«Центр Мироздания»

Центр Мироздания (fb2) - Центр Мироздания (пер. Борис Сергеевич Жаров) 1717K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Салли Альтшулер

Салли Альтшулер ЦЕНТР МИРОЗДАНИЯ

Посвящается Бетте

1

Казалось, Аранея даже не шевелилась, пока Генерал-процессор зачитывал приговор. Два стражника, стоявшие по бокам обвиняемой, конечно же, могли заметить слабое подрагивание ее губ, но они бесстрастно смотрели прямо перед собой в огромный зал заседаний Верховного Кабинета. Единственным, кто уловил волнение обвиняемой, был шут. Он сидел с кривой ухмылкой на устах, увенчанный колпаком с бубенчиками, развалившись перед стеклянной кабиной, этаким аквариумом для обвиняемых, в котором сейчас находилась Аранея. Да, он-то увидел, но, конечно же, ничего не сказал.

Верховный Кабинет пришел наконец к единому мнению. Аранея была признана виновной по всем пунктам. Она, занимая высокую должность, злоупотребила оказанным ей доверием, а также использовала подкуп, шантаж и угрозы для достижения личных целей. Но самым худшим оказалось то, что она осмелилась похитить ключ от Центра Мироздания.

— Желает ли осужденная, выслушав приговор, сказать что-либо в свое оправдание? — спросил Генерал-процессор.

Аранея продолжала спокойно сидеть в стеклянной будке, рассматривая лица того огромного количества людей, что разместились вокруг гигантского стола в центре зала заседаний Верховного Кабинета. Ее взгляд выражал не злость и ненависть, как можно было бы ожидать, а скорее дружелюбие и любопытство. Тем не менее все присутствующие опускали глаза, когда взгляд ее зеленых очей направлялся в их сторону. Словно на них падал ослепляющий луч мощного прожектора. Стояла такая тяжелая тишина, как будто все ждали неминуемого взрыва неведомой силы бомбы, но никто не мог предугадать, когда он, этот взрыв, последует.

И Аранея наконец заговорила. Ее нежный голос своей интонацией совершенно не подходил к тем словам, что она произносила, отчего они звучали еще более угрожающе.

— Верховный Кабинет хочет заточить меня в тюрьму. К тому же на неопределенный срок, — проговорила она медленно и засмеялась с чувством превосходства, а потом, улыбаясь, продолжила: — Вы думаете, что приговорили меня, но вы ошибаетесь. Вы приговорили себя! И скоро вы сами в этом убедитесь, дорогие мои друзья.

Генерал-процессор тяжело вздохнул, но в тот же миг со своего места вскочил шут. Хриплым голосом он стал напевать шутовские куплеты, одновременно по-клоунски приплясывая перед аквариумом:

— Тра-ла, ла-ла, ла-ла, Все люди избегают Встречать тот страшный взгляд. Ее глаза пугают. Тра-ла, ла-ла, ла-ла.

Вдруг шут замер и резко посмотрел прямо в лицо осужденной. Потом поднял руку и, указав на нее, ухмыльнулся:

— А губки-то дрожат!

Аранея плотнее сжала губы.

— Тебя не забудут, — свистящим шепотом процедила она.

Шут рванул колпак так, что бубенцы зазвенели, и сделал глубокий поклон:

— О, какими добрыми бывают люди. Для меня это большая честь. Я тоже, дорогая, всегда буду помнить наше свидание.

— Спасибо и хватит, Лудо, — устало произнес Генерал-процессор и властным знаком велел шуту удалиться. Затем он обратился к охранникам: — Уведите ее.

Было ясно, что он хотел как можно скорее закончить неприятное дело. Оно тянулось слишком долго, и это служило еще одним доказательством того, как трудно Верховному Кабинету прийти к единому решению по любому вопросу. Вполне очевидно, что Аранея в своих действиях использовала не только незаконные, но и самые мерзкие средства. И все для победы на следующих выборах на пост Генерал-процессора. Победа любой ценой… Также несомненно и то, что ключ от Центра Мироздания исчез, и все указывало, что именно Аранея похитила его.

Из кухонных сфер поступило сообщение, которое позволило Администрации Замка схватить ее в тот момент, когда Аранея шла от самого тайного и лучше всех охраняемого Генерал-процессором огненного сейфа. Она использовала свое многолетнее и очень детальное знакомство со всеми системами Замка, чтобы проникнуть в место, где хранился ключ от Центра Мироздания. Тем не менее Верховный Кабинет без конца спорил, пытаясь прийти к единому мнению, виновна Аранея или все-таки нет. Ведь при задержании ключа у нее не нашли. Уж конечно, она использовала один из своих знаменитых хитроумных трюков, чтобы избавиться от него… Так или иначе, но ключ исчез. И ни одного слова о нем во время всего процесса она не произнесла. Ключ не нашелся, и это очень плохо. Куда хуже, чем думали многие…

Когда Верховный Кабинет в итоге признал Аранею виновной и когда оставалось только определить меру наказания, то предложений посыпалось, естественно, сколько угодно — от настоятельных пожеланий сделать серьезное внушение до требований изгнания ее из Замка. Да и теперь делегаты отправлялись обсуждать этот вопрос по своим краям, так что Верховный Кабинет был вынужден отложить его до лучших времен. А Аранея пока что будет находиться в заточении. Потом и к этому вопросу можно будет вернуться. Да… Неудивительно, что Генерал-процессор так устал.

Аранея же, напротив, чувствовала себя превосходно. Лишь когда двое стражников вошли в стеклянную будку, чтобы вывести ее, она выразила им свое презрение. Конвоиры хотели схватить осужденную, но Аранея поднялась и глянула на них таким обжигающе холодным и надменным взглядом, что они мгновенно опустили руки, позволили гордячке самой покинуть аквариум и последовали за ней, отстав на один шаг.

Ее только что признали виновной в шантаже, обмане и воровстве. Ее лишили высокой должности и отправили на длительное заточение, но, покидая Верховный Кабинет, Аранея напоминала скорее не преступника, а надменную владычицу, степенно вышагивающую в сопровождении личной охраны.

Только постукивание высоких каблучков о черные и белые плитки мраморного пола нарушало тишину, когда все члены Верховного Кабинета, затаив дыхание, напряженно наблюдали, как Аранея покидает зал.

В тот момент, когда тяжелая дверь за конвоем закрылась, тягостная тишина нарушилась шумом сдвигаемых стульев и оживленными разговорами пришедших в себя делегатов. Вот теперь-то они могли наконец и разойтись. И видимо, этого им давно и ужасно хотелось.

Депутаты, конечно же, не видели, как высоко над ними, на балконе для публики, через перила перегнулась какая-то старуха и стала пристально наблюдать за лихорадочным оживлением в зале. Рядом с ней стоял интересного облика мужчина. Он не мог, подобно своей спутнице свеситься вниз, потому что его рост не превышал полуметра. И все же мужчина не был карликом. Он походил на уменьшенную копию японского самурая, облаченного в доспехи. На плече странного типа висел сверкающий небесно-голубого цвета шлем, вытянутая макушка которого напоминала грациозный изгиб лебединой шеи. Верхняя часть висков этого нелепого восточного рыцаря была гладко выбрита, а оставшиеся черные волосы туго стянуты на затылке в маленький воинственный хлыстик.

— Они должны были выслать ее, да? — спросил он.

— Ее преступление не настолько серьезно для такого наказания, — ответила старая женщина.

Цветастое платье старухи частично скрывал длинный передник. Тонкие белые волосы собраны на затылке крученым узлом, удерживаемым двумя длинными заколками — черной и белой. Лицо же, изборожденное вдоль и поперек глубокими морщинами, украшали удивительные глаза, живые и внимательные, как у девушки на первом в ее жизни балу.

— Теперь Аранея, во всяком случае, некоторое время проведет в заключении, — продолжила старуха. — А там видно будет…

Она поднялась и пошла. Маленький самурай растер себе пальцами виски, а затем, надев блестящий шлем, последовал за своей спутницей.

— В заключении… Внутри или снаружи… — бормотал он себе под нос, продолжая идти. — Внутри или снаружи, да? Весь вопрос в том, как на это посмотреть, да?

Они шли по мраморному полу белостенного коридора, который привел их к спиральной лестнице, ведущей в подвалы Замка. Здесь их встретил едва ощутимый запах пищи. Освещение в коридоре было слабым, а вот запах становился все более отчетливым и узнаваемым. Жареная утка! Вскоре эта странная парочка, открыв маленькую дверь, оказалась в наполненной аппетитными запахами и горячим паром кухне.

Потолок в вытянутом помещении образовывали четыре выбеленных каменных свода, пол же был вымощен коричневой плиткой, стертой от времени до глубоких вмятин. На массивном деревянном столе в самом центре стояли штабеля тарелок, лежали груды ножей и вилок. Жар и аромат исходили от огромной черной железной плиты, размещенной возле дальней стены. На стенах висели кастрюли и сковородки, громадные вилки и топоры для разделки мяса. Убранство кухни напомнило бы Средневековье, если бы вдоль боковых стен не стояли в беспорядке компьютеры самых что ни на есть разных моделей. Некоторые мониторы были такими маленькими, легко уместились бы в карман, другие — большими, как театральная афиша, современными, плоскими, на жидких кристаллах, рядышком стояли старые, ламповые и даже парочка совсем уж раритетных — черно-белых уродцев. Сами компьютеры — системные блоки — буквально громоздились друг на друге. Казалось, что тут собрали всю технику со времен ее изобретения — от быстродействующих квантовых процессоров до старинных консольных… Клавиатуры, старые мышки, современные наушники, еще какие-то неопределенного назначения предметы… Целая куча! Судя по всему, только совершенно немыслимая лапша из проводов всех цветов и оттенков упорядочивала этот хаос, придавая ему хоть какую-то тень системы. Если в прошлом здесь, возможно, и присутствовала организация, то сейчас порядка не наблюдалось и казалось чудом, что на мониторах вообще мелькало что-то полезное или хотя бы разумное.

И все же это что-то там периодически появлялось. На одних, правда, застыло лишь слабое дрожание или мелькание бесконечных рядов цифр и букв, но другие показывали странные сооружения, где удивительно по-разному выглядевшие люди невероятным образом появлялись и исчезали вновь. На некоторых мониторах человечки, казалось, что-то говорили, но ни один звук сквозь экран на кухню не проникал… Кое-где сияли и пейзажи: крутые склоны гор с пиками вершин, укутанных белейшими снегами, равнины с извилистыми ветками синих рек, белые ватные облака, перемещавшиеся по голубому небу, бушующие волны, бьющие о подмытые берега. Но общим для всех компьютерных пейзажей было обязательное наличие замка, большого или маленького, далекого или близкого; но замок обязательно присутствовал.

Один из мониторов показывал большие песочные часы. Когда две последние песчинки упали сквозь воронку верхней части колбы, где-то зазвенел колокольчик.

— Мы как раз вовремя, — сказала старуха и открыла крышку плиты.

Пар вырвался вместе с чарующим ароматом утиного жаркого.

Женщина вынула из волос одну заколку и острым концом воткнула ее в утку.

— Да, сейчас нарежу, и все будет готово, — констатировала она факт и вынула блюдо из печи.

— Вообще-то пора обедать, да, — сказал маленький самурай и облизнулся, с нетерпением оглядывая золотисто-коричневую утку.

Пока старуха резала запеченную птицу, в кухне, откуда ни возьмись, появился необычайно крупный мужчина, который своим орлиным носом да и остальными чертами лица напоминал индейца. На плечах у здоровяка колыхался длиннополый плащ, а голову венчала мягкая фетровая шляпа с пером. Он бросил плащ и шляпу на стул возле двери и издал низкий рокочущий звук, который мог означать только одно — гигант голоден.

— Здравствуй, Травер, — сказала кухарка.

Самурай встал, подняв свой небольшой плоский нос к самому верху плиты.

— Приветствую, да, — сказал он, не отводя взгляда от жаркого.

Великан, которого и звали Травером, пророкотал что-то непонятное еще раз и резко опустился на скамью возле стола. Не успел он сесть, как дверь снова быстро распахнулась. Теперь на кухне появилась молодая стройная женщина в облегающем платье, украшенном металлическими блестками. Ее сопровождал такой же молодой мужчина, из-за своей зелено-коричневой походной одежды более всего похожий на охотника.

Самурай с индейцем изумленно посмотрели на парочку, стоявшую в дверях и переводившую дыхание, а кухарка продолжала невозмутимо резать утку.

— Ну, что случилось? — спокойно спросила она и положила на поднос аппетитную румяную ножку.

— Разве вы не слышали? — взволнованно спросила вошедшая.

— Если вы имеете в виду приговор, то мы и сами были в Верховном Кабинете, да, — сказал самурай. — Слишком мягкий приговор. Надо было вышвырнуть ее вон, да!

— Нет, нет, — прервал охотник. — Потом. Сразу после этого!

Старуха оторвала взгляд от жаркого:

— Что потом?

— Она исчезла… Аранея.

Женщина в облегающем платье всплеснула руками.

— Говорят, что она испарилась прямо на глазах у конвоя, — продолжал охотник.

В кухне на мгновение воцарилась тишина. Кухарка выпустила из рук нож.

— Это значит, что Аранея сбежала?

Вновь прибывшие одновременно кивнули. Осужденная просто-напросто исчезла по дороге к тюремным камерам, расположенным в восточной башне. Очумевшие от такой выходки конвоиры наперебой рассказывали, что она шла в нескольких шагах впереди них, а завернув за угол, испарилась в воздухе.

Маленький самурай потирал рукой висок.

— Я так и говорил, да, внутри или снаружи — весь вопрос в том, как вы предпочитаете видеть это.

— Я предпочитаю видеть это как чрезвычайно большую угрозу, — сказала кухарка.

Здоровяк-индеец поднялся и взял со скамьи свой плащ.

— Я пошел?.. — пророкотал он басом и вопросительно посмотрел на мужчину в зеленом, но тот так и не успел ответить, потому что старуха с хрустом вонзила нож в утку.

— Травер, садись и ешь! — сказала она чрезвычайно решительно. — Куда ты собрался? Если мы сейчас все хорошенько не обдумаем, то считай, что она нас уже победила.

Травер снова положил плащ и сел на скамью, а старуха поставила поднос с разделанной уткой на стол. Из духовки она вынула большой противень с нарезанным картофелем, от которого заструился пряный аромат тимьяна, тут же смешивавшийся с богатым запахом утиного жаркого. Остальные сели и взяли себе по тарелке. Кухарка поставила рядом с жарким чашку.

— Соус!

Самурай, чтобы достать до стола, сел на небольшой ящик, поставленный прямо на скамью.

— О, как я люблю гуся, да!

— Это утка, — незлобно рявкнула старуха.

— Да… А я люблю гуся, да.

Кухарка покачала головой:

— А что еще ты слышал, Боганис?

— Они хотят опять созвать заседание Верховного Кабинета, — ответил охотник.

Старуха знала, что на созыв Верховного Кабинета уйдет по меньшей мере неделя. Она совсем недавно наблюдала с балкона, как торопились делегаты покинуть зал заседаний и вернуться по домам!

— А когда они наконец соберутся, то будут до бесконечности спорить и опять не придут к единому решению, — сказала она вслух. — Вот, пожалуйста!

Все положили себе на тарелки кушанья и принялись за трапезу. И хотя никто из них не забывал нахваливать угощение, казалось, что радость от еды улетучилась вместе с новостью о бегстве Аранеи.

— В ближайшее время мы, во всяком случае, должны будем держать ухо востро, а глаза настороже, — сказала кухарка и добавила: — И неплохо, если Боганис и Травер попробуют походить там и сям и расспросить, что к чему.

— Но только, умоляю вас, как можно тише и спокойнее, Травер. Мы не должны никому бросаться в глаза, — попросила молодая женщина.

Лоб индейца прорезала глубокая морщина, и он что-то пробормотал.

— Ты права, Делия, — поддержала женщину старуха и одобрительно кивнула. — Нам надо быть осторожнее.

— В прошлый раз получилось, — пророкотал индеец, закончив жевать.

— Ты, конечно же, прав, — согласилась старуха, — но всему свое время.

— Границы тому, что она может натворить, несомненно, есть. Особенно сейчас, когда ей приходится скрываться, — закончила женщина в облегающем, которую и звали Делия. Затем она почти шепотом добавила: — А ключ… он…

Белые брови кухарки так и взметнулись на лоб. Она поднялась, чтобы подлить соус.

— Не забудьте, что Аранея знает обо всем… О тех, кого она держит в своей власти. В любом случае она опасна.

— Надо было вышвырнуть ее вон, да, — пробормотал самурай.

Надеяться мы можем только на себя, — сказал охотник Боганис. — Генерал-процессор и Верховный Кабинет предпримут что-нибудь только тогда, когда будет слишком поздно. Это единственное, в чем мы можем быть абсолютно уверены.

Делия с сомнением посмотрела на Боганиса:

— Но мы совсем не знаем, чего хочет Аранея. Мы не знакомы с ее планами или…

— Посмотрите туда! — Травер прервал речь Делии и указал на один из больших мониторов, на экране которого внезапно всплыло изображение женского лица.

— Да, но… это ведь она… Аранея, — растерянным шепотом пробормотала Делия.

Абсолютно правильное лицо женщины с высокими скулами обрамляли длинные гладкие черные с серебристым отливом волосы. Глаза Аранеи сверкали неподдельными изумрудами. Она улыбалась чрезвычайно миролюбиво.

Голос из динамиков зазвучал нежно, низко и проникновенно:

— Здравствуйте, мои дорогие кухонные писатели. Не пугайтесь, пожалуйста. Вы сидите, наверное, за столом, на котором стоит знаменитое угощение Клары. Может быть, вы даже празднуете, что вам удалось помешать мне стать Генерал-процессором. Вы наверняка уже слышали про фокус с моим исчезновением, так что, я думаю, вам захочется немного послушать и меня саму. Или я не права?! Так как я не стала Генерал-процессором, то вы рады думать, что со мной разделались. Вы себе внушили, что знаете меня и, более того, видите меня насквозь. Глупцы, вы меня недооценили, и я боюсь, что будете недооценивать до самого конца… Забавно? О да! И забавен тот факт, что конец близок! По крайней мере ваш конец. — Она рассмеялась ледяным смехом и продолжала: — Я же, напротив, только начинаю. А когда я закончу, то вас, мои милые, уже не будет. Я вас сотру. Однако успокойтесь. Вы исчезнете не в одиночку.

Верховный Кабинет думает, очевидно, что от меня можно отделаться, что меня можно отправить в заточение. Но дела обстоят иначе, я бы сказала — прямо противоположным образом. Это я избавлюсь от Замка. Я сотру все! Целиком! Будут уничтожены не только ваше настоящее и ваше будущее, но и ваше прошлое. Вас никогда не было. А я вернусь и создам новый замок — Дворец — без всяких глупостей и недоразумений, которые всегда были в старом Замке и навсегда в нем остались бы, без всяких ваших дурацких закоулков и потайных комнат. Не будет больше хаотического нагромождения пристроек, флигелей и башенок, где каждый расхаживает в полной уверенности, что именно он и является центром Замка. Нет, Дворец будет красив и правилен, как хорошо отшлифованный бриллиант. Здесь каждый узнает свое место и свое предназначение, и мои таланты будут вознаграждены.

Я рассказываю вам это, чтобы вы порадовались хотя бы сейчас. Иначе вы никогда и ничего бы не узнали. Просто вдруг вы пропадете — и все… И вот вас нет теперь, вас никогда не существовало и раньше… — Аранея выдержала небольшую паузу, ядовито усмехнулась и продолжила уже другим тоном. Теперь с экрана монитора повеяло явной угрозой: — А теперь бегите и расскажите обо всем в Верховном Кабинете, дорогие кухонные писатели! Расскажите так же ярко, как вы оклеветали, чтобы меня осудили эти ничтожества!

Вы-то прекрасно знаете, что ключ от Центра Мироздания украла не я. Но поверьте мне… я найду его. Вы думали, что вы — мудрецы, но только вы перемудрили… Все! Больше я ничего говорить не стану. Время Замка истекло. И еще, приятного аппетита, дорогие мои друзья. И следите, чтобы последний кусок не стал вам поперек горла. — Она поднесла свои тонкие, изящные пальцы к ярко-красным губами и послала с экрана монитора воздушный поцелуй: — Пуфф!

И экран погас.

За столом воцарилась тишина. Теперь никто не ел. Даже маленький самурай. Четверо смотрели на кухарку, видимо ожидая от нее чего-то. Но Клара, так назвала старуху Аранея, лишь вынула из волос черную заколку и стала методично постукивать ею по краю стола. Ап… ап… ап…

— Ток его знает, — шептала она и смотрела на свою барабанную палочку. — Уничтожить Замок… Ток знает… Вот, значит, чего она хочет.

Наконец Клара оторвала взгляд от заколки и обвела взглядом всех собравшихся.

— Это может означать только одно, — сказала она.

— Только одно, да, — отозвался искаженным эхом самурай.

Кухарка щелкнула ему по виску заколкой.

— Аранея может думать только об одном. Если она действительно хочет уничтожить Замок, то сделать это она может лишь одним способом. В особенности если она сама желает сюда вернуться.

— Каким, Клара? — воскликнули в один голос Делия и Боганис.

Старуха указала заколкой на маленького самурая:

— Ты-то уже точно знаешь, не так ли?

— Она хочет перебраться в Реальный Мир, да, — вздохнул тот. — Хочет найти Центр Мироздания и затем перебраться в Реальный Мир, да.

Делия, Боганис и Травер тут же вскочили. Травер схватил свой плащ и пошел к выходу. Делия и Боганис начали задавать в один голос вопросы о семнадцати разных делах, не ожидая, впрочем, ни от кого ответа.

— Немедленно сядьте! — грозно крикнула старуха.

И снова Травер побрел тяжелыми шагами к скамье и грузно опустился на нее.

Замолчав на секунду, Делия и Боганис тоже уселись и начали повторять каждый про себя, что перебраться в Реальный Мир совершенно невозможно.

— Но именно этого она и хочет, — продолжала Клара. — Она хочет найти Центр Мироздания. Ничего другого придумать она не может. Поэтому она и желала заполучить ключ. Ох, как я была глупа! Конечно, только так и обстоят дела. Она хочет обрести плоть и кровь в Реальном Мире. Аранея знает Замок лучше всех других. Она, возможно, знает больше других и о Щите. В тот момент, когда Аранея перейдет в Реальный Мир, она сможет сделать с нами все, что захочет. В том числе и стереть.

— Но Центр Мироздания?.. — Делия, как бы отказываясь верить в происходящее, покачала головой. — Может быть, его вообще не существует? Это ведь только старые сказки, не так ли?

— Центр Мироздания существует, — сказала Клара убежденно, — и ключ к Центру Мироздания тоже есть. Аранея не из тех, кто бросает на ветер пустые угрозы.

Лишь Боганис удивился тому, что Аранея таким странным образом выдала им свои планы.

— Если она пытается перебраться в Реальный Мир, то уже тем самым нарушает Первую заповедь Тока, — сказал он, — и это значит, что ее следует вышвырнуть в Сеть. Даже Верховный Кабинет не может обсуждать это долго.

Клара кивнула:

— Да, но сначала надо заставить Генерал-процессора поверить нам, потом найти Аранею, и только потом созывать Верховный Кабинет. На все это уйдет слишком много времени.

Она вздохнула и застучала заколкой по столу еще быстрее.

— Это ловушка, — пробормотала она. — Она об этом рассказывает нам и ждет, что мы что-то будем предпринимать. Но это ловушка…

Травер сложил руки на груди:

— Так что же?

— Да, что нам делать? — спросила Делия.

Клара перестала барабанить и воткнула заколку в волосы. В кухне стало вдруг очень тихо. Только мониторы приглушенно гудели, пока Хан Зен, так звали маленького самурая, не прошептал:

— Она будет искать ключ, да…

Старуха откашлялась и сделала вид, что не расслышала слов самурая. Остальные опустили глаза.

— Мы сделаем то, чего Аранея от нас ну никак не ждет, — подмигнув, произнесла Клара. — Она думает, что мы тут же помчимся к Генерал-процессору и начнем кричать… А мы промолчим, — выдержав паузу, проговорила она, — мы сделаем вид, будто ничего не произошло.

Боганис и Делия хотели было запротестовать, по тут Клара низко наклонилась над столом и махнула им рукой, приглашая придвинуться поближе. Даже самурай прыгнул на стол. Теперь все они могли сблизить головы, чтобы слышать, что шепотом говорит Клара. И старуха заговорщически начала:

— А сделаем мы то, чего делать нельзя…

2

Аллан только что вернулся домой из клуба. Он стоял в ванной комнате перед зеркалом и пытался выдавить свой самый первый прыщ, когда у входа заверещал звонок.

Он подумал, что папа был совершенно прав, когда однажды сказал: стоит появиться хотя бы одному-единственному прыщу, как он гарантированно вылезет на самом видном месте. И как раз в ту секунду, когда Аллан услышал звонок, р-р-раз — его нос превратился в кровоточащий кратер вулкана.

— Открой же! Я говорю по телефону! — крикнул из кабинета отец.

Мальчик оторвал кусок бумажного полотенца и, промокнув им ранку, поплелся открывать дверь.

Аллану не так часто приносили посылки. Поэтому, когда он увидел человека в синей форменной одежде, державшего ящичек размером с обувную коробку и спрашивающего Албана Берга, то подумал, что почтальон ошибся адресом. Но нет, адрес на ящичке значился правильный.

— Как там тебя, Аллан или Албан?.. Подпишись-ка вот тут, — сказал почтальон и протянул Аллану бумагу и ручку. А потом он развернулся, сбежал с крыльца и, сев в свой грузовичок, укатил прочь.

Прошло какое-то время, прежде чем мальчик вспомнил, что недавно победил в сетевой[1] игре, которая называется «Пауки». Наверное, это был приз за ту победу — виртуальный шлем![2]

Получалось что-то очень уж быстро. В понедельник он выиграл, а сегодня? Сегодня среда. Аллан вообще-то не привык выигрывать. И на тот сайт,[3] где проводилась игра, он попал совершенно случайно. Он тогда сидел рядом с Беатрисой и бродил по Сети.

Где-то там, в Сети, он прочитал: «Попробуй новую игру. Замечательные премии!» И Аллан, конечно же, попробовал.

Местом действия игры оказалась паутина, где сам он — не прилипший к ней маленький зеленый жучок. Противник — паук, который жаждет его слопать. И надо лишь успеть добраться до центра паутины раньше этого самого паука. Если же паук успевает раньше, то это означает одно — проигрыш. Попутно, пробираясь к центру, нужно освободить всех насекомых, которые застряли в паутине.

Беатрисе игра показалась чересчур уж детской.

Аллан выиграл довольно легко, причем несколько раз подряд. И вдруг появилась надпись, что он попал в заключительный раунд.

— Вас таких победителей — тысяч пять! — отмахнулась Беатриса.

Иногда она бывает довольно злой. И всегда предполагает худшее. Но Аллан продолжал выигрывать снова и снова.

— Это же сверхлегко! — фыркнула девочка, когда на экране появилась надпись, что Аллан оказался одним из восьми финалистов.

Сам же Аллан был на сто процентов уверен в том, что он просто хорошо играл. По-настоящему хорошо. Он выиграл с большим преимуществом и в четвертьфинале, и в полуфинале.

— Тут какое-то жульничество, — сказала Беатриса с интонацией человека, который сам никогда не попадает в ловушку. Но когда наступило время финала, она вдруг оказалась у него за спиной, при этом еще и громко кричала в самое ухо: — Вверх! Вверх! Вни-и-из… Стреляй… Быстро вверх…

В сущности, она-то и нажала пальцем на клавишу и тем самым перерезала нить паутины, по которой паук дополз уже почти до самого центра. Беатриса восторженно завопила, когда они выиграли, но после этого очень быстро успокоилась.

— Премия — ну, это, конечно, какие-нибудь там кубики для детского сада, — сказала девочка. И ушла домой.

В тот момент, когда почтальон передал Аллану посылку, ему захотелось позвонить Беате, но потом он представил себе, как она скажет: «Ну, что я тебе говорила!» — если окажется, что конструктор ерундовый. А еще ему не хотелось выслушивать язвительные замечания по поводу катастрофической ситуации с его носом.

Несколько писем были адресованы Рите Берг, его маме, но большинство — его папе, Якобу, который сейчас, поставив локти на письменный стол и поддерживая голову за подбородок, уставился в экран монитора. Письма для него были очень удобным поводом заняться чем-нибудь другим.

— А это что? — спросил он, заметив посылку.

Аллан объяснил, что в коробке его выигрыш.

— Выигрыш! — воскликнул отец. — Ты что-то выиграл? На соревнованиях по продолжительности сна? Давай-давай…

Он любил сострить. Аллану тут же расхотелось рассказывать отцу, в чем дело, поэтому он пошел к себе и стал распаковывать посылку.

Внутри оказалось что-то вроде плотно сидящей шапки, которую надо надевать на голову, — голубого цвета, очень напоминающее купальную шапочку, но закрывавшее также и глаза. Внутри два маленьких экрана, которые находились прямо против глаз, наподобие плавательных очков. Еще была перчатка на правую руку. Две части этого комплекта соединялись вместе проводами с коробочкой, образуя небольшой шлем с цифровым пультом. К удивлению Аллана, для подключения к компьютеру здесь ничего не прилагалось. Плохой признак. От голубого шлема шел только шнур с телефонным разъемом на конце.

Зато собирать комплект было чрезвычайно легко! Инструкция — простейшая: «Соедини обе части с коробкой. Вставь разъем в телефонную розетку. Нажми клавишу „0“. Надень шлем и перчатку».

«Ноль». И только! Аллан пребывал в большом сомнении, когда вставлял разъем в сеть, нажимал «0» и надевал шлем на голову. Всего-навсего маленькая голубая шапочка с заковыристой перчаткой. Не очень-то впечатляет. И вид, должно быть, у него идиотский, подумал он. Хорошо, что не стал звонить Беатрисе.

Но в следующий момент он был уже в Сети. Р-р-раз — и там. Все в точности такое же, как когда он обычно бродит по Сети через компьютер. Но только теперь не рука с мышкой двигает все по экрану, а он сам плывет внутри большого зала, который напоминает ему экран монитора. Только объемный. Класс!

Достаточно взмахнуть правой рукой, чтобы повернуть куда угодно. Если нужно нажать на что-то, то просто сгибаешь указательный палец. Когда немного наклоняешь голову вперед, то начинаешь быстро двигаться вперед, а если хочешь затормозить, то надо откинуть голову назад. Аллан быстро к этому привык! А еще можно представить себе, что Сеть — это море, а сам он водолаз. Он сможет теперь «поплавать» по многим знакомым ему сайтам. Свобода! Безразмерная Сеть со всех сторон! Если захочешь передвинуться куда-нибудь подальше, то достаточно вытянуть руку вперед, и уже мчишься молнией через какую-то замочную скважину, и вот ты уже совсем в другом месте. Безумно увлекательно. Вот бы Беате так попробовать. Тогда бы она не стала смеяться, это уж точно!

Прошло некоторое время, прежде чем он заметил в самом центре маленькую черную точку. Сначала Аллан подумал, что это дефект устройства. Нет, все работало нормально, но маленькая точка раздражала. Он попробовал снять шлем, отключить все и затем снова включить. Однако! В центре его поля зрения все равно оставалось маленькое черное пятнышко. Не больше микроскопической пылинки, но ее-то здесь быть не должно…

Все вокруг казалось невероятно интересным. Аллан мог на все нажимать и все обследовать, тем не менее казалось, что маленькая черная штучка поглотила его внимание целиком. Только малюсенькое черное пятнышко в центре — и все, а он никак не мог сосредоточиться на чем-то другом. На самом деле странно, что он вообще его заметил. Не более чем крохотная пылинка на сетчатке глаза.

Когда Аллан протянул руку, чтобы потрогать ее, пушинка переместилась на его палец. Маленькая точка у него на ногте! «Должно быть, это какой-то дефект», — подумал с раздражением мальчик. Когда он немного наклонил голову вперед, то медленно поплыл к точке, которая стала чуть-чуть больше и превратилась из пылинки в небольшое пятно. При этом Аллан заметил какое-то сопротивление при скольжении. А потом неожиданно зазвучал голос:

— Вы приближаетесь к ненадежному сектору с неустановленными критериями безопасности. Вы уверены, что хотите продолжить?

Женский голос был приветливым, а то, что он говорил, очень напоминало надписи, которые появлялись на экране монитора, когда он хотел использовать какую-нибудь сомнительную программу.

А почему, собственно говоря, не продолжить? Это ведь всего лишь пятно, простое черное пятно!

Когда Аллан кивнул, сопротивление исчезло, и он беспрепятственно поплыл дальше. Пятно же тем временем продолжало расти, и казалось, что оно становилось чем больше, тем чернее. Теперь оно просто сверкало мрачной и пугающей чернотой.

К своему удивлению, Аллан почувствовал себя плохо. «Ничего, пройдет», — подумал он, но нет, не проходило. Может быть, он заболевал гриппом? Все это ужасно раздражало. А самочувствие становилось хуже и хуже. Казалось, будто зловредный великан нажал пальцем на грудную клетку… Стало невозможно дышать.

Только тогда, когда он весь покрылся потом, до него дошло, в чем дело. Это был страх. Аллан чего-то очень испугался. Пятна? По мере того как он приближался к нему и видел, как оно растет, ужас распространялся от груди по всему телу.

Конечно, бывало и раньше, что он испытывал страх. Боялся, когда надо было прыгнуть с пятиметрового трамплина, боялся кошмарной овчарки, с которой ходил пьяница Оле, боялся вечером спускаться в подвал в доме у Беатрисы и тому подобное. Но испытывать такой сильный страх еще никогда не приходилось. Никогда!

Аллан не знал, чего он боялся, и, наверное, именно поэтому все было так страшно. Это был самый настоящий ужас в его чистом виде!

Но все же происходило и еще что-то, потому что мальчик не мог заставить себя повернуть назад. В каком-то смысле ужас был столь же притягательной силой, сколь и пугающей.

Аллан продолжал скользить и приближаться к чему-то. Если бы он захотел остановиться, ему было бы достаточно откинуть голову назад, но в том-то и дело, что он не хотел. А может, и не мог. Мальчик теперь и сам не понимал, что творится. Казалось, что разум покидает голову напрочь, и остается только это черное пятно, притягивающее с невероятной силой… И вселенский кошмар.

Женский голос прозвучал снова:

— Серьезное предупреждение! Вы вступаете в сектор, где не работают общепризнанные стандарты. Вы хотите продолжить?

На этот раз сопротивление было еще сильнее, мальчику стало больно… почти больно.

— Вы хотите продолжить?

Он подумал и «да» и «нет» одновременно, и вдруг сопротивление само собой исчезло, как будто он вырвался из каких-то оков, которые остались позади него.

Все быстрее и быстрее летел он, а пятно увеличивалось, становилось чернее самой черной ночи… Оно превратилось в отверстие. Пугающую, ужасающую и одновременно манящую черную дыру, которая становилось все больше. А страх в это самое время стал настолько невыносимым, что, словно тошнота, пронизал все тело мальчика.

Когда же осталась только маленькая белая полоска на еще видимом краю, а все остальное превратилось в черную пустоту, Аллану стало невмоготу. Он не выдержал и в отчаянии отбросил затылок назад, чтобы остановить безумное скольжение в черную бездонную дыру, — но… но оказалось слишком поздно. Теперь мальчик уже не мог затормозить. Вместо этого скорость начала бешено расти.

Аллан непроизвольно вытянул руки вперед, чтобы защититься. Хотел сорвать шлем, но вытянутые руки исчезли в дыре. Их просто не стало…

Мальчик начал вращаться вокруг своей оси, вращаться все быстрее и быстрее, как волчок, как смерч, как торнадо… кругом, кругом, быстрее, чем мысль, — но медленнее, чем собственный страх. Тело потеряло привычную форму, превратилось в палочку от конфеты, стало расползаться — и его вдруг не стало…

Пустота. Ничего нет! Абсолютно ничего. Ни единого атома, даже самого маленького. Даже половинки атома. Никакого света. Никакой мысли. Ничего. Попробуй это понять!

А в действительности все очень просто. Проще не бывает. По сути дела, так просто, что можно подумать, что это ложь. Или что-то существует, или ничего не существует. Когда ничего не существует, это пустота. Не может быть чего-то такого между ними, что не входит ни во что-то существующее, ни в пустоту. Вот так.

Пустота — продолжается и продолжается. Она вечна. И бесконечна. Это одно и то же. Вечность, бесконечность и пустота. Совершенно одно и то же. Попробуй это понять! Ты не можешь думать, думать и потом додуматься до этого. Просто в какую-то микроскопическую долю секунду ты это начинаешь понимать и чувствовать. Фантастика! Но ты тут же это забываешь… Забываешь, но не совсем. Внутри тебя остается след этой пустоты, малюсенькая черная точка, которую ты почти никогда не замечаешь. Но она существует. И ты об этом знаешь. Знаешь, не зная этого…

3

Ощущение было такое, словно он проснулся в темной комнате. Сначала он не мог понять, кто он и где он. Кажется, ему снилось что-то большое, красное и теплое, а потом вдруг стало темно. Он попробовал моргнуть, но это ни к чему не привело. Темнота, и только. Наконец откуда-то издалека появился едва заметный свет электронных часов.

Это первое, что он увидел. Слабо светящийся циферблат стал постепенно приобретать отчетливые очертания. Часы показывали «00.00».

Первое, что он вспомнил, был страх, тот дикий ужас… К счастью, сейчас это было только воспоминание, но даже и оно пугало. Теперь он уже не боялся, а удивлялся тому, что он боялся раньше.

— Ошибка, да! Ты не долетел. Видимо, что-то пошло не так, да.

Это не женский голос из Сети. А всего лишь хриплый шепот, и непонятно, откуда он исходит. Но в темноте он показался ему таким же неприличным, как если бы кто-то громко испортил воздух в общественном месте.

— Хорошо, что ты прибыл, да. Но надо преодолеть последний отрезок. Боюсь, ты уже опоздал, да.

К этому времени он уже и без того был в полной растерянности, поэтому сейчас, конечно, ничего понять не мог.

— Опоздал? Опоздал куда? — Он попытался задать наводящие вопросы.

Ему показалось, что его собственный голос прозвучал так, словно на голову надет пластиковый пакет.

— На старт, да. Нехорошо приходить на старт с опозданием, так ведь? В этом случае ты не сможешь принять участие, да.

— Где я? — Он сделал еще одну попытку.

— Не там, где ты должен быть. Но хорошо, что ты вообще прибыл, да.

Ситуация совершенно абсурдная. Судя по всему, кто-то решил над ним подшутить. Он уже привык к розыгрышам, правда подобного ему еще ни разу никто не устраивал.

Но тот страх… Никто ведь его не пугал. Тем более для того, чтобы разыграть. Он не знал, где он, и с трудом понимал, кто он. Единственное, в чем он был абсолютно уверен, — это в том, что он больше никогда не забудет, как его охватило чувство непреодолимого страха, когда маленькое черное пятно выросло и заглотило его целиком.

Что же это за устройство такое он выиграл и в какое место он попал? Если он все еще был в Сети — а где еще он мог быть? — то это место ужасно отдаленное. Ничто здесь не напоминало те места, которые он знал. Как бы то ни было, надо пытаться отсюда выбраться.

Однако здесь нет ничего, кроме него самого и четырех нулей на дисплее. Он тут со своим телом, руками, ногами, со всеми своими потрохами, но тело его не слушается. Он просто есть, но не может двигаться ни вперед, ни назад.

Ах да, тут еще странный голос, который говорил, что он опоздал на старт. Часы по-прежнему показывали четыре нуля. Они, видимо, остановились. Или же время остановилось…

— Есть тут кто-нибудь? — спросил он во тьму.

Вместо ответа прозвучало нервное покашливание, и в слабом отблеске четырех мерцающих нулей стала медленно приобретать очертания какая-то фигура. Постепенно она становилась все более отчетливой. Он понял, что где-то видел такую фигуру раньше, но ему пришлось немножко подумать, прежде чем он вспомнил, кто это. Если тебя только что всосало через черную дыру прямо в Сеть, если тебя охватил такой ужас, о котором ты никогда не подозревал, если ты попал в такое место, которое вообще не место, то ты, пожалуй, не будешь готов к тому, что перед тобой вдруг возникнет японский самурай.

— Надо двигаться дальше, да, — сказал самурай.

Толстая и теплая куртка канареечного цвета почти скрывалась у него под панцирем, состоящим из множества мелких металлических пластинок, и поэтому двигался он довольно легко, хоть и не без шума. Аллану почему-то вспомнился удивительный зверь — броненосец, которого он как-то видел в зоопарке. Руки и ноги самурая снизу до колен были закрыты щитками, а с панциря свисали проклепанные металлом полоски кожи. Только лицо и кисти рук оставались неприкрытыми. Шлем завершался сверху чем-то изогнутым, напоминавшим лебединую шею. На нем по бокам торчали какие-то крылышки, а на шею с него спускалась защитная сетка. Шлем сверкал ослепительно голубым цветом безоблачного неба, какое бывает только над полем в ясный весенний день.

Самурай имел чрезвычайно серьезный вид и, несомненно, испугал бы кого угодно, если бы не маленький рост, должно быть не больше полуметра. По этой же причине его длинный самурайский меч, прикрепленный к поясу, свешивался до самых кожаных сандалий, невероятно малюсеньких, которые, кстати, своим видом совершенно не соответствовали остальным деталям воинственного снаряжения этого странного типа.

Аллан вообще-то уже отчаялся получить более или менее разумный ответ на какой бы то ни было вопрос, но все-таки спросил у самурая, кто он такой.

— Хнсн, — сурово ответил маленький человек, почти не шевеля губами. По крайней мере так показалось Аллану.

— Извините, я не расслышал?

Хотя человек был и не велик, что-то во всем его облике говорило о необходимости обращаться к нему крайне вежливо.

— Ха-ансен, — повторил он медленно.

— Вас зовут Хансен?

Аллану казалось, что японских самураев не могут звать именем Хансен. Их должны называть Сузуки, Ямаха или, на худой конец, Харакири, но уж никак не Хансен.

Самурай отрицательно покачал головой:

— Хан!

— Хан? — повторил Аллан.

Самурай кивнул:

— Зззен! Хан… Зен!

Он пожужжал, чтобы подчеркнуть «З», и Аллан попробовал воспроизвести это:

— Хан Зззен.

Самурай опять кивнул, вид у него теперь был чуть более довольный:

— Сен-ши О-о-о-то-ко Ис-ши Хан Зен.

Самурай произносил каждый слог медленно и отчетливо, но Аллан смотрел на него абсолютно ничего не понимающим взглядом.

— Вы меня извините, но вообще-то я не владею японским языком, — признался он.

— Мое полное имя, да. Сенши Ооотоко Исши Хан Зен.

— Длинное имя.

— «Сенши» значит «воин», да, — важно сказал самурай.

— Вот как?.. То же самое, что «самурай»?

— Примерно, да. «Ооотоко» значит «великан».

Аллан подумал, что это был самый маленький великан из всех, каких он видел. Но мальчик только вежливо кивнул.

— А «Исши Хан Зен» значит «то, что не очень дорого стоит». Да.

Аллан подумал: «Как хорошо, что я не японец».

— Но ты можешь звать меня просто Хан Зен, да, — снисходительно проговорил самурай.

Это наверняка означало великую милость, поэтому Аллан ответил:

— Спасибо.

— А ты, конечно, Албан, да?

Аллан изумился:

— Албан? Вы хотите сказать Аллан!

— Албан Аллан? Тебя так зовут, да?

Маленький самурай вынул из-за пазухи измятую бумажку и стал ее изучать.

— По моим сведениям, тебя зовут Албан Берг. Значит, тебя зовут Аллан Албан Берг, да?

— Нет, меня зовут Аллан Берг — и больше никак.

Самурай серьезно посмотрел на свою записку:

— Ты уверен в этом, да?

— Абсолютно уверен.

Маленький человек обошел вокруг Аллана:

— Странно. Это должен быть ты. Все остальное совпадает, да.

— Что вы этим хотите сказать?

— Рост, волосы. Это ты победил в игре «Паук», да?

Да, он победил и до сих пор гордится этим.

— Небольшая неточность, да… — пробормотал самурай. — Видимо, так. Но мы ведь можем звать тебя Албан, да? — воскликнул он наконец.

Аллан кивнул. Что касается его имени, Хан Зен мог звать его хоть Дональдом Даком, если уж очень хочется. Аллану безразлично. Ему хотелось одного — узнать, что с ним приключилось. В этот момент самурай, судя по всему, принял решение. Внезапно его серьезное лицо озарилось открытой широкой улыбкой.

— А ведь мы тебя ждали, да.

Аллан покачал головой:

— Скажите мне, что все это значит? В чем смысл?

— В чем смысл, да? — У Хан Зена был вид человека, который никак не мог понять Аллана.

— Да, в чем смысл? Не будете ли вы так любезны рассказать мне, в чем смысл?

Хан Зен поднял взгляд, и только тут Аллан заметил, какие синие у него глаза. Сияющие, синие, как шлем. Так же сверкают, но только, пожалуй, темно-синие. В его взгляде было что-то очень уж детское и одновременно невероятно стариковское, но, быть может, более всего просто грустное. Даже когда он улыбался, было в них, в глазах, под прикрытием напускной брони что-то печальное.

— Смысл, да, — пробормотал самурай и сунул руку под панцирь. — Эта история очень длинная, — медленно ответил он. — В этом и есть смысл. Длинная история, да.

— Я хочу послушать, — сказал Аллан. — Время у меня есть.

Хан Зен покачал головой и, словно вспомнив, что ему надо куда-то успеть, начал говорить очень быстро, как в лихорадке:

— У тебя вообще нет времени, да. Я искал тебя повсюду. Встретиться мы должны были не здесь, и ты тоже должен быть не здесь, да. Наверное, что-то не получилось, да. Здесь нехорошо, так что давай не будем медлить, отправимся отсюда, если мы хотим успеть к подъемному мосту при ближайшем повороте, да.

Из-под панциря Хан Зен достал надувной шар такого же цвета, что и шлем. Нервно осмотрелся по сторонам, потом протянул его Аллану:

— Надуешь, да?

Аллан в отчаянии покачал головой. Надувать шары! Аллан не будет надувать шары. Он хочет домой. Назад в свою комнату. И в то же время ему очень хотелось узнать, куда он попал и кто такой этот маленький самурай, которого зовут Хан Зен.

Хан Зен стоял переминаясь с ноги на ногу в ожидании, пока Аллан возьмет шар. Стало ясно, что ничего не добьешься, пока все-таки не наполнишь его воздухом. Поэтому Аллан взял шар и стал дуть.

Когда-нибудь наступит момент — и все встанет на свои места, возвратится то, с чем он знаком. А пока самое умное — это делать то, о чем его просит господин Хан Зен. Аллан продолжал надувать шар.

Хан Зен, казалось, нервничал все больше. Он стал каким-то дерганым. Самурай посмотрел в темноту, хотя там ровным счетом ничего не было видно. Потом он снял шлем и прикрепил его к плечу. Верхняя часть головы самурая была гладко выбрита, а оставшиеся волосы собраны метелкой на затылке. Японец прижал руки к своим маленьким ушам:

— Дуй же, ну! Быстрее, да!

Аллан стал дуть сильнее, и шар наконец начал принимать форму. Вскоре Аллан совсем перестал видеть самурая.

Взрыв прогремел настолько неожиданно и оглушительно, что чуть барабанные перепонки не лопнули и уши не отлетели в разные стороны. Гудящий с раскатами грохот полетел в пустоту, грозя расплющить голову Аллана. Невыразимо объемное эхо далеко в пустоте, по мере того как звук становился тише, стало долетать как удары колокола огромных размеров, и голова Аллана била прямо по этому колоколу — во всяком случае так ему казалось. Теперь-то до него дошло, почему самурай захотел, чтобы шар надувал именно он. Хан Зен тем временем закрывал руками свои уши.

Аллану захотелось плюнуть на вежливость и сказать что-нибудь нехорошее, как вдруг он заметил, что часы начали менять свой вид. Четыре нуля на светящемся электронном циферблате все еще дрожали после взрыва, но вдруг они внезапно упали набок, как четыре яйца, потерявшие равновесие, а потом начали медленно соединяться и, наконец, превратились в два нуля, лежащих рядом и образующих одну горизонтальную восьмерку. Аллан хорошо знал, что горизонтальная восьмерка в математике что-то значит. Но что?..

— Бесконечность, — вспомнив, пробормотал он.

Хан Зен отодвинул руки от ушей:

— Ты что-то сказал, да?

— Это математический знак. Обозначает бесконечность.

Хан Зен с любопытством посмотрел на горизонтальную восьмерку.

— Вот как? — ухмыльнулся он. — Много ты знаешь, Аллан. Да!

Но восьмерка продолжала меняться. Из плоского знака в пустоте она превращалась в объемную, начала приобретать глубину и напоминала теперь два слабо светящихся куриных яйца, обращенных друг к другу тупыми концами. Затем эти нелепые яйца поднялись, одно над другим, и стали прозрачными, как стекло. Мальчик видел, как они превращались в песочные часы.

И прежде чем Аллан успел что-то подумать или сказать, как оказался внутри нижней части этих самых часов, а с ним заодно и господин Хан Зен. Невозможно было понять, как это так получилось. Но если раньше Аллан сомневался, то теперь он был абсолютно уверен, что попал в Сеть, мало того, в какое-то идиотское место внутри нее. Такого рода вещи могли происходить только в Сети и нигде больше. Это значит, что его занесло в новую игру. Возможно, с его шлемом связана какая-то безумная рекламная акция. Но как бы то ни было, Аллан сейчас стоял на дне песочных часов вместе с мелким самураем, который называл себя господином Хан Зеном. «Ты попал не в ту степь», — сказала бы Беатриса.

— Осторожно, да! — проговорил Хан Зен и оттолкнул Аллана на шаг в сторону, чтобы на спину из дырки сверху не сыпались песчинки. — Время бежит, — прокудахтал Хан Зен и стал как маятник, глядя на падающий песок, качать головой из стороны в сторону. Это Аллану не понравилось. Маленький японец напомнил ему что-то цирковое. Да уж! Каково быть замурованным в песочных часах, пусть даже внутри Сети?!

Мальчик потрогал стекло, ощутил пальцами его изгибы и стал размышлять, как отсюда выбраться. У него с собой не было ничего такого, что помогло бы разбить часы. Кулаком не получится, ногой тоже.

— Как нам выбраться наружу?

Господин Хан Зен приветливо улыбнулся и перестал качать головой.

— Мы снаружи, — сказал он.

Аллан вздохнул, а Хан Зен продолжал наблюдать за падающим песком.

Горка на дне часов стала приобретать очертания, снаружи появился пейзаж — море и берег. Крупные глинистые склоны спускались к широкому песчаному пляжу. Море казалось абсолютно неподвижным. По воде медленно плыл лебедь, вырисовывая на поверхности зеркально спокойного моря букву «V».

Быть замурованным не нравилось Аллану, он совершенно не мог влиять на происходящее. И от этого ему стало еще хуже. Ничто не напоминало того, что происходило в его компьютере, и это все больше тревожило мальчика. Все здесь было очень непонятным и странным. Волна того страха, который он испытал раньше, нахлынула на него, но он успокоил себя тем, что в действительности сидит, конечно же, у себя в комнате со шлемом на голове. Дома папа. Хотя он обычно не заходит в комнату Аллана, за исключением редких случаев, когда ему вдруг приходит в голову устроить во всем доме проветривание. Скоро должна прийти с работы мама.

Она всегда ругала Аллана за то, что он слишком долго сидит у компьютера, а вид сына со странной купальной шапочкой на голове уж точно выведет ее из себя. Вот тогда она выдернет разъем из розетки и сдернет с него шлем.

Но это может произойти только в том случае, если он сейчас сидит у себя дома. Ну конечно, так оно и есть, все это только особого рода сон, когда ты сам знаешь, что спишь, только не можешь проснуться!

— Как нам выбраться наружу? — повторил свой вопрос Аллан.

Хан Зен стоял, качая головой, и продолжал рассматривать горку песка, которая становилась все выше и шире. Прошло некоторое время, прежде чем до Аллана дошло, что песочные часы тоже увеличиваются в размерах. Они росли одновременно с увеличением песчаной горки. А может быть, и он, и Хан Зен становились меньше. Так или иначе, сужающийся прозрачный потолок все больше удалялся от них. Какое-то время спустя Аллан перестал различать маленькую дырку на самом верху, откуда падал песок. Тот продолжал струиться ровным потоком, а часы все увеличивались. Они стали такими большими, что уже не было видно закруглений в корпусе, теперь громадное плоское стекло отделяло Аллана и Хан Зена от берега и плывущего лебедя.

Хан Зен вдруг захлопал.

— Мы снаружи, да! — с удовольствием повторил он.

— Что?

Тот улыбнулся еще шире.

Стекло стало медленно закругляться в обратную сторону. Вместо того чтобы окружать Аллана, оно начало отдаляться и окружать то, что раньше было за стеклом. Море и берег находились по-прежнему по другую его сторону. Аллан положил руки на гладкую поверхность. Держа обе ладони на стекле, он пошел вдоль, не переставая разглядывать море, берег и лебедя. Самурай остался на месте. Мальчик двигался вдоль прозрачной стены. Вскоре он вышел к Хан Зену с противоположной стороны. Оба теперь стояли снаружи песочных часов, а берег и море оказались внутри.

Аллан с изумлением посмотрел на японца.

— Каким образом… — начал было он, но осекся на полуслове.

— Так было всегда, да, — значительно произнес Хан Зен.

— Что было?

— Снаружи, да!

Аллан ничего не мог понять, но теперь это было совершенно не важно. Он хотел уйти отсюда. Совсем уйти, отправиться к себе домой!

— И внутри, — спокойно продолжил Хан Зен. — Снаружи или же внутри. Весь вопрос только в том, как на это смотреть, да.

— Вы должны меня извинить, господин Хан Зен, но, как бы я на это ни смотрел, это чушь, — сказал Аллан. — Что-то может быть или снаружи, или внутри. Вон тот лебедь был раньше снаружи песочных часов. А теперь он внутри! Я хочу выбраться отсюда. Я хочу домой. Моя мама очень рассердится.

— Гусь, да, — сказал Хан Зен.

— Гусь? Что вы хотите этим сказать?

— Это не лебедь, да. Это гусь.

— Почему?

— Он лучше всего подходит тебе, да.

Аллан безнадежно вздохнул:

— Да, но ведь это все… вздор и ерунда.

За время этого разговора песочные часы сжались до таких размеров, что Хан Зен смог взять их в свою маленькую руку. Он протянул их Аллану, который сел на корточки перед самураем. Мальчику тут же бросился в глаза перстень на его пальце. Перстень с плоским и прозрачным камнем. Как стекло.

Аллан взял песочные часы и вытянул их перед собой… Нет, перед ними обоими. Часы были сделаны не из обычного стекла. Очень прочные, как будто из пластика. Он по-прежнему видел маленького лебедя или гуся, а тот скользил по идеально ровной водной поверхности внутри колбы.

— Да-да, — сказал Хан Зен и похлопал себя по блестевшему лбу. — Вздор и ерунда абсолютно все. Но гусю безразлично, снаружи он или внутри, да.

Аллан хотел отдать песочные часы самураю, но тот покачал головой:

— Возьми их. Они твои. Пригодятся, да. Все внутри. Или снаружи.

Его темно-синие глаза светились улыбкой. Берег, дюны и море — все это оказалось внутри часов. Выглядело странно, но тут Аллан подумал, что, как бы то ни было, это не могло быть ничем иным, кроме прекрасной компьютерной графики. Эта мысль его успокоила.

Хан Зен погладил себя по гладко выбритому темени.

— Хороши, правда? — спросил Хан Зен. — Это тебе. Береги их. Очень береги, да.

Когда Хан Зен кивнул, словно добродушный старый дедушка, раздражение и нетерпение Аллана испарились, как ночная роса под лучами теплого утреннего солнца.

— Но куда же пропадает песок? Падающий песок? — спросил он, не отводя взгляда от песочных часов.

— Ах да, время… — воскликнул Хан Зен. — Оно здесь, а мы очень торопимся, да.

Хан Зен показал куда-то назад, за плечо Аллана. Тот повернулся и увидел, что песок по-прежнему тонкой струей падает с неба. Горка уже превратилась в большой холм в пустынной местности. Нет, скорее, в гору, и больше не напоминала ровную острую пирамиду вроде конуса. Песок, падая, создавал какие-то возвышенности и впадины, которые тут же становились вершинами и ямами. Мальчик видел, как песок самым странным образом превращался в башни и шпили, зубцы брустверов на стенах, карнизы и выступы. Обычный мелкий песок начал приобретать отчетливые формы гигантского замка. Замка из песка… На его глазах песок превращался в окна и балконы, хозяйственные постройки и даже в странно скошенную башню с воротами и подъемным мостом. Подъемным? Конечно! Он же поднят!

Стало светлее, и Аллан увидел, что замок стоит посреди огромного озера. Мальчик вспомнил одно лето, когда участвовал на морском берегу в конкурсе на лучшее сооружение из песка. Он тогда построил замок с четырьмя огромными башнями, но одна из них рухнула еще до того, как к нему подошли члены жюри. Аллан тогда не очень расстраивался, потому что знал, что все равно не победит.

Тот замок, что вырос сейчас перед его глазами, безусловно стал бы фигурой-победителем. И не в последнюю очередь из-за того, что он сооружен в натуральную величину.

На каждом из четырех углов невероятного замка помещалось по большой башне, но, кроме них, стремились вверх еще и малые башенки, коих не сосчитать. Они будто как попало приклеились к главным стенам. К некоторым башням примыкали узкие мостики, а окон столько, что мальчик заранее отказался от попыток их сосчитать. Там, в замке, вероятно, так много комнат и залов, что потребовались бы годы, чтобы увидеть их все.

Замок все увеличивался, а у них под ногами наконец-то появилась твердая почва. Они вдруг оказались на дороге, которая протянулась к самому берегу озера.

Огромный замок, который волшебным образом вырос из кучи песка, не произвел на Хан Зена ни малейшего впечатления. Он надел свой гнутый голубой шлем и быстрыми шагами пошел по дороге к озеру.

Аллан засунул маленькие песочные часы в карман и двинулся вслед за самураем. Ему пришлось бежать трусцой, чтобы поспевать за маленьким человечком. Теперь мальчик отчетливо видел, что замок там, на озере, медленно поворачивался. Это означало, что подъемный мост очень скоро окажется прямо против их дороги.

Аллану казалось, что замок был расположен далеко-далеко в середине озере, гораздо дальше, чем позволяла длина подъемного моста. Но когда скрипящие цепи начали опускать полотно, Аллану показалось, что мост стал вытягиваться. И наконец он лег у самых их ног. Произошло это как раз в тот момент, когда они подошли к берегу озера.

— Пошли, — сказал Хан Зен и засеменил по подъемному мосту.

Аллану очень хотелось посмотреть, что могло быть в замке, построенном из песка. А особой срочности в возвращении домой не было. Во всяком случае так он подумал. К тому же и выбора-то особого у него нет. И мальчик последовал за Хан Зеном.

Аллан на секунду задумался, выдержит ли его мост, сделанный из песка. Но когда он на него вступил, ему показалось, что песок столь же прочен, как и тяжелые дубовые доски. Как ни странно, так оно и было — мост оказался деревянным. Обернувшись, мальчик увидел, что дорога стала медленно уплывать от Замка, а мост со скрежетом поднимался.

— Успели, да, — довольно воскликнул Хан Зен, когда они оказались по другую сторону рва.

Прямо у моста перед большими воротами стоял маленький домик. Ни одна стена его, ни один угол не были прямыми. Окна тоже поражали своей кривизной, даже горшок с цветами не удержался бы ни на одном подоконнике. «Точь-в-точь как те дома, которые рисуют дети», — подумал Аллан.

Зато внушающий уважение каменный глаз, расположенный над огромными воротами, нисколько не напоминал детские каракули. Создавалось впечатление, что каждого входящего сюда очень тщательно измеряли и взвешивали. На глазок! О-го-го!

Они вошли в четырехугольный двор замка, покрытый старыми гранитными плитами. Хан Зен шагал по ним целеустремленно. Никого больше видно не было, и шум от их шагов отдавался, казалось, во всех зданиях. Полное безлюдье. В бесчисленных окнах ни огонька.

На главном корпусе красовались огромные часы с позолоченными стрелками. Вместо цифр на циферблате разместились буквы: W-W-W-Z-A-M-O-K-W-S-E-T-I. Потом быстро сосчитал. Получилось тринадцать букв. Ну все тут было не то, к чему он привык!

Аллан заметил, что Хан Зен все время поглядывает на часы, и хотя ноги у него были маленькими, мальчику приходилось идти довольно быстро, чтобы поспевать за ним. Снаряжение самурая звенело и дребезжало в такт шагам, словно сам он был японским ударным инструментом.

Под большими часами вверх шла лестница с каменными резными перилами по обеим сторонам ступенек. Эта лестница была довольно крутой и вела прямо к огромной обитой железом двери. Но Хан Зен направлялся не к ней. Быстрыми шагами он приблизился к правому углу двора и спустился на несколько ступеней вниз, к дверце гораздо скромнее. Стоя на ступеньках, самурай обернулся посмотреть, тут ли Аллан, и, убедившись в присутствии мальчика, постучал в дверь.

4

— Это ты, Сенши? Что ж, добро пожаловать, — прозвучал из-за двери сухой хрипловатый голос.

— Задание выполнено, да.

— Еще одно. Опознай-ка, пожалуйста, ту личность, которую ты привел, — продолжал как ни в чем не бывало голос.

Дверь не открывали.

Хан Зен посмотрел на Аллана таким взглядом, как будто видел его впервые:

— Хм, да, опознание, мм-м… Это же Албан, ты знаешь, да…

Секундная тишина. Хан Зен скривил жалкую улыбку.

— У тебя есть какой-нибудь документ? — шепотом спросил он мальчика.

Аллан еще не получил водительские права, а бегать по городу с медицинской страховкой?.. Такая мысль ему и в голову не приходила. Мальчик уже хотел сказать, что вовсе и не нуждается в том, чтобы его опознавали, пока не расскажут, куда он попал и что тут происходит, но в этот момент дверь широко распахнулась.

Ее открыла старуха. Ее живые глаза внимательно пробежали по мальчику пронизывающим насквозь ветерком. И он тут же вспомнил другой глаз, каменный, что видел над входными воротами.

— Албан? — вопросительно проворчала она. — Вон как! Значит, вот ты какой, Албан… Что ж, входи, — пригласила старуха.

Хан Зен легонько подтолкнул Аллана, и тот попал в самую настоящую кухню. На Аллана обрушилась лавина горячего и ужасно аппетитного аромата. Мальчик аж вспотел, но запах еды напомнил ему о том, что пора бы и пообедать.

Старуха продолжала изучать его взглядом.

— Садись же, Албан, в ногах правды нет, — спокойно, не отрывая глаз, произнесла она.

Мальчик сел на одну из скамеек, стоящих по обе стороны длиннющего стола.

— Цвет лица нездоровый, — сказала старуха, обращаясь к Хан Зену, — а так в целом использовать можно.

Аллан раньше считал, что подобные слова можно говорить о чем-то неживом, например о старом мониторе или о залежалом куске рыбного филе. И чем это ей цвет лица не понравился?! «А, должно быть, увидела прыщ!» — вспомнил мальчик свою операцию в ванной и непроизвольно потянулся к носу… Странно, но никакого следа от раны не осталось. Дела-а!

Хан Зен поставил свой шлем прямо на стол.

— Я сделал все, что мог, да, — сказал он. — Но…

— Что «но»?

— Место оказалось другое, — продолжал он негромко. — Пришлось забирать его в Пустоте.

— В Пустоте?

Хан Зен сделал лицо очень серьезным и утвердительно кивнул.

— Может быть, мы ошиблись со шлемом, да? — предположил он.

— Ток его знает… — пробормотала старуха.

Она с каким-то странным удивлением переводила взгляд то на Аллана, то на Хан Зена.

— И ты… Ты, значит, встречал его за пределами?

— Надо же было что-то делать, да, — ответил Хан Зен.

— Смотри, какое мужество, Сенши! Ты не понимаешь, что это могло плохо кончиться?!

— Нам надо было двигаться. А он застрял, да…

— И тогда?.. — продолжала допрос Клара.

Тут Хан Зен страшно понизил голос:

— Ба-бах! — жутко прошептал он.

Аллан аж подскочил на скамье, потому что старуха издала такой вопль, словно увидела на своей руке таракана.

— Ба-бах?! — закричала она. — Значит, ты использовал шар?!

— Надо было двигаться, да. Нужен был толчок, да. Там отверстие, да, — смущенно бормотал самурай.

Клара пристально посмотрела на него, и Хан Зен опустил взгляд в пол.

— Звук, да… прозвучал довольно громко, да, — все шептал он. — Албан надувал шар слишком сильно, да…

Тут Хан Зен искоса глянул на мальчика, как будто именно он и виноват. Виноват в чем?

Старуха вынула из прически черную заколку, и длинная седая прядь тут же упала ей на спину. Сдвинув грозно брови, Клара резко отчеканила:

— Ты позволил надувать шар ЕМУ?! Ты не надул его сам?!

Хан Зен стоял, потупившись, переминаясь с ноги на ногу, и только сопел себе под нос. Если бы не одежда, его можно было принять за провинившегося ребенка. Клара нервно застучала по столу заколкой.

— Ну?! Отвечай! — Клара повысила голос. — Ты позволил надувать шар ЕМУ?!

Хан Зен, чуточку замешкавшись, кивнул:

— Мы же торопились. А его легкие побольше моих, да.

Старуха продолжала барабанить.

— А еще я не люблю, когда бабахает, — смиренно произнес самурай, — поэтому, э-э-э… я закрыл уши руками. Руками, да…

— Так вот, оказывается, что за грохот мы слышали, — проворчала Клара. — Я-то думала, где-то в дальних комнатах взорвалось нечто такое!.. Думала, это проделки Аранеи, а это, оказывается, ты! А о том, что надо работать, ты забыл? Она ж нас заметит! У нее везде шпионы…

Хан Зен гордо выпрямился и попытался оправдаться:

— Но я же доставил его, да!

— Да, ты доставил его. Но после этого взрыва весь Замок знает, что здесь что-то творится. И Аранея сделает все, чтобы выяснить, что именно! Ее шпионы… Ах, что говорить?! Да и весь штаб Генерал-процессора встанет на уши.

Клара поднялась со скамьи и начала прохаживаться по кухне взад-вперед, вертя в пальцах заколку.

— Нам теперь надо действовать еще осторожнее.

— Конечно, — кивнул Хан Зен. — Осторожнее, да.

Аллан почувствовал себя глупым пуделем, которого хозяева забыли возле магазина. Этот странный разговор дал ему новую пищу для размышлений. Что за место такое, где нашел его Хан Зен? Пустота? В голову мальчика с трудом втиснулись отрывочные воспоминания о какой-то Великой Пустоте, но, может быть, это ему приснилось?.. А шар? Чем же плохо, что он лопнул? И наконец, что это за Замок такой, кто такая Аранея и чем она страшна? Было ясно лишь одно — эта парочка беседовала, не отдавая себе отчета в том, что мальчик находится рядом и нисколечко не понимает темы разговора. Аллан почувствовал в себе нарастающее раздражение. Наконец он не выдержал и крикнул:

— Может быть, кто-нибудь расскажет мне, что здесь происходит?! Мне надоела ваша пустая болтовня о чем-то важном, но для меня абсолютно непонятном!

Клара повернула к нему голову и как-то устало спросила:

— Что ты хочешь узнать, Албан?

— Очень многое. Можно, например, начать рассказ с того, кто ты такая и куда я вообще попал?!

— Извини нас за такое невнимание к твоей особе, но, прошу тебя, пойми, что сейчас очень серьезная ситуация. Я не представилась, прости. Меня зовут Клара, а попал ты в Замок.

Аллан получил ответ, но почти ничего не понял. Он никогда не встречал в Сети того, что называлось бы просто «Замком».

— Ты хочешь сказать, что есть такой адрес — «»?[4] — спросил мальчик.

Клара чуть склонила голову набок и, растягивая слова, произнесла:

— М-да, можно сказать и так. Мы зовем его просто «Замок». Оттуда, где ты живешь, попасть сюда не очень-то легко. Если уж по правде, это совсем невозможно.

— Но ведь вы сказали, что я здесь?

— Ну уж нет! — воскликнула старуха. — Этого мы никому и никогда не скажем. А если и скажем, то только очень немногим. То, что мы… э-э-э… просили тебя прибыть сюда… большая тайна.

— А еще ты застрял по дороге, да, — вставил Хан Зен.

— Ты испугался? — вдруг встрепенулась Клара.

Аллан уже позабыл его — свой страх. Почти забыл, как он тогда испугался! Неужели Клара имеет в виду тот ужас?

— Так ты испугался по дороге сюда? Да или нет? — переспросила старуха.

Испугался? Если бы она только знала, КАК он испугался! Аллану совсем не хотелось про это говорить.

— Больше мне ничего от вас не надо, — процедил он сквозь зубы. — Я хочу домой. И это совсем не шутка.

Клара снова воткнула заколку в волосы, положила руки Аллану на плечи и долго смотрела ему в глаза. Очень долго. Во всяком случае ему так казалось.

— Да… Ты испугался, — сказала она наконец. — И попытался затормозить, ведь так?

Аллан кивнул.

— Вот поэтому ты и не проскочил.

— Через что? Через что я не проскочил?

— Через Пустоту… Страх может затормозить что угодно.

Хан Зен уселся на свой ящик, стоявший на скамейке.

— Если он пугается, то он, быть может, совсем не тот, кто нам нужен, — медленно проговорил он и уставился в одну точку на поверхности стола. — И тогда все эти хлопоты напрасны, да…

— Видно будет, — спокойно ответила Клара.

Но Аллан больше не мог сдерживать свои чувства.

— Ну вот что, хватит! — крикнул он. — Что «видно будет»? Зачем я вам нужен? Испугался ли я, хотите вы знать? Вы бы не испугались? Да-да, вы сами? А если это еще и ваша вина, тогда… тогда… — Он вдруг остановился, как автомобиль, у которого внезапно кончился бензин.

Но Хан Зен и Клара словно не заметили его приступа бешенства.

— Он говорит, что его зовут… Как это там… Хассан? — спросил Хан Зен без всякой надежды в голосе.

— Меня зовут Аллан! — закричал мальчик. — Аллан Берг!

Клара вновь повернулась к мальчику:

— Вот как?..

— Да, вот так!

— Но ты все-таки Албан, — четко произнесла старуха.

— Мы надеемся, что это так, да, — пробормотал Хан Зен.

— Потому что мы нарушили закон, когда приглашали тебя сюда, — продолжила Клара.

Аллан вновь разбушевался:

— «Нарушили закон»! Скажите пожалуйста! Кем бы вы ни были, вы нарушили все правила, которые действуют в Сети. Хватаете ничего не подозревающего человека и тащите его на самый край земли!.. Край… этой… Сети, откуда никак не добраться до дома, даже если очень того захотеть! И… Да! И только теперь до меня дошло, что это вы и прислали мне шлем! Да, вы меня просто заманили к себе! Нет!.. Но больше я не хочу…

Клара, ухмыльнувшись, весело и как-то величественно, что ли, посмотрела на мальчика, а тот продолжал кричать:

— Это называется похищением людей! Это… это… насилие!

— Ты действительно думаешь, что он тот, кто нам нужен, да? — спросил Хан Зен.

Старуха не ответила.

— И как вы думаете, что говорит по этому поводу закон, а? — Аллан все никак не мог успокоиться. — Да если я об этом только заикнусь, всю вашу шарашку вообще прикроют! Этот ваш попросту сотрут! Выбросят из вашей ненаглядной Сети! Ха-ха, как смешно! Есть — и больше нет… не станет вас, похитителей детей!

— Я имею в виду совсем не ваши правила, когда говорю, что мы нарушили закон, — примирительно сказала Клара. — Албан, ты сейчас не в Сети. И здесь, в Замке, действуют совсем другие законы. Тот закон, который мы нарушили, чтобы доставить тебя сюда, это Закон Тока. Но ты нам нужен, в этом-то все и дело.

Не в Сети?.. А где же тогда? Аллан как-то сразу обмяк, и ему стало казаться, что он все время наносит удары по какой-то бездушной и бесчувственной перине. Ужасно трудно бушевать перед теми, кто нежно и приветливо смотрит на тебя и говорит, что ты нужен. И еще было во взгляде этой старухи нечто такое, что напомнило Аллану о его старенькой бабушке. Гнев мальчика тихо испарился. Так же тихо, как тогда, когда Хан Зен дал ему удивительные песочные часы.

Клара взяла со стола плошки, подошла к плите и стала что-то наливать в них из котла.

— Простите, но что значит «ты нам нужен»? — выдохнул мальчик.

Аллан поймал себя на мысли, что такое случалось редко. То есть он редко был кому-то нужен. Но, с другой стороны, он ведь пока не узнал зачем: ведь не цветы ж поливать, пока хозяева отдыхают на море?! И не на обед… в качестве украшения стола. Плита, во всяком случае, для такого поворота событий вполне им пригодится.

— Да, мы считаем, что нужен… Ты никогда не слышал о Замке — и это естественно. Мы не суем нос в чужие дела, если можно так выразиться. Здесь, в Замке, мы занимаемся только своими проблемами. А то, что происходит в Сети, нас не касается.

— Так, значит, Замок все-таки не в Сети?

Если она хочет внушить ему, что здесь Реальный Мир, то пусть придумает что-нибудь получше. Вся эта странная история с песочными часами, с морем и гусем-лебедем, и то, как из кучи песка растут строения…

— Точно. Ты попал в Замок, а он в свою очередь вне Сети. Замок существовал до Сети… Но это слишком долгая история. Поешь-ка сперва супа.

Она поставила перед мальчиком и самураем по плошке красной дымящейся жидкости. Такой красной, что Аллану показалось, будто суп светится. И никак было не отвязаться от идиотской мысли, что это не суп вовсе, а кровь. Теплая алая кровь. Пересилив отвращение, мальчик взял ложку и, зачерпнув варево, попробовал его на вкус. Папа всегда говорил, что в жизни надо попробовать все. Ну какой вред от того, что он отведает фирменного блюда Сети… или как там его… Замка?!

Но, к его великому изумлению, вкуса у супа не было. Ни хорошего, ни плохого. Никакого вкуса вообще. Клара заметила его удивление:

— Нет вкуса? Минуточку…

С ложкой в руке она поднялась со скамьи и подошла к одной из валявшихся тут же, на кухонной тумбе, клавиатур. Нажав несколько клавиш, она очень внимательно поглядела в монитор, где по экрану безостановочно струились змейки цифр и букв, а потом вдруг неожиданно хлопнула по клавишам ложкой. Изображение перестало мелькать. Цифры с буквами остановились.

— Ну вот это мы и подберем, — воскликнула она радостно и указала ложкой на группу цифр и букв, которая в глазах Аллана выглядела обычным случайным набором знаков.

Хан Зен, который до этого тихо дремал, внимательно уставился на экран. Клара быстро нажала еще несколько клавиш и снова хлопнула ложкой прямо по клавиатуре. «Нельзя же так обращаться с техникой!» — подумал Аллан, но ничего не сказал.

— Попробуй-ка теперь, — кивнула кухарка.

— Что попробовать? — не понял мальчик.

— Как «что»? Суп, конечно! Должно подействовать. Как на вкус, а?

Безо всякого восторга Аллан отправил в рот еще одну ложку красной жидкости. К его большому удивлению, вкус варева теперь стал изумительным. Но тут же у мальчика по спине побежали мурашки. Если эта старуха может так легко манипулировать через компьютер вкусом еды, то что же это за место такое, в конце-то концов? И что еще она может сотворить простым нажатием клавиш?..

— Кажется, мы еще не все сделали, — прервала его размышления Клара, когда снова уселась за стол.

— Это не моя вина, да, — быстро проговорил Хан Зен.

— А никто тебя ни в чем и не обвиняет.

— Ты всегда так говоришь, да, — пробормотал он под нос.

— Чушь! — возмутилась старуха.

— Великолепный суп, — похвалил Аллан. — Пожалуйста, скажите мне, из чего он сварен?

Клара отложила ложку и сделала глубокий вдох.

— Это свекольник, — выдохнула она. А потом понизила голос и наклонилась к мальчику: — И еще… Хан Зен тебе что-то передал?

Аллан сунул руку в карман и хотел уже вынуть песочные часы, когда Клара схватила его за локоть и отрицательно покачала головой:

— Нет, нет. Оставь себе. Спрячь их хорошенько и никому никогда не показывай.

И тут старуха наконец начала обещанный рассказ. А Аллан позабыл о свекольнике…

5

— Лучше начать с начала, — проговорила Клара. — В самом начале была Пустота. Замка, естественно, не было. Сеть не существовала, да и Реальный Мир тоже. Был только Ток, но Ток спал. Он всегда спал, но вдруг по какой-то причине проснулся.

— Ба-бах! — выразительно сказал Хан Зен, не поднимая головы от тарелки с супом.

— Итак, пошел электрический ток оттого, что кто-то взорвал шарик, — захохотал Аллан. Хотя Клара и находилась в торжественном настроении, мальчику показалось, что не стоит воспринимать все происходящее всерьез.

— Чушь, — отрезала Клара.

Хан Зен поднял голову:

— Я хочу сказать, что, когда Ток проснулся, прозвучало «ба-бах!», да.

— Да, да…

Прежде чем продолжить рассказ, старуха с осуждением посмотрела на самурая:

— Когда Ток проснулся, в Пустоте что-то произошло.

— Появилось отверстие, да, — прошептал Хан Зен.

— Дай мне возможность рассказать, — грозно зашипела на него Клара. — Ты все равно пропустишь половину. Лучше ешь свой суп и помалкивай.

Самурай стал прихлебывать варево с язвительной усмешкой на губах, а Аллан уже начал сомневаться, что она когда-нибудь дойдет до такого объяснения, которое он в состоянии будет понять.

— Я могу просто узнать, где я сейчас нахожусь?

— Узнаешь со временем, узнаешь, — спокойно ответила старуха.

— Да-да, скоро узнаешь, — как эхо отозвался Хан Зен. Ответом послужил презрительный взгляд Клары.

— Когда Ток проснулся, — продолжала она рассказ, то было темно. Совсем темно. Это показалось Току скучным. Он ведь переполнен энергией, он сам и есть вся энергия. Так думал он вплоть до того момента, когда открыл свой глаз.

— Свой глаз? Разве у него есть… то есть только один глаз? — изумился Аллан.

— Верно. У Тока всего один глаз, и когда он его открыл, из глаза выскочила искра, которая ударила в Пустоту и пробила в ней совсем маленькое отверстие.

— Очень маленькое, да.

— Ешь и молчи! Так вот, Пустота была уже не совсем Пустота, потому что появилось отверстие. Очень маленькое, но все-таки отверстие. Настолько маленькое, что через него ничто не могло пройти, но Ток его увидел и через него разглядел все, что было вокруг.

«Есть на что посмотреть», — подумал он, и, в сущности, это была самая первая мысль Тока. И тут возникла его следующая мысль: «А что там, за отверстием?»

И Ток приставил к отверстию глаз и стал вглядываться со всей мощью своей энергии. Тут-то он и увидел, что отверстие заполнено светом. И это понравилось Току. Когда он опять отвел взгляд от отверстия, оно стало чуть-чуть больше — ровно настолько, чтобы один-единственный сияющий луч света проник через него и прошел сквозь Пустоту.

Ток был в восторге. Он устремился в луч света, который тут же разбился на множество красок. И Ток играл в них. А когда он со всей своей энергией проник во все краски, те начали вибрировать. Синие стали вибрировать в едином ритме и тем самым усилили энергию Тока. Получилась определенная форма. Так появилась вода.

Вода продолжала дрожать в едином ритме и вращаться вокруг первого маленького отверстия в Пустоте подобно огромному крутящемуся вихрю — все быстрее и быстрее. Крутящийся вихрь стал таким сильным, что втянул в себя все другие вибрирующие лучи света и изменил их так, что и они приобрели форму. И из малюсенького отверстия в середине вихря начал расти Замок.

Сначала поднялась одна маленькая башенка, потом выросли пристройка, стена, еще башня, спиральный шпиль, флигель, главный корпус. Каждая новая башня Замка росла выше и изящнее предыдущей. Со временем скорость вихря стала уменьшаться, но Замок продолжал подниматься. Растет он и поныне…

И тогда Ток посмотрел на Замок, и ему понравилось. Высокие башни, увенчанные величественными шпилями, двор с широченной лестницей главного корпуса, узкие мостики, связывающие все постройки воедино… Прекрасно. Внутри Замка — великое множество коридоров и проходов, винтовых лестниц и потайных ходов, больших и малых комнат, роскошных залов и вестибюлей. Появились там светлые чердаки и темные подвалы с низкими сводами и глубокими колодцами. Невероятно красивым казался Замок, лежащий в центре синего озера и очень медленно поворачивающийся вокруг своей оси.

Но пока Ток летал и наслаждался своим творением, в нем появилось и начало усиливаться какое-то странное чувство. Словно чего-то не хватало. Передвигаясь из комнаты в комнату, из зала в зал, он медленно приходил к мысли о том, что в Замке слишком пусто. Нет, конечно, это не была та Великая Пустота, в которой он проснулся и которая все еще существовала где-то вдали от озера… Эта пустота совершенно другая, какая-то тоскливая. Замок существовал, но в нем явно чего-то недоставало.

Все то, что Ток делал до сих пор, казалось ему простым и очевидным. Он прилагал какие-то усилия, но все происходило как бы само собой. Но то, что он собирался сотворить сейчас, было совсем иным, и его твердая уверенность в необходимости ЭТОГО куда-то улетучилась.

Клара, вздохнув, сделала небольшую паузу, и Хан Зен моментально воспользовался возможностью откинуться на своем ящичке назад и так громко рыгнуть, что на столе зазвенели ложки.

— Нет, невозможно увидеть себя собственными глазами, да, — довольно сказал он. — Особенно если глаз всего один, да.

— Помалкивай и веди себя прилично. В тех местах, откуда к нам прибыл Албан, рыгать в присутствии других считается поступком скверным и отвратительным.

— В таком случае мне там делать нечего, да, — подытожил Хан Зен.

— А ты никогда туда и не попадешь, — сурово ответила Клара. — Так вот. Ток отправился назад по коридорам и залам, в глубокие подвалы и еще глубже вниз, пока не добрался до самой большой глубины, до маленького отверстия, через которое он посмотрел в самом начале и вокруг которого медленно вращался Замок. Мы называем его Центром Мироздания.

На отверстие налетело немного пыли. Ток хотел стряхнуть ее, и когда его пальцы дотронулись до отверстия…

— Ба-бах! — крикнул Хан Зен.

Клара ткнула его ложкой, и он повалился с ящика прямо на пол. Звук при этом был такой, будто на камни уронили мешок с гвоздями.

— Хватит! — визгнула старуха. — Найди всех остальных и скажи, что он прибыл. И не забудь, что это очень важно! Очень!

Хан Зен, бросив сердитый взгляд на Клару, поднялся на ноги, подобрал шлем и пошел вон из кухни, звеня и гремя всеми своими доспехами.

— Ну, теперь можно наконец рассказывать спокойно, — продолжила, еле успокоившись, старуха, — но только не думай плохо о Сенши. Он способен гораздо на большее, нежели ты предполагаешь.

Аллан вспомнил о песочных часах и о море с лебедем.

— Да, конечно, — кивнул он. — Я был свидетелем некоторых событий. Ну так что же дальше? Что случилось, когда Ток дотронулся до отверстия?

— Появился Нуль, вернее, Нулёвка.

— Нулёвка?

— Да, когда Ток дотронулся до Центра Мироздания, появилась Нулёвка. Она-то и стала первым жильцом Замка. Нулёвка была очень простым маленьким существом, таким же округлым, как и то отверстие, из которого она выпрыгнула. Ток провел ее по всем помещениям Замка и остался доволен, что хоть кто-то наконец сможет заполнить пустые комнаты своим присутствием.

Поначалу Нулёвка тоже думала, что все вокруг просто замечательно. Но, побывав во всех комнатах, посещая один прекрасный зал за другим, она забралась в башню и попала в один зал, из окон которого открывался вид на озеро. Выглянув наружу, Нулёвка крикнула: «А где же Один?» Ток никогда не слышал ни о каком Одном. «Мне не хватает Одного», — сказала Нулёвка. Ток не придал значения этой странной просьбе, решив, что она скоро забудется. Но время шло, а Нулёвка из башни не уходила. И что бы для нее Ток не делал, она всегда отвечала, что ей не хватает Одного.

Еще раз Ток спустился в глубокие недра, к самому Центру Мироздания, но все было бесполезно. Одного нигде не было. Существовал только Центр Мироздания, а это совершенно не то, что нужно в такой непростой ситуации.

Ток видел, как огорчена Нулёвка, но ничего не мог поделать. Он создал все, и это было хорошо. Но утешать он не умел. Нулёвка день ото дня становилась все печальнее и печальнее.

Однажды Ток даже обнял ее. «Мне нужен Один», — всхлипнула Нулёвка, и маленькая слеза скатилась на руку Тока. И вот из этой слезы в ладони Тока и появился Один.

В замке наступили счастливые времена. У Нулёвки и Одного сначала появились близнецы Ол и Ло. Ол и Ло выросли, у них родились дети: Оле, Лео, Ело и Лое. У Оле и Ело родились Коле, Клео, Клое и Локе, а у Лео и Лое — Екол, Окле, Олек и Елок.

Они начали обживать разные части Замка. Места, конечно же, хватало всем, и вскоре у Коле и Екол родились Колет, Лотек, Октел и Елокт. У Клео и Олек родились Клето, Леток, Олтек и Етолк. Чуть позже у Локе и Окле родилилсь Келот, Леток, Отлек и Еколт.

— Ой, как интересно, — сказал Аллан и зевнул, — и много их еще там нарожалось?

— Слушай, — сказала Клара и продолжила перечисление: — Клое и Елок были самыми юными, так что прошло какое-то время, прежде чем у них родились Кетол, Локет, Олект и Ганнибал.

— Ганнибал? — Аллан аж присвистнул. — С чего бы это вдруг Ганнибал?

Клара вопросительно поглядела на мальчика:

— С чего? А с чего тебя зовут Албан?

— Меня зовут вовсе не Албан, а Аллан.

— М-да. Ты говорил. Ну а Ганнибала звали Ганнибал, и он был самым младшим из детей Клое и Елок. Во всяком случае из детей Клое. Однажды Ток летал по Замку и радовался той жизни, которая бурлит во всех его комнатах. Он пролетел мимо перекошенного дома прямо у ворот, где поселились Клое и Елок. Как раз в тот момент Елок был в главном корпусе. Он бывал там часто. Потому что Ток поручил ему присматривать за подрастающим поколением. Это было очень важное поручение, и Елок стал самым первым Генерал-процессором в Замке.

Да и Клое, без всяких сомнений, была необыкновенно хороша. Ток своего взгляда не мог оторвать от нее и задержался там на какое-то время. Клое, польщенная вниманием со стороны самого Тока, предложила ему отведать красное яблоко. Возможно, Ток был у нее чересчур — ну, как это сказать? — в общем, долго, но, так или иначе, через некоторое время у Клое родился сын Ганнибал…

В тот же момент дверь распахнулась, и Кларе пришлось прервать свой рассказ. Со звоном в сопровождении Боганиса и Травера в кухню ворвался Хан Зен.

— Вот он, тот самый Албан, да, — сказал Хан Зен и сделал рукой широкий жест, как будто мальчика создал непосредственно он.

Один из мужчин, похожий на охотника, вежливо представился:

— Очень приятно, меня зовут Боганис, а его, — охотник кивнул в сторону громилы-индейца, — Травер. Он не очень-то разговорчив.

Вид у Травера был крайне серьезным, он сделал головой какое-то движение, которое при очень большом желании истолковывалось как приветливый поклон.

— Где Делия? — спросила Клара.

— На работе, — ответил Боганис, — обещала скоро появиться.

Когда они садились за стол, Клара уже ставила перед ними плошки с супом, но, посмотрев неодобрительно на Травера, убрала его плошку со стола.

— Шляпу! — приказала она. И только когда индеец положил свой головной убор на скамейку, старуха вернула ему суп.

— Ты Аллану все рассказала? — Боганис вопросительно посмотрел на Клару.

— Успокойся, — ответила она. — Мы до сих пор в начале истории.

— Боюсь, времени у нас не очень-то много, — закусил губу Боганис, но при этом не смог скрыть любопытства и уставился на мальчика своим цепким взглядом.

Аллан рассматривал вошедших с не меньшим интересом. В его голове даже мелькнула мысль о том, что, когда Клара начала свой рассказ о Токе и Замке, он перестал думать о возвращении домой. Но где же он все-таки находится?

Боганис тем временем сказал о том, что до Травера с севера дошли отдельные слухи.

Белые брови Клары поползли вверх. Ей не очень-то хотелось прерывать историю Замка, которую она рассказывала Аллану, но дело есть дело.

Индеец сидел рядом с Хан Зеном, отчего самурай выглядел неправдоподобно мелким. Черные волосы Травера падали на его скошенный лоб, почти полностью скрывая сросшиеся в одну линию черные брови, глаза же внимательно следили за реакцией старухи. И она, эта реакция, последовала незамедлительно.

— До Травера дошли слухи? — удивленно переспросила Клара.

— В коридоре Травер встретил одного зажиточного человека из поселка с северных окраин, — сказал Боганис.

— Это Пеш. Я там когда-то был, давным-давно, — пророкотал, словно гром, Травер.

Вот это голосина! Ведь он говорил почти не открывая рта! Боганис продолжил:

— Они там в основном рыбаки, но этот больше похож на чиновника. Ты, кажется, сказал, что он одет в сюртук?

Травер кивнул:

— В синий…

— Люди в тех краях нищенствуют и не имеют обыкновения путешествовать. Поэтому Травер и заинтересовался визитером. Северяне не очень разговорчивы, но если на них как следует нажать, то они нет-нет да и сболтнут что-нибудь.

Клара покосилась на Травера:

— А ты, значит, поднажал… Можешь больше ничего не объяснять, спасибо.

Травер больше ничего и не объяснял. Он посмотрел на свою правую руку и продолжил хлебать суп. Очевидно, Боганис говорил за них обоих.

— Так вот, там есть маленький рыбацкий поселок с названием Пеш, где дела сейчас идут вполне прилично. Он находится на самых дальних окраинах Пятого Северного прохода.

Клара пока не услышала ничего интересного.

— Как-то уж очень неожиданно у них дела наладились. Раньше я ни о чем подобном не слыхал… Да и причин для подобных изменений найти не могу, — пояснил свою настороженность Боганис.

Клара кивнула, но все еще не могла понять, почему эти сведения так важны.

— И еще он, этот, из Пеша, сказал, что там все переменилось после того, как к ним приходила какая-то женщина из Администрации Замка.

Вот теперь-то Клара вся обратилась в слух.

— И как же ее звали?

— Этого он не хотел говорить, — сказал Боганис и посмотрел на Травера.

— Он очень устал, — пророкотал басом гигант-индеец.

— До берега добираться далеко, — вздохнула Клара. — Но мы можем сделать сканирование…

Она захлопотала у компьютеров. На экранах большинства мониторов внезапно появились эфирные волны и кривые разноцветные линии. Клара внимательно смотрела на них, а мужчины продолжили обед. Боганис ел быстро. «Он такой худой, что ему необходимо питаться получше», — подумал Аллан. Обветренное лицо, поношенная коричневая куртка и зеленые штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги, свидетельствовали о том, что охотник много времени проводит на природе.

Аллан вдруг заметил у всех на руках кольца, похожие на перстень Хан Зена.

— Что за Администрация Замка? — спросил мальчик.

Все посмотрели на него так, как будто только что вспомнили о его существовании. Клара улыбнулась и, пока по экранам гуляли волны, разъяснила Аллану, что Администрация Замка подчиняется Генерал-процессору. Она должна обеспечивать нормальный ход дел даже в самых отдаленных каморках Замка. Работа трудная, поэтому в Администрации Замка работает очень много народу, не одна тысяча человек.

— Но сейчас не те времена. Администрация Замка разделена на множество управлений и отделов, поэтому им трудно поддерживать порядок даже в своих хозяйствах, — тяжело вздохнула она.

— У них красивая форма, да, — завистливо проговорил Хан Зен.

Боганис спросил, не слышно ли что-нибудь о деле Аранеи. Клара устало кивнула. Да, она слышала. Старуха сказала, что Верховный Кабинет был наконец созван снова, чтобы обсудить дальнейшие действия после побега осужденной. Но одно дело — созвать. И совсем другое — чтобы все делегаты собрались к началу заседания.

— А еще они очень разговорчивые, да, — вставил Хан Зен в промежутке между ложками своей третьей порции.

Клара и Боганис невесело кивнули.

— Так что нам надо надеяться только на себя, — подытожила старуха.

— И на Албана. — Боганис кивнул в сторону мальчика.

— Да, но как же… — начал было Аллан, не понимающий ничего из того, о чем говорили собравшиеся. Он предпочел бы дослушать историю, которую рассказывала Клара, до конца. Но мальчик не успел сказать ничего, потому что в буквальном смысле слова потерял дар речи, когда на кухню вихрем влетела молодая женщина. Это была Делия Добелл! Самая шикарная из всех телевизионных звезд ЕГО мира. Она, Делия Добелл, появилась, сказала всем: «Привет!» — и, мило улыбнувшись, легко опустилась на скамью прямо рядом с ним. У Аллана перехватило дыхание, и мальчик от изумления чуть не повалился на пол.

Он-то считал, что готов к разным странностям этого места, но, оказавшись рядом с Делией Добелл, встрепенулся не на шутку. К подобным вещам надо привыкнуть. Конечно, здешняя Делия была всего лишь телевизионной версией, компьютерной анимацией, такой же как все остальные, но неведомый мастер сотворил ее безупречно. Как бы то ни было, он, Аллан Берг, здесь и сейчас сидел рядом с самой Делией Добелл. Если бы мальчик сказал об этом Беатрисе, та посоветовала бы ему немедленно отправляться к психиатру.

— Это он? — спросила Делия Добелл и с интересом взглянула на Аллана.

Клара утвердительно угукнула, не отводя взгляда от экранов. Аллан начал заикаться.

— К-как… Делия Добелл… Как ты… вы могли оказаться здесь? Я хочу сказать, это ведь не по-настоящему ты… То есть вы… ты не она, да?

Делия улыбнулась:

— Нет, это я. Настоящая Делия Добелл — это как раз я. Живу здесь, в Замке, а работаю в Сети той Делией из телевидения, которую ты не раз видел с экрана.

Такое объяснение оказалось трудно постичь, но мальчик постарался. Он сидел вот тут и непринужденно разговаривал с Делией Добелл, словно с какой-нибудь Беатрисой… Но что Делия хотела сказать тем, что она и есть та самая, настоящая?

— Как ты говоришь… Что ты… настоящая, реальная? — запинаясь, переспросил он.

— Из плоти и крови, как человек, живущий в Реальном Мире, это ты хочешь спросить? Нет, там я не бываю. Это невозможно.

— Другими словами, ты не существуешь… реально?

Она улыбнулась той улыбкой, которую он так хорошо знал по сериалу:

— Конечно же я существую. Ты ведь меня видишь?! — Она похлопала Аллана по плечу: — И ощущаешь. Но в Реальном Мире, в ТВОЕМ Реальном Мире, меня нет.

— А в сериале, в фильмах, кто тебя играет?

— Я сама, но их делают в Сети. Там я работаю как нормальный компьютерный персонаж. У нас свои продюсеры, сценаристы, режиссеры и аниматоры. Кстати, из компании, которая называется «Делия-медиа». Все, что ты видишь в сериале, сделано на их компьютерах. Я существую в Сети — и, конечно, здесь.

— Делия — единственная во всем Замке, кто может отсюда перемещаться в Сеть, — сказала Клара. — Е-дин-ствен-на-я!

— Я такой создана. Для жизни в двух местах. Во все времена только кто-то один из всех жителей Замка может так перемещаться. Это решение Верховного Кабинета.

— Конечно, в наших условиях подобная способность небезопасна, но иногда очень необходима, — добавила Клара.

— Не понимаю, для чего? — покачал головой Аллан.

— В частности, для того, чтобы сюда привести тебя, да, — сказал Хан Зен.

У мальчика в голове это все никак не укладывалось.

— Да, но эти истории о тебе, всех твоих возлюбленных и прочее? Те, что есть во всех журналах?

— А, ну это сочиняют в «Делия-медиа»! Журналам всегда найдется о чем писать. Этакая реклама, понимаешь? Чтобы больше людей смотрели телепередачи, а компания могла неплохо заработать на моей популярности. В результате все довольны. А мой настоящий возлюбленный — вот он. Она положила руку на плечо Боганиса и продолжила: — И хотя он постоянно неизвестно где бродит, я его никогда не брошу. — Делия улыбнулась. — Это я организовала игру «Паук» и доставку тебе шлема.

— Но привел тебя сюда я, да, — сказал Хан Зен.

— И ты же устроил эту штуку со странными песочными часами?

Все словно застыли, и на мгновение в кухне воцарилась абсолютная тишина. Их взгляды боязливо метнулись, но на Аллана никто не посмотрел. Все отводили глаза.

— Песочные часы, — прошептала медленно Клара, рассматривая кривые на экранах. — Ты должен их очень беречь. И никогда никому о них не рассказывай.

— Они тебе пригодятся, да…

Некоторое время на кухне стояла тишина, нарушаемая только потрескиванием компьютеров, словно никто не знал, о чем теперь говорить. Клара отошла от мониторов и приблизилась к Аллану. Она склонилась над ним совсем низко, так что он мог изучить лабиринт морщин на ее лице.

— Ты никогда никому их не покажешь, так? — прошептала старуха и посмотрела мальчику прямо в глаза.

Аллан кивнул. Если ей так нужно, пожалуйста! Но все-таки почему? Ему хотелось получить хоть какое-то объяснение.

— И больше мы об этом не говорим, — строго сказала Клара и снова вернулась к экранам. — Во всяком случае пока.

— Да… Как хорошо, что ты здесь, — быстро сказал Боганис.

— Потому что ты нам нужен, — добавила Делия Добелл.

— Да, но для чего?!

— Ой! — воскликнула вдруг Клара. — Что это там?

Она нажала на клавишу и остановила изображение. Даже Аллан заметил, что волна, на которую она показала своей заколкой, была гораздо выше остальных.

— Тот рыбак, о котором ты говорил, — начала Клара, — он, говоришь, из Пеша?

Травер утвердительно буркнул.

— Видимо, иногда и там, на севере, происходят какие-то бурные всплески, — сказала Клара.

— Что? — одновременно переспросили Хан Зен, Делия и Боганис.

— Что именно, я не вижу, но сканирование показывает какие-то сильные перепады уровня энергии. Гораздо мощнее обычных. И только в очень короткие периоды. Может быть, нет ничего особенного, но…

Боганис сказал, что уже есть достаточно оснований отправиться туда, чтобы разобраться. На что Клара посоветовала не торопиться, ведь эти выбросы энергии могли не иметь никакого отношения к Аранее.

— А если вы туда отправитесь, то будете от нас очень далеко. К тому же помните, что Аранея умна, и, возможно, это очередной ее трюк, чтобы пустить нас по ложному следу.

— Очень далеко, да… — запоздалым эхом отозвался Хан Зен.

Боганис нервно забарабанил пальцами по столу. Ему казалось, что выбора у них нет.

— Поймите же! Ложный или не ложный, но это наш единственный след, — вскричал охотник.

Травер уже поднялся с места.

— Ах, — грустно вздохнула Делия Добелл. Прежнее веселье куда-то улетучилось. — Снова в путь… Ужасно! В какой-то рыбацкий поселок на семи ветрах, где… — И в ту же секунду она исчезла.

Впрочем, кухня со всеми ее обитателями тоже куда-то подевались. Аллан вновь сидел в своей комнате со шлемом на голове и легко мог снять его рукой, на которой не было перчатки. Впрочем, это он и сделал. Перед ним стояла мама с телефонным разъемом в одной руке и книгой в другой… Значит, все еще среда.

— Что за игрушка? И что у тебя на голове, а? — начала допрос мама.

Она была уставшей и сердитой. Аллан попытался объяснить матери, что он выиграл виртуальный шлем, что это еще один способ выходить в Сеть и все такое. Объяснение не смягчило дурного маминого настроения, потому что, по ее мнению, Аллан слишком много внимания уделял компьютерным играм.

— Аллан Берг! — сказала мама официально. Она всегда так к нему обращалась, если хотела сказать что-то серьезное. — Ты провел полдня с дурацкой купальной шапочкой на голове. Посмотри в окно. Там тоже есть мир. Реальный мир! И школа!

Аллану даже в голову не пришло рассказать маме, что с ним случилось. Он был уверен, что она придет в бешенство и выбросит из окна и шлем, и компьютер, если он только попытается заговорить о Замке и Делии Добелл. Мама вполне способна на подобные поступки.

— Да, да, — сказал он и хотел снять перчатку. И тут он застыл в изумлении. В перчатке лежали маленькие песочные часы…

— Сейчас будем обедать. — Мамин голос донесся до него уже из кухни.

Часы! Но этого не может быть! Совершенно невозможно. Из Сети нельзя выносить никакие предметы. Они же НЕРЕАЛЬНЫ!

Аллан побежал в ванную. Глянув в зеркало, он тут же увидел на носу кратер прыща. Еще б не увидеть! На пол-лица такая неземная красота!

Но когда мальчик поднес к зеркалу песочные часы, то увидел такое, отчего мурашки с бешеной скоростью заструились по его позвоночнику вниз…

6

Аллан распахнул дверь в телевизионную комнату клуба в тот момент, когда Делия Добелл прыгнула, вышибив стекла, в окно, перевернулась в воздухе и упала прямо в бассейн.

— Беата, Беата! — закричал он.

— Ну что?

Беатриса одиноко сидела на большом угловом диване и крепко сжимала в руках пульт дистанционного управления. Мысли девочки были полностью поглощены действиями, разворачивающимися на экране.

— Ты только послушай! — продолжал кричать Аллан…

Уроки в школе казались бесконечными. Аллан никак не мог ни на чем сосредоточиться. То, что он пережил накануне в Сети… нет, в Замке, переполняло его, и мальчик не мог дождаться конца уроков, чтобы наконец-то отправиться в клуб и рассказать обо всем Беатрисе. Конечно же, она скажет, что у него съехала крыша. Но все равно Беата — единственный человек на земле, которому можно хоть что-то доверить. А рассказать кому-нибудь обо всем просто необходимо.

В эту минуту девочка внимательно наблюдала, как Делия Добелл душила крокодила, оказавшегося в бассейне каким-то совершенно непонятным образом.

Аллан заслонил собой экран.

— Ты ведь уже это видела! Зачем смотреть повтор?

Беатриса окинула приятеля равнодушным взглядом:

— Ты что, обнюхивал газонокосилку? Твой нос напоминает мне раздавленную лягушку.

Аллан содрал коросточку, стер тыльной стороной ладони с носа пятно крови и лихо шлепнулся на диван рядом с Беатрисой.

— Прыщ. Поганый прыщ! Ну скажи мне, почему у тебя нет прыщей?

— Потому, что я не ем столько сладостей, — съехидничала Беата.

Она переключила канал, и вместо злосчастного крокодила, показанного крупным планом, дети увидели, как со скалы падают и взрываются два новехоньких автомобиля.

— Ты когда-нибудь слышала о Замке? — вдруг спросил Аллан.

— О каком? Я слышала о многих замках…

— Ну, это не то чтобы настоящий замок. Скорее, один участок в Сети.

— Нет, о таком не слышала. Приличный?

Беатриса переключила на рекламу, где три агрессивных типа впихивали в картонку из-под пиццы четвертого, который ошибся и принес им не ту, что они заказывали.

— Приличный?! Да он самый классный вообще из всего, что я видел в Сети!

Беатриса наконец перевела взгляд на докучливого собеседника:

— И?..

— И?!. Это длинная история!

Девочка смотрела попеременно то на Аллана, то в телевизор, как будто не могла решить, что выбрать. Наконец интерес к Замку одержал верх.

— Так что ты там говорил про замок?

— Это такой участок в Сети, куда никто не может попасть.

— Я знаю людей, которые смогут. С гарантией. Им под силу попасть в любой сетевой уголок.

— Да, наверное, но все равно не так. Знаешь, этот участок нельзя найти. Те, кто там находится, не смешиваются с остальными в других частях Сети. И… еще. Они живут только там. В Замке… Это, как бы сказать… их самая главная тайна.

Беатриса сделала гримасу и косо глянула на Аллана:

— Но ты-то там был?

Мальчик кивнул.

— Та-ак… мм-м… Ты, случайно, не съел ничего подозрительного?

— Послушай же меня! Я правда побывал в Сети. Сам, лично! Когда в первый раз примерил шлем.

— Какой еще шлем?

— Ну, помнишь, из набора, который я выиграл в «Паука».

Беатриса попыталась припомнить:

— А-а-а! Игра в Сети. Та, в которой надо помешать пауку добраться до центра паутины… Вспомнила, ну и что там?

И тут Аллан почувствовал, что Беатриса готова слушать. Не теряя инициативы, он вскочил с дивана и, размахивая руками, как на духу выложил все, что произошло с ним вчера. Он ходил взад-вперед и говорил, говорил, говорил… как он промчался через черную дыру, как встретил Хан Зена, о кухне и ее обитателях и, наконец, о встрече с Делией Добелл, которой в Реальном Мире, кстати, вовсе и нет.

— А потом мама выдернула шнур, и я не услышал конца истории Клары про Замок, про Тока и про все остальное…

Беатриса с хохотом откинулась на спинку дивана:

— Ой, я не могу… Это уже перебор! Да ты просто издеваешься надо мной! Какая я дура! Поверила тебе… А ты попросту слишком много…

— Да, но все это — правда, Беатриса! Сам я никогда такого не придумал бы, ведь так?

Она на секунду задумалась, а потом с подозрением в голосе произнесла:

— Кто тебя знает?! К тому же ты мог эту сказку где-нибудь прочитать.

— Нашла книгочея! Столько за один раз мне не осилить, как ни старайся.

Брови у Беатрисы изогнулись в дуги, и она молча закатила глаза под потолок. Аллан все стоял перед ней.

— Ты думаешь, я свихнулся? — спросил он.

— Если ты хочешь, чтобы я поверила в этот твой бред, то слушай: ты не чокнулся. У тебя просто снесло крышу. Делия, полсамурая и какой-то замок в пустоте! А ты там, случайно, не встретил нашу королеву в обществе Тарзана с обезьянами? — Девочка постучала по лбу костяшками пальцев. — Аллан, возьми себя в руки! И признай, что твоя мама права. Ты перегрелся оттого, что слишком много торчишь в Сети.

— Ну… Тогда смотри сюда!

Аллан что-то вынул из кармана. Это был последний козырь. Правда, Клара говорила, что он не должен показывать их никому, но, наверное, это правило распространялось только на Замок. Ведь Клара ничего не знала о Реальном Мире…

— Ну и что? — пожала плечами Беатриса. — Ты меня удивляешь! Думаешь, я никогда не видела песочных часов?

Мальчик поднес часы прямо к ее глазам:

— Посмотри сюда внимательно-внимательно!

Песочные часы, размером с мизинец, были сделаны из стекла, но только гораздо более прочного, чем обычное. Вверху и внизу стекло сплющивалось так, что часы могли стоять без подставки. Беатриса пару раз моргнула. Вид у них не совсем обычный… И тут она увидела в часах море, которое катило свои волны к берегу, где крутой склон уходил в самый верх и упирался в другую половинку стеклянной колбы. Там, в этой половинке, ярко светилось синее-синее небо с несущимися куда-то облаками. Чувства, накатившие на девочку, заставили поверить ее в реальность происходящего. И она поверила, как будто сама стояла на том морском берегу, а над ней плыли невесомые облака…

— Что это, Аллан?! Да там же лебедь, смотри! — с восторгом прошептала девочка. — Какой крохотный!

— Не лебедь, а гусь, — поправил подругу Аллан. — Но знаешь, есть одна странность: их я захватил из Сети… Этого же невозможно, понимаешь?!

— Брось заливать, — сказала Беатриса почти сердито, — откуда они у тебя? Говори.

— Я и говорю! Это правда, они из Сети! Когда я вернулся назад, то есть когда мама выдернула разъем, часы лежали в моей перчатке.

Беатриса все не могла отвести взгляд от часов. Она осторожно взяла их из рук Аллана и стала медленно поворачивать вокруг оси.

— Слишком невероятно… чтобы быть правдой. А что если часы перевернуть?

— Попробуй!

Девочка перевернула часы. Пейзаж и небо растворились и исчезли. Больше не было ни моря, ни неба, а только самые обыкновенные песочные часы, в которых сверху вниз струился красный песок.

— Ну так как же они сделаны?

Она повернула часы снова, и облака, склоны и море с гусем появились из ниоткуда. Медленно и осторожно Беатриса выпрямилась на диване и поставила часы на стол.

— Ну и все-таки…

— Теперь ты мне веришь?

Беатриса покачала головой:

— Не знаю… И не убеждай меня в том, что получил их из рук карликового самурая в Сети. Иначе я сама лично сдам тебя в психушку.

Аллан ничего не ответил. Он достаточно хорошо знал Беатрису и видел, что на самом деле она теперь не знает, чему верить.

— И еще ты можешь принести мне «колу», — сказала девочка. Ей хотелось подумать.

Аллан положил песочные часы в карман и встал с дивана. Беатриса снова спросила, где он достал часы. С каждым разом она становилась все более настойчивой и раздраженной, но мальчик снова повторил, что уже рассказывал.

— Хан Зен сказал — часы мне пригодятся. Но что они имели в виду, когда говорили, что им нужен я? Беата, во мне есть что-то особенное?

— О да! — воскликнула девочка. — Есть! Ты — псих. Если порция «колы» не приведет тебя в нормальное состояние, немедленно топай к врачу.

— А еще они называли меня Албаном, — проговорил Аллан и, развернувшись, отправился за напитком.

— Албаном? — переспросила Беата и сочувственно покачала головой.

В этот момент в дверях появились Олли и Симон. Беатриса ничего им рассказывать не стала. Не только потому, что они бы подумали, что и она свихнулась, но и потому, что эта парочка — обыкновенные идиоты, которым больше всего нравится раздражать других людей.

Олли и Симон уселись на диван и тупо уставились в телевизор, при этом ни единого слова не соскочило с их губ. Беатриса мельком взглянула на наручные часы.

— Сейчас будет Делия Добелл, — сказала она и, нажав кнопку на пульте, переключила канал.

Ни Олли, ни Симон не среагировали на ее действия, а сериал уже начинался, шло краткое содержание предыдущих серий. Голос за кадром трещал без умолку:

«А теперь приготовьтесь смотреть продолжение приключений великолепной Делии Добелл. В главной роли Делия Добелл. Пристегните ремни ваших кресел, потому что сейчас появится она, единственная и неповторимая…»

Диктор продолжал перечислять достоинства актрисы, на экране мелькали отрывки, рассказывающие о схватке с крокодилом, о других драматических моментах, а затем наконец пошла новая серия.

Делия Добелл крупным планом появляется на экране в облегающем длинном блестящем вечернем платье. В одной руке она держит бокал шампанского, другая — небрежно лежит на плече Конроя, влюбленного в нее, безумно богатого наследника алмазных копей из Южной Африки. В руках Конроя маленькая черная шкатулка, он пытается уговорить Делию отправиться с ним в Африку для изучения какой-то мистической находки в его копях. Наконец он открывает шкатулку.

Делия Добелл никогда не говорит «нет» алмазам, но, пожалуй, алмазы — это то единственное, что нравится ей в Конрое. Алмаз крупным планом. Размером с грецкий орех, сверкает на черном бархате. Серьезное лицо Конроя:

— Ты нам нужна, Делия.

Беатриса прислушалась. Куда ж подевался этот Аллан?

Еще раз алмаз. Самый крупный план…

И за какую-то долю секунды Беатриса успела увидеть — в этом она готова была поклясться — внутри прозрачного алмаза склон и блестящую водную гладь с грациозно плывущим гусем-лебедем.

Она подскочила на диване так, что Олли и Симон чуть не свалились на пол.

— Аллан! — закричала Беата. — Аллан!

Олли и Симон очнулись от спячки, в которой, казалось, они до сего момента пребывали.

— Что случилось?

— Аллан, иди скорее сюда! — еще раз позвала девочка и крепко сжала в ладони пульт, как будто кто-то хотел у нее его отнять.

— Ты что, никогда раньше не видела Делии Добелл? — ехидно спросил Симон.

Олли скорчил гримасу.

— Тебе так страшно, что твой приятель должен подержать тебя за ручку? — засюсюкал он, но тут же сменил тон: — Не понимаю, что ты находишь в этом заучившемся недоумке?

Беатриса пронзила его взглядом, острым, как шпага мушкетера:

— А ты сам-то когда-нибудь себя в зеркало видел? Тоже мне, доумок!

На экране довольное лицо Делии Добелл.

— Очень симпатичный кусочек окаменелого углерода,[5] — улыбается она.

Но Беатрисе надо было узнать, что успели заметить эти лоботрясы.

— Вы видели алмаз? — спросила она взволнованно.

Олли и Симон переглянулись.

— Ясное дело, мы видели алмаз, — ответил Олли.

— Он же был во весь экран, — заверил Симон. — Мы же, черт побери, не слепые!

— А внутри вы что-то видели? Там был гусь?

— Сама ты гусь… гусиха, то есть эта, как ее?.. гусыня!

И в этот момент в комнате появился Аллан. Он принес «колу». Мальчик и не догадывался, что своим появлением он спас Симона от неминуемого пинка в живот.

— Во дает, ну и носище! — взвизгнул Симон. — Устроился работать светофором?

Они взвыли от истерического смеха, но Аллан сделал вид, что ничего не слышит.

— Это ты кричала? — спросил он Беатрису и протянул ей «колу».

— Она очень по тебе соскучилась, — ехидно сказал Олли, — душевные муки вызывают глюки.

— У нее гуси в алмазах! Девочка-то с приветом, как и ты, Аллибалли, — ляпнул Симон, и оба лоботряса заржали.

Беатрисе больше всего хотелось вылить «колу» этому негодяю за шиворот, но она пожалела напитка.

— Это Делия Добелл, — сказала она Аллану, еле сдерживая раздражение и пытаясь сделать вид, что больше в комнате никого нет. — Море и гусь. Внутри алмаза. Я видела. Смотри!

Аллан сел на диван, стараясь не задевать Симона.

— Эй, кто из нас пришел раньше?! — запротестовал Симон, изображая обиду, будто Аллан уселся на него. — Да что такое с вами обоими?

— Попридержи язычок, — грозно проговорила Беатриса.

— И мы должны с этим мириться? — задал риторический вопрос Олли, изображая оскорбленное достоинство.

Аллан покопался в кармане. Там лежали песочные часы, но под ними где-то должна быть десятка.

— Вот, держите, угощаю вас «колой».

Двое парней с изумлением переглянулись, Симон поднялся с дивана и жадно схватил банкноту.

— Я думаю, что полоумные возлюбленные хотят побыть наедине, — засмеялся он, и парочка лоботрясов направилась к выходу. Беатриса на прощание показала им нехороший жест пальцем.

— Ты совсем размяк, Аллан, — сказала девочка сердито. — Платить негодяям за то, чтобы они убрались. Это уж чересчур…

Она бы бросила в них что-нибудь тяжелое и твердое.

— Это же ты занимаешься тэквондо, — ответил Аллан, — а я, извините, к спорту отношения не имею.

— А надо бы. Ты не можешь позволять всем хулиганам обращаться с собой как с тряпкой.

— А я и не позволяю. Только не люблю драться. Ты же знаешь, если я дерусь, гораздо чаще перепадает мне самому.

— И почему нельзя дружить без того, чтобы всякие недоумки не вопили о возлюбленных и о прочих глупостях, — удрученно сказала она, не отводя глаз от экрана.

Аллан не ответил. Они знали друг друга с детского сада. Аллан и Беата. Так было всегда. Они не помнили времени, когда не дружили.

Делия Добелл приземляется на реактивном самолете Конроя где-то на аэродроме в Южной Африке. На Конрое одежда цвета хаки и шляпа «сафари». Их встречает управляющий копями. По дороге к шахте он рассказывает о черном фантастическом алмазе, который нашли в самом тупике нового штрека.

Он говорит, что это очень большой алмаз, но у них проблема с подъемом его наверх. Камень очень трудно отделить от породы, но самое странное то, что местные горняки отказываются приближаться к выработке. Даже предложения о повышении заработной платы не могут их заставить рискнуть. А если рабочих спрашивают: «Почему?» — то они замыкаются в себе, словно устрицы в раковинах.

Около шахты всю компанию встречает красивая черная женщина.

— Мой секретарь, — говорит управляющий.

Секретарша с подозрением смотрит на Делию Добелл.

— Добро пожаловать, — говорит она ледяным тоном.

В кадре Делия Добелл, направляющаяся ко входу в шахту. На ней облегающий желтый комбинезон, волосы убраны под каску.

Конрой:

— Если честно, то я ведь тоже не хочу идти туда…

Делия Добелл снисходительно смотрит на него:

— Это обыкновенная вежливость с твоей стороны, ты просто пропускаешь даму вперед.

Мы следуем за ней в шахту и далее, по покинутому штреку.

На экране замелькала реклама диска новой женской поп-группы. В дверном проеме появилась голова Олли:

— Ну и что здесь у нас происходит?..

Беатриса оглянулась по сторонам в поисках чего-то, что можно было бы запустить в Олли, но голова тут же скрылась.

Аллан вынул песочные часы и стал внимательно рассматривать море и гуся. Девочка взяла их у него и тут же перевернула.

— Нет, — прошептала она себе под нос и протянула обратно Аллану.

Реклама кончилась.

Делия Добелл откидывает в сторону камни, и что-то гладкое сияющее черное появляется при слабом освещении подземелья. Она убирает обломки пустой породы. В камне виден алмаз размером со страусовое яйцо. Естественно, он не обработан, и черная поверхность кажется отверстием в скале — пока Делия Добелл не начинает светить на алмаз карманным фонариком. И тогда внутри черного камня обнаруживается большой паук.

У Аллана по спине побежали мурашки.

Делия Добелл крупным планом. Ее губы слабо шевелятся. Она шепчет:

— Здесь нужен Албан…

Аллан вскочил с дивана:

— Ты слышишь?! Она сказала: «Албан». Это… это я!

Беатриса не знала, что ей и подумать. Разве эта серия уже была в эфире? А откуда ж иначе Аллан мог узнать имя?

Еще более крупный план. Теперь видны только глаза Делии Добелл. Она повторяет:

— Нам нужен Албан…

— Этого… Этого не может быть, — прошептала Беата.

Аллан ничего не ответил. Он опять сел, сделал глубокий вдох, затем с шумом выдохнул.

Делия Добелл поднимается из шахты. Ее встречает Конрой.

В кадре штабелями стоят нефтяные бочки. За ними прячется управляющий, который наблюдает за Делией и Конроем. Он шепчет в маленький мобильный телефон:

— Они сейчас прибудут…

В кадре появляется черноволосая голова, обращенная к зрителям затылком. Рука подносит к уху мобильный телефон. По руке ползет зеленая змея.

— Хорошо, — слышится голос.

Реклама:

Молодой мужчина идет по пустыне. На лице капельки пота.

Низкий голос: «Всегда…»

В аудитории сидит девушка, она мечтает.

Голос: «Везде…»

Мужчина в пустыне вынимает из кармана мобильный телефон, видит на дисплее лицо мечтающей девушки.

— Привет, — говорит мужчина, и кажется, будто он только что утолил жажду. Теперь он бодро продолжает путь.

Голос за кадром: «Всегда и везде. „Айкон“ соединяет».

Конец рекламы.

Делия Добелл сидит за компьютером. Конрой смотрит в экран монитора через ее плечо.

— Кто такой Албан?

Делия Добелл не отводит взгляда от экрана.

— Один из моих друзей. Ты его не знаешь. Я посылаю ему сообщение.

И затем в кадре обычные песочные часы, которые появляются в компьютере, пока выполняется какое-нибудь задание. Делия Добелл крупным планом.

Аллан крепко сжал в кармане свои песочные часы. Ведь Хан Зен сказал, что они ему пригодятся.

Они уезжают от шахты Конроя на новеньком джипе.

— Кто-то здесь говорил о черной магии? — спрашивает Делия Добелл.

Конрой изумленно смотрит на нее. Он никогда об этом не слышал. Вид у Делии Добелл задумчивый, а солнце склоняется к горизонту.

Они выходят из автомобиля на склоне возле обрыва, чтобы полюбоваться фантастическим заходом солнца с обрыва над саванной, где большие стада зебр и антилоп-гну спускаются к реке, которая извивается по местности, подобно серебряной нити. Вдали слышен рык льва. Пока они стоят, держа перед глазами бинокли, незаметно для них какая-то омерзительная личность выходит из-за баобаба, подкрадывается к джипу и освобождает ручной тормоз. Автомобиль начинает медленно катиться к обрыву. Когда Делия Добелл замечает это, уже слишком поздно. Автомобиль летит в пропасть, падает на скалу и взрывается.

Они готовятся к ночевке среди дикой природы. Конрой огорченно смотрит, как Делия Добелл устраивает два спальных места на огромных ветвях баобаба.

Серия закончилась. Жизнерадостный голос за кадром пообещал еще больше захватывающих событий в следующей части, и Беатриса выключила телевизор. Ребята сидели, и каждый собирался с мыслями. Первой нарушила молчание девочка:

— Она сказала, что оставит Албану сообщение. Но где? Где Делия Добелл может оставлять сообщения?

— Значит, теперь ты мне веришь?

— Нет, — сказала Беатриса. — Но, может быть, я становлюсь такой же чокнутой, как и ты?

— Я ей позвоню, — воскликнул Аллан.

— Ну вот, только что ты мне объяснял, что Делии Добелл в реальном мире не существует, а теперь собираешься ей звонить? Может, лучше съездить к ней на велосипеде?

— То есть я позвоню в телевизионную компанию. В «Делия-медиа». Возможно, у них есть номер, по которому можно с ней связаться. Или автоответчик, а? Попробовать стоит в любом случае, — сказал он и решительно пошел к телефону.

В Аллане так и заиграла энергия. Честно говоря, Беатриса уже давно не видела его таким деятельным.

В «Делия-медиа» трубку взяла женщина.

— Попросите, пожалуйста, Делию Добелл, — сказал Аллан, придавая своему голосу интонацию, будто он звонит маме на работу.

— Это, к сожалению, невозможно, — ответила женщина. — Мне очень жаль, но у Делии Добелл нет времени говорить со всеми, кто хочет с ней общаться. Если бы она это делала, когда бы она снималась в кино?!

Сама любезность!

— Но у нее есть для меня сообщение. Меня зовут… Албан. Она сказала…

— Я сожалею, Албан. Если бы ты только знал, сколько Албанов уже позвонило. Но ты можешь написать ей письмо. Я уверена, что она ответит. Если у тебя есть компьютер, посмотри сайт , там имеется адрес ее электронной почты. Название легко запомнить, правда?

Аллан поблагодарил даму и положил трубку. Беатриса стояла рядом.

Это уж точно, на свете полно мальчишек по имени Албан. Может быть, это чистая случайность? Но в случайности почему-то не верилось. А часы? А гусь? А вчерашние события, наконец?

— Что ж, придется лезть на сайт Делии Добелл, — проговорил Аллан.

— Ладно уж, пошли.

Когда они выбрались из клуба на стоянку велосипедов, оказалось, что одно колесо у велосипеда Аллана спущено. Беатриса была уверена, что его проткнули Олли и Симон. И уже собиралась пойти разобраться с ними, когда Аллан остановил девочку, потянув за рукав:

— По-моему, ниппель пропускает. Да и времени нет. Поедем скорее домой.

Беатриса что-то раздраженно пробормотала, но, отстегнув трос с замком, выкатила велосипед на площадку и запрыгнула на сиденье. Аллану пришлось довольствоваться багажником.

7

Двенадцать странных персон, устроившихся на стульях вдоль стены в круглой комнате без окон, представляют собой чрезвычайно пестрое сборище. Человекоподобное существо небольшого роста, но с длинными руками сидит на стуле иссиня-черного цвета, такого же как и кожа его лица, и болтает в воздухе не достающими до пола короткими ножками. На желтом стуле развалился очень древний, согнувшийся в три погибели старик с абсолютно прозрачной кожей. Пухленькая женщина с довольным красным лицом восседает на красном сиденье, ее желтые волосы взбиты в восковой шар, очень похожий на голландский сыр. Что касается персоны, которая устроилась на белом месте, то о цвете ее лица говорить не приходится, потому что оно, это лицо, постоянно меняет свой цвет, как будто к нему приклеено множество маленьких пульсирующих зеркал. Только глаза — ясные, совершенно спокойные и почти бесцветные.

Очевидно, все они прибыли из самых разных частей Замка. И единственное, что их объединяет, — фасон одежды. На всех одного кроя сюртуки, брючки длиной до колен, но все разных цветов.

В центре круглой комнаты установлена металлическая колонна толщиной с туловище средней полноты человека и высотой до самого потолка. В колонну вмонтирован монитор. Двенадцать персон сидят перед ним полукругом, но внимание их привлечено не к экрану, а к высокой стройной женщине, которая стоит перед ним.

Черные гладкие волосы с серебристым отливом обрамляют лицо с чуть выступающими высокими скулами и пронзительными зелеными глазами. Через одно плечо перекинут плащ. Под ним жакет, брюки и высокие сапоги. Все черное.

— Я рада видеть вас. Поверьте, очень важно, что вы прибыли, потому что после нашей последней встречи случилось многое. Но самое главное то, что завершено строительство этого комплекса.

Поднялся мужчина в одежде цвета морской волны. Моргнув единственным глазом, ярко-синим, обрамленным в нелепую и неприятную опухоль, он оскалился:

— Мы тоже рады, что тебе удалось… прибыть сюда.

Женщина улыбнулась:

— Для того чтобы меня удержать, надо иметь нечто более эффективное, чем пара никчемных олухов, приставленных ко мне Верховным Кабинетом. Сбежать от них легче, чем нагнуться за камнем, валяющемся на берегу. Так-то, дорогие друзья.

В тот же миг она повернулась спиной, и плащ полностью скрыл ее. А когда в следующую секунду ткань соскользнула на пол, женщина полностью исчезла. По собранию пронесся изумленный шепот.

— Это так же легко, как войти в открытую дверь, — неожиданно раздался знакомый голос. Теперь брюнетка стояла на лестнице, служившей единственным входом в круглую комнату. — И точно так же просто выбросить что-то из Замка в Сеть, если знаешь, как это делается. Гораздо труднее обратное — доставить к нам что-либо из Сети. Никому до сих пор не удавалось сделать подобное, но у нас получится. С этой целью мы и построили наш комплекс. Погодные условия нам благоприятствуют, а жители Пеша, я надеюсь, не подведут.

Бормотание двенадцати резко оборвалось, когда женщина подошла к одноглазому:

— Что ты сделал со своим глазом, Хорк?

Хорк потрогал опухоль и тут же отдернул пальцы:

— Я упал на палубу лодки. Ударился о перекладину…

— Вот как, о перекладину? Секундная невнимательность — и ба-бах…

Остальные засмеялись. Человек в синем продолжал стоять и даже попытался что-то произнести:

— Конечно, мы в тебе не сомневаемся, Аранея, но… — Он вдруг замолчал.

— Что «но»? — Аранея пристально уставилась в его око. — Отвечай!

— Да, но… Я подумал, что… — Хорк опустил глаз.

— Что ты подумал, Хорк? Говори же…

Он собрался с духом и наконец произнес:

— Я подумал… Мы подумали… Теперь, раз ты не стала Генерал-процессором… Что же будет с Дворцом? Что будет с нашими планами?

Он быстро сел, и над круглой комнатой зависла тяжелая тишина. Аранея не шевелилась, продолжая в упор смотреть на одноглазого. Помолчав несколько секунд, она процедила сквозь зубы:

— Ты хочешь сказать, что все-таки сомневаешься во мне?

— Нет, нет, что ты?! — замахал руками Хорк. — Я подумал только… Как же… теперь?

Аранея сверлила его безжалостным взглядом. И вдруг без всякого перехода очень приветливо улыбнулась и ласково произнесла:

— Ах, мой добрый Хорк… Ничего не изменилось. Наша цель по-прежнему та же, что и раньше. Старое должно исчезнуть, а все следы следует замести. Нет никого, кроме вас, мои верные друзья, кого можно было бы перенести в будущее. Вы пойдете вместе со мной в Реальный Мир. Там вы останетесь на все время, пока я не расправлюсь с Замком. План остается в силе. — Тут она понизила голос и заговорила медленнее: — А когда вы вернетесь, то окажетесь… уже во Дворце.

Собравшиеся издали радостный вопль.

— Но…

В мгновение ока шум стих.

— Но вы должны до конца понять, что мы задумали грандиозное дело. Перед нами стоит великая задача. Я бы сказала, что это будет точкой отсчета всей новой истории.

Опять зазвучали радостные возгласы, но Аранея жестом руки остановила проявления бурной радости:

— Этот отвратительный хаос с неизвестно зачем существующими и ничего не понимающими существами, в который сейчас превратился Замок, это место, где вообще нельзя понять, где верх, а где низ, что движется вперед, а что назад, — мы ликвидируем. Во Дворце же все станут равными. Мы будем теми, кто мы есть. Ведь мы понимаем друг друга, и каждый из нас знает свое место. Вы, кто здесь с самого начала, будете всегда рядом со мной.

Кругленькая красная женщина с «сыром» на голове радостно засмеялась и захлопала в ладоши. Аранея повернула к ней голову:

— Но это произойдет не само собой. Потребуются жертвы. Много жертв! Все вы знаете, на какие жертвы пошла я сама. Я рассталась с моим положением, моим стабильным существованием, именем и славой и почти что… самой жизнью. Вы должны быть всегда готовы принести такие же жертвы. В награду вы получите Дворец, где всегда — повторяю, всегда! — будет господствовать порядок, такой Дворец, в котором невозможно заблудиться, Дворец, где все уверены в своем будущем.

Хорк настолько успокоился, что осмелился поднять глаз.

— Но, раз ты теперь не будешь Генерал-процессором, как же ты попадешь… я хочу сказать…

Зеленые глаза Аранеи вновь метнули ледяные искры, но женщина тут же опомнилась, и взгляд ее потеплел:

— В Реальный Мир? Ты хочешь спросить, как я найду Центр Мироздания?

Казалось, что эти слова привели в трепет всех присутствующих. Хорк уселся на место.

— Мой дорогой Хорк, я же сказала — ничего не изменилось! Я знаю, что есть файлы[6] в Сети, которые расскажут мне о местонахождении Центра Мироздания. Нам надо только найти их. Именно над этим мы сейчас и работаем, не правда ли, друзья? И именно поэтому мы построили комплекс.

Хорк кивнул и откашлялся:

— Да, это так. Но позволь мне спросить… — он вновь опустил глаз и понизил голос, — они… э-э-э… то есть члены Верховного Кабинета, сказали, что ты… э-э-э… захватила ключ… ну тот, от Центра Мироздания. Так вот я думаю, что без него будет очень трудно выбраться отсюда… э-э-э… Даже если мы найдем в Сети файлы и сам Центр.

Аранея сделала несколько шагов в сторону Хорка и зашептала таинственно:

— Не верь лжи, которую распространяет Верховный Кабинет. Иметь ключ к Центру Мироздания не самое главное, главное — знать, где находится сам Центр. Все. И больше мы этот вопрос не обсуждаем. Во всяком случае сейчас.

Хорк кивнул, хотя так ничего и не понял.

— Ты должен просто довериться мне, — продолжала она терпеливо. — Довериться и верить. Я знаю о вещах, которых вам пока не понять. И здесь я рассказываю не обо всем. Даже среди вас могут быть те, кто не всегда может удержать язык за зубами. — Она так пристально глянула на Хорка, что тот поежился. — Но времени не так уж и много. Нам вряд ли стоит беспокоиться о Генерал-процессоре и его Верховном Кабинете. Пройдут недели, прежде чем они на что-то решатся. Эта кучка слабаков только теперь собралась на заседание. А с моего побега уже прошло столько времени…

Ее легкая улыбка отозвалась тихим и смехом облегчения всей компании.

— Но даже если Клара и ее кухонные писатели утомились, что вполне вероятно, они вряд ли забыли мои угрозы. Вот за ними-то мы и должны наблюдать.

Оранжевая фигура поднялась с оранжевого места и захлопала парой крыльев, растущих у нее за спиной. Поднявшийся не имел ни единого волоска на голове, и лицо не говорило ничего о возрасте или о том, кто это — мужчина или женщина. И когда странное создание заговорило, по его голосу тоже невозможно было понять, какого оно пола и возраста:

— У нас на Шестом Небе мы недавно кое-что заметили. Раздался грохот, и я думаю, что где-то далеко кто-то производил манипуляции со Щитом.

Остальные согласно закивали, потому что такое событие не прошло не замеченным никем.

Кивнула и Аранея:

— Хорошо, что вы такие внимательные. Хоть наши враги кажутся смешными и бессильными, мы никогда не должны их недооценивать. Пусть лучше они недооценивают нас. — Она повернулась к старику в желтом: — Они раздобыли себе сторонника в Реальном Мире. Ректор Бломме, вы нам расскажете об этом, не так ли?

Старый ректор Бломме с трудом поднялся со своего места и проскрипел:

— Ах да, да… Они по меньшей мере сделали такую попытку. Слышно было очень далеко. Сделано весьма неуклюже.

— Нельзя их недооценивать, — прервала его Аранея.

— Да, конечно… Но речь идет, насколько мы знаем, о мальчишке. Похожем на дурачка…

— Нельзя недооценивать! — вновь огрызнулась Аранея.

— Да, да… Я только хотел…

— А я хочу точно знать, где и когда он был в Замке, — продолжила Аранея.

— Но сейчас его здесь нет. Может быть, он никогда сюда, в сам Замок, и не попадал.

— А может быть, кухонные писатели не каждый раз одинаково неуклюжи, — процедила сквозь зубы Аранея.

— Но как это понимать? — В разговор встряла иссиня-черная длиннорукая малышка с короткими ногами. — Если они умеют вызывать сюда вот такого типа из Реального Мира, то, значит, они имеют тот самый…

Убийственный взгляд Аранеи заставил ее мгновенно замолкнуть. Брюнетка покраснела так, что это заметили все.

Желтый ректор Бломме прокашлялся, пытаясь сгладить ситуацию.

— Мы очень стараемся, — проскрипел его голос, после чего старик осторожно опустился на свое место.

— Мы все стараемся. Я в этом уверена. Особенно стараются в этих краях, не правда ли, Хорк?

Хорк снова встал и потрогал свой распухший глаз, затем выпрямился и обвел рукой круглую комнату:

— Мы построили все в точности так, как ты сказала. Медный шпиль, монитор, зал над этой комнатой — все, как ты хотела. Мы в состоянии собрать большие силы. Жители Пеша уже провели первые церемонии, пока я был на заседании Верховного Кабинета.

Аранея повернулась спиной к собравшимся и посмотрела на черный экран.

— Верховный Кабинет, — фыркнула она с презрением. — Я полагаю, вы довольны теми уловами рыбы, которые вытащили Пеш из нищеты?

Хорк кивнул:

— Чрезвычайно довольны. И если бы все здесь, в Пеше, знали, что причиной этого является твое… э-э-э… участие, то они тоже были бы тебе очень благодарны.

— А ведь все это было не так просто, мой добрый Хорк. Поэтому я жду обещанного и от тебя.

— С такой техникой и той энергией, которую продемонстрировали жители, у нас есть доступ к могучим силам. С их помощью мы, безусловно, проложим дорогу и рано или поздно заполучим файлы в Сети — те, о которых ты говоришь.

— Лучше раньше, чем позже, — неожиданно резко сказала Аранея. — Я должна знать, что там написано. — Она снова заулыбалась. — Дорогие друзья! Возможно, я на время исчезну, но это не означает, что меня нет совсем. И все знают, кому что делать, не так ли?

Собравшиеся дружно закивали.

— И будьте осторожны там, где вы ходите. Иначе случится… ба-бах!

8

— Ответь мне, за тобой черти гнались? — Папа Аллана очень удивился, увидев запыхавшуюся Беатрису, когда ребята вернулись домой. И только тогда, когда узнал, что она везла на багажнике Аллана, он сердито покачал головой.

— Ты, сын, чрезвычайно галантен! — сказал папа Аллану. — И откуда такие манеры?

— Колесо лопнуло, — стал защищаться тот, — возможно, проткнули.

— С чего бы это вдруг?

На вопрос у Аллана ответа не нашлось.

— Потому что в голове у них один песок. Или пустота, — ответила за приятеля Беата.

— У кого?

— Ни у кого, — огрызнулся Аллан.

— Вот как? Через часок будет готов ужин. Останешься, Беатриса?

— Ага, — кивнула девочка.

— А что будем есть? — поинтересовался Аллан.

— Жареную печенку, — сказал папа и облизнулся.

У Беатрисы потухли глаза.

— С картошкой?

— Нет, с рисом. Только учтите, по одной порции на человека!

— Какой остряк, — проворчал Аллан, и ребята скрылись в детской.

Через минуту Аллан уже был в Сети и открывал сайт Делии Добелл.

Ну и страница! Работа в кино, фотоархив, развернутая биография актрисы, начиная с самого рождения! Отцом Делии, исходя из того, что тут написано, был американский биолог, специалист по генетике, а мамой — пианистка из Дании. Оба погибли в авиакатастрофе, когда девочке исполнилось всего три года. После этой трагедии она провела год в детском доме в небольшом датском городке, где приобрела первые навыки в самостоятельном решении проблем. Далее следовали долгие годы тренировок в Японии и, наконец, нынешняя жизнь кинозвезды, всегда исполняющей роль самой себя.

Был на сайте и раздел «Одень Делию», в котором хранились костюмы и платья, которые носила актриса. Здесь крошечную Делию Добелл можно было нарядить во все, что угодно, а также самому придумать новую модель платья или костюма.

Кроме того, на сайте можно было ознакомиться с кратким содержанием любой из трехсот двадцати четырех серий, уже показанных по телевидению, а последние десять, в том числе сегодняшнюю, пересмотреть прямо на компьютере!

Конечно же, обнаружили ребята и адрес электронной почты Делии.

Но они продолжали без толку перебирать все материалы в поисках сообщения для Албана. И тут, уже ни на что не надеясь, нажав на одну из ссылок,[7] дети оказались в разделе «Любимые занятия Делии Добелл».

— Стоп! — почему-то очень громко крикнула Беатриса.

На экране монитора появилась фотография Делии, смотревшей себя по телевизору и возлежавшей на шкуре белого медведя, разостланной у камина.

Девочка молча указала Аллану пальцем на песочные часы, стоявшие на каминной полке между портретами родителей Делии в окружении кубков, которые актриса выиграла в соревнованиях по пятиборью и парашютному спорту.

Подведя стрелочку мышки к часам, Аллан обнаружил, что они являются ссылкой, и если нажать на них, то… Аллан нажал. Прошло несколько секунд, прежде чем появилось лицо актрисы. Делия заговорила:

— Я очень люблю эту историю. Вообще-то, это сказка, но она оканчивается загадкой. Может быть, ты ее разгадаешь?

Так вот, жил-был принц, который окончил школу с самыми лучшими отметками во всей стране. Он был очень-очень умным, но ему казалось, что он все еще недостаточно умен. Тогда принц отправился к самому умному профессору в самый умный университет во всем королевстве.

«Я хочу узнать все обо всем, — сказал он. — Как мне это сделать? Но так, чтобы потратить на это не слишком много времени, потому что после смерти своего отца, а он уже очень стар, я стану королем».

Умный профессор с седой бородой приветливо посмотрел на усердного принца.

«Может быть, стоит съездить к морю? — ответил он вопросом. — Тебе будет полезно подышать свежим воздухом».

Будучи школьником, принц привык делать все, что велели ему учителя, иначе он никогда не получил бы самых лучших отметок. Он вернулся в Замок и сложил в маленький рюкзак только самые необходимые справочники по математике, физике и философии. Потом он сел в свой спортивный автомобиль, завел двигатель и ехал до тех пор, пока можно было ехать. Дорога закончилась у самого обрыва, высоко над берегом, где легкие волны лениво накатывались на прибрежные камни, а затем отступали назад, успокаивая принца своим мирным шумом.

На берегу принц увидел человека в высокой шляпе, сидевшего на камне и глядевшего в морскую даль. Оставив свои замечательные книги в машине, принц начал осторожно спускаться по склону. Но на полпути вниз он случайно оступился на камне и потерял точку опоры. Принц упал и покатился вниз, а за ним потоком летели камни. Красивая одежда принца порвалась, так что теперь, когда он оказался возле человека, сидящего на камне, вид его был жалок.

«Привет», — поздоровался человек, лицо которого выглядело несколько странно из-за несоответствия тонкого длинного носа и торчащих вперед припухлых губ.

Принц встал на ноги и попытался отряхнуться, чтобы привести свою одежду, насколько это возможно, в более-менее опрятный вид.

«Я потерял точку опоры», — сказал он, извиняясь.

«Да, это иногда необходимо», — засмеялся человек.

«Извините?» — Принц не понял слов незнакомца.

«Извинить за что?» — спросил человек.

«Я хочу сказать, что я, к сожалению, не совсем понял…»

«Что надо иногда терять точку опоры? Ну да… То есть нет…»

«Извините?»

Вежливый принц не мог остановиться и извинялся все время. Он был так взволнован.

«Ну да. То есть нет. Но что вас сюда привело, молодой человек, кроме потерянной точки опоры?»

Принц совершенно потерял голову из-за падения, а также из-за непонятной витиеватой речи незнакомца.

«Я пришел узнать все обо всем, — пробормотал он. — Да. И еще подышать свежим воздухом…»

Человек поднялся с камня. Он был немного сутул; откуда-то из-под своего длинного камзола он извлек большую бутылку. Потом показал на море, где по воде плыла крупная белая птица.

«Расскажите мне, каким образом можно запрятать ее в бутыль, не разделав на части? — спросил незнакомец в высокой шляпе. — И я помогу вам узнать все обо всем».

«Вы про лебедя?»

«Это гусь!»

Позже принц всегда повторял, что он дал свой ответ, потому что перед этим потерял точку опоры, ушиб голову и вообще не понял вопроса. Но как бы то ни было, он стал со временем самым мудрым королем из всех, кто, когда бы то ни было, царствовал в Замке.

Так что же ответил принц?

Делия Добел не сказала ответ принца, но тут же на экране появилось окошко, где следовало написать свой вариант.

— Ну вот, и даже здесь ничего нет, — разочарованно вздохнула Беатриса.

Аллан же опустил пальцы на клавиатуру и быстро набрал: «Она — внутри!» — и нажал клавишу «Ввод».

Окошко мгновенно исчезло, и опять появилось лицо Делии Добелл. Теперь она выглядела крайне озабоченной.

— Албан, — проговорила Делия, — хорошо, что ты нашел правильный путь. Надень свой шлем, положи песочные часы в перчатку, нажми кнопку «0» и… и ничего не бойся!

Делия исчезла, а экран снова показывал фото с камином. Все так же… Нет! Часы пропали!

Аллан вопросительно посмотрел на Беатрису:

— Ну теперь-то ты мне веришь?

Девочка промолчала. Она до сих пор думала о его ответе.

— Она внутри? Это то, что сказал Хансен…

— Хан Зззен, — поправил ее Аллан и схватил со стола шлем.

— Ты опять пойдешь туда?

В этом Аллан уже не сомневался. Слишком многое ему нужно было узнать, прежде чем он успокоится.

— Я должен это сделать! Если мой поход затянется, скажи родителям, что я занят. Как закончу, приду.

Беата во все глаза смотрела на Аллана, пока он распутывал провода и вставлял разъем в телефонную розетку. Нажав «0» и надев перчатку, он взял со стола песочные часы и натянул шлем на голову, скрыв свои глаза.

«Вид довольно идиотский», — подумала Беатриса и взяла журнал, чтобы хоть как-то убить время.

9

Аллан снова мчался сквозь Сеть. Он сделал все, как велела Делия Добелл, даже взял в руку песочные часы. Необходимости в чем-то другом не было. Главное, не бояться! Мальчик быстро обнаружил, что песочные часы сами определяют маршрут. Они словно подсказывали, в какую сторону нужно поворачивать и на какую кнопку следует нажимать. Мальчику было достаточно только держать часы перед собой.

Сначала Аллан вошел в поисковую систему[8] Сети, где мог сам выбрать основное направление путешествия: новости, питание, языки, преподавание, кино, литература и много чего еще, но часы потащили его куда-то совсем в другую сторону. Аллан летел, минуя города и целые страны, обгоняя автомобили и самолеты, наблюдая за работой магазинов и отелей. Мальчик несся с бешеной скоростью, и вдруг у него появилось странное чувство, будто за ним кто-то наблюдает. Аллан тут же огляделся вокруг, но никого не заметил. «Это всего лишь ощущение. Не надо ничего бояться», — подумал он.

Сразу после экзотических болезней и страховых компаний Аллан резко свернул вправо и промчался дальше, не снижая скорости. Когда он пролетал под приветливо размахивающим крылом гигантским утенком Дональдом, стоявшим возле входа в Сетевой мир Диснея, ощущение того, что за ним подсматривают, появилось вновь, но мальчик постарался не думать об этом. А вокруг мелькала мерцающая реклама искусственных приключений, парков любви, научных разработок и всего, всего, всего… И уже не верилось, что она когда-нибудь закончится. Неизвестно каким образом Аллан оказался в узком темном переходе, который он, если бы не часы, наверняка бы пропустил. Здесь так чудовищно возросла скорость полета, что мальчику вспомнился пережитый накануне ужас. Но что говорила Делия Добелл?! Не бойся, только ничего не бойся… И самого страха не бойся…

Мальчик внушал себе, что это лишь прогулка по Сети и что она скоро закончится, но держался из последних сил, чтобы не откинуть голову назад. Не бойся…

Вдруг Аллан резко остановился. Не потому, что затормозил, а оттого, что коридор закончился. Перед мальчиком выросли старинные черные ворота из кованого железа. Створки украшали какие-то нелепые завитушки, а из самого центра на него пристально глядел огромный стеклянный глаз.

Аллан на мгновение отвел свои глаза в сторону, потому что пронизывающий насквозь взгляд стеклянного тела резко напомнил о маленьком черном пятнышке, что появилось вчера… Но тут же мужественно он выбросил эту мысль из своей головы. Так-то лучше!

Разглядев в зрачке глаза дыру той же формы, что и песочные часы, он уже не сомневался в том, что предстоит ему сделать. Аллан вставил часы в отверстие, и створки медленно со скрипом поползли в разные стороны, открывая путь. Песочные часы вновь оказались в руке. Аллан чуточку подождал, огляделся по сторонам и прошел внутрь. Теперь он стоял на подъемном мосту Замка, где его уже поджидал Хан Зен.

— Надо смазать ворота, да, — сказал тот. — Но дел так много. Были проблемы в дороге, да?

Аллан и не думал встретить самурая прямо здесь, на мосту, за воротами, хотя он вообще не знал, чего ожидать.

— Э-э-э, проблемы, да?.. — вопросительно пробормотал Хан Зен.

Да, мальчик временами ощущал, что кто-то наблюдает за ним, но вряд ли это можно назвать проблемами. А со страхом он справился.

— Не-а, все прошло гладко, — ответил Аллан.

— Вот видишь, бояться нечего, да, — улыбнулся самурай.

Вместо того чтобы идти через двор на кухню, Хан Зен провел мальчика в боковую дверцу, устроенную прямо за воротами. Вверх тянулись каменные ступеньки. Самурай, как и в прошлый раз, когда они поднимались по лестнице, с которой он несколько раз чуть не упал, споткнувшись о свой меч, гремел и звенел всеми своими доспехами. Они поднялись на три этажа, а на пути к четвертому Хан Зен остановился, вытащил меч из ножен и начал колотить рукояткой по недавно выбеленной стене. Так барабанил он достаточно долго, Аллан даже поинтересовался:

— Что происходит?

— Это сигнал, да, — ответил Хан Зен, — мне осталось ровно шестнадцать сильных и три слабых…

И он продолжил стучать, а Аллан смотрел, ничего не понимая, на белую стену, на которой теперь появлялись черные проплешины. И тут вдруг прямо на стене появился контур круглой двери, которая спустя секунду начала открываться. Они вошли.

За дверью размещалась маленькая комнатушка без окон, освещенная единственным канделябром с пылавшими свечами в центре круглого столика. За столиком сидела Клара, перед которой лежал объемистый фолиант.

— Еще раз здравствуй, Албан. Хорошо, что ты прибыл так быстро, — поприветствовала она мальчика.

Аллан огляделся вокруг себя, пытаясь разглядеть обстановку.

— Нам приходится встречаться здесь, — сказала старуха. — Надо быть очень осторожными. А тут мы можем быть более или менее уверены, что никто нас не подслушивает. Присаживайся.

Мальчик сел напротив кухарки.

Хан Зен снял с головы свой удивительный шлем и положил его на стол. Потом он высунул голову в дверной проем, посмотрел, нет ли снаружи любопытных, и плотно прикрыл дверь.

— Ты исчез довольно неожиданно, — сказала Клара.

Аллан объяснил, что мама выдернула шнур из телефонной розетки.

— Вот как… Твоя мама выдернула шнур, — повторила Клара задумчиво.

— В этом случае нарушается соединение, — пояснил Аллан.

Но Клара и так это понимала.

— Совсем исчез, да, — сказал Хан Зен.

— Я рассказывала тебе историю о том, как все начиналось. Поверь, очень важно, чтобы ты знал ее… А ты вдруг исчезаешь.

— Но я получил от Делии Добелл сообщение и сразу же отправился к вам!

Клара открыла огромную книгу и пододвинула ее к Аллану:

— На, можешь сам прочитать ту историю.

Книга оказалась рукописной. Старинные витиеватые буквы, к которым следовало еще привыкать и привыкать… Аллан и так-то никогда не был особо прилежным читателем, а тут уж ему показалось, что книга вообще безразмерная. Одно утешение — шрифт довольно крупный.

Вначале была Пустота. Замка не было, не было Сети и Реального Мира. Единственное, что было, — это Ток. Но Ток спал.

Он припомнил рассказ Клары. Но до какого места она успела дойти?.. Мальчик уселся поудобнее и принялся листать толстые пожелтевшие страницы.

— Вот досюда мы дошли, — довольно сказал он, отыскав нужное место.

Клара утвердительно кивнула.

…Нет никаких сомнений в том, что Клое была необычайно красива. Этого Ток не мог не заметить. И он навестил ее. Клое была польщена вниманием со стороны Тока и угостила его красным яблоком. Возможно, Ток провел у Клое — как это называется? — довольно много времени, но, как бы там ни было, вскоре у Клое родился сын Ганнибал.

Ганнибал был еще юным, когда все увидели, что он особенный. Иногда он исчезал из дома у ворот на несколько дней, и тогда Клое начинала заламывать руки. Когда он возвращался, мать не могла добиться от него ответа на вопрос, где тот был, а он смотрел на нее невинными глазами и всегда повторял: «В том месте, где не бывал раньше».

Он хотел решать все сам, никогда и ни в чем не соглашался с братьями и сестрами и даже с Елоком. Если Елок просил его о чем-нибудь, он делал все наоборот, а если Елок наказывал его, юноша исчезал. Время шло, и они все сильнее отдалялись друг от друга. И вскоре наступил день, когда Ганнибал, к большому горю Клое и плохо скрываемой радости Елока, покинул навсегда покосившийся дом у ворот. Это случилось задолго до того, как он повзрослел.

Ганнибал стремился попасть наверх. Он хотел быть выше всех в Замке. Юноша устроился в маленькой комнатушке одной из спиральных башен западного крыла. Оттуда через окно он мог смотреть вдаль, за озеро, и вскоре начал гадать, что могло быть по ту сторону голубой воды.

«Там Пустота», — сказал Ток, который, разумеется, видел своим глазом, что происходит у того в голове.

«Что-то там должно быть», — настаивал на своем Ганнибал.

«Да, — отвечал Ток, — там Пустота».

Ганнибал перестал спрашивать, но не перестал размышлять и стремился к тому, чтобы получить более вразумительный ответ. Ток очень много времени проводил с Ганнибалом. Он с удовлетворением наблюдал, как растет эрудиция юноши, но иногда огорчался из-за вопросов, которые могли прийти в голову Ганнибала совершенно неожиданно.

«Где ты, когда тебя здесь нет?» — спрашивал Ганнибал.

«Я здесь, когда меня здесь нет», — отвечал Ток.

«Как ты можешь быть здесь и не быть здесь?» — спрашивал Ганнибал.

«Потому что я Ток», — отвечал Ток.

«Как ты стал Током?» — спрашивал Ганнибал.

«Я не стал Током. Я есть Ток», — отвечал Ток.

И однажды Ганнибал сказал: «Я тоже хочу быть Током!»

Словно резкая боль пронзила Тока. Он обнял Ганнибала за плечи, долго смотрел на него своим единственным глазом и нежно прижал к себе.

«Ты тоже есть Ток», — сказал Ток.

Но Ганнибал попытался вырваться из объятий Тока.

«Ты лжешь! — крикнул он. — Я только здесь. Я не знаю, что там за озером. Я — Ганнибал, а не Ток!»

«Ты тоже есть Ток», — сказал Ток еще раз и выпустил Ганнибала из объятий.

Ток вспомнил свою беспомощность в тот момент, когда не смог утешить Нулёвку, и, огорченный, покинул комнату Ганнибала.

Когда он пришел в следующий раз, Ганнибала уже не было. Ток нашел его совсем в другой части Замка.

«Я хочу быть Током, — сказал Ганнибал. — И я никогда не хочу лгать».

Ток захотел посмотреть ему в глаза, но Ганнибал постоянно отводил взгляд.

Ганнибал пытался устроиться во многих местах, но никак не мог успокоиться, потому что всегда думал, что за следующей дверью есть что-то, что лучше. Когда он приходил на новое место, он какое-то время был убежден, что нашел то, что надо, но уже скоро терял покой и продолжал поиски.

Время шло, рос Замок, умножалось его население. Жители искали новые места обитания, а когда находили, то пускали там корни. А Ганнибал все бродил в поисках, сам не зная чего.

С какой большой радостью Ток видел, как рос и процветал Замок, с таким же огорчением он смотрел на беспокойные странствия Ганнибала. Несмотря на упрямое неприятие Ганнибалом Тока, Ток делал все, что было в его силах, чтобы помочь Ганнибалу.

Ток предопределил, что всякий житель Замка всегда должен хорошо принимать Ганнибала и относиться к нему как к своему ближнему. Какие бы невозможные поступки не совершал тот, никто не имел права наказывать его и выгонять вон. Но чем больше ему шли навстречу, чем более приветливыми по отношению к нему были остальные, тем ужаснее становился его характер. Без всяких угрызений совести Ганнибал просил лучшую еду, лучшее место ночлега и, если не мог заснуть, требовал играть с ним в шахматы или шашки ночи напролет. Проигрывая, он впадал в истерику, но никто не осмеливался протестовать, потому что так повелел Ток. Кроме того, Ганнибал никогда не оставался надолго в одном месте, чтобы это успело стать серьезной проблемой, и он никогда не возвращался туда, где уже побывал.

Но из всех тех мест, где он гостил, Ганнибал что-нибудь уносил с собой. Только одну маленькую вещь. Шахматную фигурку или крохотную статуэтку, красное яблоко или ядовитую змейку, позолоченную серьгу или дешевое колечко. Все эти вещи он прятал в свои бездонные карманы. Он никогда ни у кого не спрашивал разрешения, и когда уходил, хозяева обнаруживали потерю.

И чем приветливее его встречали, тем более несчастным и неприкаянным он себя чувствовал. Ток огорчался все больше, и все реже он встречал Ганнибала. Результат каждой встречи был одним и тем же.

«Я хочу быть Током», — со стоном говорил отчаивающийся Ганнибал.

А Ток ничего не мог ответить, кроме одного: «Ты тоже есть Ток».

Появлялись и исчезали целые поколения, Замок становился все больше и больше, а Ганнибал продолжал свои странствия. Ему становилось все труднее. Ганнибал начал понимать, что, хотя он никогда не приходил дважды в одно и то же место, все сделанное им было бесконечным повторением того, что он уже испытал раньше.

Ганнибал прекрасно видел, что если ему и шли навстречу, то только для того, чтобы скрыть стремление избавиться от него, а это вызывало тошноту и усиливало злобу на Тока — того Тока, который не хотел поделиться с ним тайной. Он в отчаянии странствовал повсюду и в конце концов порой даже не знал, где находится. Скоро его местом пребывания стали большей частью пустые комнаты, откуда немногочисленные жильцы, даже если они и обитали там раньше, убегали, едва завидев приближение Ганнибала.

С головой, опущенной ниже плеч, и руками, глубоко погруженными в бездонные карманы, брел он по полям, где лежал плотный туман, по мрачным коридорам, по узким мостикам — без цели и без надежды.

В одну из ночей Ганнибал оказался в той части Замка, где вообще не было света, кроме того, которым светились ушки летучих мышей, гроздьями висевших на сводчатом потолке. Он шел по галерее с колоннами, которая все время поворачивала влево, но Ганнибал не замечал этого. Светящихся летучих мышей вполне хватало для неприхотливых сумрачных роз, которые обвивали колонны своими шипастыми стеблями и выпускали темно-синие цветы. Изредка в тени колонн мелькала черная подвальная ласка, рыщущая в надежде добычи. Ее мучила жажда вонзить зубы в летучую мышь, до которой еще можно добраться.

Но Ганнибал ничего вокруг себя не видел. Перед его глазами только бежал куда-то вперед каменный пол. Без всяких надежд на перемены он шел по коридорам, которые все сильнее и сильнее сворачивали влево. Если бы Ганнибал заинтересовался этим фактом, то он бы, конечно, обнаружил, что шел по сужающейся спирали. Но ему было все равно. Для него неожиданно стал важен маленький нож, который он взял у резчиков, вырезавших фигурки Тока. Они тогда спросили, не хочет ли он взять какую-нибудь из этих фигурок. Но Ганнибал отказался. Вместо этого он попросил небольшой ножичек с коротким широким лезвием и прочной ручкой.

Ганнибал остановился и вынул нож из кармана. Потом сел на каменный пол, прижался к влажной каменной стене и, глядя на ножичек, вспомнил одноглазые деревянные фигурки, сделанные умелыми резчиками.

«Я хочу быть Током!» — подумал он.

В ту же секунду он вонзил нож себе в правый глаз и быстрым круговым движением вырезал его.

Но эта безумная боль все же не шла ни в какое сравнение с той, которая уже давно разрывала его сердце.

Ток тотчас же почувствовал, что произошло нечто ужасное. Когда он отыскал Ганнибала в самых нижних этажах Замка, тот стоял на четвереньках, с лицом, обращенным к каменному полу.

«Я есть Ток», — простонал Ганнибал и в ту же секунду повернул к Току свое изуродованное лицо.

Ужасающий грохот прокатился по всему Замку. В каждом закоулке и каждой комнатке все съежились и затаили дыхание.

Ток застонал своим могучим голосом: «Сын мой, что ты наделал!»

Нож выпал из руки Ганнибала.

«Сын? Я — твой сын? — прошептал он, и слезы покатились у него из оставшегося глаза. — Почему же ты никогда мне этого не говорил?»

Ток медлил. Потом он отвернулся от этого ужасающего зрелища и крикнул в сумрак: «Нет! Нет у меня сына».

Ток отвел свой единственный глаз от Ганнибала и исчез.

«Я есть Ток», — прошептал Ганнибал и пополз дальше. Чем сильнее поворачивал ход, тем ниже был потолок. Наконец стало так тесно, что Ганнибал мог дальше только ползти, продираясь с большим трудом, но что-то заставляло его двигаться вперед.

«Я есть Ток», — шептал он снова и снова.

И вот он оказался в маленькой круглой комнате. Помещение было абсолютно пустым, за исключением одной летучей мыши под потолком, света от которой хватало как раз для того, чтобы рассмотреть желобок в полу, который продолжал спираль коридора. Ганнибал улегся прямо на голый пол, чтобы рассмотреть спираль своим единственным глазом. На ней было немного песку, который он тут же сдул, а потом пальцем потрогал желобок. Палец скользил дальше и дальше. Когда он дошел до последнего поворота и коснулся центра, Ганнибал почувствовал равномерное постукивание. Это его удивило, и он хотел отнять палец, но тот застрял. Пульсация делалась сильнее и сильнее, а палец как будто прирос к каменному полу. Ганнибал старался освободиться, надавливал и дергал, но вместо того, чтобы выйти, палец втягивался все глубже в пульсирующее отверстие, тянув за собой руку.

И только когда вся кисть исчезла в дыре, он закричал: «Помоги мне, Ток! Я боюсь!»

В следующий момент Ганнибал исчез.

Никто не знает, куда пропал Ганнибал. А позже у Замка по другую сторону озера, где раньше была Пустота, появилась Сеть. Какие-то случайные кусочки разных структур разбросаны там без всякого порядка. Ничего, что было в Сети, не объединяло ее с Замком. Но только она появилась, и ею стало можно завладеть.

Когда Ток обнаружил, что Ганнибал исчез, он погрузился в отчаянное состояние. Ток корил себя за то, что в решающий момент не поддержал сына, и начал искать повсюду его следы. То тут, то там он натыкался на что-то, что раньше лежало в его бездонных карманах, но самого Ганнибала найти не мог. Его не было и в Сети.

А потом Ток обнаружил, что кроме Сети есть что-то еще. Он назвал это нечто Реальным Миром, потому что он подумал, что Ганнибал находился там РЕАЛЬНО. Ток понял очень не скоро, что Ганнибала не было и в Реальном Мире. Этим Реальным Миром стал сам Ганнибал.

Так и поныне: Ганнибал превратился в Реальный Мир, беспокойный и безутешный, погруженный в вечные поиски того лучшего, которое находится где-то за следующей дверью.

Все, что Ганнибал раньше носил в своих бездонных карманах, стало Сетью — чудовищным и постоянно растущим беспорядком.

Когда Ток понял, что Ганнибал стал Реальным Миром, он попробовал договориться с ним. Ток направлял одного посланца за другим через маленькое отверстие в Центре Мироздания, но судьба посланцев в Реальный Мир всегда оказывалась плачевной. Они не смогли найти никого, кто захотел бы их выслушать, их принимали за сумасшедших или попросту лишали жизни.

В конце концов Ток сдался. Его сердце ожесточилось, и, чтобы ни с кем не случилось несчастья и никто не поддался соблазну покинуть Замок, он запер Центр Мироздания на ключ времени. Ключ он передал под охрану Елоку. И только после этих действий Ток скрыл Центр Мироздания огромной кучей камней. Никто не может находиться рядом с ним, никто не имеет права входить или выходить через Центр Мироздания.

Таков Закон Тока.

Аллан перелистнул последнюю страницу и поднял голову.

— Это значит, что Замок появился раньше всех? Раньше Реального Мира и Сети? — удивленно спросил он.

Клара улыбнулась. Она заметила, что он не поверил.

— Нет, Замок был не первым. Все началось с Тока. А еще позже появились Сеть и Реальный Мир. Но только вам в ВАШЕМ Реальном Мире потребовалось слишком много времени, чтобы обнаружить существование Сети. А Замок вы не найдете никогда. Теперь ты знаешь. Но, к сожалению, этого не достаточно…

Аллан теперь жаждал знать больше. Он очень этого хотел. Ведь мальчик до сих пор не подозревал, зачем он им потребовался. Аллан догадывался, что его вовлекли в какую-то игру, но даже не догадывался, с кем и против кого он играет и есть ли в этой игре правила.

— Видишь ли, наша ситуация похожа на ту, когда твоя мама выдернула из розетки шнур. ОНА этого хочет, — проговорила Клара со значением. — ОНА желает нас уничтожить. Стереть… выдернуть наш шнур… Только с той разницей, что после исчезновения здесь мы не вернемся в Реальный Мир, как это сделаешь ты. Мы просто исчезнем. Замок и все, что тут находится, завершит свое существование в настоящем, да и в прошлом, если добьется своей цели ОНА.

— «ОНА»? Кто ОНА?

Клара понизила голос, а Хан Зен нервно оглянулся.

— Аранея, — прошептала старуха и скривила такую гримасу, будто взяла в рот что-то мерзкое.

— ОНА нас ненавидит, да, — прошептал Хан Зен.

— ОНА как паук, ядовитый паук, который плетет липкую невидимую паутину, а потом ловит жертву и высасывает из нее все жизненные соки.

— Звучит не очень-то привлекательно, — передернул плечами Аллан.

— Никто не знает, откуда ОНА появилась, — продолжила Клара. — Кто-то говорит, что ОНА выросла на одной из дальних окраин, но свидетелей тому нет. Мы долго искали информацию о ЕЕ особе, но наши поиски оказались тщетными. Такое впечатление, что кто-то уничтожил все следы. Может быть, ОНА сама… Чтобы никто ничего не мог против НЕЕ использовать. Во всяком случае, ОНА достаточно быстро стала превосходным конструктором, а такие фигуры всегда востребованы в Администрации Замка.

— В Администрации Замка? — переспросил Аллан.

— Да. Я уже говорила тебе о ней. Кроме всего прочего, Администрация обеспечивает безопасность, чтобы никто никогда нас не обнаружил в Сети, тем более не проник сюда. Они, члены Администрации, присматривают за особым Щитом, который отделяет нас от Сети. Щит эластичен, как мыльный пузырь, он — своего рода пленка, которая увеличивается в размерах, когда Замок растет. Эта защита окружает Замок со всех сторон, причем Щит невозможно обнаружить. Мы совершенно невидимы из Сети… Хотя мы находимся, по сути дела, в самом ее центре, нас нельзя увидеть, услышать и потрогать. Мы НЕ ХОТИМ, чтобы нас нашли. Вы с Хан Зеном проделали дыру в Щите, когда лопнул шар. Что и говорить, это был слишком рискованный поступок.

— Но необходимый, да?! — мгновенно вставил Хан Зен.

Аллан подумал о мыльных пузырях. Те, которые он видел, держались не слишком-то долго. Мальчик высказался:

— Да, но если вдруг появится дыра в вашем Щите, он может лопнуть как простой мыльный пузырь?

— Этой беде Администрация Замка и призвана помешать, и поэтому она пользуется услугами только самых лучших конструкторов. Аранея оказалась очень способной и поэтому поднималась по служебной лестнице с невероятной скоростью. За время работы в Администрации она прекрасно изучила, как работает Щит, и стала одним из ведущих экспертов. Поэтому Аранея частенько получала чрезвычайно ответственные поручения. Возможно, именно во время сбора информации у нее и возникло желание заполучить власть. Но также возможно, что абсолютная власть — это ее давнишняя мечта. Никто не знает. Во всяком случае, ее полностью захватила страсть собрать все нити правления в одних руках. В своих…

— О таких людях мы наслышаны, — кивнул Аллан. — Они в лучшем случае заканчивают жизнь в сумасшедшем доме, если только раньше не становятся школьными учителями.

— Аранея жаждала занять кресло Генерал-процессора.

— Генерал-процессора? А это еще кто?

— Каждая комната в Замке, от мелкой каморки до самого большого зала, посылает в Верховный Кабинет одного делегата, который зовется процессором. Они заседают в Верховном Кабинете, где обсуждают все важные для Замка вопросы. Делегаты также выбирают Генерал-процессора, который, собственно, не имеет особо большой власти. Во всяком случае не должен иметь. Он обязан следить только за тем, чтобы решения Кабинета претворялись в жизнь, и наблюдать за ходом процесса их исполнения. Все вопросы обсуждаются в Верховном Кабинете. Генерал-процессор же призван решать, когда и как будут обсуждаться эти вопросы.

— А они ничего не решают, да! — воскликнул Хан Зен.

Клара кивнула:

— Почти ничего во всяком случае. Потому что в Верховном Кабинете собрались болтуны. Они обсуждают множество деталей, и на принятие решений у них вечно не хватает времени. Это наша беда… Такая ситуация сложилась уже очень давно, поэтому у Генерал-процессора и сосредоточилась власть больше ему положенной, чтобы хоть кто-то мог решать проблемы. Но главное кроется в другом — именно Генерал-процессор знает все коды и следит за архивом. Он единственный, кто имеет доступ ко всем файлам и архивам Верховного Кабинета, в том числе к огненному сейфу, который охраняется им тщательнее всего прочего. В этом сейфе хранится… хранился ключ от Центра Мироздания. Именно поэтому Аранея и хотела стать Генерал-процессором.

Все в Замке имеют право выставлять свою кандидатуру на должность Генерал-процессора. Аранея им, этим правом, воспользовалась. Она собрала вокруг себя кучку каких-то скользких личностей. Одних она обольстила, других купила… Кроме того, Аранея не гнушается и угрозами.

По мере приближения выборов многим членам Верховного Кабинета начали попадаться на пути какие-то странные персоны, которые всего-то и хотели сообщить, каким замечательным Генерал-процессором могла бы стать Аранея! Они расписывали делегатам ее способности, делали дорогие подарки и каждому обещали, что Аранея начнет работу в новой должности с того, что обратит внимание в первую очередь на его дела и проблемы.

Некоторые из делегатов отвечали, что в жизни не станут голосовать за Аранею, сколько бы подарков им ни предложили. И с некоторыми, представляешь, приключились несчастные случаи при загадочных обстоятельствах! Пожар в какой-нибудь хозяйственной постройке уничтожил чьи-то продовольственные запасы… Кто-то поскользнулся и упал на темной лестнице… У кого-то пропали важные файлы… И обвинить некого!

В результате осталось не так много народу, кто может открыто сказать, что избрание Аранеи Генерал-процессором стало бы катастрофой.

Но появились кухонные писатели. Это, как ты уже, наверное, догадался, мы и есть: Делия Добелл, Боганис, Травер, Хан Зен и я. Есть и другие, но тебе их знать не нужно. Мы давно начали подозревать Аранею, еще с того времени, когда процессор продовольственного склада без объяснений внезапно покинул свой пост и перебрался в одну из колоний на башне. Потом Травер, здоровяк, которого ты уже встречал, наткнулся на одного из подручных Аранеи. В силу некоторых причин, о которых я не стану упоминать, у этого типа развязался язык, и он поведал о том, как Аранея угрожала делегатам, подкупала и обманывала их, чтобы быть избранной.

Мы собрали доказательства и рассказали обо всем действующему Генерал-процессору. В Верховном Кабинете наше донесение вызвало бурю возмущения. Большинство делегатов по-прежнему знало Аранею только как очень толкового высокопоставленного инженера-чиновника. Некоторые попросту не поверили нам и предложили наказать нас за ложь и клевету, но, когда заговорили те, кому непосредственно поступили угрозы, остальные решили начать серьезное разбирательство. А потом исчез и ключ…

— Ключ?

— Ключ от Центра Мироздания, — прошептала Клара. — Понимаешь, первое, что приходит в голову непосвященному, — это то, что ключ украла Аранея.

— Да, но зачем ей красть ключ, когда, став Генерал-процессором, — возразил Аллан, — она могла бы заполучить его совершенно законно.

— Сообразительный молодой человек, да… — крякнул японец.

Клара пожала плечами:

— М-да… Но ключ пропал.

— Надо было выкинуть ее вон, да!

— Вон? Куда? — спросил Аллан.

— В Сеть, — объяснила Клара. — Это, в соответствии с Законом Тока, самое серьезное наказание. Быть выброшенным из Замка в Сеть.

— Кончено, там каюк, да!

— Очень редко случалось, чтобы Верховный Кабинет кого-нибудь выкидывал в Сеть. Это произошло, по правде говоря, один-единственный раз.

— Мнемо, да, — мрачно пробубнил Хан Зен.

— Немо?

— Нет, не Немо, а Мнемо. Ммммнемо, да!

— Ммммнемо, — повторил Аллан.

Хан Зен радостно захмыкал.

— Это ужасное дело. Мнемо был Генерал-процессором, — стала рассказывать Клара. — Одна из обязанностей Генерал-процессора состоит в контроле за записью и охраной истории Замка. Поэтому он одновременно и тот, кто эту историю лучше всех изучил. И хотя никто не знает Замок во всех деталях, Генерал-процессор, вероятно, тот, кто знает его лучше всех. Так же обстояли дела и с Мнемо, и он был одним из лучших знатоков. В противоположность некоторым другим.

— Нынешнему, да, — вставил Хан Зен.

Клара вздохнула:

— М-да… но Мнемо обвинили в том, что он использовал свои знания, чтобы перебраться в Реальный Мир. Мнемо до самого конца утверждал, что невиновен, что он делал все лишь для того, чтобы защитить Замок от Реального Мира. Это ужасная история. Судебное разбирательство продолжалось очень-очень долго. И для Верховного Кабинета оказалось чрезвычайно трудным прийти к единому решению, особенно потому что речь шла о самом Генерал-процессоре. Но доказательств накопилось столько, что Мнемо в конце концов вышвырнули вон.

Все его файлы попали в архив, но их уничтожил следующий Генерал-процессор. Правда, многие считали, что Мнемо был осужден несправедливо. А позже выяснилось, что он, возможно, забрал с собой очень важные файлы. Ходили слухи, что это были файлы о Центре Мироздания. Они и сейчас плавают по Сети, если только вирусы[9] их не уничтожили, — впрочем, как и самого Мнемо.

Ужасная история… Но это случилось много Генерал-процессоров тому назад. А после того случая Верховный Кабинет никого не вышвыривал.

Аллан не мог понять, почему это так плохо — быть вышвырнутым.

— Как ты думаешь, что бывает, если кто-то отсюда попадает в Сеть? — спросила Клара серьезно.

На такой вопрос Аллан с ходу ответить не смог.

Хан Зен провел рукой по горлу.

— Вирус, да, — простонал он.

— В Сети все, что появляется из Замка, воспринимается как вирус. И за ним устраивается охота до полной ликвидации. Возможно, некоторое время можно просуществовать, но долго — нет никаких шансов. Впрочем, кому охота оказаться в Сети? Там один только хаос. Нет ни голов, ни хвостов, ни верха, ни низа, ни хорошего, ни плохого. Спроси у Делии.

— У Делии Добелл?

— Да, она единственная из Замка, кто бывает в Сети. Это дозволено только одному. Я уже говорила. А поскольку Делия имеет там работу, то ее не трогают охотники за вирусами. Зато никогда нельзя быть уверенным в ее работодателях, составителях программ и продюсерах. Вдруг они захотят уничтожить Делию? Ведь для них она всего лишь удачная программа. Такой риск присутствует всегда.

Вмешался Хан Зен:

— Вы говорили о Верховном Кабинете, да…

Клара немного подумала, чтобы вспомнить, на чем она остановилась:

— Да. Так вот, Верховный Кабинет признал наконец Аранею виновной в мошенничестве, подкупе, угрозах и воровстве, но не смог прийти к единому решению о мере наказания. Концом бесконечных дискуссий, как ни глупо это звучит, стало то, что ее лишили занимаемой должности и заключили в тюрьму до той поры, пока не будет окончательно решен ее вопрос.

— Но она исчезла, да.

— Исчезла?

— Именно. Она даже не дошла до камеры. Испарилась по дороге. — Клара отчаянно взмахнула руками.

— Нет, и все, да, — пропищал Хан Зен.

— Но Аранея неистовствует. Она и раньше нас, мягко говоря, недолюбливала. А вся эта история только осложнила ситуацию. Если бы она могла нас уничтожить, то тотчас бы это сделала, нет никаких сомнений.

— Хочет стереть, да, — задохнулся от возмущения Хан Зен.

— И сделать так, будто нас никогда не было, — прошептала Клара.

— А такая возможность существует только одна, — сказала Клара.

Аллан вопросительно посмотрел на нее.

— Ей нужно попасть в Реальный Мир.

— Неужели?

— Да, Аранея хочет обрести кровь и плоть, как ты и все остальные в Реальном Мире. Пока она здесь, в Замке, она может делать все, что угодно: воровать, подделывать документы, клеветать, даже убивать. Но она всегда останется заурядным преступником, которого когда-нибудь да поймают. — Клара понизила голос и приблизилась к уху Аллана: — Если же ей удастся проскочить через Центр Мироздания и попасть в Реальный Мир, то, и ей это известно, она сможет сделать с Замком все, что ей заблагорассудится. Наш Щит окажется не дороже самого старинного микрочипа.[10] Этому мы и должны помешать.

10

В маленькой комнате наступила тишина. Хан Зен и Клара смотрели на Аллана, как будто ждали, что скажет мальчик, но тот молчал.

— Вот так обстоят дела, да, — проговорил Хан Зен. — Этого она и хочет.

Аллан, помедлив, спросил:

— Да-а… и что?

Клара и Хан Зен в сомнении глянули друг на друга.

— Ты уверена, что это он, да?.. — прошептал Хан Зен, но Клара жестом остановила его.

— Послушай меня, — терпеливо сказала она мальчику. — Если Аранея сможет найти то маленькое пульсирующее отверстие, Центр Мироздания, она сумеет перебраться и в Реальный Мир, где обретет плоть.

— Это точно?

Старуха серьезно посмотрела на Аллана:

— Будь уверен, юноша. Аранея не первая встречная, она готова идти до конца, чтобы добиться своей цели.

— Она пойдет на все, да.

— Поэтому нам необходимо закрыть ход в Центр Мироздания, и мы сделаем это.

— Но как?

Хан Зен и Клара поглядели друг на друга. Самурай слегка качнул головой, но так, что Аллан не заметил этого.

— Там видно будет, — ответила старуха.

— Да, но где же этот Центр Мироздания?

Клара в отчаянии схватилась за голову.

— Так ведь в этом-то и состоит проблема, мальчик! — крикнула она так громко, что Хан Зен даже шикнул на нее.

— Понимаешь, не знаем! Об этом не написано в книгах. Найти его должен ты, — продолжила старуха уже не так громко.

— Я?! — закричал Аллан и подскочил так, что стул под ним зашатался.

Хан Зен опять зашикал.

— Ты должен помочь нам найти Центр Мироздания до того, как до него доберется Аранея. Он в каком-то месте Замка. В данный момент Аранея сидит где-то вместе со своими подлыми приспешниками и пытается определить, откуда следует начать поиски.

— Почему именно я? — Аллана охватило неприятное ощущение: ведь он оказался замешанным в дело, с которым ему вряд ли удастся справиться.

Хан Зен потер себе висок и посмотрел на Клару:

— Ты думаешь, он тот, кто нам нужен?

— Я не уверен, — воскликнул Аллан. — Что во мне такого особенного? Почему вы решили выбрать меня?

Аллан совсем не привык, чтобы его выбирали для чего-то, не посоветовавшись с ним самим.

Клара и Хан Зен смущенно посмотрели на него.

— Ну, выбрали и выбрали, да… — Хан Зен задумался. — Может быть, это слишком сильно сказано, да…

Клара ткнула в грудь мальчику черной заколкой:

— Тебя мы смогли заполучить, молодой человек. Так что тебе придется стать тем, кто нам нужен.

— Ты сюда ПОПАЛ, да.

Мальчик не знал, что ему на это ответить. Все казалось таким нереальным. Нет, он сейчас сидит дома, и скоро папа позовет ужинать. Или все-таки нет?

Но для Клары и Хан Зена, похоже, в эту минуту решался вопрос жизни и смерти, или как это там называется? Когда Делия Добелл появилась на экране и настойчиво стала повторять, что он им нужен, Аллан почувствовал себя исключительным.

— Но это я победил в игре «Паук» и выиграл шлем, — сказал он.

— Да, ты молодец, — кивнула Клара.

— Конечно, конечно, да. В финале ты победил семилетнюю девочку, — добавил Хан Зен.

Аллан изумился. Он, вообще-то, очень радовался своей победе в тот день… и гордился ею. А победил-то, оказывается, малышку.

— Девочку семи лет?.. Вот как?.. — Мальчик сделал глубокий вдох. — Но скажите, чего вы тогда ждете от такого, как я? Как, по-вашему, я найду Центр Мироздания? Разве вы не можете сделать это сами и лучше меня? И еще, мне ведь может быть совершенно все равно, удалит вас эта Аранея, превратит в черепах или натворит что-то еще. Вообще, меня скоро позовут ужинать…

— Спокойно… — Клара улыбнулась и снова коснулась его заколкой. — Не теряй мужества. Кроме того, по-моему, тебе не все равно, что произойдет, когда Аранея попадет в Реальный Мир. Если она начнет всерьез все переделывать в Сети и твоем Реальном Мире, то, как мне кажется, будет плохо не только нам, но и вам. А еще… Ты нам действительно нужен.

— Нам нужен человек из Реального Мира, да.

— Тот, кто может бывать везде: и в Сети, и в Замке, и в Реальном Мире.

— И тот, на кого мы можем положиться…

Аллан вздохнул:

— Почему вы думаете, что на меня можно положиться?

Хан Зен и Клара еще раз посмотрели на него. Клара ответила не сразу:

— Чтобы ты нам помог, мы нарушили Закон Тока: «Не впускай в Замок Реальный Мир». Все очень серьезно, и мы поступили так только потому, что убеждены — сейчас это совершенно необходимо. Ты ведь можешь бывать повсюду. Кроме того, ты, Албан, знаешь Сеть даже лучше Делии Добелл. А нам очень опасно выходить из Замка. Если в Сети находятся старые файлы Мнемо, ты их сможешь отыскать. Ты, конечно же, знаешь и Реальный Мир. А Аранея — нет. Во всяком случае пока. Если через Центр Мироздания можно выходить в Реальный Мир, то, по-видимому, можно найти и место в Реальном Мире, где заканчивается этот ход. Ты — единственный, кто может помешать Аранее использовать его. Поэтому ты нам и необходим.

Аллан в отчаянии покачал головой:

— Но как?

— Вот это ты и должен решить, — крикнули Клара и Хан Зен одновременно.

— Сколько раз говорить об этом, да? — жалобным тоном спросил самурай.

Аллан застонал:

— Скажите, вы хоть представляете, как велик Реальный Мир? Речь идет не о каком-нибудь гардеробе. Я хочу сказать…

— Мы знаем не очень много о Реальном Мире, — прервала его Клара. — Поэтому мы тебя и вызвали. Если это станет известно в Верховном Кабинете, нас отсюда просто выкинут. Об этом-то они сразу договорятся, не сомневайся. Нам уже не доверяют.

С того дня, как Аранея совершила побег, делегаты спорят о том, что предпринять, но никто не может взять ответственность на себя. Большинство предпочитает делать вид, что ничего не случилось. Замок существовал во все времена, о которых они наслышаны, ну почему же ему не существовать и дальше? Время бежит, а Замок стоит — так они думают.

Но только на самом деле их убеждения яйца выеденного не стоят. Что-то уже произошло. Аранея обладает невероятными способностями, и она их пустит в ход, если мы будем сидеть сложа руки.

Хан Зен поднялся из-за стола, открыл маленькую круглую дверь и еще раз проверил, все ли там, за ней, в порядке. Затем он надел шлем и знаком показал Аллану, что пора идти. Мальчик вопросительно посмотрел на Клару.

— Иди с Хан Зеном. Он будет помогать тебе в силу своих способностей. А их не так-уж и мало.

Аллан вдруг что-то вспомнил:

— Да, но как же быть с пропавшим ключом? Она не воспользуется им?

Клара подбежала и сухой жилистой рукой закрыла ему рот. Хан Зен отскочил и как можно скорее захлопнул дверь.

— Тс-с… Об этом… э-э-э… нельзя говорить. Во всяком случае громко.

«Значит, не только о песочных часах, но и о ключе говорить не следует», — отметил для себя Аллан.

Мальчик посмотрел на стоящих рядом старуху и самурая. Они со своими широко раскрытыми глазами были сейчас похожи на персонажей рисованных комиксов.

— Иди за Хан Зеном, — повторила Клара. — Со временем многое поймешь.

— Есть такая надежда, да…

Хан Зен и Аллан вышли из комнаты и продолжили свой путь вверх по лестнице до следующего этажа, где начинался белостенный коридор с красивым полом, состоящим из черных и белых мраморных плит. В небольших нишах помещались мягкие кожаные диваны, на которых, если устал, можно запросто отдохнуть. В этом порой возникает необходимость, поскольку коридор очень длинный. Аллан шел и думал о том, что Клара называла Законом Тока: «Не впускай в Замок Реальный Мир». Так вот что они сделали… Они впустили в Замок его, частицу того самого мира.

— А что если мы кого-нибудь встретим? Если кто-нибудь увидит меня и…

— Делай вид, что ничего не произошло. По тебе не видно, откуда ты.

Аллан не был в этом уверен. Он чувствовал себя как человек, явившийся на бал в тренировочных штанах.

— Только не привлекай к себе внимания, да, — успокоил его Хан Зен.

Мальчик кивнул, но продолжал ощущать неловкость. Ну и вид! Джинсы и застиранная футболка, на которой когда-то давным-давно был нарисован смеющий осел, а теперь осталась только его улыбка.

Но когда Аллан в коридоре среди толпы увидел девочку своего возраста, которая шла прямо им навстречу, он забыл о своем состоянии.

— Делай вид, что ты здешний, да, — прошептал Хан Зен.

Девочка шла рядом с широкоплечим пожилым мужчиной в кожаном фартуке, у которого кустистые седые усы полностью скрывали рот. Две длинные русые косы девочки выглядывали из-под мягкой широкополой шляпы, а накинутый на плечи длинный плащ, очень тонкий, почти прозрачный, развевался за спиной и не скрывал белого свитера и серых брюк.

Аллану сначала показалось, что девчонка слишком уж серьезная. Но, подняв взгляд и заметив Аллана, она улыбнулась и, очевидно, перестала слушать, что говорил ей мужчина. Аллан попытался ответить на ее улыбку своей, но у него вышла какая-то гримаса, похожая на ту, которая бывает, когда зубной врач просит тебя открыть рот.

Они прошли друг мимо друга очень близко. Мальчик вообразил, что уловил свежий аромат… чего же… да-да, меда. Он не смог удержаться и повернул голову, чтобы посмотреть ей вслед. Когда Аллан обернулся и увидел, что девочка сделала то же самое, он еще больше смутился и отвел глаза. Но мгновение спустя Аллан обернулся снова. Девочка все еще смотрела на него. Он почувствовал, что краснеет, а незнакомка тем временем уже скрылась в толпе.

Когда она исчезла, до Аллана вдруг дошло, что Хан Зен ему что-то говорит.

— Ты не слушаешь? Я сказал, что мы идем в Верховный Кабинет, да, — четко повторил самурай.

— Да, да, — сказал Аллан. — Но кто она?

— Ты о ком?

— Ты не видел? Девочка… прошла мимо… рядом с мужчиной.

Хан Зен покачал головой:

— Понятия не имею… И не надо так таращить глаза, да. Не привлекай к себе внимания.

Аллан пообещал стараться.

— А теперь я хочу показать тебе Верховный Кабинет. Это хорошее место для начала, да?

— Начала чего?

Хан Зен резко остановился, схватил за руку Аллана и серьезно посмотрел на него:

— Ты же понял, ведь так? Я про Аранею! Она опасна. Где-то надо начинать, да.

Только теперь Аллан догадался, что никто не спрашивает его согласия. Странно, однако, дела обстоят. Он обязан помешать КАКОЙ-ТО Аранее найти НЕКОЕ отверстие, называемое Центром Мироздания. И кухонные писатели не собираются спрашивать его, хочет он этого или нет. Но только мальчик не имел ни малейшего представления о том, как это сделать. Все равно что очутиться за роялем на освещенной сцене перед глазами томящейся в нетерпении публики. Открываешь ноты и вдруг обнаруживаешь, что не умеешь их читать. «Делай вид, будто ты тут свой». По коже мороз пробежал.

Коридор закончился длинным балконом, помещавшимся высоко над таким огромным помещением, что школьный спортзал просто шкаф по сравнению с этим. Перила балкона крепились к высоченным колоннам и были сделаны из белоснежного мрамора, впрочем как и сами колонны.

Хан Зен посмотрел в зал сквозь решетку перил.

— Верховный Кабинет, — сказал он. — И они все еще болтают, да.

Стена зала с одной стороны сплошняком состояла из узких окон, начинавшихся от пола и шедших до самого голубого свода, который в свою очередь был таким гигантским, что можно было подумать, будто его нет вовсе, а над головой синеет чистое небо. Да и бесконечный ряд разноцветных окон пропускал не так уж много света. Помещение оказалось настолько велико, что противоположная сторона его была еле видна в сумрачном освещении. Аллан понять не мог, как этот колоссальный зал мог вместиться в том Замке, который он видел днем раньше стоящим среди озера.

Но самым невероятным казался стол, который тут явно доминировал над другой обстановкой, — огромный овал из какой-то очень светлой древесины. Аллан никогда в жизни не видел такого стола. Размером с футбольное поле! По меньшей мере! И самое интересное то, что такая махина словно сделана из цельного куска дерева, а не собрана из множества досок. В центре стола большой круглый подиум, на котором восседает на черном стуле человек в белом. Рядом на небольшом возвышении устроился маленький пестрый субъект в смешной одежде, чья голова увенчана дурацким колпаком с бубенчиками.

Определить количество мест за столом оказалось делом невозможным. Много-то их много, но занято не больше половины. Это собрание — самое странное из всех, которые доводилось видеть мальчику даже по телевизору. От балкона до стола очень далеко, поэтому различить каждую фигуру чрезвычайно трудно. И все же некоторых из тех, кто сидел вокруг деревянного овала, Аллан не стал бы торопиться называть людьми.

Он бросил взгляд на малыша Хан Зена. Да, конечно, тот был хоть и маленьким, но все же человеком…

В слабом освещении Аллан едва смог различить фигуру, которая только что встала с места. Но тут луч мощного прожектора упал прямо на поднявшегося, и мальчик отчетливо увидел, что это мужчина, закутанный с головы до ног в длинный красный плащ. Тем временем тот заговорил. Вероятно, здесь существовала какая-то акустическая система, потому что, несмотря на приличное расстояние, было прекрасно слышно, что он произносит:

— Я слушал предыдущих ораторов…

Хан Зен прошептал:

— Это один красный из степей. Интересные люди. Делают хороший сыр, да.

— Где эти степи?

— О, — сказал Хан Зен, не отводя взгляда от мужчины. — Насколько я знаю, где-то в одной из северо-восточных маленьких башен, да.

— Степи в башне? В маленькой башне?

— Сам увидишь, да. Послушаем, что он скажет.

Одетый в красное говорил медленно и отчетливо:

— Надо что-то делать. Всегда и всем надо что-то делать. Нам угрожают или не угрожают? Кто такая эта Аранея? По-видимому, она совершила побег. Нам надо что-то делать. — Потом красный замер, выдержал длинную паузу и наконец, откашлявшись, продолжил: — Всегда надо что-то делать. Я отправляюсь домой. Поговорю с моими соратниками. Существуют варианты. Надо и мне что-то делать. Спасибо.

— Красные из степей говорят странно, да.

Вместо того чтобы сесть, оратор подобрал свой плащ, покинул место и пошел к выходу. Луч тут же переместился на подиум в центр стола.

— Это Генерал-процессор, — объяснил Хан Зен. — А тот маленький рядом — его шут Лудо, да.

Генерал-процессор заговорил медленно и монотонно, словно сомнамбула:

— Спасибо нашему замечательному делегату Эдаму Ван Остену.

Тут же вскочил шут, который закричал хриплым голосом:

— Зачем днем делать то, что может подождать до ночи?! Зачем охотиться на льва, если можно лягнуть кошку?!

— Хватит, Лудо. Слово имеет следующий оратор — Дьеипег Тысяча Сто Сорок Седьмой, делегат от Галерей, третий этаж.

Пока Генерал-процессор говорил, его стул медленно поворачивался, а луч побежал по лицам сидящих за столом делегатов.

— Дьеипег — один из маляров, — объяснил Хан Зен. — У них у всех крыша поехала, да.

Аллан обвел взглядом публику на балконе. Появились новые зрители, они стояли позади них с самураем. «Делай вид, что ты свой», — снова подумал Аллан, когда подошли две высокие женщины и встали рядом с ним. У одной по спине струились длинные черные кудри, вторая была совершенно лысая, но обеих отличали невероятно длинные шеи.

Мальчик подумал, не появится ли здесь та девочка с косичками в широкополой шляпе, но не стал ни о чем спрашивать своего спутника.

Сиденье Генерал-процессора остановилось, и луч прожектора упал куда-то в дальний конец зала. И хотя фигуру оратора можно теперь было различить, все же оставалось непонятным, кто это — мужчина или женщина? Яркий свет луча отражался от одежды делегата всеми цветами радуги и мешал видеть детали внешности. Разноцветное существо с расплывчатым контуром наконец заговорило:

— Мы можем посмотреть на это одним способом, и мы можем посмотреть на это другим способом. Существует, бесспорно, шестнадцать миллионов способов посмотреть на это, но какой бы способ мы ни избрали, найдутся те, кто тут же нам скажет, что надо посмотреть на это одним из других способов, пользуясь которыми тоже можно посмотреть, а в свою очередь, еще другие будут в этом сомневаться и предлагать свои способы, чтобы посмотреть на это, после чего все начнется с самого начала. Закрывать глаза нельзя. Самое главное, конечно, это вообще смотреть, и такую точку зрения мы, представляющие Галереи, третий этаж, всегда будем поддерживать, а мы смотрим на это дело таким образом, что…

11

Беатриса безо всякого интереса листала журнал. Отец Аллана, Якоб, крикнул из кухни, что ужин готов. Аллан ничего не слышал. С того момента как он надел шлем, мальчик даже мизинцем не пошевелил. Сидел за столом с песочными часами в руке абсолютно неподвижно, на голове дурацкая шапка, сползшая до самого носа, на котором зиял кровавый кратер недодавленного прыща. Нормальный нос мальчишки в переходном возрасте. У Беатрисы тоже переходный возраст. И они уже не дети. Во всяком случае им об этом все время напоминают. Как будто все должно измениться только оттого, что на носу выскочил прыщ…

Если Аллан и переменился, то перемены эти ну уж никак не связаны с прыщами. Он стал каким-то чересчур уж вялым. Чтобы уговорить на что-либо, надо сперва его хорошенько пнуть. Вообще, теперь Аллан предпочитал просиживать штаны у компьютера, постоянно играя или путешествуя по Сети. Ну хорошо, иногда можно и пнуть. Если уж они знают друг друга столько времени…

Но все-таки есть что-то жутковатое в том, как он сидит сейчас с этой купальной шапочкой на голове. Аллан напоминал Беатрисе персонаж из фантастического фильма. И еще вся эта история с Замком и Делией Добелл! Неужели он все придумал? С другой стороны, она ведь тоже наблюдала за Делией по телевизору и на сайте…

Девочка не знала, чему верить.

А не толкнуть ли его или, может, выдернуть шнур из розетки? Нет, пожалуй, не стоит. Лучше уж отправляться на кухню и ковырять вилкой жареную печенку.

— А где Аллан? — спросил папа, ставя поднос на стол. — Вечно этот мальчишка не приходит, когда его зовут!

— Он идет, — сказала Беатриса. — Ему надо кое-что закончить в Сети. Просил передать, что чуть задержится.

— В Сети! — выказал раздражение папа. — Скоро Сеть будет для него значить больше, чем реальный мир. Присаживайся, и давай есть, пока не остыло.

В дверях кухни, с журналом в руке и в очках на кончике носа, появилась мама Аллана.

— Ну вот, опять какие-то археологи нашли Вавилонскую башню, — хмыкнула она.

— Неужели? — иронично переспросил папа, выкладывая на блюдо рис.

— На сей раз в Испании. Они вели раскопки на территории древних водохранилищ Андалузии, которые оказались гораздо старше, чем считалось раньше. — Мама посмотрела на сидящих за столом поверх очков: — Здравствуй, Беатриса. Что ты на это скажешь? Это ж надо, Вавилонская башня — и в Испании!

Беата подумала, что она когда-то слышала об этой башне. Точно, о ней говорилось в Библии!.. Или нет? Мама Аллана была археологом, специалистом по истории Месопотамии, и порой забывала, что не все люди знают античную историю так же прекрасно, как она сама, или хотя бы проявляют к археологическим находкам интерес.

— Ты ведь знаешь… про Вавилонскую башню, да?

— Ага, — ответила Беата, — это, по-моему, что-то из Библии…

— «Что-то из Библии»! — Мама сняла очки и возмущенно шевельнула бровями. — Да, конечно, можно и так сказать. И чему вас только в школе учат?

— Оставь Беатрису в покое. Мы ужинаем, — прервал ее папа.

Девочка почувствовала шанс ускользнуть от дальнейшей лекции, прежде чем та началась.

— Я сбегаю за Алланом и вытащу его из Сети.

Мама тут же позабыла о Вавилонской башне из Андалузии:

— Этот мальчишка теперь ничего другого не замечает. Живет в своем мирке. Хорошо, хоть ты у него есть, Беата. Да… ты для него… ниточка, связывающая с реальностью.

«Ниточка» улыбнулась. Папа, нарезавший лимон тонкими ломтиками, на секунду остановился и посмотрел в затылок своей жене. Хотел, видимо, что-то сказать, но передумал.

Когда Беатриса вошла в комнату, Аллан сидел так же неподвижно, как и десять минут назад. Ни малейшего движения на лице, которое говорило бы, что с ним происходит. Девочке показалось это ужасным. И она тут же выдернула из розетки разъем.

Хан Зен и огромный зал исчезли. Аллан снял шлем и посмотрел на Беатрису. Пришло время ужина. Что ж, такова жизнь. Иногда приходится просыпаться, не досмотрев сон до конца. Сон? А может, это здесь сон?..

— Ну и что там случилось? — Беатрису просто распирало от любопытства.

Аллан все еще находился где-то далеко, сначала ему нужно было полностью вернуться в окружающую реальность. Мальчик медленно снял шлем, разобрал его и уложил в ящик стола.

— Сколько сейчас времени? Я долго… э-э… отсутствовал?

— Не знаю. Около часа.

Аллан протер глаза:

— Всего час? Во дела! Мне показалось, что, гораздо дольше.

— Ну и как, целовался ты с Делией Добелл? — засмеялась Беатриса.

Аллан, смущенно улыбнувшись, отрицательно покачал головой:

— Ты чего?! Я побывал вместе с Кларой и Хан Зеном в маленькой комнате… потом в Верховном Кабинете, — начал он. — И слышал, как произносит речь красный сыродел из степей. Да! Я видел Генерал-процессора и еще одного, который только мерцает. И девочку с косичками.

Беатриса сделала глубокий вдох:

— Об этом ты можешь рассказать и потом. Пойдем ужинать, пока твои родители окончательно не вышли из себя.

Когда в кухню вошли Аллан и Беатриса, папа с мамой уже сидели за столом. Мамин журнал лежал прямо на обеденном столе, и она все время в него поглядывала, искоса продолжая читать ту же статью.

— Подумать только! Вавилонская башня в Андалузии, — возмущенно повторила она и сдвинула журнал так, чтобы освободить Аллану место. — Тебе стоит обратить внимание на эту статью, — продолжила она и помахала журналом перед носом Аллана. Мальчик мельком разглядел фотографию горы посреди пустынной равнины. — Написанное в ней может показаться тебе не менее интересным, чем компьютерные игрушки.

— Рита, оставь в покое Испанию с ее Вавилонской башней, — фыркнул папа. — Твой сын вернулся из длительного путешествия по виртуальному миру. Не пора ли нам приниматься за еду? Здесь, в мире реальном.

— А что если бы и мы совершили туда небольшую прогулку? — мечтательно проговорила мама. — Якоб, ты слишком заземлен. — И мама, повернувшись на стуле, положила журнал на комод, стоявший за ее спиной.

Папа попытался объяснить, что куски печенки приправлены разными специями — чесноком, перцем, бомбейским карри, фенхелем…

— Молотый фенхель, — восторженно говорил он, — самая лучшая приправа к печени. Если добавить чуть-чуть мускатного ореха, выйдет настоящая пища богов!

— Я не бог, и я не люблю печенки. Это ты прекрасно знаешь, — фыркнул Аллан и потянулся за рисом. — Кроме тебя, ее никто не любит.

Якоб скривил губы и презрительно покосился на тарелку Аллана:

— Предрассудки! Ты, сын, набит предрассудками. Позволяешь кому-то внушать тебе, что печень невкусная, когда можешь прямо сейчас отведать ее сам. Такую печенку ты никогда не пробовал. Ну?! Не умрешь же, в конце-то концов. Это ж телячья!

— Оставь его в покое, — сказала мама и взяла кусок, но не успела положить его себе на тарелку, как папа замахал вилкой.

— Возьми вон тот, — показал он на другой, — с фенхелем.

Мама поменяла куски, чтобы доставить отцу удовольствие.

— Чудо, что этот мальчик вообще продолжает расти… Питается исключительно курицей и жареным картофелем, — сказал папа и протянул блюдо Беатрисе. — Что касается еды, он совершенно не повзрослел с тех пор, как у него вылезли молочные зубы. И вообще не ест ничего зеленого!

— Можно половинку? — спросила Беатриса.

— Вот видишь, даже Беата попробует, — укоризненно кивнул Якоб сыну и разрезал кусок печени пополам.

— Огурцы, — сказал Аллан.

— Что «огурцы»? — не понял папа.

— Я ем зеленые огурцы. У нас есть?

Мама предложила ему пойти и посмотреть в холодильнике.

— Ну, что скажешь, девушка? — Папа в ожидании смотрел на Беатрису, которая все жевала и жевала, и печенки у нее во рту становилось все больше и больше. Она не ответила, пока наконец не проглотила.

— Вкус, пожалуй, мне не очень… Но теперь я хотя бы попробовала.

— Большая девочка, — сказала Рита.

Папа не ответил, но взял себе последний кусок с фенхелем.

Аллан вернулся от холодильника с половинкой огурца и двумя бутербродами с печеночным паштетом.

— Я больше не желаю готовить для этой семейки, — возмущенно пробормотал Якоб. — Посмотрите, что предпочитает нормальной еде наш милый мальчик? Печеночный паштет! Фабричную тертую переваренную свиную печень, щедро сдобренную свиным жиром и семнадцатью химическими добавками. Это ему по вкусу!

Рита больше не желала слушать мужа:

— Оставь его в покое! Поговорим лучше о чем-нибудь другом.

— А ты что скажешь? Тебе тоже не нравится?

— Я же ем… Ну, как там в школе?

— Ничего особенного, — поморщившись, ответил Аллан.

Он думал только о том, когда снова сможет вернуться в Замок. Но каким образом? Неужели достаточно нажать «0»? А вся эта история с Аранеей, которая хочет уничтожить Замок? Мальчик сидел за обеденным столом, выслушивая папину лекцию о жареной печенке, надоевшие упреки по поводу и без повода, и та история стала казаться ему какой-то далекой и смешной. Замок, спрятанный в Сети. Ха! Полсамурая и старуха со своей заколкой! А он должен стать их новым героем… Нет, эту чушь невозможно принимать всерьез!

Но Аллану отчего-то захотелось туда вернуться вновь. Зачем?.. Ну… Там есть девочка с косичками…

— …Вот бы никогда не подумали, — говорил что-то папа, расправляясь с четвертым куском. — А что у тебя, Беатриса?

Что в школе? Были уроки английского и датского, истории, биологии и труда. Она иногда убегала с физкультуры, но с изобразительного искусства — никогда.

Как раз сейчас она рисовала акварелью гору. Странную гору, сделанную из разного мусора. Беатриса не могла теперь даже вспомнить, когда ей пришла в голову такая бредовая идея, но учитель похвалил и разрешил продолжать, хотя остальные занимались чем-то другим. Эта нарисованная гора казалась ей сейчас самым интересным, что может происходить в школе, но папу Аллана такая новость не обрадовала. Гора мусора! Интересно, что же Якобу, в конце-то концов, хотелось от нее услышать?

— Скоро у нас начинаются осенние каникулы, — сказала Беатриса. — На следующей неделе.

Аллан вдруг прислушался.

— Да, и чем мы займемся? — спросил он.

— Что ты собираешься делать в каникулы, Беата? Куда-нибудь отправишься? — поинтересовался папа.

Аллан подумал, что отцу не следовало бы спрашивать об этом Беатрису. Ему ведь прекрасно известно, что у ее матери нет денег на путешествия. Она работает санитаркой в Государственной больнице, а папа, который с ними не живет, давным-давно перестал платить алименты. И Якоб знаком с таким их положением. Ну кто же дергал его за язык?!

— У моей мамы не бывает осенних каникул, — спокойно ответила Беата.

Рита тоже сообщила, что у нее не предвидится никакого отпуска.

— Ты можешь пару дней не работать, — возразил Якоб.

Рита отложила нож и вилку:

— Якоб Берг! Когда ты наконец поймешь, что не все люди живут, как ты. Не все люди в этой стране могут брать работу на дом, в путешествия и бог знает куда еще!

Якоб сочинял рекламные тексты. Главное для его работы — иметь портативный компьютер с выходом в Сеть, а с ним он мог, если очень того захотеть, работать хоть в Тимбукту.

— Я понимаю. Но за два дня ничего на работе без тебя не случится…

— Что ты об этом знаешь? Ты вообще не интересуешься тем, чем я занимаюсь.

Рита пыталась говорить так, чтобы никто не понял, что она вдруг ужасно разволновалась.

Аллан поднялся из-за стола:

— Пойдем, Беата. Надо двигать отсюда, пока они по-настоящему не разбушевались.

— Сначала убери за собой посуду! — крикнул отец. Якоб откинулся на спинку стула и сложил руки на животе. Он смотрел на поднос, где еще недавно лежала жареная печенка.

— Ну вот, мы ее и съели…

Рита только и успела, что напомнить об уроках на завтра, когда ребята уже закрывали дверь в комнату Аллана.

Беатриса уселась на кровать в ожидании рассказа. Аллану это показалось делом очень трудным. Где ж они закончили и что там важно, а что можно пропустить?

— Ну? Будешь ты рассказывать? Что произошло после рождения Ганнибала?

Но там произошло столько событий!.. С чего же начать?..

— Аллан! Я ведь не собираюсь торчать у тебя всю ночь!

— Так… — медленно начал он, — Хан Зен встретил меня на подъемном мосту перед… Я им нужен, чтобы помешать Аранее уничтожить Замок.

Беатриса не смогла сдержаться и расхохоталась:

— Аллан Берг — великий спаситель Замка. С чего бы это они выбрали тебя?

Он помедлил. Рассказывать надо, но кое-что можно и пропустить. Например, то, у кого он победил в финале. Мальчик все еще сомневался. Во всяком случае, Беатрисе незачем знать АБСОЛЮТНО все.

— Я… Этого я не знаю, — чуть замявшись, ответил он.

Затем Аллан начал рассказ о Ганнибале, который хотел стать Током, о его бесконечном бродяжничестве по Замку и кровавом происшествии возле самого Центра Мироздания. И рассказ полился журчащим ручейком… Беатриса стала само внимание. Несколько раз она качала головой, как будто совершенно не верила тому, что говорит Аллан, но перебивала его только тогда, когда чего-то действительно не понимала.

О девочке с косичками мальчик упоминать не стал. Да и рассказывать было нечего. Подумаешь, девчонка мимо прошла…

И только он дошел до речи красного Эдама Ван Остена на заседании Верховного Кабинета, когда раздался стук в дверь. В приоткрывшийся проем просунулась папина голова.

— Эй, детки, вы в курсе, который час? Беата, только что звонила твоя мама…

Голова тут же исчезла.

Девочка посмотрела на свои часы, встала и направилась к двери. Взявшись за дверную ручку, она обернулась:

— Слушай, Аллан…

Она стояла в дверях и ждала, словно не могла подобрать нужных слов. Аллан, вопросительно округлив глаза, смотрел на подругу.

— Ты ведь не думаешь, что все это по-настоящему, да? Я хочу сказать, что реальность, такая же как… ты, я и все остальное. Хотя Делию Добелл и показывают по телеку… Это странно… Но Делия Добелл — ведь она только в телевизоре, да? Она тоже не настоящая. Ее роль играет актриса. — Девочка в точности не знала, что она хочет сказать и тем более — КАК это сказать. — Все дело только в Сети, да? Ты ведь тоже знаешь, так?

Песочные часы стояли на столе. Аллан взял их, перевернул и увидел, что гусь исчез. Тогда он кивнул Беатрисе:

— Да, конечно, все только в Сети.

Беатриса улыбнулась:

— Но все равно было очень интересно. Пока, Аллан, — сказала она и, открыв дверь, вышла. На какое-то мгновение Аллан увидел перед собой девочку с косичками.

Хлопнула входная дверь. Мальчик вошел в гостиную, где родители смотрели телевизор.

— Я ложусь спать, — сказал он.

— А уроки? — грозно спросил папа.

Аллан вздохнул и пожал плечами:

— Завтра пятница, пап!

— Странная школа, — пробормотал отец, не поднимая глаз. — Уроков не задают…

Аллан сделал себе еще один бутерброд с паштетом и налил стакан молока. Стоя на кухне, он услышал, что телевизор в гостиной выключили. Вошла мама и вынула из холодильника пару бутылок пива.

— Что-нибудь случилось?

Аллан стоял с набитым ртом и покачал головой, потом, сделав усилие, проглотил кусок бутерброда.

— Не-а. А почему ты спрашиваешь?

— Просто так. Мне показалось… Мама, наверное, должна иногда задавать подобные вопросы?

Она взяла из шкафа два стакана и открыла бутылки.

— Мы только что говорили, а не устроить ли нам маленькие каникулы? И я подумала… Как, по-твоему, Беатриса согласится поехать с нами, если мы ей предложим?

Аллан радостно кивнул. Почему бы ей не согласиться? Иногда мальчику казалось, что родители теперь, когда он и Беатриса стали старше, начали считать их влюбленной парочкой, и все сразу как-то усложнилось… А раньше Беата много раз ездила с ними.

— Конечно, — сказал он. — Она не собиралась уезжать из дома. А куда мы отправимся?

— Еще не решили. Но не надолго, всего на несколько дней.

— Ага, только не спрашивайте ее, пока сами окончательно не определитесь.

— Договорились.

— Я надеюсь, не на дачу?

Рита пожала плечами:

— Думаю, нет. А чем тебе не нравится дача? Раньше ты очень любил туда ездить. Кстати, о даче. Туда мы едем завтра.

— Мне тоже надо с вами?

— Конечно. Иначе ты сгниешь у компьютера в своей купальной шапочке. Поехали, сын! Мы сто лет по-человечески не общались.

— Да, но…

— Аллан Берг, — мама сменила тон, — ты не останешься здесь в одиночестве на все выходные. Все, вопрос обсуждению не подлежит.

А как же Замок? Он не может ждать до воскресного вечера. И шлем с собой брать бесполезно, ведь на даче нет телефона.

«Хотел бы я знать, что скажет на это Хан Зен?» — подумал Аллан. И тут же удивился собственным мыслям.

Ему надо возвращаться в Замок сейчас, до того, как захочется спать. Аллан вышел из кухни.

— Вообще-то, сын, спокойной ночи, — укоризненно крикнула мама ему вдогонку.

— Спокойной ночи, — буркнул он в ответ.

Аллан достал из ящика стола шлем, надел его и нажал «0». Но ничего не произошло. Он попробовал снова. Никакого результата. Неужели все кончилось? Не может быть!

Аллан лег в постель и решил почитать. Книга, которую он открыл, рассказывала о белом мальчике, который искал отца. Он встретил чернокожую девочку, и они вместе стали бороться с ужасами снежной пустыни. Мальчик, тьфу, был пустым местом, а вот девочка молодец, благодаря ей все кончилось хорошо. Аллан снова вспомнил ту девочку с косичками…

Следовало бы дочитать книгу до конца, потому что через неделю в школе ожидали автора. Но Аллан не мог сосредоточиться. Наконец, перестав себя заставлять, он закрыл книгу, отложил ее и выключил свет. Но заснуть не мог…

Открыв своим ключом замок, Беатриса услышала, что мама в ванной чистит зубы. Она вышла оттуда, когда девочка уже выкладывала в чашку овсяные хлопья.

— Проголодалась?

— Ага. Папа Аллана приготовил жареную печенку.

— Фу! Не говори о всяких гадостях, я только что сполоснула рот!

Беатриса засмеялась и налила в хлопья молока.

— Я ложусь, — сказала мама. — Спокойной ночи.

— Этот Аллан… — сказала Беата.

Мама остановилась у кухонной двери.

— …иногда он становится просто невыносимым!

— Что такое?

— Он… он все терпит! Другие над ним издеваются, а у него такой вид, будто ему все равно.

— Но это же лучше, чем постоянно лезть в драку. Или нет?

— Наверное… Только мне кажется, что ему на самом деле не все равно.

Мама прислонилась плечом к дверному косяку:

— И что?

В какую авантюру на этот раз ввязался Аллан? Беатриса, конечно же, думала об истории, связанной с Замком и с Делией Добелл… Но как рассказать о ней маме, и стоит ли… Да и мама уже собиралась ложиться спать.

— И что? — повторила мама вопрос и, прикрыв рот ладошкой, тихонько зевнула.

— Да… Мм… И еще у него на носу вылупился колоссальный прыщ.

Мама засмеялась и вышла из кухни.

12

Боганис и Травер давно покинули кухню. Хоть они и знали Замок лучше большинства его обитателей, но и они длительное время не навещали самых дальних его построек. Расположенные достаточно далеко от Центрального Корпуса с его устремленными в небо башнями и огромными залами, окраины, вероятно, являлись самыми старыми частями Замка. Многие жители считали, что именно на одной из окраин Ток открыл свой глаз и поэтому где-то там и должен находиться мифический Центр Мироздания.

Боганис с Травером шли по набережной Пеша, маленького рыбацкого поселка, закутавшись в свои тяжелые плащи, высоко подняв воротники, и посматривали на лодки, привязанные к причалу. Да… Долго им пришлось сюда добираться.

Когда проходишь на эту окраину через последнюю дверь Пятого Северного прохода, то, чтобы достичь Пеша, надо сначала миновать гряду голых холмов. Поселок, словно стесняясь, жмется к берегу, растянувшись вдоль него от блестящих скал до небольшой бухточки, в которой прячутся от постоянного ветра хрупкие суденышки. Деревянные домишки смешной кучкой прилипли к самой скале, здесь их меньше обдувают жестокие ветра. Некоторые из строений стоят прямо в море на высоких сваях, как длинноногие водомерки, пытающиеся скрыться прочь от этого забытого Током места…

Стоял полдень, но разглядеть на небе солнце мешали нагромождения тяжелых серых туч, висящих неминуемой угрозой прямо над поселком.

В такой обстановке чудилось, что плотная изморось, несущаяся с моря, появилась еще в момент сотворения Замка и будет продолжаться бесконечно.

Большинство лодок одномачтовые и оснащены единственной парой весел. Рядом с гигантскими волнами, мерно накрывавшими мол, они кажутся щепками, оставшимися после кораблекрушения.

— Давненько я здесь не бывал. Но такое впечатление, что тут все изменилось, — покачал головой Боганис.

Травер согласно кивнул.

— Но что не так?

— Все новое, — басом пророкотал Травер.

Боганис внимательно окинул взглядом лодчонки и домики. Несомненно, Травер прав.

Охотник вспомнил, что во время его последнего визита в Пеш большинство лодок выглядело гораздо хуже. Они нуждалось в новых мачтах, парусах и покраске. Многие тогда лежали на берегу вверх днищем, и не похоже было, чтобы их когда-нибудь еще разок собирались спустить на воду. Домики стояли ветхие, с облезлыми фасадами, многие окна зияли провалами, заколоченными крест-накрест досками от ящиков из-под рыбы.

Теперь же только погода навевала тоску. Но даже сквозь дождь можно было отчетливо видеть, что лодки недавно выкрашены, а их оснастка вполне прилична. Те, что лежали на берегу, находились в процессе ремонта. Перед портовыми мастерскими — аккуратно сложенные штабеля добротных досок, а на стапелях верфи заложены какие-то крупные суда.

Окна домов блестели новыми стеклами, а сами жилища сверкали чистотой и ухоженностью и свежей краской. Пахло рыбой, и во всем чувствовалось возросшее благосостояние жителей.

Хотя вид поселка явно свидетельствовал о его процветании, единственными живыми существами, которых наши путешественники смогли обнаружить, были два пеликана, усевшиеся на швартовые сваи и глядевшие в разные стороны, да мелькавшие иногда кошки. Оба продовольственных магазина оказались закрытыми.

— Хотел бы я знать, куда тут все подевались, — сказал Боганис. — В гавани полно лодок, так что вряд ли они ушли в море.

Травер сильнее нахлобучил шляпу и плотнее завернулся в плащ.

Они с Боганисом свернули из гавани в узкий переулок. Здесь размещались мясная лавка и булочная, но и они были заперты.

Из-под лестницы одного из домов осторожно выбралась кошка. Она крадучись стала приближаться к селедке, лежавшей возле большого ящика. В тот момент, когда добыча была близка, из ящика вылетела палка и с нешуточной силой ударила несчастную по голове. Кошка дико заорала и мигом скрылась за угол. Одновременно по переулку прокатился громкий заливистый смех.

Смеялся рыжеволосый мальчишка, выскочивший из узкого прохода между двумя домами. Он добежал до угла, за которым скрылась кошка, и заглянул туда. Развернувшись и собираясь вернуться к месту «охоты», он заметил двоих незнакомых мужчин. Травер стоял с ящиком в руках и изучал пружинное устройство, выкинувшее деревяшку, когда кошка потянулась за рыбой.

Мальчик остановился на безопасном расстоянии от незнакомцев. Он хотел забрать свой ящик, но побаивался — вдруг этот великан не одобряет издевательств над животными?

— Сам сделал? — спросил Боганис.

Мальчик кивнул.

— Отлично, — пророкотал Травер и протянул ему ящик.

Мальчик начал осторожно приближаться.

— Да не бойся ты, мы не кусаемся, — улыбнулся Боганис.

Казалось, эти слова не очень-то убедили мальчишку, но он ужасно хотел вернуть свою игрушку.

— Приятель, не подскажешь, куда все подевались? — Боганис старался говорить как можно приветливее.

Мальчик был теперь так близко, что мог достать до игрушки. Травер, продолжая улыбаться, протягивал ему ящик.

Молниеносным движением мальчик выхватил его из рук Травера и хотел убежать, но реакция индейца оказалась быстрее.

— Подожди немного, — пробасил он, все еще улыбаясь, и крепко схватил озорника за руку. — Расскажи-ка нам, что тут произошло и куда все делись?

Мальчик с ужасом смотрел на Травера, будто не мог поверить, что ему ничто не угрожает.

— Д-да, но… н-н-но… но ведь… эт-то День Тока, — заикаясь, сказал он. — И все люди в д-д… Доме Тока.

Мужчины переглянулись.

— Все? Весь поселок? — переспросил Боганис.

Травер отпустил мальчика, который прижал ящик к себе, как будто это был щит, заслонявший его от великана, но убегать тот не осмеливался.

Мальчишка кивнул:

— Д-д-да, к-конечно. Т-т… т-так положено.

Боганис понял, что изменился не только внешний вид Пеша. Насколько он помнил, поклонение Току раньше не было тем, что люди воспринимают всерьез.

— Почему же ты не пошел?

Глаза мальчика забегали.

— Я… я… Я не х-хочу, — сказал он, решившись.

Когда Боганис положил ему руку на плечо, тот вздрогнул, сжался, и стало понятно, что тот приготовился к оплеухе.

— Как тебя зовут?

— Т-т-тобис.

Травер попросил его показать, где находится Дом Тока. Тобис был явно не в восторге от этой просьбы, но возражать не стал.

— Эт-то… не оч-чень д-далеко, — сказал он и повел путешественников вдоль переулка.

Мальчик оказался прав. Когда они подошли к перекрестку, тут же показался и Дом. Он стоял на отдельной скале чуть в стороне от поселка.

— Я его раньше не видел, — сказал Боганис. — Когда ж его построили?

Мальчик переводил взгляд с Боганиса на Травера и обратно. Он явно не хотел отвечать, но побаивался незваных гостей. Глаза Тобиса забегали.

— Э-э… эт-того я… н-не з-знаю. П-постр-роили, и… в-все.

Круглое здание не походило ни на одно здешнее строение. Побеленные каменные стены с маленькими круглыми окнами и черным просмоленным куполом, на самом верху которого стоял тонкий зеленоватый медный шпиль. Постройка напоминала грозное неведомое существо, которое зорко наблюдало за поселком с высоты скалы. Мрачное впечатление усиливалось вязкой массой черных туч, собравшихся прямо над Домом.

Тобис вопросительно посмотрел на Травера.

— Я… Я н-не п-пойду т-туда, — сказал он.

Травер кивнул, и в ту же секунду мальчик исчез, как полевая мышь, заметившая в небе коршуна.

— Хотел бы я знать, чего он так испугался? — проговорил Боганис, когда они шли по тропинке к зданию. Каменная лестница вела к двери под аркой. Над обитой железным листом дверью застыл большой каменный глаз, пристально смотревший на путников, а из-за нее самой слышалось протяжное пение. Когда Травер толчком распахнул створку, их с Боганисом ослепил яркий свет в большом зале, в который они попали. Освещалось помещение не через круглые окна, а от бесчисленного множества маленьких ярких лампочек, которые свешивались со сводчатого потолка, подобно ярким звездам, заполняя зал ослепительным солнечным светом, так отличающимся от серого сумрака снаружи. К потолку в центре помещения была прикреплена круглая медная блестящая пластина. Под ней на возвышении в полу находилась наполненная водой или какой-то другой бесцветной жидкостью серебряная чаша, в которой легко мог бы поместиться взрослый человек. Рядом с ней стоял старик с короткой седой бородой, который помешивал жидкость длинным жезлом. Вокруг на скамьях, установленных рядами как в цирке, сидели люди.

Теперь до Боганиса и Травера дошло, почему в поселке не было ни души, разумеется кроме мальчугана. Все жители Пеша находились здесь. Зал набит битком одетыми только в белые одежды мужчинами, женщинами и детьми. Только старик, стоявший возле чаши, поверх своего белого одеяния накинул черный плащ.

У всех вокруг голов красивыми узлами на затылках повязаны белые ленты с изображенным впереди глазом. Боганис и Травер не успели разобрать слов песни, потому что, как только они вошли, собравшиеся петь прекратили, а старик застыл у чаши со своим жезлом. Над залом повисла томительная тишина, и сотни глаз устремились на нарушителей процедуры.

Боганис и Травер сняли шляпы.

— Добрый день, — приветливо сказал Боганис. — Извините, что мы вам помешали. Честное слово, мы этого не хотели. Мы — приезжие.

Старик осторожно сошел с возвышения. Держась за жезл, на конце которого была круглая серебряная пластинка, он проговорил слабым, надтреснутым голосом:

— Входите с Током. Садитесь и побудьте сегодня с нами.

Но найти места оказалось не просто. Тишина в зале нарушилась беспокойным ропотом, пока люди сдвигались на скамьях плотнее и освобождали гостям сиденья.

Боганис и Травер опустились на скамейку, и кто-то протянул им две белые повязки. И только когда мужчины их надели, опять наступила полная тишина. Старик вновь поднялся на возвышение и начал помешивать жезлом воду, а остальные запели.

Сначала Боганис и Травер не могли разобрать слов. Им казалось, что отовсюду вокруг, в такт словам и движениям старика, звучит иностранная речь или просто бессмысленные слоги. Песня звучала все громче и громче, когда вдруг неожиданно прекратилась. Над залом вновь повисла тишина, разрываемая лишь плачем младенца и шорохом от перемешиваемой в чаше жидкости. Затем послышался скрипучий голос старца.

— Ток… есть… всё, — возвестил он и медленно крутанул жезл в такт словам. Один поворот жезла на одно слово.

— Ток… есть… всё, — повторили собравшиеся.

— Ток… есть… ничто, — торжественно проговорил старик. Казалось, что с каждым поворотом его слабый голос звучит чуть громче.

— Ток… есть… ничто, — повторили сидящие. Их ответ теперь тоже звучал мощнее.

Боганис попытался выказать свое доброжелательное отношение к присутствующим и тоже повторял слова, но Травер не издал ни единого звука. Чувствовалось в происходящем что-то неладное.

— Ток… есть… жизнь.

Голос старца зазвучал теперь глубоко и мощно, и восторженный ответ зала буквально прогремел:

— Ток… есть… жизнь.

Боганис и Травер стали замечать, что жидкость в серебряной чаше двигалась по кругу все быстрее и быстрее с каждым поворотом жезла.

— Ток… есть… смерть, — возвестил старик.

— Ток… есть… смерть, — в один голос прокричали люди.

В серебряной чаше образовался водоворот, который становился все глубже, по мере того как быстрее крутилась вода.

Старик вынул жезл из чаши, но вода продолжала вращаться, разгоняясь все сильнее.

— Ток… есть… всегда, — громовым голосом провозгласил старец. Когда он пошел вокруг чаши с жезлом, поднятым двумя руками над седовласой головой, Боганис и Травер на мгновение увидели его глаза. Они были широко раскрытыми, но при этом в них не наблюдалось ни капли разума. Глаза просто побелели. Ни радужной оболочки, ни зрачков.

— Ток… есть… всегда, — прогремел ответ.

— Что с ними происходит? — прошептал Боганис. Он уже перестал притворяться, что участвует в церемонии. Никто из присутствующих в зале этого не замечал. Все — и дети, и взрослые — были полностью поглощены своими словами и водоворотом в чаше. На гостей не обращали никакого внимания.

Травер внимательно следил за происходящим, а пальцы его в это время поглаживали перо шляпы.

Когда передние ряды начали подниматься со скамеек, весь зал быстро сделал то же самое.

Боганис и Травер тоже встали. Во время странствий по Замку они видели многое, в том числе и такое, что было крайне трудно понять, но то, что происходило тут сейчас, заставило их широко раскрыть глаза.

— Ток… есть… здесь, — рычал старик.

Хотя он больше не крутил жезлом, водоворот мчался быстрее и быстрее, и теперь уже временами стало проглядывать дно чаши.

— Ток… есть… здесь, — прорычал зал, и, словно по команде, все подняли руки, повернув ладони к чаше.

В тот момент, когда показалось ее блестящее дно, раздался ужасающий грохот, и из медной пластины, подвешенной к потолку, опустился столб света. Вода каскадом вырвалась из чаши и всех в зале обдала брызгами. Старец был сбит волной, скатился с возвышения и теперь безжизненно лежал на полу рядом со своим жезлом.

Казалось, что остановилось само время. Искрящийся столб света в центре зала гудел и вибрировал. Все вокруг застыло на одно бесконечно длящееся мгновение. Боганис и Травер тоже замерли, не успев даже поднять рук, чтобы защитить глаза от нестерпимого сияния.

Когда светящийся столб внезапно исчез, зал пришел в движение.

— Эти фокусы можно определить как всплески уровня энергии, — прошептал Боганис и вспомнил картинку на экране монитора Клары.

Чувство огромного облегчения охватило весь зал. Люди заулыбались и начали оживленно разговаривать друг с другом. Боганис и Травер не знали, что им делать, поэтому остались стоять, а остальные вокруг трещали только о том, сколько воды на них попало.

Те, кто стоял ближе к центру, оказались промокшими с головы до ног, и, видимо, это считалось большим счастьем. Боганису досталось всего несколько капель, но Травер выглядел так, словно ему на плечо вылили целое ведро.

Возле старика на корточки присела молодая женщина. Тот начал приходить в сознание, и женщина помогла ему усесться на возвышение. Старец выглядел очень усталым и слабым, хоть и попытался улыбнуться ей. Его карие глаза вновь стали живыми и внимательными, но сам он казался ужасно изможденным.

Похоже, женщина была единственной, кого интересовало состояние старика. Все остальные, улыбаясь и оживленно переговариваясь, начали покидать круглый зал.

Боганис и Травер решили пока остаться.

— Добрый день Тока, — сказал им проходивший мимо невысокий плотный мужчина.

— Спасибо, и вам желаю того же, — ответил Боганис. Травер кивнул.

— Благословенная капля, — радостно возвестил мужчина и положил руку на мокрое плечо Травера, а затем на собственную грудь.

— Капля? — удивленно пробормотал Травер и сделал круглые глаза.

Рыжеволосая женщина, державшая за руку маленького ребенка, прошла, бормоча поздравление, и коснулась плеча Травера, а затем своей груди. Многие другие, выходя из зала, повторили эти же действия.

Травер посмотрел на Боганиса.

— В некоторых, оказывается, таится скрытая притягательность, — весело проговорил охотник и тихонько хихикнул.

Травер, сморщившись, что-то буркнул себе под нос.

Когда следующий мужчина дотронулся до плеча Травера, Боганис попробовал завести с ним разговор.

— Мы прибыли из кухни Замка, — попытался он завязать беседу. — Мы собираем сведения о…

Больше он ничего сказать не успел.

— Кухня Замка! — с потрясенным видом воскликнул мужчина. — Что могло привести таких, как вы, в Пеш… — И он бросился к выходу, так ничего и не разъяснив.

Боганис сделал еще несколько безрезультатных попыток начать разговор. Но все подходившие люди хотели лишь дотронуться до мокрого плеча Травера, и никто не хотел отвечать на вопросы.

Когда выходили последние, Травер тоже собрался покинуть зал, но Боганис придержал его за локоть. Возле старика, обнимая его за плечи, все еще сидела женщина. Боганису показалось, что она чем-то огорчена. Вместо того чтобы выйти, индеец с охотником направились в центр зала. Женщина подозрительно взглянула на них, но старец тепло улыбнулся пришельцам.

— Мы только хотели вернуть повязки, — сказал Боганис и протянул ленту.

— Можете их оставить себе, — ответил старик голосом, в котором чувствовалась смертельная усталость.

Боганис помедлил, держа повязку в протянутой руке.

— Что ж, спасибо, — наконец проговорил охотник.

Травер пробурчал какие-то слова благодарности и сунул свою повязку в карман.

— Возблагодарите Тока, — прошептал старец.

— Кто вы и откуда? — спросила женщина со смешанным чувством недоверия и любопытства и придвинулась еще ближе к старику.

— Меня зовут Боганис, а его — Травер.

Травер кивнул.

— Мы прибыли из кухни Замка.

— Из кухни Замка? В Центральном Корпусе?

— Да, в подвале.

Женщина на секунду задумалась — видимо, что-то припоминала.

— Это ведь далеко? — сказала она и, очевидно, ждала объяснений: что может заставить путников отправиться в Пеш, расположенный на самых северных окраинах.

— Мы привыкли путешествовать, — сказал Боганис. — Когда мы приходили сюда в последний раз, обстановка здесь была намного беднее.

— Ток отнесся к нам благосклонно, — сказал старец.

— Что вам здесь надо? — спросила женщина.

— Мы ищем кое-кого. Может быть… ОНА бывала тут?

— Думаю, нет, — подозрительно быстро проговорила женщина.

— Нет, тут бывает очень мало приезжих, в наших… — Старик, резко закашлявшись, не договорил. Женщина огорченно прижала его к себе.

— Мне надо отвести его домой, — прошептала она.

— Тебе помочь? — предложил Травер.

Женщина не могла решиться:

— Я вас не знаю, но если…

Старец согнулся в новом приступе кашля.

— Ему эти церемонии очень вредны, — сказала женщина с горечью и приложила свою повязку к его губам.

— Ничего не случится, — простонал старик, кашляя. — Пора домой, мне надо полежать.

— Я могу донести его, — сказал Травер.

Женщина согласно кивнула, и гигант поднял старца, словно младенца, на руки. Женщина подобрала с пола жезл.

Снаружи оказалось уже темно, но в ясном небе светились разноцветные звезды, соревнуясь в красоте с обеими лунами — голубой и красной. Люди стояли группами и мирно разговаривали, но, когда Травер вышел на лестницу, держа на руках старика, все смолкли. Старец робко улыбнулся.

— Добрый день Тока, — прошептал он.

Люди огорченно закивали ему в ответ. Один молодой мужчина вышел вперед и предложил Траверу перехватить старика.

— Все в порядке, Кребс, — сказала женщина. — Приезжие нам помогут.

По лицу мужчины пробежала тень недовольства, но они уже шли дальше.

От Дома Тока в сторону поселка двинулась целая колонна. Впереди молодая женщина и Травер со стариком на руках, следом Боганис, за ним уже все остальные. И никто не заметил рыжего мальчишку, Тобиса, который шел чуть в стороне, но достаточно близко к дороге, чтобы не упускать из глаз Травера со стариком.

Процессия добрела до поселка, и жители Пеша начали расходиться по домам. Последние исчезли из виду в тот момент, когда путники со стариком в сопровождении женщины проходили мимо трактира. Наконец они попали в маленький очаровательный дворик с яблоней посредине. На дереве еще висели сморщенные яблоки, которые надо было давно собрать, много плодов валялось прямо на земле.

Женщина большим ключом отперла тяжелую черную дверь. Жезл старика она оставила в прихожей, и все поднялись по лестнице в спальню, где Травер осторожно положил старца на кровать.

— Спасибо, — прошептал тот, — да поможет вам Ток.

Женщина поправила подушки и одеяла и поцеловала старика в лоб.

— Поспи, — ласково проговорила она.

Дождавшись, пока вышли Боганис и Травер, женщина сама покинула спальню и тихонечко прикрыла за собой дверь.

— Церемония очень утомительна для него, — грустно сказала она.

— Мы никогда раньше не видели ничего подобного, — проговорил Боганис.

Женщина вздохнула и повела их вниз по лестнице. В прихожей она замялась, словно не могла решить, выпроводить гостей сразу или же предложить им на какое-то время остаться.

— Вы голодны? Я могу накормить вас, — наконец решилась она.

— Спасибо, не откажемся, — быстро отреагировал Травер.

Все занавески в маленькой комнате, куда она их привела, были задернуты, но женщина торопливо распахнула их и исчезла на кухне. Боганис и Травер оглядели обстановку. Да, дом не из бедных. Красивый стол и стулья искусно сделаны из редкой породы дерева. Одна из стен украшена огромным позолоченным глазом, у других — застекленные шкафы с фарфором и книгами. Боганис внимательно изучал библиотеку, а Травер разглядывал развешенные на стенах фотографии. Он остановился перед одной из них. На снимке был изображен молодой мужчина, стоявший на коленях возле огромной меч-рыбы, которая в свою очередь была по меньшей мере вдвое больше его.

Женщина вернулась с хлебом и двумя чистыми глубокими тарелками.

— Сейчас принесу горячее, — сказала она. — Надеюсь, вы едите рыбу?

— Большая рыба, — словно эхо прогремел Травер и постучал своим огромным указательным пальцем по фотографии.

— Ее поймал мой муж, — сказала она, не отрывая взгляда от стола.

— Его нет дома? — спросил Боганис.

Не ответив, она вышла в кухню.

— Нам попались не самые разговорчивые, — покачал головой Боганис.

— Здесь что-то не так, но я пока не знаю, что именно, — пробормотал Травер, продолжая рассматривать снимок.

Женщина вернулась и поставила на стол серебряную супницу и принялась разливать по тарелкам густой дымящийся рыбный суп.

— Это все, чем мы можем вас угостить, — сказала она.

Из бульона, щедро приправленного морковью, луком и пастернаком, аппетитно глядели большие сочные куски рыбы.

— Вкусно, — пробурчал Травер.

— Благословенно, — кивнул Боганис, — придает новые силы.

Женщина осталась стоять и смотрела на то, как они расправлялись с едой.

— Такая пища, без сомнений, очень полезна и для… него, — продолжал говорить Боганис, а ложкой указал вверх, имея в виду старика.

— Ему сначала следует отлежаться, — ответила женщина.

— Он твой отец?

— Нет, он…

Она почему-то занервничала и стала оглядываться, как будто старалась подобрать нужные слова.

— Меня зовут Эльрица, — запоздало представилась женщина. — И мне надо подняться взглянуть на него. — И она вышла.

— Тут что-то не так, — твердо сказал Травер и налил себе еще одну тарелку супа.

Боганис кивнул. Ему понравилось угощение, но и оно, и отремонтированные дома, и новые лодки не могли появиться из ниоткуда.

— Что происходило в зале? — спросил он как бы самого себя.

Травер только покачал головой.

— В любом случае наше путешествие сюда небезынтересно, — подытожил Боганис.

Когда Эльрица вернулась, суповая миска почти опустела, а хлеб оказался съеденным до последней крошки.

— Как он там? — поинтересовался Боганис.

— Спасибо, ничего. Ему просто надо отдохнуть. Я надеюсь, было вкусно?…

— Самое замечательное из всего, что мы пробовали в вашей части Замка. В поселке, по-видимому, дела идут неплохо?

Эльрица отвела взгляд.

— Напротив трактира есть постоялый двор, — перевела она тему разговора. — Там вы можете переночевать.

— Он-ни могут сп-пать в п-пристройке, — раздался знакомый голос со стороны двери.

Все оглянулись. Там стоял рыжеволосый мальчик. Даже Травер не слышал, как он вошел.

— Можно хорошо сп-пать на с-сетях.

— Да, но, Тобис… — начала женщина. Потом вздохнула: — Это мой сын, Тобис.

— Мы уже виделись, — подмигнул мальчишке Боганис.

Этот факт вовсе не удивил Эльрицу.

— Тобис носится где ему вздумается, — махнула она рукой.

— С-сейчас п-покажу вам п-пристройку, — заикаясь, проговорил мальчишка.

Эльрица с упреком посмотрела на Тобиса, но не нашлась что ответить.

— Там хранятся снасти. Пристройка не место для ночевки.

Боганис тут же поспешил разуверить ее, что он и Травер могут прекрасно обойтись без удобств. Была бы крыша над головой, да что-нибудь брошено на холодную землю.

Они, конечно, предпочитали спать не на старых рыбацких сетях, но было очевидно, что женщина знает гораздо больше, чем говорит. Да она ничего и не рассказала, но тем не менее Боганис почуял, что именно здесь они с Травером смогут кое-что разузнать. Если судить по людям в Доме Тока, по тому, как немедленно они замыкались в себе, когда слышали вопросы путешественников, то немного шансов было что-то выведать на постоялом дворе.

— Ну, если вас устроит пристройка, тогда… — проговорила она задумчиво.

— П-пошли, — сказал мальчик и открыл дверь.

Выходя, мальчик обернулся и посмотрел на мать.

— Где папа? — спросил он и на этот раз даже не заикнулся.

Хотя Эльрица попыталась сдержаться, было видно, Тобис своим вопросом попал не в бровь, а в глаз. Взгляд ее начал метаться между мальчиком и приезжими…

— Он… Его нет дома!

Тобис остановился у двери и серьезно посмотрел на мать:

— Почему ты не говоришь им, мама?

И тут внутри Эльрицы словно что-то надломилось. Она тяжело опустилась на стул и с рыданиями уткнулась в ладони. Мальчик молча стоял в дверях, не меняясь в лице. Боганис и Травер подождали, пока стоны не начали утихать и женщина не подняла лицо.

— Если мы в состоянии чем-нибудь помочь… — начал Боганис.

— Он больше не может, — пожаловалась она. — Но его не отпускают. Они не хотят, чтобы он бросил!

Боганис подошел к ней. Он понял, что она говорит о старике.

— Кто его не отпускает?

— Остальные. Кребс и все другие. Они не могут обойтись без него, а он больше не может!

— Кто он? Твой дед?

— Он мой отец! — крикнул мальчик.

— И мой муж, — прошептала еле слышно Эльрица.

Боганис сел рядом с ней, а Травер вновь уставился на снимок с мужчиной и гигантской меч-рыбой.

— У вас такая большая разница в возрасте? — удивился Боганис.

— Сальмо только на год старше меня.

Боганис выпрямился на своем стуле и с изумлением посмотрел на Эльрицу:

— Да, но каким образом?

Травер показал на фото:

— Сальмо — это он?

Эльрица кивнула.

— Я так и подумал… тут что-то не так… — пророкотал Травер.

— Снимок сделан несколько лет назад.

Боганис ничего не мог понять.

— Он болен?

— Вся беда в церемониях, — сказала Эльрица. — Это из-за них он стал таким.

Тобис подошел к Траверу. Оба уставились на фотографию.

— Он был с… был с… с-самым лучшим рыб-ба-ком! — сильно заикаясь, сказал Тобис. — Меч-рыба была с-самой большой из всех, каких когда-либо в-в-видели люди. — Он выбежал в прихожую и вернулся с жезлом, который Сальмо использовал во время церемонии. — С-смотрите!

Длинный жезл был не чем иным, как наростом гигантской меч-рыбы с приклепанной к нему серебряной пластиной.

— Она м-мотала его п-по м-морю три дня, п-преж-де ч-чем он ее вытащил на б-берег! — с гордостью проговорил Тобис.

— А потом они выбрали его церемониймейстером, — сказала Эльрица.

— Церемониймейстером? — переспросил Боганис.

Охотник сделал глубокий вдох.

— Это все началось несколько лет назад, когда в Пеше появилась ОНА…

— ОНА?

Боганис передал жезл Траверу, который тут же взвесил его в руке, а потом уселся на стул и стал слушать.

— Она пришла из Администрации Замка. Ее зовут Аранея.

Оба мужчины выпрямились на стульях так резко, что Эльрица удивилась и тут же спросила, не знают ли они ее.

— Да, мы слышали о ней, — ответил Боганис.

— В то время здесь никто ее не знал… Хотя старый Барс утверждал, что в действительности она тут родилась, только очень-очень давно, — продолжала Эльрица. — Но этого не может быть, потому что она достаточно молода! Я думаю, моего возраста. Может, чуть старше… Но старый Барс обычно не говорил чепухи. Он знал старую историю о мужчине, которого звали Немо. Такую давнюю, что, когда она произошла, еще и самого Барса не было на свете, а Пеш состоял из двух десятков хижин на скалах.

— Хотелось бы послушать эту историю, — сказал Боганис.

Впервые они увидели то, что было похоже на улыбку в ее глазах. Женщина, похоже, очень любила рассказывать.

— В старое время, когда Замок был еще молодым, — начала Эльрица, — тогда жил здесь, в Пеше, рыбак, которого звали Немо. Он был человеком, с которым считались не только в поселке, но и во всех северных окраинах. Немо слыл хорошим человеком. Он был огромным, как скала, трудолюбивым, веселым и всегда готовым прийти на помощь. Поэтому ничего странного, что Немо стал первым процессором поселка.

Однажды в поселке появилась незнакомая женщина. Говорили, что она из Центрального Корпуса — ведь все понимают, что оттуда редко приходит кто-нибудь достойный, — но никто не знал точно. Во всяком случае она казалась иной, чем все женщины поселка. Приезжая одевалась в пестрые наряды, а ее черные как уголь волосы развевались на ветру. Можно только догадываться, по какому поводу она сюда прибыла. Большинство жителей считало, что к нам, на продуваемый ветрами скалистый берег, приходят только те, кто спасается бегством.

Немо пожал плечами и ответил, что ему все равно, откуда она пришла. Ему нужна женщина, чтобы следить за домом и готовить еду. Ну он и взял ее в домоправительницы. Немо был мужчина молодой, и, как и следовало ожидать, вскоре они поженились. А потом в их семье родилась дочь.

Сначала Немо искренне радовался и всем рассказывал о своем счастье, но вскоре он начал меняться. Раньше мужчины поселка вместе занимались починкой снастей, и Немо при этом всегда оставался душой компании. Он постоянно рассказывал смешные истории и вечно делился со всеми своими мастерскими секретами. С рождением дочери Немо начал становиться все более и более замкнутым. Когда другие пытались с ним заговорить, он отвечал, как правило, только на важные вопросы, а остальные словно пропускал мимо ушей. Если же кто-то заговаривал о его жене и ребенке, он тут же менялся и взгляд его становился полным печали.

Однажды лучший друг отвел Немо в сторонку и напрямую спросил, что с ним происходит.

Немо грустно посмотрел на друга и ответил, что он не знает, где бывает его жена. Конечно, приятель не сразу понял: она же не исчезла?! И Немо ответил, что у него создается впечатление, что она приходит из другого мира, из такого, куда Немо нет доступа. И другим жителям Замка, включая его дочь, тоже дороги нет. Он говорил не о другом месте в Замке, нет, он имел в виду что-то совсем вне Замка! Немо очень любил жену и был уверен, что она его любила не меньше. И все же ему казалось, что между ними лежит огромная пропасть. Но это лишь ощущение… Больше Немо ничего не сказал, а его друг оказался не в силах ему помочь.

Немо стал работать спустя рукава. Выбрали нового процессора, но Немо это было безразлично. Он думал только о том, как бы поскорее вернуться домой к жене и дочери. Всем казалось, что он сторожит жену и боится оставлять ее наедине с дочерью. Со временем он все реже и реже выходил в море. Злые языки стали поговаривать о колдовских чарах. «Она его зачаровала» — так говорили.

А потом жена Немо пропала так же неожиданно, как и явилась. Бесследно. Их дочери еще не исполнился год.

Чувства Немо будто парализовало. Он продолжал изредка выходить в море, но другие рыбаки частенько были вынуждены его спасать, потому что тот мог остановиться во время маневра или тогда, когда вытягивал сети.

Но вскоре ситуация изменилась. Немо увлекся историей Замка и начал кропотливо ее изучать. Читал книги о древних временах, о Токе и Ганнибале, обо всем, что случалось потом. Он начал много путешествовать. Его настроение постепенно улучшалось, и можно было подумать, что он вернул себе веру в жизнь. Никто, в том числе и его лучший друг, не могли понять, откуда появился интерес к истории, но все обрадовались, что Немо пришел в себя.

А однажды он ушел. Сложил в котомку все свои книги и записи, но, в отличие от жены, оставил после себя записку: «Я знаю, где могу найти ее. С собой я возьму Аранею». Больше там ничего не было. До этой записки никто, в сущности, и не знал имени ребенка, Немо всегда называл ее просто «Малышка». А теперь, когда у нее появилось имя, она тут же исчезла…

С годами эта странная история почти забылась. И только тогда, когда в Пеше появилась женщина, назвавшая себя Аранеей, старый Барс вспомнил случай с Немо. Но ему никто не поверил.

Аранея тоже выслушала рассказ старика. Но она лишь презрительно усмехнулась, услышав предположение, что она, вероятно, и есть дочь легендарного рыбака. Нынешняя Аранея считала, что старый Барс не очень-то хорошо соображал, — рассказывала Эльрица. — Она спросила нас, разве, по нашему мнению, она похожа на столетнюю старуху? И все засмеялись… Все, кроме Барса.

— У вас, наверное, должны быть файлы с информацией о том времени? — спросил Боганис.

Они, конечно же, есть, но Эльрица ответила, что все перенесено в Дом Тока и только процессор имеет к ним доступ.

Аранея тоже интересовалась файлами. Именно поэтому она и совершила такое долгое путешествие из Центрального Корпуса. «Администрация Замка послала меня, чтобы выяснить некоторые подробности о Щите, которые имеют значение для всего Замка», — сказала она.

— Аранея произвела на нас такое хорошее впечатление! — сказала Эльрица.

Работая над проблемами Щита, она увидела, какое важное значение Пеш имеет для всего Замка. «Огромными возможностями обладает ваше место. И обладало всегда. Верьте мне! Я разбираюсь в таких вещах».

Эльрица не совсем понимала, что это были за возможности, но Аранея так хорошо убеждала людей! Вряд ли остальные поняли ее лучше, но почти все просто поверили, что станут богаче и значительнее, если последуют советам Аранеи. Надо было только построить Дом Тока. «Он станет для поселка ключом в новые времена», — сказала она.

Некоторым, вроде Барса, ее идея не очень нравилась. Но другие, в особенности Хорк, процессор поселка, были в большом восторге. Хорк воспринимал каждое слово, которое произносила Аранея, так, словно оно исходило от самого Тока. А Барса назвал обычным стариком, боящимся прогресса. Теперь речь шла не только о вере в Тока, но и о вере в свои силы.

Аранея постоянно говорила об огромном значении Пеша для всего Замка. Она сумела убедить жителей в том, что они особенные. И они внезапно перестали быть жалкой горсткой детей Тока на самой дальней окраине Замка. Аранея внушила им, что Пеш — поселок избранных.

Раньше ничего особенного здесь не было. Большинство жителей в День Тока, если требовалось, работали. Никому и в голову не приходила мысль о каком-то Доме Тока. Те, кто хотел, проводили скромные церемонии у себя дома.

— Мы, например, почти никогда их не устраивали, — сказала Эльрица. — Но Аранея и Хорк заставили нас построить Дом Тока. Причем Аранея знала точно, как он должен выглядеть изнутри и снаружи. Мы думали, что Хорк и будет церемониймейстером, но она решила, что это не очень хорошая идея. Мол, Хорк — процессор. А когда Сальмо поймал большую меч-рыбу, Хорк сказал, что это знамение — Сальмо должен стать церемониймейстером. — Эльрица снова вздохнула и покачала головой: — Я не знаю, почему я вам все рассказываю. Может быть, это неправильно с моей стороны…

— Ничего страшного, — успокоил ее Боганис.

— Нет, так продолжаться не может… Поначалу все шло хорошо. Когда участвовали в церемонии в первый раз, ужасно испугались, особенно я.

— И я, — вставил Тобис, который стоял с жезлом в руках рядом с Травером.

— На Сальмо в таком виде было страшно смотреть, но Аранея успокоила нас. Все так и должно быть. «Это значит, что к нам пришел сам Ток», — сказала она.

— Что говорил Сальмо? — спросил Боганис.

— Он гордился. И когда дела с рыбной ловлей пошли в гору, он стал считать этот факт и своей заслугой. Но я очень скоро убедилась, что ведение церемонии действует на него очень странно, и попыталась заставить его отказаться. Но он ответил, что не может. Все жители Пеша зависели теперь от него, и он не решился их предать. Хорк говорил ему то же самое: «Ты не должен нам изменять».

В поселке настали неплохие времена. Рыба ловилась как никогда раньше, Пеш расцвел.

— Это заметно, — согласился Боганис.

— Сальмо перестал ловить рыбу, но мы ни в чем не испытываем недостатка. Пока он церемониймейстер, остальные о нас заботятся. Даже если он и откажется, то все равно уже не сможет ловить рыбу, став таким стариком.

— А Аранея? — спросил Травер.

— Она некоторое время присутствовала на церемониях. Расспрашивала Сальмо обо всем. «Она ждала, что что-то произойдет», — однажды сказал он.

— И произошло? — спросил Боганис.

— Не знаю. Не думаю. По ее словам, она выполнила задание и теперь ей можно уезжать.

— Куда она уехала?

Эльрица отрицательно покачала головой:

— Она этого никому не рассказывала… кажется. В один прекрасный день Аранея зашла к нам попрощаться. «Не забывайте меня», — сказала она. Я, конечно, не знаю, что она говорила Хорку. Он проводил ее до самой двери в Проход.

Травер поднялся и коротко спросил:

— Где Хорк?

Эльрица посмотрела на него:

— Он часто уезжает, его обычно нет в Пеше. На заседания Верховного Кабинета, как он говорит.

— А кто выполняет обязанности процессора, пока его нет?

— Кребс. Вы видели его после церемонии. Он к нам подходил.

— А Барс? Что с Барсом? — спросил Боганис.

— Умер вскоре после открытия Дома Тока.

— Очень жаль, — задумчиво сказал Боганис и многозначительно посмотрел на Травера. — Хотел бы я знать, что она пытается тут сотворить. Не похоже это на попытку накопить энергию, чтобы связаться с Сетью.

Травер кивнул.

Эльрица в волнении посмотрела на мужчин:

— С Сетью?! Об этом я даже слышать не хочу.

— Аранея вовсе не та, за кого себя выдает. И это очень длинная и запутанная история, — сказал Боганис.

— Мы знаем ее не с лучшей стороны, — подтвердил Травер.

— Она считает, что никто в Центральном Корпусе не будет интересоваться тем, что происходит тут, на севере, — продолжал Боганис. — Хорошо бы послать сообщение нашим друзьям в кухню Замка. Можно воспользоваться твоим компьютером?

Эльрица помедлила:

— У нас нет компьютера.

— Нет?! Почему?

— Это одна из договоренностей с Домом Тока. Нам не разрешают иметь компьютеры. Все должно быть в Доме Тока. Иначе наш контакт с Током будет нечистым, — сказала она.

— И все компьютеры поселка теперь в Доме Тока?

— Есть т-только один, — заикаясь, сказал Тобис. — Ед-динственный. И только К-к-кребс и Х-х-хорк могут п-пользоваться им.

— А мы не можем…

— В Дом Тока не так-то легко попасть, — сказала Эльрица. — Только у Кребса есть…

— Я м-могу войти, — сказал Тобис. — Воз-зьмем п-папин к-ключ.

Травер уже шел к двери.

— Нет, Тобис, — попросила Эльрица. — Ты ни во что не должен быть замешан.

Мальчик прислонил жезл к стене.

— Д-да, но м-мы д-должны что-то с-сделать! Ин-наче…

Мальчик не окончил предложения. Эльрица закрыла глаза и в отчаянии покачала головой.

— Только Ток знает, чем все это закончится, — прошептала она. Когда женщина вновь открыла глаза, Тобиса и Травера в комнате уже не было, а Боганис стоял в дверях. Вскоре мальчик вернулся с ключом в руках.

— Папа спит, — сказал он матери.

Эльрица медленно поднялась на ноги.

— Мы присмотрим за парнем, — пообещал Боганис.

И они вышли.

Тобис повел их по узким, извилистым тропинкам, где риск, что их заметят, был минимальным. Вместо того чтобы идти прямо от последних домов через открытое пространство, Тобис побежал вокруг скалы.

Они приблизились к Дому Тока с той стороны, которая не просматривалась из поселка. В слабом свете двух лун странное здание казалось еще более мрачным, чем днем. Тобис указал на служебную дверь, расположенную в стене на уровне земли.

Прежде чем подойти к ней, мальчик опасливо огляделся по сторонам. Боганис взялся за ручку двери.

— П-пож-жал-луйста, — протянул ключ Тобис. Его заикание становилось тем сильнее, чем ближе они подходили к Дому Тока.

Пока Боганис отпирал дверь, Травер наблюдал за тем, не появится ли какой-нибудь случайный прохожий.

И вот они внутри. Сразу за дверью ступени, ведущие вниз. Прислушавшись, Травер, шедший последним, плотно прикрыл за собою дверь, достал из кармана маленький, но неожиданно яркий фонарик, и все устремились по лестнице.

Они спускались вниз, к самому центру здания, и наконец оказались в круглой комнате, которая, видимо, была вырублена в скале прямо под залом. Посреди комнаты высилась металлическая колонна с встроенным в нее монитором. Кроме фонарика Травера светились только приборные лампы под черным экраном.

Вдоль стены стояло двенадцать стульев, видимо, различных цветов. В темноте трудно разобрать. Вот и вся обстановка.

— Ничего не трогай, — прошептал Боганис Тобису.

Мальчик кивнул. Да и трогать-то было особо нечего. Монитор и тот выключен. Боганис осторожно коснулся его рукой, и на экране тут же засветилась картинка. Контур руки. Идентификация! Только имеющий доступ может приложить руку к экрану. Если приложится кто-нибудь чужой, раздастся сигнал тревоги.

Травер повернул на своем фонаре какие-то кольца, после чего тот начал мерцать голубоватым светом. Индеец отошел в сторону и направил дрожащий луч на экран, который тоже задрожал. Контур руки пропал, а вместо него возникло изображение Дома Тока.

— Антенна, — пророкотал Травер.

Боганис согласно кивнул и приложил свой указательный палец к маленькому медному шпилю на куполе. В тот же миг прозвучал хлопок, и, тихонько вскрикнув, охотник отдернул руку от монитора.

— Чт-то эт-то б-было? — заикаясь, спросил испуганный Тобис.

— Это отсылка, — сказал Боганис. — Отсылка, которая указывает нужное направление, но она не действует.

Охотник взмахнул обожженной рукой, и слабый запах паленой человеческой кожи разнесся по комнате.

Тобис раньше ничего не слышал про отсылку. Боганис пояснил, что это нечто вроде дорожного указателя, показывающего направление.

— А куда она направлена?

— Мне кажется, она показывает на Сеть!

— Д-да… н-но это ж-же запр-р-р-ре…

— Да, запрещено и… и невозможно. Но я думаю, что мы тут кое-что нашли.

Травер кивнул.

— Но куда она отсылает? — Индеец еще раз покрутил кольца на фонарике. — Мы должны узнать… И тогда Албан найдет…

Боганис положил руку на плечо Тобиса.

— Лучше тебе уйти домой прямо сейчас, — сказал он.

Мальчика словно ударили, на его лице появилось разочарованное выражение.

— Д-да, н-но…

— Мы не знаем, что сейчас произойдет. Ты нужен маме. С тобой ничего не должно случиться.

— Д-да, н-но к-как п-папа?

Боганис помедлил. Он явно не знал, что ответить мальчугану. Травер, казалось, был с головой поглощен своим занятием.

— Им нельзя здесь оставаться, — сказал гигант-индеец, не подымая глаз.

— Ты так считаешь?..

Травер кивнул. Потом вынул из шляпы перо и воспользовался им как отверткой.

— Ты сможешь его нести? — спросил Боганис.

Травер снова кивнул. Потом он направил очень тонкий дрожащий луч на медный шпиль на экране. Безрезультатно.

Боганис почесал затылок и снова посмотрел на мальчика.

— Хорошо, — сказал он. — Поторопись домой. Скажи маме, чтобы собрала только самое необходимое. Сегодня ночью мы все уходим… если она согласится.

Глаза мальчика засияли.

— С-сегодня… н-ночью… В-вы н-нас б-берете с с-собой?

— Да, если согласится твоя мама. Травер понесет твоего папу, — сказал он и посмотрел на индейца: — Поторопись… и внимательно смотри по сторонам.

Тобис бросился бегом вверх по лестнице.

— Что бы Аранея ни пыталась сделать, мы должны ее остановить, — сказал Травер, когда за мальчиком закрылась дверь.

— Конечно. А я-то уж подумал, что твое доброе сердце пожалело эту…

Травер пробормотал что-то невнятное и снова направил луч на шпиль. Свет замигал, как будто в фонарике нарушился контакт. Травер пробормотал, что пора приобрести новый, и постучал фонарем по суставу пальца. Мигание прекратилось. Когда он еще раз направил луч на шпиль, появилась желтая рамочка на синем фоне. Внутри, написанные очень маленькими буквами, появились слова «яинадзорим ртнец».

Боганис с изумлением посмотрел на бессмыслицу:

— Ты уверен, что твое мультиперо действует как надо?

Травер пожал плечами.

— Но это же отсылка в Сеть. Ничего другого здесь быть не может… Стоп! Что-то эта надпись мне напоминает… — пробормотал Боганис.

Травер погасил фонарик, и слова тут же исчезли.

— Надо послать это остальным. Может, они разберутся? — обратился Боганис к индейцу. — Где-то здесь должна быть связь с другими частями Замка.

Очень осторожно он приблизил палец к экрану, но старался держать его подальше от медного шпиля. Когда палец был у двери Дома, экран потемнел, но вскоре появилось изображение другой двери. Они ее узнали: эта вела с северной окраины в Пятый Северный проход.

— Нашли! — пробасил Травер.

Путешественники находились на верном пути. Боганис дотронулся до двери в проход, и мужчины увидели изображение остальных выходов, которые вели дальше в Замок. Указывая на нужные двери, Боганис смог быстро пройти тот длинный путь, который проделали они с Травером, отправившись в Пеш ногами. Вскоре на экране всплыла дверь в кухню Клары.

На двери была щель для писем, и когда Боганис дотронулся до нее, на экране появилась клавиатура. Он быстро набрал: «„яинадзорим ртнец“.

Эти слова должны быть отсылкой к какому-то объекту в Сети, но мы не можем их понять. Аранея побывала здесь, но…»

Когда Боганис писал «Аранея», что-то пришло ему в голову, но он не успел домыслить, потому что в тот же миг путешественники услышали на лестнице шум. Внезапно в комнате зажегся яркий свет, и перед ними появился Кребс. За ним толпились многочисленные жители Пеша, одетые теперь не в белые одежды, а в грубые рыбацкие робы. Они заполнили всю лестницу. Наверняка снаружи их еще больше. Травер с Боганисом оказались в западне. Нет, с таким количеством противников двоим ни за что не справиться.

— Что вы здесь делаете? — грозно спросил Кребс.

Травер погасил фонарик и спрятал его под плащ, а Боганис все еще прикидывал, есть ли шанс для побега. Нет, такого шанса не было.

— Нас очень увлекла церемония, на которой мы сегодня присутствовали, — попытался найти выход из положения охотник. — Мы захотели осмотреть поподробнее это… замечательное здание.

— Рассказывай! — ощерился Кребс. — Мы сразу узнаем шпионов, как только их видим. И знаем, что с ними делать.

Он говорил без всякого страха, зная, что сила на его стороне. Но, увидев изображение на экране, оказался сражен:

— Как вы проникли в машину?

— В какую машину? — непонимающе сказал Боганис.

— Ну, как вы ее включили? — угрожающим тоном спросил Кребс.

Боганис поднял руки, как бы сдаваясь:

— Она была включена, когда мы вошли. Так ведь, Травер?

Травер кивнул.

Тут Кребс заметил обожженный палец Боганиса. Он успокоенно улыбнулся:

— О, я вижу, ты пытался залезть сюда своими длинными руками и обжег палец. Если тебя это утешит, я скажу, что другие тоже не смогли пробиться сквозь защиту. Но у нас есть причины продолжать наше дело. И никто, в том числе и вы, не сможет нам помешать.

— Даже если это будет стоить человеческой жизни? — спросил Боганис. Он перестал ломать комедию.

— Это вас не касается!

— И может быть, не касается Администрации Замка?

Кребс фыркнул:

— Эй! Что ты там написал? Подвинься-ка!

Боганис повернулся к нему спиной и нажал на экране кнопку «Отправить».

13

В пятницу после школы Аллан сразу пошел домой и еще раз попытался подключить шлем к Сети. Он нажимал клавишу «0», поправлял на голове шлем, но ничего не выходило. Тогда он подсоединил к Сети компьютер и открыл страничку Делии. Ни на камине, ни в каком другом месте часов или иных знаков, адресованных ему, он не отыскал. Короче, результата не было. Последней надеждой мальчика был телевизор, но серию должны показать только во второй половине дня, как раз тогда когда ему с родителями предстояло ехать на дачу.

Никакой возможности избежать поездки не существовало. Мальчик понимал это, но тем не менее решил попробовать.

— Сколько лет должно исполниться парню, чтобы он сам начал распоряжаться своими выходными?! — попытался он в последний момент перед отправлением достать маму.

Рита измерила его косым взглядом:

— Значит, речь идет о тебе… Если учесть, как быстро ты развиваешься, вероятно, этот момент наступит за пару лет до того, как ты выйдешь на пенсию.

Не смешно.

— А можно, мы выедем немножко попозже? Я хотел бы посмотреть сериал про Делию Добелл.

Но мама прекрасно знала, что эту серию повторят в субботу…

Аллан, расстроенный, сидел в своей комнате. Смотрел на песочные часы и заключенное в них море с плавающим гусем и не переставал удивляться тому факту, что при простом их повороте пейзаж начисто исчезает. Зачем все эти тайны? Почему нельзя никому их показывать? В следующий раз Клара расскажет больше. Но… наступит ли когда-нибудь этот следующий раз?

На даче нет телефонной розетки. В ней просто нет необходимости, ведь у папы и мамы есть мобильные телефоны. А у него нет. Если бы он захотел иметь такой телефон, он должен был бы оплачивать его сам. А средств тоже нет. Аллан вообще не очень хорошо умел копить деньги… Тем не менее мальчик зачем-то положил шлем в сумку. Мало ли что?

Когда Аллан был маленьким, он очень любил бывать на даче. В том углу, который расположен подальше от дома, рос тростник. А сразу за тростником начинался склон к еловому лесочку. Туда, на этот склон, никто никогда, кроме него, не приходил. Почва песчаная, с буйными зарослями. Среди тростника, в своем тайном уголке, Аллан чувствовал себя по-настоящему свободным. А сидя в высокой траве, он видел не дома, а только ели и голубое небо. Сквозь тростниковые заросли всегда светило солнце. Мальчик мог сидеть здесь часами и смотреть за полетом бабочек и шмелей, а если он торчал там очень-очень долго, то иногда появлялась ящерица, с которой можно поговорить.

Иногда Аллан мечтал. Лежал, уткнувшись носом в траву, и вместе с ящерицей отправлялся исследовать СВОЙ мир. Высокая трава становилась пальмами, тростник — бамбуком, упавшие ветки — поваленными стволами деревьев, дырка в земле, в которую заползал дождевой червь, казалась таинственным входом в пещеру. Только идти следовало очень тихо и совсем незаметно. Ведь повсюду враги — муравьи, правда есть и союзники — божьи коровки и всякие другие жуки-букашки. Но хуже всех пауки-крестовики. Они отвратительны. И все же Аллан никогда не рвал паутину. Он даже мог полностью погрузиться в созерцание того, как огромный паук набрасывается на несчастное насекомое и окутывает его своей липкой паутиной, высасывает из него соки и, наконец, отбрасывает пустую трескучую оболочку. Иногда в паутину попадала оса, и зрелище превращалось в настоящую трагедию. Начиналась битва не на жизнь, а на смерть, потому что пауку ни за что не выжить от укуса осы.

Однажды папа принес специальное оборудование, чтобы они могли делать снимки очень мелких предметов. Все выходные Аллан с отцом ползали по потайному уголку и фотографировали муравьев и мокриц. Самой увлекательной находкой стал муравьиный лев. Папа сказал, что встретить его — большая редкость. Они видели, как один муравей скатился в песчаную воронку и муравьиный лев, спрятавшийся на ее дне, стал живьем пожирать его. Это было ужасно… Аллан никак не мог вспомнить, получились ли тогда фотографии, но сами те выходные он до сих пор не забыл.

Казалось, что раньше участок был гораздо больше. Со временем уголок за тростником уменьшился. Теперь тут был просто неухоженный клочок земли. Еловый лесочек вырубили, стали видны другие дачи. И хотя кто-то посадил новые ели, пройдет еще много лет, прежде чем он сможет почувствовать себя там, как в совершенно другом, СВОЕМ мире. А ведь будет уже поздно. Да, пожалуй, и сейчас поезд ушел…

И Аллан возненавидел поездки на дачу. Теперь он не знал, чем там себя занять.

Хорошо, хоть они наконец поставили телевизор. Мама была против, но они с отцом, что бывает крайне редко, объединились и отстояли свое желание. Рита долго сопротивлялась, но в конце концов сдалась, когда Якоб пригрозил, что, если ему не позволят смотреть телевизор, привезет на дачу свою старую скрипку. «Мне необходимо отслеживать рекламу. Это моя работа», — твердо сказал он, и вопрос был решен.

Перед самым отъездом Аллан стоял посреди детской и раздумывал, что взять с собой, чтобы не было так обидно и скучно. Он, поморщившись, бросил в сумку книгу, которую надо было срочно прочитать, ведь до встречи с автором осталось совсем мало времени.

— Все, поехали! — крикнул из прихожей отец.

Взгляд Аллана хаотично побежал по комнате, но ничего больше не привлекало его внимания. Наконец он махнул рукой и добавил к шлему и книге стопку книжек-раскладушек для малышей и игру «Гейм-бой». Если он слишком мал, чтобы оставаться дома без родителей, то почему ему должно быть стыдно за свои игрушки? Ну и наконец, мальчик опустил в карман песочные часы.

Пока они ехали на дачу, Аллан молча глядел в окно. Он думал о том, что сейчас по телевизору идет фильм с Делией Добелл. Одним словом, переживал…

Событий пятничным вечером никаких не произошло. Да и суббота тянулась без конца. Днем мальчик попросил у отца мобильный телефон и позвонил Беатрисе. Аллан хотел ее спросить, не заметила ли та чего интересного в новой серии о Делии Добелл.

— Вчера? Я не смотрела, — ответила в трубку Беата.

— Не смотрела? Почему?!

Некоторое время девочка молчала. Наконец она ответила:

— Я не всегда смотрю телевизор. У меня есть и другие дела.

— Что?

— Что значит «что»?! — возмутилась Беатриса.

Аллан понял, что задал глупый вопрос.

— Ничего, — тихо произнес он.

— Как себя чувствует твой прыщ?

— В Замке у меня не было никакого прыща.

Беатриса снова медлила с ответом. За это время Аллану пришла в голову мысль, что иногда по телефону можно услышать, как люди думают.

— Нет, у тебя точно снесло крышу! — ответила девочка. — Все, отбой! Увидимся в понедельник.

Оставшиеся до повтора фильма с участием Делии Добелл часы ползли как черепаха. Аллан буквально заставил себя немного почитать, но толком сосредоточиться на книге не мог. Что-то там про мальчика и девочку, которые должны найти кусок соли, чтобы предотвратить катастрофу. Это снова напомнило ему о таинственной Аранее. Он должен найти Центр Мироздания, чтобы спасти Замок. Какая чепуха! Впрочем, такая же, как в какой-нибудь книжонке. Может, он и сам сейчас в чьей-нибудь книге? Или Беата права насчет снесенной крыши?

Потом Аллан, чтобы не напрягать обстановку, пошел с родителями прогуляться по берегу. Они с отцом кидали камешки в воду. Эта игра называлась — «Печь блины».

— Сын, скажи, ну разве плохо побыть иногда вместе? — спросила мама и с нежностью потрепала его по волосам. Родители шли под ручку. Аллан скривил жалкую улыбку…

Пять часов! Вот и пришло время сериала про Делию.

В начале напомнили краткое содержание последней серии: Делия Добелл глубоко в шахте любуется черным алмазом… Джип Конроя падает с обрыва и взрывается… И вот пошла новая серия.

Ночь над саванной. Делия Добелл и Конрой устроились на ночлег на ветвях огромного баобаба.

— Значит, ты считаешь, что рабочие не хотят спускаться в шахту, потому что там черный алмаз? — спрашивает Конрой, крепко держась за ветку.

— Они думают, что алмаз заколдован, — отвечает Делия. — И кто знает?..

— Обычные суеверия! Какого он размера, ты говоришь?

— Довольно большой. — Делия показывает пальцами размер камня. — Может быть, оставить его там?

— Огромный черный алмаз! Ты представляешь, сколько он стоит?

— Да… но он может быть опасен, Конрой! Очень опасен!

— Я слышал множество историй о прóклятых камнях, в частности алмазах. Если бы я верил в них, мне давно надо было бы прикрыть свою лавочку.

Делия Добелл наморщила лоб:

— Именно этого, мне кажется, от тебя кто-то и ждет.

Конрою никак не удается найти сколько-нибудь удобную позу.

— А как твой талантливый друг, Альберт или как там его?.. Ты его нашла?

— Албан? Да. Но ему надо кое-что выяснить.

Аллан аж подался вперед на своем диване и услышал биение собственного сердца.

Делия крупным планом:

— Я все еще надеюсь на него.

Что такое? Ее глаза повлажнели? Слезы побежали по щекам.

— Нам нужна помощь.

В этот момент из сада вошел Якоб.

— Она плачет, — пробормотал Аллан.

— Плачет?! — воскликнул отец. — С чего бы это ей расстраиваться? Мне казалось, Делия никогда не… Да она просто вспотела!

Кадр меняется.

Возле входа в шахту стоит управляющий и возбужденно спорит с секретаршей.

— Спустись и принеси его, трус, — грозно шепчет женщина. — Наконец-то у нас появился шанс!

Управляющий сомневается:

— Да, но мы же договорились…

— Почему мы должны делиться?! Не рассказывай мне, что боишься доктора, этого старого колдуна, — продолжает возмущаться прекрасная секретарша.

В кадре вновь баобаб.

Снизу видно, что Делия Добелл неплохо устроилась почти на самой верхушке дерева, зевает и потягивается.

В кадре детеныш газели жмется к матери. По ночной саванне бродит стадо гиен.

Делия Добелл почти уснула, но Конрою не спится. Он сильно ворочается в своей походной постели.

— Надо быть гиббоном, чтобы здесь заснуть, — жалуется он.

Крупным планом Делия.

Аллан был уверен, что у нее по щекам текли слезы, а не пот.

— Попробуй считать зебр, — говорит она. — Запомни, надо считать зебр.

— Но здесь же темно! — возражает Конрой.

— Просто считай зебр! И проблема решится.

Считай зебр! Аллан был уверен, что это шифрованное сообщение для него. Он должен считать зебр. Мальчик еще не знал, зачем и как, но только так было нужно. «Проблема решится» — так она сказала?

Внезапно в нескольких сантиметрах от носа Конроя появляется голова змеи.

Рядом с Алланом уселся Якоб.

— Кажется, это небольшой удав, — сказал он. Совершенно безвредный гад.

— А он думает, что змея опасная, — сказал Аллан. Мальчик надеялся, что отец, наконец, замолчит.

Но тот продолжал:

— Какой бред! Подумать только, так бездарно тратить время!

— Пап, ты можешь уйти.

Но Якоб остался.

Конрой крупным планом. Покрывается потом. Очень-очень медленно тянется за пистолетом. В следующую секунду змея исчезает. Рядом сидит Делия Добелл без всяких признаков сна и держит змею в руке.

— Зеленая мамба,[11] — шепчет она. — Ты даже не понял бы, что умираешь, Конрой.

— Какой вздор! — воскликнул папа. — Что еще за мамба?! Это боа констриктор![12]

Под деревом в темноте стоит человек и смотрит вверх. На его лице страшная африканская маска. Потом, когда ему на плечо падает отрезанная змеиная голова, инстинктивно отпрыгивает в сторону. Он хватает эту голову и шепчет проклятия человеку на дереве, а затем тихо растворяется в темноте. Мгновение спустя на земле оказывается и обезглавленная змея.

Делия Добелл настороженно прислушивается. Она видела незнакомца.

Крупным планом мертвая змея, лежащая на земле и образующая своим телом восьмерку.

Кадр меняется.

Шахта. Управляющий стоит, склонившись над черным алмазом. По его лицу течет пот. Молотком и зубилом он пытается вырубить алмаз из скальной породы. Наконец это ему удается, но когда управляющий берет камень в руку, он неожиданно дергается, словно его сильно ударило током. С широко раскрытыми глазами он медленно сползает по стенке на землю.

— О боже, помогите, — стонет управляющий.

В кадре саванна.

Над небольшим стадом зебр восходит солнце.

— Восемь, — прошептал Аллан.

— Восемь чего? — не понял папа.

— Я о зебрах. Их восемь…

— Ну и что? Там еще и всяких птиц полно!

Делия легко спрыгивает на землю, потягивается и смотрит на мертвую змею:

— Вот как?! Восемь — мое любимое число.

Делия Добелл смотрит прямо на зрителя.

Конрой спускается с дерева с большим трудом. Он со стоном хватается за спину.

— Должен признаться, я ночевал в гостиницах и поприличнее.

— Ты считал зебр перед сном?

Конрой вздыхает:

— Что будем делать?

Делия вынимает из нагрудного кармана два шоколадных батончика:

— Будем завтракать. Посмотри на зебр, они уже едят.

В кадре зебры, щиплющие траву.

— Теперь их осталось шесть! — саркастически воскликнул Якоб. — Как это увлекательно!

— Папа, если не нравится, то зачем ты смотришь?

— Должен я знать, что творится в голове моего сына, или не должен?

Аллану не хотелось отвечать. Ему надо было срочно записать цифры. На столе перед мальчиком лежала газета.

— У тебя есть карандаш? Или ручка? — спросил он отца.

Фильм прервался на рекламу:

На красной планете приземлился космический корабль. Два космонавта едут по поверхности планеты в вездеходе. Вдали на горизонте виднеется большая гора. Вездеход останавливается.

— Как ты думаешь, отсюда далеко до ближайшей заправки? — спрашивает один космонавт.

Второй достает из скафандра два шоколадных батончика и дает один товарищу. Другую руку тянет к панели управления.

Рука крупным планом поворачивает тумблер, и на экране загорается надпись: «Дополнительная энергия». Во весь экран — название батончика.

Веселые космонавты едут дальше.

Вдали виден вездеход, подъезжающий к красной горе. На переднем плане стоит зеленый инопланетянин, держащий в руке обертку от батончика…

Конец рекламы.

Якоб вынул из нагрудного кармана шариковую ручку и протянул ее Аллану, который быстро черкнул на полях газеты: «886».

В кадре приближающаяся группа аборигенов племени масаи в ярко-красных одеждах. Делия Добелл обращается к африканцам на их языке.

— Нет, ты посмотри на нее! Твоя Делия еще и полиглот! — язвительно воскликнул папа.

— Невдалеке отсюда их деревня, — переводит Делия слова масаи.

Конрой сомневается:

— На них можно положиться?

— Нет! Мне кажется, Конрой, они каннибалы. Но ты для них слишком стар. Придется долго варить.

Делия смеется. Они идут по саванне в окружении мирно улыбающихся аборигенов.

В кадре две бегущие зебры.

Аллан тут же записал рядом с остальными цифрами двойку.

— Чем это ты занимаешься? — удивился папа и взглянул на записи сына.

— Зебр считаю, — нехотя ответил Аллан. — Что здесь еще делать?

Отец покачал головой и встал:

— Косить траву.

— Двадцать крон!

Якоб пожал плечами:

— Договорились…

Делия Добелл и Конрой входят в деревню масаи, их тут же со всех сторон окружают радостные дети. В тени одной из хижин сидит лысый черный старик с седой бородой. Около него лежит на земле та самая маска, что скрывала лицо человека у баобаба. Из глазного отверстия маски медленно выползает зеленая змея.

— У этих людей, черт их побери, довольно странные домашние животные, — пробормотал папа. — Хотел бы я завести себе ручную медузу…

— Какие милые дети, — говорит Конрой. — У тебя остался шоколад?

По экрану заскользили титры.

Диктор за кадром сообщает, что через несколько мгновений начнется 65-я серия фильма «Глубокая преданность».

Аллан тяжело вздохнул и глянул на свою запись. Две восьмерки, шестерка и двойка. Но как связаться? Посредством мобильного телефона? Нет, ему не дадут. Во всяком случае не сейчас. Мальчик легко представил себе, как взорвалась бы мама, увидев его здесь, на даче, со шлемом на голове. Может, подождать, пока они заснут?

Сериал закончился, и Рита предложила сходить поужинать.

— Тут недалеко открылся новый итальянский ресторан, и там, — улыбнувшись, сказала мама, — Аллан сможет выбрать что-нибудь на свой вкус.

Но мальчик не разделил восторга матери. Он даже подумал, не притвориться ли больным, чтобы остаться дома и поколдовать с мобильным телефоном. Но эту идею Аллан тут же отбросил. По двум причинам. Во-первых, папа всегда берет телефон с собой, а, во-вторых, скорее всего вообще никто никуда не пойдет, если родители поверят, что он заболел.

— Что ж, давайте сходим, — кивнул Аллан.

Ресторан оказался гораздо шикарнее и дороже, чем они предполагали.

— Да, но и готовить здесь должны, наверное, поприличнее, — сказал Якоб, у которого глаза на лоб полезли, когда он взглянул на цены в меню.

На что мама возмущенно поинтересовалась, зачем он притащил с собой портативный компьютер:

— Здесь ресторан! И вообще, давай-ка не будем работать за ужином!

Аллан собрался заказать себе только пиццу с ветчиной. Но мать уговорила его попробовать на закуску блюдо со странным названием — карпаччио.

— Тебе это понравится.

Пока они ждали заказ, Якоб все же вынул торчащий из кармана куртки портативный компьютер и положил его на стол.

— Я вам кое-что покажу, — проговорил он.

Рита сделала такой вид, будто кто-то поставил на белоснежную скатерть ведро, полное очисток.

— Неужели это так необходимо прямо здесь? — возмутилась она.

— А почему бы и нет?

— Папа, мы же в ресторане! — поддержал мать Аллан.

— Ну и что? Я ж не собираюсь раздеваться догола?! — только и ответил отец.

Почти все столики были заняты. Соседи начали интересоваться происходящим и повернули к ним головы. Аллан был уверен, что и официант, когда прошел мимо, посмотрел на них с укоризной, хоть ничего и не сказал.

А Якоб как ни в чем не бывало вынул мобильный телефон и подключил его к компьютеру.

— Вы только посмотрите…

Рита тяжело вздохнула, а Аллан уже вставал, чтобы спрятаться от этого позора в туалете, но отец остановил его:

— Ты можешь потерпеть пару минут?

Компьютер заработал, и фанфары «Виндоуз»[13] протрубили на весь зал. Потом прозвучал веселый «бип-бип» — компьютер подключался к Сети. В тот же момент, словно из-под земли, вырос официант.

— Извините, — сказал он негромко, — но в нашем ресторане не принято, чтобы гости пользовались мобильным телефоном. Можете перейти к нашему телефону для посетителей.

— Мобильный телефон? Простите? Вы, должно быть, никогда не видели карманных компьютеров? Я никому не собираюсь звонить. Я только посмотрю кое-что в Сети!

— Да, но ведь это, в сущности, одно и то же, потому что…

Официант очень старался быть вежливым, но Якоб посмотрел на него взглядом прокурора:

— Скажите мне, я должен изолироваться от мира только потому, что нахожусь в ресторане? А если вдруг разразится ядерная война?! Мы тоже об этом ничего не узнаем?!

— Перестань, папа!

— Это ведь не столь важно, — поддержала Аллана мама.

— Мы живем в двадцать первом веке, — не унимался Якоб. — Может быть, ваш ресторан остался в двадцатом? Простите, ваши продукты тоже из минувшего тысячелетия?

— Прекрати, Якоб! — гневно прошептала Рита.

— Извините нас. Я сейчас все устрою, — обратилась она к официанту, стараясь сгладить возникшую неловкость. — Сейчас все будет хорошо. Обычно он спокоен, и его чрезвычайно трудно привести в бешенство.

Официант, услышав слово «бешенство», испуганно кивнул и тут же скрылся, а Якоб с изумлением посмотрел на жену:

— В бешенство?

Аллан уставился в свою тарелку.

— А я хотел показать вам один миленький домик… — с напускной печалью проговорил отец.

— Какой домик? — отозвались в один голос Рита и Аллан.

Якоб быстро нажал несколько кнопок:

— Дом, в котором мы будем жить в Испании. Смотрите!

— В Испании?! — опять в один голос воскликнули Рита с Алланом.

— Что это значит? — не понимала Рита.

У отца в улыбке от уха до уха растянулся рот.

— Мы же собирались ехать на осенние каникулы?

— И ты предлагаешь отправиться в Испанию?

Рита не знала, плакать ей или смеяться. А Якоб разошелся:

— Смотрите сюда…

Они увидели на маленьком экране нечеткое фото побеленного дома с множеством цветов в больших вазах перед самым его входом. Папа, нажав на кнопку, показал следующее фото, на котором был изображен небольшой городок, расположенный прямо на склоне горы. Он напоминал кучку белых беспорядочно разбросанных кубиков из конструктора. На самой вершине стремилась в небо изящная церквушка.

— Это город.

— Да, красиво… — мечтательно улыбнулась мама, но тут же вернулась на землю: — А теперь выключи и убери свою игрушку.

Аллан разыскал глазами официанта. Тот стоял в дальнем углу будто бы без дела, но сам внимательно наблюдал за их столиком.

— Но здесь есть и другие снимки, — не унимался отец, — смотрите!

На фотографиях извивались узкие переулки и стремились вверх крутые каменные лестницы, глядели всеми своими окнами и дверьми ослепительно белые домики.

— Красиво, да?..

— Да-да, мы уже насмотрелись! А кто вообще заговорил об Испании?

— Ты сама, — удивился Якоб.

— Я???

— Да. Помнишь, ты сказала, что хотела бы взглянуть на раскопки той Вавилонской башни!

К счастью, папа выключил компьютер и вернул его в карман, продолжая рассказывать, как он искал через Сеть подходящий дом в районе раскопок.

— И вот я арендовал его на все осенние каникулы.

— Ты уже снял его?

— Да! — самодовольно ответил Якоб. — Ты ведь мечтала об этом, разве не так? Кстати, оттуда до пляжа рукой подать.

Рита посмотрела на мужа. Аллан увидел, как по ее лицу пошли красные пятна. Он знал, что это значит.

— Ты с ума сошел! — шепотом проговорила она, еле сдерживая ярость. — Думаешь, в семье, кроме тебя, никого нет? А с нами ты посоветовался? Тебе на наше мнение уже начхать?

— «Начхать»? Ведь ты же сама сказала, что хочешь в Испанию, или я не прав? Я потратил кучу времени, чтобы сделать вам сюрприз. А сюрприз обернулся скандалом…

— Пожалуй, схожу-ка я в туалет, — сказал Аллан и встал из-за стола.

— Я даже выяснил, где ведутся твои чертовы раскопки. Они, если хочешь знать, чуть ли не во дворе этого дома! Скажи, ну чем ты опять недовольна?!

— Но спросить-то ты меня, во всяком случае, мог, правда? — фыркнула Рита.

— Ну вот, пожалуйста, что для них ни делаешь…

— Испания! И целая неделя! Мы же говорили о нескольких днях, ведь так?

— Путевки совсем недорогие!

— «Путевки»! — Рита постаралась взять себя в руки, чтобы не кричать.

Официант стоял на безопасном расстоянии и наблюдал за разворачивающимся сражением.

— Это что же значит? Ты уже и путевки купил?! — не могла успокоиться Рита.

Якоб стал похож на маленького мальчика, взявшего деньги из маминого кошелька и пытающегося пустыми разговорами отвести от себя подозрение.

— Они совсем недорогие, поверь! Если их заказывать заранее…

Рита замолчала. Она переводила дыхание.

Аллан вышел. В туалете он прямо из-под крана попил воды и стал рассматривать в зеркало свой прыщ, который наконец-то стал немного меньше.

Ситуация кошмарная! Поскорее бы все закончилось и они вернулись на дачу. А потом пусть папа оставит мобильный телефон в гостиной…

Мальчик пробыл в туалете ровно столько, сколько, по его подсчетам, нужно было родителям, чтобы прекратить перепалку. Но, вернувшись, он понял, что мог задержаться и подольше. Аллан заметил, что парочка за соседним столом бросала на них косые взгляды. Мама сидела вся красная, а папа демонстративно смотрел в окно.

Официант принес закуски. Карпаччио оказалось обычной сырой говядиной, нарезанной тонкими пластинками. Сырое мясо! Аллан посмотрел на закуску так же, как дома глядел на жареную печенку.

Ужинали практически молча. Это было невыносимо.

14

— Безобразие! Все ужасно! Такой жуткий беспорядок я терпеть больше не собираюсь!

Высокая и стройная женщина говорила стоя, ее зеленые глаза сверкали яростью. Отливающее серебром облегающее длинное платье подчеркивало широкие острые плечи. Перед ней на стоявших кругом больших камнях сидели двенадцать совершенно разных по облику персон, облаченных в сюртуки и брючки, доходившие лишь до колен.

Ночь стояла неправдоподобно жаркая и душная. Обе луны освещали бесконечную степь, лежавшую со всех сторон пока хватает глаз. Лунный свет придавал длинным черным волосам женщины, туго стянутым в конский хвост, красивый серебристый оттенок. Такая прическа подчеркивала ее красивое лицо с высокими скулами.

Голос женщины звучал угрожающе:

— Я обещала вам всем создать Дворец, если вы будете готовы принести жертвы! Никто не говорил, что будет легко! Для тех, кто не готов ничем пожертвовать, у нас места нет. Во Дворец попадут только те, кто мне верит. Слепо верит! Испытывает такое же доверие, какое я испытываю к ним!

Все двенадцать персон, потупившись, молчали.

— Я не выношу ошибок. И я не стану терпеть предателей моего доверия. В особенности если таким предателем окажется кто-то из вас!

Во взгляде ее читалось обвинение. Каждая из двенадцати персон подалась корпусом вперед.

— Подумать только, а я потратила на Пеш столько драгоценного времени!

Одиннадцать слушателей поежились на своих каменных сиденьях. Двенадцатый, одноглазый мужчина в яркой синей одежде, как-то сразу обмяк.

— Это был многообещающий проект, не так ли, Хорк?!

«Синий» кивнул, не подымая глаза.

— Там, в Пеше, мы подошли очень близко к тому, чтобы найти в Сети нужные файлы. Мы в этом поселке по-настоящему окрепли и набрались сил! И если бы нам удалось выбраться, мы бы с вами больше не бродили в темноте. Мы бы нашли путь к Центру Мироздания! Я знаю это наверняка, но мы все еще здесь! Или вы хотите, чтобы нас туда выбросили насильно? Нет, на такой вариант я не согласна! Долго мы сможем там прожить? Как ты считаешь, Хорк?

Одноглазый отрицательно покачал головой.

— Нет в том моей вины, Аранея, — почти неслышно произнес он. — Просто это было невозможно.

Женщина сделала шаг в его сторону:

— Не исключено, что ты прав, мой добрый Хорк. Возможно, Пеш являлся не тем местом, которое нам нужно. И все же я требую, чтобы каждый из вас выполнил свой долг! — Она заговорила громче: — А кто должен был стать церемониймейстером в Пеше, Хорк?

«Синий» молчал.

— Разве первый попавшийся рыбак, который поймал большую рыбу? Нет, Хорк! Им должен был стать ты! — Она приблизилась к одноглазому еще ближе. — Но ты не посмел. Ты не доверился мне! Ты испугался этих сил, Хорк? Или я не права?!

— Но я же процессор… и… это бы вышло не…

— А ты знаешь, что случилось, Хорк? — оборвала Аранея речь одноглазого.

— Случилось? Разве что-то случилось?

— До меня дошел слух, что в Пеше появились кухонные писатели. Это забавно, не так ли?

Хорк задрожал всем телом.

— Кухонные писатели? — робко прохрипел он.

— Да, кухонные писатели! Они как ни в чем не бывало стоят в зале под Домом Тока и копаются в моем компьютере! Кто-то из Пеша проболтался! Кто-то разгуливал по коридорам и разбрасывал драгоценные биты[14] информации. Очень дорогой информации! Кто бы это мог быть, а, Хорк?

Аранея теперь стояла прямо перед одноглазым и ждала от него ответа.

Хорк испуганно засопел:

— Он… он был такой… такой свирепый и огромный.

— Ух!.. — издевательски прорычала Аранея.

— Он хотел меня избить…

— Да ну?!

— Он избил меня…

— Бедный, бедный Хорк…

— Я сказал только, откуда я. И ничего другого!

Аранея положила руку ему на плечо:

— Успокойся, Хорк. Не надо оправдываться. Ты прав. Ты отдал должность церемониймейстера случайному рыбаку, ты уехал на заседание Верховного Кабинета, потому что ты — процессор, ты развязал свой язык, возомнив себя невесть кем! И это почти ничего не значит, так?

Хотя ночь была жаркая, одиннадцать персон задрожали так, словно над степью пронесся ледяной порыв ветра.

— Ты нам изменил, Хорк. И этого мы тебе простить не можем. Так?

Аранея посмотрела на остальных. Все испуганно кивнули.

— Я тебя вышвырну вон, Хорк!

Одноглазый наконец посмотрел прямо в ее глаза.

— Вон? Но ты же… н-не умеешь, — пролепетал он в отчаянии.

— Ах, мой милый Хорк, ты плохо меня знаешь!

Аранея все еще держала левую руку на его плече. Теперь же она подняла и правую, нацелив тонкий длинный указательный палец прямо в лоб своей жертвы. Узкий и острый ноготь блеснул в лунном свете так, что палец стал похож на шило.

— Но ты не имеешь права! — закричал в панике одноглазый. — Решает только Верховный Кабинет!

Аранея разразилась резким отрывистым смехом:

— «Верховный Кабинет»! Только один раз за всю историю Замка твой Верховный Кабинет, Хорк, пришел к единому мнению и вышвырнул кого-то вон, — сказала она, как отрезала. — И этот некто, вы подумайте только, и то оказался невиновным! Он просто был слишком умен для них. Его не понимали, поэтому и выбросили в Сеть! А настоящие виновники — они сами, проклятый Верховный Кабинет! Ничего, расплата близка! Но ты, Хорк, поплатишься первым!

Аранея снова злобно захохотала. Одиннадцать персон застыли, словно статуи, на своих каменных постаментах. Продолжая смеяться, Аранея коснулась ногтем лба одноглазого. Ноготь вошел в голову, словно нож в масло.

— Не отчаивайся! Возможно, ты и выживешь в Сети, — зловеще посмеивалась она, продолжая держать палец в голове одноглазого.

Лицо Хорка исказилось непередаваемой гримасой страха. Сначала исчезли, словно постепенно растворились в воздухе, его ноги. Затем, туловище… руки… Наконец, только насмерть перепуганное одноглазое лицо висело на пальце Аранеи, словно отвратительная резиновая маска. Аранея стряхнула его на землю, где лицо исчезло, как вода уходит в мягкую землю. Хорк пропал, не оставив после себя никаких следов, кроме застывшего ужаса на лицах оставшихся одиннадцати персон.

— Не думайте, что я зря потратила все эти годы. Я могу на практике использовать все, чему научилась. И как я уже говорила вам, очень легко выкинуть что-то… кого-то в Сеть. Теперь вы в этом убедились. Ах, если бы так же легко можно было что-либо вытащить оттуда…

Никто не возражал.

Одна из двух лун исчезла за горизонтом. Темнота усилилась, красивый серебристый отлив исчез с волос Аранеи и с ее длинного платья. Одиннадцать персон теперь наблюдали только ее темный силуэт на фоне бурого, цвета запекшейся крови, неба. В ночном воздухе висела мертвая тишина…

Внезапно Аранея развела руки в стороны и мягко, как ни в чем не бывало, заговорила:

— Дорогие друзья! Мы не сдадимся. Пусть кто-то один оказался изменником, но мы все ближе и ближе к цели. Те файлы, которые расскажут нам, где находится Центр Мироздания и как мы сможем пройти сквозь него, лежат где-то в Сети. Это нам известно. Мы только не можем попасть туда. Пока не можем… Вот так просто обстоят дела. А еще у нас есть враги. И они зашевелились. Это нам тоже известно. Но может однажды случиться, что мы победим неприятеля его же оружием. О, только бы все получилось!..

Находившееся в состоянии шока собрание, ничего не понимая, согласно закивало.

15

Когда они вернулись из ресторана, отец сразу же лег спать, даже не пожелав спокойной ночи. К досаде Аллана, он взял в спальню и свой телефон. Мама включила телевизор и отсутствующим взглядом теперь смотрела куда-то сквозь экран.

— А что… не стоит больше говорить с Беатрисой по поводу каникул? — спросил у нее Аллан.

На этот вопрос мать ничего не ответила, только плечами пожала.

— И все-таки, ну чего тебе не понравилось в том доме?

— Ничего, ответила мама. — Дом наверняка прекрасный, но почему… почему он так поступает? Я хочу сказать… можно подумать… будто… — Она на секунду остановилась, не закончив фразы, и вдруг резко сменила тон: — Нечего тебе об этом думать. Потом поговорим.

— Ладно, — нехотя кивнул Аллан и пошел к себе в комнату.

Мальчик улегся на кровати и вынул из сумки «Гейм-бой». Он уже не раз в него играл. А сейчас просто убивал время — лежал и дожидался момента, когда мама выключит телевизор и отправится спать. Аллан не заметил, как заснул сам, а когда вдруг проснулся, игра валялась на полу. Так… два часа ночи, а телевизор работает. Мальчик встал и вышел из комнаты. В гостиной, сидя перед экраном, спала мама. Только Аллан дотронулся до ее плеча, она тут же встрепенулась.

— Пожалуй, пора ложиться спать. — Она нехотя встала с дивана и тут же зевнула.

Аллан переключил канал на какое-то ток-шоу, в котором азартно ругались несколько толстых американцев. Мальчик ждал, пока в спальне родителей не наступит тишина.

Посидев еще немного, чтобы полностью увериться в том, что мама заснула, он на цыпочках пробрался в родительскую спальню. В полоске света из гостиной Аллан увидел спящих на кровати — на почтительном расстоянии друг от друга, с развернутыми в разные стороны лицами — отца и мать. Интересно, когда они в последний раз целовались или хотя бы дотрагивались друг до дружки? Мальчик так и не вспомнил этого. Хотя, кто их знает?! Телефон лежал на прикроватной тумбочке папы…

Вернувшись в свою комнату, Аллан осторожно придвинул к двери кровать. Он не хотел, чтобы ему неожиданно помешали. Затем мальчик вытащил из сумки шлем. Если он сумеет подключить его к отцовскому телефону, можно будет, используя полученный от Делии Добелл код — «8862», — войти в Замок. Вот только одна беда — у шлема разъем к обычной телефонной розетке. Как же сделать, чтобы он подошел к мобильнику?!

Черт! Должен же быть какой-нибудь способ. И его надо обязательно найти!

Старый скаутский нож лежал в ящике. Он затупился, но все еще был достаточно острым для того, чтобы отрезать от шнура разъем. Ага… Внутри два тонюсеньких проводка, красный и синий… Надо лишь зачистить их — снять изоляцию…

А с мобильником придется попотеть. Маленький вход, расположенный снизу телефона, был плоским и непонятным: восемь микроскопических медных контактов. Если бы удалось выяснить, какой из них нужно соединить с красным проводом, а какой с синим, тогда, возможно, все бы и получилось. Возможно! А возможно, он испортил бы отцовский телефон. Да, такой смелый поступок невероятно разрядит атмосферу в доме, это уж как пить дать!

Аллан надел шлем, но так, чтобы глаза оставались открытыми, а на ушах оказались динамики. Потом включил телефон, положил его на стол и начал подбирать провода, поочередно касаясь ими контактов. Попадать нужным проводом куда надо оказалось занятием невероятно кропотливым и трудным, ведь приходилось руки постоянно держать на весу и следить за тем, чтобы они не дрожали.

И вдруг — о чудо! — на какую-то миллисекунду в наушниках раздались потрескивания и слабый гудок. Аллан резко замер, чтобы не закричать от радости. Он запомнил контакты! Ага! Теперь надо только зафиксировать провода в телефоне. Ерунда!

Мальчик тихо, чтобы, не дай бог, не разбудить родителей, отодвинул кровать от двери и на цыпочках выбрался из комнаты. Надо принести из кухни спички и острый нож.

Вернувшись к себе, Аллан тоненько острогал пару спичек для зажима и попытался закрепить с их помощью проводки в телефоне. Но как только он надевал шлем, телефон дергался, и спички обязательно выскакивали. Потребовалась не одна попытка, прежде чем мальчик догадался прилепить провода к столу клейкой лентой. Теперь порядок.

Часы показывали ровно четыре, когда он наконец надел шлем и набрал 8-8-6-2. Гудок вдруг пропал, и ровным счетом ничего не происходило. Или с мобильным телефоном что-то не так, или прием с зебрами не сработал. Ошибка? Может быть… Да, скорее всего. Вот так напридумываешь себе на голову знамений… Ну и при чем тут зебры?

«Ты либо внутри, либо снаружи», — говорил Хан Зен. Внутри песочных часов по воде спокойно плавал гусь. Когда Аллан поворачивал их, гусь пропадал и сверху начинал сыпаться песок.

И тут до него внезапно дошло, что именно он забыл сделать. Как он мог так сплоховать?! Точно! Ведь и Хан Зен, и Клара говорили ему: «Они тебе пригодятся», и Делия: «Возьми в руку песочные часы»… Ну, парень, ты и дубина!

Мальчик так много размышлял над тем, что за штука такая — эти песочные часы, что совершенно забыл о необходимости во время подключения держать их в руке. А зебры? Зебры — вздор!

К счастью, Аллан взял с собой на дачу песочные часы. Он опять надел шлем, убедился, что спички зафиксировали провода, и спрятал часы в перчатку. Когда появился гудок, мальчик нажал на телефоне кнопку «0».

Сначала раздалось шипение, а потом Аллан стремительно провалился в Сеть. Но теперь обстановка здесь была иной, чем в прошлый раз. Он держал перед собой песочные часы и мчался с невероятной скоростью. Пожалуй, слишком уж быстро. Мальчик не успевал воспринимать ничего, кроме разноцветных бликов, проносящихся мимо него. Хотя, может, это не блики, а он сам несется со скоростью света? «Все дело в том, как на это смотреть», — говорил Хан Зен… Внезапно в Сети пошел какой-то метеоритный дождь, и Аллан почувствовал сильное сопротивление, словно увяз в густом желе, но вскоре скорость снова увеличилась. Мелькание то исчезало, то появлялось вновь. Мальчик хотел перехватить часы покрепче, но несся так быстро, что просто не мог контролировать своих движений. Ему казалось, что он болтается в каком-то космическом тренажере и где здесь низ, а где верх и где какое направление — совсем непонятно.

Аллану вдруг стало страшно. Он уже почти забыл тот ужас, когда летел в черную дыру. Теперь жуткий страх вернулся. Все тело пронзила адская боль, и казалось, что она идет откуда-то изнутри, но вот откуда — мальчик понять не мог. Одновременно с болью пришла тошнота, которая затрудняла дыхание. Что-то не так. Ему надо выйти, но Аллан знал, что сейчас это невозможно. Он летел через Сеть с бешеной скоростью, на что-то непрерывно натыкаясь и подпрыгивая, как чемодан в кузове потерявшего управление грузовика, несущегося по проселочной дороге. И тут Аллан дал себе слово, что если на этот раз останется в живых, то никуда больше с проклятым шлемом на голове он не полетит. И гори все синим пламенем!

Мальчик уже собрался затормозить, откинув голову назад, как неожиданно вспомнил, что ему говорила Клара. Из-за того, что он однажды не вовремя остановился, он оказался в Пустоте. «Страх может затормозить все, что угодно», — так, кажется, сказала старуха.

В голове стучало, тошнота подкатывалась к самому горлу, а мальчик мчался, словно сорванный с дерева лист, подхваченный ураганом, испытывая при этом дикий ужас и даже не догадываясь о том, куда он летит. Но главное, не тормозить! Не тормозить!! Не тормозить!!! Аллан только крепче сжал в кулаке песочные часы.

И вдруг будто мягкая гигантская рука обхватила его сзади за талию. Скорость плавно начала падать, а к рукам и ногам вернулась способность двигаться. Аллан не видел, кто помог ему замедлить полет, но испытал к этому таинственному незнакомцу чувство бесконечной благодарности. Боль прошла, и уже не тошнило… Теперь мальчик прекрасно видел то, мимо чего он летел, хоть ничего из этого и не узнавал. Конечно, там были кучи рекламных заголовков, бесчисленное множество ссылок и множество указателей, но вот странно — все на совершенно непонятном языке! Хоть бы одно слово понять! Через некоторое время и буквы трансформировались во что-то хитрое. Китайские иероглифы? А может, японские?

И велико же было удивление Аллана, когда он внезапно остановился перед знакомыми коваными воротами. Мальчик повернулся, чтобы посмотреть, кто ему помог, удержал его, но… никого за спиной не оказалось.

Песочные часы по-прежнему идеально подходили к зрачку стеклянного глаза на воротах… И створки со скрипом разъехались внутрь. «Их все еще не смазали», — подумал Аллан и с радостью стал дожидаться встречи с Хан Зеном.

Самурай действительно ждал по другую сторону ворот, но за ним почему-то не было видно Замка. Только густой туман. Да и сам японец стоял по пояс в тумане, он словно плыл, оставаясь при этом на месте.

— Что ты делаешь, да?! Каким контактом ты воспользовался, Албан? — крикнул изумленный маленький самурай.

Аллан был счастлив, что наконец-то достиг цели, и совершенно не подготовился к возмущенному тону Хан Зена. Он не понимал, куда пропал Замок… И тут ужасная мысль забралась к нему в голову:

— Замок… исчез? Я… слишком поздно?

— Нет, к счастью, пока не исчез, да, — успокоил его самурай. — Но если ты совсем не возьмешь себя в руки и не начнешь вести себя как подобает, то мы исчезнем скорее, чем ты думаешь, да. Итак, какой контакт ты использовал?

Аллану пришлось напрячь свой мозг, чтобы понять, о чем идет речь. Контакт? Ах да, как он вошел в Сеть?! Мальчик объяснил Хан Зену ситуацию, возникшую с поездкой на дачу, и найденный из нее выход с помощью мобильного телефона и спичек.

— Мобильный телефон, да?! — закричал самурай. — Ты сошел с ума, да? И спички…

— Что не так? — осторожно спросил Аллан.

— «Что не так»? — передразнил японец. — Все не так, да. Ты думаешь, что сможешь прибыть в Замок на огромной скорости, используя хлипкую мобильную связь? Абсолютно неверно, да. Мы думали, что к нам летит что-то опасное, что-то от Аранеи, да! Мы ведь чуть не уничтожили тебя, да!

— Ну а где же Замок?

— Ты так ничего и не понял, да? Ты не можешь попасть в Замок с помощью мобильного телефона. Нужна постоянная, проводная, сеть. Много сплошных проводов, да. Проводов! Да!

Хан Зен покачал своей маленькой головой с нахлобученным на нее голубым шлемом. Потом он дрогнул и на какое-то мгновение исчез полностью.

— Вот видишь, да?! Спички! И кто только нашел этого мальчишку, да?

А ведь Аллан страшно гордился тем, что придумал, как подсоединить шлем к папиному мобильнику. Эх!

— Надо использовать нормальный телефон, понятно, да? Иначе ты заблудишься между двух антенн. Это очень опасно, да.

Аллан кивнул.

— И больше не смей исчезать внезапно, да?

Мальчик опять кивнул.

Вид Хан Зена стал неотчетливым, голос его задрожал:

— У нас проблемы. Большие проблемы, да. Боганис и Травер…

Аллан так и не расслышал, что случилось с индейцем и охотником, но самурай уже продолжал:

— Смотри сюда, да.

Хан Зен держал перед Алланом свою маленькую руку. На ладошке было коряво написано: «Яинадзорим ртнец».

— Запомни это, да! Используй хороший контакт. И поторопись.

Аллан смотрел на тарабарские слова, ничего не понимая.

…яинадзорим ртнец…

— Что это значит? И что с ними делать?

— Вот это тебе и надо выяснить, да.

Больше Аллан ничего не услышал, на этот раз Хан Зен не вернулся. Перед глазами все почернело. Мальчик оказался в кромешной тьме… И совсем не сразу до него дошло, что шлем можно снять.

Он снова сидел в своей комнате на даче. В перчатке лежали песочные часы, а на столе валялась спичка, выскочившая из телефонного входа. За окном показались первые лучи восходящего солнца.

Аллан чувствовал дикую усталость, но она была такой ничтожной по сравнению с той растерянностью, в которой пребывал сейчас мальчик. Голова кружилась. Ужасный полет к воротам… рука… схватившая его… пропавший Замок.

Он отыскал в ящике стола чистый лист бумаги и ручку и записал: «Яинадзорим ртнец». Слова надо запомнить. Но какой же в них скрыт смысл?! И что с этим делать?

Как можно тише он пробрался в родительскую спальню и положил телефон на папину прикроватную тумбочку. Аллан в испуге замер, когда Якоб неожиданно повернулся на другой бок и пробормотал во сне что-то невнятное. Что сказать отцу, если он вдруг проснется? Что ему надо было срочно позвонить? Это в половине шестого утра, в воскресенье?! Или — он ищет здесь детскую книжку?! Или что он хочет посмотреть, спят ли те двое по-прежнему, отвернувшись друг от друга?!

Но папа не проснулся. И Аллан спокойно вернулся к себе.

Заснул он мгновенно.

16

Аллана никто не разбудил, и он проспал почти до часу дня. Когда мальчик проснулся, родители уже собирали вещи и укладывали их в машину. Очень кстати, неплохо бы пораньше вернуться домой.

— Молодец, что проснулся сам, — сказала мама. — Иди перекуси. Скоро поедем.

Аллан выпил стакан молока и дожевывал теперь бутерброд с толстым слоем паштета. Мимо прошел папа, он нес в машину свои вещи. Якоб презрительно посмотрел на бутерброд сына, но, слава Богу, ничего не сказал. В принципе, а что говорить-то? И так ясно, о чем он подумал. Должно быть, что-то вроде: как можно наслаждаться оконной замазкой?!

— Собирай свои вещи. Сейчас уезжаем, — сказал он на обратном пути.

— Я уже об этом ему сказала, — крикнула мама из спальни.

Отец хотел было ответить, но только махнул рукой.

Машину вела Рита. Ехали молча.

— Так как же насчет каникул? — неожиданно спросил Аллан.

Молчание становилось невыносимым. Якоб взглянул на Риту, но та лишь продолжала смотреть прямо перед собой на дорогу.

— Обсудим позже, — ответила наконец она.

— В таком случае Беате я пока ничего говорить не буду, — пробормотал Аллан. Для него сейчас первоочередной задачей было попасть в Замок. А до каникул еще целая неделя… К тому же мальчик тут же почему-то подумал, что поездка не сулит ничего хорошего.

Якоб покопался в «бардачке» и, достав диск Джона Леннона, врубил его на полную громкость. Папа очень любил «Битлз».

— Неужели нельзя сделать потише? — с неудовольствием выдохнула Рита.

Якоб молча выключил музыку.

Аллан залез в сумку и вынул из нее бумажку со странной надписью: «Яинадзорим ртнец». Интересно, что бы это значило?

— Пап, ты не дашь мне свой телефон? — попросил он. — Я хочу позвонить Беате.

Чуть помедлив, отец вытащил мобильник из кармана и протянул его сыну:

— Держи… только недолго.

К счастью, Беатриса оказалась дома.

— Привет, — весело поздоровался Аллан. — А мы уже едем домой.

— Что-то вы рано, — ответила девочка.

— Да… Можно, я зайду? — спросил Аллан. — Мне надо кое-что тебе рассказать.

Конечно же, Беата сразу начала выпытывать, но при родителях мальчик не решился говорить о своем неудачном путешествии в Замок.

— Ты что-нибудь слышала о «яинадзорим ртнец»? — просто спросил он.

— Яинадзорим ртнец? Это кто-то из наших знакомых?

— Не-ет… Скорее, из Сети.

В этот момент их обогнала колонна байкеров. Не менее двадцати огромных сверкающих мотоциклов, снаряженных для дальней поездки, с ревом и грохотом пронеслись прямо посредине дороги. Многие из мотоциклистов оборачивались и весело приветствовали обгоняемых ими автомобилистов.

— Черт их дери! Таких бандитов надо держать в клетке! — огрызнулся Якоб.

— Они ж не делают никому ничего плохого, — возразил Аллан. — От них никакого вреда!

— От кого никакого вреда? — спросила в трубку Беатриса.

— Да тут, вот… папа… но…

— От папы нет вреда?!

Аллан не стал объяснять. Он повторил еще раз те странные слова из Замка, но Беата сказала, что ничего подобного раньше не слышала.

— Ладно, это длинная история, — сказал мальчик. — Скоро я приду, тогда и поговорим. Пока.

Аллан вернул отцу телефон.

— Вы придумали себе шифрованный язык? — поинтересовался тот.

— Да нет, пап, что ты?! — улыбнулся Аллан.

Рита включила радио. Передавали новости. Якоб, похоже, немного успокоился, и оставшуюся дорогу родители не ругались. Даже перекинулись парой-тройкой предложений.

Дома, перед тем как отправиться к Беатрисе, Аллан решил заглянуть в Сеть, поэтому первое, что он сделал, очутившись в своей комнате, — включил компьютер.

— О господи! Теперь ты не можешь прожить без компьютера даже пары дней! — простонал отец.

— Пары дней? — язвительно заметила мама. Все-таки она еще не остыла. — Ты сам вчера в ресторане уже общался с компьютером, правда с портативным.

…Аллан воспользовался услугами сразу трех поисковых систем, но ни одна из них не нашла ни одного упоминания о «яинадзорим ртнец». Сунув бумажку с загадочными словами в карман, мальчик вышел в прихожую.

— Я иду к Беате, — крикнул он. — Когда вернусь, не знаю!

Чуть помедлив в дверях и не дождавшись никакого ответа, мальчик вышел на улицу.

«Вот черт! — подумал Аллан, увидев свой велосипед со спущенным колесом. — Про него-то я совсем и забыл!» Конечно, идти до Беатрисы недалеко, но время поджимает. Хан Зен говорил, что надо торопиться. Мальчик пошел пешком, размахивая на ходу сумкой со шлемом. Дома, пока родители не ушли, его лучше не надевать.

У Беатрисы же все спокойно. Ее мать никогда ни во что не вмешивается.

Она, кстати, и открыла дверь Аллану. Мама Беатрисы стояла одетая и уже выходила из дома, сегодня у нее ночное дежурство.

— Привет и пока, — на ходу проговорила она и выскочила на крыльцо. — Я побежала. Беата, к тебе Аллан!

Аллан попрощался, снял в прихожей обувь и направился в комнату подружки. Что ж, если ее мама дежурит, им совсем никто не помешает. Неплохо.

В комнате Беаты стоял совершенно непривычный запах. Духи! Фруктовый аромат. Беатриса сидела перед зеркалом. Аллан вошел и, даже не поздоровавшись, вынул из кармана записку.

— Это тебе что-нибудь говорит? — спросил мальчик и протянул бумажку. Он взглянул на лицо Беатрисы и тут же понял, чем та занята. Это многое объясняло. В том числе и аромат духов. Беатриса накладывала макияж. Да, такого зрелища Аллан еще ни разу не наблюдал. Беата и макияж! Невероятное сочетание! Как арбуз и глина.

Беатриса взглянула на вошедшего приятеля в зеркало. Тот стоял окаменев, словно статуя. Вид изваяния портила только записка в руке.

— Аллан, в чем дело? Ты никогда не видел, как женщины наносят макияж? — спросила Беата, подкручивая ресницы какой-то тонкой щеточкой.

Женщины! Аллан не знал, что на это ответить. Но в ту же секунду он забыл о сказочных превращениях Беатрисы, потому что увидел в зеркале свою запись.

— Центр мироздания! — прочитал он. — Вот что за «яинадзорим ртнец»!

— Что? — не поняла Беатриса.

— Эта надпись! Центр Мироздания! Только задом наперед. Справа налево!

Беата медленно повернулась на винтовом стуле. Вокруг ее глаз светились синие и зеленые пятна, неправдоподобно черные ресницы вытянулись и окаймляли сверкавшие неестественным блеском глаза. А губы-то! Красные как кровь! Как бы невзначай, девочка положила руки на колени, и мальчик увидел ярко-красные ногти.

— Ты о чем, Аллан?

Но у того пропал дар речи, потому что вид Беатрисы, а может, приоткрывшая над собой завесу тайна надписи произвели в его голове короткое замыкание. Для одного вечера впечатлений слишком много!

— Э-э-э… — Он только рот открыл.

— Что случилось, Аллан?

Он опустил руку с запиской.

Беата и говорила-то как-то не так, как обычно. Может быть, это с ней что-то случилось?

— А что… э-э… ты так теперь будешь ходить… всегда?

— Тебе не нравится? Некрасиво?

— Красиво… Иногда… Наверное…

Она разочарована? Аллан не знал, как воспринимать ее новый облик. Теперь ему приходилось оценивать Беатрису. Оценивать КАК ДЕВУШКУ. Раньше ему и в голову не приходили подобные мысли. Пусть другие оценивают! Аллану вдруг очень не захотелось быть одним из всех других…

Да и времени, честно говоря, жалко. Хан Зен сказал, что надо торопиться, а Делия Добелл плакала.

— Я снова был в Замке… — начал он и уселся на кровать.

— Вот как?

Он рассказал о плачущей Делии Добелл. Беатриса тоже видела повтор серии, но не заметила никаких слез.

— Тебе мерещатся видения, Аллан. Может быть, лучше сосредоточиться здесь, в реальном мире?

Он сделал вид, что не расслышал, и продолжал свой рассказ. Мальчик говорил о мобильном телефоне, о своем ужасном полете через Сеть…

— …И только сейчас я увидел в твоем зеркале ту надпись и все сразу понял! Надо читать справа налево… Центр Мироздания! Это, конечно же, сетевой адрес. Беата, ты не разрешишь мне воспользоваться твоей техникой?

— Пожалуйста, — пожала плечами Беатриса и кивнула в сторону компьютера.

Спустя несколько секунд Аллан уже вводил адрес: -mirozdania.dk. Он искоса взглянул на Беату, которая перед зеркалом трубочкой вытянула губы, проверяя качество нанесения помады. Она, безусловно, видела отражение и экрана монитора. Ничего интересного там не происходило. Только рамка на белом поле, в которой появилась надпись: «Введите пароль».

Про пароль Хан Зен ничего не сказал.

— Попробуй — «маскара»,[15] — предложила Беатриса.

Аллан отмахнулся.

Неожиданно на экране что-то стало происходить. В нижнем левом углу появился маленький человечек, облаченный в сюртучок цвета морской волны.

— Смотри, — воскликнул Аллан, но Беатриса была занята своими ресницами и не могла через зеркало хорошо разглядеть происходящее.

А человечек тем временем нервно огляделся по сторонам и направился к рамке для введения пароля. Он чуть прихрамывал, но это и неудивительно, потому что одна нога у него была немного короче другой.

— Показывают какой-то мультик, — сказал Аллан и попробовал достать человечка стрелочкой своей мышки. Но тот только смешно отмахнулся и проковылял до самой рамки, постоянно озираясь. Его окружало лишь белое поле. А потом хромой показал на рамку и начертил в воздухе какую-то фигуру.

— Эм, — сказал Аллан.

Беатриса широко раскрыла глаза и стала внимательно наблюдать через зеркало за происходящим на экране.

— Что? — переспросила она.

— Этот тип написал в воздухе букву «М».

— Зачем?

Аллан не ответил, он смотрел на маленького синего человека, который размашисто чертил следующую букву. Ею оказалась «Н».

Аллан поднял с пола какой-то журнал.

— У тебя есть что-нибудь, чем можно писать? — спросил он, не отводя взгляда от экрана.

В его затылок ударилась губная помада Беатрисы. Аллан обернулся и возмущенно посмотрел на девочку.

— Чего уставился? Пиши! — кивнула та одним подбородком.

До мальчика дошло. Он поднял помаду, снял колпачок и написал на обложке журнала с портретом Делии Добел две буквы — «МН». Тут он увидел, что у человечка в ультрамариновом сюртучке совсем исчезла одна нога, а вторая начала быстро укорачиваться.

Она испарилась полностью, пока бедняга быстро расчерчивал «Е».

Начинало растворяться тело, а бедняга все продолжал судорожными жестами чертить буквы. Снова «М»! И все… Больше он ничего не успел. Последнее, что Аллан увидел на экране, — это его довольное лицо, которое секунду спустя исчезло, и в тот же момент выскочила табличка с надписью: «Компьютер обнаружил и уничтожил вирус неизвестного происхождения. Можете продолжать работу».

Беатриса повернулась к экрану и грозно произнесла:

— Если в моем компьютере окажется хоть один вирус, я заставлю тебя проглотить мышь!

Аллан улыбнулся: Беата стала такой же, как раньше… Если не обращать внимания на лицо… Он посмотрел на обложку журнала. Красной помадой прямо поверх портрета Делии было жирно и криво намалевано: «МНЕМ». Мальчик ввел эти буквы в рамку для пароля.

«Пароль неверный. Попробуйте еще раз или обратитесь к администратору», — выдал заключение сайт. На экран вновь выскочила рамка.

Аллан вновь посмотрел на обложку, и тут до него дошло.

— Господи, какой я глупец! — воскликнул мальчик. Он вспомнил. — Не хватает лишь одной буквы!

И Аллан вписал в рамку все слово — «МНЕМО». Экран мигнул и почернел. И тут же поползли строки текста:

«Моя дорогая Аранея.

Отсюда, из Сети, из этого ужасного места, куда меня навсегда сослал Верховный Кабинет, я больше не смогу связаться с тобой. Но я все же пишу это послание, надеясь, что ты когда-нибудь найдешь его и прочитаешь.

Я знаю о твоих удивительных способностях и горжусь тобой. Поэтому моя надежда до сих пор и жива. Сначала я поведаю тебе о том, о чем не успел рассказать в Замке. Я не преступник. Но то, что говорил про меня Верховный Кабинет, — правда. Я действительно пытался добраться до Реального Мира. Но я не хотел никому вредить. Я только искал твою мать.

В Реальный Мир я так и не попал, и, должно быть, я все-таки ошибся. Вряд ли она родом оттуда. Возможно, твоя мать была просто странной женщиной. Я не хочу винить ее в том, что она стала разочарованием для несчастного старика из Пеша, его катастрофической ошибкой, и надеюсь, что ты унаследовала только ее очарование.

Здесь, в месте, куда я попал, я оставил некоторые вещи из тех, что взял с собой, когда Верховный Кабинет выкинул меня вон. Будучи Генерал-процессором, я имел счастье найти некоторые части книги о сотворении мира, о которых никому не известно. Они были спрятаны еще в самом Начале, и я потратил много времени, чтобы отыскать их в Замке. Прости, наверное, это время я должен был заниматься тобой…

Но продолжу. Эти документы навели меня на след Центра Мироздания. Дело в том, что я должен был хранить ключ от него, но мне ужасно хотелось увидеть твою мать. К сожалению, ничего не получилось…

Я не знаю, сумеешь ли ты воспользоваться этими файлами, но в них есть сведения, которые не должны просочиться в Замок. Я уверен, что ты этого не допустишь. Береги их и — ради Тока — будь осторожна. Ты не должна кончить жизнь так же, как я. Хорошо подумай, прежде чем что-нибудь сделать. И доверяй только себе. Сеть — ужасное место. Здесь абсолютно нет порядка, здесь нет ничего хорошего и ничего плохого. Я всю свою энергию вынужден тратить на лишь то, чтобы прятаться от охотников за вирусами. Но силы мои на исходе, и скоро меня не станет… В качестве последнего подарка я оставляю тебе печать с моим именем.

Аранея, я люблю тебя и желаю тебе всего самого хорошего.

Твой отец, Мнемо».

— Невероятно! — воскликнул Аллан, дочитав послание. — Это же письмо Аранее от самого Мнемо. Он ее отец! Да, об этом неплохо бы узнать кухонным писателям.

— Молчи и продолжай, — сказала нетерпеливо Беатриса и показала пальцем на ссылку.

И Аллан открыл первый файл Мнемо…

Рассказ о высокомерии племен и о башне в Красной Пустыне

Когда, закрыв отверстие, ведущее в Реальный Мир, большой кучей камней, Ток спрятался в потайном уголке Замка, началась эта история.

Ток не показывался ни перед кем и ни во что не вмешивался. Одно племя вскоре разделилось на много новых, которые позже стали такими разными, что совершенно забыли об общем их происхождении от Нулёвки и Одного. Прошло много-много времени, и никто ни о чем не думал, кроме как о жизни в своем племени.

Позднее племена совсем перестали общаться между собой. Каждое из них занималось своими делами и думало, что этого вполне достаточно для нормального существования. Если же кто-нибудь из одного племени и уходил далеко от своих, то только затем, чтобы убедиться, что другим не перепало ничего такого, чего бы не было у них самих, или же чтобы собственными глазами увидеть, что никто из других не жил счастливее, чем они сами. Интерес к открытию и освоению новых земель пропал, никто не хотел покидать знакомого им мирка. И в помещениях стало тесно…

Однажды группа людей из племени часовщиков, которое обитало в комнатах над центральными воротами сразу же за большими часами, прошла через большой зал, где принимали гостей, и проникла в маленькую восточную башню, откуда по мосту перебралась в боковой флигель. Здесь жило и работало племя инженеров, конструировавших летательную машину. Те мало трудились в последнее время. Об этом донес один из шпионов, ранее посланный часовщиками. И часовщики решили, что они, если уж инженеры бездельничают, сами займут их флигель, а те пусть ищут себе другое место.

Назревал скандал. Увидев появившихся часовщиков, один инженер схватил тяжелые ножницы для резки проволоки и ударил кого-то из непрошеных гостей. На мгновение над флигелем повисла тишина. Все, и часовщики, и инженеры, потеряв дар речи, смотрели на мужчину, лежавшего без чувств на полу. А потом они словно потеряли рассудок. Все, что могло послужить оружием, было пущено в ход. Крики и стоны заполнили залы. С обеих сторон подтянулось подкрепление, которое тут же вступило в схватку. Наполовину готовые конструкции, сработанные инженерами, рвались и ломались на куски, комнаты опустошались, вниз по лестницам скатывались раненые, повсюду господствовал хаос.

Вскоре часовщикам пришлось отступить, но лишь на время. Они нашли союзников, которым пообещали место в завоеванном флигеле. Инженеры мобилизовали все свои силы и принялись строить машины, которые помогли бы им защищаться. Пришлось одалживать материалы у кузнецов и столяров, работу которых они оплачивали готовыми орудиями. Отныне все в Замке почувствовали, что им тоже придется воевать. Племена не знали, кто придет на их территорию в один прекрасный день с оружием в руках…

Когда часовщики сочли, что у них достаточно союзников и оружия, они наконец выступили в поход. Главное столкновение произошло на мосту, соединявшем восточную башню и боковой флигель. Схватки велись ожесточенно, и перевес оказывался то на одной, то на другой стороне. И вот когда инженеры стали отступать, они позвали на помощь кузнецов… Прошло немного времени, и сражения переместились на окружающие территории. Вскоре весь Замок превратился в одно большое поле битвы.

Это было ужасное время.

Шум сражений и стоны раненых достигли наконец того отдаленного уголка Замка, где тосковал Ток. Он открыл свой единственный глаз и посмотрел. И ему не понравилось то, что он увидел. Ток вышел из своего убежища и стал расхаживать среди хаоса войны, пытаясь понять: его ли рук это дело? Он отсутствовал так долго, что никто его не узнавал. Все думали только о войне, а те немногие, что обратили на Тока внимание, решили, что видят обычного старика, потерявшего во время войны второй глаз.

«Как они похожи на Ганнибала», — подумал Ток, вернулся в свое укромное место и закручинился еще больше.

Но вот бои начали утихать. Казалось, никто из сражавшихся не мог вспомнить, из-за чего началась война и, вообще, кто с кем воевал. Битвы сами собою прекратились. Племена вернулись на свои опустошенные территории и принялись возрождать их, пытаясь понять, какую выгоду они извлекли из войны.

— Смотри, еще ссылка! Наверное, следующий файл… Там продолжение! — воскликнула Беатриса, и Аллан открыл новую страничку.

История продолжалась.

Пока жители восстанавливали разгромленные комнаты и залы, их настроение значительно улучшилось. Больше никогда они не будут воевать друг с другом! Между племенами начались торговые отношения, и через какое-то время они забыли даже думать о том, что когда-то были врагами.

Все это случилось в прошлом. И когда оно, это мрачное прошлое, закончилось, во всем Замке наступило время расцвета. Появились даже комнаты, где совсем не надо было работать и где зарабатывали на жизнь только тем, что размышляли о смысле жизни.

Оттуда-то вдруг и пришла мысль, что чего-то не хватает. Что-то раньше было такое, чего теперь нет. Все большее количество людей захватывала эта мысль, и они пытались разобраться, что бы она могла значить. Растущее население Замка стало теперь сомневаться, что работа, торговля и процветание внутри племени были тем единственным, ради чего стоило жить. Должно быть, что-то иное, нечто такое, чего они еще не видели или не понимали. Люди смотрели в разные стороны, видели возделанные поля, дающие богатые урожаи, и спрашивали себя теперь: зачем все это? Жители наблюдали за тем, как рождаются и растут их дети, как умирают старики, как сменяются поколения, заселяя все новые части Замка. И все было прекрасно, но чего-то все же не хватало…

Однажды люди обнаружили высоченную гору камней среди густых зеленых зарослей. Случилось это в закрытой области Замка, бывшей такой всегда, насколько помнили даже самые древние старики. Ходить сюда запрещалось. Так определил Ток. Это был Закон Тока, который все знали. Но так как Ток не появлялся среди них много-много лет, то его самого никто не смог бы теперь узнать. А может, и нет никакого Тока?..

…Там за века вырос густой лес. Но каменная гора или, скорее, огромный холм, видный издали, грозно возвышался над старыми гигантскими деревьями.

— Интересно, что там, посреди этого древнего леса? — спросил кто-то.

— Почему нельзя туда ходить? — спросил другой.

— Там, на вершине холма, живет сам Ток? — спросил третий.

И тут всех осенило, чего им не хватало. Тока! Им не хватало Тока.

И один из жителей Замка сказал, что если они пойдут на каменный холм, то только тогда смогут найти ответы на все свои вопросы.

В запретную область отправились самые отважные и сильные мужчины. Они пробрались через густые заросли и подошли к каменному холму. И когда экспедиция оказалась возле него, то ее участники обнаружили, что холм еще выше и величественнее, чем им казалось издали.

— Мы найдем ответ на вершине, — сказал Омен, самый отважный из группы.

И Омен первым ступил ногой на камни Тока и тут же устремился вверх. У подножия каменного холма, в зеленых зарослях высокой травы, было ужасно жарко и душно, но чем выше взбирался Омен, тем свежее становился воздух, и отважного исследователя окутала приятная прохлада. Еще через некоторое время пошел дождь, который выше сменился градом. Колючий ветер пытался сбросить смельчака вниз, но Омен не сдавался. Он не останавливался даже тогда, когда молнии рвали небо на куски, а гром разрывал барабанные перепонки смельчака. И вот он достиг вершины. Непогода улеглась. Отсюда, с верхушки каменного холма, Омен мог обозреть весь Замок. По ту сторону старого леса он различал те области, в которых жили разные племена. Он видел города и поля… и больше ничего. Здесь же, на вершине, были только мертвые камни… Омен протянул руки к солнцу, но дотянуться не смог…

Наступил вечер, потом пришла ночь. Над холмом светили две луны, но до них тоже было не достать.

И Омен понял, что холм рукотворный и он недостроен. Его только начали строить, и надо это дело продолжить. А уж потом, когда он будет готов, станет возможно осмыслить жизнь. Когда наступило утро, Омен спустился с холма. У подножия его ждали те, с кем он пришел.

— Холм недостаточно высок. Его надо поднять до неба.

Все племена наблюдали за тем, как Омен и его товарищи возвратились из запретной области, и, конечно же, поверили их рассказу.

И тогда люди принялись валить старые деревья, чтобы использовать их для лесов великого строительства. Племена решили не увеличивать холм, а избрали другой путь. Вскоре на вершине начала расти невиданная доселе каменная башня.

Строительство оказалось делом не из легких. По мере того как башня становилась выше, было все труднее доставлять бревна и камни наверх, да и строить саму башню стало невероятно тяжело. Когда она выросла настолько высокой, что верхняя ее часть постоянно была окутана сырыми облаками, кто-то спросил:

— До каких пор мы будем ее строить?

— Пока не получим ответа, — только и сказал Омен.

И они продолжали валить деревья и возводить леса. Ярус за ярусом…

Беатриса положила руку на мышку и нажала следующую ссылку. Аллан повернул голову и мельком взглянул в ее обведенные тенями и тушью глаза.

Выскочила новая страничка:

Ток, находившийся в своем укрытии, почувствовал, что в Замке что-то происходит. Он открыл свой глаз и увидел, как на вершине холма растет в небо высоченная каменная башня. И в нем закипел гнев! Люди нарушили его закон! Гнев Тока затмил его печаль, возникшую во время ужасной войны.

Первой мыслью Тока было уничтожить наглецов, но, когда он понял, что люди не разрушают холм, а с усердием возвышают его и, таким образом, никогда не отыщут Центр Мироздания, гнев Тока испарился. Ток увидел своих детей, маленьких и жалких, копошащихся на его каменном холме, словно муравьи в муравейнике. Сердце его переполнилось чувством сострадания к своему народу: ведь он-то знал, что все его труды напрасны и принесут людям только разочарование.

Ток видел их запущенные города и поля, и ему не нравилось то, что он видел.

Деревьев почти не осталось. Старый лес исчез. Вместо него раскинулась красная безжизненная пустыня…

Лес для строительства найти было все труднее, но Омен не собирался останавливаться на полпути.

И вот однажды ночью Омену приснился сон, в котором сильный ветер подхватил его и понес к вершине башни. Там, наверху, он увидел глаз, который хитро подмигивает ему…

Проснувшись, Омен посмотрел на небо. Оттуда на него по-прежнему глядели две луны. Освещенный их слабым сиянием, он подошел к подножию башни и, ступив на ступеньки лесов, начал подыматься вверх. Всюду спали рабочие, но Омен ступал тихо и никого не разбудил. Когда наконец он достиг верхней площадки строительства, то обнаружил здесь маленький ящичек, из которого струился слабый свет. Омен немедля открыл его. В ящике кто-то оставил монитор. С экрана на Омена смотрело его собственное лицо, только глаз почему-то был лишь один и тот на лбу…

Он взял ящик и спустился вниз. В ту же ночь он разбудил всех соплеменников, и не успели обе луны зайти за горизонт, как Омен и его племя ушли.

Проснувшись утром, люди из других племен удивились тому, что племя Омена да и сам он куда-то исчезли. В поисках Омена один за другим поднимались наверх представители каждого племени, но вместо своего предводителя все находили ящички, в которых были спрятаны мониторы с их собственными лицами. Только почему-то у всех со лба смотрело по единственному глазу. И каждое племя, получив свой ящик, отправлялось домой.

Люди вновь принялись возделывать поля и строить города. И если вдруг у них появлялись сомнения, они шли к своему монитору. И видели на экране свои одноглазые лица…

О строительстве башни со временем все позабыли. Ветер, дождь и град медленно разрушали ее, и через какое-то время не осталось ничего, кроме кучи старых, полусгнивших бревен на вершине каменного холма, скрывающего и поныне Центр Мироздания в самом сердце безжизненной Красной Пустыни.

Аллан оторвал взгляд от экрана. Больше ссылок не было, но и этой информации вполне хватало. Если все это правда, то Центр Мироздания стоит искать в месте, которое называется «Красная Пустыня». Отлично! Надо срочно попасть в Замок и увидеться с Кларой и остальными!

— Слушай, Аллан, это не продолжение той истории о сотворении мира? Той, где сначала был Ганнибал?

— Точно. Беата, мне надо срочно попасть в Замок!

— Нет, ну я не могу! — воскликнула девочка. — Знаешь, в наше время любой недотепа может сам подключиться к Сети!

Аллан только покачал головой. Все совпадало. Адрес он получил от Хан Зена, а маленький человечек дал ему пароль. Это не могло оказаться простой случайностью.

— Но любой недотепа, как ты говоришь, не может попасть в Замок, — ответил он. — Можно использовать вашу телефонную розетку?

— Ну что с тобой делать?! — вздохнула Беатриса. — Валяй!

Аллан, пока ждал разрешения подружки, уже вынул из сумки песочные часы и виртуальный шлем. На даче он отрезал разъем, но на починку шнура не ушло много времени.

Соединив провода, он надел шлем, перчатку, положил в нее часы, воткнул в розетку разъем и нажал «0».

Беатриса снова уставилась в зеркало.

17

Страха не было. Аллан чувствовал себя лучом света, который мчится сквозь космическое пространство, не встречая никакого сопротивления. Песочные часы мерцали, с поверхности синего моря взлетел белоснежный гусь…

…Ворота до сих пор не смазали. Хан Зен стоял за ними, широко расставив ноги и упершись кулаками в поясницу. Он был чем-то раздражен.

— Никаких мобильных телефонов, да?

Аллан отрицательно покачал головой.

— Хорошо… Хорошо, да.

Теперь самурай принялся качать своей маленькой головой, упакованной в голубой шлем:

— Сначала ты исчезаешь среди бела дня прямо с балкона Верховного Кабинета, ба-бах! Все сидевшие рядом чуть не свалились вниз, да! Можешь поверить, мне было не легко убедить их, что я не знаком с тобой и даже не подозреваю, кто ты такой, да! Как раз это называется — не уметь вести себя прилично, ведь так, да?!

— Я не нарочно, — попытался оправдаться Аллан. — Беатриса выдернула шнур…

— А потом ты появляешься неожиданно, используя совершенно ненадежный способ соединения, да! Скажи мне, что у тебя тут, а? — Хан Зен постучал по своему шлему костяшками пальцев.

Аллан промолчал. Ему не терпелось спуститься в кухню и рассказать Кларе о своих недавних открытиях.

— Кстати, кто такая Беатриса, да? — спросил Хан Зен.

— Это один… мой друг… подруга.

— Скажи ей, чтобы она перестала выдергивать разъем, да!

Аллан снова не ответил. И что бы он сказал?! Ведь Хан Зен не знал Беатрису. А девчонка не из тех, кому кто-то может приказывать. Особенно он. Хан Зен даже не догадывается о том, как строятся отношения в Реальном Мире.

— Ты должен лучше контролировать события, да! Иначе будет плохо.

Легко ему так говорить. Но теперь Аллан, похоже, действительно контролировал события. У Беаты ему мешать не станут. Во всяком случае он на это надеялся.

— И где это ты пропадал столько времени, да? До тебя не дошло, что нам дорога каждая минута?

— Да, но…

— Давай спустимся в кухню, да.

Аллан кивнул. С облегчением и с большим удовольствием.

В помещении вкусно пахло жареным мясом, а на плите и вправду стояла сковорода размером с колесо легкового автомобиля. В ней аппетитно шкворчали котлеты.

Клара, находившаяся рядом, проверяла их на готовность своей длинной заколкой. Больше на кухне никого не было.

— Рада видеть тебя, — приветливо улыбнулась старуха.

Самурай голодными глазами посмотрел на сковородку.

— Ты в прошлый раз выбрал неудачный способ связи, Албан. Но я думаю, что Хан Зен тебе все уже высказал по этому поводу. Так?

Аллан согласно кивнул. Он не стал перед ней оправдываться, а просто рассказал кухарке о даче и мобильном телефоне. Та внимательно выслушала и, кажется, все поняла. А когда мальчик поведал о том, как разгадал загадку непонятных слов, Клара протянула ему горячую котлету на кончике своей заколки:

— Вот, держи! Ты ее заслужил. Великолепно, Албан! Просто замечательно!

Аллан вырос в собственных глазах. Почему-то хорошее слово от этой старухи значило для него гораздо больше, чем похвала всех школьных учителей, вместе взятых. Мальчик откусил котлету. Та оказалась много вкуснее маминых, но мама плохо готовила. А папа, так тот вообще не признавал блюд, приготовленных из фарша.

Самурай сам схватил котлету со сковороды и, торопливо сжевав ее, спросил:

— А в Сети ты что-нибудь видел, да?

Аллан рассказал о маленьком человечке в синей одежде, который назвал ему ключевое слово и сразу же растворился.

— Паролем служит слово «МНЕМО»!

Клара с Хан Зеном разом повернули к Аллану лица и навострили уши. Но когда мальчик поведал о том, что Мнемо был отцом Аранеи, а также о башне, которую строили над Центром Мироздания, они, как ему показалось, забыли обо всем остальном.

Некоторое время на кухне слышалось только шкворчание жарящихся котлет. Наконец старуха и самурай пришли в себя.

— Невероятно! — воскликнула Клара. — До меня и раньше доходили слухи о древних файлах, в которых было продолжение истории сотворения мира, но никто из тех, кого я знаю, этих файлов в глаза не видал. Албан, я так и знала, что ты — настоящий!

Аллан просиял. Он — настоящий!

— Может быть, да, — пробормотал себе под нос Хан Зен и подхватил тонким острым мечом еще одну котлету.

Клара, заложив руки за спину, принялась расхаживать из угла в угол. Она о чем-то напряженно думала.

А Аллан просто сидел и наслаждался услышанной в свой адрес похвалой.

Все трое вздрогнули, когда в кухню буквально ворвалась Делия Добелл:

— Что-то новое? Вы о них слышали?

Клара отрицательно покачала головой:

— Нет, от Боганиса и Травера по-прежнему никаких вестей.

Делия Добелл в отчаянии опустилась на скамейку.

— Но мы теперь знаем, где находится Центр Мироздания! — серьезно проговорила кухарка.

— Где? — спросила Делия удивленно, но радости в ее голосе не почувствовалось.

— В Красной Пустыне. Под каменным холмом. Албан нашел след в Сети.

— Прекрасная работа. Молодец, Албан, — похвалила мальчика Делия, но ее слова прозвучали как-то грустно. — И что нам теперь делать? А Боганис и Травер… Где они, что с ними?

Клара задумалась:

— В Красную Пустыню попасть нелегко… Но мы обязаны быть там раньше Аранеи.

— Да, но кто пойдет? Я не могу, у меня съемки. Если откажусь, меня вышвырнут с работы и… удалят.

Клара серьезно посмотрела на Хан Зена и Аллана.

Самурай прекратил жевать, голова его начала быстро мотаться из стороны в сторону, и он попытался высказать протест, но полный рот не дал возможности японцу возразить вслух.

— Других вариантов нет, — печально кивнула старуха.

Хан Зен напрягся и проглотил остатки:

— Но мы собирались использовать его только как нашего агента в Сети и в Реальном Мире, да! Не заставлять же его бегать по всему Замку! Он ведь тут ничего не знает, да!

Аллан ненавидел, когда о нем говорили так, как будто его нет рядом.

— Вы вдвоем должны отправиться в путь и закрыть Аранее выход через Центр Мироздания. — Делия положила свою ладонь на ладонь Аллана. — Мы знаем, что можем на тебя положиться. И ты справишься.

Раз уж сама Делия посмотрела на него таким взглядом, Аллан был просто уверен, что все у него получится. Хан Зен, похоже, уверенности мальчика не разделял. Но тот об этом постарался не думать.

Единственного, чего Аллан не мог понять, так это того, как и чем закрыть Центр Мироздания. И он спросил об этом.

В кухне опять стало тихо. И Делия, и самурай, да и Аллан выжидающе смотрели на Клару, которая перевернула наконец все котлеты и уселась за стол прямо против них.

— Слушай, Албан, — начала она почти шепотом. — Нужен ключ.

— Да, я догадываюсь, — ответил Аллан. — Ключ от Центра. Но ведь он пропал, так?

Делия Добелл приблизила свои прекрасные губы к самому уху Мальчика. У него аж голова закружилась… Но Делия только прошептала:

— Он у тебя в кармане…

— Что???

Аллан в смятении переводил взгляд с одного на другого. Но если хорошенько подумать, он ведь уже давным-давно это подозревал. Ему не разрешали говорить о песочных часах и заставляли молчать о ключе… Так? Так. Значит, все теперь встало на свое место…

— Я догадывался, — произнес он тоже шепотом и хотел было вынуть песочные часы из кармана, но Клара покачала головой.

— Его нельзя показывать ни одной живой душе, — твердо сказала старуха.

— Да, да, конечно!

— И говорить о нем тоже нельзя! Запомни, никому ни слова!

Вот оно — главное: ключ от Центра Мироздания похищен не Аранеей, а кухонными писателями!

Клара заговорила еще тише:

— Видишь ли, нам пришлось нарушить некоторые правила, чтобы завладеть ИМ.

Она произнесла эту фразу таким тоном, что можно было подумать о том, что они нарушили вообще все правила и законы Замка.

— Теперь мы знаем, куда вам следует идти. Твоя заслуга, Албан. Когда вы окажетесь на месте, ты увидишь, что ключ подходит к отверстию. На этом твое задание закончится.

«Сказать-то легко», — подумал мальчик.

— И главное теперь, — продолжала старуха, — добраться до каменного холма раньше Аранеи.

— Но… — начал маленький самурай, и Клара его тут же оборвала:

— Никаких «но»! В путь!

Быстрым движением кухарка вывалила все котлеты со сковороды на поднос и поставила последний на длинный обеденный стол.

— Ты готов? — строго спросила она и посмотрела Аллану прямо в глаза.

Мальчик, на секунду опустив веки, представил себе Красную Пустыню и сделал глубокий вдох.

— Да, я готов, — решительно произнес он.

Клара кивнула:

— Это хорошо, потому что ситуация крайне серьезная.

— Точно, да, — вздохнул Хан Зен.

— Вам надо действовать очень осторожно, — сказала Делия. — И не рискуйте зря.

Аллан кивнул, не до конца осознавая, в чем риск.

— А когда объявятся Боганис и Травер, то… — Женщина захлебнулась тяжелым вздохом. — Ах, как мне его не хватает!..

Эта здешняя Делия была совершенно непохожа на ту, из сериала.

— Они справятся, девочка. Можешь быть уверена, — улыбнулась Клара, роясь в ящике комода, и обратилась уже к самураю: — Возьми с собой только самое необходимое.

Что-то бубня себе под нос, Хан Зен принялся складывать вещи в небольшой рюкзачок. Старуха вручила Аллану маленький кожаный мешочек, в котором постукивали друг о дружку с десяток блестящих бусинок.

— Это вымпелы, — пояснила она и, на минуту взяв кошель обратно, высыпала пару штук на ладонь. Бусины были прозрачными как слеза и размером не больше горошины.

— Вымпелы? — удивился Аллан.

— Очень плохо то, что ты все время исчезаешь из-за того, что кто-то выдергивает шнур. Ты должен научиться держать контроль.

Вот как? В Реальном Мире он сидел сейчас дома у Беаты.

— Да, да, — подтвердил он. — Я прекрасно знаю. Но это ведь не так легко…

— Если ты успеешь бросить один из вымпелов перед своим исчезновением из Замка, то сможешь вернуться в то же место, не проходя сквозь ворота. Поверь мне, это будет необходимо, когда ты отправишься в такую даль. Запомни, достаточно лишь бросить один вымпел. Береги их. Эти шарики невероятно трудно достать. Да… бросай вымпел в таком месте, где никто посторонний не сможет его найти…

Все, конечно же, хорошо, но проблема состоит в том, что Аллан не имел ни малейшего понятия о том, когда он пропадет. Находясь в Замке, он не знал, что происходит в Реальном Мире. Иногда Аллан вообще забывал о том, что существуют папа и мама, их дом, Беатриса, школа… Понимает ли это Клара?

— …другие люди могут использовать их, чтобы отыскать тебя.

Аллан кивнул.

— И никому ничего не рассказывай. Ни слова, понял? Осторожность превыше всего!

Кому он расскажет? Беатрисе да… Нет, только ей! Но она в другом мире, где мало кто верит в подобные сказки.

На секунду перед глазами Аллана возникла девочка с косичками. Его удивляло, что она периодически грезилась, ведь он только раз видел ее мельком.

— Если кто-то спросит о чем-либо важном, старайтесь переводить разговор в другое русло, — наставляла Клара. — И еще! Не пытайтесь вступить с нами в контакт. Вызывайте только в случае крайней необходимости. И даже тогда будьте начеку, потому что Аранея, я уверена, следит за всеми сообщениями, которые передаются внутри Замка. На такого рода вещи она способна!

— Конечно, по этой же причине мы не можем узнать о судьбе Боганиса и Травера, — воскликнула Делия с надеждой в голосе. — Они просто не хотят вступать с нами в контакт!

Хан Зен уже находился возле двери. Он протянул маленький рюкзак Аллану, сам же привязал ножны на спину, чтобы при ходьбе меч не путался в ногах. Мальчик сунул кошель с вымпелами в рюкзачок и встал рядом с самураем.

— Готов, да? — спросил тот и взглянул в глаза Аллану.

— Готов!

— Будьте осторожны, — благословила путников Клара. — Не рискуйте. Береги его, Сенши, пока он всему не научится.

Хан Зен наморщил нос, а Аллан словно врос в пол. Всему не научится? Что это значит? Хотя неважно, пора идти. И пусть все серьезно, пусть свирепствует Аранея — мальчик отправляется в путь с легким сердцем.

Он готов, полон радости и надежд, он шагает вперед, не оглядываясь в прошлое. Его ждет Красная Пустыня. Все в него верят. Все, кроме, быть может, Хан Зена.

— Счастливого пути. С Током! — пожелала Клара, и Аллан с самураем покинули кухню.

Когда дверь закрылась и старуха вновь вернулась к плите, Делия вздохнула:

— Как ты думаешь… По-твоему, Албан понимает, насколько все серьезно?

Клара поставила на плиту котел с супом, повернулась к актрисе и грустно улыбнулась.

— Как я думаю? Я думаю, что все равно другого выхода у нас нет, — ответила кухарка.

18

Травер ударил крепко связанными руками по каменному полу. В темноте он ничего не видел, но почувствовал, что попал в цель. Тварь, которую он убил, была холодной и скользкой. Змея? Возможно. Но уж точно не крыса!

— Что ты делаешь? — спросил Боганис товарища.

— Прибираюсь, — густым басом ответил Травер.

Судя по тому, что в помещении сыро и холодно, их скорее всего держат в подвале…

Кребс и его люди крепко связали индейца и охотника, набросили им на головы вонючие, пропахшие рыбой мешки и увели из той круглой комнаты под Домом Тока, где они нашли странный монитор, вмонтированный в металлическую колонну. Позже мешки сняли, но туго стянули путами ноги. Здесь их не кормили, не поили, и у Травера с Боганисом не было никакого представления о том, как долго они тут сидят.

Однажды дверь распахнулась, и внутрь проник слабый луч света. Четверо мужчин подхватили Травера под руки и выволокли его наружу. Дверь захлопнулась. Через какое-то время индейца притащили обратно и бросили на пол. Настала очередь охотника, мужчины даже не успели перекинуться парой слов.

…Боганиса втащили в другое помещение, где так ярко светили лампы, что охотнику пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть. Его посадили на пол и прислонили к стене.

— Зачем вы сюда пришли?! Отвечай! — Боганис узнал голос Кребса.

Когда глаза привыкли к свету, он поднял голову и посмотрел своему тюремщику прямо в глаза. Кребс сидел перед ним на жестком стуле. Рядом стояли трое здоровяков.

— В Замке никто не спрашивает разрешения и все ходят туда, куда захотят. Я не обязан докладывать…

В ту же секунду один из палачей ударил его по лицу толстым канатом.

— Здесь мы устанавливаем правила. Итак, во-первых, рассказывай то, что знаешь.

— О чем?

— О Центре Мироздания.

— А кого это интересует?

Снова удар по лицу плюс сильный пинок сапогом под ребра.

— Во-вторых… Я спрашиваю, ты отвечаешь!

— Я ничего не знаю о том, о чем ты спрашиваешь.

— Как тебя зовут?

— Боганис.

— А того, амбала?

— Травер.

— Зачем вы пришли в Пеш?

— Чтобы выяснить, почему отсюда идут такие сильные выбросы энергии. Мы заметили их через систему наблюдения. Вы пытаетесь пробиться в Сеть. Так?

Снова пинок. На этот раз перехватило дыхание.

— Повторяю: здесь спрашиваю я! Скажи мне, где Центр Мироздания, и покончим с этим. Вас отпустят.

— Если б я знал, мы не сидели бы в вашем вонючем подвале. Но вы, значит, тоже не в курсе. Что ж, и это неплохо, — прошептал Боганис.

И тут же канат рассек ему губы. Во рту появился солоноватый привкус крови.

— За такое обращение вы, ребята, еще ответите…

Опять удар ногой.

— Нам известно, что вы кого-то вызвали из Реального Мира, — зловеще прошептал Кребс. — Мы же зафиксировали взрыв! Весь Замок слышал, какие вы неуклюжие. За это тоже кто-то ответит, не так ли? Говори, кого вы притащили?!

— Понятия не имею, о чем ты!

И тут на Боганиса обрушился такой град ударов, что он потерял сознание. Полуживого охотника подхватили под руки и потащили вон из комнаты.

Кребс медленно шел по коридору. Да, узнал он не очень-то много. Его искренне удивляло, что люди из Центрального Корпуса могли быть такими упрямыми.

Он открыл дверь и оказался в комнате с колонной. Закрыв за собой дверь, Кребс подошел к монитору и принялся ждать. Капля холодного пота скатилась с виска на плечо. Кребс жутко волновался. Он стоял перед экраном до тех пор, пока не появилось изображение. Был виден только черный силуэт, который в принципе мог принадлежать кому угодно, но голос… Этот голос не спутать ни с каким другим!

— Добрый день, Кребс, — донеслось с экрана.

Кребс раболепно поклонился. Спина согнулась автоматически. От одной интонации… Но почему она скрывает лицо? Странно, такого раньше не бывало.

— Добрый день.

— Как идут дела?

На первый взгляд могло показаться, что она справляется о здоровье детей или о количестве выловленной рыбы, но Кребс прекрасно понимал, что речь идет о вещах более серьезных.

— Здоровяк молчит, — ответил он. — А второй говорит лишь то, что мы и без него знаем. Их имена — Травер и Боганис.

— Спасибо, это мне известно, — ответила она резко. — Мне бы хотелось услышать, нашли они в Сети файлы моего отца или нет?! Должна же я располагать той же информацией, что и кухонные писатели. И я хочу знать, где находится Центр Мироздания!

— Он говорит, что им ничего об этом не известно.

— Вы применили ВСЕ методы?

— Думаю, да…

— Ох, Кребс! Всегда есть иные возможности!

— Может, тебе самой стоит прибыть сюда? Я уверен, что результат не заставил бы себя ждать.

— Ты льстишь мне, Кребс! Но твое пожелание невыполнимо. Я слишком далеко.

— Поэтому ты прячешь лицо?

— Кребс! Я спрашиваю, ты отвечаешь! У меня свои планы. Ни в коем случае не пытайся выйти со мной на связь. Понял?!

— А если они не станут говорить, что тогда? Нам… избавиться от них?

Черный силуэт застыл на экране. Аранея задумалась.

— Они могут быть полезными и тогда, когда молчат, — наконец ответила она.

— Могут быть полезными и тогда, когда молчат, — словно эхо, отозвался Кребс и согласно склонил голову.

— Кухонные писатели начнут искать их, и такой поворот событий меня вполне устраивает!

— Прости, не понимаю?

— А тебе и не надо понимать.

— Как скажешь.

— Ты должен найти их слабое место. Что это такое, ты понимаешь, не так ли? Поверь мне, у каждого оно есть… Кого они любят? Узнай! Любовь — страшная сила. Надо лишь правильно ее использовать! — засмеялась Аранея. — А тот, кто свободен от любви, всегда сильнее! Помни! Это путь, который приведет тебя во Дворец.

Экран погас.

Кребс еще какое-то время стоял перед колонной, размышляя над словами Аранеи. «Любовь — страшная сила… Надо лишь правильно ее использовать… Тот, кто свободен от любви, всегда сильнее…» Нет, эти слова выше его понимания! Но он никому ничего не скажет…

А вот то, что Боганис и Травер могут принести пользу делу даже своим молчанием, Кребс уяснил для себя твердо.

19

Делия Добелл еще сидела, печально склонившись над столом, а Хан Зен с Алланом, выйдя из кухни, уже поднялись по лестнице и вышли в широкий коридор. У мальчика создалось впечатление, что они попали на день распродажи в огромный торговый центр, настолько шумно здесь было. Аллан стоял на стертом до блеска деревянном полу посреди хаотичного движения немыслимого количества самых разных существ. За исключением тех, которые выглядели людьми или хотя бы отдаленно их напоминали, здесь сновали и совсем чудные существа.

— Это Восточный Главный коридор. Всегда в такое время очень большое движение, да.

Аллан озирался по сторонам с любопытством. Со слишком большим любопытством, — показалось Хан Зену, когда он заметил, что мальчик не может оторвать взгляда от проходящей мимо пары жителей Замка, с ног до головы обмотанных в мотки шпагата, из которых во все стороны торчали разорванные концы. В глаза бросались и их длинные тонкие носы, похожие на авторучки, которые торчали вверх под большим углом.

— Перестань глазеть во все стороны, да, — прошептал Хан Зен одним уголком рта. — Не привлекай к себе внимания.

Аллан тут же опустил взгляд и согласно кивнул. Он снова вспомнил девочку с косичками. Может быть, и она где-то здесь?

По обеим сторонам коридора открывалось и закрывалось множество дверей, различных по виду и размеру. Одни из них были большими и тяжелыми, а другие настолько маленькими, что только низкорослые типы вроде самурая и могли в них проникнуть, не согнув спины. Некоторые двери отличались резными украшениями и металлическими завитками, остальные походили на обычные доски с ручками…

Когда они шли по коридору, из-за одной двери вышел человек в длиннополом плаще, с которого ручьями стекала вода. Аллан хотел было посмотреть, откуда тот появился, но дверь за незнакомцем сразу же захлопнулась, и мальчик ничего не увидел. Он никак не мог понять, что в помещениях Замка может свирепствовать сырая непогода или, наоборот, нещадно палить солнце. Может, все-таки на улице дождь? Аллан негромко спросил самурая, почему человек промок насквозь. Но тот лишь ускорил шаг.

— Там внутри идет дождь, да… — ответил тихонько он и посмотрел на Аллана как на ненормального.

Пройдя несколько шагов, Хан Зен вынул из-под панциря листок бумаги и тут же развернул его.

— Смотри сюда, да!

Без сомнений, перед Алланом была карта Замка, но он не мог определить, где на ней верх, а где низ. Самурай показал.

— А мы сейчас вот здесь — Восточный Главный коридор, да, — объяснил он и ткнул своим коротким пальчиком в одно место на карте. — Нам надо пройти по нему до самого конца, там вход в южные флигеля. Седьмой — последний из них… По другую сторону начинается Красная Пустыня. Путь неблизкий, да.

— Это карта всего Замка?

Хан Зен отрицательно покачал головой и сказал, что только южная его часть. Аллан попытался разобраться в условных обозначениях. Это оказалось не очень-то легко, но все же через некоторое время мальчик смог разглядеть некую взаимосвязь штрихов и линий. Ему показалось, что от Первого Южного флигеля через маленькую комнату вел прямой ход в Седьмой Южный. Пройдя этим путем, они бы срезали приличное расстояние.

— А нельзя идти вот так? — Аллан показал самураю свой маршрут.

Хан Зену его предложение не понравилось.

— Очень рискованно, да. Путь через Потайной сектор.

— Потайной сектор?

Самурай резко кивнул и, напустив на лицо суровое выражение, указал на небольшое помещение между двумя флигелями:

— Там заросли. Очень трудно найти дорогу. Незнакомая территория, да.

Аллан так и не смог понять, почему трудно пройти через маленькую комнатку.

— Ты не Боганис, а я совсем не Травер, да, — ответил Хан Зен.

Этот факт Аллан и без него знал.

— Когда мы пройдем больше, мы лучше все поймем, да. Давай двигаться, — позвал за собой самурай и прибавил шагу. Карту он вручил Аллану.

Мальчик, спотыкаясь и пытаясь на ходу сложить карту, все же ускорил темп, поэтому чуть не столкнулся с мужчиной в роскошном желтом кителе, застегнутом на сияющие золотом пуговицы, с каждой из которых смотрел отчеканенный глаз. Человек тащил за собой тележку, нагруженную небольшими ведрами, наполненными чем-то похожим на красный песок. Он чуть не свалился при столкновении с Алланом и, выпятив губу, обиженно посмотрел на мальчика.

Хан Зен постучал по шлему и пробормотал какие-то проклятия.

— Не надо привлекать к себе внимания, да, — сказал он таким тоном, чтобы Аллан наконец-то осознал и прочувствовал их смысл до конца.

— Извините! — воскликнул мальчик.

Человек кивнул и продолжил свой путь, а Аллан все никак не мог сложить карту. Самурай выхватил у него из рук лист и, свернув его несколькими быстрыми движениями, спрятал под свой петушиный панцирь. Хоть мальчику и было интересно, он не стал оборачиваться на мужчину в кителе, а только спросил Хан Зена:

— Что он будет делать с песком?

— Это не песок, да.

— А что?

— Время, да!

— Время?

Натянув на лицо многозначительную маску, самурай легонько похлопал Аллана по карману. До мальчика дошло не сразу:

— …А-а, ты хочешь сказать, что песочные…

— Тс-с, да!

Хан Зен широко раскрыл глаза и теперь уже сам огляделся.

— Помни, что сказала Клара, да, — прошептал он.

Да, кухарка говорила, что Аллан никому не должен рассказывать о песочных часах, он не имеет права даже произносить вслух само словосочетание — «песочные часы», но это ему казалось преувеличением.

— Он везет время, — повторил Хан Зен. — Пойдем же дальше, да!

Все это очень странно… Все не то, и все не так. Одним словом, НЕПОНЯТНО. Но мальчик уже привык к тому, что каждый раз, когда происходило НЕПОНЯТНОЕ, оно всегда начиналось по-разному…

Они тем временем шли дальше. Несколько раз Аллану казалось, что он видит конец коридора, но тот все тянулся и тянулся. Мальчик не мог даже представить, как коридор может быть таким длиннющим. Допустим, Замок велик… Он видел это и с подъемного моста, и со двора… Но чтобы настолько велик! Опять НЕПОНЯТНО…

— Этот коридор длинный?

— Тридцать два бит-шага, да.

— Сколько-сколько?…

— Тридцать два, да. Ты же знаешь, что один бит-шаг — это тысяча двадцать четыре чип-хопа, да?

— П-понятно… А сколько времени нам надо, чтобы пройти один бит-шаг?

Хан Зен скорчил такую гримасу, как будто ему задали наиглупейший из всех глупых вопросов, но все же ответил, хоть и расплывчато:

— Все зависит от того, как быстро мы идем, да.

Аллан решил больше не докучать самураю расспросами. В конце концов, все когда-нибудь прояснится.

Они шагали уже достаточно долго, и мальчик вдруг почувствовал себя ужасно голодным… но наконец Восточный Главный коридор кончился. Они миновали закругленную арку и вошли в какое-то круглое помещение, откуда вели три портала. Над левым Аллан прочитал надпись, сделанную большими корявыми буквами: «Аванзал к востоку от ворот». Над правым было написано: «Аванзал к западу от ворот». Надпись над центральным входом, куда они и устремились, гласила: «Южные флигеля 1–7».

Деревянные полы сменились каменными, а коридор пошел под небольшим уклоном вверх и скоро кончился у обитой железом двери. К ней были заклепками прикреплены шесть черных кованых букв: «СТРУНЫ». Струны? Что ж там за комната?!

Хан Зен достал из ножен меч. Аллан невольно отступил на шаг в сторону, но самурай лишь толкнул мечом вверх дверную ручку. Иначе он бы до нее просто не дотянулся.

Дверь открылась, и Аллан собирался войти, но застыл на месте с поднятой ногой. Если бы Хан Зен не схватил его за руку, мальчик повалился бы на спину…

Под ними лежал город. Никакой комнаты не было и в помине. От самой двери, помещавшейся на вершине холма, спускалась вниз извилистая дорога. Населенный пункт был не слишком-то большой, но там присутствовали все признаки городской жизни: многоэтажные дома, магазины, автомобили и мотоциклы на перекрестках, оборудованных светофорами, пешеходы, спешащие по своим делам… Солнце уже садилось, но было еще достаточно светло.

Аллан стоял, словно приклеившись к порогу, и смотрел вниз как зачарованный. Здесь все не так, как везде, но все-таки… Потеряв на несколько секунд дар речи, мальчик все же сумел поднять руку и указал вперед.

— Да, но… это… я… — заикаясь, пробормотал он что-то бессвязное.

Хан Зен засмеялся:

— Все выглядит не так, как ты ожидал, да? Перед тобой Струны в Первом Южном флигеле. Уютный маленький городок, где мы сможем перекусить и подыскать место для ночлега, да.

— Вздор, — пробормотал Аллан. — Это что же значит, что весь Замок… за каждой дверью, в каждой комнате, выглядит вот так?

— О нет! — улыбнулся Хан Зен. — Все выглядит очень даже по-разному, да.

Самурай вложил меч в ножны и начал спускаться к городу. Изумленный мальчик пошел следом.

— Как по-разному? — спросил он.

— Просто по-разному. Не одно и то же, да. Ты не понимаешь?

Пройдя несколько шагов, Аллан обернулся и посмотрел назад. Они всего минуту как вышли через дверь в коридоре… А теперь позади, на крутой горе, возвышался Замок, огромный и могущественный, окутанный легким мерцающим светом заката. Никаких сомнений в том, что они снаружи… Стоял теплый летний вечер.

— Как называется город? — спросил Аллан.

— Струны, я же сказал, да! Струны в Первом Южном флигеле, да.

Вдоль дороги, ведущей к городу, росли стройные кипарисы. На небе уже появились первые звезды. И если сначала наши путники шли в гордом одиночестве, то по мере приближения к городу появлялось все больше встречных и попутчиков. Хан Зен испуганно отскочил в сторону, когда мимо них промчался маленький шумный мотоцикл.

— Клещ из Сети! Кусок деревянной мышки, Да! — крикнул самурай вслед нахалу.

Передвижение на маленьких мотоциклах было здесь, очевидно, делом привычным, и эти снующие двухколесные жучки, к большому раздражению Хан Зена, сновали прямо между пешеходами. Многие люди были подпоясаны кожаными фартуками.

Когда мальчик с самураем сошли с холма, а Замок, оставшийся позади, превратился в темный силуэт, кипарисы вдоль дороги сменились домами: большими и маленькими, но с обязательными мастерскими в первых этажах. Судя по вывескам, здесь все делали музыкальные инструменты — скрипки, гитары, виолончели, арфы, банджо, балалайки… Да, все виды струнных инструментов. Многие мастерские стояли с открытыми дверьми, и Аллан видел прилежных умельцев, кропотливо суетящихся в помещениях. Где-то был лишь один мастер, где-то два-три, а в некоторых помещениях трудилось много рабочих, занятых каждый своим делом.

— Я всегда хотел иметь гитару, — сказал Аллан.

— Ты играешь, да? — уважительно спросил Хан Зен.

— Нет, по-настоящему не играю. Я как-то подбирал мелодию «Мастер Якоб», но сейчас, наверное, уже не вспомню.

Аллан заглянул за дверь под вывеской: «А. Шлипзль & наследники. Гитары», где пожилой мужчина в грубом фартуке стоял у верстака и легкими движениями кисти покрывал лаком гитарную деку. Мастер показался мальчику знакомым, выглядел как в сказке о средневековье: седеющие длинные волосы, кустистые усы и аккуратная белая бородка клинышком. Он, не прекращая своего занятия, повернулся к мальчику, и его лицо озарила добрая улыбка. Аллан в ответ тоже улыбнулся.

— Заходите, — пригласил мужчина, продолжая работать.

Аллан вопросительно посмотрел на Хан Зена, который только пожал плечами, что могло, наверное, значить: «Почему бы нет?». Мальчик спустился на две ступеньки вниз и вошел в мастерскую. Самурай внимательно осмотрел улицу и последовал за ним.

В мастерской сильно пахло лаком, но Аллану нравился этот запах. На стенах висели столярные инструменты, по внешнему виду которых было ясно, что ими пользуются постоянно и уже довольно долгое время. Тут же стояли стеллажи с заготовками, болванками и шпоном разных сортов дерева — от светлой ели до черного эбенового. Бутылочки, баночки, скляночки, плошки… В стеклянном шкафу у задней стены на специальной подставке выстроился ряд великолепных гитар.

— Извините меня, что я не могу прервать работу, — сказал мастер. — Каждый слой лака должен наноситься только за один прием.

Он продолжал легкие движения толстой кистью. Аллан чуть отступил и с интересом наблюдал за работой.

— Вперед-назад, вперед-назад… пока этот слой не уляжется как надо. — Наконец мастер положил кисть на блюдце и приветливо улыбнулся Аллану: — Готово. Теперь лак должен сохнуть несколько дней, а потом можно укладывать новый слой.

Он пригладил мозолистой рукой волосы возле ушей.

— Шлипзль, к вашим услугам, — представился мастер.

Хан Зен снял шлем и сделал глубокий поклон:

— Сенши Ооотоко Исши Хан Зен.

Когда самурай выпрямлялся, то ткнул Аллана локтем в бок, что, должно быть, означало: «Назови себя правильно».

— Э… — помедлил Аллан с ответом, словно вспоминал свое ЗДЕШНЕЕ имя, — Албан, очень приятно.

— Добрый вечер, — улыбнулся Шлипзль.

Аллан не знал, что говорить дальше. Он зашел просто из любопытства. На покупку гитары денег у него не было. Да и есть ли здесь, в Замке, деньги?

— Э… Вы делаете эти гитары? — Мальчик буквально выдавил из себя столь «гениальную» фразу.

Хан Зен покраснел, выкатил глаза и начал вращать ими по сторонам.

— Что правда, то правда. Шлипзли делают лучшие гитары Замка на протяжении уже девяти поколений.

Он подошел к стеклянному шкафу и осторожно открыл его.

— То же самое говорят и другие мастера, но Шлипзль есть Шлипзль. Это известная марка, — сказал он с гордостью в голосе.

Мастер осторожно взял со стойки гитару, которая была несколько меньше других.

— Посмотрите на эту, — сказал он и протянул ее Аллану. Инструмент приятно лег в руку и оказался каким-то теплым, что ли. Через отверстие в деке виднелась бумажная этикетка: «Абрам Шлипзль. № 9307».

— Девять тысяч триста семь. Много, — восхитился Аллан. — Неужели это вы…

— Нет, нет, что вы?! Это весь род. Счет ведется от первого инструмента Шлипзля.

Аллан снова не знал, что говорить, поэтому начал оправдываться:

— Я… э… не умею играть… Я только хотел…

Сзади раздался глубокий вздох Хан Зена:

— Но он может научиться, да.

Шлипзль дружелюбно кивнул, открыл дверь рядом со шкафом и позвал какого-то Марипосу. Секунду спустя в мастерскую вошла девочка.

Сердце Аллана дрогнуло. Это она! Та девочка с косичками в мягкой широкополой шляпе.

— Марипоса может сыграть. Ты не откажешься, Марипоса?

«Это ее зовут Марипоса?.. Какое красивое имя», — подумал Аллан.

Девочка согласно кивнула. Марипоса мило улыбнулась, глаза ее засияли, и она, осторожно взяв гитару из рук Аллана, села на скамеечку и заиграла. По мастерской разлились чудесные звонкие переборы. Мальчик, спроси его, не смог бы ответить, любит ли он такую музыку, но казалось, что звуки плыли от гитары и оживали в спертом воздухе мастерской, будто мелодия родилась в эту самую минуту в этой самой комнате… и для них с этой удивительной девочкой. Аллан в восхищении замер и поймал себя на мысли, что сам вдруг безумно хочет так же перебирать струны. В мелодии было что-то до боли знакомое, но он никак не мог вспомнить. Господи, как великолепно она играет…

Хан Зен, казалось, тоже был очарован музыкой. Самурай стоял рядом, прикрыв глаза, на губах его играла легкая улыбка.

— Моя наследница. Десятое поколение, — гордо сказал Шлипзль. — Она играет виртуознее, чем я в свои лучшие годы.

— Великолепно, да.

— Надеюсь, что она будет делать и гитары так же хорошо, — добавил мастер строго.

Аллан слушал и не мог отвести от девочки взгляда. Что это за мелодия? Порой казалось, что гитаристка специально скрывает ее от мальчика за тонкой вязью великолепной импровизации, как виноградная лоза нежно обвивает дерево. Но музыка вдруг стихла, а Аллан так и не вспомнил…

— Ты замечательно играешь, — похвалил девочку Аллан.

— Спасибо, — улыбнулась Марипоса.

Ее голос был похож на расплавленный шоколад, такой же густой и сладкий.

Хан Зен искоса посмотрел на Аллана и надел шлем.

— Ну, нам пора двигаться дальше, да. Спасибо за музыку.

Аллан помедлил и, вместо того чтобы встать, начал что-то искать в рюкзаке.

— Э… У нас нет денег? Сколько стоит гитара?

Хан Зен покачал головой:

— Думаю, что нет… И ты не умеешь играть, да.

— Я могу научиться, — сказал Аллан и вытащил из рюкзака кожаный кошель.

Он высыпал в руку его содержимое. Вымпелы!

— У нас с собой есть деньги? — вопросительно прошептал мальчик.

— У нас есть другие дела, да, — тихонько рявкнул Хан Зен и нетерпеливо подтолкнул Аллана, который от толчка выронил одну из бусинок. Та закатилась под шкаф, но это заметил только Аллан. Честно говоря, он совсем забыл о вымпелах Клары, которые должны возвращать его в Замок, минуя путь через ворота. Мальчик снова взглянул на девочку и подумал, что мастерская Шлипзля вовсе не худшее место возвращения… если уж на то пошло.

— Простите, но эта гитара не продается, — сказал Шлипзль.

— Она моя, — мягко сказала Марипоса.

— О-о… — только и произнес Аллан.

Хан Зен спросил очень вежливо, не знает ли Шлипзль недорогого места, где можно переночевать. Мастер утвердительно кивнул:

— Марипоса, проводи путников к Леннону.

— Хорошо.

Она сыграла аккорд, после чего гитара просто растворилась в воздухе. Во всяком случае Аллану так показалось. Судя по виду самурая, в этом не было ничего удивительного, но Аллан все же потерял на время дар речи. Присмотревшись как следует, он все-таки увидел инструмент. Марипоса держала гитару в руке, но она теперь была не больше грецкого ореха. Нет, уж лучше бы она просто исчезла!

Марипоса положила странную гитару в карман и сняла с гвоздя свою шляпу.

Аллан вспомнил про песочные часы. Они ведь тоже уменьшались в тот день, когда он встретил Хан Зена! Мальчику вдруг очень захотелось показать часы Марипосе, он даже сунул руку в карман, ага, на месте! Но Клара говорила… И Аллан сказал себе: «Стоп!»

— Идемте, — позвала за собой Марипоса. — Я провожу вас в гостиницу.

Аллан вскочил. Хан Зен поблагодарил Шлипзля и извинился за то, что они оторвали его от дел.

— Совсем и не оторвали, — улыбнулся старик. — Всегда приятно похвалиться своей работой…

Марипоса шла по дороге рядом с Алланом. Там, в мастерской, лак забивал все остальные запахи, но теперь мальчик отчетливо чувствовал исходящий от ее волос аромат цветочного меда.

— Как тебя зовут? — спросила девочка.

— Ал… э-э… Албан, — заикнувшись, ответил он.

— Куда вы направляетесь?

Мимо с грохотом промчался мотоцикл, поэтому ее вопрос услышал только Аллан. Он уже собирался ответить, что они идут к башне в Красной Пустыне, но успел прикусить язык.

— Э… Мы хотим навестить кое-кого, — пробормотал он. — Знакомых… Они живут очень далеко.

Марипоса улыбнулась, а мальчик искоса взглянул на Хан Зена.

— А я тебя уже встречал, — сказал Аллан, чтобы девочка больше ни о чем его не спрашивала, — в большом коридоре.

— Я прекрасно помню, — ответила Марипоса и смущенно опустила глаза.

— Что ты там делала?

— Тоже навещала знакомых, — засмеялась она. — А еще я относила гитару, — продолжила Марипоса. — Я часто это делаю. Завтра, например, собираюсь на юг.

— Мы тоже, — сорвалось с языка у Аллана.

— Тогда мы можем отправиться вместе, — сказала она радостно и улыбнулась еще шире.

Аллан восторженно кивнул, но тут же подумал, что на это ответит Хан Зен. Самурай между тем совершенно не слушал, о чем они говорили, потому что во все глаза смотрел на маленькие мотоциклы.

Марипоса свернула в тесный переулочек и остановилась перед воротами, над которыми висела обшарпанная вывеска: «Г.стиница Л.ннона».

— Не роскошная, зато дешевая.

— Хорошо, хорошо, да.

Хан Зен был счастлив, что избавился от вездесущих мотоциклистов.

— Увидимся, — сказала Марипоса и пошла домой.

Мальчик растерялся. Увидимся? Что она хотела этим сказать? Они пойдут вместе или… что-то еще? Хан Зен вежливо поблагодарил Марипосу за оказанную услугу и прошел в ворота, а Аллан стоял, глядя удаляющейся девочке вслед.

— Договорились! — громко крикнул он.

Марипоса, не оборачиваясь, помахала рукой. Аллан дождался, пока девочка свернет за угол, и только тогда последовал за Хан Зеном.

Войдя в гостиницу, он увидел своего спутника возле стойки. Тот стоял на цыпочках и громко колотил по ней рукоятью меча. По другую сторону стойки, положив лысую голову на стол, громко храпел администратор. На грохот, издаваемый Хан Зеном, лысый никак не реагировал.

— Алло, — прокричал самурай и продолжил барабанить еще громче, но и это не помогало.

Аллан взял за ручку бронзовый колокольчик, стоявший на стойке. Раздался негромкий звон, и в ту же секунду лысый вскочил на ноги и, продирая глаза и стряхивая пыль с грязного халата, закричал:

— Да, да, я иду! — и увидел Аллана. Секунду помолчав, он вопросительно уставился на мальчика: — В чем дело?

— Нам нужна комната и ужин, да, — сказал из-под стойки Хан Зен.

Мужчина отыскал на столе очки и с изумлением уставился на Аллана.

— Комната, да, — с горечью в голосе повторил Хан Зен.

Лысый весело засмеялся:

— Ха-ха-ха… ха-ха… Ты из этих… из чревовещателей?

Аллан отрицательно покачал головой и показал рукой под стойку, туда, где стоял Хан Зен. Лысый перегнулся и увидел сердитого самурая, который тут же грозно замахнулся мечом.

— Ха-ха… еще один!

— Можем мы получить комнату, да? — свирепо прорычал Хан Зен и перестал стучать. — И ужин.

— Комнату им, ха-ха!

— У вас нет комнат? — спросил Аллан.

Лысый не мог остановиться. Теперь его смех перешел в визгливое хихиканье.

— Хи-хи… Комнату… хи-хи… Целую… хи… или хи-хи… половинку? Ха-ха-ха!

Его хихиканье снова перешло в раскатистый хохот.

Последующие события произошли так быстро, что Аллан не успел опомниться. Панцирь самурая загремел, воздух разрезал пронзительный свист, и в следующую секунду Хан Зен уже стоял на стойке и кончик его меча упирался лысому в кончик носа. Тот испуганно захлебнулся смехом.

— Агг… Р-ради Тока, — пробормотал он.

— Комнату, да. С двумя кроватями! — потребовал Хан Зен, ставший вновь совершенно невозмутимым.

Молниеносные действия самурая произвели на мальчика сильнейшее впечатление. Аллан даже не заметил, как Хан Зен проделал свой трюк. Администратор осторожно отступил на шаг. Хан Зен не шевелился.

— Да… э… комнату…

Не выпуская Хан Зена из поля зрения, лысый протянул руку назад, нащупал панель, снял с нее ключ и бросил его на стойку.

— Второй этаж, номер тринадцать, — пролепетал он.

Теперь засмеялся Хан Зен.

— Двадцать бит в задаток, — продолжал лепетать администратор.

Хан Зен вставил меч в ножны, продолжая глядеть лысому прямо в глаза. Затем самурай сжал правую руку в кулак и вытянул ее вперед. Лысый поднял свою руку и прижал свое кольцо к кольцу, надетому на указательный палец Хан Зена.

— Двадцать бит отдал, — сказал Хан Зен.

— Двадцать бит принял, — ответил лысый.

Прозвучал короткий звук «бип», и оба разъединили кольца.

— Поесть можете напротив, — пробурчал администратор.

Хан Зен поднял ключ и ловко спрыгнул со стойки. Аллан чувствовал на затылке сверлящий взгляд лысого, когда они направились к выходу, чтобы сходить перекусить.

В полутемной комнате грязной забегаловки стояла ужасная духота, перемешанная с запахом подгоревшей еды. Аллан, одетый в одну футболку, подумал, что Хан Зену, наверное, нестерпимо жарко в его теплой куртке и тяжелом панцире. Но тот, сняв лишь шлем, стоял и вполне довольно улыбался.

В самом углу зала двое мужчин перебирали гитарные струны. «Марипоса играет лучше», — подумал Аллан. Да, так себе трактирчик. Нет даже двух одинаковых столов… Такое впечатление, что вся меблировка состоит из предметов, подобранных на свалке. И посетители не лучше… Аллан сделал глубокий вдох.

— Хотелось бы знать, чем нас здесь накормят, — пробормотал он. И вскоре он узнал…

…В трактире не нашлось ни одного свободного столика, но возле одного из них стояла парочка незанятых стульев. Видимо, других посетителей отпугивали не столько трое серьезного вида мужчин в охотничьих шляпах, сколько их животные. Охотники держали в руках внушительных размеров металлические кружки и вели негромкий разговор, а под столом, у самых их ног, лежали какие-то свирепые звери, рычащие на всех, кто делал резкие движения.

Аллан никогда раньше не видел таких животных. Они были размером с овчарок, но скорее напоминали толстых змей с полосатыми, как у зебр, сильными ногами. Глаза их сверкали желтым огнем, а раздвоенные тонкие языки свирепо торчали между острых клыков.

Аллан хотел найти другое место, но Хан Зен остановил его:

— Не надо бояться собакозмей, да. Это очень миролюбивые создания.

Самурай смело подошел к столу, и его гладко-выбритые виски поравнялись со столешницей. Мужчины, не обращая на него никакого внимания, продолжали свою тихую спокойную беседу, причем Аллан заметил, что все они говорят одновременно. Никто из троицы явно не слушал своих собеседников. Мальчик начал осторожно пробираться между столиками, не выпуская из поля зрения Хан Зена и странных животных.

— Извините, я прерву вас, — вежливо сказал самурай охотникам.

Как по команде, троица прекратила разговор, но никто из нее не повернул голову в сторону Хан Зена. Они лишь вопросительно взглянули друг на друга.

— Можем ли мы, мой друг и я, присесть к вашему столу, да? — спросил самурай.

Сначала реакции не последовало, но потом, так же не глядя в сторону Хан Зена, мужчины одновременно кивнули и продолжили свою странную беседу.

Аллан был уверен, что слышит рычание одной из собакозмей, и сел как можно дальше от животных, настолько, насколько позволяло расстояние. Ему не понравилось, что те лежат под столом, поэтому он ежесекундно косился на них. Как там говорил Хан Зен: «Миролюбивые создания?» Да уж, а по виду не скажешь!

Мальчик попытался прислушаться к беседе мужчин. Он уловил отдельные предложения и понял, что те рассказывают друг другу истории. Каждый сидел и спокойно говорил о своем. Один рассказывал о человеке, который хотел построить башню до двух лун. Другой повествовал о рыбаке, одолевшем на море после долгих дней борьбы гигантскую меч-рыбу. Аллан сидел слишком далеко, чтобы расслышать третью историю, но одно слово все время повторялось. Слово «Ток».

Неожиданно все трое замолкли. Они одновременно подняли кружки и выпили. Аллану охотники напомнили роботов из мультика. Его бы, наверное, не удивило, если бы те оказались и впрямь машинами. Киборгами-рассказчиками.[16]

Они опустили кружки, громко стукнув ими по столу. Возможно, этот звук и подозвал к ним мальчика примерно того же возраста, что и Аллан. Он взял со стола опустевшую посуду и уже хотел уйти, но его остановил Хан Зен:

— Здесь можно поесть, да?

Коричневый халат мальчика был таким же грязным, как и халат гостиничного администратора.

Мальчик, ничего не ответив, показал на одну из стен.

Там было написано большими корявыми буквами: «Дежурное блюдо. Сегодня: как и всегда».

Хан Зен фыркнул и разочарованно покачал головой:

— Можно нам два, да? Тех, что как и всегда!

Мальчик кивнул и пропал за дверью в дальнем конце зала. Там, судя по всему, располагалась кухня.

Аллан попытался не думать о чудовищах под столом и огляделся вокруг. Похоже, что гитаристов никто не слушал, как в зоопарке не обращают внимания на посетителей. Только сейчас мальчик увидел четыре странные фигуры ростом не выше Хан Зена. Они сидели на полу почти у самого входа, и один из этой странной группы пытался разжечь костер из кучи каких-то деревяшек и обрывков бумаги. Костровому это занятие приносило нестерпимые муки, потому что у него не хватало одной руки. Боже правый! Мальчик не поверил своим глазам, когда увидел… руку, лежащую рядом с костром на грязной сковороде. Неужели это его?.. Бедняга раздул огонь. Пошел едкий дым, и за ближайшими к карликам столами посетители уже начали глухо покашливать.

Из кухни выбежала невероятно толстая женщина. Она легко балансировала между столами с подносом, на котором позвякивали две металлические кружки и две тарелки. Аллан подумал, что это несут их заказ, но толстуха бросилась к группе у костра.

— Сколько раз говорить! — закричала она так громко, что у Аллана заложило уши. — Если вы хотите жарить свои конечности, делайте это снаружи!

Она схватила с подноса одну из кружек и вылила ее содержимое прямо на огонь, который, зашипев, погас.

— Тут вам не пикник! — орала она. — Здесь приличный трактир! Ясно?

Все четверо натянули свои одеяла на головы и съежились, превратившись в четыре куля, валяющиеся на полу.

— Чтоб вас Ток расплавил! — выкрикнула проклятие толстуха.

Аллан склонился к Хан Зену.

— Скажи мне, они на самом деле хотели поджарить его руку? — шепотом спросил мальчик.

— Ну да, — ответил Хан Зен. — Это утильщики из Калибана. Очень старое племя, да.

— Но они же не могут…

— Снова вырастет, да. Потом будут есть ногу. А затем снова руку, да…

Звучало «аппетитно» до тошноты. Аллану тут же захотелось узнать, что собой представляет «дежурное блюдо».

А толстуха уже неслась к ним. Она затормозила на каблуках прямо перед столом и хлопнула по нему подносом так, что тарелки подпрыгнули, наверное, на метр.

— Два дежурных, господа. Пожалуйста!

Аллан узнал блюдо тут же. Никаких сомнений. Поперек горла встал комок…

Поставив кружки на стол, официантка вспомнила, что вылила одну из них в костер. Она, скривив губы, посмотрела на пустой сосуд и, снова схватив его, устремилась на кухню.

Хан Зен огорченно посмотрел в свою тарелку, но, вздохнув, тотчас же принялся есть.

— Не как у Клары, да, — огорченно сказал он.

Аллан растерянно поглядел на блюдо.

— Жареная печенка, — пробормотал он с отвращением.

— И вареный лук, да, — кивнул Хан Зен. — Не как у Клары, но вполне съедобно, да!

Аллан попробовал откусить луковицу. Нельзя сказать, что та была совсем несъедобной, но… противный печеночный соус… Вернулась толстуха с кружкой и двумя кусками черствого хлеба, которые швырнула прямо на грязный стол. Она подозрительно посмотрела на Аллана и прищурила один глаз:

— Не нравится мое блюдо?

— Нравится…

— Хорошо. У нас правило: съедаем все без остатка.

Аллан в отчаянии кивнул.

Он взял со стола кусок хлеба и принялся его грызть. Мальчик прекрасно понимал, что оставлять еду на тарелке не очень-то красиво…

И тут он вспомнил о тварях, лежащих внизу. Аллан застыл, бросив взгляд под стол. Он увидел хищно разевающуюся змеиную пасть прямо возле своей ноги. Мальчик не смел пошевелиться, но ничего страшного не происходило. Собакозмея положила голову Аллану на колени, и глаза ее уставились в глаза мальчику с немой просьбой. «А ничего. У нее ПОЧТИ добродушный вид», — подумал Аллан, и сердце его перестало бешено колотиться. Хан Зен все-таки прав, это вполне миролюбивые животные. И тут мысль, зародившаяся несколько мгновений назад в его голове, окончательно приняла форму.

Мальчик поискал взглядом хозяйку трактира. Несколько посетителей поднимались из-за столов, утильщики из Калибана спрятались под своими одеялами, только что вошли мужчина и женщина в сюртучках и брючках до колен и, став в дверях, начали взглядами что-то искать, должно быть свободные места… Толстухи не видать.

Он очень осторожно взял тарелку со стола и поставил ее на колени. Голова собакозмеи шевельнулась, Аллан это почувствовал, но… вдруг тварь широко разинула пасть и целиком заглотила тарелку со всем содержимым. Мальчик испуганно вскрикнул.

— Что случилось, да? — раздраженно поинтересовался Хан Зен.

— Э-э… Ничего, — пробормотал Аллан.

Похоже, собакозмее печенка пришлась по вкусу. Она положила передние лапы Аллану на колени и подняла голову над столом. Глаза твари налились кровью, ее вид больше не был добродушным. Из широко раскрытой и дурно пахнущей пасти раздался низкий, угрожающий рык. Трое мужчин прекратили беседу и в отчаянии уставились на животное. Но прежде чем кто-нибудь из них что-то сообразил, со стола исчезла тарелка Хан Зена, а животное прыжком перемахнуло через зал.

Аллан опрокинулся на пол, а мужчины вскочили и закричали в один голос:

— Она съела мясо?!

Аллан лежал на полу.

— Э… Разве жареная печенка — это мясо? — простонал он.

— Ток тебя знает! — закричали трое мужчин. — Разве ты не слышал, что эмпир не переносит мяса! Он впадает в бешенство!

— Эмпир?! — удивленно воскликнул Хан Зен. — Разве это не собакозмея, да?

Самурай спрыгнул на пол и нахлобучил на голову шлем.

Тем временем собакозмея, оказавшаяся эмпиром, приземлилась возле утильщиков, где, поставив передние лапы на сковороду, схватила зубами лежащую на ней руку. Однорукий высунул голову из-под одеяла и сел с широко раскрытыми глазами, выкрикивая какие-то страшные проклятия. В этот самый момент из кухни вышел мальчик в коричневом халате, с подносом, заполненным тарелками с жареной печенкой. Два других эмпира, видимо, что-то вспомнили при виде своего возбужденного соплеменника, потому что громко зарычали и, выскочив из-под стола, понеслись к мальчику, опрокидывая всех и вся на своем пути. Тот бросил на пол поднос и с криком понесся обратно на кухню.

— Ток нас сохрани! — закричали трое мужчин и выскочили наружу, едва оба эмпира набросились на печенку.

Остальные посетители в суматохе ползали по полу. Все пытались пробиться к выходу. Аллан же хотел остаться и даже спрятаться под стол, но ему показалось, что он должен исправить ситуацию. Ведь это он виноват. Но что предпринять?! Подняв голову, мальчик увидел дикую мешанину столов, стульев и паникующих людей. Только гитаристы в углу продолжали спокойно перебирать струны, а на столике рядом с ними стояли двое в сюртучках, которые, как укротители львов, держали перед собой стулья ножками вперед.

Толстуха выбежала из кухни, вооружившись топором для рубки мяса размером с хорошую лопату. Но только она хотела броситься на ближнего эмпира, как споткнулась об опрокинутый стул и в падении выпустила из рук свое оружие. Топор просвистел через весь зал и с громким треском воткнулся в стол прямо перед лицом поднявшегося на ноги Аллана. Женщина дико взвыла, но подняться на ноги не смогла. С ее фигурой и весом это оказалось не так-то просто!

Первый эмпир уже проглотил руку со сковородки. Теперь он вцепился зубами в беднягу утильщика и пытался оттяпать ему вторую верхнюю конечность. Остальные выходцы из Калибана вынырнули из-под своих одеял, один из них бил эмпира сковородой, но на его удары тварь никак не реагировала.

Аллан в отчаянии искал глазами Хан Зена. А самурай прокладывал себе путь к кухонной двери, где два других эмпира грозно стояли напротив упавшей толстухи и пытались пробиться мимо нее на кухню. Совершенно спокойно и очень легко Хан Зен отшвырнул в сторону опрокинутый стол.

Теперь Аллан не думал. Он ухватился за топорище и, собрав все свои силы, разом выдернул топор из стола. С ним наперевес он бросился на выручку к утильщикам. Эмпир швырял беспомощного жителя Калибана из стороны в сторону, и, пока Аллан до него добрался, у бедняги оторвалась вторая рука, а сам он рухнул в остатки костра. Приятели поспешили оттащить его подальше от взбесившегося животного. В это время эмпир заметил Аллана, летевшего к нему с поднятым топором, и, выпустив оторванную руку из пасти, молниеносным движением прыгнул навстречу. Но мальчик, похоже, был готов к контратаке. Он резко отскочил в сторону и, обернувшись, нанес сокрушительный удар топором прямо в открытую пасть быстро развернувшегося животного. Все произошло с такой скоростью, что Аллан вспомнил о страхе только тогда, когда эмпир издал хрипящий звук и замертво рухнул на пол. Из его разрубленной пасти вытекала и превращалась в мерзкую лужицу густая оранжевая кровь. Мальчик в растерянности огляделся по сторонам. Что произошло? Такое впечатление, что не он, а кто-то другой убил взбесившуюся тварь. Аллан стоял посреди зала, держа в руках окровавленный топор, и не знал, что с ним делать.

Он заметил Хан Зена, добравшегося до двух оставшихся эмпиров. В отличие от Аллана самурай прекрасно понимал, что делает. Одним плавным движением он выхватил из ножен свой меч и двумя свистящими ударами лишил обоих эмпиров их змеиных голов. Со стороны смотрелось потрясающе. Кино! Оранжевая кровь обезглавленных животных фонтанами вырвалась из их шей, а мертвые тела мягко сползли на валявшуюся толстуху. Женщина прекратила кричать и сучить руками. Как поверженный великан, хозяйка трактира лежала на полу, устремив вверх свой бочкообразный живот. Но даже в такой позе она рядом с самураем возвышалась горой.

Хан Зен брезгливо вытер меч о ее фартук, а затем с невозмутимым видом вставил оружие в ножны.

Все вокруг замерли. Аллану эта картинка напомнила стоп-кадр на видеомагнитофоне. Только гитаристы, продолжавшие играть, в него никак не вписывались.

Первыми на ноги поднялись утильщики. Ну и вид был у безрукого. Он, должно быть, с ума сошел. Неудивительно! Остальные скакали вокруг него, что-то кричали и показывали на мертвого эмпира. Один утильщик поднял с земли оторванную руку и попробовал приставить ее к тому плечу несчастного товарища, из которого она росла еще пару минут назад. Но рука, естественно, не держалась.

Тогда ее надо съесть, — простонал безрукий.

Во время суматохи хозяева эмпиров исчезли, но теперь они вновь появились в дверях в сопровождении человека в желтой форме с золотыми пуговицами. Это, похоже, на него Аллан сегодня налетел в коридоре.

— О Ток! — заголосили мужчины, увидев своих мертвых животных. — О Ток! О Ток!

Затем они разом громко закричали, показывая синхронными жестами то на одно, то на другое. Толстуха, увидев желтую форму, мгновенно ожила. Откатившись от двери и сбросив трупы тварей, она с трудом поднялась на ноги и поковыляла к охотникам, которых обложила такими крепкими выражениями, которых Аллан никогда не слышал и в Реальном Мире. Человек в форме не мешал ей выговариваться, осматривая с серьезным выражением лица разгромленную таверну.

Хан Зен подошел к Аллану.

— Он из Администрации Замка. Давай уходить, да — прошептал самурай и начал боком пробираться к кухонной двери.

Аллан прислонил топор к столу и осторожно последовал за ним. Последнее, что он увидел в зале, — это дым, поднимавшийся от костра утильщиков.

Кухня находилась под открытым небом. Горел костер, посреди него на сковороде размером с двуспальную кровать шипела жарящаяся печень. Мальчик в грязном халате сидел на земле, прислонившись спиной к большой бочке.

— Э-эй, привет! — крикнул Аллан.

Мальчик испуганно икнул, вскочил на ноги и мгновенно исчез в темноте.

Только тогда, когда они оказались в переулке, Хан Зен остановил Аллана и, взяв мальчика за руку, внимательно посмотрел ему прямо в глаза.

— Не надо привлекать к себе внимание, да, — произнес он с отчаянием в голосе и продолжил путь к гостинице. — Не надо привлекать к себе внимание, да…

— Но… но…

Аллан не знал, что на это ответить. Он все еще был глубоко удивлен своей смелости в таверне. Что, интересно, там с ним произошло?

— Э-э… Я не люблю печенку, — сказал он невпопад.

— А я думал, что это собакозмеи, да… Большая ошибка!

Войдя в «Г.стиницу Л.ннона», они бесшумно прокрались мимо лысого, который снова спал на столе и храпел на весь вестибюль. Номер оказался таким крохотным, что в него с трудом втиснули две кровати, оставив между ними проход шириной в стопу.

— Завтра рано в путь, да, — сказал Хан Зен и снял шлем. Меч он положил на кровать, потом, стащив сандалии, улегся рядом с мечом, не снимая панциря. — Спокойной ночи, да, — сказал он и закрыл глаза.

Аллан почувствовал, насколько он устал только тогда, когда лег. Так измучился, что забыл даже про голод. Впрочем, это неважно, главное, что он не стал есть печенку.

В его голове крутилась какая-то мысль, но он никак не мог сообразить, о чем она. Только понимал, что мысль важная. Мальчик вновь уселся, раскрыл рюкзак и начал в нем копаться. Может быть, здесь найдется подсказка? И она нашлась. Наткнувшись на мешочек с бусинами, Аллан сообразил. «С ними можно вернуться в Замок из Реального Мира на то же место, откуда исчез», — говорила Клара. Вернуться откуда? Из Реального Мира? Реальный Мир… что-то знакомое… А чем ЭТОТ мир не реален?..

Аллан взглянул на спящего Хан Зена. Насколько реален самурай? А Марипоса? Разве можно быть более реальным, чем она?!

Он взял одну из бусинок и начал медленно крутить ее в пальцах, потом выпустил. Когда шарик упал на пол, раздался легкий стук — и он бесследно исчез. Аллан покачал головой и положил кошель обратно в рюкзак.

Завтра они двинутся дальше, в Красную Пустыню. И это единственное, что важно. Затем Аллан лег и заснул в одну секунду.

20

Беатриса легонько коснулась щеточкой ресниц. Странное дело — макияж. Раньше он вообще нисколечко ее не интересовал. Девочке казалось глупостью мазать себе лицо только для того, чтобы кто-то сказал, что она выглядит интересно. Но на днях Мия дала ей попробовать тушь для ресниц, и Беата обнаружила странный факт: макияж нужен не для других, а для нее самой. Он меняет облик — подчеркивает то, что надо, а то, что НЕ надо, — скрывает. И экспериментировать можно до бесконечности. Как будто внутри нее скрывалось множество разных людей, которые сидели в ней всегда, но она об этом даже не подозревала. Лишь маленький штрих, сделанный тенями или подводочным карандашом, и полностью меняется лицо… Да что лицо, этот штришок меняет саму форму ее существования! То же самое происходит и с ароматами. Меняя духи, можно трансформировать личность!.. Беатриса наклонилась к самому зеркалу и сосредоточилась на своих ресницах.

Но, мельком взглянув на Аллана, она заметила, что голова у него опустилась на грудь. Тень беспокойства прокралась в ее душу. Вроде дышит… Точно. Причем глубоко и очень тяжело. Ну и вид у него с этой дурацкой шапочкой на голове! Настоящий пациент психбольницы или… участник какого-то дьявольского эксперимента?! Странная мысль…

Аллан тем временем беспокойно всхрапнул и начал что-то бормотать. Беатрисе это совсем уж не понравилось. Она попробовала похлопать мальчика по щекам, но в ответ услышала только сонные всхлипы. Девочка решительно сорвала с Аллана шлем.

Он открыл глаза и заморгал. Похоже, он не понимает, где находится.

— Алло! — закричала Беата. — Дома есть кто-нибудь?!

Аллан несколько раз тряхнул головой. Во рту пересохло.

— Мм… Марипоса? Ты здесь?

Беатриса отступила на шаг назад. Что он сказал?

— Аллан!.. Аллан, клоун ты этакий, проснись!

Мальчик глубоко вдохнул и увидел в перчатке, надетой на руку, песочные часы.

— Ах да. Да…

Теперь, похоже, он пришел в себя и обратил внимание на стоящую рядом Беату.

— Черт побери, — выдохнул он, увидев шлем в руках Беатрисы. — Это ты сняла?

— Ну не в ней же спать, бог ты мой. А ты заснул! Сидя!

— Э… Да… Мы легли спать.

— Кто мы? Что за Марипоса? Ты назвал меня какой-то Марипосой.

Постепенно Аллан настолько пришел в себя, что смог рассказать Беате о своем путешествии по длинному коридору Замка до городка Струны и о встрече с Марипосой.

— Она очень милая и, уверяю тебя, великолепно… играет на гитаре.

— Вот как? — прищурилась Беатриса. — А еще что-нибудь произошло?

Девочка снова уселась перед зеркалом и продолжала экспериментировать над своими ресницами и веками, при этом внимательно слушая рассказ о гостинице Леннона и схватке в трактире…

— И ты топором убил чудовище?!

— Да. Но я не знаю, как это вышло. Вообще-то, мной завладел жуткий страх, но я бросился на эмпира и ударил его наотмашь… Как будто в моем теле был вовсе не я, а кто-то другой.

Беатриса взяла в зубы кисточку и теперь ее легонечко грызла.

— А завтра она, может быть, придет еще, — продолжил он.

— Кто она?

— Марипоса. Ей надо отнести гитару кому-то на юг. Может быть, она появится.

Беатриса вытащила кисточку изо рта и повертела ей у виска.

— Это уж перебор, Аллан! Мне кажется, ты повредил голову…

— Ничего я не повредил! Ты просто не понимаешь! Нам надо найти эту чертову гору в Красной Пустыне до того, как туда придет Аранея. Если она…

— Аллан! Все твои приключения проходят в Сети. Это там, в компьютере, понимаешь?! Конечно, там жутко интересно и так далее, но все это НЕПРАВДА!

Аллану показалось, что Беатриса предала его. Она ведь САМА видела их разговор с Делией Добелл, она САМА читала файлы Мнемо!

— Ты не веришь! — крикнул он в отчаянии. — Мне необходимо вернуться, понимаешь?! У меня Ключ от Центра Мироздания!

Он проговорился… Кто тянул его за язык?! Он не имел права! Он ведь обещал!

— Ключ от Центра Мироздания, — фыркнула Беатриса. — Знаешь что? Забудь-ка ты про все эти центры. Ну проснись же!

— Пойми, Беата! Замок — такая же реальность, как и мы… Как то, что мы сидим с тобой здесь и ты мне не веришь!

Беатриса бросила кисточку на стол и решительно встала:

— Хватит болтать. С меня достаточно. Больше не желаю слушать твой сумасшедший бред. Кроме того, сейчас идет сериал про Делию Добелл.

Она вышла в гостиную и включила там телевизор. Аллан, поднявшись с кровати, поплелся следом.

— Хотел бы я, чтобы ты сама попала к ним.

— Хотела бы я, чтобы ты никогда больше не видел компьютера.

Аллан стоял в дверях и думал. Ему вдруг вспомнились родители с их бесконечными ссорами.

— Мы говорим с тобой так, будто сто лет женаты, — пробормотал мальчик.

— Женаты?! Мы с тобой??? Нет, юноша, ты точно повредил голову!

Делия Добелл и Конрой в деревне. Они сидят в окружении масаи и что-то пьют из маленьких чаш. Старый шаман снимает с лица маску и что-то незаметно подливает им в напиток…

В кадре появляется шахта.

Покрытый потом управляющий лежит в глубине штрека и тяжело дышит. Алмаз перед ним. С большим трудом мужчина дотрагивается до камня. Ничего не происходит. Он осторожно берет алмаз и начинает карабкаться вверх, пытаясь выбраться на поверхность.

Алмаз в его руке крупным планом. Внутри камня огромный паук. И вдруг становится очевидно, что своими очертаниями паук совпадает с маской шамана.

Управляющий крупным планом. В его взгляде безумие…

В кадре снова деревня масаи.

Делия Добелл подозрительно принюхивается к напитку, но не успевает предупредить Конроя. Мужчина пьет из чаши и тут же падает. Шаман с маской на лице и зеленой змеиной головой в руке выступает вперед. Он говорит, что вылечит Конроя.

Делия Добелл подходит к нему вплотную и прижимает пистолет к его животу.

Реклама шампуня:

— Чистая магия, — говорит молодая красивая женщина с длинными волосами. Она откидывает голову, и в ту же секунду ее волосы начинают отливать золотом.

Крупным планом бутылка и старый колдун, который касается ее волшебной палочкой.

Голос за кадром:

— Магия красоты!

Конец рекламы.

Масаи окружают Делию Добелл и угрожают ей пиками, но не осмеливаются напасть, пока та держит пистолет у живота шамана.

— Он вас обманывает, — говорит Делия. — Он занимается черной магией.

Жители возмущены. Почему они должны ей верить?

Внезапно в руке Делии откуда-то появляется мертвое тело зеленой змеи.

— Тебе, кажется, не хватает этой части? — спрашивает она.

Шаман свирепо смотрит на мертвую змею и выкрикивает проклятия на языке масаи. Остальные жители громко спорят.

— Он отравил Конроя змеиным ядом. Он только и думает, как завладеть черным алмазом, — кричит Делия Добелл. — Ему наплевать на вас!..

В кадре шахта.

Управляющий на четвереньках вползает в подъемник, судорожно сжимая в кулаке алмаз. Собрав последние силы, он поднимается, хватаясь рукой за перегородку, и нажимает на кнопку запуска. Подъемник приходит в движение…

Деревня масаи.

Один абориген выходит из хижины шамана с корзиной, полной мертвых змей. Обвиняющие взгляды жителей направлены на шамана. Он отступает на несколько шагов. Делия Добелл опускает пистолет. Шаман поворачивается и бежит к своей хижине. Никто его не преследует. Делия Добелл склоняется над Конроем. Она разрывает его рубашку и кладет руку на грудь. Конрой дышит, но тяжело.

Шаман выезжает прямо из хижины на маленьком мотоцикле и исчезает из деревни.

— Все к шахте! — командует окружающим Делия Добелл. — Быстро!..

Шахта.

Красивая секретарша видит, как из шахты наверх ползет подъемник. Из него вываливается управляющий. Из руки выпадает алмаз. Секретарша застывает в изумлении.

— О боже, какой огромный! — шепчет она.

Управляющий лежит без признаков жизни, рядом с трупом валяется черный алмаз…

Деревня масаи.

Жители нашли маленький мотоцикл и привязали к нему самодельный прицеп. Они кладут на прицеп Конроя. Он открывает глаза и видит Делию Добелл, склонившуюся над ним.

— Дьявольский у них тут виски… — стонет он и опять закрывает глаза.

— Держись, Конрой! — Делия кладет свои ладони на его щеки.

На экране длительное время крупным планом лицо Делии Добелл. Из уголка глаза выкатывается прозрачная слеза.

— Держись ради меня…

— Дела… Никогда не видела ее плачущей, — шмыгнула носом Беатриса.

— А я видел, — пробормотал Аллан. Он по-прежнему стоял в дверях.

— Держись, Конрой. Албан придет.

Титры…

— Ты слышала?! — закричал Аллан. — Албан придет! Она это сказала. Мне надо вернуться.

Беатриса выключила телевизор.

— Тебя зовут Аллан. Тебя никогда не звали Албаном. А меня зовут Беатриса, и меня никогда не звали Муси-пуси или как еще там?!

— Да, но…

Девочка, в негодовании сжав кулаки, поднялась с дивана:

— Если ты очень уж хочешь играть в своей любимой Сети — играй, я не против! Но с меня хватит! Я знаю, когда смотрю телевизор, а когда не смотрю. А сейчас я ухожу к Мии!

— Но мне надо в…

— Делай что хочешь…

Она прихватила кое-что из косметики и сунула в сумку.

— …и как хочешь. Муси-пуси!.. — крикнула Беата, выбежала на улицу и сильно хлопнула дверью.

Аллан вдруг почувствовал, как сильно он хочет пить. На кухне мальчик подумал, может ли он себе позволить взять «колу» из чужого холодильника, или лучше выпить воды из-под крана. Отбросив ложную скромность, он выбрал «колу» и взял ее с собой в комнату Беаты, где выпил бутылку в два глотка.

Разъем все еще торчал из телефонной розетки, значит, соединение не прервано. Аллан надел перчатку, положил туда песочные часы, нахлобучил шлем и… мгновенно уснул.

21

— Ты что-нибудь слышала?! — возбужденно воскликнула Делия Добелл, войдя в кухню.

Клара отрицательно покачала головой. Старуха сидела на скамье возле стола, с куском хлеба и кружкой в руках. Сзади нее подрагивали экраны мониторов. На кухне было душно и пахло, как осенью на даче. На плите стоял чайник, попыхивая паром на слабом огне.

— Нет, я не выдержу, — со слезами в голосе заломила руки Делия. — Они так давно отправились в путь! Скоро уже неделя.

— Хочешь горячего молока с медом? — спросила Клара. Не дождавшись ответа, кухарка встала и наполнила кружку из чайника.

— Мы сняли очередную серию. Теперь я целые сутки свободна и могу заниматься своими делами.

— Попей горячего. — Старуха добавила в молоко меда и пододвинула горячий напиток к Делии.

Та обхватила кружку обеими руками, словно хотела согреть ладони.

— Мы ничего не слышали от них, после того как они прислали сообщение из Пеша. Ни звука, ни строчки… Я беспокоюсь.

Клара кивнула:

— Но это было очень важное сообщение. Благодаря ему мы двигаемся в нужном направлении.

— Хан Зен с Албаном… Как ты думаешь, они справятся?

Клара отхлебнула из своей кружки.

— Не надо недооценивать Хан Зена. И Албан растет на глазах… Я уверена.

В этот момент раздался звон, словно ударили в церковный колокол. Он шел от одного из больших мониторов.

— Алло.

По экрану пробежали волны, и появилось лицо Аранеи. Клара и Делия Добелл словно окаменели.

— Поубавилось гостей на кухне, Клара? Парочка твоих друзей теперь далеко, так?

Делия в негодовании вскочила:

— Проклятая…

Старуха остановила актрису.

— Как я уже говорила, милые мои, вы меня недооцениваете. Вы думали, что можете безнаказанно посылать своих ищеек на мою территорию?! Дела пошли совсем не так, как вы надеялись. Следопыта и его глухонемого телохранителя очаровал запах северной рыбы… Они вряд ли скоро вернутся.

Аранея засмеялась, словно льдинки посыпались с экрана. Слезы беззвучно побежали по щекам Делии. Клара села за клавиатуру, не сводя с экрана глаз.

— А может быть, они вообще не вернутся… — с холодной улыбкой продолжала Аранея и, угрожая, подняла указательный палец. — Что мне стоит выкинуть их в Сеть?! Это сделать легче, чем вы думаете.

Делия замерла.

— Где она? — вопросительно прошептала актриса. — Откуда она говорит?

— Это я и пытаюсь узнать, — пробормотала Клара.

В тот же момент Аранея исчезла с экрана, и старуха с досадой выдохнула:

— Кодированное сообщение. Я не смогла засечь, откуда оно отправлено, но думаю, что не из Пеша.

Удивительно, но глаза Делии засверкали надеждой.

— Если они до сих пор в Пеше, а ее там нет, то она не сможет выкинуть их в Сеть, правда?.. Но зачем она нам все это рассказывала? И где она сама?

— Я думаю, это ловушка, — ответила Клара. — Она рассчитывает заманить нас на север.

Делия Добелл сделала глоток, потом отодвинула кружку так резко, что немного молока выплеснулось на стол.

— Решено, я отправляюсь в Пеш. Не могу я сидеть сложа руки! Если потороплюсь, успею обернуться до следующих съемок.

— А если не успеешь?! Девочка, это очень далеко! И может случиться, что…

— …Они меня удалят? Сотрут… Знаю! Но я должна использовать любой шанс. Не стоит медлить.

Клара вновь наполнила свою кружку.

— Послушай! Боганис и Травер — самые лучшие. Обычно у них все получается!

Слезы покатились по щекам Делии.

— Ты знаешь, как я боюсь за них? Ты понимаешь…

— Я понимаю, — кивнула старуха. — Я тоже тревожусь… Тревожусь за всех нас.

— Но я могу не выдержать! Могу не…

Клара подала актрисе полотенце, а сама уселась напротив.

— Послушай… Нам нужно держать кулаки за Хан Зена и Албана. Если Аранея на самом деле хочет заманить нас в Пеш, то у них хорошие шансы добраться до цели. Пока что она думает, что мы попадем в ее ловушку… Может быть, это она нас недооценивает?!

Делия вытерла слезы:

— Но может, мы уже попали к ней в ловушку?! Боганис и Травер где-то там, на севере, и мы не знаем о них ничего…

— Мы ничего не знаем и о Сенши с Албаном. И можем только надеяться.

Делия Добелл резко встала и заговорила ледяным тоном:

— Значит, тебе безразлично, что случилось с Боганисом и Травером? Может быть, ты сделала это намеренно?! Отправила их в ловушку Аранеи, чтобы отвлечь внимание от сумасшедшего японца и заучившегося мальчишки из Реального Мира! Такие у тебя были планы, Клара?!

— Одумайся, девочка! Что ты говоришь?! Так вышло. Я не посылала Боганиса и Травера, они сами пошли.

— Но ты их не остановила! И мне ты не сможешь помешать отправиться на север.

Клара горько вздохнула:

— Да, не могу… Но это очень рискованное путешествие, Делия. И мне не хочется потерять тебя. Мы все не хотим потерять тебя. Я думаю, и Боганис в том числе…

— Но я не вынесу! Я просто не выдержу! Я отправляюсь в путь, — сказала актриса вдруг решительно. — Немедленно! Я успею вернуться.

— Не могу тебе помешать, но думаю, что риск напрасен и слишком велик.

Раздался стук в дверь.

Делия Добелл с надеждой оглянулась и кинулась открывать. Но выражение ее лица сразу изменилось, когда она увидела двоих стоящих за дверью мужчин в желтой форме Администрации Замка.

— Мы расследуем серьезное преступление, — сухо произнес один из вошедших.

— Вот как? Наконец-то вы начали заниматься делом! — воскликнула разъяренная Делия. — Самое время, господа. Но вы не найдете здесь Аранеи. Мне кажется, это вам и так ясно.

— По тому делу работа тоже ведется, но мы пришли сейчас не за этим.

— Не за этим?! — округлила глаза Делия Добелл. — Разве есть что-то важнее?

Второй чиновник серьезно посмотрел на нее и сказал очень тихо:

— Мы хотим выяснить вашу связь с исчезновением некоего ключа.

Клара подняла брови и выглядела теперь крайне изумленной:

— Ключа? Какого ключа?!

Оба служащих разом выдохнули.

— Ключа от Центра Мироздания, — проговорил стеснительно один из чиновников.

— Его еще не нашли! — отчеканила старуха. — Да, дело серьезное.

Вид гостей и впрямь был серьезным, но в то же время они несколько смущались.

— Он может быть только у Аранеи, — твердо сказала Клара.

— Мы изучаем все возможности. Нам приказали посмотреть здесь.

— Здесь, у нас?! — вскрикнула Делия Добелл. — Господа, вы теряете время на пустые поиски, когда всем известно, что Аранея планирует… Ой!

Клара незаметно пнула актрису по ноге, и та осеклась на полуслове.

— Пожалуйста, — пригласила чиновников кухарка. — Ищите сколько душе угодно.

22

Открыв глаза, Аллан прямо перед собой увидел лицо Хан Зена. Самурай тормошил его за плечи.

— Проснись, Албан! Надо продолжать путь, да.

Аллан зевнул и потянулся. Он глянул в окно и увидел, что на дворе еще ночь, но знал, что в Красную Пустыню нужно торопиться. Вставать желания не было. В комнате холодно, а под одеялом так уютно!.. И что-то снилось… Девочка, сидевшая перед зеркалом. Не Марипоса, но очень похожая на нее. Девочка накладывала на лицо косметику. Он старался не мешать ей, но она все-таки ушла и оставила его одного. Девочка рассердилась на него, но он никак не мог вспомнить — за что? Сон был очень живым. Пожалуй, слишком живым, чтобы быть сном, но мальчик не успел как следует обдумать эту мысль, потому что Хан Зен подтолкнул его мечом.

— Вставай, да, — сквозь зубы процедил самурай.

Аллан с ужасом вспомнил о событиях, происшедших накануне. Перед его глазами появились фонтаны оранжевой крови, бьющие из шей обезглавленных эмпиров.

— Надо уйти до того, как сюда придут люди и начнут задавать вопросы, да, — говорил Хан Зен, завязывая сандалии.

Аллан кивнул. А как же Марипоса? «Увидимся!» сказала она вчера. Мальчик вытащил из-под подушки футболку и надел ее прямо под одеялом. Чтобы натянуть джинсы, пришлось вылезать. Бр-р, холодно.

— Где будем завтракать? Я бы чего-нибудь съел.

Хан Зен бросил Аллану хлеб и кусок засохшего сыра:

— Вот завтрак, да. На ходу ешь, да. Пошли.

Самурай вышел за дверь, и мальчик, закинув рюкзак за спину и откусив хлеба, последовал за ним. Хлеб был свежим. Видимо, Хан Зен сходил куда-то, пока Аллан беззаботно спал.

Лысый администратор храпел за стойкой, и они на цыпочках выбрались из гостиницы. Какая темень! Хан Зен на секунду остановился в воротах, внимательно посмотрел в разные стороны, и только после этого они вышли в переулок, такой тихий в раннее время. Мальчик с самураем прошли всего несколько шагов, как вдруг тишину разорвал рев мотора.

Рядом с ними остановился мотоцикл с коляской. И хоть глаза мотоциклистки были скрыты широкими очками, а косы спрятаны под большой шлем, Аллан сразу узнал Марипосу. Хан Зен прорычал какое-то непонятное ругательство, наверное японское.

— Доброе утро, — бодрым голосом крикнула Марипоса, подняв очки на шлем. Ее красивые глаза блестели. — Вы ведь тоже идете на юг?

Аллан кивнул. Он обрадовался гораздо сильнее, чем ожидал. Хан Зен продолжал идти вперед и даже не обернулся.

В коляске лежала коробка с гитарой.

— Если хотите, поедем вместе. Нам по пути.

— Да… — сказал Аллан и посмотрел вслед Хан Зену. — Так будет быстрее.

— Твой маленький спутник может ехать в коляске вместе с гитарой, — предложила Марипоса, — а ты прыгай на сиденье позади меня.

Аллан уселся и обхватил Марипосу за талию. Казалось, от ее тела исходило приятное пульсирующее тепло, попадавшее через руки прямо в сердце мальчику. И от нее пахло чем-то свежим и сладким. Когда мотоцикл поехал, косички выпали из-под шлема и не больно ударили Аллана по лицу.

Они медленно подкатили к Хан Зену, который по-прежнему вышагивал твердой поступью, гремя пластинами панциря, и глядел прямо вперед.

— Будет лучше, если мы пойдем одни, да, — сказал он, стиснув зубы.

— Но ведь ехать гораздо быстрее! — возразил Аллан.

— Ты не можешь понять, да? — Хан Зен резко остановился и топнул ногой. — Нельзя, чтобы кто-нибудь нам мешал!

— Но я никому не мешаю, — с улыбкой сказала Марипоса. — Я только немного подвезу вас. В какое место вы идете на юг?

Хан Зен покосился на девочку:

— Это совершенно неважно!

— Что вы грубите? Я ж только спросила. Вы можете сойти, когда захотите.

— Мне казалось, мы торопимся! — возмутился Аллан.

— Торопимся, да! — огрызнулся Хан Зен. — Кто сказал, что мы торопимся? Кто вообще сказал что-нибудь, да? Кому не нужно было ничего говорить, да? Кто вообще никогда не должен принимать участия в таком деле, да?..

Самурай нехотя забрался в коляску.

— …Кто-то тут слишком много болтает, да? Я только спрашиваю! Кому было бы лучше остаться дома, да? Кому это тут нужно на юг, да? Ну поехали, что ли, да!

Марипоса выжала ручку газа, и мотоцикл легко выкатился из переулка. На главной улице было сильное движение, но Марипоса умело маневрировала среди множества маленьких мотоциклов, тягачей, пешеходов и велосипедистов, как будто ничем другим она никогда и не занималась. Они выехали на окраину и устремились на юг, прямо к солнцу, которое как раз сейчас в своем лиловом свете поднималось над крышами домов.

Хан Зен молча сидел в коляске и угрюмо смотрел вперед. Только тогда, когда они покинули пределы города, а шумных мотоциклов стало меньше, он открыл рот:

— Куда ты едешь, да?

— В Седьмой Южный флигель. Мне надо сдать гитару, — ответила Марипоса.

Мотоцикл несся быстро. Деревья вдоль дороги стремительно проносились мимо. Вскоре появился Замок на горизонте. Они мчались прямо к нему, но, когда подъехали к перекрестку, Марипоса свернула направо.

— Эй, куда ты? — крикнул Хан Зен.

— К Седьмому Южному флигелю конечно.

— А зачем свернула здесь?

— Да тут самая короткая дорога! Через Потайной сектор.

— Стой, да! — закричал Хан Зен.

Аллан увидел, что самурай положил руку на ручку меча.

— Лучше остановись, — шепнул мальчик на ухо Марипосе.

Девочка выехала на обочину и притормозила.

— Ты с ума сошла, да? — свирепствовал Хан Зен. — Потайной сектор! Это опасно. Мы там заблудимся, да!

Марипоса улыбнулась сердитому самураю. Она ответила, что ездила через этот сектор множество раз. Так гораздо быстрее, а то, что там опасно, лишь старые лживые слухи.

— Но решайте, пожалуйста, быстрее. У меня очень мало времени.

— Но ведь ехать через Потайной сектор невозможно, да, — возразил Хан Зен.

— Ты, наверное, очень давно был в Южных флигелях. Теперь в секторе есть дорога. Не очень хорошая, но все-таки дорога.

— Вот как, да?.. — пробормотал недоверчиво Хан Зен.

— Я ездила по ней не раз. У нас много заказчиков в Седьмом флигеле.

Голос Марипосы звучал убедительно, но Хан Зен до сих пор не мог ей поверить.

— Такое никогда не случилось бы с Травером и Боганисом, да, — пробормотал он себе под нос.

— Что ты говоришь? — спросила Марипоса.

Самурай, широко раскрыв глаза, посмотрел на девочку:

— Ничего. Поезжай! Поезжай, да…

…Аллану очень нравилось ехать с Марипосой. Он хотел бы сидеть с ней на одном мотоцикле, наверное, целую вечность. Мальчику грезилось, что и она чувствует то же самое. Время словно остановилось. Аллан подумал о песочных часах и нащупал их сквозь ткань штанов. Да, они в кармане и вроде бы немного нагрелись. Такое впечатление, что часы идут… Хотя?.. Время никогда не останавливается!

К собственному удивлению, мальчик вновь увидел впереди приближающийся Замок.

— Да, но… Разве это не Замок?

Марипоса повернула голову.

— Конечно! — крикнула она, заглушая голосом рев мотора.

— Но как же так? Он остался позади… Мы ж свернули в…

И тут Аллан получил такой толчок под ребра, что у него перехватило дыхание. Самурай пристально смотрел на него и качал головой, что, несомненно, означало: «Не следует задавать глупых вопросов, да».

— Все дороги ведут к Замку. И ты это знаешь, да — сказал Хан Зен. — Иногда можно подумать, что ты свалился с одной из лун, да. О Ток!

В ту же секунду Аллан понял, что чуть не проболтался Марипосе о том, что он прибыл из того места, которое они называют Реальным Миром. Совершенно запутался!.. Стоп! Но в ТОМ Реальном Мире нет никакой Марипосы… Так? Или… А может, Реальный Мир — это дальняя окраина Замка?..

Они достигли Замка, когда солнце стояло в зените. Марипоса остановила мотоцикл перед широкими воротами. Девочка повернулась к Аллану:

— Откроешь?

— Конечно.

Мальчик спрыгнул с сиденья… Огромные ворота выглядели очень тяжелыми, но оказалось, что легкого толчка вполне достаточно, чтобы створки плавно разъехались в разные стороны.

Мотоцикл вкатился внутрь, и ворота так же бесшумно закрылись. Здесь оказалось довольно темно, и все же Аллан разглядел очертания круглого зала с высоким потолком. Этот зал напоминал тот, через который они с Хан Зеном проходили по дороге в Струны. И тут тоже надо было выбрать один из трех темных полукруглых порталов. Правый, согласно надписям, вел в Синие Зоны, левый — в место под названием «Склады». Над средней аркой висела вывеска: «Южные флигеля 2–7».

— Где же тут Потайной сектор? — спросил Аллан.

Хан Зен весь напрягся в коляске:

— Разве ты не сказала, что через Потайной сектор ведет дорога? Где эта дорога, да? Ты очень умная маленькая девочка. Думаешь, что знаешь все, да! И все-таки лучше мы пойдем сами, да!

Он уже собрался выпрыгнуть на землю, но Марипоса зажгла фару, выжала газ, и мотоцикл взревел со всей мощью своего двигателя.

— Держитесь! — крикнула она, чтобы перекрыть шум двигателя. Фара светила в глубь портала Складов, но там стояла такая темень, что хоть глаз выколи.

Аллан прижался к Марипосе, а ошеломленный Хан Зен опять повалился в коляску.

— Что ты делаешь, да? — закричал он. — Зачем нам эти Склады?

В ту же секунду девочка отпустила сцепление, и мотоцикл буквально рванул с места. Аллан стиснул зубы и приготовился к тому, что через секунду они врежутся в стену. Но тут Марипоса резко свернула влево. Раздался непонятный скрежещущий звук, и свет фары пробурил в темноте тоннель, по которому они теперь ехали. Со всех сторон давила тяжелая темнота, но складывалось впечатление, что они мчатся вперед по лучу света все быстрее и быстрее. Двигатель ревел громче с каждой минутой, и Аллан был уверен, что еще чуть-чуть, и они взлетят на воздух.

— Она сумасшедшая, да! — вопил самурай, заглушая рев мотора.

В тот же момент мотоцикл вырвался из светового тоннеля и… полетел. Аллан закричал. Марипоса приподнялась в седле и налегла грудью на руль. В следующую секунду мотоцикл с грохотом приземлился посреди зеленых зарослей, и мальчику показалось, что у него оторвались все внутренности. Земля и щебень каскадом вырвались из-под колес мотоцикла, и он выскочил на грязную узкую дорогу, которая серой еле заметной лентой вилась через джунгли. Когда Аллан смог вздохнуть, он оглянулся назад и мельком увидел силуэт Замка, который тут же скрылся за деревьями.

Дорога шла круто вниз, и каждый раз, когда они поворачивали, Аллан думал, что теперь-то они уж точно опрокинутся. Но мотоцикл все летел между огромными деревьями, многочисленными протоками, огибал скалы, которые внезапно вырастали прямо посреди дороги. Когда они сворачивали налево, коляска угрожающе вздымала колесо, и Хан Зен сидел с широко раскрытыми глазами, напрягая мышцы рук, державшихся за сиденье, чтобы ненароком не выскочить. Аллан судорожно прижимался к Марипосе, которая сидела нагнувшись вперед, глубоко сосредоточенная, и отклонялась то в одну, то в другую сторону. Аллан пытался повторять ее движения и держаться на сиденье, которое постоянно пропадало под ним и на каждой кочке с сильным ударом возвращалось.

Они неслись с сумасшедшей скоростью, и бешеный спуск казался Аллану бесконечным. Рев двигателя исключал любые разговоры, но Аллан заметил, что на языке у Хан Зена подготовлено несколько крепких выражений, которые, того и гляди, выскочат в направлении водителя.

Наконец дорога стала поприличнее, и Марипоса снизила скорость. А когда они некоторое время спустя докатили до лесной поляны, девочка остановила мотоцикл.

— Вот куда мы заехали, — сказала она и спрыгнула на землю. Улыбаясь, она повернулась к Аллану. Лицо, заляпанное грязью, сияло. Марипоса сняла защитные очки, оставившие вокруг глаз красный след.

Хан Зен был почище, но выглядел очень мрачно.

— Ты, кажется, говорила, что тут есть дорога, да?! — крикнул он.

— Да, — весело ответила Марипоса. — Только вначале чуть неровная…

— Дорога, да! — закричал самурай. — Ты называешь это дорогой? Ты тащила нас по грязным ямам, да! По кучам камней, да! По кабаньим тропам, да! Я — кабан, да?! — Одним прыжком самурай выскочил из коляски. — Поэтому я и говорил, что нам надо идти одним, да!

— Но тогда пришлось бы топать длинной дорогой, — возразил Аллан. — А так мы сэкономим время.

— Спасибо. И потеряем жизнь, да.

Аллан слез с седла и принялся массировать бедра. Только сейчас он заметил, как жарко и влажно тут было. Пахло сырой землей и гнилью.

— Дальше дорога будет немного получше, насколько я помню… — улыбнулась Марипоса.

— Насколько ты помнишь, да? — процедил самурай сквозь зубы. — Разве ты не сказала, что…

Его прервал громкий лай, донесшийся откуда-то из глубины чащи.

— Кто это? — прошептал Аллан.

Марипоса внимательно посмотрела в заросли.

— Это может быть кто угодно, — сказала она тихо и встала рядом с Алланом. Хан Зен ухватился за рукоять меча.

— Ехать через Потайной сектор, — пробормотал он. — Глупейшее безумие, да…

Аллан вздрогнул, когда из джунглей вновь раздался лай. Марипоса схватила мальчика за руку и крепко прижалась к нему.

— Если это собака, то, видимо, довольно большая, — прошептал Аллан, перед его глазами встал вчерашний эмпир из таверны, но почему-то он увеличился в два раза. Точно говорят: у страха глаза велики.

Хан Зен медленно повернулся и внимательно огляделся по сторонам, но среди поросших мхом стволов ничего не увидел. Непроницаемая сеть из толстых лиан и высоких папоротников колыхалась живой стеной.

Аллан восстановил в памяти, как лихо самурай обезглавил двух эмпиров, и это воспоминание его немного успокоило.

— Давай двигаться дальше, — прошептал японец. — Садимся, да…

Марипоса и Аллан не заставили себя упрашивать, но самурай все еще озирался по сторонам. Когда он поставил ногу на подножку коляски, все вдруг услышали голос. Аллан сначала подумал, что ему показалось.

— Вы тоже слышите? — прошептал он.

Марипоса кивнула. Удивленный, Хан Зен склонил голову набок. Сомнений не было. Среди деревьев кто-то пел.

Сквозь заросли лилась незатейливая веселая мелодия. Наши путники слушали молча, но вдруг песня прервалась заливистым лаем.

— Кому-то угрожает опасность, — пробормотал Аллан, но Хан Зен отрицательно покачал головой.

Песня теперь слышалась отчетливее, можно было даже разобрать слова:

— Дум да дум и ха-ха-ха, Все на свете чепуха! Трутте-ру и ке-ке-ке, Бубенцы на колпаке!

Затем раздался такой громкий лай, что, казалось, сама земля дрогнула…

— Тратте-рак и трутте-рук, Раздается громкий звук! Гав-гав-гав и хно-хно-хно — Это кажется смешно.

— Совсем не похоже, чтобы кому-то угрожала опасность, — проговорила Марипоса.

— Кажется, ты сказала, будто ездила здесь много раз? — шепнул Аллан прямо в ее волосы, источающие сладкий аромат.

— Ездила. Но я никогда не слышала…

Где-то впереди что-то зашуршало и захрюкало. Что-бы-там-ни-было приближалось к дороге. Самурай вынул меч из ножен.

— Можем быть спокойны, — выдохнул Аллан. — Хан Зен знает свое дело.

— Я и так спокойна, — ответила Марипоса и пожала плечами.

Хан Зен стоял перед мотоциклом, приготовившись к схватке, Марипоса и Аллан сидели, готовые рвануть с места, когда два черных шестилапых существа размером с ежей буквально выкатились из зарослей. Они были в ошейниках и на поводках, которые держал в одной руке маленький человечек. В другой посвистывал в воздухе игрушечный хлыстик.

— Снот-бот-лот и сми-сми-сми, Где же Замок, черт возьми? Квек-квек-лек и ксу-ксу-ксу, Потерялся я в лесу…

Шут! Настоящий шут в пестром одеянии и в дурацком колпаке с бубенчиками, ростом не выше Хан Зена. В ту же секунду, заметив их, он резко остановился и прекратил пение.

Два блестящих шестилапых зверька навострили свои странные носы и, шевеля ими, шумно принюхались. Если у них и были глаза, то их никто не заметил. Наверное, слишком маленькие. Они кого-то напомнили Аллану, но кого?!

Учуяв чужих, зверьки залаяли. И как громко! Они рвались с поводков, и шуту было очень трудно удерживать их. Казалось совершенно невероятным, что эти крошки могут производить столько шума. Марипоса и Аллан заткнули уши, а Хан Зен издал боевой клич и с поднятым мечом бросился в атаку на крохотных чудовищ.

Не успел он добежать до зверьков, как шут выскочил вперед и заслонил грудью своих «собачек».

— Нет, не надо! — закричал он. — Мои блохи не причинят вам никакого вреда!

Хан Зен встал как вкопанный. Шут успокаивающе похлопал животных по головам, и они перестали шуметь.

— Блохи? Вы сказали «блохи», да? — Хан Зен все еще держал меч наперевес.

Шут сделал поклон и преувеличенно расшаркался. Бубенчики на его колпаке зазвенели.

— Милостивый государь, вы позволите? Блоха есть та, что лает, но не кусает! Это говорю я!

Конечно! Именно блох напомнили Аллану странные животные. Блохи! Он, должно быть, видел их когда-то на картинке! Только эти много крупнее настоящих. Раз, наверное, в тысячу, а то и в две!

— Позвольте представить вам Блошиный цирк Лудо и его артистов!

— Блошиный цирк?! — в один голос изумилась троица.

Хан Зен спрятал меч в ножны.

— Лудо… и блохи… Что же будет дальше, да? — пробормотал он, снял шлем и начал тереть себе виски.

Рот шута расплылся в широкой улыбке.

— Вито жонглирует, а Вито танцует! Не верьте глазам своим!

Он поднял хлыст и щелкнул им в воздухе перед блохами, которые тут же встали на задние лапки. Прямо из воздуха шут тут же раздобыл четыре отливающие серебром палочки, напоминавшие формой песочные часы. Он очень быстро бросил палочки одну за другой блохе, которая на лету схватила их четырьмя свободными лапками. В следующую секунду у шута в руках оказалась губная гармошка. Когда он поднес ее к губам и издал первые звуки, одна из блох начала жонглировать, а вторая пустилась вприпрыжку в пляс, выделывая головокружительные сальто.

Аллан не мог не улыбнуться. Лицо Марипосы приняло озабоченный вид. Шут с любопытством взглянул на нее:

— Юная особа, где я мог вас лицезреть? Как вы себя назвали?

— Я никак себя не назвала, — сухо ответила Марипоса и надела мотоциклетные очки.

— Почему они жонглируют песочными часами, да? — спросил Хан Зен.

Аллан невольно полез в карман и ухватился за свои песочные часы. Они были теплыми. Пожалуй, теплее, чем раньше. «Странно, что они не разбились во время этой жуткой тряски, — подумал мальчик. — Должно быть, они очень крепкие». Блоха-жонглер бросала свои часы все выше и выше, а вторая кружилась в танце быстрее и быстрее.

— Смешные, — сказал Аллан.

— Смешные, да! — Гнев Хан Зена вырвался с такой силой, что шут выплюнул губную гармошку, а блоха-жонглер уронила на землю все свои палочки. — Думаешь, мы разъезжаем по закоулкам Замка, чтобы веселиться, да?!

Блоха-танцор не смогла выйти из сальто, свалилась на спину, и все три пары ее ног беспомощно задрыгались в воздухе.

— Перестань кричать, нахал! Ты насмерть перепугаешь моих бедных артистов. Вито разучится прыгать, а Вито растеряет свои палочки!

— Скажи, приятель, их обеих зовут Вито? — спросил Аллан.

Вито-танцор, валявшаяся на спине, громко залаяла, и шут поторопился поставить ее на ноги, пока трое путешественников замерли, заткнув уши.

— Между ними нет никакой разницы, поэтому обе носят имя Вито. Зачем придумывать разные клички?

Хан Зен склонил голову набок:

— А тебя зовут Лудо, да… Ты — шут Верховного Кабинета.

— Нет, я просто Лудо! Лудо, Вито и Вито. А с Верховным Кабинетом покончено. Я рассказал на одну правду больше, чем нужно, и игра закончилась.

Марипоса завела мотоцикл.

— Давайте двигаться дальше, — сказала она. Ее что-то раздражало, и поведение девочки показалось Аллану несколько странным. Если не считать производимого ими шума, шут со своими блохами казались забавными и совершенно безобидными.

— Если вы уезжаете, может, вы возьмете нас с собой? В сущности, я заблудился и не отказался бы, чтобы мне немножко помогли.

— Нам в другую сторону, — резко ответила Марипоса. — Едем.

Лудо жалобно улыбнулся:

— Нам подойдет любая сторона. Для меня теперь все дороги хороши.

Хан Зен тоже обратил внимание на изменившуюся Марипосу. Может, именно поэтому он посмотрел на шута потеплевшим взглядом, а может, и потому, что тот был с самураем одного роста… Во всяком случае, он не спешил вскочить в коляску, хотя Марипоса уже завела двигатель.

— Хм, не можем мы просто так оставить его здесь, да…

Марипоса посмотрела на Аллана:

— Поехали. Вы ведь тоже торопитесь, так?

Аллан ничего не имел против шута, но его желание оказаться в одной компании с блохами было невелико. И еще он не мог понять того, почему вдруг Хан Зен сделался таким приветливым. Странно… Аллан уселся на мотоцикл.

— Мы много места не займем, да, — сказал Хан Зен и вызывающе посмотрел на Марипосу. — Если мы сожмемся, все получится. Но звери должны молчать, да, — сказал он шуту.

Лудо на радостях высоко подпрыгнул и перекувыркнулся в воздухе.

— Коль не надо им идти, блошки — тихие в пути, — весело пропел он.

— Да, но…

Марипоса хотела возразить, но Лудо, растянув рот в широкой улыбке, уже сидел в коляске рядом с Хан Зеном.

— Ну, поехали?

Аллан обхватил талию Марипосы. Она помедлила, как будто хотела что-то сказать, но, видимо, передумала, отпустила сцепление, и мотоцикл тронулся с места.

— Мм, а чем, собственно, они питаются, да? — спросил Хан Зен шута, когда почувствовал шевеление у своих ног.

— Им больше всего подходит конская кровь.

— Вот как, да? — Хан Зен округлил глаза и поджал под себя ноги.

Лудо дружески положил свою руку самураю на плечо.

— Вы ж не лошадь! И как раз вчера они плотно перекусили. Теперь пройдет неделя, друг мой, прежде чем они снова захотят есть.

— Как приятно это слышать, да…

Хоть мотоцикл и жутко трясло на ужасной дороге, Лудо, похоже, наслаждался поездкой. Видимо, блохи тоже были довольны. Во всяком случае, они притихли на дне коляски.

Марипоса ехала теперь медленней. И всю дорогу молчала… На развилке она остановилась.

— Мы же ездили тут много раз, да… — язвительно заметил Хан Зен. Его настроение с появлением шута заметно улучшилось.

— Много раз все было по-другому, — раздраженно ответила девочка. — Я впервые везу в коляске двух хамоватых карликов и парочку неприлично больших блох.

Левая дорога, более узкая, извиваясь головокружительным серпантином, уходила вверх на горный склон, правая опускалась к реке. Марипоса выжала газ и понеслась налево.

— Ты уверена? — вопросительно прошептал Аллан.

— Абсолютно, — ответила девочка и чуть повернула к нему голову. Мальчик заметил играющую на ее губах многозначительную улыбку. Аллан прижался к спине Марипосы…

Они тряслись по дороге, становившейся все уже и уже. Вскоре внизу оказались и верхушки деревьев. Аллан чувствовал тепло Марипосы, вдыхал аромат ее духов… Неожиданно он почувствовал ее ладонь, которая легла поверх его руки! На такой ужасной дороге она управляла только одной рукой! Господи!.. Ладонь Марипосы была одновременно и прохладной, и горячей. По всему телу мальчика пробежала дрожь, и…

…мотоцикл взлетел. Точнее, взлетела коляска. Может, это случилось оттого, что Марипоса держалась за руль одной рукой? Отвлекалась?.. Так или иначе, коляска поднялась над обочиной и повисла в воздухе, а сам мотоцикл балансировал теперь на самом краю пропасти.

Лудо дико вскрикнул. Аллан плотнее прижался к Марипосе. Хан Зен попытался перенести центр тяжести на мотоцикл, но вдруг раздался треск, и в ту же секунду шарниры, на которых крепилась коляска, отломились…

Аллан услышал отчаянный лай блох и грохот коляски, летевшей по склону. Мотоцикл опрокинулся на дорогу, мальчик почувствовал сильный удар в плечо, и перед глазами все почернело…

23

В понедельник утром мама Беатрисы пришла домой с работы очень уставшая. Партнерша заболела, а замены так и не прислали. Она приготовила себе чашку чая, уселась в кресло, вытянула ноги перед телевизором и принялась просматривать свежую газету. Из сумки раздалась трель. Мама вытащила мобильный телефон. Звонила Беатриса. Она сказала, что ночевала у Мии и сейчас они собираются в школу.

— Хорошо, — зевнула мама. — А почему ты звонишь на мобильный?

— Городской занят. Наверное, Алланом.

— Алланом?

— Да, видимо, он все еще сидит в моей комнате со своим дурацким шлемом на голове. Разбуди его, ладно?

— Аллана?

— Ну да! Его опять носит по Сети.

— Но почему здесь, у нас?!

— Мам! Долго рассказывать, ты лучше сама взгляни на этого чудика и спроси его. Все, привет!

Мама еще чуть посидела, потом выключила телефон и, собравшись с силами, поднялась с кресла. Но, войдя в комнату Беатрисы, она моментально пришла в себя. Сон как рукой сняло. На стуле сидел Аллан в странной шапке, скрывающей волосы и глаза. На руке перчатка. Шапка соединялась с перчаткой посредством маленькой синей коробочки, шнур от которой был воткнут в телефонную розетку. Мальчик сидел не шевелясь, а только тяжело дышал. На столе валялся журнал. Его обложка была испорчена красной губной помадой…

Если бы мама попала не в комнату Беаты и если бы она не знала Аллана с его раннего детства, то вся обстановка вполне подошла бы для съемок фильма ужасов.

Мама Беатрисы осторожно похлопала Аллана по плечу. Мальчик так сильно дернулся, что она в испуге отпрыгнула. Аллан задышал еще тяжелее, но, видимо, не проснулся. Тогда она сдернула с него шапку.

— Аллан… Эй!

Испуганный взгляд, который мальчик бросил на нее, не на шутку обеспокоил маму Беаты. Вообще-то она ко многому привыкла, работая в больнице, но… сейчас перед ней сидел совсем не тот Аллан, которого она так давно знала. Она снова положила руку мальчику на плечо.

— Аллан… Что-нибудь случилось?

Он, похоже, начал приходить в себя.

— Да… это ты… вы? — пробормотал он.

— Я. Беата ушла в школу. А ты не собираешься?

— Надо, но…

Когда мальчик поднялся на ноги, у него из перчатки выпали маленькие песочные часы. Он быстро наклонился, чтобы взять их, но тут же застонал, потому что плечо пронзила сильная боль.

— Что с тобой? — с беспокойством спросила мама Беатрисы.

— Плечо, — сказал он и показал на то место, которого она коснулась.

— Я лишь дотронулась до тебя, — сказала она. — Дай посмотрю?!

Она заставила его снять футболку. Огромный синяк начинался от самой шеи и скрывал все правое плечо.

— Ну ты даешь! Это откуда такие боевые раны?

Только сейчас Аллан вспомнил о поездке через Потайной сектор. Ему тут же захотелось вернуться обратно, сесть на мотоцикл и крепко обхватить Марипосу за талию… Последнее, что он припомнил, — это грохот летящей вниз коляски, панический лай блох и сильный толчок в плечо.

Мама Беатрисы ждала ответа.

— Э… Я упал. С этого… как его?… С велосипеда.

Она попросила его подвигать рукой. Плечо пронзила острая боль.

— Кажется хуже, чем есть на самом деле, — сказала мать Беатрисы. — Но, собственно, почему ты здесь сидишь? Почему не идешь в школу? Аллан, что-нибудь случилось?!

Сразу так много вопросов! Ну к чему они?! Тем более что в Замке… Что произошло с Марипосой, Хан Зеном и Лудо?

— Нет, все в… в порядке… — заикаясь, ответил мальчик. — Ничего не случилось. Я был в Сети… и время прошло незаметно.

— В Сети?

Она посмотрела на синюю коробочку и торчащий из нее телефонный провод.

— Но ты же спал?!

— Нет… да… Да, наверное, заснул. И Беата, кажется, уже ушла…

Он встал и собрал свои вещи. Голова немного кружилась. Мама Беатрисы озабоченно посмотрела на Аллана:

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Мальчик кивнул и попытался улыбнуться. Мол, ничего не произошло, ему пора собираться в школу, хотя он теперь, конечно же, немного опоздает.

— Привет Беате, — сказал она.

Аллан кивнул:

— До свидания. Спасибо за телефон, — сказал он.

Мама Беатрисы задумчиво посмотрела мальчику вслед и направилась в спальню.

На улице Аллан не мог отыскать свой велосипед. Он долго ходил по двору кругами, нервно раздумывая, не украли ли его, и тут вспомнил, что колесо прохудилось и пришлось идти к Беатрисе пешком. Грохот пронесшегося мимо мотоцикла заставил его вздрогнуть, и он вновь вспомнил о Марипосе.

Аллан не пошел в школу. Он отправился домой.

— Ну вот и ты, — крикнула Рита в ту же секунду, как он вошел. — Где ты был всю ночь? Ты… ты… ты не оставил даже записки и не сказал…

— Я сказал, что ухожу к Беате, так?

Услышав это, мать начала психовать еще сильнее, чем тогда, когда интересовалась, где он пропадал всю ночь. Она нервно ходила по кухне взад-вперед и что-то бубнила, бубнила, бубнила… На столе стояла чашка с недопитым кофе, лежали сыр и надкушенный бутерброд. Из бутылки торчала увядшая оранжевая роза.

— Этого, во всяком случае, я не слышала, — наконец произнесла мама хоть что-то понятное. — Кроме того, я звонила ей тысячу раз, но телефон был постоянно занят. Он что, сломался? Скажи мне, Аллан, что ты там делал всю ночь?

Опять вопросы! Во всяком случае, он если и объяснит, то не теперь, что телефон Беаты был занят потому, что он все это время провел в Замке. А впрочем, ему стало почти все равно. Аллан почувствовал смертельную усталость.

— Это важное дело, — вяло ответил он. — Было необходимо…

— Необходимо? — закричала мама. — Вы когда-нибудь слышали, чтобы блоха лаяла?

Аллан замер. Блоха лаяла?! Почему она сказала эту поговорку именно сейчас?

— Ты не понимаешь, что я беспокоюсь? — истерично всхлипнула мама. — Ты… ты… понимаешь?

Она села к обеденному столу и уставилась на засыхающую розу. Потом уронила голову на ладони, и плечи ее задрожали. Аллан не был уверен, но, похоже, она и впрямь заплакала. В кухне повисла тишина. Странная, необъяснимая тишина…

— А папа где?

Разразились громкие рыдания.

— Я этого не выдержу… Я попросту не вынесу этого…

Больше всего сейчас Аллану хотелось убежать прочь, но он понимал, что так поступать не стоит. Случилось что-то из ряда вон выходящее. У мальчика схватило живот.

— Где папа? — повторил он вопрос.

Мама подняла голову и оторвала от рулона кусок бумажного полотенца. Промокнув им глаза, она глубоко вдохнула. На лице появились подтеки туши, отчего оно сразу постарело. Или Аллану так показалось?

— Он… Он не здесь. Он…

— А где? Когда придет?

Аллан заметил, как у него прямо на животе начал расти какой-то твердый комок. Мама пустыми глазами глядела в окно.

— Не знаю… Может, через несколько дней…

— Вы разведетесь?

Обходить острые углы бессмысленно. Он думал об этом каждый раз, когда слышал, как ссорились родители. А ссорились они постоянно.

Мама опять заплакала.

— Не знаю, — всхлипнула она. — Во всяком случае, на какое-то время нам необходимо расстаться.

— Где он?

Аллану казалось, что он стоит здесь, на кухне, рядом с самим собой и слушает разговор чужими ушами. Последний его собственный вопрос прозвучал на удивление равнодушно. Странно. Как будто речь шла о короткой командировке… А живот болел все сильнее и сильнее. Плечо тоже ныло, но по-другому.

— На даче, — ответила мама.

Аллан хотел дотронуться до ее руки, но не знал, как это сделать. Обхватить Марипосу за талию оказалось гораздо проще… Он стоял около мамы.

— Ну, с осенними каникулами, видимо, теперь ничего не получится, — сказал мальчик.

Мама покачала головой.

— Я не вынесу этого, — только прошептала она.

Мама встала и вышла в прихожую.

Аллан сел на ее стул. Боль в животе сменилась тошнотой. Он раньше всегда думал, что человек начинает сильно переживать, узнав подобную новость. Но мальчик ничего не ощущал. Только тошноту. Такую же, как тогда, когда он летел в Пустоту…

Появилась мама. Она стояла уже в куртке.

— Я на работу, — сказала мама. — Если хочешь поговорить с отцом, позвони ему на мобильный. — Она вышла, но тут же, словно вспомнив что-то, вернулась: — Ты в школу-то пойдешь?

Аллан кивнул.

Услышав, как хлопнула входная дверь, мальчик прошел в ванную, открыл кран и сунул голову под струю воды. Потом, когда он более-менее пришел в себя, посмотрел на отражение в зеркале. Прыщ на носу был огромным, готовым лопнуть в любую секунду.

Аллан направился к себе в комнату. Пусть он смертельно устал, пусть родители разводятся, но ему в любом случае надо знать, что случилось с Марипосой и Хан Зеном. Он просто-напросто обязан вернуться…

Натягивая на голову шлем, Аллан вспомнил, что бросил вымпел в заведении Леннона. Значит, если он сейчас вернется в Замок, то попадет в номер гостиницы. Или же если бусинка действует только один раз, то окажется в гитарной мастерской. Но как оттуда добраться до Потайного сектора? Что будет с Замком?.. А если он вообще не доберется до камней в Красной Пустыне? Все так запутано!

Даже с Беатрисой Аллан теперь не мог поговорить. Она на него, конечно же, сердита и вообще больше не верит его словам. Как он устал!

Тем не менее мальчик надел шлем и перчатку, в которую положил песочные часы. Гусь плавал по морю, на котором появились высокие волны, а небо затянулось тучами.

Аллан нажал «0» и…

24

Последняя дверь в Пятом Северном проходе никак не открывалась. То ли ее заклинило, то ли кто-то запер. У Делии не было времени выяснять подробности. Немедля она вынула из поясного кошеля небольшую магнитную мину, присоединила ее к замку и сняла с предохранителя. Потом актриса отбежала на пару десятков шагов и нажала кнопку, спрятанную под циферблатом наручных часов. Прозвучал глухой взрыв, и двери не стало.

Небо на северных окраинах было покрыто низкими тучами, скопившимися на горизонте плотным грозовым фронтом, угрожающим перерасти в бурю. Делия Добелл вообще не думала о погоде, ей нужно было любой ценой и как можно скорее попасть в Пеш. До северных окраин она добралась за рекордно короткое время. Не каждый раз все проходило тихо и мирно, когда она «одалживала» транспортные средства. И теперь актриса объявлена в розыск по всему Замку. Но ей все равно. Времени терять нельзя, а здесь, вдали от Центрального Корпуса, расстояния чрезвычайно велики.

Пройдя через продуваемые ветрами холмы, она увидела поселок, который будто приклеился к скалам у самого берега моря. Делия быстро дожевала одну из энергетических булочек, приготовленных Кларой в дорогу, и бегом спустилась с холма к ухоженным домикам.

Приближался вечер, но нигде не было видно ни одной человеческой души. Зато повсюду сновали кошки. О Ток, столько кошек! Делия начала переходить от дома к дому и стучать в окна, но эти действия не принесли никакого результата. Такое впечатление, что Пеш покинули все его жители. Однако, проходя по узкому переулку в районе гавани, актриса увидела на двери булочной объявление:

«Сегодня днем в Доме Тока состоится срочное собрание.

Явка всех обязательна.

Совет».

Как далеко от Центрального Корпуса она забралась?! Дом Тока… Собрание… Это значит, что там она найдет всех жителей. А возможно, и Боганиса с Травером.

Хотя Пеш был и невелик, ей показалось, что ушло очень много времени, прежде чем она смогла найти постройку, не похожую на другие дома. Она стояла на скале особняком от остальных зданий. Чем ближе Делия приближалась к круглому дому, тем на улице становилось темнее. Казалось, что тучи сами стремились к черному просмоленному куполу с маленьким зеленоватым шпилем.

Актриса уже поднималась по каменной лестнице к высокой двери, как вдруг остановилась и в первый раз за все время пути решила обдумать ситуацию. Она задала себе вопрос: «Делия, с какой целью ты отправилась в путь?» И актриса поняла, что прежде, чем войти в здание, ей необходимо разобраться в сложившейся обстановке.

По всему периметру дома в стенах сияли светящимися кругами небольшие окошки. Делия Добелл спустилась с лестницы и приблизилась к одному из них.

О Ток, спасибо тебе! В первом ряду, прямо напротив ее окна, сидели Боганис и Травер. Женщина возликовала и была уже готова броситься прямо через окно в объятия любимого, но странная волна беспокойства вдруг остановила ее. Тут что-то не то… Нужно выработать план, причем немедленно. Уже прошла половина времени, которое было в ее распоряжении.

Из поясного кошеля Делия вынула небольшую круглую коробочку, которую тут же приставила к окну. Шедший от нее наушник актриса вставила в ухо. Вот так! Теперь все слышно. Что там происходит?

Боганис и Травер сидели в первом ряду круглого зала, в центре которого помещалась огромная чаша. Как и у остальных, у них на головах были повязаны белые ленты с глазом на лбу. Только ноги охотника и индейца закованы, а руки почему-то за спинами. Связаны?.. Верхняя губа Боганиса распухла и посинела, прямо под глазом — рана. Травер выглядит не лучше. По обеим сторонам от них сидят какие-то здоровяки. Охрана? На возвышении у чаши стоит дряхлый старик, опираясь на длинный посох. Как его зовут? Ага, Сальмо… Рядом какой-то противный тип тычет в Боганиса и Травера пальцем. Кто он такой? Его называют Кребсом, что ж…

— Мы доверились этим людям и поделились с ними нашей верой. Они участвовали в церемонии и приняли воду Тока. Но они отблагодарили нас тем, что попытались уничтожить наше достояние!

В зале зазвучали негодующие возгласы. Наверху среди других зрителей сидела Эльрица. Лицо женщины было бледнее мела. Она не слушала, что говорил Кребс. Для нее главное — Сальмо. Эльрица внимательно следила за каждым еле заметным его движением.

— Эти чужаки оскорбили Тока, — декларировал Кребс. — Они заслужили его гнев и наказание. Но мы не можем их судить, потому что мы не чета им. Мы не станем отвечать приговором на их злодеяния. Они оскорбили Тока, пусть Ток и воздаст им!

В одном из задних рядов какая-то женщина шепотом поинтересовалась у сидящего рядом мужчины:

— А собственно, что они сделали?

Мужчина сурово сдвинул брови и прошептал в ответ:

— Это очень серьезно… Совершенно ужасно…

Женщина кивнула.

— Любовь — страшная сила! — продолжал ораторствовать Кребс. — Мы сегодня покажем чужакам любовь Тока!

Здоровяки, окружавшие Травера и Боганиса, подняли их за локти, подтащили к чаше и кинули прямо в воду. По рядам пронесся боязливый ропот.

Сальмо стоял неподвижно, опираясь на свой жезл. Казалось, он не совсем понимал, что тут происходит.

— Мне кажется, у нас проблемы, — сказал Боганис Траверу, когда они оказались в чаше спиной к спине.

— Мы и раньше бывали по горло в воде, — спокойно пророкотал басом индеец.

Неожиданно по залу звонко разнесся высокий женский голос:

— Любовь — страшная сила, говоришь?! Да что ты, Кребс, о ней знаешь? — Над своим рядом поднялась Эльрица. Она сорвала с головы ленту и гневно продолжала: — И что знал о любви Хорк?! Кребс — умный человек. Он понимает кое-что в деньгах и кое-что в рыбном промысле. Он много знает о власти…

Соседи зашикали на нее и попытались усадить.

— Сядь и замолчи! — закричал Кребс, но Эльрицу было уже не остановить. От нее исходили такая воля и такая энергия, что соседи не могли посадить ее на место даже силой. И они отодвинулись подальше от женщины.

— …но Кребс ничего не знает о любви. А я знаю! Дело в том, что я люблю человека, который стоит сейчас рядом с Кребсом. Всем вам знаком мой Сальмо. Вы помните, каким здоровым и сильным мужчиной он был, пока не стал церемониймейстером. Посмотрите же на него теперь! Он даже не понимает, где находится! Он еле держится на своих ногах!

Сальмо теперь заметил жену. Он поднял руку, словно хотел остановить ее, но ничего не произнес.

— Зачем?! Ради чего он пожертвовал здоровьем и жизнью?!

— Заставьте ее замолчать! — взвизгнул Кребс и шагнул в сторону Эльрицы.

Сальмо опустил руку, но никто женщину не остановил.

— Во имя Тока — утверждает Кребс! Посмотрите на свои уловы! Разве это любовь Тока? — хочу я спросить вас. Это лишь деньги! Мне нужен муж, мой Сальмо, а Тобису нужен его отец! Скажите, сколько бит стоит отец?!

Теперь в зале зашептались. О чем она говорит? Сальмо — больной человек. Разве это их вина? Эльрица тоже в каком-то смысле больная. И чем плохи деньги?

Взгляд Сальмо метался от жены к чаше, из которой торчали головы Боганиса и Травера.

Мужчина, сидевший рядом с Эльрицей, осторожно потянул ее за рукав:

— Тебе лучше сесть.

Дальние раскаты грома прозвучали за толстыми стенами зала, и люди на скамейках начали беспокойно оглядываться.

Глаза Эльрицы засверкали, и мужчина тут же отпустил ее руку.

— Лучше?! Лучше для кого? Для тебя, Ланге?! Ты хочешь стать следующим церемониймейстером?!

Кребс подал знак здоровякам, чтобы те схватили разбушевавшуюся женщину, и они начали карабкаться вверх, прокладывая себе дорогу между сидящими на скамьях.

— Так я спрашиваю: что Кребс знает о любви?! — крикнула Эльрица.

— Заставьте ее замолчать! — прорычал Кребс, лицо которого покрылось красными пятнами. — Пора начинать церемонию!

Раскат грома за окнами прозвучал теперь еще сильнее.

Один амбал уже схватил Эльрицу за руку, когда низкий раскатистый рев парализовал зал. Звук шел отовсюду. Нет, это был не гром, а голос, подобный грому.

— Я — Ток! — раздалось на весь зал.

Кто-то начал кричать, другие пали на колени, многие прикрыли лицо руками, словно могли укрыться от самого Тока. Кребс, потеряв дар речи, поднял голову и устремил взгляд на потолок.

— И я — здесь! — рокотало под куполом.

Боганис повернул голову, насколько мог.

— События развиваются с бешеной скоростью, — прошептал он. — Но что-то знакомое есть в этом голосе… Тебе не кажется, друг?!

Делия Добелл, стоявшая снаружи, не могла не улыбнуться, увидев, какой переполох вызвал ее трюк. Она говорила в микрофон устройства, которое меняло ее голос, а портативный усилитель превращал этот голос в настоящие раскаты грома.

Эльрица бросила платок и стала пробиваться сквозь ряды растерянных и объятых ужасом людей.

— Кто тут злоупотребляет силой моей любви?! — гремел голос.

Глаза Кребса чуть не выскочили из орбит. Он пал на колени рядом с чашей. Эльрица добралась до Сальмо и, подхватив его под руку, медленно повела к выходу.

— Кто тут хочет принести в жертву двух моих чад?!

— Не я! — закричал Кребс. — Это она… Все решает она!

— На счет «раз» начинаем раскачивать. И… р-раз, — прошептал Боганис Траверу. Они быстро вошли в ритм, от которого вода в чаше пошла волнами.

Снаружи сверкнула молния и прозвучал небесный гром, который стал еще более мощным, пройдя через усилитель Делии Добелл. Круглый зал сотрясался. По крыше забарабанили первые капли дождя.

— Наказать его! — гремела в микрофон Делия.

Некоторые поднялись с мест и приблизились к стоящему на коленях Кребсу.

— Это все она-а-а… Это не я-а-а… Это Аранея-а-а… — выл Кребс.

Большая чаша угрожающе наклонилась. Эльрица довела Сальмо до двери, когда в зале прогремел другой голос:

— К-кто т-ты? Чт-то т-ты т-тут д-делаешь?

Это был голос мальчика, прошедший через усилитель. Он был совсем не таким громким или угрожающим, как у Тока. И Эльрица сразу его узнала.

— Тобис! — крикнула она.

Делия Добелл не заметила, как под покровом темноты и дождя к ней подошел мальчишка. Он остановился за ее спиной, поэтому его голос не изменился, а только усилился.

— Ток ведает, — воскликнула Делия.

Растерянность в зале достигла апогея. Кребс тут же встал и позвал своих подручных. Эльрица выбежала наружу и увидела у окна чужую женщину и Тобиса, но не могла сообразить, что ей предпринять.

— Это сын Эльрицы. Нас обманули! — закричал Кребс.

Чаша наклонилась, вода стала выплескиваться через край. Тучи над Домом Тока становились все плотнее и темнее, а промежутки между вспышками молний — все короче.

— Хорошо, вступает в силу план «Б», — зловеще пробормотала Делия и выбила локтем стекло.

— Кто ты? — снова спросил Тобис, но у Делии на ответ не было времени.

Она вынула из поясного кошеля яйцеобразный металлический баллон и, размахнувшись, кинула его в разбитое окно. Бабахнул взрыв, и по залу разлетелось, словно из гигантской хлопушки, множество крохотных ярких звезд.

В ту же секунду чаша опрокинулась. Вода выплеснулась на пол. Боганис с Травером подкатились к ногам Кребса, и тот рухнул, словно кегля, снесенная тяжелым шаром. Из баллона продолжали вылетать звездочки. В мгновение ока они заполнили зал так, что не было видно ничего, кроме ослепительно сверкающих блесток. Делия Добелл нацепила на глаза плотно прилегающие очки на резинке и, крикнув изумленному Тобису: «Привет, парень!», — прыгнула в окно. Уже внутри она сделала в воздухе сальто и приземлилась на ноги на одну из опустевших скамеек. Люди паниковали. Они хаотично носились по залу в поисках выхода. Делия бегом бросилась к Боганису с Травером. В ее руке весело сверкнул маленький лазерный нож, легкими движениями которого актриса мгновенно разрезала путы на руках и расплавила клепки на ножных оковах пленников.

Эльрица вывела Сальмо на улицу. Ступив на лестницу, она позвала Тобиса, который наблюдал за происходящим сквозь разбитое окно.

В дверях теперь появились и другие жители Пеша, вокруг которых летали звездные облачка. Многие падали с лестницы, запинаясь о порог, другие прыгали вниз прямо с крыльца. Всем хотелось поскорее выбраться из зала.

Делия помогла подняться Боганису и Траверу и надела им на глаза такие же очки, как у себя. Теперь все трое отчетливо увидели Кребса, ползавшего по полу в полном безумии. Делия хотела тут же вывести освобожденных наружу, но у Травера имелись свои планы. Он подхватил Кребса за шиворот и подтащил его к опрокинутой чаше. Кребс ничего не видел и, возможно, решил, что кто-то хочет ему помочь, но… Боганис разгадал намерение Травера. Они вдвоем подняли тяжелую чашу и накрыли ею Кребса.

— Теперь можно и уходить, — сказал Боганис.

Благодаря очкам и силе индейца все трое пробрались к двери достаточно быстро. Перед тем как выйти наружу, Делия бросила в зал еще одно металлическое яйцо. Все звезды мгновенно исчезли. Растерянные люди, еще не успевшие выбраться из зала, увидели беспорядочно разбросанные скамейки. Мраморное возвышение, на котором раньше покоилась чаша, разбилось при ее падении, а сама чаша стояла вверх дном. Если б было не так шумно, жители Пеша услышали бы, как из-под чаши раздается стон, а по ее стенкам изнутри кто-то колотит. Но все мечтали только об одном — выбраться из проклятого зала на свежий воздух.

Снаружи лил сильный дождь, в небе сверкали молнии. Над морем, как ни странно, небо было чистым, а над Пешем продолжали сгущаться тучи. Люди бросились по домам. И каждый понимал, что произошло что-то очень важное. Только понять, что именно, никто не мог.

Делия торопилась. Боганис и Травер даже представить себе не могли, как она спешит. Они принялись искать Эльрицу и Сальмо в толпе, а нашли в сотне метров от входа, где те одиноко стояли под дождем, держа сына за руки, и смотрели на Дом Тока. Сальмо все еще не выпускал жезл.

— К-кто она? — спросил Тобис и показал на Делию Добелл.

Боганис улыбнулся и подмигнул Эльрице:

— Она? Страшная сила любви.

— И если мы не поторопимся, то заплатим за эту силу страшную цену, — добавила Делия.

Боганис изумленно посмотрел на нее и, видимо, хотел возразить, но в это самое мгновение гигантская молния ударила точно в шпиль Дома Тока. Прозвучал оглушительный раскат грома. Молния на несколько секунд зависла над куполом, ослепляя своим нестерпимым светом тех немногих, кто еще не успел убраться восвояси.

…Из медной пластины на потолке зала вниз, прямо туда, где еще недавно покоилась чаша, опустился электрический столб, который грохотал и дрожал, становясь все толще и ярче. В помещении появились первые языки пламени. Гул возрастал по мере того, как рос столб света. И никто не слышал отчаянных криков из-под чаши… Наконец прогремел такой взрыв, что тряхнуло, казалось, весь поселок.

Купол Дома Тока оторвался от стен, поднялся в воздух и разлетелся на мелкие кусочки. Следом в небо устремился огромный светящийся шар. Находившиеся снаружи Боганис, Травер и Делия Добелл бросились заслонять своими телами семью Сальмо. Они почувствовали, как их накрывает волна нестерпимого жара. Камни и искры посыпались на них градом, и кухонные писатели накрыли головы руками.

…Все кончилось. Они не поверили своим глазам, когда подняли глаза. Там, где раньше стоял Дом Тока, теперь зиял в скале глубокий кратер, заполненный почерневшими от сажи камнями.

— Так угодно Току, — прошептал Сальмо.

Когда все встали с земли, ногу Делии Добелл пронзила острая боль. Видимо, по лодыжке с силой ударил отлетевший во время взрыва камень.

— Обычный ушиб, — улыбнулась она Боганису. — Пора отсюда уходить.

Ливень потихоньку стих, и на улицы Пеша высыпали жители. Они во все глаза смотрели на развалины Дома Тока. Многие подходили к Сальмо, чтобы поддержать его. Люди молча касались рукой его плеча…

— До свидания, — попрощался Боганис. — Да поможет вам Ток!

Когда путники шли по склону холма к дороге, Делия заметно прихрамывала. Но, оказавшись на голой вершине, почувствовала, что боль почти утихла. Сквозь остатки туч прорвалось неяркое вечернее солнце… Неожиданно кухонные писатели услышали:

— Спасибо вам! — хриплым, но неожиданно сильным голосом им вслед снизу кричал Сальмо. — Спа-сибо-о-о!

25

Алан нажал «0» и заскользил вдоль длинного ряда манящих ссылок. Его путь определяли песочные часы. Мальчик все время увеличивал скорость, и вскоре все окружающее превратилось в разноцветные светящиеся линии, проносящиеся мимо с огромной скоростью. Плечо ныло, сам он устал. Кроме того, у Аллана в животе творилось что-то странное. Казалось, что там появилась дыра, которая становилась все больше и больше. В самом начале это его пугало, а потом он узнал свои ощущения. Не мог вспомнить почему, но узнал и, следовательно, не очень испугался. Нечего бояться!..

Все стало белым, а затем Аллан оказался в пустоте.

Абсолютная пустота, Аллан. Нет ни одного даже самого маленького атома… И половинки атома. В действительности все очень просто. Проще не бывает. По сути дела, так просто, что можно подумать, что это ложь. Или существует что-то, или ничего не существует. Когда ничего нет — это пустота.

Пустота продолжается и продолжается. Она вечна. И бесконечна. Это одно и то же. Вечность, бесконечность и пустота. Совершенно одно и то же. Ты не можешь думать, думать и потом вдруг выдумать это. Просто в какую-то микроскопическую долю секунду ты начинаешь это понимать. И тут же забываешь, но не совсем. Внутри тебя, Аллан, остается след пустоты, малюсенькая черная точка, которую ты почти никогда не замечаешь. Но она есть. И ты об этом знаешь, не зная этого…

Далеко-далеко вдали очень слабо зазвучала музыка. И время пошло. Музыка… Аллан сначала попробовал сделать вид, что ничего не происходит — он ведь был частью пустоты, — мальчик знал, что обмануть себя невозможно. Мысли о пустоте это уже что-то! Потом вновь заболело плечо… И когда он открыл глаза, то увидел себя распластанным среди высоких кустов с неожиданно мягкими ветками и большими оранжевыми цветами, пахнущими медом и розами. Недалеко от Аллана, посреди дороги, лежал мотоцикл без коляски и с искореженной передней вилкой. Мальчик не увидел никого из остальных, но отчетливо услышал доносящуюся откуда-то игру на гитаре. Он с трудом поднялся на ноги и выбрался из кустов. Если не считать плеча, кажется, он отделался после аварии легким испугом.

Аллан подошел к обрыву на самом краю дороги и посмотрел вниз, но ничего, кроме камней и редких жалких кустиков с желтыми и белыми цветами, не увидел. Хан Зена, Лудо и гигантских блох нигде не было. Не наблюдалось и остатков коляски. Обернувшись на дорогу, он заметил свой рюкзачок, валявшийся возле мотоцикла. Подойдя к нему и открыв, мальчик первым делом вытащил кошель с вымпелами, но, развязав его, высыпал на руку только мелкие кусочки битого стекла. Все ясно… Поэтому он и оказался снова здесь, на месте аварии. Бусинки разбились при падении. Хорошо? Как сказать! Теперь у Аллана нет пути назад, если он неожиданно покинет Замок.

Но тут новая мысль с силой ударила в голову.

Марипоса! Где она?! Аллан пошел вверх по дороге, держа рюкзак в руке. На спину не надеть, слишком болит плечо… Звучание гитары становилось все громче и громче, и, казалось, чем отчетливее слышалась музыка, тем больше становилось у мальчика сил. Он уже довольно далеко отошел от места аварии. Дорога круто изгибалась и вилась вверх на приличное расстояние причудливой лентой. Под горой, в густой зелени, проглядывали очертания какого-то разбросанного огромного строения. Неужели это Замок?!

Играть могла только Марипоса. Мелодия звучала совсем другая, не та, что звучала в мастерской Шлипзля. Более грустная, что ли? Но никто не может играть так, как ОНА. Сердце мальчика забилось в груди чаще, и не только оттого, что теперь он шел быстрее. Мальчик пока не видел ее. Но когда он приблизился к вершине, Марипоса запела. Голос был чистым и прозрачным, как воздух на вершине горы. Песня такая нежная… Аллану показалось, что она несет его куда-то далеко-далеко.

— …Куда пропал мой друг? Ищу его повсюду, Но никого вокруг, И я что делать буду?..

Миновав последний поворот, Аллан наконец заметил девочку. Она сидела с гитарой на камне у дороги и медленно перебирала струны. Косы распущены, и светлые волосы развеваются на ветру. Марипоса без детских косичек показалась мальчику старше. Хотя… может, такое впечатление навеяла ее грустная песня. Девочка не заметила его, поскольку смотрела в другую сторону — на Замок, огромный и величественный, распластавшийся у самого подножия горы. Аллан теперь не удивился, приметив его. Привык. Да и радость оттого, что он вновь видит Марипосу, затмила все остальные чувства и страхи. Он даже забыл про Хан Зена и Лудо.

Мальчик подкрался поближе, чтобы застать Марипосу врасплох, и стоял теперь прямо позади девочки, которая, ничего не подозревая, продолжала петь:

— …Вот жил же человек, И, бах, как не бывало. У счастья краткий век, Пришло и вдруг пропало.

Аллан нагнулся к самому ее затылку.

— А я здесь, — прошептал он.

Марипоса вздрогнула и, повернувшись, издала испуганный крик. Увидев прямо перед собой радостное лицо мальчика, она выпустила гитару из рук и кинулась к нему на шею. Гитара упала на землю со звуком, который Аллан назвал про себя «стоном разбитого сердца». Он почувствовал, как кровь заструилась в его теле быстрее и быстрее, и совершенно забыл о боли в плече.

— Как я рада тебя видеть! — выдохнула она.

— Я тоже!

Он наслаждался ароматом ее волос, приятно щекочущих нос.

— Я думала… Я думала, что ты свалился в пропасть. Но куда же ты пропал? И как?..

Аллан не знал, что ответить. Он знал только то, что теперь не оставит ее. Мысли вихрем носились в его голове. Если он скажет Марипосе, как обстоят дела на самом деле, расскажет про Реальный Мир, про Клару и остальных кухонных писателей, то предаст их. Но, с другой стороны, ничего же страшного не случится?! Марипоса помогала ему. Она была на их стороне, а Хан Зен исчез. К тому же Аллану нужен помощник, иначе как он доберется до Красной Пустыни?

— Что случилось с Хан Зеном и шутом? — спросил он.

— Я сама собиралась спросить тебя об этом, — ответила она.

— Значит, они… они упали? — прошептал мальчик.

— Не знаю… Хан Зен начал так сильно подпрыгивать в коляске, а я… потеряла управление, — печально проговорила Марипоса. — Мне очень жаль… Получается, я виновата…

— Нет, нет же! — заверил девочку Аллан. Он не знал, что произошло на самом деле. Но ему сразу вспомнилось, что самурай начал раскачиваться только тогда, когда коляска УЖЕ повисла над пропастью.

Марипоса сменила тему:

— А что случилось с тобой? Куда ты исчез?

Аллан сделал глубокий вдох.

— Марипоса! — сказал он серьезно и посмотрел в огромные влажные глаза девочки. Они вызывали доверие.

— Да?

— Ты должна обещать мне…

— Конечно! Все, что угодно!

— То, о чем я скажу тебе сейчас, ты никогда и никому не должна рассказывать. Никогда и никому!

Марипоса кивнула.

— Обещаешь?

— Да, но почему?!

— Потому, что, если ты проболтаешься, моим друзьям будет очень плохо.

Девочка снова понимающе кивнула:

— Обещаю!

— Видишь ли, я совсем не из Замка. Точнее…

— Не из Замка?! Что ты говоришь? Откуда же ты? Может, свалился с одной из лун? — Марипоса улыбнулась.

Аллан сосредоточился с трудом, потому что не мог ни на секунду оторваться от ее изумительных глаз.

— Я прибыл из Реального Мира, — выдохнул он.

Марипоса прищурилась и фыркнула:

— Ой, Албан, перестань! Не издевайся надо мной. Хотя… ты не повредил голову при падении?

Мальчик отрицательно покачал головой и положил ей на плечи свои руки. Нет, он ни над кем не издевался. Очень важно, чтобы она внимательно выслушала его и… поверила. Еще немного, и Марипоса…

— Хорошо, я слушаю тебя, — сказала девочка.

И Аллан рассказал, каким образом он и Хан Зен были посланы из кухни, чтобы помешать некой Аранее перейти в Реальный Мир. Постепенно он подошел к тому, что сам был, в сущности, из Реального Мира и его оттуда вызвали в Замок Клара и ее товарищи.

Марипоса слушала, и ее глаза становились все шире и шире. Она не знала, можно ли поверить в подобное.

— Ты… Ты говоришь, что пришел из Реального Мира?

Аллан кивнул. Марипоса сняла его руки со своих плеч.

— И направляешься в Красную Пустыню?

Он опять кивнул.

— В Красную Пустыню, — задумчиво повторила она. — Но… но Реального Мира нет. Это легенда. Я… я слышала ее…

Он отрицательно покачал головой. Реальный Мир есть! Он существует так же, как и он сам, так же, как и она. А в Красную Пустыню ему надо, чтобы помешать Аранее…

— Дело в том, что там, в Красной Пустыне, существует одно место. Там находятся остатки одной старой башни, а под ними спрятано какое-то отверстие… или проход, который называют Центром Мироздания. Через него можно перебраться в Реальный Мир. Так говорит Клара. Мы должны закрыть это отверстие до того, как туда попадет Аранея.

— А что произойдет, если эта Аранея попадет в Реальный Мир? — спросила Марипоса.

— Если она попадет в Реальный Мир, то уничтожит Замок. Ты никогда о ней не слышала?

Марипоса покачала головой:

— Аранея? Нет. Чушь какая-то… — Она повернулась спиной к Аллану и посмотрела на Замок. — А что ты будешь делать? Я хочу сказать, как ты будешь закрывать этот… Центр Мироздания? А, Албан?

Она снова внимательно посмотрела на Аллана. Только сейчас мальчик заметил в ее глазах странный изумрудный отблеск.

Песочные часы. Если бы он сейчас показал Марипосе песочные часы, она обязательно поверила бы ему. Но он не имел права. Он обещал!.. Но ведь Клара и ее товарищи сами нарушили все правила для того, чтоб завладеть часами? Аллан сунул руку в карман. Часы стали теплее, чем раньше… Происходило что-то странное. Мальчику вдруг показалось, что они ОЖИЛИ… И он помедлил их вынимать.

— Но скажи мне, как там, в Реальном Мире? — спросила она.

Аллан вздохнул, отпустил часы и вынул руку из кармана. Все-таки она ему поверила. Как же все там, в Реальном Мире? Да… Ну и вопросик!

— Понимаешь, очень трудно объяснить… — вздохнул мальчик. — Многое там точно так же, как и здесь, но все-таки что-то по-другому.

— В Реальном Мире есть девочки? Такие… как я?

— Ну… девочки-то есть, но…

— Их много?

— В Реальном Мире полно девочек, но нет таких, как…

— Полно?

Взгляд Марипосы блуждал по Замку, она больше не смотрела на Аллана. А мальчик не знал, что сказать. Совсем не хотелось что-то объяснять. Все это слишком трудно.

— А когда ты разделаешься с этой противной Аранеей, то отправишься обратно в Реальный Мир?

Аллан пока не строил таких дальних планов, но, пожалуй, она высказалась достаточно точно.

— Э… пожалуй, это неизбежно, — грустно вздохнул он. Мальчик попытался задвинуть такую грустную мысль куда-нибудь поглубже, в самый уголок мозга. О возвращении думать было невыносимо.

— И тогда мы не сможем быть вместе? — тихо спросила она.

Оба некоторое время молчали. Слышался только шум ветра. Марипоса подняла гитару. На ее корпусе появилась трещина.

— Я разбила и мотоцикл, и гитару. Ну и денек…

— Что скажет отец? — спросил Аллан.

— Отец? — воскликнула она неожиданно сердито и подозрительно. — А… Отец! Шлипзль! Да ничего он не скажет! Так что я могу спокойно отправляться вместе с тобой в Красную Пустыню.

Именно этих слов Аллан и жаждал от нее услышать. Мальчик постарался забыть о неминуемом возвращении в Реальный Мир. Он сейчас здесь, в Замке, и он с Марипосой. Это главное, это — все. А что остальное? Пустота? Все равно никогда не знаешь, что случится потом.

— Ну что же, давай потихоньку двигаться вперед, — сказала Марипоса и пошла по дороге.

Аллан на секунду задумался, не надо ли что-нибудь предпринять, чтобы найти Хан Зена и Лудо, но тут же остановил себя. Какой прок в бесплодных поисках? Он ведь уже все вокруг осмотрел. Оставалась, правда, надежда, что пропавшие остались в живых. А им пора идти дальше, в Красную Пустыню. Это дело, не требующее отлагательств.

Марипоса шла впереди, собрав волосы в конский хвост. «Невероятно, как меняет человека прическа! — подумал Аллан. — Но она все равно красавица». Если распущенные волосы придавали девочке более взрослый вид, то хвостик подчеркивал совершенную форму ее лица и высокие скулы, отчего Марипоса производила впечатление строгой и решительной особы.

Когда дорога сделала изгиб и устремилась с горы вниз, девочка свернула с нее и двинулась напрямик к следующему повороту прямо через колючий кустарник, ступая на острые камни склона. Путь оказался не из легких, и, когда они вновь выбрались на дорогу, Аллан весь покрылся потом. А Марипосе, казалось, было хоть бы что.

— Может быть, пойдем по дороге? — предложил Аллан.

— Албан, мне показалось, что ты торопишься. Или я не права?

Недовольный тон ее голоса словно бритвой резанул мальчика по сердцу. Он остановился:

— Ты… ты не рассердилась, а?

Марипоса повернулась к нему. Глаза ее светились. Девочка протянула руку и погладила его по щеке:

— Если бы я попала в Реальный Мир, то мы всегда были бы вместе, да?

С часами в кармане что-то происходило. Казалось, что они сейчас расплавятся.

— Да… Может быть… Я ведь не знаю, что происходит, когда…

— Если твоя Аранея может, то я тоже смогу, ведь так?!

— Но… Но… Что же тогда будет с Кларой и остальными? И с Замком?

Он попробовал представить себе Марипосу в Реальном Мире, в своей комнате, в клубе… И не смог. Да что Марипоса?! Аллан теперь и себя-то там представлял с большим трудом. Но навсегда остаться с Марипосой — эту картинку он отчетливо видел!

Девочка прижалась к нему:

— Возьми меня с собой… Ты ведь хочешь?

Аллан вдыхал ее аромат, но не мог сказать ни слова. Часы в кармане, казалось, впустили в себя огнедышащего змея…

26

Еще Пеш не скрылся из виду, а Боганису и Траверу пришлось снизить темп, чтобы Делия могла поспевать за ними. Ее лодыжка вновь заныла. Актриса повредила ногу сильнее, чем думала. Делия хромала. До того как все трое достигли Замка, ее лодыжка сильно распухла и посинела. Боганис опустился на колени и осторожно потрогал опухоль. Делия вскрикнула от боли.

— Вывих, — удрученно покачал головой расстроенный охотник. — Придется тебя нести. Не переживай, когда ты вернешься в Сеть, твои коллеги из «Делия-медиа» пришлют к тебе докторов, которые быстро приведут твою ногу в порядок.

— Да, но мы не успеем, — жалобно проговорила Делия.

— Не успеем чего? — не понял Боганис.

Она не хотела говорить об этом раньше. Не было нужды огорчать их по пустякам, но теперь Делия вынуждена была сказать, что ее поджимает время. Если она не вернется в студию до начала съемок, которые планируется возобновить завтра с восходом солнца, продюсеры попросту удалят ее.

— С восходом солнца… — басом отозвался Травер.

— А почему ты не… Зачем ты вообще отправилась за нами?! — озабоченно воскликнул Боганис.

— Хан Зен и Албан направляются сейчас в Красную Пустыню. Кто бы вас выручил из беды?!

Боганис растерялся, а такое с ним происходило крайне редко.

— Пошли, — твердо сказал Травер.

Мужчины подняли Делию с земли, актриса положила им руки на плечи, и все продолжили путь. Вот и дверь в Пятый Северный проход… Эх, найти бы поблизости какой-нибудь транспорт! Но шанс встретить кого-либо тут, на отдаленных окраинах, был крайне невелик. Только после выхода в Северный Главный коридор они могли рассчитывать хоть на какую-то помощь. А пока приходилось идти. И идти максимально быстрым темпом.

Солнце опускалось за горизонт, сгущались сумерки. На окраинах нет искусственного освещения. Лишь изредка путники проходили мимо портала или открытой двери, откуда проникал слабый свет лун. Травер жалел, что пропал его чудо-фонарь, оставшийся во взлетевшем на воздух Доме Тока. Да… он бы сейчас просканировал окружающую обстановку на предмет возможной подмоги.

У Делии, повисшей на плечах Боганиса и Травера, от усталости отваливались руки, по ее лицу струился холодный пот.

К полуночи путники добрались до Второго Северного прохода, и Боганис заметил в темноте слабый мерцающий огонек, двигающийся к ним навстречу.

— Дай-то Ток, чтобы это был не пешеход, — пробормотал охотник.

Но огонек приближался очень медленно. Казалось, прошла целая вечность, пока они наконец не догадались, откуда идет свет.

— Верблюд, — сказал Травер.

А еще некоторое время спустя путники увидели очертания высокого животного, которое, раскачиваясь, как корабль на легкой волне, спокойно ступало по коридору. На шее, под самой челюстью верблюда, болталась раскачивающаяся лампа. Между двух горбов сидел некто в длинном желтом камзоле с глазастыми золотыми пуговицами представителя Администрации Замка. На голову, склонившуюся к самой груди, была надета круглая плоская шляпа. Длинную тонкую бороду спящий чиновник держал в руках.

Он чуть не свалился с верблюда, когда Травер схватил того под уздцы. Выпрямившись в седле, чиновник прокашлялся:

— Господа… и дама! Вы довольно поздно прогуливаетесь по коридорам.

— Да, — сказал Боганис. — Потому что спешим. Нам надо успеть в Центральный Корпус до наступления утра.

— Понима-аю, — зевнул всадник. — В таком случае вам и вправду надо поторапливаться. У вас в запасе очень мало времени, если вы хотите знать мое мнение.

— Нет, вашего мнения знать мы не хотим, — ответил Боганис. — Мы хотим одолжить вашего верблюда.

— Моего? Я очень сожалею, но данный транспортный зверь — имущество Верховного Кабинета, — поклонился чиновник, — которое не выдается публике в одолжение.

— Я сожалею еще больше, — поклонился в ответ Боганис, — но мы в критической ситуации, и нам совершенно необходим этот, как вы его назвали, транспортный зверь.

Человек раздраженно прокашлялся, выпрямил спину и озабоченно протер рукавом золотые пуговицы.

— Я — высокопоставленный инспектор Замка. Я направляюсь в Пеш по распоряжению самого Генерал-процессора, чтобы разобраться в бурном всплеске энергии. Будьте любезны, отпустите мое верховое животное!

Травер отпустил верблюда… Оставив держаться Делию только за плечо Боганиса, он поднял руки, схватил высокопоставленного инспектора за ногу и стащил его с седла.

— Господа, вы совершаете наказуемое деяние! — взвизгнул тот.

— Отсюда до Пеша совсем не далеко. Мы, если вы хотите знать мое мнение, только что там побывали, — сказал Боганис, копируя тон и словечки чиновника.

Травер помог инспектору подняться на ноги. Заметив Делию, тот вдруг замолчал и вытащил из-под камзола маленький прибор с экраном. Он приложил к нему указательный палец, нажал пару кнопок и внимательно посмотрел на появившуюся картинку.

— Теперь понимаю, — пробормотал он и, округлив глаза, посмотрел на Делию: — Это же вы!

На изображении действительно была актриса.

— Вас разыскивают за угоны транспортных средств. Я вас задерживаю!

— У нас нет времени на долгие объяснения, — быстро проговорил Боганис. — Мы задержали ее раньше вас и теперь торопимся доставить ее в Администрацию. Поэтому мы забираем вашего верблюда. До свидания и счастливого пути.

Травер подсадил Делию в седло, развернул верблюда и повел его под уздцы. Инспектор с растерянным видом остался стоять в темноте в полном одиночестве.

— Фонарь! Оставьте мне хотя бы фонарь!

— А вы идите на запах рыбы! — обернувшись, крикнул Боганис.

— Господа, ваш дерзкий поступок будет иметь последствия, — воскликнул чиновник. — Серьезные и плачевные последствия!

Последнее, что увидели, обернувшись, невольные грабители, был тусклый свет стройного ряда мерцающих пуговиц.

Нельзя сказать, что верблюд ускорил темп их передвижения. Но стало легче. Шли молча.

Когда они наконец миновали все Северные проходы и проходили небольшой павильон по пути к Северному Главному коридору, Делия поднялась в седле и указала на открытые окна.

— Рассветает, — сказала она грустным голосом.

— Время еще есть, — сказал Боганис. — Эх, если бы нам попался мотоцикл!

Но им вообще никто не попадался. Если не считать нескольких жалких утильщиков из Калибана с маленькими бесхвостыми ящерицами на поводках, в коридоре в такую рань было абсолютно пустынно.

— Я мерзну, — поежилась Делия.

Травер снял с себя плащ и набросил ей на спину. Боганис по-прежнему смотрел по сторонам, пытаясь обнаружить какое-нибудь скоростное транспортное средство.

Они миновали лишь половину Северного Главного коридора, как Делия неожиданно призналась, что боль в ноге отступила.

Боганис откинул плащ, чтобы взглянуть на лодыжку. Но той просто не было, как не было и ступни. На их месте зияла пустота, и эта пустота быстро двигалась к колену.

Делия увидела, как исчезает ее нога, и с застывшими в глазах слезами взглянула на Боганиса. Охотник осторожно перехватил Делию на руки. Слезы беззвучно катились по их щекам. Травер отвернулся. Хуже всего было то, что никто ничего не мог сделать. Боганис — опытный охотник и лучший следопыт, который исходил вдоль и поперек весь Замок и не раз смотрел опасности в лицо, никогда не теряя при этом силы духа, — не мог сделать АБСОЛЮТНО ничего, когда самое дорогое, что у него было, — его Делия, — таяла у него на руках.

Последнее, что он увидел, — печальные глаза возлюбленной…

27

Беатриса надеялась встретить Аллана в клубе. После того как она пришла туда прямо из школы, где Аллан так и не появился, девочка позвонила к себе домой. Мама рассказала, в каком пугающем виде она нашла мальчика в ее комнате. Ей показалось, что с Алланом что-то произошло.

— Он не заболел? — спросила она у Беаты.

Беатрисе было трудно ответить на этот вопрос. Болен ли человек, если целыми днями он бродит по Сети? А вдруг то, что рассказывал Аллан, правда? Она ведь действительно видела странные песочные часы, да и Делия Добелл тогда…

Но в клуб Аллан так и не пришел. Когда Беата появилась в телевизионной комнате, там друг другу строили рожи Олли и Симон. Увидев девочку, они уставились на нее такими взглядами, будто видели ее первый раз в жизни.

— Привет, — поздоровался Олли.

— Э… привет, — промямлил Симон.

Беатриса и Мия все утро занимались своей внешностью. Беата даже пшикнулась новыми духами подруги. Они называются «Априко» и Мии, как говорила она сама, показались «настоящим чудом».

Девочка в классе попробовала сделать вид, что ничего не происходит, но это оказалось труднее, чем она предполагала. Все по отношению к ней вели себя совершенно не так, как обычно. Просто невероятно, как много значит косметика! Меняешься не только сама, но и все другие тоже меняются. Даже эти два лоботряса.

— И что, мне даже некуда сесть? — спросила Беатриса.

Олли и Симон тут же освободили место, сдвинувшись в самый угол дивана.

— Крепкие духи, а? — осмелился спросить Олли.

— Да, тебе стоит попробовать их на вкус. Кстати, ты когда-нибудь слышал о том, для чего нужны дезодоранты? — свысока заметила Беатриса.

— А куда подевался… этот твой… Аллан? — поинтересовался Симон.

Беатриса хлопнулась на диван:

— Откуда мне знать? Я похожа на учителя, с которым он остается на дополнительные занятия?

— Ну… Вы же всегда вместе.

— Вообще-то, ему действительно нужен такой учитель… э-э… для дополнительных занятий, — пробормотал Олли неожиданно тихо.

— А тебе нужен хирург… э-э… для пересадки мозгов, — передразнила его Беатриса.

Вошла Мия с двумя бутылками «колы» и, протянув подруге одну из них, уселась на диван рядом. Началась новая серия «Приключений Делии Добелл».

В кратком содержании предыдущей части показали злого шамана, мчащегося на маленьком мотоцикле, и задыхающегося Конроя, лежащего на земле. Делия Добелл стояла на коленях, склонившись над его лицом.

— Держись, Конрой, — говорила Делия. — Скоро придет Албан.

И вот началось продолжение.

В кадре деревня масаи.

Конрой лежит на самодельном прицепе, привязанном к мотоциклу веревкой.

— Мне надо назад, в шахту, — говорит Делия Добелл. — Там есть сыворотка, спасающая от змеиного яда.

Она садится на мотоцикл. Масаи помогают ей завести двигатель.

В кадре шахта.

В облаке пыли к ней мчится шаман на мотоцикле. На площадке перед подъемником лежит управляющий. Рядом с ним прекрасная секретарша, которая что-то держит в руке.

Лицо управляющего крупным планом. Остекленевшие глаза широко раскрыты. Изо рта выползает черный волосатый паук.

— Бр-р, — поежилась Мия.

— Да, надо хорошо пережевывать пищу, — невольно вырвалось у Беатрисы.

Олли гадко хихикнул. Симон дико заржал.

Крупным планом черный алмаз, лежащий на ладони красавицы секретарши. Долю секунды в камне видно отражение женского лица.

Шаман останавливается перед женщиной. Та прижимает алмаз к груди.

— Я выполнил мою часть договора, — говорит шаман. — Конроя больше нет.

Секретарша отступает назад. Шаман слезает с мотоцикла.

В кадре Делия Добелл на мотоцикле везет в прицепе Конроя.

Мужчина каждый раз, когда колесо прицепа попадает в дорожную яму, стонет.

— Теперь уже скоро. Держись, — подбадривает его Делия.

Новый кадр.

Шаман с ножом наступает на секретаршу, которая стоит стиснув зубы.

— Отдай алмаз, — шипит он.

Секретарша тяжело дышит.

— Никогда! — кричит она.

В ту же секунду шаман бросает в нее нож, и женщина бросается на землю рядом с телом управляющего.

Реклама:

Молодая пара едет на маленьком мотоцикле, который легко обгоняет другие мотоциклы и автомобили в транспортном потоке большого американского города. Девушка обхватила парня за талию и прижалась к его широкой спине, ее длинные волосы развеваются на ветру. Они едут в сторону показавшегося Белого дома.

Голос за кадром: «„Флэш Макси“ доставит тебя куда угодно».

Без всяких затруднений они въезжают в Белый дом прямо по лестнице.

Голос: «Мы утверждаем — куда угодно!»

Мотоцикл с парочкой катится по устланному ковровой дорожкой коридору. Минуя изумленных охранников, он въезжает в зал заседаний, где американский президент сидит в окружении генералов. Палец президента чуть касается большой красной кнопки.

Голос: «Куда угодно!»

«Ой!» — вскрикивает парень, наехав на президента, который тут же нажимает кнопку.

Конец рекламы.

Нож шамана втыкается в дверь подъемника. Секретарша выхватывает пистолет из-за пояса управляющего. Алмаз валяется на земле. Шаман достает новый нож.

Приближается Делия Добелл на мотоцикле. Она направляет мотоцикл прямо на шамана. Он, услышав рев мотора, оборачивается и видит Делию. Секретарша направляет на него пистолет. Не останавливаясь, Делия Добелл освобождается от прицепа и продолжает нестись на шамана.

Стреляющая секретарша крупным планом. Шаман, сраженный пулей, падает назад, а его нож летит по воздуху. Прицеп описывает на площадке крутую дугу. Конрой валится с него как раз перед тем, как нож попадает в деревянный борт.

— Это уж перебор! — воскликнул Олли.

Делия Добелл наскакивает на труп шамана и летит с мотоцикла на секретаршу, которая тут же теряет сознание. Делия встает, вытирает со лба пот и трогает свое плечо. Она поворачивает голову в сторону прицепа и видит лежащего на площадке Конроя.

Делия поднимает с земли алмаз. Крупным планом камень в руке, которая скрывается в кармане…

Крупный план лица Конроя, дыхание которого затруднено.

В кадре закат солнца.

Делия Добелл втаскивает Конроя в контору шахты.

— Где сыворотка?! — кричит она.

Конрой отвечать не может, он только с трудом поднимает руку и показывает на сейф.

В кадре секретарша.

Она приходит в себя. С трудом встает. Ищет алмаз на земле рядом с мертвым управляющим, но находит только пистолет.

В кадре Делия Добелл.

Она пытается открыть дверь сейфа.

— Скажи код, Конрой. Код!

Но Конрой лежит с закрытыми глазами и тяжело дышит. Появляется в дверях секретарша.

— Поменяемся? — спрашивает она. — Я открою сейф, а ты скажешь мне, где алмаз.

Делия Добелл оценивает ситуацию: жизнь Конроя висит на волоске. Она кивает.

Секретарша чуть отталкивает Делию в сторону и подходит к сейфу. Она быстро набирает на клавиатуре код, и дверца открывается. В ту же секунду секретарша вынимает пистолет, который скрывала под не заправленной в юбку кофточкой, и прицеливается в Делию Добелл.

Реклама:

В зале, наполненном оживленной публикой, играет рок-группа. Все танцуют и попивают напитки из высоких бокалов через трубочки.

Быстрая череда кадров: возле барной стойки парочка, перед ней блюдце с арахисом; бармен смотрит на ручные часы; танцующие — съемка со спины, все начинают медленно синхронно раскачиваться в такт музыке.

В кадре чей-то зад, обтянутый джинсами.

Бармен смотрит на часы. На циферблате надпись: «Бэнд».

Зад в джинсах, раскачивающийся в такт музыке. На лэйбле надпись: «Бэнд».

Голос за кадром: «Настоящие джинсы „Бэнд“. Ритм времени».

Конец рекламы.

Секретарша отходит от сейфа. Конрой покрылся потом, он задыхается.

В кадре сейф. Там аптечка — коробка, на крышке которой красный крест.

В кадре лицо секретарши.

— Где алмаз? — спрашивает она.

— Сначала сыворотку, — говорит Делия Добелл и делает шаг к сейфу. — Ему остается жить совсем немного, и если я не…

Секретарша переводит взгляд с Конроя на Делию Добелл.

— Ладно, но поторопись, — нервно говорит она.

В кадре новый персонаж.

К конторе приближается очень быстрыми шагами какой-то человек. Его показывают со спины.

В кадре контора.

Коробка с аптечкой первой помощи лежит на письменном столе. Делия Добелл из бутылки с сывороткой наполняет шприц. Конрой лежит совершенно неподвижно. Делия наклоняется, чтобы сделать ему инъекцию.

За всеми ее движениями наблюдает секретарша, не выпускающая из руки пистолет. Когда Делия Добелл наклоняется вперед, секретарша замечает из ее кармана блеск, исходящий от алмаза. В ту же секунду она нажимает на курок. Раздается выстрел.

Все четверо, сидящие на диване, вздрогнули, когда Делия Добелл повалилась на Конроя, а шприц из ее рук выпал на пол.

— Тут какой-то трюк, — сказал Симон.

— Не может быть, чтобы она умерла, — кивнула Мия.

— Замолчите! — крикнула Беатриса.

— Нет уж… это перебор, — пробормотал Олли.

Человек стоит в дверях. Его показывают все время со спины. Секретарша сует руку в карман Делии Добелл и вынимает алмаз. Она держит камень в руке.

Крупным планом глаза секретарши.

В них отражается алмаз. Фокус меняется. И теперь в глазах секретарши видна фигура человека, стоящего в дверях.

Теперь в кадре крупным планом лицо секретарши. Секундное замешательство. Когда она видит фигуру в дверях, замешательство перерастает в ужас. Дрожь колотит все ее тело. Секретарша поднимает пистолет в направлении фигуры.

В кадре Делия Добелл. Она поднимает голову.

— Что я говорила?! — воскликнула Мия. — Конечно, она не умерла!

— Албан, — шепчет Делия Добелл. — Я знала, что ты придешь.

Звучит выстрел.

Кадр меняется.

Контуры человека видны на фоне яркого света, падающего снаружи. Секретарша распласталась на полу. В ее руке черный алмаз. Он сжат так сильно, что его острые края врезались в кожу ладони до крови. Незнакомец опускает руку, из которой на пол падает маленький пистолет.

Делия Добелл закрывает глаза, и ее голова вновь опускается.

— Вот черт! Она, похоже, и вправду умерла, — шмыгнул носом Симон.

— Нет, это уж перебор, — пробормотал Олли.

— Да вы что?! Она выживет! — крикнула Мия.

— Помолчите, а? — попросила Беатриса.

Человек подходит к Делии Добелл и Конрою. Он смотрит на Конроя взглядом знатока и поднимает с пола шприц.

Крупным планом шприц, игла которого входит в руку.

Кадр меняется.

Человек поднимает Делию Добелл и выносит ее из конторы. В кадре спина человека. Он обнимает Делию, голова которой безжизненно свешивается с его плеча.

— Не может быть, чтобы она умерла по-настоящему! — жалобно воскликнула Мия.

— Похоже на то, — сказал Симон.

— Да, но…

— Ш-ш-ш!

Солнце сползает за горы. Человек несет Делию Добелл к подъемнику…

В кадре Конрой.

Он открывает глаза и делает глубокий вдох. Потом замечает секретаршу, лежащую на полу с зажатым в руке алмазом. Конрой медленно поднимается на ноги, подходит к секретарше, опускается перед ней на колени и с большим усилием выворачивает алмаз из ее окровавленного кулака. Поднявшись на ноги, он покидает помещение конторы.

В кадре человек, которого Делия назвала Албаном.

Он очень осторожно укладывает безжизненное тело Делии Добелл в подъемник, потом идет на склад и приносит оттуда ящик динамита. Конрой приближается к нему с алмазом в руке.

— Я так полагаю, Албан? — спрашивает Конрой.

— Что за черт, какой еще Албан?! — восклицает Симон.

— И почему никогда не показывают его лица? — удивляется Мия.

— Нет… это перебор, — бубнит Олли.

Беатриса молчит.

Человек кивает.

Конрой кладет алмаз рядом с телом Делии. Албан ставит на динамит маленькую коробочку с красными светящимися цифрами. Он смотрит на Конроя. Когда тот кивает, Албан поворачивает ручку таймера. Цифры начинают отсчет. Конрой нажимает кнопку подъемника. Двери его уже закрыты.

Подъемник опускается в полной тишине. Затем звучит глухой взрыв, и из шахты поднимается облако пыли.

Титры…

Все четверо переглянулись.

— Этого не может быть, — пробормотала Мия. — Нет… Делия Добелл не может просто так умереть. Я хочу сказать, что тогда сериал кончится. Так?

— И ничего не сказали о следующей серии, — кивнула Беатриса. — Обычно в конце всегда говорят: «Смотрите дальше то-то и то-то…»

В комнате повисла неловкая тишина. Наконец Симон шумно вскочил с дивана. Он закричал:

— Эй, перестаньте вы! Тут какой-то трюк! Как говорит мама — интрига! Во! Во всяком случае, завтра ваша Делия снова окажется живой. Кто хочет со мной поспорить?!

— Это уж совсем перебор, — только и пробормотал Олли.

Беатриса ничего не сказала. Она просто пошла к выходу.

— Куда ты? — окликнула ее Мия.

— Пора домой. Привет… — И Беата вышла.

Мия пожала плечами, посмотрела на мальчишек и удивленно спросила:

— Что случилось?

— Она, вероятно, испугалась…

— Пахнет апельсинами, — принюхавшись, сказал Олли.

— Это не апельсины… Это абрикосы. Понятно? — поправила Мия и, встав с дивана, покинула комнату.

28

Во время спуска с горы Аллан был так занят своими размышлениями, что не заметил, как они подошли к Замку. А между тем перед ними, словно из ниоткуда, выросли высокие стены. Надо ли брать с собой в Реальный Мир Марипосу? С того момента как девочка попросила его об этом, он не мог думать ни о чем другом. Мальчик так и не ответил, и они практически молча шли всю дорогу. Песочные часы, к счастью, немного остыли. Аллану ужасно хотелось вытащить их из кармана и гордо сказать: «А ну-ка взгляни, Марипоса, какая у меня есть смешная вещица!» — но он этого не сделал. Наверное, потому, что ничего смешного в часах не было.

Все переменилось и стало вдруг каким-то очень серьезным. Конечно, и раньше было серьезно — и все-таки тогда было гораздо легче. Мальчик знал, что делать. Что? Идти вместе с Хан Зеном в Красную Пустыню и закрывать там проход в Реальный Мир, прежде чем Центр Мироздания найдет Аранея. Очень просто. Как в сказке. Может быть, именно против такого отношения и был самурай? Против того, что Аллан слишком просто смотрит на важные вещи.

Так или иначе, но они миновали Потайной сектор, хотя путешествие это оказалось и не таким легким, как обещала Марипоса. Совсем не легким. В особенности для Хан Зена. Но Аллан не виноват.

Дверь в Замок выглядела так, будто ее давно не открывали. Маленькая и гнилая, издавшая жуткий скрип, когда Марипоса взялась за ручку и потянула. Изнутри им прямо в ноздри шибануло запахом гнилого болота. Когда девочка захлопнула за собой дверцу, та исчезла. На глазах у Аллана она слилась со стеной и полностью спряталась от его взгляда. Или ее совсем не стало?

В помещении, куда они вошли, было лишь три ВИДИМЫХ двери. Марипоса внимательно окинула их взглядом. Когда-то давным-давно над ними были надписи, но теперь их прочесть не представлялось возможным.

— Ты была здесь раньше? — спросил Аллан.

— Да, но уже довольно давно, — ответила девочка явно раздраженным голосом. — Тогда еще можно было разобрать, что там написано.

Тогда… Впервые он подумал о возрасте. Сколько ж ей лет? А Кларе? При следующей мысли в его жилах застыла кровь. А как выглядит он, когда находится здесь, в Замке?..

Марипоса приоткрыла одну из дверей:

— Вот он, Седьмой Южный флигель.

— Сюда ты должна была доставить гитару?

— Забудь о ней!

Она захлопнула дверь, ведущую во флигель.

«Как же она хороша, — подумал Аллан, — даже тогда, когда сердится».

— Это здесь, — сказала девочка и широко распахнула вторую дверь. — Прошу вас, сударь. Красная Пустыня. Прямо скажем, здесь не курорт.

Из открытой двери им в лица ударила волна сухого жара. Перед взорами Аллана и Марипосы раскинулась широкая равнина, где над красной землей стояло пыльное марево. Далеко вдали высилась странная гора, смотревшаяся крайне неожиданно посреди ровной степи. Земля была не желто-красной или красно-коричневой. Она отливала кровавой краснотой, как и солнце, которое в этот момент скрывалось за необычную гору. На большом расстоянии друг от друга посреди кровавого моря островками росли небольшие жалкие кустики, отчего местность выглядела еще более унылой. «Да, — подумал Аллан, — Красная Пустыня — очень точное название для такого места». У него вдруг возникло странное ощущение, что он когда-то уже видел этот пейзаж. Во сне? Возможно…

Прямо за дверью блестела грязная лужица, а на вкопанном рядом столбе светилось привязанное веревками электрическое табло с надписью:

«Последн.я ода до н.чала К.асной Пуст.ни»

До этого момента Аллан как-то не думал, что ему хочется пить, и не мешало бы немного умыться после падения с мотоцикла. Теперь он опустился на колени перед лужей, отхлебнул несколько глотков и протер водой лицо. На вкус вода оказалась такой же, как и на вид, — жидкая противная грязь. Тем не менее мальчик вынул из рюкзака пластиковую бутылку и наполнил ее этой гадостью. Он спросил Марипосу, не хочет ли та утолить жажду, но девочка только посмотрела на красный ландшафт и отрицательно покачала головой.

— Единственное, чего я хочу, — это не потерять тебя, — сказала она печально.

Да… На это ему оставалось ответить только одно: «Я беру тебя с собой в Реальный Мир». Вот она обрадуется! Аллану больше всего на свете хотелось, чтобы Марипоса обрадовалась. Но только он не был уверен… Еще не был уверен. К тому же не совсем ясно, сможет ли он взять ее с собой…

Песочные часы так раскалились, что обожгли ему ногу. Пришлось вытаскивать их из кармана. Может быть, они остынут в воде? Что с ними случится?!

В ту секунду, когда он достал часы, Марипоса резко обернулась и с удивлением посмотрела на них.

— Что это?! — воскликнула она.

— Это… Да так, ничего особенного… Обычные старые песочные часы.

Он осторожно макнул часы в грязную воду.

— Что ты делаешь?! — закричала Марипоса.

Аллан перепугался, услышав ее крик, но тут же спохватился:

— Я? Ничего… Просто решил их вымыть.

Он вынул часы из воды. Марипоса встала на колени рядом с ним.

К удивлению мальчика, из колбы куда-то исчезло море. Не было там теперь и гуся. Их место заняли пустынная красная местность и кружащий над единственным холмом стервятник.

— Правда, странно? — спросил он.

Марипоса смотрела на пейзаж в часах как загипнотизированная. Она так изменилась, что от лица ТОЙ Марипосы, которую Аллан знал, не осталось ни одной знакомой черты. Не надо было показывать ей часы. Мальчик поспешно спрятал их в карман.

— Да, — прошептала она восхищенно. — Невероятно! Идем же скорее.

Когда солнце скрылось, стало ненамного прохладнее. Света обеих лун вполне хватало, чтобы идти прямо к цели. Да и разве можно потерять из виду единственную возвышенность на плоской равнине?!

Марипоса попыталась спросить Аллана, откуда у него часы, но мальчик расплывчато ответил ей, что получил их в подарок от друга.

— От друга? Там, в Реальном Мире?

— Не-ет… ну да…

— Расскажи мне о Реальном мире, Албан.

Ему пришлось собрать все мысли, чтобы вспомнить. Мальчику показалось, что он там был в последний раз лет сто назад, а то и сто пятьдесят. Да и вообще… Что о нем рассказывать?

— Ну… там… много людей.

— Да?

Аллан посмотрел на две луны:

— И только одна луна.

— Нет, Албан, прекрати! — Девочка тихонечко, но весело хихикнула. Аллан снова узнавал СВОЮ Марипосу, и его настроение улучшилось.

— Да, это правда! И еще… Еще может появиться прыщ.

— Прыщ? Кто это такой?

— Не кто, а что! Да… такой… противный болючий нарост на носу.

Он потрогал свой нос. Нет, прыща там сейчас не ощущалось.

— Почему он появляется?

— Не знаю. Наверное, потому, что взрослеешь, так я думаю…

— Фу, как противно!

— Да, а потом он лопается, и из него вытекает желтая жидкость и кровь, а на том месте остается ранка.

Марипоса долго думала и наконец настороженно спросила:

— У меня тоже появится прыщ, если я перейду в Реальный Мир?

29

— Как вы относитесь к вяленой треске? — спросила старуха и, посмотрев на мужчин, продолжила: — Между прочим, она очень питательна, а вам нужно поправляться после этого ужасного похода.

Травер неподвижно смотрел в свою тарелку. Боганис встал из-за стола и подошел к компьютерам.

— Прости, Клара, я не голоден, — ответил он.

Охотник поставил пальцы на клавиатуру и нажал несколько случайных клавиш. Он, казалось, не отдавал себе отчета в том, что делает.

— Я знаю, что это тяжело… — вздохнула Клара. — Тяжело всем нам, но мы не должны сдаваться. Я… Я испеку хлеб. Хорошо?

Кухарка повернулась к плите и вытерла фартуком глаза, из которых бежали слезы. Потом она взяла миску для теста и деревянную ложку.

— Все бесполезно, — грустно произнес Боганис. — Ее больше нет…

Клара с силой стукнула ложкой по столу, и та раскололась пополам.

— Немедленно возьми себя в руки! — крикнула она. — Ты ведешь себя как ребенок. Не бесполезно, слышишь?! Есть польза! Вы ликвидировали ее самую главную возможность вступить в контакт с Сетью. Взрыв был слышен во всем Замке! Генерал-процессор сразу же направил в Пеш инспекцию, чтобы выяснить, что там произошло.

— Это мы знаем, — пророкотал Травер.

— А Сенши с Албаном направляются в Красную Пустыню с ключом от Центра Мироздания.

— Албан и Хан Зен! Ну и парочка. — Боганис разочарованно покачал головой.

— Ты сдался?! — крикнула Клара. — Ты — охотник! Помнишь еще? Разве Делия сдалась?!

Вокруг старухи поднялось облако, когда она начала сыпать в миску муку. Боганис замолчал.

— Принеси-ка лучше воды, — проворчала старуха.

Боганис взял с тумбы кувшин, подал его кухарке и вернулся к своей тарелке.

— Где Аранея? — спросил Травер.

— Во всяком случае не в Пеше, — ответила Клара. — Ее давно никто не может найти.

— А Хан Зен и Албан? Мы что-нибудь знаем о них? — спросил Боганис.

Травер поднял взгляд от тарелки и посмотрел на друга. Потом принялся за еду.

— Я слышала кое от кого из Первого Южного флигеля, — сказала Клара, — что там в одном трактире произошла заварушка. Без голов осталась пара-тройка эмпиров, а описание участников побоища подсказывает мне, что дело не обошлось без самурая и мальчишки. Похоже, что один из вымпелов Албана остался в Струнах.

— Но от Первого Южного флигеля до Красной Пустыни еще идти и идти! — воскликнул Боганис.

— Да, я знаю. Но из других флигелей я пока ни от кого сведений не получала.

Кухарка так колошматила тестом об стол, будто тот был самым страшным ее врагом.

Боганис подозрительно глянул на кусочек вяленой рыбы и нехотя отправил его в рот. Разжевывать пришлось долго.

— Если они не дошли дальше Первого Южного флигеля, то…

— Потайной сектор, — вдруг произнес Травер.

— Сенши никогда бы туда не полез.

— Что будем делать? — громко выдохнув, спросил Боганис.

Резкими, сильными движениями Клара формовала тесто в буханку.

— Надеяться на лучшее, — твердо ответила старуха.

30

Когда забрезжил рассвет, Аллан и Марипоса оказались почти у самого подножия горы. Чем ближе они к ней подходили, тем было отчетливее видно, что это не обычная природная возвышенность. Повсюду валялись огромные гранитные блоки, глыбы песчаника и разбитые кирпичи. То тут, то там под ноги попадались полусгнившие остатки бревен и досок. Когда-то очень давно здесь шло великое строительство, которое так и не было закончено. Время сделало свое дело, разметав по пустыне его тленные останки.

— Нам на самый верх? — спросила Марипоса и откинула голову назад.

Аллан покачал головой. Песочные часы в его кармане опять начали жечь, но, когда он их вынул, сразу же остыли. Теперь там не было никаких пейзажей, только красный песок, как их ни верти, пересыпался из одной емкости в другую. Но в то же время мальчик отчетливо чувствовал, как часы тянут его за собой в определенном направлении.

Марипоса протянула к ним руку, но Аллан прижал часы к себе.

— Нет, — сказал он. — Держать их должен я. Я знаю.

— Ты мне не доверяешь, Албан? — удивилась девочка, широко раскрыв глаза.

— Доверяю, но дело не в этом…

Мальчик сделал шаг, и ему вспомнилось, как он мчался через Сеть, держа часы перед собой. Они сами вели Аллана.

Неожиданно он почувствовал руку Марипосы в своей руке.

— Ты ведь возьмешь меня с собой, правда? Я не хочу тебя терять…

— Я тоже не хочу тебя терять, — ответил он.

Песочные часы задавали направление, и они, взявшись за руки, медленно двинулись прямо по руинам.

— Что теперь? — спросила Марипоса. Если они будут обходить всю гору, это путешествие займет очень много времени. Может быть, целый день…

Последняя песчинка упала на дно, и часы опустели. Аллан остановился. Он еще раз перевернул их. Никакого результата. Мальчик поднял голову и посмотрел на вершину горы, потом опустил взгляд вниз, к подножию. Ничего. Аллан сдвинул несколько желтых кирпичей, под которыми лежали другие, точно такие же. Убрав второй слой кирпичей, он добрался до камней. На какую-то долю секунды мальчик вдруг почувствовал запах. Одновременно знакомый и не знакомый, скорее намек на запах… Аллан склонился к самой земле и принюхался, но ничего больше не почувствовал.

Тогда он убрал еще несколько камней, и вновь чем-то пахнуло. На этот раз аромат продержался в воздухе пустыни чуть дольше. Чем же пахнет? Может, ему только кажется? Может, аромат исходит от Марипосы? Нет, это не ее духи, а что-то совсем другое…

Аллан продолжал отбрасывать кирпичи в сторону и чуть не попал в Марипосу.

— Албан, что там?

— Ты не чувствуешь запаха? — спросил он, подняв голову. — Оттуда пахнет… чем-то… по-другому.

Девочка присела рядом на корточки, но ничего не почувствовала.

— Видимо, это здесь, — сказал он.

Марипоса стала помогать Аллану вытаскивать камни. Это оказалось нелегким занятием, потому что камни с боков ямы постоянно скатывались вниз. Мальчик попробовал высвободить толстую балку, но для этого пришлось бы разгребать целую кучу камней и кирпичей. Взошло солнце, и по лицу мальчика ручейками заструился соленый пот. А Марипосе хоть бы что…

Внезапно Аллан остановился.

— Ты слышишь? — спросил он.

Они неподвижно застыли. В Красной Пустыне стояла мертвая тишина. Марипоса ничего не слышала.

— Что это было? — спросила девочка.

— Мне показалось, я слышал лай… Кто-то лаял.

Марипоса отмахнулась:

— Албан, это камни скатываются. Никто здесь не лает.

Они вместе попробовали освободить балку, но та не поддавалась. Неожиданно девочка прекратила работу. Аллан выпрямился и с удивлением посмотрел на нее. Марипоса обняла его и крепко прижала к себе. От девочки повеяло холодком и… приятным ароматом… Наконец она отпустила его и тихо сказала:

— Продолжим.

Они принялись снова вытаскивать из ямки камни, и та наконец превратилась в довольно большую воронку. Аллан старался не думать о будущем. Он просто доверился судьбе. Мол, со временем решение само придет…

Неожиданно Марипоса прыгнула на дно ямы и оттолкнула Аллана в сторону, прямо на камни. Она издала боевой клич и, сильно размахнувшись, ударила камнем по плоской плите, которую только что откопал Аллан. Потом девочка отскочила и, задыхаясь, начала напряженно всматриваться в место, куда нанесла удар.

Аллан хотел подойти к ней, но Марипоса жестом руки остановила его:

— Подожди!

Он застыл в удивлении и с немым вопросом уставился на Марипосу. Девочка осторожно шагнула вперед, чуть подождала и сделала еще один шаг. Затем она подняла еще один камень и с силой швырнула его в плиту. Взяв в руку валявшуюся здесь же щепку, Марипоса приблизилась к плите, села на корточки и пошевелила ее деревяшкой. Потом, ухватившись за края пальцами, она осторожно вытащила плиту из земли и положила ее в сторону.

— Все в порядке, можешь подойти, — сказала она, с облегчением выдохнув.

Под камнем лежал раздавленный черный мохнатый паук размером не меньше грецкого ореха.

Аллан с изумлением смотрел на мертвую тварь.

— Я его не заметил. Совсем…

— Понятно… К счастью, я заметила. Он не очень большой, но… — Марипоса улыбнулась.

— Опасный?

— Как тебе сказать? От одного его укуса ты тут же начнешь безостановочно чихать, секунд через пятнадцать почувствуешь, что уши горят огнем…

Аллан живо представил себя чихающим и с горящими ушами.

— Через полминуты ты перестанешь чувствовать собственные ноги, — продолжала Марипоса, — а когда пройдет минута, твое дыхание прекратится, но ты не умрешь. У тебя сохранится сознание.

Аллан долго приходил в себя.

— Эти пауки носят имя «Черное прощание».

Аллан сглотнул слюну. Он снова принялся выбрасывать из ямы камни, но при этом не забывал внимательно смотреть под руки. Ох, если б не Марипоса… Она спасла его.

«Когда жизнь спасена, надо ее разделить со своим спасителем», — почему-то подумал мальчик.

Он еще раз попробовал вытащить балку. Та уже шевелилась. Марипоса пришла на подмогу, и они вместе начали раскачивать ее из стороны в сторону. Когда балка вдруг неожиданно поддалась, оба повалились на спину.

Камни с грохотом обрушились, и поднялось облачко пыли. По мере того как оно рассеивалось, Аллан и Марипоса начали отчетливо различать контуры большого отверстия. Перед ними открылся неведомый ход. Мальчик принюхался. Запах шел оттуда, и он стал еще более ощутимым.

— Ты чувствуешь? Пахнет чем-то сладким.

Но Марипоса помотала головой.

Теперь предстояло идти в пролом. Аллан ступил в ход и сделал несколько острожных шагов. Но тут же услышал за спиной знакомый звук. Кто-то лаял. Без сомнений, он теперь различал ЗНАКОМЫЙ лай! Мальчик обернулся, но Марипоса закрыла вход в пролом своей фигурой.

— Идем скорее, — проговорила она. — Они желают нам зла.

За ее плечом Аллан разглядел двух скачущих блох, запряженных в коляску, к которой со второй стороны было прилажено колесо от мотоцикла. Это чудо техники подпрыгивало на кочках и с треском катилось за блохами, лаявшими, как целая свора охотничьих псов. Погонщиком был Лудо со своим хлыстиком, рядом с ним трясся Хан Зен, держащий под мышкой небесно-голубой шлем.

— Они живы, — пробормотал Аллан. — Выбрались-таки.

— Идем скорее, Албан, — со слезами в голосе проговорила Марипоса. — Они хотят нас остановить.

Мальчик знал, что девочка права. Хан Зен сделает все, чтобы помешать ему взять Марипосу в Реальный Мир. Если потребуется, самурай не остановится ни перед чем. В крайнем случае он пустит в ход свой острый меч.

Но что такого случится, если Аллан уведет с собой девочку? Каким образом Аранея отыщет Центр Мироздания? Файлы своего отца она уж точно никогда не найдет. Аллан изъял их из Сети. И ключа у нее нет. Чего бояться? Аранея потерпела поражение. Аллан выполнил свое задание. Почему бы ему теперь не исполнить свою мечту?

— Иди же, — умоляла Марипоса. — Надо торопиться…

Она необыкновенно хороша. Заколка с хвостика во время работы отлетела, и теперь луч солнца, проникший в пролом, играл в ее длинных распущенных волосах. Аллан отвернулся и стремительно понесся в глубь прохода, держа перед собой в вытянутой руке песочные часы.

— Я люблю тебя! — крикнула из-за его спины Марипоса.

Вскоре ход резко повернул направо, и стало очень темно, но неожиданно засветились песочные часы. Коридор! В отблеске света Аллан увидел глаз Тока на стенах. Он был высечен в камнях через каждые несколько шагов…

В тот же момент к пролому приблизились Хан Зен и Лудо. Они выпрыгнули из коляски, и шут распрягал теперь блох. Самурай вбежал в коридор и громко закричал:

— Остановись, Албан! Ты сам не понимаешь, что делаешь, да!

Мальчик услышал крик Хан Зена, но он и так знал, что карлик всегда был о нем невысокого мнения.

Коридор внезапно раздвоился. Марипоса догнала Аллана и встала рядом. Он держал в руках песочные часы, но они бездействовали.

— Дай я попробую, — простонала Марипоса хриплым голосом и потянула к часам свою руку.

Аллан мотнул головой и начал принюхиваться. Нет никаких сомнений!

— Налево, — сказал он и побежал. Он снова услышал сзади голос Хан Зена:

— Она тебя обманывает, да! Она не кто иная, как…

— Быстрее! — закричала Марипоса и своим голосом заглушила слова самурая.

— Подожди, Албан, да! — кричал Хан Зен.

Но Аллан несся сломя голову.

Коридор пошел вниз и снова раздвоился. Они слышали за спиной быстрые шаги самурая и грохот пластинок его панциря. Вдалеке раздался лай блох. Аллан снова свернул налево… Что же напоминает ему этот запах?.. Коридор больше не стремился вниз, а только все время смещался влево.

Вскоре впереди забрезжил свет. Неужели они возвращаются к выходу? Нет, не может быть! Аллан и Марипоса оказались в галерее, по обеим сторонам которой возвышались колонны. С каждой из них угрожающе смотрел глаз. Свет исходил от ушей множества летучих мышей, которые гроздьями свешивались со сводчатых потолков. Колонны обвивались толстыми шипастыми стеблями с большими темно-синими цветами.

Колонная галерея сворачивалась в спираль все круче и круче, становясь при этом уже и ниже. Вскоре бежать стало просто невозможно.

— Скорее, — подгоняла Аллана Марипоса. — Реальный Мир ждет нас.

Пришлось опуститься на четвереньки, чтобы двигаться дальше. И тут Аллан почувствовал под рукой желобок. Он повел по нему часами, и те заскользили, буквально таща его за собой.

Неожиданно лаз оборвался, и мальчик оказался в маленькой круглой комнате. Здесь он снова смог подняться на ноги. Теперь Аллан не сомневался. Он вспомнил историю о Ганнибале и сразу же узнал это место…

Центр Мироздания…

Из лаза появилась Марипоса, которая, еще не успев встать на ноги, протянула к Аллану руку. Точнее, не к нему, а к песочным часам.

— Дай мне их, Албан! — крикнула она. — Отдай их МНЕ!

Желобок в полу завивался спиралью и оканчивался маленьким отверстием. Аллан зажал часы в кулаке и принюхался. Он наклонился над дырочкой в полу и почувствовал всю прелесть того аромата, что шел снизу. Мальчик осторожно накрыл отверстие ладонью и тут же ощутил легкое равномерное подрагивание. Без сомнения, Центр Мироздания пульсировал, как сердце. Все, что теперь предстояло сделать, — это поместить в него ключ… Песочные часы… И Замку больше никогда ничто не будет угрожать. Клара останется довольна. И Хан Зен… Но в этом случае он никогда не увидит ее! Никогда!!!

— Я люблю тебя, Албан!

— Она лжет, да! — завопил самурай, который в этот момент проник в комнату.

Сзади раздавался приближающийся лай блох.

— Албан, не слушай его! Что знает он о любви?!

Глаза Марипосы наполнились слезами. Аллан почувствовал, как внутри у него все закипает. Этот нестерпимый жар шел к нему от девочки, будто между ними появилась незримая связь. Они превращались в единое целое… Да… Мальчик медленно протянул ей часы.

— Это же Аранея, да! — вскрикнул Хан Зен и выхватил из ножен меч.

Марипоса засмеялась. Она хохотала, держа песочные часы высоко над своей головой. Потом встала прямо над отверстием. И в ту же секунду в воздухе просвистел меч самурая, который вонзился в руку Марипосы… Но ничего не произошло. Только волосы девочки вдруг разгладились и почернели, вокруг глаз прорезались морщины, и лицо ее сделалось много старше. Глаза сверкали злобным зеленым блеском.

— Слишком поздно, мой чудный маленький самурай!

Хан Зен снова взмахнул мечом, но тот прошел через тело Аранеи как сквозь пламя. Высоко держа над собой часы, она закружилась на месте, и с каждым поворотом темп ее вращения возрастал.

Аллана словно парализовало. Он полностью оглох и видел только, как ЕГО Марипоса превращалась в какое-то кошмарное создание. Чем быстрее она вращалась, тем глубже проникала в отверстие и тем громче был ее издевательский смех.

— Передавайте привет Кларе! — напоследок закричала она. — Возможно, вы успеете сделать это прежде, чем я уничтожу Замок и всех вас!

Последнее, что они увидели, — это крутящийся черный столб, который тут же исчез в отверстии.

Хан Зен опустил меч и тяжело вздохнул:

— Молодец, Албан. Прекрасная работа, да… Теперь осталось только дождаться, когда она нас уничтожит, да…

31

Беатриса стояла перед входом в дом Аллана. Девочка хотела узнать, почему он не пришел в школу и что думает о смерти Делии Добелл. Она позвонила, но никто ей не открыл. Девочка нажала ручку. Дверь оказалась незапертой.

Беата заглянула на кухню и увидела неубранный после завтрака стол. Странно. Оставлять после себя такой свинарник не в правилах Якоба. Он просто помешан на чистоте и порядке.

— Эй! — крикнула она. — Дома есть кто-нибудь?!

Тишина.

Аллан оказался в своей комнате. Он сидел со шлемом на голове, держа в перчатке песочные часы. Голова мальчика медленно раскачивалась из стороны в сторону, рот полуоткрыт. Смотреть на это зрелище было совершенно невыносимо. Беата уже хотела сорвать с Аллана шапку, как неожиданно увидела, что песочные часы засветились.

Беатриса опустилась рядышком на колени и пригляделась к ним. Она совершенно отчетливо увидела маленьких летучих мышей со светящимися ушами, летающих в верхней части колбы. В нижней спокойно лежал неестественно красный песок. Потом летучие мыши закружились и несколько секунд спустя превратились в пугающий черный смерч. Песок внизу даже не колыхнулся.

Когда часы в перчатке Аллана начали расти, девочка сначала подумала, что это обман зрения. Иначе такой фокус мог означать только одно — она сходит с ума. Но никакого обмана зрения не было, и разум оставался в порядке. Песочные часы действительно заметно увеличивались в размерах прямо на глазах изумленной Беатрисы. Она потянулась к ним, но тут же боязливо отдернула руку. А вдруг то, что рассказывал Аллан, правда? Сдернуть с него шлем? Или…

Сумрачный вихрь в растущих часах начал приобретать форму. Теперь можно было различить внутри вращающуюся фигуру в черной одежде. Она кружилась все медленнее и медленнее и при этом неуклонно росла. Беатриса увидела женщину, помещенную в часы. Когда та остановилась, девочка разглядела черные волосы и зеленые глаза. Брюнетка увеличивалась в размерах быстрее, чем колба. Ага… Это, наверное, та самая, о которой что-то говорил Аллан… Как ее?… Марш, какая-то?

— Кажется, что… — пробормотала Беата и поднялась с колен.

Теперь девочка была уверена, что дама из верхней части часов сама, прищурившись, смотрит на нее. И при этом растет. Ее черные волосы уже касались верха колбы.

Когда часы увеличились до размеров молочной коробки, Беатриса взяла их из перчатки Аллана. Они оказались гораздо тяжелее, чем предполагала девочка, а дама все росла и росла. Часы за ней не успевали. Если так будет продолжаться, они вскоре лопнут… Глаза странной брюнетки напоминали крашеные ледяные сосульки, и Беате почему-то совершенно не захотелось встречаться с ней один на один.

— Еще чего! — неожиданно вырвалось у Беатрисы. — Никогда в жизни!

С большим трудом она перевернула ужасно потяжелевшие часы. Дама внутри дико замахала руками, и на нее струей посыпался красный песок из другой части. Лицо зеленоглазой брюнетки, казалось, само позеленело от гнева. А часы, по мере того как красный песок засыпал женщину, начали стремительно уменьшаться и вернулись наконец к своему прежнему размеру.

Беатриса подняла их к самым своим глазам и пожала плечами. Обычные песочные часы. Только песок не желтый, а красный. Девочка уже хотела вернуть их в перчатку, но вдруг взглянула на Аллана. Он сидел как неживой. Его вид был настолько ужасен, что Беата выронила часы, и колба с глухим хлопком вдребезги разбилась об пол, оставив после себя осколки тонкого стекла и кучку подкрашенного песка.

Беатриса вздохнула и грустно посмотрела на Аллана. Она заметила, как из-под шапки по его щекам заструились два тоненьких ручейка слез.

32

Когда Лудо вслед за своими блохами стремительно влетел в комнату, Хан Зен сидел прямо на полу и, низко склонившись, смотрел в маленькое отверстие прямо перед собой. Аллан стоял в оцепенении, не будучи в состоянии что-то сообразить. Один только хаос и никакой надежды.

— Это ведь она, так? — крикнул Лудо.

Хан Зен печально кивнул:

— Слишком поздно, да.

— Я знал это, ах! Вот… какая… Спасибо вам за все и до свидания!

Самурай поднялся на ноги и легонько ткнул мечом Аллана в грудь. Мальчик сделал глубокий вдох.

— Абрикос, — произнес Аллан.

— Что, да?

— Пахнет абрикосами…

Он снова вдохнул воздух и, кажется, пришел в себя. Аллан печально посмотрел на Хан Зена и Лудо, глаза его стали влажными, и из них настоящим потоком вдруг хлынули слезы.

— Но как же… к-как… ж-же… — всхлипывал мальчик.

— Ее Лудо узнал, да, — проговорил Хан Зен. — Он был очень близко, когда ее судили в Верховном Кабинете. Лудо хорошо разбирается в людях, да.

— Люди могут спрятаться за любой ложью, но шут распознает намерения по глазам.

— Она тоже узнала Лудо, поэтому и попыталась отделаться от нас, да. И ей это почти удалось… Но мы опоздали, да… Она теперь там, а нам остается сидеть и ждать, пока нас уничтожат, да…

Самурай выглядел очень усталым. Он повернулся и неспешно пошел к лазу.

В этот момент Вито и Вито подпрыгнули к отверстию и в один голос гавкнули так, что задрожали стены. Передними лапами блохи принялись быстро раскапывать отверстие.

Лудо уставился на своих питомцев.

— Подождите, господин Зен. Мне кажется, сейчас здесь что-то произойдет.

Шут оказался прав. Обе блохи разом отскочили и с шумом ударились спинами в стену, когда из дырочки фонтаном вырвалась тонкая струйка красного песка.

Хан Зен обернулся:

— Клянусь глазом Тока, ты прав, да. Что-то происходит, да!

Песок фонтанировал все сильнее, и скоро на полу образовался мягкий красный пыльный ковер толщиной в палец. Струя становилась все выше и выше. Теперь она била в самый потолок, отчего песок посыпался пыльным дождем прямо на головы всем здесь собравшимся. Блохи метнулись к лазу, потащив за собой шута. Внезапно пол раскололся и в помещение устремился красный пыльный поток.

— Уходим, да! — закричал Хан Зен мальчику и кинулся вслед за шутом.

Аллан побежал было, но остановился у входа, чтобы последний раз увидеть то место, где он испытал самое большое в своей жизни разочарование. От песка, стремительно заполняющего помещение, пахло абрикосами. Пора догонять остальных, скоро отсюда выбраться станет невозможно.

В тот момент, когда мальчик уже собирался нырнуть в лаз, струя песка вдруг остановилась. Что-то застряло в отверстии. Аллан прищурился и увидел… Из отверстия торчала голова, и на мальчика с мольбой смотрели зеленые глаза Аранеи.

— Помоги мне, Албан, — жалобно простонала она голосом Марипосы.

Аллан медленно покачал головой из стороны в сторону и опустился на колени, чтобы выбраться наружу.

— Прошу тебя… — Ее лицо исказилось от боли и страха.

Она закричала…

Последнее, что увидел Аллан уже с той стороны проема, — это черный локон, бросаемый вверх фонтанирующим песком. Мальчик отвернулся и, добравшись до галереи, встал на ноги. Даже отсюда он слышал крики о помощи, которые становились все тише и тише, пока наконец не смолкли совсем. Теперь единственным звуком, доносившимся со стороны Центра Мироздания, был свистящий шелест хлещущего песка.

В коридорах стояла непроглядная темень. Теперь у Аллана не было светящихся песочных часов, поэтому приходилось двигаться на ощупь. Мальчик падал, поднимался и вновь бежал, снова падал… Надо срочно выбираться. Он помнил, что коридоры, когда он бежал в Центр, уходили налево, поэтому сейчас Аллан старался держаться на каждой развилке правой дороги. Но вот перед ним открылось сразу четыре тоннеля… Который из них ТОТ? Времени на раздумья не было, сзади нарастал приближающийся гул.

И вдруг мальчик услышал спасительный лай. Он никогда и предположить не мог, что подобные звуки смогут доставить ему столько радости. Аллан бросился в тоннель, из которого доносился лай, и вскоре пол пошел чуть вверх. Все правильно! Наконец впереди показалось пятно света, которое начало стремительно расти по мере приближения к нему. Мальчик выскочил наружу и повалился на колени. Он судорожно вдыхал горячий воздух пустыни, показавшийся ему свежим после затхлого подземелья.

Самурай с шутом переминались с ноги на ногу возле своей безумной повозки, причем блохи рыли землю своими лапками, как это делают копытами настоящие кони. Хан Зен, увидев Аллана, бешено замахал ему рукой и громко крикнул:

— Албан, скорее, да!

Мальчик почувствовал под собой дрожь земли, поднялся на ослабевшие ноги и, задыхаясь, заковылял к повозке. Добравшись до нее, он обернулся и увидел, как прямо на его глазах гора начала расти. Земля затряслась сильнее. В воздух полетели осколки камней, кирпичи, деревяшки, и над вершиной заклубилось угрожающее пыльное облако.

— Прыгай в коляску, да! — закричал Хан Зен и подтолкнул его в спину так, что Аллан чуть не свалился на дно головой вниз.

Следом вскочили сам самурай и шут, который вытащил из-за пестрого пояса хлыстик и стеганул им дрессированных блох. Повозка запрыгала по равнине. Время для рассказов было неподходящим. Аллан во все глаза смотрел на то, что происходило позади. А там над вершиной горы взметнулся гигантский фонтан красного песка, подхвативший в небо камни и бревна. Он стремительно засыпал гору, и создавалось впечатление, что сама земля начала кровоточить, избавляясь от скопившейся под ее поверхностью заразы. Возвышенность быстро росла, а блохи словно летели, унося маленькую повозку все дальше и дальше.

Вдруг прогремел такой чудовищный взрыв, что он сотряс, казалось, всю Красную Пустыню, и небо окуталось кровавым непроглядным облаком пыли. Когда пыльный туман рассеялся, все увидели ужасный каменный град, приближающийся к повозке.

— Стой, да! — закричал Хан Зен, но запоздал со своей командой, потому что блохи от страха сами замерли на месте.

— Выходи, да! — скомандовал он и первым вывалился из коляски.

Лудо с Алланом не заставили себя упрашивать. Оказавшись на земле, они мигом перевернули коляску и, затолкав под нее блох, последовали за ними сами.

Аллану казалось, что камни будут сыпаться с неба вечно. Но и вечности рано или поздно наступает конец. Когда бешеный стук по дну коляски прекратился, мальчик осторожно выглянул наружу. Повсюду валялись разной величины камни и обломки бревен. Все покрывал тонкий слой красного песка. А там, где когда-то стоял высокий холм с руинами на вершине, теперь зиял гигантский кратер, заполненный обломками горы.

Мальчик был уже готов сообщить товарищам, что можно покинуть убежище, как вдруг перед его глазами опустилась завеса беспросветной тьмы…

33

Беатриса не помнила, чтобы Аллан когда-нибудь раньше плакал. Однако за последние минуты ей довелось увидеть столько такого, чего она никогда в жизни не видела, что девочка даже на какое-то мгновение засомневалась в том, что не сошла с ума. Только осколки песочных часов, валяющиеся на полу, могли служить хоть каким-то подтверждением того, что здесь что-то произошло.

Беатриса подняла щепотку красного песка и потерла его в пальцах. Песок как песок. В часах его было не так уж и много. А на полу так вообще почти незаметно… Беата вытерла слезы со щек Аллана тыльной стороной своей ладони и подумала о том, что сейчас происходит в его сознании. В любом случае пора с этими фокусами завязывать. Не может же она сидеть тут и наблюдать, как друг превращается под резиновым колпаком в овощ. И девочка решительно сорвала шлем с головы Аллана.

Ее напугали его светящиеся невидящие глаза и продолжающая раскачиваться из стороны в сторону голова.

— Эй, Аллан! — позвала Беатриса, но он, казалось, никак на голос не среагировал.

И даже когда голова наконец перестала раскачиваться, глаза продолжали блуждать. Он открыл рот и медленно с трудом произнес:

— Абрикос.

Абрикос? При чем здесь абрикос? Хотя, может, это имя?!

Девочка со всего размаха дала ему звонкую пощечину. Что еще можно сделать? Беата подумала, как много раз она колотила его, когда они были еще маленькими. Аллан никогда не давал сдачи. Он просто разворачивался и уходил. Иногда говорил: «Дура!» Но редко…

Пощечина, похоже, подействовала. Во всяком случае, Аллан сделал глубокий вдох, поднялся на ноги и в его глазах появились первые проблески сознания.

— Абрикос, — повторил он и обнял ее.

Беатриса оцепенела. Первой ее мыслью было оттолкнуть мальчика, но она не сделала этого. Аллан прижался своей щекой к ее щеке и обнял крепче. От его волос пахло резиной. «Шапочка», — догадалась Беата. Стоя в обнимку, оба молчали. Какое-то время спустя Беатриса опомнилась и попыталась вырваться.

— Аллан?! — вскрикнула она наконец.

Мальчик выпустил ее из объятий и взял за руки. Глаза его уже не блуждали.

— Ты… Это ты!.. Так это ты спасла меня?!

— Да!

— От тебя так замечательно пахнет!

И она все поняла.

— Это абрикос, — ответила Беата и на этот раз сама обняла Аллана. — Давай выйдем на улицу, — ласково произнесла она. — Тебе нужен свежий воздух.

Аллан кивнул. Его чуть пошатывало, когда он сдвинулся с места, но вскоре все прошло. Он наступил на кусочек стекла, который хрустнул под подошвой.

— Песочные часы?

Беатриса кивнула.

Аллан зашел на кухню, прихватил из холодильника пару бутылок «колы»…

Они долго гуляли по парку. Аллан пытался рассказать Беатрисе о разладе между родителями, обо всем, что произошло в Красной Пустыне, но речь его была несколько несвязной. Мальчика нисколько не удивил рассказ Беаты о песочных часах с дамой внутри, которая быстро увеличивалась в размерах.

— Как мне повезло, что ты пришла! — сказал он. — Иначе Аранея выбралась бы в наш мир.

— Не знаю… — проговорила Беатриса. Она все еще не могла до конца поверить в происшедшее. Может быть, Аллан так сильно увлек ее своими рассказами, что у нее появились видения?

— Чепуха, — сказал Аллан. — Ты ее видела. И между прочим, я ужасно голоден…

— В последней серии умерла Делия Добелл…

Эта новость Аллану не понравилась. Беатрисе пришлось очень подробно пересказывать ему последнюю часть фильма. Мальчик только качал головой и говорил, что это все неспроста.

— Хотелось бы мне знать, что у них там случилось, — сказал он. — Если она исчезла и из Замка, то Боганис сейчас очень расстроен.

Беатриса в отчаянии потрясла головой:

— Аллан, все ведь уже кончилось, так?!

Мальчик кивнул.

Так они, держась за руки, подошли к дому Аллана и, еще не взойдя на порог, услышали громкую музыку. Кто-то на полную мощность врубил музыкальный центр.

Загадка разрешилась на кухне. Якоб готовил какое-то совершенно невероятное блюдо, а музыка орала так, что заглушала любую попытку начать разговор.

— Джон Леннон, — громко прокричал отец, разбивая над блюдом яйцо. — Give Реасе a Chance.

— Что?! — громко переспросил Аллан.

Якоб убавил звук.

— Я говорю, песня так называется — «Give Peace a Chance». Классика. И чему вас только учат на уроках музыки?

— У нас нет уроков музыки уже несколько лет, — ответила Беатриса.

— Разве ты не на даче? Мама сказала…

— На даче? А, да! Как же я забыл?! А здесь мой двойник, который пришел приготовить моей семье обед. Filet de veau de Cordon Bleu и pommes sauté.

— Что-что? — не поняла Беатриса.

— Французское блюдо. Телятина с ветчиной и сыром… И с жареной картошкой.

— Вот это, я думаю, нам понравится! — довольно сказал Аллан.

— Им что-то понравится! Бог услышал мои молитвы. Аллилуйя, — пропел Якоб. — Твоя мама испугалась, что вы загнетесь от пиццы и сосисок, станете бледными, толстыми и прыщавыми. Короче, ОНА РЕШИЛА, что мне лучше вернуться домой.

Папа оторвался от своего занятия и вытер рукавом пот со лба. Аллан прикоснулся к своему носу. На месте прыща появилась короста.

— Кажется, впервые за длительный период мы пришли к единому мнению, — продолжил папа. Он закончил взбивать яйца, снял со стены кухонный молоток и принялся отбивать мясо.

— Тебе обязательно устраивать такой шум? — спросила мама, появившаяся в дверях кухни.

— Ты уже дома? — удивился Аллан, а сам подумал: «Интересно, она надела свое самое красивое платье в знак примирения или это случайное совпадение?»

— Конечно! Шум — обязательный атрибут кухонного труда. И пожалуйста, не думай, что я специально тебя дразню.

— По крайней мере у меня возникают некоторые сомнения…

Отец перестал стучать и, выпрямившись, посмотрел маме в глаза.

— Знаешь что, — сказал он, — сомнение не есть мучение. Это одно из условий жизни. Если бы ты только могла его воспринимать споко…

— Есть и другие мучения, которые становятся условиями жизни, — ответила мама. — Я воспринимаю их только по одному…

— Пошли ко мне, — шепнул Аллан Беатрисе. — В этих спорах и есть их семейное счастье.

34

Кухарка вынула из духовки огромный противень с большими кусками телятины, почками и запеченной картошкой. На кухне проходил большой сбор. Все места вокруг огромного стола были заняты. На обед прибыл сам Генерал-процессор, притащивший за собой свиту чиновников, облаченных в желтые камзолы и кителя с золотыми пуговицами. Во главе стола сидел маленький человечек явно восточной наружности, который голодным взглядом смотрел на аппетитное жаркое.

— Пусть жаркое дойдет на воздухе, а там уж мы его и разложим по порциям, — улыбнулась Клара.

Генерал-процессор откашлялся и встал:

— В таком случае я могу воспользоваться возможностью и поблагодарить за неоценимый вклад, который внесла кухня в общее дело. Я думаю, что буду говорить от имени всего Замка, когда я…

Боганис не слушал. Его тоска по Делии становилась все более гнетущей. «Требуется время, — сказала Клара. — Все проходит». Время…

Трудно сказать, слушал ли речь Травер. По виду индейца понять это было невозможно. Он не любил шумных компаний.

Хан Зен, во всяком случае, точно не слушал Генерал-процессора. Он сидел во главе стола и, перегнувшись через угол к Лудо, обсуждал с ним важнейший вопрос: что лучше в жареном мясе с почками — почки или само мясо? Неожиданно в кухне загремел звонкий собачий лай, от которого Генерал-процессор чуть не повалился на спину. Под столом Вито и Вито лакали из плошек лошадиную кровь. Прикончив порцию, они теперь требовали добавки. Клара поспешила долить им лакомства.

Генерал-процессор вымученно улыбнулся и продолжил:

— Мы также надеемся, что наша бдительная Администрация найдет ключ от Центра Мироздания и тогда жизнь в Замке вернется в тот привычный ритм, который мы знаем и любим. Мы…

— По-моему, жаркое готово, — перебила его Клара, разрезала мясо и разложила угощение по тарелкам.

— Спасибо, — поблагодарил Генерал-процессор кухарку, получив свою порцию жаркого, и постучал по столу вилкой. — Давайте же поднимем бокалы за нашего друга, который не смог присутствовать здесь сегодня. За… Аламана!

Из-за стола быстро поднялся один из помощников, наклонился к уху Генерал-процессора и что-то ему нашептал.

— Э-э… да-да! За Албана! Выпьем за Албана!

Хан Зен поднял голову и, словно не слышал тоста, прошептал:

— А почему, да?

Примечания

1

Сетевые игры — игры в компьютерной сети между различными пользователями, которые могут находиться как за соседними компьютерами, объединенными во внутреннюю (локальную) сеть, так и за удаленными, например через глобальную компьютерную сеть Интернет.

(обратно)

2

Виртуальный шлем — видеоэлектронное устройство, подключаемое к компьютеру и состоящее из шапки и перчатки-манипулятора. Шапка снабжена очками внутреннего видения, благодаря которым пользователь как бы попадает в компьютерное пространство, и наушниками, а перчатка служит джойстиком, позволяющим открывать и закрывать программы, а также пользоваться ими без помощи клавиатуры.

(обратно)

3

Сайт — интернет-страница, принадлежащая одному пользователю (человеку или компании, фирме) и используемая им для передачи различных видов информации, в том числе игр.

(обратно)

4

Интернет-сайты имеют в глобальной сети свои координаты, которые называются «адресами». Адреса сайтов вводятся пользователями Интернета в строке поиска. В большинстве случаев интернет-адрес начинается с первых букв английских слов World Wide Web (в переводе с англ. буквально — «глобальная сеть») — «WWW» (его еще называют «тройное В» или «тройное дабл-Ю»).

(обратно)

5

Алмаз, как и графит, является твердой формой химического элемента углерод.

(обратно)

6

Файл — документ, создаваемый и хранящийся в электронном виде.

(обратно)

7

Ссылка (отсылка) — активная строка, слово или картинка в Интернете, нажатием на которую посредством курсора манипулятора (мышки) можно открыть новый раздел сайта, другой сайт или файл.

(обратно)

8

Поисковая система — специальный интернет-сайт, система поиска сайтов, ссылок, файлов и понятий, размещенных в сети Интернет. В активное окно посредством клавиатуры вводится ключевое слово (словосочетание, имя, название и т. п.), поисковая система обрабатывает запрос и выдает найденные варианты в форме ссылок-указателей.

(обратно)

9

Компьютерные вирусы — программы-паразиты, запускаемые, как правило, через сеть и разрушающие (взламывающие) компьютерную защиту для дальнейшего похищения, порчи или уничтожения программ или иной информации.

(обратно)

10

Микрочип (чип) — микропроцессор, носитель информации, достаточно часто используемый в технике для скоростного к этой информации доступа. Например, в банковских пластиковых картах, мобильных телефонах и пр.

(обратно)

11

Зеленая мамба — древесная змея из африканских тропиков; одна из наиболее ядовитых представительниц отряда пресмыкающихся. В Южной Африке, где, как известно, тропиков нет, зеленая мамба не обитает. (Прим. ред.)

(обратно)

12

Боа констриктор — латинское зоологическое название удава. Называя удава его латинским именем, Якоб просто хвалится своей эрудицией. (Прим. ред.)

(обратно)

13

«Windows» (англ.) — «окна». Операционная система американской компании Microsoft (Майкрософт). Операционные системы поддерживают программы, устанавливаемые на компьютер, а также файлы этих программ.

(обратно)

14

Бит — единица количества информации.

(обратно)

15

Mascara (англ.) — тушь для ресниц.

(обратно)

16

Киборг — человекоподобный робот.

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg