого голубя. Олли скакала и кружилась на ходу. В голове у неё проплывали тысячи старых и чудесных вещей, а сама она чувствовала себя свободной и лёгкой, как парящий над городом самолётик. Это оказался лучший день из всех дней-с-фиолетовым-рюкзаком.

Может, всё дело было в этом дне, а может, в прекрасном вечернем небе или в чём-то ещё, но Олли вдруг захотелось сделать то, чего она не делала никогда прежде. Она решила рассказать дедушке обо всём, что так долго таила в себе.

Олли откашлялась.

— Дедушка…

— М-м?

— Я иногда вижу зверей. Больших и серых. Ненастоящих.

Дедушка и ухом не повёл — шёл себе как ни в чём не бывало, будто внучка говорила о школе или об ужине.

— Как это? — наконец спросил он.

— Ну, — ответила Олли, — они ненастоящие, я понимаю. Я их просто выдумываю. Они ходят за людьми.

— Всегда?

— Нет, только когда человеку очень грустно. Тогда я придумываю, как будто за ним везде ходит большой серый зверь, и из-за этого человеку так тяжело.

Бодрым шагом они приближались к дому.

Небо совсем потемнело, и появились звёзды — как дырочки в занавеске.

— А у меня есть зверь? — полюбопытствовал дедушка.

— Был, — призналась Олли. — Когда я упала с дерева, ты ходил очень грустный, и за тобой везде ползала серая черепаха. Но я её прогнала.

— Прогнала? Это как?

— Я тебя развеселила. Помнишь, на празднике в школе?

Дедушка улыбнулся и бросил на внучку быстрый взгляд:

— А у кого ещё есть звери?

Олли замерла, но внутри у неё что-то сжалось и закололо, словно пытаясь выбраться наружу.

— Может, у папы? — предположил дедушка. — У него есть зверь?

Под тяжестью этого вопроса Олли замедлила шаг. Она пнула камушек. На мгновение ей показалось, что издалека слышен лай Фредди.

— Да, — кивнула девочка. — Есть. У него — самый большой серый зверь на свете.

Дедушка тоже пошёл медленнее.

— Это потому, что он грустит?

Олли кивнула и остановилась посреди тротуара. Запрокинула голову, глядя в небо. И подумала: «Пусть только оно не падает».

— У папы — слон, — призналась она. — Серый слон всё время ходит за ним. Он такой большой и тяжёлый, что я не знаю, как его прогнать.

Дедушка присел на корточки рядом с Олли, выставив худые коленки.

— Твой папа давно грустит, — сказал он. — И, наверное, ещё какое-то время будет грустить. Но это не навсегда.

— А по-моему, он всегда грустил, — возразила Олли.

— Знаю, — согласился дедушка. — Послушай, ты прогнала черепаху, но слон слишком большой. Одной тебе с ним не справиться.

Олли снова посмотрела в вечернее небо, и у девочки появилась идея. Сначала она была маленькая, как звезда, но потом стала больше, ярче — и превратилась в сияющее созвездие.

— Дедушка, — медленно, осторожно произнесла Олли, оберегая не до конца ещё поспевшую мысль, — а ты мне поможешь? Поможешь прогнать слона?

Дедушка посмотрел в мудрые глаза своей маленькой внучки.

— Я покажу тебе одну вещь, — сказал он. — Старую и чудесную. Может быть, она тебе пригодится.

Сарай

Тем же вечером Олли сидела на табуретке в дедушкином сарае. Рядом примостился Фредди. Свисавшая с потолка лампочка освещала тусклым оранжевым светом груды старого хлама. Ржавые лопаты, покосившиеся стопки горшков, перевёрнутая тачка без колеса. В воздухе висел густой сладковатый запах земли и навоза, а под полками шуршали тараканы.

— Вот, — негромко произнёс дедушка.

С верхней полки он достал пригоршню глиняных черепков. Наверное, когда-то они были горшком или вазой. На мгновение дедушка задержал их в руке, а потом бережно ссыпал на верстак. Олли слезла с табуретки и встала рядом.

Дедушка сложил черепки вместе, и она сразу догадалась, что это такое.

— Слон, — поняла Олли. — Это слон.

Дедушка кивнул. Слон был разбит и состоял из четырёх или пяти отдельных кусочков, но под дедушкиной ладонью снова стал целым и прекрасным. Он выглядел именно так, как и должен выглядеть слон: большие уши, длинный хобот, могучие ноги с полукружиями ногтей. В спине у слона зияло отверстие: туда можно было насыпать земли и посадить какое-нибудь растение.

Тут Олли увидела ещё кое-что. На ноге слона кто-то выцарапал две буквы.

— Это же… — Девочка обвела буквы пальцем.

— Да, — сказал дедушка и обнял её за плечи. — Это инициалы твоей мамы.

— Откуда они взялись?

Фредди ласково ткнулся в ноги Олли, а дедушка крепко взял внучку за руку.

— Этого слона сделала твоя мама, — проговорил он так медленно, будто каждое слово застревало у него в горле.

План

Олли держала в руках черепки от слона и думала и о цветном, и о сером — обо всём, что наполняло её жизнь в последние несколько месяцев.

Пишущая машинка и проигрыватель. Бумажные самолётики и голубь. Книги Артура, старый мамин велосипед, дедушкина черепаха и папин слон.

Пока Олли и дедушка разговаривали, девочка не сводила глаз с растрескавшихся черепков.

Разговор шёл о маме. О папе. И о том, как прогнать слона.

Радуга

До каникул оставалось всего несколько недель. Олли поведала Артуру о том, как собирается избавиться от слона. Получился отличный план. В нём было всё, что раскрашивало жизнь Олли: и бумажные самолётики, и песня «Всегда рядом», и кое-какие старые и чудесные вещи. Всё то, о чём рассказывал ей дедушка.

— Думаешь, получится? — спросил Артур, чистя помятый банан из ланчбокса. — И слон уйдёт?

Олли откусила от своей аппетитной лепёшки.

— Надеюсь… Я так от него устала! Он слишком серый и слишком тяжёлый.

— Ой! — спохватился Артур и уронил банан. — Совсем забыл! Я же хотел тебе кое-что показать!

Он бросился к своей парте и мгновение спустя вернулся с «Большой книгой о слонах».

— Вот, смотри!

Артур открыл одну из последних страниц.

Это была фотография слона — большая, на целый разворот. Как ни странно, слон на ней совсем не выглядел серым. Он был ярким, нарядным, раскрашенным в разные цвета: жёлтый, зелёный, пурпурный, оранжевый, голубой, ярко-розовый… Линии сплетались в узоры из листьев и цветов, звёзд и полумесяцев. В ушах у слона висели блестящие серьги, а спину покрывала золотая попона.

— Ух ты! — воскликнула Олли. — Это самый красивый на свете…

— Слон, — закончил за неё Артур. — В Индии их раскрашивают для конкурса.

Глаза у него лукаво сверкнули, и он добавил:

— Просто запомни: они не всегда такие серые.

Олли улыбнулась: эти слова она уже слышала. Ей вспомнился пёстрый голубь.

В ту же секунду всё сложилось у неё в голове: разноцветный слон, мамина разбитая фигурка и план, который Олли придумала, чтобы развеселить папу.

Ей не терпелось приступить к делу!

Охота на слона

Наступило утро субботы.

Олли заглянула в дверную щёлку. Папа ещё спал, но уже начал ворочаться. Он медленно перекатился с боку на бок, вытянул под одеялом ноги. Когда его лица коснулся ветерок, папа поморщился и открыл глаза.

С вентилятора, который был закреплён на потолке над кроватью, свисал жёлтый бумажный самолётик. Он летал по кругу. Папа улыбнулся, сел и заметил на одеяле ещё один самолётик. На нём что-то было написано. Папа развернул лист бумаги и увидел послание от Олли. По краям страницы она нарисовала фломастером цветы, звёзды и птиц, а посередине напечатала на старой пишущей машинке:

Дорогой папа!

Приглашаю тебя на завтрак под жакарандой.

Приходи скорее, пока еда не остыла!

С любовью,

Олли

Папа спустил ноги с кровати, и Олли потихоньку убежала на улицу, чтобы он её не заметил. Вместе с дедушкой она села под деревом и принялась ждать, пока папа откроет дверь.

Папа спустился с крыльца — и застыл, глядя на жакаранду. Сначала он растерянно приоткрыл рот, а потом рассмеялся. На ветвях висели сотни бумажных самолётиков! Они крутились, вертелись, плясали на ветру. Пурпурные, красные, оранжевые, голубые, зелёные, жёлтые…

Казалось, на старом дереве распустились удивительные крылатые цветы, и все они кружились и трепетали.

Под деревом стояли небольшой стол и стулья. Стол был накрыт: чашки, тарелки, поднос с яичницей, помидорами и тостами. За столом сидели Олли и дедушка. Они улыбались. Папа, как был, в мятой пижаме, подошёл к столу.

— Как… хорошо, — сказал он.

Папа сел за стол. Начался завтрак. Олли радовалась тому, насколько всё замечательно: разноцветные самолётики пляшут на ветру высоко над головой, мягкая трава под столом щекочет ноги, в животе приятно и тепло от яичницы, а рядом сидит папа.

Она смотрела, как в лучах утреннего солнца обретает цвет его небритое лицо со впалыми щеками. План работал. Папа был доволен, и в этот миг рядом с ним невозможно было вообразить никакого слона.

Но успех нужно закрепить.

Ведь Олли хотела, чтобы слон исчез навсегда.

Когда тарелки опустели, она вытерла рот салфеткой и протянула папе руку.

— Папа, — сказала девочка, старательно вспоминая слова, которым научил её дедушка, — я приглашаю тебя на танец.

Папа поднял брови и рассмеялся. Он встал напротив Олли, и его большие жёсткие руки коснулись её тонких пальцев. Откуда-то заиграла музыка — тихая, нежная мелодия, плывущая по ветру. Папа обернулся и увидел в траве у ног дедушки проигрыватель.

— Это твой проигрыватель, тот самый? — спросил папа. — Из твоей комнаты?

Дедушка кивнул.

Олли вывела папу на лужайку. Зазвучали первые такты «Всегда рядом». Пришло время для танца. Олли держала папу за руку и делала всё так, как учил её дедушка. Она боялась наступить папе на ногу, но песня лилась, и Олли спотыкалась всё реже и двигалась всё легче. А когда она начала смеяться, папа засмеялся вместе с ней.

Смеясь, они протанцевали полный круг вокруг жакаранды, пригнулись, чтобы не задеть висящую на ветке шину, в танце обошли батут. Музыка зазвучала громче. Папа подхватил Олли на руки и подбросил девочку в воздух. Олли завизжала. Папа подбросил её повыше и завертел так, что у неё закружилась голова. Мир вокруг превратился в размытое пятно. Бумажные самолётики, цветы жакаранды, дом, трава — всё летело в неистовом разноцветном вихре, так что у Олли перехватывало дыхание.

Песня кончилась, папа остановился и поставил дочку на землю.

— Подожди минутку, — попросила она.

Олли пробежала через двор, нырнула в дедушкин сарай и тут же выскочила обратно с какой-то вещью в руках.

Она подала её папе так бережно и торжественно, словно корону на коронации.

Это был мамин глиняный слон, только уже не в виде черепков.

Он был склеен в единое целое, и из дырки у него на спине росли пурпурные цветы. Папа взял слона в широкие ладони, провёл пальцем по инициалам на глиняной ноге.

— Я его помню, — сказал он, поворачивая слона и так и сяк. — Только раньше он не был цветным.

И папа оказался прав, потому что это Олли раскрасила слона во все цвета радуги, нарисовав у него на боках вихрь из цветов и листьев.

Олли широко улыбнулась и сказала:

— Они не всегда серые, пап.

Папа присел рядом с ней на корточки. Его колючие щёки были совсем близко. Папа обнял Олли и шепнул:

— Спасибо.

Когда он прижал её к себе, Олли увидела во дворе что-то большое. Грузное, серое, неповоротливое. Это был папин слон.

Олли обняла папу покрепче, и слон побрёл по лужайке прочь.

А затем и вовсе растаял в воздухе.

Мастерская

Прозвенел последний звонок. Олли и Артур не спеша шли по школьному двору, болтая о планах на каникулы.

— Я ещё не видела твоей карты, — сказала Олли.

— А я ещё не лазил на твоё дерево, — ответил Артур.

Они дошли до калитки. Олли бросилась на шею дедушке.

— Привет, милая, — сказал он.

Олли увидела фиолетовый рюкзак и просияла. Распевая «Всегда рядом», они пошли по дороге. Когда песня была пропета в седьмой раз, жилая часть города кончилась и началась улица, сплошь застроенная мастерскими. Повсюду виднелись гаражи, рычали грузовики.

Олли с дедушкой остановились перед автомастерской.

— Здесь же папа работает! — вспомнила Олли. Но дверь офиса была заперта, въезд закрыт металлической шторой. — А где он?

— Он… э-э… — Дедушка почесал в затылке. — Он ушёл по делам. И попросил меня кое-что тебе показать.

Дедушка поднял металлическую штору, и они вошли. В мастерской пахло бензином и краской. На полу лежали испачканные тряпки, а посередине стояла чья-то машина. Открытый капот обнажал железные внутренности в жирной смазке, и машина была похожа на пациента на операционном столе.

Дедушка щёлкнул выключателем. В мастерской зажёгся свет.

Когда Олли увидела стены, ей показалось, что у неё остановилось сердце.

На стенах повсюду висели её фотографии: Олли в колыбели, Олли за партой, Олли на батуте, Олли на пляже… Одни фотографии были сделаны в школе, другие — дома или на отдыхе. Рядом с фотографиями висели рисунки Олли, от первых неразборчивых каракуль до недавних зарисовок. На стенах буквально не осталось пустого места.

— Это всегда тут висело? — спросила Олли.

Дедушка кивнул.

— Много лет.

Олли прошла вдоль стен, разглядывая фотографии, и поняла, зачем дедушка привёл её сюда. Он хотел поделиться с ней секретом о том, что на самом деле папа думает о ней и очень её любит. Всё это время она замечала лишь слона и его тяжёлую серую тень. Но вот слон ушёл, и Олли увидела свет, который до этого был спрятан от неё. Девочку как будто подняли над водой и показали океан — целый океан секретов, который папа хранил внутри себя.

Это было великолепное чувство!

Но вот Олли опять огляделась, и улыбка сползла с её лица.

— А велосипеда нет, — грустно сказала девочка и повернулась к дедушке. — И… где папа?

Дедушка поднял брови и похлопал по рюкзаку.

— Тебя ждёт ещё один сюрприз, — ответил он.

Сюрприз

На крыльце дома крутился и скулил Фредди. Олли хотела подойти к нему, но дедушка взял её за руку.

— Сюда, — улыбнулся он всеми своими морщинками.

Ладонями он закрыл ей глаза и повёл Олли за угол. Фредди спрыгнул с крыльца и побежал рядом. Они вышли на задний двор, встали лицом к жакаранде.

— Готова? — спросил дедушка.

Олли кивнула.

Дедушка убрал руки.

— Ах-х-х! — только и сказала она.

И у неё опять перехватило дыхание, как тогда, когда папа кружил её в воздухе. Сияя в лучах вечернего солнца, перед ней стоял велосипед.

Её велосипед.

Велосипед её мамы.

Олли потянулась к нему, провела пальцами по раме, по швам кожаного сиденья. Пощупала шины, подёргала резиновые рукоятки руля и позвонила в звонок.

— Дзинь!

Совсем как звонок старой пишущей машинки.

— Велосипед тут, — спохватилась Олли, — а папа-то где?

— Высоко! — негромко донеслось откуда-то сверху.

Олли посмотрела на сплетение ветвей жакаранды.

Это был папа.

Он сидел прямо там, устроившись на толстой ветке, и улыбался Олли. В руках у него был бумажный самолётик.

— Папа! — закричала Олли. — Что ты там делаешь?

— Смотри! — воскликнул он, не отвечая на её вопрос. — Я научился их складывать!

Он выпустил самолётик. Тот плавно прорезал воздух, заложил вираж, пошёл по спирали и мягко лёг на траву.

Олли широко улыбнулась папе. Сердце её трепыхалось, как крылья бабочки, руки дрожали.

Неужели это правда?

Неужели не сон?

Наверное, так и чувствуешь себя, когда сбываются мечты. Папа залез на дерево! Папа сложил из бумаги самолётик! И починил велосипед!

Слон ни за что бы ему этого не позволил…

— Ну, — сказал папа, спрыгивая на землю, — попробуй, прокатись.

Дедушка вытащил из фиолетового рюкзака шлем. Олли нахлобучила его, застегнула ремешок, поставила одну ногу на педаль, а другой с силой оттолкнулась от земли. За велосипедом потянулся извилистый след. Олли закрутила педали быстрее и помчалась вокруг двора. Она неслась во весь дух, и ветер бил ей в лицо. Казалось, она летит, словно самый проворный самолётик в вечернем небе.

Олли мчалась по кругу и слышала, как радостно кричат и хлопают папа с дедушкой. Её переполняла уже знакомая звенящая радость. Она прогнала серых зверей! Черепаха больше не вернётся, и слон — никогда!

Олли поехала медленнее и затормозила.

Оставался ещё один зверь. Он никуда не ушёл.

Она никому не говорила о нём. Потому что это был только её зверь.

Маленький серый пёсик с короткими лапами и длинным-предлинным хвостом.

Прощай

Олли положила велосипед на траву и ушла за угол дома, к воротам, где её никто не мог видеть. Она представила себе Фредди: вот он сидит у ворот, машет длинным хвостом, смотрит на хозяйку.

Олли присела на корточки и обняла пёсика. Он лизнул ей лицо. По щеке Олли скатилась слеза, и Фредди её тоже слизнул. Как часто он был с ней рядом, когда Олли падала, или плакала, или думала о маме, которую никогда не знала; когда её одолевало чувство потери, одиночество или просто грусть… В такие моменты она воображала себе Фредди: вот он нюхает ей лицо, скулит, прижимается тёплым боком, согревая хозяйку.

Олли любила Фредди, но знала: больше он ей не нужен. Теперь у неё хватит сил и радости, чтобы жить без него.

— Всё хорошо, — прошептала девочка в мохнатое ухо. — Теперь ты можешь идти.

Она в последний раз прижала пёсика к себе и отпустила. Вообразила, как он отворачивается и трусит прочь по дорожке, высоко держа длинный хвост.

Расплывчатая собачья фигурка становилась всё меньше и меньше и наконец растаяла вдалеке.

Замечательное имя

Следующим утром Олли и папа лежали на батуте и смотрели, как высоко вверху танцуют на ветру листья жакаранды. Дедушка возился на тыквенной грядке — снимал оттуда кузнечиков.

Олли то и дело трогала папин колючий подбородок.

И рассказывала папе обо всех старых и чудесных вещах, которые видела в школе.

Ещё она рассказала о том, как рассматривала красивого-прекрасивого голубя, и о том, как запускала самолётики с крыши магазина.

Рассказала даже о серых зверях.

Папа лежал тихо и слушал, а Олли говорила и говорила. Она слишком долго молчала, и теперь слова летели на волю, как птицы, которые покидают клетку и устремляются в небо.

Когда она договорила, папа взял её за руку.

— Знаешь, я тут подумал, а не завести ли нам какое-нибудь животное? — предложил он. — Только настоящее.

— Правда?! — Олли вскочила.

Она тут же вообразила себе множество прекрасных домашних животных.

— Давай заведём жирафа! — воскликнула она. — Или орангутанга!

Папа содрогнулся.

— Ну, хотя бы пингвина! — попросила Олли и запрыгала на месте. — Тукана! Сурка! Детёныша панды!

Папа взлохматил ей волосы и засмеялся.

— Тише, тише, — сказал он. — Давай для начала ограничимся собакой, а с пандой разберёмся как-нибудь потом.

— Ладно, — кивнула Олли и снова улеглась на спину.

— Первым делом надо будет придумать собаке кличку, — заметил папа. — Есть идеи? Знаешь какое-нибудь хорошее имя?

Олли прижалась к папе, закрыла глаза и вспомнила своего друга, маленького серого пёсика с короткими лапами и длинным-предлинным хвостом.

— Да, — сказала девочка. — Я знаю одно имя. Оно замечательное!

Благодарности

Я горжусь тем, что на обложке этой книги стоит моё имя, однако по справедливости здесь должны быть и другие имена. Сам я ни за что бы не справился.

Спасибо Кристине Шульц, которая поверила в эту историю с самого начала, когда я дрожащими руками сунул ей первые главы и промямлил, что идея ещё не до конца оформилась. Благодарю вас, Кристина, за внимание, которое вы уделили этой маленькой книжке.

Спасибо Кристи Бушнелл, которая подмечала все ускользнувшие от меня мелочи, критиковала там, где необходимо, и следила за графиком работы. Если бы не вы, я до сих пор рисовал бы слонов.

Спасибо Марку Маклеоду, в исполнении которого редактура становится искусством. Благодаря вам эта история заиграла гранями, о которых я и помыслить не мог. Ваши правки были мне так по душе, что я почти жалел, когда они кончались. Почти.

Огромное спасибо Джо Ханту за замечательный дизайн и за терпеливое отношение к моим метаниям, когда дело дошло до обложки.

Спасибо всем сотрудникам University of Queensland Press (UQP) за то, что взяли меня под своё крыло и поддержали так, как поддерживают всех своих авторов.

Спасибо Эллисон Патерсон, которая прочла первый вариант рукописи и вдохновила меня на большее.

Спасибо маме, папе и всем родным и близким за любовь и поддержку.

Спасибо Брон, Софи и Элизабет. Странно, должно быть, иметь мужа и отца, который целыми днями грезит воображаемыми слонами и черепахами, однако в перерывах между этим я чаще всего думаю о том, как мне с вами повезло. Вы, как дедушка Олли, стираете из моих дней всё серое и наполняете их цветом.

И наконец, спасибо Джорджи, нашему маленькому серому пёсику с короткими лапами и длинным-предлинным хвостом, который недавно стал слишком стар для этого мира. Ты всегда чуял слона и умел прогнать его прочь.

Об авторе

Питер Карнавас пишет и иллюстрирует книги для детей и взрослых. Его первая книга, Jessica’s Box, вошла в шорт-лист премии Queensland Premier’s Literary Award и CBCA Crichton Award for Emerging Illustrators. После этой книги появилось множество других, в том числе The Children Who Loved Books и Blue Whale Blues. Недавно Карнавас проиллюстрировал серию смешных книжек Деймона Янга, посвящённую самым разным семьям. Питер Карнавас часто выступает в школах. Его книги переведены на множество языков, в том числе на португальский, корейский и голландский. Питер живёт в Саншайн-Кост с женой, двумя дочерьми и славной маленькой собачкой по кличке Флоренс.

МИФ Детство

Подписывайтесь на полезные книжные письма со скидками и подарками: mif.to/d-letter

Все книги для детей и родителей на одной странице: mif.to/deti

#mifdetstvo

#mifdetstvo

#mifdetstvo

#mifdetstvo

#mifdetstvo

Над книгой работали

Шеф-редактор Алёна Яицкая

Ответственный редактор Ирина Овечкина

Литературный редактор Татьяна Бобрецова

Арт-директор Елизавета Краснова

Леттеринг Елизавета Краснова

Вёрстка Надежда Кудрякова

Корректоры Олег Пономарёв, Надежда Болотина, Ирина Тимохина

ООО «Манн, Иванов и Фербер»

mann-ivanov-ferber.ru

Электронная версия книги подготовлена компанией Webkniga.ru, 2019

Оглавление

Слон

Дедушка

Думательная ветка

Артур

Мисс Марч

Ланч

Велосипед

Всегда рядом

Фотография

Под кроватью

Пишущая машинка

Ужин

Гармонь

Книга

Голубь

Старые фильмы

Цветное и красивое

Проигрыватель

Вверх тормашками

Фотоаппарат

Дерево

Чернота

Голос

Пробуждение

Мятая бумага

Фотография

Идея

С днём рождения!

Старая и чудесная

И вновь старая и чудесная

Если небо упадёт

Очень большое сердце

Звери

Сарай

План

Радуга

Охота на слона

Мастерская

Сюрприз

Прощай

Замечательное имя

Благодарности

Об авторе

МИФ Детство

Над книгой работали Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg