«Сказки о животных и волшебные сказки. Том 1»

Сказки о животных и волшебные сказки. Том 1 (fb2) - Сказки о животных и волшебные сказки. Том 1 1311K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Автор неизвестен -- Народные сказки

Сказки о животных и волшебные сказки том 1

От редколлегии

Отдел народного творчества Института языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова Академии наук Татарстана готовит издание 14-томного Свода татарского народного творчества на русском языке. Такое издание предпринимается впервые.

Свод Составляется по жанровому принципу и будет состоять из следующих томов: 1. Сказки о животных и волшебные сказки; 2. Волшебные сказки; 3. Бытовые сказки; 4. Загадки; 5. Народные шутки — мэзэки; 6. Пословицы и поговорки; 7. Легенды и предания; 8. Дастаны; 9. Идегей; 10. Баиты и мунаджаты; 11. Исторические и лирические песни; 12. Обрядовые и игровые песни; 13. Короткие песни; 14. Детский фольклор.

С учётом трудностей издания, редколлегия и авторский коллектив решили установить предельный объём каждого тома в среднем 20 печатных листов, это облегчит их издание и последующее распространение.

Многотомник рассчитан на научных работников, специалистов по фольклору, истории и этнографии, а также на массового читателя.

* * *

Во вступительной статье к данному I тому вкратце освещается история собирания, издания и научного исследования татарских народных сказок, а также некоторые жанровые особенности сказок о животных. О волшебных и бытовых сказках будет рассказано во вступительных статьях к соответствующим II и III томам.

Каждый том сказок снабжается комментариями, глоссарием и типологическим анализом на основе международных каталогов сказочных сюжетов.

Татарское народное творчество: в 14-ти томах. — Том 1. Сказки о животных и волшебные сказки. — Казань: Издательство «Раннур», 1999.

В первый том вошли произведения татарского сказочного эпоса, а именно сказки о животных и волшебные сказки.

Татарские народные сказки

Татары — один из многочисленных народов нашей страны. По переписи 1989 года их насчитывается 6 миллионов 648 тысяч человек. По численности они занимают в Российской Федерации второе место.

В России и Западной Европе с начала ХIII века татарами начинают называть очень многие народности и племена. Позднее в «официальных русских документах название татары закрепляется, в основном, за тюркскими народами, особенно за теми, которые в своё время приняли мусульманскую религию»{1}. Такими были и казанцы, которые являлись в своей основе потомками прежних булгар, создавших в IX веке на берегах Волги и Камы государство Булгария, просуществовавшее почти 500 лет{2}.

После Октябрьского переворота 1917 г. за многими народами закрепляются их самоназвания. Только казанские, астраханские, сибирские, крымские и добруджинские (в Румынии) татары этноним татар сохранили до сих пор{3}.

Хотя этот этноним был навязан булгарам, т. е. тюркам Поволжья, национально-колониальной политикой самодержавия{4}, однако «расширение сферы употребления слова татар в известной мере, безусловно, питалось и русской просторечной традицией, для которой всё восточное, «бусурманское», непонятное было «татарским»{5}. В связи с этим определённая часть населения, даже некоторые образованные люди, до сих пор придерживаются взгляда, что современные татары являются пришельцами, т. е. их предки пришли с монгольскими завоевателями. Но ещё Н. Г.Чернышевский указывал, что «нынешние татары — потомки прежних племён, живших в этих местах до Батыя и покорённых Батыем, как были покорены русские{6}».

Как подчёркивает профессор А.Х. Халиков, «татары Среднего Поволжья и Приуралья формировались в основном в пределах Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья»{7}. Следовательно, современные татары являются потомками того местного оседлого народа, который проживал по соседству с другими народами Волго-Камского края и занимался земледелием, животноводством, ремеслом, торговлей.

Здесь надо отметить и то, что в течение многих лет предки современных поволжских татар не принимали этнонима «татар» и предпочитали называть себя булгарлы (булгарин), казанлы (казанец) или мөселман (мусульманин). Соседние народы, в частности удмурты, казанских татар называли бигер, марийцы — суаз. Группу татар, живущих в правобережных районах Волги, чуваши называли мижер или межер тутар»{8}.

После завоевания Казанского ханства, в условиях жестокого истребления населения, а также последующего насильственного крещения, татарский народ был вынужден переселиться в большом количестве из Поволжья в другие края и особенно в Приуралье. Поэтому, когда речь ведётся о булгаро-татарах, обычно употребляется более широкое название «татары Среднего Поволжья и Приуралья».

Тома сказок настоящего Свода составлены в основном из сказок именно татар Среднего Поволжья и Приуралья, включая также сказки сибирских татар, живущих в Тюменской, Новосибирской, Омской и Томской областях. Язык сибирских татар считается восточным диалектом татарского языка.

Публикации и сборники татарских сказок

Сказка по-татарски называется экият (әкият). Некоторые представители старшего поколения называют сказку старым названием хикэят (хикәят{9}) (по-арабски: рассказ, повесть). У сибирских татар сказка носит общетюркское название йомак, обозначающее у некоторых народов, в том числе и у сибирских татар, и загадку.

Собирание татарских народных сказок началось относительно поздно. Первые печатные сказки (всего 8 текстов), появились в «Татарской хрестоматии» М. Иванова (1842 г.), подготовленной как учебное пособие для обучения татарскому языку в Оренбургском Неплюевском кадетном корпусе — военном учебном заведении{10}.

К собиранию фольклора сибирских татар много сил приложил академик В.В.Радлов. В 60-х гг. прошлого века в 19 татарских деревнях Западной Сибири он записал фольклорные произведения различных жанров, которые выпустил в виде отдельного тома{11}, где помещено и около 40 сказок. Этот том был издан также и на немецком языке{12}.

В 1871 г. с целью изучения языка казанских татар в Поволжье приезжает венгерский учёный-лингвист Габор Балинт. Произведения Народного творчества, которые записал от крещёных татар в городе Казани, а также в Мамадышском и Лаишевском уездах Казанской губернии, он использовал в своём труде, посвященном изучению языка казанских татар{13}, где приводятся в транскрипции и тексты 34 сказок. Там же помещены переводы их на венгерский язык. В 1988 г. этот труд переиздан на немецком языке, с переводом фольклорных текстов, выполненным венгерским тюркологом А. Бертой{14}.

В 1889 г. Габделгаллям Фаизханов выпустил небольшой фольклорный сборник под названием «Хикәят вә мәкаләт» («Рассказы и пословицы»), где помещено и несколько сказок.

В 1899 г. финский учёный Хейкки Паасонен с целью изучения мишарского диалекта татарского языка посетил несколько деревень Бугульминского уезда Самарской губернии (эти деревни теперь входят в Черемшанский район Республики Татарстан и Самарскую область) и записал фольклорные произведения, в том числе и сказки, которые были изданы только в 1953 г{15}. Туда включена и 21 сказка вместе с переводами на немецкий язык.

Первый сборник сказок «Дәфгылькәсәл мин әссаби вә сабият») («Предотвращение лени у мальчиков и девочек»), составленный Таипом Яхиным, вышел в Казани в 1900 г. Там напечатано около 100 текстов, более 80 из которых можно считать сказками и с точки зрения современных требований.

На материале собранных Каюмом Насыри 11 сказок русский учёный П.А. Поляков написал статью «Сказки казанских татар и сопоставление их со сказками других народов», которая является первым исследованием татарских сказок{16}.

Таким образом, до начала XX века собираются сказки различных этнических групп татарского народа, большая часть собранных материалов публикуется, а также делаются первые шаги в их научном исследовании.

Следует заметить, что собиранием сказок казанских татар Среднего Поволжья и Приуралья в конце XIX и начале XX веков занимались также В.В. Радлов, А.Г. Бессонов, венгерский учёный И. Кунош. К сожалению, собранные ими сказки изданы только частично{17}, они хранятся в архивах Санкт-Петербурга и Будапешта.

Сборники сказок и исследования, появившиеся уже в XX веке, кроме состоящего из 4 текстов сборника Гали Рахима «Халык экиятлэре» («Народные сказки». — Казань, 1915), относятся к советскому периоду.

Первым из них является сборник татарских народных сказок на русском языке, составленный М.А. Васильевым. В этот сборник, изданный в Казани в 1924 году под названием «Памятники татарской народной словесности. Сказки и легенды», включено 78 текстов, записанных в предреволюционные годы. После каждого произведения приводятся их паспортные данные. Составитель указал также параллели сказок в различных сборниках, составленных русскими и зарубежными учёными, что отмечалось и общественностью. «Чрезвычайно интересная, и нужная книжка, — говорится в рецензии к сборнику. — Произведения коллективного творчества национальных меньшинств нам, особенно в школах, мало известны; мало поэтому можно сделать и параллелей разных народностей России с великорусской в области художественно-массовых достижений. Свои сказки, легенды мы скорее сравниваем с немецкими, французскими, индусскими, египетскими, чем с народностями нашей же страны… Между тем Восток, Юго-Восток нас должен интересовать: татары, например, в создании русской культурно-бытовой физиономии немало имели значения. Записи же отдельных их произведений появлялись иногда лишь в местной печати, но не для «широкой публики»{18}.

К сожалению, это благородное дело, начатое М.А. Васильевым, не было продолжено в последующий период.

В 1940 г. появился сборник «Халык әкиятләре» («Народные сказки»), составленный писателем Г. Башировым из материалов, собственноручно записанных им от мастеров-сказителей. Около 40 сказок и народных шуток сгруппировано в нём по сказителям. Сборник снабжён вступительной статьёй составителя о сказках и сказочниках.

Открытие в конце 1939 г. в Казани Института языка, литературы и истории (теперь: Институт языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова Академии наук Татарстана) ознаменовало новый этап в исследовании устно-поэтического творчества татарского народа, в частности, в изучении сказок. С этого времени систематически организуются фольклорные экспедиции. В 1946 и 1956 гг. вышло в свет научное издание народных сказок в 2 книгах{19}. Публикациям сказок отводилось значительное место и в сборниках антологического характера{20}. В 1962 г. отдельной книгой были изданы сатирические сказки (составитель Э. Касимов{21}).

В области сказок появляются научные исследования X. Ярмухаметова, Э. Касимова, Ф. Ахметовой, Л. Замалетдинова и др.

В 1977–1988 гг. Институтом был издан 12-томный научный свод татарского народного творчества{22}, три тома которого отведены сказкам{23}. В них представлено 313 сказок, почти половина из которых публикуется впервые. Эти книги снабжены соответствующим научным аппаратом. Позже на основе этих трёх книг были изданы для широкого читателя два сборника массовым тиражом{24}.

Первые публикации татарских сказок на русском языке появляются в последней четверти XIX века. В статье Р.Г. Игнатьева{25}, напечатанной в 1875 г., есть пересказы нескольких сказок.

Достойны внимания две сказки с переводами, которые имеются в сообщении В.Н. Витевского{26} на IV археологическом съезде, состоявшемся в 1877 г. Ценность этих сказок состоит в том, что они записаны из уст нагайбеков-крещёных татар, ведущих своё происхождение от казанских татар, что и доказывается автором данного сообщения.

В своей книге «Материалы к изучению казанско-татарского наречия»{27} Н.Ф. Катанов поместил переводы сказок из сборника Г. Фаизханова (все 12 текстов) и перевод одной сказки из сборника Г. Балинта.

Этим и исчерпываются публикации переводов татарских народных сказок в дооктябрьский период.

Характерная особенность дореволюционных переводов сказок состоит в том, что все они были опубликованы в научных изданиях.

Появившийся уже в советское время в виде отдельной книги сборник М.Л. Васильева, несмотря на научные принципы его издания, в то же время был предназначен для широкого круга читателей. «Книга имеет… научный интерес для фольклориста, школьный для преподавателя, наконец, прекрасное чтение для детей младшего и среднего возраста, — говорится в упомянутой выше рецензии к сборнику. — …И каждый читатель не обойдёт этой книги, если он любит массовое творчество… Данный сборник следует приветствовать. Будем ждать аналогичных сборников и других народностей России»{28}. Благодаря этой книге русский читатель, а через русский язык и другие народы впервые получили возможность ознакомиться с татарскими сказками, хотя тираж сборника был сравнительно невелик — всего три тысячи экземпляров.

Но последующие переводы сказок начали издаваться только в 50-е гг. Сборники под названиями «Гульчечек» (М. — Л., 1952; Казань, 1953, 1956), «Находчивый джигит» (М., 1964), «Татарские народные сказки» (Казань, 1957, 1970; М., 1957, 1976), над составлением которых трудились Г. Баширов и Х. Ярмухаметов, были тепло приняты читателями. Они переведены на многие языки ближнего (армянский, казахский, украинский, туркменский, азербайджанский, литовский, молдавский, узбекский и др.,) дальнего (китайский, словенский, монгольский, венгерский и др.) зарубежья.

В новых условиях требовались серьёзные переводы, особенно для целей научных исследований. И в 1986 г. вышел из печати наиболее полный из изданных когда-либо на русском языке сборник со 150 сказками, переведёнными заново{29}.

Что касается неизданных русских переводов татарских сказок (например, М.А. Васильева, А.Г. Бессонова и др.), то они в отдельных экземплярах и даже в целых коллекциях находятся в архивах Казани и Санкт-Петербурга. Доведение их до народа остаётся одной из важных задач фольклористов.

Сказки о животных

Судя по количеству записей, в составе татарских народных сказок таких немного — примерно 8 процентов всего сказочного репертуара. К тому же они и по объёму невелики.

Основные герои этих произведений — дикие и домашние животные, птицы, пресмыкающиеся, рыбы, насекомые. Однако в татарских сказках о животных три последних вида непопулярны.

У татар особенно распространены сюжеты «Лиса и журавль» (АТ 60){30}, «Кот и дикие животные» (АТ 103), «Волк-дурень» (АТ 122 А), «Напуганные волки» (АТ 125), «Мужик, медведь и лиса» (АТ 154) и др.

Сказки о животных являются одной из самых древних форм не только в жанре сказок, но и вообще в фольклоре.

Так как человек, даже отделившись от мира животных, в первые периоды жил в одинаковых с ними условиях, в одной с ними среде, в его мышлении большое место занимала связь с животными. Древний человек искренне верил, что присущие ему черты характерны также для животных. Он считал, что животные, как и он сам, умеют говорить и мыслить (антропоморфизм), даже полагал себя состоящим в родстве с ними.

Вера в родственные отношения с животными привела в период первобытно-общинного строя к тому, что каждый род считал какое-то животное своим родоначальником (тотемизм). Это животное, то есть тотем, нельзя было убивать, потому что, согласно верованию, оно охраняло этот род. В результате веры в тотем возник культ животных.

Во времена, когда охота была решающим источником существования, древний человек очень хорошо знал своеобразные качества разных животных, их повадки, отношения и другие стороны, связанные с их жизнью. Эти факторы (антропоморфические представления, тотемистические и другие, связанные с животными верования, реальные явления и случаи) привели к появлению рассказов о животных.

В генезисе сказок о животных можно выделить три этапа.

Прежде всего, без сомнения, возникли разные верования о том или ином животном. У татар, как и у других народов, до сего времени сохранились некоторые верования, связанные с тотемизмом. Например, существовало представление, согласно которому нельзя убивать лося{31}.

Заболевших от страха людей лечили заговорами: когтем медведя или зайца{32}. В различных случаях для жертвоприношения издавна брали гуся, утку, курицу, барана, быка и коня. По мнению учёных, в этих обрядах, безусловно, отражён древний обычай — испробовать тотемное мясо{33}.

Признаки тотемизма не остались неотражёнными и в декоративно-прикладном искусстве татарского народа. В предметах украшения, относящихся к бунтарскому периоду, встречаются головы льва, тигра и утки. В вырезанных из дерева украшениях можно видеть большей частью фигурки различных птиц{34}.

На некоторых монетах периода Золотой Орды тоже нанесены изображения зверей и птиц. По мнению Е.Д. Турсунова, монеты с изображением ворона чеканили, вероятнее всего, ханы, выходцы из племени или рода, где ворон считался основателем рода{35}. На территории Татарстана имеется немалое количество деревень, названных именами животных. При рассмотрении с генетической стороны, конечно, было бы ошибкой связывать их всех с тотемом. И всё же название деревни Аю (Медведь) Мензелинского района, как предполагают, имеет отношение к роду айыу из башкирского племени усэргэн, а название деревни Ябалак (Сова) Апастовского района происходит от названия башкирского рода ябалак, то есть оба названия восходят к названиям проникших в ХIII-ХIV веках на территорию Татарстана и Башкортостана кипчакских и кипчагизированных тюркских племён{36}.

Как выясняется из сказанного выше, в духовной жизни первобытного общества, где главным источником существования служила охота, тотемистические представления занимали большое место. Подобные и другого характера представления, основанные на различных свойствах, повадках животных, отношении их друг к другу и к человеку, а также бытовые рассказы, возникшие на почве реальных событий с участием животных, мы рассматриваем как первый этап в генезисе сказок о животных.

Со временем на основе тотемистических и других верований были созданы различные легенды. Среди таких произведений вспомним довольно распространённую легенду «Медведь и Женщина». «Как-то раз отправилась одна Женщина в поле на жатву и ребёнка с собой взяла. Жнёт она, жнёт, а тут, откуда ни возьмись, Медведь. Занозил он себе лапу и пришёл к Женщине за помощью. Вынула она занозу. А Медведь ей за это принёс целый улей мёда{37}».

Эта легенда появилась на основе антропоморфного представления. Подобные легенды и мифы составляют второй этап в генезисе сказок о животных.

Третий этап характеризуется развитием рассказов о животных до уровня произведений словесного искусства, то есть освобождением их от утилитарных задач и выполнением эстетической функции. Эти произведения являются органическим соединением верований, связанных с животными, бытовых рассказов, мифов и легенд. На этом этапе уже открывается широкая дорога фантазии, и сказки получают возможность свободного развития.

В татарских сказках о животных тотемистических мотивов сохранилось немного. Самым значительным из них является мифологический сюжет о браке женщины с медведем. Этот сюжет в генетическом плане восходит к тотемистическому мифу{38}. В татарских сказках, основанных на этом сюжете, медведь, как правило, похищает в лесу женщину. После этого они начинают жить в медвежьей берлоге. Родившийся у них ребёнок очень быстро растёт и превращается в могучего богатыря. Примером можно указать сказку «Медвежий сын Атылахметгэрей».

Сказки, в которых основными персонажами являются домашние животные, в большинстве своём относятся к более позднему периоду. К этому времени большая часть мифологических представлений была позабыта. Но, несмотря на это, в некоторых из сказок сохранились архаические мотивы. В качестве примера можно привести сказку «Козёл и Баран». Козёл и баран, положившие в мешок найденную на дороге голову волка, нагоняют страх на волков и принуждают их к бегству. Когда медведь и волки начинают преследовать их, они забираются на дерево и прячутся там. Потеряв у подножия дерева след, медведь садится в середину кружка волков и начинает гадать на бобах. В это время баран валится на них сверху. Сообразительный козёл сверху кричит: «Держи того, кто на бобах гадает!» Звери снова в страхе разбегаются.

В этой сказке своеобразно отражён тотемистический мотив… У тюркских племён козёл и баран считались тотемными животными. Использование у татар козлиной шерсти при гадании, народный праздник — джиен под названием «Голубой баран» (Күк Тәкә җыены), обычай прикреплять бараньи рога на крыше дома и в других местах говорят именно об этом.

Изображение в сказке козла умным и смышлёным, а барана глуповатым и беспомощным связано с природой древних дуалистических мифов. Эти животные воплощают изображённых в дуалистических мифах и наделённых теми же контрастными качествами двух братьев{39}. Как известно, в мифах, отразивших период дуалистической организации времён детства человеческого общества, изображены два брата, родоначальника противоположных фратрий: один из них силён, умён, опытен, сметлив, энергичен, другой — слаб, бестолков, тяжёл на подъём, растяпа.

Архаические мотивы в сказках о животных не ограничиваются только тотемизмом. Значительное место в этих произведениях заняла традиция хитрой шутки, трюкачества. Хитрая шутка, представляющая древнее явление, появилась под влиянием дуалистического мифа и бытовой сказки{40}. Но она не осталась только в сюжетах, связанных с указанными мифами или бытовыми сказками, а на основе этой традиции возникло множество новых сюжетов о ловких, хитрых проделках и шутках животных. Примером может служить сказка «Лиса и Журавль». Лиса и журавль приглашают друг друга в гости. Лиса положила пшённую кашу на плоское блюдо и угощает журавля. Тот, естественно, не может захватить клювом пшено, лиса сама вылизывает кашу. Журавль в свою очередь кладёт клёцки в пахталку. Журавль сам насыщается, а лиса остается голодной.

В сказках о животных встречаются также другого рода архаические мотивы. Такие эпизоды, как заманивание волка или медведя в западню и сжигание их там («Коза и Волк», «Медведь и три сестры»), заманивание перепелом лисы в опасное место («Перепел и Лиса»), являются скорее всего древними сюжетами, отразившими примитивные охотничьи приёмы, но подвергшиеся основательной трансформации.

В условиях классового общества границы сказок о животных расширяются, и некоторые из этих произведений начинают уже отражать в аллегорической форме взаимоотношения различных слоев населения. Если по одну сторону расположились такие сильные хищники, как медведь, волк, лиса, лев, тигр, то по другую сторону — лошадь, корова, овца, коза, собака, кошка, петух. Домашние животные, будучи полезными, освещаются с положительной стороны, они всегда берут верх в борьбе с дикими животными.

Самый популярный зверь в сказках о животных — лиса. Она присутствует в более чем половине всех сказок и во многих случаях добивается своей цели. Медведь и волк, напротив, тупы, недогадливы, даже трусоваты; частенько их водят за нос, прогоняют или убивают.

Лев и тигр изображаются в сказках самыми сильными зверями и воплощают образ жестокого тирана. Они властвуют над всем животным миром. Даже лиса, преследующая животных, которые слабее её, ловко обманувшая медведя и волка, вынуждена склонить голову перед львом и тигром, подлизываться к ним, клеветать на других ради собственного спасения. В сказке «Лев, Лиса и Волк» лиса во время дележа добычи отдаёт всё льву. Здесь она воплощает наблюдательного, умеющего приспосабливаться к обстановке, не гнушающегося при нужде быть блюдолизом, хитрого и льстивого чиновника или дельца.

Но, вступая в конфликт с домашними животными, лиса терпит поражение. Показательна в этом отношении сказка «О мудрой хитрости», героями которой являются лиса и петух. Лиса — кровный враг петуха. Она хитра и коварна и, чтобы добиться своей цели, то есть съесть петуха, не стесняется хвалить свою жертву, говорить слащавые комплименты в его адрес. Комплимент лисы — это только зачин. После этого она прибегает к более коварной хитрости: дескать, падишах издал указ, повелевающий всем подданным жить между собой в дружбе. Однако петух не даёт обмануть себя, более того, придумывает хитрость: намёками даёт знать, что со стороны деревни бежит собака. Лиса, ясно, навостряет уши. Таким образом, безобидная домашняя птица одержала верх над сильным хищником, и как бы ни была тонка паутина лести лисы, петух сплёл более искусную сеть, победил своего врага, оставил его в дураках.

Вообще во всех сказках, где главными персонажами являются петух и лиса, лиса всегда терпит от петуха позорное поражение.

Иногда не только домашние животные, но и журавль, перепел превосходят хитростью лису и ставят её в трудное положение.

Таким образом, в сказках о животных лиса изображается двояко. В большинстве сказок она является коварной, хитрой и жестокой хищницей, а в некоторых сказках она представлена умной, находчивой, расторопной, приходящей на помощь человеку.

Особое место в сказках занимает волк. Он изображается алчным и одновременно бестолковым, простофилей. Его легко обманывают и позорят различные животные («Голый Волк», «Лиса и Волк» и др.)

Такие сказки сатирического плана близки по идее к бытовым сказкам. Ведь и в них в схватке с бедняком богач оказывается в смешном положении, а представитель простонародья одерживает победу благодаря своему уму и сметливости.

У этой разновидности сказок есть ещё одно важное качество: в них при помощи аллегории изображаются общечеловеческие недостатки. В этом случае привычки, повадки животных используются для обличения пороков, встречающихся в людях. Например, в сказке «Шах-Петух» в образе почитающего себя самым красивым, самым храбрым петуха искусно высмеиваются чванство, высокомерие, бахвальство.

С особой иронией изображаются в сказках о животных лень, нежелание трудиться. В сказке «Гороховое войско» есть такой эпизод: кошка, петух, индюк, журавль, утка начинают жить на горе. Когда стало подмораживать, кошка предлагает построить жилище. Но ей приходится одной строить его. Когда ударили морозы, птицы тянутся поодиночке, молят кошку пустить их в домик, иначе грозят разрушить его. Кошка вынуждена впустить всех. В сказке в аллегорической форме хорошо раскрывается смысл необходимости и красоты труда, а бездельники опозорены, по отношению к ним у слушателей появляются отрицательные эмоции.

В этих сказках осуждаются и другие недостатки людей: неблагодарность, забвение благодеяния. Например, в сказке «Храбрый Петух» в неблагоприятном свете выставлены лживость и трусость.

Таким образом, если по характеру конфликта сказки о животных разделяются на две группы, то по составу персонажей их можно подразделить на три группы: 1) сказки с героями в образе диких животных; 2) сказки с героями в образе домашних животных; 3) сказки с теми и другими.

Сказки о животных можно классифицировать также по признаку присутствия или отсутствия в них образа человека. Но участие его происходит по-разному: в некоторых сказках о нём только упоминается или же он показывается в какой-нибудь ситуации, т. е. его участие принимает эпизодический характер, а в некоторых произведениях он выступает как один из основных персонажей, участвует от начала до конца.

Среди сказок о животных встречаются и такие, что посвящены только показу силы человека. В них основное художественное пространство произведения занимает человек, и он в столкновении с животными одерживает победу. Наиболее характерная в этом отношении сказка — «Кот, Тигр и Человек». Когда кот поведал тигру, что хозяин кота сильнее тигра, тот горит желанием помериться силами с человеком. Тигр разрешает человеку привязать себя, пока тот сходит и «принесёт силу», и человек забивает насмерть привязанного тигра. Победа человека, благодаря уму и смекалке, над хищниками во много раз сильнее его весьма впечатляюще изображена и в сказке «Старик, Медведь и Лиса».

Следует также упомянуть ещё два типа сказок, в которых человек как персонаж занимает всю фабулу. Это — произведения, где медведь женится на женщине (АТ 650 А) и лиса женит бедняка (АТ 545 В), которые в татарской фольклористике традиционно относятся к сказкам о животных. В таких сказках человек в каждом случае добивается победы над медведем. Второй тип из этих сказок с постоянным присутствием персонажа человека посвящен теме свахи-лисы, женившей человека. Эта тема в основном ограничивается одним сюжетом (АТ 545 В), и в неё входят варианты сказки «Салам-Торхан и Лиса». Здесь основной герой — лиса. Человек же крайне пассивен, он действует лишь по указке лисы. Самый характерный признак этого типа сказок — «превосходная степень» очеловечивания животного (лисы). Если в сказке «Салам-Торхан и Лиса» лиса заменяется каким-то типом человека (например, Тазом, Алдаром и др.{41}), сюжет не терпит никакого ущерба. Поэтому данное произведение похоже на бытовую сказку. Только Персонаж — лиса привязывает его к сказкам о животных.

Есть большое сходство между сказками разных народов. Например, среди татарских сказок о лисе мало оригинальных сюжетов, не зафиксированных в международных каталогах. Если часть таких сходств носит типологический характер, то другую часть составляют заимствования. Сюжеты заимствованы в результате общения с разными народами, торговых и культурных связей и стали общим достоянием. Среди татарских народных сказок о животных часто встречаются и такие, которые восходят к древним восточным письменным памятникам («Калила и Димна», «Жизнь животных», «Сказание о Попугае», «Сказание о Бабуре», «Сорок визирей» и др.){42}, — например, «Коварная Лиса», «Лев, Волк и Лиса», «Лев, Лиса и Волк» и др.

Коротко о некоторых художественных особенностях сказок о животных.

В сказках о животных зачин обычно бывает краток: «В старину», «В старые времена», «Давным-давно», «В глубокой древности», «В прежнее время», «Однажды», «Как-то раз», «В одий из дней» и др. Например, в сказках этого тома наиболее часто встречающимися зачинами являются «Однажды», «В давние-давние времена» («В давние-предавние времена»), «Жили-были», «Говорят».

И экспозиция в этих сказках краткая, компактная, она поясняет место, время, условия предстоящих событий. «Однажды у речушки, текущей вдоль деревни, Лиса ходила. Время — как раз цосле захода солнца, когда зимние сумерки сгущаются на глазах» («Лиса и Волк»), «Жил-был Салам-Торхан. Бездомный бродяга в летние ночи спал в открытом поле» («Салам-Торхан и Лиса»), «Серый Волк долго рыскал, и там был, и тут, но ничего съестного не нашёл» («Голый Волк»).

Экспозиция может также лишь познакомить с главным персонажем: «В давние-предавние времена был один храбрый да пригожий Петушок» («Всемогущий Петух»).

В некоторых сказках сразу после зачина идёт завязка: «Возвращалась одна старуха из соседней деревни домой. И поймал её по дороге Медведь» («Старуха и Медведь»). Или: «Однажды встретились Кот с Тигром» («Кот, Тигр и Человек»).

Во многих сказках для развития событий используются повторные встречи персонажей. В сказке «Голый Волк», например, волк прежде всего встречает жеребца, и этот жеребец, лягнув, лишает его сознания. После этого встреченный бык бодает волка. И коза обманывает волка, ставит его в весьма затруднительное положение; кричит, как бы произнося призыв к молитве, и зовёт своего хозяина. Лиса же окончательно обезоруживает волка; подпаливает и оставляет голым. Наконец, последняя встреча заканчивается гибелью волка: портной забивает его аршином.

Таким образом, каждая встреча главного персонажа с остальными персонажами нагнетает напряжение, и в последней встрече конфликт достигает своей кульминационной точки. Смерть волка — развязка сюжета.

В некоторых сказках после развязки выводится мораль. Например: «Вот какой бесславный конец ожидает того, кто позарится на чужое добро» («Всемогущий Петух»).

В сказках о животных встречаются также (правда, редко) типичные для волшебных сказок концовки: «Сегодня ходил — вчера вернулся. Всё ещё голова болит» («Салам-Торхан и Лиса»).

Повторные встречи в сказке персонажей приводят к повторениям фраз. Это особо выпукло проявляется в кумулятивных сказках. Например, в сказке «Гороховое войско» каждое животное при встрече задаёт один и тот же вопрос: «Куда это ты, Кошка, так спешишь?» Ответ кошки для всех тот же: «Идёт гороховое войско, вот я и убегаю».

Сказкам о животных особенно свойственна форма диалога. Этот приём оживляет сказку, обостряет интерес к ней. Форма диалога помогает лучше ощущать, яснее представлять реальную жизнь героев, естественную среду их существования.

И звукоподражания (подражания голосу животных) используются в тех же целях. Например, волк воет: «У-у-у… остался голодным…» («Голый Волк»), коза блеет: «Мики-ки-ки» или «ме-е…» («Коза и Овца», «Коза и Волк»), кошка ест, издавая звуки: «мяу-мяу» («Котан Иваныч»), петух кричит: «Ку-ка-ре-ку!» («Шах-Петух») и др.

В языке персонажей встречаются ритмическая и рифмованная речь. Например, в сказке «Коза и Волк» коза всегда, возвращаясь к своим деткам, поёт:

Ходила я по холмам, Бродила я по долам, Ела травку шелковую, Пила воду студёную. Вымечко молока полно, Ждут меня козлятки дома.

В сказке «Медведь и три сестры» слова медведя также выражены в стихотворной форме. Взвалив на спину мешок, в который спряталась девушка, медведь проходит часть пути и повторяет:

Я поля миновал, Притомился, устал, Что в мешке, дай взгляну, У-у…

В этой прибаутке как будто слышатся мотивы заклинания или же детской игры. Девушка в мешке после каждого медвежьего запева отвечает: «Видят, видят мои глаза», и медведь, полагая, что девушка наблюдает из отдушины, не осмеливается открыть мешок.

Язык сказок о животных простой и образный. Образность достигается при помощи разных тропов. В сказке «Шах-Петух», например, есть интересные сравнения, подхалимки-курицы так хвалят своего вожака-петуха: «У тебя, султан, ноги, как железо, крепки», или: «У тебя, наш падишах, голос громче львиного». Разумеется, такие сравнения применительно к петуху не могут не вызвать улыбку.

Встречающиеся в сказках эпитеты по отношению к характеру животных приспособлены к нормам сказки: голодный волк; бестолковый волк; глупый волк; хитрая лиса; сильный конь; умная коза; храбрый, хитрый петух; добрый жеребец и т. д. Эпитеты часто применяются и при описании явлений природы: большой луг, зелёный луг, холодные ветры, толстое дерево, огромный дуб, широкая долина, ясные дни, холодная зима, белый снег, густая озимь и др.

В сказках, хотя и редко, встречаются метафоры: пересчитать рёбра (побить), красная шапка (окровавленная голова волка), красные штаны (волк, у которого окровавлена нога) и др. Последние две одновременно служат метонимией. Встречаются метафоры в форме перифраза: пресветлый падишах, ясный хан, дивный султан, светлый шах (петух).

В сказках о животных часто употребляется гипербола. Например, волк говорит лисе: «Сейчас я тебя зараз проглочу» («Коварная Лиса»). В сказке «Котан Иваныч» лиса говорит о коте: «А съедает он за раз одну овцу и одного быка». А в сказке «Медвежий сын Атылахметгэрей» герой «растёт, день за год, за двадцать пять дней стал двадцатипятилетним богатырём». Герой говорит о себе: «… не смогу, видать, среди людей жить. Если придётся ударить одного — пятеро погибнут».

Образные средства в сказках способствуют яркости речи, впечатляющему воздействию событий.

В настоящее время многие сказки о животных перешли в детский репертуар.

Сказки о животных

1. Лиса и Волк

Однажды у речушки, текущей вдоль деревни, Лиса ходила. Время — как раз после захода солнца, когда зимние сумерки сгущаются на глазах. Лиса была голодная и в надежде поживиться пошла в деревню. Хочет зверюга в курятник забраться и там без труда ужин раздобыть. С такими думами шла она по речке и увидела вдруг небольшую прорубь. Из воды тянется тоненькая верёвка прямо на берег в заросли тальника. Тут Лисица зубками за верёвочку и стала тянуть полегонечку, так и вынула потихонечку полную сеть рыбы. Быстренько рыжая ниточки порвала, добычу всю достала и одну за другой к стогу перетаскала. На самой верхушке ужин разложила, что смекалкою и умом добыла, поудобнее устроилась и стала покусывать рыбье мясо да причмокивать.

В это время неподалёку голодный Волк бродил, искал, чем поживиться. И вдруг ему в нос слабый ветерок рыбий запах донёс. Встрепенулся Волк и побрёл туда, куда тянул его чуткий нюх. Увидел Лису, лежащую на стогу за царским ужином, и молвил сладко:

— Здравствуй, дружище, как дела?

— Ням, ням… Нямчего, ням жалуюсь…

— Ты там, кажись, что-то вкусное ешь… Запах по всему свету разошёлся. — Волк проглотил полный рот слюны, облизал жадно губы.

— Я-то? Я кушаю бялеши{43} рыбные, на масле печёные, — лукавит Лиса.

«Ну и везёт же хитрюге», — думает серый, и глаза его зажглись недобрым огнём. Захотелось тут ему проглотить рыжую целиком, с её полным рыбой животом.

Лиса это заметила, и, не будь дурой, скорее начала бирюку зубы заговаривать:

— Братец ты мой, дорогой, если бы ты знал, сколько я труда и терпения приложила, прежде чем нажила богатство такое. Но я всегда готова с тобой поделиться и последним куском.

И лукавка, так сказав, стала вниз кидать кости да рыбьи хвосты. Волк, даже не жуя, глотал всё разом; видать, от жадности у него помутился разум. А Лиса говорит:

— Если хочешь, я могу и тебя научить рыбу ловить.

— Будь так добра, Лисичка, научи, сестричка, а то я с голоду помру, — умоляет серый.

Лиса тут хитро улыбнулась, лукаво так прищурилась и начала плести:

— Слушай крепко, запоминай точно. Тут на речке недалече есть прорубь одна, а рыбы там тьма. Засунешь хвост в воду, а рыбки к нему так и прилипают, так и прицепляются. Сиди тихонько, нешевелёхонько, а не то спугнёшь добычу. Чем дольше просидишь — тем больше вытащишь.

Волк прибежал к проруби, опустил в воду хвост на всю длину и замер. Сидел он, сидел, боясь шелохнуться. Много времени прошло. И вот, наконец, решил вытащить свой хвост, да никак. «Слишком долго сидел, рыбы много прицепилось…» — думает он. А хвост-то примёрз.

Утром женщины пришли за водой. Увидев Волка, сообщили мужикам своим. Вместе с другими прибежал и тот мужик, что сеть поставил. Так он угостил Волка пешней — Волк и концы отдал. Его шкуру мужик содрал и на базаре продал. А Лиса за всем этим наблюдала с верхушки стога и очень смеялась. До сих пор, говорят, ходит и посмеивается над глупым Волком.

2. Медведь и Лиса

Давным-давно в одном лесу Медведь с Лисою жили и, говорят, дружили. Прошло много лет, ещё один год — постарел Медведь и занемог. А был у них большой припас: по кадке мёда и масла. Это добро у них далеко было запрятано, и решено было его есть вместе, когда состарятся.

В одно прекрасное утро встаёт Лиса и тайком уходит. Целый день ждал хворый Медведь, а её всё нет. Лишь поздно вечером возвернулась она.

— А где так долго была? — спрашивает Медведь.

— У моего друга жена родила, и ходила я в деревню младенцу имя дать.

— Кого бог дал — сына или дочь?

— Сын родился.

— И как же ты назвала его?

— Початочек!

— Ну, а мне гостинцев ты не принесла?

— Не было на столе ничего такого жирного, что бы тебе понравилось.

— Э-эх, — вздыхает Медведь. — Ты, конечно, сыта, а мне-то каково?

Идёт тогда Лиса и поблизости да по окрестности собирает объедки всякие и Медведю несёт. А что Медведю остаётся делать — грызёт бедняга.

В один прекрасный день встаёт Лиса с первыми петухами и на цыпочках выбирается на волю. И в этот раз направилась прямёхонько к мёду-маслу, нализалась досыта и к вечеру домой пришла.

— Здравствуй, друг Медведь, здоров ли был?

— Неможется… А ты сама где ходила божий день?

— В гостях была, — отвечает Лиса.

— У кого?

— У друга моего жена родила, и я ходила в деревню младенцу имя дать.

— Ай-яй, везёт же тебе… А что ж меня с собою не взяла?

— Они ведь меня пригласили! Как же ты придёшь незваным гостем?

— Хорошо, что ли, потчевали-то?

— Очень славно, угощали сладко.

— А кого же бог дал, сына или дочь?

— Сын родился.

— И как назвали?

— Середка.

— Славное имя. Вот только жаль, что ничегошеньки ты не принесла.

— Да как же так можно? Полон дом гостей, и детей у них много…

Сказав так, Лиса улеглась и заснула. А Медведь голодный, живот пустой, как барабан. Лиса отдохнула часок-другой, затем собрала поблизости да по окрестности всякие отбросы да огрызки. А что Медведю остаётся делать, сам-то хворый, и тому доволен.

Через неделю-другую Лиса опять с утра пропала, мёд с маслом долизала, домой вернулась.

— Где была?

— В гостях.

— У кого?

— У моего друга жена родила. Вот я и ходила в деревню младенцу имя дать.

— Что судьба дала, сын или дочь? И как назвали?

— Сына. Поскрёбышком будет имя.

— А мне ничего не принесла? — чуть не плачет Медведь.

— Вот, немного дали гостинцев. «Пусть не обижается, что мало», — они говорят.

Лиса на этот раз принесла куму чёрствого хлеба, тоненько намазанного мёдом-маслом.

— Спасибо, что вспомнили, — сказал Медведь, — Пусть их дети будут счастливы!

Лиса долго так гуляла, не зная горя, а наш Медведь от худой жизни совсем ослаб. И однажды перед сном так говорит Лисе:

— Слушай, ведь есть у нас большой запас, который на чёрный день припрятан. Придётся его затронуть. Иначе я ноги протяну.

— Ладно, — говорит Лиса. — Сходим. Завтра и пойдём.

Утром встают они и к тайнику идут. Смотрят — пустые кадки, ветер в них гуляет.

— Эх, каждый божий день ты где-то пропадала, видать, твоя работа, — говорит Медведь, разозлившись на Лису.

— Нет, я не ела, — отвечает Лиса, глазом не моргнув. — А может быть это ты, когда я в гостях была, всё сам съел!

— Да как я мог? Знаешь сама — хворый лежу, — говорит Медведь.

— Ладно, ладно, не будем спорить, давай проверим. Ляжем вот здесь на солнышке и будем ждать. У кого на животе вытопится мёд и масло — тот и виноват.

Лиса и Медведь легли рядышком, поставив животы на солнце. Разморило Медведя, и он заснул. А Лисица не спит. Встала она тихонько, наскребла мёда-масла из донышек и намазала косолапому живот.

— Вставай, Медведь, хитрец ты эдакий! Говорила я, что ты съел мёд и масло — и правда! Вот на животе всё вытопилось.

Сказав так, Лиса ушла — бросила больного друга.

3. Медведь, Волк и Лиса

Однажды Медведь, Волк и Лиса собрались вместе обсудить свою жизнь. «Нам, — говорили, — надо совершить хадж{44} — посетить места святые, чтобы раскаяться во всех грехах, очистить душу. И жить отныне только честным трудом, никого не обижать». На том и порешили.

Отправились они в путь. Встретился им Верблюд и спросил:

— Куда это вы, друзья, идёте?

— Мы теперь паломники. Отныне никого не будем трогать.

— Доброе дело вы затеяли. Возьмите меня тоже, — просит Верблюд.

Пошли они дальше все вместе. Шли так несколько дней. Верблюд идёт себе, пощипывая травку. Не грех ведь травку-то рвать. А Медведь, Волк и Лиса чем дальше идут — тем труднее для них путь: животы всё сильнее сводит. Кругленькое пузо Верблюда всё больше раздражало зверей. «Он один сытый идёт, давай-ка мы его за это убьём», — договорились они. Набросились втроём и заломили тут же. Зарезав скотину, Медведь вынул её внутренности и сказал:

— Я на речку пойду, промою всё это, а вы ждите меня, ничего не трогайте.

Как только он ушёл, Лиса стала подговаривать Волка:

— Давай съедим у Верблюда почки. Не бойся, я сама отвечу косолапому. Как спросит он, где почки, ты сразу посмотри на меня.

Медведь вернулся и стал проверять, всё ли цело.

— Где почки Верблюда, куда девались?

Тут Волк обернулся и на Лису глядит. А Лиса:

— А что ты на меня уставился? Сам сожрал почки, а теперь на других смотришь. Говорила я тебе: «Не ешь, Медведь заругает».

Волк не успел рта раскрыть, как Медведь с рёвом кинулся на него, и вскоре они скрылись из виду. Лиса же а ну-тко скорей перетаскивать мясо по кускам в камыши.

Вернулся Медведь из погони запыхавшийся. Глядит — там, где лежала туша Верблюда, сидит плачет и причитает Лиса.

— Что тут ещё такое случилось? Мясо где?

— Орёл тут прилетел и тушу унёс. Вот я и плачу.

Разозлился Медведь, в сердцах махнул рукой: «С вами кашу не сваришь!» — и пошёл восвояси. А хитрая Лиса долго кормилась в камышах спрятанным мясом и смеялась над глупыми товарищами. До сих пор, говорят, ходит и посмеивается.

4. Лиса, Волк и Медведь

Лиса, Волк и Медведь отправились на лошади, запряжённой в сани, в лес дрова рубить.

Доехали до лесу. Волк и Медведь вошли в лес дрова рубить, а Лиса осталась караулить лошадь. Пока Волк и Медведь рубили дрова, Лиса съела внутренности лошади, начала это дело с заду, и потом заткнула зад соломой.

Когда Волк с Медведем воротились из лесу, нарубив дров, Лиса сама отправилась в лес, будто бы также рубить дрова, и велела подождать возвращения её из лесу.

Волк и Медведь, не могши дождаться возвращения Лисы из лесу, задумали возвращаться домой без неё и начали понукать лошадь, а она не идёт. Насилу догадались, в чём дело.

5. Коварная Лиса

Однажды весной Лиса, Барсук, Волк, Верблюд и Лошадь подружились. И жили вместе привольно и сытно на зелёной поляне целое лето. Наступила осень, дожди пошли, холодные ветра стали подувать. Барсук, Лиса и Волк — втроём — сговорились зарезать травоядных друзей. Лиса Верблюду так сказала:

— Друг ты наш милый, ненаглядный, трудно тебе будет голодную зиму выжить. Чем видеть твои страдания, мы решили зарезать тебя.

— Правильно говоришь. Но, зарежем того, кто всех моложе.

Собралась тут вся компания и стала судить, кто есть самый молодой.

— Я наиболее старый среди вас, — сказал Верблюд. — Аллах меня сотворил вместе с Адамом.

Лиса сказала:

— А я в лодке пророка Ноя обучала детей всяким наукам. Я — учительница.

Волк сказал:

— А я ту лодку сторожил. Никого не подпускал к лодке пророка.

Барсук заявил:

— Я доктор. Я в той лодке людей лечил. Жир у меня целебный.

Только Лошадь молчит — ничего не говорит. Спросили её:

— Тебе сколько лет?

— У меня о том расписка есть, там написано. Пусть Лиса прочтёт. Она же учительница.

— А где же она, расписка-то?

— Под копытом, — сказала Лошадь.

Лиса говорит Волку:

— Подержи-ка её ногу, я прочитаю.

Волк подошёл к Лошади и хотел было приподнять её заднюю ногу, но та, не будь дурой, лягнула серого, тот и отлетел.

— Узнали теперь, сколько мне лет? — заржала Лошадь и прочь ускакала.

Остались они жить вчетвером. День ото дня всё холоднее становится.

Говорит Барсук Верблюду:

— Зима, видать, будет морозная. Не мучай ты себя, давай лучше зарежем тебя. Ты же знаешь, что я доктор. Вновь тебя весной воскрешу.

Верблюд заколебался и решил посоветоваться с Лисой:

— Как ты думаешь, сможет ли Барсук меня воскресить?

— Почему бы и нет? Он ведь доктор.

Лиса, шельма, уже учуяла, что Верблюд скоро согласие даст. И под старым дубом начала скорее копать яму— себе норку делать. Ударили морозы, дни голодные настали. И Верблюд согласился довериться Барсуку-доктору. Беднягу зарезали немедля. Волк вынул его внутренности и отдал Лисе и Барсуку:

— Подите на речку, промойте это добро. И голову прихватите.

И остался Волк, как самый сильный, тушу охранять, а те пошли.

Шли они, идут они — проголодалась Лиса и говорит Барсуку:

— У меня живот пустой — съем я мозги. А ты сердце съешь. Да не бойся ты, ответ я дам сама. Если Волк спросит, где сердце, ты посмотри на меня.

Съели они мозги и сердце, а всё остальное обратно приволокли. Волк спрашивает:

— Где мозги Верблюда?

— А Верблюд-то оказался безмозглым, — отвечает Лиса. — Если бы у него были мозги, он бы добровольно под нож не пошёл.

— Ну, а сердце куда делось?

Тут Барсук стал на Лису смотреть.

— Чего ты на меня уставился?! Когда ел сердце, ни на кого не смотрел.

Волк, оскалив зубы, бросился на Барсука, а тот — бежать, Лиса кричит:

— Держи, держи вора, это он съел сердце Верблюда!

Как только Барсук с Волком скрылись за холмом, Лиса стала кромсать тушу и оттаскивать лучшие куски. Оставив одни ножки да кости, она и сама схоронилась в норе.

Вернулся Волк из погони, глядит, остались от Верблюда только ножки да кучка костей. «Эх, шельма! — заскрипел он зубами. — Надула меня рыжая… Ну, если встречу, тут же изувечу…»

За одну неделю Волк все кости обглодал, а потом, бедолага, зиму долгую голодал. Только Лиса провела зиму в сытости.

Снова настала осень. Лиса пошла в деревню, книжки нашла, принесла себе в нору. Опять, плутовка, что-то затевает!

Объявился Волк, смотрит, Лиса на пне сидит, очки повесила на нос и с умным видом листает книгу.

— А-а, рыжая, попалась мне в лапы! В прошлом году обманула меня, вот за это сейчас поплатишься!

— Ты что, Волк, спятил?! Я тебя в жизни не видала. Я учительница: обучаю грамоте детей всех зверей. Если есть у тебя волчата, приводи их ко мне, пока не поздно.

Волк говорит:

— Да, есть у меня две крошки.

— Тогда приведи же их. За обучение одного я беру две овечьи туши. Всего с тебя будет четыре. Скоро все звери приведут своих детёнышей. Если ты опередишь их, твои детки займут лучшие места.

Уходит Волк. Через два дня возвращается с двумя волчатами и четырьмя тушами овец. Лиса принимает у него всё это и говорит:

— Ровно через шесть месяцев приходи навестить детей.

— Ну ладно.

И Волк побрёл домой. А Лиса зарезала волчат и, за два месяца обглодав их кости, завернула их в шкурки, положила в угол. Затем она принялась за овечьи туши. На исходе шести месяцев убралась из этих мест прочь.

Ровно через шесть месяцев появляется Волк навестить своих детей. Глядит, нет ни волчат, ни учительницы. Нашёл он её нору, зашёл внутрь и шкурки увидел: «Ах, жестокая тварь, она моих детей слопала. Ну, если поймаю, тут же изничтожу».

Весна пришла, весело смеясь, потеплели дни, полнели речки. У одной деревни в сторонке стояла мельница. Дверь её была открыта, и Лиса внутрь забралась и стала есть муку. В то же время случайно и Волк туда забрёл. Увидел рыжую и зарычал:

— А-а, каналья, попалась! Два раза ты надула меня! На этот раз не выйдет, я задушу тебя.

— Ты что, Волк, дурак или сроду так? — округлила глаза Лиса. — Я столько лет уже здесь мельником работаю, никуда не хожу. Голодный, что ли? Если так, я дам тебе муки.

Волк поверил ей на слово:

— Ну ладно, тогда дай хоть муки. Очень есть хочу.

Лиса зачерпнула муки и стала сыпать, на жернова. Волк, долго не думая, запрыгнул на жернова и стал лизать муку. А Лиса в этот миг незаметно открывает заслонку, и вода, начинает бить по колёсам, а те, в свою очередь, приводят в быстрое движение жернова. Волка закрутило и бросило с размаху на стенку. Пока Волк очухался, Лиса вон из мельницы выскочила и след за собой замела.

Когда же Волк пришёл в себя и осмотрелся кругом, он понял, что Лиса опять его одурачила, чуть не погубила, «Ну, если ещё раз встречу, ни за что не упущу».

А Лиса тоже думает, как бы себя от Волка обезопасить. Набрала она охапку ивовых прутиков и на пригорке начала плести корзины. Плела она и громко пела. Услышав её голос, подошёл к ней Волк.

— А-а, негодная, попалась! Сейчас я тебя зараз проглочу!

— Послушай, храбрый зверь, — говорит Лиса с невинным видом. — За что ты хочешь съесть меня? Какая обида на меня?

— Ты ещё смеешь спрашивать?! — злится Волк. — Сколько раз ты меня обманула!

— Эх ты, глупая тварь, — говорит Лиса. — Я уже много лет отсюда никуда не хожу, плету корзины — на них и живу. Ты тоже не выдумывай чепуху там разную, учись корзины плести, будешь мне помогать. И мы с тобой заживём на широкую ногу.

И начала Лиса показывать, как надо плести. Сготовила сначала дно корзины, посадила туда Волка, и, заговаривая ему зубы, плетёт прутики один за другим по бокам.

А Волк даже рот раскрыл от изумления, ведь ловко плетёт Лиса корзину. Осталось только дыру закрыть сверху — и готово будет. Вот и всё. Лиса последний прутик закрутила туго и сказала:

— Ну ладно, дружище Волк, прощай!

Так и ушла. Волк пробовал было выбраться — не тут-то было. Уж больно Лиса на совесть потрудилась. Прошло немного времени, увидели корзину и Волка люди, едущие на базар, и увезли. С того дня Волка не стало видно.

6. Лев, Волк и Лиса

Однажды Лев захворал. Все звери собрались узнать о его здоровье. Не было только Лисы. Тогда Волк подошёл ко Льву и сказал об этом. Лев, разгневанный, приказал ему: «Как только Лиса появится, сразу же дай мне знать!» Между тем подоспела и сама Лиса. Волк мигом доложил о ней Льву. Но другие звери уже рассказали Лисе, как Волк опорочил её перед Львом. Вот Лев вызывает к себе Лису и допрашивает:

— Где же ты была, красавица? Почему опоздала?

Лиса отвечает кратко:

— Услыхала о твоей болезни, мой повелитель, долго искала лекарство.

— Ну и как, — спрашивает Лев, — нашла?

А Лиса ещё любезней в ответ:

— Найти-то не нашла, но слышала: если достать сухожилие из задней волчьей ноги и съесть, хворь твоя, возможно, пройдёт.

Лев схватил Волка, разодрал заднюю ногу и вытянул сухожилие. Истекая кровью, Волк бросился бежать. А Лиса ему кричит вдогонку:

— Эй, красноштанный, куда ты?!

7. Лев, Лиса и Волк

Однажды Лев, Лиса и Волк вышли на охоту. Поймали они дикого осла, косулю и барсука. Стали делить между собой добычу. Лев обращается к Волку:

— Ну-ка, раздели всё это на троих!

Волк взял себе дикого осла и говорит:

— Это мне.

Косулю отдал Льву:

— Это его величеству.

А перед Лисой положил барсука.

Тогда Лев размахнулся, стукнул Волка по голове, и раскололась голова.

Обращается Лев к Лисе:

— Теперь ты дели!

Стала Лиса делить. Отдала Льву дикого осла:

— Это тебе на завтрак.

Отдала ему косулю:

— Это тебе на обед.

Отдала и Барсука:

— Это тебе на ужин.

Удивился Лев:

— Бэрэкалла!{45} Но кто же тебя научил так делить добычу?!

Лиса кивнула в сторону и ответила:

— Тот, в красной шапке.

8. Перепел и Лиса

Летом, в одно прекрасное время, решили Перепел да Лиса быть друзьями. Всегда и везде ходили вместе. Однажды Лиса жалуется:

— Проголодалась я, дружок. Что бы такое съесть, а?

Перепел ей в ответ:

— Я могу тебя досыта накормить. Ты что, меня не знаешь?

А Лиса подзадоривает:

— Ну-ка попробуй, накорми. Как же это ты, интересно, сможешь?

— Айда, выйдем на дорогу, — сказал Перепел и повёл Лису через высокую рожь. Вскоре вышли они на дорогу.

— Ты иди, спрячься, — говорит Перепел, — и следи за дорогой.

Лиса затаилась во ржи и стала наблюдать. Видит, идут нарядные, разодетые муж с женою. Они в гости ходили, поэтому в руках у жены был большой свёрток. Она говорит мужу:

— Глянь-ка, слышь. Впереди нас Перепел бежит. Он, потмоему, не может летать. Давай-ка, поймаем его, домой придём, зарежем, у них, говорят, мясо очень вкусное.

Начали муж да жена вдвоём его ловить. Перепел и не улетит, и поймать себя не даёт: бежит возле них, вокруг да около. Муж сердится на жену:

— Да поставь ты свой свёрток, слышь, нет!

Жена оставила свёрток на краю дороги и принялась бегать, махая руками. И уходят они так всё дальше и дальше. И тогда Лиса вышла изо ржи, цап свёрток и обратно юркнула. Перепел это увидел и упорхнул из-под носа простофиль. Они пошли искать свой свёрток, дошли до той деревни, откуда вышли. Нет и нет. Словно сквозь землю провалился.

— Тьфу, чёрт побери, наверное, этот Перепел был привидением. Он, видать, уводил нас от свёртка, — так, ругаясь и чертыхаясь, пошли домой.

Перепел прилетел к Лисе. Та уже развернула свёрток. Чего только там нет! И бялеши есть, и калач, и курица варёная, и блины. Лиса с жадностью стала пожирать всё это. Подлетевший Перепел гордо говорит:

— Ну, как, вкусно я тебя кормлю?

— Ням-ням… Сроду не ела ничего подобного!

Оба они наелись досыта. Лиса говорит:

— Ну, Перепел, накормил ты меня досыта, спасибо. А сможешь ли ты меня напугать? Ну, попробуй.

— Почему бы и нет? Схватись зубами за мой хвост и закрой глаза. Не открывай, пока я не скажу.

Полетел Перепел. Лиса за ним бежит. Вышли они на охотников с собаками.

— Открой, Лиса, глаза!

Собаки увидали Лису и начали с громким лаем гнаться за нею. Вдобавок ещё охотники стреляют. Пих-пах.

Лиса убегает со всех ног, а Перепел исчез. Лиса бедняга, бежала, бежала и оказалась в тальнике.

Прилетел Перепел и видит: у Лисы язык высунулся до самой земли, а сама дрожит всем телом.

— Ну, как самочувствие? Испугалась? — спрашивает Перепел.

— Сроду так не пугалась, — отвечает Лиса. Отдышавшись, она новую забаву затевает. — Ну, ладно, накормил ты меня, огромное тебе спасибо за это, дружок. Испугал, а теперь рассмеши меня.

— Ну что ж, дело возможное, — говорит Перепел. — Уже вечереет, сейчас самое время. Пойдём-ка мы с тобой в деревню. Да только гляди, как бы тебя собаки не завидели. Тогда уже будет тебе не до смеха.

Дошли они так до деревни, таясь от чужого глаза: впереди Перепел, за ним Лиса. Зашли в один сарай. А это усадьба была тех людей, которые свёрток несли. Этот мужик со своей женой ещё недавно только домой пришли. Муж топором точил деревянный кол, жена доила корову.

Перепел шепчет Лисе:

— Теперь смотри, что будет. Только рот не разорви, смеясь.

Перепел вылетел из сарая и сел на кончик колышка, который мужик точил. Жена увидела это:

— Гляди-ка, Перепел сел на кол. Может, это тот самый дуралей, который лишил нас гостинцев. Сбей его скорей!

Хотел муж поймать его, но он слетел и сел корове прямо на рога. Мужик взял свой кол обеими руками, подобрался к корове и замахнулся было — корова испугалась и пролила молоко. А Перепел слетел и сел на голову жены. — Муж долго не думал, треснул по голове свою жену. Перепел улетел живой и невредимый.

Лиса глядела на всё это из сарая и так смеялась, так смеялась, что рот у неё растянулся от уха до уха.

9. Салам-Торхан и Лиса

Жил был Салам-Торхан. Бездомный бродяга — в летние ночи спал в открытом поле. Встретилась однажды ему Лиса и говорит:

— Эй, Салам-Торхан, проходят твои годы, а семьёй не обзавёлся. Женю-ка я тебя. Вынеси из деревни мне курицу одну — и я тебя женю.

Вынес Салам-Торхан, съела Лиса. Затем встала, облизывая губы, и в город пошла к одному Баю{46}. Придя к нему, поздоровалась, представилась и попросила пудовку:

— Салам-Торхан построил новый амбар. Хочет перенести медные деньги из старого в новый, а таскать не в чём.

Взяла она пудовку, а вечером обратно принесла. На следующий же день вновь пришла поутру и говорит:

— Салам-Торхан хочет перенести серебряные деньги.

«Оказывается, есть ещё богачи и моей масти», — думает Бай.

В третий день опять Лиса пришла:

— Салам-Торхан переносит золотые монеты.

Бай весьма удивился: «Неужели есть человек меня побогаче?!»

Лиса же, когда пудовку возвращала, каждый раз на донышке по монете оставляла. Бай хотел их вернуть, но воспротивилась Лиса:

— У моего хозяина их не считают, оставь себе.

Бай стал Лису домой приглашать, а та отнекивается:

— Некогда мне рассиживаться. Завтра иду в один дом сватом Салам-Торхана. Хозяин-то мой холостой, совсем молодой.

Услышав такие слова, Бай ещё пуще стал в дом звать, так как имел дочь на выданье.

— Ладно, — говорит Лиса. — Если ненадолго, может, и зайду.

— Нет-нет, долго не задержу, — печётся Бай.

А дома за столом заикнулся:

— Есть у меня для доброго молодца — красная девица. Скажи хозяину, в долгу не останусь.

— Ладно, так и быть, скажу. Если он согласен, буду сватать. Ведь не мне, а ему жениться.

Лиса из города вернулась и Салам-Торхану обо всём доводит:

— Ну, джигит, кажись, дело в шляпе: возьмём тебе дочку Бая!

Салам-Торхан не верит:

— Не городи ерунду. Кто за меня пойдёт? Себя не во что одеть.

— Не горюй, всё будет в порядке, — не унывает Лиса.

Рано утром опять в город ушла.

— Ну, Шакир-бай, — лукавит Лиса, — уговорила-таки хозяина своего и пришла к тебе свахой от него. Давай договоримся.

— Доброе дело, святое дело, — доволен Бай.

— Сколько денег просишь, товару, скажи сейчас, — важничает Лиса.

— У нас всего в достатке, — говорит Бай. — Зять свой, от него нам ничего не надо.

— Ладно, если зять свой, — говорит Лиса. — Хорошо. Ну, а свадьбу когда сыграем?

Назначили день, когда жених должен был приехать за своей невестой. И напоследок Лиса сказала:

— Надо бы укрепить мост, через который мы будем проезжать.

Бай махнул рукой:

— По нему много лошадей, грузы тяжёлые проходят: ничего, выдержит.

— Хорошо, если так. Но предупреждаю: кони наши будут упитанные и добра на телегах будет немало.

Так сказала, заспешила Лиса обрадовать Салам-Торхана.

— Ну, дружище, дело сделано. Через неделю поедем за молодой невестой.

— Зря ты хлопочешь, — говорит Салам-Торхан. — Куда я жену-то дену? Да и не выйдет она за меня.

— Ты знай слушайся меня, — ручается Лиса.

Настал день свадьбы. Пошли они вдвоём с утра пораньше.

— Ну, как я выйду перед богатыми людьми в своихлохмотьях, — сердится Салам-Торхан.

Лиса непоколебима:

— Не горюй, в Почёте будем!

Так они дошли до моста. По лисьему совету его разобрали и брёвна пустили вплавь по воде. Салам-Торхана Лиса раздела, оставила прямо в воде под старой ивой, а сама направилась в город.

— Сват, беда! Говорила я, надо мост укрепить, — запричитала она, закричала. — Телеги наши со всем добром в воду провалились, даже не знаю, жив ли твой зять. Я одна не смогла его вытащить из воды и потому сюда прибежала.

Слуги бая тотчас поспешили жениха спасать.

— Салам-Торхан! — кличут с берега. А тот из воды голос подаёт. Вытащили его, завернули в шубу и на телеге домой привезли.

Умыли, причесали, надели дорогие наряды и за стол посадили. За пропавшее добро никто не горюет. Лиса похваливается:

— Богатства наши несметны.

А жених сидит и наряды поглаживает, глаз не отрывает: обо всём забыл.

— А почему, — говорит тесть, — зять наш не ест, а только сидит и одежду гладит?

— Он бы и кушал, — объясняет Лиса, — да скучает по своим прежним нарядам.

А сама тычет Салам-Торхана в бок, на яства кивает: «Ешь, мол, не выдавай себя». И тот, спохватясь, стал наворачивать всякие кушанья.

Когда свадебный пир закончился, Лиса первой уехала, сказав Салам-Торхану:

— Приведёшь свадьбу в такую-то деревню, к такой-то старухе. Я буду там ждать тебя.

Когда Лиса по дороге ехала, встретила в поле табун лошадей и сказала конопасам:

— Завтра отсюда проедет большое начальство. Вас спросят: «Чьи это кони?» Скажите: «Салам-Торхана», и они вам много подарков дадут.

Далее проехав, встретила стадо коров и сказала пастухам такие же слова. Людям, пасшим овец далее в пути, те же слова повторила. Доехав так до деревни, зашла к той старухе. А она богатой купчихой была. Лиса ей прямо с порога:

— Что делать-то будем, бабушка? Сила идёт немалая войною на нас. Что делать станешь, куда спрячешься? Убьют они тебя. А ты, бабушка, спрячься в колодец. Я помогу спуститься, а когда они уйдут, снова вытащу.

Согласилась старуха. И Лиса, посадив её на ведро, в колодец спустила и отрезала верёвку. Не стало купчихи.

В это время как раз Салам-Торхан со своей невестой из ворот байского дома выехали. Родители невесты, ближняя, дальняя родня и друзья на многих лошадях с добром немалым едут-поезжают.

Так свадебная процессия доехала до табуна лошадей. Спросили конопасов:

— Чьи это кони?

Салам-Торхана, — ответили те.

— Ого, жена, — говорит Бай, — зять наш не босяк. Это наши пастухи, кинем им подарки.

Дав им много подарков и свадебных угощений, поехали дальше. Повстречали стадо коров. Спросили пастухов:

— Чьи это коровушки?

— Салам-Торхана, — отвечают люди.

Их так же одарили. Далее в пути повстречалось овечье стадо.

— Чьи это овцы?

— Салам-Торхана, — ответили.

Пастухов тоже богато одарили.

— Вот, жена, — радуется Бай. — Думали, что мы богаты. А зять-то наш, гляди, во много крат богаче.

И с песнями да с весельем заехали они в деревню, остановились перед домом купчихи. Лиса встречает у ворот, гостей чествует, в дом зовёт. К их приходу кашевары купчихи всё, что для свадьбы нужно, заготовили.

Погостив у зятя денька три, сват со свахою домой уехали. А молодые стали жить в доме купчихи богато и славно. И Лиса с ними живёт привольно. Салам-Торхан её в почёте держит и так говорит: «Когда умрёшь, я тебя в золотом ящике похороню».

Лиса однажды заболела. На следующее утро смотрят — совсем не дышит. Салам-Торхан слуг позвал:

— Умерла Лиса. Унесите её вон на ту гору и бросьте в яму.

Лису положили в корзину, прикрыли соломой и понесли. По дороге один говорит:

— Давай сдерём с неё шкуру.

Другой отвечает:

— Была нужда марать руки. Что, шкурок у нас мало?

Так и бросили корзину в яму. Вернувшись, Лиса и говорит:

— Ну, Салам-Торхан, сдержал ты своё слово, похоронил меня в золотом ящике.

Салам-Торхану совестно стало, покраснел бедняга.

Через несколько лет Лиса и вправду умерла. Сначала не поверили, три дня дома держали, только потом с большим почётом похоронили.

И остались муж с супругою только вдвоём хозяевами дома. Я был у них в гостях: сегодня ходил — вчера вернулся. Всё ещё голова болит.

10. Лиса и Журавль

Говорят, когда-то Лиса и Журавль были друзьями. Ходили друг к другу в гости. Первой, говорят, пригласила Лиса. Сварила пшённую кашу и размазала по тарелке.

— Угощайся, дорогой — потчует она.

А Журавль клюёт, клюёт, да ни одно зёрнышко в клюв не попадает. Так сама Лиса всю кашу и вылизала. И сказал тогда Журавль:

— Лиса, голубушка, ты угостила меня, теперь черёд за мной. Приходи, как позову.

Приготовил, говорят, Журавль молочный суп с клецками и пригласил Лису. Пришла Лиса, и сели они обедать. Журавль подал суп в пахталке. Лиса, как ни старается, достаёт только до бульона, а клецки со дна подбирает длинным клювом Журавль. И сказал он на прощанье:

— Лиса, голубушка, ты меня угостила, я тебя угостил. Не обессудь. Каков привет, таков и ответ!

11. О мудрой хитрости

Однажды храбрый Петух отправился будто бы за село поразвлечься. Там он забрался на какую-то стену, огляделся окрест, повеселел, взмахнул крыльями и закукарекал. А в тех местах Лиса жила. Услыхала она Петуха, обрадовалась: «Видно, сам Аллах послал мне его!» — и прибежала к стене.

Петух увидел её и спрашивает:

— Чего тебе, рыжая? По какому ты делу?

Отвечает Лиса:

— Возвращаюсь я из города. Услышала твой приятный голосок и свернула сюда, чтобы понаслаждаться твоим пением. А ещё узнала я в городе одну новость и хочу с тобою поделиться.

Петух говорит:

— Ну, рассказывай, что за новость.

Продолжает Лиса:

— На днях падишах издал указ. Он гласит: пусть все подданные в моих владениях будут друзьями, живут в мире, не держат в душе зла. Пусть сильный не трогает слабого, пусть лев не отрывает голову страусу, пусть собака не дерёт лисью шубу, пусть лиса не душит кур, пусть коршун не нападает на воробья, пусть вместе живут волки и овцы, ястребы и голуби… Вот так приказал владыка. А коль так, то пусть и между нами не будет вражды. Петух, дружище, спускайся ко мне, пройдёмся с тобой в обнимку, пусть все увидят, как мы выполняем указ падишаха.

А Петух будто бы не обращает на Лису внимания, в другую сторону смотрит.

Лиса опять за своё:

— Эй, Петух, ты что, не слышишь меня или не согласен с указом падишаха?

Петух отвечает:

— Да погоди!.. Кто-то бежит сюда из села, длинноухий, с хвостом и облезлый. Вот я и думаю, кто бы это мог быть?..

Лиса услыхала такое, встревожилась не на шутку, стала искать, где бы спрятаться. Петух ей:

— Ты чего засуетилась? Обожди, пусть длинноухий подойдёт сюда, посмотрим, что за зверь.

— Судя по всему, это собака. А у меня нет большого желания с ней встречаться. Чего доброго изорвёт мне шубу.

Петух удивляется:

— Как? Ты ведь говорила, падишах издал указ не враждовать. А если так, то зачем собаке трогать нас?

А Лиса в ответ:

— Так-то оно так. Но лучше не показываться ей на глаза. Может быть, она и не знает о том указе, — и убежала, говорят, рыжая, только хвост мелькнул.

Так Петух и спасся от злого умысла, ответив Лисе на хитрость хитростью.

12. Петух и лиса

Как-то Лиса проходила мимо дерева и видит: сидит на вершине Петух. Говорит ему Лиса:

— Эй, друг, может спустишься вниз? Помолились бы вместе.

Петух отвечает:

— Там за деревом спит имам{47}, разбуди-ка его!

Лиса взглянула и видит: лежит за деревом собака. Испугалась и бежать.

А Петух вслед кричит:

— Куда ты, давай помолимся вместе.

Лиса в ответ:

— Подожди немного. Я вернусь. Забыла омовение совершить, — махнула хвостом и была такова.

13. Лиса, Ёж и Ежиха

Лиса и Ёж вздумали бегать вперегонки. Ёж подговорил Ежиху лечь в том месте, до которого должны были по уговору бежать Лиса и Ёж и, как только Лиса прибежит, сказать ей: «А я уже давно тут».

Лиса побежала, а Ёж отстал от неё и спрятался в яме. Лиса добегает до сала, а Ежиха стоит на сале и говорит Лисе:

— А я уже давно тут.

Бежит Лиса обратно, а Ежиха прячется в яму. Только добегает Лиса до сала обратно и видит там Ежа, который говорит ей:

— А я уже давно тут.

14. Голодный Пёс и Волк

Жил-был Пёс. Стал он стар, не лаял, как прежде, и хозяин прогнал его со двора. Долго скитался Пёс по дикому полю. Навстречу ему попался Волк и спрашивает:

— Дружище, что ты тут бродишь?

— Хозяин меня прогнал, вот и брожу. Стар я, лаять не могу. Три дня ничего не ел.

— Ну, раз так, пойдём со мной, — сказал Волк. — Хотел было съесть тебя, да не буду, пожалею…

Паслась в поле одинокая лошадь. Волк привёл Пса к ней, вцепился в лошадиный хвост, а Псу велел наблюдать. Лошадь присела. Тут Волк спрашивает у Пса:

— Посмотри, глаза у меня выпучены или нет?

Пёс взглянул, удивился очень и говорит:

— Выпучены.

Тогда Волк отпустил лошадь, та повалилась. Волк схватил её зубами за горло и загрыз. Потом отодрал брюшину с салом:

— Вот тебе самая жирная часть. Приходи каждый день сюда и кормись. Тебе надолго этого хватит.

И ушёл.

Ладно. Приходит Пёс день, второй, третий… Ему, голодному, конины хватило лишь на неделю. Тут встречается ему другой Пёс. Первый Пёс, теперь уже сытый, спрашивает:

— Что ты бродишь здесь, дружище? Тот отвечает:

— Хозяин у меня бедный. Не кормит совсем.

— Идём-ка со мной, — сытый Пёс, по примеру Волка, тоже нашёл одинокую лошадь и объясняет голодному:

— Я спрошу у тебя «Выпучены у меня глаза или нет?» А ты следи.

И побежал к лошади. Вцепился в хвост, спрашивает:

— Выпучены у меня глаза? И слышит в ответ правду:

— Нет.

Видно, лошадь оказалась сильной, лягнула она так, что старый Пёс отлетел далеко в сторону. А Пёс, который наблюдал за всем этим, и говорит:

— Вот теперь у тебя глаза выпучены.

15. Коза и Волк

В давние-давние времена жила, говорят, на свете одна мудрая Коза. И было у неё трое козлят. А ещё была у неё избушка. Жила Коза в этой избушке со своими козлятами счастливо-пресчастливо. Рано утром уходила Коза в зелёные луга, в широкие поля, щипала травку, пила воду из родников, а вечером возвращалась домой и пела:

Ходила я по холмам, Бродила я по долам, Ела травку шелковую, Пила воду студёную. Вымечко молока полно, Ждут меня козлятки дома. — Отоприте, ребятушки! — стучалась она в дверь.

Козлятки отопрут дверь, мать накормит, напоит их и спать уложит. Так и шли за днями дни, утро сменялось вечером, а вечер — ночью. Раным-рано Коза опять уходила в зелёные луга, в широкие поля, ближе к сумеркам возвращалась с песней домой. А козляткам тепло и сытно, ни ветер их не трогает, ни дождик не мочит.

Однажды выследил их Серый Волк. Подслушал, как поёт Коза, и запомнил песенку.

Вот раз ушла Коза, а Волк тут как тут. Подбежал к избушке и запел:

Ходила я по холмам, Бродила я по долам, Ела травку шелковую Пила воду студёную. Вымечко молока полно, Ждут меня козлятки дома. — Откройте, ребятки!

Но козлята дверь не открыли.

— Ты не наша мама, голос у тебя страшный, — отвечают. — И потом наша матушка так рано не возвращается. Она вечером приходит.

Разозлился Волк, отправился он прямиком к кузнецу, чтобы голос изменить.

У реки в кузнице Медведь кузнечил.

— Здравствуй, дружище, Медведь!

— Здорово, Волк, здорово!

Расспросив Медведя о житье-бытье, Волк и говорит:

— Окажи услугу, дружище, скуй мне тоненький язычок.

Согласился Медведь:

— Так и быть. Всё равно мы этим на жизнь зарабатываем. За труд мой с тебя одну овцу или же двух ягнят.

Волк пообещал заплатить овцой. И принялись они за дело. Волк высунул язык и положил его на наковальню. Медведь, засучив рукава, стал ковать. Поначалу Волк застонал, заохал, потом и вовсе от боли завыл. И всё-таки вытерпел, добился своего.

Вот пришёл Волк к избушке с козлятами и запел тоненьким голоском:

Ходила я по холмам, Бродила я по долам, Ела травку шелковую, Пила воду студёную. Вымечко молока полно, Ждут меня козлятки дома!

Подумали козлята, что это мать вернулась, и отворили дверь. Голодный волк кинулся в избу, проглотил одного за другим всех козлят и — бежать в лес.

Возвращается вечером Коза, как всегда напевая, и видит — дверь нараспашку, ребятушек нет.

— Ме-е… Ме-е… Где же вы, детушки мои, где вы, коздятушки? — запричитала она, заплакала. Но никто ей не отвечает.

Побежала Коза в лес прямо по волчьим следам. Смотрит: лежит Волк на опушке, греет на солнышке брюхо. Разбежавшись, Коза распорола ему брюхо рогами, и все три козлёнка выскочили оттуда целёхонькими. Радостные поспешили они с матерью домой.

И опять зажили вчетвером счастливо. Но Коза теперь нет-нет да тревожилась, что снова придёт Серый Волк и съест её козлят.

Однажды Коза с козлятами выкопали глубокую узкую яму, прикрыли её сверху ветками, а рядом положили кучу соломы.

Волк тем временем ходил-бродил, проголодался и направился к избушке, надумав опять поживиться козлятами. Встретил на полпути Козу и давай заливать:

— Хотел я тебя, голубушка Коза, в гости пригласить.

А Коза в ответ:

— Ну что ж, идём, сосед, сначала ко мне, почаёвничаем, а потом и к тебе соберёмся.

Идут они, идут. Ведёт Коза Волка прямиком к той хитрой яме. Сама незаметно перепрыгнула через неё, а Волк в яму кувырк и провалился.

Зовёт Коза своих козлят:

— Ме-е… Ме-е… Детушки, где спички? Скорей поджигайте, злодея-Волка не упускайте.

Козлята подожгли солому и сбросили её в яму. Разгорелся в яме костёр, а Волк умоляет:

— Коза, милая, ухо жжёт, вытащи меня отсюда!

Коза сверху кричит:

— Ребятушек моих ел — не жалел. Вот и повой теперь!

Опять Волк стонет:

— Коза, голубушка, голову печёт, вытащи меня отсюда!

А Коза в ответ:

— Козлятушек моих ел — не жалел. Вот я гори теперь!

Сгорел Волк в яме. Коза с козлятами зарыли его там и зажили с тех пор счастливее прежнего.

16. Козёл и Баран

Жили-были старик со старухой. Скотины у них не было никакой, а только две тысячи рублей хранилось деньгами. Однажды старуха говорит старику:

— Давай на эти деньги купим кого-нибудь.

Пошёл старик в соседнюю деревню. Постучался в один дом и спрашивает:

— Есть у вас скот на продажу?

— Есть, — отвечают.

— Какой? — спрашивает старик.

— Козёл.

Купил старик за одну тысячу Козла. Постучался в другой дом и опять спрашивает:

— Есть у вас скот на продажу?

— Есть, — отвечают.

— Какой? — спрашивает старик.

— Баран.

Купил старик ещё за тысячу Барана и отправился домой. Старуха к их возвращению сшила торбу, наполнила её овсом и говорит старику:

— Не будем животину держать на привязи, пускай пасутся на воле. И отпустили старики Козла и Барана на все четыре стороны.

Немного пройдя, остановился Козёл и сказал:

— Сходи-ка за торбой, что бабка нам сшила.

Баран сходил за торбой, и они продолжили путь. Шли они, шли, наткнулись на волчью голову. Козёл взял у Барана торбу и положил туда находку.

Вот идут они дальше и видят: костёр горит. А вокруг костра семеро волков. Один на домбре играет, остальные пляшут. Заметили волки Козла с Бараном и пуще запрыгали.

— Мясо пришло, мясо пришло, — кричат.

Козёл тут говорит Барану:

— Достань-ка из торбы волчью голову, да не молодую, а старую. Молодую мы и без огня съедим.

Достал Баран волчью голову. Козёл и говорит:

— Потом и за этих семерых возьмёмся…

Услыхали волки эти слова, перестали плясать, задрожали от страха. Козёл говорит им:

— Никуда не уходите.

Один из волков подходит к Козлу и умоляет:

— Можно, я отлучусь по нужде?

Козёл отпустил его. Другие тоже стали отпрашиваться — кто за дровами, кто за водой. Так и разбежались все. Ушли и Козёл с Бараном.

Волки тем временем встретили Медведя. Медведь спрашивает:

— Что случилось?

Волки отвечают:

— Нас Козёл с Бараном чуть не съели.

Медведь говорит:

— Где они! Идёмте!

А волки трясутся:

— Боимся мы, не пойдём…

Уговорил таки их Медведь. Напали они на след. Козёл и Баран увидали зверей, забрались на дерево, и след потерялся. Медведь говорит волкам:

— Вы садитесь, а я на бобах погадаю.

Волки уселись в кружок, Медведь — посередине и стал гадать. Баран шепчет Козлу:

— Я упаду сейчас!..

И свалился на землю. Козёл сверху как закричит:

— Держи того, кто на бобах гадает!

Медведь так и кинулся бежать. А Козёл всё кричит вслед:

— Держи его, держи!

17. Коза и Овца

В давние времена жили, говорят, на свете старик со старухой. Были у них одна Лошадь и один Бык. А из мелкого скота Коза и Овца.

Старик день и ночь работал в поле. Запряжёт Быка и погоняет без передыху. Вскоре Бык совсем выбился из сил и захворал.

Старик взял да и зарезал Быка. А Лошадь приуныла: «Теперь, пожалуй, за мной черёд…» Крестьянам тогда тяжело жилось. Вот и старика бедность одолела. Понадобились деньги — и продал Лошадь.

Остались теперь у него Коза и Овца. Как-то раз старики советуются между собой: «Быка зарезали, Лошадь продали. Не прокормить нам уж больше скотину. Надо и Овцу с Козой — на мясо». Услыхали это Коза и Овца, обсуждают вдвоём: «Да, кажется, и до нас дошёл черёд. Давай убежим!» Рано утром, когда хозяева ещё спали, тихонько вышли они со двора. Коза прихватила с собой и мешок, повесив его на рога.

Идут они, идут, уже и день проходит, ночь наступает.

Подходят к дремучему лесу. В кустах на опушке находят волчью голову и кладут её на всякий случай в мешок.

Идут дальше и скоро замечают в чаще огонёк. Подходят ближе, а это костёр горит и вокруг него — десяток волков. Сварили они в большом казане{48} кашу, сдобрили маслом и едят. Как увидели Козу с Овцой, так глаза у них и разгорелись:

— Ну и ну! К нам еда на собственных ногах явилась, — говорит один из волков. — После каши полакомимся бараниной и козлятиной.

Коза смекнула, куда дело клонится, и кричит громко:

— Ме-ме, ме-ме, двенадцать волчьих голов в суме! — Вытаскивает волчью голову из мешка и считает вслух:

— Одна волчья голова, две волчьи головы, три волчьи головы… — перекладывая одну и ту же голову туда и обратно.

Волки страшно перепугались. Потом самый старший незаметно скрылся в темноте. Другие ждали его, ждали его, не дождавшись, тоже стали один за другим исчезать. Так все десять и убежали. А Коза с Овцой досыта наелись каши и переночевали у костра. Проснулись утром, решили: «Нет, не сможем мы так прожить. Уж как-нибудь одних нас прокормят старики», — и вернулись к своим хозяевам. Говорят, до сих пор живут вместе.

18. Кот и Медведь

Спрятал Медведь на вершине дуба мёд. Разнюхал это Кот, забрался на дерево и лакомится. А тут Медведь возвращается.

— Ты что тут делаешь?

Кот отвечает:

— Вот пишу бумагу о том, что волков и медведей надо в Сибирь сослать. Я — московский писарь.

Услыхал Медведь эти слова, свалился с дуба — и давай дёру! Кот тоже испугался Медведя, спрыгнул и убежал в другую сторону.

19. Котан Иваныч

В давние времена жили, говорят, Лиса и Волк очень дружно. Молодой и сильный Волк всякий раз возвращался домой с добычей. Но вот он состарился и не мог уже и себя прокормить. Лисе деваться некуда, решила сама поохотиться. Бежит она по лесу, бежит, а навстречу ей — Кот. Смотрит она на Кота и думает: «Какой интересный зверь! Не видывала я его прежде…» А Кот увидел Лису и шерсть дыбом поднял. Спрашивает Лиса:

— Куда путь держишь, приятель?

— Да вот, лес проверяю, — отвечает Кот.

— Ну, коль так, идём, гостем будешь, — приглашает Лиса. Кот, не зная, то ли верить, то ли нет, отправляется за Лисой. С голоду он даже пофыркивает сердито. А у Лисы от этого пуще разгорается любопытство. Наконец, возвращается домой и старый Волк.

— Вернулся? — опрашивает его Лиса.

— Вернулся, да ничего не смог добыть, — отвечает Волк.

— Вот что, Волк, — говорит ему Лиса, — у нас гость, участковый инспектор. Лес наш проверяет. Зовут его Котан Иваныч. Мы должны его угостить. А съедает он за раз одну овцу и одного быка. Где хочешь, там и доставай, дружище.

Волк, перепуганный, убежал. Навстречу ему Медведь.

— Куда ты так торопишься? — спрашивает он Волка.

— Участковый инспектор явился. Надо угостить его овцой и быком. Вот и тороплюсь, — отвечает Волк.

— Давай искать вместе, — предлагает Медведь.

И они отправляются дальше вдвоём. Идут они, идут, а навстречу Кабан. Рассказывают новость и ему. Он тоже в страхе присоединяется к ним. Спешат они втроём по лесу, видят Зайца и тоже зовут его с собой:

— Будешь связным, — говорят ему.

Вот уже вчетвером отправляются они за добычей. Посылают Зайца вперёд на поиски какого-нибудь стада или отары. Заяц находит и возвращается. Посоветовались звери и решили так: Волк должен добыть овцу, а Кабан с Медведем — быка.

Сказано — сделано. Заяц побежал к Лисе звать её вместе с котом в гости. Лиса спрашивает:

— Что вы приготовили для гостя?

— Овцу и быка, — отвечает Заяц.

— Возвращайся и скажи, что этого мало. Если не достанут ещё одну тушу, он их самих съест, — говорит Лиса.

И опять четверо друзей по несчастью выходят на охоту. Наконец, Волк приносит ещё одну овцу и жеребёнка. Посылают Зайца к Лисе. Кажется, угодили: Кот и Лиса обещают прийти.

Медведь предлагает:

— Давайте спрячемся и посмотрим, что это за зверь, — и забирается на сосну.

Кабан прячется в яме, Волк тоже находит себе место, а Заяц залегает в траве.

Вот идут Кот и Лиса. У Кота шерсть дыбом, усы торчком. Подошёл к туше, набросился на неё с ворчаньем: «мяу-мяу» и стал есть.

А звери в своих укрытиях переглядываются: «Что это он говорит «мало-мало», неужели не наестся?!» Тут, откуда ни возьмись, появляется мышка. Кот увидел её и кинулся за ней. А Кабан решил, что тот на него прыгает, и выскочил из своей ямы. Кот с перепугу взобрался на сосну. Медведь же подумал, что это за ним, со страху свалился с дерева и упал прямо возле Зайца. Заяц — бежать. А Волк припустил следом за ними.

Так все четверо, испугавшись Кота, убежали. Говорят, в лес. А Кот с Лисой остались вдвоём, наелись досыта мяса и до сих пор живут весело и дружно.

20. Медведь и Женщина

Как-то раз отправилась одна Женщина в поле на жатву и ребёнка с собой взяла. Жнёт она, жнёт, а тут, откуда ни возьмись, Медведь. Занозил он себе лапу и пришёл к Женщине за помощью. Вынула она занозу. А Медведь ей за это принёс целый улей мёда.

21. Медвежья услуга

В давние времена подружились было Мужик и Медведь. Как-то раз вместе пошли они в лес. Мужик захотел спать и улёгся под деревом. Медведь стал сторожить его сон. Вот на Мужика села муха. Медведь замахал лапой, но не смог её прогнать. Тогда он поднял камень, бросил с размаху в муху и… убил Мужика.

22. Медвежий сын Атылахметгэрей

В древние времена жили в одной деревне старик со старухой. Была у них дочь, была ещё корова.

Однажды корова не вернулась с пастбища. Дочка пошла искать корову. Искала, искала, до лесу дошла и в нём заблудилась. Поймал её Медведь и привёл в свою берлогу. В ней держал её несколько лет и сделал своей женой. Родился у них сын. Мать дала ему имя Атылахметгэрей. Так и стали жить. Медведь мясо приносит, жена его варит, а Медведь в сыром виде кушает. Сын растёт, день за год, за двадцать пять дней стал двадцатипятилетним богатырём. Силушка в нём играет огромная, сверх человеческой меры.

Однажды мать рассказала ему всё:

— Так, мол, и так, сынок, росла я среди людей. Пошла я корову искать, а твой отец меня изловил, в берлогу к себе уволок. Очень скучаю я по людям.

Сын ей отвечает:

— Изготовлю-ка я сундук, а в него тебя упрячу и отнесу к людям. Неужто ты так и проживёшь под землёй, не видя свету?

— Нет, нет, — испугалась мать, — отец обоих нас убьёт.

Однако сын изготовил сундук.

— Залезь-ка, матушка, в этот сундук, — говорит.

— Нет, не полезу, и не показывай, отец пронюхает — жизни не будет. Умрёт — уж тогда освободимся.

— Да ты только взгляни, удобно ли, присядь на корточки, — настаивает сын.

Мать последовала совету, сын тут же захлопнул крышку, взвалил сундук на плечо и вышел в дорогу.

Идёт он, идёт. Через некоторое время мать говорит:

— Сынок, отец твой идёт, я отсюда слышу.

Повернул голову сын: старый Медведь ломится через ветки, пасть разинута, сюда приближается. Из сундука мать кричит:

— Оставь меня, оставь. Коль поймает, обоих убьёт, спасайся!

— Нет, не оставлю, — отвечает сын.

А Медведь настигает их. Атылахметгэрей вырвал с корнем деревце и Медведя им ударил. Тот от удара свалился, сломал шесть деревьев, о седьмое стукнулся, сдох на месте.

Тем часом мать с сыном прибыли в одну деревню. Сын снял с плеча сундук, поставил его на землю и молвил:

— Тут, в деревне, тебе дом и очаг, а мне дай благословенье на дальнюю дорогу.

Мать плачет, хочет оставить сына при себе.

— Останься, вместе жить будем, — молвит.

— Остался бы, — отвечает Атылахметгэрей, — да не смогу, видать, среди людей жить. Если приведётся ударить одного — пятеро погибнут, — и распростился с матерью.

А мать и по сию пору горюет, сына ждёт.

23. Старуха и Медведь

Давно это было. Возвращалась одна старуха из соседней деревни домой. И поймал её по дороге Медведь. Привел к себе в лес, угощает мёдом, ягодами. Старухе, хочешь не хочешь, приходится есть. Посидела она немного и говорит Медведю:

— Послушай, дружище, отпусти меня, старенькую… Дома у меня три дочки-красавицы. Которая тебе приглянется, ты и возьми себе в жёны. Старшую зовут Тихо-Тихо, среднюю — Крепко-Крепко, а младшую — Теперь-Теперь.

Отпустил Медведь Старуху. День прошёл, наступил вечер. Дождавшись темноты, Медведь притопал в деревню. Стучится в клеть к девушкам и говорит:

— Тихо-Тихо, открой мне дверь! Старшая дочь отвечает:

— Мы и так тихо лежим, уходи отсюда!

— Крепко-Крепко, открой мне дверь!

Средняя дочь отвечает:

— Мы и так крепко заперлись, уходи отсюда!

Медведь стучится в третий раз:

— Теперь-Теперь, открой мне дверь.

Младшая отвечает:

— Теперь мы и за ягодами в Лес не пойдём, уходи отсюда!

Тут громко залаяла собака. Медведь перепугался: «Эх, обманула меня Старуха!» — и убежал в лес.

24. Медведь и три сестры

В давние времена жила на свете одна женщина и было у неё три дочери. Однажды старшая ушла с подругами в Лес по ягоды. Стали они наполнять лукошки, вдруг, откуда ни возьмись, Белый Медведь. Схватил он девушку и унёс в чащу. Подруги увидали это, испугались и убежали домой. А мать ждала-ждала свою дочь и, не дождавшись, пошла к подругам узнать, что с ней.

— Где моя доченька? — спрашивает она.

— Белый Медведь её унёс, — отвечают подруги.

Заплакала женщина и ушла.

Через несколько дней средняя дочь отпросилась по ягоды. Вот и она с подругами пришла в лес. Стали они наполнять лукошки, вдруг опять появился тот самый Белый медведь, схватил девушку и скрылся в чаще. Подруги испугались, убежали. Мать ждала-ждала дочь, а её всё нет. Пошла к подругам узнать, те говорят:

— Унёс её Белый Медведь.

Заплакала женщина и вернулась домой.

Прошло ещё немного времени. Теперь уже младшая дочь просится по ягоды. А мать не отпускает:

— Двух сестёр твоих Белый Медведь унёс, и тебя унесёт.

Не послушалась дочь, ушла в лес. И только стали они собирать ягоды, как появился Белый Медведь и унёс её. Узнала женщина об этом от подруг и заплакала:

— Трёх дочерей потеряла я, одна-одинёшенька осталась…

А старшая дочь была умная у неё. И придумала она вот что.

Белый Медведь часто уходил куда-то из берлоги, и однажды она говорит ему:

— Я бы хотела матери посылку отправить…

— Ладно, — отвечает Белый Медведь, — приготовь, я сам отнесу.

Посадила девушка на дно мешка свою младшую сестру, сверху положила еды запас и крепко-накрепко завязала. Вернулся Белый Медведь, поел-попил, взвалил на спину поклажу и отправился в путь. А девушка Медведю наказала:

— Смотри, не вздумай открывать мешок. Я буду следить из слухового окна и всё увижу.

Сама привязала к окошку белый платок, и он заколыхался на ветру. Шёл Белый Медведь и говорит:

Я поля миновал, Притомился, устал, Что в мешке, дай взгляну, У-у…

А девушка подаёт голос из мешка:

— Видят, видят мои глаза…

Оглянулся Белый Медведь, увидел белый платок и думает: «Да, следит она за мной…» — поднял мешок и дальше пошёл. Через некоторое время опять останавливается:

Я поля миновал, Притомился, устал, Что в мешке, дай взгляну, У-у…

Девушка из мешка отвечает:

— Видят, видят мои глаза…

«Э-э, всё ещё она поглядывает». Поднял мешок и снова тронулся в путь. Дошёл он до дома, где жила женщина, стучится в дверь.

— Кто там?

— Посылку вам принёс, — отвечает Белый Медведь.

Открыла женщина дверь, выхватила мешок и опять задвинула засов. Развязала, а там сверху бялеши-лявеши{49}, а внизу младшая дочь. «Ах, доченька моя вернулась!» — обрадовалась мать.

Прошло несколько дней. Старшая дочь говорит Белому Медведю:

— Я бы посылку матери отправила…

— Ладно, — отвечает Белый Медведь, — собери, я сам отнесу. Девушка посадила на дно мешка среднюю сестру, сверху положила всяких гостинцев и завязала мешок крепко-накрепко.

Вернулся Белый Медведь, поел-попил, взвалил на спину посылку и отправился в путь. А девушка наказала:

— Смотри, не вздумай открывать мешок, я буду следить из слухового окна.

Медведь прошёл немного, опустил посылку наземь и говорит:

Я поля миновал, Притомился, устал, Что в мешке, дай взгляну, У-у…

А девушка подаёт голос из мешка:

— Видят, видят мои глаза…

Взвалил он посылку на себя и пошёл дальше, через некоторое время опять остановился:

Я поля миновал, Притомился, устал, Что в мешке, дай взгляну, У-у…

Оглянулся, смотрит, платок над окошком развевается. И голос слышит:

— Видят, видят мои глаза…

Делать нечего, пошёл он дальше. Постучался в дом, где жила женщина:

— Кто там?

— Посылку вам принёс, — отвечает Белый Медведь.

Открыла женщина дверь, выхватила мешок и опять задвинула засов. Развязала, а там сверху бялеши-лявеши, внизу средняя дочь. Обнялись они и заплакали от радости.

Прошло ещё несколько дней. Старшая опять говорит Белому Медведю:

— Я бы посылку матери послала…

— Ладно, — отвечает Белый Медведь, — собери, я сам отнесу.

— Я приготовлю посылку, — говорит девушка, — но сама отлучусь на время. Ты заберёшь её без меня. Только не вздумай открывать по пути. Я буду следить за тобой.

Села девушка на дно мешка, сверху всякой снеди положила, завязала мешок. Вернулся белый Медведь, поел-попил и отправился с посылкой в дорогу. Прошёл немного и говорит:

Я поля миновал Притомился, устал, Что в мешке, дай взгляну, У-у…

А сам смотрит назад: платок развевается. И голос слышится:

— Видят, видят мои глаза.

«Э, и вправду следит за мной», — подумал Белый Медведь и дальше зашагал. Шёл, шёл, опять остановился:

Я поля миновал, Притомился, устал, Что в мешке, дай взгляну, У-у…

А девушка отвечает:

— Видят, видят мои глаза…

Делать нечего, потопал Белый Медведь. Постучался в дом, где жила женщина.

— Кто там?

— Посылку вам принёс, — отвечает Белый Медведь. Открыла женщина дверь, выхватила мешок и опять задвинула засов. Развязала, а там старшая дочь. Обнялись они радостно и стали, как прежде, жить-поживать вчетвером.

А Белый Медведь вернулся в берлогу, видит, нет ни одной девушки.

«Схожу-ка я, верну их», — решил он и отправился в деревню.

Но сестры заранее вырыли глубокую яму, сложили туда дрова и подожгли их, а сверху прикрыли хворостом. Шёл Белый Медведь, шёл да провалился в ту яму. Долго просил он, умолял:

— Не трону я вас больше, помогите выбраться!..

Не поверил ему никто. Так и остался он в яме и сгорел.

25. Старик, Медведь и Лиса

В давние времена, говорят, жил на свете один Старик. Как-то раз сеял он в поле репу, и подошёл к нему Медведь.

— Что ты делаешь? — спрашивает Медведь.

— Репу сею, — отвечает Старик.

— Давай вместе сеять, — предлагает Медведь.

Согласился Старик. И стали они вместе работать. Сначала очистили поле, Старик подкапывает пни, а Медведь их выкорчёвывает. Потом посеяли репу.

Когда репа выросла, Старик спрашивает у Медведя:

— Как будем делить урожай? Ты стебли себе возьмёшь или корни?

— Я возьму стебли, — говорит Медведь.

Ладно, срезал Старик всю ботву, отдал Медведю, а сам увёз домой пятнадцать повозок репы.

Однажды, когда Старик отправился с репой на базар, снова повстречался ему Медведь и спрашивает:

— Куда ты едешь?

— Да вот, еду на базар репу продавать, — отвечает старик и бросает Медведю две репки. Съел их Медведь и говорит:

— Ай-яй, обманул, оказывается, ты меня. Если доведётся ещё вместе сажать, возьму себе корни.

Прошёл год. Старик работает в поле. И опять подходит к нему Медведь.

— Что делаешь? — спрашивает Медведь.

— Пшеницу сею, — отвечает Старик.

— Давай вместе будем сеять, — предлагает Медведь. Старик согласился. И принимаются они за дело. Старик сеет, а Медведь хвостом заметает.

Сторожил Медведь поле всё лето. Вот наступила пора жатвы. Старик со всей семьёй выходит на уборку и спрашивает у Медведя:

— Ты, дружище, корни себе возьмёшь или стебли?

— На сей раз я уж возьму себе корни, — говорит Медведь.

— Ладно, — соглашается Старик, — бери корни, а я тогда возьму стебли.

Убрал Старик пшеницу, смолотил, свозил на мельницу и калачей румяных отведал.

Однажды отправился он с мукой на базар, и встретился ему по пути Медведь. Старик говорит ему:

— На, попробуй хлеба с нашего общего поля, — и дал Медведю полкалача.

Съел Медведь и разозлился: «Опять обманул меня Старик. Убью я его!» Услыхала это Лиса и рассказала Старику. Потом спрашивает:

— А что ты мне дашь за такую весть?

— Курицу, — отвечает Старик, — но сначала нам надо убить Медведя.

— Хорошо, — говорит Лиса, — разузнаю, где живёт он. Тогда и придумаем, как с ним расправиться.

Скоро нашла Лиса медвежью берлогу и вернулась к Старику.

Собрал Старик охотников. Пришли они к берлоге и убили Медведя. А Лиса говорит:

— Ну, дед, помогла я тебе избавиться от Медведя. Что дашь мне за это?

— Курицу, — отвечает Старик.

— А где мы её возьмём?

— Давай, садись в телегу, поедем ко мне, и я дам тебе курицу, — говорит Старик.

— Нет, — не соглашается Лиса, — в деревне меня собаки загрызут.

— А я наберу хворосту и спрячу тебя под ним, — предлагает Старик.

Так и сделали. Въехал, наконец, он во двор, спустил с цепи собаку, опрокинул телеги, а из-под кучи хвороста выскочила Лиса. Увидела собака Лису и кинулась за ней. Лиса перемахнула через забор и в лес. Забралась в нору и спрашивает у передних ног: «Что вы делали, когда убегали от собаки?» Те отвечают: «Мы старались обогнать уши». Спрашивает Лиса у задних ног: «А что вы делали?» «Мы старались обогнать передние ноги», — отвечают задние. Спрашивает Лиса у хвоста: «А ты что делал?» — «Я шевелился вот так, чтобы меня поймали», — отвечает хвост. Подбежала собака, заметила хвост, который шевелился, и схватила Лису.

Тут и сказке конец.

26. Голый волк

Серый Волк долго рыскал, и там был и тут, но ничего съестного не нашёл. Так он брёл, пока не вышел, наконец, на одного доброго жеребца, пасущегося на лугу. Волк сказал:

— Слушай, лошадь, я съем тебя, у меня три дня во рту ничего не было.

Жеребец не растерялся:

— Съешь так съешь, но у меня есть одна просьба, будь добр, исполни её.

Волк заинтересовался:

— Что за просьба, давай выкладывай, послушаем.

Жеребец говорит:

— У меня на кончике хвоста есть золотой волосок, пожалуйста, выдерни его, затем и съешь меня.

Волк осторожно к хвосту подобрался и ухватился было за кончик его, чтобы тот волосок выдернуть прилежно, да Жеребец как лягнёт обеими ногами, так Волк отлетел кувырком. Жеребец ждать не стал, ускакал в сторону деревни.

Долго без памяти Волк пролежал, а когда очнулся, завыл от боли и досады: «У-у… у… остался голодным… Где ты видел у лошади золотой волос на хвосте!» И потихоньку к речке поплёлся. Увидел там одного огромного Быка с острыми рогами. Волк обрадовался и так говорит:

— Хорошая ты скотина и жирная к тому же, хорошо, что встретилась: съем я тебя.

А Бык не смутился:

— Ладно, Волк, съешь так съешь, я не против. Только вот убери с моего уха золотые часы в сторону: не пропадать же добру. Потом и съешь.

Волк согласился. Начал подбираться к уху быка, чтобы снять золотые часы, но тот примерился к рёбрам Волка, зацепил его рогами и через себя аж перекинул да убежал, махая хвостом.

Когда Волк пришёл в себя, взвыл от злости: «У-у… у… голодный остался… Где видел на ухе быка золотые часы?» Затем он заковылял в деревню. А деревня уже спала. Волк подкрался к крайнему дому и забрался в сарай. Была там одна Коза. Волк ей сказал:

— Козочка, сестричка, я тебя съем.

Коза потрясла своей бородой, подумав малость, сказала:

— Дядя Волк, съешь так уж съешь, я не могу тебе перечить: знаешь ведь — я скотина смирная. Но прежде чем ты меня съешь, я хочу выполнить одно дело.

Волк сердито:

— Что ещё за дело? — повысил голос на Козу.

Затряслась Коза, заблеяла:

— В нашей деревне умер мэ-э-э… Муэ-э-э-дзин{50}. Теперь я за него осталась. Можно я быстренько поднимусь на крышу и прочту в последний раз всей деревне азан{51}. Потом и съешь, мэ-э-э… мэ-э-эня.

Волк не стал возражать. Коза поднялась на крышу и стала кричать оттуда во весь голос: «Мул-ла-га-ли… Мул-ла-га-ли…» Её хозяина так прозывали. Он из дому вышел, взял вилы и гнал Волка до самого леса.

Волк долго мотался по лесу, не зная, что делать, и вышел опять на речку к мельнице. А там никого, окромя хитрой Лисы, не было. Волк ей сказал:

— Здравствуй, подруга. Хорошо, что ты мне встретилась. Три дня я хожу, не емши ничего. Готов съесть всё, что в лапы попадётся. Хотя и живём мы с тобой в одном лесу, я всё равно сегодня съем тебя: уж не обессудь.

Лиса за словом в карман не полезла:

— Эй, дядя Волк, ты же царь всех зверей лесных. Самый красивый, самый умный. Как же можно перечить тебе? Только вот что. Я ведь теперь не простая лиса, а учительница. Обучаю грамоте детей многих зверей. Ежели ты меня скушаешь, они ведь тёмными останутся. Вот какой дам я тебе совет, послушай. Если ты сейчас голоден, я накормлю. Вот у тебя самого есть волчата. Пусть же они не останутся безграмотными. Приведи их ко мне. Я их читать, писать научу. На старости лет сам ещё будешь благодарить меня.

Заговаривая так Волку зубы, Лиса насыпала муки. Волк досыта нализался, пошёл домой и вскоре детей своих привёл на учёбу. Когда же он ушёл, Лиса стала по-одному волчат поедать. Через некоторое время у мельницы Волк появился повидать своих детей. Лиса, ласково улыбаясь, вертя хвостом, навстречу вышла. Волк сказал:

— Вот, пришёл узнать о своих крошках: как учатся, слушаются ли?

Лукавка не растерялась:

— Добро пожаловать, друг мой Волк. А твои крошки, ай-яй, какими способными оказались: учатся отлично. Скоро и писать, и читать научатся. А сами они только что к речке, на урок гимнастики побежали. Я их сейчас позову, а ты покамест угощайся.

Лиса насыпала на жернова муки. Волк со спокойной душой стал ту муку лизать. В это время коварная Лиса вышла потихонечку и р-раз, открыла заслонку, которая воду держала. Вода хлынула, ударила по колёсам, а колёса быстро закрутили жернова. Волка закружило и кинуло на стену. А Лиса скрылась вмиг, хвостом махнув.

Волк пролежал на полу довольно долго, затем вышел из мельницы, взобрался на горку неподалёку и завыл: «У-У… у… остался голодным… и без детей… Где, когда ты видел, чтобы Лиса была учительницей». Отвёл так душу и в лес побрёл, себя проклиная.

Долго ли так, коротко ли бродил Волк, но наткнулся он опять на рыжую: она сидела у скирды сена и уплетала за обе щёки мясо, причмокивая и облизываясь. Волк, завидев её, вздыбил шерсть:

— Попалась, каналья! Теперь ни за что не выкрутишься! И стал Волк приближаться к Лисе.

А Лиса, завертела хвостом и стала на Волка сети накидывать:

— Эй, дядя Волк! Выслушай меня. Я ведь никогда тебе не перечу. Боюсь только, что не наешься мною. Мне ведь и самой частенько приходится голодной скитаться. Так что мясо моё будет безвкусное и нежирное. Одни кости будешь грызть. Лучше съешь-ка ты баранину.

Так говоря, Лиса достала из-под сена немного мяса.

— Если мало покажется, пригоню тебе во-он тех овец, что пасутся под горой. Выберешь, которая пожирнее, и ешь на здоровье.

Увидел Волк овец, глаза его загорелись, и он согласился с предложением рыжей. Лиса же, почуяв, что сможет опять провести простофилю, стала дальше плести сеть обмана:

— Тогда ты полезай на скирду и заройся в сено, не то овечки тебя заметят и побегут назад. А я пойду пригоню их сюда к скирде. Как станут они сено рвать, ты слезешь со скирды и поймаешь себе по душе овечку.

Обрадовался Волк и схоронился в сено. А Лиса между тем огонь пустила кругом скирды. Стало сено гореть с треском. Волк услыхал потрескивание огня и сам себе: «Ага, идут! Слышу топот копыт. Сейчас наемся вдоволь».

Пока Волк так сидел в скирде и мечтал, объяло его пламя. Насилу вырвался бедняга, но вот беда: ни одного волоска на шкуре не уцелело — всё погорело. И голый Волк пустился со всех ног прямо в лес, оглядываясь изредка.

Бродя в поисках еды, голый Волк повстречал в лесу одного Портного, который шёл домой из соседней деревни. Волк сказал Портному:

— Добрый человек, хорошо, что встретился, Неделя уже будет, как я ничего в рот не брал. Сейчас съем тебя.

Портной ничуть не смутился:

— Ладно, съешь. Нельзя тебя не слушаться. Только вот смотрю я на тебя, что-то шерсти на тебе не осталось. А скоро ведь зима настанет. Тогда тебе придётся туговато в голой-то шкуре. А сам я искусный портной. Дай-ка я тебе из своего кушака добротный бишмет{52} сошью. Потом можешь и съесть. Будешь и сыт, и одет.

С такими словами Портной стал мерку снимать. Волк не возражал. Портной намотал хвост на руку и своим железным аршином стал прохаживаться по рёбрам Волка:

— Один аршин… Два аршина…

Волк, не стерпев боли в рёбрах, взмолился:

— Хватит уже, дядя Портной… Пусть не будет слишком длинным: мне ведь приходится много бегать. Если полы бишмета будут длинными, они быстро замараются.

А Портной и в ус не дует, знай себе считает Волку рёбра. И голый Волк упал, обессилев, и дух из него вон.

Портной же, посмеиваясь, пошёл восвояси.

27. Савраска

Жили-были старик со старухой. Был у них конь — Савраска. Хороший конь — сильный да красивый. Однажды отпустил старик Савраску в поле пастись. Бегает Савраска по полю и вдруг видит — навстречу ему бежит барс. Испугался Савраска, но не подал вида — и спрашивает барса:

— Кто ты таков?

— Я Ала-барс, начальник над всеми зверями, а ты кто?

— Я, — отвечает конь, — Савраска, начальник над всем скотом.

Испугался Ала-барс, что встретил другого начальника, и говорит:

— А, всё-таки, я — начальник больше тебя!

— Нет, я больше тебя! — отвечает конь.

Долго так они спорили, наконец, Савраска предложил:

— Давай померимся с тобой силами.

— Давай, — говорит барс. — Только как мы будем силу испытывать?

— А вот как, — говорит Савраска, — кто из нас добудет из камня искры — тот и сильнее.

Барс согласился и стал первым свою силу пробовать. Бил он камень ногами, бил, а толку никакого: искры всё не летят.

Тогда Савраска ударил о камень своим подкованным копытом, и из камня целый сноп искр посыпался.

Как завидел барс искры, испугался сильнее прежнего и бросился бежать со всех ног…

28. Кот, Тигр и Человек

Однажды встретились Кот с Тигром. Тигр удивился и говорит:

— Эй, братишка, что с тобой случилось, отчего ты остался таким махоньким?

Отвечает Кот:

— Э-эх, дядя-дяденька, у меня хозяин такой злой, такой сильный; это он меня таким маленьким оставил.

Тигр заинтересовался:

— Неужели он такой сильный? Может, и меня сильнее?

— Сильнее, гораздо сильнее.

— Тогда иди, позови его поскорее, померюсь я с ним силами, — говорит Тигр.

Кот позвал хозяина. Спросил Тигр Человека:

— Ты его хозяин?

— Да, я.

— О тебе молва идёт, что ты очень сильный, давай померимся: кто сильнее, — говорит Тигр.

— Я бы и не прочь помериться, — говорит Человек, — но сила дома осталась.

— Иди, принеси поскорее, — не терпится Тигру.

— Я бы и принёс, но боюсь, что ты сбежишь.

— Зачем убегать? Нет, нет, не сбегу.

— А я тебе не верю, — говорит Человек.

— Ну-ка, давай свяжем тебе руки-ноги.

— Хорошо, свяжи, — говорит тот.

Человек достал из кармана верёвку и туго связал Тигра. Затем вынес из леса хорошую дубинку и начал долбить Тигра так, чтоб не чесалось. И вот жизнь у того на волоске висит. Увидел тогда Тигр Кота и спрашивает:

— Эй, братишка, спроси-ка у своего хозяина: он будет бить меня, пока с тебя не стану, или же убьёт?

— Вот уж не знаю.

Так и забил Человек Тигра до смерти.

29. Шурале

В незапамятные времена жил-был один дровосек. Пошёл он как-то в лес за дровами и встретил самого Шурале — лешего. На лбу у Шурале рог торчит, а пальцами он так и шевелит, так и шевелит.

— Как тебя зовут? — спрашивает Шурале у дровосека. А сам знай себе хохочет.

— Как зовут? Былтыр — вот как зовут, — отвечает дровосек. Ведь не знает Шурале, что «Былтыр» означает «прошлый год».

— А знаешь, Былтыр, давай пощекочемся, — предложил Шурале.

— Что ж, давай. Только вот мне чурбан этот расколоть сначала надо. Размахнулся дровосек топором, ударил — чурбан-то и треснул.

— А ну, помогай, — говорит дровосек Шурале, — Держи, чтобы трещина не закрылась. Глубже, глубже суй пальцы. А я сейчас с другой стороны попробую ударить.

Вытащил дровосек топор, а пальцы-то у Шурале и прищемило. А дровосек тем временем схватил топор и — бежать из леса. А Шурале ему вслед кричит:

— Ой, пальцы мои! Ой, помогите!

Сбежались к нему другие шурале.

— Пальцы Былтыр прищемил! Ой, пальцы мои!

— Что, что?

— Пальцы, говорю. Былтыр прищемил пальцы. Тут ему на это и говорят:

— А что же ты в прошлом году не кричал? Разве теперь найдёшь, кто тебе прищемил?

А Шурале от боли и рассказать толком ничего не может, Так и ходит с чурбаном на плече и кричит:

— Ой, пальцы! Ой! Прищемил их злой Былтыр!

30. Шах-петух

В одном курятнике жил-был Петух.

Ходит Петух по двору, ходит, по сторонам оглядывается, за порядком смотрит и важничает.

Вскочил Петух на высокий забор и кричит:

— Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Я — шах-петух, падишах-петух, хан-петух, султан-петух. Курочки мои миленькие, чёрненькие, беленькие, пестренькие, золотенькие! Кто на свете красивее всех, кто на свете храбрее всех?

Сбежались все курочки — чернушки, пеструшки, серенькие, беленькие, золотые — и обступили своего шаха, великого падишаха, светлого хана, могучего султана со всех сторон и запели:

— Ку-да, ку-да, ку-да, ясный хан, ку-да, ку-да ку-да, дивный султан, ку-да, ку-да, ку-да, светлый шах, ку-да, ку-да, ку-да, пресветлый падишах, кому-нибудь с тобой равняться? Нет никого на свете храбрее тебя, нет на свете умнее тебя, нет никого на свете красивее тебя!

— Ку-ка-ре-ку, ку-ка-ре-ку! — запел ещё громче Петух. — У кого на свете голос громче львиного? У кого ноги могучие? У кого пёстрое платье?

— У тебя, наш шах, платье пёстрое, у тебя, султан, ноги, как железо, крепки. У тебя, наш падишах, голос громче львиного, — запели куры.

Петух надулся от важности. Поднял свой высокий гребень и запел изо всех сил:

— Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! Эй, вы, жёны, подходите ко мне ближе да скажите: у кого престол выше всех, у кого на голове корона выше всех?

Подошли курочки к самому забору и, низко кланяясь важному Петуху, запели:

— У тебя престол выше всех, у тебя на голове корона, как жар, блестит. Ты — наш единый шах! Ты — наш единственный падишах!

А толстый Повар подкрался к забору и схватил Петуха.

— Ай, горе! Ай, беда!

Поймал Повар могучего падишаха за правую ногу, зарезал Повар великого шаха острым ножом, ощипал Повар со светлого хана светлое платье, сварил Повар из непобедимого султана вкусный суп.

А люди едят да похваливают:

— Ай да вкусный петух! Ай да жирный петух!

31. Храбрый петух

В давние-предавние времена в деревушке одной жил-был старик. Он был очень беден: кроме дочки да одной Козы ничего не имел.

В один из дней Дед послал свою дочку на луг вместе с Козой. И девочка целый день пасла Козу и лишь после захода солнца пригнала её домой, закрыла во дворе.

Старик вышел на крыльцо и спросил:

— Ну, Козочка, целый день на лугу была, что ела, что пила? А Коза в ответ:

— Съела всего листочек, выпила с ложечку воды.

Дед рассердился и дочку отругал:

— Не могла одну Козу досыта накормить.

На следующий день старик сам пошёл с утра на выгон. Целый день Коза паслась на лугу, плотно наелась, напилась, отдохнула и опять стала травку щипать. Видя это, старик очень радовался: «Ладно ещё сам повёл Козу на луг: паслась она привольно и наелась досыта». Подумал так старик и, не дожидаясь вечера, пошёл домой.

Когда наступили сумерки, с луга вернулась Коза. Дед стал расспрашивать:

— Ну, Козочка, как дела? Целый день на дугу ходила, что ела, что пила?

Коза ему в ответ:

— Съела всего листочек, выпила с ложечку воды.

Старик очень рассердился. «Оказывается, не девочка была виновата, а сама Коза была обманщицей. Всё равно от такой скотины пользы не будет, зарежу-ка лучше», — думал старик и пошёл домой за ножом. Коза нож увидела и, не будь дурой, тут же убежала.

Шла Коза, шла и в один дом пришла. Здесь жил Заяц, но его не было дома.

Закатилось солнце, сумерки сгустились. Появился Заяц в дверях и увидел в переднем углу страшного зверя: большие рога, длинная борода. Зайца как ветром сдуло.

Идёт Заяц по лесу и плачет, горькие слёзы проливает. Повстречался Волк и говорит:

— Что с тобой, Косой, почему ревёшь?

— Как же мне не реветь, если страшилище мой дом заняло. Как увидел я его, чуть не помер со страху.

А Волк храбрится:

— Пошли, выгоним его из дома.

Пришли они к дому. Волк робко открыл дверь, увидал в полумраке большие рога, длинную бороду и убежал со страху.

Заяц опять пошёл по лесу, проливая слёзы. Встретился Медведь.

— Чего, Косой, ревёшь?

Объяснил Заяц, в чём дело. Медведь тоже расхрабрился, пошли выгонять страшилище.

Но длинная борода и большие рога нагнали страху и на него. И он также убежал без оглядки. Заяц опять идёт и плачет. Повстречалась ему Лиса. Расхрабрилась она и пошла выгонять незваного гостя. Да не смогла: сама перепугалась.

Что было делать бедному Зайцу, покинул дом свой и побрёл куда глаза глядят. На рассвете добрался он до дома лесника. А там на заборе сидит Петух. Увидев его, Заяц снова горько заплакал.

— Зачем ты плачешь, Заинька? — стал его расспрашивать Петух.

— Как же не плакать мне, если дом мой заняло страшилище, и выгнать его из дому не смогли ни сам я, ни Волк, ни Медведь. Даже Лиса не сумела выгнать.

Жалко его стало Петуху. И он решил Зайцу помочь.

— Ну, ладно, не плачь. Веди меня к себе.

Пришли они вдвоём к дому. Петух говорит Зайцу:

— Ты мне только дверь открой, остальное я сам сделаю.

Петух разогнался, влетел в открытую дверь и напал с ходу на Козу: и клюёт, и царапает, и крыльями бьёт!

Коза не выдержала, убежала из дома вон. А Петух за ней летит и дальше гонит.

Вот так храбрый Петух помог Зайцу от Козы-обманщицы дом отвоевать.

32. Всемогущий петух

В давние-предавние времена был один храбрый да пригожий Петушок. Однажды Петушок по улице шёл и кольцо золотое нашёл и тут же на шею надел. Увидел это Бай и говорит:

— Одолжи мне на неделю золотое кольцо, я тебе просо дам.

Согласился Петушок. Отдал кольцо сроком на неделю и взял просо.

Прошла неделя. Пошёл Петушок к Баю за кольцом. Но Бай прогнал его, он и не думал отдавать кольцо.

Через два дня Петушок опять направился к Баю. Встретил по пути большого Медведя:

— Эй, Петушок, — говорит Медведь, — куда путь держишь?

— Я к Баю иду за своим кольцом.

— А можно мне с тобой? — говорит Медведь.

— Ладно. Забирайся мне в рот. И залез Медведь прямо в рот.

Идёт Петушок дальше. Повстречался ему Волк. Поговорив, и он залез к Медведю. Петушок пошёл дальше. Навстречу ему Лиса идёт. Узнав в чём дело, она также залезла Петуху в живот. Дошёл Петух до дома Бая, взлетел на ворота и крикнул во всё горло:

— Бай, кольцо отдай!

Бай приказал слугам схватить его. Заперли Петушка в конюшню, дабы лошади залягали его. Но Петух немедля позвал Медведя: «Выходи, мол, из живота!» Медведь вылез изо рта Петушка, задрал всех лошадей и обратно залез.

На следующий день Петушка взяли и оставили с гусями, дабы те защипали его. А Петушок позвал Лису: «Выходи скорей из жи вота». Лиса выскочила, всех до едина порезала гусей и обратно в живот залезла.

Озлился Бай и велел запереть Петушка с овцами да баранами, чтобы те забодали его. А Петушок в сарае позвал Волка: «Выходи, овцы тебя ждут».

Волк вышел из живота, задушил всех овец и обратно залез.

Ну что ты будешь делать с этим Петушком! На четвёртый день бросили его в колодец. Петух сказал в колодце: «Вода, зайди в живот!» И вся вода колодца оказалась в животе Петушка. Так он остался живым. В пятый день сильно затопили печку и бросили его в огонь. А Петушок крикнул: «Вода, выходи изнутри!» Вода вся вышла изнутри, затушила огонь и обратно вошла. И так, не добившись ничего, решили сварить его в тот же день и бросили в котёл. Очутившись в казане{53}, Петушок вызвал воду: «Выходи, мол, скорее!» Вся вода молодца вылилась в казан, вышла за края и погасила огонь. Петушок соскочил на землю и закричал: «Медведь, Волк, Лиса, выходите из живота!» Звери вылезли и побили всю байскую свору. Нашли они золотое кольцо, поделили байское добро и пошли, весело посмеиваясь.

— Вот какой бесславный конец ожидает того, кто позарится на чужое добро, — говорит Петух.

33. Четыре друга

Однажды Кот, Петух, Гусь и Бык подружились и жили привольно и сытно на одной поляне целое лето. Наступила осень, холодные ветра стали подувать, и Кот стал мёрзнуть. Говорит он Петуху:

— Морозы грянут скоро, надо дом построить споро.

А Петух беззаботно отвечает:

— Я хожу только на заборе, зачем же мне дом?

Пошёл Кот к Гусю и говорит:

— Морозы грянут скоро, надо дом построить споро.

А Гусь отвечает:

— Я хожу во дворе, не нужен мне дом.

Затем Кот и Быку предлагает дом построить. Но и тот не послушался Кота. Ну что ты с ними будешь делать? Пришлось Коту одному начать постройку дома.

Нелегко ему пришлось. С утра до вечера он трудился, как муравей. Работал не покладая рук, аж кости ныли по ночам. Терпение и труд — всё перетрут! Построил, наконец, Кот свой дом и начал жить в нём. А дни всё холоднее становятся. Коту же холод нипочём, лежит себе на печке да мурлычет. А вот Петух ходит по забору уже без прежнего задора: до пушинки продрог.

Когда уж невтерпёж стало ему, пришёл к старому другу Коту и просит:

— Кот, дружище, пусти к себе домой, я очень мёрзну, невмоготу стало.

А Кот ему:

— Ходи себе по забору, зачем тебе дом?

Петух разозлился, стал угрожать:

— А не пустишь, так я всю землю вокруг раскидаю.

Задумался Кот: «А что, если и вправду раскидает? Тогда развалится дом». Делать нечего, пустил Петуха.

Вскоре и Гусь подошёл к дому. Его пуховая шубка тоже поддалась морозам. Стучится Гусь и просит:

— Дружище Кот, пусти меня в дом!

А Кот ему с печки отвечает:

— Иди, гуляй себе во дворе. У тебя же пуховая шуба.

Разозлился Гусь и стал грозиться:

— А не пустишь, так я выщипаю со стены весь твой мох.

Что же делать? Смирился Кот, пустил его.

Через несколько дней такой ударил мороз, аж стены затрещали. Бык во дворе лежит на снегу и дрожит: его шуба тоже не выдержала такого мороза. Не стерпел он, подошёл к двери и стал мычать:

— Милый мой друг, пусти меня…

Кот же дал ему от ворот поворот:

— Зачем тебе дом? Ты же ходишь по двору от ворот до ворот.

Рассердился Бык и стал угрожать, что свалит дом. И это, мол, ему нипочём. Что ты с ним поделаешь? Пришлось Коту пустить Быка. Так они стали жить весело и дружно все вчетвером; простили друг другу обиды.

Прознали об этом доме Медведь и Волк. Пришли ночью к дому. Волк и говорит Медведю:

— Зайди первым.

А Медведь говорит:

— Ты сильнее, иди ты первым.

Ни тот, ни другой рисковать не хотел. Кинули жребий. Выпало Волку первым войти. Только порог перешагнул, Бык стал его бодать, рёбра ему ломать; Гусь машет крыльями, норовит ущипнуть побольнее; Кот весь взъерошился, когти навострил, усы натопорщил, так и ходит, грозно мурлычет, а Петух кричит: «Ку-ка-ре-ку!» — ещё больше страху нагоняет.

Насилу вырвался Волк из дома. Говорит он Медведю:

— Ой, дружище, беда! Один из них что-то чинил, шилом острым стал мне тыкать в бока. А другой пек блины, стал щипать своим сковородником. А один сидит на полке и подбадривает: «Так ему, так!» Другой шипит: «Поймаю, поймаю!» Чуть сердце моё не разорвалось…

34. Гороховое войско

Жили-были старуха с дочкой. Была у них Кошка. Однажды девочка жарила в печке горох. Кошка же сидела на стуле перед печкой и грелась. Начал горох прыгать в сковороде и стрелять. Кошка испугалась и шмыгнула на улицу. Бежала по улице и встретила Петуха.

— Куда это ты, Кошка, так спешишь? — спрашивает Петух.

— Идёт гороховое войско, вот я и убегаю.

— Возьми, пожалуйста, меня с собой.

— Пошли быстрее, — торопит Кошка.

Идут они вдвоём. Встретился Индюк:

— Куда это вы идёте?

— Идёт гороховое войско, вот мы и убегаем.

— Не оставляйте меня, — говорит Индюк.

Пошли они дальше втроём. Встретили Журавля.

— Далеко ли собрались, друзья? — спрашивает Журавль.

— Идёт гороховое войско, мы скрываемся.

— И я с вами, — говорит Журавль.

Пошли они вчетвером, дошли так до озера. Увидела Утка бегущих друзей и спросила:

— Эй, Кошка, куда путь держите?

Утке объяснили, в чём дело, и она тоже примкнула к ним. Выстроились они в один ряд и идут: сначала Кошка, за ней Петух, затем Индюк, потом Журавль и Утка в самом хвосте. Всякий, кто их увидит, удивляется: «Что за чудеса?!»

Пришли они к одной высокой горе, забрались на вершину. Кошка сказала:

— Вот здесь мы будем жить. Гороховое войско не найдёт нас.

На том и порешили. Утка сразу ушла на озеро. Индюк тоже куда-то исчез. Журавль уселся на дереве. Кошка стала мышей ловить. Петух землю царапает, что-то клюёт. Так они жили без забот всё лето.

Проходило время, листья пожелтели, становилось всё холоднее. Кошка говорит:

— Ну, друзья, что будем делать? Я уже мёрзнуть стала. Давайте дом построим.

А тем и горя мало:

— Нет, нам не нужен дом, — говорят.

Журавль сказал:

— Я на дереве хорошо устроюсь.

Индюк сказал:

— А я под деревом пристроюсь.

Утка тоже не беспокоится.

— Я думаю на озере зимовать. Больше мне ничего не надо.

А Петух говорит:

— Мне и на свалке неплохо будет.

Кошка всех выслушала и сказала:

— Вы как хотите, но я не могу без тепла. Я буду строить дом.

Из обломков кирпичей стены и печку выкладывает, окна ставит, вместо двери вешает рогожу и забирается на печку.

Скоро зима наступила, бураны замели. Однажды к Кошке постучались в дверь.

— Кошка, подружка, пусти к себе, на улице очень холодно, — говорит Журавль.

— Иди, сиди на своём дереве, — говорит Кошка.

— Если так, то я всю крышу разнесу, — грозится Журавль.

Что Кошке делать, пустила его.

Немного погодя Индюк просится:

— Подружка, Кошка, пусти к себе в дом.

— Иди под дерево.

— А не пустишь, так я всю рогожу выщипаю.

Кошка Индюка тоже пустила в дом. Приходит Петух.

— Подруженька, Кошка, пусти меня, а то на улице буран.

— Тебе же и на свалке хорошо. Вот и иди туда.

А Петух грозится:

— Ах, так! Тогда я все твои стёкла побью.

Его тоже пустила Кошка.

В эту же ночь озеро, где Утка жила, полностью покрылось льдом. Пришла Утка и стучится:

— Подруга, Кошка, пусти зимовать! А Кошка ей:

— Иди к себе на озеро.

Утка разозлилась и говорит:

— Если не пустишь, так я всю землю из-под твоего дома расковыряю, и дом свалится.

Испугалась Кошка, что дом свалится, пустила Утку.

Так они стали жить в одном доме все вместе: Кошка, Журавль, Индюк, Петух и Утка. Кошка на печке греется и мурлычет. А остальные тоже устроились неплохо. Жили они очень весело и дружно.

Однажды мимо этого дома проходили два дива.

— Кто-кто здесь есть, — говорят они друг другу. — Слышны голоса.

Один говорит:

— Зайди в дом, посмотри, кто там. А другой не хочет.

— Нет, — говорит, — ты зайди первым.

Так они долго стояли и спорили. Наконец, один согласился и зашёл в дверь. Что тут началось! Утка и Индюк начали щипать его сильно-сильно. А Журавль сверху долбит своим длинным клювом прямо в голову. Кошка царапает морду. А Петух горланит своё.

Див еле-еле вырвался от них. Рассказал он своему товарищу, что он видел в доме.

— Двое, — говорит, — стали меня щипать. Один в голову хотел гвоздь забить. Другой царапает морду. Чуть не поймали.

Всю зиму звери так и прожили в этом доме. А летом Кошка сказала:

— Гороховое войско, наверное, ушло, пойдём обратно в деревню.

Вот они выстроились один за другим и идут по деревне: впереди Кошка, за ней Петух, Индюк, Журавль и Утка. Все встречные люди удивляются:

— Что за чудеса! И где они только были целый год?

Кто-то узнал своего Петуха, кто-то Индюка своего признал, кто-то — Утку, вернулась к своей хозяйке и Кошка. Старуха очень обрадовалась, приласкала её. А Кошка, говорят, всё в печку посматривает: не идёт ли гороховое войско?

35. Мудрая Сова

Однажды Падишах птиц собрал своих подданных и говорит:

— Вы знаете, зачем я вас собрал?

— Нет, не знаем, — говорят те. — Если скажешь, узнаем.

— Я вот хочу узнать, в мире сухих деревьев больше или зелёных? Мужчин больше или женщин?

Никто не знает, чего больше, чего меньше, кого больше, кого меньше.

— А все ли птицы собрались? — спрашивает Падишах.

— Только одной Совы нет, — отвечают ему. — Она мышку подкарауливает.

— Тогда пойдите, приведите её сию же минуту.

Улетели птицы, стряхнули Сову, привели сейчас же.

— Почему не была на собрании? — спрашивает грозно Падишах.

— Времени у меня не было. Уж больно я хотела есть.

— Ну ладно, скажи вот, чего больше: сухих деревьев или зелёных?

— Сухих деревьев гораздо больше, — отвечает та.

— Почему? На мой взгляд, весь лес кажется зелёным.

— Нет, — упорствует Сова. — Я ведь как считаю? Если засохла хоть одна ветка, значит, всё дерево сухое. Вот поэтому сухих деревьев очень много.

— Ну, хорошо, — соглашается Падишах, — пусть будет так. Скажи тогда вот что. Кого больше: мужчин или женщин?

— Женщин больше, — отвечает Сова.

— Это почему же их должно быть больше?

— А потому, что я не считаю мужчиной того, кто на поводу у своей жены ходит.

— Правильно, — говорит Падишах. — Значит, всё-таки их больше.

За мудрость Падишах птиц пощадил Сову, более того, сделал её своим визирем{54}!

36. Соловей

Один Падишах держал Соловья в золотой клетке. Отчего-то эта пташка худела с каждым днём. Падишах спросил своих визирей:

— Знает ли кто-нибудь язык соловья?

— Я понимаю язык соловья, — поклонился один старый Визирь. Принесли золотую клетку с Соловьем. Соловей начал петь.

— О чём это она поёт? — спрашивает Падишах.

— Она так поёт: «Ах, вернуться бы мне в свой дом».

— А где же её дом?

— Это можно узнать, — отвечает Визирь. — Надо только длинную нитку привязать к её ножке и выпустить.

За городом привязали длинную нитку, выпустили. Полетел Соловей, сел на куст крапивы и запел громко-громко, длинно-длинно: все заслушались.

Падишах шёпотом спрашивает Визиря:

— Ну, и что он поёт?

Он поёт: «Домой вернулся, домой вернулся».

«Ты гляди-ка, птица, а тоже по родине тоскует, — думает Падишах. — А ведь солдаты мои по двадцать пять лет служат, ещё к тому же самые молодые годы», — подумал Падишах и вскоре издал указ сократить срок военной службы до двенадцати лет.

37. Смышлёная Ворона

Одна Женщина взяла с собой на жатву кувшин с холодной водой. Кувшин был неполным. Она оставила кувшин на краю поля и начала жать.

Шмыгающая поблизости Ворона захотела пить и потянулась к кувшину, однако не добралась до воды. После этого она, подобрав валяющиеся под ногами камешки, побросала в кувшин, и вода в нём поднялась наверх. Таким образом, Ворона с удовольствием напилась.

38. Кто сильнее?

В давние-предавние времена был, говорят, один человек по имени Нарый, карман которого хоть и был неглубок, но вмещал, говорят, целый батман{55} проса.

В один из дней Нарый отправился в путь. Идёт он, идёт и, наконец, ступил, говорят, на сверкающий гладкий лёд. Как ступил он на лёд, поскользнулся и грохнулся. Как грохнулся — тут его просо и рассыпалось. Разозлившись, быстро вскочил он на ноги и сказал, говорят, льду:

— Лёд, отчего ты так силён?

— Если бы я был сильный, — говорит лёд, — меня солнце не могло бы растопить.

Теперь уж Нарый обращается к солнцу:

— О солнце, отчего ты сильное?

— Если бы я было сильное, меня бы не закрывало облако, — отвечает солнце.

— О облако, отчего ты такое сильное? — спрашивает Нарый.

— Если бы я было сильное, меня не решетил бы дождь.

— О дождь, отчего ты так силён?

— Если бы я был сильным, меня бы не впитывала земля.

— Земля, земля, отчего ты так сильна?

— Если бы была сильна, меня бы не пробивала трава.

— Трава, трава, отчего ты так сильна?

— Если бы я была такой сильной, то меня корова не щипала бы.

— Корова, корова, отчего ты так сильна?

— Если бы я была сильной, то меня не резал бы нож.

Теперь уж Нарый спрашивает у ножа:

— Нож, нож, отчего ты так силён?

— Если бы я был сильным, то меня не расплавлял бы огонь.

— О огонь, отчего ты так силён?

— Если бы я был сильным, то меня вода не тушила бы.

— О вода, отчего ты так сильна?

— Если бы я была сильной, то человек меня не одолевал бы, а он меня обуздывает, заставляет крутить мельницу.

После этого Нарый, убедившись в том, что сильнее человека никого нет, продолжил свой путь. Тут и сказке конец.

39. Луна и Солнце

В незапамятные времена Луна и Солнце хотели стоять вдвоём всегда на одном месте. Созвали они сходку всех птиц и зверей. Никто не стал возражать желанию, все подписались. И только одна Летучая Мышь не подписалась.

— Ты что не подписалась? — спрашивают её.

— А потому, — говорит Летучая Мышь, — я не подписалась, что если они оба будут стоять на одном месте, то ветер будет дуть всегда в одну сторону и деревья вырастут кривые. Кроме того, и хлеб будет расти только там, где солнечно, а в тени — вовсе нет.

— А ведь правда, так и будет, — говорят птицы и звери. Чтобы этого не допустить, вынесли они новое решение, которое гласит: «Луне и Солнцу на одном месте не стоять, а ходить бы порознь и вокруг Земли кружиться».

Солнце очень обозлилось на Летучую Мышь и сказало:

— Я тебе не позволю ходить при мне.

Луна была более спокойная и ничего не сказала. Вот поэтому Летучая Мышь днём не появляется, лишь только ночью летает.

А все звери, птицы, даже люди, все одобрили кружение Луны и Солнца. И хлеба стали хорошо расти.

Волшебные сказки

40. Тан-батыр

В давние-предавние времена жил, говорят, некий падишах. У падишаха того было, говорят, три дочери, одна другой краше. Однажды вышли они на лужок, погулять. И как раз, когда они по лугу прохаживались, поднимается вдруг жестокая буря, отчего и падишаховых дочек, всех, как одну, ветром уносит. Падишах, узнав о таком происшествии, в глубокое уныние впал. Приказал он отыскать пропавших: день ищут и ночь, уж ни леса, ни реки в падишахстве этом не осталось, каковые бы не были обысканы со всей тщательностью: нет, однако, нигде падишаховых дочек!

А в том городе, где падишах правил, на окраине, в маленькой лачуге жили, говорят, некие муж и жена. Очень бедные были они люди. Но имели они, говорят, троих сыновей. И звали старшего сына Кич-батыр{56}, среднего Тен-батыр, а младшего Тан-батыр звали, что означает: Вечер, Ночь и Заря. Эти джигиты росли, как говорится, не по дням, а по часам, и в самом скором времени выросли здоровыми да крепкими.

А выросши вот этак, выходят они на улицу поиграть. Среди молодёжи никого сильней их не отыскалось. Как начнут они играть или бороться, так кого ни схватят, того калекой сделают.

Увидел старый человек, как братья не знают, куда им свои недюжинные силы приложить, посоветовал: «Вы, мол, чем эдак-то куролесить, людей без нужды калечить, отыскали бы лучше падишаховых дочерей, без вести пропавших. Вот тогда бы вас героями и признали!»

Идут они после такого разговора домой и просятся у родителей:

— Отец, — говорят, — дочки падишаховы куда-то пропали, может, пойти нам, разыскать этих дочек да привести их обратно, в падишахову семью?

Не хочется родителям отпускать сыновей, не соглашаются они ни в какую.

— Ах, сыны, вы наши желанные чада, а если покинете родимый очаг, кто тогда за нами, старыми, присмотрит и обиходит? — говорит им отец.

Сыновья говорят:

— Отец, поскольку мы падишаховым делом займёмся, падишах за вами и присмотрит.

— Нет уж, от падишаха никакой помощи не дождёшься, — плачут родители.

Долго упрашивают их три батыра и, наконец, убедив, направляются к падишаху:

— Вот, надумали мы твоих дочек пойти поискать, только нечего нам взять с собою в дорогу, родители наши тоже в большой бедности живут.

Решает падишах дать им в дорогу немного пищи да питья.

Попрощавшись с родителями, выходят братья в путь-дорогу. Идут они, идут, неделя проходит, и месяц пролетает, и, вот эдак-то идучи, забредают они в какой-то лес. И чем дальше в лес, тем уже дорога, по которой они шагали, в конце концов узенькая тропочка перед ними вьётся. И вышли они этой тропочкой в окрестности красивого озера. К тому времени все припасы у них уже кончились, есть нечего. Взял Тан-батыр иглу, которую мать ему в дорогу сунула, — пригодится, мол, — разведя костёр, накалил её на огне, согнул, крючок рыболовный изготовил. Отличный крючок, пошёл он к озеру, стал рыбу ловить. Поймал до вечера пуда два, сготовил на костре, наелись братья до отвалу. Теперь, значит, на сытый желудок и жить проще. Говорит Тан-батыр своим старшим братьям:

— Много воды утекло с тех пор, как мы в дорогу вышли, а не знаем даже того, где находимся, и ничего пока интересного не видели.

И ничего на это ему старшие братья не ответили. Тогда забирается он на верхушку очень высокого дерева и начинает осматривать окрестности. И только он на дерево забрался, поднялась страшная буря, уж такая, что всем бурям буря, и встречные деревья, даже самые могучие, валит она как тростинки. Смотрит Тан-батыр и думает: «Может, это как раз та самая жуткая буря, которая падишаховых дочек унесла?» Через какое-то время собралась эта буря в одном месте, словно огромный, ураганный столб, покружилась, погремела и застыла на вершине высокой горы. И опять там завыла, забушевала и обратилась в нечто ужасное — обернулась чудовищным дивом. Обернувшись же дивом-чудовищем, скрылась в громадной дыре, расположенной на склоне горы.

Спускается тут Тан-батыр быстренько с дерева и отыскивает дыру, в которой давешний див исчез. Это, оказывается, громаднейшая дыра. После чего хватает Тан-батыр внушительных размеров близлежащий валун и затыкает им дыру эту как бы пробкой. И быстренько идёт братьев будить. А братья у него такие люди, что спешить не любят. Встают они не спеша, обильно поедают рыбу, Тан-батыром приготовленную, и, только насытившись, отправляются к той горной дыре.

— Вот в этой дыре он скрылся, и если мы хотим за ним последовать, надо поначалу камень убрать, — говорит Тан-батыр. Хватается Кич-батыр за валун: не тут-то было. Тен-батыр налёг — тоже дело с места не сдвинулось. После чего берёт Тан-батыр этот валун и швыряет далеко в сторону — только он и покатился под откос. Говорит Тан-батыр своим братьям:

— Надо кому-нибудь из нас в эту дыру спуститься и дива отыскать, может, он и украл падишаховых-то дочек?

Устроили тут братья совещание, а посовещавшись, пошли в лес и стали лыко драть. Из того лыка начинают они плести канат. Три дня и три ночи плетут канат невероятной длины и весьма толстый. Обвязав одним концом Кич-батыра, опускают его в дыру. Идёт вниз Кич-батыр. Идёт с утра до вечера и затемно уже дёргает снизу за канат: поднимайте, мол. Вытаскивают его младшие братья из дыры.

— Дна не достиг, потому как канат очень короток, — рассказывает им Кич-батыр. И ещё сутки они канат доплетают. Теперь уже Тен-батыра, канатом обвязав, опускают в дыру. Ждут-пождут, никаких известий. На исходе других суток дёргает Тен-батыр снизу: поднимайте, мол. И его вытаскивают наружу.

— Очень там глубоко, дна достичь не удалось, канат короток, — говорит Тен-батыр. После чего садятся они и две ночи и два дня подряд канат доплетают. Удлинив его таким образом, обвязывают одним концом Тан-батыра. Перед тем как в эту горную дыру полезть, говорит Тан-батыр своим старшим братьям:

— Если не смогу в скором времени возвернуться, ждите меня ровно один год. Если и через год не появлюсь, дольше не ожидайте, а ступайте своей дорогой.

Сказав такие слова, Тан-батыр этот с братьями прощается и в дыру прыгает.

Ладно, пускай старшие братья возле дыры пока остаются, а мы за младшим последуем.

Вот спускается он, спускается, и сколько бы ни спускался, а дна всё нет, и опять канат короток. Не хочется ему подниматься, жалко, что зря труды пропадают: схватил Тан-батыр свою саблю да канат и перерубил! Летит он вниз, долго летит, а потом как ударится обо что-то твёрдое! Чуть было насмерть не убился. Пролежал, однако, без сознания суток трое, потом очнулся-таки. Встал и пошёл потихоньку. Идёт себе, продвигается, и встречается ему на пути Мышь. Встрепенулась та Мышь один разок всего и человеком обернулась.

— Здорово, Тан-батыр, ты что здесь бродишь?

— Вот, — говорит Тан-батыр, — спустился я сюда в поисках одного дива, да здесь не ведаю, куда идти, и выбраться отсюда не могу.

Мышь говорит:

— Этот див обманул вас, честно говоря. У вас аркан и в первый раз до дна достал, только див то дно пониже опустил, вот вы, и промахнулись. А теперь ты очень глубоко находишься, нипочём не выберешься без моей помощи.

Озадачился тут, конечно, Тан-батыр, а Мышь ему говорит:

— Дам я тебе четыре полка мышиных солдат: они будут землю подкапывать, а ты утаптывай — так и наверх поднимешься. Таким образом поднимут они тебя до одной тропинки. По той тропе пойдёшь вперёд и семь дней, семь ночей будешь идти в полной темноте. Не бойся. И приведёт тебя та тропа к семи чугунным воротам: если сумеешь сквозь них пробиться — белый свет увидишь. Не пройдёшь ворота, тяжко тебе придётся, Тан-батыр. Когда на белый свет выйдешь — увидишь ещё одну тропинку, по ней и пойдёшь. По истечении семи суток выведет тебя тропинка к некоему дворцу. — Проговорила всё это Мышь, встрепенулась ещё разок и в свой прежний облик вернулась. И пропала.

Вот начал Тан-батыр с помощью четырёх мышиных полков наверх подыматься. Очень долго это всё продолжалось, но достиг он указанной ему тропинки. И — семь чугунных ворот, конечно перед ним. Как увидел их Тан-батыр, поднимает тотчас свою тяжёлую палицу и как вдарит по первым воротам! Так они и рассыпались. Таким образом сокрушил он все семь чугунных ворот и на белый свет выбрался. Чем дальше уходит Тан-батыр от развалин, тем светлее становится. После семи суток пути увидел он перед собой нечто, с виду похожее на огромный кирпич и тоже красного цвета. Приближается он и замечает, что, на самом деле, перед ним огромный кирпич. А на кирпиче, оседлав медного коня, возвышается некий сторож, в медные доспехи облачённый.

— Эй, сын человечий, — окликает сторож, — ты бы уносил отсюда ноги, пока живой. Заблудился ты или по ошибке сюда попал, не знаю, но вернётся домой див-падишах, сожрёт тебя за милую душу.

Отвечает джигит:

— Он меня съест или я ему хвост накручу, это ещё неизвестно. Мне сейчас не до того, впрочем, потому как я сам очень проголодался. Тащи-ка ты лучше мне поесть, да поживее!..

— Нет у меня ничего, кроме приготовленных для самого хозяина одной туши быка, одной печи хлеба да одной бочки кислого питья. А тебя и покормить нечем.

Говорит джигит:

— Ну, ничего, мне пока и перечисленного хватит, а хозяину твоему больше ни есть, ни пить не придётся.

После чего сошёл тот человек с медной лошади и доспехи медные скинул. Оказалось, девушка это, а не мужчина. Сготовила она джигиту поесть, умял Тан-батыр всё подчистую и спать захотел. Начал перед сном девицу расспрашивать:

— Когда, интересно, див домой вернётся?

— Завтра поутру, вон по тому медному мосту проезжать будет, — творит девица.

Джигит говорит:

— Вот тебе шило, как наступит время диву домой возвращаться, ты меня этим шилом кольни как следует, я и проснусь.

Сказал он это и спать завалился. Вот теперь утро настаёт, и диву уж скоро подъезжать, стала девица будить Тан-батыра. Не получается у неё, шилом кольнуть не решается, а не разбудить тоже нехорошо. Всё ж таки начала она его трясти со всей силы, и просыпается Тан-батыр, вскакивает:

— Эх, — говорит, — надо было кольнуть шилом-то, я бы тогда раскалился не на шутку.

Идёт Тан-батыр и под мостом медным, который ему девица указала, прячется. Вот в какой-то миг поднимается буря: то див к мосту подъезжает. Поначалу собака его подбежала к мосту да завыла вдруг, затявкала жалобно и к хозяину метнулась. Заносит див плётку, собаку ругает и въезжает на коне своём на медный мост. Только въехал, и застыл вдруг его конь как вкопанный. Впал див в ярость, коня плёткой хлещет:

— Чего ты боишься? Или думаешь, что Тан-батыр здесь объявился? Да он ещё, верно, и на свет не появился!

Только див проговорил, а Тан-батыр уже тут как тут: из-под моста нылез. Вот он вылез:

— Тан-батыр, — говорит, — и на свет появился и здесь уже объявился!

— Объявился-то объявился, — говорит див, — да больно ты ростом невелик против ожидания: два раза откусить, один раз проглотить, вот и все дела.

Тан-батыр говорит:

— И ёрш невелик, да колюч сильно: как бы не подавиться!

Див говорит:

— Ладно, ты лишнего не болтай! Тягаться станем или бороться начнём?

— Дядя твой пусть тягается, а мы бороться будем.

И начинают они бороться, и так долго один другого одолеть не может, что вся земля у них под ногами обращается в сплошные ямы да рытвины. Однако у дива силы уже на исходе. И в этот миг поднимает его Тан-батыр высоко в воздух, хряпает об землю да, саблю свою острую взметнув, рубит на куски, из которых поленницу складывает. После чего садится на дивова коня и скачет в его дворец. Давешний сторож выбегает ему навстречу:

— Теперь, — говорит, — мне бояться некого, можно и сказать: я старшая дочь такого-то падишаха, и меня украл вот этот самый див, умоляю, не оставляй меня здесь, обязательно с собою возьми!..

Тан-батыр говорит:

— Мы, три брата, именно за вами и отправились.

Вытаскивает он из кармана бумагу, падишахом подписанную, показывает, падишахова дочь, понятно, без ума от радости. Тан-батыр говорит:

— Падишах обещал, что выдаст тебя за моего самого старшего брата, сиди пока здесь, в медном дворце, я на обратном пути тебя заберу.

Отдохнув денька три и собираясь в дорогу, спрашивает Тан-батыр у той девицы:

— А где твои сестры, как их отыскать?

Девица говорит:

— Див за мной следил очень строго, никуда не выпускал. Так что я сама не видела, но до средней сестры семь суток пути.

И Тан-батыр, пожелав ей здоровья, выезжает в дорогу. По истечении семи суток, миновав горы и пропасти, приближается он к некоему серебряному дворцу. Стоит этот дворец и блестит на солнце. Встречает Тан-батыра возле дворца солдат-стражник на серебряном коне, в серебряные доспехи облачённый. Стой, мол. И говорит он Тан-батыру:

— Эй, сын человечий, ты сюда, видно, по ошибке заехал, уезжай, пока цел-невредим, если мой хозяин вернётся, сожрёт тебя и не поморщится.

Тан-батыр говорит:

— Быстрей бы твой хозяин возвращался, а кто кого одолеет — это мы ещё посмотрим. Я вот семь суток крошки во рту не держал, ты прежде всего накорми меня.

— Нечего тебе дать, у меня только для хозяина приготовлено: две туши быка, две печи хлеба да две бочки кислого питья.

— Ладно, — говорит он, — хватит мне червячка заморить, неси всё сюда.

— А что, — говорит он, — я своему хозяину скажу?

Джигит говорит:

— Не бойся, хозяину твоему ни есть, ни пить больше не придётся.

После чего тот стражник в серебряных доспехах приносит Тан-батыр еду. Тан-батыр, сытно поев и вдосталь напившись, расспрашивает хорошенько у стражника:

— Когда хозяин-то твой возвращается?

— Завтра к вечеру должен вернуться.

— Откуда его ждать? С какой стороны?

— Вот за этим дворцом река протекает, а через реку серебряный мост проложен. Каждый раз див домой по этому мосту едет.

— Ну, я сейчас спать лягу, а ты, перед тем как хозяину на мосту показаться, меня разбуди, если очень крепко усну, кольнёшь вот этим шилом, — и дал стражнику шило, а сам спать завалился.

Как проспал он до вечера следующего дня, тут и диву приспела пора домой возвращаться. Чувствует стражник давешний, что близко уже див, и кидается Тан-батыра будить: не просыпается тот, хоть ты лопни! Отчаявшись, садится стражник возле Тан-батыра и начинает плакать. Уколол бы шилом, да жаль ему спящего, а по-иному никак не разбудить. И совсем уже было надумал стражник воткнуть шило, да услышал Тан-батыр его причитания, сам проснулся.

Стражник говорит:

— Вставай быстрее, а не то див уже близко. Как заявится, обоих нас и погубит.

Вскакивает Тан-батыр и, саблю свою прихватив, бежит, под мостом серебряным прячется. Немного времени прошло, подъезжает к мосту огромный див, вздымая ветры и сотрясая землю. Первым делом вбегает на мост его собака. Ступила она шаг, другой и — с визгом к хозяину отскочила. Сильно ярится див на такое её поведение, после чего, плетью взмахнув, сам скачет по серебряному мосту. На середине моста встаёт вдруг его конь как вкопанный. Ожёг див коня плёткой, да только и тогда конь его — ни с места.

— Эх ты, — говорит див, — струсил, будто Тан-батыр сюда заявился, а он ещё на свет-то не родился.

Только див проговорил слова свои, Тан-батыр из-под моста выскакивает.

— Тан-батыр и на светродился, и здесь появился, — говорит.

— Вот и славно, что появился, — говорит див, — я тебя пару раз кусну, разок проглочу, — говорит.

— Не проглотишь, кость широка.

— Ладно, тогда тягаться будем или бороться начнём?

— Пускай дядя твой тягается, давай бороться! — говорит Тан-батыр.

И начали они бороться. Поднимает Тан-батыр дива в воздух и так о землю хряпает, что все кости у того рассыпались. После чего складывает Тан-батыр эти кости в поленницу, на коня хозяйского вскакивает и едет во дворец.

Стражник говорит:

— Эй, добрый человек, пожалуйста, не оставляй меня здесь, я ведь не стражник, я только оделась так, а вообще-то я средняя дочь такого-то падишаха, ты уж возьми меня с собою, ладно?

— Ладно, — говорит джигит, — за моего брата замуж пойдёшь, за среднего. — И показывает ей бумагу, падишахом выданную. — Ты, — говорит, — пока оставайся здесь в серебряном дворце, а я тебя на обратном пути заберу, сейчас же поеду за твоей младшей сестрой. В какой она стороне и далеко ли отсюда?

— Если вот на этом серебряном коне поскачешь, ровно семь дней пути, — говорит девица.

И едет он, серебряного коня оседлав. На исходе седьмых суток доезжает до золотого дворца. Обнесён тот дворец толстой и крепкой стеной. Возле золотых ворот стоит дозором воин в золотых доспехах, на золотом коне. Как приблизился к нему Тан-батыр, этот воин-стражник и говорит:

— Эй, сын человечий, что здесь потерял, тебя ведь див сожрёт, тогда жизнь потеряешь.

Джигит говорит:

— Он меня сожрет, или я его убью, а только сейчас мне самому очень есть хочется, ты бы накормил меня.

Стражник говорит:

— Нет у меня ничего, кроме приготовленных для хозяина трёх бочек кислого питья, трёх печей хлеба да трёх туш быка.

— Мне хватит, — говорит джигит.

— Раз так — отвечает стражник, — подойди к тем чугунным воротам, если сумеешь их отворить, накормлю тебя.

Вдребезги разбивает Тан-батыр те чугунные ворота и входит во дворец. Сильно удивлён, конечно, стражник этакой силой джигита. Заводит он его в одну комнату, поит и кормит. Наевшись-напившись, начинает джигит расспрашивать:

— Когда хозяин твой вернётся и в какую сторону вообще отбыл?

— Вернётся он со стороны вон того дремучего леса, — говорит. — И будет там некий золотой мост. Див на золотом коне по этому мосту поедет, и будет с ним его верный пёс.

Тан-батыр говорит:

— Я сейчас лягу, отдохну. Как настанет время твоему хозяину возвращаться, ты меня разбуди, а просыпаться не буду, коли меня вот этим шилом, — и даёт стражнику шило.

Ложится Тан-батыр и тотчас засыпает. День прошёл, и ночь прошла, настало время диву домой возвращаться. Пытается стражник джигита разбудить, куда там, тот и не пошевельнётся. После чего берёт стражник шило, ему выданное, и вонзает джигиту в икру. Вскакивает тот со словами: «Ай, спасибо, очень вовремя ты меня разбудил». Подаёт ему стражник ковш воды, зачерпнув его из стоящей рядом бочки:

— Выпей перед уходом, от этой воды сила прибавляется, — говорит.

Пьёт Тан-батыр воду. После чего стражник, заведя джигита в другую комнату, говорит ему:

— Есть у дива привычка: кто к нему придёт, тащить сразу во дворец, в гости, якобы. Вот здесь стоят две бочки, в одной вода, от которой сила прибавляется. А в другой — от которой сила убавляется. Ты эти бочки местами поменяй.

Последовал джигит доброму совету, бочки поменял. И, попрощавшись, пошёл к золотому мосту, спрятался под ним.

И вот по истечении некоторого времени, в назначенный час, подъезжает к мосту див на золотом коне со своим верным псом. А пёс-то на мост не ступает, поджав хвост, с визгом возвращается к своему хозяину. Впадает див в страшную ярость. Хлещет он пса своего плетью и коня на мост направляет. Однако на середине мос та встаёт вдруг его конь как вкопанный. И бьёт его див, и понукает, а конь его — вперёд ни шагу. Говорит ему див, обозлясь:

— Что ты, дохлятина, или думаешь, Тан-батыр где-то близко, да его ещё и мать на свет не родила.

Только он это проговорил, джигит из-под моста вылезает.

— Тан-батыр, — говорит, — и родился, и здесь уже появился.

Див говорит:

— Я думал, ты ростом очень велик, а тебя от земли едва видать. Два раза куснуть тебя, да разок глотнуть — вся забота.

— Не торопись, подавишься.

После чего див говорит:

— Если так, тягаться будем или бороться?

— Пусть отец твой тягается, — говорит джигит, — а тебе суждено в борьбе шею свернуть, я из твоих родственников уже поленницу сложил.

После чего начинают они бороться. Борются-борются, никто победить не может. То есть, конечно, сила на силу пришлась. Долго они так возятся, но в конце концов утомил Тан-батыр дива. Чувствует див, что-то не так. «Погоди, — думает, — как бы он меня дальше-то совсем не сгубил. Надо домой пойти, отдохнуть малость». Говорит он Тан-батыру:

— Пойдём ко мне, перекусим слегка. А уж потом до конца биться будем.

Идут они к диву во дворец, едят, пьют там. Див, не зная, что бочки с волшебной водой переставлены, хлещет ту, которая силу убавляет. Тан-батыру подливает ту, которая силу прибавляет. После чего отправляются они обратно к золотому мосту. Ну, добрались.

Див говорит:

— Тягаться или драться?

— Если тяжбы боишься, можно и подраться, — говорит Тан-батыр.

Идут на полянку возле моста. После чего кидают жребий — кому первым бить. Выпало диву начинать. И первым делом размахнулся див и так ударил, что Тан-батыр по щиколотки в землю ушёл. Вытянул он ноги из земли и ударил в свою очередь: див по колени в земле завяз. Высвободил див ноги и так приложил, что Тан-батыр по самые колени увяз. Тан-батыр опять ударил, див по пояс в земле оказался. Барахтался, барахтался, выкарабкался-таки да так врезал Тан-батыру, что тот по пояс в землю ушёл. Пытается он из земли выбраться, не может.

Див говорит:

— Давай, козявка, вылезай, ты чего там в грязи барахтаешься?

— Не беспокойся, — говорит джигит, — козявка-то выберется, вот как ты выбираться будешь, это мы посмотрим.

Сказав так, дёргается он изо всех сил и выскакивает из земли, как пробка. Встаёт напротив дива, размахивается как следует да как вдарит. Нету дива, одна голова из земли торчит. После чего говорит Тан-батыр:

— Вылезай, дубина, чего ты там застрял?!

Нет у дива сил из земли выбраться. Вытащил тогда Тан-батыр свою саблю, диву голову, из земли торчащую, снёс, туловище из земли выдернул, нарубил мелко и в поленницу сложил.

Едет Тан-батыр, хозяйского золотого коня оседлав, прямиком в золотой дворец. Встречает его там воин-стражник, безмерно обрадованный:

— Я, — говорит, — не воин, меня только одели так, а вообще-то я младшая дочь такого-то падишаха, ты возьми меня с собой, не оставляй здесь.

Подаёт Тан-батыр бумагу, падишахом составленную, и говорит:

— Я уже, — говорит, — сестёр твоих старших освободил. Они выйдут замуж за моих старших братьев, а ты, если согласна, мне женою будь.

Ну, договорились они да тотчас и свадебку сыграли безотлагательно. Погостили ещё в золотом дворце несколько дней и стали собираться в дорогу, чтоб за сестрами заехать. Перед тем, как отправляться, джигит говорит:

— Эх, эти золотые постройки пропадут без толку, а жаль! Девица говорит:

— Ты не беспокойся об этом.

После чего они, собрав кое-что в дорогу, седлают коней и отправляются. Немного отъехав, девица обернулась к золотому дворцу, платком махнула — и стал дворец золотым яичком и в руки ей вкатился. Заворачивает она то яичко в платок и передаёт Тан-батыру:

— На, — говорит, — храни у себя.

Едут они, едут и на исходе седьмых суток добираются до того серебряного дворца.

Встретились дочери падишаха, обнялись со слезами. Три дня и три ночи в серебряном дворце гостили, теперь собрались и выезжают в дорогу. Отъехав немного, повернулась дочь падишаха к серебряному дворцу и платком взмахнула: тотчас превратился дворец в серебряное яичко и в руки ей катится. Заворачивает дочь падишаха серебряное яичко в свой платок и передаёт Тан-батыру:

— На, — говорит, — пусть и это у тебя хранится.

Едут они, едут и через семь суток пути достигают дворца медного. Входят. Обнимаются со старшей сестрой, плачут от радости. Та принимает их как самых желанных гостей. Погостив же во дворце медном три дня и три ночи, собираются они в дорогу. Отъехав недалеко, младшая сестра, глядя на медный дворец, тоже платком машет. И съёживается медный дворец в медное яичко, в руки к ней катится. Заворачивает дочь падишаха то медное яичко в платок, передаёт Тан-батыру:

— На, — говорит, — ты уж храни их все.

Берёт Тан-батыр и медное яичко, в карман себе кладёт. Ладно. Едут они дальше. И этак едучи, добираются до дна той самой горной дыры. А до дна добравшись, тотчас Тан-батыр дёргает за конец каната, знак подаёт: вытаскивайте нас, мол, отсюда. Прежде всех берётся за канат старшая сестра. Вытаскивают её наверх. Только она появилась, начали старшие братья Тан-батыра драться меж собой с изрядной жестокостью, крича дико: «Моя!», «Нет, моя!».

Говорит им дочь падишаха:

— Я — самая старшая дочь и предназначена самому старшему из вас, нас три девицы, и вас трое, так что незачем и драться.

И велит она им спускать в дыру канат. Пошёл канат вниз, потом наверх, появилась средняя дочь падишаха. А как она появилась, тут опять стали драться, друг друга лупить. Средняя-то красивее, чем старшая, оказалась.

Девицы говорят:

— Вы зазря не деритесь, там ещё брат ваш младший остался, который нас отыскал и от дивов спас. И сестрица наша младшая там, вы их со дна этой дыры быстрее вытаскивайте.

Устав драться, начали братья канат в дыру опускать. Как спустился аркан, девица внизу говорит:

— Пусть вначале тебя поднимут, потом ты меня вытащишь, а иначе они тебя здесь оставят.

Джигит говорит:

— Нет, не могу я тебя одну здесь под землёй оставить, вначале ты подымайся, а потом уж и обо мне можно подумать.

Делает он петлю на конце каната, сажает туда девицу и даёт знак поднимать. Вытаскивают девицу на поверхность и, красоту её узрев, опять начинают драться старшие братья.

Девица им говорит:

— Всё равно я никому из вас не достанусь, мы с Тан-батыром слово друг другу дали, только за него и выйду.

Все три девицы уговаривают теперь, чтобы старшие братья младшего из-под земли вытащили. Ладно, опускают старшие в дыру канат. Уцепился Тан-батыр за конец и совсем было уже поднялся, тут старшие канат и перерезали. Летит Тан-батыр вниз. Девицы наверху плачут в голос. Старшие братья в дорогу собираются.

Ладно, вернёмся теперь к Тан-батыру. Упав на дно, долго лежал он без памяти. Пролежав три дня и три ночи, встаёт потихоньку да бредёт не спеша, куда ноги несут. Ходит-бродит и, наконец, опять ту самую Мышь встречает. А Мышь, навстречу джигиту выйдя, встряхивается разок и принимает человеческий облик:

— Как дела, Тан-батыр, опять ты, — говорит, — в переплёт попал?

Тан-батыр говорит:

— Да уж так получилось, — говорит, — хожу вот, не знаю, каким манером наружу выбраться.

— Поблизости ничего такого, чтобы тебе помочь, найти не удастся, — говорит Мышь. — А попытайся-ка ты пройти там, где с последним дивом бился: вот там, может, чего и выйдет. Как минуешь, золотой мост, увидишь скоро и высокую гору, и будут там пастись два диких козла. Один из них будет белый, а другой — чёрный, оба одинаково резвые. Вот если сумеешь белого козла догнать да на спину его взгромоздиться, вынесет тебя тот белый козёл на белый свет. А если за чёрного уцепишься, он тебя либо убьёт, либо ещё глубже утащит. Смотри, — говорит, — не перепутай.

После чего Тан-батыр, поблагодарив всяко, идет указанной дорогою. Неделю идёт, месяц шагает. Вот, эдак шагая, приближается к той самой горе. Отыскав козлов диких, начинает преследовать белого. Только догонит, уж вот-вот ухватит, а тут как раз и влезает между ними чёрный козёл, мешается. И долго всё это тянулось, но поймал-таки Тан-батыр белого козла, изловчился. И спрашивает пойманный Козёл у джигита:

— Ну, джигит, очень уж ты старался меня изловить, какие будут пожелания?

— Пожелания, — говорит, — такие, что хочу на белый свет выбраться.

Говорит Белый Козёл:

— На белый свет вряд ли получится, но близко к нему доставлю, а дальше тебе надобно будет самому дорогу-то поискать.

— А долго ли наша поездка продлится? — спрашивает джигит.

— Расстояние, конечно, не маленькое, ты вот садись-ка на меня верхом да глаза зажмурь и, пока не скажу, не открывай их, — говорит.

А сказав это, скачет Белый Козёл, летит как стрела, и едва Тан-батыр на нём удерживается.

Много ли, мало ли времени прошло, говорит Белый Козёл Тан-батыру:

— Открой глаза.

Открыл Тан-батыр глаза и видит: светло кругом. Радуется он, конечно, а Велый Козёл говорит ему:

— Времени не теряй, вон дорога по горе вьётся, пойдёшь этой дорогою — не заблудишься.

Сказал он так и пропал с глаз долой.

Ладно, отправляется Тан-батыр указанною дорогой. Идёт он, идёт и через некоторое время натыкается на кострище: что, мол, такое? Разгребает золу, а под золою находит целый испечённый хлеб. И надпись на хлебе: «Тан-батыр». И тогда он думает: «Ага, это, значит, я за ними следом поспеваю, значит, к дому приближаюсь». Съедает он хлеб, ложится возле кострища, отдыхает недолго. Встаёт потом и шагает дальше и натыкается опять на другое кострище. А в золе опять хлеб лежит, полусырой ещё, тёплый хлебушек. Съедает он быстро этот хлеб, и, не отдыхая, дальше идёт. И в скором времени подходит к месту, где совсем недавно стояли походным лагерем люди: костёр жгли, пищу готовили и всякое другое. Поворошил он золу и нашёл хлеб, совсем сырой, даже не хлеб, можно сказать, а просто тесто. «Ага, — думает, — кажется, догоняю». Шагает он вперёд, не зная усталости, и подходит к некоей укромной поляне. А братья его старшие в это время как раз там на ночлег устраиваются: шалаши сооружают. Подходит к ним Тан-батыр, братья, конечно, растерялись, а девицы с плачем к нему льнут, привечают его и за ним ухаживают. Ближе к ночи ложатся три брата спать: все трое порознь. Как уснул Тан-батыр, начинают старшие братья промеж себя совет держать. Самый старший говорит:

— Много мы ему зла причинили, он этого так не оставит, всё равно отомстит нам.

Средний брат говорит:

— Да уж, добра теперь от него не жди, надо нам от братца младшего каким-то манером избавляться.

Сговариваются они и поперёк входа в шалаш, где Тан-батыр спит, укрепляют на уровне колен саблю, острым лезвием вовнутрь. Ровно в полночь выскакивают старшие братья из своих шалашей и начинают вопить диким голосом: «Спасите, грабят! На помощь!» Тан-батыр, тотчас проснувшись, бросается из шалаша на подмогу и натыкается на саблю. Обе ноги Тан-батыру по колено отрезало, упал он и встать не может. Братья его, быстренько сложив пожитки, подымаются и, девиц прихватив, трогаются в путь. Младшая из сестёр умоляет их:

— Оставьте меня здесь, рядом с ним!..

Нет, невзирая на мольбу, увозят братья и её — насильно.

Ладно, пускай они домой направляются, а мы возле Тан-батыра побудем.

Лежит Тан-батыр возле костра, ещё братьями разожжённого, ползком дрова собирает, подкидывает в костёр, не даёт ему угаснуть: без огня дело гиблое.

В один из дней появляется возле поляны, где Тан-батыр остался, некий человек. Тот человек быстроногую дичь шутя догоняет, но схватить отчего-то не может, а у самого к ногам жернова мельничные привязаны. Подзывает его себе Тан-батыр, спрашивает:

— Ты что здесь делаешь?

— Я, — говорит тот, — слепой, старшие братья позавидовали моей быстроногости, глаза мне выкололи да бросили вот здесь, неподалёку.

— А что ты к ногам-то привязал? — говорит Тан-батыр.

— Не видишь разве, если отвязать, резвость моих ног чрезмерною станет, да!

Так, беседуя, знакомятся они и решают жить далее вместе.

Дня через три к ним ещё и третий человек присоединяется. Этот был безрукий: и ему старшие братья зло причинили, а так — парень хоть молодой, но силач неимоверный.

Начинают они жить вместе. Очень дружно живут. Слепой и безрукий пищу добывают, а Тан-батыр её на костре готовит.

Однажды поговорили они меж собой и решили: «Надо нам непременно кухарку себе завести». После чего отправляются в город искать. Безногий на слепом сидит, а устанет слепой — безногого безрукий себе на спину взваливает. Бродя таким манером довольно долгое время, подходят они к некоему городу. Всё население на них посмотреть высыпало из домов на улицы, и дочь местного падишаха тоже там оказалась. Выхватывают они ту девицу вдруг из толпы и уносят: глазом никто моргнуть не успел. Погоню, конечно, потом снаряжают, да где уж за слепым скороходом-то угнаться, давно след простыл.

Добираются три батыра вместе с девицею до того места, где сами живут. Говорят ей:

— Мы к тебе хорошо будем относится, как к сестрице своей, а ты нам готовить станешь, только приглядывай за огнём, чтобы не погас. Других забот у тебя не будет.

Каждый день спозаранку уходят они все втроём на охоту, девица дома остаётся. Как-то раз уснула она, и погас огонь в очаге. Проснулась девица, спохватилась, да поздно: нечем ей огонь запалить. Испугалась она: заругают, мол, братья, рассердятся. Выбегает девица из дому, влезает на высокое дерево, по сторонам смотрит. Далеко-далеко мигает крохотный огонёк, что глаз мышиный, — заметила его девица. Слезает она с дерева и отправляется тот огонёк искать. Долго идёт через лес и, наконец, подходит к маленькой землянке. Отворяет дверь низенькую, входит. В землянке сидит некая старуха. Эта старуха была ведьмой. Только вошла девица, а старуха у неё спрашивает:

— Ну, что, доченька, пришла? Чего тебе надобно?

— Ах, — говорит, — огонь у меня погас, пришла я к тебе, бабушка, огоньку занять.

— Ладно, доченька, дам я тебе огоньку, только нет у меня никого, и очень мне от того тоскливо, я к тебе завтра в гости приду, посидим, поговорим по душам.

— Ладно, бабушка, а как ты нас найдёшь? — говорит девица.

— Вот тебе ведро золы, ты, как домой-то пойдёшь, посыпай за собою следом, я по той тропиночке и добреду до вас, — говорит старуха.

Несёт девица домой огонь и к приходу братьев успевает им еду сготовить. Поев, укладываются они спать, а наутро опять на охоту отправляются.

Тотчас, как они ушли, заявляется к девице та старуха. Посидев чуток, старуха говорит:

— Доченька, ты бы поискала у меня в голове, уважила старого человека.

Ложится она головою девице на колени и, пока та у неё в волосах ищет, прокусывает кожу на ноге, кровь сосёт. Насосавшись досыта, встаёт и уходит. После чего стала эта ведьма приходить к девице каждый день и, пока братья на охоте, кровь из неё высасывает. День ото дня сохнет девица, желтеет, со временем кожа да кости от неё остались. Видя такое дело, спрашивают братья у сестрицы:

— Отчего ты так иссохла, сестрица, или по дому скучаешь, а может, хворь какая напала?

Девица говорит:

— Не скучаю и не болею, а так просто… — Не хочет она братьям-то признаваться, что и как.

В конце концов и ноги ей отказывают, слегла девица, не встаёт уже. И только тогда говорит она братьям:

— Вот так и так, как огонь погас, принесла я головню от некоей старухи, а она ко мне привязалась, каждый день приходит и кровь мою сосёт.

Братья, поговорив между собой, решили старуху ту изничтожить. Решив этак, оставили на следующий день с девицею слепого скорохода. Забрался он на печь, сидит там тихонько. В скором времени заявляется та старуха и сразу скорохода на печи замечает: «А, — говорит, — ты меня поймать хотел?» После чего стаскивает слепого с печи, руки-ноги ему своими волосами вяжет и пьёт кровь вдосталь из бедной девицы. Потом уходит.

На другой день оставляют возле девицы безрукого. И безрукого одолев, волосами повязав, напивается старуха крови, уходит.

На третий день остаётся с девицею сам Тан-батыр, Говорит девице:

— Я под нарами спрячусь, и если старуха спросит, кто сегодня остался, ты ей скажи, никто, мол, не остался, тебя испугались и вовсе домой не придут. А когда она к тебе присосётся, ты её волосы спусти в щель под нары, ко мне.

Вот заявляется старуха и, нимало не беспокоясь, к девице приникает: начинает кровь сосать. Девица старухины космы в щель опускает, под нары. Тан-батыр, привязав те космы под нарами к поперечной балке, вылезает наружу и — ну старуху лупцевать! В это время товарищи его возвращаются. Безрукий начинает старуху пинать, а слепой колотит обеими руками куда попало. Старуха, конечно, от такого битья совсем из строя выходит. Взмолилась не своим голосом:

— Не бейте, — говорит, — слепого зрячим, увечных здоровыми сделаю.

Взяли они со старухи клятву. Поклялась старуха, и первым делом дали ей проглотить девицу. Проглотила старуха девицу и обратно выплюнула: красивее прежнего Девица стала, здорова и румяна. Потом дали старухе слепого проглотить. И слепой обратно зрячим появился, рад-радёшенек. После чего проглотила старуха безрукого и выплюнула с обеими руками. Ладно. Тан-батыр говорит:

— Смотрите, будьте настороже, проглотить-то она меня проглотит, да обратно не выплюнет. Ну, пока меня не вернёт, и вы её не отпускайте.

И проглотила та ведьма самого Тан-батыра. Ждут, ждут, когда она его обратно выплюнет— не выплёвывает старуха, да и только! И бить её пытались, не помогает. После чего выхватывает прозревший батыр свою саблю и начинает рубить старуху. Изрубил в мелкие кусочки, а Тан-батыра нет нигде. Смотрят, одного большого пальца от той старухи не хватает. Начинают искать по дому, глядь, а палец-то по дороге к старухиному дому улепётывает. Поймали, вспороли — тут и Тан-батыр выскочил, здоровее да пригожее прежнего. Обрадовались все, конечно. Несколько дней вместе пожили, но затем решили каждый в свои родные места податься, Тан-батыр говорит:

— Давайте первым дедом сестрицу нашу домой доставим.

Много они той девице подарков разных надавали, гостинцев дорогих, распрощались тепло, и батыр-скороход, её на себя посадив, мигом домой отнёс. После чего распрощались и три батыра между собой, поклялись в вечной дружбе и отправились каждый в свою сторону.

Ладно. Миновав многие страны, перейдя бурные воды и за крутые горы перевалив, добирается Тан-батыр до своей родной сторонки. В городе заходит к неким старику со старухой, живущим на окраине в захудалой избушке. И начинает он их потихоньку расспрашивать:

— Вернулись ли падишаховы батыры, много ли добра с собою привезли, отыскали падишаховых дочек, нет ли?

— Дочек-то отыскали, — говорит старик, — да только один из батыров, кажется, погиб, не вернулся.

— А свадьбы-то, — говорит, — сыграли уже?

— Нет ещё, — говорит, — как раз послезавтра должны сыграть.

Услыхав такую новость, Тан-батыр быстро пишет на стариковском доме вывеску: «Я, мол, известный умелец, тачаю сапоги, шью ичиги{57} женские, каковые и падишаховым дочкам на свадьбу не зазорно обуть». Разузнали об этом падишаховы дочки, пошли старика искать, на крыльцо его вызвали.

— Дедушка, — говорят, — мы слышали, ты ичиги шьёшь дивные, так сшей нам завтра к утру три пары наилучших.

— По такой-то цене завтра к утру приготовим, — заверяет их.

Только ушли падишаховы дочки, старик решает сразу за работу приняться. А джигит и думать не думает. Опасается старик, как бы, мол, впросак не попасть.

Джигит говорит:

— Ложись-ка ты, дед, спать, я сам к сроку всё приготовлю.

Старик со старухою спать ложатся. С наступлением полночи выходит Тан-батыр на улицу, вынимает из кармана яичко золотое, серебряное да медное: катнул их по земле, тотчас три пары ичигов шитых и выпали из яичек. Поднял их джигит, домой принёс и на стол поставил. Просыпается старик поутру, а джигит говорит;

— Вот, дедушка, ичиги я пошил, если придут за ними, скажешь, что ты их сам сработал. Как бы ни допытывались, не говори обо мне ни слова.

Чуть позднее приходят к старику падишаховы дочки. Вызывают его на крыльцо и говорят:

— Пошил, дедушка?

— Пошил, — говорит.

— Ну-ка, покажи, — говорят. Выносит старик ичиги.

— Вот, примерьте, — говорит, — подойдут ли?

Берут падишаховы дочки те ичиги, и очень они им по ноге и по душе, конечно.

— Кто их шил? — спрашивают.

— Я и шил, — говорит старик.

Заплатили старику немалые деньги. И спрашивают потом ещё раз:

— Ну, дедушка, говори нам правду, кто ичиги-то шил?

А старик на своём стоит: сам, мол, шил, и никто не помогал даже. Не верят ему падишаховы дочки. Говорят старику:

— Ладно, дедушка, мы отца упросим и срок свадеб передвинем на день, а ты, раз уж такой умелец, сшей нам всем по платью да чтобы ни единого шва на них не было, И к завтрашнему утру нам эти платья предоставь!

Заверяет старик падишаховых дочерей, что к утру всё будет готово. Не соглашался бы он, да Тан-батыр ему так велел, чтобы любой заказ принимал и не артачился. Ушли падишаховы дочки, а старик загоревал: как, мол, такие платья сшить? Невозможное дело!

Джигит говорит:

— Ты, дед, не беспокойся, ложись да спи до утра.

С наступлением полночи выходит Тан-батыр на улицу и яички, золотое, серебряное да медное, из кармана вынув, бросает наземь.

И выпадают из яичек три платья. Приходит он домой, платья развешивает. С утра пораньше падишаховы дочки прибегают. Старик им платья выносит. Смотрят падишаховы дочки в изумлении на готовые платья и спрашивают:

— А платья кто пошил?

Сомнение их берёт, конечно. Старик говорит:

— Я пошил.

Платят падишаховы дочки положенные деньги и говорят:

— Вот мы тебе ещё одно дело поручим, раз уж ты такой мастер, должен и с этим поручением справиться.

Старику делать нечего, соглашается он волей-неволей.

— Ладно, — говорит, — выкладывайте.

Говорит ему старшая сестра:

— К утру за городом должен быть построен большой медный дворец.

Средняя сестра говорит:

— И серебряный дворец должен быть построен.

Младшая говорит:

— Раз им по дворцу отстроишь, тогда и для меня возведи, да только чтобы из чистого золота.

Растерялся старик, опешил, но потом, на джигита надеясь, соглашается: попробую, мол, что получится, может, и построю дворцы, да.

Вот ушли падишаховы дочери, а старик в дом метнулся:

— Ах, — кричит, — пропали наши головушки, падишаховы дочки нам такое вот задание дали. — А сам дрожит и слёзы из глаз капают, — Что же нам делать? — причитает старик. — Видно, смерть наша пришла.

Джигит говорит:

— Не горюй, дед, ложись да спи, я сам всё к сроку приготовлю.

Выходит Тан-батыр в самую полночь из дома и катит в разные стороны три яичка: золотое, серебряное да медное. И встают в трёх местах три дворца, один другого прекраснее.

Утром будит Тан-батыр старика:

— Гляди-ка, — говорит, — вон они, дворцы-то, отстроены.

Старик, конечно, рад-радёшенек, мол, теперь уж падишах нас не тронет, не казнит за обман.

А падишаховы дочки уже тут как тут, прибыли. Увидев дворцы, понимают они тотчас, что это дело рук Тан-батыра. Вызывают они старика и говорят ему;

— Ну, дедушка, выполнил ты нашу просьбу? Старик говорит:

— Вы что, не видите разве?

— Сам построил? — спрашивают.

— А то кто же! — говорит старик, не хочет джигита славного выдавать, крепится.

Девицы ему, однако, не верят, смеются и за бороду его дёргают. Не приставная ли, мол, борода. Нет, настоящая. Потом, посоветовавшись между собой, говорят:

— Ну, ладно, дедушка, мы тебя за обман не виним, а только теперь позови нам того джигита, который эти дворцы построил.

Старик на сей раз вынужден джигита позвать. Увидев Тан-батыра, падишаховы дочки с плачем бросаются ему на шею.

Весть о возвращении Тан-батыра доходит и до самого падишаха. Вызывает он его к себе. Дочери говорят отцу:

— Вот кто нас от дивов спас, а братья ему страшное зло причинили.

После чего падишах, убоявшись могучего Тан-батыра, хочет не хочет, отдаёт свою дочь за него и говорит:

— С братьями поступай как знаешь, сам их суди, а меня уволь.

Призывает теперь Тан-батыр к себе старших братьев. И говорит им:

— Много вы мне вреда причинили, но не буду я вас казнить, а велю вам убраться из города прочь и на глаза мне никогда более не попадаться.

Уходят братья его, головы повесив. А Тан-батыр берёт замуж младшую дочь падишаха и сорок дней празднует, ещё сорок дней свадьбу справляет, после чего отправляется с молодой женой к своим родителям.

И по сию пору, говорят, живут они справно да ладно. Вчера у них был, сегодня вернулся.

41. Турай-батыр

Жила, говорят, в далёкие времена одна женщина. Три дома имела: один соседский, другой не построенный, а у третьего и сруб ещё не срублен. Вот она и жила в лачуге. А лачуга была знатная, всем домам дом: облаком крыта, ветром законопачена. Но хоть и бедно та женщина жила, а все ж не побиралась.

И был у неё, говорят, сын по имени Турай, громадного роста и богатырской силы джигит. Здоровался — без руки оставлял, верхом садился — хребет коню переламывал, а уж на майдане{58} никто не мог противостоять. Имя Турай-батыра с уст людских не сходило.

Но хоть и статью он удался, и на лицо пригож был, а девушки за него не шли. Пришлёт Турай сваху, а они только отмахнутся. Человек, в лачуге живущий, где невесту примет, где ребёнка растить будет?

Ходил Турай один, ходил, а потом и говорит матери:

— А отправлюсь-ка я, мама, странствовать… По чужим краям поброжу, на белый свет погляжу, авось и повезёт мне, богатым вернусь, А может, и девушку встречу, что мне женой, а тебе невесткой станет.

Отвечает ему мать:

— Воля твоя, сынок, хочешь идти — иди… Да только помни: единственный ты у меня. Пропадёшь — что делать без тебя буду?.. А случится что с тобой — как узнаю, жив ли, здоров ли?

Взял юноша тогда перо гусиное и в щелку над дверью дома воткнул.

— Не горюй, мама, — говорит. — Вернусь я. А если беда какая случится, кровь с этого пера закапает. Следи за ним.

Попрощался джигит с матерью, подпоясался, кистень свой взял и пустился в дальний путь.

День шёл Турай, ночь шёл, а всего-то вершок пути прошёл. Как-никак добрался он до гор высоченных. Слышит он вдруг гул громоподобный. Смотрит джигит: две горы друг о друга бьются. Подошёл поближе, видит — батыр сидит да теми двумя горами, как камешками, забавляется.

Спрашивает Турай:

— А что это ты делаешь?

— Да вот, — батыр отвечает, — тебя ожидаючи, кашу надумал сварить. Видишь, из огнива огонь добываю…

А звали этого батыра Тауказар. Дальше они в путь вместе двинулись. Шли, шли, а потом ещё одного встретили. Брал тот батыр огромные камни, в кулаке сжимал их, потом выбрасывал.

— Что это ты делаешь? — спрашивают они его.

— Да вот, — батыр говорит, — вас ожидаючи, кашу надумал сварить. Видите, масло из камней выжимаю…

А этого батыра звали Ташказар. И пошли три друга за счастьем вместе.

День шли, ночь шли, много лугов, озёр и рек миновали и добрались до одного дремучего леса. Уж такой густой, тёмный был, такой непролазный да дикий — никогда здесь человеческая нога не ступала. Вот пробираются друзья самой чащобой и вдруг видят избу. Внутрь заходят: очаг есть, у очага — казан{59}, в переднем углу — сэке{60}, миска да ложка — вся утварь на месте, а хозяев не видно:

Переночевали батыры в доме раз, потом второй — никто не появляется.

— Ладно, — думают друзья, — отдохнём здесь немного, дичи настреляем, а там видно будет.

Вот отправились Тауказар и Турай на охоту, а Ташказар в избе остался еду готовить. Только он суп сварил — кто-то в дверь стучит:

— Открывай!

Открывает Ташказар дверь, и входит в неё высокомерный, кичливый карлик: Сам-с-пядь-да борода пядей пять.

— Посади меня на нары, — приказывает. Посадил Ташказар.

— Суп давай, — говорит. Подал Ташказар суп в миске.

— Мало! Весь казан давай! — кричит.

— Весь не могу, — говорит Ташказар. — Мне ещё товарищей кормить.

Сам-с-пядь-да борода пядей пять ногами на батыра затопал:

— Ах вот ты как?! А ну неси казан, не то хуже будет!..

Принёс Ташказар казан, поставил перед ним. Сам-с-пядь-да борода пядей пять суп проглотил, а потом убил Ташказара и ушёл.

Турай с Тауказаром с охоты вернулись и глазам своим не верят: друг убитый лежит, а казан пустой на полу валяется. Кто здесь побывал? Да кто бы не побывал, а Ташказар мёртв, не встанет. Погоревали о нём друзья, погоревали, да делать нечего, надо дальше жить.

На другой день Турай-батыр один на охоту отправился.

Только Тауказар успел суп сварить, снова в дверь стучатся:

— Отвори!

Открыл Тауказар. Входит в дверь карлик Сам-с-пядь-да борода пядей пять.

— А ну подсади! — говорит.

Подсадил Тауказар карлика, а тот снова весь казан с супом потребовал. А когда отказался джигит, убил и его, как Ташказара. Убил, суп проглотил и исчез.

Возвратился Турай-батыр с охоты, а Тауказар мёртв. Опечалился Турай. Задумался — чьих же это рук дело? Ну, ничего, думает, завтра я сам в доме останусь, узнаю, кто тут зло невиданное, неслыханное творит.

Не пошёл назавтра Турай в лес за дичью. И только суп у него сварился, как снова в дверь застучали.

— Открой!

— Сумел прийти, — Турай отзывается, — сумей и открыть!.. Открыл Сам-с-пядь-да борода пядей пять дверь и вошёл.

— Подсади! — говорит.

— Сумел войти, — батыр отвечает, — сумеешь и взобраться!

Залез карлик на нары, сел, бороду к себе от двери подтягивает.

— Суп давай!

— Есть хочешь — сам бери!

Только Турай это сказал, соскочил Сам-с-пядь-да борода пядей пять на пол, и стали они драться. Всё вокруг перевернули. Схватил Турай-батыр карлика за бороду, намотал её на руку да как хватит оземь — по колено Сам-с-пядь-да борода пядей пять сквозь пол провалился. Поднял тогда карлик батыра и так вверх бросил, что тот всю крышу разметал и в небо взлетел… Три дня и три ночи они бились, и одолел-таки Сам-с-пядь-да борода пядей пять Турая.

А когда пришла к батыру смерть, то в тот же миг с гусиного пера в доме его матери кровь закапала. Увидела это мать, зарыдала в голос, а потом собралась и сына искать пошла.

— Ай, сыночек мой… Что же с тобой приключилось, и где ис кать тебя?..

Мудрая, однако, женщина была мать Турая. Где пешком, где верхом, где прямо через горы, где кружной дорогой добралась она до того дремучего леса, нашла своего сына. Прочитала над ним молитву и оживила его, тепло материнское в грудь вдохнув.

Открыл Турай глаза.

— Ох, и долго же я спал, — говорит.

— Ах, сынок, — мать головой качает. — Ладно я подоспела, а то заснул бы ты вечным сном.

Стал Турай-батыр просить, чтоб и друзей его она к жизни вернула.

— Ай-хай, да выйдет ли у меня, сынок?.. — мать говорит. — Ты мне родной, а товарищи твои других матерей дети…

Упрашивает Турай:

— Они мне уже братья стали… Оживи их, мама…

Задумалась мать. Долго молчала, думала, а потом говорит:

— Ладно, будь по-твоему. Какая мать своему ребёнку откажет. Только знай: сколько жизненной силы я в них вдохну, столько из меня уйдёт. Да не жаль мне силы — лишь бы друзья твои хорошими людьми оказались…

Вдохнула она в Тауказара и Ташказара жизнь и в тот же миг, обессилев, на землю упала.

Очень заботились три джигита о матери Турая. Лосиным молоком её отпаивали, мясом куропаток кормили. Стала она понемногу поправляться. А когда совсем выздоровела, проводили её друзья домой и снова в путь пустились.

А ещё сказать надо, что когда карлик Сам-с-пядь-да борода пядей пять с Тураем бился, сильно его батыр ранил. И из той раны всё время капала кровь и на дороге застывала. Вот по этим следам и отправились три друга-батыра. Шли они шли и привели их следы к глубокому — дна не видать — колодцу.

Турай-батыр говорит товарищам:

— Я в колодец спущусь. А когда надо будет обратно, дам вам знать, вы меня наверх и вытащите.

Полез Турай в колодец. Долго спускался, а когда добрался до дна, смотрит, а дно-то сухое. Поглядел Турай кругом — вроде на какой-то другой свет попал: равнина, а невдалеке и город виднеется. Да ещё и чей-то громкий рёв с той стороны доносится, не звериный, но будто и не человечий.

Добрался джигит до окраины города, зашёл в домик к одной старухе.

— Скажи, бабушка, — спрашивает батыр, — кто это ревёт так?

— А это, сыночек, — та отвечает, — падишах дивов кричит. Царских дочек в чужом краю украл, да с батырами драться пришлось. Сильно раненый, говорят, вернулся. Вот до сих пор и ревёт от боли.

Турай говорит:

— А как бы мне на него посмотреть, бабушка? Ни разу живого падишаха не видел…

— Ай-хай! — старуха огорчается. — Не надо туда ходить. Во дворце у него дочки падишахские живут. Какие только батыры их спасти ни пытались, а никто из этих юношей живым не вернулся.

А Турай как про дочерей падишахских услышал, так ещё больше во дворец дива захотел. Невесту-то он себе пока так и не нашёл.

— Будь что будет, — говорит, — а туда я схожу. Ты мне, бабушка, только дорогу укажи.

Долго старуху упрашивал, пока не согласилась она. Объяснила Тураю дорогу. И совет дала:

— Самого дива силой, может, и одолеешь. А вот со стражей его ни силой, ни злостью не справишься, а одним только добром. Возьми с собой, джигит, воз сена, баранью тушу, одёжку-обувку да еды, питья побольше…

Послушался Турай-батыр старуху. Достал всё, о чём она говорила и отправился ко дворцу падишаха дивов.

Дошёл он до первых ворот. А у ворот бык стоит, огромный, свирепый. Глаза кровью налиты, а бока высокие так и ходят — впроголодь, оказывается, падишах дивов свою стражу держит: чем голоднее, мол, тем злее. Взревел бык, бросился на джигита, вот-вот под себя подомнёт или на рога поднимет. Тогда бросил ему Турай-батыр сено. Остановился бык, стал сено есть. А Турай мимо него внутрь проскочил.

Ко вторым воротам батыр подходит. Только приблизился, как стая голодных псов к нему кинулась — вот-вот на части разорвут. Бросил им Турай баранью тушу. Остановились собаки, зарычали и стали тушу терзать. А джигит дальше пошёл.

У третьих, видит, человек стоит. Одежды на нём нет, тело всё в рубцах от побоев, бледен и худ он, как смерть, но и зол не меньше. Изловчился Турай и набросил на него быстро свой чекмень:

— Погрейся, друг!..

Отогрелся немного сторож и говорит:

— Хороший ты человек… В первый раз моё тело тепло почувствовало, в первый раз уши ласковые слова услышали. Пусть тебе, брат, дорога ровной будет…

Совсем немного Тураю до дворца оставалось, как вдруг выбегает оттуда навстречу ему красавица, одна щека которой луне, а другая солнцу подобна.

— Эй, джигит! — говорит. — Какие добрые ветры тебя сюда занесли? Не тебя мы, родной, ждали, а злого дива. Спаси нас, вызволи, пропадём мы здесь…

Много дней Турай-батыр, устали не зная, шагал, много ночей не спал. Отвечает девушке:

— Издалека я, красавица, иду. Устал. Чтобы с дивом управиться, мне сил набраться нужно…

Падишахских дочерей оказалось три. Принялись его угощать. Перво-наперво одна из них айран{61} принесла — жажду утолить, потом стала суп варить; другая притащила из погреба бочонок медовухи да казылык{62} и прочей снеди всякой выставила; третья растопила баню белую и воды натаскала из речки.

Поел-попил Турай-батыр, в бане попарился, отдохнул три дня, а потом к хозяину дворца заявился. Заходит Турай в зал, а там Сам-с-пядь-да борода пядей пять лежит-полёживает на сэке, бороду повесил на полку, а конец той бороды дочери падишахские золотой гребёнкой расчёсывают.

— Эй, див! — батыр кричит. — Много ты крови пролил, много детей сиротами оставил, а теперь тебе самому конец пришёл!.. Ну, говори, тягаться будем или кидаться?

Сам-с-пядь-да борода пядей пять с места вскочил, рукава засучил:

— Не тебе со мной тягаться, не тебе и кидать. Не родился ещё тот батыр, кто со мной бороться может!.. Не знаю, как у вас, а у нас вот так бьют!

И с этими словами ударил див что было силы Турай-батыра. Упал джигит без памяти. Див саблю из ножен вытащил, чтобы голову ему отсечь, да дочери падишахские помешали, за руки его уцепившись. А Турай успел уже в себя прийти.

— А в наших краях вот так бьют!.. — крикнул он, схватил дива за бороду, намотал её на руку — и с размаху об пол! Только чёрное пятно от карлика осталось.

Обрадовались падишахские дочери, принялись батыра и друг дружку обнимать да целовать. Три дня и три ночи праздновали они. А потом забрал Турай-батыр из дворца всё золото, серебро и самоцветы и повёл девушек к колодцу.

Двум старшим сказал:

— Наверху меня два товарища ждут. Джигиты они видные, хотите — свадьбы играйте.

Младшей же, той, что к нему навстречу из дворца выбежала, говорит:

— А ты, милая, если я тебе нравлюсь, матери моей снохой будешь, а мне — женой.

Улыбнулась младшая в ответ: как такой джигит может не нравиться!..

Ладно, стали Ташказар и Тауказар из колодца добычу поднимать. Сначала драгоценности вытащили. Потом одну за другой девушек, от страха визжащих. Последним Турай-батыр в верёвочную петлю сел. Подняли его Ташказар и Тауказар почти до края колодца, Турай уже белый свет увидел, а потом взяли и перерезали верёвку — жадность их, видно, обуяла. И полетел Турай-батыр вниз, на дно.

Никто не знает, сколько он без памяти пролежал. Потом очнулся, наконец, вспомнил, что с ним стряслось, и опечалился. Не о золоте — что богатство? Были бы руки, а богатство — дело наживное, а об измене товарищей своих. Друг предаст — будто соль на рану…

Что делать?… Снова Турай к той старухе пошёл:

— Неудачливый я, видно, человек… Не знаешь ли ты, бабушка, как мне отсюда домой выбраться? Научи, если знаешь!..

Вывела старухаТурая из дома и показала тропинку, что по склону оврага спускается:

— Иди по этой тропке. Доберёшься до большого озера, посреди него остров увидишь, на котором ветвистый вяз растёт. А под вязом будут два козла бодаться, белый и чёрный. Тут уж как повезёт: за белого сумеешь ухватиться — вынесет он тебя на белый свет, за чёрного— плохо твоё дело. Смотри, не промахнись!

Поблагодарил Турай-батыр старуху за добрый совет, лицо водой ключевой умыл, перепоясался и пошёл по тропинке, какая указана была. День шёл, ночь шёл. На третий день, когда солнце за полдень перевалило, добрался до большого озера. Глядит — всё в точности так, как старуха рассказывала: посреди воды остров, на острове вяз, под вязом два козла здоровущие, что твои быки, бодаются. Один белый, другой чёрный. Да так сильно бодаются, что с рогов искры сыплются, а остров весь дрожит. Вошёл джигит в воду, доплыл до острова, выбрался кое-как на сушу. Потом изловчился и ухватил белого козла за ногу! И в тот же миг всё вокруг него завертелось, и ночувствовал Турай-батыр, что летит куда-то. Потом вдруг вспыхнул яркий белый свет, и он ударился о что-то. Огляделся джигит — он на земле, а козла и след простыл.

Порадовался Турай-батыр, что цел-невредим на белый свет выбрался, одежду отряхнул и двинулся в путь. Шёл он, опустив голову — было джигиту о чём подумать — и скоро заметил в дорожной пыли следы. Двое мужчин, три женщины шли. Пустился Турай по этим следам, дошёл до места, где путники привал устроили. Покопался палкой в золе, что от костра осталась, видит: в золе — лепёшки пресные. Думает джигит: «А ведь это для меня моя красавица припрятала…»

Ладно, отправился он по эти следам дальше, добрался до какого-то города. Смотрит, в самом его центре два больших красивых дома строят. Спрашивает Турай-батыр:

— А чьи же это такие дома — падишаха или бая?

Отвечают ему:

— Нет, не падишахские это дома и не байские. Тут два батыра жить будут, что падишаха дивов одолели и падишахских дочек освободили.

Намотал Турай эту новость на ус, потом переоделся в лохмотья и предстал перед бывшими своими товарищами в облике нищего.

Ташказар и Тауказар сидели-пировали. Нищего увидели — кусок хлеба бросили. Взял Турай хлеб, в сторону отошёл, ест да смотрит. Видит: две девушки в красном углу сидят, а его невеста, голову повесив, пригорюнившись, на чурбане каком-то примостилась.

Не понравилось Ташказару, что нищий в доме так долго отирается.

— Что, попрошайка, — кричит, — доел свой хлеб? Ну и проваливай!

— Не беспокойся, я уйду, — Турай отвечает. — Среди мелких душ и у самого душа не на месте. Сейчас уйду, позволь только попробовать твой лук, что на стене висит.

Забавно это Ташказару показалось, разрешил он ему взять свой лук.

Взял Турай-батыр лук, а он в его руках, как тряпичный, согнулся. Дали ему тогда лук Тауказара, и этот, как соломенный, поддался. Бросил Турай-батыр лук на пол.

— Сказал бы я пару слов о мужчинах, которые не стыдясь такое оружие носят, — говорит. — Не знаю, куда луки эти годятся, разве что мальчишкам, воробьев пугать.

Разозлился Тауказар, такие слова от нищего услышав, кинулся к Тураю.

— Эй ты, бродяга! — кричит. — Придержи язык, не то…

Но тут увидел он, что не простой нищий перед ним, а настоящий богатырь, у которого руки как брёвна, а шея, как у быка. Поэтому язык прикусил и тихо на место пошёл.

А Турай-батыр заметил на стене свой лук, на гвоздь повешенный, взял его и спрашивает:

— А вот решите, хозяева, загадку. По дороге сюда видел я пять лебедей, двух самцов и трёх самок. Подскажите, кого подстрелить, тех или других?

— Самцов, — все девушки говорят. — Самок нельзя трогать. Может, они в это время птенцов выводят.

Ташказар и Тауказар, оказывается, по-другому думают:

— Если уж суждено им погибнуть, — говорят, — пусть все пропадают. Почему же только самцов стрелять, чем они виноваты?..

Услышал это Турай-батыр, на середину комнаты вышел, стрелу в лук вложил, тетиву натянул, друзей своих бывших на прицел взял.

— Значит, есть за что самцов стрелять, — говорит. — Вот вы меня не спросили, почему лебедей не шесть, а пять было. А ведь знаете, что лебедь без пары не ходит. Тогда сам скажу: потому самка одна была, что самца её другие, всего исклевав, на дороге бросили. Так ли мужчины поступают?

Побледнели, услышав это, Ташказар и Тауказар, головы опустили.

А Турай-батыр старших дочерей падишахских спрашивает:

— Ну, решайте, умереть этим лебедям или в живых остаться.

— Умереть, — в один голос падишахские дочери отвечают.

— Ну что ж, — Турай говорит. — Тогда получай, Ташказар, то, что заслужил… И ты, Тауказар, тоже…

Назавтра отвёл Турай-батыр старших дочерей падишахских в новые дома, много золота и серебра дал. А сам со своей невестой домой, к матери вернулся и начал свадьбу играть.

И я на той свадьбе гулял. Сегодня пошёл, вчера пришёл. А угощенье там знатное было: мясом кормили, мёдом поили. Две бочки, один ковш, сколько хочешь, столько пьёшь. Ну, я-то большевсех выпил: они всё ковшом да ковшом черпали, а я всё ручкой да ручкой…

42. Айгали-батыр

В стародавние времена был один падишах. У этого падишаха было два сына. Когда они подросли, родился у падишаха третий сын. Новорожденного положили в колыбельку. Падишах начал похлопывать младенца по щёчкам. Но ребенок не заплакал, а, напротив, засмеялся. Удивлённый падишах сунул младенцу в ладошку свой палец. Ребёнок так схватил палец отца, что падишах еле вырвал его.

— Ох, — сказал падишах, — этот ребёнок будет богатырём-пехлеваном{63}.

Дед падишаха был богатырём, звали его Айгали. Падишах нарёк своего третьего сына его именем — Айгали.

Ладно. Как-то однажды у падишаха стал пропадать скот. Сначала пропало одно стадо, потом второе, третье. Таким образом, скот падишаха быстро шёл на убыль. Падишах никак не мог дознаться, куда девался скот, кто его ворует. Позвал он двух старших сыновей и рассказал им про это явление.

— У нас остался лишь один табун и в том табуне один жеребец Догоняй-ветер, нам надо бы поискать пропавшие табуны, — сказал падишах.

— Ладно, — сказали его дети, — поищем, найдём.

Падишах отправил в путь двух своих сыновей. Они отправились на поиски табунов. Ладно. В это время третий сын падишаха был подростком. Он спросил у отца:

— Отец! Куда подевались мои братья? Падишах ответил:

— Братья отправились на охоту, они вернутся через два дня. Два дня прошло, братья не возвращаются. Сын опять спросил:

— Ты, отец, — сказал он, — говорил, что братья через два дня вернутся, два дня прошло, а они не вернулись, я отправлюсь за ними.

Отец не разрешил и не отпустил Айгали.

Однажды как-то Айгали играл на улице с детьми. Они играли в мяч, у других детей мяч был деревянным, а у Айгали — золотым. Играя с детьми, Айгали ударил, и мяч упал в ведро женщины, нёсшей воду с речки. Он ударил с такой силой, что мяч выбил дно ведра. Женщина очень рассердилась:

— Эй, чтоб тебе провалиться, — сказала она. — Чем здесь изображать пехлевана, поискал бы вон пропавший скот отца.

Ребёнок остался в растерянности. Придя домой, он спросил у отца:

— Мне женщина вот так-то сказала, почему она так говорит?

Отец сначала ничего не ответил. Когда сын очень уж взмолился, не выдержал, рассказал всё как есть. Айгали произнёс:

— Я пойду искать скот, приведи мне хорошего коня.

Отец велел подвести к Айгали коня. Тот сел верхом на коня — и у коня хребет переломился.

Второго подвели — тому тоже хребет сломал. Тогда отец сказал Айгали:

— Иди и сам выбери подходящего коня для себя.

Айгали пошёл в табун, там был один лохматый, мохнатый конь — Догоняй-ветер, рыжей масти. Айгали опустил руку на спину коня — конь выдержал. Отец сказал Айгали:

— Ты выбрал самого лучшего из этих коней, не потеряй его, отыщи наши стада.

Айгали сел на коня и тронулся в путь. Никто ничего не успел заметить. Конь полетел как птица.

Ехал Айгали на коне, ехал и доехал до луга. Объехав его, он свернул в тальник, затем выехал на одну тропку. Выйдя по ней на поляну, он хлопнул коня по крупу со словами: иди, куда хочешь, и ослабил поводья. Конь сам повёз Айгали. Ехал, ехал и доехал до небольшого домика. Зашёл в дом, а там сидит старуха человечьего роду-племени.

— Ну, сынок, куда путь держишь? — спросила старуха.

Айгали рассказал о поиске отцовского табуна.

Старуха говорит:

— Я этого не знаю, может, моя старшая сестра знает, она живёт в ста верстах отсюда.

Айгали сел на коня и поехал. Ехал он, ехал и доехал до дома второй старухи. Зашёл, расспросил про здоровье. Эта старуха спросила у Айгали:

— Куда путь держишь, сынок?

Айгали объяснил ей. Старуха говорит:

— Этого я не знаю, может, моя старшая сестра знает, она живёт в ста верстах отсюда.

Накормила, напоила, проводила джигита. Айгали очень быстро доскакал туда на Догоняй-ветре. Зашёл в маленький домик на берегу озера, а там сидит старуха человечьего роду-племени.

— Ну, сынок, какие ветры занесли тебя сюда, рассказывай, — говорит старуха.

Накормила, напоила джигита, угостила. Айгали сказал:

— Я прошёл долгий путь, прежде чем нашёл тебя, ты, оказывается, знаешь, где находятся украденные кони отца.

— Знаю, — сказала старуха, — кони твоего отца у нашего мужа-дива. Этот див украл нас из сада, мы три сестры; он держит нас теперь в жёнах. Табуны твоего отца украл он.

После этого она сказала джигиту:

— Этот див очень силён, если тебе придётся с ним сразиться, он постарается, чтобы ты срубил все три его головы. Он скажет тебе: «Быстрее руби три мои головы». Ты две головы сруби саблей, а третью не руби. Сабля, которая выпустит из него дух, в моих руках.

Джигит спросил:

— Ты мне дашь эту саблю?

— Нет, — сказала старуха, — когда ты срубишь две головы дива, мне сообщишь, я тебе дам саблю.

Айгали вновь спросил:

— А как же я тебе сообщу?

Старуха сказала:

— Когда пойдёшь по этой дороге, река покажется, а возле речки тополь растёт, к нему лиса привязана. Дойдёшь до неё, отвяжешь её, она прибежит ко мне и доложит. А ты, если хочешь увидеть дива, спрячься под железным мостом, что будет на твоей дороге, и жди. Он сам явится к железному мосту, ты встретишь его там и будешь биться.

Джигит сел на коня и поехал. Ехал-ехал дорогой и доехал до тополя, что рос на берегу речки. Смотрит, к нему лиса привязана. Он отпустил её, лиса убежала. После этого шёл Айгали, шёл и дошёл до моста, о котором старуха сказывала. Лёг он под мостом. Через некоторое время показался дым с другой стороны реки. Айгали подумал, что это пароход. Приблизился он. Смотрит, это надвигается див, огромный как гора. Див курил трубку. Дым из трубки дива он посчитал за дым парохода. Див доехал до моста, и его конь стал артачиться, не хочет ступить на мост. Див со злостью ударил коня и сказал: «Что остановился, думаешь, сюда Айгали пришёл?»

А конь всё не двигается. Перепалку дива с конём Айгали подслушивал под мостом.

В этот миг Айгали вылез из-под моста и сказал:

— Ну, див, ты думал, что Айгали сюда не доберётся?

При виде Айгали див соскочил с коня:

— Бороться будем или биться?

Айгали согласился:

— Биться.

— Кто первый бьёт? — спросил Айгали.

— Я первый бью, — ответил див.

Айгали согласился, и они начали биться.

Сил у дива было видимо-невидимо. Он ударил раз — Айгали слегка вошёл в землю, второй раз ударил — ещё глубже, а с третьего раза ноги его погрузились в землю. Див три раза ударил, но немногого добился. Черёд дошёл до Айгали. Первый раз ударил Айгали дива — див вошёл в землю ногами, со второго удара — по пояс, а с третьего удара див вошёл в землю по шею.

Теперь див говорит:

— Я побеждён, отруби быстрее мне головы.

Айгали взял саблю и отрубил сначала одну, затем вторую голову дива.

Див начал умолять:

— Отруби и третью голову.

Когда Айгали вознамерился отрубить третью голову, подбежала лиса и прыгнула на Айгали. Лиса принесла саблю для третьей головы дива. Айгали этой саблей отрубил третью голову дива и насмерть сразил его. Убил дива, собрал табуны, двинулся в обратный путь, домой.

Когда он шёл домой, погоняя скот, навстречу попались братья. Ведь их тоже отец послал искать пропавший скот. Они поздоровались и дальше пошли вместе.

Дорогой братья задумали убить Айгали.

Остановились они на отдых. Поели, попили. Прилегли отдохнуть и заснули. Айгали тоже заснул. Братья удостоверились, что Айгали крепко спит, потом взяли его саблю и привязали остриём к ногам. Привязав саблю, неожиданно разбудили Айгали. Он рванулся, чтобы встать, и сабля отрубила ему обе ноги.

Тут он понял, что братья обманули его, что они его враги. Но без ног он не мог бороться с ними. Братья его погнали табуны домой.

Вернувшись, они хвастливо соврали отцу:

— Скот мы сами отыскали. А брата Айгали мы не видали.

Ладно. Что же теперь с Айгали? Айгали стал безногим. На этом месте он пролежал несколько дней, пока не увидел одного человека. Тот бегал за дичью. Таится, догоняет, даже перегоняет, но поймать не может. Айгали очень удивился этому. Смотрит: у этого человека нет рук. Подозвал его к себе. Безрукий всё рассказал ему о себе:

— Нас было четверо братьев. Я был хорошим бегуном. Отец меня очень любил, другие братья мне завидовали. От зависти они мне руки отрубили и бросили меня в этом лесу.

— Ладно, ты без рук, я без ног, вдвоём как-нибудь проживём, — сказал ему Айгали.

— Ладно, я согласен, ты сядешь мне на плечи, я буду догонять дичь, а ты будешь ловить её руками.

Стали они вдвоём жить. Однажды, во время охоты, они встретили человека. Это был стрелок, лишившийся глаз. Его тоже ослепили родные. Они подружились. Стали вместе жить, много добычи приносили. Охотой промышляли, много зверей добывали. Теперь им нужен был повар. Айгали посадил слепого на безрукого и отправил их на поиски. Слепой усыпил и украл единственную дочь одного падишаха. Теперь у них появилась и своя повариха. Они помогли девушке развести огонь, а сами пошли на охоту. Ей сказали:

— Когда мы уйдём на охоту, ты не жарь печень оленя на огне, огонь потухнет.

Отправились они на охоту. Долго бродили. Девушка же не послушалась их и стала жарить на огне печень оленя. Только начала жарить, огонь потух. Девушка испугалась, ведь осталась без огня. Влезла на высокое дерево, посмотрела, не светится ли где огонь. Смотрит: вдалеке виднеется крошечный огонёк. Девушка пошла в ту сторону. Шла-шла и дошла до толстого дерева. В дупле этого дерева жила, оказывается, старуха-ведьма. Ведьма встретила девушку очень приветливо. Спросила, зачем пришла.

— Ослушалась я братьев, огонь потух, дай огня, — сказала девушка.

Старуха положила в сито углей, под угли насыпала золы.

— Унеси это сито и будет у тебя огонь, — сказала она.

Девушка пошла обратно. По дороге из сита сыпалась зола. Девушка, вернувшись домой, развела огонь и стала ждать возвращения Айгали и его друзей с охоты. Друзья вернулись с большой добычей. Девушка не стала говорить им о потухшем огне.

Ладно. На следующий день с утра пораньше они вновь отправились на охоту. Только братья ушли, эта ведьма тут как тут. Старуха по высыпанной золе нашла дом, где жила девушка, Она говорит ей:

— Здравствуй, доченька.

— Здравствуй, бабушка.

— Вчера ты мне очень уж пришлась по душе — понравилась, — говорит старуха.

Поговорили о том-о сём, спустя некоторое время старуха говорит девушке:

— Я вчера исполнила твою просьбу, выручила из беды, теперь ты сделай мне добро.

Девушка не догадалась ни о чём и сказала:

— Ладно, бабушка, скажи свою просьбу, я её исполню.

Ведьме только того и надо, обрадовалась:

— Вот, доченька, я каждый день буду приходить к тебе, а ты будешь совать средний пальчик в дырочку на двери и на этом всё.

Старуха начала каждый день приходить и каждый день высасывала кровь из пальца девушки. Шли дни, прошёл месяц. Девушка вся исхудала, кожа да кости остались.

А джигиты каждый день охотились; Айгали охотился верхом на безруком, а тот очень быстро бегал.

Ладно. Через некоторое время они заметили, что девушка сильно похудела, и очень удивились этому. Посоветовались, решили спросить у девушки самой:

— Сестра, скажи, отчего ты так худеешь?

Девушка ничего им не сказала. Её припугнула старуха. Видя, что с девушкой худо, Айгали решил кого-нибудь оставить её посторожить. Он сказал слепому:

— Ты спрячься тайком от девушки и узнай, кто приходит.

Слепой остался. В полдень явилась та самая старуха, начала сосать кровь девушки. Слепой стрелок это заметил.

Вечером с охоты вернулись остальные. Поели, попили. Когда девушка вышла, Айгали спросил у слепого:

— Кто был, ты что-нибудь заметил?

Тот ответил: «Нет», — он боялся, что старуха его самого загубит. Ладно. Айгали словам слепого не поверил. Теперь уж повелел безрукому:

— Ты попробуй, останься, а я поеду верхом на слепом.

Теперь оставили безрукого.

Безрукий спрятался тайком от девушки. Вот снова появилась ведьма. Она говорит девушке:

— Доченька, ты сунь пальчик в дырочку, я немного пососу и уйду.

А девушка не смела ослушаться. Старуха пососала девичью кровь и ушла. Девушка же свалилась без сил.

Вечером те вернулись. Как всегда поели-попили. После еды девушка ушла посуду мыть. Айгали спрашивает у безрукого:

— Что видел, что слышал?

Безрукий тоже солгал:

— Ничего не видел, никто не приходил.

Айгали подумал: «значит, девушка просто больна». Через три-четыре дня девушка совсем захворала, уже совсем не могла ходить.

— Ладно, сегодня на охоту вы идите, я сам посторожу дом, — сказал Айгали.

Проводил их, сам остался.

Ближе к полудню явилась та старуха, огляделась по сторонам. Велела девушке сунуть палец в дырку. Девушка встала, подошла к двери. Как только ведьма взяла палец в рот и начала сосать девичью кровь, Айгали подскочил и вцепился в плечи старухи. Старуха тоже очень разъярилась, вырывалась изо всех сил, но избавиться от Айгали не смогла. Айгали сказал девушке:

— Почему же ты мне об этом ничего не говорила?

Девушка ответила:

— Я боялась, что она меня убьёт, если скажу.

Ладно. Тут вернулись остальные. Айгали стал избивать старуху:

— Вернёшь девушку в прежний вид — отпущу, иначе нет тебе спасения.

Старуха взмолилась к Айгали:

— Если ты поклянёшься отпустить меня, я тебя сделаю с ногами, безрукого — с руками, слепому верну зрение, девушка будет здоровой как и прежде.

— Как же ты это сделаешь? — спрашивает Айгали.

— Я каждого из вас проглочу и выплюну по отдельности, и все станут здоровыми как и прежде.

— Ладно, сначала ты безрукого проглоти, — сказал Айгали.

Старуха проглотила и выплюнула безрукого, тот стал с руками.

Потом очередь дошла до слепого, она и его проглотила и выплюнула, он стал зрячим. Айгали говорит:

— Ну, теперь глотай девушку.

Она проглотила. Ждут девушку обратно — она не выплёвывает. Айгали разозлился:

— Я тебя сейчас изрублю, выплюнь!

Нечего делать: и девушку выплюнула, в прежний вид привела. Все обрадовались: живые, здоровые. Ладно. Дошла очередь до Айгали. Айгали хорошо знал, что старуха его просто так не выплюнет. И друзьям он не совсем доверял. Всё же сказал девушке:

— Я тебе дам саблю, если она меня не выплюнет, долго не жди, огруби ей голову этой саблей, затем руби на куски, ищи меня.

Старуха проглотила Айгали. Час прошёл, два, она всё не выплёвывает. Они разрубили старуху на куски, ищут, ищут — нет Айгали. Они сильно горевали, горевала и девушка. Ведьму всю уже изрезали. Все растерялись, стали совет держать.

Девушка говорит:

— Тут уже только мизинец остался целый, давай разрежем.

Разезали, а там Айгали сидит. Нашли его, и ноги на месте. Много радости было у них.

Тут все расселись. Айгали-батыр велел слепому отвезти девушку в свою страну. Договорились, что каждый отправится туда, куда пожелает.

На другой день они расстались, поблагодарив друг друга.

Расставшись с товарищами, Айгали-батыр отправился в свою страну. Дойдя до неё, он повстречал пастуха. Он поменялся с ним одеждой. А пастух пас скот отца Айгали. Ладно. Он вернулся, погоняя стадо к своему дворцу. Вернувшись, он зарезал телёнка. Донесли об этом его отцу.

Отец сказал:

— Отдайте пастуха под суд.

Судить-то будет сам отец Айгали. Ладно. Настал день суда. Айгали встал перед судом, а его никто не узнал — ни отец, ни братья. Пастух и есть пастух.

На пальце у Айгали был перстень, подаренный ему отцом. Он блеснул и отец это заметил. Он очень удивился. Братья начали обвинять:

— Мы пригнали стадо, вырвав его из рук дива. А этот пастух его истребляет.

Айгали задал им вопрос:

— Где нашли скот, из чьих рук вырвали?

Те рассказали, так мол и так. Убили вон того дива. Тут Айгали-батыр говорит им:

— Раз вы настолько сильны, что можете бороться с дивом, то сожмите одной рукой вот этот камень, чтоб при первом сжатии вода выжалась, при втором — камень в песок превратился.

Те жмут камень — где там, камень и есть камень. Тут Айгали-батыр взял камень, раз сдавил — воду выжал, второй раз сжал — камень в песок превратился, пылью стал.

В это время снова блеснул перстень на пальце Айгали. Отец узнал перстень, признал, что это его сын. Тут Айгали рассказал, как братья задумали убить его и что скот был вызволен им.

Отец спросил:

— Какое наказание применим к твоим братьям?

Айгали-батыр сказал:

— Пусть живут, я не в обиде на них.

Они дружно зажили. У каждого была своя судьба. Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец!

43. Камыр-батыр

В давние-предавние времена, когда была козлиная команда, когда дед с бабкой ещё и на свет не родились, отчего мы с отцом только вдвоём пока жили, были, говорят, в некоем месте старик со старухой. Детей у них не было, и была по этому поводу большая печаль.

Однажды сели они и подумали, прикинули и поразвесили, да из теста слепили себе сынка-удальца. Бабка пошла корову доить, дед вышел дрова рубить.

Воротились они да и ахнули: этот самый мальчик, которого они слепили из теста, с козлятами на полу играет…

И начал расти Камыр{64}-батыр не по дням, а по часам. Выстругал ему дед биту гладкую, деревянную. Оперся на биту малец, и треснула бита напополам. Пошёл дед тогда в кузницу, и сделал кузнец для его мальца биту железную. Побежал Камыр-батыр с этой битою на улицу, стал с другими мальцами играть: в первый день — одному ногу сломал, во второй день — другому хребет перебил.

Собрался тут деревенский народ и сказал деду своё веское слово:

— Малец твой и на ребёнка не похож, всех детишек наших искалечил, делай, что хочешь, а только чтоб в деревне его более не было.

И отправился тот малец по свету бродить. Шёл он день, и шёл он ночь, месяц минул, год прошёл, от деревни он ушёл на один вершок. И попал в дремучий лес. Повстречался ему в этом лесу человек стреноженный.

Камыр-батыр спрашивает у того человека:

— Ты зачем это ноги стреножил?

Тот человек говорит:

— Мне и так в самый раз тютелька в тютельку. Коли я их освобожу, за мной и птица быстрая не угонится.

Взял его Камыр-батыр себе в товарищи. Шли они, шли, и встретился им по дороге человек, зажавший ноздрю одну пальцем.

Спрашивает Камыр-батыр у того человека:

— Ты зачем одну ноздрю пальцем заткнул?

Тот человек говорит:

— Мне и так в самый раз, тютелька в тютельку. Коли я вторую ноздрю открою, страшная буря поднимется. Я в эту ноздрю коли выдохну, могу мельницу ветряную пять суток не переставая крутить.

Взял и его Камыр-батыр себе в товарищи.

Шли они, шли, и встретился им по дороге старенький дед с белой бородою, шляпа набекрень.

Спрашивает Камыр-батыр у того старика:

— Ты зачем это шляпу набекрень надел?

Тот старик говорит:

— Мне и так в самый раз, тютелька в тютельку. Коли я шляпу прямо надену — пурга поднимется, всех снегом засыплет. А коли я шляпу на глаза надвину, вся земля на два аршина льдом покроется.

И старика взял Камыр-батыр себе в товарищи. Шли они, шли, и встретился им по дороге ещё один человек: целится он из лука, целится… Спрашивает Камыр-батыр:

— Ты куда это так целишься?

Тот человек говорит:

— Видишь, во-о-он там, в шестидесяти верстах, на высокой горе, на толстом дереве, на нижней ветке муха сидит? Хочу этой мухе левый глаз выбить.

Взял Камыр-батыр и лучника этого себе в товарищи. Шли они, шли, и встретился им по дороге один бородатый детина, который в земле возился.

Спрашивает у того детины Камыр-батыр:

— Ты что это возишься тут? Говорит бородатый:

— А вот стукну левой рукой — здесь гора, а стукну правой — здесь гора.

Взял и детину Камыр-батыр себе в товарищи. Шли они, шли и дошли до одного тамошнего бая. И просили бая, чтобы он им свою дочь отдал. Очень упрямый тот бай оказался, стал им препятствия чинить. Говорит бай:

— Моя дочь падишаховой дочке ровня, не хуже ничем, не чета вам всем. Однако я человек добрый, коли обгонишь моего скорохода, отдам за тебя дочку.

Пустились теперь наперегонки баев скороход и Стреноженный. Скакнул Стреноженный и одним махом шестьдесят вёрст одолел. Решил он вздремнуть. Пока баев скороход до него добирался, лёг на пригорке и заснул крепко. Вот уже баев скороход обратно возвращается, а Стреноженный спит себе на пригорке, похрапывает.

Тут говорит Камыр-батыр:

— Ай-яй, никак верх за баевым скороходом останется?

Ну-ка, стрельни в него, сделай такую милость.

Выстрелил лучник и попал спящему в правую мочку. Встрепенулся Стреноженный, скакнул и вперёд баева скорохода на майдане оказался.

Хитрил бай всяко, изворачивался и ухитрился-таки всю компанию в чугунной бане запереть. Навалили дров вокруг бани, огонь поднесли — намерен бай всех живьём зажарить. Начало их припекать в этой бане. Поправил Камыр-батыр шляпу на голове у Седобородого, и поднялась в бане пурга, глаза застит. Однако раскалилась баня до красна, опять их там припекает. Натянул Камыр-батыр шляпу ему по самые уши — и ударил в бане жуткий мороз, стены заиндевели.

Открыл на другой день бай двери в бане и рот разинул: жива вся компания, сидит и зубами дробь выбивает. Камыр-батыр говорит этому баю:

— Ты мне голову-то не морочь. Бороться будем или на кулаках драться? Выбирай, что тебе, баю, по сердцу.

Бай говорит:

— И поборемся, и на кулаках побьёмся. Нет у меня такой дочери, чтоб за тебя замуж пошла. Сам бери, коли силёнок хватит.

И пошла у них драка, и пошло у них побоище. Так они старались, что земля у них под ногами потрескалась: где ровно было, там вспучилось, где вспучено было — заблестело, как лысина. День они бились, и ночь они бились, и утром колотились, и вечером молотились. Ловким бойцом себя показал Камыр-батыра товарищ, закрывающий пальцем ноздрю: дунет, свиснет в пустую ноздрю — двадцать баевых слуг улетят вверх тормашками. Стукнет Бородатый справа — гора вырастает, стукнет слева — другая гора, тридцать слуг баевых под горою. А взмахнёт сам Камыр-батыр своей битою и враз сорок баевых слуг положит.

Не вытерпел бай такого избиения, отдал свою дочь. Как выдали баеву дочку за нашего батыра, пир горой пошёл. Тридцать дней к нему готовились, сорок дней этот пир справляли, пять кобыл не пойманных сварили, наелись все до отвала.

И я на том пиру побывал, ай, хороший был пир! Столы от кушаний так и ломились, в котлах бараны живые томились, мёд-пиво ставили бочками — век бы ходить за такими дочками! — честное общество ковшами хлебало, мне, правда, одной ручкой перепало.

44. Дутан-батыр

Жил в прежние времена один батыр. Был он, сказывают, очень беден. Поблизости не было никаких других поселений. Когда нападали враги, люди издалека спешили к нему за помощью:

— Грабят нас, умоляем, заступись!

Заступался батыр, всегда одерживал верх, никому не под силу было с ним тягаться.

За это каждая деревня отдавала ему девушку в жёны. Их стало уже девять. Для каждой из девяти жён построил он землянку, каждая жила отдельно. Отцы девушек посылали батыру разного добра, скот, что полагалось невестам, и стал он жить в довольствии. Родили ему девять жён сорок сыновей и сорок дочерей. Всего стало восемьдесят детей. Самая младшая жена родила только одного сына, которого назвали Дутаном.

Однажды собрались все восемьдесят детей и стали думать-мозговать.

— Мы всю жизнь так скопом не проживём, — сказали сестры братьям. — Вам жениться, нам замуж выходить пора, каждому свою жизнь налаживать.

Табун их коней пас один старик-пастух, Сели восемьдесят братьев и сестёр на восемьдесят коней и поехали за советом к тому пастуху-бабаю{65}. Обратились к нему со словами:

— Если знаешь обжитые земли, укажи нам. Мы пришли за советом.

— В десяти днях перехода в полуденную сторону и чуть правее стоит дремучий лес, — сказал бабай. — Отправляйтесь туда. Подкуйте лошадей, не забудьте взять с собой оружие. И затем сказал Дутану особо: Сын мой, тебе моё верное слово: в табуне, где вожаком сивый жеребец, появился на свет тай{66}. Ты излови его, бери себе, другой тебе не подойдёт. Он будет, конём особенным. Все тяготы и хлрпоты вашего похода лягут на тебя.

Дутан был в ту пору очень молод, но уже обещал быть богатырём. Вернулись братья-еёстры домой, подковали лошадей, приготовили оружие и с благословения родителей выехали в путь, искать указанную землю. Ехали-ехали и, наконец, подъехали к тому дремучему лесу. Что там дальше? — хотелось им узнать и въехали они в лес. В лесу полным полно всяких плодов. Сошли они с коней, насытились плодами, поели-попили, затем каждый лёг около своего коня и заснул.

В том лесу жила старуха Жалмавыз{67}, что значит обжора. Почуяла она дух человеческий, подкралась к спящим и, раскрыв пасть, проглотила путников. Потом подошла к Дутану. Разинула пасть, приготовясь проглотить, да только вдруг тай Дутана забеспокоился, заржал, зафыркал. Почуяв беспокойство коня, Дутан проснулся. Огляделся: нет братьев и сестёр, только кони их стоят. А перед ним старуха с большим, как блюдце, глазом на лбу. Схватил Дутан ружьё, хотел выстрелить, но старуха Жалмавыз молвила:

— Балам{68}, потерпи, не стреляй. Твои братья-сёстры во мне, целёхоньки. Я дам тебе поручение. Если выполнишь его, освобожу твоих родных. Посреди океана-мохита живёт падишах, у него есть дочь, имя дочери — Кенекяй. Нет возможности описать её красоту. Коли привезёшь её, гуляй на свободе. А не привезёшь — братья-сёстры твои навек останутся во мне.

Дутан выслушал её слова, согласился и стал собираться в путь.

— Я один туда не доберусь, отдай мне живыми моих братьев-сестёр. Они моими спутниками будут, — попросил он.

— А даёшь слово, что привезёшь девицу?

— Даю.

— Тогда возьми.

Старуха вьшлюнула по одному всех проглоченных ею братьев и сестёр Дутана. Все живы-невредимы.

— Ну, братья, — сказал Дутан, — эта старуха дала мне одно поручение. Кто из вас поедет со мной?

Братья наотрез отказались:

— Мы не можем туда поехать.

Решил Дутан поехать один. Стал расспрашивать про дорогу. Жалмавыз объяснила подробно, как ехать. Потом дала два самородка золота, каждый величиной с конскую голову. Сказала, что пригодятся.

Выехал Дутан в дорогу. Тай мчится как ветер. Дутан с каждым днём всё больше восхищался его ходом. «Первейший конь будет», — думал он.

Прошёл месяц. Дутан доехал до огромной низины, поехал вдоль берега реки. Увидел на дороге лежавшего ничком человека. Подъехал, поклонившись, поздоровался. Лежавший на земле старик ответил на приветствие, приподняв голову.

— Бабай, — обратился к нему Дутан-батыр, — что ты здесь один делаешь?

Тут был наш аул{69}, — сказал старик. — Однажды напали враги и разорили страну. Я был на охоте, а когда вернулся, нет моей страны. Не хотел я покидать родное место. Ещё одна причина моего лежания: хан подземного царства играет свадьбу, отдаёт замуж свою дочь. Я слушаю всё, что там происходит. Сам-то ты какими судьбами здесь оказался?

— Старуха Жалмавыз дала мне поручение. Еду за падишахской дочерью, — ответил Дутан-батыр.

— В таком случае я стану твоим спутником. Что мне одному здесь делать.

Отправились они, один на коне, другой пеший. Беседуют. У Дутана стало весело на душе.

Ехали — проехали ещё месяц и встретили сидящего человека. В руке он держал ружьё, взгляд его был обращен вверх. Путники поздоровались с ним.

— Кто ты, почему сидишь здесь в пустынном месте?

— Мой аул разорили враги, потому и остался один-одинёшенек, — ответил человек. — Вчера в полдень подстрелил утку. Выстрел из моего ружья подбросил утку очень высоко. Сегодня жду, когда утка упадёт на землю. А вы по какой надобности оказались в этих краях?

Пока разговаривали так, с неба упала утка. Ощипали утку, зажарили и съели. Стрелок сказал:

— Чем мыкаться здесь одному, пойду-ка я вместе с вами, чудеса увижу.

Тронулись в путь. Один конный, двое пеших.

Проходит месяц. Встречают они человека, который на горе гоняется за волком. К ногам человека камни привязаны, каждый с котёл величиной. Поймал-таки волка. Удивились путники, подошли к человеку. Смотрят — это красивый джигит лет двадцати.

— Что ты за человек? Ты так резво бегаешь и ловишь зверя с камнями на ногах, — спрашивают его.

— Коль спросили, отвечу: зовусь я Жилаяком, то есть Ноги-ветер. Если не привязать к ногам камни, сам даже не почую, куда умчусь. Меня никто, кроме летящей птицы, не обгонит, — ответил джигит.

Дутан тоже рассказал о себе и своих товарищах.

— В таком случае и я с вами. Повидаю свет, чудеса разные, — говорит Жилаяк.

Стало их четверо. Отправились, один конный, трое пеших. Прошёл ещё месяц, когда путники пришли в горы. Видят человека. Над его головой летают разные птицы. Похож он на блаженного дивану{70}, приручившего птиц. Подошли, поздоровались с ним, спрашивают:

— Что ты делаешь здесь, один в горах?

Он тоже поведал им о разорённой врагами деревне и о нежелании покидать родные горные места.

— Одинок я, не с кем поговорить, надо же душу отвести. Вот и приручил птиц, развлекаюсь таким образом.

Путники тоже рассказали о себе всё.

— Чем жить здесь одному, пойду с вами, — решил человек.

Отправились дальше. Один конный, четверо пеших.

Идут-идут, уже месяц на исходе. Идут они по склону горы. С одной стороны — лес, дубняк. Из лесу вышел седобородый старик. Это был Див-чал, что значит седой див. На плече он нёс целое дубовое дерево, а в руке держал огромный жернов. Поздоровались путники с ним.

— Бабай, что ты здесь делаешь?

— Недалеко вниз по склону есть река, на берегу — мой дом. Мельник я. В половодье жернов треснул, подпятник сломался. Я подыскал на соседней горе подходящий валун и за десять дней смастерил мельничный жернов. Зачем, думаю, два раза ходить и на обратном пути зашёл в лес и выбрал дуб для подпятника. Несу теперь всё это домой. Есть, конечно, у меня и помощники — дети, да малы ещё. Пойдёмте ко мне, угостимся.

Приходят, видят: деревенька в полтора десятка домов — деревня дивов.

— Про себя я рассказал. А как вы здесь очутились? — спросил старик.

Дутан поведал о себе.

— В таком случае я тоже с вами отправлюсь, посмотрю на мир, на чудеса, — решил старик.

Передал дела детям и отправился с путниками. Пять пеших, один конный.

Через месяц подошли к одинокому дому— карачу{71} у дороги. Уже и до города недалеко осталось. В доме живут в бедности брат и сестра. Даже наготу нечем прикрыть, нет платьев. Встретили путников, чаем попотчевали, ночевать оставили. Спрашивают:

— Что вы за люди, куда путь держите?

— У падишаха, правителя этого города, есть, оказывается, единственная дочь, за ней еду, — сказал Дутан-батыр.

— Откажись от своего намерения, — посоветовал хозяин дома, — вернись домой. Город этот осадило десятитысячное войско.

— Нет, — ответил Дутан, — не для того я прошёл путь в семь месяцев, чтобы испугаться войска.

В тот самый день дочь падишаха Кенекей видит сон. Приснилось ей, что Дутан-батыр вошёл в город, что от него в страхе бежали дивы и пэри{72}. Кенекей проснулась, и её бросило в жар. Она пребывала в прекрасном саду с подружками и не показывалась в свет. Наутро она пошла к своему брату. Брат спросил у неё:

— Что случилось, сестрица? Ты же никуда не выходила.

Кенекей и в самом деле проводила время в прекрасном саду в обществе своих подруг, никуда не выходя.

— Во сне я увидела шестерых людей: один на коне, пятеро пешие. Поразилась я коню, его ржание как сейчас слышу. Они вшестером могут выстоять против десяти тысяч воинов. Джигит приехал за мной.

— Потерпи, сестрица, не радуйся своему сну до поры до времени. Как знаешь, перед нами вражеская рать. Испытаем силу этого джигита, поручим ему дело.

Девушка, обрадовавшись словам брата, вернулась к себе во дворец.

В эти дни десятитысячное вражеское войско осадило город, собираясь ворваться в него, крушить и жечь. Весь город пребывал в отчаянии, и падишах велел дочери:

— Дочь моя, садись с подругами на лучших коней и покажись уж воинам.

Дочь падишаха с двумя подругами выехала на улицу. Красота девушки была подобна выглянувшему из-за туч солнцу и враг-падишах влюбился в Кенекей с первого взгляда. И он обратился к падишаху города:

— Не трону твои богатства, не разрушу твой город, не убью твоих воинов. Только отдай мне свою дочь.

Падишах, чтобы спасти город, решает отдать свою единственную дочь.

— Приедешь за ней через сорок дней. Отдам её через сорок дней.

Чужеземный владыка уехал, не начав битвы, чтобы вернуться через сорок дней.

Дутан-батыр, проснувшись утром, отправился с товарищами в город. Их встретил брат девушки. Пригласил к себе домой, угощает. Тут же посылает за сестрой: «Прибыли люди, которых ты видела во сне, приходи посмотреть». Девушка, как и раньше, берёт подруг, и приезжает к брату. Увидев Дутана, она полюбила его. Ничего не говоря, Кенекей вернулась домой. Теперь ей никто, кроме Дутана, не нужен. Собрала она нищих и раздала им золотые и серебряные монеты, говоря при этом: «Пусть чужой падишах оставит надежду на моё согласие».

Весть о прибывших дошла и до самого падишаха. Пригласил он Дутана к себе во дворец, угостил разными яствами.

— Братья ли вы, кто вы, из каких краёв? — стал расспрашивать падишах.

— Земля, называемая Саригу — наш край. Отец мой — падишах, — не моргнув глазом сказал Дутан-батыр. — Во сне он увидел твою дочку и влюбился. Твоя дочь ему написала свой адрес. Вот так, по поручению отца, я и прибыл сюда, увезти с собой Кенекей. Как отдадите, по согласию или по принуждению?

Падишах говорит Дутану:

— Очень хорошо. Значит, тестем меня определили. Только вот какие дела: Враги хотели разорить мой город, условие поставили: «Отдашь свою дочь — отступимся». И я ради народа пожертвовал своей дочерью, ответил их повелителю: «Через сорок дней приедешь за ней». Вот, улым{73}, каково наше положение. Тот падишах отсюда в девяти днях перехода.

Дутан-батыр решил отправиться туда. Падишах дал Дутану на смену своего коня по кличке Тел-Конгыз. Дутан-батыр оставил в городе своих товарищей, выехал один. В ту пору было Дутану двенадцать лет.

Едет Дутан, пересаживаясь со своего тая на падишахского коня Тел-Конгыза. Наконец, доехал он до вражеского падишаха. Стражи, числом три десятка, увидели его.

— Это и есть столица вашего падишаха? — крикнул Дутан.

— Сказывай, какое у тебя дело к падишаху, кто ты? — потребовали часовые.

Дутан ответил стихами, которые сложились у него сами собой:

Хоть и молод я ещё, Не валяюсь на боку, Выводите падишаха, — Отрублю ему башку!

Рассердились стражники, окружили батыра. Дутан подобно хищному волку набросился на них, уничтожил многих, а кто жив остался, те прибежали к падишаху, докладывают:

— Явился к нам ребёнок, требует: «Пусть выйдет сюда падишах, отрублю ему голову».

Разгневанный падишах послал две сотни воинов, приказал им: «Окружите его, захватите живьём!»

Вышли двести воинов за городские ворота, окружили батыра. Кто стреляет из лука, кто аркан бросает. Дутан-батыр не поддаётся. В мгновение ока он истребил многих воинов, а кто остался в живых, вернулись, сообщают падишаху:

— Мы не в силах его одолеть, в живых мало кто остался, тебя он кличет.

Падишах, сильно озлясь, вышел сам. Взял с собой лук, стрелы, сел верхом на коня доброго. Вышел и крикнул:

— Кто ты таков? Или по смерти своей соскучился?

— Ну, покажи своё искусство, если оно есть у тебя, — сказал Дутан-батыр, — я не из пугливых.

Падишах, натянув тетиву, пустил стрелу в батыра. Дутан-батыр отрубил стрелу камчой{74}.

— Ты сделал свой выстрел, теперь смотри, как я стреляю, — сказал Дутан-батыр.

Стрела Дутана пробила кольчугу падишаха насквозь, и он свалился с коня. Дутан-батыр отсёк падишаху голову, положил её в хурджин{75} и пустился в обратный путь. Девятидневный путь проехал за четыре дня.

Кенекей ждёт не дождётся батыра, смотрит на холм, называемый Муракорган, откуда должен появиться Дутан-батыр. И вот на дороге заклубилась пыль, показался всадник о-двуконь. Девушка не находит себе места от радости, не отрывая взгляда в упор смотрит на батыра.

Подъехал Дутан-батыр, вошёл во дворец падишаха. Тут подоспели и его спутники. Обрадовано поздоровались. Дутан сказал:

— О мой повелитель-падишах, да будет спокойна твоя душа, привез я тебе голову твоего врага. Ты обещание своё не забыл? Я сдержал слово. Теперь и ты своё слово сдержи.

— Кенекей теперь твоя. Выкуп за неё будет таксой: купи на базаре сто добрых ещё не ожеребившихся кобыл.

У Дутан-батыра было золото, отдал он кусок золота спутникам, послал их на базар:

— Ступайте, приведите хороших кобылиц.

Спутники привели ему требуемое. Теперь падишах к свадьбе готовится. Был у него коварный визирь{76}, у которого была тайная мысль: «Падишах непременно за меня дочь свою выдаст, другого подходящего зятя ему не сыскать». И говорит этот визирь своему падишаху:

— Ты хочешь осрамиться на весь мир, продав свою дочь какому-то бродяге за сто кобылиц. Выведал я: его отец никакой не падишах. Нищий, голь перекатная. Надо, обмануть, то да сё, не отдавать дочь.

Дутан-батыр тем временем посылает своего друга к падишаху:

— Скажи падишаху, пусть поторапливается, иначе я рассержусь.

Падишах велит передать:

— Это ведь не простая, а падишахская свадьба, пусть подождёт. Раз свадьба, должно собраться много народу. Будут скачки, состязания в борьбе.

Собирается майдан{77}. Пускают коней на трёхдневный перегон. Падишах со своей стороны отправляет триста коней. Дутан тоже участвует в скачках. Он первым показывается из-за холма и первым прибывает на майдан. Доехав до майдана, слезает с коня. Много времени проходит, пока появляются падишахские кони. Дутан-батыр обращается к падишаху:

— Как ещё состязаться? Говори без утайки. Тебя пытаются с толку сбить. Не порть мне кровь.

Выходят борцы. Падишах выставляет своего борца, по имени Барак. Дутан-батыр выставил против него своего товарища Див-чала. Борцы схватились. Див-чал швырнул падишахова борца, да с такой силой, что Барак по пояс в землю ушёл.

Дутан спрашивает падишаха:

— Доволен ли теперь?

Падишах отвечает:

— Много народу собралось поглядеть. Надо бы скороходов выпустить.

У падишаха была старуха-скороходка. Он её выставляет. Дутан выставляет Жилаяка. В трёхдневный путь пускаются. Достигли поворотного места. Садятся отдыхать.

— Бабушка, — говорит Жилаяк, — жажда меня мучит. Воду с собой я не догадался взять.

Старуха отвечает:

— Коль жажда мучит, есть у меня водица.

Оказывается, старуха прихватила с собой две бутылки с крепким напитком.

— Выпей, сынок, оно пешеходу на пользу, — сказала она.

Жилаяк, ничего не подозревая, выпил одну бутылку.

— Утолил жажду? — спрашивает старуха.

— Бабушка, — молвит Жилаяк, — не напился я.

— Вот, бери ещё бутылку.

Жилаяк и эту бутылку опорожнил. Захмелел и свалился с ног. Вечер наступил, старуха поднялась и побежала. Жилаяк остался лежать. Проснулся, когда солнце взошло и стало тело ему припекать. Смотрит: старухи-то нет! Жилаяк подобрал полы своей одежды и, приметив следы от старухиных ног, помчался вслед. В полдень догнал старуху. Захватил в пригоршню песку.

— Догнал, сынок? — спросила старуха и обернулась. Жилаяк крикнул:

— Догнал! — и швырнул песок в глаза старухи.

Старуха упала и стала протирать глаза, а Жилаяк тем временем достиг майдана. Только к вечеру явилась старуха. Ничего не выгорело у падишаха.

— Ну как, доволен? — спросил Дутан-батыр.

— И коней, и батыров, и скороходов испытали мы, — ответил падишах. — Теперь очередь за стрелками.

Падишах велит поставить шест, высотой в сорок аршин. К верхушке привязали кисет с золотом.

— Кто стрелой сорвёт кисет, тому кисет и достанется, — провозгласил падишах.

Стрелки-лучники начинают стрелять. Всё мимо. У некоторых стрелы совсем близко от цели пролетают. Устали, соревнуясь. Дутан посылает своего стрелка, который утку влёт бил. А тот и говорит собравшимся:

— Стрелять из лука вы не умеете. Теперь смотрите, как я стреляю.

Стрелок крепко расставляет ноги, прицеливается и выпускает стрелу. Стрела подхватывает кисет и исчезает в небе. Все смотрят вверх. Стрелок говорит им:

— Сегодня не ждите. Завтра к полудню, кисет упадёт на землю. Напрасно не напрягайте шею, возвращайтесь.

На исходе суток кисет падает на землю, около шеста. Дутан-батыр снова спрашивает падишаха:

— Есть ли ещё испытания?

— Уже вечер. Завтра начнём. Кенекей — твоя, — ответил падишах.

Когда он вернулся во дворец, визирь стал наговаривать:

— Если согласимся отдать, несусветную глупость совершим. Сегодня ночью нам нужно придумать какую-нибудь хитрость. Пусть запрягут справных коней в добротные тарантасы, выберут удалых молодцов, спрячут спящую Кенекей в сундук и увезут в условленное место.

Как и велел визирь, приготовили коней, положили спавшую дочь падишаха в сундук и повезли. Бабай, который мог слышать даже под землёй, и на этот раз услышал, как увозят Кенекей, и сообщил Дутану:

— Девушку положили в сундук и увозят.

Дутан-батыр в гневе вскочил, вооружился, сел на коня, крикнул спутникам:

— Берите оружие! Уничтожу негодников, живого места не оставлю!

Среди его спутников был, как известно, бабай, который приручал птиц. Он сказал:

— Не будем понапрасну кровь проливать, души живые губить. Я догоню их, коли на небеса не улетели, заколдую, отведу им глаза, доставлю обратно сундук. Коней их положу на телегу, а самих впрягу в неё. Вот будет потеха!

Так и сделал. Доставил сундук с девушкой. А молодцы, исполнявшие приказ визиря, открыв глаза, увидели, что кони лежат на телеге, а они сами тащат телегу. Совсем обезумели.

Дутан-батыр тем временем привязал сундук к спине коня Тел-Кондыза и со спутниками пустился в обратный путь. Прошла ночь, наступило утро. Устроили привал, взломали замок на сундуке. Оттуда, сияя красотой, вышла Кенекей. Все очень обрадовались, и девица рада, что с милым она теперь. Долго они шли и, наконец, приблизились к тому лесу, где жила Жалмавыз. И тогда Дутан-батыр сказал:

— Кенекей, ты ведь не мне предназначалась, за тобой посылала старуха Жалмавыз, тебя у неё придётся оставить.

Кенекей заплакала горькими слезами:

— Радовалась я, что добилась желаемого. И теперь, как ты меня оставишь?

Увидев слёзы на глазах девушки, все загоревали.

— Все вы обладаете силой и можете одолеть любого, — сказала Кенекей. — Неужели вы не справитесь с этой ведьмой? Как же у вас хватит мужества оставить меня?

Дутан-батыр решил:

— Погибну с тобой, но не оставлю тебя одну!

Бабай, который умел слушать землю, дал совет:

— В этом деле не следует торопиться, разумно надо действовать. Жилаяк у нас — вылитая девушка: красив, молод. Отрежем у коня гриву — всё равно новая отрастёт — и приделаем Жилаяку волосы. Его отдашь вместо девушки.

Сказано — сделано. Одели Жилаяка в девичий наряд, сели они с Дутаном на коня и отправились к Жалмавыз. Остальные продолжали путь, посадив Кенекей на коня Тел-Кондыза. Дутан-батыр подъехал к жилищу Жалмавыз. Та, почуяв пришельцев, вышла навстречу.

— Привёз, мой кахарман{78}? — спросила она. — Ты самый настоящий батыр.

Приглашает в своё жилище. Варит плов. Дутан-батыр перекусил на скорую руку и встал из-за стола:

— Меня родители ждут не дождутся. Я поеду.

Прощается с Жалмавыз и уезжает. Жилаяк остаётся. Притворяется: «Ох!» да «Ах!» Потом говорит старухе:

— Эби{79}, мне надо по нужде сходить.

— Чего выходить, балам{80}, вон тазик в углу, туда и сходи.

— Я не привыкла справлять нужду в избе, выйду-ка во двор.

— И я, пожалуй, с тобой выйду, — не отстает старуха.

Только переступили они порог, Жилаяк пустился бежать. Жалмавыз вскочила и давай в погоню за ним, а штанины широкие оказались, цеплялись за корни и сучки и старуха раза два падала. Когда штанины оторвались, Жалмавыз помчалась в погоню что было сил.

Жилаяк присоединился к товарищам. А Жалмавыз уже близко. Всех хочет проглотить. Испугались путники. Тогда стрелок вложил стрелу в тетиву, прицелился и выстрелил. Стрела угодила Жалмавыз в глаз, что во лбу торчал, проткнула его и мозги пробила. Испустив истошный крик, Жалмавыз упала и околела.

Дутан-батыр сказал своим друзьям:

— Сколько лет потратил я напрасно, выполняя поручение этой черноликой карги. Её имущество принадлежит нам.

В её берлоге нашли они много золота-серебра.

Уже приблизились к дому, совсем уже близко; Дутан посадил Кенекей на своего коня, а Див-чалу отдал Тел-Конгыза, чтобы скорее доехал и передал отцу радостное известие о возвращении сына.

Мать и отец Дутана сидели в слезах, ожидая сына. «У всех дети при себе, только мой единственный сын не возвращается», — скорбела мать. И вот к ним явился Див-чал. Как вошёл, снял с головы отца Дутана шапку и надел её сам.

— Готовьте сюенче{81}, сын ваш возвращается, — возвестил он.

Все выбежали встречать Дутана и его друзей, здороваются, обнимаются, плачут от радости. Отец отдаёт Дутану и Кенекей добротный дом, а пятерым друзьям сына отдаёт пять своих дочерей.

Прошло некоторое время в счастье-согласии. Отец говорит Ду-тан-батыру:

— От Жалмавыз ты избавился, с Кенекей соединил свою судьбу. Теперь позаботься о своих братьях, достань им земельные владения, ожени их. Пусть каждый из них, пока я жив, найдёт себе ровню.

— Не только братьев, но и сестёр своих сделаю счастливыми, — пообещал Дутан-батыр и повёл своих братьев с собой. Хотел найти поселение, быстренько женить братьев и вернуться.

Вот подъехали они к одному городу. Наступила ночь и путники решили подождать утра, стреножили коней и легли отдыхать. Сквозь сон слышат они дикие крики. Дутан-батыр спросил братьев:

— Что это за шум? Пойдите, узнайте.

Отправил двоих. Поехали братья, видят: город занят вражеским войском, враги грабят жителей, вывозят добро, захватили красивых женщин. Горожане бросились в погоню, но вернулись ни с чем. «Мы побеждены» — говорят. Братьям Дутана не понравилась робость горожан, вернулись, рассказали Дутану:

— Мы нашли новые земли, а их разорили враги.

— Не горюйте, — успокоил их Дутан-батыр. Наутро он велит братьям:

— Садитесь на коней, поехали со мной.

Дутан-батыр привёл братьев в город. Везде толпы народа и падишах там.

— Кто был вашим врагом? — спросил Дутая-батыр. Падишах ответил:

— Был у меня давний недруг, он и совершил набег.

— Никуда не скроются. Дай мне пять сотен всадников, пустимся в погоню. Люди мне нужны не для сечи, а чтоб ваше добро распознать и увезти.

Падишах дал нужных людей, и Дутан-батыр повёл их с собой, и братья с ним. Погнались за войском. Через три дня настигли. Свирепым львом набросился Дутан-батыр на врагов, стал конём топтать и саблей рубить, то с одного, то с другого бока наскакивает. Враги испугались его ярости и его страшного крика, бросились бежать кто куда. Дутан-батыр перебил всех врагов. Велел сопровождавшим его людям разобрать награбленное врагами, чтобы увезти обратно.

— Забирайте ваше добро, ваших сестёр, жён, дочерей, — сказал он.

Теперь пустились в обратный путь. Возвращались шумно, весело, играли на домбрах, кубызах, кураях. Горожане разобрали своё имущество. Падишах города обнял Дутан-батыра и сказал:

— Станем друзьями, я уступлю тебе свой трон.

Падишах отдал братьям Дутана первейших девушек города в жёны. Каждый нашёл себе пару. Сорок дней пировали. Дутан-батыр засобирался домой, говорит падишаху:

— Я в родные места возвращаюсь.

— Я тоже с тобой. Надоело мне всё время дрожать в ожидании вражеских набегов, плакать кровавыми слезами, — сказал падишах.

Дутан-батыр обратился тогда к народу:

— Пойдёмте со мной все вместе. У меня есть джайляу{82}, он вместит десять тысяч человек.

Все жители города поехали с Дутаном. Понастроили домов на новом месте. Дутан-батыр был мудрым и справедливым. Все слушались его и жизнь людей была счастливой.

45. Белый волк

В давние времена жил-был падишах. Было у него четыре сына. Жена этого падишаха была раскрасавицей. Однажды падишах со своей женой запрягли добрых коней в добротные телеги и выехали в широкую степь, поставили шатёр.

Ночью вдруг поднялся ветер и откинул шатёр. Владыка дивов налетел с неба, вырвал из рук падишаха его жену и взмыл с добычей ввысь. Проснулся падишах и видит: нет жены. Быстро разбудил кучера и поехал искать свою жену. Всю ночь искали, да что толку, на заре вернулись в город. Падишах разослал во все концы конных, а куда не могли доскакать кони, разослал письма, чтобы разыскали её.

Минул год, как пропала жена. Старший сын вернулся с учёбы домой, к отцу, и сказал:

— Отец, я достиг предела знаний. Позволь мне идти искать мою матушку.

Отец отвечает:

— Согласие даю. Что надобно на дорогу?

Взял сын сто солдат, взял денег и припасов, чтоб хватило на год, и отправился на поиски. Ехали месяц, ехали год, а когда на земле-вертушке вырос волчок, да на праздной земле красивая таволга выросла, а на камне просо, на льду пшеница, и всё это с треском серпом сжали, тогда-то путники въехали в дремучий лес. Подъехали к роднику, к полянке.

Старший сын подумал: «Сделаем тут привал, отдохнём денёк, коней накормим». Путники слезли с коней, поставили шалаши и спустились к воде. Принесли воду, приготовили ужин, уселись в кружок, как вдруг к шатру подошёл Белый волк. Поздоровался и сказал человеческим голосом:

— Эй, дурни, кто разрешил войти в мой лес и топтать траву? Нету разрешения, немедленно уходите.

Сын падишаха сказал:

— Ступай сам, откуда пришёл. Вон видишь сто моих солдат, сейчас прикажу застрелить тебя.

Разгневался Белый волк, услышав эти слова, на своём стоит, гонит пришлых. Не повинуются. Тогда Белый волк посмотрел на них в упор, прочёл заклинание, дунул, и все застыли, как истуканы.

Теперь о падишахе. Ждал он вестей от сына пять месяцев, ждал шесть месяцев, и никакой весточки.

Через год вернулись с учёбы два средних сына. Поздоровались с отцом и спросили дозволения идти искать матушку.

— Мы тоже пойдём искать.

Падишах отвечал:

— Уж год, как нет вестей от вашего старшего брата. Если разлучусь с вами, что же мне, одинокому, делать?

Сыновья продолжали настаивать каждый день. Наконец, отец уступил, дал разрешение ехать, срок положил — год.

— Смотрите, чтобы через год здесь были.

Сыновья также взяли по сто конных солдат, денег взяли и провианту на год, простились с отцом, с друзьями и в путь двинулись, две сотни да два человека. Утро ехали, вечер ехали, и когда шеи огрубели, а лица побурели, достигли того самого леса.

Увидели родник, полянку, остановились на отдых. Слезли с коней, поставили шатры, принесли воды, приготовили ужин. А Белый волк тут как тут:

— Кто разрешил въехать в лес и топтать лесную траву? Вон сколько — солдат и коней! Нет разрешения, — и стал их гнать.

Братья думают: за ними сила — двести конных воинов. На волка кинулись:

— Сам ступай, откуда пришёл.

Пробовал Белый волк по-хорошему уговаривать, не вышло. Не послушались. Тогда Белый волк произнёс заклинание, потом дунул. Путники застыли истуканами.

Теперь вернёмся к падишаху. Год миновал, как ушли средние братья. Младший сын из медресе{83}, с учёбы вернулся. Поздоровался с отцом, расспросил о братьях. Отец ответил:

— Вот уже два года, как ушёл твой старший брат, и уже год, как ушли средние братья. Ни слуху ни духу.

Прослышав про то, младший брат решил:

— Знать, что-то случилось, раз они не вернулись. Дай-ка и мне разрешение. Пойду искать.

Падишах сказал:

— Ежели и с тобой разлучусь, так на кого мне смотреть останется? Кто пропал, тот пропал, тебе, однако, нет моего позволения.

Стал младший брат уговаривать отца, каждый день упрашивал, и падишах нехотя согласился. Сын успокоил его:

— Отец, не буду просить войско и провианту. Дай лишь денег на год.

Дал ему отец много денег.

Оседлал младший сын коня доброго и выехал в путь. Прошло много месяцев, много дней, часов, минут, и наконец достиг джигит того самого леса, в котором были его братья. Хотел поехать через лес, увидел у дороги красивую полянку, подумал: «Уж много дней, как я не давал коню передохнуть. Сделаю привал, покормлю коня». С этими словами слез с коня, привязал коня к высокой ветке. Снял с плеча ружьё, зарядил и пошёл в лес: авось, на ужин птицу подстрелю. Не прошёл и десяти шагов, навстречу ему Белый волк:

— Эй, джигит, что здесь ходишь-бродишь, куда путь держишь, из каких краев? Запрещено здесь без моего согласия топтать траву-мураву, а ты, как вижу, охотиться собрался на лесных птиц.

Джигит отвечал:

— Думал подстрелить вон ту птицу и приготовить себе ужин. Устал очень, с ног валюсь. Долгий путь пройден. Раз не велишь, не буду без твоего согласия ни птиц стрелять, ни коня кормить. Видишь, привязал коня, голову задрав, чтобы траву не доставал. Сейчас выезжаю из леса.

А волк в ответ:

— Вижу, джигит, сам ты пригож, слова твои медовые, всё, как надо. В таком случае позволяю тебе ходить по лесу, кормить коня, стрелять птиц. Делай, как решил. Только вот эту птицу не трогай.

За тем высоким тополем есть другая, большая птица, на ветке сидит. Иди, подстрели её, целься в грудку. С одного выстрела свалится. Потом принеси её, изжарь. Я тоже приду отужинать с тобой, — и волк отправился своей дорогой.

Джигит послушался совета, подошёл к тополю, прицелился птице в грудку и выстрелил. Птица свалилась, и джигит, вернувшись к своему коню, распотрошил её. Затем поставил шатёр, приготовил ужин, пустил коня пастись, стал ждать Белого волка. Вдруг к шатру подошёл незнакомый юноша и поздоровался. Сын падишаха приветливо встретил гостя, пригласил вместе отужинать. Гость согласился, вошёл в шатёр. Уселись кушать. Были голодны и чуть было не съели всё подчистую. Сын падишаха вспомнил вдруг о Белом волке: «Еды осталось мало. Если придёт волк, чем буду потчевать?»

Гость заметил беспокойство джигита:

— О дружище, хорошо, ладком посидели. Отчего вдруг загрустил? Что тревожит?

Сын падишаха рассказал о том, как птицу подстрелил, как Белого волка встретил, как договорились вечерять вместе. Гость успокоил его:

— Ну, не кручинься. Белый волк — это я. Я знаю семьдесят ремёсел, умею принимать семьдесят обликов.

Успокоился сын падишаха, стали они разговор вести о том о сём. Сын падишаха рассказал, из-за чего в путь вышел, как братья потерялись. Всё рассказал, как было.

Белый волк спросил:

— Ну, как думаешь, они теперь живы-невредимы?

Сын падишаха в ответ:

— А как же, ясно, живы-невредимы. Потому что не на дурной путь вступили, не с чёрной мыслью отправились они. Трое братьев, у троих по сто солдат, деньги, припасы есть.

Белый волк сказал:

— Если бы ты увидел сейчас своих братьев, узнал бы их? Идём, покажу тебе одно место» — и повёл юношу на то место, где каменным идолом застыл самый старший из братьев; камень успел мхом обрасти.

— Гляди, узнаёшь? Не догадываешься? Тогда подскажу? Вот этот — твой старший брат, а рядом разбросанные камни — его храбрая команда. Своевольничали, я и превратил их в камни.

Узнал джигит, кто в эти камни превращен, и заплакал. Умоляет Белого волка вернуть им прежний облик.

— Ладно, — ответил Белый волк, — уважу твою просьбу, возвращу им человеческий вид. Да только брат твой и воины его не годятся тебе в спутники. Как только они оживут, отправь-ка их обратно в свой город.

Белый волк посмотрел в другую сторону, произнёс длинное заклинание, подул на камни. Камни зашевелились, запрыгали, превратились в людей: кто ружьё в руке держит, кто коня седлает, кто скручивает цигарку, закуривает. Старший сын падишаха очнулся и крикнул:

— Собирайтесь поживей! Долго же мы спали. Пора в дорогу.

Тогда младший брат подошёл к старшему. Тот сначала не узнал его, младший рассказал о себе.

— Я твой самый младший брат. Когда я учился, вы отправились разыскивать матушку, вестей от вас не было, и отец чуть не ослеп от слёз, ожидаючи вас. Я тоже ищу матушку. Пришёл в этот лес, встретил Белого волка. Сами вы себя погубили, волку перечили. Я подружился с ним, про вас узнал, упросил вернуть вам прежний облик. Меня жалеючи, он оживил вас. Возвращайтесь-ка вы в добром здравии.

Старший брат вернулся со своими воинами в город.

Попросил младший Белого волка, чтобы оживил и средних братьев. Послушался Белый волк, только отсоветовал брать их в товарищи:

— Если очень нужно и сам пожелаешь, оставь при себе брата, который на год старше. Остальные не годятся в помощники, пусть возвращаются.

Волк, как и в первый раз, оживил заклинанием остальных, и те, простившись, вернулись в свои края. Джигит оставил при себе брата, который на год старше.

— Что ж, Белый волк, я путник, мне в пути быть гоже, не удерживай меня. Дозволь выехать из твоего леса.

Белый волк:

— Хорошо. Только я сам провожу вас до опушки. В лесу дикие звери водятся, как бы вреда вам не причинили.

Убрали шатёр и в путь тронулись. По пути Белый волк сказал:

— Тебе, джигит, долгий путь предстоит, научу тебя, куда ехать, авось сгодятся мои советы. Где мы едем, это мой лес. Отсюда пути три дня, три ночи, и попадёте во владения падишаха дивов. Поедете по земле дивов ещё три дня, три ночи, встретится вам на пути золотой тополь в шестьдесят обхватов. У подножия тополя будет небольшое озеро. Как доедете до озера, выкопайте землянку, оставь в землянке своего брата. Сам же выкопай около тополя яму, схоронись в ней, присыпь себя землей, чтобы два глаза только оставались. Через несколько часов к озеру придёт на водопой табун лошадей. Лошади напьются и ускачут, через час грянет гром, загудит земля, поднимутся вихри, за шестьдесят вёрст послышится топот, появится пегий жеребец в шестьдесят обхватов и станет тереться гривой о золотой тополь в шестьдесят обхватов. Как устанет, выпьет всю воду из озера, снова к дереву подойдёт и станет тереться гривой, повернувшись другой стороной. На дне озера останется рыба. Пусть старший брат перетаскает её в свою землянку на пропитание. Жеребец будет долго тереться, пока не сломает золотой тополь в шестьдесят обхватов. Услышишь: дерево трещит, тут же выскакивай из ямы и садись верхом на пегого жеребца в шестьдесят обхватов. Не сумеешь верхом сесть — норови за гриву ухватиться, не уцепишься за гриву — за хвост хватай. Если сумеешь на жеребца сесть, может, матушку и отыщешь. А уж если взобрался, следуй, куда конь — хоть в воду, хоть в огонь. Упаси бог руку отпустить. Отпустишь — погибнешь. Сумеешь муки преодолеть — найдёшь матушку.

Джигит в ответ:

— Всё перенесу, что бы ни пришлось встретить, готов на всё.

Белый волк:

— Хорошо, джигит, верю, сыщешь свою матушку. Когда будете возвращаться, не забудь завернуть ко мне. Останавливайся в лесу, где хочешь, дашь отдохнуть коню, съешь, что заблагорассудится. Только не забудь быть моим гостем, иначе нет моего благословения. А как попадёшь в мой лес, я сам тебя разыщу.

Попрощался сын падишаха с Белым волком, выехал из леса.

Как и сказал волк, ехали три дня, три ночи и доехали до владений падишаха дивов, до золотого тополя. Вдвоём быстро выкопали яму, схоронились в ней, только глаза выглядывают. Долго ли, нет ли, лежали они, но вот показался табун лошадей. Напившись воды, лошади ускакали на луг щипать траву. Прошёл час, вдруг поднялся ветер, пыль закрутилась, застлала всё небо, пегий жеребец в шестьдесят обхватов поскакал к золотому тополю и стал тереться о него гривой, потом выпил озёрной воды, снова потёрся гривой, повернувшись другим боком. Золотой тополь в шестьдесят обхватов не выдержал и с треском сломался у основания. Не долго мешкая, джигит выскочил из ямы, ухватился за гриву коня, но сесть верхом не сумел, высоко было. Жеребец, почуяв человека, кинулся стремглав. Стал мотать его: то поднимался в облака, то бросался на землю, на горы, на камни. Достигли огненной горы. Пегий жеребец остановился около огненной горы и обратился к юноше:

— О джигит, теперь отпусти руки. Я сейчас перескочу через огненную гору. Всё твоё тело опалит огнём.

Джигит в ответ:

— О жеребец, где я сгорю, там и ты цел не останешься. Не отпущу рук.

Пегий жеребец понёс своего седока через огонь. Три часа таскал его сквозь пламя и жар, наконец, перенёс через гору. Обожгло джигита, болело тело. Оглянулся джигит — огненной горы нет. «Неправду говорил конь, это всего-навсего город», — подумал он и ещё крепче ухватился за гриву. Пегий жеребец в шестьдесят обхватов снова обратился к джигиту:

— О джигит, теперь отпусти руки.

Джигит в ответ:

— Нет у меня рук, которые я отпустил бы, куда ты — туда и я. Так споря, доехали они до моря.

Пегий жеребец:

— Теперь, джигит, отпусти руки. Счастливо отделался ты, но от моря не спасёшься. Водой забьёт рот, ноздри, тут тебе и конец. Я же переплыву на тот берег.

Джигит:

— Не расстанусь с тобой. Куда ты, туда и я. Если забьёт мне водой рот и ноздри, то же самое и с тобой случится. Погибнуть, так вместе.

Разгневанный конь понёс джигита в море.

Три дня, три ночи плыли они и приплыли к другому берегу. Конь нырнул и стал мотать седока из стороны в сторону, но юноша жив остался.

Поехали посуху и доехали до леса. Лес густой, такой густой, что и птице не пролететь.

Пегий жеребец в шестьдесят обхватов обратился к седоку:

— Видишь, какая чащоба. Я стану продираться через нее. Отпусти руки, пока цел, раздерут тебя ветки-сучья, только руки останутся, которыми ты ухватился за мою гриву.

Джигит:

— Не отпущу рук, лучше умру. Где меня разорвёт, там и ты цел не сохранишься.

Разгневанный пегий жеребец понёс его через лес, стал бить о деревья, но джигит жив остался.

Через три дня, три ночи вышли они, наконец, из леса. Долго ли ехали, нет ли, но вот доехали до высокой скалы. Пегий жеребец:

— Ну, теперь отпусти руки, останься на этом месте.

Джигит:

— Умру, а рук не отпущу.

Разгневанный пегий жеребец понёс его, ударяя о камни. Через три дня, три ночи выехали они на равнину. Пегий жеребец:

— Многое ты, юноша, повидал. Эти воды, огни, горы, камни, — всё это поставлено для того, чтобы никто не проник во владения дивов. Теперь ты избавился от страшного, садись на меня верхом, я повезу тебя, куда надо.

И пегий жеребец мчался три дня, три ночи. Потом остановился у песчаной горы и произнёс:

— О мой друг и спутник, я выполнил свой долг. Дальше мне нельзя идти. Слезай и перевали через эту песчаную гору. За этой горой — гора Каф{84}. На той стороне горы Каф находятся коварные дивы, кровожадные львы, аждахи. Если сумеешь перейти на ту сторону, найдёшь там свою матушку.

Слез джигит с коня, поблагодарил и остался стоять у подножия горы. Жеребец в шестьдесят обхватов отправился своей дорогой.

Сын падишаха подкрепился немного и стал взбираться на гору. Не успел пройти несколько шагов, как песок под ногами осыпался, вниз потащило. Сколько ни старался взобраться, песок всё осыпался. Устал джигит, выбился из сил, вспомнил матушку свою, закручинился, заплакал. Вдруг увидел он, как с неба падает тёмное облачко. Испугался. Облачко всё ниже и ниже. Когда уже совсем низко опустилось, юноша заметил, что это не облачко, а птица. Птица покружилась и села рядом:

— О джигит, садись на меня. Я унесу тебя в одно место, — молвила она.

Сын падишаха не знал, как ему поступить: «Сядешь — погубит, и не сядешь — погубит», — и, доверив себя воле всевышнего, сел на спину птицы. Птица в тот же миг поднялась в бескрайнюю высь. Оробел сын падишаха.

Птица спросила:

— О джигит, испугался?

— Да, боязно.

Птица:

— О друг, пока я с тобой, не бойся. Благодаря своему мужеству ты избавился от многих опасностей. Думаю я: «Видно, он доехал на пегом жеребце до песчаной горы и не может взобраться на гору». Стало мне тебя жалко, и я принял образ птицы Семруг и прилетел сюда. Я — твой верный друг Белый волк. Я перенесу тебя на вершину горы Каф, дальше мне нельзя. Сам найдёшь дорогу и разыщешь матушку.

Птица Семруг перенесла джигита на вершину горы Каф и сказала напоследок:

— Мне нельзя дольше оставаться. Улечу поскорее. Прощай, да осветит Аллах твою дорогу.

На вершине горы джигит увидел много человеческих и лошадиных костей, удивился. Потом взял в каждую руку по лошадиной кости, чтобы опираться, стал спускаться с горы. Через три месяца спустился. Шёл он, шёл, а навстречу ему стая львов, набросилась на него. Но один лев сделал остальным знак, и стая не тронула юношу.

Таким образом, с трудом избавился от напасти. Повстречал снова гору, но пониже. Поднялся на вершину горы и увидел: вдалеке что-то сверкает. «Что бы это значило?» — и он направился к сверкающему предмету. Подошёл поближе. Оказывается, это огромный медный дворец. Заглянул джигит, в окошко и оторопел: сорок девушек-рабынь разложили на столах человеческое мясо и моют его. «И меня такая участь ждёт, и моё мясо так же положат на стол и станут мыть», — подумал он и громко заплакал, но потом перестал. Плакать — толку нет. Смело зашагал к дверям, громко поздоровался.

Одна из девушек, статная да красивая, щёчки — яблочки, брови — воронье крыло, открыла дверь. Ответила на приветствие, спросила:

— О джигит, кто ты, человек или пэри?

Сын падишаха в ответ:

— Человек.

Девушка:

— Как ты добрался до этих мест, куда никто не доходил? Если конь пойдёт, копыта спалит, птица долетит — крылья опалит.

Сын падишаха в ответ:

— Я долго постился, маковой росинки во рту не было. Поведи меня во дворец, вели накормить.

Девушка:

— Тогда обожди. Моя госпожа — жена дива — из человеческого рода. Спрошу у неё. Как скажет, так и поступлю.

Девушка пошла к своей госпоже и спросила:

— О повелительница! У порога стоит некто из человеческого рода. Молит накормить его. Как прикажете?

Госпожа;

— Если из рода человеческого, пригласи, накорми.

Услышав ответ, девушка направилась к дверям, впустила юношу, привела к госпоже. Джигит отвесил поклон. Госпожа села поодаль и велела девушке принести кушанья. Та принесла много блюд с жареной дичью, угостила пришельца. Когда юноша насытился, госпожа подошла к нему и спросила:

— О джигит, из каких краёв будешь?

Джигит отвечает:

— Я сын падишаха. Когда я учился, потерялась моя матушка. С согласия отца, я вышел в путь искать её и вот достиг этих мест. Теперь не знаю, куда путь держать.

Госпожа ему:

— Пришёл ты, джигит, из дальних краёв, много лиха видал. Если найдёшь свою матушку, не обходи мой дворец, будете гостями. Хозяин этого дворца, девятиглавый див, улетел, через девять месяцев прилетит. Если в скором времени вернёшься, заходи, не бойся, в мой дворец.

Джигит обещал госпоже выполнить её просьбу. Госпожа:

— Я не верю твоим словам. Найдя свою матушку, от радости ты забудешь про меня. А чтобы не забыл, сделаю я так: девушку, что дверь тебе открывала, обручу с тобой, она здесь пока останется. Вспомнишь о ней и сюда заглянешь.

Джигит согласился. Он вспомнил о брате: «У моего брата, наверное, кончились припасы, и он голодает. Поскорее выйду в дорогу» — и, взяв с собой припасы, он распрощался с невестой и отправился дальше.

Шёл три дня, три ночи и вышел к серебряному дворцу. Заглянул в окошко — сорок девушек-рабынь разложили на столах человеческое мясо и моют его. Испугался: «Неужели и моё мясо так же положат на стол и будут мыть?»

Но собрался с духом, подошёл к дверям и громко поздоровался.

Вышла девушка, красивее прежней:

— Кто ты, человек или пэри?

— Человек. Долго в пути был, проголодался. Накорми странника.

Девушка в ответ:

— У меня есть госпожа. Пойду спрошу у неё.

Пошла к своей госпоже и сообщила:

— Пришёл некто из человеческого рода, устал с дороги, просит накормить.

Получив согласие, впустила джигита. Госпожа расспросила обо всём. Сын падишаха рассказал, как всё случилось и кто он сам.

Госпожа:

— Очень хорошо, на обратном пути заходи в мой дворец. Чтобы не забыл, я сосватаю за тебя вот эту самую девушку, что дверь тебе открывала, вспомнишь о ней и приедешь.

Три ночи ночевал джигит во дворце. Но вспомнил о брате: «Нельзя долго задерживаться» — и, простившись с невестой, отправился дальше.

Шёл три дня, три ночи, видит — золотой дворец, а вокруг дивный сад. Сын падишаха постоял, полюбовался, потом подошёл к окошку и глянул в него: сорок девушек-рабынь разложили на столах человеческое мясо и моют его. Подошёл он к дверям и поздоровался, вышла девушка, еще краше прежних:

— Кто ты, человек или пэри?

Джигит не мог наглядеться на красавицу. Опомнившись, ответил, что он человек. Девушка так же спросила разрешения у госпожи и впустила путника во дворец, привела к госпоже.

Поздоровавшись с госпожой, сев на указанное место, отведав кушаний, отпив предложенных напитков, джигит взглянул на госпожу и спросил:

— О госпожа, из какого ты города?

Госпожа в ответ:

— Я жена падишаха, из такого-то города, меня украл див и привёз сюда. Прошло несколько лет, как я здесь. У меня было четыре сына. Наверное, они подросли, стали такими, как ты.

Джигит:

— А если бы один из них пришёл к тебе, ты узнала бы его?

— Конечно, узнала бы, разве человек не узнает своего ребёнка?

— Кто же я? Госпожа?

— Не знаю.

Джигит:

— Я же твой сын. Я много месяцев искал тебя, и вот я здесь. Слава Аллаху, вижу твоё светлое чело, — и бросился к матери на шею.

Пошли расспросы, слёзы радости. Рассказал сын, что отец жив, что двое братьев вернулись домой, что один брат остался на берегу моря. Когда он закончил рассказ, госпожа повела сына к одной из дверей во дворце, открыла её и впустила сына в комнату. Сын падишаха увидел поереди комнаты шар весом в пятьсот пудов. Мать велела сыну вынести этот шар. Сын тронул шар, но с места сдвинуть не мог. Тогда мать сказала:

— Крылья у тебя еще не окрепли. Див улетел и вернётся через двенадцать месяцев. Два месяца уже прошло. Осталось десять. Он лакомится человеческим-мясом, приносит мясо домой. Див имеет яблоневый сад, озеро. Кто отведает яблок из этого сада, попьёт водицы из озера, тот станет первым батыром на свете. Ты три месяца кушай яблоки, пей воду. Я потом испытаю тебя, будешь поднимать шар. Пока ты ещё не батыр. Нельзя довериться тебе и выехать в путь.

Послушался джигит и три месяца ел яблоки, пил озёрную воду. Мать велела ему поднять шар:

— У дива была забава. Выносил в свободное время этот шар, кидал на вершину горы, ловил одной рукой и снова кидал.

Слова матери обидели джигита, он с силой швырнул шар на вершину горы и хотел его поймать, но не сумел. Шар сбил его с ног и покатился к подножию горы.

Мать сказала:

— Сынок, крылышки твои крепче стали. Ещё пару месяцев, и наберёшь силушку.

Джигит продолжал есть яблоки, жил в саду. Через полтора месяца мать сказала:

— Ну-ка, сынок, ещё раз испытаем. Времени становится всё меньше.

Джигит швырнул шар, поймал его одной рукой, снова швырнул на вершину горы. Мать сказала:

— Теперь сила твоя сравнялась с силой дива. Если он вернётся, у тебя достаточно сил, чтобы с ним тягаться.

После этого мать повела сына в сарай и показала ему летательную машину. Выкатили её из сарая, починили-полатали, стряхнули пыль, приготовили к полёту. Поели-попили, взяли из дворца сорок одну девушку и невесту сына падишаха и поднялись в воздух. Мать прочитала заклинание, золотые дворцы и сад превратила в золотое яйцо, которое положила в карман. Летели на машине с утра до вечера, долетели до серебряного дворца. Джигит сказал матери:

— Матушка, остановимся здесь, поверни руль машины. Здесь у меня ещё одна невеста. Заберём её с собой.

Мать повернула руль, спустились у серебряного дворца. Там их с нетерпением ждали. Отдохнув и поев-попив, превратили серебряный дворец в серебряное яйцо, захватили с собой сорок девушек и невесту и полетели дальше.

Подлетели к медному дворцу. В это время вернулся див медного дворца, поэтому никто не встретил гостей. Мать сказала сыну:

— Сынок, улетим отсюда. Видишь, никто нас не встречает. Значит, див вернулся. Если войдёшь во дворец, див может вред причинить.

Джигит ответил:

— Матушка, нельзя мне не зайти. Здесь моя третья невеста осталась. Столько яблок съел я, столько воды выпил. Мне ли пугаться дива, — и вошёл в медный дворец.

Его встретили плачем и воплями жена дива и девушки-рабыни:

— Нет у нас счастья! Див вернулся. Спит в своём подземелье. Если проснётся, и нас, и тебя убьёт.

Джигит посмотрел на жену дива:

— Где он спит?

И зашёл в подземелье. Там увидел дива. Див положил девять голов на девять сторон и безмятежно спал. Джигит вынул свой алмазный меч и хотел отрубить головы диву, но удержался: «Постой, спящего всяк может убить. Разбужу его, и померяемся силами. Если погибну, то по совести», — и сел в изголовье спящего. Див всё не просыпался.

Вернувшись во дворец, джигит сказал жене дива:

— Ступай, разбуди вашего дива. Хочу померяться с ним силами. Жена дива:

— Его можно разбудить с помощью шила. Возьми это шило и воткни ему в пятку. Он почует, проснётся. Проснувшись, станет уговаривать тебя ласковыми словами, но ты не поддавайся. Он очень хитёр. Чем нежнее да ласковее он, тем ты будь жёстче. Не то обманет. Смотри, не дай себя обмануть!

Джигит взял шило и воткнул диву в пятку, тот ничего не почуял. Воткнул в другую пятку, див проснулся, крикнул жене:

— Эй, жена, человеческое существо у нас. Почему не встречаешь, не угощаешь?

Джигит ему:

— Я не голоден. Давай вставай, выйдем, померяемся силами.

Разгневался див, услышав дерзкие слова, вскочил с лежанки.

Вышли на площадку, стали биться. Яростно бились, так что ровное место в кочки превратилось. Наконец, джигит изловчился, поднял дива в воздух и бросил оземь, да так сильно, что див по колено в землю ушёл. Див вскочил, бросил юношу оземь, тот по пояс в землю ушёл. Джигит разгорячился.

— Нет, у нас не так бросают, а вот так, — и бросил дива оземь, тот по пояс в землю ушёл.

Див стал просить:

— О джигит, долго мы боролись, друг дружке не уступаем. Я проголодался, схожу поем.

Джигит в ответ:

— Бессовестный, не стыдно ли тебе одному кушать? Я тоже устал. И меня пригласи.

Див согласился, пригласил джигита в дом.

В комнате дива стояли два стола. Один стол был для хозяина, за другим усаживались гости. Див велел жене принести кушанья и воды. А вода была разная: одна вода силу прибавляла, другая — силу отнимала. Жена дива, смекнув в чём дело, подала диву воду, которая силу отнимает, а джигиту — воду, которая силу прибавляет. Див выпил и догадался:

— Вы решили меня погубить!

Хотел было расправиться с нею, да побоялся джигита.

Снова вышли противники в степь, снова стали биться. Джигит поднял дива и бросил оземь, так что див по шею погрузился в землю. Выхватил джигит свой алмазный меч, срубил все девять голов дива. Потом вернулся во дворец. Жена дива и девушки стали благодарить:

— Наконец довелось увидеть счастливый день.

— Теперь собирайтесь с нами в путь, — сказал джигит.

— Постой, здесь ещё наши соплеменники находятся, вызволи их, — упросила жена дива и дала ключи.

Открыли одну дверь, видят: в комнате много стариков. Старцы знали привычку дива, подумали: «Схватит сейчас самого жирного из нас и сожрёт», — и стали прятаться друг за друга. Увидев переполох, джигит успокоил:

— Эй, старцы, не бойтесь меня. Я, как и вы, человек. Я освобождаю вас из-под власти дива. Выходите!

Потом открыли другую дверь, в комнате было много старух. Они тоже перепугались, друг на дружку показывают: «Вот эта жирнее, вот эта жирнее». Джигит им:

— Не бойтесь, выходите, я вас освобождаю.

Жена дива сказала:

— У дива есть мельница, на ней он перемалывал людей, потом съедал их. Снесите тело дива на мельницу. Пусть получит сам своё наказание…

После трапезы джигит взял ружьё и пошёл охотиться в ближний лес. Никто не знал, куда он ушёл. А его мать сказала:

— Долго мы здесь задержались, — и заторопила остальных.

Все сели в летающую машину и полетели. Во дворце никого не осталось. Через два дня полета огляделись: нет с ними джигита на воздушном корабле. Вернулись бы, да боятся: вдруг кто-нибудь из родичей дива встретит их и погубит. Поэтому, пролетев ещё немного, опустились около большого города, развернули серебряный и золотой дворцы и стали ждать.

А тем временем джигит бродил по лесу, настрелял дичи, набрал в карманы и тюбетейку{85} ягод, чтоб угостить женщин и вернулся в медный дворец. А во дворце никого нет. Стал ходить по комнатам и набрёл на маленькую комнату. Посередине стоял столик, на нём лежал прут длиной в вершок. Джигит взял в руки прут и замахнулся им. Вдруг перед ним вырос ифрит.

— Что прикажете? — спросил ифрит.

Джигит догадался о волшебном свойстве прута и сказал:

— Моя матушка и остальные покинули это место. Я остался один. За какое время доставишь меня к ним?

Ифрит ответил:

— За три дня доставлю.

Срок показался джигиту долгим. Снова взмахнул прутом. Появился второй ифрит и спросил:

— Что прикажете?

— За какое время доставишь меня к моим спутникам? — спросил у него джигит.

Ифрит ответил:

— Задень.

Джигит снова взмахнул прутом. Появился третий ифрит и сказал:

— За два часа.

Обрадовавшись, джигит сел на этого ифрита, и ифрит домчал его до места.

— Не годится прямо заходить во дворец, — сказал джигит. — Они славную шутку сыграли со мной. Я тоже подшучу. Ты доставь меня на окраину города.

Ифрит выполнил волю повелителя и скрылся. Джигит вошёл пешком в город. По дороге догнал одного старца. Полюбопытствовал: «Куда старец пойдёт?»

Старец зашёл в один дом. Джигит за ним. Старец выпил из бутылки какой-то напиток и вышел. Джигит последовал за ним. Старик огляделся, взял оставшиеся деньги и снова зашёл, выпил. Потом зашли в другой дом. Оказалось, старец тот — сапожник.

— Дедушка, я вижу, ты славный сапожник, — говорит ему джигит. — Отныне ты не будешь надрываться. У меня к тебе дело. Исполнишь, дам тебе тысячу рублей денег.

— Попробую, что в моих силах, — обещал старец.

— Вот что, на окраине города увидишь два дворца. Там находится девушка, в которую я влюблён. Будь сватом к ней.

Выполняя поручение джигита, старец пошёл на окраину города и направился к дворцу. Девушка стояла у входа. Ночью приснился ей сон, будто кто-то к ней придёт. Увидя старца, она пошла к нему навстречу, привела во дворец. Старец подумал: «Это та самая девушка, о которой говорил юноша».

— О дочь моя! У меня гостит джигит. Увидев тебя, он воспылал любовью и послал меня к вам сватом. Что скажете?

Девушка старцу:

— Ладно. Только калым{86} будет большим. Не по силам обыкновенному смертному. Выполнит — я согласна. Калым таков: шёлковое платье. Чтобы оно без единого шва и мне впору было; чтобы через перстень протянуть можно было и в ладошке уместить. А ещё — кавуши{87}. Чтобы без единого гвоздика и чтобы были мне по ноге.

А про себя подумала: «Если выполнит условие, значит, это он, мой муж».

Старец ответил:

— Очень хорошо.

И, вернувшись, доложил джигиту.

— Ладно, постой тут, я принесу тебе.

Вышел джигит в степь подальше, чтоб даже собачьего лая не было слышно, взмахнул волшебным прутом. Перед ним возник ифрит.

— О повелитель, что прикажешь?

За какое время раздобудешь такое-то платье и такие-то кавуши? — спрашивает джигит.

— За три часа добуду и принесу, — отвечает ифрит.

Срок показался долгим, и джигит снова взмахнул прутом. Появился второй ифрит, сказал:

— Добуду за час.

И это показалось долгим. И джигит вызвал третьего ифрита.

— Через полчаса положу требуемое перед тобой, — ответил тот.

— Я здесь подожду

Ифрит сходил в золотой дворец, взял мерку с девушки, принёс платье и кавуши. И они очень понравились джигиту, принёс их домой и передал старцу. Старец отнёс во дворец, отдал платье и кавуши девушке. Пришлись в пору. Девушка подумала: «Такое может выполнить только человек, побывавший в государстве дивов», — и велела старцу привести к ней вечером жениха.

Настал вечер. Джигит со старцем явились во дворец. Их радостно встретили рабыни, мать джигита. Старцу дали обещанные деньги, свернули серебряный и золотой дворцы в яйца, сели на небесный корабль.

Мать приказала:

— Пусть сын мой сядет первым.

И, посадив джигита впереди, все тронулись в путь. Через несколько дней подлетели к тому месту, где находился старший брат юноши. Его посадили на корабль и полетели к своему городу. На пути спустились в лес, в котором жил Белый волк, на красивую полянку. Белый волк тут как тут. Превратился в красивого молодца, поздоровался со всеми. При виде красавца глаза у девушек запылали пожаром. Сын падишаха, узнав Белого волка, познакомил его со своими друзьями, угостил на славу и потом обратился к нему:

— Друг мой, Белый волк, моё слово к тебе таково: вот эти три — мои жёны, а эти три — для моих старших братьев. Выбери себе из оставшихся.

Волк выбрал ту, которая ему приглянулась. Девушка обрадовалась: «Прекрасный мне достался молодец».

Простившись с Белым волком и его молодой женой, все остальные полетели дальше.

Через несколько дней показался город. Хозяйка серебряного дворца, бывшая жена двенадцатиглавого дива, сказала:

— Это мой родной город, в нём останусь, — и, поблагодарив джигита, осталась.

Подлетели к другому городу. Бывшая жена девятиглавого дива сказала:

— Это мой родной город, — и, спросив согласия, поблагодарив, осталась.

Джигит таким образом оставил в этом городе всех освобождённых им людей, кроме своей наречённой и девушек, выбранных для братьев.

Скоро показался родной город. Приземлились. До города оставалось пять вёрст, но был вечер, и решили переночевать. Мать юноши вынула яйцо, и из него возникли дворцы и сады. Когда сыновья со своими жёнами улеглись спать, мать вышла из дворца, сняла с пальца кольцо, взятое у дива, свистнула. Можно сосчитать пылинки на земле, но невозможно счесть ифритов, которые столпились перед ней.

— Что прикажете, госпожа?

Женщина сказала им:

— До того, как наступит рассвет, перекиньте золотой мост от дворца к городу. Пусть по обе стороны моста протекают две реки, текущая одна в ту, одна в эту сторону, на реках пусть плавают невиданные, диковинные утки, гуси и оглашают окрестность приятными голосами. Пусть по берегам растут яблони, а яблоки, наливаясь, зрея, пусть падают в воду, и птицы их подбирают. На мосту должна стоять тройка коней, чтобы колёса у телеги были из золота, а кучером посадите страшилище — ифрита, чернее чугуна. Сделайте до утра, как велела, — и, сказав это, легла спать.

Не прошло и нескольких часов, как прибывшие ифриты постучались в дверь её опочивальни. Вышла она из дворца и увидела, что всё исполнено по её желанию. Отослала она ифритов. Вскоре и рассвело.

Когда рассвело, падишах поднялся с ложа, вышел из дворца и увидел мост, протянувшийся до самого порога.

— Ах, беда, вода поднялась до порога! — закричал он и велел визирям узнать, что случилось.

Визири вышли поглядеть на зрелище и успокоили падишаха:

— О светлейший, это не вода. В скором времени жди вестей. Видать, жена твоя или дети вернулись.

Падишах на радостях облачился в праздничные наряды, сел на трон и стал ждать. Жена через ифрита переслала ему письмо, в котором было написано: «Ваша светлость, уважаемый государь, к тебе моя просьба: слава Аллаху, мы живы-здоровы, вернулись. В десять часов ждите на этом мосту с родичами, муллами-муэдзинами. Ифрит отвезёт вас.

Созвал падишах родичей, мулл-муэдзинов. Скоро подъехал ифрит и посадил всех в роскошную карету, запряжённую тройкой коней, вмиг примчал ко дворцу. Гостей встретили сыновья, невестки падишаха, оказали подобающие почести, угостили на славу. Затем многие гости уехали, остался падишах с муллами-муэдзинами и с сыновьями. Младший сын падишаха поведал отцу, что привёз матушку в целости-сохранности, и попросил, чтобы отец снова обвенчался с ней. Падишах согласился. Устроили игры, справили свадьбу, закололи не родившуюся кобылицу, а кости её падишах и его жена, сказывают, по сей день гложут.

Падишах привёз жену в свой дом, и зажили они счастливо. Сыграли свадьбу и сыновья. Тридцать дней были игры, сорок дней гуляли на свадьбе. Младший сын падишаха остался жить в золотом дворце с тремя жёнами. Бывшие жёны дивов написали ему письма, приглашали к себе в гости. Побывал он в гостях. Встретили с почётом, щедро одарили и проводили. А джигит, вернувшись, зажил в своём дворце в своё удовольствие и поныне, говорят, живёт.

46. Золотое яблоко

У одного падишаха был сад, где росли золотые яблоки. Эти золотые яблоки поспевали не каждый год, а лишь раз в три года, в десять лет. Ведь яблоки были золотые, не простые.

У этого падишаха, скажу я тебе, было три сына. Большой он был падишах. Этот падишах, когда золотые яблоки созрели, поставил сторожа. Падишах сосчитал золотые яблоки, а двух яблок не хватает. Потерял ведь сторож яблоки. Падишах арестовал сторожа и заточил в тюрьму, то ли на четыре года, то ли на пять лет.

Падишах созвал республику, весь народ, скажу тебе.

— Вот, — говорит, — наш сторож допустил кражу двух яблок. А кто не даст воровать эти яблоки, мы тому полпадишахства отдадим.

Ладно. У падишаха есть три сына, и сыновья теперь говорят:

— Мы, — говорят, — падишахство чужому человеку не отдадим, мы сами в карауле будем.

Старший сын падишаха стал караулить яблоки. До рассвета юноша совсем не спал. На рассвете пересчитал яблоки и лёг спать. Когда проснулся, вновь пересчитал, раньше не хватало двух, теперь не было трёх. Сын падишаха убежал со страху. Падишах, проснувшись, сам пересчитал яблоки. Снова нет одного яблока, нет и сына. Падишах очень поразился да снова собрал республику.

— Если кто-то не позволит воровать яблоки, полпадишахства отдадим, — говорит.

Но в караул никто не идёт. Не идут теперь, боятся. И вот средний сын падишаха собрался караулить.

— Нас же трое, — говорит, — своё падишахство чужому не отдадим.

Средний сын падишаха стал на карауле. Этот стоял до зари, никто воровать яблоки не явился. На рассвете лёг и заснул. Проснувшись, пересчитал — опять одного яблока нет. После этого и он сбежал. Нет и яблока, нет и юноши.

Падишах проснулся и пересчитал яблоки, нет ни яблок, ни сына.

Падишах очень поразился этому явлению. Собрал всех подчинённых— от мала до велика. Собрал он, скажу тебе, и рассказал народу про эти события, что нет сыновей, нет и яблок. Падишах теперь у всего народа просит сторожа. Никто не хочет караулить, каждый боится, ведь яблоки крадут.

— Мы, — говорит падишах, — отдадим полпадишахства тому, кто не даст воровать яблоки.

Не согласились. Младший сын падишаха сказал:

— Мы, — говорит, — падишахство не отдадим уж чужому. Я сам пойду, не дам красть яблоки, поймаю вора.

Падишах не поверил этому.

— Я посторожу, только прикажи. Сделаешь то, что я попрошу, — говорит сын. Очень твёрдо разговаривает. — Прикажи отлить пятнадцатипудовую гирю для меня, пусть там будет выбито моё собственное имя, твоё имя на камне, — говорит. Сын падишаха был наделён большой силой.

Падишах отлил гирю юноше. Сначала джигит проверил гирю, крепка ли, стукнул по своей коленке. Коленка не пострадала. Затем ударил по камню, камень рассыпался в пыль, а с гирей ничего не случилось. Затем ударил по яблоне, яблоня ведь не с простыми яблоками, и с яблоней ничего не случилось.

Таким образом, младший сын падишаха стоит теперь на страже. Скажу я тебе, он стоит не так, как те. Он пересчитал яблоки и лёг спать. Когда заря занялась, встал и снова пересчитал эти яблоки, яблок по-прежнему четыре. Когда стало всходить солнце, скажу я тебе, птица прилетела к нему. Прилетела, сама обликом человек, сама птица. Очень большая. Прилетела, села на яблоню и стала срывать яблоко. Когда стала срывать яблоко, джигит бросил в неё гирей, гиря попала в неё и раненая птица упала. Яблоко не смогла забрать. Упала птица да, приняв облик человека, начала убегать. За ней, держа пятнадцатипудовую гирю, побежал джигит. Так бежали они, возле леса повстречался им его старший брат.

— Вот я поймал вора, укравшего наши яблоки, бежим, — говорит этот.

Они теперь вместе вдвоём гонятся. Пока бежали, повстречался средний брат.

— Айда, вора поймал, — говорит.

Теперь они втроём бегут за вором. Пробежали много мест, когда вор влез в одну дыру. Здесь была большая дыра, ровная такая. Эти остановились тут.

Вот, скажу тебе, пасётся здесь один олень. Поймали они Оленя и зарезали. Сняли шкуру, нарезали узенькими лентами и соединили их. Когда соединили, получилось, что лента немного не достигает дна. Теперь сыновья падишаха стали советоваться. Старший сын говорит:

— Я спущусь.

— Я спущусь, — говорит средний брат.

Тот, который шёл с пятнадцатипудовой гирей, говорит:

— Вас нельзя спускать, вы ничего не можете.

Теперь, скажу я тебе, этот юноша с пятнадцатипудовой гирей сам хочет спуститься.

— Спущусь, — говорит, — вора убью.

И вот начал спускаться. Спустился и стал смотреть по сторонам: оказывается, это — перекрёсток трёх дорог. На всех трёх бумага приколота. На одной написано: «дорога смерти», на другой: «сытость», ещё на одной: «дорога голода». Этот пошёл по той дороге, где было написано «дорога смерти». Дошёл до одного большого дома. Сидит очень красивая девушка. Поговорили с этой девушкой. Девушка сказала:

— Откуда ты явился, как ты смог, — говорит, удивляясь его приходу.

Сын падишаха ответил:

— Я вот почему пришёл: у нас есть золотые яблоки, их кто-то ворует, я пришёл за похитителем, чтоб его убить, — говорит.

В ответ девушка сказала:

— Наш падишах, див, откуда-то раненый пришёл. Я не знаю, ворует он яблоки, или нет, сейчас ушёл к фельдшеру.

Джигит сказал:

— Он наши яблоки ворует, убью его, я же ранил его.

Девушка:

— Мы, — говорит, — хозяева всего подземного медного клада, див — наш падишах, — говорит.

Джигит ответил этой девушке:

— Я этого вашего дива всё равно убью.

Девушка не возразила. Она его спрятала, накрыв шляпой дива, пока див мимо не прошёл. Девушка сказала:

— Див вернулся и лёг, и в изголовье у него камень, и под рукой у него камень, — говорит. — ты войди и ударь его раз, он и рассыплется. Он-то рассыплется, но затем вновь соберётся и скажет: «Джигит, ударь ещё один раз», но ты больше не бей. Скажи, что этого хватит. Когда ты так скажешь, он вновь рассыплется и снова скажет, чтоб ты ударил, ты скажи, что хватит. Опять он рассыплется, — говорит.

Джигит вошёл, скажу я тебе, запустил гирей. Как запустил, так голова дива рассыпалась в пыль. Да, голова дива, как и сказала девушка, вновь собралась. Див сказал:

— Джигит, снова ударь.

Джигит сказал:

— Хватит этого.

Когда джигит так сказал, голова дива снова рассыпалась и вновь собралась, стала головой, скажу я тебе, и опять то же самое:

— Снова ударь, — говорит. Джигит сказал:

— Хватит этого.

Когда сказал «хватит этого», рассыпалась его голова. Из дива стала кровь хлестать. Кровь дошла до щиколотки джигита. Та девушка ему сказала:

— Джигит, выйди уж, теперь див уже умер.

Итак, убил он дива-падишаха.

Девушка вновь ему сказала:

— Я, говорит, являюсь падишахом всего медного клада на свете. Я тебе дам печать, как убившему дива. На этой медной печати будет написано, как ты убил дива. Ты эту печать не теряй, тебе самому пригодится.

Теперь этому джигиту девушка опять молвит:

— У меня есть тётушка, она является падишахом всего серебряного клада на земле. Ты ей покажешь эту печать, скажешь, что убил дива, она тебе даст такую же, как эта, серебряную печать.

Этот пошёл к падишаху серебряного царства.

— Я вашего дива убил, — говорит.

Девушка взяла медную печать, прочитала. Здесь было написано всё — о краже яблок и как был убит див. Девушка дала ему в руки серебряную печать. Там, как и на медной печати, всё написано.

Девушка сказала:

— У нас есть тётушка — хозяйка всех золотых сокровищ земли. Она тебе даст золотую печать, скажет, что следует делать.

Джигит теперь пошёл к девушке — хозяйке золотых сокровищ. Девушка рассмотрела печати, всё увидела. Она ему дала золотую печать. Джигиту эта девушка сказала:

— Теперь уж нашему падишаху пришёл конец, ты нас отсюда выведи, — говорит.

Джигит, желая вывести, их всех троих забрал. В руках у него три печати, труд его не пропадёт.

Они пришли к дороге, которая вела наверх. Оттуда сыновья падишаха спустили верёвку. Сначала подняли дочь падишаха медного царства. При виде её сыновья падишаха спорят: «мне!» да «мне!».

В это время джигит снизу крикнул:

— Спускай опять верёвку.

Опять спустили верёвку. Теперь отправил он наверх дочь падишаха серебряного царства. И её вытянули. Когда она поднялась, начался опять, скажу я тебе, шум-гам. Очень даже красива. Опять спустили ему верёвку. Джигит отправил наверх дочь падишаха золотого царства. Эта уж красивее всех. Когда она выбралась, среди сыновей падишаха вновь поднялся шум и гам. «Она мне!», «мне!», — говорят. Они решили оставить джигита под землёй, не вытаскивают. Трёх девушек забрали и ушли. Девушкам не велели говорить, что они младшего брата здесь оставили. Они, вернувшись, сказали:

— Мы схватили дива, воровавшего яблоки, убили его, спасли вот дочерей падишаха, — говорят.

Ладно, этот джигит остался ведь под землёй. Прочитал он надпись и пошёл дорогой голода. Шёл он и дошёл до одного большого дома. В этом доме жили только слепая старуха и слепой старик, больше никого нет. Джигит сказал им:

— Если наймёте, я поступлю к вам на службу.

Они сказали:

— Мы тебя наймём, если ты будешь очень хорошо служить, слушаться нас, — говорят.

— Я буду слушаться вас, хорошо служить, — говорит он.

У них, оказывается, было много скотины. Джигита теперь сделали пастухом. Слепой старик научил:

— Ты, сынок, дорогой, что направо ведёт, и дорогой, что прямо ведёт, не иди, ты пойди дорогой, что налево ведёт. Те земли не наши, а земли дива-падишаха, — говорит.

Погнал джигит скотину. Не обращая внимания на слова старика, пошёл по прямой дороге. Шёл он, шёл, вышел на какую-то болотистую местность, его коровы, проваливаясь, прошли, затем он вышел на посевы дива-падишаха. Навстречу ему вышел сторож, джигит его убил, голову положил в мешок — ни суда, ни следствия. Наступил вечер, он пригнал скотину. То, что их скотина была на чужих землях, старики узнали уже по грязи на коровах.

— Ты по ошибке вышел на землю падишаха дивов, нас обвинят, в тюрьму посадят, — говорят они, очень испугавшись.

Джигит им сказал:

— Не бойтесь, ничего не будет.

Он ещё не говорит, что убил падишаха дивов. На другой день он снова погнал скотину. Старик сердится.

— Ты погубишь нас, если будешь пасти скотину на чужих землях, — говорит.

А он всё велит не бояться. Теперь, скажу я тебе, и на второй день пригнал скотину. Старик снова рассердился:

— Ты, — говорит, — заходишь на земли чужого падишаха, нас подведёшь под большие штрафы, под расходы.

Он на третий день говорит тому старику:

— Вы, бабай, отчего ослепли, нет ли какого-нибудь средства вас вылечить? — спрашивает.

Старик сказал:

— Лекарство-то есть, — говорит. — Ты ни направо, ни налево не ступай, а иди по прямой дороге. Дойдёшь до большого дома. Из-под этого дома бьют два родника, в одном будет мёртвая, в другом — живая вода. Если мы умоемся живой водой, то исцелимся и станем красивее, чем были, и глаза открылись бы.

Джигит, скажу я тебе, старику говорит:

— Я, бабай, сегодня скот не погоню, принесу я вам живой воды и исцелю.

Он пошёл только один. Дошёл до большого дома. Из-под дома били два родника. В одном — мёртвая вода, в другом — живая. Там были сторожа. Сторожей он насмерть пришиб и зачерпнув живой воды, умылся: стал джигит ещё более красивым, чем прежде. Набрал и той, и другой воды, скажу тебе.

Вышел в обратный путь. Возвращался он и по дороге наткнулся на какие-то существа — и не люди, и не деревья. Он удивился им и, когда коснулся ножом корней одного, выступила кровь. Он на кровь капнул водой, и это существо стало солдатом.

Солдат сказал так:

— Мы, войско этого слепого старика, он был нашим падишахом. Падишах дивов его ослепил. Вот здешние деревья — все они войско падишаха, их таким сделал див своим колдовством, — говорит.

— Я убил падишаха дивов, конец настал теперь тому диву, — сказал джигит.

Они вдвоём с солдатом стали мазать деревья живой водой, каждое стало солдатом. Таким образом, здесь ожил целый полк.

С войском они уж, скажу тебе, отправились к слепому старику. Услышав это, слепой старик в страхе спрятался.

Джигит вошёл. Старуха сказала:

— Ох, сынок, погубил ты нас.

Джигит ответил:

— Нет, эби, не бойся, это войско ваше собственное. Я вам живой воды принёс, умойтесь, — говорит.

Они умылись, исцелились и стали теперь краше, чем прежде. Джигит сказал:

— Я убил падишаха дивов, — говорит. Им показал печати. Там написано, что падишах дивов убит.

Этот падишах говорит:

— Ты будь падишахом этой земли, вместо падишаха дивов.

Джигит сказал:

— Нет, я падишахом не буду, я сам сын падишаха, я прошу меня поднять отсюда.

Ему старик говорит:

— Мы тебя поднять-то поднимем, чем же тебя отблагодарить нам?

— Мне ничего от вас не нужно, только выведите меня, — говорит джигит.

Старик ему сказал:

— Вот тебе пегая кобыла в шесть обхватов. Если ты ему скажешь: «Моя пегая кобыла в шесть обхватов», — он исполнит все желания, какие только есть на свете. Если ты, сев на него, скажешь: «Моя пегая кобыла в шесть обхватов», — то в мгновение ока окажешься в своих владениях.

Джигит сел верхом на пегую кобылу и в мгновение ока очутился в своих владениях. Добравшись до своего города, он на окраине зашёл к одному портному:

— Я наймусь к вам, буду подогревать вам утюг, — сказал джигит. За стол нанимается он.

Падишах готовился к свадьбе. Он хотел взять тех привезённых девушек за своих сыновей. Эти девушки, оказывается, требовали одежду, которую там носили.

— Если такой одежды не будет, не выйдем, — говорят.

Такую одежду, которую они просили, никто не мог сшить. Джигит знает, что падишах придёт к этим портным. Сын падишаха сказал им:

— Когда падишах придёт к вам просить, сначала сшейте себе из принесённого им материала всё, что нужно, и наденьте, — говорит.

Падишах пришёл к ним. Они стали шить себе из каждого принесённого материала. Джигит говорит:

— Вам теперь хватает одежды. Те отвечают:

— Мы уже оделись по первому разу.

— Вы, — говорит, — когда падишах придёт, цену запрашивайте как следует, в два-три раза больше платы требуйте.

Он говорит пегой кобыле в шесть обхватов:

— Сейчас ты, — говорит, — доставь прежнюю одежду от серебряного, медного и золотого падишахов.

Пегая кобыла в шесть обхватов доставила их одежду. Принесли, развесили. К приходу падишаха платья трёх девушек были готовы. Очень уж хороши они были. Падишах понёс их, показал. Девушкам одежда понравилась, они догадались, что джигит вернулся. Её же другой человек не мог доставить.

Теперь падишах стал свадьбу справлять. Девушки, раз платья есть, вроде бы решаются выйти замуж, но ещё колеблются. Приготовились они, народ собрали.

Девушки всё твердят:

— Один человек не пришёл ещё.

Джигит спрашивает у пегой кобылы в шесть обхватов:

— Пригласят ли меня на свадьбу?

Пегая кобыла в шесть обхватов говорит:

— Тебя пригласят, те девушки отказываются выходить замуж за кого-либо другого. Ты явись и не раздетый и не одетый, натяни что-то наподобие сети. У твоего отца есть собака. Подзови эту собаку, дай кусок хлеба и выгони её пинком под зад.

Девушки всё твердят:

— Один человек не пришёл ещё.

После этого говорят портным:

— У вас был паренёк — портной, пришёл ли он?

Портные отвечают:

— Не пришёл ещё.

Тут, скажу я тебе, девушки, будущие снохи падишаха, послали за юношей, привели его.

Этот джигит пришёл ни одетый, ни голый. Подложил одежду под себя, принёс с собой кусок хлеба. Завёл собаку падишаха и выгнал её пинком под зад. Весь меджлис поразился этому. Джигит оделся в богатые одежды и сел, а те девушки все одновременно поднесли ему свои напитки. Весь народ, собравшийся на свадьбу, очень удивился. Здесь ведь и другие падишахи были. Один падишах сказал:

— Вон какие падишахи прибыли, но никого из них девушки так не угощали. Только появился этот джигит, как они все трое ему напитки поднесли. Почему выделяют кого-то, — говорит, обидеться собрался, конечно.

Ему ответила девушка, бывшая падишахом золота:

— Вы, — говорит, — не удивляйтесь, этот джигит убил падишаха дивов и из такой дали нас вынес и спас. Он нам дороже наших отцов и матерей. Если он скажет, мы за сыновей падишаха не пойдём.

Джигит говорит:

— Я претерпел много страданий, пока этих девушек вынес. Я бы так не мучился, если б мои братья и меня заодно с девушками наверх вытянули. Они ушли, бросив меня в яме. Я тот, кто убил похитителя золотых яблок. Они поступили не по-родственному, — говорит. — Я не буду таким жестоким как они, пусть девушка, бывшая падишахом золота, будет мне, девушка — падишах серебра — старшему брату, а девушка, бывшая падишахом меди, будет другому брату. Если так, я согласен сыграть свадьбу, — говорит.

Его речам падишах не очень-то верил. Джигит вытащил три печати — золотую, серебряную и медную. Надписи на печатях все прочитали. И правда, написано, как был убит падишах дивов. Отец всё равно не верит. Ему от портных доставили пятнадцатипудовую гирю, а там написано и его имя, и имя сына. Только после этого падишах поверил.

Сыграли свадьбу, три девушки вышли замуж за трёх парней. На троне падишаха остался младший сын.

47. Три сына

В прежние времена жил в одной деревне человек. И было у него три сына.

Как-то призывает отец своих сыновей и говорит:

— Дети мои милые, когда я умру, придётся вам уходить отсюда в чужие края. — И дал он им один меч на троих. — Будете идти путём-дорогою, не ложитесь спать все вместе, стойте по очереди в карауле.

Схоронили сыновья отца и вышли в путь-дороженьку. Долго ли, коротко ли шли, пришли к красивой речке. Наварили они похлёбку, наелись-напились и спать улеглись. Старший брат остался караул держать. А в этих краях жил аждаха{88}. Учуял он человечий дух и захотел братьев съесть. Да не тут-то было: бросился старший брат на аждаху и разрубил его одним махом на куски. Потом отрезал ему конец хвоста и думает: «Возьму-ка на память», — завернул в тряпицу и положил в карман.

Занялась заря. Разбудил он братьев:

— Вставайте, братья, нам уходить пора.

Только про аждаху не сказал им ничего. Встали братья и снова отправились в путь.

Долго шли они. Вечер настал. Устали-притомились братья, на ночлег остановились. Два брата спать ложатся, а средний на караул встаёт. Вдруг среди ночи видит джигит: яркий свет вдали загорелся. «Дай, — думает, — пойду посмотрю, что за свет». Идёт и видит: страшный див лежит и не шевелится. Подошёл джигит поближе, а див спит крепким сном да похрапывает. Пока дожидался див, когда братья заснут, не стерпел, сам заснул. Взмахнул юноша отцовским мечом — и конец тут диву пришёл. Смотрит, что взять на память, а у дива драгоценный перстень на пальце сверкает. Отрубил он ему палец вместе с перстнем и в карман положил. Пришёл к братьям и будит их:

— Вставайте, братья, уходить пора!

Шли они, шли, настала третья ночь. Остановились на ночлег у стен незнакомого города,

— Ложитесь, братья, спать, — говорит самый младший. — Я стеречь вас стану.

Взял он отцовский меч и встал на караул. Долго смотрел он кругом, скучно ему стало, да вдруг заприметил, зашевелилось что-то вдали. Это шли тридцать девять воров казну падишаха грабить.

Идут они друг за дружкой, гуськом, а юноша выходит им навстречу и спрашивает:

— Куда путь держите?

— Идём в город, дворец грабить.

— Возьмите меня с собой, я тоже пригожусь.

— А что ты умеешь делать?

— Я умею хорошо лазить по крышам. Забрасываю на аркане крюк, а потом по нему лезу вверх.

— Превосходно, этот человек нам пригодится, — говорят воры и берут его с собой. Стало их теперь ровно сорок.

Приходят ко дворцу. Берут острый железный крюк на длинном аркане и забрасывают на крышу. Подёргали аркан — хорошо крюк держится. Говорят воры младшему брату:

— Ну, лезь теперь, а мы тебя внизу подождём.

Влез джигит на крышу, а там острым крюком кровлю оторвало на целых полтора метра, а в той дыре — казна падишаха.

— Эй, вы! — кричит он ворам. — Лезьте сюда, я один не унесу, здесь золота видимо-невидимо.

И стали воры лезть по аркану один за другим. А он убивает их по одному, у каждого отрезает по правому уху и на верёвочку нанизывает.

Вот спустился он с крыши. Видит дверь. Открыл дверь, смотрит — три красавицы спят, дочери падишаха. Крошечная собачонка — «тяв-тяв» — лает на него. Снёс он мечом голову собачке. Взял дорогие узорчатые платки девушек, потом написал на клочке бумаги: «Вы надеялись на маленькую собачонку. Не будь меня, вы погибли бы сегодня». Оставляет он бумажку и на рассвете возвращается к братьям.

Просыпаются дочери падишаха утром — нет платков. Смотрят — собачка мёртвая лежит. Принимаются они плакать — жалко платков. Мать с отцом спрашивают:

— Что с вами?

— Платки пропали.

Тут видит падишах, собачка мёртвая лежит, а на столе записка: «Не будь меня, вы погибли бы сегодня», — написано там. Потом с визирями лезет на крышу. Видит, тридцать девять воров лежат, все мёртвые, у каждого по правому уху отрезано.

— Обыщите весь город, а тридцать девять ушей мне доставьте, — говорит падишах.

Ищут, ищут, не находят.

— Во все дома заходили? — спрашивает падишах.

— Всё обшарили.

— Ни одного человека не пропустили?

— Только что в город вошли три путника, видать, много бед претерпели, не похожи на подозрительных.

— Приведите их сюда, — говорит падишах. — Приготовьте угощение.

Приводят трёх братьев.

— Кто вы такие? — спрашивает падишах.

— Мы странники, идём своей дорогой, — говорят братья.

— Вы очень устали, переночуйте здесь, — предлагает падишах и указывает им комнату. — Вот, ночуйте там.

Приносят всякие яства и вина.

«Здесь кроется какая-то тайна», — думает падишах и, взяв с собой одного из своих визирей, решил вместе с ним в щелку посмотреть. — «Интересно, о чём джигиты будут говорить?»

Наелись-напились братья и повели такой разговор:

— После того, как вышли из деревни, в первую ночь, когда я стоял в карауле, мы уже почти покойниками были. Гляжу, идёт аждаха, разинув пасть, пламя изо рта пышет, проглотить нас хочет. Ударил я его мечом и разрубил одним махом на куски. Вот, смотрите! — И старший брат выкладывает на стол хвост аждахи.

Падишах и визирь только рты разинули от удивления. Тут заговорил средний:

— Когда я стоял на карауле, мы ведь тоже чуть не погибли. Вы заснули, вдруг я вижу яркий свет вдали. Это, оказывается, див. Пошёл я туда, смотрю — спит. Разрубил я его сонного, тут и конец ему пришёл. Вот палец с его драгоценным перстнем, — говорит он и выкладывает на стол.

Теперь настал черёд младшего брата.

— В ту ночь, когда мы подошли к этому городу, вы заснули, а я в карауле остался. Вижу вдруг — идут тридцать девять вооружённых воров. Друг за другом идут, гуськом. Вышел я им навстречу. «Куда, — говорю, — идёте?» «Золотую казну идём грабить», — говорят воры. «Тогда, — говорю, — и меня возьмите, я хорошо умею лазить по канату». Взяли они меня с собой. Пришли. Забро сили крюк на крышу. Зацепился крюк. Я полез. Смотрю, большой кусок кровли оторвался, а там — золота видимо-невидимо. Крикнул я ворам, не могу, мол, один унести казну, лезьте сюда по одному. Лезут, а я каждого убиваю, отрезаю по одному уху и на верёвочку нанизываю. Так я уничтожил тридцать девять воров. Слез с крыши, открыл какую-то дверь, на меня собачонка махонькая тявкает, я и ей голову отрубил. Спали там дочери падишаха. Я взял их платки и записку оставил: «Не будь меня, вы погибли бы сегодня». Вот; братцы, — и выложил он на стол тридцать девять ушей.

Тут входят в комнату падишах с визирем и обнимают джигитов. Отдаёт государь за этих джигитов трёх дочерей и ставит падишахами в трёх провинциях.

И по сей день живут они там счастливо.

48. Одиннадцатый сын Ахмет

Жили, говорят, в старые времена муж и жена. Жили они своим трудом, достатка были среднего. И было у них десять сыновей. Скоро выросли сыновья, окрепли, помогать родителям стали. А потом пришла пора им и в люди выходить. У родителей же в это время родился одиннадцатый сын. Ахметом его назвали.

Настал день, когда старшие сыновья собрались и ушли из дома. А Ахмет остался, мал ещё был. Братья же его, как родные места покинули, так и пропали, ни слуху ни духу.

Вот подрос одиннадцатый сын. Озорным, задиристым стал, начал уже и мальчишек поколачивать. Старики выговаривали как-то ему, да и обмолвились:

— Да ты вроде ещё бойчей, чем старшие братья…

«Неужто у меня были старшие братья?» — подумал Ахмет. Вернулся он однажды с прогулки и спрашивает мать:

— Мама, разве у меня были старшие братья?

— Нет, сынок, — та отвечает, — не было у тебя братьев. Сказала бы правду, да боится, что и этот, как старшие, из дому уйдёт.

Исполнилось Ахмету пятнадцать лет. Рослым и видным стал, сильнее братьев своих. Приходит как-то домой и опять к матери:

— Мама, милая, почему ты от меня скрываешь? Расскажи мне, пожалуйста, о старших братьях… Если были они — что за люди?

Всплакнула мать и призналась:

— Да, сынок, были у тебя десять старших братьев. Когда младшему из них восемь исполнилось, ушли они из дому. И вот уже пятнадцать лет нет о них вестей… Уж не знаю, живы ли, нет ли…

Утешает её Ахмет:

— Не плачь, мама, милая, всё равно я их найду.

И ушёл Ахмет из дому на поиски братьев. Еды с собой взял мало. Где птичьи яйца отыщет, где подаянья попросит — тем и жил.

Очень долго он искал братьев. Не один месяц, не один год. И забрёл однажды в дремучий лес. Ночь настала, страшно. Однако не таков был Ахмет, чтобы обратно поворачивать. Будь что будет, думает, всё равно рано или поздно смерти не миновать. И вдруг видит он впереди огонёк. Пошёл джигит прямо на него и выбрался из чащи к большому дворцу. Спросил разрешения войти — никто не отвечает. Зашёл Ахмет и видит: никого там нет, кроме безобразной старухи. Поздоровался с ней джигит и спрашивает:

— А ты кто, бабушка, будешь?

— Я из рода джиннов, — старуха отвечает. — А ты сам какого роду-племени?

— Человеческого я роду-племени, — джигит говорит.

— Если ты человек, то по ошибке попал сюда…

— Нет, не по ошибке, — Ахмет говорит, — просто дороги не знал, вот и шёл на свет.

— Прийти-то ты пришёл, да вот уйдёшь-ли целым и невредимым. Одиннадцать злых сыновей-джиннов со мной живут. Вот вернутся они — разорвут тебя на клочки.

— Может, сначала узнать захотят, кто я такой, — говорит Ахмет. — А узнав, может, и не разорвут. А пока не вернулись — не найдётся ли у тебя чего-нибудь перекусить, бабушка?

А старуха как раз ужин готовила, чтоб сыновей накормить. Принесла она Ахмету еду. Съел он и ещё просит. Ещё принесла. Опять не наелся джигит. Что ни притащит старуха — всё мало. Наконец, насытился и спать лёг.

На рассвете, когда Ахмет сладким сном спал, возвратились сыновья старухи.

— Что за дух человечий у нас дома? — спрашивают.

— Да вот, путник забрёл, — мать отвечает.

— Давайте съедим его, — говорят джинны.

Но старший из них иначе думает.

— Съесть, — говорит, — всегда успеем. Сначала узнать надо, кто такой. Может, он нам пригодится.

Разбудили Ахмета. Поздоровался с ними юноша, спрашивает:

— Чем вы промышляете, какими заботами живёте?

— Чем ни промышляем, а сыты всегда бываем, — джинны отвечают. — И забот у нас больших нет. А всё же есть одна вещь, которой мы добиться никак не можем.

— Какая же? — спрашивает гость.

— Живёт недалеко отсюда один падишах, а у него одиннадцать дочерей-красавиц. Хотим мы их украсть, да не получается. Есть в городе падишаха десять братьев-джигитов, они нам и мешают. Никак с ними справиться не можем.

Ахмет говорит:

— Вы меня отпустите, а я придумаю, как вам дочерей падишаха заполучить.

Обрадовались джинны, не знают, как джигиту и угодить. Поили его, кормили, а потом спрашивают, не нужно ли ему что-нибудь, чтобы с делом справиться.

— Запрягите мне пару лошадей, — говорит Ахмет, да денег побольше дайте. Доберусь до города, и от тех десяти джигитов только пух да перья полетят.

Удивились джинны: неужто сильный такой? Предлагают Ахмету:

— А давай, батыр, сначала поборемся. Хотим мы силу твою испытать.

Начали бороться — ни один против Ахмета не устоял. И отправили они его в дорогу, в город падишаха.

Едет он, а сам думает: не иначе эти десять джигитов мои братья. Надо мне скорей их найти.

Добрался он до города, стал каждого встречного расспрашивать, не слыхал ли тот, где десять джигитов живут.

— На окраине, — говорят ему, — стоит дом без ворот, без забора — туда иди.

Отыскал Ахмет дом, зашёл, видит: человек сидит. Поздоровался джигит, спрашивает:

— А кто в этом доме хозяева, кто здесь живёт?

— Мы живём, — отвечает человек, — десять братьев. А больше никого, нет у нас ни жён, ни родителей.

— А откуда вы родом?

— Да мы и сами не знаем, — хозяин отвечает. — Знаем только, что мы сыновья одной матери. Я самый младший, а старшие ещё на работе.

Потом спрашивает Ахмета:

— А сам-то ты откуда?

— Вот братья твои вернутся, — говорит тот, — скажу. Долго же я вас разыскивал.

Возвратились старшие братья, видят: гость у них какой-то сидит, крепкий такой.

— Откуда ты приехал? — спрашивают.

Рассказал им Ахмет, откуда он и кто его отец и мать, и кого он здесь ищет. Обняли его братья, заплакали:

— Значит, ты наш младший братишка!..

А Ахмет от радости ног под собой не чует. Усадили его за стол, начали угощать. Рассказал джигит братьям, что у джиннов побывал. И стали они думать, как им джиннов одолеть. Думали, думали, да и надумали.

И отправился Ахмет обратно к джиннам.

— Видел я, — говорит им, — тех джигитов. Ничего не стоит с ними справиться, они мешать не станут.

Взял он острый кинжал, и отправились они за дочерьми падишаха. Подобрались ночью ко дворцу. Ахмет первым по верёвочной лестнице в окно полез. Взобрался и у окна встал. За ним старший джинн лезет. Выхватил джигит кинжал и отсёк ему голову. Потом вниз сердито кричит:

— Эй, поторопитесь!

Один за другим джинны лезут — к девушкам торопятся. А Ахмет им одному за другим головы отсекает. Расправился он со всеми и положил мёртвых джиннов у дверей дворца. А потом зашёл в спальню дочерей падишаха, собрал золотые кольца с именами девушек и к братьям вернулся. Рассказал им всё, как было.

А надо сказать, что во дворце падишаха жили пять батыров. И так падишах боялся джиннов, что пообещал этим батырам пять своих дочерей в жёны отдать, если от джиннов его избавят.

Увидели батыры мёртвых джиннов и, как только падишах проснулся, помчались ему радостную весть сообщить. Мы, говорят, врагов твоих убили.

Обрадовался тот. Говорит:

— Я своё слово сдержу. Выбирайте себе невест.

Назначил падишах день свадьбы. Всех жителей города — стариков и старух, мужчин и женщин, детей — всех, кто ходить может, во дворец пригласили.

Вот этот день настал. Отовсюду народ собрался. Батыры на почётном месте сидят. Падишах спрашивает:

— Все пришли? Никто дома не остался?

Кто-то говорит:

— Великий падишах, на краю города десять работников живут. Что-то их здесь не видно.

Послал падишах к братьям гонца. А те не идут: пусть падишах, говорят, лошадей за нами пришлёт.

Обиделся падишах. Приказал десяти своим воинам силой дерзких работников привести. А братья девятерых в клеть заперли, а десятого обратно отправили: «Передай падишаху, говорят, что не боимся мы его воинов, пусть хоть сто присылает».

Рассердился падишах, однако торжества портить не захотел. Велел запрячь хороших лошадей и снова послал за джигитами.

Наконец приехали они. Пора свадьбу начинать. Падишах спрашивает:

— Ну, теперь уж никого нет, кто бы не явился?

— Никого, — говорят.

Тогда падишах к гостям обращается:

— История этой свадьбы, — говорит, — такая. Хочу, чтобы все знали. Пятеро храбрых джигитов убили моих врагов-джиннов, которые много горя мне принесли. Вот за это я и отдаю батырам пятерых моих дочерей!

Возликовали люди, о таком подвиге услышав, в ладони захлопали. И начался пир. Дочери падишаха принялись гостей обходить, шербетом, винами угощать. Вот младшая из них к Ахмету подошла. Взял джигит левой рукой кубок. Удивилась девушка.

— Нет, — говорит, — возьми правой, как положено.

Протянул Ахмет за кубком правую руку, а на ней кольцо золотое блеснуло, из тех, что он в спальне девушек взял. Узнала дочь падишаха своё именное кольцо, но промолчала, пошла дальше гостей обносить.

Вслед за ней и другие дочери падишаха стали Ахмета и его братьев угощать. И каждая своё кольцо на руке одного из джигитов увидела. А Ахмет встал и с просьбой к падишаху обратился:

— Великий падишах, — говорит. — А нельзя ли нам увидеть, что за люди батыры твои? Пусть расскажут, как они с джиннами управились. А ещё лучше — хоть одну голову джинна сюда принесут.

Приказал падишах показать народу голову джинна. Пошёл к голове один батыр, хотел её поднять, но даже с места сдвинуть не смог. Второй ему на помощь пришёл, третий, четвёртый, пятый — и вместе не осилят. Вернулись батыры назад.

— Лошадь нужна, — говорят.

Засмеялся Ахмет:

— Если вы одну голову поднять не можете — как же вы их убить могли? — Подошёл он к падишаху: — Позволь, великий падишах, назвать тех, кто на самом деле тебя от джиннов избавил!

Пошёл Ахмет к джиннам, взял одну голову, принёс и положил перед падишахом. Потом братьев своих к себе подозвал:

— Вот кто твоих врагов убил, — говорит.

Понял падишах, что обманули его батыры, разгневался и приказал в зиндан{89} их бросить. А тут ещё дочери ему о кольцах сказали. Увидев у них кольца с именами его дочерей, падишах окончательно братьям поверил,

— Простите меня, — говорит, — батыры. Не знал я, что вы мои спасители, лукавым обманщикам доверился.

Повёл он братьев к себе, богато одел и выдал за них своих дочерей. Не зря люди на свадьбу пришли — пир горой пошёл!

Хорошо братья зажили. Падишах каждому из них отдельный дом выстроил. А Ахмета с младшей дочерью при себе оставил.

Вот однажды Ахмет взял собаку, ружьё и отправился на охоту. И жена с ним пошла. Вдруг поднялся сильный ветер и в небе появилась чёрная туча. Спустилась эта туча на землю и унесла Ахмета. А жена его осталась. Вернулась она домой и, плача, рассказала всё отцу. Загоревал и падишах, да что делать…

А туча та была не простая. Это падишах джиннов, дед тех одиннадцати, Ахмета в свой дворец за гору Каф унёс. А руки-ноги джигита в железные кандалы заковал, чтобы тот уйти не мог.

— Что, Ахмет, попался? — говорит. — Давно я за тобой охочусь…

А этот джинн был влюблён в дочь падишаха Солнца и давно пытался заполучить красавицу, да ничего у него не выходило. Тот падишах свою дочь за тремя замками держал, чтобы никто её неописуемой красотой и любоваться не мог. И только за того обещал выдать, кто ему у падишаха Алмаза коня с золотыми копытами добудет. Но как ни старался падишах джиннов этого коня выкрасть, каждый раз ни с чем возвращался.

И вот однажды падишах джиннов рассказал Ахмету про коня с золотыми копытами и говорит:

— Приведёшь мне этого коня — отпущу тебя.

«Ладно, — думает джигит, — добуду ему коня». И отправляется в путь.

Много дорог прошёл Ахмет, измучился и присел отдохнуть на развилке. Вдруг откуда ни возьмись какой-то старик.

— Куда путь держишь, сынок?

— Коня с золотыми копытами добывать иду.

Говорит старик, услышав это:

— За трудное дело ты взялся, джигит. Непросто этого коня увести. Но я тебе подскажу, как это сделать. Возьми с собой уздечку. Когда дверь конюшни отворишь, увидишь рядом с конём на стене узду. Конь красив, а та узда в три раза красивее. Но ты на неё не заглядывайся, а пуще в руки не бери. Коснёшься её — колокольчик во дворце зазвенит и стража примчится. Свою уздечку на коня надень, когда уводить станешь.

Сказал это и исчез. Отправился джигит дальше. Вот добрался он, наконец, до дворца падишаха Алмаза, подкрался ночью к конюшне, зашёл, видит: стоит конь с золотыми копытами, а рядом на стене невиданной красоты уздечка висит. Не утерпел джигит, схватил её. И в то же мгновение во дворце колокольчики зазвенели и стража в конюшню прибежала. Схватили они Ахмета и заперли в зиндан. А когда падишах проснулся, привели к нему:

— Вот, конокрада поймали.

Говорит хозяин коня Ахмету:

— Ну что, красавец, не так просто моего коня украсть оказалось? Ты, видно, ловкий джигит, и вот что я тебе скажу. Если ты у падишаха Месяца соловья золотого добудешь для меня, сам тебе коня отдам.

А слава о том соловье по всему свету шла. Прекрасна была птица, и пела она свои чудесные песни, не умолкая от зари до поздней ночи.

Отправился Ахмет во владения падишаха Месяца. Долго шёл, много испытаний выпало на его долю. Вот как-то, выбившись из сил, присел он передохнуть. Вдруг опять перед ним тот старик появляется.

— Ну как, сынок, добыл коня?

— Не получилось, дедушка, — опустив голову, джигит отвечает. — Не послушал я тебя, на узду польстился… Теперь должен золотого соловья добыть, чтобы мне коня отдали.

— Тогда вот тебе ещё совет, — говорит старик. — Соловья брать будешь — не зарься на золотую клетку, что рядом висит. Свою с собой возьми.

— Спасибо, дедушка, — джигит говорит. — Уж на этот раз я умнее буду.

Достиг он владений падишаха Месяца, пробрался ночью в комнату, где соловья держали. Схватил птицу, захотелось ему и золотую клетку взять, да сдержался — в своей клетке унёс.

Говорит ему Соловей человеческим голосом:

— Ну, Ахмет, теперь ты мой хозяин, куда ты, туда и я.

Привёз Ахмет соловья падишаху Алмазу, получил взамен коня с золотыми копытами и снова в путь пустился. Говорит ему и конь:

— Ну, Ахмет, теперь ты мой хозяин, куда ты, туда и я.

Вот едет джигит на коне с золотыми копытами к падишаху Солнца за его Дочерью. Через два дня пути нагоняет его золотой соловей.

Скоро приехал Ахмет к падишаху Солнца и вручил ему коня с золотыми копытами. Делать нечего — приходится тому дочь отдавать. Приказал падишах лошадей хороших для джигита и девушки запрячь и отправились они к падишаху джиннов.

Говорит красавица Ахмету:

— Ах, джигит, как было бы хорошо, если бы я навсегда с тобой осталась…

— Хорошо бы, — говорит Ахмет. И больше ничего не добавляет: не хочет девушку огорчать.

Через два дня пути нагоняет их конь с золотыми копытами. Дальше едут. Вдруг снова тот старик им навстречу выходит.

— Вижу, вижу, джигит, — говорит он, — что с удачей возвращаешься. Теперь слушай: скоро ты до развилки одной доберёшься. Если направо свернёшь — счастлив будет твой путь, а если налево — не миновать беды.

Сказал это и опять исчез.

Отправился Ахмет дальше. Да только увлёкся в пути беседой с девушкой и свернул налево, на дорогу несчастий. Ехали они, ехали, устали, отдохнуть решили. Спешились. Прилёг Ахмет на землю да и заснул. А проснулся — глазам своим не верит: ни коня, ни соловья, ни красавицы. Будто обезумел джигит, не знает, во сне всё это или наяву. И тут снова появляется перед ним тот старик.

— Эх, сынок, говорил же я: не сворачивай налево. Не послушался ты. А девушку и добро твоё див украл. Теперь, чтобы потерянное вернуть, трудные испытания тебе придётся вынести. Подарю я тебе три вещи, в тяжёлый час помогут они тебе.

И дал он Ахмету носовой платок, гребень и зеркальце. А потом исчез.

Дорогу к жилищу того дива преграждала широкая река. И как только он расстелил платочек — над рекой сразу мост вырос. Перебрался по нему Ахмет на другую сторону и дальше пошёл. Добрался до дворца дива. А тот в это время спал. Ахмет, недолго думая, забрал девушку, коня и соловья и прочь помчался.

Скачут они и вдруг видят сзади тучу пыли. Понял Ахмет: это див их догоняет. Когда он совсем близко был, догадался джигит — бросил на дорогу за собой гребень. И тот в одно мгновение превратился в большой густой лес. Не может див через этот лес пройти, только всё тело изранил. А Ахмет тем временем далеко умчался.

Наконец, продрался див через лес. Снова, клубы пыли поднимая, стал настигать беглецов. Бросил тогда джигит на дорогу зеркальце, и оно тут же превратилось в огромное бурное море. Прыгнув в него див, хотел переплыть, да не смог, утонул он. А Ахмет дальше поехал.

Вот уже до дворца падишаха джиннов рукой подать. Делать нечего, пришлось Ахмету всё девушке рассказать:

— А ведь я тебя, милая, — говорит, — в жёны падишаху джиннов везу.

Заплакала красавица:

— Ах, джигит, что же ты мне этого раньше не сказал.

Привёл Ахмет девушку к падишаху джиннов. Жалко ему стало её, всё думает джигит, как бы выручить красавицу. А падишах джиннов доволен, говорит Ахмету:

— Ну, джигит, ты своё дело сделал, можешь идти на все четыре стороны. Я тебя освобождаю!

Ахмет говорит:

— А я лучше у тебя работником останусь. Возьмёшь?

И стал он служить у падишаха джиннов. А сам всё думает, как бы его уничтожить. Вот однажды говорит он красавице:

— Ты выведай у него, где его душа спрятана.

— Ладно, — та отвечает. Вернулся как-то домой падщиах; джиннов, а девушка встречает его приветливо, ласкается к нему.

— Ты такой добрый, — говорит. — А скажи, можно ли до души твоей добраться? Где ты её держишь?

Хитрый джинн отвечает:

— В метле, что возле двери стоит.

Рассказала дочь падишаха Солнца об этом джигиту.

— Нет, — говорит Ахмет, — не будет он там свою душу скрывать. Возьми метлу, наряди её хорошенько, шёлком оберни, а потом обними и встречай старика со слезами. Тут мы и узнаем, где его душа.

Так и сделала она. В шелка метлу нарядила, а когда увидела, что падишах возвращается, обняла её и горько зарыдала.

Вошёл джинн в дверь, спрашивает:

— Отчего ты плачешь?

— Соскучилась по тебе, — красавица отвечает, — вот душу твою вместо тебя обнимаю.

— Глупая ты женщина, — говорит джинн. — Разве душа в метле бывает? Моя душа далеко. В ста пятидесяти верстах отсюда озеро есть, посреди озера остров, посреди острова гнездо утиное, а в том гнезде четыре яйца. Вот в них и спрятана моя душа. Никому до неё не добраться: четыре свирепых кабана озеро охраняют. Одну только утку и допускают до острова.

Запомнила всё это девушка и джигиту рассказала.

— Это другое дело, — говорит Ахмет. — Теперь нужно озеро найти.

Пошёл он к джинну и говорит:

— Много я для тебя, падишах, сделал — позволь мне отдохнуть. Отпустил его джинн. К тому же дал он Ахмету кинжал:

— Пусть тебе верным спутником будет.

Отправился Ахмет озеро искать. Через три дня встретил он старого пастуха со стадом овец. Подошёл к нему джигит, поздоровался, стал о житье-бытье расспрашивать.

— Я двадцать лет тут овец пасу, — старик ему рассказывает. — Хорошие здесь места. Одно плохо: до воды далеко. Правда, есть тут поблизости озеро, да кабаны возле него поселились, не пускают меня к воде. Сколько уже овец моих погубили…

Обрадовался Ахмет, про кабанов услышав. Собрался сразу же к озеру идти. А пастух его отговаривает:

— Ох, сынок, не ходи туда, затопчут да съедят они тебя.

Не послушался джигит старика. Попрощался с ним и пошёл. Пастух только вслед ему печально посмотрел: пропадёт джигит ни за что…

Добрался Ахмет до озера. Почуяли его кабаны, вылезли из болота, из камышей, захрюкали злобно и набросились на джигита. Долго бились, и никак не могут друг друга одолеть. Наконец из сил выбились, передохнуть решили. Самый старый из кабанов хрипит:

— Эх, мне бы сейчас головку молодого камыша съесть — я бы с тобой больше часа не возился, на куски разорвал бы!

— А мне бы барашка молодого съесть, — джигит отвечает, — я бы с вами за минуту управился!

А надо сказать, что этот разговор старик пастух слышал: не вытерпел он и вслед за джигитом к озеру пошёл. Зарезал он быстро барашка, поджарил его и Ахмету принёс. Съел тот барашка, вернулись к нему силы. Бросился джигит опять в бой и за минуту кабанов одолел. Потом добрался до острова и взял из гнезда четыре утиных яйца.

Вернулся Ахмет во дворец и сказал падишаху джиннов:

— Ну, теперь ты в моих руках!

И тут же, достав два яйца, бросил их на пол. Разбились яйца. Джинн сразу слабым, больным стал. Умоляет Ахмета:

— Ох, сынок, хоть половину души мне оставь! Я тебя никогда не трону!

— А ну-ка, — говорит джигит, — отнеси меня, девушку, коня и соловья туда, откуда меня взял.

Делать нечего — согласился падишах джиннов.

— Закрой глаза, — говорит.

Закрыл джигит глаза, открывает и видит: стоит он опять на том же месте, куда охотиться приходил. А рядом с ним девушка, конь с золотыми копытами и золотой соловей.

Снова стал просить джинн, чтобы Ахмет ему два оставшихся яйца вернул. Джигит приказал ему возвратиться домой, и как только джинн немного отошёл, разбил друг о друга эти яйца. И джинн тут же пропал, будто его и не было.

А Ахмет возвратился во дворец падишаха, рассказал братьям о том, что с ним приключилось.

А вскоре собрались все одиннадцать братьев и на родину, к отцу и матери отправились. Жён в повозку усадили, коня с золотыми копытами в неё запрягли и золотого соловья с собой взяли. Уж как им старики родители были рады — и сказать нельзя!

Говорят, батыр Ахмет и его братья и сейчас там живут.

49. Сорок братьев

Жили-были, сказывают, в прежние времена муж и жена. А было у них не мало не много сорок сыновей. Куда отцу с матерью деваться, как с такой оравой управиться, не знают. Подумали-подумали и решили обучить их ремеслу.

Научились сыновья ремеслу, начали работать. Став прочно на ноги, решили посоветоваться с отцом насчёт женитьбы, да вот условие мудрёное поставили: пусть сорок девушек будут все от одной матери. Согласились на том, и старший сын отправился искать нужных невест.

Едет он. День едет, два, три, а на четвёртый подъезжает к реке. А в том месте проживал аждаха. Чтобы пройти мимо него, большая сила нужна была, потому как аждаха усыплял прохожих. А джигит наш у реки вырос, догадался о хитрости, проехал, не заснул.

Дальше едет. Месяц едет, год ли, наконец, приезжает в незнакомый город. Останавливается на окраине у одной старухи. Расспрашивает её, рассказывает о своём намерении. Старуха говорит, что действительно живут в городе такие девушки. Наутро джигит направился к указанному дому. Зашёл в дом, поприветствовал, расспросил о здоровье и выкладывает своё дело: ищу, мол, для себя и своих братьев сорок невест. Родители тех девушек, посоветовавшись с дочерьми, согласились отдать старшую за этого джигита. Пожив у них денька два, повёз её юноша к себе на родину.

Месяц ли возвращается, год ли, снова оказывается у той реки, где аждаха обитает. Аждаха, как ни пробует усыпить джигита, никак не может. Парень проезжает, не заснув. Затем через три дня на четвёртый приходит домой. Рассказывает, как разыскал сорок девушек и как женился на одной из них. Посоветовавшись, решили: остальные братья да отец с матерью поедут на сорока парах коней в тот город за невестами. На сорок первой паре коней поехала жена старшего брата. А сам он решил остаться, только проведал родных до реки, где живёт аждаха.

Проехали благополучно мимо аждахи. День проходит, ночь, год, и путники приехали в тот город. Девушки радостно встретили братьев. Потом родители приглашают мулл, свадьбу затевают. На свадьбу выставляют сорок бочек вина, сорок бочек медовухи.

День пьют, ночь пьют, всю неделю гуляют. После этого, как со старшим братом договорились, трогаются в обратный путь. Радостные, весёлые едут. Лишь старшая невестка, одна-одинёшенька, печальная едет, нету рядом муженька.

День едут, ночь, год и подъезжают к той самой реке, где владения аждахи. Аждаха усыпил всех и опутал своим хвостом.

А старший брат дома ждёт. Не приехали к сроку. Старший брат подумал об аждахе и выехал навстречу. Прибыл, видит: аждаха усыпил, опутал его родных.

Батыр говорит:

— Эй, аждаха, чего тебе надо, почему не отпускаешь?

— В такой-то земле, — отвечает аждаха, — в таком-то городе у такого-то падишаха есть златокудрая дочь. Коль приведёшь её ко мне, отпущу этих.

Батыр обещает:

— Девушка твоя будет.

Затем разбудил своих и отправился с ними домой.

День едут, три дня едут. На четвёртый приехали. Через три дня старший брат прощается с меньшими братьями, с отцом-матерью и отправляется искать златокудрую девушку.

День идёт, ночь идёт. Доходит до леса. Видит: какой-то человек хватает руками дубы и выворачивает их с корнем. Джигит подходит к нему, приветствует, спрашивает:

— Кто ты, почему выкорчёвываешь эти дубы?

Тот отвечает:

— Прозывают меня Имян-батыр.

Имян-батыр, что означает дуб-богатырь, в свою очередь спрашивает:

— А ты, джигит, что бродишь один-одинёшенек в этих лесах, куда путь держишь?

Джигит рассказал ему о своём деле:

— У такого-то падишаха есть златокудрая дочка, за ней иду.

Имян-батыр предложил ему:

— Возьми-ка меня с собой, я тебе пригожусь.

Отправились оба в путь. Идут-идут, день идут, ночь. Долго ли, коротко ли, приходят к горе. Видят: какой-то батыр перебрасывает камни. Швыряет в воздух огромные глыбы. Глыбы летят обратно и, ударяясь о колено батыра, рассыпаются на мелкие куски. Путники спрашивают у него:

— Почему ты играешь так?

Тот отвечает:

— Это моя профессия.

— А как твоё имя?

— Звать меня Таш-батыр.

Таш-батыр, что означает камень-богатырь, тоже их спрашивает:

— Что делаете, куда направляетесь?

Путники рассказали, что идут за дочерью такого-то падишаха в такой-то город.

Таш-батыр говорит им:

— Возьмите меня в товарищи, я вам пригожусь.

Втроём отправились дальше. Идут они, идут по лугам, через леса дремучие. Приходят к озеру. Конца-края озеру не видать, никак пройти невозможно. Пошли вдоль берега и видят девицу. Девица стала их расспрашивать:

— Что за люди, куда идёте, почему сюда забрели?

Путники рассказали ей, как обстоит дело:

— Идём мы в такой-то город, взять златокудрую дочь такого-то падишаха. Но встретилось на нашем пути это озеро, никак нельзя его перейти.

Девица говорит:

— Если возьмёте меня с собой, я вас переправлю.

Девица выпила всю воду в озере, и осталось ровное дно. Перешли посуху, а девица снова заполнила озеро водой. Пошли дальше вчетвером. День идут, месяц и приходят в незнакомый город. Встречают они старушку. Оказывается, она знает про падишаха, указывает путникам: на такой-то, мол, улице живёт. Подошли к воротам падишахского дворца. Посоветовавшись с друзьями, джигит оставляет их у ворот, а сам заходит во дворец.

Падишах замечает постороннего человека и спрашивает:

— Что ты за человек, как ты пришёл сюда, не побоявшись?

— Я старший сын такого-то человека, — отвечает джигит. — Пришёл взять твою златокудрую дочь.

Падишах ему и говорит:

— Есть у меня борец, есть бегун. Коли победите их да выпьете сорок бочек со скипидаром, тогда и отдам вам свою дочь.

Джигит озабоченный вышел из дворца и рассказал друзьям об условиях падишаха. Друзья ему говорят:

— Не пугайся, нам это по плечу, передай падишаху, что согласны.

Джигит снова заходит к падишаху и говорит:

— Давай сюда своих батыров.

Тот вызывает своих батыров. Поставил срок в три дня. Если в течение трёх дней победят борца, после этого обгонят бегуна, выпьют сорок бочек скипидара — то в таком случае он отдаст им свою дочь.

Девятого мая с девяти часов утра начали бороться и продолжали до шести часов вечера. Никто не взял верх. Так день прошёл. Десятого мая опять с утра начинают и до шести вечера, опять вничью. Одиннадцатого мая, в последний день, начинают борьбу в семь часов утра. Борются из последних сил до половины шестого, но победить друг друга не могут. До конца срока остается полчаса. Таш-батыр подбадривает товарища: «Ну-ка, Имян-батыр, что топчешься?» И Имян-батыр, собравшись с силой, поднимает противника и бросает оземь. Падишахский борец по пояс в землю уходит. Таким образом, один из богатырей побеждён.

Двенадцатого мая стали состязаться в беге Таш-батыр и два бегуна падишаха. Таш-батыр повёл дело хитро: отстал от бегунов, спрятался, ждёт, когда они вернутся, зажал песок в каждой пригоршне, как только бегуны приблизились, швырнул песок им в глаза. Те тут же упали. Таш-батыр прибегает первым. А его соперники прибыли с большим опозданием. Таким образом и бегуны побеждены.

Настала очередь пить скипидар. Девица, не моргнув глазом, в одну минуту выпила сорок бочек скипидара, чем очень расстроила падишаха. Нарушая своё обещание, велит он выпить ещё сорок бочек. Девица и с ними справилась. Тут не выдержал падишах:

— Выпьешь ещё сорок бочек, отдам дочку, не выполнишь — велю голову отрубить.

Девица выпивает и эти сорок бочек. Что ж, падишах соглашается отдать свою златокудрую дочь. Итак, на четвёртый день, нагрузив двенадцать возов добра, выделив провожатыми своих визирей, он расстаётся с дочерью. Таш-батыр, Имян-батыр, девица, джигит — все выходят в путь. Месяц идут, год, девица выливает выпитый скипидар. Приходят к тому озеру. Визири отправляются обратно. Девица, как и тогда, выпивает воду в озере, путники переходят на другую сторону. Девица добрыми словами напутствует их, а сама остаётся.

Путники идут своей дорогой. Идут-идут и, наконец, приходят к тому месту, где был Таш-батыр. Таш-батыр тоже остался. А джигиту дарит обоюдоострый меч.

Таш-батыр говорит:

— Когда приблизишься на три версты, аждаха станет тебя засасывать, будешь держать этот меч. Как только подойдёшь к пасти чудовища, рассечёшь его мечом.

И они расстались. Остальные продолжают путь. Месяц идут, год, приходят к лесу, где живёт Имян-батыр. Имян-батыр тоже остается, пожелав джигиту счастливого пути. Через несколько дней джигит вместе с девушкой и с двенадцатью возами добра приезжает домой. Его радостно встречают отец с матерью, меньшие братья. Оставив дома девушку, добро, джигит направляется к аждахе. За три версты аждаха начинает его засасывать. Джигит идёт, держа меч наготове, и когда аждаха собрался уже его проглотить, вспарывает ему туловище. Аждаха, прежде чем испустить дух, умоляет джигита:

— Ударь мечом мне по шее, джигит, не оставляй так.

Джигит отвечает:

— У джигита и слово, и дело бывает едино. Он не делает одно дело дважды.

Если бы он рубанул аждаху по шее, тот, оказывается, ожил бы. Джигит поэтому не стал рубить, отправился домой. В июне был я там, все живы здоровы.

50. Шахмара — змеиный падишах

В стародавние времена некий бедняк промышлял тем, что доставал из близлежащего леса хворост, продавал его и на вырученные деньги покупал себе пищу. Вот он раз пошёл за хворостом, и в другой раз отправился. И так бессчётное число раз ходил, только однажды встал он в лесу, бросил вязанку наземь и присел под высоким раскидистым деревом. Бедный человек так уж устроен: нет-нет да и призадумается. Сидит он, призадумавшись, под деревом и землю возле ног своих ковыряет: так ковыряет и этак пропашет. Жизнь у него нелёгкая, вот он сидит, призадумавшись. Ковырял землю, ковырял и доковырялся до какого-то железного кольца, думает: «Что за железяка такая?». Глядит со вниманием. Стал дальше копать, вышло — здоровенная железная крышка. «Это, — думает бедняк, — не иначе как воры здесь награбленное хранят, разбойники, они и крышку приспособили». Принялся он тут за дело: где палкой подденет, где камень подставит — откинул-таки крышку. Сунул в дыру длинный сук, воткнулся тот сук в нечто мягкое, податливое. Выдернул сук и глянул. «Ну, — думает, — это ведь прямо на мёд смахивает». Тронул он сук измазанный пальцем, и палец лизнул тотчас. Вышло — и вправду, чистейший мёд. И закрыл он тогда дыру крышкой и направился из лесу домой.

Пришёл из лесу домой. Взял ведро. Пошёл опять в лес, ведро мёдом наполнил, а крышку опустил на место. Двинулся в одну деревню, мёд продал, получил неплохую прибыль. Теперь уж хворостом не промышляет. Таскал-таскал мёд из дырки, притомился. И пошёл к соседу и сказал ему:

— Я тут одну вещь отыскал, ты не говори никому. Айда со мною, пошли.

Взяли с собой квасные вёдра, горшки с собою прихватили, отправились.

Дошли до места. У соседа глаза на лоб полезли. Черпают мёд из дыры, только шум стоит. Нагрузились, домой потопали. Мёду — невпроворот, уж и ставить-то дома негде. Но там, в дыре, всё подчистую выскребли. Ни единой капли не осталось — ну, в таком разе и сам бедняк, и сосед его вроде как успокоились.

Вот у бедняка опять все деньги кончились. Знает он, что мёда в дыре ни ложки, а страсть хочется ему ещё разок туда наведаться: вдруг, мол, чего появилось в дыре этой, а? Не стерпел как-то, двинулся в лес опять. Ладно, дошёл и крышку откинул. Набравшись духу, сам туда полез, в дыру эту. «Что-то, — думает, — непременно есть там, интересное». Спустился, глядь — а сбоку в стене ручка торчит на манер дверной: право, интересно. Увидел он ручку эту и загорелся: «Непременно там есть что-то!» Вздохнул и за ручку дёрнул. Открылась ему тогда картина: простор светлый, и там, в сиянии — клубками змеи вьются, да большие какие — страх! Посреди самого скопища возвышение белоснежным покрывалом застелено… и Белый змей на покрывале возлежит. Зашипели змеи, потянулись к бедняку: пасти смрадные разинули. В самый жуткий миг дёрнул Белый змей кончиком хвоста, словно приказал всем: «Смирно лежать, не трогать!» Возле того возвышения белый камень лежит. Блестящий весь. Змеи к нему так и тянутся, лизнуть норовят.

У бедняка тем временем от голода живот свело. Прямо сил больше терпеть нету, как ему есть хочется. И то: сколько уж времени ни крошки во рту не было. Махнул Белый змей хвостом, иди, мол, сюда — бедняку-то этому. А он сидит, шевельнуться боится: «Сожрут, — думает, — змеи, и пикнуть не успеешь». И в этот миг заговорил Белый змей человеческим языком:

— Джигит, послушай меня. Забрал ты весь мёд, который мне на пропитание был предназначен, продал его и заимел некоторую пользу. Опять сюда забрался. Не иначе — есть у тебя и жена, и дети: скучать по тебе станут. А ты уж больше их не увидишь, отсюда тебе вовек не выбраться. До конца теперь с нами жить будешь.

Заплакал бедняк, само собой, от такого сообщения, а Белый змей говорит:

— Ты не бойся, я тебя в обиду не дам. Ни одна тварь тебя не тронет, а есть захочешь — подойди, лизни вот этот вот камень. Тогда и сыт станешь, и жажду тем утолишь.

Делать нечего, хоть и боится бедняк, а пошёл, камень лизнул… И о голоде тотчас забыл, и жажды как не бывало.

Вот вспомнил однажды он свой дом, детей да жену, заплакал слезами горькими. Пожалел его Белый змей. А джигит возьми да скажи в тот самый миг:

— А сам-то ты кто будешь, если всех здешних гадов ничуть не боишься?

Почему бы и не поговорить с ним, коли уж Белый змей сам заговорил.

Белый змей говорит:

— Я, — говорит, — их падишах буду. А звать меня Шахмара.

Джигит говорит:

— А нельзя ли мне как-нибудь отсюда выбраться, ради всего святого, послушай ты меня, не отказывай!

Шахмара говорит:

— Я бы тебя выпустил, да только ты будешь причиною моей гибели. Ты обо мне людям расскажешь. И это ни чем иным обернётся, как смертью моей.

— Не скажу, клянусь всем, чем хочешь, — уверяет джигит и в грудь себя бьёт, и клянётся всяко, мол, как увидел, так и забуду напрочь.

Когда он так наобещал, Шахмара и велел одной змее: «Иди, выпусти его отсюда», — то есть хвостом по-своему указал. И опять:

— Коли скажешь кому, тут мне конец наступит. Не смей говорить, прокляну!

— Не скажу, — говорит джигит, заплакал, конечно, клятву дал.

Потом уцепился он за хвост той змеи, и змея его наружу выволокла. А сама опять вниз, в дыру, юркнула.

Джигит домой вернулся. Домочадцы его обрадовались, всплакнули даже на радостях. Ещё бы: столько месяцев пропадал человек, да вернулся вдруг — большая радость!

Заболел в том городе падишах. Лекарей всяких к себе призвал.

— Для того, — говорят ему знахари, — чтобы от этой болезни излечить, нужен человек, который Шахмару видел.

Падишах говорит:

— А что такое этот Шахмара? Я его не знаю.

Один знахарь говорит:

— Шахмара — это Белый змей, змеиный падишах.

Падишах говорит:

— Мало ли кто его видел, как мы такого человека распознаем?

— А это уже наше дело. Ты прикажи баню построить. И чтобы каждый человек в эту баню сходил. Вот тогда мы распознаем. Тот, кто Шахмару видел, телом должен быть пятнист.

Приказал падишах — баню построили, истопили как следует. Когда всё приготовили, стал падишах приглашать людей в бесплатную баню. Ну, пошёл народ. Бесплатно-то каждый готов попариться. Тех, кто в баню сходил, записывают поимённо. Потом и принуждать стали, ходят, спрашивают: «А ты в бане был?» Если нет — ступай, мол, и не сопротивляйся. Поймали и того бедняка, который Шахмару видел. Спросили у него:

— Был ты в бане или нет ещё?

Он говорит:

— Был.

Посмотрели по записи, говорят:

— Как тебя зовут?

Он говорит:

— Так-то.

Ищут теперь его имя по книжке. Нету. И потащили в баню силком. Разделся он теперь. Телом пятнист — дальше некуда, полосат весь и чёрно-бел. Распознали его, конечно, знахари, но спрашивают:

— Отчего у тебя тело такое странное?

Он говорит:

— Это у меня с детства так.

Знахарь говорит:

— Нет, это у тебя не с детства. Ты змеиного падишаха видал, Шахмару, оттого и телом пятнист.

— Не только змеиного падишаха, но и простую змею никогда не видал, — говорит бедняк. Обманывает, конечно, потому как не хочется ему змеиного падишаха губить.

За обман падишах его в тюрьму посадил. Три дня просидел он там без еды, и каждый день допытывались:

— Ты, — говорят, — лучше скажи, если видал.

Нет, не говорит бедняк. Ну, выпустили его из тюрьмы. Знахарь говорит:

— Надо ему иголки в тело втыкать, да по одной, тогда скажет.

Притащили бедняка. Воткнули иголку. Закричал бедняк дурным голосом. Ещё одну иглу воткнули. И закричал он тогда пуще прежнего. Но опять не сознаётся. Только воткнули в него третью иглу — не выдержал:

— Видел, — говорит.

— Почему не сознавался? — говорит знахарь.

— Сколько времени протянул, давно бы так! Где видел?

Тот говорит:

— Прошуршал в лесу, откуда же мне знать было, что это змеиный падишах…

Знахарь расспрашивает дотошно:

— В каком лесу, где именно?

Тот говорит:

— Не знаю, давно это было, теперь уже и не припомню.

Знахарь говорит:

— Раз так, раз не признаёшься, мы тебе вот машинкой руки-то ущемим, да станем по одному ноготки выдирать.

Тот молчит. Посадили его возле машинки. Руки ущемили. Выдрала машинка у него с одной руки все ногти. Молчал бедняк. За другую руку принялась. Как содрал ноготь с мизинца, он и признался:

— Так-то, мол, и так-то, видел там-то, но людей туда не поведу, сам отыщу и вам представлю.

Взял бедняк золотую тарелку и, собравшись с духом, отправился за Шахмарой. Пришёл в лес, крышку откинул. Вниз спускаться не стал, крикнул сверху изо всех сил:

— Шахмара!

Услыхал Шахмара его зов, ползёт из дыры плавно, как вода в реке течёт.

— Эй, — говорит, — джигит, так-то обещания, клятвы свои держишь? Я бы ещё пожил на белом свете, да тебе сдуру доверился. Теперь всё, конец мне приходит.

Увидал бедняк Шахмару и заплакал:

— Никогда бы не проговорился. Три дня в тюрьме продержали. Иголки в меня втыкали, ногти с одной руки повыдирали, и то молчал. Да уж больно смрадно дыхание смерти: как с другой руки стали выдирать — не утерпел, сказал им…

— Ну, что ж… Видно, судьба моя такая. На тебя зла не держу, много ты страданий за меня принял. — И стал Шахмара того парня уму-разуму учить: — Вот понесёшь ты меня во дворец, чтобы сварить моего мяса для больного падишаха. Тебе и велят меня варить. Как примешься, — говорит, — разруби меня на три части.

Первый отвар велят слить и в сторону отставить. Скажут тебе: выпей этот отвар. Второй отвар опять прикажут слить и в сторону отставить. И третий отвар слить велят и отставить в сторону. Сделаешь всё, как приказано. Только первый и третий отвар местами поменяй. И на третий отвар укажи — вот, мол, отвар первый.

Принёс бедняк Шахмару во дворец. Велели ему сварить Шахмару. Разрубил он Шахмару на три части. Бросил в котёл. Первый отвар слил и в сторону отставил, в отдельной посуде, и второй отвар, и третий. Потом взял быстренько да первый отвар с третьим местами поменял.

Пришёл тот знахарь:

— Отварил?

— Отварил.

— Где первый отвар?

— Вот, — показал бедняк.

— Где второй отвар?

— Вот, — показал на посуду, которая стояла в середине.

— Где третий?

— Вот тут.

А он поменял ведь отвары местами-то, как его Белый змей научил. А для чего — и сам не знает.

— Вот это я выпью, а это — пей ты, — говорит знахарь. Достал знахарю вместо третьего первый отвар. И тут же лопнул живот знахаря. А бедняк сам выпил третьего отвару и стал понимать, о чём в котле толкуют куски разрубленного Шахмары.

Разговаривают в котле куски-то. Голова говорит:

— Если падишах меня съест, у него голова перестанет болеть.

Туловище говорит:

— Если меня съест, тело перестанет болеть.

Хвост говорит:

— Если меня съест, ноги перестанут болеть.

Оказывается, знахарь, подлец проклятый, хотел третьего отвару испить, чтобы понимать язык лошадей, коров и всех других животных. Теперь, конечно, бедняк тот язык всех животных и зверей понимает.

Дали падишаху поесть голову Шахмары: у падишаха голова прошла. Дали туловище — живот прошёл. Хвоста дали отведать, и ноги у падишаха излечились. Стал падишах здоровее прежнего.

В конце концов, бедняк тот сам стал учёным лекарем. От всех болезней умел лечить и языки звериные знал.

51. Болтливый

В древние времена, когда коза была командиром, сорока — сотником, ворона — плотником, жил говорят, один знаменитый охотник. Знаменит он был тем, что все животные знали его.

Однажды охотник говорит жене:

— Ты приготовь мне еду, иду на охоту.

Берёт охотник еду и уходит на охоту. После некоторого времени он оказывается на поляне в лесу. Смотрит, дерутся две змеи: одна — белая, другой — черный змей. Смотрит он со стороны, начинает жалеть белую змею — очень уж обижает её черный змей. Берёт он ружьё и стреляет в чёрного змея. Но попадает не в чёрного змея, а ранит белую. После этого, очень расстроившись, охотник уходит домой, всё ещё жалеет белую змею. Когда он заходит домой, жена спрашивает:

— Что же с тобой случилось, заболел что ли? — говорит»

— Целился в чёрного змея, попал в белую, — говорит охотник, — стало очень жалко белую змею.

Оказывается, одна змея подслушала их. «А, — говорит, — этот, оказывается, попал по ошибке», — приходит и говорит царице змей:

— Он в твою дочь попал по ошибке, — говорит, — когда твоя дочь дралась с кем-то, он стрелял в её врага, но попал в неё.

Царица змей очень рассердилась:

— Идите, — говорит, — приведите ко мне этого охотника, с кем же дралась моя дочь? — говорит.

Одна из змей пошла и привела этого охотника.

— Садись, — говорит царица змей. — Расскажи, почему ты стрелял в мою дочь?

— Она дралась с одним чёрным змеем, — говорит, — я пожалел твою дочку и выстрелил в чёрного змея, но попал в твою дочь.

— Если бы теперь ты увидел этого чёрного змея, узнал бы его? — спрашивает царица.

— Узнал бы, — говорит охотник.

Царица приказывает собрать всех змеев. Собираются все змеи и ложатся в один ряд.

— Теперь смотри, который из них? — спрашивает царица змей.

— Вот этот, — говорит, показывая на одного чёрного змея.

Отделяют этого змея от других.

— Расскажи теперь, почему дрался? — говорит царица змей.

— Я хотел жениться на твоей дочери, — говорит, — а она не согласилась, из-за этого и подрались, — говорит.

Царица змей говорит охотнику:

— Ты, оказывается, стрелял в мою дочь не по злобе. Поскольку так, ты можешь её и оживить.

Она уводит джигита к себе. Как только заходят, царица змей говорит:

— Погладь мою дочь рукой.

Как только джигит прикоснулся рукой, девушка вскочила, говорят, и сама рассказала, как всё случилось. Царица говорит охотнику:

— За твою доброту я тоже сделаю тебе доброе дело, но ты об этом никому не рассказывай. Если кому-либо расскажешь, тут же умрёшь.

Джигит обещает никому не рассказывать.

— Если так, то открой рот, — говорит змея.

Как только он открыл, змея плюнула ему в рот. После этого этот охотник стал понимать язык всех животных и птиц на этом свете, стал понимать смысл шума, шелеста трав.

Так охотник простился с ними и пошёл к себе домой. Идёт он, а сам слушает шелест-разговор всех трав под ногами, и всё понимает. Травы, оказывается, разговаривают между собой. Одна из них говорит: «Я полезна от такой-то болезни», — а вторая: «Я излечиваю головную боль…» — говорит. И язык пения птиц он понимает. Какие только есть языки на этом свете, всё теперь он понимает.

Приходит охотник домой, через несколько дней он решает идти в гости к бабаям. Тесть, оказывается, жил в другой деревне. Идут в гости они вместе с женой. Когда они шли по дороге, овца, которую они вели в подарок, время от времени блеет и что-то бормочет. Услышав это, охотник рассмеялся. Видя, что муж смеётся, жена спрашивает:

— Отчего смеёшься?

— Да нет, просто так, — говорит охотник.

— Скажи, пожалуйста, отчего смеёшься? — говорит жена.

— Не могу сказать, — говорит охотник.

Жена пристаёт к нему ещё больше:

— Если не скажешь, я тебя оставлю и уйду, — говорит.

— Хорошо, — говорит охотник, — придём домой, затоплю баню и искупаюсь, после этого скажу.

Вместо того, чтобы провести в гостях две ночи, они провели у них только одну ночь, и торопясь, вернулись домой. Как только вернулись, жена затопила баню. Между тем, охотник выносит и отдаёт собаке кусок хлеба:

— На, животинка моя, скушай, видать, я тебя в последний раз кормлю, — говорит.

Когда собака съела, осталась одна крошка. Эту крошку проглотил петух, который оказался поблизости. Собака говорит петуху:

— Как тебе не стыдно, это же была доля хозяина, сейчас он раскроет тайну своей жене и умрёт. Царица змей велела ему об этой тайне никому не рассказывать. А он не может вытерпеть приставаний жены, и всё ей расскажет, — говорит.

Петух отвечает:

— Эх, если так, то и ты, и твой хозяин, оказывается, безмозглые, — говорит. — У меня сорок жён, но я всё-таки командую ими, а твой хозяин не может командовать и одной женой, — говорит.

52. Зухра

В незапамятные времена жили, говорят, некие старик со старухой; жили и были.

Как ни родится у них дитя на свет, так и помрёт сразу. Ладно, родила однажды жена дочку. Назвали её Зухрой. И красоты она была, говорят, неописуемой. Пуще всего старики сглазу боялись, оттого держали дочку взаперти, ни на улицу не выпускали, ни людям не показывали. А всё ж таки знал народ об их поздней радости. Вот исполнилось дочке четырнадцать лет, и как-то в пригожий день занесло в избу соседских девчат: окружили они бабку, стали просить-умолять старую. Щебетали в голос:

— Бабушка, милая, отпусти Зухру с нами на озеро выкупаться!

Бабушка отвечает:

— Что вы мелете? Нету у нас никакой дочки.

А те говорят:

— Есть-есть, мы точно знаем.

Старая на своём стоит, не пускает дочку. Три дня кряду просят девчушки. Уступила, в конце концов, бабка. Одели Зухру, украсили, как могли. Сказала бабка:

— Смотри, долго не пропадай, побыстрее домой возвращайся.

Да-а-а, удивительно красива была дочка у стариков. Бегут девчушки к озеру на окраине села. Разоблачаются вмиг и ныряют в воду. Платья свои на берегу побросали. Но вот, накупавшись, выходят они на берег, одеваются. Зухра тоже выходит. Глядь, а на платье у неё лежит толстый, длиннющий Змей. Перепугались девчата, разбежались кто куда. А Зухра боится, к платью своему не подходит, плачет горько. Убежала бы, да как без платья пойдёшь? Перед людьми стыдно. Да в тот миг самый заговорил Змей человеческим голосом:

— Не плачь, Зухра, я тебя не трону, и платье своё заберёшь, да только скажи мне, пойдёшь ли ты за меня замуж?

Зухра ужаснулась.

— Батюшки, ты что же это говоришь?

— Одно я тебе скажу: как исполнится тебе восемнадцать, — говорит Чёрный Змей, — тотчас приду я и заберу тебя из дому, готовься!

Сказал Змей те слова свои и нырнул в озеро, только след кругами пошёл. Осталась Зухра на берегу в страхе и растерянности. А как явилась домой, спрашивает у неё старуха-мать:

— Доченька, что с тобой приключилось? Побелела ты, как полотно, да и ни кровиночки у тебя на лице нету.

Рассказала ей Зухра всё по порядку и говорит напоследок:

— За этого гада чёрного ни в жизнь замуж не пойду, спасите, маменька, не то смерть моя наступит.

Говорит ей мать, старая бабка:

— Не печалься, детка, свет рчей моих. Не для того я тебя на свет родила, чтоб за гада замуж отдать. Ничего, способ отыщем.

Ну, успокоилась Зухра.

День за днём, год за годом идут, растёт у стариков дочка, вот уж и восемнадцать ей стукнуло. Избу свою они, памятуя о Чёрном Змее, всю, как есть, чугунным забором обнесли.

Однажды вбегает Зухра домой перепуганная и кричит дрожащим голосом:

— Маменька, маменька, там Змей идёт.

Выскочили старики на улицу, смотрят: небо как в грозу потемнело, и весь белый свет словно бы вверх дном перевернулся. И кого только там нет на дворе: и аждаха, и пэри, и злые джинны, и змеи ползучие… Бросились хозяева обратно в дом, заперлись крепко. Обступили чудища избу со всех сторон, и раздался голос Чёрного Змея:

— Ты, Зухра, слово своё не сдержала, не ждала меня, не готовилась. Вот я к тебе пришёл, выйдешь ли, нет ли?

Отвечает Зухра:

— Нет, не бывать этому. Уходи, откуда пришёл!

— Не для того я сюда явился, чтоб с пустыми руками уйти; дорого моё время… Выйдешь?

Говорит Зухра:

— Нет, не выйду.

— Что ж, тогда я тебя силой возьму.

И тут угол дома начинает в воздух подниматься. Перепугались старики до смерти. Подумала Зухра, что, видно, на роду у неё написано, и крикнула Змею:

— Выхожу, выхожу, Чёрный Змей.

В тот же миг опустился дом на прежнее место. Выпустили старики Зухру на улицу. Чёрный Змей перед нею вьюном вьётся, а вокруг тёмен воздух от всякой нечисти: пэри, джиннов и гадов ползучих. Свист и шипенье стоят неумолчные. Взмахнул Чёрный Змей хвостом — и пропала вся нечисть.

Змей говорит:

— Пошли, милая, время настало.

Зухра говорит:

— Пошли.

И двинулись они парою. Змей рядом скользит. Зухра споро вышагивает. До озера добрались. Змей говорит:

— Обовьюсь я вокруг тебя и в озеро нырну, ты не бойся.

Зухра говорит:

— Я не боюсь.

Прошёл уже страх у Зухры.

Обвил Змей её на манер пояса и нырнул прямо в озеро. Долго ли, коротко ли под водою плыли, пока двери какой-то не достигли. Открыл Змей ту дверь и вначале сам туда пролез. Потом и Зухру втащил. За дверью золотая лестница вниз ведёт. Ударился Змей о ту лестницу раз и другой и обратился в молодого, стройного джигита. И сказал он Зухре:

— Ты не бойся меня, я ведь и сам из людского племени. Джинны меня украли ещё ребёнком. Превзошёл я все их коварные хитрости и сам над ними падишахом сел.

Ожило сердце у Зухры от этих его слов: в ту же минуту влюбилась она в джигита.

Падишах молодой повёл её, владения свои показал. Чего только нету там! И всё из золота да серебра. Вот поженились они немедля и зажили дружно. А джигит умный оказался, джиннам спуску не дает, трудятся они на него не покладая рук, а людям вредить и вовсе не позволяет.

Три года минуло и народилось у них трое детей, один другого краше, как яблочки наливные. Всё бы хорошо, да затосковала Зухра по отцу-матери, по родимой сторонке.

Вот как-то говорит Зухра мужу:

— Отпустил бы ты меня на пару недель в родимый дом. Я бы деток наших матери показала.

Падишах противиться не стал. Говорит жене:

— Ладно, отправляйся, да захвати с собою злата, серебра сколько надобно, чтоб старики до смерти нужды не знали.

Взяла Зухра с собою много золота и серебра, и всех детей своих взяла с собою. Пошёл падишах провожать её с детьми да с поклажей. Дошли до лестницы золотой, ударился об неё трижды и обратился в Чёрного Змея. Обвился вокруг них и вынес всех на берег озера. А когда попрощалась жена и собралась уходить, спросил Змей у Зухры:

— А как возвращаться будешь, ведомо тебе?

Зухра говорит:

— Нет, не ведомо.

— Скажешь только: «Падишах джиннов, явись передо мною!» И я появлюсь тотчас. Только смотри, не проговорись. Если проговоришься, погибну я.

Ушла жена. Добрались до дому. Обнялись, поплакали на радостях, одарила она родителей серебром-золотом, внучатами порадовала. Отдыхают они теперь в своё удовольствие. Как остался день до возвращения, начала Зухра собираться, готовиться. По мужу своему, падишаху джиннов, сильно истосковалась, хочется ей быстрее к нему попасть. Только доняла её мать расспросами, и открыла Зухра тайну: так, мол, и так надобно сказывать, и явится мой супруг в образе змеи.

Вот легла она спать перед дорогой и детей уложила, а мать, баба старая, говорит себе: "Нет, не пущу её обратно к гаду чёрному. Пусть со мною живёт".

Ровно в полночь взяла она острую саблю и сама пошла к озеру.

Говорит старая:

— Падишах джиннов, явись передо мною!

Всколыхнулось озеро, и выполз на берег Чёрный Змей. Не успел он и голову поднять, взмахнула старая булатной саблей и снесла ему голову. Завертелся Змей и вытянулся, как палка, мёртвый. А бабка бросилась в свою избу, легла тотчас и захрапела.

Поднялась Зухра чуть свет, стала в дорогу собираться, а мать ей говорит:

— Не торопись, доченька, всё одно назад воротишься.

Зухра говорит:

— Нет-нет, маменька, прощайте, не поминайте лихом.

Собрала она детей своих и отправилась к озеру. Не терпится ей мужа своего любимого скорей увидать. Вот до озера дошла. И крикнула что есть мочи:

— Падишах джиннов, явись передо мною!

Нет никого, пусто. Чуть погодя крикнула она ещё раз, потом ещё и ещё — нет Чёрного Змея. Растерялась Зухра. Над озером чёрный туман висит, тишина мёртвая. Глянула она невзначай под ноги, а там его голова валяется. Закричала она дурным голосом, упала и заплакала горько, обняв ту голову. Поняла Зухра, как всё оно было, поняла тогда, как её предала родная мать. Встала Зухра, отыскала тело Чёрного Змея, вырыла она с детьми яму. Хоронили они падишаха джиннов — слезами горючими обливались. После того взяла Зухра одного своего дитятю и, плача и сетуя, бросила его прямо в небо.

— Ступай, родненький, обернись там соловушкой, утешай людей своею чудесною песней.

И обернулось её дитя соловушкой и прочь улетело. Взяла она второго на руки:

— Ты, детка, свет очей моих, ласточкой обернись, пусть люди восхищаются ловкостью твоей.

Обернулось дитя быстрой ласточкой и прочь улетело.

Взяла она третьего своего дитятю на руки и долго плакала, на него глядючи.

— А ты, золотце моё, обернись мудрым скворушкой, кому все языки на свете ведомы.

Улетел скворушка. И тогда встрепенулась Зухра раз, другой и сама обернулась сизой голубкою.

Вот так, говорят, повелись на свете соловьи, ласточки, скворцы и сизокрылые голуби.

53. Чернокрыл

В стародавние времена жил, говорят, один старый человек. Было у того старика ни мало ни много — три дочери.

Вот как-то раз начал он собираться, чтоб на базар поехать. Во время сборов улучил минуту, разбудил старшую дочь, спросил: что, мол, тебе такое в подарок привезти? Разбудил и среднюю: каких, мол, гостинчиков тебе с базару надобно? Младшенькую же пожалел будить, сладко спала она, сладенькая меньшая дочурка. Отправился старик на базар.

В то самое время снится младшей его дочке занимательный сон. Будто бы попавши в сад огромный, высоченными заборами обнесённый, играет она чудесным неслыханным цветком. Забавляется и час, и два, наглядеться не может. Только вдруг… Пропал цветок с глаз долой, бросилась она искать, весь сад обошла, цветок словно под землю провалился. Загоревала она сильно, запечалилась, заплакала в голос да с тем и проснулась. Обступили её домочадцы, мол, отчего ты плачешь, чему печалишься — ни слова в ответ не добились. Пошла она в их собственный сад, вкруг отчего дома разбитый, всё дивный цветок высматривала, нет, не нашла цветка и в этом саду. Воротился старик с базару, раздал подарки наказанные. Младшенькой и безо всяких наказов привёз старик гостинцев вдвое, самых изысканных — нет, не угодил он младшенькой, та лишь ручкой белой махнула. Отказалась ото всего. Поразился старик такому её отношению, руками всплеснул, спросил с тревогой:

— Что, что с тобою, радость моя? Отчего ты гостинцам моим не рада?

Утёрла младшенькая заплаканные глазки и рассказала отцу, какой видела сон: как была она в саду роскошном и цветком играла невиданным.

— Мне, — говорит младшенькая с мольбою, — только этот цветочек люб, коли отыщешь его да мне привезёшь, более ничего мне в этой жизни не надобно.

Знает старик, что такой цветок, может быть, растёт за тридевятью земель, в неведомой стране, однако изъявляет согласие и клянётся привезти его милой детоньке своей. Говорит он:

— Привезти-то его привезу, да не будет нашей семье пользы от того цветка, а будет вред один.

Пропустила доченька слова отцовы мимо ушей: мне, мол, цветок позарез нужен!

Стал этот старый человек в дальнюю дорогу собираться. И вспомнил в тот самый миг о сундучке старинном, от деда-прадеда доставшемся. Сказал ему дед перед смертью: "Коли попадёшь в беду, открой сундучок и бери, что там лежит". Вспомнил старик об этом, бросился к сундучку, открыл и вынул оттуда свисток, три человеческих волоса, да палку складную метровой длины с серебряными набалдашниками. Завернул старик с собою заветные вещички, пищу взял по возможности, распрощался со всеми и двинулся в путь.

Много дорог он прошёл и запутался, наконец, в густом непроходимом лесу, где волки вокруг него собрались уже в алчную стаю. Растерялся старик да сунул руку невзначай в правый карман, и попался ему тогда давешний свисток. Выхватил его старый путник и дунул трижды. И поднялась, говорят, в лесу том буря страшная, небо с землёю смешались и деревья вековые валило, как сухие тростиночки. Едва сам он уберёгся от той жуткой бури. И много ещё приключений испытал старик в дремучем лесу, пока через месяц пути не оказался на обширной цветущей поляне. Жажда томит старика, и давний голод мучает, обессилел старик, хуже некуда. Бродит он вдоль поляны и поперёк, ищет, где бы ему жажду утолить, видит — стоит древний неохватный вяз, и ключ из-под него бьёт светлый: ахнул старик и припал к родниковой воде. Пил-пил, аж воды в роднике на глазах убыло. А к тому ключу звери хищные на водопой приходили, вот углядели они, что воды вдруг почти что не стало, и бросились, рыкая, на несчастного старика. Поднёс он, дрожа, свисток ко рту, дунул трижды, и новая буря разметала зверей в разные стороны. Едва и сам-то старик уцелел от этакой напасти.

Пошёл он дальше и скоро ли, нет ли, а только вышел в бескрайнюю знойную степь. Еды у него нету уже, питья нету, и сил, конечно, тоже совсем не осталось. Перестали старика ноги держать. Вдруг он вспомнил что-то, сунул руку в карман и вытащил один волос. Дунул старик на него. Улетел волос, а перед изумлённым путником раскинулась скатерть, вся яствами и напитками уставленная. Остолбенел тут старик и понять не мог одно: во сне или наяву ему всё это привиделось? Утолил старик голод и жажду, одолел знойную степь и вышел к высокой, каменистой горе с роскошным блистающим дворцом на вершине. Дунул старик на второй волос, подзаправился, как следует отдохнул и двинулся ко дворцу в гору.

Через четыре месяца пути, на первый же день месяца пятого оказался старик возле роскошного сада, что окружал пыщным валом тот блистающий дворец. И пал уже вечер, дунул старик на третий, последний волос, поел, лёг на траву и уснул.

С рассветом вздрогнул старик и проснулся: проснувшись же, сел и вспомнил тотчас, что занесло его сюда за цветком невиданным. И полез старик на ограду и спрыгнул в сад, и пошёл искать то злополучное растение. В саду ягоды растут, плоды на ветках висят ароматные. А посреди сада, за ягодами, за плодами растет цветок невиданный, старику весьма надобный, да не один, а целая клумба. Сорвал старик три цветка, по одному каждой дочери, сорвал и осторожно стал выбираться. Уж возле ограды он был, когда раздались шум и скрежет ужасные, потемнел светлый день, и опустился перед стариком огромный страшный Чернокрыл-Орёл с железным клювом и железными когтями и вопросил громовым голосом:

— Как посмел ты в мой сад забраться, и куда несёшь ты эти цветы?

Поначалу старик онемел от испуга, потом рассказал Чернокрылу о трёх дочерях своих, о младшенькой, которая во сне видела цветок чудесный и влюбилась в него без памяти. После чего заклекотал Чернокрыл и сказал старику:

— Коли отдашь за меня младшую дочь — цветок тебе оставлю, а коли нет, пеняй на себя.

Не хочется старику младшенькую свою за этакое чудище отдавать, да делать нечего — мотает он согласно головою. Отпустил его Чернокрыл и наказал на прощанье:

— В такое-то время доставь ко мне дочь свою.

И срок назначил самый короткий.

Ладно, отправился старик домой. Попалась ему, однако, на пути река широкая, бурная — не может её старик пересечь, как ни старается. Опустились руки у старика, да вовремя вспомнил он о палке с серебряными набалдашниками. Вынул старик палку из мешка заплечного, взмахнул трижды над рекою и встал перед ним мост с ажурными перилами. Перешёл он реку, дальше двинулся и добрался до леса того дремучего, где свистком от зверей хищных спасался. Устал старик, из сил уже выбился, замер он перед лесом и не знает, что ему делать, как пройти сквозь лес непроходимый. А Чернокрыл тем временем старика уж заждался и вылетел посмотреть, что там и как. Зашумело вдруг над стариком, заскрежетало, опустился возле него Чернокрыл своею громадой и сказал грозным голосом:

— Я-то думал, ты вскоре у меня будешь с дочкою, а ты и до дому ещё не добрался! Уже два срока прошло, не чуешь?

Взял Чернокрыл старика за пояс своим чугунным клювом, взмахнул чёрными бескрайними крыльями и вмиг оказался в родной стариковской сторонке, где ждала старика со цветком дочка младшая, наилюбимейшая. Опустил Чернокрыл старика на землю и пророкотал на прощанье:

— Вот сюда и доставь свою дочку к такому-то часу.

В горе и в чёрной печали добрёл старик до родного дома. Выбежали ему навстречу дочери, стали ласкаться, говорить наперебой, как соскучились они по отцу за время разлуки. Невесел был, однако, старик, протянул он младшей дочери цветок злополучный и воскликнул:

— Ах, дочь моя! Видно, на погибель твою привёз я этот цветок… Хозяин его, страшный Чернокрыл с железным клювом, хочет тебя замуж взять. Вот уж и сам за тобой прилетел и ждёт тебя в назначенном месте…

Как вымолвил он это, так все заплакали, запричитали, не отдадим, мол. Заперли они двери, ставни закрыли, младшенькую в дальней комнате упрятали, спать улеглись.

Ждал-ждал Чернокрыл в назначенном месте, уж и вечер настал, и ночь наступает. Не вытерпел Чернокрыл, взмыл чёрной горою в воздух, к дому старика подлетел. Поднял он лапу с железными когтями, разбил окно и влетел в покои. Взял Чернокрыл перепуганную девицу и унёс в свой край, на высокую гору, в блистающие дворцы.

Прилетел Чернокрыл в свои владения, девицу отдельно жить устроил, в отдельном дворце, в дальнем конце сада. Тот дворец ни одна живая душа, кроме Чернокрыла, посещать не смела: затосковала девица в полном одиночестве. Так провела она два года и в конце второго запросилась у Чернокрыла домой съездить, родных повидать. Чернокрыл говорит:

— Два часа с четвертью на дорогу туда тебе, четыре часа с родными проведёшь, два часа с четвертью — на обратную дорогу. Задержишься хоть на миг, добра от меня не жди.

Согласилась она, как не согласиться? Научил её Чернокрыл, как за два часа с четвертью до дома добраться, и отправилась девица к дому родимому. Добралась, попала в объятия родных. Поплакали вместе. Сказала она им, что сроку ей отпущено ровно четыре часа. В тот же миг кинулись сестры тайком от неё к часам и перевели стрелки на три часа назад.

Пробыла она дома, значит, ровно семь часов. Явилась когда во дворец, Чернокрыл так с тела сошёл, её поджидаючи.

Чернокрыл говорит:

— Вернулась ли к сроку, как я тебе наказывал?

Она говорит:

— Вернулась.

Чернокрыл говорит:

— Не вернулась ты к сроку, на три часа запоздала. Твоей вины здесь нет, это сестры твои стрелки на часах неревели, оттого ты и запоздала, оттого и я тебя прощаю.

После чего встрепенулся Чернокрыл и оборотился статным ясноглазым джигитом. Сказал джигит:

— Ты меня птицей нечеловеческой считала. Я нарочно этот облик ужасный принял, чтоб тебя испытать. Ты дома была, далеко, но слово своё сдержала.

После чего взял он её себе в жёны: говорят, и по сю пору живут они в радости и в довольстве.

54. Таинственная сумка

В одной деревне была баня. В этой бане поселились джинны. Однажды в одном доме девушки с джигитами сидели, говорят, на посиделках. Там девушки сказали джигитам:

— Кто из этой бани принесёт камень, того оставим у себя ночевать.

Из джигитов один вышел и говорит:

— Я пойду.

Пошёл этот джигит в баню. Другие джигиты наблюдали лишь издали. Зашёл он в баню, схватился за камень. В это время кто-то поймал его за руку. Он закричал:

— Отпусти!

— Если меня возьмёшь, отпущу, — говорит какой-то голос.

Джигит думает: «Ладно, скажу «возьму», отпустит».

— Ладно, возьму, — говорит джигит.

— Если не возьмёшь, всё равно убью я тебя, — говорит тот. — Придёшь за мной или в полночь, или днём в три часа.

Сказав так, отпустил тот руку джигита. Вырвался джигит и, вернувшись домой, слёг больным. Очень сильно болел он. Показывали и знахарю — не поправился. Джигиты обмолвились: «Так и так, он был ночью в бане, там с ним что-то, видно, случилось». Через неделю после этого события из бани пришли и крикнули:

— Иди, забери, иначе не поправишься, умрёшь.

Что же делать джигиту, отправился он в баню. Пришёл и крикнул в окошко бани:

— Пришёл забирать, выходи.

Из бани вышла красивая такая девушка, вся в золоте да серебре, диву даёшься.

Вернулись они вдвоём. Пришли, и девушка тут же принялась за дела. Быстро управляется она, дом прибирает, украшает, полы моет, еду готовит. Очень и очень умелая оказалась девица. Наступил вечер. Девушка постелила постель отдельно: себе в одном месте, джигиту в другом.

— Почему не стелишь вместе? — спрашивает джигит.

— Нам ведь никах не совершили, — говорит девушка.

— Что же, позовём муллу и совершим никах, — говорит джигит.

— Нет уж, — говорит девушка, — мы не будем нарушать обычай предков, никах совершают не у джигита, а у девушки.

Ладно. На следующий день запрягли они коня, сели вдвоём в тарантас, взяли кучера и поехали. Доехав до бани, кучера отправили обратно, сами зашли в баню. Девушка говорит джигиту:

— Обними меня сзади, закрой глаза и не открывай, пока я не скажу.

Джигит закрыл глаза, обнял её сзади. Так они полетели куда-то. В какой-то момент раздались голоса, музыка заиграла. Девушка говорит ему:

— Теперь открой глаза.

Открыл джигит глаза, а они оказались в одном очень красивом городе. Город полон народа, поют, пляшут, кричат, что жених едет. Девушка повела джигита, сама на ходу учит его:

— Там будет много еды и выпивки. Ты за каждой не тянись, не хватай, ешь оттуда, откуда я возьму, — говорит.

Зашли они в один дом, сели. Стол ломится от разных яств. Откуда девушка ест, оттуда и джигит берёт, другое не ест.

Вечер наступил, народ разошёлся, они легли. На другой день снова свадьба, угощение, танцы и песни. Три дня свадьба продолжалась.

Вечером когда легли, девушка говорит мужу:

— Утром тебя тесть твой поведёт в свой амбар с золотом. Там будет очень много богатства. Тесть скажет, чтобы ты взял что-нибудь из того золота. Ты ничего этого не бери, скажи, что ты бедный человек, и тебе вполне сойдёт та сумка, и бери старую сумку, которая там висит. Затем тесть поведёт тебя в амбар, где рысаки, ты из этих коней выбери самого плохого. Хорошую уздечку тоже не бери, выпроси плохую. На голову коня надень этот плохой недоуздок и приведи его, — говорит.

Ладно. На другой день тесть его повёл с собой. Привёл его в один амбар.

— Из этого богатства бери всё, что только захочешь, — говорит.

В амбаре чего только нет: золото, серебро, бриллианты, всё есть.

— Мне не нужно ни денег, ни золота, — говорит джигит, — сойдёт, если дашь вон ту старую сумку.

Тесть ему говорит:

— Что ты будешь делать с этой драной сумкой? Бери, сколько хочешь, золота и серебра.

Джигит ни на что не согласился. Тесть отдал ему сумку. После этого пошли они в сарай, где были заперты кони. Вошли, там стоят двенадцать коней с золотыми уздечками. Очень уж хороши они.

— Бери любого рысака, который тебе по душе, — говорит тесть.

— Нет, отец, — говорит джигит, — у меня для таких рысаков нет ни сарая, ни корма. Мне, крестьянину, сойдёт и вон та лошадёнка, отдай мне её.

Переговорили, так и отдал тесть ему лошадь.

— Хорошего коня ты не взял, возьми хоть уздечку хорошую, — говорит тесть.

— Нет уж, отец, — говорит джигит, — на этой лошади золотая уздечка не смотрится, дай вон тот плохонький недоуздок, — говорит.

Раз просит, пришлось отдать. Таким образом, джигит взял сумку, привёл коня с плохим недоуздком. Вечером поели, попили и спать легли. Девушка сказала мужу:

— Джигит, ты уж не спи сегодня.

Немного полежали и, когда весь народ в доме уснул, девушка разбудила джигита. Взяли они старую сумку, сели верхом на лошадь со старой уздечкой. Девушка села впереди, джигит сзади. Девушка говорит:

— Закрой глаза.

Закрыл джигит глаза. Полетели они с быстротой молнии. Когда прошло немного времени, девушка говорит:

— Открой глаза.

Когда джигит открыл глаза, они уже скакали по земле. Девушка слезла с лошади, легла на землю, послушала — доносится топот.

— За нами гонятся, — говорит она джигиту.

Они снова поехали с быстротой молнии. Тут послышался крик петухов. Они приближались, оказывается, к деревне. После этого за ними перестали гнаться.

В деревне темно, весь народ спит. Лишь на краю деревни в одном окошке свет горит. Подошли они к этому дому, посмотрели в окошко, женщина одна качает ребёнка. Постучали в окно, попросились переночевать.

— Ох, дочка, — говорит женщина, — зашли бы, да ведь у меня больная дочь, она плачет, вам покоя не будет.

— Ладно, абыстай, как-нибудь стерпим уж, вместе как-нибудь поспим, — говорит девушка.

После этих слов женщина пустила их. В колыбели ребенок плачет, не успокоится никак. Поели они, попили. Ребёнок всё плачет. Девушка стала спрашивать, почему, мол, плачет ребёнок.

Женщина рассказала:

— Так и так, — говорит, — она моя дочь. Ей сейчас восемнадцать лет. Начнёт есть — не насытится, ест как взрослый человек. Сама с места встать не может и не умирает, — говорит.

— Абыстай, — говорит девушка, — я исцелю твою дочь.

— Ах, доченька, нет слов, что ни проси, всё отдам, — говорит женщина.

— Мне ничего не надо, — говорит девушка, — только, что бы я не делала с твоей дочерью, не мешай мне.

Девушка велела женщине пожарче затопить печь. Женщина затопила печь, раскалила.

— Теперь принеси веник, — говорит девушка.

Принесла женщина веник. Девушка взяла из колыбели ребёнка и принялась хлестать веником. Сама что-то приговаривает, мол, возьми своё, наше отдай. Несколько раз так повторила и бросила ребёнка в печь. Абыстай громко заплакала:

— Ах, ты погубила моё дитя!

Девушка ей сказала:

— Не плачь, абыстай. Это не твоё дитя. Твоё дитя — я. Ребёнком меня джинны подменили.

Таким образом, девушка оказалась человеческого роду.

В той сумке, которую взяли у тестя, деньги никогда не кончаются. И конь оказался прекрасным. Они немного пожили в этой деревне и, забрав мать девушки, отправились в деревню джигита. До сих пор вместе живут-поживают, говорят.

55. Бедняк и Юха-оборотень

Было время, жил один бедняк на свете, давно было то время. Совсем бедно жил джигит, всего и добра, что ведро непарное. Одинок был опять-таки. Пошёл он как-то ночью к проруби за водою, пошёл да видит: стоит возле проруби девушка, да красивая такая. Глянула на него девица, с улыбкой и говорит:

— Отчего ты, абый, с непарным ведром по воду ходишь?

Не захотелось джигиту в своей нищете признаваться. Говорит он ей:

— Торопился шибко, вот и взял одно ведро впопыхах.

Девица говорит:

— Дай ведро, абый, я сама тебе зачерпну.

Ладно. Хороша девка, и фигура у неё аккуратная. Очень понравилась она джигиту. Известное дело: коли сойдутся джигит с девушкой, всё одно, что огонь к вате поднесть. Положил глаз джигит на эту девицу.

— Ты как это в нашем ауле оказалась? — спрашивает он.

А девица вопросом отвечает на вопрос:

— Ты женат, абый, или нет ещё?

Тот говорит:

— Нет, холостой пока. Жениться времени пока нету.

Опять он спрашивает:

— А ты здесь откуда взялась?

Девица и говорит:

— Не следовало бы тебе рассказывать, да скажу: ни отца у меня, ни матери.

Джигит говорит ей:

— Ты вроде меня, значит, сирота. У меня тоже родители померли.

Девица говорит:

— Тут меня один замуж звал, решилась я, да заплутала здесь, дороги что-то не найду и куда идти не знаю.

— Брось ты эту затею, лучше выходи за меня, и дело с концом, — говорит джигит.

Девица говорит:

— Ладно, пойду, коли возьмёшь, только чур: не попрекать потом, что безродная.

Джигит говорит:

— Я и сам одинок.

Много они там слов сказали друг дружке. Пошла девица за джигитом и ведро с водою сама донесла до дому. Вот пришли они домой. Джигит и говорит:

— Надо муллу позвать, чтоб всё по закону было: никах и прочие штуки. Иначе интересу нет.

— Ладно, — отвечает девица.

Засучила она рукава и вмиг полы вымыла, печку побелила и самовар раздула. Когда уж она привела избу в порядок, джигит к мулле отправился. Вошёл он, поздоровался, чин по чину. О здоровье учтиво справился.

Ухмыльнулся мулла, говорит:

— Как делишки?

— Потихоньку, мулла-абзый, — отвечает джигит. — Тут привёл я кой-кого в дом, пришёл бы, никах прочитал, чтоб всё по закону, а?

— Ладно, ладно, — соглашается мулла.

Обрадовался, конечно, думает — дадут ему чего за молитву, а как же, положено давать. Натянул мулла чапан, чалму парадную нацепил, огромадную. На палку суковатую опёрся, в коей длины два его роста с половинкой. Говорит он жене своей:

— Ты, старуха, самовар пока разогрей, там, чую, угощенья не приготовили. Я мигом обернусь.

Жена говорит:

— Рубаху, может, сменишь?

Мулла говорит:

— Там жирного не подадут, не накапаю.

Вот у джигита чай приготовили. Муллу теперь ждут. Идёт мулла крупными шагами в больших башмаках. Добрался. Вышли встречать его. Зашёл мулла, всех поприветствовал. В красном углу для муллы подушка с соломой приготовлена: мягко будет мулле, позаботились. Засиял мулла. Говорит хозяину:

— Ты, братец, я вижу, расстарался, похвально, похвально!

Тот говорит:

— Уж не обессудь, мулла-абзый, чем богаты, тем и рады, ты наше положение знаешь.

Двух соседей привёл: как свидетелей. Сели. Вынул мулла метрику из-за пазухи, всё как надо, по форме собирается.

— Отца как звали, не знаю, — отвечает невеста на вопрос муллы. — Ни отца у меня, ни матери, с детских лет сирота.

— Из какой деревни-то будешь? — продолжает мулла свой расспрос.

Не может сказать невеста и ляпнула, что на ум пришло:

— Из деревни Темнота.

Остолбенел мулла: что за деревня такая?

Ладно, прочитал мулла никах, честь по чести, расписаться их попросил. Свидетели тоже к бумаге приложились. В этот миг у жениха зачесался живот, и он сунул руку за пазуху, почёсывает слегка. Мулла подумал: сейчас, мол, дадут ему, что причитается, глаз отвести не может. Вытащил джигит руку — пустая. А только видит он, что мулла заскучал, ждёт мулла.

— Мулла-абзый, в долгу не останусь, — утешает джигит.

Мулла говорит:

— Да уж надо бы чего ни то сыскать, а то как же…

Объясняет джигит:

— Вот, лаптей две пары имею. Как продам, занесу тотчас.

Мулла говорит:

— И лаптями годится, я их работнику своему отдам.

Забрал у джигита последние лапти.

Вот ушёл мулла. И свидетели вышли. Стали молодые чай пить с прибаутками. Теперь молодка — законная жена джигиту. День живут, два живут, целую неделю прожили. Баба-то цветёт, за домом смотрит. У джигита плохи дела: день ото дня всё сохнет да желтеет, будто хворый смертельно. Не утерпел он, соседям пожаловался. Говорит:

— Что такое со мной содеялось? С каждым днём всё слабею, будто кровь из меня тянут.

Соседи ему говорят:

— Ты проверь-ка жену свою: уж не Юха ли оборотень? Ежели пупок у ней отсутствует, значит, точно Юха. Тогда, ежели она без пупка, ты на ночь всю воду из дому убери и двери запри. Притворись, будто спишь, а сам поглядывай за ней.

Пошёл джигит домой и углядел, что у жены заместо пупка гладкое место. Тогда вылил он, перед тем как спать ложиться, всю воду, двери запер накрепко, сам захрапел понарошку. Полночь настала. Спрыгнула жена его с сэке, по дому пометалась и опять легла. Сама лежит, а языком стёкла оконные лижет: во каков язык у жены. Джигит, конечно, всё это ясно видел, однако смолчал.

На другую ночь опять он спящим притворился. Время за полночь — опять жена его принялась стёкла лизать.

Встали поутру, джигит ей говорит:

— Ты не пара мне вовсе, неподходящая.

Жена ему говорит:

— Как это так: неподходящая? Такая же, как ты: дочь бедного человека. Чего скажешь — выполняю, работы никакой не чураюсь, ты чего?

Джигит говорит:

— Выполнять-то выполняешь, а чего сегодня ночью делала?

Жена говорит:

— Как чего? Спать легла, спала до утра.

— Нет, ты не спала, — попрекает джигит, — а стёкла оконные лизала. И меня потихоньку изводишь. А намедни то же самое проделывала, своими глазами видел.

Жена говорит:

— С этого дня чтоб не смел мне эдакое в глаза говорить.

Обхватила она его и сдавила так, что тот чуть из кожи не вылез.

Взмолился джигит, говорит ей:

— Ежели в живых оставишь, никогда больше и слова не скажу.

Жена ему говорит:

— Чтоб я больше от тебя эдакого никогда не слышала.

— Клянусь, не услышишь, — обещает джигит.

Спасся он от смерти, отпустила его жена.

Ладно. Отпустила она его всё-таки. Жизнь идёт себе потихоньку. У джигита в городе родственник жил, дядя по матери. Пишет он дяде письмо: «В такой, мол, переплёт попал, подскажи, чего мне такое сделать, как быть?»

Дошло письмо куда следует. Вскрыл дядя письмо, читает: плохи дела племянничка. Направился дядя на завод, где котлы пароходные делают, материалу набрал чугунного, велел баню выстроить. Вот баня готова, а дядя племянничку письмо отправляет: так, мол, и так, жду вас с молодой супружницей в гости. Получил джигит письмо. Отношения у них с женой теперь отменные. Доверяют друг другу. Письмо это жене прочёл, жена радуется: в город поедут, шутка ли! Дядя заботливый, даже денег на дорогу выслал. Купили они билеты и в город поехали.

Добрались до города. Дядя с женой встретили родственников хорошо, душевно встретили. Племянника-то едва узнали, так с лица изменился: пожелтел, высох. Заплакали дядя с женой, на племянника глядючи. Обновок надарили — и племяннику, и жене его — переоделись они в обновки. Теперь так дело пошло: поели все, попили, дядя и говорит племяннику:

— Ступайте-ка вы, милые, в баньку. Баня у нас своя, хорошая баня.

Пошли они в баню. Пришли, а баня-то не простая: вся как есть из металла железного. Стоит дверь закрыть, как захлопывается с треском, будто замочек секретный в портмоне. Джигит и говорит жене:

— Ступай вперёд, погляди там, воды хватит ли, веничек покамест попарь.

Та одна идти не решается. Муж опять ей говорит:

— Ступай, чего ты мнёшься, голову пока намочи. Я только бельишко скину и приду, ступай пока!

Пошла жена в баню, оглядывается. Только она порог переступила, тресь! — парень дверью и захлопнул её в бане. Она всё ж таки успела его околдовать: орёт джигит благим матом, жалеет её.

Тут и дядя подоспел. На раскалённый металл льют теперь сверху воду. Внутри, конечно, жар неизъяснимый. И воды там не приготовлено, конечно. Теперь туда, в баню-то раскалённую, жара ещё припустили. Визг оттуда несётся, вой да рёв — не приведи Аллах. Джигита увели оттуда, через три часа пошли, проверили. Язык у неё трижды вокруг дверной ручки обвился, а сама, говорят, в змею обратилась, да спеклась там дочиста.

Джигит с того дня на поправку пошёл и душой постепенно успокоился. И жил себе припеваючи до конца дней своих…

56. Волшебный прут

У некоего человека были дочь и сын. Перед смертью отец сказал сыну:

— Пока сам не женишься, старшую сестру замуж не отдавай!

Джигит не послушался слов отца, выдал сестру за одноглазого человека. В доме джигит остался один. Как-то раз, гуляя в лесу, джигит встретил возле моста очень красивую девушку. Познакомились они, поговорили. Джигит привёл её домой в жёны.

Однажды к ним в гости пришла его старшая сестра. Сноха сестре очень понравилась. Сама очень красивая, умеет, оказывается, хорошо готовить. Одно только не понравилось — сама с ними за еду не садится. Сноху брат с сестрой сильно уговаривали. Нет, она не села.

— Ладно, я поем, найду время, — сказала.

Сестра этому очень удивилась. «Почему же она такая» — думает. Ночью притворилась спящей, сама стала наблюдать из-под одеяла. Глядит, красивая жена поднялась с мужниной постели, белую щепку сунула в щель матицы и вышла в трубу.

Сестра наблюдала в окно. Сноха превратилась в собаку и вместе с другими собаками помчалась на кладбище поглощать мертвечину. Она попыталась будить джигита, тот никак не просыпается. На рассвете женщина вернулась, вынула белую щепку из матицы и, как ни в чём не бывало, снова легла к мужу.

Наступило утро, сноха приготовила еду. Но сама за стол не садится.

Когда сноха вышла, сестра сказала брату:

— Брат мой, твоя жена, оказывается, очень испорченная. — Потом она рассказала всё, что видела.

Брат очень оскорбился:

— Ты, говорит, несёшь несусветное, завидуешь красоте моей жены, злишься, что я тебя выдал за слепца, — говорит.

Сестра ему снова сказала:

— Потерпи, родной, вот увидишь своими глазами.

Они снова легли спать, сноха снова, сунув белую щепку в белую матицу, вышла и на улице обернулась собакой.

— Вот видишь теперь, — говорит сестра, — вон, жёлтая твоя жена.

На рассвете женщина вернулась и снова легла к мужу. Сестра, попрощавшись, ушла.

Наступило время еды, и муж сказал жене:

— Садись, покушай рядом со мной! — говорит.

Сноха и тут не садится:

— Ладно, сяду ещё, поем.

Джигит не выдержал, разозлился.

— Ты бы поела со мной, да ведь насытилась ночью вместе с собаками, — вырвалось у него. Жена сказала:

— Ага, ты слишком много стал знать, — и ударила мужа волшебным прутиком. Муж тут же превратился в собаку. И вот бродит муж собакой по улицам. Ни от кого ему нет милости. Мальчишки бросают камнями, натравливают собак, и собаки его треплют. Так он бродил, побился и совсем ушёл из деревни. Шёл-шёл и дошёл до пастуха соседней деревни. Пастуху крайне нужна была собака. Он её подзывает: «На-на, иди ко мне, хлеба дам». Собака к нему подошла. Сказал: «Ложись» — легла, сказал: «Встань» — встала. Когда дал хлеба, повиляла хвостом, как бы благодарила. Пастух поразился её понятливости. «Будет мне хорошим товарищем», — сказал и приучил его к себе.

Они стали пасти стадо. Собака овец не теряет, не даёт отделяться им от стада. Так прошло семь лет. Тем временем на свет пошла молва о понятливости собаки. «Знает то, чего не знает человек, пропавший скот отыскивает», — говорят и лишнего прибавляют, всегда же так бывает в таких случаях.

У падишаха, оказывается, уже при родах дети пропадали. До падишаха дошли слухи, что у какого-то пастуха есть умелая собака. Падишах заплатил большие деньги, уломал пастуха и забрал собаку.

Подошло время, когда должен был родиться двенадцатый ребёнок падишаха. Собаку содержали в комнате падишаховой жены. В один из дней, когда должен был родиться ребёнок, из дымохода спустился некто и, завернув новорождённого в белую тряпицу, побежал к дымоходу. Жена падишаха этого и не чувствует, и не видит. Только собрался тот ускользнуть, как собака «гам!» и бросилась на него и в драке ребёнка вырвала.

Начала она лаять, выть, никак не может падишаха разбудить. Так помаялась, всё же разбудила его. Взял он ребёнка из печи, очень уж обрадовался, что цел и невредим. Ещё одного-двух детей жены падишаха спасла она. Теперь собаку очень любили, холили. Со временем падишах, записав все заслуги собаки на золотом ожерелье, отпустил её на волю.

За много лет он соскучился по родине, дому, вернулся в деревню. Жена знала все его дела, все почести, возданные ему.

Только он подошёл к крыльцу, снова ударила его волшебным прутом. Собака наша превратилась в воробья. Туда села, сюда села, ищет корм, но не находит. Поискала она, поискала и улетела из деревни, залетела в лес. Долго летела и долетела до одиннадцати парней, молотящих зерно. Он спустился к ним на ток и стал подбирать зерно. В это время из дома вышел старик и, взяв в руки прут, начал его прогонять:

— Не показывайся мне на глаза, я убью тебя! — говорит.

Одиннадцать джигитов, бросив цепы, подбежали к старику.

— Дедушка, не убивай этого воробья, он нам товарищем будет, — говорят.

Вгляделся старик получше и поразился.

— Глянь-ка, это ведь тот, кто спас вашего двенадцатого, — говорит.

Те джигиты очень удивились этому.

— Дедушка, а его можно сделать человеком? — говорят.

— Почему же нет, можно, — отвечает старик.

— Если можно, ты его сделай человеком, нас будет тринадцать родных, — говорят.

Дед ударил волшебным прутом, наш воробей теперь вновь стал человеком. Став человеком, он стал следить, куда дед положил волшебный прут. Взял с потайного места, куда старик спрятал и ударил, старик тут же стал лошадью. Тем джигитам он объяснил, в чём дело.

— Вы дети падишаха, вас этот старик путём колдовства унёс ещё в детстве, вам нужно вернуться к отцу, — говорит.

Запрягли ту лошадь, с ним запрягли ещё много коней, нагрузили много добра и двинулись в обратный путь. Передав одиннадцать джигитов падишаху, погостив как следует, и, получив много подарков, наш джигит вернулся к себе домой.

Та красивая женщина вышла его встречать.

— О душа моя, где пропадал, очень соскучилась, проходи, добро пожаловать, домой заходи, — говорит она.

Джигит сказал:

— В этом доме ты хозяйка, вперёд ты ступай, — говорит.

Только шагнула женщина к двери, вытянул её по спине волшебным прутом. Женщина тут же превратилась в сивую кобылу. Джигит запряг кобылу и начал лес возить. Деревья грузил с сучьями да с ветками, целиком и ударами заставлял тянуть. Так, промучившись, от жажды кобыла запряженная кинулась в глубокое озеро и затонула.

Джигит хорошо поживал. А в эти дни я не бывал, не знаю, как ему живётся-можется.

57. Рыбак и Ифрит

В прежние времена жил один человек — Рыбак. Рыбу ловил, продавал её, тем и содержал свою многодетную семью.

Как-то раз, отправившись на рыбную ловлю, закинул он крючок, и попалось на этот крючок что-то страшно тяжёлое. Настолько увесистое, что едва он вытянул это на берег. Вытянул и оказалось, что это нечто — чугунный сундук. На крышке сундука надпись выдавлена. Ни замка, ни запора на крышке. Сама крышка, однако, весьма плотно подогнана. Подумал Рыбак, надпись прочёл. Лежал сундук с такого-то года на дне, довольно-таки долго на дне пролежал.

Открыл он сундук. Пошёл дым из сундука, вроде небольшой такой тучки, а из дыму объявился ифрит. И сказал тотчас:

— Человек, вот я тебя съем.

Взмолился Рыбак:

— Детишек у меня уйма, если ты меня съешь, кто их воспитывать будет?

Ифрит говорит:

— Я там лежал, ожидал, что к такому-то времени меня из сундука выпустят. Не выпустили меня к такому-то времени. Оттого поклялся я, что любого, кто меня из сундука выпустит — сожру тотчас.

Сильно Рыбак опечалился. И тогда пришла Рыбаку в голову одна мысль: «Не удастся ли его обратно в сундук запихнуть».

После чего говорит ифриту:

— Ты здесь толкуешь, будто бы из сундука объявился, да сильно здоров ты, брат, телом. Навряд ли ты из сундука вылез, я, видать, проглядел из-за дыму-то. Не иначе, ты сбоку подлез. Тебе, брат, в сундучке этом ни в жизнь не уместиться.

Тот отвечает:

— Я точно из сундука вылез.

Рыбак говорит:

— А ну-ка попробуй обратно влезть, уместишься ли? Вот тогда я поверю.

Ладно. Тот говорит:

— Коли не веришь, вот сейчас влезу.

Сильно ифрит уменьшился и обратно в сундук полез. Влез он туда, и Рыбак за ним крышку захлопнул. Заорал ифрит изнутри:

— Эй, брат, выпускай меня отсюда!

Тот говорит:

— Не выпущу. Коли выпущу, ты жрать меня начнёшь, оттого и не выпущу. Я тебя выпустил, а ты меня слопать собрался. Вот теперь уж не выпущу. Я на твоём сундуке сейчас ещё одну надпись сделаю: «Кто, мол, откроет, того и сожрут тотчас».

Ифрит тут заныл, заобещался всяко:

— Я своему слову хозяин. Выпусти, я тут долго сидел, не могу более. Коли выпустишь, я тебе четыре озера укажу. Будешь в них рыбу ловить, рыба та страшно дорогая. Тебе, мол, того занятия на всю жизнь хватит.

Ладно. Выпустил Рыбак ифрита. Поначалу дым из сундука пошёл, потом и ифрит объявился. Показал Рыбаку четыре озера, вот, мол, из этих самых озёр. Говорит:

— Рыбу из этих озёр только падишахи кушают.

Такие там рыбы водились дорогостоящие. Показал ифрит озёра, распрощался и был таков.

Пошёл этот человек на озеро, ифритом указанное, рыбы наловил. Эту рыбу купил у него сын падишаха. Кучу денег ему отвалил. Рыбу передал поварам. Повар её очистил и всё, что надо, сделал. Уложил на сковороду и на плиту поставил. В этот миг появился на кухне старик некий при чалме и в чапане и сказал:

— Эй, рыбы, клятву свою забыли?

Рыбы тут встрепенулись, головы свои приподняли и сказали:

— Мы клятве своей верны, и обратились в чёрный уголь.

Сильно повара опечалились. Нельзя такое блюдо к падишаху нести. Кинулись они Рыбака искать. Попросили его:

— Принеси нам быстрее рыбин таких же.

Продал им Рыбак таких же рыбин и ушёл восвояси. Пришли четверо поваров, очистили рыбу, на сковороду уложили. Говорят:

— Теперь уж не сгорит.

Ну, вчетвером присматривают. И опять объявился некий при чалме и в чапане. Сказал:

— Эй, неверные рыбы, клятву свою держите.

Рыбы головы свои приподняли и сказали:

— Клятву мы сдержим, — и опять углём обернулись.

Повара так и замерли: что, мол, за диво такое?

Опять Рыбака отыскали. Только уложили рыбу на сковороду, опять объявился старик в чалме и в чапане. Крикнул издали:

— Эй, неверные!

Ответили рыбы:

— Мы клятву помним, — и опять превратились в уголь.

Тогда позвали падишахова сына. Говорят ему повара:

— Что за странные рыбы, никак их зажарить невозможно, горят и в уголь превращаются. Три раза уже сгорели, пропади они пропадом.

Ладно. Рыбака позвали. Спрашивает у него падишахов сын:

— Ты, брат, в какой воде эту рыбу ловишь?

— В таком-то месте на ваших землях есть одно озеро, — отвечает Рыбак, — потом дальше второе озеро и потом дальше ещё два озера — всего четыре озера имеются.

Послушал падишахов сын иговорит:

— Что ж они мне не встречались? Для чего и на свете жить, коли этих озёр не знаешь!

И пошёл падишахов сын эти озёра искать. Вот он пошёл. Искал-искал, не сумел найти. Не сумел найти и бросил в своих краях искать, а пошёл в степь широкую. Шёл-шёл и дошёл до некоего сада. В саду соловьи поют, цветы разные, яблони растут — такое приятное место. Чайхана даже имеется, только людей не видно. Нету в саду ни единой души. Тогда крикнул он громким голосом:

— Есть у этого сада хозяин, есть тут кто живой или нету?

В ответ донёсся едва слышимый голос:

— Есть живой человек, только я ходить не могу, ты сам ко мне подойди.

Ладно. Пошёл он на голос. К толстому дереву подошёл. На толстом дереве гнездо какое-то заметил. И кто-то есть в гнезде: половина тела — камень, другая — человеческая.

Говорит падишахов сын:

— Ты чего такой половинчатый?

Тот говорит:

— Жена меня заколдовала. Да-да, — говорит, — к тому же каждый день сорок плетей мне всыпает. Исхлещет до крови и солью посыпает — такое, мол, дело.

Падишахов сын говорит:

— Где это твоя жена шляется?

Тот говорит:

— Есть у неё тут одно чудовище, ифрит больной. Вот она возле него околачивается.

— А где, — спрашивает, — они расположились?

— Здесь, — говорит, — неподалёку. Я их голоса-то отчётливо слышу, да только сам пойти туда не могу.

Двинулся падишахов сын в ту сторону. Увидел: лежит некое тело непотребное. Глазами увидел и рядом за дерево спрятался. Женщины нету, лежит пока этот болезный один-одинёшенек. Вот прибежала она к этому ифриту. Говорит:

— Ах, душа моя, свет очей моих. — Заливается женщина, — Что ж ты и слова мне ласкового не вымолвишь? — Ноги целует этому чудищу непотребному. Обнимает, целует его. После этого и кушать села. Тот лягушек, мышей нажарил. Ест она да нахваливает:

— Я, — говорит, — у того мужа никогда так вкусно не ела. — Поцеловала она ифрита и убежала, мол, я сбегаю кой-куда и вернусь сразу.

Пошёл падишахов сын к ифриту, сел на грудь ему и говорит:

— Вот чем ты занимаешься.

Посидел-посидел, вынул свой нож алмазный и прикончил ифрита. После чего оттащил его далеко в сторону и бросил. Надел на себя платье ифритово и лёг на его место.

Женщина тут прибежала, обняла его, приголубила. Говорит:

— Ах, ты, родненький мой, как же мне тебя вылечить, как же мне тебя на ноги поднять?

Тот говорит:

— Я бы выздоровел, да ты сама хворая, оттого и я не могу на ноги встать.

— Свет очей моих, — говорит она, — отчего ты не можешь на ноги встать?

Тот говорит:

— Вон ты мужа своего заколдовала, пойди расколдуй. Потом, — говорит, — город заколдовала, в озеро превратила глубокое. Расколдуй, — говорит, — тогда и я окончательно на ноги встану.

Пошла теперь женщина и мужа своего расколдовала: спрыгнул тот и своими ногами пошёл. И город встал на месте глубокого озера. Она, конечно, падишахова сына всё за ифрита своего принимает. Говорит:

— Всё я, душенька, сделала, как ты просил. Ну, выздоравливай же скорее.

Вскочил падишахов сын и прирезал ту злую женщину. После чего надел он платье своё и пошёл того половинчатого разыскивать.

Нашёл того человека и взял его падишахов сын с собою. Идут теперь, разговаривают между собою. Привёл его падишахов сын и определил на хорошее место. Тот человек Рыбаком оказался, у которого падишахов сын рыбу покупал. Перехитрил его тот ифрит из сундука, околдовал, так как оказалось, ифрит тот с его женой шашни завёл.

58. Старик-рыбак

В давние времена, были, говорят, муж и жена. Они были очень и очень бедными. Негде было им жить, дома не было, соорудили они шалаш возле речки, там и проживали. Кормились тем, что муж наловит, он рыбачил. Бывали сыты, когда рыбка ловилась и голодали, когда не попадалась.

Как-то в один из дней кинул старик сеть. Вытащил — нет рыбы. Расстроился старик: «Не попалась хотя бы сегодня поесть».

Захотелось старику воды испить, он лёг на берег и начал пить. Борода у него была длинная. Тут под водой кто-то невидимый схватил старика за бороду. Старик хочет поднять голову, тот не отпускает. Старик говорит:

— Не балуй со мной, я не гожусь для этого, отпусти меня.

А это, оказывается, див.

— Поклянись, что отдашь то, чего у тебя нет на свете. Не «пообещаешь, утоплю тебя.

— Что же это, чего нет на свете? — спрашивает дед.

— Всё равно скажи, что отдашь, иначе утоплю, — говорит див.

Старик не знает, как быть и говорит:

— Ладно, пусть будет так, отдам.

Только после этого див отпустил бороду старика. У старика был закинут невод: див взбаламутил воду и загнал рыбу в его невод. Старик захотел вытянуть его, да не может — тяжёлый. Див подобрался под водой и выбросил невод старика на берег. Сам старику не показывается. Старик глядит и глазам своим не верит — в неводе рыбы видимо-невидимо.

Среди рыб была одна удивительная рыба, очень красивая. Старик никогда такой рыбы не видел, оказывается, хотя всю жизнь ловил рыбу.

— Подожди-ка, отнесу-ка я рыб на базар и продам, а эту интересную рыбу со старухой зажарим и съедим.

Сходил он на рынок, продал рыбу, на выручку купил чаю, сахар, провизии.

Жена встретила его со словами:

— Ну как, старик, есть сегодня на еду?

Дед вошёл, сел, затем вытащил и дал ту удивительную рыбу.

— Вот, тебе сказку, что я принёс с рыбалки, зажарь и принеси.

Жена сготовила — зажарила рыбу и принесла. Старик с женой съели её. После этого у них родился младенец мужского пола! Очень красивый, симпатичный уродился. С того дня счастье деда всё прибывало. С каждым днём рыбы больше ловится, и дохода с каждым днём прибавляется. Ребёнок достиг года, двух, шести, семи, десяти лет.

Однажды, когда они спали сладким сном, кто-то кричит за домом:

— Старик, ты дома?

Старик говорит:

— Что тут ходишь во время сладкого сна?

— Я пришёл забрать то, чего нет на свете.

Старик говорит:

— Что за речи, где я тебе его возьму?

— Отдашь, старик, я сегодня уйду, завтра снова приду, и не отстану, пока не заберу того, чего нет на свете.

Так он ушёл. Наутро снова явился. Кричит:

— Старик, ты дома?

— И вчера пришёл, и сегодня, зачем ходишь? — говорит старик.

Тот говорит:

— Пришёл забрать то, чего нет на свете.

Старик говорит:

— Я не знаю, чего нет — что это такое?

Тот отвечает:

— Нет, я не скажу, сам узнаешь, время настало. Завтра пойдёшь на рыбалку, подумаешь и узнаешь.

Ладно, старик встал наутро, горюет сильно. Опёрся щекой на руку, задумался: думает свои задушевные думы. Жена отправилась по воду, сын ушёл поиграть. Тут вдруг старику вспомнилось: «Этот ведь ходит из-за моего единственного ребёнка. Вот кого он от меня ждёт». Старик расплакался. Вернулась старуха и спрашивает:

— Почему плачешь?

— Тот зовущий меня по ночам человек хочет забрать нашего ребёнка, уйдёт наш ребёнок из наших рук, потому я и плачу.

Старик со старухой стали плакать, ведь предстоит им разлука с их единственным ребёнком.

Пока они плакали, вернулся мальчик.

— Почему вы плачете? — спрашивает он.

— Мы потому плачем, — говорит отец, — что тот, который требует того, чего нет на свете, тебя забрать хочет. Сегодня вечером он снова придёт, разлучимся мы с тобой.

Сын говорит отцу:

— Если он придёт, скажи: «Тебе не отдам, покажи дорогу, мальчик сам пойдёт».

На третий день вечером тот снова приходит:

— Старик, ты дома?

— Зачем ты ходишь? — говорит старик.

— Пришёл за тем, чего нет.

— Ладно, я отыскал его, сам к тебе придёт, научи, как добраться.

Затем тот объясняет дорогу:

— Пройдёт те земли, те места, и будет дремучий лес. Пройдёт лес, за ним будет высокая каменная ограда, там есть ворота. Он откроет ворота и войдёт. Там будет другой белый свет, он доведёт до моего дома.

Затем, наутро, сын собрался ехать, и настало время с отцом-матерью попрощаться. Проводили его со слезами.

Шёл он, шёл и до леса дошёл. Прошёл лес и видит каменную ограду. Вошёл в каменные ворота — а там совсем другой мир. Тут он видит дорогу и пошёл этой дорогой. День-два прошёл, увидел камень. Дорога идёт мимо этого камня. Когда он шёл мимо камня, ему навстречу вышла девушка и говорит:

— Куда путь держишь, джигит?

Тот говорит:

— Иду на службу к такому-то диву.

— О джигит, не ходи туда, пойдёшь — пропадёшь. Я спасу тебя, возьми меня в жёны, к родителям вернёшься.

— Я таких, как ты, много видал. Я пошёл не потому, что девиц не достаёт.

— Ладно, джигит, храброе у тебя сердце, если придёшь за мной, я пойду за тебя замуж.

Уходит он, проходит два дня, ещё один камень виднеется. Дошёл он до камня, снова девушка выходит. Эта красивей той, прежней девицы. Эта девушка тоже спрашивает:

— Куда путь держишь, красивый джигит?

— На службу к такому-то диву.

— О джигит, пропадёшь, возьми меня в жёны, я тебя спасу.

— Ты уж себя за красавицу выдаёшь. Такими, как ты, полон не только мой дом, но и двор, — говорит джигит.

— Ладно, джигит, смел ты, оказывается, иди тогда.

Джигит прошёл и это место. Прошёл два-три дня, снова видит камень. Когда шёл мимо него, вышла девушка ещё красивее, чем прежние две девушки.

— Джигит, куда путь держишь?

Этот говорит:

— На службу к такому-то диву.

— О джигит, если туда пойдёшь — пропадёшь, ты возьми меня в жёны.

Сказал он снова, что не возьмёт, пошёл дальше и задумался:

«Подожди, надо вернуться, забрать, не всегда будут так удачно попадаться». Вернулся и говорит:

— Если ты верна своему слову, я тебя возьму.

— Я пойду. Если б не пошла, навстречу к тебе не вышла бы.

Так они договорились, стали мужем и женой. Наутро встали, поели, попили. Девушка говорит:

— Иди же, ступай, тот, кто тебя вызвал, он — наш отец. Какое бы поручение не дал, ты не теряйся, возвращайся ко мне.

Джигит ушёл. Шёл, шёл, до дома дива дошёл. Дом стоит за высоким забором. Открыл ворота, вошёл, там дивы-слуги подметают двор, пыль поднимают. Джигит спрашивает у дивов-слуг:

— Где дом вашего хозяина, покажите.

— Вон, напротив есть дворец. Открой дверь и войди, там снова дверь, когда войдёшь, там он и будет, — говорят слуги.

Вошёл он туда, как было сказано. Див только-только поднялся и, сидя на кровати, еле глаза продрал. Поприветствовал его джигит:

— Здравствуй, дедушка.

Тот говорит:

— Хорошо ли добрался, сынок? Вот, сынок, я тебе дам три разных поручения. Если их выполнишь, как я велю, возьмёшь одну из моих трёх дочерей в жёны и вернёшься к родителям. Сегодня я дам первое поручение. За одну ночь срубишь лес на одной десятине болотных земель, сложишь их в виде дров, место это вспашешь, проборонишь, засеешь пшеницей, уберёшь урожай, на мельнице смелешь, и из той муки мне к утреннему чаю испечёшь пятипудовый каравай.

— Ладно, — сказал джигит и возвратился к жене.

Девушка (жена) спрашивает:

— Какое поручение дал отец?

Джигит рассказывает, что и что поручено ему сделать. Девушка говорит:

— Не горюй, всё будет сделано, поешь и ложись спать.

Тот улёгся и уснул.

В полночь девушка выходит из дому, снимает кольцо с пальца и свистит: вот налетают, вот собираются дивы.

— Что свершить, госпожа? — спрашивают.

Девушка поручает дивам то, что повелел отец:

— Сегодня ночью все дела сделайте и к утреннему чаю приготовьте пятипудовый калач.

Тут дивы гурьбой, кто лошадь запряг, кто схватил грабли, вилы, соху приволок, двинулись в лес. Дошли до леса и сходу давай рубить, складывать дрова в поленницу саженями, сушить болото, пахать и боронить. С одной стороны сеют, посевы поднимаются, а на другой стороне уже зреют. Хлеба убрали, намолотили и в назначенное время пятипудовый калач принесли девушке. Тут девушка разбудила джигита:

— Вставай, калач испёкся, неси.

Калач румяный, пышный, кругом хорош. Завернул калач в скатерть и понёс диву. Вошёл к нему и положил на стол. Див только-только со сна поднимался.

— Принёс, сынок? — спрашивает.

— Принёс, дедушка.

— Развяжи скатерть, посмотрим, удался ли калач, — говорит.

Калач большой, как мельничное колесо. И удачный такой, пропечённый. Диву не верится: «Неужели за ночь всё смог сделать?»

Затем див пошёл его работу проверять. Пошёл и видит, что сделано даже больше, чем было им велено. Удивился: «Надо же, какие дела под силу человеку». Потом див дал ему второе задание.

— Приходи завтра, — говорит, — у меня есть аргамак, дивы не могут его на водопой водить, очень злой.

— Ладно, — говорит джигит.

Он вернулся к девушке. Девушка спрашивает:

— Какую работу задал отец?

— Отец дал такое задание: есть у него, оказывается, аргамак, его дивы не могут водить на водопой. Он повелел сводить его к озеру, попоить.

Девушка говорит:

— Это всё не так. Когда ты придёшь, он сам превратится в аргамака и закроется в хлеву. Он тебя хочет погубить. Сегодня ты не спи, сделай пудовый чукмар{90} и пудовую камчу*. Понесёшь их с собой, откроешь ворота, он будет брызгать пламенем из пасти, захочет тебя уничтожить. Под шеей у него есть петля, ты как-нибудь ухватись за эту петлю. Только тогда ты сможешь его победить. Так ты сядешь на него верхом. Когда он перемахнёт через ограду в сорок аршин высотой, то захочет тебя сбросить назем. Тогда ты бей его между ушей своим чукмаром. Затем он будет вертеть головой вправо и влево, чтоб откусить тебе ногу и сбросить наземь, тут ты его бей камчой по бокам.

Наутро джигит отправился к диву. Явился к нему. Джигит спросил у дивов:

— Я хотел отвести жеребца на водопой, где конюшня?

Во дворе жеребец бесится и готов крушить всё вокруг.

— Вон он грохочет. Будь осторожен, как бы не покусал, — говорят.

Затем джигит открыл ворота конюшни. Див стал дуть пламенем, хотел затоптать его. Джигит с одного раза быстро ухватился за петлю на его шее. Надел узду и вскочил на него. Див перемахнул через ограду в сорок аршин. Жеребец хочет сбросить джигита, а тот бьёт чукмаром. Когда тот вертит головой вправо-влево, стегает камчой. Тут див не выдержал, не добежав до озера, свалился и умер. Джигит снял с него узду, принёс и отдал дивам и сказал:

— Такой злой жеребец не дошёл до воды, издох. Заберите падаль.

Дивы очень поразились: «И в человеческом роду-племени есть же богатыри!»

Возвратился он к девушке. Девушка спрашивает:

— Смог напоить?

— Не дошёл до озера, убил я его.

— Не умрёт он, завтра к твоему приходу успеет вернуться.

Пришёл джигит наутро — див спит в своём дворце.

— Здравствуй, сынок, явился? — говорит, — Таки убил ты жеребца! Очень смел ты. Два задания выполнил, и третье выполнишь. Сегодня я скажу, завтра придёшь. На правую руку отсюда есть майдан. Завтра на этом месте будет джиен дивов. Недалеко отсюда проживают три мои дочери. Я их по телефону приглашу на этот сбор. Когда я позвоню, все три прилетят на этот майдан в одинаковом обличье голубей. Если распознаешь среди них младшую, я её выдам за тебя и отправлю вас к твоим родителям.

Затем джигит возвратился к девушке. Девушка спрашивает:

— Какую работу дал отец?

— Так-то и так-то, — поведал джигит.

Девушка говорит:

— Не горюй. Завтра пойдёшь туда. Когда народ соберётся на майдан, отец нам протелеграфирует, мы втроём прилетим на площадь в обличье голубей. Все трое будем одинаковы. Чтоб ты узнал меня, я пройду перед тобой и приподниму одно перышко. Ты тут меня и узнаешь.

Наутро встал джигит и отправился на тот майдан. Пришёл, а там народ собрался. Майдан гудит. Тут див звонит по телефону: «Три дочери мои, обернитесь голубками и прилетайте на майдан».

Ну, три девушки прилетели голубками. Сели они посредине майдана. Затем та голубка, проходя мимо джигита, приподняла одно перышко.

Тут джигит сказал:

— Вот твоя младшая дочь, — и, схватив голубку, отнёс её диву.

Тогда див говорит:

— Ладно, отдам дочку, но без свадьбы не выдам.

Но даже теперь он не поверил джигиту и подумал: «Они, наверное, были заодно, а то мои задания человечье отродье не смогло бы выполнить. Мы их убьём».

Запер их в железный сарай. Сложил вокруг сарая дров и поджёг. Горит кругом. Сарай начал раскаляться. Выхода нет, снаружи закрыто на замок.

Девушка говорит:

— Пропадём мы. Зажарят нас сейчас. На крыше сарая я вижу дырочку, куда игла пролезает, может, сумеем вырваться.

Джигит отвечает:

— Где уж там выбраться!

— Я стану иголкой, ты станешь ниткой, и вылезем в эту дырочку, — говорит девушка.

Девушка стала иголкой, джигита сделала ниткой, взяла её, и выбрались они через крышу сарая.

Когда они уже вышли в дорогу, главный див говорит своим дивам:

— Откройте дверь сарая, рассыпьте их пепел по свету!

Открыли дверь сарая, а там — ищи ветра в поле! Ни девушки, ни джигита нет и в помине. Див говорит:

— Сказал же я, что они были заодно. Идите, сейчас же отыщите и приведите!

Отправил трёх-четырёх дивов на поиски. Дивы отправились.

Девушка легла на землю и прислушалась: «Не гонятся ли за нами». Послушав, поняла, что за ними вышла погоня.

— Плохо дело, за нами гонятся. Что же теперь делать? — говорит.

Превратила девушка волшебством себя в красный цветок на одной обочине, а джигита— в жёлтый на другой обочине. Дивы пробежали мимо.

После их возвращения див спрашивает у них:

— Отыскали их?

— Нет, мы нигде их не видели, — говорят.

— По дороге что-нибудь видели? — говорит див.

— Кроме жёлтого и красного цветка по сторонам дороги, мы ничего не видели.

— Вот это они и есть. Вырвите их с корнем и принесите.

Те опять пустились в погоню. Дошли джигит с девушкой до каменной ограды, девушка вновь легла, послушала. Послушала и говорит:

— Опять за нами гонятся.

— Что будем делать? — говорит джигит.

Девушка стала церковью, а джигита сделала звонарём. Джигиту сказала:

— Когда они подбегут, ни слова не говори, знай звони.

Те подбежали и спрашивают у старика:

— Таких-то людей не видали?

А старик знай бьёт в набат: «Дон-дон!»

«Конченый он», — решили дивы и повернули обратно.

Див опять у них спрашивает:

— Где они, привели их?

— Нет, — отвечают эти. — Не смогли найти.

— Неужели по дороге ничего не видели?

— За каменной оградой старая церковь была, а там старик-звонарь, кроме этого ничего не видели.

— Они и есть. Придётся самому отправиться, вы ничего не смогли, — говорит див.

Отправился в дорогу сам искать девушку и джигита. Тем временем девушка вновь легла и послушала. Послушав, узнала, что отец гонится за ними.

— Плохо дело, отец сам вышел на поиски. Он нас и под землёй отыщет, он нас не пощадит, — говорит девушка джигиту. — Я буду озером, тебя рыбкой сделаю. Отец догонит и захочет выпить всю воду озера. Тебя захочет съесть, а ты не попадайся.

Так девушка стала озером, джигит рыбой стал. Тем временем сюда добрался отец девушки. Лег возле озера и начал воду пить. Пьёт-пьёт, а вода не убывает. Хотел он всю воду выпить, а рыбу съесть. Вода скоро стала из ушей его выплёскиваться. Див очень поразился тому, что вода всё прибывает. Ничего не смог сделать и сказал:

— Навечно останетесь озером и рыбой, — и только хотел заклятье произнести, но девушка его опередила:

— Чем нас разлучать, лучше тебе без ног быть.

Она произнесла заклятье, дунула, и ноги дива земля проглотила, ноги его по колено в землю провалились. Теперь уж див взмолился:

— Не губите меня, пылью под вашими ногами стану.

Девушка не поверила отцу, решила, что он их всё равно погубит. Она его превратила в каменное изваяние. Див окаменел с протянутой рукой.

Девушка говорит джигиту:

— А каково житьё в твоей деревне?

Джигит говорит:

— Отец с матерью состарились. Живём возле речки в шалаше. Беднее нас никого нет в деревне.

— Раз так, лучше нам вернуться во дворец отца и взять там злато-серебро и другое добро. Этого нам хватит на всю жизнь.

Вернулись они обратно в дом дива, забрали причитающееся им добро, злато-серебро и отправились в деревню.

Родители джигита очень обрадовались их возвращению. Построили они дом в красивом месте в деревне и до сих пор живут там в радости и согласии.

59. Хитроумная девушка, сын разорившегося бая и мулла

Давным-давно дело было. Жил на свете один бай, любитель выпить. Уж такой большой любитель, что промотал в конце концов всё своё богатство, все лавки, которыми владел, и остался ни с чем. И был у него сын, который учился в медресе, и про дела своего отца не знал.

Вот однажды сидит бай пригорюнившись и сам с собой разговаривает: «Плохие времена, однако, настали — выпить даже не на что… Эх, да если бы мне кто-нибудь денег дал, я бы голову свою заложить не побоялся».

Вдруг заходит в дом бая какой-то старик и говорит:

— Скажи мне, чего ты хочешь? Может я помогу?

— Одно у меня желание, почтенный, — отвечает бай, — выпить хочется. Если бы мне кто-нибудь денег одолжил — головы бы своей не пожалел для него.

— Денег я тебе дам, — говорит старик. — А ты за это пообещай мне вещь, которую сам не знаешь.

— Бери всё, что хочешь, — бай говорит.

А старик этот был див. Взял он бумажку, написал письмо, положил на полку и говорит баю:

— Ты это письмо не читай. Кому оно написано, тот и прочтёт. — Потом вытащил кожаный кисет и баю протягивает: — Вот, бери. Здесь деньги. Если кончатся, ты кисет встряхни, они опять появятся.

Взял бай кисет и пошёл выпивать. Много у него теперь стало денег — сколько надо, столько кисет и даст, встряхни только. Три года подряд пил-гулял бай.

А через три года вернулся из медресе домой байский сын. Приехал, походил по дому и сразу то письмо нашёл. Раскрыл он его, а там написано: «Отец твой, сынок, тебя мне, диву, продал. Прочитаешь это письмо — служить ко мне приезжай. Добраться ко мне просто — сначала через леса там-то и там-то, а потом через реки там-то и там-то. А не явишься — изведу я твоего отца и мать.

— Отец, — джигит говорит, — узнал я, что ты меня диву продал. Вот письмо. Не поеду к нему — вас погубить грозится. Лучше уж я сам умру, чем вам смерть принести.

Жалко стало баю сына, да делать нечего.

— Что ж, иди, сынок… — говорит.

Три месяца байский сын шёл, все ноги истоптал. Но добрался всё-таки до города, которым див владел. А на окраине того города стоял маленький домик без чулана. Зашёл джигит внутрь, а там старуха сидит. Уж такая «красивая»: нижние зубы до носа, а верхние до подбородка доходят.

Испугался её юноша, но виду не подаёт.

— Вот я пришёл, как вы хотели, — говорит. — А ты кто такая, бабушка, будешь?

— Я жена дива, сынок. А зачем ты, человек, сюда явился-то?

— Отец меня диву продал, вот к нему я и иду

— Ай, сынок, ведь съест тебя див… Ну, ничего, я тебе кое-что присоветую. Есть тут рядом шесть домов, ты зайди в самый ближний, а я тебе записку напишу.

Взял джигит записку и пошёл, куда сказано. Зашёл в ближний дом и увидел там красивую девушку. Отдал он ей письмо. Прочитала девушка: «Помоги джигиту, милая, а то съест его див».

Спрашивает она:

— А ты зачем сюда явился?

— Да отец меня диву продал.

Вздохнула девушка:

— Вот и меня он, когда я ещё ребёнком была, тоже купил. И у меня мать с отцом есть, убиваются по мне, ослепли от горя… Будешь мне другом — вдвоём мы отсюда выберемся. Сейчас ты к диву пойдёшь, скажешь: «Здравствуй дедушка! Меня отец тебе продал, вот я и явился. Хочешь — сыном тебе буду, хочешь — дочкой». А после опять ко мне зайдёшь.

Отправился юноша к диву.

— Здравствуй дедушка!

— Здравствуй, — див говорит. — Пришёл, значит?

— Пришёл. Отец ведь меня тебе продал. Хочешь — сыном твоим буду, хочешь — дочкой.

— Да ведь ты дитя человеческое, — див усмехается. — Какой из тебя мне по хозяйству помощник? Людям моя работа не под силу.

— Почему же не под силу? Давай попробую, — парень говорит.

— Что ж, попробуй… Есть у меня лес. Совсем маленький: в длину сорок вёрст и в ширину столько же. Сруби его за день. Срубишь — мельницу из деревьев сделай, рядом, у реки поставь. А потом возьми у меня из амбара зерно, успей его за день смолоть и хлеб за ночь из той муки испечь. Ну и заодно яблоню у мельницы посади. Я завтра приду, так чтобы яблоки к моему приходу созрели и листья, меня встречая, как бы в ладоши захлопали.

— Ладно, — юноша отвечает. — Только топор дай.

Взял он топор и пошёл в дом той девушки. Пришёл и даже наземь в печали бросился: див, мол, то приказал сделать, чего я никак не могу.

Девушка его утешает:

— Не горюй, джигит, управимся.

Не верит он.

— А что див, тебе поручил?

Рассказал юноша.

— Ложись-ка ты спать, — девушка ему советует. — Да не беспокойся, всё сделано будет.

Позвала она пэри, они к утру и закончили. Говорит красавица джигиту:

— Иди ложись у мельницы да спящим притворись.

Засунул, джигит за пояс топор и пошёл.

Явился утром к реке див, смотрит: джигит спит, а работа вся сделана.

— Вставай! — закричал див.

А джигит знай себе лежит, будто не слышит. Только когда див в третий раз сказал «Вставай!», поднялся он. Рассердился див, да придраться не к чему.

— Ладно, — говорит. — Иди покуда куда хочешь, а вечером опять ко мне приходи.

Вернулся джигит к девушке и рассказал ей обо всём.

— Хорошо, — та говорит. — Ложись, отдыхай до вечера.

Так он и сделал. А как солнце садиться стало, разбудила она его. Опять юноша к диву пришёл.

— Здравствуй, дедушка! Что сегодня прикажешь?

— Есть у меня шесть лошадей, — говорит див. — Напоить их надо.

— Что ж, напою, — отвечает юноша, — Только уздечку дай.

Обрадовался джигит. Лёгкую работу, думает, на этот раз див поручил. Уздечку взял и к девушке идёт.

— Что, — спрашивает она, — трудное дело див дал?

— Нет, — говорит он, — сегодня я и без тебя управлюсь. Чего тут трудного — лошадей напоить!..

— Ох, не говори о том, чего не знаешь. Очень тяжёлая это работа. В лошадей-то див меня и дочек своих превратит. Иди на конюшню, дверь открой, да спрячься рядом, а то лошади эти тебя насмерть закусают, копытами забьют. Когда последняя лошадь, хвостом помахивая, из дверей выйдет, уздечку на неё надень и верхом садись. Это и буду я.

Нашёл юноша конюшню, дверь открыл, а сам спрятался, как девушка велела. Выбежали из конюшни пять горячих лошадей, а следом ещё одна, хвостом помахивая. Уздечку надел джигит на неё, вскочил и поскакал.

Остановилась лошадь возле кузницы и говорит джигиту:

— Иди, молоток и гвозди возьми.

Так и сделал джигит. Взял молоток, гвозди и в карман положил. Едет дальше.

Лошадь говорит:

— Сейчас див, в бешеного жеребца обратившись, бросится на тебя, чтобы из седла выбить. Но я его копытом ударю. Он упадёт, а ты, не мешкая, соскакивай и гвоздь ему в голову по самую шляпку вбей. Сможешь — умрёт див, а не сможешь — плохо нам придётся.

Тут див в облике бешеного жеребца появился. Кинулся он на джигита, но лошадь его ударом копыта наземь свалила. Спрыгнул джигит, начал было гвоздь жеребцу в голову забивать, да не сумел до самой шляпки: жеребец тут же исчез.

Сел тогда джигит опять верхом, повёл лошадей к озеру, напоил и обратно отвёл.

Див же, домой в гневе вернувшись, приказал баню железную истопить. Пусть, думает, джигит вместе с той, кто ему помогает, попарится. И слугам наказал, как только юноша с девушкой в баню войдут, дверь за ними накрепко закрыть. Там, думает, им и конец придёт.

Джигит диву уздечку понёс.

— Здравствуй, дедушка! Напоил я лошадей твоих. Смотрит, а у дива голова перевязана.

— Что с тобой, дедушка?

— Голова что-то болит, сынок…

— Что ещё прикажешь?

— Не торопись, сынок. Завтра зайдёшь, скажу.

Вернулся джигит в дом девушки. А на другой день снова к диву явился.

— Пришёл, сынок?

— Пришёл. Что прикажешь, дедушка?

— Ты, джигит, оказывается на любое дело спор. Наградить тебя хочу. Слышал я, девушка тут одна тебе полюбилась. Приказал я для вас баню истопить.

Обрадовался юноша: див, думает, любимую мою мне отдаёт. Довольный к девушке возвратился. Так, мол, и так. Задумалась она.

— Нечему тут радоваться, — говорит. — Убить он нас хочет. Бежать нужно. Я тебе помогала, теперь ты меня здесь не оставляй. А в бане этой див уже не одного человека изжарил и съел. У неё даже ручка на двери и та огненная.

Собрались они недолго думая, и ушли. Див в это время жене своей говорит:

— А ну посмотри, хорошо ли им в моей бане?

Жена пошла, поглядела:

— Так ведь там нет никого!

Понял див, что убежали его пленники, и дива помоложе в погоню послал:

— А ну поймай их и обратно приведи!

Говорит девушка джигиту:

— Див за нами погоню послал. Сейчас я в стадо превращусь, а тебя пастухом сделаю.

Видит див— пастух стадо гонит.

— Эй, — кричит, — парня с девушкой здесь не видал?

— Нет, не видал.

Вернулся див обратно, рассказал старому диву, что нигде беглецов нет, только пастуха со стадом и заметил. Рассердился старый див:

— Да ведь это они были!..

И другого дива, самого сильного за ними послал.

Девушка говорит:

— Снова див погоню отправил. Теперь я деревней с мечетью стану, а ты— муэдзином.

Спешит второй див и видит: деревня и муэдзин на минарете.

— Эй, — кричит, — никто по этой дороге не проходил?

— Нет, никто не проходил, — муэдзин отвечает.

И этот див обратно ни с чем возвратился. Тоже всё старому диву рассказал. А тот ещё больше разозлился:

— Эта деревня и муэдзин они и были! Схватить надо было и сюда привести!.. Вижу, нет от вас толку. Сам пойду.

Девушка джигиту говорит:

— Ну, теперь сам старый див за нами гонится. Что мы проходим за день, он пройдёт за час. Я озером обернусь, а ты лягушкой будешь.

Див себя долго ждать не заставил. Увидел он озеро и лягушку и сразу понял, что это юноша с девушкой в них превратились. Ага, думает див, тут вы мне и попались, и начал воду пить. Пил, пил, пил — не может всё осилить. Как ни старается, всё равно озерцо хоть со след от лошадиного копыта да остаётся. Только див остановится дух перевести, смотрит, а озеро снова полное. В конце концов надоело диву и он убрался восвояси.

Когда он ушёл, озеро тут же опять стало девушкой, а лягушка — юношей. И отправились они в город, где у джигита родители жили. На окраине остановился юноша и говорит:

— Нехорошо как-то невесту в дом пешком приводить. Подожди здесь, я за тобой на тарантасе вернусь.

— Хорошо, — та отвечает, — Только помни: если ты кого из сестёр обнимешь и поцелуешь, забудешь обо мне.

Кивнул джигит:

— Ладно, никого целовать не стану.

Пришёл он домой. Мать сотцом ему очень обрадовались, а шестилетняя сестрёнка прямо на шею бросилась. Не удержался джигит, поцеловал её и сразу о той девушке забыл. А родители его на радостях уже и о женитьбе скорей заговорили, о невесте для сына стали думать.

Девушка же, не дождавшись его, поняла, что случилось, и пошла в один дом и стала там жить. А хозяин этого дома такой бедняк был, что и есть у него было нечего. Тогда девушка стала ковры ткать, а хозяин их на базар отвозил. Коврам тем износу не было, а уж красивые такие, что все только диву давались и нарасхват брали. Вся семья на выручку жила.

Шёл однажды мимо этого дома здешний мулла. Заглянул в окно и видит: девушка сидит, ковёр ткёт. «Ай, какая красавица, — мулла думает. — Вот бы мне жениться на ней! Надо бы как-нибудь по дороге в мечеть заглянуть сюда».

На другое утро, направляясь в мечеть, заходит мулла в тот дом. А девушка в это время печь растапливала.

Мулла спрашивает:

— Откуда ты, красавица, здесь взялась?

— Откуда взялась, — девушка отвечает, — потом скажу, некогда сейчас. Помоги-ка лучше печь растопить.

И кочергу ему подаёт.

Взял мулла кочергу, занялся печью. Сам всё на девушку поглядывает. А кочерга в его руке будто приклеилась: и рад бы он её бросить, да не может, ворошит и ворошит в печи. Даже про намаз свой забыл.

Старики в мечети ждали его, ждали, думают, уж не заболел ли? А потом разошлись по домам. И у муллы кочерга тут же из рук выпала.

«Ай-хай, — думает Мулла, — я же в мечеть опоздал!..» Выбежал он из дома. Увидели его старики. «Вот оно что, — думают, — оказывается, мулла к девушке этой повадился, потому и на намаз не пришёл».

— Вот, шёл в мечеть, — объясняет мулла, — да заглянул в этот дом омовение совершить заново.

— Ну, тогда ещё ладно, — говорят старики.

На другой день мулла опять на намаз шёл. Заглянул в окно: девушка сидит, ковёр ткёт. Не смог он мимо пройти.

— Вчера мы с тобой не успели побеседовать, давай сегодня, — девушке говорит.

— Ты лучше подай мне вон то правило, а поговорим потом, — отвечает она.

Взял мулла правило, а оно так к рукам и пристало. Сидит он, на девушку глядит. И опять про намаз забыл.

Снова старики муллу не дождались. Закончили утренний намаз, выходят, а мулла опять из того дома выбегает. «Да у него, оказывается, и слова, и дела лживые», — старики думают.

Ну а когда и на третий день то же повторилось, выгнали старики муллу. А за ним ещё одного и ещё; за три месяца трёх мулл из-за девушки сменили.

А у юноши, что от дива живым вернулся, дело тем временем к женитьбе подходит. Другую девушку ему сосватали. Свадьба на четверг назначена. Решили: пусть каждый гость с собой какое-нибудь угощение на свадебный стол принесёт.

Ту семью, где девушка жила, тоже пригласили. Старик-хозяин жену спрашивает:

— А что мы на свадьбу возьмём?

Девушка говорит:

— Не беспокойтесь, я бялеш испеку.

На свадьбе сначала мужчины за стол сели. Старик джигиту ковёр, что девушка выткала, в подарок принёс. Потом женщины пришли. Жена старика бялеш подаёт — большой, пышный. Хотела мать джигита им гостей угостить, да не тут-то было: верхушка у бялеша никак не срезается. Другие попробовали: ничего не выходит. Говорят:

— Пускай кто принёс, тот и срезает.

Сняла хозяйка девушки верхушку. И вылетели вдруг из бялеша голубь и голубка. Вылетели и запели:

— Забыл, забыл! — голубка воркует.

— Не забыл, не забыл! — голубь отвечает.

Дрогнуло сердце джигита — вспомнил он девушку, оставленную на окраине города. Запряг он тарантас и стрелой за любимой помчался.

Сыграли они хорошую свадьбу, да и зажили счастливо. И сейчас, говорят, так живут — в любви и согласии.

60. Гульчечек

В давние времена жила в дремучем лесу колдунья, и были у неё сын и сноха по имени Гульчечек. Колдунья была злая-презлая. Многих батыров она с пути сбила, многих людей она в трясину заманила… Не вынес сын всего этого и ушёл скитаться по свету, ушёл счастья искать.

Гульчечек грустила-тосковала по матери с отцом, но старуха-свекровь никуда её не отпускала, держала взаперти.

Однажды ночью, отправляясь как обычно по нечистым делам своим, колдунья забыла закрыть дверь на замок. И хлеб в печи оставила.

Только она ушла, Гульчечек стала собираться к родителям:

Лес дремучий видит сны, Звезды блещут среди тьмы. Хлеб из печи выну я, В путь далёкий выйду я, Навещу своих родных…—

Тихо напевада она и, вынув из печи тёплый душистый хлеб, сунула его в котомку и выбежала из избушки.

Минула ночь, минул день. Далеко успела уйти Гульчечек. Тем временем колдунья вернулась и, не найдя сноху дома, кинулась за ней в погоню. Превратилась она в Серого волка и бежит, принюхиваясь, по следу. И вот уже настиг Серый волк беглянку и воет страшным голосом:

Я волчище — серый хвостище, Страшный у меня голосище. Если хлеб не отдашь мне и спрячешь, Так и знай: у меня ты поплачешь, Ох, поплачешь…

Испугалась Гульчечек. Отдала бы она хлеб, чтоб спастись, да уже ни крошки не осталось от него. Стала она растерянно озираться по сторонам, увидала поблизости большой, раскидистый, дуплистый вяз, и взмолилась:

О густой тенистый вяз, О приветливый мой вяз! Серый волк бежит за мной. Помоги же мне, укрой Ты зелёною листвой!

Пожалел вяз Гулчечек, развернулся к ней уютным дуплом, где днём скрывались летучие мыши и куда белки складывали орешки, и беглянка в нём спряталась.

Серый волк всю ночь выл под вязом и царапал когтями землю, а под утро ни с чем убежал домой.

Занялась заря, взошло ясно солнышко, наступил день. Гульчечек поблагодарила доброе дерево и отправилась дальше. Шла она, шла, и стало вечереть. Серый волк вскоре опять по следу настиг сноху и завыл жутким голосом:

Я волчище — серый хвостище, Страшный у меня голосище. Если хлеб не отдашь мне и спрячешь, Так и знай: у меня ты поплачешь, Ох, поплачешь…

Испугалась бедная Гульчечек. Смотрит растерянно по сторонам и видит: посреди зелёного луга блестит красивое серебряное озеро. Взмолилась она:

О, озёрная вода! Приключилась беда. Серый волк бежит за мной, Помоги же мне, укрой Ты серебряной волной!

Серебряное озеро пожалело Гульчечек, раскачало глубокие воды свои, вздыбило волны, и беглянка очутилась на маленьком островке, окружённом со всех сторон водой. Серый волк остался на берегу. Всю ночь выл он у озера, царапал когтями землю, наутро же убежал ни с чем домой.

Занялась заря, взошло ясно солнышко, наступил день. Гульчечек поблагодарила доброе озеро и снова отправилась в путь. Шла она, шла… и опять сумерки стали сгущаться. А уже и лес кончается, и крыша дома родительского видна. Но Серый волк и на этот раз настиг беглянку по следу и завыл:

Я волчище — серый хвостище, Страшный у меня голосище, Если хлеб не отдашь мне и спрячешь, Так и знай: у меня ты поплачешь, Ох поплачешь…

Испугалась Гульчечек. Смотрит по сторонам, увидела одинокую развилистую берёзу и забралась на неё. А Серый волк роет когтями землю под берёзкой, к корням подбирается.

Дрожит Гульчечек от страха и плачет: «Неужелитак и умру здесь, совсем близко от дома родного, не повидав мать с отцом…» Тут на берёзу прилетел и сел скворец. Гульчечек взмолилась:

Ласковый мой скворушка, Певчий друг мой, скворушка! Ты лети за луг-лужок, Передай мой волосок, Передай мой волосок!

Гульчечек дала в клюв скворушке волосок, и тот полетел прямо к дому, где жили её родители. Оставил волос на воротах и улетел.

Той порой вышел к воротам брат, заметил волос и взял его.

«Не иначе как из гривы моего вороного коня», — подумал он и натянул дома волос на домбру.

Жена взяла домбру в руки и стала, притопывая, играть на ней. Вдруг струна на домбре запела голосом Гульчечек:

Не играй, ой, не играй, Ломит руки, ноги. Не пляши, ой, не пляши, Приди на подмогу!..

Удивилась женщина: «О аллах, что это с домброй случилось?» — и передала её мужу. Тот потрогал было струны, и опять домбра запеля:

Не играй, брат, не играй, Поясница, ох, болит. Брат, струну не задевай, Голова моя болит. У опушки на берёзе Льёт твоя сестрица слёзы. А свекровь — колдунья злая — Волком воет, не пускает. Брат, домбру ты отложи И на помощь поспеши!..

Тут брат всё понял:

— Сестрёнка Гульчечек в беду попала! — вскочил он с места, взял дубину, оседлал ретивого коня и поскакал к лесу. Подоспел он в самый раз: Серый волк вырыл под берёзой огромную яму, и дерево уже готово было повалиться…

Убил он волка, а сестру привёз домой.

С тех пор Гульчечек зажила счастливо, не ведая ни горя, ни печали.

И я у них бывал: сегодня пришёл, а вчера ушёл. Угощали меня там на славу: масло ел да мёд пил. Две бочки, один ковш — знай пей сколько хошь. Жаль одно: по усам текло, а в рот не попало.

61. За доброту — зло

В прежние времена у одного середняка было три сына. Однажды он приглашает своих сыновей и говорит своё завещание:

— Я, сыны мои, скоро умру, похороните меня по-хорошему, — говорит. — После этого в течение трёх дней будете приходить к моей могиле и молиться.

Немного погодя, отец скончался.

Возвращаясь после похорон, его сыновья покупают водку для поминок, приглашают скрипачей и начинают веселиться.

Младший сын не садится с ними, ложится на печку и лежит. Встают утром, и старший сын говорит младшему:

— Иди, помолись за меня, — говорит.

Младший сын идёт, молится за отца. Могила раскрывается, выходит отец и даёт ему перо чёрной птицы.

— На, сынок, не теряй и сохрани, авось когда-нибудь понадобится тебе, — говорит.

Джигит берёт перо чёрной птицы и идёт домой. Назавтра и средний брат говорит ему:

— Сходи, помолись от моего имени за отца.

Сходил и помолился и за среднего сына. В этот день отец подарил ему перо лебедя. На третий день сам, зная, что сегодня его очередь, идёт к отцу и молится за него. Сегодня отец дарит ему перо красной птицы:

— Вот, сынок, не теряй, пригодится, — говорит.

— Отец, что я с ним буду делать, я же не знаю, — говорит.

— Вот, сынок, когда нужно будет, возьмёшь в рот перо чёрной птицы и свистнешь, появится чёрный конь и чёрная одежда. Когда их наденешь, никто тебя не узнает, будешь как сын падишаха, — говорит. — Когда возьмёшь в рот перо лебедя и свистнешь, появится белый конь и белая одежда. Когда возьмёшь в рот перо красной птицы и свистнешь, появится красный конь и красная одежда, — говорит.

Недалеко жил, оказывается, один падишах. У этого падишаха было три дочери. Этот падишах не отдаёт своих дочерей ни падишаху, ни баю:

— Кто владеет большим мастерством, за того и выдам, — говорит.

На одном месте ставит столб в сорок аршинов высотой. На верхушке столба прикрепляет проволоку, а на проводоке — золотое кольцо.

— Чья стрела пройдёт через это золотое кольцо, за того и выдам свою дочь, — говорит.

Таким образом, услышав эту весть, джигит выходит в степь, берёт в рот перо чёрной птицы и свистит. Тут же появляется чёрный конь и чёрная одежда, одевается он в чёрную одежду и идёт в город. Собрался народ — все улицы переполнены людьми. Подходят и стреляют из лука. Недалеко от столба провели черту и стреляют от этой черты. Чья-то стрела не долетает, чья-то перелетает, никто не может попасть в кольцо. Появляется этот джигит. Каждый уступает ему дорогу, думая: «Что за славный джигит!» Подходит он к тому столбу, стреляет, стрела проходит через кольцо. После этого джигита подхватывают, кричат «Ура!»

— Вот этот джигит попал в кольцо, — говорят и ведут к падишаху.

Падишах отдаёт свою дочь за него. Так он становится зятем падишаха. Теперь падишах говорит ему:

— У меня есть три дочери, отдам положенное богатство, где хочешь, там построю тебе дворец, — говорит.

На это джигит отвечает:

— На окраине города есть холм, вот там и построй нам дворец, буду наблюдать за появлением врагов, — говорит.

На этом холме падишах строит дом, отдаёт им много богатства. Там и начинают они жить.

Вот приходит время замужества и средней дочери падишаха. Падишах опять распространяет такую же весть.

— Чья стрела пройдёт через это кольцо, тому и отдам свою дочь в жёны, — говорит.

Собирается народ, стреляют. Ничья стрела не может попасть в кольцо. Этот джигит ещё раз выходит в поле, берёт в рот перо лебедя, свистит, появляются белый конь и белая одежда. Теперь джигит представляется сыном другого падишаха. Пускают стрелы, но ничья стрела даже близко не подходит к кольцу. Джигит на белом коне появляется, ставит ногу на черту, стреляет. Стрела попадает прямо в кольцо. Его опять поднимают с криками «Ура!» Приводят к падишаху. Падишах, думая, что это второй жених, отдаёт за него свою среднюю дочь. И говорит:

— Отдам сколько нужно богатства, построю дом, где пожелаешь.

Джигит говорит:

— Построй на той горе.

Приводят сюда мастеров, опять строят дом, и начинает он тут жить с двумя жёнами. Когда остаётся со средней дочерью, надевает белую одежду; когда со старшей, приезжает на чёрном коне и в чёрной одежде.

Так подходит время и для третьей дочери падишаха. Падишах опять распространяет такую же весть. Стреляют, собирается народ. Уходит джигит в поле, берёт перо красной птицы и свистит. Появляются красный конь и красная одежда. Приходит он на площадь, ему уступают дорогу. «Какого падишаха это сын?» — удивляются люди. Уж очень красив он. Люди стреляют, никто попасть не может. Подходит он, пускает свою стрелу, и стрела проходит через кольцо.

— Теперь, — говорит падишах, — отдам свою дочь за тебя. От тех двух зятьёв ничего хорошего не видел, — говорит, — больше у меня нет дочерей на выданье. Иди, на своём коне перепрыгни через этот двухэтажный дом и остановись на той стороне дома, — говорит.

Немного отступив в сторону, джигит, во всю мощь погоняя коня, перепрыгивает через двухэтажный дом как птица и останавливается во дворе дома. Видит, перед домом стоит младшая дочь падишаха. Очень уж красивая.

— Если ты джигит, то будь таким, — говорит она, достаёт из кармана очень дорогой вышитый платочек, отдаёт ему и уводит с собой в дом.

После этого заходит падишах во дворец, дочь свою отдаёт за этого джигита. Будучи в гостях у них, падишах говорит джигиту:

— У меня уж больше нет дочерей на выданье, сам я состарился, я хотел бы отдать тебе и своё падишахство, — говорит.

— Бабай, — говорит джигит, — пока жив, будь сам падишахом, я не хочу твоего падишахства.

Падишах говорит:

— На каком месте города пожелаешь, там построю тебе дом.

Джигит говорит:

— Не буду жить в твоем городе, на окраине города на холме живут два моих свояка, построй там и мне дом.

Для младшей дочери падишах построил особенно красивый дом. И из богатства отдал самое лучшее, что у него было. Так и живёт он теперь с тремя жёнами. Когда ночует у младшей дочери, надевает красную одежду и приезжает на красном коне; у средней дочери — на белом коне и в белой одежде; у старшей — на черном коне и в черной одежде.

«Подожди, — думает он теперь, — ведь нельзя так жить дальше. К трём девушкам нам надо явиться втроём», — думает. Надевает чёрную одежду, садится на чёрного коня и появляется перед старшей сестрой и говорит:

— Разреши мне, — говорит, — съезжу я к себе домой, поедут и те два свояка, съездил бы вместе с ними и увидел бы свою страну.

— Ладно, съезди, только не отставайте друг от друга, — говорит девушка. И думает, что муж у неё уехал.

После этого он одевается в белую одежду, садится на белого коня и едет ко второй девушке:

— Старший и младший свояки едут к себе на родину, у меня на родине есть братья, съездил бы я к ним, повидался бы с ними, — говорит.

И вторая не возражает против поездки мужа. Теперь появляется он перед младшей дочерью и у неё берёт разрешение.

— Езжай, — говорит, — только не отставайте друг от друга.

И уезжает он в свою страну, девушки остаются, думая, что мужья уехали к себе на родину. Он едет, едет и доезжает до своего аула. Его старшие братья обнищали, дом продали и пропили, живут вдвоём в одной бане. Заходит он к себе домой:

— Дома ли хозяева? — спрашивает.

Выходит один из них:

— Что ты за человек? — спрашивает.

— Я скажу, кто я есть, если вы меня пустите ночевать, — говорит джигит.

— Ты не захочешь войти в такое место, мы живём только в бане. Вон, иди в дом напротив, там тебе будет хорошо, — говорит.

— Я их видел, но я зайду к вам, за этим сюда и пришёл, — говорит джигит.

— В таком случае, если не брезгуешь, заходи уж, — говорит.

Заходит. У старших братьев, оказывается, даже есть нечего. Он даёт им сто рублей.

— Идите, принесите что-нибудь покушать, — говорит.

Потом рассказывает старшим братьям, кто он такой. Приглашает соседей, родственников, угощает их два дня и думает уехать. Говорит старшим братьям:

— Давайте, поехали со мной, — говорит.

Отправляются. Через некоторое время он вытаскивает перо чёрной птицы, свистит, появляются чёрный конь и чёрная одежда. Отдаёт он их своему старшему брату. Берёт перо лебедя, свистит, появляются белый конь и белая одежда, их он отдаёт среднему брату. Потом говорит:

— Когда мы доберёмся до места, я вам скажу; ты вот в этот дом, а ты вот в этот дом войди. Вы зайдёте в дома как в свои собственные и как к собственным жёнам.

Так они доезжают до дома.

— Ты, брат, зайди в этот дом, а ты зайди в этот дом, — говорит джигит.

И трое заходят к трём девушкам. Так старший и средний братья стали жить в довольстве. Только младшая дочь понимает, что прежде на всех троих был только один муж. Теперь получается, что на троих — трое.

Этот джигит говорит:

— Не шуми, пожалуйста. Не хотелось с тобой расставаться, поэтому так и поступил, — говорит.

Так они и живут теперь.

Через некоторое время старшие братья начинают подумывать о том, как бы навредить младшему.

— У него и жена красивее, и богатства больше, и дом просторнее. Надо что-нибудь сделать с ним, — говорит один.

— Надо его убить, богатство его отобрать, вернуться в аул и жить в своё удовольствие. Жизнь на горе для нас совсем не подходит, — говорит другой.

Первый говорит:

— У него есть алмазный меч. Ночью, когда он уснёт, надо взять этот алмазный меч, прикрепить к двери остриём внутрь, — говорит, — сами подойдём со стороны и крикнем: «Эй, братец, вставай, иначе пропадёшь, воры угоняют весь твой скот». Он вскочит и когда будет выбегать из дома, наткнётся на меч и отрежет ноги. После этого мы его унесём в степь и бросим, а за ночь успеем уйти далеко, — говорит.

Вот с такими мыслями, когда он уснул, старшие братья берут алмазный меч, прикрепляют поперёк двери остриём внутрь. Затем кричат из окна:

— Эй, братец, вставай скорей, воры твой скот угоняют.

Он вскочил. Кинулся на улицу, споткнулся об алмазный меч и отрубил себе обе ноги по щиколотки. Взяли его братья, унесли в степь и там оставили, а сами взяли его жён и богатство и поехали к себе в аул.

Когда джигит утром пришёл в сознание и хотел встать на ноги, вспомнил, что произошло и страшно разозлился. Питаясь всевозможными травами, щавелем, доползает до берега какого-то водоёма. Видит: с верховья реки идёт какой-то человек. Подошёл тот человек, поприветствовал его, видит джигит, что нет у этого человека обеих рук. Он и говорит:

— Братья со мной так поступили. Когда спал, отрезали мне обе руки.

У одного из них нет рук, у другого ног. Смотрят как-то и видят, что по другому берегу реки идёт ещё один человек. Видят, что он как пьяный шатается из стороны в сторону. Безногий говорит безрукому:

— Иди, помоги ему, чтобы не упал в воду, видимо, пьяный, кто же это, интересно знать.

Пошёл он. Видит, что тот слеп на оба глаза. Безрукий говорит ему:

— Держись за подол, — и приводит его в компанию.

Таким образом, они — безрукий, безногий и слепой пошли дальше вместе.

Шли они, шли и вышли к одной долине. Прошли немного и видят юрту, похожую на дом казаха. Заходят они туда. Дома никого нет. Можно подумать, что дом этот сделан специально для них. Они решили здесь устроиться и жить. Стали ловить рыбу, охотиться, в общем кое-как кормятся. Так и живут они втроём.

Как-то однажды слепой говорит своим друзьям:

— Нам очень трудно жить без женщины, была бы женщина, она и постирала бы нам, и есть готовила бы, а мы бы ходили на охоту. Говорят, что в верховье один падишах выдаёт дочь замуж. Давайте заберём её себе. Ведь если она выйдет замуж, то не вернётся обратно, отправится далеко.

А они смеются:

— Так уж и пойдёт дочь падишаха с нами, — говорят.

— Она, — говорит слепой, — сейчас ходит по домам и прощается со всеми. Пойдём и мы, скажем женщинам, которые сопровождают её: «Пусть дочь падишаха попрощается и с нами, ведь мы калеки». Когда будет прощаться со мною, я возьму её за руку, произнесу нужное заклинание, и весь свет покроется туманом, и мы тайно увезём её, никто ведь не будет знать, куда она делась, — говорит.

Так доходят они до города. Видят, что, как и сказал слепой, дочь падишаха ходит из дома в дом и со всеми прощается.

— И с нами попрощайся, — говорят они.

Дочь падишаха прощается. И когда дочь падишаха прощается со слепым, он сжимает её руку, заклинает и дует. Весь свет покрывается туманом и в это время уводят дочь падишаха. Народ растерялся, не знает, что случилось, и не видит, куда делась дочь падишаха.

Тем временем они возвращаются в свой дом. Безногий говорит своим товарищам:

— Давайте мы ей не будем чинить обиду, если нам будет готовить еду и стирать бельё, этого будет вполне достаточно.

На следующий день они все трое уходят на охоту. Девушка остаётся дома одна.

Недалеко от их дома, оказывается, есть ещё один дом. В этом доме жила старуха Жалмавыз. Когда те ушли на охоту, приходит она к этой девушке.

— Откуда же ты явилась, — говорит, — мы, оказывается, соседи. И у меня никого не было, чтоб поговорить, и ты, оказывается, одна, время от времени я буду к тебе приходить.

После этого просит девушку расчесать ей волосы. Таким образом, она стала каждый день приходить к девушке, когда её товарищи уходили на охоту. Каждый день просит её расчесать ей волосы. Как-то однажды безногий заметил, что лицо девушки начало желтеть.

— Что с тобой случилось, болеешь или соскучилась по дому? Если что, мы можем отвезти тебя домой, от греха подальше, ты только скажи, не стесняйся.

Девушка говорит:

— Когда вы уходите, каждый день приходит одна старуха и заставляет чесать её волосы. Я расчёсываю волосы, а она в это время сосёт, оказывается, мою кровь. Сегодня она придёт и высосет последние капли моей крови, вы не ходите на охоту, — говорит.

В этот день её товарищи не пошли на охоту. Вот приходит старуха Жалмавыз. К её приходу безногий держит сабли наготове.

— Куда заходишь без разрешения, зарублю! — говорит и хватает старуху за подол.

Та начинает умолять:

— Только не убивайте, что попросите, то и отдам, — говорит.

— Вот один из нас без ног, пусть он будет с ногами, второй слепой, сделай его зрячим, третий у нас без рук, у него должны появиться руки, и вернёшь этой девушке её прежнюю красоту и цветущий вид, — говорит джигит.

— Ладно, я всё сделаю, — говорит старуха.

После этого безногий говорит безрукому:

— Я скажу этой старухе: «Открой рот», она откроет рот, и ты войдёшь туда; скажу «выплюнь», она выплюнет, после чего появишься оттуда, как и прежде, человеком с руками. После этого велит слепому и девушке поступить также. — Потом кто-нибудь из вас скажет старухе: «Открой рот», я войду в него. Затем, когда вы скажете «выплюнь», она ответит: «То, что я искала, нашлось, не буду выплёвывать». Постарайтесь как-нибудь заставить её выплюнуть меня, ни за что не оставляйте там, — говорит джигит.

— Ладно, сделаем, — говорят его друзья.

После этого безногий говорит старухе Жалмавыз:

— Открой рот.

Та открывает. Велит безногому войти туда. Тот входит. Старухе говорят:

— Выплюнь.

Выплёвывает старуха, появляется здоровый джигит, как и прежде, с руками.

Ещё раз велит старухе открыть рот, для слепого. Он входит.

— Выплюнь, — командует.

Выплёвывает старуха, появляется джигит. После этого велит войти девушке, девушка входит.

— Выплюнь! — говорит.

Смотрят, появляется, как и прежде здоровая, красивая и цветущая девушка с румяным лицом. Безногий отдаёт свой меч одному из товарищей.

— Открой рот, — говорят старухе.

Она открывает. Безногий входит. И когда говорят «выплюнь», старуха отвечает:

— Я нашла то, что искала, не буду выплёвывать.

Тот джигит, который взял меч, рассекает старуху пополам. Распарывают ей желудок, не могут отыскать, нет джигита. И когда собирают все её кости вместе и смотрят, видят, что нет её большого пальца. Когда разрубали старуху, палец, оказывается, откатился в сторону. Когда рассекли его, то видят, что оттуда появился джигит ростом с таракана. Через некоторое время он приходит в нормальное состояние, выправляется. Все товарищи благодарят его.

Они решили вернуться по домам, к себе на родину. Теперь они спрашивают у девушки:

— Пойдёшь с нами или вернёшься домой?

Девушка не может решить.

— Ладно, они отправляются домой вместе. Идут, идут и доходят до места, где дорога делится на три направления. Дойдя до этого места, останавливаются и говорят девушке:

— Вот на троих три дороги, а ты иди за тем, кто тебе больше нравится, — говорят.

Девушка осталась позади. Трое джигитов прощаются и отправляются по трём дорогам. А девушка пошла по дороге джигита, который был безногим. После этого те друзья его возвращаются и, обрадованные, благодарят этого джигита: безрукому вернул руки, слепому зрение, и с радостью расстаются.

Джигит возвращается в аул своих старших братьев. Дошли они очень усталые, хотят пить. Останавливаются на краю аула, где женщины обычно берут воду. Он видит, что по воду, оказывается, идёт его жена. На ногах у неё чулки и лапти, платье и платок старые, волосы растрёпаны. Он узнал свою жену, а та его не узнала. После этого он достаёт тот платок, который дала ему дочь падишаха, когда он перепрыгнул через дом, и отдаёт девушке, которая пришла с ним.

— Отдай-ка платок той женщине, которая достаёт воду, — говорит.

Девушка относит платок. Та берёт платок, смотрит, и роняет вёдра.

— Разве джигит жив, это тот самый платок, который я ему подарила, — говорит.

Джигит подходит к ним и его жена падает без сознания. Кое-как привели её в сознание, побрызгав водой. Джигит говорит жене:

— Ты пока иди, а мы вслед за тобой придём.

Та пошла. Старшие братья джигита что-то делали во дворе. Видят, что девушка пришла радостная.

— Отчего с треском закрываешь ворота, отчего такая радостная, с чего у тебя радость? — спрашивают сердито.

В ответ девушка говорит:

— Я не могу всю жизнь жить и гореть в огне, хватит уж, настало время и для моей радости.

Между тем заходят дочь падишаха с их младшим братом. Старшим братьям это совсем не нравится.

— Что ты тут делаешь, пошёл с глаз долой! — говорят и гонят его.

— Братья старшие, почему свирепствуете, я пришёл не для того, чтобы обижать вас, вы отрубили мне ноги, теперь я снова на ногах. Неужели опять не уживёмся? — спрашивает младший брат.

Абзыи говорят:

— Ты мастер болтать, отправляйся туда, откуда пришёл, вон твоё богатство, вон твоя жена.

После этого он берёт свою жену, своё добро и уходит к соседу — родственнику. Собирает народ и спрашивает:

— Откуда мои абзыи взяли богатство, откуда они взяли себе жён?

Сельчане говорят:

— Поговаривали, что добыли всё так-то и так-то.

Джигит говорит:

— Если их слова правдивы, давайте мы сделаем так. Сварим кашу, когда сварится, посередине нальём масла, в центр масла положим кольцо, заставим их стрелять стрелами, если они сказали правду, то их стрелы должны попасть в кольцо.

— Хорошо, сделаем так, — говорит народ.

Делают так, как он сказал, и приводят его братьев. Старшему говорят:

— Если правдив ваш рассказ о том, как добыли жён и богатства, пустите стрелы так, чтобы они попали в центр кольца.

Поскольку слова старшего были лживыми, он совсем растерялся и пустил стрелу наискось. Велят стрелять среднему брату. Этот тоже стреляет мимо. Теперь народ узнаёт про их обман. Младший брат берёт стрелу, ставит ногу вблизи котла и пускает стрелу. Стрела исчезает с глаз и с высоты падает в котёл и вонзается в центр кольца. После этого хватают старших братьев и уводят.

Таким образом, взяв трёх дочерей падишаха, взяв и дочь падишаха, которую привёл с собой, раздав скот и добро бедным, вернулся он в дом тестя, и они зажили вместе.

62. Три друга

В давние-давние времена, когда коза была командиром, синица — писарем, сорока — солдатом, жили, говорят, в одном ауле три джигита. Они, говорят, были один прекраснее другого. Эти три джигита очень подружились. Какое бы несчастье не случилось, договорились они не бросать, всегда защищать друг друга, никогда не делать зла.

Вот так однажды они все втроём собрались, говорят, договорились, взяли пищи на несколько дней, и пошли по дороге, мир повидать да себя доказать. Шли они день, шли другой, устали. Решили отдохнуть, сели и разложили пищу, что они взяли на дорогу: один — сердце, второй — печень, третий — почку выложил. Когда как следует поели, они начали прогуливаться туда-сюда. Прогуливаясь вокруг да около, тот джигит, который съел сердце, споткнулся о железную крышку. Когда они подняли эту железную крышку, оказалось что это крышка какого-то колодца. И начался между ними спор: кто спустится в этот шяодец, да кто спустится.

И вот тот джигит, который съел сердце, говорит:

— Я спущусь и хватит спорить.

— Ладно уж, тогда, давай, спускайся ты.

Товарищи его принесли верёвку, привязали его за пояс и спустили. Когда он дошёл до дна колодца, сказал:

— Вы пока подождите, а я посмотрю, что вокруг, — и начал рассматривать дно колодца.

Там было очень темно. Пошарив, он обнаружил на одной из стен дверцу. Когда он вошёл в эту дверь, то увидел, что между двумя красочными стенами идёт дорога. И вот он дошёл до следующей двери. Открыл он дверь, вошёл и не поверил своим глазам: оказался в очень красивой комнате. Стены комнаты были позолоченные, на полу парчовый палас, посередине комнаты на золотом троне сидит очень красивая девушка. Когда джигит вошёл, девушка ему говорит:

— Эй, джигит, нисколько, оказывается, не жалеешь своей жизни, зачем пришёл сюда? Это ведь дворец Ифрита — повелителя всех дивов. Несколько лет тому назад похитил он меня у моего отца, привёз и водворил в этом дворце, и вот с тех пор я и томлюсь у него в плену. Быстрее уходи отсюда, иначе он тебя убьёт, и мне не будет жизни, он очень не любит людей.

На это джигит говорит девушке:

— Не беспокойся, поборемся и посмотрим, кто победит, — только успел сказать джигит, как затряслась земля, начали шататься стены.

Девушка страшно испугалась, побледнела вся. Она думает, что Ифрит сейчас сотрёт джигита в порошок и пустит по ветру. И вот вошёл Ифрит.

— Фу, пахнет человеком, — говорит он, — где этот человек, приведите его ко мне, я сейчас же пущу его прах по ветру.

А девушка тем временем сидит и вся дрожит. Из угла выходит джигит и говорит:

— Эй, Ифрит, вот он я — не любимый тобой человек, давай поборемся, померяемся силами.

Ифрит посмотрел на этого джигита исподлобья, видя его красоту, аж поразился и сказал:

— Давай, джигит, померяемся силами, раз ты так хочешь. Кто первый: ты или я?

Джигит совершенно спокойно отвечает:

— Пускай ты будешь первым, бей сначала ты! — говорит.

Ифрит взял свой стопудовый горзи и ударил разок джигита.

Голова у джигита треснула и он по щиколотки ушёл в землю. Затем джигит вскочил, взял палицу и ударил Ифрита так, что тот разлетелся в прах.

Девушка, соскочив с трона, обняла джигита, начала, плача, целовать его:

— Эх, джигит, я тебе дам что угодно, не жалко, ты не только меня спас от злодейства этого Ифрита, но и спас двух моих старших сестёр. Пойдём-ка, вот в этой комнате они уже пять-шесть лет томятся в плену, — сказала и вывела из соседней комнаты двух своих старших сестёр.

После этого джигит говорит девушкам:

— Если хотите, я выведу вас на землю.

Девушки в один голос сказали:

— Конечно, мы хотим выйти, где выход?

Они взяли ценностей, сколько могли, и пошли туда, где джигит спустился в колодец.

Джигит крикнул:

— Там ли вы, мои верные друзья?

— Мы здесь, ждём тебя, — ответили сверху.

Джигит привязал старшую девушку за пояс, и её подняли наверх. После этого среднюю девушку так же подняли, а затем и младшую. Джигиты наверху, вытащив старшую девушку, были поражены её красотой:

— Кто же ты, человечьей породы или пэри? — спрашивают.

Средняя сестра была ещё красивее, но особенно красивой была младшая. Вот когда появилась младшая девушка, два джигита отошли в сторону:

— Если он сам выйдет оттуда, то, естественно, младшую возьмет себе, никогда и ни за что не отдаст её нам. Давай не будем его вытаскивать, оставим там, — советуются они, и когда джигит вот-вот должен был вылезти, они отрубили верёвку, и джигит упал на дно колодца.

Но джигит не умер. Как только оказался на дне колодца, пошёл по прежней дороге. Дошёл до тех комнат, начал осматривать стены и наткнулся на какую-то ручку. Когда он дёрнул за ручку, открылась дверь и он увидел ещё одну дорогу. И пошёл джигит по этой дороге. Идёт он, долго идёт и вот оказывается на опушке зелёного леса, на поляне.

Отдохнув немного, пошёл он дальше, и оказался у чёрной-пречёрной пашни. На этой пашне паслись стада коров и овец. Среди них ходил старик с совершенно белой бородой. Джигит дошёл до этого старика и говорит:

— Здравствуй, бабай

Старик ответил:

— Очень хорошо, улым!

Поговорили о житье-бытье, о здоровье, о том о сём, джигит говорит старику:

— Бабай, мне нужна какая-нибудь работа, не возьмёшь ли ты меня к себе на работу?

Бабай отвечает:

— Работник мне вообще-то нужен, но выдержишь ли ты? Вот видишь, есть у меня овцы, коровы, но нет никакой земли, кроме этой чёрной пашни. Вот надо их накормить на этой чёрной почве.

Смотрел, смотрел джигит и говорит бабаю:

— Ладно, бабай, когда есть такие зелёные леса, поля, как-нибудь уж прокормлю.

Старик ему ответил:

— Эти зелёные леса и пастбища принадлежат диву, пасти скот там нельзя. Иначе он уничтожит и меня, и тебя, и весь скот. Если согласен кормить их вот на этой чёрной почве, возьму тебя по договору на семь лет. По истечении этого срока я тебя с почестями отправлю домой.

Джигит этот не знает дороги, сам голоден, что же ему делать, куда идти, нехотя согласился.

Уже наступал вечер, солнце садилось. Джигит со стариком пошли к нему домой. Загнали скот в загон, поели, попили и легли спать. Джигит был очень уставшим. Тем не менее, рано утром он вскочил, поел, попил и повёл скот в поле. Коровы и овцы ищут корм, бродят туда-сюда. Джигит совсем устал, истомился. Вернувшись, уснул мертвецким сном. Назавтра опять встал и вышел ещё затемно — пошёл пасти стадо.

Таким образом, несколько лет мучился этот джигит в пыли и земле, на пастбище без травы, совсем истомился, исхудал. Потом он думал-думал и как-то сказал:

— Бабай, я весь исхудал, ты завтра мне перед выходом на пастьбу свари четверть быка, чтобы перекусить.

Старик вообще-то не жалел на еду ничего:

— Ладно, улым, пусть будет по твоему.

Встав рано утром, джигит съел четверть быка, не оставив даже кусочка и повёл скот в поле, прямо на лесную поляну дива. Когда скот наелся вдоволь и повалился спать, джигит тоже лёг и уснул.

Долго ли коротко ли спал джигит, проснувшись, не поймёт, во сне он или наяву. Он видит, что весь его скот забеспокоился. Джигит смотрит по сторонам и не верит глазам: с громом и молнией, с землетрясением, поднимая бурю и пыль, пригибая верхушки деревьев вниз, спустился див и стал перед джигитом:

— Эй, поганый человечишка! Как ты посмел, осрамив меня, на зелёную-презелёную поляну, куда ещё не ступала нога человека, пустить свой поганый скот и дать ему топтать мою землю!? Что дороже тебе: жизнь или твоё добро? Говори быстрее, мне некогда! — заорал див, изрыгая пламя.

Джигит нисколько не растерялся и не испугался, встал перед дивом, вздохнул полной грудью и сказал:

— Эй, отродье дивов, о том, кто поганый, ты или я, какого я роду-племени, об этом поговорим потом, давай сначала померимся силами, кто ударит первым?

Див, злорадствуя, сказал:

— Давай! В таком случае, одним ударом я развею твой прах по ветру!

Они бросили жребий, и он выпал на дива. Див взял в руки горзи в шестьдесят пудов и ударил джигита по макушке, джигит ушёл в землю по шею. Джигит вылез из земли, встал на ноги, взял горзи и как даст диву по макушке! Див только по щиколотки ушёл в землю. Вылез он из земли и говорит:

— Ладно, завтра я в это же время размозжу твою голову, — молниями сотрясая землю, поднимая бурю и пыль, улетел в ту сторону, откуда пришёл и исчез с глаз.

Перед заходом солнца джигит пригнал скот, закрыл его в загон и говорит, старику:

— Бабай, завтра наутро сваришь мне половину быка, сам видишь, как я исхудал.

— Ладно, улым, ладно, — сказал старик и вышел посмотреть на своё стадо.

Старик не верит своим глазам, брюхо у скотины переполнено, все лежат и еле дышат от сытости. У старика аж дух перехватило. Рано утром джигит съел половину быка, не оставив ни кусочка, вывел скот. Опять повёл его на ту же поляну и пустил пастись. Когда скот насытился и уснул, он и сам уснул таким же сном. Проспал он долго ли, коротко ли и опять, сотрясая землю, с громом и молнией, поднимая бурю и пыль, сгибая верхушки деревьев, спустился див. Бросили жребий, опять очередь выпала на дива. Див взял свой горзи и ударил джигита по голове, на этот раз джигит ушёл в землю по пояс. Тогда джигит, быстро выскочив из земли, ударил дива палицей по голове, да так, что тот ушёл в землю по колено. Див, выскочив из земли, сказал:

— Я тебя прикончу завтра, — и, громыхая, улетел туда, откуда прилетел.

Перед заходом солнца джигит пригнал скот и закрыл его в хлев, и, войдя в дом, сказал старику:

— Бабай, я очень устал, исхудал, завтра сваришь мне три четверти быка.

Старик ответил:

— Ладно, улым, ладно, — и вышел посмотреть на свой скот.

И опять не верит своим глазам: скот весь опух от еды и еле дышит. У старика опять всё внутри дрогнуло. Зайдя домой, он хотел обо всём расспросить джигита, но тот уже спал мертвецким сном.

Встав рано утром, джигит съел три четверти быка, не оставив ни кусочка, вывел скот и повёл на ту же самую поляну. Животные стали есть зелёную траву, а насытившись, собрались на одном месте и легли. Джигит тоже хотел немного вздремнуть, прилёг и сразу уснул. В это время, сверкая молниями, сотрясая землю, изрыгая огонь, спустился див и ударил джигита палицей по голове. В этот раз джигит ушёл в землю только по щиколотки. Затем выскочил из земли и как ударит дива! Див ушёл в землю по пояс. Вскочил он на ноги и, изрыгая пламя, сказал:

— Назавтра уж я не оставлю твою голову целой, — и улетел туда, откуда прилетел.

Скотина опять начала щипать траву, и когда насытилась, они потихоньку двинулись домой. И джигит медленно побрёл за ними, пригнал скот и закрыв в абзар, вошёл в дом:

— Бабай, назавтра уж приготовь мне целого быка, и от этого у меня прибавится сил, — сказал.

— Ладно, улым, ладно, — сказал старик и опять пошёл посмотреть на свой скот.

И опять он не верит своим глазам: скотина пыхтит от переедания. Старик всерьёз забеспокоился. И подумал: «Этот джигит, видимо, хочет лишить меня и скота и жизни. Он, видимо, губит луг дива, он ещё молод, не знает, что за это всё див может пустить по ветру наш прах». Думал старик, думал, лёг и уснул.

Рано утром джигит встал задолго до старика, съел целого быка, не оставив ни кусочка, и повёл скот обычным путём. Старик страшно расстроился и решил: «Подожди-ка, пойду-ка я посмотрю, где он пасёт мой скот», — и пошёл. Ходил он, ходил по пашне и не нашёл своей скотины. Когда он дошёл до поляны дива, не верит своим глазам: скот уж насытился и с удовольствием лежит и отдыхает. И джигит спит беспробудным сном. После этого старик, перепуганный, еле дыша, спрятался в густом кустарнике, желая узнать, что же произойдёт. Вдруг, сотрясая небо и землю, поднимая пыль и бурю, сгибая верхушки деревьев и изрыгая пламя из пасти, спустился див. Видя всё это, старик обомлел и начал читать молитвы, которые знал. Недолго мешкая, див со всей силы ударил палицей джигита по голове. Старик подумал было, что прах джигита рассеялся по ветру, но видит, что джигит и не шевельнулся. Джигит даже не вздрогнул, а у дива на лбу выступила холодная испарина, ибо он очень испугался. После этого джигит взял палицу, взмахнул ею и со всей силы ударил дива по голове, да так, что див весь ушёл глубоко в землю и вовсе исчез. Старик, который стоял и дрожал, думая, что вот-вот пропадёт, увидел всё это, выбежал из кустов, подбежал к джигиту, обнял его и начал плакать:

— Этот див не давал житья ещё моим отцам и дедам, не давал и мне житья, спасибо тебе, сынок, ты спас меня от преследования этого заклятого врага, проси, что хочешь, отдам всё, что есть у меня и провожу тебя до дома, — рыдал старик и ушёл к себе домой.

Когда животные насытились вдоволь, когда вспухли их животы от обилия корма и когда джигит отдохнул, привёл он стадо, закрыл его в абзаре и вошёл в дом:

— Бабай, я хочу поработать у тебя до окончания срока, — сказал он.

Очень обрадовавшись, старик ответил:

— Ладно, ладно, будет очень хорошо.

После этого, когда истекло семь лет, старик отдал этому джигиту две пары быков, запряг их в две арбы, нагрузил очень много добра, показал джигиту дорогу и проводил его домой.

Вот идёт джигит по дороге, указанной стариком, идёт день, идёт два. Это, оказывается, совсем не знакомая, никогда ранее не виданная им дорога. И однажды на заре он увидел себя на пашне соседнего аула. Остановил он быков там, думал-думал и после короткого отдыха потихоньку отправился в соседний аул.

В этом ауле жил, говорят, очень справедливый старик, самый справедливый из всех справедливых. Пошёл джигит прямо к воротам старика, остановился и спрашивает у него:

— Бабай, я — путник, нельзя ли у вас переночевать одну ночь?

Старик ему отвечает:

— Ладно, балам, переночуешь уж.

После этого пошёл джигит к старику ночевать. Когда утром встали, попили, поели, джигит говорит старику:

— Бабай, мне надо здесь поблизости кое-что сделать, нельзя ли оставить у тебя моих быков, телеги, мои вещи?

Старик ему в ответ сказал:

— Ладно, балам, пусть остаются, пока ты не придёшь, не потеряется ни иголки, ни спички.

К вечеру, перед заходом солнца, надел этот джигит свою старую одежду, повесил на плечи котомку и направился в сторону своей деревни.

Когда джигит подходил к своему аулу, уже стемнело, из маленьких окошек домов сверкали огоньки.

Он прошёл через ворота при въезде в аул, подошёл к обветшавшему, без заборов, ограды, залатанному дому с соломенной крышей и постучал в окно:

— Бабушка, я — путник, припозднился, нельзя ли у вас переночевать, — спрашивает.

Бабушка ему сказала:

— Ладно, сынок, ночуй.

И когда джигит вошёл в дом, то разделся, начал расспрашивать бабушку о житье-бытье. Тяжело вздыхая, охая, бабушка сказала:

— Ой, сынок, и не говори уж и не скажи совсем. Нам достались, оказывается, очень уж тяжёлые времена. Злых, недобрых людей стало больше. Вот в нашем ауле были три друга, один краше другого, один сильнее другого, были очень большими друзьями. В ауле прославились как «три друга». И память стала у меня ветхой, то ли десять, то ли двадцать лет назад они ушли из аула, чтобы свет повидать, не прошло и много времени, как двое вернулись, похитив трёх девушек, третьего — самого красивого и самого смелого — всё нет и нет. Народ поговаривает, что они, якобы, убили его, кто же это знает. Вот теперь, сынок, нет таких злодеяний, каких не натворили бы оставшиеся здесь двое. Всех в округе грабят и убивают. Не оставят в покое даже свой аул. Нет таких издевательств, скажу я тебе, которых они не творили бы над самой младшей сестрой. Двух сестёр держат жёнами, а эта младшая живёт у них как прислуга. Эта несчастная девушка, когда приехала сюда, была красавица из красавиц, прекраснейшая из прекраснейших. Теперь уж она, несчастная, вся пожелтела, вся высохла. Её зятья злые из злых, свирепые из свирепых. Грабят всех в округе и приезжают в аул, напиваются и ходят, устрашая всех. Все их ненавидят. Никто и ничего не может им возразить. И никто не знает, как от них избавиться. Они пугают всех, говоря, что спасли девушек от дива, победили, якобы, такое чудовище.

Когда бабушка всё это рассказывала, джигит то бледнел, то краснел, не знал, как проглотить свою злобу, свою ярость, но не подал вида. Так до третьих петухов сидели они и разговаривали. После этого бабушка постелила путнику постель и сама легла на печку. Джигит, всю ночь не мог сомкнуть глаз, думал думы, и когда утром встали и попили чаю, поблагодарил и отправился своей дорогой. Дошёл он до одного дома и вошёл. И глазам своим не верит: самая младшая из девушек, которых он вытащил из колодца, готовит еду. Одёжка на ней грязная, почерневшая, сама вся пожелтела, высохла.

Поспросив о житье-бытье, джигит и говорит служанке:

— Я ищу место батрака, не нужен ли твоим хозяевам батрак?

Служанка говорит:

— Хозяев нет дома, они ушли за добычей. Скажу старшим сестрам, быть может, возьмут и без них, поговаривали, что им нужен батрак, — сказала и вышла.

Её старшие сестры жили по отдельности в двух белых домах, в одном и том же дворе, а эта служанка жила, оказывается в той самой кухне, куда вошёл джигит.

Прошло немного времени, и служанка вошла на кухню вместе со своими сестрами.

Видя человека, одетого в старьё, обросшего, с усами и бородой, с грязными ушами, ногтями, сестры служанки сказали:

— Очень хорошо, нам нужен был именно такой человек, и сами ничего не скажут, ты останься у нас батраком и сегодня же начинай работать, плата будет такая же, как и у людей, — так взяли его на работу.

Этот джигит остался у них батраком, начал жить со служанкой в одной кухне, говорят. Хозяева возвращаются с добычи, а когда она кончается, опять уходят на разбой, говорят. Хотя батрак этот всё видит, делает вид, что ничего не знает, ходит скрепя сердце и скрипя зубами и выполняет свою работу.

Ходил он так месяц или год, сколько бы он ни ходил, выяснил всё от иголок до ниток, и в один из дней, когда хозяева были «на добыче», этот джигит говорит служанке:

— У меня есть одна тайна для тебя, если дашь слово никому не рассказывать, я скажу тебе.

Служанка вся вздрогнула, казалось, что что-то коснулось тайны, которую и она носила у себя в сердце. Глаза у неё заблестели, лицо раскраснелось, засияло, и она сказала:

— Никому не скажу, даже под страхом смерти не скажу, говори скорее, смело говори! — Начала она его упрашивать.

— Один джигит вас освободил от дива и вытащил из колодца, так ведь?

— Да, вытащил.

— Если бы ты увидела его, узнала бы?

— Узнала бы, это же был ты! — сказала девушка и обвила его шею руками.

Прошло некоторое время, они пришли в себя и опять начали разговаривать. Джигит сказал:

— Мы должны отомстить им.

— Их все боятся в округе, что же мы можем сделать с ними? — сказала девушка.

Некоторое время они по-прежнему продолжали работать и вели себя как слуги. У джигита вскипала кровь, не мог он больше терпеть. И вот однажды он говорит девушке:

— Этим отомстить хотим не только мы одни, но и вся округа. Пока у нас есть возможность, мы должны с ними расправиться, если упустим момент, то потом поздно будет!

В конце концов, девушка согласилась с ним.

И вот однажды ночью, когда их хозяева вернулись с богатой добычей, страшно напились и упали, служанка и джигит, сговорившись, убили их. После этого запрягли к двум арбам двух лошадей, погрузили сколько можно добра, посадили двух старших сестёр девушки и потихоньку выехали из аула. Они взяли оставленных в соседнем ауле быков джигита, его добро и уехали.

Назавтра, когда рассвело и народ со сна поднялся, в ауле пошёл слух: разбойникам свернули головы, оказывается. Так распространились вести. Потом эти слухи дошли и до соседних аулов, говорят.

И вот, весь народ направился в сторону дома разбойников. И глазам своим не верят, воры уничтожены. Тогда весь народ обрадовался, говорят.

А те не только себя, но и всех в округе освободили от разбойников и до сих пор ещё продолжают жить да поживать. Так сказывают.

63. Храбрый джигит

Жил, говорят, в одном ауле бай. Этот человек, накосив сена на берегу моря, поставил скирды. Через некоторое время его скирды начали исчезать. Было у него три сына. Говорит он старшему сыну:

— Эй, улым, ты бы посторожил эти скирды, куда же деваются, интересно, наши скирды?

— Ладно, отец, — говорит старший сын.

Сын ушёл. Такая была тёмная ночь. Пошёл бы он туда, но боится, заходит в шалаш сторожа и спит. Встаёт утром, смотрит, нет одной скирды. Он идёт домой. Когда он приходит домой, отец спрашивает:

— Сторожил, улым?

— Ох, отец, ведь ещё одна скирда пропала, — говорит сын.

— Эх, разве у вас что-нибудь получится, — говорит бай.

Средний сын говорит:

— Сам пойду, отец.

Уходит средний сын. Да и он испугался, зашёл в шалаш сторожа и проспал. Когда утром проснулся и пошёл посмотреть, видит, что нет ещё одной скирды.

Младший сын был плешивым — Таз. Он вскакивает и говорит:

— Разве вы что-то можете, сам пойду!

Отец говорит:

— У тебя не получится, не ходи.

Тем не менее, он пошёл. Взял верёвку. Дошёл до берега моря, залёг на одной скирде. Когда он залез и лёг, начало уже светать. В это время появились три жеребца, такие красавцы, просто с ума сойдёшь. Они тут же начали жевать сено. Таз накинул петлю и поймал первого жеребца. Жеребец долго пытался вырваться, но не смог и заговорил человеческим языком:

— Эй, Таз, ты наш, мы твои. Мы — кони морского падишаха.

Когда они так сказали, Таз начал думать, куда же их спрятать, заарканил всех троих жеребцов одним таганом, завёл их под скирду, закрыл со всех сторон, спрятал. Пришёл домой и сказал отцу:

— Отец, сегодня ни одна скирда не пропала.

— Вот, улым, молодчина, — говорит отец.

Его старшие братья — абыи очень оскорбились. А он каждый день ходит и даёт лошадям корм, абыи его начали подозревать. «Куда же он ходит, — говорят, — пойдём-ка, последим за ним». Пошли они за ним и увидели, что он вошёл в скирду. Они спрятались, а когда Таз ушёл, быстро вывели коней, был недалеко оттуда город, повели лошадей туда и продали.

Таз утром пошёл проведать коней, а их нет. Ищет, ищет он коней, куда же они делись, и приходит в тот город. «Ой-ой, каких коней купил падишах», — говорят в городе. Услышав это, Таз идёт к падишаху. Говорит ему:

— Взял бы ты меня на работу, я бы за этими конями ходил.

— Хорошо, — говорит падишах.

Падишах с удовольствием ставит его присматривать за лошадьми. Таз смотрит за теми тремя лошадьми. Эти кони стали очень ухоженными. Поскольку другие кони остались неухоженными, падишах очень сердился. Старшие братья Таза советуются между собой: «Таз ведь устроился на работу у падишаха, что же с ним будем делать», — говорят. Теперь они договариваются убить его. Говорят падишаху:

— Падишах наш — султан наш, Таз похваляется, что мог бы достать не только коней морского падишаха, но и его дочь.

Услышав эти слова, падишах зовёт к себе Таза и говорит:

— Ты что там ходишь и хвастаешься, что можешь достать не только коней морского падишаха, но и его дочь. Если сможешь, приведи мне его дочь. А если не приведёшь, то велю отрубить тебе голову, — приказал падишах.

Таз уходит от него со слезами. Приходит к своим жеребцам:

— Эх, кони, — говорит — я вас поймал, оказывается, на свою голову.

Жеребец заговорил человеческим голосом:

— Ты проси у него десять сортов шёлка, да чтобы все были разные. Потом попроси, чтобы поехать тебе верхом на мне. Если поедешь на мне, — говорит, — мы всё сделаем.

Таз идёт к падишаху и говорит:

— Я это сделаю. Дай мне десять разных видов шёлка и потом я должен поехать на таком-то жеребце.

Падишах согласился с ним и дал ему десять разных видов шёлка. Сел Таз на желанного коня и поехал. Конь говорит ему:

— Эти шелка ты развесь по будкам на берегу моря. Когда наступит вечер, дочь морского падишаха выйдет поразвлечься. Дочь падишаха будет идти позади, а те, кто впереди, это служанки падишаха. Мы спрячемся вот здесь. Ты хватай дочь падишаха и когда скажешь «поехали», я тут же вас увезу.

Вот вечером девушки на лодках подъехали. Дочь падишаха была поражена, увидев на берегу шелка. Служанки идут впереди, а она, оказывается, идёт потихоньку позади. Идёт и приговаривает: «Этот красивый и этот красивый». В это время Таз хватает дочь падишаха и кричит «поехали», конь их подхватывает и увозит. Так похитили они дочь морского падишаха.

Привёл он дочь морского падишаха своему падишаху. Только девушка и близко не подпускает того к себе.

— Падишах мой — султан мой, — говорит она, — Таз, оказывается, такой смелый джигит, я просто так не пойду за тебя замуж. Мне нечего надеть на свадьбу. У меня дома остался целый сундук колец, если уж он такой смелый, пусть он привезёт их мне сюда. Потом видно будет, — говорит.

Падишах говорит:

— Ладно, сделаем, — и вызывает Таза.

— Ну что ж, Таз, — говорит падишах ему, — девушку ты привёз, теперь привези и её сундук с кольцами.

Услышав это Таз очень расстроился, «как же я их привезу?» — думает. Вышел он к жеребцу и начал плакать. Жеребец спрашивает:

— Отчего плачешь, Таз?

— Вот, падишах велит достать кольца девушки, — отвечает Таз.

— Не горюй, — говорит жеребец, — ты попроси у падишаха тысячу аршинов ленты. Когда доедем, той лентой обвяжешь меня. Только выпроси именно меня, чтобы ехать верхом на мне.

Зашёл джигит к падишаху и говорит:

— Я привезу, только ты дай мне тысячу аршинов ленты и дай того самого жеребца, чтобы я мог на нём поехать.

— Давай, езжай, — говорит падишах.

Дали Тазу тысячу аршинов ленты, дали того самого жеребца.

Жеребец говорит:

— Когда доедем до моря, обвяжи меня этой лентой, чтобы не осталось снаружи ни одной шерстинки. Там придётся драться со львом. Он стоит у дверей девушки. Не победив его, не войдёшь туда. Если, когда мы будем драться, на море появится кровь, ни на что не надейся, это будет означать, что я погиб. Жестокая будет драка — говорит конь.

С этими словами жеребец опускается на дно моря. Таз отсюда всё смотрит, со дна моря поднимается очень много белой пены.

Вот взял жеребец сундук в зубы. Выходит он со дна моря, Таз садится на него и они улетают. Тут за ними погнались пэри, но догнать никак не могут.

— Ладно, Таз, счастье твоё, — говорят пэри, — тебе уж достанется наш жеребец. Если бы не он, мы бы уж давно снесли тебе голову.

Таким образом, привёз Таз и кольца девушки.

Девушка говорит:

— Какой же он смелый джигит, оказывается, ведь выполнил всё, что я просила.

Теперь девушка требует у падишаха: вскипяти три казана молока. Пусть Таз искупается в этом молоке. Падишах вызывает Таза и говорит:

— Дело вот какое. Вещи девушки ты привёз, теперь прикажу вскипятить три казана молока и тебе придётся искупаться в этом молоке.

Таз с горькими слезами выходит к жеребцу:

— Эх, жеребец мой, прощай, теперь-то уж я точно погибну, — говорит. — Мне велят искупаться в трёх казанах кипящего молока.

Жеребец говорит:

— Ничуть не волнуйся, не горюй. Ты скажи: «Я искупаюсь, но только чтобы жеребец был рядом и смотрел».

После этого Таз просит падишаха:

— О, падишах мой — султан мой, теперь уж мне всё равно умирать, так пусть мой жеребец смотрит, как я буду погибать.

— Ладно, пусть стоит и смотрит, мне-то что, — говорит падишах.

Вот кипит молоко в казанах. Таз вывел коня. Вышла и дочь морского падишаха, стоят и смотрят они друг на друга. Когда Таз разделся и приготовился спуститься в первый казан, конь вдруг заржал и молоко остыло. Потом, когда джигит спускался во второй казан, конь снова ржёт и молоко остывает. Когда прыгает в третий казан, конь опять ржёт и молоко опять остывает. Когда джигит искупался в казанах с молоком, плешь на его голове исчезла, и стал он очень красивым джигитом. Дочь морского падишаха говорит падишаху:

— Вот, падишах мой — султан мой, каким был джигит, а каким стал теперь красавцем. Теперь уж искупайся и ты, тоже помолодеешь.

Падишах говорит:

— С Тазом ничего плохого не случилось, что же может случиться со мной, ладно.

Снова вскипятили три казана молока. Падишах прыгает в первый казан с молоком и там же пропадает. После этого девушка говорит:

— Эге, хотел попользоваться чужой силой, захотел так просто жениться на мне.

Затем говорит Тазу:

— Молодец, ты — настоящий джигит!

Теперь дочь морского падишаха выходит замуж за Таза. Началась такая свадьба! Еды и питья невообразимое количество, и меня приглашали, не смог вовремя доехать, если сейчас ехать — то поздно, свадьба закончилась, ничего интересного не осталось.

64. Кисет

В давние времена, когда коза числилась командиром, сорока сотником, лягушка плотником, жил, сказывают, падишах. Было у него три дочери и один сын. Однажды сын пошёл в лес по ягоды. Ходил-ходил и заблудился. Заплакал. Тут встретился ему джигит и спрашивает у него:

— Энем, почему плачешь?

— Абый, не знаю как выбраться.

Джигит говорит:

— Отдашь старшую сестру, покажу дорогу, выведу.

— Без согласия отца не могу решать, — отвечает сын падишаха.

— Ну, если не можешь решать, ходи, блуждай, — говорит джигит и уходит.

Наступил вечер. Ещё один джигит встретился. Этот просит отдать среднюю сестру, обещая указать дорогу. Сын падишаха и на этот раз не может согласиться без ведома отца.

Наконец, стемнело. Другой джигит встретился сыну падишаха. Просит отдать младшую сестру. Сын падишаха теперь согласился:

— Ладно, — говорит, — отдам. Слово дал.

— Часов в восемь поутру встречайте нас радостно, мы втроём прибудем, — сказал джигит. — А теперь садись мне на спину и закрой глаза.

Сын падишаха сел джигиту на спину и закрыл глаза. Когда открыл глаза по велению джигита, увидел себя в отцовском саду. Зашёл в дом. Не разговаривает с отцом, молчит.

— Что случилось? — спросил отец.

— Да вот, так-то и так-то, трое джигитов обещались прибыть за моими сестрами.

И вот появляются эти трое. Схватили трое юношей дом за три угла, подняли и унесли оттуда всех трёх девушек. Прошло некоторое время, и сын падишаха сказал:

— Придётся мне пойти искать своих сестёр.

Отправляется он в то место, где заблудился. Ходил он по лесу, ходил и набрёл на землянку. Зашёл он в ту землянку и видит: лежит старуха, нижними зубами в потолок упёрлась, а верхними — в половицы.

— Айда, айда, сват, оказывается, пожаловал, — встретила старуха сына падишаха.

Старуха, оказывается, была матерью тех джигитов, дивов. Три дня ухаживала она за гостем.

— Я пришёл повидать своих сестёр, — сказал сын падишаха.

— Сестры твои у моих сыновей, — ответила старуха, — сейчас я покажу тебе дорогу. Вот, сват, отсюда иди по этой тропинке, покуда не дойдёшь до землянки.

Пошёл сын падищаха по указанной тропинке, вошёл в землянку и увидел плачущую старшую сестру. Обняла сестра брата, спрашивает:

— Как ты, братишка, нашёл меня?

Пока разговаривали, по лесу шум пошёл, кто-то приближается.

— Эх, энем, — говорит сестра, — куда тебя спрятать, твой зять — трёхголовый див.

Превратила она брата в иголку и воткнула в подушку. Научилась за это время колдовать. Вернулся див и спрашивает:

— Где мой шурин?

— Как же ему тут быть? Ты каждый день облетаешь мир трижды, а к моему отцу не изволишь заходить. Как же шурин отыщет тебя?

— Он ночевал у моей матушки три дня, — отвечает див, — потому и знаю.

— Он ведь испугается, увидев тебя в таком виде. Ты уж обернись пригожим молодцем.

Превратился див в пригожего молодца. Три дня гостил у них брат девушки.

— Ну, теперь бы повидать и другую сестру, — говорит.

— Вот, даю я тебе кисет, — сказал ему зять, — когда туго придётся, развяжешь его. А так не заглядывай.

— Ладно. И у второй сестры с зятем три дня гостил брат, и этот зять даёт ему в дорогу кисет. И на третий раз та же самая история. У третьей сестры собрались дивы, разговаривают.

— В таком-то городе есть красавица дочь падишаха. Никто, говорят, не выдерживает, падают при виде её красоты. Говорят, кто устоит, за того она замуж выйдет.

Сын падишаха думает: «Будь что будет, всё равно надо полюбоваться на эту красавицу». Отправляется по указанному зятьями пути. По пути заходит заночевать к одной старушке.

— Бабушка, — спрашивает, — что здесь произошло, почему чёрный флаг вывесили? Какое горе?

Старушка отвечает:

— Приезжают смотреть падишахскую дочку. Как войдут, так и падают в беспамятстве. А их тем временем в подвал запирают. Сколько приходило сыновей падишахов, генералов и все падают в обморок.

Сын падишаха встаёт утром в восемь часов, идёт ко дворцу, даёт заявку, дескать, так и так, пришёл посмотреть. Девушка выходит оттуда на балкон. Сын падишаха, лишившись чувств, падает. Его уволокли и бросили в подвал. Когда он пришёл в себя, встал и осмотрелся, то увидел, что все кругом сидят, горюют, опёршись о подбородок. Он тоже закручинился, а потом спохватился: стой-ка, развяжу один из кисетов, подаренных зятьями. Развязал — и тут перед ним накрытый стол, а на нём яства и напитки разные, такие, что падишахской дочери и во сне не снились. Сидят невольники, пируют, и в это время им приносят еду. Служанка подсаживается к ним. Само собой, долго сидит в такой весёлой компании. Падишахская дочь начинает бранить её, почему, мол, задержалась.

— Постой-ка, апа, дай молвить слово. Там есть один джигит, стоит ему развязать кисет, и на столе появляются кушанья, какие душа пожелает. А завяжет — и всё обратно в кисет скрывается.

Выслушав такие речи, падишахская дочь велит позвать к себе того джигита. Обращается к нему:

— Джигит, у тебя, говорят, имеется такой диковинный кисет. Не дашь ли ты мне его?

— Отдам, только покажись передо мной.

— Ты же, джигит, снова в обморок упадёшь, — говорит девушка.

— Нет уж, не упаду.

Падишахская дочь не успевает наколдовать. Выходит к джигиту, сияя красотой. Джигит не падает, отдаёт ей кисет.

На другой день он следующий кисет развязывает. Снова такой же стол с яствами, даже ещё богаче. Спускается к ним в подвал служанка. Гостит долго, засиживается за столом. А поднявшись из подвала, на расспросы падишахской дочери отвечает:

— Снова там стол богатый, чего только там нет!

Снова приглашает падишахская дочь джигита и спрашивает:

— Ты не отдашь мне кисет?

— Отдам, если позволишь себя обнять.

Девушка согласилась. Он вернулся к своим товарищам. На третий день остался ещё один кисет. Он красивее остальных. Джигит выбирает себе товарища и говорит ему:

— Ты поднимешься со мной и ремень приготовь. Как только мы с девушкой окажемся вместе, свяжи нас ремнём.

Этот его товарищ поднимается вслед за ним и прячется в укромном местечке. Девушка просит кисет.

— Нет уж, — говорит джигит, — этот не отдам. Если только нам сблизиться…

За разговором они приближаются друг к дружке. В этот момент товарищ джигита связывает их ремнём и доставляет падишаху, отцу девушки.

— Вот чем занималась ваша дочь! — сказал он.

— Не надо поднимать шума, — ответил падишах.

Арестованных отпускают на волю, а джигита падишах делает своим зятем.

Однажды он даёт зятю доверенность: «Вот тебе двенадцать ключей, одиннадцатью отпирай, а двенадцатый не трогай, слушайся моего слова». Юноша выходит и отпирает двери амбаров, видит: в котором золото, в котором серебро, в котором львиные кости. В каждом амбаре разное имущество. «Будь что будет, открою и двенадцатый», — решил он. Открыл и видит: лежит прикованный двенадцатиглавый див.

— Эй, — обращается он к джигиту, — влей-ка мне в пасть ведро воды, спасу тебя от одной смерти.

Поскольку обещано спасти от смерти, джигит приносит ведро воды и вливает в пасть дива.

— Джигит, — говорит див, — ещё ведро влей, спасу тебя от двух смертей.

Юноша выполняет просьбу.

— Если ещё одно ведро вольёшь, спасу от трёх смертей и будешь ты жить вечно.

Только успел джигит влить в пасть диву третье ведро, как див с треском разрывает цепи, врывается во дворец, хватает жену своего спасителя и скрывается.

Загоревал джигит, говорит тестю-падишаху:

— Пока не убью его, не будет мне покоя.

Падишах отвечает:

— Ты не разыщешь его. Возьмём дочку другого падишаха. Здесь жить будете.

— Нет, я должен идти, — решает джигит.

— Ну, тогда как знаешь, — разводит руками падишах.

Уходит джигит. Идёт к старухе-колдунье:

— Бабушка, скажи, прошу, как отыскать этого дива?

Старуха говорит ему:

— Нет, джигит, с ним ты не справишься.

— Даже если не справлюсь, всё равно пойду.

— В таком-то лесу, на берегу реки будет землянка. Зайди в неё, днём хозяина не будет дома, — объясняет старуха, — ты вели своей жене спросить у дива, где его душа хранится, потому что душа у дивов не с ними….

Решил сын падишаха добраться до дива. Нашёл он, по рассказу старухи, землянку, зашёл. Жена его сидит в землянке. Здороваются, плачут вместе, но разговаривать долго некогда. Говорит молодец своей жене:

— Ты повыспрашивай у дива, где его душа хранится. Ведь просто так не победить дива.

Вышел он, идёт, встречается ему див:

— Ну, джигит, от одной смерти ты спасся, я тебя на этот раз не погублю.

А девушка хитрая оказалась. Вымыла веник, обмотала шёлком и держит в руках, дожидается возвращения дива.

— Что сидишь так? — удивляется див.

— Сам ты уходишь, целый день пропадаешь. Я охраняю, берегу твою душу, — отвечает она.

— Хе, — ухмыляется див, — у бабы, как говорится, волос долог, а ум короток. Разве это душа?

Девушка горько заплакала.

— Ты, выходит не любишь меня, только смеёшься надо мной.

— Ладно уж, скажу, — говорит див. — Вон в кочерге моя душа, — и уходит.

Сын падишаха снова приходит. Разговаривает с женой и быстро уходит. По дороге снова встречается ему див.

— Ну, джигит, от двух смертей ты избавился, — сказал он и пошёл дальше.

Див приходит домой и видит: девушка отскоблила кочергу, отмыла добела и держит в руках.

— Что это ты кочергой занялась? — спрашивает див.

— Твою душу берегу, сам ты уходишь и пропадаешь.

— Ха, разве это душа, — смеётся див.

Девушка вновь плачет.

— Ладно, скажу уж, — соглашается див. — Оказывается, ты и взаправду любишь меня. Моя душа в том море. Там есть бык, на нём сундук, в сундуке утка. Утку не выпускай, наступи ей на спину, выскочит яйцо. В этом яйце и заключена моя душа.

Когда див ушёл, сын падишаха вошёл в землянку, стал расспрашивать жену. Когда он вышел, встречается ему опять див:

— Ну, джигит, от трёх смертей ты спасся. Теперь мне не попадайся.

Идёт сын падишаха к морю. Лежит, сторожит, в руке нож.

Вот зашумели волны и вышел на берег бык. Вышел, лёг на песок и только начал засыпать, как сын падишаха встаёт ему на рога. Бык противится, тащит за собой. Сын падишаха воскликнул:

— Ой, были бы здесь мои зятья!

Тут же появляются трое зятьёв и хватают быка. Спрашивают они у шурина:

— В другом месте этого не проделаешь? — Ведь у самих-то души тоже где-то в подобном месте.

— Нет, клянусь Аллахом, мне нужна только эта душа, — отвечает сын падишаха.

Зятья оглушают быка, разбивают сундук. Хватают утку, нажимают утке на спинку и подают шурину яйцо.

— Ступай, душа его ещё не вышла, сам знаешь, что делать.

Возвращается сын падишаха в землянку, а див при смерти лежит, вот-вот окочурится.

— Джигит, — зовёт див, — подойди-ка сюда поближе. Попрощаемся напоследок, я умираю, ты однажды спас меня от смерти.

Сын падишаха не идёт. В руках у него яйцо, хлоп! — разбивает его себе об лоб. Яйцо разбилось, душа дива отлетела. Постепенно таким же манером губит он и своих зятьёв. Собирает имущество дивов. Забирает жену, троих сестёр и возвращается домой. Играют пышную свадьбу.

Был и я у них на свадьбе, и мне немного налили. Так вот они и живут-поживают.

65. Золотая рыбка

Был в прежние времена у одного бедняка единственный сын. Джигит закидывал сети, ловил рыбу и тем кормил родителей.

Вот однажды закинул джигит в озеро невод, и попалась в сети золотая рыбка. Джигит принёс её домой. Падишах, прослышав о том, что юноша поймал золотую рыбку, велел вызвать его к себе.

— Ну, сынок, ты изловил, оказывается, золотую рыбку, — говорит падишах.

— Да, изловил, — отвечает джигит.

— Принеси мне эту рыбку, — приказал падишах.

Хочешь не хочешь, пришлось отнести рыбку падишаху. Падишах велел налить в большой таз воды и пустить туда рыбку. Стала плавать золотая рыбка в воде, и вся комната озарилась ярким светом. Падишах глаз не отводит от рыбки, всё не налюбуется на диво.

Визири падишаха, услыхав о том, что юноша-рыбак изловил и принёс падишаху золотую рыбку, иззавидовались;

— Повзрослеет этот мальчик и доберётся до нас, — сказал один из визирей.

Другой визирь поддакнул:

— Этого джигита, пока он молод, нужно сжить со свету.

Посоветовавшись, как избавиться от этого джигита, они сговорились так: «Мы скажем падишаху: «Для золотой рыбки надобна золотая вода, которая находится у такого-то падишаха. Пусть джигит, поймавший золотую рыбку, разыскав, принесёт и золотую воду». Пришли оба визиря к падишаху и молвили:

— Для золотой рыбки нужна золотая вода, о светлейший падишах, мой султан.

— Откуда взять, где найти золотую воду? — спросил падишах.

Визири ответили:

— Джигит, поймавший золотую рыбку, принесёт и золотую воду.

Падишах вызывает джигита к себе:

— Ну, сынок, ты изловил золотую рыбку. У такого-то падишаха есть золотая вода, принеси мне её.

— Хорошо, принесу, — ответил джигит.

Вернулся домой, к родителям. Родители его спрашивают:

— Какое поручение дал тебе падишах?

— Падишах велел мне достать золотую воду, — ответил джигит.

— Ой, дитя наше, оттуда ты не вернёшься, — сказали родители и заплакали.

— Нет, вернусь, — заявил джигит и отправился искать золотую воду.

Шёл он, шёл, много земель, много стран прошёл. Остановился он как-то в дороге, сел перекусить. Когда он ел, к нему подошёл появившийся неизвестно откуда старец.

— Сынок, ты куда путь держишь? — спрашивает старец.

— Я, бабай, ищу золотую воду.

— Если золотую воду ищешь, здесь долго не рассиживайся, продолжай путь, — сказал старец. — На твоём пути встретится река. К берегу подойдёт пароход. Если на пароход сядет счастливый человек, пароход переплывёт реку за один час, а если сядет несчастный человек, то будет плыть год. Поторапливайся, сынок, постарайся успеть к пароходу.

Джигит встал и побежал. Успел на пароход. Как только сел, пароход тронулся. За час доплыл до другого берега и причалил. Команда парохода удивляется: «Вместо года пароход доплыл за один час. Видимо, сел на него счастливый человек». Спрыгнул джигит с парохода на берег и пошёл дальше.

Идёт он, идёт. И вдруг вспомнил он сказанные старцем слова: «Сойдёшь с парохода и пойдёшь по тропинке направо и дойдёшь до реки. Берег реки будет очень высокий, ты по нему спустишься вниз, к реке».

Дошёл юноша до этой реки с высоким берегом. Выбрав удобное место, спустился к реке. Спускаясь, джигит очень устал, обессидел. Немного погодя посмотрел на воду и увидел в воде красивую девушку. Поднял голову, вгляделся: на другом берегу стояла очень красивая девушка.

— Сюда иди, — сказала та красивая девушка.

— Как же мне добраться? — спросил джигит.

— Перепрыгни. Одну-то сажень перепрыгнешь, наверное.

Прыгнул джигит, очутился на том берегу. Только успел он приземлиться, как та девушка подошла и обняла его.

— О брат, это ты, оказывается. Как ты повзрослел, — сказала она.

Эта девушка оказалась старшей сестрой джигита. Ещё ребёнком её утащили пэри. Долгие годы она прислуживала пэри, готовила еду. Жила она у этой пэри. Был у владычицы пэри визирь Криворучка. Каждый день Криворучка приносил девушке два фунта мяса и та готовила суп.

В царстве этой пэри были одни девушки, мужского населения не было. Девушка сказала брату:

— Они и тебя убьют. Что же делать?

Думала, думала она и придумала: нарядила брата в женское платье. Когда девушка вернулась, Криворучка принесла ей два фунта мяса. Только собралась сестра варить мясо, как брат, подойдя к ней, сказал:

— Сестра, дай-ка я сварю это мясо.

Сварил мясо. Криворучка, придя, взвесила мясо. Вместо двух фунтов оказалось три. Криворучка рассказала своей владычице о случившемся.

— Что за невидаль, — сказала Криворучка, — вместо наших двух фунтов получилось три фунта.

— Ты снова попробуй, дай два фунта мяса, — предложила пэри, — посмотрим.

Криворучка отнесла мясо. Юноша снова сварил мясо. Криворучка пришла за мясом, взвесила — три фунта. После чего у пэри закралось подозрение. Подозвала Криворучку и сказала:

— Эта девушка уже давно варит нам еду. У неё лишнего не случалось. Сама ли она варит мясо, или кто другой вместо неё?

Криворучка пошла к девушке и спросила:

— Скажи правду, кто варит мясо?

— Когда вы, выкрав меня, привезли сюда, я была беременная. У меня родилась дочь, она подросла и теперь стала варить суп, — ответила девушка.

Эти слова передали владычице. Она засомневалась, не поверила.

— В таком случае, — сказала она, — велите всем купаться в реке, чтобы никого не осталось.

Собрался народ, стали купаться. Владычица и визирь Криворучка узнали джигита. Пэри говорит визирю:

— Что будем делать с этим джигитом, убьём?

Криворучка отвечает:

— Я не вижу смысла в убийстве юноши. Все мы женщины. Кому останется этот мир, когда мы состаримся? Если он приглянется тебе, отдадим тебя ему в жёны.

Джигит был пригожий и владычица согласилась. Юноша женился на ней.

Начал он жить с пэри, но неотвязная мысль беспокоила его — мысль о золотой воде. Похудел он, пожелтел от своих дум. Заметив его состояние, владычица пэри обратилась к визирю:

— Какая-то дума тревожит моего мужа. Выведай-ка, почему он горюет.

Криворучка спросила у джигита:

— Ты здесь живёшь в довольстве и почёте, но очень похудел. Скажи, какое горе тебя гложет?

— Отдал я падишаху золотую рыбку, мной пойманную. Падишах велел мне принести золотую воду. Если не найду, родителям моим будет плохо.

Криворучка передала эти слова пэри. Задумалась та: «Где же он найдёт золотую воду?» Криворучка сказала:

— Добыть её будет нелегко, и всё-таки, я пожалуй, смогу добыть золотую воду.

Обрадовалась владычица, попросила помочь. Криворучка ушла. В мгновение ока принесла она туесок с золотой водой. Сказала джигиту:

— Человеку нет веры. Если ты уйдёшь, не вернёшься. — Вернусь, — заверил джигит.

— Поклянись, — велела Криворучка.

Заставили джигита поклясться. Криворучка гюсадила юношу к себе на спину и полетела с ним до его города. Довезла. Спустила его на землю и дала ему волосок.

— Когда я понадоблюсь тебе, сожги этот волосок и я тут же явлюсь, — сказала она.

Джигит вернулся домой, родители вышли ему навстречу. Падишах узнал о возвращении юноши и велел привести его к себе.

— Ну, джигит, достал золотую воду? — спросил падишах.

— Достал, — ответил джигит.

— Если принёс, покажи.

Джигит отдал воду. Налили её в таз, где плавала золотая рыбка. Комната осветилась ещё ярче.

Оба визиря переполнились завистью. Задумали они послать джигита к падишаху джиннов за птицей с золотыми крыльями. Сговорились и сказали падишаху:

— В доме у такого-то падишаха есть птица с золотыми крыльями. Она очень красиво поёт, будет веселить тебя.

— Как же достать этого попугая? — спросил падишах.

Визири заверили:

— Джигит, добывший золотую воду, добудет и попугая.

Падишах вызвал его. Джигит пришёл.

— Ну, джигит, ты изловил золотую рыбку, раздобыл золотую воду. Говорят, у падишаха джиннов имеется птица с золотыми крыльями. Ты принеси мне её.

— Хорошо, достану, — ответил джигит.

Вернулся он домой. Родители спросили:

— Сынок, что приказал тебе падишах, какое поручение дал?

— Падишах велел мне принести ему птицу с золотыми крыльями из страны джиннов.

Родители опечалились, загоревали:

— Погубит он тебя, — сказали. — Ты уж не вернёшься, сынок.

— Не печальтесь, вернусь живым и невредимым, — успокоил их джигит.

Так отправился он снова в путь. Запалил данный ему волосок. Появилась Криворучка. Посадила джигита себе на спину и полетела-помчалась. Доставила его к жене-владычице. Пожил джигит у своей жены пару дней и запечалился. Заметив его состояние, владычица снова обратилась к Криворучке:

— Отчего печалится мой муженёк?

Криворучка спросила у джигита:

— Отчего печалишься?

— Падишах сказал мне: «Принеси мне птицу с золотыми крыльями, которая находится у падишаха джиннов».

Криворучка сообщила об этом повелительнице.

Та сказала:

— Та птица с золотыми крыльями находится у моей старшей сестры, я рассорилась с ней, когда мы делили оставшееся от родителей наследство. С тех пор мы поклялись не общаться и не встречаться. Трудно будет взять у неё птицу.

Криворучка сказала:

— Я придумаю хитрость, достану птицу. Скажу твоей сестре: «Сестра твоя вышла замуж за юношу из человеческого рода, она приглашает тебя на свадьбу».

— Ладно, отправляйся, если придумала хитрость.

Криворучка ушла. Прибыла к сестре владычицы, поздоровалась и сказала:

— Прибыла я с важным поручением. Твоя младшая сестра вышла замуж за юношу из человеческого рода, она приглашает тебя на свадьбу, ты привези в подарок зятю птицу с золотыми крыльями.

Сказала Криворучка это и отправилась обратно. По возвращении пришла к повелительнице и сообщила о скором приезде её старшей сестры на свадьбу. Приготовили угощение, отвели отдельный дворец для гостьи.

Вот приехала старшая сестра. Встретили её, поздоровались, всплакнули. Старшая сестра вошла в отведённый ей дворец. Начались разговоры, расспросы.

— Слыхала я, что ты замуж вышла. Правда ли это, где зять?

— Зять здесь, дома. Коли дашь сюенче, покажем зятя, — сказала Криворучка-визирь.

— Я ничего не привезла в подарок, только вот птицу с золотыми крыльями. Понравится ли этот дар?

— Конечно, с удовольствием. Отдашь птицу — мы тебе покажем зятя, — сказала Криворучка.

Старшая сестра согласилась отдать птицу с золотыми крыльями. После этого показали зятя. Старшая сестра владычицы пэри поздоровалась с зятем, подарила ему птицу. Увидев зятя, гостья поразилась красоте сына человеческого и тоже влюбилась в него.

Получив попугая, джигит собрался к себе домой. Криворучка доставила его в его город. Снова дала ему волосок и сказала:

— Если я понадоблюсь, спали этот волосок, я в ту же минуту явлюсь.

Джигит отправился к себе домой, поздоровался с родителями. Они несказанно обрадовались.

Джигит спросил отца:

— Ждёт ли меня падишах?

Отец ответил:

— Наш падишах скончался, народ тебя ждёт.

Народ избрал джигита падишахом. Сделавшись падишахом, джигити прогнал мучителей-визирей, а на их место поставил хороших визирей, взял к себе своих родителей.

66. Сылу-краса — серебряная коса

В давние-давние времена в одном далёком городе жила одна бедная женщина. И был у неё единственный сын, который смолоду научился из лука метко стрелять. Лет в пятнадцать начал он ходить в леса да в луга: подстрелит дичь и принесёт домой. Так они вот и перебивались.

Жили они, как и все бедняки, на самой окраине города. А в центре города, рядом с дворцом падишаха, было, говорят, довольно большое озеро. И однажды сын этой женщины решил сходить на охоту к тому самому озеру, что возле дворца плещется. «Меня же не повесят за это, — думал он. — А уж если даже повесят, — терять нечего». Дорога неблизкой была. Пока он добрался до озера, солнце уже за зенит перевалило. Сел джигит в камышах, приладил стрелу, натянул тетиву, стал дожидаться. Вдруг из высоких камышей утка выпорхнула и полетела прямо над головой охотника. Да не простая утка, а утка — жемчужные перья. Не растерялся джигит, спустил тетиву, и упала утка — жемчужные перья к его ногам. Подумал джигит, подумал и решил отнести эту утку падишаху. Как решил, так и сделал. Падишах услышал, какой подарок ему несут, велел пропустить джигита к нему. А увидев утку — жемчужные перья, так обрадовался, что велел дать охотнику мешок денег.

Кликнул падишах портных, и они сшили ему из жемчужного пуха и жемчужных перьев такую шапку, о какой никто из падишахов и мечтать не смел.

А завистливым визирям, хоть и богатые они были, стало жалко, что мешок денег им не достался. И затаили они злобу на джигита, решили погубить его.

— О падишах, — сказали они своему повелителю, — жемчужная шапка— это хорошо, но что значит жемчужная шапка, если нет жемчужной шубы?

— Где же взять такую шубу? — спросил падишах.

— О повелитель, — ответили визири, — такую шубу можно сшить из ягнёнка — жемчужная шёрстка.

— А где же взять такого ягнёнка? — загорелся падишах.

— Тот, кто раздобыл утку — жемчужные перья, добудет и ягнёнка — жемчужная шёрстка, — подсказали падишаху визири.

И в тот же день джигит был доставлен во дворец падишаха.

— Ты подарил мне утку — жемчужные перья, так добудь и ягнёнка — жемчужная шёрстка. Денег из казны возьми, сколько надо, но без ягнёнка не возвращайся, не то велю тебя казнить.

Так сказал падишах, а с падишахами не спорят.

Пошёл джигит опечаленный домой, встречает его мать и спрашивает:

— Что, сынок, невесел? Уж не заболел ли? Может, падишах что сделать приказал?

И тут рассказал сын матери о приказании падишаха. Успокоила его мать:

— Не горюй, сынок, земля велика, земля богата: есть на ней и ягнёнок — жемчужная шёрстка, есть и другие чудеса. Бери свой лук и стрелы, я благословляю тебя, и отправляйся смело в путь. А уж чему быть, того не миновать.

Купил джигит коня самого лучшего, приторочил к седлу провианту, взял свой лук да стрелы, отправился в путь-дорогу.

Долго он ехал, счёт дням потерял. И привела его дорога в тёмный лес к маленькой избушке. Постучал он в дверь, вошёл, а там старушка — седая, горбатая, а глаза добрые. Поздоровался джигит с хозяйкой, рассказал о своей беде. Старушка ему и говорит:

— Ты, сынок, отдохни у меня, переночуй, и хотя сама я тебе ничем помочь не могу, но покажу дорогу к своей сестре. Она-то тебе и поможет.

Переночевал джигит у доброй старушки, поблагодарил её, вскочил на коня и поехал дальше.

Едет он по указанной дорожке день, едет ночь, доскакал, наконец, до чёрного пыльного поля. Стоит посреди поля ветхая избушка, и ведёт к ней тропка.

Постучал джигит в дверь, вошёл, а там старушка — такая старенькая, такая седенькая, вся согнувшаяся, а глаза добрые. Поздоровался с ней джигит, о житье-бытье расспросил, и ответила она ему:

— Видно, неспроста, сынок, пришёл ты в такую даль. Верно, дело у тебя трудное. Уж больно редко кто сюда захаживает. Ты не таись. Если смогу, я тебе помогу.

Вздохнул джигит и говорит:

— Да, бабушка, трудное дело свалилось на мою бедную голову. Далеко отсюда тот город, где я родился, где сейчас матушка моя. Отец мой умер, когда мне и года не исполнилось, и вырастила меня матушка одна: баям еду варила, их одежду стирала, их дома прибирала. А я, чуть вырос, охотником стал. Подстрелил я однажды утку — жемчужные перья, подарил её падишаху. А теперь ему понадобился ягнёнок — жемчужная шёрстка. «И такова, говорит, моя речь — принесёшь или голову с плеч». Вот и ищу я этого ягнёнка — жемчужная шёрстка. Не жить мне без него.

— Э-э, сынок, не печалься, — говорит старушка, — утром что-нибудь придумаем. Отдохни, переночуй. Пораньше встанешь, веселее взглянешь, за чем пойдёшь, то и найдёшь.

Так джигит и сделал. Поел, попил, переночевал, пораньше встал, веселее стал. Собрался он в дорогу, поблагодарил старушку. А старушка говорит ему на прощанье:

— Езжай, сынок, вон по той дорожке. Там живёт сестра моя. Поля у неё неоглядные, леса необозримые, стада несметные. Найдётся в тех стадах ягнёнок — жемчужная шёрстка, непременно найдётся.

Поклонился джигит доброй старушке, сел на коня и поехал. День едет, ночь едет… Вдруг видит — на зелёном лугу стадо несметное. Привстал джигит на стремена, заприметил ягнёнка — жемчужная шёрстка, схватил его, взвалил на коня и поскакал в обратную сторону. Долго он ехал, счёт дням потерял и добрался, наконец, до родного города, направился прямо во дворец падишаха.

Как увидел падишах ягнёнка — жемчужная шёрстка, так от радости щедро вознаградил джигита.

Вернулся джигит домой, радостно встретила его мать, и зажили они припеваючи.

А падишаху портные сшили чудесную шубу из шкуры ягнёнка — жемчужная шёрстка, и он ещё больше загордился своим богатством и захотел похвастаться перед другими падишахами. Пригласил он к себе падишахов всего края. Падишахи потеряли дар речи, увидев не только шапку из утки — жемчужные перья, но и шубу из шкуры ягнёнка — жемчужная шёрстка. Так прославил своего падишаха сын бедной когда-то женщины, что не мог он не пригласить и джигита к себе на пир.

И поняли жадные визири, что если не изведут они джигита, падишах может приблизить его к себе, а о них и думать забудет. Пошли визири к падишаху и говорят:

— О, великий из великих, славный из славных и мудрый из мудрых! Падишахи всего края с почтением относятся к тебе, боятся тебя. Однако можно было бы и приумножить славу твою.

— Да что же мне делать для этого? — удивился падишах.

— Конечно, — сказали визири, — и шапка у тебя есть из утки — жемчужные перья, и шуба из ягнёнка: —жемчужная шёрстка, но не хватает тебе Самой Главной Жемчужины. Вот была бы у тебя она, тогда бы ты в десять раз больше прославился, а то и в сто раз.

— А что это за жемчужина такая? И где её раздобыть? — рассердился падишах.

— О, падишах, — обрадовались визири, — никто не знает, что это за жемчужина такая. Но говорят, есть она. Узнать о ней можно, только когда добудешь её. Пусть раздобудет Самую Главную Жемчужину тот, кто принёс тебе жемчужную шапку и жемчужную шубу.

Призвал к себе падишах джигита и говорит:

— Слушай волю мою: ты принёс мне утку — жемчужные перья, добыл ягнёнка — жемчужная шёрстка, так достань и Самую Главную Жемчужину. Денег я тебе не пожалею, но если в срок ты мне её не достанешь, не сносить тебе головы!

Пошёл джигит домой опечаленный. Да делать нечего. Простился джигит со старушкой матерью и отправился в путь дорогу, искать Самую Главную Жемчужину.

Долго ли, коротко ли ехал он на коне, пока не привела его дорога снова в тёмный лес к маленькой избушке, к горбатой старушке. Встретила она его как старого знакомого. Рассказал ей джигит о своей беде. Успокоила его старушка:

— Не горюй, сынок, поезжай по знакомой дороге к моей сестре, она тебе поможет.

Переночевал джигит у доброй старушки, поклонился низко и поехал дальше.

День прошёл — ночь настала, ночь прошла — солнце встало, видит джигит чёрное поле, а посреди поля ветхая избушка. И здесь его встретила знакомая старушка, сестра той, от которой он ехал. Рассказал ей джигит о своей беде.

— Не горюй, сынок, — сказала старушка, — я тебе помогу. Там, где нашёл ты ягнёнка — жемчужная шёрстка, там ты найдёшь и Самую Главную Жемчужину. Это — девушка Сылу-краса, серебряная коса, жемчужные зубки. Живёт она у нашей самой старшей сестры, самой богатой сестры. Хранит её сестра наша за семью заборами, за семью запорами, за семью стенами, за семью дверями, под семью крышами, под семью потолками, за семью окнами. Живёт там девушка, не видя ни света солнечного, ни лунного луча. Так вот что ты сделай: стражникам одежду подари, кость, которая лежит перед быком, отдай собаке, а сено, что лежит перед собакой, отдай быку. Как только ты всё это сделаешь, все запоры спадут, ворота и двери откроются, и попадёшь ты в темницу, там увидишь девицу, Сылу-красу, серебряную косу, жемчужные зубки, бери её за руки, выводи на свет, сажай на коня и гони его, что есть мочи. А сейчас езжай, сынок, вон по той дорожке.

Поклонился джигит доброй старушке и поскакал. И день скакал, и ночь скакал. Доскакал до высокого забора, встречает его стража — вся в лохмотьях, собака на сено лает, а бык кость бодает. Джигит стражникам одежду дал, собаке кость положил, быку — сено, и открылись перед ним все ворота и двери. Вбежал джигит в темницу, взял за руки девицу, а как глянул на неё, чуть рассудка не лишился — такая была красавица. Но тут же он опомнился, взял красавицу на руки, выскочил за ворота, вскочил на коня и ускакал вместе с девушкой.

Пусть пока едут джигит и Сылу-краса — серебряная коса, а мы заглянем к старухе. Проснулась наутро старуха и видит: девушки-то и след простыл. Кинулась она к стражникам, а те в новой одежде щеголяют. Она их ругает, а они отвечают:

— Мы тебе верой-правдой служили, всю одежду износили, а ты забыла про нас. Вот мы и открыли ворота тому, кто одел нас по-людски.

Бросилась она к собаке, стала её ругать, а собака вдруг отвечает человеческим голосом:

— Ты передо мною сено положила и хочешь, чтобы я тебя сторожила. А мне хороший человек кость дал, да разве буду я на него лаять?

Набросилась было хозяйка на быка, а он знай себе сено жуёт, ни на что внимания не обращает.

Побежала тогда старуха к своей сестре, налетела на неё с упрёками:

— Кому ты, такая-сякая, тайну выдала про Сылу-красу — серебряную косу, жемчужные зубки? Ведь никто, кроме тебя, не знал о ней!

— Не злись, не сердись, — отвечает ей старушка, — ты мне от богатства твоего и спички не дала, а добрый джигит и слово ласковое сказал, и подарки оставил. Не в темнице сидеть такой жемчужине, как Сылу, а с храбрым джигитом ехать к нему на родину.

И ушла ни с чем злая жадная старуха.

А джигит скакал с красавицей в свой город и все расступались, давая ему дорогу. Как увидел падишах Сылу-красу, чуть рассудка не лишился, понял, что она действительно Самая Главная Жемчужина. Созвал он тут визирей своих и объявил им своё решение жениться на ней.

Но услышал в ответ:

— Нет, падишах, неровня я тебе. Ты богат, а я дочь бедняка. Украла меня злая женщина, держала за семью заборами, за семью запорами, за семью стенами, за семью дверями, под семью крышами, под семью потолками, за семью окнами. Не видела я ни света солнечного, ни лунного луча. Спас меня славный джигит, я полюбила его, а он любит меня, и принадлежать я могу только ему. Станете упорствовать, он вам всем головы поснимает.

Падишах и визири его убежали в великом страхе.

И джигит, говорят, сам падишахом стал. Жили они долго и счастливо.

67. Нурсылу

В древние времена был, говорят, один падишах. Его жена умерла и он женился во второй раз. От первой жены остался у него очень красивый сын. Мальчик растёт день, растёт ночь — становится джигитом. Однажды во сне перед ним предстаёт, якобы, девушка невиданной красоты. Эта девушка была такой лучистой, говорят, что её свет затмевал лучи солнца, якобы. Сами знаете, время сна недолгое, джигит проснулся. Но, несмотря ни на что, никак не может забыть эту девушку. Целыми днями думал о ней, еда — не еда, сон — не сон. Через неделю-другую джигит совсем иссох, пожелтел.

Не смог стерпеть и попросил отца:

— Отец, дорогой мой, отпусти меня к той лучистой девушке. Приведу я её.

Отец не против:

— Ладно, улым, поедешь, — говорит. — Только к этой девушке ездили уже многие. Большинство повернуло обратно с полдороги, те же, кто доехал, не вернулись вовсе. Не пропадёшь ли ты на этом пути? — говорит.

— Нет, — говорит джигит, — не пропаду.

Приготовили ему еды на год, дали пароход. Поплыл он на пароходе. Плывут они, плывут, когда доплыли до полдороги, видят, что навстречу ему плывёт белый-пребелый пароход. Очень быстро идёт. И пароход сына падишаха идёт очень быстро. Так они приближаются друг к другу. Когда расстояние между ними совсем сократилось, неожиданно весь мир озарился каким-то невиданным светом.

Пароход сына падишаха неожиданно резко остановился, все попадали. «Что за чудо?» — говорит джигит. Сам не может даже поднять голову, чтобы посмотреть. Из того парохода исходят такие лучи, на нём, оказывается, девушка Нурсылу — Лучистая Красавица, вышла погулять по морю. Через некоторое время, ошеломлённый, сын падишаха поднял голову и посмотрел. Оказывается, тот белый пароход уже исчезает с глаз. Он решил догнать его. Нет, не может. Пароход его никак не идёт вперёд. Как ни старались, они не смогли сдвинуть пароход с места, повернули и поплыли обратно. Когда вернулись, отец говорит:

— Сказал же я тебе, что вернётесь обратно.

Джигит говорит:

— Нет, отец, я уже видел её лучи. Ещё поеду, всё равно эта девушка будет моей. Отпусти уж меня.

Падишах не хочет отпускать.

— Если поедешь туда, там ты и пропадёшь, — говорит.

— Пропаду так пропаду, остановиться на полпути — это не дело джигита, — говорит джигит.

И мачеха его говорит:

— Пусть едет, пусть едет, — говорит. Она хочет избавиться от сына падишаха.

Таким образом, джигит готовится в дорогу. На пароход ставят много пушек, солдат погружают, берут еды на год. Когда они, простившись, тронулись в путь, к сыну падишаха подошёл один старый солдат и говорит:

— Улым, — говорит, — ты, оказывается, смелый джигит, бери мою шинель, она приведёт тебя к цели. Снимает и отдаёт джигиту свою шинель.

— Спасибо, бабай, — говорит сын падишаха и в виде подарка даёт солдату тысячу рублей золотом.

Тронулись они в путь. Когда проплыли полгода, перед ними опять появляется белый-пребелый пароход. Неожиданно весь мир становится светлым-пресветлым. Весь народ на пароходе джигита падает с ног. Лишь сын падишаха не падает, а продолжает стоять на ногах. Оказывается, ему придаёт силы вот та шинель.

Белый пароход поворачивает и исчезает с глаз. Теперь уж и пароход джигита не останавливается, продолжает следовать за тем пароходом. «Хоть бы удалось схватить эту Нурсылу, какая, оказывается, она красивая», — думает сын падишаха. Теперь он увидел её собственными глазами. Проплыв шесть месяцев, они доплыли до одного большого города на берегу моря. Джигит сошёл с парохода и прямиком отправился во Дворец падишаха. Когда он доходит до места, видит, что перед дворцом собралось бесчисленное множество народу.

— Что здесь происходит? Зачем собрались? — спрашивает сын падишаха.

Ему отвечают:

— Вот, — говорят, — здесь собрались сыновья падишахов и визирей со всего света: когда дочь падишаха выйдет на балкон и будет сиять своими лучами три дня, то девушка достанется тому, кто выдержит это испытание и не упадёт. Вот, ждём её выхода.

Джигит говорит:

— Встану-ка и я меж вами.

Уступают ему место, и сын падишаха тоже входит туда же и стоит. На нём шинель старого солдата. Пока ожидали, весь город замер. Нурсылу открыла дверь балкона, вышла наружу. Как будто буря прошла по народу, весь народ перед дворцом упал. Не могут даже головы приподнять. Лишь сын падишаха продолжал стоять в центре.

Очень хорошо. Девушка вошла обратно и исчезла. Падишах заметил джигита. На второй и третий день всё повторилось так же. После испытания на третий день сына падишаха привели к падишаху. Остальные джигиты говорили:

— Вот, оказывается, кому достанется эта девушка, — говоря так и страшно завидуя джигиту, разошлись.

Когда джигит пришёл к падишаху, его величество сказал:

— Ты, оказывается, смелый джигит. Станешь нашим зятем. Теперь надо готовиться к свадьбе, я тебе дам три задания, выполни их.

Джигит в ответ:

— Очень хорошо, скажите, выполню.

— Ты, — говорит падишах, — сшей девушке платье, чтобы спереди было как золото, сзади как серебро, завтра принесёшь.

Джигит вообще не мог сказать ни слова. Вышел, положил шинель и сел. Очень горевал он. В кармане нет ни копейки денег, нет ни крошки еды, как же и кого он сможет заставить сшить такое платье. Когда он вот так сидел и горевал, к нему прилетела некая птица.

— Не горюй, джигит, — говорит. — Завтра к шести часам платье будет готово, — сказала и улетела.

Теперь джигит перестал раздумывать, лёг и уснул. Когда встал утром и посмотрел, платье для девушки висит на крючке. Отнёс он платье и отдал его падишаху.

— Спасибо, оказывается, ты — настоящий джигит, — сказал падишах. — Теперь уж готовь фаэтон, на нём должна быть запряжена лошадь с серебряной гривой, завтра утром пригонишь.

Джигит опять опечалился. Как быть?

Так сидел, расстелив шинель и горюя. Опять прилетела та птица и говорит:

— Не горюй, джигит, завтра к шести часам всё будет готово, сказала и сама вмиг взлетела и исчезла.

Джигит, ни о чём не думая, лёг и уснул. Проснулся на следующий день рано и смотрит: перед домом стоит фаэтон. В упряжке лошадь с серебряной гривой. Он уселся и «выжт» к падишаху. Вмиг долетел до падишаха.

— Пожалуйста, возьмите подарок, — говорит падишаху.

— Спасибо, оказывается, ты настоящий джигит, — говорит падишах. — Теперь уж выполни моё третье задание. Перед моим домом вели построить золотой дворец, чтобы кругом были цветущие сады, чтобы зрели какие ни есть фрукты на белом свете, чтобы пели соловьи, к завтрашнему утру успей, там и будем проводить свадьбу.

Нечего возразить джигиту. Выходит, не говоря ни слова. Садится на свою шинель и начинает думать свою думу. Когда он так сидел, горюя, опять прилетела та же птица.

— Не горюй, джигит, — говорит птица. — К завтрашнему утру к шести часам всё будет готово. — Сказала так и, взмахнув крыльями, улетела.

Успокоившись, джигит лёг, вознёс той птице тысячу благодарностей и уснул. Когда встал утром, на самом деле: золотой дворец готов. Кругом цветущие сады, и что только не растёт в тех садах, фрукты-ягоды, покраснев, поспели, на деревьях поют соловьи. «Всё получилось!» — говорит джигит и идёт к падишаху. И падишах, оказывается, без ума. Подходит и обнимает джигита.

— Таких умных, деловых, как ты, людей нет, наверное, на всём белом свете, дочь моя навеки твоя, — говорит падишах.

Показывают джигиту Нурсылу. Красота девушки такая, что перед ней меркнет само солнце. И девушке джигит очень понравился. Так они сошлись. В том самом саду сорок пять дней продолжалась свадьба. Для тех, кто прибыл на свадьбу, было всё, что душа не пожелает: и еда, и питьё. Свадьба шла очень хорошо. Джигит и девушка начали жить вместе.

Проходит день, проходит второй, на третий день они решили прогуляться в цветущем саду. Вот они гуляют, ни на минуту не могут расстаться друг с другом. Когда они вот так горели в пламени любви, случилась большая беда. Над их головами начинают собираться чёрные тучи. Собираются тучи, собираются и неожиданно втягивают в себя Нурсылу. Джигит не успел ничего сделать, не знает, что делать дальше. За один день совсем высох, от горя пожелтел. Сказал падишаху:

— Разреши, я поеду, буду искать её.

И падишах теперь в горе.

— Иди, улым, пусть дорога твоя будет удачной, — сказал он.

Пошёл джигит. Идёт в ту сторону, куда уплыла туча. Не знает ни дня, ни ночи — всё в пути. На седьмой день, к вечеру, дошёл до одного дремучего леса. Лёг отдохнуть под одним очень большим деревом. Лежит под деревом, смотрит, на одном листочке дерева написано: «Если сорвёшь один листок этого дерева, то будешь сыт». Как только он сорвал листок и положил перед собой, перед ним появилась всякая еда. Ел досыта, наелся. После этого уснул сладким сном. На второй день взял листок и пошёл дальше. К вечеру лёг под большим деревом. На листке этого дерева увидел ещё одну надпись: «Кто сдерёт кору этого дерева и закроет ею грудь, станет главарём дивов». Содрал кусок коры и прикрепил к груди. Назавтра опять пошёл по этому лесу. Наступил вечер. Лёг было под дерево, но на листе опять увидел надпись: «Человек, который вооружится корнем этого дерева, станет очень сильным». Джигит выкопал корень дерева, отломил одну ветку как чукмар и взял себе как оружие. Потом положил перед собой первый листок и как следует подкрепился. Теперь всё у него пошло на лад. Очень спокойно лёг и поспал. Рано утром встал и пошёл было в путь, вдруг увидел перед собой зайца. Тот ничуть не боится, спокойно сидит. Заяц заговорил человеческим языком и сказал ему:

— Ты куда идёшь? — спрашивает. — Не ходи туда, там крепость дивов, пропадёшь.

Сын падишаха говорит:

— Мне как раз и нужно логово дивов. Они похитили мою жену, давай, друг-заяц, покажи дорогу.

— Ладно, покажу, — говорит заяц.

Идёт он за зайцем. Долго ли они шли, коротко ли, сказать трудно, вот они и дошли до высокой стены. Как размахнулся джигит чукмаром, железная дверь в стене раскололась надвое. Там, оказывается, логово дивов, вся нечисть собралась. Они набросились было на джигита, но на груди у него кора дерева. Все они отступили назад. Так прошёл он без задержки через вторую дверь, через третью. Проходит через четвёртую дверь и как только раскрывает пятую, весь мир озаряется. Там, оказывается, в большом дворце заточена Нурсылу. Напротив неё спит старый див. Нурсылу ищет у него на голове. Очень хорошо встречает своего мужа, плачет от радости.

— Как ты сюда добрался? — спрашивает она.

— Так-то и так-то пришёл, без тебя уж теперь не вернусь, — говорит джигит.

Жена говорит:

— Див ведь, наверное, тебя убьёт, он очень сильный.

— Убьёт так убьёт, попробуем побьёмся, давай, буди его! — говорит джигит.

Нурсылу говорит:

— Подожди, напою-ка я тебя одним снадобьем.

Там, где лежит див, по обе стороны стоят две бутылки, оказывается. В одной бутылке снадобье, придающее силу, а в другой, наоборот, отнимающее. Нурсылу дает мужу снадобье, которое придаёт силу, а потом бутылки меняет местами. Чукмаром из древесного корня джигит бьёт по спине дива, тот вскакивает и орёт:

— Что это такое!? Кто осмеливается меня будить!?

Джигит нисколько не теряется:

— Я, — говорит.

Див в ответ:

— Будем биться или состязаться?

— Будем биться, — говорит джигит.

После этого разговора див пьёт из бутылки по правую руку. Выпивает напиток, отнимающий силу. После этого они начинают биться. Див бьёт. Джигит падает. Затем вскакивает и чукмаром из корня бьёт дива, и див испускает дух. Джигит превращает дива в прах.

— Всё, теперь поедем домой, — говорит он Нурсылу.

Жена говорит:

— Не будем оставлять его в таком виде.

Снимает она платок и взмахивает. Всё строение дива превращается в яйцо. Нурсылу кладёт яйцо в карман, потом второй раз взмахивает платком и появляется большая чёрная птица.

— Отвези нас, — говорит Нурсылу, — в такой-то город, где живёт такой-то падишах.

Они садятся на чёрную птицу и улетают. Птица доставляет их в город, где живёт отец джигита. Джигит давно не видел своего отца и родственников, хочет увидеть. Через три часа оказываются на окраине города. Когда они заходят в город, их останавливает страж у ворот:

— Я голоден, дайте мне, несчастному сироте, кусок хлеба, — говорит.

Когда джигит посмотрел как следует, поразился: в страже ворот он узнал своего отца. Со слезами поздоровались.

— Что случилось, отец, расскажи, — просит джигит.

Отец рассказывает:

— Как только ты уехал и пропал, мачеха твоя совсем разошлась, взбеленилась, — говорит. — Растратила всё наше богатство, уничтожила наше падишахство и убежала. После этого меня свергли. Теперь избрали другого человека, а я вот здесь.

— Не горюй, отец, пока я жив, ты не останешься сиротой, — говорит джигит.

Отец очень обрадовался этому:

— Улым, дорогой, что же ты будешь делать, иль будешь падишахом здесь? — спрашивает.

— Нет, — говорит тот. — Тут уж избрали падишаха. Мы поедем в город, где живёт Нурсылу.

Садятся они втроём на чёрную птицу и через сутки оказываются в городе Нурсылу. Радость была такая, что рассказать об этом словами невозможно. На улицах города народ играет музыку, поёт и пляшет.

Таким образом, смелый джигит, преодолев тысячи бед, добился своего. До сих пор, говорят, прекрасно живёт со своей Нурсылу.

68. Паршивый жеребёнок

В древние времена жил один человек и было у него три сына. Младший сын, говорят, был плешивым. Они никогда не сеяли зерна. Раньше работал и кормил их отец. Когда отец состарился, а сыновья достигли совершеннолетия, сказал им:

— Сыновья мои, давайте и мы будем сеять зерно, ведь народ сеет. Вы сходите на базар, привезите овса.

Идут они на базар, привозят пять пудов овса. Сеют они все пять пудов на одном поле, длиной в восемьдесят саженей. Сеют и ждут неделю. Через некоторое время идут смотреть поле. Смотрят и видят, что овёс не взошёл. Возвращаются и говорят об этом отцу.

— Эх, дети мои, вы не сеяли овёс, а продали и пропили, — говорит отец им, не верит.

Сам идёт смотреть. Идёт, смотрит, овёс не взошёл.

— На самом деле овёс не взошёл, — говорит отец, — или посеяли очень уж редко? Попробуем ещё раз посеять.

Идут на базар, покупают ещё пять пудов овса. Ещё раз сеют на том же поле. Сеют и через неделю идут смотреть. Овёс опять не взошёл. У соседей взошёл и стоит зелёный-презелёный, а у них черным-черно. Приходят и говорят отцу:

— Отец, наш овёс не взошёл.

Теперь старик верит.

— Сынок, на нашем поле есть, наверное, какая-то тайна, может, ночью пойдёшь сторожить? — говорит отец.

Посылает самого старшего сына сторожить поле.

— Сынок, сторожи всю ночь, не спи, — напутствует его.

Этот сын, хочет-не хочет, но идёт сторожить. Их поле было на опушке леса. Появившись в поле, он немного стоит и уходит. Недалеко был кордон, идёт на кордон и там спит. Рано утром встаёт и идёт домой.

— Так, сынок, что же там есть, на поле, что ты там увидел? — спрашивает отец.

— Хи, — говорит сын, — что там может быть, даже соловьи там не поют, всю ночь не спал.

Теперь отец посылает среднего сына.

— Ну, сынок, теперь ты иди, может, у тебя что-нибудь получится, — говорит.

Теперь идёт средний сын. Как только средний сын выходит, чтобы пойти на поле, вслед за ним выбегает его старший брат.

— Братец, ты, наверное, один побоишься, я пошёл на кордон и там проспал, ты тоже спи, — говорит.

— Ладно, абый, раз так, — говорит этот и уходит.

Этот даже не заходит на поле. Прямо идёт на кордон, ложится и спит.

Утром приходит. Отец опять спрашивает:

— Ну, улым, что же было?

— Нет, отец, там ничего не было, — говорит малай.

— Взошёл овёс? — спрашивает отец.

— Нет, не взошёл, — отвечает сын.

Теперь дошла очередь до младшего сына. Этому сыну житья уж не было. На одной ноге Таза носок и лапоть, на другой старый валенок. Теперь Тазу говорит отец:

— Ну, улым, теперь уж ты иди. Может быть, у тебя что-нибудь получится, у тех ничего не получилось.

Таз говорит:

— Пойти-то я пойду, но мне нужен будет один корык{91}, вдруг появится какой-нибудь зверь.

Дают Тазу то, что он просил и посылают его. Уходит он.

Приходит в поле. С двух сторон поля остались, оказывается, огрехи, там выросла очень густая полынь. Таз заходит в заросли и ложится. Вот время доходит до восьми часов, до девяти, ничего не видать. Доходит двенадцать часов, ему уж хочется спать. Как он ни старался, начинает потихоньку засыпать.

Тут неожиданно поднимается ветер-ураган. Только по его полю проходит этот ураган. Он крутится то на одном конце поля, то на другом, ходит ходуном по полю, будто его боронит. Таз растерялся: «Что же это?» — думает. Испугался, конечно. Когда этот ураган приближается к нему, он вскакивает и поднимает корык, думая: «Будь что будет». Как только он взмахивает корыком, перед ним появляется длинноволосая женщина. Таз начинает её беспощадно бить, и женщина начинает умолять его:

— Ты не бей меня, я до утра взращу твой овёс, — говорит, — Потом у тебя, может, появится какая-нибудь нужда, я дам тебе один свой волос, подожжёшь этот волос и что угодно твоей душе, то и появится.

Так, договорившись, взяв один волос, джигит уходит домой. Приходит домой и ложится спать. Ни отцу, никому другому ни о чём не говорит.

Смотрят утром, Таз спит на печке.

— Ну, Таз-шайтан, когда он успел прийти и лечь, — говорит отец. — Не сторожил, видимо, Таз-шайтан.

Будят его. Тот встаёт.

— Давайте, собирайтесь, овёс нашёлся, пойдём убирать, — говорит Таз.

— Гей, Таз-дуралей! Разве за ночь овёс может созреть? — говорят.

— Тоже мне, хранители поля! Я сторожил и всё сделал, — говорит Таз.

Не поверив словам Таза, старшие братья идут смотреть. Когда дошли и увидели, обнаружили, что их овёс на четверть выше соседских и настолько густой, что нельзя просунуть серп. Теперь они собираются всей семьёй и идут на уборку урожая. Два старших брата, две невестки, Таз — все идут убирать урожай. За день еле-еле убрали весь урожай овса. Приходят домой лишь после захода солнца, такой богатый был урожай овса. Три дня они проветривали этот овёс. На четвёртый день привозят домой одну телегу и молотят. На пятый день просушивают. На шестой день увозят на мельницу. На седьмой день перемололи на муку и привезли домой. На восьмой день, в пятницу утром, сделали из неё блины. Замесили они теста для блинов аж целое квасное ведро.

Две невестки пекут блины, старик и два сына всё это съедают. Таз лежит на печке. Ему не дают ни одного блина. Отец говорит:

— Дайте и Тазу тарелку блинов с маслом, ведь урожай овса он сберёг.

Старший сын говорит:

— Хи, ни к чему беспокоиться, останется, — покушает, не останется, так нет, ты позаботься о своём брюхе.

Они всё едят и едят, блинов остаётся мало. Женщины тоже принимаются есть. Теперь на дне тарелки остаётся пять-шесть блинов. Вот их и относит на печку невестка. Таз, конечно, был очень обижен этим. Берёт тарелку и с размаху бросает, тарелка разбивается и блины рассыпаются. «Эх, мне и поесть-то не дали», — говорит, плачет-заливается и лежит, скорчившись, на печке.

Наступает вечер, приходит ночь. Таз лежит и думает: «Вот и сбылись слова той женщины, будь что будет, сделаю-ка, как она велела». Когда отец и старшие братья уснули, выходит он во двор и поджигает тот волос. В тот же миг появляется перед ним оседланный тай. На седле есть и камча.

Жеребёнок этот говорит:

— Садись, абый, ударь в правый бок, чтобы с левого выступила кровь, уезжаем.

Бьёт он по правому боку жеребёнка, да так, что с левой стороны выступает кровь. Уезжают они. Летят и летят и вовсе исчезают с глаз. Три дня они летят. Через три дня оказались они в каком-то городе. На окраине города был один небольшой домик. Заходят они в этот дом. В этом доме жила одна старуха. Таз спрашивает у этой старухи:

— Эби, живёт ли в этом городе падишах?

— Живёт, улым, — говорит старуха.

— Эби, не сходишь ли ты к падишаху, не нужен ли ему работник? — просит Таз.

— Можно, птенчик мой, схожу я, — говорит старуха.

Старуха идёт к падишаху. Просит разрешения и заходит.

— Падишах мой, — говорит, — я слышала, что тебе нужен работник, у меня вот есть один человек.

— Пусть приходит сам, — говорит падишах.

Старуха возвращается и говорит об этом Тазу. Сел Таз на жеребёнка и поскакал. Жеребёнок останавливается у ворот.

— Ты меня привяжи здесь, а сам зайди, — говорит жеребёнок. — Устраивайся на работу, только если возьмёт и меня, если меня не сможет взять, то не нанимайся.

Таз спрашивает разрешения и заходит:

— Падишах мой, не нужен ли тебе работник? — спрашивает Таз.

Падишах отвечает:

— Нужен, у меня есть шесть коней, сможешь ли ты прокормить их один? — спрашивает.

— Смогу, — отвечает Таз, — у меня есть один маленький жеребёнок, если разрешишь взять и этого жеребёнка, то смогу прокормить.

— Ладно, возьмёшь, — говорит падишах, — вон маленькая конюшня, загонишь своего жеребёнка туда.

Раньше он на шесть лошадей держал шесть работников. Теперь он решил уволить всех шестерых, и поставить на их место лишь одного Таза.

День ходит Таз за лошадьми, а на второй день утром жеребёнок даёт ему золотое перо:

— Проведи по лошадям этим пером, — говорит.

Тот, прежде чем выйдет падишах, проводит по лошадям этим золотым пером и они начинают сверкать так, будто их только что вымыли. Выводит и привязывает все шесть лошадей. Выходит падишах, смотрит и поражается. «Что же он сделал с этими конями, — думает, — держал шестерых работников, они никак не могли такого сделать», — и ругает тех.

Эти работники и сами были поражены, говорят между собой:

— Нет, здесь, видать, есть какая-то хитрость, иначе он никак не смог бы этого сделать, давайте мы понаблюдаем за ним, — говорят.

И решают однажды ночью проследить за ним. Следят. Таз выходит, всем шестерым в шести местах бросает сена и идёт спать, даже не выходит смотреть. Наутро выходит Таз и опять тем золотым пером проводит по лошадям, выводит лошадей и привязывает. Один из спрятавшихся работников видит это золотое перо. «Э, — думает, — вон что у него есть, оказывается». Идёт и говорит об этом падишаху. Падишах запоминает это: «Ладно», — говорит. Тем всем шестерым работникам даёт расчёт и прогоняет их, оставляет только Таза. Так довольно долго ухаживает Таз за лошадьми. Теперь все в округе удивляются выезду падишаха: такие красивые, такие ухоженные кони, как картинка они у него.

Жили они так, жили, и однажды умерла старуха-жена падишаха. Когда скончалась старуха, конечно, загрустил падишах. Приглашает он к себе Таза, сидят они и разговаривают. Падишах говорит ему:

— Вот, работник мой, у тебя, оказывается, есть золотое перо. Я сам видел. Раз есть перо, значит, должна быть и птица с золотыми перьями. Не достанешь ли ты мне эту птицу?

— Не знаю уж, падишах мой, — говорит Таз, — пойду я подумаю.

Выходит, обнимает жеребёнка и плачет.

— Эх, мой тай, ведь золотое перо, оказывается, увидели, что же мы теперь будем делать? Падишах велит принести ту самую птицу с золотыми перьями, где же мы её достанем? — говорит Таз.

Жеребёнок отвечает:

— Не горюй, джигит, привезём, только нам нужно будет пищи на дорогу на три дня, через три дня вернёмся. Если к тому времени не вернёмся, значит, мы погибли, пусть падишах не ждёт нас.

Пошёл Таз к падишаху, всё рассказал. Падишах велит приготовить и дать им пищи на три дня. И они отправляются в путь.

Доходят они до берега моря. На том берегу растёт, оказывается, очень высокий тополь. На вершине этого тополя есть, оказывается, гнездо какой-то птицы. Из гнезда этой птицы висят нити трёх цветов: красная, зелёная и голубая.

Жеребёнок говорит джигиту:

— Вот, джигит, залезай на вершину этого дерева, оттуда висят три нити. Вот тебе ножницы. Не прикасайся ни к зелёной, ни к голубой, отрежь красную нить и спускайся, и не притрагивайся к гнезду.

Таз взбирается на дерево, отрезает красную нить, кладёт в карман и спускается. Садится на коня и они едут домой. По пути Таз говорит:

— Эх, мой тай, мы ведь везём только нить, не пошлёт ли падишах нас снова? Ведь птица осталась.

Жеребёнок отвечает:

— Не волнуйся, птица с золотыми перьями давно у тебя в кармане.

Доезжают до дома, приносят падишаху золотую птицу, падишах запирает её в клетку. Хорошо, теперь вроде бы всё в порядке.

Как-то раз, падишах послал в разные места сватов, не мог найти себе невесту. И вот услышал он: в одном городе, у падишаха по имени Алмаз, есть, оказывается, дочь по имени Йолдыз. Думает падишах: «Попробую-ка я об этом сказать своему работнику». Приглашает он Таза к себе.

— Ты мне достал золотую птицу, джигит, достань уж и невесту. Вот, в таком-то городе, у падишаха Алмаза, есть, слышал я, дочь по имени Йолдыз, не сможешь ли ты привезти её мне? — спрашивает падишах.

— Ладно, падишах мой, посмотрим, — говорит джигит. — Пойду я на улицу, подумаю.

Выходит, обнимает жеребёнка и говорит:

— Эх, мой тай, вот какое тяжёлое дело поручил нам наш владыка. В таком-то городе, у падишаха по имени Алмаз, есть дочь по имени Йолдыз, нужно её привезти нашему падишаху.

— Хи, джигит, — говорит жеребёнок, — это для нас всего лишь игра, то ли ещё будет. Привезём мы её. Пусть только выполнит то, что мы ему закажем. Вот что нам надо: пусть он велит сделать для нас корабль. Плыть надо морем. В корабле должно быть двенадцать залов, в этих залах должно быть двенадцать часов, и все эти двенадцать часов должны быть подведены к двенадцати и чтобы так стояли. Бесшумно должен идти этот корабль, а еды нам надо будет на семь дней.

Пошёл Таз и передал всё это падишаху. Падишах, конечно, не может отказать. Собирает он всех мастеров и велит построить корабль. Через неделю корабль был готов. Взяли они на дорогу еды и поплыли.

Три дня плыли, на четвёртый день доплыли до очень красивого острова. Когда, алея, взошло солнце, на вершине горы показался дворец. На балконе этого дворца спали семь девушек. В это время корабль подал сигнал. Когда с корабля подали сигнал, младшая дочь проснулась. Проснулась и будит свою сестру:

— Смотри-ка, сестра, — говорит, — что-то появилось внизу у самой воды, пойду-ка, посмотрю, что это такое.

— Иди, раз так, — говорит старшая сестра.

Та спускается, а сестры её спят. Подходит она к кораблю, о Аллах, какой красивый корабль, если только войдёшь, не захочешь выйти. Двери распахнулись настежь. У двери стоит джигит и смотрит. Девушка спрашивает у него:

— Абый, можно ли войти внутрь и посмотреть?

— Конечно, можно, ходи сколько хочешь, — говорит джигит.

Девушка входит. Таз закрывает двери, и пускает корабль полным ходом. Девушка всё ещё ходит по кораблю. Заходит в одну комнату, заходит в другую. Она ходила, ходила и заблудилась, перестала понимать, откуда можно выйти. Тут ей на глаза попадаются часы:

— Хи, всего-то двенадцать часов, оказывается, похожу-ка ещё.

Через некоторое время ей на глаза опять попадаются часы. Там тоже двенадцать. Теперь она начинает понимать.

— Куда же ты меня везёшь? — спрашивает девушка у джигита и начинает плакать.

Джигит говорит ей:

— Ты не плачь, мы везём тебя к такому-то очень богатому падишаху.

Тогда она перестала плакать. Плывут они, плывут, на шестой день добираются до дома. Их встречают очень торжественно, с музыкой. На второй день справляют свадьбу. На свадьбу собирают весь народ города. И начинают они жить с падишахом припеваючи.

Через некоторое время эта девушка начинает скучать по родному дому. «Эх, — думает, — кто же завёл мою головушку в эти места?» Через некоторое время она начинает уговаривать падишаха:

— Этот работник нас погубит. До этого мы сами должны его изничтожить.

Падишах согласился с ней.

— Что же мы с ним сделаем, раз так? — спрашивает.

— Вот что для него будет ловушкой, — говорит жена, — у нашего отца есть сорок коней и сорок лошадей, восемьдесят голов. Они очень строптивые. К ним никто не может подступиться, каждого, кто к ним подходит, они убивают. Им и корм дают только через решётку. Скажем ему, чтобы он отделил от сорока жеребцов сорок кобылиц и пригнал их сюда. Вот там его жеребцы и забьют.

— Ладно, коли так, — говорит падишах, — повелю.

Вызывает Таза и говорит:

— Вот что, работник мой, у человека, который приходится мне тестем, есть восемьдесят голов лошадей. Сорок жеребцов и сорок кобылиц. Так вот, надо эти сорок кобылиц отделить от сорока жеребцов и пригнать сюда. Если их всех пригонишь, я тебя женю, построю тебе хороший дом.

Выходит джигит, обнимает своего жеребёнка и плачет:

— Эх, мой тай, — говорит, — надо привести сюда таких-то коней. — И рассказывает всё так, как ему говорили.

— Эх, джигит, — говорит жеребёнок, — дни, когда я пригожусь тебе, ещё впереди. Ладно, пойдём, только всё надо будет сделать так, как я велю. На четыре мои копыта нужны четыре подковы из чугуна, по семьдесят пудов каждая, и должен сделать их падишах. На шею мне надо сделать цепь в шестьдесят пудов. После этого падишах пусть напишет бумагу: «Если выполнишь задание, от слов своих не откажусь».

Таз заходит к падишаху и говорит:

— Вот что, мой падишах, пригнать-то пригоню, но идти нужно по каменной дороге, жеребцу моему нужны подковы. Вели сделать четыре чугунные подковы по семьдесят пудов.

Падишах был поражён. Раз он требует, нельзя ведь ему отказать. Собирает всех своих кузнецов и велит делать подковы. Возятся они семь дней и лишь на одно копыто жеребёнка ставят подкову. Пока они заканчивали работу, прошло пять недель. Подковали жеребёнка. Взяли пищи на одну неделю. Взяли еды и поехали.

— Бей по правой ноге, да так, чтобы с левой ноги кровь пошла, — говорит жеребёнок. — А когда я буду трогаться, закрой глаза.

Садится джигит верхом и уезжает. Там, где ступала нога жеребёнка, остаются ямы, как от снарядов. Весь народ был поражён. «Что это за чудо?» — думают.

Через три дня, на рассвете, они доскакали. Вот перед ними очень большой хлев с железными дверями. Все двери закрыты на замки. Поблизости никого нет. Немного в стороне рос очень большой тополь. Жеребёнок велит Тазу взобраться на этот тополь.

— Залезай на него, — говорит. — Я войду и через некоторое время выйду. Если с правой стороны появится кровь, спустишься ко мне, простимся, это значит что я погиб.

Таз взбирается на дерево. Жеребёнок бегом обходит сарай и копытами бьёт по двери. Дверь немного отворяется. Во второй раз обходит и бьёт ещё раз. Когда он третий раз обходит и бьёт копытами, дверь открывается. Заходит он и начинает драться с жеребцами. Ударяет жеребца и убивает, ударяет и убивает. Когда убил двадцать жеребцов, вышел отдохнуть. Таз смотрит, нет крови на правой стороне жеребёнка. «Дело налаживается», — думает он и радуется, начинает прихлопывать руками и скакать. И когда он так скакал, сломалась ветка, на которой он сидел и упал он на землю. Жеребёнок тут же подбежал к нему и говорит:

— Взбирайся быстрее, бестолочь, ведь прикончат тебя.

Снова Таза сажает на дерево.

Жеребёнок ещё раз заходит и убивает двадцать оставшихся жеребцов. Затем выводит за собой сорок кобылиц. Была одна очень хорошая кобылица среди них. Жеребёнок сажает Таза на неё, а сам гонит табун сзади.

— Скачи скорее, иначе нас прикончат здесь, — говорит.

Скачут они, скачут. Так они добрались до одного леса. В этом лесу Тазу встретилась одна старуха и спрашивает:

— Улым, куда ты ведёшь этих лошадей?

— Ведём домой, — отвечает Таз;

— Нет, сынок, не сможешь ты их пригнать домой, вот-вот вас догонят и убьют, — говорит старуха.

Старуха была очень бедная, джигит отдаёт ей белый платочек:

— Эби, — говорит, — когда придёт нужда, протрёшь глаза. Ты как-нибудь задержи тех, кто за нами гонится.

— Ладно, — соглашается старуха.

Таз продолжает свой путь. Когда погоня была уже близко, старуха затопила всё водой. Те остались за водой.

Доезжает Таз до дома. Падишах был поражён, «Как он смог выполнить задание?» — недоумевает. А народ шумит вовсю.

Теперь строят большую конюшню и сорок кобылиц загоняют туда.

Жена падишаха начинает опять беспокоиться.

— Эх, — говорит, — если он пригнал этих кобылиц, то на него уже нет никакой управы, он прикончит нас всех. Мы должны прикончить его раньше.

Падишах спрашивает:

— Что же мы можем сделать?

— Пусть сделают казан в восемьдесят вёдер. Нальём туда сорок вёдер молока и сорок вёдер воды, — говорит жена. — Вскипятим всё это. Когда вскипятим, я брошу в казан своё золотое кольцо и велим ему достать кольцо из кипящего котла. Он не сможет этого сделать, там и сварится.

— Коли так, то быть может и умрёт, — говорит падишах.

Вызывают Таза и говорят о том деле:

— Если достанешь кольцо, то отдам тебе половину падишахства и женю тебя, — говорит падишах.

— Ладно, падишах мой, пойду я, — говорит Таз.

Выходит, обнимает жеребёнка и плачет:

— Эх, мой тай, что же теперь будем делать? Вот такое-то дело нам поручили, — говорит.

— Как-нибудь уж достанем, — говорит жеребёнок. — Только слушайся меня. Пусть падишах готовит большую площадь, пусть соберётся весь народ города. Казан должен быть в центре. Ты сядешь на меня, и я обойду майдан один раз и заржу, второй раз обойду и заржу, третий раз обойду и заржу. После этого ты прыгнешь в казан. Только не бойся, прыгай смело, вода в казане будет уже холодной.

Таз идёт к падишаху.

— Подготовь вот так-то и так-то, — говорит ему Таз.

Падишах соглашается. Пишут бумагу: если сможет Таз достать золотое кольцо, то половина падишахства достанется ему, к тому же падишах обязывается женить Таза.

Таз садится на жеребёнка и скачет вокруг майдана. Раз обходит и жеребёнок ржёт, второй раз, третий. После третьего круга Таз прыгает в казан. И тут же схватив кольцо в зубы, выплывает. Весь народ радуется, в ладоши хлопает. Падишах глубоко оскорбляется, не хочет отдавать полпадишахства Тазу.

— Раз он смог достать, неужели я не смогу сделать то же самое? — говорит. — Я сам нырну и достану.

Жена обнимает его и начинает плакать:

— Не ходи, — говорит.

Но тот не слушает её и ещё больше упрямится:

— Сам нырну! — говорит.

Велит привести самую лучшую кобылицу. Казан кипятят ещё раз. Падишах садится на кобылицу и три раза обходит по кругу, а на третий раз прыгает в казан. Но успел он лишь прыгнуть, тут же полностью сварился и мясо отстало от костей.

Таким образом, джигит Таз победил падишаха.

Десять дней веселились, десять дней справляли свадьбу. И я был на торжествах, сегодня пошёл, вчера пришёл. Не было конца и края угощениям, сами пили ковшами, мне досталась лишь ручка ковша.

69. Джигит-охотник

В древние-древние времена жил, говорят, один старый охотник. Перед смертью этот охотник позвал к себе своего единственного сына и отдал ему своё старое ружьё, затем дал одну малюсенькую тетрадку.

— Возьми, улым, — сказал старик, — в этой тетради указано, в каком лесу какая птица водится, какое животное где обитает — всё здесь указано. А в таком-то лесу будет нечто такое, что затмевает лучи солнца, ты, улым, не подходи к нему близко.

Сказал всё это старик и вскоре умер.

После смерти отца сын берёт ружьё и начинает ходить на охоту. День он выходит на охоту, второй день, третий. Каждый раз, когда выходит на охоту, приносит матери то зайца, то разных птиц.

Как-то раз говорит мать сыну:

— Сынок, взгляни хоть раз на то, что написано отцом, чему же он хотел тебя научить?

Малай берёт оставленную отцом тетрадь, смотрит, и там то же самое написано: «В таком-то лесу есть нечто, что затмевает лучи солнца». Малай думает, думает и решает: схожу-ка я в тот лес. Берёт все патроны, что у него были, берёт ружьё, оставленное отцом, и уходит.

Так он доходит до леса, ходил-ходил и вышел на большую поляну. Смотрит, в центре поляны что-то лежит. Так оно сверкает, что глазам больно. Смотрит малай на это существо, не знает, живое оно или не живое, но, тем не менее, боится подойти. Думает он, думает и решает: «Выстрелю-ка я в него, посмотрим, что будет». Берёт ружьё и стреляет. То существо даже не шевельнулось. Второй раз выстрелил джигит в него, третий. Только когда он выстрелил в третий раз, оно вроде проснулось ото сна. Проснулось оно и идёт к малаю. Испугавшись, тот выпустил и оставшиеся три патрона. Только последним патроном он свалил с ног то существо. После этого он подошёл поближе. Чудовище лежит и лязгает зубами, будто хочет проглотить охотника. Малай начал со всей силы колотить его прикладом. Еле-еле забил его до смерти. По молодости своей малай не знал, как снять шкуру с чудовища. Хотел его домой утащить, куда там, даже поднять его не может. Вот так стоял он растерянный, не зная, что делать, как откуда ни возьмись, появился какой-то старик.

— Улым, — говорит, — что ты тут делаешь?

— Э-э, бабай, — говорит джигит, — использовал я все патроны, а теперь ни поднять, ни утащить не могу это животное.

Бабай вытащил из ножен свой нож, освежевал то животное и отдал малаю шкуру.

— Ладно, бабай, — говорит малай, — спасибо тебе большое, если бы не ты, я бы не смог его освежевать и снять шкуру.

После этого они попрощались и расстались. Джигит взял шкуру этого животного, затмевавшего лучи солнца, и пошёл домой. По пути встретился ему охранник падишаха и сказал:

— Эге, это ты, оказывается, охотишься на зверей в падишахском лесу? Ну-ка дай сюда!

Забрал шкуру и ушёл. Пошёл прямо к падишаху и отдал ему шкуру. Ладно. Падишах созывает своих визирей, показывает шкуру.

— Несмотря на то, что джигит очень молодой, он поймал такого диковинного зверя, — говорит падишах.

Визири начали завидовать охотнику. «Такого молодого наш падишах уже теперь хвалит, когда он вырастет, он нам житья не даст», — думают. И начинают совещаться, как бы найти какие-нибудь пути и убить его.

Тем временем один старый визирь говорит:

— О мой падишах, если бы мы, собрав кости львов и всякой дичи, велели бы построить тебе дом, да этой красивой шкурой оклеили бы стены того дома, тебе никакая смерть не была бы страшна.

Падишах говорит:

— Откуда же можно взять такое количество костей льва?

Старый визирь говорит:

— Ты вели тому самому джигиту, который принёс шкуру этого зверя, добыть и кости; если кто и сможет добыть такое количество костей, то только он.

— Ладно, если так, — говорит падишах и вызывает к себе того джигита.

— Ну, джигит, — говорит падишах, — ты достань мне столько костей львов, чтобы из них можно было бы дом построить. Если не сможешь добыть столько костей, я велю отрубить тебе голову.

Джигит не может ничего возразить падишаху:

— Ладно, — говорит, — я подумаю, ты только дай мне неделю срока.

Падишах соглашается.

Джигит, глубоко опечаленный, приходит домой, достаёт оставленную отцом тетрадь и пробует читать. Там, оказывается, подробно написано, где львы водятся. Прочитав тетрадь отца, джигит снова идёт к падишаху. Говорит ему:

— Вот в таком-то лесу столько-то земли огородите забором. В лесу есть родник с водой, его закройте. В лес отвезите сорок бочек спирта, а мне дайте сто солдат.

Ладно, падишах теперь всё делает так, как просил джигит. Посередине леса есть, оказывается, одна ложбинка, в середине дня, в жаркое время все львы, оказывается, собираются там и пьют воду. Джигит просит закрыть тот родник, по которому поступала вода в эту впадину. Просит также сделать большие корыта и в эти посудины наливает сорок бочек спирта. Идёт с сотней солдат к той самой ложбинке и прячется. Когда наступает полдень, начинается жара. С грохотом и рычанием приходят львы к той самой ложбинке. Не найдя воды, они пришли к тем самым корытам, выпили спирт и свалились. Джигит дал указание солдатам бить львов. Там погибло бесчисленное множество львов. Джигит повелевает освежевать львов. Начинают свежевать львов и сушить кости. Собирают они сорок возов костей и уезжают домой. Джигит отдаёт сорок возов костей львов падишаху и уходит домой.

Увидев всё это, визири были ошеломлены. «Не удалось нам сгубить этого джигита», — думают и горюют.

Через некоторое время визири ещё раз собираются у падишаха и говорят ему:

— Вот, падишах наш, чтобы прожить долгую жизнь, ты должен жениться на дочери падишаха огненного моря, если женишься на этой девушке, будешь жить долго и счастливо.

— Хм, — спрашивает падишах, — кто же знает эту девушку, да и кто добудет мне её и привезёт?

— Её найдёт тот самый джигит, который добыл кости львов, — говорят визири.

Падишах опять вызывает к себе этого джигита:

— Джигит, — говорит падишах, — было бы очень хорошо, если бы ты добыл и привёз мне дочь падишаха огненного моря. А если не добудешь, то велю отрубить тебе голову.

Джигит отвечает:

— Ладно, если есть такое на этом свете, добуду я её и привезу тебе. А если нет, то там видно будет, ты дай мне неделю срока, чтобы подумать.

Джигит возвращается домой, достаёт оставленную отцом тетрадь и читает. Читал он, читал и нашёл то, что нужно. На самом деле есть, оказывается, такое огненное море и у этого огненного моря есть падишах. Когда прошла неделя, он пошёл к падишаху и сказал:

— Ладно, ты хочешь, оказывается, испытать мою силу, раз так, попробуй, испытай, я постараюсь найти ту девушку. Для этого нужно для нас сделать лодку, которая в огне не горит и в воде не тонет. Падишах огненного моря попытается сжечь нас огнём за множество вёрст до его дворца. Наша лодка не должна сгореть.

Ладно, падишах велел сделать большую лодку, которая ни в огне не горит, ни в воде не тонет. Нагрузили её провизией на много лет, подготовили к выходу в далёкий путь. В это время в голове у джигита-охотника мелькнула мысль: «Меня не просто так посылают, это, наверное, дело рук визирей, они хотят покончить со мной, задумывают и посылают меня на такое дело. Тем не менее, что поделаешь: «Чем просто лежать, лучше стрелять», — говаривал наш отец», — с такими мыслями выходит он в путь, в сторону огненного моря.

День плывут, ночь плывут, так месяц прошёл. После долгого пути достигли они высокого берега. Оставив лодку у берега, джигит поднимается на гору. Смотрит, на горе кто-то пашет землю. Пошёл он к этому человеку, поприветствовал, спросил о здоровье, о житье-бытье. Тот человек всё идёт за своей сохой, не повернётся и не посмотрит даже. Тогда джигит сказал:

— Абзый, пахать-то пашешь, да куда уходит почва из-под твоей сохи?

Тот отвечает:

— Ты, энем, иди своей дорогой, хоть ты и пытаешься смеяться надо мною, наступит день, когда я буду нужен тебе.

Смотрит джигит, тот человек, оказывается, землю, отстающую от сохи, съедает. Джигит очень удивился. После этого джигит уходит к своей лодке. Плывут они дальше и добрались до красивого и ещё более высокого берега. Останавливают лодку и поднимаются на гору. Берёт джигит подзорную трубу и смотрит, вдалеке что-то виднеется. Пошёл он туда и встретил какого-то человека. Этот человек, оказывается, пашет землю. Встаёт на один конец земли, шагнёт раз и уже на другом конце поля. Так этот человек берёт десятину земли одним шагом. Подошёл джигит к этому человеку, здоровается, спрашивает о здоровье, о житье-бытье:

— Ай-яй, абзый, как далеко ты шагаешь, нельзя ли шагать помельче, — говорит.

— Ладно, энем, ты иди своей дорогой, я потом пригожусь тебе, — говорит тот.

Джигит-охотник спускается к своей лодке, и они уплывают оттуда.

Вот однажды видят они огненную гору. Джигит думает: «Вот, оказывается, где земля падишаха огненного моря», — и велит направить лодку в ту сторону. Как только они приблизились к огненной горе, начали поливать их оттуда огненным дождём… Страшный огонь льётся на них. Но их лодка в огне не горит и, зная это, они идут всё вперёд и вперёд. Так, раздвигая огненную завесу, доплыли они до дворца падишаха. Как только приблизились они ко дворцу падишаха, те перестали поливать их огнём, а встретили их как батыров, с музыкой. Поставили они лодку у дворца падишаха огненного моря, и джигит пошёл к падишаху. Зайдя к падишаху, джигит рассказал о своей просьбе:

— У вас, оказывается, есть очень красивая дочь, мы прибыли для того, чтобы увезти её в жёны такому-то ладищаху, — говорит джигит.

Падишах отвечает:

— Очень хорошо, одобряю, моя дочь как раз достигла такого возраста, если вы сумеете увезти её, возьмите и увезите, а если не сможете, не обессудьте. А пока отдохните до завтра, — и отпустил их.

Назавтра джигит-охотник берёт с собой одного своего товарища и идёт к падишаху. Падишах говорит:

— Вот такое вам дело: вот вам сорок казанов, в каждом казане мясо сорока быков, если до зари съешь всё это, девушка ваша, а если нет, отрублю тебе голову.

Заперли джигита в сарае, где были эти сорок казанов. Джигит сунулся туда, сюда, открыл один казан и попробовал мясо, но какое там, разве столько мяса съешь! Очень опечалился джигит: «Эх, — думает, — не уцелеет, наверное, моя голова». Тем не менее, он не теряет надежды на то, что найдёт какой-нибудь выход из положения. Думал он, думал и вдруг вспомнил того человека, который ел землю. «Эх, — думает, — если бы он был здесь, он бы всё это мясо два раза куснул и один раз глотнул бы». Как только он подумал об этом, поднимается угол сарая и заходит тот человек. Заходит он, открывает казаны и рассматривает:

— Что, улым, всего-то мяса? — спрашивает.

— Было бы очень хорошо, если бы ты всё это съел, — отвечает джигит.

Только успел он договорить, как тот начал есть мясо: два раза куснул, да один раз проглотил. Не успели моргнуть глазом, как тот съел мясо во всех казанах и сказал джигиту:

— Ладно, спасибо, джигит, завтра тоже ты меня вспомни, — и вышел.

Вот заходит падишах огненного моря. Смотрит, хоть бы маленький кусочек остался! Падишах был поражён.

— Иди, джигит, — говорит падишах, — отдыхай, а завтра утром опять зайдёшь ко мне.

На второй день утром джигит подошёл ко дворцу падишаха.

— Мы дадим тебе сорок бочек водки, — говорит падишах, — да сорок печей хлеба. Если до зари не съешь весь хлеб и не выпьешь всю водку, не обижайся на нас.

Потом джигита опять заперли в тот же сарай. Походил джигит в сарае туда-сюда, выпил рюмку водки, съел кусок хлеба, а сорок печей хлеба и сорок бочек водки остались нетронутыми. Джигит совсем растерялся, погрузился в думы. «Эх, — думает, — если бы был здесь вчерашний абзый, то ему всего этого и не хватило бы». Только успел он подумать, как поднялся угол сарая и вошёл тот человек.

— Что, улым, это и есть всё их угощение? — спрашивает.

— Эх, абзый, — говорит джигит, — было бы очень хорошо, если бы ты съел всё это.

— Ладно, — говорит тот, — это для нас пустяк.

И начал есть и пить. Сначала выпил одну бочку водки и закусил хлебом из одной печи. Сорок бочек водки выпил за сорок глотков, а сорок печей хлеба совал одну за другой в рот и проглатывал. Когда он закончил трапезу, сказал:

— Ладно, сынок, спасибо, насытился я, — и вышел.

Как только он ушёл, джигит начал стучать в дверь:

— Эй, сторож, — кричит, — открывай дверь, я есть хочу!

Сторож отвечает:

— Не торопись, безвременно и цветок не распускается, когда наступит час, тогда открою.

Ладно, вскоре наступило время, открылись двери и вошёл падишах. Осматривается и глядь — хоть бы крошка хлеба, хоть бы рюмка водки остались — ничего нет.

— Молодец! — говорит падишах, и больше не смог вымолвить ни слова, опустил голову и пошёл вон из сарая.

Вышел джигит из сарая. Походил по городу, пошёл к себе и лёг. Встал он рано утром, позавтракал и пошёл к падишаху.

— Вот, — говорит падишах, — это уже последнее тебе дело, принесите-ка вот с этой бабушкой по одному ведру воды. Вам предстоит пройти не более ста вёрст. Если бабушка придёт раньше тебя, значит, ты проиграл, если же ты придёшь первым, то девушка будет твоей.

Ладно, берут они оба по ведру и идут за водой. Дошли они до места. Как только набрали воды в вёдра, бабушка говорит:

— Отдохнём чуток здесь, потом пойдём.

Только сели отдохнуть, и минуты не прошло, бабушка и говорит:

— Айда, вставай. Время наступило, пойдём домой.

Только старуха шагнула раз, как тут же пропала с глаз — так здорово бегает, оказывается, та старуха.

Джигит думает: «Эх, сюда бы того человека, который боронил землю, не дал бы он старухе обогнать себя». Только он подумал об этом, появился перед ним тот самый человек, который боронил землю, посадил джигита себе на ладони и пошёл. Не успел моргнуть глазом, как он доставил джигита к дверям падишаха.

Как только дошли, начали они барабанить в дверь падишаха. Падишах подумал: «Наверное, старуха пришла», — выбежал и открыл дверь, смотрит, а перед ним джигит с ведром воды.

— Ну, джигит, — говорит падишах, — молодец.

Старуха пришла через три часа после джигита. Спрашивает у неё падишах:

— Как так могло случиться, или джигит избил тебя и оставил на месте?

Старуха отвечает:

— Нет, не бил, ничего не сделал, сначала он остался далеко позади, но я и не заметила, когда он успел обогнать меня.

— Ладно, джигит, ты победил, — говорит падишах, — отдохни недельку, погости, после этого придётся справить свадьбу, отдать дочь за тебя и можешь увозить её. После этого как-нибудь сами проживёте.

Очень богато угощали джигита, затем его с невестой с почестями проводили.

Месяц возвращаются они, год плывут. По дороге девушка говорит джигиту:

— Эй, джигит, скажи-ка правду, для кого ты везёшь меня?

Джигит отвечает:

— Для кого же везти мне тебя, для себя, конечно.

— Нет, не для себя, — говорит девушка, — твои визири хотят убить тебя, ты был послан по их наущению. Не смей отдавать меня падишаху, постарайся сам покончить с падишахом.

— Как же покончить с ним? — спрашивает джигит.

— Тогда вот послушай, — говорит девушка, — зная о твоём возвращении, падишах подготовит тебе комнату с большой глубокой ямой. Он постарается завести тебя в эту комнату, чтобы ты погиб, а ты постарайся его самого столкнуть в эту яму.

Джигит запомнил слова девушки.

Прошло некоторое время, и они доехали до дома. Всё войско падишаха вышло их встречать, визири, хотя и притворно, встречают их с поклонами. Сам падишах, подняв саблю наголо, вышел навстречу джигиту, похвалил его за то, что он привёз девушку и повёл его во дворец. По двум сторонам до самого дворца он поставил солдат в два ряда. Как только они вошли во дворец, падишах со словами: «Добро пожаловать, проходите вперёд», — пустил джигита вперёд, а сам идёт позади.

— Ну, джигит, — говорит падишах, — сколько месяцев, сколько лет был ты на чужбине, устал, наверное, пойдём в эту комнату, отдохнёшь, пожалуй сюда.

Открыл он дверь комнаты, приглашает джигита зайти туда, задумал покончить с ним.

Джигит говорит:

— Эх, падишах мой — султан мой, сколько бы я бед не пережил, мне не положено идти впереди вас, вы сами пожалуйте вперёд.

Сказав это, джигит собрал все свои силы и втолкнул падишаха в эту дверь. В яму, которая была вырыта для джигита, падишах упал сам.

Джигит с девушкой очень обрадовались, освободившись от злого падишаха. Позвав визирей, джигит строго наказал каждого из них за то, что они причинили ему столько страданий. Они стали вместе жить-поживать. Вчера туда пошёл, позавчера пришёл.

70. Белая кобылица

В давние-давние времена жил, говорят, один крестьянин. Было у него три сына. Младший из них дураком был.

Однажды стали по ночам стога убывать, кто-то повадился хлеб у крестьянина воровать. Думал, думал крестьянин, потом позвал сыновей и сказал:

— Надо хлеб караулить, а не то останемся мы ни с чем.

Первым отправился хлеб стеречь старший сын. Он поле обошёл, стога сосчитал да спать улёгся. «Если вор придёт, услышу ведь», — подумал он. И проспал всю ночь сладким сном. А наутро глядит, одного стога нет, будто и не бывало его никогда. Отец рассердился, отругал старшего сына.

На вторую ночь второго сына послал, велел хорошенько хлеб стеречь, не спать, не дремать, а постараться вора поймать. Пришёл средний сын на поле. Ходил, ходил, да, видать, забыл отцов наказ. Уснул молодецким сном, ничего не слышал. А наутро глядит — ещё одного стога нет.

Ну, как водится в сказках, пришёл черёд караулить хлеб младшему сыну, Дураку. Он и поле не обошёл, и стога считать не стал, а забрался на самый высокий стог, чтоб виднее было. Крепился, не спал, но к утру разморился да и сам не заметил, как уснул. Вдруг слышит сквозь сон, где-то совсем рядом солома хрустит. Хруст-хруст-хруст-хруст. «Да ведь это кто-то солому ест», — понял Дурак и глянул вниз. Глянул и обомлел Дурак: у стога, на который он забрался, стояли три кобылицы, белые-белые, как первый снег, большие-большие, как три горы. И поедают кобылицы хлеб, что велено Дураку стеречь, сочно перемалывают солому, только раздаётся дружный хруст. Хруст да хруст, хруст да хруст — и половины стога как не бывало. Лежит Дурак, дрожит, стог-то всё ниже опускается. Что делать бедняге? Ничего ему не остаётся, как вцепиться в гриву одной кобыле, да сесть на неё верхом. Вскинулась Кобылица, помчалась по полю. Под её копытами загудела земля, даже вздрогнула, и густая пыль поднялась столбом. Уж как старалась Кобылица сбросить непрошеного седока! И взлетала ввысь, и на землю падала, а Дурак вцепился в лошадиную гриву так, будто прирос к ней, от страха глаза зажмурил, а сам думает: «Будь что будет».

Так носились они до первой зари. И взмолилась Кобылица, заговорила человеческим голосом:

— Ты храбрый джигит, я подчиняюсь твоей воле, куда велишь пойти, туда пойду, что прикажешь сделать — сделаю.

— Пошли, — говорит Дурак, — меня дома ждут.

И привёл Дурак Кобылицу домой. Удивились отец и два старших брата. Никогда они не видели такой красивой лошади. О такой красоте даже никто никогда и не слышал. Похвалили Дурака, накормили вкусно.

Поглазеть на Кобылицу сбежался народ. Весть о диковинной лошади разнеслась по всей округе. Всем хотелось увидеть её своими глазами, так она была хороша. Всем хороша, да одно плохо — много корму съедает. За два месяца она у крестьянина весь годовой запас проела. И к тому же одного Дурака только слушается, ему одному подчиняется. Никого другого близко к себе не подпускает. И сказал однажды отец:

— Хороша Кобылица, да не для нас. Она же по миру нас пустит. Всё на прокорм ей уходит, нам самим скоро есть будет нечего. Надо Кобылицу продавать.

Старшие братья с отцом соглашаются, а младший упёрся, ни в какую не хочет с Кобылой расставаться. Только его никто и слушать не стал, без него решили продать красавицу Кобылицу. И вот, хотите верьте, хотите нет, а покупателя найти не могут. Шутка ли такую лошадь купить! Сама-то по себе она бесценная, да ещё каждый день подавай ей целый стог. Никаких денег не хватит такую лошадь купить. Уж куда только ни ездили отец и его старшие сыновья, и в Петровск и в Саратов, кому только ни говорили. Но не нашёлся такой богач, у которого хватило бы богатства купить Кобылицу. И надумал крестьянин ехать в Петербург, показать Кобылу царю. Наверняка царю Кобылица понравится, а богатство у царя Миколая, говорят, несметное. Как надумали, так и решили сделать. Стали собираться в дальнюю дорогу: Один Дурак не собирается. Лежит себе на печи и ни о чём не думает. Отец говорит ему:

— Слезай с печи, выводи Кобылицу, поедем царю её продавать.

А Дурак в ответ:

— Вам надо, вы сами её и выводите. А мне на печи хорошо. Никуда я отсюда не пойду.

Знает Дурак, что Белая Кобыла одного его будет слушаться и ни с кем другим со двора не пойдёт. Рассердился отец, вытащил кнут из-за кушака.

— Вот я тебя сейчас выпорю, — сказал он.

Делать нечего, пришлось Дураку согласиться везти Кобылицу к царю.

— Ладно, — говорит, — вы вперёд отправляйтесь, а я вас потом догоню.

— Ну если обманешь, получишь, что заслужил, — пригрозили братья.

— Не бойтесь, — отвечает Дурак, — я не из тех, кто врёт.

И отправились они в путь-дорогу, отец и два старших брата Дурака. Сам он на печи остался лежать. Целую неделю дома сидел, с печи не слезал, а через неделю сел верхом на Кобылицу и тоже отправился в путь. Кобыла почуяла седока, своего хозяина, взметнулась, как птица, и помчалась, земли не касаясь. В тот же час догнал Дурак отца с братьями и далеко позади себя оставил. Те только рты от удивления раскрыли. Оказывается, они ещё и до Москвы не доехали.

Летит Дурак на Белой Кобыле, даже ветер догнать его не может. Вдруг видит Дурак, впереди что-то сверкает, да ярко так. Остановил он лошадь, решил посмотреть, что это. Глядит, а это птица Семруг рвёт когтями мертвечину. Изловчился Дурак, ухватился за длинный птичий хвост. Метнулась птица, взмахнула сильными крыльями и улетела, оставив в руках Дурака одно сверкающее перо. Полюбовался Дурак пером, спрятал его за пазуху и отправился дальше в путь. Совсем немного и проскакал он на своей быстрой Белой Кобылице, как уже оказался в Петербурге. Само собой понятно, что удивился Дурак, увидев большой город, в котором царь живёт. Дома каменные, улицы широкие, резными решётками сады огорожены. Хороший город, что и говорить. Едет Дурак, по сторонам глазеет и не замечает, что весь народ в Петербурге, от мала до велика, прямо остолбенел, увидев Кобылицу. Богатые горожане рты разинули. У заморских гостей от изумления память отшибло, забыли, куда шли, стоят на белую красавицу любуются. Каждому хочется такую лошадь иметь.

А Дурак стал поджидать отца и братьев. Через несколько дней и они добрались до царского города.

Весть о необыкновенной Кобылице до царя дошла. Захотелось царю купить её. Заморские принцы тоже мечтают о белой красавице. Жалко Дураку отдавать в чужие земли Кобылицу. Он об одном только и думает, чтоб царь купил её. Да и царю жалко выпускать из своих рук быструю, как птица, белую, как первый снег, необыкновенную лошадь. Вот и спрашивает он у крестьянина:

— Что просишь за лошадь?

— Три тысячи золотыми, — отвечает тот.

Великую цену заломил крестьянин — целое состояние. Но царь и глазом не моргнул, согласился. Никогда, ни в каких других землях не видел он такой красивой лошади. Иметь её — для царя большая радость. А к слову сказать, ему и денег не жалко: разве ж он пот проливал, работал, трудился?

Купил царь лошадь. И повели её в царские конюшни. Только не слушается Белая Кобылица царских конюхов, никого к себе не подпускает. Копытами бьёт, глазами сверкает. Тогда царь позвал крестьянина и говорит:

— Оставляй одного из сыновей за лошадью смотреть, а то она никого не слушается.

И сказал крестьянин сыну Дураку:

— У царя-батюшки, у государя нашего останешься, за Кобылицей сам будешь ходить.

Обрадовался Дурак, ему и самому не хочется с Белой Кобылицей расставаться, но виду не подаёт.

— Ладно, — говорит, — останусь у царя, если он купит мне красную рубашку и новые лапти.

Царь пообещал купить, что просил Дурак.

Крестьянин со старшими сыновьями домой к себе в деревню уехал. Младший конюхом при Белой Кобыле остался. Дурак очень любил свою лошадь. Холил её и нежил. Шёлковую гриву расчёсывал, чистил, мыл и сверкающим пером птицы Семруг обглаживал. И что за чудо! Проведёт Дурак пером, лошадь ещё белее становится, искриться начинает. И стала она красивее прежнего. Чистым серебром засверкала. Диву даются другие царские конюхи, вошла в них зависть. Ведь остальные царские лошади да кони кажутся теперь совсем некрасивыми. Царь сердится, ругает конюхов.

— Вон у Дурака, — говорит, — лошадь — так лошадь! А на ваших смотреть-то не хочется. Велю вас всех повесить, если не научитесь, как Дурак, за лошадьми смотреть.

А Белую Кобылицу, сверкающую да нарядную, царь по большим праздникам на площадь сам выводит. Правда, говорят, верхом не садится, потому как, хоть он и царь, а Белая кобыла и его не слушается, не даёт оседлать себя никому, только Дурак может это сделать.

Однажды конюхи спрашивают у Дурака:

— Скажи, Дурак, отчего это так блестит твоя Белая Кобыла, чем ты её чистишь?

Дураку что? Душа у него открытая, никакой хитрости не таит. Он и говорит всё как есть:

— А есть у меня перо птицы Семруг. Как проведу разок тем пером, так и сияют бока Белой Кобылицы.

Побежали конюхи к царю, обо всём, что узнали, ему рассказали. Царь Миколай велел Дурака к себе позвать.

— Ты, — говорит, — где взял перо птицы Семруг?

— Так и так, — отвечает Дурак, — в чистом поле увидел я птицу, рвала она там когтями мертвечину. Я подкрался к ней, ухватил было её за хвост, а она вырвалась, улетела, только перо у меня и осталось.

— Вот что, — говорит ему царь, — приказываю тебе поймать птицу Семруг и мне привезти.

Захныкал Дурак, стал отказываться.

— Ты не купил мне красную рубашку и новые лапти, а обещал. Не пойду я птицу Семруг ловить. Мне-то ведь она не нужна.

— Да куплю я тебе красную рубашку, — отвечает царь.

А Дурак заупрямился.

— Хоть и купишь, всё равно не пойду.

Рассердился царь, закричал на Дурака:

— Ах, ты вон как заговорил? Да я сейчас позову солдат, велю тебя расстрелять!

Испугался Дурак, согласился идти за птицей Семруг. Потом пошёл к Белой Кобылице, обнял её и заплакал:

— Ну как мне поймать птицу Семруг?

— Не горюй, — сказала Кобылица, — это дело нетрудное. Я научу тебя, как можно поймать птицу Семруг. Попроси, чтобы тебе дали коня. Доберёшься до того места, где ты видел птицу Семруг, коня зарежь, мясо положи, а в шкуру сам спрячься. Семруг прилетит, станет лакомиться мясом, ты её тогда и поймаешь.

Поблагодарил Дурак Белую Кобылицу и пошёл просить себе коня. Сел верхом и отправился в путь.

Лишь на третий день он добрался до того места, где он первый раз видел птицу Семруг. Здесь он слез с коня, сделал всё, как Белая Кобылица его научила, спрятался в шкуру, стал ждать. Всю ночь пришлось ждать Дураку, а на рассвете загудела земля, поднялся ветер, засверкали молнии, загремел гром. То птица Семруг прилетела лакомиться кониной. Не чует Семруг никакой беды, начинает мясо клевать. Тут выскочил Дурак из шкуры, схватил Семруг за ноги, крепко держит. Бьётся птица, пытается вырваться, но ничего у неё не получается, словно прирос Дурак руками к её ногам. Так и поймал он птицу Семруг и принёс её царю. А у того от счастья и радости голова закружилась, перед заморскими гостями выхваляется. Ни у кого нет такой птицы. А про красную рубашку и новые лапти, что Дураку купить обещал, совсем царь забыл. Только и знает, что диковинной птицей любуется. Любовался, радовался, да мало ему птицы стало, захотелось царю завладеть табуном волшебных кобылиц. Видел он однажды тот табун в дальних лугах, когда на охоте был. Но тогда никому поймать волшебных кобылиц не удалось.

Загорелась душа у царя, захотелось ему тот табун иметь. «Может, Дурак и кобылиц сумеет добыть мне?» — подумал царь. И велел позвать к себе Дурака.

— Эй, Дурак, поймай и приведи ко мне сорок волшебных кобылиц.

— А где красная рубашка и новые лапти? — заартачился Дурак. — Слово дал, не выполнил, а только новую работу мне выдумываешь.

— Да ты не бойся, будет тебе красная рубашка и новые лапти, — смеётся царь.

— А мне уж и не надо красной рубашки, — говорит Дурак, — я никуда не хочу идти, тебе надо кобылиц, сам и иди.

Рассердился царь.

— Ах, вон ты как? — закричал он. — Сейчас велю солдат позвать, тебя расстрелять.

Хотелось ли, нет ли, а пришлось Дураку подчиняться приказу царя. Согласился он идти ловить волшебных кобылиц. И попросил царя:

— Дозволь хоть попрощаться с милым другом моим, Белой Кобылицей.

Дурак пришёл к Кобылице, обнял её и горькими слезами заплакал.

— Что случилось с тобой, друг мой, чего ты горюешь-печалишься? — спрашивает Белая Кобылица у Дурака.

— Пропала моя головушка, — отвечает Дурак, — посылает меня царь-государь на верную смерть.

И рассказал Белой Кобылице, какое дело царь велел ему сделать.

— Не горюй, — говорит ему Кобылица, — Трудное дело велел тебе сделать царь. Но ведь нас с тобой двое. Где один не сумеет, другой поможет. Ты не печалься, выполним царскую волю. Скажи царю, что на это дело ты отправишься верхом на мне. Пусть велит выковать для меня четыре подковы по сорок пудов каждая, да пусть нальют в сорок бочек дёгтя.

Дурак идёт к царю:

— Так и так, царь-государь, — вели-ка налить в сорок бочек дёгтя, прикажи подковать Белую Кобылицу подковами в сорок пудов каждая. Я на ней в трудную дорогу отправляюсь.

Обрадовался царь, всё, что просил Дурак, велел сделать. Когда всё было готово, погрузил Дурак сорок бочек дёгтя на Белую кобылу, сам сел верхом на неё и отправился в путь. Проехали часть дороги, Белая Кобылица и говорит:

— Обмажь меня дёгтем со всех сторон, дай подсохнуть и опять обмажь, чтобы дёготь толстым слоем на мне застыл.

Дурак сделал, как лошадь велела. И опять они пустились в путь. И вот доехали они до дремучего тёмного леса. Тут лошадь велела Дураку остановиться.

— Ты подожди меня здесь три дня, дальше я одна пойду. Если через три дня не пригоню тебе табун волшебных кобылиц, значит, погибла я. Тогда прощай, мой друг. Один к царю не возвращайся, убьёт он тебя.

И ускакала Белая Кобылица. Только земля задрожала, лес зашумел. И остался Дурак один. Вот он ждёт день своего верного друга, два дня ждёт, уж третий день на исходе, а не видать лошади. Загорюнился Дурак. «Видно, погибла моя Кобылица», — думает.

Вдруг затряслась земля, загремел гром, по всему небу молнии засверкали. Глядит Дурак и глазам своим не верит. Жива его Белая Кобылица, и идёт она не одна, а ведёт табун волшебных кобылиц. Видать, трудно ей табун достался: налепленный дёготь в клочья изодран.

Подошла Белая Кобылица к Дураку, велит, не мешкая, в путь отправляться. И отправились они в путь. Впереди сорок кобылиц, а за ними Дурак на Белой Кобыле. Только земля загудела, да ветер застонал.

Быстро добрались они до царского города. А как в город вошли, народ весь обомлел. Никогда таких лошадей никто не видывал. Загордился царь, перед всеми хвастает, таких кобылиц ни у кого нет, а у него есть. В радости царь опять забыл, что обещал Дураку красную рубашку да новые лапти купить.

Много ли, нет ли времени проходит, а царь новую потеху для себя придумывает, а Дураку работу.

Знал царь, что табун волшебных кобылиц принадлежал раньше дочери падишаха джиннов. А она, говорят, очень красива.

Вот царь позвал Дурака и говорит ему:

— Достал ты мне волшебных кобылиц. Теперь приведи мне дочь падишаха джиннов. Такое будет тебе моё повеление.

— Нет уж, — говорит Дурак, — ты всё обманываешь меня, красную рубашку да новые лапти не покупаешь, а работу придумываешь. Не пойду я никуда. Сам иди, если тебе нужно.

— Ах, вот ты как?! — вскричал царь. — Сейчас велю солдат позвать и тебя расстрелять!

Что бедному Дураку остаётся делать? Опять пошёл он к своей Белой Кобылице, обнял её, про свою беду-печаль рассказал, о своём горе поведал.

— Трудное дело царь велел тебе сделать, труднее прежних, — говорит Белая Кобылица. — Только ты всё равно не горюй. Сумеем и с этим делом справиться.

И отправились они к морю. Падишах джиннов живёт под водой. И дочь его там. На берегу моря Белая Кобылица говорит:

— Ты подожди меня здесь три дня и три ночи. Не вернусь если, значит, погибла я, тогда прощай. А к царю уж ты не возвращайся, убьёт он тебя.

Сказала так и нырнула в глубину, а Дурак один на берегу остался. Ждёт он день, ждёт два.

А на третий день потемнела вода в море, молнии по небу пошли, тучи сдвинулись, высокие волны поднялись и кипящей пеной падали, ураганный ветер промчался! Смотрит Дурак, а из морской глубины его Белая Кобылица выходит, держа в зубах красавицу за волосы, а следом джинны несутся.

Выскочила Кобылица, велела Дураку крепко обнять красавицу и садиться верхом.

— Нам скорее отсюда уходить надо, а то джинны догонят, красавицу отнимут.

Сел Дурак верхом на Белую Кобылицу, крепко обнял девушку. И полетела Белая лошадь, земли не касаясь, быстрее птицы. Джиннам не угнаться за ней, они и отстали. Вот и домчались они до царёва города, до Петербурга, значит. Царь Миколай на красавицу любуется, от радости не знает что сказать, у него глаза разбежались и голову совсем потерял. Такая краса даже во сне ему не снилась. Хочет он скорее на ней жениться. Только дочь падишаха джиннов не торопится, своё условие ставит.

— Я, — говорит, — буду женой тому, кто сумеет подоить моих волшебных кобылиц, потом вскипятить молоко и три раза в кипящее молоко нырнуть.

Не хочется царю в кипящее молоко нырять, знает он, что это верная смерть. Да уж больно девица хороша. Что делать? Думал, думал и вот что надумал. Пусть Дурак сперва нырнёт. Останется если живой, значит, и со мной, царём, ничего худого не случится. Так решил царь и велел позвать к себе Дурака. Выслушал его Дурак и говорит:

— Опять ты мне работу придумал, а красную рубашку и новые лапти всё ещё не купил. Больше не буду я тебя слушать.

Царь ему:

— Ты только эту работу выполни, сразу куплю тебе красную рубашку и новые лапти.

А Дурак в ответ:

— Да не надо уж мне ничего, без красной рубашки и новых лаптей обойдусь. Хоть я и Дурак, а живьём вариться в кипящем молоке не хочу, мне жить охота. Тебе надо, сам ныряй.

— Ах, ты ещё перечишь? — рассердился царь. — Сейчас велю тебя расстрелять!

Дурак заплакал:

— Ну ладно, тогда дозволь хоть с Белой Кобылицей попрощаться.

— Иди, прощайся, — сказал царь.

Пошёл Дурак к Белой Кобылице, слезами заливается, стал с ней прощаться.

— Прощай, меня царь хочет со свету сжить, на смерть посылает.

А Белая Кобылица его успокаивает:

— Когда я рядом с тобой, ты ничего не бойся. Я спасу тебя от смерти. А царь больше никогда не сможет тебе приказывать.

— Так что же мне делать? — спросил Дурак.

— Слушай меня и делай всё, как я велю, а об остальном не печалься. Ты войди к джинновым кобылицам, не бойся. Я на них глазами сверкну, они сразу смирными станут. Ты спокойно подоишь их. Молоко в котёл сольёшь, под котлом огонь разведёшь, а когда молоко закипит, попроси царя, скажи ему: «Дозволь, царь, Белую Кобылицу сюда привести, пусть на мою смерть посмотрит». Царь велит меня привести. Я встану недалеко от котла, где будет молоко кипеть, дуну в него три раза, а ты в это время ныряй и ничего не бойся.

— Хорошо, — говорит Дурак. — Я всё так и сделаю.

Утром взял Дурак вёдра и пошёл доить кобылиц. Белая лошадь глаза выпучила, засверкала белками, лошади от испуга даже шелохнуться не могли. Дурак спокойно подоил их. Слил в котёл сорок вёдер молока, развёл огонь под котлом. А когда молоко закипело, Дурак попросил царя:

— Дозволь, царь-государь, Белую Кобылицу сюда привести, пусть она на мою смерть посмотрит.

Царь ему говорит:

— Приводи.

Дурак привёл Белую Кобылицу, обнял её, погладил, стал прощаться. А народу собралось видимо-невидимо, всем хочется посмотреть, как Дурак в кипящее молоко прыгать будет.

Попрощался Дурак с Белой Кобылицей, подошёл к котлу. Кобылица дунула в котёл, Дурак и прыгнул. Ахнули люди — жалко Дурака. А он, как ни в чём не бывало, вынырнул. Снова Белая Кобылица дунула в котёл, и опять Дурак нырнул в молоко. Так было и в третий раз. Живой и невредимый вынырнул Дурак из кипящего молока. Да красивый и стройный, каким никогда не бывал, встал перед царём. Девушка залюбовалась джигитом, глаз оторвать от него не может. Говорит она царю:

— Вот кто будет моим мужем.

Царь ей:

— Не отдам я тебя Дураку. Я сейчас сам нырну и такой же буду.

Сказал так и прыгнул в кипящий котёл. Только где уж ему вынырнуть! Сварился царь и умер.

А дочь падишаха джиннов вышла замуж за доброго джигита, ставшего затем царём. Сказывают, он был царём очень справедливым, искоренил всякое угнетение и жил очень долго.

71. Тринадцать

У одного человека было тринадцать сыновей. Младшего звали именем Тринадцать. Вот однажды сыновья спрашивают у отца разрешения идти искать работу. Отец даёт согласие. Ходили они, ходили и, наконец, пришли в края другого падишаха. Нанимаются к нему дровосеками, дрова рубить. Заработная плата на каждого приходится по полторы копейки. Старшие братья день и ночь работают в лесу, заготавливают дрова, а Тринадцать остался во дворце падишаха. Помогает повару, выносит помои, чистит картошку, колет дрова, ест-пьёт вволю, румян-здоров. Братья помаленьку начинают завидовать ему.

— Мы здесь мучаемся среди мух, комаров, а он жир нагуливает, — возмущаются они. — Пойдёмте, заставим Тринадцать выполнять то, что ему не под силу.

Приходят они к падишаху и говорят:

— Наш Тринадцать хвастается, что может привести жеребца дива, пошли его за ним.

Падишах вызывает к себе Тринадцать и говорит:

— Ты, как я слыхал, — батыр. Приведи ко мне жеребца дива. Иначе прикажу тебя повесить или на куски разрубить.

Тринадцать с плачем уходит. Идёт он, и встречается ему некая бабушка. Бабушка спрашивает у него:

— Сынок, отчего плачешь так горько?

— Эх, эби, как мне не плакать, велел мне падишах у дива жеребца выкрасть и сюда привести. Если, говорит, не выполнишь, то прикажу тебя повесить или на куски разрубить. Как же я раздобуду этого жеребца?

— Не плачь, сынок, не плачь, — говорит бабушка. — Вот тебе зеркальце, вот тебе гребешок. Пойдёшь, войдёшь к диву. Увидев тебя, жеребец заржёт. Ты в это время спрячься в сено. Войдёт див. А когда он уйдёт к себе, поймаешь жеребца.

Услышав эти слова, Тринадцать обрадовался и продолжил свой путь.

Заходит он к жеребцу дива. Жеребец как начал ржать. Наш Тринадцать прыг в сено. Появляется див, смотрит: никого нет. Уходит. Тринадцать вылезает из-под сена и собирается поймать жеребца. Тот снова начинает ржать, снова приходит див. Смотрит: опять никого нет. Ну, див страшно разозлился и заорал на жеребца:

— Почто так ржёшь, никого же нет! Ты, оказывается, шутник! Тогда можешь ржать, сколько душе угодно, больше не выйду.

А Тринадцать только этого и хотел. Поймал он жеребца, сел на него верхом и поскакал. Див почуял неладное. Садится на самого быстроногого скакуна и в погоню бросается. Вот-вот настигнет див джигита. Но джигит бросает гребешок позади себя. Гребешок тут же превратился в огромный дремучий лес. Пока див продирался сквозь этот лес, Тринадцать успевает уже далеко ускакать. Во второй раз настигает его див, тогда джигит бросает на дорогу зеркальце. Зеркальце превращается в широкую реку. Див как ни старался, не смог переплыть реку, только пальцем погрозил вслед всаднику.

И вот приводит Тринадцать жеребца к падишаху, успокаивается, думает, теперь оставят его в покое.

Жил он так беззаботно, да только братьям опять в голову мысль пришла. Снова приходят к падишаху, наговаривают:

— Тринадцать хвастал принести одеяло дива.

Падишах говорит Тринадцати:

— Ты, я слыхал, обещался принести одеяло дива. Не тяни долго, достань и принеси его мне.

Снова уходит Тринадцать, плача. На пути ему снова встречается та бабушка.

— Что плачешь, сынок? — спрашивает.

— Эх, эби, — вздыхает Тринадцать, — как же не плакать? Падишах велел мне принести ему одеяло дива.

— Слезами делу не поможешь, — говорит бабушка. — Не плачь. Вот тебе мешок. Положи в этот мешок муравьиную кочку и вывали в доме дива.

Отправился Тринадцать, наполнив мешок муравейником. Дошёл он до жилища дива. А его жилище было сплетено из прутьев. Джигит залез в сени, через дыру незаметно открыл дверь в комнаты, развязал мешок. Муравьи поползли по всему дому. А див только что собирался заснуть. Стал ругать жену:

— Блох в одеяле развелось, спать не дают, целыми днями прохлаждаешься, одеяло не вытряхнешь, — и пинком отшвыривает одеяло.

Однако от этого мало толку. Муравьи так и накинулись на него. Тогда, вконец рассердившись, он выбрасывает одеяло в сени.

А Тринадцать только этого и ждёт. Подхватил он одеяло и помчался во дворец падишаха! Братья его дивятся: «Что это за проныра, и в огне не горит, и в воде не тонет!» Пошли к падишаху и сказали:

— Наш Тринадцать на этот раз хвастается: дескать, самого дива доставлю.

Опять вызывает падишах к себе джигита и приказывает:

— Раз ты обещал привести ко мне дива, то не мешкай, ступай.

Снова уходит Тринадцать, плача. Снова ему встречается давешняя бабушка.

— Что плачешь, сынок? — спрашивает.

— Эх, эби, как же не плакать, — говорит Тринадцать, — если падишах приказывает привести к нему самого дива.

— Слезами делу не поможешь, сынок, не плачь, — говорит бабушка. — Вот тебе топор. Иди в лес дива и начни рубить дерево. Когда див выйдет, скажешь: «Тринадцать умер, ему гроб готовлю». Он тоже станет помогать тебе. Ты постарайся запереть его в гроб, когда сделаете его.

Тринадцать пошёл дальше, обрадовавшись. Достиг он леса дива и тюк-тюк, дерево рубит. Появился див и кричит:

— Что ты тут делаешь? Почему без разрешения рубишь мой лес?

— Ты не кричи, — отвечает Тринадцать, — Тринадцать, оказывается, умер. Вот ему гроб делаю.

Див очень обрадовался такой новости.

— Давай я тоже помогу, — говорит он и выносит пилу и топор.

Оба мастерят домовину, крепко сколачивают. Закончили работу. Тринадцать и говорит:

— Знаешь что, Тринадцать помогуче тебя был. Ты попробуй, залезь, пошевелись. Если доски выдержат, значит, выдержат и покойника.

Див влезает в домовину, а Тринадцать быстро захлопывает крышку и заколачивает. Див догадался, в чём дело, и принялся орать и выть. Но сломать домовину не смог. Тринадцать кладёт домовину на арбу и отправляется в обратный путь. Див продолжает бушевать и барахтаться.

— По дороге живёт моя тётка. Она всё равно не пропустит тебя, погубит, — угрожает он.

Услышав это, Тринадцать остановил лошадей и пошёл к дому тётки дива. Зашёл, поздоровался, спросил о житье-бытье.

— Вот, эби, я вставляю глаза безглазым, а у кого один глаз, второй глаз вставляю, — говорит он.

Тётка дива была одноглазой и очень обрадовалась услышанному.

— Вот как! — воскликнула она. — Мне ещё один глаз приделай.

А Тринадцать привязал старуху за волосы к столбу.

— Ты, тётка, когда я глаз буду вставлять, не барахтайся, глаз вставить — дело нешуточное, — сказал он.

Джигит накалил железный прут и выколол им единственный глаз старухи. Старуха, оставив волосы на столбе, ощупью идёт искать Тринадцать. А Тринадцать — хитрый джигит. На дворе разгуливал старухин козёл. Тринадцать подлез ему под брюхо и уцепился руками. Старуха туда-сюда мечется и, не найдя Тринадцать, со злости швыряет козла за ворота.

Так Тринадцать уезжает от старухи. Останавливается перед падишахским дворцом. Вызывает падишаха и говорит:

— Вот, по твоему велению привёз я дива, сейчас выпущу.

У падишаха душа в пятки ушла.

— Нет, нет! — кричит. — Не выпускай!

Тринадцать отвечает:

— Ты же сам велел привести, теперь и выпущу.

Падишах начинает умолять:

— Тринадцать, пожалуйста, не выпускай. Дочь свою за тебя отдам, полпадишахства отдам, только не выпускай дива.

Так падишах отдал джигиту в жены свою дочь и полпадишахства в придачу. Братья раскаялись в своих дурных поступках, оставшуюся жизнь прожили в мире и согласии.

Сегодня я пошёл к ним, вчера вернулся, играли-смеялись, пили-ели, усы замаслились, а в рот ни капли не попало.

72. Тридцать сыновей

В древние-древние времена было у одного человека, говорят, тридцать сыновей. Самого младшего из тридцати сыновей звали, говорят, Батыр. Он вырос. Они все тридцать договорились жениться в один день и свадьбу играть тоже в один день. Поговорили между собой и, попросив разрешения у отца, отправились искать человека, у которого было бы тридцать дочерей.

Когда они ушли довольно далеко, отец их догнал, остановил и отозвал Батыра.

Батыр подходит к отцу и спрашивает:

— В чём дело, отец?

— Улым, — говорит отец, — у тебя есть и ум, и сила, вот дам я тебе один совет. Когда вы пройдёте отсюда дней десять, дойдёте до одного кустарника. Вы остановитесь или, не доходя до него, или пройдя от него чуть дальше.

Сказал отец это и ушёл. Батыр идёт к своим братьям.

— Что говорил отец? — спрашивают они.

Батыр ответил:

— Сказал так: «Когда будете идти по этой дороге, дойдёте до одного кустарника. Около него не останавливайтесь ночевать, остановитесь или, не доходя до кустарника, или пройдя его».

— Хи, нас же тридцать человек, какой же противник осмелится выступить против нас, — говорят те.

Ехали они, ехали и, наконец, доехали до кустов. Старшие братья говорят:

— Давайте переночуем вот в этом месте.

— Отец велел здесь не ночевать, — говорит Батыр.

Старшие братья не приняли в счёт слов Батыра, остановились как раз там. Зашли они в некий дом, чтобы переночевать. Когда они устроились и собрались лечь спать, Батыр говорит им:

— Давайте мы здесь у двери поставим сторожа.

Старшие братья отвечают:

— Хи, у кого хватит смелости напасть на нас, если хочешь стоять на карауле, стой сам.

Сказали так и легли спать.

А Батыр стоит у двери и сторожит их. Когда наступила полночь, внутри дома вдруг стало очень светло. Через некоторое время, озираясь налево и направо, ступая твёрдо и размашисто, идёт некий старик. И идёт прямо к двери. При виде этого старика у Батыра дрогнуло сердце, «Кто же это?»— думает он. Взял он поудобнее саблю, подождал, а когда старик подошёл и вошёл в дверь, снёс ему голову. Он сбросил тело старика в подпол, а сам пошёл по дороге, откуда пришёл старик.

Идёт он, идёт и дошагал до кустарника. Когда он проходил через кустарник, увидел два дома. Подходит он к одному из этих домов, потихоньку слушает, как дома разговаривают, но слов разобрать не может. Начинает громко стучать в дверь. На стук кто-то выбежал. Как только он слегка приоткрыл ворота и высунул голову, чтобы посмотреть, Батыр мгновенно выхватил саблю и отрубил ему голову. Второй вышел, и ему отрубил голову Батыр своей саблей. Друг за другом вышли тридцать человек, а Батыр по одному всем снёс головы.

Ладно, джигит не стал заходить в этот дом. Пошёл к дому, который стоял чуть дальше. Подошёл он к дому и прислушался. Там слышны голоса девушек. Подошёл к воротам и постучался, вышла одна девушка, открыла ворота, а сама быстро убежала. И Батыр зашёл за ней. Увидев его, девушки очень удивились.

— Как ты сюда добрался, как тебя не прикончил див? — спрашивают.

— Сначала я убил одного старого дива, а когда пришёл сюда, вон в том доме убил ещё тридцать дивов, — ответил Батыр.

Те, удивившись, сказали:

— Ты, оказывается, убил почти всех дивов, но есть ещё один, его нет дома. Когда он вернётся, тебе несдобровать.

Джигит спрашивает у них:

— Кто же вы такие, как вы сюда попали?

— Все мы дочери одного падишаха, нас всего двадцать девять девушек. Нас похитил див, вот мы и пропадаем здесь, никак не можем избавиться от дива, — отвечают девушки.

Плачут они, льют горькие слёзы. Батыр успокаивает их:

— Если я не освобожу вас от дива, не называться мне Батыром! — говорит.

Потом он простился с девушками и ушёл к своим старшим братьям. Зашёл в дом, а его старшие братья спят как ни в чём не бывало. И он лёг спать. И уснул очень крепко.

Старшие братья проснулись и смеются над Батыром, мол, человек, который хотел нас охранять, сам спит без задних ног. От громкого смеха Батыр проснулся. Ведёт он старших братьев в подпол и показывает голову дива, которого убил.

Поели они, попили, сели на лошадей и поехали по дороге, которую им показал Батыр. Проехав через кустарник, подъехали к двум домам. Сначала вошли в первый дом. Батыр показал им тридцать дивов, которых убил ночью.

— Вот, это моя работа, — сказал он братьям, — я её сделал за одну ночь.

Старшие братья были поражены силой Батыра. Теперь они начали его бояться. «Если мы не послушаемся его, он и нас может так же убить», — думают они.

Минуя ещё один лесок, они доехали до второго дома. Батыр завёл их в этот дом и познакомил с девушками. Сказал, что это его братья, их тридцать джигитов, спросил, согласны ли они выйти за них замуж. Девушки очень обрадовались. Сами выбрали джигитов, которые им понравились и сошлись парами.

На второй день Батыр сказал своим старшим братьям, чтобы они взяли девушек и уходили отсюда.

— Абыи мои старшие, — говорит, — вы возвращайтесь, а я останусь здесь, мне надо встретиться с главарём дивов и помериться с ним силой.

Старшие братья поехали домой. Дома они обрадовали своих родителей, навестили родителей девушек, справляют тридцать дней игрищ, сорок дней свадебного пира. Но родители джигитов беспокоятся, горюют, что их младший сын остался один на чужбине.

Ладно, Батыр жил один день, два дня в этом доме. А когда на третий день вышел во двор, поднялась буря, задул ветер, и во дворе потемнело. Ветер вырывал деревья с корнем. Через некоторое время с громом и молнией явился див и говорит:

— Убил ты старых и молодых дивов, раздарил дочерей падишаха, а теперь решил со мной силой помериться? — кричит громовым голосом. — Я тебя уничтожу!

— Если хватит сил, давай, уничтожь, — отвечает Батыр. — Давай померимся силами, будем биться или бороться?

— Борьба никуда не денется, если ты настоящий джигит, приведи мне дочь такого-то падишаха, её зовут Сахипджамал, — говорит див.

— Ладно, — говорит Батыр, — если приведу Сахипджамал, то я отрублю тебе голову, а если не смогу её привести, то ты отрубишь мне голову.

Договорившись таким образом, Батыр выехал в путь. Там, где была дорога, ехал по дороге, там, где не было дороги, ехал по полю, всё ехал своим путём. Ехал он ночь, ехал день, и, наконец, доехал до большого города. Въехал в город, попросился на постой к старикам.

— Бабай, — говорит, — вы как следует кормите и поите моего коня, я за ценой не постою.

Джигит поел-попил, поправил одежду и пошёл в город. Ходит по городу, знакомится с людьми, спрашивает о падишахе: есть ли у него сын, дочь, какого возраста. Ему ответили: «Сына нет у него, а единственную дочь зовут Сахипджамал». Идёт он ко дворцу падишаха, вышел к саду, что около дворца. Ходил он там, ходил и увидел, что дочь падишаха вышла в сад. Зашёл бы он в сад, но где там, его даже близко не подпустили. Тогда он начал копать подземный ход в сад. Когда закончил, в конце поземного хода сделал яму, а над ямой потайную дверь, которую никто бы не мог заметить.

Ладно. Как-то раз дочь падишаха со своими подружками вышла в сад. Их оказалось сорок девушек и все сорок были одеты одинаково. Все не отходят от дочери падишаха. Тогда Батыр надевает женскую одежду, потихоньку открывает дверь подземного хода и выходит в сад. Входит в круг девушек и вместе с ними ходит около дочери падишаха. Девушки поют, пляшут, веселятся и он вместе с ними. Девушки рассказывают сказки и он тоже рассказывает. После этого девушки расселись вокруг Сахипджамал и начали рассказывать всякие новости.

Одна говорит:

— У одного человека было, оказывается, тридцать сыновей. И младшего сына звали Батыр.

Дочь падишаха Сахипджамал говорит:

— Батыр, оказывается, добыл двадцать девять невест своим братьям, а сам попал в руки дива и пропала его головушка.

Батыр сидит и слушает всё это. Опять начинают играть. Батыр начинает петь хвалебные песни в адрес Сахипджамал. Дочь падишаха была очень тронута этим. И распорядилась, что впредь эта девушка-гостья всегда будет рядом с нею. Приглашает Батыра в свою комнату. Заходят они в комнату и беседуют. После этого Батыр говорит дочери падишаха:

— Я не девушка-гостья, я тот самый Батыр, о котором вы говорили.

Девушка была потрясена. Так они полюбили друг друга.

— Я не сын падишаха, — говорит Батыр, — я тридцатый сын такого-то человека, в таком-то городе. Если согласишься, я тебя увезу с собой.

Девушка согласилась, и они начали строить планы, как отсюда убежать.

— Если мы не убежим, отец не согласится выдать меня замуж за тебя, — говорит Сахипджамал.

Батыр выходит в сад, через подземный ход выходит в город, возвращается к старикам и платит им за то, что они смотрели за его конём. После этого Батыр пошёл на базар и на те деньги, которые дала Сахипджамал, купил хорошего коня. Затем они договариваются и в назначенное время Сахипджамал выходит через подземный ход, и они садятся на коней и уезжают.

Проехали они через много земель, ехали то по дороге, то без дороги, доехали до леса, где див ждал. Сахипджамал встревожилась:

— Куда ты меня ведёшь? — спрашивает.

— Я веду тебя к диву, — отвечает Батыр, — мы так-то и так-то договорились. Если я одолею дива, будешь моею, если же нет, достанешься диву. А див очень сильная и хитрая тварь.

Сахипджамал очень встревожилась.

— Почему же ты сразу не сказал мне об этом? — упрекает она Батыра.

— Не горюй, — говорит Батыр, — я тебя не брошу.

Ехали они, ехали и доехали до места, где обитает див. Вошли они в дом. Через некоторое время с громом и молнией, поднимая ветер, явился див.

— Явился? — спрашивает Батыра.

— Прибыл, — отвечает джигит.

— Привёз? — допытывается див.

— Что, не видишь что ли, привёз, — Говорит Батыр.

Див очень разозлился, взбесился. Делал то, делал другое, но никак не смог напугать Батыра. Разозлившись ещё больше, он вышел. Как только он вышел, Батыр говорит Сахипджамал:

— Если мне удастся в бою отрубить ему голову, ни на минуту не останемся здесь, сразу уедем.

Сахипджамал говорит:

— Он очень хитрый дьявол, его хитрость надо победить хитростью и так одолеть его.

Тем временем вернулся див. Как только он вошёл, Батыр встал и вышел.

Сахипджамал говорит диву:

— Ты мне очень понравился. Если бы ты был согласен, я бы осталась с тобой. Только я боюсь оставаться одна, ты часто уходишь и пропадаешь неизвестно где.

— Чего же ты хочешь? — спрашивает див.

— Я бы осталась с твоей душой, если бы ты сказал, где она, — говорит Сахипджамал.

— Моя душа вон в том венике, которым метут пол, — говорит див.

Когда див сказал это, Сахипджамал идёт к венику, берёт его в руки, обнимает и ложится. Див видит это и смеётся:

— Эх, дура, — говорит, — как это моя душа может быть в венике. Я это просто так сказал. Моя душа вон в той кочерге.

Сахипджамал и с кочергой проделала то же самое.

— Раз твоя душа со мной, — говорит она, — мне больше ничего не надо.

Див удивился этому и подумал, что она действительно его очень любит.

— Эх, дура ты, — говорит див ей, — моя душа не в венике и не в кочерге, а совсем в другом месте.

— Вот в том-то и дело, — говорит Сахипджамал, — ты всё время уходишь, если бы ты со мной оставлял свою душу, я бы ничего не боялась.

— А-а-а, так тебе нужна моя душа, — злится див и начинает бить девушку, — я тебя уничтожу! Ты меня обманываешь! — кричит.

— Не обманываю и не хочу обманывать, — говорит девушка.

— Если не хочешь оставлять душу, вон поборись с Батыром, испытай свою силу, а там видно будет.

Див всё-таки поверил Сахипджамал и рассказал:

— Моя душа ведь находится очень далеко. Когда перейдёшь море, там будет очень большое дерево с тремя ветвями. На этом дереве сидит трёхглавый чёрный змей. А под этим змеем сидит чёрная кошка. Вот эта чёрная кошка и есть моя душа.

Сахипджамал поговорила, поговорила и сказала диву:

— Настало время тебе уходить, — и выпроводила его.

Див ушёл сказав, что вернётся через двадцать семь дней.

Как только див ушёл, заходит Батыр.

— К чему было так много разговаривать с этим дивом. Отец с матерью уже потеряли меня, — говорит он ей.

Батыр хочет как можно скорее покончить с дивом.

— Не торопись, — говорит Сахипджамал, — я пошла как будто у него на поводу и выведала его тайну. Он сказал мне, где находится его душа.

— Где же его душа? — спрашивает джигит.

— Его душа, оказывается, за морем. — говорит Сахипджамал. — Когда перейдёшь море, будет большое дерево с тремя ветвями. На этом дереве будет чёрный змей с тремя головами, а под этим змеем чёрная кошка. Вот эта чёрная кошка и есть душа дива. Тебе надо эту чёрную кошку убить.

— Ладно, — говорит Батыр, — тогда я найду эту кошку и убью.

Батыр прощается с Сахипджамал, садится на коня и едет искать душу дива. Едет он, едет и доезжает до моря. Море, оказывается, такое широкое, что нет никакой возможности перейти на ту сторону. Ходил он, бродил по берегу моря, не зная, что делать. Хотел было уже вернуться домой, как перед ним предстал какой-то старик. Спрашивает о житье-бытье. Джигит рассказывает ему о своём горе, спрашивает, не знает ли бабай, как перейти море.

— Ладно, джигит, — говорит бабай, — очень уж устал ты, кажись. Ложись вот здесь и поспи. Когда утром проснёшься, там, где была твоя голова, выкопаешь на один метр и спустишься, там будет уздечка с золотыми удилами. Возьмёшь эту уздечку, встряхнёшь и появится перед тобой Акбузат. Как только наденешь эту уздечку на голову коня, на море откроется дорога. Ты садись на коня и закрой глаза, а откроешь их, когда будешь на другой стороне моря.

— Что же я буду делать, бабай, когда выйду на ту сторону моря? — спрашивает джигит.

— Когда выйдешь на ту сторону моря, будь очень осторожен, — говорит старик. — Там на каждом шагу то змеи, то аждахи. Как только перейдёшь на ту сторону, сними золотую уздечку с золотыми удилами с Акбузата и привяжи её к поясу. Если не привяжешь её к поясу, то домой не вернёшься, а останешься на той стороне моря. После этого Акбузат уйдёт. Но ты не бойся, он далеко не уйдёт, когда нужно будет, взмахни золотой уздечкой и Акбузат тут же снова появится перед тобой. На той стороне моря найдёшь то самое дерево с тремя ветвями. К этому дереву подходи очень осторожно, выкопай глубокую яму, возьми с собой лук и стрелы и спрячься в яме. Стреляй точно в голову трёхглавого змея, сидящего на вершине дерева. Змей поднимет голову и начнёт искать тебя. И как только сунет простреленную голову в ту яму, где ты сидишь, саблей отруби ему голову. Потом стреляй во вторую голову и отсеки её. А вот труднее всего будет тебе прострелить и отрубить ему третью голову. Но ты не трусь. Ладно, сынок, — говорит старик, — пойду я. Но ты не забудь то, что я сказал. Когда отрубишь все три головы змея, он упадёт с вершины дерева. В это время не зевай, лови чёрную кошку, которая выпрыгнет из-под чёрного змея и клади её в мешок. Не упусти её, это та самая чёрная кошка, которая придаёт силы диву и наущает его против людей. Когда чёрная кошка окажется у тебя в руках, див уж больше никуда не сможет деться.

— Спасибо, бабай, — говорит Батыр, — очень многому ты научил меня, только вот куда я дену Акбузата?

— Когда убьёшь зловещего заморского змея, — говорит старик, — возьмешь в руки чёрную кошку, возьми в руки уздечку с золотыми удилами и потряси. Акбузат тут же появится. Сядешь на него и переберёшься через море обратно, в эту сторону. Когда выйдешь на эту сторону моря, уздечку с золотыми удилами закопаешь туда же, откуда взял.

Сказал это старик и ушёл.

Ладно. Батыр лёг и уснул там, где указал старик. Утром встал, выкопал яму под головой и достал ту уздечку с золотыми удилами. Как только он взял уздечку в руки и встряхнул её, тут же появился перед ним очень красивый Акбузат. Надел он уздечку с золотыми удилами на коня и поскакал на ту сторону моря. Когда вышел на ту сторону моря, нашёл дерево с тремя ветвями, всё сделал точно так, как говорил тот старик. Между ним и змеем была жестокая борьба, но он победил змея. Когда победил змея, поймал чёрную кошку, положил её в мешок и поехал к девушке.

Сахипджамал встретила Батыра на улице. Как только Батыр вошёл к диву, див начал умолять его:

— Убил тридцать дивов, убил моего отца, хоть меня не трогай, отпусти чёрную кошку, — говорит.

— Я достал её с такими мучениями не для того, чтобы отпустить, — говорит Батыр.

Тем временем Сахипджамал достала из мешка чёрную кошку и оторвала ей голову. Как только оторвалась голова чёрной кошки, оторвалась и голова дива. После этого тело дива бросили в глубокую яму.

Батыр и Сахипджамал сели на коней и поехали к отцу и матери Батыра. Они справили пышную свадьбу и до сих пор очень весело живут, говорят. Вчера туда пошёл, сегодня вернулся.

73. Золотая птица

В давние-давние времена, когда сорока служила сотником, утка урядником, синица писарем, а собака дослуживалась до десятника, начальства прибавилось. Был тогда, сказывают, один человек, пошёл он однажды по двум тропкам, но по одной дорожке. Пошёл вкривь и пошёл вкось, пошёл в бок и пошёл в чушь, шёл-шёл и дошёл до двух кустов и одной ивы. Срубил одну кривую, другую горбатую и вновь пошёл по двум тропкам и одной дороге и дошёл до озера. А там сидели две дикие утки и одна дичь. Выстрелил криво — не совсем попал, выстрелил вкось — ну, точь в точь. Утку зарезал, пуд сала вытопил.

Был в те времена, говорят, один падишах. Был у него яблоневый сад.

Однажды, гуляя по саду, падишах заметил, что яблоки с одной яблони исчезают и поставил сторожить сторожа. На рассвете сторожа потянуло ко сну и он заснул.

Утром падишах вышел в сад, проверил наличие яблок и видит: снова нет одного яблока. После этого падишах засадил сторожа в тюрьму и на следующий день поставил сторожем другого человека. Этот сторож высидел ночь. Как только наступил рассвет, он тоже уснул. Падишах утром выходит в сад, пересчитывает яблоки, снова одно яблоко исчезло. Падишах сильно разозлился и велел отвести и этого сторожа в тюрьму.

Третий сторож падишаха также сторожил сад всю ночь. На рассвете и он уснул. Падишах снова выходит и смотрит, и снова нет одного яблока. Падишах засадил и этого сторожа в тюрьму и стал сам сторожить сад.

С наступлением сумерек падишах засел в саду. Всю ночь просидел он. На рассвете его стало клонить ко сну. Спать хочется, но он сидит, терпит. В это время прилетела птица и села на одну большую яблоню. Только она села, падишах осторожненько подкрался и схватил птицу. Он поразился красоте этой птицы — Золотой птицей она оказалась. Падишах с почётом внёс эту птицу во дворец и посадил в золотую клетку.

Как и все падишахи, этот падишах был очень хвастлив и сообщил всем иностранным падишахам: «Я поймал Золотую птицу». Соседние падишахи, кто из зависти, кто, желая увидеть Золотую птицу, приехали к назначенному времени.

Падишахи сидели на меджлисе, а сын падишаха Арслан, вернувшись с учёбы, бегал, играл. Стреляя из лука, мальчик вбежал в комнату, где сидела Золотая птица. Он выстрелил из лука и стрела залетела в клетку, где сидела Золотая птица. Арслан подошёл к клетке, чтобы взять стрелу, тут птица обрела речь и заговорила с ним:

— Стрела твоя здесь, — сказала птица, — но ты сначала принеси ключ, открой клетку, а потом стрелу возьмёшь.

— А где же ключ от клетки? — спрашивает Арслан.

— В кармане твоего отца.

Мальчик пошёл и вытащил ключ из кармана отца. Открыл клетку. Только клетка открылась, птица вылетела и сказала Арслану:

— Если когда-нибудь я тебе понадоблюсь, ты только скажи: «Эй, Золотая птица», я сразу прилечу и помогу тебе.

Сказала и вылетела в окно. Арслан отнёс обратно ключ и положил в карман отца, а сам снова пошёл играть.

Тем временем падишахи пожелали посмотреть на Золотую птицу. Когда падишах вошёл в комнату, чтобы вынести к ним Золотую птицу, смотрит: в клетке птицы нет. От этого он сильно загоревал. К падишахам он вышел в слезах, сильно расстроенный.

— Моя Золотая птица исчезла, кто-то открыл клетку и выпустил птицу, — говорит.

Чужие падишахи сразу поскучнели:

— Раз так, не надо было приглашать, — сказали они и, обидевшись, уехали.

После отъезда гостей падишах позвал свою жену, визирей, всех охранников.

— Не могли одну Золотую птицу уберечь, — говорит он и грозится всех повесить.

Пристал он к своей жене:

— Птицу ты выпустила, наверное, — говорит.

Жена плачет, со слезами отвечает:

— Я не выпускала птицу, в этом я не виновата.

Падишах не поверил словам жены, сильно отругал её и выгнал вон.

Вечером сын падишаха Арслан, наигравшись, вернулся домой. В это время его мать всё ещё рыдала-плакала. Когда мальчик вошёл, мать говорит ему:

— Пропали мы, сынок. Ты ничего не знаешь, у нас пропала Золотая птица. Вот из-за этого отец твой ругает, оскорбляет меня.

Арслан говорит:

— Эх, матушка, не горюй ты из-за чепухи. Золотую птицу ведь я освободил.

Разозлившись на отца, Арслан говорит матери:

— Ты отцу передай, что клетку я открыл, пусть он разговаривает о птице не с тобой, а со мной.

Сказав это, мальчик ушёл в свою комнату и лёг спать.

Слова сына падишаха были переданы отцу. Узнав об этом, падишах сильно осерчал на сына. Вызвал падишах своих визирей и начал при них допрашивать сына:

— Золотую птицу ты выпустил?

Арслан храбро встал перед меджлисом:

— Я открыл клетку Золотой птицы, я выпустил птицу. Если ты ругаешься из-за этого, то ругай меня. Невиновных не трогай. Ты и так зазря погубил много людей, — сказал Арслан.

Падишах сильно разозлился, вскочил с трона, схватил саблю и хотел тут же отрубить мальчику голову. Присутствующий народ вырвал сына падишаха, и тот убежал в другую дверь.

На другой день падишах собрал своих визирей снова на совет.

— Как нам поступить с этим мальчиком? — спрашивает он. — Этот мальчик с юных лет идёт против меня. Вырастет, житья от него не будет. Я его прикажу или немедленно повесить, или заточить пожизненно в тюрьму, ничего другого не остаётся.

Визири тоже говорят в поддержку падишаха: «Да, правильно, надо повесить».

Тут встал один из них, старый уже визирь и говорит:

— Повесить мальчика за такую малую провинность несправедливо. Мы его лучше прогоним из нашего падишахства.

Так, посоветовавшись, решили они мальчика изгнать из своего падишахства-государства.

Жена падишаха со слезами умоляла, чтоб он не был таким жестоким к своему ребёнку. Но падишах поступил по-своему.

Решение падишаха довели до Арслана. Мальчик распрощался только с матерью и тут же, покинув дом, тронулся в путь. По дороге джигит навестил своего друга, сына другого падишаха. Поговорили с ним, посоветовались и, договорившись, решили стать спутниками, вышли в путь вместе.

Неделю идут, месяц идут и дошли, говорят, эти два джигита до какой-то реки. Пока шли, сын падишаха очень скоро понял, что его друг хитёр. Устроившись возле реки, поели-попили. Отдохнув вечер, приготовились снова тронуться в путь. Только собрались в путь, тот хитрый юноша и говорит:

— Вот, дружок, до сих пор ты был главным, так как старше меня на один год и я тебе подчинялся. С этого момента нехорошо нам обоим считаться сыновьями падишахов, пусть один останется сыном падишаха, а другой будет сыном визиря.

Арслан отвечает:

— Мне всё равно, я и так уже ушёл из сыновей падишаха.

— Вот, — говорит его спутник, — я возьму палку, брошу её в воду и тот, кто первым достанет эту палку, будет считаться сыном падишаха, а кто не успеет — будет сыном визиря.

Тот юноша первым подбежал к воде и бросил палку в свою сторону. Поплыли они. Палка была ближе к этому юноше и он доплыл до неё раньше Арслана. Он и вынес палку. После этого они оделись и отправились дальше.

Шли они по дороге, тот юноша и говорит Арслану:

— Вот, дружок, теперь я главный для тебя, теперь ты будешь делать всё по-моему, как я скажу.

— Ладно, — говорит Арслан, — будь по-твоему, а сам думает про себя: «Кто есть кто, будущее покажет».

Ехали они, ехали верхом на конях и доехали до большого города. Тут, оказывается, жил соседний падишах. Поехали они по самой широкой улице города и доехали до дворца-сарая падишаха. Возле сарая они пустили коней шагом. У этого падишаха были, оказывается, три дочери. Когда джигиты ехали мимо сарая, эти девушки сидели возле окна и вышивали. Увидев этих джигитов, дочки падишаха влюбились в них до безумия. Они побежали к отцу и сказали:

— Отец! Отец! По нашей улице едут два джигита, такие красавцы, ты верни этих джигитов и покажи нам.

Падишах вызывает одного своего визиря:

— Догони их, скажи, что падишах их в гости зовёт, приведи сюда, — и посылает визиря вдогонку за ними.

Визирь Падишаха догнал джигитов и привёл их во дворец. Джигиты, расположившись во дворце падишаха, прихорошились-принарядились и отправились к падишаху.

— Что вы за люди, куда едете? — спрашивает падишах.

— Я сын такого-то падишаха, а мой товарищ — сын визиря, изгнанный из своей страны, — говорит тот джигит.

Падишах, недолго думая, заявляет:

— Если хотите остаться в моём падишахстве-государстве, я за вас своих дочерей выдам. Вон старшую за сына падишаха, среднюю за сына визиря.

Джигиты выразили своё согласие и женились на падишахских дочерях. Падишах поселил старшего зятя в новом золотом дворце, а младшего зятя — сойдёт для сына визиря — в маленьком доме во дворе. Старшего зятя он держит возле себя, как близкого советчика, возле трона, а младшего зятя Арслана и в расчёт не берёт, не считается с ним.

Ладно. Жили эти два джигита с дочерьми падишаха неделю, месяц прожили. Со временем падишах начинает давать своим зятьям разные поручения. Младший зять Арслан в момент исполняет все поручения и только и ждёт, когда ему дадут новую работу. Падишах и старшему зятю даёт задания, но от того толку нет совсем. И падишах стал лучше относиться к Арслану. Видя такое положение, старший зять падишаха очень завидует ему. Старшая дочь падишаха тоже ежедневно подзуживает его: «Отец с нами не считается, он любит лишь младшего зятя, они теперь каждый день возле отца».

Сын падишаха очень разозлился и начал думать, как бы отомстить Арслану.

Однажды он начал рассказывать падишаху, отцу жены, как бы расхваливая Арслана:

— У твоего младшего зятя очень много способностей, он их никому не показывает и от тебя прячет.

— Что за способности есть у него? — спрашивает падишах.

— Он, — говорит старший зять, — может озолотить копыта ста коней и посеребрить их шерсть. Вызови-ка его и поручи ему эту работу. Скажи, что отрубишь ему голову, если не выполнит. А иначе он не сделает ничего.

Сказал он это и быстренько ушёл. А сам думает про себя: «Вот так-то ловят таких, как ты».

Падишах вызвал Арслана и говорит:

— Есть, оказывается, у тебя ценные способности, зять. Возьми сто коней, позолоти им копыта и посеребрю шерсть. А не исполнишь, я прикажу тебе голову отрубить.

Арслан отсчитал сто коней падишаха, выехал в долину и отпустил их пастись. Он же не может выполнить приказ падишаха, что поделать, сидит на лугу в горе и печали. Сидел он так и вспомнил: «Эй, Золотая птица!» — позвал он. Только позвал, перед ним появилась Золотая птица со словами: «Что нужно тебе, джигит?» Арслан очень обрадовался:

— Падишах велел озолотить копыта и посеребрить шерсть ста коней, — сказал он.

— Не горюй, джигит, — говорит Золотая птица.

Затем она обернулась человеком, собрала сто коней в одно стадо. Закидала их за хвосты в небо и забрала Арслана к себе домой. Затем она познакомила Арслана со своей сестрой. «Меня спас вот этот джигит», — сказала птица-человек и рассказала, что с ней случилось. Затем она велела своей сестре щедро угостить этого джигита.

Погостил он несколько дней, и Золотая птица говорит:

— Какой же нам подарок сделать этому джигиту?

Сестра предлагает:

— Есть у нас скатерть, доставшаяся от отца и матери, давай подарим ему, — говорит.

Они подарили скатерть и сказали:

— Мы тебе вот дарим скатерть, доставшуюся нам от отца и матери.

— Я буду беречь её как память о вас, — говорит джигит.

Золотая птица говорит Арслану:

— Эта скатерть волшебная. Если расстелишь, то на ней появится такая еда, какую пожелаешь.

После этого Золотая птица доставила Арслана на прежнее место и начала стаскивать коней за хвост. Арслан очень поразился всему этому. Кони изменились до неузнаваемости: копыта у них стали золотыми, а шерсть серебряной. Золотая птица стащила всех коней, собрала их в стадо и отправилась домой, попрощавшись с Арсланом.

Когда Золотая птица улетела, Арслан поймал самого красивого из всех коней, сел верхом и погнал остальных перед собой.

Добрался он до города, остановил табун с золотыми копытами и серебряной шерстью перед дворцом падишаха. Когда он прибыл, падишах со своим старшим зятем был на балконе. При виде коней падишах поразился безмерно.

— Вот зять, — говорит он, — Арслан показал своё умение.

Старший зять падишаха сильно оскорбился, не знает, как быть дальше. И говорит он в расстроенных чувствах:

— Ты, отец, не знаешь всего. У него есть ещё одно умение. Он может сделать сто коров с золотыми рогами и хвостами цепочкой. Ты вели ему сделать.

Ладно. Арслан загнал сто коней с золотыми копытами туда, куда указал падишах, и отправился к жене. Она очень обрадовалась, увидев Арслана целым и невредимым.

Только вошёл Арслан к себе в дом, за ним следом явился повар и оставил им миску с едой, сказав, что падишах прислал. Открыли миску, смотрят, там остатки да объедки. Только ушёл повар падишаха, Арслан вытащил скатерть, подаренную Золотой птицей, развернул, и появились разные яства, какие душа пожелает, всё есть. С наслаждением поели-попили и свернули скатерть, положили как драгоценность.

На следующий день утром падишах снова-вызвал Арслана к себе и говорит:

— Зять, у тебя ещё одно умение есть, оказывается. Говорят, ты можешь сделать сто коров с золотыми рогами и с хвостами цепочкой.

Что делать, ушёл он с опущенной головой. Пошёл он в падишахово стадо, отобрал сто коров, погнал их снова на прежнее поле и пустил их пастись. После этого отошёл в сторону и крикнул: «Эй, Золотая птица!» В мгновение ока Золотая птица предстала перед ним.

— Что ты хочешь, что случилось с тобой? — спрашивает.

Джигит отвечает:

— Падишах велел сделать эти сто коров с золотыми рогами и с хвостами цепочкой. Если не смогу, то прикажет он отрубить мне голову.

— Не бойся ты, — говорит Золотая птица, — это-то мы сделаем.

Тут Золотая птица приняла облик человека и, схватив за рога, начала подкидывать коров одну за другой в воздух, только знай терпи.

Перекидав всех коров, Золотая птица повела Арслана к себе домой. Сестре своей она говорит:

— У нас очень дорогой гость, он снова пришёл, ты его хорошенько угости.

Через недельку-другую Золотая птица спрашивает у сестры:

— Что же мы ему подарим?

— Есть у нас одна гармонь, доставшаяся нам от дедов, подарим её, — говорит Золотая птица.

Эта гармонь была с двенадцатью винтами, и каждый винт выводил свою, присущую лишь ему мелодию.

Подарили джигиту дедовскую гармонь. Золотая птица доставила Арслана на ту поляну, где остались коровы. Когда они пришли на то место, Золотая птица начала стаскивать коров с неба. Коровы так и сыпались с неба, а рога у коров золотые и хвосты цепочкой. Затем Золотая птица собрала всех коров вместе и, пожелав джигиту здоровья, пропала с глаз. Арслан, радостный, погнал коров в обратный путь.

Прибыл он в город. Погнал коров по главной улице и пригнал к падишахскому дворцу. Золоторогие коровы крутят хвостами, издавая разные мелодии. Услышав это, сбежался весь городской люд. В это время падишах и его обманщик-зять угощались чаем на балконе. При виде золоторогих коров с хвостами цепочкой падишах очень поразился и приказал загнать коров во двор. Арслан загнал коров и отправился к своей жене.

Старшая дочь падишаха всё это время не давала житья жене Арслана, всё твердила: «На этот раз твой муж не вернётся». Жена Арслана очень обрадовалась, что муж вернулся целым и невредимым, встретила его со слезами.

Ладно. Теперь вернёмся к старшему зятю падишаха. Он очень позавидовал тому, что Арслан вернулся, выполнив все поручения падишаха. Говорит он падишаху:

— У твоего младшего зятя есть ещё одно умение, ты его сытно не угощай, пошли им только хлеба с водой, иначе, если он насытится, этого умения тебе не покажет.

— Что же ещё он умеет? — спрашивает падишах.

— Он может сделать сто коз с золотыми рогами и серебряной шерстью.

Падишах вызвал своего повара и велел отнести младшему зятю и дочери лишь хлеб да воду. Повар сделал так, как велел падишах. Поставил перед ними кусок хлеба и воду. Арслан с женой, не говоря ни слова, взяли из его рук сосуд. Только вышел повар падишаха, они хлеб с водой сунули под стол и накрыли стол волшебной скатертью. Стол заполнился разными яствами, появилось всё, что душа пожелает. Сели они — муж с женой — друг против друга и с наслаждением поели-попили. Затем Арслан крутанул винт гармони, подаренной Золотой птицей, и раздалась неслыханно красивая музыка. Тогда Арслан принялся крутить все двенадцать винтов гармони один за другим и гармонь играла разные мелодии. Так они веселились всю ночь.

Наутро падишах вызвал Арслана к себе и сказал:

— Зять, у тебя есть, оказывается, ещё одно умение, скрытое от меня. Ты можешь, оказывается, сделать сто коз с золотыми рогами и серебряной шерстью. Если не выполнишь это моё повеление, велю отрубить тебе голову на майдане.

Арслан ответил:

— Хорошо, сделаю, — и пошёл к себе.

Он очень разозлился на падишаха, но не хотел с ним ссориться.

Пришёл Арслан к козлиному стаду, выбрал сто коз с самыми большими рогами и погнал их впереди себя.

Прошло много времени и дошёл он до той поляны — на просторное открытое место. Отспустил он коз, сам отошёл в сторону и крикнул: «Эй, Золотая птица!» В мгновение ока перед ним появилась Золотая птица и, обернувшись человеком, спросила:

— Что за нужда, джигит?

— Падишах снова поручил мне одно дело, — говорит джигит.

— Какое дело? — спрашивает Золотая птица.

— Он повелел мне сделать сто коз с золотыми рогами и серебряной шерстью, если не сделаю, он прикажет отрубить мне голову на майдане.

Золотая птица сказала:

— Ладно, сделаем.

Затем Золотая птица подошла к козам и, взяв за рога, начала одну за другой подбрасывать их в воздух. Побросала их и забрала джигита к себе домой.

Пришли они домой. Только зашли, Золотая птица подозвала сестру и говорит:

— Наш дорогой гость снова пришёл, ты окажи ему гостеприимство.

Ладно. Давайте теперь снова вернёмся к падишаху и его старшему зятю. Падишах, оказывается, каждый день сиживал со старшим зятем на балконе. Как-то во время разговора Старший зять говорит падишаху:

— Ты видел, каков бездельник твой зять. Не неделя, а сколько месяцев прошло со дня его ухода, он погубит твои сто голов коз.

— Может, пошлём на его поиски? — говорит падишах.

— Нет уж, — говорит зять, — не пытайся ты его искать, видно, пропал он, а то вернулся бы уже.

Эти такие разговоры ведут, а тем временем в доме Золотой птицы гостя угощают.

— Хорошо ли ты отдохнул? — спрашивает у джигита Золотая птица.

— Очень хорошо отдохнул, большое спасибо, только вот по жене очень соскучился, скорее бы в путь пуститься, — говорит джигит.

Затем Золотая птица повела джигита в свой сад. Сорвала яблоко с дерева и даёт джигиту:

— Попробуй-ка, съешь это яблоко.

Джигит съел и сил у него прибавилось.

— Ну как, чувствуешь в себе силу? — спрашивает Золотая птица.

— Чувствую, — говорит джигит, — но не особенно много.

Золотая птица сорвала ещё одно яблоко и говорит: «Ешь». Тот съел и сил ещё прибавилось.

— Теперь чувствуешь, что есть в тебе сила?

Джигит отвечает:

— Чувствую, но всё же не ахти какая.

После этого Золотая птица пошла на другую сторону сада и сорвала с растущей там яблони большое яблоко и дала ему:

— Съешь-ка вот это яблоко.

Джигит съел. Как только съел, Золотая птица спрашивает:

— Теперь чувствуешь в себе силу?

— Очень хорошо чувствую, — говорит джигит, — теперь во мне такая сила, что могу поднять большую скалу или гору.

Золотая птица говорит:

— Так слишком много будет, пол яблока выплюнь.

Когда он выплюнул половину яблока, сила его оказалась в самый раз.

Золотая птица вновь повела Арслана к себе в дом. Дома она у сестры спросила:

— Что же ещё нам подарить этому джигиту?

Сестра говорит:

— У нас есть три птичьи пушинки, ещё с дедовских времён, что, если их подарим?

Золотая птица в ответ:

— Хорошо, их отдадим, принеси их сюда.

Сестра принесла три пушинки. Золотая птица отдала эти три пушинки Арслану:

— Что ты будешь делать с этими пушинками? — спрашивает.

— Буду бережно хранить как память о вас, — отвечает Арслан.

— Нет, — говорит Золотая птица, — у этих пушинок есть волшебное свойство. Ты их береги, никому не показывай. Когда тебе будет нужно, стоит их по одной поджечь, перед тобой сразу предстанет бело-сивый конь.

Золотая птица отправилась с Арсланом и начала стаскивать коз с неба. Как потянет, так и падает по одной золоторогой козе с серебряной шерстью. Собрала она сто коз в одно место и сказала:

— Вот теперь можешь их гнать.

Арслан поблагодарил Золотую птицу и сильным джигитом отправился в обратный путь.

Пригнал он коз в город. Прошли по самой большой улице города и остановил он стадо перед дворцом падишаха.

Видя золоторогих коз с серебряной шерстью, собралось, говорят, народу тьма тьмущая, народ очень любил младшего зятя падишаха. Весь город радовался, что он вернулся живым и здоровым из опасного путешествия.

Когда Арслан входил в город, падишах со своим зятем гулял возле сарая. При виде золоторогих коз с серебряной шерстью падишах замер от изумления. Старший зять падишаха не знал, куда деваться от злости. Он быстренько спрятался во дворце, подальше от насмешек собравшихся.

Загнав коз туда, куда велел падишах, Арслан сразу пошёл к своей жене. Жена Арслана, увидев мужа, очень обрадовалась, встретила его со слезами. Они развернули волшебную скатерть, завели гармонь и вдвоём начали праздновать.

Проснувшись на следующий день, после завтрака Арслан говорит жене:

— Иди, спроси у отца, что ещё он поручит мне.

Дочь падишаха пошла и спрашивает у отца:

— Зять твой спрашивает, какое ещё поручение ты ему дашь.

— Ох, дочка, — говорит падишах, — на мою голову большое горе свалилось. Три падишаха с трёх сторон объявили мне войну за то, что я вас выдал за этих двух джигитов. У этих трёх падишахов есть три сына для вас. Надо выступить против них.

Дочь спрашивает:

— Хватит ли силы у тебя, чтобы с ними воевать?

— Завтра мы со старшим зятем во главе войска выступим против одного из них с войной. Ты скажи своему мужу, пусть он возьмёт с моего двора пегую кобылу в шесть обхватов и ступает верхом на войну, может, на что-то и он пригодится, — говорит падишах.

Загрустила дочь падишаха. Вернувшись к мужу, подробно пересказала все слова отца.

— Хоть ленивый, но и старший зять собрался в дорогу. И ты уж не должен оставаться дома, — говорит она.

На другой день утром Арслан сел на пегую кобылу в шесть обхватов и уехал, а жена, заливаясь слезами, проводила его. Старшая дочь падишаха, увидев Арслана, с опозданием тронувшегося в путь, с издёвкой смеялась:

— От твоего дурака-мужа толку не будет. Наши давно уже отправились, пока твой муж доедет, война кончится.

По-своему издевается она. Среднюю дочь падишаха очень задели эти слова старшей сестры.

Ладно. Арслан выехал верхом на пегой кобыле в шесть обхватов на окраину города и спешился. Там он перетянул ноги кобыле, свалил и, зарезав, мелко порубил мясо и кожу и разбросал всё по сторонам. На запах мяса собрались птицы, налетели — не сосчитать. Джигит и говорит:

— Давайте, птички, наедайтесь досыта, сегодня пусть вам будет праздник.

После этого он поджёг одну из трёх пушинок, подаренных Золотой птицей. Только сгорел пух, перед ним предстал красавец белый конь с серебряной уздечкой и золотым седлом. Поперёк седла — алмазная сабля. Арслан сел верхом на белого коня и отправился на войну. Оказавшись в гуще сражения, он первым делом отыскал старшего зятя падишаха — своего предателя-друга. Догнал и сбил с коня сначала его, а потом падишахских визирей, одного за другим. Только после этого он накинулся на вражеские войска. Многим из вражеских воинов он отрубил головы, многих задавил. Разгромив вражеское войско, он повернул в обратный путь.

Доехав до окраины города, он слез с белого коня и, почистив, накормив, погладив, ослабил ему поводья и отпустил на волю. Конь ушёл туда, откуда явился.

Вернулся джигит домой. Угостился, завёл гармонь и хорошенько отдохнул. Через довольно долгое время падишах вернулся, ведя своего зятя и визирей.

На другой день Арслан говорит своей жене:

— Пойди, спроси у отца, какое ещё он мне дело поручит.

Дочь падишаха, хоть и робела, но пошла к отцу и сказала:

— Зять твой спрашивает, каще ещё дело есть для него, велел разузнать.

— Ох, дочка, — говорит падишах, — вчера на наше счастье неожиданно, откуда ни возьмись, появился какой-то батыр и разгромил врага. Если бы не он, плохо было бы наше дело. Завтра с зарёй выступим против второго врага и если твой муж отправится туда на пегой кобыле в шесть обхватов, было бы очень хорошо, может, польза какая от него будет.

Дочь падишаха подробно всё пересказала мужу.

На следующий день Арслан сходил до падишахского двора и привёл ещё одну кобылу в шесть обхватов. Попрощавшись с женой, он сел на кобылу в шесть обхватов и вновь отправился на войну. На окраине города он зарезал кобылу в шесть обхватов и бросил мясо птицам. Затем зажёг вторую пушинку, которую дала ему Золотая птица. Только поджёг, передним предстал белый конь. Сел он верхом на белого коня и отправился воевать.

Врезался он в самую гущу сражения и сначала сбил визирей с коней одного за другим. Затем догнал старшего зятя и свалил его одним ударом. После этого он порубил вражеское войско и, повернув коня, отправился домой. Доехав до окраины города, отпустил коня. Вернувшись домой, хорошенько поел-попил, завёл гармонь, и они с женой весело отдохнули.

Ладно. На третий день утром он послал жену к её отцу и велел спросить, какое есть у него поручение для него.

— Двух врагов мы кое-как одолели, и на этот раз нам помогал незнакомый батыр, и если б не он, плохо было бы наше дело. Вот, дочка, — говорит падишах, — теперь остался самый злой, самый сильный из врагов, завтра выступим против него. От твоего мужа особой пользы не будет, но всё же пусть сядет на пегую кобылу в шесть обхватов и попробует съездить, может, чем-то и поможет.

Дочь падишаха ушла опечаленная и, вернувшись домой, слова отца подробно пересказала мужу.

На третий день Арслан пошёл во двор тестя и, забрав оставшуюся пегую кобылу в шесть обхватов, вернулся домой. Попрощался с женой, сел верхом на кобылу и отправился на войну. На полдороге он спешился и, свалив кобылу, зарезал её, а мясо отдал птицам. Затем зажёг третью пушинку, подаренную Золотой птицей. Как только поджёг её, перед ним предстал белый конь, ещё прекраснее прежних, с золотым седлом, с уздечкой, украшенной драгоценными камнями — бриллиантами, яхонтами, и с алмазной саблей, подвешенной к седлу. Арслан сел верхом на коня и ринулся в бой. В это время войска тестя были уже обессилены и собирались бежать с поля боя. Видя такое дело, Арслан сначала догнал главного офицера падишаха и сбил его с коня, сказав, что так не воюют. Затем догнал старшего зятя падишаха и сбил его вместе с конём. Затем он начал косить вражеское войско. Тесть его, потрясённый, смотрел со стороны, недоумевая, что за батыр налетел. У вражеского падишаха, пришедшего с войной, тоже были очень крепкие батыры. Арслан, собрав возле себя своих, начал сражаться против богатырей этого падишаха. Когда Арслан истребил всех вражеских богатырей, тот падишах признал себя побеждённым и начал просить мира.

Когда кончился бой, Арслан на своём белом коне вернулся домой и, привязав коня к столбу возле падишахского дворца, вошёл к себе в дом. Встретился с женой, и начали они пировать за едой с волшебной скатерти, слушая музыку волшебной гармони. Хорошенько отдохнули. Перед сном Арслан говорит:

— Пусть к коню никто не подходит, я в эти дни толком не спал, отосплюсь как следует, пусть не будят, пока сам не встану.

Сказал так и заснул.

Только к вечеру вернулся с поля боя падишах. Вошёл в ворота и сразу увидел привязанного к столбу белого коня и спросил у дочери:

— Это что за конь?

— Это наш конь, твой зять вернулся на этом коне, — отвечает дочь.

— Так где же он сам? — спрашивает падишах, — позови его быстрее.

— Твой зять лёг спать, — говорит ему дочь, — «пока не высплюсь, пусть не будят», — сказал он.

Ладно. Падишах, узнав в том богатыре своего зятя, сильно испугался, что он их погубит. Испугавшись, вызвал всех своих офицеров и визирей:

— Вот кто он, оказывается, мы из-за старшего зятя позорили Арслана, — так он сильно разругал своего старшего зятя.

На следующий день падишах со страху на всей дороге от Арсланова двора до своего дворца расстелил бархатные паласы, а вдоль дороги поставил охрану.

Наутро, как только Арслан проснулся, тесть послал приглашение. Когда Арслан пришёл, падишах с почтением поклонился ему, усадил рядом с собой.

— О мой зять, — говорит, — нам очень хорошо известны твои подвиги. Из-за наговоров старшего зятя мы тебя подвергли многим страданиям.

Арслан сказал:

— Мне не нужно ваше почитание, мне нужна справедливость.

— Так какое же наказание прикажешь дать старшему зятю за его дела? — спрашивает падишах, а сам в страхе, что Арслан его самого погубит.

— То, что он плохой товарищ, я узнал уже в дороге, товарищ познаётся в пути, — говорит Арслан. — А здесь он хотел меня вообще со свету сжить. Ему наказание такое: пусть он исчезнет с глаз моих, покинет это падишахство совсем.

Присутствующий здесь народ, видя справедливость Арслана, воздав хвалу его смелости, избрал его своим падишахом, говорят.

74. Йузми

В прежние времена были старик со старухой. У них совсем не было детей. Однажды к ним зашёл один старик. Старик со старухой сказали этому старику:

— Помолился бы ты за нас, не даст ли Аллах нам ребёнка.

Старик помолился за них. Аллах внял его молитве и дал им сотню сыновей. Сотому ребёнку дали имя Йузми. Жили они, жили и совсем обнищали. Тогда отец запряг коня и сказал детям:

— Пойдём собирать ягоды.

Повёз их в лес и оставил у подножия одной горы.

Жили, жили старик со старухой и опять разбогатели. Вспомнил старик про сыновей, запряг сто лошадей и поехал за сыновьями. Увидел он сыновей, узнал всех и привёз домой. Отец построил каждому из них отдельный дом. Жили они, жили и им захотелось жениться, тогда они сказали об этом отцу:

— Отец, нам хочется жениться, жени нас.

Отец отвечает сыновьям:

— Идите и ищите, если найдёте сто родных сестёр, женитесь.

Пошли они в разные стороны. Один нашёл пять родных сестёр, другой десять. Так они ходили, ходили, и их младший брат Йузми нашёл сто родных сестёр. Они решили справить свадьбу и начали готовиться. Но некого было оставить дома. В конце концов, решили оставить самого младшего сына Йузми. Йузми сказал им:

— По пути попадётся вам очень красивая река. Только возле этой реки не останавливайтесь.

Отправились они вместе с отцом. Доехали. Прочитали никах и повезли девушек к себе. Когда ехали обратно, остановились на ночлег у той реки, где Йузми велел не ночевать. Проснулись они и видят, что их со всех сторон окружил аждаха. Аждаха их не отпускает. Они начали просить и умолять аждаху отпустить их. Аждаха сказал им:

— Если отдадите то, чего сами не знаете дома, то отпущу.

Старик не знал, о чём идёт речь, и решил отдать.

Приехали они домой. Йузми вышел навстречу и стоит плачет.

Они спрашивают у Йузми:

— Почему плачешь?

Йузми ответил:

— Как же не плакать, ведь вы решили отдать меня аждахе, поэтому и плачу.

Через год Йузми, распростившись с женой, сел на плохонького коня и поехал.

Аждаха увидел это и говорит:

— Йузми, я сейчас тебя съем.

— Нет, ты меня не ешь, — отвечает Йузми.

Аждаха говорит:

— Если ты мне привезёшь дочь такого-то падишаха, тогда я тебя не съем.

— Ладно, — сказал Йузми и поехал за дочерью падишаха.

Ехал он, ехал и встретился ему один человек. Тот плюёт в песок, образует озеро, ловит там рыбу, варит и ест. Йузми сказал этому человеку:

— Пойдём со мною.

Тот человек согласился, и они пошли вдвоём.

Шли они, шли и встретили ещё одного человека. Привязал он к обеим ногам по жернову, оказывается, так он бегает и ловит зайцев. Они говорят этому человеку:

— Поехали с нами.

И поехали они теперь втроём. Ехали они, ехали и встретили ещё одного человека. Этот человек, оказывается, вырывает берёзы с корнями. И ему сказали:

— Поехали с нами.

Теперь они поехали вчетвером. Ехали они, ехали и доехали до огромного моря. На берегу моря они видят, как одна старуха на лодке переплывает с одного берега моря на другой. Желая перебраться на другую сторону, они попросили старуху:

— Перевези нас.

Старуха говорит:

— Ладно.

Старуха оказалась колдуньей. Кто бы к ней ни сел, на середине моря бросает в воду. Они сели и поплыли. Когда доплыли до середины, старуха их выбросила из лодки. Как только они оказались в воде, тот, который плевком делал озеро, вобрал в себя всю воду. А когда вышли на берег, он всю воду обратно выпустил. Снова появилось море. Пошли они дальше и дошли до падишаха, о котором говорил аждаха. Вошёл Йузми к падишаху и сказал:

— Отдай нам свою дочь.

Падишах ответил:

— Ладно, только с таким условием: у меня есть одна старуха, если обгонишь её, слов нет, отдам.

Йузми согласился. На второй день падишах собрал народ на майдан и сказал:

— Вдали есть одно озеро, кто из вас раньше принесет воды оттуда, тот и будет считаться победителем. Вот вам по одной посудине, — и дал им посуду.

Йузми и старуха пошли, пока старуха шла, джигит давно сходил за водой, дошёл до полдороги обратно, поставил посудину и лёг спать. Возвращаясь с озера с водой, старуха по пути вылила воду джигита. Один из товарищей джигита наблюдал, оказывается, за всем этим. Он разбудил джигита, Йузми снова сходил и пришёл на час раньше старухи.

Падишах отдал свою дочь Йузми. Пошли они обратно. Когда они шли обратно, на пути росло очень высокое дерево. Один из товарищей остался у этого дерева. Встретили ещё одно дерево. Ещё один товарищ остался. Ещё одно дерево встретилось и остался ещё один товарищ. Так Йузми остался один. А до этого товарищи сказали Йузми:

— Веди дочь падишаха очень осторожно, однажды ты уснёшь, а когда встанешь, девушки не будет. На дереве увидишь поющую птицу, так ты выстрели в неё. Когда выстрелишь, она станет девушкой. На второй день снова уснёшь, утром опять не окажется девушки. А на дереве опять будет птица. Ты опять выстрели в эту птицу, и она опять станет девушкой. На третий день опять уснёшь и утром опять не найдёшь девушку. А у твоих ног будет лежать ядро. Ты выстрели в это ядро, и оно станет девушкой.

Так Йузми расстался со своими товарищами. Дальше шли они вдвоём с девушкой. И однажды девушка действительно стала птицей. Йузми действовал так, как говорили ему товарищи. Девушке никак не удавалось исчезнуть. И тогда девушка стала со слезами выговаривать Йузми:

— Ты везёшь меня для того, чтобы отдать аждахе. У меня было три колдовства, но с их помощью я не смогла освободиться от тебя. Ты уж постарайся не отдать меня аждахе.

Шли они, шли и дошли до аждахи. Увидев их, аждаха очень обрадовался. Йузми сказал аждахе:

— Нет уж, ты сильно не радуйся. Чтобы получить девушку, ты должен выполнить кое-какие условия.

— Какие же условия? — спрашивает аждаха.

— Условие такое, — сказал Йузми, — в очень большой казан нальём масла и вскипятим его. А когда оно будет кипеть, тебе надо будет перепрыгнуть через казан.

— Ладно, — говорит аждаха.

Налили в огромный котёл масла и, как только масло закипело, аждаха решил перепрыгнуть через котёл. Разбежался он, прыгнул, но упал в котёл и тут же погиб. Девушка осталась с Йузми.

Йузми зашёл в дом, в котором жил аждаха. Смотрит, на крючке висит очень много ключей. Берёт он эти ключи и начинает осматривать амбары аждахи. В одном из амбаров оказалось сто человек. Иузми спрашивает у них:

— Как вы здесь оказались?

— Нас тут закрыл аждаха, — говорят те, — он каждый день одного из нас съедает.

Услышав это, Йузми освободил их всех. Открывает другой амбар и видит: тот весь наполнен золотом-серебром. Йузми сказал тем, кого освободил:

— Возьмите золота-серебра столько, сколько хотите. Теперь можете не бояться, аждаха подох.

Эти люда взяли драгоценностей, сколько могли, тысячекратно поблагодарили Йузми и поехали к себе домой.

И Йузми взял у аждахи много всякой всячины, взял девушку с собой и вернулся к отцу. И что же видит: у Йузми родился сын, который уже вырос и достиг двадцати лет. Оказывается, пока Йузми был на чужбине, прошло двадцать лет, сын его, когда Йузми уезжал, только родился. Йузми, сотворив никах, отдал в жёны сыну девушку, которую привёз с собой. Говорят, до сих пор они живут счастливо.

75. Пастушок

В старые времена жил-был один падишах. Родился у него младенец, мальчик. Когда он достиг тринадцати-четырнадцати лет, умерла его мать. Падишах взял молодую жену. А мальчик учился в мектебе. Однажды он говорит отцу:

— Давай заведём жеребёнка. Сам бы холил-растил его, играл бы с ним.

Сели в карету и отправились на боярские луга, к табунам, на поиски жеребёнка. Всё же он сын падишаха, отец ищет хорошего, а не какого-нибудь жеребёнка. Но мальчику ни один из показанных жеребят не понравился.

— Неужели тебе золотой жеребёнок нужен? — удивляется отец.

Ездили они, ездили по лугам от табуна к табуну и, наконец, приглядел мальчик одного жеребёнка в боярском табуне. Облезлый, опаршивел весь, смотреть не на что.

— Отец, давай возьмём вот этого жеребёнка, — говорит мальчик.

Падишах был озадачен.

— Что в нём такого? Опаршивел весь. Нет, его не возьмём. Не довезём мы его, издохнет, — говорит он.

— Возьмём этого, отец, — говорит мальчик, — другие мне не нравятся. Я его буду лечить ртутной мазью.

Ладно. Отделили его от помещичьего табуна, расстелили попону, чтоб не испачкал карету, свалили туда этого драного жеребёнка. В карету уместился, такой крошечный. Приехали к помещику.

— Забрали одного твоего жеребёнка, сколько тебе за него заплатить? — спрашивают у него.

— А-а, про него я давно уже сказывал пастухам, чтоб зарезали, — говорит боярин, — а то портит всё стадо. Не зарезали, оказывается, бестолковые. С почтенного падишаха, не то, что за него, за прекрасных жеребцов ни гроша не возьму. Вы лучше выберите лучшего из моих жеребцов, он мне славу принесёт.

Они не согласились брать бесплатно, заплатили сто рублей и уехали.

Привезли жеребёнка, закрыли в конюшне. Мальчик себе постель тут же постелил. В аптеке взял нужные лекарства. Лечил он, лечил и впрямь поставил жеребенка на ноги. Стал он жеребцом лучше не бывает.

После учёбы мальчик всё своё свободное время проводил возле него. И ночь там проводит, разговаривает с ним.

Жеребёнок достиг трёх лет. Вот чудеса: жеребёнок с мальчиком по-человечьи разговаривает. С другими не говорит, только с ним.

Молодая жена падишаха, та самая, мачеха мальчика, с одним джигитом гуляет, прелюбодействует. А жеребёнок узнал про это. Однажды, когда мальчик вернулся с занятий и зашёл к жеребёнку, тот ему и говорит:

— Вот так-то и так-то, молодая мачеха твоя гуляет с мужчиной, когда отца нет дома. Сегодня в такое-то время пришёл, и в такое-то время ушёл.

Так жеребёнок говорил мальчику несколько раз: «И сегодня приходил и вчера».

Однажды мальчик говорит матери:

— Матушка, ты гуляешь, оказывается, с мужчиной. В известное время приходит, в известное время уходит, — время назвал. — Если отец узнает, и молодца, и тебя убьёт, и я снова останусь сиротой. Я к тебе уже привык, ты мне как родная. Умоляю, брось ты это дело.

Мачеха божится:

— Нет, что ты, сынок, такое дело мне даже на ум не приходило.

А тому мужчине потом говорит:

— Мальчик узнал про наши дела. Он знает точно, когда ты приходишь и когда уходишь. Ты сходи к ворожее, узнай, кто ему сообщает.

И дала ему много денег, чтоб заплатил.

Пошёл джигит к ворожее. Объяснил, что к чему. Ворожея посмотрела в книгах, раскинула карты. Нашла она ответ и сказала:

— Мальчик всё узнаёт от жеребёнка. Его жеребёнок говорит как человек. Всё рассказывает мальчику. Надо зарезать жеребёнка.

Мачеха начала искать причину, чтоб зарезать жеребёнка. Притворилась больной. Когда падишах дома, она охает, словно при смерти лежит, не ест, не пьёт. А в отсутствие падишаха и ест и пьёт и со своим молодцом шуры-муры крутит.

Падишах говорит жене:

— Больному всегда чего-нибудь вкусненького охота, ты что-то ничего не просишь.

Жена говорит:

— Хотеть-то я хочу, но есть этого, хоть умру, но не стану.

— Что же ты хочешь? — спрашивает муж.

— Если б ты зарезал жеребёнка сына и сварил мне его сердце, может, я бы выздоровела, — отвечает жена.

А жеребенок все мысли женщины заранее знает. Вечером, когда мальчик вернулся с занятий и зашёл к жеребёнку, тот заплакал горькими слезами.

— Почему плачешь, мой жеребёнок? — спрашивает мальчик.

— Как же не плакать, завтра меня зарежут, — отвечает жеребёнок.

— Кто зарежет? Я никому не позволю тебя зарезать, — говорит мальчик.

— Ты, — говорит жеребёнок, — сопротивлением ничего не добьёшься. Приготовь сегодня побольше денег. Приготовь нижнее бельё, а верхнюю одежду приготовь военную. В карман положи царскую печать. Возьми провизии, пистолет. Утром ты уйдёшь на занятия. Они скажут твоему учителю, чтоб он тебя не отпускал. Ты, как дойдёшь до школы, свались без сил, как бы с головной болью. Сколько б не заставлял учитель, не раздевайся и не принимайся за уроки. Он тебя будет очень уговаривать. А они зайдут в хлев и наденут мне хомут на шею. Я заржу так, чтобы и ты услышал. Они меня поведут, чтобы зарезать. Когда они начнут опутывать мне ноги, я снова заржу. Ты тут же выбегай из школы и беги домой. Быстренько оденься и бери пистолет. Когда они приставят мне нож к горлу, я вновь заржу. Ты с ходу падай мне на шею. Отец не даст согласия, если ты скажешь, чтоб не резали. Тогда ты скажи, что хочешь дать круг верхом по улице. Если не согласится, проси проскакать по двору. Если не согласится, проси, чтоб поставили столб посреди двора, приделали кольцо с цепью и привязали меня. Когда сядешь на меня верхом, дашь один круг, второй круг, а после третьего круга с громким криком ударь меня нагайкой изо всех сил. Вырвется пламя, цепь разорвётся, и я промчусь через ворота. Только ты крепко вцепись в мою гриву.

Мальчик сделал всё так, как велел жеребёнок. Услышав первое ржание жеребёнка, приготовился выбежать. Вот жеребёнок заржал во второй раз. Мальчик выбежал из школы и помчался домой. Быстро оделся, собрал всё, что нужно и побежал во двор. Глядит, а там к шее жеребёнка приставили нож. Мальчик лёг под нож.

— Что ты делаешь, отец? — спрашивает.

— Режем, — отвечает тот.

— Зачем режете? — спрашивает мальчик.

— Мать болеет, её накормим сердцем жеребёнка, — отвечает отец.

— Не только сердце жеребёнка, своё сердце дам вырезать, пусть ест, — говорит мальчик. — Раз так, зачем только я за ним ухаживал, ни разу верхом не садился. Дайте хоть раз проскакать верхом по улице.

Отец отвечает:

— Он не приручен, тебя сбросит и ускачет.

— Тогда дайте хоть по двору проскачу, — просит мальчик.

Поставили столб посреди двора, приделали кольцо с цепью для коня, будто собрались, как обычно, замешивать глину при помощи конских копыт. Другой конец цепи привязали к шее коня.

Мальчик сел верхом. На третьем круге мальчик, очень громко крикнув, хлестнул жеребёнка. Вырвалось пламя, цепь разорвалась, и конь птицей вылетел через ворота.

День скакали они, ночь скакали, много земель прошли. Доехали до большого леса. Увидели на дороге кости. Конь говорит:

— Это кости тигра, возьми один зуб.

Мальчик отодрал один зуб и положил в карман. Проехали довольно долго, вновь на дороге лежат кости.

— Это львиные кости, положи один зуб в карман, — говорит конь.

Мальчик положил. Ехали они, ехали и выехали на поляну. Вдали виднелся дом. Здесь уже другой падишах правил.

— Теперь мы расстанемся, — говорит жеребёнок.

Мальчик заплакал:

— Как же я без тебя? — говорит.

— Не горюй, деньги есть у тебя, — говорит жеребёнок, — иди в город, сними жильё. Знай живи, ешь-пей. Выдерни у меня из хвоста три волоса. Военную свою одежду привяжи к моему золотому седлу. Если у тебя будут трудности, свистни через один волос и я явлюсь. Тебя не брошу, не бойся, — успокаивает.

Таким образом, он отпустил коня. Сам пошёл в город, снял номер в гостинице. Жил в этом номере, пока не кончились деньги. Когда кончились деньги, его из номера выгнали. Куда пойти? Не работник ведь. Он уселся возле ворот падишаха. Решил пойти во дворец падишаха, наняться на службу.

Падишах, увидел его и спросил:

— Ты что за джигит? По какому делу пришёл?

— Хотел к вам на какую-либо службу проситься, мой повелитель, — отвечает джигит.

— Найдётся работа, давай заходи, — говорит падишах и ведёт его домой.

— Вон там есть дом скотников, иди туда, недельку отдохни, затем тебе работу дадим, — говорит.

Джигит вошёл в дом: деревянная кровать, соломенный тюфяк, соломенная подушка. На трёхногом столе лежит расколотая ложка и деревянное блюдо. Его стали кормить здесь три раза в день солдатской порцией. Через неделю его вызвали. Дали ему тысячу голов овец. Все хромоногие, полуслепые, сами тощие.

Падишах говорит джигиту:

— Пусть они станут зрячими, их ноги здоровыми и от каждой чтобы можно было десять фунтов сала получить. Выполнишь задание, я тебе дам повышение.

Дали ему драную и чесоточную лошадь для езды. После этого он погнал овец в лес. Войдя в лес, отпустил он овец к озеру. И лошадь отпустил. Сам сидит и плачет. Плачет, но не горюет: если что, думает, вызову жеребца и ускачу на нём.

Вот идёт старик с белоснежной бородой.

— Дитя моё, почему плачешь? — спрашивает старик.

— Как же не плакать, бабай, — говорит джигит. — Ваш падишах поручил мне непосильную работу. Как же я верну слепой овце глаза, как же я хромую здоровой сделаю?

— Не плачь напрасно, пойдём, дитя моё, в гости к нам, — говорит старик.

— Бабай, я боюсь, — говорит джигит, — что придёт волк и задерёт моих овец.

— Дитя моё, ты волка не остановишь, захочет — возьмёт.

Пошли они со стариком к нему домой. Дом его был посреди леса. У старика была старуха и две дочери. Джигита помыли в баньке, одели, накормили, напоили. Три дня он у них гостил. Младшая дочь старика влюбилась в джигита. Очень уж красивый он был. Перед уходом девушка дала джигиту платочек.

— С каким желанием развернёшь платочек, то и сбудется, — говорит девушка. — Повеселиться ли, доесть-попить ли — всё будет, как ты захочешь. Кончится надобность, убери платочек.

Старик говорит:

— Иди, джигит, садись на коня и возвращайся, овцы твои теперь и здоровые, и жирные.

Поехал джигит обратно, посчитал, тысяча голов овец, все в наличии. И конь окреп. Джигит погнал стадо, радостный, к падишахскому дворцу. Зашёл к падишаху и говорит:

— Всё сделано, как ты велел, мой падишах.

Падишах не поверил, подумал, что издевается.

— Разве за несколько дней возможно такое? — и он ударил джигита.

— Сначала посмотри, потом будешь бить, — говорит джигит.

Падишах велел зарезать одну овцу и получилось одиннадцать фунтов сала.

После этого он улучшил джигиту питание, увеличил порцию. А джигит развернул платочек и ел всё, что хотел. Наелся, завёл музыку и стал веселиться.

Однажды дочери падишаха, гуляя по улице, услышали музыку. Младшая дочь поняла, что музыка доносится из комнаты, где жил джигит. Видит в окно: джигит собрал платок, и музыка остановилась.

Ночью, когда джигит уснул, младшая дочь зашла к нему и украла платок.

Утром джигит встал, принесли ему еды. Еда хорошая. Всё равно не стал есть, выкинул всё. Хотел взять платок, а платка нет. Очень сильно захотелось ему есть. Но ведь не скажешь падишаху, что у него платок украли. Так джигит прожил здесь ещё одну неделю. Через неделю падишах вызвал джигита и говорит ему:

— Вот тебе тысяча голов овец. Гони их на пастбище, вместо тысячи приведи две и чтоб пуд сала на каждой был.

Пошёл джигит, уселся подле озера. Тот дед снова пришёл и спрашивает:

— Как дела, дитя моё?

— Падишах ваш, оказывается, такой-сякой, дед, — говорит джигит. — Опять невыполнимую работу задал. Из тысячи овец две велел сделать и от каждой пуд сала получить.

— Ладно, не горюй, — говорит старик — пойдём к нам, — приглашает.

Джигит пошёл к ним.

Через три дня младшая дочь старика говорит:

— Твой платок украла младшая дочь падишаха.

Дед дал джигиту шкатулку.

— И еды вдвойне, и музыки вдвойне в ней. Ты открой эту шкатулку, когда они на прогулку выйдут. Когда тень человека появится, сунь в изголовье, спрячь. Дочь падишаха зайдёт, руку в изголовье сунет. Схвати её за руку, ты же джигит, сам разберёшься.

Пошёл он к стаду. Овец стало много, и все раздобрели. Погнал их, зашёл к падишаху, сказал. На этот раз падишах поверил. Зарезали — пуд сала с каждой получили. Джигиту пищу ещё больше улучшили.

Младшая дочь падишаха постоянно возле него: я, мол, твоя, а ты мой. Заходит в любое время. Кольцо подарила джигиту.

Однажды на это падишахство напали войска трёх других падишахов из-за трёх его дочек. У каждого из них было по десять тысяч солдат. Отец девушек тоже выставил против каждого по десять тысяч — всего тридцатитысячное войско. Если те победят, девушек заберут. Если будут побеждены, то сторонники джигита сгинут.

Десятитысячное войско, требующее старшую дочь падишаха, остановилось возле леса. Послали падишаху весть, чтоб войско его пришло на сражение.

Наутро выступило десятитысячное войско отца девушек. Джигит тоже пошёл поглядеть. Дошёл до лесу, зарезал лошадь. Слетелось вороньё. Генералы говорят:

— Глянь-ка на нашего пастуха, он без забот, ворон кормит.

Джигит выдрал зубы у лошади и положил их в карман. Начал следить за битвой. Сильно бились. Много людей полегло и с той, и с другой стороны. Когда от войска отца девушек осталось сто человек, джигит вытащил из кармана и рассыпал зубы тигров. Зубы превратились в тигров и они растерзали вражеское войско. Он взял в плен сына того падишаха и привёл к своему падишаху. Джигит утаил, что он пастух.

— Ты, джигит, дочь мою спас, её за тебя и отдам, — говорит падишах. — Вернёшься к нам, свадьбу справим.

Джигит, без внимания к словам падишаха, пошёл домой по другой дороге. Вернулся, а там поесть принесли. Он не стал есть то, что принесли, из шкатулки поел.

На другой день, за вторую дочь падишаха пошло в бой десятитысячное войско. Джигит снова зарезал своего коня под лесом и скормил воронью. На этот раз он решил сам пойти в битву. Подозвал жеребца, оделся в военные одежды и стал похож на батыра. Когда осталось сорок солдат в войске падишаха, пошёл он в бой. Сильно он бился. Взял в плен сына падишаха.

Падишах и на этот раз позвал его к себе домой.

— Свадьбу справим, вторую дочь за тебя выдам, — говорит.

Джигит отвечает:

— Мне ничего не надо.

Пошёл он домой другой дорогой.

На третий день состоялась битва за третью дочь. Около леса он снова начал кормить ворон.

— Пастух, возвращайся, сегодня будет большой праздник, — кричали ему воины падишаха.

Джигит свистом подозвал жеребца и говорит ему:

— Сегодня бой будет за мою жену.

— Ладно, — говорит жеребец, — не бойся, ты победишь.

Когда в войске падишаха осталось двадцать солдат, джигит пошёл в бой. Сильнее прежнего бились в этом бою. Джигит победил, лишь палец слегка поранил. Младшая дочь перевязала ему палец своим именным платком. Джигит не назвался ни падишаху, ни его дочери. Падишах предложил ему свою дочь в жёны. Джигит всё прикидывается, мол, не надо.

Генералы, вернувшись, стали праздновать в падишахском дворце. Джигит лежит в своём домике, ест из шкатулки и музыку слушает.

Вот так падишахи, требовавшие девушек, были побеждены. Теперь девушки должны были сами избрать себе женихов. Наутро собрали народ, построили. Генералы, генеральские сыновья, баи и купцы выстроились в ряд. Позади встали пастухи и другая голытьба. Джигит тоже оказался среди пастухов. Старшая дочь выбрала одного из молодых генералов и их обоих подняли, понесли. Вторая дочь тоже выбрала генерала, их тоже понесли на руках, с почестями. А младшая дочь выбрала пастуха. Старшим сыграли хорошую свадьбу, а младшей дочери — нет.

— Вон, живи со своим пастухом на скотном дворе, — сказал отец.

Так они зажили в овечьем закутке. Они не сильно огорчились. Еда имеется, из шкатулки едят. Как наедятся, музыку заводят.

Много ли, мало ли прошло, падишах заболел. Сколько б лекарей ни звали, ни один не смог предложить ему нужного лекарства. Лишь один старый доктор сказал, что его нужно покормить лебяжьим мясом.

— Но достать его не легко, — говорит.

Тогда падишах говорит:

— Если кто-то добудет лебяжьего мяса, то ему падишахство своё отдам.

Те два зятя падишаха оба захотели завладеть падишахством. С добром да с деньгами они отправились добывать лебедя. Пастух тоже отпрашивался у падишаха, да падишах не больно-то доверял ему. Только когда младшая дочь попросила, он сказал:

— Ладно, пускай ступает.

Сел на плохонького жеребёнка. Доехал до леса, зарезал его и скормил воронам. Только свистнул, его жеребец появился. Рассказал ему всё джигит. Конь сказал:

— Если лебедятины человек поест, то умрёт, если потрохов поест — то вылечится. Там-то и там-то он находится, — научил джигита, где найти лебедя.

Джигит отправился на поиски. Ходил-ходил и отыскал лебедя.

Подстерёг и схватил его за лапы. Лебедь и так, и эдак пытался освободиться, и в воду нырял — джигит за ним и не отпускает. Лебедь взлетает в небо — джигит тоже возносится, но не отпускает лебедя. Лебедь устал, опустился на землю. Так джигит поймал лебедя, нужного падишаху.

По дороге ему встретились свояки.

— Продай его нам, зачем он тебе? Из пастуха падишах не получится. Продай, ради бога, — говорят джигиту.

— Сколько дней я гонялся за ним, — говорит пастух. — Но всё же я его продам, — говорит.

Вырезал потроха, оставил себе и продал им лебедя.

— Сколько просишь? — спрашивают те.

— Денег мне не надо, — говорит пастух.

Джигит у одного палец отрезал, другому на заду жжёное клеймо поставил. Вытерпели генералы, раз хотят падишахом стать. Генералы пошли своей дорогой, он своей дорогой отправился.

Вернувшись, он велел сварить лебяжьи внутренности, даже не почистив. Генералы тоже спешно прибыли. Лебяжье мясо вымыли хорошенько, сварили. Дали падишаху поесть. Как падишах поел, так ему ещё хуже стало. Младшая дочь пришла домой и говорит джигиту:

— Отец умирает, кажется, лебяжье мясо не пошло ему на пользу.

Джигит понёс варёные потроха вместе с напечёнными овечьими катышками и листьями банного веника.

Младшая дочь говорит:

— Почему так изгажено?

— Польза именно в этом, — говорит джигит.

Девушка всё положила на блюдо и понесла падишаху. Мать спрашивает:

— Почему нечисто так?

— Польза в том, — говорит дочь. — Как поест, поправится, муж так сказал.

Разжав зубы падишаха, покормили его. Прошло немного времени, и падишах поправился.

— Что со мной случилось? — спрашивает падишах.

— Ты был при смерти, как поел лебяжьего мяса, — объясняют ему. — А младший твой зять принёс лебяжьи потроха. Это тебя и вылечило.

Падишах похорошел, поправился теперь.

И вот он объявил, что завтра будет сбор и весь народ должен собраться. Он решил отдать падишахство, как и обещал, тому, кто добыл лебедя.

На следующий день собрался народ. Падишах сказал:

— Когда я сильно болел, два зятя-генерала доставили лебяжьего мяса. Когда я его поел, мне стало хуже. Младший зять сварил и принёс потроха лебедя, я их съел и поправился. Обещание было такое, что отдам падишахство тому, кто меня исцелит. Кому отдать? Вот что вы мне скажите.

— Полезное лекарство сначала ухудшает состояние, а потом исцеляет, — говорят визири.

А народ защищает пастуха, говоря, что он поручения всегда хорошо выполняет.

— Кто лебедя поймал? — спрашивают.

— Мы поймали, — говорят генералы-зятья.

Джигит говорит:

— Чем докажете?

Генералы будто онемели.

— Лебедя я поймал, — говорит пастух.

— Нет, это мы поймали, — говорят генералы.

Визири спрашивают у джигита:

— А чем ты докажешь?

— Смотрите большой палец у одного, а у другого зад обнажите, — говорит пастух.

Смотрят: у одного нет пальца, а у второго клеймо поставлено.

— Вот за такую цену я продал им лебедя, — говорит джигит.

Поверили. Вот так падишах был вынужден отдать пастуху падишахство. Двух генералов он отправил в овечий закуток, назначил пастухами.

А джигит стал умным, хорошим падишахом. До сих пор живут и здравствуют. Вчера там был, сегодня вернулся. Ситом водку пили, угощение было славное, но не наелись.

Комментарии

Принципы их составления:

I. Когда, где, кем и от кого записан публикуемый текст с указанием места хранения рукописи или печатного источника, где впервые опубликован данный текст. Названия населённых пунктов и районов Республики Татарстан, а также других республик и областей даются исходя из того административного деления, по которому записывалась сказка.

II. Показывается степень популярности данного текста, выражающаяся в количестве изданий (на разных языках), не включая настоящее.

III. Показывается степень популярности сюжета (не по типу, а по фабуле) данной сказки, выражающаяся в количестве вариантов, записанных в различных регионах компактного проживания татарского народа.

IV. Приводятся иноязычные параллели данной сказки.

Условные сокращения источников:

Аз. ск. — Азербайджанские сказки / Составитель Н. Сеидов. — Баку, 1960.

Ак юл — журнал «Ак юл» («Светлый путь») — Казань, 1913–1916 (на татарском языке)

АС — Армянские сказки / Составление А. И. Иоаннисиан. — М., 1968.

Афанасьев — Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. В трёх томах. Т. 1–3. — М., 1957.

Балинт — Kazani-tatar nyelvtanulmanyok I. Fűzet Kazani-tatar szővegek. Gyujotte… Szentkatolnai Balint Gabor. — Budapest, 1875.

Баширов — Халык әкиятләре (Народные сказки) / Җыючысы Гомәр Разин (Г. Бәширов). — Казань, 1940 (на тат. яз.).

БНС, 1973 — Бурятские народные сказки. Волшебно-фантастические / Составители: Е.В. Баранникова, С.С. Бардаханова, В.Ш. Гунгаров. — Улан-Удэ, 1973.

БНС, 1976 — Бурятские народные сказки. Волшебно-фантастические и о животных / Составители: Е.В. Баранникова, С.С. Бардаханова, В.Ш. Гунгаров. — Улан-Удэ, 1976.

БНТ, III — Башкирское народное творчество. Т. 3. Богатырские сказки / Составитель Н.Т. Зарипов. Вступительная статья, комментарии Л.Г. Барага и Н.Т. Зарипова. — Уфа, 1988.

БНТ, IV — Башкирское народное творчество. Т. 4. Волшебные сказки и сказки о животных / Составитель Н.Т. Зарипов. Вступительная статья, комментарии Л.Г. Барага и Н.Т. Зарипова. — Уфа, 1989.

Витевский — Витевский В.Н. Сказки, загадки и песни нагайбеков Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии // Труды четвёртого Археологического съезда. — Том II. — Казань, 1891. С. 257–280.

Иванов — Татарская хрестоматия, составленная Мартинианом Ивановым, ч. 1–2. — Казань, 1842.

ИОАИЭ — Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. — Казань, 1878–1929.

Касимов — Абага чәчәге (Цветок папоротника). Татар халыкының сатирик әкиятләре. Төзүчесе Э. Касыймов. — Казан, 1962 (на тат. яз.).

КГУ — Отдел рукописей и редких книг научной библиотеки им. Н.И. Лобачевского Казанского государственного университета.

КД — Ибн-аль-Мукаффа. Калила и Димна / Предисловие и комментарии Б. Шидфар. — М., 1986.

КНС, I, II, III — Казахские народные сказки: В трёх томах. — Т. 1–3. / Редакторы Ф. Жанузакова, Р. Аросланова. — Алма-Ата, 1971.

КС — Киргизские сказки / Составление и перевод Дм. Брудного и К. Эшмамбетова. — М., 1968.

Кунош — Dr Ignace Kunos. De la poesie populare Turgue. Ouvrage contenant les conferences tenues a ce sujet a l’Universite de Constantinople. — Stamboul, 1925.

Лесная — Сказки народов СССР. Избранные. / Составила и комментировала Л. Лесная. — М., 1939.

НТ — Халык иҗаты (Народное творчество) / Төзүчеләр X. Ярми, А. Әхмәт. Казан, 1940 (на тат. яз.).

Паасонен — Mischartatarische Volksdichtung gesammelt von Heiki Paasonen / Uberzetzt und herausgegeben von Eino Kazahka // MSFOu 105. — Helsinki, 1953.

ПС — Персидские сказки / Составитель Н. Османов. — М., 1959.

РГО — Русское географическое общество. (С-Петербург).

Сказки, I — Татар халык иҗаты. Әкиятләр (беренче китап) (Татарское народное творчество. Сказки (книга первая)) / Томны төзүчеләр, искәрмәләрне хәзерләүучеләр Гатина X.X., Ярми X.X. — Казан, 1977 (на тат. яз.).

СНД — Сказки народов Дагестана / Составитель X. Халилов. — М., 1965.

СНП — Сказки народов Памира / Составление и крмментарии А.Л. Грюнберга и И.М. Стеблин-Каменского. — М., 1976.

ССИ — Сказки сибирских инородцев / В обработке для детей К.В. Дубровского. — Вып. 1. — Иркутск, 1919.

ТНС, 1956 — Татар халык әкиятләре (Татарские народные сказки) / Төзүчеләре Г. Бәширов һәм X. Ярми. — Икенче китап. — Казан, 1956 (на тат. яз.).

ТС — Турецкие сказки / Составители Р. Аганйн, Л. Алькаева, М. Керимов. — М., 1960.

Тути наме — Нахшаби Зийа-ад-Дин. Книга попугая (Тути наме) / Перевод с персидского Е.Э. Бертельса. — М., 1979.

Тысяча и одна ночь — Книга тысячи и одной ночи: В 8-ми томах / Перевод с арабского М.А. Салье. — М., 1958–1960.

УНС — Узбекские народные сказки / Составитель М. И. Афзалов. — Ташкент, 1963.

Фаизханов — Г. Фәизханов. Хикәят вә мәкаләт (Сказки и пословицы). — Казан, 1889 (на тат. яз.).

ФФ — Фольклорный фонд Института языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова АН Татарстана.

Шараф Яхин — Шәрәф Җан. Гөлчәчәк. — Казан, 1918 (на тат. яз.).

Яхин — Т. Яхин. Дәфгылькәсәл мин әссабый вә сабыят (Предотвращение лени у мальчиков и девочек). — Казан, 1900 (на тат. яз.).

Другие сокращения:

азерб.

— азербайджанский.

Перм. обл.

— Пермская область.

АН

— академия наук.

разр.

— разряд.

арм.

— армянский.

р-н

— район.

АССР

— Автономная Советская Социалистическая Республика.

рп.

— рабочий поселок.

Астр. Обл.

— Астраханская область.

рус.

— русский.

Баш.

— Республика Башкортостан.

с.

— перед цифрой означает страницу, перед символом — село.

вар.

— вариант.

Сверд. обл.

— Свердловская область.

венгр.

— венгерский.

ск.

— сказка.

д.

— деревня.

словен.

— словенский

е. х.

— единица хранения.

Т.

— перед цифрой означает том, после — тюркские рукописи.

Иркут. обл.

— Иркутская область.

тат.

— татарский.

каз.

— казахский.

Тат.

— Республика Татарстан.

кит.

— китайский.

Томск. обл.

— Томская область.

колл.

— коллекция.

турк.

— туркменский.

Кург. обл.

— Курганская область.

Тюмен. обл.

— Тюменская область.

лит.

— литовский.

узб.

— узбекский.

молд.

— молдавский.

укр.

— украинский.

монг.

— монгольский.

Ульян. обл.

— Ульяновская область.

нем.

— немецкий.

ф.

— фонд.

Нижг. обл.

— Нижегородская область.

Челяб обл.

— Челябинская область.

Новосиб. обл.

— Новосибирская область.

Чув.

— Республика Чувашия.

Омск. обл.

— Омская область.

яз.

— язык.

Оренб. обл.

— Оренбургская область.

оп.

— опись.

п.

— папка.

пенз. обл.

— Пензенская область.

1. Лиса и Волк

I. Прислал Зариф Мукминов из с. Теләнче (Тлянче) Муслюмовского р-на Татарской АССР, 1938. ФФ, колл. 10, п. 1, е.х. 3.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 2.

III. Известно 6 вар.: Тат. — 4, Кург. обл. — 1, Новосиб. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 3 — «Лисичка-сестричка и волк»; БНТ, IV, № 82 — «Лиса, волк, перепел»; КНС, III, с. 186 — «Лисица».

2. Медведь и Лиса

I. Записала X. Гатина от Исмагила Ибрагимова, 75 лет, с. Карамалы (Татарские Карамалы) Сармановского р-на Татарской АССР, 1946. ФФ, колл. 25, п. 2, е.х. 92.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 4.

III. Известно 6 вар.: Тат. — 4, Сверд. обл. — 1, Челяб. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 9 — «Лиса-повитуха»; БНТ, IV, № 85 — «Лиса-сирота».

3. Медведь, Волк и Лиса.

I. Записал X. Ярмухаметов от Абсаттара Мирмаметова, д. Яланкул (Яланкуль) Большереченского р-на Омской обл., 1940. ФФ, колл. 4, п. 4, е.х. 60.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, на рус. — 2, венг. — 1.

III. Известно 3 вар.: Тат. — 1, Омск. обл. — 2.

IV. БНС, 1976, с. 338, № 49— «О похождении лисы»; БНТ, IV, № 89— «Осёл, верблюд, лиса, волк, тигр»; КНС, П, с. 158 — «Звери-товарищи»; СНД, № 12 — «Волк, медведь и лисица», № 21 — «Медведь, волк и лисица».

4. Лиса, Волк и Медведь

I. Из записей А. Бессонова, сделанных в татарских населённых пунктах Вятской и Оренбургской губерний в 1878–1908 гг. РГО, разр. 10, оп. 1, № 76, ск. 15.

II. Публикуется впервые.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 2, Баш. — 1, Перм. обл. — 1.

IV. Афанасьев, 1, №№ 4, 6, 7 — «Лисичка-сестричка и волк»; № 8— «За лапоток — курочку, за курочку — гусочку».

5. Коварная Лиса

I. Записал X. Ярмухаметов от Шаяха Валитова, 69 лет, с. Балтач (Балтачево) Красноборского р-на Татарской АССР, 1946. ФФ, колл. 26, п. 1, е.х. 2.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известно 8 вар.: Тат. — 5, Омск. обл. — 2, Томск, обл. — 1.

IV. БНТ, IV, № 89 — «Осёл, верблюд, лиса, волк, тигр»; КД, с. 195–197, КНС, I, с. 143 — «Лиса, верблюд, волк, лев, и перепёлка»; КНС, II, с. 145 — «Лев и лиса»; Там же: с. 158 — «Звери-товарищи»; СНД, № 4 — «Лиса и волк», № 6 — «Волк, лиса и мул», № 10 — «Лиса», № 16 — «Проделки лисицы».

6. Лев, Волк и Лиса

I. Из рукописей К. Насыри, XIX в. КГУ, 780 т., с, 130.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус — 2.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

IV. БНТ, IV, № 88 — «Мщение лисы»; КНС, III, с. 210 — «Лев, волк и лиса»; СНД, № 23 — «Лисица и волк».

7. Лев, Лиса и Волк

I. Из рукописей К. Насыри, XIX в. КГУ, 780 т., с, 124.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 1, Оренб. обл. — 1.

IV. КНС, II, с. 145 — «Лев и лиса»; СНД, с. 30, № 13 — «Волк, лев и лисица».

8. Перепел и Лиса

I. Прислал Зариф Мукминов из с. Теләнче (Тлянче) Муслюмовского р-на Татарской АССР, 1938. ФФ, колл. 10, п. 1, е.х. 3.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2.

III. Известно 7 вар.: Тат. — 4, Кург. обл. — 1, Оренб. обл. — 1, Тюмен. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 30 — «Звери в яме»; БНТ, IV, № 82 — «Лиса, волк и перепел»;

КС, с. 211 — «Лиса и перепел»; УНС, с. 30 — «Волк-обжора», с. 47 — «Хитрая перепёлка».

9. Салам-Торхан и Лиса

I. Записал Ш. Маннур от Миннеахмета Хисматуллина, 65 лет, с. Камай (Камаево) Бондюгского р-на Татарской АССР, 1940. ФФ, колл. 7, п. 1, е.х. 5.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2.

III. Известно 15 вар.: Тат. — 9, Баш. — 1, Новосиб. обл. — 1, Омск. обл. — 1, Перм. обл. — 1, Тюмен. обл. — 2.

IV. Афанасьев, I, № 163 — «Бухтан Бухтанович», № 164 — «Козьма Скоробогатый», БНС, 1976, № 46 — «Хитрая лиса», № 47 — «Голый сирота Суронэй»; БНТ, IV, № 39 — «Умный кот и плешивый»; № 40 — «Лиса и егет»; КНС, II, с. 7, — «Салабхай и лиса»; СНД, с. 42, № 25 — «Лисица и мельник»; СНП, № 63 — «Плешивый мельник и лиса», № 64— «Армытик и лиса»; ТС, с. 131 — «Благодарная лиса».

10. Лиса и Журавль

I. Записал Г. Тулумбай от Калимуллы Ахмадишина, 70 лет, д. Танай-Турай (Танай-Тураево) Апастовского р-на Татарской АССР, 1936. ФФ, колл. 21, п. 1, е.х. 22.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2.

III. Известно 3 вар.: Тат. — 3.

IV. Афанасьев, 1, № 33 — «Лиса и журавль»; БНТ, IV, № 94 — «Лиса и журавль»; ПС, с. 443 — «Аист-ходжи и лиса-шейх».

11. О мудрой хитрости

I. Публикация Г. Фаизханова, 1889. Фаизханов, с. 10.

II. Опубл. на тат. яз. — 9 раз, рус. — 3.

III. Известен 1 вар.: Тат. — 1.

IV. Афанасьев, 1, № 31 — «Лиса и тетерев»; БНТ, IV, № 86 — «Мышь, медведь, волк и лиса»; КНС, III, с. 208 — «Лиса и фазан»; ПС, № 441 — «Лиса и петух»; СНП, с. 500, № 74 — «Лиса и ворона».

12. Петух и Лиса

I. Из рукописей К. Насыри, XIX в. КГУ, 780 т, с. 124 (без названия).

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 3, венг. — 1.

III. Известен 1 вар.: Тат. — 1.

IV. БНТ, IV, № 86— «Мышь, медведь, волк и лиса»; КНС, 1, с. 143 — «Лиса, верблюд, волк, лев и перепёлка»; КНС, III, с. 214 — «Лиса и курица».

13. Лиса, Ёж и Ежиха

I. Из записей А. Бессонова, сделанных в татарских населённых пунктах Вятской и Оренбургской губерний в 1878–1908 гг. РГО, разр. 10, оп. 1, № 76, ск. 12.

II. Публикуется впервые.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 1, Перм. обл. — 1.

14. Голодный Пёс и Волк

I. Записал Г. Тулумбай от Калимуллы Ахмадишина, 70 лет, д. Танай-Турай (Танай-Тураево) Апастовского р-на Татарской АССР, 1936. ФФ, колл. 21, п. 1, е.х. 25.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

IV. Афанасьев, I, № 59 — «Медведь, собака и кошка»; БНТ, IV, № 108 — «Собака, подражавшая волку, и щенок».

15. Коза и Волк

I. Прислал Зариф Мукминов из с. Теләнче (Тлянче) Муслюмовского р-на Татарской АССР, 1938. ФФ, колл. 10, п. 1, е.х. 3.

II. Опубл. на тат. яз. — 5 раз, рус. — 2.

III. Известно 3 вар.: Тат. — 3.

IV. Афанасьев, I, № 53, 54 — «Волк и коза»; БНС, 1976, с. 301, № 43 — «Лисица», с. 402, № 75 — «Резвый козлёнок»; БНТ, IV, № 111 — «Волк и коза»; ПС, с. 447 — «Шангул-мангул»; СНП, с. 506, № 77 — «Коза и козлята».

16. Козёл и Баран

I. Записал И. Тимофеев в Верхнеуральском уезде Оренбургской губернии, 1877. Витевский, с. 277.

II. Опубл. на тат. яз. — 5 раз, рус. — 3.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 1, Челяб. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 44–47 — «Напуганные медведь и волки»; КНС, I, с. 137 — «Бараны волков пугают»; КНС, II, с. 171 — «Баран и козёл»; КНС, III, с. 189 — «Три друга»; СНД, с. 18 — «Телёнок и коза»; УНС, с. 17 — «Умная коза».

17. Коза и Овца

I. Записали X. Гатина и X. Ярмухаметов от Мингали Фахрутдинова, 71 год, с. Иске Салман (Старые Салманы) Алькеевского р-на Татарской АССР, 1953. ФФ, колл. 47, п. 1, е.х. 22-а.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

IV. Афанасьев, I, № 44, 46— «Напуганные медведь и волки»; КНС, I, с. 137 — «Бараны волков пугают»; КНС, И, с. 171 — «Баран и козёл»; КНС, III, с. 189 — «Три друга»; СНД, с. 18 — «Телёнок и коза»; УНС, с. 17 — «Умная коза».

18. Кот и Медведь

I. Публикация К. Насыри, 1900. ИОАИЭ, т. XVI, с. 67.

II. Опубл. на тат. яз. — 9 раз, рус. — 4.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

IV. БНТ, IV, № 107 — «Серенький и Чёрненький».

19. Котан Иваныч

I. Записала X. Гатина от Каюма Рашитова, 39 лет, с. Яңа Чәчкап (Новые Чечкабы) Буинского р-на Татарской АССР, 1945. ФФ, колл. 23, п. 1, е.х. 11.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известно 12 вар.: Тат. — 10, Новосиб. обл. — 1, Челяб. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 40–43 — «Кот и лиса»; БНС, 1976, № 76 — «Кот, козёл и баран», № 77 — «Пятеро друзей»; БНТ, IV, № 107 — «Серенький и Чёрненький»; СНД, № 9 — «Сулейман-хан», № 11 — «Царь-шакал».

20. Медведь и Женщина

I. Публикация Г. Балинта, 1875. Балинт, с. 23, № 1.

II. Опубл. на тат. яз. — 5 раз, рус. — 2, венг. — 2, нем. — 1.

III. Известно 3 вар.: Тат. — 3.

21. Медвежья услуга

I. Публикация Г. Балинта, 1875, Балинт, с. 23, № 2.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 2, венг. — 3, нем. — 1.

III. Известно 5 вар.: Тат. — 4, Оренб. обл. — 1.

22. Медвежий сын Атылахметгэрей

I. Записала Ф. Ахметова от Такии Туктаметовой, 65 лет, с. Олы Күл (Большие Мурлы) Большереченского р-на Омской обл., 1969. ФФ, колл. 81, п. 1, е.х. 34.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2.

III. Известно 8 вар.: Тат. — 5, Омск. обл. — 2, Перм. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 152 — «Иванко Медведко»; БНС, 1976, с. 369, № 61 — «Сын медведя»; БНТ, III, № 25 — «Аюголак»; СНП, с. 74, № 3 — «Медвежонок»; УНС, с. 413—«Аик-палван».

23. Старуха и Медведь

I. Записала X. Гатина от Мингали Фахрутдинова, 71 год, с. Иске Салман (Старые Салманы) Алькеевского р-на Татарской АССР, 1953. ФФ, колл. 47, п. 1, е.х. 20.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

24. Медведь и три сестры

I. Записала X. Гатина от Хаят Исмагиловой, 65 лет, с. Каргалы (Каргала) Сакмарского р-на Оренбургской обл. 1960. ФФ, колл. 68, п. 1, е.х. 16.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза. рус. — 2.

III. Известен 1 вар.: Оренб. обл. — 1.

IV. БНТ, IV, № 7 — «Фатима».

25. Старик, Медведь и Лиса

I. Записала X. Гатина от Закира Галиева, 63 года, с. Арбор Ципьинского р-на Татарской АССР, 1951. ФФ, колл. 42, п. 1, е.х. 23.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2.

III. Известно 13 вар.: Тат. — 12, Сверл, обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 23–26— «Мужик, медведь и лиса»; БНС, 1976, с. 367, № 60 — «Человек и медведь»; БНТ, IV, № 99 — «Егет, медведь и лиса».

26. Голый волк

I. Записал Г. Валиев (где и от кого — не указано), 1938. ФФ, колл. 21, п. 1, е.х. 48.

II. Опубл. на тат. яз. — 5 раз, рус. — 2.

III. Известно 10 вар.: Тат. — 8, Омск. обл. — 1, Томск. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 28 — «Овца, лиса и волк»; БНС, 1976, № 55 — «Глупый волк»; БНТ, IV, № 110 — «Обманутый волк»; КНС, I, с. 155 — «Глупый волк»; КС, с. 224 — «Голодный волк»; ПС, с. 445 — «Глупый медведь»; СНД, № 22 — «О волке».

27. Савраска

I. Публикация К.В. Дубровского. ССИ, с. 19–20.

II. Опубл. на тат. яз. — 1 раз, рус. — 2.

28. Кот, Тигр и Человек

I. Записал Э. Касимов от Загри Мухамедзянова, 41 год, рп. Азнакай (Азнакаево) Азнакаевского р-на Татарской АССР, 1960. Касимов, с. 182.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2.

III. Известно 3 вар.: Тат. — 1, Оренб. обл. — 1, Ульян, обл. — 1.

29. Шурале

I. Публикация Г. Балинта, 1875. Балинт, с. 28–29, № 15.

II. Опубл. на тат. яз. — 15 раз, рус. — 10, азерб. — 1, арм. — I, каз. — 1, лит. — 1, молд. — 1, туркм. — 1, узб. — 1, укр. — 1, венг. — 3, кит. — 1, монг. — 1, нем. — 1, словен. — 1.

III. Известно 5 вар.: Тат. — 5.

30. Шах-Петух

I. Записала Л. Лесная от Ахмата Балиева, 49 лет, г. Казань. Лесная, с. 77.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 3, венг. — 1.

III. Известен 1 вар.: Тат. — 1.

31. Храбрый Петух

I. Записала X. Гатина от Каримы Шигаевой, 40 лет, с. Янил (Яныль) Кукморского р-на Татарской АССР, 1951. ФФ, колл. 42, п. 1, е.х. 74.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известен 1 вар.: Тат. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 62 — «Сказки о козе лупленой».

32. Всемогущий Петух

I. Публикация X. Ярмухаметова, 1940, НТ, с. 204.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2.

III. Известно 5 вар.: Тат. — 4, Челяб. обл. — 1

IV. Афанасьев, II, № 188 — «Петух и жерновцы»; БНТ, IV, № 73 — «Петух и Сан-агай».

33. Четыре друга

I. Записал С. Минлекаев (от кого не указано), с. Әлмәт (Альметьево) Альметьевского р-на Татарской АССР, 1953. ФФ, колл. 49, п. 1, е.х. 6.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 2, Кург. обл. — 1, Оренб. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 64 — «Зимовье зверей», № 65 — «Медведь и петух»; БНТ, IV, № 113 — «Четыре друга».

34. Гороховое войско

I. Записала X. Гатина от Минзямал Габсаттаровой, 80 лет, с. Биккол (Биккулово) Октябрьского р-на Оренбургской обл., 1960. ФФ, колл. 68, п. 1, е.х. 15.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известно 5 вар.: Тат. — 2, Баш. — 1, Кург. обл. — 1, Оренб. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 64 — «Зимовье зверей», № 65 — «Медведь и петух»; БНТ, IV, № 86 — «Мышь, медведь, волк и лиса»; КНС, II, с. 157 — «Хитрая мышь».

35. Мудрая Сова

I. Записал Л. Замалетдинов от Лотфуллы Аленгулова, 73 года, д. Тракт-Кавказ Тайшетского р-на Иркутской обл., 1971. ФФ, временно без шифра.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 2, Астр. обл. — 1, Иркут. обл. — 1.

IV. БНС, 1976, № 67 — «Птица Хан Хурдуг»; КНС, III, с. 199 — «Как Байгыз стал птичьим бием».

36. Соловей

I. Записал X. Ярмухаметов от Закира Шарифуллина, 70 лет, с. Карамалы (Татарские Карамалы) Сармановского р-на Татарской АССР, 1946. ФФ, колл. 25, п. 1, е.х. 24.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 4.

37. Смышлёная Ворона

I. Прислал Гариф Вафин из с. Хәерби (Кирби) Столбищенского р-на Татарской АССР, 1959. ФФ, колл. 66, п. 1, е.х. 2.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

38. Кто сильнее?

I. Записал X. Ярмухаметов от Г. Басырова, 70 лет, с. Бидәңге (Татарская Беденьга) Больше-Тарханского р-на Татарской АССР, 1955. ФФ, колл. 55, п. 1, е.х. 16.

II. Опубл. на тат. яз. — 5 раз, венг. — 1.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 4.

39. Луна и Солнце

I. Записал Г. Баширов от Минлеахмета Латыпова, 58 лет, с. Балтач (Балтачево) Красноборского р-на Татарской АССР, 1940. ТНС, 1956, с. 307.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известен 1 вар.: Тат. — 1.

40. Тан-батыр

I. Записал X. Ярмухаметов от Муртазы Шарифуллина, 64 года, с. Бәйрәкә (Байряка) Ютазинского р-на Татарской АССР, 1950. ФФ, колл. 41, п. 1, е.х. 5.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2, монг. — 1, словен. — 1.

III. Известно 3 вар.: Тат. — 2, Томск, обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 128–130— «Три царства — медное, серебряное и золотое»; БИТ, III, № 20 — «Ахмет-батыр и Худай-бирде-батыр», № 38 — «Кыран-батыр».

41. Турай-батыр

I. Записал Г. Баширов от Мингаза Хамидуллина, 60 лет, с. Максабаш Тюлячинского р-на Татарской АССР, 1939, Баширов, 1940, с. 75.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 2.

III. Известно 3 вар.: Тат. — 3.

IV. Афанасьев, I, № 128–130— «Три царства — медное, серебряное и золотое»; СНД, № 49 — «Сорок юношей».

42. Айгали-батыр

I. Записал X. Ярмухаметов от С. Давлетова, 64 года, колхоз «Авангард» Усть-Ишимского р-на Омской обл., 1940. ФФ, колл. 4, п. 4, е.х. 61.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, венг. — 1.

III. Известно 2 вар.: Новосиб. обл. — 1, Омск. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 136 — «Буря-богатырь Иван коровий сын»; II, № 198–200 — «Безногий я слепой богатыри»; БИТ, III, № 38 — «Кыран-батыр»; УНС, с. 265 — «Бадалкарачи».

43. Камыр-батыр

I. Записал Г. Баширов от Фёдора Блинова, с. Кибэче (Кибячи) Тюлячинского р-на Татарской АССР, 1939. Баширов, с. 156.

II. Опубл. на тат. яз. — 7 раз, рус. — 6, азерб. — 1, арм. — 1, каз. — 1, лит. — 1, молд. — 1, туркм. — 1, узб. — 1, укр. — 1, венг. — 1, кит. — 1, монг. — 1, словен. — 1.

III. Известно 12 вар.: Тат. — 7, Астр. обл. — 1, Баш. — 1, Омск. обл. — 1. Оренб. обл. — 1, Перм. обл. — 1.

IV. БНС, 1976, № 9 — «Семь старцев»; БНТ, III, Ка 23 — «Камыр-батыр и убырлы-карсык»; КНС, II, с. 55, — «Каратай», СНД, № 34 — «Семиаршинный богатырь Зулум-Магома»; ТС, с. 225 — «Ребёнок из теста» (начало); УНС, с. 222 — «Клыч-батыр».

44. Дутан-батыр

I. Записал Г. Баширов от Мингаза Хамидуллина, 60 лет, с. Максабаш Тюлячинского р-на Татарской АССР, 1939. ФФ, колл. 3, п. 1, е.х. 7.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известно 5 вар.: Тат. — 3, Астр. обл. — 1, Сверд. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 137 — «Иван Быкович»; КНС, III, с. 32 — «Караглыш»; УНС, с. 309 — «Бектемир-батыр».

45. Белый волк

I. Записал венгерский учёный Игнац Кунош во время первой мировой войны от военнопленных татар в Венгрии, 1915. Кунош, 1925, с. 176.

II. Опубл. на тат. яз. — 13 раз, рус. — 7, азерб. — 1, арм. — 1, каз. — 1, лит. — 1, молд. — 1, туркм. — 1, узб. — 1, укр. — 1, кит. — 1.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

IV. БНТ, III, № 39 — «Белый волк»; СНД, № 45 — «О чудесной птице»; УНС, с. 71 — «Сладкоголосый соловей».

46. Золотое яблоко

I. Записал Г. Баширов от Мухамматши Давлетшина, 75 лет, д. Мамалай (Мамалаево) Сабинского р-на Татарской АССР, 1939. Баширов, с. 118.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

IV. БНТ, III, № 41 — «Золотая птица», IV, № 41 — «Золотое яблоко».

47. Три сына

I. Записал Г. Баширов от Мингаза Хамидуллина, 60 лет, с. Максабаш Тюлячинского р-на Татарской АССР, 1939. Баширов, с. 54.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 1, венг. — 1.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

IV. БНТ, I, № 44 — «Три батыра»; УНС, с. 85 — «Три богатыря».

48. Одиннадцатый сын Ахмет

I. Записал X. Ярмухаметов от Вали Вахитова в Агрызском р-не Татарской АССР (населённый пункт не указан), 1940. ФФ, колл. 4, п. 2, е.х. 23.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 5, венг. — 1, монг. — 1, словен. — 1.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

IV. БНТ, IV, № 3, — «Незнай», № 16 — «Шагали».

49. Сорок братьев

I. Записал Г. Тулумбай от Галима Галиуллина в Кукморском р-не Татарской АССР (населённый пункт не указан), 1936. ФФ, колл. 21, п. 1, е.х. 27.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2.

III. Известно 7 вар.: Тат. — 4, Новосиб. обл. — 2, Тюмен. обл. — 1.

IV. КНС, II, с. 101 — «Сорок сыновей Ауэз-хана»; СНД, № 51 —«Сунуна»; УНС, с. 120 — «Сорок женихов».

50. Шахмара — змеиный падишах

I. Записал Г. Тулумбай от Калимуллы Ахмадишина, 70 лет, д. Танай-Турай (Танай-Тураево) Апастовского р-на Татарской АССР, 1936. ФФ, колл. 21, п. 1, е.х. 5.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 2.

III. Известен 1 вар. — Тат. — 1.

IV. БНС, 1976, № 41 — «Знаток языка животных»; Тысяча и одна ночь, V, с. 252–262, 439.

51. Болтливый

I. Записала X. Гатина от Загри Мухаметзянова, 41 год, рп. Азнакай (Азнакаево) Азнакаевского р-на Татарской АССР, 1960. Сказки, I, № 47.

II. Опубл. на тат. яз. — 1 раз.

III. Известно 3 вар.: Тат. — 2, Тюмен. обл. — 1.

IV. Аз. ск., с. 37 — «Охотник Пирим»; Афанасьев, II, № 248 — «Охотник и его жена»; КНС, II, с. 14 — «Любопытная жена».

52. Зухра

I. Записал Э. Касимов от Ханафи Шабанова, 40 лет, с. Оз (Усть-Уза) Шемышейкинского р-на Пензенской обл., 1958. ФФ, колл. 64, п. 2, е.х. 23.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 2, Пенз. обл. — 1, Тюмен. обл. — 1.

53. Чернокрыл

I. Записала X. Гатина от Халисы Зиязовой, 20 лет, с. Иске Кормаш (Старое Курмашево) Актанышского р-на Татарской АССР, 1948. ФФ, колл. 34, п. 2, е.х. 31.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 4.

IV. Афанасьев, II, № 276 — «Заклятый царевич»; КНС, II, с. 83 — «Красавица Миржан и владыка подводного ханства».

54. Таинственная сумка

I. Записал Ф. Урманчеев от Шарафутдина Габдрахманова, 83 года, с. Шыгырдан (Шихирданы) Батыревского р-на Чувашской АССР, 1966. ФФ, колл. 78, п. 2, е.х. 27.

II. Опубл. на тат. яз. — 1 раз, рус. — 1, венг. — 1.

III. Известен 1 вар.: Чув. — 1.

IV. БИТ, IV, № 81 — «Галия».

55. Бедняк и Юха-оборотень

I. Записал Г. Тулумбай от Калимуллы Ахмадшина, 70 лет, д. Танай-Турай (Танай-Тураево) Апастовского р-на Татарской АССР, 1936. ФФ, колл. 21, п. 1, е.х. 15.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 3, Баш. — 1.

IV. АС, с. 67 — «Сказка о змее»; КНС, III, с. 13 — «Удав-женщина»; УНС, с. 236 — «Пэри-змея».

56. Волшебный прут

I. Записал Г. Баширов от Шамсемухаммата Шарипова, 59 лет, с. Тауасты Байлар (Подгорный Байлар) Мензелинского р-на Татарской АССР, 1949. ФФ, колл. 39, п. 1, е.х. 50.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза.

III. Известно 10 вар.: Тат. — 4, Новосиб. обл. — 2, Омск. обл. — 1, Оренб. обл. — 2, Пенз. обл. — 1.

IV. Афанасьев, II, № 254–255 — «Диво»; БНТ, IV, № 26 — «Генерал Хорка»; КНС, II, с. 87 — «Гани и Алим»; КНС, III, с. 172 — «Акбай»; Тысяча и одна ночь, I, с. 34–35.

57. Рыбак и Ифрит

I. Записал Г. Тулумбай от Калимуллы Ахмадишина, 70 лет, д. Танай-Турай (Танай-Тураево) Апастовского р-на Татарской АССР, 1936. ФФ, колл. 21, п. 1, е.х. 20.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза, рус. — 2.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 3, Баш. — 1.

IV. БНТ, IV, № 10 — «Сапожник»; Тысяча и одна ночь, I, с. 37–78.

58. Старик-рыбак

I. Записал Г. Баширов от Мингаза Хамидуллина, 60 лет, с. Максабаш Тюлячинско-го р-на Татарской АССР, 1939. Баширов, с. 82.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза.

III. Известно 8 вар.: Тат. — 4, Баш. — 1, Омск. обл. — 1, Перм. обл. — 1, Ульян, обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 219–221,226 — «Морской царь и Василиса Премудрая»; БНТ, IV, № 10 — «Серая ворона», № 13 — «Тысячелетний»; КНС, II, с. 48 — «Царь и беркут».

59. Хитроумная девушка, сын разорившегося бая и мулла

I. Записал Г. Тулумбай от Зинната Габитова, 61 год, с. Иске Энэле (Старые Енали) Апастовского р-на Татарской АССР, 1936. ФФ, колл. 21, п. 2, е.х. 71.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 1, венг. — 1.

III. Известно 6 вар.: Тат. — 2, Иркут. обл. — 1, Новосиб. обл. — 1, Пенз. обл. — 1, Перм. обл. — 1.

IV. Афанасьев, И, с. 210–219 — «Морской царь и Василиса Премудрая»; БНТ, IV, № 11 — «Майсарвар».

60. Гульчечек

I. Публикация Джана Шарафа, 1918. Шараф, с. 3.

II. Опубл. на тат. яз. — 11 раз, рус. — 14, азерб. — 1, арм. — 1, каз. — 1, лит. — 1, молд. — 1, туркм. — 1, узб. — 2, укр. — 1, венг. — 1, кит. — 1, монг. — 1, словен. —1.

III. Известно 6 вар.: Тат. — 3, Оренб. обл. — 2, Ульян, обл. — 1.

IV. БНТ, IV, № 18 — «Свекровь-убыр и несчастная невестка».

61. За доброту — зло

I. Записал Г. Баширов от Мингаза Хамидуллина, 60 лет, с. Максабаш, Тюлячинского р-на Татарской АССР, 1939. ФФ, колл. 3, п. 1, е.х. 2.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 2, Баш. — 1, Новосиб. обл. — 1.

IV. Аз. ск., с. 124 — «Учбег-кеса»; Афанасьев, II, № 179–181 — «Сивко-бурко»; СНП, с. 243, № 23 — «Царевич и маланг».

62. Три друга

I. Публикация X. Ярмухамметова. ХИ, 1940, с. 109.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза.

III. Известен 1 вар.: Тат. — 1.

63. Храбрый джигит

I. Записал Г. Тулумбай от Хайрутдина Хусаинова, 58 лет, с. Толымбай (Адав-Тулумбаево) Буинского р-на Татарской АССР, 1936. ФФ, колл. 21, п. 2, е.х. 72.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 1, Тюмен. обл. — 1.

64. Кисет

I. Записал Ф. Урманчеев от Сабирзяна Мухаметзянова, 73 года, д. Кызыл Чишма (Кзыл Чишма) Батыревского р-на Чувашской АССР, 1966. ФФ, колл. 78, п. 2, е.х. 27.

II. Опубл. на тат. яз. — 1 раз.

III. Известно 10 вар.: Тат. — 7, Баш. — 1, Перм. обл. — 1, Чув. — 1.

IV. Афанасьев, III, № 562 — «Сказка о сильном и храбром непобедимом богатыре Иване-царевиче и о прекрасной его супружнице Царь-девице»; БНТ, III, № 56 — «Ахмет-батыр и Касим-батыр»; БНТ, IV, № 44 — «Езтырнак».

65. Золотая рыбка

I. Записал X. Ярмухаметов от Нура Ибрагимова, 75 лет, д. Аялу Чановского р-на Новосибирской обл., 1940. ФФ, колл. 4, п. 1, е.х. 7.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, венг. — 1.

III. Известен 1 вар.: Новосиб. обл. — 1.

66. Сылу-краса — серебряная коса

I. Записал Г. Тулумбай от Хайрутдина Хусаинова, 58 лет, с. Толымбай (Адав-Тулумбаево) Буинского р-на Татарской АССР, 1936. ФФ, колл. 21, п. 1, е.х. 9.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза, рус. — 2, венг. — 1.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 4.

IV. КНС, I, с. 89 — «Красавица Кункей»; ПС, с. 34 — «Сын охотника».

67. Нурсылу

I. Записал Э. Касимов от Абдуллы Чибикова, 65 лет, с. Оз (Усть-Уза) Шемышейкинского р-на Пензенской обл., 1958. ФФ, колл. 64, п. 3, е.х. 44.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза.

III. Известен 1 вар.: Пенз. обл. — 1.

IV. ПС, с. 94 — «Сказка о Шахзаде Исмаиле и Араб-занги».

68. Паршивый жеребёнок

I. Записал Г. Баширов от Хаджи Хурматова, 34 года, с. Турай (Тураево) Бондюжского р-на Татарской АССР, 1940. ФФ, колл. 3, п. 1, е.х. 12.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза.

III. Известно 4 вар.: Тат. — 3, Баш. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 169–170 — «Жар-птица и Василиса-царевна».

69. Джигит-охотник

I. Записал X. Ярмухаметов от Айтугана Максутова, 62 года, с. Зур Болгаер (Большие Булгояры) Апастовского р-на Татарской АССР, 1950. ФФ, колл. 40, п. 1, е.х. 3.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза.

III. Известен 1 вар.: Тат. — 1.

70. Белая кобылица

I. Записал Э. Касимов от Зарифа Шабанова, 66 лет, с. Карлыган (Старый Карлыган) Лопатинского р-на Пензенской обл., 1958. ФФ, колл. 64, п. 2, е.х. 23.

II. Опубл. на тат. яз. — 3 раза, рус. — 1.

III. Известно 14 вар.: Тат. — 8, Баш. — 3, Новосиб. обл. — 1, Омск. обл. — 1, Пенз. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 169–170— «Жар-птица и Василиса-царевна»; БНТ, III, № 46 — «Золотое перо».

71. Тринадцать

I. Записал Г. Баширов от Шамсемухаммета Шарипова, 59 лет, с. Тауасты Байлар (Подгорный Байлар) Мензелинского р-на Татарской АССР, 1949. ФФ, колл. 39, п. 1, е.х. 51.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза.

III. Известен 1 вар.: Тат. — 1.

72. Тридцать сыновей

I. Паспорт сказки отсутствует. ФФ, колл. 21, п. 2, е.х. 79.

II. Опубл. на тат. яз. — 1 раз.

III. Известно 2 вар.: Тат. — 2.

73. Золотая птица

I. Записал X. Ярмухаметов от Сафиуллы Габитова, 75 лет, с. Иске Энэле (Старые Енали) Апастовского р-на Татарской АССР, 1947. ФФ, колл. 29, п. 2, е.х. 25.

II. Опубл. на тат. яз. — 2 раза.

III. Известно 11 вар.: Тат.:— 6, Иркут. обл. — 1, Новосиб. обл. — 2, Оренб. обл. — 1, Перм. обл. — 1.

IV. Афанасьев, I, № 123–124 — «Королевич и его дядька»; БНТ, IV, № 4 — «Златовласый егет».

74. Йузми

I. Публикация Т. Яхина, 1900. Яхин, с. 152.

II. Опубл. на тат. яз. — 4 раза.

III. Известен 1 вар.: Тат. — 1.

75. Пастушок

I. Записал Р. Гайнанов от Шарафутдина Абдрахманова, 83 года, с. Шыгырдан (Шихирданы) Батыревского р-на Чувашской АССР, 1966. ФФ, колл. 78, п. 2, е.х. 33.

II. Опубл. на тат. яз. — 1 раз.

III. Известно 14 вар.: Тат. — 5. Баш. — 3. Нижг. обл. — 1, Новосиб. обл. — 2, Ульян, обл. — 2, Чув. — 1.

IV. Афанасьев, II, № 182 — «Свинка золотая щетинка, утка золотые перышки, золоторогий олень и золотогривый конь»; БНТ, IV, № 2 — «Златохвостый — Серебряногривый».

Типологический анализ сюжетов

Сюжеты сказок определены по следующим указателям:

АТ — Тhе Туреs оf thе Роlktаlе. А сlаssification and bibliography Antti Aarne’s Verzeichnis der Marchentypen (FF Communications N3). Translated and Enlarged by Stith Thompson. 2-d rev. — Helsinki, 1961 (FFC N 184).

СУС — Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка / Составители: Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков. — Л.: Наука, 1979.

Если текст сказки лишь приблизительно или неполностью соответствует определённым сюжетным типам, то они отмечаются в скобках.

1.

1. АТ 2.

40. АТ 301 А + (АТ 519).

2.

2. АТ 15.

41. АТ 301 В.

3.

3. (АТ 20) + (АТ52).

42. АТ 530 + АТ 301+(АТ 519).

4.

4. АТ 158.

43. АТ 650 А + АТ 513 А.

5.

5. АТ 20 + (АТ 122 А) + АТ 52 + АТ 37.

44. АТ 513.

6.

6. АТ 50.

45. АТ 550 + АТ 301.

7.

7. АТ 51.

46. АТ 550 + АТ 301 А + АТ 321.

8.

8. АТ 248 А.

47. (АТ 300) + (АТ 952) + АТ 953 А +

9.

9. АТ 545 В.

(АТ 956 А).

10.

10. АТ 60.

48. (АТ 531) + (АТ 550) + (АТ 302) +

11.

11. АТ 62

АТ 313Н.

12.

12. {92}

49. (АТ 327) + АТ 513 А.

13.

13. АТ 275 А.

50. АТ 673.

14.

14. АТ 47 Д = АТ 117.

51. АТ 670.

15.

15. АТ 123.

52. (АТ 956 А) + (АТ 440) + АТ 425 М.

16.

16. АТ 126 А.

53. АТ 425 С.

17.

17. АТ 125.

54. Ср. АТ 813 А.

18.

18. АТ 103 А.

55.

19.

19. АТ 103.

56. АТ 449.

20.

20. АТ 156.

57. АТ 331.

21.

21. АТ 163 А.

58. АТ 313 А.

22.

22. (АТ 650 А).

59. 313 С.

23.

23. СУС — 161 А.

60.

24.

24. АТ 311.

61. (АТ 530) + (АТ 301) + (АТ 519).

25.

25. АТ 1030 + АТ 154.

62. АТ 301 А + АТ 321.

26.

26. АТ 122 А + АТ 122 + АТ 122 В +

63. АТ 531.

АТ 37 + АТ 122 Д + АТ 8.

64. АТ 552 А + АТ 302.

27.

27. АТ 118.

65. (АТ 531) + (АТ 530 А).

28.

28. АТ 157.

66. (АТ 530 А) + (АТ 531).

29.

29. АТ 38.

67. (АТ 313) + (АТ 400).

30.

30.

68. АТ 531.

31.

31. АТ 212.

69. (АТ 530 А) + (АТ 513 А).

32.

32. АТ 715 А.

70. АТ 531.

33.

33. АТ 130 А.

71. (АТ 531) + АТ 328 + АТ 313 Н* +

34.

34. АТ 2 °C + АТ 130 А.

АТ 1137. См. АТ 485.

35.

35. СУС — 983.

72. (АТ 327 В) + (АТ 513 А) + АТ 302.

36.

36.

73. АТ 502.

37.

37. АТ 232 Д.

74. (АТ 303) + (АТ 313 А) + (АТ 300) +

38.

38.

АТ 513 А.

39.

39.

75. АТ 532 + АТ 530 А.

Глоссарий

Абзый, абый — уважительное обращение к старшему по возрасту или положению мужчине. Обычно употребляется между родственниками или близко знакомыми людьми в значении «дядя», «дяденька».

Абзар — хлев; двор.

Абыстай — жена муллы, учительница мусульманской религиозной школы.

Ага, агай — обращение к старшему по возрасту мужчине с оттенком почтительно сти.

Аждаха — огромное одно- или многоголовое ящероподобное или змееподобное крылатое чудовище (восходит к мифологии Древнего Востока).

Азан — призыв к молитве.

Айран — напиток из катыка, разбавленного холодной водой.

Акбузат — бело-сивый конь.

Аллах — всевышний в исламе, творец всего сущего: небес, земли и человека, управитель мира.

Апа — уважительное обращение к старшей по возрасту или положению женщине. Обычно употребляется между родственниками или близко знакомыми людьми в значении «тётя», «тётенька».

Арба — телега.

Аргамак — скаковая лошадь.

Аул — деревня.

Бабай — дедушка; вежливое обращение к старикам; обращение зятя к тестю.

Бай — богач.

Балам — дитя моё.

Батман — узкая высокая кадка; мера веса, примерно равная 4 пудам.

Батыр — богатырь.

Бишмет — верхняя мужская одежда.

Бэрэкалла — браво! хорошо! (буквально: «Да благословит тебя Аллах»).

Бялеш — пирог с мясной начинкой.

Визирь — министр, советник падишаха.

Горзи — палица, булава.

Джайляу — летняя стоянка кочевников.

Джигит — парень, молодец.

Джиен — мир, сход, мирская сходка.

Джинн — злой или добрый дух (образ арабской демонологии).

Дивана — юродивый.

Жалмавыз — демоническое существо в образе старухи-обжоры, людоедки.

Зиндан — тюрьма, темница.

Имам — руководитель общественной молитвы в мечети, глава мусульманской общины.

Ифрит (гыйфрит) — в мусульманской мифологии вид джиннов, отличающихся особой силой.

Ичиги — сапоги из мягкой кожи с мягкой подошвой.

Йузми — от слова «йуз» (йез) — сто, сотый.

Кавуши — галоши, в большинстве случаев из толстой грубой кожи на твёрдой подошве, которые надеваются поверх мягких ичигов при выходе из дома.

Казан — котёл.

Казылык — вид домашней колбасы.

Калым — выкуп, выплачиваемый женихом родителям невесты.

Камча — плеть.

Камыр — тесто. У татар тесто (хлеб) считается священным, дающим людям богатырскую силу.

Карача — домик без печи, с отверстием в стене для выхода дыма из очага.

Каф — сказочная гора, по мусульманским легендам, горная цепь, окружающая землю, также подразумеваются и Кавказские горы.

Кахарман — герой.

Корык — шест, жердь.

Кубыз — губной музыкальный инструмент.

Курай — музыкальный инструмент из полого стебля растений.

Лявеш — плоские круглые лепёшки с творогом или вареньем.

Майдан — арена, плац, сход.

Малай — мальчик.

Меджлис — собрание, пир.

Медресе — школа; духовное учебное заведение у мусульман.

Мечеть — молитвенный дом у мусульман.

Минарет — башня мечети, с которой муэдзин провозглашает азан — призыв к молитве.

Мулла — служитель культа в исламе.

Муэдзин — священнослужитель, оглашающий время молитвы.

Намаз — мусульманская каноническая молитва, совершаемая пять раз в день.

Никах — мусульманский религиозный обряд бракосочетания.

Пехлеван — богатырь, силач.

Пэри — добрые или злые духи, чаще всего появляющиеся в образах прекрасных девушек или юношей (из персидской мифологии).

Сарай — дворец.

Сэке — сплошные нары, обычно в переднем углу избы. Использовались вместо стола и кровати.

Сюенче — вознаграждение за радостное сообщение.

Тай — годовалый жеребёнок или вообще жеребёнок.

Тюбетейка — маленькая, с узором шапочка, облегающая темя.

Улым — сынок.

Хадж — паломничество в Мекку к Каабе — главной святыне мусульман.

Хурджин — перемётная сума из кожи или ковровой ткани.

Чалма — мусульманский головной убор.

Чапан — ватный стёганый халат; также тонкий халат из дорогой яркой ткани.

Чукмар — палица; кистень.

Чулан — сени.

Шайтан — дьявол, сатана.

Шурале — леший.

Эби — бабушка.

Энем — обращение к молодому человеку, подростку: младший брат мой.

Алфавитный указатель сказок

А

Айгали-батыр

Б

Бедняк и Юха-оборотень

Белая Кобылица

Белый волк

Болтливый

В

Волшебный прут

Всемогущий Петух

Г

Голодный Пёс и Волк

Голый Волк

Гороховое войско

Гульчечек

Д

Джигит-охотник

Дутан-батыр

З

За доброту — зло

Золотая птица

Золотая рыбка

Золотое яблоко

Зухра

Й

Йузми

К

Камыр-батыр

Кисет

Коварная Лиса

Коза и Волк

Коза и Овца

Козёл и Баран

Котан Иваныч

Кот и Медведь

Кот, Тигр и Человек

Кто сильнее

Л

Лев, Волк и Лиса

Лев, Лиса и Волк

Лиса, Волк и Медведь

Лиса, Ёж и Ежиха

Лиса и Волк

Лиса и Журавль

Луна и Солнце

М

Медведь, Волк и Лиса

Медведь и Женщина

Медведь и Лиса

Медведь и три сестры

Медвежий сын Атылахметгэрей

Медвежья услуга

Мудрая Сова

Н

Нурсылу

О

Одиннадцатый сын Ахмет

О мудрой хитрости

П

Паршивый жеребёнок

Пастушок

Перепел и Лиса

Петух и Лиса

Р

Рыбак и Ифрит

С

Савраска

Садам-Торхан и Лиса

Смышлёная Ворона

Соловей

Сорок братьев

Старик, Медведь и Лиса

Старик-рыбак

Старуха и Медведь

Сылу-краса — серебряная коса

Т

Таинственная сумка

Тан-батыр

Три друга

Тридцать сыновей

Тринадцать

Три сына

Турай-батыр

X

Хитроумная девушка, сын разорившегося бая и мулла

Храбрый джигит

Храбрый Петух

Ч

Чернокрыл

Четыре друга

Ш

Шахмара — змеиный падишах

Шах-Петух

Шурале

Комментарии

1

Закиев М.З. Об истоках языка основных компонентов казанских татар // Вопросы татарского языкознания. — Казань, 1978. — С.58.

(обратно)

2

Халиков А.Х. Происхождение татар Поволжья и Приуралья. — Казань, 1978. — С. 3.

(обратно)

3

Закиев М.З. Указ. соч. — С.58.

(обратно)

4

Каримуллин А.Г.Татарская книга пореформенной России. — Казань, 1983. — С. 5.

(обратно)

5

Благова Г.Ф. Вариантные заимствования турок-тюрк и их лексическое обособление в русском языке (К становлению обобщающего имени тюркоязычных народов) //Тюркологический сборник, 1972. — М., 1973. — С. 104–105.

(обратно)

6

Чернышевский Н.Г. Избранные философские сочинения: В 3-х томах. — Т.З. — М., — 1951. — С. 245–246.

(обратно)

7

Халиков А.Х. Указ. соч. — С.З.

(обратно)

8

Мухамедова Р.Г. Татары // Народы Поволжья и Приуралья. Историко-этнографические очерки. — М., 1985. — С.200.

(обратно)

9

Однако смысл этого термина был гораздо шире: среди печатных текстов, названных хикэятом, встречаются, кроме сказок, легенды, предания, народные шутки, притчи, рассказы и другие прозаические произведения.

(обратно)

10

Татарская хрестоматия, составленная Мартинианом Ивановым. — Казань, 1842. (Второе издание: Оренбург, 1856 — литография).

(обратно)

11

Радлов В.В. Образцы народной литературы тюркских племён… Часть IV. Наречия барабинцев, тарских, тобольских и тюменских татар. — СПб, 1872.

(обратно)

12

Die Sprachen der tűrkischen Stämme Sűd-Sibiriens und der Dsungarischen Steppe von Dr. W. Radloff. I. Abteilűng. Proben der Volkslitteratur der tűrkischen Stämme Sűd-Sibiriens, qesammelt und űbersetzt von Dr. W. Radloff. T.1 V. Die Mundarten der Barabiner, Taraer, Toboler und Tűmenischen Tataren. — St.-Pbg., 1872.

(обратно)

13

Balint Gabor. Kazani-tatar nyelvtanilmanyok 1. Fűzet. Kazani-tatar szővegek. — Budapest, 1875.

(обратно)

14

Wolgatatarische Dialektstűdien. Textkritische Neuausgabe der Originalsammlung von G. Balint 1875–1876 hrsg. Von A. Berta (Orienal Studies 7). — Budapest, 1988.

(обратно)

15

Mischärtatarische Volksdichtung, gesmmelt von H. Paasonen/Űbersetzt und herausgegeben von Eino Karahka. — Helsinki, 1953.

(обратно)

16

Насыров А.К. и Поляков П.А. Сказки казанских татар и сопоставление их со сказками других народов // Известия Общества археологии, истории и этнографии. — Т. XVI. — Казань, 1900.

(обратно)

17

Из собрания И. Куноша издано 14 сказок казанских татар. См.: Kazantatarische Volksmärchen. Auf Ground der Sammlung von Ignác Kúnos herausgegeben von Zsuzsa Kakuk und Imre Baski (Oriental Studies 8). — Budapest, 1989. Те же: Мирас, 1993, № 2–7, 9 — 12; 1994, № 1–4, 7–12 (транслитерация, адаптация и подготовка текстов к печати Л. Замалетдинова). Две сказки из коллекции А.Г. Бессонова включены в настоящий том.

(обратно)

18

Родной язык в школе. Научно-педагогический сборник /Под редакцией А.М. Лебедева и В.Ф.Переверзева. — Сборник 10-й М. — Л., 1926. —С. 124.

(обратно)

19

Татар халык әкиятләре: Беренче китап / Төзүчеләре Г. Разин (Г. Бәширов) һәм Х. Ярми. — Казан, 1946, (Дополненное второе издание: 1958); Татар халык әкиятләре: Икенче китап / Төзүчеләре Г. Бәширов һәм X. Ярми. — Казан, 1956.

(обратно)

20

Халык иҗаты / Төзүчеләре X. Ярми, А. Әхмәт. — Казан, 1938; Халык иҗаты /Төзүчеләре X. Ярми, А. Әхмәт. — Казан, 1940; Татар халык иҗаты /Төзүчеләре Г. Бәширов, А. Шамов. Х. Ярми һәм Х.Усманов. — Казан, 1951; Татар халык иҗаты /Төзүчеләре Г. Бәширов, А. Шамов, X. Ярми һәм X. Госман. — Икенче басмасы. — Казан, 1954.

(обратно)

21

Абага чәчәге. Татар халкының сатирик әкиятләре / Төзүчесе Ә. Касыймов. — Казан, 1962.

(обратно)

22

За этот свод в 1989 г. основные составители удостоены Государственной премии Республики Татарстан имени Г. Тукая.

(обратно)

23

Татар халык иҗаты. Әкиятләр (беренче китап) / Томны төзүчеләр, искәрмәләрне әзерләүчеләр Гатина Х.Х., Ярми Х.Х. — Казан, 1977; Татар халык иҗаты. Әкиятләр (икенче китап) / Томны төзүчеләр, искәрмәләрне әзерләүчеләр Гатина Х.Х., Ярми Х.Х. — Казан, 1978; Татар халык иҗаты. Әкиятләр (өченче китап) / Томны төзүче, кереш мәкалә язучы, искәрмәләр әзерләүче Җамалетдинов Л.Ш. — Казан, 1981.

(обратно)

24

Татар халык әкиятләре / Төзүче, кереш мәкалә авторы һәм искәрмәләр әзерләүче Ленар Жамалетдинов. — Казан, 1989; Татар халык әкиятләре. Тылсымлы әкиятләр. Төзүче, кереш мәкалә авторы һәм искәрмәләр әзерләүче Ленар Жамалетдин. — Казан, 1994.

(обратно)

25

Игнатьев Р.Г. Сказания, сказки и песни, сохранившиеся в рукописях татарской письменности и в устных пересказах у инородцев-магометан Оренбургского края // Записки Оренбургского отдела императорского русского географического общества. — Вып. Ш. — Оренбург, 1875. — С. 183–236.

(обратно)

26

Витевский В.Н. Сказки, загадки и песни нагайбеков Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии // Труды четвёртого Археологического съезда. — Том П. — Казань, 1891. —С.257–280.

(обратно)

27

Катанов Н.Ф. Материалы к изучению казанско-татарского наречия. — Часть вторая. Русский перевод образцов книжной и устной литературы казанских татар. — Казань, 1898.

(обратно)

28

Родной язык в школе. — С. 124.

(обратно)

29

Татарские народные сказки / Составитель, автор вступительной статьи и специальный редактор Ленар Замалетдинов. — Казань, 1986. (2-е исправленное сокращённое издание— 1992).

(обратно)

30

Тип сюжетов указан по: The Types of the Folktale. A classification and bibliography Antti Aarne’s Verzeichnis der Märchentypen (FF Communications #3). Translated and Enlarged by Stith Thomson. 2-d rev. — Helsinki, 1961 (FFC № 184).

(обратно)

31

Татары Среднего Поволжья и Приуралья. — М., 1967. — С. 350.

(обратно)

32

Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. — М., 1972. — С. 188.

(обратно)

33

Татары Среднего Поволжья и Приуралья. — С. 351.

(обратно)

34

Валеев Ф.Х. Орнамент казанских татар. — Казань, 1969. — С. 97, 101.

(обратно)

35

Турсунов Е.Д. Генезис казахской бытовой сказки. В аспекте с первобытным фольклором. — Алма-Ата, 1973. — С.54.

(обратно)

36

Саттаров Г.Ф. Татарстан АССРнын антропотопонимнары. — Казан, 1973. — С. 16.

(обратно)

37

Это произведение включено в настоящий том.

(обратно)

38

Лебедева Е.П. Архаические сюжеты эвенкийской сказки о животных // Языки и фольклор народов сибирского Севера. — М. — Л., 1966. — С.195.

(обратно)

39

Турсунов Е.Д. Указ. соч. — С. 50.

(обратно)

40

Турсунов Е.Д. Указ. соч. — С. 65.

(обратно)

41

Такая сказка имеется, например, среди материалов экспедиции 1976 года (ФФ, колл. 88, п. 1 е.х. 1892).

(обратно)

42

Ахметова Ф.В. О генетических корнях татарских сказок (о животных) // Тезисы докладов итоговой научной сессии ИЯЛИ за 1970 г. — Казань, 1971. — С. 61.

(обратно)

43

Бялеш — пирог с мясной начинкой.

(обратно)

44

Хадж — паломничество в мекку к Каабе — главной святыне мусульман.

(обратно)

45

Бэрэкалла — браво! Хорошо! (буквально: «Да благословит тебя Аллах»).

(обратно)

46

Бай — богач.

(обратно)

47

Имам — руководитель общественной молитвы в мечети, глава мусульманской общины.

(обратно)

48

Казан — котел.

(обратно)

49

Бялеш — пирог с мясной начинкой. Лявеш — плоские круглые лепёшки с творогом или вареньем.

(обратно)

50

Муэдзин — священнослужитель, оглашающий время молитвы.

(обратно)

51

Азан — призыв к молитве.

(обратно)

52

Бишмет — верхняя мужская одежда.

(обратно)

53

Казан — котёл.

(обратно)

54

Визирь — министр, советник падишаха.

(обратно)

55

Батман — узкая высокая кадка; мера веса, примерно равная 4 пудам.

(обратно)

56

Батыр — богатырь.

(обратно)

57

Ичиги — сапоги из мягкой кожи с мягкой подошвой.

(обратно)

58

Майдан — арена, плац, сход.

(обратно)

59

Казан — котел.

(обратно)

60

Сэке — сплошные нары, обычно в переднем углу избы. Использовались вместо стола и кровати.

(обратно)

61

Айран — напиток из кислого молока, разбавленного холодной водой.

(обратно)

62

Казылык — вид домашней колбасы.

(обратно)

63

Пехлеван — богатырь, силач.

(обратно)

64

Камыр — тесто. У татар тесто (хлеб) считается священным, дающим людям богатырскую силу.

(обратно)

65

Бабай — дедушка; вежливое обращение к старикам; обращение зятя к тестю.

(обратно)

66

Тай — годовалый жеребёнок или вообще жеребёнок.

(обратно)

67

Жалмавыз — демоническое существо в образе старухи-обжоры, людоедки.

(обратно)

68

Балам — дитя моё.

(обратно)

69

Аул — деревня.

(обратно)

70

Дивана — юродивый.

(обратно)

71

Карача — домик без печи, с отверстием в стене для выхода дыма из очага.

(обратно)

72

Пэри — добрые или злые духи, чаще всего появляющиеся в образах прекрасных девушек или юношей (из персидской мифологии).

(обратно)

73

Улым — сынок.

(обратно)

74

Камча — плеть.

(обратно)

75

Хурджин — перемётная сума из кожи или ковровой ткани.

(обратно)

76

Визирь — министр, советник падишаха.

(обратно)

77

Майдан — арена, плац, сход.

(обратно)

78

Кахарман — герой.

(обратно)

79

Эби — бабушка.

(обратно)

80

Балам — дитя моё.

(обратно)

81

Сюенче — вознаграждение за радостное сообщение.

(обратно)

82

Джайляу — летняя стоянка кочевников.

(обратно)

83

Медресе — школа; духовное учебное заведение у мусульман.

(обратно)

84

Каф — сказочная гора, по мусульманским легендам, горная цепь, окружающая землю, также подразумеваются и Кавказские горы.

(обратно)

85

Тюбетейка — маленькая, с узором шапочка, облегающая темя.

(обратно)

86

Калым — выкуп, выплачиваемый женихом родителям невесты.

(обратно)

87

Кавуши — галоши, в большинстве случаев из толстой грубой кожи на твердой подошве, которые надеваются поверх мягких ичигов при выходе из дома.

(обратно)

88

Аждаха — огромное одно- или многоголовое ящероподобное или змееподобное крылатое чудовище (восходит к мифологии Древнего Востока).

(обратно)

89

Зиндан — тюрьма, темница.

(обратно)

90

Чукмар — палица; кистень.

(обратно)

91

Корык — шест, жердь.

(обратно)

92

№№ 12, 30, 36, 38, 39, 55, 60 не имеют типологических соответствий в использованных справочниках.

(обратно)

Оглавление

От редколлегии

Татарские народные сказки

Публикации и сборники татарских сказок

Сказки о животных

Сказки о животных

  1. Лиса и Волк

  2. Медведь и Лиса

  3. Медведь, Волк и Лиса

  4. Лиса, Волк и Медведь

  5. Коварная Лиса

  6. Лев, Волк и Лиса

  7. Лев, Лиса и Волк

  8. Перепел и Лиса

  9. Салам-Торхан и Лиса

  10. Лиса и Журавль

  11. О мудрой хитрости

  12. Петух и лиса

  13. Лиса, Ёж и Ежиха

  14. Голодный Пёс и Волк

  15. Коза и Волк

  16. Козёл и Баран

  17. Коза и Овца

  18. Кот и Медведь

  19. Котан Иваныч

  20. Медведь и Женщина

  21. Медвежья услуга

  22. Медвежий сын Атылахметгэрей

  23. Старуха и Медведь

  24. Медведь и три сестры

  25. Старик, Медведь и Лиса

  26. Голый волк

  27. Савраска

  28. Кот, Тигр и Человек

  29. Шурале

  30. Шах-петух

  31. Храбрый петух

  32. Всемогущий петух

  33. Четыре друга

  34. Гороховое войско

  35. Мудрая Сова

  36. Соловей

  37. Смышлёная Ворона

  38. Кто сильнее?

  39. Луна и Солнце

Волшебные сказки

  40. Тан-батыр

  41. Турай-батыр

  42. Айгали-батыр

  43. Камыр-батыр

  44. Дутан-батыр

  45. Белый волк

  46. Золотое яблоко

  47. Три сына

  48. Одиннадцатый сын Ахмет

  49. Сорок братьев

  50. Шахмара — змеиный падишах

  51. Болтливый

  52. Зухра

  53. Чернокрыл

  54. Таинственная сумка

  55. Бедняк и Юха-оборотень

  56. Волшебный прут

  57. Рыбак и Ифрит

  58. Старик-рыбак

  59. Хитроумная девушка, сын разорившегося бая и мулла

  60. Гульчечек

  61. За доброту — зло

  62. Три друга

  63. Храбрый джигит

  64. Кисет

  65. Золотая рыбка

  66. Сылу-краса — серебряная коса

  67. Нурсылу

  68. Паршивый жеребёнок

  69. Джигит-охотник

  70. Белая кобылица

  71. Тринадцать

  72. Тридцать сыновей

  73. Золотая птица

  74. Йузми

  75. Пастушок

Комментарии

Условные сокращения источников:

Другие сокращения:

Типологический анализ сюжетов

Глоссарий

Алфавитный указатель сказок Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg