«Волшебное зеркало»

Влас Михайлович Дорошевич Волшебное зеркало[1]

* * *

– Так смотри же, принеси мне хороший подарок! – кричала О-Мати-Сан своему мужу Ки-Ку, который в первый раз отправлялся в город.

– Принес мне подарок? – встретила она его вопросом, когда Ки-Ку вернулся.

В городе удалось отлично заработать, и Ки-Ку принес с собою много хороших вещей для хозяйства.

– А это тебе! – сказал он, передавая Мати сверкавший металлический кружок. – Посмотри-ка сюда.

О-Мати-Сан даже вскрикнула от испуга, когда из хорошенькой рамочки, в которую был отделан металлический кружок, на нее взглянуло смеющееся женское лицо.

– Кто это? – с испугом спросила она.

– Ха, ха, ха! – залился хохотом Ки-Ку. – Кто это? Да это ты сама!

Вслед за ним залилась, словно маленький серебряный колокольчик, звонким смехом О-Мати-Сан.

– Как велика премудрость человеческая! – восклицала она, глядя в зеркало. – Они умеют там, в городе, рисовать портреты людей, которых никогда не видали!

И находя женщину, которая глядела из рамки, очень хорошенькой, говорила, что портрет чрезвычайно похож.

С этих пор дом Ки-Ку стал похож на клетку, в которой живет очень веселая птичка.

Целые дни О-Мати-Сан прыгала, пела, глядя на этот чудесный портрет, который улыбался и радовался, как она.

Но всему свое время. Среди забав и утех О-Мати-Сан родила дочку О-И-Сан. В семье стало трое – настало время труда и забот. Великолепная игрушка, как драгоценное сокровище, была спрятана в самый низ сундука, и О-Мати-Сан отдалась труду и заботам. Дочка росла.

Казалось, жизнь О-Мати-Сан переливалась в О-И. Чем больше вваливались и бледнели щеки Мати, тем больше румянец разливался по щекам О-И-Сан.

И когда ей минуло 14 лет, Ки-Ку смело мог сказать, обнимая обеих:

– Теперь у меня две маленьких Мати – старая и молодая. О-И-Сан была вылитая Мати.

Теперь она щебетала в маленьком бумажном домике, делая его похожим на клетку с веселой птичкой.

Но очередь приходит всему. Приходили и уходили радости, приходил труд, пришла и смерть, как она приходит ко всем. О-Мати-Сан умирала.

– Неужели я тебя никогда не увижу? – рыдала у ее изголовья бедная О-И.

– Дитя мое! – отвечала ей О-Мати-Сан. – Ты будешь меня видеть всегда, когда захочешь. Я всегда буду с тобой. И ты меня будешь видеть не такой, как я теперь, старой, больной, а такою, какою ты, помнишь, видала меня, когда была маленькой: веселой, смеющейся, молодой, красивой, как ты теперь. Когда я умру, открой сундук, и на дне ты найдешь мой чудесный портрет. Он был сделан, когда я была молода…

Сказала и умерла.

Поплакав по матери, О-И-Сан вспомнила о портрете, открыла сундук, достала со дна хранившийся там, как драгоценность, блестящий кружок, оправленный в красивую рамку, – взглянула и вскрикнула от радости, счастья, восторга.

На нее, улыбаясь счастливыми глазами, смотрела ее мать, не старая, не больная, а молодая, веселая, какою О-И видала ее только давно-давно, в детстве. О-И запрыгала от радости.

Теперь она целые дни проводила с волшебной игрушкой, любуясь на дорогое лицо матери. Она разговаривала с нею, и хотя мать ничего не отвечала ей, но по движениям губ, по улыбке, по блеску глаз О-И-Сан видела, что та ее понимает.

Когда О-И-Сан была радостна, улыбалась и мать. Когда О-И-Сан была грустна, грусть ложилась и на дорогое лицо, и О-И-Сан спешила улыбнуться, чтоб развеселить милую мать. Так жила О-И-Сан.

Однажды через их деревню проходил премудрый жрец великой богини Каннун.

– Что ты делаешь, дитя мое? – спросил он, увидев О-И-Сан, которая смеялась и болтала, глядя в зеркало.

– Я разговариваю с покойной матерью, – отвечала О-И-Сан, – смотрю на еа лицо и радуюсь, что она сегодня такая веселая и счастливая.

– Да разве это лицо твоей матери, неразумное дитя? – покачал головой мудрый жрец. – Разве это портрет? Это зеркало, и оно отражает твое лицо. Понимаешь, твое? Дай мне зеркало, я посмотрю, и оно отразит мое лицо.

О-И-Сан со страхом подала ему зеркало и с ужасом увидела среди хорошенькой рамочки старое, желтое, мудрое лицо жреца. – Это был твой портрет!

– Мой? – воскликнула О-И-Сан и с рыданиями упала на землю. – Я опять потеряла свою мать! И она рыдала, рыдала неутешно, лежа на земле. И сказала богиня Каннун, богиня милосердия: – Проклятый жрец! Счастье в незнаньи. Зачем ты знаньем отравил счастье человека? Да будешь ты проклят с твоим знаньем! И прокляла она премудрого жреца.

Примечания

1

Китайский вопрос. Печатается по изданию – Легенды. «Россия», 1900, No 454, 31 июля. Печатается по изданию – Легенды.

Оглавление