«Ондржей Секора. Сказки о букашках»

Ондржей Секора. Сказки о букашках (fb2) - Ондржей Секора. Сказки о букашках [компиляция] (пер. В. Клочко,Ксения Михайловна Тименчик) 47548K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ондржей Секора

Ондржей Секора Сказки о букашках

Муравей Ферда, жук Пытлик и божья коровка Берушка. Чешская юбилейная марка 1999 года, выпущенная к 100-летию со дня рождения Ондржея Секоры

Об авторах

Писатель

1899–1967

Ондржей Секора (Ondřej Sekora) — чешский художник, карикатурист, иллюстратор художественной литературы, писатель, журналист, энтомолог-любитель и спортивный деятель. Наибольшую известность приобрёл как автор детских книг про муравья Ферду и жука Пытлика.

Биография

Родился в 1899 году в чешском городе Брно в небогатой семье, третьим из шести детей. Когда будущему писателю было семь лет, умер его отец. Секоре было всего семь лет, и семья жила в ужасных условиях. Ребенком он много читал, любил рисовать, занимался спортом и собирал бабочек и жуков. В конце первой мировой войны попал на один год добровольцем в армию в Вене, так что гимназию оканчивал уже после войны, в 1919 году в Вышкове. Затем по настоянию семьи учился на юридическом факультете в Масариковом университете. После двух лет ненавистной учебы Секора оставил университет и начал работать в газете «Lidové noviny» («Народная газета») города Брно. Начиная с 1921 г. работал журналистом, спортивным редактором и художником-карикатуристом.

Во многом благодаря Секоре в Чехословакии появился свой Союз регбистов: именно Ондржей привёз в 1926 году из Франции первый мяч для регби, тренировал первые команды, да и судил поначалу тоже сам. В том же 1926 году Секора стал соучредителем и редактором журнала «Спорт». В 1927 году редакция газеты «Lidové noviny» переехала в Прагу, вместе с ней в новый офис переехал и Секора. В 1929–1931 годах учился частным порядком у профессора Арношта Хофбауэра из Академии искусств, архитектуры и дизайна в Праге.

В первый раз женился в 1923 году на Маркете Калабусовой, но развёлся уже через год. В 1930 году женился во второй раз на Людмиле Роубичковой, которая через год родила ему сына Ондржея. В 1941 году был уволен с должности и исключён из Федерации чешских журналистов из-за того, что его жена была еврейкой. Жена Секоры была отправлена в гетто в Терезине, где находилась всю войну. С октября 1944 года по апрель 1945 года сам писатель тоже находился в немецких концлагерях в Кляйнштайне (ныне Польша) и Остероде (Германия). В Остероде Секора познакомился с актёром Олдржихом Новым, с которым даже попытался организовать в лагере кукольный театр. К счастью, и он и его жена пережили войну.

Был членом компартии Чехословакии. В послевоенные годы принимал активное участие в коммунистической агитации и пропаганде, работал редактором в журналах «Práce» (Труд) и «Dikobraz» (Дикобраз). С 1949 года руководил отделом в Государственном издательстве детской книги (Státní nakladatelství dětské knihy, SNDK). В поздние годы занимался только рисованием, написанием и иллюстрированием книг. В 1964 году пережил сердечный приступ и отошёл от общественной деятельности. Умер в 1967 году в Праге, похоронен на кладбище в Кошире.

В честь Секоры назван астероид основного пояса 13406 Sekora, открытый в 1999 году.

Творчество

Первое признание Секора получил в качестве автора комиксов, которые в 30-х и начале 40-х выходили в воскресном приложении к «Lidové noviny». Отдельными героями стали мальчик Свочка (Cvočka — Мелкий), пес Воришка (Voříška — Дворняжка), маленький скаут Еминанка (Jeminánka); тут же автор возродил персонаж снеговика. Но особую популярность снискали жук Пытлик (цикл Brouk Pytlík, 1939), курица Напипи (Kuře Napipi a jeho přátelé, 1941) и особенно Ферда Муравей (Ferda Mravenec). Ферда впервые появился на страницах «Lidové noviny» в январе 1933 года как персонаж комикса для взрослых, в 1935 году к нему был добавлен жук Пытлик, а в 1936 году вышла первая детская книга Ондржея Секоры — это была книга про муравья Ферду. Всего же у автора было более двадцати книг. Произведения Секоры переведены как минимум на пятнадцать языков мира. Они полюбились читателям не только за добрые интересные истории, но и за иллюстрации — даже настоящие учёные-энтомологи удивляются, как точно нарисованы у него муравьи и другие насекомые.

В 1944 году в Чехословакии был снят кукольный мультфильм про муравья Ферду, а в 1982-87 годах немецкие мультипликаторы нарисовали целый мультсериал.

Переводчик В. Клочко

Нет никаких сведений.

Переводчик Тименчик Ксения Михайловна

Переводчик, богемист, лауреат премии "Мастер" в номинации "Детская литература" 2018 года.

Художник Ника Георгиевна Гольц

1925-2012

Советская и российская художница, известная прежде всего как книжный иллюстратор. Заслуженный художник Российской Федерации.

Я занялась книжной иллюстрацией ради заработка, но вскоре поняла, что это мое. Даже когда у меня не было заказов, я рисовала “для себя”. На мой взгляд, книга — это маленький театр, в котором иллюстратор сам ставит спектакль. Он одновременно и автор, и актер, и режиссер, и осветитель, и костюмер, и декоратор… Нужно рисовать сцены, продумывать их последовательность, писать мизансцены, это очень увлекательно!

Н. Г. Гольц

Творчество и биография

Родилась в Москве. Отец — известный архитектор, академик.

1939–1942 — училась в Московской средней художественной школе.

В 1943–1950 гг. училась в Московском государственном художественном институте имени В. И. Сурикова в мастерской Н. М. Чернышова.

Первоначально увлекалась фресковой живописью, однако мастерскую Чернышёва закрыли (в 1949 году вместе с рядом других «формалистов» он был уволен из МГХИ), и проявить себя в этом жанре ей удалось лишь однажды и позже: ей принадлежат фрески в здании детского музыкального театра имени Наталии Сац в Москве, в том числе два панно по эскизам её отца Георгия Гольца.

Свою первую книжку Ника Георгиевна Гольц «нарисовала» около 60 лет назад. Хотя, наверное, самая-самая случилась еще раньше. Она рано начала читать, читала много и с интересом. Именно тогда появилось первое увлечение — издавать собственные книжки. Тетрадные листочки, сложенные в несколько раз, с картинками-рисунками и собственными небольшими текстами.

Заслуженный художник России. С 1953 года работала в книжной и станковой графике в издательствах «Детская литература», «Советский художник», «Советская Россия», «Русская книга», «Правда», «Художественная литература», «ЭКСМО-Пресс» и других.

Принимала участие во многих выставках по всему миру — в Канаде, Индии, Дании, Италии, Германии, Дании и других.

В 2006 году Ника Гольц награждена Дипломом Г. Х. Андерсена по детской книге за иллюстрации к сборнику «Большая книга лучших сказок Андерсена».

Известна иллюстрациями сказок и фантастических произведений (фольклор, Гофман, Гоголь, Перро, Андерсен, Одоевский, Антоний Погорельский и др.); эти работы Гольц получали и получают высокую оценку критики (некоторые даже называют Гольц «лучшим в мире иллюстратором сказок»).

Многие работы Ники Георгиевны Гольц находятся в музеях России, в том числе в Третьяковской галерее, и частных коллекциях в России и за рубежом — в Дании, Швеции, Германии, Италии, США.

Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище.

Я сформировалась как художник в советское время. Тогда была строгая политическая цензура, много было «нельзя», многое опасно. Но ее возможно было обойти, особенно за счет специфики детской книги. Нынешняя цензура куда страшнее. Это цензура денег. Чтобы выгодно продать, книгу стараются сделать круче, ярче до крикливости, перенимают не лучшие образцы зарубежного рынка, часто дурного вкуса.

Н. Г. Гольц

Основные работы

«Сказки» О. Уайльда;

«Петербургские повести» Н. Гоголя;

«Черная курица, или Подземные жители» А. Погорельского;

«Тим Таллер, или Проданный смех» Д. Крюс;

«Повести и рассказы» В. Одоевского;

«Сказки и истории» Гофмана;

«Сказки» В. Гауфа;

«Немецкая народная поэзия XII–XIX веков»;

«Сказки матушки Гусыни» Ш. Перро;

«Английские и шотландские народные сказки»;

сказки А. Шарова «Волшебники приходят к людям», «Кукушонок, принц с нашего двора», «Мальчик-одуванчик и три ключика», «Человек-горошина и простак»;

«Сказки» Г.-Х. Андерсена.

Приключения муравья Ферды

Ferda Mravenec v cizích službách (1937)

Текст и иллюстрации воспроизведены по книге:

© Издательство «Советская Россия», Москва — 1964

Рисунки Н. Гольц

Перевод с чешского В. Клочко

Запрячь улитку в повозку, приручить дикого кузнечика, починить сломанное радио, построить парк аттракционов для малышей, устроить для друзей настоящий праздник — всё это под силу находчивому, трудолюбивому, доброму и весёлому муравью Ферде. Он легко справляется со всеми проблемами. У него много друзей, и каждый день в его жизни происходит что-то интересное.

О том, как мальчик нашел в лесу муравейник

По лесной тропинке шел мальчик и что то тихо пел. «Тра-ля-ля, — неслось па лесу: казалось, что ему подпевают птицы и даже листья деревьев, ну и, конечно, колокольчики, фиолетовые беретики которых мелькали в зеленой траве.

Вдруг мальчик остановился, перестал петь и стал прислушиваться.

Откуда-то слышалось: Ш-ш-ш-ш-ш-ш — ш-ш-ш-ш — ш-ш.

Дождя ведь нет. Мальчик протягивает руку и смотрит на небо.

Небо чистое, как обложка новой тетради, и на руку ничего не капает.

Однако звуки не прекращались: «Ш-ш-ш-ш — ш — ш-ш-ш… Откуда они доносятся? Ага, вот, слева… с той кучи под деревом. Слышите, там сейчас кто-то, растягивая слово, прокричал: «По-сто-ро-ни-тесь!»

У мальчика от удивления расширились глаза. Под деревом был высокий-высокий муравейник, почти в рост самого мальчика, а по нему ползали в бесчисленном количестве муравьи и производили своим движением звуки, привлёкшие внимание мальчика.

Муравьёв было так много, что рябило в глазах. Одни бежали туда, другие — сюда, каждый что-то тащил, что-то делал, все куда-то спешили.

Посмотрите на того муравья. Он быстро бежит, неся на своих плечах маленький гладенький камушек. Куда он торопится со своим грузом? Может быть, думает, что это бриллиант? Или хочет застеклить окна?

А вот и другой муравей. Он осторожно несет, как будто бы прячет от всех, чистенький свёрточек. Это нянька несет куколку — маленького муравьиного детеныша, завернутого в кружевную простынку, погреться на солнышке. Она хочет обойти лист, но никак не сообразит, как это сделать. Иди вправо! Там лучше дорога. Или пролезь под листом! А там! Смотрите! Смотрите! Три муравья-силача старательно тащат мёртвую осу в муравейник и никак не могут справиться с этой работой.

Весь муравейник в движении. Всего, что может увидеть человек, подойдя к муравейнику, рассказать нельзя. Вы это сами хорошо знаете.

Мальчик уносит муравья Ферду из муравейника

Вдруг над муравейником, как команда, раздалось: «Вни-ма-ние!»

Мальчик осмотрелся. Кто кричит? Нигде никого. Однако в лесу настойчиво разносилось: «Вни-ма-ние! Вни-ма-ние!»

Что это? Мальчик посмотрел ещё раз по сторонам. Опять никого. Кто же кричит? Прислушавшись, он понял, что крики доносятся из муравейника.

Мальчик стал присматриваться. На самой верхушке муравьиной кучи стоял муравей в повязанном вокруг шеи платочке и с ранцем за спиной. В руке он держал гладкую, блестящую, как зеркало, иглу от ёлки и кричал на весь муравейник: «Внимание! С дороги! Внимание!»

Убедившись, что все услышали его крик, муравей стал на еловую иглу и покатился вниз, как на лыжах. По дороге он наскочил на плотников, которые несли в муравейник бревнышко. Плотники упали, бревнышко покатилось в сторону. Но муравей не стал помогать им, а вскочил на еловую иглу и стремглав съехал на своих удивительных лыжах вниз. При этом он делал такие трудные повороты, какие может делать только настоящий лыжник.

Узнаёте, кто это был? Это был не кто иной, как муравей Фердинанд, или, как ласкательно называют его в Чехословакии, Ферда.

— Ах, какой прекрасный муравей! — закричал мальчик, хлопая в ладоши. — Возьму-ка я его с собой домой!

Он осторожно взял муравья пальчиками и посадил в пустую коробочку из-под спичек.

«Помещу я его между своими игрушками, сделаю ему хороший домик и приучу, — решил мальчик. — Буду брать муравья в школу, и там во время занятий, чтобы мне не было скучно, пусть веселый муравей катается по парте. Пусть он учится вместе со мной и рассказывает мне забавные истории».

Вдруг он нахмурился. А что, если учитель не разрешит носить муравья в школу?!

Но учитель может муравья и не увидеть!

«Построю для него из бумаги маленький домик и так, в домике, буду носить муравья в школу, — мечтал мальчик. — Товарищи у меня станут спрашивать: «Что это у тебя за коробочка?» А я им в ответ: «Ах, эта? Так там у меня ученый муравей!» Как все будут мне завидовать!..»

Кто знает, что бы еще выдумал мальчик. Но вот он увидел, что подходит к дому. В саду Славик, Анна и Зденка собирали ягоды. Корзинки у них были почти наполнены. Мальчик с удовольствием набросился на ягоды и забыл о муравье, а когда вспомнил и открыл спичечную коробочку, муравья Ферды в ней уже не было.

Как Ферда попал под дождь и как сердилась улитка

Если вы допускали, что Ферда мог оставаться в коробочке, то вы глубоко заблуждались. Вы просто не знаете муравья Ферду!

Он всю дорогу искал удобного случая выбраться из плена.

Выскользнуть незаметно из коробочки удалось ему только в самом конце сада. Ферда решил убежать, и как можно скорее. Не оглядываясь он бежал так быстро, что ранец, болтавшийся у него за спиной, развевался по воздуху.

Но вдруг — кап! кап! кап! Что это? Ферда остановился.

Каждая капля, ударяясь о землю, разлеталась мелкими брызгами.

Начинался ливень.

Кап! — и Ферда лежал на земле. Вот это была капля! Ферда болтал ногами в воздухе и выплёвывал изо рта воду. Едва муравей встал — снова: кап! — новая капля ударила его по спине, и он опять оказался на земле.

Собрав все силы, Ферда сел, протер глаза, и — о радость! — он увидел перед собой дом. На дощечке было написано имя хозяйки дома: «Улитка».

«Как чудесно! — обрадовался Ферда. — Здесь я спрячусь. Думаю, что хозяйка дома пустит меня».

Сначала Ферда осторожно постучал в двери одним пальцем, но никто ему не открыл; затем двумя пальцами, но опять никто не открыл. Тогда Ферда постучал кулаком и громко закричал:

— Уважаемая хозяйка, откройте. Очень сильный дождь!

Но и после этого в доме по-прежнему было тихо.

«Хозяйка, наверно, уснула», — решил Ферда и застучал двумя кулаками.

— Уважаемая хозяйка, уважаемая хозяйка! — кричал Ферда и колотил изо всех сил в двери до тех пор, пока в доме кто-то не завозился. Ферда ждал, когда двери откроются.

Нетрудно представить, что произошло дальше. Домик приподнялся, и из-под него выглянула рогатая голова улитки.

— Это ты, хулиган, это ты, постреленок?! — прошипела улитка. — Ах ты, разбойник, мокрая лягушка, чёрный дьяволёнок! Уходи скорее отсюда, а то буду звать на помощь. Вор, ты хотел влезть в чужой дом! — ругалась улитка.

Улитка хотела что-то еще сказать, но только раскрыла рот, как большая капля угодила ей прямо в открытый рот. Она закашлялась, втянула голову и больше не высовывала её из домика.

Ферда, похожий на мокрую курицу, стоял перед домиком улитки. Вода была у него во рту, за пазухой, в ранце. Сам он тоже стоял по колено в воде.

Вдруг Ферда увидел под камнем щёлку. Она как будто бы специально была предназначена для того, чтобы в ней укрылся мокрый муравей. Не долго думая, Ферда быстро забрался под камень. Там было темно, но сухо и тепло.

Ферда подложил под голову ранец и заснул. Так он проспал всю ночь.

О том, как Ферда пошутил с улиткой

Проснувшись утром, Ферда долго вертелся в щели, пока сообразил, где он находится. Когда он вылез из-под камня, был ясный день. Стрекотали кузнечики. Над поляной летали зелёные и голубые мушки, красивые разноцветные жучки кружились, как в танце. Умытые теплым дождём, цветы весело улыбались, а перед камнем на солнце сверкал дом улитки. Улитка еще спала, она храпела так, что дрожали окна ее избушки.

Ферда хитро улыбнулся. «Вот я ее сейчас проучу», — сказал он сам себе.

Муравей позвал паука, который на сосне вил свою паутину, шепнул ему что-то на ухо, и через минуту паук изготовил для него крепкие веревочки из паутины.

— Хватит? — спросил паук.

— Хватит! — ответил Ферда, взял паутину и быстро привязал улитку к стволу дуба. Теперь она не убежит. Затем Ферда раскрыл ранец, вытащил оттуда топор, пилку, молоток и гвозди. Строительного материала кругом было достаточно. Он взял стебель травы, постругал-постругал — и сделал одно колесико, взял второй стебель травы, постругал-постругал — и сделал второе колёсико.

Зачем колёсики? Да не для чего иного, как для колясочки. Потом он нашёл половину ореха, выложил его внутри мхом и сделал удобное сиденье.

В орешке Ферда просверлил четыре дырочки, в две задние закрепил колёсики, а в две передние вставил оглобли. В колясочку муравей запряг улитку.

Затем Ферда смастерил кнут, отвязал улитку от дерева, сложил свой ранец и, размахнувшись, хлестнул кнутом по улитке.

Ох, как весело было дальше! Улитка проснулась и не могла понять, что с ней происходит. Высунет голову, повертит ею во все стороны, а что делается у нее сзади, не может увидеть. Слышит, что кто-то колотит кнутом по её панцирю, хочет сбросить то, что привязано к её спине, но не может. Что делать? Убегать! И улитка побежала. Все вы знаете, как бегает улитка. А Ферда по улитке кнутом — праск! праск!

Со всех сторон сбежались жучки. Прибежали маленькие букашки, божьи коровки, из-за травы выглядывали комары, в своих семимильных сапогах прибежал и красавец майский жук. Все громко смеялись:

— Вот это здорово, смотрите!

Улитка двигалась, пыхтя, как трактор. А муравей, сидя в своей колясочке, точно тракторист, искусно управлял ею.

Держась за вожжи, Ферда гримасничал на все лады. Божья коровка приглашала всех скорее влезть на стебельки, так как сверху лучше было видно.

Полевой клоп, забежав вперёд улитки, строил ей разные смешные рожицы и громко кричал:

— Куда спешите, тётушка, куда так быстро бежите, почему так тяжело дышите?

Всё, может быть, обошлось бы без особого шума, если бы эту картину не видел почтенный жук-усач. Появившись на поляне и заметив запряжённую муравьём улитку, он усмехнулся в усы, захлопал в ладошки, вызвал зелёного кузнечика, серого овода, двух комаров и шмеля и попросил их что-либо сыграть по поводу такого весёлого случая.

Кузнечик встал со своей скрипкой впереди оркестра, за ним расположились два комарика с кларнетами, слева от них — овод с трубой, справа — шмель с барабаном, и все весело заиграли, да так громко, что их музыка раздавалась далеко в полях и лесах.

Услышав музыку, на поляну быстро сбежалось множество всяких мошек, комашек, жучков и букашек.

Не спрашивайте о том, как злилась улитка. Она неслась через горы и поля со скоростью курьерского поезда, конечно в понимании улитки, и наконец достигла вершины холма. Это была обычная, ничем не примечательная груда камней, но Ферду она чем-то заинтересовала. Он посмотрел направо, налево, взял потихоньку свой ранец и выскочил из колясочки.

Очутившись на земле, Ферда послал улитке воздушный поцелуй и прокричал:

— Благодарю, госпожа улитка, вы доставили меня туда, куда мне надо!

Но разгневанная улитка ничего не видела и не слышала, она изо всех сил бежала дальше. А за ней с музыкой и пением весело неслась толпа букашек и мошек. Так они сопровождали улитку до самого озера.

А что с ней было дальше, этого мы не знаем.

Ферда знакомится с божьей коровкой Берушкой

Прошло несколько дней, и у груды камней, которая привлекла внимание Ферды, вырос хорошенький домик. Вокруг домика были разбиты дорожки, заботливо посыпанные песком. На дверях домика висела табличка с надписью: «Ферда-муравей». У домика на скамеечке сидел Ферда и с увлечением что-то мастерил. Как видно, Ферда не очень-то грустил из-за того, что не нашел своего муравейника, он спокойно устраивал свою новую жизнь.

Вдруг в воздухе что-то прошумело, и недалеко от домика кто-то сел на камень, убрал крылышки и несколько минут оправлял платье. Это была красивая божья коровка Берушка.

Она делала вид, что не замечает муравья, но ждала, когда он к ней подойдёт.

Не дождавшись, она обратилась к Ферде:

— Это вы несколько дней тому назад катались в колясочке?

Берушка вытащила зеркальце и начала поправлять свою причёску.

— Да, зто был я, — ответил Ферда. — Хорошая у меня колясочка, правда?

— О да! Я бы очень хотела иметь такую, — ответила Берушка. — Только чтобы запряжена в ней была не улитка, как это было у вас, — поспешно добавила она.

— Эту улитку я запряг в колясочку просто так, — ответил сразу же Ферда, — для смеха. Если вы желаете сами ездить, вам нужно запрячь в колясочку зелёного кузнечика. Хотите, я вам такого кузнечика поймаю? — предложил с радостью Ферда.

— Я спрошу на это разрешение у мамочки, — ответила Берушка, раскрыла крылышки и — фррр! — улетела прочь, как будто бы её больше ничего не интересовало. Ферда долго, пока она не скрылась вдали, смотрел ей вслед. Берушка ему очень понравилась.

О том, как у сверчка испортилось радио

«Хотел бы я узнать, кто у меня сосед», — подумал наш герой и пошёл по тропинке между камнями. Через минуту он подошел к маленькой, но глубокой норке. Какая удивительная норка! Ферда стал её рассматривать. Вдруг из норки вылезло что-то чёрное, заскрипело и отряхнулось. Это был сверчок, его длинные усы торчали, как иголки у ежа, глаза гневно блестели.

— Доброе утро, дорогой сосед! — поздоровался приветливо муравей.

Сверчок в ответ что-то проскрипел, повернулся и скрылся опять в своей норке. Потом, что-то придумав, он высунул из норы голову и спросил Ферду:

— А что вы, собственно говоря, умеете делать?

Ферда, стремясь привлечь внимание сверчка, гордо ответил:

— Мое имя муравей Ферда, я могу всё делать, всё исправить, всё принести…

— А отремонтировать радио сумеете? — перебил его сверчок.

— А почему бы и нет? — заявил Ферда. — В нашем муравейнике радиоприёмники были на каждом этаже.

— Тогда идите сюда, — позвал сверчок. — Позавчера здесь прошла большая толпа разных букашек, было много шума и беспорядка, какие-то хулиганы катались на улитке, и думаю, что порвали мне антенну.

Ферда не признался, что он сам виновник всех этих беспорядков. Он быстро побежал к своему домику и вернулся оттуда со своим ранцем. Действительно, антенна была порвана, заземление вырвано, а в проволоку впутаны какие-то веревки, не имеющие никакого отношения к радио.

Муравей немедленно приступил к работе. Сверчок не успевал за ним следить, так быстро он бегал то вниз, то вверх по стебельку, к которому была прикреплена антенна. Работал Ферда умело. Там прибьёт, там притянет, там закрепит щипцами. Не успел сверчок опомниться, как услышал:

— Вот, все готово!

К радости сверчка, радио работало. Сверчок повернул регулятор настройки и поймал Кошицу(1), повернул дальше — услышал Братиславу(2), повернул еще — и заговорил Рим.

Затем сверчок поставил регулятор настройки на место, где ничего не было написано, и вдруг послышалась музыка, да такая чудесная, какую в этих краях никто никогда не слыхал.

Сверчок блаженствовал, он разлёгся у дверей и упивался восхитительными звуками.

Мимо летела бабочка и спросила:

— Хотела бы я знать, откуда передают такую музыку?

Приползла ящерица и сказала:

— Как хорошо сегодня играет сверчок! В траве возле норки сверчка притаился жучок и, затаив дыхание, слушал музыку.

— Алло, алло! — услышали все голос диктора. — Говорит центральная радиостанция сверчков. Мы передавали песни в исполнении хора сверчков. Объявляем пятиминутный перерыв.

— Уважаемый сверчок, почему у вас сегодня особенно хорошо работает радиоприёмник? — спросила красненькая букашка.

Сверчок, показывая на муравья, ответил:

— Всё сделал этот мастер. Он умеет всё исправить, всё настроить, всё принести…

Муравей сиял от счастья, он был доволен похвалой.

Красненькая букашка ничего больше не спросила, но с уважением посмотрела на Ферду. И было видно, что она очень хочет Ферде о чём-то поведать.

Что же она думала рассказать Ферде? Всё это она ему расскажет в своё время. Увидите дальше.

О жучке Хвастунишке и о том, как Ферда ловил кузнечика

Уже второй день летала божья коровка над домиком муравья. Облетит несколько раз вокруг домика, другой раз кажется, что сядет возле него, но не садилась и улетала.

«Наверно, она уже говорила с мамочкой! — догадывался Ферда. — Это она прилетела посмотреть, поймал ли я ей кузнечика. Должен я, наконец, взяться за дело и выполнить обещание».

Он выскочил из домика и начал мастерить лассо, чтобы поймать кузнечика. Ферда взял длинную веревку из паутинных волосков, сделал на конце большую петлю и тут же подумал: «Как лассо будет действовать? Нужно сначала испробовать его!»

Он начал крутить лассо над головой, выписывая им всякие фигуры, затем бросил его вперед. Лассо с шумом расправилось и… запуталось в кустах, да так сильно, что Ферда долго не мог его распутать.

В эту минуту и появился жучок Хвастунишка.

Вы, наверное, не знаете жучка Хвастунишку? Это занимательный жучок. Где он живет — неизвестно, но популярностью пользуется широкой, так как о многом кое-что знает и с интересом рассказывает.

Когда жучок Хвастунишка был еще червячком… Как, вы не знаете что такие жучки сначала бывают червячками и только потом — жучками? Ай-ай-ай! Мы должны вам прежде всего об этом рассказать.

Как только захочет мать таких жучков иметь детей, снесет маленькие-премаленькие яички. Настолько маленькие, что если бы из них сразу родились дети, то этих детей не было бы видно.

А это никуда не годится! Поэтому сначала из этих яичек рождаются червячки-гусеницы. Эти гусеницы едят все, что видят вокруг, и растут, растут, пока не станут достаточно большими и толстыми. Затем гусеницы обматываются ниточками, прячутся в этот кокон, как в перинку, и засыпают. Спят, спят, а когда проснутся, разорвут кокон, и из него вылезают уже большие, сильные жучки и сразу же улетают.

Эти жучки рождаются так же, как бабочки, из гусениц.

Жучок Хвастунишка родился так. Мать его снесла яички на одном дереве. На другой день это дерево срубили лесорубы.

Ствол распилили на доски и отвезли плотникам. Из досок, в которых были отложены яички, сделали балкон в новом кинотеатре.

Прошло время. Из яичек родился червячок. Этот червячок грыз дерево до тех пор, пока не прогрыз щелку и не выглянул наружу.

Что же он увидел? Перед ним был большой темный зал, на другом конце зала — освещенное полотно, по полотну бегал весёлый человечек. В зале все смеялись до слез. Это была картина с участием Чарли Чаплина.

Червячку картина понравилась, и он всегда, когда начинался сеанс, вылезал из щелки и смотрел каждый фильм столько раз, сколько его показывали. Он видел так много разных кинокартин, что теперь ему трудно даже о всех вспомнить.

Когда наступила пора великого сна, закутался червячок в свою перинку-кокон и спал долго-долго, до тех пор, пока перинка не распалась. Из перинки вместо червячка вылез жучок Хвастунишка. Он расправил крылышки и вдруг — фрррр! — полетел через окно в поле. А там он ничего другого не делал, как только рассказывал о том, что видел в кино.

Этот Хвастунишка и пришёл к Ферде, когда тот распутывал лассо, запутавшееся в стебельках куста.

— Что вы здесь делаете? — спросил Хвастунишка. — Пускаете воздушного змея?

— Какого змея? — удивился Ферда. — Учусь бросать лассо и вот немножко запутался.

Вы бы видели при этом Хвастунишку!

Лассо! Лассо! Дружище, вы не умеете бросать лассо и, вероятно, хотели бы этому научиться! Дорогой мой, я видел в кино ковбоев. Как они ловко ловили диких лошадей! Смотрите, бросать лассо нужно так!

Жучок Хвастунишка поднялся на пальчики, как балерина.

— Прежде всего нужно лассо раскрутить, — объяснял он, вертя рукой вокруг головы, как бы отгоняя мух, а затем, покрутившись несколько раз, сделал вид, что бросил лассо, но в ту же минуту упал, запутавшись в траве.

— Извините, извините, — залепетал Хвастунишка. — Я вам сейчас покажу, как это делается на практике.

Теперь он взял лассо, свернул его в кольцо и раскрутил над головой. — Внимание! Сейчас бросаю! Лассо распустилось, одним концом обвило Ферду, а другим — Хвастунишку, и они вместе свалились на землю. Хвастунишка сидел на плече у Ферды и кричал:

— Извините, извините, я должен показать ещё раз!

Он распутал лассо. Ферда из предосторожности отошёл подальше. На этот раз лассо красиво кружилось над головой.

— Видите вон тот стебелёк? Сейчас его поймаю! — крикнул Хвастунишка и бросил лассо.

Лассо засвистело и расправилось, но вместо того чтобы полететь вперёд, оно полетело назад и опустилось на трубу домика.

Хвастунишка дёрнул лассо, и труба, падая, разбила стоящий на земле кувшин с ягодами.

— Извините! — опять раздался голос Хвастунишки. — Я должен попробовать еще раз! Теперь уж я знаю, как его нужно бросать.

Хвастунишка аккуратно освободил лассо от трубы, разбив при этом вазу и лежавшие в ней яички бабочки.

— Смотрите, сейчас поймаем вон тот цветок!

Лассо засвистело и взвилось в воздух.

Но что такое? В чём дело? Что произошло?

Петля попала на голову пролетающей стрекозы и затянулась вокруг ее горла. Лассо натянулось, как струна. Хвастунишка свалился на землю, и стрекоза поволокла его по траве и камням.

Жучок Хвастунишка во всё горло кричал:

— Извините! Извините!

Но стрекоза ничего не слышала и тащила его дальше.

— Так вот, оказывается, как нужно бросать лассо! — сказал Ферда и сразу же принялся делать новое. К вечеру он, поймал им молодого кузнечика.

Как Ферда приручал дивного коня — кузнечика

Это был сильный и красивый зеленый кузнечик с длинными усами и большими, горящими огнём глазами, которыми он вертел по сторонам. Ферда привязал кузнечика к колу и целую ночь мастерил вокруг него забор. Рано утром муравей пошёл на луг добывать корм для своего коня и быстро возвратился с тяжёлой ношей. Увидя приближающегося Ферду, кузнечик начал рваться с привязи, но, когда муравей положил к его ногам принесённую еду, весело заскрипел, потирая ногами крылья.

Ферда аккуратно и сытно кормил зелёного кузнечика, каждый раз после еды он осторожно и ласково гладил его по спине.

Много забот стоил Ферде кузнечик. Много побегал Ферда, добывая ему корм. Но все эти труды не пропали даром.

Вскоре муравей заметил, что кузнечик с каждым днем становится более смирным. Он разрешал гладить уже не только свою спину, но и голову. А через несколько дней Ферда спокойно надел на него узду.

Однажды решился Ферда вывести кузнечика на прогулку. Кузнечик скакал, ноги его были напряжены, как струны. Очень уж ему хотелось побегать на свободе.

Он всего боялся. Увидел листик цветка — испугался, отскочил. Увидел маленькую комашку — испугался и её и опять отскочил, а когда перед ним из-за листика лопуха кто-то вышел, он так трусливо отпрыгнул, что чуть не сбил с ног Ферду.

Не удивляйтесь: кузнечик отпрыгнул не без причины. Из-за лопуха вышел незнакомец. Он был весь в грязи, в пыли, голова обмотана бинтами, одну руку поддерживала повязка, а другой он опирался на костыль. Когда незнакомец увидел, как кузнечик испугался, то виновато прошептал:

— Извините, извините, пожалуйста!

Кто же это был? Не кто иной, как известный вам Хвастунишка, возвращающийся из путешествия в дальние края, куда его затащила стрекоза, изрядно покалечив о камни, деревья и кусты.

Как только Хвастунишка узнал муравья Ферду, он подскочил к кузнечику.

— Вы хотите обучить его? Я знаю, как это делается! Я видел в кино, как обучают лошадей.

И, прежде чем Ферда смог что-либо предпринять, Хвастунишка отбросил костыль и вспрыгнул на кузнечика. Кузнечик, почувствовав на своей спине непривычную тяжесть, поднялся на задние лапы, оттолкнулся и как стрела пролетел из одного конца полянки на другой, оставив в руках у Ферды узду. Через секунду к Ферде приполз моргающий Хвастунишка, которого кузнечик сбросил со спины.

— Минутку, минутку, — кричал Хвастунишка, — то была ошибка, кузнечик меня не понял, я вам сейчас покажу снова, как нужно на нем ездить…

Но кузнечика не было, он ускакал прочь. Ферда очень рассердился. Не сказав ни слова, отстранил от себя хвастливого жучка и пошел домой. Глаза его были полны слёз, а дома он так расплакался, что весь в слезах и заснул.

Проснувшись на другой день, он вышел на крыльцо и, к великой своей радости, увидал кузнечика, стоящего перед домиком и весело улыбающегося. Ферда крикнул:

— Мой милый, хороший кузнечик! — и бросился к нему на шею.

Как Берушка смеялась, не обратив никакого внимания на Ферду

Теперь кузнечик совсем иначе относился к муравью.

Как только Ферда заметил, что кузнечик его любит, он стал запрягать и учить кузнечика возить коляску. Ах, как это было чудесно!

Ферда сидел в коляске, держал в руках вожжи, а кузнечик бегал так быстро, как на соревнованиях.

Посмотреть, как катается Ферда на своей лошадке, собиралось много маленьких жучков. Они потихоньку, чтобы их не видел Ферда, забирались сзади на коляску и катались. Но Ферда все видел, он просто ничего им не говорил. «Пускай катаются. — думал Ферда, — не упали бы только». Но опасения были напрасны: никто под колёса не попал.

Однажды, когда Ферда совершал очередную поездку в своей удивительной упряжке, над ним что-то зашумело, закружилось, а затем кто-то сел на камень, сложил крылышки и отряхнул платье.

Это была Берушка. Муравей, умело объезжая камни, проехал около неё, но она не обратила на него никакого внимания.

Ферда обратился к ней первый:

— Так вы уже спрашивали свою маму?

— Попробуйте управлять сами! — предложил Ферда и передал Берушке вожжи. Берушка немного боялась, но, увидев, что кузнечик покорно подчиняется, успокоилась и только весело щелкала кнутом.

Когда коляска остановилась у камня, Ферда сошёл с нее и сказал торжественно:

— Берушка! Эта коляска и этот кузнечик ваши. Хотите?

Как вы думаете, что ответила Берушка? Ничего, она только хихикнула, потянула поводья и уехала, не посмотрев на муравья. Ферда стоял и ждал. Он думал, что Берушка возвратится, соскочит с коляски и скажет: «Ты мой добрый Ферда, я так тебя люблю!» — и поцелует. Или проедет и посмотрит на него с радостью. Но Берушка уехала, не обратив на него никакого внимания.

О том, как Ферда помогает красной букашке и развлекает ее детей

Печальный вернулся домой Ферда, лёг в постель и, поплакав от обиды, уснул. Утром его разбудил стук в дверь. Он подумал, что это прискакал кузнечик, но за дверью стоял сверчок, да не один. С ним была букашка. Она была вся красная, с чёрными пятнышками, и как будто чего-то стыдилась.

— Ну что вы, не стесняйтесь, — уговаривал её сверчок.

Доброе утро, дорогой мастер! Я пришел к вам с большой просьбой. Не могли бы вы помочь этой гражданочке? — Сверчок дружески похлопал Ферду по плечу и сказал: — Вот эта букашечка имеет очень много детей, ей трудно их воспитывать… А теперь смотрите, дорогой муравей, сюда.

Сверчок вытащил из кармана кусок бумаги, на котором были нарисованы чертежи игрушек.

— Не хотели бы вы доставить детям большую радость? Пускай повеселятся!

— Конечно, — согласился Ферда, не раздумывая. — С удовольствием!

Сверчок опять дружески похлопал муравья по плечу и довольный собой направился к своей норке, наблюдая за тем, как букашка, красная от радости, быстро побежала к своему дому.

— Уважаемый муравей, уважаемый муравей! — услышал Ферда громкий крик известного вам Хвастунишки. Он уже выздоровел и был вдохновлён только что подслушанным разговором.

— Вам требуются рабочие? Делать такие игрушки замечательно! Я знаю двух мастеров — отличные работники. Хотите, я приглашу их вам в помощь? — кричал он возбуждённо.

Не успел Ферда ничего ответить, как Хвастунишка уже привёл двух жуков — мастеров-ремесленников, которые сразу же взялись за дело. Хвастунишка продолжал радостно прыгать вокруг них, давать советы и рассказывать, какие игрушки он видел в кино.

А в это время по полянке уже двигалась к домику Ферды семья букашки. Букашек было так много, что вся поляна стала красная.

Перед этой шумной толпой все разбегались в разные стороны. Своими криками они разбудили пчелу, спящую в траве. Пчела, ничего не понимая, взлетела, трижды перевернулась в воздухе и, столкнувшись со шмелём, упала вместе с ним на землю, в самую толпу.

Что произошло с ними дальше, никто не знает. Когда вся семья букашки прошла через то место, где упала пчела со шмелем, там уже не было ни пчелы, ни шмеля.

А у Ферды всё было готово к приёму гостей. У его домика были построены карусели, горки. Вся поляна превратилась в громадный и своеобразный парк отдыха и развлечений для детей.

Прежде всего, на площадке возвышалась карусель со скамеечками для сидения, вокруг карусели были расставлены подскакивающие повозочки, крутящиеся бочки, качающиеся лодочки. Сразу двадцать букашек вскочили на карусели, а двадцать других начали её крутить.

Ах, как всё получилось прекрасно! Накатавшись, маленькие букашки слезли с карусели и начали вертеть, а те, которые вертели раньше, забрались на неё покататься.

Возле карусели были сооружены большие качели. Ферда положил на острый камень стебелёк травы, на один конец этого стебелька сели десять маленьких букашек, на другой — тоже десять букашек. Посредине стебелька встала одна букашка с двумя булками. Когда она кусала булку, которую держала в правой руке, то правая сторона качелей поднималась вверх. Когда кусала булку, которую держала в левой руке, то левая сторона качелей поднималась вверх. Так они качались долго-долго.

Можете себе представить, сколько было радости, как весело прыгали маленькие букашки, толкая друг друга, пробираясь то к каруселям, то к качелям. Каждая хотела поиграть и тем и этим, каждая хотела получить булки, которые раздавал добрый сверчок, закупивший ко этому случаю очень много вкусных булочек.

Но это было не всё. Муравей и два его помощника принесли на поляну гладкую, обструганную половину горохового стручка, одну сторону подпёрли веточкой и подняли вверх, другую закрепили на земле, затем поставили к образовавшейся таким образом горке лестничку. По лестничке маленькие букашки взбирались вверх, садились в стручок и со смехом спускались вниз, как будто бы со снежной горы.

В стороне от домика Ферды были размещены бассейны для купания. Ремесленники принесли несколько десятков цветочков, налили в них росы, и малютки прыгали в эти цветы, громко визжа и брызгая друг на друга росой.

В другой стороне от домика было расставлено много игрушечных автомобилей. Хотя автодром был неэлектрифицированным — каждую машину должна была толкать одна букашка, — там тоже был слышен заразительный смех и весёлый писк. Малютки-букашки катали на этих машинах друг друга.

Всем этим весельем распоряжался ремесленник — жучок, который важно расхаживал по парку с широкой повязкой на руке.

Когда стемнело, счастливая мать повела детей домой, а Ферда аккуратно сложил все игрушки в своём дворике, чтобы расставить их снова в первый праздничный день.

Обо всём том, что сделал Ферда для детей букашки, до сих пор сохранилось много рассказов среди букашек, жучков и других жителей этого края.

Как комары аплодировали Ферде, а Берушка обиделась

— Давайте, дорогой мастер, пойдём искупаемся! — предложил Ферде на другое утро Хвастунишка, слезая с чердака.

— А что вы там делали? — удивлённо спросил Ферда.

— Спал, милый Ферда. Вчера вечером не хотелось идти домой, вот я и решил выспаться у вас на чердаке.

И уже тащил Ферду к озеру, рассказывая по дороге о водолазах, подводных лодках, о соревнованиях пловцов и обо всём другом, что видел в кино.

Но когда пришли к озеру, вся его бодрость и желание купаться вдруг исчезли. Хвастунишка никак не мог отважиться влезть в воду. Прыгая по берегу, он по очереди окунал в воду то одну, то другую ногу. Зато Ферда смело разбежался по стебельку камышинки, сделал в воздухе тройное сальто и окунулся в воду, да так мастерски, что никто не заметил никаких брызг.

Видевшие этот прыжок несколько комаров шумно зааплодировали. Они понимали, что так в воду может прыгать или лягушка, или отличный спортсмен.

Ведь всем известно, если в воду прыгает тот, кто не умеет прыгать, он падает в воду, как камень, и поднимает при этом фонтан брызг. Вынырнув, Ферда поплыл с необыкновенной быстротой, разрезая грудью воду.

— Восхитительно, как красиво и быстро плывёт! — похвалила Ферду зелёная лягушка. — Он мог бы спокойно ехать на всемирную олимпиаду!

В это время муравей перевернулся на спину, вдохнул в себя воздух, прижал руки, вытянул ноги и лег без движения на воду.

— Смотрите, смотрите, он лежит и не тонет! — кричали комары, поражённые умением муравья.

Затем, закрыв рукой нос, Ферда несколько раз перекувырнулся, только спина мелькала из воды.

— Ха-ха-xa! — смеялись комары, да так громко, что их смех был слышен далеко-далеко.

Услышав смех, к озеру прилетело несколько водяных мошек, которые быстро бегают по воде. Они сели на воду, желая посмотреть, что здесь происходит.

Ферда заметил их, поднырнул под одну мошку и тихо начал щекотать ей животик. Ничего не понимая, мошка испугалась и взлетела. То же сделал Ферда и с другой мошкой.

Ох! Какое это было веселье!

Хорошо искупавшись, Ферда вылез на берег и увидел, что Хвастунишка все ещё прыгает по берегу и пробует то одной, то другой ногой воду, вероятно считая, что купаться опасно — вода холодная и можно простудиться. При этом Хвастунишка, захлёбываясь, рассказывал трём комарам о Ниагарском водопаде, который он видел в кино.

Вдруг Ферда замер от удивления. Что это? Не может быть! Не снится ли ему? В траве промелькнуло красное платьице Берушки. Да! Вон она собирает цветы и плетёт веночек. У Ферды перехватило дыхание. Ох, как он хотел сказать Берушке что-либо хорошее! Как он хотел её чем-нибудь удивить! Нужно что-то придумать. И он придумал. Ферда тихо подкрался сзади к Берушке и дружески хлопнул её по спинке.

И вдруг…

Берушка подняла такой крик, такой писк, как будто её резали. Обернувшись и увидя Ферду, она сердито закричала:

— Противный мальчишка, безобразный грязнуля, не хочу тебя видеть! Прочь отсюда!

Она кричала так громко, что на этот крик начали слетаться комары, букашки, мушки и комашки. Крик Берушки заставил Хвастунишку прервать свой рассказ. Сообразив, что вокруг Ферды назревает скандал, Хвастунишка поспешил скрыться.

Несчастный Ферда, пытаясь успокоить Берушку, нежно взял её за руку. Но она закричала ещё громче:

— Помогите, помогите! Убивают! Защитите меня!

Как рада была улитка, когда ей Ферда щекотал спину

Откуда ни возьмись над Фердой пронеслись четыре летающих клеща, четыре стражника порядка. Сев на землю, они сложили свои прозрачные крылышки и вытащили из ранцев увесистые полицейские дубинки. Каждый из стражников сначала ударил Ферду для порядка дубинкой, и только после этого все прошипели:

— Так что же тут происходит?

— Ах, господа стражники, на меня было совершено покушение, — начала жаловаться Берушка. — Он хотел убить меня. Этот злодей неоднократно оскорблял меня.

Слышите, что говорит Берушка?

— Он подскочил сзади и начал меня бить, и начал меня бить… и убил бы, если бы… если бы уважаемые комары вовремя не прилетели ко мне на помощь.

Все вы знаете, что это была явная ложь.

Однако комары, довольные тем, что их хвалят, заважничали и вообразили, что они действительно спасли божью коровку от неминуемой гибели.

— Ах, это ты, разбойник! — зашипели усачи, глядя на Ферду. — Хорошими делами ты здесь занимаешься! Сейчас мы тебя посадим в тюрьму!

Один усач вынул из ранца наручники и надел их на руки Ферды.

— Немедленно в тюрьму!

— Да, да, арестуйте его! — юлила божья коровка. — Я вам расскажу обо всём, что он тут наделал.

Видите, как ябедничала божья коровка!

— Посадите его, господа стражники, скорее и внимательно следите за ним! Это он запряг улитку в коляску, — продолжала жаловаться на муравья Берушка.

— Так это ты? — закричали на Ферду сразу все стражники. — Быстрее к улитке! Она будет довольна, что мы тебя поймали!

Стражники открыли свои ранцы, вытащили оттуда длинные крылья, взяли крепко Ферду под руки, и — фррр! — через минуту они были у улитки.

Улитка торопилась к огороднику. До неё дошли слухи, что огородник приготовил очень вкусный салат. Улитка спешила и всё время облизывалась, да так аппетитно, что на неё стыдно было смотреть.

— Уважаемая улитка, мы его уже поймали, мы его уже нашли. Быстрее открывайте нам домик!

Это заинтересовало улитку. Она уперлась всеми лапами в землю и остановилась.

— Смотрите какой! — промолвила удовлетворённо улитка, рассматривая арестованного. — А теперь закрывайте его!

Очутившись в домике улитки, Ферда начал метаться от стены к стене, стучаться в дверь, хотел убежать и не мог. Он царапался, бил в стены своей тюрьмы кулаками, но всё напрасно. Зато старую улитку это радовало, ей было приятно чувствовать, что ей чешут спину.

Почему многоуважаемая пострадавшая слабо дула на одуванчик

На следующий день Ферду повели на суд. Вели его в наручниках к высокому дубу с большим дуплом. У входа в дупло собралась толпа разных букашек. Они толкались, шумели, поднимались на цыпочки, чтобы лучше видеть, что происходит вокруг. Когда появился Ферда, по толпе прокатился шепот:

— Это он, это он!

В дупле за столом сидели судьи — три жука-долгоносика, в углу стояли смущённые комары, вызванные в суд в качестве свидетелей. Около общественного обвинителя трибунала вертелась пышно одетая божья коровка. На суд была вызвана и улитка, но она не была так красноречива, как Берушка, и, кроме того, не смогла бы войти в двери дупла со своим домом-ракушкой, поэтому отсутствовала.

Как только в зал ввели Ферду, председательствующий, самый долгоносый долгоносик, позвонил в колокольчик, а когда все стихли, встал и торжественным голосом произнёс:

— Мы начинаем суд над важным преступником, бунтарём и нарушителем порядка муравьем Фердой. О его преступлениях нам сейчас расскажет многоуважаемая Берушка.

И многоуважаемая Берушка, одетая в новое пёстрое платье, напудренная, раскрашенная, начала рассказывать о том, как Ферда запряг улитку, как катал на ней разных букашек, гримасничал и оскорблял уважаемую улитку, как подарил затем Берушке кузнечика, запряжённого в коляску, и как кузнечик убежал от неё, как только она хотела ударить его кнутом…

— Смею спросить, почему уважаемая пострадавшая хотела ударить кузнечика кнутом? — вежливо спросил председательствующий.

— Он много жрал! — ответила невозмутимо пострадавшая и продолжала рассказывать о том, что теперь она не может больше ездить в коляске, коляска стоит во дворе и мешает прохожим, и во всём этом виновен только Ферда.

В конце своего выступления она рассказала о нападении на неё Ферды и о спасении её жизни комарами, которые здесь присутствуют и могут всё сами подтвердить.

— Признаёте ли вы себя виновным? — обратился председательствующий к Ферде.

Ферда хотел сначала рассказать правду, но передумал и ничего не сказал, зная, что ему всё равно не поверят. Он видел, как комары сияли от счастья — они были довольны тем, что божья коровка называла их спасителями её жизни, поэтому они утвердительно закивали головами: «Конечно, конечно…»

Тогда принесли одуванчик с шапкой белых легких пушинок.

— Дуйте, — приказал председательствующий Ферде. Ферда дунул изо всех сил и сдул с одуванчика почти половину пушинок. Дули на одуванчик по очереди судьи и тоже сдули по нескольку пушинок.

Затем наступила очередь божьей коровки. Она дунула так осторожно, что оставшиеся пушинки даже не шелохнулись.

Затем сосчитали, сколько пушинок осталось на одуванчике. Их оказалось ровно двадцать пять.

— Слушайте приговор! — громким голосом произнёс председатель суда и встал. Затаив дыхание, встали все присутствующие.

— Муравей Ферда приговаривается к двадцати пяти розгам. Казнь состоится в двенадцать часов дня.

Присутствующие вздохнули, кое-где даже раздались голоса одобрения в честь справедливого суда.

После суда Ферду опять закрыли в доме улитки.

Как радиокомментатор зелёный навозный жук неудачно вёл репортаж по радио

Трибуны, построенные из нового, пахнущего ещё лесом дерева, были заполнены до отказа, но, несмотря на это, за ними тянулась ещё длинная очередь желающих присутствовать на казни Ферды.

Как, там было красиво!

Всё переливалось разными красками: золотые мушки, жучки в красных, синих, фиолетовых фраках, мошки в кружевных накидках, пчёлы, напудренные жёлтой пыльцой. Но среди всех выделялась Берушка, гордо сидящая в своей ложе.

Над трибуной была сооружена специальная кабина для зелёного навозного жука, знаменитого радиокомментатора. Он поглядывал на микрофоны и сосал конфетку, чтобы лучше звучал голос.

На нижних местах трибуны разместились простые, грязные, запылённые жучки, черви и сороконожки. На площадке, окружённой трибунами, стояла большая скамья, почти в стол величиной, покрытая до самой земли скатертью.

Это было лобное место, место казни. Возле скамьи стояли жучки-ремесленники.

Вы их хорошо знаете: это те ремесленники, которые всегда помогали Ферде в работе. Неужели и они покинули его в трудную минуту? А как он их любил!

Вдруг толпа заволновалась, все потянулись, чтобы разглядеть осуждённого. Послышался шёпот:

— Ведут! Ведут!

Ферда шёл бледный, как мел, за ним важно шествовал жук-рогач с крепкой палкой и стража.

Перед скамейкой Ферда в замешательстве остановился: он увидел знакомых ему ремесленников. Посмотрел на них, но те заморгали, как будто им в глаза попала пыль, и сделали вид, что незнакомы с Фердой.

— Ложись на скамейку! — подтолкнул его палач.

Ферда лёг, а друзья-ремесленники крепко привязали его, чтобы не ёрзал, когда его будут бить розгами. Ферда жалобно посмотрел им в глаза, но ремесленники опять сделали вид, что не знают его.

— Всё готово? — спросил палач.

— Всё! — ответили ремесленники и отошли. Только один склонился над скамейкой, что-то прошептал и тут же отошёл.

Никто не слышал, что и кому он сказал…

А теперь послушаем, что передавал по радио зелёный навозный жук:

— Алло, алло, сейчас жук-рогач берёт в руки крепкую розгу. Это сильный малый, я бы не хотел, чтобы он меня этой розгой ударил хотя бы один раз, но Ферде придётся выдержать двадцать пять таких ударов.

— Внимание, внимание, рогач поднял розгу, он готовится нанести первый удар. В это время прелестнейшая Берушка вытаскивает носовой платок и сморкается. Внимание, внимание, сейчас рогач… О-о-о-o!.. — вдруг прорычал комментатор и умолк.

По радио некоторое время раздавался свист, крик, какой-то шум, гуденье, и только спустя несколько минут опять послышался голос комментатора:

— Извините, уважаемые слушатели, моё замешательство. Произошло то, чего я до сих пор не могу понять. Слушайте! Когда палач размахнулся и хотел уже нанести первый удар, скамейка вместе с осуждённым муравьём Фердой улетела. Нам удалось подсмотреть: под скамейкой был зелёный кузнечик, который утащил скамейку и убежал вместе с Фердой… Внизу, прямо подо мной, страшная паника и давка. Помощники палача, ремесленники, упали под ноги рогачу, тот споткнулся и не смог броситься вдогонку за Фердой. Сейчас палач подбежал к божьей коровке и сильно ударил её палкой.

Возле божьей коровки сидела вонючка, которая с перепугу упала и выпустила свою вонючую струю прямо в лицо Берушки. Берушку под руки подхватили два комара и потащили к реке, чтобы смыть вонючую жидкость. Она кричит, что не хочет купаться… Разные жучки, сидевшие на трибунах внизу, шумят, требуют, чтобы им вернули деньги, которые они заплатили за билеты…

Больше по радио не удалось ничего услышать: видно, кто-то порвал провода у микрофона.

Как Ферда избежал казни

Ферда съёжился и ждал первого удара, и вдруг… Сразу он не мог понять, что с ним произошло. Ферда только почувствовал, как он поднимается вверх.

В ушах шумел ветер — фррр! Затем всё стихло, и Ферда очутился вновь на земле. Кто-то перекусывал верёвки, которыми он был привязан к скамье.

Представьте себе, как был удивлён муравей, увидя перед собой любимого кузнечика, убежавшего от злой божьей коровки. Ферда бросился кузнечику на шею, совсем так, как в то утро, когда кузнечик вернулся домой, и расплакался от счастья, Ферда был так обрадован и взволнован преданностью кузнечика, что не слышал, как над головой что-то пролетело и возле него очутились два его друга — ремесленники. Они обняли Ферду и, улыбаясь, спросили:

— Ну, как вам всё это понравилось, дорогой друг?

Муравей попросил рассказать, как могли друзья подготовить побег с места казни в такой тайне, что никто об этом не узнал. Друзья ему рассказали, что они сами предложили сделать скамейку, и им, как искусным мастерам, это было доверено.

Тогда они, чтобы никто не видел, привели и посадили под скамейку кузнечика, а когда палач занёс над Фердой розгу, прошептали: «Вперёд», — и кузнечик унёс Ферду прямо из-под розги палача.

Друзья советовали Ферде быстрее уезжать домой — в свой муравейник.

Ремесленники слышали, что улитка посадила в свой домик-панцирь вооружённых, жаждущих мести стражников и отправилась искать Ферду. Судьи же приняли решение об аресте Ферды и передали даже об этом по радио.

Это сообщение огорчило Ферду, и он согласился покинуть друзей и возвратиться домой.

— Что ж, — сказал Ферда, — на прощанье устроим ночной пир!

— Да, устроим! — согласились ремесленники и сразу же разлетелись в разные стороны.

О большом ночном пире

Только успел Ферда расставить столы и стулья, как начали собираться гости. Ремесленники привели несколько пчёл с большими блюдами медовых пряников. Пришел сверчок и принёс радиоприёмник. Он так устал, так тяжело дышал, что сразу сел на стул и попросил пить.

Откуда-то появился майский жучок, притащивший на спине огромную гусеницу, откормленную, как поросёнок.

О пиршестве проведали комары. Они прилетели и начали объяснять, почему они сказали неправду на суде: они поддались хитрости божьей коровки. Комары просили у Ферды извинения, и Ферда простил их.

Правильно ли он поступил? Кто знает!

Вскоре появились шмели и принесли большой сосуд с чудесной медовкой.

Пришли посмотреть на пиршество и красные букашки, которым Ферда оказал в своё время помощь. Одни пекли гусеницу, а некоторые разносили гостям пряники, калачи и медовку.

Раздались звуки музыки, и пары закружились в танце. Ферда танцевал с пчелой, сверчок пригласил симпатичную мушку, а ремесленники и шмели пошли в пляс с красными букашками. Те стыдились всё больше и больше, но танцевали с азартом.

Сильнее всех краснела старая букашка, но это всем нравилось, её приглашали танцевать чаще всего.

На шум откуда ни возьмись прилетели светлячки. Им понравился пир, и они всю ночь освещали площадку, где веселились жучки, букашки и комашки.

Когда все наелись досыта, натанцевались до упаду, то начали играть в разные игры и так резвились до самого утра.

Об изумительных фокусах паучка Путаника и о прощании с Фердой

Утром друзья Ферды привели паучка Путаника. Одетый в чёрный фрак и цилиндр, он выглядел как настоящий фокусник из цирка. Путаник сразу же начал свои фокусы. Встал на стул, засучил рукава и обратился к присутствующим:

— Уважаемые зрители, можете все убедиться, что у меня ничего нет в руках! Кто не верит, подойдите и посмотрите!

Один любопытный жучок подошёл, и — о чудо! — фокусник вытащил из его носа две косточки домино. Присутствующие разразились хохотом. Жучок испуганно попятился на место, а Путаник снова прокричал:

— Кто хочет ещё посмотреть?

Вперед вышла одна букашка. Собственно говоря, она не вышла, её вытолкнули вперёд расшалившиеся комары. Вся красная, смущённо стояла букашка перед фокусником.

— Подождите, что у вас за ухом? — сказал Путаник и вынул оттуда гребешок.

Букашка заморгала глазами и смутилась, а присутствующие заливались смехом.

— Подождите, подождите, — закричал фокусник и вытащил у букашки из второго уха жёлтый платок, а из носа — флакон одеколона.

— А ну-ка покажите, что у вас в рукаве? — ещё раз обратился фокусник к букашке, посмотрел в рукав и извлёк оттуда маленького оранжевого светлячка…

Присутствующие не верили своим глазам, они сидели, раскрыв от удивления рты.

— А теперь переходим к главному номеру нашей сегодняшней программы! — провозгласил фокусник.

Он спрятал за спину руки и наклонил голову. Все молча смотрели, что будет дальше. Сначала никто ничего не замечал, но затем раздался шёпот:

— Смотрите, смотрите! Над паучком поднялось маленькое облачко, которое увеличивалось с каждой минутой. Облачко росло, росло, и уже все видели, что оно из крепких тонких паутинок, и похоже на воздушный шар.

Да, это был действительно воздушный шар из тонких ниточек.

Когда шар достиг нужных размеров, паучок привязал к нему небольшую скамеечку и позвал Ферду.

Ферда всё понял и направился к воздушному шару.

И никто не заметил, как Ферда отделился от земли.

Ветер подхватил воздушный шар и понёс его. Ферда стоял на скамеечке и приветливо махал платочком друзьям.

— Куда он летит? Куда же он улетает? — кричали удивлённые мушки и букашки.

— Далеко, друзья, далеко отсюда! — грустно отвечали им жучки-ремесленники.

— Ай-ай-ай, а я забыла поблагодарить его за то, что он сделал для моих маленьких крошек, — заволновалась красненькая букашка и бросилась бежать за воздушным шаром.

— А я не поблагодарила его за платочек, и одеколон, — расстроилась другая букашка и тоже побежала за улетающим муравьём.

— Постойте, куда вы? Его уже не догнать! — остановили букашек ремесленники.

— Он улетел совсем. Смотрите, его уже не видно, — сказал кузнечик. Он был прав: воздушный шар уже скрылся из виду.

Все попрощались друг с другом и разошлись по домам. Только красные букашки остались: им было поручено привести в порядок место ночного пира. Что осталось от пира, отнесли домой. А Ферда летел, летел и летел.

Что же о нём говорили друзья? Они считали, что дома ему будет лучше.

* * *

В тот же день у пруда комары увидели Берушку. Они спрятались за камышинкой, налепили из грязи шариков и, когда божья коровка проходила мимо них, забросали её этими шариками, — многие из них прилипли к её спине. Теперь платье Берушки украшало не семь чёрных точек, а целых пятнадцать.

Божья коровка ревела!

Муравьи не сдаются!

Mravenci se nedaji (1954)

Текст и иллюстрации воспроизведены по книге:

©Ленинград, Детгиз — 1958

Рисунки автора

Перевод с чешского А. Зайцевой

Сказка «Муравьи не сдаются» написана современным детским писателем Ондржеем Секорой.

Герой сказки — муравей Ферда.

Много забавных приключений происходит с Фердой: вот он борется со страшным, огромным Пауком, строит со своими друзьями самый лучший в лесу муравейник, воюет с жадными жестокими Отрокарами.

Мягким юмором проникнуто произведения Ондржея Секоры. Неунывающий, бодрый, жизнерадостный муравей Ферда своей смелостью, трудолюбием и находчивостью близок чешским ребятам и горячо любим ими.

Ондржей Секора не только написал сказку, но ярко и интересно иллюстрировал её.

В русском переводе книга издаётся с рисунками автора.

О муравье, который не боялся ни шипов, ни паука

На опушке тёмного леса рос куст шиповника, сверху донизу усыпанный розовыми цветами. Цветы улыбались и ласково манили: «Посмотрите на нас, какие мы красивые!» — и чудесно, чудесно пахли. Но на их веточках были и шипы. Они грозили: «Осторожнее, — уколем», — и сердито щетинились во все стороны. Между этими страшными шипами пробирался запыхавшийся муравей. Он спешил по веточкам наверх, торопился так, словно кто-то гнался за ним. Муравей был весь чёрный, и только на шее у него был завязан красный платочек в белый горошек.

— Вы видите, я спешу! Я тороплюсь на самый верх. Я, милые мои, должен посмотреть, где мой муравейник. Ведь я сегодня заблудился. Я совсем, совсем заблудился.

Ловко увёртываясь от шипов, муравей карабкался всё выше и выше. И вот муравей уже на вершине, там, где расцвёл самый красивый цветок. Он будет наблюдательной вышкой! Отсюда, может быть, удастся увидеть муравейник.

Гоп! — прыгнул муравей на гладкий лепесток цветка. Но, поспешив, вдруг поскользнулся — и бух головой прямо в тычинки, покрытые нежной жёлтой пыльцой. Ну и пыльцы же было там! А как она сразу посыпалась! Пыльца набилась муравью в глаза, в нос, и муравей: «А-а-а-пчхи!» — чихнул так, что цветок закачался. А как только цветок закачался, подкосились у муравья ноги, и он полетел вниз вместе с тычинкой, за которую успел ухватиться.

— Миллион камушков отдам за предохранительную сетку! — закричал муравей в ужасе. Едва он произнёс это, как чудом под ним появилась сетка, и он упал на неё, словно на перину. Но вот беда: это оказалась не предохранительная сетка, а паутина; по её нитям, толстым, словно канаты, уже спускался паук и хохотал: «Ха-ха-ха! Муравьишка попался! Что, если я тебя, муравьишку, съем?!» — И он набросился на муравья. Муравей был маленький. По сравнению с ним паук казался великаном. Но муравей вовсе не желал быть съеденным.

Сначала он ногами оттолкнул паука, а потом так дал по зубам изумлённому врагу, что у того искры посыпались из глаз. И тут муравей вскочил и, размахивая тычинкой как шпагой, закричал:

— Думаешь, если ты паук, то я тебя боюсь? Думаешь, если ты большой, а я маленький, я тебе сдамся? Ошибаешься! Вот тебе! Вот тебе! — и он колол паука тычинкой в живот, в подбородок, в нос. Паук отмахивался всеми восьмью лапами, но муравей бесстрашно — раз, раз, раз! — наносил ему удар за ударом.

Каждый раз, когда он колол паука тычинкой в живот или подбородок, пауку становилось так щекотно, что он даже подпрыгивал. Когда же муравей, изловчившись, стукнул паука тычинкой по носу, пыльца посыпалась и набилась пауку в глаза, в рот и даже в нос! Паук не выдержал и — «А-а-а-пчхи!» — чихнул ещё в десять раз сильнее, чем муравей.

И тогда вот что случилось. Паутина прорвалась, по одному канату на землю съехал муравей, по другому — паук. Паук бил во все стороны лапами и всё более запутывался в собственной сети, а муравей пустился наутёк — скорей, скорей подальше от предательской паутины!

Своего муравейника он не нашёл, — так и не удалось ему что-нибудь увидеть с вершины куста. Но от паука спасся, хотя паук был в десять раз больше и толще его.

О том, как Ферда услышал плач и жалобные стоны

«Что же мне теперь делать? — задумался муравей, оказавшись на земле. — Куда идти? Домой мне, пожалуй, не попасть, а здесь нет ни знакомого камушка, ни самой маленькой знакомой травиночки. Нет ли тут хоть кого-нибудь, с кем бы я мог посоветоваться?»

Думал он, думал и вдруг услышал тоненький голосок. Кто-то плакал и жалобно стонал, как будто случилось несчастье. Муравей сделал несколько шагов в ту сторону, откуда раздавался голос, и остановился в изумлении.

Под тенью двух листиков, наполовину зарывшись в землю, сидела молодая муравьиная мама и тихо плакала. На её голове ещё был свадебный венок, но её крылья, как у каждой муравьиной мамы, уже отвалились и лежали рядом на земле. Мама была большая, очень большая — такая, как все муравьиные мамы, — но хотя она была намного больше нашего муравья, она плакала, как маленькая девочка.

— Ведь я не знаю, с чего начать. Что мне делать? Ведь я ещё ничего не умею, — горевала она. — Ах я бедная, ах я несчастная!

Как она плакала, сколько было слёз! И не удивительно! Муравьиная мама сразу после свадьбы совсем одна должна строить новый муравейник — откладывать яички, кормить червячков — личинок, заботиться о куколках, и никто, никто ей в этом не поможет, пока из куколок не вылупятся первые муравьи-рабочие. До этого времени она, одна-одинёшенька, должна строить новый муравейник и, как всякая муравьиная мама, не сможет ни минутки отдохнуть, не сможет даже выйти поесть.

— Ведь я же не справлюсь! — снова всхлипнула она и чуть опять не расплакалась, как вдруг около неё раздался спокойный голос:

— Возьми меня к себе на службу, муравьиная мама! Ты не пожалеешь! Возьми меня на работу, и я помогу тебе построить лучший муравейник в лесу! Мама от удивления широко раскрыла заплаканные глаза и увидела, что перед ней стоит и ласково на неё смотрит муравей с платочком на шее.

— Всё устрою, всё построю, всё сделаю, — обещал он. — Всё умею, и никакой работы я не боюсь!

Мама вытерла слёзы.

— Я… я… я не знаю… — нерешительно сказала она. — Ведь я даже не знаю, кто ты, — и она снова расплакалась.

— Не знаешь? Ты меня не знаешь? — засмеялся муравей. — Да ведь меня зовут Ферда. Муравей Ферда. Я потерял свой муравейник; и если ты меня возьмёшь к себе на работу, я буду тебе верно служить. Ты скоро увидишь, что я всё умею, даже за малышами в муравейнике ухаживать! Слышишь, муравьиная мама? Ну, улыбнись же! Но мама всё ещё не улыбалась.

— Ведь уже… ведь уже, — и она снова всплакнула, — ведь уже есть яички! Действительно, в глине и пыли лежало три маленьких мягких яичка.

Ферда принимается за работу

Ферда сразу принялся за дело. Он выскочил из-под листика и через минуту вернулся обратно, наскоро сделав из травы веник и щётку.

— Чищу, убираю, порядок навожу, подметаю, — запел он, принимаясь за уборку. Затем Ферда собрал на листок весь мусор и понёс его выкидывать, как вдруг споткнулся и-тррррр-а-хх! — раздался такой страшный грохот, точно небо обвалилось на землю — у Ферды прямо в глазах потемнело.

«Что это? Что это было? Ага, это я, наверное, так ударился», — испугался Ферда. — Не сломал ли я себе чего?» — И он начал быстро ощупывать колени, локти, а потом и нос.

Но нет! И колени, и локти, и нос — всё было цело; это прогремел гром, приближалась буря, через минуту польёт такой ливень, что на полшага перед собой ничего не увидишь. Если Ферда не поторопится, муравьиные яички намокнут.

Нельзя было терять ни минуты. Ферда летал, как молния, носил, строил, и вскоре он возвёл такие стены из камней, листиков и травинок, накрыл их такой крышей из веточек и хвойных иголок, что мама очутилась в настоящем домике.

А когда раздалось новое «трррр-а-хх!», когда снова загрохотало и полил дождь, Ферда тоже забрался в домик, прикрыл вход вместо двери камушком и вместе с муравьиной мамой оказался в безопасности.

«Бум-бурум-бум-бум-бум!» — застучали по крыше дождевые капли. Они хотели ворваться в домик, бегали от одной щёлочки к другой, но всё было плотно заделано. Ни одна из капелек не просочилась в домик. Внутри было чудесно: сухо, тихо и даже светло, — Ферда и об этом позаботился. Он вставил в отверстие стены одно из маминых прозрачных крылышек, и сквозь него можно было смотреть, как в окошко.

О том, что было видно из окна

В лесу творилось что-то невероятное. Все, у кого были ноги или крылья, поспешно прятались от дождя. Одни жучки и мушки забрались под листья или в трещины коры. Другие попрятались в землю — проскользнули в какую-нибудь дырку и сразу же закрыли за собой вход камушком.

Большой зелёный жук Дровосек тоже захотел скорей, скорей куда-нибудь спрятаться. Но как ему могло прийти в голову — с такими большими усами залезть в маленькую дырочку? Ну и, понятно, — не поместился! Хорошо ещё, что хоть спинку спрятал, а голова, усы так и остались мокнуть под дождём.

Злополучные усы! В этой суматохе о них споткнулась и упала прямо в грязь толстая злая бабочка, вся напудренная, разряженная, в платье из одних кружев и воланчиков.

Как она рассердилась! «Надо же случиться этому как раз со мной! У меня такое красивое платье! Ах-ах-ах-ах-ах! Да как я теперь его вычищу? Как я его выглажу? Что, если на нём полиняют чудесные краски, ох-ох-ох-ох-ох! Ах я несчастная, ах я бедная!»

Она просто тряслась от злости и вдруг, увидев маленького жучка, спрятавшегося над ней в листьях, она накинулась на него: «Ты что на меня смотришь? А ну, убирайся отсюда!» И бабочка в ярости начала трясти ветви, стараясь скинуть вниз ни в чём не повинного жучка. Но жучок крепко держался, а с ветки так и полилась на злую бабочку вода, прямо ей на усики, за воротник, в рукава — и вымочила всю до нитки. Тут бабочка громко запищала, вскочила и с криком помчалась дальше. Куда, — этого уж не было видно из окна.

Откуда ни возьмись, вдруг появились два маленьких незнакомых муравья. Насквозь промокшие, они тащили дохлую муху и хотели как можно скорее попасть в свой муравейник, но поспорили, в какую сторону лучше идти. Один тянул муху сюда, другой — туда, потом вдруг оба вместе дёрнули и — раз! — каждый оторвал у неё по ноге; муха упала на землю. Тут её не торопясь подхватил какой-то огромный муравей — маленьких муравьёв он даже не заметил — и понёс муху в свой муравейник.

— Это вам, муравьи, за то, что вы ссорились! — сказала им мама из окошка. — У вас могла быть муха, а теперь нет ничего! — И прошептала: — Наши муравьи должны быть лучше. Они никогда не будут ссориться.

— Они не должны ссориться, — спокойно сказал Ферда. — Иначе и у них всё отберут.

Потом он положил яички в тёплое, сухое место, обернул их мохом и лёг около них. Ему стало тепло, и он уснул; вскоре заснула и муравьиная мама.

Встреча с врагом

На другой день ещё до восхода солнышка Ферда успел многое сделать. Теперь он стоял перед домиком, подпрыгивал и, стряхивая росу с листьев, умывался: тёр шею, голову, везде, везде, пока весь не заблестел.

— Ну а сейчас я испробую своё изобретение! — засмеялся он и вытащил из-за домика санки, сделанные из хвои.

Когда Ферда их повёз, все встречные с удивлением останавливались. Санки! Как они катятся, как хорошо скользят по траве, по хвое, по песку! Что это на них? Ну и чудеса! Ферда везёт на прогулку муравьиные яички! Их уже восемь. Уже восемь яичек!

Поднялась настоящая суматоха. Просто удивление! Одни в недоумении почёсывали затылок, другие были даже немного напуганы, а какой-то кузнечик, который как раз в это время лакомился зелёным листочком, так расхохотался, что подавился, и двум жукам-могильщикам долго пришлось его хлопать по спине, чтобы бедняга не задохнулся.

За санками бежали маленькие жучки и совсем крохотные муравьишки, живущие под землёй. Малыши попрыгали на санки: им так хотелось прокатиться; а те, кому это не удалось, бежали рядом и кричали: «Прокати! Прокати!» Ферда радовался общему веселью.

Он нашёл хорошее место и каждый день стал возить туда яички и как следует прогревать их на солнышке.

Однажды перед ним, как из-под земли, появился чужой муравей. Он был очень странный, — Ферда такого ещё никогда не видел. Усики у муравья завивались, будто у него была шестимесячная завивка, и он их ещё всё время подкручивал.

Муравей был надушён; он ломался, гримасничал и помахивал тросточкой.

— О-о-о! — стал он громко восхищаться, увидев санки, и сделал такую гримасу, что показались его огромные зубы. — Действютельно. — (Ферда никак не мог понять, почему он говорит «действютельно» вместо «действительно»), — действютельно замечательная, великолепная повозка, э-хе-хе-хе! Неужели вы сами это придумали?

Ферде очень не понравился разряженный, надушённый муравей, и он принялся внимательно следить за франтом.

— Нет, право, — продолжал гримасничать наглый муравей, — хи-хи-хи-хи, я ничего подобного ещё… — продолжал он болтать, — я бы сказал… — но, не договорив, он начал жадно перебирать прогревавшиеся на солнышке яички. Вдруг он схватил одно из них и хотел убежать.

Однако Ферда внимательно следил за незнакомцем; цап-царап, — схватил он грабителя и так крепко его стиснул, что франт завизжал от боли, выпустил яичко и в страхе кинулся бежать.

— Ах бездельник! — раздался за Фердой взволнованный голос.

— Вы только посмотрите на него! Убежал! — с возмущением воскликнула толстая розовая Жижала — дождевой червяк, — высунув голову из земли. — Он опять хотел украсть яичко! Гадкий трутень, Отрокар-рабовладелец. — Жижала прямо тряслась от гнева. — Он опять хотел вырастить себе раба! Ты, Ферда, следи за ним! Я тут много чего повидала! Уж я бы могла кое о чём порассказать! Но больше она ничего не сказала. Не успел Ферда опомниться, как Жижала скрылась в земле.

О том, как пропала мама, а из яичек вылупились червячки — личинки

Грустный-грустный возвращался Ферда домой. «Значит, рабовладельцы Отрокары — наши соседи, — размышлял он. — Какое несчастье! Мы должны быть очень осторожны. А что, если они вот тут притаились — за камнем? Что, если… Нет, лучше и не думать! Что, если они ворвались в домик к муравьиной маме?»

Взволнованный Ферда поспешил домой, торопливо отодвинул камушек у входа и… Где же мама?

Где мама?

— Мама! — позвал Ферда.

Но мама не отвечала. В домике никого не оказалось, всё было перевёрнуто, и посредине лежала куча глины.

— Где же мама? — воскликнул Ферда и прыгнул на кучу глины, чтобы как следует осмотреть всё кругом. Вдруг он провалился в какую-то яму, и там его крепко схватили и стиснули две большие руки.

«Пришёл мой конец! — простонал Ферда. — Отрокары!» — И он закрыл глаза. Но сразу же снова их открыл, услышав настойчивый голос мамы.

— Ферда, скорее! Я тут без тебя услышала, как нянечки из соседнего муравейника, пробегавшие мимо, кричали, что поблизости Отрокары. Мы должны устроить под землёй надёжные кладовые для яичек!

У Ферды свалилась гора с плеч, когда он понял, что перед ним мама. Он сразу принялся за работу и помогал маме до тех пор, пока кладовая не была окончена.

— Уф! — вздохнули оба. Да, они как следует потрудились!

— Нам сразу станет легче, когда здесь появится много рабочих, — размечталась мама.

— А сколько их потом будет в муравейнике! — радовался Ферда. — Ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж — вот там поволокут рабочие балки. Др-р-р-р-р-р — там покатят камни, — засмеялся он.

— А тут — топ, топ, топ — побегут нянечки с куколками на руках, — улыбнулась и мама. — Раз-два, раз-два, раз-два — так будет маршировать стража, — показал Ферда. — Стража будет охранять всё — нянечек, дороги — и никого не пустит в муравейник!

И тут Ферда начал придумывать: «Знаешь, мама, нам надо будет устроить в муравейнике лифт. Детишки внизу заплачут: „У-у-у-а-а-а! Мы хотим наверх!“ — а я за ними спущусь на лифте и подниму их. Или вот ещё: я сделал бы для детей ванны и душ, и знаешь… зайдёт к нам кто-нибудь в гости, а мы ему скажем: „Посмотрите, как у нас тут хорошо!“ — и вдруг — ш-ш-ш-ш! — окатим его водой».

Тут Ферда сам себя остановил. «Нет, мы лучше так делать не будем, а то на нас ещё станут сердиться. Знаешь, мама, мне хочется придумать для детей такую машину, которая бы сама каждого мылила, скребла, споласкивала и вытирала. А если ктонибудь из детей не захотел бы умываться, мы бы ему сказали: „Посмотри, какие красивые колёсики у машины. А ну, попробуй, поверни вот это, теперь это, а теперь вот это колёсико!“ Дети бы колёсики вертели, вертели, машина бы их мылила, скребла, споласкивала, вытирала, а дети бы радовались, что можно вертеть колёсики и что машина так хорошо бегает…»

— Ах ты, затейник, затейник! — перебила его мама. — Принеси-ка лучше яички; мы их тут в сухом месте как следует уложим.

— А для яичек мы сделаем сверху вниз жёлоб, и каждое новое яичко — фю-иииить! — так и покатится в свою кладовую, — пошутил Ферда и побежал за яичками.

Когда он понёс их вниз, три первых яичка уже шевелились, пытались вырваться, потому что это были уже не яички, а маленькие червячки-личинки, вылупившиеся из яичек. Мама, склонившись к ним, сразу принялась их чистить, ласкать и кормить.

О том, как червячки стали проказничать и почему некоторые из них так сильно изменились

Как всё быстро менялось! Сколько было нового! Через два дня домик нельзя было узнать. Сверху он был покрыт кучкой хвои, как самый настоящий муравейник. Вход теперь закрывался четырьмя камушками, а не одним, и внизу были окончательно готовы две новые кладовые: одна — для яичек, другая — с перегородками, для только что вылупившихся маленьких червячков.

Ферда ходил среди малышей, сияя от радости. Только и слышно было: «Деточки маленькие, крошечки мои, чего вам принести покушать? Хорошо ли вам? А ну, малыш! Иди сюда, я тебе вытру ротик. Не бегайте слишком много, а то устанете!»

Но шалуны ни на минутку не успокаивались. Они ползали, толкали друг друга, прятались. Чтобы не путать червячков, пришлось Ферде дать им всем имена.

Утром малыши просыпались рано и тотчас поднимали шум.

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-а-а-а-а-а-ах! — зевали они и сразу же принимались шалить.

— Ку-ку! Где я? Ищите меня!

— Ферда, Пышка кувыркается!

— У-у-у-а! Смешинка меня тянет за ногу!

— Я хочу есть!

— Я хочу к маме!

— Мы не будем умываться!

— Что? Умываться? — удивлялся Ферда. — Почему это вам в голову пришло? Разве я могу вас, мои милые шалуны, мучить умыванием? Как вы только могли подумать? — И вдруг — брызг! брызг! — всех обливал водою. — Так, а теперь всем умываться раз-два-три! Вы не мурашки, а замарашки! Кто раньше всех умоется, получит раньше всех есть!

Сколько было весёлого визга и писка! А как все торопились!

Мгновенье — и Ферда уже кормил малышей кашей, которую приготовила мама. Он ходил и приговаривал:

— Это вот для Точки, это для Пискуна, а вот это для Кусаки. Смешинка, открой-ка получше рот, чтобы каша не текла по подбородку! Ну, а ты что, Копуша, так мало ешь? Смотри, плохой муравей из тебя вырастет! На, вот тебе ещё! — Копуше теперь так понравилась каша, что он даже попросил облизать ложку.

— Кушайте, кушайте! — радовался Ферда. — Завтра я принесу маме ещё больше сладкого сока, и она вам снова сварит кашку.

Не удивительно, что червячки быстро росли, крепли, толстели, и вскоре многие из них стали почти такие, как Ферда. Самые большие, те, которые больше всех ели, просто могли бы лопнуть, если бы с ними вдруг не случилась удивительная вещь.

Однажды утром, когда все как обычно шалили, вдруг Пискун закричал:

— Посмотрите, что это тут лежит?

Все притихли.

Вместо самых толстых, самых больших червячков на полу лежали гладкие неподвижные куколки. Это червячки так изменились за ночь, что теперь у них даже носа не было видно.

Проказники испугались. Что случилось с нашими братьями?

— Да вы не бойтесь! — успокоил их Ферда. — Они превратились в куколок; теперь они спят, а как только проснутся, кожица куколки лопнет и — гоп! — из каждой выскочит большой муравей. Ну а сейчас я пойду погуляю с ними.

О жуке дровосеке и происшествии у паутины

В лесу снова поднялась суматоха, когда Ферда повёз куколок на прогулку. Опять жучки и совсем маленькие муравьишки попрыгали к нему на санки, весело смеялись, а остальные бежали рядом и кричали: «Прокати-и-и-и!» На шум прибежал большой зелёный, с огромными усами, жук Дровосек.

— Хорошие куколки у вас, ничего не скажешь, — начал он. — Большие. Но наши будут ещё больше. Намного больше! И он показал усами, насколько больше будут его куколки. — Ведь мои личинки превратятся в куколок только через три года. Да, да! Целых три года они будут только есть да пить. Ведь они у меня живут в дереве. Не веришь? Мы ведь откладываем яички в пни. Вот подойди послушай, как там маленькие личинки — червячки, милые крошки, грызут дерево! — И он потащил муравья Ферду к пеньку. — Вот послушай, как — хруп-хруп! — с аппетитом едят шалуны.

Ферде пришлось подойти к пеньку и, хочешь не хочешь, послушать, как в дереве — хруп-хруп-хруп! — с аппетитом едят шалуны.

Дровосек долго не хотел его отпускать.

— Ты даже не представляешь, как я доволен, что мои червячки так хорошо едят, — хвалился он.

— По крайней мере они будут хорошо расти, а когда станут большие…превратятся в куколок… — пребил его Ферда.

— Да, превратятся в куколок, — с восторгом подхватил Дровосек и от радости так хлопнул Ферду по плечу, что тот чуть не упал. — Когда же куколки лопнут, из них выскочат жуки-дровосеки. Я уж их жду не дождусь… — тараторил он. — У всех у них будут такие же длинные усы, как у меня. Дети будут такие большие, такие красивые… И ты ведь, Ферда, тоже ждёшь не дождёшься, когда ваши куколки превратятся в муравьёв?

Ферда тоже с нетерпением ждал. Но ждать — пустяки! Вот если бы только не бояться Отрокаров!

— Представь себе, они у меня хотели украсть яичко! — и Ферда стал рассказывать. Увлечённые интересным разговором приятели шли, шли и даже не заметили, как очутились у куста шиповника под большой паутиной.

— Ты боишься Отрокаров? — возмущался Дровосек. — Не бойся! Ничего не бойся! Я на все прогулки буду ходить вместе с тобой и не дам тебя в обиду. Ну а со мной не так-то уж легко справиться. — И Дровосек грозно пошевелил усами. — А если кто-нибудь сунется, у меня столько силы! Да я такого Отрокара схвачу, я ему скажу… — Тут Дровосек зацепил усом за паутину. Паук, спрятавшийся наверху, подумал, что попалась большая муха, и молнией кинулся вниз, прямо под нос Дровосеку. Что тут было!

Дровосек защемил Паука усами, точно в клещи, и закричал:

— Ага! Попался Отрокар! Прощайся, злодей, с жизнью! Сейчас я тебе откушу голову! — И он раскрыл свои огромные челюсти. Стоило ему их только сжать, Пауку пришёл бы конец.

— Дровосек, что ты делаешь? Это ведь не он, это не Отрокар, ведь это же Паук! Прошу тебя, отпусти его! — закричал Ферда. Еле-еле в самую последнюю минуту удалось ему спасти Паука от смерти.

Дровосек остановился, с удивлением посмотрел на Паука и неохотно отпустил его.

Паук, чудом оставшийся в живых, не помнил себя от радости. Он хватался за голову, бросался на колени, вскакивал, хотел обнять Ферду. Обещал, что до самой смерти будет благодарен муравью. Тут он начал предлагать Ферде и Дровосеку верёвку, нитки, шёлковые ткани. Паук с этой минуты стал очень добрым. Он не переставал кланяться, радоваться, обещать, а когда Ферда и Дровосек от всего отказались, он вмиг соткал замечательные верёвки для санок, чтобы Ферде легче было везти такую тяжесть.

Паук уверял, что он никогда не забудет о великодушном поступке Ферды, и обещал, если Ферде что-нибудь понадобится, всегда прийти к нему на помощь.

«Ну что ж! Когда-нибудь и Паук может пригодиться», — подумал Ферда, возвращаясь домой.

О том, что приснилось Ферде и о чём заявили два ворчуна

— Милый Ферда, — как-то утром торжественно сказала мама. — Благодарю тебя за твою помощь. Если бы не ты, мне никогда бы так хорошо не выкормить моих червячков, да и куколки наши не увидели бы ни солнышка, ни свежего воздуха. Мне ведь некогда выходить на улицу. Мне ведь нужно откладывать яички и кормить червячков. Но с твоею помощью уже из первых куколок у нас вырастут здоровые и сильные работники. А это, я чувствую, будет скоро. Я не ошибаюсь. Может быть, даже сегодня ночью.

Ферда просиял от радости: «Сегодня ночью! Сегодня ночью у нас вылупятся из куколок первые муравьи. Ура!»

Ферда с такой поспешностью выбежал на прогулку, что две куколки упали из санок и ударились головами о землю. Но Ферда даже не обратил на это внимания, он их снова положил на санки и побежал к Дровосеку, а от него к Пауку, чтобы всем рассказать о том, что должно произойти этой ночью.

Потом Ферда позвал Светлячка, чтобы он ночью освещал муравейник. Когда вечером пришёл Светлячок и осветил кладовую, всё уже было готово: Ферда украсил комнату цветами, а самых крупных куколок уложил в один ряд. Все они были большие, толстые, вот-вот лопнут, гладкие, только у тех, двух, что упали на землю, на головах темнели синяки. Вот несчастье! Но, может, это не повредит им? Может быть, и из них выйдут хорошие муравьи?

Ферда и Светлячок уселись поудобнее и стали разговаривать. Светлячок стал рассказывать Ферде обо всём, что он видит ночью. О том, какие летают удивительные бабочки и сколько их за ночь съедает летучая мышь. О том, как ночью гукают совы и как они ловят для своих птенцов мышей. Он рассказывал Ферде о зайцах и ланях, которые по ночам пасутся и скачут по траве.

Светлячок рассказывал ему о… но Ферда уже ничего не слышал, потому что он, соня такой, уснул.

Снилось ему разное и, наконец, приснилось, что он в большом муравейнике и там его схватила стража.

— Послушай, а ты случайно не Отрокар? — накинулись на него муравьи-сторожа и потащили из муравейника. Напрасно хватался Ферда за веточки, хвойные иголки и кричал: «Пустите меня, я ведь Ферда!» Но они продолжали его тащить. Всё, за что он ни хватался, трещало и ломалось крак! крак! А оба сторожа так сильно и так долго толкали его, дёргали и трясли… пока он, наконец, не проснулся.

Тут Ферда увидел, что его трясут не муравьи-сторожа, а Светлячок. Он кричал: «Ферда, проснись, — куколки лопаются!»

Куколки действительно уже лопались.

«Крак!» — лопнула первая куколка, и из неё выскочил молодой работник; он осмотрелся вокруг, потянулся, привёл себя в порядок и сказал, чтоб ему дали работу. Ах, как он был хорош!

«Крак!» — лопнула вторая. Из неё выскочил крепкий парень; он встал по стойке «смирно», сделал несколько упражнений и застыл на страже у двери.

«Ага, это воин», — подумал Ферда.

«Крак!» — лопнула новая куколка, и из неё выскочила нянечка. Она привела себя в порядок и сразу же занялась оставшимися куколками. Укладывала их получше, укладывала, и вдруг — крак! крак! — прямо под руками у неё лопнули ещё две куколки, как раз те, с синяками на головах, которые Ферда уронил на землю. Из них вылезли два мрачных, недовольных муравья.

— Гм, не очень-то у них тут красиво, — проворчал один.

— Какой странный свет!.. И пол какой неровный! — забрюзжал другой.

— И вообще нам здесь не нравится. В других муравейниках, конечно, лучше! — заворчали они в один голос.

Такие ворчуны! Всё им не нравилось. Впрочем, они и потом всё время ворчали и брюзжали, и поэтому в муравейнике их стали звать Ворчун и Брюзга. А самого первого муравья-работника, который не боялся никакой, даже самой тяжёлой работы, назвали: Смельчак.

Первый бой

Теперь в муравейнике началась настоящая муравьиная жизнь. Через несколько дней жук Дровосек, проходя мимо муравейника, едва узнал его. Здесь, словно быстрый ручеёк, группа весёлых муравьёв-работников тащила большое бревно. А там Ферда вёл повара за продуктами. Друзья шли в ногу и пели. Из муравейника выбежало несколько нянечек. Они просто умирали со смеху.

— Хи-хи-хи-хи! И-хи-хи-хи!! Мы маму умываем, трём, а ей щекотно. И-хи-хи-хи! — И они побежали снова собирать капельки росы и пучки моха, чтобы как следует протереть и вымыть маму. Ничего, она привыкнет. Теперь уже всё будут делать только нянечки: они будут каждый день прибирать муравейник, кормить маму, мыть её, заботиться о ней, будут делать всё, что делают нянечки в любом муравейнике.

Вдруг раздалась такая грозная команда: «С дороги, с дороги!» — что Дровосек отскочил. Из новых ворот муравейника быстро промаршировала вооружённая стража, а под её охраной поспешно шли нянечки с куколками на руках. Они несли куколок греться на солнышко. Теперь их будет охранять стража.

Вдруг из муравейника послышались ещё какие-то звуки. Кто-то ворчал, брюзжал, стонал, жаловался: «Только и слышишь: „С дороги, с дороги!“ Всё время работай, за всеми только и убирай! Ну, можно ли всё это выдержать?»

Что такое? В муравейнике кто-то ворчит? Ну конечно, это Ворчун и Брюзга. Они как раз выносят полные охапки шелухи, оставшейся от куколок: в эту ночь вылупилось много новых муравьёв.

«Ворчуны сердятся, а им следовало бы радоваться, ведь у них уже столько муравьёв, — удивился Дровосек. — А я своих жучков-дровосеков должен ждать три года. Ну, хватит смотреть, пойду-ка лучше послушаю, хорошо ли едят мои червячки». И жук направился к пню, но тут его остановила толстая розовая Жижала.

— Эй ты, с усами! — закричала она из своей норки. — Ты слышишь? Беги, да побыстрее, к нянечкам! Там Отрокары. Ну, беги же, не стой! — И она исчезла в земле, так и не сказав, куда бежать.

«Ой, ой, ой! Какое несчастье, какая беда! Где же искать нянечек?» Но тут Дровосек услышал крик: «Помогите, помогите!» — К нему подбежала перепуганная нянечка. — «Отрокары отнимают у нас куколок. Помогите!»

Теперь уж Дровосек не медлил. Он бросился прямо туда, откуда раздавались крики, и попал в самую гущу боя. Немногочисленная стража мужественно боролась с Отрокарами.

Муравьи сражались замечательно: не страшась ран, они хватали рабовладельцев-Отрокаров, катались с ними по земле, нещадно били врагов.

Даже нянечки не сдавались. Они изо всех сил прижимали к себе куколок и время от времени тоже наносили удары разбойникам. Однако злодеи уже отобрали у них несколько куколок и собирались скрыться с ними.

— Это что за безобразие? — закричал Дровосек, грозно замахав усами, и, словно рассвирепевший великан, кинулся в бой. Грабители страшно испугались внезапно появившегося великана; они трусливо побросали куколок на землю и мигом исчезли в щёлках, под камнями, в траве. Бой был окончен. О преследовании врага никто и не подумал. Все принялись собирать самое драгоценное — брошенных куколок. Ни одна не должна быть потеряна.

Нужно было оказать помощь и раненым. Отрокары серьёзно покусали нескольких муравьёв.

Как все были благодарны Дровосеку за помощь!

— Но вы, муравьи, не надейтесь, что вам и впредь так легко удастся одержать победу! — предостерегал Ферда. — Мы должны подготовиться, да так, чтобы в будущем мы сами себя смогли защитить. А ну, муравьи, попрыгаем! Каждое утро мы будем делать гимнастику, чтобы стать сильными, чтобы у нас были крепкие мускулы!

И они стали заниматься гимнастикой. Ворчун и Брюзга, конечно, как всегда, ворчали, — гимнастика, мол, не для них, а для солдат. У них, мол, уже болит вот тут — под коленом и вот тут — шея, и они, мол, уже не могут даже нагнуться.

— Муравьи? Вы слышите? — сказал Ферда. — У Ворчуна и Брюзги болит вот тут и тут! — засмеялся он. — Ну если нас одолеют враги, то у нас у всех будет болеть и тут, и тут, и вот тут. Мы все должны быть сильными! И солдаты, и рабочие, и Ворчун, и Брюзга. А вы оба стыдитесь! Посмотрите, даже нянечки хотят с нами заниматься!

Действительно, на площадку пришли нянечки и вместе её всеми стали делать упражнения, чтобы и им стать сильными чтобы и им никого не бояться.

О том, куда побежал Ферда

Так они каждое утро занимались гимнастикой и убеждались, что становятся всё сильнее и сильнее, что после зарядки и работа идёт веселее. Однажды утром муравьи, как всегда, весело принялись за дело, а Ферда отправился в дальний путь. Он решил найти толстую розовую Жижалу и во что бы то ни стало разузнать у неё всё об Отрокарах.

Но как найти Жижалу? Ведь дождевой червяк живёт под землёй. Ферда разгребал листья, искал в траве, поднимал камушки, копал землю — доискался до того, что у него спина заболела. А когда Ферда, наконец, нашёл ход, прорытый Жижалой в земле, оттуда выглянула — увы! — совсем маленькая, тоненькая Жижалочка.

— Простите, мама здесь уже больше не живёт, — вежливо сказала Жижалочка. — Простите, мама переехала и живёт теперь там.

Ферда, разумеется, не мог догадаться, где это «там», но Жижалочка тотчас же вежливо предложила: «Простите, я вам покажу где». И так как у Жижалочки нет рук, она просто вытянулась на земле ровной тонкой палочкой и — «Вон там, пожалуйста!» — показала Ферде, где живёт мама.

«Вот молодец, какая умница!» — по хвалил её про себя Ферда; и действительно, вскоре он нашёл старую толстую розовую Жижалу. Она втаскивала под землю хрупкий зелёный лист, чтобы полакомиться им в своей норке.

— Жижала, милая Жижала, — поспешил к ней Ферда, — скажи мне, где живут Отрокары?..

Но Жижала опять не захотела разговаривать.

— Спроси вот там! Там тебе обо всём расскажут! — показала она Ферде на тропинку под молодыми ёлками и скрылась с листиком под землёй.

Ферда внимательно посмотрел туда, и вдруг на дорожке под молодыми ёлками показался худой муравей. Он с трудом тащил на спине большой, тяжёлый мешок.

— Нет, нет, пусти меня! Я спешу! — в ужасе закричал он, когда Ферда его остановил, — Господа ждут, они хотят есть! Меня накажут, если я опоздаю. Пусти меня!

Он задрожал от страха и поспешно потащил мешок дальше.

«Раб! — догадался Ферда. — Раб! Он идёт в муравейник Отрокаров. Я пойду за ним, и он сам меня туда приведёт. Только мне надо быть осторожнее, как можно осторожнее, чтобы кто-нибудь из Отрокаров не увидел меня, а то мне придётся плохо».

Ферда крался за рабом под прикрытием молодых ёлок, прополз мимо трёх мухоморов; прячась за кустами, он увидел, что по дороге идёт всё больше и больше рабов. Все они были измождённые, седые, словно покрытые пылью. Одни из них со всех ног бежали из муравейника, выполняя приказ, другие тащили к муравейнику мешки с едой, красивые блестящие камушки, мягкий мох; а один муравей, весь искусанный, нёс в муравейник даже бумажную стенку от осиного гнезда. Всё новые и новые муравьи шли и тащили в муравейник еду и еду, много еды. Осторожней! Муравейник Отрокаров совсем близко!

О том, что увидел Ферда

И вот Ферда увидел муравейник Отрокаров. Муравейник стоял под огромным безобразным чертополохом. Это была очень странная постройка. С одной стороны возвышался великолепный замок из мрамора и красивых камней, с другой — чернели кучи мусора с полуобвалившимися ходами.

— Вот как! — прошептал Ферда. — Сразу видно, где живут господа и где ютятся бедные рабы. Я должен подойти поближе.

Чтобы его не заметили, он сорвал небольшую веточку, поднял её над собой и пополз к муравейнику.

Тут Ферда увидел первого Отрокара. Рабовладелец сидел около муравейника в роскошном кресле. Он нежился на подушках и кричал на раба, согнувшегося под тяжёлым мешком: «Принесёшь ты мне когда-нибудь поесть? Эй ты! Или помочь тебе палкой?»

Раб, задыхаясь, подбежал. Он стал торопливо доставать еду из мешка и класть её прямо в рот голодному Отрокару. Как этот обжора не лопнет! — с отвращением прошептал Ферда и поскорее отвернулся. Но то, что он увидел теперь, было не лучше.

Наверху, перед мраморным входом какой-то Отрокар избивал палкой своего раба. Он выбросил из мешка несчастного всю еду и растоптал её ногами. Вероятно, еда ему не понравилась, и он послал раба за другой.

«Что за трутни! — негодовал Ферда. — У них слишком нежные желудки. Ну ещё бы! Почему не выбирать, если пищу добывает кто-то другой!» А там, и вон там, и там! Всюду жадно раскрытые рты Отрокаров, и измученные рабы набивают их принесёнными яствами.

Ферда так разволновался, что веточка у него закачалась, как от ветра. Муравей должен был собрать все силы, чтобы не выдать себя.

Вдруг раздалось: «С дороги, с дороги!» Из муравейника выступила стража Отрокаров, грозные воины со страшными зубами, а за ними измученные нянечки-рабыни с куколками Отрокаров. Куколки лежали на мягких перинках, украшенных ленточками и кружевами, а нянечки должны были идти на цыпочках, чтобы не потревожить сон куколок Отрокаров.

Стражу накормили тоже, и шествие с разодетыми куколками тронулось дальше.

— Очень бы мне хотелось увидеть, — сказал Ферда, — как у них там внутри, в муравейнике.

О том, чего Ферда не увидел

Действительно, Ферде было бы очень интересно увидеть всё, что делалось внутри — хотя бы, например, посмотреть на искусанного раба, который принёс бумажную стенку от осиного гнезда. Королева Отрокаров сразу же приказала сделать из неё занавес.

— Как? Ты несёшь для королевы только одну стенку? — накинулась она на раба. — Как, ты жалуешься, что тебя искусали осы? Стража, дать ему палок! А теперь убирайся! Ты должен мне принести целое осиное гнездо, чтобы я могла выбрать себе занавеси! У Отрокаров должно быть всё, чего они только ни пожелают. Да и почему бы им не желать этого? У них ведь есть рабы.

Комнаты в муравейнике были выложены самыми красивыми камушками, красивейшим деревом, самым нежным мохом. Всё это сделали рабы. Червячки-личинки, дети господ Отрокаров, ни в чём не нуждались. Для них всегда должна была быть приготовлена самая лучшая еда. Ох, а как они капризничали за едой! Одни не хотели есть мягкого, другие — твёрдого, одни любили только сладкое, другие — кислое. Некоторые совсем не хотели есть, другие, наоборот, так долго возились с едой, что перемазывали себя, нянечку, всё вокруг и, в конце концов, так ничего и не съедали. Но, если перед ними не стояла самая вкусная еда, — все они сейчас же принимались визжать, и господа колотили рабынь-нянечек. Внизу, в подвалах, стража днём и ночью охраняла склады яичек и куколок, которых Отрокары похитили у своих соседей — мирных муравьёв. Из этих куколок рождались рабы. Бедняги, они даже не подозревали, что родились не в своём муравейнике, и сразу же принимались за непосильный труд.

Прежде всего они должны были кормить своих господ, потому что, вы только послушайте, муравьи — трутни-Отрокары — сами себя прокормить не могут. Если бы у них не было рабов, они бы погибли, так как просто не сумели бы добыть себе пищу. Ведь Отрокары ничего не умеют делать. Они умеют лишь, как и все рабовладельцы на свете, только грабить, воровать и жить за счёт других.

Даже своих личинок, даже королеву они бы не сумели прокормить. Всё это должны были делать рабы.

— Скорей, скорей! — кричат все эти господа. А как они сердятся, если им вдруг что-нибудь не понравится!

— Разве это еда? — кричат они.

— Разве это слуги? — злятся они, если им придётся подождать хоть минутку.

— Да что я, собственно, хотела сказать? — гордо спросила королева. — Где мы, собственно, взяли этих рабов? Мне они совсем не нравятся.

— Они из муравейника у перекрёстка дорог, ваше величество, — ответили приближённые. — Мы на них напали весной. Как они защищались! Как защищались! Но мы проломили стены и ворвались к ним в муравейник сразу со всех сторон. Мы тогда убили две тысячи муравьёв, три тысячи ранили и захватили пятьсот куколок и двести яичек. Прикажете, ваше величество, напасть на другой муравейник?

— Напасть! Напасть! — завопила королева и затопала ногами. — Напасть на самый лучший муравейник, чтобы у нас были самые лучшие рабы!

Вскоре из муравейника вышел Отрокар и сказал толпе зубастых верзил: «Там, недалеко от куста шиповника, новый муравейник. У них самые хорошие, самые здоровые куколки. Там рождаются самые сильные муравьи. Мы на них нападём. Вы легко найдёте муравейник. В нём один из муравьёв носит на шее красный платочек в горошек». Верзилы посмотрели в ту сторону, где стоял муравейник Ферды.

Надо только подождать, пока у них не станет больше куколок. А сейчас следите за ними… и… и… посмотрите-ка туда… Вот так штука! Почему так качается эта веточка?

Все посмотрели туда, куда он показал, и увидели, как трясётся, качается подпрыгивает веточка Ферды. Вдруг она упала. Отрокары подошли поближе — на земле лежала сломанная веточка.

— Может быть, её сорвала Жижала? — стали гадать они.

— Может быть, ветер? — А в то время, пока они спорили, Ферда, ведь это он бросил веточку, со всех ног убегал прочь.

О том, что сказали муравьи и почему они смеялись над пирожком

Скорей, скорей самой короткой дорогой к муравейнику!

Ферда бежал, не разбирая пути: между высокими скалами, через кротовую нору, по берегу огромной лужи, продирался сквозь колючки — только бы поскорее попасть в муравейник.

Он мчался без отдыха: муравейник в опасности, надо как можно скорее предупредить муравьёв.

К счастью, Ферда уже был близко; он уже слышал, как поют рабочие в муравейнике и как им подпевают тоненькими голосками няни с куколками на руках.

— Ко мне! — закричал Ферда, подбегая. — Муравьи, ко мне! — звал он, поднимаясь на самый верх пока ещё совсем маленького муравейника.

Все выбежали, и Ферда, задыхаясь от усталости, начал рассказывать о том, где он был, что он видел и слышал.

Ферда рассказал муравьям, как живут злые Отрокары; о том, что эти бездельники ничего не делают, как страдают рабы, и, наконец, о том, что Отрокары собираются напасть на их муравейник, отнять у них яички и куколок и вырастить для себя новых рабов. Удивлённые, взволнованные муравьи зашумели.

— Нас хотят ограбить? Мы не позволим! — закричали они все как один.

— Мы будем защищаться!

— Мы не сдадимся!

— Пусть они только попробуют забраться к нам!

Ферда повеселел. «Вот это настоящий ответ! Пусть только попробуют забраться к нам! Однако, чтобы они не забрались к нам, мы должны достроить наш муравейник раньше, чем Отрокары нападут на нас. Наш муравейник должен стать таким, чтобы ни один Отрокар не смог проникнуть в него. А мы должны быть такими сильными, чтобы защититься от кого угодно».

Муравьи посмотрели на свой муравейник, — они ведь только начали его строить!

— А что, если мы его не окончим вовремя и Отрокары одолеют нас? — заплакали нянечки, испуганно озираясь по сторонам.

В эту минуту выступил вперёд муравей Смельчак и загремел:

— Кто сказал, что мы вовремя не окончим строительство?

Все притихли. Никому не хотелось признаваться ни в своей нерешительности, ни в трусости.

Тут вперёд выскочил Пирожок и заявил, что он всем покажет, как надо работать, и что уже к вечеру муравейник нельзя будет узнать.

— Что? Ха-ха! Это ты собираешься работать так быстро? — засмеялся над ним Ворчун.

— Ты? Ха-ха! Моя метла метёт в три раза скорее твоей! — расхохотался Брюзга, а за ним и все остальные, потому что ха-ха-ха-ха! — они даже представить не могли, что толстый и неповоротливый Пирожок может быстро работать.

Но Пирожок разошёлся не на шутку.

— Что, вы думаете, я не умею хорошо работать? Так я вам, насмешники, докажу. Спорим, что за один день я выстрою целый этаж. И какой этаж! Прочный! Стены будут как скала, двери как железо. Я выстрою неприступную крепость, какой тут никто из вас ещё не видывал. А если враги к нам всё — таки ворвутся, я приготовлю для них хитрую ловушку и на голову им посыпятся камни. Или разбойники провалятся в ямы и не смогут там даже пошевелиться! Вот увидите! После этого никто из вас не будет смеяться над Пирожком!

Сразу уйма муравьёв захотела работать вместе с Пирожком, а остальные перестали смеяться.

Молодец всё-таки Пирожок! За один день достроить целый этаж! А ловушка для врага? — Задумал он многое. Очень интересно, чем всё это кончится.

Чем всё это кончилось и что сказал работник

«Очень интересно, — чем всё это кончится?» — подумал Смельчак, выйдя на другой день вместе с товарищами охранять муравейник.

«Очень интересно, — чем всё это кончится?» — подумал Ферда, отправляясь к Пауку за верёвками. А окончилось это плохо. Уже на обратном пути Ферда понял: что-то случилось. Навстречу ему бежал Ворчун — у него на шее висела не то рама от окна, не то дверь — и жалобно причитал: «Ведь я же говорил, я же говорил!»

Немного дальше лежал Брюзга с шишкой на лбу и стонал: «Я тоже говорил, я тоже говорил!»

Муравейник обвалился. Рухнул целый этаж, и муравьи, помощники Пирожка, с трудом выбирались из-под обломков.

— Нас засыпало, — стонали они. — Помогите вытащить Пирожка! Мы провалились в ловушку, которую он устроил, а камни, приготовленные для врагов, посыпались на нас. Пирожок ещё там.

На счастье, у Ферды были с собой верёвки. Их спустили вниз Пирожку и — раз-два! раз-два! — общими усилиями вытащили его.

Пирожок, чуть живой, уселся на землю и никак не мог понять, что произошло.

— Мы всё так хорошо сделали! Отчего же наша постройка обрушилась на нас? — простонал он.

— Мы так старались! — жаловались его помощники. И как только это могло случиться!

Ферда внимательно осмотрел развалины.

— Послушай, Пирожок, вы ведь заранее работу между собой не распределили? Вы ведь работали без плана?

— Как это так? — защищались товарищи Пирожка. — Каждый из нас отлично сделал свою работу!

— Вот то-то и оно! — поймал их Ферда на слове. — Каждый из вас делал своё! Каждый из вас отлично сделал только свою работу, а все вместе вы натворили массу глупостей. Разве вы заранее договорились о том, как вы будете помогать друг другу? Разве вы разделили между собой работу так, чтобы каждому из вас было легче и чтобы каждый не делал всего сам? Каждый из вас делал что хотел; поэтому у всех вместе ничего не получилось!

Пирожок почесал затылок, потом потёр ушибленную спину, ещё раз почесал затылок, ещё раз потёр спину и, наконец, сказал: «Ты прав, Ферда. Хорошо, что ты нас отругал. Мы сегодня же всё как следует обдумаем».

Действительно, в тот же вечер он рассказал Ферде, как они будут строить, где каждый муравей будет стоять и что делать. Он даже приготовил чертежи будущей стройки. Уходя, Пирожок шепнул Ферде на ухо: «Смельчак тоже будет работать вместе с нами!»

Засыпая, Ферда радовался: «Да, Пирожку действительно повезло. Со Смельчаком дело у них пойдёт на лад! С такими работниками Пирожок может ничего не бояться!»

Вдруг Ферду разбудил сильный, мускулистый муравей, который очень редко выходил из подвалов муравейника.

Заложив руки за спину, он вызывающе посмотрел на Ферду.

— Мне кажется, Ферда, что ты совсем забыл о нас, работающих внизу, — начал он резко. — Но я, муравей Работник, скажу тебе вот что: мы очень хотим соревноваться со строителями Пирожка. Приходите-ка через две недели да посмотрите, кто работает лучше: строители на земле или мы, шахтёры, под землёй. Начнём с завтрашнего дня. Слышишь? Увидим, кто лучше и быстрее работает! А Пирожку передай: если хочет выиграть, то пусть позовёт по крайней мере ещё пятьдесят Смельчаков! И, засмеявшись, силач ушёл.

И… началось!

Ну и дела! Мы соревнуемся! Как это у нас получится? Пирожок, узнав о новости, сначала испугался.

— Как? Работник хочет соревноваться? — заволновался он. — Вот задача! Ну, теперь мы должны следить за каждым нашим шагом! Теперь даже соломинку нельзя положить кое-как, ни минутки нельзя терять даром, а то нас обгонят! Но скоро Пирожку всё стало ясно. «Тем лучше! Теперь мы будем работать ещё быстрее! Строители, за работу! Мы должны обогнать шахтёров. Мы будем работать ещё лучше. Мы должны выиграть. Посмотрим, кто победит!»

И… началось! Вскоре весь муравейник шумел, гудел, как большая фабрика. Со всех сторон к нему спешили цепочки муравьёв со строительными материалами, везде копали, носили, строили; каждому хотелось показать, что он умеет работать. Пирожок успевал повсюду; его видели везде. Он летал, как ветер, и работал за десятерых. Работника никто не видел; он даже не показывался из-под земли.

«Кому же мне помочь?» — задумался Ферда. Не успел он решить, как к нему прибежали нянечки.

— А мы, Ферда? Мы тоже хотим соревноваться. Нам хочется вырастить таких сильных муравьёв, каких до сих пор ни у кого не было.

— Вы хотите соревноваться? — улыбнулся Ферда. — Я вам помогу. Начнём с червячков. Ведь работа с самыми маленькими тоже очень важное дело.

Как всё хорошо получалось!

— Ну что, шалуны? — строго спросил он червячков. — Вы думаете, что вы будете лежать тут и ничего не делать? Что? Ну нет! С сегодняшнего дня здесь будет новый порядок. Всем встать, как следует протереть глаза — и давайте играть!

— И-и-и-и-и-и! — запищали червячки от радости.

Ферда принёс вниз горсточку круглых семян, и червячки с радостью бросились к ним. Большими семенами они играли в кегли, маленькие катали по полу. А потом Ферда принёс им камушки-кубики, и червячки стали из них строить башни, заборы, мосты, ворота. С каким удовольствием они играли!

— Бух! — кричали червячки, когда падали кубики, и принимались строить сначала.

Потом Ферда принёс верёвки, и червячки стали пробовать свои силы — кто кого перетянет. Он учил червячков кувыркаться, прыгать и играть в мяч. Правда, вместо мяча у них была крохотная брусничка. Самых маленьких червячков, которые ещё совсем ничего не умели делать, Ферда научил играть в «козу, козу рогатую» и «лады-лады-ладушки». Нужно играть с ними каждый день, — шёпотом говорил Ферда нянечкам. — Каждый день они должны резвиться, и вы увидите, какие из них вырастут весёлые и сильные муравьи!

Как весело было у червячков! Какой у них был аппетит! Как хорошо они ели простую, здоровую пищу! А покончив с едой, они сразу же просили, чтобы Ферда им что-нибудь рассказал.

— Ах, что мне с вами делать? Теперь вам рассказывай! — Ферда притворялся сердитым. — Ну хорошо, может быть, что-нибудь придумаю. О чём же вам рассказать? Ага, придумал! Ну, слушайте!

Сказка о муравье Игрушечке

«Однажды в одном из муравейников родился муравей Игрушечка. Только он выпрыгнул из куколки, как его, беднягу, вывели из муравейника и сказали: „Посмотри, вон там, на том дереве пчелиный улей. Мы вчера около улья убрали, и за это пчёлы нам обещали дать немного мёду. Пойди принеси его!“

Но муравью Игрушечке не хотелось идти за мёдом. Когда он был червячком, он только играл, а теперь сразу работать! Поплёлся он еле-еле, и ему казалось, что он никогда не дойдёт до дерева. Вдруг Игрушечка увидел Улитку с большим домиком на спине. Улитка остановилась на минутку и закричала: «Садитесь, отправляю — динь, динь! Поехали!» — и поползла. Потом она снова закричала: «Динь, динь!» — и остановилась.

— Что ты делаешь, Улитка? — спросил её муравей Игрушечка.

— Я играю в трамвай. Если хочешь, я подвезу тебя, — ответила Улитка. Это шалуну-муравью очень понравилось, взобрался он на домик Улитки, и — «Динь, динь, отправляю, поехали!» — тронулись они. Но тут молодой муравей увидел, что все муравьи вокруг двигаются намного быстрее, чем Улитка, и подумал: «Этак я и до вечера до дерева не дойду». Он спрыгнул на землю и снова потихоньку поплёлся вперёд.

Вдруг Игрушечка увидел толстого розового Дождевого Червяка. Червяк полз по земле и гудел: «Ту-ту-у-у-у-у… ш-ш-ш… ту-ту-у!»

— Что ты делаешь, Червяк? — спросил муравей Игрушечка.

— Я играю в поезд; если хочешь, я подвезу тебя, — ответил Дождевой Червяк. Это шалуну-муравью очень понравилось, и он взобрался на Дождевого Червяка. Дождевой Червяк был такой мягкий, что Игрушечка, устроившись поудобнее, вскоре уснул. Проснулся он уже под землёй, вокруг было тёмным-темно.

— Где мы? — испугался муравей.

— Да ведь мы в туннеле, — сказал Червяк и загудел: — Ту-ту-у-у-у-у-у! — чтобы в темноте кого-нибудь не задавить.

«Этак я и до вечера до дерева не доберусь!» — испугался муравей, выскочил из туннеля и снова потихоньку поплёлся вперёд. Тут в воздухе перед ним мелькнула блестящая Стрекоза, просвистела — фи-и-и-и-ю! — и исчезла, затем снова мелькнула над головой, снова просвистела — фи-и-и-и-юю! — снова на миг исчезла и вдруг села на гладкий камушек.

— Что ты делаешь, Стрекоза? — спросил её молодой муравей.

— Я играю в реактивный самолёт. Если хочешь, я подвезу тебя. Только держись получше. Муравей очень обрадовался; он забрался на Стрекозу, ухватился за неё покрепче; и Стрекоза — фи-и-и-и-ю! понеслась, как стрела.

Ой-ой-ой-ой! Такой скорости муравей не ожидал.

Руки у него разжались, он перекувырнулся, полетел вниз — и бултых прямо в воду! Но муравей не утонул. Ему удалось спастись на маленьком листочке.

Вдруг он увидел в воде Лягушку, которая играла в пароход. «Хочешь, я подвезу тебя? — спросила его Лягушка. — Садись на меня!» Муравей забрался к ней на спину, и Лягушка — раз, два — мигом подвезла его к берегу. Муравей поблагодарил её, выскочил на берег и пошёл дальше сам, так как дерево с пчёлами было уже совсем близко. Пчёлы сделали бочонок из воска, наполнили его мёдом и дали бочонок муравью.

— Как я его понесу? — вздохнул Игрушечка. — Он такой тяжёлый, а у меня болят ноги и идти мне не хочется. Если б я во что-нибудь играл, может быть, мне было бы легче идти? Тут пчёлы стали придумывать для него игру. «А ты поиграй в поезд! Поиграй в трамвай! Поиграй в самолёт!» Но Игрушечка каждый раз отвечал, что во всё это он уже играл. Тут одна пчела, увидев, как вокруг бегают муравьи с тяжёлым грузом, сказала ему: «Знаешь что, поиграй в муравья!» «Вот это дело! — подумал Игрушечка. — В муравья я ещё не играл!» Тут он вдруг увидел, как муравей Работник одним взмахом поднял на плечо бревно, которое было в пять раз больше его.

— Я буду играть в Работника! — обрадовался Игрушечка и взвалил на плечо бочку с мёдом. Тут он увидел муравья Бегуна, который, несмотря на груз, двигался в десять раз быстрее, чем Улитка-трамвай.

— Ура! Я буду играть в Бегуна! — сказал Игрушечка и побежал так быстро, что вскоре обогнал даже Бегуна. Потом он увидел, как у муравейника без отдыха трудится муравей-Пирожок; и Игрушечка решил: «Я буду играть в муравья Пирожка и, как он, работать без отдыха». Лишь только Игрушечка принёс в муравейник бочку с мёдом, как сейчас же снова побежал к дереву, по пути играя во всех муравьёв сразу. Так Игрушечка трудился до самого вечера и принёс домой десять бочек мёда. Все они, представьте себе, были для червячков. А как червячки ели мёд! Они все просто чуть не объелись, а потом решили, что, когда станут большими и превратятся в муравьёв, они будут играть в Игрушечку, чтобы всё уметь делать так же хорошо, как он». Сказка кончилась. Когда червячки легли спать, Ферда пошёл узнать, что делается наверху. По пути он встретил Брюзгу.

— Ферда, пойди посмотри, что они там делают! — звал перепуганный Брюзга. — Это невероятно! Они в самом деле не хотят отдыхать! Это надо сейчас же прекратить, ведь это вредно для здоровья! Ферда, ведь они надорвутся от усталости; Ферда, муравейник погибнет!

О том, какие удивительные вещи увидел Ферда на земле и под землёй

Поднявшись наверх, Ферда остолбенел от удивления. Что тут происходит? Обычно к вечеру работа прекращалась, но сегодня наверху и не думали отдыхать. Один этаж уже был совсем готов, и сейчас муравьи устанавливали на строительной площадке какие-то очень высокие столбы.

«Для чего эти столбы?» — никак не мог понять Ферда. Что вы собираетесь делать?

— У нас будет ночная смена, — гордо улыбаясь, сказал Пирожок.

Не успел Ферда опомниться, как увидел ещё более удивительные вещи: в воздухе закружились светлячки; они кричали Пирожку: «Мы уже здесь!» — и усаживались на стол бы, на каждый столб по одному, словно живые фонарики.

Ферда оглядывался по сторонам и не переставал удивляться. Что это? Раньше здесь был неудобный вход, а теперь вниз вела замечательная каменная лестница. Вон там новый склад балок, а тут, неслыханное дело, дорога, по которой может пройти сразу целая колонна муравьёв. Что здесь происходит?

Чудеса! Над стройкой загорелись огни и сразу стало светло как днём. Из муравейника, распевая песню: «Засучим мы рукава», вышла группа муравьёв во главе со Смельчаком и дружно принялась за работу, словно и ночи никакой не было.

— Ты видишь, что делается? — с ужасом спросил Брюзга.

— Вижу, вижу! — радостно воскликнул Ферда. — Прекрасно! Чудесно! Я должен пойти рассказать маме, как замечательно работают муравьи, какой молодец Пирожок!

И Ферда, оставив наверху изумлённого Брюзгу, побежал в мамину комнату.

Но маме уже всё было известно.

«Мои няни мне обо всём рассказали. Сбегай лучше посмотри, что делает Работник!»

Через минуту Ферда уже был там. Работник тоже всё продумал и распределил работу. Одни из муравьёв носили балки, другие — их укладывали, третьи — укрепляли; и прямо на глазах вырастали опорные колонны нового, прочного коридора, какого ещё никогда не было в муравейнике. И тут же ещё одна группа муравьёв выносила вырытую глину и камни. Всё шло — раз, два, три — ни на миг не останавливаясь, как будто работала огромная машина.

— Но это что! Завтра ты увидишь, как мы будем заготавливать балки! — пообещал Ферде Работник.

«У нас будет замечательный муравейник!» — радовался Ферда. — Засыпая, он шептал: «Очень интересно, что я увижу завтра».

Но то, что он увидел на следующий день, ему никогда даже во сне не снилось.

О том, как помог муравьям жук Рогач

На следующий день Работник повёл Ферду далеко за муравейник. И там они оба спрятались в шелковистой траве у кустов.

— Теперь осторожнее, — сказал Работник и пригнул Ферду к земле. За кустами показалось что-то большое, чёрное. «Что это такое? — подумал Ферда.

— Да ведь это жук Рогач, а с ним разговаривает муравей Хитрец!» Муравей Хитрец в это время смотрел жуку на рога и спрашивал его: «Послушай, а правда, что ты не можешь рогами пошевелить? Правда?»

— Как? Почему это не могу? — возразил Рогач. — Нет ничего проще, — и он пошевелил своими огромными рогами.

— Ну и ну-у-у! — удивился Хитрец. — Кто бы мог подумать! Но, наверное, сделать ими ты ничего не можешь, ты можешь ими только так просто шевелить, да? Силы в них у тебя совсем нет, да? — подзадоривал Хитрец Рогача.

— Что? Совсем нет силы? — обиделся Рогач.

— А ну, покажи, что мне срубить, и ты увидишь!

Хитрец поскорее показал ему на веточку — хорошее бревно для муравейника, — а Рогач — раз! — и срубил веточку.

— Но вот здесь тебе её не перерубить! Этого ты, пожалуй, не сможешь! — опять показал Хитрец на веточку. А Рогач снова — раз! — отрубил как раз такой кусок, какой был необходим муравьям для креплений в коридорах.

— Идите сюда! Такого вы ещё не видывали! — позвал Хитрец Ферду и Работника. — Посмотрите-ка, что вам покажет Рогач! Это удивительно, замечательно! Такая тяжёлая работа, а он совсем ещё не устал!

Рогач, восхищённый всеобщим вниманием, желая доказать, что для него это совсем не трудно, рубил одно за другим выбранные Хитрецом брёвна. Только заготовив целую гору брёвен, Рогач внезапно остановился и с подозрением спросил Хитреца:

— Послушай, а не задумал ли ты посмеяться на до мной?

Тут Хитрец ласково похлопал его по плечу и сказал:

— Нет, Рогач! Ты сейчас сам увидишь, что я и не думаю над тобой смеяться. Я тебе покажу, зачем нам нужны эти брёвна. Пойдём с нами! — И он повёл Рогача к муравейнику.

Ах, какая перед ними открылась картина! Муравейник был похож на большую стройку; повсюду взад и вперёд сновали работники. Уже были выстроены леса для трёх новых этажей. Вокруг с очень серьёзным видом ходил жук Дровосек; он растопыривал усы, а Пирожок ими, как циркулем, проверял, — нет ли где-нибудь просчёта. С одной стороны муравьи тащили к стройке хвою и веточки, с другой — они несли песок и камни. Тут вдруг из муравейника выбежал муравей Молоток и взволнованно закричал:

— Почему до сих пор нет брёвен для шахтёров? Когда же вы их, наконец, принесёте?

Прекрасно, замечательно! — восхищался Рогач. — Ребята, теперь я вам с удовольствием буду помогать! Буду! Буду! Я ведь даже не знал, что умею заготавливать брёвна для строек. Пошли скорей, поработаем ещё! — И они побежали с Хитрецом заготавливать новые брёвна.

О том, как и улитка стала счастливой

Рогач и Хитрец очень удивились, увидев, что Ферда уже успел погрузить брёвна на деревянные санки. Брёвна лежали огромной горой. Пятьдесят муравьёв не смогли бы сдвинуть санки с места!

— А теперь я вам кое-что покажу, — подмигнул муравьям Ферда и подвёл к санкам, как будто случайно, большую Улитку. Такого красивого домика, как у тебя, мы ещё никогда не видели, — ласково заговорил он с Улиткой. — Но ты даже не представляешь, насколько бы он стал красивее, если его надстроить ещё на один этаж. Улитка от удивления остановилась.

— Это ведь совсем не трудно, — продолжал Ферда и снова подмигнул муравьям. — Начать можно отсюда, — показал он на домик, — а вот тут, пожалуй, можно сделать балкон. — Работник и Хитрец догадались, что надо делать. Они накинули на Улитку вожжи и впрягли её в санки.

— Мы тебе — раз, два — и всё надстроим, — пообещал Ферда Улитке. — Не веришь? А ну, пойдём, посмотришь, как У нас строят! У нас скоро уже будет окончен шестой этаж.

— Очень интересно, очень интересно, очень интересно, — засопела Улитка; она послушно двинулась за Фердой и сильнющая такая — даже не почувствовала, что тащит за собой санки с тяжёлым грузом. Вы просто не поверите, — была сэкономлена работа пятидесяти муравьёв!

— Ты всегда ползаешь так медленно или можешь побыстрее? — стал подзадоривать Ферда Улитку.

— Мы обязательно должны скорее прийти на стройку, до обеденного перерыва, — поддержал Ферду Хитрец.

Улитка испугалась. Нет, ей совсем не хотелось опаздывать, и она заторопилась. Теперь она ползла с такой скоростью, как муравей, когда он торопится. И вскоре они уже были у муравейника.

Перед Улиткой открылось необычайное зрелище. Муравейник выглядел, как раскрытый часовой механизм; каждый делал своё, но одновременно и общее дело, и всё так хорошо ладилось.

Улитка, очарованная, смотрела на муравейник.

— Ах, как замечательно, ах, как чудесно! Как бы и мне хотелось уметь что-нибудь делать! Я бы тогда тоже стала вам помогать! — вздохнула она мечтательно.

— Ну так оглянись, и ты увидишь, как ты нам помогла, — сказал ей Ферда и показал на гору брёвен, которые она притащила к муравейнику.

— Это я? Неужели это я так хорошо умею работать? — удивилась Улитка. — Правда? Да ведь я никогда и не думала, что умею так хорошо работать! Скорее, скорее, я снова повезу брёвна! — Она повернулась и, не разбирая пути, поспешила туда, где в это время Рогач уже заготовил новую груду брёвен. Их нагрузили на санки, и Улитка повезла. Она была так счастлива, что по пути то ворчала, как трактор, то ржала, как стадо коней, то пыхтела и свистела, как паровоз. Так ей понравилось работать.

О том, что муравьи не обидели даже Жижалочку

Опять в лесу поднялась суматоха. Вокруг Рогача стояли целые толпы зрителей; и когда он срубал ветки, все в восторге кричали: «Давай! Давай!» А Рогач, обрадованный вниманием, работал с таким усердием, что вокруг только щепки летели.

— Я ведь тут за целую бригаду работаю, — довольный, приговаривал он. А Улитка? За ней тоже бегали целые толпы букашек. Но кое-кто был недоволен. Два зелёных кузнечика очень обиделись: и они бы могли что-нибудь таскать, и о них бы могли вспомнить; они бы с удовольствием помогли. Ну а если они никому не нужны, то они возьмут и уйдут. Не успели муравьи им слова сказать, как кузнечики уже ускакали.

Но зато пришла маленькая, вежливая, тоненькая Жижалочка. «Простите, я слышала, что здесь у вас так хорошо идёт работа. Я, простите, тоже что-нибудь с удовольствием бы сделала. Не могли бы вы, простите, и для меня найти какую-нибудь работу? Я бы вам тоже помогла!»

Такая славная Жижалочка! Обязательно надо было и для неё что-нибудь придумать, и ей доставить радость. Муравьи долго думали. Коридоры рыть Жижалочка не могла, потому что она привыкла к мягкой почве. Поручить ей таскать камни тоже нельзя. Так можно и покалечить нежную Жижалочку. А запрячь? Тоже никак нельзя! Ведь она такая круглая, что с неё любые вожжи соскользнут.

Тут Ферда ударил себя по лбу. Разве он не видел, как большая толстая Жижала тащила в свою норку лист? «А не посадить ли тебе, Жижалочка, что-нибудь вокруг муравейника? Какие-нибудь цветочки или какие-нибудь красивые кустики? Ты не хотела бы этим заняться?»

— О, конечно, да. Я этим с удовольствием займусь. Уж в растениях-то я, простите, разбираюсь!

Жижалочке работа пришлась по вкусу. В растениях она действительно разбиралась. Выбрав красивый кустик, она аккуратно разрыхляла землю вокруг корешков, потом осторожно вытаскивала растение и, довольная, тащила его к муравейнику. Муравьи с большим интересом смотрели на её умелую работу. Сначала Жижалочка делала в земле ямку, затем она взрыхляла почву, а потом туда опускала корешки растения. Муравьи приносили воду, поливали — и всё было готово. Так вокруг муравейника постепенно вырастал красивый сад.

«Как хорошо будет жить нашим муравьям! — радовался Ферда. — Вокруг будет так красиво, муравьи будут весёлые, и любую работу они будут охотно делать. А чем веселее муравьи, чем охотнее они работают, тем сильнее муравейник!» Каждый вечер Ферда навещал червячков. Малыши ждали его с нетерпением. Целый день они шалили, играли до упаду, занимались гимнастикой, а по вечерам просили Ферду рассказать им сказку.

Теперь Ферде ничего не надо было придумывать. Он рассказывал червячкам о том, что он своими глазами видел на стройке. Он рассказывал им про Работника, про Пирожка, про Рогача, про Улитку, про вежливую Жижалочку, про светлячков; малыши слушали его затаив дыхание.

И хотя Ферда ничего не выдумывал, это были самые интересные сказки.

О том, что узнал жук Дровосек, и о маленьком Смешном жучке

Однажды жук Дровосек снова остановился у пенька и, приложив ухо к коре, с восторгом слушал, как его червячки — хруп-хруп-хруп! — грызут дерево. «Ну и аппетит же у этих шалунов! — радовался он. — Как будто они грызут миндаль!»

Вдруг Дровосек ещё услышал кое-что другое. В густой траве, еле заметные, шли два муравья, какие-то два ворчуна. Их даже не было видно, но они так громко ворчали, что можно было разобрать каждое слово.

— Все наши дела — сплошные глупости, — ворчал первый. — Зачем нам так спешить? Как будто нельзя подождать!

— Нас только и гонят на работу! — брюзжал второй. — Может быть, Отрокары нападут совсем на другой муравейник, а на наш даже внимания не обратят!

— Ну а если они и придут, — проворчал первый, — так мы возьмём и убежим, а остальные пусть заботятся о себе сами!

— Подумайте, какие эгоисты! — пробормотал Дровосек и решил посмотреть на муравьёв. Но Ворчун и Брюзга — а это, конечно, были они — уже скрылись в траве, проворчав напоследок:

— А может быть, никаких Отрокаров совсем и нет!

Слова муравьёв очень удивили Дровосека. «Что? Никаких Отрокаров нет? Пойду-ка я да посмотрю сам!» Он распустил крылья и — фрр! — полетел прямо к большому чертополоху: посмотреть, стоит ли там муравейник Отрокаров.

Уже издали Дровосек увидел его, но ещё больше его заинтересовало то, что происходило перед муравейником. Там проводились боевые учения солдат-Отрокаров; они учились нападать, выламывать входы в муравейник, изучали, куда лучше всего укусить врага.

— Около куста шиповника строится очень сильный муравейник, — объяснял им огромный Отрокар.

— Мы должны напасть на них раньше, чем они достроят муравейник.

И он начал подбирать самых сильных, самых зубастых муравьёв.

Дровосек узнал всё, что ему было нужно; он не стал терять времени и, не оглядываясь, как можно скорее полетел с этим известием назад, к кусту шиповника.

— Нас хотят застать врасплох! Муравьи, вы слышите? — Ферда поднял на ноги весь муравейник. — Что скажете, муравьи?

— Мы их опередим! — дружно закричали муравьи. — Мы построим муравейник раньше, чем на нас нападут Отрокары! — обещали они. — Мы что-нибудь придумаем и станем работать ещё лучше!

Работа теперь пошла ещё быстрее, и когда жук Дровосек снова пришёл посмотреть на муравейник, он не переставал удивляться.

— Осторожнее! — закричали ему. — Сейчас мы испробуем наше изобретение! — За муравейником послышалась команда: «Взяли! Взяли!». Там ползла Улитка; на неё были накинуты толстые верёвки. Они тянулись через весь муравейник и, кто бы мог подумать, поднимали на другой стороне сразу большой кусок стены.

— Вы только посмотрите на них, хитрецов! — восхищался Дровосек.

— Вместо того, чтобы носить по частям, они тянут наверх сразу полмуравейника! Ну и молодцы!

Шахтёры тоже не отставали. Они провели жёлоб от скалы к муравейнику и по нему спускали вниз камни, необходимые для подземных коридоров. Теперь никто не тратил времени на переноску камней. Всё нужно делать быстрее! Всё нужно делать ещё лучше, чем до сих пор!

Ферда тоже мечтал о каком-нибудь хорошем изобретении. Ему хотелось придумать такое развлечение для червячков, чтобы самому освободиться и ещё больше помогать муравьям и на земле, и под землёй.

Только он вышел наверх, как вдруг из травы выскочил маленький, смешной Жучок и начал перед ним кувыркаться, ходить на руках, танцевать и смешно кланяться.

— Ого! — обрадовался Ферда. — Жучок, ты нашим малышам понравишься! Хочешь, пойдём к нам?

Жучок вместо ответа снова принялся кувыркаться: вперёд, назад; наконец он встал на голову и заморгал глазами: «да».

Ферда взял Жучка на руки и, довольный, побежал с ним в муравейник. Просто нельзя описать, каких только штук не выкидывал Жучок, нельзя сосчитать, сколько раз он перекувырнулся. Малышам он так понравился, что они не захотели отпустить Жучка и упросили Ферду позволить Карапузику — так они назвали Жучка — остаться в муравейнике. Он может спать в комнате, где лежат яички. Ферда разрешил, и Карапузик принялся прыгать от радости до потолка, а потом он так смешно стал танцевать на одной ноге, что все просто попадали со смеху. Ну а Ферда, больше не беспокоясь о малышах, принялся вовсю помогать на стройке.

О том, кто в муравейнике выиграл

— Ура! Ура! — разнеслось на одиннадцатый день соревнования. — Сегодня мы узнаем, кто выиграл!

— Как? Ведь мы должны были окончить строительство только на четырнадцатый день?

Это правда. Но раз уж нужно было торопиться, муравьи поторопились и окончили работу на три дня раньше. И вот все собрались у празднично украшенного муравейника, только стражи что-то не было видно. Стража стояла поодаль и заботливо следила, чтобы кто-нибудь из врагов не приблизился к муравейнику.

Зрелище было великолепным.

В ярких лучах солнца возвышался муравейник, какого ещё никогда не было ни у одних муравьёв. Пять этажей из камня, пять настоящих крепостей поднимались одна над другой. В самых верхних этажах под весенним солнышком будут прогреваться куколки и яички. Две башни соединяли пять этажей, а из первого этажа, где будет размещена стража, во все стороны шли коридоры; по ним воины сразу могли прибежать в любое место, где бы ни оказался враг.

И кто бы ни напал на эту неприступную крепость, — сломает здесь себе шею! Завтра муравьи начнут покрывать крепость хвоей, чтобы снаружи она выглядела как самый обыкновенный муравейник.

Зрители с восхищением смотрели на замысловатую постройку.

В толпе не спеша ползала Улитка и прогуливался жук Рогач; оба, сияя от гордости, приговаривали:

— И мы муравьям помогали! И мы хорошо потрудились!

Дровосек и скромная Жижалочка тоже были там. Но они ничего не говорили и просто ожидали начала праздника.

Наконец раскрылись главные ворота и из них вышли четыре нянечки, чтобы сообщить решение мамы о том, кто оказался победителем.

— Ура! Ура! — приветствовали их собравшиеся.

— Дорогие гости и дорогие муравьи! — начала одна из нянечек. — Ещё никогда не удавалось выстроить муравейник так быстро и хорошо, как в этот раз, — ведь у нас было такое замечательное соревнование…

— Ура! Да здравствует соревнование! — с восторгом закричали все.

— Ура-а-а!

— Мы должны быть благодарны Работнику и Пирожку, начавшим это соревнование!

— Ура! Да здравствуют Работник и Пирожок! — закричали все и зааплодировали обоим героям.

— Ура-а-а!

— Вы хотите узнать, кто выиграл? — продолжала нянечка. — Вы сами видите работу строителей. А мы осмотрели всё то, что сделали шахтёры под землёй, и должны сказать, что и там не муравейник, а просто сказка. Там сооружены тёплые зимние залы, замечательные кладовые. А если бы вы видели, какие там помещения для червячков и куколок! Да, это в самом деле неприступные подземные крепости! А ещё тайный…

Нянечка не успела договорить. Её дёрнули за руку и потихоньку ей напомнили:

— Тише, об этом ведь нельзя говорить!

Больше нянечка ничего не сказала о тайном… и продолжала дальше:

— Сказать, что кто-то работал хуже, — нельзя. Все работали прекрасно. Замечательно работали! Кто же выиграл? Муравьиная мама передаёт вам, — все мы выиграли, весь муравейник! Все мы хорошо работали. Лучшие работники сейчас получат венки!

— Ура-а-а-а! — закричали муравьи и гости. — Да здравствуют лучшие работники!

Нянечки стали раздавать красивые венки. Первый венок получил Работник за то, что он предложил соревноваться, и поэтому так скоро был выстроен муравейник; а ещё за то, что он сделал под землёй, и за тайный… короче говоря, и за то, о чём нельзя говорить. Второй венок получил Хитрец за находчивость. Третий венок получил Пирожок за хорошую работу всей бригады, а четвёртый — Смельчак, — ведь это он придумал работать в две смены.

— Один венок мама предназначила для нас, — в смущении сказали нянечки, — потому что мы тоже потрудились на славу! Посмотрите, чего мы добились. — И они с гордостью показали таких огромных и крепких куколок, что все удивились.

— Ой-ой-ой! Вот будут муравьи! Вот будут силачи! Ура нянечкам! Ура-а-а-а! — закричали все и зааплодировали.

Затем муравьи наградили венками Улитку, Рогача, Дровосека и маленькую Жижалочку, — они ведь так помогли! Ах, как они обрадовались! Как были горды! Правда, маленькая Жижалочка от смущения вся покраснела, а Улитка, пока никто не видел, съела из венка все молоденькие листочки. Дровосек же надел венок на шею и полетел показать его своей жене.

— А теперь мы хотим горячо поблагодарить нашего Ферду, — сказала нянечка и подала Ферде великолепный венок. — Ферда нам всё время…

Но ей не удалось договорить. Вдруг прилетел Шмель и, даже не присев, прокричал, кружась над муравьями: «Ферда, старая толстая Жижала велит тебе, чтобы ты сейчас же пришёл к ней. Она живёт теперь под сломанной ёлкой. Беги скорее! Она хочет тебе что-то сказать». И Шмель улетел.

Не болтайте обо всём, что вам известно

— Под сломанной ёлкой! — испугался Ферда.

— Да ведь это там, куда выходит тайный… ой, ш-ш! Меня никто не слышал? — и он побежал туда. Если у сломанной ёлки что-то случилось, — это действительно очень серьёзно.

Старая толстая Жижала ждала Ферду у сломанной ёлки. Она была так взволнована, что на этот раз даже не спряталась под землю. «Жаль, что тебя здесь не было, Ферда. А то бы ты послушал двух милых муравьёв! Я не знаю этих ворчунов, но они стояли вот тут, совсем близко, и ругали всё, что только у вас ни делается. Вдруг, как будто случайно, около них оказались два синих жука и сразу к ним — что да как, да почему они ворчат. Ну, тут уж эти два ворчуна принялись жаловаться! У них, мол, в муравейнике делают глупости, они-де совсем измучились, и — что разве это слыхано — вот тут, в земле, вырыт тайный ход прямо к куколкам, чтобы в случае любой беды можно было их спасти. „Вот тут, — показали эти глупые муравьи, — вот тут начинается ход. Сколько мы над ним трудились, сколько мы копали, — у нас и тут и вот тут от работы болит! — жаловались они. — А теперь мы ещё должны его охранять! Ну, скажите нам, — обратились они к синим жукам, — придёт кому-нибудь в голову украсть у нас куколок через тайный ход?“ Тут синие жуки расхохотались: „Хе-хе-хе, ну как вы только могли подумать об этом. Хе-хе-хе! Идите и полежите во мху, а мы за вас немного покараулим!“ Как только ворчуны ушли, синие жуки страшно обрадовались: „Вот хорошо; мы ведь думали, что муравейник у них неприступен, а оказывается, по этому ходу мы без боя попадём прямо, к куколкам. Мы сегодня же на них нападём, сегодня же отберём у них всех куколок!“ Тут они отбросили синие крылья, мешавшие им, и я сразу увидела, что это были они. Ты слышишь? Это были Отрокары! Они побежали домой».

Жалкие ворчуны! Работник всё так хорошо придумал. Если бы враги ворвались в муравейник, куколок можно было бы спасти по тайному ходу. Теперь всё пропало. Ворчуны выдали тайну Отрокарам! Какое несчастье!

Ферда даже как следует не поблагодарил Жижалу и побежал в муравейник. Теперь ему пришлось всё рассказать про тайный ход. Куколки и яички в большой опасности. Все, кто может, должны помочь.

— Отрокары хотят отнять у нас куколок? — спросил Смельчак.

— Мы подстережём их и вступим с ними в бой!

Бегун, Попрыгун, Нога и Догоняй — все они хорошо бегали — тут же решили бежать вперёд и самим напасть на муравейник Отрокаров.

— Нет, муравьи, так нельзя, — остановил их Ферда. — Нужно опять перехитрить их.

Мы должны как можно скорее прорыть новый тайный ход. Нельзя, чтобы тайный ход шёл от сломанной ёлки в глубь муравейника к куколкам. Мы должны его вывести на поверхность в другом месте. Враги кинутся по тайному ходу, но вместо муравейника они окажутся где-нибудь среди травы или камней, причём новый ход нужно сделать раньше, чем нападут враги.

Если муравьи хорошо работали раньше, когда соревновались шахтёры и строители, то теперь они творили просто чудеса. Трудились все, даже нянечки. Да, нянечки не зря развивали свои мускулы! Даже некоторые, самые сильные муравьи, теперь не могли угнаться за ними, — так быстро и неутомимо они работали. Но что это Возможно ли? Кто бегает быстрее всех? Кто таскает самые тяжёлые камни? Кто дробит изо всех сил глыбы земли, стараясь скорее прорыть новый коридор? Ворчун и Брюзга! Ага, они от кого-то узнали, какая беда грозит муравейнику, и хотят теперь исправить свою ошибку. Никто с ними не разговаривает, никто их даже не упрекает. Пусть они сами поймут, какие они были глупые, когда не переставая ворчали.

О славной битве у Белого Камня

Наконец был отдан приказ: «Все по местам!» Прежний тайный ход в муравейник был замурован, а новый ход уже был готов и выходил на поверхность земли у Белого Камня. В это время передовые посты сообщили, что показалось войско Отрокаров. Разбойники приближались. Впереди спешили дозорные, а за ними тянулось грозное войско врагов. Оно на всех нагоняло страх.

Нянечки бросились в муравейник и помогли забаррикадировать все входы. Ворчун, Брюзга и Бегун вновь встали на стражу под сломанной ёлкой у тайного хода. И вот Отрокары подошли; вот они уже отыскали вход и бесшумно длинной чёрной змеёй проскользнули в него.

Торопливо пробирались они вперёд, думая лишь о лёгкой добыче, которая сейчас попадёт в их разбойничьи лапы.

Когда все Отрокары скрылись под землёй, когда, наконец, исчез последний из них, Бегун, Ворчун и Брюзга выскочили из засады и замуровали вход камнями и смолой.

А потом они со всех ног побежали к большому Белому Камню, где теперь был новый выход, и спрятались там под листьями.

Было очень тихо, но вот послышались шаги первых солдат-Отрокаров. Они долго бежали по коридору и, наверное, уже кровожадно предвкушали, как вот — вот они ворвутся в подземелье к куколкам. А вместо этого Отрокары сейчас окажутся наверху и даже не успеют сообразить, где они очутились. Бегун, Ворчун и Брюзга подняли головы. В тот же миг из-за травы и листьев выглянули Работник и Пирожок, а за ними — Смельчак, Бухал, Ферда и храбрая стража — все самые сильные муравьи. В руках у каждого была большая дубина или какое-нибудь другое оружие.

И вот из отверстия показались первые Отрокары.

— На врага! — тихо скомандовал Ферда.

— Хватайте их по одному!

Такого сражения Отрокары ещё никогда не видывали. Обычно эти грабители нападали на несчастных миролюбивых муравьёв сразу со всех сторон и побеждали их благодаря огромному числу и страшной силе своего войска. А теперь они проталкивались по узкому тёмному ходу и по одному выбегали наверх.

Никто из них не успевал даже понять, где он, как бац! — получал по голове. Выбегал следующий. Бац! — и ему доставалось. Выбегал третий — бац! — удары так и сыпались. Вооружённые муравьи изо всех сил колотили Отрокаров; враги падали как подкошенные. Ни один из них не мог отступить, так как сзади напирали всё новые и новые Отрокары. Они думали, что передние уже у куколок, и победоносно кричали «Ура!» Но тут — бац-бац! — и по ним гуляла дубинка, да так, что только пыль летела.

Вскоре на земле лежала большая куча врагов, а новые Отрокары всё прибегали и прибегали.

— Я больше не могу! — жалобно простонал Бухал. — Я умру от смеха! — и он схватился за живот, глядя на то, как падают Отрокары. Но тут какой-то Отрокар, из тех, что лежал в куче побитых, укусил его за ногу. — Ай! — закричал Бухал, потирая больное место. Не долго думая, он размахнулся и со злостью стукнул Отрокара, и разбойник уже больше не пошевелился.

— Ну, теперь-то я опять могу! — заявил Бухал и снова принялся за врагов.

— Вот вам, бездельники! — кричали Ворчун и Брюзга.

— Мы не будем больше глупцами. Вот вам, убийцы! Теперь мы знаем, кому нам верить, а кому нет. Только попробуйте прийти к нам ещё раз, — и колотили врага почти с такой же силой, как Работник.

У Работника, конечно, была самая тяжёлая дубина, и он всё время выбирал самых сильных врагов. Пирожок, стоя над входом, помогал ему, подталкивая к нему Отрокаров под самую дубину.

Ферда следил за тем, чтобы ни один из Отрокаров, выбежавших из хода, не успел сообразить, в чём дело.

Очень уж сильные были они. Как только какому-нибудь из них удавалось осмотреться, нашим муравьям приходилось плохо. С таким Отрокаром было очень трудно справиться. Впрочем, мало кому из Отрокаров удалось убежать. Почти никто из них не спасся. Разбойничий поход не удался. Он окончился полным поражением Отрокаров.

О новых врагах и новых друзьях

— Ура-а-а! Отрокары разбиты!

Победители ликовали, пели, от радости подбрасывали в воздух дубинки и ловили их на лету.

— Мы никому не сдадимся! — шумели они, возвращаясь домой.

— Всех прогоним! — ликовал Бегун, бегая взад и вперёд.

— Раздавим, сотрём в порошок злодеев! — гремел Смельчак.

— Всё, что нужно, сделаем с удовольствием! — твердили всем Ворчун и Брюзга.

— И больше никогда не будем ворчать! — вдруг потихоньку добавили они.

Нянечки торжественно открыли вход в муравейник и выбежали поздравить победителей.

— Вам тут не было страшно? — спрашивали их муравьи.

— Ничуть, — смеялись нянечки.

— Вы думаете, мы не смогли бы сражаться так же хорошо, как воины? Ведь и мы как следует занимались гимнастикой. Пусть только на нас кто-нибудь попробует напасть!

Но тут вдруг кто-то проскользнул между ними и кинулся прочь из муравейника; послышались крики: «Вот он, вот он, держите его, убийцу!» Все принялись ловить; один бежал туда, другой — сюда.

Ворчун столкнулся с Брюзгой, да так, что искры посыпались из глаз; четверо упали на землю, но так и не удалось никого поймать. А когда муравьи успокоились, то увидели, что несколько нянечек плачут. Произошла ужасная вещь. Нянечки только что застигли Карапузика на месте преступления, когда он с жадностью лакомился муравьиными яичками. Он успел съесть целую кучу яичек. Нянечки хотели схватить убийцу, бросились на него, но Карапузик вырвался и убежал.

Нянечки были просто убиты горем: такого злодейства они от Карапузика не ожидали. Крошка казался таким милым, хорошим. Слишком поздно они поняли, кого у себя приютили.

Ведь это был ненасытный разбойник, злой жучок, он старался проникнуть в муравейник, чтобы там пожирать яички. Этот подлый и хитрый убийца кувыркался и плясал перед червячками только для того, чтобы остаться в муравейнике, около самого вкусного для него лакомства — муравьиных яичек.

— Как мы только могли так легко поверить ему? — плакали нянечки.

— Как я мог привести его в муравейник! Ведь я его совсем не знал! — схватился за голову Ферда.

— С каждым, кто приходит к нам, мы должны быть очень осторожны, — решили муравьи, — а то враги обманут нас сто раз на дню. Но больше это им не удастся.

Как решили, так они и сделали. Когда к ним пришли три муравья и сказали, что они из муравейника, расположенного у перекрёстка дорог, их сразу же отвели к Ферде, чтобы он расспросил обо всём неизвестных муравьёв.

Но Ферде не пришлось их расспрашивать. Он бросился обнимать муравьёв. «Вы ведь из муравейника, что стоит у перекрёстка, не правда ли? — воскликнул он. Я вас сразу узнал, вы ведь братья рабов из муравейника Отрокаров!»

Гости улыбнулись. Им было приятно, что Ферда их сразу узнал. Они рассказали о том, что у них в муравейнике все прыгают от радости, узнав, какую взбучку получили Отрокары. «Мы пришли поблагодарить вас, но мы хотим и предупредить вас — Отрокары будут мстить. Как только они наберутся сил, они снова нападут или на вас, или на нас. Вы бы не хотели для защиты объединиться с нами?»

«Вот как!» — задумались муравьи.

«Объединиться против злого врага? Замечательная мысль! — подумал Ферда. — Но сначала надо побывать в муравейнике у перекрёстка». И Ферда послал к новым друзьям Работника, Смельчака и Пирожка, чтобы они на всё там посмотрели. Он послал туда и Бегуна: пусть он вернётся как можно скорее назад и обо всём сообщит. Бегун, вот молодец! Как он скоро вернулся назад!

— Всё будет чудесно, — с восторгом сообщил он. — Муравьи у перекрёстка будут нашими верными друзьями. Но мы должны им помочь. Они столько вытерпели от Отрокаров! Работник, Смельчак и Пирожок остались у них, рассказать им, как мы соревновались и как построили такой сильный и прочный муравейник.

Тут и другие муравьи и даже нянечки захотели пойти к муравьям у перекрёстка и помочь им.

— Нет, всем нельзя, — сказал Ферда. Он выбрал несколько самых лучших муравьёв и послал их к соседям на помощь. Так между муравейниками завязалась самая тесная дружба.

О том, что натворили Кузнечики и о чём сообщил Шмель

Послушать кузнечика всегда интересно. Сидит такой кузнечик у своего домика и стрекочет, стрекочет обо всём, что он знает, обо всём, что он услышал от соседей-кузнечиков. Его тоже услышат другие кузнечики и сразу передадут новость дальше. О чём узнает один кузнечик, о том сразу начинают стрекотать кузнечики всего края.

Чего бы ни дали Отрокары, лишь бы заставить замолчать кузнечиков! Повсюду они только и стрекотали о поражении Отрокаров.

Отрокаров никто не жалел, все над ними смеялись. «Как мы боялись Отрокаров раньше! Но теперь — ха-ха-ха-ха! — не будет того, что бывало!» И действительно, того, что бывало, больше не было. Узнав о новости, рабы решили: «Раз так, то и мы теперь их не будем бояться!»

Рабы восстали. Больше они не будут господ кормить. Больше они не будут им служить. Пусть господа сами заботятся о себе.

Как Отрокары ни бесились, как ни злились, пришлось им начать уговаривать рабов. Чего они только ни обещали, но всё было напрасно!

— Нет, голубчики, — сказали рабы. — Больше мы вам вот на столечко не поверим! — и муравьи не поддались на уговоры.

Тогда Отрокары попробовали силой заставить их слушаться. Сначала, чтобы никто ничего не узнал, они прогнали всех кузнечиков, а потом заперли в подземельях восставших и стали ждать, когда рабы одумаются. Но рабы, решив: «Теперь или никогда! Посмотрим, кто победит!» — не сдавались. Отрокары сторожили их и просто умирали от голода. Тогда они поклялись отомстить страшной местью муравьям, живущим у куста шиповника.

— Мы придумаем, как их погубить! Мы их уничтожим! — кричал самый зубастый Отрокар. Впрочем, он кричал не так уж громко, боясь, чтобы его не услышали кузнечики.

Но предосторожности не помогли. На соседней ёлке сидел жук Дровосек и следил за всем, что делалось в муравейнике Отрокаров. Как только происходило что-нибудь новое, к Ферде сразу же летел Шмель. Он гудел над муравейником и прямо с воздуха сообщал новость.

Вот и теперь он снова прилетел, загудел над муравейником и снова прямо с воздуха сообщил новость.

— Ферда, Отрокары что-то задумали; они хотят послать вам что-то страшное по воздуху. Они ждут, лишь когда подует попутный ветер. Они сказали, что пошлют пара… пара… парашютистов. Я не знаю, что это такое, и Дровосек тоже не знает, но, как только подует попутный ветер, так они их пошлют.

Вот беда! Кто объяснит Ферде, что такое парашютисты?

— Бегун, скорей беги и спрашивай всех; может, кто-нибудь знает!

Бегун побежал; он спросил жука Рогача, спросил Улитку, спросил Жижалу, спросил пчёл, но никто не знал. Наконец он пришёл к Пауку. Паук внимательно его выслушал и погладил подбородок. «Г-м, они сказали, что ждут ветра? Ветер будет завтра. Слышишь? Ветер будет завтра. У меня ломает кости. Передай Ферде, пусть он не беспокоится. К вам полетят парашютисты, но я всё устрою. Поручите это мне, завтра вы кое-что увидите! Пусть все спокойно ложатся спать!» — добавил он на прощанье.

О страшном нападении с воздуха

Легко сказать: «Спокойно ложитесь спать!» Нет, муравьи на всякий случай подготовились к нападению; нянечки позаботились о куколках и яичках, а стража всю ночь не отходила от забаррикадированных входов.

Все с нетерпением ожидали наступления нового дня. Муравьи — сторожа, открывая на другой день входы, с большой осторожностью выглянули из муравейника.

— Снаружи какая-то дымка! — сообщили они.

— Снаружи какая-то дымка! — заявил Ворчун, вынося рано утром из муравейника мусор.

— Ну ничего, мы не боимся, — сразу же добавил он, чтобы никто не подумал, что он опять ворчит.

— Снаружи действительно дымка, — забеспокоился Ферда, выглянув из муравейника, — но какая-то странная дымка.

Тут все принялись разглядывать дымку; разглядывали, разглядывали и вдруг поняли, что это совсем не дымка, а вот чудо! — муравейник со всех сторон окружён тонкой паутиной, натянутой между деревьями, высокой травой и кустами. Паутины висели повсюду, и каждую сторожил Паук.

Паук сдержал слово. Он созвал всех своих детей, и за ночь они натянули паутину над муравейником.

И вот началось!

Вдруг около одной из паутин поднялся страшный шум. Там, наверное, схватили первого врага: паутина страшно качается, и пленник грозно жужжит. Со всех сторон к нему спешат пауки. Они его заматывают паутиной. Это кто-то очень большой.

Но что это? Пленник кричит: «Ферда, Ферда, помоги, это я, Шмель!» Бедный Шмель! Как это он попался? Скорей к нему, пока не поздно. Хотя он большой и сильный, а один бы пропал! Пауки его так опутали верёвками, что через минутку ему бы пальцем не пошевелить!

Шмель, когда его освободили из паутины, никак не мог прийти в себя. Он с трудом сказал: «Уже… уже… кузнечики… Жижала… Ох, что я путаю, — Дровосек… они уже летят!» — и упал без чувств на землю. Муравьи положили Шмеля на мягкую траву и посмотрели на небо.

«Правда, вон, вон что-то уже летит! Ветерок несёт что-то белое. Что же это? Ну, чепуха! Почему Дровосек нас так напугал? Ведь это же самые обыкновенные пушинки от одуванчика, хоть они и похожи на парашюты! Только ножки у пушинок больше, чем обычно».

Посмотрите, посмотрите, да ведь это же не просто ножки! Под каждой пушинкой висит маленький жучок; один уже упал в паутину. Муравьи сразу узнали его; да, это он, это такой же пожиратель муравьиных яичек, как и недавно исчезнувший Карапузик.

Ах, эти подлые Отрокары! Когда разбойники поняли, что не могут у наших муравьёв отнять куколок, они решили отомстить им, они решили нанести им огромный ущерб и подослали к ним по воздуху вредных, губительных насекомых, — пусть уничтожат муравьиное потомство! Отрокары подослали Карапузиков, чтобы те съели у муравьёв все яички.

Один за другим падали парашютисты в паутину. Пауки стремительно набрасывались на них и крепко связывали каждого пленника. Они хватали всё новых и новых Карапузиков, пожирателей яичек.

Муравьи стояли внизу, готовые обезвредить каждого, кто упадёт на землю у муравейника. Но ни одному парашютисту это не удалось, — они все попадали в сети. Только несколько Карапузиков упало в траву и кусты, даже не долетев до паутины. Навстречу к ним выбежала стража. Если только их найдут, — плохо придётся вероломным вредителям.

Ещё солнышко не взошло над деревьями, а уже все кузнечики стрекотали о том, чем окончилось нападение парашютистов.

О славном походе лесного населения

— Ха-ха-ха-ха! — хохотали улитки.

— Ха-ха-ха-ха! — хохотали жуки и совсем маленькие муравьишки.

— Ха-ха-ха-ха! — хохотали дождевые червяки: и толстые, и тонкие, да так, что просто земля тряслась.

— Ха-ха-ха-ха! — хохотали муравьи, живущие у перекрёстка дорог. Насмеявшись, они послали гонца к кусту шиповника.

— Наши братья до сих пор томятся в рабстве. Мы должны им помочь. Пойдёмте и скажем Отрокарам, чтобы они их отпустили! Пойдёмте все вместе, чтобы нас было больше. Пойдёмте, и пусть они посмотрят, как нас много!

Муравьи, живущие у куста шиповника, согласились.

— Ну что ж, неплохо! Да!

— Мы согласны! Пойдёмте, и пусть посмотрят Отрокары, как нас много!

— Пусть посмотрят, как мы сильны! Пусть видят, что мы их не боимся! Пусть видят, что мы не сдадимся!

— Пошли, муравьи! Теперь или никогда!

Так все решили и начали готовиться к походу. Бегун бегал из одного муравейника в другой, передавал приказы, приносил ответы. И вот муравьи подготовились и отправились в поход.

Для всего леса это было невиданным событием. С давних пор походы совершали Отрокары. Они нападали на мирных муравьёв, грабили и убивали их. А теперь шли мирные муравьи сказать раз и навсегда Отрокарам, что они хотят мира и покоя.

Такого ещё никто в лесу не видывал. Кто это увидит, тот не пожалеет!

Когда о походе муравьёв узнали кузнечики, они даже стрекотать перестали и поспешили за муравьями, чтобы на всё посмотреть собственными глазами. И Рогач с Улиткой тоже решили посмотреть. Пошли даже те, кто никогда не интересовался муравьями. Пошли, конечно, и Жижалы — и старая, и молодая. Да только ни одна, ни другая не могли угнаться за муравьями и скоро остались далеко позади.

Ах, если бы увидеть то, что делалось впереди! Колонна муравьёв катилась могучей лавиной, около неё с одной стороны шли Рогач и Улитка, с другой кузнечики и целые толпы зевак.

О, если бы можно было увидеть, что происходило в это время в муравейнике Отрокаров! Там поднялась такая суматоха, — никто не мог понять, что происходит.

— Как? Они идут на нас? — удивились и испугались Отрокары.

— Да кто им позволил? Как это можно? Ведь они должны нас бояться! Ведь они должны нас кормить! А внутри муравейника голодные Отрокары, услышав про еду, стали кричать: «Есть! Есть!» — и, решив, что сейчас получат пищу, кинулись наверх. Там они увидели, какая на них идёт сила.

— Посмотрите, да они не одни! — закричали Отрокары, увидев Улитку, Рогача, кузнечиков и всех остальных. — С ними идёт всё лесное население. Весь лес, все против нас!

Тут они услышали, как сзади кричат Жижалы: «Подождите, подождите!» Жижалам очень хотелось хоть что-нибудь увидеть.

— Вы слышали? — испугались Отрокары.

— Они идут на нас и уже издали угрожают. Мы их дожидаться не будем! Нет, не будем! А то нам плохо придётся. Все наверх! Все наверх! Бежим, пока не поздно!

— Подождите! Подождите! — снова закричали Жижалы.

— Скорей, скорей! — торопились Отрокары. — Не будет ждать! Бежим! Бежим! — И они побежали в кладовые за своими яичками и куколками.

Самые выносливые, те, кто ещё не обессилели от голода побежали за королевой. Голодная королева очень обрадовалась, услышав шаги. Она решила, что рабы несут ей еду. Но когда она увидела, что идут лишь голодные Отрокары, она в ярости принялась их избивать, пинать ногами; тут обвалилось несколько коридоров, упали занавеси и начали осыпаться королевские покои. С большим трудом Отрокары вытащили королеву из-под обломков.

Муравьям казалось, что колонна движется очень медленно, и они от нетерпенья стали выбегать из рядов. Они шмыгали у Улитки под самым носом. Улитка испугалась, что кого-нибудь раздавит, и закричала:

— Берегитесь, берегитесь! Я сейчас вас раздавлю!..

Когда Отрокары услышали её крик, они страшно испугались, и ни один не захотел оставаться в муравейнике. Разбойники кинулись прочь. Даже королева перестала сопротивляться и пустилась бежать со всех ног.

Как они бежали!

Жаль, что Бегун и другие муравьи были ещё так далеко! Не то можно было бы посмотреть, кто лучше бегает.

Хотя, пожалуй, Бегун остался бы позади. Так, как теперь убегали Отрокары, никогда ещё не бегал ни один муравей!

Кто же ещё остался в муравейнике?

Когда муравьи подошли к муравейнику Отрокаров, он был пуст.

Впрочем, нет. Из подземелья слышались шаги, шум.

— Осторожнее, осторожнее! — закричали муравьи. — Они ещё там и хотят напасть на нас!

В эту минуту из муравейника выбежала целая толпа оборванных муравьёв. Спеша навстречу нашим муравьям, они кричали, радовались, пели. Это были освобождённые рабы.

Какая встреча! Сколько радости! Сколько объятий! Наконец-то несчастные рабы на свободе!

Расстроенные муравьи из муравейника у перекрёстка так и не смогли расстаться со своими братьями. Вдогонку за Отрокарами пустились лишь муравьи, жившие у куста шиповника. Бегун, Нога, Прыгун и Догоняй были уже далеко впереди. Шмели с воздуха показывали им, куда побежали Отрокары. Может быть, муравьи и догнали бы Отрокаров, но разбойники скрылись в густой траве.

Ну и пусть убегают! Сюда они уже больше никогда не вернутся. Давайте-ка мы возвратимся назад!

А в это время в муравейнике Отрокаров муравьи осматривали дворец: роскошные залы и кладовые, покинутые разбойниками-Отрокарами.

— Посмотрите только, как они жили! А ведь мы ютились в тесных норах! — возмущались измученные муравьи.

— Больше вы не будете ютиться в тесных норах, — утешали их братья из муравейника у перекрёстка дорог. — Вы вернётесь к нам…

Тут Ферда перебил их:

— Почему? Зачем же им возвращаться? А всё это кто построил? Кто здесь, как каторжный, трудился? Разве дворцы принадлежат не тем, кто их строил? Пусть ваши братья останутся здесь! Пусть теперь живут во дворцах!

— Ура! — радостно закричали муравьи. — Ферда прав! Да здравствует Ферда! — И было решено, что освобождённые муравьи поселятся во дворцах, построенных ими же самими.

— Но… ведь у нас тут нет муравьиной мамы! — испугались муравьи.

— Она будет у вас! — сказали братья из муравейника у перекрёстка. — В нашем муравейнике их несколько. Мы вам пришлём одну.

— Теперь мы будем воспитывать червячков и куколок из собственного муравейника! — обрадовались нянечки, служившие до сих пор детям Отрокаров.

— Как хорошо мы теперь будем жить, мирно и спокойно! — ликовали муравьи.

— Ура! — снова закричали все — Рогач, и Улитка, и кузнечики, и Жижалы, и все, все остальные — да так громко, что на весь лес было слышно.

До свидания!

Опять громко застрекотали кузнечики. Сколько было новостей! Кузнечики даже сложили целую песню; и теперь, если где-нибудь стрекотал кузнечик, то он стрекотал только о позорном бегстве Отрокаров. Он стрекотал о походе мирных муравьёв; он стрекотал об Улитке, о Рогаче, о Жижалах, он стрекотал и о муравье с красным в белый горошек платочком на шее.

Слава о подвигах муравьёв разнеслась далеко-далеко. Кто знает, куда она только не дошла! Дошла она и до леса на пригорке, где стоял высокий муравейник у ручья! Там все обрадовались, принялись танцевать, петь и кричать:

— Ура! Ферда нашёлся!

Это был муравейник Ферды. Тот самый муравейник, который потерял Ферда и к которому он хотел найти дорогу, когда взобрался на куст шиповника.

— Пойдём за Фердой! — закричали муравьи. — Ура-а-а!

И они отправились в путь. И снова потянулась колонна муравьёв; впереди нянечки с букетами, сзади стража. Но стража шла не столько для того, чтобы охранять их, сколько для того, чтобы лучше было идти в ногу и вообще было бы веселее.

А намного опережая их, летели песни кузнечиков о том, что муравьи идут за Фердой. Ах, сколько было пролито слёз в муравейнике у куста шиповника!

— Мы его не отпустим! — заявили муравьи.

— Заготовлю брёвен и набросаю их ему на пути! — грозил Рогач.

— Залеплю всю траву и камни, и он не пройдёт! — рассердилась Улитка.

А Паук решил повсюду натянуть верёвки, чтобы никто не смог ни выйти, ни войти в муравейник. Но что поделаешь, если Ферда сам захотел вернуться домой!.. На прощанье муравьи устроили большое торжество и приготовили великолепное и богатое угощение. Нянечки, бывшие рабыни, приготовили такие блюда, какие когда-то готовили лишь для королевы Отрокаров, а после ужина пришлось Ферде протанцевать со всеми нянечками по очереди.

Сколько их было! Бедняга потом не мог на ноги встать.

— Это мне нравится! — засмеялась Улитка. — Вот теперь я тебя разок прокачу!

Пришлось Ферде забраться наверх, на Улитку.

Смельчак, Работник, Бегун и другие лучшие муравьи тоже сели на Улитку и поехали, как солдаты на танке.

Это было славное путешествие. Везде на паутинках были развешаны цветы. Повсюду толпились кузнечики, чтобы всё как следует увидеть.

Всем хотелось проводить Ферду. Двигались потихоньку, чтобы Жижалы не отставали. Улитку вели под уздцы Ворчун и Брюзга. Теперь они стали совсем хорошими. Да и раньше ворчали только потому, что когда-то, когда были ещё куколками, они упали и разбили себе голову. Теперь они окончательно выздоровели и с радостью берутся за любую работу.

Процессия остановилась.

Здесь, у трёх берёз, кончились владенья муравьёв, живших у куста шиповника. Начали расставаться.

— Мы будем ходить в гости! — обещали муравьи друг другу. — Как хорошо, что теперь все мы будем жить дружно и мирно! — радовались они.

— Мы никогда никому не позволим себя поработить! — уверенно говорили освобождённые рабы.

— До свидания! — ещё раз закричали муравьи Ферде.

— До свидания! — ответил Ферда и начал всем по очереди подавать руку. Но не успел он подать руку стопятидесятому муравью, как прилетела Стрекоза. На ней сидела нянечка из муравейника у ручья.

— Ферда, беда! — закричала нянечка. — Наши червячки про тебя уже узнали, и теперь они не переставая плачут. Они хотят, чтобы ты им рассказывал сказки. Очень прошу тебя, пожалуйста, поторопись!

Что было делать Ферде? Так и не удалось ему попрощаться со всеми! Он пересел с Улитки на Стрекозу, и Стрекоза — фью-и-и-ть! — полетела, как реактивный самолёт, к его родному муравейнику, где так безутешно плакали червячки.

Теперь Ферда будет им рассказывать сказки. Ещё бы! Ему есть о чём порассказать!

Приключения жука Пытлика

Malířské kousky brouka Pytlíka (1940)

Текст и иллюстрации воспроизведены по книге:

©Эксмо: Эксмодетство, Москва — 2018

Иллюстрации автора

Перевод с чешского Ксении Тименчик

Неутомимый выдумщик жук Пытлик вечно попадает в забавные ситуации. Вереница приключений этого озорника не кончается. Судите сами: хотел помочь вылупиться бабочке из кокона — неловко стёр узор на её крылышках, решил нарисовать стёршийся узор — прослыл великим художником, а в результате открыл настоящую художественную школу для насекомых. Пытлик бывает наивным, дерзким, весёлым и порою просто уморительным, совсем как маленький ребёнок.

Этого забавного жука придумал и нарисовал Ондржей Секора (1899–1967), не только один из самых известных чешских писателей, но и энтомолог-любитель.

В книгу вошли все истории о жуке Пытлике.

Для младшего и среднего дошкольного возраста.

Беспокойный день жука Пытлика

Как жучок Гоничек перепутал кларнет с барабаном

— Трам-тарам-та, трам-тарам-та, бум-бум, бум-бум-бум! Не путайся под ногами и не обгоняй меня!

— Трии-дрии, кулили-кулили!

— Тише-тише! Кто же так изображает кларнет? — Это всё Тоничек, — запищали все наперебой. Тут вереница жучков остановилась. Эта была длинная процессия, на голове у каждого красовалась бумажная шапочка. Все дружно дули в соломинки, будто это трубы, и не сводили глаз с жучка покрупнее, который шагал впереди и был у них за капельмейстера. Тот очень рассердился на Тоничка:

— Какой же ты глупый! Если уж изображать кларнет, то правильно. Вот так: «Тирли-тирли, мамы тёрли». Вот как играют на кларнете.

Тоничек набрал побольше воздуха и подул в соломинку, но сфальшивил. Он сыграл: «Тирли — тирли, папы тёрли».

— Стоп-стоп-стоп! Ты совсем запутался! Какие ещё папы? — остановил его крупный жук. — Уж лучше будешь тогда барабанить!

Он забрал у жучка соломинку и сунул ему в лапки кружку.

— Бей в неё, как в барабан. Смотри, вот так: па-па-пам — кружечка, па-па-пам — Тоничка! Понял?

Ах, как здорово получилось! Этот большой жук и правда умеет играть на чём хочешь! Тут подхватил остальной оркестр: дзинь-дзинь-дратата! А Тоничек так колотил по кружке, что весь лес гудел.

Крупный жук в бумажной шапочке с плюмажем двинулся вперед, размахивая дирижерской палочкой, а за ним зашагал весь жучиный оркестр.

Почему жук Хрущак не оторвал голову Тоничку

— Совсем с ума сошёл этот Пытлик! — воскликнул толстый жук майка3, завидев этот цирк.

— Вот не стыдно ему! Такой большой жук, а шалит, как дитя! — ворчал полосатый колорадский жук.

— И вообще нельзя позволять всяким чучелам поднимать такой шум! — загудел чёрный жук хрущак4, которого разбудили в его норе.

Вот тут и началась вся эта заварушка.

Сумасброд Пытлик, тот самый крупный жук, что управлял оркестром, бросил это дело и решил теперь играть с жучками в войну.

— Эй, жучки и букашки! Вон чёрный враг, в атаку! — выкрикнул он, как настоящий полководец, указывая на Хрущака.

И даже стишок придумал: «Хватайте ружья, пистолеты, врага порубим на котлеты!»

Жучки, разумеется, были только за, они нацелили свои соломинки-трубы на Хрущака, как ружья, и давай стрелять «Паф-паф-паф». Само собой, понарошку.

— В бой! Ура! — закричал Пытлик и бросился на Хрущака. Жучки за ним, и так заигрались, что давай колотить Хрущака соломинками. Тони-чек с кружкой туда же: приговаривая «бум-бум-бум кружечкой, получи от Тоничка!», он знай лупил Хрущака кружкой по голове, как будто так и надо!

Да уж, знатную заварушку они устроили! Хорошо ещё, что вмешались прохожие: кто-то оттащил букашек с соломинками, кто-то спрятал Тоничка под камень, а Пытлика отогнали подальше.

А то неизвестно ещё, что устроил бы букашкам за это Хрущак. Он грозился, что оторвёт Тоничку голову, а Пытлика сотрёт в песок для песочницы.

— Не волнуйтесь, пан Хрущак, мы поймаем этого Пытлика и устроим ему хорошенькую взбучку, вот увидите! — успокаивали все жука.

А один бестолковый Майский жук очень серьёзно подошёл к делу и вызвался немедленно поймать Пытлика.

— Вот я сейчас как полечу за ним, будет знать!

И собрался лететь.

Но знаете, как майский жук взлетает… Он то расправлял крылья, то складывал, расправлял, складывал, расправлял… складывал… пока Хрущак не уснул, как младенец.

— Ну раз вам не нужно, я никуда не полечу! — обиделся Майский жук, заслышав храп. И отправился на поиски Пытлика пешком.

Как Пытлик прогонял чудовищ, которые кричали «Мама!»

Эх, Майский жук, Майский жук, куда же ты пошёл искать Пытлика? Ты ползёшь к реке, а Пытлик всё ещё тут, он никуда не убежал, а прятался за камнем, теперь он пытается вызволить оттуда Тоничека.

Наконец, Пытлик его вытащил, только Тоничек весь почему-то побелел от страха и дрожит, как осиновый лист.

— Послушайте, дядюшка, — шепчет он. — Мне кажется, под этим камнем кто-то страшный!

— Брр, что ты такое говоришь, Тоничек? Кто там может быть?

— Ей-богу, дядюшка, там что-то страшное и большое!

— Ой-ой, мамочки, ты что-то видел?

— Нет, не видел, зато слышал. Кто-то там воет и стонет — точно, чудовище!

Тут и впрямь из-под камня раздался тоненький умоляющий голосок: «Мама-а-а-а, мамочка-а-а-а!»

— Тоничек! — решительно заявил Пытлик. — Великий миг настал, сейчас ты увидишь, какой Пытлик герой!

И потащил Тоничка за собой под камень.

— Ты ещё меня не знаешь, я ничего не боюсь! Тут опять раздалось:

— Мама-а-а, мамочка-а-а!

Пытлик что-то нашарил лапой под камнем, и это что-то запищало.

— Вот он! Я поймал чудовище! — закричал Пытлик, держа кого-то за лапу.

Тоничек бросился наутёк и завопил на всю округу:

— Сюда, скорей! Пытлик поймал чудовище!

Пытлик тащил «чудовище» на свет божий.

Оно было чёрное как смоль и всё кричало: «Мама-мамочка!». Но Пытлик не знал жалости.

— Нечего, чудовищ я тут не потерплю!

И вышвырнул его наружу.

Ой, да оно тут не одно, их много.

— Мама-мамочка! — надрывались они. Пытлик выхватывал одного за другим, и вот на травке уже целых восемь штук. Тогда Пытлик и сам выбрался купаться в лучах славы.

— Вот, смотрите, вы, слабаки и трусы, как Пытлик расправляется с чудовищами! — победоносно воскликнул он, когда увидел, что вокруг уже собралась толпа зевак.

Даже чересчур большая толпа. И все эти жучки и букашки очень возмущались: одни подхватили на руки маленьких плачущих чудовищ, а другие набросились на Пытлика.

— Оставьте в покое этих сверчков, уж будьте добры! Разве можно малышей так вышвыривать из норки?

Господи помилуй, так это вовсе не чудовища! Это просто детёныши сверчков. Пытлик-Пытлик, ты всё перепутал!

Как утешить детей

Это и впрямь были маленькие сверчки, которых летом под камнями заводится целая туча. Они испугались, бедолаги, вот и кричали «мама-мама».

— Ну, дядюшка, придётся вам их утешать! — набросились на Пытлика остальные жуки. — Исправляйте теперь положение.

Что ж, если у Пытлика в сердце осталась хоть капля доброты, он и правда постарается развеселить сверчков.

— Ладно-ладно, — вздохнул Пытлик и задумался на секунду. — Вообще-то я это дело люблю.

— Дети, хотите покататься на лошадке? — тут же нашёлся он, встал на четвереньки, усадил сверчков к себе на спину и принялся их катать.

— Цок-цок, — приговаривал он в такт.

— Цок-цок, — ползал он между камушками, а сверчки от восторга хлопали в ладоши.

Вдруг Пытлик застыл как вкопанный:

— А знаете что, карапузы? Есть идея! Мы устроим настоящее цирковое представление!

Он выстроил сверчков в ряд, а сам стал наворачивать круги, как цирковой конь. Один сверчок разбежался и запрыгнул ему на спину. Там он выпрямился во весь рост, и тут же к нему запрыгнул второй, за ним третий, прямо как наездники в цирке, потом четвёртый. Толпа вокруг зааплодировала, жучки и букашки принялись играть на соломинках, будто это цирковой оркестр, какая-то ночная бабочка стала изображать клоуна, а наш Пытлик уже нарезал круги со всеми восьмью сверчками на спине.

Восторгу не было предела. Потом кто-то вспомнил, что в настоящем цирке должны быть слоны, и давай кричать:

— Слонов! Мы хотим слонов!

И вся публика подхватила:

— Хотим видеть слонов, хотим слонов!

— Вот ещё! Буду я вам слона изображать! — Пытлик остановился и стряхнул сверчков на землю.

— Я придумал кое-что получше. Катание на тележке! — торжественно объявил он.

И бог знает откуда вытащил небольшую четырёхколёсную тележку.

— Ого! — удивились все, в жизни они ничего подобного не видели.

Но тут малыши-сверчки заплакали:

— Мы… мы… мы туда не хотим, мы боимся!

И вот они уже снова ревут во всю глотку и зовут:

— Мама-мамочка!

— Не плачьте, детишки, будет весело. Пытлик вам покажет, как надо кататься. Кто хочет повезти меня?

Тащить вызвалась муха-журчалка5.

— Ну уж нет, глупая! Ты их покатаешь, как же! Ты же носишься как сумасшедшая, — прогнал её Пытлик. — Мне нужны небольшие спокойные лошадки!

— Мы можем повезти, если надо, — раздался чей-то тоненький голосок.

Все стали удивлённо оглядываться, кто же это сказал. Как вдруг прямо из-под ног выползли два крохотных жучка с жёлтыми крылышками: их с трудом разглядеть можно, не больше блохи, а тоже хотят везти тележку.

— Что ж, великолепно, крошки! — обрадовался Пытлик. — Как раз то, что надо! Вы-то точно далеко не убежите. А теперь смотрите, сверчки, как нужно кататься, это совсем не страшно, не бойтесь!

И сам влез в тележку. Еле-еле уместился.

Крохотные жучки переглянулись и стали впрягаться.

— Сначала помедленнее, да? — спросили Пыт-лика.

— Да что болтать попусту, карлики? Будто вы умеете быстро! Ножки-то у вас совсем короткие! Хорошо, если улитку обгоните. И-и-и поехали!

Жучки снова переглянулись, пискнули:

— Три-четыре!

И — вжииииик — тележка с Пытликом разогналась, как ураган, и — вжииик — метнулась вперёд, как молния.

— Спасите-помогите! — заорал Пытлик и вцепился изо всех сил в бортики, чтобы не упасть.

Упряжка на бешеной скорости пролетела столько километров, что не сосчитать, не то бы установили мировой рекорд.

Само собой. Ведь эти крохотные жучки были не кем иным, как жуками-блошками6, а это непревзойдённые прыгуны в жучином мире.

На одной тропинке с ограничением скорости полицейские даже хотели записать их номера. Но к счастью, номеров на тележке не было.

Оно и к лучшему, что они так далеко укатили. Потому что от рёва цирковой толпы опять проснулся Хрущак и грозился Пытлика как следует отдубасить за это.

Что Хрушак грозился сделать с Пытликом и что вы сами увидите

Знаете, дети, я бы на месте Пытлика не стал связываться с Хрущаком. Жук Хрущак, конечно, добрая душа, да и его дети, мучные черви, тоже — а иначе стали бы они себя отдавать на съедение птицам в клетке, но сердить или будить днём Хрущака не стоит.

— Вот поймаю его, — ругался он, — уложу на спинку, так что он не сможет перевернуться до самой смерти, все усики отгрызу, крылья свяжу, лапки перегрызу, курицам брошу на съедение…

Тут сзади раздалось:

— Ко-ко-ко-ко-ко-ко…

— Мамочки, курица! — испугался Хрущак и поскорее спрятался, чтоб она его не склевала. Но это была не курица, это заикалась бабка Медведка7.

— Ко-ко-кого вы хотите поймать? — спросила она. — Пы-пы-пытлика, что ли?

И сразу вызвалась по-по-помогать его искать.

Медведка эта была очень знатная особа, она держала лавку с червячиным мясом, а Пытлик ей своим шумом разогнал всех покупателей.

— Во-во-вот он у меня получит! — размахивала она своими ручищами, смахивающими на кротовьи лапы. — Во-во-вот поймаю его!

И вот решили они вместе ловить Пытлика — так же веселей, и отправились в путь. Только Хрущак ещё зонтик захватил. Красный такой, в горошек.

А что же Пытлик? Прыгучие блошки снизили скорость только у самой воды.

— Послушайте, ребята, я отдам вам тележку даром, она будет ваша, дайте только вылезти! — сказал Пытлик сам не свой.

— Ладно, командир. Только заплатите нам ещё за проезд! — совсем разошлись шаловливые блошки и остановили тележку.

— Заплачу! — сказал Пытлик, слез с тележки и влепил каждому по подзатыльнику. Хорошему такому подзатыльнику. Потом он решительно зашагал прочь пешком, прыжками он уже был сыт по горло.

Хотя, впрочем, не совсем. На то он и Пытлик. Ну, сами увидите.

Как малыши кузнечики учились прыгать в длину

С чего началась вся эта история? Ну вот, значит, на тропинке у ручья старый кузнечик учил прыгать своих детишек. У двоих получалось неплохо, а вот самый младший, крохотный карапуз Мартик, всё никак не мог прыгнуть.

— Не хотю пьигать, я боюсь йаздавить зуть-ка! — скулил он, а все над ним смеялись: на тропинке не было никаких жуков.

— Давай, Мартик, это уже не смешно, — строго сказал папа. — Прыгай! Раз… два… три!..

Мартик выпрямился, вытер слёзы, но так и не смог прыгнуть, всё боялся раздавить случайно жучка.

— А кто не будет прыгать, того я отшлёпаю! Вот я сейчас возьму прутик, — пригрозил папа. Он раздвинул траву в поисках подходящего прутика и вдруг вскрикнул от неожиданности: там как раз притаился Пытлик.

— Я смотрю, у вас детишки не хотят прыгать. Давайте я их научу! Неужели вы не знаете, кто я? Я же Пытлик, жук Пытлик!

И затрещал, как сорока:

— Я же помощник муравья Ферды! Я всё знаю, во всём разбираюсь и всем даю советы! Ведь я вывелся прямо в перилах балкона в кинотеатре. Я столько всего повидал на своём веку…

Он отпихнул папашу-кузнечика, ткнув его больно в живот, и обратился к юнцам:

— Я вас, клоуны этакие, научу прыгать, аж закачаешься!

Пытлик вскарабкался на бугристый камушек.

— Лучше всего прыгать с высоты. А теперь смотрите на меня, я вам покажу, как это делается!

Сначала он высморкался в большой носовой платок, потом свёл пятки вместе, носки врозь и присел.

— А теперь внимание, смотреть вперёд, раз-два…

Плюх! Пытлик хотел сказать «три», но не успел. Люди добрые, ну и прыжок! Камень с Пытликом вдруг поднялся и взлетел — мамочки, это же был не камень, а лягушка! И она с Пытликом на спине бросилась в воду — буль! — брызги во все стороны.

— Спасите-помогите! — вопил Пытлик и колотил по воде лапами. — Выта-, буль-буль, — щите меня!

Тут с берега послышался чей-то радостный возглас:

— Ага, попался! Теперь ему не уйти!

Кто это сказал? Да это же Майский жук, тот самый, который отправился на поиски Пытлика.

— Теперь он у нас в руках! — не унимался жук и бросился за Пытликом прямо в воду.

Нет, мы Пытлика не дадим в обиду!

— Дети, скорее, опустите усики в воду и вытаскивайте Пытлика! — скомандовал папаша-кузнечик.

Кузнечики так и сделали, и, гляньте-ка, Пытлик уже ухватился за усики и выбрался подобру-поздорову на берег.

Вода с него ручьями текла, вы бы это видели! А уж как он улепётывал!

А Майский жук-то остался барахтаться в воде.

И вдруг хвать! — лягушка чуть его не слопала, но укололась. Потом опять хвать! — это его уже хотела проглотить какая-то рыбёшка, но тоже укололась, правда, не так сильно. А потом уже прямо на него устремилась раскрытая пасть большой рыбины.

Как Майский жук обрадовался, что его чудище схватило за шиворот

Ну всё, теперь Майскому жуку конец! Сейчас рыба его точно проглотит. Ан нет, надо же, тут вдруг из болота поднялось какое-то чудище, страшное как смерть, плеснуло рыбе в глаза грязью и закричало:

— Пошла вон!

Рыбки тут же и след простыл.

Подплыла рыба ещё крупнее, но чудище опять бесстрашно на неё набросилось, плеснуло в глаза грязью, и она тоже уплыла. Наконец чудовище схватило Майского жука за шиворот и вытащило из воды на сушу.

— Тут вы в безопасности. Вы что, кого-то ловили? — прошипело чудище на берегу Майскому жуку в ухо.

— Да — буль-буль! — еле выговорил мокрый насквозь Майский жук, вода у него изо рта лилась фонтаном.

— Вы полицейский, что ли? — спросило чудище.

— Нет — буль-буль — я не полицейский. Я — буль-буль — Майский жук.

— А я водяной скорпион8, я живу тут, в болоте. Но если вы кого-то ловите, я с вами! — закричало чудище и уже собиралось бежать за Майским жуком.

— Я буль-буль, — отплёвывался Майский жук, — никого не ловлю, но во-он тот господин ловит!

И впрямь, по тропинке как раз спешили Хрущак с зонтиком и Медведка и кричали во всё горло:

— Ты поймал его, Майский жук? Где он? Где?

Но Майский жук только лапой махнул:

— Сбежал, выбрался из воды и исчез.

— Бу-бу-бу, — забубнила Медведка, все аж перепугались — думали, она их постращать решила. Но она просто хотела сказать:

— Бу-бу-будем идти по следу!

— Точно, по следу — отличная идея! Я, кажется, что-то вижу, — обрадовался Скорпион и склонился к самой земле. И правда, нашёл первый след.

Скорпион этот — странное создание: плоский, как листок, лапки как клешни, и грязь капает при каждом шаге.

— Я вижу тут капли, — заявил он. — Вот здесь ваш беглец вышел из воды, вот тут мокрый стебелёк, а здесь он, видимо, вытирал лапки, а тут вот целая лужа — тут он явно отряхивался!

Вот это да! Это всё Скорпион прочёл по следам.

— А вот тут опять капли разбрызганы далеко кругом, тут точно беглеца вашего трясло. А что же это его так трясло? От страха, наверное. И чего он испугался?

Тут все остановились, вокруг всё было сплошь усыпано жёлтой цветочной пыльцой. Скорпион резко согнулся, поменялся в лице и вдруг как закричит:

— Нападение, на него напали пчёлы!

— Вот здесь я вижу следы чужих лапок, судя по пыльце, это были пчёлы, а здесь вижу следы борьбы, — показывал он на землю.

Ах, и правда, похоже, так и было.

— Смотрите, Пытлик тут несколько раз упал. А дальше уже ничего не видно, никаких следов, даже пчелиных. Его похитили, точно, похитили пчёлы.

— К-к-кто? — непонимающе спросила Медведка.

Но Майский жук не дал ей договорить, он отпихивал её и собирался броситься в погоню за пчёлами немедленно, он даже расправил крылья, и опять сложил, расправил-сложил, расправил-сложил… ну, сами знаете, как долго майские жуки готовятся перед взлётом. Тут-то все и заснули. Как сурки в норке.

Хрущак ещё успел в последний момент раскрыть над всеми зонтик, чтобы уютнее спалось.

Почему пчёлы подхватили Пытлика под мышки и как он умудрился три раза позавтракать

Но не стоит доверять словам Скорпиона. Пчёлы в этой истории, и правда, были, но дела обстояли совсем иначе. Пытлик ни с кем не дрался. Какое там! Всё было очень по-дружески. Пытлика и впрямь трясло, как Скорпион вычислил по следам, но вовсе не от страха, а от холода. Ещё бы, он же был мокрый насквозь. И когда он так трясся от холода и брызги с него летели во все стороны, он повстречал случайно двух пчёл.

— Бррр, ну и холод! — пожаловался им Пытлик. А пчёлы, как увидели эти брызги, украдкой переглянулись.

— УУУУ! Этак я насморк подхвачу чего доброго! — снова отряхнулся Пытлик, разбрызгивая воду, как поливальная машина.

Тут уж пчёлы бросились к нему.

— Дяденька, полейте нам коридорчики в улье, раз у вас так хорошо получается! Пойдёмте с нами, а мы вас за это отогреем!

Пытлик согласился, пчёлы подхватили его под мышки, но так как он был мокрым, то всё время выскальзывал. Ну да, как раз там и обнаружил следы падения Скорпион. Только Скорпион думал, что это Пытлик с пчёлами дрался, но вы-то теперь знаете, как всё было на самом деле.

Наконец, пчёлам удалось ухватить Пытлика покрепче, и они полетели с ним в улей.

Ну и темнотища там была. Одной рабочей пчеле пришлось зажечь свечку из натурального пчелиного воска.

— Вот так, иначе вы у нас ничего не разглядите!

Пчёлы потащили Пытлика по коридорчикам, и Пытлик, которому всё ещё было холодно, весь дрожал и разбрызгивал вокруг капли воды. Вскоре, когда он уже согрелся в теплом улье, пчёлы принялись нарочно его трясти, чтобы стрясти последние капли.

Наконец, когда Пытлик совсем просох, пчёлы сунули его в ячейку сот.

— Ну, дядюшка, спасибо вам большое за орошение, ложитесь, хорошенько выспитесь и завтра будете здоровым, как бык!

Там было так тепло и хорошо, и вокруг всё гудело «жжжжжж», так что Пытлик от этого жужжания тут же уснул, как младенец.

Когда его разбудили утром, Пытлик успел как следует выспаться.

— Просыпайся, малыш, просыпайся, золотко, вот тебе завтрак!

Пытлик оглянулся, ничего не видать, темень кругом, хоть глаз выколи. Только нащупал медовые сласти, которые ему сверху подавала пчела. Ну раз дают, он взял, чего уж. Ах, какая вкуснятина! Бублики, рогалики, булочки.

— Хочешь добавки? Ешь-ешь! — потчевала его пчела.

Так Пытлик налопался до отвала. Да и неудивительно, очень уж всё было вкусно. Потом прилетела другая пчела и крикнула Пытлику:

— Малыш, золотко, тебя сегодня кормили?

А Пытлик запищал тоненьким малышовым голоском:

— Нет ещё!

И вот, пожалуйста, новая порция сластей. Кто знает, сколько раз бы ещё Пытлику удалось позавтракать, но тут раздался за спиной разносчицы чей-то голос:

— Кого это ты, глупая, тут кормишь? Здесь же спит жук Пытлик!

— Господи Боже мой, я-то думала, тут личинки пчёл! — испуганно вскрикнула разносчица.

— Пойди прочь, ах ты, болван несчастный! Сколько ты слопал наших сластей, обжора этакий! — погнали пчёлы Пытлика из сот. — Что ты себе вообразил? Думаешь, здесь можно просто лоботрясничать? Иди теперь отрабатывай!

Как Пытлик помогал пчёлам печь спасти и как его хлопнули по руки

Ах ты лентяй, мы зададим тебе работу, так и знай! — кричали пчёлы. — Вот займись-ка ты чисткой!

Они подвели его к воротам улья и сунули в руки щётку и совок:

— Будешь обмахивать всех пчёл, которые подлетают к улью.

Работы выше крыши. Пчёлы прилетали одна за другой, и на каждой скопилось столько жёлтой пыльцы, что они едва шевелили лапками, скоро набралось полное ведёрко.

— Обязательно вам нужно соваться в каждый цветок? Зря только пачкаетесь! — ворчал Пытлик, собираясь выбросить ведёрко пыльцы на свалку.

Ой, мамочки, что он творит?

— Стой! — успели остановить его пчёлы. — Мы собирали-собирали пыльцу, а ты хочешь выбросить? Ведь у нас из неё пекут сласти!

Этого, конечно, Пытлик не знал, никогда такого не слышал. Тогда пчёлы разрешили Пытлику на следующий день зайти на кухню, посмотреть, как пекут сласти. Ах, сколько тут было вкусностей! Одни пчёлы притащили кадушку чистого мёда, другие сыпали в него ведёрками пыльцу, третьи замешивали тесто, а четвёртые лепили из теста рогалики, бублики, булочки и бисквиты, и всё это пеклось для пчелиных личинок.

— Ого-го! У вас тут что, кондитерская? — диву давался Пытлик.

— Какое там! — отвечали пчёлы. — Это мы печём для наших деток. Хочешь посмотреть, как мы будем их кормить?

— Кормёжка диких зверей? — засмеялся Пытлик. — С удовольствием!

Конечно, Пытлику пришлось освещать дорогу, чтобы он вообще что-то разглядел. Но зрелище но, ей-богу, того стоило. Куда ни кинешь взгляд, везде соты-соты-соты, тысячи ячеек, теснящихся друг на дружке, прямо страшно, и в каждой из них — личинка, пчелиный детёныш. Рабочие пчёлы сновали туда-сюда с полными корзинками и пичкали личинок сладостями.

Некоторые личинки были ещё совсем крошечными, только что вылупившимися, как горошинки, таким пчёлы давали кашку и утирали им мордочки. Средним совали в рот бублики и баранки, а тем, кто постарше, давали в руку кулёк.

— Ты уже большой оболтус, можешь и сам поесть.

И подросшие личинки лопали сладости прямо с кульком, ведь он тоже был из медовой бумаги.

Некоторые личинки были уже такие толстые, что им нельзя было больше есть, не то они перестали бы помещаться в сотах. И тогда с ними вот как поступали: к такому толстячку подсаживалась пчела, убаюкивала обжору, потом закрывала его ячейку и залепляла воском. А когда малыш проснётся через некоторое время, это будет уже не личинка, а готовая пчела. Так, знаете ли, появляются на свет все пчёлы.

Но вдруг все пчёлы перестали кормить деток, и кто-то пихнул Пытлика в бок:

— Смотри, смотри, там царица!

Сначала Пытлик разглядел только какой-то переполох и суматоху. Это толпились королевские стражники, слуги, кухарки и горничные, и только потом заметил посреди этой толпы одну самую крупную пчелу — царицу.

Её работа была в самом разгаре. У царицы самая важная обязанность в улье, о которой она никогда не забывает. Ведь она только и делает, что ходит от одних сот к другим и откладывает в каждую пустую ячейку по одному яичку. Сегодня, завтра, послезавтра, каждый день. Ну, если ей нужно снести тысяч 50 яичек за год, это, я вам скажу, тяжкий труд!

Ведь ей даже поесть некогда. Пока она ходит от ячейки к ячейке и в каждую кладёт по яичку, кухарки подают ей еду, горничные вытирают ей рот после каждого кусочка, служанки моют ей лапы, если испачкаются, и обметают ворсинки, иначе бы бедняжка ничего не успевала. А стражники следят за тем, чтобы все ей уступали дорогу и чтобы никто ей не мешал.

Вот ещё одно яичко снесено — и вся процессия продвинулась дальше, к следующей ячейке, которую перед этим служанки прибрали.

И вдруг — «хлоп!» — раздался грохот, и кулёк сластей рассыпался по земле.

— И не стыдно тебе, Пытлик, отбирать у малышей обед? Ты что, ещё не наелся? — напустилась на жука какая-то пчела так, что все оглянулись, и королева стала спрашивать, что происходит.

Вы не поверите, что случилось! Пока все смотрели на королеву, Пытлик потихоньку отщипывал от сладостей для малышей, таскал из корзинки баранки и бублики, набил ими карманы, а потом схватил целый кулёк и давай уписывать.

Так, машинально, по рассеянности — он даже сам толком этого не заметил.

Пчела шлёпнула его по руке так, что кулёк выпал.

— Похоже, тебя нужно опять запрячь в работу. Уж лучше будешь снова орошать наш улей.

Почему жуки чуть с ума не сошли от Пытликова орошения

Какие-то пчёлы тут же подхватили Пытлика под руки, вытащили из улья и вжик — скорее к ручью, чтобы намочить его как следует. Они даже не заметили, как пролетели над зонтиком. Красным в белый горох. Его как раз кто-то закрывал.

Догадываетесь, кто это был? Ну конечно, чёрный Хрущак со своей компанией. Пытлик не успел их разглядеть, потому что пчёлы уже окунули его в воду по самые усики. И только когда они летели обратно в улей, мокрый Пытлик с удивлением обнаружил, кто стоит прямо под ними.

— Ой-ой-ой! — затрясся он от страха, да так сильно, что с него полетели брызги во все стороны. Прямо настоящий ливень.

Одна капля шлёпнулась аккурат на Медведку.

— Пр-пр-промокнем, дождь! — заголосила она испуганно.

Не успела она договорить, как Хрущак уже открыл зонтик, а несколько кузнечиков, услышав Медведкины «пр-пр-пр», встали как вкопанные, потому что им послышалось «Тпру!» — вот такая ерунда.

А пчёлы как ни в чём не бывало затащили Пытлика в улей, и он и там всё хорошенько оросил, так его трясло от холода. Потом Пытлика обратно потащили к ручью, чтобы опять окунуть.

Тем временем Скорпион заметил, что дождь кончился, и Хрущак закрыл зонтик. Тут Медведка и увидела пчёл с Пытликом.

— Пы-пы-пы-пы… — закричала она, а все букашки вокруг попрятались, потому что подумали, что кто-то зовёт цыплят «цып-цып».

— Пы-пытлик! — выговорила наконец Медведка, тыча пальцем в небо.

— За ним! — скомандовал Хрущак, и они бросились к воде. Разумеется, ползком. Так что пока они доползли, пчёлы уже давно Пытлика намочили и улетели обратно в улей.

Как назло, всё повторилось сначала. Пролетая над Хрущаком, Пытлик снова задрожал от страха, и Медведка опять закричала:

— Пр-пр-пр-промокнем, дождь!

Хрущак снова открыл зонтик, и из-за него жукам уже было не видно, куда делся Пытлик. Они опрометью бросились к улью.

Что ж, не буду долго расписывать, всем уже пора спать, скажу только, что пчёлы пролетели с Пытликом над Хрущаком с компанией раз пятьдесят туда и обратно. Раз пятьдесят Медведка кричала «Пы-пы-пытлик!», и они неслись к ручью, раз пятьдесят кричала «Пр-пр-промокнем, дождь!», и они мчались к улью, раз пятьдесят Хрущак открывал и закрывал зонтик, раз пятьдесят Пытлик их обрызгал.

В конце концов все четверо повалились на спину и застонали от усталости, вокруг них валялись остальные букашки, которые от каждого «пы-пы-пы» мчались прятаться, и изнурённые кузнечики, которые при каждом «пр-пр-пр» замирали прямо посреди прыжка.

Как Пытлик почувствовал, что что-то должно треснуть, и оно и треснуло

He думайте только, что Пытлику было сильно лучше.

— Бррр, — после такого купания он дрожал от холода. Пчёлы запихнули его в соты, и только когда его окутало приятное тепло, он смог, наконец, заснуть. На голодный желудок. На ужин ему не дали ничегошеньки. И утром он тоже напрасно ждал, что его покормят. Какое там! Никто к нему не прилетал, ведь на дверце его ячейки теперь повесили табличку: «Здесь спит Пытлик, не кормить!»

О бубликах в кармане он и думать забыл. Да и как не забыть? Он ведь даже не заметил толком, как суёт их в карманы.

Что же ему оставалось делать? Только радоваться, что в сотах хотя бы тепло, так он и спал там до самого вечера. И только когда пчёлы утихли, осмелился выглянуть наружу. Где же кухня? Кое-как в потёмках он отыскал кухню, но там не осталось ни крошки еды. Может, кладовая? Где-то же у пчёл хранится мед! Наверняка в одной из этих ячеек.

И Пытлик принялся их ощупывать. Ах, если бы он мог хотя бы заглянуть внутрь! Но пчёлы будто почувствовали, что Пытлик будет тут рыться, и заперли все ячейки.

— Что ж, попробую наугад, была не была! — решил он в конце концов и начал откупоривать одну большую ячейку.

— Или там мёд, и я наемся так, что за ушами трещать будет, ну или затрещит что-то другое, — подумал он, выламывая дверцу.

И треснуло. Бац!..

— Зачем ты меня разбудил, негодяй проклятый? Ты что, не видишь, я ещё сплю? — раздался голос из ячейки.

— Что ты всё крутишься? Не знаешь, что перед господином нужно стоять смирно? — загудел кто-то громко, как труба.

Тут уже весь улей проснулся.

Мамочки, это же Пытлик разбудил трутня9, пчелиного самца. Ладно ещё, одного трутня, но тут проснулись и все остальные — совсем беда! Они только-только в своих ячейках вывелись из личинок в трутней, их там было видимо-невидимо, теперь они все проснулись и стали выламывать дверцы своих ячеек и выбираться наружу.

— Мамочка родная, царица наша пчелиная, кто разбудил трутней? — испуганно причитали пчёлы. — Ведь они должны были спать ещё два дня!

Короче говоря, улей был ещё совсем не готов к появлению трутней.

Поднялся страшный переполох, трутни гудели, будто настал конец света, рабочие пчёлы спотыкались о мётлы, две кухарки свалились в кадушки, одна горничная надорвала царице крылышко, а три стражника думали, что нашли виновника, и принялись впотьмах колотить друг друга.

Ну, скажу я вам, Пытлику ещё повезло, что он был рядом с выходом, и пока все носились как угорелые, незаметно выскользнул наружу, расправил крылья и — фьють! — улетел прочь, хоть в животе у него урчало и бурчало, как в сломанном радио.

Но вдруг он куда-то влетел, вокруг шеи у него обмотались верёвки, о голову ударилось несколько брусьев и — трах-тара-рах — какая-то конструкция обвалилась вместе с Пытликом, будто случилось землетрясение. Пытлик упал навзничь, на голове у него красовалась кадушка со строительным раствором, а на нос накололись какие-то бумажки с каракулями.

— Сто тысяч гвоздиков и пять стропил! — сыпал кто-то изысканными проклятьями над этим разгромом.

— Разрази гром этого растяпу! — ругался кто-то уже не так изысканно.

Пытлик протёр глаза от строительного раствора, оглянулся и чуть не от страха. Прямо над ним нависли два верзилы с длиннющими усами и топорами в руках. Один пузатый постарше, а второй, с интеллигентными очками на носу, — помоложе. Это были жуки-дровосеки10, которые строили тут домик.

Как дровосек однажды свалился в чертежи, а Пытлику потом пришлось по ним работать

Да, это были два жука-дровосека, папа и сын.

Папа был самым обыкновенным дровосеком, как все остальные, но сын в очках был жуком учёным. Ведь как-то раз он забрёл на стройку детского санатория. И там залетел прямо в кабинет архитектора.

— Какой красивый жук! Вот сынок обрадуется, — подумал архитектор и хотел его поймать.

Он хлопнул жука рукой, и тот свалился прямо в какую-то трубку, прислонённую к стене в углу.

Архитектор рыскал-рыскал по всему кабинету, но дровосека так и не нашёл. Жук, само собой, теперь не осмеливался вылезать и просидел в трубке два дня и две ночи. Когда страх немного отпускал, он немного оглядывался по сторонам. Знаете, что это была за трубка? Это были строительные чертежи. Чудесные линии и каракули на чертежах так понравились юному дровосеку, что с тех пор он строит только по плану и носит очки, как у архитектора.

Сейчас они с папой как раз занимались постройкой домика для пани Дровосековой — конечно же, по чертежам, которые сейчас красовались на носу у Пытлика. Она собиралась через несколько дней отложить яйца, прямо под дерево, чтобы личинки, которые вылупятся из яиц, могли питаться хорошей свежей древесиной. Домик у дерева был почти готов, а теперь всё пропало, бедная пани Дровосекова.

— Послушай, ты, разиня этакий, если ты сейчас же не построишь домик заново, я все усики тебе поотрываю, — загрохотал папаша дровосек.

— Но строго по чертежам! — добавил учёный сын. — А не то я построю по чертежам виселицу, на которой вас же по чертежам и повешу!

— Но-но! Полегче, — запротестовал Пытлик. — Я сделаю всё, как скажете: строить так строить! Дайте мне бумагу и чернила, и я нарисую вам такой чертёж, не хуже Вавилонской башни11!

— Правда, для начала вам придётся меня покормить, я два дня ничего не ел! — добавил голодный жучок.

В тот же миг перед ним появился целый поднос еды, бумага и пузырёк чернил.

— Чертёж рисуйте аккуратно и ничего не перепутайте! — напомнил юный дровосек и ушёл вместе с отцом.

— И хорошенько подкрепитесь! — добавил Пытлик.

Разумеется, он первым делом принялся за еду, и так налопался, что его разморило.

— И не забудьте вздремнуть! — пробормотал он, зевая. — А потом я вам что-нибудь придумаю. Не обязательно прямо Вавилонскую башню, хватит с вас и Пороховой12!

И заснул как убитый. Но когда ложился, задел пузырёк чернил, и все чернила вылились.

Как строили Вавилонскую башню по следам на спортивной площадке

— Эй, а тут Пытлик спит! — раздался вскоре голос откуда-то сверху. Несколько жучков и мушек, кружась в воздухе, узнали Пытлика и спустились к нему на землю.

— Смотрите, как он отфыркивается!

— Видали сонную тетерю?

— Интересно, что ему снится?

Они галдели и ходили кругами, и при этом все вляпались в разлитые чернила.

— А это что такое? — они замерли перед белым листом бумаги, заготовленным под чертёж.

— Это похоже на спортивную площадку… — пришло в голову одному жучку.

— Давайте на ней позанимаемся! — тут же предложил другой.

И вскоре все жучки и мушки, выстроившись рядами, маршировали, поворачивались, бегали и выполняли вольные упражнения на белой бумаге и, разумеется, оставляли на ней чернильные следы от лап, так что вскоре не осталось ни одного чистого уголка.

— Мамочки! Посмотрите, что мы наделали! — вскрикнула вдруг моль. Когда все увидели, в чём дело, то быстренько собрались — руки в ноги, расправили крылья, и — фьють — разлетелись во все стороны.

И как раз вовремя. Потому что тут вернулись жуки-дровосеки посмотреть, как у Пытлика продвигаются дела.

— Ты только посмотри на него, бездельник этакий! Он тут храпит, вместо того, чтобы работать! — заголосил папаша дровосек.

— Батюшка, о чём это ты толкуешь? — сказал образованный сын. — Не брани Пытлика и узри его черты!

— Что-что узреть? Каких таких чёртиков? — не понял отец.

— Ты должен узреть, значит, посмотреть на его черты! Как он начертил план! Какой мудрый чертёж! Окружности, прямые, спирали, петли… я всю жизнь грезил таким чертежом! — восторгался юный дровосек каляками на белом листе.

— Нечего удивляться, что после трудов праведных его одолел сон! Батюшка, душа просит работы, давайте строить без промедления по этому плану!

Старый дровосек не очень понимал этот чертёж, да и юный тоже, но оба жука принялись за работу. Они таскали щепки, связывали траву, рубили веточки, раскусывали кору, клали одно на другое, поворачивали в ту сторону, в какую крутились жучки на бумаге — тогда вся конструкция у них заваливалась на один бок, подпирали её — и она заваливалась на другой. Не прошло и часу — это были трудолюбивые жучки — как постройка была готова, да ещё какая — не чета какой-нибудь Пороховой башне, нет, она высилась как самая настоящая сложнейшая Вавилонская башня. Со всех сторон что-то торчало, что-то громоздилось, отовсюду что-то свисало и падало, но постройка была высока, и впереди имелась дыра в качестве входа — а это самое главное.

— Ну-ка, пусть же ныне очнётся наш богатырь ото сна! — сказал юный дровосек, он так и светился от гордости за удачную постройку, и потянул Пытлика за ногу.

— Что, что, что такое? Где чертежи? — выпалил Пытлик и принялся шарить на земле вокруг.

Дровосеки ждали, что он скажет, когда увидит построенный дом, но Пытлик вдруг так и застыл на месте и, не замечая постройки, уставился, вытаращив глаза, прямо перед собой, на тропинку. По тропинке важно шествовали Хрущак, Медведка, Майский жук и Скорпион и двигались прямо на Пытлика.

— Та-та-та… — завела Медведка. Дровосеки решили, что это пулемётная очередь и бросились наутёк.

— Та-та-там! — выговорила наконец Медведка и показала на Пытлика.

Враги перешли в наступление. Куда же спрятаться бедному Пытлику? Скорее! Он заметил какое-то отверстие в Вавилонской башне и влетел туда. Преследователи за ним. Тогда он вылетел в другую щель. Но при этом задел какие-то подпорки, балки и щепки, и — трах-тара-рах! — вся конструкция рухнула. Всё вперемешку: камешки и кусочки коры, колонны и потолки — посыпалось на Хрущака, Медведку, Майского жука и Скорпиона, да так неожиданно, что Хрущак даже не успел раскрыть свой зонтик.

Дровосекам, которые прибежали на шум, пришлось изрядно потрудиться, чтобы вытащить их из-под завалов.

Только когда несчастные смогли наконец расправить лапы, ощупать шишки, выяснить, на какую лапу кто хромает и чем не в силах пошевелить, они вспомнили про Пытлика.

Но Пытлик был уже далеко. Он в это время прогуливался у розового куста.

Лётный день под розовым кустом

Обойдя розовый куст, Пытлик так и застыл от удивления. Там происходило что-то странное. Туча комаров кружила над лицом какого-то господина, который лежал на траве.

— Ух ты! Воздушный парад, и бесплатно! — сказал Пытлик и подошёл поближе к комарам.

— Кого это вы изображаете, пискуны? Истребителей или бомбардировщиков? — бодро спросил он комариков.

— Какое там! Мы не играем в самолёты! — хотели ответить комары. — Мы просто ждём, пока этот господин уснёт покрепче, тогда мы его искусаем и напьёмся его крови!

Но вместо этого они только пищали: «бззз-вззз!», а больше ничего сказать не умели, и всё летали и летали по кругу.

— С вами сам чёрт ногу сломит! Все только «бззз» и «вззз», никогда ничего дельного не скажете! Эй, что это вы так распищались? — кричал Пытлик комарам.

— Бззз-вззз-ииии! — яростно зудели комары.

— Не кричи так громко! Ты его разбудишь! — хотели они сказать Пытлику, но у них опять вышло только «Бззз-вззз!».

— А, понял! — хлопнул себя по лбу Пытлик. — Знаю, они хотят его разбудить! Иначе зачем так зудеть? Небось, хотят спросить у него дорогу или который час.

— Так бы сразу и сказали, бестолковщина вы этакая! Я вам его живо разбужу, на раз-два! — крикнул Пытлик. — Я в этом деле мастер! Вот увидите, как он подскочит, когда я его разбужу!

И отправился на поиски соломинки.

— Бззз-вззз, — загудели комары и слетелись к жуку.

— Ну сейчас-сейчас, наберитесь терпения, — успокаивал их Пытлик, а сам уже полз по уху к лицу человека, чуть не свалился в приоткрытый рот и пополз прямиком к носу.

— Бззз, — мельтешил комар прямо у Пытлика перед глазами.

— Сейчас тресну тебя, — отмахнулся от него Пытлик. — А теперь смотрите, как я умею будить!

И он пощекотал у человека в носу соломинкой. Человек зашевелился.

— Видите? — обрадовался Пытлик и пощекотал ещё раз.

И тут раздался грохот, как из пушки.

— А-а-а-апчхи! — человек чихнул прямо на Пытлика: жучка подхватило вихрем, подбросило в воздух и швырнуло прямо в огромную паутину на ветках розового куста — шлёп!

— Пустите меня, господин, я не хотел вас будить, это всё комары! — кричал Пытлик и тряс паутину. Он думал, что это человек его держит.

Но человек даже не шелохнулся, он спал себе дальше, комары разлетелись, а к Пытлику по паутине карабкался паук.

Как Пытлик был канатоходцем, а жучки решили, что он дамочка в шляпке

Можете себе представить, как удивился паук, когда увидел неуклюжего жука, который бился в паутине, словно рыба в сетях.

— Что это вы тут делаете? — набросился паук на Пытлика.

— Вишу, уважаемый, неужели не видно? — ответил Пытлик. И правда, неужели паук сам не видит?

А вот паучьи детки, которые приползли за папой, встретили Пытлика более радостно.

— Папа-папа, ты поймал нам добычу?

— Папа-папа, он дрожит!

— Ой, папа, какой он смешной, дай нам в него поиграть!

Но пока они галдели, несколько ниток паутины, на которых держался Пытлик, оборвалось, и он камнем полетел вниз, перекувырнулся в воздухе и повис вниз головой на последней ниточке, и тут же у него из карманов покатились в траву медовые бублики.

Видели бы вы паука! Как он стрелой бросился на своей нити за Пытликом, завис рядом и принялся ткать новые нити и канаты, чтобы спасти жука.

Маленькие паучки тоже спустились вниз, посмотреть, что у Пытлика выпало из карманов. И вот каждый на своей нитке, они — рраз — уже повисли прямо у сластей.

— Папа-папа, дяденька что-то потерял!

— Ах, как вкусно!

— Эй, дядя, вы что, кондитер? — кричали они.

А тем временем папа-паук тащил Пытлика, обмотанного новыми нитями, наверх. Детки, каждый с бубликом или крендельком в зубах, тоже карабкались наверх на своих нитях.

Пытлик уже снова развеселился и кричал маленьким паучкам:

— Эге-гей! Кто первый на самую верхотуру?

Паучки завизжали и бросились наперегонки вверх и оттуда уже наблюдали, как папа тащит этого смешного дядю.

— Чемпион мира по карабканью на паутине! — поздравил Пытлик паучка, который вскарабкался первым.

— Когда-нибудь, ребята, я устрою вам тут целую олимпиаду! — обещал он.

Он уже чувствовал себя на паутине как дома.

— У вас тут потрясающие канаты! Жаль только, что под ними нет никакой страховки, а то я научил бы вас ходить по канатам на двух ногах, как канатоходцы!

И правда, хоть там, под паутиной и была сеть для ловли мошек, её никак нельзя было назвать страховочной, как у канатоходцев в цирке.

— Мы скажем папе, пусть сделает! — загорелись паучки и побежали за папой.

И вот уже на другой день для Пытлика готов прочный канат, натянутый с ветки на ветку, а под ним огромная сеть-страховка.

Маленькие паучки с мамой-паучихой уже ждут не дождутся представления, да и папе-пауку любопытно посмотреть.

— Ну, смотрите, паучки, я вам покажу, как это делается, — начал выступление Пытлик.

— Прежде всего заправскому канатоходцу нужен хороший шест, — он взял длинный шест из веточки, который заготовил ещё вчера.

— Его нужно этак изящно подбросить в руке, — показал Пытлик, и — раз! — одним концом сбил маму-паучиху со всеми детками. Хорошо ещё, что мама и дети тут же выпустили нити. Теперь они висели на ветке, как елочные украшения.

— О, прошу прощения! — сконфузился Пытлик. Но отвлёкшись на них, он другим концом шеста нечаянно свалил папашу паука.

— Ёлки зелёные! — ругался папаша паук, покачиваясь на нити.

— О, пардон-пардон! — закричал Пытлик и поднял шест вверх, чтобы никого больше не сбить. Но как назло, сверху у розового цветка кружил крупный жук Бронзовка13.

Шлёп — и он свалился вниз, получив шестом в брюхо, и давай вертеться в паутине.

Но и это ещё не всё. Пытлик сбил шестом и цветок розы, и он шлёпнулся ему прямо на голову, как шляпа, — и вот Пытлик с шестом в руках и розовой шляпкой на голове повалился прямо на Бронзовку.

— На помощь! Убивают! Этот господин сейчас меня прикончит! — вопил жук Бронзовка — и давай бороться с Пытликом.

Зрелище это было — животики надорвёшь! Пытлик с розовой шляпкой на голове был точь-в-точь, как прекрасная дама, а жук Бронзовка с шестом в руке, который он отобрал у Пытлика, — как рыцарь с копьём. Он так сильно размахивал шестом, что совсем разодрал паутину, и оба жука свалились вниз.

Но до земли они не долетели. Бронзовка расправил крылья и улетел. А Пытлик повис одной лапой на паутине. Шляпка так и сидела у него на голове: цветок крепко прилепился к измазанным медом усикам.

Маленькие паучки на своих нитях просто покатывались со смеху и хлопали в ладоши. Другие букашки, наблюдавшие эту сцену, потом всем о ней рассказывали.

Но знаете, как перевирают историю, когда передают её из уст в уста? Вскоре уже говорили, что жук Бронзовка хотел какую-то барышню в розовой шляпке — это Пытлика приняли за барышню — покачать в гамаке, а барышня ему в ответ влепила шестом по лбу.

Короче говоря, над жуком Бронзовкой ещё долго потом смеялись.

Как Пытлик учился ткать паутину

Но вся эта история привела ещё к одному досадному обстоятельству. Папаша паук больше не хотел плести новую страховку, как дети его ни упрашивали: «Папочка, ну, пожалуйста, сотките новую страховку! Нам было так весело!»

Но паук ни в какую. Не соглашался, и всё тут. Но вы ещё Пытлика не знаете. Раз папаша не хочет, Пытлик решил, что сам сделает, подумаешь. Вот только научится: подглядит, как старый паук ткёт свою паутину.

Сказано — сделано. Притаился Пытлик за листиком и увидел удивительное зрелище. Только представьте себе, читатели, взрослые и дети, паук, прежде чем приняться за новую паутину, остатки старой взял и слопал. Конечно, он не клал её на тарелочку и не пользовался ножом и вилкой, а просто всосал нити, как лапшу, — так что вся паутина до последней ниточки оказалась у него в брюхе. Потом он забрался на веточку повыше и стал отдыхать. Видимо, ждал, пока паутина в брюхе уляжется. И только как следует отдохнув, вдруг как бросится вниз головой, а за ним из нескольких дырочек на брюшке потянулась, зацепившись за верхнюю ветку, крепкая ровная нить. Он немного на ней повисел, потом перекувырнулся, как акробат, и стал карабкаться обратно по своей же нити наверх.

А что же нить? Он тащил её за собой? Какое там, паук оставил её висеть и, забираясь наверх, ткал ещё и новую, так что когда он вскарабкался обратно на веточку, под ним висела отменная петля.

Он опять подождал немножко, на этот раз чтобы ветер закинул петлю на какую-нибудь ветку, и она там зацепилась. А когда трос укрепился, он стал спускаться и на другие ветки, пока из тросов не получилась красивая такая звезда, а потом стал носиться по звезде кругами, пока вся паутина не была готова.

— Господи, всего делов-то? — не верил своим глазам Пытлик. — Да я в два счёта сплету такую паутину!

Он бросился к своей разодранной страховке и всю её слопал. Не очень-то вкусно, но он кое-как проглотил.

Потом уселся на верхнюю веточку и стал ждать, пока у него в животе не образуется новая паутина. Что-то с ним действительно происходило. В животе урчало и бурлило, голова кружилась, он неистово икал, а в ушах гудело, будто там граммофон завели, но паутина из него не лезла. На мгновение ему показалось, что она вот-вот полезет у него из носа, но это был обыкновенный насморк. В целом, чувствовал он себя паршиво.

— Мамочки, похоже, эти нити сейчас полезут у меня изо рта, — пробормотал пришибленный Пытлик. Но и это оказалась не паутина, а просто его, с позволения сказать, стошнило.

— Видимо, паутина ещё не готова, — бодрился он. — Никогда бы не подумал, что это так больно. Зато когда все узнают, что я умею ткать паутину, я прославлюсь на весь мир!

И тут у Пытлика в брюхе всё так и заходило ходуном, будто сейчас лопнет.

— Вот, вот, это точно паутина лезет! — простонал он, сложил лапки и прыгнул с ветки вниз, прямо как паук.

Бум! Но ни нить, ни сеть за ним не выросла, и Пытлик плюхнулся на землю, как мешок с песком.

В глазах у него потемнело, а потом как будто даже посветлело, и со всех сторон слетелись ангелы. Они стали ткать для Пытлика паутину, вытягивая нити из чёртова хвоста. Потом из чёрта фейерверком посыпались искры, и тут уж Пытлик окончательно потерял сознание. Он был в глубоком обмороке.

Как Пытлик думал, что умер и чьи это были на самом деле похороны

Когда Пытлик очнулся, стояла глубокая ночь.

Вокруг было темно, ни зги не видно, только вдалеке подрагивали какие-то крохотные огоньки. В тишине слышалась тихая грустная мелодия, и она, похоже, приближалась.

Словом, сюда шла похоронная процессия. Впереди и по краям освещали дорогу светлячки, за ними шли ночные бабочки в траурных одеждах, затем музыканты — ночные цикады, сверчки и прочие стрекоталки, которые играли траурный марш. Замыкали шествие жуки-могильщики14 с лопатами и кирками.

— Мои похороны! — прошептал Пытлик как во сне. — Видимо, я умер. Ну, конечно. У них даже гроба нет, они только за мной пришли!

Он поднялся, как дух, его всё ещё мутило, и присоединился к процессии. Оркестр играл печальную погребальную песню: «Тра-драм-тарамта-дра-драм-драм-драм!», и глупый Пытлик тихонько плакал, он ведь думал, что хоронят его самого.

Вы-то понимаете, что Пытлику не станут устраивать такие пышные похороны! Такие похороны достойны кого-то познатней! Да вы сейчас сами увидите.

Процессия остановилась у дома, где жили люди, там у забора на земле лежала мёртвая канарейка, прикрытая широким погребальным покрывалом. Бедная пташка скончалась сегодня у одной госпожи, которая жила тут с тремя детьми на даче. И вот недавно, уже перед сном, хозяйка перебросила тело канарейки через забор, потому что дети хотели взять её с собой в кроватку.

— Не волнуйтесь, жуки-могильщики её похоронят и сделают всё как следует! — сказала хозяйка детям. — Ложитесь спать. А завтра придёте к ней на могилку.

Вот к этой канарейке и направлялась похоронная процессия, как мама и обещала детям. Главный могильщик стянул с тела канарейки покрывало — в качестве него служила огромная ночная бабочка Мёртвая голова15, она тихонько отлетела в сторону.

— Теперь копайте, — скомандовал главный могильщик.

— И ты тоже помогай, чтоб мы быстрее её похоронили, — обратился он к Пытлику.

Пытлик не верил своим ушам:

— Мне? Копать? Так я же умер, это же мои похороны!

Ха-ха-ха! Все букашки так и покатились со смеху от такой глупости и начали было его дружески хлопать по спине, но тут раздался грозный крик:

— Это будут Пытликовы похороны!

— Пришёл твой последний час! — словно гром прозвучали страшные слова.

— Не убежишь, не улетишь, не уплывёшь! — проквакал кто-то так резко, что все вздрогнули.

— По-по-по-по, — звучал чей-то зловещий голос, будто кто-то завёл песенку. — По-по-поймали мы тебя!

Это были, разумеется, Майский жук, Скорпион, Хрущак и Медведка!

Хвать — и восемь могучих лап, клешней и когтей вцепились в Пыт-лика.

— Ну всё, тебе конец! Это будет жалкая смерть! Мы погребём тебя заживо. С-с-сдохнешь! — обрушились они на Пытлика и приказали могильщикам, чтобы те рыли могилу побольше.

Жучки, ночные цикады, сверчки и светлячки хотели убежать, но не тут-то было.

— Если кто посмеет убежать, я полечу за ним и поймаю! — пригрозил Майский жук.

Букашки не знали, как долго взлетает Майский жук, и испугались. Музыкантам пришлось играть, а остальным петь погребальную песню канарейке и Пытлику.

Это было так невыносимо грустно, что дело у могильщиков продвигалось еле-еле. Пришлось Медведке вмешаться.

— Придётся вам по-по-помочь. Вот та-та-так надо рыть! — встряла она.

Вы видели когда-нибудь, дети, как роет Медведка? Вот посмотрите хотя бы на картинке, какие у неё передние лапы, а? Как ковши у экскаватора. Ох, как она вгрызалась ими в землю, её просто не узнать! Ведь Медведка лучше всего на свете умеет рыть ямы! Земля летит во все стороны фонтаном, и под Медведкой в мгновение ока появляется глубокая яма.

Вида собственной могилы Пытлик не выдержал. В животе у него снова всё заходило ходуном, голова закружилась, и он опять хлопнулся без сознания на землю.

Повезло, пожалуй, что он не увидел всего остального. Не увидел, как Скорпион сбросил его в яму, могильщики уложили рядом канарейку, а Медведка молниеносно засыпала могилу землёй.

Всё. Нет больше Пытлика. Музыканты сыграли последнюю песню и разошлись по домам. Хрущак, Майский жук, Скорпион и Медведка посмотрели, как могильщики прибирают могилу, и тоже разошлись. Хор последовал за ними.

Последними уходили светлячки.

— Бедняга, — говорили они. — Это же был друг муравья Ферды!

— Жизнь у него была бестолковая, вот и конец бестолковый! — рассуждали они.

— Всё равно обо всех этих глупостях, что он натворил, даже книжку не напишешь! — сказал кто-то.

— Пойдёмте скорее домой! — решили они наконец.

Светлячки порассуждали ещё немного в том же духе и тоже разлетелись по домам.

В общем и целом, конец Пытлику.

Почему такой бестолковый конец

Потому что это ещё не конец, кое-что произошло на следующий день.

На следующий день трое детей — девочка и два мальчика — пришли к забору проверить, есть ли там могилка, как обещала мама.

И, надо же, могилка там и впрямь была. Да ещё какая красивая.

— Могильщики вырыли могилку, помолимся за нашу канарейку, чтобы она попала в рай, — сказала девочка, она была самая старшая, и все встали на колени у могилы.

Но не успели они помолиться, как увидели, что на верхушке могилы что-то шевелится, комья глины разлетелись в стороны, и в дырочку вылез жук Пытлик, целый и невредимый. Его уже даже не мутило. Он резво отряхнулся, расправил крылья — и фррр! — улетел в небо, подобру-поздорову.

Дети не знали жука Пытлика. Они и о муравье Ферде ещё не читали, а уж эту книгу и подавно прочесть не успели.

— Смотрите, смотрите! — вскрикнула девочка, показывая на Пытлика, который уносился ввысь. — Это душа нашей канарейки, она летит на небо!

— Она теперь ангелочек! — сказал один мальчик.

— Теперь больше не нужно за неё молиться, раз она попала на небо! — сказал другой, и все встали.

Потом дети побежали к маме и рассказали ей, что видели душу канарейки, которая улетела на небо.

* * *

Мама смеялась. Она решила, что дети всё придумали.

Вот что произошло на следующий день.

А что было потом, я уж не знаю.

Художественная школа жука Пытлика

О том как жука Пытлика отлупили бабочки

Как-то ранним погожим утром, когда всё вокруг уже просыпалось, Пытлик, тетеря сонная, всё ещё валялся в траве, закинув лапы за голову, и спал.

Точнее даже не спал, а дремал, так что, едва заслышав треск, поднял голову и оглянулся.

Оказывается, что-то за его спиной лопнуло. Какая-то пухлая коричневая штуковина в виде заострённого кверху валика висела на ветке и тихонько покачивалась. Похоже, это было что-то живое. Из появившейся трещины выглядывал кусочек какой-то цветастой тряпки.

— Эй, у вас тут рубашка торчит, — крикнул Пытлик. Он вскочил и, как настоящий блюститель порядка, запихнул цветастую тряпку обратно в дырку. А потом снова довольный улёгся в траву.

Но только он прикрыл глаза в сладкой дремоте, как опять «хрясь!»: дырка стала ещё шире, и высунулся кусок тряпки побольше.

— Господи боже, да у вас тут целая корзина с бельём треснула, — запричитал Пытлик и опять вскочил, чтобы всё поправить. А валик при этом так крутился, будто и правда был живой.

Само собой, как только Пытлик всё уложил на место, свёрток опять треснул, и из дыры, которая с каждым разом становилась всё шире, уже свешивался целый измятый парус.

— Что за глупые шутки вы тут со мной шутите! — стал ругаться Пытлик, вскочил и запихал весь парус обратно в отверстие, и уже не ложился обратно, а уселся и стал украдкой наблюдать за свёртком.

— Если он ещё хоть раз треснет и мне придётся снова запихивать тряпки обратно, такую взбучку задам, ого-го.

Взбучка, и правда, вышла ого-го. Потому что опять раздался треск, и из дырявого свёртка вывалились уже целых два измятых паруса.

— Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! — бросился Пытлик к свёртку. Но не успел он к нему прикоснуться, как и случилась эта взбучка. Откуда ни возьмись прилетели две бабочки, за ними третья, четвёртая, пятая, и все накинулись на Пытлика:

— Ах ты, такой-растакой, оставь в покое нашу сестрицу! Хулиган ты этакий, не видишь, она вылупляется? Бестолочь никчёмная, не понимаешь что ли, как ей, бедняжке, тяжело просунуть в дырку свои крылья, а ты ей их обратно запихиваешь, остолоп!

И давай Пытлика колотить. Лапами, крыльями, чем попало.

Знаете, дети, что это был за свёрточек? Куколка, из которой собиралась на рассвете вылупиться бабочка. Она высовывала, бедняжка, крылышки, хотела выбраться наружу, но у неё никак не получалось, потому что Пытлик снова и снова запихивал ей крылья обратно.

Теперь-то уж, стоило Пытлику отвернуться, она воспользовалась случаем и быстренько выбралась из куколки целиком. Головой вниз, как и полагается бабочкам, с мятыми и мокрыми, как тряпки, крыльями. Но это ничего, едва на них посветит солнышко, они разгладятся и расправятся.

И правда, от солнечных лучей начали тряпочки расправляться, крепнуть, и вот уже превратились в красивые ровные крылья.

Но вот беда, вы только посмотрите! Это совсем не похоже на крылья бабочки! Вместо прекрасных узоров, как у мамы с папой, на них только мазня, пятна и потёки — просто смотреть стыдно!

— Это всё из-за тебя, Пытлик! — закричали бабочки. — Из-за того, что ты запихивал ей крылья обратно в куколку, все узоры стёрлись или смазались!

И снова все набросились с кулаками на Пытлика. Только вот кулачки бабочек, знаете ли, мягкие, как пух, так что Пытлику было совсем и не больно.

Но тут одна из бабочек воскликнула:

— Раз ты, бестолочь такая, всё испортил, тебе и исправлять! Ты стёр ей узоры, теперь будь добр, рисуй новые!

Как можно обойтись без зелёных бабочек

Вот с такого недоразумения, милые дети, и началась вся эта история. Ведь Пытлик был пареньком хорошим и порядочным.

— Вообще-то, вы правы, — согласился он и почесал в затылке. — Что ж, так я и сделаю. Только вот красок у меня нет.

Бабочки сказали, что это не беда, краска сейчас будет, и тут же взялись за дело. Одни отряхивали с крылышек разноцветную пыльцу, а другие собирали её в баночки. Голубянки натрясли голубой краски, желтушки — жёлтой, павлиний глаз насыпал коричневой, красной и радужной, а с печальной бабочки траурницы собрали полные банки тёмной, почти чёрной краски. Но вот досада, не хватает зелёной!

— Эй, бабочки, есть тут кто-нибудь зелёный? — выкрикнула одна юная белянка.

— Эх ты, летунья, откуда же тут взяться зелёной бабочке? — отозвался махаон. — Такие разве что в Африке водятся, у нас нет.

— Нет так нет, подумаешь, я сам сделаю зелёную краску, — сказал Пытлик.

Как же он сделает зелёную краску? Ну, взял он немного жёлтой и немного синей да смешал на палитре, как заправский художник, и смотрите-ка, и правда получилась зелёная. Потом ещё смешал красную с синей, и, надо же, теперь получилась фиолетовая. Оказывается, Пытлик в этом знает толк!

Потом ощипали самую малость волосатых гусениц и смастерили кисти, и тут уж Пытлик взялся за дело.

— Ну, не будем тебе мешать, — сказали бабочки. — Мы пока полетим пить нектар из цветочков. Но когда вернёмся, чтобы всё было готово!

Недолго думая Пытлик принялся за работу: велел новорождённой бабочке расправить крылья и начал на них рисовать. Тут же, конечно, собрались тучи букашек и мошек — ещё бы, кто же упустит такое зрелище?

— Вы узор берёте просто так, из головы? — спросил один жучок с метлой, который крутился ближе всех. — Даже не сверяетесь со справочником, как выглядят такие бабочки?

— Какое там! Я всё сам придумываю, — ответил Пытлик, и это было правдой, так он и делал.

Впрочем, рисовал он довольно странные вещи — всякие глупые смешные картинки, какие бывают в детских журналах, так что мушки то и депо взвизгивали от восторга, а жучки покатывались со смеху.

Нарисовал, к примеру, гусеницу на колёсиках, комара на лыжах и блоху, которая сражается с крокодилом. Ещё нарисовал цыплёнка, который проглотил живого червячка, червячок в нём так извивался, что шея цыплёнка ходила ходуном. Или нарисовал такую картину: две козы на дворе разорвали одеяло, пух разлетелся, а все решили, что пошёл снег. И ещё вот какую: улитка гонялась наперегонки с поездом, а потом решила закурить, как паровоз, чтобы его обогнать.

О том, как бабочка плакала, а мышка смеялась

— Интересно, что на это скажут другие бабочки, — пробормотал жук с метлой.

— А вот и они! — тут же воскликнул он.

И правда, бабочки летели назад. Зрелище им представилось хоть куда! Завидев, какими картинками разукрасили их подружку, бабочки бешено замахали крыльями, стремительно спикировали на землю и снова бросились с кулаками на Пытлика.

— Что ты натворил, негодник? Разве такие узоры бывают у бабочек? Что это ещё за цирк? В жизни такого не видели!

И давай опять дубасить Пытлика что есть силы. Бабочка, которую Пытлик разрисовал, принялась рыдать, да так горько и безутешно, что все вокруг тоже стали утирать глаза и носы.

Вдруг зашуршала трава, и из вороха листьев высунулся мышиный носик.

— Что стряслось? Кто тут ревёт, детям спать не даёт? — пропищала мышка и вылезла целиком.

В отличие от остальных, она не заплакала, а, наоборот, расхохоталась, как сумасшедшая, так что слёзы у неё навернулись уже от смеха.

— Господи боже мой, кто все эти глупости нарисовал? — еле выговорила она. — Дайте мне, я покажу детям!

Свернула бабочку в трубочку, как лист бумаги, и юркнула с ней в норку. Ошарашенный Пытлик бросился вдогонку, а за ним и все остальные. Только тот жук с метлой сначала аккуратно всё подмёл, а потом уж пополз следом.

Вот врываются они в мышиную норку, а там восемь маленьких, ещё совсем лысеньких мышат, у них режутся зубки, и они не могут уснуть.

— Смотрите, детки, — ликует мышка-мама, — я принесла книжку с картинками, сейчас буду рассказывать вам сказки!

Она стала показывать им картинки на бабочкиных крыльях и рассказывать о цыплёнке, который проглотил червячка, о комаре на лыжах, о том, как улитка состязалась с поездом. Мышата так смеялись, что совсем забыли о своих зубках.

— А сейчас я вам расскажу последнюю сказку, на ночь, — сказала мышка-мама и стала рассказывать такую сказку.

О том, как глупые козы лепили снеговика

На одном скотном дворе жили-были две глупые козы. Их никогда не привязывали, так что они бегали где хотели. Гоняли собак или кур, а однажды увидали одеяло, которое проветривалось на подоконнике.

— Смотри, он рога на нас наставил! — сказала одна коза.

— Я этого так не оставлю! — тут же заявила другая и наподдала одеяло рогами.

— Я этого тоже так не оставлю! — подхватила первая и тоже подцепила его рогами.

— Тррр-ах — одеяло порвалось, и из дыры повалил пух. Козы так и подпрыгнули от испуга.

Вууух — взлетело в воздух облако перьев, будто снег пошёл. Козы подскочили ещё выше, и пустой чехол свалился с рогов.

— Смотри, снег пошёл! — взвизгнула первая коза, когда увидела облако перьев над головой.

— О, вот здорово! Слепим снеговика! — воскликнула вторая.

Глупые козы, и правда, подумали, что наступила зима, и собрались лепить снежную бабу.

— Слепи комок из снега и кати ко мне! — скомандовала вторая коза. Тогда первая принялась сгребать рогами и ногами пух на земле, чтобы скатать из него ком. Но ничего не получалось, пух не скатывался.

— У меня не получается, попробуй ты! — удивлённо проблеяла первая коза.

— У меня тоже не выходит, ме-е-е! — проблеяла в ответ вторая.

— У меня ничего не получается, ме-е-е! — пожаловалась первая ещё громче.

— И у меня нееет, мееее! — подхватила вторая ещё немного громче.

— У меня совсем неееет, мееее! — блеяла первая уже во весь голос.

И всё пыталась скатать из перьев ком.

— У меня всё время рассыпается, мееее! — сетовала первая.

— И у меня тоже, мееее! — блеяла вторая.

Так сказка мышки-мамы и продолжалась — из одних только «неее» да «меее».

Мышата выдержали недолго и вскоре заснули как убитые. И не только мышата. Спала и бабочка с картинками, и Пытлик, и все, кто пришли с ними за компанию, и остальные бабочки, которые ждали снаружи, чтобы не сломать крылья, и слушали сказку перед входом в норку.

Так они и проспали до утра, и всю ночь им снились козы. Проснулись все довольными и весёлыми.

— Ах, как сладко нам спалось, плут ты этакий! — хлопали они Пытлика по плечу. — Как тебе только удалось такие картинки нарисовать на самых обыкновенных бабочкиных крыльях, невероятно!

Все разлетелись кто куда и долго ещё изображали глупых коз и кричали друг другу: «Меее!» А в ответ повторяли: «У меня тоже не получается, мееее!»

Люди в тех краях совсем запутались: искали повсюду коз, думали — потерялись, искали в лесу, в полях, даже в сверчковые норки заглядывали, потому что оттуда тоже то и дело раздавалось «меее» да «неее».

А у бабочки, расписанной Пытликом, началась райская жизнь.

Её звали ко всем маленьким детям, которые не могли уснуть, и мамы рассказывали им сказки по её крыльям, а за это потчевали бабочку всякими лакомствами.

Как Пытлик снова почесал в затылке и открыл художественную школу

Все вокруг так и сгорали от любопытства и спрашивали, кто же это нарисовал.

— Пытлик? — удивлялись. — Надо же!

Все нахваливали Пытлика наперебой, и кто только вокруг него теперь не крутился.

— Как у вас здорово получается! Послушайте, вам надо рисовать карикатуры в газетах или мультфильмы, или, может, учить детей рисованию. Знаете что, а не открыть ли вам художественную школу?

Тут как раз пришёл тот толстый жук с метлой. — Открывайте-открывайте, пан художник, а я буду у вас убирать, подметать, помогать по хозяйству. Я, знаете ли, всегда с метлой, кто-то же должен убирать всё это безобразие. Я у вас буду за дворника! Можете звать меня просто Навозник16…

Пытлик снова задумчиво почесал в голове, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну что ж, если мне кто-нибудь поможет найти учеников и расчистить место под школу, то почему бы и нет?

Навозник так и подпрыгнул от радости, и всё у них тут же завертелось. Уже на следующий день под живописным грибочком у Пытлика начались занятия. В траве расселись маленькие кузнечики, лесные клопы и несколько листоедов17 и приготовились рисовать: перед каждым на камушке лежал листок ромашки.

— Итак, ребята, дорогие ученики, — начал Пытлик как самый настоящий учитель. — Если вы хотите хорошо рисовать, сначала надо научиться чертить красивые ровные линии. На первом уроке мы этим и займёмся, начинаем все вместе — три-четыре!

И по его команде все разом начали. Сам Пытлик тоже взял свой листок и нарисовал на нём такие тонкие и ровные линии, будто лучи солнца, а потом пошёл посмотреть, что получилось у учеников.

Ой-ой-ой, у Пытлика глаза так и полезли на лоб, когда он увидел, что дети нарисовали. У одного был паровоз с вагончиком, у второго — боевой корабль, третий нарисовал снеговика, а один листоед — портрет Пытлика, с рогами, как у чёрта, вместо усиков. Ну вы, небось, сами знаете, как дети рисуют, дай им только волю!

— Ах вы разбойники! Вот я вам устрою! Разве так рисуют? Я же вас учу! — сердился Пытлик.

Школьный дворник Навозник сразу вызвался поколотить детей метлой в наказание, но Пытлик поручил ему просто подмести неудавшиеся рисунки и почистить грибную ножку. Мол, теперь они будут рисовать на ножке, как на доске. Жучки выходили один за другим и проводили линию сверху вниз. Ох, ну и линии у них получались! Даже у Навозника мурашки по коже пошли.

— Так не пойдёт! — сказал Пытлик. — Ведь они как скрученные верёвочки! Нужно эти верёвочки натянуть и привесить снизу груз, чтобы они выпрямились.

Он начал с первой кривой линии на грибной ножке и пририсовал к ней камешек.

— Надеюсь, такой камешек её выпрямит! — сказал он. — А эта какая кривая — ой-ой-ой. На эту придётся подвесить, по крайней мере, молоток!

И пририсовал молоток.

— А эта — боже, какая кривизна!

И нарисовал под ней тяжёлую гирю.

Под одними линиями Пытлик пририсовал, к примеру, только гвоздик или ключ, а под другими даже гантель.

Дети смеялись. Потом Пытлик объявил перемену, ученики завизжали, вытащили из карманов свои завтраки и собрались поиграть в догонялки или в жмурки.

— Куда вы, дети? Постойте, не всё так просто! — остановил их Пытлик. — Вам теперь придётся всю перемену таскать то, что я пририсовал к вашим рисункам!

Тогда Навозник выдал каждому своё: одному гвоздик, другому камушек, третьему молоток, а самому худшему тяжеленную гантель.

Н-да, после перемены ученики уж старались изо всех сил рисовать линии ровно. Но выходило всё ещё кривовато, опять Пытлику пришлось пририсовывать груз, и на следующей перемене все опять что-нибудь да таскали.

— Кто и на третьем уроке не справится, потащит свой груз домой и будет с ним спать!

Напрасные угрозы, никто не справился так хорошо, чтобы уйти налегке. Уж хотя бы булавку или гвоздик Пытлик каждому пририсовал, а у того жучка, который раньше рисовал ровнее всех, на этот раз дрогнула рука, так что ему пришлось тащить домой клещи. То-то смеху было по дороге!

Почему не стоит кружок рисовать в виде картошки, почему нужно равняться хотя бы на булочку

Весёленькая это была школа! Ученики там всё схватывали молниеносно! А как там было чисто, дворник Навозник после каждого урока подметал!

Прогресс в школе был налицо! Как только ученики научились рисовать прямые линии, Пытлик объявил, что теперь они будут проходить кружочки. И пусть в этот славный день они не берут с собой еду из дома, Пытлик их сам угостит кое-чем вкусным. Детям не терпелось полакомиться! Некоторые даже не стали дома завтракать, чтобы им вкуснее показалось Пытликово угощение.

Опять каждый получил листочек ромашки, и весь первый урок все рисовали кружки, а в конце урока сдали их Пытлику.

— Господи боже мой! — запричитал Пытлик. — Да разве это круг? Это какая-то бугристая шишка. Что за растяпа это намалевал? А эти круги смахивают на картошку, а этот круг, разрази меня гром, — вылитая тапочка. Вот, разве что этот кружок ничего, да и то как хлебная лепёшка.

— Ну, что поделаешь, я решил так: на что похож будет рисунок, то и получите на завтрак.

И вот Пытлик, ко всеобщему разочарованию, раздал кому-то сырые картофелины, кому-то шишки, а самому худшему — тапочку.

Одни жучки смеялись, другие, дурачки такие, расплакались, но жучок, у которого круги получились, как лепешка, поделился со всеми и всех утешил.

Разумеется, никто не наелся, но Пытлик обещал, что покормит их на следующей перемене. Тут уж все изо всех сил старались, чтобы получить что-нибудь повкуснее, но дотянули только до картошки и одной лепёшки. Ну, по крайней мере, на этой перемене уже никому не достались шишки и тапочки. Картофельным Пытлик на этот раз раздал печёную картошку, чтобы, не дай бог, не заморить их голодом.

— Интересно, что Пытлик нам раздаст после третьего урока! — шептались жучки.

Но Пытлик больше ничего не раздавал. Он только заглядывал каждому ученику через плечо, пока они корпели над кружками, и отправлял Навозника к ним домой передать их мамам, что готовить на обед.

А поскольку рисунки у них получились не бог весть какие, почти у всех на обед в тот день была одна картошка, и только у двух было кое-что повкуснее — лепёшки. Маме одного из картофельников велели картофелины размять, потому что у того получилась вылитая размятая картошка.

Но это, согласитесь, всё же вкуснее, чем жареный тапочек на обед.

Если очень постараться, то всё получится, и на следующий день дело пошло гораздо лучше. Кое-кто уже нарисовал круг, как сливовый кнедлик, а кое-кто — и как булочку. Вот им повезло с обедом. Но они всё равно старались ещё и ещё, потому что тому, кто нарисует безупречный круглый круг, было обещано пирожное с шоколадной глазурью и взбитыми сливками.

Признаюсь честно, до конца этой книжки ни у кого такой круг так и не вышел.

Как Пытлик сначала не знал, что и делать, а потом приклеил усы из конского волоса

Теперь все стали к Пытлику обращаться с разными заказами. И Пытлик за них охотно брался. Кому-то покрасил стены в норке, кому-то нарисовал красивую табличку на дом, каким-то модникам пририсовал для красоты точки и кружочки на надкрылья.

И вот в один прекрасный день кто-то постучал в дверь, Навозник пошёл открывать и вернулся взволнованный:

— Пан художник, там какой-то жук, зовётся Дровосеком18, хочет, чтобы вы нарисовали его портрет!

Пытлика точно ледяной водой окатили. Такого он не ожидал. Карикатура ещё туда-сюда, но настоящий портрет ему не под силу.

Но когда Пытлик увидел надменного расфуфыренного жука с длинными усами под носом, который держался очень прямо, будто кол проглотил, ему тут же полегчало. Такого комичного персонажа нарисовать несложно. Прямое, как палка, тело да длинные усы — выйдет вылитый Дровосек!

Так что Пытлик спокойно взял белый лист и начал рисовать. Начертил ровный прямоугольник, как труба у парохода, посадил на него глаза и нос, и усы в придачу. Длинные, до самого края листа. А потом сказал:

— Усы так усы!

Подмигнул Навознику, шепнул ему что-то на ухо, и Навозник принёс ему с поля два длинных конских волоса. Пытлик подклеил их внизу к листу, как продолжение усов, и показал Дровосеку портрет.

Ну, дети, скажу я вам, вы ещё в жизни не видели, чтобы жук так радовался, как тогда Дровосек. Он не мог отвести глаз от этих усов, гладил их, вытягивал лапками и заплатил Пытлику 20 серебряных монеток из крыльев бабочки перламутровки19.

Потом он свернул лист в трубочку, а так как усы из конского волоса торчали наружу, он перевязал ими рулон, как шнурком, и полетел домой. Всем своим родственникам и знакомым со всего леса показывал потом Дровосек свой портрет. И всем он так нравился, что Пытлику пришлось распустить учеников на каникулы и целую неделю рисовать одних усачей Дровосеков. Навозник еле успевал собирать ему в поле конский волос, который Пытлик приклеивал к каждому портрету на место усов.

О слизняке, который умудрился рисовать без рук

Через неделю учеников у Пытлика только прибавилось. И представляете, кто был среди новеньких? Слизняк20!

— Я тозе хотю йишовать, но у меня нет ни юк, ни лапок, мне нетем дейзать кайандас!

И правда, у слизняка, который ползает на брюхе, нет ни ручек, ни лапок, чтобы держать карандаш. Что же с ним делать? Навозник хотел его сразу прогнать, потому что слизняк оставлял за собой слюнявые следы. Но Пытлику ровно эти следы и подсказали одну идею.

— Смотри, не обязательно рисовать карандашом, мы научим слизняка рисовать брюшком.

— Брюшком? — удивился Навозник. — Что-то не верится.

Но пошёл помогать Пытлику.

Сначала они отыскали плоский и гладкий камушек, на котором можно было нарисовать картинку, а потом развели немного зелёной краски, которая осталась от бабочек, прямо на земле.

— Так, слизняк, — распорядился Пытлик. — Теперь ползи по этой краске!

Слизняк прополз, вымазал всё брюхо в зелёной краске и стал так ползать по камешку туда-сюда, как велел Пытлик, пока весь низ не окрасился зелёным.

— Видишь, ты нарисовал травку? — воскликнул Пытлик.

Слизняк ужасно обрадовался, что у него получилось, и хотел рисовать дальше. Тогда Навозник метлой почистил ему брюшко, а Пытлик развёл синюю краску, и слизняк обмакнул в неё брюхо.

— А теперь сделаем на этом зелёном фоне красивую извилистую линию! — скомандовал Пытлик. Слизняк послушался.

— Смотри, ты нарисовал в траве чудесный ручеёк!

Получалось очень здорово! Вся школа на это смотрела. Навозник опять почистил слизняку брюхо метлой, и слизняк теперь окунул его в серо-синюю краску.

— Так, а теперь нарисуем очень извилистую линию! — сказал Пытлик и показал слизняку прутиком, как ползти по камню. Слизняк полз — вверх, вниз, то повыше, то пониже, — и вот картинка готова.

— Ух ты, красота какая! — закричали жучки.

И правда красота! На картине ручеёк вился по чудесному лугу, а над лугом вздымались серо-синие горы. Слизняк был сам не свой от радости.

— Я так йад, сто налисовал такую кйасивую кайтину! Мозно я показу её маме?

И всё канючил, что хочет забрать картину с собой, чтобы дома всем показать. Ну раз хочет забрать домой, пожалуйста. Он достаточно сильный для этого. Они привязали камушек слизняку травинкой на спину, аккуратно, чтобы не смазать картинку, и слизняк весело пополз домой.

Но на следующий день в школу явились мамы других учеников жаловаться. Оказывается, их дети дома вымазали брюшки краской и ползали так по одеялам или по полу, мол, так их в школе научили. Теперь мамы умоляли, чтобы Пытлик больше не принимал в школу слизняков.

Дворник Навозник их только поддержал, потому что слизняк всё-таки очень наследил, а каждый день за ним мыть он не собирается.

Как рябая курочка поклевала тюк-тюк, а потом приклеилась к собственному клюву

Итак, значит, уроки продолжались без слизняков. И вот однажды посреди обычного учебного дня поднялся страшный переполох. Вдруг прибежали ребята, которые в тот день прогуляли школу, и принялись что-то отчаянно кричать, даже слов не разобрать.

Что же всё-таки произошло? Оказывается, играли они где-то во дворе в прятки, в салки, в каравай-каравай, как вдруг откуда ни возьмись рябая курочка и — тюк-тюк, склевала несколько жучков. Ах, какое горе! Бедные жучки… С утра они ещё веселились, а теперь у курицы в брюхе!

Пусть теперь все жучки вместе пойдут войной на курицу! А Пытлик пусть будет их предводителем. Надо курицу казнить или выщипать ей все перья или хотя бы связать клюв. В общем, как-нибудь наказать!

— Ну что ж, кое-что придумать можно, — сказал Пытлик. — Ну-ка, жучки, принесите мне смолу с деревьев! Уж я устрою этой курице!

Ученики разбрелись в разные стороны и вскоре принесли ему смолы, кто сколько мог утащить. Конечно, они сначала послюнявили лапки и усики, чтобы не приклеиться.

Пытлик тоже поплевал на ладони, чтобы они не приклеивались, а потом слепил из липкой смолы маленькую толстую лепёшку. После этого он взял кисти и краски и нарисовал на ней жучка. И не просто жучка какого-нибудь неказистого, а красивого, толстенького — залюбуешься.

Навозник тоже послюнявил лапки, взял смоляного жучка и полетел с ним, как стемнело, во двор, и там положил на землю. Утром курица его точно найдёт!

Она и нашла. Утром, как только курятник открыли, из него выпорхнула рябая курица, которой всю ночь снились вкусные жирненькие жучки, и бросилась искать добычу. Она носилась по двору туда-сюда, глаза вытаращены, где же хоть один жучок? Ах, вот же он, да какой упитанный! Тюк! — и вот смоляная лепёшка у неё на клюве.

Что это? Она не может открыть клюв! Он как будто склеен. Скорее, надо вытереть клюв о траву, как это принято у куриц. Так она и поступила, но вот беда, на клюв ей прилепились камешки, щепки, галька, земля — скоро уже у неё на клюве был целый ком всякой всячины!

С неё довольно! Курица поскребла клюв лапой, но — о, ужас! — лапа тоже приклеилась к клюву, и никак не отодрать. Курица давай кудахтать и прыгать на одной ножке, но не удержалась, повалилась на землю и отчаянно забила крыльями.

Перепуганный петух не понял, что случилось, и давай кричать и голосить во всё горло, цепной пёс заметался и залаял, чуть всю душу не вылаял.

Хозяин испугался и выбежал во двор, видит, курица беспомощно бьётся на земле, приставил руку ко рту рупором и заорал:

— Мааааать, наша Ряба-то доходит, иди скорее её рееееезать!

Хозяйка выбежала с ножом и уже собиралась сделать чик-чик, но тут внимательнее пригляделась к курице. Что это с ней? Да ведь у неё просто нога прилепилась смолой к клюву! Неужели это Йозефик так над ней подшутил? Нет, это не Йозефик, он ещё даже с кровати не вставал, хозяйка притащила курицу в кладовку, там в бутылке ещё оставалось немного скипидара. Брызнула ей скипидаром на клюв, смола растаяла, и лапка отклеилась.

Но, боже мой, как от неё теперь несло скипидаром! Все остальные куры и петух бросились от неё врассыпную. Даже в курятник не хотели пускать. С тех пор эта курица всех жучков обходила стороной, и они могли вздохнуть свободно — Ряба им больше не страшна. И скипидара она боялась до самой смерти!

О холмиках, которые не растут, как капуста, или всё же растут

Однажды Пытлик сказал ученикам, что они уже так хорошо научились рисовать, что теперь могут пойти на пленэр. Каждый должен взять с собой узелок с красками, карандашами и бумагой.

И вот Пытлик встал во главу процессии, замыкал шествие Навозник с метлой, и они отправились в путь. Жучки вели себя хорошо, потому что понимали, что все прохожие им завидуют.

Но едва эти шалопаи зашли поглубже в лес, как тут же принялись проказничать. Два жучка притаились за кустиком клевера, нарисовали друг другу бороды, красные щёки и носы и затянули рождественскую колядку: «Мы, волхвы, идём с дарами!». Другие нарисовали цветными карандашами табличку: «Осторожно, окрашено!» и прицепили её одному ярко-красному клопику на спину, и так потом над ним потешались, что бедняга чуть не расплакался. Ну, и ещё кучу всего вытворяли. Но Пытлик махнул на них рукой, пусть наиграются вдоволь.

Так шли они, шли, пока не увидели камушек, на котором росла какая-то серая розочка. На камне? Серая роза? Скажете, так не бывает. Конечно, она была не настоящая, просто на камень прилепилось небольшое осиное гнездо, точь-в-точь прекрасная роза.

Это было ужасно красиво, и все залюбовались.

— Вот это мы и нарисуем, — сказал Пытлик. — Рассаживайтесь и сначала сделайте набросок карандашом!

Все нарисовали камушек с розой и линию поперёк. Под линией была трава, а над линией — небо.

Когда все начали рисовать красками, Пытлик лёг полежать на травке. И он встал посмотреть рисунки, только когда дети перешли к небу.

— Что вы такое рисуете? Почему у вас нет вон того коричневого холмика сзади?

И правда, никто не нарисовал коричневый холмик.

— Извините, но этого холмика раньше там не было, — осмелился возразить один листоед, такой глазастый.

— Не говори глупости! — отрезал Пытлик. — Как это его там не было, когда он там есть? Давай-ка рисуй!

Тогда все смешали немного коричневой краски и нарисовали за камушком небольшой коричневый холмик, который до этого никто не замечал. Пытлик снова улёгся в траву, а ученики опять взялись за небо.

— Эй, начальник, — разбудил вскоре Навозник задремавшего было Пытлика. — Кажется, все рисуют холмик слишком маленьким, это надо исправить!

Пытлик смотрит, и правда: все нарисовали холмик крохотным, хотя он был гораздо больше.

— Но ведь этот холмик раньше таким и был! — снова осмелился заметить всё тот же глазастый листоед.

— Ты что думаешь, холмики растут, как капуста?

Все засмеялись над листоедом и принялись исправлять свои холмики, а Пытлик снова прилёг.

Но вскоре Навозник снова его растолкал:

— Эй, начальник, что-то тут нечисто, посмотрите, этот холмик стал ещё больше!

Пытлик вскочил: и правда, холмик стал ещё выше, чем раньше. Тогда он принялся сам ученикам поправлять их холмики на рисунках, но тут настоящий холмик принялся расти всё быстрее, выше и выше, пока у всех не закружилась голова.

— Спасите-помогите! Землетрясение! — закричали жучки и бросились наутёк.

А из холмика полетела земля во все стороны, и один ком угодил в осиное гнездо. Пытлик хотел погеройствовать и пытался всех успокоить, но тут из холмика показалась какая-то чёрная голова.

— Чёрт! Чёрт! — заголосил Пытлик, вляпался одной лапой в чей-то рисунок, другой — в чьи-то краски — всё это к нему прилипло — и опрометью бросился прочь.

А тут ещё из гнезда вылетели рассерженные осы, они подумали, что это Навозник засыпал их гнездо землёй, и набросились на него. Навозник пытался от них отбиться метлой, а они пытались прокусить его твёрдую спинку, а потом и они унеслись прочь.

А знаете, кто скрывался в коричневом холмике? Крот21! Он прорыл ход в земле и вылез подышать свежим воздухом.

Навозник не простил кроту весь этот переполох. Он подговорил товарищей, и они вымели с поля все кротовые кучки.

Правда, ненадолго. Через день-другой крот уже вырыл новые.

Что принесло надушенное письмо пана Восковика

После того случая Пытлик больше не водил своих учеников на пленэр, все опять рисовали в школе под грибочком. Учёба шла весело. И вот однажды, посреди урока, когда все учились рисовать дым из трубы, чтобы он не выглядел ни как метла, ни как кнедлики, ни как грязная тряпка, Пытлику принесли надушенное письмо с монограммой, печатью и орнаментом из роз.

Писал ему пушистый красавец Восковик Перевязанный22 с роскошным узором на спинке. Он, мол, прослышал о мастерстве знаменитого художника и был бы счастлив, если Пытлик соблаговолит явиться в одну из его парковых резиденций «ради благородного портрета». Только пусть Пытлик позаботится о своей чистоте, ибо дом Восковика славится самыми чистыми стенами, самым блестящим паркетом и самыми мягкими коврами, и его жена очень разгневается, если Пытлик что-то замарает.

— Это тот напыщенный франт, знаете, который вечно расхаживает с тросточкой и носит монокль, — зашептал Навозник. — Понимаете, у него нет никаких вилл и в помине, просто, когда он сидит на каком-нибудь цветке и потягивает нектар, то думает, что этот цветок принадлежит только ему. Он всегда так расфуфыривается, что все над ним смеются. Про него даже дразнилку придумали: «Восковик — дурак, хвать тебя за фрак!»

— И что с того? Лети-ка ты и передай пану Вос-ковику, что я нарисую его красками чище утренней росы и не замараю при этом не то что ковёр, но даже кисть.

Так Навозник и передал, и добавил ещё одну важную деталь. Мол, краски у Пытлика такие яркие, что на них нельзя смотреть, не то сразу ослепнешь. Так что, если пан Восковик пожелает, то может преспокойно остаться дома, тогда Пытлик нарисует его по памяти, а если всё же хочет присутствовать лично, придётся прийти с завязанными глазами.

Восковик возмутился:

— Как это остаться дома? Ведь тогда художник нарисует мне лицо не похоже, или забудет монокль, или я просто получусь не таким красивым. Нет уж, я приду лично!

Как Восковик задавал вопросы, Навозник врал, а Пытлик не рисовал

Итак, Восковику завязали глаза платком, сверху на платок он нацепил монокль, и Навозник повёл его к берегу ручья. Там уже ждал Пытлик у ящика, в котором была заперта муха журчалка23; вокруг столпились комары, жучки, кузнечики и много всяких букашек.

— Урааааа! — грянули они, когда появился Восковик Перевязанный. — Знатнейший господин изволит позировать для портрета, ура!

— Почтеннейший гость! — взволнованным голосом обратился к нему Пытлик. — Вы оказали честь не только мне, но и всему искусству, когда изъявили желание, чтоб с вас нарисовали портрет. Я не только подготовил самые яркие краски, но ещё, по примеру славнейших мастеров, заказал оркестр для вашего развлечения, так вам не скучно будет позировать, и портрет выйдет лучше. Оркестр, прошу, начинаем!

Пытлик взмахнул лапкой, и несколько жучков забарабанили по ящику с мухой. Муха, конечно, зажужжала, как она жужжит, знаете, если зажать её в кулаке. Потрясающая получилась музыка, будто и правда играл целый оркестр.

Теперь, наверное, Пытлик начнёт рисовать… Но нет, он отвесил поклон прекрасной бабочке Пестрянке24 и пригласил её на танец. Что? Как это? На танец? Вместо того, чтобы рисовать? Да, как видите. Другие жучки тоже выбрали себе партнёрш, поклонились им и закружились в танце под музыку оркестра.

— Что это за странный шум? — спросил Восковик, который так и сидел с завязанными глазами.

— Это все поражаются, какой замечательный набросок портрета сделал мастер Пытлик, — шепнул ему Навозник.

Кто-то из жучков стал притоптывать в такт.

— Что это за топот? — забеспокоился Восковик.

— Это мастер Пытлик начинает рисовать ваш монокль, — тихонько, как бы по секрету сказал ему Навозник.

Танцы становились всё более буйными: жучки подбрасывали своих партнёрш в воздух, и те жужжали и гудели от восторга.

— Кто это тут визжит и зудит? — спрашивал Восковик.

— Жучки, уховёртки25, клопы — они вне себя от избытка чувств, очень уж Пытлику удаётся ваш портрет, — объяснял ему на ухо Навозник.

Вдруг оркестр умолк, танцующие остановились, и Пытлик объявил:

— Портрет готов!

Как это? Ведь Пытлик ничего не рисовал!

— Теперь можно развязать глаза почтеннейшему гостю!

Но он же ничего не увидит!

О портрете, который получился таким живым, что даже двигался

Восковику развязали глаза, Пытлик взял его за лапку и учтиво поклонился:

— Итак, я Вас нарисовал, дражайший пан Восковик, самыми чистыми красками на самом чистом полотне. Я не стал рисовать вас на грязной бумаге, неровном дереве или грубом холсте, я нарисовал ваш портрет на чистейшей воде. Подойдите к берегу и посмотрите!

Восковик обвёл взглядом всех присутствующих, и те расступились. Он нацепил монокль, крутанул тросточку и направился бодрым шагом к берегу.

Потом наклонился над водой и застыл от изумления. Там, и правда, был его портрет, да такой похожий, что лучше и представить нельзя, а краски самые яркие на свете.

— Браво! Брависсимо, мастер! — воскликнул он, в восторге поглаживая усики. И тут заметил, что его портрет на воде делает то же самое.

— Вот тебе на, это потрясающе! — воскликнул жук. — Портрет до того живой, что повторяет за мной мои жесты!

Чтобы проверить это, Восковик схватился за нос, и — гляньте-ка — портрет на воде сделал то же самое. Потом жук всячески гримасничал, подмигивал, улыбался, высовывал язык, и портрет повторял за ним всё до мелочей.

Восковик ликовал, смеялся, хлопал себя по ножкам, и тут уж собравшиеся зеваки не выдержали и пошли посмотреть на это чудо на воде.

И конечно, случилось то, что и должно было случиться. Восковик увидел, что его портрет вдруг заполонили насекомые. Из-за его спины выглядывали сверчок, кузнечик, ночная бабочка, комар и даже Навозник.

— Как это? Как это? — возмущался оскорблённый Восковик. — Что вы себе позволяете? Вы заплатили? Вы заказывали портрет? Что это значит? Я не потерплю рядом с собой таких грязнуль! Все вон с портрета! Пытлик, исправьте это немедленно. Идите же сюда!

Тут Восковик увидел у себя за спиной Пытлика и наконец понял, что его надули.

— Обман, обман! — заголосил он.

— Вы меня надули, это вовсе не картина, это просто отражение в воде, — бушевал он. — Вот посмотрите сами и убедитесь.

Все наклонились над водой. И что же они увидели? Вдруг прямо под их отражение подплыла рыбка и заметила над собой толпу.

— Спасайтесь, кто может! — крикнул Пытлик и бросился наутёк. Все за ним, и еле ноги унесли, ей-богу, ещё чуть-чуть, и рыбка бы их слопала.

А так только понапрасну щёлкнула ртом у самой воды — хлоп!

А у жучков на берегу ноги от страха так и подкашивались! Только спустя несколько часов они осмелились осторожно, на цыпочках подойти посмотреть, что там с картиной. Правда, к самому берегу они уже не приближались, а остановились в сторонке и смотрели издалека. Разумеется, своё отражение они так увидеть не могли.

— Вот, видите, портрета там уже нет! — победоносно сказал Пытлик. — Хорошо, что я нарисовал его! Рыба запуталась и проглотила вместо нас картину. Иначе нам бы всем конец.

Никто уже не понимал, о чём это толкует Пытлик, но все были счастливы, что рыба их не проглотила. А когда Восковик на радостях, что спасся от гибели, позвал всех присутствующих угоститься в одной из его резиденций нектаром, все закричали «Ура-ура!», запрыгали от восторга, погладили его по пушистой спинке и поспешили за ним.

Легко сказать «рисуй портрет», а если модели не видно?

И опять всё пошло своим чередом. Но вот однажды Навозник сказал, что до него дошёл слух, будто летает тут в округе одна ночная бабочка и всем трезвонит, что Пытлик не сумеет её нарисовать, хоть ты тресни — мол, она готова поспорить на что угодно. Он рисует всяких там усатых дровосеков, портреты на воде и бог знает что ещё, но вот чтобы нарисовать её, ночную бабочку, он слабоват, до этого ему ещё далеко, нос не дорос. И показывала при этом лапками, как будто нос у Пытлика совсем крохотный.

— Это никуда не годится! Мы не можем допустить, чтобы бабочка такое болтала. Нужно её поймать, хоть ты тресни, — рассердился Пытлик. — Приведи её ко мне, Навозник!

Навозник отправился на поиски.

Бабочку он не привёл, но передал от неё сообщение, что ежели Пытлик так хочет, она будет его ждать завтра под ивой у мостика.

Ну и ладно. Пытлик пришёл, Навозник расставил мольберт, приготовил краски, и вскоре — фрр — прилетела бабочка с красивыми крыльями с модным красным отливом.

— Вот и я, пан художник. Меня зовут Ленточница Ивовая26. Можно начинать?

— Ну разумеется, пани Ивовая, только сядьте, пожалуйста! — сказал Пытлик и схватил палитру и кисть.

— Хорошо, — ответила бабочка и села.

— И сделайте вид попривет… — начал Пытлик, но так и не договорил. Бабочка уже исчезла.

— Где она, Навозник?

— Исчезла, пан художник. Нету её тут, нигде не вижу. Знаете, она наверное испугалась, что проиграет спор, вот и улетела.

— Ну, пошли тогда домой, — решил Пытлик и стал собирать краски и мольберт.

— Что такое? — захлопала вдруг бабочка своими красными крыльями прямо у них под носом. — Почему вы меня не рисуете?

— Эээ, я думал, что вы улетели, — замялся Пытлик. — Садитесь, пожалуйста, я сразу начну!

— Да уж сделайте одолжение! — строго сказала бабочка и села на дерево. Тогда Пытлик достал кисточку и оглянулся на бабочку. Но её опять и след простыл.

— Она над нами издевается! — воскликнул Навозник. — Это никуда не годится. Может, она спряталась за дерево?

— Знаешь что? — сказал Пытлик. — Давай обежим дерево с двух сторон, так мы её точно найдем.

Сказано — сделано. Пытлик побежал в одну сторону, Навозник — в другую, так они обежали дерево один раз, второй, третий и вдруг видят, бабочка уже снова порхает над мольбертом.

— Ну что, мы тут будем играть в карусель или рисовать портрет?

Тут уж Пытлик рассердился.

— Дамочка, не улетайте от меня, если хотите, чтобы я вас рисовал, и сядьте как следует, тогда я смогу начать.

— Да я никуда не улетаю, вот я сажусь уже в четвёртый раз прямо у вас под носом! Вы просто рисовать не умеете, я это уже сто раз говорила.

Теперь-то Пытлик не спускал с неё глаз. Бабочка, и правда, подлетела к дереву и села, но — о, ужас! — тут же исчезла.

— Я понял! — воскликнул Навозник. — В коре есть щель, и она там прячется!

И он бросился ощупывать то место, где она исчезла. И тут фррр — бабочка выпорхнула прямо из-под лап Навозника.

— Это уже ни в какие ворота не лезет! — возмущалась она. — Я тут позирую, а меня хватает этот грубиян! Вот что я вам скажу: я сейчас сяду в пятый раз, но он будет последним, если вы немедленно не начнёте рисовать, я так вас опозорю, мало не покажется!

Теперь бабочка уселась на дерево прямо у Пытлика перед носом, и — боже милостивый — чуть опять не исчезла. А знаете почему? На верхних крыльях у неё был узор, точь-в-точь как кора дерева, и когда она прижималась к стволу и складывала крылья, верхние крылья закрывали нижние, и она вся сливалась с деревом. Ну вылитый кусочек коры. Если бы Пытлик на этот раз не стоял прямо перед ней, он опять бы её потерял.

«Ах вот как ты со мной, — подумал Пытлик, когда до него наконец дошло, — ну я тебя проучу!» И вместо бабочки нарисовал кусок ивовой коры.

— Портрет готов, всё, закрываем лавочку! — крикнул он, сделав последний штрих, и бросил кисть и палитру Навознику. — Идите, дамочка, посмотрите!

Бабочка вспорхнула с дерева, снова сверкнули её нижние красные крылья, и уселась, вытаращив глаза, перед портретом.

— Это потрясающе, поразительно, великолепно, как вы ухватили самую суть! — восторгалась она и не могла глаз отвести от портрета. — Никогда бы не поверила, что вы сможете меня так нарисовать. Я за это дорого заплачу!

Она отдала за портрет 10 золотых яиц бабочек, 60 серебряных и 20 белых, которые выглядели как настоящие жемчужины.

— Вы потрясающий художник, все подружки мне будут завидовать, — расплылась она в улыбке, схватила портрет своими мохнатыми лапками и улетела в лес.

Она показала его всем ночным бабочкам в округе, и все приходили в восторг, и говорили, что это её точная копия.

Как школьный праздник пошёл не так, но всё-таки удался на славу

— Вот как мы её победили! — хвалился Пытлик. — Это нужно как-то отпраздновать! Найди-ка ты, Навозник, какое-нибудь симпатичное местечко, подмети там и устроим школьный праздник.

Вот и славно. Быстро нашли место, назначили день, и Пытлик развесил всюду афиши.

Представление устроили под огромным мухомором, где дождь не помеха, гостей собралось видимо-невидимо.

Первая часть программы прошла великолепно. Жучки барабанили по коробке, а муха гудела, как заправский трубач, так что все уже настроились на прекрасное. И вот пришёл черёд второго номера, и самый младший ученик школы Калякун Растяпа вышел к доске, сделанной из куска шифера.

— Итак, наш самый младший ученик Калякун нам кое-что нарисует. Смотрите внимательно, потом вы будете угадывать, что это, — торжественно объявил Пытлик и шепнул Калякуну на ушко: «Нарисуй 4 прямые линии друг под другом!»

Наступила тишина. Калякун начертил первую линию. Ой-ой, вышло довольно криво. Но Пытлик всё равно сказал:

— Ну, угадайте, что это.

И маленькие зрители закричали:

— Это змея!

Конечно, Пытлик надеялся, что они закричат «Это ровная линия», но ничего не поделаешь.

Калякун нарисовал новую линию.

— Это море! — закричали зрители и захлопали Калякуну. Рисунок и правда был похож на море.

— А теперь нарисуй по-настоящему ровную линию, — прошипел Пытлик.

Калякун рисовал, старался как мог, а зрители, включая и мам, закричали:

— Это червячок!

И все нахваливали Калякуна, как он хорошо рисует.

Пытлик не выдержал и стукнул Калякуна по спине:

— Нарисуешь ты прямую линию или нет?

Бедный малыш украдкой заплакал, и с каждым всхлипом его лапка скакала по доске.

— Это крокодил! — закричали все и захлопали ещё громче, когда он дорисовал эту последнюю, совсем уж извилистую линию.

— Здорово вы его научили рисовать, пан Пытлик, — нахваливали все Пытлика.

Только в задних рядах какие-то клопики, которые купили программку, шушукались:

— Тут, видимо, какие-то изменения в программе. Первым номером должны были быть прямые линии. Впрочем, это было бы не так интересно. Так даже лучше!

Ну что ж, Пытлик должен был радоваться, что всё так получилось.

— А теперь, уважаемая публика, мы начнём рисовать квадраты, — чинно объявил он, и к доске вышли лучшие ученики школы.

— Начнём с самого большого квадрата! — распорядился Пытлик, и Кузнечик Зелёный, самый высокий ученик, нарисовал самый большой квадрат.

— А теперь два поменьше!

И два ученика пониже нарисовали два квадрата поменьше с двух сторон.

— А теперь остальные!

И все остальные ученики принялись рисовать квадратики, они старались как могли, и вскоре уже с каждой стороны тянулась вереница квадратиков.

Только вот на одной стороне было мало места, так что пришлось вереницу приподнять, а самые маленькие квадратики притулились внизу под самыми крупными.

— Это Лохнесское чудовище! — закричали дети, которые видели такое страшилище на ярмарке.

И правда, если посмотреть на картинку издалека, из квадратиков получалось чудовище хоть куда. Пытлик схватился за голову, это не входило в программу, но публика смеялась и поздравляла Пытлика и его учеников.

Потом был небольшой антракт, все достали свои припасы. У бабочек был с собой лимонад, они потягивали его своими хоботками, а остальные им завидовали.

А потом начали рисовать кружочки. Вышел лучший по кружочкам Листоед Зубрилка и начал. Он нарисовал большой круг, а вокруг него кружки поменьше — для красоты.

— Это человечек, — выкрикнул какой-то малыш, и все засмеялись.

— Проваливай отсюда! — зашипел Пытлик на лучшего по кружкам и вызвал следующего.

Тот тоже нарисовал один большой круг, в нём — кружок поменьше и ещё четыре совсем маленьких.

— У тебя вышел какой-то зверь, растяпа ты этакий! — отругал его Пытлик на ушко, тогда ученик с перепугу совсем смешался и вместо кружочков нарисовал две петли.

— Поросёнок! — закричали все и были очень довольны.

Тут поскорее вышел третий художник, и Пытлик ему велел:

— А ты нарисуй просто кружки, не то я тебя в смолу окуну!

Он и рисовал только кружки, громоздил их один на другом, пока все не закричали:

— Ягуар!

И правда, это смахивало на ягуара. Это тоже в программу не входило, так что Пытлик поскорее всё стёр и перешёл к следующему номеру.

— А теперь трое учеников нарисуют натюрморт — фрукты на тарелке.

Первому ученику Пытлик вручил тарелку, два яблока, три морковки и грушу, второй получил тарелку с редиской, сосисками и огурцом, а третьему досталась тарелка с длинной японской редькой.

Как они это нарисовали, судите сами. А зрители на представлении так и покатывались со смеху.

Под конец Навозник притащил кусок обычной древесной коры и показывал всем присутствующим под видом портрета Ленточницы Ивовой. Пытлик хотел его прогнать, но все кричали наперебой:

— Потрясающе! Совсем как живая! Вылитая пани Ивовая!

И никто не понял, что это просто кусок коры.

Потом все окружили Пытлика и кричали:

— Да здравствует наш Пытлик! Лучший художник на свете и лучший учитель рисования!

Как Пытлик научился делать всех невидимыми

А здорово у нас получилось с этой корой! — радовался Навозник, подметая после праздника. — Кто же знал, что их можно так легко одурачить?

А потом уселся на камушек и начал рассуждать: — А вообще-то, везёт ей, этой бабочке, что у неё на крыльях узор, как кора, а, пан Пытлик? Как захочет стать невидимой, просто садится на дерево, и всё.

А Пытлик вспомнил, что видел в кино всяких кузнечиков, которые выглядели точь-в-точь как листики, кустик чертополоха или веточка. Когда они садились на куст или дерево, никому даже в голову не приходило, что они живые. Тут Пытлик хлопнул себя по лбу.

— Понимаешь, Навозник, это же та самая защитная окраска, которую дети проходят в школе? И знаешь, что мы сделаем? Мы ведь можем принести этим пользу! Положим, кузнечикам и ночной бабочке мы ничем помочь не можем, у них и так есть защитная окраска: кузнечики выглядят как свежая или сухая трава, а ночные бабочки сливаются с корой деревьев. Но другим-то это нужно!

И он решительно повесил на дверь новую табличку:

Каждому, кто придёт к нему, Пытлик обещал подобрать подходящую защитную окраску.

Что и говорить, спрос был огромный. И всем подбирали то, что нужно. Пришла муха — Пытлик замаскировал её под крошку от пирога. С тех пор у неё началась не жизнь, а малина! Никто даже не думал сгонять её со стола. Все принимали её за крошку от пирога.

Пришла оса — Пытлик раскрасил её как кусок нуги. Ни один кондитер больше не мог прогнать её из лавки.

А потом пришёл рогач27. У него была другая беда.

— Скажите, что делать? Мальчишки нас всюду замечают, и как увидят одного из наших, тут же ловят и засовывают в спирт. Вы не могли бы перекрасить меня в комара или там блошку? Чтобы я стал маленьким и незаметным, понимаете? Чтобы никому не бросаться в глаза.

— Ну-ну, куманёк, это вы загнули, — покачал головой Пытлик. — Я не могу сделать из вас комара или блошку, не может же быть блоха размером с такого большого рогача!

Зато Пытлик придумал кое-что получше. Он видел не раз, да и вы наверняка тоже, как маскируют крупную военную технику, чтобы её было не видно. Танки, крепости и лодки раскрашивают пятнами болотных оттенков, чтобы они слились с окружающей природой и не бросались в глаза.

Вот и рогача он тоже покрыл разноцветными пятнами. Здесь было белое пятнышко, там зелёное, тут жёлтое, а там коричневое, и уже никто не мог бы понять, что перед ним рогач. Когда он сидел на ветке, люди думали, что это ободралась кора, в траве казалось, что это сухой помятый листок. А когда он летел по воздуху, дети кричали: «Смотрите, ветер уносит лоскуток!»

Короче говоря, рогач был спасён, и слава об этом пошла по всему лесу, так что к Пытлику все шли и шли за защитной окраской.

О зайце, который не стал ни попугаем, ни водяным, а…

Однажды пришёл заяц. Окраска, мол, у него хорошая: на поле среди комьев земли его ни за что не найти.

— Но понимаете ли, — сказал он, — тут у одного домика растёт такая аппетитная капуста. Я за ней повадился, но хозяева меня сразу же замечают и гонят прочь. Я, конечно, убегаю в поле, там меня уже не поймать, но как только возвращаюсь за капустой, опять та же история.

— Пан заяц, не беспокойтесь! — успокоил его Пытлик. — Это конечно будет нелегко, вон вы какой огромный, но приходите завтра, и мы приступим к работе!

Забот с этим зайцем, конечно, было выше крыши! Теперь вся школа готовила краски, главным образом зелёную, жуки-дровосеки строили леса, а из пушистой травы мастерились кисточки.

К утру выстроилась целая вереница вёдер с красками, леса были готовы и кисти висели гроздьями.

— Садитесь сюда, пожалуйста, только не шевелитесь! — сказал Пытлик и подвёл зайца к лесам. — Можете даже вздремнуть.

Так заяц и сделал: устроился и сразу заснул. Но глаза, конечно, не закрыл, ведь всем известно, что зайцы спят с открытыми глазами. Тогда вся школа забралась вместе с Пытликом на леса и принялась красить.

Весь день работали не покладая лап! Всю краску извели, ещё и новую пришлось разводить.

— Интересно, что получится из этого зайца? — обсуждали зеваки.

— Наверное, его красят под цвет морской волны, вон он весь какой зелёный, — говорили одни.

— Ну нет, Пытлик, видимо, сделает из него попугая, — спорили другие.

— А может, он раскрасит его под водяного? — предположил один червячок, но его подняли на смех.

Когда наконец Пытлик с жуками-дровосеками начал разбирать леса, зрителей так и трясло от любопытства. И вот упала последняя балка, и все воскликнули:

— Ааааах!

Потому что заяц был с одного боку покрашен как кочан капусты. Аппетитный такой кочан капусты.

Вот ему теперь раздолье было, зайцу этому! Он прибегал в огород, поворачивался к людям раскрашенным боком, люди видели кочан капусты и не трогали зайца.

Только среди собратьев зайца иногда подстерегали неприятности. То и дело кто-нибудь на него набрасывался и хотел впиться зубами в раскрашенный бок. Они думали, что это и впрямь капуста.

Как Пытлик не знал меры и начал хулиганить

И вот теперь все, кто мог, пользовались услугами Пытлика. Комары покрасились в розовый цвет и садились без зазрения совести на красивых девушек, которые загорали у бассейна. Когда девушки немного загорели, комары перекрасились в коричневый, и снова их стало не видно.

Зелёных клопов Пытлик раскрасил под землянику, и это было ещё хуже, потому что никто не понимал, что это клопы, пока они не начинали ползать по тарелке. Остальные ягоды потом, конечно, приходилось выбрасывать, потому что они воняли лесным клопом.

А потом Пытлик начал хулиганить нарочно. Например, раскрасил лягушку так, чтобы она выглядела как кошелёк. И вот идёт одна пани с детьми и вдруг как закричит: «Маржка, Петя, вы совсем не смотрите под ноги, посмотрите, тут же кошелёк лежит!» Пани подобрала кошелёк, а он вдруг скок из рук! Это же была лягушка. Ноги у бедной женщины так и подкосились от испуга — чуть с ума не сошла.

Пытлик не упускал случая подшутить. Улитке он раскрасил домик так, чтобы казалось, что в нём на этаж больше, и слизняки, которые ползают по земле без домика, останавливали улитку, заискивающе с ней здоровались и просились к ней пожить, чтобы у них тоже была крыша над головой.

Ещё он раскрасил пауков как пуговицы, и дети кричали:

— Ой, тут пуговица попала в паутину!

Хотели подобрать пуговичку, но она убегала. Нескольким плавунцам28 он нарисовал на спине монетки, и вскоре об омуте, где плавали плавунцы, стали поговаривать, что там лежит заколдованный клад.

А ещё Пытлик просто украшал всех желающих. Голубым стрекозам пририсовал павлиний глаз, червякам на спину — извилистую линию, как у змей, долгоносикам29 раскрашивал носы в золотой, серебряный или бронзовый цвет, даже уродливую сороконожку30 он так красиво раскрасил, что одна девочка подумала, что это бриллиантовое ожерелье, и поняла, что это сороконожка, только когда приложила к шее.

О чём букашки не подумали, и почему учёные почти никого не поймали

Само собой, это не могло долго оставаться незамеченным. Туристы рассказывали, что в этих краях каждый цветок, как только на него сядут жучки, выглядит как ювелирный магазин, такой там у жучков удивительный окрас. Одного господина в здешних местах укусила оса, которая выглядела, как окурок. Лесные бродяги хотели с огорода украсть кочан капусты, но он у них в руках проснулся, выскочил и убежал.

А одному учителю ребята принесли диво дивное — жука, который пятился, как рак. Как такое возможно? Учитель глазам своим не поверил. Поэтому сначала он вооружился лупой, затем опустил жука в спирт, а потом наколол его в своём кабинете на булавки и заглянул под надкрылья, осмотрел усики, и — надо же! — понял, в чём дело. Жук был просто-напросто перекрашен так, что голова у него была нарисована на спинке, а спинка на голове. Поэтому и казалось, что он ползает задом наперёд.

Учитель отослал жука учёным в музей и написал о нём статью в газету. Потом о нём и по радио говорили, так что всем захотелось попасть в эти края и поймать какого-нибудь необычного жука. С железнодорожной станции потянулись целые вереницы пап с детьми — у каждого в руках сачок — которые собирались всё здесь облазить и обшарить.

Тут жучки и букашки конечно всполошились. Об этом они не подумали. Не для того же они перекрашивались! И стали всё валить на Пытлика! Зачем он всё это затеял? Зачем завёл такую моду?

Они решили поймать Пытлика и отколотить. Первой вызвалась сороконожка — мол, у неё сорок ног, она его в два счета догонит, и понеслась. Но Пытлик, понятное дело, не стал её дожидаться, он поднял надкрылья, расправил крылья и улетел. Где Пытлик? За ним! И все раскрашенные насекомые покинули те края, чтобы отыскать Пытлика и отомстить ему.

Они сбежали как раз вовремя. Потому что через несколько дней приехали из музея учёные с огромными мешками, они волочили эти мешки по полям, по кустам, по цветам, стряхивали в них ветки и процеживали мешками омуты, чтобы раздобыть как можно больше жучков и всяких насекомых.

Учёные набрали их целые тучи, но почти никого необычного им не попалось. Только на одной тропинке поймали жужелицу31, которой шутки ради Пытлик нарисовал носовой платочек в горошек, будто он выглядывает из-под надкрыльев. А ещё нашли плавунца, раскрашенного под монетку. Один из учёных хотел по рассеянности расплатиться плавунцом, когда покупал обратный билет в кассе, а плавунец, как только выбрался наружу, тут же расправил крылья и улетел. А у жужелицы, когда её опустили в спирт, нарисованный платочек на надкрыльях смылся без следа.

Учёные ещё раз приезжали на охоту, но на этот раз уже не нашли ровным счётом ничего необычного. Они написали об этом в газетах и рассказали по радио. Так что вскоре все об этом и думать забыли. Разве что иногда где-нибудь мелькнёт, что люди выдумали разрисованных насекомых, как выдумывают драконов, морских чудищ, водяных и привидений.

К тому же жук Пытлик больше никого не раскрашивал.

Он вообще перестал рисовать.

Ещё бы, ведь его за это наверняка отругали бы, а то и вовсе могли отколотить.

И жучки порой умеют быть неблагодарными.

1

Областной центр на востоке Чехословакии.

(обратно)

2

Столица Словакии.

(обратно)

3

Жук майка. Не стоит путать жука майку с майским жуком. У майки нет крыльев, а надкрылья сильно укорочены, так что летать этот жук не может. А у майского жука с крыльями всё в порядке, и он летает.

(обратно)

4

Жук хрущак. Его называют ещё мучным жуком. Он любит селиться на мучных складах, в пекарнях и на мельницах. И сам хрущак, и его личинки едят муку, зерно, крупы и прочие припасы.

(обратно)

5

Мухи-журчалки. С виду они очень похожи на ос или пчёл, но, в отличие от этих опасных насекомых, никакого жала у мух нет, а крыльев не четыре, а всего два. Тем не менее, летают журчалки очень быстро, а ещё могут зависать на одном месте. Их крылышки при этом издают звук, напоминающий негромкое журчание воды. Видимо, за это мухи и получили своё имя.

(обратно)

6

Жуки-блошки. По размеру совсем маленькие, 2–3 мм, но и впрямь прекрасно прыгают.

(обратно)

7

Медведка. Это насекомое живёт под землёй, не зря его передние лапы по-хожи на лапы крота — ведь такими лапами очень удобно рыть подземные ходы. Питается медведка насекомыми, клубнями растений и дождевыми червями.

(обратно)

8

Водяной скорпион. Это водный клоп, который плавает не очень хорошо и охотится, сидя в засаде неглубоко под водой.

(обратно)

9

Трутень. Он гораздо крупнее рабочих пчёл и мёда ест гораздо больше, а сам при этом пыльцу не собирает и мёд нс делает. Тем не менее в каждом улье всё же нужно немного таких «нахлебников», потому что без них не появятся новые пчёлы. Между прочим, трутни совершенно беззащитны, у них нет жала.

(обратно)

10

Жуки-дровосеки. Личинки этих жуков поедают древесину, поэтому их и назвали дровосеками. А ещё их называют усачами — потому что усы у них в несколько раз длиннее тела.

(обратно)

11

Вавилонская башня. По преданию, она должна была стать невероятно высоким и величественным сооружением. Но люди не смогли её построить. Богу не понравилась их затея, и он сделал так, что на земле появилось множество разных языков вместо одного общего. Строители перестали понимать друг друга, и башня осталась недостроенной.

(обратно)

12

Пороховая башня. Эта старинная башня в Праге была построена в XV веке и служила складом пороха.

(обратно)

13

Бронзовки. Эти толстенькие жуки бывают самых разных расцветок, например, зелёные с металлическим отливом. Они летают, не поднимая надкрылий, а крылышки выпускают через специальные вырезы по бокам.

(обратно)

14

Жуки-могильщики. Они и в самом деле закапывают мёртвых маленьких зверьков и птиц — чтобы личинкам могильщиков было чем питаться.

(обратно)

15

Бабочка Мёртвая голова. Эту крупную бабочку назвали так из-за необычной окраски, рисунок у неё на спине напоминает человеческий череп.

(обратно)

16

Навозник. Такое имя дали этим жукам за то, что они скатывают шарики из навоза. Эту ценную добычу жуки закапывают в землю, чтобы позже съесть или отложить там яички. Так что навозников можно и впрямь считать уборщиками.

(обратно)

17

Листоеды. Это маленькие яркие жучки, они бывают самых разных цветов. Некоторые похожи на божьих коровок, но только без точечек. Когда они сидят на листиках, то могут поджимать под себя лапки и усики так, что ни лап, ни усиков совсем не видно. Как ясно из названия, жуки эти питаются листьями разных растений.

(обратно)

18

Жук-дровосек. Он имеет очень длинные усы. У некоторых жуков они раз в 5 длиннее тела. Не зря дровосеков называют также усачами.

(обратно)

19

Бабочка перламутровка. Верхняя сторона крыльев у этой бабочки ярко-оранжевого цвета, с коричневым рисунком, а нижняя покрыта серебристыми узорами и напоминает перламутр ракушек — за это бабочка и получила свое имя.

(обратно)

20

Слизняк, или Слизень. Это родственник улитки, но только у него нет домика-раковины. Тело его все покрыто слизью — она помогает ему скользить по любой поверхности и отпугивает хищников.

(обратно)

21

Крот. Жучки и осы не зря так испугались крота. Эти маленькие прожорли-вые зверьки питаются в том числе и насекомыми. Правда, больше всего кроты любят дождевых червей.

(обратно)

22

Восковик Перевязанный. У этих нарядных жуков блестящее тело и матовые, словно натёртые воском, надкрылья — светлые, с 3 чёрными поперечными полосками-перевязями. Питаются эти франты исключительно цветами.

(обратно)

23

Муха журчалка. Эти мухи с виду очень похожи на ос или пчёл, но в отличие от этих опасных насекомых никакого жала у мух нет, а крыльев не четыре, а всего два. Тем не менее летают журчалки очень быстро, а ещё могут зависать на одном месте. При этом их крылышки издают звук, напоминающий негромкое журчание волы. Видимо, за это мухи и получили своё имя.

(обратно)

24

Бабочка Пестрянка. Крылышки этих небольших нарядных бабочек обычно украшены разноцветными пятнышками. Яркая окраска предупреждает всех, что эту бабочку лучше не есть: в случае опасности она выделяет ядовитую пахучую жидкость.

(обратно)

25

Уховертки. Эти насекомые бодрствуют по ночам, а днём обычно прячутся в каком-нибудь темном месте. Если уховёртке грозит опасность, она выгибает заднюю часть туловища с парой щипчиков на конце и может довольно сильно ими укусить. А ещё эти щипчики помогают уховёртке удерживать добычу — например, тлей.

(обратно)

26

Ленточница Ивовая. Эту ночную бабочку назвали так из-за чёрной полоски-ленточки на её ярких нижних крыльях. Но днём эти яркие крылышки обычно спрятаны. Бабочка спит, сидя на стволе или веточке дерева, и заметить её почти невозможно, потому что верхние крылышки по цвету и узору очень похожи на кору.

(обратно)

27

Рогач. Жука-рогача назвали так за его внушительные челюсти. Один из самых крупных рогачей — жук-олень.

(обратно)

28

Жуки-плавунцы. Умеют запасать воздух для дыхания под надкрыльями и поэтому могут плавать под водой.

(обратно)

29

Жуки-долгоносики. Их называют ещё слониками. Передняя часть головы у них вытянута в хоботок.

(обратно)

30

Сороконожка. Она похожа на червяка со множеством ножек. Правильнее называть её многоножкой. Ног у неё не обязательно ровно 40. Есть многоножки, у которых всего 10 ног, а в Америке, например, живут многоножки, у которых 750 ног.

(обратно)

31

Жужелицы. Это тёмные шустрые жучки, обычно они не имеют крыльев, прячутся от света под камнями и корягами и охотятся даже тогда, когда сыты.

(обратно)

32

Увы.

(обратно)

Оглавление

Ондржей Секора Сказки о букашках

  Об авторах

    Писатель

    Переводчик В. Клочко

    Переводчик Тименчик Ксения Михайловна

    Художник Ника Георгиевна Гольц

  Приключения муравья Ферды

    О том, как мальчик нашел в лесу муравейник

    Мальчик уносит муравья Ферду из муравейника

    Как Ферда попал под дождь и как сердилась улитка

    О том, как Ферда пошутил с улиткой

    Ферда знакомится с божьей коровкой Берушкой

    О том, как у сверчка испортилось радио

    О жучке Хвастунишке и о том, как Ферда ловил кузнечика

    Как Ферда приручал дивного коня — кузнечика

    Как Берушка смеялась, не обратив никакого внимания на Ферду

    О том, как Ферда помогает красной букашке и развлекает ее детей

    Как комары аплодировали Ферде, а Берушка обиделась

    Как рада была улитка, когда ей Ферда щекотал спину

    Почему многоуважаемая пострадавшая слабо дула на одуванчик

    Как радиокомментатор зелёный навозный жук неудачно вёл репортаж по радио

    Как Ферда избежал казни

    О большом ночном пире

    Об изумительных фокусах паучка Путаника и о прощании с Фердой

  Муравьи не сдаются!

    О муравье, который не боялся ни шипов, ни паука

    О том, как Ферда услышал плач и жалобные стоны

    Ферда принимается за работу

    О том, что было видно из окна

    Встреча с врагом

    О том, как пропала мама, а из яичек вылупились червячки — личинки

    О том, как червячки стали проказничать и почему некоторые из них так сильно изменились

    О жуке дровосеке и происшествии у паутины

    О том, что приснилось Ферде и о чём заявили два ворчуна

    Первый бой

    О том, куда побежал Ферда

    О том, что увидел Ферда

    О том, чего Ферда не увидел

    О том, что сказали муравьи и почему они смеялись над пирожком

    Чем всё это кончилось и что сказал работник

    И… началось!

    Сказка о муравье Игрушечке

    О том, какие удивительные вещи увидел Ферда на земле и под землёй

    О том, как помог муравьям жук Рогач

    О том, как и улитка стала счастливой

    О том, что муравьи не обидели даже Жижалочку

    О том, что узнал жук Дровосек, и о маленьком Смешном жучке

    О том, кто в муравейнике выиграл

    Не болтайте обо всём, что вам известно

    О славной битве у Белого Камня

    О новых врагах и новых друзьях

    О том, что натворили Кузнечики и о чём сообщил Шмель

    О страшном нападении с воздуха

    О славном походе лесного населения

    Кто же ещё остался в муравейнике?

    До свидания!

  Приключения жука Пытлика

    Беспокойный день жука Пытлика

      Как жучок Гоничек перепутал кларнет с барабаном

      Почему жук Хрущак не оторвал голову Тоничку

      Как Пытлик прогонял чудовищ, которые кричали «Мама!»

      Как утешить детей

      Что Хрушак грозился сделать с Пытликом и что вы сами увидите

      Как малыши кузнечики учились прыгать в длину

      Как Майский жук обрадовался, что его чудище схватило за шиворот

      Почему пчёлы подхватили Пытлика под мышки и как он умудрился три раза позавтракать

      Как Пытлик помогал пчёлам печь спасти и как его хлопнули по руки

      Почему жуки чуть с ума не сошли от Пытликова орошения

      Как Пытлик почувствовал, что что-то должно треснуть, и оно и треснуло

      Как дровосек однажды свалился в чертежи, а Пытлику потом пришлось по ним работать

      Как строили Вавилонскую башню по следам на спортивной площадке

      Лётный день под розовым кустом

      Как Пытлик был канатоходцем, а жучки решили, что он дамочка в шляпке

      Как Пытлик учился ткать паутину

      Как Пытлик думал, что умер и чьи это были на самом деле похороны

      Почему такой бестолковый конец

    Художественная школа жука Пытлика

      О том как жука Пытлика отлупили бабочки

      Как можно обойтись без зелёных бабочек

      О том, как бабочка плакала, а мышка смеялась

      О том, как глупые козы лепили снеговика

      Как Пытлик снова почесал в затылке и открыл художественную школу

      Почему не стоит кружок рисовать в виде картошки, почему нужно равняться хотя бы на булочку

      Как Пытлик сначала не знал, что и делать, а потом приклеил усы из конского волоса

      О слизняке, который умудрился рисовать без рук

      Как рябая курочка поклевала тюк-тюк, а потом приклеилась к собственному клюву

      О холмиках, которые не растут, как капуста, или всё же растут

      Что принесло надушенное письмо пана Восковика

      Как Восковик задавал вопросы, Навозник врал, а Пытлик не рисовал

      О портрете, который получился таким живым, что даже двигался

      Легко сказать «рисуй портрет», а если модели не видно?

      Как школьный праздник пошёл не так, но всё-таки удался на славу

      Как Пытлик научился делать всех невидимыми

      О зайце, который не стал ни попугаем, ни водяным, а…

      Как Пытлик не знал меры и начал хулиганить

      О чём букашки не подумали, и почему учёные почти никого не поймали Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg