Марина Викторовна Тараненко Бума-Бумай-Ок
© М. В. Тараненко, текст, 2018
© А. А. Кузина, иллюстрации, 2018
© ЗАО «Издательский Дом Мещерякова», 2018
* * *
Глава первая. Липа
В каждом дворе есть свои герои. О героях особенно хорошо думается, когда геройски сидишь на дереве и пытаешься вдохнуть солнце. Не целиком, конечно, а небольшими лучистыми порциями, чтобы не обжечься. Пахнет солнце вкусно, почти как торт «Рыжик» в духовке. Или «Конопатик», Юле это название нравится больше, потому что она сама его придумала. Юлина мама всегда печёт «Рыжик-Конопатик» на день рождения дочки, и в этот раз обещала испечь, ждать осталось неделю.
Как только Юлю осенило, что ей вот-вот стукнет целых девять лет, она твёрдо сказала себе: или сейчас, или никогда. И честно призналась – лучше бы никогда. Но если решила побороть страх высоты, куда деваться? Бегом на дерево! Жаль, она не белка и не кошка, для них-то не проблема – «бегом». Впрочем, залезть на него оказалось не так уж трудно. Точнее, на неё. Самое удобное дерево в их дворе – это липа. Ствол щедро утыкан ветками, хватайся за любую и вперёд: выше, выше, ещё выше! Ничего себе Юлю понесло! Не до самой макушки добралась, но довольно высоко. Неужели у неё хватит смелости посмотреть вниз? Ладно – посмотреть, а спускаться как? Придётся жить на дереве.
О своём решении залезть на дерево Юля не сказала никому, кроме Лизы. Лиза – лучшая Юлина подруга, а ещё она – образец неправильной отличницы. Обычно отличницы какие? Тихие, гладко причёсанные, опрятные и мало с кем дружат. С Лизой всё по-другому. У неё волосы висят серпантином, лицо и руки в чернилах, школьная юбка перекручена набок, а на блузе обязательно не хватает одной пуговицы, иногда и двух. И не тихая она вовсе, ещё какая громкая. И не подлиза, хотя и Лиза. Даже директору школы как-то заявила, что устраивать День здоровья, когда на улице такой ветер, неразумно, можно воспаление лёгких подхватить.
– Как бы День здоровья не обернулся месяцем болезни, – сказала Лиза, смело глядя директору в глаза.
Да, Лиза смелая. И умная. Она и не зубрит ничего, просто ей учёба легко даётся. Юле учиться тоже нетрудно, но она вечно в облаках витает. Запишет пример в тетради и, вместо того чтобы решать, начинает представлять, как все математические символы превратились в смайлики. Плюс – улыбающийся смайлик, минус – печальный, умножить – удивление: ого, сколько получится! А разделить…
Хорошо, что Лиза сидит с ней за одной партой и вовремя толкает в бок: возвращайся, мол, подружка, на землю.
– Хочешь, вместе на дерево полезем? – предложила Лиза, узнав о Юлиных планах. – Со мной тебе не будет страшно.
Нет, Юля хотела сама, рано утром, пока все спят, пока можно вдыхать солнце в полной тишине. И тишину вдыхать, и первые приглушённые звуки, робкие и осторожные. Утро – лучшее время, чтобы рассматривать самых таинственных героев двора. Вот они во всей красе: изящная скамейка и могучий стадион, одинокая перекладина и гостеприимная беседка, качели-скрипачки, домик, песочница и, конечно, липа, с высоты которой Юля любуется двором.
Любоваться героями Юля могла долго, и так это любование затянулось, что во дворе появились другие герои, а на них смотреть Юле хотелось гораздо меньше. Из двух домов одновременно вышли Ярик и Тим. Ярослав и Тимофей, если называть их длинно. Но короткие имена им подходят больше: длинные звучат слишком серьёзно для таких несерьёзных мальчишек. Ярик и Тим учатся в параллельном классе, но постоянно пересекаются с Юлей и Лизой. Ещё они постоянно смеются и балуются и ничего другого делать не умеют.
Чётко вышли, минута в минуту. Наверняка в чате договорились. Они, как проснутся, сразу в чат. И, встретившись, нырнули в планшет Ярика, над чем-то хихикая.
После Ярика и Тима притопала Плакса-с-таксой. Эту девочку Юля впервые увидела во дворе два дня назад, когда незнакомка гордо и независимо прошла вместе с таксой на карусель. Покаталась минут пять и не менее гордо и независимо ушла домой.
Познакомиться с ней никто не успел, и Ярик придумал ей прозвище – Плакса-с-таксой. Плакса эта девочка или нет, Ярика не волновало. Всё дело в таксе. С таким же успехом она могла стать Девчонкой-с-болонкой или Дикаркой-с-овчаркой. Ярик любит придумывать, чтобы в рифму.
В этот раз Плакса-с-таксой тоже задерживаться не стала. Кажется, новый двор ей не очень нравился. Любопытно, где она жила раньше?
Размышления Юли на эту тему были бесцеремонно прерваны.
– О! Юлиана-Несмеяна на дереве сидит, – это Ярик от планшета оторвался.
Сносное прозвище, кстати говоря. Мог и Юлькой-козюлькой обозвать. Юлиана – даже красиво.
– А ты чего там? – прокричал Тим.
Кричать в ответ Юля не захотела. Она сделала загадочное лицо, вернее, оно само случайно сделалось, и приложила палец к губам: тс-с! Люди спят ещё, воскресенье, а вы расшумелись тут.
Ярик и Тим поняли по-своему – Юлиана скрывает от них что-то интересное. Не зря же она туда забралась, и вид у неё интригующий. Не раздумывая, мальчишки полезли на дерево.
Юля покрепче обхватила руками ветку. Нет, не обхватила, а судорожно вцепилась в неё, жаль, не зубами – она бы не отказалась задействовать их для пущей надёжности. Наконец Ярик и Тим перестали трясти липу и уселись рядом. Но Юле от этого было не легче. Что говорить? Признаваться в том, какая она трусиха, Юля точно не желала. Только не им! Засмеют и задразнят.
На помощь вовремя подоспела Лиза. Она по-суперменски взлетела на дерево и объяснила вполне доходчиво:
– Юля тут солнцем дышит, не мешайте.
– Как это – солнцем? – не понял Ярик.
– А зачем? – Тима больше интересовало, для чего это нужно.
– Чтобы появились необычные способности, – выдала Лиза.
Успела же придумать такое! А главное, Лиза всегда искренне верит в свои выдумки. И других заставляет поверить.
– Как можно дышать солнцем? – снова спросил Ярик.
– Носом, конечно. Глаза закрой и рот тоже. Слышишь его запах?
– Запах липы слышу, а солнца нет.
– Не видать тебе, Ярик, сверхспособностей.
– Может, надо нос выше задрать? – предположил Тим, испугавшись, что и ему в сверхспособностях откажут.
– Нос задирать некрасиво, – не согласился Ярик. – Задираешь – значит считаешь себя лучше других. А чем ты лучше? У тебя вон уши лопухами.
– На себя посмотри, – обиделся Тим.
– Ладно вам, – вмешалась Лиза. – Вдыхать солнце вы не умеете, но если посидеть на липе подольше, тоже способности развиваются. Например, мальчики становятся джентльменами.
– Это нам ещё зачем? – удивился Тим.
– Странные вы. Чтобы девочкам помогать.
– Такая способность как-то уж совсем… «сверх», – вздохнул Ярик.
– Не хотите – не надо, – пожала плечами Лиза. – Только способности не как попало появляются, а по очереди. Лёшка Бусыгин из нашего класса сперва джентльменом стал, а на следующий день смог предметы передвигать одним взглядом. Целый шкаф передвинул!
У Ярика и Тима начался серьёзный мыслительный процесс. Брови задёргались, ресницы захлопали, ноздри раздулись. Интересное это зрелище – думающие мальчики.
– А как мы поймём, что уже превратились в джентльменов? – спросил Тим.
– Ну-у-у, – протянула Лиза, – вот будем с дерева слезать, вы броситесь к нам на помощь.
– А сами не сумеете, что ли? Слабо?
– Мы не сумеем? – искренне возмутилась Лиза, забыв, что речь идёт и о Юле.
– Не сумеете! Трусихи! Девчонки! – дразнился Ярик.
От негодования Лиза немного растерялась, что бывает с ней крайне редко.
– Да мы, да мы… – повторяла она. – Мы дамы! А джентльменам полагается быть любезными с дамами.
– Ха! Дамы они! – продолжил потешаться Ярик, но осёкся: вдруг Лиза правду сказала о способностях.
Великая вещь – дар убеждения. Не зря Лиза умеет солнце вдыхать, у неё сверхспособность точно есть – убеждать других.
Юля поразилась, насколько легко и быстро мальчишки стащили её с дерева, даже испугаться не успела. А Ярику и Тиму идёт быть джентльменами, они сразу посимпатичней стали. Жаль, это джентльменство у них не само по себе, а ради чего-то другого. Липовое, значит, джентльменство, ненастоящее. А каким оно ещё может быть, если приобрели они его, сидя на липе?
Глава вторая. Домик
Домики на детских площадках имеют удивительное свойство – они могут вмещать в себя бесконечное число людей. Особенно во время дождя, который, между прочим, пошёл чётко в своё время – после обеда, как и обещали прогнозы. Но всем показалось, что он не вовремя. Только разыгрались, а тут этот дождь, и сиди теперь в домике, жди, пока дождю надоест лупить по асфальту.
Благо летний дождь быстро проходит, проносится сапсаном. Папа рассказывал Юле, что сапсан – это сокол, самая быстрая птица в мире. И скоростной поезд «Сапсан», на котором они ездили к бабушке с дедушкой, назван в честь сокола. Юля представляла, как дождь-сокол раскинул свои водяные крылья, закрыл ими всё небо и полетел над городом.
Против дождя Юля ничего не имела. И против сидения в домике тоже. Если бы ещё Ярик с Тимом не висели над головой, но куда их денешь. Вместе с другими мальчишками они ловили дождинки и брызгали ими в девчонок. Те визжали, брызгались в ответ, и всем было весело. А Юля слушала дождевую морзянку: тук-тук-тук-шлёп-буль, тук-тук-тук-шлёп-буль. Может ведь так быть, что это не простой дождь, а пришелец? Посланник с другой планеты.
Стоило Юле задуматься о пришельцах, пришла Плакса-с-таксой, но в домик заходить не стала, ей и под зонтиком было неплохо. Выглядела Плакса кукольно: голубое платье с широкими оборками, по-праздничному заплетённые косы и зонтик с цветочками, точь-в-точь такими же, как на босоножках. Таксу она бережно прижимала к груди.
– Иди к нам, – крикнул кто-то из девочек.
Плакса перепрыгнула через лужу и протянула девочке собачку.
– Подержи, пожалуйста. Она не кусается.
Следом за собачкой Плакса отдала зонтик и стала разуваться. В домике наступила тишина. Тапочки у входа никто не выдавал, для чего снимать босоножки? Дальше Плакса вытворила ещё лучше. Она босиком побежала прочь от домика, принялась кружиться, танцевать, умываться дождём, а когда вернулась, сказала:
– У нас на планете так встречают дождь. Я с планеты Бума-Бумай-Ок.
Ярик и Тим одновременно прыснули:
– Бума-Бумай? Вот умора!
Плакса нисколько не смутилась:
– Вы бы видели наши бума-бумы! Это воздушные шарики, которые умеют петь, и если кому-то скучно, они прилетают и поют.
– Поющие шарики! – схватился за живот Ярик.
– А ещё там есть бума-бумики, – продолжала Плакса. – Мыльные пузыри! Они знают кучу смешных историй и рассказывают их тем, кто грустит. А ещё…
Плакса говорила о планете Бума-Бумай-Ок так увлечённо, словно действительно прилетела оттуда.
– Наш человек, – шепнула Юле на ухо Лиза.
А мысли Юли были уже на далёкой планете, жители которой здороваются друг с другом, легонько стукнувшись лбами. Бумкнулись и дальше побежали. А если навстречу идёт несколько знакомых человек – пока со всеми перебумкаешься, голова не заболит? Хотя они же легонечко.
Тима заинтересовали падающие с неба щенки в коробочках. Он бы от щенка не отказался. А там и котята, и хомяки, и морские свинки падают. Кому кого не хватает, того и хватай. Плакса схватила коробочку с Марсей. Это имя её таксы. А саму Плаксу, как выяснилось, зовут Софийка. Мокрая-премокрая Софийка.
– Тебя ругать не будут? – спросила Лиза, оглядывая мокрое Софийкино платье.
– Не-а, – Плакса помотала растрёпанными косами. – Бумайоки детей не ругают. Они просто говорят: побумайте над своим поведением. И мы бумаем, бумаем, пока что-нибудь не прибумается.
– София! – строгий окрик вернул девочку на землю.
К домику, стуча каблуками, решительно приближалась женщина, тоже кукольная, как и Плакса до своего танца под дождём.
Плакса мгновенно превратилась в сдутый бума-бум. И она, и Марся, виновато опустив головы, поспешили навстречу каблукам.
Юле было неудобно прислушиваться к диалогу, но он сам лез в уши.
– София, что это? Как ты пойдёшь к Ерёминым?
– Мам, я не хочу идти. Сами к ним в гости ходите. Я во дворе гулять хочу.
– Хватит, уже погуляла! На пять минут тебя отпустила, и на кого ты теперь похожа? Я не зря говорила: двор ничему хорошему не научит.
– Неправда! Это хороший двор. И ребята хорошие. Я им про планету Бума-Бумай-Ок рассказывала.
– Опять планета! Как мне надоели эти глупости! Иди переоденься, и поторопись, папа ждёт в машине.
Дождь закончился, и в домике остались только Юля, Лиза, Ярик и Тим. Юля думала: это очень плохо, если нужно идти туда, куда совсем не хочется. И очень грустно. Так грустно, что без бума-бумиков не обойтись. И ещё думала – здорово иметь собственную планету. Но когда у тебя есть планета, хочется пригласить туда самых любимых людей. А если эти люди тебя не понимают, тогда как?
– Прикольная девчонка, – нарушил молчание Ярик. – Правда, немного бумайокнутая.
Лизе слово «бумайокнутая» не понравилось, и она заявила Ярику, что обзывать Плаксу не позволит. Нет, не Плаксу – Софийку. Плакса – дурацкое прозвище, совсем ей не подходит.
– Я не обзывал, – оправдывался Ярик. – Бумайокнутая – это не просто чокнутая, а помешанная на всяких бумах.
Лиза настаивала на том, что слово обидное и некрасивое, и Ярику пришлось с ней согласиться, с Лизой все в итоге соглашаются.
– А давайте у нас будет тайное общество бумайоков, – предложила Лиза. – Мы четверо и Софийка.
И опять все согласились. А что, весело – бумкаться лбами при каждой встрече и прибумывать истории про загадочную планету Бума-Бумай-Ок. Особенно если остальные в этом ни бум-бум.
Глава третья. Беседка
В беседках беседуют, это каждый знает. Поэтому когда Лиза произнесла заветные слова: «Мы тихонечко посидим в беседке», Софийкина мама сдалась:
– Ладно, отпущу с вами Софию. Но из беседки никуда. Сидите и беседуйте, как все хорошие девочки.
И ничего, что все хорошие девочки в этот момент носились по двору, играя в прятки. Юле, Софийке и Лизе полагалось быть особенно хорошими.
– О чём беседовать будем? – спросила Юля.
Софийка задумчиво погладила Марсю:
– О том, что едят жители нашей планеты.
– Бумочки с изюмом, – сразу нашлась Лиза.
– Бумоброды с колбасой, – подхватила Юля.
Лиза хотела продолжить, но в беседку ураганом влетели Ярик и Тим. Взгляд Ярика выцепил заколку-стрекозу в Лизиных волосах. Одна секунда, и Ярик, дразнясь, размахивал заколкой перед носом Лизы:
– Попробуй отбери!
Лиза попробовала, но Ярику в быстроте не откажешь. Тут ещё Тим изловчился, стащил браслет с руки Лизы и побежал прочь. И Ярик побежал. Но Лиза, вопреки ожиданиям, не побежала:
– Хорошие девочки за мальчиками не бегают.
– Чего это они? – удивилась Софийка.
– Ярик и Тим в меня влюбились, – небрежно ответила Лиза.
Насчёт Ярика Юля не сомневалась. Когда они играли в игру «кто кому быстрее наступит на ногу», Ярик Лизе все ноги оттоптал. И прозвища для Лизы постоянно новые придумывает, да чтобы пообидней. Другое дело Тим, он Лизу даже ни разу никак не обозвал. Если и влюбился, то за компанию с Яриком, не отставать же от друга. Но Лизе нравилось думать, что влюбились они оба, а Юля не возражала – ей-то что.
Вот если бы речь шла о Вите… Витя – самый необычный мальчик во дворе. Витюля-чистюля – прозвал его Ярик. Витюля, прежде чем на скамейку сесть, протирает её салфеткой. Ничего подобного Юля в жизни не видела. Мало того, он выходит во двор не с айфоном и не с планшетом, а с книгой. Настоящий уникум! Садится на скамеечку и читает. Как-то раз Ярик и Тим принялись его дразнить, а он глаза от книги оторвал да так на них посмотрел, что больше они к нему не подходили.
– Это у него внутренняя сила, – сказала Юлина мама. – Он не боится быть непохожим на других.
И учится Витюля не в обычной школе, а в лицее. Там, где у всех очень умные лица. Других лиц лицеистам не положено.
Лиза и Софийка гадали, как быстро Ярик и Тим прибегут обратно, а Юля разглядывала Витюлю. Пригласить бы его в тайное общество бумайоков! Но захочет ли он?
– У-ди-вить! – нараспев произнесла Лиза. – Чтобы мне понравиться, Ярик и Тим должны меня удивить.
Точно! Витюлю тоже надо удивить.
– Удивить-вить-вить, удивить-вить-вить, – весело щебетало слово над Юлиным ухом.
Но чем Юля может удивить? У Софийки есть шляпка и длинные косы. У Лизы – шишка на лбу. Она стеклянную дверь не заметила и лбом в неё бумкнулась, поздоровалась с дверью. Теперь ходит с шишкой, вся такая удивительная. А Юле чем удивлять? Россыпью веснушек? Коротким хвостиком на затылке? Да уж, задачка… Но у любой задачки существует решение. Сказав себе: «Или сейчас, или никогда», Юля направилась к Витюлиной скамейке. Эффект неожиданности – вот что ей нужно!
– Хочешь стать бумайоком? – с ходу спросила Юля.
– Хочу, – коротко ответил Витюля, удивляя Юлю своим ответом больше, чем она его вопросом. Юля-то ждала, что он хотя бы поинтересуется, кто такие бумайоки. Он и поинтересовался – но потом, когда закрыл книжку про великих изобретателей XX века и пошёл следом за Юлей знакомиться с другими бумайоками – Лизой и Софийкой.
Очередной циклон принёс в беседку Ярика и Тима. Они оторопело уставились на Витюлю. Ничего себе: Витюля-чистюля – новый бумайок, его уже в тайное общество приняли, а их мнение спрашивать не обязательно? Но Витюля недолго занимал мысли мальчишек, им не терпелось выложить девчонкам нечто сногсшибательное.
– Лиза, – голос у Ярика дрогнул. – Твою заколку съела топогама.
– Топо… кто? – быстро захлопала ресницами Лиза.
– То-по-га-ма! – зловеще прошептал Ярик.
– Это чудище такое, – вклинился Тим. – Волосатое-преволосатое. От него много топота и гама.
– Не волосатое, а игольчатое, – возразил Ярик. – Оно топает и гамает. Гам-гам – и нет заколки. Гам-гам – и нет браслета. Я про топогаму стих сочинил:
Ходит-бродит топогама В здоровенных сапогамах И всё время попадама Или в лужу, или в яму. Видно, эта топогама Не разумная ни грамма.Тим решил не отставать от Ярика:
– И я сочинил:
Ходит-бродит топогама, Грозно клацает зубама.– Разве это стих? – возмутился Ярик. – Лиза, скажи, у меня лучше?
– Лучше, – признала Лиза. – У тебя, Тим, мало совсем.
– Краткость – сестра таланта, – не согласился Тим.
– А зубами клацать – это страшнее, чем в здоровенных сапогах бродить, – поддержала Тима Софийка. – Топогама ведь страшная?
– Ещё какая страшная! У-у-у-у-у! Угу-гу! – пугал девочек Тим.
– Видел я вашу топогаму, – неожиданно заявил Витюля.
– Врёшь! – вскинулся Ярик.
– Почему это? Вы могли её видеть, а я нет?
– И где ты её видел? В книжке?
– Она по ночам на качелях катается, я из окна смотрел. И тут повсюду следы её лап, если приглядеться.
– А пойдёмте искать топогаму! – сказала Софийка, забыв, что ей нельзя уходить из беседки.
И Юля с Лизой забыли. Любой бы забыл, когда речь идёт о топогаме.
– Вот он! След! – Витюля внимательно изучал асфальтированную дорожку.
– Где? Где? – спрашивали Ярик и Тим наперебой. – Нет там ничего.
– Ребята! – воскликнула Лиза. – Я догадалась – топогама прячется в кустах.
И правда, как это раньше не пришло никому в голову? Бумайоки осторожно подкрались к скрывающему топогаму кустарнику. Марся отчаянно рвалась с поводка.
– Марся, нет! – удерживала её Софийка. – Я не отдам тебя на съедение.
– Ай! Куст шевелится, – Юля схватила Тима за руку.
Смелая Лиза присела на корточки, заглянула в самую глубь куста и отпрыгнула в сторону.
– Глазами зыркает! Чу-у-удище!
– Что будем делать? – спросила Юля, отходя на безопасное расстояние.
Она не знала, надо ли им вообще что-то делать, но в фильмах, встречаясь с чем-то необычным, всегда спрашивают: что будем делать? Поэтому и спросила.
Ярик и Тим вели себя странно. Сами про топогаму рассказали, а теперь удивлялись не меньше девчонок.
– Может, нет там никого? – сомневался Ярик. – Показалось?
– Есть топогама! – стояла на своём Лиза. – Залезь туда и проверь. И заколку мою отбери, которую она съела.
– Как я отберу? Она в животе уже.
– Всё равно лезь.
Ярик переминался с ноги на ногу.
– Не ела она твою заколку, – выручил друга Тим. – Мы пошутили, придумали эту топогаму.
Лиза не унималась:
– Придумали? А в кустах кто сидит?
Ярик и Тим пожали плечами. Откуда им знать, что за монстр завёлся во дворе. Пока остальные терялись в догадках, Витюля достал из кармана бумажные платки, расстелил их на земле и встал на четвереньки. Бумайоки затаили дыхание. Юля кинулась было остановить Витюлю, спасти от неминуемой гибели, но опоздала – в его руках шевелилось нечто чёрное и пушистое.
– Кролик! Это же кролик! – обрадовалась Софийка.
Марся тоже обрадовалась, и поводок теперь, кроме Софийки, держал Тим – для надёжности.
– Хорошенький какой! – погладила кролика Юля.
– Перепуганный, – сказал Ярик. – Как он сюда попал?
– Может, потерялся? – Лиза нащупала тоненький ошейник. – Домашний кролик. Наверняка потерялся.
– Или его выкинули на улицу, – предположил Тим.
– Ты что! – возмутилась Софийка. – Нельзя же так.
– Собак и кошек тоже нельзя, а злые люди всё равно выкидывают.
– Они злые, потому что заколдованные, – Витюля, видимо, и об этом читал. – У них колдун украл сердца, им теперь никого не жалко.
– Вот вы где! – Откуда только взялась Софийкина мама? – А кто обещал сидеть в беседке? Ой! Кролик? Прелесть какая!
Софийкина мама симпатичная, когда улыбается. Ей идёт быть нестрогой. Сразу становится настоящим бумайоком.
– Мам, давай его себе возьмём.
– Боюсь, Марся этого не поймёт.
Марся завиляла хвостом и затряслась всем телом: пойму я, пойму, возьмите мне кролика, – но старшая хозяйка уступать не собиралась, а от младшей мало что зависело. Это Марся давно усвоила.
Софийкина мама сказала: у кролика больной вид, надо показать его ветеринару. Она свозит кролика в клинику, а им пора по домам, обедать. Легко сказать – обедать, когда судьба топогамы решается. Юля насилу запихнула в себя суп и побежала обратно во двор. Лиза уже распечатала объявления, которые предстояло расклеить по двору. На случай, если кролик всё-таки потерялся.
Ждать возвращения кролика от ветеринара было мучительно. Юле казалось, за это время Земля сделала полный оборот вокруг Солнца. Сперва закончилось лето, и осенний ветер посбивал с деревьев листья своим мощным кулаком. Потом Земля надела ледяной плащ и носила его, пока в нём не появились дыры. Потом плащ сменился ворсистым зелёным платьем. И наконец разморённая от жары Земля осталась в лёгком ромашковом сарафане.
Конечно, всё это произошло лишь в Юлином воображении. На самом деле был тот же июльский день, и прошло каких-то полтора часа.
– Приехали! Ура! – закричала Лиза.
– И что? Что сказал ветеринар? – прыгала вокруг мамы Софийка.
– Он болен? Он поправится? – волновались Юля и Витюля.
– Всё с вашим кроликом будет в порядке, – успокоила их Софийкина мама. – Он просто впал в уныние.
– Как речка? – спросил Тим. – Ну, речка впадает в море, а кролики в уныние.
– Впасть в уныние – это загрустить. Очень сильно, – деловито пояснил Витюля. – Он оказался один на улице, вот и загрустил.
– А мне разрешили взять кролика домой, если хозяева не найдутся, – похвастался Ярик.
– Почему ты его возьмёшь, а не я? – Тима такой поворот событий совсем не устраивал.
– Потому что я топогаму придумал.
– Я тоже!
– Я первый! Лиза, скажи!
И Лиза опять приняла сторону Ярика. Юля, Софийка и Витюля тоже согласились – пусть кролик живёт у Ярика. Тим всё равно о собаке мечтает, а выбор питомца – дело нешуточное.
Глава четвёртая. Стадион
Стадион – название громкое для скромной спортивной площадки во дворе, но площадку с древности так называют, с тех далеких времён, когда Юлин папа был мальчишкой и стоял на воротах, не пропуская ни одного мяча. Правда, мама говорит, что он преувеличивает, иногда голы ему забивали, но папа не сдаётся:
– Всего разочек забили. Ну ладно, ладно – два разочка.
У Юли слово «стадион» вызывает мысли о стаде. Нет, не о стаде овец или коров. О человеческом. На стадионе вечно стадом бегают, играют, шумят, в одиночку там скучно, а стадом – весело.
Стадион – не просто герой двора, он настоящий богатырь и красавец. Одни баскетбольные щиты чего стоят, не хуже щитов средневековых рыцарей. Вот бы на них эмблему бумайоков нарисовать, издалека видно будет. Правда, эмблемы ещё нет, но долго ли придумать? Юле идея понравилась. Жаль, обсудить не с кем. Лизу увезли на дачу, Софийку – в гости к Ерёминым, Ярик и Тим смотрят дома футбол, и Витюля где-то запропастился.
А на стадионе было оживлённо. Туда высыпали ребята из всех домов и продолжали высыпать, словно стадион заболел ветрянкой. Лёха и Макс пинали банку из-под кока-колы – кто дальше пнёт, остальные гикали и гукали – характерные для стада звуки.
– Смотрите, смотрите, Игорёк! – запищала Вероника.
– Игорёк-дурачок, – отозвался Макс.
Прозвище в рифму, но придумал его не Ярик. Он Игорька называл Дядей Игорем и не смеялся над ним. Да, Дядя Игорь странный. Ну и что с того? Наверное, у него тоже есть своя планета.
Дядя Игорь, по обыкновению, вышел на середину стадиона и, ни на кого не глядя, начал кланяться. Ребята запрыгали вокруг него.
– Ха-ха! Ванька-встанька!
– Кланяйся ниже, до асфальта!
– Лоб не разбей!
– Дурной лоб не жалко!
– Игорёк, у меня для тебя конфетка, – ехидно сказал Лёха.
– Спасибо, – обрадовался Дядя Игорь.
Лёха подмигнул Максу, чтобы тот закрыл его собой, бросил конфету в рот и подобрал с земли камень. Юля ужаснулась своей догадке. Сделает из камня конфету? Завернёт его в фантик? Глупая шутка. А они смеются, будто это и в самом деле смешно. У Вероники пакет с конфетами, она суёт конфеты шутникам, и те делают каменные угощения.
– Возьми мою конфету!
– Моя вкусней!
– И мою!
– Хм… не ест. Дурак, а не ест.
Дядя Игорь стоял перед ними такой сгорбленный, словно ему не в руки насовали камней, а положили на спину, и они разрослись там до огромных булыжников и давят, давят, давят, склоняя всё ниже. И лицо его стало каменным, с улыбкой, не успевшей исчезнуть, и печальными глазами, в которых застрял вопрос: за что?
– Прекратите! – закричала Юля. – Пожалуйста, прекратите!
Но никто не услышал и не мог услышать, потому что губы её были сомкнуты, и ни один звук не вырвался на волю.
Сейчас она скажет, сейчас побежит к ним, сейчас прекратит это издевательство. Сейчас, сейчас. Но ничего не происходило. Что же это? Её ноги не прибиты гвоздями к асфальту, она не привязана и не приклеена. Неужели она просто боится этих гикающих и гукающих?
Очередная каменная конфета была выбита из рук Макса резким ударом. Следом за ней – ещё камень, и ещё… и бережно убраны камни с дрожащих ладоней Дяди Игоря. Их место заняла шоколадка. Витюля! Как же он вовремя!
Лёха и Макс попытались язвить, но Витюля посмотрел на них своим взглядом, тем самым, в котором внутренняя сила. Хихиканье Вероники зависло на первом «хи» и растаяло в воздухе. Стадион постепенно освобождался.
– Какой ты молодец! – похвалила Витюлю, а точнее, Виктора-победителя, Юля.
– А ты? Почему ты молчала?
Что она могла ответить на это? Боялась, что над ней будут смеяться? Дадут каменных конфет и назовут дурочкой? Боялась, потому что нет у неё внутренней силы. Боялась, потому и не защитила, решила остаться в стороне. Но так не бывает. Если ты молчишь, значит, согласен с тем, что они делают. Значит, ты тоже с ними.
Витюля ушёл, а Юля села посреди стадиона и заплакала. Витюля прав, говорить с ней не о чем. Жалкая трусиха. И нет ей прощения.
Кто-то осторожно обнял её за плечи.
– Софийка?
– Мы уже сходили в гости. У меня бума-бумики есть, чтобы ты не грустила.
Софийка выдула на подругу целое стадо мыльных пузырей.
– Не помогут, – обречённо сказала Юля. – Хуже меня нет никого на всём белом свете.
– Никого хуже? – не поверила Софийка.
– Правда-правда. Вот и Витюля так думает.
– Ничего я не думаю, – пробурчал за её спиной Витюля.
Юля подскочила:
– Ты вернулся?
– Бумайоки друзей не бросают.
– Я больше не промолчу, не струшу теперь ни за что, – протараторила Юля.
Витюля неопределённо кивнул: мол, посмотрим.
– Пора нам составить кодекс бумайоков, – серьёзно заявил он.
– Ко-декс? – испугалась Софийка.
– Наши правила, или принципы. Знаете, как у самураев – бусидо?
Ни Софийка, ни Юля ни о каком бусидо не знали. И о самураях имели весьма отдалённое представление.
– Бусидо – это «Путь воина», – просветил девочек Витюля. – Правила поведения настоящего самурая, японского воина. А мы напишем «Путь бумайока».
– Здорово! – одобрила Софийка. – Только мы должны вместе его писать, а сейчас Лизы, Ярика и Тима нет.
Витюля согласился, поэтому к составлению кодекса приступили вечером, когда шестеро бумайоков собрались в чате.
«Бумайок умеет придумывать весёлые истории», – начал Ярик.
«Бумайоку не бывает скучно», – отозвался Тим.
«Бумайок не сидит без дела», – подключилась Лиза.
«Бумайок – настоящий друг и всегда придёт на помощь», – прилетело от Софийки.
«Бумайок не обижает слабых», – написал Витюля.
И тут же добавил:
«Никого не обижает».
Юля думала дольше всех и наконец отправила:
«Бумайок – не трус, и если кто-то ведёт себя некрасиво, бумайок не побоится сказать об этом».
Глава пятая. Скамейка
Сидеть одной на скамейке в день своего рождения – хуже не придумаешь. Накануне Юля мечтала о том, что позовёт бумайоков есть «Конопатик», они надуют кучу бума-бумов, будут прыгать, беситься, переворачивать вверх дном всю квартиру. А почему бы и нет – день рождения всё-таки. Можно устроить хотя бы малюсенький переворот и стать в доме главной.
Юлина мама заранее взяла на работе отгул, чтобы спокойно испечь торт, как она выразилась. Но никакого спокойствия не получилось. И торта тоже. Маму срочно вызвали на работу: в больницу поступил сложный пациент. Юля, конечно, понимает, что работа у мамы серьёзная, а пациенты ей словно дети родные. Это тоже мамино выражение. Они и есть дети, мама в детской городской больнице работает. Понимать-то Юля понимает, но угораздило же этому пациенту поступить именно сегодня. Плохо он с Юлей поступил, очень плохо.
Мама теперь нескоро вернётся. И папа из своего банка раньше восьми вечера не придёт. А если бы и пришёл, печь «Конопатик» он не умеет, и угощать гостей Юле совершенно нечем.
– Нет угощения, нет и дня рождения, – произнесла вслух Юля и грустно поплелась во двор. В Юлиной голове сплетались первые в её жизни стихотворные строки:
Угощения нет, Дня рождения нет, Мне уже девять лет, Я печальный поэт.Не только Ярик стихи сочинять умеет. Но радости от этого мало. Праздник испорчен, в гости она никого не позовёт, да и не надо никому знать о её празднике. Правда, кое-кто знает. Лиза! Почему она до сих пор её не поздравила? Неужели забыла? Юля неотрывно глядела на свой телефон, и от этого ей становилось ещё грустнее. Забыла! Лучшая подруга забыла про её день рождения. А вот и Софийка с Марсей.
– Ты сегодня странная, – заметила Софийка.
– Ещё бы! – вырвалось у Юли. – Сегодня…
Нет! Она твёрдо решила молчать и ничего не скажет ни Софийке, ни остальным бумайокам. Но непослушные слова рвались наружу.
– Сегодня день…
Нет! Заклейте же ей кто-нибудь рот скотчем! Юля сжала губы до боли, но это не помогло.
– Какой день? – Софийкино любопытство разгоралось.
– Сегодня День зелёной скамейки! – сказала Юля и сама удивилась своей выдумке.
Софийка провела по скамейке рукой:
– Это не просто скамейка. Это заколдованная лягушка. Особенная. Она вместо «ква-ква» говорила «вак-вак». И за это её заколдовали.
– «Вак-вак» и «ква-ква» похожи друг на друга, никто бы не разобрал, – усомнилась Юля.
– Злая жаба разобрала. Она тоже хотела говорить «вак-вак», но умела только «ква-ква».
– И была она злющей-презлющей…
– Страшной-престрашной…
– Колдунистой-преколдунистой…
– И был у неё самокат…
– Пятиколёсный…
– С прицепом…
– И решила жаба задавить лягушку…
– А та ускакала….
– Нет, ей не дали ускакать, – вмешался Витюля.
Что у него за манера – бесшумно подкрадываться?
– Жаба не дала, превратила её в скамейку, – пояснил Витюля.
– Но по ночам она снова становится лягушкой и упрыгивает отсюда, – Юля решила, что история должна заканчиваться именно так.
Не зря говорят – идеи витают в воздухе. Идея отпраздновать День зелёной скамейки тоже витала. Она постучалась в окна Ярика и Тима и вытянула мальчишек на улицу. Ярик и Тим неслись к скамейке, да не просто неслись, а с огромными букетами бума-бумов всех цветов радуги.
– Мы не опоздали? – запыхавшись, спросил Тим.
– Праздник только начался, – ответила Софийка и зачем-то утащила обоих пошептаться. С каких это пор у неё с ними секреты?
Скамейка-лягушка ничуть не возражала против украшения её воздушными шарами. И против плаката с надписью «Поздравляем», который Ярик приволок вместе с бума-бумами, тоже не возражала: ни «ква-ква», ни «вак-вак». Плакат пришёлся скамейке в самую пору, во всю спинку.
– Что там у вас? – спрашивали другие ребята.
– День зелёной скамейки, – совершенно серьёзно отвечали бумайоки.
– А с вами можно?
– А петь умеете? Или танцевать? Или ещё что-нибудь весёлое делать?
Умения находились быстро, и в честь зелёной скамейки был дан настоящий концерт. Особенно Юлю поразил Витюля, когда он достал из карманов пять маленьких мячиков и начал ими жонглировать. Мячики мелькали перед носом Витюли, пока один из них не треснул его прямо по носу.
И все смеялись, и Юля смеялась, уже не считая, что день не задался. Если бы ещё Лиза была рядом или хотя бы написала ей… Юля не переставала украдкой поглядывать на телефон.
– Я специально для тебя этот номер готовил, – признался Витюля.
– Для меня? Но у нас же день…
– Твой день рождения. Нам Лиза сказала, что он сегодня.
– Лиза? Она не забыла?
– Конечно, нет.
– А где же она?
И тут Юля увидела Лизу, хотя из-за огромного воздушного медведя увидеть её было непросто. Медведь показался первым, а рядом с ним – Дима, старший брат Лизы. Юля замерла, не сводя глаз с медведя, шагающего на тонких Лизиных ножках. Этот медведь – для неё? Значит, Лиза ходила с братом за медведем? И бума-бумы, и плакат для неё? И концерт? Юлины друзья устроили всё это для неё!
Юля бросилась навстречу Лизе, рискуя расплескать переполнявшую её радость. Ну и пусть расплёскивается, пусть брызгает на всех, чтобы они тоже подхватили вирус счастья.
– Ю-у-у-улька! – завопила Лиза. – С днём рождения!
Юля прыгала в счастливой лихорадке, обнимая то Лизу, то медведя, то остальных бумайоков. Она могла пропрыгать до вечера, но совершенно некстати вспомнила про торт. Как было бы здорово угостить друзей «Конопатиком». И как печально, что мама не успела его испечь.
– Нам и без торта хорошо, – заверила Юлю Софийка.
Возразить Юля не успела – ей позвонила мама.
– Юлечка, милая, я скоро приеду. Только Матвея осмотрю ещё раз. Представляешь, у него сегодня день рождения, он твой ровесник, а попал в больницу с аппендицитом. Не повезло мальчишке. Пришлось оперировать.
При слове «аппендицит» Юлино воображение рисовало скользкого червяка. Юля часто слышала это слово от мамы, и червяк сделался привычной частью их жизни. Выходит, аппендицит не один день рождения испортил, а целых два. Ей-то ладно, она с друзьями, бума-бумами и медведем. А каково этому мальчику? Лежит там, тоскливо смотрит на белые стены. Наверное, он тоже мечтал пригласить в гости друзей и прыгать вместе с ними по квартире. Наверное, ему было страшно и больно, а сейчас грустно и одиноко. А она злилась на него, ругала за сорванный праздник, за неиспечённый торт.
Юле стало нестерпимо стыдно. Даже в глазах медведя она читала:
«Эх, Юля! Ни о ком, кроме себя, ты не думаешь».
Когда она рассказала о несчастном мальчике бумайокам, Витюля принялся рассуждать о том, как можно поздравить человека, если тот лежит в больнице. Его перебила Лиза:
– Бума-бумы! Напишем на них пожелания и отнесём, тут совсем рядом.
– Сегодня в палату не пустят, – больничные порядки Юля знала хорошо.
– А мы передадим.
– Его зовут Матвей? – уточнил Ярик.
И быстренько срифмовал:
Эй, Матвей, Не болей!Юля набрала мамин номер:
– Мам, ты ещё не ушла домой? Не уходи. Мы к тебе сами придём. Принесём шарики для Матвея.
– Но тогда я точно не успею испечь торт.
– Ну и не надо, – пожала плечами Юля.
И кто придумал, что торт в день рождения – самое главное?
Глава шестая. Перекладина
Перекладина всегда казалась Юле одинокой. И стоит не на стадионе, а отдельно. И подходят к ней редко, один на один, словно с драконом сразиться. И название у неё напоминает жадину-говядину. В общем, ей не позавидуешь.
Прежде чем подтягиваться, Витюля протёр перекладину салфеткой. К этому уже все привыкли. Нравится человеку – пусть протирает, кому какое дело. У Юли аж дух захватило от того, как Витюля ладил с перекладиной: взлетал вверх легко и свободно, ещё и улыбаясь при этом.
Пока Витюля подтягивался, к перекладине подтянулись Ярик и Тим. Они горячо спорили.
– Ты сам должен им сказать, – напирал Ярик. – Это твои родители.
– А идея твоя, – сопротивлялся Тим.
– Ты на футбол хочешь?
– Хочу.
– Вот и не перекладывай всё на меня. Я тебе не перекладина.
Сказал и губы надул. Так, конечно, убедительней – перекладин с надутыми губами не бывает. А Тим надул щёки и стал похож на хомяка с растопыренными ушами. Ярик и Тим надувались бы и дальше, если бы им Витюля не объяснил, что это проблема у них дутая: поговорить с родителями Тима они могут вместе.
– Я ему говорю – отпросись, а он боится, – рассказывал Ярик. – Мы с папой на футбол идём, и у нас есть третий билет. А ему бояться приспичило.
– А я ему говорю: лучше ты, скорей отпустят, – доказывал свою правоту Тим.
– Давайте разберёмся, – перебил Ярика и Тима Витюля. – Кто из вас более находчивый?
– Я! – не думая ни секунды, выкрикнул Ярик.
– Почему ты? – спросил Тим.
На отсутствие находчивости он тоже не жаловался.
– Потому что Ярик быстрее находит выход из любого положения, – ответил Витюля. – И слова нужные находит. Значит, Ярику тебя и отпрашивать.
– Нет, так не пойдёт, – не согласился Ярик.
Носить звание находчивого Ярику хотелось, а разговаривать с родителями Тима совсем нет. Они у Тима строгие, особенно отец.
– Тим тоже находчивый… иногда, – пошёл на попятную Ярик.
– А если сложить твою находчивость и Тимину, её будет в два раза больше, и тогда с футболом наверняка получится.
По части уговоров Витюля не хуже Лизы. Уговорил-таки Ярика пойти вместе с Тимом. Эх! Был бы Витюля рядом, когда Лиза и Софийка ссорились, не пришлось бы Юле теперь страдать. И кто мог подумать, что они так разругаются! А всё из-за того, что Лиза и Софийка неправильно друг друга поняли.
– У тебя руки грязные! – закричала Софийка, когда Лиза протянула эти самые руки, чтобы померить Софийкину шляпку.
Софийка сказала правду: Лиза только что закапывала абрикосовую косточку в землю, чтобы из неё потом выросло дерево.
– По-твоему, я грязнуля?
– Немного да. Посмотри на свои ногти. Девочке некрасиво быть неряшливой.
Разумеется, Софийка не хотела обидеть Лизу. Наоборот, пыталась дать ей хороший совет, но Лиза поняла иначе.
– Зато не строю из себя принцессу, – бросила она в ответ.
– А я строю? – настала очередь Софийки обижаться.
– А то нет! Наряжаешься каждый день, как на бал.
– Я ещё и причёсываюсь, в отличие от некоторых, – защитилась Софийка.
Этого Лиза не стерпела. Она сорвала с головы Софийки шляпку, бросила её на асфальт и принялась топтать.
– Ты растоптала нашу дружбу! – заплакала Софийка и превратилась в настоящую Плаксу-с-таксой. – Уходи с моей планеты.
А Марся впервые сердито залаяла на Лизу.
– Планета общая. Сама уходи куда хочешь, – процедила сквозь зубы Лиза.
Софийка пошла направо, а Лиза налево. Юля металась между ними, пытаясь вернуть подруг, остановить, но девочки её не слышали. В каждой из них крепко сидел росток обиды, сорняк, который разрастается быстро и, не успеешь оглянуться, заполняет тебя целиком.
Сперва Юля думала, что волноваться не о чем. Софийка отходчивая, долго ни на кого не злится. Лиза тоже через пять минут пожалеет о том, что сделала. Но примирения не произошло ни вечером, ни на другой день.
Лиза сказала, Юля должна гулять только с ней, потому что они и раньше дружили, без Софийки.
– Ты на моей стороне? – допытывалась она.
Софийка прислала Юле сообщение:
«Ты видела? Это было ужасно! Ты на моей стороне?»
И началось перетягивание Юли то в одну сторону, то в другую.
– Давай ловить тени от качелей, – предлагала Лиза. – Ты будешь раскачивать, а я запрыгивать в тень.
– Хочешь разгадать тайну голубой занавески? – спрашивала Софийка. – У наших соседей волшебная занавеска, за ней прячутся гномы.
– А я нашла вход в муравьиное царство. Показать?
– А в гараже дяди Серёжи вместо машины золотая карета.
Софийка и Лиза забрасывали Юлю предложениями пойти, посмотреть, проследить, разведать. Лишь бы вдвоём, лишь бы заполучить Юлю себе, как приз в соревновании, которое они устроили.
Юлю мучил вопрос: как помирить девочек? Попросить Витюлю? Он умный, в лицее учится и всё обо всём знает. Наверняка что-нибудь придумает. Только Витюля не перекладина, чтобы перекладывать это на него. Юля сама должна найти решение.
Например, она притворится больной, и Софийка с Лизой тут же прибегут её навестить, а она скажет: ни за что не поправлюсь, пока вы не помиритесь. Поставит им ультиматум. Нет, ерунда. Разве мира ультиматумом добьёшься?
Тогда так. Достанет из кладовки прабабушкин сундук и заманит в него Лизу и Софийку. Обязательно чтобы обе сразу залезли. Сундук огромный, они худенькие, поместятся. Юля закроет их там и отнесёт сундук к реке. Конечно, сама она его не донесёт, мальчишки помогут. Они опустят сундук в реку, и пускай плывёт. Когда девочки поймут, что спасения ждать неоткуда, они помирятся. В таких случаях всегда мирятся… Опять ерунда. Почему люди не могут помириться раньше, почему им надо, чтобы всё было совсем плохо?
Наверное, потому что они не умеют понимать друг друга. Значит, нужна универсальная понималка. Такой прибор, который в любых случаях работает, даже в самых сложных. Неужели учёные до сих пор не изобрели? Юля взяла бы этот прибор и… снова не то. Снова она перекладывает. Нет, она найдёт способ помирить подруг и без учёных.
Софийка издалека заметила Юлю и направилась к перекладине. Из-за угла вынырнула Лиза, помахала Юле и ускорила шаг – опередить Софийку во что бы то ни стало.
– Там гусеница превращается не в бабочку, а в божью коровку, – сказала Лиза, которой удалось домчаться до Юли первой. – Ты со мной?
– На клумбе вместо цветов выросли маленькие паровозики, – на бегу выпалила Софийка. – Ты со мной?
«Или сейчас, или никогда», – громко прозвучало в голове Юли. Она взяла Лизу за правую руку, Софийку за левую и сказала:
– Я не с тобой, Лиза, и не с тобой, Софийка. Я с вами обеими, и мы будем чинить нашу дружбу.
Лиза и Софийка молчали, отворачиваясь друг от друга.
– Как чинить? – спросила, наконец, Лиза. – Наверное, нужен бума-бумистый молоток?
– И бума-бумчатые гвозди, – добавила Софийка, робко улыбнувшись Лизе.
«И универсальная понималка», – хотела сказать Юля, но передумала – они смогут понять друг друга без всяких приборов.
Глава седьмая. Песочница
К Витюле приехали родственники. И привезли маленького Лисёнка. Так они называют свою трёхлетнюю дочку. Она Витюле тоже родственница, двоюродная сестра, хотя сходства с Витюлей ни малейшего. Рыжая, остроносая и вредная.
Во двор они вышли вместе: Витюля с книжкой и Лисёнок с куклой.
– Хочу в песочницу! – с ходу заявила Настя (это было второе имя Лисёнка).
Витюля в песочницу совсем не хотел. Там салфеточкой всё не протрёшь, и песка на брюках не миновать.
– Лучше я тебе расскажу сказку про волшебную песочницу, перелётную. Ты слышала о перелётных птицах? Они зимой улетают в тёплые края, а весной возвращаются.
Рыжие хвостики Насти-Лисёнка, а их у неё было целых три – два по бокам и один на макушке, – согласно закивали.
– Так вот, – продолжил Витюля. – В одном городе жила-была перелётная песочница. Летом она летала туда, где лежат вечные сугробы, и набирала себе снега, чтобы дети могли лепить снежные, очень нежные пирожные. А зимой, когда всё замерзало, находила песок в жарких пустынях, и малыши делали из него песочные, очень сочные пряники.
– Скучная сказка, – вмешалась Юля. – Пускай будет целая перелётная улица, которая в любое время года летит, куда хочет. Вместе с домами, фонарями и деревьями. Представляешь, придёт человек и скажет: «Я живу на улице Перелётной».
– «И сам я перелётчик», – добавил Витюля.
– Хочу быть перелётчиком! – обрадовалась Настя-Лисёнок, замахала руками и запрыгала быстрее мячика.
– Перелётных лисят не бывает, – попытался умерить её пыл Витюля.
– Хочу-у-у-у!
Витюля понял – добром это не кончится, и выбрал из двух зол меньшее.
– Ладно, пошли в песочницу.
– В перелётную?
– В обычную.
Песочница была забита малышами, и Лисёнка пускать не хотели.
Настя-Лисёнок начала плакать. Любому обидно, если его не принимают в песочницу. Через несколько минут Юля испытала это на собственной шкуре, хоть она и не лисёнок, чтобы шкуру иметь.
Девчонки играли в «собачку». Бросали друг другу мяч, а та, кому выпадет быть собачкой, должна ловить, и не просто так, а стоя в центре круга на скейтборде. Скейтборд принесла Снежана. Яркий, красивый, с драконьей мордой на всю доску. Постоять на голове у дракона Юля бы не отказалась.
– А где твои подружки? – ехидно спросила Снежана.
– Они сегодня не выйдут.
– Поэтому ты решила играть с нами? А нам и без тебя весело.
Какая Снежана вредная! Да, у Юли есть Лиза и Софийка, с ними она проводит больше времени, а Снежана – с Машей, Аней и Полиной. Но если Снежана одна, Юля без колебаний зовёт Снежану к ним.
Хорошо Насте-Лисёнку: Витюля мигом объяснил малышам, что в песочнице места хватит всем, и Лисёнок теперь лепит свои пирожные. А Юле остаётся лишь смотреть, как другие играют.
Папа говорит, люди любят охранять свои песочницы, потому что им кажется, что придёт кто-то чужой и разрушит песочные замки, которые они строили. Юле это непонятно: а почему им так кажется? Может, никто разрушать не собирается?
Может. Но людям трудно в это поверить. И подружиться с чужими иногда трудно. Проще их высмеять или прогнать.
Юля следила за полётом мяча от Маши к Ане, от Ани к Полине и мечтала: была бы Земля огромной общей песочницей, откуда никого не прогоняют, а люди там все вместе строят волшебный замок, в котором каждому уютно и радостно.
В Юлины мечты ворвался испуганный крик Снежаны. Снежана неудачно подпрыгнула на скейтборде, и доска переломилась надвое. Наверное, Снежана не виновата: доска старая и дряхлая, надоело ей терпеть прыжки на своей спине. Но для брата Снежаны это слабое оправдание. Самое ужасное – именно в этот момент он решил посмотреть в окно.
Выглядела Снежана такой же переломившейся, как доска.
– Взяла без спроса, ещё и сломала! – кричал на неё брат, выскочив во двор. – Сплошные неприятности от тебя, ничего хорошего сделать не способна!
Вообще-то получила Снежана за дело, но последняя фраза брата задела её не на шутку.
– Совсем ничего? Это ведь неправда, девочки?
Подружки Снежаны задумались. Полине Снежана как-то электронного робота поломала, Анин дневник залила компотом, Машин телефон в мусорный бак уронила. Ничего хорошего на ум не шло.
Снежана захлюпала носом.
– А я помню, – нашлась Юля, – ты замёрзшего голубя отогрела. Он в снегу сидел с перебитой лапой, а ты его спасла.
Взгляд Снежаны был полон благодарности.
– Ты по-о-омнишь? – протянула она.
Конечно! Хорошее помнить приятнее, чем плохое.
– Ну вот, а я, а я… – Снежана виновато опустила голову. – Не обижайся на меня, ладно?
– Бумайоки долго ни на кого не обижаются!
– Кто это – бумайоки?
– Потом расскажу, – прикусила язык Юля: раскрывать тайну планеты Бума-Бумай-Ок без разрешения остальных жителей некрасиво.
Вечером, по обыкновению, шестеро друзей встретились в чате, и Юля начала убеждать бумайоков:
«Это же здорово, если наша планета будет не только для нас, а для всех, кто захочет стать бумайоком».
«А смогут они соблюдать кодекс бумайоков? – засомневалась Лиза. – И как мы узнаем, соблюдают или нет? Кто это проверит?»
«А зачем проверять? – удивился Витюля. – Бумайок на то и бумайок, чтобы уметь оценивать свои поступки самостоятельно и быть к себе строгим».
После этой длинной и умной фразы Витюли все принялись размышлять, поэтому ничего не писали. А Ярик сочинил стих:
«На планете бумайоков Нет оценок и уроков, Потому что бумайок Сам к себе ужасно строг».«Почему ужасно? – не понравилось Тиму. – Строг, и всё. И с уроками странно. Почему их нет? Учиться и бумайокам надо».
Тим сочинил свой стих:
«Бумайок к себе бума-строг, Потому что он бумайок».Ярику стих Тима тоже не понравился:
«Лиза, скажи, у меня лучше?»
«Лучше. Бума-строг – непонятно что».
«Лиза опять выбрала Ярика. Всё с ней ясно», – набрала сообщение Софийка и по ошибке отправила Тиму вместо Юли.
«Ну и пусть, – ответил Тим. – Мне больше другая девочка нравится, которая в шляпке».
Потом Ярик и Тим продолжили спорить о стихах, Софийка, Витюля и Лиза выбирали, что нарисовать на эмблеме бумайоков, а Юля сидела и думала: хорошо, когда все такие разные, но помещаются в одной песочнице.
Качели (вместо эпилога)
Каждые качели играют свою мелодию, но некоторые люди слышат только скрип и ничего больше. Наверное, не умеют слушать. Или качели не хотят им открывать тайну, которую берегут от случайных ушей. А Юле открыли. Она давно поняла, что качели – это скрипачки-волшебницы. Тому, кто на них катается, они могут «наскрипеть» хорошее настроение. А если прибежать рано утром и сесть на качели, когда во дворе никого нет, обязательно произойдёт что-нибудь чудесное.
С Юлей уже произошло – она перестала бояться высоты и теперь может раскачивать качели сильно-сильно. А ещё у неё стали удлиняться руки. Со стороны это незаметно, но Юля почувствовала, как они удлиняются.
Сперва руки удлинились ровно настолько, чтобы она могла обнять маму и папу и прижать их к себе, даже если они далеко, скажем, на работе. Удобно иметь такие длинные руки.
Юля сразу вспомнила про друзей-бумайоков, которых тоже хочется обнять. И руки пошли удлиняться дальше.
Вот она обнимает Лизу и Софийку, они загадочно хихикают, потому что придумали новую историю, а Софийкина Марся норовит лизнуть Юлю в нос.
Юля обнимает Ярика и Тима, мальчишки больше не ведут себя как дуралеи, и даже немного походят на джентльменов.
Конечно, она обнимает Витюлю. На днях он сказал ей кое-что важное. Это было так важно, что Витюля забыл протереть скамейку салфеткой и просто сел на неё. И ничего страшного не случилось. Но Юля не будет рассказывать, о чём они с Витюлей говорили, потому что он доверил это только ей.
Юля отталкивается ногами и летит выше, выше, выше. Она спешит обнять любимых героев двора: изящную скамейку и могучий стадион, одинокую перекладину и гостеприимную беседку, домик, песочницу, липу и качели, которые играют для неё мелодию счастья.
Юля обнимает Снежану и всех остальных ребят во дворе. Всех? Нет, кое-кого Юля обнимать точно не хочет. Вон Лёха с Максом противные-препротивные, целыми днями смеются над кем-нибудь, норовят обидеть, сделать больно. Обнимать таких у Юли руки не поднимутся – станут короткими или вообще за спину спрячутся. Правда, Юлина мама поделилась маленьким секретом: если о человеке думать хорошо и верить, что он способен стать лучше, он действительно становится лучше, потому что стыдно быть плохим, когда о тебе хорошо думают. Может, попробовать? Вдруг получится?
Комментарии к книге «Бума-Бумай-Ок», Марина Викторовна Тараненко
Всего 0 комментариев