«Загадки Короны»

Загадки Короны (fb2) - Загадки Короны [litres] (пер. Александра Сагалова) (Фамильяры - 2) 7424K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Адам Джей Эпштейн - Эндрю Джейкобсон

Адам Джей Эпштейн, Эндрю Джейкобсон Фамильяры. Книга 2. Загадки Короны

Моему папе – преданному почитателю

и лучшему другу.

Олив, моей дочке, – эта книга написана для тебя.

А. Дж. Э.

Моим маме и папе, проложившим дорогу,

по которой я иду сейчас.

Э. Дж.

Adam Jay Epstein & Andrew Jacobson

THE FAMILIARS: SECRETS OF THE CROWN

Copyright © 2011 by Adam Epstein and Andrew Jacobson

Illustrations copyright © 2011 by Peter Chan and Kei Acedera

All rights reserved

Перевод с английского Александры Сагаловой

Иллюстрации в тексте и на обложке Питера Чана и Кей Аседеры

© А. Сагалова, перевод, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа ”Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство АЗБУКА®

1. Гром среди ясного неба

Интересно, а каково это – иметь крылья? Элдвин не раз задавался таким вопросом, а теперь вот, кажется, начал понимать. Ветер трепал ему усы; когтями кот цеплялся за ворот льняной Джековой туники. Джек и его фамильяр парили над верхушками деревьев, и волшебная палочка в вытянутой руке мальчика уводила их все выше и выше – к самым облакам. Раньше, когда Элдвин бродяжничал в Бриджтауэре и мальчик-волшебник еще не выбрал его своим фамильяром, ловкому коту ничего не стоило забраться поближе к небу – цепкие когти легко возносили его на крыши и трубы самых высоких городских зданий. Но сейчас его шерсти касались иголки могучих сосен на Дворцовых холмах – и это было совсем-совсем по-другому.

– Готовься мокнуть! – предупредил Джек.

Элдвин весь подобрался – они летели прямиком в большущий комок белого пуха, из которого так и сыпались в разные стороны дождевые пикси. Трепещущие крылышки малюток брызгали водой направо и налево, и черно-белая шерсть Элдвина намокла в считаные секунды.

– Значит, вечером мыться не будем! – обрадовался кот.

Следом за ними, вытянув вперед волшебную палочку, сквозь облако пробилась Марианна, старшая сестра Джека.

– Не так и плохо! – прокричала она. – Для новичка-то!

Девочка резко вывернула запястье и, кувырнувшись в воздухе, поравнялась с братом. Из кармана ее рубашки таращились красноватые глаза Гилберта; перепончатые лапки мертвой хваткой цеплялись за ткань.

– Нет, а без этого никак? – простонал перепуганный древесный лягух.

Джек взъерошил немытую челку и прикинул расстояние до земли.

– Ну что, сестренка, рванули? – с вызовом воскликнул он. – Давай наперегонки до крыльца!

Брат и сестра стрелой ринулись вниз. У Элдвина все внутри оборвалось, когда Джек устремился к усадьбе с устрашающей быстротой. Они снова окунулись в облака, и вот перед ними раскинулась Огромия во всей ее красе. Вон там усадьба чародейки Эдны – Черный Плющ, – настоящий дворец, окруженный изгородями и садами с розами. Рядом с усадьбой – невидимая плотина, она сдерживает мощь горной реки. Сквозь прозрачную зачарованную стену можно разглядеть рыб – плавают себе, словно в великанском аквариуме, который кто-то пристроил к скалистому берегу. У подножия плотины пасутся знаменитые на весь свет короткорогие быки чародейки Эдны – их серебристая шкура выдерживает даже огненное дыхание дракона. А еще дальше, вниз по склону, виднеется Бронзхэвен, и там дворец королевы Лоранеллы вздымает к небу свои башни, а над его стенами парят висячие светильники.

Марианна, резко подбавив скорости, вырвалась было вперед, но Джек тут же нагнал ее. Брат с сестрой проскочили мимо Далтона и Скайлар. Те старательно лавировали между деревянными конусами, подвешенными в воздухе. Далтону уже шел пятнадцатый год – он был старшим и самым серьезным из юных волшебников.

– Чародейка Эдна велела нам отработать разворот в полете! – крикнул Далтон Марианне и Джеку.

– Эй, не гоните так! – добавила Скайлар. – Это же вам не Путь Чародеев, в конце концов!

Но ни Марианна, ни Джек, поглощенные своим состязанием, не обратили ни на Далтона, ни на голубую сойку ровно никакого внимания.

– Э-ге-гей! – радостно завопил Джек, обогнав сестру на целую волшебную палочку.

Они скользили все ниже, и вот уже совсем близко показалась живая изгородь на границе усадьбы. Этот кустарник появился тут меньше месяца назад, когда понадобилось оградить участок для учебы. Ведь чародейка Эдна взяла к себе в обучение трех воспитанников Кальстаффа и их фамильяров. Изгородь подстригли в форме стрелков, целящихся из лука. Зеленые лучники поводили оружием вправо и влево, готовые дать отпор незваным гостям.

– Срежь через те колонны, – посоветовал Элдвин из-за Джекова плеча.

Мальчик кивнул и, заложив «бочку», ввинтился между двумя мраморными столбами на краю зеркального пруда. Благодаря этому трюку Джек обогнал сестру еще сильнее. Казалось, победа уже у него в кармане. Но Марианна вдруг взяла и пропела:

Плющ, опоссум и енот,

Пусть улиткой Джек ползет!

Элдвин почувствовал, как воздух вокруг сгустился и сделался липким, словно патока. Они с Джеком больше не мчались, а еле-еле тащились. Марианна тем временем просвистела мимо них и приземлилась на крыльце у задней двери дома. Гилберт немедленно вывалился из кармана и кинулся целовать землю.

– О, сладостный вкус! – Лягух прямо-таки впивался губами в гальку.

– Гилберт, ну сознайся, ты выделываешься! – поморщилась Марианна.

– Нечестно! – возмутился Джек, все еще медленно подползающий по воздуху к крыльцу. – Ты сжульничала!

– А кто тебе не давал сказать заклинание? – пожала плечами Марианна. – Не припомню, чтобы правила это запрещали.

Наконец ноги Джека коснулись земли, и Элдвин соскочил с его спины. Марианна подошла к братишке и взъерошила ему волосы.

– В следующий раз точно победишь, – заверила она и подмигнула Далтону со Скайлар, которые как раз приземлились рядом.

– Спасибо, что надоумила, Скайлар, – обратился Далтон к своему крылатому фамильяру. – Кажется, у меня начали получаться эти повороты.

– Просто помни: птицы в полете всегда смотрят на горизонт. Я бы советовала тебе поступать так же.

Пока фамильяры и их верные[1] обменивались шуточками и соображениями, подошла чародейка Эдна, до того сидевшая на стуле под балдахином. Это была полноватая немолодая дама с выкрашенными в черный цвет волосами и в огромных очках. Вокруг ее шеи обвился фамильяр – норка по имени Столикс. Эдна приближалась маленькими шажками, вперевалочку, словно пингвин, неся в руках фарфоровую чашку, из которой то и дело выплескивался черничный чай. Вид у чародейки был не очень величественный, но на самом деле она славилась как очень могущественная волшебница.

– Слабо, слабо, слабо! – объявила она высоким гнусавым голосом. – В ваши годы вы должны быть способны на большее. Сегодня вечером всем перечитать книгу Крейди «Чародей летающий» от корки до корки.

– Но вы же сказали, нам можно… – заныл Джек.

– Еще одно слово, молодой человек, и Столикс нашлет на тебя недвижность.

– Да, мадам, – виновато пробубнил мальчик.

Соликс моментально очнулась и исторгла что-то вроде морозного дыхания. Пар устремился прямехонько к носу Джека, забрался в его ноздри, и мальчик тут же замер.

– Столикс! – укоризненно произнесла Эдна. – Во имя Огромии, зачем ты это сотворила?

– Ты сама сказала: «Еще одно слово», – отозвалась норка.

Столикс была могущественным фамильяром и очень преданным. Только соображала туго – Элдвину уже доводилось убедиться в этом.

Эдна покачала головой.

Джек кривился, словно от боли, но Элдвин оставался спокоен: кот знал, что его верный в два счета вернется к обычному состоянию. За несколько недель жизни в Черном Плюще все успели попробовать на себе чары Столикс (кроме Скайлар, понятное дело). Вот не далее как вчера Столикс обездвижила Элдвина в наказание за то, что он расколотил ужасно ценный хрустальный бокал из сервиза Эдны, пока отрабатывал в доме телекинетический захват. Когда каждый мускул в твоем теле цепенеет, пусть даже всего на полминуты, приятного мало. Но и вреда, по сути, никакого.

Пар вырвался из ноздрей мальчика так же внезапно, как втянулся туда, и Джек вновь обрел способность двигаться. Он сжал кулаки и потряс головой.

– Не сердись на Столикс, – попросила Эдна. – Мозги у нее с возрастом стали совсем куриные. А теперь соберитесь-ка, – приказала она всем своим ученикам. – Я придумала вам новое испытание, чтобы вы поучились получше управляться с палочками в полете. В небе вы не одни. Вы должны быть готовы справиться с опасностью в воздухе так же легко, как делаете это на земле. Особенно если у вас есть желание сразить Паксахару.

От одного этого имени Элдвина пробрала дрожь. Почти месяц минул с тех пор, как Элдвин, Гилберт и Скайлар столкнулись нос к носу с коварным фамильяром королевы Лоранеллы. В темнице Погребенного Дворца зайчиха-оборотень едва не прикончила и самих фамильяров, и их верных. Счастье, что Элдвин внезапно обрел свои телекинетические способности, а то всей их славной компании пришел бы конец. Фамильяры одержали победу, но Паксахара сумела скрыться, и теперь от нее ни слуху ни духу. Трудно даже представить, какие еще тайные козни она строит.

– Фамильяры, и ваша помощь тоже понадобится, – добавила Эдна.

Королева Лоранелла сказала Эдне, что Элдвин, Скайлар и Гилберт – это Трое из Пророчества, но, похоже, пухленькая колдунья не особо в это поверила. Она предпочитала думать по старинке: животные с их способностями по сравнению с волшебниками-людьми – это так, второй сорт. Элдвин, впрочем, ее не осуждал. Он и сам-то с трудом верил, что ему, вчерашнему бродяжке, у которого, как он сам считал, магии ни на волосок, предначертано спасти Огромию. Если уж Элдвину и его друзьям доведется еще раз иметь дело с Паксахарой, одно утешает: фамильярам в этот раз не придется отдуваться одним. Джек, Марианна и Далтон будут рядом, а с ними и знания, полученные за годы учебы, и магические навыки.

Чародейка Эдна выплеснула чай на землю и превратила чашку в маленькую флейту-пикколо. Поднеся инструмент к губам, она выдула протяжную ноту. Звук разнесся эхом в воздухе.

– Поймайте их и посадите в клетку. У вас пять минут, – объявила Эдна. – Как будете справляться – дело ваше.

– Кого посадить в клетку? – не понял Джек.

И тут Элдвин почувствовал, как воздух задрожал. Послышались раскаты грома. Только одно существо способно вызвать в небесах такой грохот…

– Ястребы-громовники! – с опаской проговорила Марианна.

– Скажите спасибо, что не крылатые носороги, – фыркнула Эдна. – Приступайте. Время пошло.

Стая хищных птиц с коричневым оперением вырвалась из облаков. От каждого взмаха их крыльев тянулись темные следы, словно черные нити на голубом небе. Далтон вскинул волшебную палочку и устремился вверх, Скайлар кинулась за ним.

– Я лучше останусь внизу и займусь… – начал было Гилберт, но Марианна, не слушая, подхватила его и затолкала в карман.

Элдвин запрыгнул на спину Джеку и вцепился в уже изрядно потрепанный воротник.

Брат с сестрой, воздев палочки, поднялись в воздух. У Элдвина аж дух занялся от возбуждения, когда они начали разгоняться, одновременно набирая высоту. Кот посмотрел вперед на Скайлар и Гилберта, своих лучших друзей, бок о бок с которыми он проделал невероятный путь через всю Огромию. Голубая сойка владела даром насылать иллюзии, древесный лягух мог по видениям в воде читать будущее (хотя, прямо скажем, получалось у него не всегда). Втроем фамильяры столкнулись с непреодолимыми трудностями и выстояли. А теперь они снова вместе, снова в опасности, и вокруг них снова кружатся эти ястребы-громовники.

– Труссилиум биндус, – нараспев произнес Далтон. В его свободной руке возникла серебряная веревка. Мальчик набросил ее конец на шею одной из птиц. – Один есть! Марианна, давай клетку!

– Клевер, мята и шалфей… – начала было Марианна, но закончить заклинание у нее не получилось: в девочку врезался Далтон, которого мотала из стороны в сторону разъяренная птица, пытающаяся сбросить веревку.

От удара Марианна штопором полетела вниз. Элдвин видел, как она пыталась выровняться. Но безуспешно: девочка неслась вниз головой прямехонько на гранитную ограду балкона. И тут бесплотная рука подхватила ее и зашвырнула назад в небеса.

– Внимательнее! – строго прикрикнула Эдна. – Я всякий раз тебя ловить не буду!

Джек тем временем поспешил подхватить прерванное заклинание:

Клевер, мята и шалфей, В клетку ястреба скорей!

В воздухе возникла золоченая птичья клетка. Дверца распахнулась, и Далтону удалось впихнуть внутрь отчаянно отбивавшегося громовника.

– Отлично! – похвалила снизу Эдна. – Поработайте-ка вместе.

Пара пернатых хищников ринулась к Джеку и Элдвину; воздух так содрогался, что кота едва не скинуло со спины верного. Но внезапно из облаков появился северный огнедышащий дракон. Двое ястребов тут же съежились от страха, и Далтон быстренько их заарканил.

Дракона Элдвин, конечно же, не испугался. Он как раз смотрел на Далтона и видел, что крыло Скайлар подрагивает, – сойка создавала иллюзию. С каждым разом у нее получалось все убедительнее.

Марианна наколдовала две новые клетки, и Далтон засадил двоих пойманных ястребов в воздушные тюрьмы.

Оставалось еще три хищника, и каждый из них сотрясал небо раскатами грома.

– Элдвин, дотянись до моей сумки, там слепящая пыль, – попросил фамильяра Джек.

Элдвин ухватил зубами сумку и только собирался открыть ее, как вдруг зеленая вспышка озарила горизонт на востоке. На мгновение все вокруг окрасилось изумрудным и сделалось похоже на отражение в пруду, затянутом ряской. И оказалось, что трое детей падают вниз.

– У меня палочка не работает! – крикнул Джек.

– У меня тоже! – отозвалась Марианна.

– Густавиус спасенциум! – пропел Далтон. Элдвин различил в его голосе панические нотки.

Это было самое незатейливое заклинание, вызывающее ветер. Далтон при Элдвине произносил его раз сто. Но сейчас оно не сработало.

А потом клетки, в которых сидели хищники, вдруг исчезли, и грозные ястребы вновь вырвались на свободу.

Элдвин видел, как чародейка Эдна на земле яростно размахивает палочкой. Только на этот раз никакая бесплотная рука не появлялась в воздухе и не подхватывала юных волшебников.

Так что Далтон, Марианна и Джек вместе с фамильярами падали и падали, с каждым мигом набирая скорость. И тут Гилберт вывалился из Марианниного кармана.

– Гилберт! – завопила девочка.

Она изо всех сил потянулась, чтобы поймать лягуха, а рядом щелкнул клювом подоспевший ястреб. К счастью, птица не рассчитала, и Гилберт приземлился громовнику на шею.

– А-а-а-а-а-а-ай! – верещал лягух, крепко ухватившись перепончатыми лапами за перья.

Скайлар, похоже, тоже насмерть перепугалась, но если и верещала, то про себя. Она вцепилась когтями в рубашку Далтона, пытаясь хоть как-то замедлить падение. К счастью, ее верный летел прямо в заросли черного плюща, обвивающего ограду, так что переломать все кости ему не грозило. Марианне тоже предстояла более-менее мягкая посадка – ее несло к зеркальному пруду. А вот Джеку с Элдвином не повезло – еще немного, и они грохнутся на голую землю. Элдвин лихорадочно соображал – речь все-таки шла о жизни и смерти. Он сосредоточился на ближайшем садовом балдахине.

«Двигайся, двигайся, двигайся», – мысленно твердил Элдвин. До мастера телекинеза ему было пока далековато. Элдвин совсем недавно обнаружил, что он, оказывается, из черно-белых Мэйденмирских котов, тех самых, что могут двигать предметы силой мысли. Весь прошедший месяц он добросовестно совершенствовал свои новообретенные навыки, но все равно управлять способностями у него пока толком не получалось.

Однако в последний момент Элдвину удалось подтащить балдахин и всю державшую его конструкцию, и они с Джеком благополучно бухнулись на натянутую ткань. Опора балдахина проломилась под тяжестью мальчика и кота, и оба скатились на землю. Рядом раздался всплеск – Марианна бултыхнулась в зеркальный пруд. Далтон уже вылезал из кустарника – отделался несколькими синяками да ссадинами. Издалека доносился тоненький голосок Гилберта, все еще цеплявшегося за загривок громовника.

– Что случилось с моей магией? – недоумевала чародейка Эдна, торопливо семеня навстречу ученикам.

Но времени на размышления не было – раскаты грома становились все слышнее. Все шесть ястребов боевым строем устремились к усадьбе, а вожаком их был тот, на котором болтался туда-сюда Гилберт. Обычно ястребы-громовники гнездятся где-то вдалеке от людских жилищ. Поймать и выпустить такое чудище во время урока – дело не такое уж сложное и вполне безопасное. Однако сейчас волшебники внезапно лишились магии, и громовники превратились в настоящих грозных врагов.

Сотрясая небеса, хищники мчались прямо к зеркальному пруду. Колонны по его берегам задрожали, начали трескаться и разваливаться. Темные нити, вьющиеся за спиной ястребов, довершили разрушение – огромные куски мрамора один за другим повалились в воду. Марианне пришлось нырнуть поглубже, чтобы скрыться от крошащихся обломков.

Леденящие душу птицы пронеслись над головой у волшебников. Элдвин успел разглядеть Гилберта, крепко ухватившегося за перья вожака.

– Кто-нибудь, снимите меня отсюда! – проквакал лягух.

– Без магии нам не остановить их, – произнесла чародейка Эдна.

– У нас-то магия пропала, а у Элдвина нет, – напомнил Джек. – Он же сдвинул балдахин своим телекинезом.

– Верно, – согласилась Эдна. – Какое бы заклятие ни настигло нас, людей, на фамильяров оно, похоже, не действует. – Она обернулась к Элдвину. – Делай же что-нибудь, да побыстрее! Иначе от Черного Плюща камня на камне не останется.

Марианна едва успела выползти из своего пруда, Далтон только-только соскочил с изгороди, а громовники уже снова были на подходе.

– Не беспокойтесь, мы справимся, – заверила Скайлар.

– Чем мы можем помочь? – спросил Далтон.

– Просто держитесь подальше. Для вас это слишком опасно, – бросила голубая сойка.

Вот опять, подумал Элдвин. Опять все переворачивается с ног на голову. Фамильяры и люди меняются местами. Обычно это люди приказывают животным держаться подальше от опасности. А теперь вот по команде Скайлар Далтон, Марианна, Джек и чародейка Эдна укрылись за высоким кустом-лучником.

Ястребы хором заклекотали, и по воздуху прокатилась мощная волна, согнувшая верхушки деревьев.

– Ты снимешь Гилберта со спины того ястреба, – распорядилась Скайлар, обращаясь к Элдвину. – А я займусь этими грубиянами.

Элдвин кивнул и посмотрел на Гилберта. Тот, похоже, помертвел от ужаса, аж глаза выпучились больше обычного. Элдвин перевел взгляд на Джека, а потом снова на Гилберта.

– Гилберт, держись! – ободряюще крикнул кот. Силой мысли он выдернул палочку из руки Джека и направил ее, точно стрелу, в сторону Гилберта. – Лови!

Но ястреб внезапно нырнул вниз. Так что Гилберту ничего не оставалось, кроме как воспользоваться длинным языком. Выбросив его, лягух обвил палочку в воздухе, и та сдернула его вверх со спины громовника.

– И сто с дей девась? – отчаянно прогнусавил Гилберт, еле-еле шевеля языком.

– Мне было сказано снять тебя с ястреба, я и снял! – прокричал в ответ Элдвин.

Скайлар тем временем вспорхнула на парапет садового фонтана. Распростертые крылья сойки слегка подрагивали, и это могло означать только одно: Скайлар творила еще одну иллюзию. И правда, спустя мгновение по саду заковылял крошка-ягненок. Он остановился на поломанном балдахине. Словно вампиры, которых неудержимо влечет лужа крови, хищники устремились к аппетитной добыче. Но стоило им приблизиться, как жертва исчезла. Сбитые с толку громовники гневно заклекотали.

– Элдвин! – крикнула Скайлар.

Кот без объяснений сообразил, что делать. Прищурившись, он уставился на балдахин. Мгновение – и ткань оторвалась от сломанной металлической опоры и тугим узлом свернулась вокруг хищников.

Но одновременно раздался вопль Гилберта, несущегося вниз с языком вокруг палочки.

– Па-а-а… ю-у-у! – голосил лягух.

Слов, конечно, не разберешь, но и особой нужды в этом не было.

Гилберт неумолимо приближался к земле. Если у него и была надежда на изящную посадку, то, надо признать, весьма зыбкая. Палочка мотала его из стороны в сторону. Древесный лягух шмякнулся о кусты; ветки отшвырнули его вниз, палочка несколько раз подкинула его, стукая о землю, и только после этого угомонилась.

Гилберт отлепил язык от палочки и закашлялся, исторгнув целую кучу грязи и пыли. Потом он обвел всех затуманенным взором:

– Вот это да! Я уж было с жизнью простился. Всех своих мушек чуть не по именам припомнил!

Чародейка Эдна и ее ученики выбрались из-за куста-лучника и подошли к фамильярам. Ястребы-громовники по-прежнему трепыхались в узле из балдахина.

Элдвин видел, что Эдна всерьез встревожена. Чародейка растерянно смотрела на фонтан – он утих и больше не пускал вверх свои струи. Далтон рассматривал зеленых лучников – те замерли без движения. Обычные стриженые кусты, и все. Джек уставился вверх.

– А это что? – спросил он, указывая на клубы серого дыма, неизвестно откуда взявшиеся в голубом небе.

Терзаемый одновременно любопытством и дурными предчувствиями, Элдвин вспрыгнул на стену и огляделся. Отсюда, свысока, открывался хороший вид на окрестности. И то, что предстало Элдвинову взору, оказалось хуже любых опасений. Зачарованной плотины больше не было, и вода из озера выше по склону затопила пастбища. Коровы и лошади, запряженные в повозки, беспомощно барахтались в воде; рыбы сновали туда-сюда меж стеблей кукурузы. Вдалеке разгоралось пламя – висячие светильники Бронзхэвена, символ могущества королевы Лоранеллы, рухнули вниз и подожгли дворцовые стены. Грозовые тучи с молниями, еще недавно обуздываемые погодными заклинаниями королевы, теперь сгущались над пышными лугами юга и заволакивали равнины между Эбсом и горами Йеннеп. Зеленые просторы, прежде такие мирные, утратили всю свою безмятежность.

У Элдвина второй раз за день перехватило дыхание. Только сейчас радость полета была тут ни при чем – сейчас у него занялся дух из-за обрушившегося на него понимания: Огромию постигла какая-то невообразимая, страшая беда. Чары и заклинания, которые волшебники наложили на эти земли, внезапно перестали действовать. Магия людей бесследно исчезла.

2. Говорящий витраж

– Кто-нибудь видел, чтобы человек успешно воспользовался магией после зеленой вспышки? – вопрошала королева Лоранелла, обращаясь к членам Совета и встревоженным горожанам, собравшимся в большом зале Нового Дворца в Бронзхэвене.

Никто не ответил – все только мотали головами и беспокойно перешептывались.

В заднем ряду, под самым потолком, на коленях у Джека устроился Элдвин. Рядом сидели Далтон, Марианна, Скайлар и Гилберт. Все шестеро пришли сюда вместе с Эдной. Сразу после обезмагивания – так стали звать то, что произошло, – к чародейке прилетел королевский орел-гонец и доставил послание: явиться во дворец на срочное совещание. К счастью, когда они тронулись в путь, вода, хлынувшая на луга после исчезновения плотины, уже успела впитаться в землю. По крайней мере, во дворец удалось добраться посуху. Зато, пока они шли, вдоволь насмотрелись на немалые разрушения, причиненные исчезновением людской магии. Зачарованные серпы, прежде занятые сбором урожая, теперь безжизненно валялись на земле в ожидании, когда же человеческие руки поднимут их и примутся жать пшеницу и кукурузу вручную. Волшебники-целители отказывали в помощи больным. Противонасекомые пробки больше не действовали, и из-под земли тучами вылетали камнепчелы, досаждая всем, кроме Гилберта. Прежний учитель Далтона, Марианны и Джека, Кальстафф, не стал бы показывать юным ученикам, что он встревожен или расстроен. А вот Эдна, напротив, и не думала ничего скрывать.

– Скверно, очень скверно, – твердила она всю дорогу, пока компания не достигла дворцовых стен, обгоревших и дымившихся из-за падения висячих светильников.

Элдвин не сводил взгляда со стола в форме полумесяца в передней части большого зала. Во главе стола стояла королева. Рядом с ней восседали в креслах мужчины и женщины – по пятеро слева и справа. Они были облачены в колдовские мантии разных цветов, сообразно традициям земель, которые представляли. И фамильяры с ними были тоже самые разные – от обычной пузатой ласки до весьма необычного, ползающего по стенам динго.

– Эти десятеро, что сидят по правую и левую руку королевы, – члены Совета старейшин, – шепотом пояснил Марианне Далтон. – По одному от каждой из десяти земель.

Сам зал был просто громадный, со сводчатыми потолками и витражными окнами. Самый большой из витражей изображал вихри серебристой пыли над пиками Кайласы. Сотни именитых горожан расселись на скамьях, что тянулись рядами вдоль стен большого зала. Волшебники и неволшебники бок о бок замерли в ожидании ответов на вопросы.

– Это все духи из Завтрашней Жизни! – выкрикнул голос из толпы. – Явились, чтобы проклясть нас!

– Нет, это взорвался эстриутус! – вмешался другой горожанин

– Ставлю свою козлиную ферму, что тут не обошлось без рудокопов из Кайласы! – заявил фермер. – Они наложили всасывающее проклятие – вот и высосали всю магию!

Ну, это уж слишком, подумал Элдвин. Два первых предположения еще куда ни шло.

– Боюсь, дело обстоит куда хуже, – заговорила королева. Ее голос, вопреки всеобщей тревоге, звучал успокаивающе. – Это не космическое явление и не несчастный случай. Это преднамеренное нападение, и цель его такова: лишить Огромию магии – но не всякой, а лишь человеческой. Животные сохранили свои способности – и это не просто совпадение. Я не сомневаюсь, что обезмагивание наслало на нашу страну именно животное!

Элдвин знал, кого королева имеет в виду.

– Паксахара, – продолжала королева. – Столь мощное, столь всеохватное заклинание могла исторгнуть только Скитающаяся Цитадель. И коль скоро Паксахара похитила мой браслет, Цитадель подвластна лишь ей одной.

Элдвин уже слышал о Скитающейся Цитадели: эта сокрытая крепость каждый день переходила с места на место. С ее вершины можно было насылать мощные заклятия, способные поразить всю Огромию. Раньше Цитадель подчинялась королеве и служила для защиты королевства. А теперь… Страшно подумать, какое зло причинит стране эта древняя магия в лапах Паксахары.

– Ну нет, не дождетесь! – проревел какой-то бородатый волшебник. – От палочки нынче толку мало, но меч-то со щитом все еще при мне, да и пара кулаков в придачу!

– Урбо не один! Я встану рядом с братом! – поддержал бородача другой волшебник, по виду явно его родственник. – Да кто вообще боится этой косой трусишки?

По рядам прокатился дерзкий смешок. Собравшиеся в зале немного приободрились. «Зря веселитесь», – хмуро подумал Элдвин. Все эти люди просто не видели, что может творить Паксахара. Не смотрели в ее ледяные алые глаза.

– Заклятие долго не продержится! – выкрикнула горожанка из толпы. – Глядишь, к рассвету все и наладится!

Похвальба эта, конечно, была пустой, однако людям от нее полегчало. Все воспряли духом и почувствовали себя сплоченными.

Королева подняла волшебную палочку, прося тишины:

– А теперь я хотела бы выслушать, что Совет…

И тут раздался этот звук – словно когтями скребли по зеркалу. Элдвин задрал голову к окну. Витраж с пиками Кайласы вдруг начал меняться. Треугольники разноцветного стекла задвигались, составляя новое изображение – серую зайчиху Паксахару. Образ угрожающе улыбнулся, и губы витражной Паксахары задвигались, произнося слова.

– Вот вопрос: что есть волшебник, лишенный магии? – зазвучал насмешливый голос. – Драконий корм, вот что!

Скайлар аж взбеленилась – Далтон едва успел ухватить взметнувшуюся вверх сойку за хвост.

– Что ж, этим злосчастным поворотом событий я не премину воспользоваться, – продолжал жуткий витраж. – И кстати, можете поблагодарить королеву Лоранеллу. Если бы она ценила меня по достоинству, я никогда не смогла бы предать ее.

– Я знаю, что ты жаждешь заполучить мою корону, – сказала королева. – Но какой в ней прок, если никто не последует за тобой?

– Это ты правишь, внимая воле народа, – ответила Паксахара. – Я же буду держать всех в страхе под тяжелой лапой.

– Ну попадись мне только, испробуешь, каков мой клинок, – погрозил Урбо.

– Так отправляйся и разыщи меня. И кто же тем временем защитит твою семью? – осведомилась Паксахара, и от самого ее голоса словно повеяло холодом.

При слове «семья» Элдвин покрепче прижался к Джеку. Семья – вот чего ему по-настоящему не хватало, больше, чем чего-либо еще.

– Мы однажды справились с тобой! – дерзко и торжествующе выкрикнула Скайлар. – И снова справимся, не думай!

Гилберт спрятался поглубже в Марианнин карман.

– Говорила бы за себя, – еле слышно проквакал лягух.

Красные стекла, заменявшие витражной Паксахаре глаза, повернулись в сторону троих фамильяров в заднем ряду.

– Откуда такая ненависть? – проговорила зайчиха. – Ведь мы на одной стороне. Будь вы поумней, бросили бы своих верных и присоединились ко мне. Многие животные уже так и сделали.

– Мы Трое из Пророчества! – взвился Элдвин. – Нам предначертано остановить тебя!

– Пророчества не всегда сбываются, – ухмыльнулась Паксахара. – Но теперь-то я не склонна вас недооценивать. Если понадобится, лишу магии и животных-волшебников, хоть это и создаст мне определенные неудобства.

Королева Лоранелла заговорила снова, и теперь в ее голосе звучал гнев.

– Почему ты явилась сюда в таком обличье? – спросила она свою бывшую преданную спутницу. – Чего ты хочешь?

Паксахара перевела стеклянный взгляд на королеву:

– Хочу, чтобы все двуногие склонились передо мной. Чтобы ты отреклась от престола и присягнула на верность истинным хозяевам Огромии. Чтобы ты подчинилась мне, подобно тому как я подчинялась тебе: ты звала меня фамильяром, но на деле я была для тебя всего лишь прислужницей.

– Я была твоей верной, а ты моей спутницей. Мы трудились вместе, – отозвалась королева. – Я никогда не склонюсь перед тобой.

– Я не сомневалась, что ты так скажешь. Жду не дождусь, когда ты будешь молить меня о милосердии.

Сквозь витражную Паксахару поблескивало солнце. Так странно это смотрелось – зловещее рядом с прекрасным.

– К полнолунию восстанет новое Воинство Мертвецов – на сей раз из животных. И это войско двинется вперед, завоевывая и подчиняя, и не будет знать отдыха, покуда все люди до последнего не склонятся перед ним.

Стекла снова задрожали. Но вместо того чтобы вернуться к прежнему виду, витраж вдруг начал рушиться. Разноцветные стеклянные треугольники, острые как нож, градом посыпались на королеву и ее советников. Старейшины пригнулись к столу, горожане закрыли головы руками. Магия больше не спасала, и битое стекло вовсю царапало и протыкало кожу и шкуры. Наконец последние осколки упали на пол. Люди и животные опасливо выбирались из укрытий – мало ли что еще может выкинуть Паксахара. Элдвин быстро оглядел собравшихся в зале: кажется, всерьез никто не пострадал – так, мелкие порезы. Королева сделала всем знак вернуться на места.

– Не будем поддаваться смятению. – Лоранелла пыталась успокоить перепуганных подданных. – Если мы хотим вернуть себе магию, наша единственная надежда – Скитающаяся Цитадель. – Королева поднялась на ноги. – Только с ее помощью мы остановим Паксахару.

Заговорила старейшина с голубым платком на голове:

– Мы можем собрать отряд следопытов и армию из добровольцев. Попробуем прочесать всю страну.

– Нет, Огромия слишком велика, а до полнолуния осталось лишь восемь дней, – покачала головой королева. – Без браслета нам ни за что не отыскать Цитадель.

По залу прокатился шепоток, а потом все умолкли. Молчание длилось и длилось, пока не встал еще один старейшина – эстовиец, судя по черному одеянию. Кожа у него была сероватая, безжизненная, а глаза ввалились глубоко внутрь. На лысине волшебника тут и там торчали островки свалявшихся волос, а остальные, похоже, выпали пучок за пучком.

– Есть еще один способ… – начал он.

– Если знаешь, говори, Фейнам, – поддержала его королева.

– Тайны Скитающейся Цитадели мне неведомы. Но будь при мне моя магия, я бы кое с кем побеседовал. С Агорусом, прославленным зодчим, который строил Цитадель. Однако при нынешних обстоятельствах мне не под силу говорить с мертвыми.

– Ну и молчал бы тогда! – возмутился голос из толпы. – Только время зря теряем.

– Нужен другой план, – добавил другой голос.

Уголком глаза Элдвин заметил, что Скайлар зашептала что-то в ухо Далтону. Мальчик послушал и несколько раз медленно кивнул. Потом встал и прокашлялся. Любой фамильяр может говорить со своим верным и волшебниками-мастерами, которые за долгие годы упражнений обретают способность понимать язык животных. Но обычные люди и волшебники рангом пониже фамильяра не поймут.

– Мой фамильяр может это сделать, – объявил Далтон. – Скайлар владеет многими умениями, недоступными ее сородичам. Она изучала некромантию. Скайлар считает, она сможет поговорить с умершим.

Элдвин знал, что его подруга не чужда опасной магии. Он сам видел, как сойка пыталась воскресить мертвого жука. Результат вышел такой, что аж мороз по коже. А еще Скайлар наверняка что-то недоговаривает насчет того колечка с драгоценными камешками, что красуется у нее на лапке. Но это одно, а сейчас-то совсем другое. Вон как все уставились на голубую сойку. Точно ли она справится?

– Она лишь голубая сойка, – возразил Фейнам. – Ее дар – иллюзии. Ни одно животное доселе не обладало способностью говорить с мертвыми. Думаешь, она обладает?

– Скайлар стремится к большему, – вступился за фамильяра Далтон.

– Такое колдовство животным запрещено, – вмешался еще один старейшина. – Поглядите только, что сталось с Паксахарой.

– Но времена меняются, – улыбнулась Лоранелла. – Магия покинула нас, и все, что нам остается, – довериться нашим друзьям-животным.

Королева вышла из-за стола и направилась по проходу к Скайлар, так и сидевшей на плече у Далтона.

– Вы, фамильяры, всегда найдете чем удивить, верно? – произнесла она, и в голосе ее зазвучала надежда. – Возможно, это и есть ваш следующий шаг к исполнению Пророчества.

* * *

В девять утра королевский экипаж уже катил на юг через Браннфалькову теснину, в сторону холмов, что жались к восточному берегу Эная. Без скороходного заклинания Лоранеллы лошадям приходилось полагаться только на собственные ноги. Королева рассудила, что лучше выехать, пока солнце еще не встало, – ведь при свете луны, наверное, нелегко будет искать то, ради чего затевалось путешествие.

Из окна золоченой кареты Элдвин разглядывал пышные луга на склонах и овец с желтовато-зеленой шерстью – в точности как трава, которую они щипали. Кот сидел на коленях у своего верного; мальчик тоже вовсю глазел по сторонам – еще бы, уж на что Элдвин мало повидал в своей жизни, а Джек и того меньше. Рядом устроились Далтон и Марианна со своими фамильярами. Марианна уснула, опустив голову на плечо Далтону. Скайлар в преддверии важного задания зазубривала карманный свиток по некромантии, еле слышно бормоча заклинания.

– Даже если повторять заклинания Виверна и Черепа про себя, это не проходит бесследно, – предупредил Фейнам. Он выпростал из-под черной мантии безволосые руки с темными перекрученными венами. – Слишком часто доводилось мне читать подобные свитки.

Старейшина сидел напротив юных волшебников, рядом с королевой, чародейкой Эдной и Столикс, которая подремывала на шее у своей верной. Фейнама позвали, чтобы он показал место, где была построена Скитающаяся Цитадель, – считалось, что именно оттуда Агорус отправился в Завтрашнюю Жизнь. Фейнам разбирался в некромантии, и, наверное, от его знаний толк будет немалый. По крайней мере, Элдвин так думал. Иначе чего ради терпеть, как он всех тут запугивает?

Гилберт все не мог глаз отвести от угольно-черной змеи, свернувшейся на полу прямо напротив. Это был фамильяр Фейнама по имени Рамот – его чешуйчатая кожа могла при желании вспыхнуть огнем.

– Не нравится мне, как он смотрит, – зашептал Элдвину лягух. – Знаю я этот взгляд. Так и видит меня на бутерброде.

Обычно Элдвин не придавал значения стра- хам Гилберта, но этот фамильяр-рептилия и вправду так облизывался, что кот поневоле задумался, как бы не попасть в его меню вместе с лягухом.

– Уже за следующим холмом, – сказал Фейнам кучеру, сжимавшему поводья четверки лошадей.

Карета остановилась, и Далтон легонько подтолкнул Марианну: просыпайся, мол. Она открыла глаза и застенчиво улыбнулась Далтону. Вдруг девочка заметила несколько мокрых пятнышек на плече Далтона и, вспыхнув, поспешила их стереть:

– Вообще-то, я не пускаю слюни, когда сплю.

– Наверное, побочное действие заклинания Паксахары, – ухмыльнулся Далтон.

Элдвин уже не впервые наблюдал за шутливыми перебранками между Далтоном и Марианной. Кот догадывался, что, видимо, так мальчики и девочки показывают, что нравятся друг дружке.

Чародейка Эдна вывалилась из кареты первой. И неудивительно: всю дорогу она жаловалась, что ее укачивает на этих ухабах. За ней последовали остальные, причем Гилберт, едва коснувшись земли, стал пристально следить за Фейнамовым змеем.

Вся компания двинулась от дороги к небольшому холму – там, на его вершине, выступал из травы большой, отполированный до блеска серый четырехугольный камень. На нем стояло что-то вроде клейма – восемь лучей, торчащих из круга. Камень глубоко врос в землю. Вроде увязшего в холме напоминания о крепости, которая была тут давным-давно, а потом пропала. Вся эта архитектурная древность поросла травой, как и склоны холма.

– Это краеугольный камень неуловимой Скитающейся Цитадели, – пояснил Фейнам, вытянув костлявую руку в сторону серого обелиска. – Его оставили тут нарочно, он отмечает место, где прежде была главная башня.

– Ты уверен, что дух Агоруса обитает здесь? – спросила Лоранелла.

– Каждая уходящая душа обретает собственные врата в Завтрашнюю Жизнь, – ответил Фейнам. – Это самое важное место для умершего. Я твердо верю, что дух великого зодчего, строителя невозможного, живет именно тут.

Скайлар спорхнула с плеча Далтона и подлетела к камню. Развернув свиток, она зачерпнула из сумочки пригоршню серебристого порошка.

– Серебряная пыль – слабая замена обсидиану, – проворчал Фейнам. – Если сумеешь держать заклинание столько, чтобы получить ответы, считай, тебе повезло.

На Скайлар слова старейшины, похоже, не произвели впечатления. Сойка не теряла присутствия духа. Она закрыла глаза, сосредоточилась и начала произносить заклинание.

– Агорус, внемли моему зову и обрети дар речи еще раз, – протяжно говорила Скайлар, запрокинув голову к небу. Она подбросила порошок к небу и пропела: – Мортис коммуникатум!

Ничего не произошло. И не происходило довольно долго. Элдвин уже успел подумать, что у Скайлар ничего не вышло. Но вдруг в воздухе возник голубоватый туман и заклубился вокруг камня. Он все сгущался и сгущался, и Элдвин увидел, как в тумане соткалась слабо мерцающая фигура. Кот с изумлением наблюдал, как перед ним обретал зримый облик вовсе не человек, а… бобер!

– Я так и знал, – пробормотал Фейнам. – Не под силу птице подобная магия!

– Прошу прощения, – обратилась Скайлар к четвероногому созданию. – Кажется, мне нужен был кто-то другой.

– То есть ты пробудила меня по ошибке? – сказало создание. – И это посреди самого безмятежного из снов!

– Но, возможно, ты тоже сможешь нам помочь. Ты не знаешь человека, пребывающего возле этого камня в Завтрашней Жизни? – спросила Скайлар. – Прославленного зодчего, известного под именем Агорус.

– Ты меня совсем запутала, – помотал головой бобер. – Так тебе нужен человек или Агорус?

– Это одно и то же, – вмешался Фейнам, уже начав терять терпение.

– Тогда вам не повезло, – пожал печами бобер. – Жалко, конечно. Если бы вы разыскивали бобра по имени Агорус, вы бы его нашли.

Вся компания недоверчиво уставилась на призрака. Бобер улыбнулся и помахал лапой.

– Так это ты прославленный зодчий Агорус? – спросил Фейнам.

Элдвин тут же понял, что так и есть и что все они совершили очень человеческую ошибку. Они почему-то думали, что величие Огромии не может быть заслугой животных.

– Ты же бобер! – Изумленный возглас Гилберта выдал то, что подумали все.

– Тут не поспоришь, – согласился Агорус. – Бобром я ушел из жизни, бобром остаюсь и здесь. Хотя, если бы существовала возможность родиться заново, я бы, пожалуй, подумал об облике газели – до чего дивные, изящные создания. Скажи-ка мне, синяя птаха, сколько лет прошло со времени Поворота? Два, три?

– Чуть больше четырех тысяч, – пискнула Скайлар.

– Хм. Надо же, как быстро время идет в Завтрашней Жизни. Казалось, я буквально вчера наблюдал за работой пауков-подъемщиков из Дальпесков, как они строят Скитающуюся Цитадель. Вы же заметили – вон их знак. – Агорус махнул лапой в сторону круга с лучами, выбитого на краеугольном камне. – Удивительные существа. Размером раз в восемь больше обычных пауков, а уж паутина у них выдерживает булыжник. Но сами по себе они бы ничего не сделали – без моего тщательно выверенного замысла. Цитадель – что за чудо инженерной мысли, уж простите мне мою нескромность! А оборонительная башня какая! Могла усыпать заклинаниями все от Животского каньона до южного течения никогда не молкнущего Эная! И этот шар-переместитель, скрытый в стеклянном полу, – с ним Цитадель никогда не появлялась в одном и том же месте дважды, и ее невозможно было осадить!

– Мы в беде и явились сюда с очень важным вопросом, – перебила Скайлар. – Есть ли какой-то способ призвать Скитающуюся Цитадель без деревянного браслета?

– Деревянный браслет? – переспросил Агорус. – Я что-то не припомню никаких деревянных браслетов, связанных с Цитаделью.

– Это мой браслет, – пояснила королева. – Реликвия, принадлежавшая королю, моему прапрадеду. Я забрала браслет из Погребенного Дворца, сразившись с Восставшими Мертвецами.

– Это все неизвестные мне истории. В мои дни Скитающуюся Цитадель нельзя было призвать какой-то деревянной безделушкой. Лишь один существовал способ подчинить себе могучую крепость. Ищите Ирбисову Корону! Таков завет Первых Столпов!

– Пожалуйста, помедленнее, – попросила Скайлар. – Первые Столпы. Ирбисова Корона… все эти знания давно утрачены… Ирбис – это же снежный барс, да?

– Первые Столпы – это семь племен, что правили Огромией, – с недовольным вздохом пояснил Агорус. Его мерцающий силуэт вдруг стал расплываться. – Самые сильные, самые могущественные волшебники той…

– Постой, не уходи! – взмолилась Скайлар.

Но было поздно. Туман увлек Агоруса, и его голос смолк вдалеке, а образ вновь ускользнул в Завтрашнюю Жизнь.

– Слабоваты у тебя ингредиенты, заклинание не держат, – обронил Фейнам, обращаясь к Скайлар.

Элдвин подумал, что напоминать об этом вовсе не обязательно. Скайлар и так расстроилась, это же видно: клюв опустила и крылья повисли тряпочками.

– Но ниточка у нас есть, – ободрила всех Лоранелла. – Ирбисова Корона, – повторила она. – Если отыщем этот волшебный предмет, как знать, может, и сумеем все исправить.

– Уж сколько я занимаюсь исследованиями, не встречала ни одного упоминания об Ирбисовой Короне, – заметила чародейка Эдна. – А ведь память-то у меня как у слона. Все помню.

В общем, связаться с умершим зодчим у Скайлар получилось, только от этого тайн стало еще больше. Что это за Ирбисова Корона такая? И где ее искать? Как она связана со Скитающейся Цитаделью? А эти Первые Столпы – они здесь при чем? Это все вопросы не для Элдвина – он пока что совсем новичок в делах магии.

– Тра-ля-ля тра-ля-ля-ля, – вдруг пропел кто-то.

Все заозирались в поисках странного певца. Оказалось, это был Гилберт.

– Простите, – квакнул лягух, когда все воззрились на него. – Просто ужас до чего не люблю неловкие паузы.

– Если мы хотим разузнать, где находится Ирбисова Корона, придется порыться в самых пыльных фолиантах, – заключила королева. – Предлагаю начать с Огромийских исторических архивов.

Скайлар все еще собирала свои ингредиенты. Элдвину бросилось в глаза, какой у нее измученный вид. Ее блестящее голубое оперение словно потускнело. Когда сойка взлетела, пара перьев выпала у нее из хвоста. Фейнам шел рядом, и Элдвин услышал, как старейшина прошептал:

– Попомни мои слова, пичужка. Бесследно это не проходит.

3. «Чародейские ежегодники» и шепчущие раковины

Огромийские исторические архивы располагались неподалеку от Бронзхэвена. Там юных волшебников и их фамильяров ждала встреча со старым другом – Писарусом. Зачарованное перо, незаменимый помощник и проводник Скайлар, Гилберта и Элдвина на пути в Погребенный Дворец, весь последний месяц трудился здесь, вписывая их приключения в анналы Огромии. Завидев старых знакомцев, инструмент из металла и пера просверкал им навстречу вдоль длинной столешницы и исполнил замысловатый завиток.

– Писарус! – обрадовался Гилберт. – Так вот ты где! И смотрю, без дела не сидишь. Неплохо устроился для перышка из Каменного Ручья.

Это уж точно. В стране не было библиотеки богаче этой. На двух этажах разместился целый музей огромийского прошлого, правда не столь уж давнего. Стены, обитые красным бархатом, украшали гобелены с изображениями прежних королей и старых карт сельской местности. На пьедесталах замерли грушевидные глобусы: если бы не обезмагивание, они бы вращались. Открытые шкафы ломились от исторических свитков. А уж книг здесь было видимо-невидимо. Они стояли на полках вдоль стен, громоздились стопками по полсотни штук на полу, а самые тяжелые, которые и вовсе не поднять, лежали на столах. В эти мрачные дни среди фолиантов копошилась лишь горстка совсем уж одержимых исследователей. Так что волшебники и фамильяры, заправлявшие архивами, были, в общем-то, предоставлены сами себе. Один-два служителя, узнав королеву, поклонились ей, но у той не было времени на любезности.

– Давайте разделимся, – предложила Лоранелла. – Если мы хотим найти упоминание Ирбисовой Короны, придется проработать невероятное количество книг. Фейнам внимательно изучит «Энциклопедию артефактов». Мы с Эдной займемся дневниками королей и королев былых времен. Дети, а вы поглядите, не найдется ли чего в «Чародейских ежегодниках». Начните с самых ранних.

Все разошлись по библиотеке. Фейнам направился на второй этаж; Рамот, огненный змей, скользил за ним по пятам. Лоранелла зашагала к дальней стене, где были сложены дневники в переплетах из овечьей кожи. Королева принялась за верхние дневники из стопки, низенькая Эдна занялась нижними. Столикс все так же крепко спала у нее на плечах. Марианна двинулась к столу библиотекаря, за которым сидела молодая особа, очень кроткая с виду.

– Простите, вы не могли бы показать нам «Чародейские ежегодники»? – попросила девочка.

Библиотекарша, сосредоточенно вносившая поправки в каталог, подняла голову:

– Большая их часть хранится в справочном отделе. Начинайте оттуда. – Девушка уже намеревалась вернуться к прерванному занятию, как вдруг ее отвлекли книжные черви-книгоеды, вползавшие через открытое окно. – Вот же гадкие ползучие козявки! – пробормотала она и, схватив метлу, вымела паразитов обратно.

Марианна, Гилберт, Далтон и Скайлар двинулись между грудами книг. Джек с Элдвином шли следом. Джек замедлил шаг рядом с полкой, заваленной раковинами – морскими и улиточными.

– Слышишь? – спросил Джек своего фамильяра.

Элдвин прислушался. Как будто где-то совсем близко звучали слабые голоса. Кот подошел поближе к полке с раковинами, и голоса заговорили отчетливее. Джек встал рядом и поднес одну из раковин к уху.

– Это шепчущие раковины, – объяснил мальчик. – Я о таких слышал. Они хранят голоса живших давным-давно. Вот послушай какую-нибудь.

Элдвин запрыгнул на полку и прижал ухо – левое, то самое, рваное, – к розовой спиральной раковине. И тут же услышал:

– Я Деркис Толивер, местный рыбак, сейчас третий год правления седьмого короля. Я стою здесь, в порту Сплит-Ривера, гляжу, как в гавань входит первое судно с пряностями, и мне страх как любопытно: прославится ли эта гавань в веках…

Элдвин отстранился от раковины. Не самое интересное воспоминание, зато ему ведь уже несколько столетий! И из-за этого самое скучное послание становится неожиданно живым и близким.

– Может, кто-то в этих раковинах упоминает Ирбисову Корону? – предположил Элдвин.

Джек не ответил. Он так и впился взглядом в полку с надписью «Истории запредельников». Мальчик принялся быстро одну за другой подносить раковины к уху:

– А вдруг в какой-то из них спрятан голос моей мамы или папы?

Мальчик рассказывал Элдвину об их с Марианной родителях, что они были запредельниками и сгинули в море, исполняя тайное поручение королевы Лоранеллы. Джеку тоже очень хотелось исследовать дальние земли. А вдруг однажды ему посчастливится отыскать маму и папу, которые все эти годы ждут спасения на безлюдном острове? Найти и вновь обрести свою семью – такое желание Элдвин хорошо понимал. У него остались лишь смутные воспоминания о родителях, да и то благодаря снам. Он все силился понять: как же случилось, что папа с мамой его бросили и отправили подальше от дома?

– Нет, – говорил Джек, откладывая очередную раковину и беря новую. – Нет… нет… нет… – Мальчик перебирал их очень быстро и вот наконец с расстроенным видом отложил последнюю. – Понятно, надежда была слабая…

– Не падай духом, – попытался утешить своего верного Элдвин. – Я так хорошо тебя понимаю. – И кот ласково подсунул мордочку под ладонь мальчика.

– Мне бы так хотелось услышать их голоса, хотя бы разок, – сказал Джек, и голос его прозвучал грустно-грустно.

Но тут момент понимания между фамильяром и его верным был прерван: появились Далтон и Марианна, нагруженные стопками книг и свитков.

– Эй, Джек, давай-ка помоги нам со всем этим, – сказал Далтон, с глухим стуком свалив стопку на читальный стол красного дерева.

Неужели они всерьез надеются отыскать какое-то упоминание этой Ирбисовой Короны? Да тут только с первой грудой на целый день возни! Все равно что пытаться отыскать единственную блоху на спине гундозверя.

* * *

Элдвин уже потерял счет времени. Но судя по тому, как мало света проникало теперь через окна, близилась ночь. В последние несколько часов он только и слышал что шуршание страниц. Иногда к нему добавлялось еще похрапывание Соликс: норка, похоже, обставила Гилберта в умении спать когда и где попало. Никто пока не отыскал никакого ключа к разгадке, но все были полны решимости работать всю ночь, пока не найдут желаемое. Огни Прото больше не освещали архивы, так что библиотекарше пришлось отправиться за свечами: поскольку ничего волшебного в них не было, обезмагивание им никак не повредило. Посетителей в темно-красном зале библиотеки больше не осталось.

– Тра-ля-ля, тра-ля-ля-ля, – снова пропел Гилберт.

– Может, хватит уже? – сердито бросила Скайлар.

– Ох, как-то само собой вырвалось, – отозвался древесный лягух.

Скайлар вновь погрузилась в чтение, но тишина продлилась недолго.

– Тра-ля-ля, тра-ля-ля, – опять завел Гилберт.

– Гилберт! – прикрикнула сойка.

– Ой, прости. Такой приставучий мотивчик, никак не выкинуть из головы.

Чародейка Эдна отложила увеличительное стекло и устало потерла глаза. Фейнам налил себе в высокий стакан воды из кувшина, стоявшего на столе.

– Браннфалькова Корона, Золотая Корона Облаков, Короны-близнецы Йаджмады, – продекламировала Эдна. – И хоть бы что-нибудь об Ирбисовой Короне.

– Не теряйте надежды, – ответила Лоранелла. – Как говаривал мой старый друг: «То, что ищешь, найдется там, где искать и не думал».

Дети заулыбались, и Элдвин догадался, что и они слышали это изречение от того же человека – от Кальстаффа.

Главная дверь отворилась, и вошла библиотекарша. Только в руках у нее почему-то ничего не было.

– Вы забыли свечи, – напомнил Джек. – Как же мы будем читать?

– Да, – как-то пугливо кивнула библиотекарша. – За свечами сейчас все гоняются. В лавках все распродано. Простите, ваше величество.

– Не стоит извиняться, – улыбнулась королева. – Раз так, потрудимся при лунном свете.

Девушка направилась к своему столу. По пути она перешагнула через трех скользких книжных червей – видно, пробрались-таки внутрь, пока библиотекарши не было. «Странно, почему она словно не замечает этих червяков? – подумал Эдвин. – Раньше-то вон как рьяно их выметала. Наверное, просто умоталась за целый день, вот и все».

– Вы сказали, большая часть «Чародейских ежегодников» в справочном отделе, – обратилась к библиотекарше Марианна. – А где остальные?

– Сейчас проверю по каталогу, – откликнулась та.

Точно переутомилась, решил Элдвин. До этого- то она на все вопросы отвечала по памяти.

– Кажется, я нашел что-то, – объявил Далтон. Правда, каким-то неуверенным тоном.

– Нашел? – переспросил Джек.

– Ну да, вот тут, в «Чародейском сказочном ежегоднике», – показал Далтон с уже большим воодушевлением. – Написано по-эльфийски, но я, наверное, смогу перевести.

– И более того, и более того, – подхватила чародейка Эдна. – Я бегло изъясняюсь на всех диалектах Лесного Народа. – Эдна отпихнула Далтона тучным боком и водрузила на страницу увеличительное стекло. – Да, действительно. Мальчик прав. Челуджи туи кираумо. Ирбисова Корона. – Она продолжала изучать страницу, переводя вразнобой: – Здесь говорится о молодом эльфийском воине, который ушел на поиски этого таинственного сокровища. Много подробностей о разных ритуалах, которые он исполнил перед тем, как отправиться в путь, и о предметах, которые он взял с собой.

Все сгрудились вокруг Эдны и жадно ловили каждое слово чародейки.

– А что-нибудь насчет того, чем была эта Корона или где она спрятана? – перебила Марианна, не удержавшись.

– Терпение, барышня, – одернула ее Эдна, продолжая медленно двигать увеличительное стекло по словам. – Танах нок тахни. У него был с собой кинжал из крокодиловых зубов, а на шее он носил муфахджи, дождевые амулеты. – Эдна перевернула страницу.

А Элдвин снова смотрел на библиотекаршу. Она стояла на коленях и что-то бормотала, склонившись над тремя червями-книгоедами размером с большой палец.

– Эй, Джек! – Кот легонько толкнул своего верного.

– Элдвин, да погоди! – отмахнулся мальчик, даже не обернувшись.

Но Элдвину казалось, что библиотекарша ведет себя очень уж необычно. Может, она лишилась рассудка? Как бы то ни было, с ней точно что-то неладно. А может, она…

Стоп, эти черви что, растут?!

Черви и правда росли. Теперь они были толщиной с арбуз и длиной с удава.

– Джек! – завопил Элдвин, вцепляясь когтями в рукав мальчика.

– Ой! – вскрикнул Джек. – Элдвин, ты чего?..

И тут Джек тоже увидел. Юный волшебник, застыв, таращился на червей, и у него на глазах те за считаные мгновения раздулись еще и стали толщиной с бочонок. Библиотекарша так и стояла на полу – похоже было, что она произносит какое-то заклинание.

– Ребята, – позвал Джек, – вы только поглядите!

Все обернулись.

Крошечные и совершенно безобидные с виду книгоеды сделались чуть ли не трехметровыми; каждая круглая пасть скалилась сплошным рядом зубов. Библиотекарша стояла возле истекающих слюной тварей, только почему-то она больше не сутулилась и не выглядела такой робкой. Наоборот, держалась девушка как-то пугающе самоуверенно.

– Что вы такое сотворили? – спросила королева Лоранелла.

– Лучше спросить как? – вмешался Фейнам. – Как человек сейчас может пользоваться магией?

– А человек и не может, – ответила библиотекарша.

Ее тело начало изгибаться и корчиться; уши выросли, нос съежился. Через кожу проросла серая шерсть. Карие глаза сделались ярко-алыми. Она меняла обличье. И когда превращение завершилось, перед волшебниками и фамильярами предстала Паксахара.

– Обычно книжные черви едят только пергамент, – сказала она. – Но почему бы ради разнообразия им не отведать чего-нибудь еще?

Три ползучие твари надвигались на волшебников и фамильяров. Самый проворный из червей бросился к ним, разинув пасть и расшвыривая по пути стулья и шкафы для свитков. Все повыскакивали из-за длинного стола и кинулись искать убежища за стеллажами.

– Книга! – завопила Марианна.

Но не успел никто и глазом моргнуть, как исполинский червяк в броске переломил стол пополам. «Чародейский сказочный ежегодник» вместе с кувшином и Эдниным увеличительным стеклом полетел на пол.

– Сдавайтесь, пока не поздно, – произнесла Паксахара. – Фамильяры, присоединяйтесь ко мне!

Обстоятельства складывались, мягко говоря, не в пользу волшебников, однако Элдвину никогда бы и в голову не пришло послушаться Паксахару и предать Джека. И Гилберт со Скайлар, понятное дело, тоже ни за что не оставят своих верных. Элдвин сосредоточился на книге и перебросил ее в руки Далтону.

– Скорее, сюда! – позвал Фейнам. – Здесь есть черный ход.

Старейшина повел их через узкий проход. Он первым оказался на другой стороне и поэтому даже не успел ничего понять. Один из червей разинул гигантскую пасть и проглотил волшебника целиком. Все случилось так внезапно, что сначала никто не поверил. Все, онемев, застыли, и лишь Столикс продолжала мирно посапывать на плечах у чародейки.

– Не передумали? – с ухмылкой спросила фамильяров Паксахара.

Рамот посмотрел на Лоранеллу.

– Моя преданность и раньше была под вопросом, – прошипел он. – Кроме того, мне никогда не нравилось поддерживать проигравших.

Значит, его маска сброшена. Огненный змей метнулся из-за стеллажей и занял место рядом с Паксахарой.

– Дети, бегом к главному входу, – скомандовала королева. – Мы с Эдной отвлечем червей.

Волшебники-ученики и их фамильяры помчались к дверям, а гигантские и определенно очень голодные чудища устремились следом. Лоранелла с Эдной побежали в противоположную сторону, попутно кидаясь книгами, чтобы отвлечь лиловых тварей от детей.

Скайлар расправила крылья и водрузила между волшебниками и червями стеллаж, набитый пыльными книгами. Для скудных умишек личинок-переростков этого должно хватить, думал Элдвин. Хотя бы на короткое время.

Далтон на бегу раскрыл «Чародейский сказочный ежегодник» в том месте, где остановилась Эдна, и принялся лихорадочно просматривать текст.

– Далтон, ты что? – прочирикала Скайлар. – Потом почитаешь!

– Не почитаю, если живым не выберусь! – отозвался мальчик.

Тут прямо над их головами сверкнула вспышка, и на иллюзию Скайлар обрушилась молния. Паксахара начала терять терпение: червяки что-то уж очень долго возились с добычей. Юные волшебники укрылись за стеллажом.

– Нити венги. – Далтон начал читать эльфийскую сказку вслух. – Великое древо-великан.

Элдвин сосредоточился на грушевидном глобусе и силой мысли метнул его через комнату. Целое мгновение он наслаждался триумфом, но Паксахара непринужденно отразила удар. Правда, она не заметила второго глобуса, который тут же настиг ее со спины и сбил с ног.

Элдвина прямо-таки распирало от гордости, но внезапно сзади на него накатила волна жара. Кот обернулся и увидел пламенеющего Рамота: змей готовился пустить в ход смертоносные клыки.

– Предатель! – крикнул Элдвин.

– Я же, в конце концов, змей, – невозмутимо прошипел Рамот.

Он бросился бы на Элдвина, но не успел: на пылающую кожу откуда ни возьмись выплеснулась вода и пламя поутихло.

Джек сжимал в руке пустой кувшин. К счастью, когда кувшин упал с читального стола, вода разлилась не вся. Колдовать Джек больше не мог, но присутствия духа перед лицом опасности не потерял. Мальчик дерзко отшвырнул змея пинком – тот пролетел через весь зал и шлепнулся в груду свитков. Элдвин и его верный молча кивнули друг другу. Зачем слова, когда они и так друг друга понимают?

Далтон все еще продирался через дебри чужого языка.

– Воин явился к какому-то дереву, ветви которого… – переводил он, пока вокруг не стихала битва. – Я не уверен, что значит следующее слово…

Прояснить вопрос у Далтона так и не получилось. Исполинский пожиратель бумаги просунул голову за стеллаж и вырвал книгу из рук мальчика. И даже хуже, в пасти оказался палец Далтона, и червяк начисто откусил его.

Далтон завопил от боли и шарахнулся от противника. Мальчик прижал раненую руку к груди, пытаясь туникой остановить кровь.

Юные волшебники и фамильяры пустились удирать мимо полок с шепчущими раковинами, а чудище тем временем превращало бесценную книгу в клочки.

Паксахара уже поднялась на лапы. Ее, похоже, очень позабавило, как один из червей вытянулся, чтобы сцапать Скайлар.

– Говорят, ранней пташке – жирный червяк, – с довольным видом заметила ведьма. – А в этот раз все наоборот.

Книжный червь только собрался проглотить голубую сойку, как вдруг ему прямо в горло вонзилась заточенная палка. Королева оторвала от метлы прутья и метнула ручку острым концом вперед, закрутив ее, как копье. Голова чудища безвольно мотнулась.

Паксахара рассвирепела. На ее лапах зажглись две вспышки, и зайчиха гневно прокричала:

– Повеселились – и будет! Сейчас пойдете на корм червям!

– Корм? – переспросил сонный голос. – А что, уже завтрак?

Элдвин крутнулся на месте и увидел, что, оказывается, Столикс наконец проснулась.

– Обездвижь ее, – приказала Эдна фамильяру. – Быстрее!

Столикс выдохнула свой парализующий туман, и холодный пар проник в ноздри Паксахары. Все тело ведьмы напряглось, и она оцепенела с выражением ярости на морде.

Двое оставшихся книгоедов окружили Паксахару, защищая недвижную хозяйку.

– Уходим отсюда, – распорядилась королева. – Это заклинание долго не продлится.

Далтон подхватил с пола Писаруса и вместе со всеми без оглядки припустил к выходу. Может, конечно, в архивах и остались какие-то сведения об Ирбисовой Короне. Только все эти сведения теперь переваривались в желудках книгоедов.

4. Прощание с друзьями

Далтон лежал на хлипкой койке в одной из дворцовых палат, а королевский ворон-целитель водил крылом вдоль его руки. Всю дорогу до Нового Дворца Далтон просидел со стиснутыми зубами, всячески стараясь не показывать, как ему больно. А теперь Элдвин наблюдал за магией исцеляющего крыла. Из обрубка, который остался от мизинца, потекла жидкость и показались кости, на глазах обраставшие новой плотью. Палец проклюнулся, словно побег на деревце. Несколько секунд – и готово дело, на руке у Далтона красовался новехонький мизинец.

Напротив сидела Марианна. Рядом с ней уютно потрескивали в камине дрова, зажженные с помощью обычного кремня, а не магического заклинания. Девочка водила пальцем по мятому пергаменту с картой, а Джек бесцельно крутил глобус.

– Великое древо-великан, – бормотала Марианна. – Ага, мы его в два счета найдем. Просто прочешем все огромийские леса, и дело с концом.

– А еще оно может быть в горах, – уныло добавил Джек.

Чародейка Эдна, мерившая комнату шагами, расстроенно вздохнула:

– Скверно, очень скверно. Даже хуже, чем я думала.

Элдвин вскочил на подоконник и выглянул наружу. Уже спустилась ночь, и над горами Йеннеп вставала луна. Сейчас она в три четверти – через неделю настанет полнолуние, и тогда мрачные посулы Паксахары сбудутся и поднимется из могил новое Воинство Мертвецов. Внизу, во внутреннем дворе, Элдвин увидел королеву Лоранеллу и отряд воинов в плащах – это были лучшие королевские бойцы, ныне лишенные магии. Рядом с людьми стояли их скакуны, а у многих были фамильяры. Элдвин узнал Урбо, того самого бородача, что перед Советом грозился расправиться с Паксахарой. И брат его тоже был тут. Ходили слухи, будто на северо-восточной границе происходит что-то подозрительное. Все равно сейчас ничего не понятно, а раз так, стоит хвататься за любую ниточку. Королева дотронулась до плеча каждого из склонившихся перед нею воинов, а потом те вскочили в седла и ускакали.

– Тра-ля-ля, тра-ля-ля-ля…

Элдвин обернулся. Ну конечно, Гилберт опять завел ту песенку, что крепко засела у него в голове с самой встречи с Агорусом.

– Гилберт, – раздраженно прошипел Элдвин, – кончай уже завывать!

– Нет, погоди, – вмешалась Скайлар. Лягушачье фальшивое пение внезапно очень заинтересовало сойку. – Ну-ка, спой еще.

– Тра-ля-ля, тра-ля-ля-ля?.. – несколько удивившись, продолжил Гилберт.

Скайлар подхватила мелодию, правильно попадая в ноты:

– Тра-ля-ля, тра-ля-ля… Я знаю эту песенку. Это колыбельная. Нам ее пели в Подгорном питомнике.

Она задумалась на мгновение, а затем пропела:

Укрытый на вершине, Объятый белизной, Ключ к прошлому таится В короне золотой. Владеет ею ирбис, Могучий снежный зверь. Ты поверни тот ключик, Открой в былое дверь.

– Гилберт, да ты же все это время пытался дать нам подсказку!

– Подсказку? – переспросил лягух. – В смысле, ты серьезно?

– Но там были еще слова, – вспомнила Скайлар. – Это как раз самый конец.

Гилберт пропел что-то себе под нос.

– Там все просто, – объявил он. – Вот:

Где белый столб коснется Курчавых облаков, Надежно спрячет тайну Игольчатый покров.

– А дальше? – оживилась Скайлар.

– Дальше не помню. Я на этом месте всегда засыпал.

Элдвин чувствовал, что в его памяти всплывает что-то давно забытое. Он открыл рот, и слова сами полились наружу:

Где белый столб коснется Курчавых облаков, Надежно спрячет тайну Игольчатый покров. Спускайся к корню корня, Шагам теряя счет, Туда, где страх исчезнет И солнца луч блеснет. Ступай по следу камня В тумане из песка. Коровка божья – ужин В жилище паука. Нефрит разрубит черный Изогнутый клинок. Свет восходящий видит, Проснувшись, мотылек. Укрытый на вершине, Объятый белизной, Ключ к прошлому таится В короне золотой. Владеет ею ирбис, Могучий снежный зверь. Ты поверни тот ключик, Открой в былое дверь.

Скайлар и Гилберт изумленно воззрились на Элдвина.

– Сам не знаю, где я это слышал, – признался не менее озадаченный кот.

– Значит, тебе кто-то ее пел, – сказал Гилберт.

– Но кто? Я совсем не помню.

Когда живешь на бриджтауэрских крышах, не до нежностей. Вряд ли кто-то из тамошних обитателей сподобился бы убаюкивать Элдвина с помощью колыбельной. Наверное, это совсем раннее воспоминание, еще из Мэйденмира. Может, песенку пела ему мама или отец?

– И это ведь не просто детская песенка, – заметила Скайлар. – Это головоломка, шарада, и здесь, наверное, несколько подсказок. Если распознать их, мы сумеем отыскать Ирбисову Корону.

Пока Элдвин пел, Писарус старательно вывел каждое его слово на пергаменте. Марианна, Далтон и чародейка Эдна склонились над текстом песенки.

– Клинок рубит нефрит, – фыркнула Эдна. – Столб касается облаков! Честное слово, уж лучше то великое древо-великан из «Чародейского сказочного ежегодника».

– А что, если Скайлар права? – возразил Далтон. – Вдруг в этой песенке есть подсказки? Возможно, книга и колыбельная говорят об одном и том же.

– Да, – поддержала Далтона Марианна. – Нам же нужно великое древо-великан, верно? – Она кивнула на пергамент. – В песенке говорится об игольчатом покрове. Мне кажется, это сосновый лес. Вдруг это дерево растет в сосновом лесу?

– В Огромии только два сосновых леса, – сказала Скайлар. – Это Дебри Йеннепа и Глубинные леса.

– А что тогда с белым столбом?

– Может, это дерево с белым стволом? – догадалась Скайлар. – В Глубинных лесах такие растут!

– Что она говорит? – спросила у Далтона Марианна.

– В Глубинных лесах есть деревья с белыми стволами.

– Точно, и они такие высокие, что касаются облаков! – подхватила Марианна. – Могучее белое дерево в Глубинных лесах.

Фамильяры и их верные восторженно переглянулись. У Элдвина, как обычно перед новым приключением, зачесались усы.

– Не гоните коней, детки, – остудила их пыл Эдна. – Пока это всего лишь догадки.

Внезапно дверь распахнулась, и вошла королева.

– Ваше величество, кажется, мы поняли, где то дерево! – радостно воскликнул Джек.

– Джек! – одернула его Эдна. – Что я вам сказала!

– Наши фамильяры вспомнили колыбельную, которую слышали в детстве, – продолжал мальчик. – И там пелось о короне, которой владеет ирбис!

– Первая подсказка указывает нам на Глубинные леса, – добавила Марианна.

– Тогда начнем наш поиск без промедлений, – произнесла королева.

* * *

– Но так нечестно! – громко жаловался Джек. – Мы же не сами себя лишили магии!

– Знаю, Джек, – терпеливо отвечала королева. – Но, увы, в это путешествие суждено отправиться лишь троим. Настало время исполнить Пророчество.

Фамильяры и их верные собрались в главном зале Нового Дворца. Утренний ветерок задувал через окно, где когда-то поблескивал волшебный витраж, разбитый вдребезги Паксахарой.

– Даже без заклинаний мы на многое годимся! – не унимался Джек. – Мы могли бы собирать ингредиенты, нести припасы, оставаться ночью в дозоре.

– Боюсь, вы будете лишь в тягость вашим фамильярам, – вздохнула Лоранелла. – Ведь вас придется защищать, а у них забот и без этого будет предостаточно. Кроме того, мне потребуется ваша помощь. Здесь, в Бронзхэвене, много работы. Совсем не героической, но необходимой для безопасности и благополучия моих подданных. Нужно укрепить внешние стены, подготовить оружие. Магии у нас больше нет, и в схватке с Паксахарой вся надежда на щит и меч.

Безутешный Джек обиженно скрестил руки на груди. Далтон тем временем складывал в сумочку Скайлар порошки и сушеные травы – лучшие образцы от самого королевского аптекаря.

Гилберт сидел на столе Совета, а Марианна набивала всякой всячиной его рюкзачок-бутончик и пыталась закрепить на спине лягуха острую бамбуковую палочку.

– Все равно соскальзывает, – огорчался Гилберт.

Крошечное копье упало к его лапкам. Марианна подтянула травяной ремешок и снова принялась за дело.

– Может, и не надо было его вообще брать из дома, – скорбно квакал Гилберт. – Мама не велела мне таскать при себе что-то острое. Говорила, целее будешь.

К Элдвину подошел расстроенный Джек. Мальчик порядком приуныл оттого, что ему не придется разделить с фамильяром его приключения.

– Вот возьми, – сказал юный волшебник, протягивая коту свою сумку. – В прошлый раз она хорошо тебе послужила.

Элдвин смотрел на кожаную сумочку и вспоминал, каково ей пришлось в прошлый раз. На коже сумки виднелись следы пожара, в котором сгорел дом Кальстаффа, и еще осталось чуть- чуть желтого сонного порошка. Элдвин силой мысли взял сумочку из рук своего верного и просунул шею под ремешок. Сумочка столько раз выручала Элдвина в его первом странствии через всю Огромию… А сейчас, пусть даже Джека не будет рядом, сумка всегда напомнит о том, что у Элдвина есть верный, который его любит.

– Дети, вы остаетесь здесь, во дворце, – объявила Лоранелла. – Пока действует проклятие, нам всем лучше держаться вместе.

Миг расставания близился – фамильяры и верные понимали это. Все приготовления были окончены, оставалось только сказать друг другу слова прощания. Скайлар вспорхнула Далтону на плечо, и оба о чем-то тихо заговорили. Эти двое были очень нежно привязаны друг к другу. Чувств напоказ они не выставляли, но ведь все равно такого не скроешь. А вот Гилберт, наоборот, готов был трубить на всех углах о своей любви к Марианне.

– Я не хочу идти без тебя! – Давясь слезами, лягух намертво вцепился в щиколотку девочки. – Вдруг с тобой что-то случится? Вдруг со мной что-то случится?

– Я верю в тебя, Гилберт, – ласково и спокойно ответила Марианна. Она всегда так разговаривала с Гилбертом, когда тот пугался и падал духом. – Ты и оглянуться не успеешь, а мы уже снова будем вместе.

Она аккуратно, один за другим, отлепила оранжевые пальцы от своей ноги и усадила лягуха перед собой.

Джек присел рядом с Элдвином. Две пары зеленых глаз смотрели друг на друга.

– Куда бы ты ни шел – в Огромии или в Запределье, – я всегда с тобой, – произнес Джек. Элдвин потыкался в ладонь мальчика и от удовольствия свернул хвост колечком. – А встретишь Паксахару – дай ей в нос от меня!

– Пора, фамильяры! – прервала их королева Лоранелла. – Если отправитесь сейчас же, еще до вечера будете возле Глубинных лесов. Я даю вам путевую грамоту с печатью. Там говорится, что вы исполняете поручение королевы. Никто не посмеет чинить вам преграды – ни мужчина, ни женщина, ни дитя. – Она вручила Скайлар сложенный и запечатанный королевским перстнем пергамент. – И кое-кто вам еще понадобится! – Лоранелла обернулась к двери и позвала: – Писарус!

Зачарованное перо тут же возникло рядом, чрезвычайно довольное тем, что его не забыли.

– Полагаю, путь в Глубинные леса тебе известен, – обратилась к нему королева.

Она еще не договорила, а Писарус уже вовсю чертил карту на куске пергамента.

– А вам не кажется странным, что все магические предметы перестали работать, а Писарус строчит себе как ни в чем не бывало? – спросила Эдна.

– Может, им движет магия, древнее людской? – предположил Далтон.

– Его веками передавали как фамильную реликвию в семье Кальстаффа, – сказала королева. – Происхождение Писаруса – тайна.

Последним росчерком Писарус завершил карту маршрута. Целый день пути ждал фамильяров – от западных бронзхэвенских равнин через Эбс к северной границе Глубинных лесов.

Скайлар затолкала карту и перо в сумочку. Они стояли плечом к плечу: кот, сойка и лягух. Королева заговорила, обращаясь к троим фамильярам:

– Разыщите Корону и доставьте ее во дворец. Мы соберем воинство, и когда Цитадель будет призвана, мы вместе – и люди, и животные – сумеем все исправить.

Троица дружно кивнула.

– Фамильяры, долгие столетия защита Огромии была уделом людей, – продолжила королева. – Теперь же будущее королевства зависит лишь от вас.

5. В Глубинные леса

Элдвин, Скайлар и Гилберт стояли перед огромными подъемными воротами из чистой бронзы. Бронзхэвен получил свое имя в их честь. Теперь, чтобы поднять тяжеленную створку, требовалась сила дюжины лошадей – а раньше-то хватало королевского заклинания под названием «Легче пуха». Проходя под сверкающими бронзой воротами, Элдвин оглянулся. Джек махал ему из дворцового окна. Мяукать было бесполезно – все равно мальчик его бы не услышал, – поэтому Элдвин просто поднял лапу. Фамильяр и его верный снова попрощались – на этот раз без слов. Оставив позади сверкающие ворота, троица зашагала по главной городской улице, мощенной золотом и серебром, которые добывали в Лилейных Копях у подножия пиков Кайласы. Бронзхэвен был совсем не то, что Бриджтауэр, бывшее обиталище Элдвина, с его грязными задворками и Помойными рынками, где приторговывали всякой незаконной всячиной. Столица была под стать самой королеве – ухоженная и безукоризненная, куда ни глянь. Горожане следовали совету старейшин и сидели по домам, поэтому прохожие на улицах почти не попадались. Но те, что встречались на пути фамильяров, тут же отскакивали, уступая им дорогу. Это оттого, что все узнают в них Троих из Пророчества, решил про себя Элдвин.

– Никогда к этому не привыкну, – проворчал Гилберт. – Когда незнакомые люди так пялятся, мне все время кажется, что у меня рот чем-то вымазан.

– А чего ты ждал, если кругом болтают, будто кот, птица и лягушка спасут Огромию?

– Не знаю, – задумался Гилберт. – Может, чтобы о нас написали в каком-нибудь свитке.

– Почему это ты решил, что на нас смотрят с почтением? – вмешалась сойка. – Просто они все боятся, что мы не справимся.

Элдвин покосился на прохожих. Пожалуй, Скайлар права. Горожане смотрели вслед троице с недоверием, и винить их за это трудно. Если бы ему, Элдвину, вдруг сообщили, что трое каких-то зверюшек вдесятеро меньше, чем он сам, вершат судьбы страны, он бы тоже засомневался.

Трое друзей добрались до городской окраины. Блистающая золотом и серебром мостовая сменилась обыкновенной утоптанной землей, и фамильяры повернули на запад. Они шли вдоль изгородей, окаймлявших дорогу, мимо загородных домиков на западных равнинах. Друзья шагали бы довольно быстро, только вот Гилберт все время отставал. Приглядевшись, Элдвин заметил, что лягух как-то странно припрыгивает.

– Ты чего это так ковыляешь? – спросил Элдвин.

Гилберт промямлил что-то вроде: «Всегда так ходил».

Элдвин подозрительно глянул на друга. Все-таки они не одну милю прошагали бок о бок, и эта походка – определенно что-то новенькое.

– Ну ладно-ладно, я просто хотел потренировать одно заклинание из Марианниных карманных свитков, – признался Гилберт. – Но если честно, по этой части я тот еще умелец.

– А походка-то тут при чем? – не понял Элдвин.

– Пальцы у меня на ногах когда-нибудь считали? – осведомился Гилберт.

Элдвин и Скайлар разом уставились на Гилбертову перепончатую лапку. Вместо привычных четырех пальцев там, вне всяких сомнений, было семь!

– Гилберт! – ахнула Скайлар. – Как ты умудрился такое сотворить?

– Прыгать хотел побыстрее, вот как. Там есть такое заклинание для друзей, отправляющихся в дорогу, оно скороходное:

Долог путь, шагайте шире, Где два – там четыре, Где четыре – там семь, Скорого пути нам всем.

Ну и вот, пожалуйста: «Где четыре – там семь»… Шагайте шире, ага. Хорошо я хоть в птицу не додумался превращаться.

Друзья с трудом удерживались от смеха.

– А я рассказывала вам, как впервые вызывала огненную фею? – прочирикала Скайлар. – У меня тоже все пошло наперекосяк. Она получилась скорее желтая, чем оранжевая.

– И что потом? – заинтересовался Гилберт.

– Да ничего. Просто они же должны быть оранжевыми. Такое позорище!

Гилберт только головой помотал:

– Да уж, Скайлар, умеешь ты подбодрить друга.

– У меня тоже пока не ладится с телекинезом, – утешил лягуха Элдвин.

– А лично я подготовилась гораздо лучше, чем в первый раз, – заявила Скайлар. – Целый месяц учебы и тренировок не прошел даром. Мои заклинательные способности сейчас хороши, как никогда. – Тут сойка заметила, что друзья укоризненно смотрят на нее, и осеклась. – Ну ладно, вы правы. Подбодрить друга – тут я слабое звено, да?

Почти все утро фамильяры шли через бронзхэвенские равнины. Королевские погодные заклинания не действовали, и в преддверии зимы это особенно ощущалось – уже заметно похолодало. Деревеньки стояли в окружении золотистых пшеничных полей. Если бы не дворцовые ворота, можно было бы подумать, что Бронзхэвен назвали так из-за этих солнечных квадратиков.

Вот солнце уже достигло зенита, и фамильяры миновали поворот, за которым на них обрушился калейдоскоп красок. И справа и слева все пестрело, словно вдоль дороги раскинули покрывала с узором из броских цветов – ошеломляюще красных, удивительно синих – и крошечных золотых шариков, поблескивающих, словно монетки.

– Ксилойон, травяной и древесный сад, – пояснила Скайлар, никогда не упускавшая возможности прихвастнуть своими знаниями. – Любой цветок, трава или пряность, какая только может понадобиться волшебнику, растет здесь. Кальстафф говорил, что, не стань он учителем, работал бы тут, в каком-нибудь из питомников.

Элдвину, конечно, еще учиться и учиться, но кое-какие известные растения он все же смог распознать. Вон оранжевая мята, там тмин, а вот грядки с серой травой, которой не страшны холода, – ее Элдвин уже запомнил, как и те цветы с розовыми лепестками, что растут рядом. И еще кусты с белыми ягодами, которые позванивают, словно бубенчики на ветру, – с ними он тоже знаком.

Фамильяры шли осторожно, опасаясь наступить на какой-нибудь бутон. И вдруг Элдвину стало страшно любопытно: что это там за трава такая с густыми листьями? Что-то такое есть в этом растении, так и хочется подойти поближе… Он переступил через лежащие на земле усики и уже вытянул лапу…

– Элдвин! – крикнула Скайлар. – Не трогай!

Элдвин только собрался подцепить растение когтем, как вдруг почувствовал какое-то шевеление вокруг лап. Зеленые побеги, словно змеи, обвили его щиколотки. Кот попятился, и травяные щупальца отпрянули. Элдвин поспешил назад к друзьям.

– Так и не понял, что это, – мяукнул он.

– Кошачья мята, – ответила Скайлар. – Вам, кошкам, перед нею не устоять. Но таскать ее из Травяного сада и не думай. Это и к другим растениям относится.

– Что ж ты раньше-то молчала? – сдавленно проквакал Гилберт откуда-то сзади.

Элдвин и Скайлар обернулись. Гилберта крепко удерживали травяные щупальца. Перепончатые лапы, рот и подбородок лягуха были все перемазаны соком лиловых ягод.

Зеленые усики поволокли Гилберта в подлесок. Элдвин разглядел ржавые грабли, лежавшие на грядке. Усилием мысли он поднял их в воздух, перевернул и уронил зубьями прямо на хищные побеги. Те отпустили Гилберта, и лягух, совершив гигантский прыжок, приземлился между котом и сойкой.

– Может, мы хоть до Эбса доберемся живыми? – ухмыльнулся он.

Троица продолжала путь. Столица осталась далеко позади, и дорога сделалась жутковато пустынной. Похоже, немногие готовы рискнуть и высунуть нос наружу в эти неспокойные времена. Все заперлись дома и закрыли ставни. Неужели думают, что им это поможет, если Паксахара вдруг объявится на пороге?

Элдвин и Скайлар двигались довольно быстро, а вот Гилберт со своими неудачно заколдованными лапами все время отставал, да еще и ныл из-за камешков, которые то и дело забивались между лишними пальцами. Так продолжалось, пока Элдвин не предложил лягуху поехать на себе верхом. Дело пошло веселее, и друзья стали наверстывать упущенное время. Ноша была Элдвину совсем не в тягость, а вот без Гилбертовых изысканных трехстиший о бутонах лилии и утраченной любви он бы, пожалуй, обошелся.

Солнце стояло уже не так высоко, когда перед взором путешественников возникла река Эбс – широкая зелено-голубоватая полоса, разрезавшая землю надвое. На другом берегу виднелись высокие деревья Глубинных лесов, а над ними возвышались снежные пики Кайласы. Великая река пахла рыбой и влажной землей, и этот запах напомнил Элдвину жизнь в Бриджтауэре – западная стена города выходила прямо к Эбсу.

Подойдя поближе к берегу, фамильяры увидели, что вся река замусорена обломками – тут и там плавают перевернутые растерзанные лодки и доски со следами гигантских зубов. Друзьям уже доводилось переправляться через Эбс, но в этот раз великая река выглядела как-то по-другому. Так, словно в ее водах поселился кто-то пострашнее речной камбалы.

Дорога вела к небольшому причалу – точнее, к тому, что от него осталось, – где покачивалось с полдюжины пришвартованных плотов. Стражник, вооруженный луком и стрелами, указывал пассажирам на один из паромов; рядом стоял еще один, тоже готовый к отплытию, – только на нем никого не было, кроме гребца. Троицу фамильяров остановил у входа на причал второй стражник, державший в руках меч.

Скайлар полезла в сумочку, извлекла оттуда путевую грамоту и протянула стражнику. Тот развернул пергамент. Ему хватило мгновения, чтобы прочесть документ.

– Прошу прощения, благородные фамильяры. – Стражник склонился в глубоком поклоне.

Он вернул Скайлар королевскую грамоту и отступил, давая дорогу коту, сойке и лягуху.

– А вот к такому, пожалуй, привыкнуть можно, – квакнул Гилберт.

Друзья поспешили к пустому плоту, но не успели взойти на него, как стражник с мечом закричал им:

– Только не на этот! Плывите на соседнем!

«Странно, зачем тогда этот плот без пассажиров?» – мысленно удивился Элдвин. Но времени на раздумья не было. Так что фамильяры просто послушались стражника и присоединились к очереди, выстроившейся на второй плот.

– Что-то мне нехорошо, – пожаловался Гилберт, когда они встали в очередь.

– Гилберт, да мы еще даже на паром не сели, – сказала Скайлар.

– Это у меня предчувствие.

– А что, есть другие пути через реку? – спросил Элдвин.

– Сколько нам добираться до моста в Сплит- Ривере? – вместо ответа задал вопрос Гилберт.

– Три дня, – сообщила Скайлар. – И еще три дня на обратный путь. Так что на поиск Короны и победу над Паксахарой у нас останется несколько часов.

– Нет, точно не годится, – слабым голосом проговорил лягух.

Паром без пассажиров отчалил и направился туда, где деревья Глубинных лесов нависали над берегом. Элдвин с любопытством следил, как плот набирает скорость. И тут он заметил, что к плоту приближается довольно объемистый островок водорослей.

– Давай! – во все горло заорал стражник паромщику, который вместе с пассажирами все еще ждал у причала. – Пошел, пошел!

Резким рывком тронувшись с места, плот двинулся через Эбс. Элдвин не сводил взгляда с водорослей, преследовавших соседний плот. И вдруг вся эта плавучая зеленая груда с жуткой быстротой взметнулась вверх, и показалась огромная морда, с которой так и лилась вода. «Вот оно что! – запоздало сообразил Элдвин. – Речной дракон!»

Их гребец в понуканиях не нуждался. Он гнал плот что было мочи, словно от этих усилий зависела его жизнь. Впрочем, так оно и было.

Теперь-то понятно, зачем нужен был пустой плот, – это обманка. Дракон возвышался над водой, и была отлично видна его чешуя и гребень, наросты на нижней части шеи и десять рядов зубов. Чудище оскалилось, готовясь обрушить громадные резцы на добычу, но в последний миг паромщик ловко нырнул в реку. Пустой плот в мгновение ока разлетелся на щепки и исчез под водой. Гребец вынырнул в десятке метров и бешено поплыл к берегу. Речной дракон наконец сообразил, что приправить пресные сосновые доски сочным мясцом у него не получилось, но к этому времени паром с фамильярами проделал уже две трети пути, и гребец уверенно правил к берегу.

Речному дракону оставалось лишь снова погрузиться на дно и ловить там рыбешку, а паром благополучно причалил. Фамильяры оказались на твердой земле и в безопасности. Мало-помалу мордочка Гилберта обрела привычный оттенок, и Скайлар достала карту.

– Сейчас нам на юго-восток и дальше глубоко в лес, – объявила она. – Если дерево, которое мы ищем, и впрямь достает до облаков, думаю, мы его не проскочим.

Скайлар, захлопав крыльями, устремилась вглубь леса; кот и лягух старались не отставать. В нос Элдвину ударил сухой, прохладный, успокаивающий запах сосен. Почему-то кот задумался, как стремительно и сильно изменилась его жизнь с того дня, как он попал в ту чудную звериную лавку в Бриджтауэре. Фамильяры все углублялись и углублялись в чащу, и вот уже стало казаться, что все деревья выглядят одинаково. Долгий выдался день – лапы и крылья нуждались в отдыхе. Но трое друзей были полны решимости найти то, что искали, еще до заката.

Уже сгущались сумерки, и тут в мешанине зеленого и коричневого промелькнуло что-то белое. Белый ствол, подобный башне, уходил в самые небеса. Это было оно – великое древо-великан, касающееся облаков.

Трое фамильяров остановились как по команде. Они невольно восхищались тысячелетним чудом, сотворенным самой природой; наверное, с десяток пещерных троллей понадобилось бы, чтобы обхватить этот ствол. Любое дерево рядом выглядело травинкой. В густой листве, сотни раз опавшей и возродившейся, прятались птичьи гнезда – давно покинутые хозяевами, они пережили испытание временем под защитой могучих ветвей.

– По легенде, кора дерева побелела давным-давно, – сказала Скайлар. – Как и усы Кальстаффа. Никто не знает, сколько лет дерево стоит здесь, но, говорят, оно старше нашего королевства.

Фамильяры двинулись вдоль длинных извилистых корней к подножию ствола. По пути им попалась зловонная яма, полная булькающей грязи, и друзья опасливо обошли ее стороной.

– Ну что, кто-то видит Корону? – хихикнул Гилберт, но тут же примолк под сердитыми взглядами Скайлар и Элдвина. – Да нет, это я так. Ну мало ли? Мечтать-то не вредно.

Фамильяры смотрели вверх, налево и направо, но Корона никак не хотела показываться. Скайлар вспорхнула к ветвям, а Элдвин ходил вокруг огромного ствола, постукивая по нему лапой. Гилберт вдумчиво изучал корни. Троица оглядывалась и по сторонам, осматривая все, вплоть до соседних деревьев и лежащих поблизости валунов.

– Наверное, мы ошиблись, – мяукнул Элдвин.

Скайлар повторила первый куплет колыбельной:

Где белый столб коснется Курчавых облаков, Надежно спрячет тайну Игольчатый покров.

С белым столбом, касающимся облаков, мы разобрались. Вокруг нас сосны – так что с игольчатым покровом тоже все в порядке…

– Как думаешь, а может, это где-то внизу? Ну то есть покров же должен прикрывать тайну сверху.

– Да уж, на ветвях Корона явно не болтается, – хмыкнула сойка.

– Ой, а я лопатку не захватил! – тут же встревожился Гилберт. – И где копать, непонятно.

– А как там было во второй строфе? – задумался Элдвин. —

Спускайся к корню корня, Шагам теряя счет, Туда, где страх исчезнет И солнца луч блеснет.

А что, если Корона спрятана под деревом?

– Тогда можем смело поворачивать назад, – заявил Гилберт. – Это дерево сдвинуть с места – да тут сотня гундозверей не справится.

– Мне кажется, подсказка вовсе не о том, – возразила Скайлар. – Нам нужно проникнуть внутрь дерева. И вход где-то между корней.

Скайлар облетела дерево еще раз и зависла над зловонной ямой, которую они только что миновали.

– «Туда, где страх исчезнет», – повторила она, медленно кружась над чавкающей грязью. – Вот он, вход!

– Но это зыбучая грязь! – квакнул Гилберт. – Влезешь туда – и все, пиши пропало!

– Нет, Скайлар права, – поддержал сойку Элдвин. – Там же сказано: «Туда, где страх исчезнет». Колыбельная требует от нас, чтобы мы поверили. Чтобы не боялись.

– Что?! – задохнулся от возмущения Гилберт. – Да вы оба в уме повредились! А что, если мы все не так поняли? Мы же задохнемся и сгинем в этой яме!

– Ну когда Скайлар ошибалась? – попытался пошутить Элдвин.

– Но мы даже не знаем: а вдруг это обычная колыбельная? Просто колыбельная, чтобы убаюкивать неугомонных головастиков, – пробурчал Гилберт.

– Тогда мы с Элдвином пойдем вдвоем, – решила Скайлар. – На случай, если ты окажешься прав и мы сгинем в яме, должен же кто-то остаться и рассказать о нас королеве.

По физиономии Гилберта было видно, что это не совсем те слова, которые он хотел услышать. Но не успел лягух возразить, как Скайлар набрала полные легкие воздуха и погрузила клюв в булькающий водоворот. Чпок! И синие перышки мигом исчезли в грязи. Элдвин посмотрел на Гилберта, потом на яму. Может, его перепончатый друг в кои веки оказался самым разумным из них троих? Но если догадка Скайлар верна, сойка сейчас внутри дерева. Она ждет его, Элдвина, и рассчитывает на его помощь. Кот глубоко вдохнул, закрыл глаза и нырнул в яму. Коричневая жижа тут же поглотила его.

6. Хранитель Сфериса

Элдвин приземлился с глухим стуком. Он жадно глотнул воздуха, подушечками лап стер вязкую грязь с глаз и нерешительно приподнял веки. Если он умер, то Скайлар, видимо, тоже. Потому что вот она, стоит рядом, вся перемазанная с головы до лап. Оба фамильяра очутились внутри выдолбленного в земле туннеля. Впереди, как заметил Элдвин, туннель шел под уклон; светлячки тускло освещали проход.

– Ты снова оказалась права, – выдохнул Элдвин. – Повезло нам.

– Что бы мы ни искали, нам точно туда. – Скайлар указывала в сторону мерцающего света.

И двое фамильяров начали свой путь в недра дерева. Правда, не успели они сделать и нескольких шагов, как за их спиной раздался знакомый голос:

– А-а-а-а-а-а-а!

Гилберт, вереща, вывалился из пузырившегося грязью потолка и рухнул на пол.

– Гилберт, – мяукнул Элдвин, – а ты что здесь делаешь?

– Там следящие призраки, – пояснил Гилберт. – Я видел, как трава вокруг меня шевелилась. Может, и показалось, конечно, но я уж от греха подальше.

– Плакал наш запасной план, – покачала головой Скайлар. Но по голосу было слышно, что она ничуть не сердится. Да и Элдвин порадовался, что в туннель им предстоит отправиться втроем.

Фамильяры двинулись вниз. Вскоре утоптанная земля у них под лапами сменилась старательно отшлифованным и украшенным резьбой деревом. Наверное, они уже вошли в самое основание ствола, догадался Элдвин. Он и снаружи-то гигантский, а внутри оказался еще больше. Туннель уперся в круглую комнату. Ее стены были испещрены резными знаками и изображениями животных – очень похожими на те, что друзья видели во время прошлого путешествия в пещерах Кайласы.

– Думаю, мы на верном пути, – произнесла Скайлар, махнув крылом в дальний конец комнаты.

Там на стене виднелся рисунок – спящий ирбис, изогнутая спина которого напоминала склоны двух холмов. На голове снежного зверя красовалась золотая корона.

В Огромии полным-полно всяческих диковинных созданий. Издревле здесь водились большие кошки – львы, барсы, тигры. Только вот почему-то – и Элдвину это казалось очень странным – они все без следа исчезли. Кто-то говорил, будто большие кошки вымерли, другие полагали, что они просто ушли в места, где больше простора для охоты. Но как бы то ни было, Элдвин был совсем не прочь в конце пути поглядеть на такого зверя из легенды.

Фамильяры прошли по гладкому полу богато украшенной комнаты. Наверняка здесь нарисовано много разных событий из позабытой истории животных. Только разбираться в них фамильярам сейчас некогда. Элдвин поспешил за Скайлар в темный проход, который открывался прямо под изображением ирбиса. В коридоре поблескивали светлячки; при их тусклом свете можно было разглядеть в самом конце уходящие вниз деревянные ступени.

– Пахнет прямо как у Кальстаффа в шкафу с шерстяной одеждой, – мечтательно произнес Гилберт. – Эх, сколько моли я там слопал!

Элдвин заулыбался. Удивительно, как Гилберт даже в самую опасную минуту не забывает о еде. Вдруг в воздухе что-то тоненько засвистело, и улыбаться Элдвину тут же расхотелось. От дальней стены прямо на них неслось больше десятка стрел. Еще полсекунды – и стальные острия вонзятся в тела фамильяров. Элдвин сумел вовремя затормозить стрелы телекинезом. Стрелы повисели мгновение в воздухе и, повинуясь воле кота, упали на пол.

– Ох, спасибо! – пронзительно пискнул Гилберт. – Если бы не ты, быть мне решетом из лягушки.

Элдвин опустил взгляд на упавшие стрелы и вдруг заметил кое-что новенькое: весь пол был усыпан костями. Здесь какое-то священное место, осенило Элдвина. И все устроено так, чтобы непрошеные гости не совали сюда свой нос. Парочка светлячков примостилась на черепе ближайшего скелета – из его ребер торчали несколько стрел. По виду это были останки мальчика. На шее скелета все еще покачивались бусы из глиняных фигурок.

– Дождевые амулеты, – прошептала Скайлар.

Элдвин вздрогнул. Это вовсе не мальчик, а эльфийский воин из «Чародейского ежегодника»! Все сходится – даже кинжал из крокодиловых зубов так и висит на поясе у скелета.

– Он тоже разыскивал Ирбисову Корону, – сказала Скайлар. – Но его путь оборвался здесь. И чем глубже ты спускаешься, тем хитрее ловушки древнего храма.

– И чего я не остался со следящими призраками? – простонал Гилберт.

Троица осторожно ступала между костей. Здесь и без эльфийского воина было полно останков тех, кто когда-то решил рискнуть головой ради сокровища, которое искали фамильяры. Элдвин порезал лапу об ужасно острый осколок – вроде бы оставшийся от черепа какой-то маленькой зверюшки. Кот решил не обращать внимания – зализывать ранку все равно некогда – и поспешил вслед за Скайлар и Гилбертом. Лестница была окутана сумраком, только откуда-то сверху пробивался лучик света, не давая друзьям вовсе утонуть во тьме. Фамильяры начали свой путь вниз. Пять ступеней впереди и столько же позади – вот и все, что удавалось различить.

– Кстати, здорово у тебя вышло с этими стрелами, – вдруг произнесла Скайлар, обращаясь к Элдвину.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил он.

Скайлар уловила нотки сомнения в его голосе:

– Что-то не так?

– Ну как тебе сказать… Каждый раз получается вроде игры: повезет – не повезет. И со стрелами так же. Никак у меня не выходит управлять своим даром. Вы-то с Гилбертом с детства этому учились, – объяснял Элдвин, пока троица шагала вниз по ступеням. – Но тут я сам должен разобраться.

– Ребята, извините, что прерываю, но эта лестница – она бесконечная, да? – вмешался Гилберт.

Элдвин и Скайлар за разговором ничего вокруг не замечали, но Гилберт оказался прав: они спускались и спускались по кругу, марш за маршем, а ступени и не думали заканчиваться.

– Где-то же должен быть конец, – рассудила Скайлар.

Фамильяры прошли еще сотню шагов вниз, но конца по-прежнему не было видно. Словно все это время они топтались на месте.

– Там и полагался долгий спуск, помните? Во второй строфе говорилось: «Шагам теряя счет». – И Элдвин принялся повторять строчки:

Спускайся к корню корня, Шагам теряя счет, Туда, где страх исчезнет…

– «…И солнца луч блеснет», – подхватила Скайлар. – А может, нам нужно идти за солнечным лучом?

– Это что, опять вверх?! – взвыл Гилберт. – Нет, ну правда, давайте уже сначала думать, а потом делать. Мои лишние пальцы все в мозолях!

Но фамильяры развернулись и понеслись вверх по лестнице, бойко прыгая через ступеньки. Быстрее, быстрее, быстрее! И вот они уже на том месте, где начался их бесконечный спуск.

– Сама мысль, кстати, ничего себе, – заметил Элдвин.

– В нас хотя бы не летит ничего острого, – просияв, добавил Гилберт.

– «…Шагам теряя счет… И солнца луч блеснет», – забормотала Скайлар.

«Ведь все эти подсказки с каким-то тайным смыслом», – подумал Элдвин. То белый столб окажется деревом-великаном, то зыбучая грязь превратится в тайный проход. Какие еще секреты спрятаны в этих строчках?

– Давайте попробуем спускаться задом наперед. А сами будем смотреть наверх, на этот луч света, – предложил Элдвин.

Поскольку ничего лучшего никто не придумал, троица осторожно начала пятиться вниз по лестнице. Скайлар летать хвостом вперед не умела, и ей пришлось соскакивать со ступеньки на ступеньку. Элдвин не сводил взгляда с крошечного отверстия, через которое пробивался лучик. Казалось, будто это отверстие высоко-высоко и до него много миль.

Позади осталось больше десятка лестничных маршей, и вдруг Элдвин резко хлопнулся назад. Кот готов был идти еще и еще, но оказалось, что он сидит на ровной земле. Они дошли до конца лестницы! Еще одна загадка разгадана!

– У нас получается все лучше и лучше, – ухмыльнулся Элдвин.

Фамильяры стояли посреди прихожей, ведущей в пышно украшенный зал. По потолку вились корни, образовывая что-то вроде изящной решетки. На стенах виднелись рисунки – сложные знаки в обрамлении резных серебряных листьев. «Наверное, где-то тут святилище Древесного Храма», – догадался Элдвин. Фамильяры вступили в зал, и Гилберт мигом углядел заросли мха, торчащие из трещины в земле. Вжих! Стремительный лягушачий язык подцепил с лохматых кустиков горсть подземных муравьев.

– Гилберт! – свирепо прошипела Скайлар. – Сейчас-то мог бы потерпеть!

– Я завтрак пропустил, – с набитым ртом пробубнил лягух, жуя свою ползучую еду.

Фамильяры вошли в четырехугольную комнату с низким потолком. Пахло кедровым дымком. Элдвин облизнулся, вспомнив запах рыбы, которую он еще совсем недавно запекал на дымящих трубах бриджтауэрских домов. Очень было вкусно.

Скайлар порхнула вперед, и тут с потолка на нее обрушилось пламя – один за другим наверху вспыхивали костры. В сойку полетели огненные залпы. Ее спалило бы дотла, не развернись она вовремя в воздухе. Кончик крыла все же задело, и он задымился. Скайлар поспешно задула пламя.

– Ну что мне стоило отправить вперед иллюзию, – сокрушалась она. – Надо же быть такой недотепой!

– В этот раз от твоих иллюзий толку мало, – возразил Элдвин. – Сама же видишь: один огонек обманешь, зато другие тут как тут.

Пока Элдвин со Скайлар обдумывали дальнейшие планы, Гилберт мало-помалу продвигался вперед. Его неудержимо манили к себе кустики мха в середине четырехугольной комнаты – ведь там наверняка было полным-полно подземных муравьев. Элдвин, протянув лапу, удержал друга.

– Гилберт, – укоризненно произнес он, – ну что тебе неймется? А вдруг эти муравьи…

– Стоп, – перебила его Скайлар. – Кажется, настало время прислушаться к Гилбертову брюху.

Древесный лягух изумился до крайности, но выглядел при этом польщенным:

– К моему брюху?

– Вот именно. Видите, как растет мох? Петляет дорожкой! И она ведет на ту сторону комнаты. Наверное, растение сумело отыскать те места, куда пламя не достает.

– Точно, – кивнул Элдвин. – Я пойду первым.

– Вот еще, – возразила Скайлар. – Это я придумала, я и пойду.

– Да нет же, давай я, – настаивал кот.

– Глупости. К тому же мех, если что, загорится быстрее, чем перья.

Никто не хотел уступать; Элдвин твердил, что он проворнее, а Скайлар отвечала, что зато она летает. И тут вмешался Гилберт.

– Пойду я, – заявил он.

Кот и сойка как по команде уставились на лягуха.

– Надоели уже ваши препирательства. Я пойду, и точка.

И Гилберт скакнул по моховой дорожке. Ничего не произошло, и лягух, слегка успокоившись, попрыгал дальше. Каждый раз, как перепончатые лапы касались земли, следовал огненный залп, но Гилберт оставался невредимым. Скайлар правильно догадалась: где рос мох, там бояться было нечего, – жаркий гнев Древесного Храма туда не доставал.

Элдвин и Скайлар двинулись за Гилбертом, стараясь ступать след в след и не сходить с зеленой дорожки. Каждый их шаг сопровождался ревом пламени. Элдвин чувствовал, как шерсть начинает спекаться от одной близости яростного огня. Вся комната походила на гигантскую печь, и в этом пылающем горниле оставалась лишь узенькая тропка к спасению.

Наконец, благополучно избегнув встречи с огненными шарами, фамильяры пересекли комнату и оказались в следующей – похожей на пещеру. Когда же они закончатся, эти хоромы под деревом, про себя вздохнул Элдвин. Однако в этой комнате сам воздух, казалось, дышал покоем, и Элдвин понял, что последнее испытание позади. Прямо перед фамильярами стоял каменный тотемный столб высотой примерно два с половиной метра. На вершине его восседал двуглавый орел – такой же, как на флаге Бриджтауэра. Под ним был медведь; его большие глаза словно светились мудростью. Медведь сидел на панцире черепахи, чью гранитную голову венчала нефритовая чаша.

Фамильяры осторожно приблизились к идолу. Элдвин заглянул в чашу – на дне виднелись засохшие красные пятна.

– Это чаша для жертвоприношений, – сообразила Скайлар. – Похоже, туда нужно капнуть крови.

Элдвин поднял лапу – ранка от острого кусочка черепа еще не затянулась.

– Ну вот, значит, не зря резался.

Элдвин запрыгнул на каменный панцирь и сжал лапу. Несколько капель крови упали на дно чаши. В тот же миг каменная челюсть медведя задвигалась, и идол шумно вдохнул. Словно вихрь пронесся по ущелью. Двуглавый орел расправил крылья, и лишь черепаха осталась неподвижной.

– Зачем пробудили вы Ототема? – раздался громовой голос из каменной медвежьей пасти.

– Мы ищем Ирбисову Корону, – ответил Элдвин. – Только она поможет нам призвать Скитающуюся Цитадель.

– Короны здесь нет, – проревел медведь. – Было время, когда мы хранили то, что привело бы к ней. Но теперь вы опоздали.

– Как это опоздали? – встревожилась Скайлар. – О чем ты говоришь и где это сейчас?

– Мы защищали этот храм более восьми веков, – промолвил идол. – Мы были единственным стражем Сфериса. Одна суть у Короны и у Сфериса, и неразрывны чары, что связывают их. Кто владеет Сферисом, того влечет Корона, словно магнит влечет железо. Вместе с Песнью Первых Столпов лишь Сферис укажет истинный путь к Короне.

– Песнь Первых Столпов? – переспросил Гилберт.

– Колыбельная, – прошептала Скайлар.

Заговорила одна из орлиных голов – голос у нее был скрипучий, как у того, кто очнулся после многолетнего сна:

– Три года назад другой явился сюда и совладал с ловушками храма. Умен был другой и изворотлив, ведь многие до него не преуспели.

– Он оросил чашу своей кровью, и мы сочли его достойным, – сонливо и монотонно добавила вторая голова.

– И он взял Сферис из моей лапы, – заключил медведь.

Элдвин поднял голову. И в самом деле, в медвежьей лапе виднелось углубление, – наверное, там и размещался Сферис.

– И это все? – спросил Элдвин. – Другого Сфериса нет?

– Другого нет, – подтвердил медведь.

Выходит, они шли сюда напрасно. Рисковали жизнью просто так. И как помешать Паксахаре осуществить задуманное? На что теперь надеяться?

– Но как вы могли просто отдать его? – вознегодовала Скайлар. – Вся Огромия в опасности. Если мы не найдем Корону, королевству конец!

– Скажите нам, кому вы отдали Сферис, – потребовал Элдвин. – Мы разыщем его. Мы для этого ничего не пожалеем.

И тут подала голос черепаха. Она не говорила, а шептала, и фамильяры невольно подались вперед, чтобы разобрать слова.

– Это был кот. Кровь избранника текла в его жилах. – Произнеся это, черепаха обратила взор к Элдвину. – Та же кровь и в твоих жилах течет.

– Как это? – пробормотал Элдвин.

Черепаха так и буравила его взглядом.

– Тот, искавший Корону, – медленно проговорила она, – это был твой отец.

7. Теплый прием

«Твой отец». Слова черепахи метались эхом в голове Элдвина, где больше не осталось ни единой мысли. Насчет судьбы – это все небылицы, так он привык считать. Но как тогда объяснить, что Элдвин идет тем же путем, что и его отец, которого он в глаза не видел? Такого же быть не может! И при всем при том полюбуйтесь: вот он, Элдвин, стоит возле Древесного Храма примерно на том самом месте, где стоял три года назад его отец. Ладно, судьба или чистой воды совпадение – это дело десятое. Элдвину не давали покоя другие вопросы. Кто он был, этот кот, которого Элдвин никогда не знал? И почему этот кот бросил его в Эбс?

Ототем указал фамильярам тайный выход – туннель привел их из святилища Сфериса прямиком на поверхность. Трое друзей уже отошли на некоторое расстояние от белого дерева, прежде чем Скайлар решилась заговорить.

– Может, хочешь что-то сказать? – спросила она Элдвина.

Но Элдвин не знал, что сказать. Разве что повторять без конца то, что и так вертится у всех на языке.

– Зачем моему отцу понадобилась Корона?

– Может, подыскивал себе стильный аксессуар, – хихикнул Гилберт, но, посмотрев на Элдвина, тут же смутился. – Ой, прости. Я просто думал тебя немножко повеселить.

– Ясно, что он тоже хотел призвать Скитающуюся Цитадель, – произнесла Скайлар. – Только вот для чего?

Элдвину очень хотелось надеяться, что для чего-то достойного. Но в глубине души он понимал, что причина может быть какой угодно. И что иные лапы – вроде Паксахариных – тянутся к Цитадели не для славных подвигов, а для злодеяний.

– Как бы то ни было, нам нужно найти твоего отца и Сферис. И тогда мы вернемся к точке отсчета, – подытожила Скайлар.

– А как мы их найдем? – спросил Элдвин.

– Отправимся в Мэйденмир, – просто ответила сойка.

Элдвин задумался. Даже непонятно, что он по этому поводу чувствует. Вернуться на плато к северу от пиков Кайласы, в тот мир, где кошки двигают предметы силой мысли… Однажды он уже возвращался. Но тогда Элдвин не знал, кто он на самом деле. Он притворялся волшебным котом; его разоблачили и с позором изгнали. А теперь? Примут ли его с распростертыми объятиями? Или сородичи еще раз отвернутся от него?

В сердце Элдвина тяжкие сомнения боролись с надеждой.

– Идемте, – наконец кивнул он.

Друзья добрались до реки уже в конце дня. Они заночевали на берегу, по очереди неся дозор, и тронулись в путь, едва забрезжил рассвет.

Они шли на север вдоль скалистого западного берега Эбса. Час проходил за часом, а дорога оставалась мирной и однообразной – словно в королевстве никто и слыхом не слыхивал ни о каких бедах и опасностях. Но то было обманчивое затишье. И в городах, и среди полей уже хорошо ощущалось, как тяжко всем приходится без магии. А где-то строит козни Паксахара, и вот-вот вся страна захлебнется в потоках горя и ужаса. Через каких-то пять дней.

У северной оконечности пиков Кайласы фамильяров ожидало знакомое зрелище – величественный и завораживающий водопад Торрентия. Его несмолкающий рев Элдвин слышал и раньше. Только в прошлый раз он по большей части падал и барахтался, изо всех сил пытаясь не утонуть, так что ему было не до природных красот. Зато сейчас он стоял на твердой земле, и на него только легонько побрызгивало. Так куда проще оценить водопад по достоинству.

Элдвин, Скайлар и Гилберт взобрались по склону на вершину плато. Оттуда уже были видны вдалеке парящие скалы, обозначавшие вход в Мэйденмирские Земли Прайдов.

Сердце Элдвина забилось чаще. В прошлый раз на этом плато его объявили самозванцем и вышвырнули вон. Теперь же он знал о своих способностях к телекинезу, хоть и не умел толком ими управлять. Но все равно это давало надежду на более теплый прием.

Пройдя немного по плато, фамильяры приблизились к каменным островам и вступили в деревню. На каждую парящую глыбу вела лесенка из камней, подвешенных с помощью телекинеза. Вот так и жили мэйденмирские кошки – в воздухе им не страшны были ни хищники, ни наводнения, ни пожары. В прошлый раз, когда фамильяры приходили сюда, здесь было полным-полно черно-белых кошек, которые так и таращились на незваных гостей. А сейчас почему-то деревня словно вымерла.

– Куда подевались кошки? – спросил Гилберт.

Но Элдвин точно знал: его сородичи где-то рядом. Нос его обмануть не мог: кот чуял этот запах, такой привычный, такой умиротворяющий. Жареная речная камбала, вот вкуснятина! У двухцветных кошек как раз время ужина, и они лакомятся не чем-нибудь, а любимым Элдвиновым блюдом! Теперь-то ясно, что его кулинарные предпочтения не с потолка взялись.

– Сюда, – позвал Элдвин, ведомый не столько сердцем, сколько носом.

Он провел друзей через лабиринт из камней, залитый золотистым светом предвечернего солнца. Трое фамильяров миновали общинную пещеру и остановились неподалеку от раскидистой агавы. Впереди пылал большой костер, а вокруг него расселась примерно сотня кошек. Над огнем без всяких вертелов и шампуров неспешно вращались рыбины. Едва костер начинал затухать, в него тут же сами по себе летели новые ветки, не давая пламени угаснуть.

Все это собрание возглавлял полосатый черно-белый кот со стальным шипом в ухе и косичками на хвосте.

– Наслаждайтесь по праву своей добычей и не чувствуйте себя виноватыми! – говорил он. – Настала пора невзгод, но со временем все вернется на круги своя.

В его мурчании чувствовалась какая-то сила, а сам он излучал обаяние и уверенность. Неудивительно, что его сделали владыкой прайда. Это был Мальверн – тот самый кот, который вывел Элдвина на чистую воду и запретил ему появляться в пределах Мэйденмира.

Сейчас Элдвин смотрел на сородичей совсем другими глазами. Теперь мордочки и шерсть здешних обитателей казались ему неотличимыми от его собственных. А вдруг в этом кругу сидит его мама или отец?

Пока Элдвин размышлял, Мальверн заметил пришельцев. Его взгляд встретился со взглядом Элдвина. И тут же в воздух поднялся десяток пылающих веток, которые мигом замкнули Элдвина, Скайлар и Гилберта в огненное кольцо. Элдвин едва не поперхнулся. Да уж, кажется, дело не задалось с самого начала.

– Зачем вы здесь? – прогремел Мальверн. – Я повелел вам никогда не возвращаться сюда. Нам не нужны самозванцы в Мэйденмире.

Все кошки воззрились на фамильяров. Пылающие в воздухе ветки придвинулись поближе к нарушителям запрета, и Элдвин встревожился уже не на шутку.

– Да свершится это в назидание тем, кто дерзнет не по праву претендовать на священный дар двухцветных кошек! – провозгласил Мальверн.

Элдвин, волнуясь, поднял лапу и взмахнул ею. Повинуясь его жесту, в воздух взвился песчаный вихрь. Один за другим он накрывал висящие в воздухе факелы и гасил их. И вот последние угольки потухли, обгоревшие ветки упали на землю, а вихрь улегся.

Мальверн смотрел на все это уже совсем другим взглядом.

– Как ты это сделал? – спросил он.

– Я все-таки Мэйденмирский кот, – объяснил Элдвин. – Я родился здесь, но еще совсем котенком меня отправили отсюда прочь. Посадили на охапку прутьев и пустили по течению Эбса. Я не самозванец. Просто я сам ничего этого не знал, когда был у вас в прошлый раз.

По толпе кошек прокатилось сдержанное мурлыканье, а потом повисло гробовое молчание.

Мальверн пристально разглядывал Элдвина, изучая его и явно о чем-то раздумывая. Казалось, тишина будет длиться вечно, но наконец владыка прайда возгласил:

– Значит, ты дитя Корлиссы, сокрытое ею от всех. Ты сын Баксли. Иного объяснения я не нахожу.

Элдвин не знал, чего теперь ждать от этого внушительного, вселяющего трепет кота. Но Мальверн вдруг подошел и обнял его.

– Ты мой племянник, – сказал владыка.

Элдвин так и застыл в объятиях полосатого кота – единственного кровного родственника, которого он знал. Это были надежные объятия. Все-таки как успокаивает мысль, что ты не один на белом свете.

– Добро пожаловать домой, родич! – воскликнул Мальверн. – Добро пожаловать, Ловящий Луну.

* * *

– Увы, начать мне придется с того, что история эта безрадостна, – произнес Мальверн.

Элдвин и его дядя прогуливались при луне. Порывистый ветер пронизывал плато и мчался дальше, на север. После Элдвинова признания троих фамильяров приняли с ликованием и распростертыми объятиями. Ужин у костра по такому случаю превратился в праздничный пир. Элдвин, правда, не очень-то был настроен веселиться – все-таки королевство в опасности. Но он не сомневался: Джек порадовался бы, узнай он, что его фамильяр заново обрел сородичей. Так что трое друзей наелись до отвала; у Гилберта пузо сделалось круглым, точь-в-точь как хрустальные шары перекати-поля. Потом Скайлар и Гилберта проводили на ночлег в общинную пещеру. Элдвин же не ложился – его ждали ответы на вопросы, терзавшие его по дороге из Глубинных лесов. Да что там по дороге – иные вопросы мучили его всю жизнь. Ему предстояло узнать, зачем его отец разыскивал Ирбисову Корону. И более того, кем были его родители и почему они его бросили.

– Я должен знать все, дядя Мальверн, – сказал Элдвин.

– Должен – и узнаешь, – кивнул кошачий владыка. – Но прошу, будь готов к разочарованию. Мне неведомо, какими мыслил ты своих родителей, но, так или иначе, боюсь, правда тебя опечалит. – Мальверн глубоко вдохнул и начал рассказ: – Твой отец, Баксли, был моим старшим братом. У Ловящих Луну не было наследников, кроме нас двоих. Твой дед был старейшим возносителем в нашей деревне. Твоя бабушка – хозяйкой общинной пещеры. На нас возлагали большие надежды. Я с малолетства сознавал, что защита племени рано или поздно ляжет на мои плечи. А вот Баксли прирожденным владыкой не был. И увлекался не тем, что мы. То стащит что-нибудь из общинной пещеры, то устроит розыгрыш с телекинезом. Мэйденмир он исходил вдоль и поперек – все-то искал какие-то тайные ходы да земли, которых нет на карте.

Слушая дядю, Элдвин чувствовал общность с отцом. В конце концов, он сам такой же любитель всяких проделок.

– Но детские шалости обернулись серьезной бедой, когда Баксли вырос, – продолжал Мальверн. – Озорное любопытство превратилось в наваждение. Мой брат сделался одержим навязчивым желанием разыскивать пропавшие сокровища. И в конечном счете это и заставило его бросить тебя.

– Корона? – прошептал Элдвин.

– Она самая. Сокровище, овеянное легендами. Он не смог устоять.

– Но какой в ней толк?

– Толка, пожалуй, никакого. Баксли скорее тешил свое тщеславие. Слава, почести – вот что его влекло.

У Элдвина сердце упало. Выходит, отец, которому, вообще-то, положено любить своего сына, бросил его ради сущей безделицы.

– А моя мама? – с надеждой спросил Элдвин.

– Ее история, увы, еще прискорбнее. Корлисса была неслыханной красавицей. О ней и мечтать-то никто не смел. Никто, кроме Баксли. А она только его и привечала. Корлисса была из племени Воспевающих Ветер. Дарования ее сородичей далеко превосходят обычный телекинез. Воспевающие Ветер умеют вызывать пламя, управлять чужим разумом, выходить за пределы собственного тела. Но, к несчастью, среди соплеменников твоей матери нередки случаи безумия. Я предупреждал твоего отца, но тот не желал отступаться от Корлиссы. Сильной была их любовь, однако тщеславие твоего отца оказалось сильнее. Вскоре после твоего рождения он бросил Корлиссу. Покинутая и одинокая, твоя мать дала волю воображению; ее стали преследовать навязчивые страхи. Я пытался приглядывать за ней, но и я иногда нуждался в сне. Корлисса скрывала тебя. И однажды ночью, охваченная наваждением, она принесла тебя к реке. Разбуженный твоим плачем, я помчался тебя спасать. Но было уже поздно. Тебя стремительно уносило течением. Удержать Корлиссу я тоже не успел: она бросилась в воду следом за тобой. Я прыгнул в реку, но течение было слишком напористым. Телекинез оказался против него бессилен. Ты уплыл, а твою мать поглотили волны.

У Элдвина все сжалось внутри. Гнев и сожаление, замешательство и грусть – слишком много чувств нахлынуло разом, и кот никак не мог совладать с ними.

– Но боги соединили нас, – торжественно заключил Мальверн. – Это ли не чудо?

– А Баксли вернулся? Он вообще жив?

– Больше его никто не видел. Жив ли он, никто не знает.

Всю жизнь Элдвин боялся узнать что-нибудь ужасное о своих родителях. Рассказ Мальверна в этом смысле не был таким уж сюрпризом. Кошачий владыка скорее подтвердил давние опасения племянника. Элдвин мысленно запретил себе лелеять обиду. Лучше думать о тех, кому он по-настоящему дорог: о Скайлар, Гилберте, Джеке, а теперь вот еще и о дяде. И все-таки его бросили – совсем отделаться от этой мысли никак не получалось. Однако сейчас не время скорбеть о своей несчастной доле, напомнил себе Элдвин.

– Как бы то ни было, нам нужно разыскать Корону, – сказал он. – Наверное, до Мэйденмира дошли слухи о злодеяниях Паксахары.

– Разумеется, дошли.

– Мы должны остановить ее, и мы знаем как. Нужно призвать Скитающуюся Цитадель, а этого не сделать без Ирбисовой Короны. Если мы ее не добудем, Паксахара поднимет новое Воинство Мертвецов, и оно опустошит Огромию.

– Значит, слухи верны, – покивал Мальверн. – Воистину настали темные времена.

– Но надежда есть, – улыбнулся Элдвин. – Три года назад Баксли отыскал Сферис – это что-то вроде компаса, ведущего к Короне. Нам нужно заполучить Сферис.

– Теперь я вспомнил! – оживился вдруг Мальверн. – После твоего рождения Баксли вернулся в Земли Прайдов и принес с собой шар. Блестящий стальной шар, который указывал путь на север.

– И ты знаешь, куда пошел Баксли?

– Боюсь, этого не знал даже он сам.

Элдвин сник.

– Послушай меня, племянник, – сказал кошачий владыка. Элдвин поднял голову и посмотрел дяде в глаза. – Мы все устроим. Вместе. Но прежде чем ты отправишься спать, я хочу кое-что показать тебе. – Мальверн подвел Элдвина к песчаной россыпи. – Я буду рядом, когда ты сделаешь свой первый песчаный знак. Так отец сопровождает сына. Песчаный знак – это весьма тонкое искусство. Сдвинуть с места миллионы песчинок и создать из них совершенное изображение – совсем не то, что поднимать камни. Здесь нужно мастерство, а не просто грубая сила. Прислушайся к плато. Почувствуй всю глубину земли. Ощути тяжесть неба на своих плечах.

И Элдвин почувствовал. Он словно открылся навстречу всему, что его окружало. Он ощутил камни, подпирающие его лапы, ветерок, ласково треплющий его шерсть…

– Позволь дышать своему сознанию. Будь безмятежен, подобно водам Эная.

Элдвин глубоко вдохнул и расслабил все тело – от кончика хвоста до кончика уха.

По сознанию словно прокатилась какая-то волна, и все ощущения сделались резче, отчетливее. Песок вокруг Элдвина начал подниматься – выше, выше, и вот уже в воздухе из песчинок сложилась лапа, ловящая луну. У Элдвина перехватило дыхание. Конечно, он не раз заставлял предметы перемещаться по воздуху, но никогда ему не удавалось сотворить нечто столь прекрасное. И не просто прекрасное. Этот знак был свидетельством древности его рода. Элдвин из Ловящих Луну наконец обрел семью.

* * *

Наутро бессонная ночь дала о себе знать – глаза у Элдвина покраснели, и их сильно щипало. Он так и пролежал без сна на холодном каменном полу общинной пещеры в ожидании рассвета. В голове у него без конца прокручивалось все, о чем рассказал Мальверн.

Гилберт уютно устроился на груде тканых покрывал в общинной кладовой. Скайлар нашла себе местечко на стопке ящиков. Утомленные двухдневной дорогой, друзья Элдвина, в отличие от него самого, спали как младенцы. Но стоило первому солнечному лучу проникнуть в сумрачную пещеру, как Скайлар встрепенулась. Она и в спокойные-то времена, ко всеобщей досаде, вечно вскакивала ни свет ни заря.

– Ну как все прошло? – спросила она Элдвина, заметив, что кот тоже не спит.

Элдвин мог бы рассказать многое. О том, каким бессердечным оказался его отец, бросивший сына. О том, как безумие погубило его мать. Только сейчас изливать душу Скайлар ему совсем не хотелось. Поэтому он просто сказал:

– Мальверн видел, как мой отец направлялся на север.

– Это нам ни о чем не говорит, – вздохнула сойка. – Он может быть в какой угодно части Огромии. Или вообще в Запределье.

Элдвин подошел к Гилберту и легонько его пихнул.

– Мушиная запеканка! – выкрикнул лягух в полусне. Открыв глаза, он озадаченно уставился на Элдвина.

– Пора вставать, – произнес Элдвин. – Думаю, нам надо назад, во дворец. Расскажем королеве Лоранелле все, что узнали, и попробуем придумать новый план.

Собрав свои сумочки, мешочки и копье, фамильяры вышли из общинной пещеры на утренний свет. Лестницы из висячих камней были по большей части подобраны – обитатели деревни еще спали. Проснулись только самые неугомонные и юные кошки. Некоторые решили с утра пораньше поупражняться в телекинезе. Они гоняли камни через подвешенные в воздухе кольца или поднимали вверх росу – точь-в-точь дождик, только наоборот. Кто-то уже спешил по общинным делам – ловить рыбу в ручьях или собирать хворост для вечернего костра.

Элдвин повел друзей в самое большое из парящих жилищ – Мальверн показывал ему, где живет. Элдвин развернул висячую лестницу, и они с Гилбертом двинулись вверх по каменным ступеням. Скайлар кружилась над ними. Добравшись до верха, фамильяры обнаружили, что Мальверн не спит. Кошачий владыка сидел в глубокой задумчивости и пристально изучал письмена, вырезанные на сланцевой табличке. Над табличкой висели две увеличительные линзы.

– Доброе утро, дядя, – поздоровался Элдвин. – Прости, что помешали, но…

– Посреди ночи меня посетила одна мысль, – промолвил он, ни на миг не отрывая взгляда от куска серого сланца. – Твой дедушка любил повторять: «Пути отцов для детей не закрыты». – Линзы скользнули вниз, и полосатый кот посмотрел на Элдвина. – Кошки Мэйденмира всегда верили, что ни одно поколение не преуспеет без глубоких знаний о былом. У нас множество традиций, позволяющих приблизить прошлое. Каждая бусина на моем хвосте досталась мне от какого-либо предка. Шип в моем ухе – это обломок копья, принадлежавшего первому Ловящему Луну. Существуют заклинания, которые помогают удерживать в этом мире духов из Завтрашней Жизни.

Скайлар изучала письмена на табличке, повернув голову так, чтобы не читать вверх ногами.

– Фелинные ритуалы? – уточнила она.

– Эти заклинания веками собирали и хранили здесь, в Землях Прайдов, – продолжил Мальверн. – Наш народ использует их для религиозных празднеств, посвящений и оплакивания любимых. Смысл таких заклинаний в основном ритуальный. С их помощью создают образы родичей среди звезд или на радуге и так определяют надлежащее место захоронения. Вот тут-то я и задумался. А что, если использовать подобное заклинание по-другому? Коми-пасу, дорога духов. Во время обряда погребения заклинание обращено к отпрыску усопшего. Оно как бы дает осознать: лапы детей и отцов ступают по одной и той же земле.

– Я что-то не понимаю, – сказал Элдвин.

– Заклинание показывает ребенку настоящие следы отца или матери. Увидеть эти следы может только сын или дочь умершего. Все мы так или иначе идем по стопам родителей. А заклинание позволяет кошкам пройти дорогами отцов в прямом смысле слова.

– Вы предлагаете наложить это заклинание на Элдвина, чтобы он смог последовать дорогой Баксли, ведущей из Мэйденмира? – спросила Скайлар.

– Вот именно, – подтвердил Мальверн.

А что, неплохая мысль. Элдвин почувствовал, как в нем возрождается надежда. Может быть, их поход в конце концов приведет к цели. Правда, придется пойти по стопам отца – и от этого Элдвину было немного не по себе. Если план дяди сработает, вдруг Элдвин узнает об отце что-нибудь еще похуже? Но как бы то ни было, спасение Огромии важнее, чем переживания из-за отца.

– Покажи, как действует заклинание, – сказал Элдвин дяде.

Вместе с Мальверном фамильяры спустились по висячей лестнице; древняя табличка с Фелинными ритуалами следовала за ними. Кошачий владыка вывел троих друзей через плато к небольшому песчаному холмику.

– Здесь я в последний раз видел Баксли перед тем, как он ушел на север, – пояснил Мальверн. – Я никогда не творил это заклинание, но как будто оно не сложное. Элдвин, выкопай, пожалуйста, ямку в песке.

Элдвин принялся лапами вычерпывать песок.

– Незачем пачкать лапы, ты же знаешь, – улыбнулся Мальверн.

Элдвин сообразил, что дал маху:

– Я все никак не привыкну.

Он отступил на шаг назад и позволил сознанию завершить то, что начали делать лапы. Мальверн тем временем разглядывал знаки на своей табличке.

– Три шипа черного кактуса, лепестки золотой розы, – прочел кошачий владыка. Не успел он договорить, как вызванный телекинезом ветер принес и то и другое. Ингредиенты закружились над выкопанной Элдвином ямкой. Мальверн продолжал: – Крылья моли, лапки сверчка и семена вечноивы.

Все доставленные по воздуху ингредиенты втянуло в Элдвинову ямку; сверху их засыпало песком. Наступила тишина.

– Явитесь воочию, следы из прошлого! – воззвал Мальверн. – Свет да озарит коми-пасу!

Мальверн едва успел закончить заклинание, как перед взором Элдвина стали возникать светящиеся следы, окрашенные в пурпурный оттенок заката. Они вели строго на север и терялись где-то вдали.

– Не вышло, – расстроился Гилберт. – Ничего не случилось.

Но Скайлар заметила, как внимательно смотрит на песок Элдвин.

– Что ты видишь? – спросила она.

Элдвин, лишившийся дара речи, перевел взгляд на сойку. Сердце его колотилось как бешеное – и от радости, и от волнения. Эти следы ведут к ответам, которых он так жаждал и так отчаянно страшился.

– Элдвин? – переспросила Скайлар.

– Я вижу следы моего отца.

Элдвин попытался справиться с собой. Когда сердце в его груди утихомирилось, он осторожно шагнул вперед, поставив лапу в один из сияющих отпечатков на песке. След пришелся как раз впору. Даже его слегка оттопыренный мизинец встал на место – а Элдвин-то всю жизнь думал, что палец так торчит после той потасовки в Бриджтауэре.

– Следы приведут тебя к отцу или туда, где его путь оборвался, – сказал Мальверн.

– Лишь бы привели нас к Ирбисовой Короне, – заметила Скайлар. – Тогда для мира еще не все потеряно.

– А ты идешь с нами? – спросил дядю Элдвин.

– Я нужен своему прайду. И к тому же это твоя история. Если правда то, что ты рассказал мне о Пророчестве, вам троим суждено спасти Огромию.

– Если этот поход когда-нибудь закончится, я хотел бы привести сюда своего верного, Джека, – сказал Элдвин. – Уверен, он тебе понравится.

– В Мэйденмире тебя всегда примут с радостью.

Элдвин кивнул дяде и затянул потуже лямку Джековой сумки.

– Мы следом за тобой, – объявил Гилберт, закрепляя снова съехавшее по спине копьецо.

И Элдвин пошел, ступая в светящиеся следы, которые извилистой цепочкой убегали на север. Еще вчера он бы отдал все на свете, лишь бы узнать о своем отце хоть что-нибудь. А узнав, захотел повернуть время вспять. Вдруг где-то в прошлом ему перепало бы хоть немножко отцовской любви? Но это самое прошлое недосягаемо. Сейчас Элдвину оставалось только идти вперед и надеяться. Вот бы следы поведали о Баксли что-то хорошее… Тогда Элдвин сможет ненавидеть его чуть меньше.

8. По стопам отца

– Элдвин, а мы точно не заблудились? – беспокоился Гилберт, скакавший следом за котом.

– Нужно доверять волшебной тропе, даже если мы не видим ее, – назидательным тоном произнесла Скайлар. – Мне, между прочим, приходится хуже, чем тебе. Я ведь чуть в обморок не падаю, даже если у меня просто карту отобрать.

– Следы очень яркие и отчетливые, – заверил друзей Элдвин. – Прямо странно, что их вижу один я. Так что не тревожьтесь: со мной не заблудитесь.

Фамильяры миновали равнины Мэйденмира; дальше сверкающие пурпурные следы вели вдоль Эбса. Они светились подобно розовым закатным облакам на сером безрадостном небосклоне. Северная часть плато была на редкость пустынной: не только люди, но и животные избегали этих мест. Когда солнце стояло высоко, здесь все плавилось от жара. Летом можно было запросто запечь драконье яйцо на голой земле. Но дело было не только в погоде. Мало кто отваживался селиться так близко к границе, особенно сейчас, когда пескозавры и гундозвери взяли привычку вламываться в Огромию из Запределья. Элдвин об этом слышал от Скайлар, а уж Скайлар-то не стала бы выдумывать.

Следы Баксли шли точно вдоль реки и лишь временами, через милю-другую, пропадали в воде, а потом снова появлялись на берегу. Наверное, Баксли останавливался чтобы попить или охладить лапы, догадался Элдвин.

Гилберт, желая хоть как-то помочь общему делу, кидался чуть ли не ко всем стоячим лужицам в надежде на видение. Но каждый раз отходил расстроенным.

– Ну как? – спрашивал друга Элдвин, когда тот напускал на себя особенно сосредоточенный вид.

– Только мое отражение, – вздыхал Гилберт. – Может, проклятие Паксахары затронуло и мою магию тоже.

– Должно быть, так и есть, – хмыкнула Скайлар. – И ты единственное животное в Огромии, утратившее свои способности.

Гилберт горестно повесил голову.

– Это, конечно, вряд ли, – попытался утешить лягуха Элдвин. – Но, в конце концов, с кем не бывает?

Фамильяры шли и шли по следам, и вот наконец цепочка светящихся отпечатков разошлась с рекой. Эбс здесь делал излучину, поворачивая на запад. Следы же по-прежнему вели строго на север. А ведь как хорошо было идти вдоль берега – и вода под боком. Однако Сферис такие мелочи определенно не заботили. У стального шара была одна цель: соединиться с Ирбисовой Короной. Поэтому он, нимало не смущаясь, вел своего носителя напрямик.

Так что фамильяров пурпурная змейка уводила на север, и они направились туда, оставляя за собой собственные следы. Вскоре равнина сменилась холмами, а река превратилась в полоску, поблескивающую вдалеке. Ветер усилился. Он со свистом носился между каменистыми обрывистыми склонами холмов, взметая облака пыли, так что становилось почти ничего не видно. Элдвин не сводил взгляда с неосязаемой тропы. Сколько бы песка ни вихрилось вокруг следов, они не гасли.

Солнце миновало зенит и покатилось вниз. К этому времени ветер немного улегся, и фамильяры увидели впереди одинокое каменное строение. Окруженное колоннами здание походило на небольшой храм. Его настоящего цвета было не разглядеть – из-за бесконечных бурь камень покрылся тонким слоем коричневой пыли. Вокруг храма тут и там виднелись могильные плиты, склепы, мавзолеи; кладбище окружала кованая изгородь.

– Наверное, это Святилище Агата, – сказала Скайлар. – Здесь живут друиды, которые поклоняются облачным богам. Друиды добрые, они вполне дружелюбны к тем, кто уважает их обычаи, – и к людям, и к животным. За изгородью все считается священным. Пестрый самоцвет хранит это место и отгоняет зло. Где-то там, в храме, должен быть алтарь. Таких святилищ осталось совсем мало. Я бы с удовольствием посмотрела, что внутри.

– Тогда тебе повезло, – хмыкнул Элдвин. – Следы Баксли как раз туда и ведут.

Элдвин пошел по светящейся дорожке прямо к невысокой – не выше кончика его хвоста – изгороди. Скайлар и Гилберт не отставали. Но, подойдя поближе, фамильяры увидели, что изгородь поломана, а постройки выглядят заброшенными. Фонтан у входа давно пересох, серебряные храмовые двери болтались на петлях.

– М-да, смотреть-то особо не на что, – пробормотала разочарованная Скайлар.

Баксли, похоже, был того же мнения – он даже не подошел к обрушившемуся входу в святилище. Вместо этого он обогнул здание, минуя гробницы с засохшими цветами и расколотые могильные плиты.

Элдвин шел по светящейся дорожке. Обойдя дальние колонны храма, он увидел, что следы ведут прямиком к каменной усыпальнице. От одной из стен откололся кусок, обнажив внутренность склепа. Следы вели в усыпальницу, а потом наружу.

– Баксли сюда заходил, – сообщил друзьям Элдвин. – Явно что-то искал.

– Корону? – квакнул Гилберт.

Сойка влетела внутрь. Элдвин с Гилбертом последовали за ней, спустившись вниз на три ступеньки. В небольшой подземной комнатке стоял пьедестал, а на нем – чаша.

Скайлар макнула крыло в чашу и поднесла его к клюву.

– Соленая вода из Дикомысного моря! – объявила она. – Агат в такой воде сохраняет чистоту. Наверное, в этой чаше и держали священный самоцвет. Но его нет. Укравший его желал зла этому храму. Или камень для него был важнее блага тех кротких душ, что заботились о святилище.

Элдвин смотрел на следы. Они вели прямо к пьедесталу и даже заходили на него, а потом убегали прочь.

– Баксли украл его, – упавшим голосом произнес Элдвин. – Значит, Мальверн сказал правду.

Скайлар и Гилберт непонимающе уставились на друга.

– Дядя сказал, что мой отец был всего-навсего жалким расхитителем гробниц. И думал он только о себе. Бросил нас с мамой ради каких-то сокровищ. Желал снискать себе почет. Вот для чего ему нужна была Корона. Он не хотел защитить Огромию и призвать Скитающуюся Цитадель не пытался. Просто хотел прославиться.

Гилберт посмотрел на друга с сочувствием: уж кто-кто, а он-то про всякие сложности с отцами знал не понаслышке. Даже Скайлар, казалось, была тронута грустью, прозвучавшей в голосе Элдвина.

– Я и сам не без греха, – тихо сказал Элдвин. – Я тоже в свое время стащил рыбешку-другую… Да может, и целую сотню. Но я ведь это от голода. А с Баксли совсем другая история. У него была семья. Он должен был остаться с нами.

– Наши родители не всегда такие, какими мы хотим их видеть, – философски заметил Гилберт. Этот лягух нет-нет да и выдавал что-нибудь невообразимо мудрое.

– Пойдемте отсюда, – вздохнул Элдвин. – Тут больше делать нечего.

Кот первым направился к ступенькам, ведущим наверх, где снова появлялись следы. Вдруг его ноздри раздулись, и он втянул воздух.

– Чувствуете запах? – спросил он.

– Ой, простите, – смутился Гилберт. – Я уже два дня не мылся.

– Да это не ты, – отмахнулся Элдвин. – Чем-то другим пахнет.

Этот запах, пожалуй, и не опишешь, подумал он. То ли свежая краска, то ли скошенная трава. И еще что-то, что он никак не мог распознать. Элдвин только навострился принюхаться получше, как из-за надгробия раздалось шипение. Кот резко развернулся. На него надвигалось непонятное создание ростом чуть меньше метра: вроде бы человек, но голова как у ящерицы, покрыт чешуей, а во рту – раздвоенный язык. И еще с полдюжины примерно таких же высунулось из-за ближних мавзолеев. В лапах они сжимали щиты и зазубренные камни.

– Они добрые, ты сказала? – спросил у Скайлар Гилберт.

– А сам-то ты как думаешь? – огрызнулась сойка.

– Просто стараюсь не судить по внешности.

– А кто они вообще? – вмешался Элдвин, отступая с пурпурной дорожки.

– Румлины, – пояснила сойка. – Напасть Северных плато. Я таких встречала здесь неподалеку, когда летала на прогулку из питомника.

Румлины тем временем явно переговаривались между собой, издавая щелчки и трели.

– Судя по всему, никто из вас их не понимает, да? – осведомился Элдвин.

Он-то ожидал, что Скайлар уж непременно что-нибудь ответит, но, к его удивлению, заговорил Гилберт.

– На самом деле в языках рептилий и земноводных есть общее, – заявил он. Румлины между тем что-то обсуждали, постреливая зеленоватыми языками, и неуклонно приближались к фамильярам. – Ядовитые… разделать… обед… Я не все, конечно, понимаю, но, по-моему, суть ясна!

Существа явно вознамерились взять фамильяров в кольцо.

– Вот для этого и нужен был самоцвет, – прочирикала Скайлар. – Отгонять таких чудищ.

Одна из тварей бросилась вперед, одновременно растопырив когти и оскалившись, словно никак не могла решить: порвать Элдвина на клочки или оттяпять кусок от его спины. У Элдвина, впрочем, не было ни малейшего желания выяснять. Он вскинул в воздух здоровенный обломок камня и швырнул его в румлина. Тот даже не успел ничего разглядеть своими желтыми глазами. Бац! Кусок гранита сбил его с ног.

Оставшихся шесть румлинов, похоже, ничуть не расстроила судьба павшего сородича.

– Я надеялся, это их отпугнет, – сказал Элдвин.

– Как же, – хмыкнула Скайлар. – Погоди, они еще его сожрут.

– Не волнуйтесь. Все лягушки Даку – отменные змееловы, – хриплым голосом уверил друзей Гилберт. Хотя, кажется, уверял он больше себя самого. – Что змеи, что эти твари – все одно, – добавил он.

Он потянулся через плечо за копьем, но, как назло, острый конец зацепился за травяной ремешок. Гилберт ковыльнул, скособочившись, и врезался в могильный камень.

Элдвин сосредоточился на нескольких вазах с давно засохшими цветами перед семейным склепом. Силой мысли он поднимал их и одну за другой посылал навстречу румлинам. Но, оказалось, злобных рептилий так просто не возьмешь: маленькие чудища щитами ловко отбивались от воздушной атаки.

Люди-ящерицы с зазубренными камнями придвигались все ближе. Один из них готовился обрушить удар на Гилберта. Тот все еще не мог совладать со своим копьецом. Наконец лягуху удалось высвободить оружие, и он со всей мочи врезал противнику… тупым концом копья!

– Гилберт! – завопил Элдвин. – Переверни копье!

Но Гилберт не успел: румлин щитом вышиб копьецо у лягуха из лап. Чудище уже занесло камень над головой Гилберта, но так и осталось стоять, завороженное ярким светом, вдруг вспыхнувшим между крыльев у Скайлар.

Сойка словно удерживала перьями большой черно-красный самоцвет. Шесть чешуйчатых тварей, съежившись от страха, отползали назад.

– Бегите, живо! – скомандовала Скайлар Элдвину и Гилберту. – До них дойдет, что это обман, и они точно не обрадуются!

Уговаривать фамильяров не пришлось. Элдвин скакнул назад, на сверкающую дорожку из следов. Гилберт, прежде чем последовать за ним, подхватил свое копье. Скайлар выждала, пока друзья отбегут на безопасное расстояние, и взмыла вверх. Самоцвет растаял в воздухе. Румлины в растерянности наблюдали, как их обед удирает во все лопатки.

Оставив святилище позади, троица продолжила путь через северные окраины Огромии. К вечеру Элдвин вконец вымотался – все-таки ночь не спал и за всю дорогу они толком не присели. Глаза у него слипались, лапы ныли от усталости. А сверкающим следам не было видно конца. Конечно, нужно поскорее выяснить, куда Сферис завел Баксли; с каждым часом времени для поиска все меньше. Но если прямо сейчас не отдохнуть, Элдвин точно больше не ходок.

– Давайте найдем место для ночлега, – предложил он.

– Вон место не хуже прочих. – Скайлар указывала на обгоревшие останки деревянных домов. Вокруг руин простиралось травянистое поле. – Дежурить будем по очереди.

Элдвин свернул с пурпурной дорожки, и друзья направились к травяным зарослям. И когда они приблизились, раздалась музыка. Это был победоносный боевой гимн, и Элдвин, услышав его, тут же исполнился жажды приключений и решимости.

– Пой-трава! – обрадовался Гилберт.

Элдвин вспомнил, как он ходил по такому полю. Это было, когда Джек выбрал его фамильяром и они втроем с Кальстаффом шли из Бриджтауэра в Каменный Ручей. Кальстафф тогда рассказывал, будто у каждого поросшего пой-травой холма своя история о том, что случилось несколько дней, недель, а может, и лет назад.

Трое фамильяров вступили в траву, и вокруг словно заиграл на удивление слаженный оркестр из сотен тысяч инструментов. Друзья устроились в зарослях, и Элдвин решил про себя, что уснет во что бы то ни стало. Пусть хоть сотня оркестров наяривает, ему все равно.

– Я посторожу первая, – объявила Скайлар. – Гилберт, через час я тебя разбужу.

– А давайте меняться через шесть часов? – невинно предложил лягух.

– Через шесть часов уже и солнце встанет, – ответила Скайлар.

– Ага, и я отлично высплюсь, – ухмыльнулся Гилберт.

Порыв ветра пронесся через поле; музыка зазвучала мощнее. С каждого стебля посыпалась пыльца, и мелодия превратилась в негромкое гудение. Крошечные желтые крупинки, сверкая, словно звездочки, кружились и складывались в движущиеся картины. Давным-давно сгоревшие остовы вновь обрели окна и крыши. Теперь дома выглядели как новенькие, будто никто их не сжигал. Меж домов ходили люди – кто-то нес воду в ведрах, кто-то спешил по обычным утренним делам.

«Наверное, это мне мерещится от усталости», – подумал было Элдвин, но заметил, что и Скайлар с Гилбертом замерли в восхищении.

– Так красиво… – прошептала Скайлар. – Так необычно… Пой-трава показывает нам прошлое этих мест.

В травяной симфонии возник более грозный мотив. Пыльца с ближайшего холма поднялась в воздух, – возникла и устремилась к деревне полупрозрачная армия. Когда воинство вошло в город, Элдвин увидел, что все это ожившие мертвецы – их лица наполовину сгнили, и сквозь плоть проглядывали черепа, на руках виднелись обнаженные мышцы. У некоторых даже не хватало конечностей. Элдвин слышал множество рассказов о Восставших Мертвецах, но одно дело рассказы, а другое – живые картины. От вида этой жуткой толпы кровь стыла в жилах. Обитатели деревни в ужасе разбегались, а ходячие мертвецы поджигали факелами их жилища и обрушивали ржавые мечи на мирных жителей.

С высокого холма за резней наблюдали два зловещих всадника на призрачных скакунах, закованных в броню.

– А это кто? – дрожащим от страха голосом спросил Гилберт.

– Виверн и Череп, – ответила напуганная Скайлар, – два темных мага, что подняли восстание.

Рядом со злыми волшебниками стоял двухголовый койот. «Наверное, фамильяр кого-то из них, – догадался Элдвин. – А может, и обоих».

Бойня продолжалась. «Но почему же, – про себя удивлялся Элдвин, – сначала музыка была такой ликующей? Ведь тут произошло столько страшного!» И словно в ответ на его мысли раздались звуки фанфар. С другой стороны в деревню вступили шестеро – трое людей и трое животных. Элдвин нипочем не узнал бы этих людей, если бы не видел портретов, где они изображались молодыми. Кальстафф, Лоранелла и Горный Алхимик – все трое юные, полные жизни, отважные. И бок о бок с ними их фамильяры: пес Завулон, черепаха Эдан и – да, да, она самая – Паксахара, которая сейчас готовится поднять из могил второе Воинство Мертвецов.

Скайлар и Гилберт тоже узнали волшебников. Они с трепетом взирали на великих чародеев прошлого и восхищались их могуществом. В мгновение ока трое волшебников оказались в гуще боя. Лоранелла первой нанесла удар: магический залп из кольца на ее пальце разметал в клочья целую ораву мертвецов. Следующим вступил Кальстафф – сжимая меч в каждой руке, он врубился в толпу полусгнивших тел. Эдан наклонил голову, создавая кокон времени вокруг Горного Алхимика и трех мертвых воинов с факелами. Миг – и оболочка исчезла, а вместе с нею и мертвецы. А Элдвин ведь, помнится, удивлялся, какой толк в бою от этой полусонной рептилии. Теперь-то понятно какой.

На волшебников обрушился град пылающих стрел, выпущенных отрядом мертвых лучников. Кальстафф сумел отразить те, что летели в него, а вот Лоранелла оказалась не так проворна. Горящий наконечник настиг бы ее, если бы ее не прикрыла собой Паксахара: зайчиха обернулась исполинским носорогом, и стрелы легко отскочили от толстенной шкуры.

Музыка все нарастала и нарастала, а волшебники и их фамильяры яростно громили врагов – шестеро против тысячи. И вот с севера налетел ветер и унес пыльцу; музыка стихла и снова превратилась в негромкое гудение.

Первым нарушил молчание Гилберт.

– Вот это да! – воскликнул он. – Ну Кальстафф им и всыпал!

– Я прочла сотни свитков по истории Восстания Мертвецов, – сказала Скайлар. – Я много знаю о том, как Трое из Пророчества отразили их натиск. Но ни одно описание не сравнится с теми подвигами, которые мы только что видели!

– А если у Паксахары все получится, – подал голос Элдвин, – и восстанет новое Воинство Мертвецов? Как мы втроем его остановим?

Его слова словно повисли в воздухе. Чтобы у Скайлар не нашлось ответа – такое случалось нечасто. Но сейчас сойка молчала.

– Нам нужно отдохнуть, – произнесла она наконец.

Еще несколько минут назад Элдвин умирал от усталости. Но – странное дело! – сейчас сон как рукой сняло. Кот поднял глаза к звездам. Все мысли были только о своре мертвецов, которую Виверн и Череп напустили на Огромию, и еще о Паксахаре, готовящейся сделать то же самое. Через какие-то четыре дня. А ведь когда-то она была такой искренней и благородной.

– Давай-ка лучше я первым посторожу, – сказал Элдвин сойке. – Мне все равно сейчас не заснуть.

* * *

Наутро пурпурная дорожка никуда не делась – так и сверкала ровно в том месте, где фамильяры сошли с нее. И по-прежнему вела строго на север.

– Нет, вы только вспомните, как Кальстафф махал этими мечами! – восторгался Гилберт. – Вжих-вжих!

Едва проснувшись, Гилберт принялся без умолку болтать о видении в пой-траве. Он припомнил каждое мгновение битвы. Лягуха интересовало все: от гноя, которым истекали ожившие мертвецы, до сандалий Горного Алхимика.

– Паксахара была такой самоотверженной, – покачала головой Скайлар. – Она ведь тут же бросилась прикрывать Лоранеллу. Без всяких колебаний. И во взгляде – только страх за верную, ничего больше.

– Добро, которое в ней было, ушло, – ответил Элдвин.

Следы Баксли исчезали в ущелье метров тридцати шириной, тянувшемся на запад и восток, насколько хватал глаз. Два деревянных столба обозначали место, где когда-то был висячий мост; истертые веревки бессильно болтались на опорах.

Элдвин подошел к краю ущелья: на другой стороне виднелись еще два столба, оставшиеся от моста. И там сверкающие следы появлялись вновь.

– Следы ведут через ущелье, – объяснил Элдвин. – Баксли прошел по мосту. Но теперь моста нет.

– Это Животский каньон, – сказала Скайлар. – Здесь граница Огромии. Дальше уже Запределье. Даже Писарус не знает, что там, впереди.

Живое перо, услышав свое имя, высунулось из сумки и снова спряталось.

Трое фамильяров замерли над бездной. Оранжевые глаза Гилберта изучали отвесные края пропасти.

– Ладно, с географией у тебя все в порядке, – обратился лягух к сойке. – А перебраться-то нам как?

9. Подгорный питомник

Элдвин пытался очистить сознание, как учил его Мальверн. Почувствовать всю глубину земли и тяжесть неба на своих плечах. Три плоских камня висели над пропастью цепочкой длиной в пару метров. Элдвин придвигал к ним четвертый, строя телекинетический мост. Но тут поблизости что-то зашуршало, кот отвлекся, и все камни ухнули на дно ущелья.

– Еще разок, не сдавайся! – подбодрил его Гилберт. – Терпение и труд все перетрут.

– Бесполезно, – вздохнул Элдвин. – Мой разум еще не очень сильный.

Мысль обогнуть каньон Скайлар отвергла с ходу.

– Тут миль пятьдесят на запад, – заявила сойка, – а на восток еще больше.

Понятное дело, пока они тащатся в обход, настанет полнолуние, и Паксахара поднимет свое Воинство Мертвецов. Скайлар, конечно, могла бы просто перелететь ущелье, но какой в этом прок? Она все равно не видит следов Баксли. Тогда-то Элдвин и решил попробовать помочь делу телекинезом. Но, судя по тому, как все шло, Элдвину и Гилберту грозила неминуемая гибель на дне ущелья.

– Видимо, единственный способ – это создать мост из чистого воздуха, – невозмутимо заметила Скайлар.

– На солнышке перегрелась, – шепнул Гилберт Элдвину.

– Гилберт, я, между прочим, все слышала, – чирикнула сойка. – Нет, я не перегрелась. Я имею в виду иллюзию чрезвычайной мощности. Настолько убедительную, что ей под силу обмануть силу тяжести и законы природы.

– То есть мы пойдем по тому, чего на самом деле нет? – уточнил Элдвин.

– Именно. Но оно станет твердым как камень, едва мы ступим на него.

– И зачем, спрашивается, я тогда мучился, тягал эти булыжники?

– Затем, что я сама не смогу создать иллюзию такой силы, – спокойно ответила сойка. – Пока не могу. Только пятиперому мастеру иллюзий по плечу такая задача.

Элдвин всегда считал, что уж кто-кто, а Скай- лар-то и есть мастер. А она, выходит, еще даже не достигла вершины своих возможностей. Что же будет, когда это произойдет? И подумать страшно.

– Мы сейчас совсем близко к Подгорному питомнику, – продолжила Скайлар. – Под его покровом живет множество птиц, способных на такое свершение. Если поторопимся, успеем привести сюда кого-нибудь из них, пока солнце еще высоко.

– Так чего же мы ждем? – мяукнул Элдвин.

Оставив за спиной светящуюся цепочку следов, фамильяры устремились к питомнику. Скайлар явно была довольна, что снова сделалась вожаком компании. Сойка вела друзей к видневшемуся вдалеке невысокому горному кряжу. Чем ближе фамильяры подходили к питомнику, тем лучше у Скайлар делалось настроение. Она то уносилась вперед, трепеща крыльями, то мчалась назад, к Элдвину и Гилберту. Если бы Скайлар могла, она бы точно усадила друзей себе на спину, лишь бы двигаться побыстрее.

– Погоди! – взмолился Гилберт. – Я не поспеваю!

Элдвин никогда не видел Скайлар такой воодушевленной. Обычно она все свои чувства держала под замком, но сейчас словно стала восторженным птенчиком. «Надо же, – горько подумал Элдвин, – а встреча с семьей может и голову вскружить». Но это уж точно не про него.

Скайлар уселась на дерево перед невысокой горой и радостно уставилась на голый каменистый склон.

– Мы пришли, – объявила она.

– Куда? – прохрипел Гилберт, крутясь на месте и озираясь.

Элдвин тоже ничего не понимал. Здесь и не пахнет никаким питомником. И вообще нет никаких признаков жизни.

Скайлар порхнула к подножию горы и надавила крылом на выступающий камень. К изумлению Элдвина, прямо в склоне распахнулась дверь, и голубая сойка устремилась внутрь. Элдвин и Гилберт поспешили за ней.

Оказавшись внутри, Элдвин сообразил, что гора – это вовсе никакая не гора, а гигантский купол из стекла и стали. Его внешний вид – иллюзия, сотканная, чтобы сохранить это чудесное место в неприкосновенности. Под прозрачным покровом вздымались в полный рост высокие деревья. Убежище под куполом казалось таким огромным, что дух захватывало. Над головой блестели стальные арки-опоры, похожие на огромные радуги. И от их вида дух захватывало не меньше.

В зеленой листве порхали сотни и сотни птиц; на каждой ветке виднелись гнезда. Кардиналы, голубые сойки, желтохвостые ласточки, попугайчики – комочки перьев всех форм и размеров, – все они обучались здесь мастерству иллюзий.

Подгорный питомник был домом не только волшебным птицам, но и растениям. Здесь все цвело. Влажный воздух пронизывали солнечные лучи, проникавшие сюда через стеклянный потолок; запах лаванды смешивался с ароматом жимолости – словно теплый сладкий туман сгустился под куполом.

За питомником ухаживали смотрители: женщины, одетые в хлопковые рубашки и льняные брюки и босые – ни обуви, ни носков. У кого-то из них в руках были деревянные чаши с семенами и червячками, кто-то занимался поливкой и подрезкой растений. Здесь все поддерживалось в первозданном виде – и в безукоризненном порядке. «Понятно теперь, откуда у Скайлар эта тяга к совершенству», – подумал Элдвин.

– Красивей, чем водный огород в Бронзхэвене! – воскликнул Гилберт. – А тут, часом, массаж ног не делают? А то эти пальцы совсем меня доконали.

Вдруг Элдвин услышал позади звук шагов, обернулся и едва успел отскочить от метнувшегося к нему древесного огра. А вот Скайлар не двинулась с места, и покрытое корой чудище прошло прямо сквозь нее.

– Не верьте всему, что видите, – посоветовала сойка.

К фамильярам слетел ярко-красный кардинал:

– Добро пожаловать в Подгорье, усатый. Без обид, идет?

– Мейсон. – Скайлар покачала головой. – А ты вырос. Только ума не прибавилось.

– Я тоже по тебе соскучился, Скай, – прощебетала малиновая птичка с хохолком.

– Это мои друзья, Элдвин и Гилберт, – представила Скайлар. – А это Мейсон. – (Все покивали друг другу.) – Ну так что же изменилось за время моего отсутствия?

– Я понял, о чем ты, – хихикнул Мейсон. – И да, все твои рекорды остаются непобитыми. Самая большая иллюзия, самая долгая иллюзия, больше всего иллюзий одновременно. Целая стая птиц вечно пытается тебя обогнать, но они даже догнать-то тебя толком не могут.

Скайлар все-таки удержалась и не раздулась от гордости. Зато расплылась в довольной улыбке.

– Я что-то не вижу родительского гнезда, – заметила она, оглядывая верхушки деревьев.

– Твои перебрались пониже, – пояснил Мейсон. – Папа у тебя уже не такой бойкий, каким ты видела его в последний раз. Полетели, покажу, где твои родители.

Мейсон порхнул в сторону ровно подстриженного розового сада, над которым кружили горлицы и колибри – их трепещущие крылышки меняли цвета лепестков. Элдвин все еще шарахался от мелькавших мимо иллюзий. Он никак не мог привыкнуть, что тут на каждом шагу то крылатые питоны, то вьюнковые тролли. Гилберту пришлось и того хуже: сперва бедняга нырнул в какие-то колючки, до смерти испугавшись призрачной дневной летучей мыши, а потом попытался слопать осиное гнездо и лишь прикусил себе язык. Когда малиновка предложила ему отведать червячиного пирога, он только помотал головой:

– Нет уж, спасибо. Надоели ваши фокусы. Довольно вы меня дурачили.

Малиновка пожала плечами. В мгновение ока с полдюжины птах слетелись и жадно набросились на угощение. Гилберт сообразил, что дал маху, но было поздно: птицы умяли все до последнего червячка. Только комочки земли остались.

Пока Гилберт плакался Элдвину о несостоявшемся обеде, Мейсон привел всю компанию к стволу приземистой магнолии; на нижних ветках дерева висело несколько гнезд.

– Я, наверное, полетел, Скай, – прочирикал кардинал. – А то уже опаздываю на занятие по сотворению запахов. – Густой аромат роз неожиданно разлился в воздухе. – Профессор Киль говорит, ни одна барышня-птичка не устоит перед запахом черных роз.

– А вот я устою, – фыркнула Скайлар.

Мейсон улыбнулся и полетел к одному из самых высоких деревьев питомника.

– А ты нам не рассказывала, что у тебя есть жених, – насмешливо квакнул Гилберт.

Скайлар из голубой сделалась пунцовой.

– Он мне не жених, – свирепо прощебетала она.

– А он ведь зовет тебя «Скай», – хихикнул лягух. – Такое только Далтону позволено.

– Кстати, Элдвин еще ничего не знает о том случае с обмоченной кувшинкой, – как бы невзначай заметила сойка.

– Я просто пошутил, – встревожился Гилберт. – Забудь, что я сказал.

И тут из ветвей раздался голос:

– А ну назови мне четыре вида дождевых облаков!

– Хеффингерова подушка, белый тихоход, парникус кучевой, вихреносум, – без запинки протараторила Скайлар.

– Девочка ты моя, – ласково ответил голос.

С ветки спорхнула голубая сойка; в лазурных перышках уже поблескивало серебро, но остротой клюва эта птица потягалась бы с сородичами вдвое моложе.

– Папа! – воскликнула Скайлар и зарылась головой в его перья.

Отец заботливо обвил ее крылом и прижал к себе.

К ним слетела вторая сойка. Она выгнула спину точно так же, как это делала Скайлар.

– С возвращением, милая.

– Привет, мама.

– А это, должно быть, Элдвин и Гилберт, – предположил папа Скайлар.

– Как ты узнал? – удивилась она.

– Слухом земля полнится. Особенно если твоя дочь – одна из Троих, – гордо объяснила мать.

– Тогда вы все знаете о Паксахаре и обезмагивании, да? – уточнила Скайлар.

– Да, – подтвердила сойка-папа. – Со времен Виверна и Черепа никто не использовал магию столь безнравственно, исключительно для захвата власти.

Скайлар явно унаследовала от папы недюжинный ум, а от мамы – сдержанность и достоинство. Видно, что Скайлар – дитя нежных и заботливых родителей. Понятно, почему она такая выдающаяся, – а как иначе, если растешь в любящем окружении?

– Зачем вы пришли? – спросила дочку сойка- мама.

– Долгая история, – вздохнула та. – Но мне нужен кто-то из пятиперых мастеров, чтобы создать мост над Животским каньоном.

– Значит, вы видели, что мост разрушен, – покивал папа. – Когда зачарованная преграда пала, по нему пробежал пескозавр. На наше счастье, мост не выдержал его веса, и зверь канул в пропасть.

– Нам очень нужно попасть на другую сторону, – настойчиво прочирикала Скайлар. – А Элдвин с Гилбертом не могут летать.

– Да уж, полагаю, им нужно съесть хорошенький пучок икария, чтобы отрастить крылья, – усмехнулся папа.

– Хепзиба сейчас на Наблюдательном Насесте, – сказала мама Скайлар. – Скоро она вернется.

– Наше гнездо тесновато для пятерых. Давайте переместимся в беседку, – предложил папа Скайлар.

Семейство соек порхнуло за магнолию, а Элдвин с Гилбертом двинулись следом. За деревом на помосте возвышалась белая деревянная беседка, похожая на клетку для канареек. По периметру шли скамьи для смотрителей, а к решетчатому потолку крепилось около сотни насестов.

– Расскажи мне, Элдвин, – заговорила сойка-папа, – какой фамильяр вышел из моей дочери? Мне всегда казалось, что роль помощницы не для нее.

– С преданностью у нее как раз все в порядке, тут вообще не придерешься, – заверил его кот. – И способности у нее прямо-таки выдающиеся. Но она немножечко… Как бы это сказать… в общем, всезнайка.

– Во всем виноват ее папочка, – улыбнулась сойка-мама.

– Почему сразу виноват? По-моему, Элдвин сказал комплимент, – возразил отец Скайлар.

– Она лучшая из лучших, – встрял Гилберт. – Знает кучу всего, о чем волшебники и ведать не ведают. Историю заклинаний, всякие темные списки компонентов… Она даже может воскрешать мертв…

– Гилберт, – резко перебила Сайлар, – моим родителям не обязательно все это слушать.

– Думала, я не замечу? – усмехнулась сойка-папа. – Ты все еще носишь браслет Ноктонати.

– А я ведь говорила, что это не просто блажь, – напомнила мужу мама Скайлар.

Элдвин навострил уши. Речь шла о серебряном браслете с изумрудами, который носила на лапке Скайлар. По ее словам, это из питомника. Будто бы всем выпускникам дарили браслеты. Но Элдвин видел такой же у косой ведьмы Агдалины. Тогда-то он и заподозрил, что дело нечисто.

– Я все так же прежде всего взыскую знаний, – тихо проговорила Скайлар. – И мне еще нужно многому учиться.

– Мы знаем, ради чего ты исповедуешь веру Ноктонати, – ответил ей отец. – Но сколько бы ты ни изучала некромантию, твоей сестре не помочь. Она умерла.

Ох, что-то слишком много нового – Элдвин не успевал все переваривать. Он видел, что Скайлар начинает медленно закипать.

– Я так просто ее не отдам, – сердито пробормотала она. Сейчас умница Скайлар больше смахивала на дерзкого птенца-подростка.

– Она обрела покой в Завтрашней Жизни, – мягко сказала мать Скайлар. – Не тебе тревожить ее.

– Но я уже скоро открою тайну мертвых! – негодовала Скайлар. – Вам что, не хочется повидаться с ней? А вдруг я сумею вернуть ее насовсем?!

– Лишь зыбкая грань пролегает меж тем, что пытаешься сделать ты, и тем, что творит Паксахара, – покачал головой отец. – Я знаю, у тебя чистое сердце. Но знания не всегда делают нас счастливыми. Знание способно отравить душу.

Скайлар могла бы и дальше спорить с родителями, но ей помешали. В открытое оконце на стеклянном куполе влетел соловей и тревожным голосом возгласил:

– Росомахи идут! Прячьте детей на деревьях!

Стайка птиц взмыла в воздух, на безопасную высоту. Куропатка с птенцами, пока не умеющими летать, вмиг создала иллюзию – и вот уже вся семейка скрылась в призрачном цветочном горшке.

Бело-коричневая птичка, поднявшая тревогу, села возле фамильяров и родителей Скайлар.

– С возвращением, Скайлар, – заговорила она. – Расспросила бы тебя о твоей фамильярской жизни, но некогда. Вам с друзьями нужно поскорее спрятаться.

– Хепзиба права, – сказал отец Скайлар. – Росомахи присягнули на верность Паксахаре. Они уже приходили в питомник и убеждали нас последовать их примеру. Мы отказались, но они пригрозили возвращаться, покуда мы не передумаем. Если они вас найдут, конец вашей миссии, в чем бы она ни состояла. Паксахара стремится не дать Пророчеству исполниться. И ни перед чем не остановится.

– Если обезмагивание не прекратится, все станет куда страшнее, и уже очень скоро, – вставила мать Скайлар. – Полно животных, которые только и ждали, когда же люди разучатся колдовать и не смогут себя защитить. Боюсь, многие, в отличие от нас, не найдут в себе сил сказать Паксахаре «нет».

– А как росомахи вообще нашли это место? – спросил Гилберт. – Я стоял прямо у входа и ничегошеньки не видел.

– Росомахи невероятно чувствительны, – объяснила Хепзиба. – Зрение, слух, чутье – все у них развито лучше, чем у других животных. И они могут видеть сквозь иллюзии.

– Давайте-ка прятаться, – поторопила фамильяров сойка-мама.

– Времени нет на разговоры. – С этими словами Хепзиба когтем подцепила люк на помосте. – Залезайте внутрь.

Папа Скайлар подобрал две веточки лаванды и протянул Элдвину с Гилбертом.

– Вот, прикройтесь ими, – посоветовал он. – Хоть как-то отобьет ваш запах.

Уговаривать кота и лягуха не пришлось, и через мгновение вся троица уже сидела под светлыми досками, прикрываясь фиолетовыми цветами. Только отец Скайлар успел задвинуть люк, как стальная дверь в питомник распахнулась настежь.

Сквозь щели между досками Элдвин хорошо различал четырех росомах, ленивой походкой направлявшихся к беседке. Ему раньше даже в голову не приходило, что какой-нибудь зверь может выглядеть таким пугающим. А вот росомахи выглядели. Они, наверное, рождаются с этой злющей ухмылкой и свирепым взглядом. Вожак росомах был потоньше и двигался проворнее неуклюжих сородичей. От этого он казался еще опаснее. Так и мерещилось, будто на его острых клыках навек запеклась кровь. Он вступил в беседку и стал подбираться к Хепзибе, скрежеща когтями по деревянному настилу.

– Не передумали? – спросил он. От его спокойного голоса кровь стыла в жилах.

– Нет, Лотар, – покачала головой соловка. – Не передумали.

Росомахи стояли прямо над головой Элдвина, Скайлар и Гилберта, в каких-то считаных сантиметрах от фамильяров. Элдвин рассматривал необычное клеймо на лапе у вожака: многоугольник, в него вписан круг, а внутри – пятиконечная звезда с изображением двух косящих глаз.

– Когда последние из людей сдадутся, – продолжил Лотар, – Паксахара не забудет, кто был за нее, а кто против. И тем, кто сделал неверный выбор, придется горько раскаяться.

Фамильяры не смели шелохнуться. Вот бы сюда Столикс! Сейчас, когда от неподвижности зависела жизнь, цены бы не было ее дару! А тут, как назло, какие-то колючие жучки заползли Элдвину на лапу и двинулись вверх.

– Будь моя воля, я бы спалил питомник дотла и закатил бы пирушку на дымящемся пепелище, – прохрипел Лотар. – Но Паксахара считает, вы можете быть ей полезны. Она-то надеялась, вы одумались.

– Уж извини, – пожала плечами Хепзиба. – Птицы из Подгорья никогда не поднимут крыло на беззащитного. Сам видишь, мы здесь живем бок о бок с людьми, в полном согласии с ними. Всей Огромии такая жизнь пошла бы только на пользу.

Жучки неумолимо приближались к Элдвиновым усам. Уже не было никакой силы терпеть. Попробуй оставайся неподвижным, когда с каждым шагом жучков в твою кожу впиваются десятки крошечных иголочек! Элдвин не выдержал и раздраженно встряхнулся, правда совсем легонько, словно отгоняя муху.

– Я принесу Паксахаре дурные вести, – тем временем рычал Лотар. – С вами или без вас, мы победим в этой войне, и вот тогда…

Тут он осекся и принюхался. Росомахи за его спиной тоже принялись втягивать воздух ноздрями.

– Чую кошачий дух! – объявил вожак.

– Да, одна из смотрительниц держит кошек у себя дома, – быстро нашлась Хепзиба. – Возможно, ты учуял запах ее одежды.

Лотар вдохнул еще несколько раз и только после этого успокоился. Лаванда, видимо, сработала: непрошеные гости так и не догадались, что скрывается у них прямо под лапами.

– Так о чем я говорил?.. – спросил Лотар.

– Ты говорил: «И вот тогда…», – услужливо подсказал его приближенный.

– Да, и вот тогда мы вернемся с факелами. И будем очень голодны. – Вожак росомах злорадно оскалил заляпанные кровью клыки. Потом он вышел из беседки, остановился прямо возле призрачного цветочного горшка, под которым скрывалось семейство куропатки, и вонзил в горшок коготь. Иллюзия мигом развеялась. Элдвин мог видеть, как Лотар сгреб куропатку за шею. – Иллюзии вас не спасут.

Вожак отпустил дрожащую куропатку и зашагал прочь из питомника; росомашья свита двинулась следом. Птицы замерли в молчании. Хотя опасность миновала, Элдвин не смел пошевелиться и смахнуть жучков, которые радостно выплясывали вокруг его носа.

Через несколько минут в оконце, через которое до того влетела Хепзиба, показался попугайчик и что-то пронзительно прокричал.

– Все, можно вылезать, – сказал отец Скайлар.

Элдвин с облегчением смел жучков с носа и шерсти и отодвинул крышку люка. Фамильяры выбрались на помост, где их ждали родители Скайлар и Хепзиба.

– Скайлар и ее спутники нуждаются в твоей помощи, – обратилась к Хепзибе сойка-мама.

– Шестьдесят лет назад я помогала Троим из Пророчества, – произнесла соловка. – Помогу и сейчас. Сделаю все возможное.

«Надо же, какая она, оказывается, старая, – удивился про себя Элдвин. – А на вид и не скажешь. Или скрывает настоящий возраст с помощью иллюзии?»

– Если у нас все получится, – сказала Скайлар, – это сторонники Паксахары будут раскаиваться в неверном выборе.

– Но обещай нам быть осторожной, – с неожиданной нежностью попросила сойка-мама. А казалось бы, не птица, а сама сдержанность. – Тебе важнее всего, что ты фамильяр, но для нас-то ты в первую очередь дочка.

– Пока, мам, – с трудом сдерживая слезы, прошептала Скайлар.

– А ну-ка быстро: два самых опасных ветра в южном Запределье? – спросила сойка-папа.

– Едкий шторм и пляска ятагана.

– Девочка ты моя.

Скайлар обняла маму с папой. И троица фамильяров вместе с пятиперым мастером иллюзий направилась к стальной двери питомника.

– Летай осторожнее! – прокричал вслед дочери отец Скайлар. – И не забывай всегда смотреть на горизонт!

10. Эхо прошлого

Скайлар вела всю компанию назад к Животскому каньону, туда, где некогда над ущельем висел мост. Элдвин с облегчением обнаружил следы Баксли на прежнем месте – они все так же ярко сверкали по обе стороны каньона. «Интересно, все птицы из Подгорья так разговаривают?» – размышлял Элдвин по пути к мосту. Уж Хепзиба-то определенно любительница поучать всех кого ни попадя – тут она еще даст фору Скайлар. Пока фамильяры шли к каньону, им пришлось прослушать долгую и цветистую лекцию о составе почв Северных плато. Причем соловка не замолкала ни на минуту и, что самое удивительное, не давала Скайлар и словечка вставить.

Хепзиба вспорхнула на одну из уцелевших деревянных опор моста.

– Я сотворю мост, а ваша задача – бежать по нему быстро и без раздумий, – обратилась она к Элдвину и Гилберту. – Неверие ослабляет иллюзию. Не будете верить в нее – сгинете на дне каньона.

– Это вы нас подбодрить решили, да? – испуганно проквакал Гилберт. – Неудачно как-то вышло. Может, нам все-таки лучше не думать о том, как мы дружно ухнем в пропасть?

Хепзиба вскинула крылья, и перед фамильярами тут же возник мост – самый настоящий, из досок и веревок. Что поразительно – отлично просматривалась каждая мелочь: и узор на дереве, и потертости на толстой веревке. Даже следы были видны, примерно через каждые две доски. По этому мосту словно годами ходило множество ног и лап. Ни за что не скажешь, что его на самом деле нет и в помине, а ведь это просто призрак, наваждение. И сейчас Элдвину предстоит по этому наваждению пройти над бездной.

– Идите же, – приказала Хепзиба.

«Крылья у нее не дрожат, не то что у Скайлар», – вдруг понял Элдвин, и от этого ему стало полегче. Он рискнет первым, а то пока Гилберт решается, уже и полнолуние наступит. Элдвин осторожно потрогал мост, и подушечки его лапы коснулись твердых досок. Кот сделал шаг, еще один – и вот он стоит на призрачном мосту, а в следующий миг уже мчится по нему. Гилберт с опаской последовал примеру друга. Скайлар полетела у них над головой.

Иллюзия Хепзибы ни разу не дрогнула. Добежав до последней доски, Элдвин успел поза-быть, что мост ненастоящий. Кот оглянулся назад и вдруг понял: Огромия осталась позади. Его лапы только что коснулись земли Запределья. Они с Джеком мечтали, как пройдут сквозь зачарованные преграды и будут странствовать в Запределье – искать сокровища, узнавать неведомое. Но похоже, впервые пересечь границу Элдвину придется без своего верного.

Элдвин и Гилберт вновь стояли у светящейся цепочки следов. Скайлар в нетерпении кружилась над ними. Пора продолжать путь.

Хепзиба сложила крылья, и мост пропал, словно его и не было. Скайлар посвистела что-то на прощание пятиперому мастеру, и та устремилась назад в Подгорье, а фамильяры двинулись своей дорогой.

* * *

– Баксли пошел вон туда. – Элдвин указал на пологий каменистый склон, густо заросший кустарником.

Кот направился вверх, а Гилберт поскакал следом. Только вид у лягуха был более встревоженный, чем обычно.

– Гилберт, что с тобой? – спросила Скайлар.

– Жду, как с минуты на минуту на нас напрыгнут приграничные чудища, – признался лягух. Гилберт и Элдвин думали, что сойка что-то ответит, но та почему-то молчала. – Эй, так не пойдет! – возмутился Гилберт. – Давай-ка срочно скажи что-нибудь вроде: «Перестань глупить, Гилберт. Так и станут гундозвери сидеть тут, поджидая заблудших зверюшек». Ну давай же, скажи!

– Прости, Гилберт, – покачала головой Скайлар. – Знаток Запределья из меня никудышный. На самом деле о Запределье мне известно не больше, чем вам двоим.

– То есть ничего? – в ужасе прохрипел лягух.

Он на всякий случай вытащил копье. Впрочем, если какое-нибудь чудище внезапно сиганет из-за холма и решит прихлопнуть Гилберта, как муху, проку от такого оружия немного. Лягух попытался было опереться на копье как на посох, но наконечник тут же застрял в земле, и как ни пыхтел Гилберт, выдернуть его не мог. Элдвин только головой покачал, глядя на это представление. И пошел дальше.

Скайлар унеслась вперед посмотреть, как в этих краях насчет птиц. Снижаясь перед Элдвином, она объявила:

– Очень интересно. Похоже, стая гусей, что летела на юг, остановилась именно здесь, где раньше была зачарованная преграда. И это, конечно, объяснимо с учетом их…

– Я не знал, что у тебя была сестра, – вдруг произнес Элдвин, оборвав сойку на полуслове, пока та совсем не заболталась. – Ты никогда о ней не рассказывала.

Скайлар притихла. Прямота Элдвина явно застала ее врасплох.

– Ну извини, – примирительно мяукнул кот. – Просто, если тебе захочется об этом поговорить…

Элдвин умолк. Скайлар молча летела рядом, словно решая: доверить или не доверить другу свою сокровенную тайну.

– Зря я вообще спросил, – пробормотал Элдвин, когда молчание совсем уж затянулось.

– Нет, не зря. Слишком уж долго я держала это в себе, – призналась Скайлар. – Даже Далтон не знает. – Собравшись с духом, сойка продолжила: – Это случилось вскоре после того, как я начала летать. Как-то днем мы с сестрой отправились из питомника поискать цветочных лепестков. Мы присели на бузину поклевать ягод, и сестра случайно проглотила кусочек ядовитого плюща, что обвивал куст. Я отнесла ее домой, но, когда мы добрались до ворона-целителя, было слишком поздно. – В голосе Скайлар звучала глубокая печаль. – Я оплакивала ее, я старалась удержать память о ней в сердце, пыталась смириться с тем, что ее больше нет. Все бесполезно. Принять ее смерть я не могла. Я слышала, что есть кое-кто, сведущий в некромантии, но в питомнике никто не хотел пачкать крылья о запретную магию. Я разузнала из свитков, сколько смогла, но это была капля в море. Однажды я украдкой читала труд о порталах в Завтрашнюю Жизнь, и одна из смотрительниц – из тех, кто приглядывает за садом под стеклянным куполом, – меня выследила и заговорила со мной. Она довольно бегло изъяснялась по-птичьи. Ее звали госпожа Еленка, она родилась в одном из кланов перекати-поля. В питомнике она объявилась совсем еще девочкой: их караван спалила дотла ее же сестра.

Элдвин удивленно поднял брови. Вот это да! Знакомая история, да с другого конца!

– Ее сестра – это Агдалина? – уточнил он.

– Она самая. Но насколько Агдалина зла, настолько добра госпожа Еленка. В один прекрасный день она сидела напротив меня, скрестив ноги. И тут-то я заметила на ее щиколотке браслет – серебряный с изумрудными кубиками. Тогда я и значения ему не придала. Мы с госпожой Еленкой встречались по нескольку раз на неделе, сидели в тени березы, рассуждали о жизни и смерти. Так прошло много месяцев, и вот наконец она решилась заговорить со мной о Ноктонати и их учении. Оказалось, это тайная секта заклинателей, среди них есть и люди, и животные. Главная их идея звучит приблизительно так: нужно стремиться к знаниям и добывать их любой ценой, ибо знания превыше золота, земель и власти. Приверженцы учения собирались в полночный час в пещерах на западной границе Мукрета. Госпожа Еленка сказала, если кто и поможет мне вернуть сестру, так это только они.

И вот однажды ночью я ускользнула из питомника и полетела к пещерам. Собравшихся во мраке было шестнадцать – многие скрывали лица под капюшонами, хотя члены секты дают клятву не выдавать имен единоверцев. Они беседовали о вещах настолько сложных, что даже мне не сразу удалось разобраться. Но постепенно я стала понимать больше. Через год я заслужила свой браслет. Я достигла многого, пытаясь разгадать тайну жизни и смерти, но мне нужны были особые заклинания, недоступные искателям знаний. И тогда я поняла: если я хочу продвинуться дальше в своем поиске, мне нужно одно – сделаться фамильяром.

Теперь Элдвин знал ответы на многие свои вопросы о Скайлар: и почему она стащила «Оккультную книгу» Виверна и Черепа из библиотеки Кальстаффа, и почему носила этот браслетик с изумрудами, и, наконец, почему решила податься в фамильяры. Но ясно, что поиск Скайлар далек от завершения. И непонятно, как далеко она готова зайти ради желанной цели.

Элдвина и Скайлар нагнал вконец запыхавшийся Гилберт; в лапках лягух сжимал копье, перемазанное красной глиной.

– Спасибо, ребята, что подождали, – раздраженно проквакал он, но осекся, заметив, что оба его друга мрачнее тучи.

Компания фамильяров продолжала понемногу взбираться вверх по склону холма. Солнце начало клониться к горизонту. Элдвин вдруг почувствовал, что его слегка мутит. «Наверное, от голода», – сообразил он. Ведь он не ел с тех пор, как проснулся в зарослях пой-травы.

– Вы оба как хотите, а я бы перекусил, – объявил он.

Элдвин отвел друзей в сторонку от сверкающей цепочки следов и устроился на поросшем лишайником валуне. Кот покопался в Джековой сумке и зубами оторвал себе несколько кусочков вяленого лосося. Скайлар клевала какие-то зернышки, которые отыскала на земле. Гилберт же и не думал есть. Вместо этого он развернул один из прихваченных с собою карманных свитков Марианны.

– Гилберт, все хорошо? – на всякий случай спросил Элдвин. Он сидел на своем валуне и наслаждался приятным холодком, идущим от камня. – Где это видано, чтобы ты вместо обеда взялся за учебу?

– Да я что-то жевал всю дорогу.

Но Элдвин чуял: что-то тут не так. Гилберт бормотал себе под нос какое-то заклинание.

– Что это ты там шепчешь? – вмешалась Скайлар.

– Решил вернуться к самому простому, – пояснил Гилберт. – Наверное, к «Шагайте шире» я еще не готов. Но вот «Прыгни выше» – заклинание попроще. Тут сказано, что всего-то нужно правильно двигать пальцами.

Гилберт поднял перепончатую лапу и принялся вычерчивать в воздухе восьмерки. Но в самой середине заклинания возле его уха зажужжал слепень. Лягух хлопнул его лапой, и все тщательно выстроенное заклинание разрушилось.

– Тьфу ты, опять я все испортил, да? – расстроился он, поняв свою ошибку.

Но, как оказалось, Гилбертово заклинание нашло свою цель. Мимо фамильяров бойко пропрыгали четыре зачарованных камня.

– Нет, наверное, мне просто не дано, – вздохнул Гилберт. – Лучше уж я пойду…

Договорить он не успел: откуда ни возьмись прискакал пятый камень и с размаху врезал лягуху по голове. Тот повалился на землю.

Элдвин и Скайлар подскочили к нему.

– Гилберт, ты как? – спросил Элдвин.

Древесный лягух открыл глаза и обвел друзей помутневшим взором:

– Кто такой Гилберт?

Скайлар и Элдвин озабоченно переглянулись.

– Это ты, – напомнила Скайлар.

– Где я? И что происходит? – спросил лягух.

– Ты Гилберт! – прочирикала Скайлар. – Ты идешь с нами!

Но, похоже, лягуху это ни о чем не говорило.

– Ты фамильяр Марианны, – продолжила сойка. – Мы Трое из Пророчества, а ты один из нас. Мы отправились в путь, чтобы спасти мир.

Глаза Гилберта загорелись. Неужели все вспомнил?

– …Отправились в путь, чтобы спасти мир, – повторил он и выпрямил спину. – Да. Память вернулась ко мне. – Он оглядел себя с головы до ног. – Я древесная лягушка родом из Даку, я великий земноводный воин с болот. – Он взял копье и уставился на заляпанное грязью острие. – Я вижу, мое оружие познало множество жарких битв.

«Ой-ой-ой», – подумал Элдвин. На привычного Гилберта это определенно не было похоже.

– Коль скоро на карту поставлена судьба мира, не будем же медлить! – взревел лягух свирепым голосом. Чтобы Гилберт так рычал – такого Элдвин еще не слышал.

– Что делать-то будем? – прошептал кот, наклонившись к сойке. – Он же точно не в себе.

– Гилберт, наверное, ты от удара лишился памяти, – осторожно начала Скайлар.

– Глупости. Я знаю, кто я и каков мой жребий. – Гилберт без колебаний скакнул вперед, но тут же в замешательстве остановился. – Так куда, вы сказали, лежит наш путь?

– Мы ищем Ирбисову Корону, – вздохнул Элдвин.

– Вот именно. Ирбиса в Короне. Так чего же мы ждем?

– Может, есть какое-то заклинание, чтобы привести его в чувство? – тихонько спросил у Скайлар Элдвин.

– Три вида мозговых кораллов легко бы все исправили, но без них я как без крыльев. Давай подождем, – может, само как-то выветрится.

– Идемте же, опрятная птица и кот с порванным ухом! – позвал их Гилберт. – Я готов рубить головы троллям и разить драконов!

Элдвин пожал плечами, и фамильяры двинулись в путь. Гилберт скоро придет в себя – в этом Элдвин ни минуты не сомневался. А сейчас в лягуха, похоже, вселился какой-то легендарный герой. Наверняка из тех, кого Гилберт сам себе нафантазировал.

– Явитесь, твари Запределья! – громовым голосом квакал он. – Покажитесь и склонитесь перед моим копьем!

– А может, не надо? – мяукнул Элдвин.

Однако Гилберт его словно не слышал.

– Узрите боевые отметины на моих дланях! – восклицал он, обращаясь к холмам. – А знаете, как я получил эти раны?

– Свалился в костер, выпал из Марианниной постели и случайно попытался выпрыгнуть в закрытое окно, – еле слышно пробурчала Скайлар.

– Я сражался со скорпихвостым львом голыми лапами! – тем временем вещал Гилберт.

– Слушай, а его никак не заткнуть? – спросил Элдвин у Скайлар. – В смысле, может, есть какое-то заклинание?

– Было бы, уже давно заткнула бы.

– Гилберт, нам нужно подкрасться к врагу незамеченными, – соврал Элдвин. Нужно же хоть как-то утихомирить разбушевавшегося лягуха.

– Конечно, – прошептал Гилберт. – Я нем как могила, покуда не узрю врага воочию.

Наконец воцарилась тишина. Гилберт с гордым видом скакал рядом с Элдвином. Друзья дошли до высоко вздымавшихся скал, и тут след Баксли неожиданно вильнул влево, потом резко вправо, потом метнулся назад и снова вперед. Кот словно наматывал круги, кидаясь то к скале, то к дереву, то вовсе отпрыгивая в сторону.

– Что это с тобой? – удивилась Скайлар.

– Да это все следы, – пожаловался Элдвин. – Ведут разом во все стороны. Баксли, кажется, удирал от кого-то.

– Попробуй найти место, где следы снова выравниваются, – предложила Скайлар.

– Тут их столько, что все равно запутаешься, – покачал головой Элдвин.

Пытаясь найти концы петляющей цепочки, Элдвин пригляделся и заметил на земле, под одним из деревьев, белый полотняный мешочек. Приблизившись, кот увидел, что на мешочке вышит символ: кошачья лапа, тянущаяся к луне. Знак Ловящих Луну. Наверное, это мешочек его отца!

– Возьми его, – посоветовала Скайлар, внимательно рассматривая находку. – Вряд ли внутри его был Сферис – для этого он маловат. Но возможно, что-то этот мешочек нам поведает.

Элдвин колебался. Он и так узнал о Баксли кучу всего плохого. Наверняка отцовская вещица, выпавшая из заплечного мешка, только все ухудшит. Не пришлось бы разочароваться еще больше.

Вдруг Элдвина пробрал озноб. Он поднял взгляд и увидел, что вокруг сгущается туман. Сначала появилась легкая серая дымка, а потом все заволокло непроницаемой пеленой. Элдвин потерял друзей из виду – только следы Баксли по-прежнему поблескивали перед ним.

– Скайлар, Гилберт, где вы? – позвал Элдвин.

– Я здесь, – откликнулась Скайлар.

– Я здесь, – повторила она, но на этот раз голос доносился с другой стороны.

– Следуйте на мой голос, – скомандовал Гилберт. Элдвин сделал несколько шагов, но тут же из-за его спины заквакали: – Нет, не туда!

Зазвучал третий голос – и это был голос самого Элдвина:

– Скайлар, Гилберт, я тут!

Но ведь Элдвин не произнес ни слова!

– Ребята, это не я! – завопил он. – Тут что-то не так!

Он разглядел в тумане движущиеся тени.

– Гилберт, это ты? – спросил он.

– Да.

– Нет.

– Не уверен, – раздался голос Гилберта из трех разных мест.

– Кто-то подражает нашим голосам, – это произнесла Скайлар. Или не Скайлар? – Стойте на месте и не двигайтесь.

– Не слушай, Элдвин, – заговорила другая Скайлар. – Иди ко мне. Мы продержимся только все вместе.

– Я не отступлю, – проквакал Гилберт.

Элдвин едва не наступил на перепончатую лапу. Оказывается, они с Гилбертом были в считаных сантиметрах друг от друга.

– Густавиус спасенциум, – нараспев произнесла Скайлар.

Поднялся небольшой вихрь, туман слегка разошелся. Сойка увидела друзей и подлетела к ним.

Вся троица напряженно всматривалась в белесую завесу. Внезапно из тумана появилось что-то вроде щупальца со ртом на конце. Потом вынырнуло еще одно. А следом еще четыре.

– Есть хочу, – произнес один из ртов Элдвиновым голосом.

– И я тоже, – откликнулся другой рот голосом Скайлар.

Из тумана выступило тело этого диковинного зверя. Чудище напоминало выброшенного на берег кальмара; оно двигалось, ощупывая дорогу ворсистыми усиками.

– Смахивает на эхозверя, – прошептала Скайлар. – Они начали вымирать в Огромии еще при короле Браннфальке.

– И как нам с ним справиться? – спросил Элдвин.

– Главное, действовать сообща, и тогда, возможно…

Скайлар не договорила, поскольку вперед, потрясая копьем, выпрыгнул Гилберт.

– Сейчас я сокрушу тебя, и каждый твой рот возопит от боли! – бесстрашно закричал древесный лягух.

Щупальце с самым слюнявым ртом метнулось вперед и бесцеремонно врезало Гилберту, так что бедняга полетел вверх тормашками и ударился о валун. К растянувшемуся на спине лягуху тут же потянулись еще два щупальца.

– Мой, – сказало одно из них голосом Скайлар.

– Нет, мой, – возразило другое голосом Гилберта.

Они все тянулись и тянулись к распростертому на земле лягуху, пока Элдвин не швырнул в них сухой веткой. Шупальца отпрянули, и Гилберт получил время прийти в себя. Он уставился на эхозверя и тут же издал леденящий душу вопль:

– А-а-а-а-а-а! Убивают!!!

– Гилберт снова с нами, – вздохнула Скайлар.

Лягух подскочил к друзьям:

– Что вообще творится? Я помню, как меня съездило камнем по голове. Только пришел в себя, и тут такое!..

Элдвин бросал в чудище камень за камнем, но склизкая тварь, похоже, этого даже не замечала.

– Это все, что я могу, – виновато сказал Элдвин.

– Иллюзия вряд ли поможет, – добавила Скайлар. – У эхозверей нет глаз. Они просто чувствуют тепло, идущее от тела.

– Я за то, чтобы удрать, – хрипло проквакал Гилберт.

– Тебе не удрать, – произнес один из ртов голосом Гилберта.

Похоже, так оно и было: пять щупалец окружили фамильяров со всех сторон, а шестое нависало сверху. Элдвину на шерсть капала вязкая слюна. Один из ртов уже устремился прямиком к его целому уху, но внезапно все остальные рты издали ужасающий крик. Щупальца шарахнулись прочь, извиваясь от боли. Элдвин сквозь пелену тумана разглядел, что на их противника кто-то набросился. Или что-то. В общем, оно все равно тонуло в тумане. Щупальца эхозверя теперь тянулись к телу, пытаясь освободить его.

– Бежим, скорее! – заорала Скайлар.

Без долгих раздумий фамильяры рванули за Элдвином, которого вновь вела за собой пурпурная цепочка следов. По пути кот не забыл подобрать с земли отцовский белый мешочек. Один-единственный раз друзья оглянулись назад: чудище металось то вправо, то влево; невидимый враг намертво вцепился ему в спину. Эхозверь надрывно вопил от боли, и от его воплей фамильярам было очень не по себе. Потому что вопил он голосами Элдвина, Скайлар и Гилберта.

11. Поток Времени

Скалистая местность, где фамильяры попались в ловушку, осталась позади. Следы Баксли уводили Элдвина и его спутников все глубже и глубже в джунгли, к северу от Огромии. Гилберт и Скайлар с неутомимым упорством препирались насчет того, кто же их спас от щупалец эхозверя.

– Похоже, он явился нарочно, чтобы спасти нас, – настаивал Гилберт. – Наверняка это животное-ангел из Завтрашней Жизни. Оно пришло на помощь в час крайней нужды.

– А по мне, так просто еще один хищник Запределья, – покачала головой Скайлар. – Уверена, не сбеги мы оттуда, он бы и нас съел как миленьких.

Элдвину же было мало дела до их препирательств. Его больше заботило то, что висело теперь у него на шее, – отцовский белый мешочек. Рано или поздно придется заглянуть внутрь.

– Элдвин, просто открой, и все, – твердила Скайлар. Сойка повторяла это снова и снова с той минуты, как Элдвин обнаружил мешочек.

– Мы все равно не сойдем со следа, что бы там ни оказалось, – пробурчал Элдвин.

В глубине души он понимал, что, конечно, Скайлар права. Нужно отбросить все личное ради общего дела. Только не прямо сейчас. Он пока не готов.

– Хочешь, я сама посмотрю, если тебе так легче, – предложила Скайлар.

– Скайлар, ну дай ему прийти в себя, – одернул ее Гилберт. – Ты иногда такая настырная, просто ужас.

Скайлар еле слышно пробормотала, что уж чья бы корова мычала, но послушалась и умолкла. Фамильяры продолжали свой путь, пробираясь через густые заросли и лианы, – казалось, им конца-краю не предвидится. И это когда на счету каждый час, когда осталось всего три дня до того, как Паксахара поднимет из могил Воинство Мертвецов.

Цепочка следов время от времени выбегала на берег Эбса. «Как далеко река заходит в Запределье», – удивлялась про себя Скайлар. Друзья шагали вдоль реки, не говоря ни слова, а вот джунгли совсем не молчали. Чирикали птицы, шуршали в траве змеи, с листьев падали капли воды – вся эта мешанина звуков так и стояла в ушах троих путников.

Воздух казался густым от влаги, но Элдвину все равно страшно хотелось пить. Ему на глаза попалось большое пробковое дерево – из отверстия в коре очень заманчиво капал сок. Ничего желаннее сейчас не существовало на целом свете. С этой мыслью Элдвин сошел со светящейся дорожки и направился к дереву.

– А я бы не стала пить, – предупредила Скайлар.

Элдвин уже почти приник к заветной струйке, но в последний момент отдернул язык.

– Кальстафф рассказывал нам о растительности джунглей, – пояснила сойка. – Обычно от самых привлекательных растений как раз и стоит держаться подальше.

Элдвин снова покосился на аппетитный ручеек сока, вытекающий из дерева. Он манил куда больше, чем плещущиеся неподалеку волны Эбса. Но Скайлар права: сейчас не время для проб и ошибок. На дерево уселся громадный жук и тут же присосался к липкой струйке. Полакомившись, он приготовился было уползти восвояси, но не успел. Чпок! И огромное насекомое разорвало на кусочки. Тут же из-под земли выросли ползучие корешки, похожие на червей; они похватали останки жука и уволокли под землю. Элдвин решил, что он, пожалуй, потерпит и попьет как-нибудь в другой раз.

Вернувшись к отцовским следам, Элдвин не успел пройти и сотни шагов, как наткнулся на что-то твердое, незаметное под слоем листвы. Кот пригляделся. Рядом с его лапой в траве ярко поблескивало серебристое острие. Элдвин разметал листья, и перед ним открылся роскошный меч. Рукоятку черного дерева украшала резьба с изображением тарантула. Элдвин только раскрыл рот, чтобы позвать друзей, как вдруг Скайлар вскрикнула:

– Ребята, смотрите, что тут!

Сойка тоже кое-что нашла: шлем, отделанный густым бурым мехом; посередине его красовался рог. Гилберт припрыгал поближе.

– Что это за мех такой? – поинтересовал- ся он.

– Это волосы из подмышек одного из самых сильных в мире созданий. – В голосе сойки звучало благоговение. – Это шлем Стража Фьорда. Каждому, кто надевает его, он дарит силу великана.

Гилберт попятился и наступил на еще один предмет – медный подсвечник для пяти свечей.

– А подсвечник-то что делает посреди джунглей? – удивился он.

Гилберт протянул было перепончатую лапу, но подсвечник внезапно полыхнул на него пятью языками разноцветного пламени. Лягух отскочил, однако огонь успел подпалить лежавшие рядом ветки. Скайлар взметнулась вверх и быстро загасила горящие ветки крылом.

А Элдвин уже думал о другом:

– Глядите-ка, ребята. Как вам это нравится?

Вокруг валялись предметы всех форм и размеров: щит с изображением белого жука – земля под ним казалась промерзшей; угольно-черная волшебная палочка – она дрожала, словно от испуга; закрытый гроб для великана, вдвое выше обычного человека. Там были подзорные трубы, слоновьи седла, ковер, будто вобравший в себя все оттенки ночного неба. Какие-то вещи явно лежали здесь давным-давно, какие-то принесли совсем недавно.

– А вдруг и Ирбисова Корона где-то здесь? – предположил Элдвин.

Скайлар уселась рядом с ним. Глаза ее были широко раскрыты от восхищения.

– Все может быть, – чирикнула она, оглядываясь по сторонам. – Смотри, вот ковер грез, а вот плащ Эбекенезера! – восторженно воскликнула она, указывая на истрепанный и протертый до дыр кусок ткани. – А это два из трех Мечей Паука.

– Вон там, наверное, и третий, – мотнул головой назад Элдвин.

– Что это вообще такое? – спросил Гилберт.

– Волшебные артефакты со всех концов Огромии и Запределья, – ответила Скайлар. – И кто-то доставил их сюда. Или что-то.

Фамильяры погрузились в изучение разбросанных кругом предметов в поисках чего-нибудь, напоминавшего Корону.

– Это, скорее всего, логово мавпов, – вдруг заявила Скайлар.

– Да ладно тебе, мавпы – это выдумки, – тут же заспорил Гилберт. – Гоблинов-магодобытчиков не существует.

– Нет, они существуют. Я своими ушами слышала рассказы людей, которые их встречали. Просто мавпы почти совсем повывелись.

– Сама подумай: у какого гоблина достанет сил приволочь сюда слоновье седло? – настаивал Гилберт.

– У того, кто наденет шлем Стража Фьорда, вот у какого.

С этим поспорить было трудно.

– Ладно, пускай мавпы существуют. Но тогда где они? – не сдавался лягух.

– Наверное, ищут новые сокровища.

Взгляд Элдвина тем временем скользил по гнутому зеркалу, по кошельку, набитому золотыми монетами, и наконец остановился на хрустальной статуэтке белки. Зверек словно оцепенел от ужаса.

– Что это, как думаете? – спросил друзей Элдвин.

– По мне, так просто стеклянная белка, – квакнул Гилберт. – Правда, уж очень похожа на живую.

– Потому что она и была живой, – сказала Скайлар. – И скорее всего, она до сих пор жива, но навеки заключена в хрустале. Я видела похожую статую в музее Бронзхэвена. Ее привез запредельник, проникший в Некролабиринт.

– Некролабиринт… – Элдвин насторожил уши. – Джек мне про него рассказывал. Он говорил, никто так и не добрался до самой сердцевины.

– Потому что этот Некро – жуткое чудище. Он одним касанием языка обращает плоть и кровь в хрусталь, – пояснила Скайлар. – И никаким колдовством это заклятие не снимешь. Волшебники предполагают, что вернуть хрустальные статуи к жизни можно, только убив Некро.

Элдвин разглядывал застывшую беличью мордочку и от души жалел зверька. Хрустальная белка была так похожа на его соседа по бриджтауэрской крыше, любителя подкоптить орешки над дымом из трубы… Гилберт уже успел ускакать на дальний конец поляны. Там он откопал бусы на серебряной цепочке: две бусины так и сверкали синим, а остальные восемь, или около того, были скучными и бесцветными. Скайлар тоже упорхнула в сторону и разглядывала какой-то хрустальный кубик.

– Похоже, Короны здесь нет, – подытожил Элдвин. – Да и следы Баксли уводят отсюда.

– Погоди еще минутку, – попросила Скайлар. Она не отрывала взгляда от поблескивавшего в грязи кубика. – Если этот куб – то, что я думаю, то в нем должны храниться все заклинания Совета старейшин.

Сойка нажала крылом на кристаллическую грань, и внутри куба заклубился дым. Скайлар закрыла глаза, и Элдвину показалось, будто она пытается через перья вобрать в себя все знания, скрытые в кубе. Над кристаллом начал вихриться туман.

– Эй, Скайлар, Элдвин, глядите! – позвал Гилберт. – Кажется, я нашел мавпа.

– Погоди, – отозвалась Скайлар. Она совсем погрузилась в себя и крепко зажмурила глаза.

Элдвин посмотрел, куда указывал Гилберт. Прямо перед лягухом на земле ничком лежало полуистлевшее тело гоблина. На спине у него виднелись следы двух громадных клыков, что, кстати, спокойствия Элдвину не прибавило.

Обернувшись к Скайлар, кот увидел, что туманный вихрь принял форму призрачной змеи. Элдвин мгновенно сообразил, что происходит, и заорал:

– Скайлар, уйди! Уйди от него, живо!

Но сойка, похоже, не услышала предупреждения; она словно уснула глубоким сном. А змеиный дух уже изготовился для удара.

– Скайлар! – закричал Гилберт. – Скайлар!

Однако Скайлар по-прежнему сидела на месте. Что ж, выбора у Элдвина не осталось: резким броском он отшвырнул сойку прочь. Шлепнувшись оземь, она пришла в себя.

– Но он даже не успел заговорить со мной, – возмутилась Скайлар. Кажется, она так и не поняла, какая угроза только что над ней нависала.

– По-моему, ему не до разговоров, – громко мяукнул Элдвин.

Наконец-то Скайлар подняла голову и увидела в воздухе растущие змеиные клыки. И фамильяры побежали. Гилберт на бегу запихнул бусы в свой лиловый бутонный рюкзачок. Троица промчалась мимо мертвого мавпа, выскочила из логова гоблинов и кинулась прочь от волшебных артефактов. Змеиный дух, прикрепленный к кубу, последовать за ними не смог.

* * *

Фамильяры перевели дух уже возле реки. Светящаяся дорожка снова змеилась вдоль берега, и Элдвин снова возглавил поход.

– Простите, что я такое натворила, – сказала Скайлар. – Знаю, это было очень безрассудно, но я подумала: а вдруг что-нибудь из этого куба поможет нам победить Паксахару…

Элдвин уже достаточно хорошо знал Скайлар. И он мог определить, когда сойка говорит не всю правду. Например, по уклончивому взгляду или по тому, как она переминается с лапки на лапку. Когда сойка пыталась проникнуть в содержимое куба, ее заботила отнюдь не цель похода – в этом Элдвин был почти уверен. Она следовала завету Ноктонати: знание превыше всего. Выходит, Скайлар поставила личное дело на первое место. Однако упрекать ее в этом было бы просто нечестно. И уж кому-кому, но не Элдвину судить Скайлар. Он и сам-то хорош: давно уже нужно было заглянуть в отцовский мешочек, прижатый к черной шерсти у него на груди.

Все, хватит. У него, конечно, есть веские причины не открывать мешочек, но этим причинам пора дать отставку. Все-таки общее дело важнее. С этими мыслями Элдвин потянулся было к своей находке, но внезапно какая-то незримая сила сдернула мешочек с его шеи. Словно невидимая рука ухватила вещицу и утащила ее в неизвестном направлении.

– Эй, вы видели? – крикнул Элдвин. Он все еще озирался в поисках вора.

– Что? – спросил Гилберт.

– Мешочек! Его кто-то стащил!

Элдвину показалось, что он слышал какой-то шорох в траве и будто бы мелькнуло что-то голубое. Но он огляделся – вокруг никого, только лианы знай себе качаются.

– Может, это ревуны-невидимки шастают по джунглям? – предположила Скайлар. – Это такие обезьяны.

Гилберт сжал покрепче свой бутонный рюкзачок:

– Ну уж моих мушек им не видать.

– Элдвин, а я говорила тебе: открой его поскорее, – нудила Скайлар, пока кот обшаривал все вокруг в поисках пропажи.

– Откуда я знал, что его вот так украдут? – огрызнулся Элдвин. Он раздвигал высокую траву и тростник близ воды.

– Будем надеяться, дорога Баксли и Песнь Первых Столпов приведут нас к цели, – вздохнула Скайлар.

Элдвин в последний раз безнадежно осмотрелся и вернулся к пурпурной дорожке. Странное его охватило чувство – ощущение потери. Несколько минут назад у него не было ни малейшего желания заглядывать в мешочек. А теперь он отдал бы все на свете, только бы раскрыть его и посмотреть, что внутри.

– А какая там следующая строфа колыбельной? – спросил Гилберт.

Ступай по следу камня В тумане из песка. Коровка божья – ужин В жилище паука, —

пропела Скайлар. – Нужно смотреть во все глаза и искать след какого-то камня.

– А я беру на себя божью коровку, – ухмыль- нулся Гилберт. – Не думайте, это ради дела. Еда тут ни при чем.

Дыхание джунглей здесь, рядом с рекой, словно изменилось. В этой своей части Эбс становился совсем узким. Течение ползло еле-еле; казалось даже, что вода и вовсе стоит на месте. Легкий ветерок шевелил листву над головой фамильяров. Элдвин вдруг заметил, что некоторые листья летят не вниз, а вверх, будто пытаясь снова сесть на ветки. Небо и солнце тоже вели себя как-то не так: тени появлялись там, где и в помине не было облаков.

– Ребята, у меня видение! – восторженно воскликнул Гилберт. Он таращился на неспешное течение Эбса. – Наконец-то и от меня хоть какая-то польза.

Скайлар с Элдвином поспешили к другу. И правда, на водной ряби проступало изображение Элдвина. Ему явно грозила какая-то опасность, и кот пытался спрятаться в большом круге стоячих камней. С поверхности воды раздалось бульканье: «Элдвин попал в страшную беду. Хочешь спасти его и всю Огромию – найди Ирбисову Корону!»

– Ну просто блеск! – рассердился Гилберт. – Покажи мне что-нибудь новенькое!

Но видение расползлось на куски, и образ Элдвина медленно уплыл вниз по течению. Гилберт выглядел вконец расстроенным.

– Даже от моих видений никакого толку, – грустно проквакал он и, повернувшись к реке, крикнул: – В следующий раз расскажи мне, что солнце встает утром и садится вечером! Почему нет? Или что Скайлар – птица, а я никчемный фамильяр!

– Ты слишком строг к себе, – успокаивал лягуха Элдвин. – Если бы не ты, Паксахара разметала бы нас в пыль в Погребенном Дворце.

– Я уже начинаю думать, что мне просто повезло, – пробурчал Гилберт.

Внезапно из ветвей вылетело бамбуковое копье. И приземлилось прямехонько возле Элдвиновой лапы. Трое фамильяров как по команде приникли к земле.

– На нас напали! – мяукнул Элдвин.

Гилберт, злой на себя и весь белый свет, вытянул собственное копьецо и метнул его в зеленую крону, откуда нанес удар невидимый противник. Оружие исчезло в ветвях. Фамильяры подождали. Потом подождали еще. Но похоже, больше никто не пытался на них напасть. И тогда Скайлар внимательно посмотрела на торчавшее рядом копье.

– Гилберт, а это не твое копье? – вдруг спросила она.

– Мое? Как это? Так не бывает. Это то, что бросили в нас. А мое застряло где-то на дереве.

Но Элдвин тоже принялся разглядывать бамбуковую палочку. Вот он – вырезанный на дереве круг со звездой. Никаких сомнений – это знак Гилберта.

– М-да, что-то определенно не так, – сказал Элдвин.

– Вы поосторожнее, – раздалось откуда-то сверху. – А то еще сами себе навредите.

Элдвин, Скайлар и Гилберт разом задрали головы. Чуть выше по течению, у вершины небольшого водопада, восседала зеленая игуана.

– Приветствую вас у Потока Времени, – произнесла она. – Рада повидать вас вновь.

– Но мы видим тебя впервые, – возразила Скайлар.

– Это тебе кажется. Будь здорова!

Фамильяры в полном замешательстве переглянулись.

– А-апчхи! – неожиданно для себя самой чихнула Скайлар.

– Видишь, Скайлар, течение жизни здесь подобно водовороту, – сказала игуана. – Иногда время идет вперед, иногда – назад.

– Откуда ты знаешь мое имя? – удивилась сойка.

– Да ты сама мне его назвала, когда мы впервые встретились.

Все это забавно, но очень уж путано, решил Элдвин. Пора переходить к делу.

– А ты не встречала здесь черно-белого кота? – спросил Элдвин. – Он проходил по этому берегу года три назад. Его звали Баксли. У него был с собой стальной шар, и он искал Ирбисову Корону.

– Боюсь, пока не встречала, – покачала головой игуана. – Но жду не дождусь, когда встречу.

Вот и перешел к делу. Элдвин почувствовал себя совсем сбитым с толку. Похоже, эта большая ящерица умеет разговаривать только загадками.

– Ничего не понимаю, – пожаловался Гилберт, озадаченный не меньше Элдвина.

– Пустите листок по здешним водам, и его прибьет к берегу в той Огромии, что была десять лет назад, – пояснила игуана. – Здесь Эбс начинает свой путь, и река, подобно потокам времени, петляет и кружится, пока не обретет свое русло. Сейчас в этом месте вчера и завтра. Все связано – прошлое, настоящее, будущее. А теперь ступайте. Вы скоро явитесь сюда.

С этими словами игуана метнулась к дереву и исчезла в листве.

Троица была только рада убраться подальше от этого чудного места. Сверкающая дорожка обвила утес, с которого низвергался водопад, а потом плавно повернула назад, на юг, и устремилась почти параллельно недавнему пути фамильяров. И вдруг чуть поодаль, у реки, раздался голос:

– …но я подумала: а вдруг что-нибудь из этого куба поможет нам победить Паксахару…

Это говорила Скайлар. В просветы между стволами Элдвин разглядел себя, Скайлар и Гилберта. Все трое направлялись к Потоку Времени. Эта картина решительно не укладывалась у Элдвина в голове. Зато на шее у своего двойника – то есть у себя самого! – он разглядел мешочек Баксли. С минуты на минуту невидимая рука утащит отцовскую вещицу, если только… Если только сам Элдвин ее не опередит!

Он сосредоточился и с помощью телекинеза потянул и снял мешочек с собственной шеи, а потом подтащил его по воздуху к себе. И тут-то его осенило: не было никакой невидимой руки! Это же он сам, Элдвин. Ну и дела! Просто голова кругом.

– Эй, вы видели? – тем временем крикнул Элдвин из прошлого, оглядываясь в поисках злоумышленника.

– Что? – спросил Гилберт из прошлого.

– Мешочек! Его кто-то стащил! – ответил Элдвин из прошлого, точно так же как нынешний Элдвин несколько минут до него.

– Прячемся, быстро, – скомандовал нынешний Элдвин друзьям, которые тоже заметили самих себя.

Гилберт скакнул было на дерево, но, зацепившись лапой, свалился на землю ничком. Скайлар оказалась проворнее. Взмах голубого крыла – и перед фамильярами закачалась завеса из лиан. Троица в безмолвии наблюдала за своими двойниками из прошлого – те направлялись к водопаду. А у Элдвина из настоящего снова на шее висел мешочек. И уж теперь-то он не упустит возможности заглянуть туда. Что бы ни скрывалось внутри, это частица его отца, а значит, и его самого. Игуана же сказала: прошлое и настоящее – все связано. И Элдвин твердо знал: ему закрыт путь вперед, пока он не найдет в себе силы оглянуться назад.

12. Божья коровка на ужин

Сушеные червяки. Сморщенные головки чеснока. Стебельки травы. Ожерелье из трех раковин. Два гладких камешка. Вот и все, что было в мешочке Баксли. Как глупо вышло, думал Элдвин, разглядывая отцовское имущество. И стоило так маяться из-за всей этой ерунды.

Элдвин сидел один в укромном местечке среди переплетенных корней. Содержимое мешочка было разложено перед ним. Зауряднее вещиц не придумаешь. И никакой истории за ними уж точно не стоит. Все яснее ясного: червяки, чтобы рыбу ловить, камешки, чтобы разводить костер. А он-то ждал чего-то порочащего отца, в духе рассказов Мальверна. Доказательств самовлюбленности и злонравия Баксли. Скажем, дневника, который поведал бы о его равнодушии к жене и сыну и страсти к поиску сокровищ. Но, увы, перед Элдвином лежали какие-то несчастные травинки, и они не говорили ему ровным счетом ни о чем. Ни подтвердить свои страхи, ни опровергнуть их у Элдвина не получилось.

Скайлар и Гилберт деликатно выждали немного и подошли к Элдвину.

– Ну как, есть какие-то подсказки? – осведомилась Скайлар.

– Если и есть, я их не вижу, – ответил Элдвин.

– А об отце ты что-нибудь понял? – спросил Гилберт.

Элдвин помотал головой.

Скайлар склонилась к разложенному на корнях ожерелью.

– А ведь это как будто шепчущие раковины, – заметила она. – Ты их слушал?

Сердце Элдвина забилось чаще. Ему-то эта мысль и в голову не пришла: ну раковины и раковины, подумаешь. Но теперь ему вспомнился разговор с Джеком в архивах: такие раковины хранят голоса, это говорящие осколки прошлого. Только те, в архивах, были крупные – морские или от больших улиток. А эти совсем маленькие – не больше Элдвинова пальца.

Он приложил ухо к первой раковине и услышал мягкое мурлыканье кошки. Тот самый голос, который он столько раз слышал во сне: нежный, успокаивающий.

– Баксли, – произнес этот голос, – только, пожалуйста, вернись к нам.

Элдвин без труда догадался, кто это. Его мать, Корлисса. Но вот странно: никакого безумия в ее голосе не звучало.

– Кто там говорит? – не утерпела Скайлар.

– Это, видимо, моя мать, – ответил Элдвин. – Она сказала: «Баксли, только, пожалуйста, вернись к нам».

– Не очень-то длинное послание, – хмыкнул Гилберт.

– Ну так и раковина небольшая, – заметила Скайлар.

Элдвин наклонился ко второй раковине. В этот раз он услышал котеночье попискивание.

– Вроде бы какие-то котята, – сообщил он. – Или один котенок. Трудно разобрать.

– Это, наверное, ты, – предположила Скайлар. – Мальверн сказал, Баксли покинул Мэйденмир вскоре после твоего рождения. Может, он взял эту раковину на память о тебе?

Элдвин позволил себе минутку помечтать о том, как его отец шел этим самым путем, слушая его, Элдвинов, голос. Неужели отец и правда держал воспоминание о сыне где-то у самого сердца?

Ничего подобного, решил про себя Элдвин. Это все глупые выдумки, и нечего им верить.

– А что в последней раковине? – прервала его размышления Скайлар.

Элдвин приник к третьей раковине, но она молчала.

– Она вообще ничего не говорит, – объявил он Скайлар и Гилберту.

– Значит, в нее еще ничего не заложили, – кивнула Скайлар.

Элдвин не сумел скрыть разочарования. Он-то втайне надеялся, что в третьей раковине спрятан голос отца. Какой бы ни был Баксли, плохой или хороший, Элдвину ужасно хотелось послушать, как он разговаривает. Будто звуки отцовского голоса могли вернуть хоть частицу утраченного прошлого.

Скайлар поглядела в просвет между кронами. Оставалось три дня до полнолуния.

– Нам пора, – сказала сойка.

С помощью телекинеза Элдвин собрал все отцовское имущество и спрятал к себе в сумку. Друзья снова тронулись в путь.

Идти стало полегче: следы теперь вели под уклон. Скайлар большую часть пути парила и явно этим наслаждалась. Джунгли все больше редели; у подножия холма меж деревьев вилась немощеная дорога со следами колес и копыт. Первый признак цивилизации в Запределье.

Светящиеся отпечатки лап Баксли утопали в дорожной грязи, поэтому Элдвину волей-неволей приходилось вглядываться в следы на дороге. Эти лошади и повозки, похоже, проехали здесь совсем недавно. Интересно, откуда они? И куда держали путь?

– Смотрите, тут еще были гундозвери. – Скайлар указывала крылом на глубокие следы-впадины. – И немаленькие.

И вдруг они услышали крик человека.

– Помогите! – Голос доносился из-за ближайшего поворота.

Троица поспешила на зов. Обогнув несколько росших кучкой пальм, фамильяры оказались на поле сражения. Точнее, на месте бойни. На земле тут и там распростерлись воины в доспехах и волшебники в плащах – их было больше десятка. Кто-то корчился от боли, кто-то лежал без сознания. Все они отчаянно нуждались в помощи воронов-целителей. И то были не просто воины – Элдвин вдруг понял, что узнаёт их. Тот самый отряд всадников, который королева Лоранелла отправила к северо-восточным границам. Только лошадей, похоже, и след простыл.

– Фамильяры! – заговорил человек, который звал на помощь, кивая Элдвину, Скайлар и Гилберту. – Трое из Пророчества, это вы.

Элдвин узнал Урбо, бородатого заклинателя, грозившего Паксахаре тогда, на Совете. Волшебник сидел, привалившись к дереву, и его нога была неестественно согнута в трех местах.

– Последние два дня мы преследовали караван, направлявшийся на север, – произнес он. – Мы не зажигали факелов и держались на несколько миль поодаль. Думали, нас никто не видит. Но, видно, просчитались: несколько часов назад на нас набросились из засады. Два гундозверя, оба с цепями вокруг брюха, выскочили из-за деревьев. Науськивал их безъязыкий шаман из Сталагмоса. Против рогов и клыков этих тварей наши мечи и алебарды – детские игрушки.

– А что с караваном? – спросила Скайлар. – Что он вез?

– Прости, я уже не так бойко болтаю с животными, – прохрипел Урбо. – Мой фамильяр ушел в Завтрашнюю Жизнь много весен назад.

– Караван? – повторила Скайлар, стараясь говорить помедленнее. – Что он вез?

– Мы так и не узнали. Но точно что-то важное для Паксахары. Там был ее знак, додекагон: двенадцатиугольник с этими злющими косыми глазенками.

– Я видел тот же символ на лапе у Лотара, вожака росомах в питомнике! – вспомнил Элдвин.

– Продолжайте путь, куда бы вы ни направлялись, – хрипло проговорил Урбо. – Фамильяр моего брата убежал за помощью. Он приведет воронов-целителей. Нам вы ничем не поможете.

Элдвину было совестно оставлять таких смельчаков истекать кровью на голой земле. Но Урбо был прав: их ждала Ирбисова Корона. Без нее все подвиги будут напрасными.

– Вот, возьми моих червячков. – Гилберт порылся в своем рюкзаке-бутончике. – Они мало того что вкусные, так еще и сытные.

Лягух ссыпал червячков в ладонь Урбо.

– Гилберт, думаю, он лучше потерпит, – поморщилась Скайлар.

Бородатый волшебник улыбнулся. И закрыл глаза.

– Ой, нет, не умирай! – всполошился Гилберт. – Так нечестно! – Лягух вспрыгнул на грудь Урбо и воздел кулачок к небу. – Будь ты проклята, Паксахара!

Урбо слегка приоткрыл левый глаз.

– Я не умер, – сообщил он. – Я просто отдыхаю. Слезь с меня, хорошо? У меня все ребра переломаны.

– Ну да, – смутился Гилберт и соскочил назад. – Прости.

Фамильяры оставили раненых воинов и вернулись к цепочке следов. Дорога терялась меж деревьев, и очень скоро друзья почувствовали, что они одни во всем Запределье.

Элдвин совсем вымотался. Даже присутствие друзей ему не помогало. В голове не укладывалось, что его отец проделал весь этот долгий путь. Элдвин даже не представлял, сколько они прошагали, пока не взглянул на карту, на которой Писарус дотошно прорисовывал каждый их шаг. Они миновали песчаные Северные плато, пересекли Животский каньон и снова вышли к Эбсу по ту сторону, вильнули к Потоку Времени и обратно. Фамильяры снова шли и шли – неизвестно куда. И вот они вступили в узкое ущелье.

– Вот честно, лучше бы этот самый ирбис не цеплялся за свою Корону, – проквакал Гилберт. – А то если после всего этого еще и с ним придется драться… Хоть бы он оказался сговорчивым.

– Да я сама вцеплюсь в эту Корону почище ирбиса, – решительно заявила Скайлар. – Я от недосыпа делаюсь жутко нервная.

Элдвин заметил, что стены ущелья становятся все выше, а впереди путь перегораживает огромная каменная глыба. Следы Баксли вели прямо к ней и пропадали. Фамильяры зашли в тупик.

– Элдвин, извини, но у тебя точно все хорошо со зрением? – недоверчиво произнесла Скайлар. – Или у Баксли вдруг выросли крылья, или я вообще ничего не понимаю.

Элдвин понимал не больше. Он немного прошел назад, проверяя, не пропустил ли чего.

– Совсем как у нас в Даку, – вдруг произнес Гилберт, разглядывая потрескавшуюся глыбу.

– Гилберт, ты вырос на болотах, если ты забыл, – укоризненно напомнила Скайлар.

– Да я не о том, – помотал головой Гилберт. – Просто вспомнил мамино суфле из паутины. Очень похоже на эту каменюку.

Элдвин задрал голову. А ведь и правда: трещины на камне образовывали круги и разбегались лучами из отверстия в середине. Выглядело совсем как паутина.

Ступай по следу камня В тумане из песка. Коровка божья – ужин В жилище паука, —

всплыло в голове у Элдвина.

– Ребята, вы тоже об этом подумали? – спросил он.

– Об ужине? И что неплохо бы отведать суфле из паутины? – облизнулся Гилберт.

– Колыбельная, – кивнула Скайлар. – Там говорилось о жилище паука.

– Паук должен съесть божью коровку, – подхватил Элдвин. – Наверное, нужно положить ее в паутину, как считаете? – Он указал на круглое отверстие в глыбе, как раз в середине паутины. – Может, сюда? Божья коровка – что-то вроде ключа, и…

– Погоди, – перебила Скайлар. – Это же вторая часть куплета. А что там со следом камня и туманом из песка?

Друзья расстроенно переглянулись.

– Мы проморгали всю подсказку! – с досадой воскликнул Элдвин. – Придется возвращаться!

– У нас нет на это времени, – возразила Скайлар.

– И насчет божьей коровки непонятно, – вмешался Гилберт. – Где вы видели такую громадную божью коровку, чтобы подошла по размеру к этой дырище?

Элдвин и Скайлар опустили взгляды. И тут они заметили на груде серых булыжников гладкий шар. Красный с черными точками.

– Божья коровка, – прошептал Элдвин.

– Это божья коровка? – переспросил Гилберт.

– Тот самый Агат, пропавший из Святилища, – оживленно закивала Скайлар. – «След камня» – это, значит, о нем. Элдвин, выходит, твой отец не похищал самоцвета. Он тоже шел по подсказкам.

Перед внутренним взором Элдвина вспыхнула картинка: светящиеся следы ведут внутрь склепа, а потом наружу.

– Туман из песка! – вдруг догадался он. – Помните, там, возле Святилища, все время пыль стояла столбом? Из-за этого песка ничего видно не было, как в тумане.

– Ну конечно! – восторженно присвистнула Скайлар.

Внезапно все, что Элдвин знал о Баксли, перевернулось с ног на голову. Если он не крал камень у друидов, может, и с Ирбисовой Короной дело не в погоне за сокровищем? А вдруг отца вела какая-то серьезная цель, а не просто мелкое тщеславие? Получается, Мальверн недооценивал брата?

Скайлар спикировала вниз и подхватила черно-красный камень когтями. Но едва она сделала это, откуда-то сверху слетели четыре остроносых дятла и расселись на деревьях, что росли над ущельем.

– Вашему походу конец, – провозгласил один из них. И голос у него был что-то уж очень свирепый и гулкий для такой небольшой птахи. Желтые перья на хвосте дятла грозно растопырились. – Вам не найти Ирбисову Корону!

По знаку вожака остальные птицы застучали по стволам деревьев.

– Откуда они все знают? – квакнул Гилберт.

– Наверняка шпионы Паксахары все разнюхали. Рано ли поздно это должно было случиться, – отозвалась Скайлар.

Фамильяры вскинули головы и уставились на дятлов. Те вонзили клювы в кору, и деревья начали двигаться!

– Скайлар, скорее! Вставь Агат в дыру! – завопил Элдвин.

Стволы мощных дубов согнулись, а ветви принялись пригоршнями набирать камни и швырять их в троих друзей на дне ущелья. Элдвина едва не пришибло здоровенным куском песчаника. Гилберт и Скайлар тоже едва-едва увернулись от первого залпа.

– Отсюда выхода нет! – крикнул Гилберт. – Скайлар, давай!

Голубая сойка метнулась к отверстию в каменной паутине. Дятлы словно приклеились клювами к коре, а дубы повиновались им, как марионетки. Ветви зачерпнули вторую порцию зазубренных обломков и запустили в фамильяров. Элдвин попытался сдержать атаку с помощью телекинеза, но куда там: очень уж мощные удары сыпались сверху. Преимущество на стороне дятлов, ничего не попишешь. Троице точно не выстоять под этим каменным шквалом.

Скайлар взметнулась вверх из ущелья, где оказались запертыми Элдвин с Гилбертом. Это не помогло: дубы принялись забрасывать ее камнями в воздухе. Бац! И камень вышиб Агат из сойкиных лап.

– Элдвин, камень! – закричала Скайлар.

Элдвин сосредоточился было, пытаясь силой мысли направить Агат к отверстию. Но тут, как назло, два дерева разом швырнули в него валун раз в шесть больше его. Спасения в этот раз не было. Способности у него невыдающиеся; если уж небольшие камни остановить ему не по силам, то что говорить о такой громадине. Кажется, это конец. Элдвин собрал все свое мужество и приготовился пасть смертью героя. Рядом Гилберт прикрыл лапками глаза.

А потом глыба почему-то повисла в воздухе. Гилберт опасливо глянул в щелку между раздвинутыми пальцами.

– Элдвин, получилось! – восторженно квакнул он.

– Да это не я, – ответил кот.

Впрочем, о чудесном избавлении можно поразмыслить и потом. Элдвин снова сосредоточился на самоцвете и отправил его по воздуху прямо в отверстие посреди каменной паутины. Трещины в камне тут же раздались, и у подножия глыбы возникла дверь. За ней сиял темный провал пещеры.

Деревья, повинуясь дятлам, все еще метали валуны в фамильяров, но – странное дело! – все брошенные камни зависали в воздухе. Скайлар нырнула назад в ущелье, и вся троица поспешила скрыться в пещере.

Но прежде чем они окончательно углубились во тьму, Элдвин оглянулся. На вершине высокого утеса он различил какую-то фигуру. Это был кот.

13. Сталагмос

В отличие от Скайлар и Гилберта Элдвин считал, что их удивительное спасение от эхозверя – чистая случайность. Просто из Пограничных земель явилось еще какое-то чудище и решило подраться с эхозверем за территорию. Но теперь, когда чудо случилось во второй раз, Элдвин поневоле уверился, что кто-то издали присматривает за ними и защищает их. И он способен двигать предметы силой мысли. А значит, этот кто-то – кот из Мэйденмира.

– Элдвин, не отставай, – позвала Скайлар, прервав его размышления.

Элдвин с трудом заставил себя послушаться. Если подождать еще немного, вдруг этот кот выйдет на лунный свет? Возможно, тогда Элдвин его узнает. Но времени на ожидание не было, и Элдвин кинулся во мрак, следуя за сверкающими отпечатками отцовских лап.

Вскоре открытая дверь осталась далеко позади, и фамильяры очутились в почти кромешной темноте. Элдвину, правда, светили следы; Скайлар и Гилберту приходилось довольствоваться бледно-зеленым сиянием плесени на стенах. С потолка сочилась вода, и капли, падая на пол, рождали гулкое эхо в подземных залах. За каждой сотней ступенек следовала развилка; миновав пятую или шестую, Элдвин решил, что дятлам точно до них не добраться, – затеряются в лабиринте сталактитов и сталагмитов.

– Ты видел, кто помог нам? – спросил Гилберт.

– Нет, – отозвался Элдвин.

Но в глубине души он отчаянно надеялся, что их защитник и есть тот, по чьим стопам они идут, – то есть Баксли. Элдвин порадовался про себя, что в темноте друзья не видят его глаз. Не могут разглядеть в них тоску и надежду на нечто несбыточное.

Нефрит разрубит черный Изогнутый клинок. Свет восходящий видит, Проснувшись, мотылек, —

произнесла Скайлар. – Давайте в этот раз повнимательнее, чтобы снова не пропустить подсказки. Мы подошли к окончанию песенки. Значит, Ирбисова Корона где-то близко.

– Кажется, мои глаза привыкли к темноте, – сообщил Гилберт. – Если где-то тут завалялся черный изогнутый клинок, я его найду. – С этими словами лягух врезался в небольшую известняковую колонну.

– В мешочке Баксли есть два камня, – напомнил Элдвин. – Можем зажечь факел, чтобы было посветлее.

– Я придумал кое-что получше, – объявил лягух. – Сейчас вызову духа огня.

– Может, пусть лучше Скайлар, – неуверенно мяукнул Элдвин. – Она уже это делала.

– Пусть побережет ингредиенты, – фыркнул Гилберт. – Глядите, что у меня есть.

Скайлар недоверчиво покосилась на Гилберта, но тот как ни в чем не бывало выудил один из свитков Марианны и зашарил в рюкзачке в поисках ингредиентов. Отыскав белладонну, ягоды можжевельника и листья шалфея, лягух подбросил их в воздух и нараспев произнес:

– Жар и пламя, будьте с нами!

Что-то мигнуло, и в воздухе вспыхнула огненная фея; ее крошечный силуэт пламенел оранжевым светом. Гилберт расплылся в улыбке. Не такой уж он, выходит, никчемный, что и требовалось доказать.

– Получилось! – радовался лягух. – Заклинание сработа…

Внезапно огненная фея задрожала и обернулась бешеным огненным шаром. Он дыхнул дымом прямо в нос Гилберту и заметался в стенах пещеры, по пути едва не снеся голову Скайлар. Сойка и лягух пригнулись. Наконец шар с треском приземлился в луже и, издав яростное шипение, погас.

Гилберт стряхнул сажу с век.

– Вот, возьми, – скорбно сказал он, вручая Элдвину Марианнины свитки. – Пусть лучше у тебя будут. Так надежнее. – Лягух вытянул из-за спины копьецо и упер его в землю. – И это тоже бери. В моих лапах даже бутонный рюкзачок и то угроза.

– Ну уж рюкзачок-то не опасен, – примирительно заметил Элдвин.

– Не знаю, не знаю. И проверять не хочу, – заявил лягух, стаскивая с плеч травяные лямки рюкзачка. – Хотя глупо, конечно, разбазаривать отличных личинок. Или червячков. – Лягух покопался в рюкзачке и извлек две связки извивающихся червяков и серебряную цепочку с бусинами из логова мавпов. – Я для вас лишь обуза, – горестно заключил он. – Я хочу вернуться во дворец и быть рядом с Марианной, вот и все.

Вдруг одна из двух синих бусин засияла и завертелась. Гилберт даже сощурился – таким ярким было ее свечение. Перед фамильярами возникла большая деревянная дверь с медным кольцом посередине.

– Гилберт, ты что сделал? – прошептала Скайлар.

– Откуда я знаю? – ответил Гилберт.

Скайлар склонилась над бусами, которые лягух держал в лапах.

– Ты это взял из логова мавпов? – спросила она.

– Ну да. А что такого-то?

– Это бусины странствий, – объяснила сойка. – Они могут перенести тебя в любое место, куда пожелаешь, если только ты в этом месте уже бывал.

Медное кольцо трижды стукнуло о дверь, и та отворилась. За дверью Марианна с Далтоном сражались на мечах в фехтовальном зале Нового Дворца. Чародейка Эдна с Джеком стояли рядом и наблюдали.

– Палочка вам теперь не помощник, так хоть мечами машите пошустрее! – прикрикнула Эдна.

– Марианна, мы здесь! – крикнул лягух, но верная его не услышала.

– Мы их можем видеть, а они нас нет, – заговорила Скайлар. – Это как в твоих видениях. Чтобы попасть туда, тебе нужно войти в дверь. – Гилберт уже шагнул было к двери, но Скайлар остановила его и продолжила: – Но стоит тебе войти, и дверь за тобой закроется. А каждую бусину можно использовать только один раз.

Гилберт явно колебался. Да и как тут не колебаться? До чего заманчиво было бы очутиться снова во дворце, подальше от этой мрачной пещеры.

– Мы же Трое из Пророчества, – напомнил другу Элдвин. – Трое, не Двое.

– В своем телекинезе ты мастер, – пробурчал Гилберт. Деревянная дверь медленно закрывалась. – Но кое-что у тебя даже лучше получается. Умеешь ты, как никто, давить на совесть.

Элдвин заглянул в закрывающуюся дверь. С Джеком как будто все было в порядке. Правда, сейчас-то в порядке, а вот чего ждать потом…

Магический портал захлопнулся и тут же исчез. Элдвин заметил, что бусина, вызвавшая дверь, померкла и стала тускло-серой, как и большинство соседок. Лишь одна яркая бусина странствий осталась поблескивать на цепочке.

Элдвин дружески похлопал Гилберта по спине. Что сейчас чувствует лягух, понять нетрудно.

Тук! Тук! Тук!

– Слышали? – встрепенулся Элдвин.

– Как будто кирка стучит, – заметила Скайлар.

Элдвин повел друзей дальше по сверкающей дорожке, и очень быстро обнаружилось, что следы Баксли ведут как раз туда, откуда доносится стук. Вскоре фамильяры наткнулись на пролом в стене туннеля – через него открывался вид на обширную пещеру. Внутри было что-то вроде шахты; десятки бледных гномов-альбиносов долбили кирками стены. Некоторые гномы возились с породой: отделяли от известняка угольно-черные куски и загружали ими тачки. Другие подкатывали полные тачки к огромной повозке и вываливали туда содержимое. Впереди повозки, в упряжи из кожаных ремней и цепей, вместо лошади стоял гундозверь. Элдвин хорошо помнил свою первую встречу с гундозверем неподалеку от Каменного Ручья. У него тогда просто кровь застыла в жилах. Еще бы: трехглазая рогатая зверюга трех метров росту чуть в лепешку не раздавила несчастного кота. Но ведь тот страшенный гундозверь был всего-навсего детенышем. А теперь Элдвин смотрел на взрослое чудище, и это зрелище не укладывалось у него в голове. Как можно вымахать такой громадиной? Взрослый гундозверь ростом вдвое превосходил детеныша, а броня у него была такая, что самый острый меч нипочем. Тут Элдвин заметил, что всей работой в шахте заправляют таинственные фигуры в плащах. Одни помешивают булькающую жидкость в котлах, другие просто прохаживаются в сопровождении призрачных гончих. И разговаривают эти создания в плащах определенно не ртами; голоса доносятся из каких-то провалов в их шеях.

Элдвину казалось, что он спит и видит тошнотворно страшный сон. Кот куснул себя за лапу в надежде проснуться.

– Где мы? – проквакал насмерть перепуганный Гилберт.

– Не знаю, – прошептала Скайлар.

Бедняга Гилберт совсем оцепенел от страха: что же это за страшное место, неведомое даже Скайлар?

– Сталагмос, – неожиданно произнес Элдвин.

Сойка и лягух изумленно уставились на кота. Виданное ли дело, чтобы Элдвин знал что-то, чего не знает Скайлар?

– Я вспомнил плащи, – пояснил Элдвин. – Видел такие в Бриджтауэре, на Помойных рынках. Это безъязыкие пещерные шаманы. Они торгуют ядовитыми зельями и всякими гнусными орудиями для убийц вроде Гримслейда. Ольфаксовы морды-ищейки, пружинные душепийцы, стрелы с мышьяком и все такое. А с призрачной гончей мне самому как-то пришлось иметь дело.

Троица разглядывала котлы с пузырящейся лавой. Внутри плавали какие-то хитрые приспособления с острыми краями и части тел животных.

– Наверное, здесь они и творят свою темную магию, – сказал Элдвин. – У нас на задворках болтали, будто все человеческое из них высосали давным-давно.

– А ну живее! – прикрикнул безъязыкий шаман и хлестнул одного гнома кнутом. От кнута с треском рассыпались черные молнии. – Берите только обсидиан!

От звуков этого голоса Элдвин содрогнулся. Шаман шипел и хрипел, словно змея, которой отрубили хвост. А еще похоже было на храп Гилберта.

– Обсидиан, – шепнула Скайлар. – Это ингредиент, чтобы воскрешать мертвых. – Сойка покосилась на повозку и увидела выжженный на дереве додекагон. – Видимо, они работают на Паксахару. Ей нужен обсидиан для Воинства Мертвецов.

– Значит, она тайком переправляет обсидиан через границу в Огромию, – кивнул Элдвин. – Вот на что наткнулись Урбо и его отряд!

– В одной этой повозке обсидиана хватит на тысячу мертвецов, – продолжала Скайлар. – А кто знает, сколько тонн у нее уже есть?

– Давайте пойдем дальше по следам, а? Уберемся отсюда подобру-поздорову, – прохныкал Гилберт.

Элдвин и сам был бы рад убраться из этого жуткого местечка, но пурпурная цепочка следов, как оказалось, вела через всю шахту. Мимо гундозверя, под парой острых сталактитов, висящих над единственным выходом из пещеры.

– Только не это! – взвыл Гилберт. – У тебя на морде написано: мы идем к тому выходу.

– Боюсь, придется, – подтвердил Элдвин.

– И как ты предлагаешь поступить? – поинтересовалась Скайлар.

– Смешаемся с толпой, – сказал Элдвин, махнув лапой в сторону котлов. Там на крючках висело несколько плащей.

Фамильяры проскользнули через провал в стене туннеля и, пригибаясь к земле, подобрались к плащам.

– Залетай в капюшон, – скомандовал Элдвин, обращаясь к Скайлар. – А мы с Гилбертом будем ногами.

Но Скайлар и так прекрасно знала, что делать. Голубая сойка порхнула в капюшон и забила крылышками, чтобы ткань ниспадала складками вокруг нее. Получилось вполне правдоподобно: будто капюшон действительно скрывал чью-то голову. Элдвин с Гилбертом заползли под полы плаща, и вся троица двинулась через шахту.

Куда они идут, Элдвин толком не видел: вся надежда была на Скайлар.

– Я же ничего не вижу, – прошептала сойка.

Пришлось Элдвину, потихоньку высунувшись из-под плаща, подсказывать ей дорогу:

– Прямо, прямо, чуть влево. Стой-стой-стой!

К фамильярам приближался шаман – еще один взмах крыльев, и троица врезалась бы прямо в него. Хорошо, что сойка вовремя остановилась.

– Мы отстаем от плана, – прохрипел шаман. – Скажи работникам на хребте: никакого отдыха до самого полнолуния. Ты меня понял?

Фамильяры молчали.

– Гилберт, – шепнул Элдвин, – прохрипи что-нибудь.

– Почему я? – испугался лягух.

– Ты храпишь во сне очень похоже.

– Так в чем дело? – резко спросил шаман.

– Хррры-ы-ы, – всхрапнул Гилберт. И правда, прозвучало совсем как голоса этих темных магов.

– Вот и хорошо, – отозвался шаман и пошел прочь.

Троица разом выдохнула с облегчением. Скайлар снова забила крылышками. Фамильяры возобновили свой путь; на них никто не оглядывался, а заветный выход становился все ближе и ближе.

Элдвина, который вернулся к роли проводника, на мгновение отвлек пробежавший мимо гном с тачкой.

– Скайлар, левее, – приказал Элдвин. – Ой, нет-нет, правее!

Скайлар изловчилась и успела развернуться, а вот Гилберт оказался не таким проворным. Он запутался в полах плаща и повалил всех на землю. Рядом с глухим стуком упало что-то еще. Элдвин откинул ткань со лба и увидел, что они наткнулись на маленький котел и уронили его. Гилберт выпростал голову из-под плаща и обнаружил у себя перед носом какое-то создание, возникшее словно бы из дыма.

«О-о-о нет! – с тоской подумал Элдвин. – Знаем мы этот дым». Это призрачная гончая, и родилась она прямо сейчас в этом опрокинутом котелке.

Наконец Скайлар тоже освободилась из складок капюшона. Втроем фамильяры наблюдали, как чудище обретает облик. Только почему-то получалось какое-то необычное чудище. Совсем-совсем… маленькое. Больше смахивающее на щенка.

Крошечная призрачная псина тут же принялась лизать Гилбертову физиономию.

– Отстань! – фыркнул Гилберт, уворачиваясь от призрачно-слюнявых ласк.

К счастью, никто не заметил, что котелок опрокинулся. Фамильяры быстренько нырнули между чашей для промывки породы и котлом, где что-то плавилось, и устроились там, чтобы собраться с мыслями. Но тут же в шаге от них возник гном-альбинос; он пошевелил дрова кочергой, давая пламени разгореться.

К тому же призрачному щенку приспичило поиграть с Гилбертом; песик вцепился в бутонный рюкзачок и изо всех сил тянул его к себе.

– Да отстань ты! – прошипел лягух.

Щенок взвизгнул, и гном-альбинос, конечно же, повернулся на звук. Гилберт прихлопнул щенячью пасть перепончатой лапой. Фамильяры напряженно замерли. А призрачный малыш знай накручивал хвостом, радуясь, что его наконец-то заметили.

Постояв мгновение, гном бросил раскаленную кочергу и ушел проверять другие котлы. Но прежде он заглянул под лежащий на земле плащ.

Опасность миновала, и фамильяры могли вздохнуть с облегчением. Теперь дело за малым: добраться до выхода невредимыми. «И чего это Скайлар так уставилась на вон тот обломок обсидиана?» – подумал Элдвин. Понятно, она хочет воскресить сестру и все такое, но сейчас-то уж точно неподходящее время для сбора ингредиентов. Сойка метнулась из убежища и вернулась с куском обсидиана в лапах.

– Что там говорил Фейнам? – промяукал Элдвин. – Кажется, что-то насчет последствий?

– Я добровольно иду на риск, – отрезала Скайлар и затолкала обсидиан в сумочку.

Раздался какой-то грохот, и гундозверь резко подался вперед. На другом конце пещеры зверюга пыталась поймать проходящего гнома с груженной до краев тачкой.

– Не суйся к зверю! – рявкнул один из шаманов. – Он устал и злится.

Гном почел за благо убраться подальше от трехглазого чудища. Элдвин прикинул на глаз расстояние до выхода. Даже на предельной скорости им не проскочить – точно сцапают. Кот лихорадочно соображал. К счастью, такие вот переделки и были его коньком – когда тебя припер к стенке противник посильнее. Как ни крути, Элдвин остается ободранным уличным котом; его главный козырь – смекалка. А теперь у него в запасе есть еще один фокус – телекинез.

Блуждающий взгляд Элдвина наткнулся на брошенную кочергу. Кончик у нее еще не остыл. Кот посмотрел на недовольно храпящего гундозверя.

– Бегите за мной! – скомандовал друзьям Элдвин.

Он мысленно сосредоточился на кочерге и запустил ее по воздуху в гундозверя. Раскаленный докрасна кончик пришелся прямиком на незащищенную заднюю часть. Трюк сработал моментально.

– Аррррррррр! – взревел гундозверь, замахав огромными передними лапищами.

– Бежим! – крикнул Элдвин.

Он выскочил из-за котлов и рывком метнулся к выходу. Скайлар и Гилберт неслись следом. Гундозверь в ярости крушил все вокруг. Он вскинул вверх повозку, в которую был впряжен, и швырнул ее через всю пещеру. Гномы-альбиносы в испуге бросились врассыпную, шаманы, наоборот, кинулись к зверю, чтобы как-то утихомирить его. Повозка свалилась прямо на котлы, и красная лава растекалась по всей пещере. Петляющий раскаленный ручеек преградил фамильярам путь к выходу. Скайлар легко его перелетела, а Элдвину с Гилбертом пришлось бежать в обход – назад, к середине пещеры, откуда они так спешили унести ноги.

– План что надо! – насмешливо чирикнула Скайлар.

– Ну в голове-то он был ничего себе! – прокричал в ответ Элдвин.

Разлившаяся лава – это было еще полбеды: вдобавок здесь и там из опрокинутых котлов выскакивали недоделанные темные твари, которых шаманы плодили в этой пещере.

К Элдвину и Гилберту устремилась парочка крокодильих черепов. Хвать-зубы, вспомнил Элдвин. Уж он-то наперечет знал все убийственные штуковины с Помойных рынков. Попадет лапа в такой капкан – можешь с нею распрощаться.

Одни хвать-зубы, раззявив пасть, скакали за Гилбертом. Лягух, удирая, ловко прошмыгнул между ног у шамана. Хвать-зубы метнулись к жертве, но в капкане оказался не Гилберт, а шаманья нога. Безъязыкий колдун повалился на колени, вопя от боли. Вторые хвать-зубы все никак не отставали от Элдвина, а путь к отступлению ему, как нарочно, отрезал красный поток кипящей лавы. Хвать-зубы уже распахнулись в предвкушении скорой поживы, но тут гундозверь своим копытом толщиной с древесный ствол припечатал челюсти к земле. Хрясь! И хвать-зубы превратились в пыль. Бывает, оказывается, польза и от гундозверевой лапищи, заметил про себя Элдвин. Правда, наверное, не очень часто. «А может, он вообще за нас?» – мелькнуло в голове у Элдвина. «Хотя вряд ли», – мысленно добавил он, едва увернувшись от тяжеленного кулака. Гундозверя явно не особо волновало, кто тут за кого. Он просто крушил все, что попадалось под лапу.

До выхода оставалось совсем немного. План Элдвина, конечно, был не без изъяна. В общем-то, кот мог запросто угробить друзей и себя заодно. Но в одном план оказался безупречен: Элдвину удалось создать неразбериху. На фоне того разгрома, что учинил гундозверь, на появление фамильяров никто толком и внимания не обратил. Казалось, путь к заветному выходу наконец свободен, как вдруг прямо на пути троицы из сгустка тьмы возникла призрачная гончая, свирепая и грозная. Скайлар-то было хорошо – она знай кружилась над всей этой бучей. А вот к лягуху и коту не спеша приближался собачий призрак, готовый вот-вот броситься.

– Миленький демон, славная собаченька… – просюсюкал Элдвин в надежде задобрить злобную тварь.

Тварь, похоже, задабриваться не желала.

Прямо над головой фамильяров пролетел отброшенный гундозверем гном-альбинос. Его железный шлем ударился о стену пещеры, и с громким лязгом бледный крошка-рудокоп повалился на землю. Одетая в перчатку рука все еще сжимала кирку. И тут Элдвина осенило.

Мысленным усилием он выдернул кирку из руки гнома и запустил ее по воздуху. Выше… выше… Вертясь, кирка направлялась к острым сталактитам, что висели у фамильяров над головой. Сталактиты светились, и стены пещеры тоже, – видно, были покрыты каким-то хитрым составом. Собрав всю силу мысли, Элдвин врезал острым концом кирки по одному из каменных отростков. Кирка вошла в известняк как в масло: ровно отрезанный каменный кинжал устремился вниз. Сверкающий кончик пронзил призрачную гончую, и тварь словно испарилась. Но убил ее вовсе не острый камень, а испускаемое им сияние.

Путь был свободен. Фамильяры ринулись из пещерного мрака наружу, в мрак ночной. Они очутились в карьере с неровными стенами. Облака по большей части скрывали луну, но кое-где среди камней мерцало что-то белое. Здешнюю растительность всю вырубили, остались только почерневшие пеньки на дне карьера – словно напоминание о темных делах, которые творили шаманы. Стены карьера были испещрены дырами – наверное, гномы добывали здесь редкие камни и минералы вроде обсидиана.

– Плакал Паксахарин обсидиан, – ухмыльнулся Элдвин. – То-то она порадуется.

– Она и так-то души в нас не чаяла, – хмыкнул Гилберт, – а теперь мы просто ее любимчики.

– Мы разгромили всего-то одну повозку, – напомнила Скайлар. – Наверняка уже куча таких повозок доставлена куда надо. И еще кучу вскоре доставят.

Элдвин снова приник к светящимся следам, и троица пустилась вверх по каменистому склону. Фамильяры выбрались из карьера; перед ними простиралась степь, продуваемая всеми ветрами. Эта часть пути обещала быть спокойной.

Элдвину все мерещился шорох гравия за спиной. Кот никак не мог отделаться от чувства, что кто-то следует за ними. Он оборачивался – раз, другой. Позади никого не было.

14. Сын Баксли

Когда Элдвин резко пробудился, было еще темно. Скайлар и Гилберт свернулись рядышком, прижавшись друг к другу. Все-таки в холодную запредельную ночь хочется быть к кому-нибудь поближе. Правда, Скайлар никогда в жизни в этом бы не призналась. Элдвиновы чуткие уши привыкли ловить самый тихий звук даже во сне. И сейчас ему показалось, что он отчетливо слышал шаги.

Элдвин сел и огляделся. Он не видел никого, кроме Гилберта и Скайлар; трое фамильяров были одни на открытой ветрам равнине к северу от Сталагмоса. Элдвин замер и прислушался. Он слышал только стук собственного сердца и посапывание Гилберта. Тихо-тихо, как можно тише, кот поднялся и пошел через траву туда, откуда доносился звук шагов.

Со всей этой свистопляской в Сталагмосе у Элдвина как-то не было времени поразмышлять о том таинственном коте – то ли живом, то ли призрачном. Кто бы он ни был, он спас троицу от гибельного приветствия дятлов Паксахары, да и от эхозверя тоже. Если это кот из Мэйденмира, почему он не показывается? А если это кот из Завтрашней Жизни, как он смог вернуться в этот мир и помогать им? В любом случае, возможно, этот кот притаился в траве в какой-то паре метров от Элдвина.

Внезапно Элдвин почувствовал что-то у себя за спиной. Теперь уж не до раздумий. И как он позволил кому-то подобраться так близко? Внимательнее нужно быть, не отвлекаться!

– Элдвин…

Подскочив, Элдвин обернулся. Перед ним сидел Гилберт.

– Гилберт, – вздохнул кот, – ну зачем ты вот так ко мне подкрадываешься?

– Я же тебя позвал, – ответил лягух. – А что ты тут делаешь?

– Мне кажется, за нами кто-то идет, – объяснил Элдвин.

В траве раздался громкий шорох. Это точно шаги – такое ни с каким ветром не спутаешь. Гилберт скакнул поближе к другу.

– Слышал? – квакнул он.

– Ш-ш-ш. – Элдвин прикрыл лапой лягушачий рот.

И вдруг из травы выскочило что-то четвероногое. Призрачный щенок из Сталагмоса! Он тут же напрыгнул на Гилберта и принялся яростно его облизывать.

– Что?! – завопил лягух. – Снова ты? Да хватит уже!

Элдвин облегченно вздохнул. Хотя в глубине душе он был разочарован: это уж точно не их таинственный спаситель.

– Да уйди ты! – хрипел Гилберт. – Щекотно же!

Щенок радостно скакал вокруг лягуха.

– Ну почему он не отстанет? – несчастным голосом спросил Гилберт.

– Скорее всего, он принял тебя за маму, – хихикнул Элдвин.

Гилберт попытался воззвать к щенячьему здравому смыслу.

– Я лягушка, – объяснял он. – А ты вообще темное облако в форме собаки. Между нами ничего общего.

Щенок в ответ еще раз облизал Гилбертову физиономию.

– Элдвин, Гилберт! – раздался голос Скайлар.

– Мы тут, – откликнулся кот.

Голубая сойка подлетела к зарослям травы.

– Нам, наверное, пора в путь, – сказала она, и тут взгляд ее упал на резвого песика. – А он тут что делает?

– Он сам увязался, – пожал плечами Гилберт. – Я его точно не звал.

Из-за горизонта пробились первые солнечные лучи. Едва они озарили равнину, маленький призрак стрелой кинулся к ближайшему кусту и забился в его тень, грустно поскуливая.

Фамильяры сделали вид, что не слышат жалобных завываний, и засобирались в путь, но щенок под кустом пронзительно завизжал.

– От чего он прячется? – спросил Гилберт.

– От солнечного света, – объяснил Элдвин. – Если на них падает свет, им тут же конец.

Щенок все скулил. У него не было ни носа, ни глаз, но все равно видно было, какой он напуганный и несчастный.

– О нет, – покачал головой Гилберт. – И нечего так смотреть. С нами ты не пойдешь.

Песик отчаянно взвыл.

– Ладно, – сказал лягух. – Но только до первой темной пещеры. Там я тебя оставлю.

Гилберт скакнул к кусту и открыл свой бутонный рюкзачок. Довольный щенок обслюнявил своего спасителя еще разок и, сделавшись темным облаком, просочился в рюкзак.

– Ну не мог же я его так бросить, – виновато произнес Гилберт, нагоняя Элдвина и Скайлар.

* * *

Когда совсем рассвело, фамильяры вынырнули из высокой травы. Перед ними лежала бескрайняя равнина, раскинувшаяся до самого берега широкого водоема. В этом пейзаже было столько покоя, столько безмятежности… Совсем не похоже на те ужасы Запределья, которые воображал себе Элдвин. Следы Баксли вели вниз и терялись среди деревьев, что окаймляли берег.

– Кажется, нас ждет долгий день пути, – произнес Элдвин.

Троица уже вознамерилась было идти дальше, как вдруг Гилберт уставился куда-то на восток:

– Скайлар, Элдвин, глядите! Что это?

Милях в двадцати, у подножия горного кряжа, стояла высокая серая башня с удивительно гладкими стенами. Они сужались к вершине, и из-за этого башня напоминала наконечник арбалетной стрелы. Кирпичи в стенах были так отшлифованы, что отражали солнечные лучи. Башню от подножия до самого верха пронизывали какие-то красные прожилки. Она стояла одна-одинешенька, совсем чужая в этом месте, словно ее случайно кто-то здесь уронил.

– Скитающаяся Цитадель, – ахнула Скайлар.

– Мы нашли ее! – воскликнул Гилберт.

Пять дней героического похода. Пять дней неистовой погони за сокровищем, которое, как они надеялись, укажет путь к Цитадели. Они твердо знали: просто так Цитадель не найти. А вот, оказывается, возможно и такое. Небывалое везение.

– Мы нашли то, что искали, – объявил Элдвин. – Настал час сразиться с Паксахарой.

Что сейчас поделывает серая зайчиха, укрывшись за этими стенами? Наверное, смотрит на три точки, что едва видны на горизонте, и не знает, что в этих точках сокрыта ее погибель.

– Идемте, – позвал Элдвин, сходя с пурпурной дорожки и устремляясь к горному кряжу.

– Цитадель все время в движении! – напомнила Скайлар. – Мы подбежим к ее воротам, а она возьмет и исчезнет!

– Ну да, но, согласись, рискнуть-то стоит, – возразил Элдвин. – Когда еще подвернется такая удача?

Скайлар, поколебавшись, уступила. Сойка почти всегда права, Элдвин это знал. Но вдруг они не смогут отыскать Ирбисову Корону – что тогда? Конец всем надеждам. Вернуть людям магию и остановить Воинство Мертвецов не получится. Но все это можно сделать, если завладеть Цитаделью. Если они втроем прямо сейчас сумеют сразить Паксахару.

Фамильяры припустили быстрее прежнего. Скайлар летела впереди, даже Гилберт нашел в себе силы скакать поскорее. Но как они ни старались, Цитадель словно и не думала приближаться. Вскоре Элдвин начал выдыхаться. К коротким перебежкам ему не привыкать, но вот такой марафон – это уж увольте.

– Смотрите-ка. – Скайлар указывала на небо. – Глаза-шпионы.

Стайка крылатых лазутчиков Паксахары летела с юга – не к фамильярам, а в сторону крепости. Глаза-шпионы скользнули в одно из одиноких окон на стене и исчезли из виду.

Лапы Элдвина стучат по сухой степной земле. Мышцы у него ноют от напряжения, дышать тяжко, но он продолжает бежать. Потому что он должен победить Паксахару…

Более полувека она была преданной спутницей королевы Лоранеллы. Фамильярам поведала об этом пой-трава к югу от Животского каньона. Но в роковой день, когда зайчиха забрела в пещеры Кайласы, все изменилось. Она увидела рисунки на каменных стенах. Она узнала, что некогда животные правили этим миром.

Лапы Элдвина все стучат по сухой земле…

Темные помыслы Паксахары обрели жизнь, когда она приняла облик королевы и поменялась с нею местами. Воссев на престол Огромии, Паксахара мало-помалу ослабляла защиту, созданную Лоранеллой для своего королевства. Зачарованные преграды пали. Погодные заклинания утратили силу. Если бы не Пророчество, люди и животные не заподозрили бы вероломного обмана и надежды ведьмы-зайчихи могли бы сбыться. Но однажды в ночном небе мелькнули три танцующие звезды и упали, возвестив, что три юных заклинателя восстанут против Паксахары и спасут королевство. Далтон, Марианна и Джек – все решили, что звезды предрекли их жребий. Но Пророчество говорило не о них, а об их фамильярах. Коту, сойке и лягушке суждено стать героями.

Элдвин бежит и бежит, и ветер треплет его усы…

А потом красные прожилки в стенах Цитадели вдруг замерцали.

– А это… еще… что? – задыхаясь, прохрипел Гилберт.

Стены вдруг начали исчезать – огромные камни один за другим растворялись в воздухе, постепенно открывая внутренность башни. Стала видна винтовая лестница со всеми ее ступенями и площадками.

– Цитадель… – пролепетала Скайлар. – Сейчас уйдет.

Несколько мгновений – и большей части крепости как не бывало. Осталась только верхушка, основание и вьющаяся спиралью лестница. Еще миг – и ступени тоже исчезли; вершина башни словно повисла в воздухе. Теперь внизу можно было разглядеть шар размером с хороший валун; внутри у него клубилась какая-то синяя дымка. Значит, вот он, этот шар-переместитель, о котором говорил Агорус. Шар вращался и вращался, пока вся Цитадель до последнего кирпичика не оказалась в каком-то новом, неведомом фамильярам месте. А потом пропал и сам шар.

Фамильяры молчали. Да и что тут скажешь? Они рискнули – и проиграли. Друзья понуро побрели назад, к следам Баксли. Драгоценное время потрачено зря, и теперь еще придется наверстывать упущенное.

Спустя несколько часов вконец измученные фамильяры притащились к поросшему деревьями берегу. Они шли по следам Баксли, не останавливаясь, но солнце все равно упрямо клонилось к горизонту и перечеркивало степь длинными тенями. Гилберт выпустил призрачного щенка поиграть, и тот принялся носиться вокруг фамильяров, очертя голову кидаясь от одной тени к другой.

– Давай-давай, – покивал Гилберт, глядя на резвящегося щенка. – Не зевай, дружок, проворонишь тенек.

При этих словах песик обрадованно замахал хвостом и тявкнул.

– Ой, а ему понравилось! – заулыбался Гилберт. – Может, это его имя?

– В смысле, Дружок? – переспросил Элдвин. – Ага, для собаки самое то.

– Дружок? – скривился Гилберт. – Да нет, не Дружок. Тенек. Тенек – вот самое то для собаки.

Дальше путь фамильяров вел через прибрежную рощицу, где росли кокосовые пальмы и разные другие деревья. По дороге друзья наткнулись на стоявшие кружком земляные хижины-мазанки. Правда, эти жилища и на хижины-то с трудом тянули – скорее большие кучи грязи с дыркой наверху. Посреди деревушки возвышалась статуя кота, вылепленная из глины. Элдвин подошел поближе. Глиняный кот как две капли воды был похож на него самого – только весь коричневый. Ну и оба уха у него были целыми.

И вдруг в холодном вечернем воздухе раздался голос.

– Ты вернулся, – донеслось из какой-то землянки.

Элдвин развернулся. На него из темноты смотрели два недоверчивых глаза. Их обладатель явно побаивался пришельцев.

– Это он, – произнес другой голос.

Из дырок в землянках стали высовываться длинные рыла. В мгновение ока фамиляров окружили десятки трубкозубов – бледных безволосых созданий, похожих то ли на свиней, то ли на небольших бегемотов. Все они благоговейно уставились на Элдвина, а Скайлар с Гилбертом словно бы и не замечали. Самые морщинистые старички даже начали кланяться. Те, что помладше и побойчее, подбегали и дотрагивались до Элдвиновой лапы. Словно узнавали в нем какую-то важную особу.

Элдвин еще раз глянул на статую, и тут его осенило. Ну конечно! Теперь понятно, кого она изображает. Впервые в жизни Элдвин смотрел на портрет своего отца.

– Баксли, спаситель наш, – проговорил один из трубкозубов. – Ты вернулся.

– Вы не за того меня приняли, – ответил Элдвин. – Я не Баксли.

Трубкозубы оторопели.

– Но как же твои белые лапы, – осмелился возразить трубкозуб, – и окрас твоей шерсти…

– Я не Баксли. Я его сын, Элдвин.

Погасшие было глаза снова вспыхнули радостным огнем.

– Сын Баксли! – провозгласил другой трубкозуб. – Великая мать-глина даровала нам второго спасителя!

Трубкозубы ликовали. Из землянок выскакивали их новые и новые сородичи, таща глиняные горшки с муравьями. Все сгрудились вокруг Элдвина, отпихнув в сторону Скайлар с Гилбертом.

– Ой, ну что вы, – смущенно бормотал Элдвин.

Но трубкозубы уже завели вокруг кота хоровод и запели гимн:

– О могучий Баксли, сошедший с гор, ты мир принес в нашу степь! – Трубкозубы притоптывали, качая рылами в такт. – Баксли с высот спустился, слава его нетленна!

Пропев гимн, трубкозубы продолжали мерно топать и мычать вполголоса. Под эти звуки заговорил один из старейших обитателей деревни.

– Не сомневаюсь, отец рассказывал тебе эту историю много раз, – начал он. – Историю о том, как сюда явились наши соседи – свиньи- бородавочники, и заставили нас выкапывать для них червей и коренья. Каждую ночь они приходили к нам за данью. Сменялись поколения, но не находилось такого храбреца, который восстал бы против них. Не находилось до того благословенного дня, когда в нашей деревне объявился твой отец. Он увидел, как нас притесняют, и не смог стерпеть подобного. Ночью бородавочники, как обычно, явились за добычей. Но их ждало нечто удивительное. Мы попрятались в наших хижинах, а твой отец вознес в воздух когтистую лапу из песка и глины. Десяток бородавочников тут же повалился наземь, а остальные во весь дух припустили прочь под ударами могучей лапы. Твой отец сделал то, что не удавалось сделать всему нашему народу, – он вселил страх в сердца наших врагов.

Элдвин слушал, и его распирало от гордости. Выходит, Баксли был героем. Отец воспользовался песчаным знаком Ловящих Луну, чтобы прогнать злобных бородавочников. Вот открытие так открытие!

– С тех пор миновало много-много лун, и бородавочники не осмеливались появиться здесь, – продолжал старик. – Мы воздвигли эту статую в честь твоего отца, дабы помнить великого зверя, что принес мир в наше селение. – Тут в голосе трубкозуба зазвучала грусть. – Но, увы, после долгих лет мира, три месяца назад, бородавочники вернулись. В этот раз они явились по приказанию злобной зайчихи по имени Паксахара. Они пытались заставить нас служить ей. Мы отвечали, что мы всего лишь скромные землекопы и не годимся для ее изуверских дел, что бы она ни замышляла. Бородавочники увидели, что великого кошачьего воина больше нет с нами, и тогда они потребовали, чтобы мы, как прежде, служили им. С тех пор мы снова платим им дань. Но в трудный час нам был послан ты, и теперь все изменится.

– Я бы очень хотел остаться и помочь вам, – замяукал Элдвин. Он с горечью смотрел, как угасает огонек надежды в глазах старого трубкозуба. – Но я не могу задерживаться, мое дело не ждет.

– Ты совсем как твой отец, – ответил старик. – Он тоже спешил. Но он решил, что не сдвинется с места, пока не поможет нам.

Элдвин покосился на Скайлар.

– Нам надо идти, – твердо сказала сойка. – Простите.

Элдвина терзали угрызения совести, но ничего не попишешь: Скайлар права. Задержка может стоить им Ирбисовой Короны. И тогда вся Огромия будет страдать в рабстве, точь-в-точь как эти бедолаги-трубкозубы.

Элдвин опустил голову и уткнулся взглядом в пурпурную мешанину следов на земле. Вот длинные прыжки, явно совершенные в пылу сражения с бородавочниками, а вот мирный, спокойный шаг, – наверное, эти следы оставил Баксли-победитель.

Элдвин попытался утешить старика.

– Мы вернемся, как только достигнем цели, обещаю, – заверил он.

И он повел друзей дальше по следам Баксли – через рощицу на берег. Пурпурная дорожка бежала по песку и обрывалась в воде.

– Наверное, он как-то уплыл отсюда, – предположил Элдвин, тщетно вглядываясь в искристую зеленоватую гладь залива.

Но окутанное сумерками море ничего не могло поведать о следах Баксли и хранило молчание.

Тут вмешался юный трубкозуб, который все это время шел за Элдвином и слышал его слова:

– Твой отец уплыл на спине странствующего кита. Его направляла воля стального шара, что был с ним. Если хотите, мы вызовем вам кита.

Эти бледнокожие обитатели землянок такие бескорыстные! Предлагают помощь просто так, ничего взамен не требуя. От этого Элдвину стало еще совестнее.

Фамильяры даже не успели сказать спасибо, а молодой трубкозуб уже вскинул вверх голову, и над заливом разнесся трубный звук.

– Зов не сразу достигнет глубокой пучины, – пояснил трубкозуб. – И великий синий горб не сразу появится из воды. Отдохните тут, на песке. Я же вернусь в деревню и спрячусь в норе, как и мои сородичи. Вскоре бородавочники явятся на ночной грабеж. Пусть вам сопутствует удача.

Молодой трубкозуб смотрел на фамильяров без тени укора. А потом он повернулся и ушел.

Фамильяры уселись и стали ждать. Волны мягко накатывали на берег, разбрасывая соленые брызги, от которых желтый песок темнел и делался коричневым. Скайлар, похоже, ничуть не волновало то, что пришлось отказать трубкозубам. А вот Элдвин места себе не находил. Он не просто бросил несчастных созданий на произвол судьбы. Он оказался недостоин своего отца. Недостоин своего отца, надо же… До вчерашнего дня отец казался ему худшим из всех котов – не способным любить, думающим только о себе. И вот пожалуйста: ему вдруг сообщают, что отец его был прекрасным и самоотверженным героем. Рассказы Мальверна все меньше и меньше походят на правду. Может, Баскли и был разгильдяем, может, он и помешался на этих сокровищах, но при всем при том благородства ему было не занимать. Наверное, не так уж это плохо, что он идет по отцовским следам.

Гилберт наблюдал за Теньком – песик без опаски носился по берегу под бессолнечным небом. Он заскакивал в воду, мочил туманные лапы и опрометью кидался на сушу. Лягух не отрывал взгляда от моря, подернутого рябью.

– Ребята, вы ведь меня знаете, – сказал он. – Тогда на пароме меня чуть наизнанку не вывернуло. И каково мне придется на спине странствующего кита?

– Напомни мне встать от тебя подальше, – хихикнула Скайлар.

Из деревушки донесся звук шаркающих шагов и потрескивание веток. Потом кто-то произнес неприятным хриплым голосом:

– И это все? Вы весь день копали, и это все?

Элдвин насторожил уши. Послышалось робкое бормотание старика-трубкозуба:

– Под землей теперь не такое изобилие, как прежде. Молю, не наказывайте нас!

– Ишь чего захотел! Отведаешь моих клыков, чтоб впредь неповадно было! – прорычал невидимый чужак.

Элдвин потихоньку пробрался к деревьям. Сквозь ветви кустарника он разглядел с десяток или больше жирных сальных свиней, бесцеремонно топчущихся прямо на земляных хижинах. И он решился. Спасение Огромии подождет. А он не сможет вот так безучастно наблюдать, как чужаки издеваются над трубкозубами.

– А ну оставь его! – приказал Элдвин, выпрыгивая из-за деревьев.

Бородавочники как по команде развернулись. На мордах некоторых мелькнуло узнавание, а следом страх. Иные переводили взгляды со статуи на Элдвина. Вожак бородавочников осторожно двинулся вокруг Элдвина.

– Так-так, – хрюкнул он. – Вернулся, значит. Через столько-то лет.

Элдвин украдкой покосился на статую и гордо выпятил грудь.

– Да, вернулся, – уверенно заявил он. – И предлагаю вам проваливать подобру-поздорову.

– Думаете, вы знаете его силу? Ха, как бы не так! Сейчас-то он в сто раз сильнее! – грозно проквакал Гилберт, который, конечно же, хотел как лучше.

Элдвин бросил на друга быстрый взгляд.

– Ну, тут ты, пожалуй, хватил, – прошептал кот.

Сзади приблизились Скайлар и Тенек.

– Но что-то в тебе не так, – прорычал бородавочник. – Ты какой-то нестрашный. Покажи-ка эту свою лапу, а то я не верю, что ты тот, за кого себя выдаешь.

Все-таки догадался. На песчаном знаке Элдвина поймать легко. У него ведь получилось-то один-единственный раз, да и то под руководством дяди.

Элдвин сосредоточился и попробовал очистить сознание, как тогда в Мэйденмире, когда лапа Мальверна лежала на его плече. Комья грязи приподнялись и зависли в воздухе, но песчаного знака не вышло. Не дорос еще Элдвин до отцовского мастерства.

Угрюмый бородавочник насмешливо фыркнул:

– Так я и знал.

Бородавочники, сгрудившись вокруг фамильяров, подступали все ближе. Их клыки сделались больше и острее; казалось, их магия берет фамильяров в тиски. Парочка самых жирных бородавочников нацелилась было на Гилберта.

Но Гилберта закрыл собой внезапно выскочивший вперед Тенек. Милый призрачный песик превратился в грозную гончую. Такую же свирепую, как тот демон, от которого в Бриджтауэре спасался бегством Элдвин. Тенек зарычал на обидчиков Гилберта и прыгнул на одного из них. Щелкнув зубами, призрачный пес начисто отхватил у бородавочника острый клык. Элдвин глазам своим не верил: ведь только что это разъяренное чудище нежно облизывало Гилберта с головы до пят.

Тенек исторг леденящий кровь рык и выпустил щупальца черного тумана. Бородавочники, визжа от ужаса, ринулись в кусты. Через несколько мгновений все было тихо. Тенек снова сделался симпатичным безобидным щеночком и принялся облизывать Гилберта. Трубкозубы, вылезая из хижин, издавали восторженные крики.

– Думаю, настало время воздвигнуть новую статую, – провозгласил старик-трубкозуб. – Благодарим тебя, сын Баксли. Благодарим вас, друзья сына Баксли.

Но времени отметить событие не было: с берега донесся плеск воды. Это бил фонтан странствующего кита.

У моря фамильяров ждала удивительная картина: неподалеку от берега покачивался на волнах огромный синий кит. По всей спине у него торчали разные шишки и гребешки, на которых путешественники могли бы присесть. К китовьим бокам и брюху прилепились сотни серебристых миног; из-за них кит поблескивал в темноте. Гилберт открыл рюкзачок, и Тенек скользнул внутрь. Элдвин и Гилберт подплыли к оттопыренному плавнику, а Скайлар просто перелетела к киту на спину и устроилась возле одного из шести дыхал, из которых по очереди начинал бить фонтан – совсем как в саду у королевы Лоранеллы. Элдвин и Гилберт тоже отыскали себе местечки поудобнее. Теперь оставалось только сказать киту, куда плыть. Кстати, хороший вопрос: а действительно, куда?

– Вези нас на север, – сказал Элдвин.

Он сказал это наобум. Значит, придется киту наугад плыть вдоль берега, а Элдвину – высматривать следы Баксли. Ну что ж, ничего не поделаешь.

15. Защитники Короны

Оказалось, сидеть на спине странствующего кита – почти все равно что летать. А вот на плавание в лодке совсем не похоже. Кита не швыряет туда-сюда волнами. Кит скользит. Огромная синяя спина рассекает воду, почти не оставляя следа. Здесь, в глубинах Запределья, Элдвин никак не мог отделаться от какого-то щемящего чувства. Сидя на спине у морского зверя из легенд, он устремляется к неведомым землям. Но это ведь то, о чем грезил Джек, а Элдвин, получается, словно бы живет в мечте своего верного. И есть в этом что-то ненастоящее.

Гилберт оседлал выступ на китовой спине. Выглядел лягух, как ни странно, вполне довольным. Приятное разнообразие с учетом его вечной морской болезни. А вот Скайлар, наоборот, довольной не выглядела. Стоило сойке усесться, как ее тут же окатывало водой из очередного фонтана, или на нее дул ветер, неся с собой тучу брызг. В общем, Скайлар была мокрая от клюва до хвоста.

– Что на спине, что в воде – разницы никакой, – сердито пробурчала она, отряхивая перышки.

– А мне ужасно нравится, – блаженно протянул Гилберт. – Кто бы мог подумать, что плыть по морю – это такой восторг! Для полного счастья только чашечки можжевелового чая не хватает. Ого, смотрите, дельфины!

Гилберт повернулся к друзьям спиной и уставился на резвящийся в воде косяк дельфинов.

– Еще сам к ним прыгни, – проворчала голубая сойка.

– Давайте-ка вздремнем, – предложил Элдвин, меняя тему, пока его друзья окончательно не разругались. – Плыть нам долго.

Гилберт смежил веки и тут же уснул. Элдвин приготовился последовать его примеру, но сначала глянул на Скайлар: все ли у нее хорошо. Сойка сидела в неудобной позе, скрестив на груди крылышки. Только она прикрывала глаза, как на нее обрушивался фонтан соленых брызг. И каждый раз Скайлар выглядела как мокрая курица.

* * *

Фамильяры проснулись на рассвете. Тенек высунул было нос из рюкзачка, но сразу нырнул обратно. Элдвин быстро сообразил, где они: кит доставил пассажиров почти к самому северному берегу. Берег этот был сплошь скалистые утесы – словно великан рубанул по холмам огромным ножом.

– Ну как? – поинтересовалась Скайлар.

Судя по виду сойки, поспать ей не удалось. Элдвин внимательно разглядывал прибрежные скалы, но сверкающих пурпурных следов не видел.

– Мы пока слишком далеко, – сказал он. – Отсюда все равно следов не разглядеть, даже если они там есть.

Отец мог соскочить на берег где угодно – если, конечно, он вообще добрался до суши живым. И где теперь искать следы? Можно попросить кита обогнуть бухту вдоль берега, но ведь сколько дней на это уйдет!

Оставалось довериться чутью. Пятьдесят на пятьдесят, что Элдвин окажется прав. Поэтому он наклонился к уху кита и крикнул:

– Поворачивай на восток!

Кит почти мгновенно сменил направление. Теперь он двигался вдоль неровной береговой линии, мимо маленьких бухточек и вздымающихся утесов.

– Поглядите-ка туда! – позвал друзей Гилберт после того, как они обогнули особенно большую скалу.

Элдвин и Скайлар увидели стадо горных овец; у каждой было по восемь ног, как у пауков. Овцы скакали с камня на камень, мирно пощипывая пучки травки, торчавшие из трещин в скалах.

– Вот это да! – Скайлар аж присвистнула. – Такое нечасто встретишь в Огромии.

– Да и вообще нечасто встретишь, – поддакнул Гилберт.

– А кто это? – спросил Элдвин.

Скайлар пожала плечами. Но на этот раз без тени смущения. Наоборот, она, похоже, была в восторге от встречи с неведомым.

– Возможно, мы первые жители Огромии, сделавшие это открытие, – объявила она. – Писарус, записывай! – скомандовала сойка. Зачарованное перо, высунувшись из ее сумочки, вытянулось по стойке смирно. Скайлар принялась диктовать: – Здесь, на северо-восточном побережье залива Запределья, нами обнаружено стадо покрытых шерстью млекопитающих, по внешнему виду похожих на овец. У этих созданий восемь конечностей с копытами и серебряные рога. Животные как будто травоядные. Признаков агрессии не проявляют. Полагаю, им еще предстоит дать название.

Элдвин продолжал взглядом обшаривать берег – утес за утесом. И пока он высматривал следы, мысли его блуждали вокруг Запределья. Столько ужасов о нем рассказывают… Мол, проклятые земли, сунешься туда – не оберешься бед. В каком-то смысле так и есть – ведь попадаются же тут местечки вроде Сталагмоса. Но по большей части Запределье оказалось прекрасным и безмятежным, не обезображенным ни шумными дорогами, ни дымящими трубами. Сейчас уже с трудом верится, но ведь, наверное, и Огромия прежде была такой же, пока ее не заселили люди – волшебники и неволшебники – и фамильяры.

Кит все плыл и плыл на восток, огибая скалу за скалой, и перед фамильярами открывался то сосновый лес, продуваемый ветрами, то берег с черным песком, то очередной крутой склон. Но сверкающая цепочка следов не показывалась, и Элдвин уже всерьез засомневался: может, он не угадал? Может, надо было плыть на запад и…

– Стой! – внезапно завопила Скайлар. – Назад!

Кит замедлил ход, и сойка слетела с его спины, чтобы посмотреть на что-то сверху.

– Ты чего? – квакнул Гилберт.

Скайлар тем временем поднялась еще выше.

– Вот этот берег, – ответила она, снижаясь. – Он изогнутый. И черный.

– И что? – не понял лягух.

– Ну как же! Помните, следующая подсказка в колыбельной? «Нефрит разрубит черный изогнутый клинок. Свет восходящий видит, проснувшись, мотылек». Этот берег и есть черный изогнутый клинок. А нефрит – это залив!

А ведь верно, подумал Элдвин. Полоса черного песка дугой выдавалась в море. Кит слегка выгнул спину и устремился через негромко рокочущий прибой прямо к берегу. Вблизи было видно, что берег и правда напоминает кривой клинок: песчаная коса словно врубается в зеленоватую морскую воду. Кит проскреб брюхом по мелководью, подбираясь поближе к суше. Элдвин и Гилберт даже лап не замочили, соскакивая вниз. Элдвин не очень-то разбирался в том, как надо выражать признательность странствующим китам, поэтому он просто склонил голову в знак благодарности.

Черный песок был такой раскаленный, что даже вулканным муравьям здесь показалось бы жарковато – не говоря уже об Элдвиновых лапах. Кот пулей метнулся в спасительную тень от утеса и оттуда принялся изучать бухточку. И тут он увидел их – пурпурные следы Баксли. Светящаяся цепочка тянулась довольно далеко от прибрежной полосы. Видимо, три года назад, когда эти следы появились на черном песке, прилив был выше. Он просто смыл часть отпечатков. Если бы Скайлар вовремя не сообразила насчет изогнутого клинка из Песни Первых Столпов, Элдвин ни за что не разглядел бы следы так далеко от моря.

– Нашел! – радостно мяукнул Элдвин.

И он помчался к сияющей пурпуром дорожке, а Скайлар с Гилбертом устремились следом. Вскоре фамильяры оказались на тропинке, которая привела их в густые заросли колючего кустарника.

– Колыбельная уже почти закончилась, – сказала Скайлар. – Ирбисова Корона где-то близко.

«Хорошо, если так», – подумал Элдвин. А то до полнолуния осталось полтора дня.

И фамильяры полезли в заросли, перешагивая через простертые на земле колючие ветви, усыпанные цветами и ягодами. Ягоды выглядели весьма заманчиво, но времени полакомиться не было. Да если бы и было: Элдвин твердо усвоил урок насчет коварства всех этих растений-милашек.

Фамильяры еще продирались через густые заросли, когда до них долетело постукивание по древесине. Элдвин сразу узнал этот звук: дятлы, приспешники Паксахары, те самые, что не пускали их в жилище паука. Прятаться было поздно: три серые птицы с красно-синими хвостами спикировали с неба и воткнули клювы в торчавшие вокруг фамильяров побеги. Шипастые ветви внезапно ожили и жадно потянулись к коту, сойке и лягуху. Скайлар метнулась было вверх, но не успела: очень длинная лиана обвила ее за коготь и дернула вниз. У Элдвина и Гилберта путей к отступлению вообще не было, так что вскоре и они основательно застряли в усыпанных ягодами кустах.

– Мы предупреждали вас, – произнес, снижаясь, четвертый дятел. У него хвост был желтым, и вел он себя как вожак. – Вам не найти Ирбисову Корону! – Он яростно забарабанил по дереву и приказал своим подручным: – Убейте их!

Элдвин сосредоточился на приближающихся ветках, пытаясь сдержать их натиск с помощью телекинеза. Гиблое дело: слишком уж их было много. Только Элдвину удавалось разделаться с одной, как тут же откуда ни возьмись выскакивал еще пяток, и все алчно тянули к нему свои щупальца.

– Элдвин, помоги же! – хрипло квакнул Гилберт, со всех ног удиравший от лианы, что пыталась обвиться вокруг его ноги.

– Я стараюсь! – честно ответил Элдвин, но на самом деле фантазия у него уже иссякла.

– Элдвин? – переспросил желтохвостый вожак. – Очень необычное имя. Мне довелось слышать его лишь однажды.

– Небось, от Паксахары! – дерзко выкрикнула Скайлар. – Наверняка у нее поджилки тряслись при звуке этого имени. Имени того, кто сразит ее!

Но дятел будто не слышал сойку.

– Прекратить! – скомандовал он.

– Как же так? – спросил один из его подчиненных. – Это вопреки всему, чему нас учили!

Желтохвостый строго посмотрел на говорившего.

– Ты слишком молод и многого не знаешь. Мы не служим созданию, которое вы зовете Паксахарой, – продолжил он, обращаясь к Элдвину. – Твое имя упомянул черно-белый кот, очень похожий на тебя.

– Мой… мой отец? Баксли? – недоверчиво спросил Элдвин.

– Да, так его звали. Тремя годами ранее он шел тем же путем, которым ныне идете вы. Он тоже искал Ирбисову Корону. Он полагал, что делает это ради спасения твоей жизни.

– Что? – опешил Элдвин. – Я не понимаю…

Трое дятлов с красно-синими хвостами, видно, тоже не очень-то понимали. Но, по крайней мере, они перестали молотить по кустам, и ветви, только что душившие фамильяров, безвольно приникли к земле.

– Дятлы Запределья защищают Ирбисову Корону вот уже восемь столетий, – объяснил желтохвостый. – Но история Короны началась куда раньше, в те времена, о которых давно и думать забыли. Люди переписали историю тех лет. До того как люди провозгласили себя королями и королевами, этими землями правили животные. То был золотой век. Животные славились как великие чародеи – мастера заклинаний, вершители чудес. Дабы блюсти мир в древней Огромии, семеро животных разных видов создали совет. Их называли Первые Столпы.

– Агорус начал нам рассказывать обо всем этом, – перебила дятла Скайлар. – Но его дух покинул нас, не закончив.

– Совет попросил Агоруса и пауков-подъемщиков из Дальпесков возвести Скитающуюся Цитадель – башню, с вершины которой магия семерых могла простираться над всей Огромией. Цитадель никогда не появлялась дважды в одном месте, и ни одному врагу не под силу было завладеть ею. Лишь Ирбисова Корона могла призвать Цитадель. Все Первые Столпы договорились, что Корона, и только она одна, станет их общим ключом к Цитадели.

Долгие годы так и было. Совет, справедливый и милостивый, внимал каждому голосу без исключения. А затем людей стало слишком много, и они попросили о месте в совете. Первые Столпы пошли навстречу людям и тепло приветствовали своего нового товарища. Отныне животные и люди правили Огромией бок о бок в мире и согласии.

Но шли годы, и людей становилось все больше и больше. Некоторые люди достигли высот чародейского мастерства. В конце концов люди стали претендовать на большую власть в совете. Последовал долгий спор, и большинство животных признало требование людей законным. Несогласные покинули совет. И в Огромии, и в Запределье они стали селиться уединенными общинами. Вскоре люди оказались в большинстве. Но даже тогда они не могли управлять Цитаделью без Короны. Один из членов совета – человек по имени Сивио, с большим интересом изучавший магию животных, – однажды явился к нам, дятлам. Мы вели скромную и уединенную жизнь в лесах и занимались резьбой по дереву. В этом ремесле не было никого искуснее нас. То, что люди обратились именно к нам, показалось нам честью. Мы не заподозрили подвоха, ведь Сивио просил о сущей безделице. О деревянном браслете. Браслете из ореха гикори со вправленными в него шерстинками и чешуйками всех животных, представленных в совете. «Это будет символом нашего единства», – так он сказал. Лишь спустя некоторое время мы постигли глубину его коварства. Создать замену Ирбисовой Короне – вот что он замыслил. Сивио одурачил нас, и за это нет ему прощения. С тех пор люди получили власть над Цитаделью. За какой-то год совет был распущен, а вместо него утвердился королевский престол. И первым на него воссел Сивио.

– И животные не пытались сопротивляться? – спросил Элдвин.

– Иные видели в этом смысл, но многие считали людей друзьями. Верили, будто люди пекутся о благе Огромии, – ответил дятел. – Мудрейшие из мудрейших, однако, провидели, что однажды час Короны настанет. Они спрятали Сферис в Древесном Храме Глубинных лесов, доверив хранить его Ототему и наложив на него заклинание. Великий тотем мог отдать Сферис только тому, в чьих жилах – кровь избранника. Ко всему этому была сложена Песнь Первых Столпов – для непосвященного она звучала как незатейливая колыбельная. Но на самом деле Песнь содержала указания, как отыскать место, где сокрыта Корона. Все эти меры предосторожности призваны были сделать Корону почти недоступной. Кто-то мог явить недюжинный ум – разгадать подсказки и найти путь к этому месту без помощи Сфериса. Однако таких поджидали мы, дятлы, некогда обманутые, невольно повинные в том, что люди подчинили себе все и вся. Мы – последний рубеж обороны, преграда на пути низменных страстей человека. Лишь владетелю Сфериса мы позволяем пройти.

– И ведь не кто-нибудь, а фамильяр, Паксахара, использует Цитадель во зло, – пробормотала Скайлар.

– Значит, вы видели моего отца, – сказал Элдвин дятлу. – А вам известно, зачем ему понадобилась Корона?

– Разве эта история тебе не известна? – удивился желтохвостый.

Элдвин помотал головой.

– Когда мы впервые встретили Баксли, он поведал нам, почему отправился на поиски. Как-то раз он спустился на берег Эбса в Мэйденмире, чтобы наловить рыбы. Глядя на воду, он вдруг увидел молодого кота, скорчившегося в кругу стоячих камней. А затем из реки раздался голос: «Элдвин попал в страшную беду. Хочешь спасти его и всю Огромию – найди Ирбисову Корону!»

– Но это уж очень напоминает мое видение в Потоке Времени! – озадаченно проквакал Гилберт.

– У кошек из Мэйденмира видений на воде не бывает, – возразил Элдвин. – По крайней мере, я ни о чем таком не слышал.

– Баксли решил, что это послание богов, – сказал желтохвостый дятел.

– Это не послание богов, – вмешалась Скайлар. – Это послание Гилберта.

Все тут же повернулись к сойке.

– То, что Баксли увидел в речной воде, не напоминало видение Гилберта, – пояснила Скайлар. – Это и было то самое видение Гилберта.

До Элдвина начало понемногу доходить. Гилберт, однако, по-прежнему выглядел растерянным.

– Это все Поток Времени, – продолжала Скайлар. – Помните, что сказала игуана? Пустите листок по здешним водам, и его прибьет к берегу в той Огромии, что была десять лет назад. А что, если такое случилось с видением Гилберта? Мы же видели, как оно удалялось вниз по течению. Возможно, само видение уплыло назад во времени, в Мэйденмир трехлетней давности. Гилберт, твое видение и не должно было помочь нам. Оно пришло к тебе, чтобы предупредить отца Элдвина.

Элдвин изо всех сил пытался постичь услышанное. Останавливатели времени, вроде Эдана, фамильяра Горного Алхимика, и то с трудом укладывались в голове, а уж от слов Скайлар и вовсе ум заходил за разум. Тем не менее Элдвин постарался выделить главное.

– Отец рисковал жизнью, чтобы спасти меня, – сказал он.

– Да, – подтвердил дятел. – Это ради тебя он отправился в путь. Он не понимал, как именно Корона поможет твоему спасению, но был полон решимости не останавливаться, покуда не отыщет ее.

– И отыскал? – спросил Элдвин.

– Мы не знаем, – пожал плечами дятел. – Мы никогда не видели Короны. Место, где она хранится, – это тайна даже для нас. Нам известно лишь, что Сферис вел Баксли прямиком к Некролабиринту.

Элдвин тут же представил отца застывшим в хрустале – совсем как та белка в логове мавпов. Выходит, следы Баксли обрываются в Некролабиринте? Или он по сей день скитается по дальним уголкам Запределья в надежде отыскать Корону? А вдруг (вряд ли, конечно, но вдруг) это он шел по пятам за фамильярами и издалека защищал их?

Решено: трое друзей отправятся отсюда дальше на север по сверкающим следам Баксли. Элдвину неизвестно, куда приведут эти следы. Зато теперь ему известно кое-что поважнее. Дальше Элдвин пойдет с гордо поднятой головой, потому что знает: отец все-таки любил его.

16. Некролабиринт

Элдвин узнал правду о Баксли, и пурпурный след словно обрел новый смысл. До этого Элдвин скрепя сердце следовал за каким-то незнакомым ему самовлюбленным прохиндеем. А теперь он с достоинством шагал по стопам отца, которого чтил и уважал. Сердце Элдвина исполнялось гордостью, даже когда его собственный след всего-навсего совпадал с отцовским сияющим отпечатком. Исчезли сомнения и печали брошенного котенка. Вместо них пришла уверенность: пока Элдвин идет по следу Баксли, ничего плохого случиться не может.

С дятлами фамильяры распрощались, и теперь пурпурная цепочка вела друзей вверх по склону холма. Карабкаясь к вершине вместе с друзьями, Элдвин оглянулся. Вдали маячили пещеры Сталагмоса и джунгли Запределья, а еще дальше вонзались в облака пики Кайласы. Впервые с тех самых пор, когда фамильяры пересекли Животский каньон и покинули Огромию, Элдвин увидел знакомый пейзаж. Над горными хребтами из тучи в тучу метнулась молния – зловещее напоминание о грозящей королевству опасности.

Гилберт тоже смотрел на молнию. Тенек высунул нос из рюкзачка, чтобы для порядка гавкнуть на далекий раскат грома.

– Марианна точно сейчас стоит у окна своей спальни в усадьбе Эдны, – вздохнул лягух. – Она может часами смотреть на грозу. Все время твердит, что хочет стать заклинателем погоды. А я пытаюсь склонить ее к приключениям поизысканней. Уговариваю ее стать волшебницей-библиотекарем. Тогда нам не будет грозить ничего страшнее близорукости.

– Заклинатель погоды нам бы не помешал, – усмехнулась Скайлар. – Может, помог бы разогнать вон те тучки. А то, кажется, они летят к нам.

Пока еще было солнечно, однако на Запределье медленно, но неумолимо наползала темная пелена. Сейчас эти тучи явятся сюда, закапает серый дождик, и холм превратится в скользкую горку из грязи.

Фамильяры ускорили шаг. На вершине в глаза Элдвину ударил ослепительный свет. И, похоже, солнце тут было ни при чем; свет бил от подножия холма. Что-то отражало солнечные лучи и усиливало их. Элдвин моргнул и прищурился, чтобы лучше видеть. Внизу на долгие-долгие мили тянулись, переплетаясь, крытые коридоры из непрозрачного хрусталя. Словно разросшийся садовый лабиринт вдруг взял и остекленел. Получились бескрайние блистающие дебри. Добро пожаловать в Некролабиринт.

Следы Баксли вели прямо во входную арку.

– Отец зашел внутрь, но наружу не выходил, – сообщил Элдвин.

– Может, он вышел с другой стороны, – предположил Гилберт.

– Есть лишь один способ это проверить. – С этими словами Элдвин устремился вниз. Друзья не отставали от него ни на шаг.

Издалека лабиринт выглядел очень хрупким. Казалось, брось в него пригоршню камней – и он разлетится вдребезги. Но вблизи стало видно: стены у него толстые, крепкие, как башка пещерного тролля. Элдвин вспомнил слова Джека: никто еще не добирался до самой сердцевины Некролабиринта. А если подумать, зачем туда вообще соваться?

– Для запредельника это заветная мечта, – сказала Скайлар. Троица стояла под сенью величественной арки. – Изо всех земель сюда стремятся искатели, желающие принять вызов лабиринта. Рассказывают, будто тут спрятаны несметные сокровища, но на самом деле всем этим героям просто хочется совершить подвиг, каких свет не видывал. И снискать славу, разумеется.

Друзья вступили внутрь. Перед ними простирался длинный туннель. Хрусталь слева, хрусталь справа, хрусталь сверху. Даже под лапами хрусталь. Гилбертовы присоски на пальцах здесь чпокали особенно громко. Каждый коридор разветвлялся бесчисленное множество раз. Но в отличие от тех, кто прежде вошел в лабиринт и сгинул в нем, фамильяры точно знали, куда идти.

– Следы Баксли сворачивают в каждый новый проход, а потом ведут назад, – сказал Элдвин.

– Видимо, он упирался в тупик и возвращался, – понимающе кивнула Скайлар. – Значит, нам надо держаться следов, которые идут в одну линию.

Элдвин так и делал, и это помогало ему не отвлекаться на неверные пути, которые Баксли уже проверил до него. Вот пурпурная цепочка круто вильнула за угол, и фамильяры столкнулись нос к носу (точнее, нос к коленям) с первой хрустальной статуей. Симпатичный молодой волшебник, лет двадцати, не больше, застыл с протянутой волшебной палочкой в одной руке и со щитом в другой. На хрустальном лице читалась несгибаемая решимость.

– Значит, Некро больше, чем я думала, – заметила Скайлар. – Видите, он смотрит вверх.

Элдвин огляделся и увидел хрустального шестиногого горностая с медальоном на шее.

– Глядите-ка, – мяукнул он, – у волшебника на щите и у горностая на медальоне изображение короля Браннфалька. Наверное, это фамильяр и его верный.

– Возможно, их отправил с поручением сам король Браннфальк в стародавние времена, – добавила Скайлар.

Значит, этот запредельник и его шестиногий спутник стоят тут уже двести лет. Просто не верится. Застыв в хрустальном плену, они ни на день не постарели.

Идя по сверкающей дорожке, Элдвин обогнул еще один угол и двинулся вдоль очередного коридора. Воздух мало-помалу сделался спертым и неподвижным. Чем дальше фамильяры углублялись в лабиринт, тем больше им попадалось хрустальных статуй. Среди них было много людей – волшебников или воинов. На их лицах застыл у кого испуг, а у кого и неприкрытый ужас. Животных тоже встречалось немало – от благородного коня, навьюченного кожаными мешками, до мышей, которые казались не отважными искателями, а жалкими мародерами. Видимо, чем ближе к сердцу лабиринта, тем больше была опасность нарваться на Некро с его языком, обращающим плоть и кровь в хрусталь.

Рядом с пурпурной дорожкой Элдвин все время замечал какие-то царапины – словно кого-то волокли по отполированной поверхности. Вокруг валялись осколки разбитых статуй. Может, это следы битвы? Пару раз Элдвин оглянулся – ему все чудилось, что кто-то идет за ним по пятам. Но каждый раз он видел только собственное отражение, взиравшее на него с гладкой стены.

– Грех жаловаться, конечно, но как-то это странно: идем-идем, а никакого Некро и в помине нет, – подал голос Гилберт.

– Мы, вообще-то, продвигаемся гораздо быстрее всех прочих, – заметила Скайлар. – Спасибо Баксли – он совершил все ошибки за нас.

Сквозь льдистый потолок смутно угадывалось небо. Сгущались сумерки. И это означало, что до полнолуния и Восстания Мертвецов оставался только один день.

Цепочка следов устремилась в широкий проход и вдруг оборвалась.

Элдвин сначала не поверил своим глазам. Отцовские следы больше никуда не вели. Они заканчивались вот здесь – внезапно и без предупреждения.

– Что такое? – чирикнула Скайлар.

– Следы… – прошептал Элдвин. – Следы обрываются.

– В смысле, как обрываются? – не понял Гилберт.

– Да вот так. Нет дальше никаких следов.

– Но не мог же Баксли просто взять и исчезнуть, – сказала Скайлар.

Фамильяры заозирались. Но никаких признаков хрустального кота вокруг не наблюдалось. На Элдвина накатила тяжкая тревога.

– Смотрите, там, в углу! – вдруг воскликнула Скайлар.

Элдвин с Гилбертом разом повернулись. В углу, у самой стены, лежал стальной шар величиной с грейпфрут. Гилберт подскакал к шару и легонько подвигал его. Но стоило лягуху убрать лапы, как шар откатился назад, словно притянутый невидимой силой.

– Это Сферис, – произнес Гилберт.

– Но почему Баксли его тут бросил? – пробормотал Элдвин, не решаясь поверить в очевидное.

Скайлар и Гилберт потупились, словно не желая отвечать на его вопрос.

Элдвин приблизился к последнему следу, где тропа Баксли обрывалась. Он вгляделся повнимательнее. Вот опять эти царапины – не очень заметные, но вполне различимые. Четыре линии на хрустальном полу. Может, это тоже следы Баксли? Точнее, его хрустальной статуи. Некро обратил его отца в хрусталь и уволок куда-то – вот и остались отметины. Если так, нужно идти по ним.

Элдвин собирался было поведать друзьям о своем открытии, как вдруг за ближайшей стеной замаячила какая-то фигура.

– Некро! – завопил Гилберт.

Фамильяры приготовились удирать со всех лап, но фигура выскользнула из-за стены и оказалась вовсе не кошмарным повелителем лабиринта, а бородатым искателем с помятой картой в руке и рюкзаком на плече.

– Бегите! – в ужасе прокричал человек. – Стеклизард идет!

Стеклизард? А это что за напасть? Элдвин уже отчаялся поспеть за событиями. Сначала отцовская тропа обрывается. Потом появляется Сферис. А теперь вот прямо на них несется насмерть перепуганный незнакомец и что-то орет насчет какого-то диковинного зверя.

– Что ж вы сто…

Закончить искатель не успел. Из-за поворота выскользнул молочно-белый язык и ткнул человека сзади в шею. Искатель мгновенно остекленел.

Он сделался очень похожим на те статуи, которые видели фамильяры: такое же выражение отчаяния и ужаса на лице. Не слишком славная посмертная маска для, без сомнения, бесстрашного запредельника.

По проходу шагал зверь. Элдвин, Скайлар и Гилберт наконец-то увидели Некро, которого искатель назвал стеклизардом. Это был лев с жемчужно-белой шерстью; на лбу у него красовались два витых рога, а за спиной простирались два огромных крыла, как у летучей мыши. Зверь издал зловещий рык, и его голос эхом раскатился по хрустальному лабиринту…

– Назад, к следам Баксли! – скомандовала Скайлар. – Бежим отсюда!

– А вот это хорошая мысль, – одобрил Гилберт, подхватывая Сферис тонкими лапками.

Элдвин бросил взгляд на царапины, уводящие вглубь лабиринта. Затем посмотрел на пурпурную дорожку. Как же не хочется оставлять все вот так, не найдя отца…

Но фамильярам навстречу важно шествовал Некро, и времени на раздумья не было. Рогатый лев метнул язык, целясь в Гилберта. Лягух крутнулся в воздухе, выставив вперед Сферис, словно щит. Белый мясистый кончик языка наткнулся не на Гилберта, а на шар. В мгновение ока стальной Сферис – чуть ли не единственная надежда отыскать Ирбисову Корону – сделался Сферисом хрустальным.

Промах как будто только подогрел аппетит стеклизарда. Теперь рогатый лев твердо вознамерился добраться до Гилберта. Некро выстреливал языком налево и направо, но он явно не на того напал. Уж кто-кто, а Гилберт кое-что смыслил в длинных языках. Снова и снова он уворачивался от смертоносных ударов, доблестно прикрываясь Сферисом.

Элдвин сосредоточился на остекленевшем искателе. С помощью телекинеза кот вырвал из хрустальной руки карту и со всей мочи врезал ею льву по голове. Карта разлетелась вдребезги, а стеклизард только взъярился пуще прежнего.

Лев решил сменить тактику: он втянул язык и, пригнув голову, приготовился пустить в ход рога. Стеклизард боднул Сферис; острый кончик рога ткнулся в хрустальный шар, и из его сердцевины тут же разбежались трещины. Сферис рассыпался на сотни мелких осколков. Гилберт остался без прикрытия. Элдвин и Скайлар бросились к нему: если уж им суждено превратиться в хрустальные статуи, то они примут свою судьбу плечом к плечу.

Стеклизард, примериваясь, окинул взглядом сбившуюся в углу троицу. Сейчас он трижды выстрелит языком, и Элдвин с друзьями окажутся навек погребенными в хрустале.

Гилберт вдохнул поглубже и широко улыбнулся. Как-то даже чересчур широко, особенно с учетом сложившихся обстоятельств.

– Ты чего? – спросила Скайлар.

– Ну если уж мне стоять тут веки вечные, то пускай у меня хоть будет геройский вид.

Вот язык Некро высунулся из сомкнутых губ. Фамильяры придвинулись поближе друг к другу. Рогатый лев разинул пасть. Интересно, а его язык действует так же, как Столиксово заклятие недвижности? Или будет очень-очень больно?

Элдвин, Скайлар и Гилберт прижались друг к дружке… Язык чудища просвистел в воздухе подобно бичу… Ну вот и настал конец их походу…

Но вдруг из коридора метнулось какое-то размытое черно-белое пятно. Пятно вскочило прямо на спину стеклизарду; от неожиданности чудище втянуло язык. Некро изо всех сил пытался стряхнуть неожиданного противника, и Элдвин мог разглядеть только мелькающие лапы и хвост. Неужели это… Баксли?!

Некро встал на задние лапы и швырнул нападавшего на хрустальный пол. Спаситель фамильяров посмотрел вверх, и Элдвин наконец узнал его.

Мальверн!

Его дядя, а не отец! Это Мальверн вцепился в загривок эхозверю; это Мальверн силой мысли отвел от фамильяров камни, что швыряли послушные дятлам деревья. И вот он снова здесь, рискует жизнью и здоровьем, сражаясь со стеклизардом. Элдвинов дядя присматривал за фамильярами, прикрывал их в минуту опасности, делал все, чтобы по пути к Короне с ними не случилось ничего плохого.

– Дядя? – неуверенно спросил Элдвин, все еще не осознавший до конца, что происходит.

Мальверн перекувырнулся и перекатился, уворачиваясь от смертоносного языка и клацающих зубов. Кошачий владыка взмахнул лапой и проехался когтями по брюху Некро, вырвав порядочный клок шерсти. Стеклизард метнул в противника язык; удар настиг только шерсть в когтях у Мальверна, тут же превратив ее в хрусталь.

– Одному мне не справиться! – прокричал Мальверн.

У Элдвина в голове вертелась целая куча вопросов, но для них момент был не самый подходящий. Все вопросы на время вытеснила благодарность за то, что дядя очень кстати оказался рядом.

– Мне нужны твои когти, Элдвин! – громко мяукнул Мальверн, лупя что было мочи по львиной лапе. Впрочем, лапе его удары не особо мешали.

Элдвин ринулся в битву, призвав на выручку все свои уличные таланты.

– Вы что, собираетесь его зацарапать до смерти? – пискнул Гилберт.

– Элдвин, Мальверн, прочь от хвоста! – вдруг скомандовала Скайлар. Сойка внимательно разглядывала остекленевший пучок шерсти на полу.

Оба кота шарахнулись в сторону, и Скайлар взметнула крылья. И внезапно мохнатый звериный хвост превратился в удава – длинного, покрытого чешуей и шипящего. Увидев иллюзию, Некро мгновенно рассвирепел. Он злобно заревел; язык молнией метнулся к удаву. Или точнее, к львиному хвосту. В мгновение ока чудище застыло и сделалось хрустальной статуей – такой же, каких оно само породило великое множество.

Гилберт так и стоял, привалившись спиной к хрустальной стене. Он облегченно вздохнул и сполз наземь. Устало опустив плечи, Скайлар смотрела на дело своих крыльев. Еще раз фамильярам удалось чудом из чудес избежать верной гибели. Элдвин разделял всеобщее облегчение, но ему не давали покоя вопросы.

– Как ты здесь очутился? – спросил он дядю.

– Когда вы покинули Мэйденмир, я решил, что последую за вами, – ответил тот. – Я просто не мог бросить единственного племянника на произвол судьбы и позволить ему сгинуть где-то в глуши Запределья.

– Но почему ты все время держался поодаль? – по-прежнему не понимал Элдвин. – Ты бы мог идти вместе с нами.

– Чтобы мы погибли все вчетвером? Ну уж нет. Если кошки отправляются на охоту, всегда есть добытчики, а есть наблюдатели, которые их прикрывают. Для всех нас надежнее было, чтобы я не показывался. Если бы вас схватили или принялись допрашивать, всегда оставался я, чтобы спасти вас.

Гилберт припрыгал к Мальверну и обвил его жилистыми лапками, стиснув чуть сильнее, чем надо бы. Кот осторожно попытался высвободиться, но Гилберт вцепился намертво. В довершение всего из бутонного рюкзачка высунулся Тенек и принялся с чувством облизывать Мальверна.

– Спасибо, спасибо, спасибо вам, – твердил Гилберт.

В конце концов Скайлар пришлось силком оттащить его.

– Поиск Ирбисовой Короны – вопрос жизни и смерти как для кошек Мэйденмира, так и для всей Огромии, – продолжил Мальверн. – Я хотел удостовериться, что Пророчество будет исполнено.

– А как ты нас нашел? – не унимался Элдвин. – Следов-то ты не видел.

Мальверн выудил из сумки Ольфаксову морду-ищейку. Эти ноздри, отнятые у волка, кого хочешь отыщут на краю света – Элдвин знал это по опыту общения с Гримслейдом.

– Она взяла ваш след, как только ты создал свой песчаный знак, – пояснил Мальверн. – Я всегда был где-то неподалеку. Временами мне казалось, ты меня видишь.

Краем глаза Элдвин заметил, что хрустальный искатель начал меняться. На его лицо понемногу возвращались краски: кожа становилась смуглой, борода – темно-рыжей. Значит, правы были те волшебники и Скайлар тоже, когда говорили, что, если убить Некро, к статуям вернется жизнь.

Элдвин посмотрел на разбитый Сферис. Однако осколки так и оставались осколками – не соединялись вместе, не превращались в стальные обломки. Выходит, если хрустальная статуя разбита, прежний облик для нее утрачен.

– Если мой отец сделался статуей в этом лабиринте и его куда-то утащили, может, он где-то сейчас превращается в себя прежнего, – сказал Элдвин.

Он снова исполнился надежды. Похоже, в конце концов отец и сын все-таки встретятся!

– А знаешь, ты ведь ошибался, – обратился Элдвин к дяде. – Ну, насчет своего брата. Все, что он делал, он делал из любви ко мне. Он отправился в путь, чтобы спасти меня.

В глазах Мальверна мелькнула боль, словно он вдруг засомневался во всем том, чему привык верить за эти три года.

– Кажется, нам предстоит немало наверстывать, – ответил кошачий владыка.

– Я подумал, что вот эти царапины на полу приведут нас к отцу, – объяснил Элдвин. – Идемте скорее. Без Сфериса только он укажет нам путь к Короне.

Все четверо поспешили дальше по лабиринту. Хрустальные коридоры на глазах превращались в высокий кустарник. Стены заново обретали листья и ветви. Как будто лед таял весенним днем – белое становилось зеленым.

– Давайте скорее, – поторопил всех Элдвин. – А то пол исчезнет и царапины вместе с ним.

Налево, направо, опять налево. Коридор петлял и поворачивал во всех направлениях. Лишь одно было предельно ясно: если на той стороне нет выхода, дорогу ко входу им не найти никогда в жизни.

Отметины на полу вели в круглый зал где-то в самом сердце лабиринта и там обрывались. Этот зал переполняли десятки и десятки хрустальных статуй, и все они мало-помалу оживали. А из-за рядов статуй доносилось какое-то хныканье. Там, глядя на статуи и что-то бормоча себе под нос, сидел морщинистый старик. На его кресле висели кнут, молот и веревка. «Как это он не остекленел?» – удивился про себя Элдвин. Старик поднял взгляд и вдруг начал издавать странные звуки. Обычному человеку было бы не разобрать ни слова, но Скайлар, Гилберт и Элдвин прекрасно его понимали. Старик говорил на языке животных.

– Ты усмиритель зверей, – кивнула Скайлар. – И что же ты делаешь здесь, в сердце Некролабиринта?

Старик сдавленно захихикал кудахтающим смехом и смеялся как-то слишком уж долго. Можно было подумать, что он слегка не в себе.

– Что я тут делаю? Да ведь я и есть Некро, – сказал старик, перестав наконец кудахтать.

Все четверо животных в замешательстве переглянулись.

– Но то чудовище… я думал… – начал было Элдвин.

– Стеклизард? Мой домашний зверек, только и всего, – ухмыльнулся Некро. – А это моя семья, – добавил он, обводя рукой статуи. – Пятьсот лет назад я отправился в поход по поручению третьего короля Огромии. Я искал редкие виды для его зверинца. Здесь, в Запределье, я попал в бурю и остался совсем без припасов. Мне случилось набрести на поле, засеянное жизнезлаками. Их-то я и ел неделями напролет. Мне было ведомо, что они способны омолаживать, но оказалось, они могут большее. Я обрел бессмертие, чего никак не ожидал. Миновали годы, а я все жил и жил и мало-помалу пережил всех, кого любил. И тогда я почувствовал такое отчаяние и одиночество, что решил создать вот это – лабиринт, откуда ни человеку, ни животному не будет выхода. Я привез с собою стеклизарда – в свое время я приручил его для одного богатея, торговавшего всякой незаконной дрянью, но оставил себе. Стеклизард обращал всех, кто являлся ко мне, в хрусталь. Сколько бы я ни прожил, мои хрустальные друзья никогда не покинут меня.

– Мой отец, – перебил старика Элдвин. – Его обратили в хрусталь и приволокли сюда. Где он?

– Столь многих коснулся язык моего стекольщика, что теперь мне всех и не упомнить, – пожал плечами Некро.

– Черно-белый кот, совсем как я. Вспоминай!

– А, верно, – произнес Некро, внимательно вглядевшись в Элдвина. – Он стоял вот тут, рядышком со мной, целых два года. А потом начал поглядывать на меня как-то странно. Я мог бы поклясться, он что-то замышлял против меня. И другие статуи подговаривал.

– И что ты с ним сделал? – рявкнул Элдвин, уже не в силах сдерживаться.

– Когда хрустальные братцы и сестрицы начинают мне докучать, у меня разговор короткий. Для этого есть молот.

Элдвин хотел было броситься на старика, но Мальверн удержал его.

Некро снова захихикал этим своим кудахтающим смехом.

– Но откуда такая жестокость? – сдавленно квакнул Гилберт.

– Так я никогда не буду один, – ответил старик.

Над головой Некро взлетела веревка, лежавшая прежде на кресле. Элдвин только успел сообразить, что это не он. Это был Мальверн. Кошачий владыка опутал старика веревкой, крепко прикрутив его к креслу.

– Теперь ты один навсегда, – промолвил Мальверн.

Некро попытался вырваться, однако веревка держала крепко.

– Но статуи вернутся к жизни! Они не пощадят меня!

– Ты это заслужил, – твердо сказала Скайлар.

Прямо из сердца лабиринта наружу вел прямой ход. Но Элдвин застыл на месте, словно хрустальная статуя, хотя его и миновал язык стеклизарда. Его накрыло волной глубокой печали. Неужели его отца больше нет? Неужели его путь и его жизнь оборвались здесь, под боком у старого безумца? Неужели им с отцом не суждено встретиться? Элдвин чувствовал, как по его усам сбегает вода. Он горько плакал.

17. Додекагон

Запределье продолжалось – целое море холмов и деревьев простиралось далеко на север от лабиринта. Хрустальные стены снова сделались пышной зеленой изгородью. Вот-вот искатели из разных эпох очнутся и отправятся к выходу, чтобы заново вступить в мир и удивиться тому, как он изменился. Грозовые тучи, которые фамильяры видели над пиками Кайласы, все так же надвигались, ветер дул что было мочи, а перерывы между молнией и раскатами грома становились все короче. Но Элдвину до этого не было дела.

Он шел впереди, чтобы никто не видел, как он плачет. Он утирал слезы тыльной стороной лапы, но боль и одиночество так просто лапой не сотрешь. Что за странная жизнь у него в последние месяцы! Только что он был уличным котом без роду без племени, как вдруг выясняется, что у него имеются способности к магии, да к тому же унаследованные от родителей. А теперь он узнаёт, что родители его ушли навсегда и ему не суждено с ними свидеться.

– Мне очень жаль, племянник, – мяукнул Мальверн, нагоняя Элдвина. – Я понимаю, каково тебе приходится. Мне тоже нелегко. Меня мучает раскаяние за то, что я так и не понял Баксли. И за то, что не сумел защитить твою сломленную горем мать.

– Я слышал ее голос в отцовской шепчущей раковине, – сказал Элдвин. – Она не показалась мне безумной.

– Никто и не догадывался, в каком смятении пребывал ее разум, – покачал головой Мальверн. – Пока не стало слишком поздно. – Он ласково похлопал племянника по плечу. – Лучший способ почтить память твоего отца – завершить начатое им. Начатое вами троими. Мы должны найти Корону и остановить Паксахару.

– Без Сфериса и тропы Баксли как мы поймем, куда идти? – вмешался Гилберт.

– Зато у нас есть Песнь Первых Столпов, – заметила Скайлар. – Следующая подсказка: «Свет восходящий видит, проснувшись, мотылек».

– И что это значит? – спросил Мальверн.

– Мы еще не поняли, – пожала плечами Скайлар.

– Сферис, до того как его разбили, вел все время на север, – сказал Элдвин.

– Давайте тоже двигаться на север, пока не разгадаем подсказку, – предложил Мальверн.

Скайлар, Гилберт и Мальверн не сбавляли ходу, а Элдвин на минутку остановился. Открыв сумку, он силой мысли извлек ожерелье Баксли с нанизанными на него тремя крошечными раковинами и надел себе на шею. Он будет носить это ожерелье так же, как носил Баксли, – чтобы голос матери звучал рядом с сердцем.

* * *

Начал накрапывать дождь. Пока только моросило, но шерсть Элдвина быстро промокла, и ему сделалось неуютно. Муравьи и бабочки попрятались под шляпками грибов – наверное, чувствовали, что надвигается кое-что похуже. Гилберт постреливал языком и жадно втягивал капельки воды. Тенек выбрался из рюкзачка и бежал позади, шлепая по лужам. Похоже, призрачным щенкам дождь не страшен.

– В Даку мы говорим, что дождь приносит удачу, – сказал лягух. Элдвин хмуро покосился на него: ага, мол, удачи хоть отбавляй. – Ну ладно, чего ты? – махнул лапкой Гилберт. – Я же просто пытаюсь во всем видеть хорошее.

Шорох дождя ненадолго утих. Облака разошлись, и в просвете показалась почти полная луна. Она светила так ярко, что в ночном небе даже появилась радуга.

– Ну вот видите! – заулыбался Гилберт. – Все налаживается.

– Да нет, худшее еще впереди, – угрюмо сказала Скайлар, указывая на серые тучи над головой. – Глядите, как вихреносумы набухли. Если ветер будет и дальше крепчать, нам светит пляска ятагана во всей ее красе. Ну помните, самый опасный ветер здешних мест?

По тону сойки Элдвин понял, что хорошего от погоды и правда ждать не приходится. Как бы стремительно ни шагали фамильяры с Мальверном, тучи им не обогнать. Вскоре придется последовать примеру муравьев и бабочек – найти убежище и переждать бурю.

Они мчались через долину меж холмов, изо всех сил пытаясь оторваться от надвигающейся стихии. На самом деле они даже толком не знали, куда бегут. И не узнают, пока кто-то из них не найдет способ разгадать вторую часть куплета.

Свет восходящий видит, Проснувшись, мотылек.

Элдвин все думал и думал над разгадкой. Может, речь всего-навсего о том, что ты просыпаешься с солнцем и тебе нужно идти на северо-восток – туда, где встает солнце?

– У меня никогда не было сына, – заговорил Мальверн из-за плеча Элдвина. – Мой отец, а до него мой дед пытались успеть и то и это – быть родителем и владыкой прайда. Но совмещать это невозможно. Раньше я не понимал, а теперь догадываюсь, почему твой отец отклонил право быть правителем кошек Мэйденмира, принадлежавшее ему по старшинству. Он выбрал тебя.

– А как там Земли Прайдов без тебя? – спросил Элдвин.

– Я оставил вместо себя благородного охотника Кафара, – ответил Мальверн. – Уверен, с ним нашему народу ничего не грозит.

– Хоть бы туда не явились приспешники Паксахары, – покачал головой Элдвин. – Они уже пытались переманить на свою сторону птиц Подгорья и племя трубкозубов. Наверняка они и многим другим это предлагали.

– Предатели! – гневно квакнул Гилберт. – Все эти ее прихвостни. Кем надо быть, чтобы якшаться с Паксахарой! Бессердечным, бездушным… гадким червем, вот кем.

– А я не стал бы судить, – спокойно возразил Мальверн. – У разных животных разный взгляд на мир. Разумеется, не годится обижать беззащитных. Но разве не прекрасна была Огромия, когда ею правили животные?

Краем глаза Элдвин видел, что Скайлар согласно кивает. Он тоже был бы не против такого общества, где четвероногих, ползучих и крылатых не держат за второй сорт. Но Паксахара избрала такой путь к этой цели, какому нет оправдания.

Тут на долину налетел столь мощный и такой внезапный порыв ветра, что Скайлар подхватило и звучно шмякнуло оземь. Ливень придвинулся совсем близко. Элдвин помог сойке взобраться к себе на спину – при таком ветре Скайлар уже было бы не удержаться в воздухе. Фамильяры с Мальверном тащились наперекор ливню, но скоро стало ясно, что далеко так не уйдешь.

– Давайте, наверное, остановимся и подождем, пока буря не утихнет, – прочирикала Скайлар. – Иначе мы просто не разглядим этого мотылька, да и саму Корону тоже. Прохлопаем, как уже было со следом камня.

Гилберт заметил гнилое бревно, под которым хватило бы места четверым. Дождь попадал внутрь укрытия через несколько дырок, но их легко было законопатить.

– Вы двое прячьтесь, – сказал Элдвин сойке и лягуху. – А мы с Мальверном натаскаем каких-нибудь листьев и веток, чтобы заделать прорехи.

Возражать никто не стал. Сойка с лягухом юркнули под бревно. Элдвин с Мальверном зашлепали по грязи в поисках листьев платана и древесных обломков.

– Теперь ясно, как вам удалось забраться так далеко, – произнес Мальверн. – Команда у вас что надо.

Мальверн силой мысли подхватил охапку веток, и Элдвин последовал его примеру – получилось у него почти так же ловко, как у дяди.

– Твой разум становится все проворнее, – похвалил племянника Мальверн. – Но до старейшего возносителя тебе пока далековато.

Двое котов перенесли ветки по воздуху и пристроили их над дырами в прогнившем стволе.

– Нужно бы еще немного, – заметил Мальверн и пошел поискать какую-нибудь подходящую ветку, где листьев побольше.

Элдвин двинулся за ним. Случайно взгляд его упал на дядины следы. И кое-что привлекло его внимание. На одном из следов ясно читался отпечаток многоугольника со звездой в середине. Тот самый знак, что был на лапе вожака росомах в питомнике и на бортике повозки с обсидианом в Сталагмосе. Символ верности Паксахаре – на лапе у дяди? Элдвин весь похолодел.

Мальверн тем временем обернулся и посмотрел на племянника. Элдвин изо всех сил постарался сделать вид, что ничего такого в грязи он не видел, но Мальверн как будто что-то заподозрил. Его глаза вспыхнули, когда он перевел взгляд на землю. К счастью, дождь уже смыл след с изображением додекагона.

– Все хорошо? – спросил Мальверн.

– Ага, – кивнул Элдвин. – Просто трясет всего от холода.

Мальверн сосредоточился на кучке прутьев и взметнул их во влажный воздух.

– Пора возвращаться к остальным, – мяукнул он. – Вдруг нам удастся разгадать подсказку до того, как уснем.

– На самом деле… – начал Элдвин. В голове его бешено вращались все колесики и шестеренки. – На самом деле я кое-что придумал. Просто никак сказать не мог.

– Так чего же ты ждешь? Говори! – воскликнул Мальверн, как показалось Элдвину, что-то уж чересчур взволнованно.

С учетом того, что Элдвин разглядел в грязи, дядя вряд ли сгорает от желания помочь фамильярам. У него наверняка на уме какая-нибудь подлость. Какая – неизвестно, но уж точно что-нибудь нужное Паксахаре.

– Мне кажется, решение должно быть совсем нехитрым, – сказал Элдвин. – Животное просыпается, видит восходящий свет, то есть солнце, которое встает на северо-востоке. Наверное, там и спрятана Корона.

Мальверн задумался.

– Звучит убедительно, племянник, – кивнул он. – Завтра утром проснемся и сразу направимся на восток. А сейчас нужно переспать бурю.

Мальверн опустил вторую охапку веток с листьями на бревно и вместе с Элдвином забрался в укрытие. Скайлар и Гилберт уже крепко спали.

– Спокойной ночи, племянник, – промяукал Мальверн. – Я верю, что завтра мы отыщем Корону.

– Да, дядя.

Мальверн свернулся клубком и смежил веки. Элдвин все не сводил с него взгляда. Кусочки мозаики пока не совсем сложились у него в голове, но одно было ясно: его дядя – предатель. Он предал его, Элдвина, предал свой прайд, предал всю Огромию. Элдвин с отвращением смотрел на черно-белые полоски у себя на шкуре. Мальверн обманывал его насчет Баксли и насчет себя самого тоже. О чем еще он солгал?

Элдвин тоже прикрыл глаза. Но спать он не собирался. Он собирался ждать.

* * *

Сколько времени прошло, сказать было трудно. Шум дождя и ветра, раскаты грома все никак не утихали. Элдвин лежал молча, притворяясь спящим с того самого мига, как Мальверн пожелал ему спокойной ночи.

Послышался какой-то новый шум – едва-едва различимый. Элдвин чуточку приоткрыл глаз и увидел, как Мальверн крадучись выбирается из убежища. Элдвин аккуратно разгреб листья, прикрывавшие бревно, и осторожно высунулся. Его дядя убегал сквозь бурю на северо-восток. Едва Мальверн скрылся в роще высоких платанов, Элдвин растолкал Скайлар и Гилберта.

– Что такое? – встрепенулась Скайлар.

– Мой дядя в сговоре с Паксахарой, – выпалил Элдвин. – У него на подушечке лапы вытравлен додекагон. Я сам видел следы.

Лягух от изумления вытаращил сонные оранжевые глаза.

– Но как это так? – не поверил он. – Зачем он нас тогда защищал?

– Ты сам-то подумай, – ответил Элдвин. – Одолеть Паксахару можно только одним путем: отыскать Корону. А я единственный, кто может это сделать, пройдя по следам Баксли. Что, если Мальверн просто использовал меня, чтобы добраться до Короны? Он уничтожит ее, и все.

– Но, Элдвин, если ты единственный, кто может отыскать Корону, почему бы Мальверну просто не убить тебя? – спросила Скайлар.

– Не знаю. Я еще не до конца во всем разобрался.

– Ну ладно, а где он сам-то? – осведомился Гилберт.

– Я сказал ему, что разгадал последнюю подсказку, – сказал Элдвин. – Будто бы восходящий свет, который видит мотылек, – это рассвет. А солнце встает на востоке.

– И зачем ты ему это сказал? – спросил Гилберт.

– А затем, что мотыльки бывают разные. И ночные тоже. Ночной мотылек просыпается не на рассвете, а на закате и видит восходящую луну.

Скайлар тут же все поняла.

– На северо-западе, – тихо произнесла она.

– Вот-вот. Я его одурачил. Но подозреваю, он быстро нас раскусит, так что времени у нас в обрез.

– Тогда чего же мы ждем? – вскочила Скайлар. – Вперед!

Фамильяры быстро собрали свои пожитки, вылезли из укрытия и устремились на северо-запад. Они снова остались втроем. И Элдвин решил, что это здорово.

18. Ирбисова Корона

«Фамильяры, долгие столетия защита Огромии была уделом людей. Теперь же будущее королевства зависит лишь от вас».

В голове у Элдвина звучали прощальные слова королевы Лоранеллы. На нем и его спутниках просто немыслимая ответственность. Трое из Пророчества – все в них верят, все надеются. Но сейчас Элдвин, Скайлар и Гилберт не могут отделаться от тягостного чувства, что сражаются с противником, который им не по силам. И этот неутихающий дождь словно подтверждает их опасения.

Скайлар оказалась права насчет бури: та только усиливалась. Плотные облака закрыли луну и звезды, и ночь сделалась еще темнее. Фамильяры были в самом сердце пляски ятагана, и теперь стало понятно, откуда такое название. Ветер рубил деревья, словно заточенный клинок, – только щепки летели да ветки сыпались на землю тут и там. Прямо над головой Элдвина раздался громкий треск: огромный сук обрушился с платана – и раздавил бы Гилберта в лепешку, не утяни его в сторону Тенек.

– Ирбиса так просто не увидишь, – сказала Скайлар. – Они не как львы, что живут большими семьями на открытых местах. Ирбисы прячутся под деревьями или в расселинах скал. Их и в ясную-то ночь не особо видно, да и при свете дня тоже. А уж при пляске ятагана…

– Ну и ладно. – Гилберт пытался вселить в друзей хоть чуть-чуть уверенности. – Раз этого ирбиса так трудно найти, может, приманим его к нам? Элдвин, ты, часом, не захватил с собой баночку кошачьего корма?

– Если честно, мне кажется, мы ищем никакого не ирбиса, – отозвался Элдвин. – И наверное, даже не Корону.

– Ну, это-то ясно! – насмешливо фыркнул Гилберт. – Называется эта штука Ирбисова Корона. С чего бы нам искать каких-то ирбисов и какие-то короны?

Укрытый на вершине, Объятый белизной, Ключ к прошлому таится В короне золотой. Владеет ею ирбис, Могучий снежный зверь. Ты поверни тот ключик, Открой в былое дверь, —

проговорил Элдвин. – Ну подумайте сами. В Песни Первых Столпов все всегда не то, чем кажется.

– Даже если ты прав, – с сомнением произнесла Скайлар, – что из этого?

Сказать Элдвину пока было нечего. Фамильяры молча продолжали свой путь через раскисшую от дождя долину в какое-то еще неизвестное им место Запределья. Деревья понемногу стали редеть. Фамильяры теперь могли хотя бы не опасаться, что на голову им рухнет огромная ветка.

Троица перевалила через холм, и перед ними предстало зрелище невиданной красоты. Такой пейзаж мог бы запросто потягаться великолепием с водопадом Торрентия. Впереди простиралась долина, а посреди нее высился величественный холм с двумя вершинами, целиком покрытый белыми цветами; лишь несколько крошечных клочков земли проглядывали из-под белых лепестков. Изогнутый гребень холма напоминал две бегущие к берегу волны. Так казалось на первый взгляд. А потом становилось ясно, что это спина лежащей кошки. На вершине, что повыше, виднелся круг из семи стоячих камней. Тех самых, которые были в видении Гилберта. В которых Элдвин спрячется, спасаясь от опасности.

Элдвин и Скайлар переглянулись. А потом посмотрели на Гилберта.

– Да чего уж, даже я догадался, – пробурчал лягух.

Трое из Пророчества нашли Ирбисову Корону. И она оказалась не сокровищем, а местом. Элдвин чувствовал: там, на вершине, скрывается ключ к прошлому и та сила, что сумеет призвать Скитающуюся Цитадель.

– Ну вот и все, – с гордостью объявила Скайлар. – Мы нашли ее. И у нас еще день в запасе.

– Только не больно-то она золотая, – пробормотал Гилберт.

– Облезла, небось, вся позолота, – хмыкнул Элдвин. – За столько-то веков…

– А может, это еще одно иносказание, – предположила Скайлар. – Намек на золотой век, когда правили животные. Помните, дятел это как-то так называл? Ну, чего мы стоим?

И фамильяры помчались через долину к усыпанному цветами склону. Элдвин на радостях и думать позабыл о дожде. Скайлар так не терпелось поскорее попасть на холм, что она даже не стала дожидаться друзей. Из-под лап Элдвина во все стороны летели лепестки. Наконец, прыжком преодолев последние метры, он очутился у края Короны. Скайлар уже была в середине каменного круга и разглядывала стальной постамент с углублением величиной с грейпфрут.

– Это место для Сфериса, – сообщила сойка. – Вот почему Ототем сказал нам, что Сферис един с Короной.

Каменный круг на мгновение озарило вспышкой молнии. Элдвин успел разглядеть, что внутренняя сторона каждого монолита испещрена какими-то символами. Что-то похожее Элдвин видел на Резных Камнях: один такой стоял неподалеку от Бронзхэвена, другой – в Бриджтауэре.

– Что тут написано? – спросил Элдвин.

– Письмена на семи камнях мне незнакомы, – призналась Скайлар. Последовал новый удар молнии, и в ее свете сойка разглядела кое-что еще. – Но вот тут, на постаменте, тоже надпись. Кажется, это язык, который использовался при записи самых древних заклинаний. И вроде бы здесь указания, что делать.

Наконец припрыгал и Гилберт; тоненькие лягушачьи лапки были в грязи, словно в перчатках. Тенек бежал рядом.

– Ну что, ребята, вы уже спасли королевство? – пропыхтел лягух.

– Как раз этим и занимаемся, – отозвался Элдвин.

Скайлар приникла к постаменту, чтобы лучше видеть: слова от времени порядочно стерлись.

– Благородный владетель Сфериса, – прочла она, – ты, в чьих жилах течет кровь избранника. Ты разгадал загадки Короны и стоишь здесь, в надежде узреть Скитающуюся Цитадель. Но путь твой еще не окончен. – В голосе Скайлар появилось беспокойство, и она продолжила уже быстрее: – Теперь тебе осталось лишь отыскать наследников семи Первых Столпов. Приведи их к одному из трех Резных Камней, встаньте все вместе в круг, подобно семи камням, что ты видишь перед собой. Тогда Цитадель будет призвана, и мир водворится в этой земле.

– Погоди-ка, – встревожился Гилберт. – Ты вроде сказала: «Твой путь еще не окончен»? Или мне послышалось?

Скайлар скользила взглядом по словам на стальном постаменте, словно не решаясь поверить прочитанному. Но Элдвину что-то внутри подсказывало, что это и правда не конец приключения, а только его середина. А еще он осознал, что им в жизни не успеть призвать Скитающуюся Цитадель до того, как Паксахара соберет свое Воинство Мертвецов.

– Мы даже не знаем, кто эти семеро наследников, – растерянно произнесла Скайлар.

– Нам нужно назад, во дворец, чтобы предупредить всех, – сказал Элдвин.

– Вы опоздали.

Элдвин даже не стал оборачиваться на новый голос. И так ясно, кто это говорит. Мальверн нашел фамильяров.

– Очень умно, племянник, – продолжал вероломный владыка. – Я бы так и шел на северо-восток, не заметь я ночного мотылька, летящего на свет луны.

Мальверн неспешно обошел каменный круг и уставился на стальной постамент.

– Значит, это и есть Ирбисова Корона? – хмыкнул он. – Я и не сомневался, что ты ее найдешь. Ты такой же упертый, как твой папочка.

С помощью телекинеза Мальверн открыл сумку и извлек бутылочку с золотым порошком. Бутылочка сама собой раскупорилась, и порошок распылился в мокром воздухе. Покружившись, он сложился в фигуру, и в ночи ярко засиял золотой додекагон.

Это он дает сигнал, сообразил Элдвин. Яркое золото на мрачном небе – многие увидят этот знак, но предназначен он только Паксахаре. Она разглядит горящие глаза в середине пятиконечной звезды и явится сюда.

– Почему ты так поступил? – спросил Элдвин. – Почему предал нас?

– Для тебя это предательство, а для меня – запоздалое торжество справедливости. Еще до твоего рождения, едва я стал главой прайда, в Мэйденмир пришла Паксахара. Наша встреча была тайной. Она обещала, что настанет день, когда животные снова будут править Огромией. Паксахара искала союзников, которые восстанут против людей плечом к плечу с ней, когда час пробьет. Люди загнали наш прайд на песчаные пустынные плато. А ведь были времена, когда двуцветные кошки свободно странствовали по этой земле, еще не изувеченной городами и замками. И я пообещал ей сделать все, что в моих силах.

– Все, что ты говорил мне об отце, было ложью, – сказал Элдвин. – Я заслужил знать правду.

– Она проста, эта правда: мы с Баксли и виделись-то нечасто. Я жил в его тени. Все кругом только и делали, что превозносили его до небес. Даже тогда, когда он болтался где-то в поисках приключений, а я был с нашим народом в Мэйденмире, добывал еду, обеспечивал кров. Твой отец был весь такой рыцарь, романтик, но чтобы вести за собой прайд, этого мало.

Незадолго до твоего рождения Баксли пришел ко мне и рассказал о видении, что явилось ему в водах Эбса. Его сыну грозила страшная опасность, и спасти его могла только Ирбисова Корона. В то время никто из нас и не догадывался, что это за Корона и каково ее предназначение. Но Баксли во что бы то ни стало хотел тебя спасти, поэтому он решил, что отыщет ее. Он вспомнил колыбельную, под которую мы засыпали котятами, и по подсказкам отыскал великое древо в Глубинных лесах. Он вернулся в Мэйденмир со стальным шаром. К тому времени ты уже появился на свет, и твой отец смог попрощаться и с Корлиссой, и с тобой.

Я обещал Баксли присмотреть за тобой и твоей матерью. Как раз в то время мы с Паксахарой стали встречаться чаще. О нашем союзе не должна была знать ни одна живая душа – иначе все пропало. И однажды я заметил, что Корлисса как-то подозрительно на меня косится. Я понял: мой секрет, столь тщательно оберегаемый, раскрыт. От твоей матери невозможно было ничего утаить. Как и все Воспевающие Ветер, Корлисса обладала особым даром. Твоя мать умела читать мысли. Она была телепатом.

– Значит, она погибла не случайно? – прорычал Элдвин, с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться дяде в глаза.

– Я пробовал с ней договориться. Твердил ей, что я делаю это во благо Земель Прайдов. Но она была в точности как твой отец. Невозможная праведница. К тому же она могла читать мои мысли, и что бы я ни говорил вслух, голоса в моем сознании выдавали меня с головой.

Она пустила тебя вниз по течению, чтобы защитить от меня. Я не успел остановить ее. Мы сцепились, и я столкнул ее в реку.

Слепая ненависть захлестнула Элдвина. Он метнул в дядю острый каменный обломок. Но ему навстречу, вскинутый волею Мальверна, тут же взлетел камень побольше.

– Я ведь тоже могу рассердиться, – вкрадчиво заметил Мальверн. – Не горячись, племянник. Я сильнее тебя и не ведаю жалости.

Гилберт и Скайлар беспомощно наблюдали за схваткой дяди и племянника.

Два камня висели между ними, сойдясь в телекинетическом поединке. Мальверн быстрым движением мысли обрушил Элдвинов камень на землю. Затем, чуть мотнув головой, кошачий владыка сбил племянника с лап и швырнул его об один из семи камней. Элдвин укрылся в их кругу – совсем как в видении Гилберта.

Опершись лапой на стоячий камень, Элдвин медленно поднялся.

И вдруг он услышал шепот, доносящийся словно из глубокой древности:

– Мангуст.

Кто это говорит? Элдвин прислушался, не отнимая лапы от монолита, и голос повторил:

– Мангуст.

Он, конечно, крепко ударился головой, но ведь не настолько же, чтобы ему мерещились потусторонние голоса.

– Похоже, это говорит камень, – сказала Скайлар.

У Элдвина отлегло от сердца: значит, не почудилось. Он отнял лапу, и глыба замолчала. Тогда кот снова дотронулся до гладкой поверхности, и в третий раз раздалось:

– Мангуст.

– Если коснуться камня, он называет одного из семерых наследников, – догадалась Скайлар. – Нам нужно узнать их всех!

Сверху донесся шум крыльев. Задрав голову, Элдвин увидел снижающуюся птицу. Она так часто махала крыльями, что казалось, капли дождя отскакивают от неярких сине-фиолетовых перьев.

– Сизый сокол! – В голосе Скайлар слышалось облегчение. – Самые быстрокрылые птицы в питомнике. Благородные, честные и к тому же несокрушимые воины.

Сокол кружил над Мальверном, как будто готовый вонзить острые когти в спину кота-предателя. Но вот птица села рядом с ним и начала меняться. Когти превратились в лапы, а клюв – в серую морду. Благородный сокол обернулся Паксахарой.

– Я должна поблагодарить вас, – обратилась она к фамильярам. – Без вас мне ни за что не отыскать бы Корону.

Элдвин и Скайлар переглянулись и кивнули друг другу. Оба начали потихоньку пятиться, направляясь каждый к своему стоячему камню.

– Узнай наследников! – прошептал Элдвин. – Мы с Гилбертом тебя прикроем.

Повторять не пришлось. Скайлар метнулась к одному из монолитов и прижала к нему кончик крыла. Элдвин был достаточно близко, чтобы услышать голос камня:

– Оранжевая жаба.

– Нужно уничтожить семь камней! – сказал Мальверн Паксахаре. – Трое из Пророчества не должны узнать их секреты.

Скайлар уже касалась третьего камня.

– Росомаха! – выкрикнула сойка, и в этот самый миг из лап Паксахары вырвались молнии.

Прошив воздух изумрудным штопором, они ударили в третий монолит и обрушили его. Скайлар отшвырнуло и накрыло градом обломков.

Элдвин силой мысли оттащил от сойки камень покрупнее и кинул его в Паксахару. Ведьма дернула ухом, и перед ней возникла темная дыра, которая тут же всосала летящий обломок. Зайчиха шевельнула запястьем, и два залпа молний сровняли с землей два первых камня.

Гилберт тем временем подскакал к четвертому монолиту; Тенек не отставал от него ни на шаг. Перепончатая лапа дотянулась до глыбы.

– Обезьяна-кривун! – радостно завопил лягух.

– Ревун, наверное, – поправила Скайлар, с трудом вставая на лапы.

– Ну да, – согласился Гилберт. – Но разве разберешь в таком-то грохоте, да еще Паксахара мечет эти свои молнии прямо мне над ухом.

Зайчиха теперь сосредоточилась на оставшихся глыбах. Элдвин видел, как в кончиках ее лап, потрескивая, зреют молнии. Он прыгнул к камню в надежде отвлечь ведьму и дать Скайлар и Гилберту возможность услышать еще три слова. Но коснуться монолита Элдвин не успел: кто-то мертвой хваткой вцепился ему в загривок. Элдвин перекувырнулся и увидел Мальверна. Дядины когти глубоко впились в его тело.

– Я же сказал, что не ведаю жалости! – прошипел кошачий владыка.

Краем глаза Элдвин заметил, что Гилберт что-то шепчет Теньку. В следующий миг призрачный щенок бросился на Паксахару, которая как раз готовилась исторгнуть новый залп молний.

Мальверн крепко держал Элдвина, вдавливая его в грязь. Большой обломок камня двинулся было к затылку Мальверна, но застыл в воздухе на полдороге.

– Брось, племянник, – усмехнулся кот-предатель. – Не тебе со мной тягаться. Сил не хватит, да и разум твой не чета моему.

Пытаясь сбросить Мальверна, Элдвин видел, как Тенек цапнул Паксахару за лапу, а Скайлар, все еще с трудом державшая равновесие, устремилась к пятой глыбе. И у нее получилось. Сойка коснулась камня крылом; Элдвин не разобрал прозвучавшего слова, но ясно было, что Скайлар услышала все, что нужно.

Мальверн завладел камнем, который уже успел поднять в воздух Элдвин, и направил его прямехонько в голову племянника. Элдвин, собрав все силы разума, сдерживал удар. Глаза у него ужасно щипало, и казалось, голова сейчас расколется.

– Если я один мог найти Корону, почему ты просто не убил меня? – прокричал Элдвин.

– Это был приказ Паксахары. Ты вернулся в Мэйденмир, и я узнал, кто ты. После этого я связался с Паксахарой. Она велела мне следовать за вами на расстоянии и убедиться, что вы благополучно доберетесь до Короны. Путешествовать бок о бок с тобой я опасался: вдруг ты унаследовал от матери способности к чтению мыслей?

Элдвину приходилось несладко, но он нашел в себе силы покоситься на Паксахару. Ведьма произнесла заклинание света и окружила себя солнечным сиянием. Тенек тут же шарахнулся прочь.

Зайчиха заговорила, обращаясь к Скайлар:

– А вот ты меня всерьез разочаровала, голубая сойка. Ты так похожа на меня. Та же жажда знаний. То же стремление к большему. Я была такой, как ты.

– Я на тебя не похожа! – завопила Скайлар.

Она уже почти дотянулась до шестого монолита, но тут Паксахара сотворила золотую клетку и швырнула ее прямо на сойку. Скайлар оказалась в ловушке. Элдвин попытался привлечь внимание Гилберта, но лягух сосредоточенно копался в рюкзачке. Наконец он выудил белладонну и ягоды можжевельника.

– Гилберт, еще два камня, давай же! – крикнул Элдвин. – Что ты делаешь?

– Сражаюсь с Паксахарой, – невозмутимо ответил лягух.

– Ты же не умеешь колдовать! – простонал Элдвин.

– Еще как умею, – возразил Гилберт. – Просто я колдую шиворот-навыворот. – С этими словами Гилберт подкинул ингредиенты в воздух и проорал: – Жар и пламя, будьте с нами!

Дальше все было в точности как в пещере. Сверкающая фея появилась и тут же обернулась грозным огненным шаром. Шар пронесся как бешеный туда-сюда, просвистел над головой у Мальверна и врезался прямо в спину Паксахары. Зайчиха грохнулась мордой в грязь. Золотая клетка с лязгом обрушилась вниз.

Элдвин с Мальверном продолжали свою мысленную битву. Камень постепенно клонился в сторону Элдвина. Если не удержать глыбину, Элдвину конец, и он это понимал.

– Ты мне так и не ответил, – морщась, продолжил Элдвин. – Какой смысл уничтожать Корону? Ведь можно было убить единственное дитя Баксли, и никто не нашел бы к ней дорогу.

– Ты не единственное дитя Баксли, – ответил Мальверн. – У тебя есть сестра.

Элдвин сначала не поверил своим ушам. На долю секунды он отвлекся, и каменная глыба придвинулась еще ближе. Но в следующий миг признание Мальверна неожиданно придало Элдвину сил. Он сумеет отбросить камень. Сумеет одолеть дядю в поединке разумов. Элдвин прыгнул вперед и ударил противника головой в нос. Мальверн попятился, а Скайлар тем временем выбралась из полуразвалившейся клетки и, порхнув к шестому монолиту, коснулась его крылом.

– Бладхаунд, – явственно расслышал Элдвин.

Оставался последний монолит, и тогда все семь наследников будут названы.

Паксахара уже вставала, стряхивая с меха последние тлеющие угольки от огненной феи. Выглядела она скорее раздраженной, чем разгневанной. Ведьма обернулась к Гилберту, который все еще не мог поверить, что горе-заклинание в кои веки поразило цель. Но толком порадоваться удаче он не успел: Паксахара вызвала порыв ветра и направила его в Гилберта. Сбитый с лап, лягух кувырком отлетел с вершины холма на убеленный цветами склон.

Скайлар тем временем пыталась пробиться к седьмому камню, но Паксахара ей помешала, метнув в крылья сойки три рубиновые иглы. Скайлар резко вильнула в воздухе и пропела:

– Щитум резисто!

Защитное заклинание отразило удар.

– А твоя магия стала сильнее с нашей последней встречи, – заметила Паксахара. – Но даже ученица Ноктонати не продержится долго против меня!

Алые глаза ведьмы холодно блеснули. Между пальцами зайчихиных лап проскакивали искры будущих молний.

Элдвин рвался помочь Скайлар, но он еще не разобрался с Мальверном. Тот слизывал кровь с губы и ухмылялся.

– Ты недостоин зваться Ловящим Луну! – прорычал он. – Как и твой отец.

Элдвин чувствовал, что силы на исходе. Следующий удар ему не сдержать. Вот Мальверн прыгает, раскинув лапы, готовый вцепиться ему в горло… «Позволь дышать своему сознанию. Будь безмятежен, подобно водам Эная…» Вихрь из песка и грязи взметнулся вверх – и в воздухе повис песчаный знак: лапа, ловящая луну.

Краем глаза Элдвин видел, что Паксахара сотворила светящееся белое копье и нацелила его на Скайлар.

И тогда разум Элдвина приказал песчаному знаку действовать. Лапа из песка повиновалась, словно была кошачьей лапой из плоти и крови. Она вцепилась Мальверну в глаза. Ослепленный песком, кот-предатель шарахнулся в прыжке и вместо того, чтобы броситься на племянника… угодил прямо под смертельный удар Паксахары.

Копье, предназначенное Скайлар, пробило грудь Мальверна, мгновенно испепелив его до костей. И кости со стуком просыпались вниз.

Элдвин ощутил мимолетный укол грусти. Но скорбь по ушедшему родичу длилась недолго. Этот предатель и убийца не заслужил его слез. Гилберт тем временем вновь вскарабкался на вершину холма и присоединился к битве. Теперь Трое из Пророчества сражались против одной Паксахары.

– Последний камень! – крикнула Скайлар.

Фамильяры ринулись к нему. Элдвин несся как сумасшедший, только грязь из-под лап летела. Паксахара вскинула лапы над головой и с яростной силой опустила их. Мощная волна, стремительная, словно акула, прокатилась под землей к основанию монолита. Элдвин протянул лапу и коснулся поверхности седьмого камня. Голос зазвучал, но в этот самый миг монолит взлетел на воздух. Элдвин не расслышал, что он сказал.

Попятившись, кот бессильно бухнулся на землю. Он не услышал! Имя последнего наследника так и осталось неизвестным. Весь их поход, получается, был зря!

Паксахара подряд исторгла из лап несколько быстрых залпов. Все семь монолитов теперь лежали грудой обломков.

Когда звон в ушах немного утихомирился, Элдвин поднялся на лапы.

– Теперь вам никогда не призвать Скитающуюся Цитадель, – произнесла Паксахара. – Мое Воинство Мертвецов опустошит Огромию. Жаль только, вы этого не увидите.

Серая зайчиха взметнула лапы в последний раз – и фамильяры побежали. Они промчались мимо стального пьедестала, все еще стоявшего посреди разрушенной Короны. Троица была уже по ту сторону каменного круга, когда Паксахара нараспев протянула:

– Эконпеске в прови! – И последовал двойной залп.

Молнии настигли фамильяров, по их телам пробежал ток. И когда молнии угомонились, от птицы, кота и лягуха остались лишь горстки пепла.

Паксахара обернулась сизым соколом и исчезла в бурном ночном небе.

19. Полнолуние

Тенек выбрался из-за каменного обломка, служившего ему укрытием, и подбежал к трем горкам пепла. Опустив голову, призрачный песик тоненько заскулил, оплакивая павших фамильяров.

– Эй, Тенек, не кисни! – раздался голос Гилберта.

Щенок подскочил как ужаленный и развернулся. Прямо перед его озадаченной туманной мордочкой стояли Гилберт, Элдвин и Скайлар, живые и невредимые. Они только что преспокойно вышли из-за постамента.

– Это иллюзия была, – объяснил лягух, раскрывая объятия своему любимцу.

Элдвин и Скайлар разглядывали учиненный Паксахарой разгром.

– Ты хоть что-нибудь успел разобрать? – спросила Скайлар. – Ну хоть звук какой-нибудь?

– Ничего, – удрученно ответил Элдвин.

Он дотрагивался лапой до обломков седьмого камня, словно надеясь услышать то, что не услышал вовремя. Но обломки молчали.

– Думаю, здесь нам искать больше нечего, – произнесла Скайлар. – Пора возвращаться в Бронзхэвен. Гилберт, настало время использовать последнюю бусину странствий.

Гилберт полез копаться в рюкзачке, а Элдвин тяжко вздохнул:

– Мои отец и мать мертвы. Мой дядя – предатель. У меня есть сестра, но я понятия не имею, где она и жива ли вообще. Раньше я хоть мог помечтать о дне, когда мы снова будем все вместе. А теперь я по-настоящему один.

– Ты не один, Элдвин, – сказала Скайлар. – У тебя же есть мы.

– Мы теперь твоя семья, – добавил Гилберт.

Элдвин чувствовал перепончатую лапу на одном своем плече и крыло на другом.

– Пойдем, Элдвин. Нам пора домой, – шепнула Скайлар.

Гилберт держал серебряную цепочку из логова мавпов. Длинные оранжевые пальцы потерли последнюю, сиявшую синим бусину.

– Новый Дворец Бронзхэвена! – произнес лягух.

И снова возникла деревянная дверь с медным кольцом; снова кольцо стукнуло трижды; снова дверь распахнулась. За ней простирался величественный тронный зал. Фамильяры вошли в открытую дверь, и – раз! – они уже дома, словно и не было этого похода длиною в шесть дней.

Дверь мигом захлопнулась за ними и пропала. Элдвин, Гилберт и Скайлар помчались через зал, выкрикивая имена своих верных. И вот уже юные волшебники обнимают фамильяров, и все плачут и говорят что-то наперебой. А вот к ним спешит королева Лоранелла, и ей тут же сбивчиво рассказывают обо всем, что случилось: и о путешествии в Запределье, и о следах Баксли, и о Короне, и о том, что их долгий путь далек от завершения. И конечно же, королеве сообщают, что теперь управлять Скитающейся Цитаделью можно, только собрав семь наследников Первых Столпов у одного из трех Резных Камней. А еще королева узнаёт, что известны только шестеро наследников: мангуст, оранжевая жаба, росомаха, обезьяна-ревун, королевская кобра и бладхаунд. А седьмой наследник так и остался тайной. И без него нет смысла собирать шестерых.

– Всех волшебников, воинов и фамильяров я отправлю защищать Резные Камни, – объявила королева. – Я не сдамся без боя. Мы отыщем способ узнать седьмого наследника.

Но Элдвин не был так в этом уверен. Неспроста Корону столько веков прятали от людей. Ее секрет теперь похоронен под грудой каменных обломков на цветущем холме.

* * *

Джек с Элдвином сидели возле пруда с золотистыми угрями. В Новом Дворце это был их любимый уголок, где их никто не тревожил и они могли побеседовать с глазу на глаз. Джек рассказал Элдвину, как он все эти шесть дней трудился на постройке укреплений вокруг внешних стен Бронзхэвена. Еще до того, как Джек поступил в учение к Кальстаффу, ему доводилось немножко плотничать с дядей, вот и пригодилось. С магией, конечно, не сравнится, но все же лучше, чем ничего. Далтон был в деревне – помогал крестьянам готовить припасы для города на случай осады. А Марианна все это время провела в кузне за ковкой мечей и щитов.

– Но, ясное дело, это не то что плавать на спине у кита, – хмыкнул Джек.

Ожерелье Баксли все так же висело на шее у Элдвина. Кот рассеянно поглаживал шепчущие раковины, будто желая прикоснуться к прошлому. Он словно искал у голосов защиты от того, что выпало на его долю в настоящем.

– Я нашел это в отцовском мешочке, – объяснил Элдвин Джеку. – В одной раковине голос моей матери. В другой – сестры и мой.

Элдвин наклонился, чтобы Джек мог снять ожерелье с его шеи. Мальчик прижал к уху первую раковину.

– У твоей мамы красивый голос, – сказал он.

Джек прислушался ко второй раковине и заулыбался:

– А это правда ты?

– Ну наверное. И там еще второй котенок, точно тебе говорю.

– А в третьей раковине что? – спросил Джек.

– Она пустая.

Мальчик поднес раковину к уху:

– Я что-то слышу.

Элдвин недоверчиво уставился на Джека.

– Там трудно разобрать, – продолжал тот, – все время грохот какой-то. Но я слышу слово «конь-огонь». Что это значит?

Элдвин влез к Джеку на плечо и тоже приник к раковине. Он услышал звуки битвы возле Ирбисовой Короны. Шумел дождь, трещали Паксахарины молнии. Вот раздался еле различимый вскрик Скайлар: «Последний камень!» Громкий взрыв. И через это все пробился тот древний, таинственный голос. Он сказал:

– Конь-огонь.

Последний камень назвал седьмого наследника.

Элдвин ушам своим не верил. Шепчущая раковина успела ухватить то, что он считал навек утраченным! В сердце Элдвина снова вспыхнула надежда.

– Скайлар! Гилберт! – позвал он.

Не прошло и минуты, как сойка и лягух появились из-за колоннады и устремились через двор. Верные бежали следом за фамильярами.

– Что такое? – спросила Скайлар.

– Шепчущая раковина! – радостно выдохнул Элдвин. – Она сохранила голос последнего камня. Конь-огонь. Седьмой наследник Первых Столпов – это конь-огонь!

– Значит, теперь мы знаем всех семерых. – Скайлар была настроена решительно. – Нам нужно их разыскать. Нельзя терять ни минуты.

– Здорово! – подал голос Гилберт. – С чего начнем?

– Некоторые из этих животных уже много веков не показываются в здешних краях, – сказала Скайлар. – Нам нужен искусный следопыт. Дотошный охотник. Чтобы мог разыскать все, что ходит на четырех лапах, летает и ползает. Чтобы обшарил все закоулки Огромии и из-под земли достал зверя, который ото всех прячется.

Все на мгновение умолкли, а потом Элдвин произнес:

– Я знаю такого.

Улицы Бриджтауэра не особо изменились с тех пор, как Элдвин их покинул. Жалко, времени не было, а то он показал бы друзьям все свои любимые крыши и переулки. Но сейчас фамильяры и юные волшебники заняты делами поважнее.

Элдвин, Скайлар и Гилберт вместе со своими верными въехали в белостенный город в королевском экипаже в сопровождении двух воинов королевы. Они отправились в путь рано утром, но до Бриджтауэра добрались, когда уже смеркалось. Вот-вот на северо-западе должна была встать полная луна.

Фамильяры, волшебники и воины остановились напротив вывески «У башни». В эту таверну Элдвин частенько прошмыгивал в надежде поживиться кусочками сыра, что роняли со столов. То еще было заведеньице: в завсегдатаях тут ходили самые темные личности по эту сторону Эбса – эльфийские пираты, торгаши с Помойных рынков, а бывало, и гордийский мыслезаклинатель заглядывал. В общем, неподходящее местечко для юных волшебников и их фамильяров. Но у них при себе был указ с королевской печатью, и это разом снимало все вопросы.

Шестеро друзей вместе с воинами вошли в таверну. Посетители – от татуированных торговцев перекати-поле до длиннобородых усмирителей зверей – тут же уставились на странных пришельцев. Элдвин обшаривал взглядом все вокруг. Он быстро нашел того, кого искал, – одинокую фигуру, укрывшуюся в темном углу.

– Вон он, – сказал Элдвин.

Джек указал Далтону и Марианне на фигуру, и вся компания направилась к ней.

– Простите, – заговорил Джек, – у нас есть для вас работа.

Фигура повернула к волшебникам лицо, все в шрамах от когтей.

Это был Гримслейд, прославленный охотник и наемный убийца.

Старинный недруг Элдвина был одет точно так же, как и в их последнюю встречу: пояс с подвешенными к нему мешочками, арбалет за спиной; под столом блестели окованные бронзой сапоги. И только одна новая деталь добавилась к его облику – черный драконий зуб длиною чуть ли не в ладонь болтался у него на шее. Охотник уставился на Элдвина, Скайлар и Гилберта. Гримслейд прекрасно помнил, как его одурачили, оставив мирно похрапывать рядом с Мукретской гидрой.

– С чего бы мне не придушить этого котяру? – прорычал охотник.

Вместо ответа перед его носом бухнулся на стол холщовый мешочек, доверху набитый золотыми монетами, – его швырнул один из воинов. Рука в перчатке, ухватив тесемку, подтянула кошелек поближе; головорез внимательно изучил его содержимое.

И вдруг снаружи раздался громкий звук рога, а потом послышались испуганные крики. Посетители таверны сгрудились у окон.

– Что это? – прошептал Гилберт.

– Кажется, я знаю что. – Элдвин мог поклясться, что в голосе Скайлар прозвучал страх.

Гримслейд оттолкнул стул и поднялся.

– Идемте со мной, – позвал он.

Охотник быстро прошел через таверну, локтями распихав зазевавшихся пьяниц, и распахнул дверь на лестницу. Он двинулся вверх, шагая через две ступеньки; Элдвин и остальные с трудом поспевали следом. Через чердачную дверцу вся компания один за другим пробралась на крышу.

Отсюда, с крыши таверны «У башни», было хорошо видно полную луну. Крики доносились с городских стен: там царила суматоха. Люди со стен вглядывались куда-то в даль. По равнине двигалась армия. Тысячи и тысячи волчьих скелетов, медведей-зомби и полуистлевших животных всех родов и мастей приближались к городу. Это было Воинство Мертвецов, поднятых из могил Паксахарой. Мятеж начался.

Примечания

1

 Если вдруг вы не читали первой книги, то можете не сразу догадаться, кто такие верные. Так называли волшебников, выбравших себе фамильяров, – по отношению к своему хвостатому, пернатому или ползучему спутнику такой волшебник и является верным. А все потому, что узы, связывающие фамильяра и его верного, почти нерасторжимы. (Примеч. перев.)

(обратно)

Оглавление

1. Гром среди ясного неба

2. Говорящий витраж

3. «Чародейские ежегодники» и шепчущие раковины

4. Прощание с друзьями

5. В Глубинные леса

6. Хранитель Сфериса

7. Теплый прием

8. По стопам отца

9. Подгорный питомник

10. Эхо прошлого

11. Поток Времени

12. Божья коровка на ужин

13. Сталагмос

14. Сын Баксли

15. Защитники Короны

16. Некролабиринт

17. Додекагон

18. Ирбисова Корона

19. Полнолуние Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg